Горло, полное стекла (СИ) [Нюта_Диклониус] (fb2) читать онлайн
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
========== Глава 1 ==========
Койю всегда любил встречать рассвет в летящем самолёте. Особенно во время длинных ночных рейсов, таких, в которых к восходу уже успеваешь слегка выспаться, потому что проводишь в кожаном кресле часов семь или восемь. Глаза всё ещё слипаются, в голове туман, усталость от насыщенной поездки не выветрилась до конца, но как только за стеклом иллюминатора начинают поблёскивать первые розовые лучи, словно открывается второе дыхание — вместе с осознанием того, что ещё буквально пару часов до посадки и совсем короткой поездки домой. Поистине прекрасное чувство, заставляющее даже слегка отвлечься от мыслей о том, какой замороченный и тяжёлый получился весь этот перелёт.
Омега сладко потянулся, потёр рукой шею, разминая затёкшие за несколько часов сидения мышцы, опять откинулся на спинку кресла и, прикрыв глаза, оглядел салон. Остальные пассажиры, которых было всего пять человек, мирно спали: кто с наушниками на голове, кто — просто откинувшись на своё сидение и укрывшись пледом. Экипаж даже свет погасил, чтобы не мешать им отдыхать, и бортпроводники уже не сновали туда-сюда по проходам между сидениями. И звенящая тишина, как вата, забивалась в уши, нарушаемая лишь негромким шумом работающих двигателей и свистом воздуха, проносящегося вдоль обтекаемого корпуса.
Койю отстегнул ремень безопасности и опёрся руками на сидение, чтобы подняться и снять с полки сумку.
— Койю-сан, что случилось?
Дремавший на соседнем кресле Юу, услышав, что хозяин задвигался, мигом открыл глаза и осознанным, совсем не сонным взглядом посмотрел на него. Койю даже усмехнулся про себя — телохранитель себе не изменяет и даже в такой ситуации держит руку на пульсе. Ему иногда казалось, что у Юу внутри атомный реактор, ну не может нормальный человек работать в таком режиме постоянно, даже если ему за это платят зарплату.
— Ничего, просто хочу сумку снять, — небрежно бросил Койю.
Юу мигом подскочил:
— Сидите, я достану, — суетливо сказал он и, соскользнув с кресла, привстал на цыпочки, запуская руку вглубь полки.
Койю с недовольным видом плюхнулся обратно на сидение и принялся нервно дёргать пальцами воротник водолазки.
— Раз уж ты вскочил, сделай одолжение, достань и куртку заодно. А то холодно, — он поёжился и обнял себя за плечи. — Похоже, экипаж отключает не только свет, но и обогрев салона.
— Хорошо, сейчас, — неконфликтно отозвался привыкший к его постоянному ворчанию Юу. Выудив из маленького отсека небольшую дорожную сумку с раздутыми боками и короткую кожаную куртку, он осторожно положил их на своё кресло и тревожно спросил: — Вы замёрзли, Койю-сан? Может, у бортпроводника плед попросить?
— Ещё чего. Не собираюсь закутываться в тряпку, которой до меня не пойми кто пользовался, — пробурчал Койю, живо натягивая куртку и переставляя сумку себе на коленки. Увидев, как Юу приоткрыл рот, Койю зло сузил густо подведённые чёрным карандашом глаза: — И не вздумай мне сейчас сказать, что они стираные, лежат в пакетах и потому нормальные.
Юу тяжело вздохнул и опустился на сидение, застёгивая обратно ремень. Не сказать чтобы он ожидал от своего хозяина чего-то другого. Койю, избалованный и брезгливый, ни за что не притронется к чужой вещи, и бесполезно ему объяснять, что эту самую вещь после предыдущего рейса наверняка несколько раз постирали и пропустили через свет антибактериальной лампы, и она, в принципе, стала как новая — авиакомпании обычно очень трепетно относятся к таким дорогим, во всех смыслах, клиентам и делают всё, чтобы они не ощущали ни малейшего дискомфорта во время перелёта. Юу, хорошо знавший замашки взбалмошного молодого хозяина, обычно, упаковывая его вещи, укладывал на дно сумки и мягкий плед, прихваченный из дома, чтобы в случае чего в самолёте дать его Койю укутаться. Но сегодня перелёт домой получался поистине сумасшедшим: первоначальный рейс отменили, его пассажиров пересадили на другой самолёт, а тот задержали на несколько часов, потом он ещё часа два по невыясненным причинам стоял у терминала… В итоге Юу, замороченный метаниями между стойкой информации и злобно капризным Койю, попросту забыл переложить плед из чемодана в ручную сумку, и кусок мягкой ткани благополучно уехал в багажное отделение.
Не подозревавший о невесёлых мыслях телохранителя Койю тем временем вытащил из сумки телефон и уставился на экран.
— Сети всё ещё нет… — он скрипнул зубами и откинулся на кресло. — Блин. Таканори небось уже на стенку от ужаса полез, я даже не успел ему сказать, на сколько задержусь! — злобно царапнув стеклянный краешек ногтями, он сжал трубку тонкими пальцами и закатил глаза. — Как вернусь — разнесу к чертям эту авиакомпанию, это свинство, так обращаться с пассажирами!
— Они же уже принесли свои извинения, Койю-сан. Сказали, что они сами в шоке, первый раз у них такое, — попытался защитить работников Юу.
— А мне плевать, в который раз у них это! — Койю стукнул кулаком по подлокотнику. — Раз они взялись делать эту работу, пусть делают её основательно, а не «ой, а у нас воздушное средство не прибыло вовремя, ему придётся проходить дополнительную проверку, рейс задержится часов на шесть, приносим извинения!», — скривившись и передразнив работников аэропорта, он нервно дёрнул головой и отвернулся к иллюминатору.
— Как по мне, лучше уж пусть самолёт проверят лишний раз, чем он потом упадёт где-нибудь… — пробормотал Юу и прикусил губу.
Поздно, Койю повернулся к нему и сверкнул желтоватыми глазами:
— Что, ещё раз?
— Ничего, — живо открестился Юу и натянуто улыбнулся: — Ничего, Койю-сан.
Койю окинул его внимательным взглядом, прищурился и отвернулся.
Над дверью, ведущей к лестнице на нижнюю палубу, загорелось табло «пристегните ремни». Одновременно из динамиков донёсся хрипловатый, искажённый помехами голос:
— Уважаемые пассажиры, наш самолёт начинает снижение, просьба занять свои места и застегнуть ремни безопасности. Спасибо за внимание.
Дверь хлопнула, в салон проскользнул симпатичный худенький омега, одетый в красивую светло-серую форму. Внимательно оглядывая каждое кресло, он пошагал по проходу.
— Интересно, зачем это нужно, ремень ведь сам застёгивается, — хмуро протянул Койю, дёргая воротник водолазки.
— Ну мало ли, вдруг где какая неполадка. Искусственный интеллект тоже иногда ошибается, да ещё как, — отозвался Юу.
Койю мученически закатил глаза:
— Знаешь, что меня в тебе бесит? То, что ты любому дерьму в этом мире легко находишь оправдание!
— Ну почему, это не оправдание, — Юу пожал плечами и отбросил с лица длинные чёрные волосы. — Скорее логичный ответ на ваш вопрос, вот и всё.
Он, улыбаясь, поднял взгляд к потолку и прикрыл глаза. Ничего, ещё буквально пара часов — и они наконец-то дома, хозяин выспится и перестанет так раздражаться на каждую мелочь.
…В родном городе шёл непроглядный дождь; судя по пузырящимся потокам воды, льющимся по улицам, продолжался он уже довольно длительное время. Дороги в столь ранний час были почти пусты, но Юу всё равно старался крайне аккуратно вести машину, время от времени краем глаза поглядывая в зеркало заднего вида. Койю, устало привалившись лбом к стеклу и сдувая с носа густую белокурую чёлку, бездумно наблюдал за пробегающими мимо пустынными улицами. Во влажном тумане были едва-едва различимы неоновые огни вывесок; в такой серой полутьме они казались размытыми, словно были нарисованы акварелью на непроглядном сером фоне. Запас бодрости подошёл к концу, глаза у омеги опять начали слипаться. Койю то и дело яростно встряхивал головой, чтобы не уснуть. Нельзя спать, надо подождать до дома, у него и так уже спина болела.
Машина въехала на довольно большую огороженную территорию, посреди которой возвышалось новое стеклянное здание, проползла вперёд и замерла возле подъезда. Койю выбрался наружу, придерживая ручку сумки, а Юу, пообещав подойти через пятнадцать минут и принести чемодан, отправился отгонять «Порше» в подземный гараж. Койю миновал крутящиеся двери, кивнул знакомому охраннику, сидящему за стойкой, и направился к лифту. Оказавшись возле двери нужной квартиры, он вытащил из сумки электронный ключ и приложил его к замочной скважине. Замок, щёлкнув, открылся, Койю тихонько вошёл в просторный холл, поставил на пол сумку и стал стаскивать куртку. Не успел он удивиться стоящей в квартире тишине, как из коридора послышались торопливые шаги, и из-за лёгких раздвижных дверей показался молодой альфа с серебристыми волосами, одетый, несмотря на раннее утро, в глухой чёрный костюм.
— С возвращением, Койю-сан, — натянуто улыбнувшись, произнёс он и слегка наклонил голову. — Мы уже вас заждались, удивлялись, что заставило вас так задержаться.
— Дурацкая авиакомпания, которая сначала отменила нормальный рейс, а потом задержала следующий на шесть часов, вот что, — раздражённо протянул Койю. — И тебе доброе утро, Кензо. Приятно видеть, что даже в такую рань ты так бережно присматриваешь за моим Таканори и не даёшь ему скучать.
Кензо недобро поджал губы и опустил глаза, Койю еле сдержал злорадную ухмылку. Он прекрасно знал, что телохранитель супруга его, мягко говоря, недолюбливает; а неприязнь, в отличие от любви, почти всегда оказывается взаимной. Мрачный, молчаливый, с колючим взглядом прожжённого полицейского и не умевший нормально улыбаться Кензо обычно одним своим видом нагонял на омегу чувство вселенской тоски. Ещё относительно недавно Койю был вынужден передвигаться везде в его сопровождении, Таканори не позволял ему шататься одному, он очень боялся, что супруга могут похитить, избить, ограбить, просто-напросто испугать. Но в конце концов этот маячащий за спиной биоробот достал омегу, и Койю в категоричной форме выдвинул альфе ультиматум: он не против охраны, однако пусть Таканори позволит ему самому подобрать себе телохранителя. Таканори, поколебавшись, согласился, и спустя короткое время в доме появился ещё и Юу, симпатичный молодой человек с пирсингом в губе, внешне абсолютно не похожий на сурового полицейского. Таканори, когда Койю из всего огромного числа кандидатов выбрал в качестве своего защитника этого миловидного альфу, в прямом смысле слова взвыл и схватился за голову, но Койю упёрся рогом, твердя: «Не хочу, чтобы за мной мотался робот, мне нужен компаньон, которому я хочу и могу доверять, а не машина убийств с каменной мордой!» Переубедить его Таканори так и не смог и в конце концов смирился. Он вообще почти никогда ни в чём не отказывал супругу — если дело касалось его омеги, во всём разумный, хладнокровный и даже временами жестокий Таканори мигом терял всякие тормоза, он бы луну с неба достал, только попроси его об этом любимый, обожаемый Койю.
— Кстати говоря, — Койю поправил волосы и скрестил руки на груди, сощурив глаза и оглядывая телохранителя, — а почему ты здесь? Да ещё при полном параде? Ещё даже семи нет.
— Жду Таканори-сана, — спокойно отозвался Кензо, ощупывая его взглядом холодных серых глаз. — Он собирался поехать по делам и велел мне распорядиться насчёт машины.
Койю скривился:
— Дай угадаю, несётся подписывать очередной контракт и бросает меня тут в одиночестве?
Кензо опять поджал губы и молча кивнул. Это показалось даже удивительным — преданный по-собачьи своему хозяину, Кензо обычно в таких случаях яростно кидался защищать его.
— Понятно. Что ж, пойду хоть поцелую его, пока он не уехал, — Койю засунул руки в карманы узких джинсов и направился было к дверям, ведущим в кабинет, но Кензо поймал его за запястье. — Ай! Сдурел, что ли?! Больно, у меня же синяк останется! Кто тебе вообще разрешил меня трогать?!
— Койю-сан, к нему лучше сейчас не ходить, — Кензо покачал головой, сделав вид, что не заметил его гневного восклицания.
— Это почему? — Койю нахмурился и с силой вырвал руку из его противно холодных пальцев. — С каких это пор мне нужно твоё разрешение, чтобы поцеловать мужа? Не многовато ты на себя берёшь? Знай своё место!
Кензо слегка прищурился.
— Злитесь сколько угодно, да только вам и вправду лучше не соваться пока в кабинет. У Таканори-сана приступ со вчерашнего дня. Он строго велел не беспокоить его. Вот я и жду, пока он придёт в себя.
Койю царапнуло беспокойство.
— Опять мигрень? — настороженно протянул он и потёр ладонью лоб. — Не нравятся мне эти его головные боли, ой как не нравятся… Ты бы хоть повлиял на него, может, тебя бы он послушал, а то я его к врачу хрен выпру, уж сколько прошу, он только отмахивается.
— Если уж он вас не слушает, то мои слова он точно пропустит мимо ушей, — Кензо только руками развёл.
— Твоя правда, — неохотно согласился Койю. — А теперь пусти меня, попробую его в чувство привести.
Отодвинув совсем помрачневшего Кензо в сторону, Койю прошагал по длинному коридору до самого конца, остановился перед дверью и легонько постучал по ней костяшками пальцев. Не услышав ответа, он аккуратно нажал на блестящую ручку и толкнул створку вбок.
В кабинете, похожем на командный отсек космического корабля, было, как и обычно, полутемно — Таканори абсолютно не переносил яркого света, у него сразу же начинали болеть глаза, и он даже на улицу никогда не высовывался без очков. Плотные шторы оказались задёрнуты, не пуская внутрь ни луча солнца, лишь на столе слабо мерцал беловатый светильник. Столешница из белого пластика была почти целиком завалена стопками различных бумаг, тут же стояла фарфоровая чашка с остатками кофе, моргал лампочкой проектор и светилось три компьютерных монитора, подвешенных над столом. Таканори лежал на диванчике, стоявшем возле стены; предмет мебели был до того коротким, что даже миниатюрному альфе пришлось согнуть колени, чтобы уместиться. Запрокинув голову на подлокотник и прикрыв рукой в перчатке глаза, он тяжело, с лёгким хрипом дышал через рот. Чуть вьющиеся густые волосы рассыпались по кожаным подушкам, приоткрытые губы, накрашенные, как обычно, тёмно-красной помадой, прихватывали спёртый воздух, а на синюшно бледной шее, уже освобождённой от тесного воротника тонкой рубашки, выступила цепочка мелких капель и сильно раздулся узел под ухом.
Койю только головой покачал. В этом был весь Таканори — накраситься и волосы уложить ему было не лень и в полумёртвом состоянии. Койю ни разу за всю семейную жизнь не смог подстеречь его в абсолютно натуральном виде, у него бывало ощущение, что Таканори даже спать ложится с макияжем. И омегу это всё же слегка удивляло, ровно как и обожание супругом кроваво-красной помады; понятно, что сейчас время такое, в высшем свете так принято, без косметики на улицу не выходить, но перебарщивать всё-таки тоже не следовало бы. Однако Таканори обожал привлекать к себе внимание любыми способами, будь то яркий макияж или безумные бархатные костюмы, сшитые по его спецзаказу. А Койю только посмеивался, когда вечером Таканори, возмущённо пыхтя, начинал рассказывать, как на него по пути от офиса к машине наскакивают обезумевшие омеги, и Кензо приходится их отгонять.
Койю тяжело вздохнул, тихонько подошёл к супругу и, наклонившись, потрогал рукой лоб. Кожа казалась холодной и чуть липкой на ощупь.
— Вот глупый… Хоть подушку бы взял. Все сосуды пережмёшь, и голова только сильнее будет болеть, — Койю осторожно присел на диван рядом и, обняв альфу обеими руками, приподнял его, укладывая головой себе на колени. Таканори легонько поморщился, но не проснулся. Койю, запустив пальцы в мягкие пепельные волосы, принялся осторожно надавливать на кожу головы, массировать, потирать подушечками виски. Он знал, что следует делать, чтобы снять приступ головной боли у супруга, хотя эффект от этого был, как правило, совсем недолгим. Таканори давно уже следовало показаться врачу по поводу этих мигреней, и Койю не раз просил его об этом, но Таканори отказывался, с раздражением отвечая, что с ним всё в порядке, просто слишком много нервничает, устаёт, пьёт кофе литрами и очень мало спит, отсюда и частые боли.
Таканори слегка приоткрыл прозрачные, как льдинки, голубые глаза и пошевелил головой, поднимая взгляд. На бледное лицо наползла слабая улыбка.
— Койю… — севшим голосом прошептал он и приподнял руку, касаясь пальцами щеки. Он словно боялся, что Койю ему лишь мерещится. — Ты дома…
Койю наклонился к нему и дотронулся до уголка рта.
— Дома. А ты, как обычно, встречаешь меня в компании своей мигрени.
Несмотря на очевидное ехидство фразы, в голосе не прозвучало упрёка или злости. Койю просто констатировал факт.
— Я не нарочно… Просто никто, кроме тебя, не умеет её снимать, — Таканори закряхтел, поудобнее устраиваясь на коленях омеги и запрокидывая назад голову, чтобы тому было проще массировать. — А таблетки уже не берут.
Койю с сомнением покосился на тумбочку, на которой стояло несколько маленьких жёлтых баночек и лежала гора пустых блистеров.
— Таблетки не берут, блин. Все обезболивающие в доме выпил? — сердито спросил он, наклоняя набок голову.
Таканори медленно моргнул.
— Почти… Только ни хрена чего-то они не обезболивают, башка от них только ещё сильнее раскалывается, — пожаловался он.
— Ну ещё бы. Ты в таком количестве эти таблетки ешь, что у тебя организм на них уже вообще перестал реагировать, — Койю поморщился. — Тебе не кажется, что проще один раз показаться врачу, чем постоянно лопать обезболивающие и продолжать мучиться? От мигрени давно уже придумали специальные лекарства, только надо определить её разновидность и…
Таканори улыбнулся, приподнял руку и дотронулся подушечкой пальца до пухлых губ супруга.
— Койю, замолчи, — ласково проговорил он. — Терпеть не могу, когда ты начинаешь умничать.
Койю гневно фыркнул:
— Все-то у тебя вокруг умничают, один ты самый умный. У тебя головные боли постоянные, а ты жрёшь таблетки пачками и думаешь, что так оно и должно быть, да, очень умно.
— Ну, я же не только таблетками лечусь. Массажем ведь ещё… — Таканори со стоном закатил глаза. — Помогает, кстати, лучше лекарств, мне уже легче… Как ты это делаешь, малыш?
Койю растерянно повёл плечами.
— Не знаю, как-то само собой получается.
— Наверное, на меня один твой вид уже как антистресс действует, — Таканори тихонько засмеялся.
— Это хорошо, конечно, но… — Койю прикусил губу. — Всё-таки я тебя прошу, покажись врачу. Ну что тебе стоит съездить в клинику и сделать томограмму? Это займёт от силы час, а нервов ты и себе, и мне лет на пять сэкономишь.
— Солнце, где бы ещё время на это найти… — уныло протянул Таканори.
— Валяться в кабинете у тебя время есть, — Койю поджал губы, — и приказывать Кензо меня не пускать тоже.
— Он тебя не пускал? — Таканори распахнул глаза и подскочил, потирая ладонью затылок. Головная боль отступила, эхом откатываясь назад. — Какого хрена?
— Не знаю, — буркнул Койю, — он меня за руку схватил, вон, до синяка, — он продемонстрировал небольшие тёмно-серые пятнышки на запястье, — и сказал, что у тебя приступ и мне лучше к тебе не соваться.
Таканори со стоном обрушился на диван.
— Убью идиота. Я ему приказал меня не беспокоить, про тебя я ничего не говорил!
— Похоже, он опять сам додумал, — Койю хмыкнул. — Ты же знаешь, он считает, что лучше знает, как тебе лучше.
— Придётся ему ещё раз напомнить, что ты мой муж, а потому находишься на особом положении, можешь заходить ко мне, когда захочешь, сидеть у меня на голове и красить ногти на моих бумагах, никак до его башки тупой не дойдёт. А уж хватать тебя… Как ему только в голову такое пришло, ужасно невоспитанно. Ещё раз дотронется до тебя — выгоню его к херам собачьим, надоел. Дай-ка руку, — Койю осторожно протянул тонкую кисть с аккуратно покрашенными чёрным лаком ногтями, и Таканори, бережно придерживая её, поцеловал повреждённое место.
— Ерунда, они заживут. Не трогай парня, он старается изо всех сил, — Койю улыбнулся краем рта, наблюдая за супругом. — Попьёшь со мной кофе? Или тебе надо уезжать сию секунду?
— Думаю, я смогу выкроить несколько минут, — Таканори коснулся губами кончиков его пальцев и осторожно сжал запястье. — Я очень скучал.
— Как поездка?
Койю осторожно отставил от себя наполовину опустошённую чашку с чёрным напитком и поднял глаза на супруга.
— Хорошо, — со вздохом ответил он, запустив руку в волосы и ероша пальцами окончательно разваленную причёску. — Я бы даже сказал «отлично», если бы не две маленькие детали.
— М? — Таканори вопросительно вскинул брови. — Какие такие детали?
— То, что на последней репетиции перед показом я упал, — Койю увидел ужас в глазах альфы и живо замахал руками: — Не бойся, ничего страшного, просто на каблуках качнулся, споткнулся и коленку разбил.
— На этих чёртовых ходулях ещё и не так навернёшься. Я вообще не понимаю, — Таканори скривился, — зачем набирать в модели высоченных омег, если они в итоге всё равно постоянно на каблуках?
Койю усмехнулся. Забавно было это слышать при учёте того, что Таканори сам очень комплексовал из-за своего маленького роста и носил высоченные каблуки и платформы.
— Нет предела совершенству. И не беспокойся ты так, коленка уже не болит, я даже дефиле прошёл спокойно, хотя главный и предлагал меня заменить. Не дождутся, — Койю недобро хмыкнул. — Ну, и вылет обратно так сильно задержали. И даже не объяснили, почему. Юу раз десять к стойке бегал, а они талдычат одно: ничего не знаем, авиакомпания не подала вовремя борт, причины выясняем, ждите. Я обязательно напишу им жалобу.
Таканори поморщился и принялся похлопывать себя по щеке подушечками пальцев.
— Ничего удивительного. У нас вчера вся полиция вместе со службами быстрого реагирования на ушах стояли, и самолёты не летали вообще, ни сюда, ни отсюда.
— Из-за чего? — изумился Койю.
— А как ты думаешь? Взрывное устройство в чемодане у кого-то нашли. И всё, сразу приказ «никого не впускать и не выпускать». Пока весь аэропорт и все самолёты не прочесали с рентгеновским оборудованием, не успокоились, — Таканори отхлебнул кофе. — В Сети писали, что даже частные самолёты досматривали с особым пристрастием. И монорельс тоже плохо ходил, с очень большими перерывами. Я ещё, помнится, порадовался, что мне не надо уезжать в командировку, а то застрял бы в этой клетке.
— То есть, ты знал, что я не прилечу вовремя, — Таканори кивнул. — А я и думал, что за странность такая, даже не звонишь мне и не беспокоишься, куда я пропал, — Койю принялся крутить в пальцах тоненькую серебряную ложечку. — Всё, как обычно. Легко же устроить у нас в городе полнейший хаос, достаточно положить маленькую бомбу в чемодан в аэропорту — и всё, весь транспорт будет парализован, не только самолёты.
— Бомба, кстати, оказалась муляжом, у неё только таймер был настоящий. В Сети вечером написали, — Таканори покачал головой. — Мне иногда кажется, что это и не террористы, а просто идиоты, которые развлекаются таким образом, устраивают, как ты говоришь, хаос, а сами сидят где-нибудь, смотрят новости и ржут. Просто ну какой придурок будет класть бомбу в чемодан? Понятно же, что до самолёта она не доберётся, её обнаружат прямо на входе в аэропорт. Террористы так действовать перестали ещё в позапрошлом веке…
— Может, и развлекаются. Мне этих чокнутых не понять, даже не собираюсь в это вникать, — Койю опять потянулся к своей чашке и решил сменить тему. — Кензо сказал, что ты сегодня поедешь какой-то контракт подписывать?
— Да, солнце. И не какой-то, — Таканори потёр пальцами виски, — а на правительственный заказ. Если всё сложится, он принесёт самую удачную сделку за всё существование «Сиджик». Ради такого можно было и мигрень потерпеть.
Койю улыбнулся. Супруг в своём репертуаре, он даже если умирать будет, всё равно не отступит от принципа «работа превыше всего».
Из всех своих проектов, которых сейчас было предостаточно, Таканори особенно трепетно относился именно к «Сиджик», компании, занимавшейся разработкой новейших технических устройств, в том числе андроидов и мощной вычислительной техники. Это предприятие, на тот момент совсем небольшое, досталось ему от отца — Таканори потерял обоих родителей, едва успев закончить институт, и на него, помимо всех остальных проблем, свалилась ещё и эта неподъёмная гиря. Все знакомые наперебой советовали ему аннулировать «Сиджик» — ну куда такой мелкой фирме выживать среди промышленных гигантов, одни убытки от неё будут, лучше убрать, а деньги вложить во что-то более перспективное. Но Таканори не собирался уничтожать дело, которому отец посвятил всю жизнь, и он всем нутром чувствовал, что предприятие при нужном руководстве может стать более чем успешным. Молодой человек поступил умно, не стал выгонять сотрудников, трудившихся у отца, наоборот, постарался найти с ними общий язык, понимая, что опыта у него, мягко говоря, маловато и что ему понадобится помощь хороших специалистов, которые, понятное дело, на дороге не валяются даже в нынешнее развитое время. Те, к слову, с пониманием отнеслись к ситуации, и несколько человек остались при фирме, хотя кое-кто всё же уволился, решив, что для «Сиджик» всё уже кончено. Но одновременно с этим Таканори быстро набрал и свою собственную команду, состоявшую в основном из бывших одногруппников по университету, да и сам, будучи талантливым инженером, очень активно включился в работу. Ни у кого особых надежд на успех вначале не было. И совершенно неожиданно Таканори очень жёстко повёл дела, в нём откуда ни возьмись проснулись невероятная фантазия, ум, жестокость, чутьё и бешеная работоспособность. Оставалось только удивляться, куда подевался тихий, абсолютно не амбициозный и избалованный родительским вниманием юноша. Таканори сутками сидел на работе, он глушил себя делами, как алкоголики — водкой, забыв обо всём остальном; и результат не замедлил сказаться — всего за несколько лет Таканори ухитрился вывести «Сиджик» на новый уровень, такой, что корпорация уже вполне могла конкурировать с крупными фирмами. Без подводных камней, конечно, тоже не обошлось, конкуренты, почуяв растущую угрозу, активизировались, на босса «Сиджик» даже совершили несколько покушений. Однако маленький, худенький, выглядевший в свои двадцать девять болезненным ребёнком Таканори не дрогнул, нанял ходившего без дела полицейского жуткого вида в телохранители и отбился, чем вызвал к себе уважение, и он никогда не приписывал себе особых заслуг, постоянно говоря, что без его команды у него ничего бы не вышло. В итоге сейчас «Сиджик» уже получил статус ведущей компании в своей области, он ловко подмял под себя всех злопыхателей и уверенно держался на плаву. Но несмотря на то, что у Таканори теперь была возможность нанять лучших управляющих и только присматривать за всеми процессами, он продолжал усиленно пестовать своё драгоценное детище; Таканори по-прежнему, как и в самом начале, дневал и ночевал на работе и лично ездил подписывать почти все контракты. Даже с возникновением в жизни любимого супруга Таканори не собирался изменять своим привычкам. И получалось, что с Койю они общались в основном по телефону.
Сам Койю появился в жизни Таканори значительно позже, когда тот, будучи уже личностью достаточно широко известной, хотя и скрытной, как-то раз забрёл на показ популярного модного бренда. Каким образом тогда Таканори на это мероприятие занесло — Койю не знал до сих пор, эта фирма была в своих мотивах слишком далека от той одежды, что нравилась альфе. Девятнадцатилетний Койю в то время только начинал выходить на подиум, но, обладая высоким ростом, модельной фигурой, красивым кукольным лицом, необычайно редким жёлтым цветом глаз и шикарными волосами, уже выгодно выделился из общего ряда, публика была от него в диком восторге, как и модельеры. Словом, эта встреча явно на небесах была написана, непонятно, как, но она всё же произошла. А дальше последовало совсем уж сказочное развитие событий — Таканори, до этого в пылу работы не видевший ничего и никого, напрочь забывший о личной жизни, внезапно, буквально с первого взгляда и до одури влюбился в Койю. Он настолько потерял голову, что даже сумел после представления просочиться за кулисы, хотя устроители показов обычно строго следили за тем, чтобы зрители не подходили близко к моделям. Койю же вовсе не был омегой лёгкого поведения, готовым упасть в объятия любого альфы, который проявил к нему толику внимания, у него, конечно, случались и поклонники, и кратковременные романы, но ни один из них не закончился ничем серьёзным. И когда к нему в гримёрку после показа неожиданно ввалился симпатичный молодой альфа с огромным букетом наперевес, Койю немало удивился. Таканори ему очень понравился, причём сразу — потом Койю не раз думал, что, наверное, своего человека и впрямь чувствуешь буквально с первых секунд общения. Из пафосного дома моды в тот вечер они в итоге уехали вдвоём и больше не расставались. Вспыхнул необычайно красивый роман, который с восторгом освещали почти все местные СМИ. Злые языки сплетников замололи с удвоенной силой, весь высший свет тихонько делал ставки, как скоро хозяину «Сиджик», одному из самых завидных женихов страны, наскучит развлекаться со смазливым манекенщиком. Но вопреки всеобщим ожиданиям, этого так и не произошло, Таканори и Койю оказались буквально созданными друг для друга, они оба выглядели счастливыми и смотрелись необычайно гармоничной парой, одного взгляда хватало, чтобы понять, что они и впрямь безумно влюблены. И поженились они в итоге всего через три месяца после знакомства.
Койю во время букетно-конфетной стадии отношений как-то попытался выспрашивать у партнёра подробности его прошлой жизни, но Таканори, всегда с удовольствием болтавший с ним на любые темы, в эти моменты резко мрачнел, замолкал и говорил, что это уже неважно. В итоге историю о его взлёте Койю выяснил только со слов Кензо, который работал у Таканори телохранителем ещё со времён первого покушения и потому знал о хозяине всё, что можно и что нельзя. Хотя даже без него Койю, наверное, быстро бы понял, насколько трепетно Таканори относится к своей корпорации. Две вещи навечно заняли его сердце: Койю и «Сиджик».
— …Я не знаю, на сколько времени это может затянуться, — вклинился в уши голос супруга, Койю вздрогнул, выныривая из потока воспоминаний. — Наверное, я вернусь только вечером, часов в семь или восемь.
Койю тронул пальцами его руку и наклонил голову.
— Если ты беспокоишься, что я тут заскучаю, то не стоит. Я отдохну немного, приведу себя в порядок, а вечером поеду в клинику, у меня в шесть визит к врачу.
— Зачем? — изумился Таканори.
Койю слегка поджал губы:
— Така, ну что за глупый вопрос? Ну зачем я могу идти к доктору, если я патологически здоров, а? Естественно, в очередной раз выяснять, почему у нас до сих пор нет наследников.
Таканори вздрогнул. Сколько он помнил, эти визиты Койю к доктору ничем хорошим не заканчивались, Койю обычно возвращался в крайне расстроенных чувствах. А если совсем честно и откровенно — в полной истерике.
— Шота мне посоветовал этого врача, сказал, что он лучший в своём деле, — продолжил Койю и поморщился. — Может, хоть он мне скажет, что у меня за гадость такая, что я вроде здоров, а забеременеть никак не могу.
— И чего ты так с этим паришься, — Таканори подпёр рукой голову. — Я же тебе говорил, меня не особо волнует, что у нас нет детей, я не настолько чадолюбив. Разве нам вдвоём плохо?
— Это сейчас тебя не волнует, а вот через пару лет забеспокоишься, и уже поздно будет! — выпалил Койю и надулся: — Ещё и разведёшься со мной из-за этого, оно мне надо?
— Койю, ты с ума сошёл? — вытаращил глаза Таканори. — Какой развод, откуда вообще такие мысли?
— Оттуда, что все вы, альфы, такие, — сердито заявил Койю, — сначала наследники вам не нужны, потом начинаете пилить: «Гнилой ты, видать, совсем, вон моему коллеге омега второго родил, а ведь позже нас расписались! Кому нажитое передавать? Рожай уже давай!». А когда не получается, живо сваливаете к любовнику, который смог залететь.
— Ты слишком утрируешь, — Таканори сморщился и опять потянулся к чашке. — Ерунду какую-то несёшь.
— Ты бы так не говорил, если бы тебе приходилось почти каждый день выслушивать рёв коллег по работе, которых альфы на молодых любовников променяли, — буркнул Койю.
Таканори окинул буквально загоревшегося от гнева супруга взглядом, ласково улыбнулся и, подхватив его ладонь, поцеловал запястье.
— Я никогда с тобой не разведусь, солнце. Если только ты сам не захочешь от меня уйти. И никаких любовников у меня нет, сомневаюсь, что вообще нашёлся бы кто-то, на кого я бы с готовностью тебя променял. Поверь, если бы я не знал точно, что хочу провести с тобой остаток жизни, я бы на тебе и не женился. Ты ведь знаешь, я не из тех людей, которые живо идут на поводу у секундных желаний и потом горько раскаиваются из-за этого.
Слегка остывший Койю вздохнул и дотронулся пальцами до его щеки.
— Да уж, сделать что-то сгоряча — это не про тебя, у тебя всё рассчитано, посчитано и спланировано, знаю…
— …И ты подумай, а нужен нам вообще сейчас ребёнок? Я весь в работе, ты тоже занят, летаешь по показам, глянцевые журналы тебя на части рвут. Ты готов всем этим пожертвовать вот так? — мягко продолжил Таканори. — Готов в двадцать пять лет осесть дома и забыть о своей карьере? Я ведь не разрешу нанимать няню, как минимум до того момента, когда малышу будет три года, — Койю недовольно насупился. — Да-да, и нечего так укоризненно на меня смотреть. Я не допущу, чтобы мой сын рос под присмотром чужого человека, не рассчитывай, что сможешь бросать его на гувернёра и дальше работать по своему графику. Родил — значит, воспитывай, это тебе не игрушка для посюсюкаться и милые фотки поделать. Ну, согласишься на такое?
Койю прикусил губу.
— Нет, — тихо ответил он и шмыгнул носом. — Не соглашусь. Чёрта с два я всё вот так брошу, я так долго добивался своего статуса…
— Ну и чего ты тогда волнуешься? — Таканори улыбнулся. — Когда поймёшь, что созрел, тогда и станешь здоровьем заниматься, а пока живи и радуйся свободе.
— Просто к тому времени, как я созрею, я могу упустить все сроки, на которых мою болячку ещё можно как-то контролировать, — Койю поморщился. — Надо лечиться, пока не поздно. И не спорь со мной!
— Да я и не спорю, — Таканори приподнял обе руки, поняв, что план по надавливанию на больное успешно провалился. — Просто даю совет, а уж прислушиваться или нет — дело твоё. Охота тебе почём зря болезненные процедуры терпеть — пожалуйста.
— Дурак, — по-детски обиделся Койю, — нет бы подбодрить!
— Ну что ты. Я всегда тебя поддерживаю, солнце моё, — Таканори, потянувшись вперёд, поцеловал его в скулу. — Правда, я немного опасаюсь, что ты собрался идти к незнакомому врачу…
— А наш мне уже ничего сказать не может, только руками разводит, — Койю насупился. — Шота вон тоже сколько по больницам мотался, и никто не мог ему объяснить, в чём дело, а сейчас он малыша ждёт, и это при том, что у него муж дома бывает раз в месяц, мотается по гастролям чаще, чем ты по командировкам! Может, этот доктор и мне поможет, надо хотя бы попробовать.
Таканори только вздохнул. У Койю со временем развилось какое-то чувство ущербности перед знакомыми, которые уже обзавелись детьми; никакие увещевания мужа, что пар без наследников полным-полно, и живут они себе спокойно, на него просто не действовали. Обычно это чувство особо себя не проявляло, но иногда начинало буквально душить омегу, и Койю капитально выносил мозг окружающим.
— Ну хорошо, хорошо, Койю. Если тебе от этого легче станет, поступай, как считаешь нужным, — Таканори улыбнулся и встал. — Ладно, мне пора ехать. Оставить тебе мою кредитку?
— Спасибо, не стоит. Я и сам вполне могу заплатить за визит, — Койю покачал головой.
— Ну как хочешь, — Таканори пожал плечами и, наклонившись, поцеловал его в уголок рта; а Койю вдруг сам потянулся вперёд и обнял его за шею, ткнувшись носом под ухо.
— Удачи тебе, — улыбнувшись, шепнул Койю. — Пусть с контрактом всё получится.
— Спасибо, моё солнце. И тебе удачи в разговоре с доктором.
Таканори ещё раз торопливо поцеловал супруга и, одёрнув фиолетовый бархатный пиджак, вышел в прихожую. Койю дождался, пока в холле затихнут все звуки, отодвинул от себя чашку с недопитым кофе и тоже поднялся, потирая рукой шею.
— Койю-сан, — в гостиную заглянул растрёпанный Юу. — Я чемодан положил на кресло в комнате, и сумку туда же отнёс, вещи трогать не стал, но если хотите…
— Спасибо, Юу. Я их сам разложу по полкам, — Койю улыбнулся. — У меня пока нет к тебе поручений, иди отдыхай. Вечером только, к шести часам, отвезёшь меня в клинику Этери, сделай одолжение, посмотри в сети адрес и рассчитай время, как будет удобно это сделать.
— Хорошо, уже побежал, — с готовностью кивнул Юу и исчез в холле, прикрыв за собой дверь.
Койю взъерошил пальцами свои растрёпанные волосы и, зевая и потягиваясь, пополз в спальню. Времени у него достаточно, следует разобрать вещи, помыться и хоть немного поспать. Не хочется предстать перед глазами незнакомого врача уставшим и несчастным.
***
Посещение различных клиник давно уже стало для Койю одной из привычных вещей в жизни. Койю вполне хорошо себя чувствовал и ничем особо серьёзным не болел, но после почти годового пребывания в больнице, в которую он угодил несколько лет назад, ему предписывалось раз в пару месяцев обязательно ходить на осмотр. Койю даже не раздражался на это — есть ли смысл ругать то, чего ему всё равно не избежать? К тому же, последнее время такие визиты были даже отчасти по его собственному желанию. Как, например, сегодня.
Койю вроде как выспался, отдохнул, он уже не чувствовал себя таким разбитым, как с утра, но сил и настроения это ему почему-то особо не прибавило. Может, это было из-за того, что дождь на улице лил, не прекращая, и у него у самого начала ужасно болеть голова от перепадов давления. Он даже не следил за дорогой и тихо дремал, откинувшись на мягкое сидение и зарывшись носом в высокий ворот белого плаща.
Велев Юу ждать в коридоре, Койю зашёл в нужный кабинет, оказавшийся на третьем этаже явно недавно отстроенного красивого здания. Врач выглядел солидно — совсем ещё не пожилой, холёный альфа с чуть тронутыми сединой волосами и модными очками в чёрной оправе, сидевшими на носу. Он сосредоточенно стучал пальцами по сенсорной клавиатуре, огромный прозрачный экран показывал какую-то очень длинную и запутанную историю болезни; услышав скрип автоматической двери, врач оторвался от дисплея и поднял глаза.
— Добрый вечер, — лучезарно улыбнулся Койю и приблизился к столу.
— И вам добрый. Присаживайтесь, — доктор приветливо улыбнулся и указал глазами на удобный стул с высокой спинкой, стоящий сбоку. Когда Койю устроился на сидении и аккуратно скрестил ноги, он отодвинул в сторону клавиатуру и сложил перед собой руки. — Ну-с, я вас слушаю. Что за проблема вас ко мне привела?
Койю деликатно кашлянул и поставил на пол сумку.
— Понимаете, тут такое дело… Мне никак не удаётся забеременеть. Вроде бы мне говорят, что со здоровьем всё нормально, а вот не получается, и никто не может объяснить, в чём проблема, списывают всё на какую-то аномалию.
Врач покачал головой:
— Может, проблемы не у вас, а у вашего партнёра? Обычно в таких случаях обоим будущим родителям следует обязательно провериться у специалиста.
— Нет-нет, у него всё в порядке, — Койю приподнял руки. — Поверьте, я это точно знаю. Проблемы у меня, и с относительно недавнего времени. Видите ли, мне один раз уже удалось зачать, но тогда обстоятельства так сложились, что я потерял ребёнка. И с тех пор ничего не получается.
— Так-так, — врач оживился и опять пододвинул к себе клавиатуру. — А вот об этом расскажите, пожалуйста, поподробней.
Койю слегка поморщился и принялся потирать пальцами шею, прикрытую высоким воротником бархатной безрукавки. Шрам на горле тут же противно заныл. Койю ожидал такого поворота событий, но сказать, что ему было неприятно вспоминать, почему он тогда потерял своего малыша — значит, не сказать ничего вообще.
— Видите ли… Около трёх лет назад я попал в аварию. Совершенно жуткую, честно сказать. Ехал в аэропорт встречать мужа, погода была очень плохая, дождь, дороги все чуть ли не затопило. Я тогда был на четвёртом месяце беременности, уже с большущим животом, он рано у меня вылез. Наверное, мне следовало бы остаться дома и не рисковать. Но мне в те времена море было по колено, вот я и сел за руль, да ещё поехал один, без сопровождающих. Возможно, всё бы закончилось нормально, но по пути что-то случилось с машиной, её занесло и ударило об ограду. Мне потом сказали, что у неё тормозной ремень лопнул или что-то вроде того, я не очень тогда понял… В общем, очнулся я уже в больнице. Весь переломался и осколками порезался, мне кожу буквально по лоскутам зашивали. И врачи потом сказали, что из-за травм у меня открылось очень сильное внутреннее кровотечение, и чтобы спасти меня, они были вынуждены сделать мне аборт… — он замолчал, опустив глаза иприкусив губу. — Вернее, это даже был не аборт, это было уже почти кесарево. Врачам пришлось выбирать между моей жизнью и жизнью моего ребёнка, они могли спасти только одного из нас.
— Ужасная история, вам не позавидуешь, — посочувствовал доктор. — Вы думаете, что виной всему тот аборт?
— Да. Меня предупредили, что, скорей всего, у меня больше не будет детей после этой операции, — Койю вздохнул. — Говорили что-то про прерывание на таком большом сроке, про травму, ещё про что-то… Но я хочу быть точно уверенным, что проблема именно в этом.
— В целом, такое вполне может быть. От аборта последствия зачастую бывают жуткими, особенно если его делали уже в условиях внутреннего кровотечения и на поздних сроках, как у вас… — врач мельком глянул на экран компьютера. — Бесплодие ещё не самое страшное из побочных эффектов.
— Оно лечится? — с надеждой спросил Койю.
— В некоторых случаях — да. Но для начала мне надо составить полную картину происходящего, — врач поднялся из-за стола. — Пойдёмте, пожалуйста, в процедурную.
Койю кивнул, тоже встал и последовал за ним в боковую комнату.
Альфа произвёл тщательный осмотр, ловко щёлкая всяческими кнопками. Потом, тщательно вымыв руки, усадил омегу в кожаное кресло и вынес вердикт:
— Молодой человек, по этой части вы абсолютно здоровы… Сейчас редко можно встретить омегу без каких-либо признаков воспаления, молодёжь со всех сторон больная пошла… Не обижайтесь, к вам это ни в коем случае не относится. Только вот… Вы уверены, что вам тогда сделали аборт?
— Конечно, — Койю вздрогнул. — А что же это ещё могло быть?
— Ну, например, выкидыш, — врач развёл руками. — Если вы говорите, что травмы были серьёзные, такое могло произойти…
— Я не знаю, — пробормотал Койю. — Сами понимаете, я без сознания был, лежал в реанимации на капельницах. Помню, что был живот, очнулся — его уже нет, знаю только со слов врачей и мужа. А почему вы спрашиваете?
— Просто я не наблюдаю никаких признаков сделанного аборта, — протянул врач, глядя в экран компьютера, по которому быстро-быстро бежали какие-то слова и картинки. — Совсем… Может, конечно, у доктора, проводившего операцию, золотые руки, но всё равно это выглядит несколько странно. У вас состояние организма такое, словно вы и не беременели вовсе. Удивительно, впервые такое встречаю…
Койю опять принялся нервно дёргать пальцами ворот безрукавки.
— В любом случае, у вас и вправду явно какая-то непонятная аномалия. Со здоровьем всё в порядке, никаких проблем с зачатием и беременностью возникать не должно, — доктор отодвинулся от стола. — А если они возникают, то, боюсь, медицина тут абсолютно бессильна. Есть ещё вариант, что проблема всё-таки в вашем супруге, а не в вас…
— Да не может у него быть проблем, — устало протянул Койю. — В тот раз же как-то получилось. Не может же быть временного бесплодия, такого, что оно то есть, то нет, верно?
— Верно, но всё-таки попробуйте уговорить супруга тоже сходить на осмотр. В нашем организме всякое случается, — врач покачал головой. — Периодичного бесплодия, разумеется, не бывает, человек либо стерилен, либо нет, но могут быть разные варианты. Например, была возможность оплодотворения, а потом пропала, такое даже с возрастом частенько происходит, сперматозоиды становятся менее активными. Сколько лет супругу?
— Тридцать четыре, — растерянно ответил Койю. — Только исполнилось, буквально пару месяцев назад.
Доктор вскинул брови:
— Молодой. Тогда, значит, разговор о возрастных изменениях тут и вправду неуместен… Но всё равно ему следует провериться.
Койю поднял на него широко распахнутые глаза.
— Ну, а если он сходит на осмотр, и у него всё окажется в порядке?
— Тогда, боюсь, вам придётся выкинуть из головы мысли о ребёнке, — неожиданно жёстко сказал доктор. — И лечение вряд ли вам чем-то поможет.
Койю показалось, что он буквально почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Внешне он, правда, остался равнодушным. Поблагодарив врача и взяв у него квитанцию на оплату, Койю медленно вышел в коридор и прикрыл за собой дверь. Кожаный диванчик напротив кабинета пустовал; но не успел Койю оглянуться в поисках Юу, как сбоку вдруг послышался топот и вскрик:
— Уруха!..
Незнакомое, чужое имя прозвучало так громко, что Койю, дёрнувшись, невольно обернулся. С другой стороны коридора к нему спешил незнакомый тощий альфа в чёрной футболке и вытертых голубых джинсах. Едва успев вовремя притормозить, он замер в полуметре от омеги, разглядывая его какими-то больными, воспалёнными глазами.
— Молодой человек, в чём дело? — раздражённо спросил Койю, поправляя волосы. — Не надо так кричать, тут же больница всё-таки.
— Ты меня не узнаёшь? — дрогнувшим хрипловатым голосом спросил незнакомец, странно дёргая бескровными губами. — Это же я. Я, малыш… — он протянул руку с длинными пальцами, исполосованными беловатыми рубцами, и Койю шарахнулся от него, как от больного. Если он чего и не терпел в этой жизни, так это чужих прикосновений, а после аварии эта фобия только усилилась. — Ну же, не бойся, ты же знаешь, я не сделаю тебе плохо… Почему ты здесь?
— Вы меня с кем-то путаете, — Койю сузил глаза. Везёт же ему сегодня, перелёт получился тяжёлым, доктор лишил всякой надежды, а теперь ещё и сумасшедший какой-то прицепился. — Я вас первый раз в жизни вижу. Да уберите вы руку, сейчас охрану позову!
Альфа осёкся, словно налетев на невидимую стену; дёрнувшись, он опустил руку. Глаза его начали медленно наливаться прозрачными слезами.
— За что ты так со мной, Уруха? Ты специально сбежал, да? А теперь притворяешься, что не знаешь меня? Зачем, я бы отпустил тебя… — он медленно сделал шаг вперёд, и Койю опять отпрыгнул.
— Не подходите ко мне! — рявкнул Койю, обхватывая себя за плечи. Он буквально чувствовал, как душная волна истерики неотвратимо подбирается к мозгу.
— Не обманывай меня, — альфа всхлипнул. — Ты что, думаешь, что я тебя с кем-то спутаю? Уруха, ну пожалуйста, скажи просто, что с тобой всё хорошо и ты счастлив…
— Вы вообще человеческий язык понимаете, нет? Сказал же, я не Уруха! — Койю вскрикнул и, вдруг вспомнив о своей группе поддержки, заорал: — Юу! Юу, а ну сюда, сейчас же!
— Я туточки! — весело послышалось из-за угла, и из небольшого бокового холла выскочил телохранитель, державший в руке добытую из автомата банку с холодным кофе.
Сумасшедший альфа, вздрогнув, отступил назад.
— Где тебя черти носят?! — взвыл Койю, когда Юу, запыхаясь, подлетел к нему. — Ко мне тут всякие психи пристают, а ты и ухом не ведёшь, хорош телохранитель!
Увидев побелевшего, трясущегося от ярости хозяина, Юу вздрогнул.
— Простите, отвлёкся на секунду, — он кинул банку в болтавшуюся на плече небольшую сумку, наткнулся взглядом на незнакомца и нахмурился, мгновенно растеряв всю свою миловидность: — Вы кто? Что вам нужно от моего хозяина?
Тот только растерянно хлопал глазами. Спутанные влажные волосы сосульками свисали вдоль бледного лица, нос распух, на щеках поблёскивали мелкие слезинки, вдобавок он сильно трясся, будто его колотил озноб.
— Вот именно, он кто? — окончательно вышел из себя Койю. — Налетает тут на меня, начинает приставать, называет Урухой и своим малышом, руки распускает и сопли льёт! Объясни ему, кто я такой!
— Койю-сан, только не нервничайте, — поняв, что у хозяина вот-вот начнётся истерика, Юу тронул его за плечо, отодвигая чуть в сторону, и встал между ним и парнем. — Сейчас разберёмся…
— Как… Как вы его назвали? — сдавленно спросил незнакомец, оглядывая их полными слёз глазами. — Не Уруха?
— Вот заело его, — зло процедил Койю. — Да сказал же, не Уруха я! Сколько ещё раз повторить?!
Альфа бессильно рухнул на кожаный диванчик и закрыл руками лицо. Его крепкие плечи судорожно затряслись.
— Не Уруха, не Уруха…
Юу недоуменно захлопал глазами. Незнакомец выглядел натуральным сумасшедшим.
— Койю-сан, может, медбрата вызвать? — с опаской спросил телохранитель, глянув на омегу. — У них тут вроде есть психиатрическое отделение, вдруг оттуда кто сбежал?
Услышав его, альфа поднял заплаканное лицо.
— Извините, пожалуйста, — всхлипывая, он размазал по щекам слёзы и шмыгнул носом, глядя на Койю. — Я не имел в виду ничего плохого, перепутал вас с одним человеком… Но вы так похожи на него, просто копия!..
Койю налился синевой и открыл было рот, чтобы честно высказать своё мнение о таких вот «перепутал» словами, которые воспитанному омеге даже в уме произносить нельзя, но Юу не дал ему сказать.
— Случается, — телохранитель кивнул и потянул дрожащего от злости Койю за локоть. — Хорошо, что недоразумение разрешилось. Пойдёмте, Койю-сан. Вы закончили, или нужно ещё куда-то зайти?
Койю сунул ему квитанцию и пластиковую карту и звенящим голосом велел:
— Оплати. А мне дай ключи от машины, не хочу больше ни секунды оставаться в этом вертепе.
— Но, Койю-сан… Таканори-сан ведь запретил вам одному к машине приближаться, — несмело заикнулся телохранитель.
Желтоватые глаза омеги начали наливаться кровью, Койю сжал губы в нитку. После аварии Таканори и впрямь категорически запретил ему самому садиться за руль и обоим телохранителям велел не подпускать его к машине в одиночестве.
— Юу… — угрожающе процедил Койю. — Дай мне ключи. Я не собираюсь садиться за руль, устроюсь на заднем сидении и спокойно тебя дождусь.
— Но… — растерянно пробормотал Юу.
— Юу! Сейчас же! — Койю повысил голос. — Ты со мной спорить вздумал?!
Поняв, что он обозлён до чёртиков, и сопротивляться бесполезно, Юу на секунду растерялся. Ему очень не хотелось вступать в конфликт с разъярённым Койю, но он не мог так просто ослушаться приказа Таканори и отдать ему ключи. Мало ли что придёт в голову трясущемуся от злости омеге, а Таканори телохранителю голову руками открутит, если с его драгоценным Койю что-то случится.
— Ну хорошо, хорошо, как скажете. Сейчас, — придумав, как поступить, он улыбнулся и полез в сумку. Сделав вид, что ищет ключи, Юу незаметно отцепил от связки небольшую плоскую железку — ключ для разблокировки коробки передач, без него машина точно никуда не поедет, даже если её удастся завести. Он наконец выудил блестящий брелок с экранчиком и протянул хозяину. — Открыть сможете?
— Уж постараюсь, — зло отозвался Койю и, сунув подачу в карман, пошёл по коридору.
Юу только вздохнул.
— Вот ведь, опять дерьмо в вентилятор попало… Теперь дня два будет на всё огрызаться.
Качая головой, он направился к ближайшему терминалу.
Перед тем, как выйти на лестницу, Койю, слегка успокоившийся, зачем-то ещё раз оглянулся. Незнакомый альфа так и сидел на том же месте, низко опустив голову и свесив руки, светлые волосы, растрепавшись, закрывали его лицо, был виден только торчащий вздёрнутый нос и стиснутые до скрипа зубы. И у Койю вдруг неприятно защемило сердце — такая сплошная усталость и обречённость почувствовались во всей его позе.
========== Глава 2 ==========
— Что за день такой сегодня?!
Койю с силой треснул кулаком по подлокотнику сидения; выступающие костяшки стукнулись о гладкую деревянную панель, кожа тут же покраснела от удара, и по руке эхом прокатилась тупая боль. Но омеге сейчас было не до неё — злоба слишком настойчиво требовала выхода.
— И это, как мне говорили, лучший в своём деле врач?! Да если он лучший врач, то я, блять, испанский лётчик! И если он так грубит всем пациентам, удивительно, что его до сих пор не уволили, это ж надо такое придумать! После того, как я ему рассказал про аварию и про свою ситуацию!
Юу, предпочитавший отмалчиваться, чтобы не попасть под горячую руку, остановил машину на светофоре и озадаченно посмотрел на хозяина через зеркало заднего вида. Койю весь трепетал от гнева; под слоем тонального крема на его щеках проступил яркий лихорадочный румянец, жёлтые глаза, казалось, метали молнии, а растрёпанные волосы колыхались, как от ветра.
— Койю-сан, он вам что-то плохое сказал? — с тревогой спросил он. — Наплёл про какую-нибудь страшную болезнь? И что якобы её можно только невероятно редким и дорогим лекарством, которое он по доброте душевной может достать, вылечить? Не верьте, сейчас среди врачей полно мошенников…
— Да если бы! — рявкнул Койю, дрожащими руками отводя назад длинную чёлку. — Он вообще отказался меня лечить, сказал, что медицина бессильна и мне лучше выкинуть из головы любые мысли о ребёнке! Да ещё явно так намекнул на то, что Така нарочно не идёт на осмотр, не хочет ребёнка и собирается со мной разводиться, — зло процедил он сквозь зубы и с силой дёрнул ворот плаща. — Не дождётся. Я всё равно своего добьюсь и найду врача, который скажет, что со мной такое!
Презрительно фыркнув и сморщив нос, Койю потёр ноющие костяшки пальцев и уставился в окно. Юу лишь тяжело вздохнул и сжал пальцами обитый светлой кожей руль. Находясь постоянно рядом с хозяином, Юу был в курсе его проблем, да и как же иначе — сам ведь постоянно сопровождал его на осмотры и процедуры. И каждый раз это заканчивалось одинаково: услышав в очередной раз о своём бесплодии и «непонятной аномалии», Койю приходил в ярость и долго плевался огнём, потом его злоба переходила в слёзы, а слёзы — в истерику, и телохранителю приходилось отпаивать его таблетками и пытаться успокоить. Но как бы Юу ни старался, задача это была невыполнимая. Заткнуть впавшего в бешенство Койю мог только Таканори. Вообще Юу поражался тому, как эти двое, будучи настолько разными, ухитряются ловко держать друг друга в узде: Койю легко снимал приступы мигрени у супруга и всегда мог успокоить его, когда тот злился, а Таканори, в свою очередь, мог просто обнять и погладить по голове колотящегося в истерике омегу, и Койю мигом замолкал. Наверное, именно это и называется идеальной гармонией в отношениях.
В непроглядной стене дождя было едва видно, как на светофоре загорелся зелёный свет, Юу слегка прищурился и осторожно тронул машину с места.
— Бросали бы вы это дело, Койю-сан, — осмелился сказать он, выкручивая руль, — столько нервов уже себе попортили. Может, вам и впрямь следует временно отказаться от мыслей о наследнике… Знаете, иногда так бывает, что чем сильнее омега хочет ребёнка, тем сложнее становится, так сказать, процесс зачатия.
— Что за чушь ты несёшь?! — взвился Койю. — Отказаться от этих мыслей, ещё чего! Вы с Таканори что, сговорились?! Да как вы не понимаете, если я сейчас не выясню, чем я болею, и правда ли виной всему тот блядский аборт, через пару лет уже может быть поздно!
Юу укоризненно покачал головой и уставился на дорогу. Койю почти никогда не позволял себе крепких выражений, только когда был буквально вне себя от злости.
На центральной улице змеилась огромная пробка; часы под рулём показывали половину восьмого вечера, в такое время люди массово возвращаются с работы, как в центр, так и на рабочие окраины, да ещё дождь сильный, это почти всегда вызывает на дорогах коллапс. Множество косых капель заливали лобовое стекло, «дворники» почти не справлялись со своей работой.
Койю мрачно молчал остаток пути; едва машина затормозила возле подъезда, он, не говоря ни слова, с силой толкнул от себя тяжёлую дверь и буквально вылетел наружу, даже не застегнув плащ и не захватив из салона прозрачный зонт-трость, который заботливо припас телохранитель. Не успел Юу крикнуть ему об этом, опустив стекло, как Койю уже скрылся в подъезде. Юу в очередной раз тяжело вздохнул и поехал в подземный паркинг, уже представляя себе, каким кошмаром окончится этот вечер. И ожидания его не подвели. Когда Юу, торопясь, вбежал в квартиру и, быстро выбравшись из куртки и промокших замшевых ботинок, заглянул в комнату, Койю рыдал на кровати, уткнувшись лицом в подушку и сжав её обеими руками. Койю весь трясся и громко всхлипывал, сжавшись в комочек, его плечи ходили ходуном, а на наволочке уже виднелись черноватые разводы от потёкшей косметики.
— Койю-сан, ну не убивайтесь вы так, господи… — Юу тихонько приблизился и робко тронул его за плечо.
— Убирайся! — взвыл Койю, на миг оторвав заплаканное лицо от подушки, и яростно замахал трясущейся рукой. — Уйди прочь, уйди, уйди, уйди, видеть тебя не хочу!
Юу на секунду прикусил губу, раздумывая, как поступить; не придумав ничего дельного и решив, что у него есть только один вариант действий, он вышел в коридор и направился в гостиную, на ходу вытаскивая из кармана мобильный и набирая номер.
Кензо оказался в зоне доступности и, выслушав его сбивчивые объяснения, равнодушно сказал, что всё понял и обязательно передаст хозяину.
Таканори примчался буквально через сорок минут; судя по всему, он уже закончил с контрактом и был на полпути к дому, когда Кензо, выполняя просьбу напарника, сообщил ему, что произошло. По крайней мере, Юу хотелось верить именно в это, а не в то, что Таканори из-за взбалмошного супруга сорвал важные переговоры, была у него надежда, что Таканори всё же не настолько сумасшедший. На ходу швырнув на маленькую скамеечку у входа дорогой бархатный пиджак и оставшись в тонкой чёрной рубашке, Таканори кинулся в комнату. Юу поспешил за ним, остановившись возле порога и наблюдая, как он, забравшись на кровать и обняв рыдающего в голос омегу, поднимает его и прижимает к себе, устраивая его голову у себя на плече.
— Ну, ну, Койю, хватит… Опять наговорили чёрт знает чего?
Таканори ласково погладил взъерошенные светлые волосы супруга и поцеловал его в макушку. Едва заслышав его голос и почувствовав обнимающие руки, Койю слегка притих; он только всхлипывал, вцепившись обеими ладонями в ткань тонкой рубашки и уткнувшись носом в плечо альфы.
— Вот блин, что на этот раз?.. — Юу вздрогнул от раздавшегося сзади хриплого голоса и обернулся. Кензо, весь насквозь мокрый, злой как чёрт и запыхавшийся, незаметно появился рядом. — Таканори-сан как ненормальный подорвался. Хорошо хоть переговоры уже закончились, тьфу, а то, зная его, он и посреди них мог рвануть своему сокровищу сопли вытирать! — понизив голос, он зло сузил глаза и вытащил из кармана пиджака белоснежный носовой платок; лоскут ткани тоже был весь мокрый, и Кензо, чертыхнувшись, принялся ладонями вытирать с лица крупные капли.
Юу покачал головой, выудил свой платок и протянул ему.
— Вот, возьми. Можешь его себе оставить.
Кензо секунду похлопал глазами, потом натянуто улыбнулся и забрал у него кусочек мягкой ткани.
— Спасибо.
Юу, слегка прикрыв глаза, наблюдал, как он смахивает с лица влагу. Между ним и Кензо, несмотря на общность работы, тёплых отношений так и не возникло; нет, они никогда не ругались, всегда спокойно здоровались друг с другом, могли порой перекинуться парой ничего не значащих фраз и подсобить в каких-то мелочах, но не более того. Да и какие могли тут быть близкие отношения, если Кензо постоянно был при Таканори, выполняя для него роль и охранника, и советника, и слуги, Юу таким же хвостом мотался за Койю, а когда пути этих двоих пересекались, у охранников наступал конец рабочего дня? Если бы они работали вместе, бок о бок, может, что-то наподобие дружбы ещё и могло возникнуть, но этого ведь не было. Первое время Юу ещё пытался как-то завести с ним разговор, но Кензо на контакт не шёл, он был холодно-вежлив и всем своим видом выражал полнейшее нежелание общаться. Его вообще, похоже, раздражали все, кроме Таканори, а уж Койю Кензо и вовсе откровенно ненавидел, хотя изо всех сил улыбался супругу хозяина своей извечной фальшивой натянутой улыбкой. И причин этой ненависти Юу не знал.
И потому сейчас то, что этот биоробот выразил своё негодование, да ещё кому-то, было вдвойне удивительно.
— Так что случилось? — повторил Кензо наконец, прервав неловкую паузу.
— Да то же, что и во все прошлые сто пятьдесят раз, — обречённо отозвался Юу и наморщился. — На Койю-сана врачи просто как озверин действуют. И ведь ему даже самому плохо потом от этих истерик, и он это знает, а остановиться никак не может…
— Да он просто избалованный до ужаса, — выплюнул Кензо. — Привык, что к нему кидаются по первому хныканью и всё в зубах тащат. Таканори-сану следовало бы поменьше его капризам потакать, может, тогда бы он утих наконец. Я бы ещё понял такое поведение, будь ему, ну, не знаю, семнадцать лет, да даже восемнадцать… Но в двадцать четыре, как по мне, уже следует быть серьёзнее и уметь свои эмоции держать под контролем. А он всё ребёнка трёхлетнего из себя изображает.
Юу хотел было возразить, что Койю вовсе ничего не изображает, он такой по сути, и ему незачем устраивать показательные дикие истерики, чтобы заставить супруга плясать под свою дудку; омеге просто совершенно это не нужно, Таканори и так готов выполнить любой его каприз, стоит только сказать — и Койю тут же получит всё, что захочет. И что плачет он из-за того, что ему и в самом деле плохо, сильные переживания из-за бесплодия для омеги вполне в порядке вещей… Но Юу вовремя решил не лезть, захлопнул рот и только плечами повёл. С Кензо спорить бесполезно, он из тех людей, которых чужое мнение не интересует вообще, ему плевать, выдвигает своё вперёд, и всё, его не сдвинешь.
Кензо, явно не подозревавший о его мыслях, осторожно заглянул в комнату через щель. Таканори, всё ещё прижимавший дрожащего Койю к себе, мигом обернулся и зашипел, как злая змея:
— Пошёл вон, не нервируй.
Юу, услышавший его, на всякий случай отошёл от двери подальше. Нервный Таканори был крайне невоздержан на язык, порой у него вылетали такие выражения, что портовый грузчик бы засмущался. Злился он до такой степени, чтобы материться, нечасто, но если такое происходило, с тяжёлой руки обычно попадало и Кензо, и Юу.
— Но, Таканори-сан… — заикнулся было Кензо.
— Пошли вон, сказал, оба! — рявкнул Таканори, наливаясь синевой. — Попадётесь мне на глаза до утра — уволю!
Кензо заскрипел зубами и, беззвучно матюкнувшись, отошёл от двери. Засунув руки в карманы мокрого пиджака, он краем глаза посмотрел на Юу, и тот передёрнулся — такая отчаянная ненависть горела у него во взгляде.
— Пошли, — буркнул Кензо. — Лучше и впрямь его не бесить. Неохота из-за такой ерунды работы лишиться.
Юу фыркнул:
— Ты чем-то недоволен? Когда у нас ещё рабочий день заканчивался в восемь вечера?
Кензо поджал губы и махнул рукой.
В квартире наконец воцарилась тишина. Таканори вздохнул и, последний раз поцеловав супруга в макушку, слегка отстранил его от себя, заглядывая в лицо.
— Ну? Успокоился, солнце? — участливо спросил он, убирая с лица длинную светлую чёлку.
Койю шмыгнул распухшим носом.
— Да вроде бы… — сдавленно ответил он и опустил голову. — Это Юу дёрнул Кензо, а он — тебя, да? Извини, я думал, он не станет этого делать, я не хотел тебя отвлекать…
— Забудь, всё нормально. Я уже домой собирался ехать, когда Кензо мне доложил, — Таканори махнул рукой. — С контрактом днём закончили, я мог ещё раньше вернуться, но мне по пути Ютака позвонил и сказал, что один из головных компьютеров где-то вирус поймал, вот я и рванул в офис.
Койю слабо улыбнулся. Ютаку он хорошо знал, пожалуй, единственного из всех подчинённых супруга. Приятный добродушный альфа был университетским другом Таканори, его бессменным на протяжении многих лет заместителем и правой рукой во всех делах; неудивительно, что, услышав его рассказ о вирусе, Таканори тут же сломя голову полетел на работу.
— Надеюсь, там ничего серьёзного.
— Ничего. Системы почистили, и всё, эта гадость даже файлы никакие побить не успела. Похоже, это мне кто-то из конкурентов попытался напакостить, пф, как смешно. Хотя вообще-то мне очень повезло, что Ютака в университете хакерством баловался и умеет управляться с вирусами, — Таканори потёр ладонью затылок и, хлопнув ресницами, протянул руку, дотрагиваясь ею до щеки супруга.
— А… А контракт как? — Койю прикрыл глаза. — Всё получилось?
— Да. Всё сложилось как нельзя лучше, с завтрашнего дня начнём разрабатывать проект, — Таканори улыбнулся краем рта и поцеловал его в лоб. — Ну, а ты чего? По какому поводу плач, доктор что-то не то опять сказал?
Койю угрюмо кивнул.
— Я же говорил тебе, не надо к незнакомым докторам ездить, — Таканори на секунду закатил глаза и взъерошил волосы пальцами, — всё равно ничего хорошего они тебе не скажут.
— Этот урод просто все границы перешёл, — желтоватые глаза омеги вновь начали наливаться слезами. — Представляешь, прямо так мне и сказал: «забудьте о ребёнке, медицина бессильна»! Да ещё с таким намёком, будто ты собираешься со мной развестись, нарочно не идёшь на осмотр и не хочешь этого ребёнка! — Койю всхлипнул, опустил ресницы и прижался головой к его груди. — Но я же знаю, что это не так… Не так ведь, правда?
Таканори вздохнул. Видимо, врач не из тех, кто стелется перед богатыми пациентами, а Койю не привык к тому, чтобы ему грубо и в лицо высказывали правду.
— Ну, конечно же, не так, малыш, — он приложился щекой к макушке омеги. — Правда, не то чтобы я так уж горел желанием отцом становиться, но я бы точно не стал нарочно скрывать от тебя какие-то свои проблемы и увиливать от осмотра. Если хочешь, я могу его пройти.
— Не надо, лучше со своими головными болями сначала разберись. Я и так знаю, что проблемы у меня, — чуть слышно отозвался Койю. — Меня ведь тогда предупредили, что, скорей всего, детей у меня больше не будет… Но всё равно это не повод для этого врача так грубить!
— Да уж. Существует хотя бы элементарная вежливость, — недовольно протянул Таканори.
— Вот! — всхлипнул Койю. — Даже ты понимаешь, что это слишком грубо!
Опять затрясшись, он принялся дрожащими ладонями размазывать по щекам чёрные подтёки.
— И из-за этого моё солнышко так горько плачет? — Таканори притянул его к себе. — Койю, да ладно тебе, плюнь и разотри. Небось, этот врач просто понял, что ты чувствительный, и что ребёнок для тебя — слишком больная тема, вот и решил тебя ткнуть, бывают такие медики, нравится им над пациентом поиздеваться, понимаешь?
— Просто который по счёту врач уже, и все они говорят примерно одно и то же с разной степенью грубости, — плаксиво воскликнул Койю. — Упёрлись, блин, как бараны, в свою аномалию, они, похоже, этим объясняют всё, в чём не могут разобраться. Ну что им мешает сказать, что да, я стопроцентно бесплоден из-за того аборта, или что дело не в операции, и шансы ещё есть, а? Как я могу лечиться, если я даже не знаю, что со мной не так?!
Таканори пожал плечами.
— Врачи не имеют никакого права выставлять диагноз и назначать лечение, если им картина целиком не ясна. За это сейчас сесть можно, — и он вновь прижал омегу к себе. — Успокойся уже. Сам мне говорил сегодня утром, что всё равно пока не готов всё бросить ради малыша и сидеть с ним. Когда будешь готов, придумаем что-нибудь. В крайнем случае всегда ЭКО можно сделать. Не хотелось бы, конечно, но если другого варианта не будет…
— Я боюсь ЭКО. Говорят, что оно опухоли в мозгу может вызывать, — Койю прикусил губу.
— Глупости, — вскипел Таканори. — Ты побольше форумы всякие читай, там тебе ещё и не такое наобещают.
— А вот и нет! — Койю скривился. — Вон актёр какой-то недавно умер, Сеть до сих пор гудит, что он сделал ЭКО, всё прошло нормально, у него родился здоровый ребёнок, а через полгода рак в какой-то ураганной форме обнаружили, и всё, не спасли!
Таканори наморщился, пытаясь восстановить в памяти рассказанную супругом историю. Он не особенно интересовался новостями из шоу-бизнеса, ему было элементарно не до этого. Но, кажется, в Сети и вправду недавно писали что-то подобное.
— Койю, этому актёру пятьдесят пять стукнуло! — взревел Таканори, вспомнив заголовки новостей. — Решил себе на старости лет ещё одного ребёнка заделать, да ещё через ЭКО, естественно, что организм уже не справился с такой нагрузкой!
— Ну и что? — Койю насупился. — Как будто это от возраста зависит!
— Конечно, зависит, и от возраста, и от состояния здоровья в целом! У этого актёра, вероятно, уже была опухоль, а гормоны просто её подстегнули, вот и всё, — процедил Таканори. — Проверяться у врача почаще надо, тогда и не будет такого.
— Сказал человек, которого я уже полгода умоляю сходить сделать томограмму из-за мигреней, — фыркнул Койю. — Ты сам-то когда у доктора последний раз был и проверялся?
Уличённый в нелогичности Таканори окончательно разозлился:
— Не переводи тему. Мы сейчас не о моих мигренях говорим, а о том, что опухоль только из-за ЭКО — это чушь собачья. Одна процедура эту гадость не спровоцирует, к ней должна быть какая-то предрасположенность. Ты на осмотр раз в два месяца ходишь, у тебя разве есть какие-то проблемы?
— Никаких, — Койю нахмурился. — Я здоров. И никто не может понять, почему ничего не получается.
— Ну, и чего ты тогда боишься? — Таканори устало потёр ладонью чешущиеся глаза. — Есть ещё вариант. Если ты настолько веришь в эту чушь и боишься ЭКО, можно ещё суррогатного папу нанять…
— Нет, не смей даже говорить мне об этом! — взвыл Койю. — Воспитывать ребёнка, которого родит от тебя другой омега или, того хуже, андроид, да ни за что на свете! Нет уж, это наш ребёнок, я хочу его сам выносить и сам родить, никаких суррогатных пап!
— Хорошо, хорошо, я просто предлагаю варианты, — Таканори примирительно поднял обе руки. — Успокойся.
Койю гневно фыркнул, но ничего не ответил и сложил руки под грудью.
— Вот что, — наконец твёрдо сказал Таканори, обхватив ладонями его лицо и глядя в глаза. — Ты давай заканчивай эту свою беготню по врачам, сам уже понял, что это бесполезно и вредно для нервов. Когда ты будешь морально готов к тому, чтобы себя малышу посвятить — тогда и придумаем, как быть. А пока что и вправду забудь. Может, ты перестанешь так париться и в итоге забеременеешь, такое тоже бывает. Понял?
Койю прикусил губу, помолчал секунду и кивнул. Он понимал, что умный супруг, как обычно, прав, эти походы по клиникам уже ничего, кроме разочарований и головной боли, не приносят.
— Вот и хорошо, — Таканори улыбнулся и чмокнул его в нос. — Иди, умойся, а то у тебя весь макияж растёкся. И не плачь больше из-за такой ерунды, слышишь меня?
— Я постараюсь, — Койю быстро поцеловал его в уголок губ и, поднявшись, поплёлся в ванную. Когда он исчез за дверью, Таканори откинулся на подушку, запрокинув обе руки за голову, и, вздохнув, закрыл глаза.
…Шум воды было слышно довольно долго; наконец он затих, сменившись на негромкое шуршание ткани. Таканори осторожно поднялся с кровати, потянулся и, подойдя к двери ванной, осторожно приоткрыл её. Койю, стоявший в противоположном конце огромного помещения, возле раковины, как раз стягивал через голову бархатную безрукавку; и Таканори невольно вздрогнул, наткнувшись взглядом на его спину. Красивая светлая кожа была буквально исполосована швами и шрамами — кое-какие из них, вполне аккуратные и беловатые, едва проглядывались, а вот другие, грубо стянутые чёрными органическими нитями, которые давно должны были врасти в кожу и стать незаметными, были видны более чем отчётливо. Таканори тихонько вздохнул и прислонился плечом к косяку двери. Столько времени прошло, а он всё ещё дёргался, натыкаясь на эти жуткие следы операций, которых Койю перенёс огромное количество. При всех усилиях и технологиях врачи так и не смогли вернуть его коже безупречный вид, раны были слишком серьёзными, большинство из них просто невозможно было до конца залечить. Хорошо хоть лицо сумели восстановить, но оно, в отличие от тела, не так уж сильно пострадало, подушка безопасности защитила, Койю отделался парой порезов на щеке, сломанным носом, рассечённой нижней губой и надорванным ухом. Как итог — Койю, раньше обожавший короткие шорты и майки с вырезами везде, где только можно, теперь ужасно комплексовал из-за шрамов, всегда носил закрытую, под горло, одежду, при необходимости нацепить кофту без рукавов и воротника натягивал длинные перчатки и чокеры на шею, наотрез отказывался фотографироваться топлес, чем немало раздражал своего агента и корреспондентов из разных журналов, и даже супругу старался лишний раз не показываться без рубашки.
— Жуть, правда?
Таканори вздрогнул и приподнял голову. Койю аккуратно вытер лицо полотенцем и развернулся к нему. Умытый и посвежевший, без грамма косметики, с всё ещё красноватыми глазами, он казался совсем подростком; без тонального крема шрамы на щеке были довольно отчётливо заметны. Койю обхватил себя дрожащими ладонями за плечи и опустил взгляд. Спереди картина была немного лучше, чем на спине — мелких следов было меньше, только несколько белых рубцов на руках и тонкий шрам на горле от шнурка медальона, который чуть не задушил Койю при аварии. Зато рёбра, слегка проступавшие под кожей, были явно деформированы, а чуть пониже плоского живота, уходя за ремень брюк, красовался длинный уродливый тёмно-красный шов.
— Ничего не жуть, — решительно ответил Таканори. — Я видел жертв пожара с ожогами в девяносто процентов тела, вот там жуть. А у тебя всё не так страшно, шрамы, да, но…
— Они ведь тебе не нравятся. Не притворяйся, я вижу, как ты дёргаешься каждый раз, когда видишь их, — Койю поморщился и отвёл в сторону взгляд. — Хотя я тебя понимаю, та ещё красотень.
— Вовсе нет. Дёргаюсь я только потому, что эти шрамы мне напоминают о том, какой ад тебе пришлось пережить, и у меня сердце переворачивается, — Таканори покачал головой. — Хотя, в этом есть и кое-что приятное.
Койю криво улыбнулся:
— И что же, позволь спросить?
— То, — Таканори хмыкнул и, приподняв руку, дотронулся до его щеки, — что я точно не увижу тебя голым на обложке какого-нибудь журнала. Ты не думай, я не говорю, что тебе надо в паранджу закутываться, работа есть работа, но мне не очень хотелось бы, чтобы ты отсвечивал своим телом на всю страну.
Койю вспыхнул огнём:
— Я бы и без шрамов не стал сниматься голым! У меня есть гордость, и потом, я приличный замужний омега, а не существо лёгкого поведения, которое спонсора ищет и ради этого готово задницей перед камерой вертеть. И кстати, уж с фоток эта дрянь очень легко уберётся ретушью, если что.
— Да, но ведь чтобы получить снимки, тебе всё равно придётся снять рубашку перед фотографом, — Таканори сощурился. — И ты, думаю, этого не сделаешь, если ты даже при мне раздеваться стесняешься. Ладно, солнце, не дуйся, — он улыбнулся и, привстав на цыпочки, поцеловал супруга в уголок губ. — Я просто пытаюсь хоть немножко тебя приободрить, я не люблю, когда ты грустишь или сердишься.
— А я и не дуюсь, — Койю медленно моргнул, потянулся за домашней рубашкой, висевшей на стене, завернулся в тонкую ткань и, наклонившись, чмокнул альфу в кончик носа. — На тебя злиться невозможно, плюшка.
И, невесело хмыкнув, он пошёл за супругом обратно в комнату.
— Извини, что-то я перенервничал сегодня. Перелёт этот дурацкий, врач нагрубил, ещё сумасшедший какой-то в клинике пристал…
Прижавшись головой к груди альфы и прислушиваясь к тому, как размеренно бьётся сердце, Койю успокоенно прикрыл глаза.
— Что? — дёрнулся Таканори и потянул его за волосы, заглядывая в лицо. — Какой ещё сумасшедший? Ты ничего мне об этом не сказал!
— Ох. А я и не хотел говорить, решил, что ерунда, — Койю прикусил губу. — В общем, я когда из кабинета врача вышел, на меня в коридоре какой-то псих налетел. Называл меня Урухой, спрашивал, за что я так с ним и что я делаю в клинике… Причём так настойчиво, знаешь, прям напирал, чуть не к стене прибить пытался. Я ему говорю, что я никакой не Уруха, а он своё талдычит, будто не слышит. Пришлось Юу на подмогу звать, он этого придурка вразумил кое-как. В общем, оказалось, что он меня перепутал с кем-то…
— Господи. Я уж испугался, что что-то там серьёзное, — Таканори выдохнул и притянул его к себе, поцеловав в лоб. — Действительно, глупость.
— Да, вроде бы, — Койю обнял его обеими руками и уткнулся носом в плечо. — Но почему-то никак не могу это из головы выкинуть. Такое ощущение, будто я упустил что-то очень-очень важное…
У него перед глазами и вправду так и стояла картина сидящего в больничном коридоре альфы; того, как он дрожит, низко свесив голову со спутанными волосами, как безвольно болтаются между колен его опущенные руки, и губы дрожат, явно шепча что-то неразличимое. Койю ещё по пути домой, пока его не захлестнула злоба на врача, думал только об этом. И ему отчего-то пришло в голову, что этот альфа, возможно, вовсе и не псих, просто потерял этого Уруху, с которым и перепутал его, и жутко расстроен из-за этого, так, что даже не может совладать со своими чувствами и кидается на всех подряд в надежде найти. И Койю даже подумал, что, наверное, не стоило так резко с ним разговаривать и натравливать на него Юу. Запоздалая совестливость вообще была одним из его ведущих качеств; чаще всего Койю, нагрубив кому-нибудь, вскоре начинал мучиться угрызениями совести и страдать от того, что возможности извиниться уже попросту нет.
Но ему отчего-то не хотелось сейчас говорить мужу об этих своих мыслях. Поэтому Койю просто нервно сглотнул и провёл носом по шее альфы, вдыхая аромат парфюма. Таканори всегда пользовался одним и тем же одеколоном, и этот свежий, чуть горьковатый аромат порой действовал на омегу лучше любого успокоительного.
— У тебя уже просто нервы не выдерживают, вот и всё, — Таканори погладил его по волосам. — Тебе надо отдохнуть. Надеюсь, ты не собираешься завтра же срываться и снова куда-то лететь?
Койю покачал головой.
— Нет, у меня ближайшая съёмка через пару дней, но она будет здесь, улетать никуда не придётся.
— Вот и хорошо, — кивнул Таканори. — Значит, есть время отоспаться и привести нервы в порядок.
Койю быстро дотронулся губами до его скулы и потянулся к воротнику тонкой рубашки, расстёгивая верхние пуговицы. Одновременно он уткнулся носом в щёку супруга, погладил пальцами его шею и тихо сказал:
— К тебе это тоже, между прочим, относится. Ты плохо выглядишь, бледный вон весь, под глазами мешки. Долго у тебя приступ в этот раз был?
— Он начался вчера утром, — Таканори сморщился. — Очень вовремя, как раз, когда мне нужно было ехать на совет директоров.
— Понятно. Ты поехал в офис, весь совет просидел с головной болью, и ночь ты тоже не спал, надо полагать, — Койю нежно поцеловал его в лоб. — Как же на тебя похоже, господи…
— А что я мог сделать, солнце? — Таканори вздохнул и поднял глаза, Койю даже вздрогнул: такая усталость сейчас читалась во взгляде супруга. — Если я рухну в кровать со стонами «у меня мигрень, умираю, отвалите», ничего хорошего от этого никому не будет, уж поверь мне. Я должен заниматься делами.
— Как будто Ютака не сможет тебя подменить на один день, — Койю поджал губы. — На то он и заместитель, в конце концов. Не ты ли мне говорил постоянно, какой он потрясающий специалист и какой классный лидер из него получается?
— Не говорил я такого. Специалист он и вправду классный, такого мастера по компьютерам и хакингу ещё поискать надо, а вот лидерские качества, так скажем, прихрамывают, — Таканори фыркнул и боднул его головой. — И потом, не могу же я валить всю работу на подчинённых. У меня замечательная команда, они и сами вполне способны на грамотные решения, но лучше всего они работают только тогда, когда я им говорю, что следует делать.
— Эта порядочность тебя в могилу когда-нибудь загонит, Така, честное слово… — Койю обречённо улыбнулся краем рта и чмокнул его в кончик носа, запуская пальцы в мягкие волосы.
— Как мило, малыш. Ты всегда присмотришь за мной и найдёшь нужные слова.
***
Светящиеся в темноте синеватым цветом цифры электронных часов показывали без пяти минут четыре утра. Уже начинало светать; сквозь щели между опущенными на огромные окна экранами, демонстрирующими виды ночного мегаполиса, можно было увидеть сереющее небо.
Койю, вжавшись головой в подушку, бездумно смотрел в одну точку. Он ещё часа два назад понял, что уснуть ему сегодня не суждено — видимо, сказывался дневной сон, нарушивший тщательно отлаженный режим. Поэтому Койю даже не пытался бороться с бессонницей, просто лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к тихому сопению супруга за спиной.
Не сказать чтобы для Койю бессонница была чем-то необычным. Первое время после возвращения из больницы, ещё почти беспомощный и не способный даже толком передвигаться, он крепко сидел на успокоительных и снотворных. Хорошо осознавая собственную слабость и видя изуродовавшие тело шрамы, Койю страдал от тяжелейшей депрессии, у него часто случались истерические припадки и появились большие проблемы со сном — он мог сначала бодрствовать сутками, а потом свалиться в самый неподходящий момент на ровном месте и проспать, как убитый, целый день. Кензо, которому Таканори велел наблюдать за супругом, только и делал, что мотался за ним по квартире, в любую секунду готовый ловитьпадающего Койю и на руках нести его обратно в кровать. Тогда омеге казалось, что он и вовсе уже разучился самостоятельно засыпать по своему желанию — только при помощи лекарства. Потом, конечно, режим у него всё же наладился, и тяжёлые мысли стали забываться, но порой случалось такое, что Койю никак не мог заснуть — лезли в голову всякие дурацкие раздумья, не дававшие покоя, снились кошмары, просто элементарно не хотелось спать. И сегодня, видимо, был именно такой случай, самый первый его вариант. Койю не мог перестать думать о том, что случилось в клинике.
Он зябко поёжился и сжался в комок, прикладывая ладонь к груди.
— Да что за хрень… — почти со слезами прошептал он. — Така прав, такая фигня, почему же никак из головы не выходит?..
Койю поворочался и повернулся на другой бок, зажмурив глаза. Бесполезно, вновь перед ним встал больничный коридор и сидящий на кожаном диванчике альфа с растрёпанными светлыми волосами. Память усиленно подсовывала эту картинку, в ушах слышались тихие всхлипы и дрожащий голос, повторяющий имя «Уруха».
Койю резко распахнул глаза и прикусил губу.
«А ведь расстройства сна — первый признак серьёзных психических заболеваний…»
Отогнав от себя невовремя вспомнившуюся фразу психолога, Койю тихонько пошевелился, повернулся на спину, сел и, откинув в сторону одеяло, аккуратно отодвинулся от мирно сопящего Таканори. Медленно поднявшись с кровати, он поддёрнул спадающие пижамные штаны и собрался уже пойти в коридор, как вдруг тонкие пальцы ухватились за его запястье.
— …Койю, солнце, ты чего?
Койю обернулся. Крепко, как ему показалось, спавший Таканори, зевая, сонно хлопал ресницами и цепко держал супруга за руку.
— Мне надо таблетки выпить… — тихо отозвался Койю.
Таканори заморгал, явно пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть выражение его лица.
— О чём ты? — свистящим шёпотом спросил он и глянул на часы. — Четыре утра, какие таблетки?..
Койю попытался высвободить запястье, но ему это не удалось, тонкие пальцы с длинными ногтями держали его крепко.
— Снотворные.
Таканори мигом проснулся и приподнялся на локте.
— Эй, — он слегка поджал губы. — Кажется, мы договаривались, что ты больше не будешь их пить. И врач, помнится, тебе запретил.
— Така, я не могу заснуть. Если я одну ночь проваляюсь вот так, я собью себе весь режим, — грустно протянул Койю. — А это важно, недосып плохо влияет на здоровье, не говоря уж о внешности. От него портится кожа, синяки под глазами появляются…
— Снотворные не лучше действуют, уж поверь мне. Вспомни, что после больницы было, сколько ты потом пытался слезть с таблеток? — Койю наморщился, а Таканори криво улыбнулся. — То-то и оно. Подсядешь опять на лекарства, потом жить без них не сможешь.
— Но…
— И думать забудь. Я тебе запрещаю, слышишь? — Таканори нахмурился и с силой потянул его за руку. — Я вообще даже не знал, что у нас есть снотворное.
— Вроде в аптечке оставалась банка с парой таблеток на дне, — зачем-то уточнил Койю.
— Спасибо, что сказал, — Таканори фыркнул. — Завтра же с утра сам обшарю аптечку и все шкафчики и вышвырну эту дрянь. А теперь ложись и постарайся заснуть.
— Ты временами просто невыносим…
Койю мученически вздохнул, но послушался, улёгся на живот и обнял обеими руками подушку, уткнувшись в неё носом.
— Считай меня невыносимым сколько хочешь, только к лекарствам не притрагивайся. Койю, это тебе не шуточки, — попытался воззвать к голосу разума Таканори, прикрыв его одеялом и плюхнувшись на свою подушку. — Нельзя же таблетки лопать, как конфеты, бездумно. Тем более снотворные.
— Сам-то вон за раз по три пачки обезболивающего съедаешь, когда голова болит… — пробурчал в подушку Койю. — Оно тоже, между прочим, не полезное и привыкание вызывает. У тебя даже мигрень от него уже не проходит.
— Всё равно это не одно и то же. От болеутоляющих или мигрени я не умру, а вот ты от снотворного, если будешь бездумно его глотать — запросто.
Таканори вздохнул и, наклонившись, прижался к его спине, перекидывая руку через талию и утыкаясь носом в затылок. Зарывшись лицом в густые светлые волосы, он глубоко вдохнул и тут же вздрогнул, уловив, как усилился едва уловимый тонкий аромат, сопровождавший омегу.
— Койю… — слегка удивлённо прошептал Таканори. — У тебя что, течка?..
— Ты только заметил? Она ещё вечером началась, а я забыл таблетку на ночь выпить… — вяло отозвался Койю и пошевелил головой. — Тебе запах мешает? Могу сейчас лекарство проглотить.
— Нет, что ты, не мешает. Скорее даже наоборот, — Таканори поцеловал его в макушку и потянулся к шее. А Койю дёрнулся, почувствовав, как его свободная ладонь заползла за ткань рубашки, поглаживая кожу и надавливая на грудь, прошлась в самый низ, оттянула резинку пижамных брюк, и кончики пальцев дотронулись до головки ноющего члена.
— М-м-м… — он зажмурился и опять уткнулся носом в подушку, надеясь, что Таканори не заметит предательского румянца, выступившего на бледных щеках.
Альфе, впрочем, было не до того. Отодвинув в сторону длинные прядки волос, Таканори осыпал поцелуями его шею. Он лизнул кончиком языка надорванную ушную раковину, прихватил на секунду зубами самый её краешек, а потом легонько подул на влажную кожу, заставив омегу вздрогнуть и тихонько застонать. Улыбнувшись на такую милую реакцию, Таканори слегка отстранился, провёл пальцами по его горлу и стал на ощупь расстёгивать пуговки на рубашке. Спустил её, обнажив вздрагивающие лопатки, поцеловал острое плечо, погладил ладонью руку.
— А-ах… — выдохнул Койю, слегка прогибаясь навстречу его ладони. Он уже весь дрожал и хватал губами воздух; тонкие пальцы с силой сдавливали края подушки. Прикосновения мужа действовали почти как удары током, в животе покалывало, пах быстро наливался мучительной тяжестью, горячее дыхание обжигало ухо, и Койю буквально кожей чувствовал растущее напряжение. Тонкая шёлковая рубашка вдруг начала казаться шерстяной и кусачей, кожа под ней зачесалась, ужасно захотелось от неё избавиться. И Койю нервно задёргал плечом, пытаясь сбросить её.
— Подожди, малыш. Я сейчас её уберу.
Таканори потянул за широкий рукав рубашки, стягивая её и отбрасывая в сторону. Койю шумно втянул в себя воздух через стиснутые зубы, почувствовав, как исчезли кусавшие кожу колючки, ловко перевернулся на спину и обнял супруга за шею обеими руками, прижимаясь к нему. Едва уловимыми поцелуями прошёлся по скулам альфы, поцеловал уголок губ и подбородок. Руки невольно потянулись к резинке пижамных штанов и дотронулись до бугра на мягкой фланелевой ткани; желтоватые глаза лихорадочно заблестели, Койю прикусил губу и слегка сжал пальцы, почти с удовольствием наблюдая, как Таканори на это охнул и дёрнулся, прикусывая губу.
— Хех, ты с меня только рубашку снял и уже так возбудился? — с усмешкой прошептал Койю, положив руки на поясницу супруга и с силой потянув резинку вниз. — Мне порой кажется, что у тебя всё время на меня стоит.
— Ну, почти… — ухмыльнулся в ответ Таканори, наклонившись к нему и шутливо боднув в щёку носом. — …Когда у тебя течка. И я, кстати, этого и не скрываю.
Зарывшись рукой в светлые волосы, уже порядком запутавшиеся и влажные, Таканори сжал её в кулак вместе с мягкими прядями и с силой дёрнул, Койю негромко вскрикнул и запрокинул назад голову. Таканори прошёлся мягкими прикосновениями по его горлу, прихватив губами загрубевшую кожу на месте тёмного шрама, поцеловал ложбинку между острыми выпирающими ключицами, провёл по коже самым кончиком языка. И Койю застонал, когда его пальцы пробежались по сильно выступающим рёбрам, искривлённым из-за многочисленных переломов.
— Ты похудел, — констатировал Таканори, прощупывая косточки. — Опять…
— А ты имеешь что-то против? — капризно протянул Койю.
— Имею. Я же тебе говорил, прекращай себя диетами морить. Ты и так худющий, совсем в скелет хочешь превратиться?
Таканори слегка укоризненно покачал головой и, потянувшись к нему, прижался к приоткрытым губам, слегка прихватывая их своими.
— Мне нельзя не сидеть на диете, я очень быстро набираю вес, — вздохнул Койю, чуть подавшись назад и погладив его ладонью по щеке. — А если я потолстею, могу потерять часть контрактов. Сам понимаешь, вся эта жуткая одежда нормально смотрится только на скелетах и вешалках.
Таканори только поморщился. Он и так знал, что переубеждать супруга в этом вопросе бесполезно. Становилось даже смешно: Койю то и дело упрекал альфу за то, что тот плюёт на своё здоровье и всего себя отдаёт работе, а сам был ничуть не лучше в этом плане, готовый морить себя голодом ради контракта. Впрочем, последнее время Таканори замечал, что Койю стал более внимательно относиться к позывам своего желудка — раньше он мог целый день вкалывать на репетиции или бегать по показам и ни разу не заикнуться о еде, а сейчас сам разработал для себя некий график, по которому мелкими порциями питался. Но всё равно при этом оставался тоненьким, как фарфоровая статуэтка.
Чтобы уйти от этой неприятной темы, Таканори вновь навалился на омегу всем телом и принялся осыпать поцелуями. Поглаживая ладонями костлявые бёдра, он зализывал кончиком языка каждый крохотный шрам, прихватывал губами огрубевшую кожу. Забыв об осторожности, Таканори легонько впил зубы в шов на животе, и Койю мигом зашипел от боли.
— Не кусайся…
— Прости. Не могу удержаться, мне так нравится твоя кожа, — Таканори примирительно лизнул место укуса и, подняв глаза на омегу, усмехнулся: — И шрамы, между прочим, тоже. По-моему, они тебе сексуальности придают.
— Фетишист сумасшедший, — беззлобно огрызнулся Койю и потянул его к себе за плечо, обнимая обеими руками. Говорить, целуясь, было слишком неудобно, и они оба замолчали.
…Койю дышал часто и хрипло, с надрывом прихватывая воздух и ёрзая по шёлковому покрывалу. Кровь словно начинала закипать в тех местах, где к ней прикасался Таканори; плавясь, она растекалась по всему телу, приливала к щекам, которые и так горели огнём, отзывалась жжением в самом низу живота. Притянув его до невозможности близко к себе, Койю перебирал пальцами спутавшиеся светлые прядки волос, тёрся носом о щёку и подбородок, раз за разом прикасался к уголку рта. Койю всегда с трудом переносил длительные разлуки с супругом и очень скучал по нему; и сейчас, после недельного отсутствия дома, он не желал выпускать альфу ни на одну секунду. Впрочем, он сомневался, что и Таканори бы сейчас согласился так просто от него оторваться.
— Ты весь дрожишь… — вздрогнув, Койю убрал с лица альфы длинные спутанные волосы и затуманенным взглядом посмотрел в глаза.
Таканори, стараясь слегка привести в норму своё дыхание, поцеловал его в подбородок.
— Не волнуйся… Всё хорошо, — улыбнувшись, прошептал он, опустив ресницы.
Каждый раз в такие моменты в памяти, как назло, оживали первые моменты после аварии, жёстко разделившей жизнь на до и после. Таканори слишком хорошо помнил, что было, когда он только привёз супруга домой: врач сказал ему, что Койю понадобится немало времени на восстановление, и что супругу желательно не притрагиваться к нему и вообще переехать спать в другую комнату, чтобы не мешать отдыхать. Таканори был готов последовать его указаниям, но сам Койю неожиданно воспротивился этому — едва Таканори заикнулся, что временно переберётся ночевать в кабинет, он просто вцепился в супруга до побеления пальцев и посмотрел на него таким умоляющим взглядом, что всё желание оставлять его в одиночестве как ветром сдуло. А ещё через пару дней у Койю началась внеплановая течка, и Койю, особенно остро чувствуя её, буквально взвыл. Наблюдать за его мучениями было просто невыносимо, и Таканори дал слабину. Он очень старался быть осторожнее, не делать резких движений, но получалось не очень, Койю всё равно слабо ойкал и вздрагивал от малейшего прикосновения. Ему было больно и некомфортно в бинтах. Эти звуки накрепко въелись в память альфы; и даже сейчас, когда от ран остались одни швы, Таканори боялся проявлять излишнее рвение, боялся причинить супругу, который теперь казался ему ещё более хрупким и ломким, чем раньше, лишнюю боль.
Зажмурив глаза, Таканори с силой вжался в омегу всем телом, почувствовал, как тот сдавил коленями его бёдра; Койю нервно дёрнулся и тихо ойкнул, чувствуя, как скользкая головка прошла через сжатые мышцы и как тут же раздулся узел. На глазах тут же выступило несколько слезинок, одна прозрачная капля поползла по щеке, и омеге самому стало противно от осознания собственной слабости. Койю ведь знал, что Таканори никогда не причинит ему лишней боли, и всё равно не мог совладать со своими слезами. Услышав его всхлип и телом почувствовав дрожь, Таканори на секунду остановился. Наклонившись, он сплёл их пальцы, кончиком языка слизнул мелкие капельки, будто пытаясь немного успокоить. Но замешательство продлилось всего секунду, и, не выдерживая, Таканори вновь с силой толкнулся вперёд, стараясь входить резко и сильно, а назад подаваться тягуче, медленно. Таканори буквально терял голову, лаская омегу везде, куда только мог дотянуться, сжимая хрупкое тело в объятиях, опаляя поцелуями израненную кожу. Но он не забывал четко следить за реакцией супруга. И то, что Койю под ним извивался, подавался навстречу в такт движениям и издавал громкие стоны, только усиливало его желание. В какой-то момент ему безумно захотелось стать ещё ближе к омеге, чувствовать, как бьётся его сердце; Таканори замедлился, тут же услышав недовольное сопение. Слегка отстранившись, Таканори подхватил его под ягодицы и легко поднял, усаживая к себе на бёдра. Отчаянно цепляясь за его спину и раздирая её длинными ногтями, Койю уже совсем забыл, на каком вообще свете находится и что происходит. Он просто наслаждался страстью супруга и жаром его тела, выгибал спину, с готовностью подставляясь под его ладони, покусывал под ухом. Встрёпанные золотистые волосы, лихорадочно блестящие, затуманенные желтоватые глаза, уже начавшие кровоточить от постоянных укусов губы, тяжёлое, хриплое дыхание… Лицо омеги сейчас выражало такое неприкрытое наслаждение и выглядело настолько мило, что у Таканори в носу защипало, и он, озверев, начал ещё сильнее вколачиваться в дрожащее тело. Судя по выражению лица, Койю уже и самому было всё равно, он давно уже забросил попытки включить разум и адекватно оценить происходящее. Рваные поцелуи обжигали искусанные губы и шею, Койю чувствовал его внутри себя, так безумно глубоко… Жарко… Жёстко… Койю тонул в этих ощущениях, без всякой надежды прийти в себя и выплыть, и теперь уже стонал во весь голос, не думая даже о том, насколько пошло и неприлично выглядит.
Воспользовавшись его замешательством, Таканори опять повалил его на постель, вдавливая в подушки своим телом. Движения сорвались уже в бешеный темп, словно вызывая внутри взрывы, опаляющие все внутренние органы. Из высоко вздымающейся, ходящей ходуном груди вырывалось тяжёлое дыхание. Бледное лицо и плечи блестели от пота. Сейчас, в слабом свечении опущенных на окна экранов, Таканори казался похожим на красивого зверя, захватившего наконец свою добычу; даже его глаза, обычно светло-голубые, сейчас превратились в ярко-синие и бездонные, как озёра. Койю не раз видел, как супруг сжимает зубы, как дрожат его длинные пушистые ресницы, и пунцовые от жара пухлые губы шевелятся, едва разжимаясь, шепча что-то неразличимое. И каждый раз это зрелище вызывало у него одну и ту же реакцию. В глазах опять предательски закололо, под веки будто кто-то песка насыпал. Койю с трудом приподнялся, одной рукой притянул растрёпанную светловолосую голову к себе, впился коротким и почти грубым поцелуем, вскрикнул, когда Таканори, не сдержавшись, с силой укусил его за шею. В последний раз резко рванувшись всем дрожащим телом вперёд, как от мощного удара током, Таканори кончил и рухнул, уткнувшись носом в горло омеги и рукой почувствовав появившуюся на животе густую тёплую влагу.
Уставший и чувствующий себя абсолютно опустошённым Койю притянул супруга к себе и поцеловал, из последних сил улыбаясь.
На какое-то время в спальне повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием обоих; говорить не было никаких сил. Койю ощущал, как потихоньку остывает разгорячённое тело и успокаивается бешеное сердцебиение. А Таканори и вовсе задремал, трогательно, как ребёнок, прижавшись головой к его груди.
— М-м… — Койю заставил себя пошевелиться и с трудом разомкнул веки. — Чёрт… Мне надо в душ…
— Сейчас, ещё чуть-чуть, — полусонно отозвался Таканори, посильнее вжимаясь щекой в его рёбра. — Сходим вместе.
— Нет, прямо сейчас, — Койю осторожно выполз из-под него и попытался сесть, что удалось с большим трудом. — Я весь такой липкий…
Таканори плюхнулся на подушку и, подперев рукой голову, с улыбкой стал наблюдать, как он медленно садится, разгибая спину и потирая пальцами плечи.
— Ты каждый раз так быстро бежишь мыться, что мне начинает казаться, что тебе это не нравится, — он нервно засмеялся.
— Ну и глупости тебе в голову лезут, — Койю, хмыкнув, повернулся, хитро сощурил желтоватые глаза и потянул супруга за запястье. — Вставай. Сам сказал, сходим вместе.
Таканори секунду смотрел на него, хлопая ресницами, потом тоже усмехнулся и, обхватив пальцами его руку в ответ, с силой дёрнул его на себя. Койю с визгом повалился на кровать и тут же оказался притиснутым вплотную к супругу.
— Вот ведь хитрая кошачья морда, — со смехом протянул Таканори и порывисто поцеловал его в макушку. — И знаешь ведь, что я не смогу отказать. Сейчас пойдём.
Он плотнее обнял омегу обеими руками, зарылся лицом в волосы и замолчал. Койю тихонько вздохнул ему в шею и опустил ресницы; ему и самому уже совершенно расхотелось вставать.
========== Глава 3 ==========
Хмурое пасмурное утро началось с громко зазвонившего на прикроватной тумбочке мобильного. Резкий, въедливый звук буквально вкручивался в мозг, откатываясь эхом от стены.
— У-у-у…
Проснувшийся недовольный Койю со стоном высунулся из-под одеяла и протянул руку, пытаясь нащупать противно пищащую трубку. Но она отчего-то никак не попадалась ему, стеклянный корпус так и выскальзывал из подрагивающих пальцев. Зевая во весь рот и отбрасывая со лба спутанные светлые волосы, Койю выбрался из своей импровизированной палатки и, едва разлепив веки, наконец поднял телефон. Щёлкнул пальцем по стеклу, поднёс наконец замолчавшую трубку к уху и сонно протянул:
— Слушаю… — из динамика не донеслось ни звука, и Койю раздражённо воскликнул: — Да говорите же, кого там чёрт принёс в такую рань?..
С той стороны провода вдруг послышалось тихое шипение, а следом сквозь него прорезался знакомый весёлый голос:
— Ко-тян, доброго утречка. Я уже слышу, что ты, как обычно, бодр и готов к свершениям.
Койю с силой потёр кулаком красные, воспалённые после полубессонной ночи глаза. Ну конечно же, Шота. Кто ещё может бессовестно позвонить ранним утром в выходной и разбудить? Койю попытался придать голосу бодрости:
— И тебе, Шота. А ты, как обычно, не изменяешь своей привычке работать моим будильником и трезвонить в восемь утра.
— Ой, а я тебя разбудил, да? — расстроенно воскликнул Шота. — Прости, пожалуйста. Я сам привык уже рано вскакивать и всё время забываю, что кому-то хочется выспаться.
— Да ничего, всё равно вставать уже пора, — Койю закряхтел и сел на край кровати. — Надо придерживаться режима. Просто я ночью почти не спал, вот и ворчу.
— Ясно, Таканори-сан вцепился в обожаемого и не дал ему глаз сомкнуть, — тут же сделал вывод Шота.
Койю подпрыгнул:
— Зараза, ты откуда узнал?!
— Ну Ко-тян, ну это же совсем просто. Ты только что прилетел домой, а зная, как Таканори-сан тебя любит, вряд ли бы он дал тебе спокойно поспать после недельного отсутствия, — хихикая, отозвался Шота.
Койю только тяжело вздохнул. Шоте, при всей его глуповатости и детской манере поведения, никак нельзя было отказать в некоторой проницательности. И, естественно, он понятия не имеет, что Койю дома оказался только ранним утром вчера, а не на день раньше, как планировал.
— Ты очень сильно преувеличиваешь желания моего мужа. В нашей семье только я о сексе думаю каждые несколько минут, — ехидно протянул он, — а Така меня в кровать тянет тогда, когда у меня течка. А так он обычно с работы приезжает, камнем на подушку бухается и спит, как убитый, до семи утра.
— Да какая разница, главное, что я угадал! — засмеялся Шота. — Угадал ведь, а?
— Угадал, — со вздохом ответил Койю, пытаясь пальцами разделить спутанные пряди волос. — Как будто я могу тебе сказать что-то другое…
— Ну вот, и ты уже перестал сердиться между делом, — обрадовался Шота. — Вот за это я тебя и люблю, ты быстро остываешь. Если бы я Кияна так разбудил, боюсь представить, что было бы…
Койю ухмыльнулся и, поджав под себя ноги, старательно запахнул длинную рубашку. Ну ещё бы. Обожаемый супруг Шоты, очень известный рок-певец, всегда был человеком гневливым и не терпел никаких посяганий на личное пространство. В нормальном настроении, как с восторгом рассказывал сам Шота, Кисё был лучшим из альф, но вот после гастролей, с которых он всегда возвращался уставший, нервный и злой — хуже маньяка. И особенно хорошо его отличало умение, разозлившись, орать так, что в квартире лопались стеклянные дверцы на шкафчиках, а Шота зажимал руками уши и тут же валился в кровать с жуткой головной болью.
— Да уж, Кисё-сана лучше не трогать, когда он отдыхает, — улыбаясь, протянул Койю, вставая и довольно потягиваясь. — Хотя, пожалуй, никто не любит, когда отдыхать мешают. Да и вообще, чего к мужу лезть, если явно видишь, что он устал и не в духе? Какая бы там любовь ни была, каждому человеку нужно личное пространство.
— Если я не буду к нему лезть, — фыркнул Шота, — он вообще очень быстро забудет, что у него есть муж, который скоро ему долгожданного наследника подарит, и заинтересуется каким-нибудь поклонником! Ты бы видел, какие вокруг него кадры ошиваются, и каждый только и норовит на шею повеситься!
— Ну, а что ты хотел? — Койю зевнул и, зажав трубку плечом, пополз в ванную. — Небось, когда замуж выходил, понимал, что Кисё-сан весьма привлекательный, да ещё и знаменитый. Понятное дело, что вокруг него было и всегда будет полно поклонников.
— Понимал, — грустно сказал Шота и шмыгнул носом.
— Ну и о чём ты тогда? — Койю вздохнул и опёрся ладонью на туалетный столик. — И вообще, по-моему, ты слегка перегибаешь. Прекращай уже ревновать, тебе сейчас нельзя волноваться. Любит тебя Кисё-сан, никуда он не уйдёт. Обжиматься он может с кем угодно, но всё равно, поклонники — это одно, а законный муж — совсем другое.
Вообще-то Койю отнюдь не был так твёрдо уверен в том, что говорил, слишком уж он хорошо знал, насколько Кисё ветреный — такому альфе может в секунду взбрести в голову поменять спутника жизни на кого-то другого, его на поводке не удержишь, всё равно убежит, если захочет. Но Койю всегда в таких ситуациях становилось очень жаль до безумия влюблённого в собственного супруга Шоту, и он всячески старался его успокоить.
— Да? — протянул Шота. — Может, ты и прав… Ко-тян, а ты ко мне приедешь сегодня?
Койю, пальцами осторожно взявший банку с кремом для лица, чуть не уронил её и закашлялся.
— Приехать? — растерянно повторил он.
— Ну да, — удивлённо подтвердил Шота. — А что, ты занят? Я хотел тебя о показах порасспрашивать, как всё прошло, всё такое… Ну и просто поболтать, мы так давно не виделись!
— Мы с тобой вместе по магазинам шатались на прошлой неделе, — Койю поморщился, — буквально перед самым моим отлётом. Это, по-твоему, давно? Всего несколько дней прошло.
— Ну ты вспомнишь, конечно! — обиженно воскликнул Шота. — Это когда было-то!
Койю устало покачал головой. Он уже и так понял, что для сидящего в декрете Шоты один день шёл за неделю. А то и за две.
— Приеду, конечно, если ты хочешь, — он через силу улыбнулся. — Я тоже по тебе соскучился. Така всё равно на работу унёсся, а я не собираюсь целый день в одиночестве дома сидеть. Если бы ты не позвонил, я бы, наверное, в магазин потащился.
— Ну вот, — окончательно повеселел Шота. — Значит, жду?
— Не торопись, — Койю ухмыльнулся, — я только что встал. Пока накрашусь, пока оденусь, пока позавтракаю, пока пну Юу, чтобы он меня отвёз… Начинай ждать часа через полтора, не раньше.
— Понял, — Шота засмеялся. — Ты тоже тогда особо не спеши, я целый день буду дома. Чао.
— Чао, — машинально ответил Койю.
В ухо полетели частые гудки. Койю тяжело вздохнул, отложил трубку на столик и принялся умывать лицо. Поплескав себе в глаза холодной водой, чтобы проснуться, Койю встряхнулся и поднял взгляд на своё отражение. Усмехнулся, потрогав пальцами цветущую яркими укусами шею. Похоже, без чокера сегодня не обойтись.
Спустя сорок минут, закинувшись на всякий случай таблетками от симптомов течки, наложив макияж, на ходу поправляя просторную шёлковую рубашку и застёгивая блестящую чёрную жилетку, Койю вышел на кухню, заставленную красивой светлой мебелью. Юу, сидевший за столом и державший в руках чашку с дымящимся напитком, торопливо вскочил:
— Доброе утро, Койю-сан, — он на секунду склонил голову.
— Доброе. Не вскакивай, пей кофе спокойно, — Койю улыбнулся и пошёл к столешнице, на которой возвышалась кофемашина. — Я вполне смогу сам о себе позаботиться.
— Да я уже закончил… — заикнулся Юу. — Давайте помогу.
Койю поджал губы.
— Сиди, я сказал. Что ты за моду взял со мной спорить? Я знаю, что делаю. И не настолько я безрукий, что даже кофе в машинке сварить не могу, для этого слуги не нужны.
Юу, стушевавшись, опять опустился на сидение и стал наблюдать, как Койю вытаскивает из шкафчика чашку. Обычно по квартире тихими тенями скользили двое омег в чёрно-белой форме, один копошился на кухне, второй в отсутствие хозяев бегал по огромным комнатам с пылесосом; но сейчас Таканори, похоже, решил воспользоваться тем, что сам заскакивает домой только переночевать, а Койю улетел на очередной показ, и отправил прислугу в заслуженный отпуск. Хорошо зная инфантильность супруга, Таканори на этот период чаще всего нанимал других слуг, однако сейчас почему-то этого не сделал.
— Така давно ушёл? — мирно спросил Койю, решив сделать вид, что ничего не случилось.
— Они с Кензо уехали где-то час назад, — отрапортовал Юу. — Кажется, Таканори-сан очень спешил.
Койю вздохнул.
— Понятно. Полетел свой проект разрабатывать. Господи, он такой трудоголик, что мне иногда даже страшно за него становится. Одно радует — работа ему истинное наслаждение приносит.
Дождавшись, пока чашка, поставленная в кофемашину, наполнится, он осторожно взял её за ручку и опустился на стул, положив ногу на ногу и потирая пальцем висок.
— Юу, ты… — Койю вдруг поднял на телохранителя глаза и прикусил губу. — Слушай, извини меня за вчерашнее. Я распсиховался, нагрубил тебе, и теперь мне совестно. Прости, если обидел, я не хотел, честное слово.
— Ну что вы, Койю-сан. Вовсе вы меня не обидели. Работа у меня такая, ваши капризы терпеть и исполнять, — Юу улыбнулся и сложил перед собой руки. — Я уже привык, не берите в голову.
Койю шумно вздохнул и опять взялся за чашку.
— Всё-таки мне очень с тобой повезло, что бы там Така ни говорил, — вдруг задумчиво сказал он. — По-моему, любой другой человек уже давно бы взбесился с меня и уволился, наплевав на зарплату и всё остальное.
— Да нет. Вы не знаете, какие хозяева бывают, — Юу пожал плечами. — Вы ещё далеко не самый невыносимый вариант. Я вот до вас работал у одного политика, вроде солидный со всех сторон человек, а что в итоге?
Койю слегка поднял брови и выжидательно уставился на него.
— Он каждый вечер напивался вдребадан и швырялся в меня и слуг дротиками от дартс, — словно неохотно продолжил Юу и поморщился. — Вроде звучит глупо, маленькие такие штучки, а на деле очень больно, синяки будь здоров оставались. На следующий день он, правда, обычно очень раскаивался, денег давал и просил не уходить, некоторые слуги были даже довольны такой прибавкой к зарплате, а я долго не выдержал, уволился. Всех денег не заработаешь, а моё здоровье мне важнее. Так что поверьте, ваши капризы вряд ли меня выбьют из колеи, — он засмеялся, но как-то нервно и натянуто.
— Бывают же сволочи… Я бы этому политику ещё и в морду плюнул перед уходом, — Койю презрительно скривил губы. — Смачно так, чтобы просто утереться не получилось. В себя пусть дротиками швыряется.
Юу удивлённо посмотрел на него. Похоже, рассказанная телохранителем история здорово разозлила омегу, вон, у него даже руки затряслись.
— Что поделать, — Юу обречённо улыбнулся. — Приходится адекватно оценивать своё положение и терпеть. Увы, далеко не все высшие нашего мира такие, как вы и Таканори-сан. Многие прислугу и телохранителей за людей даже не считают, — и Юу тут же, вздрогнув, опустил глаза. — Простите, Койю-сан. Я никого не осуждаю, просто…
— Забудь. Я полностью с тобой солидарен в этом вопросе, меня тоже всё это лицемерное общество бесит до ужаса, хоть я и сам к нему отношусь. Надеюсь, правда, что я не такой, я стараюсь со всеми разговаривать уважительно, в независимости от статуса. Так что не беспокойся, это останется между нами, — Койю принялся похлопывать себя по щеке подушечками пальцев. — Можешь даже иногда плакаться мне на тяжёлую жизнь, я не возражаю.
— Что вы, мне и в голову это не придёт. Буду я вас ещё своими проблемами грузить, — Юу опёрся ладонью на столешницу и встал. — Ладно, не стану вам мешать.
— Эй, я, кажется, не разрешал тебе уходить. Сядь на место, — велел Койю. — Ты мне скоро понадобишься.
Юу удивлённо вскинул брови.
— Вы куда-то собираетесь?
— Да, собираюсь. А что тебя так изумило? — Койю усмехнулся и поправил усыпанный мелкими камушками широкий чокер, застёгнутый на шее.
— Нет, ничего, — Юу быстро замотал головой. — Просто мне показалось, что вчера вы явно плохо себя чувствовали после всей этой чехарды с перелётом, я думал, сегодня вы будете отдыхать…
— Отдыхать — это вовсе не обязательно валяться весь день пузом кверху, — Койю фыркнул. — Это тебе так, для справочки. Я лично за отдых считаю всё, что не связано с работой, даже занятия в спортзале, ясно?
Юу робко кивнул.
— Вот и хорошо. Сейчас я допью свой кофе, и ты отвезёшь меня к Шоте, — продолжил Койю. — Потом будешь предоставлен сам себе, отпущу тебя на время. Шота болтливый, раньше, чем часа через два-три, я от него точно не вырвусь. А на обратном пути… А вот на обратном пути не знаю, — Койю капризно наморщил нос. — Может, захочу в магазин куда зайти, а может, не захочу, по ходу дела буду решать. Такой вот у нас с тобой примерный план на сегодня.
— Хорошо, как скажете, — с готовностью сказал Юу и поправил отделанный кружевами воротник своей рубашки. — Мне идти заводить машину?
— Да сядь уже на место, хватит дёргаться, — разозлился Койю. — Попозже пойдёшь. Я не хочу тут один сидеть, меня тишина с ума сводит. Да и тебе нечего в машине торчать, я медленно кофе пью, знаешь ведь. Если хочешь, сделай и себе ещё одну порцию, но не смей уходить. Ты ведь должен постоянно при мне находиться, верно? Вот и находись.
Юу тяжело вздохнул, сложил перед собой ладони и стал наблюдать, как Койю раздражённо потягивает из чашки чёрный напиток. Телохранитель лицезрел эту картину почти каждое утро. Вечно сидящий на диетах и трясущийся над своей фигурой, как клуша над цыплятами, Койю обычно этим и ограничивался с утра, он выпивал лишь одну чашку чёрного кофе без всяких добавок и благополучно забывал о еде часов до двух. Как он до сих пор не заработал себе язву желудка от такого «полноценного» завтрака, Юу не знал; впрочем, он вообще удивлялся, как Койю на своём рационе ухитрялся не протянуть ноги. Койю никогда не ел ничего мучного, сладкого и жареного, список продуктов, которые он не употреблял никогда, можно было продолжать до бесконечности. Легче оказалось бы перечислить то, что он себе позволял. И расслабиться Койю не давал себе почти никогда. Таканори вечно злился на него, говоря, что надо прекращать диеты и что Койю и так уже как скелет со своим весом в шестьдесят два килограмма при росте под метр восемьдесят, но это был единственный случай, когда Койю наотрез отказывался слушаться супруга.
***
…Койю уже почти не помнил того времени, когда не был знаком с Шотой, несмотря на то, что с их первой встречи прошло не так уж много времени — всего шесть лет или около того. Они познакомились на одном из показов; для Койю это было второе крупное шоу в карьере, и он до сих пор помнил всё до малейших деталей. Тогда получилось так, что буквально перед самым началом представления, на последней репетиции, один из манекенщиков основного состава очень неудачно упал и вывихнул ногу, и тут же остро встал вопрос о его замене. И на эту замену в итоге прислали Шоту, семнадцатилетнего омегу, который только-только начинал карьеру в одном из дочерних модельных агентств. Он здорово нервничал, хотя и старался изо всех сил казаться уверенным, и явно очень боялся облажаться. И Койю это заметил; будучи по натуре личностью весьма сострадательной, к тому же, по себе зная, каково начинающим моделям выступать на таких крупных показах, он, как мог, постарался ободрить дрожащего Шоту. Времени до выхода у них было много, слово за слово, они разговорились, поняли, что имеют кое-какие общие интересы и взгляды… И в итоге такое вроде бы мимолётное общение стало началом весьма крепкой дружбы, которая длилась вот уже несколько лет и не собиралась прерываться. Шота почитал Койю, как своего гуру, советовался с ним по многим вопросам и частенько вытаскивал его пошататься вместе по магазинам, а Койю, в свою очередь, доверял ему, с удовольствием болтал с ним почти на любые темы и даже стал с удивлением замечать за собой, что Шота один из тех немногих людей в его жизни, с которыми он чувствует себя абсолютно расслабленно и спокойно. И это ощущение не исчезло даже сейчас, хотя после аварии Койю замкнулся в себе и очень сильно отдалился почти от всех своих прежних знакомых.
Дорога до пригорода заняла почти час; пришлось проехать через весь центр, который не затихал даже в одиннадцать утра, когда почти все нормальные люди вроде как должны уже сидеть в своих офисах. Койю бездумно смотрел в окно, запрокинув ногу на ногу и теребя пальцами края элегантного белого пальто. Наконец «Порше» миновал широкие автоматические ворота, медленно вплыл на территорию небольшого коттеджного посёлка и, проехав немного вперёд, остановился возле высокого забора, из-за которого виднелся двухэтажный дом, отделанный белыми плитками.
Юу заглушил мотор и торопливо выскочил из машины, распахивая заднюю дверь. Койю медленно выбрался наружу, придерживая ручку чёрной кожаной сумки, поправил шляпу с широкими полями и улыбнулся.
— Спасибо. Ты можешь пока ехать по своим делам, я позвоню тебе, когда соберусь домой.
— Уверены, Койю-сан? — Юу прикусил губу. — Может, я лучше здесь останусь, припаркую машину где-нибудь и посижу в ней? Мне не хотелось бы оставлять вас одного в этой глуши.
— В этой «глуши» охрана покруче той, что наш жилой комплекс стережёт, — фыркнул Койю. — Не беспокойся ты так, ничего со мной не случится. И, думаю, ты сможешь придумать себе занятие поинтересней, чем тупо торчать несколько часов в машине, это же дико скучно.
Юу прикусил губу и, поколебавшись, кивнул.
— Ну хорошо. Но пообещайте мне, что вы никуда отсюда не уйдёте.
— Так меня и отпустят, — хмыкнул Койю и, повернувшись на каблуках, пошагал к калитке. — Езжай уже спокойно, никуда я не денусь.
Юу вздохнул и полез обратно в салон.
Автоматическая калитка распахнулась сразу, едва Койю приблизился к видеофону. Он миновал широкую дорожку, выложенную такими же белыми плитами, какими был отделан двухэтажный особняк, и подошёл к входной двери. Та незамедлительно распахнулась.
— Койю-сан! Доброе утро. Рад вас видеть.
Койю улыбнулся стоящему возле двери альфе в красивом белом костюме.
— Доброе утро, Кимеру. Вернее, я даже не знаю, можно ли назвать полдень утром.
Кимеру был у Шоты в таком же статусе, как Кензо у Таканори: нечто среднее между телохранителем и личным слугой.
— Входите, — радушно сказал Кимеру и посторонился. — Шота-сан вас очень ждёт.
Не успел он договорить, как послышался громкий топот, и в просторный холл вылетел сам Шота, одетый в просторную белую майку, накинутую на неё длинную шёлковую рубашку и клетчатые брюки. Он походил на воздушный шарик с тонкими ручками и ножками — футболка, которая в плечах явно была велика ему размера на два, туго обтягивала внушительный живот. Со стороны можно было подумать, что Шота уже со дня на день готовится к поездке в роддом, но Койю знал, что он только на четвёртом месяце, до знаменательной даты оставалось ещё довольно много времени, просто строение тела такое, что здоровенный живот вылез очень рано и больше практически не увеличивался. На хорошеньком глуповатом личике почти не было косметики, длинные тёмные волосы растрепались, а из-под пушистой чёлки смотрели широко раскрытые блестящие чёрные глаза.
Издав радостный вопль, Шота подскочил к Койю и буквально повис на шее.
— Ко-тян приехал! — радостно причитал он. — Уа-а-а-а, я так соскучился!
— Ты реагируешь так, будто мы не виделись лет десять, не меньше, — Койю засмеялся и осторожно обнял его обеими руками в ответ. — Привет, Шота.
— Привет, привет, — весело подпрыгивал Шота. Слегка отстранившись, он посмотрел в лицо омеги блестящими глазами. — Можешь не верить, а для меня будто лет десять и прошло… Я совсем счёт времени потерял.
— Меня не было всего неделю. Скажу на всякий случай.
Койю усмехнулся и стал снимать шляпу, прикрывавшую полями лицо. Шота наблюдал за его движениями, улыбаясь и поглаживая ладонью живот.
— Клади сумку вон туда, на кресло. И шляпу туда же, — бодро сказал он и, увидев, что Койю послушался, повернул голову к стоящему молча слуге. — Кимеру, не стой столбом, принеси кофе в гостиную!
— Слушаюсь, — учтиво отозвался Кимеру и испарился, Койю даже не успел отметить, куда он подевался.
— Тебе же нельзя кофе, — тревожно протянул Койю, старательно поправляя растрепавшиеся под шляпой волосы.
— А кто сказал, что я буду его пить? — Шота хихикнул. — Я последнее время пью только зелёный чай. Не беспокойся, Кимеру об этом знает и сделает всё, как надо. Ему Киян запретил мне кофе даже в банке в руки давать.
Сложив руки под грудью, он медленно окинул друга взглядом и прикусил губу.
— Что? — тут же дёрнулся Койю. Для него такое пристальное разглядывание обычно означало то, что во внешнем виде что-то не в порядке. — У меня макияж размазался?
Шота секунду помолчал, наклонив голову и спрятав глаза за чёлкой.
— Полжизни б отдал за твою фигуру, — вдруг с чувством заявил он и слегка обиженно оттопырил губу. — С детства мечтал о длинных ногах, а они в итоге так и не выросли… Как можно быть таким идеальным, Ко-тян?
Койю только невесело хмыкнул. Шота и при знакомстве сказал ему ровно то же самое. Получалось забавно — они вроде как оба ходили по подиуму, но у Шоты всегда был совершенно иной стиль: относительно небольшой для модели рост, круглое личико и наивный взгляд придавали ему вид очаровательного ребёнка, его даже одевали всегда в те вещи, которые готовились для подростков. И в этом плане он очень резко отличался от величественного, грациозного Койю с его холодными глазами, горделивой осанкой и томно-скучающим выражением лица. И из-за этого Шота всегда смотрел на друга с каким-то придыханием и то и дело отпускал ему комплименты.
— Шота, а давай махнёмся? — Койю слегка прищурился.
— М? — удивлённо вскинул подщипанные брови Шота. — Ты о чём?
— …Ты получишь мою фигуру и все швы и шрамы в придачу, — серьёзно продолжил Койю, сощурил глаза и слегка опустил чокер, демонстрируя уродливую тёмную полосу на горле, Шота дёрнулся и прикусил губу. — А я заберу твои, как ты выразился, короткие ноги, очаровательную миниатюрность и красивую гладкую кожу. Идёт?
— Ко-тян, — укоризненно воскликнул Шота, — ну к чему такие пессимистичные разговоры?
— Ты бы махнулся? — Койю фыркнул и упёр ладони в талию. — Ответь так, как думаешь, я не обижусь.
Шота нервно сглотнул и погладил ладонью живот.
— Наверное, нет… — с сомнением ответил он.
Койю улыбнулся и натянул чокер обратно под самый подбородок.
— Как же я люблю честных людей.
— Кстати говоря, а где Кисё-сан?
Койю осторожно поставил на журнальный столик красивую резную чашечку и посмотрел на сидящего рядом Шоту.
Тот прихлебнул свой чай и с явной обидой в голосе сказал:
— Умчался на очередное выступление в соседний город. Онзвонил мне минут сорок назад, сказал, что в самолёте уже сидит и всё у него в порядке. Сейчас как раз взлетают, наверное, если вылет не задержали, рейс был в двенадцать тридцать.
— Ну ладно тебе, что ты так расстраиваешься. Знаешь ведь, для альфы работа всегда будет на первом месте, — Койю тяжело вздохнул. — Така вон тоже целыми днями в офисе сидит, мне иногда даже по телефону не удаётся нормально с ним поговорить… Но я давно уже всё понял и не злюсь на него за это. Бесполезно, все они трудоголики.
— Таканори-сан хоть на ночь домой приезжает, Ко-тян, — грустно отозвался Шота, — и спит рядом с тобой. А я Кияна вижу пару раз в месяц, он частенько возвращается утром после гастролей, а вечером того же дня уже опять куда-то улетает. Я думал, что хоть моя беременность слегка его остудит, заставит ослабить свой график… Да куда там, — он отмахнулся и опять приложился к чашке. — Если честно, иногда просто жуткая тоска наваливается. Знаешь, вроде бы есть всё, о чём можно мечтать, а грустно. Я даже вспоминаю те времена, когда я снимал крохотную квартирку на окраине и питался одним кефиром, и мне иногда кажется, что тогда я был счастливее, чем сейчас.
— Вот уж глупости, — нахмурился Койю. — Как можно быть счастливым, когда приходится во всём себе отказывать?
— Боюсь, тебе этого не понять, Ко-тян, — Шота печально улыбнулся и поправил волосы. — Словами это трудно объяснить, а ты вряд ли попадал в такую ситуацию… У тебя же, кажется, родители дипломаты или вроде того? Вряд ли ты знал, как это — выживать в одиночку…
Койю презрительно скривил губы.
— Дипломаты, хах. Это на работе они были дипломаты, а дома — изверги ещё те, — хмуро протянул он. — Если ты думаешь, что раз у моих родителей были деньги, то меня с золотой ложки в детстве кормили и в модельный бизнес деньгами пропихали, ты очень ошибаешься, Шота. Отец с папой меня никогда особо не баловали, наоборот, всё запрещали, причём маскировали это под заботу, да так ловко, что я только относительно недавно сообразил, что на самом деле это была в чистом виде тирания.
— Это как? — разинул рот Шота. — Как можно тиранию под заботу замаскировать?
— А очень просто, сейчас объясню, — Койю фыркнул и осторожно скрестил ноги. — Я всё детство от родителей только и слышал: «не ешь конфеты, зубы заболят», «не бегай, ты неуклюжий, упадёшь и расшибёшься», «не лезь в разговоры взрослых, маленький ещё», «не общайся с одноклассниками, они тебя в дурную компанию втянут». Потом, когда я подрос, текст поменялся: «не носи майки и шорты, ты что, в проститутки собрался идти?», «не крась волосы, испортишь их», «не пользуйся косметикой, ты не жертва телевидения», «учись нормально, а то университета тебе не видать», «не послушаешься — я заболею, пожалеешь тогда». И ко всему этому сверху ещё непременно добавлялось «нечего дуться, я тебе только добра желаю, я лучше знаю, как моему ребёнку лучше». Понимаешь? Они изо всех сил старались сделать так, чтобы я вырос нежной фиалкой и полностью от них зависел, не мог сам принимать никаких решений.
— Ну и ну… — только и смог пробормотать Шота.
— Сейчас-то я уже понял, что они просто боялись стать мне ненужными, оттого-то и пытались привязать меня к себе покрепче. И то, что у нас с ними был чересчур разный менталитет. Мне они казались скучными и занудными, а они же меня считали чуть не позором семьи, просто из-за того, что я хотел выделиться, хотя я старался их слушаться и не огорчать. Один раз только серьёзно взбрыкнул, когда мне агентство контракт предложило. Родители меня чуть не убили, запретили даже думать об этом. А я не послушался, стал ходить тайком по съёмкам, и в итоге им пришлось смириться. А следующий бабах случился, когда Така мне предложил за него замуж выйти. Папа с отцом, как узнали, мне дикий скандал устроили, мол, какая женитьба, глупый, тебе девятнадцать всего, ты должен исключительно об учёбе думать. А потом прямо так и сказали в один голос: «Хочешь в любовь играть и бежать в загс сию секунду — да ради бога, но домой можешь после этого не возвращаться». Ну, я и не вернулся, — Койю кровожадно улыбнулся и откинулся на спинку диванчика. — В тот же вечер пошвырял в сумку кое-какие вещи и уехал. И я до сих пор с родителями не общаюсь, не знаю даже, здесь ли они или переехали куда-то. Так что ещё очень большой вопрос, что лучше, быть одному или с такими вот родственниками.
Шота слегка опустил уголки губ и поставил чашку на столик.
— Извини, я и не знал, что ты с родителями так разругался. Ты никогда об этом не рассказывал.
Койю пожал плечами:
— А зачем? Не вижу смысла грузить окружающих своими проблемами. Я уже привык сам себя сиротой считать и другим даю повод думать точно так же, — он мягко улыбнулся. — Не беспокойся, я уже давно не переживаю из-за этого. У меня есть Така, он теперь мне и отец, и папа, и муж, и лучший друг. И если бы меня попросили сделать выбор между ним и родителями, я бы выбрал его, снова, даже не задумываясь. А ты, кстати говоря, тоже не особо-то о родных распространялся.
— Скорей уж об их отсутствии, — Шота вздохнул. — Нет у меня никого, я приютский. Сбежал, когда мне шестнадцать было, приехал сюда и решил попытаться свою внешность использовать. И кто знает, может, ничего бы и не получилось, если бы тот манекенщик тогда не навернулся и меня не отправили на его замену…
— Ну и ну, у нас сегодня просто день откровенностей и самобичевания. Всё бы у тебя получилось, нечего себя принижать. Может, конечно, по подиуму ты бы не ходил, но для того, чтобы новые тенденции макияжа демонстрировать, точно был бы просто незаменимым. У тебя лицо бумажное, на нём нарисовать можно всё, что угодно, стилисты и модельеры таких ребят очень любят, — уверенно сказал Койю. — И это редкость, между прочим, повод для гордости.
Шота слегка покраснел и приложил пальцы к щекам.
— Ну, я последнее время перед декретом в основном этим и занимался. Если честно, уже начинаю скучать по работе. Декрет — это такая тоска… Особенно ещё когда мужа постоянно нет рядом.
— Ну ладно тебе. Скоро получишь маленького и не будешь так скучать, — Койю улыбнулся. — Тебе элементарно некогда станет.
— Киян тоже так говорит… — со вздохом протянул Шота. — Может, это и правда так, наверное, я и ревную его больше от скуки. Но всё равно меня очень беспокоит то, что вокруг Кияна толпа омег постоянно крутится, пока я сижу дома. А он ведь у меня — альфа горячий и страстный, вот так прыгнет какой хрен к нему в кровать, он и не откажется, особенно учитывая то, что я сейчас не могу нормально исполнять супружеский долг.
— Шота, я тебе уже говорил, ты знал, на что идёшь, когда расписывался с ним, — устало сказал Койю.
— Ну, а что я мог сделать? — Шота покачал головой. — Люблю ведь его, гада. Больше жизни люблю.
Он отбросил со лба лёгкую чёлку и, вновь взявшись за чашку, отхлебнул чай, а Койю опять принялся дёргать затянутый на шее чокер.
Когда Шота начинал вот так горько вздыхать по поводу своей любви к супругу, Койю временами чувствовал что-то, похожее на неловкость. Это ведь он познакомил Шоту с его альфой. А с Кисё Койю, в свою очередь, познакомился ещё задолго до того, как всерьёз продвинулся в своей карьере. Кисё был в дружбе с владельцем агентства и временами подбирал там моделей для съёмок в своих клипах. Красивый юный Койю очень ему понравился, и Кисё даже чуть было не отступил от своего принципа не снимать дважды одного и того же манекенщика. Именно после этого клипа Койю заметили и стали выдвигать из запасного состава в основной. Самому Койю одно время казалось, что он нравится певцу не только как модель, но заводить с ним роман Койю не хотел. Он слишком хорошо понимал, что ничего из этого не выйдет — Койю мечтал о большой любви, о том, чтобы полюбить кого-то один раз и на всю жизнь, и чтобы партнёр испытывал те же самые чувства, а Кисё, человек резкий и пылкий, совершенно не был похож на альфу, готового прожить с одним-единственным омегой всю жизнь, скорей уж наоборот, ему очень нравилась крутящаяся поблизости толпа воздыхателей. Но как бы то ни было, отношения у них установились очень тёплые и доверительные. И через несколько месяцев, когда Кисё в очередной раз примчался в агентство в поисках модели, Койю и посоветовал ему Шоту, тот как раз сидел без работы и идею сняться в клипе у известного певца воспринял с щенячьим восторгом. Закончилось всё полугодовым романом и фееричной свадьбой. Шота казался очень счастливым, он мог часами говорить только о муже и его песнях. А вот Кисё, в первое время окруживший молодого супруга лаской и нежностью, очень быстро перегорел и вернулся к своим постоянным гастролям и поклонникам, спокойная жизнь примерного семьянина явно пришлась ему не по нутру. Конечно, Койю, неплохо его изучивший, понимал, что Кисё по-своему любит Шоту, иначе бы и не повёл его в загс, вот только самому Шоте вдолбить это было трудно, он вроде соглашался с доводами друга, но всё равно ревновал мужа по любым мелочам.
— …Ты только не подумай, что я жалуюсь, Ко-тян, — Шота вдруг улыбнулся краешком рта. — Меня ведь никто не держит, я и сам могу в любой момент уйти. Но зачем это мне?
— Сейчас-то уж точно незачем. Ещё не хватало тебе одному с ребёнком остаться, — озадаченно протянул Койю и, несмело протянув руку, приложил её к животу. — Ты ещё не узнавал, кто у тебя будет?
— Узнавал, — вдруг повеселевшим голосом ответил Шота. — Буквально на днях ходил на УЗИ.
— Вот как, — Койю улыбнулся. — Ну, и кого ждёте?
Шота буквально засиял и накрыл ладонью его руку.
— Ты не поверишь. Двойню. Королевскую парочку, альфу и омегу.
— С ума сойти! Так вот почему у тебя живот на четвёртом месяце такой огромный, — воскликнул Койю.
— Ну да, — Шота захихикал, — придётся покупать вторую кроватку и двойную коляску.
— По-моему, это замечательно, — Койю постарался придать голосу побольше веселья, хотя ему показалось, что сердце в один миг буквально облилось кровью. Он слишком нервно реагировал почти на все разговоры о детях. — А Кисё-сан уже в курсе?
— Нет, я не успел ему сказать, — Шота мотнул головой. — А по телефону такие вещи не говорят. Вот вернётся он, тогда я ему и сообщу. Кстати говоря, Ко-тян, — он вдруг вздрогнул и посмотрел на друга, — раз уж мы вспомнили про УЗИ… Ты уже был у того врача, про которого я тебе говорил?
— Да, вчера, — Койю поморщился и отстранился. — Ничего утешительного он мне не сказал. Велел вообще выкинуть нафиг из головы все мысли о ребёнке.
— Что, прямо так и сказал? — подскочил Шота. Увидев кивок, он сердито сдвинул брови. — Вот грубиян! Надо же, а мне он вроде нормальным показался…
— Наверное, у тебя всё не так плохо было, — Койю тяжело вздохнул. — Ты не забывай, мне пол-организма удалили, пока пытались спасти. Может, там и вправду ничего уже не осталось, и мне следует забыть.
— Ничего не следует, — решительно сказал Шота. — Нельзя надежду терять.
— Если честно, Шота, я уже просто устал, — Койю откинулся на спинку дивана, подкручивая прядь волос. — Я у стольких врачей побывал, и везде одно и то же. Така сказал мне прекращать по клиникам бегать. И я его послушаю. В конце концов, — в голосе появилось явное недовольство, — он умнее меня, он никогда не ошибается.
— Неужели ты вот так просто отступишь? — неверяще прошептал Шота, распахивая глаза. — После всех этих процедур? И потом, а Таканори-сану разве не нужен наследник?
— Ну наверное, нужен. Его наверняка хоть иногда посещают мысли о том, кому он «Сиджик» в итоге оставит. Не мне же, я ни черта в этом не смыслю, у меня нет такой умной головы, как у него. Но Така об этом не говорит, наоборот, повторяет, что он не особо горит желанием становиться отцом. И меня не это беспокоит, — Койю покачал головой. — Наслушался я разговоров в гримёрке, пока на показах был, просто сидел и ужасался. Почти все наши, кто был замужем, уже поразводились, и часть, кстати, как раз из-за того, что муж на стороне сделал ребёнка и предпочёл свалить к тому, кто может ему родить. Я боюсь, как бы и Така в итоге не провернул нечто подобное… Что я буду делать, если он меня бросит?
— Ну что ты, Ко-тян, — Шота поставил брови домиком. — Таканори-сан тебя очень любит, по нему видно. Он ведь тебя буквально с того света вытащил, я не верю, что он вот так просто, после всего, через что вы вместе прошли, бросит тебя из-за того, что ты не можешь ребёнка родить. И потом, он такой занятой, сомневаюсь, что у него есть время на любовников.
— Да уж, — Койю криво улыбнулся. — Вот времени у него точно нет.
На пару минут они оба примолкли; потом Шота, которому не понравилось это молчание, опять взял чашку и улыбнулся:
— Ну что, фотографии-то покажешь?
— А? Да, конечно. Надо только планшет взять, он в сумке остался.
Койю встал и собрался уже пойти к двери; а из коридора вдруг донёсся какой-то странный шорох. Шота покраснел, вскочил, одним прыжком оказался возле створки, с силой пнул её и заорал:
— Пошёл вон!
Кимеру, явно всё это время торчавший прямо под дверью, молча ретировался. Койю только глазами хлопал.
— Шпион, блин, — процедил Шота и плюхнулся обратно на диван. — Вечно подслушивает и потом Кияну докладывает!
— Это уже какая-то профессиональная болезнь, — Койю усмехнулся. — Может, им тайком приплачивают за то, что они за нами следят?
— Не знаю, что ему там приплачивают, — Шота гневно фыркнул, — но Кимеру только и делает, что греет уши, причём я ведь его ругаю каждый раз, бесполезно. А что, Юу тоже любит подслушивать?
Койю мотнул головой.
— Нет, Юу-то как раз так не делает. А вот Кензо, судя по тому, что он в курсе всех дел моего мужа, тоже торчит под дверью, когда Така его из кабинета выгоняет.
Он сходил в холл, вытащил из сумки запакованный в дорогой кожаный чехол планшет, вернулся в гостиную и, опустившись на диван, откинул прикрывавшую большой экран пластину. Прибор, похожий на тёмное зеркало, мигом вспыхнул.
— Если честно, я и сам не смотрел, что мне за фотки Юу накидал. Но я ему доверяю, фотографировать он умеет, — Койю сделал быстрое движение пальцами, и на экране появилось множество фотографий. И он протянул планшет Шоте. — Вот, листай.
Шота забрал у него гаджет и стал разглядывать фотографии.
— Ва-а, они что, опять свадебные коллекции развернули? — восхищённо прошептал он.
— Ну так весна же, куда без этого. Те, у кого летом свадьба, как раз сейчас подготовку начинают, — Койю пожал плечами.
— Обожаю всё, что со свадьбами связано. Это всегда так красиво…
Шота медленно перелистывал фотографии. Судя по всему, Юу стоял не у самого подиума, а чуть в отдалении, так, чтобы в кадр попадал почти весь зал. Мелькали коллеги, одетые в различной красоты и пышности наряды, в основном белые, все разукрашенные кружевами и воздушными ленточками, хотя попадались и бежевые, и серебристые, и даже светло-голубые. Почти под самый конец на фотографиях появился и Койю — с длинными чёрными волосами, глазами, густо накрашенными чёрными тенями, в сшитом из полупрозрачной ткани, со всех сторон закрытом костюме, высоких серебристых сапогах на тонких острых каблуках и сверкающем головном уборе.
— Тебя что, даже покрасили? — изумился Шота, окинув взглядом уложенные светлые волосы друга.
— Ну что ты, это парик, — Койю засмеялся. — Может, покрасили бы, да времени уже не было, стилистам в последний момент, почти перед самым показом, дали указание. Я бы на покраску не согласился. Не очень нравлюсь себе с чёрными волосами, у меня с ними цвет лица какой-то синий делается.
— Да, у тебя кожа совсем белая, с такой чёрный цвет волос не очень хорошо сочетается. Хотя, помнится, когда мы познакомились, ты был брюнетом, — протянул Шота. — И на свадьбе тоже.
Койю поморщился.
— Ну, вообще-то я от природы брюнет, я тогда ещё слушался родителей и не прикасался к краскам для волос. Выглядело ужасно, не знаю, как вообще я Таке в таком виде понравился…
Шота усмехнулся и опять обратил взор на фотографии.
— А помнишь, как нас вместе для журнала в чём-то подобном фотографировали? Кажется, бренд был другой, но он конкретно на свадебных костюмах специализировался.
Койю нахмурился.
— Не-а, не помню… — растерянно сказал он. — Такое было?
Шота слегка поджал губы, отложил в сторону планшет, вытащил из кармана брюк мобильный, подвигал пальцем и повернул к другу экран.
— Вот, смотри. Это как раз вскоре после того показа, где мы познакомились, было. И кстати, разве ты на свадьбу наряд не у этой фирмы заказывал? Мне кажется, я даже с тобой на одну из примерок ездил в их фирменный магазин…
Койю осторожно взял у него трубку. Студийная фотография с мрачноватым серым фоном и холодным светом запечатлела двух омег в похожих белых костюмах. Шота с выкрашенными в серебристый цвет волосами и яркими блёстками на веках слегка прикрывал полупрозрачной белой вуалью лицо и глядел куда-то в сторону; а Койю, стоявший рядом, согнув в колене ногу, выгнув талию и уперев в неё руку в кружевной перчатке, смотрел прямо в камеру какими-то остекленевшими синими глазами. Его чёрные волосы, зачёсанные назад, и тут почти скрывал странного вида головной убор из кружев, спускавшийся на шею; больше всего он смахивал на местами порванную липкую паутину.
Койю слегка прикусил губу, вдруг почувствовав пробежавший по спине холодок. От этой фотографии словно веяло чем-то очень недобрым, жутковатым; она больше напоминала декорацию для съёмок фильма ужасов про кровожадных снежных демонов, чем фотосессию из гламурного журнала. Что он сам, что Шота здесь не выглядели похожими на живых людей — они были словно куклы, красивые, но как будто замороженные, и оттого особо пугающие. И собственное лицо вдруг показалось Койю каким-то совершенно незнакомым. И он даже не смог понять, что же его встревожило. Вроде те же самые черты, что и сейчас, пухлые губы, большие миндалевидные глаза, синие, правда, а не жёлтые, в линзах, нос с горбинкой, ещё не сломанный и не исправленный пластикой, чистый высокий лоб, выступающие скулы, белая кожа… Но что-то было не так, как обычно.
— Я совершенно не помню эту фотосессию… — пробормотал Койю наконец и прикусил губу. — Как странно, такое из памяти бы не выпало… А наряд очень похож на мой свадебный, да, может, я и вправду у них его заказывал. Вот вытащу его летом на годовщину и посмотрю фирму.
Шота слегка наклонился, заглядывая ему в глаза.
— Страшновато выглядит, да? — он фыркнул, явно сумев правильно оценить его выражение лица. — По-моему, там капитально перестарались все, сначала костюмеры с этими кружевами, потом стилисты с гримом, а следом и фотограф с обработкой.
— Вот именно, страшновато… Такое ощущение, будто на этих фотках очень сильно пятен крови не хватает, — оценил Койю. — Странно, что представители бренда их не забраковали, явно не лучший вариант рекламы…
— Насколько я помню, им очень понравилось, — Шота наморщил лоб. — Сказали, что это очень свежо и необычно и, наоборот, привлечёт внимание.
Койю продолжал смотреть на экран, похлопывая себя пальцами по щеке, и очень старался понять, что же вызывает у него такую тревогу. Перед глазами вдруг вновь встал коридор клиники и бледный альфа с воспалёнными глазами, шепчущий имя «Уруха». Почему память так усиленно возвращает его к этому? «Уруха, Уруха…»
— Ко-тян, — тревожно позвал Шота и потеребил его за плечо. — Ко-тян, ты чего? Ты будто привидение увидел…
Койю с силой встряхнул головой, отгоняя прочь нехорошие мысли, и поднял на него глаза.
— Нет, нет, ничего, — он попытался улыбнуться. — Шота, а у тебя эта фотосессия полностью сохранилась?
— На телефоне только эта фотка, — растерянно сообщил Шота и почесал затылок. — Держу её как воспоминание. А остальные могу в ноутбуке посмотреть, я оттуда никогда ничего не удаляю. А зачем тебе?
— Да тоже надо бы сохранить для истории, — Койю нервно захихикал и подёргал пальцами чокер. — Хоть и жуть, а будет дорога как память об идеальном теле без шрамов.
— Пойдём, посмотрим, — предложил Шота и потянул его за руку. — Я тебе её перекину, если найду. А заодно, — он весело улыбнулся и свободной рукой погладил живот, — покажу тебе детскую, в ней буквально на днях ремонт закончили.
Койю нервно сглотнул и только посильнее сжал его пальцы.
***
— Койю-сан, всё в порядке? Вы какой-то притихший.
Уткнувшись в возникшую на въезде в город «пробку», Юу слегка расслабил плечи и посмотрел в зеркало заднего вида. Койю молчал всю обратную дорогу, нервно переминая края белоснежной рубашки; это удивляло телохранителя, обычно-то Койю после встреч с Шотой был, наоборот, необычайно оживлённый и весело трещал без умолку всю поездку, радостно выбалтывая свежие сплетни.
— А? — Койю вздрогнул, словно его разбудили, и, поймав его взгляд, растерянно улыбнулся: — Извини, ты что-то спросил? Я задумался.
— Я спросил, всё ли у вас в порядке, — повторил Юу. — Вы вообще какой-то очень задумчивый сегодня. Что-то случилось?
Койю слегка поджал губы и вжался спиной в мягкое сидение.
— Ты будешь смеяться, если я скажу, о чём думаю.
— Не буду, обещаю, — заверил Юу, которого резкие скачки настроения хозяина беспокоили всё больше и больше. — И Таканори-сану ничего не скажу, если вас это беспокоит.
Койю вздохнул, устраиваясь поудобнее, обхватил себя за плечи и велел:
— Выключи кондиционер, холодно что-то стало.
Юу кивнул и потянулся к кнопке.
— …У меня никак из головы вчерашний псих из больницы не выходит… — нервно протянул Койю наконец, подкручивая пальцами прядь светлых волос. — Сам не могу никак понять, почему. Вроде ведь ничего такого страшного не произошло, ну перепутал он, с кем не бывает. Но почему-то мне очень тревожно.
— Ну ещё бы. Я бы на вашем месте тоже заволновался, он так напирал, понятно, что он вас испугал, — Юу покачал головой.
— Ты бы серьёзно испугался такого? — Койю скривился. — Юу, я ночь из-за этой ерунды не спал и весь день не могу перестать об этом думать, ты считаешь, что это нормально?
— Ну… Не знаю, — растерялся телохранитель.
— Вот и я не знаю. И поверь, мне это совершенно не нравится, — Койю хмуро убрал с лица волосы и потянулся к сумке. — Да ещё Шота мне какие-то странные фотки показал… Я совершенно их не помню, и мне вообще кажется, что на них не я, хотя лицо моё…
— Койю-сан, — Юу кашлянул, — вы меня извините, конечно, за прямоту, но ваше лицо ведь пострадало при аварии, и вам пришлось обратиться к пластической хирургии. Разве то, что лицо слегка изменилось после этого, странно? Знаете, у меня был один знакомый, ему в драке нос сломали, пришлось ринопластику сделать, а я потом его увидел и долго в себя прийти не мог, у него лицо стало абсолютно другое. А врачи просто-напросто кончик носа приподняли.
— У тебя на каждое моё замечание найдётся житейский случай? — вдруг окрысился Койю.
— Нет, — испугался Юу, — вовсе нет, я просто пытаюсь…
— Не пытайся, сделай одолжение, — рявкнул Койю, с силой дёргая чокер, — меня от твоих историй в дрожь бросает!
— Простите, больше не буду, — смиренно отозвался Юу и опять перевёл взгляд на дорогу.
— То-то же, — язвительно сказал Койю. — И я, кстати, знаю, что тебе на это ответить. Лицо у меня не так уж сильно повредилось, да, нос я сломал, щёку рассёк и ухо надорвал, но этого маловато, чтобы неузнаваемым сделаться. И на этих фотографиях дело вовсе не в чертах лица.
— А в чём же? — удивился Юу, вновь глянув на него через зеркало.
— В том-то и проблема, что я понять не могу, — сердито отозвался Койю и потянулся за планшетом. — Такое ощущение, будто глаза другие или что-то типа такого…
Открыв папку с фотографиями, которую ему милостиво перебросил Шота, Койю выбрал одну из своих портретных и, сощурившись, стал вглядываться в неё. Конечно, Койю по себе прекрасно знал, что макияж и линзы могут до неузнаваемости менять даже харизматичное лицо, да ещё плюс пластика, которую ему сделали, а эти фотографии явно досвадебные, ему тут лет восемнадцать… Но вот взгляд! Его-то пластикой не натянешь и никаким гримом не нарисуешь. Заставить играть глаза всегда сложнее всего, с этим даже не все именитые актёры хорошо справляются; ты можешь изобразить любые чувства, но вот взгляд чаще всего с потрохами выдаёт настоящие эмоции своего владельца. А у омеги на этих фотографиях глаза были совершенно не такие, как у Койю, в них не было холода, стервозности и бесконечного самодовольства, как у него; наоборот, явно читалась какая-то неуверенность в себе, даже нечто, отдалённо похожее на страх, и вообще он выглядел несколько зажато. И на этом фоне то, что Койю ещё и не мог вспомнить эту фотосессию, начинало всерьёз беспокоить.
«Нет, это всё-таки не совпадение… Что-то здесь не так».
— Хотите, я посмотрю? — предложил Юу. — У меня на фотографии глаз намётан, может, я смогу понять, что с ними?
— Веди машину и не отвлекайся, — бросил Койю, захлопывая крышку чехла и отбрасывая его на сидение подальше от себя. — Приедем домой — я тебе их покажу. Но вряд ли ты мне сможешь что-то сказать по этому поводу. В то время, когда эти фотки были сделаны, тебя ещё явно со мной даже в планах не было.
Он отвернулся к окну и задумчиво упёр палец в подбородок.
— Как думаешь, Юу… А этого психа из клиники реально найти?
— Да зачем, Койю-сан? — Юу скрипнул зубами, уже осознав, что хозяин затеял какую-то очередную авантюру, которая капитально истреплет нервы всем окружающим и закончится, как обычно, ничем. — Охота вот вам глупостями заниматься. Ещё вчера вы его разорвать были готовы на месте, а сейчас вдруг хотите разыскать?
Койю мрачно насупился и опустил глаза, складывая на коленях узкие ладони. Юу краем глаза глянул на него и прикусил губу. Ему было хорошо видно, что хозяин не издевается, он и вправду чем-то очень встревожен.
— Я хочу расспросить его о том человеке, с которым он меня перепутал, — вдруг тихо сказал Койю. — Что-то здесь не так, Юу… И я всё думаю: что за имя такое странное, Уруха?
Койю заметил, как Юу вздрогнул, и сощурил глаза.
— Насколько я помню из курсов старого языка, — Юу наморщил лоб, — это слово означает «красавец» или «прекрасный», что-то вроде того. Может, кличка или детское прозвище? На имя как-то вообще не очень похоже. Но в любом случае, какая разница? Вас же никто так не называет, к вам это явно отношения не имеет.
— Юу, — Койю сильно вытянулся вперёд и почти прижался к переднему сидению, вцепившись в него. Его длинные пальцы оказались в полусантиметре от лица Юу, и тот нервно прикусил губу. — Ты же не отрицаешь, что всё это слегка странно. Признайся честно, так ведь?
— Не знаю, Койю-сан. Как по мне, вы чересчур много внимания уделяете таким мелочам, — слегка раздражённо ответил Юу, повернул голову и тут же чуть не отшатнулся: Койю почти ткнулся носом ему в щёку и сузил глаза, явно пытаясь взглядом просверлить в телохранителе дыру.
— В любом случае, не помешает выяснить, что к чему, — тихо, но твёрдо сказал Койю и сморщил нос. — Ты только не вздумай Таканори рассказать о моих подозрениях. Или Кензо, упаси боже. Кто знает, может, я и вправду уже стал параноиком и зацикливаюсь на ерунде, незачем моего мужа лишний раз волновать, ему и так стрессов в жизни хватает. Мы с тобой всё разведаем, и потом я решу, стоит ли ему сообщать. Понял меня?
Понимая, что спорить с ним бесполезно, Юу кивнул и, заметив, как Койю вернулся на своё место, вздохнул и сжал пальцами руль. Юу видел, какой демонический огонь загорелся в жёлтых глазах. И ему это решительно не понравилось.
========== Глава 4 ==========
Квартира встретила темнотой и тишиной, буквально ударившей в уши, едва Койю приложил электронную карту к замку и вошёл в холл. Тяжело вздохнув, Койю стянул с рук тонкие кожаные перчатки, небрежно швырнул их на небольшую полку поблизости и вяло хлопнул в ладоши. Под потолком вспыхнула плоская яркая лампа, заливая помещение беловатым светом; Койю прищурился и потянулся к пуговицам на пальто. Он уже привык к тому, что чаще всего, возвращаясь вечером, застаёт пустую квартиру. Слуги обычно в такое время уже уходили, а Таканори редко приезжал домой раньше десяти часов вечера. Обычно Койю на это только горестно вздыхал, но бывали и такие моменты, когда ему становилось всерьёз тоскливо, он даже начинал подумывать о том, чтобы завести питомца, лишь бы не было так одиноко.
Он стянул пальто, перебрасывая его через руку, вдохнул и замер: нос вдруг уловил отчётливый аромат горьковатого парфюма. И Койю удивился, что не почувствовал его сразу.
— Така! — обрадованно вскрикнул Койю. — Ты уже дома?
Ответа не послышалось. Побыстрее запихнув верхнюю одежду в шкаф и стянув узкие ботильоны, Койю толкнул в стороны раздвижные двери и пошёл по длинному коридору, заглядывая во все помещения, что попадались на пути. Спальня оказалась пуста, на кухне и в гостиной тоже никого не было, оставался лишь кабинет. Остановившись перед дверью, Койю приподнял руку и осторожно постучал кулаком по створке. И вновь тишина. Койю недовольно нахмурился и надавил ладонью на холодную железную ручку.
— Я вхожу.
В кабинете было темно, лишь над письменным столом мерцали компьютерные мониторы, на которых быстро-быстро мелькали какие-то картинки и цифры. Таканори, одетый в синий бархатный костюм, сидел в кожаном кресле перед ними и сосредоточенно чиркал ручкой по лежащему перед ним большому листу бумаги; он настолько погрузился в процесс, что, похоже, ничего вокруг не видел и не слышал. Ему было свойственно порой впадать в такое состояние — увлёкшись, Таканори был способен начисто игнорировать всё происходящее вокруг.
Койю улыбнулся краем рта, подошёл к супругу и, наклонившись, дотронулся губами до его макушки.
— Ой! — Таканори испуганно вздрогнул, поднял голову и заморгал красными, воспалёнными глазами. Через секунду его взгляд слегка прояснился, и Таканори улыбнулся: — Привет, солнце. Ты меня напугал.
Обняв омегу одной рукой за талию, Таканори потянул его к себе. Койю, подчиняясь, опустился к нему на колени, обвивая руками шею и утыкаясь носом в длинные волосы.
— Привет. Тебя напугаешь, конечно… — без всякой язвительности протянул он, накручивая мягкие прядки на пальцы. — Давно вернулся?
— Минут сорок назад. А может, и побольше… — Таканори нахмурился. — Не знаю. И кстати, я удивился, когда понял, что тебя ещё нет. Ты ведь обычно домой приезжаешь раньше, чем я.
— Я к Шоте ездил. Что-то мы с ним заболтались, я счёт времени потерял, — Койю вздохнул. — А на обратном пути в пробку ещё попали, вот и получилось долго. Я и сам не рассчитывал, что вернусь так поздно. Извини, ты волновался?
— Немного, солнце. Я знаю, что ты не один и что Юу никому не даст тебя обидеть, но всё же как-то тревожно, когда тебя долго нет.
Таканори поцеловал его в уголок рта и, прижав к себе одной рукой, опять посмотрел на изрисованный лист бумаги. Койю невольно повторил его манёвр и прикусил губу. Листок был буквально покрыт рисунками каких-то странных приборов; больше всего они смахивали на закрытые со всех сторон, густо усыпанные непонятными кнопками и лампочками железные шлемы.
— М-м? — Койю слегка изогнул брови и вытянул шею, пытаясь понять, что это за чертежи. — Кажется, ты занят чем-то очень интересным…
— Да нет, не скажу, что это сильно интересно. Просто пытаюсь прикинуть, как должен выглядеть заказ, — Таканори покачал головой. — Я велел всей команде подумать и заодно решил сам голову поломать.
— А что это вообще за заказ? — с любопытством спросил Койю и прищурился. — По виду похоже на какие-то шлемы…
— А это и есть шлем, если говорить совсем уж грубо. Оно, по идее, должно надеваться на голову, — кивнул Таканори и глянул на него краем глаза. — Извини, я не могу рассказать тебе в деталях, сам понимаешь. Скажу только то, что это устройство для работы напрямую с сознанием человека.
Койю вскинул брови.
— Так ведь такие, насколько я знаю, уже существуют, — пробормотал он. — Я слышал про то, как людям, которые из-за чего-то потеряли память, восстанавливают её при помощи таких аппаратов. И «Сиджик», кажется, тоже такие разрабатывал.
— Да, было дело, мы на них сейчас отчасти и ориентируемся. Но эти машины были несовершенны. Слишком большой процент погрешности, они восстанавливали далеко не все воспоминания, — Таканори мотнул головой, — а только самые яркие, упускали кучу мелочей, и у человека в итоге даже характер мог поменяться из-за этого. Не говоря уж о том, что процесс это очень трудоёмкий, я условно назвал это машиной, на самом деле это целый комплекс устройств, которые не всегда хорошо совместимы друг с другом. Неудачный был эксперимент, если честно. А теперь правительство хочет такую вещь, которая позволит напрямую залезать в сознание и работать с ним.
Койю прикусил губу.
— Но зачем им это, Така? — Таканори удивлённо посмотрел на него. — Ты не думаешь, что это может быть опасно для всех? Кто знает, что правительство собирается делать при помощи такого устройства… Не говоря уж о том, что если этот шлем, не дай бог, попадёт в чужие руки…
— Не попадёт, — решительно отрезал Таканори. — Разработка защиты от необдуманных действий тоже входит в заказ, и мы непременно придумаем, как это сделать. Не беспокойся ты так, моё солнце, — он улыбнулся и чмокнул встревоженного омегу в скулу. — Ты же знаешь, я обычно хорошо чувствую опасность и не лезу в проекты, которые могут кому-то навредить. Если бы это было опасно, я бы не взялся за заказ.
Койю несмело кивнул. Он знал, что супруг и впрямь отличается редкостным чутьём — на его памяти Таканори несколько раз решительно отказывался от проектов, которые вроде как сулили очень большую прибыль. И переубедить его обычно не удавалось никому, на любые аргументы заместителя и сотрудников Таканори коротко отвечал: «Сказал «не возьмусь» — значит, не возьмусь, носом чую, нехорошее дело, лучше не связываться, проблем не оберёмся». Но его подозрения чаще всего потом подтверждались целиком и полностью, хотя сначала вроде и казалось, что ситуация зеркальна, и его выводы не более чем паранойя. Другие корпорации, к которым обращался заказчик после отказа «Сиджик», непременно заполучали на свою голову огромные проблемы из-за того, что покупатели массово жаловались на созданное устройство, а то его и вовсе запрещали к продаже из-за больших рисков. Впрочем, даже было не до конца понятно, можно ли называть это чутьём. Просто Таканори обладал аналитическим складом ума, он умел предвидеть развитие ситуации на несколько шагов вперёд и потому почти никогда не ошибался; наверное, именно из-за этого отчасти «Сиджик», попав ему в руки, так взлетел. Недаром ведь говорят, что талантливый и умный руководитель может вытащить из ямы почти любое, даже самое убыточное дело.
Раз он взялся за эти шлемы, значит, в них и впрямь нет ничего такого уж опасного. Тем более что устройство, позволяющее работать с сознанием человека напрямую, произведёт настоящую революцию сразу в нескольких отраслях.
Койю улыбнулся и плотнее обвил руками шею супруга, опять утыкаясь носом в его волосы.
— Да, знаю. Ты скорее разорить себя дашь, чем ввяжешься во что-то противозаконное, — Таканори усмехнулся краем рта и взялся за ручку. — Така… Раз уж мы заговорили о твоей работе, можно я тебя попрошу кое о чём?
— О чём, солнце? — задумчиво протянул Таканори, не поднимая головы.
— Ты, кажется, не так давно разрабатывал какие-то базы данных для полиции, — Койю прикрыл глаза. — Скажи, у тебя сохранился доступ к ним? Я хочу кое-что узнать об одном человеке.
Таканори нахмурился.
— Прости, малыш, тут я тебе не помощник. Доступ к базам у меня, конечно, есть, иногда приходится ими пользоваться, но это разрешено делать только по официальному запросу свыше. Незаметно пролезть туда не получится, для этого нужны определённые навыки, которыми я не обладаю. А если это дело обнаружат, такие действия могут посчитать за попытку взлома и, как следствие, доставить мне кучу неприятностей.
— Но ведь ты же сам разрабатывал эти базы, — Койю поставил брови домиком. — И не знаешь, как можно обойти отслеживание?
— Ну, разрабатывал их не я, а команда, — занудно поправил Таканори, — и руководил ими Ютака. Всё, что связано с базами или другими масштабными вещами — его поле деятельности, я программировать лишь по мелочи умею и стараюсь в крупные дела не лезть, только даю указания ребятам, а они сами уже решают, как и чего можно сделать.
— А, то есть, написать программу для первого андроида на искусственном интеллекте — это для тебя мелочь? — Койю фыркнул, вспомнив про недавнее изобретение супруга.
— Большую часть кода там опять же Ютака написал, я только кое-какие детали обеспечения разработал, — не дрогнул Таканори. — Поговори с ним, думаю, он сможет тебе помочь. Только, Койю, — он растерянно посмотрел на супруга, — зачем тебе вдруг понадобилось лезть в базу и кого-то там искать?
Койю улыбнулся краешком рта и дотронулся губами до его лба.
— Это пока секрет. Расскажу, когда всё выясню. А ты разрешишь мне поговорить с Ютакой?
— А почему нет? — удивлённо спросил Таканори. — Если хочешь, я возьму тебя завтра с собой в офис, там и поболтаешь с ним. Зная Ютаку, — Таканори вдруг захихикал, — он не откажется полазить по местам, куда соваться запрещено. И ещё и сумеет это незаметно сделать.
— Ты лучший, — Койю порывисто поцеловал его в щёку.
— Только, малыш, не думай, что я одобряю такие вещи, — Таканори коснулся пальцами до его губ, останавливая, и серьёзно посмотрел в глаза. — Я никогда не имею ничего против твоих развлечений и даже могу в этом поучаствовать, но как бы там ни было, это всё-таки взлом, а закон лучше не нарушать, можно в очень нехорошую историю загреметь.
— Ну что ты, я и не думаю, — Койю насупился. — Ты же знаешь, менее криминального человека, чем я, ещё поискать надо. У меня нет никаких злых намерений, нет, просто хочу кое-что узнать, чисто для себя.
Таканори умилённо улыбнулся.
— Ну, тогда узнавай. Я всего лишь предупреждаю, будь осторожнее.
Он опять опустил глаза на чертежи. Койю тихонько сполз с его колен и опёрся ладонью на стол.
— Я так понимаю, ты пока работать будешь? Ты хоть пообедал, трудоголик?
Таканори сдвинул брови и задумчиво поднял взгляд к потолку.
— Вроде перехватил в соседнем кафе пару бутербродов в перерыв, не помню, — фыркнул он. — По крайней мере, я не голоден. А ты?
— Шота в меня полпиццы запихал чуть не силой, — Койю хмыкнул. — Устроил моей диете инфаркт. Он сам последнее время пристрастился к фастфуду и меня пытается заставить послать нахрен весь режим питания.
— И правильно делает. Нечего питаться, как кролик, до анорексии себя доведёшь.
Койю измученно закатил глаза.
— Ой, Така, ну не начинай опять, мы с тобой сто раз уже это обсуждали. Может, тебе хоть чай принести?
— Не надо пока, солнце, спасибо. Занимайся своими делами, не беспокойся за меня, — Таканори покачал головой и перевёл взгляд на экраны. — Я скоро закончу.
Койю решил не мешать супругу и тихонько вышел в коридор. Предварительно сделав звонок Юу и сказав, что телохранителю не нужно завтра приезжать, как обычно, к восьми утра, Койю вернулся в холл, захватил из сумки планшет и пополз в спальню. На ходу расстёгивая чёрную жилетку, Койю приблизился к стоящему у дальней стены небольшому столику с зеркалом и опустился на обитое бархатом сидение. Потянул уже порядком осточертевший чокер, стаскивая его, вытащил планшет из чехла, открыл портретную фотографию и, переводя взгляд то на зеркало, то на экран, стал всматриваться.
Чем больше Койю вглядывался в снимок и в своё отражение, тем тревожней ему становилось. Теперь, при наглядном сравнении, черты лица омеги на фотографии тоже казались ему совсем другими; у него был иной овал лица, более мягкий и скруглённый, не такие крупные губы, несколько другой разрез глаз. Вроде если особо не приглядываться, то казалось, что это один и тот же человек, но стоило лишь присмотреться, и эти мелкие шероховатые детали мгновенно бросались в глаза.
И было ещё кое-что странное. На одной из этих фотографий Койю улыбался. Причём явно совершенно искренне, будто его что-то рассмешило. И в этой улыбке не чувствовалось ничего неприятного, скорее наоборот, она словно разбавляла слегка всю эту жуткую белую обстановку. Сам Койю же нормально улыбаться на камеру давно уже разучился; все фотографы наперебой вздрагивали, стоило ему только по их просьбе оскалить зубы, и говорили, что пусть уж лучше сохраняет спокойное выражение. Да и сам он, корча порой рожи зеркалу, понимал, из-за чего это происходит — какие бы искренние положительные эмоции Койю ни испытывал, улыбка у него почти всегда была очень неприятная, злая, как оскал шипящей кошки, и излишне самодовольная, она словно искривляла его черты, превращая красивое породистое лицо в жуткую маску. Близких знакомых и Таканори это, впрочем, не пугало, а вот посторонние частенько осекались. И поэтому на всех съёмках и на подиуме Койю почти всегдамаячил примерно с одним и тем же пустым выражением лица и старался лишний раз не скалиться.
Конечно, Койю мог бы предположить, что во времена той фотосессии он был слишком юный, неопытный и восторженный, а сейчас повзрослел, осознал наконец собственную красоту и то, как сильно отличается от других, оттого и улыбаться стал так противно. Но отчего-то в это верилось с трудом. Такие вещи обычно не меняются, да и не настолько сильно он зазнался и задрал нос.
— Да что здесь происходит, чёрт побери? — голос задрожал, Койю захлопнул крышку планшета, отпихнул его на край столика, почти прилип лбом к зеркалу и принялся ощупывать кончиками пальцев своё лицо. — Неужели мне лицо настолько перекроили? Вроде же сказали, что не тронули ничего, кроме носа и порезов… Я не понимаю…
— Чего не понимаешь, солнце?
Мягкий голос над самым ухом заставил вздрогнуть, его поцеловали в макушку, и Койю дёрнулся, повернув голову и увидев незаметно подошедшего к нему супруга. Койю тихонько вздохнул и потёрся носом о щёку.
— Теперь и ты меня напугал, Така… Ты как кот, ходишь на мягких лапках.
— Квиты, — с усмешкой ответил Таканори. — Так чего ты там не понимаешь? Что-то случилось?
Койю посмотрел ему в лицо и прикусил губу. Может, стоит всё-таки рассказать мужу о своей тревоге и показать ему фотографии? В конце концов, у Койю нет никого, кому он доверял бы больше, чем Таканори… Хотя, наверное, Таканори поступит так же, как и Юу пару часов назад — засмеётся и скажет, что это глупости и что Койю слишком много внимания уделяет всякой ерунде. Или забеспокоится, что у супруга опять началась мания преследования, и велит ему показаться врачу. Нет уж, лучше сначала самому понять, что происходит.
— Нет, ничего, — он улыбнулся и напустил на лицо задумчивый вид. — Мысли вслух, я имел в виду то, что не понимаю, на черта я послушался Шоту с этой пиццей…
Из бледно-голубых глаз альфы мигом ушло всякое напряжение.
— …И теперь рассматриваешь своё отражение в попытках понять, не появились ли у тебя щёки после первого же нарушения диеты? — Таканори рассмеялся. — Не беспокойся, это так не работает. От нескольких кусков пиццы за раз не растолстеешь.
— Я знаю, просто мне кажется, что у меня желудок с непривычки начинает болеть, — Койю вполне искренне высказал свои ощущения и слегка поморщился.
— Ну ещё бы, — Таканори покачал головой. — Ты почти ничего не ешь, естественно, что на нормальную еду у тебя желудок бунтовать начинает. Вернее, я бы не сказал, что фастфуд можно нормальной едой называть, но всё же.
Койю тяжело вздохнул и замолк, решив не продолжать тему. Споры на неё всё равно никогда ни к чему дельному их не приводили.
Таканори поцеловал его в висок и потянулся к карману пиджака, выуживая оттуда небольшую чёрную коробочку.
— Ну хватит дуться, я же тебе только добра хочу. Лучше посмотри, что я тебе привёз.
Положив кейс на стол, он потянул вверх обитую бархатом крышку, и Койю едва не вскрикнул. На подушечке лежало украшение — довольно широкий чокер в виде какого-то причудливого узора, выложенного мелкими прозрачными камушками. Бриллианты буквально завораживали своим блеском, множество крохотных граней отражали приглушённый свет, разноцветные лучики переливались, казалось, что в полутёмной спальне сияет солнце.
— О боже… — Койю побледнел и прикусил губу. — Така, ты с ума сошёл? По какому поводу такие подарки? Вроде до годовщины ещё несколько месяцев, и день рождения у меня не сегодня…
— Да без повода, солнце, просто так.
Таканори быстро вытащил украшение из коробочки, ловко защёлкнул застёжку на шее супруга и отстранился, любуясь.
— Смотри, как раз твой шрам закрывает. Нравится?
— Да, нравится… — Койю осторожно приложил ладонь к горлу, дотрагиваясь до чокера, и мельком глянул на своё отражение в зеркале. И вправду, шрам ловко скрылся за верхней полоской мелких камушков. — Очень красивый…
— …И уникальный, кстати сказать. Насколько я помню, я эскиз к нему сам рисовал, — Таканори слегка нахмурился. — Если это тот чокер, о котором я думаю…
— О чём ты? — вздрогнул Койю и посмотрел на альфу.
Таканори помолчал секунду, словно собираясь с духом, потом как-то неохотно ответил:
— Понимаешь, я его нашёл у себя в столе в офисе. Полез за кое-какими бумагами в запертый ящик, вытащил папку, смотрю — лежит. Не знаю даже, сколько эта коробка там провалялась… И что-то мне сдаётся, что этот чокер я вёз тебе, когда… — он запнулся и прикусил губу. — …Когда авария случилась.
В лице Койю не дрогнул ни один мускул. Койю медленно опустил ресницы и вновь приложил к шее ладонь.
— …Перед отъездом в ту командировку я пообещал подарить его тебе, если ты согласишься на время переехать в загородный дом, — продолжил Таканори. — Даже нарисовал эскиз и заказал украшение у ювелира.
Койю наморщил лоб.
— Что-то припоминаю. Кажется, мы с тобой вместе куда-то ездили перед этой командировкой.
— Да, это тоже была рабочая поездка, но ты увязался за мной, а я не смог тебе отказать. А как только мы вернулись, буквально в тот же вечер, я и улетел в эту командировку, — Таканори улыбнулся, но улыбка тут же пропала с его лица, сменившись расстройством. — Кто же тогда только мог знать, что этим всё закончится…
— Господи… — Койю на секунду закатил глаза, повернулся и обнял его, утыкаясь носом в плечо. — У тебя есть очень скверная привычка — всегда во всём винить себя, даже в том, к чему ты вообще отношения не имеешь.
— Но ведь…
— Така, я сам виноват. Я и только я. Мне следовало включить голову, подумать о своём положении и о ребёнке, вспомнить, что погода мерзкая и что моя машина не совсем исправна, совместить всё это, остаться дома и спокойно дождаться твоего приезда, — Койю прикрыл глаза. — А я наплевал на всё, полетел в аэропорт и получил за дело. И мне самого себя абсолютно не жалко за это. Жаль только… — на длинных ресницах тут же заблестела влага, горло словно сдавило тугим ремнём. — Жаль только малыша, который погиб из-за моей глупости… Вот этого я себе точно не прощу никогда.
Сдавленно всхлипнув, Койю сильнее прижался к супругу.
— Всё, всё, солнце, — Таканори торопливо чмокнул его в кончик носа и слегка отстранился, заглядывая в лицо. Жёлтые глаза влажно поблёскивали, и Койю слегка шмыгал носом. — Давай не будем об этом.
Он осторожно тронул пальцем скулу омеги, смахивая слезинку.
— В общем, про чокер я просто забыл на все эти годы, и он мирно лежал в столе, — решив вернуть разговор в прежнее русло, Таканори поморщился и потёр лоб. — Не знаю, правда, кто его туда запихнул и зачем. Точно не я, мне не до него было.
— Может, Кензо? — предположил Койю, уже слегка успокоившийся. — Увидел, что ты в шоке, а потом испугался, что ты очухаешься, вспомнишь про чокер и припрёшь телохранителя к стенке, вот и решил спрятать его на всякий случай?
— Наверное, ты прав. Но почему именно в столе у меня в офисе? Он мог бы коробочку в квартире где-нибудь положить… Впрочем, это уже неважно, — Таканори устало мотнул головой. — А ты, кстати, к бриллиантам как-то заметно охладел с того же самого времени.
— Почему охладел? — изумился Койю, слегка повернул голову и отодвинул в сторону длинные пряди волос, демонстрируя ухо, в которое было вдето сразу четыре серёжки, поблёскивавшие мелкими белыми камушками. — Я их ношу, с удовольствием.
— Но не с таким, как раньше, Койю. Раньше ты вообще с ума по всему блестящему и сверкающему сходил, — Таканори натянуто улыбнулся. — Насколько я помню, у тебя было по несколько разных комплектов украшений к каждой рубашке, и серьги, и кольца, и подвески, и браслеты, и ты их менял по сто раз на дню. А сейчас ты больше двух колец и одного браслета или часов на себя и не нацепляешь никогда. И чокеры носишь только из-за шрама.
— Я просто не вижу в этом смысла, — слегка скучающе протянул Койю. — От колец у меня пальцы к вечеру болят, браслеты мешают, когда их много… Да и вообще, всякие раритетные вещи надо надевать на какие-нибудь выходы в свет, с соответствующим костюмом и причёской, а в обыденное время обвешиваться, как ёлка рождественская — дурновкусие. И неважно при этом, бижутерией ли дешёвой ты обвешаешься или бриллиантами, — он приподнял руку, слегка поправляя волосы. — Раньше я этого не понимал. Маленький был, глупый, не знал, что такое настоящая элегантность. Но это не значит, что украшения мне не нравятся. Я люблю их рассматривать, примерять, думать, к какому костюму какое сочетание лучше подойдёт. Так что ничего я не охладел к бриллиантам, ты что-то путаешь.
Койю опять повернул голову к зеркалу и слегка прищурился.
— А чокер и вправду очень красивый… И не сильно в глаза бросается, я могу его и днём носить… Спасибо.
— Пожалуйста, солнце. Только вот лучше забудь, при каких обстоятельствах я его купил, ладно? — попросил Таканори. — Пусть он тебя радует, а не вызывает неприятные воспоминания.
— А он их и не вызовет, — Койю улыбнулся. — Он ведь не на мне был в момент аварии.
***
До этого солнечного утра Койю ни разу не бывал в офисе супруга и имел лишь относительные понятия о том, где находится головное здание «Сиджик» — благо, высоченное стеклянное строение с синеватой неоновой вывеской было видно, казалось, почти с любой городской улицы, даже с самых окраин. Объяснение тому, что Койю никогда там не был, находилось очень просто — Таканори предпочитал не смешивать работу и личную жизнь; когда-то давно, ещё до свадьбы, Койю спросил у альфы, почему тот почти не говорит о своих делах и не хочет показывать жениху детище, которым так гордится, на что Таканори поцеловал его в лоб и ласково сказал: «Солнце, ну зачем тебе это? У меня самый обычный офис, ничего необычного и интересного там нет. Занимайся своими делами, а мои оставь мне, ладно?» Койю тогда понял намёк и больше к нему с такими вопросами не приставал. В конце концов, у него тогда и впрямь было полно своих забот, не хотелось забивать голову лишним. И Койю по жизни придерживался принципа, что если человек не хочет разговаривать о чём-то, то нечего его тиранить.
И теперь он, выбравшись из машины и одёргивая белоснежную кожаную куртку, с лёгким удивлением оглядывал пейзаж. Несколько соединённых между собой стеклянных зданий сверкали зеркальными окнами, они занимали, как оказалось, целый квартал; территория была обнесена довольно высоким забором, поверх которого искрились силовые заряды. К центральному входу вела дорожка, выложенная белыми кирпичами и обрамлённая подстриженными квадратными кустами, уже зелёными, несмотря на раннюю весну. Почти у самого крыльца она переходила в небольшую круглую площадку, посреди которой возвышался фонтан.
Таканори, отчего-то мрачно молчавший, направился прямо к самому высокому, центральному зданию, Койю пошёл за ним следом, спиной чувствуя тяжёлый взгляд Кензо. Миновав отделанный мрамором холл и стойку со множеством экранов, за которой сидел охранник, они на лифте поднялись на нужный этаж, оказавшийся одним из последних; взгляду открылся ещё один холл, в этот раз абсолютно пустынный. В него выходило всего несколько дверей.
— Здесь сижу только я, Ютака и ещё несколько специалистов по компьютерам, — объяснил Таканори, заметив тень удивления на лице супруга.
— Интересная планировка у здания… — пробормотал Койю, осматриваясь по сторонам.
— Уж какая есть, — равнодушно ответил Таканори, — оно мне таким и досталось. Глобальную переделку было лень затевать, а сейчас вроде уже привыкли, поэтому я просто сделал косметический ремонт, и всё. Так, давай посмотрим, что у нас тут.
Таканори приблизился к дальней двери и поднёс руку к небольшому устройству с динамиком, висевшему возле створки. Маленький экранчик вспыхнул зелёным светом, когда он надавил на кнопку.
— Входите, — донеслось из решёточки, на двери щёлкнул замок, и створка медленно отъехала в сторону.
Койю осторожно шагнул следом за супругом в просторный кабинет, залитый мягким утренним светом. Сидевший за столом альфа в элегантном сером пуловере, надетом на белую рубашку, оторвался от созерцания нескольких висевших над креслом мониторов, улыбнулся и, опершись на столешницу, поднялся с кожаного кресла. Он был высокий, крепко сбитый, с длинными чёрными волосами, растрёпанными в художественном беспорядке, и смешливыми тёмными глазами.
— Ну и ну, какие люди. Нечасто вас увидишь в офисе вместе, господа, — весело сказал он и подошёл поближе, пожимая протянутую руку альфы.
— Ты хотел сказать «никогда»? — хмуро спросил Таканори, чуть прищурив глаза. — Койю ни разу не был со мной в офисе.
— Правда? А мне казалось, что ты его приводил как-то… Правда, не помню, когда, — Ютака потёр ладонью затылок и хихикнул. — Старый становлюсь, память подводит.
Койю, наблюдавший за ними, прыснул со смеху.
— Ну ты скажешь, старый…
Ютака повернулся к нему, взял руку за запястье и, аккуратно сжав пальцы, на полном серьёзе продолжил:
— …А уж при виде столь очаровательного юного создания я это чувствую особенно отчётливо, — глянув на друга через плечо, он притворно округлил глаза. — Таканори, а ты что, себя так не ощущаешь?
— Я, в отличие от тебя, молод душой и возраста своего абсолютно не чувствую, — ехидно отреагировал Таканори. — Замечательная, между прочим, практика, советую.
— Вот ведь язва ходячая, — Ютака наконец выпустил руку омеги и отступил обратно к столу, опираясь на столешницу и постукивая по ней пальцами. — Иногда так и хочется тебя по языку ядовитому хлопнуть. Не обижайся, я по-доброму. И, думаю, ты Койю сюда привёз не для того, чтобы разговоры о нашей старости вести. В чём дело?
— Койю с чего-то вдруг вздумал поиграть в детектива. Хочет кого-то там найти, но даже мне не говорит, кого, — Таканори хмыкнул. — Я бы рад ему помочь, да не могу, не умею незаметно по базам лазить. Ты не против, если я временно оставлю его на тебя?
— Базы? — Ютака слегка удивлённо вскинул брови и тут же засмеялся. — А, понял, мне предлагают побаловаться и пошастать где нельзя. Да я с удовольствием, оставляй.
— Вот и хорошо, — кивнул Таканори. — Только ещё одна просьба — проводи его потом до выхода, когда закончите, ладно? И проследи, чтобы его Юу подхватил, не хочу, чтобы он мотался в одиночестве.
— Есть, босс, — взял под козырёк Ютака. — Глаз с вашего драгоценного не спущу.
Койю мигом засопротивлялся:
— Ну зачем? Я и сам прекрасно дорогу найду. Чего там, лифт вызвать и спуститься вниз…
— Нет уж, — почти сердито отозвался Таканори и посмотрел на супруга. — Зная, как ты ориентируешься в пространстве, ты даже на таком коротком пути можешь тут заблудиться. И не спорь со мной.
Койю обиженно поджал губы, но возражать все же не решился. Таканори вообще был какой-то слишком хмурый сегодня, казалось, что у него плохое настроение, а уж Койю прекрасно знал, что супруга в такие моменты лучше лишний раз не злить, может и пощёчина с тяжёлой руки прилететь.
— Хорошо, не буду…
— Замечательно. Тогда разрешите вас покинуть, — Таканори быстро клюнул супруга в щёку и исчез в холле. Дверь с тихим шуршанием встала на место, на ней щёлкнул автоматический замок.
— Видать, не с той ноги встал, — вздохнул Ютака и опустился в кресло, указывая взглядом на стоящий сбоку стул. — Садись. И объясни, пожалуйста, что это за игра в детектива такая, а то я пока совсем ничего не понимаю…
— Да, конечно, — Койю осторожно умостился на сидении и поставил на пол сумку. — Понимаешь, я хочу найти кое-какие данные об одном человеке. Правда, мне о нём не известно ровным счётом ничего, кроме имени…
— Так, — кивнул Ютака.
— …Я вспомнил, что Така мне в своё время рассказывал, как «Сиджик» разрабатывал базы данных для полицейских архивов, — продолжал Койю. — Но сам он мне помогать отказался, сказал, что без запроса туда не пролезть, полицейские это обязательно заметят, посчитают за взлом и устроят карнавал под бананами. А потом добавил, что эти базы — твоих рук дело, и что ты, возможно, сумеешь мне помочь.
— А какие конкретно данные тебе нужны? — Ютака наклонил голову.
— Все, какие получится найти, — Койю прикусил губу. — Кто он вообще такой, где учится или работает… И фотографии тоже не помешают.
Ютака повернулся к компьютеру и постучал пальцами по слабо светящейся сенсорной клавиатуре.
— Хм. Не уверен, что полицейские базы тут помогут. В них подробная информация есть только на тех людей, которые привлекались к ответственности по каким-либо делам. А на остальных лишь общие сведения, которые мало что могут дать.
— Я не знаю, привлекался ли этот человек, так что проверить стоит, — Койю поморщился и с надеждой посмотрел на альфу. — Так ты сможешь посмотреть, Ютака?
— Попробую, — задумчиво протянул Ютака. Он ткнул в какую-то кнопку, и экран, висевший перед ним, вспыхнул белым светом. — В этих базах есть лазейки. Только… Говоришь, тебе лишь имя известно? Это немного осложняет дело.
— Да, только имя, но оно очень странное и, думаю, достаточно редкое, — Койю кивнул и тут же вздохнул. — Если это имя, конечно, а не кличка. А ещё… Если там фотографии высветятся… Он похож на меня. Сильно. Это может как-то помочь поискам?
Ютака слегка вскинул брови.
— Койю, ты меня пугаешь. Во что ты ввязался?
— Я не могу пока сказать, сам ничего не понимаю, — Койю аккуратно сложил руки на коленях. — Потому-то и хочу всё выяснить…
— Охохо… — Ютака тяжело вздохнул и опять посмотрел в монитор. — Ладно, говори, как зовут твою потеряшку.
— Уруха. И, думаю, он омега, если это тебе чем-то поможет.
Ютака нахмурился и быстро застучал пальцами по клавишам.
— Действительно, странновато звучит… Так, давай сначала тогда посмотрим в полицейских базах. Может, повезёт и не придётся лезть далеко. А? — он вздрогнул, увидев, как на экран выскочило поле с несколькими затемнёнными квадратиками, и сдвинул брови к переносице. — Что, попытались перекрыть? Самыми умными себя считаете, а? А мы ваш код хряп-хряп и сожрали…
— Эй, ты поаккуратней там с «хряп-хряп», — испугался Койю. — Я вовсе не хочу доставить тебе или Таке проблемы.
— Не беспокойся. Я обожаю нарушать правила и умею это делать так, чтобы не поймали, — Ютака усмехнулся краем рта.
На экране высветился столб текста, Ютака впился в него глазами.
— Есть, — обрадованно воскликнул он. — Ты прав, редкое имя, один такой… Ну, а если не принимать это в расчёт, вполне себе обычный молодой человек. Ему двадцать два, прописан в одном из районов Арт-квартала, папа школьный учитель, отец работал в Научном сообществе, инженер или вроде того. Ещё у него есть младший братик. Вся семья, правда, уже давно переехала в другой пригород. Учился твой потеряшка в местной школе, потом поступил в университет, но, видать, не заладилось, вот приказ об отчислении за академические задолженности. Привлекался он пару раз за употребление наркотиков…
Койю похолодел. Ну только наркотиков тут не хватало. А Ютака вполне спокойно продолжал:
— …Чем по жизни занимался после вылета из вуза — неизвестно, никаких данных об этом нет. Может, работал где без официального оформления, а может, балбесничал, это, увы, мы уже не узнаем. А около трёх лет назад он исчез. Есть заявление о пропаже, а рядом постановление о прекращении поисков в связи с истечением сроков давности и отсутствием улик. Свеженькое, к слову, месячной давности.
Койю вздрогнул.
— Значит, без вести пропавший…
— Да, — кивнул Ютака и вдруг вполне сочувственно протянул: — Вот не повезло парнишке… Похоже, его искали, но успеха не достигли, ни его самого, ни тело так и не нашли. Просто как сквозь землю провалился, или растворился в воздухе… Впрочем, умершим он тоже пока не числится, но, учитывая постановление, думаю, что это вопрос времени. Причём короткого. Выдадут родственникам справку о смерти и забудут.
— Как такое вообще может случиться в наше время? — Койю нервно сжал пальцами ручку сумки. — На улицах повсюду камеры и полно полицейских, а человек вот так исчезает без следа в разгар дня, и никто ничего не замечает?
— Ничего удивительного, — Ютака покачал головой. — Не забывай, речь идёт об Арт-квартале, там не такой контроль за улицами, как в центре, полицейских мало. И потом, у любых камер есть слепые зоны, и их довольно легко вычислить, для этого вовсе необязательно быть профессиональным шпионом, достаточно просто немного понаблюдать. Проследили за этим твоим Урухой, дождались, пока он окажется в такой слепой зоне, схватили его, сунули в машину и увезли. Всё, концы в воду, никто ничего не заметил, и, естественно, преступников не найдут.
Койю прикусил губу. Действительно, элементарно. До такой степени, что становится жутко.
— Просто ужасно…
— Увы, но таков уж наш мир. Понимаешь теперь, почему Таканори приставил к тебе телохранителя? Даже в наше время нельзя быть полностью спокойным за свою жизнь, — Ютака тяжело вздохнул. — Скорее всего, этот парнишка уже покойник.
— Почему ты сразу думаешь о самом плохом? — тревожно спросил Койю.
— А хорошим мыслям тут неоткуда взяться, — Ютака повёл плечами. — Понимаешь, обычно, если человека похищают с целью получить выкуп от родственников, похититель объявляется в течение нескольких часов, а тут больше трёх лет прошло, и, судя по всему, ни гу-гу. И потом, будь я преступником, такой омега оказался бы последним, на кого я бы обратил внимание. Родители небогатые, ну сколько они за него смогут дать? Сомневаюсь, что миллионы. Ей-богу, у нас в городе полно всяких глуповатых богатых деточек, за которых родные могут чемоданы денег отвалить…
Койю поджал губы.
— У богатых людей служба безопасности обычно имеется, и уж вряд ли они на поводу у преступника пойдут. Только тот объявится, тут же стукнут своим охранникам, и они от похитителя мокрого места не оставят. Не говоря уж о том, что за такими, как ты сказал, деточками обычно бродит сразу несколько телохранителей, которые сначала прихлопнут косо глянувшего на деточку подозрительного типа, а потом только подумают, надо ли было в него стрелять.
— Твоя правда, — признал Ютака. — Но всё равно сомнительно, что этого омегу с целью получения выкупа похитили. Думаю, он просто попал в руки к насильнику, эти несчастные обычно погибают в первые же несколько часов.
— А фотографии его есть? — слегка дрожащим голосом поинтересовался Койю.
Ютака щёлкнул кнопкой. На экране появилось слегка размытое изображение, взятое, похоже, прямиком из школьного выпускного альбома. Койю прищурился. Со старого снимка на него смотрело утончённое лицо омеги-подростка, лет пятнадцати, не больше. Он выглядел угрюмым, каким-то даже обиженным, и в камеру глядел словно исподлобья, недобро; но даже при этом можно было понять, что он очень хорош собой. Острый подбородок, высокий лоб, капризно изогнутые губы, слишком крупные для мелкого личика, большие тёмные глаза миндалевидного разреза, разлетающиеся уголками к вискам, почти чёрные синяки под ними. Длинная тёмно-каштановая чёлка свешивалась ему на лицо, оттеняя нездорово бледную, синюшную кожу, несколько прядей спереди оказались выкрашены в синий цвет. Очень худенький, болезненный омега, он явно страдал от недосыпа и не очень-то хорошо питался.
— Хорошенький, — оценил Ютака. — Подростки частенько те ещё гадкие утята, я вот в свои пятнадцать был даже скорее жабёнком отвратительным, а этот просто прелесть. Как фарфоровая куколка. Бледный только очень, прямо прозрачный… И, кстати, правда чем-то похож на тебя. Весьма сильно, я бы сказал… Даже удивительно.
Койю нахмурился. Он уже и сам видел схожие с собственным лицом черты; если представить, что этот омега подрос, слегка иначе причесать его, превратить из шатена в блондина и вставить в глаза жёлтые линзы, это сходство станет пугающим.
— Ютака, а посмотри, там написано, кто подал заявление о его поисках?
Ютака свернул фотографию и уставился в текст.
— Некто Акира, назвался его очень близким другом.
— Он альфа? — Койю дёрнулся, разом припомнив сумасшедшего из клиники.
— Нет, омега, — тут же разбил его теорию Ютака. — Здесь есть запись его рассказа полицейским. По его словам, они давно дружили, снимали вместе квартиру и были в курсе дел друг друга, потому-то Акира и заволновался, когда Уруха не вернулся домой. Выждал несколько дней, перепугался окончательно и рванул в полицию. А на вопрос полицейского, почему заявление подаёт не родственник, он ответил, что Уруха с родителями разругался вдрызг чёрт знает когда, и они слышать и знать о нём ничего не хотят.
— Понятно, — Койю вздохнул. — Знакомая ситуация. Меня родители тоже бы не хватились, если бы я пропал. Небось давно уже обо мне забыли. Хм… А можешь ещё посмотреть, есть ли какая-нибудь информация про этого Акиру?
— Сейчас, момент.
Ютака опять застучал пальцами по клавиатуре. На экране быстро-быстро замелькали различные страницы из архивов.
— Так-так, что у нас тут… Ну, в отличие от приятеля, полностью положительный гражданин, пометок о привлечении к ответственности нет. Омега, двадцать два года, незамужний, прописан всё в том же Арт-квартале, у родителей, видимо, своей норкой ещё не обзавёлся, отучился в какой-то местной музыкальной школе по классу гитары, работает, судя по всему, кочующим музыкантом.
— Это как? — не понял Койю.
— Ну, это я так их называю. Это такие музыканты, которых временно берут в коллективы. Запасной вариант, так сказать. Например, нанимают их на концерт для лучшего звучания, или в качестве подмены заболевшего члена группы держат. То есть, формально они в коллективах не числятся, — оттарабанил Ютака, — постоянного пристанища не имеют, переползают из группы в группу, перебиваются случайными заработками.
— А, понял, в модельных агентствах тоже такие бывают, — сообразил Койю. — Не очень-то хорошо этим ребятам живётся, они обычно так и остаются вечными подменами, пока не выйдут в тираж, редко у кого получается пробиться в основной состав.
— Думаю, такие везде найдутся, — кивнул Ютака. — Вот Акира, похоже, и есть такой кочующий гитарист. Ну… И всё, собственно, больше никаких данных о нём нет.
Гитарист… Койю мигом напрягся, у него перед глазами опять всплыла сцена в больнице. Вот этот странный человек подскакивает к нему, смотрит опухшими от слёз глазами, потом тянет руку, пальцы у него тонкие, а подушечки покрыты мелкими беловатыми шрамами… А ведь правда, они были похожи на следы от струн гитары. Но Акира, судя по данным базы, омега, а тот сумасшедший совершенно явно был альфой, с узлом на шее…
— Я могу, конечно, залезть в базу мэрии, там могут быть более обширные сведения, — бормотал не подозревающий о его мыслях Ютака, — но…
— Не надо. Того, что есть, вполне достаточно, на первое время хватит, — Койю улыбнулся. — Спасибо, ты мне очень помог.
Ютака откинулся на спинку кресла.
— Да не за что, обращайся, — компьютер вдруг странно щёлкнул, из небольшого отверстия в верхнем углу моноблока выдвинулся небольшой железный прямоугольник. Ютака обрадованно выдернул его и протянул омеге. — Вот, держи. Я скинул туда информацию, мало ли, вдруг она тебе ещё пригодится. Только молчок об этом, ладно? Даже Таканори лучше не говори.
— Буду нем, как рыба, — заверил его Койю, — понимаю, что это не игрушки. Спасибо ещё раз.
— И ещё раз не за что. Не забудь мне потом рассказать, чем твоё расследование закончилось, а то аж самому интересно стало, — Ютака засмеялся и встал. — Что ж, раз на этом всё, пойдём, я провожу тебя до выхода.
— Да, пойдём. Сейчас, только позвоню Юу, чтобы он подъехал и забрал меня.
И, на ходу вытаскивая телефон, Койю пошёл следом за альфой к лифту. Койю невольно думал, что после такого рассказа он и сам будет шарахаться от каждой тени и бояться ходить в одиночестве. А в голове у него звенел только один вопрос: что же всё-таки случилось с Урухой?
========== Глава 5 ==========
Люди, далёкие от мира модельного бизнеса и его законов, зачастую даже представить себе не могут, насколько тяжёлой и утомительной бывает там работа. Со стороны всем кажется, что это проще некуда и, главное, очень красиво — целый день стоять под ослепительными софитами, принимая разные позы и корча рожицы в камеру, гордо вышагивать по подиуму в роскошной брендовой одежде, посещать различные светские мероприятия, находиться в центре внимания журналистов и просматривать потом лениво свои фотографии в глянцевых журналах. Действительно, будь эта работа такой, жизнь всех моделей была бы похожа на сладкую сказку, в реальности же всё здорово отличается от этих детских мечтаний. Для того, чтобы работать моделью, нужно быть очень выносливым и терпеливым. Пресловутые софиты ужасно слепят глаза и заставляют их слезиться, лицо на двадцатом дубле десятой эмоции становится как парализованное, плохо подчиняясь владельцу, от постоянного стояния к вечеру начинают разламываться спина и колени, а настроение частенько падает до нуля, потому что вечно кажется, что где-то переиграл, где-то, наоборот, совсем не дотянул и фальшивишь, за что непременно получишь нагоняй. А подготовка к показам и вовсе проходит почти мучительно, там один грим может занимать несколько часов.
— Та-а-а-ак, отличный кадр… Ещё разок…
Койю презрительно фыркнул, услышав уже чёрт знает в который раз за последние два часа от фотографа это замечание, и незаметно пошевелился, поправляя короткую, едва доходящую до середины груди кожаную куртку. Фотограф, средних лет альфа в очках и со смешно торчащими вверх короткими волосами, восхищённо цокнул языком и опять припал к камере, присаживаясь на колено. Защёлкал затвор, перед глазами замелькали яркие вспышки, и Койю едва не сморщился — каждая из них словно обжигала роговицы, очень больно, и на глаза тут же начинала наплывать влага, грозившая испортить всю работу гримёра. К вечеру глаза становились слишком чувствительными, и Койю уже понимал, что, скорее всего, сегодняшнюю ночь он опять проведёт в обнимку с бутыльком щипучих глазных капель.
— Так, голову чуть-чуть вверх, в спине прогнись… — Койю попытался выполнить указание, но тут же бессильно заскрипел зубами от боли в затёкшей пояснице. — Да, и на меня, на меня. Замечательно. Давай, Койю-кун, ещё чуть-чуть, пара кадров — и отпущу тебя на перерыв.
Койю чуть было не брякнул, что перерыв ему обещали ещё час назад, но вовремя прикусил язык и постарался исполнить все требования фотографа. Это оказалось непросто; тело после тяжёлого съёмочного дня было уже как деревянное и почти не слушалось его. Да ещё туго затянутый корсет и слишком тесные кожаные брюки мешали свободно двигаться, Койю боялся, что они от малейшего неосторожного движения просто треснут — бёдра у него были узкие, но эти штаны явно шили буквально на котёнка. В конце концов, скривившись на секунду и преодолев неудобства, омега замер в картинной позе, запрокинув назад голову, слегка согнув в колене ногу и уперев в бедро ладонь.
Фотограф вдруг нахмурился, опустил камеру и куда-то вбок крикнул:
— Каолу-кун, запудри ему лоб, блестит.
На площадку тут же торопливо выбежал гримёр, симпатичный омега в клетчатой рубашке и модных рваных джинсах. Жестом фокусника Каолу выхватил из нагрудного кармана маленькую чёрную коробочку и кисточку и, улыбаясь, принялся обмахивать ей лицо. Койю слегка прикрыл глаза, надеясь, что мелкие частички пудры не попадут в нос и не вызовут желания со вкусом чихнуть.
— Да-да, вот так, просто замечательно, — фотограф обрадованно закивал и выпрямился, вскидывая фотоаппарат. — Вот так и держись. Можешь ещё чуть-чуть улыбнуться…
— Лучше не надо, — Койю фыркнул и встряхнул головой, — у меня не самая лучезарная улыбка, а целью этой фотосессии вроде не ставили распугать читателей.
Альфа не стал спорить и неконфликтно отозвался:
— Ладно, тогда стой как есть. Смотри на меня.
Вновь засверкали вспышки, и фотограф отступил на пару шагов назад, пальцами подкручивая объектив. Койю терпеливо ждал, пока он выловит необходимый ракурс, и только тогда рискнул опять пошевелиться, приподняв руку, повернув голову и прикрыв глаза.
— Так, — наконец заявил фотограф, повесив зеркалку на шею и хлопнув в ладоши, — перерыв двадцать минут. Потом доснимаем последние дубли — и все свободны.
Ощущая себя полураздавленной бабочкой, Койю дополз до ближайшего кресла и упал на сидение, с наслаждением распрямляя отчаянно ноющий позвоночник. К нему тут же подскочил вертлявый администратор с болтавшимся на футболке слабо светящимся бейджиком.
— Койю-кун, тебе что-нибудь принести? — участливо поинтересовался он и робко улыбнулся, заводя за спину руки.
— Минералку без газа, лимонную, — отозвался Койю, подкручивая прядь волос, и капризно добавил: — Только в стеклянной бутылке, а не эту бурду в пластике!
На площадке все уже давно привыкли к его постоянным капризам. Администратор только весело улыбнулся и, бросив:
— Хорошо, сейчас, — убежал в коридор. Койю тяжело вздохнул, запрокинул ногу на ногу и пустым взглядом уставился на фотографа, который, весело насвистывая, что-то подкручивал в фотоаппарате и устанавливал его на штатив. Похоже, ему и вправду дали передышку, можно отвлечься и подумать немного о своих делах.
С разговора с Ютакой в офисе «Сиджик» прошло уже почти две недели. Все эти дни Койю провёл как на иголках; он нервничал, даже сам не до конца понимая, из-за чего. Омегу не покидало стойкое предчувствие чего-то плохого, ему начинало казаться, что он и вправду невольно ввязался в какую-то очень скверную историю, которая может в конце концов выйти ему боком и навредить. Койю почти постоянно смотрел в ноутбук, перелистывал страницы из архивов, которые ему заботливо скинул на носитель Ютака, вглядывался в текст, безнадёжно пытаясь найти там ответы на волнующие его вопросы, нечто такое, чего мог не заметить сам Ютака. Даже Таканори удивлялся поведению супруга — до этого времени Койю не так уж часто сидел за компьютером, после аварии у него сильно ухудшилось зрение, и от экрана довольно быстро начинали болеть глаза. Чем больше Койю размышлял об этом деле, тем отчётливее понимал: ему всё-таки придётся каким-то образом разыскивать Акиру. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что это не он был тем сумасшедшим в клинике, а заодно и расспросить его о пропавшем Урухе. Информация из полицейских архивов, конечно, отчасти полезная, но всё же, если хочешь побольше узнать о человеке, это лучше делать непосредственно со слов тех, кто с ним близко общался. Ведь очень часто люди на самом деле совсем не те, кем кажутся по сухим официальным сводкам.
Но такая простая на словах задача казалась омеге почти невыполнимой. Как можно разыскивать человека, о котором даже в полицейских архивах нет ничего кроме имени, возраста и адреса прописки? Можно, конечно, попробовать сходить по этому самому адресу, авось повезёт, но Койю несколько раз перечитывал выписку из рассказа полицейским и из этих записей помнил, как Акира говорил, что они с Урухой на пару снимали квартиру. А это значит, что по адресу прописки, скорей всего, живут в лучшем случае его родители, а в худшем и они переехали, и квартира стоит запертой. К тому же, учитывая возраст, с которого парочка, судя по всему, жила вместе — им было, похоже, максимум по семнадцать лет — они оба в ссоре с родителями, и даже если Койю обнаружит их родственников, те вряд ли ему подскажут, где Акира сейчас живёт. Куда ни ткнись — повсюду тупик. И у Койю оставалась лишь одна тоненькая ниточка, которая, впрочем, тоже вполне могла вести в никуда — попытаться разыскать его через работу. Однако и это представлялось трудным. Будь Акира постоянным членом какой-либо музыкальной группы, его можно было бы обнаружить на раз-два, но то, что он прыгает из коллектива в коллектив, изрядно усложняет задачу и делает её почти нерешаемой.
Есть от чего отчаяться и опустить руки… Койю медленно моргнул и сложил ладони на коленях.
Сбоку послышался топот — это вернулся администратор с бутылкой в руках.
— Вот, Койю-кун.
— Спасибо.
Койю забрал у него бутылку и приложился к горлышку. Администратор счёл свою задачу выполненной и опять испарился, зато на его месте возник Каолу, который укоризненно протянул:
— Койю-кун, не пей много воды, лицо опять заблестит.
— Его так трудно запудрить? — Койю хмыкнул и отставил бутылку на подлокотник кресла. — Это же твоя работа, в конце концов. А у меня режим, по приёму воды в том числе, я не могу его нарушать.
— Да-да, помню, диета и все дела. Ну-ка, не шевелись, тени подправлю, — Каолу наклонился к нему, протягивая руку с тоненькой кисточкой, и Койю опустил ресницы, давая скользнуть по векам мелким щекотным ворсинкам. — Устал? Вид у тебя неважный.
— Немного. Тяжёлый сегодня день получился, несколько съёмок разом, да ещё репетиция показа, — скучающе протянул Койю, слегка запрокидывая голову, чтобы лицо оказалось на свету, и Каолу было удобнее поправлять макияж. — Ты ведь тоже на нём работать будешь?
— На том, что «Pink Dragon» через неделю устраивает? Да, конечно.
Каолу обмахнул его лицо кисточкой и отстранился, любуясь делом своих рук.
— Хорошо, — Койю улыбнулся краем рта. — Будет хоть одно приятное лицо поблизости, а то как Шота сошёл с дистанции, так я себя постоянно чувствую центром клубка шипящих змей на этих показах.
— Почему? — Каолу удивлённо вскинул брови и присел на соседнее кресло. — Я не замечал, чтобы остальные ребята плохо к тебе относились.
— Я тоже не замечал, но я это очень чувствую, — Койю покачал головой и слегка скривился. — Мне постоянно кажется, что они за спиной перешёптываются и так и надеются, что я споткнусь или перепутаю элемент. Представляю, как они радовались, когда я в аварию попал и изуродовался, небось думали, что я больше не вернусь.
— Не бери в голову. Это уже профессиональная болезнь, называется «зависть», — Каолу вздохнул. — И вообще, как по мне, ты слегка перегибаешь. До откровенного вредительства ведь дело не доходит, а значит, не так уж плохо они к тебе относятся. Ну, а на то, что завидуют и перешёптываются за спиной, вполне можно не обращать внимание.
Койю опустил глаза. О том, на что могут пойти завистливые коллеги, чтобы заставить удачливого конкурента сойти с дистанции, в их кругах уже легенды для подрастающего поколения слагают. Порой это могут быть мелкие, почти детские пакости, порой — откровенно жестокие проделки, направленные именно на то, чтобы сильно травмировать. Намылить кисточки для макияжа, намазать парик изнутри клеем, подлить слабительного в воду, которую пьёт коллега, насыпать в обувь разбитое стекло, мазнуть маслом подмётки или подпилить каблуки… С самим Койю ни разу ничего подобного не случалось, но он слышал о подобном от Шоты и некоторых других коллег.
— Я просто даже не понимаю, в чём они мне завидуют? — Койю поморщился. — Я далеко не самая первая звезда в агентстве, да ещё с уродством, не могу даже открытую одежду на показах надевать, вечно весь наглухо застёгнутый, костюмеры то и дело монашкой дразнят. Ну да, в этом плане директор мне подсобил, написал в контракте, что я должен быть в закрытых костюмах. Но это далеко не значит, что он сильно меня выделяет среди остальных, просто ему самому нафиг не надо, чтобы я своими шрамами светил, это очень мерзкое зрелище.
— Койю-кун, — вдруг с жалостью протянул Каолу, — ну неужели ты правда не понимаешь, в чём тебе можно завидовать? Ты красавец, у тебя карьера вполне хорошо складывается, а ещё у тебя есть замечательный муж, который тебя очень любит. Уже даже одного из этих пунктов многим хватит, чтобы от зависти желтуху и диарею заработать. И у тебя всегда будут недоброжелатели, это неизбежно. Неужели ты до сих пор этого не осознал?
Койю устало покачал головой.
— Говорю же, просто не обращай внимания, — ободряюще продолжил Каолу. — Чем меньше ты будешь париться, тем меньше и сплетничать на твой счёт будут. Неинтересно же тыкать палочкой того, кто вообще никак не реагирует на всякие подколы.
— Я и так не реагирую, — Койю поморщился. — Но мне почти всегда на показах и на съёмках очень неуютно, чувствую себя не в своей тарелке…
— Странно, — Каолу нахмурился. — Раньше за тобой такого не наблюдал.
— Может, я хорошо умел это скрывать? — Койю усмехнулся краем рта. — Знаешь, я заметил одну вещь — чем старше ты становишься, тем труднее тебе притворяться, что ты всем доволен.
— Да не скажи. Помнишь съёмки того клипа Кисё-сана? Ты тогда даже от дублёров в сценах на крыше поезда отказался и явно наслаждался процессом, такую реакцию трудно было бы изобразить, — Каолу засмеялся. — И Кисё-сан был от этого в восторге, и вся команда…
В голове словно петарда взорвалась, Койю дёрнулся и прикусил губу. Кисё! Ну конечно, вот кто сможет помочь с поисками Акиры!
— Я просто был молод и авантюрен, — омега нервно захихикал и потёр рукой затылок. — Сейчас я бы уже на такое несогласился, попросил бы всё же найти дублёров. Когда разок посмотришь смерти в глаза, начинаешь более трепетно относиться к своей жизни и стараться избегать лишних рисков.
— Вот уж действительно, — и Каолу тут же перехватил его руку. — Не трогай, причёску помнёшь.
Койю едва не застонал.
— Аргх, на тебя временами такое занудство накатывает…
— Перерыв закончен, — закричал из-за своей стойки фотограф. — Койю-кун, иди на площадку. Шевелись, быстрее начнём — быстрее закончим.
Койю вскочил и, покачиваясь на высоких каблуках, направился к нужному месту. Руки у него дрожали. Теперь, когда у него появилась догадка, как продолжить дело, очень хотелось, чтобы фотосессия побыстрее закончилась.
Освободиться ему удалось только через час. Переодевшись наконец в свои брюки и короткую чёрную водолазку с широкими рукавами, Койю накинул на плечи кожаную куртку и, попрощавшись с командой, вышел в коридор. Он остановился возле лифта, нажал на кнопку вызова и вытащил из кармана мобильный.
— Алло! — почти злобно рявкнули из трубки буквально через пару гудков, так громко, что надорванное больное ухо слегка заныло. На фоне было явно слышно довольно громкую музыку.
— Кисё-сан, — обрадованно воскликнул Койю, — добрый вечер.
— Привет, Койю-кун, — голос разом потерял всякую суровость, и альфа на том конце провода слегка визгливо засмеялся. — Вот уж от кого, а от тебя звонка точно не ждал. Ты ведь нечасто мне звонишь.
— Я просто боюсь ревности Шоты, мне совсем не хочется с ним ссориться, — Койю захихикал. — И потом, я знаю, что вы человек занятой, не хотел отвлекать…
— Хорош оправдываться, я не обижаюсь, у меня самого нет времени на долгие задушевные беседы. Да и на прелесть вроде тебя вообще трудно злиться, — Кисё фыркнул. — Тьфу, надеюсь, Шота никогда не узнает, что я такое сказал. Что случилось, крошка? Есть желание засветиться на большом экране? Я как раз собирался подыскивать модель для клипа, планирую нечто грандиозное, тебе бы понравилось.
— Нет-нет, спасибо, — быстро отказался Койю. — Вернее, я бы с удовольствием, но не могу, ближайшие два месяца занят по уши. Мне нужна ваша помощь кое в каком вопросе.
— Кого в какой коллектив устроить? — ехидно протянул прагматичный Кисё. — Имей в виду, если у твоего протеже талантов особо не наблюдается, сильно высоко я его не пропихну.
— Нет, проблема и не в этом, — омега замотал головой и шагнул в открывшиеся двери лифта. — У меня нет таких знакомых.
На том конце провода повисло гнетущее молчание, а потом Кисё вдруг расхохотался:
— Уже интересно, ты оригинален, обычно от меня хотят получить либо славу, либо рекомендации. Ну, ещё деньги, бывает, но это явно не твой случай. Так что там у тебя? Говори скорей.
Койю нервно сглотнул.
— Шота мне говорил, что у вас в группе часто бывают перестановки, и вы постоянно в поиске запасных музыкантов…
Кисё закашлялся и уже вполне спокойно ответил:
— Ну да. Ты даже не представляешь, как трудно сейчас найти нормального человека, который в коллектив впишется. Последнее время мне одни отбросы попадаются, возьмёшь парня, вроде классный, выглядит супер, с инструментом управляется великолепно, просто конфетка сладкая, а не музыкант. А он через пару дней раз — и начинает не в сильно вежливой форме высказывать свои предположения касательно музыки или текста. Я вполне считаюсь с мнением моих музыкантов, прислушиваюсь к ним, в конце концов, группа — это нечто вроде второй семьи, всё должно быть с всеобщего одобрения и без раздоров. Но эти чуть ли не требования выставляют, в стиле «ой, а вот тут не так, мне не нравится, давайте перепишем». Естественно, я выгоняю этих идиотов, сразу же. Потому и текучка такая. А потом приходится по новой устраивать кастинги.
Омега мигом уцепился за ниточку:
— А вы ведёте какой-то учёт этих ребят? Ну, тех, которые на кастинг приходят?
— Да, конечно, — слегка удивлённо протянул альфа. — Мы сначала устраиваем большой кастинг, потом на нём отбираем отличившихся претендентов и приглашаем их уже на личное прослушивание. А перед этим рассылаем им анкеты, ничего особенного там нет, имя, контактный телефон и адрес по возможности. Стандартная схема. А почему ты меня об этом спрашиваешь, Койю-кун? Только не говори мне, что ты вдруг решил заняться музыкой и хочешь попасть ко мне.
— Нет, Кисё-сан, — Койю прикусил губу и дёрнулся. Почему слова о занятиях музыкой вдруг вызвали у него смутное беспокойство? То же ощущение, что в больнице, будто он упускает что-то очень важное. — Понимаете, мне нужно разыскать человека как раз из ваших кругов. Я уже просил мужа помочь, мне показали данные из полицейских архивов, но там на него ничего не было…
— А я при чём? — изумился Кисё. — Если уж всесильный Таканори-сан ничего не смог сделать, то я уж точно вряд ли сумею тебе подсобить, даже при всём желании. Я всего-то музыкант.
Койю едва не фыркнул. Да, «всего-то музыкант», который по всему миру с гастролями катается, собирает стадионы на свои концерты и дружит, как порой кажется, буквально со всеми людьми из музыкальных кругов. Омегу ещё в прежние времена поражала некоторая двуличность певца. Койю точно не знал, сколько ему лет, спрашивать об этом казалось ему невежливым, но он предполагал, что Кисё примерно одного возраста с Таканори, может, на пару лет старше. И с одной стороны, Кисё казался очень взрослым, серьёзным и даже отчасти жестоким человеком, дела со своей группой он вёл не менее жёстко, чем Таканори с «Сиджик», ухитрялся добиваться самых выгодных контрактов, то и дело скандалил с организаторами и пару раз на памяти Койю ввязывался в кровопролитную войну с лейблами, которые пытались переманить его музыкантов или его самого. Но с другой, куда чаще этот альфа вёл себя дурашливо, отпускал колкие шуточки и производил впечатление большого ребёнка, который очень хочет попробовать в этой жизни всё.
— Как раз потому, что вы музыкант, я к вам и обращаюсь. Понимаете…
Койю не договорил — с того конца провода вдруг послышался короткий оклик, и Кисё торопливо сказал:
— Слушай, крошка, извини, перебью тебя. Мне сейчас не очень удобно с тобой разговаривать, я на записи. Если хочешь поболтать и тебе очень срочно, давай пересечёмся чуть позже, попьём кофе, я планирую где-то через полчаса взять перерыв.
— Я только за, — обрадованно протянул Койю. — Сам только что закончил с фотосессией и не откажусь посидеть в тихом уголке.
— Ты ведь знаешь, где звукозаписывающая студия лейбла? — спросил Кисё. — Сможешь сюда подъехать?
Койю на секунду нахмурился.
— Телохранитель, думаю, знает. Разберусь.
— Отлично. Напротив студии есть маленькое кафе, оно там одно, не перепутаешь. Я буду тебя там ждать.
Кисё отсоединился. Лифт как раз доехал до первого этажа, Койю торопливо кинул трубку в карман, выскочил из кабины и почти бегом направился в холл, где его должен был ждать Юу.
Телохранитель обнаружился в дальнем углу огромного помещения — забившись на маленький кожаный диванчик, Юу держал на коленях планшет, бездумно листал страницы развёрнутой на нём книги и явно очень старался слиться с мебелью и не привлекать к себе внимания. Услышав постукивание каблуков, он поднял голову и, быстро убрав планшет в сумку, поспешно встал.
— Койю-сан, — обрадованно сказал он. — Вы уже закончили?
— Да, — Койю с наслаждением потянулся, разминая всё ещё слегка ноющую спину. — Устал. Завтра вообще не смогу разогнуться…
— Тогда домой? — предложил телохранитель, по-птичьи наклонив набок темноволосую голову.
— Нет, — отверг его предложение омега. — Сначала нужно ещё кое-что сделать. Пойдём в машину, по пути объясню, куда меня отвезти.
Звукозаписывающая студия удачно оказалась неподалёку, буквально через квартал, при желании это расстояние можно было легко преодолеть и пешком. И буквально напротив крутящихся стеклянных дверей и впрямь обнаружилась розовая неоновая вывеска кафе. Судя по всему, это заведение было довольно популярно у местных жителей — несмотря на то, что часы пробили восемь вечера, крохотный зальчик оказался под завязку забит посетителями.
Кисё омега увидел почти сразу. Очень худой альфа с длинными разлохмаченными чёрными волосами, одетый в бело-серую толстовку и узкие джинсы, сидел за одним из дальних столиков; в пальцах, унизанных кольцами, он держал зажжённую сигарету. Это был неизменный его атрибут, Койю замечал, что Кисё почти не выпускает из рук цигарку, да и Шота частенько жаловался ему, что супруг курит просто безостановочно. Впрочем, Койю в этом плане хорошо понимал друга: Таканори тоже дымил как паровоз, правда, он очень старался, чтобы его пристрастие не доставляло супругу неудобств, и всегда, вытащив пачку, выходил на балкон, а в последнее время и вовсе почти целиком перешёл на электронные сигареты, только изредка хватаясь за обычные. Койю даже улыбнулся. Удивительно, до чего похожими могут быть некоторые альфы, даже не знакомые друг с другом.
— Привет, — увидев подошедшего к нему омегу, Кисё затушил сигарету в стеклянной пепельнице, встал и подал руку. — Ты что, с соседней улицы мне звонил? Как ты так быстро добрался?
— Можно сказать, что мне повезло, — Койю хихикнул, осторожно пожав его пальцы. — У меня была фотосессия неподалёку, через полцентра ехать не пришлось.
Альфа облегчённо вздохнул и отбросил со лба чёлку.
— Ну слава богу, а то я уже начал думать, что, наверное, не сильно хорошо поступил, дёрнул тебя, даже не спросив, где ты находишься.
— Ерунда, Кисё-сан. Это же мне помощь нужна, значит, я должен был поехать в указанное место.
— Ты слишком деликатный, — Кисё слегка поморщился, опустился обратно на стул и, сложив перед собой руки, стал наблюдать за омегой. — Иногда я прямо до безумия начинаю завидовать Таканори-сану, ему очень повезло с тобой, надеюсь, он ценит своё счастье. Шота бы мне уже десять раз скандал закатил, если бы я попросил его вот так приехать.
— Ему сейчас тяжело было бы сорваться в секунду и куда-то поехать, — Койю вздохнул. — Сами небось понимаете, он плохо себя чувствует.
— Понимаю, потому и говорю. И, к слову, его капризы от самочувствия не зависят, он и до беременности любил поныть по любому поводу и без него, — Кисё поманил пальцем официанта и, когда тот, запыхаясь, подбежал, велел: — Принесите два фирменных кофе, пожалуйста. И сразу рассчитайте, если можно, — и он протянул пластиковую карту.
Официант торопливо кивнул и убежал. Койю тут же нахмурился:
— Эй, кажется, мы не договаривались о кофе за ваш счёт.
— Не договаривались, — серьёзно ответил Кисё и сощурился, — я сам так решил.
— Мне неудобно!
— А мне хочется тебя угостить, так что не спорь, пожалуйста, и дай мне за тобой поухаживать.
Койю только горестно вздохнул. Он хорошо знал об упёртости этого альфы; если уж Кисё твёрдо намеревался что-то сделать, сдвинуть его с этой позиции было невозможно.
— …А ещё, Койю-кун… Ты извини, конечно… — Кисё наклонил голову и почти заговорщицки прошептал: — Но джентльмен позади тебя заставляет меня жутко нервничать.
Койю невольно обернулся. Молчащий Юу замер за его стулом, прислонившись спиной к стене и почти невидящим взглядом смотря прямо перед собой. На лице его и впрямь застыло какое-то жуткое выражение, смесь сосредоточенности и недовольства.
— Не обращайте на него внимания, он всегда такой, — Койю быстро дёрнул телохранителя за рукав, и Юу повернул к нему голову. — Юу, сделай лицо попроще, а то люди тебя боятся.
— Хорошо, Койю-сан.
Юу слегка расслабленно вздохнул и вновь отвернулся. Кисё окинул его внимательным взглядом.
— Странно, мне казалось, что за тобой другой парень раньше ходил. Такой, в костюме и с белыми волосами…
— Да, раньше был Кензо, — пояснил Койю. — Вообще-то он телохранитель мужа, но Таканори боялся за меня и потому велел ему за мной ходить. А несколько месяцев назад я понял, что меня это достало, и попросил нанять мне личного охранника. Теперь вот меня сопровождает Юу, а Кензо вернулся к своим прямым обязанностям.
— Это даже хорошо, — оценил Кисё. — Неприятный был парень.
Вернувшийся официант быстро поставил на столик поднос с двумя большими чашками, над которыми стояла обильная белая пена. Сюда же положил карту и, не сказав ни слова, удалился.
— Так что у тебя за проблема такая срочная возникла? — Кисё сцепил перед собой ладони. — Если честно, я ничего не понял из того, что ты мне по телефону говорил.
Койю обхватил пальцами горячую чашку и слегка поморщился.
— Ну, это не совсем проблема. Скорее некоторый личный интерес.
— Рассказывай всё, — велел Кисё. — Я попробую тебе помочь, но мне надо знать, что именно ты от меня хочешь.
Койю в общих чертах рассказал ему о своём расследовании. Одним из лучших качеств этого альфы было умение слушать; Кисё молчал, изредка слегка вскидывая брови. Но в его хищных чёрных глазах запрыгали черти.
— Ну и ну, — наконец протянул он, когда Койю замолк и вновь приложился к чашке, переводя дыхание. — Просто детектив какой-то, триллер с ужасами… И что, ты хочешь, чтобы я нашёл этого Акиру?
Койю поднял на него глаза и несмело кивнул. Кисё откинулся на спинку стула и потянулся в карман толстовки за сигаретной пачкой.
— Не возражаешь? — увидев, как омега помотал головой, альфа щёлкнул зажигалкой и выпустил дым. — Слушай, Койю-кун. Я рад, что ты считаешь меня волшебником, не знаю уж, сам ты до этого додумался или тебе Шота наболтал, что я могу всё, но тут я, увы, бессилен. Как ты предлагаешь его разыскивать, если говоришь, что в полицейских архивах о нём ничего не было и что даже Таканори-сан не смог тебе помочь? У твоего мужа явно возможностей побольше, чем у меня.
— Но не в музыкальных сферах, — Койю покачал головой. — Если говорить совсем уж честно, Така терпеть не может шоу-бизнес и всё, что с ним связано. Кисё-сан, этот Акира — гитарист. Я это точно знаю, в его анкете это было записано. Причём он, судя по всему, этим на жизнь зарабатывает, мотается по разным группам. Я просто подумал, а вдруг он приходил к вам на кастинг?
— А, так вот оно что. Сессионный гитарист, значит. Ну-ну, — Кисё опять затянулся резко пахнущим ментолом дымом. — На кастинг, может, и приходил. Но всё равно, ты же понимаешь, я не могу помнить всех этих ребят, их столько, что даже на самих кастингах башка кругом идёт. Тем более что они частенько представляются идиотскими кличками, только в анкете пишут настоящие имена.
— И всё же, вы можете как-нибудь попытаться это выяснить? — Койю молитвенно сложил руки. — Пожалуйста.
Кисё постучал пальцами по столешнице, потом вздохнул и потянулся за телефоном.
— Попытаться могу, конечно, но мгновенного успеха не обещаю. Сейчас, подожди минуту.
Он быстро поводил пальцем по экрану и приложил трубку к уху. Койю слегка дрожащими пальцами сжал ручку чашки и покосился на телохранителя.
— Алло, Идзуки, это я, — сказал в трубку Кисё и, зажав телефон плечом, запрокинул ногу на ногу. — Нет-нет, перерыв ещё не закончился, отдыхайте спокойно. Слушай, ты можешь посмотреть, мой ноутбук на столе остался? — видимо, собеседник ответил положительно, потому что Кисё вдруг улыбнулся и весело продолжил: — Ну, тогда предоставлю тебе уникальную возможность туда влезть. Меня интересуют списки ребят с кастинга. Да нет, блин, не анкеты, пока просто списки! Открой всё, что найдёшь, и пробей по поиску одного претендента, его Акира зовут, гитарист. Зачем-зачем, надо мне! Собираюсь тебя уволить, а его на твоё место взять!
Койю не удержался и прыснул со смеху. Человека по имени Идзуки он заочно знал по рассказам Шоты — Идзуки оказался единственным членом группы, который оставался на своём месте ещё с самого первого состава. Да и как иначе; со слов Шоты, Идзуки с Кисё были вместе чуть ли не со школы, они считали себя почти братьями и с тех же самых времён были одержимы совместной мечтой создать группу и выбиться на верхушку шоу-бизнеса. И эти двое очень хорошо уравновешивали друг друга — взрывной Кисё с бесперебойно бьющим фонтаном идей для текстов песен и сумасшедшей активностью, позволяющей носиться день-деньской по съёмкам, записям и выступлениям, и спокойный, рассудительный Идзуки, мирно пишущий музыку и старающийся оставаться в тени по большей части.
— Да нет, конечно. Шучу, блин, — Кисё мученически закатил глаза. — Куда ж я без тебя, пропаду ведь. Так что, посмотришь? Ага… Хорошо, тогда жду. Как что-нибудь узнаешь — тут же звони.
Он небрежно кинул телефон на столешницу и взялся за чашку.
— Сейчас Идзуки посмотрит и скажет, был ли такой. Придётся немножко подождать. И, раз уж выдалась такая возможность, — альфа прищурился, — хочу всё-таки поговорить с тобой о съёмках в клипе.
— Кисё-сан, ну я же вам сказал. Я бы с радостью, но у меня следующие два месяца просто под завязку расписаны, одни сплошные показы и съёмки, — Койю обречённо улыбнулся. — А в июне я собирался взять отпуск. У нас годовщина свадьбы, пять лет, и Така уже вовсю строит планы, где бы лучше это дело отметить.
— А я разве говорил, что собираюсь прямо сейчас эти съёмки начинать? — Кисё вдруг рассмеялся. — Глупенький, даже песня ещё только на бумаге. Я в июле планирую релиз альбома, а эта песня уже будет синглом и позже. Съёмки начнём в августе, а то и в сентябре, никак не раньше. Да я и не требую от тебя согласия прямо сейчас, прикинь примерно свои планы и скажи, получится у тебя или нет. Просто мне очень хочется снять именно тебя. Никого другого в этой роли просто не вижу.
— В августе или сентябре? — Койю вздрогнул. — Но там уже Шота выйдет из декрета, почему бы вам его не снять? Зачем такие сложности со мной?
— Э, нет, дружок. Работу с личной жизнью не мешаю, — Кисё ухмыльнулся. — И потом, Шота будет весь в ребёнке, я не разрешу ему нанимать няньку.
Койю нервно сглотнул. Похоже, Шота всё ещё не рассказал супругу о том, что ждёт двойню. И вот ведь опять забавно — Таканори супругу сказал то же самое, что до трёх лет никаких нянек для малыша, только папина ласка и уход.
— А ещё, — продолжал разглагольствовать Кисё, — у Шоты совершенно не тот типаж, который я вижу. Не подумай ничего дурного, мой муж очаровательное создание, и я искренне им восхищаюсь, да, но он слишком… Слишком миловидный для этой роли.
— Боюсь даже представить, что вы в таком случае там себе нафантазировали, — Койю нервно хихикнул. — На крыше поезда уже катались, в старом готическом замке сатанистов и демонов изображали, что теперь?
— Да нет, ничего такого страшного. Просто некоторая аллюзия на сказку о Снежном Короле, — пояснил Кисё. — Идея давно уже крутилась, но подходящей песни не было. Теперь же песня есть, зато я всю голову сломал, пока думал, кого бы на эту роль взять. А сейчас вот смотрю на тебя и думаю — ну чем ты не Снежный Король? Красота, грация, взгляд такой холодно-презрительный — прямо в точку. Нарядим тебя в белый костюм, на голову корону водрузим — и готово. Да зрители в обморок попадают!
Койю вспомнил фотографии, где они с Шотой позировали в свадебных костюмах и которые так его испугали, и опустил глаза.
— Ну, что скажешь? — воодушевлённо спросил альфа, блестя чёрными глазами.
— Идея мне нравится, — Койю слегка натянуто улыбнулся, надеясь, что Кисё не заметит, как он встревожен. — Но надо сначала выяснить, что у меня за график будет летом. Но, — он засмеялся, — думаю, если наш главный услышит, что речь о вашем клипе идёт, он легко меня отпустит даже в самый разгар показов. Он очень дорожит дружбой с вами.
— Да, я знаю, — Кисё кивнул. — Кстати, замечательная мысль, Койю-кун. Позвоню-ка я ему и объясню ситуацию. А значит, считай, договорились.
Лежащий на столешнице мобильный громко затрезвонил, альфа схватил его и приложил к уху.
— Да, Идзуки. Ну что, нашёл?
Койю прикусил губу. Только бы повезло, только бы повезло. Иначе последняя ниточка просто окажется оборванной, и ему придётся забыть об этой истории, так и не распутав её до конца. А разобраться очень хочется.
— Правда? — Кисё округлил глаза. — А я совсем его не помню, и имя вроде незнакомое… А-а-а, подожди-ка, так это тот смешной альфа с повязкой на носу и белой бас-гитарой? Да, вот теперь вспомнил, мне тогда понравилось, как он играл, я даже раздумывал о том, чтобы взять его как запасного… Ну Идзуки, память, как у слона. А теперь сделай одолжение, залезь в его анкету и посмотри, есть ли там адрес… Отлично, скинь мне его сообщением. Спасибо.
Он отсоединился и положил трубку на стол. Буквально через пару секунд телефон коротко брякнул, оповещая о прилетевшем сообщении.
— Дай мне свой телефон, перекину тебе адрес, — сказал Кисё. Койю вытащил мобильный и протянул ему, и альфа принялся быстро набирать текст на большом экране. — Надо же, нашёлся твой Акира. Действительно, был такой, причём недавно, буквально несколько месяцев назад, когда мы гитариста искали. Забавный малый. Представляешь, явился на кастинг с носом, замотанным чёрной лентой. Мы даже испугались в первый момент, а он засмеялся и сказал, что это его стиль, хочет выделиться таким образом. Но играл он классно, надо сказать… Весьма впечатляюще.
— А почему же тогда вы его не взяли? — изумился Койю. — Сами ведь говорили, что трудно найти нормального человека в группу. Или вас так смутила эта повязка?
— Ой, — Кисё отмахнулся. — Поверь, если человек хорошо с инструментом управляется, мне обычно по большей части всё равно, как он выглядит. Повязка и повязка, каждый сходит с ума как хочет. Он в тот момент просто по профилю нам не подошёл. Он играл на бас-гитаре. А мы искали ритм-гитариста, басист у нас был.
— А между ритм-гитаристом и басистом есть какая-то глобальная разница? — недоверчиво спросил Койю и принялся крутить пальцами прядь волос. — Вроде гитара есть гитара… Хотя, у бас-гитар вроде четыре струны, а не шесть. Но это единственное различие, которое я помню.
— Дело тут не в количестве струн, разница в партиях, которые исполняются на этих гитарах, — Кисё подпёр рукой голову. — Если честно, я сам не особо в этом разбираюсь, моё дело — лирика, вокал и кое-какие организаторские мелочи, а за гитары у нас Идзуки отвечает, это его страсть, он их знает лучше, чем кто-либо. Кажется, тогда на кастинге он попросил этого чудика что-то в ритме сыграть, а у того то ли не получилось вообще, то ли вышло так себе, то ли он вообще отказался… В общем, увы, нанять я его не смог. Хотя на бас-гитаре он сыграл шикарно.
— Кисё-сан, — Койю прикусил губу, — а вы помните, как он выглядел? Хотя бы примерно?
— Ну ты спросил, конечно… Помню, но очень смутно, — Кисё поморщился и сжал пальцами виски. — Обычный альфа, симпатичный, но не более того, худой, волосы вроде русые, длинные, на лицо свешивались. И глаза у него были очень красивые, разреза необычного и тёмные такие, почти чёрные. А черты лица я особо не рассмотрел, оно повязкой было закрыто. Да чего уж говорить, если бы не повязка, я бы его и не запомнил вообще.
— Альфа? — Койю подпрыгнул. — Но в анкете в полицейских архивах было написано, что он омега!
— Нет, на омегу он не был похож, — решительно отрезал Кисё. — Вот точно тебе говорю. Может, у меня зрение с годами так себе стало, но я пока не выжил окончательно из ума и альфу от омеги могу отличить. У него на шее был узел. Может, тогда это не тот Акира, который тебе нужен?
Койю нахмурился и принялся нервно переминать пальцами толстый воротник свитера. Узел. Да, весомое замечание, у омег такого признака не бывает. Похоже, в больнице Койю всё-таки встретил именно Акиру. У того сумасшедшего тоже были светлые волосы и тёмные глаза, и он явно был альфой, у него под ухом просвечивал закрученный след. Но почему же в анкете написано, что он омега? Ошибка какая-то?
— Нет, я не верю в такие совпадения. Лучше я всё-таки попробую с ним поговорить.
— Койю-кун, могу я, в таком случае, тебя кое о чём попросить? — вдруг протянул Кисё.
— О чём? — удивился омега.
— Если ты доберёшься до этого Акиры, сможешь ему передать, что я не прочь переговорить с ним с глазу на глаз? Тогда я не мог его взять, а сейчас обстоятельства изменились, — Кисё нахмурился. — Я басиста на днях уволил и как раз собирался искать нового. Я помню, что мне тогда очень понравилось, как Акира играл, и вёл он себя вроде прилично, никаких растопыренных пальцев и задранного носа. Может, он не откажется присоединиться к нам? Один постоянный коллектив в любом случае приятнее, чем их череда, да и оплачивается работа на постоянной основе куда лучше.
— А если он не согласится? — Койю наклонил набок голову. — Несколько месяцев прошло, он уже вполне мог и сам найти постоянное место.
— Расстроюсь, — на полном серьёзе отозвался Кисё и потёр пальцем висок. — Погрущу денёк и найду другого, благо, такого добра сейчас навалом, от желающих отбоя не будет. Просто неохота опять устраивать кастинг, это так муторно каждый раз…
— А почему вы сами ему не позвоните? — Койю вскинул брови. — Или менеджера своего не попросите?
— Потому что самому звонить кандидатам мне по статусу не положено, а менеджера привлекать не хочется, — пояснил Кисё. — Он сейчас в отпуске и даже не знает о том, что я басиста выкинул. И лучше бы найти замену до того, как он вернётся. А то опять ор поднимет о том, какой у меня дурной характер, как я не могу ни с кем ужиться и как ему надо кого-то искать, а мне совершенно не хочется в очередной раз это выслушивать.
— Я понял. Хорошо, я расскажу Акире о вашем предложении, — Койю вздохнул, — если мне вообще удастся с ним поговорить.
— Арт-квартал? Койю-сан, вы шутите?!
Услышав, как хозяин вслух строит планы касательно завтрашнего дня, Юу чуть не выпустил руль и, подняв широко распахнутые глаза на зеркало заднего вида, уставился на омегу ошарашенным взглядом.
— А что такое? — недоуменно протянул Койю и обиженно оттопырил губу. — Я могу гулять где хочу.
— Это же очень неблагополучный район, — попытался воззвать к его разуму Юу. — Явно не лучшее место для прогулок, там опасно, особенно для человека вашего положения. Знаете, почему его Арт-кварталом называют? Потому, что там живут в основном неудачливые творческие личности, у которых не получается пробиться, и наркоманы, которые под кайфом бродят по подворотням и всё граффити разрисовывают!
— А ты откуда знаешь? — хищно спросил Койю, сощурив глаза.
Юу вздрогнул, но вполне спокойно ответил:
— Я там жил, пока не закончил полицейскую академию и не получил работу телохранителем у своего первого босса. И я невероятно рад, что я оттуда вырвался. Поверьте, ужасное место.
— Да ну? — Койю ухмыльнулся. — И позволь спросить, к какой же из тех двух групп, про которые ты сказал, ты причисляешь себя? К наркоманам или неудачливым творческим личностям?
— Ни то, ни другое. Вернее, наркотики в моей жизни были, — устало отозвался Юу, — каюсь.
Койю широко распахнул глаза.
— Наркотики?! — взвыл он. — И как это вяжется с твоим образом дофига правильного со всех сторон вежливого джентльмена?!
— Никак, согласен. Но я уже очень давно завязал, Койю-сан, клянусь вам, — Юу замотал головой. — Можете у Таканори-сана или у Кензо спросить, меня проверяли перед тем, как на работу взять, никаких зависимостей. Я даже не пью, вообще, потому что меня и от пива мгновенно развозит. Да и не был я отбитым на голову наркошей, на игле не сидел и по подворотням в ломке не шлялся, так, нюхал изредка кокаин, и то разбавленный. Да там всё население так делает, там кокс как разновидность энергетиков, им чуть ли не торгуют открыто на улицах.
— Отвратительно, — Койю скривился и отвернул голову к окну. — Не ожидал от тебя такого.
— Простите, — виновато вздохнул альфа, выкручивая руль. — Но теперь-то вы поняли, что это за район? Не надо вам туда ездить.
— Но мне нужно поговорить с этим Акирой, — омега сморщил нос. — Я должен узнать, что происходит!
— Койю-сан, ну позвоните ему тогда и попробуйте договориться о встрече где-то на нейтральной территории. Ни один разговор не стоит такого риска.
— Ага, так он мне и поверит по телефону и согласится переться куда-то для разговора! — Койю стукнул кулаком по кожаному подлокотнику.
Юу остановил машину на светофоре и повернул к нему голову. Поджал зло губы и сощурил глаза, разом теряя всю свою миловидность и начиная казаться от этого старше и суровее.
— Койю-сан, — очень тихо и серьёзно сказал Юу. — Вы можете меня уволить, но я вас туда не повезу. Это слишком опасно.
— Опасно?! — взвился Койю. — А ты-то мне на что? Это твоя работа, меня от опасностей защищать!
— Да, но в мою работу не входит позволять вам намеренно себя риску подвергать, — рявкнул Юу и опять отвернулся к лобовому стеклу. — Не повезу. Даже не просите. Впрочем, можете у Таканори-сана спросить, если он позволит — тогда мне придётся подчиниться, но он, думаю, вам этого тоже не разрешит. А если я его ослушаюсь и подвергну вас такой опасности, даже по вашему же приказу, он мне голову оторвёт.
Койю опустил голову, скрывая глаза за длинными волосами, и зло посмотрел на него исподлобья. Вот ведь нехорошее положение, кто бы мог подумать, что Юу вот так упрётся рогом и откажется исполнять приказ. И Койю знал, что к Таканори с такой просьбой подкатываться бесполезно — альфа боится за супруга и, скорее всего, тоже наотрез запретит ему соваться в Арт-квартал.
— Ну ладно, — тихо прошипел Койю сквозь зубы. — Мы ещё посмотрим, кто кого переупрямит.
========== Глава 6 ==========
— Нет, Койю. Даже думать об этом забудь.
Прижавшись спиной к поставленной почти вертикально подушке, Таканори поправил съехавшие на кончик носа очки и вновь уставился в электронную книгу. Её экран слабо светился в полутьме, отражая желтоватое сияние настольной лампы.
Койю, лежавший рядом, насупился, обнял подушку и, вжавшись в неё щекой, недовольно посмотрел на супруга краем глаза. Протянул руку и легонько подёргал край просторной серой футболки, как капризный ребёнок, который хочет, чтобы на него обратили внимание.
— Ну почему, Така? — обиженно спросил он, хлопнув ресницами. — Разве я не могу гулять где хочу?
— Можешь, солнце, но есть всё-таки места, куда лучше не соваться, — Таканори покачал головой. — И Арт-квартал как раз из них.
— Юу мне вообще сказал, что там опасно, — пробурчал Койю, надеясь подначить его. — Что там одни сплошные наркоманы и неудачливые творческие личности. Неужели это и вправду так?
— Ну, я бы так категорично не сказал, думаю, там живут и нормальные люди, у которых просто не получается оттуда вылезти, — Таканори вздохнул и, отложив книгу на тумбочку, закинул руки за голову. — Но и отморозков хватает. Почитай ради интереса криминальные новости в Сети, я тебе обещаю, семь из десяти происшествий за день будут в Арт-квартале.
Койю только фыркнул и сдул с носа растрепавшуюся чёлку.
— Юу прав, это может быть опасно, — спокойно продолжил Таканори, снял очки и поморгал уставшими от мелкого текста глазами. — На тебя там запросто могут напасть и ограбить. Плевать на вещи и деньги, но покалечат же, или просто испугают до полусмерти. Не надо рисковать. Лучше пройдись по магазинам в центре.
— Значит, не разрешаешь? — угрюмо спросил Койю.
Таканори улёгся на бок, протянул руку и тронул его щёку костяшками пальцев.
— Не разрешаю, Койю, — тихо, но серьёзно отозвался он. — Нечего тебе там делать.
— А если я сниму все украшения и оденусь попроще? — Койю вцепился пальцами в его запястье, умоляюще глядя в лицо. — Краситься не буду, очки нацеплю и вообще с толпой сольюсь, в таком виде я не привлеку внимания никаких отморозков! Ну я же ненадолго, я не собираюсь там гулять и заглядывать во все углы, мне всего-то по одному адресу сходить…
Альфа закрыл глаза и вжался растрёпанной головой в подушку, явно пытаясь таким образом показать, что разговор окончен. Но Койю продолжал нетерпеливо дёргать его за руку, и Таканори недовольно поморщился.
— Малыш, я тебе всё сказал, — уже полусонно протянул Таканори. — Я не хочу, чтобы ты шатался по таким местам. Я уже чуть не потерял тебя один раз.
Койю обиженно поджал губы и потянул на себя одеяло.
— Да что ж там такое, в этом квартале, — буркнул он себе под нос. — Как будто Юу меня защитить не сможет… — он посмотрел на супруга и, потянувшись к нему, легонько боднул носом в щёку. — Така, а ты знаешь, что я могу тебя не послушаться? Вот так возьму и всё равно туда поеду!
Таканори мигом приоткрыл глаза. Его зрачки в секунду превратились в точки; Койю чуть не отшатнулся от него — он увидел, как где-то в глубине глаз вспыхнула злоба. Таканори выглядел так, словно с трудом сдержался, чтобы не стукнуть его.
— Ты уже один раз меня не послушался, — сердито заявил альфа. — И мы оба помним, чем это закончилось. Рискнёшь ещё разок?
Койю передёрнулся, зло сощурил глаза и отвернулся. На пару минут в комнате повисла гнетущая тишина.
— Это… — сердито прошептал наконец омега. — …Жестоко, напоминать мне. Ну признаю я, что виноват, тебе этого недостаточно?
Таканори вздрогнул, явно сообразив, что перегнул палку. Прикусив губу, он наклонился к супругу и обнял его обеими руками, уткнувшись носом в растрёпанные светлые волосы.
— Прости, солнце… Мне не следовало говорить такое. Прости. Но и тебе не надо было угрожать, что не послушаешься.
Омега обиженно засопел. Койю уже успел сто раз в уме отругать себя самого за то, что вообще затеял этот разговор с супругом. Он ведь и так знал, что Таканори не разрешит ему съездить в Арт-квартал, скажет ровно то же самое, что и Юу, что там опасно и что омеге нечего там делать. Но всё же оставалась у Койю какая-то призрачная надежда, что супруг не станет возражать, Таканори ведь никогда особо не препятствовал его развлечениям, даже откровенно глупым, он лишь умилялся с выходок Койю, смотрел на него, как на расшалившегося ребёнка. Теперь же стало понятно — эти надежды были совершенно бесполезны.
— Добьёшься вот, что мне опять психолог понадобится, — проворчал Койю, не отрывая лица от подушки. — А я только-только перестал к нему ездить…
— Ну всё, не дуйся. Я не нарочно, — Таканори поцеловал его в макушку и опять улёгся на своё место. — Просто ты же знаешь, что я тебе ничего просто так запрещать не стану. Только то, что действительно может тебе навредить, — он притянул омегу к себе и обнял обеими руками. — Койю… Ты же это не серьёзно, правда? Ты же не поедешь туда?
Койю стиснул зубы. Обманывать супруга ему очень не хотелось, да и трудно было бы это сделать, Таканори почти всегда очень отчётливо чуял ложь. Тем более что Койю убедительно врать не умел, у него мгновенно краснели уши и начинал ощутимо подрагивать голос.
— …Забудь, — постаравшись расслабиться, он уткнулся носом в шею альфы и равнодушно протянул: — Конечно, не поеду, делать мне больше нечего. Просто так спросил.
— Вот и хорошо. Сделаем вид, что этого разговора не было, — Таканори поцеловал его в лоб. — А если тебе так хочется занять чем-то мысли, лучше думай о годовщине. Я до сих пор жду твои пожелания по части праздника.
— Да я думаю, думаю, — фыркнул Койю и, повернувшись на спину, сладко потянулся. — До июня ещё полно времени, куда ты так торопишься?
— Не так уж и много, — слегка недовольно возразил Таканори, — всего два месяца. На что-то глобальное их уже может не хватить.
— А нужно оно нам, глобальное? — задумчиво спросил омега и, пошевелившись, поднял на супруга поблёскивающие глаза. — И вообще, а тебе самому чего бы хотелось? Ты постоянно спрашиваешь о моих желаниях, но ничего не говоришь о своих.
— Честно? — Таканори вздохнул. — Вообще ничего не хочется. Я бы предпочёл не устраивать никаких шумных сборищ с толпой гостей и журналистами. Согласился бы посидеть с друзьями в тихом домашнем кругу, а следующим утром улететь с тобой на острова.
Койю распахнул глаза.
— …Но так, наверное, не захочешь ты. Поэтому я и не говорю, — альфа отбросил с лица вьющиеся светлые волосы и уставился в потолок. — Может, Ютака и прав, старым я становлюсь, раз меня откровенно раздражает шум и толпа. Но ты всё-таки моложе меня, я прекрасно понимаю, что тебе хочется повеселиться и покрасоваться перед журналистами, и мне не хочется тебе в этом отказывать.
— Вовсе нет, — Койю обхватил его лицо ладонями. — Может, раньше так и было, а сейчас мне совершенно не хочется общаться с журналистами лишний раз. Я вполне разделяю твои мысли о том, что стоит провести этот день в кругу близких, тихо и мирно… Я лично ничего не потеряю, если мы сделаем так.
— …В общем, думай, солнце, — альфа улыбнулся и чмокнул его в уголок рта. — Я сделаю так, как захочешь ты. И спрашиваю я тебя заранее только потому, что мне не хочется, чтобы получилось, как однажды с твоим днём рождения.
— А что с моим днём рождения? — не понял омега.
Таканори усмехнулся краем рта.
— Ничего, просто случилось так, что ты сначала мне говорил, что у тебя плохое настроение и что вообще не хочешь отмечать, а потом, за неделю до даты, вдруг размечтался, что было бы здорово снять океанский лайнер, созвать весь свет и устроить трёхдневный круиз по заливу. Как бы я был не против, но вот исполнение такого желания за неделю вызвало некоторые трудности.
Койю недоуменно захлопал глазами. Ещё одна история, вроде бы значимая, а напрочь выпавшая из памяти.
— Такое было? — растерянно спросил он.
— Было, было, — кивнул Таканори и слегка сморщил лоб. — Кажется, это был твой двадцать первый день рождения. В общем, мне не хочется опять устраивать всё в спешке, так что прошу тебя, подумай над этим.
Койю натянуто улыбнулся и прижался к нему.
— Прямо завтра тебе и скажу, что я об этом думаю.
«Как раз появится время подумать, пока я буду бродить по Арт-кварталу…»
***
Проведя остаток ночи почти без сна, к утру Койю придумал, как ему следует поступить, чтобы добраться до Арт-квартала. Правда, когда в девять прозвонил будильник, омега едва заставил себя разлепить веки и даже на секунду подумал, не отложить ли ему поход, потому что чувствовал он себя весьма неважно. Но в итоге желание докопаться до правды и мысли о том, что шанса больше может и не быть, взяли верх, и Койю, закряхтев, выбрался из кровати и отправился умываться.
— Рано встали, Койю-сан. Разве у вас не выходной сегодня?
Юу, поджидавший его на кухне, слегка удивлённо вскинул брови, увидев, как омега, уже одетый в белый пиджак и художественно рваные на коленях серые джинсы, выходит из спальни.
— Выходной, — зевнул Койю, на ходу завязывая волосы в хвостик. — Но мне надо кое-что сделать, пока есть время.
Юу нахмурился и отодвинул от себя почти пустую чашку.
— Надеюсь, вы не про поездку в Арт-квартал. Я же вам сказал…
— Успокойся, я уже забыл об этом, — Койю махнул рукой и улыбнулся. — Така мне тоже не разрешил туда ехать. И убедил меня в том, что я придумал полнейшую хрень. Так что планы отменяются.
Телохранитель облегчённо вздохнул и откинулся на спинку стула, подёргивая пальцами ворот рубашки.
— Ну слава богу, я знал, что вы образумитесь. А что это тогда за дела, ради которых вы так рано вскочили?
Койю потянулся и как можно более небрежно бросил:
— Поход по магазинам. Хочу мужу подарок на годовщину посмотреть. А то не уверен, что у меня потом будет на это время.
— Замечательная идея, — осторожно ответил Юу. Он оглядел хозяина и вдруг слегка прикусил губу. — Койю-сан, а вы хорошо себя чувствуете?
— Вполне, а что? — удивился Койю и ткнул пальцем в одну из многочисленных кнопок на кофемашине.
Вообще-то Койю не сказал бы, что чувствует себя блестяще — его ещё со вчерашнего вечера весьма ощутимо подташнивало и подкруживало, а менеджер на репетиции показа и вовсе пару раз сказал, что омега какой-то заторможенный. Но Койю был уверен, что он просто устал; эти две недели выдались слишком уж нервными и напряжёнными, и в плане работы, и из-за тревожных мыслей, что постоянно роем жужжали в голове.
— Бледный вы очень, — тревожно протянул Юу и наклонил голову. — Прямо белый весь, и под глазами синяки… Вы не заболели?
Койю за ручку вытащил из машинки чашку и осторожно опустился на стул.
— Я всегда бледный, если ты не замечал, — ехидно отозвался он. — И гримёры каждый раз матерятся, когда мне синяки замазывают. Кожа у меня такая, тонкая. А вообще я просто сегодня плохо спал, вот и всё. Ерунда, выйду на воздух, и всё будет нормально.
— Ну смотрите, — Юу слегка повёл плечами. — А то, может, лучше дома остаться и отдохнуть?
— Юу, мне от валяния в кровати только ещё хуже станет. Успокойся уже, всё в порядке, — Койю улыбнулся. — И потом, не знаю уж, как у альф, а у омег поход по магазинам вообщемагическим образом лечит все болезни. Самый верный способ расслабиться и привести в порядок нервы — пошляться по торговому центру без конкретной цели. Купишь в итоге какую-нибудь ерунду и почувствуешь себя абсолютно счастливым.
Юу тоже невольно улыбнулся краем рта. Он не уставал удивляться, до чего же ребячливо порой ведёт себя его хозяин.
…Почти всю дорогу омега дремал, зарывшись носом в ворот своего пиджака. Лишь когда машина оказалась неподалёку от указанного им торгового центра, Койю приоткрыл глаза и решил приступить к выполнению своего плана. Он густо сглотнул, сморщился и тихо позвал:
— Юу…
— А? — телохранитель посмотрел на него через зеркало. — Что, Койю-сан?
— Останови машину, пожалуйста… Что-то мне нехорошо. Кажись, укачало.
Койю, скривившись, посильнее вжался в сидение. Оставалось надеяться, что мертвенная бледность и синяки под глазами наконец-то хорошо сыграют ему на руку.
— Да, конечно, сейчас… — Юу засуетился и, включив поворотник, принялся перестраиваться в правый ряд, чтобы прижаться к обочине. Кое-как запарковав машину на стоянке возле какого-то маленького супермаркета, он развернулся на своём кресле и почти испуганно уставился на хозяина тёмными глазами. — Что? Плохо? Дать воды?
— Дай, — сдавленно попросил омега.
Юу потянулся к бардачку, выудил оттуда бутылку минералки с лимоном и протянул ему. Койю подрагивающими пальцами отвернул пробку, глотнул привычную кисловатую воду и опять сморщил нос.
— Ф-фу… Тошнит. У тебя обычная вода есть?
— Откуда бы? Вы же вроде только такую пьёте, лимонную, — растерянно протянул телохранитель. — И вообще, что случилось? Вас раньше не укачивало в машине. Может, врача вызвать?
— Не надо врача, — Койю откинулся на спинку кожаного диванчика и закатил глаза. — Лучше сходи в супермаркет и купи обычную воду. Вот, возьми, — он пошарил пальцами в сумке и вытащил карточку.
Кивнув и перехватив пластиковый прямоугольник, Юу быстро выскочил из машины, хлопнув дверцей, почти бегом дошёл до магазина в другом конце довольно большой парковки и исчез за стеклянными дверьми. Ему явно даже в голову не пришло, что хозяин надумал от него сбежать. Койю открыл глаза, кашлянул, быстро вынул из кармана пиджака телефон и, открыв нужное приложение, подвигал пальцами по экрану. Получив подтверждение, что такси поблизости и прибудет через пару минут, Койю потянулся к своей сумке, выудил небольшой листочек бумаги, положил его на переднее сидение и, бесшумно приоткрыв дверь, выскользнул на улицу. Неожиданно холодный ветер больно опалил открытые кисти рук и шею; в первую секунду захотелось юркнуть обратно в тёплый салон, но Койю живо подавил это желание, надвинул на нос огромные солнечные очки и, боязливо озираясь по сторонам, поспешил к подземному переходу. А про себя он тихо молился, чтобы на кассе в супермаркете оказалась очередь и Юу не заметил его поспешного бегства.
Конечно, бросать открытую машину, пусть даже и без ключей, на стоянке тоже явно было не очень хорошей идеей, но Койю не представлял, как по-другому можно избавиться от телохранителя.
Омега чувствовал себя заправским преступником, который пытается убежать от охраняющего его полицейского. Бело-жёлтая машина уже ждала его на другой стороне широкой улицы; Койю почти ввалился в салон и торопливо поздоровался с шофёром. Довольно молодой альфа с аккуратной бородкой, сидевший на водительском месте, окинул дрожащего от холода омегу слегка удивлённым взглядом, посмотрел на экран навигатора и весело спросил:
— Арт-квартал?
— Да, да, — Койю закивал. — И, если можно, побыстрее.
Водитель кивнул и выкрутил руль. Машина медленно тронулась с места, выехала на шоссе и устремилась вперёд по широкой автостраде. Койю облегчённо вздохнул, опять вытащил телефон и, подумав, отключил его. Оставалось теперь только надеяться на то, что Юу найдёт его записку и прислушается к написанной там просьбе не ставить на уши полицию и службы быстрого реагирования. Потому что если об этой вылазке узнает Таканори, Койю не поздоровится — он слишком хорошо знал, как сильно его мирный супруг свирепеет, когда узнаёт, что его обманули.
Ехать пришлось долго, прошло, наверное, больше часа, когда по обеим сторонам дороги вдруг замелькали почти одинаковые грязноватые блочные дома. Койю с лёгким удивлением смотрел в окно. По рассказам Юу и Таканори он уже вообразил себе этакий аналог центра, с теми же высотными зданиями, неоновыми вывесками и голограммами, только более мрачный и тёмный. Арт-квартал же выглядел так, словно сошёл со страниц очень старых журналов; навстречу машине бежали почти пустые узкие улицы, вдоль которых стояли густо натыканные невысокие, максимум пятиэтажные, дома. Некоторые из этих строений были явно выселены и готовились под снос, потому что «радовали» глаз чёрными глазницами окон и висящими на петлях дверьми. Здесь, в отличие от центра, даже встречались редкие деревья, шумевшие зелёной листвой.
Тем временем пошёл дождь, и без того невесёлый и странноватый пейзаж стал казаться ещё более унылым.
Наконец водитель остановил машину перед небольшим заграждением, заглушил мотор и коротко отрапортовал:
— Приехали. Дальше на машине нельзя, там пешеходная зона.
— Пешеходная — значит, пешеходная, — Койю быстро глянул на висящий под торпедой счётчик и вытащил бумажник. — Спасибо вам.
— Это вам спасибо. Осторожнее здесь.
Койю выбрался наружу, открыл предусмотрительно прихваченный с собой прозрачный зонтик и, вздрогнув, опять обернулся к таксисту.
— А какой из этих домов под пятым номером, не знаете?
— Честно вам сказать? — альфа слегка поморщился. — Без понятия, я совершенно не знаю этот район, — и он услужливо посоветовал: — Лучше спросите у местных, они-то вам подскажут, куда идти.
Койю поёжился от холода, кивнул последний раз таксисту в знак благодарности и направился вверх по дороге.
Сказать, что он был удивлён — значит, не сказать ничего вообще. И это криминальный район, в который его так боялись отпускать? Квартал производил впечатление так называемого «спального» — здесь не было такого шума, как в никогда не затихающем центре. Наоборот, стояла какая-то пронзительная тишина, только негромко чирикали птички и шумел дождь, а откуда-то издалека были слышны почти неразличимые человеческие голоса. Койю прошёл между двумя невысокими домами и внезапно оказался на оживлённой улице, похоже, торговой. Остановившись, омега сжал ручку зонтика и принялся недоуменно осматриваться по сторонам.
Довольно широкая дорога уходила далеко вперёд и упиралась в низкое стеклянное строение, явно терминал железнодорожной станции. Вдоль неё боком стояли совершенно одинаковые блочные строения с длинными балконами, они образовывали собой мрачноватые переулки, и тут же, вдоль их стен, торчали слегка покосившиеся палатки с вывесками. И между ними медленно бродили немногочисленные пешеходы, приценивались, разговаривали с продавцами.
Койю осторожно поправил очки и пошёл вперёд, поглядывая на дома. И он почти сразу с ужасом понял, что, похоже, без помощи тут всё-таки не обойтись, придётся спрашивать дорогу у кого-то из местных — безликие здания, стоявшие вдоль улицы, числились под номерами от сотого и дальше, справа чётные, слева — нечётные. Но ему-то нужен всего лишь пятый дом, а не сто пятый! Нервно сглотнув и сжав в кулак руку в кармане, Койю подошёл к ближайшей палатке, на прилавках которой лежали помятые картонные коробочки с ужасающего вида дешёвой бижутерией.
— Э, красавец. Показать что-нибудь?
Торговец, полноватый альфа средних лет, радостно вскочил со своего места, почуяв выгодного покупателя. Койю вздрогнул, увидев, что вместо левой руки у него допотопный железный протез, жутко скрипящий при каждом движении. В центре люди, потерявшие по каким-то причинам конечность, обычно носили лёгкие механические суставы с электронными приводами, и Койю думал, что такие неаккуратные железяки уже давно ржавеют на свалках. А оказывается, кое-кто до сих пор ходит с подобными…
— Дешевле, чем у меня, не найдёшь, — трещал альфа, вращая круглыми глазами. — Ну, что показать?
— А… Нет, ничего, спасибо, — Койю улыбнулся и поудобнее перехватил зонтик. — Извините за беспокойство. Вы мне не подскажете, где здесь пятый дом?
— Пятый? — удивился торговец и поскрёб пальцами затылок. — Эк далеко тебя от него занесло. Он же в другом районе совсем. Вон там, — он высунулся за прилавок и указал рукой в сторону стеклянного павильончика. — Тебе надо на фуникулёр сесть и доехать на нём до конечной, там и будут тебе дома от первого.
— Фуни… Как? — растерянно переспросил Койю, хлопая глазами.
Альфа кашлянул и с изумлением посмотрел на него.
— Красавчик, ты с луны свалился? Ты что, не знаешь, что такое фуникулёр? — увидев, как омега мотнул головой, продавец коротко фыркнул. — Транспорт такой, вагончик на канате. Типа трамвая, только в гору карабкается. Понял? Трамвай-то, надеюсь, видел?
Койю на всякий случай кивнул, решив не уточнять, что его всю жизнь везде возят на машине, и он о других видах транспорта только имеет очень отдалённые понятия, а в глаза не видел ни разу. А уж о фуникулёрах он даже и не слышал. Впрочем, если альфа говорит, что это разновидность канатного транспорта, это и не удивительно, в центре такой давно уже не использовали, его в своё время, после парочки серьёзных аварий, признали опасным и запретили…
— А такси туда взять нельзя? — почти обречённо поинтересовался Койю.
— Ну ты скажешь, такси… — хохотнул альфа и опять принялся с интересом разглядывать его. — Ещё «Мерседес» с личным шофёром, блин, потребуй. Нет у нас здесь машин. Только фуникулёр или собственные ноги. Ты, видать, совсем не из этих мест?
— Это настолько в глаза бросается? — Койю прикусил губу. Он ведь сегодня оделся в самые простые джинсы и майку, которые только нашёл у себя в шкафу, не стал делать макияж и укладывать волосы, просто стянув их резинкой в небрежный расхлябанный узел на затылке, даже чокер на шею не надел, оставил открытым злосчастный шрам на горле. Он надеялся, что в таком виде будет абсолютно не похож на себя самого, не привлечёт ничьего внимания и, следовательно, сможет чувствовать себя в большей безопасности. И неужели при этом он всё равно так выделяется? Или же дело в том, что местные жители явно в курсе, что здесь нет машин и есть только непонятный фуникулёр?
— Ещё как бросается, — продавец хмыкнул. — Больно ты элегантный для наших. Величественный, я б сказал. И кольцо на пальце какое красивое… Прям так и завораживает.
Койю невольно посмотрел на свою левую руку и чуть не заорал от ужаса. Как можно было так проколоться? Зная, куда идёт, Койю предусмотрительно снял все дорогие украшения, заменив их простыми серебряными безделушками, а вот про обручальное кольцо, довольно толстый ободок из белого золота, усыпанный мелкими бриллиантами, забыл напрочь. Просто Койю не снимал это кольцо с того самого момента, как Таканори в загсе надвинул его тогда ещё жениху на палец, омега уже сросся с ним и не расценивал как что-то отдельное от своей руки.
— …Оригинальное, никогда такого не видел, — хихикнул альфа. — И явно стоит дороже моей почки.
— Это всего лишь бижутерия, — Койю взял себя в руки и криво улыбнулся, — серебро с цирконами. Сделано, может, хорошо, но ценности никакой не представляет.
— Не ври, красавчик, — осадил его продавец и сощурил глаза. — Думаешь, если я тут торчу, то я дорогую побрякушку от металлолома не отличу? Вот в ушах у тебя и вправду фигня болтается, а кольцо явно на заказ сделанное и дорогущее. Да и шмотки недешёвые, наши таких не носят, это им не по карману. Интересно, — он ухмыльнулся, — и что же это за птицу такую райскую к нам занесло?
Койю нахмурился и открыл было рот, чтобы достойно ответить, но ему не позволили. За спиной вдруг раздались торопливые шаги, кто-то тронул его за плечо, и хрипловатый голос почти грозно произнёс:
— Рю-сан, отстань от человека. Ты со своим глазом-алмазом слишком часто никому покоя не даёшь.
Койю медленно повернул голову и похолодел. Позади него невесть откуда материализовался тот самый альфа из больницы. Правда, сейчас он не выглядел заплаканным и растрёпанным, и одет был не в футболку и старые протёртые джинсы, а в модную жилетку, подбитую искусственным мехом, и узкие кожаные брюки; он казался старше и серьёзнее, но, тем не менее, это точно был тот же самый человек.
— Ах ты, паршивец, — продавец засмеялся, — подслушивал что ли? А я тебя и не заметил.
— Не подслушивал, а просто шёл мимо. Ты забываешь, что я музыкант и что у меня абсолютный слух, — альфа нехорошо улыбнулся и сощурил карие глаза. — И вообще, ты чего к моему парню пристал?
— Парню? — торговец недоверчиво изогнул брови. — И откуда же это у тебя такие знакомства?
— Завидно? Вылезать почаще из своей норы в центр надо, а не торчать за прилавком целый день, тогда и знакомые появятся, — альфа хмыкнул и потянул оторопевшего Койю за локоть. — Решил вот жениха с родителями познакомить, попросил приехать, иду его встретить, а ты уже тут как тут! За приставания к чужому омеге и без зубов можно остаться, не знаешь?
— Ничего я к нему не приставал, — продавец обиженно насупился и плюхнулся на свой стул. — Он сам у меня дорогу спросил…
— Дорогу показал? — осведомился альфа и, увидев кивок, опять сощурился. — Прекрасно, а теперь отвали, сделай одолжение. Уруха, пойдём.
Койю пришёл в себя.
— Я не… — его тут же слабенько ущипнули, и он ойкнул, злобно покосившись на незнакомца.
— Пойдём, — вкрадчиво повторил альфа. — Папа с отцом уже тебя заждались, хотят посмотреть на моего жениха из центра.
Обняв омегу за талию, он настойчиво потянул его за собой. Койю как кипятком ошпарили; дёрнувшись, он сжал зубы. Да кто этот альфа такой, чтобы к нему так притрагиваться? Обнимать его может только Таканори. Койю попытался вывернуться из его руки, но незнакомец держал его неожиданно цепко, его тонкие пальцы с изрезанными подушечками крепко вцепились в ткань пиджака. Кое-как преодолев свою ненависть к прикосновениям незнакомых людей, омега всё же подчинился и пошёл следом за ним к стеклянному павильончику.
— Извини за спектакль, но иначе от этой липучки не отделаться. Не отвянет, пока всю душу не вытрясет, — вдруг сказал альфа, когда они вошли в терминал, и всё же разжал руку. Койю уставился на него, сощурив глаза, и тот улыбнулся краем рта. Сразу стало видно, что он милый, симпатичный и вовсе не такой суровый, каким показался сначала. — Ну и ну, до чего же мир тесен, плюнь — и попадёшь в знакомого. Помнишь меня? Клиника Этери, пару недель назад…
— Ещё бы не помнить, — только и смог пробормотать Койю, чувствующий, что ещё немного — и он на самом деле начнёт верить в дурацкие совпадения. Густо сглотнув, он прикрыл глаза. — Акира… Тебя ведь Акира зовут, верно?
Альфа закашлялся.
— Та-а-ак, — протянул он и прищурился. — Уже и сюда явился, и имя узнал. Не к добру это. А где верный пёсик? Не кинется на меня, как тогда, из-за угла, горло не разорвёт?
— Его здесь нет, — мотнул головой Койю. — Я совсем один.
— Вот как. Не страшно без охраны-то гулять? Особенно в таком месте, — Акира хмыкнул.
— Рад был бы охрану взять, только она отказалась меня сюда везти, — Койю ухмыльнулся и повертел в руках закрытый зонтик. — Пришлось от неё драпать.
— Ну надо же, какие жертвы. И для чего это, можно спросить?
Койю опустил глаза.
— Тебя искал. Звучит, наверное, странно, но мне очень нужно с тобой поговорить.
Акира недоуменно вскинул брови.
— Да о чём нам разговаривать? По-моему, ты в клинике явно дал понять, что мне лучше держаться от тебя подальше. И я с удовольствием бы так и сделал. Не думал, что снова увидимся.
— Я тогда был очень грубым, знаю, — Койю устало мотнул головой. — Вообще-то я не хам, просто в тот день столько всего навалилось разом, что я не сдержался. Прошу прощения, мне очень стыдно за своё поведение.
Акира на секунду округлил глаза, потом вздохнул и потёр ладонью лоб, отбрасывая длинную чёлку.
— Ерунда, я не злопамятный. Да и вообще, я себя тоже не очень хорошо повёл, налетел на незнакомого человека, да ещё так напирал на него, испугал. Просто ты так похож на Уруху… — он прикусил губу. — И я голову потерял…
— Я как раз из-за этого тебя и искал, — Койю осторожно поправил воротник пиджака. — Хотел расспросить тебя об этом человеке.
Альфа опять раскашлялся и принялся нервно переминать пальцами края жилетки.
— Да нахрена тебе это?
— Знаешь, задаюсь тем же вопросом… — омега тихо вздохнул. — Но я из-за чего-то с той самой встречи не могу себе места найти. Чувствую себя так, будто упускаю что-то важное. Это наше с ним сходство… Да ещё с историей о его пропаже… Меня это пугает.
— Ты и про пропажу его уже выяснил? — Акира закатил глаза. — Ну дела. Ладно, не буду спрашивать, каким образом ты до этой информации добрался. Увы, ничем помочь не могу. Разговоры про Уруху меня обычно из колеи выбивают, я даже вспоминать об этом лишний раз не хочу, тяжело. И потом, вряд ли это поможет его разыскать, уж столько лет прошло. Так что лучше считай, что твоя с ним схожесть — обычное совпадение, возвращайся домой и забудь об этой истории.
— Не командуй! — мигом взвился Койю. — Я и сам могу решить, что мне делать, а если я сказал, что это важно, значит, так оно и есть!
Акира окинул взглядом буквально загоревшегося от гнева омегу, беззвучно пошевелил губами и обречённо закатил глаза.
— Вот ведь докука, я уже сам себя обматерил за то, что не сдержался тогда, в больнице… Мало мне было пропавшего Урухи, теперь ещё клон его на голову свалился. Ладно, почапали.
— Куда? — оторопел Койю.
— Как — куда? На фуникулёр, — альфа пожал плечами и улыбнулся. — Надеюсь, тебя не укачивает на канатном транспорте?
— Без понятия, я никогда на нём не ездил, — машинально отозвался омега и тут же дёрнулся. — Но зачем нам на него?
— Ты хочешь про Уруху узнать, верно? История долгая, на бегу я тебе её не расскажу, так что придётся тебе со мной до дома топать, — мирно пояснил Акира и, схватив его за запястье, потащил за собой к кассе.
— Неужели тут нет мест, где можно просто посидеть тихонько? — растерянно спросил Койю и от удивления даже руку не стал вырывать. — Ну не знаю, кафе там или чего-то такого. Обязательно домой идти?
— Есть кафе, только сейчас одиннадцать утра, и ни одно из них не работает, — остановившись возле автомата, альфа ловко пощёлкал кнопками и вытащил из щели сбоку две переливающиеся голографические карточки. — Они по вечерам открываются, днём некому тут по кафе шляться, все на службе скучают. Да и вообще, какая тебе разница? Ты бы всё равно ко мне домой заявился, если бы я тебя не перехватил, в любом случае пришлось бы разговаривать там.
Койю только нервно сглотнул. Не пожалеет ли он сам потом об этой авантюре?
***
Дождь на улице усиливался вместе с ветром, от них не спасал даже зонт, и от станции фуникулёра пришлось идти почти бегом. Нужный дом оказался в глубине этой части квартала; соединённый открытыми переходами с ещё тремя такими же зданиями, он стоял в небольшом зелёном дворике. Потянув омегу за собой за руку, Акира нырнул в один из подъездов, встряхнулся, как собака, и направился вверх по лестнице, на последний, третий, этаж. Он отпер ключами дверь и посторонился, шутливо наклоняя взлохмаченную светловолосую голову.
— Прошу.
Койю осторожно протиснулся мимо него в небольшую полутёмную прихожую и снял очки — при отсутствии освещения в них почти ничего не было видно. Акира быстро зашёл следом, захлопнул дверь и щёлкнул выключателем.
— Ну, вот тут и живу, — альфа усмехнулся и довольно встряхнул волосами. — Не самое хорошее место, наверное, но на лучшее пока не насобирал. А к папе и брату возвращаться не хочу, хоть они и зовут. Чего стоишь? Снимай куртку, промок же, простудиться хочешь?
По непонятной самому причине Койю его послушался и принялся выворачиваться из пиджака. Акира, стянувший через голову намокшую жилетку и оставшийся в одной помятой фиолетовой футболке, оглядел поёжившегося омегу и прикусил губу. Койю хмыкнул, поймав его взгляд. Похоже, зрелище его исполосованных шрамами рук Акире не понравилось.
— Блин. Не могу избавиться от ощущения, что Уру вернулся… — вдруг почти горестно произнёс Акира. Койю повернулся к нему и слегка округлил глаза. — Ты без макияжа на него ещё больше похож… Он даже волосы так же в узел завязывал. Только у него шрама на щеке не было, и глаза были совсем другие.
Койю невольно потрогал пальцами глубокий рубец на щеке и горько усмехнулся. У него тоже этого шрама до аварии не было.
— Я знаю. Видел его фотографию в архиве.
Акира подавился воздухом и изумлённо уставился на него.
— Блин, да как ты вообще до такой информации добрался? Чисто из любопытства спрашиваю, у нас что, данные о гражданах в свободном доступе в Сети валяются, и их кто угодно посмотреть может от нефиг делать?
— Конечно, нет, — Койю засмеялся и, решив не вдаваться в подробности, ответил: — Мужа попросил помочь, он мне и достал документы.
Альфа медленно моргнул.
— …Так, это уже реально опасным начинает попахивать, — подозрительно протянул Акира и сощурил глаза. — Рискну спросить, а кто у нас муж?
Койю нахмурился и в его же манере фыркнул:
— А муж у нас — хозяин «Сиджик». Только не говори мне, что не слышал об этой фирме.
Тёмные глаза альфы почти что превратились в блюдца.
— Да как же не слышал, у них тут филиал поблизости есть. Ох и ни фига ж себе! Тогда и вправду, неудивительно, такой человек, наверное, может любую информацию достать.
— Ну, вообще-то нет. У него есть доступ только к полицейским архивам, а там данных маловато. На тебя, например, в них почти ничего нет, — Койю качнул головой, — потому что живёшь мирно. А вот анкета Урухи нашлась. И достаточно подробная, учитывая, что он привлекался…
— Привлекался! — горько воскликнул Акира и поманил его за собой в довольно большую комнату, залитую сероватым светом. — Уж сколько я его просил, умолял: брось дурь, попадёшь ведь из-за этого когда-нибудь. Нет, чихать он хотел на мои просьбы. Только злился. Свободолюбивый слишком, блин, эгоист хренов, фиг в рамки его загонишь, жил по принципу «делаю, что хочу, и не колышет».
Он указал омеге на небольшой диванчик, стоящий у стены, а сам плюхнулся на раскладное кресло рядом, забрасывая ногу на ногу. Устроившись на мягкой подушке, Койю невольно окинул комнату беглым взглядом. Несмотря на то, что обстановка явно давала понять, что денег у хозяина не так много, здесь было довольно уютно. На стенах висели постеры в простых белых рамках, в углу стоял небольшой письменный стол с аккуратно разложенными папками и чёрным ноутбуком с опущенной крышкой, там же, рядом, виднелась стеклянная дверь, ведущая на маленькую лоджию. А сбоку от выхода на балкон возвышались специальные подставки, в которых стояли две гитары; одна была чёрно-белая, с острыми углами, а вторая — зелёная с мелкими чёрными полосками, как у зебры, и причудливыми плавными изгибами корпуса.
При взгляде на неё Койю вздрогнул. Он где-то уже видел точно такой же инструмент. Но где?
— …Не удивлюсь, если он в итоге и пропал из-за этой дури, — сокрушался тем временем Акира. — Понятно, у нас ритм жизни такой, что без кокаина трудно, но нужно же знать, когда остановиться. А Уруха не всегда мог тормознуть, приходилось его постоянно одёргивать, а толку, всё равно в полицию попадал несколько раз, — он поднял голову, отследил взгляд омеги и мягко улыбнулся: — Что, тоже гитары нравятся?
— Да не особо, я не разбираюсь, — пробормотал Койю. Осторожно встав с дивана, он приблизился к зелёной гитаре и присел возле неё на корточки. — Это твоя?
Акира засмеялся.
— Не, моя рядом. Видишь, у неё четыре струны, а у этой шесть. Это любимица Урухи. «Детка», как он её называл.
Койю осторожно тронул пальцами поверхность. Подушечки скользнули по приятному на ощупь, отполированному гладкому дереву.
— Очень дорогая, по виду…
— Уж не хрень за гроши, сляпанная на коленке в подвале. Хорошие инструменты дешёвыми и не бывают, — вздохнул Акира. — А тут ещё и вопрос пафоса и бренда. Видишь надпись внизу, на корпусе? — Койю опустил глаза и увидел слабо поблёскивающие серебряной краской буквы «ESP». — Известная фирма, пару веков уж существует. Урухе эту гитару родители подарили, ещё до того, как он с ними разосрался.
Койю, не мигая, смотрел на инструмент. Почему же эта гитара кажется ему такой знакомой? Он словно сам когда-то держал в руках подобную. Хотя вряд ли она уникальная, наверняка таких было много, и он просто видел её у какого-нибудь музыканта на концерте… И омега невольно опустил взгляд на свои руки. Нет, Койю точно никогда не притрагивался к такому инструменту, у него очень нежные пальцы, и ногти всегда длинные, а у музыкантов, которые на гитаре играют, они обычно подпилены, и подушечки огрубевшие от струн…
— Надо бы вообще её убрать, — Акира потёр ладонью затылок. — Да что-то рука не поднимается, я всё ещё надеюсь, что Уру может вернуться однажды, хотя и не верю в это почти… А ему очень не понравилось бы то, что я тронул его драгоценную «детку» без спроса. Он никому её в руки не давал.
Скривив губы, он поджал под себя ноги и обнял обеими руками колени.
— Расскажи мне о нём, — тихо попросил Койю, опять опустившись на диван. — Что он был за человек?
— Легко спросить… Сложный он был, как и любой человек, — Акира повёл плечом. — Мы с ним познакомились в школе, в футбольном клубе, нам лет по десять тогда было. С тех пор и не расставались почти. Знаешь, бывает такое, что буквально с первых минут чувствуешь человека, с которым тебе будет комфортно. Вот так мы себя и чувствовали, нам нравилось проводить вместе время, да ещё эта общая любовь к гитарам и музыке… — он на секунду примолк. — Впрочем, Уруха играл чисто ради развлечения, он не собирался делать музыкальную карьеру, в отличие от меня. Хотя мог бы неплохо в этом развернуться, у него был талант.
— Вы были парой? — осмелился спросить Койю.
— Что? Нет! — Акира подскочил и ошарашенно посмотрел на него. — Мы же оба омеги, какая пара?
Койю дёрнулся.
— Так ты всё-таки омега? — изумлённо спросил он. — А я думал, что в анкете ошибка, принял тебя за альфу… У тебя же даже узел есть!
— Аргх. Ничего нового, — Акира фыркнул и опять поджал под себя колени. — Меня все за альфу принимают. Хотя вообще-то у меня просто с гормонами неразбериха, в детстве не особо заметно было, а с возрастом обострилось. Пахну и выгляжу, как альфа, и узел у меня есть, а на деле я — омега со всеми вытекающими проблемами. Понятно?
Койю несмело кивнул.
— Впрочем, даже если бы я был альфой, — ехидно протянул Акира, — сомневаюсь, что мы были бы парой. Так же дружили бы, наверное, и не более того… Не думаю, что Уруха бы до меня снизошёл и соизволил тело своё подарить. Так что я там говорил? А, точно, про Уру. Он был просто чудом, когда мы познакомились, — он вдруг ласково улыбнулся. — Знаешь, такой омега-солнышко, весёлый, никогда не унывающий, целеустремлённый, преданный своим друзьяшкам, хоть их и было у нас совсем мало… И родителей он своих очень любил, старался их не огорчать лишний раз. Общаться с ним было легко, всегда находились какие-то интересные темы для разговоров. Я-то, дурак, думал, что так оно всегда будет… Не учёл, что дети вырастают и меняются.
Акира уткнулся подбородком в колени и опустил уголки рта.
— Неприятности начались с того, что у Уру младший брат родился. Нам было тогда по пятнадцать лет. Я сам младший в семье, поэтому знаю, что это такое. Для родителей Уру разом перестал быть единственным и самым лучшим крошкой, они, понятно, больше времени уделяли младшему, чем ему. Уру сначала очень расстраивался из-за этого, он чувствовал себя преданным, частенько мне в плечо плакал и спрашивал, что делает не так, почему родители разом его разлюбили. А как я ему объясню, что младшие дети всегда на себя внимание перетягивают? Никак. Плакал он, плакал… А потом это невнимание начало его раздражать. И чем старше мы становились, тем сильнее он злился на отца с папой. Бабах случился, когда родители ему под предлогом того, что в семье теперь не так много денег, урезали дотации на жизнь. Мы тогда уже снимали эту квартиру, и понятно, что деньги были очень нужны, а работу подросткам найти непросто, не говоря уж о её совмещении с учёбой. Это и стало последней каплей, Уруха просто рассвирепел и пошёл вразнос. Забросил университет, выпивать начал, потом в дело и кокаин пошёл, и с родителями он в итоге разругался насмерть… Уру стал нервный, злой, улыбаться нормально разучился, вечно скалился, как гиена. И, по-моему, с того самого времени его вообще перестало в этой жизни интересовать что-либо, кроме денег. В общем, — Акира печально улыбнулся, — мой Уру буквально в один день стал совсем другим человеком. И, к слову, этот человек мне абсолютно не нравился. Порой так и хотелось схватить его за плечи, тряхнуть как следует и заорать: «А ну отдай моего Уруху!»
Койю прикусил губу. Всё-таки в мире нет ничего страшнее добродушного и спокойного человека, которого довели до точки кипения. Бойся гнева терпеливых, так ещё в незапамятные времена говорили.
— С ним даже общаться немного тяжело стало, — говорил дальше Акира, не замечая его нервозности. — Нет, мы по-прежнему были очень близки и заботились друг о друге, но я чувствовал, что Уру уже не так со мной откровенен, как раньше. Так продолжалось пару лет. А потом он пропал.
Он замолчал, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Койю осторожно сцепил перед собой пальцы.
— А перед тем, как он исчез, ничего странного не произошло?
— Да нет, — устало отозвался Акира. — Он просто домой не вернулся, и всё. Причём я сначала даже не беспокоился, он и раньше мог загудеть. Разок даже такое было, что Уру почти целую неделю домой не приходил и телефон не брал. Я тогда перепугался жуть как, уже собирался в полицию бежать и писать заявление о пропаже. И тут возвращается это чудо, — он фыркнул, — чисто кошак драный, растрёпанный весь, осунувшийся, одни глазища горят. Оказалось, кокса в клубе нанюхался, подцепил очередного альфу и эту неделю тупо с ним в постели валялся в кайфе. Натрахался до звона в ушах, забыл обо всём.
— Полагаю, ты ему устроил после этого карнавал, — Койю не выдержал и ухмыльнулся.
— Ещё бы, — хмыкнул Акира. — Помнится, я первый раз в жизни на него наорал и чуть его же гитару ему об глупую белобрысую башку не разбил. И он пообещал предупреждать меня о своих загулах. Но в итоге предупреждал не всегда, забывал. Вот я и тогда решил, что он в очередной раз загудел, небось опять трахается с кем-нибудь и про всё на свете забыл. А он так и не вернулся. Что с ним случилось, ума не приложу…
— Говоришь, у него были любовники? — Койю прикрыл глаза. — А ты не думал, что он мог просто сбежать с кем-то из них? Решил начать жизнь с нуля, так сказать.
— Может, оно и так, — Акира поморщился, — но я не верю, что Уру ушёл по собственной воле. Во-первых, это совершенно не в его манере — сбегать с одним любовником, его постоянные отношения не привлекали, и замуж выходить он не хотел. Во-вторых, Уру хорошо ко мне относился, и он знал, что если он скажет, что отныне хочет жить сам по себе, я не стану протестовать, в конце концов, мы же всего лишь друзья, а не супруги. А в-третьих… Он же оставил гитару!
Койю вскинул брови.
— А при чём тут вообще гитара?
— Ты не понимаешь. Для Уру эта гитара была как ребёнок, — Акира покачал головой и тут же скривился. — Нет, вру, детей Уруха как раз ненавидел и с удовольствием бы бросил их на произвол судьбы. А гитара была для него как… Блин, даже не знаю, с чем сравнить. В общем, просто поверь — он бы без неё не ушёл. Уру её даже в родительской квартире не оставил, когда первый раз поругался с отцом и папой. Ничего из дома не взял, гордый, ушёл с одной маленькой сумкой и гитарой за спиной.
Койю принялся нервно переминать пальцами края футболки. Ему аргументы Акиры не казались особо весомыми; в конце концов, Уруха вполне мог «перегореть» любовью к гитаре и решить, что ей больше нет места в его жизни. Ведь игра для него — не более чем хобби, а хобби имеют обыкновение надоедать. Даже самые любимые.
— Может, конечно, я пессимист, — грустно протянул Акира, — но я уже не верю в хорошее. Мне скорее поверится в то, что Уруха в очередной раз впал в кокаиновый угар и в итоге либо сам погиб по случайности, либо его кто-то из других наркош убил. Если честно, мне уже временами хочется, чтобы уже нашли хотя бы его тело. Мне бы стало спокойнее, ей-богу. Потому что эта чёртова неизвестность меня пугает куда больше. Лучше уж ужасный конец, чем такой вот ужас без конца. Невыносимо постоянно вот так думать, где он, что с ним… — он зябко поёжился и потёр пальцами плечи. — Мне первое время после его пропажи даже кошмары снились, как какие-то непонятные альфы его в машину затаскивают, а он кричит, колотится, зовёт меня на помощь… Я просыпался в поту, до утра потом не спал. Бр-р, врагу такого не пожелаю.
И Акира угрюмо шмыгнул носом.
— Какая грустная история… — только и смог пробормотать Койю.
— Да уж. Мне временами так жалко Уру становится. А потом я думаю, что он отчасти сам виноват, сам же пустил свою жизнь под откос, связался с кокаином и бухлом. А у него ведь могло всё здорово сложиться. Он был умный, и такой хорошенький, альфы на него заглядывались, — Акира слабо улыбнулся. — Говоришь, видел его фотографии? Хотя, а зачем тебе фотографии. Посмотри в зеркало — и вот тебе Уруха.
— Да, фотографию видел, но она явно была старая, по виду как из школьного альбома. И как бы… Я признаю, что мы похожи, но клонами нас назвать трудно, — Койю поморщился, — скорее просто типаж совпадает и черты лица слегка схожи…
— Не слегка, — отрубил Акира. — Ты с ним на одно лицо. Даже улыбаешься так же противно. Поверь, я вижу, я слишком хорошо его знал. И вообще по старым фотографиям смотреть бесполезно. Давай другие покажу.
Койю не успел среагировать. Акира метнулся к ноутбуку, быстро поднял крышку, поколдовал над кнопками и поманил омегу пальцем.
— Иди сюда. Можешь листать, там много фоток, Уру любил перед камерой покривляться. Уж чего, а самолюбования у него всегда хватало. Я иногда думаю, что из него получилась бы неплохая модель.
Койю вздрогнул, но ничего не ответил и посмотрел на монитор. На нём развернулась фотография, сделанная, похоже, на крыше какого-то здания. Высокий, красивый светловолосый омега позировал на фоне розоватого закатного неба: белая рубашка и старомодные брюки-клёш подчёркивали хрупкость фигуры, волосы, необычайно густые и явно очень пушистые, падали ему на лицо. В руках он держал эту самую зелёную гитару, что сейчас тосковала, оставшись без хозяина, в подставке.
— Хорош стервец, а? — довольно захихикал Акира. — Я всегда его фигуре завидовал, он мог жрать сколько угодно и ни фига не толстеть. И ноги прям от ушей росли. Ещё бы не сутулился, и цены бы ему не было.
Койю опять промолчал, он был слишком поглощён разглядыванием лица запечатлённого на фотографии Урухи. Спустя пару минут он с тревогой понял, что Акира прав. С экрана на него словно смотрело собственное отражение: та же неприятная, больше похожая на оскал улыбка, те же выступающие скулы, те же пухлые чувственные губы и те же злые, полные стервозности и самодовольства большие глаза необычного разреза. Только вот радужки у него были не жёлтые, как у Койю, а тёмно-карие, почти чёрные, и это делало глаза бездонными, даже жутковатыми.
Напрягшись, Койю принялся листать фотографии. Их и вправду оказалось много, на каких-то Уруха явно нарочно принимал позы, глядя прямо в камеру, а на каких-то выглядел так, будто его без ведома щёлкнули со стороны. Но почти везде он был либо один, либо в обнимку с гитарой. А потом на экране вдруг появилось парное фото. На нём Уруха нежно обнимал за шею альфу в модной вельветовой куртке, а тот весело улыбался, почти прижавшись к нему щекой и с любовью глядя на лицо. Вроде бы тоже ничего необычного, просто счастливая красивая пара, заснятая на фоне большого фонтана в парке. Уруха и вправду на редкость хорошенький, в белой футболке и драных джинсах, без капли макияжа, да и альфа хорош — худощавый, но явно крепкий молодой человек с модно подстриженными чёрными волосами, большими глазами и пухлыми губами, в нижней поблёскивает вдетое кольцо…
У Койю по спине побежал холодок.
— Акира, — сдавленно позвал он, — смотри, а это кто?
— А? — тот посмотрел на экран и пожал плечами. — Да не знаю. Небось любовник очередной, они у Уру менялись быстрее, чем я познакомиться с ними успевал. Хм… А симпатичный, я бы с таким замутил. Уру умел альф выбирать, все они у него были красавцы, только вот характером обычно один гаже другого, прямо ему под стать. А у этого лицо приятное. И даже знакомое почему-то… — Акира глянул на омегу и тревожно тронул его за плечо. — Эй, ты чего? Позеленел аж.
Койю же, почти потеряв дар речи, смотрел на фотографию. И было от чего лишиться голоса. Ведь со снимка ему весело улыбался абсолютно счастливый, радостный и на самом деле замечательно симпатичный… Юу.
========== Глава 7 ==========
Несмотря на слабые попытки Койю сопротивляться, Акира увязался за ним, твёрдо решив проводить до того же самого места, куда утром подъезжало такси. Его не смутил ни дождь, продолжавший хлестать, как из ведра, ни то, что путь предстоял не близкий, ни то, что Койю, не желавший доставлять новому знакомому неприятности, дрожащим голосом говорил, что сам прекрасно доберётся обратно.
— Лучше уж я тебя в машину посажу, — объяснял ход своих мыслей Акира, надевая куртку и заматывая на шее толстый шарф, — и буду уверен, что ты спокойно уедешь и доберёшься до дома. У нас, в принципе, тихо, но мало ли чего, заблудишься ещё или пропадёшь, как Уруха. И не смотри на меня так, — он поймал в зеркале взгляд Койю и фыркнул, — я в первую очередь о себе забочусь. Мне нафиг не надо, чтобы сюда твой пёсик прибежал и глотку мне за тебя порвал. А оно явно будет так, если на тебя хоть пушинка лишняя упадёт.
Койю тяжело вздохнул и сдался, сказать на такое было нечего. Впрочем, он даже почувствовал что-то похожее на благодарность — он не слишком хорошо запомнил дорогу, но отметил, что улицы Арт-квартала сильно смахивают на лабиринт, и сам прекрасно понимал, что без проводника может заблудиться. Пусть уж лучше Акира и впрямь выведет его обратно к торговой улице, раз ему это не трудно, обоим так будет спокойнее.
Почти пустой крохотный вагончик фуникулёра, покачиваясь взад-вперёд, медленно полз вниз по своей колее. Крупные косые капли дождя ударялись в не слишком чистые окна и стекали по ним, собираясь в маленькие мутные озерца.
— А, Акира… Я совсем забыл, мне же ещё кое-что тебе сказать надо, — Койю поёрзал на жёстком неудобном сидении и развернулся в полоборота. Акира скосил в его сторону глаза и выжидательно изогнул брови. — Понимаешь, э-э-э… Мне тебя найти помог Кисё-сан, и он просил передать тебе кое-что.
— Кисё-сан? — Акира подскочил и ошарашенно уставился на собеседника. — Это который певец? Ты с ним знаком?!
— Конечно, я у него в клипах снимался не один раз и довольно тесно общаюсь с его мужем, — Койю улыбнулся краем рта. — Я же сказал, на тебя в полицейских архивах вообще никакой информации не было, вот мне и пришлось Кисё-сана просить о помощи, уж по части знакомств в сфере шоу-бизнеса ему точно равных нет.
— Не буду это даже комментировать, — Акира потёр ладонью затылок. — Всё, запас удивления на сегодня исчерпан. Ну, и что же он просил мне передать? Кастинг тогда не сильно удачно прошёл. Никто в объявлении не написал, что нужен конкретно ритм-гитарист, а я такие партии играть не умею, да и вообще мне обычные гитары не нравятся, только бас. Зря время потратил.
— Ну, вообще-то не совсем зря. Кисё-сан сказал, что он на днях уволил басиста из группы и ищет нового, — Койю наклонил набок голову и усмехнулся, увидев, как опять расширились его глаза. — Причём хочет замену найти максимально быстро, пока его менеджер в отпуске. Он тебя вспомнил, сказал, что ему тогда на кастинге очень понравилась твоя игра и что взять он тебя не смог только потому, что бас-гитарист у них на тот момент был. А теперь ситуация изменилась, и он не против переговорить с тобой по поводу вступления в группу.
— Вступления в группу… — эхом отозвался Акира. В его тёмных глазах словно множество мелких звёздочек разом вспыхнули. — Я, в группе Кисё-сана… Офигеть не встать!
— Так ты согласен? — обрадованно спросил Койю.
— Ты ещё спрашиваешь?! Да такое предложение же, как солнечное затмение, раз в тысячу лет бывает! — запрыгал на сидении Акира. — Уруха от злости бы лопнул, если бы узнал!
— Тогда я дам тебе мобильный Кисё-сана, а ему скажу, что ты согласился, — Койю потянулся в карман за телефоном, включил его и, проигнорировав уведомление омножестве пропущенных звонков, открыл контакты, — потом ты ему позвонишь, и договоритесь уж сами. Записывай… А что, Уруха завистливый был?
Акира чуть подрагивающими руками вытащил свой мобильный и принялся водить пальцем по экрану.
— Да нет, зависти-то в нём как раз не было. Просто он твёрдо считал себя самым умным. Сам он быстренько забросил мысли о музыкальной карьере, наблюдал, как я ношусь по кастингам, язвительно так улыбался и говорил, что зря стараюсь и ни хера у меня не выйдет, в лучшем случае так и останусь сессионником. Вот ему и «ни хера».
Телефон в руке тихонько зажужжал. Койю глянул на экран, поджал губы, отключил его и убрал обратно в карман пиджака.
За обратной дорогой Койю уже не следил; откинувшись на велюровое сидение машины, он бездумно смотрел в одну точку и пытался собрать в клубок расползающиеся в разные стороны мысли.
Значит, Юу! То-то он тогда так вздрогнул, когда Койю начал вслух рассуждать об Урухе и о своём желании побольше о нём узнать, разыскав Акиру. И сразу же ловко, однако, взял себя в руки, сделав вид, что понятия не имеет, о чём речь… Хотя Койю и так знал, что, несмотря на всю миловидность, хладнокровия и умения быстро ориентироваться в ситуации у Юу не отнять, всё-таки, как бы то ни было, он полицейский, пусть и не успевший поработать именно в этом качестве и ставший телохранителем. А раз он знал Уруху, причём, судя по фотографиям, довольно близко, выходит, что он тоже каким-то образом замешан в этой путанице. Но каким именно? Не имеет ли он прямого отношения к пропаже Урухи?
Койю поёжился и снял очки, крутя их в подрагивающих пальцах. Именно сейчас, в этот конкретный момент, он вдруг подумал, что почти ничего не знает о своём телохранителе, кроме тех обрывочных фактов, что порой бросал сам Юу — вроде краткого рассказа о жизни в Арт-квартале, учёбе в полицейской академии и службе охранником. Койю даже возраста его не знал, он никогда не расспрашивал альфу о жизни вне работы, его это не интересовало. Да и Юу предпочитал в общении с ним держать дистанцию, всем своим видом показывая, что он очень хорошо относится к своему хозяину и всегда готов помочь ему, но в друзья набиваться, лезть в его личную жизнь и впускать его в свою собственную не намерен. И в целом, это очень даже мудрая позиция, можно припомнить кучу всяких историй, из которых станет понятно, что близкие отношения телохранителя и его подопечного редко заканчиваются чем-то хорошим. А ведь Юу вполне видный молодой человек, симпатичный, с хорошим характером, не живёт же он монахом, может, у него и муж есть, и даже ребёнок… Впервые за всё это время Койю подумал, что ему надо будет по приезду домой заглянуть в личное дело Юу, которое лежит где-то в кабинете Таканори.
Койю невольно вспомнил самую первую их встречу, когда Юу, единственный из огромного числа претендентов на роль охранника, сразу же привлёк его внимание. Омега тогда хотел найти не столько даже телохранителя, сколько компаньона, такого, с которым можно будет спокойно болтать и которому он сумеет полностью доверять. Юу тогда выгодно выделился из толпы мрачных «шкафов» — молодой, с приятной улыбкой и мягким голосом. Тогда Койю не смог бы даже точно сказать, что именно его привлекло; но едва альфа зашёл в кабинет, омега понял, что это именно тот, кто ему нужен. И он ведь не ошибся, Юу и впрямь устраивал его по всем параметрам… А теперь Койю всерьёз задумался — а что же в тот момент так потянуло его именно к Юу? Койю ведь пришлось выдержать не один бой с Таканори и Кензо, которые в один голос зудели ему, что такой не особо крепкий с виду альфа явно не лучший кандидат на роль личного охранника. Но Койю упёрся и в итоге победил. Почему же он тогда так сделал? Почему сразу выбрал Юу, не став смотреть даже остальных претендентов?
Койю вытащил из кармана молчащий, отключённый от сети телефон. Надавил на боковую кнопку, наблюдая, как экран засветился; и спустя секунду трубка завибрировала у него в руках. Омега скрипнул зубами, поднёс мобильник к уху и чуть не оглох.
— Койю-сан! Ну наконец-то! Господи! Я чуть с ума не сошёл, куда вы подевались?! Я вернулся в машину, а там пусто, на кресле записка, телефон выключен…
Юу голосил как подорванный, без перерыва, не давая даже слова вставить. Койю ни разу до этого не слышал, как он повышает голос, и не знал, что, оказывается, его вечно спокойный телохранитель умеет так истерично визжать. Похоже, Юу здорово перепугался, увидев, что хозяин сбежал.
— Юу, заткнись! — легко переорал его Койю, в трубке тут же повисло молчание. Водитель такси недоуменно посмотрел на него через зеркало; омега кашлянул и, смущённо улыбнувшись ему, понизил голос: — Нечего так голосить, со мной всё в порядке, я жив, здоров и еду домой.
Юу измученно выдохнул.
— Вы меня так до психушки доведёте, честное слово… Я же за вас волнуюсь! А если бы с вами что-то случилось?! Вы хоть представляете, что будет, если Таканори-сан об этом узнает?! Он же меня убьёт за то, что я за вами не уследил!
— Значит, в твоих же интересах, чтобы он ничего не узнал. Надеюсь, тебе хватило ума не звонить ему или Кензо и не ставить на уши всю службу безопасности? — Койю скривился и отвёл с лица намокшие волосы.
— Я что, на самоубийцу похож? — жалобно спросил Юу и нервно сглотнул. — Разумеется, я никому ничего не сказал!
Койю поджал губы.
— Ну и не истери тогда, держи рот на замке, и он ни о чём не узнает. Где ты сейчас?
— Недалеко от дома, — тихо ответил Юу и чем-то зашуршал, — возле парка. Я вас разыскивал по всему центру…
— Оставайся на своём месте и жди меня там, — Койю сжал трубку пальцами, отбросил со лба чёлку и почти сквозь зубы процедил: — И когда я приеду, нам с тобой будет о чём поговорить.
Не дожидаясь ответа телохранителя, Койю нажал на отбой и убрал трубку в карман пиджака. А через пару секунд, не выдержав, рассмеялся. Юу в своём репертуаре. Ничего ужасного ещё не случилось, а он явно уже в подробностях себе вообразил, как Таканори его убивает.
Машина и впрямь обнаружилась припаркованной на стоянке возле входа в довольно большой парк, который находился неподалёку от жилого комплекса. Койю отпустил таксиста и, раскрыв зонт и зябко заворачиваясь в пиджак, пошагал к воротам. Юу сидел на водительском месте, опершись обеими руками на руль; вид у него был замученный, альфа выглядел так, будто всё это время пешком бегал по округе и, срывая голос, звал хозяина. Тщательно сделанный макияж размазался, на одежде виднелись тёмные пятна влаги, а от красивой укладки на голове даже следа не осталось, длинные чёрные волосы разлохматились и торчали в разные стороны.
— Ну вы даёте, Койю-сан, — вяло пробормотал он, увидев, как омега осторожно устраивается на заднем сидении. — Задали мне сегодня трёпку, ту ещё… Взяли и убежали от меня… У меня просто слов нет! Ну мне что, вообще с вас глаз ни на секунду не спускать? За руку вас держать, как ребёнка?
— Нечего было отказываться везти меня в Арт-квартал. Сам себе трёпку устроил, — буркнул Койю, встряхивая намокшими волосами. — Поехали домой.
Юу устало помотал головой и потянулся к ручке.
— Мне следовало догадаться, что вы что-то задумали… Больно легко вы отступились, а я ведь знаю, что вас трудно переубедить. Надеюсь, вы хоть нашли то, что искали и ради чего затеяли такую авантюру.
— Нашёл, — кивнул Койю и сощурился. — И мне очень хочется кое о чём тебя расспросить.
— Судя по вашему тону, вы нашли какую-то жуткую гадость и думаете, что я к ней причастен… — подозрительно пробормотал Юу.
Омега откинулся на сидение и запрокинул за голову руки.
— Всё дома. Разговор долгий, не хочу вести его на ходу.
…Спустя полчаса они уже сидели в залитой сероватым дневным светом гостиной. Несмотря на то, что всё плохое вроде как уже произошло и закончилось, Юу никак не мог избавиться от нервной дрожи, он даже плед на себя накинул и завернулся в него, сердито шмыгая носом. Койю хмуро пододвинул к нему принесённую с кухни чашку с дымящимся чаем.
— Отогревайся уже давай, хватит трястись. Твоя дрожь действует мне на нервы. Ну кто вот тебя просил бегать под дождём и разыскивать меня? Надеюсь, иммунитет у тебя крепкий, и ты не простудишься от этой беготни, ещё твоей болезни мне не хватало.
— Вообще-то я склонен к простуде, — Юу кашлянул и сжался в комочек. — А что я должен был делать? Сидеть в машине сложа руки? Койю-сан, я же за вас головой отвечаю, как вот вы не понимаете…
— И для кого я только записку оставлял, боже… — Койю издал стон изнурённого страдальца и откинулся на спинку дивана. — Между прочим, Арт-квартал абсолютно не оправдал моих ожиданий. Понятия не имею, о какой опасности вы с Такой мне говорили. Я бы даже сказал, что там тише, чем в центре.
— Это пока вы там не жили. Попробовали бы недельку там провести, мигом бы взвыли, — Юу плотнее укутался в плед. — Так вы нашли этого человека, Акиру?
Койю усмехнулся и скрестил колени.
— Ну, не совсем. Скорее, это он меня нашёл. Ещё немного — и я начну верить в дурацкие совпадения.
— И?.. — Юу медленно моргнул и посмотрел на него почти с мольбой. — Пожалуйста, скажите мне, что оно стоило всех этих жертв…
Койю поджал губы, вытащил из кармана джинсов телефон, открыл фотографию, которую ему перекинул Акира, и протянул мобильный телохранителю. Юу осторожно забрал у него трубку, уставился на экран и побледнел; Койю никогда до этого не видел, чтобы у человека в секунду так разительно менялось лицо.
— Интересно, что ты мне об этом скажешь, а? — тихо спросил Койю, щуря глаза. — По тебе актёрское училище плачет. Ловко притворился, что не понимаешь, о чём речь, когда я начал говорить про Уруху.
Юу поморщился, как от головной боли, и отложил трубку на столик.
— Койю-сан, я всё вам объясню…
— Когда я выбрал тебя в качестве телохранителя, — продолжал Койю, — я поставил тебе одно-единственное условие. Помнишь, какое?
Юу на секунду закатил глаза и напрягся.
— «Меня не волнует, что ты молод и не похож на полицейского. Ты можешь быть кем угодно, хоть вором. Главное — никогда не лги мне». Кажется, вы мне сказали как-то так, — увидев, как выжидательно и недобро омега смотрит на него, прожигая насквозь своими жёлтыми глазами, он зажмурился и обнял себя за плечи. — Просто я так не хотел, чтобы вы в это влезали… Ужасно мерзкая история. Я виноват, не выполнил указание. Увольте меня.
На пару минут в гостиной повисло напряжённое молчание. Наконец Койю скрестил на груди руки и почти злобно ответил:
— «Увольте меня»… Ещё чего захотел. Никуда ты от меня не денешься, будешь отвечать за своё враньё, — Юу горестно шмыгнул носом и опустил голову. — Рассказывай мне всё. Про себя и про Уруху. Ты ведь его знал, верно? И не вздумай мне сейчас говорить, что эта фотография — монтаж.
Юу вывернулся из пледа и осторожно сложил руки на коленях.
— Знал… — он вдруг тихонько засмеялся и поднял на хозяина лихорадочно блестящие тёмные глаза. — Конечно, я знал Уруху, Койю-сан. И поверьте, знал я его достаточно хорошо, чтобы абсолютно не скорбеть о нём.
Койю нахмурился.
— Я знаю, Акира вам, наверное, наговорил, — со вздохом продолжил Юу, — какой Уруха был весь белый и пушистый, ангелочек с крылышками, которого всю жизнь все обижали не пойми за что…
— А что, это неправда? — скучающе протянул Койю, решив подначить его. — Акира до сих пор по нему скучает и надеется, что он вернётся. Я вот ему верю в том, что Уруха был хорошим человеком. И кстати, — омега сузил глаза, — получается, ты и с Акирой знаком? А в больнице тогда тоже сделал вид, что не узнал его?
— Нет, это правда, — Юу округлил глаза и приподнял руки, — клянусь. Ничего я не изображал. Мы с Акирой не знакомы, я его видел всего один раз, а знаю я его лишь по рассказам Урухи.
Омега медленно сцепил перед собой пальцы.
— Хорошо, притворюсь, что поверил. Продолжай.
Юу поморщился.
— Акира совершенно не знал его, хотя они жили вместе довольно долго, — Койю слегка удивлённо поднял брови. — Уруха очень тщательно скрывал от него свою жизнь, рассказывал едва ли десятую часть от неё. Мне он говорил, что не хочет волновать — Акира, мол, очень чувствительный, начнёт ещё переживать и дёргаться, лучше ему ничего не знать. Да только мне это казалось лицемерием. Не в характере Урухи было оберегать кого-то вот так. Он волновался скорее не за Акиру, а за своё собственное спокойствие, которого обязательно бы лишился, если бы Акира что-то узнал о его поведении.
Юу слегка перевёл дух и опять потянулся за пледом, набрасывая его на плечи.
— Я понимаю, что Акира считает его невинной жертвой, многолетняя дружба, все дела. Понятно, что он доверял Урухе и даже не думал, что он слишком много врёт. И… Честно вам скажу, Койю-сан, — альфа прикусил губу и опустил глаза, — Уруха был той ещё дрянью. Да, он был красавец, вот тут ничего сказать не могу, внешность потрясающая, что лицо, что фигура… Он вполне мог бы сделать карьеру на подиуме, если бы захотел. Или в кино играть всяких великолепных мерзавцев. А вот характер у него подгулял. Очень тяжёлый, даже мне иногда было трудно его вытерпеть. У Урухи настроение менялось по сто раз за день. Он был вспыльчивый, очень злопамятный и обидчивый, элементарно не умел язык за зубами держать, чуть что — так сразу на мат срывался, а перематерить его, пардон, при мне никому не удалось. И эгоизма ему тоже хватало, если чьё-то мнение с его не совпадало — плевал на него и только, выдвигал своё вперёд, и его было не сдвинуть. Уруха был циничный. И даже не побоюсь этого слова, злой. Клянусь, не встречал до него таких людей, особенно омег, даже не предполагал, что такие бывают… Сейчас бы я виселицу общению с ним предпочёл. Без шуток.
Юу весь перекривился, будто его заставили целиком лимон разжевать, и принялся чуть дрожащими руками убирать с лица влажные волосы, которые лезли в глаза.
— И тем не менее вы были любовниками, — вкрадчиво протянул Койю и указал пальцем на лежащий на столике телефон. — И по этой фотографии я бы сказал, что вы явно очень нравились друг другу.
Юу опустил глаза.
— А я разве сказал, что Уруха мне не нравился? — он поймал взгляд омеги и передёрнулся. — Я хорошо к нему относился. Вот только я бы не сказал, что у нас были какие-то чувства безумные. Разные мы были слишком, а закон «противоположности притягиваются» только с магнитами работает, не с людьми. Это был бурный мимолётный роман, отношения, держащиеся в основном, уж простите, на сексе, такое у каждого в юности случается. Да и вообще, Уруха всерьёз в этой жизни интересовался только деньгами, уж себе цену он великолепно знал и намеревался повыгоднее себя продать. И нафига, спрашивается, я ему сдался, нищий студент полицейской академии без всяких перспектив. Думаю, он бы нашёл себе в итоге какого-нибудь богатого старпёра, — Юу презрительно фыркнул, — который бы с него пылинки сдувал и в золоте за длинные ноги и красивые глазки купал.
— И долго вы с ним так встречались?
— Месяца четыре, точно не считал. А потом он исчез.
Койю слегка отодвинулся и принялся похлопывать себя по щекам подушечками пальцев.
— И ты не искал его? Не думал, что с ним могло случиться?
Юу потёр ладонью затылок.
— Ну… Перед тем, как он пропал, мы очень сильно поругались. Я думал, что он на меня обиделся и решил на какое-то время затаиться… — он сморщился. — Уруха и до этого порой так вот исчезал, сам мне не звонил, трубку не брал и никак не давал о себе знать. А через пару дней всё равно встречал меня у академии. Я к этому привык, и мне даже в голову не пришло, что он мог попасть в беду.
Койю лишь вздохнул. Акира сказал ровно то же самое как причину, почему он не беспокоился — Уруха и до этого исчезал, но всегда возвращался. Интересно, с чем были связаны такие его отлучки… Он и вправду, как думал Акира, пускался в кокаиновый угар и в таком состоянии мог просто на несколько дней выпасть из реальности в объятиях какого-нибудь случайного альфы? Или же причина в чём-то другом? Что за дела он проворачивал во время таких исчезновений?
— Хотя, если честно, — вдруг опять подал голос Юу, кашлянув, — у меня были кое-какие мысли насчёт его пропажи. Я думаю, что это может быть связано с его работой.
— Работой? — Койю слегка вскинул брови. — А Акира мне ничего не сказал про то, где Уруха работал…
— А он, думаю, и не знал. Я-то тоже точно не знаю, Койю-сан, — горестно отозвался Юу и принялся дёргать кружевной воротник рубашки. — У меня были подозрения, что Уруха занимался чем-то, ну… Не совсем законным. Думалось, что он был посредником во всяких криминальных сделках или вроде того.
— Посредником? — не понял Койю. — Это что значит?
Юу улыбнулся краем рта.
— Койю-сан, посредник — это такой человек, которого подсылают на переговоры, когда не хотят светиться. Тонкостей, увы, не знаю, но нам о таком в академии рассказывали. Сейчас попробую вам объяснить в общих чертах. Грубо говоря, представьте себе, что вы хотите нанять киллера для мужа, — Койю вспыхнул, — но боитесь лишние подозрения на свой счёт вызывать и показываться этому убийце. Что делать? Всё просто — вы нанимаете такого вот Уруху. И он от вашего имени, по вашим указаниям ведёт переговоры с предполагаемым киллером, объясняет ему условия, передаёт оплату и отчитывается перед вами о проделанной работе. И в случае чего все оплеухи достаются этому посреднику, а не вам, вы-то со стороны вообще не при делах.
— С ума сойти… — только и смог пробормотать Койю. — Неужели некоторые люди готовы вот так легко подставить себя под удар за деньги? Это ведь опасно, так и в тюрьму можно попасть!
— О, поверьте, желающих заниматься посредничеством хватает. И без дела эти ребята не сидят, заказов полно, — Юу фыркнул. — И деньги у них водятся, причём немалые, за такие дела, особенно, если уже есть известное в определённых кругах имя, очень хорошо платят. Меньше, конечно, чем киллерам, но всё равно вполне достаточно для того, чтобы безбедно жить. Но и работа, сами понимаете, очень опасная и неблагодарная, для того, чтобы в ней продвинуться, нужно обладать определённым складом характера, умом и осторожностью. Многие заказчики посредников предпочитают потом убирать вместе с киллерами, чтобы не болтали лишнего.
Койю прижал ладонь ко рту, распахивая глаза.
— И ты думаешь, что Уруха…
— Всего лишь предполагаю, точно мы это уже вряд ли когда-нибудь узнаем, — припечатал Юу. — Просто по его поведению было похоже именно на это. Уруха никогда не говорил о работе ничего конкретного, но пару раз бросил, что она требует перевоплощений и что своим лицом в ней светить опасно. И деньги у него имелись, хотя он и прикидывался, что ему, как и любому подростку без родителей, выживать трудно.
— А откуда ты знаешь? — Койю прищурился. — Имел привычку лазить по карманам?
— Незачем было, — Юу скривился. — Наличие денег или их отсутствие сразу видно, уж поверьте мне. У Урухи одна только гитара чего стоила…
— Гитара? — Койю дёрнулся. — Зелёная такая, фирмы «ESP»?
— Да, она у него одна была, любимица, — подтвердил Юу. — Я так понимаю, Акира вам её показал.
— Показал. Но он сказал, что Урухе эту гитару родители подарили, — Койю нахмурился, — ещё до того, как он с ними поссорился и убежал из дома.
— Красивая сказочка, для тупых и любопытных сойдёт, — Юу фыркнул. — Уруха всем так говорил, мне тоже, да только я-то соображаю. Он постоянно крысился на родителей, что они про него забыли и не хотят его поддерживать под предлогом того, что у них ещё и младший сын есть, совсем малыш, и денег на всё не хватает. Как вы думаете, при таком раскладе папа с отцом выложили бы больше десяти тысяч долларов за его гитару?
Койю показалось, что он ослышался.
— Сколько?!
— Такая гитара, как «детка» Урухи, тогда стоила около пятнадцати тысяч долларов, — терпеливо пояснил Юу. — Я знаю, потому что сам одно время увлекался игрой и немного в этом разбираюсь. Если не верите мне, можете в Сети посмотреть. Это же «ESP». Гитары этой фирмы качества отменного, звучание у них потрясающее, не зря же почти двести лет на рынке уже. Инструменты их производства многие музыканты мирового уровня используют. Но у этих гитар и цена соответствующая, они очень дорогие, самые простые варианты стоят не менее трёх тысяч. Я на них старался даже не смотреть, это уже запредельно.
Койю сдвинул брови и приложил тонкие пальцы к вискам.
— Столько денег за кусок дерева со струнами, просто офигеть…
— Ну, это для вас кусок дерева, а бывают люди, которые от гитар с ума сходят и мечтают о самых навороченных вариантах. И потом, гитара ведь не просто корпус со струнами, она нашпигована электроникой, подчас очень сложной, беспроводными усилителями и много чем ещё, это далеко не самое простое устройство, — Юу улыбнулся и откинулся на спинку дивана. — У всех свои игрушки, у кого-то одежда, у кого-то бриллианты, у кого-то гитары. Уруха был из таких, он очень любил эту «детку». Не расставался с ней, в руки никому не давал. Я почти уверен, что эту гитару он купил сам, а про то, что она подарок от родителей, просто врал, чтобы никто не удивлялся, откуда у него такой дорогой инструмент.
Койю принялся раздражённо похлопывать себя пальцами по щекам. Почему-то вспомнилась маленькая квартира в глубине Арт-квартала, в которую привёл его сегодня Акира. Не было похоже, что у этой парочки друзей всерьёз водились деньги. Койю, конечно, понял, что зелёная гитара недешёвая, по ней это было видно, но он думал, что она стоит максимум полторы тысячи. А тут Юу говорит, что не меньше пятнадцати… Внушительная сумма, а для обитателя Арт-квартала и вовсе просто запредельная. Если Уруха мог выложить столько за прихоть в виде гитары, неужели ему не хватало денег на то, чтобы снять квартиру получше и поближе к центру? Ответ напрашивается сам собой: Юу прав, Уруха занимался чем-то незаконным. А когда конфликтуешь с законом, даже при наличии денег лучше жить скромно и притворяться, что их у тебя нет. И судя по поведению Акиры, Урухе такой образ вполне удавался. Но, видимо, ему очень уж хотелось эту дорогую гитару, поэтому он рискнул, не забыв сочинить, что это подарок родителей.
— Многовато что-то вранья в этой истории, мне это не нравится, — пробормотал наконец Койю. — И ещё кое-что странно… Урухе же, как я понял, чуть больше семнадцати лет было, когда эта гитара появилась. Хочешь сказать, что он уже тогда занимался этим посредничеством?
Юу хмыкнул:
— Самый возраст для такого, Койю-сан. Как это ни странно, по статистике почти все самые жестокие преступники сейчас такие вот, молодые, возрастом от семнадцати до двадцати двух лет. У них инстинкт самосохранения ещё не так хорошо развит, они абсолютно ничего не боятся, зато жажды лёгкой наживы, ума и изворотливости у них уже более чем достаточно, — он поёжился и обхватил руками колени. — Знаете, я думаю, что Уруха всё же погиб. В ту ночь, когда я его последний раз видел, он очень странно себя вёл… Принёсся ко мне без всякой договорённости, перепуганный, бросился с порога на шею, шептал что-то о том, что влип и чтобы я его защитил. Я так ничего тогда и не понял из его объяснений, он в итоге разозлился и убежал, хлопнув дверью. И всё, больше мы не встречались. Если совместить это с моими подозрениями о том, что он был посредником… Небось влез в какую-то очередную сделку, а там заказчиком оказался человек решительный и с большими возможностями, выследил его и прихлопнул, чтобы не болтал лишнего. Тело спрятал, и концы в воду. Искать его некому, кроме, может, нас с Акирой, — Юу сжал пальцами взятую со столика чашку, — а мы оба слишком поздно хватились. Хотя, думаю, даже если бы кто-то из нас сразу узнал о беде и ринулся разыскивать Уруху, всё равно ничего бы не смог сделать.
Койю отвернулся от него и принялся задумчиво теребить пальцами края розовой футболки. То, что рассказал сейчас Юу, здорово противоречило сведениям, полученным от Акиры, и непонятно было, кому из них больше доверять, оба ведь говорили вполне искренне. Проблема здесь, видимо, была не в них, а в самом Урухе; похоже, на самом деле ни Юу, ни Акира не знали его как следует. Впрочем, у Койю всё же сложилось кое-какое мнение об объекте поиска: красивый, умный, но весьма эгоистичный и жестокий омега, который явно врал как дышал и ухитрился даже близким людям не сообщить о себе ничего лишнего. И, по словам Акиры, Уруха переменился в худшую сторону весьма резко, просто словно в одно утро проснулся совсем другим человеком. На него и вправду так подействовало изменение отношения к нему родителей после рождения второго ребёнка? Конечно, такое вполне может быть; если Уруха был злопамятным и обидчивым, как говорит Юу, он запросто мог посчитать это за страшное предательство и решить вообще никому больше ни в чём не доверять. Койю и сам до сих пор в глубине души безумно злился на своих родителей, которые даже не попытались понять его и просто вычеркнули его из своей жизни, поэтому думал, что чувства Урухи ему отчасти знакомы. Но вот в то, что Уруха из-за этого так озлобился, что подсел на кокаин и сунулся в криминал, уже верится меньше. Нет, здесь было что-то другое. Кто-то явно задел его куда сильнее, чем родители. И без чужого влияния точно не обошлось.
— Юу… — телохранитель вздрогнул, когда Койю опять повернулся к нему и тронул за плечо. Омега чуть поджал губы и опустил глаза. — Вот как, по-твоему… Он правда был похож на меня? Похож так, что нас можно было бы перепутать?
Юу окинул его взглядом и прикусил губу.
— Если честно, то очень, Койю-сан, — неуверенно сказал он. — Внешне вы с ним и впрямь безумно похожи. У вас взгляд такой же, как у него, кожа такая же белая, с этими вечными синяками, волосы… Я, ещё когда пришёл первый раз на собеседование и увидел вас, вздрогнул, подумал — надо же, бывают совпадения, молодой человек так на Уруху похож… Не знаю, что думать по этому поводу и как это объяснить. Мне хочется верить, что это именно совпадение…
— Хорошо, — Койю наклонил голову, — тогда я поставлю вопрос по-другому. Ты мог бы сказать, что я — это Уруха?
Юу, успевший взять дрожащими пальцами чашку с остывшим чаем, громко раскашлялся и чуть не уронил её.
— Да вы что, Койю-сан? Что за глупости вам в голову лезут? — изумлённо спросил он. — Нет, конечно! Вы — это вы.
— Но ты же сам сказал, что мы похожи, — Койю прищурился. — Почему ты так уверен, что я не Уруха?
— Ну… Это же и так очевидно, — Юу растерянно захлопал глазами. — Я не говорил, что вы с Урухой по внешнему виду клоны, похожи, но не более того. Не говоря уж о том, что вы ведёте себя совсем по-другому. Вы даже передо мной извиняетесь каждый раз после того, как нагрубите, хотя я всего лишь телохранитель, и это, в принципе, моя работа, ваши грубости молча сносить. Уруха же хамил всегда и всем и матюкался направо и налево, а уж если заденешь его — натягивай шлем и отползай в кусты, убьёт, если не физически, то морально. Он так зыркнуть умел, что у меня мигом желудок в ком сворачивался. А уж такая вещь, как угрызения совести, вообще была ему не знакома. С чего вам вдруг пришло в голову себя сопоставлять с Урухой?
Койю молча встал с удобного дивана, сходил в спальню, притащил свой ноутбук и, поставив его на стеклянный журнальный столик, включил.
— Я тебе сейчас покажу, откуда у меня такие мысли. Смотри, — он щёлкнул кнопкой, и на экране высветилось несколько файлов. — Это данные об Урухе из полицейских архивов. Как видишь, дело довольно обширное, он не раз попадал в полицию.
— Ну ещё бы, он на кокаине сидел крепко, — Юу презрительно фыркнул. — В Арт-квартале это обычное дело, но всё равно полиции, когда ты под наркотой, лучше на глаза не попадаться. А Урухе не везло, он регулярно влипал. Потому что тормозов у него в этом плане вообще не было.
— Мы сейчас не о его наркотической зависимости говорим, хотя она, может, тоже имеет к его пропаже какое-то отношение, — Койю постучал пальцами по клавиатуре. — Здесь есть и заявление о его пропаже, и… — он запнулся и прикусил губу. — В общем, дело в датах.
— В датах? — не понял Юу. — Разрешите, взгляну.
Увидев кивок, Юу близоруко сощурился, согнулся и почти врезался носом в монитор.
— Так. Акира подал это заявление четырнадцатого июля того года, — озвучил он и слегка нахмурил лоб. — Значит, можно предположить, что Уруха пропал либо девятого, либо десятого. Заявление о пропаже взрослого человека не примут раньше, чем через трое суток после исчезновения, будут кидаться отговорками вроде «хорош кудахтать, загулял ваш дружок, вот не вернётся ещё через пару дней — тогда приходите». Я такое на практике в участке не раз видел…
— Да, я тоже как раз об этом подумал, когда просматривал данные, — протянул Койю и нахмурился. — Именно это меня и обеспокоило.
— Почему? — Юу вскинул брови.
Койю побарабанил пальцами по стеклянной поверхности и глубоко вдохнул, словно собираясь с духом.
— Юу, я в аварию попал в ночь с четвёртого на пятое июля, — медленно произнёс Койю. — Того же самого года. И, соответственно, пятого же очутился в больнице. И спустя несколько дней, как ты сказал, девятого или десятого, вдруг пропадает похожий на меня Уруха, буквально как сквозь землю проваливается, и его, несмотря на все усилия, так и не находят, ни живого, ни тело. Тебе это не кажется немного странным?
Юу растерянно повёл плечами.
— К чему вы ведёте, Койю-сан? Думаете, что пропажа Урухи каким-то образом связана с аварией?
Койю несмело кивнул и опустил крышку ноутбука.
— Да. Будь это кто угодно другой, я бы не забеспокоился. Но учитывая моё сходство с Урухой… Ни за что не поверю, что это совпадение. Что-то ещё произошло в ту ночь на дороге, — он скривил губы и сцепил перед собой пальцы. — Что-то ужасное. И от меня явно это всеми силами постарались скрыть. Правда ли, что ремень в машине лопнул сам, случайно?..
— Ну это вы загнули, — Юу устало покачал головой. — Зная Таканори-сана, если бы у него были хоть малейшие подозрения в том, что эта авария — не случайность, он бы точно всё носом перерыл, нашёл виновника и зубами его загрыз. Да и потом, кому могло понадобиться вас убивать? И зачем? Для убийства должен быть мотив, а за что вас устранять-то?
Койю угрюмо молчал.
— …Койю-сан, — тихо продолжил Юу, — бросьте вы это дело. А то вы заработаете нервный срыв. В конце концов, ну какая вам разница, что случилось с Урухой и был ли он с этим связан…
— Да как ты не понимаешь? — Койю вскочил и принялся ходить взад-вперёд по гостиной, взъерошивая пальцами волосы. — Я не ради поисков Урухи и азарта это делаю! Я хочу разобраться с самим собой, потому что чем глубже я во всё это лезу, тем отчётливей понимаю, что что-то не так. Не так с моим лицом, с моей памятью… — он скривил губы и сжал пальцами виски. — Да со всем, что меня окружает! Может, я вообще уже с ума схожу и даже не понимаю этого!
— Койю-сан, сядьте, — Юу тоже поднялся и, ухватив его за плечи, усадил обратно на диван. — Успокойтесь. Вовсе вы с ума не сходите…
— Да? А мне вот всё чаще кажется, что схожу, — Койю всхлипнул и принялся яростно тереть кулаком глаза. — Я не узнаю себя на старых фотографиях, не могу вспомнить некоторые моменты из своей же жизни, о которых мне Така рассказывает… Почему так происходит, Юу? Почему, если всё вроде как нормально и на своих местах?!
Он согнулся, упираясь лбом в колени, плечи затряслись. Телохранитель несмело погладил его по спине, задевая остро выпирающие лопатки.
— Успокойтесь… Знаете, в чём ваша беда, Койю-сан? Вы слишком часто ищете всякие подвохи там, где их нет, — Койю дёрнулся и поднял на него взгляд. — На фотографиях вы себе кажетесь другим из-за пластических операций, а память… У вас же наверняка была черепно-мозговая травма, после неё в памяти случаются провалы. Ничего страшного и смертельного в этом нет…
Юу, наверное, и дальше продолжал бы нести эту ободряющую чушь, чтобы успокоить разнервничавшегося хозяина, но ему не позволили. Из холла вдруг послышался писк электронного замка, скрип двери и медленные шаги. Койю, вздрогнув, поднял голову.
— Кто там? Я никого сегодня в гости не жду. Посиди здесь, пойду посмотрю.
Юу кивнул. Койю встряхнулся, опять потёр глаза, встал и направился к двери.
Возле шкафа, слегка пошатываясь, стоял Таканори. Он странно подёргивал шеей и вяло пытался выпутаться из красного бархатного пиджака, на котором виднелись влажные пятна, показывавшие, что он пробежался под дождём без зонта. Руки явно плохо слушались альфу.
— Така! — удивлённо воскликнул Койю и подошёл к нему. — А ты чего так рано?.. Говорил же, что собираешься до вечера в офисе пробыть…
Таканори медленно повернулся и тяжело опустился на маленький кожаный диванчик, дрожащими пальцами развязывая шнурки замшевых ботинок.
— Очень голова болит, просто раскалывается…
Койю оглядел его и нервно прикусил губу. Таканори и вправду очень плохо выглядел — бледный, с потухшими, провалившимися вглубь черепа глазами и трясущимися руками. Он весь ёжился от озноба, вздрагивал и дышал через раз, с хрипом, будто каждый вздох причинял ему сильную боль.
— Ну только этого ещё не хватало… — Койю помог ему высвободиться из верхней одежды, закинул себе на плечо его руку и осторожно повёл к комнате. — И где, чёрт побери, Кензо в такие моменты шляется? Почему он тебе врача не вызвал?
— У него сегодня выходной, — хриплым голосом отозвался Таканори, вяло цепляясь за него, чтобы не упасть.
— Боже! Ты что, в таком состоянии сам машину домой вёл? — ужаснулся Койю. — Сумасшедший!
— Нет, Ютака мне такси вызвал и велел уматывать лечиться. Сказал, что я весь зелёный… Солнце, у меня перед глазами всё расплывается, какая машина…
Таканори тихо захрипел, закатил глаза и обмяк. Пальцы в тонких кожаных перчатках тут же разжались, и Койю еле-еле удержал его.
— Юу, а ну сюда, живо! — заорал порядком испугавшийся омега.
Юу тут же вылетел в прихожую.
— Что случилось, Койю-сан? — увидев, что Койю держит тяжело дышащего альфу, Юу дёрнулся: — Ой, Таканори-сан… Что с ним такое?
— Сейчас же возьми мой мобильный и вызови врача, — срывающимся голосом велел Койю, подхватывая за талию тряпочкой повисшего на нём Таканори. — Давай быстрее, ему плохо!
И, увидев, как Юу метнулся обратно в гостиную, Койю поудобнее перехватил альфу и медленно повёл его в спальню. Преодолев некоторые трудности, он бережно уложил супруга на постель, расстегнул пуговицы на рубашке, надеясь, что это хоть как-то поможет. Но это оказалось бесполезным, Таканори только с громким хрипом вбирал в себя воздух и кривился.
Спешно примчавшийся знакомый доктор довольно долго осматривал альфу, в конце концов цокнул языком и принялся ломать ампулы у шприцов. Не желавшего оставлять супруга Койю он, несмотря на яростное сопротивление и протестующий визг, буквально впихнул в руки Юу и велел увести его от спальни подальше. И теперь они опять сидели на диване в гостиной, причём перепуганный Койю даже не заметил, что крепко прижался к телохранителю, устроив голову у него на плече, а Юу почти ласково гладил его по волосам.
Наконец врач вышел в гостиную, на ходу снимая с рук одноразовые перчатки.
— Доктор, — тут же подорвался со своего места дрожащий Койю, — как он?
Альфа поправил накинутый на плечи белый халат.
— Я вколол Таканори-сану сильное обезболивающее, оно сонливость вызывает и должно снять приступ. Думаю, он спокойно проспит до завтрашнего утра. Но мне хотелось бы поговорить с вами об этом, Койю-сан.
— Да, конечно… Садитесь, — Койю слегка наклонил голову и подрагивающей рукой показал на кресло напротив. — А…А о чём поговорить? — омега тут же побледнел. — У Таки опухоль? Или ещё что-то ужасное?
— Типун вам на язык. Я надеюсь, что нет. Хотя такой сильный спазм, конечно, вряд ли сигнализирует о чём-то хорошем, — слегка тревожно произнёс врач, опустившись в кресло. — У него ведь не первый раз уже такой приступ, верно? Давно он страдает этим?
Койю принялся нервно ломать пальцы.
— Точно не помню, но достаточно давно, — растерянно ответил он. — Уж года два точно, наверное. Я давно уже прошу его сделать томограмму, а ему всё некогда…
— И каждый раз это вот так, внезапно, сильно и сопровождается потерей сознания?
— Нет… Обычно немного по-другому, — Койю принялся путано объяснять. — Обычно Така, когда у него приступ, в обморок не падает, он просто лежит и тяжело дышит. Старается не двигаться, жалуется, что у него зрение притупляется и дышать больно. И таблетки обезболивающие ему не помогают, даже самые сильные. А так, как сегодня, его ни разу не скручивало… Доктор, что это? И как вообще это лечить?
Врач задумчиво сцепил перед собой пальцы.
— Знай я ответ на ваш вопрос, Койю-сан, давно уже бы Нобелевскую премию получил. Головные боли могут быть сигналами многих заболеваний, от нервных до онкологических. И в любом случае такое нельзя оставлять без внимания. Сейчас Таканори-сан спит, не трогайте его, а вот завтра, как только он очнётся, хватайте его в охапку и везите в клинику на томограмму, иначе это может очень плохо закончиться. Любую болезнь лучше предупредить, чем потом с ней бороться, уж поверьте.
— Я вас понял. Надеюсь, хоть теперь он ко мне прислушается и всё же согласится съездить в клинику.
После того, как врач, громыхая чемоданчиком, ушёл, Койю заглянул в спальню. Таканори и впрямь мирно спал, вжавшись головой в подушку; дыхание его слегка выровнялось, к лицу вернулись краски, и он больше не ёжился. Омега тихонько подошёл к кровати, присел на корточки, бережно убрал с лица растрепавшиеся светлые пряди волос и осторожно накрыл супруга одеялом.
— Койю-сан, я вам ещё нужен?..
Появившийся возле двери Юу тихонько подал голос.
— А что, ты хочешь уйти? — Койю повернул к нему голову. — Намекаешь на конец рабочего дня?
Юу замялся, опустив глаза и теребя пальцами края рубашки. Он явно хотел что-то сказать, но никак не мог сообразить, как бы повежливее это сделать.
— Ладно, не пугайся ты так. Я и сам собирался тебя отпустить, — Койю вздохнул. — Всё равно я никуда сегодня уже больше не пойду, побуду тут с Такой. Ты можешь быть свободен до завтра.
— А ничего, что вы тут один останетесь? — тревожно спросил Юу. — Вдруг помощь какая понадобится. И потом, мне казалось, что у вас ещё остались вопросы.
— Иди, говорю. Слышал же, что врач сказал, Така будет спать и не проснётся до утра, ты мне тут только мешаться станешь. А «скорую» я в случае чего и сам вызвать смогу, — Койю фыркнул. — А по моим вопросам мы с тобой потом поговорим. Ты уже набегался и наговорился за сегодня, отдыхай.
Юу не нашёлся, что ему ответить, кивнул и, на секунду склонив голову, исчез в холле. А спустя несколько минут оттуда послышался скрип и щелчок закрывающейся двери. Воцарилась тишина. Койю вывернулся из футболки, забрался на постель и прижался к тихонько дышащему супругу, обнимая его обеими руками.
— Ох, Така… — горестно прошептал он и зарылся лицом в светлые волосы, целуя в макушку. — Ну сколько можно так над собой издеваться?.. Хорошо хоть Ютака сообразил тебя домой на такси отправить, а то так и упал бы где-нибудь в офисе…
В голове вдруг снова всплыл вопрос доктора о том, когда же всё это началось. И Койю напрягся, пытаясь вспомнить, сколько времени Таканори уже мучается от этих головных болей; буквально через пару секунд неожиданная мысль настигла его и больно ужалила.
«Чёрт… А ведь мигрени у Таки начались сразу же после моего возвращения домой из больницы…»
Жёлтые глаза на секунду широко распахнулись, а потом вновь зло сощурились. Омега слегка поджал губы и уткнулся носом в плечо Таканори.
— Ни за что не отступлю, — чуть слышно прошептал Койю. — Я выясню, что за всем этим стоит.
========== Глава 8 ==========
Остававшаяся часть дня прошла тихо и как-то даже почти незаметно. Таканори спал; казалось, он даже ни разу не шевельнулся с того момента, как врач вколол ему обезболивающее. Его лицо выглядело расслабленным и спокойным, ресницы легонько подрагивали, и он мирно, без всякого хрипа дышал. Чтобы мрачноватый серый свет дождливого дня не мешал ему, Койю опустил на окна экраны со слабой подсветкой; комнату наполнил приятный сумрак, был едва слышен шум ливня и раскаты грома снаружи. Койю, слегка успокоившийся, полежал немного возле супруга, прислушиваясь к тихому дыханию, потом решил, что если он на пять минут отойдёт, за это короткое время его отсутствия ничего ужасного, пожалуй, не случится, всё же заставил себя подняться и, щурясь, пополз в ванную.
— Вот чёрт… Ну неужели опять?
Вытирая полотенцем мокрые светлые волосы, Койю задумчиво посмотрел на легонько подсвечивающийся экранчик электронных весов. Он слегка запотел от влаги и горячего пара, но цифры, высветившиеся на дисплее, были хорошо различимы — «67,431». И омеге они категорически не нравились.
— Почти три с половиной килограмма всего за неделю… — озадаченно пробормотал Койю и зло насупился. — Вот ведь ещё докука, откуда? Вроде ем я, как обычно, от режима не отступал,ничего гиперкалорийного в последнее время не лопал, в спортзал ходил… Неужели диета перестала действовать? Придётся ещё ужесточить режим. И опять выслушивать от Таки, что я устрою себе анорексию, боже…
Тяжело вздохнув, Койю потянулся за своей домашней футболкой и, надев её, принялся придирчиво разглядывать своё отражение на зеркальной стене. Ещё не хватало, чтобы эти прибавки на фигуре стали заметны. Но как Койю ни вглядывался, никаких особых изменений он не видел; разве что в талии, похоже, прибавилась пара сантиметров, и лицо стало чуть-чуть круглее. Это, конечно, не было критичным, фигуру всегда можно в корсет утянуть в случае чего, а лицо при помощи макияжа визуально сделать более острым. Но и ничего хорошего это тоже явно не сулило, особенно при учёте того, что у Койю и вправду был устоявшийся уже годами режим питания, который позволял ему держать себя в форме, и омега вроде как его не менял. И всё равно вдруг в последнее время начал поправляться, причём довольно быстро; за этот месяц Койю прибавил больше пяти килограмм — даже при его телосложении и росте более чем внушительное увеличение веса.
— Хм-м… — омега задумчиво наклонил голову и, перекинув через плечо полотенце, потрогал ладонью макушку. На ней уже начинали пробиваться, становясь заметнее, родные чёрные волосы. Койю вздохнул. — И, похоже, пора всё же идти в парикмахерскую…
Скривившись и показав своему отражению язык, Койю поддёрнул болтающиеся на бёдрах мягкие брюки и, прихватив по пути из гостиной свой ноутбук, вернулся в спальню. Улёгшись на постель возле мирно сопящего супруга и облокотившись на подушку, он щёлкнул кнопкой и хмуро уставился в экран, на котором вновь развернулись данные из полицейских архивов. Сколько раз Койю уже перечитывал эту информацию об Урухе в надежде найти нечто этакое? Он и не помнил даже уже. А теперь, когда Акира нашёлся, Койю ещё и абсолютно не представлял, что же ему делать дальше и в какую сторону ткнуться.
Он подумал о том, что следует, конечно, ещё порасспрашивать Юу про Уруху, телохранитель явно далеко не всё про своего любовника выложил, может, что-то выяснится в этой связи. Но какими бы ни оказались эти сведения, вряд ли они приблизят к истине, Юу, похоже, на самом деле понятия не имеет, куда подевался Уруха, он всего лишь строит догадки, а их к делу не привлечёшь. Койю задумчиво побарабанил пальцами по тачпаду. И что же делать? Кого ещё спросить о том, куда же и из-за чего мог пропасть Уруха? Акира говорил, что у него было множество любовников, однако последним из них, судя по всему, был Юу, и сомнительно, что другие смогут рассказать что-то нужное, даже если Койю их найдёт.
Койю дёрнулся. Юу был последним, но кто сказал, что он был единственным в то время? Судя по его рассказу, Уруха был ещё той штучкой с ручкой, с такого станется крутить романы сразу с несколькими альфами и умело лавировать между ними. Может, это и оказалось бы полезным, но всё равно узнать это не представляется возможным — у Койю ведь нет ни имён, ни вообще каких-либо сведений об этих альфах. Ничего такого, за что можно было бы зацепиться и что можно было бы подсунуть для поиска Ютаке.
— Вот ведь гадёныш этот Уруха… — не выдержав, прошипел Койю себе под нос. — Как паук, паутину вокруг себя наплёл, все о нём знают, но никто не может мне ничего о нём толком рассказать…
Он опустил крышку ноутбука и задумчиво уставился на слабо мерцающие экраны, закрывающие окна. Наверное, следует вообще временно оставить мысли об Урухе и попытаться разведать поподробнее об аварии… Если с одной стороны пути оказывается тупик, нужно не биться головой в стену в надежде её сломать, а вернуться к началу и попробовать пойти в другом направлении. В том, что эти два события — пропажа Урухи и авария — как-то между собой связаны, Койю уже почти не сомневался.
На словах это прозвучало бы, наверное, ужасно глупо, но Койю сам почти ничего не помнил об аварии — в больнице он очнулся с частичной амнезией, которую врачи и вправду списывали на черепно-мозговую травму, говорили, что Койю при столкновении машины с оградой очень сильно ударился головой о руль, даже несмотря на подушку. И поэтому никто, включая его самого, не удивлялся, почему что-то Койю помнит, а что-то совсем не может воспроизвести в памяти. А воспроизвести он не мог очень и очень многое — Койю помнил своё имя, помнил какие-то моменты из своей жизни, но всё это представлялось разломанной мозаикой, из которой, к тому же, множество частей попросту потерялось: вот вроде кусочки, вроде нужные, а собрать картинку целиком никак не получается. Койю даже Таканори вспомнил далеко не сразу, испугался его, когда супруга впервые пустили к нему в палату. И всё, что омега сейчас знал об аварии, ему в голову в то время вкладывал именно Таканори. Видя, что любимый Койю частично потерял память и мучается от осознания этого, Таканори очень старался помочь ему. Альфа терпеливо рассказывал обо всём, что Койю у него спрашивал, напомнил историю их знакомства и любви, описал, как Койю ради того, чтобы быть с ним, разругался с родителями и убежал из дома. И подробности об аварии в конце концов он тоже очень аккуратно сообщил. Правда, тогда у Койю сложилось странное впечатление, ему показалось, что Таканори и сам не особо-то в курсе ситуации и пересказывает её с чьих-то чужих слов. Однако тогда Койю не придал этому значения: понятно, что супруга в этот момент рядом не было, он не мог знать подробностей, наверняка ему о произошедшем рассказали полицейские. Да и Койю было не до мыслей об этом, он пребывал в тяжелейшей депрессии, и ему не хотелось лишний раз вспоминать этот кошмар. А вот сейчас это заставило всерьёз задуматься.
Койю похолодел. А что, если это не со слов полицейских Таканори знал об аварии? Что, если ему самому кто-то умело вложил в голову эти мысли? И что, если всё это на самом деле неправда? В то, что это был саботаж, к которому причастен сам Таканори, Койю не верил категорически. Нет, Таканори тут ни при чём, он очень любит мужа и ни за что не навредил бы ему, да и какой альфе смысл сначала подстраивать такую аварию с явным желанием убить омегу, а потом с воплями ставить на уши всю клинику и буквально вытаскивать его с того света, потратив на это кучу денег и драгоценного времени? Зная Таканори, если бы ему и вправду взбрела в голову дикая мысль избавиться от Койю, он бы придумал что-нибудь получше, чтобы наверняка его умертвить, Таканори ведь не из тех, кто совершает спонтанные необдуманные поступки и в итоге прокалывается. Нет, он очень тщательно прорабатывает все свои действия, так, чтобы не наделать ошибок, и вряд ли бы он отступил от своих принципов.
«Господи, да о чём я только думаю… — Койю сморщился и улёгся на бок, глядя на тихонько посапывающего супруга. — Нет, Така тут ни при чём, я уверен…»
Но с чьих же слов Таканори мог узнать о произошедшем, если предположить, что ему об этом рассказали не полицейские? Да с чьих угодно, ему могли наболтать всякого. Таканори наверняка первое время после подобных известий был в шоке, такой ужас кого угодно бы выбил из равновесия; а ведь почти все люди в момент шока становятся крайне внушаемыми, они не могут здраво рассуждать о ситуации и частенько верят во всё, что им говорят, даже если собеседник несёт откровенную чушь. И никакой холодный ум здесь не сработает.
Что же тогда на самом деле случилось на дороге? И как бы теперь узнать подробности этой аварии? Опять попросить о помощи Ютаку, чтобы он поднял архивы из полиции? Наверняка же есть где-то дело об этом… Вопрос лишь в том, не будет ли это бесполезной тратой времени.
Койю улыбнулся краем рта и, протянув руку, погладил альфу по лицу кончиками пальцев. И дёрнулся, когда его вдруг цепко ухватили за запястье и прижали ладонь к горячей щеке.
— Какие у нас лапочки холодные… Замёрз?
Таканори вдруг раскрыл глаза и полусонно, но вполне осознанно взглянул на омегу, будто и не спал вовсе, а просто дремал, чутко прислушиваясь. И тут же он, слегка поморщившись, вновь опустил ресницы.
— Ничего не холодные, это ты горячий. Надеюсь, что со сна, — Койю покачал головой и слегка согнул пальцы. — И давно ты не спишь?
— Не знаю… — сонно пробормотал Таканори и со вкусом зевнул. — Просто вдруг почувствовал, что ты меня гладишь.
Мягко отстранив его руку, Таканори откинул в сторону тёплое одеяло и медленно сел, со стоном распрямляя спину. Койю, откинувшись на свою подушку и чуть прищурив глаза, наблюдал за ним.
— Вот безобразник, напугал всех, — в сердцах высказался Койю, прикладывая пальцы к вискам. — Уж извини, я набрался наглости и всё-таки вызвал врача.
Таканори дёрнулся и скосил в его сторону глаз. Во взгляде явно читалось откровенное недовольство. И Койю скривился:
— Нечего на меня так смотреть укоризненно. Приполз домой не в себе, в обморок упал, мне что, надо было шаманские танцы с бубном вокруг тебя плясать и ждать, пока ты восстанешь из полумёртвых?
— И чем этот врач меня накачал? — раздражённо спросил Таканори, растирая пальцами виски. — Наркотой? Голова теперь ещё сильнее болит.
— Он сказал, что какое-то мощное обезболивающее тебе вколол. И что ты до утра глаза не продерёшь, — Койю растерянно покачал головой. — Я даже не ждал, что ты так быстро проснёшься.
Таканори со стоном обвалился обратно в подушки.
— Койю, солнце, меня не берёт обезболивающее, ты ведь знаешь. Ни уколы, ни таблетки. А эта дрянь небось ещё и со снотворным была… Тьфу. Никогда больше так не поступай. Мне врачи только хуже своими лекарствами делают каждый раз.
— Издеваешься? — подскочил Койю. — А если ты умрёшь вот так? Я не собираюсь в двадцать пять лет становиться вдовцом, чтобы остаток жизни рыдать на твоей могиле и таскать туда белые орхидеи! Подумай хоть обо мне, если тебе на себя до такой степени наплевать!
— М-м-м, ты даже цветы уже продумал, как мило. И ты будешь чудесно смотреться в чёрной вуали, — мечтательно протянул Таканори, глянув на него хитро поблёскивающим глазом. Поймав уничтожающий взгляд Койю, он тихо засмеялся. — Ну, ну, не дёргайся ты так, солнце. Я умирать не собираюсь. А голова разболелась из-за того, что переутомился и энергетика хлебнул.
— Ты опять пьёшь эту гадость? — взъерепенился Койю. — Тебе от неё каждый раз плохо становится! Каждый раз ты бьёшь себя кулаками в грудь и орёшь, что больше ни капли в рот, а потом опять всё с начала!
— Подумаешь, от одного глотка ничего не будет, — беспечно отмахнулся Таканори. — Я засыпал на ходу, а работа сама себя не сделает. Вот завтра…
— Никаких «завтра», — категорично отрезал Койю, приподнимаясь на локте. — Завтра с утра ты поедешь вместе со мной в клинику и сделаешь томограмму. А потом, когда мы вернёмся домой, будешь ещё день или два соблюдать постельный режим. Это указание врача, так что не вздумай увиливать. Ничего, один денёк Ютака последит за твоим сокровищем, ничего с ним не случится.
— Ну зачем? — мученически простонал Таканори и тут же, скривившись, опять надавил пальцем на висок. — Ай, дёргает…
— Затем, — Койю стукнул кулаком по одеялу. — Хватит уже с меня этих твоих головных болей, надоело. Пусть врачи посмотрят и скажут, что с тобой такое. Может, у тебя вообще уже опухоль какая зловредная!
— Злокачественная, — машинально поправил его Таканори и усмехнулся краешком рта. — Какое сердитое у меня сегодня солнышко, с ума сойти… Чем ворчать, лучше бы взял и полечил.
Койю секунду смотрел на него, слегка сощурив глаза, потом тяжело вздохнул и сел на колени.
— Ну что с тобой делать… Приподнимись немного.
Таканори подсунул под спину подушку и, вздохнув, закрыл глаза. Койю осторожно переполз к нему на бёдра, слегка сжав их коленками, наклонился и принялся растирать пальцами виски.
— Где болит-то хоть?
— Спроси лучше, где не болит… — с усмешкой отозвался Таканори. — Голову как обручем сжимает.
— И ты отказываешься показываться врачу, боже…
Тихонько ворча, Койю бережно надавливал пальцами на кожу головы, зарываясь в спутавшиеся светлые волосы. Таканори, прикрыв глаза, старался не шевелиться, лишь шумно вздыхал, когда его руки начинали двигаться резче. Потихоньку морщинка между его бровями разгладилась, и он перестал кривить губы от боли. В какой-то момент Таканори приоткрыл глаза и, приподняв руки, обнял омегу за талию, притягивая его к себе.
— Койю, малыш… — шею обжёг быстрый поцелуй, и Койю дёрнулся от неожиданности. Таканори, потянувшись вперёд, вновь слегка прикрыл глаза и зашептал в ухо: — Ну не сердись. А то я так и чувствую ауру смерти вокруг.
— Вовсе я не сержусь, — Койю вздохнул и надавил пальцами на его виски. — Что с тобой, упрямым, поделаешь. У меня уже просто злости на тебя не хватает.
— Если хочешь, давай и вправду завтра съездим в клинику, я сделаю эту томограмму… — протянул Таканори.
— Не подлизывайся, — Койю слегка отстранился от него и наклонил голову, заглядывая в лицо. — Почему ты говоришь это так, будто хочешь сделать мне одолжение? Ты сам этого не хочешь? Ну неужели тебя самого эти боли не достали?
Таканори вздохнул и, вновь притянув его к себе, зарылся носом в ворот футболки.
— Я к ним уже привык. А вот по клиникам ходить — нет, очень не люблю, они на меня угнетающе действуют…
Койю осторожно переместил руки ближе к его затылку, разминая мышцы.
— А потом ты в эту же клинику на месяц загремишь, а то и ещё больше, — он криво улыбнулся. — Будешь на капельницах лежать, уколы терпеть и питаться всякой диетической гадостью, которой там больных кормят. Оно тебе надо?
Секунду Таканори смотрел на него широко распахнутыми глазами, потом улыбнулся краем рта.
— Ну хорошо, хорошо. Ты победил.
Койю удовлетворённо улыбнулся и, слегка отстранившись, оглядел его. Наклонив голову, осторожно провёл кончиками пальцев по острым скулам. Пока Таканори спал, Койю улучил момент, притащил из ванной коробку с ватными дисками и, как смог, постарался смыть ядрёный макияж, с тревогой отметив, что кожа вокруг глаз осталась красной. И сейчас он видел, что эта краснота так до конца и не ушла — на коже явно выступила какая-то противная мелкая сыпь. Да и сами глаза без яркой чёрной подводки и теней казались какими-то блёклыми, словно выцветшими, воспалёнными и совершенно больными. И Таканори поморщился, когда Койю дотронулся до его скул.
— У тебя сыпь какая-то выступила… Не чешется?
— Немного. Небось сосуды полопались от недосыпа. Ничего страшного, пройдёт.
У Таканори и впрямь случалось порой такое, что от слишком сильного напряжения и усталости вокруг глаз лопались сосуды. Тогда его извечные мешки под нижними веками становились сначала багровыми, а потом чёрными. Зрелище это было не для слабонервных, Койю, когда впервые это увидел, перепугался и на полном серьёзе хотел вызывать «скорую». Но то, что было сейчас, на это явление не походило даже отдалённо.
— Да не в недосыпе дело. По-моему, у тебя на косметику аллергия, — пробормотал Койю, слегка щурясь и рассматривая повреждения. — Впрочем, учитывая, как часто ты забываешь её нормально смыть на ночь, ничего удивительного…
Койю никогда особо не нравилась манера супруга так ярко краситься, хотя он ничего и не говорил; Таканори куда больше нравился ему без макияжа или с минимумом косметики. Он сразу терял весь свой угрожающий вид и начинал казаться лет на десять младше, чем был на самом деле, такой уютный, домашний, пусть и не идеальный, с россыпью родинок на лице и розоватыми, в мелких трещинках, губами. Но сам Таканори был иного мнения; родинки свои он ненавидел чёрной ненавистью, ожесточённо их замазывал и страшно злился, когда кто-нибудь, в том числе и Койю, недоуменно спрашивал, зачем он это делает.
— Надо помазать… Сейчас посмотрю, кажется, в аптечке оставалась какая-то мазилка от сыпи.
Койю сполз с него и попытался сесть на край постели, но Таканори вцепился обеими руками в его талию, прижал к себе и не дал сдвинуться.
— Нет, не уходи никуда… Ерунда, оно само пройдёт.
— Ну так же нельзя… — попытался настоять на своём Койю. — С такими вещами не шутят…
— Малыш, хватит уже. Тебе только повод дай, и ты меня до смерти залечишь.
Таканори засмеялся и уткнулся носом в его шею. Койю горестно вздохнул и прикрыл глаза.
— Ты знаешь, я иногда всерьёз думаю, что, может, и вправду не нужны мне дети… У меня вон ребёночек капризный и так уже есть. В виде тебя.
— Кто бы говорил, — почти нежно шепнул ему в ухо Таканори.
Посильнее прижав к себе омегу, он довольно резко рванулся вбок; в секунду Койю оказался под ним, крепко прижатый к постели. И прежде чем он успел что-то слабо пискнуть в знак протеста, Таканори с улыбкой наклонился и поцеловал его, сразу же заткнув языком рот.
Койю прикрыл глаза, про себя с усмешкой подумав, что почему-то после мигрени на супруга почти всегда накатывает не менее мощный приступ нежности.
Один долгий поцелуй быстро превратился во множество коротких и рваных; прихватывая его губы, зализывая их кончиком языка, Койю ласково провёл ладонью по щеке, шее, к ключицам, зарылся пальцами в длинные пепельные волосы.
— Что с тобой сегодня такое… — сбивчиво прошептал он в рот супруга. — У меня ведь сейчас нет течки, а ты меня обычно в кровать только во время неё тянешь…
— Вовсе нет, — Таканори с трудом оторвался от него и улыбнулся краем рта, наклоняя набок голову. — Ты и без течки чертовски соблазнительный.
Убрав с его лица чёлку, Таканори наклонился и прижался губами к шее, слегка прикусывая кожу на месте тёмного шрама. Койю тихо выдохнул, когда он запустил руку под мягкую футболку и самыми кончиками пальцев прошёлся вдоль спины, немного надавливая, прощупывая выступающие косточки. Не удержавшись, омега тихонько засмеялся и обнял его обеими руками.
— Похоже, мне стоит запомнить кое-что на будущее… В такие моменты после душа можно и не одеваться.
— Конечно, — нежно прошептал Таканори ему в ухо, пальцами оттягивая футболку за края с явным намерением её стащить. — Лучше сразу из-под душа ко мне.
Койю фыркнул и потянулся к нему за поцелуем. Вновь уткнувшись в губы и прикрыв глаза, он как-то упустил из виду тот момент, когда его домашняя одежда и пижамные брюки супруга оказались на полу, и простыни стали приятно холодить разгорячённую кожу. Таканори легонько лизнул его травмированное горло кончиком языка, улыбнулся, сжал ладонями бёдра и дёрнул, подтягивая к себе поближе и устраиваясь между раздвинутых ног. Прислушиваясь к тихому дыханию, он принялся жарко ласкать такое желанное тело. Целуя омегу в нежную шею, переходя на ключицы, Таканори всё же добился тихого стона и окончательно сбившегося дыхания. Спустившись чуть ниже, он обхватил губами уже затвердевший сосок, одновременно лаская второй свободной рукой. Койю хрипло застонал и довольно сильно царапнул ногтями его спину — знает ведь все самые чувствительные точки на теле, знает, где надо куснуть, а где погладить, чтобы супруг распалился окончательно. Они только начали, а Койю уже чувствовал себя так, будто хлебнул хорошую порцию спиртного; не понимая даже, как, он пьянел от смелых ласк мужа, от его обжигающих губ, его ловкого языка, его горячего дыхания на своей коже.
Таканори поцеловал его в самый низ живота и, опять сжав ладонями бёдра, вновь приложился к губам. Обняв его за шею, Койю полуприкрытыми глазами посмотрел на лицо. Похоже, головная боль всё же и вправду отступила, хотя бы частично; от болезненной синеватой бледности Таканори даже следа не осталось, на его щеках полыхал нежно-розовый румянец, голубые глаза потемнели, превратившись в синие, и даже краснота под ними уже не была так сильно заметна.
— Что? — слегка растерянно спросил Таканори, отлепившись от него и дотронувшись ладонью до щеки.
Койю накрыл его руку своей и слабо улыбнулся, глядя на него из-под опущенных длинных ресниц.
— Нет, ничего. Просто… Ты сейчас очень красивый.
Таканори на секунду распахнул глаза, потом, ухмыльнувшись, ещё раз поцеловал его.
— Только сейчас, малыш? — со смехом спросил он.
— Не-а. Сейчас просто особенно.
Койю хмыкнул, упёр ладони в его плечи и ловко перевернул его на спину, оказываясь на нём сверху. Наклонившись к растерявшемуся от такой прыти супругу, он хитро прищурился и томно протянул:
— Не пытайся меня смутить такими вопросами, знаешь же, не получится.
Таканори быстро приподнялся на локтях; ещё один жаркий поцелуй опалил губы, и Койю обхватил ладонями лицо альфы. Кожа буквально пламенела под ними, отчего собственные пальцы показались совершенно заледеневшими. И от этого Койю даже вздрогнул, когда Таканори, вновь опустившись на подушку, погладил их своими, поцеловал, слегка повернув голову, явно попытался согреть таким образом. Впрочем, руки у Койю после больницы всегда были холодные, Таканори ему не раз об этом говорил, а причины этого омега не знал.
— А ты не пытайся положить меня на лопатки, — вдруг с усмешкой шепнул Таканори и легко опрокинул его обратно на скользкие простыни, тут же наваливаясь всем телом сверху и перехватывая руки за запястья. И, дразня и в точности повторяя тон, протянул: — Знаешь же, не получится.
Койю в отместку куснул его за подбородок и притворно закатил глаза:
— И это мне в кои-то веки захотелось побыть сверху.
— Вот именно, «в кои-то веки». Тебе же это не нравится, — Таканори чмокнул его в кончик носа и перевернул на живот, приподнимая за бёдра. Прижавшись грудью к спине и поцеловав плечо, он убрал с лица тяжело дышащего омеги прядь волос и нежно добавил: — Тебе больше нравится, когда я выбираю ритм.
— Да что ты. Это ты так решил, я ни разу такого тебе не говорил, — с ухмылкой отозвался Койю, упираясь ладонями в подушку и с готовностью подставляясь поцелуям и гладящим его рукам. Он дёрнулся, почувствовав, как в него с силой упёрлась скользкая головка; и спустя секунду она начала довольно резко проходить сквозь сжатые мышцы. Внутри тут же всё так и сжалось в тугой клубок, с одной стороны, яростно отвергавший происходящее, а с другой, моливший о продолжении.
— Не напрягай живот, солнце, — Таканори, похоже, рукой почувствовал его напряжение и зарылся носом в волосы. — Расслабься.
— М-м-м… — почувствовав довольно неожиданное вторжение, даже такое желанное и выполненное осторожно, Койю зажмурился и прикусил губу. Дрожащей рукой сжал пальцы супруга на своём животе, легонько царапнул ладонь, показывая, что ему это не до конца нравится. Таканори тихонько фыркнул ему в ухо, но не остановился, наоборот, довольно резко толкнулся в него до самого конца, вырывая громкий вскрик.
— Ах!.. Нежнее, Така!
Вцепившись в подушку до побеления костяшек, выгнув спину, Койю прихватывал губами воздух, которого ему отчаянно не хватало. Он слишком отчётливо чувствовал, как сильно сжаты собственные мышцы; а Таканори это непривычное ощущение тесноты явно и вовсе буквально оглушило на секунду, Койю слышал, как он охнул. Но Таканори быстро пришёл в себя и, упершись лбом ему в плечо и сдавив пальцами талию, начал двигаться, почти сразу сорвавшись в размеренный темп, не дав даже толком привыкнуть. Такое рвение показалось немного странным — Таканори обычно начинал очень осторожно, Койю знал, что супруг всё ещё боится причинить ему лишнюю боль, несмотря на то, что раны уже давным-давно зажили. Да и вообще, ещё с самого начала их отношений в силу довольно большой разницы в возрасте омега казался альфе очень хрупким и ломким, и Таканори предпочитал не экспериментировать — и это даже при том, что Койю далеко не девственником ему достался. Сейчас же он толкался резко, сильно, ударяясь бёдрами, и такие мысли явно не занимали его голову. Хотя Койю и не имел ничего против: распластавшись по подушке, сжав её обеими руками, он сладко постанывал при каждом движении, запрокидывал слегка голову, когда Таканори наклонялся поцеловать его в шею. Это рвение супруга начинало ему нравиться.
Чем громче и протяжней становились стоны Койю, тем сильнее и жёстче Таканори начинал вколачиваться в него, отмечая малейшую реакцию на изменение ритма. Таканори, казалось, и сам забыл обо всём, сосредоточившись только на своём супруге, так красиво и вожделенно извивавшемся под его напором. С очередным резким толчком Койю почувствовал, как в секунду раздулся узел внутри; сцепились всё-таки, а он уж думал, что этого и не случится, это обычно происходило почти сразу. Но думать об этом сейчас не хотелось, как и думать вообще. Таканори, улыбнувшись краем рта, вновь склонился к вздрогнувшему омеге, ткнувшись носом в его щёку; Койю ежесекундно облизывал пересыхающие губы кончиком языка и приоткрывал рот, вбирая в себя побольше воздуха. Внутри всё так и полыхало, ему самому казалось, что каждая клеточка и каждый миллиметр тела прямо-таки вопили от страсти и требовали немедленного продолжения. Оно само словно превратилось в сплошную эрогенную зону, остро отзываясь на каждое прикосновение. Хотелось ещё большего, и сдерживать себя уже не получалось совсем. Сквозь безумные стоны он пытался что-то шептать альфе, выразить все свои чувства, но вместо этого смог лишь в очередной раз впиться в губы, вывернувшись и сдавив пальцами пряди волос. Хотя он всё равно был уверен, что супруг его сейчас и не услышит.
— Ходячий разврат, а не омега, — с ухмылкой шепнул ему Таканори и надавил пальцами на подбородок.
— Ещё скажи, что ты против, — не менее ядовито отозвался Койю, похабно высунув кончик языка. И, не дождавшись ответа, снова заткнул рот жадным поцелуем.
***
Койю проснулся около семи утра, почти за час до будильника, и еле-еле встал с кровати. Его почему-то сильно подташнивало, ноги разъезжались в стороны, а тело казалось лёгким, как воздушный шарик, омега с трудом смог заставить себя идти прямо. Кое-как умывшись и на ходу застёгивая рубашку, он выполз на кухню и наткнулся на Таканори, который сидел за столом и мрачно дымил электронной сигаретой. Альфа не изменял своей привычке вскакивать около шести — в семь или в половину восьмого Таканори обычно уже уезжал в офис.
— Доброе утро… — услышав сдавленный, охрипший голос, Таканори торопливо отложил в сторону сигарету, повернул голову и улыбнулся.
— Доброе, — окинув супруга взглядом, он растерянно захлопал глазами и тревожно спросил: — Ты чего, солнце? Плохо себя чувствуешь?
— Немного… — Койю, морщась и пытаясь держать прямо спину, побрёл к кофемашине. — А что, выгляжу просто ужасно?
Таканори быстро вскочил и, словив его в объятия и поцеловав в скулу, бережно посадил на стул.
— Ну, не ужасно, но и не блестяще. Сядь, сейчас кофе сделаю.
В любое другое время Койю бы мигом засопротивлялся такой опеке, но сейчас у него попросту не было на это сил. Сжав голову в ладонях, Койю полуприкрытыми глазами наблюдал, как супруг, весело напевая что-то себе под нос, возится около аппарата и стучит пальцами по кнопкам. Сейчас Таканори вовсе не выглядел, как великий и ужасный босс огромной корпорации — одетый в самую простую чёрную толстовку и брюки, с собранными в хвостик белокурыми волосами, худенький и миниатюрный, он казался подростком. Койю уже и отвык видеть его в какой-либо одежде, кроме его сумасшедших бархатных костюмов разных расцветок, которые, к слову, были очень красивыми и стильными, но здорово прибавляли ему возраста. Поэтому сейчас Койю разглядывал его почти с умилением — такой образ шёл супругу просто чрезвычайно. И, похоже, головная боль у него прошла окончательно, Таканори выглядел бодрым и отдохнувшим. В отличие, видимо, от самого Койю.
Таканори поставил перед супругом чашку и опустился обратно на своё место. Потянулся было на автомате к сигарете, но буквально через секунду передумал и просто сцепил перед собой пальцы с длинными чёрными ногтями.
— Спасибо, — со вздохом сказал Койю, обхватывая чашку ладонями. Увидев жест супруга, он слегка нахмурился. — Да кури ты уже, господи. Вижу же, что хочешь.
— Тебе же не нравится дым, — изумился Таканори. — Мне одного твоего взгляда в самом начале хватило, чтобы это понять, потому-то я при тебе и не курю.
— Меня раздражает только дым от обычных сигарет, не от электронных, — Койю покачал головой. — Хотя ты же вроде хотел бросить…
Таканори, поколебавшись, всё же подобрал сигарету и затянулся.
— Малыш, я с пятнадцати лет курю, — со вздохом сообщил он. — Как, по-твоему, легко в таких условиях совсем уж бросить? Я ведь пытался, и не однажды, последний раз это было, когда ты забеременел. Бесполезно. Какое-то время держусь, а потом всё равно опять за сигареты хватаюсь.
Сигареты, сигареты… В голове опять колючим ежом заворочались какие-то смутные непонятные мысли, Койю поморщился и опустил глаза. Таканори же постоянно курит, и разговоры эти они ведут уже далеко не в первый раз, почему же сейчас это вдруг вызвало у него беспокойство?
— Не волнуйся, я не собираюсь читать тебе нотации о вреде курения, — он натянуто улыбнулся и опять сжал чашку ладонями. — Если захочешь — сам это поймёшь и бросишь.
Таканори окинул его взглядом, осторожно взял руку за запястье и, поднеся её к лицу, поцеловал кончики пальцев.
— Ты моё солнышко, — умилённо сказал он. — Абсолютно не представляю тебя читающим нотации на полном серьёзе. Слушай… Может, отложим поездку, а? Ты и вправду неважно выглядишь, а у меня голова уже вроде как и не болит…
— Ну уж нет, — Койю фыркнул и отбросил со лба чёлку. — Сейчас не болит, а потом опять прихватит. Ещё уговаривать тебя на это во второй раз. Раз решили — значит, надо сделать, и всё. И не настолько ужасно я себя чувствую, не беспокойся.
— Хорошо, хорошо, — со смехом отозвался Таканори. — Как скажешь.
Койю улыбнулся краем рта и посмотрел ему в лицо.
— Така, а можно я тебя ещё кое о чём попрошу? — он увидел, как супруг вскинул брови, и нахмурился. — …Не крась глаза, пожалуйста.
— Это ещё почему? — подскочил Таканори.
Койю привстал со стула, потянулся к нему и дотронулся кончиками пальцев до его скулы.
— Раздражение вроде поменьше стало, но, думаю, не стоит пороть горячку. Лучше переждать денёк.
— Ох, — Таканори тяжело вздохнул. — Ну вот как ты себе это представляешь, из квартиры высунуться без макияжа? Сам бы рискнул?
— Рискнул, — Койю хмыкнул. — Вчера вот в магазин утром ездил, краситься не стал. Вообще. И ничего смертельного вроде не произошло, — Таканори насупился и отстранился с видом обиженного маленького ребёнка, которому «строгий» папа запретил есть песок. — Ну пожалуйста. Можешь это ради меня сделать?
Таканори засопел, но в итоге всё же кивнул.
— Ладно, только родинки замажу. И очки покрупнее надену.
…Пока альфа копошился в столе в кабинете и выискивал нужные карточки, Койю сидел на маленьком кожаном диванчике, подкручивая пальцами прядь волос, и старался не клевать носом. Тут, как и обычно, стояла почти полная темнота, нарушаемая лишь беловатым светом настольной лампы. И в такой обстановке невыспавшегося и плохо себя чувствующего омегу в сон клонило просто зверски.
— Блин, да куда я эти документы задевал, — чертыхался Таканори, рассматривая содержимое ящиков и перебирая кучу папок. — Вся эта медицинская хрень так редко оказывается по-настоящему нужной, что я даже не помню, куда её запихнул…
— Наверное, это и хорошо отчасти, — полусонно отозвался Койю, дёргая воротник шёлковой рубашки.
— Да, но всё равно надо же найти… Ну-ка, по-моему, вот здесь.
Таканори встряхнул очередную папку. Из неё выпало что-то маленькое и ударилось о пол, громко звякнув, и Койю подскочил от резкого звука, а Таканори, казалось, ничего даже не заметил.
— Да, вот они, родимые, — обрадованно воскликнул Таканори, вытаскивая из папки несколько тоненьких железных пластинок, и глянул на стол. — В верхнем ящике на самом дне, значит… Надо запомнить.
Койю улыбнулся. Вообще-то Таканори всегда был на редкость педантичным: обычно он чётко знал, где у него что лежит, даже если со стороны этот порядок в кабинете выглядел настоящим бардаком. И он ненавидел, когда кто-то что-то перебирал на столе и клал не на место. Койю хорошо помнил, как Таканори при нём со скандалом уволил двух слуг подряд — один, делая уборку, решил более аккуратно разложить документы в шкафу и в итоге все их перемешал, а второй вздумал навести порядок в ящиках и тоже что-то не туда положил. Рыться в кабинете Таканори позволял только себе самому и Койю, хотя омеге это обычно совершенно не было нужно, к остальным же, кто вздумал навести там свой порядок, он был безжалостен.
— Так, сейчас…
Подойдя к диванчику, Таканори принялся укладывать документы в элегантную кожаную сумку. Койю же тем временем решил всё-таки посмотреть, что выпало из папки. Воспользовавшись тем, что Таканори отвлёкся, он встал, поморщился от опять накатившей волны тошноты, подошёл к столу и присел на корточки, оглядывая пол. Возле дальней ножки виднелась какая-то непонятная чёрная верёвочка, и там же блестело что-то маленькое. Койю потянулся за вещичкой. В руке у него оказался небольшой кругляшок из тонкого белого металла, в котором была искусно вырезана буква «К»…
Вся кровь бросилась Койю в голову. У него на ладони лежал медальон на разорванном чёрном шнурке — тот самый, который едва не задушил его при аварии и оставил на память о себе уродливый тёмный шрам на горле. И который, как считал Койю, давно уже был утерян бесповоротно, слишком уж тяжёлые мысли навевал.
«Но… Почему он здесь? Я думал, Така его уничтожил…»
В висках легонько застучали молоточки, Койю прикусил губу и погладил пальцами серебристый металл. А ему ведь нравился этот медальон, даже очень. Зачем Таканори спрятал его здесь? Не хотел, чтобы он вызывал у супруга ужасные воспоминания? Или же дело в чём-то ещё?
— Койю? — Таканори застегнул сумку и, повернувшись, окликнул его. — Ты чего там под столом возишься?
Койю живо сунул находку в карман брюк, встал и улыбнулся.
— Нет, ничего, Така. Просто я услышал какой-то странный звук, думал, из папки что-то важное выпало. Но, похоже, мне просто послышалось.
— Вот как? — протянул Таканори, подхватывая сумку. — Ну, тогда пойдём.
Койю кивнул и пошёл за ним в прихожую. Он старался казаться спокойным и надеялся, что Таканори не заметит, как сильно он сжимает зубы и как его рука в кармане стискивает шнурок медальона.
«Надо будет получше рассмотреть его, когда останусь один. Если Така его спрятал, ему лучше не знать, что медальон опять попал ко мне…»
========== Глава 9 ==========
Нелюбовь к посещению поликлиник и больниц была одной из тех вещей, в которых Койю был целиком и полностью солидарен с супругом. До аварии у него при одной только мысли о том, что придётся пойти ко врачу — даже на самый обычный плановый осмотр — порой начиналась самая настоящая паника. Особенно пышным цветом это расцвело, когда он ждал ребёнка, ведь в этом случае без посещения доктора никак нельзя было обойтись. Теперь же Койю был вынужден раз в пару месяцев непременно показываться в клинике, он уже привык к этому и только горестно вздыхал, понимая, что время пришло. Чего нельзя было сказать о Таканори, который даже при необходимости упирался, как баран, и отказывался идти на осмотр. Койю даже с усмешкой думал, что это просто чудо, что ему удалось уговорить супруга всё же показать свою голову специалисту.
С того момента, как Таканори исчез за дверью нужного кабинета, прошло уже, наверное, около двадцати минут. Койю бездумно сидел на мягком кожаном диване в маленьком холле, держа в руках банку с холодным кофе. Он терпеть не мог эту жижу из автомата, не имеющую ничего общего с настоящим кофе, но сейчас это было суровой необходимостью, чтобы не заснуть. А чуть поодаль, скрестив на груди руки, мрачной тенью маячил Кензо.
Таканори ещё перед тем, как они вышли из дома, предложил Койю отозвать Юу на сегодняшнее утро.
— Раз уж мы едем в эту клинику вместе, зачем нам оба телохранителя? — говорил он, раскуривая свою сигарету. — Кензо со всем справится. Пусть Юу отдохнёт немного, приступит к работе после полудня.
И Койю с ним согласился. На него, как обычно, накатили запоздалые угрызения совести за то, что он чуть не свёл телохранителя с ума своим побегом, и он решил, что Юу и вправду после такой беготни не помешает немного прийти в себя.
Всё было бы вполне неплохо, но Кензо своим мрачным видом, как обычно, нагонял на него тоску. Казалось, что в холле с каждой секундой сгущалась атмосфера.
Койю тяжело вздохнул, отставил банку на подлокотник дивана, вытащил из кармана шнурок с медальоном и принялся крутить его в затянутых в перчатки пальцах, внимательно разглядывая. То, что украшение нашлось, всё ещё казалось ему очень странным. Таканори, привезя супруга домой из клиники, очень яростно оберегал его покой и нервы, он безжалостно уничтожил всё, что могло хоть как-то напоминать Койю о трагедии и о погибшем ребёнке. Как Койю знал, Таканори даже, пока он лежал в больнице, сделал в квартире капитальный ремонт, спешно переоборудовав уже готовую детскую в очередную гостевую комнату, и законсервировал все работы в загородном доме, который планировал вскоре достроить и куда собирался перевезти Койю и их новорождённого.
Такие меры предосторожности, стоившие ему немалых денег, сил и времени… И вдруг сегодня у него из папки, валявшейся в столе, выпадает этот медальон — вещь, которая сама по себе как маленький мрачный символ случившейся беды! Как же это могло случиться, почему Таканори не уничтожил его вместе с остальными вещами?
Койю осторожно перевернул кругляшок и потеребил пальцами тонкий шнурок. Шрам на горле тут же противно заныл. Неужели вот эта тоненькая верёвочка едва не убила его и оставила после себя такой отвратительный след? Хотя она довольно прочная, плетёная, не та, что может лопнуть от малейшего напряжения. Вон какие края лохматые, с кучей торчащих ниток, к ней явно приложили большую силу, чтобы она порвалась… Порвалась?!
Койю подскочил и уставился на разлохмаченные края шнурка. Мозг судорожно заработал. Таканори говорил, что этот шнурок с него сняли в «скорой», его пришлось срезать специальными ножницами, потому что он с необычайной силой впился в кожу. Но ведь если верёвку разрезать ножницами, края у неё будут ровные. А этот шнурок явно разорвался сам, без всяких острых предметов…
Койю нервно сглотнул, пытаясь отправить подкатившую к горлу тошноту обратно вниз, оттянул тонкую шёлковую ленту, прикрывавшую шею, и принялся поглаживать пальцами рубец. От таких мыслей его бросило в дрожь. Стало страшно. Просто невыносимо жутко.
— Койю-сан, — Кензо тут же среагировал на его движение и с лёгкой тревогой глянул на него, — что с вами?
— Ничего, — Койю поморщился. Он не собирался рассказывать телохранителю о своих метаниях.
— Вы нервничаете из-за того, что Таканори-сан так долго там сидит? — участливо протянул Кензо, подойдя к нему поближе. — Не беспокойтесь, томограмма и анализы — дело не быстрое.
— Да ничего я не нервничаю. Я плохо себя чувствую, не приставай, пожалуйста.
Койю абсолютно не лукавил, ему и вправду лучше, чем с утра, не стало — его по-прежнему тошнило, познабливало, невыносимо кружилась голова и очень хотелось спать. Сцепив зубы, он вновь опустил глаза на лежащий в ладонях медальон.
— Может, медбрата позвать… — начал было Кензо, окинув его взглядом, и тут же застыл, увидев, что он держит в руках. Он дёрнулся и на секунду прикусил губу; после чего присел на корточки перед омегой, перехватывая его ладонь. — Койю-сан… Где вы взяли этот медальон?
В голосе у него что-то дрогнуло, и Койю посмотрел на него, слегка сощурив глаза.
— У Таки в столе, — он слегка наклонил голову и сжал пальцами краешки шнурка. — Так странно, не понимаю, почему Така его не выбросил. И… Смотри, Кензо, он же явно сам порвался, его никто не разрезал…
— Ну что вы за глупости говорите. Его врачи еле-еле откромсать смогли, — Кензо покачал головой и попытался выхватить у него верёвочку. — Дайте-ка его сюда. Таканори-сан его не выбросил потому, что велел мне это сделать, а я забыл. Прошу прощения.
Койю с силой сжал пальцы, надеясь всем своим видом показать, что не собирается расставаться с вещичкой, и кинул на него злой взгляд.
— Не дам, это моё.
Кензо медленно хлопнул ресницами и поджал губы.
— Койю-сан, — вкрадчиво сказал он таким тоном, каким обычно взрослые убеждают маленьких детей не есть немытые фрукты, и вновь попытался вырвать шнурок, — просто отдайте его мне. Это мой косяк, надо его исправить, а то Таканори-сан рассердится.
— Убери от меня руки, — прошипел Койю, наливаясь синевой, и сжал медальон в кулак, дёргая верёвочку из его цепких пальцев. — Мне без разницы, что ты там накосячил, это твои проблемы, а не мои. И я тебе сколько раз говорил не трогать меня без разрешения?!
— Койю-сан… — Кензо тихо заскрипел зубами. — Ну вот почему вы постоянно ведёте себя как ребёнок?
— Да как ты смеешь мне говорить такое?! — взвился Койю, задетый за живое. — До чего же ты невоспитанный, просто омерзительно. Я сегодня же поговорю с Такой, чтобы он прочитал тебе лекцию отом, как следует разговаривать с хозяевами, ты так до сих пор этому и не научился!
Кензо осёкся, явно сообразив, что сболтнул лишнего.
— Простите…
— Вставай на колено и извиняйся, — каменным голосом процедил Койю. — Сейчас же.
Телохранитель скрипнул зубами, но приказ выполнил — присел на одно колено, склонил голову и повторил:
— Простите, Койю-сан.
— Я веду себя как ребёнок, говоришь? — злобно продолжил Койю, выпрямляя спину. — Я тебе покажу, какой я ребёнок. Сейчас Таке пожалуюсь, — Кензо прикусил губу, пряча лицо за длинной чёлкой. — Догадываешься, что будет дальше? Правильно, он тебя уволит. Он, кстати, и в прошлый раз был очень недоволен твоими поползновениями в мою сторону и сказал, что если ты ещё раз до меня дотронешься без спроса — вышвырнет пинком под зад. Така тебе это что, не разъяснил?
Кензо весь побелел; его без того почти бесцветная кожа практически слилась по цвету с серебристыми волосами, глаза почернели — сплошной зрачок.
— Разъяснил, — очень тихо сказал он, выпрямляясь. Лицо его исказилось, словно он вспомнил что-то ужасно мерзкое.
— Ещё вопросы есть? — зло спросил Койю, поглаживая пальцами медальон. — Держи свою фамильярность при себе, если не хочешь работу потерять. Грубить мужу своему будешь. Может, Така тебя и ценит, но ты ведь его знаешь, один мой кивок — и пойдёшь ты куда подальше.
Кензо опять прислонился к стене. В этом движении вроде бы не было ничего необычного, но Койю видел, как трясутся ладони телохранителя и как сдвинулись к переносице его брови. Особо приглядываться не приходилось, чтобы понять, что Кензо буквально вне себя от ярости, просто очень старается держать себя в руках, чтобы не сорваться и не заорать.
«Подумать только, — с ехидством подумал Койю, — этот биоробот, оказывается, злиться умеет, да ещё как. Но… Почему его так взбесило то, что я просто не хочу отдавать медальон?»
Едва эта мысль проскочила в голове, вслед за ней появилась жуткая догадка. А откуда, собственно, Кензо вообще в курсе таких подробностей? Откуда он знает, что врачи «еле-еле откромсать смогли» этот злосчастный шнурок, если даже Таканори о таких мелочах супругу не рассказывал? Откуда он выяснил, что этот медальон вообще был у Койю на шее в ту ночь? Его же не могло быть поблизости — Кензо всегда следует за Таканори, как тень, Койю мог припомнить всего пару случаев, когда Таканори оставлял своего телохранителя присмотреть за супругом. Но в тот раз этого не случилось, в командировку они улетели вместе, Койю провожал супруга в аэропорт и своими глазами видел, как Кензо, когда объявили посадку, шёл за Таканори, держа в руках его сумку. Не мог же он раздвоиться? Можно было бы, конечно, предположить, что именно Кензо вёл разговоры с врачами вместо Таканори, но всё равно то, что он настолько в курсе ситуации, казалось немного странным, даже пугающим.
Койю убрал медальон в карман брюк. Надо будет показать его Юу — он ведь тоже полицейский, наверняка сможет точно сказать, каким образом он разорвался, сам, или же его всё-таки разрезали ножницами. От Кензо, похоже, правды не добиться. И омега вновь покосился на телохранителя.
Койю не смог бы точно сказать, почему, но Кензо ему не понравился при первой же встрече. Всё в нём казалось каким-то уж чересчур идеальным, даже инопланетным, что ли. Всегда с иголочки одетый, выдержанный, слишком хладнокровный, не теряющийся ни в каких ситуациях, до идиотизма преданный Таканори, хрупкий с виду молодой человек с вечно остекленевшими безжизненными глазами и изредка появляющейся на красивом лице натянутой, фальшивой улыбкой — Кензо куда больше напоминал андроида с заданным алгоритмом, чем живого человека. И это при том, что, в отличие от Юу, он был самым настоящим полицейским, служил в каком-то особом подразделении, а потом, по собственным словам, получил некую травму, которая не сделала его инвалидом, но перечеркнула на корню всю дальнейшую службу. После чего его и нанял Таканори. Койю в своё время с немалым удивлением выслушал эту историю — вот на кого, а на боевика, безжалостную машину убийств, Кензо точно походил меньше всего, разве что своей жуткой выдержкой.
Койю нервно сглотнул. Надо выяснить, каким образом он оказался в курсе таких мелких подробностей, здесь явно что-то не так.
Горевшая над дверью длинная красная лампа на мгновение погасла, потом вспыхнула зелёным светом. А через секунду створка отъехала в сторону, и в коридор выглянул хорошенький молодой омега в белом халате.
— Можете заходить, — слегка запыхаясь, сказал он. — Доктор закончил осмотр.
В просторном кабинете так и слепило глаза от обилия белого цвета и ярких ламп. Таканори сидел на кушетке, раздражённо поправляя разваленную причёску, а врач за столом напротив разглядывал голограмму, вырывавшуюся из маленького настольного проектора. Услышав скрип двери, он поднял голову, кивнул в знак приветствия и указал взглядом на стул.
— Ну что там, доктор? — устроившись на жёстком сидении, Койю осторожно сложил на коленях руки.
Доктор покачал головой и провёл пальцами по голограмме, увеличивая её.
— Если честно, я в недоумении, господа, — произнёс он наконец.
— Ой, — Койю почувствовал, как сердце подкатилось к горлу и успешно там застряло. — Какое плохое начало…
— Нет-нет, — врач замахал руками, — я имею в виду то, что я совершенно не понимаю, откуда берутся эти жуткие спазмы, о которых вы мне рассказали. Томограмма почти идеальная, никаких патологий сосудов, аневризм или, упаси боже, опухолей я не наблюдаю, признаков остеохондроза шейного отдела тоже.
— Но что-то ведь вызывает эти боли, — растерянно протянул Койю и посмотрел на поднявшегося с кушетки супруга. — Как так, человек от боли шевелиться не может и в обморок падает, а не получается понять, из-за чего?
Таканори сел на соседний стул и коротко фыркнул. Он явно пытался всем своим видом выразить негодование.
— Увы, — доктор устало развёл руками. — Это может быть какой-то особый тип мигрени, эта напасть, к сожалению, ещё до сих пор целиком не изучена, встречаются случаи, которые лечению и распознанию не поддаются. Так же я могу предположить, что имеют место боли напряжения, если Таканори-сан говорит, что голову как обручем сжимает. Кстати говоря, — он посмотрел на альфу, — обезболивающие принимаете?
— Разумеется, — Таканори слегка наморщил нос. — Правда, они мне абсолютно не помогают. Наоборот, чем больше я их пью, тем сильнее болит голова.
— А вы знаете, что от злоупотребления обезболивающими вполне может развиться абузусная головная боль? — врач постучал пальцами по столику. — Она, к слову, имеет те же самые признаки, что и боль напряжения, их зачастую путают. Это как раз-таки ноющая тупая боль и чувство сдавливания с обеих сторон, как у вас. Особенно сильная она обычно по утрам, а в течение дня может менять свою интенсивность. И она так же провоцируется физическим и умственным напряжением.
— Ну, напряжение у меня постоянное, без этого никак, — Таканори вздохнул, — сижу целый день в кабинете за компьютером и сплю мало. Но как обезболивающие могут провоцировать эту хрень?
— Очень просто. Боль не купируется полностью или прекращается на короткий период, и это вынуждает больного постоянно увеличивать дозы лекарств. И в результате первичная головная боль трансформируется в хроническую абузусную, — пояснил доктор. — Большие дозы лекарств вы принимаете?
— Целые пачки, — вмешался Койю и увидел, как расширились глаза доктора. — По несколько за раз.
— Просто кошмар, — врач покачал головой. — Этого ни в коем случае нельзя делать!
— А как же быть? — Таканори захлопал глазами и сжал руку супруга. — Вы предлагаете обезболивающие вообще не пить?
— А вам есть вообще смысл их пить, если говорите, что они не помогают? — вопросом на вопрос ответил доктор. — Да, именно это я и предлагаю. Даже не предлагаю, а более чем настоятельно советую. Первым делом следует отменить приём обезболивающих и понаблюдать, как будет меняться состояние. Если боль пойдёт на спад — значит, всё дело в лекарствах. В таких случаях для купирования приступов придётся использовать антидепрессанты и антиконвульсанты. Я сейчас распечатаю вам рецепты…
Он постучал пальцами по прозрачной сенсорной клавиатуре и добавил:
— И разрешите дать вам ещё один совет, Таканори-сан — на всякий случай пройдите полное обследование. И особенное внимание уделите осмотру невролога.
— Ну что, доволен, солнце?
Таканори откинулся на спинку кожаного кресла, закатывая глаза. Койю со вздохом прижался к нему и устроил голову на плече.
— Относительно, Така. И вот что тут такого страшного было, что ты столько времени отказывался идти на осмотр, объясни мне, пожалуйста?
— А я и сейчас думаю, что не стоило. Мы ни хрена не узнали, — Таканори фыркнул.
— Нет, узнали, — Койю покачал головой. — По крайней мере, теперь мы можем быть уверены, что у тебя нет никаких смертельных опухолей…
— Надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь пить антидепрессанты? — Таканори слегка нахмурился и погладил его по волосам.
Койю только вздохнул.
— А я тебя и не заставляю. Ты же слышал, что врач сказал, для начала прекрати обезболивающие пачками лопать. Может, и вправду проблема в этом. Знаешь, я слышал, что такое с алкоголиками часто бывает, когда организм уже настолько пропитый, что они пьянеют даже от чая и газировки…
— Хорошо, солнце. Я понял. Не притронусь больше к таблеткам, — пообещал Таканори и поцеловал его в лоб. — Но тогда готовься к тому, что тебе придётся чаще делать мне массаж, по-другому ведь не проходит.
— Да сколько угодно, Така. Хоть каждый вечер могу тебе голову массировать, даже если она не болит. Просто для профилактики.
Койю улыбнулся и прикрыл глаза, обнимая его за шею обеими руками. Он чувствовал, как с души словно камень свалился — пока они ехали сюда, он уже нафантазировал себе всяких ужасов про нечто смертельное. Правда, вопросов меньше не стало… Как такое вообще может быть — Таканори уже несколько лет регулярно мучается от этих спазмов, а томограмма, как говорит врач, идеальная, никаких опухолей и патологий видимых, и, судя по ней, Таканори абсолютно здоров? И перед Койю теперь во всей красе встала новая задача — последовать совету доктора и заставить супруга показаться ещё и неврологу. Но он решил подумать об этом позже, сейчас Таканори точно на это не согласится.
До ушей долетела тихая трель сотового; Таканори, осторожно пошевелившись, чтобы не потревожить прижавшегося к нему супруга, вытащил из кармана трубку.
— Да, Ютака. Что случилось?
Койю приоткрыл один глаз и слегка недовольно поджал губы. Ну вот, началось. Каждый раз одно и то же — стоило только Таканори хоть на день выпасть из обоймы, в «Сиджик» тут же появлялись какие-то проблемы, которые могло решить только его непосредственное участие.
— Как это не работает? Я вчера с утра сам всё проверял. Да, у меня болела башка, но не настолько, — раздражённо проговорил Таканори наконец. — Ты уверен, что техники подсоединили всё, что нужно? Лично всё перепроверил?
Видимо, Ютака ответил положительно, потому что Таканори насупился ещё мрачнее.
— Очень странно, я же помню, что вчера всё было в порядке… Ну хорошо, я сейчас приеду и сам всё посмотрю. А пока я добираюсь, сделай одолжение, проверь ещё раз все провода. Может, изоляция где треснула или кабель отошёл…
— Что там опять? — недовольно спросил Койю, когда супруг бросил телефон обратно в карман.
— Образец не работает. Мы вчера его запускали, а сегодня должны были проводить полноценные испытания. Я с утра Ютаке позвонил и велел ему самому всем рулить. Но устройство почему-то отказывается даже включаться, — Таканори поморщился. — Придётся мне самому туда поехать и посмотреть, что случилось.
— Вот ведь… — Койю вздохнул и отстранился от него. И тут же дёрнулся, прикусив губу. — Подожди-ка, это вы что, уже тот шлем тестируете? — Таканори кивнул. — Хочешь сказать, что вы всего за месяц разработали штуку, которая с сознанием будет работать?!
— Ну, до работы с сознанием ещё очень далеко. Пока это всего лишь прототип, экспериментальная модель с парочкой микросхем, — Таканори покачал головой. — И, как видишь, даже с ней уже не обходится без проблем, запускается через раз.
— Всё равно! — в жёлтых глазах загорелись яркие звёздочки, Койю вновь повис у супруга на шее и жарко зашептал в ухо. — Какой же гениальный у меня муж, боже…
— Ну-ну, солнце, незачем меня так переоценивать, — Таканори усмехнулся и погладил его по голове. — Ютаке на шею бросайся, микросхемы он разработал. То есть, я хотел сказать… — он оборвал себя на полуслове и, опустив глаза, посмотрел на супруга. Койю даже весь раскраснелся. — Хе-хе. Кажется, теперь я знаю, что тебя возбуждает.
Он поцеловал потянувшегося к нему Койю.
— Отложим эти нежности до вечера… Я сейчас отвезу тебя домой и поеду в офис, а ты занимайся своими делами. Только вызови Юу, не вздумай мотаться куда-то в одиночестве.
— И опять ты меня бросаешь, — Койю отлепился от его губ и обиженно округлил глаза.
— Я ненадолго, — успокоил его Таканори. — Постараюсь вернуться пораньше, — он хитро улыбнулся и чмокнул омегу в нос. — И раз уж мне велели соблюдать постельный режим, тебе придётся лежать вместе со мной.
Койю похабно облизнул губы.
— Да можешь меня хоть затрахать, — томно прошептал он и лизнул кончиком языка щёку супруга. — Я не против. Пожалуй, у меня даже есть идея, как можно повеселиться…
Оказавшись в квартире в полном одиночестве, Койю сделал то, о чём ещё утром даже помыслить не мог. Наспех вывернувшись из верхней одежды, без конца дёргая воротник рубашки, он быстро пошёл в кабинет.
«Прости, Така, я знаю, как ты ненавидишь, когда у тебя в столе кто-то роется… Но я должен понять, что к чему».
Койю опустился в кожаное кресло и принялся аккуратно обшаривать ящики. Он очень старался не менять ничего местами — конечно, Таканори не особенно на него рассердится, если узнает, что Койю что-то искал у него в кабинете, но лучше всё-таки не пытаться будить в нём зверя.
Ничего интересного, впрочем, ему не попалось. В столе лежали в основном документы, касающиеся «Сиджик», какие-то наброски, планы, списки деталей, крохотные проекторы для голограмм. На дне самого нижнего ящика, из которого торчал ключ, обнаружилась крохотная, с полмизинца, флэшка. На тоненькой железной пластиночке была выгравирована какая-то надпись. Койю поднёс её к самому носу, пытаясь разглядеть, но с его зрением ничего из этой затеи не вышло. Судя по тому, что она лежала в запертом ящике, она представляла для Таканори что-то очень важное.
Не рискнув включать компьютер с тремя мониторами, Койю пошёл за своим ноутбуком. Флэшка заморгала зелёной лампочкой, на мониторе высветилось несколько папок. И спустя минуту Койю понял, что здесь хранилось — фотографии, сделанные в преддверии свадьбы для одного очень крупного журнала. Таканори тогда первый и единственный раз согласился дать интервью и сделать несколько снимков с женихом. Койю уговаривал его на это неделю или даже больше. Это воспоминание молнией проскочило в голове, и Койю улыбнулся краем рта. Ему даже расхотелось думать, зачем Таканори так глубоко спрятал это подобие архива.
— Ого. А я всё думал, куда Така эти фотки задевал, нигде не мог найти… — Койю легонько постучал пальцем по тачпаду. — Ну-ка, что тут у нас…
Развернулась самая первая фотография. Ничего необычного в снимке не было — Таканори, старательно улыбаясь в объектив, сидел в старомодном кожаном кресле, а Койю обнимал его со спины и жался щекой к шее. Хоть поза и была явно постановочной, никакой скованности и натянутости в ней не чувствовалось.
— Така как ребёнок с этой причёской… — Койю невольно улыбнулся, окинув взглядом стоящие торчком волосы супруга и свешивающуюся на его левый глаз длинную чёлку. — Такой милый. Трудно было бы в него не влюбиться.
Полюбовавшись на Таканори, он перевёл взгляд чуть выше. Собственное изображение глядело на него с экрана, хитро прищурившись и обвив увешанные браслетами руки вокруг шеи альфы. Растрёпанные в беспорядке густые чёрные волосы, пронзительно жёлтые глаза, сиявшие на бледном лице, и горбатый нос делали Койю похожим на хищную птицу. В очередной раз подумав о том, как же ему не идут тёмные волосы, и густо сглотнув, Койю стал внимательно вглядываться в монитор.
— Чёрт… — прошептал Койю наконец и прикусил губу. — Это кто угодно, но не я… И пластика тут ни при чём. Он… Он просто другой, совсем…
Как и тогда, когда он рассматривал фотографии, которые ему показал Шота, Койю не смог бы точно ответить на вопрос о том, что именно смущает его в собственном лице. Проще было бы перечислить, что его не смущало, потому что такого попросту не было. Глаза, губы, овал лица — всё выглядело каким-то другим. Даже кожа у этого омеги, несмотря на явное обилие грима, была не такой, она казалась светлой, но не мертвенной, полупрозрачной и болезненной, как у Койю. И синяков под глазами у него не имелось, лишь крохотные морщинки в уголках, показывавшие, что их обладатель любит от души и по-доброму посмеяться. Которых у Койю, собственно, тоже не было, потому как улыбался и смеялся он довольно редко. И вообще этот омега на фотографии казался каким-то более… Мягким, что ли?
Прикусив губу, Койю принялся листать остальные снимки. Все они были сделаны, похоже, в одной и той же студии, за исключением пары фотографий, отснятых на балконе какого-то высотного здания. Один из этих снимков и привлёк Койю — запечатлённая на нём ситуация выглядела так, словно Таканори, притянув его до невозможности близко к себе, с улыбкой шептал что-то в ухо, а Койю, смеясь, слегка запрокинул назад голову. Шёлковая белая рубашка открывала взору красивую вытянутую шею, у основания которой чернело небольшое пятнышко, портившее весь вид идеальной кожи. И Койю, дёрнувшись, впился в него глазами. Это дефект фотографии, или… Неужели родинка?
Дрожащими пальцами Койю пощупал шею, убеждаясь, что никаких родимых пятен у него нет. И вот это уже заставило всерьёз напрячься. У него на шее была родинка, но её удалили? Зачем? Шею же он не повредил, за исключением травмы, которую нанёс шнурок.
Он медленно опустил крышку ноутбука и сморщился. От ужаса его опять затошнило, перед глазами запрыгали мелкие чёрные точки. Пытаясь отдышаться, Койю откинулся на подушку, прикрывая глаза ладонью и хватая губами воздух.
Койю не знал, сколько пролежал вот так, почти без сознания. Из транса его вывел тихий скрип входной двери из прихожей и голос Юу:
— Койю-сан, вы здесь?
Койю разомкнул веки и, выдернув из ноутбука флэшку — надо будет вернуть её на место — пошёл в холл встречать телохранителя.
— Этот шнурок сам лопнул, Койю-сан.
Юу задумчиво покрутил в пальцах медальон и поднял на хозяина недоуменный взгляд. Они сидели на залитой сероватым утренним светом кухне, куда Койю провёл телохранителя.
— Ты уверен? — Койю отставил в сторону чашку с недопитым кофе и сжал пальцами виски.
— Более чем. По краям разрыва видно, нитки разной длины и махровые. Я не учился на эксперта, конечно, но нам тоже рассказывали о таких вещах в общем курсе. Правда, вот из-за чего он разорвался — точно не скажу, — продолжил Юу, теребя шнурок пальцами. — Возможно, по нему что-то ударило сильно, и нитки не выдержали…
— Но его не ножницами срезали, верно? — Койю сощурил глаза.
— Нет, точно нет, он разорван. От ножниц след был бы совсем другой, ровный, — Юу покачал головой и протянул украшение обратно. Наблюдая, как Койю бережно сжал его пальцами, он прикусил губу. — А что случилось, Койю-сан?
Койю положил украшение на стол перед собой, нахмурился и оттянул воротник водолазки.
— Это тот самый медальон, который чуть не задушил меня, — Юу вздрогнул. — Така говорил, что его еле сняли с моей шеи, потому что он перетянул горло и очень сильно впился в кожу, пришлось резать…
Юу недоуменно захлопал глазами и повёл плечами, показывая своим видом, что сказать ему нечего.
— Но… Если ты говоришь, что он явно разорван и что он разорвался, похоже, от удара, — Койю прикусил губу и поднял на телохранителя загоревшиеся яростью жёлтые глаза, — откуда у меня этот чёртов шрам?
***
Почти всю следующую неделю Койю чувствовал себя абсолютно больным. К плохому самочувствию теперь прибавились ещё и моральные мучения. На съёмках и репетициях Койю был вялым, как сонная муха, и у него абсолютно пропал аппетит. Даже в парикмахерской он, обычно пристально следивший за изменениями в своей причёске, в этот раз сидел, смотря пустым взглядом перед собой, и не стал ругаться на мастера, который по указу стилиста оттенил светлые волосы. А по ночам теперь его мучили ужасные кошмары о том, как некто подходил к нему, лежащему без сознания в искорёженной машине, и нарочно натягивал вокруг горла крепкий шнурок. И Койю безумно пугал супруга, с криком подскакивая в постели посреди ночи и судорожно хватаясь за шею.
— Солнце, может, тебе и самому надо врачу показаться? — с тревогой спросил как-то раз Таканори, наблюдая, как Койю, белый, как обезжиренный кефир, с провалившимися вглубь черепа глазами, еле-еле, согнувшись, выползает из ванной.
— Мне всё равно скоро надо будет делать плановый осмотр, — Койю слабо улыбнулся и сел на постель. — Со мной всё в порядке, правда.
— Что-то не похоже, чтобы всё было в порядке… — Таканори обнял его и прижал к себе, утыкаясь лицом в волосы. — Ты очень плохо выглядишь.
Койю промолчал, зарывшись носом в его шею. Он всё ещё не мог решиться и рассказать супругу о своих терзаниях. Больше всего он боялся, что Таканори подумает, что у супруга в своё время от переживаний что-то сдвинулось в психике, а теперь из-за своего бесплодия он окончательно свихнулся. А что полагается в таком случае сделать заботливому мужу? Таканори точно для верности уложит его в какую-нибудь элитную клинику тюремного типа на осмотр. Конечно, насильно Таканори вряд ли запихнёт своего омегу в палату, но он, если захочет, легко сможет найти такие слова, что Койю и сам засомневается в своём душевном здоровье и решит, что ему надо лечиться. А Койю хотел во что бы то ни стало разобраться в этой ситуации, он чувствовал, что эта история ещё далека от своего завершения, а проводить расследование, лёжа в больнице, ему точно не удастся.
Юу тоже беспокоила слабость хозяина, но и от его вопросов Койю только отмахивался.
— Лучше расскажи мне ещё про Уруху, — попросил он наконец, решив вернуться к их прерванному разговору.
Это случилось как раз перед плановым осмотром, когда они вдвоём опять сидели в холле уже хорошо знакомой и даже привычной клиники, ожидая наступления назначенного времени.
— А что про Уруху? — Юу пожал плечами. — Я вам про него всё рассказал, Койю-сан.
— Нет, думаю, не всё, — Койю поморщился и сложил ладони на коленях. — Можно я, в таком случае, задам тебе один не очень хороший вопрос?
— Какой? — вскинул брови Юу.
— …Ты никогда не думал, что ты мог быть у Урухи не единственным парнем в то время? — Койю покосился на телохранителя и заметил, как тот дёрнулся и сжал в нитку губы. — Знаешь, я поразмыслил над твоим рассказом и подумал, а вдруг Уруха параллельно с тобой общался с кем-то ещё? Судя по всему, это вполне в его духе. И вдруг этот кто-то может знать о том, куда он пропал?
Юу опустил глаза.
— Ну… У нас и было нечто подобное, — медленно сказал он. — Вернее, могло быть…
И он разом замолчал, словно осознав, что случайно выболтал нечто очень секретное.
— Рассказывай, — велел Койю, морщась — к горлу опять подступила тошнота.
Юу медленно скрестил на груди руки и прикрыл глаза.
— Расскажу, только вот сомневаюсь, что эта информация вам каким-то образом поможет. Мерзкая история. В общем, у Урухи был один… Бывший, как он говорил, — он вздохнул. — Хотя мне казалось, что ни хера он не бывший, Уруха явно выделял его среди других своих знакомых. Он был наркоманом, мы с Урухой и познакомились-то, когда он попросил меня проводить его до дома, потому что боялся этого альфу…
— И ты об этом умолчал? — Койю прикусил губу. — Да это же очень важно!
— Сомневаюсь, Койю-сан. Насколько я помню, этот человек умер, — Юу покачал головой. — От передоза или ещё от чего-то. И это случилось за пару месяцев до того, как Уруха пропал. Так что навряд ли он сбежал с этим альфой, если вы об этом подумали.
Койю нахмурился и принялся переминать края водолазки.
— Впрочем, я с Урухой не так долго общался и могу не знать каких-то тонкостей его отношений с другими альфами. Не говоря уж о том, что мне это абсолютно неинтересно, — закончил Юу. — Если вы хотите разузнать поподробней о его любовниках, думаю, об этом надо спросить у Акиры. Хотя и он чего-то может не знать. Я же вам сказал, Уруха был очень скрытным, когда дело касалось совсем уж личной жизни.
Койю принялся похлопывать себя по щеке подушечками пальцев. Он хорошо помнил, как на предположение о бегстве Урухи с любовником Акира ответил, что эти самые любовники у Урухи менялись быстрее, чем он успевал с ними познакомиться, и что постоянных ребят у него почти не было. Акира упомянул о любви самого Урухи к кокаину, но ни о каком бывшем-наркомане не сказал. Неужели Уруха смог утаить такую деталь в секрете от него? Или же Акира тоже рассказал о закадычном друге далеко не всё, что знал?
Лампочка над дверью загорелась зелёным цветом, и Койю, велев Юу ждать его в коридоре и никуда не отходить, отправился в кабинет.
«Похоже, мне придётся ещё разок поговорить с Акирой… Чёрт, опять искать способ попасть в Арт-квартал, не уверен, что он согласится пересечься где-нибудь в центре… Хотя, может, в этот раз будет проще, если Кисё-сан всё-таки взял его в группу? Надо будет ему позвонить и узнать…»
Знакомый ещё по пребыванию в больнице доктор, нацепив на нос очки, принялся, как обычно, расспрашивать его о самочувствии и жалобах. И Койю честно рассказал ему о своём состоянии.
— Последнее время я очень плохо себя чувствую, доктор… Знаете, вроде температуры или больного горла у меня нет, а постоянно ощущаю усталость, хотя вроде бы работаю, как обычно, меня всё время тошнит и подкруживает. Ещё буквально месяц назад такого не было, меня это начинает беспокоить…
— Ну-ну, Койю-сан, не переживайте. Уверен, у вас нет ничего страшного, — доктор мягко улыбнулся и встал. — Пойдёмте в процедурную, осмотрю вас.
Койю послушно пошёл за ним в соседнюю маленькую комнату, отделанную белым кафелем, и устроился в высоком кресле, на которое указал врач. Тот произвёл необходимые операции, щёлкая медицинскими инструментами, заглянул в рот, пощупал шею затянутыми в перчатки пальцами и удовлетворённо кивнул, после чего попросил снять водолазку, закрепил на животе и груди датчики и пододвинул к себе установленный сбоку монитор. Буквально через минуту его лицо изумлённо вытянулось.
— Что? — испугался Койю.
— Койю-сан, — обрадованно воскликнул врач, глянув на него весело блестящими глазами, — да вы беременны!
Койю чуть не рухнул с кресла.
— Б…Беремен? — прошептал он севшим голосом, глядя на врача расширенными глазами.
— Да, — почти радостно сказал доктор и вновь посмотрел на монитор. — Правда, не могу пока сказать, кем, ещё слишком рано. Срок, похоже, около пяти недель, не больше… Понятно теперь, почему вы так неважно себя чувствуете. Судя по всему, вы из тех, у кого токсикоз начинается почти сразу…
Обрушься сейчас потолок этой процедурной или материализуйся на соседней кушетке белый медведь в купальнике с книгой о здоровом питании в лапе, Койю и то удивился и испугался бы гораздо меньше.
— Но у меня же нет живота! — только и смог воскликнуть он.
— Так рано ещё, у кого же он на втором месяце заметен? — доктор весело рассмеялся. — Вы прямо как в первый раз, Койю-сан.
— Считайте, что в первый, доктор. Знаете ведь, что со мной произошло.
Койю вяло огрызнулся и сложил ладони на животе.
— Да-да, конечно… — врач осёкся и опять повернулся к монитору. — Простите, пожалуйста, я не хотел вас обидеть.
Пока он рассматривал плавающие на экране пятна, Койю слегка пошевелился, ложась поудобнее, и прикрыл лицо согнутой рукой.
— Не может быть… — прошептал он. — Я же столько лечился, лекарства пил, на всякие процедуры мотался… И все врачи мне говорили о какой-то непонятной аномалии, никто не мог понять, в чём проблема… Сколько, вы говорите, срок? Пять недель?
— Примерно.
Койю быстренько подсчитал время и скривился.
— Чёрт, подумать только. Похоже, я забеременел ровно в тот день, когда тот ублюдок из клиники заявил о том, что мне никакая медицина не поможет.
Доктор снял очки и удивлённо спросил:
— Вы о ком, Койю-сан?
— Да об одном вашем коллеге, — Койю махнул рукой. — Мой визит к нему крайне паршиво закончился, тем, что он тоже сказал об аномалии и о том, что мне следует забыть о ребёнке навсегда. Намекнул ещё так прозрачненько, что муж не хочет малыша и нарочно не идёт на осмотр…
Врач слегка растерянно округлил глаза.
— Какой тонкий психологический ход, однако… — Койю дёрнулся и вопросительно изогнул брови. — Известный приём, и действенный, хотя жёсткий, — доктор усмехнулся и потёр рукой лоб. — Знаете, бывает такое, что некоторым омегам мешает забеременеть патологическое стремление к этому. Они высчитывают самое подходящее для зачатия время, очень следят за своим здоровьем… А как ни стараются — ничего не получается. И иногда для лечения таких пациентов применяют почти что шоковый метод. Таким омегам жёстко говорят: забудьте о ребёнке, вы стопроцентно бесплодны, ничто вам никогда не поможет. Как это ни странно, большинство пациентов вскоре успокаиваются, забывают об этой проблеме… И беременеют в итоге. Конечно, научных подтверждений этому нет, но такие случаи известны. Похоже, тот врач решил вам помочь таким образом.
— Хороша помощь… — Койю едва не задохнулся от возмущения. — Да я чуть с ума тогда не сошёл!
— Да, метод не самый гуманный, понятно, что такие известия тяжело психологически перенести сначала. Но в некоторых случаях он действительно срабатывает. Как бы там ни было, Койю-сан, — альфа весело улыбнулся и поправил белый халат, — ваше лечение наконец подействовало. Замечательно. Если хотите, я прямо сейчас поставлю вас на учёт в консультации, как закончу осмотр.
Койю слушал его вполуха, машинально совершая движения, которых он просил. Неужели это правда? Он столько времени мечтал о ребёнке, так страдал из-за того, что ничего не получалось. И именно сейчас, в тот жуткий момент, когда он начал отчётливо понимать, что что-то не так со всем его окружением, он узнаёт, что находится в положении?
«Воистину, мир живёт по законам подлости…»
========== Экстра. Опьянённые нежностью ==========
Как сам Таканори примерно и предполагал, вырваться из офиса ему удалось только вечером. Из-за возни с таинственным образом переставшим включаться тестовым шлемом он совершенно потерял счёт времени. Но дела рано или поздно заканчиваются. Думая, что супруг может уже спать, и стараясь из-за этого особо не шуметь и не громыхать железной дверью, Таканори тихонько вошёл в тёмный холл, хлопнул в ладоши, заставляя сработать датчик освещения, и, прищурившись от ударившего в больные глаза света, стал снимать успевшую слегка намокнуть под дождём кожаную куртку.
— Это ты назвал «пораньше», да, Така? А как же указания врача о постельном режиме?
Таканори слегка качнул головой и усмехнулся самому себе. Спит Койю, как же, надейся больше. Сейчас пропесочит по полной.
Объект его мыслей тем временем незаметно выплыл из спальни и прислонился плечом к косяку двери, скрещивая на груди руки. Несмотря на очевидное ехидство фразы, никакого упрёка или этого самого ехидства в хриплом голосе Койю не слышалось. И Таканори, пристраивая верхнюю одежду сохнуть на вешалку, устало бросил:
— Со шлема все датчики послетали, и часть кабелей отсоединилась… Такое ощущение, будто кто-то в очередной раз попытался напакостить и сорвать эксперимент. К слову, удалось… Чёрт побери, знал бы, чья это работа — руки бы оторвал и в задницу вставил.
— М-м-м… — неопределённо промычал Койю.
Таканори наконец повернулся к нему и в ту же секунду, как ему самому показалось, приклеился своими высоченными каблуками к полу. Было от чего впасть в изумление.
Его почти всегда бледный, даже временами какой-то апатичный Койю выглядел необычно. Скулы супруга пламенели нежным розовым румянцем, настоящим, а не искусственно добытым из косметички, подведённые глаза лихорадочно сверкали из-под длинной чёлки, и он ежесекундно облизывал пухлые губы, блестящие от тёмно-бордовой помады. На шее у него яркими огоньками мерцал бриллиантовый чокер, в ушах покачивались длинные серьги, а в светлые волосы были вплетены шёлковые ленты. Поймав взгляд Таканори, Койю слегка томно прикусил губу и как бы невзначай отвернул воротничок тонкой, почти прозрачной рубашки, которая сейчас была единственным предметом одежды на нём. Если было не принимать в расчёт высовывающиеся из-под рубашки ремешки, крепящиеся к ажурным белым чулкам…
— А я ведь ждал тебя… Специально даже не выходил никуда, — сладострастно прошептал Койю. Медленно, едва слышно ступая по ковру, он подошёл к откровенно оторопевшему от такого восхитительного зрелища альфе и обнял его за шею, наклоняясь и утыкаясь лбом в лоб.
— Это ты так к постельному режиму готовился, моё солнце? — Таканори усмехнулся и обхватил его лицо ладонями. — Что тебя так возбудило? Уж и не припомню, когда ты такие игры затевал и прыгал на меня прямо у входной двери.
Койю без лишних слов впился ему в губы жадным поцелуем, и Таканори обнял его за талию, притягивая к себе поближе.
— Ещё скажи, что тебе это не нравится, — прошептал Койю, легонько куснув и втянув его нижнюю губу напоследок. Приникнув к супругу всем телом, он слегка согнул ногу и надавил коленом на его бедро. — Смотри, я даже подвязки надел. Кажется, в первую брачную ночь тебя это завело ещё как…
У Таканори перехватило дыхание. От одних только воспоминаний об этом к щекам волной прилила кровь. Во время самой свадебной церемонии и венчания Койю красовался в закрытом со всех сторон костюме — всё-таки вокруг было полно людей, и он не хотел особо демонстрировать своё тело, а вот когда они остались наедине, оторвались по полной; Койю тогда, выпутавшись из своих колючих кружев, предстал в чём-то подобном. Однако больше он не экспериментировал с такими нарядами, а Таканори не настаивал, наоборот, смеялся и говорил, что пока он вытащит супруга из всего этого хлама, уже утро настанет.
Альфа прижался губами к его уху, слегка оттянув зубами бриллиантовую подвеску, и провёл ладонью по бедру вверх, запустил её под рубашку, сминая пальцами кожу на ягодице. Койю тихонько рыкнул и, дёрнув головой, опять припал к его рту.
— Да ты меня сам по себе заводишь, — почти простонал Таканори. Он чувствовал, как без того узкие джинсы стали просто мучительно тесными. Никогда бы он не подумал, что от пары поцелуев и одного только ощущения супруга в своих руках может так возбудиться. Да ещё Койю уже так призывно тёрся животом об его стояк, сладко постанывая в ухо… Было от чего потерять остатки разума. Прежде чем Таканори успел даже сам толком сообразить, что делает, он подхватил омегу под ягодицы, легко приподнял и потащил в спальню.
Койю, обычно мягкий и податливый, сейчас почти яростно кусал его губы, жадно вылизывал, тут же затрагивая получившиеся ранки и оставляя следы липкой красной помады. Одним рывком завалив супруга на спину и оседлав его бёдра, омега покусывал лезущий к нему в рот проворный язык, оттягивал нижнюю губу, чтобы тут же втянуть её в свой рот. Уже один только этот поцелуй сам по себе походил на секс. Таканори зарылся пальцами в шелковистые светлые волосы, слегка оттягивая голову назад, всё же разорвал закипающее прикосновение и вцепился в подставленную вытянутую шею, слегка сдвигая вниз чокер и оставляя на нежной коже ярко-красные собственнические следы, на что Койю отзывался рыком и сладострастными стонами. Он тоже времени зря не терял: в процессе Койю ухитрился стянуть с альфы чёрную толстовку и расстегнуть его джинсы, с силой потёрся твёрдым членом о живот, коротко охнул и, отстранившись, сполз вниз. Таканори не успел даже выдохнуть, как длинные пальцы, унизанные кольцами, с силой сомкнулись на основании его члена.
— Солнце, что ты!.. — Таканори вцепился ему в волосы, пытаясь заставить как-то отодвинуться, но Койю легко перехватил его руку и мягко отвёл её в сторону. Прижавшись щекой к бедру, слегка прищурив хищные глаза, Койю неспешно ласкал его, как бы ненарочно задевая время от времени большим пальцем головку и узел.
— Ш-ш-ш, — Койю как-то недобро улыбнулся краем рта и протянул свободную руку, ведя кончиком пальца от груди вниз, к животу. Дразня, нарочно царапнул кожу чуть выше пупка длинными фиолетовыми ногтями. — Расслабься, тебе понравится. Я посмотрел парочку техник в Сети…
— Серьёзно?! — дёрнулся Таканори, от всего этого уже окончательно переставший соображать, что происходит. — Вот уж не думал, что ты порнушкой на досуге увлекаешься! Койю, люди нашего круга так не делают, ты в курсе?
— Тише, это только для пользы дела, — ласково отозвался Койю. — Просто лежи спокойно.
Койю глубоко вдохнул, приоткрыл рот и, лизнув кончиком языка матовую головку, принялся медленно опускаться по члену вниз, забирая его почти целиком в горло. Ощущение бархатного горячего рта буквально оглушило Таканори, заставив выгнуться и опять вцепиться пальцами в длинные светлые волосы. Койю, впрочем, этого даже не заметил, он был слишком увлечён процессом, находя его, судя по выражению лица, интересным и весьма познавательным. Он осторожно заглатывал член так, что касался собственного нёбного язычка, щекотал уздечку и набухающий узел, помогал себе рукой. Блаженно прикрыв глаза, он выпускал головку изо рта, но только для того, чтобы пройтись языком по всей длине члена. Таканори уже начал глубоко дышать; расслабившись, он осторожно разжал пальцы и накрыл ладонью затылок омеги, слегка направляя его, оттягивая скользкие ленты, если Койю случайно задевал его кожу зубами. Полуприкрытыми, помутневшими голубыми глазами Таканори наблюдал за ним — за тем, как появляются на его длинных чёрных ресницах мелкие слезинки, и такие соблазнительные, сочные губы с размазавшейся помадой сжимаются вокруг члена, с причмокиванием посасывая. Удивление всё ещё не ушло до конца; Койю до этого никогда не пытался сделать ему приятно таким образом, Таканори даже не догадывался, что супруг умеет так делать минет. Оставалось только недоумевать, куда же подевался привычный вечно смущённый и в каком-то плане стыдливый Койю. Но удовольствие уже почти достигло своего пика, и вскоре этим мыслям всё же не осталось места в голове.
— Солнце… — хриплым голосом прошептал Таканори, убирая прядки волос с его влажного лба. Койю немного повернул набок голову и разомкнул веки; замутневшие жёлтые глаза глянули в потемневшие от страсти и удовольствия голубые. — Не надо… Я же сейчас…
Койю хитро сощурился и легонько мотнул головой. Весь его вид говорил одно: ни за что не отпущу. Нащупав свободной ладонью руку супруга и сжав пальцы своими, он ускорился, уже почти с остервенением вбирая в себя его член. Долго так продолжаться не могло. Услышав тихий вскрик Таканори, почувствовав, как резко напряглось вроде бы уже расслабленное тело, Койю выпустил его член и прижался губами к головке, продолжая помогать себе рукой. Таканори закатил глаза, почти до крови прикусил губу и с протяжным стоном кончил. Омега дёрнулся, когда сперма попала ему на лицо, но не отстранился; прикрыв глаза, он медленно, с нарочно громким пошлым звуком облизал губы, собрал остальные капли на пальцы и тоже облизнул их, после чего перевёл хитрый взгляд на тяжело дышащего альфу.
— Иди ко мне, — шепнул Таканори, потянув его за руку.
Койю цепочкой поцелуев-укусов вернулся по уже проложенной по его телу дорожке обратно вверх и, вновь сжав бёдра коленями, прижался ко рту, втягивая в вяжущий язык поцелуй. Отвечая ему, слизывая с губ остатки помады, Таканори слегка приподнялся и трясущимися пальцами на ощупь расстегнул пуговички на прозрачной рубашке. Потянул шуршащую ткань вниз, обнажая покрытые шрамами руки, погладил ладонями острые плечи. Койю обнял его за шею и прильнул к груди всем телом.
— Така… — прохрипел он, вскидываясь и полностью отдаваясь ласкающим его рукам. В расстёгнутой, приспущенной рубашке, со слезящимися глазами и искусанными в кровь губами, Койю, казалось, и сам был уже на грани помешательства. — Така, ты хочешь меня?..
Таканори дёрнул его обратно к себе и куснул за подбородок, чувствуя, как влажный язык пробежался по его уху, и зубы прикусили мочку. Койю громко выдохнул, иэтот звук эхом прокатился прямо до мозга.
— Хочу! — почти вскрикнул Таканори, дёрнув его за волосы и впившись коротким поцелуем. — Хочу, Койю, если бы ты только знал, как хочу…
Его член тёрся о ягодицы омеги, и альфа чувствовал, что ещё буквально пара секунд такого промедления — и он точно сойдёт с ума. Пытаясь справиться с бьющими фонтаном эмоциями, он принялся целовать так призывно трепещущее в его объятиях тело. Скользнул кончиками пальцев вдоль спины, чтобы прощупать выпирающие позвонки, дотронулся губами до соска, ощутив, как бьётся под рёбрами сердце. Койю сомкнул руки в замок у него на шее, закусил губу и слегка приподнялся. Позволяя целовать себя, он медленно насаживался на член супруга, стараясь максимально расслабиться. Дыхание сбивалось, с каждым миллиметром накатывающая боль всё усиливалась. Впустив его в себя почти до конца, Койю остановился, прикусывая губы, и Таканори вскинул голову, глядя на его лицо. Растрёпанные светлые волосы липли ко лбу, мокрые от слёз щёки заливал лихорадочный румянец, губы окончательно распухли от бесконечных поцелуев и укусов. Глаза Койю отчего-то зажмурил. По травмированной шее текли капельки пота; чокер от интенсивных движений сполз ближе к ключицам, обнажив тёмный шрам на горле. Таканори, не справившись с соблазном, медленно и широко лизнул его кожу, пьянея от окутывающего его аромата горьковатого парфюма и солёного привкуса на языке. Кто только сказал, что Койю напрочь изуродовал себе горло этим шрамом? Шея у него по-прежнему безумно красивая…
— Открой глаза, солнце… — прошептал Таканори, пальцами дотронувшись до острой скулы. — Смотри на меня!
Койю распахнул глаза; туманные и полные желания, они всё равно сейчас блестели ярче, чем бриллианты у него на шее. Он усмехнулся краем рта и слегка толкнул альфу в грудь, заставив плюхнуться обратно на подушку.
— Это ты смотри на меня, — хриплым голосом протянул Койю, облизал губы и начал медленно двигаться.
Койю явно нравилось быть сверху. Впрочем, Таканори тоже ничего против этого не имел — так он мог видеть каждое движение супруга, такого красивого и страстного. Упёршись ладонями ему в грудь, Койю грациозно выгибал спину, покачивал бёдрами, приподнимал их и вновь опускался, ускоряясь, и низко и хрипло стонал, закатывая глаза. Кружевной пояс явно сильно натирал ему живот: на том месте, где он соприкасался с кожей, проглядывалась красная полоска. Но самому Койю, видимо, было на это целиком и полностью наплевать. Заворожённый всем этим зрелищем, Таканори ласкал его везде, где только мог дотянуться — гладил грудь и живот, сдавливал пальцы на колом стоящем члене.
Сосредоточившись только на неотвратимо приближающемся оргазме, Таканори потянул омегу на себя, терзая поцелуями его шею. Он постоянно вздрагивал в обманчивом ощущении разрядки; Койю, тяжело дыша, сдавливал ладони на его плечах, царапая ногтями и едва не сдирая влажную кожу. Он с глухим вскриком кончил первым, вскинувшись; а под яростными движениями его бёдер и альфа, собиравшийся продержаться подольше, не сумел совладать с собой. Изнеможённый, абсолютно обессиленный, Койю соскользнул с его члена и упал супругу на грудь, с хрипом пытаясь отдышаться. И Таканори с улыбкой поцеловал его в скулу, про себя подумав, что вот бы Койю хоть раз в неделю бывал таким.
…Они так и лежали молча какое-то время. Потом пришедший в себя Койю слегка пошевелился и скатился с альфы на бок, тут же сбрасывая рубашку и с наслаждением раскидываясь на подушках.
— Ах-х… Потрясно.
— Ну и ну, первый раз с нашей свадьбы вижу тебя таким довольным.
Таканори усмехнулся краем рта и, повернувшись, наклонился к нему. Койю не возражал, обнимая его за шею и охотно отвечая на его поцелуи. Дыхания всё ещё не хватало, они быстро стали короткими и рваными, перемежающимися шумными вздохами.
— М-м-м… Неправда. Я всегда доволен. Просто не вижу смысла тебе об этом говорить, ты ведь и так об этом знаешь… А сейчас почему-то захотелось.
С громким «чмок» Койю всё же отлепился от него и хитро прищурился. Он лежал, лениво раскинувшись на подушках и слегка разведя в стороны бёдра; шея его была прямо-таки усыпана ярко-красными пятнышками, на талии виднелась полоса от впивавшегося в кожу кружевного пояса, а к широкому тёмному шву на животе прибавилось ещё несколько сероватых следов от пальцев удерживавшего его Таканори. Но, несмотря на всё это, Койю и вправду выглядел необычайно довольным, похожим на красивого сытого хищника. Таканори оглядел его, и взгляд почему-то опять зацепился за мозоль от пояса.
— Хм… — альфа слегка нахмурился, пытаясь понять, что именно его беспокоит.
— Что? — тут же напрягся Койю, приподнявшись на локте.
— Знаешь, солнце, мне кажется, что ты стал чуть-чуть… — Таканори прикусил губу, подбирая правильное слово. — …Круглее.
Койю застонал и мученически закатил глаза, прикрыв их согнутой рукой.
— Боже, Така, и ты ещё меня капризулей зовёшь. То я на скелет похож, то круглее становлюсь, тебе не угодишь!
— Нет-нет, ты не понял. Мне это нравится… — Таканори слегка сполз вниз и поцеловал его прямо в шов. — Так сексуально… Тебе идёт. Ну-ка, иди сюда.
Надавив ладонями на костлявые бёдра, он ухватился зубами за подвязку. Кружево незамедлительно укололо язык и губы, но сейчас было не до этого. И Койю слегка согнул коленку, позволяя ему стянуть тонкую полоску.
— Навевает воспоминания, да? — томно прошептал он. Второй ногой Койю легонько, но настойчиво надавил на пах альфы, заставив его коротко охнуть. — И кто-то уже готов на второй раунд, как я чувствую…
Таканори хмыкнул, откинул в сторону повязку и, прижавшись к так призывно улыбающемуся супругу, поцеловал его.
— А кто-то завтра не сможет сидеть, как я могу уже сейчас пообещать, — ухмыльнулся он и резко подтянул омегу к себе за бёдра.
Койю высунул кончик языка и ловко закинул ноги ему на поясницу. Зарывшись пальцами в мягкие белокурые волосы, он приложился губами к уху и хитро прошептал:
— А я и не собираюсь завтра сидеть и ходить, Така. Будешь меня на руках по квартире носить.
========== Глава 10 ==========
Домой Койю вернулся с гудящей от напряжения головой. После посещения клиники он почти всегда чувствовал себя как-то неуютно, но сегодня эти ощущения просто достигли своего пика, а самочувствие, казалось, только ухудшилось. Не говоря уж о том, что клубящихся и запутывающихся в узлы в голове мыслей стало ещё больше. Оказавшись в квартире, омега почти без сил рухнул на кровать. Таканори, ожидаемо, ещё не было — часы показывали только два, выздоровевший и воодушевлённый альфа сейчас наверняка вовсю возится со шлемом в лаборатории. Впрочем, Койю это сейчас было на руку; за время поездки до дома он так и не придумал, как бы поизящней сообщить супругу о своём интересном положении.
Ещё пару месяцев назад Койю бы ни за что не подумал, что известие о такой долгожданной беременности его в итоге больше напугает, чем обрадует. Он ведь был буквально одержим этой мыслью, из раза в раз безумно надеялся, что лечение наконец даст свои плоды, и непонятная аномалия, которой его пугают врачи, всё-таки рассосётся. Теперь же его мечта сбылась, вот только ожидаемого счастья это абсолютно не принесло. Просто в то время Койю жил почти спокойно, ещё не задумываясь о том, что с ним что-то не так, его голову не занимали всякие тяжёлые мысли; а теперь ему казалось, что мир вокруг как-то разом сошёл с ума, и в таких условиях беременность может быть даже опасной.
Койю на момент даже всерьёз задумался о том, что надо бросать расследование, пока оно не завело его чёрт знает куда. В конце концов, размышлял он, Юу отчасти прав, какая разница, что произошло тогда на дороге, была ли авария случайной и почему пропал Уруха. Это ведь уже в прошлом. Поиграл в детектива — и хватит, пора возвращаться к размеренной жизни, родить наконец супругу наследника и забыть обо всей этой истории, как о страшном сне. Но Койю тут же принялся гнать от себя эти размышления. Нет, он не сможет жить спокойно, пока не узнает, что за всей этой историей стоит. Он уже впутался в это, обратной дороги нет. И в его же интересах как можно быстрее всё выяснить, чтобы прекратить трепать нервы себе и окружающим.
И теперь, после разговора с Юу, первым делом следовало ещё раз дёрнуть Акиру и попытаться выяснить у него, что за такой таинственный возлюбленный был у Урухи и не причастен ли он каким-нибудь образом к его пропаже. Койю перевернулся на спину и потянулся в карман брюк за телефоном.
Кисё откликнулся почти сразу. На заднем плане было отчётливо слышно музыку, похоже, он опять был на записи или на репетиции, но голос звучал весело:
— Койю-кун! А я как раз собирался тебе звонить. Есть две новости, хорошая и очень хорошая, с какой начать?
— С очень хорошей, — Койю засмеялся и откинулся на подушку, подкручивая пальцами прядь волос.
— Я вчера разговаривал с директором, — весело воскликнул Кисё, — он в восторге и согласился отпустить тебя на съёмки клипа в любой момент.
Койю прикусил губу. Он уже успел забыть, что Кисё собирался снять его в своём клипе.
— Кисё-сан, как вы это проделали?
— Секрет фирмы, — фыркнул Кисё. — И нет, я его по голове не бил и не угрожал, не беспокойся.
— Да даже не подумал бы. Зачем вам угрозы, и так уговаривать хорошо умеете, — Койю потёр ладонью лоб. — Так, а хорошая новость?
— А хорошая, крошка, в том, что я хотел тебе сказать большое человеческое «спасибо», — Кисё окончательно развеселился. — Ты мне такой бриллиант подарил. Акира-кун просто замечательное создание, играет классно, мнение своё высказывает тогда, когда его спрашивают, и улыбается всё время.
Койю обрадовался, мысль о том, что Акира наконец-то нашёл своё место, заставила приятно потеплеть сердце. Что уж говорить, он проникся к Акире определённой симпатией, под конец прогулки по Арт-кварталу Койю уже и вправду очень хотелось хоть чем-нибудь ему помочь.
— Так вы всё-таки его взяли?
— Конечно, взял, что ещё за глупый вопрос? Такими ребятами не разбрасываются, он очень талантливый малый, — сообщил Кисё. И тут только вспомнил: — Койю-кун, ты что-то спросить хотел? Опять какая-нибудь помощь в расследовании нужна?
Койю прикусил губу. Он ведь звонил только с одной целью — собирался спросить Кисё о том, взял ли он всё-таки Акиру в группу. А теперь этот вопрос отпал сам собой. Зато возник другой.
— Кисё-сан, по поводу клипа…
— Что, какие-то неприятности? — тут же забеспокоился Кисё. — Ты передумал сниматься?
— Нет-нет, вовсе не передумал, что вы… — Койю поморщился и положил ладонь на живот. — Просто возникли некоторые обстоятельства, которые могут помешать… Только мне не хотелось бы об этом говорить по телефону.
Кисё на пару секунд примолк.
— Вот что, крошка. Я всё равно собирался обговорить с тобой кое-какие детали, думал тебе декорации и концепт показать. Если я предложу тебе подъехать в студию, ты не откажешься?
— Нет, даже сделаю это с удовольствием, — Койю улыбнулся краем рта и встал. — Но я сейчас дома, быстрее, чем минут через сорок, я до вас не доберусь.
— Фигня вопрос. У нас большая репетиция, весь день сегодня будем здесь, так что, — Кисё кашлянул и разом перешёл на почти галантный тон, — готов ждать хоть вечность.
Кинув замолчавшую трубку на постель, Койю подошёл к шкафу и принялся задумчиво ворошить вешалки. И всё же он не удержался и весело рассмеялся. Омега хорошо знал, как Кисё ненавидит все эти устои высшего общества с присущей ему вежливостью, и то, как он сейчас перешёл на этот галантный тон, прозвучало очень забавно.
…Кисё встретил его возле дверей студии — он неторопливо прохаживался вдоль стеклянных створок, когда Койю выскочил из машины.
— Там проходная, лучше будет, если зайдём вместе, — пояснил альфа, пожимая протянутую руку в кружевной перчатке. Окинув улыбнувшегося Койю взглядом, Кисё задумчиво вскинул брови. — Хм. Ты решил сменить имидж?
— Ну, как сказать. Меня особо не спрашивали, — Койю захихикал и поправил уложенные каштановые волосы. — Знаете же, этим стилист ведает. Я в курсе, что мне не идут тёмные волосы, но что уж поделать, блондины с длинными волосами не в моде.
— Да кошмар с этими стилистами. Я сам каждый раз, как они поработают, от себя в зеркале недели две шарахаюсь, — фыркнул Кисё и потянул его за руку. — А вообще-то, по-моему, тебе очень даже идёт. Выглядишь ещё младше, чем есть, как бы за клип в педофилии не обвинили.
— Всё шуткуете, Кисё-сан, — Койю улыбнулся краем рта.
— Угу, хочу тебя повеселить, а то мордашка кислая. Пойдём. И телохранителю своему скажи, чтобы шёл за нами.
Они миновали мрачно сидящих в холле охранников и поднялись на второй этаж, целиком отведённый под большую студию. Музыкантов Кисё, похоже, пока отправил на перерыв, в зале обнаружился лишь худощавый черноволосый альфа в элегантном тёмном костюме — это был хорошо знакомый Койю Идзуки, бессменный напарник Кисё. Вернее, Койю был не слишком близко знаком с ним, но омега, конечно же, не раз его видел на съёмках и концертах, и они оба вежливо кивали друг другу при встрече. Увидев входящую в студию парочку, Идзуки приподнял голову, слегка качнул ей в знак приветствия и улыбнулся краем рта, но ничего не сказал и продолжил бренчать какую-то мелодию на ярко-синей гитаре. Он никогда не отличался особой разговорчивостью. Койю пришло в голову, что за все эти годы он слышал голос Идзуки всего несколько раз, в их паре болтал в основном Кисё.
Кисё отвёл омегу в соседнее небольшое помещение, в котором стоял кожаный диван и небольшой журнальный столик, плюхнулся на сидение и потянулся к ноутбуку.
— Вот, теперь можем спокойно поговорить. Так что ты там сказал, Койю-кун, какие-то трудности могут возникнуть?
Койю несмело кивнул.
— Да. Вернее, они точно возникнут, если вы и вправду будете этот клип снимать в сентябре…
— Ну-ка, рассказывай, — велел Кисё и сдул с носа длинную чёлку. — Почти всё решаемо, вместе подумаем, как быть.
Койю вздохнул и сложил руки на животе, переминая края водолазки.
— Понимаете, Кисё-сан, я буквально только что был в клинике на плановом обследовании… — он запнулся.
— И? — поторопил его Кисё. — У тебя какие-то проблемы со здоровьем? Нужно будет лечь на тяжёлую операцию или вроде того?
— Нет, уйти в декрет, — Койю увидел, как расширились его глаза, и смущённо улыбнулся. — Я жду ребёнка. Пока ничего не видно, у меня всего лишь второй месяц пошёл, но сами понимаете, что будет в сентябре… Не думайте, что я отказываюсь, я и в первую беременность очень активно снимался, но мне кажется, что ваш Снежный король на сносях будет выглядеть несколько… — он кашлянул в кулак. — Экстравагантно.
Кисё секунду растерянно похлопал глазами, потом вдруг в полном восторге запрыгал на кожаной подушке:
— Чёрт побери, да это же прекрасно, Койю-кун! Я очень рад за тебя. И в клипах такого точно ещё ни у кого не было, может получиться ещё лучше, чем я задумал…
Койю слегка приоткрыл рот в удивлении. А Кисё продолжал фонтанировать идеями:
— Сделаем тебе специальный красивый костюм, такой, чтобы не очень подчёркивал положение, но и не скрывал, добавим парочку нужных моментов в сценарий — и рейтинг точно будет чумовой.
— И всё-таки, — Койю прикусил губу, — я бы вам советовал подыскать на всякий случай мне замену. Я уже сейчас неважно себя чувствую, не знаю, в каком состоянии я буду осенью.
— Дублёр в любом случае будет присутствовать, не беспокойся. Я прекрасно знаю, что ты своей хорошенькой головкой теперь рисковать просто так не станешь. И потом, я же примерно сказал по поводу сентября, мы можем начать и раньше. Смотря как большой концерт и премьера альбома пройдут.
Койю опустил глаза. В голову вдруг пришли мысли о том, что ему, возможно, следует сначала спросить у Таканори, что он думает по этому поводу. Конечно, альфа никогда не препятствовал работе Койю, наоборот, Таканори искренне восхищался своим супругом, разглядывал почти все его фотографии и позволял ему участвовать в любых съёмках, даже тех, которые балансировали на гранях приличия, хотя Койю старался этим позволением не злоупотреблять — он сам не любил оголяться перед камерой и справедливо полагал, что статус мужа одного из богатейших альф страны обязывает его вести себя сдержанно. Таканори никогда ничего ему не говорил по этому поводу, но вот когда Койю забеременел, он начал сопротивляться некоторым фотосессиям, съёмкам в клипах и показам. Всего лишь просил не перенапрягаться.
— Так. Раз с этим разобрались, давай я тебе всё-таки покажу концепт. Ну, как я всё там вижу. Возражения и критика принимаются, — Кисё пощёлкал кнопками и повернул к нему экран ноутбука. И Койю принялся с интересом изучать модели декораций, которые напомнили ему о той самой фотосессии с Шотой.
Входная дверь негромко хлопнула, в студию вбежал растрёпанный Акира. Он практически влетел в закуток и остановился напротив дивана, заводя руки за спину. Койю поднял на него взгляд и удивлённо кашлянул. Оба те раза, что они виделись с Акирой, у того на лице не было ни грамма косметики — Акира в обыденной жизни явно предпочитал естественность. Сейчас же его лицо покрывала полупрозрачная пудра, сверкающие глаза были подведены и густо накрашены чёрными тенями, губы поблёскивали от бордовой помады. Но странным образом этот даже вульгарный отчасти макияж шёл ему просто чрезвычайно.
Койю услышал тихий вздох рядом и невольно повернул голову. Юу, прикусив губу, внимательно смотрел на небесное явление; но, заметив взгляд хозяина, деликатно кашлянул и отвёл в сторону глаза. И Койю невольно усмехнулся. Кажется, его непробиваемого телохранителя наконец-то проняло, залюбовался на омегу.
— О, а вот и наш бриллиант прибежал, — Кисё усмехнулся и скрестил руки на груди. — До конца перерыва ещё десять минут, куда ты так спешил, Акира-кун?
— А я всегда так, Кисё-сан, — весело ответил Акира, — я либо опаздываю, либо прибегаю слишком рано, третьего не дано. И потом, я как чуял, что что-то должно случиться, — и он перевёл горящий взгляд на Койю, выглядело так, будто он с трудом сдерживался, чтобы не кинуться ему на шею. — Выходит, не ошибся?
— Ничего не случилось, не переживай, — Койю улыбнулся краем рта. — Мы с Кисё-саном просто обсуждали кое-какие детали клипа. Кисё-сан, — он посмотрел на альфу и молитвенно сложил ладони, — можно я Акиру ненадолго у вас украду? Хотел кое-что спросить.
Кисё рассмеялся и встал с диванчика, одёргивая яркую джинсовую куртку со множеством значков и нашивок.
— Разговаривайте, перерыв ещё не кончился. Я сейчас вернусь.
И он бодрым шагом вышел из кабинета. Через стекло было видно, как Кисё подсел к гитаристу и что-то зашептал ему в ухо.
— Какие-то новости об Урухе появились? — с тревогой спросил Акира и опасливо покосился на телохранителя. — Эм… А ничего, что я вот так просто что-то говорю? Честное слово, я не замышляю ничего плохого…
— Да не бойся, не укусит он тебя, — Койю засмеялся и слегка подвинулся, похлопывая по диванчику рядом ладонью. — Садись. Он кусается, только если я прикажу. Да, Юу? — тот молча кивнул. — Впрочем, если даже он тебя цапнет, бояться особо нечего, прививка от бешенства у него сделана.
Акира прыснул в кулак и тут же близоруко прищурил глаза.
— Что-то мне его лицо знакомо, где я его видел?
Койю даже не успел ответить, Юу вдруг отлепился от стены и сам улыбнулся:
— Мы с тобой виделись, Акира-кун. Правда, всего один раз. Уруха как-то забыл в кафе кошелёк, а я его вернул. Не помнишь?
— Уруха? — растерянно повторил Акира и наморщил лоб. — Кошелёк в кафе забыл? М-м-м… Нет, совсем не помню. Прости, Уруха постоянно терял вещи, абсолютно рядовая ситуация. Стоп, — Акира осёкся и распахнул глаза: — Это же ты был с ним на той фотографии!
Юу повёл плечами и ухмыльнулся краем рта, но ничего не сказал.
— Причёска другая, не признал, — Акира встряхнул головой. — Чёрт, и я всё ещё должен верить, что это совпадение? Клон Урухи, так ещё и телохранитель при нём — бывший этого же Урухи! Что-то многовато совпадающих деталей становится, как так вообще получилось?
Он всё же осторожно опустился на диван и уставился на Койю растерянным взглядом.
— Длинная история, потом как-нибудь расскажу, — Койю покачал головой. — Акира, у меня возник кое-какой вопрос по нашей с тобой беседе. Скажи, у Урухи точно не было любовника, к которому он мог сбежать?
В глазах Акиры вдруг явственно мелькнула тень страха. Явно с усилием взяв себя в руки, он сморщил нос и помотал головой.
— Сказал же, Уруху постоянные отношения не привлекали, все любовники у него были максимум на месяц. Я даже никого из них по имени не знаю.
— Уверен? — Койю прищурился и осторожно завёл ногу на ногу, выпрямляя спину. — А мне вот тут птички напели о неком альфе-наркомане, которого Уруха явно среди других выделял. То ли бывший, то ли не бывший…
Акира резко побледнел под слоем тональной пудры:
— Боже, — почти в ужасе прошептал он и густо сглотнул, — кто рассказал тебе эту гадость?! Не было у Урухи никаких наркоманов, а если и были, то я о них ничего не знаю!
— Акира, лучше не ври, — насел на него Койю. — Слушай, я не собираюсь осуждать Уруху, это его дело, с кем он тусовался, меня этот альфа интересует только в связи с его исчезновением.
Акира принялся нервно кусать губы.
— Если это правда, то рассказывай, — Койю нахмурился. — Это может помочь выяснить, что случилось с Урухой, вполне вероятно, что он всё-таки сбежал к этому любовнику. Ты же хочешь его найти, живым или мёртвым, верно?
— И всё-таки, кто… — Акира опять покосился на Юу. Тот ответил ему хитрым прищуром и скрестил руки на груди. — Ясно, так и думал. Вот дерьмо. Я так не хотел об этом рассказывать, полное ощущение, что я, как последний мудень, выдаю чужую страшную тайну.
Он задумчиво опустил взгляд и, потеребив края рубашки, тихо продолжил:
— …И да, был у Урухи один такой нехороший кадр. Его звали Хиде. Хиде-сан.
У Койю в голове взорвалась бомба. В виски словно ударились осколки битого стекла, перед взглядом замелькали разноцветные огоньки, как от диско-шара, и в этих ярких пятнах появились расплывчатые очертания порочно красивого лица, бледного, с огромными глазами…
— Хиде… — невольно прошептал Койю. — Альфа с красными волосами…
Акира дёрнулся:
— Ты экстрасенс? Откуда узнал про волосы? Да, у Хиде-сана они были красные. И глаза как у совы, — он слегка скривился, — огромные такие. Я с ним всего пару раз сталкивался и особо знаться, собственно, желанием не горел, Хиде-сан меня пугал. Красивый, да, даже очень, они с Урухой гармонично вместе смотрелись. Но… — Акира зябко обхватил себя за плечи. — …У него были очень злые глаза. Жуткие. Вот знаешь, разговариваешь с ним, Хиде-сан вроде улыбается, прям само добродушие излучает, руку протягивает для пожатия, а взгляд такой, будто он тебя мысленно уже расчленил и закопал по кусочкам. Просто демон какой-то, вот другого сравнения не подберёшь даже. Мне всегда казалось, что Хиде-сан очень жестокий, из тех людей, которые в принципе на добрые чувства не способны. Бывают такие, роботы по менталитету. Но Уруха мои мысли не разделял, он вообще ничего не хотел замечать, цеплялся за Хиде-сана.
Койю густо сглотнул и встряхнул головой, прогоняя жутковатое и непонятно откуда взявшееся видение.
— И что за отношения были у этого Хиде с Урухой?
Акира передёрнулся:
— Да это жуть была, а не отношения. Я не знаю даже, как это назвать. Какая-то болезнь, одержимость, со стороны Урухи так точно. Они раз двести на моей памяти ругались насмерть, чуть не дрались, потом с жаром мирились, опять ссорились… Психи они были, оба, — он тут же презрительно фыркнул. — Я думаю, что на то, что у Урухи характер так испортился, Хиде-сан так или иначе повлиял. У Урухи имелась одна не очень хорошая привычка, он выбирал себе пример для подражания и стремился во всем быть на него похожим. Вот Хиде-сан и стал для него таким вот идеалом. Уруха перенял его манеру поведения. И на кокаин его точно Хиде-сан подсадил, вот в этом я не сомневаюсь ни капли. Хорошо хоть героином не уколол, мог ведь, Уруха бы ему слова поперёк не сказал, подставил бы руку, не думая.
— Ну это уж слишком, — Койю поморщился. — Я уже понял, что Хиде тебе не нравился, но не надо делать из него вселенское зло, я уверен, что в нём было и что-то хорошее, раз Уруха так к нему прикипел. Судя по твоему рассказу о нём, себе бы он плохо не сделал. И потом, ты же сказал, что у Урухи характер стал портиться, когда у него младший брат родился и родители перестали его замечать, а теперь винишь во всём этого Хиде?
— Так и Хиде-сан в это же самое время появился! — горестно воскликнул Акира. — Брат у Урухи родился буквально за месяц до того, как он с Хиде-саном познакомился, тогда же и отношения с родителями у него покатились к хренам собачьим. Идеальный момент, Уруха был расстроенный до ужаса и так хотел любви и ласки хоть от кого-нибудь. И тут Хиде-сан! Он был старше нас, лет на пять или шесть, точно не знаю, но он казался совсем взрослым. Он музыкой, к слову, занимался, тоже на гитаре играл в группе, и его компашка была довольно известной в пределах Арт-квартала. Уруха его в клубе на выступлении и заметил, вернее, мы там вместе были, я видел, как он на Хиде-сана пялился, не отрываясь, но не думал, что это так далеко зайдёт, обычное же дело. Я отвлёкся на секунду под конец выступления, а Уруха ухитрился протиснуться к Хиде-сану и как-то его заинтересовать. Хотя, альфе много что ли надо… Хиде-сан Уруху тогда же и испортил, прямо там же, в туалете того самого клуба, нам по пятнадцать было! Прикинь, какая дрянь?
Молчащий Юу поёжился и поднял воротник жилетки, а Койю начал кашлять.
— Уруха в него в итоге влюбился просто без памяти, — раздражённо продолжал Акира, дёргая плечом. — А Хиде-сан его за игрушку при себе держал, Уруха был для него вроде плюшевого мишки, хочу — беру, иди сюда, поглажу, почешу за ушком и потискаю, не хочу — бросаю, пшёл нахуй, надоел. Причём Хиде-сан этого даже не скрывал, напрямую Урухе говорил, что он ему только для постели и нужен, когда скучно. И при этом он ревновал, если Уруха что-то говорил о своих отношениях с другими альфами, пару раз даже чуть не задушил его. Детский сад, сам не ам и другим не дам. А учитывая то, что Хиде-сан уже тогда без героина жить не мог и лечиться не собирался, эта перемена от добренького к злобному происходила по десять раз на дню. Психологическое насилие какое-то. Сколько Уруха рыдал из-за него, — Акира махнул рукой, — злился, посылал на три буквы и говорил, что больше ни за что даже близко к нему не подойдёт. А потом Хиде-сан ему встретится где-нибудь случайно, глазищи свои страшные прищурит, пальцем поманит — и Уруха опять бежит к нему, и так по кругу, из раза в раз. Даже мне хватало ума понимать, что ни хера из этого не выйдет, это реально уже на болезнь какую-то походило. Ну вот скажи, какой смысл от отношений, если они одно только горе и унижения приносят? Сплошной вред!
Койю слегка сжал пальцами виски.
— Урухе не помешало бы психолога посетить по этому поводу, зависимость налицо. Но как думаешь всё-таки, он мог сбежать с этим Хиде?
Акира мотнул головой.
— Да хрен их разберёт, эту сладкую парочку. Может, и мог, он за Хиде-саном бы босиком по стёклам на край света побежал… К слову, Хиде-сана я тоже очень давно не видел. Раньше я то и дело его замечал в толпе, когда выступал по клубам, его злобную рожу и эти красные волосы трудно было бы с кем-то попутать. Но группа, в которой он выступал, давным-давно развалилась, не знаю уж, что у них случилось, участники все между собой перессорились и разбежались, и Хиде-сан исчез. Не знаю, может, он в диспансер всё-таки загремел или просто переехал куда-нибудь, в Арт-квартале легко затеряться, достаточно адрес сменить и обрубить связи с прежними знакомыми. Последний раз я его видел в клубе за пару месяцев до пропажи Урухи, у них как раз перемирие было, — Акира скривился, — они там сидели возле стойки и целовались. А потом Хиде-сан опять Уруху послал куда подальше, и Уруха больше о нём не заговаривал. А я этому тихо радовался. Хиде-сан явно на него очень хреново влиял.
— Уруха говорил, что какой-то его парень погиб от передозировки, — вдруг подал голос Юу. — Он дико рыдал из-за этого, я его даже успокаивал.
— Про это я ничего не знаю, — Акира помотал встрёпанной головой. — Может, Хиде-сан и докололся до смерти, героиновые торчки долго не живут, это всем известно.
— Всё-таки можно было бы проверить, — пробормотал Койю и прикусил губу. — Ты знаешь его паспортные данные?
Акира тяжело вздохнул.
— Только имя и возраст примерный. И в том, и в другом я не уверен. Музыканты ведь почти всегда берут псевдонимы. Уруха звал эту заразу Хиде, а в паспорте могло стоять, например, Хидеаки, или вообще совсем другое имя, сам понимаешь. И возраст тоже, мне казалось, что ему года двадцать два было, плюс-минус год, но не знаю, так ли это. Хиде-сан всегда плохо выглядел, он постоянно был жутко бледный, аж серый весь, под глазами синяки чёрные, на лбу морщины, вечно весь укутанный-замотанный по самую шею, худой-худой, как скелет, одни глазюки жуткие на пол-лица. Он мог казаться старше, чем был на самом деле.
— М-да, негусто… — расстроенно протянул Койю, раздумывая, хватит ли ему примет, чтобы подсунуть их для поиска информации Ютаке. По непонятной причине Койю встревожился; почему он так среагировал на имя этого Хиде? И вправду, откуда он знает, что у того были красные волосы? Койю ведь никогда его не видел и не мог видеть, и тем не менее при звуке имени в голове будто что-то щёлкнуло, и перед глазами появилась картинка, ровно та, что описал Акира, бледное лицо, красные волосы и огромные злые глаза. — Почему-то мне кажется, что это очень важно…
Акира потёр подбородок.
— Вообще в твоих словах есть смысл. Если бы Уруха вздумал удрать, первым, к кому бы он рванул, был бы Хиде-сан, и у Урухи никогда не было от него секретов, я точно знаю. Может, Хиде-сан и в курсе, куда Уруха залёг. Хм… Знаешь, есть у меня одна идея, как можно попробовать его найти. Хиде-сан же в группе выступал, возможно, его бывшие одногруппники могут что-то знать о том, куда он подевался.
— Ты с кем-нибудь из них знаком? — без всякой надежды спросил Койю, с хрустом ломая пальцы.
— Нет, откуда бы. Одного только знаю заочно. Уруха мне с пеной у рта рассказывал про напарника Хиде-сана, — Акира задумчиво сдвинул брови. — Йошики-сан его звали, вот помню. Его я тоже пару раз в клубах встречал, Уруха мне его показывал, он всё вокруг Хиде-сана увивался. Йошики-сан у этой компашки за главного, кажется, был. Ой, как они с Урухой цапались! Уруха его ненавидел, и Йошики-сан его на дух не переносил. Что самое смешное, в чём-то они были похожи — оба симпатичные внешне и не дураки, а вцепились в Хиде-сана, как ненормальные, всё поделить его не могли, разом превращались в склочных невоспитанных омег, матерящихся друг на друга. Йошики-сан ещё и подраться был всегда за здрасте, Урухе пару раз от него досталось на орехи. А Хиде-сан, по-моему, даже с каким-то удовольствием наблюдал за этими их драками, ему явно нравилось их лбами сталкивать.
— Весело у вас там молодёжь живёт.
Койю слегка поморщился. Имя «Йошики» почему-то показалось ему знакомым, где-то он уже слышал об альфе с таким, причём совсем недавно.
— Творческая молодёжь везде одинаковая, — Акира ухмыльнулся, — эмоции ж нужны, без них никакого вдохновения нет. Вот и вытворяют всякое, трахаются с кем попало, через десять минут дерутся, альфы бухают на спор и лапают всех подряд, омеги морды друг другу от ревности царапают. Кхе-кхе, отвлёкся.
Он слегка смущённо кашлянул и вернулся к теме:
— …В общем, если кто и знает, куда Хиде-сан мог подеваться, то только Йошики-сан. Он сейчас довольно известная личность в центре, пианист, кажется, или композитор, я то и дело его имя в сводках новостей шоу-бизнеса вижу. Молодец, пробился, я его за это очень уважаю.
Койю вздохнул и расслабился. Вот оно что, имя в сводках новостей. Наверное, и сам Койю видел его именно там, когда мельком просматривал ленту в Сети.
В зале за стеклом тем временем началось шевеление и прибавилось народу; перерыв закончился. К диванчику подошёл вернувшийся Кисё.
— Ну что, наговорились? Пора за работу.
Акира кивнул, встал и быстро выскользнул за дверь, направившись к стойке, в которой возвышалась его чёрно-белая гитара.
— Койю-кун, что с тобой? — встревоженно спросил Кисё, увидев выражение лица омеги.
— А? Да нет, ничего, — Койю улыбнулся ему. — Задумался, надо кое с кем поговорить.
— Знаешь, Койю-кун, твои эти вечные поиски кое-кого начинают меня беспокоить, — Кисё покачал головой. — Таканори-сан одобряет твои игры в детектива?
Койю вскинул брови:
— А почему вы спрашиваете?
— Извини, если прозвучало бестактно. Просто если бы Шота вздумал развлекаться подобным образом, — Кисё нахмурился, — я бы ему этого не разрешил. Не из вредности, а потому, что это может быть опасно.
— Это не развлечение, Кисё-сан, — Койю вздохнул. — Это касается меня самого, я должен понять, что происходит. А Така обычно не имеет ничего против моих занятий, просит только быть осторожней и не лазить ни во что опасное. Он считает меня разумным и знает, что я себе не наврежу. Тем более после аварии. Впрочем, ему всё равно сейчас не до меня, он полностью поглощён своим новым проектом.
— Ну вот, он тебе доверяет. А ты так уверен, что не влез ни во что опасное?
— Не беспокойтесь, Кисё-сан. Если я почувствую, что дело становится опасным, я тут же брошу эту затею.
На самом деле Койю всё ещё не считал своё расследование чем-то опасным. Он же не бегает ни за какими преступниками, просто-напросто собирает информацию про Уруху, пытается связать её воедино и понять, что же с ним произошло, что в этом такого?
— Ну смотри, Койю-кун. Я за тебя переживаю, — Кисё осторожно взял его руку в свою, погладил пальцы и тут же хитро прищурился. — Кого же я в клипах снимать буду, если с тобой что-то случится?
Койю засмеялся.
— Придётся вам кого покрасивей искать. Кисё-сан, можно я у вас кое-что спрошу?
— Кого на этот раз искать? — Кисё усмехнулся и движением головы отбросил со лба чёлку. — Имей в виду, крошка, мои способности только на шоу-бизнес распространяются, может, тебе всё же лучше Таканори-сана попросить о помощи?
Койю решил действовать наверняка.
— Нет, Така мне тут не поможет. Акира упомянул какого-то Йошики-сана, сказал, что он сейчас довольно весомая фигура, тоже музыкант. У вас нет знакомого с таким именем?
— Йошики-сан? — Кисё растерянно моргнул. — Йошики-сан… А-а-а, тот пианист странноватый, который журналистов шугается и постоянно в тёмных очках ходит? Ну, да, я с ним знаком, но очень поверхностно. Сталкиваемся изредка на разных мероприятиях, киваем друг другу и расходимся в разные стороны. Он молодой ещё совсем, чуть старше тебя по виду, мне особо не о чем с ним разговаривать, да и круг общения у нас совсем разный, я классической музыкой не интересуюсь…
Койю показалось, что у него дрогнул голос. Беспокойство стало нарастать ещё быстрее. С чего Кисё вдруг начал так оправдываться просто за то, что не слишком хорошо знаком с этим Йошики?
— Познакомите?
— Ну… — Кисё отвёл в сторону глаза и принялся нервно теребить края своей майки, надетой под яркую куртку. Было видно, что он в замешательстве. — А тебе это очень нужно, Койю-кун?
— Очень, — Койю молитвенно сложил ладони. — Кисё-сан, я мог бы заместителя мужа попросить найти его, но это займёт гораздо больше времени, и… Понимаете, я опасаюсь, что если я просто так с бухты-барахты позвоню ему, он не станет со мной разговаривать. Я сам бы ни за что вот не стал беседовать по телефону с незнакомым человеком, даже трубку бы не взял. А вас он всё-таки знает, пусть и поверхностно, как вы говорите, но…
— Всё, всё, я понял, не части, — Кисё махнул рукой и поднялся с диванчика. — Я попробую тебе помочь, но не прямо сейчас, ладно? У меня всё равно нет его телефона, придётся попромышлять по общим знакомым. Давай сделаем так: я постараюсь раздобыть номер, если получится — позвоню тебе либо ближе к вечеру, либо завтра с утра. Договорились? — омега обрадованно кивнул. — Вот и замечательно. А теперь пора за работу.
***
Койю немного понаблюдал за репетицией, потом всё же решил, что пора уже ехать домой, неизвестно ещё, что ждёт его завтра, если Кисё сумеет вывести его на Йошики. Беседа явно обещает быть не из лёгких. Запрокинув голову на подлокотник кожаного сидения в машине, Койю полуприкрытыми глазами смотрел в окно, вглядываясь в мелкие капли на стекле.
— Койю-сан, — всю дорогу подозрительно молчавший Юу вдруг негромко подал голос, и Койю глянул на него. — У меня к вам есть небольшая просьба…
— Какая? — Койю улыбнулся и сложил на животе руки. — Говори, постараюсь выполнить.
Юу нервно втянул носом воздух, будто пытаясь собраться с духом.
— У вас ведь есть телефон Акиры? — Койю изумлённо вскинул брови, но всё же кивнул. — Можете мне его сказать, если не трудно?
Койю невольно вспомнил, каким любопытным взглядом Юу сегодня смотрел на Акиру, пока они разговаривали. Прямо-таки глаз с него не сводил.
— Что, любовь со второго взгляда? — он усмехнулся и аккуратно скрестил ноги.
Юу слегка покраснел.
— Ну что вы, какая любовь, я так влюбляться быстро и не умею…
— Да ладно тебе, не оправдывайся. Я видел, какими глазами ты на него смотрел, — Койю тихонько хмыкнул. — Веди машину пока, не отвлекайся. Будем возле дома — продиктую тебе его телефон.
— Спасибо, — с чувством сказал Юу.
Койю потянулся вперёд и почти прижался к переднему сидению.
— Да не за что. Если не секрет, почему ты сам к нему не подошёл?
— Шутите, Койю-сан? Я же на работе, не имею права оставлять вас без присмотра и личные проблемы в это время решать. Таканори-сан мне голову оторвёт, если попробую.
Омега только вздохнул. Юу себе не изменял — работа на первом месте, что бы ни случилось. Интересно, это у всех альф такой общий бзик?
— Понятно, другого я от тебя и не ждал. Знаешь, Юу, ты хороший человек. Хоть временами и бываешь несносным и занудливым. Если Акира тебе понравился, я только порадуюсь за вас обоих, честно. По-моему, вы с ним хорошо поладите. В случае чего есть как минимум две темы для разговоров, гитары и Уруха…
— О, нет, — Юу засмеялся, но как-то нервно и натянуто, — об Урухе я предпочту не разговаривать.
Койю фыркнул.
— Знаю, это я так тебя дразню, — Юу передёрнулся. — Одно только понять не могу, почему ты в ту первую встречу к Акире не присмотрелся?
— Да потому, — вдруг раздражённо ответил Юу, — что в тот момент Уруха всё внимание на себя перетянул.
— Ну да, — Койю хмыкнул, — ты не заметил хорошего скромного мотылька, прельстился яркой бабочкой из семейства врунов.
— Да, так оно и было, — Юу обречённо улыбнулся. — Я с себя вины за это не снимаю. Если бы я тогда знал, что Уруха на самом деле такой гад, даже не посмотрел бы на него. Правда, дело было ещё в том, что я решил, что Акира альфа. Вы сами видите, какой он, сходу ведь ни за что не сообразишь, что он омега, Уруха потом, когда мне это рассказывал, чуть не лопнул от хохота. Я не раз думал, что, может, мне и стоило бы ещё раз встретиться с Акирой, поговорить с ним, присмотреться, он явно был бы куда более приятным в общении, чем Уруха… Так и не срослось. Но, — он посмотрел на дорогу и прикусил губу, — может, ещё не поздно начать с начала…
— Разумеется. В таких вещах поздно не бывает, — ободряюще сказал Койю. — Действуй.
Продиктовав ему номер и велев загнать машину в гараж, Койю поднялся в квартиру. В шкафу висел знакомый бархатный пиджак, в этот раз серый, с перламутровым отливом, в воздухе явственно витал горьковатый аромат парфюма. И Койю, поняв, что Таканори уже дома, пошёл в кабинет, на ходу придумывая, как бы приступить к щекотливому разговору с супругом.
— Привет, солнце. А я уж начал беспокоиться, куда ты опять подевался.
Сидящий за столом Таканори, услышав скрип двери, поднял глаза от клавиатуры и улыбнулся. Вид у него был усталый — размазанная под глазами косметика, встрёпанные светлые волосы и небрежно расстёгнутая почти до середины груди белая рубашка.
— Привет. Дела кое-какие возникли, надо было срочно ими заняться.
Койю подошёл к нему и, увидев, как Таканори слегка отодвинулся от стола, привычно опустился к нему на колени, тут же обвивая руки вокруг шеи.
— Судя по твоему виду, дела были очень приятные, — Таканори глянул на его лицо и прикусил губу. — У тебя глаза светятся, что тебя так обрадовало?
Койю знал, ему о сияющих глазах ещё Юу сказал, когда он в полном обалдении вывалился из кабинета врача. Неудивительно, что и Таканори это заметил.
— Да, я помню, ты говорил, что поедешь сегодня в клинику. Врач объяснил, что с тобой такое? — уже слегка тревожно спросил Таканори.
— Он сказал, что я абсолютно здоров, — Койю принялся теребить пальцами прядки его светлых волос. — И что плохое самочувствие для моего положения — нормальное дело…
Таканори поперхнулся и уставился на него расширенными глазами:
— Положения? Койю, ты хочешь сказать…
— Да, — счастливо сообщил Койю и упёрся лбом в его лоб. — Така, у нас с тобой малыш будет!
Таканори пару секунд ошарашенно хлопал глазами, переваривая услышанное; потом его лицо прояснилось, и он, весело улыбнувшись, обнял супруга обеими руками, прижимая его к себе.
— Солнце, это же замечательная новость! Ну вот, а ты убивался по этому поводу. Видишь, стоило только перестать об этом постоянно думать — и всё получилось.
— Да я не успел тогда ещё перестать об этом думать. Судя по примерным срокам, я забеременел сразу после того, как тот врач меня до истерики довёл, — Койю фыркнул и зарылся носом в его волосы. — Забавно, да?
— Сейчас забавно, а вот тогда было что-то не очень весело, — Таканори поцеловал его в скулу. — Что ж, похоже, пора думать о ремонте в квартире…
— Да подожди с ремонтом, — Койю хихикнул и боднул его в щёку, — маленький только через шесть месяцев родится.
— Ага, времени совсем мало. Займусь на днях.
Наблюдая, как Таканори опять застучал пальцами по клавиатуре, Койю упёрся носом в его висок и прикрыл глаза.
— И всё-таки, солнце, — вдруг протянул альфа, не отрывая взгляда от светящегося монитора, — что за дела у тебя такие вдруг возникли? Ты последнее время частенько по вечерам куда-то убегаешь. Раньше всегда уже был дома, когда я возвращался…
Койю улыбнулся.
— Я был у Кисё-сана в студии. Он хочет меня в клипе снять и решил обговорить кое-какие детали.
И ведь не соврал.
— Опять что-то экстремальное вроде катания на крыше поезда? — Таканори вдруг нахмурился.
— Нет, обычное видео в декорациях ледяного замка, — Койю пожал плечами и слегка округлил глаза: — А что, ты против?
— Скажем так, я не в восторге.
Койю от удивления даже закашлялся.
— Така, ты чего? Ты же никогда не имел ничего против моих фотосессий и съёмок в клипах!
— Да, но не когда ты был беременный, — Таканори серьёзно посмотрел на него. — Будет лучше, если ты вообще как можно быстрее возьмёшь декретный отпуск и будешь спокойно вынашивать ребёнка.
Койю ошарашенно захлопал ресницами.
— Да кто же меня отпустит? Сейчас самый горячий сезон, у меня в ближайшие два месяца даже дня свободного нет, одни съёмки!
— Об этом я и говорю. С таким графиком ты будешь уставать и плохо себя чувствовать, это явно не очень хорошо на малыше скажется. Или, того хуже, ты навернёшься где-нибудь на каблуках на подиуме, — Таканори вздохнул. — Подумай. Может, стоит это время спокойно переждать, без лишних стрессов? Ты ведь и сам не переживёшь потери второго ребёнка.
— Сейчас же прекрати каркать! — Койю разозлился. — Ничего со мной не случится, я в первую беременность преспокойно ходил по подиуму, даже когда у меня живот на третьем месяце вылез!
— И что в итоге вышло? — сердито спросил альфа.
— Ты о чём? — Койю презрительно скривил губы. — Позволь напомнить, что мне аборт сделали, а не я сам себе выкидыш устроил! Моя работа тут ни при чём. Если бы не авария, я работал бы себе дальше спокойно месяца до пятого, и уверен, что это никак бы мне не навредило. Я не смогу полгода безвылазно сидеть дома, с ума сойду! Шота вон всего пару месяцев как в декрет вышел, а уже от тоски воет и плачется мне по телефону! Ты сам бы смог столько времени сидеть и ни черта не делать?
Таканори молчал. Зло поджатые губы и прищуренные глаза без слов выдавали терзающие его эмоции.
— Слушай, — Койю прикусил губу, недоумевая, что так разозлило супруга, — ты же вроде как мне доверяешь, знаешь, что я себе плохо не сделаю. Если я почувствую, что тяжело, тут же запрошу у главного декрет, я тебе обещаю. А пока я могу и поработать…
— Койю, я тебе всё сказал. Поступай как знаешь, но я бы на твоём месте не рисковал.
Таканори тяжело вздохнул и потёр рукой лоб.
— Почему-то мне кажется, что тебя известие о моей беременности ни черта не обрадовало… — подозрительно протянул Койю.
— Ну что ты, обрадовало, — Таканори улыбнулся. — Просто я не хочу, чтобы ты перенапрягался. Я подумал, что ты и сам захочешь временно отступиться от работы… Но если ты не хочешь, я не буду тебя заставлять.
Койю неопределённо покачал головой.
— Я посмотрю по самочувствию. А пока что я вполне могу продолжать работать, не вижу смысла уходить так рано.
— Как скажешь, солнце, — почти равнодушно ответил Таканори. — В конце концов, тебе лучше знать, что ты можешь, а что нет.
У Койю вдруг тревожно сжалось сердце.
— Така, у тебя какие-то неприятности? Почему ты такой хмурый?
Таканори отодвинул клавиатуру и, усевшись поудобней и повернувшись в полоборота, уставился на супруга.
— Ты знаешь, я ради интереса сегодня спросил у Ютаки, что ты тогда просил его найти, — Койю нервно сглотнул. — Солнце, ты не хочешь мне ничего рассказать? Кто такой этот Уруха, которого ты искал?
— Да так, ерунда.
— Нет, не ерунда. Ты в последнее время вообще очень странно себя ведёшь. По вечерам убегаешь куда-то, просишь Ютаку пошарить по базам и найти какого-то непонятного омегу, — Таканори нахмурился, — и не хочешь ничего об этом рассказывать. Что за таинственность? Я думал, у нас с тобой нет секретов друг от друга.
Койю опустил глаза. Похоже, момент всё-таки настал.
— Ну… Долгая история. Всё началось с того психа в больнице…
Он подрагивающим голосом выложил супругу всё о своём расследовании. Таканори слушал его молча; но по тому, как медленно сдвинулись к переносице его брови, а в глазах загорелся огонь, Койю понял, что сейчас ему попадёт.
— Немедленно прекращай играть в детектива, — процедил Таканори, когда его рассказ иссяк. — Это опасно, ты хоть понимаешь, во что можешь влезть?
— Но я должен понять, что к чему! — Койю плаксиво задёргал губами. — Происходит что-то странное, меня это пугает, мне даже кошмары уже по ночам снятся!
— И думать об этом забудь!
Таканори вдруг схватил его за плечи и встряхнул, как бутылку с загустевшим кефиром. Койю клацнул зубами и сердито посмотрел на супруга.
— Прекрати на меня орать, — он быстро слез с колен альфы и отступил на пару шагов, зло глядя на него из-под чёлки. — Я ничего плохого не сделал, чего ты развопился?
— Не сделал, только влип в какую-то дрянь, — начал было Таканори, в ту же секунду скривился и сжал пальцами виски.
— Что? — испугался Койю. — Опять голова?
Вот почему Таканори такой раздражённый, к нему медленно, но верно подкрадывается очередной приступ.
— Голова, — эхом отозвался Таканори, откинулся на спинку кресла и закатил глаза. Морщина между его бровями разгладилась, лицо мигом потеряло всякую ожесточённость. — Прости, солнце, я не должен был…
Койю, разом забыв про обиду, подошёл к нему и приложил пальцы к вискам, надавливая. И вздрогнул, почувствовав, как напряжены кости — похоже, Таканори изо всех сил сжимал зубы.
— Ты обезболивающее сегодня не пил, я надеюсь? — Таканори мигом отвёл глаза. — Така, а ну признавайся!
Альфа неохотно сообщил:
— Одну таблетку, не хотел, чтобы башка разболелась в полную силу. Ещё кофе пару стаканов выпил. И энергетика чуть-чуть хлебнул…
— С ума сошёл?! Тебе же врач сказал не трогать лекарства! — взвился Койю. — Да ещё вздумал запивать их кофе напополам с энергетиком, это ты сам додумался или тебе посоветовал кто?
— Я не могу работать без стимуляторов, — вяло ответил Таканори, подёргивая шеей, — засыпать начинаю уже к середине дня.
— По-моему, из нас двоих это тебе пора уходить в отпуск на полгода, — сердито заявил Койю, массируя пальцами его голову. — Ну вот что мне с тобой делать? Лечишь тебя, лечишь, а какой смысл, если ты все равно на работе напьёшься кофе и энергетиков?
— Ну прости, прости, — Таканори за талию опять потянул его к себе и уткнулся носом в шею. — Я пытаюсь держаться, честно, но мне так плохо без этого становится… То же самое, что с сигаретами.
Койю хмыкнул и устроил подбородок на его макушке.
— Кстати, готовься к тому, что тебе опять придётся пытаться бросить курить.
Таканори криво улыбнулся в ответ. Похоже, перспектива его совершенно не обрадовала.
— Ага, прямо с сегодняшнего вечера и начну, солнце.
Койю удовлетворённо улыбнулся.
— …Если пообещаешь мне прекратить корчить из себя Шерлока Холмса, — вдруг добавил Таканори. Зрачки в его голубых глазах резко сузились. — Я запрещаю тебе, слышишь? Ещё не хватало, чтобы ты попал в какую-нибудь скверную историю. Мне аварии вот так хватило, не хочу, чтобы ты опять подверг себя опасности.
Омега сердито поджал губы. Но что ему оставалось делать? Только кивнуть. И тихонько недоумевать, почему Таканори вдруг так взъелся, хотя ещё буквально пару недель назад он не имел ничего против и даже сам велел Ютаке помочь Койю с поисками. Правда ли он из-за головной боли такой раздражённый, или он что-то знает и не хочет, чтобы это что-то всплыло?
Вздрогнув, Койю зарылся носом в его волосы, подавляя тяжёлый вздох. Его беспокойство уже начинало переходить в откровенный страх. Почему все вокруг так странно себя ведут и что-то скрывают от него? Даже Таканори, такой любящий и заботливый, разозлился и запретил ему вести поиски.
«Неужели я совершенно не знаю своего мужа, и Така тоже как-то в этом дерьме замешан? — в голове заметались испуганные мысли, и Койю прикусил губу, пропуская сквозь пальцы вьющиеся прядки. — Ой, какой плохой вариант, только бы это было не так… Если и эта часть жизни окажется всего лишь иллюзией, я этого не переживу».
========== Глава 11 ==========
Утром Койю проснулся рано, едва почувствовав начавшееся рядом шевеление. Немного поворочавшись, омега приоткрыл глаза, щурясь от яркого солнечного света, просачивавшегося в комнату через уже ставшие почти прозрачными экраны, и медленно повернулся на другой бок. Таканори, сидя на краю постели, уже застёгивал шёлковую чёрную рубашку.
— Ты чего, солнце? — он словно почувствовал взгляд супруга и обернулся, ласково улыбаясь. Светлые волосы со сна спутались и смешно торчали в разные стороны, голубые глаза весело поблёскивали. Похоже, приступ вчера прошёл совсем рядом, но всё-таки не затронул его, и Таканори пребывал в хорошем настроении и нормально себя чувствовал. — Ещё даже семи нет, спи.
— А ты уже убегаешь, да? — Койю зевнул и, протянув руку, ухватился за его запястье.
— Убегаю. Даже кофе пить не буду, поеду в офис, — Таканори покачал головой и, наклонившись, поцеловал его в нос. — Сегодня очень важный день, будем полноценные испытания устройства проводить, так что лучше мне приехать пораньше.
Койю провёл ладонью по его щеке, задержав кончик большого пальца на уголке губ.
— Удачи… — тихонько сказал он и легонько потянул прядку белокурых волос. — Не пей энергетики, ладно? И кофе не злоупотребляй, а то голова опять разболится.
— Не буду, обещаю, — кивнул альфа, глядя ему в глаза. И вдруг весело сказал: — А если сегодня всё хорошо сложится, я возьму на завтра отгул, и мы с тобой куда-нибудь съездим.
Койю даже закашлялся от удивления. Таканори собрался взять отгул только ради того, чтобы провести с ним время? Это что-то новенькое, такого уж давно не случалось.
— Было бы замечательно, — он улыбнулся, — а то я уж и не помню, когда мы последний раз куда-то выбирались вместе…
— Ну, теперь надо. Такой повод — ты нашего наследника носишь, это надо как-то отметить. Не говоря уж о том, что мне очень совестно за то, что я на тебя вчера накричал.
Таканори ещё раз быстро поцеловал супруга в нос и, поднявшись, вышел в коридор. Оттуда тут же донёсся тихий голос — альфа давал указания Кензо насчёт машины. Койю вздохнул и плюхнулся обратно на подушку, пытаясь прикинуть, как бы ему сегодня получше распределить своё время. Вечером у него фотосъёмка для крупного журнала, в студию надо приехать часа за четыре до начала, а значит, все дела следует постараться завершить в первой половине дня. Он надеялся, что разговор с таинственным Йошики не затянется слишком надолго. Если вообще состоится.
Кисё вчера позвонил ему около девяти вечера, продиктовал заветные цифры и сказал:
— Можешь звонить завтра часов в десять утра, он будет ждать. Только осторожней, Койю-кун, он человек со странностями и дико вспыльчивый, взрывается на раз-два.
Койю поблагодарил его и заверил, что будет очень аккуратным. И он даже совсем не для галочки это сказал. Теперь, когда Таканори внезапно резко ополчился против его расследования, придётся быть вдвойне осторожным. Да ещё нервничать поменьше… Койю улыбнулся и, повернувшись на бок, погладил ладонью живот.
Уснуть ему так больше и не удалось, поэтому Койю просто полежал с закрытыми глазами, дождался нужного времени и взялся за телефон. Йошики, обладатель высокого, какого-то капризного голоса, откликнулся почти сразу, похоже, он и вправду ожидал этого звонка.
— Кисё-сан попросил поговорить с вами, — вежливо произнёс он и тихо кашлянул. — Чем могу помочь?
— Ох, — Койю вздохнул, — хотелось бы, если можно, не по телефону, боюсь, трудно будет объяснить… В общем, я хотел вас расспросить о человеке по имени Хиде.
— Хиде? — удивлённо переспросил Йошики. — А зачем он вам понадобился?
Койю начал было путано ему объяснять ситуацию; альфа какое-то время слушал его молча, а потом вдруг мягко рассмеялся:
— Пожалуй, по телефону и вправду неудобно, я совсем ничего не понимаю… Вот что. Если этот разговор для вас так важен, я могу с вами встретиться. У меня как раз сегодня утро свободное, пожалуй, я сумею вам уделить пару часов.
— Было бы замечательно, — обрадовался Койю. — Скажите только, где.
— Адрес… — Йошики сказал название улицы и цифры, Койю услышал родные звуки и воодушевился ещё больше — это же практически в соседнем доме, через пару улиц, можно даже Юу отозвать, Койю и сам туда прогуляется без всяких проблем, а при беседе телохранитель будет только мешать. — Уж извините, наверное, странно вас домой зазывать, учитывая, что мы не знакомы, но я из квартиры практически не выхожу… Где-то через час, вас устроит?
— Более чем, — кивнул Койю.
— Тогда я вас жду.
Йошики отсоединился. Койю быстро позвонил Юу, сказал, что ему пока не нужно приезжать, встал и пошёл одеваться. Часа ему как раз хватит на то, чтобы привести себя в порядок и добраться до места.
Нужный дом смотрел сверкающими стеклянными окнами прямо на довольно большой сквер. Сидевший в круглом холле охранник окинул Койю взглядом и, вежливо попросив подождать пару минут, взялся за телефон. Услышав, что Йошики ждёт его, грозный страж кивнул и даже услужливо подсказал этаж. Койю лучезарно улыбнулся ему, поднялся на нужную высоту, вышел из лифта и огляделся. Площадка была пуста, сюда выходила дверь лишь одной квартиры — судя по всему, хозяин выкупил весь этаж и объединил несколько апартаментов в одни огромные. Знакомая ситуация, Таканори в своё время действовал по такому же принципу, Койю хорошо помнил, как после свадьбы бродил по квартире и судорожно пытался сосчитать, сколько же в ней комнат.
Дверь открылась сразу, едва Койю поднёс руку к датчику. На пороге стоял молодой альфа очень импозантного вида: стройный, высокий, с тщательно уложенными рыжеватыми волосами до плеч, в лёгкой, явно очень дорогой белой рубашке и модных кожаных штанах. В картину элегантной внешности слегка не вписывались огромные чёрные очки, сидевшие у него на носу и закрывавшие половину лица, медицинский бандаж на шее и трость, на которую он слегка опирался. И странным образом в нём мелькнуло что-то знакомое, Койю определённо уже где-то его видел… Стараясь не показать своего беспокойства, он поздоровался.
— Это вы Койю-сан? — альфа улыбнулся, слегка наклонил набок голову и посторонился. — Входите.
Слегка постукивая тростью по отполированному деревянному полу, Йошики провёл омегу в огромную комнату, в которой всё было оформлено в белоснежных тонах; через большие окна внутрь проникало огромное количество солнечного света, отчего обстановка выглядела ещё более ослепительной. Койю на секунду даже залюбовался. И Йошики словно почувствовал его восторг.
— Каюсь, люблю всё белое, — шутливо сказал он и кивнул ему на кресло. — Присаживайтесь.
Койю повиновался и устроился на велюровой подушке. Сам Йошики сел на диван рядом и аккуратно скрестил ноги. В гостиную неслышной тенью проскользнул омега с подносом и поставил его на стеклянный журнальный столик, после чего тихонько испарился.
— Так чем я могу вам помочь? — протянул Йошики, слегка разминая тонкие пальцы, затянутые в чёрные кружевные перчатки. — Если честно, я был очень удивлён, когда Кисё-сан мне позвонил и попросил с вами поговорить. Мы с ним ведь особо не дружим, так, изредка сталкиваемся, здороваемся и разбегаемся, я и не знал, что у него есть мой номер телефона…
Койю слегка прищурился. Кисё вчера говорил ему ровно то же самое, слово в слово… А не догадывавшийся о его странных мыслях Йошики продолжал мирно журчать:
— Он мне не сказал, что именно вас интересует, но как я понял, что-то очень важное. А судя по вашим словам по телефону, речь пойдёт о Хиде. Кисё-сан замечательный, я с удовольствием выполню его просьбу. Рассказывайте, в чём проблема, я постараюсь вам помочь, если смогу.
«И это, как говорил Акира, заядлый драчун из Арт-квартала? С трудом верится…»
Койю тихо кашлянул.
— Понимаете, Йошики-сан, я разыскиваю омегу по имени Уруха…
Йошики мгновенно напрягся и принялся нервно постукивать пальцами по подлокотнику дивана. Его губы, чуть тронутые помадой, на секунду зло сжались в нитку. И глаза, наверное, сощурились, но этого не было видно за очками.
— Гадёныш наконец-то влип, — вдруг язвительно сказал Йошики и картинно отвёл с лица волосы. Койю показалось, что он откровенно злорадствует. — Что он на этот раз натворил?
— Ничего, — Койю даже растерялся от такой мгновенной смены тона, — он пропал без вести несколько лет назад. И я его ищу по личным причинам. Собственно, я хотел спросить у вас, где Хиде-сан, мне сказали, что они с Урухой были близки, и…
Йошики разом помрачнел и опустил уголки рта.
— Хиде умер.
— Как? — испугался Койю. — Давно?
— Достаточно, около трёх лет назад.
Омега растерянно захлопал глазами, переваривая информацию.
— А что же с ним случилось? Он же, как я понял, совсем молодой был…
— Молодой, — вздохнул Йошики. — Двадцать четыре всего исполнилось. Передозировка. К сожалению, Хиде был законченным наркоманом, он лет с шестнадцати сидел на игле. Так что ещё довольно долго продержался, потом организм уже просто посыпался, да ещё Хиде его добил двойной дозой. И всё, нет его…
Он опять слегка поджал губы. Из-под очков по щеке медленно поползла крупная прозрачная капля; Йошики торопливо вытер её рукавом и сдавленно сказал:
— Простите, очень тема больная во всех смыслах… Не думайте, что я сопляк какой и хныкаю по любому поводу, просто тяжело вспоминать…
— Это вы меня простите, — Койю нервно сглотнул. — Я всё понимаю… Но, может, тогда вы мне немного расскажете об Урухе? Судя по тому, что вы назвали его гадёнышем, вы тоже были с ним хорошо знакомы…
— Ну, «хорошо» — это сильно сказано, — Йошики покачал головой, — но, разумеется, я не раз видел Уруху. Хиде его за собой везде таскал.
И только тут Койю понял, что его обеспокоило. Если Йошики знал Уруху и видел его неоднократно, почему же сейчас он не удивился, что пришедший к нему омега похож на Уруху почти как близнец? Учитывая то, что рассказывал Акира об отношениях этих двоих, и слова Кисё о вспыльчивости Йошики, альфа, как минимум, должен был взбеситься и кинуться на него с кулаками… Или Йошики так идеально себя в руках держит?
Йошики опять словно подслушал его мысли и улыбнулся:
— Вас не смущает, что я не снимаю очки?
— Да нет, — пробормотал Койю и слегка прищурился. — Солнце сегодня яркое, у вас, наверное, глаза болят. У моего мужа так, он без солнечных очков даже в окно смотреть днём не может…
— Ну, не совсем так. Смотрите.
Йошики осторожно снял модную оправу и пошевелил головой, приподнимая ее. Увидев полностью открывшееся лицо, вытянутое и какое-то хищное, Койю чуть не вскрикнул. Прямо на него в упор, не мигая, смотрели остекленевшие серебристые глаза. Вернее, «смотрели» тут было бы неверным глаголом — они были абсолютно неподвижными и пустыми, как две пуговицы. Когда-то у Йошики, похоже, были очень красивые тёмные глаза, но сейчас радужки казались словно затянутыми густым дымом изнутри, а странно расширенные зрачки подёрнулись плавающей белой плёнкой. Вот и ответ, почему альфа не перепутал Койю с Урухой и вот зачем ему чёрные очки и трость. Он просто ничего не видит. Йошики абсолютно слепой.
— Впечатляет, да? — засмеялся альфа, явно восприняв его молчание как-то по-своему.
— Господи, — только и смог прошептать испугавшийся Койю, — что с вами такое случилось?
Йошики слегка прищурился и водрузил очки обратно на нос. Похоже, он почувствовал нервозность собеседника и решил дальше его не пугать.
— От слёз ослеп, представляете. Ну, не так буквально, конечно, но можно так выразиться. Я очень любил Хиде, его смерть меня подкосила во всех смыслах, я чуть с ума не сошёл и в психушку на полгода угодил. Лучше вам не знать, что это было… Жуткий стресс, сильнейший нервный срыв на этом фоне, плюс плохая генетика и предрасположенность. А как итог — деструкция стекловидного тела, стихийно возникшая катаракта в обоих глазах разом и резкое падение зрения. Сначала я ещё худо-бедно что-то видел, очень расплывчато, лечился, как мог, но зрение продолжало ухудшаться, и очень быстро. А вставить имплантаты я не могу, стойкие противопоказания, врачи запретили категорически. Так что теперь вот живу в темноте. Ничего, привык, даже научился в этом приятности находить, слышать, например, гораздо лучше стал, так проще писать музыку. Правда, передвигаться вне квартиры без сопровождения просто пытка каждый раз, в знакомых местах я ориентируюсь, а вот в незнакомых без поводыря никак… Ну да ладно, вы ведь сюда пришли не про мои травмы слушать, сам знаю, это не сильно приятные разговоры.
— Ну почему же… — Койю тихо подал голос, и Йошики повернул к нему голову. Омега аккуратно скрестил колени и улыбнулся. — Знаете, я сам несколько лет назад попал в жуткую аварию, на память о ней у меня остались шрамы. И я теперь не считаю рассказы о таком чем-то неприятным, совсем… Это скорее сочувствие вызывает.
Йошики слегка прикусил губу и опять наклонил голову набок.
— Мне очень жаль, что вам пришлось нечто подобное на себе прочувствовать, Койю-сан… Но мне приятно, что вы меня понимаете. Правда.
Он опять снял очки и слегка потёр веки тонкими пальцами. Койю осторожно сложил ладони на коленях. Он видел, что альфа пытается собраться с духом.
— Так и быть, я расскажу вам немного про Хиде и Уруху, — вздохнул Йошики наконец и поправил воротничок рубашки. — Хотя, если честно, меньше всего мне хочется содействовать поискам этого змеёныша, он заслужил.
Он медленно встал и, постукивая тростью, пошёл куда-то в другой конец огромной комнаты.
— Чем же он вам так не угодил? — с интересом спросил Койю.
— Если бы не Уруха, — Йошики слегка повысил звенящий от напряжения голос, — Хиде был бы жив. Они оба хорошо так друг другу напакостили. Только Уруха остался жить, а Хиде погиб.
Йошики вернулся на диван, держа в руке слегка старомодную электронную рамку, опустился на сидение и протянул её омеге. Койю осторожно взял рамку и уставился на светящийся дисплей. Явно довольно старый снимок отобразил четырёх молодых людей, стоящих на сцене на каком-то ярком светящемся фоне. Самого Йошики Койю узнал сразу, несмотря на то, что он был без очков и с длинными, струящимися по плечам волосами. Омега невольно залюбовался. Надо же, какой симпатичный, рыжеволосый, с чуть вытянутым овалом лица, светлой кожей и необычными, слегка раскосыми карими глазами, хрупкий, как фарфоровая статуэтка. Конечно, Йошики и сейчас выглядел замечательно, но на фотографии был просто чудом. Двое других альф были Койю не знакомы и почти не привлекали к себе внимания. А вот четвёртый парень, с висящей на ремне ярко-жёлтой гитарой и густыми красными волосами…
Койю как током ударило; он нервно сглотнул и кончиком пальца тронул экран. Где-то в груди вдруг заныло, противно так.
— Это Хиде-сан?.. — тревожно спросил он. Догадался и так, но решил всё-таки уточнить. — Справа…
Йошики кивнул, и Койю принялся вглядываться в изображение, пытаясь понять, что вызывает у него беспокойство.
Что уж говорить, Акира прав, Уруха умел выбирать себе альф. Койю ещё на примере Юу в этом убедился, омега считал своего телохранителя очень симпатичным. А Хиде выглядел настоящим красавцем. Необычайно густые ярко-красные волосы, похожие на львиную гриву, облаком пушились вокруг головы, обрамляя бледное, почти белое острое лицо со вздёрнутым носом и сильно проваленными щеками. Из-под длинной чёлки недобро глядели огромные глаза, подведённые карандашом, между красиво очерченными чёрными бровями проглядывалась складка, показывавшая, что он чаще хмурится и сердится, чем улыбается. Искрящаяся вельветовая водолазка с огромным подкатанным воротником наглухо закрывала горло и висела на теле, как мешок — Койю даже вздрогнул, это каким же худым надо быть, чтобы даже такая вещь визуально не полнила? Вельвет же, как шёлк, жировые складки и у швабры показывает, далеко не всем его коллегам-манекенщикам фигура позволяет надеть такую водолазку. А Хиде даже в ней выглядел удручающе тощим, просто скелет, он будто на самой грани анорексии, по-другому и не скажешь… Из широкого рукава высовывалась покрытая выпирающими венами тонкая рука и придерживала гриф гитары.
— Это фотография с последнего нашего выступления, — со вздохом пояснил Йошики, — оно проходило буквально за пару дней до его смерти. Мы даже подумать тогда не могли, что такое случится… Строили большие планы на будущее, я вёл переговоры с лейблом. А как Хиде умер, всё заглохло. Забавно, — он обречённо улыбнулся, — Хиде никогда не был покладистым, с ним было довольно трудно общаться, даже я не всегда мог с ним справиться и понять, что у него в башке. Хотя мы ведь очень долго дружили, познакомились, когда он ещё на иглу не сел. К слову, на его характер и психику наркотики не особо-то повлияли, Хиде с самого начала был слегка не в себе. Нет, он был адекватный, да ещё и очень умный, к тому же, но немного… Странный. Со своими тараканами, как говорится. Он в приюте рос, а детский приют в Арт-квартале — это… Не знаю, даже адом это назвать язык не поворачивается, какие там порядки, — Йошики поморщился, — слабые и слезливые просто не выживают. Странно было бы ожидать, что Хиде вырастет добрым и сострадательным в таких условиях. Нет, он был взрывной, язвительный, очень жестокий и абсолютно не умеющий любить. И совершенно неуправляемый, особенно когда под кайфом. Тяжёлый человек, во всех смыслах. Но при этом именно он был тем звеном, которое нас связывало, ребята его любили, и я тоже… Без него мы все живо перессорились и разбежались в разные стороны, вот и всё. Конечно, я не жалуюсь, я после этого почти целиком ушёл в классическую музыку и вполне себе преуспел в ней, но… Это всё-таки немного не то, о чём я мечтал.
Йошики опять аккуратно скрестил колени, нервно постукивая тросточкой по полу.
— Разве таким мне виделось будущее? Я-то думал, что мы сможем чего-то добиться и за пределами Арт-квартала, и вправду подпишем контракт с лейблом, а там, может, Хиде образумится, бросит иглу… И вдруг такое. Все были в шоке, никто не ожидал, что Хиде вот так погибнет. Так ужасно, так глупо… И я до сих пор не понимаю, каким образом он устроил себе передоз. Хиде был наркоманом, но головы до самого конца не потерял, он жутко боялся всякой заразы, СПИДа, гепатита, поэтому тщательно следил за чистотой. Никаких уколов на улице через одежду и до такой степени, чтобы поплохело, только дома, в обстановке стерильности, новым одноразовым шприцем и определённое количество героина, чтобы кайф был, но не такой острый и продолжительный. Ширнётся, слегка отойдёт — и ближайшие пару дней будет бодрый, весёлый и всем довольный, а потом понадобится новая доза. Так вот он и жил.
— Странно, — пробормотал Койю, — я думал, наркоманы по-другому действуют…
— Да, по-другому, они обычно без мозгов и без тормозов, когда дело касается наркотиков, — Йошики поморщился. — А Хиде героин себе колол как лекарство, по режиму. Укол раз в два дня небольшой дозой. И он никогда от этого режима не отступал, воля у него была железная. Может, поэтому он и протянул целых восемь лет, героиновые торчки обычно погибают быстрее… И опять же непонятно, почему он вдруг не рассчитал дозу и вкатил себе двойную.
— Ну, может, обычной дозы мало стало, — Койю покачал головой. — Может, его ломало по-страшному, вот и отступил от своего режима.
— Да кто ж его теперь знает… Последним с ним Уруха разговаривал, может, Хиде ему и рассказал причину, по которой так переборщил с дозой, но мне этот гадёныш её не доложил.
Йошики презрительно скривил губы.
— А Уруха… Уруха очень внезапно в нашей компании появился. Хиде до этого никогда отношений с поклонниками не заводил, они его раздражали, он всегда старался держаться от них как можно дальше. Я понимал его ненависть. Знаете, когда с детства привык от людей только гадостей всяких ждать, они будут бесить одним своим присутствием. Хиде просто зверел, когда к нему подходили слишком близко и пытались потрогать. А успокаивать его потом нам всем вместе приходилось, и это было сложно, поэтому я и держался рядом с Хиде и не подпускал к нему таких уж рьяных фанатов. К тому же, Хиде был очень ветреный, все его отношения заканчивались максимум через пару недель. И вдруг одним вечером он приводит в клуб этого мальчика и на полном серьёзе говорит: «Ребят, знакомьтесь, это мой крошка Уру». Хиде всегда его так называл, то крошкой, то малышом. Уруха и вправду был почти ребёнком, ему лет пятнадцать на тот момент было.
Койю вспомнил вчерашний разговор с Акирой в студии и его возмущение по этому поводу и кивнул.
— Видели бы вы его, — злился Йошики, — руки за спину, глазки хитрые в пол, голосок тихий, прямо сама скромность и стеснительность. Уруха по виду был совершенно не такой, как мы, явно домашний, любимый, избалованный, типичная такая папина радость, хороший мальчик-отличник, не из тех, что по клубам обычно шляются и увлекаются тяжёлым роком. Меня это удивило, я даже отозвал Хиде в сторону и попытался его приструнить — говорю, с ума что ли сошёл, такого ребёнка совращать, мигом родители прибегут и по лбу настучат. А Хиде огрызнулся и ответил, что родителям на Уруху плевать и что там уже совращать нечего, мол, он трахается как шлюха опытная, — Йошики кашлянул, — простите за выражение. Но в конце концов я подумал, что, может, это и хорошо, что они сошлись, авось Уруха на Хиде сможет повлиять. А Уруха и не собирался на него влиять, наоборот, предпочёл ему уподобиться, он Хиде буквально в рот смотрел. Незадолго до того, как Хиде умер, они в очередной раз расплевались, причём конкретно так, Хиде мне позвонил как раз после этого и так орал и матерился, что я даже с трудом разобрался, что у него случилось. Он ведь обычно только посмеивался со всего этого, знал, что Уруха вернётся к нему, а тут был просто вне себя. И буквально через пару недель погиб. Причём нашёл его Уруха. Не знаю уж, зачем он тогда попёрся к Хиде, мне мальчишка сказал, что ключи от квартиры хотел вернуть, открыл сам дверь и обнаружил Хиде в отключке. Благодаря ему Хиде прожил на несколько часов больше и даже успел сказать, как мы с Урухой были для него важны… Вот уж не ожидал от него такой сопливости, тошнит.
Йошики шмыгнул носом и опустил голову. А Койю растерянно спросил:
— Но если Уруха его спас, почему вы уверены, что если бы не он, то Хиде-сан был бы жив?
— Я же сказал, Уруха во всём ему потакал, — сердито отозвался альфа. — А Хиде нельзя было потакать, ему был нужен кто-то, кто мог бы взять его за шкирку, встряхнуть как следует или пнуть и не дать наделать глупостей. Быть может, попадись ему кто-то такой, он бы в итоге согласился на лечение, вот и всё.
Он снял очки и принялся тереть ладонью слезящиеся глаза. У Койю внезапно неприятно кольнуло в груди. Эти выводы Йошики о том, что если бы не Уруха, Хиде остался бы жив, не выдерживали никакой критики. С чего Йошики взял, что кто-то смог бы заставить Хиде лечиться, если он сам этого не хотел, да и что помогло бы это лечение, раз у него уже «организм посыпался»? Альфа ведь сам сказал, что Хиде был неуправляемый. Нет, дело здесь вовсе не в том, что Уруха потакал Хиде и не пытался влиять на него. Йошики и сам явно испытывает к Хиде какие-то далеко не дружеские чувства, по нему это видно, и причина его ненависти — самая банальная ревность.
— Уруха сам напрашивался на неприятности, рано или поздно он бы влип, — зло продолжил Йошики, — так что я не удивлён, что он пропал… Подождите-ка, а когда, вы говорите, это случилось?
— Три года назад, в начале июля, — ответил Койю. — Если честно, я подумал, что Уруха мог просто сбежать с Хиде-саном…
По лицу Йошики пробежала тень улыбки.
— Хиде умер в конце апреля того же года. Так что он точно к этому отношения не имеет. Да и не стал бы Хиде никуда сбегать, он дорожил группой, мечтал о том, чтобы выбраться за пределы Арт-квартала. И Уруха явно был не тем омегой, ради которого Хиде бы просто всё бросил.
— Значит, вы не знаете, где Уруха может быть… — со вздохом протянул Койю.
— Нет. Да мне это и неинтересно, — Йошики дёрнул плечом. — Я его последний раз видел в диспансере. Всё, после этого не встречались, слава богу. Видимо, он хорошо запомнил, как я ему по лицу зарядил.
Койю тихо кашлянул в удивлении и вдруг почувствовал, как заныла щека.
— Что? — Йошики фыркнул, слегка согнул пальцы и тут же их разогнул. — Я ему врезал, да. Не сдержался, — он самодовольно улыбнулся. — И ничуть об этом не жалею, его давно следовало бы по носу щёлкнуть, просто никто почему-то не пытался это сделать. Не скрою, Койю-сан, мне пару раз очень хотелось его убить, но о том, что он пропал, я впервые слышу. Поймите, мы никогда особо близко не общались, единственной точкой соприкосновения был Хиде, а когда его не стало, отпала и необходимость разговаривать…
Койю улыбнулся краем рта, пытаясь скрыть недовольство. Всю его появившуюся было жалость к этому альфе как ветром сдуло. Похоже, Йошики очень старается держать себя в руках и разговаривать вежливо, но время от времени в его речи и поведении всё-таки проскальзывает морда озлобленного на весь мир обитателя Арт-квартала. Уруха ведь конкретно ему не сделал абсолютно ничего плохого…
— Я ни в чём вас не подозреваю, Йошики-сан, не беспокойтесь.
— Что ж, это радует, — Йошики качнул головой и картинно отбросил со лба прядь волос.
Бандаж на его шее немного съехал вниз, обнажилось свежее красноватое пятно прямо на узле. Койю задержал на нём взгляд и прикусил губу. Почему-то опять не к месту вспомнилось, как вчера занервничал Кисё, когда Койю попросил познакомить его с Йошики, и эта фраза «мы не дружим, только изредка сталкиваемся и разбегаемся», которую оба твердили, как будто по бумажке заучивали… А ещё постоянное нытьё Шоты по телефону, что Кисё почти перестал бывать дома и, возвращаясь с гастролей, почти сразу же куда-то уносится…
«Вот чёрт… Надеюсь, это не то, что я думаю».
***
От долгого сидения в неудобном жёстком кресле уже начинало жутко ломить поясницу. Койю то и дело ёрзал, пытаясь устроиться поудобней, но получалось с трудом. Каолу привычно бегал вокруг него с кисточкой, нанося на веки сверкающие блёстки, ассистент рядом осторожно брызгал на волосы лаком. У Койю от них уже в глазах зарябило, поэтому он просто бездумно смотрел перед собой и мыслями был где-то очень далеко от этой гримёрной.
Итак, эта ниточка оказалась оборванной. Хиде, с которым мог сбежать Уруха, давно мёртв, а Йошики даже не знал, что Уруха пропал, и давно уже его не видел. Вроде бы разговор получился почти ничего не значащий и ни на шаг не приблизил Койю к разгадке, но беспокойство так никуда и не ушло, наоборот, даже усилилось. И причиной ему было то, что Койю почему-то казалось, что всё, рассказанное Йошики, он знал, но по какой-то причине забыл. Да и вообще, не многовато ли он забыл во всей этой истории?
Длинные красные волосы Хиде и его бледное лицо с лихорадочно горящими глазами так и стояло перед взглядом. Стоило лишь слегка опустить веки, и Койю буквально видел, как альфа на фотографии в электронной рамке оживает, потряхивает головой и язвительно улыбается, запрокидывая назад голову. И это пугало омегу всё больше. Почему Койю представляет это себе так отчётливо, если сегодня он вроде как впервые увидел Хиде, и то только на старом снимке? И почему, пока он слушал Йошики, у него так противно тянуло в груди, словно он услышал о смерти кого-то близкого? Появлялось такое странное ощущение, будто у него в голове собственные воспоминания перемешались с чьими-то чужими, причём чужие теперь изо всех сил пытаются затоптать родные. Но как такое может быть? И вообще, какие из этих воспоминаний — собственные?
И что Койю теперь со всем этим делать, тоже решительно непонятно… Может, и вправду пора бросать расследование. Койю прикусил губу, легонько, чтобы не смазать липкую чёрную помаду. Почему-то в последние несколько дней эта мысль стала посещать его всё чаще и чаще, хотя он и гнал её от себя, повторяя, что он для собственного спокойствия должен всё выяснить. Для собственного спокойствия и для своего ребёнка, чтобы ему не достался дёрганный папочка. Он осторожно опустил ресницы и погладил ладонью живот.
— Койю-кун, не шевелись, — Каолу тут же среагировал на его попытку пошевелить головой и принялся обмахивать лицо кисточкой. — Что с тобой сегодня? Ты обычно спокойно сидишь, а сегодня прямо весь изъёрзался.
— Спина болит, — пожаловался Койю и слегка поморщил нос, борясь с желанием чихнуть. Вот и все прелести токсикоза, его даже от запаха косметики и парфюма Каолу разом мутить начинает, хотя раньше он совершенно спокойно к этому относился. — Что-то кресло сегодня очень неудобное…
— Не капризничай. Возьми себя в руки, тебе ещё сниматься, — «обрадовал» его Каолу, последний раз махнул кисточкой и отстранился, любуясь делом своих рук. — Давай, солнышко, иди на площадку. И моргай осторожно, а то блёстки рассыпятся.
— Сам знаю. От них потом не отмоешься…
Койю вздохнул, представляя, как после съёмки будет яростно тереть глаза мицеллярной водой, осторожно встал с кресла, опершись на подлокотники, и, покачиваясь на огромных шпильках, поплёлся к выходу на площадку.
«Така меня убьёт, если узнает, что я ходил на таких каблуках…»
Стараясь не щуриться от яркого света софитов, Койю старательно выполнял указания фотографа. Хорошо, что сегодня его нарядили в нормальный костюм с широкими брюками, хоть двигаться свободно можно было. Время от времени к нему опять подскакивал Каолу, на ходу поправляя неустойчивый макияж. Прошло довольно много времени, а потом из коридора вдруг донеслось радостное восклицание ассистента, и в маленький зальчик проскользнул Шота. Койю и сам чуть не вскрикнул от радости, увидев его, а друг прижал к губам палец и тихонько устроился на маленьком диванчике.
Фотограф вскоре объявил перерыв, и Койю, опустившись на диван рядом, обнял друга. Они регулярно созванивались, почти каждый день, но вот не виделись уже довольно давно — Шота переживал все «прелести» своего положения и почти не вылезал из загородного дома, а Койю закрутился со своей работой и расследованием, и ему не хватало времени, чтобы навестить его. И сейчас Койю, осматривая друга, отмечал, что Шота не очень-то хорошо выглядит — бледный и осунувшийся, он казался замученным и усталым, даже его всегда весело блестящие чёрные глаза выглядели какими-то потухшими.
— Сплю плохо и мало, — со вздохом ответил Шота на встревоженный вопрос Койю, закончив ахать на известие о его беременности, и сложил ладони на большом животе. — Знаешь, Ко-тян, сидеть дома в одиночестве целыми днями — то ещё испытание на прочность… Кимеру, конечно, пытается как-то меня развлекать, но у него это отвратительно получается. А Киян как с цепи сорвался, уже вторую неделю в студии ночует.
— Он альбом записывает, — попытался оправдать альфу Койю, улыбнувшись краем рта. — Этотяжёлый труд, самоотдачи будь здоров требует. Тем более что у них новый бас-гитарист, пытаются ещё притереться параллельно…
— Да, Киян рассказал. Меня именно это и беспокоит, — Шота слегка нахмурился и настороженно посмотрел на друга. — Ты его видел, этого гитариста? Симпатичный?
Прекрасно понимая, куда выруливает разговор, Койю приподнял руки:
— Шота, не ревнуй. Не покушается никто на твоего мужа драгоценного, да и Кисё-сан работу с личной жизнью не смешивает, знаешь ведь. Хочешь ли знать, на этого гитариста мой телохранитель глаз положил, так что не переживай.
— Спасибо, успокоил. Хотя мне всё равно кажется, что у Кияна кто-то на стороне появился, — грустно ответил Шота и принялся крутить пальцами прядь аккуратно уложенных чёрных волос. — Кто-то постоянный.
— У вас какие-то семейные проблемы? — растерянно протянул Койю, машинально тронув пальцами намертво залаченные волосы и тут же отдёрнув руку. — Он хуже к тебе относиться стал?
— Нет, что ты. Когда Киян дома, он ласковей некуда, — Шота улыбнулся. — Внимательный, заботится обо мне, спрашивает о моём самочувствии. Когда он последний раз возвращался, мы даже имена детям придумывали, — он тихо засмеялся и тут же потух. — Вот только как омега я его интересовать вообще перестал. У меня ощущение, что он стал ко мне относиться скорее как к своему ребёнку, чем как к мужу.
— Да он всегда к тебе так относился… — Койю покачал головой. — Учитывая, на сколько лет он тебя старше, не вижу в этом ничего удивительного. У нас с Такой разница поменьше будет, но он тоже меня за ребёнка иногда держит и даже воспитывать пытается. Это нормально, не бери в голову.
Перед глазами опять встала вчерашняя почти ссора из-за расследования и яростно блестящие голубые глаза, и Койю недовольно поморщился. Не думать об этом, только не думать. Таканори уже остыл и даже вроде как собрался взять на работе отгул, чтобы загладить вину перед супругом, а Койю постарается его дальше не провоцировать, будет вести расследование тайком. Зато потом, когда всё выяснит, гордо расскажет ему.
— И потом, ну скажи, тебе самому сильно хочется, чтобы он сейчас тебя в постель без конца тянул? — продолжил Койю.
— Хах. Да он меня и после свадьбы туда особо не тянул, — фыркнул Шота, — а сейчас вообще отстранился.
— Просто он не хочет тебе навредить. Так ведь можно и выкидыш устроить.
Койю слегка нахмурился и принялся похлопывать себя пальцами по щеке. Прозвучало бы, наверное, странно, но они до этого почти не разговаривали на столь интимные темы. Супругов обсуждали, конечно, но определённую личную грань не переступали. И Шота, при всей своей любви к мужу и болтливости, предпочитал о таком не распространяться, жаловался только на свою ревность и на то, что Кисё слишком редко бывает дома. Койю искренне полагал, что у них всё вполне благополучно. А теперь выясняется, что далеко не всё так безоблачно… Похоже, Шота и вправду очень расстроен, раз начал откровенничать о таком. Койю временно отвлёкся от своих раздумий о Хиде, его мысли тут же потекли в другом направлении.
Вообще-то Койю был удивлён, когда Шота в волнении сообщил ему о том, что Кисё предложил выйти за него замуж. Конечно, Койю прекрасно знал, что у них роман, но даже не предполагал, что дело зайдёт так далеко. Кисё производил на него впечатление альфы, который вообще жениться не собирается, его явно более чем устраивали лёгкие необременительные интрижки с моделями и певцами, они быстро ему надоедали, и он расставался с ними без всяких лишних сожалений. Кисё ведь в своё время даже Койю пытался склонить к близости, а потом, когда ничего не получилось, предпочёл стать ему хорошим другом и в каком-то плане даже наставником. А тут вдруг Шота! Хорошенький, да, даже очень, да ещё такой неопытный и наивный, однако вокруг Кисё таких всегда было очень и очень много. Можно было бы, конечно, подумать, что Кисё в кои-то веки осознал, что встретил своего единственного, так безумно влюбился, что предпочёл схватить Шоту в охапку и побыстрее отволочь его в загс, но Койю неплохо изучил альфу и понимал, что влюблённость и дикие необдуманные поступки — это не про него. Кисё только кажется весёлым и беспечным, а на самом деле он расчётливый и очень умный, дурак бы не добился таких успехов в шоу-бизнесе, и себе и своей карьере он уж точно плохо не сделает. Он наверняка прекрасно понимал, что законный супруг — это тебе не любовник, его в секунду отбросить, как надоевшую игрушку, и забыть не получится, и потом, от него же разом отвернётся часть поклонников, едва Кисё заикнётся о том, что больше не свободен. И всё равно он сделал Шоте предложение. А теперь Шота говорит, что супруг всегда был слегка отстранённым и не проявлял особой страстности… Это и вправду наводит на нехорошие мысли, как минимум думается о том, что Кисё зачем-то срочно понадобилась эта женитьба, будто он попытался этим что-то скрыть.
«Кисё-сан замечательный, я с удовольствием выполню его просьбу».
Койю опять вспомнил яркий засос на узле у Йошики и густо сглотнул. Начало их беседы тут же начало прокручиваться в голове. Йошики ведь подчеркнул, что они с Кисё близко не знакомы — и тут же сказал, какой он замечательный и что Йошики хочет ему помочь. Конечно, засос мог оставить кто угодно, это не аргумент, а слова можно посчитать за жест вежливости, обыкновенное лицемерие, которое в высшем обществе цветёт и пахнет… Но с чего бы Йошики проявлять такой жест по отношению к едва знакомому человеку? Он произвёл на Койю впечатление человека очень гордого и уж точно не альтруиста, который готов помогать всем подряд просто по доброте душевной. В итоге прозвучало очень странно, и Койю это кольнуло, а теперь он и вовсе всерьёз забеспокоился. Неужели эти двое — любовники? И Кисё так отстранялся от Шоты только потому, что он в принципе омег не любит и тусуется с ними лишь для отвода глаз? Пугающие мысли…
По спине поползла стая мурашек, и Койю нервно сглотнул. Как бы там ни было, Шоте об этом ни в коем случае говорить нельзя, неважно, на самом ли деле всё так или это лишь домыслы.
— Ко-тян, — вдруг протянул Шота, взяв его ладони в свои. В чёрных глазах загорелась откровенная мольба. — Слушай, я знаю, что Киян тебя в клипе собрался снимать… Можно я попрошу тебя понаблюдать за ним немножко со стороны? Меня беспокоит его поведение, очень нервничаю…
— Понаблюдать или последить? — Койю недовольно нахмурился. — Первое могу, а второе делать не хочу и не буду. Даже ради тебя. Да и клип он снимать ещё нескоро начнёт, я даже не уверен, что всё в итоге с этим получится, всё-таки я в положении, может, ещё и отказаться придётся. И вообще, Шота, если ты так нервничаешь, почему бы тебе просто не поговорить с Кисё-саном по душам и не рассказать ему о своём беспокойстве?
Шота насупился.
— Просто знаешь, это со стороны выглядит немного странно… Ты так его любишь и при этом так боишься откровенно рассказать ему о том, что тебя волнует, — Койю покачал головой. — Окажись я в такой ситуации, я бы Таке честно обо всём рассказал. Иначе зачем вообще такие отношения нужны?
— Поговорить… — Шота горько вздохнул и отстранился. — Да если бы я мог его выловить. Говорю же тебе, он вторую неделю дома не появляется, говорит, что сидит в студии. А по телефону такие вещи не обсуждают…
— Ну вернётся же он когда-нибудь, — Койю пожал плечами. — Вот как это случится — так и начинай разговор. Только осторожней, без этих театральных «нам надо серьёзно поговорить, я так больше не могу!», альфы этого обычно терпеть не могут. Понял? — Шота кивнул. — Вот и хорошо. Я уверен, что Кисё-сан тебе не изменяет, просто он сейчас и вправду очень занят. Я сам вчера на репетиции видел, работа так и кипит. Зато альбом будет замечательный.
— Ко-тян, ты прелесть, — Шота вдруг широко улыбнулся и обнял его. — Тебе психологом надо работать.
— Ещё чего, — фыркнул Койю, — я своих-то тараканов в голове поймать не могу, а ты мне предлагаешь ещё чужих отлавливать.
— Но у тебя это так хорошо получается! — со смехом отозвался Шота.
Койю только вздохнул. Да уж, так оно и есть, в последнее время он только и делает, что выслушивает окружающих и пытается помочь им разобраться с проблемами. А его собственные внутренние демоны тем временем становятся всё крупнее, вот-вот сожрут с потрохами. Но ему внезапно и самому стало интересно — какие отношения на самом деле связывают Кисё и Йошики?
========== Глава 12 ==========
— Так странно… Почему-то у меня дежавю.
Откинувшись на спинку широкого кожаного диванчика, Койю бездумно наблюдал за проносящимся за окнами городским пейзажем. Монорельс только набирал скорость, он едва отъехал от начальной станции своего длинного маршрута, но уже ощутимо разогнался и словно парил на высоком подвесном рельсе, оставляя центр где-то внизу, в густой дымке сырого пасмурного утра. И из этих сероватых облаков, как кристаллы, торчали высотные стеклянные здания. Зрелище казалось завораживающим и даже немного пугающим.
Поезда всегда нравились Койю гораздо больше, чем самолёты. Причём он даже сам не мог понять, почему. Может, из-за того, что он по непонятной причине ощущал себя спокойнее. А уж сейчас, когда в кресле напротив, закинув ногу на ногу, сидел Таканори, он и вовсе чувствовал себя в полнейшей безопасности.
— Дежавю? Ты о чём, моё солнце?
Таканори, сосредоточенно просматривавший какие-то документы на экране планшета, поднял голову и слегка удивлённо посмотрел на него, сдвигая на кончик носа круглые очки с затемнёнными стёклами, которые нацепил, даже несмотря на дымку и пасмурность. Даже такой серый свет жёг ему глаза и причинял страдания.
Койю весело улыбнулся и, потянувшись вперёд, осторожно взял со столика бокал с виноградным соком. От шампанского пришлось отказаться — доктор, конечно, уверял Койю, что один фужер в неделю вполне можно себе позволить, однако сам Койю такого мнения не разделял. Нет уж, он спокойно без алкоголя обойдётся, всё меньше вреда малышу будет. Койю даже от газировки отворачивался, позволял себе только минералку и сок.
— Ну, просто у тебя опять деловая поездка, а я увязался за тобой, и ты не смог мне отказать… — томно пояснил он, мелкими глотками потягивая напиток. — Помнишь, такое ведь уже было. Буквально за пару недель до аварии…
Таканори поморщился и опять уткнулся в планшет.
— Ещё бы не помнить. Хотелось бы забыть, а не получается.
— …Ну, ну, Така, зачем же забывать. Хорошая же тогда поездка была, — Койю мягко улыбнулся. — Мы даже имя малышу выбирали…
— И так и не выбрали, кстати, — Таканори покачал головой.
— Да, мы тогда не знали, кто у нас будет… Ну ничего, теперь-то уж точно выберем. Плохо вот только, что ты опять уедешь в командировку, как только мы вернёмся, — расстроенно протянул Койю, слегка покачивая бокал в пальцах. И капризно добавил: — Терпеть не могу твои командировки, ну правда…
— Малыш, я их и сам временами просто ненавижу. Знаю, может, оно так не выглядит, — Таканори тяжело вздохнул и отбросил со лба слегка растрепавшуюся светлую чёлку, — но это правда. Я бы с таким удовольствием сидел спокойно у себя в офисе и проводил вечера рядом с тобой, а не мотался чёрт знает где и только и делал, что следил, как бы не надули…
— Я одного не пойму, если это так, то что мешает тебе нанять хорошего управляющего, который бы хоть ездил контракты за тебя подписывать? — Койю слегка вскинул брови и поправил шляпу с широкими полями. — Ну или скинуть часть обязанностей на Ютаку…
— Ну нет, швырять всё на Ютаку — это уже свинство. Он и так пашет вдвое больше, чем я. Не забывай, он не только мой заместитель, но ещё и руководитель отдела и сам один из ведущих специалистов, — Таканори наконец выключил планшет и, отложив его на столик между ними, принялся растирать пальцами виски. У него опять болела голова с утра. — А управляющего я не нанимаю по одной простой причине — не доверяю я никому. Лучше меня самого мои дела никто не знает. Вот и всё.
Койю поставил бокал на столик и протянул к нему руку в длинной кружевной перчатке, слегка сгибая пальцы. Таканори его понял и, подав в ответ ладонь, положил её поверх руки супруга, сплетая пальцы со своими.
— Знаешь, Така, это удивительно… Ты в быту такой беззаботный, плюёшь на всё, а на работе разом превращаешься в параноика, только всякие заговоры вокруг и видишь.
Койю уже не раз обращал внимание на эту двуличность Таканори, но впервые осмелился высказать эту мысль. Вне офиса «Сиджик», в компании супруга и близких друзей, Таканори производил впечатление дружелюбного, очень общительного и обаятельного мужчины, он ослепительно улыбался, легко подхватывал любые темы для разговоров и мог быстро расположить к себе практически любого человека. Но вот с работой дело обстояло совсем иначе. Супруга к своим делам Таканори не подпускал, говорил, что Койю незачем в это влезать.
— Прелести вроде тебя вредно много думать о сложном, — ласково улыбался Таканори. — Солнышко, оставь мои дела мне и позволь спокойно зарабатывать на исполнение твоих капризов.
Но Койю особо и не лез к нему с этим. А вот однажды на каком-то общем мероприятии Ютака многовато выпил, разговорился с Койю и пожаловался, что как босс Таканори просто ужасен: он дотошный и невероятно злой, абсолютно нетерпеливый к чужим просчётам. Он сам работает, не щадя себя, сетовал заместитель, и требует такой же отдачи от сотрудников. Другое дело, что Таканори, как истинный трудоголик, от этого испытывает наслаждение, в то время как коллективу, который вовсе не состоит целиком из таких же энтузиастов, порой приходится очень несладко. Койю тогда лишь улыбнулся. Хотя он и замечал, что порой в отношении «Сиджик» Таканори ведёт себя слегка странно, не хочет ни на секунду выпускать корпорацию из рук и желает контролировать буквально всё, что в ней происходит. Не сказать что его беспокоило это раздвоение супруга. Койю по себе и своим коллегам слишком хорошо знал, как много масок для разных случаев может иметь один и тот же человек.
— Ты находишь это странным? — Таканори слегка растерянно улыбнулся и потёр рукой затылок. — Ну-у-у… Знаешь, я столько сил угрохал, пока поднимал «Сиджик», по-моему, вполне нормально, что я не хочу никому его доверять. И потом, если я сам могу делами заниматься, то с какой стати мне всё бросать на управляющих?
Койю улыбнулся краем рта.
— Трудоголик. Говоришь, что терпеть не можешь командировки, но отказываться от них тоже не хочешь.
— Уж кто бы говорил, Койю. Ты тоже от своей работы отказываться не хочешь, — Таканори нервно дёрнул плечом, — хотя плохо себя чувствуешь и не забываешь на это жаловаться.
— Уж и пожаловаться немного нельзя, подумаешь, — Койю оттопырил нижнюю губу. — Я в положении, мне можно! И потом, не так уж часто я тебе жалуюсь.
— Я просто повторяю твои же слова, только уже в твой адрес, — Таканори фыркнул и закинул ногу на ногу. — Мы оба бываем на редкость эгоистичными, заметил? Просим друг друга от чего-то отказаться, но сами от своего отказываться при этом не хотим.
— И вправду… — пробормотал Койю и нахмурился. — Но я думаю, что в таких ситуациях надо не отказываться, а на компромиссы идти. Я вот пообещал тебе, что попрошу декрет перед годовщиной… А ты взамен пообещай, что эта командировка будет последней на какое-то время.
— Обещаю. Она же и не долгая, всего на неделю, — Таканори поднёс его ладонь к губам. — Только вот, Койю… Никаких поездок в аэропорт в этот раз, понял? Жди меня дома, береги себя и малыша.
— Сам знаю, не дурак, не хочу рисковать, — Койю слегка насупился. — Только что это за тон такой? Ты прекрасно знаешь, мне нельзя ничего приказывать, мигом хочется назло сделать всё наоборот.
В голубых глазах мелькнул нехороший огонёк, но Таканори быстро взял себя в руки и улыбнулся.
— Извини, и вправду грубовато прозвучало. Я просто не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности.
Койю удовлетворённо качнул головой и опустил свободную руку. Живот уже становился заметным, хотя всё ещё запросто скрывался за лёгкими шёлковыми рубашками. Омега, улыбаясь, всё чаще прикасался к нему. Да, Койю был счастлив. Несмотря даже на мучивший его мощнейший токсикоз.
Он быстро встал и пересел на диванчик поближе к супругу, прижавшись к нему и склонив голову на плечо. Мешавшую шляпу Койю снял и откинул в сторону. А Таканори уткнулся губами ему в висок, положил на живот руку, поглаживая, и вдруг улыбнулся:
— Как думаешь, кто у нас родится?
Койю тихонько фыркнул, накрыв его ладонь своей.
— Альфы такие нетерпеливые… Я ещё не знаю. Но, наверное, скоро уже можно будет определить. Хотя мне почему-то кажется, что там омега…
— Ну, — Таканори хмыкнул, — тогда интереса ради скажу, что альфа. Посмотрим, кто из нас окажется прав.
— А если сразу двое? — Койю хихикнул и приложил ладонь к его щеке. — Вряд ли, конечно, но всё-таки? Победит дружба?
— Любовь, тогда уж, — Таканори засмеялся и поцеловал его. — Это будет слишком уж дорогим подарком, не осмелюсь даже рассчитывать на такое.
— А ты хотел бы близняшек? — Койю прижался к нему и довольно заурчал куда-то в шею.
— Может быть. Но, боюсь, ты сразу с двумя не справишься, малыш.
Таканори обнял его за талию, прижимая к себе поближе, и принялся мягко перебирать каштановые волосы. И Койю успокоенно прикрыл глаза.
Последние две недели вообще прошли на удивление спокойно. Правда, самочувствие, как казалось Койю, ухудшалось с каждым днём: его постоянно преследовали усталость и сонливость, а неприятное, но лёгкое и, в общем-то, безобидное ощущение подташнивания сменилось самой настоящей тошнотой, причём даже не утренней, постоянной — почти всё, что Койю пытался съесть, тут же выскакивало из него наружу. И Таканори, каждый раз поглаживая трясущегося супруга по плечам, тяжело вздыхал:
— Вот ведь. Бедный ребёнок умрёт от голода, не успев родиться.
— Не смей каркать!
Койю, впрочем, только отмахивался от него. Ровно до тех пор, пока у него не появился очередной повод для беспокойства. Пустяковый вроде. Как-то раз, наблюдая, как Койю кривится и облизывает пересохшие губы, Таканори растерянно бросил:
— Странно, вроде в прошлый раз у тебя не было такого сильного токсикоза…
И всё, Койю разом напрягся. Наверное, врач бы, если бы он попытался об этом спросить, сказал, что такое явление вполне нормально, беременность даже у одного омеги может протекать по-разному. Всё-таки сейчас Койю старше, плюс тяжёлая операция, прерывание на большом сроке и внутреннее кровотечение, всякое может быть. Но Койю в последнее время стал очень остро реагировать на одно только сочетание «в прошлый раз» и слово «раньше».
И как бы ему ни хотелось продолжать, расследование зашло в тупик. После того, как оборвалась последняя ниточка, ведущая к Хиде и версии о том, что Уруха просто сбежал с любовником и начал новую жизнь, у него не осталось ни единой зацепки. Акира больше ничего не мог ему сказать, да и занят он был, усиленно репетировал и готовился к первому концерту. Юу тоже ничем не мог помочь, он вообще всё чаще стал просить хозяина всё-таки отказаться от этого дела. Койю совсем сник. И сейчас, по прошествии двух недель, он уже и сам почти что склонился к мыслям, что ну его к чёрту, надо бросать. Какой смысл биться головой в кирпичную стену, только нервы себе лишний раз дёргать. Легче подумать, что он просто маялся от скуки и придумал себе целый детективный роман… Хотя Койю не покидало отчётливое ощущение того, что он упускает что-то невероятно важное. Да и ночные кошмары никуда не делись — правда, теперь Койю постоянно снилась тень, напоминающая очертаниями его отражение, которая вцеплялась костлявыми пальцами в шею и шипела «прочь!». Он просыпался среди ночи от приступов удушья, весь мокрый, с криком садился на постели и потом до утра не мог спать.
Он был на грани того, чтобы опять обратиться к психологу по этому поводу. Даже во времена после аварии, когда Койю был в депрессии, у него не было таких затяжных кошмаров.
— Таканори-сан, можно? — в полупрозрачную дверцу купе тихонько постучали, внутрь просунулся Кензо. Он был, как обычно, в строгом чёрном костюме и с сильно зализанными назад серебристыми волосами. Койю даже усмехнулся. Так вот посмотришь на них с Таканори сейчас — и ни за что не поймёшь, кто из них хозяин, а кто телохранитель. Таканори не считал саму по себе поездку в поезде официальной, поэтому вырядился в светло-бежевый пиджак и брюки, а волосы даже укладывать не стал, и они смешными завитками пружинились вокруг его головы. Солидности ему придавали разве что очки.
— Что? — слегка недовольно спросил Таканори, повернув к нему голову и спустив оправу на кончик носа.
— Телефон зазвонил. Вы просили сообщить, если что…
Таканори очень не хотел, чтобы его дёргали, поэтому сунул мобильный телохранителю перед посадкой в купе. И Койю тут же недовольно нахмурился. Ну что за подлость. Бывало временами такое ощущение, что команда без Таканори не может от слова «вообще».
— Дай сюда, — Кензо протянул ему трубку, и Таканори поднёс её к уху. — Да, да, Ютака, я знаю, что это ты. В чём дело? Только не говори мне, что эксперимент опять с треском провалился.
Койю, не мигая, следил за супругом. От нежности и расслабленности, написанных на его лице буквально секунду назад, не осталось ничего: Таканори свёл к переносице брови и сжал губы, а глаза его зло заблестели из-под чёлки. Судя по всему, Ютака подтвердил его слова.
— Вот дерьмо, в третий раз уже всё срывается. Что не так с этим шлемом? Почему на тестовых запусках всё работает, а во время экспериментов никак?
Шлем, шлем… Койю внезапно ощутил непонятное беспокойство, словно в голове опять заворочались какие-то смутные воспоминания. В последнее время с ним это происходило всё чаще. Прижавшись к супругу и сдавив его руку, он тихонько выдохнул и опустил длинные ресницы.
— Удалите все данные и попробуйте запустить заново, — сказал Таканори наконец и потёр ладонью лоб. — Да, я разрешаю, что делать, если не запускается. Хотя, конечно, надо с этим что-то решать… Если эта штука не сможет работать со вшитыми данными, какой вообще в ней смысл, для одной только чистки воспоминаний уже существуют вполне совершенные программы, зачем велосипед изобретать. Кстати, ты не проверял, может, с памятью какие-то проблемы?
Он помолчал ещё минуту, потом вздохнул:
— …Всё-таки проверь на всякий случай. Ютака, я на тебя рассчитываю. Я бы и сам взялся, но ты же помнишь, я в этом ничего толком не понимаю. Совладайте уж как-нибудь с ним… Да, да. Позвони потом, как дело идёт.
Он щёлкнул кнопкой и убрал телефон в карман бежевого пиджака, после чего склонил голову к супругу, утыкаясь носом в висок.
— Опять неприятности? — полусонно спросил Койю.
— Да шлем этот, чтоб его… Ещё чуть-чуть, и я начну всерьёз жалеть, что подписался на этот заказ, — Таканори тяжело вздохнул. — Не думал, что с ним будет столько проблем… Ютака с отделом уже воют в один голос, то одно срывается, то другое.
— Но ведь вы уже изобрели нечто подобное, почему не использовать те наработки?
— Я же тебе объяснял, солнце. Прежние наработки — это не одно устройство, — Таканори покачал головой, — а комплекс. Он целую лабораторию занимал, когда мы ещё работали в старом корпусе. Штук тридцать компьютеров и проводов километра два, если не больше. Представляешь, какой монстр? И всё равно он был несовершенный, с целой кучей недостатков. Причём недостатки были такие критичные, что в итоге проект пришлось закрыть. Громкий провал. Конечно, ребята используют уже разработанные для него технологии, я им разрешил, но задача сейчас более сложная, теперь нужно запихнуть всё это в один шлем и пару компьютеров и заодно устранить эти недостатки.
— Вот как… Звучит как «миссия невыполнима», — Койю увидел, как супруг устало кивнул, и прикусил губу: — Подожди-ка, ты сказал «в старом корпусе»?
— В Арт-квартале, — уточнил Таканори. — Там были в основном лаборатории. А потом я выкупил здание в центре и всё перевёл туда для удобства. А старый корпус запечатали. Продать его очень сложно, так что он до сих пор числится за мной. Если не развалился ещё.
Койю невольно прикусил губу. Точно, Акира же в их вторую встречу говорил ему, что неподалёку от дома есть филиал «Сиджик». Койю тогда ещё про себя слегка удивился, зачем супругу держать офис корпорации в такой дыре. А теперь выясняется, что этот корпус давно уже законсервирован и заброшен…
— Ты никогда мне не рассказывал об этом… Ты вообще очень неохотно говоришь о своих делах.
— Просто не вижу смысла грузить твою хорошенькую головку, — Таканори улыбнулся. — И потом, это было очень давно, мы закрыли этот корпус примерно за год до того, как я с тобой познакомился. Я и сам давно уже про него забыл. Так что не думай об этом.
Койю улыбнулся краем рта и прижался к нему.
— И не буду. Сейчас есть куда более приятные вещи, о которых можно подумать.
Краем глаза он отметил, как за раздвижной дверью, которая при закрытии становилась матовой, метнулась тень. Кензо, похоже, маячил в коридоре и подслушивал. Койю прищурился. И почему ему всё отчётливей казалось, что телохранитель мужа что-то скрывает? Он словно подсознательно чувствовал какую-то опасность со стороны Кензо. И оттого осознание, что большую часть из этих двух дней рабочей поездки Таканори Койю придётся провести в его компании, слегка омрачало настроение.
Ему не хотелось отпускать Юу, только не в эти нервные моменты, когда Койю постепенно начинал терять доверие ко всем, кто его окружал. Он был даже готов в этот раз упереться и убедить Таканори, что одного телохранителя будет маловато, пусть Кензо следит за Таканори на переговорах, а Юу, как обычно, сопровождает Койю, пока супруга нет рядом. Но Юу, услышав о поездке, внезапно сам попросил у хозяина отпуск на эти пару дней. Зачем ему это понадобилось, он не сказал, но по подозрительно заблестевшим глазам Койю сообразил, что тут замешаны дела любовные. И Койю скрепя сердце его отпустил. И оттого чувствовал себя сейчас неуютно, удивляясь тому, что он, оказывается, уже так привык к Юу, что при его отсутствии ощущает себя некомфортно.
Но всё скрашивалось тем, что эти два дня он мог провести рядом с супругом. Таканори пообещал, что переговоры не должны затянуться слишком надолго, а значит, у них будет время побыть вместе и сходить куда-нибудь. Отгул Таканори взять так и не смог, так что, думал Койю, пусть хотя бы будет так.
Таканори уехал на переговоры почти сразу после того, как они оказались в гостинице. Поцеловав супруга, улыбнувшись и пообещав, что ненадолго, он оставил Койю на попечение Кензо. Телохранитель, впрочем, к Койю не приставал, маячил мрачно у двери, как обычно, и только краем глаза, казалось, посматривал вокруг.
Койю никогда прежде не был в этом отдалённом пригороде и сейчас с лёгким удивлением осматривал окрестности с балкона. С виду обстановка мало чем отличалась от центра, такие же неоновые вывески, тонущие в дымке, сверкающие стеклянные здания, отражающие ясное небо. Погода наладилась, можно было и выйти погулять чуть позже.
Полюбовавшись на пейзаж, Койю вернулся в номер и, присев на кровать, расстегнул молнию на сумке, чтобы вытащить вещи и переодеться. И тут же вздрогнул. А ведь когда они выходили из дома, Таканори со смехом сказал, что в кои-то веки они куда-то едут на пару дней, а Койю не тащит за собой два чемодана и сумку, набитые вещами. Омега удивлённо на него посмотрел и поднял брови, но Таканори не стал пояснять своих слов и, смеясь, пошёл в машину. Опять это дурацкое «раньше», которое вроде бы не прозвучало, но явно подразумевалось. Койю в недоумении посмотрел на сумку. Неужели раньше он даже в крохотные поездки возил с собой множество одежды? Это кажется очень глупым. Конечно, вещи он брал, сумка набилась почти целиком, но чтобы два чемодана на пару дней…
Чуть подрагивающими руками Койю выудил мягкую кофту с длинным рукавом и лёгкие серые брюки и положил их на постель рядом. Пространство в сумке освободилось, и на глаза тут же попалась маленькая чёрная коробочка; омега вытащил и её. Повертел в руках и крикнул:
— Кензо, подойди сюда на минуточку!
Послышались лёгкие шаги, телохранитель уверенной походкой шагнул в комнату.
— Что, Койю-сан? Вам с чем-нибудь помочь?
Койю открыл крышку коробки и выудил из неё злосчастный медальон на разорванном шнурке. Он спрятал украшение подальше, так и этак обмозговывал ситуацию с ним, и теперь решил, что кулон может ещё и сыграть ему на пользу: можно хотя бы попытаться слегка разговорить Кензо.
— Кажется, ты хотел его забрать, — нарочито скучающим тоном пробормотал Койю, покачивая кругляшок на пальцах. Кензо, дёрнувшись, уставился на кулон, как заворожённый, и прикусил губу. — Знаешь, я подумал немного и решил, что отдам его тебе. Забирай. Мне он всё равно не нужен, больно уж нехорошие воспоминания навевает, вряд ли я буду его носить.
По правде говоря, Койю за собой замечал, что медальон не вызывает у него таких уж неприятных ощущений, когда он на него смотрит. Когда он случайно попался Койю, выпав из папки, его в первую секунду прошибло, а вот потом Койю неоднократно рассматривал украшение и понимал: зря он боится воспоминаний, они есть, но очень и очень смутные, такие, что даже напугать толком не могут.
Кензо несмело протянул руку и осторожно забрал у него кулон, едва уловимо тронув пальцы своими.
— Уверены? Мне казалось, что в прошлый раз вы меня порвать были за него готовы.
— Хм-м, может быть, — с видом настоящего кретина выдал Койю и картинно поправил уложенные волосы. — Но сейчас я передумал. Извини меня за грубость. И сделай одолжение, убери эту пакость. Выкинь, сожги, себе оставь, делай что хочешь, но пусть он больше не попадается мне на глаза. Мне нельзя нервничать.
Кензо поколебался минуту и убрал медальон в карман своего пиджака.
— Конечно, Койю-сан. Простите, это был мой прокол, я должен был его уничтожить сразу же. Больше вы его не увидите, обещаю.
Койю слегка прищурился. Ему показалось, что Кензо выдохнул с облегчением. И появился интересный повод для разговора.
— Но я хочу кое-что у тебя спросить, — он наклонил голову, и Кензо уставился ему в лицо. — …Кензо, а каким образом ты оказался в курсе, что этот медальон с меня силой снимали и что он вообще был на мне в ту ночь? Не подумай чего, мне просто интересно…
— Ну, так всеми хлопотами, связанными с больницей, занимался я, — спокойно ответил Кензо и завёл руки за спину. — Таканори-сан был в шоке и оказался не в состоянии с врачами разговаривать, сбросил всё на меня, я должен был устроить вас в самые лучшие условия и потом ему отчитаться. Представляете, что ему пришлось тогда пережить? Я вёз его домой из аэропорта, всё было в порядке, вдруг раз — на дороге впереди авария, всё перекрыто полицией, я вылез спросить, что случилось, увидел, что разбитая машина подозрительно знакомая… Сами понимаете. Я попросил тогда Таканори-сана остаться в салоне, думал, как бы поаккуратней ему сказать, но он всё же вылез. Только увидел машину — и упал в обморок, сразу.
Едва речь зашла о хозяине и его переживаниях, мрачно молчащий Кензо разом сделался весьма разговорчивым.
— …Естественно, я отвёз его домой, вызвал врача, а сам помчался в больницу, чтобы обо всём договориться. Врачи мне и рассказали о ваших травмах и об этом дурацком шнурке, а я потом рассказал об этом Таканори-сану. Вот и всё…
— Така в обморок упал? — недоверчиво протянул Койю. — Да у него нервы как канаты стальные, ты о чём?
— Да, но не когда это касается вас, — Кензо сощурился. — Он очень за вас переживал, Койю-сан. Две недели лежал и вообще почти ни на что не реагировал. А потом очнулся и сразу пошёл всех на уши ставить.
Пока он говорил, Койю, чуть смежив веки, внимательно следил за выражением его лица. Но напрасно он пытался отметить какие-то изменения; если Кензо даже врал и нервничал, то, как обычно, не показывал этого и изумительно держал себя в руках.
— По-моему, его в тот момент даже то, что ребёнок погиб, вообще не беспокоило. Волновало только то, чтобы вы остались живы… А почему вы спросили, Койю-сан? — он слегка поднял белёсые брови и наклонил набок голову. Пара серебристых прядок выбились из идеально гладкой причёски, и Кензо отвёл их в сторону.
— Да просто так, — Койю улыбнулся краем рта и сложил ладони на коленях. — Выходит, это тебе я отчасти обязан своим спасением?
Кензо резко выпрямился. Тёмно-серые глаза почернели.
— Я это не ради вас сделал, — довольно зло заявил он. — Только ради Таканори-сана. Потому что он с ума бы сошёл, если бы авария закончилась вашей смертью. Очень уж он вас любит.
— Грубо, зато откровенно, — оценил Койю и подобрал кофту. — Можешь быть свободен, позову, если понадобишься.
Кензо, выпрямив спину, невозмутимо прошествовал к двери и исчез в соседней комнате.
— Вот, значит, как, — прошипел Койю себе под нос. — Так я и думал. Така был в шоке, ты мог сколько угодно мутить свои тёмные делишки, наверняка что-то подстроил… Хм. А ведь в моей машине лопнул тормозной ремень. Не причастен ли ты к этому случайно, а, Кензо?
Едва эта мысль оформилась в голове, Койю её отбросил. Нет, Кензо хорошо осознаёт, что Таканори бы не пережил потери, вряд ли бы он стал подстраивать аварию. Ремень точно лопнул сам. В этом плане Юу абсолютно прав, если бы возникли хоть малейшие подозрения в злом умысле, Таканори бы весь город перерыл, но нашёл виновника и горло ему перегрыз бы. Но вот что было дальше, в больнице, которую Койю тоже помнит очень смутно?
Койю натянул на себя кофту и откинулся на спину, поглаживая ладонями живот. Может, следует попросить Ютаку поднять больничные документы и уточнить, что за травмы у Койю были и в каком состоянии он поступил в клинику? Конечно, он был без сознания и потому не помнил, как его привезли в больницу и уложили в реанимацию, он окончательно очнулся только через пару месяцев — просыпаться начал раньше, но вот те моменты как раз и виделись совсем размытыми. Чёткие воспоминания начинались с того времени, как его перевели в обычную палату и пустили к нему Таканори. До этого Койю просыпался лишь на короткое время, после чего снова впадал в глубокий сон, ослабленный травмами и лекарствами организм не работал должным образом. Он слышал какие-то разговоры, чувствовал, как ему меняли повязки и кололи чем-то, но шевелиться не мог и почти ничего не видел, в глазах всё плыло…
Он поморщился и перевернулся на бок. Похоже, он ошибался, что-то произошло не на дороге, а уже позже, в больнице. И Кензо явно имеет к этому самое прямое отношение. Вот только как бы вытрясти из него правду? И каким, чёрт побери, образом с этим связаны те странные воспоминания о Хиде и горящая щека во время разговора с Йошики? Это ведь не воспоминания Койю, он совершенно не знает этих двоих и не может помнить нечто подобное. Так почему же они вдруг начали всплывать в его голове?
Над всем этим следовало тщательно подумать. Но Койю решил сделать это позже. Вот уедет Таканори послезавтра вечером в командировку — и ему будет чем занять свои мысли, чтобы не скучать без супруга.
***
Когда ты чувствуешь себя счастливым, время летит очень быстро. И ещё быстрее оно делает, если ты понимаешь, что оно ограничено. Два дня пролетели как час; Таканори поднапрягся и всё-таки смог завершить переговоры с первого раза, прийти к соглашению с новым партнёром, и оставшееся время он с радостью посвятил супругу. И они просто, забыв почти обо всём, гуляли почти до самой поздней ночи по улицам и разговаривали обо всём на свете. Койю таких моментов не помнил со времён их помолвки. Вот только тогда не было ощущения какой-то тревоги и неправильности происходящего. А теперь было.
Койю цеплялся за пальцы супруга и старательно улыбался, пытаясь скрыть свою нервозность. Его пугало то, что он со всей этой историей невольно стал приглядываться не только к своим новым знакомым, но и к Таканори, которому до этого доверял просто безоговорочно. Таканори вроде бы вёл себя вполне обычно, улыбался, шутил, поглядывал с нежностью на супруга и гладил его руку, когда они, устав, сидели в какой-то кофейне, он казался расслабленным и довольным. Койю очень старался не думать о том, что его тоже нельзя сбрасывать со счетов. Ему хотелось верить, что уж Таканори точно бы не дал его никому в обиду и уж тем более не нанёс вреда сам.
Но всё хорошее рано или поздно заканчивается. Утром они вернулись в центр, и буквально через пару часов после этого Таканори уехал в аэропорт. Он не разрешил Койю ехать вместе с ним и провожать, несмотря даже на уверения супруга, что Юу доставит его туда и обратно в целости и сохранности. Омеге оставалось только поцеловать его на прощание и помахать рукой с балкона, прекрасно зная, что Таканори его снизу не увидит при этом.
Как назло, у Койю как раз начинался довольно длительный простой со съёмками. На следующей неделе он должен был давать интервью одному крупному журналу, фотосессию для этого мероприятия уже провели, и перед ним маячили несколько дней безделья. Таканори, впрочем, казалось, только обрадовался, когда Койю ему об этом рассказал, воскликнул:
— Вот и хорошо, отдохнёшь, а то на привидение похож. Я хочу, чтобы на нашу годовщину ты был бодрым и довольным.
До годовщины оставалось чуть больше двух недель. Таканори, до этого предлагавший ограничиться мирными и тихими домашними посиделками с близкими и обойтись без размаха, резко изменил планы — теперь он, наоборот, хотел устроить нечто масштабное, снять самый большой ресторан и созвать весь свет. А ещё Таканори предложил именно на этом мероприятии во всеуслышание объявить, что они станут родителями, что любимый супруг скоро подарит ему долгожданного наследника.
— Журналисты всё равно в итоге пронюхают о твоей беременности, засядут по всем кустам возле дома и подловят, — весело говорил Таканори, — будет лучше, если мы с тобой сами об этом расскажем. Тем более в такой день…
Койю согласно кивал головой, но на самом деле он не особенно обрадовался такому рвению Таканори. Он очень не хотел афишировать свою беременность, хотя бы до тех пор, пока она не станет совсем уж заметной. Потому что Койю знал, что такие новости от известных личностей подобны взрывам, СМИ разом как с ума сходят, и журналисты начинают по пятам следовать за будущим папой, всем им подавай комментарии, интервью и снимки. А Койю хотел спокойно проводить время и не прятаться ни от кого по углам. Но Таканори был в редкостном ажиотаже, и Койю понимал, что отговаривать его отчасти просто бессмысленно.
— Вот как. Ну тогда я хочу быть самым красивым, — со смехом отреагировал он. — Хочу костюм, эксклюзивный… И бриллианты…
— Ну конечно, моё солнце, — умилился Таканори. — Получишь всё, что захочешь.
Койю как раз думал заняться костюмом, пока Таканори будет в командировке. Дело это небыстрое, решить, в чём именно он хочет покрасоваться, и всё-таки будет чем себя занять.
На следующий вечер после отъезда супруга он, отпустив Юу, сидел на кровати в спальне, обложившись несколькими планшетами с развёрнутыми на них журналами. Койю разглядывал фотографии, прикидывая, что ему примерно хочется и какому модельеру заказать наряд. Можно, например, вот такой, белый, закрытый со всех сторон и украшенный мехом на воротнике… Или лучше как вон тот, что на следующей странице, фиолетовый, облегающий…
И тут раздался телефонный звонок.
— Койю-сан, — послышался в трубке запыхающийся знакомый голос, — добрый вечер, извините за беспокойство…
— Кензо? — Койю слегка удивился, это был первый раз за последние несколько лет, когда телохранитель супруга звонил ему на мобильный. Естественно, у Кензо был его номер, но он крайне редко им пользовался, а уж после появления Юу — и вовсе никогда. — Что-то случилось? — и он тут же похолодел: — О боже, Така?..
— Нет-нет, не беспокойтесь, с Таканори-саном всё в порядке, — Кензо кашлянул. — Я по его поручению, собственно, и звоню… Он просил кое-что вам передать, очень срочно. Вы сейчас дома?
— Допустим, — Койю покачал головой и медленно сел на край кровати. — А что, собственно?
— Тогда вас не затруднит на минуточку спуститься? Он мне велел в квартиру не подниматься.
— Да что происходит, чёрт побери? — Койю начал злиться. — Почему ты вообще не вместе с ним, ты что, оставил его одного?
— Так он сам меня отправил, Койю-сан, — укоризненно протянул Кензо. — Вот сейчас отдам вам коробку и улечу назад, к нему. Ну нельзя же быть таким подозрительным. Так вы спуститесь? Или мне всё-таки идти в квартиру? Просто Таканори-сан заругается, если я не выполню его просьбу…
Койю нервно похлопал пальцами по собственной коленке. Какая странная ситуация. Таканори, ни о чём его не предупредив, отпустил Кензо и велел передать какую-то коробку… Но любопытство в итоге перевесило.
— Сейчас спущусь, — со вздохом сказал он наконец. — Даже интересно, что там такое Така решил мне передать…
— Какую-то маленькую коробочку, сказал же. Украшение, похоже, он как раз вчера после переговоров попросил меня отвезти его в ближайшийювелирный, — неожиданно словоохотливо пояснил Кензо. — Я тут возле самого выезда из подземного паркинга. Не торопитесь, я подожду.
Койю кинул трубку на кровать и пошёл одеваться. Накинув на себя куртку, чтобы не простудиться, он спустился на лифте в паркинг. Чёрный «Порше», на котором Кензо возил Таканори, обнаружился почти у самого шлагбаума. Кензо сидел на водительском месте, опершись руками на руль. На коленках у него и вправду лежала какая-то коробочка, завёрнутая в шершавую бумагу и обмотанная ленточкой. Увидев Койю, он быстро выбрался наружу.
— Ну, что там Така просил передать? — Койю подошёл к нему и поёжился — в огромном помещении всё-таки было слегка прохладно, тем более что на улице опять шёл дождь, и холодный ветер так и просачивался в паркинг.
— Вот, — Кензо подал ему коробочку.
Койю протянул руку и внезапно почувствовал резкий укол в ладонь. Перед глазами разлетелся столп ярких искр, буквально ослепивших и оглушивших на секунду, голова тут же закружилась, и он обвалился прямо в подставленные руки Кензо. Койю чувствовал, что телохранитель подхватывает его и укладывает на заднее сидение машины; конечности словно разом парализовало. Единственной подвижной частью тела, кое-как слушавшейся его, остались глаза, хотя и в них всё как дымом затянуло. Он только видел, как Кензо уселся на водительское место, его растрёпанные серебристые волосы так и колыхались перед взглядом.
— Не бойтесь, Койю-сан, с вами всё будет в порядке, — донеслось уже откуда-то издалека, — поспите немного…
Койю хотел было спросить у него, что происходит, но онемевший язык не шевелился. А в следующую секунду в голове что-то громко щёлкнуло, и свет окончательно погас.
========== Экстра. Во что верят его пустые глаза ==========
Репетиция опять затянулась до самого вечера. Впрочем, разбежаться пораньше если и получалось, то крайне редко. Сегодня всё звучало удивительно складно, и никто из ребят не хотел прерываться до последнего. До премьеры альбома оставалось чуть больше месяца, и все они хотели отточить звучание до филигранности. И в конце концов Кисё сам стал говорить, что все сегодня хорошо поработали и пора закругляться. Он видел, какими удивлёнными глазами смотрят на него одногруппники — такого ведь почти никогда не случалось, обычно лидер, наоборот, до ночи не отпускал никого по домам и заставлял работать чуть ли не до последнего издыхания. Но Кисё не обратил на это их удивление никакого внимания.
— Всё, всё, будет на сегодня. Вы мне ещё живыми нужны, — Акира прыснул со смеху и тут же закашлял, Рейджи тихонько фыркнул из-за ударной установки, а Идзуки отвёл в сторону глаза и опустил гитару. — Жду всех завтра в полдень, здесь же. Естественно, в хорошем настроении и с большими планами.
Приказы лидера не обсуждались. Бодро переговариваясь, участники стали собираться по домам. Акира и Рейджи убежали быстро, а Идзуки долго укладывал гитару в чехол и застёгивал его. Подхватив в конце концов инструмент и сумку, он глянул на сидящего на диване Кисё и улыбнулся:
— Решил помедитировать в одиночестве немного?
— Сейчас тоже пойду, — зевнул Кисё, отбрасывая с лица длинную чёрную чёлку. — Дела ещё кое-какие есть. Хотя, если честно, я уже просто мечтаю добраться до дома и рухнуть в кровать. Спал часа два за последние сутки…
Идзуки только недоверчиво повёл плечом.
— Знаю я, кто тебе спать не даёт. И ведь опять к нему сейчас поедешь.
— Ну конечно, — Кисё фыркнул и уставился на него в упор. И хитро сощурился: — У меня муж есть, если ты забыл, молодой и страстный. Имеешь что-то против? А ещё, Идзуки, мне кажется, или я слышу ревность в твоём голосе?
Идзуки покачал головой и, закинув чехол на плечо, махнул рукой:
— Ещё чего. Твоя личная жизнь меня не касается. До завтра, не засиживайся долго.
— Бывай.
Едва за ним закрылась дверь, Кисё тихонько выдохнул и откинулся на спинку дивана, одёргивая джинсовую куртку со множеством нашивок. Глядя в потолок, он внимательно прислушивался, пока затихнет стук каблуков на лестнице; лишь когда в студии воцарилось молчание, он встал, медленно подошёл к двери и выглянул в полутёмный коридор. Никого. Понятное дело, что в здании в такое время уже ни души, кроме охраны, которая в студию без спроса не полезет, но подстраховаться не мешало.
Поняв, что опасности поблизости нет, Кисё вернулся на диван и взялся за мобильный.
— Алло, — капризный высокий голос донёсся будто откуда-то издалека, перемежаясь непонятным громким гулом, похожим на множество слившихся в единый звук человеческих голосов. — Кто там?
— Йоши, это я. Привет, — Кисё потёр ладонью лоб. — Извини, я тебя отвлекаю?
— Нет-нет, не беспокойся, — Йошики тихонько закряхтел. — Если бы ты меня отвлекал, мы бы не разговаривали сейчас, знаешь ведь, я трубку не беру, когда работаю. Что-то случилось? Ты никогда мне не звонишь среди недели.
— А что, я придерживаюсь какого-то графика? — изумился Кисё. — Я вроде электричкой в метро не подрабатываю.
— Ну, это перебор, электричкой тебя трудно было бы назвать, — Йошики громко фыркнул, — но обычно ты мне начинаешь трезвонить с обеда пятницы, а сегодня вторник.
Кисё только вздохнул. Памятливый же. И как только ухитряется всё подмечать и столько всего держать в голове.
— Я звоню тебе, когда мне этого хочется, ясно? — слегка обиженно пробормотал он.
— Ну да, или когда напьёшься, — Йошики тяжело вздохнул. — Ещё раз, что случилось? Какая-то большая пакость, судя по всему. Шота-тян опять закатил тебе сцену ревности и запретил на глаза показываться?
— Нет, — Кисё рассмеялся, — он сидит в загородном доме и ни о чём не подозревает. Я сказал ему, что занят и не приеду сегодня, и всё.
— Тогда что? — уже совсем раздражённо протянул Йошики.
Кисё медленно моргнул и принялся нервно дёргать воротник куртки.
— Йоши, мне очень надо с тобой поговорить. И не по телефону. Появилась одна проблема, и я немного растерялся… Ты не против, если я к тебе приеду? Прямо сейчас.
— Я рад бы с тобой встретиться, но я не дома, — отрезал Йошики.
— А где же? — изумился Кисё, знавший, что он практически не выходит из квартиры, потому как не может передвигаться без поводыря. — На записи? Вроде ты мне не говорил, что собираешься сегодня поехать в студию.
— Нет, я на съёмках. Помнишь Айри, певца, которого ты ко мне недавно привёл и которому я песню написал? Он мне ещё неделю назад буквально руки выкрутил, попросил побыть в качестве сопровождения в клипе. Ну типа пианист за роялем на фоне, так красиво и прочее бла-бла-бла. Сопливо, аж блевать тянет, ненавижу играть роль фона. Но деваться некуда, вот я и мотался сегодня, только освободился. Устал как собака.
— Ох, бедняжка. Тогда давай я тебя заберу, — предложил Кисё. — Где ты?
— «Гурен Холл», — Йошики бормотнул название, и Кисё обрадовался — концертный зал в самом центре, близко, через пару кварталов.
— Отлично. Жди, я скоро буду.
— Не торопись. Мне ещё переодеваться и грим смывать, сам знаешь, как «быстро» я это делаю.
Кисё убрал телефон в карман, вскочил и, прихватив со стола свою сумку с ноутбуком, поспешил вниз. Йошики себе не изменял — ворчал по любому поводу и без. Кисё уже и не помнил, когда видел его в хорошем настроении. И видел ли вообще.
Вечер медленно, но верно наползал на центр. Красноватый свет заходящего солнца жидким золотом растекался по улицам и играл бликами в сверкающих окнах высотных зданий. Погода была изумительной весь день — конец мая только, а жарко уже, почти как летом. Кисё даже вывернулся из своей джинсовки, оставшись в ярко-розовой футболке, и посильнее сжал пальцами обитый светлой кожей руль. Идзуки частенько удивлялся, почему он не ездит с водителем, как у верхушки принято; а Кисё каждый раз в ответ смеялся и говорил «нахрена мне сдался этот пафос, объясни по-человечески». Он отдыхал во время езды, любил сам водить машину. В юности любимым занятием Кисё было погонять на мотоцикле по ночному центру, но со временем ему это надоело, захотелось элементарного комфорта.
Он приткнул машину на стоянку возле бокового выхода из зала, слегка опустил затемнённое стекло и потянулся к «бардачку» за сигаретами. Из дверей текла разномастная толпа. Съёмки, похоже, были глобальные, вон даже ребята с планшетами и зеркалками наперевес, репортёры, наверное… Впрочем, певец Айри всегда отличался эпатажным поведением и большим размахом, он обожал привлекать к себе внимание любыми способами и был вполне способен созвать толпу корреспондентов на съёмки своего нового клипа. Муж у него владел несколькими киностудиями и любимому омеге не отказывал ни в каких развлечениях, поэтому Айри разворачивался на полную катушку. Понятно теперь, отчего Йошики так злился, он терпеть не может большие скопления народа. Кисё усмехнулся. Ему даже вспомнилось, как пару недель назад Йошики после первого же собеседования с Айри по поводу песни просто рвал и метал и на полном серьёзе хотел отказаться от такой работы — слишком уж взгляды не совпадали. Но в итоге он всё-таки написал песню. А теперь вот Айри решил его и в клип вытащить… Интересно, сколько он предложил заплатить за подобную честь, если Йошики, равнодушный, в принципе, к деньгам, дрогнул?
Ждать пришлось довольно долго, прошло, наверное, минут двадцать, когда объект ожидания наконец появился в поле зрения. Йошики, одетый в длинный приталенный белоснежный пиджак и узкие брюки, медленно выполз на улицу. Модные солнечные очки, как обычно, закрывали половину его лица, ветер тут же растрепал уложенные рыжие волосы. Йошики опирался на свою извечную трость и явно очень старался держать при этом прямо спину. А рядом вышагивал, бережно поддерживая его под руку, телохранитель в глухом чёрном костюме.
Кисё живо выскочил из машины и, щёлкнув брелком, направился к ним. Телохранитель, увидев своего непосредственного работодателя, вежливо кивнул и отстранился, заводя руки за спину. Оставшийся без поддержки Йошики беспомощно закрутился, и Кисё поймал его, прижимая к себе и успокаивая.
— Ну, ну, я здесь, не бойся, — он дал знак телохранителю, что тот может быть свободен, и альфа, ещё раз кивнув ему, с нескрываемой радостью поспешил в другой конец парковки. Кисё даже фыркнул себе под нос — вон как бежит, видать, Йошики здорово его достал своими капризами. Это был уже третий по счёту телохранитель за год, и он пока держался молодцом, двое других не выдержали и полугода на такой работе. Удивительно было, как хрупкий Йошики ухитрялся доводить здоровенных крепких альф до того, что они удирали от него в ужасе. — Пойдём в машину.
— Не отходи от меня, пожалуйста… Я чувствую огромное пространство, и оно меня пугает.
Йошики сам вцепился в его локоть и мотнул головой.
Кисё бережно довёл его до машины и усадил на переднее кресло, удерживая за руку, сам плюхнулся на водительское место и щёлкнул кнопкой.
— Ну что, домой? Или ты хочешь куда-нибудь? — Йошики устало вздохнул в ответ.
— Домой. Чувствую себя полутрупом. Отвык я уже от этих съёмок, да ещё Айри такой капризный, всё ему не нравилось…
— Уж кто бы говорил о капризности. Кто перед концертами по десять раз рояль перенастраивать заставляет? — Кисё покачал головой и стал выкручивать руль.
— А я виноват, что его не могут сразу настроить нормально? — окрысился Йошики, мигом поднимавший шерсть дыбом при малейшей попытке его в чём-то укорить.
— Не виноват, только утихни. Я вообще удивился, что ты согласился сняться в клипе Айри…
— А я и не соглашался толком. Меня заставили, схватили под руки и приволокли сюда, а драться что-то не захотелось, — Йошики фыркнул и вытащил из кармана пиджака пачку. — Курить хочу, умираю. Ты не против?
— Да кури, конечно. Нашёл что спрашивать.
Кисё и сам почти не выпускал из зубов сигарету. Остановившись на светофоре, он краем глаза стал наблюдать, как Йошики раздражённо щёлкает зажигалкой. Наконец Йошики всё-таки зажал тонкую палочку с табаком зубами; очки тут же запотели от дыма, и Йошики снял оправу, явив миру абсолютно слепые серебристые глаза.
— Так что у тебя там случилось? — спросил он, слегка поворачивая голову. — Что за проблема, которая тебя растеряться заставила?
Кисё вздохнул и слегка осел в кожаном кресле, постукивая пальцами по рулю.
— Аж боюсь тебе рассказывать. По-моему, ты в своём нынешнем состоянии меня убьёшь, если расскажу.
— Не убью, не беспокойся. Ты мне полезнее живым будешь. Рассказывай давай.
Йошики расслабленно откинулся на спинку, медленно хлопая ресницами и зажав сигарету между пальцами. Кисё покачал головой.
— Понимаешь, тут такая странная история… Если не распинаться, то один мой знакомый хочет с тобой пообщаться. Я сдуру ему ляпнул, что знаком с тобой, и он попросил дать контакт. Я, конечно, могу сказать, что не смог достать твой номер телефона, но это один очень хороший мальчик, и мне хочется ему помочь…
Йошики секунду молчал, выпуская дым, потом раздражённо фыркнул:
— Ну вот кто тебя за язык лишний раз тянет… Знаешь ведь, я терпеть не могу посторонних людей. Что ему от меня надо?
— Он ищет Хиде, — Кисё только произнёс проклятое имя и тут же увидел, как Йошики задёргал губами. — И беда ещё в том, что он очень упорный, и у него имеется всемогущий муж. И если я ему не помогу, он всё равно рано или поздно выйдет на тебя. И добьётся своего. И я подумал, может, будет лучше, если я тебя подстрахую…
— Хиде, значит… — Йошики вздохнул и потёр ладонью лоб. Подумал секунду и угрюмо сказал: — Нет… Нет, я не хочу об этом вспоминать.
— Но, Йоши…
— Нет, сказал! — Йошики стукнул кулаком по подлокотнику. — Хиде умер, нечего тревожить его призрак. Так и передай своему знакомому.
— Йоши, он всё равно до тебя доберётся. Даже если я сейчас уведу его в сторону. И если он это сделает в одиночку, разговор будет куда более болезненный, — попытался вразумить его Кисё. — Ну подумай. От тебя ничего ужасного не требуется, просто поговоришь с ним, спокойно объяснишь, что Хиде умер и не имеет к его истории никакого отношения. И всё. Он уйдёт искать правду в другом месте и больше тебя не потревожит, я об этом позабочусь.
Йошики скривил губы. Из слепых глаз по щекам скатились разом две крупные капли и пропали на губах.
— Я не хочу… — сдавленно прошептал он и, опустив голову, сжал её в ладонях. — Мне придётся вспоминать весь этот кошмар, а я не хочу, не хочу… Киян, ты же обещал мне, что эта история останется похороненной!
— Обещал. И я сделал всё, что мог, чтобы защитить тебя, — Кисё покачал головой. — Его кто-то на тебя вывел, этого я уже не мог предусмотреть. Пока остаются люди, которые тебя знают, совсем уж похоронить всё не получится. Или ты хотел, чтобы я поубивал всех твоих знакомых из Арт-квартала? Прошу прощения, мне это не под силу, я, в отличие от тебя, человек мирный и не люблю вредить другим.
— Кто это тут вредит другим? — Йошики опять ощетинился. — Тебе напомнить, в каком дерьме я побывал? Я просто защищался, в Арт-квартале либо ты дерёшься со всеми, либо бьют тебя!
— Ну, ну, тихо. Я же тебя не осуждаю, просто констатирую факт.
Йошики злобно фыркнул и принялся сердито вытирать щёки ладонями. Тональный крем смазался, под ним проступила бледная, почти серая кожа и небольшая выбоина под левой скулой — память о былой весёлой жизни.
— Что, — безнадёжно спросил он, — отвертеться совсем никак, да? Даже если ты ему не поможешь, доберётся?
— У него муж хозяин корпорации «Сиджик». По-твоему, для такого человека есть что-то, до чего он не доберётся? — Кисё поморщился. — Да он тебе чёрта самого из ада за рога вытащит.
— Вот блядство, — выплюнул Йошики, разом выпадая из образа нежной безобидной ромашки.
— Не матерись, по губам дам. Отучил же вроде, — обозлился Кисё. Йошики обиженно надулся и отвернулся. — Йоши, ну ты же можешь разговаривать нормально. Не ругайся, по ушам бьёт.
— Нежный ты больно. Можно подумать, сам ни одного матерного слова за всю жизнь не ляпнул.
— Было, — Кисё рассмеялся, — я не отрицаю.
— Ну и нехер тогда меня воспитывать. Старый я уже для такого.
Йошики хмыкнул и принялся похлопывать себя по щеке подушечками пальцев.
Кисё только тяжело вздохнул и опять переключил внимание на дорогу. Ничего, этот упрямец ни на что с первого раза не соглашается, любит покривляться. Надо дать ему немного времени. Не пройдёт и пары часов, как он остынет и сам сообразит, что проще будет провести этот разговор сейчас. Йошики же далеко не дурак.
Каждый раз Кисё в такие моменты невольно задавался вопросом, почему он до сих пор терпит эти капризы. Получалось очень странно: Шота, который до безумия обожал мужа и смотрел ему в рот, не вызывал почти никакого трепета, Кисё в последнее время всё чаще ловил себя на мыслях, что он относится к Шоте скорее как к младшему братику, чем как к супругу. Шота был младше своего альфы на двенадцать лет, и первое время Кисё и вправду буквально упивался им, однако эти чувства довольно быстро угасли, страсть сменилась на желание просто заботиться и оберегать. Зато Йошики, эгоистичный, себялюбивый и демонстрировавший во всей красе свой мерзкий характер, буквально сводил его с ума, до такой степени, что Кисё сносил все его выходки, исполнял любые капризы и был готов весь мир бросить к его ногам. Просто закон подлости в действии.
Пока Йошики умывался и приводил себя в порядок, Кисё сидел на диванчике в музыкальной зале. Слуга, на которого Йошики прикрикнул и велел шевелиться быстрее, приседая, внёс поднос с чашками. Кисё кивнул ему, но к чаю не притронулся, не хотелось. И он просто крутил пальцами прядь волос, задумчиво глядя перед собой.
Зала представляла собой огромную комнату, оформленную, как и всё в этой квартире, в белых и светло-серых тонах, из-за чего она казалась ещё больше и просторней, чем была. Почти у самого панорамного окна величественно возвышался, искрясь в солнечном сиянии и испуская разноцветные лучики света, хрустальный рояль. Кисё боялся себе даже представлять, сколько Йошики выложил за этого монстра; но на робкий вопрос любовника Йошики только ухмыльнулся и сказал, что стеклянный или хрустальный рояль — его детская мечта, и если сейчас есть возможность наконец её воплотить, то почему бы и нет. И он и вправду очень трясся над ним: слугам было запрещено подходить к хрупкому инструменту ближе, чем на два метра, Йошики сам натирал его замшевой тряпочкой и сдувал пылинки, которые, к слову, даже не видел. Кисё, впрочем, на это только посмеивался. Чем бы дитя не тешилось, что говорится, только бы не плакало.
— Киян, ты здесь?
На пороге возник Йошики, на ходу застёгивавший полупрозрачную белую рубашку. Слегка скривившись и стуча тростью, он подошёл к дивану.
— Здесь, здесь. Куда ж я денусь, — Кисё улыбнулся и протянул руку. — Иди ко мне.
Тонкие пальцы сжались на его ладони, Йошики устроился на сидении рядом, поджимая под себя коленки, и склонил голову к его плечу.
— Ты ведь останешься со мной сегодня, правда? — вдруг жалобно спросил он и поднял серебристые глаза. — Я по тебе соскучился.
— А уж как я по тебе соскучился, ты не представляешь, — Кисё притянул его к себе и поцеловал в уголок рта. — Рыжее солнышко…
Йошики обнял его за шею и опустил длинные ресницы.
— Извини, что я так расхныкался, — вдруг тихонько пробормотал он. — Просто ты же знаешь, Хиде…
— Знаю, Йоши. Не тирань себя.
Кисё легонько поцеловал его в висок. Понятно, Йошики сообразил, что перегнул палку, и решил понежничать. Такие желания приласкаться то и дело сменяли его припадки ярости. Улыбнувшись краем рта, Кисё скользнул ладонью за воротничок его полупрозрачной рубашки, вниз, к выпирающим лопаткам. Ну до чего худой, одни косточки…
Йошики когда-то давно жаловался любовнику, что всегда был хрупким, болезненным и очень слабым, что всё детство не вылезал из больниц. И он до сих пор считал себя слабым. А Кисё, изучивший его, считал совсем иначе: выживание в Арт-квартале — задача не из простых, и Йошики вовсе не слабый, он просто был сильным слишком долго. А ещё Йошики был чересчур гордым, он привык из всех трудностей выкарабкиваться сам и никогда ни у кого не просить помощи. Его сломала смерть Хиде, друга детства, первой и самой безумной любви. Буквально пополам разбила. Йошики, и так не отличавшийся крепкими нервами, после его гибели чуть не сошёл с ума, попал в психиатрическую лечебницу и пролежал там с полгода, заработав ещё и сильнейший нервный срыв. Эта лечебница в Арт-квартале только называлась медицинским заведением, на деле же там людей, которые не были безнадёжно сумасшедшими, просто доводили до помешательства и смерти. И после того, как Йошики оттуда выпустили, он оказался почти в безвыходной ситуации и всё равно упрямо не обращался к Кисё, хотя знал, что любовник сможет ему помочь. Даже когда Кисё, обеспокоенный его исчезновением, в итоге сам примчался к нему и ужаснулся, увидев, во что превратился его Йошики, тот упорно твердил, что помощь ему не нужна. Кисё тогда не стал его даже слушать и в тот же вечер увёз из Арт-квартала, а еле живой, измученный и уже почти полностью ослепший Йошики даже не смог ему сопротивляться. Понадобилось немало времени, чтобы он смог хоть немного прийти в себя и адаптироваться к новым условиям. И всё это время Кисё очень тщательно оберегал его, присматривал, исполнял капризы. Наверное, здесь и таился ответ на его извечный вопрос. Он любил Йошики. Очень любил. И его абсолютно не беспокоило, что Йошики превратился в инвалида и уже никогда не будет прежним.
Кисё никогда до этого про себя не думал, что когда-нибудь вот так влюбится по уши, да ещё в альфу из Арт-квартала. Всякое бывало, он был известен в тусовке своим ветреным характером, развлекался с моделями, певцами и актёрами, но никто не вызывал у него такого острого чувства. Похоть, страсть, интерес — всё, что угодно, только не любовь. Не говоря уж о том, что Кисё большую часть жизни был вынужден скрывать свою тягу к альфам, он даже женился только в надежде на то, что молодой супруг поможет её преодолеть. Но буквально через год после свадьбы в его жизни появился Йошики. Кисё познакомился с ним в «Ящике Пандоры», когда снимал в Арт-квартале клип. Съёмки чуть было не сорвались из-за опаздывавшего гитариста, Кисё уже почти впал в бешенство, но тут из толпы веселящейся молодёжи вынырнул Йошики, подошёл бесстрашно и заявил:
— Могу сыграть на гитаре, если покажете ноты и примерно скажете, что делать.
Кисё мигом сделал стойку. Рыжеволосый, худенький, с необычными раскосыми глазами и обаятельной улыбкой, Йошики сразу вошёл к нему в сердце и прочно там поселился. После съёмок Кисё не смог отказаться от желания поговорить с ним. Он думал, что за чуть ли не срыв съёмок уволит гитариста, и даже хотел предложить Йошики его место. Но тот отказался, буркнув, что его игра на гитаре почти не интересует, он просто умеет на ней играть, и всё. Впрочем, несмотря на это, Йошики вполне охотно пошёл на контакт: остаток вечера и ночь они провели вместе к обоюдному удовольствию. А после этого на протяжении нескольких месяцев Кисё мотался к нему в Арт-квартал, когда образовывалась свободная минутка. Естественно, он сразу сообщил новоявленному любовнику, что женат и мужа бросать не собирается. А Йошики на это криво улыбнулся и ответил, что ему эта женитьба и даже любовь не нужны, потому как он и сам влюблён в друга детства, Хиде, который никогда в жизни не ответит ему взаимностью, и сердце своё отдавать больше никому не хочет. Кисё в тот момент этому только обрадовался, он слишком привык к омегам, которые после первого же свидания начинали строить серьёзные планы на замужество. А так они оба получали то, что хотели, без лишних соплей. Пару раз Кисё, впрочем, делал ему намёки, что мог бы перевезти его в центр, помочь с работой и исполнять все желания, однако Йошики взбесился, кричал, что он вполне может сам справиться со своими проблемами, и ему не нужен содержащий папочка. Кисё понял его и больше этих разговоров не заводил.
Однако через какое-то время он стал с удивлением ощущать, что привязывается к Йошики. У них появился свой крохотный и тихий мирок, в котором какое-то время всё было спокойно. А потом события приняли трагический оборот. Кисё уехал на очень длительные мировые гастроли, и, пока он отсутствовал, Хиде докололся до смерти, а Йошики, потеряв обожаемого друга и оставшись в одиночестве, угодил в психушку, ослеп от всех переживаний и превратился в инвалида. Под таким давлением он фактически был вынужден согласиться на предложение Кисё о содержании, потому что сам он бы просто не выжил с такими физическими и психологическими травмами. И Кисё теперь был готов всеми силами защищать его и оберегать.
А основная ирония состояла в том, что Йошики ему взаимностью не отвечал. Нет, он вполне тепло относился к любовнику и доверял ему, часто говорил, что очень благодарен ему за заботу. Но Кисё знал — Йошики никогда в жизни его не полюбит. Просто потому, что его сердце прочно занято другим человеком, тем, который даже после смерти продолжал приносить ему страдания. Тем, чья жёлтая в мелких красных сердечках гитара стояла сейчас в подставке в его спальне. Ещё одна ирония: чем сильнее ранит тебя прошлое, тем тяжелее его отпустить.
— Я поговорю с этим твоим знакомым, — вдруг тихонько протянул Йошики, сонно покачиваясь, — если ты говоришь, что так будет лучше…
— Ну конечно, лучше. Я предупрежу его, чтобы он аккуратней с тобой общался. Поверь, он хороший мальчик, никакой не хам, так что проблем быть не должно.
Кисё слегка пошевелился и медленно провёл рукой по его волосам. Мягкие рыжие пряди, отливавшие розовым оттенком, приятно скользили между пальцев, их постоянно хотелось вот так гладить и перебирать. Йошики тихо заурчал, потёрся носом о его плечо и, на ощупь найдя руку, крепко сжал пальцы. Воротничок его рубашки отвернулся в сторону, показалась красивая вытянутая шея… И Йошики, почувствовав на себе взгляд любовника, улыбнулся краешком рта и, дразня, провёл по коже самыми кончиками пальцев. А потом, потянувшись вперёд, легонько приложился к губам.
Йошики всегда сам целовал вот так, будто слегка неуверенно, ожидая, что его оттолкнут — видимо, привык к этому, пока общался с Хиде. Зато потом, стоило ему лишь понять, что партнёр тянется к нему в ответ, он мгновенно терял эту робость и впивался, как вампир, прикусывая губы и водя по ним языком. Целоваться он умел. Но боялся начинать первым. Поэтому Кисё чаще брал инициативу в свои руки — уж он-то почти ничего не боялся, разве что опасался чересчур крепко стиснуть Йошики в объятиях и случайно что-нибудь ему сломать. Слишком уж хрупким и ломким он казался, словно мог рассыпаться в осколки, как хрустальный, от одного лишь неосторожного прикосновения. А что было самое страшное — в таком виде он нравился альфе гораздо больше…
Обняв его за талию, Кисё притянул его поближе к себе. Пройдясь поцелуями к подбородку, легонько провёл пальцами по шее, от уха вниз, задевая выпирающий под кожей синеватый узел. Усмехнулся, увидев красноватое пятнышко, прикрытое волосами; оно ещё не совсем сошло, но не помешало бы освежить. Йошики тихо охнул, когда альфа потянул его за волосы, заставляя отвернуть в сторону голову. Чувствуя, как он испуганно дёрнулся, Кисё посильнее стиснул руку на его пояснице и приложился к мягкой коже. Закрученная жилка задёргалась, едва он попытался прикусить её зубами — каждый раз так, узел защищался, сжимался, уходил в сторону от повреждений. Улыбнувшись краем рта, Кисё прошёлся поцелуями по шее вниз, к острому плечу; пальцы быстро расстегнули рубашку почти до середины груди и пролезли за тонкую ткань, поглаживая тёплую кожу, задевая выступающие рёбра. Йошики с тихим вздохом сцепил пальцы в замок на его затылке, прижимая его к себе, касаясь растрёпанных чёрных волос, запрокинул назад голову. На бледных щеках мигом проступил розоватый румянец, серебристые глаза влажно заблестели.
— Ну ты посмотри, — Кисё тихонько хмыкнул, прихватив его кожу и подняв взгляд, — я только начал, а он уже весь разнежился. И, кажется, не против, чтобы его прямо тут и взяли, м? — чувствуя, как Йошики дёрнулся, он расстегнул рубашку до самого низа и, подхватив хрупкого альфу под бёдра, уложил на белые подушки.
— Какая тебе разница, против я или нет, — Йошики картинно запрокинул голову, ведя кончиками пальцев по своему горлу, и быстро облизал губы кончиком языка, — ты и так меня прямо тут и возьмёшь.
***
Спать отчего-то не хотелось, совсем, хотя тело так и ломило от усталости, а завтра предстоял очередной полный репетиций день. Кисё просто лежал с закрытыми глазами, уткнувшись носом в плечо тихо сопящего Йошики и крепко прижав его спиной к своей груди. Йошики, в отличие от любовника, на ночь обычно пил лекарство, засыпал почти мгновенно и спал так, что его даже пушками было не разбудить.
Светало, голубоватый свет уже просачивался в комнату через задёрнутые лёгкие занавески. И как же тихо здесь было, не было слышно даже тиканья часов и чирикающих птиц… Казалось, что эта тишина буквально забивается в уши, как вата. Но почему-то это совершенно не напрягало. Кисё частенько думал, что ему очень не хватает этой тишины и спокойствия, не хватает таких вот рассветов. Дома, с постоянно болтающим Шотой, о таком порой не приходилось даже и мечтать.
— Хиде…
Тихий голос эхом пролетел в голове, и Кисё резко открыл глаза. Мирно спавший Йошики завозился в его руках, принялся тихо всхлипывать и дёргать растрёпанной головой. В слабом утреннем свете было видно, что его щёки блестят от слёз.
— Хиде, Хиде, Хиде…
Он дрожащим, севшим голосом шептал имя, как мантру, как заклинание, способное призвать кого-то. Кисё тихонько скрипнул зубами и прижался губами к его плечу.
Ну вот, опять кошмары. Каждый раз одно и то же. Йошики крепко сидел на успокоительных и снотворных, стоило ему лишь попытаться лечь спать, не проглотив перед этим лекарства, начинались вот эти метания. Мёртвый Хиде с завидной регулярностью посещал его во снах. Не отпускал, не давал покоя.
Йошики тогда говорил, что он однолюб, что он пару раз в неделю обязательно видит Хиде в этих мечтах и любит его всё сильней. Но с каждой такой вот ночью Кисё всё меньше в это верил. Это уже не любовь, это одержимость. Безумие. Как можно оставаться влюблённым в человека, который даже после своей смерти продолжает мучить тебя вот так?
«Вот ведь… И почему только хороших мальчиков вечно тянет на каких-то мудаков жестоких, которые ни во что их не ставят…»
— Хиде! — Йошики громко вскрикнул и проснулся от своего же вопля; скопившиеся в глазах слёзы мгновенно потекли по щекам. Похлопав ресницами, он бессильно скривился и сжался в комочек.
Кисё осторожно потянул его за плечо, переворачивая, и обнял, утыкаясь лицом в волосы, чувствуя, как он дрожит и цепляется пальцами за пряди волос на затылке.
— Тише, Йоши… Всё хорошо, его здесь нет.
Альфа мягко поглаживал его, успокаивая, касался губами разгорячённого лба и влажных пушистых ресниц. Через пару минут Йошики притих; только сжимал пальцами плечи и тихо скрипел зубами.
— Киян… — он всхлипнул и поднял голову. — Киян, он зовёт меня к себе… Говорит, что ему там грустно одному…
— Не слушай. Никаких мыслей о суициде, понял? — Кисё со всей силы прижал его к себе. — Даже думать об этом не смей, слышишь меня?
— Я стараюсь, стараюсь, — Йошики едва не захлёбывался. Он сильнее вцепился пальцами в широкие плечи любовника, до боли, до синяков, раздирая их ногтями. — Не отдавай меня ему, не отдавай, не отдавай… Я боюсь, я ненавижу привидений!
Кисё запустил пальцы в его волосы, легонько массируя, чтобы успокоить.
Взгляд наткнулся на стоящую возле окна в специальной подставке ярко-жёлтую, в мелких алых сердечках гитару. Кисё поджал губы. Он знал, что инструмент принадлежал Хиде; это была единственная вещь, которую Йошики наотрез отказался оставить в Арт-квартале. И даже не поставил её в музыкальной зале с другими инструментами, держал здесь, в спальне, поближе к себе. Ну разве может такая страсть иметь что-то общее с нормальной логикой? Это скорее явление, которое психологи называют «эффект недостигнутой цели». Кисё почему-то думалось, что снизойди Хиде до Йошики, тот буквально через пару недель бы лишился своих розовых очков и увидел в обожаемом кучу недостатков. Которые, впрочем, и без этого по глазам били… Кисё видел Хиде живьём всего пару раз, мельком, и потом на фотографиях, и искренне не понимал, от чего Йошики так сходит по нему с ума. Обычный альфа, симпатичный, но не более того, бледный, с синяками под нижними веками, а глаза злые-злые, так и выдают гадкий характер. Впрочем, а что сам Кисё нашёл в Йошики? Непонятно ведь. Вот и Йошики, похоже, видел в Хиде нечто особенное, что безумно притягивало его и перевешивало все недостатки. А поскольку Хиде не давался в руки, он становился для Йошики всё желаннее.
— Йоши, — Йошики дёрнулся и поднял голову. — Слушай, выброси ты эту гитару к чертям собачьим. Плохая это примета, любимую вещь покойника при себе держать. Может, у тебя из-за этого и кошмары…
Йошики упрямо мотнул головой.
— Ни за что. Если я её выброшу, окончательно потеряю Хиде, она последнее, что от него осталось. А я этого не хочу…
— Тогда хоть убери её подальше, спрячь куда-нибудь, ну серьёзно. Ты же сам себя по психике бьёшь, а она у тебя и так нездоровая, — Кисё опять уткнулся губами ему в лоб. Йошики бессильно скривил губы. — Ну всё, всё, успокойся уже. Всё хорошо.
Прислушиваясь к его тихому дыханию, чувствуя, как он потихоньку перестаёт дрожать, Кисё погладил его по голове и вновь посмотрел на гитару. Хищные чёрные глаза тут же сощурились в приступе ненависти.
«Клянусь, когда-нибудь я наплюю на твои вопли и сам её расхреначу. В могилы надо порой втыкать осиновый кол. Особенно — если призраки вылезают оттуда и так мучают живых».
========== Глава 13 ==========
Холодно. Трясущиеся пальцы уже совершенно онемели и перестали что-либо чувствовать; Койю судорожно сжимал их в кулаки в карманах насквозь промокшей кожаной куртки, но теплее и лучше от этого не становилось. Дрожа, он почти испуганно оглядывался по сторонам, пытаясь сообразить, где это он внезапно оказался. Он стоял прямо посреди какой-то широкой дороги, расходящейся в обе стороны от него; дождь хлестал как из ведра и больно бил по лицу, и куда ни глянь — одна сплошная чернота, он словно попал внутрь чёрно-белой фотографии.
«Так страшно… Я словно умер. Что случилось?»
Стоять столбом на одном месте показалось ему делом абсолютно бесполезным, поэтому, повернувшись, Койю медленно пошагал по тянущейся в никуда дороге. Ноги казались ватными, такими мягкими, словно не сгибались вовсе, ему стоило больших проблем заставить себя идти прямо.
Он не знал, сколько времени прошло, пока он шагал по этому шоссе. Тут не было ничего, кроме мокрого асфальта, луж и хлипкого ограждения, за которым скрывалась пропасть. В конце концов впереди замаячили мелькающие огоньки и появились очертания белой машины со смятым в гармошку капотом, уткнувшейся в бортик. Остатки лобового стекла щерились трещинами, вокруг валялось множество слабо поблёскивавших крохотных осколков. Койю нервно прикусил губу, чувствуя, что эта картина ему знакома, но продолжил идти; и когда до автомобиля оставалось пройти всего несколько шагов, он вдруг буквально ударился в стену — прямо из ниоткуда перед ним вылезла прозрачная преграда, не позволяющая подойти поближе. Койю в недоумении упёрся в неё ладонями, ощупывая.
— Не старайся, малыш. Оно тебя не подпустит.
Странный голос, высокий и одновременно хриплый, как у больного ребёнка, громко раздался прямо за спиной, и Койю, дёрнувшись, обернулся. У него за спиной невесть откуда материализовался мрачный альфа в тёмно-зелёной бархатной водолазке. Его растрёпанные красные волосы ярко выделялись во всей этой чёрно-белой обстановке; прищуренные карие глаза из-под густой чёлки смотрели зло.
— Почему? — растерянно спросил Койю, нервно сглатывая. Хиде. Точно такой же, как на той фотографии, что продемонстрировал ему Йошики, только вполне себе живой. Ну вот что он забыл в мыслях, почему сознание так упорно подсовывает его лицо?
— Потому, что ты к этой хуйне никакого отношения не имеешь. А зачем совать нос в чужое дело?
Хиде не сдвинулся с места. Он так и стоял, отрешённо смотря прямо перед собой пустыми, как стекляшки, глазами и скрестив на груди подрагивающие тонкие руки. Широкие рукава сползли к локтям, обнажая покрытую застарелыми порезами и швами кожу.
Койю нервно мотнул головой и, отвлёкшись от созерцания разбитой в хлам машины, медленно пошёл к нему. Остановившись буквально в шаге, несмело протянул руку, ожидая, что его мгновенно по ней ударят. Но Хиде не шелохнулся, и Койю робко дотронулся до его лица. Кожа казалась холодной и твёрдой, как мрамор, зато шелковистые волосы легко скользнули между пальцев. Не тает, а значит, не призрак, живой…
— Ты ведь тоже не имеешь, — собственный голос эхом разлетелся в ушах, будто донёсся откуда-то издалека. — Почему тогда ты здесь?
— Сам не знаю… Не могу понять, что меня здесь держит. Может, это чистилище такое? — Хиде криво улыбнулся краем рта. — Хотя даже оно явно не моё, а чьё-то чужое… — и он слегка опустил ресницы. Вблизи он оказался выше Койю почти на голову и в итоге смотрел на него теперь сверху вниз. — Странно. Я вижу тебя впервые, но мне почему-то кажется, что мы знакомы…
Койю слегка прикусил губу. Глухие удары сердца эхом разлетались в голове. Глаза слезились от ветра и попавшей в них влаги, дождь будто разъедал их, как кислотой.
— Может, потому, что я напоминаю тебе Уруху, — он слегка дёрнул плечом.
Хиде близоруко прищурился; помолчав мгновение, он покачал головой и хмуро ответил:
— Не-а, не похож.
И замолчал, отведя в сторону глаза и не желая пояснять своих слов.
Койю устало поморщился, обернулся и вновь посмотрел на машину. И ему вдруг показалось, что даже с такого расстояния он видит, как по разбитому лобовому стеклу медленно растекается чёрное пятно.
— Машину как через мясорубку пропустили… — озвучил его мысли Хиде. — Кто бы там ни был, внутри — ему каюк. В таком месиве даже Терминатор бы не выжил.
В голове у Койю вдруг забрезжила страшная догадка; будто в конце этого бесконечного тоннеля показался лучик света. Но пораздумывать над этим он не успел.
— Не бойся, крошка, — ледяные пальцы коснулись лица, Койю дёрнулся и поднял взгляд. Лицо собеседника опять исказила злая улыбка. — Ты-то не там. С тобой всё будет хорошо. Только вот нужно ли тебе это?
…Голова казалась тяжёлой, как чугунная. В висках быстро-быстро и больно стучали мелкие молоточки, к горлу неотвратимо подкатывалась ставшая уже привычной липкая тошнота. А тело будто затекло целиком и отзывалось болью на малейшую попытку двинуться. Койю всё же слегка пошевелился, с трудом приоткрыл глаза, увидел тёмный потолок и улыбнулся: приснится же такое. Только вот руки чего-то совсем не хотят ему подчиняться, будто их что-то держит…
— Очнулись?
Он дёрнулся от послышавшегося рядом низкого хриплого голоса и повернул голову на звук. Расплывчатые контуры перед глазами начали кое-как принимать форму; взгляду предстало довольно большое помещение, похожее на больничную палату, освещённую слабыми белыми лампами, вделанными в потолок. По всему её периметру, придвинутые вплотную к стенам, торчали компьютеры с мерцающими экранами и какие-то непонятные железные ящики, из которых свисали разной толщины и длины провода. Рядом с высокой постелью, на которой лежал Койю, каталось из стороны в сторону старое инвалидное кресло, а с другой стороны на явно неудобном пластиковом стуле сидел растрёпанный Кензо. На коленях он держал ноутбук; на небольшом экране метались строки цифр.
Койю ещё раз дёрнул руками, но они ему не подчинились, только отозвались болью от долгой неподвижности. И по спине тут же пополз холодок. Как он оказался в этом странном помещении, обмотанный проводами и весь спелёнутый смирительной рубашкой, как мумия? И почему голова гудит так, будто по ней молотком со всей силы шандарахнули?
— Лучше лежите тихо, Койю-сан, не вскакивайте сразу, — заботливо сказал Кензо, надавив ладонью на его скреплённые на груди запястья. — Кажется, я немного переборщил со снотворным, побочка может начаться. Сейчас вам станет лучше, потерпите немного.
— Снотворным?.. — Койю еле выдавил эту фразу, язык, сухой, как наждак, почти не слушался его. — …Кензо, что происходит?.. Где это мы?
— Где надо, — коротко ответил Кензо и, отбросив с лица серебристую чёлку, вновь посмотрел на экран ноутбука. — Не беспокойтесь, если всё будет хорошо, я совсем скоро отвезу вас домой. Но сначала надо кое-что сделать.
Койю заёрзал, пытаясь освободиться, но куда там, белые ремешки крепко его держали, не давали даже шевельнуться.
— Слушай, что за шутки? Развяжи меня!
— Нет, — равнодушно отрезал Кензо. — Драться начнёте. Я уже рискнул одинраз, нарвался на сломанные рёбра, больше не хочу, — он обернулся к висящему сбоку экрану и слегка прищурился. — Хм. Психограф всё ещё нестабильный, опасно… Как же это я проворонил, теперь будет тяжело вернуть всё, как было.
— Да объясни наконец, что происходит! — к Койю вернулся голос, он опять дёрнул руками и вскрикнул от боли. — Ты что задумал, мерзавец?!
— Ничего такого уж страшного, — Кензо дёрнул плечом. — Всего-то немножко подчищу вам память. А то вы стали многовато вопросов задавать, и мне, и Таканори-сану… Это не пойдёт на пользу ни вам, ни ему.
— Так это и вправду ты всё подстроил! — заорал Койю и рванулся, пытаясь сесть, но ремни тут же крепко пригвоздили его обратно к постели. — Это ты во всём виноват, сволочь, что ты со мной сделал перед тем, как запихнуть в больницу?
Кензо пересел на край кровати, к нему, и скрестил на груди руки, ощупывая его внимательным взглядом.
— Хотите узнать? — насмешливо протянул он. — Пожалуй, я могу вам рассказать, всё равно вы потом об этом и не вспомните, — Кензо наклонился к нему почти вплотную, так, что его дыхание обожгло кожу на подбородке, и Койю отпрянул назад, вжимаясь в подушки. — Ну вот чего вам не хватало, а? Жили, как в раю, Таканори-сан любые ваши капризы исполнял, так вас любил… А вы зачем-то полезли во всю эту ерунду.
Койю нервно сглотнул.
— Зря вы стали ворошить это осиное гнездо, Койю-сан, — уже слегка сердито сказал Кензо. — К чему вам эта правда, ну вот объясните? Она очень неприятная и поэтому тщательно скрыта от посторонних глаз. Знаете, мне пришлось приложить очень много усилий для того, чтобы она оставалась похороненной. Всё только ради Таканори-сана.
— Да какая правда-то? — чуть слышно прошептал Койю, холодея. — Я ничего не понимаю. Аварии что, не было? Это всего лишь легенда для прикрытия чего-то ещё более гадкого?
— Нет, почему же. Всё, что я вам рассказал тогда в гостинице, про аварию, про обморок Таканори-сана и про то, как я устраивал вас в больницу — правда, история более чем реальная, как бы ни хотелось в этом сомневаться, — Кензо слегка отодвинулся и ухмыльнулся. — Авария — это ключевой момент, из-за неё всё и случилось. Вот только исход у неё был немного другой, не такой, как вам сообщили.
У Койю перед глазами мгновенно пролетел приснившийся ему кошмар — пустая дорога, дождь, машина, словно пропущенная через мясорубку, кровь на разбитом лобовом стекле и Хиде, с ухмылкой говорящий, что Койю не имеет к этому отношения.
— Ты что, хочешь сказать… — внутри будто что-то оборвалось, опять стало до безумия страшно. — Что в машине тогда был не я? Что в аварию попал кто-то другой, и этот кто-то там не выжил?
Кензо слегка вскинул белёсые брови.
— Надо же, догадались. Нехорошо. Только вот всё равно вы не до конца всё поняли, — и он покачал головой. — Всё верно. Койю погиб. Разбился, насмерть, он так и умер в этой машине, мгновенно. Травмы, несовместимые с жизнью. А Таканори-сан сошёл с ума.
***
Обрушься сейчас пол под ногами прямо в адский котёл к самому дьяволу, Койю и то испугался бы гораздо меньше. Расширенными глазами он смотрел на Кензо, приоткрывал рот, но звук оттуда не шёл.
— Рассказывать дальше, или с вас хватит? — Кензо усмехнулся и забросил ногу на ногу. — Впрочем, дальше то, что я вам рассказал, опять частично правдиво, я и в самом деле вёз Таканори-сана домой из аэропорта и по пути увидел аварию. Вылез, расспросил полицейских, они и сказали, что у машины лопнул тормозной ремень. Вообще, по правде говоря, Койю водил как сумасшедший, в поворот на ста километрах в час входил. Сколько Таканори-сан его просил, не гоняй, не гоняй, разобьёшься же, а Койю только смеялся. Вот и досмеялся. Думаю, Койю даже не понял, что произошло с машиной, разогнался, как обычно, а притормозить в нужный момент не смог, не справился с управлением и влетел в ограду на скорости. Может, в нормальную погоду, на сухой дороге, всё бы и обошлось, он остался бы жив, отделался бы травмами, но здесь у него просто не было шансов. Полицейские к тому моменту, как мы приехали, уже вытащили его из салона, запихнули в чёрный мешок. А Таканори-сан выбрался, попросил этот мешок открыть, увидел, что это и вправду Койю, и упал в обморок. Естественно, я отвёз его в больницу. И представьте мой ужас, — Кензо поджал губы, — когда Таканори-сан на следующий день очнулся и стал спрашивать меня про Койю. Где он, что с ним. Я попытался ему донести, что Койю умер, но он взбеленился, набросился на меня с кулаками, орал, что я ему вру и нарочно не даю увидеться с мужем.
Кензо примолк, аккуратно скрестил колени и сложил на них ладони. Онемевший Койю только наблюдал за ним, судорожно пытаясь переварить новую информацию.
— Таканори-сан слишком обожал Койю, это в конце концов ему и навредило, — со вздохом продолжил наконец Кензо. — У него что-то сдвинулось в психике от переживаний. На остальные вещи Таканори-сан реагировал вполне адекватно, вёл себя, как обычно, но вот в смерть Койю верить отказывался. Он забыл про то, что видел Койю мёртвого в чёрном мешке. Я уговаривал его несколько дней, даже показал фотографии с места происшествия и из морга, но он не слушал, злился и требовал отвести его к мужу. И тогда я стал думать, как поступить. Сами понимаете, обратиться к психиатру я не мог. Страшно представить, что стало бы с «Сиджик», если бы появились одни только слухи о том, что Таканори-сан сумасшедший, корпорации бы нанесли ощутимый урон, и двух таких потрясений за раз Таканори-сан бы не пережил. Я очень долго думал, что же делать, и в итоге решил: раз я не могу вразумить Таканори-сана, следует ему подыграть. Ну, а дальше, наверное, вы и сами догадываетесь.
— Конечно, — прошептал Койю. Вся картина произошедшего ужаса мгновенно предстала перед глазами. — Ты наврал Таке про то, что Койю жив и лежит в реанимации, что ему нужно время на восстановление и что пока нельзя его увидеть. И Така тебе поверил, успокоился. А ты быстренько нашёл другого омегу, то есть, меня, подправил лицо пластикой, вычистил память при помощи устройства, которое изобрёл «Сиджик», подменил воспоминания тем, что осталось от Койю, договорился с врачами и привёз меня в клинику под видом Койю. Ты постоянно маячишь рядом с Такой, знаешь, как работает оборудование, особого труда тебе это явно не составило.
— Труда не составило? Да что вы, — Кензо скривился. — Это со слов всё звучит очень легко, а на самом деле пришлось немало подумать, побегать и покряхтеть, чтобы всё это провернуть. Слишком дорогостоящая операция, у меня не было права на ошибку. К тому же, первого попавшегося омегу переделать в Койю бы не получилось. У Койю была весьма своеобразная внешность, редкая красота, причём абсолютно природная, пластикой такую воспроизвести, да ещё максимально натурально, было бы очень тяжело. Потребовалось бы перекроить всё лицо, на это ушло бы множество времени, которого у меня не было, Таканори-сан каждый день требовал, чтобы я дал ему увидеться с мужем. Пришлось разыскивать похожего, та ещё задачка. Да я часами шлялся по Арт-кварталу и выискивал нужную кандидатуру. И в итоге нашёл вас, представляете? — Кензо ухмыльнулся и картинно запрокинул голову. — Хорошенький мальчик в кожаных шортиках, с гитарой за спиной. Вы были удивительно похожи на Койю, только вот глаза тёмные, а не жёлтые, волосы светлые и черты лица другие, более резкие.
Койю почувствовал, как по спине потёк пот. Удивительная схожесть с Койю, тёмные глаза и светлые волосы, гитара…
— Уруха… — прошептал он. — Так это я Уруха, вот в чём всё дело… Вот почему тело не могли найти, ведь тела-то и не было, ты меня попросту подловил и украл!
— …Естественно, в больницу я вас сразу не повёз, — продолжал Кензо, не слушая его, — сначала притащил сюда. Благо, даже везти особо далеко не пришлось. Этот корпус «Сиджик» уже был закрыт, но кое-какое оборудование из него так и не вывезли, Таканори-сану всё не до этого было. Волосы вам покрасить в чёрный было легко, лицо тоже слегка подправили, изменили форму носа и вкачали краситель в глаза. Правда, врач, который всё это проворачивал, предупредил меня, что зрение очень сильно упадёт из-за этого, но это уже ерунда. А вот всё остальное было легко списать на повреждения. Пришлось ещё вас покромсать для достоверности, кто бы поверил, что вы пережили страшную аварию без малейшего шрама, — он фыркнул, и Койю весь похолодел, множество рубцов на теле разом заныли, — а на шее шрам получился случайно, когда я затаскивал вас в машину. А вот вживить вам в голову воспоминания Койю было уже куда тяжелее. Эта технология уникальная, но абсолютно не отлаженная, Таканори-сан очень быстро свернул проект. Но не из-за того, что посчитал его провальным. Он просто проявил осторожность, если бы правительство прознало о его экспериментах над людьми в процессе, мало бы не показалось, Таканори-сан, как и обычно, нутром почуял опасность и предпочёл свернуться. Я до последнего опасался, что дело не выгорит. Но мне повезло, и тогда всё получилось. Вся эта операция заняла пару месяцев. А потом я договорился с врачами и привёз вас в больницу, а Таканори-сану сообщили, что Койю пришёл в сознание и с ним можно поговорить. Вот, собственно, и всё, вот такая правда.
Койю прикусил губу. Он даже не знал, что сейчас напугало его больше — известие о том, что с ним сделали, чтобы переделать в Койю, или же новость о том, что его любимый, нежный и ласковый Таканори в этом законсервированном корпусе проводил эксперименты над людьми.
Впервые за всё это время Койю пришла в голову страшная мысль. Таканори множество раз рассказывал ему, насколько ошибочно было это устройство и какие жуткие побочные эффекты от него получались. Но ведь эти устройства требовалось тестировать. А на ком? Таканори находил добровольцев, готовых ради денег рискнуть своей психикой и головой в прямом смысле? Или же это были не добровольцы, и их, как Уруху, похищали прямо с улиц? Может, поэтому корпус и расположен в Арт-квартале, район ведь считается криминальным, здесь постоянно что-то происходит, если время от времени будет пропадать несколько людей, никто особо не хватится… Пугающее открытие, понятно теперь, почему Таканори не подпускает супруга к «Сиджик» и своим делам, понимает, что Койю может перепугаться и удрать от него. Койю ведь считал мужа почти святым, а оказывается, что на деле Таканори сумасшедший и ради своего дела не гнушается безжалостных экспериментов.
— Но как же Така не заметил, что Койю стал совсем другой? — Койю бессильно скривил губы, чувствуя внутри себя звенящую пустоту. — Я видел старые фотографии Урухи… То есть, свои… — он окончательно запутался в местоимениях. — Мы похожи, но копиями назвать трудно! Неужели Таканори так обожал мужа и не понял, что это не он?
— Вы не понимаете. Таканори-сан был не в себе, — Кензо покачал головой, — он хотел увидеть Койю — и увидел его. А всякие мелочи вроде черт лица легко было списать на то, что Койю, пока лежал в реанимации, похудел и подурнел. Тяжёлая болезнь мало кому идёт на пользу.
Койю откинул голову на подушку и закрыл глаза. Вот, значит, откуда все эти перемешавшиеся воспоминания, побочный эффект операции. Похоже, Кензо сделал всё, чтобы в нём не осталось ничего от прежней личности. Вот только Кензо, да и те, кто разрабатывал это устройство, явно не учли, что заставить человека считать себя кем-то другим не так-то просто. Отвязный, озлобленный Уруха оказался куда сильнее и агрессивнее мягкого Койю и в конце концов легко задвинул его в угол. Хиде, боль в груди от известия о его смерти, горящая щека, гитара, кажущаяся такой знакомой — всё это воспоминания Урухи. А любовь к Таканори, авария, больница — это уже Койю. Фактически, две личности в одном теле, и их воспоминания смешались в один ком.
— Три года прошло, — со вздохом сказал Кензо, вставая, — я уж успокоился, стал думать, что история и в самом деле похоронена. А тут вы вздумали играть в детектива… Придётся мне ещё раз сделать прочистку и убрать лишнее. Не уверен, что второй раз получится так же хорошо, но попытаться придётся. Только ради Таканори-сана…
— Кензо, — Койю медленно открыл налившиеся слезами глаза, и телохранитель обернулся. — Скажи, зачем тебе всё это? Почему ты так печёшься о Таке, что готов даже убить ради его спокойствия? Какая тебе от этого выгода?
— Кого это я убил? — Кензо притворно округлил глаза. — Не понимаю, о чём вы, Койю-сан. А Таканори-сан… Ну, просто он мне по-своему дорог. Я знаю, что телохранителю нельзя привязываться к своему хозяину, но так уж получилось. Когда меня вышибли из подразделения из-за травмы, я очень долго не мог найти нормальную работу, он оказался единственным, кто взял меня, правильно оценил мои навыки и понял, что ерундовое повреждение не будет мне помехой. Он мне как родной. И я ради него сделаю всё.
Он наклонился к всхлипывающему Койю и погладил его по волосам.
— Не бойтесь вы так. Я не причиню вреда ни вам, ни вашему ребёнку. Вы даже ничего не почувствуете. Уснёте, а проснётесь уже без этих жутких мыслей. И я отвезу вас домой. Вам же будет лучше. Вернётесь к спокойной жизни, и всё станет так, как прежде.
— Вот как… — Койю тяжело вздохнул. — Можно я тогда кое о чём тебя попрошу?
— О чём?
— Расскажи мне немного про Койю. Каким он был при жизни?
Кензо тихонько скрипнул зубами и через силу улыбнулся.
— Очень милым. И добрым. Правда, малость эгоистичным и избалованным. Но это не мешало ему любить Таканори-сана не меньше, чем Таканори-сан любил его. Койю-сан ради него порвал с родителями и сбежал от них, я его даже зауважал после этого, вот уж не думал, что такая фарфоровая кукла безвольная могла оказаться способной на такой поступок. Хоть он мне и не нравился, я не мог отрицать того, что они замечательная пара и очень друг друга любят. Таканори-сан просто расцвёл, когда с ним познакомился. Я до этого никогда не видел, как он улыбается.
Койю прикусил губу. Видимо, Уруха и Койю похожи не только внешне, даже кое-какие моменты биографии совпадают — оба были не в ладах с родителями, и про обоих говорят, что они до определённого момента были вполне милые и добрые. Только вот на Койю побег из дома, похоже, особо не повлиял, он остался милым созданием, и неудивительно, у него был Таканори, который тщательно оберегал его. А вот Урухе так не повезло, он угодил в лапы к жестокому Хиде, нахватался от него дурных привычек и сам стал таким же злым и циничным. И в итоге, похожие изначально, по характерам они стали диаметрально противоположными.
— …Как же тогда так получилось, что я веду себя как Койю? — он медленно моргнул.
— Поведение же на основе воспоминаний строится, — Кензо развёл руками. — Когда воспоминания подсаживают в голову, мозг адаптируется к ним и на их основе изобретает определённую модель поведения. Но точно повторить оригинал, естественно, не получится, потому как привычки у людей разные. Это один из побочных эффектов технологии. Соответственно, вы и подстроились под Койю. Хотя ваш вариант получился более вспыльчивым и истеричным. Но Таканори-сана это не смущает, так что всё в порядке. Не пытайтесь в это вникнуть. Давайте просто закончим со всем этим.
Он опять погладил по волосам, и Койю как током ударило.
— Не прикасайся ко мне, уёбок.
Кензо, явно удивлённый матерным словом, вылетевшим из его рта, отпрянул от него и вскочил; к Койю же вернулись силы, он яростно заёрзал, задёргался и принялся с силой вырываться из пут. То, что казалось ему смирительной рубашкой, на деле было не особо-то прочным, удержало бы лишь ослабленного лекарствами человека. Белые ремни с громким хлопком лопнули, высвобождая руки, и Койю с воплем бросился на Кензо:
— Урою, сука! — он с силой запустил кулак в лицо, Кензо перехватил его руку, и Койю, зарычав, уставился ему в лицо загоревшимися жёлтыми глазами: — Мерзкий, подлый скользкий ублюдок, ты себя что, Богом возомнил, чтобы решать, кому и кем быть в этом мире?! Да вы с Такой друг друга стоите, оба ебанутые на всю голову!
Уже почти не владея собой, Койю с силой пнул его ногой в живот, телохранитель от неожиданности даже не успел увернуться и отлетел к стене, складываясь пополам от боли. Но Кензо очень быстро пришёл в себя и опять кинулся на него, обхватывая обеими руками и отработанными движениями пытаясь скрутить.
— Пусти! — орал Койю не своим голосом, яростно ударяя его локтем и пиная в коленки. — Не трогай, тварина, ты меня не удержишь!
Вырвав из его захвата одну руку, Койю с размаху треснул его по щеке, и Кензо отшатнулся от него в сторону, сжимая кулаки. Не дожидаясь, пока он опомнится, Койю схватил первое, что попалось ему под руку, какой-то железный ящик с тумбочки, резко развернулся и с силой опустил коробку на голову.
«Бу-у-ум!» — гулко отозвалась железка, на которой образовалась вмятина.
Кензо покачнулся и беззвучно обвалился на пол, как будто ему разом подпилили обе ноги. По лицу у него потекла кровь, он пару раз дёрнулся и затих, видимо, потерял сознание.
Красная пелена, трясшаяся перед глазами, слегка развеялась, и Койю испуганно покосился на неподвижно лежащего телохранителя. А потом — на свои ладони, ощутимо подрагивавшие.
— Чёрт… Это что, правда я сделал? — растерянно прошептал он и посмотрел на мерцавшие экраны. — Надо убираться отсюда, побыстрее, пока он не пришёл в себя…
Слегка шатаясь от слабости, Койю побрёл к двери. Стукнул рукой по кнопке рядом, и автоматическая створка, искря, с жутким скрипом отъехала в сторону. Перед глазами предстал длинный тёмный коридор, уходивший в обе стороны. Вдоль стен виднелись каталки и инвалидные коляски. Лампы на потолке угрожающе мерцали.
Койю взял влево и пошёл вперёд, кривясь и держась за плечо. Его опять затошнило, а по животу будто кто-то молотил крохотными кулачками изнутри. В воздухе очень сильно пахло ржавчиной, какими-то лекарствами и горелыми проводами. Коридор, казалось, был бесконечным; изредка на пути Койю попадались точно такие же автоматические двери с намалёванными по бокам номерами: «P-1», «P-2», «P-3»… Наверное, это были те лаборатории, о которых говорил Таканори. И Койю уже был почти уверен, что находится под землёй — слишком уж темно тут было, и ему не попалось ни одной лестницы наверх или окна. Надо было как-то выбираться из этого лабиринта Минотавра, пока он совсем не заблудился.
— Койю-сан…
Издалека послышался сдавленный хрип, и Койю остановился, прислушиваясь. Нет, не показалось, отчётливо слышатся неравномерные шаги и тяжёлое дыхание. Сердце мгновенно подскочило к горлу — похоже, Кензо всё-таки пришёл в себя и решил закончить начатое. Плохо, он явно здесь ориентируется лучше, чем сам Койю. А значит, в коридоре оставаться категорически нельзя. Хорошо бы удар его хотя бы замедлил, а то у Койю против него ни одного шанса.
Реакция произошла почти по инерции — Койю нажал ладонью на кнопку возле очередной двери, та со скрипом отъехала, открывая взору тёмное помещение, в котором даже лампы не горели. Стало страшно, но Койю живо представил себе, что будет, если Кензо его поймает, и смело шагнул внутрь. Дверь тут же задвинулась на место, глаза слегка привыкли к темноте: такая же комната, как та, в которой Койю лежал недавно, только тёмная, с потолка тихонько капает вода, а на поломанной кровати лежит ворох какого-то тряпья.
— Койю-сан…
Хрип уже слышался совсем близко. Думать времени не было — Койю быстро опустился на корточки и по-пластунски заполз под кровать, забиваясь в самый угол и зажимая себе рот руками, чтобы не было слышно дыхания. Темно, авось не заметит, если заглянет.
— Койю-сан, не дурите… Всё равно вы отсюда не выберетесь…
Шаги стихли, Кензо остановился перед самой дверью. Она со скрипом открылась; из своего убежища Койю, привыкшему к темноте, было прекрасно видно телохранителя мужа. Лицо Кензо было залито кровью, она струйками стекала из рваной раны на голове, заливалась за воротник белоснежной рубашки, он кривился и шатался, как пьяный — похоже, Койю этим ящиком разбил ему голову и устроил неслабое сотрясение мозга. Но Койю знал, что у Кензо очень сильно повышен болевой порог — это природное свойство и позволило ему стать хорошим телохранителем, Таканори говорил, что Кензо почти никогда не чувствует боли.
— Ну где же вы… — еле выговорил Кензо и схватился за стену, чуть не упав. — Я же сказал… Не причиню… Не причиню вреда…
Койю лежал ни жив ни мёртв, боясь даже шелохнуться. От запаха ржавой пыли хотелось громко расчихаться, затошнило ещё сильнее, пришлось даже второй рукой зажать себе нос. А сердце в груди стучало, как одержимое, он боялся, что Кензо прислушается и уловит эти бешеные удары. Но Кензо немного пошатался у стены, крутя головой и вглядываясь в темноту, потом со стоном выполз обратно в коридор, и дверь со скрипом встала на место.
Стук его каблуков вскоре затих. Койю полежал ещё немного, прислушиваясь, потом всё так же, на животе, стал выползать из-под кровати. Вылезти оказалось тяжелее, он чуть не застрял между железными прутьями и, чтобы помочь себе, по инерции ухватился за свисающую сбоку тряпку. Раздался громкий треск, и прямо перед его носом закачалась… человеческая рука.
Как Койю не заорал в голос, он и сам не знал; покрывшись ледяным потом, он выкатился из-под кровати и вжался в стену. То, что он принял за кучу тряпья, на самом деле оказалось куском чёрной брезентовой ткани, укрывавшей лежавшее на постели тело. Оно не шевелилось и не подавало никаких признаков жизни. Койю нервно сглотнул, погладил живот, пытаясь успокоиться, и на ватных, подминающихся ногах приблизился к постели. И сердце опять подскочило к самому его горлу.
По грязной подушке разметались ярко-красные волосы, вырванные клоками. Рука, так напугавшая Койю, висела на местами порванных проводах, шею и лицо покрывали дыры разных размеров, в них просвечивал железный каркас. Один глаз, стеклянный, смотрел в никуда, а второго не было, пустая глазница. Это было не человеческое тело, а поломанный, полусгнивший андроид с неестественно вывернутыми руками и грудной клеткой, почему-то ужасно напоминавший собой Хиде, будто его сделали по фотографии.
— Да что за… — Койю бессильно осел на пол, дёргая губами. Вновь стало так страшно, что захотелось просто заплакать в голос, кинуться за Кензо и попросить его переписать воспоминания, только бы выбраться отсюда, хоть как-нибудь. — Боже мой… Да чем же они тут занимались, что за опыты Така проводил?..
Может, Таканори экспериментировал вовсе не на людях, а пытался подсаживать эти воспоминания андроидам? Но откуда тогда он брал эти самые воспоминания, от мёртвых? И андроидов и вправду делал по фотографиям? Кензо ведь не сказал, каким образом самому Койю-Урухе пересадили воспоминания и откуда они взялись…
Не чуя под собой пола от ужаса, Койю вышел обратно в коридор. Вокруг было тихо, шагов Кензо он не слышал. На полу явственно проглядывались следы крови, давая понять, куда ушёл раненый телохранитель. Стараясь как можно тише переступать ногами, прижавшись к стене, Койю побрёл дальше. Ну должен же этот коридор куда-нибудь его вывести, не может он продолжаться бесконечно. Если только Койю не ходит кругами, сам этого не осознавая. Но поворотов-то вроде никаких нет, да и порядковые номера дверей не повторяются… В конце концов Койю увидел перед собой длинную лестницу, ведущую вниз. Он спустился и тут же провалился по щиколотки в холодную воду; ойкнул тихонько и зажал себе рот, но продолжил идти. Снова бесконечный коридор, уже затопленный, опять ступеньки, всё ниже, ниже, а вода всё выше, уже почти до пояса… Лампы над головой тихо потрескивали и моргали, и Койю ощущал настоящий ужас. А что будет, если они совсем погаснут, и он окажется в кромешной тьме?
Он даже не знал, сколько времени бродил по этим коридорам. Двери в «палаты» здесь уже не двигались, лишь некоторые из них были слегка приоткрыты в том положении, где их и замкнуло, и Койю мельком заглядывал внутрь, щурясь. Везде была одна и та же картина — отключённые андроиды, плававшие в воде лицами вниз, и различные оторванные от них детали, руки, ноги, головы… И у Койю сердце сжималось. Хоть и не люди, куклы, а всё равно жуткое зрелище. Всё это напоминало какую-то декорацию из фильма ужасов. И Койю так хотелось думать, что ему всё это просто снится, что он лежит сейчас дома, в своей кровати, и просто видит кошмарный сон.
Наконец, изрядно вымокнув и замёрзнув, он наткнулся на полузатопленную шахту неработающего лифта и, о чудо, лестницу, ведущую вверх. Пройдя по ней, Койю уткнулся в дверь, возле которой мерцала табличка:
«Аварийный выход. Открытие возможно только изнутри. При сигнале тревоги нажмите красную кнопку или потяните рычаг».
Кнопка и вправду имелась рядом, только вот она висела на проводе и не работала. А рычаг заржавел и даже не шевелился. Почти потеряв голову, Койю налегал на него всем телом, бил по железке кулаками, пытаясь сдвинуть. Бесполезно. И он, тяжело дыша, осел на холодный пол, кусая губы и нервно сглатывая. Вот ведь дурацкое положение, он нашёл запасной выход, но открыть его не может, а возвращаться страшно, где-то там бродит раненый и злой Кензо, который с удовольствием сделает из него отбивную, если поймает…
— Чёрт… — Койю опять навалился на дверь и, закинув вверх руку, дёрнул рычаг: — Да откройся ты, зараза!
Рычаг неожиданно легко сдвинулся — видимо, его надо было сначала потянуть на себя, а потом уже только опускать. Дверь отъехала в сторону, и Койю буквально вывалился наружу. Яркий серый свет после жутких подвалов ударил в глаза, по лицу забили крупные капли, и он зажмурился, прикрываясь рукой. Слегка отдышавшись, всё же отвёл ладонь и огляделся по сторонам.
Койю оказался на узкой, шириной буквально в пару шагов, улице, вдоль которой стояли явно выселенные и заброшенные белые блочные дома с чёрными глазницами окон. И сам Койю выпал из точно такого же дома — видимо, он прополз по какому-то тайному ходу, который шёл от корпуса «Сиджик» сюда, небось его прорыли, чтобы можно было в случае чего быстро и безопасно покинуть комплекс, и вывели в одно из пустых зданий. Таканори, как и обычно, всё предусмотрел. Дождь хлестал по лицу, холодный ветер мгновенно опалил обнажённые кисти и ступни, Койю оказался под ним в чём-то вроде тонкой больничной пижамы. Кривясь, Койю кое-как встал.
— Всё-таки Арт-квартал, и вправду…
Обняв себя за плечи, Койю как можно быстрее пошёл прочь от ржавой двери. Сбитые в кровь ступни уже начинали болеть, да ещё было так холодно передвигаться по этим ледяным лужам… Пройдя через пару улиц, Койю остановился перевести дух и оглянулся. И тут только в глаза бросилось маячившее вдалеке огромное чёрное пирамидообразное здание, которое опоясывала неработающая вывеска. Похоже, это и был тот самый корпус, из которого он сбежал.
— Огромный какой… Почти такой же, как сейчас офис у Таки в центре, — Койю шумно вздохнул и побрёл дальше. — Вообще не выглядит разрушенным. Наверняка за ним всё-таки присматривают… В любом случае, лучше убраться от него подальше.
Голову его занимали разные мысли, в основном нехорошие. Что ж, теперь многие его вопросы отпали сами собой. Койю давно мёртв, он разбился насмерть в той аварии, Таканори не выдержал известия о смерти обожаемого супруга и помутился рассудком, а Кензо, готовый на всё ради хозяина, выкрал из Арт-квартала Уруху и сделал из него нового супруга для Таканори. История дикая, но с натяжкой можно поверить. И ровно там же, где кончались вопросы, появлялись новые, не менее тревожные. Что же Койю теперь делать? Домой возвращаться нельзя, Кензо тут же его там найдёт, да и Таканори Койю больше не может доверять, после того, что увидел в этом ужасном корпусе. И потом, у него ведь нет ни денег, ни кредитки, ни мобильника, он оказался в Арт-квартале, почти в часе езды от дома, и непонятно, как вообще отсюда выбираться, даже на помощь никого из знакомых позвать не получится. Хотя это мелочи по сравнению с другими нагрянувшими проблемами. Как теперь смириться с тем, что всё, во что Койю верил, оказалось ложью, и что не Койю он вовсе, а Уруха, которого он так тщетно искал? Словно весь этот стеклянный замок, в котором он жил, рассыпался в пыль, и он остался один против всех. И как быть? Спрятаться? Таканори вернётся и всё равно его найдёт, весь город перероет, но достанет супруга из-под земли. Оставить всё, как есть, притвориться, что расследования не было? Попытаться выйти из тени, рассказать Таканори о махинациях Кензо и постараться убедить его, что Койю мёртв? Куда ни ступи, везде болото, зыбко. А их ребёнок?
Койю скривился и приложил ладонь к животу. Проблемы следует решать по мере поступления. Одно понятно, до того, как Таканори вернётся из командировки, дома показываться опасно. Сначала надо бы придумать, где бы залечь, мало ли, вдруг Кензо поймёт, что он выбрался, и пойдёт его разыскивать. Может, забраться в один из выселенных домов и переждать там?
Размышляя и стараясь не замечать боли в ногах, Койю медленно шёл вперёд. Он миновал ещё несколько улиц и внезапно уткнулся в стеклянное здание, показавшееся ему знакомым. Приглядевшись к мерцавшей табличке, Койю чуть не заорал от радости. Это же станция фуникулёра, конечная в верхнем районе, та самая, куда привёз его Акира в их первую встречу. Похоже, у него есть ещё надежда. И он пополз дальше, молясь всем богам, чтобы Акира оказался дома. Только вот придётся ещё придумывать на ходу, как бы сообщить ему, что друг, которого он так тщетно искал и ждал, последние пару месяцев крутился прямо у него перед носом…
========== Глава 14 ==========
Койю почти не осознавал, как добрался до нужного белого блочного дома — головой он совершенно не помнил дорогу, которой вёл его Акира сюда и обратно к станции потом, и потому сейчас ориентировался чисто интуитивно. Время явно уже текло к вечеру: затянутое тучами небо медленно темнело, без того мрачные узкие улицы становились совсем уж пугающими, непрекращающийся дождь уже подтопил их, на тротуарах скопились глубокие лужи. Койю уже весь насквозь промок, даже посинел от холода и ежеминутно клацал зубами — некое подобие пижамы, в которое переодел его Кензо, лёгкие брюки и кофта с длинным рукавом, перемазанные ржавчиной после ползания под кроватью в корпусе, противно липли к телу. А про себя Койю с усмешкой думал о том, как же быстро привыкаешь к хорошему и как тяжело становится, когда условия внезапно резко меняются на не самые приятные. Койю и вправду слишком привык к тому, что его оберегают, как драгоценную хрустальную вазу, возят на машине и не дают мотаться под дождём… Хорошо бы не простудиться теперь. Остаётся надеяться на то, что Уруха раньше часто бегал по улицам в дождливые вечера и ночи и не сильно-то восприимчив к холоду.
В подъезде тускло горели запылённые лампы, которые почти не давали света, лишь отбрасывали желтоватые отблески на обшарпанные стены. Щурясь, чтобы привыкнуть к полутьме, и стараясь не споткнуться на сколотых ступеньках, Койю поднялся на третий этаж. Дрожащий посиневший палец утопил кнопку звонка; с той стороны послышались лёгкие шаги, загремели засовы.
— Да иду, иду! — раздался громкий недовольный голос Акиры. — Кого там на ночь глядя принесло?
Створка распахнулась, на пороге замаячила щуплая фигурка в длинной серой футболке и мягких спортивных брюках. Акира свирепо сверкнул глазами и сощурился, приглядываясь. Не разобравшись сходу, что к чему, он поджал было губы, но тут же изумлённо кашлянул и отступил на шаг назад.
— Привет… — чуть слышно прошептал Койю и попытался улыбнуться, что получилось с трудом.
— Привет… Вот уж не ждал тебя опять здесь увидеть, — Акира покачал головой, окинул его быстрым взглядом и широко распахнул глаза: — Боже, что за дикий вид? Ты что, из плена вырвался?
— Считай, что из плена… — Койю скривился, обхватил себя за плечо и поёжился от холода.
Надо было отдать Акире должное, он явно сразу сообразил, что случилось нечто экстраординарное.
— Ну-ка, входи, — решительно сказал он, ухватил Койю за рукав кофты и буквально втянул в узкую прихожую, тут же захлопывая дверь. — Что стряслось? Какого чёрта ты гуляешь по кварталу под дождём почти голый и босиком?
— Ну извините, — Койю развёл руками, — убежал в чём был. Акира, я всё тебе объясню…
— Да уж пожалуйста, будь добр, — Акира фыркнул и легонько подтолкнул его в спину. — Но это потом. А сейчас живо топай в ванную, а то весь синий, ещё твоей простуды не хватает для полного счастья. Погреешься, а я пока чай поставлю.
Койю криво улыбнулся и медленно пошёл в указанном направлении. Пожалуй, возможность залезть под горячую воду сейчас была просто пределом всех его мечтаний. Слишком уж он замёрз, да и после весёлого путешествия по подвальным помещениям «Сиджик» очень хотелось ещё и потереться как следует мочалкой.
…Отогреться сразу не получилось, Койю довольно долго сидел в ванне, растирая плечи и клацая зубами. И вздрогнул, услышав стук в дверь.
— Не пугайся, — тихонько сказал Акира, просовываясь внутрь. В руке он держал аккуратно сложенную в стопочку одежду. — Вот, как закончишь, переоденься в сухое. Это вещи Урухи, но вы с ним по телосложению одинаковые, думаю, тебе подойдёт. Всё же лучше этой пижамы… Что, кстати, с ней делать?
— Да вышвырни в мусорку, — Койю клацнул зубами и тихонько добавил: — …Спасибо.
— Да не за что, — весело отозвался Акира, положил одежду на маленькую тумбочку сбоку и исчез, прикрыв за собой дверь. Койю вздохнул и осторожно поднялся из воды. Пора было вылезать. Хотя тело всё ещё колотила мелкая дрожь, но это уже было скорее не от холода, а от страха.
Койю осторожно натянул на себя принесённые Акирой вещи — это оказалась мягкая белая водолазка с вырезами на плечах и светло-голубые мешковатые джинсы, художественно или не очень потёртые в нескольких местах. Акира не прогадал, они и вправду сели на Койю как влитые, разве что водолазка была чуть-чуть тесновата и слишком обтягивала живот, но это уже казалось мелочью. Окинув взглядом своё отражение в тускло освещённом зеркале, Койю прикусил губу. Никаких ассоциаций и воспоминаний в голове всё равно не возникло. А хотелось бы.
Акира обнаружился в комнате — сидя на диванчике и держа в руке маленький чайник, он сосредоточенно наливал кипяток в стоящие на журнальном столике кружки. Услышав шаги, он поднял голову:
— Всё нормально? Одежда подошла? — увидев Койю, он, не дожидаясь ответа, улыбнулся: — Ой, а тебе идёт, между прочим. Хотя, на такой фигуре даже мешок из-под картошки будет красиво сидеть. Прямо завидую, аргх.
— Да нечему тут завидовать, — Койю тяжело вздохнул и, увидев, как он кивнул на диван рядом с собой, устроился на подушке, складывая на животе ладони. — Я довольно сильно поправился за последнее время, ещё неизвестно, что с моей фигурой будет через несколько месяцев.
— А что с ней должно случиться? — Акира вскинул брови.
— Ну-у-у… Знаешь, для омеги как бы свойственно во время беременности набирать вес…
Акира быстро оглядел его и распахнул глаза.
— Подожди-ка, ты что, в положении?
— А ты не заметил? — Койю улыбнулся и наклонил набок голову, скрывая глаза за длинной чёлкой.
— Да я как-то к тебе не приглядывался особо… Да и под этой пижамой сейчас ничего не было видно, — Акира потёр затылок. — Ну, дела…
Он явно собирался ещё что-то сказать, но его удивление прервал громкий звонок в дверь. Койю подскочил и вжался в спинку дивана, испуганно кусая губы: неужели Кензо каким-то невероятным образом выяснил, куда он пошёл, и теперь явился забрать его обратно в корпус?
— Это Юу-тян! — обрадованно воскликнул Акира и вскочил с дивана. — Я позвонил ему, попросил приехать. В конце концов, он же вроде как твой телохранитель, следует ввести его в курс дела… Сейчас.
И он шустро ускакал в прихожую. Койю напряжённо вслушивался в доносящиеся оттуда звуки — быстрое шуршание одежды и покашливание; спустя минуту в комнату влетел побледневший Юу. Акира тенью скользнул за ним и остановился на пороге, скрещивая на груди руки.
— Койю-сан! Ох, слава богу, вы целы, — выдохнул Юу. — Где же вы были всё это время? Я чуть с ума не сошёл, да и Таканори-сан беспокоится, постоянно мне звонит и говорит, что ваш телефон недоступен… Да ещё Кензо куда-то запропастился!
— Я в порядке. А Кензо, скорей всего, лежит сейчас без сознания где-то в старом корпусе «Сиджик», — мрачно констатировал Койю, — если ему не хватило сил оттуда вылезти. Я его хорошенько так по башке долбанул какой-то железкой…
Акира удивлённо кашлянул, в лице Юу же не дрогнул ни один мускул.
— …А Таке незачем знать, где я, — продолжил Койю и аккуратно скрестил колени. — Так что, Юу, лучше не говори ему ничего. По крайней мере, сейчас…
— Да вы что?! — Юу подскочил. — Он же мне голову оторвёт, если с вами что-то случится! А что-то уже случилось, я чувствую, — он присел на диван и заглянул в лицо хозяина.
— Случилось. Именно поэтому я и не хочу, чтобы Така об этом узнал, — Койю скривился. — …И не хочу возвращаться домой.
Юу нахмурился.
— Ну-ка, рассказывайте. Что произошло за тот вечер, пока меня не было рядом с вами? И каким образом ко всему этому причастен Кензо? Он же вроде как должен быть вместе с Таканори-саном, сопровождать его в командировке!
— Я тоже так думал, Юу. Но Кензо вернулся буквально на следующий день после того, как они уехали. Не знаю уж, что он Таке наплёл, чтобы он его отпустил, — Койю сморщился и опустил голову. — Он позвонил мне вечером, сказал, что Така хочет срочно мне что-то передать, что-то важное, попросил в паркинг спуститься… И я, как последний лох, повёлся!
— Койю-сан! — укоризненно воскликнул Юу. — Что за выражения.
— Если лоха назвать лохом, это не ругательство, а констатация факта! — фыркнул Койю. — Я повёл себя именно как лох. Надо было сначала позвонить Таке, уточнить, что он там хотел мне передать… Даже не так, он в таком случае сам бы мне звякнул и сказал нечто вроде «купил тебе подарочек, попросил Кензо его передать». Я же никогда не доверял Кензо, а тут просто поплёлся к нему, как телёнок на верёвке, и попал прямо в ловушку. Лох да и только!
— Так, — пробормотал Юу, задумчиво постукивая пальцами по диванной подушке. — А дальше?
— Последнее, что я помню — укол в ладонь, когда он передавал мне коробку, — Койю покачал головой. — И я отключился. А очнулся уже здесь, в старом корпусе «Сиджик». Юу, он хотел стереть мне память… Хотел заставить забыть обо всем этом деле и поисках Урухи!
— Но зачем ему это? Не понимаю, — растерянно пробормотал Юу. Акира, тихо присев рядом, осторожно сжал его руку.
— Он защищает Таку. Как и обычно, — Койю пожал плечами, — а остальные его при этом не интересуют. Я со своим расследованием стал задавать много лишних вопросов, и Таке, и самому Кензо. Вот он и решил подстраховаться, почистить мне голову, пока дело слишком далеко не зашло. А ещё он был уверен, что прокатит, что я ничего больше не вспомню, и в итоге рассказал всё, что случилось. Я не Койю, — Юу распахнул глаза, — потому что Койю давно уже нет. Вот что произошло на дороге в ту ночь. Койю разбился, насмерть. И Кензо заменил его мной. Потому что Така сошёл с ума и отказался верить в его смерть.
Юу раскашлялся. А Акира подскочил:
— Подожди-ка, ты хочешь сказать…
— Да, — Койю резко вскинулся. — Уруху никто не убивал и не прятал тело, его попросту похитили и сделали из него другого человека. Это я Уруха!
Акира разом побледнел, как смерть, и прикусил губу. Зрачки в его тёмных глазах расширились и заняли почти всю радужку.
— Я знаю, что для вас это может звучать дико, — Койю поморщился, — похищение, чистка воспоминаний и их подмена. Но поверьте, я прекрасно знаю, на что способен Така. И на что способен Кензо, когда речь об обожаемом хозяине идёт! Вот почему я помню о том, чего со мной не случалось, помню Хиде, которого никогда в жизни не видел, помню Йошики-сана и то, как он меня по щеке ударил, помню эту чёртову гитару, в конце концов! Кензо был уверен, что заменит мне воспоминания, и я стану как Койю, и да, я был таким, как он, всё это время, но моя собственная личность тоже никуда не делась. И у меня в голове теперь полнейшая каша, воспоминания нас обоих… — и он с силой сжал пальцами виски.
Юу осторожно пододвинулся к нему и несмело тронул за руку.
— Койю-сан, это не может быть правдой…
— Почему? — Койю поднял на него слезящиеся глаза.
— Ну, хотя бы потому, что Таканори-сан не похож на сумасшедшего, — Юу покачал головой. — Ни разу за ним не замечал чего-то такого вот странного.
— Правильно. Кензо мне объяснил, его бзик касается только смерти Койю, — Койю медленно моргнул, — в остальном Така адекватный. Хотя я сейчас начинаю и в этом сомневаться. Он двуличный. В обычное время нормальный, а когда дело касается «Сиджик», разом превращается в параноика, ищет везде заговоры. Уже это вполне может быть признаками того, что у него не всё в порядке с психикой. И голова у него болит, думаю, именно из-за этого, врач ведь не нашёл у него никаких патологий… Сказал, что это может быть абузусная боль из-за кучи обезболивающих. А боль попросту не физическая, а оттого, что мозг блокирует воспоминания.
Юу прикусил губу, заколебавшись.
— Юу, пойми, — устало продолжил Койю, — я и сам жутко не хочу во всё это верить. Думаешь, мне так хочется разрушить весь свой мир? Потерять себя самого, потерять Таку, потерять ребёнка, которого я так хотел, и получитьвзамен Арт-квартал, гитару и слёзы по Хиде? Но я понимаю, что именно в этом случае всё сходится. Всё правда, я и в самом деле Уруха. Хоть и по-прежнему не могу себя с ним соотнести…
Юу отстранился от него, скрестил руки на груди и перевёл взгляд на сидящего молча Акиру.
— Акира, а ты что думаешь по этому поводу?
Акира встряхнулся, будто его внезапно разбудили, уставился на Койю в упор и прищурился.
— Я сразу сказал, что ты слишком похож на Уруху, — он поджал губы. — Да, я знаю, что похожих людей в мире много, но не может же быть такого, чтобы совпадало разом всё. Эти волосы, кожа бледная, разрез глаз, губы, фигура… Даже голос точно такой же! У меня постоянно было ощущение, что Уру вернулся, что он со мной. Не могло быть такого совпадения…
Акира быстро пересел на диван поближе к нему и взял лицо в ладони. Койю дёрнулся было, но не отстранился.
— Всё это время я верил, что Уру жив, — горестно продолжил Акира, странно поблёскивая глазами. — Именно это давало мне силы идти дальше. История дикая, но мне сейчас так хочется поверить в неё, даже если это неправда… Правда, я в упор не понимаю, каким образом можно зачистить человеку воспоминания и запихнуть на их место чужие.
— Можно, — Койю слабо улыбнулся. — Это сложно и чревато побочными эффектами, но всё же возможно. Така говорил, что он разрабатывал этот аппарат для больниц, чтобы восстанавливать память людям, которые её потеряли по каким-либо причинам. Но не получилось, слишком много проблем.
— А я вот не совсем верю, — задумчиво сказал Юу и принялся отводить назад спутавшиеся, растрёпанные чёрные волосы. — И, как по мне, Койю-сан, вам надо всё-таки вернуться домой и поговорить с Таканори-саном.
— Нет! — вскрикнул Койю и сжался в комок. — Я ни за что не вернусь домой, по крайней мере, сейчас, Кензо же живо меня там поймает и опять оттащит в этот корпус! И потом, Таке я тоже больше не могу доверять.
— Да почему? — Юу вскинул брови.
— Это уже немного другой разговор, — Койю обнял себя за плечи. — Пока я выбирался из корпуса, насмотрелся на всякое. Така всегда мне говорил, что он свернул этот проект и запечатал филиал в Арт-квартале только потому, что понял, что эти устройства провальные, слишком много у них погрешностей, которые пока не исправить. Но Кензо сейчас сказал другое — Така почуял, что его могут накрыть, и предпочёл побыстрее законсервировать все разработки. Он проводил эксперименты. Тестировал эту хрень на людях. Причём, думаю, эти люди не были добровольцами, скорей всего, их просто похищали с улиц, как меня…
— Хм, — вдруг задумчиво протянул Акира и поднял взгляд к потолку. — А ведь у нас несколько лет назад была целая волна исчезновений. Я был подростком ещё, поэтому точно не помню, но, кажется, в общей сложности человек тридцать пропало за несколько месяцев, и их так и не нашли…
Койю нахмурился. Вот и ответ, почему Арт-квартал вдруг начали считать криминальным районом: небось информация об этих пропажах людей дошла и до центра.
— Да, думаю, это они и были. В общем, в этом корпусе «Сиджик» явно творилось что-то ужасное. И я… — Койю прикусил губу. — Мне просто страшно. Страшно от того, что я, как оказалось, совершенно не знаю человека, с которым живу и сплю в одной кровати. И чьего ребёнка ношу… — он погладил живот. — Я не могу вот так просто поехать домой. Мне надо поразмыслить над всем этим. По крайней мере, пока сам Така не вернётся.
— И что же вы собираетесь делать? — Юу скрестил на груди руки. — Болтаться на улице?
— Зачем на улице? — оживился Акира. — Пусть он пока побудет здесь. Места хватит, раньше мы как-то тут уживались вдвоём. Заодно, может, и что-нибудь вспомнит.
Койю молчал. Он ещё по пути сюда раздумывал над тем, куда ему податься. И с горечью сделал для себя вывод, что идти ему и впрямь некуда. Ко всем друзьям и знакомым путь заказан, его там мгновенно найдут, домой тоже никак, там Кензо может подловить. Не факт, конечно, что он пришёл в себя и вернулся в центр, но рисковать не хочется. Акире на голову валиться тоже не очень-то хорошо, Койю не хотелось становиться для кого-то обузой, но, похоже, другого выхода у него просто нет.
— Думаю, нам всем надо как следует пораздумывать над этой ситуацией, — примирительно сказал Акира и отбросил со лба чёлку. — И не решать ничего с наскока. А пока что Уру… — он вздрогнул и посмотрел на Койю. — Ты не против, если я буду тебя так называть?
— Если честно, мне всё равно, — безучастно отозвался Койю и сложил руки на коленях. — Я и сам теперь не знаю, кто я.
— Значит, Уру, — продолжил Акира, — пока что побудет здесь. Выждем пару дней, подумаем, а там уже будем решать, что делать.
Он приобнял дрожащего Койю, и тот невольно вцепился пальцами в его руку. Юу оглядел их, покусал мгновение губу и в итоге сдался:
— Ну хорошо, пусть так. Только тогда, Койю-сан, сделайте одолжение, не лезьте на рожон, будет лучше, если вы вообще не станете отсюда высовываться, — Койю кивнул, и Юу слегка нахмурился. — А я пока попробую во всём разобраться и выяснить, что к чему. Мне эта ситуация тоже очень и очень не нравится.
***
Уснуть ночью так и не удалось, хотя Койю казалось, что он отключится, едва только сможет на что-то улечься и вытянуться. Койю довольно долго ворочался на диване, вжимался в подушку и укутывался в плед, но никак не мог найти для себя наиболее удобное положение. Он вообще обычно плохо спал в незнакомых местах — даже в гостиницах первую ночь чаще всего не мог заснуть. Поняв, что на него напал очередной приступ бессонницы, Койю приподнялся на локтях, сонно хлопая ресницами.
Акира тихо сопел на диванчике у противоположной стены, Койю видел его спину, обтянутую майкой. Тихонько, чтобы не разбудить его, Койю сел на край своего дивана и потёр ладонями плечи. Надо же, как холодно тут по ночам, отопление что ли выключают для экономии… Взгляд упал на стоящую в подставке зелёную гитару. Полированный корпус мягко поблёскивал в полутьме. Койю осторожно встал, как можно тише приблизился к инструменту и сел на коленки, разглядывая. После чего опустил взгляд и посмотрел на свои руки. Неужели он и вправду долгое время играл на гитаре, как Уруха? Почему же тогда пальцы у него такие изнеженные, эти шрамы что, заросли сами собой? Или Кензо настолько заморочился, что даже сделал шлифовку кожи? Хотя, он же сказал, что понимал, что операция дорогостоящая и у него нет права в чём-то проколоться, может, и отшлифовал, чтобы Таканори не забеспокоился…
— Не спится? — он дёрнулся и обернулся на голос. Проснувшийся Акира, перевернувшись на другой бок, наблюдал за ним, смешливо поблёскивая тёмными глазами. — «Детку» вспоминаешь?
Койю улыбнулся краем рта и вновь прикоснулся к гладкому переливающемуся корпусу.
— Ну, не сказал бы, что вспоминаю… Она кажется мне знакомой, но ощущение, скорее, такое, будто я просто видел её у кого-то. А как играть на ней, в упор не помню. И того, что она была у меня самой любимой вещью, тоже…
Он осторожно вытащил гитару из подставки, легонько тронул пальцами струны и прижал её к себе. Бесполезно, ничего не чувствует. Красивый инструмент, не более того.
Акира сел на край дивана, с наслаждением потянулся, подошёл к нему и плюхнулся на пол рядом, подтягивая к себе коленки.
— Может, тебе просто и не хочется вспоминать? — задумчиво протянул он. — Людям свойственно всячески стараться забыть всё плохое. А у нас тут хорошего-то мало было, как ни крути…
— Нет, дело даже не в этом, — Койю покачал головой и сильнее прижал к себе гитару. — Просто от Урухи во мне мало что осталось, я и сам это чувствую. Воспоминаний самих мало. Кензо вытравливал из меня Уруху, явно старался сделать всё, чтобы я вообще ничего не помнил, — он вздохнул. — А в итоге, похоже, получился в моей башке гибрид Койю и Урухи, вот и всё. Така говорил, что воспоминания через эту машину обычно восстанавливались не целиком, а только самые яркие из них, и в итоге случалось даже такое, что у людей характер менялся кардинально из-за этого…
— Знаешь, что я обо всём этом думаю? — Акира наклонил голову, заглядывая ему в глаза. — Даже если всё это правда, может, тебе следует остаться Койю… Потому что я просто не представляю себе, как ты после такой жизни вернёшься сюда, в Арт-квартал, ты явно уже привык к другим условиям. Из князи в грязи путь куда более неприятный, чем наоборот. А так… Ну и что, что живёшь не под своим именем, зато у тебя есть муж, который тебя любит, есть работа, есть деньги, ребёнок скоро родится…
Койю хмуро сжал пальцами гриф.
— Така любит не меня, а Койю. Пусть он даже не осознаёт, что рядом с ним давно уже другой человек… Ты вот смог бы легко смириться с мыслями, что на тебя смотрят и представляют на твоём месте кого-то другого?
Акира тут же насупился.
— Не знаю…
— Вот и я не знаю. Даже если я останусь Койю, сомневаюсь, что смогу на всё это смотреть так, как прежде, — Койю криво улыбнулся. — И Така… Ну как мне теперь к нему относиться?
— Ты его любишь? — в лоб поинтересовался Акира.
Койю прикрыл глаза. Какой хороший вопрос. Ещё буквально несколько часов назад Койю бы с возмущением воскликнул: «Ну конечно, люблю, это что ещё за разговоры бестактные?» А теперь ответить было затруднительно. С одной стороны, Койю вздрагивал при одной только мысли, что он не тот, кого перед собой хочет видеть Таканори, что вовсе не его любят, а того, чьей копией его попытались сделать, да ещё теперь он слишком чётко осознавал, что он сам явно не до конца знает Таканори и его тёмные дела. А с другой, Койю чувствовал, что его привязанность к супругу никуда не девается, и почему-то не получается его возненавидеть, даже при учёте того, что это из-за Таканори, по сути, началась вся эта история. Вот Кензо ему отчаянно хотелось ещё раз стукнуть по голове чем-нибудь тяжёлым.
— Люблю, — выдохнул Койю наконец, и Акира дёрнулся. — Така замечательный, лучшего мужа даже представить себе тяжело… Не знаю уж, чем он там занимается на работе и что за эксперименты он творил в этом корпусе, но лично я от него ничего, кроме любви и ласки, не видел.
— Ну так и живи с ним дальше, — Акира пожал плечами. — Другие омеги вон под старых и страшных альф из-за денег подкладываются, и то терпят. А если твой муж у тебя не вызывает такого уж отторжения и не обижает тебя, то в чём проблема? Это всяко лучше, чем ты вернёшься сюда и опять будешь хвостом за Хиде-саном носиться…
— Хиде умер, я тебе разве не сказал? — Акира ахнул, а Койю мрачно улыбнулся. — Я добрался до Йошики-сана, он мне и сказал об этом.
Акира секунду похлопал ресницами, переваривая информацию, потом расстроенно протянул:
— Вот ведь ужас… Жаль его. Но не могу сказать, что такой конец меня удивляет… Может, в центре наркош и лечат, а наши все кончают одинаково.
Койю только устало потёр ладонью лоб.
— Я его почти не помню, как и гитару. Просто интуитивно что-то чувствую, когда о нём говорят…
— О, это только к лучшему, — решительно заявил Акира. — Хиде-сан постоянно тебя обижал, так что лучше и не вспоминай об этом. И вообще, я же говорю, если у тебя есть возможность остаться с мужем, оставайся. Ну ни к чему тебе сейчас эта принципиальность. Я понимаю, ты гордый и не хочешь жить во лжи, я и сам вранья не приемлю ни в каком виде, но если ты серьёзно решишь стать обратно Урухой, это будет выглядеть просто идиотизмом. И потом, а твой ребёнок? Ты хочешь, чтобы он жил в таких условиях?
Койю опустил голову и сложил ладони на животе. А ведь о ребёнке он даже не подумал. Действительно, если Койю окажется в Арт-квартале с младенцем на руках, ничего хорошего явно не получится… Хотя до этого дело не дойдёт, он лишится этого ребёнка вместе со своей ненастоящей жизнью.
— Никто мне его и не отдаст, — тихо сказал он, внезапно осознав страшную правду. — Таканори просто заберёт его при разводе… Чёрт побери, я не могу ещё и его лишиться, — Койю тихо всхлипнул. — Я так долго просил этого малыша, столько лечился все эти годы…
— Вот уж не думал, что услышу от тебя такое когда-нибудь… — Акира обнял его. — О том я тебе и говорю. Если тебе всё это и в самом деле дорого, не вороши дальше осиное гнездо. Не так уж всё плохо. Тем более что ты сам говоришь, что не можешь себя с Урухой соотнести… Так и оставайся дальше Койю. А про Уруху забудь.
— И это говоришь мне ты? — Койю поднял на него глаза. — Ты со слезами мне рассказывал об Урухе, говорил, как хочешь, чтобы нашлось хотя бы его тело. А он нашёлся живой, и теперь ты говоришь, что мне не следует возвращаться?
— Я говорил так, потому что меня пугала эта неизвестность, — Акира поджал губы. — А теперь я буду знать, что с тобой всё хорошо. Это разные вещи, поверь. И я и вправду хочу, чтобы ты был в безопасности и счастлив. А для этого про Уруху легче забыть. И потом, никто же не запретит нам общаться друг с другом. А мне абсолютно всё равно, под каким именем ты теперь живёшь.
Койю фыркнул и запрокинул голову ему на плечо.
— Ты отчаянный альтруист, Акира… Только и думаешь, как бы другим было хорошо, а на свои чувства тебе почти плевать.
— Зато ты эгоист, — Акира шутливо боднул его головой, — мы друг друга уравновешиваем. И всегда уравновешивали. Хотя знаешь, — он улыбнулся, — ты сейчас куда больше похож на того Уру, которого я любил. А не на того, которым он в итоге стал.
Койю нащупал его руку, чувствуя подушечками чуть шершавую кожу, и крепко сжал её.
— Спасибо тебе… Ты столько для меня сделал, и сегодня, и вообще… Даже не знаю, чем отплатить тебе за всё.
— Это последнее, о чём сейчас следует думать. Ты уже отплатил, — ободряюще сказал Акира. — Без тебя я бы никогда не попал в группу к Кисё-сану. Никогда бы не узнал, что Уруха жив и здоров. И никогда бы не познакомился поближе с Юу-тяном, — он слегка порозовел. — Ты заполнил всю ту пустоту, которую я чувствовал после пропажи Урухи. И благодаря тебе моя жизнь стала налаживаться и наконец-то обрела смысл. Поэтому то, что сегодня произошло, меньшее, что я могу для тебя сделать, — и он прикоснулся губами к виску. — И ещё. Что бы ты в итоге ни выбрал, для меня ты будешь Уру. И я очень тебя люблю.
В глазах невольно скопились слёзы, Койю тихонько всхлипнул и прижался к нему, сильнее стискивая руку.
— Знаешь, Акира, может, ты и прав, и мне и вправду стоит оставить всё, как есть, — он тихонько выдохнул. — Только мне мешает одна мысль. Не могу избавиться от раздражения на Кензо. Да, если смотреть объективно, то он сделал даже лучше, дал мне ту жизнь, которая у меня вряд ли бы когда-нибудь появилась. Но ведь у меня была моя жизнь. Плевать, какая — тяжёлая, криминальная, с болезненной одержимостью Хиде… Но она была моей. И тут появляется Кензо, который на полном серьёзе думает, что может решать, кому и кем в этом мире быть. Разве с человеком можно так поступать, без спроса хватать его и переделывать в кого-то другого? И если я останусь Койю, получится, что я продолжу потакать его желаниям…
Акира задумчиво потёр ладонью затылок.
— Да, получается так… Ну, если ты так отчаянно хочешь мести, напакости ему. Расскажи мужу о его кознях. Судя по тому, что ты рассказал, для этого охранничка потерять хозяина будет самым страшным ударом.
— Попробую, — согласился Койю. — Но я сомневаюсь, что Така мне поверит. Думаю, ему вдолбить то, что Койю умер, а Кензо подменил его мной, невозможно. Если уж даже Кензо не смог этого сделать, хотя у него, как он сказал, были фотографии из морга и с места аварии. В любом случае, незачем загадывать. Вот Така вернётся, тогда я и буду думать, как с ним разговаривать…
— А где он, откуда вернуться-то должен?
— У него командировка. Куда — не спрашивай, я не знаю. Он никому не доверяет бразды правления «Сиджик», сам предпочитает везде мотаться, за всем следить и договоры подписывать, — Койю улыбнулся. — Он отчаянный трудоголик. И параноик, когда дело «Сиджик» касается. Хотя вот сейчас я начинаю думать, что не в паранойе дело, может, он продолжает заниматься какими-то экспериментами и просто не хочет, чтобы об этом знали лишние люди…
— Ох уж мне эти альфы. Хоть один без тёмного прошлого есть? — Акира весело рассмеялся.
— Я считал, что есть. Думал, что Така святой, — удручённо произнёс Койю и шмыгнул носом. — Но увы, святых не бывает. Жаль только, что понять это можно только таким гадким образом.
***
Следующий день Койю в одиночестве безвылазно просидел в квартире. Акира с утра убежал на репетицию, оставив ему на всякий случай ключи.
— Прийти никто не должен, — заявил он, — так что к двери можешь даже не подходить. Если кто притащится, пусть думают, что дома никого нет.
— Я не ребёнок, — фыркнул Койю, услышав эти наставления, — сам знаю.
— Я просто предупреждаю, — Акира усмехнулся и закинул на спину чехол с гитарой. — А то мало ли. И наружу не высовывайся. Всё равно там противно, дождик идёт… Придётся тебе поскучать.
— Не волнуйся, я найду чем заняться. Порассматриваю вещи, может, вспомню что…
— Сколько угодно, — Акира улыбнулся и взялся за ручку двери. — Ну, тогда я пошёл.
Койю запер за ним дверь и вернулся в комнату. Время тянулось медленно; он рассматривал фотографии в ноутбуке, держал на руках гитару, трогая струны, перебирал вещи на полках шкафа. Но воспоминаний никаких это не будило, как ни пытался Койю напрячься. Он понимал, что все эти вещи вроде как должны быть ему знакомы, однако на деле никаких мыслей они не вызывали. А одежду он разглядывал даже с недоумением. Неужели он и вправду питал какую-то особую страсть к кожаным шортикам с ремнями и коротким кофтам с вырезами везде, где только можно и нельзя? А ведь сейчас Койю бы ни за что не рискнул надеть на себя подобное. И дело даже не в шрамах, просто он считал, что замужнему омеге незачем демонстрировать своё тело таким образом. Но факт оставался фактом, таких вещей на полках оказалось больше всего…
Акира вернулся после обеда, а ещё через час приехал Юу. Выглядел он неважно, будто всю ночь не спал: всклокоченные волосы и красные, воспалённые глаза.
— Ничего не понимаю, Койю-сан, — хрипло сказал он, сжимая пальцами заботливо принесённую Акирой чашку с чаем. — Таканори-сан сказал, что Кензо неожиданно сорвался, попросил у него пару дней отлучки и обещал как можно быстрее вернуться. Два дня прошло, но он не вернулся и вообще пропал. Таканори-сан не может до него дозвониться, злится, грозится его уволить. А я обзвонил почти все больницы в центре, — он потряс головой, — никого похожего на Кензо и с травмами головы в последнее время никуда не поступало. Куда он подевался, не представляю… Либо и вправду так и лежит в этом корпусе, либо залёг дома и сам раны зализывает, чтобы не светиться. И, естественно, подтвердить или опровергнуть ваши слова он тоже не может.
— То есть, ты всё-таки думаешь, что я выдумал всю эту историю? — Койю скривил губы.
— Я ничего не думаю, Койю-сан, просто пытаюсь понять, что случилось, — Юу дёрнул плечом. — Ну вы сами бы поверили сходу в подобное? Сомневаюсь.
— Не поверил бы, — угрюмо согласился Койю. — Только это правда… Стоп, а ты что, Таке всё рассказал?! Я же просил тебя этого не делать!
— Ничего я ему не рассказал, — отмахнулся Юу. — Я просто спросил у него, где Кензо. А то знаете, подумал грешным делом, а мало ли, вдруг окажется, что Кензо сейчас рядом с ним, а вы и вправду напридумывали целый роман. Но нет, Кензо и вправду пропал. Так что простите мне мои сомнения. А ещё вот, — он запустил руку в карман чёрных джинсов, выудил оттуда что-то, завёрнутое в бархатный мешочек, и протянул Койю. Койю в недоумении развязал тесёмки и вытащил свой телефон. — Я решил, что пусть он будет при вас. И, к слову, лучше вам позвонить Таканори-сану и сказать ему, что с вами всё в порядке. А то мне пока удавалось выкручиваться, но я уже чувствую, что он начинает злиться.
Койю слегка прикусил губу. Подумав немного, всё же поводил пальцем по экрану и поднёс трубку к уху.
— Алло! — нервно раздалось из динамика буквально через два гудка. Койю даже дёрнулся, голос супруга буквально звенел, как натянутая струга, от напряжения. — Койю, солнце, ну наконец-то! Я не мог до тебя дозвониться, что случилось?
Койю слегка нервно сжал пальцами ткань белой футболки.
— Ничего такого уж страшного, — как можно бодрее сказал он, — я просто утопил телефон в ванне, а новый купить всё времени не хватало, только сегодня вот…
— Койю, не ври, ты этого не умеешь, — вдруг перебил его Таканори. — Я по твоему голосу слышу, что что-то не так. Что у вас там происходит?
Койю сжался в комочек. И вправду, на что он только надеялся, знает ведь, что супруга почти невозможно обмануть. Мало того, Таканори обычно просто звереет, если понимает, что кто-то обвёл его вокруг пальца.
— Така, я… — он густо сглотнул. — Честное слово, я даже не знаю, как тебе объяснить… Понимаешь, случилась такая странная история… — и он запнулся.
— У тебя не бывает иначе, — Таканори тяжело вздохнул. — Солнце, ну вот объясни мне, почему каждый раз, когда я уезжаю в командировку, ты обязательно влипаешь в какую-нибудь неприятность?
— Я влипаю?! — подскочил Койю. — Это ты у своего телохранителя поинтересуйся, какого чёрта я влип, это всё из-за него! — и Койю принялся быстро рассказывать, что произошло за эти два дня. Правда, он не рассказал мужу о подмене и своих подозрениях касательно его экспериментов, ограничился лишь своим похищением и беготнёй по заброшенному корпусу.
Таканори молча выслушал его и тихо кашлянул.
— Ничего не понимаю. Да, Кензо попросил у меня пару дней отпуска и вернулся домой, но я вовсе не приказывал ему что-то тебе передать, — изумлённо сказал он наконец. — И уж тем более не приказывал усыплять тебя и куда-то увозить! И потом, этот корпус давно уже закрыт, опечатан, не представляю себе, как Кензо ухитрился тебя туда протащить…
— Тем не менее он выманил меня и притащил в Арт-квартал! — Койю скривил губы. — И, Така, ты можешь делать что хочешь, но я ни за что не вернусь домой, пока ты не приедешь!
Из трубки послышался тяжёлый вздох.
— Хорошо, как скажешь, малыш. Не заставлять же Юу тебя силком тащить домой.
Койю передёрнулся.
— А ты что, думал именно так и сделать?
— Конечно, нет. Когда я тебя насильно заставлял что-то делать? Если ты считаешь, что там, где ты сейчас, ты в большей безопасности, чем дома, значит, так оно и есть…
— Така, а ты скоро вернёшься? Ты обещал, что постараешься побыстрее разделаться с делами…
— Солнце, я не могу сию секунду сорваться, дела ещё не закончил, сейчас вот буду последние переговоры вести. Постараюсь побыстрее со всем разделаться и заберу тебя. Но ты готовься к тому, что нам надо будет очень серьёзно обо всём этом поговорить.
— С Кензо сначала поговори, — сердито ответил Койю, — я тут ни при чём, и нечего говорить в такой манере, будто я в чём-то провинился, мне это не нравится.
— Я тебя ни в чём не обвиняю. Просто это уже какая-то дурная традиция, стоит мне уехать, и ты тут же попадаешь в беду, — сердито отозвался Таканори и уже совсем зло сказал: — А Кензо я найду, из-под земли его достану. И уволю к хренам собачьим. Надоел, слишком много проблем от него в последнее время… — в трубке послышался громкий хлопок, похоже, Таканори сидел в кабинете, и к нему кто-то зашёл. — Ой, всё, малыш, мне надо бежать. Я позвоню тебе завтра, не пропадай больше, а то я волнуюсь.
И, не дожидаясь ответа, Таканори отсоединился. Койю положил телефон себе на колени, поморщился и поднял глаза на Юу и Акиру. Те сидели, трогательно держась за руки, и выжидательно смотрели на него.
— Не поверил. Прямо об этом не сказал, но я чувствую, — Койю тяжело вздохнул и потёр рукой лоб. — Вот чёрт. Ещё немного, и я сам засомневаюсь в том, что всё это на самом деле было. И что я сам не сумасшедший…
========== Глава 15 ==========
Прошло несколько относительно спокойных дней, и Койю стало казаться, что он начинает привыкать к своему пребыванию в Арт-квартале. Оно, казалось, даже стало ему нравиться: Койю воспринимал всё это окружение так, словно из своего мира попал совсем в другой, наполненный множеством всего непонятного и очень любопытного, хотя и не совсем безопасного. Пару раз он, осмелев, даже провожал Акиру до фуникулёра и встречал вечером возле станции, и за то время, что поджидал его, всласть насмотрелся на заброшенный корпус «Сиджик», мрачной чёрной пирамидой маячивший вдалеке. Он с восторгом пересказывал Акире свои впечатления, а Акира на эти его восклицания только головой покачивал.
— Естественно, круто, — не без усмешки говорил он, подкидывая повыше на плечо чехол с гитарой, пока они шли домой по полутёмным узким улочкам. — Ты ведь знаешь, что неделя скоро закончится, и ты спокойно вернёшься домой. Ещё бы тебе это не было любопытно… Хах, а ведь раньше ты ненавидел это место и только и мечтал из него вырваться.
Койю пожимал плечами. Воспоминания к нему так и не вернулись, и никакой ненависти он не чувствовал. К тому же, Койю хорошо понимал, что оказался в подвешенном состоянии: ещё неизвестно, что будет дальше, вполне вероятно, что ему всё равно придётся вернуться сюда и превратиться обратно в Уруху, потому что не до конца ясно, как поведёт себя Таканори после того, как вернётся, и они поговорят. Лёжа по ночам без сна, Койю очень тщательно раздумывал над тем, как будет рассказывать ему о произошедшем, он надеялся, что ему удастся вразумить Таканори, хотя бы частично. Однако он опасался гнева супруга, боялся, что Таканори не поверит ему, решит, что Койю зачем-то выдумал такую дикую историю, обозлится и запихнёт его в какую-нибудь клинику тюремного типа, вроде как на сохранение, а на деле — от галлюцинаций лечиться, запрёт до родов, чтобы Койю ни во что больше не влип. Причём найдёт такие слова убеждения, что Койю сам попросит увезти его в больницу. Жуткая перспектива.
Акира оказался почти идеальным компаньоном: он практически целыми днями торчал на репетициях, убегал ранним утром, возвращался в обед или даже позже, а по вечерам у него была привычка устраивать «киносеанс» с просмотром каких-нибудь фантастических фильмов и поеданием пиццы. От пиццы, впрочем, Койю отказывался наотрез, он не собирался изменять своим привычкам, а вот болтать с Акирой в это время и обсуждать происходящее на экране ему вполне нравилось. Почему-то в такие моменты он успокаивался. Койю не знал, связано ли это с тем, что раньше они с Акирой всё-таки были очень близки, почти как братья, и он может на подсознательном уровне что-то чувствовать, или же он уже попросту привязался к этому омеге. Однако почему-то он был уверен, что уж кто-кто, а Акира его не предаст.
Юу каждый вечер звонил с отчётами, которые пока были не особо утешительными: Таканори не вернулся, а Кензо так и не нашли, куда он подевался — оставалось только гадать. Не далее как позавчера Юу с горечью рассказал Койю, что даже попытался подключить к делу Ютаку и попросить помочь с поисками, отправить кого-нибудь в старый корпус. Но Ютака только отмахнулся от него со словами «не придумывайте, корпус давно запечатан, туда не попасть». Рассказывать Ютаке всю эту путаную ситуацию Юу не хотел, поэтому ему оставалось лишь скрипеть зубами от злости. А Койю, слушая эти его размышлизмы, холодел: а что, если он случайно убил Кензо, что, если телохранитель мужа, пока бродил по затопленным коридорам, упал где-нибудь без сознания, захлебнулся в воде или просто тихо скончался от потери крови, страдая от невозможности даже позвать на помощь? Ну где же он может быть, куда залёг с такими травмами, что его столько времени не могут найти? Но Койю пытался успокоить себя, приговаривая, что Кензо не чувствует боли и что он бы так просто не сдался. Нет, Кензо жив, он выбрался из корпуса и просто где-то спрятался, зализывая раны. Возможно, у него здесь даже квартира имеется, Койю ведь не знает, откуда он родом, Кензо вполне может быть выходцем из Арт-квартала, как и Юу. А в больницу Кензо не сунулся, потому что знает, что его там мгновенно найдут, и опасается закономерных вопросов. И, главным образом, увольнения из-за этого.
Все эти мысли жутко нервировали сами по себе. И не покидало стойкое предчувствие, что совсем скоро может случиться нечто ужасное.
Таканори вернулся в конце недели; видимо, несмотря на все усилия, ему так и не удалось разобраться со своими делами пораньше. К тому же, он пребывал в скверном расположении духа, Койю слышал это по голосу. Хрипло, как-то простуженно и очень устало Таканори сказал, что скоро приедет и будет ждать супруга на выезде из Арт-квартала. Нехорошие предчувствия только усилились. Койю уже отнюдь не был уверен, что ему хочется возвращаться домой — ему казалось, что теперь он не сможет чувствовать себя в безопасности там.
— Не дрейфь, — ободряюще сказал Акира, наблюдая, как он дрожащими руками натягивает на себя кожаные брюки и тонкую белую футболку — эти вещи оказались единственными, которые были похожи на ту одежду, что обычно носил Койю. — Если вдруг что, тебе теперь есть куда сбежать. Я буду тебя ждать, — и Акира фыркнул. — Хотя, наверное, мне лучше надеяться, что ты не вернёшься.
— Хорошее какое слово «сбежать», Акира. И звучит так легко, — Койю хмыкнул и глянул на него через плечо. — Да если Така узнает, что на самом деле произошло, он ко мне кучу охраны помимо Юу приставит. Буду, как жених в средневековой Испании, в кольце телохранителей, и чтобы ни шагу в сторону. Хотя… — он поднял глаза к потолку. — Если уж я ухитрился от Кензо сбежать, пожалуй, другая охрана мне помехой не станет.
Акира, естественно, увязался за ним следом. Дождь, слава богу, уже почти закончился, сменившись мелкой и противной моросью, но над кварталом всё равно висели густые грозовые тучи. И чем ближе фуникулёр, покачиваясь, подбирался к нижней конечной, тем сильнее у Койю сосало под ложечкой. Вечерело, слегка улучшившаяся погода выпустила множество местных жителей на торговую улицу, возле прилавков клубилась громко галдящая толпа. И Акира с силой сжимал его руку, чтобы не потеряться в ней.
— Гляди-ка, — весело сказал он, когда они свернули в маленький переулок, ведущий к границе квартала, — кажется, тебя и вправду уже ждут…
Койю уже и сам увидел супруга: Таканори, одетый в синий бархатный костюм, нервно ходил взад-вперёд вдоль ограждения, покачиваясь на своих высоченных каблуках, и поправлял сидящие на носу очки с синими стёклами. Встрёпанные светлые волосы без должной укладки свешивались ему на лицо, а зажатая в зубах сигарета и вся его походка выражали собой раздражённость. И Койю остановился, кусая губы. Все заготовленные слова мгновенно вылетели у него из головы.
— Хм. Когда ты мне рассказывал о муже, я его как-то немного по-другому себе представил, — протянул Акира, не заметивший его нервозности, и умилённо продолжил: — Я уж думал, увижу сейчас наголо бритого мужлана под два метра ростом. А он вон какой, симпатичный, миниатюрный такой, как куколка… А почему он в очках? Солнца вроде как нет…
Койю вздохнул.
— У него глаза больные. Не знаю конкретно, что за болячка, Така не говорит, но дневной свет он вообще не переносит, только очки снимет — тут же слёзы в три ручья и зрение притупляется, — Акира понимающе кивнул. — И не обольщайся. Эта куколка, если захочет, тебе с размаху так врежет, что костей потом не соберёшь. Така только кажется со стороны таким нежным и слабеньким, а на деле он как прут железный, хрен согнёшь. Об него в своё время все конкуренты зубы пообломали, при том, что он хозяином «Сиджик» стал в двадцать шесть.
— Вот как. Интересно, — Акира усмехнулся и закинул за голову руки. — Познакомишь?
— Да, конечно, — растерянно кивнул Койю и прищурился, внимательно приглядываясь к припаркованной рядом машине.
Всё тот же чёрный «Порше», в котором Кензо привёз Койю сюда… Выходит, джип отогнали обратно в паркинг под жилым комплексом? Но кто это сделал? Хотя, пожалуй, такой финт мог провернуть и сам Кензо. Койю ведь не знал, сколько времени он пролежал под воздействием снотворного, Кензо вполне хватило бы пары часов, чтобы рвануть в центр, загнать «Порше» в гараж, а потом вернуться в Арт-квартал на такси. Конечно, в таком случае пришлось бы несколько немаленьких кругов нарезать, однако Кензо же не мог сразу поехать на наёмной машине — любого водителя удивило бы, что он укладывает в салон омегу в отключке, ещё полицию бы вызвали, а Кензо явно не хотел бы привлекать к себе лишнего внимания.
— Что? — Акира вдруг дёрнул его за руку. — Ты чего-то аж позеленел.
— Нет-нет, ничего. Просто странно… — Койю встряхнул головой. — Я думал, что его Юу привезёт, но, похоже, он приехал один. Даже не помню, когда Така последний раз садился при мне за руль… Да ещё после такой тяжёлой недели и перелёта…
Ситуация ничего хорошего не сулила, определённо. Койю надеялся, что в случае чего хоть Юу окажется поблизости, с ним было бы спокойней, но, похоже, ему предстоит разбираться с супругом один на один. Небось Таканори нарочно не взял телохранителя с собой, сомнительно, что альтруист Юу не попытался предложить ему свою помощь, взять на себя обязанности Кензо, пока того не нашли.
Койю невольно сжал руку Акиры и потянул его за собой.
— Привет, солнце… А я уж собирался тебе звонить, — завидев их, Таканори торопливо затушил сигарету и выпрямился, убирая с лица влажноватые волосы. — Подумал, мало ли, вдруг ты заблудился… — он кашлянул в кулак и удивлённо спросил: — А кто это с тобой?
— Это мой друг, — пояснил Койю и даже удивился, насколько легко у него вылетела эта фраза. — Он меня спас, не знаю, что бы я без него делал.
Таканори улыбнулся и протянул руку, затянутую в кожаную перчатку.
— Ах, вот оно что. В таком случае, рад познакомиться… — он слегка запнулся.
— Акира, — подсказал омега, осторожно пожимая его ладонь. — Койю мне много про вас рассказывал, мне тоже приятно познакомиться.
— Вы уж простите, — Таканори слегка покачал головой, — за беспокойство. Я не совсем понимаю, что произошло и почему Койю тут оказался, но непременно это выясню. С ним временами бывает непросто, он порой такой болтливый…
От резкого движения головой очки съехали на кончик его носа, давая увидеть полупрозрачные голубые глаза. И тут Акира внезапно побледнел, будто его под дых кулаком стукнули; с его лица словно разом исчезли все краски, кроме серой, глаза потемнели и превратились в чёрные, сплошной зрачок, губы задрожали.
— Не извиняйтесь, — он явно попытался придать голосу бодрости, но получилось не очень. — Мы вполне хорошо провели время, мне вовсе не в тягость было побыть с ним. Живу один, порой аж выть хочется. А так хоть какое-то развлечение.
— В любом случае, я очень вам благодарен, Акира-сан, — Таканори кивнул ему, выпустил ладонь, быстро поправил очки и кинул взгляд на молчащего Койю. — Солнышко, садись в машину. Пора домой.
Ясно, ему не терпится побыстрее выяснить, что тут происходит. Койю не стал ничего ему говорить, быстро обнял Акиру на прощание, пообещал позвонить и забрался на переднее пассажирское кресло. И, пока Таканори устраивался на водительском сидении и выкручивал руль, Койю слегка хмуро смотрел вслед удаляющейся фигурке. В сердце опять вползла тревога. Что так напугало Акиру? Он ведь был абсолютно нормальный, когда Таканори подал ему руку, побледнел он, увидев глаза альфы…
— Ну, Койю? Мы так замечательно молчим уже почти полчаса, но, может, ты всё-таки расскажешь мне, каким образом ты очутился в Арт-квартале в компании симпатичного альфы?
Почти одинаковые белые дома и мокрые улицы бежали навстречу стелющемуся по дороге «Порше». По ощущениям казалось, что джип едет очень медленно, но стрелка на спидометре стабильно показывала цифру «120». Таканори внимательно смотрел на дорогу, придерживая руль только кончиками больших пальцев, вопрос он задал походя, даже не повернув голову.
— Не подумай, что я ревную, но всё-таки…
Койю бессильно поморщился.
— Така, Акира омега. Я же тебе сказал, он мой друг. И между прочим, если бы не он, мне бы пришлось эти дни на улице провести, так что считай, что он мне жизнь спас во всех смыслах, — Таканори слегка вскинул брови в ответ и дёрнул плечом. — И нечего меня таким тоном об этом спрашивать. Я не знаю, что произошло. Кензо меня выманил и усыпил, очнулся я уже здесь. Сбежал, добрался до Акиры. И всё. Я же объяснил тебе по телефону…
Койю опасался сразу выкладывать ему правду о чистке памяти, которую хотел провернуть Кензо, и о подмене, поэтому предпочёл говорить обтекаемо.
— Объяснил, но я ни черта не понимаю, зачем Кензо было это затевать, — бросил Таканори. — Что он хотел с тобой сделать, зачем вывез сюда?
— Да откуда я знаю! — раздражённо воскликнул Койю, складывая ладони на животе. — Я в себя пришёл в какой-то палате здоровенной, там было очень много компьютеров, причём рабочих, и везде провода…
— Компьютеров? Рабочих? В этом корпусе? — подскочил Таканори. — Да быть не может такого, мы всё оттуда вывезли и обесточили, там и электричества-то не должно быть. Это здание, по сути, просто пустая коробка, там ничего нет!
— А вот и есть. И электричество там было, в коридорах лампы горели. И я проснулся не в самом корпусе, — Койю прикусил губу, — а в какой-то подземной его части. Там целые катакомбы, я даже не знаю, сколько времени я там бродил, но очень долго. Знаешь, шёл сначала по одному коридору, потом увидел лестницу, спустился, попал ещё в кучу коридоров, затопленных, там ещё лестница, опять вниз, воды уже по пояс… — он съёжился и обнял себя за плечи. — Боже, мне было так страшно, ты даже не представляешь себе!.. Я боялся, что там что-нибудь обвалится мне на голову, или что лампы погаснут, и я останусь в темноте, или что я попросту заблужусь и не смогу выбраться…
Койю бессильно всхлипнул, при одних только воспоминаниях внутри всё сворачивалось в ледяной ком, который, к тому же, ещё и словно сжимала чья-то сильная рука.
— Ну, ну, солнце, тише. Тебе больше нечего бояться, — Таканори протянул руку и тронул его за плечо. — И я как раз прекрасно тебя понимаю, сам терпеть не мог спускаться в эти катакомбы. Да и не только я, Ютака тоже жаловался на приступы клаустрофобии.
Койю поднял голову и недоуменно посмотрел на него.
— Так эти лаборатории и вправду под землёй?
— Да, это отдельный сектор, — кивнул Таканори. — Он под корпусом.
— Но зачем было так делать, если даже вам с Ютакой было там некомфортно? — растерянно протянул Койю. — Я видел само здание со стороны, оно же огромное, неужели там не хватило места для этих лабораторий?
Таканори сжал зубы и опять уставился на дорогу.
— Я же тебе сказал, это был особый сектор. Мы его называли запретной зоной, туда допуск имели лишь я, Ютака и несколько сотрудников. И там не простые лаборатории, в них занимались, так скажем, не основными делами «Сиджик». Солнце, я не уверен, что хочу тебе об этом рассказывать…
— Нет уж, рассказывай! — Койю вцепился в его локоть, свирепо поблёскивая глазами. — Эти лаборатории больше смахивали на палаты в психлечебнице, а ещё я видел там кучу андроидов, расчленённых. Это ведь там вы начинали работу над этой хренью, которую ты сейчас пытаешься запихнуть в шлем? — Таканори, скривившись на секунду, кивнул. — И Кензо сказал, что ты этот проект свернул не потому, что он был провальный, а из-за того, что испугался, что вас накроют. Чем вы на самом деле занимались в этом чёртовом корпусе, что за эксперименты проводили?!
Койю никогда прежде не видел, чтобы у его спокойного, рассудительного супруга в секунду так менялось лицо. Таканори налился синевой, его белокурые волосы заколыхались, как от ветра, губы сжались в нитку, а глаза загорелись бешеным огнём. Он резко крутнул руль, сворачивая на обочину, и так ударил по тормозам, что Койю чуть не впечатался лбом в торпеду — благо, Таканори успел вовремя вытянуть руку, и Койю уткнулся в мягкий рукав его бархатного пиджака.
— Ты временами бываешь просто отвратительно упрямым, — тихо сказал Таканори, выпуская руль и откидываясь на спинку кожаного кресла. — Настолько, что меня это раздражает. Кажется, мы с тобой договаривались, что ты не будешь лезть в мои дела, они тебя не касаются.
— Теперь касаются! — огрызнулся Койю. — Скажи спасибо своему телохранителю, что я всё это увидел. Ответь мне, Така, — он сузил глаза и ухватился за запястье супруга, — сколько на самом деле крови на твоих руках?
— Если я скажу, что много, ты заткнёшься? — уже совсем зло процедил Таканори, глядя на него из-под растрепавшейся светлой чёлки. — Это то, что ты хочешь услышать?
Голос у Таканори был очень нехороший, глаза горели злобой, а за окнами машины проглядывалась лишь пустая широкая дорога и чернота… И вот тут Койю испугался.
— Всё правда, Койю, — Таканори положил обе ладони на руль и встряхнул головой. — Я старался от тебя это скрыть лишь по одной причине, не хотел, чтобы ты испугался и посчитал меня за маньяка. Да, мы экспериментировали, пока разрабатывали систему по работе с сознанием. Эксперименты на людях по закону запрещены, поэтому нам и понадобился этот подземный сектор. Комнаты, что ты видел — это изоляторы, в которых держали подопытных. И да, они умирали. Часто умирали. На андроидах всё всегда работалобезотказно. А вот с людьми получалось не очень.
Койю нервно сглотнул и сжался в комок.
— Но пойми, без этого нельзя было обойтись. Я вовсе не Джек Потрошитель, меня все эти трупы абсолютно не радовали. К тому же, лишние жертвы — это лишняя морока и шум, мне это было ни к чему, я не хотел привлекать к «Сиджик» внимание. Но андроиды не могли выдать такую реакцию, как настоящий человек, понимаешь? — Таканори сузил глаза. — Мы честно пытались выяснить, что происходит, из-за чего эти подопытные умирают, я нанял кучу медиков специально для этого дела, сам шерстил литературу и исследования. Но мы так до конца и не поняли, в чём же проблема. Поняли только то, что импульсы устройства почти со стопроцентной вероятностью повреждают продолговатый мозг. А это — управление кровообращением и дыхательным центром. И при повреждении, как правило, наступает мгновенная смерть. Грубо говоря, мозг сопротивляется до последнего и в итоге ломается, отключается и не даёт ничего в себя запихнуть. Умираю, но не сдаюсь. Идеальная защитная реакция. У андроидов такого просто не может быть.
Таканори опять откинулся на спинку кресла.
— В итоге мы поняли, что устройство нельзя будет использовать на людях, слишком опасное оно и нестабильное. К тому же, у меня как раз тогда появились предчувствия, что за нами присматривают. И я свернул проект, не хотел рисковать «Сиджик» и своей жизнью из-за него. Свернул бы ещё раньше, сразу, как люди умирать начали, но Ютака уверял меня, что он со всем справится, умолял дать ему шанс. Я дал, доверился ему. И ничего не вышло. Пришлось ему послать эти идеи куда подальше и заниматься дальше только компьютерами.
Койю опустил глаза и сжал в кулаки руки, пытаясь не показать охвативший его ужас. То, с каким равнодушием и даже злостью Таканори рассказывал об экспериментах, вызывало отчётливую дрожь в коленках.
— Я не ангел, Койю, — тихо продолжил Таканори. — Ангелов не бывает, хоть и хочется думать иначе. Если ты станешь считать меня убийцей, ты отчасти будешь прав. Захочешь из-за этого на развод подать — держать я тебя не стану. Но подумай сначала, может, я тебе всё-таки хоть немного дороже, чем все эти незнакомые люди?
Койю передёрнулся. Таканори, как обычно, ловко находил слова, которые живо вводили его в смятение и заставляли засомневаться в правдивости собственных мыслей. Таканори же тем временем пристально смотрел на супруга своими полупрозрачными голубыми глазами, которые сейчас не выражали толком ничего, и явно уже знал, какой же будет ответ.
— Конечно, дороже, — буркнул Койю наконец и опустил глаза. — Что ещё за мысли такие странные…
Он очень надеялся, что эта фраза подействует, что сейчас Таканори расслабится, улыбнётся и станет прежним, ласковым и родным. Но Таканори хмуро отвернулся и опять сжал руль.
— Не суйся в мои дела, последний раз говорю, — почти прошипел он.
— Ты что, мне угрожаешь? — Койю изогнул бровь.
— Просто предостерегаю от глупостей. Лишняя нервотрёпка не нужна ни мне, ни тем более тебе, — равнодушно бросил Таканори. Развернувшись вполоборота, он завёл ногу на ногу. — Всё, не хочу больше на эту тему. Теперь твоя очередь. Рассказывай, что на самом деле хотел с тобой сделать Кензо.
— Я же сказал тебе…
— Нет, Койю. Ты юлишь, я чувствую. Намеренно что-то от меня скрываешь, — Таканори сощурился.
Койю прикусил губу. Похоже, выбора у него нет, придётся импровизировать на ходу.
— Ты мне не поверишь…
— Рассказывай, — отрезал Таканори. — А там я уже буду смотреть, чему верить, а чему нет.
Проклиная про себя собственный дрожащий голос, выдавший его, Койю всё-таки пересказал супругу слова Кензо об умершем настоящем Койю и подмене его Урухой. По мере того, как он говорил, Таканори всё шире распахивал глаза.
— Койю разбился в аварии? — медленно спросил он. — Насмерть? А я сошёл с ума, и Кензо его подменил каким-то другим омегой?..
Койю робко кивнул и сжал пальцами края футболки, наблюдая за супругом. Таканори отстранился от него, слегка постукивая по рулю длинными ногтями. Он явно пытался переварить информацию. Может, поверит всё-таки?..
— Да что за чушь собачья?! — взревел Таканори не своим голосом, Койю вжался в кресло. — Это вы с Кензо сумасшедшие, а не я! Если Койю умер, то кто ты? — он ухватил супруга за запястье, до боли сжимая его ледяными пальцами. — Разве не Койю?! Вот же ты, передо мной, живой и здоровый, — Таканори округлил глаза, — мой любимый, мой единственный Койю, другого даже быть не может!
Койю скривил губы. Ну, как он и предполагал, попытка провалилась с треском. Кензо ведь говорил, что ему даже при наличии фотографий не удалось убедить Таканори в том, что супруг и вправду погиб. И только сейчас Койю начал понимать, о чём он на самом деле вёл речь.
— Така, да посмотри ты на меня повнимательней, неужели ты не видишь, что я не Койю? Мы похожи, и меня подделали под него, никто не спорит, но ведь всё равно не копии! Боже, поверить не могу, ты так любишь его и при этом не можешь даже отличить от другого омеги!
Напряжение на лице Таканори сменилось тревогой.
— Солнышко, — заботливо протянул он и обнял за плечи, — у тебя какие-то навязчивые нездоровые фантазии появились… Ей-богу, понятия не имею, зачем Кензо наговорил тебе таких глупостей и откуда он вообще их взял, но ты, ты-то как мог в это поверить?
Койю бессильно всхлипнул и потёр глаза кулаком. Прекрасно, теперь ещё и Таканори будет считать его за сумасшедшего. Ну что за ужасная ситуация, как из неё вообще выворачиваться? Койю попросту не знает, чему можно верить, а чему нет.
Тёплые губы дотронулись до его щеки, заставив вздрогнуть, пальцы мягко очертили выступающие скулы. И Койю поднял на супруга заплаканные глаза.
— Ну, ну. Не плачь, — Таканори бережно вытер его слёзы рукавом, мелкие ворсинки защекотали кожу. — Я никому не позволю тебя обижать. Непременно найду Кензо и выясню, зачем он выдумал такую дикую историю. Знаешь, он в последнее время вёл себя слегка странно, дёрганный какой-то стал… Может, у него самого что-то помутилось в уме на фоне старой травмы, вот и мерещатся ему сумасшедшие на каждом углу. Койю, ну разве я похож на психа?
Койю посмотрел ему в лицо, задерживая взгляд на глазах. В них тревожно дрожали мелкие блики, отблески стоявшего рядом фонаря; полупрозрачные и светлые, похожие на леденцы, а на дне этих беззащитных глаз на самом деле плещется нечто жуткое, так красивое озеро прячет за собой глубокий и смертельно опасный омут. И почему только Койю не замечал этого раньше? Потому, что не знал, что на совести его супруга столько загубленных жизней?
«Похож, Така. Очень похож. В том-то и проблема».
Чувствуя опять подступающий к горлу ужас, Койю прикрыл слезящиеся глаза и мотнул головой. Внутренний голос шептал: «Не спорь, не спорь, соглашайся с ним, иначе будет ещё хуже».
— Ну вот. Ты же прекрасно это понимаешь, — Таканори погладил его по волосам. — Но раз уж тебя так волнует этот чёртов старый корпус, то давай сделаем вот что. Сейчас мы с тобой приедем домой, я при тебе позвоню Ютаке и попрошу его отправить кого-нибудь туда и прочесать всё, а запретную зону с изоляторами — особенно внимательно. Если Кензо всё ещё там, его найдут, живого или мёртвого. И пусть посмотрят, вправду ли там оборудование осталось. Я на девяносто девять процентов уверен, что ты что-то не разглядел в темноте… Но поскольку один шанс остаётся, пусть проверят. Ты доволен, солнце?
Койю несмело кивнул.
— Тогда вытри слёзы и не трясись. Обещаю, я со всем разберусь.
Таканори повернулся и вновь взялся за руль. Какое-то время ехали молча, в салоне стояла тишина, нарушаемая тихим попискиванием навигатора. Смеркалось, свет фонарей полосками проскакивал по машине.
— Така… — Койю осмелился подать голос.
— Что?
— Слушай, ты что-то сказал про травму у Кензо… — пробормотал Койю. У него вдруг появилась слабая надежда, что всё и вправду может быть глупостью. — А что у него была за травма, почему ты думаешь, что у него могут быть сдвиги из-за неё?
— Осколочное в голову у него было, — со вздохом пояснил Таканори. — У него вся голова в швах, ты не замечал?
— Я у него в волосах не рылся, — Койю капризно надул губы. — Да и зачем мне его разглядывать? Делать больше нечего…
— Ну, вот я тебе говорю. Он на одной из операций пулю поймал. Чудом выкарабкался. И после этого, как он мне сказал, у него и болевые ощущения почти отключились, — Таканори пожал плечами. — Физически он восстановился, но в подразделении с такой травмой делать нечего. А мне было всё равно, что у него там с головой, волновало то, что руками и ногами драться он умеет, отлично стреляет и соображает. Да ещё боли не чувствует…
Он продолжал что-то говорить о своём знакомстве с Кензо, но Койю как ослеп и оглох. А может ли и вправду быть так, что это Кензо вбил себе в голову чёрт знает что? Вдруг никакой подмены и не было, Койю — это Койю, Таканори в полном порядке, а Уруха попросту стал жертвой насильника, и то, что произошло это примерно в одно время с аварией, обычное совпадение, и не такое порой случается? Хотелось бы в это верить, очень, Койю гораздо охотнее бы посчитал сумасшедшим телохранителя, чем Таканори. Но он понимал, насколько эта версия притянута за уши. Таканори не настолько беспечен и наивен, чтобы доверять свою жизнь ненадёжному человеку, только не с его паранойей. Койю прекрасно знал, что оба телохранителя, и Кензо, и Юу, раз в два месяца проходят достаточно строгий медицинский осмотр. Если бы у Кензо возникли такие серьёзные проблемы с психикой и столь мощные и отчётливые галлюцинации, он бы не сумел это скрыть от врачей, его бы попросту не допустили к дальнейшей работе. Нет, похоже, Кензо-то как раз нормален. Без всяких моральных принципов и на полном серьезе считающий, что он может легко распоряжаться чужими жизнями, но психика у него в порядке. А вот Таканори не в порядке. И его яростное отрицание этой истории это только подтверждает…
***
Койю никак не мог найти себе места. Родная квартира казалась почему-то чужой и враждебной, клеткой, из которой он ненадолго сбежал, но в которую его в итоге благополучно вернули. Даже горячая вода с пеной, в которую он по наставлениям слуг в итоге забрался, положения особо не спасла, наоборот, его ещё сильнее затрясло в ознобе, когда он вышел из ванной. И теперь Койю сидел на кровати, бездумно переминая пальцами шёлковую рубашку и поглаживая живот, и пытался собрать в кучу свои мысли.
Слишком уж много противоречивых эмоций боролось теперь в душе и не давало покоя. Койю словно раздвоился. То, что оставалось в нём именно от Койю, хотело вернуться домой, хотело остаться рядом с мужем. Шептало «оставь всё как есть, Акира прав, всё не так плохо, не барахтайся, а то точно утонешь». Но вот упорно пытавшийся задвинуть его Уруха от этого желания был в полнейшем возмущении и требовал вернуть себе имя и ещё и публично расчленить всех, кто так или иначе виноват в этой истории. Как ангел и чёртик, сидящие на плечах и нашёптывающие в уши. И Койю ужасно хотелось со всей силы зажать уши ладонями и забыться, чтобы не слышать этого.
Боясь, что в одиночестве за эти несколько минут попросту сойдёт с ума, он в итоге со вздохом встал и побрёл в кабинет. Таканори окопался там, едва они вернулись домой, и Койю это начинало напрягать. Он легонько постучал кулаком по автоматической створке, та отъехала в сторону, и он, не дождавшись ответа, заглянул в комнату. Таканори, зажимая плечом телефон, сидел в кресле перед включённым компьютером. Увидев супруга, он ласково улыбнулся и поманил его к себе кончиком пальца. Койю приблизился к нему и привычно присел на колено, обнимая тут же за шею и утыкаясь носом в волосы. Горьковатый аромат парфюма его успокаивал.
— Ютака, сделай одолжение, объясни, какого чёрта у нас происходит? — раздражённо бросил в трубку Таканори. — Помнится, я велел всё вывезти из старого корпуса и законсервировать его, не оставлять там ничего, кроме стен!
Из трубки послышалось бормотание, Койю не разобрал ответа, но Таканори насупился ещё мрачнее:
— Да, не интересовался. У меня без того проблем хватало, потому я и велел тебе самому это разрулить. Да плевать мне на компы, всё равно они сейчас уже ни на что бы не сгодились, шесть лет прошло, они уже морально десять раз устарели, я не о том. У меня появилась кое-какая информация, что корпус вполне себе рабочий, что и компьютеры на месте, и электричество… Кто, кто, да какая разница, кто сказал! — Таканори скривился и принялся нервно постукивать по столу длинными ногтями. — В общем, теперь меня очень интересует, что там происходит. Поэтому завтра отправь туда команду из службы безопасности, и пусть они мне предоставят полный отчёт о том, что там сейчас творится. Каждую комнату пусть прочёсывают и фотографируют. И в запретную зону пусть тоже спустятся и осмотрят изоляторы.
Видимо, Ютака принялся возражать, и Таканори довольно грубо обрубил его:
— Так там же пусто, по твоим словам! — издевательски протянул он. — Почему тогда ты беспокоишься, что служба безопасности что-то увидит в этой запретной зоне?
Его рука, лежащая на столешнице, мелко затряслась, глаза опять загорелись безумным голубым огнём. Таканори помолчал ещё минуту, потом зло сощурился.
— Вот как, — Койю нервно прикусил губу, испуганно подумав, что, похоже, Таканори всё-таки предпочтёт поверить Ютаке и не станет ничего проверять. Но тут супруг продолжил, и Койю чуть не свалился у него с колен: — Что ж, прекрасно. Тогда я сам завтра туда поеду, спущусь в зону и посмотрю. Устраивает?
Судя по всему, Ютака ужаснулся, потому что Таканори вскинул голову и сквозь зубы отчеканил:
— Ну, ты же так боишься, что всё это дерьмо всплывёт. Предупреждал же я тебя, сворачиваться ещё хрен знает когда надо было, но ты не послушал, вот и трясёшься теперь. Раз посторонних отправлять нельзя, придётся самому проверить. Хотя, может, это и к лучшему. Зато увижу всё своими глазами и буду уверен, что меня не обманули. В общем, ты понял. Завтра меня в офисе не жди, эксперимент со шлемом опять на тебе.
Таканори с такой злостью нажал на отбой, что у него коротко хрустнул большой палец, и швырнул трубку на стол. Повисло тягостное молчание.
— Така, ты с ума сошёл?! — вскрикнул пришедший в себя Койю. — Ты что, серьёзно собрался сам лезть в этот корпус?
— Назови хоть одну причину, по которой я не могу это сделать, — сердито сказал Таканори.
Койю почти в ужасе вцепился пальцами в его плечи.
— Ну хотя бы то, что там всё затоплено, я же тебе рассказал!
— Плевать! — рявкнул Таканори и треснул кулаком по столу. С края столешницы, жалобно звякнув, свалилась стеклянная пепельница, а Койю испуганно подскочил. — У меня под носом, в моей фирме творится какая-то хрень! Я должен сам на всё это взглянуть. Если узнаю, что там что-то осталось, прибью Ютаку, он мне клялся, что всё оттуда вывез.
Койю быстро приложил пальцы к его вискам и принялся массировать.
— Тише, голова опять заболит…
Таканори прикрыл глаза и шумно выдохнул. Приступ ярости кончился так же быстро и внезапно, как и начался.
— Знаешь, что я тебе скажу, Койю? — уже вполне спокойно протянул он. — Ютака юлит, изворачивается, он явно что-то от меня скрывает…
— Так не похоже на него, — растерянно пробормотал Койю. — Он же такой правдоруб, представить себе не могу, чтобы он врал, тем более тебе!
— И тем не менее. Мне вообще показалось, что он перепугался… — Таканори медленно приоткрыл глаза и посмотрел на него из-под густых ресниц. — Что-то там и вправду не то, в этом корпусе…
Койю опять сдавил пальцами его голову. Его начинало мутить при одном только воспоминании о затопленных коридорах и лабораториях, в которых плавали расчленённые андроиды, но он понимал, что не может отпустить туда супруга одного.
— Тогда я поеду с тобой, — Таканори дёрнулся и уставился на него в упор.
— Нет, малыш. Вот тебе это точно незачем. Ты там уже побегал от Кензо, хватит с тебя переживаний. Тебе нельзя нервничать.
— Така, ты ведь хочешь убедиться в том, что я не сумасшедший и не выдумал всё это? — Койю прикусил губу. — Я тоже. В конце концов, я затеял эту историю, когда тебе всё рассказал, мне теперь и распутывать. И я не хочу отпускать тебя в эту жуть одного. Сказал же, у меня нет желания остаться безутешным вдовцом с ребёнком на руках, — он фыркнул и поддел пальцами подбородок супруга. — Поэтому я поеду с тобой. И не пытайся меня переубедить!
Таканори устало вздохнул и опёрся на стол локтем.
— Да я и не собирался… Будто я не знаю, что даже если я тебе в этом откажу, ты всё равно пойдёшь за мной. Может, ты и прав, это не то место, где следует шататься одному.
Койю медленно моргнул и опять прижался к нему, утыкаясь лицом в волосы.
— Прости. В последнее время я только и делаю, что всячески усложняю тебе жизнь… Ты так поседеешь скоро из-за меня.
— Мне это не грозит, — Таканори вдруг улыбнулся. Поймав удивлённый взгляд Койю, он фыркнул. — Я давно уже седой, малыш. Не полностью, но седых волос хватает. Ты же не думаешь, что у меня волосы от природы такие? Я крашусь в блондина только потому, что на светлых волосах седину эту не так заметно, — он рассмеялся, округляя глаза. — Только это страшный секрет, не говори никому.
Койю от изумления даже раскашлялся. Таканори уже седой? В тридцать четыре года? Вернее, поседел даже раньше, если говорит, что уже давно? Неужели когда он рассказывал, что угробил множество нервов, пока поднимал «Сиджик», он говорил настолько буквально?
— Ещё скажи, что они у тебя чёрные от природы!
— Чёрные, — Таканори пожал плечами и потеребил пальцами светлую прядку. — Но, если честно, это было так давно, что я уже даже забыл, как выглядел тогда. Так что давай не будем об этом.
Койю внимательно оглядел его лицо. Безупречно сделанный макияж уже практически стёрся, из-под остатков тонального крема отчётливо проглядывались мелкие морщинки, синяки под глазами и крупные родинки на скуле и подбородке. Причём морщинок возле глаз было мало, это давало понять, что Таканори не слишком-то часто улыбался… Вспомнились тут же и слова Кензо о настоящем Койю и том, как Таканори изменился, когда познакомился с ним…
«Я никогда до этого не видел, чтобы Таканори-сан улыбался».
Койю невольно попытался представить себе описанный образ: черноволосый Таканори, с иссиня-бледной кожей и всё теми же фингалами под глазами и каменным выражением лица. От таких фантазий у него мурашки по коже побежали. Пожалуй, хорошо, что Койю этого не застал. Неужели это правда, и человек может так радикально перемениться, встретив того, в кого влюбится?
— И вовсе ты не усложняешь мне жизнь, солнце, — продолжил не подозревающий о его мыслях Таканори и погладил по волосам. — Наоборот. Не будь тебя, я давно бы уже от тоски загнулся.
— Правда? — робко спросил Койю.
— Конечно. С кем же ещё мне будет так весело? — Таканори рассмеялся и порывисто поцеловал его в щёку. — А без сложностей жить очень скучно. Только… — он моргнул. — Можно я кое о чём тебя попрошу?
— О чём?
— Не говори мне больше, что ты ненастоящий, — Койю вздрогнул и прикусил губу. — Вот это точно глупости. Никогда я не поверю в то, что тебя подменили. И не понимаю, как ты сам в это поверил, ты же всегда был уверен в собственной исключительности, — Таканори погладил его по щеке, вглядываясь в лицо. — Твои волосы, скулы, губы… Твои глаза, в конце концов, много ты вокруг себя видел омег с жёлтыми глазами? Неужели ты думаешь, что может быть второй такой омега?
Койю едва подавил тяжёлый вздох. Таканори слишком далёк от мира шоу-бизнеса и явно понятия не имеет, что цвет глаз меняется, в радужку просто вкалывается доза красителя, и готово, никакие линзы больше не нужны, можешь хоть красные или кислотно-зелёные глаза себе сделать. Неприятная операция, чреватая осложнениями, но она существует. Себе такую Койю делать никогда не собирался, хотя теперь, оказывается, её уже сделали без его ведома, однако у него были коллеги, которые через это проходили. А поправить скулы и губы при современном развитии пластической хирургии тоже не проблема. Но ведь Койю этих операций мало сделали, по словам Кензо. Уруха и Койю сами по себе были похожи. Вот только Таканори, видимо, в этом не убедишь.
— Я не знаю, Така…
— Вот и я тебе говорю, не может. Так что выкинь эти мысли из головы, — твёрдо сказал Таканори. — Ты Койю, ты мой единственный Койю. И никого другого в этой истории быть не может.
========== Глава 16 ==========
С конечной станции фуникулёра заброшенный корпус «Сиджик» был едва-едва виден, хотя, казалось, находился совсем неподалёку. Густой серый туман, пахнущий озоном и сыростью, и проливной дождь почти скрывали его, как плотной занавеской, оставляя лишь расплывчатые и жутковатые, призрачные очертания. Стоя возле большого окна в пустом терминале, Койю бездумно смотрел в его сторону. Понимал — ему надо идти, но отчего-то никак не мог сдвинуться с места.
За те несколько дней, что он провёл в Арт-квартале, это место стало ему хорошо знакомым и почти родным — Койю несколько раз встречал здесь Акиру, когда тот возвращался вечером с репетиций, точно так же ждал его, стоя возле стеклянной стены, вытягивая шею и выглядывая, не показался ли вдалеке вагончик фуникулёра, карабкающийся в гору. Но сейчас что-то изменилось в обстановке: станция была пустой, тёмной и выглядела какой-то потусторонней. Экраны с расписанием не работали, автоматы с билетами тоже оказались выключенными, в углах маячили кадки с покрытыми пылью искусственными растениями, на рельсах возле платформы, почти теряясь в тумане, стоял запертый вагончик — ни машиниста, ни пассажиров, никого — а все надписи на табличках словно размазались от влаги. И было так тихо, что от этого становилось не по себе.
«Какого чёрта я опять здесь?.. Разве я не вернулся домой?»
Нервно прикусив губу, Койю привалился лбом к стеклу, ощущая его холод и влагу. Ладонью он по привычке погладил себя по животу — это уже стало для него машинальным движением, он успокаивался, делая так.
Опять этот знакомый холод. И ужасно давящее ощущение безысходности, осознания того, что случилось что-то ужасное, но уже ничего нельзя с этим поделать. Прямо как тогда, на шоссе, когда Койю так же смотрел на разбитую машину…
— Что ты хочешь там найти, крошка?
Сзади застучали каблуки, его обняли за плечи. Койю тяжело вздохнул, ему даже голову не нужно было поднимать, чтобы понять, кто там оказался — в отражении он видел колышущиеся ярко-красные волосы. Хиде, конечно. Здесь никого и нет больше… Значит, опять сон. И опять всё выглядит таким реальным, что от этого становится просто жутко.
— Я сам не знаю… — чуть слышно прошептал он. — Но почему-то мне кажется, что это очень важно.
— Что бы там ни было, тебе это не поможет. Ты не сможешь ничего исправить.
Хиде встал сбоку от него и прислонился плечом к стеклу, оглядывая его своими жуткими глазищами. В них уже не было той пустоты, что Койю видел в них в самом первом сне — наоборот, светилось что-то, отдалённо похожее на интерес. И он, казалось, больше не расценивал Койю как нечто незнакомое; похоже, осознание того, что Койю на самом деле Уруха, что-то переломило и в его внешнем облике, и теперь Хиде его узнавал. И, видимо, несмотря на все попытки Кензо задавить Уруху, тот так никуда и не делся и стал всё чаще и чаще поднимать голову откуда-то из глубин сознания. Хиде — его сон. И кошмар Койю.
— Исправить, может, и не смогу. А вот выяснить, что случилось — вполне.
Койю ответил ему спокойным взглядом и наклонил набок голову, скрывая глаза за чёлкой.
— Вот баран упёртый, — Хиде презрительно фыркнул и запрокинул голову назад, скрещивая руки на груди. — Ты не думаешь, что тебе это боком выйдет?
— Хуже, чем сейчас, уже не будет, — почти твёрдо отозвался Койю, медленно ведя ладонью вслед за капельками дождя. — Я должен узнать, что к чему… Мне станет гораздо спокойнее, когда я похороню эту историю. Неприятно, но это следует сделать, если я хочу двигаться дальше…
Холодные пальцы опять прикоснулись к плечу, обжигая через тонкую белую ткань кофты, и Койю, вздрогнув, посмотрел на своего собеседника.
— И меня… Похоронишь? — тихо спросил Хиде. — Похоронишь, малыш Уру?
Койю как кипятком ошпарило: к щекам прилила кровь, на глазах выступила горячая влага. И он невольно шагнул назад.
— Хотя чему я удивляюсь… — едва различимо продолжил Хиде, покачиваясь, как заколдованный. — Все вы предпочли сбежать. Сначала родители. Мне похуй на них, но ведь и они меня предали. Потом Йоши. А теперь и ты… И после этого я ещё должен верить, что в этом блядском мире существует любовь?
Его бледное лицо искривилось, как от жуткой боли, он обхватил себя за костлявые плечи, обтянутые всё той же бархатной зелёной водолазкой.
— Слушай… — Койю нервно сглотнул. — Я не знаю, что между нами произошло тогда… Не помню. Но ведь я бы не ушёл просто так.
Хиде мгновенно перестал кривиться. А печаль в его светло-карих глазах в секунду сменилась злобой.
— И не уйдёшь, — голос у него сел, превратившись в хрип, и он крепко ухватил ледяными пальцами запястье Койю. — Никуда не уйдёшь больше. Останешься здесь, вместе со мной. Хорони нас обоих.
— Отпусти! — Койю с силой дёрнул рукой в попытке вырваться, но Хиде держал его как железными тисками, крепко. — Ты уже умер, как я могу тебя похоронить?
— Умер? — Хиде криво улыбнулся. — Не-е-ет, — протянув вторую руку, он постучал пальцем по лбу, и Койю опять чуть не шарахнулся от него. — Я вот здесь, в твоей хорошенькой головке. И я никуда от тебя не денусь, пока ты жив, крошка.
Койю ещё раз с силой рванул руку, неожиданно легко высвободил её из пальцев Хиде и, повернувшись, побежал к выходу на платформу. Ему стало до безумия страшно, он понял, что просто не может продолжать сейчас этот разговор. А в спину ему летел жуткий смех, который по мере того, как Койю отдалялся, становился всё громче и громче.
…Койю резко подскочил на подушке, вскидываясь и раскрывая глаза. Сердце бешено колотилось, по лицу стекали капельки пота. Воспалённые, наполненные слезами жёлтые глаза судорожно оглядывали всё вокруг. Осознание пришло быстро: он дома, в спальне, рядом мирно сопит Таканори, а никакой потусторонней станции и призрака Хиде поблизости нет, Койю и впрямь опять приснился кошмар.
— М-м-м… — Койю застонал и упал на подушку, прикрывая согнутой рукой глаза. Такими темпами ему скоро придётся снова пить успокоительные. А то и к психотерапевту ходить. Это уже клиника какая-то, такие осознанные и чёткие сны.
В спальне было темно, часы показывали только полпятого утра, но Койю уже чётко понимал — он больше не заснёт. Отодвинувшись от тихо посапывающего Таканори, Койю встал с постели и, запахивая рубашку на животе, побрёл в кухню. Налив полный стакан ледяной воды, он присел на стул и бездумно уставился в окно, разглядывая потихоньку светлеющее небо.
С того самого момента, как Койю осознал в полной мере, что он на самом деле Уруха, Хиде стал регулярно навещать его в этих кошмарах. И каждый раз его проявления, казалось, становились всё продолжительнее. Он не всегда заговаривал с Койю. Порой он просто стоял и молчал, покачиваясь, как зомби, на одном месте, и смотрел на него пустыми глазами. Порой всё так же молча бродил за ним, как привязанный. Порой говорил какие-то совершенно непонятные вещи. Такое, как сегодня, что он заговорил осознанно, случилось впервые. И Койю решительно не понимал, что с ним делать и каким образом изгнать. Он отхлебнул воду и поморщился от того, как свело зубы.
Почему Хиде вдруг заговорил о предательстве? Что вообще произошло тогда между ним и Урухой? Йошики вроде рассказывал, что за пару недель до того, как Хиде погиб, они вдрызг разругались и оба говорили о том, что теперь уж точно навсегда. Но ведь что-то послужило причиной, эти двое явно, несмотря на всю странность отношений, были болезненно привязаны друг к другу и так просто бы не разбежались. Конечно, к самому расследованию Койю эта информация никакого отношения не имеет, но кто знает, может, если он осознает причину, призрак оставит его в покое? Глупая надежда…
И не спросишь ведь ни у кого. Хиде мёртв, сам Койю-Уруха ничего об этом не помнит, Акира, похоже, вообще не в курсе, раз он даже не знал о гибели Хиде, Юу тоже, видимо, ничего об этом не знает, а Йошики явно выдал сильно адаптированную историю, из которой, впрочем, всё равно ничего не понятно кроме того, что Хиде был в ярости. Уруха никому об этом не рассказал, унёс тайну вместе со своей памятью. Койю сморщился и с силой сжал виски пальцами. Как же у него болит голова от всего этого. Как же всё надоело.
— Вот хоть раз в жизни скажи мне честно, Хиде — ты ко мне что-то чувствуешь, или я тебя интересую чисто как игрушка для траха?
Собственный голос, но непривычный, какой-то истерично-визгливый, вдруг гулким эхом разлетелся в ушах, и Койю подскочил, чуть не опрокинув на себя стакан. А это ещё откуда взялось?
— Естественно, ты мне нужен только для того, чтобы тебя трахать. А ты что, думал, что я в тебя влюбился? Ты хорошенький крошка, Уру, потусоваться с тобой классно. Но вот для постоянных отношений ты не годишься. Характер у тебя уж больно противный.
Хиде гнусно усмехался, прямо как во сне, и у Койю перед глазами опять вдруг возникло его порочно красивое лицо с огромными глазами. И внезапно очень сильно зачесался кулак, захотелось врезать в это самое лицо с размаха, разбить нос. И Койю в недоумении посмотрел на трясущуюся руку. Такое было когда-то, что-то вспомнилось? В этом всё дело? Скрипнув зубами, он с силой сжал голову в ладонях.
— Характер противный, да? На себя бы посмотрел. Оба мы хороши, блять…
***
Вертолёт из-за густой облачности летел очень низко, крыши белых блочных домов Арт-квартала с такой высоты казались одинаковыми серыми бетонными квадратами без всяких опознавательных знаков, лишь с торчащими кое-где антеннами. Койю довольно быстро надоело на них пялиться, и он со вздохом откинулся на спинку кожаного кресла.
— Ты чего, солнце? Вид у тебя усталый, опять плохо спал?
Таканори и сам выглядел невыспавшимся и откровенно помятым. Чёрная кожаная куртка подчёркивала нездоровую синюшную бледность лица, встрёпанные волосы падали на лоб, под глазами проступили красные точки полопавшихся сосудов. И он постоянно морщился, явно от подступающей головной боли, хотя с утра Койю, как они и договорились, привычно делал ему массаж.
— Плохо, — Койю вздохнул и решил не отпираться. — Кошмары мучают вторую неделю…
— Надеюсь, ты не пьёшь снотворные? — с тревогой спросил Таканори, пальцами подкручивая светлую прядку волос. — В твоём положении нельзя.
— Не пью, успокойся. У нас их и нет, — Койю устало мотнул головой, зарываясь носом в воротник своего пальто. — Ничего страшного. Если будет совсем паршиво, лягу подремать, когда мы вернёмся…
Таканори взял его руку в свою и легонько сжал пальцы; он явно таким жестом попытался успокоить их обоих. И повернул голову к иллюминатору.
— Вот чёрт… — тихо протянул он спустя пару секунд. — Терпеть не могу это место. Так надеялся, что никогда больше не вернусь сюда…
Койю тихо вздохнул.
— Слушай, может, следовало всё-таки Юу с собой взять? Как-то я беспокоюсь…
— Нет, — отрезал Таканори. — Не стоит ему это видеть. Даже если в этом секторе ничего нет, посторонних туда допускать не следует. И потом, чего там бояться?
— Ты всё ещё так уверен, что это здание — пустая коробка? — бездумно поинтересовался Койю.
Таканори дёрнул плечом.
— Вроде того. Хотя тон Ютаки мне вчера решительно не понравился. В любом случае, мы с тобой в затопленные коридоры не полезем. Думаю, там смотреть нечего, в палаты всё равно не попадём, двери небось давно уже заржавели, если ты говоришь, что там воды по пояс. Посмотрим, что на верхних уровнях сектора, и вернёмся.
Койю только головой покачал. Хотелось бы верить, что всё и впрямь будет так просто.
— Таканори-сан, мы почти на месте, — крикнул пилот из кабины. — Где прикажете посадить?
— А прямо у бокового входа, — бросил Таканори, — там есть площадка, она не должна была разрушиться.
— Хорошо, как скажете.
Вертолёт, громко стуча лопастями, приземлился на квадрат асфальта, приткнутый почти вплотную к пирамидообразному зданию. Выглядел он потрёпанным, по бокам покрытие раскрошилось, краска на нём почти полностью стёрлась. Велев пилоту ждать их, Таканори выпрыгнул наружу и протянул руку, чтобы помочь супругу выбраться. Холодный ветер дунул особо сильно, бросив в лицо ледяные капли, Койю клацнул зубами и укутался в пальто. Чувство тревоги стало почти непреодолимым.
Таканори весьма бодро приблизился к автоматической двери, вытащил из кармана куртки карточку и приложил её к датчику сбоку. Створка с отвратительным громким скрипом отъехала в сторону, взгляду открылся довольно широкий коридор, уходящий в темноту. Таканори включил фонарик, который держал в руках, и Койю невольно вцепился в его рукав.
— Хм. Электричество есть, раз дверь работает, — констатировал Таканори и слегка вскинул брови. — Хотя, может, аварийное питание включилось, двери могут быть подключены к запасному генератору… Ну ладно, пойдём. Если я правильно помню, проход на нижние этажи должен быть поблизости.
Стуча каблуками по плитке, Таканори уверенно пошагал вперёд, и Койю оставалось только последовать за ним, удивляясь про себя бесстрашию супруга.
Внутри стояла темнота — хоть глаз выколи, такая плотная, что её будто рукой можно было потрогать и ощутить твёрдый монолит. Впрочем, вскоре глаза слегка привыкли к ней, и Койю с недоумением оглядывался по сторонам. Стены у этого коридора были прозрачные; за грязными, пыльными, кое-где потрескавшимися и побитыми стёклами проглядывались мрачные кабинеты. Сдвинутые в беспорядке письменные столы, мониторы компьютеров, явно очень старые, покрытые слоем пыли толщиной в три пальца, сломанные шкафчики, куча вываленных на пол разноцветных папок с размокшими бумагами. Потолок покрывали следы протечек, из которых капала вода, а на стыке его со стенами виднелись трещины, из которых торчало что-то тёмное и отвратительное — грибок, похоже. Но, тем не менее, выглядело всё вполне обычно: заброшенное тёмное здание, не более того.
— Подумать только… — вдруг растерянно пробормотал Таканори, крутя головой по сторонам.
— Что? — Койю дёрнулся.
— Ничего, просто ощущение очень странное… — Таканори поморщился. — Ведь когда мы здесь работали, в этих кабинетах просто не протолкнуться было, сидели друг у друга на головах… А сейчас посмотри только, всё такое мёртвое…
Койю с силой сжал его руку.
— Така… По-моему, сейчас немного не время воспоминаниям предаваться, — густо сглотнув, прошептал он. — Пойдём, пожалуйста… Мне не по себе.
— Конечно, солнце. Я просто не ожидал, что всё окажется настолько в разрухе, — Таканори мотнул головой. — Хотя о чём это я. Шесть лет прошло. А учитывая, что за этим зданием не следят, могло быть и хуже.
Они побрели дальше. Шаги и стук каблуков отдавались гулким эхом, Таканори постоянно крутил по сторонам фонарём, освещая путь. Вскоре стёкла по бокам сменились обычными стенами, покрытыми всё теми же пятнами грибка, а ещё через некоторое время сбоку показались железные двери лифта.
— Ну-ка, — Таканори приложил и сюда карточку. Лампочка на датчике вспыхнула зелёным светом, сверху послышался негромкий шорох и скрип, лифт поехал на зов. — Работает… Что ж, солнце, в чём-то ты был прав, электричество тут точно есть, здание не обесточено, хотя я велел Ютаке всё здесь отрубить… Странно, что при этом свет здесь не включён…
— Не только это странно, — пробормотал Койю. — Смотри, двери такие чистые, как новые… Ни ржавчины, ни трещин, и лифт не скрипит при езде. Похоже, кто-то им частенько пользовался и приводил в порядок, не дал заржаветь и обвалиться. Это единственный путь вниз?
— Единственный, — кивнул Таканори. — Лестница есть, но она в другом месте и только на аварийный случай. Нижние этажи очень глубоко, туда по ступенькам особо не спустишься.
Койю опять нервно прикусил губу. Лифт коротко пикнул, двери без всякого скрипа разошлись в сторону, демонстрируя такую же чистую, вылизанную кабину с горящими кнопками. Таканори смело шагнул внутрь, втягивая за собой супруга. И Койю оглядел длинную железную панель с кнопками, прибитую к стене.
— Ни хрена себе, — вырвалось у него. — Сколько же здесь этажей?
— Тридцать. И шесть уровней вниз, — отозвался Таканори, нажимая на кнопку с выбитой цифрой «-1».
— Серьёзно, — пробормотал Койю. — Боюсь представить, сколько народу у тебя тут работало…
— Ну, чуть меньше, чем сейчас. Человек двести или триста, так уж не вспомню.
Лифт, тихо шурша, катил вниз. Койю не пытался засекать время, но ему казалось, что прошло минут десять как минимум, прежде чем кабина затормозила. И от этого ему опять стало не по себе: он был на такой глубине в этих лабораториях… Наконец двери разошлись в стороны, и взгляду предстал уже знакомый ему коридор, заставленный кроватями-каталками и освещённый мерцающими беловатыми лампами.
— Это здесь, — прошептал Койю, выходя из лифта. — Точно, я, похоже, был где-то совсем рядом с лифтом… Чёрт, и не догадался ведь пойти в эту сторону, так убежал бы гораздо быстрее…
— Не думаю, — Таканори покачал головой. — Кензо бы просто лифт отключил из пункта управления, он тут тоже рядом. И ты в ловушку бы попал.
Койю весь похолодел, а Таканори, держа перед собой фонарь, пошагал дальше. Первые несколько комнат, попавшихся на пути, явно представляли собой какие-то административные помещения — всё те же сдвинутые столы, старые сломанные компьютеры и куча разбросанных папок. А потом в нос ударил запах ржавчины, и сбоку появилась дверь с надписью «Р-0». Койю вспомнил, как, когда он шёл по коридору, ему попадались палаты под номером один, два и три, и остановился возле неё.
— Здесь? — уточнил Таканори, заметив его движение.
— Похоже, что да. Давай проверим.
Таканори осторожно отодвинул его в сторону и нажал ладонью на кнопку. Дверь сдвинулась, Таканори шагнул в палату, а Койю уже увидел кровать с разорванными ремнями, множество опутывающих её проводов и большое потемневшее пятно крови на полу. Часть компьютеров всё ещё работали, на мониторах мирно моргали какие-то цифры.
— Ого, — присвистнул Таканори и метнулся к дальней стене, к мониторам. Он быстро постучал пальцами по клавиатуре, экран засветился синим, и он заскрипел зубами.
— Ну что, теперь ты мне веришь? — тихо спросил Койю, садясь на кровать. Колени у него задрожали, а в животе начало тянуть. — Похоже, тебе и вправду придётся задать Ютаке несколько вопросов…
— Не несколько, у меня к нему куча вопросов, — Таканори фыркнул и опять забарабанил пальцами по клавиатуре. — Это не те компьютеры, что были здесь раньше. Они более современные, вот этот, — он похлопал ладонью по монитору, — выпустили года три назад, никак не шесть. Понимаешь? Оборудование не оставили, его обновили, намеренно обустроили тут такую лабораторию. Ну-ка, — он сделал быстрое движение пальцами и скривился. — Так, а это программа по замене памяти, так и есть…
— Похоже, Ютака или кто-то ещё использовал это место для того, чтобы продолжать исследования, — пробормотал Койю. — Может, он в курсе всей этой истории и помогал Кензо?
Таканори молчал, лихорадочно оглядывая монитор.
— Я его убью, — прошипел он наконец. — Прямо сегодня съезжу в офис, припру к стенке за глотку и спрошу, какого хера он творит. Он вообще понимает, чем это может аукнуться? Я запретил ему продолжать эксперименты с этим устройством, оно слишком опасное и нестабильное! А он… У меня за спиной… Блять! — услышав матерное слово, сорвавшееся у обычно подчёркнуто спокойного и вежливого Таканори, Койю подскочил. А Таканори схватил стоящий перед ним монитор и, размахнувшись, запульнул его в стену. Раздался грохот, экран рассыпался буквально в пыль. Туда же полетели все системные блоки, стоявшие под столом, клавиатуры Таканори смёл в стороны со столешницы. Койю, сжавшись в комок, только наблюдал, как он крушит лабораторию. Он видел, насколько супруг разозлён, понимал, что ему надо выпустить пар: и потом, Койю это было только на руку, теперь он мог быть спокоен, зная, что его больше не притащат сюда и не попытаются изменить память.
— Вот так, — рявкнул раскрасневшийся Таканори и с силой пнул мыском ботинка останки одного из системных блоков. — Никто больше от этой дряни не пострадает, — повернувшись, он ухватил супруга за локоть и потянул за собой. — Пошли. Осмотрим остальные комнаты, хочу убедиться, что тут больше ничего нет. А то кто знает, может, тут и не одна такая лаборатория…
— Я заглядывал в остальные, — Койю покачал головой, — там ничего нет.Только в одной… — он вспомнил, как прятался от Кензо, и вздрогнул.
— Что, солнце?
— В пятой, кажется, или в шестой… Там был андроид, — Таканори удивлённо кашлянул, — и мне хотелось бы у тебя спросить, откуда он там.
— Как странно. Андроидов держали на третьем уровне, внизу. Ну-ка, пойдём, посмотрим.
Таканори потянул его за собой по коридору. Они заглядывали во все попадающиеся на пути палаты, но в них ничего, кроме поломанной мебели, не было. Лежащее на кровати истерзанное тело, укрытое брезентом, обнаружилось в комнате под номером семь. Густо сглотнув, Койю подошёл к нему и сдёрнул чёрную ткань; вверх взметнулись фонтаны пыли, и он закашлялся.
— А, это, — Таканори сразу как-то поскучнел. — Это один из первых. Второе или третье поколение… Он был жуткой неудачей. Вот, видимо, его и бросили здесь. Мы на таких тестировали программу по замене памяти, больше они ни на что не годились. Вот, смотри.
Он подошёл поближе, ухватил сломанного дроида за шею и неожиданно легко поднял его, и Койю ахнул — существо, похожее на человека, пока лежало, в вытянутом состоянии оказалось необычайно уродливым: короткие обрубки-ноги и, наоборот, длиннющие, висящие плетьми руки, вывернутая под углом грудная клетка, торчащие вверх плечи. Он и вправду весь был ужасающе неправильным. А вот при взгляде на лицо Койю опять стало нехорошо: всё-таки этот андроид просто омерзительно напоминал Хиде, те же чёрные брови, огромный застывший глаз и остро очерченный подбородок.
— Жуть, — прошептал Койю. — Зачем такие уродцы были нужны?
— Немного не рассчитали с пропорциями, когда проектировали, — равнодушно пояснил Таканори и с грохотом швырнул робота обратно на постель, — вот и получилось в итоге что-то странное.
— А его лицо? — осмелился спросить Койю. — Оно выглядит почти нормальным… Вы его по фотографии делали?
Таканори пожал плечами.
— Зачем? Мы находили добровольцев и снимали у них биометрические данные.
— Добровольцев? — недоверчиво переспросил Койю.
Таканори секунду покусал губу, потом нехотя пояснил:
— Ладно, некоторые были не совсем добровольцы. Но им хорошо платили за это, затирали потом память и отпускали спокойно. Их никто не убивал, не волнуйся, — он мельком глянул на андроида. — Этот вот не доброволец был. Я его помню, наркоша отбитый, такой ор поднял, когда его сюда притащили, драться полез. Ютака его на улице, кажется, подобрал, сказал, что морда симпатичная у него, для андроида сойдёт. Его ломало по-чёрному, медики его лекарствами кололи, обезболивающими, чтобы он успокоился, — он поморщился. — Ну а потом ему, как остальным, память почистили и вернули туда, где взяли.
Койю только ойкнул и зажал ладонями рот. До него вдруг дошло, чего так перепугался Акира.
— Акира тоже был таким «добровольцем»?!
— Акира? — Таканори вскинул брови. — Ты о своём друге? А он-то тут при чём?
— Не притворяйся! Он весь побелел, когда вчера твои глаза увидел! — Койю подскочил. — А где он мог тебя встретить, чего испугался? Что вы с ним сделали?
— Койю, солнышко, я этого твоего приятеля в упор не помню, я впервые его увидел вчера, честное слово, — Таканори развёл руками. — Знаешь, андроидов было довольно много, я, конечно, не могу помнить всех, кто для них прообразом служил… Но даже если этот твой Акира здесь побывал, в этом нет ничего смертельного. Я же тебе сказал, никто этих ребят и пальцем не трогал. У них просто снимали биометрию и отпускали домой. Ну память чистили, да, но чистить — это не заменять, операция отработанная и элементарная, проколов не случалось…
— Замолчи! — Койю сжал ладонями голову. — Не хочу больше эти ужасы слушать!
Он бы поверил супругу, но он помнил тот отчётливый страх в глазах Акиры вчера, и это давало понять, что это «снимание биометрии» было отнюдь не безобидным экспериментом. Видимо, Акире память подчистили, но что-то он помнит интуитивно — вероятно, он видел Таканори во время этого опыта, запомнил, кто главный у его мучителей, и страх был настолько сильный, что не дал ему забыть это. Таканори изменился, со светлыми волосами и ярким макияжем вид у него совсем другой, а вот глаза! Взгляд-то никуда не денешь. Вот Акира его и узнал, увидел глаза — и что-то у него щёлкнуло. И Хиде стал жертвой тех же самых опытов… И тут у Койю по спине опять побежал холодок: а что, если Таканори врёт про ломку, что, если наркоманом Хиде сделали именно здесь, этими самыми уколами? Нет, вряд ли. Если это было шесть-семь лет назад, Хиде было около двадцати, а Йошики говорил, что Хиде сам начал колоться и стал это делать лет в шестнадцать или даже раньше…
— Пойдём, — Таканори потянул его за руку. — То, что нужно, мы выяснили. Я поговорю с Ютакой и узнаю, чем он тут занимался у меня за спиной. А сейчас нам с тобой лучше вернуться… Ой-ой, солнышко, у тебя же пальцы ледяные. Идём скорее.
Пальцы у Койю ледяные были от ужаса, от одних только мыслей о том, что происходило в этих лабораториях. Что происходило с Акирой, с Хиде… И что происходило с самим Койю, когда Кензо чистил ему память и кромсал его ножом. От осознания того, сколько человеческих страданий и смертей повидали эти обшарпанные стены и жуткие «палаты», у него просто кровь стыла и сворачивалась в плёнку.
***
Едва вернувшись домой, Таканори опять окопался в своём кабинете. Похоже, настроен он был более чем решительно и всерьёз собирался устроить заместителю грандиозный скандал в свете обстоятельств, которые всплыли. Койю не был уверен, что хочет всё это выслушивать, поэтому не стал докучать супругу, дополз до комнаты и буквально рухнул на кровать. Полубессонная ночь потихоньку брала своё, Койю ещё в вертолёте по пути назад начал засыпать, привалившись головой к плечу супруга. Вдобавок голова у него ещё и разболелась, очень хотелось вжаться ей в подушку и отключиться: ему казалось, что он понимает, что чувствует Таканори во время своих приступов мигрени.
Теперь у Койю появилась новая версия случившегося. Скорее всего, Ютака был в курсе произошедшей трагедии и того, что Койю подменили другим омегой: впервые Койю пришло в голову, что у Кензо просто нет такого уровня доступа, чтобы попасть в корпус и спуститься в закрытый сектор. Конечно, он мог утащить карточку у Таканори из стола, но он ведь пропал, так и не вернулся домой, а карточка преспокойно нашлась в глубине ящика стола, там, где дотошно аккуратный Таканори припрятал её, видимо, предполагая, что в будущем ему может понадобиться попасть в корпус… Напрашивается соответствующий вывод: пропуск дал ему кто-то другой. А Таканори сказал, что такой уровень доступа был только у него, Ютаки и нескольких сотрудников сектора.
От внезапно промелькнувшей в голове жуткой мысли Койю подскочил. А что, если и настоящий Койю всё же погиб не случайно? Что, если тормозной ремень в машине нарочно испортили, чтобы подстроить несчастный случай? Но зачем? А затем, чтобы выбить из колеи Таканори, все сотрудники «Сиджик» в курсе, насколько он любит своего супруга, может, был расчёт, что он не переживёт смерти Койю, сам умрёт от тоски или двинется рассудком, что в итоге и произошло… Койю скривился и вжался в подушку. Хватит с него на сегодня этих мыслей, а то он так сейчас у себя в голове из Ютаки сделает вселенское зло, которое виновато буквально во всём.
Мало-помалу сон окончательно его сморил. Глаза сами собой закрылись, и Койю незаметно для себя самого задремал.
…И опять перед ним призрачная, окутанная туманом станция.
Вылетев из здания терминала на залитую дождём платформу, Койю понял, насколько глобально он просчитался. Надо было бежать на улицу, а не сюда, здесь ему податься некуда, даже вагончик фуникулёра стоит пустой и запертый. Спрятаться решительно негде. В отчаянной попытке спастись он рванул в другой конец платформы. Не прекращающийся дождь с силой хлестал по лицу, заливал глаза и не давал ничего увидеть перед собой. И результат последовал незамедлительно — Койю почти мгновенно врезался в кого-то, а костлявые руки ухватили его и с силой придавили к ледяному телу. Он уткнулся носом прямо в ворот мягкой бархатной водолазки и, вскрикнув от ужаса, принялся отчаянно вырываться.
— Попа-а-ался, — злорадно протянул Хиде, ловко скручивая его и удерживая. — Вот глупый, ты далеко собрался-то?
Его дыхание защекотало ухо, пальцы с силой сжали запястья, до боли, и Койю в отчаянии прикусил губу, вскидывая голову и глядя на него из-под растрепавшейся мокрой чёлки.
— Да куда угодно, от тебя бы только подальше, — выплюнул он в ярости. — Пусти, хватит уже издеваться! Даже после смерти покоя не даёшь!
— Дурак, — беззлобно констатировал Хиде, глядя на него сверху вниз и слегка оттопырив нижнюю губу. — И всегда был дураком. Знаешь, я хотел у тебя спросить, — он наклонился и почти прижался к уху губами. — …А ты понимаешь, что это ты меня убил?
По телу пробежал холодок.
— Неправда, ты сам до смерти докололся!
— Сам. Но из-за того, что ты тогда ушёл, — шепнул ему Хиде, — в том числе. Бросил меня. Предал.
В голове вновь зазвучал его язвительный голос из того промелькнувшего воспоминания, и Койю передёрнулся.
— Ну конечно, ты предпочёл бы, чтобы я и дальше оставался при тебе послушной игрушкой, — прошипел он сквозь зубы. — Как удобно, правда? Хочу — иди ко мне, люблю тебя, хочу — пошёл нахуй, ты мне ни на что, кроме траха, не годишься. По-твоему, я бы терпел это до конца жизни?!
— Терпел бы. Потому что ты любишь меня. До сих пор любишь. Даже если не помнишь об этом.
На глаза опять начали наплывать слёзы, Койю прикусил губу, глядя на него. Хиде напустил на лицо печальное выражение и погладил его по щеке костяшками пальцев.
— Бедный, бедный мой малыш Уру. Живёшь теперь чужой жизнью, чужими чувствами. И так крепко застрял в этом, что вряд ли сможешь выбраться целым и невредимым, — он наклонился, дотрагиваясь губами до лба. — Останься здесь, со мной. Ты ведь знаешь, как это сделать, — его пальцы пробежались по шраму на горле, затягивая воображаемую петлю, и Хиде обнял его обеими руками, утыкаясь носом в плечо и притискивая к себе. А Койю опять испуганно дёрнулся, грудью чувствуя сильные удары его сердца. — Спаси меня. Мне так грустно тут одному…
«Боже, какой бред…»
Дрожа всем телом, Койю сомкнул пальцы в замок на его затылке, кончиками пальцев прикоснулся к шелковистым красным волосам. И захрипел, когда его придавили к груди ещё сильнее.
— Того, кого ты изображаешь, давно уже нет, — шептал ему в плечо Хиде. — И тебя самого совсем скоро не станет, если ты продолжишь гнаться за ним. Неужели ты и вправду этого хочешь, малыш Уру? Ты же всегда так яростно отстаивал собственные интересы, никогда не пытался ими жертвовать ради чьего-то удобства. А теперь ты хочешь стать тем, кого не следовало поднимать из могилы… И почему? Просто потому, что какому-то психу это в голову втемяшилось?
Невидимая петля с силой затянулась на шее, давя, придушивая. Койю кашлянул и скривился.
— Его помутнение не будет длиться вечно, — тихо и зло сказал Хиде. — Рано или поздно он проснётся, как и ты. И они убьют тебя, — он обнял трясущегося, задыхающегося Койю за талию. — Так что не будь так уверен в своей неуязвимости. Мы с тобой ещё поговорим об этом. Это всего лишь вопрос времени, — и он улыбнулся, — моя любовь.
Койю проснулся в слезах. И долго ещё лежал, тихо всхлипывая и сложив руки на животе в попытках успокоиться. И ему всё ещё казалось, что он слышит, как глухие удары сердца эхом отдаются в голове.
========== Глава 17 ==========
— Така, ну ты долго ещё? Второй час ночи… Или ты до утра теперь собираешься сидеть?
Уже почти привычно маявшийся бессонницей Койю заглянул в кабинет и капризно подал голос, прислоняясь плечом к косяку. Таканори, сидевший за письменным столом и сосредоточенно стучавший пальцами по сенсорной клавиатуре, вздрогнул, будто его внезапно разбудили, и приподнял встрёпанную голову. Заметив, что супруг обратил на него внимание, Койю демонстративно зевнул, потёр ладонью глаза и медленно одёрнул тонкую футболку, стараясь выразить недовольство всем своим видом.
Таканори слегка удивлённо дёрнул бровью и улыбнулся краем рта:
— А ты чего не спишь, солнце? Иди, ложись. Я сейчас закончу и приду.
— Не хочу, — обиженно отозвался Койю. — Мне уже надоело лежать одному, я не могу уснуть, — и он тихонько подошёл к супругу. — Я посижу здесь, с тобой. Можно?
Таканори вздохнул, отодвинул клавиатуру и развернулся вполоборота на кожаном кресле. Койю принял такой жест за одобрение и уселся к нему на колени, обнимая рукой за шею. Его всё ещё легонько потряхивало после гуляния по заброшенному корпусу и приснившегося днём кошмара, и Койю не хотелось оставаться надолго одному. Таканори легонько поцеловал его в плечо и опять потянулся рукой к клавиатуре.
— Ещё немного — и твои проблемы со сном начнут меня беспокоить, — с тревогой протянул он, глядя в мягко светящийся монитор, на котором крутился чертёж шлема. — У тебя что-то болит, Койю?
Койю вяло мотнул головой. Хотя на языке у него вертелось унылое «болит, голова пухнет от всей этой путаницы». Но вслух он этого, естественно, не сказал, только подался вперёд и уткнулся носом в плечо супруга, а Таканори ласково погладил его по волосам.
— Нет, не болит… Просто не могу заснуть. Знаешь, прямо как тогда, после аварии…
— Вот ведь. Вроде столько времени всё было нормально, а теперь опять… — Таканори тяжело вздохнул. — Но снотворные я тебе пить не позволю, даже не намекай.
— А что, звучит как намёк? — Койю улыбнулся. — Не беспокойся, я о них и не думаю сейчас. Они могут малышу навредить, — и он легонько погладил живот. — Ты знаешь, по-моему, он пинаться начинает…
Таканори тихонько засмеялся.
— Это тебе кажется, ещё слишком рано. А вообще… — он перевёл взгляд на Койю и дотронулся пальцами до щеки. — Знаешь, малыш, вид у тебя не сильно здоровый… Может, тебе в клинику на обследование лечь? В твоём положении и с твоими… — он на секунду запнулся, подбирая слово помягче, и Койю нахмурился. — Фантазиями… Это было бы не лишним.
Койю опустил голову, подавляя желание ухмыльнуться. Ну конечно, вид нездоровый. У настоящего Койю, судя по старым фотографиям, не было такого мертвенного цвета кожи и огромных синяков под глазами, присущих Урухе. А вот при одной только мысли о клинике он отчётливо почувствовал, как по спине пробежалась стайка мурашек. Нет, этого ни в коем случае нельзя делать. У Койю в голове мигом всплывали мысли «оригинала», он знал, что в этих платных клиниках врачи страшно суеверны в отношении беременных омег: если такой ложится к ним на обследование, его частенько не отпускают вплоть до родов, держат на сохранении. Хлопочут заботливо вокруг него, ухаживают, присматривают, интересуются самочувствием, однако выписывать не хотят, приговаривая «что-то мне не нравится ваш тонус, лучше вам побыть под присмотром». Если Койю попадёт в больницу, он наверняка застрянет там надолго и не сможет вести своё расследование, а его нужно закончить и побыстрее, тем более что оно уже, похоже, на завершающей стадии, и можно успокоиться немного.
— Не надо в клинику, Така. У меня нет никаких проблем, кроме как со сном. Даже токсикоз поменьше стал, уже не тошнит так, — стараясь говорить спокойно и уверенно, произнёс он.
— Тогда поговори о декрете наконец. Ты, кажется, обещал мне, что возьмёшь его перед годовщиной, — напомнил Таканори. — Осталось всего несколько дней.
— Я собирался завтра поехать в агентство, — Койю слегка пожал плечами. — Точнее, уже сегодня. Думаю, директор проникнется ситуацией и отпустит меня.
Таканори сжал зубы и фыркнул. Койю прекрасно знал, что он директора агентства просто терпеть не может, считая, что тот безжалостно эксплуатирует своих моделей и выжимает из них всю жизнь по капле. Тем более что Койю хорошо помнил, как, когда он только-только пришёл в чувство, Таканори гневно высказывал ему, что директор его достал вконец своими звонками и на полном серьёзе собрался прислать к полуживому Койю журналистов для интервью.
— Пусть попробует не отпустить. Я ему лично тогда позвоню и устрою скандал.
Койю быстро чмокнул его в губы.
— Ну, ну, Така. Не нервничай. Можно подумать, это ты тут в положении.
— Я беспокоюсь за своего мужа и за своего ребёнка. И за них глотки могу рвать кому угодно, — почти зло сказал Таканори и сощурился. — Это разве не нормально?
— Нормально, нормально. Просто директор мне ещё даже не сказал ничего, — Койю сжал пальцами его виски, — а ты уже его расстреливать собрался. Думаю, проблем не будет. Я не незаменимая звезда, у него небось десяток моделей на моё место про запас есть. Не злись, а то голова опять заболит.
Таканори опять фыркнул и легонько постучал пальцами по столешнице.
— И ты так спокойно говоришь о том, что тебя могут заменить, Койю? Даже не верится…
— А как я должен говорить об этом? — Койю дёрнул плечом. — Я уже смирился с тем, что моя карьера, скорей всего, закончена. Ты же сказал мне, что я всё равно буду до упора в декрете сидеть и заниматься ребёнком. А потом меня по-любому уже могут списать. Мне двадцать четыре, а к выходу из декрета будет почти двадцать восемь, староват я уже стану для мира высокой моды, — он рассмеялся. — К тому же, я крупный, омегам вроде меня свойственно к тридцати годам терять всю свою субтильность, сколько ни сиди на диетах, а всё равно выглядеть хрупким мальчиком уже не получится, попросту фигура и телосложение не те.
— Ну не знаю, — Таканори улыбнулся. — Мне не кажется, что ты сильно изменился со времён нашего знакомства, хотя пять лет прошло. А сейчас ты даже милее выглядишь, округлился так, — он засмеялся и легонько погладил супруга по лицу, — вон и щёки появились, а то на скелет был похож.
Койю невесело хмыкнул. Он ведь младше настоящего Койю, ненамного, на пару лет, но всё-таки. А Таканори по-прежнему упорно не замечает, что на месте его супруга уже совершенно другой омега, моложе и с более острыми чертами лица.
— Наслаждайся, пока можешь, — Койю усмехнулся и накрыл руку своей. — Как только вернусь из роддома, живо начну сгонять всю эту «милость».
Таканори на секунду закатил глаза, но ничего не сказал на такое. Койю слегка прикусил губу.
— Така…
— М?
— Ты так долго по телефону разговаривал… Тебе удалось выяснить, каким образом Ютака ко всему этому причастен?
— Нет, — Таканори раздражённо махнул рукой. — Этот придурок всё отрицает. Понимает ведь, главное, что я уже его прижал, деваться ему некуда, и всё равно твердит, что ничего он про эту лабораторию не знает и понятия не имеет, что собирался сделать Кензо. Но я уже не верю. Если так, то с чего бы ему пугаться, когда я попросил отправить туда кого-нибудь? — и он тяжело вздохнул. — Что делать, ума не приложу. Будь это кто угодно другой, я бы его уволил нафиг и забыл. Но Ютака… Я не могу его просто так вышвырнуть!
Койю изогнул бровь:
— Из-за того, что он твой ближайший друг?
— Из-за этого тоже, но основная проблема в другом, — Таканори сжал пальцами виски. — Он для меня очень важен в качестве сотрудника. «Сиджик» в некотором плане держится именно на нём, он руководит отделом новых разработок, и только он знает, как обращаться с этим дурацким шлемом и другими устройствами. Ютака на своём поле гений, я временами наблюдаю за тем, как он работает, слушаю его идеи и понять не могу, откуда вообще такая башка взялась и чего в ней только нет. Заменить его невозможно. И если я его уволю, вся работа пройдёт прахом и попросту встанет.
— Думаешь, это он? — задумчиво протянул Койю.
Таканори скривился.
— А кто ещё?
Койю слегка потёр пальцами его виски.
— Ну, кто-то ещё из тех, кто имел доступ в закрытый сектор. Ты же говорил, что таких сотрудников было несколько.
— Ой, — Таканори махнул рукой, — я тебя умоляю. Те были абсолютно переваренная лапша, смотрели Ютаке в рот и делали то, что он говорит. Слабо им такую авантюру затеять. А вот Ютака… Ютака весь горел этим проектом по замене памяти, до последнего сопротивлялся его закрытию. А потом вдруг скис и сдался. Мне ещё тогда надо было понять, что дело неладно, упирался он, упирался и вдруг резко задний ход дал. А он, видимо, тогда уже придумал, что сможет продолжить потихоньку эти эксперименты, и решил лучше сделать вид, что он со мной согласен.
Койю задумчиво похлопал себя по щеке подушечками пальцев. Да, вроде бы всё сходится… Но всё равно он так до конца и не верил.
— А Кензо? Его так и не нашли?
Таканори отрицательно помотал головой, и Койю опять почувствовал пробежавший по спине холодок. Ему вновь подумалось, что если при таких усилиях Кензо всё ещё не удалось найти, то, скорей всего, он и впрямь лежит где-то в затопленных коридорах старого корпуса мёртвый.
Воспользовавшись установившимся молчанием, Таканори вновь потянулся к клавиатуре. Он постучал по ней пальцами, монитор вскоре погас, и он быстро поцеловал омегу в плечо.
— Всё, солнышко. Пойдём спать. Может, тебе всё-таки удастся подремать.
Койю собрался было слезть у него с колен, но Таканори внезапно не дал ему этого сделать, подхватил, легко поднял и потащил в комнату.
— Поставь меня, — буркнул Койю почти сердито, — я толстый. Надорвёшься.
— Помолчи, самокритичный ты мой, — Таканори улыбнулся. — А то это уже на манию начинает смахивать.
— Сказал тот, кто без макияжа на улицу высунуться не рискнёт… — фыркнул ему в ухо Койю и прикрыл глаза.
***
Таканори уже тихонько посапывал, уткнувшись лицом в подушку. Перед тем, как лечь, он отключил подсветку экранов, опущенных на окна, и теперь в комнате царила почти кромешная тьма. Но это не особо помогло, Койю всё равно ворочался и никак не мог провалиться в сон.
Он знал причину своей бессонницы. Конечно же, знал. И до этого догадывался, но после того кошмара, что приснился ему днём, Койю в этой самой причине убедился. Он понимал, что просто-напросто боится снова увидеть Хиде. И что тот прав, говоря, что Койю-Уруха по-прежнему любит его и будет любить всегда. Койю боялся, что эти жуткие чувства, та болезненная привязанность и одержимость, снова возьмут над ним верх, заставят отойти на второй план любовь к мужу. А в этой части никак нельзя было позволить Урухе победить. Потому что если Койю потеряет ещё и Таканори, у него в этом мире вообще ничего не останется.
Он пошевелился и повернулся на другой бок. И, открыв глаза, Койю мрачно уставился в одну точку перед собой.
До чего же всё-таки странное дело. И с каждым новым фактом оно становится всё более и более странным, обрастает такими подробностями, что от этого становится просто жутко. Мало было самого факта наличия рабочей лаборатории в давно заброшенном корпусе, так теперь ещё и выяснилось, что она не просто осталась там с давних времён, а ещё и относительно современная и специально заточенная для экспериментов по замене памяти. Одно только теперь можно было сказать точно — Таканори к этому ужасу никакого отношения не имеет. Почему Койю так решил? Да потому, что он хорошо знал своего супруга и прекрасно видел, что его злость, когда он крушил оборудование, не была наигранной, Таканори и вправду рассвирепел до ужаса, у него горели злобой глаза, а в хрупких руках откуда-то взялись жуткие силищи, достаточные, чтобы поднимать и швырять тяжеленные системные блоки. Нет, Таканори ни при чём. Вот только… Правда ли во всём виноват Ютака?
Койю слегка опустил ресницы и попытался представить себе лицо заместителя Таканори. Ютака всегда казался Койю до идиотизма добродушным существом, из того редчайшего вымирающего вида людей, которые всегда помогают другим из чистого альтруизма, не думая о том, принесёт ли им это выгоду в дальнейшем. Койю вспоминал его всегда весело блестящие глаза и широкую улыбку; представить себе Ютаку в качестве расчётливого злого гения, готового пустить кого-нибудь на бесчеловечные эксперименты ради каких-то призрачных целей, у него не получалось абсолютно. Впрочем, это не аргумент, Койю ведь до недавнего времени и Таканори считал почти святым, пока Кензо не сбил безжалостно с его носа розовые очки… И потом, Таканори ведь знает Ютаку со студенческих лет, и раз он так уверен в том, что это Ютака оборудовал лабораторию, то, скорее всего, оно так и есть. Таканори редко ошибается в таких вещах. Подумать только, сколько же всякой дряни может скрываться в на вид совершенно нормальных и приветливых людях. Наверное, Ютаке с его гениальными мозгами надоело плясать под дудку Таканори, а увольняться в никуда страшно, вот он и решил потеснить Таканори с места главы «Сиджик». Если подумать, то это и вправду выгодно только ему. А раз так, то он наверняка был в связке с Кензо, это же очевидно…
«Минуточку!»
Койю подскочил на подушке и чуть не вскрикнул от пролетевшей в голове мысли, он поднялся так резко, что Таканори рядом даже поморщился и пошевелился, но, слава богу, не проснулся. А Койю в ужасе зажал себе ладонями рот. Он вдруг понял, что в этой складной картине под названием «злобный гений Ютака» есть громадная брешь.
Он принялся судорожно муссировать ситуацию. Конечно, можно принять за догму то, что Ютака и впрямь затеял сместить Таканори с места главы. Можно предположить, что Ютака разработал план сведения Таканори с ума, выдумал сложную конструкцию, включавшую в себя подстраивание несчастного случая с Койю и его убийство, что он никуда не торопился, беспокоясь лишь о том, чтобы происходящее не вызвало ни у кого подозрений. И так ведь и вышло: Койю погиб, а Таканори, не вынеся смерти любимого мужа, тронулся умом. А вот если решить, что он орудовал в паре с Кензо, дальше начинается идиотизм. Ведь тогда получается, что Ютака подстроил аварию, сам или нанял киллера, убил Койю… А потом ринулся помогать Кензо лепить замену этому самому Койю в своей лаборатории? Ну не бред ли?
Койю невольно прикусил губу. Да, несостыковка. Причём серьёзная. Хотя кое-какое объяснение найти тоже можно, если постараться. Можно предположить, что Кензо не поставил его в известность о своих планах по замене Койю Урухой, что Кензо вообще скрыл ото всех смерть Койю и надеялся, что никто не догадается. Но кто тогда дал ему доступ в лабораторию? Кто помог подключить оборудование и провести все операции? Ответы на эти вопросы можно было бы выжать из самого Кензо, наверняка, но он пропал, а вместе с ним — и немалая часть этой мутной истории.
К созданию лаборатории и незаконным экспериментам за спиной Таканори Ютака точно имеет отношение, а вот замешан ли он в том, что произошло с Койю и Урухой? Непонятно. И отсюда же вытекает другой важный вопрос — а сам ли погиб несчастный Койю, или же ему всё-таки помогли уйти на тот свет?
От всего этого голова опять начинала гудеть. Койю закутался в одеяло, нахохлился и закрыл глаза. Чем больше он об этом думал, тем сильнее ему хотелось попросить Ютаку полазить по полицейским архивам и найти дело, касающееся аварии. Конечно, кошмарные сны вряд ли стоит расценивать всерьёз, но отчего-то у Койю на душе было неспокойно, было стойкое ощущение, что с этой аварией тоже не всё так просто. Поэтому и хотелось самому почитать дело и подумать над этим. Наверняка для Ютаки не будет особой проблемой достать эти документы.
Поворочавшись ещё немного, Койю всё-таки со вздохом сел на край постели, поглаживая живот. Каждый раз он говорит себе не нервничать, а не получается. Он взглянул на спящего Таканори, покачал головой и, одёрнув мягкую длинную футболку, встал и медленно побрёл на кухню. Ещё одна привычка, сидеть за столом, цедить холодную воду сквозь зубы и бездумно таращиться в окно почти до самого рассвета.
Но не только Ютака и авария занимали сейчас его мысли и не давали нормально спать. Койю очень беспокоил сегодняшний рассказ Таканори про якобы добровольцев, которые служили своеобразными донорами лиц для андроидов; ужасающе неправильный робот с лицом Хиде теперь прочно стоял у него перед глазами. А ещё Койю не мог забыть испуганный взгляд Акиры и его трясущиеся руки.
Если Таканори говорит правду, и это были всего лишь снятия биометрических данных, то чего так испугался Акира, увидев его? Это ведь простая процедура, сканирование лица и создание его трёхмерной фотографии используется сейчас почти везде. А у Акиры на лице был такой ужас, словно он увидел бандита, который в своё время напал на него и чуть не убил. Вывод напрашивается сам собой — и Акира, и Хиде побывали в этом корпусе, и это было не просто сканирование лиц, а, скорее всего, какие-то не совсем законные эксперименты. Хиде, вероятно, подвергся такому испытанию одним из первых, учитывая слова Таканори о том, что этот андроид был лишь второго или третьего поколения, Акира же попал туда позже. И их обоих в итоге отпустили целыми и относительно невредимыми, подтерев память.
«Мы всего-то снимали у них биометрию и потом чистили память, это же совсем не страшно»
Койю раздражённо отхлебнул воду. Не страшно. На первый взгляд. Но вот если задать себе парочку простых вопросов, становится как раз страшно. Первый — если в снятии биометрических данных не было ничего страшного и противозаконного, зачем было чистить этим ребятам память? Это ведь тоже чревато осложнениями — не такими, как подмена воспоминаний, но тоже неприятными, вроде остающихся после этого провалов в памяти. И второй — а зачем делать андроидов с лицами реально существующих людей? Зачем вообще делать их разными, когда можно разработать одно лицо и оснащать им всех роботов серии? На биометрии сейчас завязано очень многое, теоретически такой робот может даже выдавать себя за человека, неужели Таканори с Ютакой не понимали, насколько это опасно? Впрочем, похоже, проект с роботами им тоже пришлось свернуть, учитывая, сколько этих расчленённых андроидов плавало лицами вниз в затопленных подвалах «Сиджик».
Интересно, рассказывал ли Хиде об этом когда-нибудь Урухе или Йошики? Или у него, в отличие от помнящего что-то на интуитивном уровне Акиры, память очистилась полностью? Жаль, что этого теперь не узнать. Да и, думается, Хиде не рассказал бы о таком никому, он явно был из тех, кто предпочитает все свои проблемы переживать в одиночестве.
Койю тяжело вздохнул и сжал пальцами виски. Наверное, надо будет потом самому поговорить с Ютакой. Но пусть сначала Таканори с ним разберётся. У этих двоих общего явно больше, чем у Койю и Ютаки. И остаётся только надеяться, что они в процессе этих выяснений не рассорятся окончательно.
***
Около десяти утра, совершенно не выспавшись и на ходу застёгивая рубашку, Койю выполз на кухню и наткнулся на Юу, который с телефоном в руках сидел за столом. Койю не видел его последние несколько дней и сейчас, окинув его взглядом, отметил, что телохранитель выглядит слегка отдохнувшим и успокоившимся — глаза уже не красные и смотрят привычно смешливо, волосы аккуратно уложены, а на губах привычная улыбка.
— Койю-сан. Рад вас видеть, — Юу быстро встал и убрал мобильный в карман пиджака. — Хорошо, что вы благополучно вернулись домой.
Казалось, осознание того, что Койю на самом деле Уруха, на Юу ровным счётом не повлияло. По крайней мере, никакой неловкости в его поведении не чувствовалось. Чего нельзя было сказать о самом Койю.
— Спасибо, — Койю улыбнулся ему в ответ и пошёл к шкафчику, чтобы достать железную банку с чаем. От привычного кофе, по понятным причинам, ему пришлось отказаться. Юу же опустился обратно на стул, подпёр рукой голову и стал бездумно следить за его движениями.
— Какие-то дела сегодня? — поинтересовался он.
— Да. Нужно в агентство съездить, поговорить с директором, — бросил Койю. — Не думаю, что это надолго. Потом привезёшь меня домой, и я тебя отпущу.
Он с дымящейся чашкой в руке сел напротив и потеребил пальцами прядь каштановых волос. Подняв голову, пересёкся с Юу взглядом и прикусил губу. Как же сложно теперь принимать то, что они были любовниками, что Койю с нежностью обнимал его за шею, позируя для фотографий. И то, что Юу, как оказалось, считает его редкостной дрянью.
— Койю-сан, — Юу первым нарушил неловкое молчание и, кашлянув, опустил взгляд. — Знаете, то, что я говорил об Урухе тогда… То есть, о вас… — он слегка покраснел. — Простите, я вовсе так не думаю на самом деле, просто меня тогда малость понесло из-за того, что вы сбежали…
Койю сощурил глаза.
— Зато я теперь знаю, как ты на самом деле ко мне относился. Не трясись, — он увидел, как заблестели глаза телохранителя, и поджал губы, — меня это сейчас меньше всего задевает. Я всё ещё не могу сопоставить себя с Урухой. Знаешь, вспоминаю потихоньку, — Койю вздохнул, — но смотрю на всё это со стороны Койю. Поэтому ты, в общем-то, правду сказал, Уруха дрянь та ещё. И я эти слова на свой счёт не воспринимаю. И вообще-то это здорово, — он ухмыльнулся, — столько всего полезного о себе узнаёшь, когда люди не подозревают, что ты — это ты.
Юу передёрнулся, как будто эта ухмылка напомнила ему о чём-то неприятном. И Койю снова улыбнулся ему.
— Простите, — повторил он и принялся теребить кружевной воротник рубашки. — Я все эти дни раздумывал над вашим рассказом. Переваривал, размышлял. И поверил в итоге. И это плохо, — он опустил взгляд. — Потому что я теперь совершенно не знаю, как мне быть. С одной стороны, получается, что Уруха воскрес, мне следует радоваться этому… А с другой — ну как я могу этому верить, если вы Койю-сан, мой хозяин? Как мне теперь быть? — и Юу нервно сглотнул. — И вы меняетесь в секунду. Вот сейчас ухмыляетесь — и как Уруха. А как сделаете лицо спокойное — вроде и не похожи на него. Я просто… Просто не понимаю, как теперь всё это воспринимать.
Койю бездумно похлопал себе по щеке подушечками пальцев.
— Слушай, — сказал он наконец. — Мне и самому трудно представлять, что мы с тобой были любовниками. Не думай, что ты мне противен или что-то вроде того, нет, просто я тоже привык тебя воспринимать исключительно в качестве телохранителя, — Юу прикусил губу. — А поскольку у нас обоих с этим такие большие сложности, давай сделаем так. Я — Койю. А Уруха — исчезнувший фантом, странное, неприятное воспоминание. И лучше о нём забыть, временно или навсегда. Хуй бы с ним, никчёмный был человек.
Юу подскочил, а Койю дёрнулся и зажал себе рот рукой.
— Ой. Прости, у меня случайно сорвалось. Чёрт, ну только материться по привычке мне не хватает начать! — зло бросил он и сжал пальцами виски. — В общем, ты понял меня, Юу. У меня есть Така, у тебя с Акирой всё, судя по всему, тоже налаживается, так что воспоминания о наших отношениях не нужны ни тебе, ни мне. Поэтому оставляем всё так, как есть.
Юу поколебался секунду и кивнул. Койю вздохнул и потянулся к чашке.
— Ты повзрослел, — вдруг тихонько сказал Юу. — Сильно так. Я не могу тебе об этом не сказать.
Койю опять ухмыльнулся, с удовольствием наблюдая, как он передёргивается.
— Ну естественно. Мне давно уже не восемнадцать лет. Да и после таких манипуляций с мозгом трудно было бы остаться прежним.
В агентстве Койю почти не появлялся вот уже несколько месяцев. Почти все вопросы, связанные с его работой, решал менеджер, Акио; он же передавал и указания руководства, Койю оставалось только подчиняться им. Но вопрос с декретом он считал в некоторой степени интимным. И думал, что чем меньше постороннего народу узнает о его положении, тем лучше, потому-то Койю и решил побеседовать напрямую с директором. И оставалось надеяться, что он не будет сильно рвать и метать, он вроде бы к Койю хорошо относился и относится и считает его одним из лучших своих подопечных.
Лифт остановился на третьем этаже, выпуская в небольшой круглый холл. Стены здесь были сплошь завешаны большими фотографиями и плакатами в белых рамках, а возле них маячили кадки с искусственными растениями и стояло несколько кресел. Койю велел Юу подождать его здесь и, заметив, как телохранитель опустился на одно из сидений, смело шагнул к двери и постучал костяшками пальцев по створке.
— Войдите, — донеслось изнутри.
Кабинет директора был обставлен с помпезностью — всюду деревянные панели, позолота и мозаика. Но самое большое впечатление на всех, кто попадал сюда впервые, производил письменный стол — огромные куски розоватого мрамора, украшенные по бокам какими-то статуями. Койю помнил, как, когда он впервые зашёл к директору, невольно подумал, что этот стол смахивает на часть какого-то старинного склепа. Ужасная безвкусица, как ему казалось.
Директор, относительно молодой, но уже абсолютно седой худощавый альфа, оторвался от подвешенного над столом экрана компьютера и улыбнулся.
— А, Койю-кун! А я-то всё думал, когда же ты ко мне придёшь наконец. В последнее время это так редко бывает, что уж говорить…
— Вы меня ждали? — растерянно спросил Койю.
— Конечно. Знаешь, когда Акио-сан где-то с пару недель назад ко мне прибежал и в полной панике рассказал, что ты, похоже, в положении, я сразу понял, что наш с тобой разговор — вопрос времени.
— Предатель! — чуть не задохнулся Койю, складывая подрагивающие руки поверх живота. — Я же скрывал, ну как он заметил…
— Ему велено внимательно следить за твоим состоянием и отчитываться мне. Мне неприятности с Таканори-саном не нужны, если с тобой что-то случится, — Койю ухмыльнулся краем рта, ну ещё бы, Таканори небось, когда Койю вышел на работу, не поленился сам позвонить директору и весьма конкретно сказать, что если на Койю хоть пушинка упадёт, мало не покажется. — Он выполняет свою работу, вот и всё, — директор улыбнулся и указал взглядом на кресло напротив. — Присаживайся пока. Сейчас, я закончу, и мы обо всём поговорим.
Койю вздохнул и осторожно умостился в удобном кресле, пальцами подёргивая шёлковый чокер. На несколько минут в кабинете установилась тишина, нарушаемая лёгким постукиванием клавиш. Наконец директор выключил монитор и, отведя его в сторону, скрестил перед собой на столе руки.
— Ну что ж, я тебя внимательно слушаю.
— Думаю, вы и так уже поняли, зачем я приехал, — Койю наклонил голову. — Я хотел попросить у вас декретный отпуск.
— Вот как? — директор вскинул брови и, вытянув шею, окинул его взглядом. — Нет, я думал, ты просто попросишь о послаблениях вроде свободного графика. Но декрет… Так рано, Койю-кун? Почему, у тебя же даже живота ещё толком не видно, ты вполне мог бы продолжать работать ещё какое-то время.
— Живота, может, и нет, а вот чувствую я себя не очень-то хорошо, — Койю скривился. — К тому же, мне муж велел брать декрет. Сами понимаете, он не хочет рисковать после того, что случилось.
— Да, да, конечно… Конечно, здоровье ребёнка превыше всего, — директор вздохнул и, крутнувшись в кресле, потянулся к ящику стола. — Ладно, я сейчас подумаю, как быть. Мне хотелось бы ещё кое о чём с тобой поговорить, раз уж ты приехал. Понимаешь, тут возникли некоторые сложности с твоими контрактами…
— С какими контрактами? — не понял Койю. — У меня за последнее время их было несколько.
Директор выложил на стол пару металлических пластин и щёлкнул пальцем по одной из них. Вверх взметнулась светящаяся голограмма документа.
— С двумя последними, как мне сказал Акио-сан. Боюсь, что тебе придётся отказаться от них, Койю-кун. Ты же понимаешь, — он покачал головой, — ты у нас молодой человек, мягко говоря, с особенностями. Имея в виду твои шрамы. Не обижайся только, бога ради. В твоих данных это было прописано именно так, без уточнений особенностей, и этот клиент вроде как затребовал именно тебя. Но Акио-сан потом встретился с ним, объяснил ситуацию, и оказалось, что наличие шрамов его по какой-то причине не устраивает. Вообще говоря, это странно. Насколько я знаю, ему нужны были фотосессии, а шрамы на фотографиях легко ретушируются, мне лично кажется, что это не повод вот так разрывать контракт и отказываться от модели вроде тебя. Но уж как есть.
Койю скрипнул зубами и скрестил руки на груди.
— Фотографии ретушируются, но согласитесь, мало кому приятно будет смотреть на эту гадость в процессе. Так что я понимаю. Плюс если у них планируются фотосессии ню, я бы и сам, наверное, отказался. У меня принцип, голым не фотографируюсь, что бы ни предложили. Акио-сан не успел мне рассказать о деталях.
— Я прекрасно это знаю, Койю-кун. Поэтому мне пришлось подыскивать тебе замену, — директор подпёр рукой голову. — Сложная задача была. Но повезло, откопали одного омегу в соседнем крупном агентстве, хозяин милостиво разрешил мне забрать его на время, так что он возьмётся за этот контракт. И он же, думаю, сможет подхватить и твои остальные контракты. А это значит, что я могу спокойно отпустить тебя в отпуск. Давай прямо сейчас приказ и напишу.
Койю кивнул. Пока директор набирал что-то на клавиатуре, он сидел, слегка опустив глаза, и боролся с желанием покусать губы. Быстро же замена нашлась. С одной стороны, это хорошо, а иначе директор бы его сейчас и не отпустил, заставил бы работать и дальше, а с другой — досадно, показывает ровным счётом всё отношение. Вчера Койю спокойно говорил Таканори, что он не незаменим, и его это ровным счётом не волнует, но говорить — это одно, а вот осознавать это в полноймере было несколько неприятно.
Его самобичевание прервал громкий и настойчивый стук в дверь, и Койю, дёрнувшись, невольно обернулся. И тут же разозлился на себя. Надо уже прекращать пугаться каждого звука.
— О. А вот и замена явилась, — директор засмеялся, — сейчас познакомитесь. Входите!
Койю завёл ногу на ногу и постарался как можно грациознее выпрямить спину. Не хотелось плохо выглядеть перед незнакомым человеком, который, к тому же, ещё и вроде как метит на его место.
Дверь медленно приоткрылась, в кабинет плавной походкой, постукивая каблуками, вплыл высокий черноволосый омега.
— Ох, простите, — мелодичным низким голосом, странно знакомым, произнёс он, поправляя рукой в бархатной чёрной перчатке растрёпанные ветром волосы. — Кажется, я слишком рано…
— Нет-нет, ты вовремя, Тошимаса-кун. Просто Койю-кун приехал без договорённости, — весело пояснил директор. — Ничего, мы уже заканчиваем.
Он вновь отвлёкся на экран, а Койю во все глаза смотрел на вошедшего. Эффектный, ничего не скажешь. Высоченный, даже выше Койю, наверное, длинноногий, с тонкой, изящно очерченной фигурой, красоту которой подчёркивали модная красная рубашка с жабо и кожаные брюки. А на лице, казалось, можно было разглядеть буквально каждую линию, как на карандашном рисунке: острый подбородок, отчётливые контуры челюсти и скул, необычный разрез больших тёмных глаз, подведённых карандашом, аккуратно выщипанные чёрные брови, прямой нос с нервными ноздрями, полные чувственные губы, тронутые лукавой, какой-то детской улыбкой. Бледная кожа и густые чёрные волосы, которые в нарочитом беспорядке пушились вокруг головы и спадали на лоб, делали его похожим на вампира из каких-то старых фильмов.
В голове закопошились смутные воспоминания. Койю уже видел этого омегу раньше, определённо. Вопрос вот только, как Койю он его видел, или как Уруха, и где это могло произойти…
Но подумать ему не дали. Тошимаса широко распахнул и без того большие глаза; хлопнув пару раз ресницами, словно переваривая зрелище, он внезапно взвизгнул и молнией метнулся вперёд. Койю не успел даже опомниться, как тонкие руки обняли его и стиснули в объятиях так, что он тихо зашипел. В нос мигом пробрался резкий аромат дорогого парфюма, тоже очень отчётливо знакомый, от него захотелось громко чихнуть. Но как Койю ни напрягался, он не мог ничего вспомнить. Единственное, что всплыло у него в голове — имя «Тотчи».
— Койю-тян! Койю-тян, это правда ты? — возбуждённо восклицала «замена», уставившись ему в лицо лихорадочно блестящими глазами. — Чёрт побери, сто лет не виделись. Изменился, я тебя даже не узнал сначала, подумать только!
Директор тихо кашлянул в удивлении и уставился на них.
— Вы знакомы?
— Ещё бы! В школе вместе учились, — весело воскликнул Тошимаса, — дружили. Это я Койю-тяну посоветовал в модельный бизнес податься. Койю-тян, ау!
Койю чуть не выдохнул с облегчением. Слава богу, это не очередной призрак из Арт-квартала, явившийся напомнить ему, кто он на самом деле. Тошимаса, очевидно, знакомый настоящего Койю. Странно только, что они за всё это время ни разу не виделись.
Он вполне искренне улыбнулся и обнял новоявленного приятеля в ответ, стараясь перебороть неприязнь. Как бы там ни было, Койю не мог его вспомнить, а прикосновения незнакомых людей его раздражали.
— Тотчи! Прости, я тебя тоже не признал сначала. Рад тебя видеть…
— Быстро же ты меня забыл. Всё такой же рассеянный, — беззлобно констатировал Тошимаса, выпустив его наконец из объятий. — Ну и ладно, я на тебя не сержусь, — великодушно заявил он и поднял глаза на директора. — Подождите-ка, так это ему на замену меня прислали?
Директор кивнул, а Койю глянул в блестящие тёмные глаза и улыбнулся:
— Я в декрет ухожу, так что мои контракты, видимо, достанутся тебе. А тебе что, ничего не сказали?
— Нет. У нас начальство такое, оно деталей никогда не уточняет. Тычет пальцем в небо и говорит «топай туда», — язвительно отозвался Тошимаса и выпрямился, картинно прикладывая пальцы к вискам. — Раздражают… Значит, так. Сейчас ты меня подождёшь, и я тебя украду на остаток дня. Ты не занят, надеюсь?
В голосе его явно скользили нотки капризного существа, привыкшего получать в этой жизни всё, что только захочет, и почти никогда не слышавшего отказа. Койю слегка дёрнул плечом.
— Сейчас директор мне подпишет приказ, и буду свободен как птица.
— Вот и чудненько, — удовлетворённо бросил Тошимаса и плюхнулся в соседнее кресло, забрасывая ногу на ногу.
Директор, привыкший к тому, что модели из-за контрактов и конкуренции передраться насмерть готовы, явно тихо радовался такому повороту событий. Улыбаясь, он пододвинул к Койю планшет со стилусом. Койю поставил на нём подпись и, протянув обратно, встал с кресла.
— Спасибо.
— Да не за что, Койю-кун. Береги себя, — директор покачал головой, — ты мне ещё после выхода из декрета живым и здоровым понадобишься, я тебя так просто не отпущу никуда.
Тошимаса вдруг прищурился. Буквально на мгновение его лицо искривила гримаска, но он тут же её стряхнул и снова лукаво заулыбался.
— Постараюсь, — Койю улыбнулся директору и повернулся.
— Подожди меня в холле, ладно? — попросил Тошимаса, тронув его руку. — Думаю, я ненадолго. Мне так хочется с тобой поболтать!
— Конечно, — Койю кивнул. — Мне торопиться некуда.
Едва выйдя в коридор, Койю тут же врезался в кого-то, маячившего прямо у двери; испуганно ойкнув, он пошатнулся и чуть не упал, но его подхватили чьи-то крепкие руки.
— Ой, ну что же вы так. Аккуратнее надо, — произнёс незнакомый голос над самым ухом. — Не ушиблись?
— Нет. Простите, я такой неуклюжий, — Койю тихо выдохнул и поднял глаза на своего спасителя.
И тут у него словно вышибли воздух из лёгких. Перед взглядом возникло бледное лицо с большими глазами, заколыхались зачёсанные по бокам тёмно-красные волосы. Перед ним, бережно поддерживая его за талию и смотря абсолютно несвойственным этим холодным глазам тревожным взглядом, одетый в чёрную водолазку и джинсы, стоял… Хиде.
========== Глава 18 ==========
В первую секунду Койю показалось, что сейчас он просто-напросто замертво свалится на скользкий кафельный пол. И, наверное, так бы и произошло, если бы красноволосый альфа не придерживал его, похолодевшего от ужаса, бережно за талию. Сердце готово было, по ощущениям, проломить рёбра мощными и частыми ударами; лёгкие словно свернулись в узел, мешая дыханию, в глазах потемнело, в висках быстро-быстро застучало, а кончики пальцев будто заледенели и перестали что-либо чувствовать.
«Нет… Нет, этого не может быть!»
Чувствуя, как в груди засвербила знакомая тупая боль — точно так же, как и в тот момент, когда Йошики рассказывал ему о Хиде и показывал фотографию — Койю шумно сглотнул. На него накатило острое желание с силой ущипнуть себя за руку, чтобы проснуться дома и понять, что всё это лишь затянувшийся кошмарный сон. Хиде мёртв, он умер на руках у Койю-Урухи в наркологическом диспансере Арт-квартала, это же совершенно точно; пусть Койю сам так до конца и не вспомнил, но об этом с такой горечью и искренностью говорил Йошики… Он никак не может быть здесь! И всё-таки вот он, Хиде, стоит на расстоянии нескольких сантиметров от Койю, абсолютно живой и здоровый, и обнимает тёплыми руками…
В голову тут же полезли всякие дурацкие мысли о том, что кто-то в этой истории слишком много наврал. Может, Хиде остался жив? Может, ему попросту всё надоело, и он, чтобы одним махом избавиться от прилипших к нему Урухи и Йошики, попросту разыграл свою смерть и смылся, сменив имя и растворившись в Арт-квартале? Нет, такого не бывает, это уже на какой-то шпионский боевик похоже… Но что тогда происходит?
— Эй, — всё тем же незнакомым, густым низким голосом осведомился альфа, осторожно приподнимая почти парализованного от страха Койю и наклоняя набок голову, — вам что, нехорошо? Так сильно испугались? Не бойтесь, я вас не съем.
Койю с силой встряхнул головой, пытаясь сбросить с себя оцепенение. Трясшаяся перед глазами дымка слегка рассеялась, он прищурился, пытаясь понять, не мерещится ли ему всё-таки. И в ту же секунду ледяная рука, сдавившая сердце, разжалась, Койю едва удержал облегчённый выдох. Нет, это не Хиде. Даже не похож, слегка схожий у них только общий имидж, эти красные волосы и огромные глаза, которые сбивают с толку, если не присматриваться. Но этот альфа явно старше тех двадцати семи лет, что было бы сейчас Хиде, не такой тощий, даже наоборот, какой-то мясистый, с мягким овалом лица и крепкими руками. Да и волосы у него на самом деле не ярко-алые, как у Хиде, а тёмно-красные, ближе даже к бордовым, просто в полутьме коридора Койю этого не разглядел толком.
Едва эта простая мысль и осознание того, что Хиде вовсе не восстал таинственным образом из мёртвых и не явился мстить, оформились в голове, Койю кое-как заставил себя улыбнуться и выпрямился.
— Нет-нет, ничего. Простите.
— Уверены? — альфа округлил глаза. — А я уж думал, что потерял вас, у вас такие глаза пустые стали…
— Я в порядке. Просто вы напомнили мне одного моего знакомого, — Койю изо всех сил постарался взять себя в руки.
Альфа хмыкнул и разжал руки, выпуская его из объятий.
— Хорошие же у вас отношения, видимо, с этим знакомым.
— Он давно покойник, — делано спокойно отозвался Койю и отстранился, опуская глаза. — Простите ещё раз.
— Ничего. Хорошо, что вы не ушиблись.
Посчитав инцидент исчерпанным и ругая себя за пугливость, Койю пошёл по коридору. Альфа же за ним не последовал, он так и остался стоять прямо напротив кабинета директора. Но сердце у Койю всё ещё колотилось как одержимое. Хорошая же встряска получилась. И очередное пугающее совпадение.
Юу, мирно сидевший на кожаном диване в холле с планшетом на коленях, увидел его и вскочил.
— Койю-сан, вы уже закончили? — заметив, как Койю кивнул, он присмотрелся к лицу хозяина и округлил глаза. — Ой, что с вами такое?
— А что со мной? — почти равнодушно поинтересовался Койю и плюхнулся на диван, стараясь ладонями пригладить растрёпанные волосы.
— Да вы зелёный весь, — Юу осторожно устроился рядом с ним на сидении и наклонил голову. — Может, мне за водой сходить?
— Не надо, — отверг его предложение Койю и откинулся на спинку. — Сейчас, дай отдышаться…
Но Юу не отставал и продолжал сыпать вопросами:
— Что случилось? Директор вам скандал закатил?
— Да нет, он меня отпустил спокойно. Он мне уже замену нашёл, так что проблем никаких, — Койю вздохнул и указал глазами на коридор. — Просто я на выходе налетел на кое-кого… Вон там, видишь, стоит?
Юу проследил за направлением его взгляда, прищурился и скрипнул зубами.
— Чёрт. Я сразу, как эту парочку увидел, почувствовал неладное. Так и знал, что вы этого красного увидите и примете его за… — он запнулся. — Как его там…
— За Хиде, — подсказал Койю. И нервно переспросил: — Подожди-ка, ты сказал «парочку»?
— Так этот с омегой пришёл, — словоохотливо поделился своими наблюдениями Юу, — красивым таким, как картинка, высоченным, в красной рубашке. А потом омега нырнул куда-то, а этот торчит вот, не уходит. Ждёт, наверное.
Койю глубоко вдохнул и раскашлялся, в горле пересохло. Вот оно что. Наверное, это телохранитель Тошимасы. Это объясняет, почему альфа торчит возле кабинета и никуда не отходит.
— Я видел этого омегу, — стараясь успокоиться, произнёс он, — это и есть моя замена. Его Тошимаса зовут. А ещё он, похоже, приятель настоящего Койю. Налетел на меня, как ненормальный, обниматься полез с визгами, а потом сказал, что хочет меня украсть на остаток дня поболтать. Причём даже возможности отказаться толком не дал… — и Койю поднял глаза на растерявшегося Юу. — В общем, похоже, о возвращении домой пока что придётся забыть. Извини, похоже, я тебя обманул.
— Ерунда. Работа у меня такая, я уже привык к неожиданностям, — Юу пожал плечами и слегка озадаченно глянул на хозяина. — А вы уверены, что стоит идти с ним куда-то? По вам не скажешь, что для вас эта встреча стала сильно радостной.
— Уверен. Ты прав, мне это абсолютно не в радость, но лишние подозрения со стороны окружающих ни к чему сейчас. Потому что если кто-то догадается, что я не Койю… — Койю прижал ладонь ко рту. — Будет плохо. Надо отыгрывать свою роль.
В груди опять неприятно заныло. Похоже, теперь ко всем его страхам прибавится ещё один — теперь Койю ещё и будет бояться, что кто-то узнает про подмену. Он ведь не сможет доказать, что он не сам на место Койю встал, а его похитили и заставили исполнять чужую роль. Как бы там ни было, всё равно все решат, что он самозванец и в корыстных целях выдаёт себя за того, кем не является. А если вскроется вся правда, то это навредит уже не Койю, а Таканори — мигом поползут слухи о том, что Таканори сам за что-то убил настоящего Койю и, чтобы это скрыть, заменил его копией. То ли у него убили мужа, то ли он убил мужа, то ли муж погиб по трагической случайности, но была там какая-то тёмная история.
И Койю, прижав ладонь к шее, вновь посмотрел в коридор, где по-прежнему мрачной тенью, как призрак из прошлой жизни, маячил красноволосый телохранитель.
Хиде его не отпустит, Койю-Уруха так и будет видеть его в каждой тени. И втыкать в эту могилу осиновый кол, видимо, уже поздно.
Тошимаса провёл в кабинете директора около сорока минут. Они показались вечностью, но на самом деле Койю даже радовался тому, что он отсутствует так долго. Юу всё-таки сходил в машину за водой, и Койю за это время успел выхлебать почти всю бутылку, слегка отдышаться, прийти в себя и вернуть на лицо привычную вежливую улыбку. И когда он увидел, как тонкая фигурка, покачиваясь на длинных каблуках, выходит в коридор, он встал с дивана.
— Извини. Вот ведь, начальство у тебя ещё хуже моего, — в сердцах выпалил Тошимаса, быстрым шагом подойдя к нему поближе, округлил глаза и схватил его за руку. Койю чуть было не передёрнулся — ну что за манера хватать вот так. — Пока всё не вытряс — не успокоился… Можно подумать, я в приёмную к президенту устраиваюсь работать, а не на подмену в модельное агентство. К моему отцу на работу проще попасть, чем сюда!
— Сейчас все так делают. Им неприятности не нужны, — Койю покачал головой и удивлённо вскинул брови: — А ты разве первый раз с таким сталкиваешься?
— Первый, — фыркнул Тошимаса и потянул его за собой. — Я только что в индустрию вернулся. А раньше всё было по-другому.
Койю недоуменно дёрнул плечом. И тут же чуть не вскрикнул, когда к ним быстрым шагом подошёл тот красноволосый альфа. Словно привидение подлетело тихонько.
— Тошимаса-сан, — тихо сказал телохранитель, поднимая свои непроницаемые карие глаза, — у вас изменились планы? Кажется, вы говорили, что собираетесь поехать домой после визита…
— Я передумал, — огрызнулся Тошимаса, глянув на него через плечо. — Не видишь, что ли, приятеля встретил, я что, не могу уже просто погулять с ним и в кафе посидеть?
— Не думаю, что это хорошая идея, — всё так же негромко и вкрадчиво продолжил альфа. — Это может быть опасным, вы же знаете…
— А в твоём положении опасно думать, Дай, — почти зло заявил Тошимаса. — Тебя наняли меня охранять, а не воспитывать, так что сделай одолжение, замолчи, — телохранитель открыл было рот, но Тошимаса сощурил глаза и потянулся к карману брюк, — а то я сейчас позвоню Каору и расскажу ему, в какой манере ты со мной разговариваешь. Сам подсчитаешь мощность пинка, которым он тебя после этого вышвырнет, или помочь?
Телохранитель, которого он назвал Дай, мигом стал меньше ростом и, примирительно подняв руки, отступил назад. Юу за спиной тихонько кашлянул, и Койю показалось, что он кожей почувствовал его напряжение. Похоже, Юу в очередной раз подумал о том, как же ему повезло с подопечным. Койю, конечно, тоже не подарок, но он никогда не позволил бы себе разговаривать с Юу в такой манере.
Тошимаса, кинув напоследок на Дая взгляд, которым запросто мог убить, повернулся к Койю. И его губы тут же вновь растянула всё та же лукавая улыбка.
— Ну что, пойдём?
— Да, конечно, — Койю улыбнулся ему в ответ.
Они неторопливо пошли к лифту, Юу и Дай, как тени, двинулись следом.
— Беда с этими охранниками, — раздражённо констатировал Тошимаса, ткнув пальцем в кнопку вызова. — Только начнёшь с ними по-хорошему разговаривать — мигом лезут воспитывать. Хорошо хоть они Каору боятся как огня, — он фыркнул, — ещё бы, я и сам его иногда боюсь. Тебя твой тоже так третирует?
— Бывает, — Койю засмеялся. — Но я не вижу в этом ничего ужасного. К тому же, иногда он полезные вещи советует. Я вообще к нему отношусь скорее как к компаньону, чем как к охраннику. Я именно такое условие Таке и ставил, когда он решил мне телохранителя нанять.
— Ты слишком деликатный, Койю-тян. Я знаю, что ты весь такой из себя воспитанный и не любишь неприятности другим доставлять, но есть границы, которые нарушать нельзя, — категорично заявил Тошимаса. — Охранники и прочие слуги должны знать своё место. А уж тем более — не наглеть и начинать хозяином командовать.
Койю тяжело вздохнул. С каждой минутой этот знакомый незнакомый нравился ему всё меньше и меньше.
«Интересно, они с Койю и вправду были друзьями? С трудом в это верится…»
***
По мере того, как они гуляли по центру, болтая о разном, Койю постепенно вспоминал Тошимасу. Видимо, эти воспоминания оказались в числе побочных эффектов, о которых рассказывал Таканори, и сами не восстановились, им понадобился для этого довольно сильный толчок. И это подействовало лучшим образом; конечно, вспомнилось не всё, но основные моменты в памяти все же всплыли, и Койю хотя бы начал улавливать в его болтовне кое-какие знакомые имена и факты. И в итоге ощутимо расслабился.
— Ты правда в индустрию только что вернулся? — поинтересовался он, когда они, уже изрядно уставшие после долгой прогулки, сидели в какой-то маленькой кофейне. — То-то я заметил, что тебя давно не было слышно и видно. И удивлялся, ты же вроде не собирался карьеру бросать.
— Не собирался. Меня жизнь заставила это сделать, — Тошимаса тяжело вздохнул и поднял глаза. — Она временами очень жестокая тварь, как известно. Кстати, о тебе ведь это тоже можно сказать, Койю-тян… Директор сказал, что ты всего год как снова встал в строй.
— Да, это правда. И я тоже не добровольно ушёл, — Койю прикусил губу. — Директор небось рассказал тебе про аварию?
— Не директор. Об аварии я и так слышал, — Тошимаса округлил глаза, — наши о ней без конца говорили, когда это произошло. Ужасная история. Знаешь, я за границей в это время был, и мне очень хотелось приехать, чтобы тебя поддержать, но Каору мне не разрешил. Он вообще неохотно отпускает меня далеко от дома, даже с охранником… Боится, что я попаду в неприятности.
Койю из своих воспоминаний уже успел выхватить понимание, что Каору — это муж его новоприобретённого знакомого, человек богатый и влиятельный, такой же, пожалуй, как Таканори.
— Спасибо. Ну, раз так, то, видимо, ты понимаешь, о чём разговор. Я очень долго восстанавливался после аварии, — он вздохнул, — мне лицо пластикой выправляли и кожу зашивали по кусочкам, но от шрамов так целиком и не избавили. Я вообще думал, что уже не вернусь, кому нужен такой урод в качестве манекена. Но директор, спасибо ему, взял обратно.
— А почему бы ему было тебя не взять? Моделями вроде тебя не разбрасываются. И зря ты себя уродом зовёшь, никаких шрамов не видно, — Тошимаса дёрнул плечом, — ну, на щеке только вроде небольшой рубец, но это же ерунда…
— Это ты моего тела не видел. Там одни швы и следы от ожогов, — Койю легонько похлопал себя пальцами по щеке и взялся за чашку с зелёным чаем, — плюс у меня были очень серьёзные психологические проблемы. В общем, я и вправду в агентство вернулся около года назад… А ты, Тотчи? У тебя тоже были какие-то неприятности?
Тошимаса закатил глаза и взъерошил рукой волосы.
— Ну, как сказать… Сразу куча всего навалилась. Началось с того, что Каору собрался филиал банка за границей открывать, я, естественно, должен был ехать с ним, одного он бы меня тут ни за что не оставил, а процесс грозил на несколько лет затянуться. Сам понимаешь, это означало увольнение из агентства. Но это далеко не главное. Возможно, будь дело только в этом, я бы вывернулся, уговорил бы как-нибудь Каору разрешить мне остаться дома. Но тут случилось ещё кое-что, — и он вдруг улыбнулся. — Я в это же самое время узнал, что жду ребёнка. Вот так всё один к одному и совпало. В итоге я ушёл в декрет, и мы переехали, вернулись вот только совсем недавно, только уже втроём.
— У вас ребёнок? — изумился Койю. Меньше всего Тошимаса походил на заботливого молодого папочку.
Тошимаса, поколебавшись секунду, сложил перед собой руки в перчатках и пояснил:
— Да, омега. Зовут Коичи, ему три годика в декабре будет.
Койю вдруг почувствовал неприятный укол в сердце. Но вызвано это было явно не его нервной реакцией на разговоры о детях в принципе. Просто почему-то это уточнение вызвало у него беспокойство, и понять причину он не смог.
— Я очень хотел пораньше на работу вернуться, — продолжал тем временем Тошимаса, — но не получилось. Коичи родился очень маленьким и слабеньким, к тому же, у него почти сразу выявили детскую астму, его нельзя было оставлять с гувернёром. Первое время я с ним без конца по больницам мотался. К нему болячки так и липли, просто беда. Врачи вообще опасались, что он долго не проживёт, до того слабым он был, и меня тоже этим накручивали, я так боялся, что проснусь однажды, подойду к кроватке, а Коичи не дышит… Но сейчас он поправился, почти перестал болеть, поэтому я снова могу работать.
Койю посмотрел ему в лицо и прикусил губу. Тошимаса вроде бы говорил о сыне с искренним беспокойством, но вот глаза у него оставались тёмными и холодными.
— Ох… Хорошо, что крошка поправился, — со вздохом произнёс Койю наконец. — Представляю, как ты боялся его потерять.
— Ну конечно, — Тошимаса раздражённо отхлебнул свой кофе. — Первые полтора года просто как на гранате. А потом вроде полегче стало, он начал поправляться. А ты, Койю-тян? Не жалко тебе карьеру бросать?
Койю улыбнулся:
— Может, и жаль, но я смирился с этим. Знаешь, я потерял первого ребёнка после аварии, кровотечение внутреннее было из-за травм, и врачи сделали мне аборт. И мне сказали, что детей у меня, скорей всего, больше не будет. Но я лечился всё это время. Надеялся. Я буквально выпросил этого ребёнка. Так что если мне придётся выбирать между ним и своей карьерой, я выберу его.
В чёрных глазах Тошимасы буквально на секунду мелькнул злой огонёк.
— А я бы вот добровольно карьеру на это не променял, — сердито сказал он. — Потому что сейчас мне решительно непонятно, что делать. Директор меня взял обратно в агентство, но сам знаешь, все они считают, что родивший омега — сбитый лётчик, гормоны, фигура не та и все дела. По-моему, он с радостью меня сюда спихнул…
— Но ведь для тебя это не критично, — пробормотал Койю. — Уж кому-кому, а тебе точно незачем беспокоиться, что останешься без работы и денег. Мне казалось, что Каору-сан ни в чём тебе не отказывает.
— Естественно, Каору мне ни в чём не отказывает. Он прекрасно знает, что я от него не отстану, пока не получу то, что хочу, а он терпеть не может, когда ему мешают работать. Поэтому ему проще сделать или купить мне то, что я прошу. И правильно, мои желания должны выполняться, — капризно протянул Тошимаса. — Не в этом дело. Мне просто очень скучно. Пока я нянчился с Коичи, всё было нормально, отвлёкся, но сейчас он подрос, и у него есть гувернёр, а у меня — куча свободного времени, которое мне совершенно некуда девать. Каору по командировкам мотается и день и ночь в офисе сидит, я его вижу хорошо если пару раз в неделю. На самом деле это раздражает, знаешь, я вроде замужем, с кольцом и даже с ребёнком, а по сути — всё время один. И что мне делать? По магазинам шляться? Зачем, дома пять гардеробных вещами забиты и несколько сейфов с украшениями, покупка тысяча сто сорок пятой рубашки или двухсотого кольца с бриллиантами вряд ли меня надолго обрадует. Путешествовать? Везде уже побывал, да и не отпустит Каору меня одного. Хобби какое-то искать? Всё перепробовал, рисовал, стихи писал, даже на гитаре пытался играть, — Койю передёрнулся, — не то, скучно. Вот и остаётся только на работу попытаться вернуться.
Койю легонько постучал пальцами по столешнице. Знакомые речи, ровно то же он сейчас постоянно слышит от Шоты и некоторых своих коллег, с которыми общается на показах.
В нём мгновенно поднял голову ожесточённый Уруха, и к горлу тугим липким комом подступила злость. До чего же они временами отвратительны со своим нытьём, эти богатые омеги. Всё ведь имеют: любящих и заботливых мужей, детей, полное финансовое благополучие, возможность не думать о том, где взять денег на еду и крышу над головой, и исполнение любых желаний. Многие жители Арт-квартала даже о чём-то одном из этого списка и мечтать не смеют, ведь зачем строить напрасные надежды. А эти избалованные всё ноют, тоскливо им, видите ли, скучно, свободного времени слишком много. Вот пожили бы эти неженки в Арт-квартале, в домах, которые предназначены под снос, и квартирах размером с клетку для канарейки, пообщались бы с наркоманами вроде Хиде, побегали бы в поисках работы и денег, как Акира, почувствовали бы, каково это, когда ты от усталости падаешь в обморок под конец дня, а при этом заработанных денег тебе едва-едва хватает на оплату квартиры и скудной еды, на всё остальное приходится откладывать… Мигом бы поняли, как им повезло по жизни. Интересно, через сколько бы тот же Тошимаса взвыл и запросился обратно к мужу на ручки, пообещав никогда больше не ныть? Да двух дней бы не протянул.
Шею словно сдавило горячими пальцами, перед глазами затряслась красная сетка, Койю начал буквально душить приступ злобы. Он даже на секунду испугался: никогда раньше на него не накатывали такие удушливые приступы гнева.
Тошимаса же, не замечая, насколько взвинчен собеседник, разглагольствовал:
— Я с самого начала в модельный бизнес пошёл от скуки, ты же помнишь. Просто потому, что мне не особо хотелось заморачиваться с учёбой, да и внешность от отца досталась, надо её было как-то использовать. И меня устраивал такой образ жизни. И естественно, хотелось бы его вернуть.
Койю шумно вздохнул и сжал пальцами виски. Надо держать себя в руках.
— Да помню. Только ты один идти не хотел, меня за собой потянул.
— Тебе тоже было скучно. Не отрицай этого, — Тошимаса фыркнул. — Я просто подтолкнул тебя к тому, чтобы кардинально изменить жизнь, — он шутливо поддел пальцами подбородок Койю. — И правильно сделал. Разве тебе не жаль было бы тратить такую красоту зря?
Его пальцы, слегка царапая кожу длинными ногтями, прошлись по контуру лица, скользнули вверх, по щеке, обводя острые скулы, дотронулись до кончика носа, и Тошимаса чуть прищурился. В его глазах опять загорелся какой-то странный огонёк — любопытство, смешанное с недоверчивостью.
— …А ещё больше жаль, что эту самую красоту пришлось подправлять, — тихо сказал он. — Хуже не стало, но всё-таки…
У Койю по спине пробежал холодок.
«Он… Понял?»
Стараясь не показать охватившего его беспокойства, Койю покачал головой.
— Ну ещё бы. Мне лицо здорово перекроили. Первое время было очень некомфортно, я даже сам смотрел на себя в зеркало и вздрагивал: кто это?
— Неужели ты так изуродовался, что пришлось прямо всё перекраивать? — жалостливо спросил Тошимаса, продолжая водить пальцами по его щеке.
Койю делано спокойно поправил волосы.
— Ещё как. Я нос сломал, рассёк нижнюю губу, ухо надорвал. Хорошо хоть смогли так это исправить, а то мог вообще остаться уродом. Но всё равно лицо выглядело лучше, чем тело, — и он потянулся к воротнику рубашки. — Хочешь, покажу?
— Нет-нет, — дёрнулся Тошимаса, — я тебе верю. Значит, лицо тоже всё-таки задело, м-м-м… Понятно теперь. То-то я и смотрю, что ты какой-то другой. Вроде ты, а вроде и не ты. И голос у тебя не тот, хрипишь так, будто куришь всю жизнь.
Койю не растерялся и спустил с шеи чокер, прикрывавший шрам. И Тошимаса, увидев тёмную полосу на горле, прикусил губу.
— Голосовые связки повредил, — пояснил Койю, — сильно. Вот и хриплю.
Тошимаса слегка дёрнул бровью, поправил воротник своей красной рубашки и опустил уголки пухлого рта.
— Бедный Койю-тян. Досталось же тебе…
В голосе звучала такая неприкрытая жалость, что Койю чуть не передёрнулся. У него в душе зашевелились смутные подозрения. Почему-то ему показалось, что Тошимаса откровенно злорадствует, хоть и пытается это скрыть, Койю чувствовал фальшь в его поведении.
— Досталось, — он почти через силу улыбнулся. — Но жизнь продолжается. И нечего меня жалеть, даже я сам уже перестал это делать. Главное здесь то, — и Койю ухмыльнулся, — что я остался жив. Знаешь, куда лучше быть живым и со шрамами, чем лежать в могиле с идеальной кожей.
***
Вырваться от будто соскучившегося по общению Тошимасы оказалось непросто, удалось это только вечером, в то самое время, когда и так никогда не спящий центр уже превратился в огромный жужжащий муравейник из людей и машин. Чувствуя себя выжатым лимоном, Койю бездумно смотрел в окно. Машина практически не двигалась в потоке, и он от скуки разглядывал прохожих.
— Койю-сан. Всё в порядке?
Юу слегка откинулся в водительском кресле и развернулся вполоборота, окидывая его тревожным взглядом.
— Да, — Койю вздохнул и запрокинул назад голову. — Просто я устал. Вот уж не думал, что болтовнёй можно до такого утомления довести.
— Можно, — Юу усмехнулся, — разговоры иногда выматывают похлеще тяжёлой работы. А кто всё-таки этот Тошимаса? Он правда какой-то ваш знакомый? Просто вы до этого при мне ни разу с ним не встречались. У меня хреновая память на лица, но такой кадр я бы запомнил.
— Что, понравился? — язвительно поинтересовался Койю. — Губу закатай, он замужем и с ребёнком.
— Да больно надо. И вовсе он мне не понравился, даже наоборот. Я никогда на таких манекенистых красавцев не западал, — Юу фыркнул и положил руки на руль. — Я просто для себя провёл зависимость, чем омега симпатичней, тем, как правило, гаже у него характер. И наш общий знакомый по имени Уруха это своим примером мне в очередной раз подтвердил.
— Ха. Не ты один мне говорил, что я был тем ещё гадёнышем, — Койю ухмыльнулся. — Один-один, Юу. А Тошимаса действительно мой старый знакомый… — он тут же осёкся. — То есть, знакомый Койю, одноклассник. Ну, ты понял.
— Говори «мой», — по-свойски посоветовал Юу, — ни к чему путаницу лишнюю разводить.
Койю покачал головой и потянулся к держателю, в котором торчала очередная бутылка с лимонной водой.
— Хорошо. А насчёт того, что ты ни разу его не видел… Я его и сам вижу впервые. Судя по всему, он из индустрии выпал либо незадолго до аварии, либо вскоре после неё, переехал вместе с мужем куда-то за границу. И знаешь, я его помню, но достаточно смутно, воспоминания как-то размыты. Видимо, этот участок памяти оказался в слепой зоне, когда Кензо менял мои воспоминания.
— Он вроде бы милый на вид, — протянул Юу. — Участливый такой.
— Милый, — кивнул Койю. — Только вот… — чувствуя, как шею опять словно начинает сдавливать, он поморщился. — Только вот как же меня бесит это нытьё на тему «мне скучно и тоскливо». Прямо ужас какой-то. Так и хочется посоветовать недельку в Арт-квартале провести…
Юу рассмеялся.
— Мне кажется, или это опять Уруха заговорил?
Койю криво улыбнулся ему.
— Не кажется, я и сам это чувствую. Что-то часто Уруха стал голову поднимать. И мне это не нравится. Я не хочу вызывать лишние подозрения своим поведением, — и он аккуратно скрестил колени, складывая руки.
На несколько минут в просторном салоне повисло молчание, Юу осторожно тронул машину с места, но буквально через пару метров она снова встала в потоке. Пробка даже не собиралась рассасываться.
— И кстати, — вновь подал голос Юу, — ты бесишься вот на это нытьё, а сам-то чем собираешься в декрете заниматься?
Койю задумчиво потёр висок.
— Не знаю пока. Может, игру на гитаре возобновить? Думаю, Акира позволит мне забрать мою детку, если я попрошу. То есть… А зачем просить? Это моя гитара, я и так могу её забрать и продолжить играть. Хотя… — он на секунду задумался и расстроенно отметил: — Нет, не получится. Мне живот будет мешать. Это только если потом уже… Неважно, я придумаю что-нибудь, найду себе занятие. И мне и в голову не придёт ныть и жаловаться на жизнь, — Юу прыснул в кулак, и Койю обозлился: — Не фыркай мне тут, я знаю, о чём говорю!
— Посмотрим, — скептически протянул Юу и уставился на залитую множеством ярких огоньков от фар дорогу.
Койю фыркнул, отвернулся и принялся выпутываться из пиджака.
— Температуру понизь немножко, жарко, — Юу потянулся к панели, а Койю ослабил пару верхних пуговиц на тонкой полупрозрачной рубашке и, вздохнув, стал поглаживать живот. — Знаешь, почему-то фразу «не в деньгах счастье» обычно говорят те, у кого этих денег полным-полно. Я, например, не понимаю этого нытья. Что Шота, что Тотчи сейчас — ну раздражают они меня этим. Чего скулить, спрашивается? Всё же есть, деньги, муж, ну живи ты себе и радуйся. А этим всё скучно. Тотчи вон на работу рвётся, хотя я не очень понимаю, как он вообще может оставлять маленького и не сильно здорового ребёнка на попечении чужого человека… И опять же, ответ у него один — «скучно». Может, когда у тебя с самого детства есть всё, что тебе хочется, это и впрямь приедается со временем?
— Не знаю, — пожал плечами Юу. — А почему бы ему не вернуться, если хочется? Деньги явно лишними не будут.
— Деньги? — Койю хмыкнул и откинулся на спинку сидения. — Да он же сказал, что это не из-за них. У него денег и так столько, сколько тебе и не хочется, он может жить себе спокойно в своё удовольствие и ни о чём не париться. Знаешь, какая у него семья? Отец — сенатор, не помню точно, какую должность он занимает, но поверь, очень и очень высокую, и так было уже когда мы в школе учились, а сейчас, наверное, ещё круче.
Юу тихонько присвистнул, и Койю, довольный эффектом, язвительно продолжал вываливать свои воспоминания:
— А кроме отца, который, к слову, его обожает, у него ещё есть муж, Каору-сан. Он — вице-президент самой крупной сети банков в стране. Хотя, может, сейчас уже и президент, просто раньше сетью его отец руководил, и Каору-сан вроде как единственный наследник. Они очень рано поженились, Тотчи на тот момент только школу закончил, а Каору-сан старше его, но ненамного, лет на пять. Насколько я помню, особой любви там не было, отцы решили капиталы объединить, вот и всё. Тотчи очень переживал из-за того, что его в восемнадцать лет замуж выдали за полузнакомого человека, пару раз плакался мне, да ещё его раздражали слова отца, что это ради его же собственного блага. Но, видимо, сейчас у них с Каору-саном всё хорошо, ребёнок вот родился, да и Тошимаса выглядит вполне благополучным. Хотя…
Койю невольно вспомнил стоявший в глазах Тошимасы лёд, когда тот рассказывал о болезни ребёнка. А Юу выжидательно уставился на него в зеркало заднего вида.
— …Хотя мне показалось, что не сильно-то он рад своему отцовству, — пробормотал Койю наконец. — Ну ещё бы. Тотчи такой тщеславный и с такими амбициями, плюс внешность, он мог бы добиться очень больших успехов в модельном бизнесе. Тем более что его с самого начала было кому активно поддержать. А тут совершенно некстати эта беременность, а потом ещё и слабый ребёнок с астмой, за которым надо постоянно присматривать. Представляю, как Тотчи зубами скрипел. И, видимо, как только возможность представилась, живо сыночка на гувернёра спихнул и унёсся, распушив хвост. Отчасти я понимаю, почему он так хочет вернуться, дело даже не в скуке, а в том, что ему хочется внимания к своей персоне, показать себя…
Койю потёр пальцами лоб. Тщеславный, с амбициями… В голове опять заворочалось какое-то смутное беспокойство. Но его тут же разогнал голос Юу:
— Понятно теперь, почему у него такой телохранитель…
— А что с его телохранителем? — не понял Койю. И передёрнулся. — За исключением того, что он похож на Хиде?
— Жутковатый он, Койю-сан, — пояснил Юу. — Явно не простой полицейский. Эта его выдержка, манеры, взгляд… Он похож на Кензо. Я почти уверен, что он тоже работал в какой-то особой секретной структуре. Таких сразу видно, они не похожи на обычных людей.
Койю вспомнил Кензо, который частенько казался ему больше похожим на робота с зашитой программой, чем на живого человека, опять представил себе красноволосого альфу и попытался совместить эти картинки. Ледяной взгляд с лёгкими отголосками беспокойства, низкий голос, эти крепкие руки, идеально прямая спина… Юу прав, нечто общее между Даем и Кензо определённо есть.
— Не удивлюсь, если так. Ты представь, сколько у людей такого положения врагов, которые горят желанием насолить хоть как-нибудь, — вздохнул он. — Тотчи такой беззаботный, лёгкая мишень. Думаю, его отец и Каору-сан об этом прекрасно знают и оберегают его, вот и решили перестраховаться, наняли ему машину для убийств в телохранители. У меня бы тоже такая была вместо тебя, если бы я не упёрся. Скажи, — Койю потянулся к водительскому месту и спустил руки на шею Юу, тот вздрогнул, — Юу, я ведь хороший хозяин? Ты в этом убедился, когда увидел, как Тотчи со своим охранником разговаривает, верно?
Юу секунду покусал губу и в итоге улыбнулся.
— Хороший. Я бы с таким Тотчи долго не выдержал, — он сделал паузу и добавил: — Впрочем, с Урухой, наверное, тоже…
Койю удовлетворённо улыбнулся и плюхнулся обратно на кожаный диван. Что ж, декрет он взял, теперь можно ни о чём не беспокоиться и готовиться к годовщине, а то он ведь даже костюм и украшения за всей этой суетой ещё не выбрал. Расследование тоже близко к завершению, надо только упросить Таканори позволить ему поговорить с Ютакой и убедиться, что это Ютака затеял всю эту операцию. Но Койю решил, что этим он займётся, когда они с Таканори вернутся из путешествия. Ему не очень-то хотелось портить себе настроение перед таким событием.
========== Глава 19 ==========
Проснуться было очень тяжело. Таблетки от мигрени, выпитые перед сном, не подействовали, и в висках по-прежнему стучала тупая боль, Койю чувствовал её даже сквозь сон. Поморщившись, он поёрзал на отчего-то кажущейся жёсткой кровати и, уткнувшись носом в подушку, кое-как приоткрыл глаза. Явно было ещё очень рано; до слуха доносился громкий шум дождя, комнату заполнял густой тёмно-серый туман, настолько плотный, что даже контуры предметов в нём едва-едва вырисовывались. Койю сонно моргнул, выполз из-под одеяла и приподнялся на локте; обнажённые спину и плечи мигом опалило знакомым холодом, таким же, какой стоял по утрам в квартире Акиры. Тот как-то обмолвился Койю, что летом по ночам в Арт-квартале то и дело отключают отопление… В Арт-квартале?!
Койю испуганно подскочил и встряхнул головой, оглядывая обстановку. В этой дымке и спросонья он даже сразу не разобрал, что находится не дома. Крохотная комната, которую почти целиком занимали кровать, небольшой письменный стол и шкаф, вызвала смутные воспоминания. Нет, это точно не квартира Акиры, но Койю, определённо, уже когда-то здесь бывал… И тут взгляд наткнулся на специальную подставку, в которой была закреплена жёлтая в мелких сердечках гитара.
Койю вмиг похолодел, вот этот инструмент он знал очень хорошо. Раз эта гитара здесь, значит… Но не успел он испугаться, как рядом тихонько зашуршало одеяло, и его обняли за талию, а тёплые губы прикоснулись к плечу.
— Ты чего, малыш Уру?
От одного только звука высокого хрипловатого голоса у Койю по спине опять мурашки побежали. Едва удержавшись от желания нервно сглотнуть, он слегка скосил глаза и столкнулся со взглядом светло-карих глаз. Сзади, прижавшись к нему и обняв крепко, сидел Хиде, взлохмаченный, казавшийся в этом сером свете ещё бледнее, чем есть, и оттого сильно смахивавший на призрака.
— Чего вскочил? — заботливо поинтересовался Хиде, поглаживая его живот обеими ладонями. — Плохой сон приснился? Неудивительно, кто-то вчера перебрал с «фиалкой».
Койю приоткрыл рот, но звук не шёл. Ощущение было такое, словно у него от ужаса парализовало голосовые связки.
— Говорил же я тебе, кончай эту дрянь пить. Они туда хрен знает чего намешивают и маскируют газировкой, — продолжил Хиде и боднул его носом в щёку. И слегка опустил уголки губ. — Малыш Уру, ну что с тобой такое? Ты весь трясёшься.
Что-то в его поведении было не так. Голос звучал непривычно мягко, глаза не сверкали злым блеском, а глубокая засевшая морщина между бровями словно разгладилась, лишая лицо его обычного жестокого выражения. Койю даже не мог вспомнить,видел ли его таким когда-то раньше.
— Да, приснился… — против воли сорвалось с языка. — Представляешь, приснилось, будто мной заменили какого-то богатого омегу, и я пытался выяснить, зачем и как это сделали… И так подробно всё, прямо как будто наяву.
«Что?.. Какого чёрта я несу?»
Хиде тихо фыркнул и сильнее прижал его к себе, утыкаясь носом в шею.
— Ну ты даёшь. Даже мне после укола такое не приглючится. Уру, ты не умеешь пить. Абсолютно. Я тоже не умею, но я это знаю и к выпивке стараюсь не притрагиваться. А ты каждый раз нажираешься, как школьник, которого впервые отпустили на вечеринку в клуб.
— По-твоему, колоться лучше, чем пить? — Койю слегка криво улыбнулся. — Ты под кайфом и вещи похуже вытворяешь.
— Нет, колоться не лучше. Поэтому я и говорил тебе, чтобы ты не брал с меня пример. Если подсел, то в Арт-квартале у тебя останется дорога только в ад. Ну, под адом я подразумеваю диспансер, в котором ты сгниёшь заживо, потому что лечить таких отбросов общества у нас никто не может и не хочет.
«Это намёк на то, что случилось тогда? Но почему он вдруг заговорил об этом именно сейчас?»
Койю осторожно повернул голову и оказался нос к носу с ним. И Хиде, усмехнувшись, легонько притронулся к губам и облизнулся.
— Сладко. Шипучка так и не выветрилась…
Его пальцы крепче сжались на талии, почти до боли; Койю со всей силы сцепил зубы и невольно опустил глаза. Взгляд невольно наткнулся на собственную руку, которую накрыл своей ладонью Хиде. И… Два тускло поблёскивающих золотых ободка на безымянных пальцах, слившихся в одно пятно.
«Опять. Снова это ощущение, страшно, так страшно, будто я умер… Может, в этот раз так оно и есть, и это и впрямь чистилище? Нет… Нет, нет, я сплю, и мне просто снится очередной бред».
Стараясь побороть нервную дрожь и не показать этот охвативший его ужас, Койю медленно прикрыл глаза. Делать нечего, придётся ждать, пока кто-нибудь разбудит его или пока сон сам померкнет. Но как же это жутко. С каждой ночью эти кошмары становятся всё отчётливей и всё бредовей при этом. То место аварии и пустая дорога, то станция фуникулёра, теперь вот эта квартира… И всё такое потустороннее и страшное, словно из другого измерения. Да ещё Хиде, который теперь буквально преследует его. Ещё немного — и в психушку загонит. Как же избавиться от этого призрака?
Хиде, явно почувствовав его усиливающуюся дрожь, кончиком носа провёл по его шее и опять едва уловимо приложился к губам.
— Не трясись так, малыш Уру. Это всего лишь сон. Я здесь, с тобой. И я никому больше не позволю забрать тебя у меня, — вроде бы прозвучало так ласково, но Койю от этих слов затрясло ещё сильнее, почему-то вспомнился прошлый кошмар, то, как Хиде затягивал на его шее воображаемую петлю и просил остаться с ним. Неужели ему всё-таки удалось её затянуть? — Никому, никогда… Мы с тобой всегда будем вместе, слышишь?
Койю только на секунду прикусил губу, потом через силу улыбнулся ему и погладил по щеке. Ему вдруг подумалось, что Хиде уже два раза наталкивал его на путь к разгадке, сначала привёл к мыслям, что Койю вовсе и не Койю, а потом предупредил, что он по-прежнему в опасности, потому что Таканори рано или поздно может понять, что Койю ненастоящий. Может, и в этот раз Хиде скажет что-то полезное, если его осторожно навести на этот разговор?
— Конечно, Хиде. Я знаю, — ещё один поцелуй обжёг губы, и Койю чуть было не дёрнулся в ужасе. — И сон этот такая глупость… Но всё-таки интересно. Как думаешь, что могло произойти с тем омегой?
Хиде слегка нервно дёрнул плечом.
— Да откуда мне знать? Тебе же снилось, а не мне.
Койю фыркнул и, резко повернувшись, прыгнул на него, повалив обратно в подушки.
— В последнее время ты о моих снах знаешь куда больше, чем я сам, — со смешком констатировал он. — Не знаю, правда, почему… Я не успел досмотреть этот сон, но мне интересно, чем же закончилась история.
Глаза Хиде в секунду словно затянул лёд, вся нежность исчезла под ним, брови сдвинулись к переносице, опять очертив глубокую складку.
— Ты этого уже не узнаешь, малыш Уру, — тихо и очень серьёзно сказал он. И постучал пальцем по его лбу. — Хотя, может, если подумаешь, сможешь придумать окончание этой истории. Всё вот здесь, в твоей голове.
— Моя голова уже пухнет от всего этого, — со вздохом признался Койю. — Я совершенно не знаю, что думать…
— Ты всегда можешь сбежать ко мне. Я же тебе говорил, как это сделать.
Его холодные пальцы прижались к шее прямо на месте тёмного шрама, сомкнулись на ней, и острые ногти легонько впились в кожу. Койю тихо ойкнул и сморщился. Он посмотрел в зло поблёскивающие светло-карие глаза, казавшиеся сейчас даже слегка красноватыми, такими же, как волосы, и густо сглотнул.
— Хиде, а если я пообещаю тебе… — Хиде слегка дёрнул бровью. — Если я пообещаю, что вернусь к тебе, как только узнаю правду, ты поможешь мне её выяснить?
— Хах? — Хиде презрительно фыркнул. — Тебе так хочется это узнать, что ты готов жизнью расплатиться?
— Может, мне будет лучше умереть, чем продолжать жить в этой лжи, — Койю старался, чтобы голос звучал как можно уверенней. — Всё равно я не смогу стать ни обратно собой, ни тем, кого изображаю столько лет. Я запутался, не знаю, что делать. И если ты мне поможешь, — он сделал паузу и глубоко вдохнул, — то я вернусь к тебе.
Хиде недоверчиво сузил глаза. Дёрнув его на себя, с силой прижал к груди, приложился губами к уху.
— Я не приму от тебя такую жертву, — Койю вздрогнул. — Если бы ты захотел вернуться, я был бы рад. Но принуждать тебя к этому и выкручивать тебе руки шантажом не хочу и не буду. Если ты хочешь выяснить, что произошло с тем омегой… — Хиде вздохнул и поднял глаза в потолок. — Так и быть, я дам тебе подсказку. Его свои же загрызли, малыш Уру. Он серьёзно помешал кое-кому, и его решили убрать с дороги, чтобы не маячил больше и не лез куда не надо.
Койю испуганно распахнул глаза.
— Его убрали? Ты в этом уверен?
— Конечно, убрали. Тормозные ремни в машинах сами собой не лопаются, — Хиде ухмыльнулся. — А если и лопаются, то не так. И потом… В одном ли ремне дело?
Увидев, как Койю прикусил губу, Хиде легонько надавил пальцами на его виски.
— Вспомни, что ты видел, когда мы впервые встретились, малыш Уру. Вспомни, в каком состоянии была машина. И подумай, могло ли её так разъебать от одного только удара об отбойник?
Перед глазами мгновенно встала картинка пустого дождливого шоссе и очертания белого «Порше», стоящего, уткнувшись капотом в сломанное ограждение. Передняя часть машины смята буквально в лепёшку, и по ней весело скачут языки пламени, бока тоже искривлены так, что явно зажимают водителя внутри, стекло исчерчено трещинами и перепачкано кровью. И вправду, останешься ли живым в таком аду? У Койю явно даже не было шансов, если всё и вправду произошло именно так… От осознания этого сердце неприятно сжалось, и Койю на секунду зажмурил глаза, тут же снова распахивая их и глядя на лицо бывшего возлюбленного. А Хиде погладил его по щеке и улыбнулся:
— Вот тебе и информация к размышлению, малыш Уру. Думай. И будь осторожнее. Ты знаешь убийцу, он совсем рядом с тобой. Он вполне может решить закончить начатое и предпримет ещё одну попытку тебя убрать… Вернуть мне.
Он вновь приложил пальцы к вискам и вдруг резко понизившимся, охрипшим голосом прошептал:
— А теперь проснись. Проснись.
Его лицо стало медленно расплываться, как дым, свет вдруг разом потух, перед глазами воцарилась полнейшая чернота. Но голос продолжал звучать из тьмы:
— Проснись, солнышко. Проснись.
Койю заворочался и резко распахнул глаза. Взгляд наткнулся на панорамное окно с уже поднятыми экранами, на котором осели мелкие капли дождя и в которое проникал сероватый утренний свет. А на краю постели рядом сидел Таканори и легонько тряс его за плечо.
— А-а-а? — сонно протянул Койю, хлопая ресницами, и перехватил его руку. — Така? Что случилось? Который час?
— Половина восьмого, — слегка виновато отозвался Таканори. — Извини, малыш, я знаю, что ты плохо себя чувствуешь и хочешь поспать подольше, но мне очень нужна твоя помощь.
С Койю разом слетел весь сон. Он быстро сел, отодвинув в сторону одеяло, сдул с носа чёлку и недоуменно уставился на супруга.
— С чем помощь?.. Что-то случилось?
— Да Ютака… — Таканори безнадёжно махнул рукой. — Я разговаривал с ним вчера, он не хочет признаваться в том, что имеет какое-то отношение к лаборатории. Я даже пообещал его не увольнять и не трогать, если он честно обо всём расскажет, но он только глаза круглые делает и говорит, что ничего не знает. Может, если ты объяснишь ему, что пытался сделать Кензо, на него это лучше подействует?
Койю хлопнул ресницами. В ушах вновь зазвучал голос Хиде: «Убийца совсем рядом, может, он вздумает убрать и тебя».
— Только при условии, что ты не оставишь меня с ним наедине, — Таканори растерянно кивнул в ответ. — Я боюсь.
— Не беспокойся, солнце. Я сам хочу всё это послушать. Так что, поедешь со мной в офис? Или у тебя какие-то дела неотложные есть?
Койю быстро прикинул свои перспективы.
— Дела есть, но не неотложные. Я собирался сегодня встретиться с модельером и поговорить с ним о костюме, но, думаю, ничего страшного не случится, если я отложу встречу с ним на вечер, — и он со вздохом сел на край постели. — Уже одеваюсь.
Таканори легонько поцеловал его запястье, встал и вышел в коридор. А Койю слегка покачал головой, разминая затёкшую шею. Похоже, всё-таки ему придётся просить дело об аварии у Ютаки раньше отпуска, раз уж представляется такой удобный случай. Видимо, это расследование ни на секунду не даст ему расслабиться, пока не закончится.
***
Ютака, как и обычно, обнаружился в своём кабинете за компьютером. Несмотря на ранний час, он явно уже был весь в работе и с сосредоточенным видом смотрел в монитор, а пальцы быстро-быстро стучали по клавиатуре. Похоже, он собирался проводить очередные опыты со шлемом, потому как на спинке его кожаного кресла виднелся аккуратно повешенный белый халат. Он выглядел вполне обычно, разве что без привычной смешливой улыбки, но бледное лицо и синяки под глазами без слов говорили, что их обладатель за последние несколько дней практически не спал. Ютака казался похудевшим и очень уставшим. И у Койю при виде его в таком состоянии на секунду даже неприятно защемило сердце.
— Доброе утро, — вяло бормотнул Ютака, увидев вошедших. Откатившись от стола и отведя в сторону монитор, он измученно вздохнул, запустил руку в аккуратно расчёсанные чёрные волосы. Койю сжал было ладонь супруга, но Таканори довольно резко вырвал руку из его хватки.
— Не особо-то оно доброе, — заметил Таканори, подойдя к столу и опершись ладонями на столешницу. Койю видел, как сощурились зло его голубые глаза. — Как и все последние несколько дней, Ютака.
— Да уж, лучше и не скажешь. Я так понимаю, я доживаю последние деньки в этом кабинете? — Ютака обречённо улыбнулся и поднял на него глаза.
Таканори скривился.
— С чего это ты взял?
— Да с того, что господин босс в последнее время чего-то дико злой и взъелся на меня, а я понять не могу, что не так сделал, — Ютака поймал его взгляд и съёжился. — Ой-ой, Таканори, видел бы ты себя сейчас со стороны. Тебе только ножика в руке не хватает, и был бы маньяк готовый.
— Ты прекрасно знаешь, что я бываю хуже маньяка, — тихо и очень зло произнёс Таканори. — Особенно, когда меня обманывают.
Ютака нервно сглотнул и выглянул из-за его плеча.
— Койю, спаси! — почти жалобно прошептал он. — Ты же не дашь этому монстру меня съесть, правда? Дёрни его за поводок!
Живо сообразив, что его тон не сулит ничего хорошего и, если не предпринять решительные действия, всё закончится плачевно, Койю приблизился к супругу сзади и положил руки на плечи.
— Не надо, Така. Зачем же сразу так напирать. Давайте просто спокойно поговорим.
Таканори кинул на него взгляд через плечо, выдохнул сквозь стиснутые зубы и отстранился.
— Хорошо, солнце. Спокойно так спокойно.
Ютака, смекнувший, что никто не собирается сию секунду его убивать, слегка успокоенно осел в кресле и поправил ворот рубашки.
— Вы двое, объясните мне, в чём проблема? — он слегка наклонил голову и посмотрел на Таканори. — Я понял, что ты лазил в старый корпус, только, ей-богу, не понимаю, зачем тебе это понадобилось. И понял, что ты нашёл там лабораторию. Но я же тебе сказал, я понятия не имею, каким образом она оказалась в рабочем состоянии! Таканори, я ни разу туда не спускался с тех самых пор, как мы полностью закрыли этот корпус!
— По-твоему, я вру? — налился синевой Таканори. — Вот свидетель. Койю был со мной и тоже видел всё это дерьмо. И он чуть было не пострадал из-за этой лаборатории!
Ютака широко распахнул глаза. А Таканори, выдохнув, явно собрал в кулак все остатки своего спокойствия и звенящим от напряжения голосом продолжил:
— Мой телохранитель внезапно сошёл с ума, выманил Койю из дома, пока я был в командировке, усыпил, отволок в этот корпус и, как говорит Койю, пытался что-то сделать с его памятью. И я ему верю, когда мы туда спустились, некоторые компьютеры работали, и на них явно была запущена программа по замене воспоминаний. Интересно, если ты не имеешь к этому отношения, то откуда у Кензо взялся пропуск и как он узнал, каким образом запускается программа и работает всё это оборудование, а?
Ютака посерел и принялся судорожно кусать губы.
— Я, конечно, не так разбираюсь в этом проекте, это твоё детище, не моё, — продолжил Таканори, — но даже я прекрасно помню, что запустить эту программу — это тебе не компьютерную игрушку включить, нужно знать и соблюдать чёткую последовательность действий, иначе ничего не заработает. Простой обыватель с этим не справится. Кензо явно кто-то всё это рассказал и показал.
— Твои выводы никакой критики не выдерживают, Таканори, — Ютака с силой сжал бескровные губы. — Пропуск был не только у меня, а последовательность действий знали все сотрудники, которые работали со мной в то время. Да, я был главным по этому проекту, да, я написал эту программу, но это не значит, что только я один знаю, как её запустить и как с ней работать. Подумай, ну на какой хрен мне эта лаборатория сдалась? У меня здесь есть всё, что нужно.
— Сейчас есть, — не дрогнул Таканори. — Но я разрешил возобновить этот проект совсем недавно, когда поступил правительственный заказ. А до этого времени тебе явно было нужно тайное местечко для продолжения опытов. Я ведь запретил тебе прикасаться к этому устройству и уж тем более вести его дальнейшую разработку, потому что мы выяснили, что оно опасно, бьёт по мозгу человека и элементарно может его убить. Но ты до последнего цеплялся за этот проект, не хотел его закрывать, пока я тебе уже руки не выкрутил. Вот ты и оставил для себя эту лабораторию, запретная зона в заброшенном корпусе идеально для этого подходила, туда никто случайно не заглянет. А чтобы я ничего не знал и успокоился, ты мне сказал, что из корпуса всё вывезли и опечатали его. А я и поверил тебе на слово.
Ютака вдруг рассмеялся.
— Боже, это уже на сюжет какого-то дешёвого ужастика смахивает. Заброшенный корпус, незаконные эксперименты… По-моему, у кого-то фантазия слишком разыгралась.
— Я хотел бы верить, что это фантазия! — вконец рассвирепел Таканори. — И верил бы, если бы не увидел всё это дерьмо собственными глазами! — он опять опёрся ладонями на стол. — Ютака, хорош выкручиваться уже, твоя авантюра накрылась. Я не собираюсь тебя убивать за это, я тебя даже не уволю, обещаю, потому что без тебя вся работа полетит к хренам собачьим. Просто хочу выяснить, что Кензо хотел сделать с Койю и каким образом он всё это провернул!
Ютака сложил перед собой руки на столе и опять принялся кусать губы. Койю, до сих пор молча наблюдавший за этой перепалкой, вздохнул и, взяв супруга за плечо, слегка отодвинул его в сторону.
— Така, ну попросил же, не напирай. Так мы ничего не добьёмся, — он осторожно присел на краешек кожаного кресла напротив стола и внимательно посмотрел на заместителя. — Ютака, ты не возражаешь, если я тебе расскажу, что тогда случилось?
— Давай, — выдохнул Ютака и опять осел в кресле. — Если честно, я вообще ничего не понимаю. Может, с твоих слов всё будет лучше звучать…
Таканори отошёл от них и принялся раздражённо наворачивать круги по кабинету. А Койю вздохнул и постарался как можно подробнее описать то, что произошло в тот день. Не утаил ничего: ни того, как Кензо усыпил его и привёз в корпус, ни истории с подменой, в которую Таканори так и не поверил, ни своего побега и весёлой прогулки по заброшенным затопленным подвалам. По мере того, как он говорил, Ютака всё шире и шире распахивал глаза и серел.
— Ужас какой. Даже не представляю, что тебе пришлось пережить, — выдохнул он, когда Койю наконец замолчал. — Вот оно, значит, как… Теперь понятно.
— Что тебе понятно? — Койю вскинул брови.
— Да что на самом деле произошло три года назад. Кензо и вправду… — Ютака скривился и сжал ладонями голову. — Он примчался ко мне на следующее же утро после аварии, рассказал, что Койю разбился, а Таканори на этом фоне слегка умом тронулся и потому побудет какое-то время под присмотром врачей, — Таканори, напряжённо прислушивавшийся к их разговору, мигом остановился и зло воззрился на своего заместителя, — а потом он стал выспрашивать про замену воспоминаний, возможно ли это сделать. Я решил, что Кензо просто для интереса это выясняет, ну и рассказал ему практически всё, что знал об этой операции сам. Но пропуск я ему не давал, честное слово. И я даже подумать не мог, что он и вправду пойдёт на такое, и уж тем более — что у него всё получится!
Он уставился на оторопевшего Койю расширенными глазами и забормотал:
— Таканори, ты понимаешь, что перед нами? Выходит, что Койю — первый случай по-настоящему успешного завершения операции, доказательство того, что эта технология вовсе не безнадёжна!
— У тебя и до этого бывали успешные случаи, — окрысился Таканори, — три из пятнадцати при десяти умерших и двух превращённых в «овощи». Нет, технология безнадёжна. И Койю к этой чуши не имеет никакого отношения, никто его не заменял и не трогал его воспоминания!
— Но Кензо…
— Я не знаю, что случилось с Кензо и в каком угаре ему всё это привиделось, — рявкнул Таканори. — Может, и вправду старая травма дала о себе знать, психическое заболевание развилось, бред с галлюцинациями. Койю покалечился в аварии, но остался жив и встал на ноги, вот же он, сидит перед тобой.
Ютака распахнул глаза и раскрыл было рот, но Койю быстро ухватил его за запястье и покачал головой. И тихо, почти шёпотом сказал:
— Не надо, это бесполезно. Я уже пытался. И Кензо пытался. Его не переубедишь, — Ютака медленно моргнул и прикусил губу. — Лучше скажи мне, а Кензо тебе рассказал, что на самом деле случилось с Койю?
— Авария. Тормозной ремень лопнул, машину занесло и ударило об отбойник, — Ютака слегка поморщился, вспоминая. — И при таком столкновении Койю погиб мгновенно. А почему такой вопрос?
— Да я просто думаю, могло ли быть такое, что его убили, — Койю сощурился. — Например, кто-то нанял киллера… Зная, как Така любит Койю и что его смерть мгновенно вышибет из колеи…
Ютака подскочил в рабочем кресле:
— Ты подозреваешь меня? Серьёзно?
— А у меня есть твёрдый повод считать, что ты в этом не замешан? — Койю фыркнул. — Всё идеально получается, если подумать. Таканори запрещает тебе заниматься проектом, который ты явно чуть ли не делом всей своей жизни считаешь, ты на него злишься за это, но увольняться в никуда не хочешь и в итоге решаешь в отместку свести его с ума. Нанимаешь киллера, киллер этот убивает Койю и ловко маскирует это под несчастный случай. И готово, Таканори в психушке, а ты ведёшь дела «Сиджик» от его имени и становишься практически главой.
— Ты что, с ума сошёл? — испуганно прошептал Ютака. — Да вы оба на голову тряханутые! Я и так сейчас, по сути, продолжаю работать над этим проектом, устройство шлема вытекает именно из него, Таканори сам разрешил использовать эти наработки. Зачем мне место главы «Сиджик»? Да ещё убивать ради этого Койю? Я что, и вправду похож на человека, который ради более высокой должности по головам пойдёт и станет убивать кого-то?
— Но тех подопытных ты же убивал, — зло сказал Койю. — Вернее, подвергал их опытам, от которых они умирали.
— Это выходило ненамеренно. На андроидах устройство всегда работало идеально. А человеческий мозг, к сожалению, на компьютер не похож, — Ютака покачал головой, — его реакции на вторжение непредсказуемы, от этих несчастных случаев нельзя было застраховаться, никак, я не мог их предусмотреть. Поверь, я не стал бы намеренно убивать кого-то! Тем более Койю, я же знал, как Таканори его любил, знал, что его это вышибет из колеи. Можешь мне не верить, но Таканори мне дорог, я не хотел бы, чтобы он сошёл с ума и покинул меня.
Таканори, слушавший этот разговор, презрительно фыркнул. А Койю внимательно наблюдал за лицом Ютаки, уже понимая, что, похоже, его версия абсолютно исчерпана. Ютака выглядел перепуганным, и звучали его слова вполне искренне.
— Того, что я использовал эту лабораторию какое-то время, я не отрицаю, но я не спускался туда с того самого времени, как рассказал Кензо всю информацию. Я был уверен, что Койю и вправду очень сильно покалечился в аварии и лежит в реанимации, а Таканори не отходит от него и поэтому не появляется в офисе. Я и не предполагал, что Койю на самом деле погиб. И уж тем более не думал, что Кензо украдёт какого-то омегу и подвергнет его операции по моим наводкам. Я считал тебя Койю, — Ютака потёр ладонью затылок, — видел, конечно, что ты изменился, но списал всё это на пластические операции и раны. Прошу, поверьте мне! Я вовсе не хотел никому вреда, честное слово…
Из его глаз потекли слёзы, он скривил губы и уронил голову на сложенные руки. Повисла тишина, нарушаемая лишь этими судорожными всхлипами. И в конце концов Таканори осторожно подошёл обратно к столу и обнял друга за плечи, приподнимая его.
— Эй. Я верю, — тихо сказал он. — Конечно, мне следовало бы тебя прибить за то, что ты оставил лабораторию вопреки моему приказу. Но, похоже, ты и вправду не имеешь никакого отношения к происходящему сейчас. Это Кензо что-то затеял… — Ютака поднял на него заплывшие слезами глаза и вцепился в рукав его пиджака. — Я непременно его найду и всё выясню. Если он, конечно, ещё жив.
***
Инцидент казался исчерпанным. Слегка успокоенный Таканори, велев Койю вызвать сюда Юу и ни в коем случае не выходить из здания в одиночестве, ускользнул в свой кабинет, а Ютака, едва за ним захлопнулась автоматическая дверь, шумно выдохнул и осел в кресле.
— Спасибо, — с чувством сказал он, глянув на сидящего напротив Койю. — Если бы тебя тут не было, он бы из меня точно новый чехол на кресло сделал.
— Да не за что… Это моя обязанность, Таку в узде держать, — Койю фыркнул и сложил ладони на животе, — только я умею с ним управляться.
— Он и вправду умом тронулся, — пробормотал Ютака. — Я-то думал, что Кензо тогда образно сказал, ну, вроде как от горя обезумел, это же почти со всеми бывает, а потом люди в себя приходят… А он, оказывается, на полном серьёзе.
— Така не опасный, его бзики касаются исключительно смерти Койю. Если эту тему не задевать, он ведёт себя вполне нормально, — Койю покачал головой. — Ты видел его реакцию на слова о подмене. Ютака, ты… — он слегка сощурил глаза. — Ты действительно не знаешь, что случилось с настоящим Койю?
— Да не убивал я его, — устало выдохнул Ютака, — если ты опять об этом. Наоборот, я очень расстроился, когда узнал, что он в аварию попал. Койю мне нравился, — он увидел растерянный взгляд жёлтых глаз и замахал руками, — нет-нет, не думай чего, у меня бы и в мыслях никогда не возникло мужа у друга уводить, Койю мне как человек нравился. Знаешь, у Таканори характер, когда он стал боссом «Сиджик», изменился далеко не в лучшую сторону, с ним и вправду стало очень тяжело сладить, и порой только Койю мог это сделать. Койю был просто солнечным зайчиком, я ни разу не видел его в плохом настроении, наоборот, всегда такой хорошенький, с улыбкой, добрый и отзывчивый.
Койю слегка недоверчиво прищурил глаза. А Ютака чуть подрагивающим голосом продолжал:
— Да даже если бы было не так, мне не нужно место босса. Даже когда Таканори меня заместителем назначил, я не сильно-то этому радовался, потому как у меня от этого только головной боли добавилось. Пойми, Койю, — Ютака вздохнул, — я не карьерист, я не стремлюсь к власти и авторитету, меня вполне устраивает моё положение. Если бы с Таканори что-то случилось, я бы всё равно не смог взять на себя обязанности главы «Сиджик». Я хорош в качестве винтика в системе, но никак не руководителя, у меня нет такого аналитического таланта и чутья, как у Таканори. Всё, что мне нужно — это мирно заниматься своими проектами.
В Койю опять весьма невовремя проснулся Уруха со своими параноидальными замашками и ненавистью к людям.
— Не верю, — жёстко сказал он. — Любого человека спроси, и он тебе начнёт заливать, какой он весь из себя бескорыстный, белый и пушистый, деньги не нужны, место руководителя не нужно, нужна только своя работа. А стоит только копнуть чуть поглубже — и выяснится, что ради денег люди способны почти на что угодно.
Ютака устало вздохнул. У него явно закончились аргументы. Он на несколько секунд примолк, а затем вдруг горько сказал:
— Ты и вправду не Койю. Койю бы поверил. Он вообще был склонен доверять тем, кого считал друзьями.
— И чем это закончилось? Тем, что его убили, — зло сказал Койю. — Наивным быть хорошо, когда тебя окружают люди, которые не хотят тебе зла. А такого не бывает, всегда найдётся хотя бы один человек, готовый с радостью сделать гадость. Меня же Арт-квартал приучил во всём искать подвох, я никому в этой жизни до конца не доверяю. Вернее, то, что во мне осталось от настоящей личности. Койю же и вправду склонен верить всему, что ему говорят.
Ютака слегка прикусил губу. А Койю закинул ногу на ногу и сощурился.
— Кензо мне сказал, что, если человеку успешно подсаживают чужие воспоминания, мозг подстраивается под них и на их основе вырабатывает модель поведения, похожую на ту, которая была у хозяина воспоминаний. Вот только два человека не могут быть абсолютно одинаковыми. И у меня, видимо, получился какой-то совсем уж побочный эффект. Потому что мои собственные воспоминания и воспоминания Койю перемешались, да так, что я не могу отделить их друг от друга.
— Это произошло из-за того, что Кензо не вычистил тебе память предварительно. Видимо, он слишком торопился, у него не было на это времени, и он решил, что, если всё получится, то воспоминания Койю вытеснят твои собственные, — Ютака покачал головой. — Но наш мозг очень изобретательный, он умеет адаптироваться к обстоятельствам, это, собственно, и отличает его от компьютера и затрудняет работу. И в итоге воспоминания переплелись. Другое дело, — он слегка задумчиво потёр лоб, — что всё это были только теории, на практике же на моей памяти ни разу не случалось такого. Если мы не чистили подопытным память, то подсаженные воспоминания попросту не включались в работу, собственные всегда их давили. Ты и вправду просто уникальный случай, раз прожил столько времени с чужими воспоминаниями и только сейчас начал пробуждаться.
— Мне должно легче стать от осознания этой уникальности? — Койю фыркнул. — Не легче, поверь. Потому что я теперь вообще не знаю, кто я такой и как мне быть дальше. И всё благодаря вашим экспериментам. Кстати, об экспериментах. Ютака, ты не расскажешь мне немного о ваших андроидах?
— Андроидах? — не понял Ютака.
— Я видел их на нижних этажах корпуса. И одного на верхнем, он валялся в палате. Он подозрительно мне напомнил одного моего знакомого, — вкрадчиво протянул Койю. — И Така сказал, что для этих роботов вы специально привозили в корпус «добровольцев» и снимали у них биометрию.
Ютака нахмурился.
— Ну да, привозили, но это была обычная рутинная работа, ничего смертельного. Мы просто оттачивали технологию.
— Уверен? А зачем тогда было зачищать этим добровольцам память после опытов? — Койю сощурился. — И зачем вообще андроидам лица как у реальных людей?
— Затем, что эти самые лица было куда проще сделать по биометрии, по уже готовому слепку. Ты сам попробуй сейчас себе представить лицо человека, который бы не был похож ни на кого из твоих знакомых, — Ютака пожал плечами. — Мы экономили время. А память им чистили потому, что все эти опыты проводились в запретной зоне, и мы не хотели, чтобы эти подопытные потом болтали на всех углах о том, что видели.
— А что вообще включало в себя это снятие биометрии? — протянул Койю.
— Обычная операция. Лицо сканировали с разных сторон, — пояснил Ютака, — потом так же снимали отпечатки пальцев. Ещё у некоторых брали частички кожи, кровь и волосы. Потом проводили некоторые анализы, проверяли, не будет ли проблем, если зачистить подопытному память. И, собственно, всё.
— Какие анализы? — мигом насел на него Койю. — Что вы с ними делали, прежде чем вычистить из их голов эти воспоминания?
— Им вводили некоторые лекарства. Комплекс из успокоительных, болеутоляющих и снотворных, — терпеливо сказал Ютака, — и смотрели, нет ли аллергической реакции. Зачистка воспоминаний, конечно, операция отработанная, но достаточно болезненная и неприятная, и для неё как раз-таки нужны эти лекарства, а то, что кто-то из них в итоге умрёт от анафилактического шока, нам было совершенно не на руку.
— И это, по-вашему, «обычная операция, ничего страшного»?! — взвился Койю. — Это просто варварство! Теперь я уж точно ни за что не поверю, что все эти люди были добровольцами!
— Ты же сам сказал, люди ради денег готовы почти на что угодно, — медленно сказал Ютака. — Им очень хорошо платили за это. И всё равно после операции они ничего не помнили. В любом случае, проект с теми андроидами Таканори тоже велел свернуть. И сейчас есть более развитые технологии, необходимость в таких донорах отпала.
Койю чуть не задохнулся от возмущения. Вот, значит, откуда тот ужас в глазах у Акиры, он, видимо, на уровне ощущений помнил, как у него брали кожу и кровь и обкалывали сильными лекарствами. И Хиде, вероятно, стал наркоманом именно благодаря этим же «коктейлям», вполне вероятно, что он попал в корпус и раньше, чем в двадцать лет.
Слегка отдышавшись, он поднял на заместителя глаза.
— Ладно. Мне от одной только мысли жутко становится, не буду больше эту тему ворошить, — тихо сказал Койю и принялся нервно переминать пальцами края своего пиджака. — Ютака, можно я попрошу тебя кое о чём?
— О чём? — вздохнул Ютака. — Опять найти кого-нибудь?
— Да, — кивнул Койю. — Ты можешь влезть в полицейские архивы и поискать там дело об аварии, в которую попал Койю?
— Легко. Только зачем тебе это? Думаешь, полиция могла что-то проглядеть? — Ютака криво улыбнулся и потянулся к клавиатуре. — Это вряд ли. Таканори так их тряс, что они там всю машину под микроскопом изучили. Если Койю и вправду убили, то киллер просто призрак какой-то, ухитрился ремень испортить и не оставить при этом ни отпечатков, ни чего-либо ещё, за что могли бы зацепиться эксперты.
— И всё-таки я хочу сам посмотреть на это дело, — не сдался Койю и опустил голову, скрывая лицо за чёлкой. — Даже если это несчастный случай, я хочу быть в этом твёрдо уверенным. Потому что откуда мне знать, может, этот убийца и до меня попытается добраться. Я хочу обезопасить и себя, и своего ребёнка, и тех, кто меня окружает.
Ютака, начавший было набирать что-то на клавиатуре, удивлённо кашлянул и посмотрел на него.
— Ребёнка?
— Ну да, — Койю улыбнулся и отвёл в стороны руки, давая увидеть округлившийся живот. — Вот его, наследника «Сиджик».
Заместитель секунду глядел на него, хлопая ресницами, и в конце концов радостно рассмеялся.
— Так вот оно что. Ну Таканори конспиратор, даже мне ничего не сказал.
— Это пока секрет. Мы объявим об этом во время празднования годовщины, — Койю прижал палец к губам. — Поэтому лучше никому не говори, ладно?
— Ладно, ладно, — весело отозвался Ютака и опять уставился в монитор. — Я очень за вас рад, честно.
Поиски заняли несколько минут. Ютака несколько раз хмурился, ожесточённо стучал по клавиатуре, явно обходя какие-то пароли и коды, на экране быстро мелькали различные набранные мелким шрифтом тексты и фотографии. Наконец операция завершилась, Ютака щёлкнул кнопкой, вытащил из системного блока выехавший железный прямоугольник и протянул его нервно ёрзающему в кресле Койю.
— Держи, вытащил всё, что нашёл. Только ты же помнишь наш уговор — молчок об этом?
— Конечно. Спасибо, — кивнул Койю и поднялся из кресла.
Ютака молча смотрел ему в спину. И лишь когда Койю взялся за ручку двери, он вдруг негромко спросил:
— Скажи, это нормально, если я буду продолжать считать тебя Койю?.. Прости, боюсь, сложно будет сразу перестроиться… Я даже не знаю, как тебя зовут по-настоящему.
— Уруха, — глянув на него через плечо, Койю увидел, как он вздрогнул. — Да-да, пропавший без вести. Но лучше и вправду считай меня Койю. Всё равно я вряд ли уже смогу вернуться к своей настоящей личности. И Таку не переубедишь.
— И мы всё ещё друзья? — тихо поинтересовался Ютака.
Койю чуть было не скрипнул зубами. Что говорится, сбереги, Боже, от друзей, а от врагов мы и сами убежим.
— Разумеется, Ютака. Я верю, что ты к этой подмене не имеешь никакого отношения, — спокойно ответил он. — И у меня нет причин тебя ненавидеть.
— Тогда разреши довести тебя до выхода, — Ютака вскочил со своего кресла и одёрнул тёмно-синий джемпер. — Таканори велел не оставлять тебя одного.
— Пойдём. Юу сейчас подъедет, мне и самому не хотелось бы мотаться тут самостоятельно.
Они вышли в коридор и направились к лифту. Койю, поглядывая на Ютаку краем глаза, с трудом удерживался от желания скривить губы. На душе было черно. Версия, в которую он уже почти поверил и успокоился, лопнула с треском. Ютака замешан в этой истории, но он имел отношение только к лаборатории, и то три года назад, когда Кензо и затеял подмену, а про смерть Койю и саму подмену его Урухой он ничего не знает и, похоже, тем более не убивал Койю. Значит, не Ютака. Но тогда кто?
========== Глава 20 ==========
До встречи с модельером, которую Койю перенёс с полудня на семь часов вечера, оставалось ещё довольно много времени. Отправив Юу загонять машину в гараж и велев после этого подняться в квартиру, Койю вернулся домой и, вытряхнув из сумки тоненькую железную пластиночку, которую дал Ютака, как можно быстрее пошёл в спальню. Тоненький ноутбук, запрятанный в чехол, ждал его на письменном столе. Прихватив его вместе с очками, Койю устроился на диване в гостиной и принялся щёлкать кнопками. Почему-то у него появилось стойкое ощущение, что ключ всей этой истории прячется именно в аварии и что сейчас, изучив материалы, он если не узнает разгадку, то подберётся к ней максимально близко. Слишком уж велико было желание как можно быстрее со всем этим закончить и успокоиться, самому уже надоело безостановочно нервничать и накручивать себя.
Как и обычно в вопросах, связанных с добычей той или иной информации из труднодоступных мест, Ютака не подвёл и вытащил, видимо, сразу весь архив с этим делом. На носителе обнаружилось множество папок: записи с камеры видеонаблюдения, висевшей на шоссе, фотографии и подробные описания повреждений, полученных машиной, снятые показатели с приборов, список вещей, найденных на месте катастрофы, отчёт патологоанатома… Всего было и не перечислить. Похоже, Таканори и впрямь поставил полицейских на уши, чтобы они рыли носом землю и изучили всё, что было можно и нельзя. Койю со вздохом потёр пальцами глаза. Опять болеть будут. Удивительно, до чего же вредная операция, ему ведь всего-то цвет радужки изменили, а глаза стали такими чувствительными, и зрение ухудшилось в разы… Но делать было нечего. Чтобы хоть немного облегчить свои мучения от контакта с экраном, Койю надвинул на нос очки и углубился в чтение.
Начать он решил с конца — с отчёта, в котором полицейские вроде как восстанавливали картину произошедшего. С их слов всё получалось точно так же, как рассказывал в лаборатории Кензо. Но пока Койю изучал это изложение, всплыло несколько новых для него фактов. Выяснилось, что проблемы с тормозным ремнём у «Порше» Койю проглядывались и до этого: здесь же приводилась пометка, что Таканори в разговоре со служителями закона вспомнил, как примерно за неделю до случившегося Койю жаловался, что машина плохо слушается педали тормоза, а сам Таканори, на беду, отмахнулся и просто велел ему до своего возвращения из командировки не трогать «Порше».
Койю тяжело вздохнул.
— Бедный Така. Понятно теперь, почему он винит себя… Небось всего себя потом сгрыз.
Вместе с жалостью в душе закопошились некоторые подозрения. Показания Таканори выглядели странно, в особенности при знании ситуации изнутри. Койю пожаловался на проблемы с машиной, причём не с какой-то ерундой, а с тормозами, дураку понятно, что если не вмешаться, то это закончится очень плачевно. Что полагается в такой ситуации делать заботливому мужу? Да при паранойе Таканори ему следовало не просто запретить Койю трогать машину, но и забрать у него на всякий случай ключи. Однако Таканори отчего-то этого не сделал, ограничившись обычной просьбой. Можно сказать, сам же и пустил козла в огород.
Койю принялся читать дальше и вскоре получил нечто, похожее на разъяснение. Полицейские задали Таканори тот же вопрос, почему он оставил Койю ключи. На что Таканори растерянно ответил, что одних лишь просьб всегда было достаточно. Койю обожал супруга и всегда делал так, как он говорил, Таканори даже в голову прийти не могло, что он может ослушаться. К тому же, сетовал он, на тот момент в центре несколько дней как стояла отвратительная погода, автострады подтопило, и Таканори был уверен, что Койю будет мирно сидеть в квартире и ждать его. Но Койю, загоревшийся желанием пораньше увидеть супруга, наплевал на всё, сел за руль и помчался в аэропорт, едва не нарушая скоростной режим. Кензо был прав, Койю и вправду гонял как ведьма на помеле, последняя зафиксированная скорость на спидометре оказалась почти сто тридцать километров в час. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент без того повреждённый и держащийся на соплях тормозной ремень и лопнул. Результат понятен, машину на повороте занесло, она сшибла ограждение и на той же огромной скорости влетела в отбойник. Банальный несчастный случай, роковое стечение обстоятельств — беременный омега за рулём повреждённой машины, один, на пустой тёмной дороге в ливень. Злой рок, судьба, назвать это можно было бы как угодно.
Койю слегка прищурил уже уставшие глаза и покачал головой.
— Вот же безбашенный… — бормотнул он. — Конечно, ужасно, что так случилось, но Койю и сам хорош. Вот кто ему мешал мирно остаться дома и подождать? Себя не берёг, так хоть о ребёнке бы подумал. И как будто эти два часа что-то бы решили…
Он перечитал текст несколько раз и, поняв, что ничего особенного в нём нет, потянулся за следующим файлом. Им оказался отчёт патологоанатома касательно самого Койю, сделанный уже, видимо, в клинике. Сотрудники прибывшей бригады разжали металлические обломки и вытащили Койю из машины, но помочь ему было уже нельзя, смерть наступила от травм, несовместимых с жизнью. Всё опять совпало с рассказом Кензо. Здесь же приводился список полученных ранений: перелом основания черепа, разрыв селезёнки, вывих тазобедренных суставов, многочисленные повреждения рёбер и позвоночника, ожог почти восьмидесяти процентов тела, открытые раны, нанесённые осколками… Да уж, шансов у несчастного Койю, похоже, не было. Одно только было хорошо — врачи предположили, что он погиб мгновенно, при ударе, а значит, уже не чувствовал боли от ран и ожогов.
— Меня сейчас стошнит.
Скривившись, Койю как можно быстрее закрыл файл и щёлкнул по следующей папке.
В ней находились фотографии машины и повреждений. Койю полистал их, отмечая знакомую картину, ровно то же самое, что приснилось ему тогда. «Порше» превратился в огромную груду металлических обломков и загорелся, зажав своего водителя в смертельной ловушке. И вроде бы ничего необычного в них тоже не было…
«Подумай, могло ли машину так разъебать от удара об отбойник?»
Глухой голос Хиде эхом прозвучал в голове, и Койю невольно прикусил губу. Наверное, могло, раз полиция не увидела в этом ничего необычного. В конце концов, учитывая скорость, на которой произошла авария, ничего удивительного в этом нет…
Койю невольно прикусил ноготь на большом пальце. Нет, что-то здесь явно не так. Подумав секунду, он всё же негромко крикнул:
— Юу! Юу, можешь подойти сюдана минутку?
Он специально не отпустил телохранителя, подумав, что тот сможет ему помочь. Не прошло и нескольких секунд, как Юу материализовался на пороге комнаты.
— Что случилось, Койю-сан?
Койю поманил его к себе пальцем и, когда Юу подошёл, повернул к нему ноутбук. Юу глянул на экран с высветившимися фотографиями и присвистнул.
— Ого, что это?
— Ютака вытащил из полицейских архивов дело об аварии, — Койю нервно постучал пальцами по подлокотнику дивана. — Вот, изучаю.
Юу удивлённо кашлянул и склонил к плечу голову.
— К чему вам этот ужас?
— К тому, что мне кажется, что не всё там было так просто с этой аварией. Если окажется, что это только моя паранойя, я буду рад, честно, — Койю поморщился. — Я просто хотел тебя попросить взглянуть, ты же у нас вроде как полицейский и разбираешься в таких делах…
— Койю-сан, ну я же не эксперт, я всего-то наблюдатель.
— Но ты говорил, что вас обучали некоторым навыкам экспертов, — Юу хмуро отвёл в сторону глаза, и Койю сложил ладони. — Пожалуйста. Можешь просто посмотреть на эти фотографии, прочитать описание повреждений и сказать, не кажется ли тебе что-то странным? Мне лично кажется, но я никак не могу понять, что именно. Может, ты сообразишь?
Юу вздохнул, видимо, поняв, что делать нечего, сел на диван рядом и протянул руки:
— Разрешите?
Койю молча переставил ноутбук к нему на колени. Юу практически воткнулся носом в монитор и примолк. Несколько минут он молчал, внимательно изучая информацию: по мере того, как картинки и текст сменяли друг друга, он становился всё более и более мрачным. Привычная обаятельная улыбка пропала с губ, взгляд тёмных глаз стал жёстким и отстранённым. Эта метаморфоза удивительным образом изменила его лицо, и Койю даже вздрогнул. В обыденное время было тяжело поверить, что Юу полицейский. Но вот когда он концентрировался, это становилось очевидным.
— Ну… Я не вижу ничего сверхъестественного, — изрёк Юу наконец. — Если на большой скорости влететь в ограждение, то и не такое бывает. Эти оградки только со стороны кажутся хлипкими, на самом деле они специально предназначены для того, чтобы выдерживать сильные удары. Врежешься в такое — мало не покажется. Нам во время учёбы показывали фотографии с мест ДТП, там машины после таких столкновений иной раз на железные блины были похожи, просто всмятку. Только вот… — Юу запнулся и наклонил голову.
— Что? Что тебя обеспокоило? — мигом напрягся Койю.
— Здесь написано, что «Порше» загорелся, — Юу ткнул пальцем в монитор. — Причём горел он так, что к приезду полиции и «скорой» огонь успел основательно его потрепать…
— Да, — кивнул Койю, — в отчёте патологоанатома написано, что у Койю, когда его вытащили, был ожог восьмидесяти процентов тела, так что пожар был неслабый.
Юу нахмурился ещё мрачнее.
— Вот в этом и вопрос. Откуда там взялся такой адский пожар? — пробормотал он. — Конечно, если машина была заправлена под завязку, она могла вспыхнуть, но, насколько я знаю, у «Порше» предусмотрена вероятность сильного столкновения и везде стоят клапана, чтобы даже в случае повреждения бензин не вытек и не загорелся. А тут он полыхнул с такой силой… Да это ещё под дождём, в холод… Очень странно.
Койю почувствовал, как по спине пробежалась стайка мурашек.
— Думаешь, «Порше» не сам загорелся? — почти в ужасе прошептал он, прикрывая ладонями рот. — Ему кто-то помог?
Юу продолжал хмуро смотреть на экран и морщить лоб, явно рассуждая.
— Не исключено, — сказал он после некоторой паузы. — Потому что это и вправду выглядит несколько странно. А ещё более странно то, что полиция не обратила на это никакого внимания.
— Но если бы кто-то поджёг машину, это наверняка засекли бы на камерах наблюдения, — растерянно протянул Койю и потянулся рукой к тачпаду. — Но судя по тому, что в отчёте об этом ничего нет, полицейские не увидели на них ничего этакого.
— А есть запись с камер? — увидев, как он кивнул, Юу попросил: — Включите.
Койю постучал пальцем по панели. На экране появилось небольшое изображение, и Койю недовольно покачал головой.
— Мда, правительство явно экономит на наблюдении за дорогами. Ну и качество, как в каменном веке. Удивительно, что они вообще что-то на этой записи увидели.
Картинка и вправду расползалась на пиксели и слегка подрагивала, плюс на объективе, ничем явно не защищённом, то и дело оседали крупные капли дождя, мешавшие смотреть на окружение. Камера запечатлела широкую, из шести полос, абсолютно пустую дорогу, которая шла под небольшим наклоном вниз. А чуть поодаль от того места, где располагалась камера, виднелся довольно резкий изгиб, шоссе брало вправо. Тусклый жёлтый свет фонарей, стоявших за ограждением, отражался так, что становилось понятно — магистраль залита водой по щиколотку, это уже не дорога, а почти водоём, и дождь продолжает идти. В углу кадра моргали белые цифры даты и времени.
Койю смотрел на экран во все глаза. Примерно минуту на видео ничего не происходило, потом на крайней левой полосе замелькал свет фар, и в поле зрения появилась белоснежная машина, из-за огромной и горбатой задней части похожая на белого кита; она неслась навстречу камере, взметая колёсами стену брызг вокруг себя. Держась в своей полосе, «Порше», не снижая скорости, стал входить в поворот. Раздался громкий, долетевший даже до динамиков камеры визг тормозов, но машина ни капли не замедлилась. Её колёса заскользили по затопленной дороге, как по льду, «Порше» занесло и ударило о ближайшее ограждение. От ограды натурально посыпались искры, послышался отвратительный скрежет искорёженного металла. Хлипкая на вид, но на деле крепкая преграда спружинила и с громким хрустом переломилась. Огромный, тяжеленный «Порше», как игрушку, через соседние полосы швырнуло в крайний правый ряд. Он завилял носом из стороны в сторону, словно водитель предпринял отчаянную попытку его выровнять, но из этой затеи ничего не вышло, и машина на той же скорости впечаталась капотом в ограду напротив. До динамиков донёсся жуткий грохот, похожий на взрыв, затем громкий хлопок, злосчастный «Порше» развернуло и ударило об ограждение другим боком… И воцарилась жуткая тишина. Несколько секунд машина стояла неподвижно, а потом остатки её смятого в гармошку капота вспыхнули, как костёр.
Не сильно качественная запись равнодушно демонстрировала катастрофу и явно не передавала всего ужаса случившегося. Койю слегка подрагивающим пальцем стукнул по панели, ставя видео на паузу, и посмотрел на Юу. Тот напряжённо глядел на экран, прищурив глаза.
— Ну? Есть какие-нибудь мысли?
Юу медленно скрестил руки на груди и прикусил губу.
— Есть, — заявил он и нервно постучал пальцами по подлокотнику дивана. — Запись паршивая, но я достаточно рассмотрел, чтобы у меня появилось несколько вопросов. Первое. В отчёте вроде было написано, что Койю погиб мгновенно, при первом же столкновении, верно? — увидев, что Койю кивнул, Юу задумчиво протянул: — Но если Койю после первого удара уже был мёртв, то кто пытался выровнять машину?
По спине опять пробежал холодок.
— Может, это её на дороге просто так носило? — попытался уцепиться за соломинку Койю.
— Нет. Если бы её несло и ей никто не управлял, колёса бы оставались в одном положении, — хмуро продолжил Юу и, отведя его руку в сторону, слегка перемотал видео назад, ровно на то место, где «Порше» вилял из стороны в сторону. — А у неё? Посмотрите внимательно, видите, как колёса выворачиваются, сначала влево, потом вправо и снова влево? Это не могло происходить само по себе, поверьте, я машину несколько лет вожу и проходил специальные курсы экстремального вождения, я знаю, о чём говорю. Для того, чтобы колёса так поворачивались, надо руль крутить, причём сильно и быстро крутить, на два оборота в одну сторону и потом на четыре в другую, до упора. Нет, «Порше» пытались удержать, это точно.
— И что из этого следует? — нервно спросил Койю.
— Наводит на две мысли, — констатировал Юу. — Либо комиссия вынесла неправильный вердикт, и Койю погиб вовсе не сразу, — Юу ещё немного перемотал видео назад, — после первого удара остался жив, в сознании и даже попытался исправить ситуацию…
Койю растерянно захлопал глазами:
— Такое могло быть?
— Вряд ли. В комиссии не дилетанты работают. А учитывая, как машину приложило об ограду прямо со стороны водителя и потом отшвырнуло в другую сторону и ещё разок ударило, это кажется ещё более невероятным, — отозвался Юу. — Даже если бы Койю чудом — повторяю, чудом — остался жив после первого столкновения, он бы получил такие травмы, что даже шевелиться бы не смог, а вероятней всего, потерял бы сознание.
Койю прикусил губу.
— Так, а вторая мысль?
— А вторая мысль, что в машине он всё-таки был не один. Что с ним был ещё кто-то, сидевший на пассажирском месте. И этот кто-то как раз мог легко уцелеть при столкновении, основной удар ведь пришёлся на другую сторону машины. — излагал Юу. — Этот пассажир мог отделаться царапинами, увидеть, что Койю мёртв или потерял сознание, схватиться за руль и попытаться спасти хотя бы себя. Кстати, вероятно, если бы не эти попытки, машину бы не повредило так сильно, она бы просто ударилась другим боком в ограждение, а не врезалась перед этим в него носом. Тоже ничего хорошего, но лобовое столкновение с такой силой явно намного хуже. Хотя Койю уже было бы всё равно, я уверен, что комиссия не ошиблась и он уже был мёртв к тому моменту.
— Но если там был пассажир, то куда он подевался? — растерянно пробормотал Койю. — И почему никто не заметил его присутствия? Тело в машине нашли только одно, Койю. Выходит, что этот некто выжил и сбежал… Но как? И, главное, зачем? Если он остался цел и сумел выбраться, что помешало ему спокойно дождаться помощи?
— На вопрос «как» я могу, пожалуй, ответить. Смотрите, — Юу опять ткнул пальцем в экран, — машину пронесло вперёд и развернуло так, что та часть, в которой находится пассажир, практически не видна, не попадает в объектив, видно только часть двери. Но заметно, что ограда помята, и между ней и дверью есть некоторое расстояние. Пассажир вполне мог её приоткрыть, даже не полностью, если он худенький, например, выползти наружу, перекатиться через забор и дать дёру, причём на камере этого бы не было видно, эта часть уже не в кадре, и в этом месте нет фонаря, темень. И… — Юу прикусил губу. — Отсюда же ответ и на второй вопрос. Видимо, этому пассажиру было чего бояться, он не хотел, чтобы его видели в этой машине, потому и сбежал, решив не дожидаться помощи.
— Ты хочешь сказать… — Койю прикрыл рот рукой. — Думаешь, что в машине с Койю сидел убийца?
Юу слегка дёрнул плечом.
— Это вероятно, Койю-сан. Иначе я тоже не понимаю, зачем этому пассажиру в спешке удирать в лес.
— Но тогда из этого вопроса вытекает новый. Зачем убийце так подставлять себя и садиться в машину к жертве, — растерянно поинтересовался Койю, — тем более если он испортил ремень до этого? Сделать всё, чтобы это убийство походило на банальный несчастный случай, а потом самому сесть в эту же машину? Он совсем идиот?
— Не-е-ет, он явно далеко не идиот, раз смог так скрыться, что его никто не заметил. А зачем ему самому в машину подсаживаться… Кто знает. Может, хотел убедиться, что всё пройдёт так, как задумано, — Юу покачал головой, — или заказчику надоело ждать, и он решил слегка ускорить события. В любом случае, даже если это так, — он вздохнул, — мы всё равно не найдём этого пассажира. Слуги вроде как твердили, что Койю умчался один, а на деле откуда нам знать, может, Койю увидел на улице какого-нибудь знакомого, тот попросил подвезти до того же аэропорта, сел в машину… Такое ведь могло быть, но свидетелей нет.
Койю насупился.
— Но тогда этот убийца совершенно точно был знаком Койю. Причём хорошо знаком. Сомневаюсь, что Койю посадил бы к себе в машину какого-нибудь случайного прохожего, стоявшего с поднятым большим пальчиком…
«Ты знаешь убийцу, он совсем рядом с тобой».
Он опять весь похолодел от ужаса и нервно сглотнул. До этого можно было бы думать, что эти слова Хиде — всего лишь часть ночных кошмаров, не имеющая никакого отношения к реальности, но теперь неприглядная правда предстала во всей красе. Как и тот факт, что этого убийцу не найти. Его было не найти уже тогда, а сейчас, спустя три года, об этом нечего даже думать. Опять тупик.
Юу явно заметил, как хозяин побледнел, покачал головой, осторожно опустил крышку ноутбука и дотронулся до его ладони. Сначала самыми кончиками пальцев, а потом, осмелившись, сжал её, и Койю, вздрогнув, нервно посмотрел на своего телохранителя слезящимися глазами.
— Койю-сан, — вкрадчиво сказал Юу, — ещё раз говорю, бросьте вы это дело. Хватит уже, это ни к чему не приведёт, только к лишней нервотрёпке. Какая теперь разница, был ли этот убийца? Спустя столько времени концов всё равно не найти.
Койю на секунду прикрыл глаза.
— Нет, — тихо прошептал он. — Я не сдамся. Я не смогу спокойно жить с мыслью, что среди людей, с которыми я общаюсь, есть убийца. Мне… Мне надо об этом подумать. Пожалуй, надо на какое-то время взять перерыв.
Юу слегка нервно дёрнул бровью.
— Вот ведь упёртый, — без всякой злости констатировал он. — Вернее, нет. Скорее упрямый. Упорство и упрямство — разные вещи, и конкретно сейчас ты просто упираешься, как баран, — он усмехнулся краем рта, — Уруха.
Койю фыркнул:
— Ещё одно подобное высказывание — и я тебя уволю. Какой Уруха? Не понимаю, о чём ты.
— Не притворяйся, — Юу хмыкнул, — знаешь ведь, что это правда.
— Правда, — твёрдо ответил Койю и картинным жестом отбросил со лба чёлку. — Но сейчас не быть упрямым для меня будет опасно для жизни. Я докопаюсь до правды, чего бы мне это ни стоило. И выведу эту суку на чистую воду, — Юу дёрнулся, а Койю закатил глаза. — И интересно, почему мне сейчас этого несчастного Койю больше, чем себя, жалко? Наверное, я слишком добрый.
***
— Койю-сан, смотрите, а может быть, вот это? Фасон изумительный, по-моему, вам бы очень подошло…
Койю лениво двигал пальцами по экрану планшета и листал каталог, вполуха слушая сидящего в кресле напротив модельера. Худенький омега в модных круглых очках стрекотал как ненормальный, с невероятной скоростью тасуя в руках ещё несколько планшетов и демонстрируя яркие фотографии моделей в различных костюмах. От обилия цветастых нарядов уже начинало рябить в глазах и покалывать в висках, и Койю медленно моргал, слегка покачиваясь из стороны в сторону. После разговора с Юу и изучения дела на него навалилась такая невероятная усталость, что ему на самом деле уже почти не было дела до костюма. Но он понимал, что откладывать это мероприятие больше нельзя, до годовщины осталось совсем мало времени, и так, наверное, придётся приплачивать мастерам за скорость.
Койю взглянул на подсунутый снимок, на котором был запечатлён манекенщик в ярко-жёлтом просторном костюме, и скривился.
— Нет. Жёлтый — абсолютно не мой цвет.
— Почему? — изумился модельер и пристально заглянул ему в лицо. — К вашим изумительным глазам было бы в самый раз. Они у вас такие красивые, очень редкого цвета, надо обязательно их подчеркнуть.
Койю чуть не скривился. У его «прототипа» глаза и вправду были невероятными, оставалось только смотреть и удивляться, от кого Койю заполучил такой насыщенный цвет радужки. Наверное, кто-то из родителей тоже отличался эффектной внешностью и какой-то редкой мутацией, дававшей белую кожу, чёрные волосы и жёлтые глаза. А у него даже эти самые глаза искусственные, краситель, кто угодно может сделать операцию и заполучить такие же. И осознавать это на самом деле весьма неприятно.
— Они и без подчёркивания красивые, — капризно возразил Койю и поднёс пальцы к вискам. — Не пытайтесь меня переубедить. Какой угодно цвет, но не жёлтый.
— Хорошо, хорошо, как скажете, — закивал омега и опять уткнулся в планшет. — Сейчас посмотрим, что у нас тут ещё есть…
Модельер перелистал фотографии и подсунул ему под нос другой снимок. В этот раз костюм был светло-зелёный, украшенный множеством драгоценных камней более тёмного оттенка, но такой облегающий, что даже демонстрирующий его омега казался полноватым, больше всего он смахивал на те блестящие обтягивающие наряды, в которых обычно выступают на соревнованиях фигуристы. И Койю критично покачал головой.
— Нет, слишком в облипку… Это на идеальной-то фигуре будет сидеть так себе, а уж на беременной — тем более. И я не хочу выпячивать своё положение.
— Зря вы так. Беременность — вовсе не повод наряжаться исключительно в оверсайз, — модельер всплеснул руками, — не понимаю, почему все относятся к этому так, будто это болезнь какая постыдная. Это же чудо, наоборот, надо…
Койю передёрнулся и зло поджал губы, и омега тут же заткнулся.
Он опять начал перелистывать файлы, бормоча себе под нос, а Койю тяжело вздохнул и уставился на открытую на планшете страничку какого-то журнала. Каждый раз это мероприятие превращалось просто в пытку. Койю, привыкший к тому, что почти на все выходы и показы его обряжают в уже заготовленную заранее одежду и ему остаётся лишь подчиняться, в те моменты, когда ему представлялась возможность самому выбрать, в чём покрасоваться, с трудом мог представить, что конкретно ему хочется, и уж тем более объяснить это словами. Если бы их с Таканори планы остались прежними, то есть, на тихие домашние посиделки в кругу близких знакомых, Койю бы и не беспокоился так сильно, обошёлся бы даже простым костюмом, главное, чтобы тот сидел хорошо. Но поскольку Таканори в последний момент решил придать мероприятию немалый размах, наряд становился одной из необычайно важных вещей. Конечно, Койю бы не хотелось, чтобы журналы потом недели две полоскали его фотографии и обсуждали его одежду. Но он знал, что от этого никуда не деться, разговоры в любом случае будут, так что очень важно выглядеть хорошо, чтобы как минимум не уронить свой статус звезды модельного бизнеса и мужа одного из богатейших альф в стране, а максимум — не дать даже самым злобным модным критикам прикопаться к наряду и образу в целом.
— А белый, Койю-сан? Или серебристый? — продемонстрировал ему очередные фотографии омега и пальцем поправил съезжающие очки. — К годовщине свадьбы самое то бы было.
— Хм… Нет, белый точно нет. Это же годовщина, а не сама свадьба, — Койю покачал головой и тяжело вздохнул. — Если бы я смог влезть в свой свадебный наряд, это было бы уместно, но поскольку это невозможно… А вот серебристый… Ну-ка, дайте посмотрю.
Он забрал планшет и окинул взглядом снимок. На модели были обтягивающие серебряные брюки, переливавшиеся в свете съёмочной площадки разными оттенками, рубашка в мелких блёстках и длинный пиджак, усыпанный чем-то, похожим на осколки битого зеркала. Ещё к этому комплекту предлагались ажурные белые перчатки и белые же ботинки на каблуках.
«Ну и китч же… И кто только носит такое?»
Койю отрицательно мотнул головой и вернул планшет хозяину.
— Нет. Красиво, но блеска слишком много. Очень аляписто, от украшений придётся отказаться вообще, а это неинтересно.
— Понял, — закивал модельер, — варианты с блёстками отбрасываем. Сейчас посмотрю что поспокойней.
И он опять принялся перелистывать фотографии жестами фокусника, тасующего карточную колоду, время от времени демонстрируя находки. Но Койю отвергал все варианты, в каждом комплекте непременно находя какой-то изъян. То выглядело всё красиво, но ему не нравился цвет, то цвет был подходящий, но фасон слишком в обтяжку, то чересчур много блеска, то скучно… Конечно, при желании Койю легко мог бы велеть внести изменения при создании костюма, но эти изменения тоже следовало обговаривать, а Койю уже хотелось просто выбрать красивый наряд и спокойно об этом забыть.
В конце концов уставший модельер заговорщицки улыбнулся и в очередной раз протянул ему планшет. Койю взял его в руки, разглядывая очередной костюм. Демонстрировавший его омега был одет в чёрные кожаные брюки, чёрную же рубашку, расшитую шёлковыми синими цветами, и длинный, почти до колен приталенный тёмно-синий же пиджак, покрытый тонкой сеточкой искусно переплетённых чёрных кружев.
— Хм. А вот этот ничего, — пробормотал Койю, слегка щурясь. — Цветы на рубашке как будто немного лишние, но в целом очень даже красиво.
— Ничего не лишние, Койю-сан, очень подходят сюда по цвету. И да, это беспроигрышный вариант. Очень элегантно и не вычурно, — обрадованно завёл модельер, — классика, как раз человеку вашего положения подойдёт. Только вот, — он задумчиво постучал пальцами по журнальному столику, — не мрачновато ли?
— Нет, я всегда склонялся к одежде в тёмных тонах, — Койю улыбнулся. — Синий, фиолетовый и чёрный — самые мои цвета. Так, вот этот отложим пока, но давайте ещё посмотрим.
— Конечно.
Примерно через час запас фотографий иссяк, и перед Койю в итоге оказалось три понравившихся ему варианта костюма. Тот самый синий, приглянувшийся первым, потом чёрный, с обрезанной брючиной, обильно украшенный кружевами, с пышным жабо, и насыщенно-фиолетовый длинный пиджак с брюками в цвет и белой водолазкой. Последний, видимо, был как дань Урухе; Койю хорошо помнил, что когда он рассматривал вещи в квартире в Арт-квартале, одежды фиолетового цвета среди них было очень много, там вообще превалировали два цвета, фиолетовый и чёрный.
— Ну, какой? — нетерпеливо подпрыгивал модельер.
Койю задумчиво наклонил голову. Спросили бы что попроще. Наверное, он задумался бы очень надолго, но тут из прихожей донёсся скрип открывающейся автоматической двери, стук каблуков и шуршание одежды. А потом послышался голос Таканори:
— Солнце, ты где?
Койю даже обрадовался, сейчас у него будет у кого спросить совета.
— Тут, в гостиной!
Буквально через пару минут на пороге комнаты появился Таканори, на ходу расстёгивавший пиджак и поправлявший растрёпанные пепельные волосы. Увидев повернувшегося к нему модельера, он кивнул в знак приветствия, бодро подошёл к сидящему на диване Койю и быстро поцеловал в щёку.
— Наконец-то я возвращаюсь вечером домой и нахожу тебя здесь, — ласково проговорил он, пальцами убирая с лица прядки волос. — В последнее время это так редко бывает, Койю.
— Тише, Така, — Койю фыркнул и легонько ущипнул его за щёку, — не выставляй меня гулящим перед людьми.
— Ничего-ничего, я ко всему уже привык, — рассмеялся модельер. И, окинув Таканори взглядом, хитро прищурился. — Простите, не могу не отметить красоту костюма. Сидит просто потрясающе и очень вам идёт.
Койю с интересом глянул на супруга. Таканори сегодня вырядился в серовато-розовый, цвета натурального жемчуга, бархатный костюм. Таканори обычно всячески подчёркивал, что на одежду ему, в целом, плевать, но Койю знал, что на самом деле Таканори очень любит, когда кто-нибудь восхищается его вкусом в этой самой одежде. А каким образом он пришёл к мыслям об этих бархатных костюмах, Койю понятия не имел, хотя про себя всегда думал, что они безумно красивые, но очень сильно прибавляют Таканори возраста. Супруг куда больше нравился ему одетым в обычную водолазку или толстовку и джинсы.
— Спасибо, — улыбнулся Таканори. — Его шили на заказ специально для меня, ещё бы он плохо сидел, — и он глянул на Койю. — Ну что, малыш? Выбрал, в чём собираешься свести всех с ума?
— Как раз думаю. Хочешь взглянуть? — увидев кивок, Койю пододвинул к нему планшет. Таканори задумчиво посмотрел на экран и перелистнул пальцем отобранные фотографии, а Койю решил изобразить капризность по полной программе и слегка плаксиво протянул: — Они все такие красивые, никак не могу выбрать один.
— Так бери все, — вдруг выдал Таканори, модельер кашлянул и изумлённо посмотрел на него. — Чего мучиться. Переоденешься, если захочешь.
— Така, да ты что? — Койю подскочил. — Зачем мне три костюма на один вечер?
— А кто сказал, что на один? Они же никуда не денутся, потом когда-нибудь наденешь, если захочешь, — Таканори пожал плечами. Увидев, как Койю приоткрыл рот, он улыбнулся и опять прикоснулся губами к его щеке. — Нет-нет, не спорь. Такое событие… Нет, даже два разом, годовщина и объявление, что мы ждём наследника, такое раз в жизни бывает. Я хочу, чтобы ты был доволен. Поэтому нечего раздумывать, если нравятся эти костюмы, закажи все.
— Но это же так дорого… — и Койю в ту же секунду пожалел, что ляпнул это. Вот на что, а на денежный вопрос Таканори точно не возьмёшь, наоборот, он от этого только распалится ещё больше.
— Койю, малыш, мы с тобой разговоры о деньгах ещё до свадьбы договорились не вести, — Таканори вздохнул, — и ты всё равно каждый раз заводишь одно и то же, — он опять глянул на модельера. — Он берёт все три костюма, так и запишите.
Омега радостно схватился за планшет. А Койю невольно улыбнулся и опять притронулся пальцами к щеке мужа.
Когда модельер, обещав завтра к вечеру привезти костюмы на примерку, убежал, Койю вздохнул и откинулся на спинку дивана. Радостно было, что тягостное мероприятие наконец закончилось и ему даже не пришлось слишком долго ломать голову.
— Ну зачем, Така…
— Надо, — безапелляционно заявил Таканори. Сев рядом и улыбнувшись, он потянулся к супругу. — Я же сто раз говорил, мне нравится тебя баловать. И совершенно не нравится то, что ты практически не позволяешь мне этого делать.
Койю обнял его за шею, притягивая к себе поближе и притрагиваясь к губам. И невольно подумал: а как бы вёл себя Уруха, попади он в руки такого Таканори, который готов был бы весь мир бросить к его ногам? Смущался бы так же, как он сейчас? Нет, вряд ли. Скорей уж наоборот, подставлял бы с царственным видом щёку и милостиво позволял обожать себя до безумия и забрасывать дорогими подарками. Выходит, в этой части личность Койю всё-таки брала над ним верх, потому что он от происходящего чувствовал некоторую неловкость.
— Хорошо, что я не стал тебя спрашивать, что бы тебе хотелось на саму годовщину, а то ты опять бы начал отнекиваться, — с усмешкой заявил Таканори и поцеловал его, — и говорить, что тебе меня достаточно.
Койю густо сглотнул. Когда это он говорил такое?
— Кстати, — отогнав эти мысли куда подальше, Койю натянуто улыбнулся и посмотрел в лицо супруга, — чего это мы всё обо мне да обо мне? Чувствую себя эгоистом. Почему ты не говоришь, что тебе самому хочется, Така?
— А что мне может хотеться? У меня всё есть, — Таканори слегка дёрнул плечом, — всё, о чём я мог мечтать. Включая прекрасного и любимого мужа, — он положил ладонь на выступающий живот, — который уже сделал мне самый дорогой подарок, который только можно представить.
— Ну нет, так не пойдёт, — Койю надул губы, накрывая его руку своей и сжимая пальцы, — этого подарка ещё почти три месяца ждать, а годовщина на днях. Ну наверняка же есть что-то, чего тебе бы хотелось и что бы ты сам себе никогда не купил. Ну-ка, признавайся.
— Нет, — Таканори примирительно приподнял руки. — Честное слово, нет ничего такого. Я об этом даже не думаю, если совсем уж откровенно.
Койю пристально посмотрел ему в лицо, увидел блеск в светло-голубых глазах и усмехнулся.
— Ну и ладно, сам подумаю. Может, и хорошо, пусть будет сюрпризом, — он опять обнял супруга за шею и притянул к себе.
В голове у него внезапно всплыл какой-то давнишний разговор, в котором Таканори мельком упоминал одно из своих желаний, которое вряд ли когда-нибудь исполнится. И вслед за этим воспоминанием у Койю созрел план, что же он может преподнести супругу на годовщину и наверняка его удивить.
— Правильно. Я тебе тоже не скажу, что подарю, — хитро прищурился Таканори. — Скажу только то, что подарочек уже прилетел из-за границы и ждёт тебя.
— Опять что-то безумное, да? — Койю тихо вздохнул.
— Конечно. Оно тебе понравится, вот увидишь. А сейчас…
Ещё один быстрый поцелуй опалил губы, и не успел Койю опомниться, как Таканори легко поднял его и потащил в спальню.
— Така, у тебя сегодня на редкость игривое настроение, — с усмешкой заметил Койю, обвивая руками его шею и заглядывая в глаза. — Что на тебя так повлияло?
— Разговор с Ютакой. Вернее, то, что он наконец во всём признался. Как камень с души свалился, — отозвался Таканори, усаживая его на постель, — причём и у меня, и, думаю, у него. Подумать только, столько лет держать такую дрянь в себе и бояться, чтобы она не вскрылась… Как у него нервов на это хватило, не представляю.
Койю слегка прикусил губу. Очень хотелось сказать, что Таканори с Ютакой в некоторых вещах друг друга стоят, они оба хладнокровны и обладают нервами, смахивающими на стальные канаты, но он вовремя прикусил язык.
— И ты всё равно не веришь, что я ненастоящий?
Улыбавшийся Таканори мигом сердито нахмурился.
— Нет, не верю. И прекрати уже нести этот бред, закрыли тему.
Койю вздохнул и, чмокнув его в висок, осторожно встал с постели. Бесполезный номер. Похоже, Кензо прав, его не переубедишь, как ни старайся. Это уже патология. Хорошо бы только эта патология в итоге не навредила им обоим.
— Ладно, как скажешь. Тогда я в душ. Если хочешь, — Койю усмехнулся и томно прикусил губу, расстёгивая рубашку, — пойдём со мной.
Таканори фыркнул и обнял его за талию.
— А ты думал, что я тебя одного туда отпущу? Ещё чего.
И с этими словами Таканори медленно поцеловал его и потянул за собой к двери в ванную. А Койю только улыбнулся. Пожалуй, лучше способа снять нервное напряжение после изучения материалов по аварии сейчас просто не найти.
========== Глава 21 ==========
Собственное настроение, которое сложилось к утру годовщины, Койю с трудом смог бы назвать радостным или хотя бы оживлённым. Зная, что предстоит более чем активный вечер, он накануне, выпроводив модельера, забрался в кровать и забился под одеяло ещё задолго до возвращения Таканори, но в итоге всё равно так и не смог заснуть. Скорее просто изображая этот самый сон, Койю опять проворочался почти до пяти утра и встал абсолютно разбитым. И в очередной раз с тоской подумал, что ему нужно к психологу, ясно уже, что эта бессонница из-за нервотрёпки и что без помощи специалиста она от него не отстанет.
Да ещё Таканори, который вроде как собирался взять выходной, в семь всё же ускакал, как обычно, на работу.
— Прости меня, малыш… Есть одно срочное дело, — мягко сказал он, поцеловав проснувшегося недовольного Койю в нос, — закончу его быстренько и вернусь. Часам к двум, не позже.
Начало основного мероприятия было назначено на четыре, и Таканори, видимо, решил, что ему хватит времени и на дела. Койю только тяжело вздохнул — горбатого могила исправит, Таканори трудоголик и всегда таковым будет, «Сиджик» всегда будет для него главнее всего остального. И в итоге Койю опять остался один на один со своими мрачными мыслями и неважным самочувствием. Поутихший вроде, казалось, токсикоз вернулся — видимо, всё от той же постоянной нервотрёпки — и его опять начало ощутимо штормить и подташнивать. Оставалось только тихо злиться, до чего же всё это невовремя.
Повертевшись перед шкафом, костюм Койю всё-таки выбрал синий. Модельер притащил вчера вечером все три наряда на примерку, и все они оказались красивей, чем на картинках, глаза буквально разбежались. Но этот кружевной пиджак всё-таки больше всего запал в душу Койю. К тому же, длинный, сужавшийся к талии и довольно широкий внизу, он идеально прикрывал живот, чем исключал возможность раскрытия основной интриги раньше времени. И теперь Койю сидел за столиком, подставляя лицо бегающему вокруг него Каолу с кисточкой. Он никому больше не доверял наносить себе макияж, поэтому они с Каолу виделись не только на работе, Койю вызывал его почти перед всеми своими выходами. А Каолу и не возражал.
Мысли об аварии и разговоре с Юу всё ещё не давали покоя. Койю судорожно муссировал этот вопрос, раздумывая, кто же из ближайшего окружения его «прототипа» мог оказаться способным на такое предательство. И Кензо, и Ютака в один голос говорили, что Койю был этаким солнышком, которое любили все. Но, похоже, всё-таки среди этих любящих нашёлся кто-то один, кому он навредил и кто придумал и осуществил дьявольский план, ловко ударив в спину чужими руками. А самое плохое здесь то, что Юу прав, искать этого кого-то — всё равно что пытаться найти определённый волосок на собственной голове, потому что знакомых этих просто огромное количество, и предателем может оказаться любой из них. Ещё отчётливо ясно теперь то, что авария не была несчастным случаем, как считали полицейские и Таканори, что всё это на самом деле — большая и хитро спланированная операция, на Койю шла целенаправленная охота. А судя по тому, с каким размахом устроено дело — убийство, замаскированное под несчастный случай, да такой, что комар носа не подточил — предатель абсолютно не стеснён в средствах, причём ни в деньгах, ни в наёмниках. Но у Койю все знакомые такие, киллера мог нанять любой из них… Так что же за всем этим стоит? И главное, что теперь делать дальше? Опасность ведь и вправду никуда не делась, появление нового Койю наверняка не входило в планы убийцы, и очень велика вероятность того, что он сейчас, придя в себя, попытается закончить дело. И если не принять мер, ему это удастся…
Койю невольно поёжился, и Каолу тут же среагировал на это:
— Ты чего, Койю-кун? Я тебе больно сделал? Извини, я не нарочно. Вроде стараюсь аккуратно…
Койю вздрогнул и поднял глаза на стилиста. Каолу как раз закончил накладывать макияж, сменил кисти в руке на расчёску и принялся сосредоточенно расчёсывать длинные каштановые волосы.
Фотографы и стилисты, кстати, тоже под подозрением, как и вообще весь работающий на показах персонал. Вряд ли, конечно, у них, скорей всего, нет таких больших возможностей, но теоретически и кто-то из них легко мог нанять киллера. Сколько же работы…
— Ничего, — Койю слегка натянуто улыбнулся и приложил руки к животу. — Не выспался.
— Токсикоз? — понимающе кивнул Каолу и сдул с носа длинную чёлку.
— Ужасный. Даже от запахов плохо, — Койю решил не вызывать подозрений и напустил на лицо измученное выражение, — и сплю паршиво. Не обращай внимания, продолжай.
— Ну смотри. Если что-то будет не так, сразу говори.
Каолу, весело напевая какую-то песенку, продолжил укладывать волосы, слегка побрызгивая на них сладко пахнущим лаком, а Койю невесело вздохнул и опять уставился в зеркало. Густые синие тени с мерцающими частичками и чёрная подводка на веках выглядели красиво, сочетались с костюмом, и жёлтые радужки засверкали ещё ярче, но одновременно такие цвета сделали его и так не пышущее румянцем лицо совсем мертвенным; красивым, но неживым, кукольным. Хорошо хоть синяки Каолу, мастер своего дела, ухитрился ловко замазать и замаскировать. Койю слегка прикусил губу.
«Кукольным, да? А отличаюсь ли я вообще чем-то от куклы?»
День, хоть и медленно, но катился своим чередом. Каолу вскоре убежал, закончив с макияжем и причёской, а через некоторое время домой наконец вернулся Таканори. Увидев вышедшего в прихожую на шум супруга, он улыбнулся и принялся выпутываться из ярко-красного атласного пиджака:
— Оу, ты уже готов, солнце? Не рановато?
— Не люблю собираться в спешке, — Койю улыбнулся и прислонился плечом к косяку двери, поглаживая живот. Таканори нервно дёрнул бровью, а он засмеялся тихонько. — И потом, а разве ты сам у нас не приверженец манеры делать всё слишком сильно заранее? Ты даже в аэропорт предпочитаешь выезжать часов за пять до отлёта.
— Ну да, — бодро отозвался Таканори и быстро поцеловал его в нос. — Я не в упрёк сказал. Наоборот, удивился, раньше ты всегда всё делал в последний момент… — Койю передёрнулся, опять это дурацкое «раньше». Видимо, настоящий Койю был медлительным, из тех, кто за пять минут до выхода швыряет в чемодан первые попавшиеся вещи и несётся потом к машине. — Пойду переоденусь и макияж поправлю.
В отличие от Койю, который сам себе макияж накладывать практически не умел и всегда прибегал к услугам стилистов, Таканори предпочитал всё делать самостоятельно. Он любил и хорошо умел рисовать, рука у него была твёрдая, сказывалось техническое образование и множество чертежей, поэтому макияж у него зачастую получался даже лучше, чем у профессиональных визажистов.
Увидев, как супруг исчез в ванной, Койю тяжело вздохнул и побрёл обратно в спальню. Сел перед зеркалом, машинально расправил длинный пиджак и, изучая в очередной раз своё отражение, стал задумчиво похлопывать себя по щеке подушечками пальцев. И ему вдруг показалось, что отражение беззлобно улыбнулось ему; Койю нервно сглотнул и на мгновение зажмурил глаза, а пальцами легонько ущипнул себя за руку; наверное, от усталости уснул на ходу. По коже мигом растеклась боль, и он с силой встряхнул головой, но мягкая улыбка с лица «другого» Койю не исчезла.
— Не беспокойся, — чуть слышно даже для себя самого прошептал Койю, протягивая руку и касаясь стекла кончиками пальцев. — Я выясню, кто нанёс тебе такой удар в спину и почему… — он сделал паузу и сдвинул брови к переносице. И Койю в отражении мгновенно превратился в Уруху со злобной улыбкой. — …И убью эту суку. Сам.
Отражение грустно покачало головой и слегка согнуло пальцы в ответ, словно желая перехватить его руку и сжать. И Койю почти с отчаянием прикусил губу. Теперь, когда он знал правду об аварии, да ещё прочитал про раны, полученные его «прототипом», ему было просто до дрожи жаль настоящего Койю. Конечно, вряд ли Койю при жизни был ангелом, идеальных людей не бывает, но почему-то опять вспоминается, что все, кого Койю спрашивал, описывали его как милейшее существо. Жил себе, как бабочка, никого не трогал, на работе никого не подсиживал, чужих мужей не уводил, любил только одного Таканори. Он явно не заслужил такой ужасной смерти. А ещё сильнее Койю жалел Таканори, вот уж кому по полной программе досталось. Фактически, этот убийца уничтожил не только Койю, но и Таканори вместе с ним, просто одного убил физически, а второго морально, невольно устроив ему жуткую психологическую травму, от которой Таканори, похоже, никогда не оправится, не примет правду.
От тяжких мыслей его отвлекла дотронувшаяся до плеча холодная рука; Таканори тихонько подошёл к нему сзади и погладил. Он успел переодеться и стоял сейчас в красивом бежевом костюме с атласными чёрными вставками; шею его охватывала достаточно массивная цепь, но она совсем не казалась вульгарной, скорее даже придавала образу некоторую брутальность, однотипные браслеты позвякивали на его запястьях. А растрёпанные светлые волосы без должной укладки спадали на лоб.
— Что случилось, солнце? — с тревогой спросил он, перехватывая в отражении взгляд супруга. — Ты какой-то пришибленный сегодня.
— Я в порядке, — Койю улыбнулся ему. — Просто нервничаю немного. Всё-таки первое такое масштабное мероприятие за последние два года…
— Не беспокойся, всё будет в порядке. Это же не показ какой-нибудь, от которого твоя карьера зависит, — Таканори засмеялся и поцеловал его в макушку, после чего присел перед ним на корточки, заглядывая в глаза. — Ты последнее время слишком часто о чём-то нехорошем думаешь, судя по выражению твоего лица. Не хочешь рассказать, что тебя беспокоит?
«Да пытался сто раз, ты же сам мне не веришь…»
— Нет… Ничего, Така. Я не слишком хорошо себя чувствую и беспокоюсь за ребёнка, вот и всё, — Койю покачал головой. — Доктор мне сказал, что это, в целом, нормально и скоро пройдёт. И велел просто почаще себя развлекать, не думать о плохом.
— И правильно он сказал, тебе нельзя нервничать. Что ж, тогда сейчас и будем давить твои плохие мысли. Смотри-ка.
В его руках магическим образом возникла маленькая бархатная коробочка, перевязанная атласными ленточками. Койю машинально тронул пальцами бриллиантовый чокер, застёгнутый на шее и прикрывавший собой шрам. Дежавю какое-то, невыносимо знакомая сцена…
— Если честно, я сначала думал приберечь эту штучку до рождения маленького, — бормотал Таканори, ловко разматывая пальцами ленточки, — как бы ответить дорогим подарком на ещё более дорогой подарок. Но я вижу, что ты грустишь. И потом, я терпеть не могу покупать подарки сильно заранее, мне кажется, что это бессмысленно. Дарить надо сразу, а к следующей дате ещё что-нибудь интересное найдётся. Ну и, в общем… В итоге я решил не ждать.
Он наконец откинул назад крышку, и Койю невольно прикусил губу, чтобы в очередной раз не вскрикнуть. В бархатную подушечку было аккуратно вдавлено кольцо, но какое! Сплетение тоненьких ободков из белого золота венчал огромный, длиной со среднюю фалангу его пальца, прямоугольный драгоценный камень насыщенного жёлтого цвета, по бокам его окружала россыпь более мелких прозрачных «собратьев». Едва на камни попал электрический свет, многочисленные грани заискрились, заиграли разноцветными огоньками.
— Ой… — только и смог сдавленно пискнуть Койю, кожейчувствуя, как загорелись щёки. — Така, это…
— Жёлтый бриллиант, да, — весело ответил на невысказанный вслух вопрос Таканори с такой интонацией, как будто преподнёс ему милую и недорогую плюшевую игрушку. Положив коробочку на стол, он быстро вытащил украшение, взял руку супруга и надвинул ободок на средний палец. — Абсолютно природный, тридцать каратов. А по цвету — прямо под твои глаза, да?
Кольцо оказалось тяжёлым, тонкий палец едва не согнулся под ним, но Койю этого почти не заметил — как заворожённый, он смотрел на камень. До этого момента он не чувствовал особой тяги к бриллиантам, коих у него было немало; Таканори верно заметил как-то, что Койю охладел к украшениям, он постоянно носил лишь серьги и обручальное кольцо, тоже весьма, кстати, массивное. Но этот жёлтый алмаз просто приковал к себе его взгляд. И Койю уже чувствовал, что не расстанется с ним.
— Когда мне его привезли, я сначала подумал, не тяжеловато ли оно для тебя будет, — Таканори покачал головой и легонько потёр костяшки, — пальчики-то тоненькие. А потом, — он вдруг рассмеялся, — ювелир мне сказал, что это кольцо должен носить самый красивый омега в мире. И я понял, что если я от него откажусь, то фактически заявлю, что ты у меня не самый красивый, а это же неправда.
— Ты сумасшедший… — прошептал Койю и нервно сглотнул.
— Может быть, — бездумно отозвался Таканори. — Но ради тебя я готов на всё. Даже сойти с ума.
Койю невольно дёрнулся, Таканори ведь понятия не имеет, насколько на самом деле правдива эта фраза.
— Спасибо, — он улыбнулся и, вытянув шею, поцеловал супруга в уголок губ. — Оно великолепно. Вот ведь… Теперь я даже не знаю, смогу ли отплатить тебе за такой подарок своим.
— Забудь, — отмахнулся Таканори, — я не на это рассчитываю, ты ведь знаешь. Просто хочу, чтобы ты был счастлив.
Койю ещё раз дотронулся до его губ, хитро улыбнулся и встал с обитой бархатом скамьи.
— Что ж, тогда настала моя очередь. Подожди здесь минутку, ладно? Сейчас принесу.
Таканори с готовностью кивнул. Койю почти бегом прошёл до гостиной и через пару минут вернулся, держа в руках небольшой кружевной кулёк. Поймав удивлённый взгляд Таканори, Койю улыбнулся и протянул ему свёрток.
— Что это? — с неприкрытым интересом протянул Таканори, забирая у него подарок. — Ой, там что-то живое… Брыкается как, — он тут же вздрогнул, взглянул на супруга и на полном серьёзе спросил: — Солнце, только не говори мне, что я так заработался, что пропустил твои роды…
Койю, не удержавшись, громко расхохотался.
— Ну нет, это было бы уж слишком. Не переживай, почти три месяца ещё, — сообщил он, погладив живот, и хихикнул. — Откинь одеяло-то.
Таканори послушно выполнил приказ и растерянно захлопал глазами, Койю тоже с интересом взглянул на открывшуюся картину и невольно улыбнулся. На белом фоне виднелась крохотная чёрно-рыженькая острая мордочка с крутым лобиком, большими круглыми глазами и ушками, смешно торчащими вверх, но загнутыми на кончиках. Едва одеяло откинулось, «новорождённый» сонно моргнул, зевнул, демонстрируя маленькую розовую пасть, отчаянно завертелся и громко залаял.
— Щенок! — ахнул Таканори.
— Точно! — засмеялся Койю и, воспользовавшись тем, что супруг ошарашен до предела, быстро вытащил из одеяла крохотного, чуть больше его ладони собачонка. — Прошу любить и жаловать нового члена семьи. Это Корон, ему два с половиной месяца. Чихуахуа, самый породистый, его буквально час назад привезли из питомника.
Побледневший Таканори осторожно забрал у него весело повизгивающего Корона и поднял на супруга широко распахнутые глаза. В голубых радужках виднелась растерянность и светилось полнейшее счастье.
— Я всю голову сломал, пока думал, что тебе подарить, — улыбнулся Койю. — Думал, что преподносить очередные часы или ручку глупо, ты это и сам себе можешь купить, а мне хотелось дать тебе что-то такое, что ты сам никогда бы себе не приобрёл. Думал, думал… А потом вспомнил, что ты мне когда-то очень давно, ещё до свадьбы, говорил, что мечтаешь о собаке, но никогда её не заведёшь, потому что тебя почти никогда не бывает дома и несчастная псинка будет от тоски выть.
«Спасибо, Койю, — мысленно добавил он про себя, — вовремя ты мне подкинул это воспоминание. Така, похоже, счастлив…»
— Да, это правда, я о собаке с детства мечтал. Но сначала родители не позволяли, у отца аллергия была, а потом… — у Таканори задрожал голос, и он прикусил губу, глаза, казалось, даже увлажнились немного. — Солнце, я… Я даже не знаю, что сказать, у меня просто слов нет…
— И не говори, я по твоему лицу всё вижу. Значит, угодил, — весело отметил Койю и, протянув руку, погладил щенка между ушами. — Можешь не волноваться, от тоски он не завоет, я составлю ему компанию, пока ты на работе. Да и мне будет не так скучно сидеть в декрете.
Таканори прижал к себе Корона, который всё норовил облизать ему лицо, и закрыл глаза. А Койю невольно улыбнулся. Ему пришло в голову, что, наверное, впервые за всё время брака он видит супруга таким безмерно счастливым. Подумать только, человеку, у которого в жизни есть всё, для счастья не хватало лишь крохотного пушистого комочка.
***
Когда Таканори сказал, что решил придать мероприятию размах, Койю даже не представлял себе, какого размера будет этот самый размах. На деле оказалось, что супруг, долго не думая, снял банкетный зал одной из самых пафосных гостиниц в центре. Гостей собралось множество, почти двести пятьдесят человек. Естественно, среди них было полно журналистов и фотографов.
Койю очень старался улыбаться, как мог, но в этой обстановке, шумной, текущей толпе, он всё-таки чувствовал себя некомфортно. Отчего-то у него было полное ощущение, что он стоит посреди этого переполненного зала, кричит не своим голосом, но никто не обращает на это внимания. Да ещё в отсутствие за спиной Юу он чувствовал непривычную и неприятную беззащитность. Юу тоже был здесь, но, естественно, у него сегодня был выходной, поэтому он присутствовал как гость. Койю всё время поглаживал ладонью живот, успокаивая самого себя, а Таканори, почти не отходивший от него, в эти моменты брал его за руку. Видимо, он понимал, насколько супруг отвык от таких мероприятий. Ведь последние несколько лет они не устраивали шумных празднеств, Койю, пребывавший в депрессии после аварии, не желал показываться на люди, а Таканори и не настаивал, решив дать ему время прийти в себя и восстановиться.
В какой-то момент Таканори, выпустив его, всё-таки ускользнул куда-то в сторону, к какому-то партнёру по бизнесу, зато к Койю, оставшемуся в одиночестве, сразу же подошёл Шота, одетый в на вид простую, но идеально подобранную по фигуре и элегантную рубашку и узкие брюки. Волосы его, обычно падавшие на лицо, сейчас были зачёсаны назад, отчего будущий папочка казался гораздо взрослее, чем обычно.
— Ко-тян, — весело воскликнул он, наклонив голову, — с годовщиной. Замечательно выглядишь, синий цвет тебе к лицу.
— Спасибо, — Койю потянулся обнять его. — Ты тоже. А где Кисё-сан?
— Умчался на очередное выступление, — расстроенно пояснил Шота. — Он очень переживал, что не сможет сегодня поприсутствовать, но это мероприятие у него давно уже было запланировано, отменить не получилось.
— Ну ничего, я бы и не хотел, чтобы он из-за этого отменял дела, — Койю улыбнулся, — мы с ним потом ещё успеем поговорить. Подожди-ка, но я видел здесь Акиру, он что, один уехал, без группы?
— Да, — Шота обречённо кивнул, — он частенько так делает, чтобы не беспокоить ребят по пустякам, один отдувается. А ты что, этого не знал?
— Нет, — удивлённо констатировал Койю, — думал, он со своими ребятами неразлучен.
— Очень даже разлучен. Мне иногда кажется, что он в одиночестве себя лучше чувствует, — Шота покачал головой, — без группы и без меня.
У Койю в голове забрезжила догадка. Шота, судя по всему, не в курсе, что Койю совсем недавно общался с Кисё, и тот ничего ему не сказал о планируемом ровно в этот день выступлении в другом городе. Да ещё он умчался один, без своих музыкантов… Нет, наверняка не один, прихватил с собой одного замечательного слепого пианиста в компанию вместо группы. Нервно сглотнув и стараясь не выдать себя, чтобы Шота, не дай бог, чего не заподозрил, он улыбнулся.
— Всем надо время от времени в одиночестве побыть, Шота… Он же скоро вернётся, не переживай.
Шота вздохнул и сжал его руку. Койю тяжело было ему врать, такому наивному и безнадёжно влюблённому в собственного супруга, который ловко водит его за нос, но выдать Кисё он тоже не мог, тем более что он не был твёрдо уверен в том, что у Кисё отношения с Йошики, это так и осталось на уровне подозрений… Вдруг он расскажет Шоте, тот ожидаемо закатит супругу вселенский скандал и, не исключено, решит с ним развестись, а потом выяснится, что никакой связи на стороне у Кисё нет? Представить даже страшно. Нет, нельзя об этом говорить. В конце концов, Шота сам разберётся в своей семейной жизни, Койю их отношения с Кисё не касаются.
— Ох уж мне эти альфы, — послышался поблизости насмешливый низкий голос, из толпы вынырнул Тошимаса и подошёл к ним. — Ни о чём, кроме работы, думать не могут. Поздравляю, Койю-тян.
— Тотчи, — Койю улыбнулся ему, — рад тебя видеть, спасибо. Ты тоже один сегодня?
— Увы. Каору в командировке застрял, — слегка сердито пояснил Тошимаса и закатил глаза, небрежным жестом поправляя ворот сверкающей водолазки. — Впрочем, даже если бы он был в центре, я сильно сомневаюсь, что он бы пошёл со мной… — заметив растерянный взгляд Койю, он поспешил добавить: — Прости, Койю-тян, я не имел в виду ничего плохого, дело не в тебе или Таканори-сане. Каору по жизни такой, он терпеть не может по шумным вечеринкам мотаться. Скрытный очень и молчаливый. И ворчит, что его от работы отвлекают.
— Второй Така, — Койю вздохнул и приложил пальцы к лицу. — Так что понимаю. Мы вообще не собирались шумно отмечать, думали тихо справить дома, причём Така сам предложил. А потом я узнал о своей беременности, и Така загорелся идеей поделиться этим со всем светом.
— Но это ведь и вправду событие, — Шота улыбнулся и завёл за спину руки. — Особенно учитывая, что вам обоим пришлось пережить.
— Веселись и блистай, пока есть возможность, — с усмешкой добавил Тошимаса, — потом сядешь дома с ребёнком и начнёшь безумно скучать по таким выходам. В декрете тоска зелёная.
Койю нервно засмеялся, а Шота кашлянул, сложил руки на животе и удивлённо посмотрел на коллегу.
— Почему это тоска?
— Да потому что времени и сил абсолютно ни на что нет, кроме ребёнка. Даже если помощника нанять, — Тошимаса вздохнул. — Я лично слегка выдохнул и начал в свет выползать, только когда Коичи полтора года исполнилось. Да и то не особо-то тянуло, никакого желания не было идти тусоваться куда-то.
— Это что, получается, — медленно произнёс Шота, хлопая ресницами, — у меня сил вообще никаких не будет? — поймав вопросительный взгляд Тошимасы, он фыркнул. — У меня сразу двое на подходе…
— Ну, не знаю, — Тошимаса пожал плечами, — может, ты это перенесёшь легче, чем я…
Койю, слушавший их перепалку, весело улыбнулся:
— Да брось, Тотчи, ты и до этого не особо-то тусовался. Я же помню, как ни спрошу тебя в понедельник в школе, что на выходных было, ответ один — «сидел дома, читал детективы». Каору-сан ещё тебя растряс, вытаскивать куда-то стал.
Он опять увидел, как в глазах Тошимасы мелькнул злой огонёк.
— Это я его вытаскивал и растрясывал, а не он меня. Если бы не я, мы бы друг друга первый раз на свадьбе увидели, — Тошимаса раздражённо приложил пальцы к вискам, — вот мерзость-то. А так хоть немножко сблизились.
Шота раскрыл рот:
— Ого-го, какие подробности об идеальном семействе!
— Что? — Тошимаса глянул на него и хмыкнул. — Да, меня замуж по расчёту выдали, никакого секрета тут нет. Каору неплохо ко мне относится, но на деле ему плевать, есть я или нет, он поглощён только своей работой. Зато я могу делать всё, что захочу. Главное — в истории ни в какие не встревать, чтобы репутации не навредить.
— Вот как, — Шота ухмыльнулся и выпустил ядовитую стрелу: — Удивительно, что у вас при таком раскладе ребёнок есть.
Тошимаса фыркнул:
— Для этого много сил прилагать не требуется, пары раз было достаточно, вот и всё. Правда, Койю-тян? — он мило улыбнулся.
Койю дёрнулся, вспомнив свои мучения, болезненные процедуры и слёзы, но выдавил улыбку и приложил пальцы к вискам:
— Нет, неправда. По-разному ведь бывает. У нас, например, очень долго ничего не получалось. Я уже почти смирился со своим бесплодием, а тут… — он погладил живот. — Иначе как чудом даже назвать трудно.
Шота тихонько засмеялся.
— Давно не видел Ко-тяна таким счастливым.
— Я тоже, — начал было Тошимаса, глянул на руку приятеля и ахнул: — Кольцо!
Койю не успел даже понять, что к чему, тот уже схватил его за руку и принялся жадно разглядывать камень. Шота тоже с интересом наклонился к руке.
— Ого! Таканори-сан подарил?
— Ну конечно, — Койю вздохнул, — кто ещё может на такое сумасшествие решиться.
— Я его сразу не заметил, — пробормотал Тошимаса. Глаза у него загорелись. — Такое красивое… А что за камень?
— Бриллиант, — мирно пояснил Койю. Рукой он почувствовал, как Тошимаса вздрогнул. — Говорю же, Така с ума сошёл. Боюсь даже представить, сколько он стоит… Я каждый раз прошу его не делать такие дорогущие подарки, а он не слушает.
— Радуйся, Койю-тян, — весело сказал Шота, — значит, любит он тебя так.
Тошимаса молча выпустил его руку и слегка прикусил губу. Но это выражение продержалось на его красивом лице буквально секунду, после чего он снова заулыбался.
Койю слегка сощурил глаза. Сколько раз за те дни, что они с Тошимасой общались, он замечал эти мгновенные перемены на его лице? Да не сосчитать. Ему вдруг пришло в голову, что это может означать только одно — Тошимаса очень старается держать себя в руках, когда ему что-то не нравится, но хладнокровия ему не хватает, поэтому его лицо то и дело искажает гримаска, которая так быстро меняется обратно на улыбку, что это почти незаметно. Окружающие, наверное, не замечают. А вот Койю, из которого всё чаще и чаще вылезал Уруха, приученный на ходу всё оценивать, замечать и анализировать, видит…
В душе мигом скользким ужом заёрзало беспокойство. Что-то тут не так.
…Поболтав ещё немного с приятелями, Койю решил поискать Юу, который бродил где-то в толпе. Пропажа обнаружилась быстро — возле барной стойки. Тут же, рядом, был и Акира в красивой кожаной жилетке, отороченной мехом; он сидел на высоком табурете, держа бокал с красным вином. Увидев приятеля, он быстренько соскользнул со стула и явно собрался повиснуть у Койю на шее, но Юу придержал его и деликатно кашлянул — о субординации не следовало забывать.
— Так и знал, что вы оба здесь, — Койю улыбнулся и поправил пиджак. — Всё в порядке?
— В полном, — весело сказал Юу. Глянув на Акиру, он фыркнул: — Представляете, Койю-сан, я предлагаю этому дураку выйти за меня замуж, а он упирается.
Койю прыснул со смеху.
— Чего это упираюсь? — подпрыгнул Акира, мило покраснев. — И вообще, сам дурак! Я между прочим, привожу разумные причины, почему этого пока что делать не следует!
— Дай угадаю, — Койю тихонько фыркнул, — главная из этих причин «надо сначала на ноги встать»?
Акира глянул на него широко раскрытыми глазами и легонько толкнул в плечо.
— Да ну тебя! Это ты, между прочим, мне это внушил. Постоянно говорил, что замужество в жизни не первое и не главное, что надо самому что-то из себя представлять…
— Как будто обручальное кольцо живо наденет на тебя кандалы и закуёт, — Юу усмехнулся. — Я же не собираюсь тебя дома под замок сажать. Вон, посмотри, — он кивнул на старательно сдерживающего смех Койю, — перед тобой ярчайший пример, что штамп в паспорте ничему не мешает.
Акира притворно надулся и скрестил руки на груди.
— Вы сговорились против меня, голубки, — тут уже и Юу громко засмеялся. — Нет, говорю же. Сначала я выползу из Арт-квартала, приживусь получше в группе, стану звездой, тогда и подумаем. И потом… — он слегка смущённо отвёл в сторону глаза. — Всего несколько месяцев прошло.
Юу за талию притянул его к себе.
— Мне нескольких месяцев хватило, чтобы понять, что я хочу провести с тобой остаток жизни.
Койю улыбнулся. Ему нравилось видеть этих двоих счастливыми. Пусть он так и не вспомнил всё прошлое себя настоящего до конца, он уже по новой привязался к ним не меньше, чем к Таканори.
— Ну ладно вам спорить. Успеете ещё пожениться, никуда это от вас не убежит, — весело сказал он. — Всему своё время.
Акира тихонько зафырчал в шею альфы, а Юу слегка удивлённо посмотрел на хозяина.
— Вы нервничаете, похоже. Что-то случилось?
— Нет, — Койю вздохнул и оглядел зал. — Просто судорожно пытаюсь понять, кто же из всей этой толпы заказчик.
Юу на секунду закатил глаза.
— Говорил же я вам…
— …это как искать песчинку в пустыне, помню, — Койю фыркнул и приложил пальцы к вискам, отбрасывая со лба длинную каштановую чёлку. — Но не могу я это так спустить, Юу. Откуда я знаю, что этот предатель не попытается меня убить ещё разок? Я просто хочу обезопасить себя, разве это плохо?
— Конечно, нет! — возмущённо подал голос Акира. — И потом, разве можно оставить безнаказанным человека, который натворил подобное? Ты всё правильно говоришь, Уру!
То, что Акира отличался повышенной совестливостью и чувством справедливости, Койю относительно помнил. Поэтому улыбнулся ему:
— Вот, Акира тоже считает, что этого предателя надо найти и наподдать ему как следует.
Юу прикусил губу, явно уловив в голосе хозяина что-то нехорошее.
— Вы же не собираетесь его убивать?
Койю притворно возмутился:
— Ещё чего! Надо мне сильно руки пачкать кровью, — Юу вздохнул было облегчённо и взялся за бокал, но тут же чуть не пролил его содержимое, когда Койю жёстко продолжил: — Я просто найму для этой твари киллера, и всё. И будь уверен, не промахнусь. Глаз за глаз, как говорится.
Время для главной новости вечера настало, когда часы показывали почти десять. Держа супруга под руку, Таканори вывел его на сцену и взялся за микрофон. И пока он говорил о том, что у «Сиджик» скоро появится наследник, пока из зала звучали аплодисменты, Койю, приклеив к лицу улыбку и приложив к животу руки, меланхолично следил за толпой, выхватывая из неё знакомые лица. И в голове у него эхом звучала лишь одна мысль:
«Все такие милые, такие добрые… Кто же из вас убийца, ребята?»
========== Экстра. Тишина ==========
С просторной открытой террасы, отделанной светлым гладким деревом, видневшееся совсем невдалеке за полосой мелкого песка море казалось абсолютно белым. Ровная, гладкая, чуть сероватая поверхность начисто сливалась с горизонтом и отражала, как зеркало, холодное ещё после ночи небо. Лишь у самой кромки берега проглядывались крохотные пенящиеся волны, и до ушей доносился их плеск и шум — и это были единственные звуки, которые можно было расслышать. Это место всегда славилось тишиной.
Опершись локтем на парапет, Таканори слегка щурился, наблюдая за этим прекрасным зрелищем. В центре, где высотные стеклянные дома практически не дают разглядеть небо, а неоновые вывески почти полностью заменяют собой свет дня, такого не увидишь. За этим и следовало порой уезжать подальше, на такие вот изолированные курорты, скрытые от мира невидимыми стенами и множеством голограмм. Чтобы просто на время забыть обо всех заботах. Просыпаться на рассвете, обнимать сонного любимого мужа, встречать вместе туманное прохладное утро, чувствовать ветерок с ароматом моря на своём лице, позволять ему растрепать спутанные с ночи волосы. В какой момент Таканори стал предпочитать такие поездки традиционному отдыху на островах? Пожалуй, почти сразу после того, как получил «Сиджик» в свои руки и со всей этой свистопляской на работе начал по-настоящему ценить редкие минуты полной тишины и покоя. То есть, прошло уже восемь лет. Сначала он ездил сюда один, потом вместе с Койю, который тоже был не против абстрагироваться от своего сумасшедшего мира моды. И Таканори очень нравилось то, что в этом месте, несмотря на все прошедшие года, так ничего и не менялось. То же море. Те же белые здания гостиниц вдоль береговой линии. Это давало ощущение некоторой стабильности и надёжности в постоянно меняющемся вокруг мире.
— Смотри, Така!
Таканори в последний раз затянулся, зажав спрятанными в белых перчатках пальцами сигарету, затушил почти начавший гореть фильтр в пепельнице и, улыбнувшись, стал наблюдать за супругом. Койю сидел на прохладном белом песке в паре метров от него, поджав под себя колени, и легонько бросал вперёд маленькую игрушку в виде жирафа, а Корон, крутившийся возле него, спешил приносить подачу обратно. Выглядело очень смешно; щенок кряхтел, похрюкивал, его крохотные лапки заплетались, вязли в песке, но он упорно, вприпрыжку скакал по нему, притаскивал жирафа, клал его к коленям Койю, садился и тихо гавкал, требуя продолжения забавы.
— Ты уже успел научить его команде «апорт»? — Таканори улыбнулся и подпёр рукой голову. — Быстро же, ещё и недели не прошло.
— Он сам научился, — Койю слегка пожал плечами и вновь запульнул жирафа вперёд, наблюдая, как Корон с радостным повизгиванием ринулся за игрушкой. — Маленький вроде ещё, а такой умный.
— Ну ещё бы. Я всегда считал, что собаки гораздо умнее людей бывают, — Таканори покачал головой и легонько поманил его. — Солнышко, ты бы только не сидел так долго на песке, простудишься.
— Да-да, я уже встаю.
Подхватив подбежавшего Корона, отряхнув его лапки от песка и прижав его к груди, Койю осторожно поднялся и пошёл к лестнице. Одетый в шёлковую безрукавку и широкие однотипные брюки, он казался таким тоненьким и хрупким, лишь живот выступал вперёд. Таканори невольно подумал, что его супругу очень идут такие просторные костюмы и белый цвет и даже жаль, что Койю в обыденной жизни белое почти никогда не носит.
Койю же встал рядом с ним и легонько дотронулся до руки.
— Я нигде больше не слышал такой тишины, как здесь… — Койю произнёс это чуть слышно, но его низкий хриплый голос всё равно слишком резко нарушил молчание, отдавшись, как выстрел, в ушах. Таканори, вздрогнув, повернул к супругу голову и наклонил набок голову.
— Интересно, раньше ты мне такого не говорил. Это хорошо или плохо?
— Не знаю, Така. У меня каждый раз странноватые ощущения от этого места, — задумчиво протянул Койю. — Так красиво… Но почему-то жутковато. Слишком спокойно. И это пугает.
Его жёлтые глаза, казавшиеся сейчас почти прозрачными, с лёгким золотистым оттенком, бездумно смотрели на бело-серый пейзаж. Одной рукой он придерживал Корона, другой легонько поглаживал живот.
Таканори бездумно улыбнулся. Койю всегда был слишком чувствительным на любую смену обстановки. Он не был пугливым, нет, просто нервничал, когда его слишком резко выбрасывали из привычной зоны комфорта. Даже если сразу же в другую зону комфорта — он просто опасался всего нового. И со временем это его беспокойство меньше не стало.
— А тишина всегда пугает, — мягко сказал он наконец, поправив волосы. — Заставляет слушать собственные мысли, а это далеко не всем нравится.
Корон, сидевший на руках Койю, активно заработал лапками в воздухе; Таканори, протянув руку, погладил щенка между ушами, забрал его у супруга и поставил на пол. Койю усмехнулся краем рта и сунул повизгивающему щенку жирафа, Корон живо улёгся и принялся сосредоточенно чесать зубы.
— А тебе нравится, Така? — тихо спросил Койю, опираясь освободившимися наконец руками на парапет и переводя внимательный взгляд на Таканори.
— Не всегда. Просто иногда бывает нужно просто с мыслями собраться как следует, — вздохнул Таканори.
— Или, наоборот, отвлечься от них, — улыбнулся Койю, томным движением убрав со лба чёлку. — Ты ведь сейчас не думаешь о своей работе?
— Не думаю, — Таканори за талию притянул его к себе и уткнулся губами в щёку. — Я же тебе пообещал.
Койю зарылся пальцами в его растрёпанные светлые волосы, молча дотронулся до уголка губ.
— …Я думаю только о том, — тихонько шепнул Таканори ему в ухо, — что мне не верится, что уже пять лет прошло. Я этого не чувствую, абсолютно. У меня стойкое ощущение, что у нас снова медовый месяц. Просто хочу, чтобы ты знал, — альфа прикоснулся губами к виску, — неважно, что с нами случилось за эти годы, мои чувства к тебе ничуть не изменились и не изменятся, Койю. Я по-прежнему люблю тебя больше всех на свете. И я счастлив, что ты со мной.
Койю отстранился, взглянув ему в глаза. В жёлтых радужках явственно промелькнула тень печали, уголки пухлых губ опустились, и он отвёл в сторону глаза, скрывая их за чёлкой, словно смутился чего-то. Впрочем, Таканори знал, чего — видимо, он, как и обычно, нервно среагировал на напоминание об аварии, даже такое завуалированное.
Он быстро привстал на цыпочки, поцеловал супруга в лоб и приложил обе ладони к животу.
— Вот как ты хочешь, — тихонько сказал Койю, наблюдая за ним, — я уже чувствую, как он шевелится. Мне это не кажется, это и в самом деле так…
— Пинается? — с интересом спросил Таканори.
— Да нет. Скорее копошится так, — Койю покачал головой, — потихоньку. Наверное, это всё-таки омега…
— Сходим на УЗИ, как вернёмся, чего гадать вилами на кофейной гуще, — Таканори фыркнул. — Знаешь, меня раздражают люди, которые пол ребёнка определяют по форме живота или по тому, как он шевелится.
— Вот как? — Койю вскинул брови. — Тогда подразню тебя. Мне Шота рассказывал, как он где-то вычитал, что можно это определить ещё и по виду папочки. Мол, омеги у папочки всю красоту забирают, он дурнеет во время беременности. А с альфами наоборот, расцветает.
— Тогда у нас будет альфа, — хмыкнул Таканори, — потому что ты выглядишь лучше обычного.
Койю прыснул в кулак со смеху.
— Ну вот, тебе и самому смешно от того, какие это глупости, — констатировал Таканори. — А как мы его назовём?
— Я ещё не думал… — растерянно пробормотал Койю, накрыв ладонью его руку. — Хотел над этим поразмышлять, когда пол станет известен.
— Я просто так спросил. Тебе какое имя нравится? — глаза Койю разом потемнели, зрачки расширились. Он нервно сглотнул и опустил глаза, и Таканори растерянно наклонил голову. — Что, малыш?
— Ничего, — живо ответил Койю и попытался улыбнуться, но улыбка у него получилась натянутая и печальная. — Мне нравится Хидеки. Но это если альфа, ему больше подойдёт. А омега… — он запнулся, прикусил губу и взглянул в глаза супруга. — Как думаешь?
Таканори на секунду задумался, перебирая в уме все знакомые имена и пытаясь выбрать из них.
— А если омега, то назовём Кей, — вспомнив нравящееся имя, он улыбнулся. — Нравится?
Койю весело кивнул, но глаза у него остались печальными.
— Вот так. И никаких тебе споров, — Таканори опять притянул его к себе, утыкаясь губами в щёку. — Осталось только выяснить, кого мы ждём.
========== Глава 22 ==========
Следующие три недели Койю с уверенностью мог бы назвать самыми спокойными днями за последние несколько месяцев. Впрочем, в том месте, куда привёз его Таканори, по-другому себя чувствовать было бы сложно — так называемые «белые острова», один из нескольких изолированных курортов, окружённых множеством голограмм и скрытых от мира невидимыми стенами, сюда и приезжали за тишиной и покоем люди, одуревшие от шума и работы в центре. Таканори давно уже предпочитал такие поездки традиционному отдыху на островах: медовый месяц они тоже проводили в подобном месте, если верить подсунутым ему воспоминаниям.
— Мне не очень нравятся жаркие песчаные пляжи, — объяснял Таканори молодому супругу ещё в те давние времена, — и солнце яркое. И потом, там всегда очень шумно, много людей, а мне так не хватает тишины временами.
Конечно, Койю знал, что если бы он попросил, Таканори пошёл бы ему навстречу и согласился поехать в другое место. Но Койю что тогда, что сейчас предпочитал не спорить с супругом. И потом, он думал, что жара не лучшим образом повлияет на его без того не самое хорошее самочувствие, плюс долгий перелёт, лучше уж не рисковать. А ещё ему и самому бы не помешало привести в порядок свои нервы.
Расслабившись, привыкнув к этому спокойствию, Койю даже почти перестал думать о своём расследовании, просто наслаждался тишиной и обществом супруга. Днём они, по очереди держа на руках Корона, гуляли вдоль береговой линии и по примыкающему к ней маленькому городку из почти одинаковых белых домиков, вечерами сидели на террасе и разговаривали обо всём на свете. И всё вроде бы было так хорошо, но Койю в эти моменты охватывала необычайная горечь. Таканори с такой искренностью говорил ему о своих чувствах и о том, что они никогда не изменятся, так нежно смотрел на него и держал за руку, что Койю ощущал себя просто последней тварью, обманывающей его. Пусть даже и не по своей воле, пусть даже Таканори сам не желал принимать правду. И хотя он давил эти мрачные мысли, как мог, они не давали ему чувствовать себя абсолютно спокойно. А ещё Койю всё-таки не мог совсем не думать о том, что же они станут делать, если вдруг произойдёт чудо и Таканори всё-таки что-то вспомнит, поймёт, что супруг ненастоящий. Даже представлять последствия было страшно.
Отпуск пролетел практически одним мгновением, и в конце июля они вернулись в центр. Потянулись привычные будни. Таканори, отдохнувший и полный сил, с необычайным энтузиазмом окунулся в работу над правительственным заказом; он, как и обычно, уносился в офис рано утром, а возвращался хорошо если часов в десять вечера. Койю же, предоставленный самому себе, старался подыскать себе занятия, чтобы расслабиться. Он много времени проводил в тишине дома, читал, гулял во дворе с быстро подрастающим Короном — словом, вёл себя как почти любой омега в декрете. Только вот нервозность Койю и его бессонница так никуда и не делись, он по-прежнему не спал ночами и дёргался от каждого звука.
Ещё одним постоянным развлечением для него стали походы в магазины в компании Шоты. Раньше из-за работы такая возможность представлялась не так уж часто, теперь же Шота дёргал его практически через день и таскал по торговым центрам, а Койю и не возражал: он помнил слова Таканори о ремонте, который нужно будет сделать, и, окинув критичным взглядом одну из гостевых комнат, теперь с увлечением разглядывал витрины и полки детских магазинов, придумывая, в каких цветах и как оформить детскую. Койю попытался было спросить у Таканори его мнение об этом самом оформлении, но супруг только отмахнулся: «Солнце, покупай всё, что тебе нравится, у тебя явно со вкусом получше, чем у меня».
Юу неслышной тенью следовал за ними во время этих походов. О расследовании они больше не разговаривали, Койю с некоторой горечью понял, что Юу ему тут больше не помощник, потому что ему не нравится сама идея этого расследования и Юу считает его абсолютно бесполезным. И Койю перестал заговаривать об этом, смирившись с нехорошей мыслью, что ему придётся бороться со своей проблемой один на один.
— М-м-м. Знаешь, Ко-тян, мне даже как-то непривычно, что мы просто вот так гуляем.
Они сидели в маленьком кафе, расположенном почти на крыше торгового центра. Шота, улыбаясь, тянул через трубочку молочный коктейль, а Койю, отодвинув от себя ополовиненную чашку с зелёным чаем, к которому пристрастился в последнее время сильнее, чем к кофе, бездумно рассматривал запакованную в хрустящий прозрачный пакет мягкую погремушку, только что купленную в магазине. Койю пытался найти в этом что-то умилительное и находил, однако, глядя на эти игрушки, чувствовал и некоторую злость: видимо, из него опять выглядывал Уруха, который, по словам Акиры, после рождения младшего брата яростно возненавидел всех детей на свете. Это тоже в некотором роде беспокоило. Койю мог утешать себя только надеждой, что к собственному ребёнку чувства у него будут другие, нежели к брату, который отнял у него любящих родителей.
Услышав возглас Шоты, он поднял глаза и улыбнулся:
— Почему? Разве раньше такого не бывало?
— Бывало, но редко, — вздохнул Шота, слегка наклонив голову и сдув с носа пушистую чёрную чёлку. — А такого, чтобы бродить по детским магазинам, не было вообще. Ты ведь тогда не успел в декрет выйти, работал, да и я тоже… — он тут же вздрогнул. — Прости, Ко-тян.
— Ничего. Я уже почти не переживаю по этому поводу, — бездумно отозвался Койю и улыбнулся так беззаботно, как только мог. — Вообще я не очень понимаю, чего ты мне ныл по телефону, как тебе грустно. Я начинаю в этом декрете какие-то прелести даже находить. Никто меня не трогает, не заставляет целыми днями на площадке или подиуме торчать… Я уже от этого отвык.
— Ну это сначала так, — Шота покачал головой. — Я тоже первый месяц просто в эйфории был. Думал, что это просто невероятно: сплю сколько хочу, ем что хочу, занимаюсь своими делами, хожу по магазинам, никуда не тороплюсь, никто меня не дёргает, всё такое, а когда Киян приезжал домой, так и вовсе жизнь казалась прекрасной. А потом всё начало раздражать потихоньку. Сейчас так вообще… Киян дома почти не бывает, а мне очень скучно. Хорошо хоть ты теперь можешь составить мне компанию, — он засмеялся и погладил живот, — есть хоть с кем обсудить свои ощущения и погулять вот так.
— А Тотчи? — Койю наклонил голову. — Мне казалось, что вы с ним приятельствуете, неужели раньше вы никуда вместе не выбирались?
— Именно, приятельствуем. Благодаря тебе, это же ты нас познакомил, — Шота покачал головой и округлил глаза. — Подожди, а ты этого разве не помнишь?
— Смутно, — выкрутился Койю, поняв, что сболтнул лишнего, и демонстративно поправил прикрывавшую шрам шёлковую ленту. — Моя амнезия так до конца и не рассеялась.
— А-а-а… Ну да, я всё время об этом забываю. Бедный Ко-тян, — Шота сложил руки у щеки, — ужасно, наверное, чего-то вот так не помнить. С Тотчи ты меня познакомил, но общей компании у нас не получилось. Ты с ним со школы дружишь, а я…
Шота запнулся, вдруг покраснел и недовольно прикусил пухлую нижнюю губу.
— Что, Шота? — встревоженно спросил Койю. Он крайне редко видел на кукольном личике друга такое хмурое выражение. Шота был из тех, кто улыбался изо всех сил даже тогда, когда был недоволен, и у него, в отличие от Койю, улыбка была совершенно очаровательная, фотографы наперебой просили его улыбаться почаще.
— Ну… Не обижайся только, — Шота округлил глаза. — Мне Тотчи, если честно, никогда особо не нравился. Может, конечно, я завидую ему, есть ведь чему, и внешности, и положению, но как по мне, слишком уж он нос задирает.
— Зря ты так, — укоризненно протянул Койю, поправив уложенные волосы. — Он хороший, если его поближе узнать. И вовсе не вредный, капризный только. Иначе я бы с ним и не дружил…
— Ко-тян, — Шота слегка прищурился, — уж прости меня, конечно, но ты в людях паршиво разбираешься. Ты всех, к кому хорошо относишься, слишком идеализируешь, — Койю насупился. — Да, так и есть.
— А кто в людях хорошо разбирается? Уж не ты ли? — Койю ухмыльнулся краем рта.
Шота важно кивнул. А Койю прикрыл рот ладонью в перчатке и кашлянул, пытаясь замаскировать кашлем смех и задавить некстати высунувшегося Уруху.
«Ну конечно, Шота. Ты так хорошо разбираешься в людях, что не можешь даже понять, что твой муж тебе изменяет».
— Я хорошо людей чувствую, поверь, — заявил Шота, пальцами водя по стакану. — Тотчи очень двуличный. Я ещё тогда это видел, когда ты меня с ним познакомил. Знаешь, он из тех, кто в лицо тебе будет улыбаться, а как только ты отвернёшься… Ты бы видел, как он на твоё кольцо отреагировал тогда, — он скривился. — Так улыбался, а как только ты отошёл, он разве что зубами не заскрипел.
Койю машинально глянул на огромный жёлтый камень на пальце и внезапно почувствовал беспокойство. Он припомнил, как мгновенно у Тошимасы меняется выражение лица.
— Почему, интересно, — недоуменно протянул он и пожал плечами. — Это же просто кольцо. Думаю, Каору-сан ему может и не такое купить, если Тотчи попросит.
— Вот именно, что если попросит, — Шота улыбнулся. — Знаешь, когда ты что-то клянчишь у мужа и когда он сам дарит тебе нечто подобное — это разные вещи. А если вспомнить, как Тотчи тогда сказал, что мужу без разницы, есть он или нет… — он опять примолк.
Койю дёрнул его за руку и сверкнул глазами:
— Шота, договаривай уже, раз начал!
— …Мне кажется, завидует он тебе чёрной завистью, Ко-тян, — нехотя протянул Шота. — Завидует тому, что ты всё это время оставался на подиуме, тому, что Таканори-сан так тебя любит. Он и раньше тебе завидовал. Одна история с контрактом чего стоила.
Койю подпрыгнул:
— Подожди-подожди, какая ещё история с контрактом?
— Ну как же… — удивлённо пробормотал было Шота, кашлянул и приложился к трубочке. — Контракт с «Pink Dragon». Вы вдвоём на него претендовали, — он закатил глаза, — подробностей, извини, сам не знаю, там хозяева вроде бы были в раздумьях, с каким агентством договор заключить, либо с нашим в твоём лице, либо с тем, в котором Тотчи работал. В итоге выбрали, кажется, тебя. А буквально через месяц ты в аварию попал. Контракт, наверное, достался бы Тотчи, но он почему-то за границу быстренько слинял.
— Он беременный был. Плюс Каору-сану нужно было филиал банка открывать, — слегка дрожащим голосом пояснил Койю, — вот Тотчи и сорвался, бросил всё.
— Вот этого не знаю, прости, — Шота развёл руками. — Я с ним не общался с того времени, как ты в аварию попал. Даже о том, что он внезапно всё бросил и удрал, услышал только от Каолу.
Койю прищурился.
— А кому в итоге достался этот контракт?
Шота не усмотрел в его вопросе ничего необычного.
— Да не знаю, кому-то из другого агентства, наверное. Наши ничего об этом не говорили, — и он тихонько рассмеялся. — Вот ведь. Такой шикарный контракт, подвязали к нему двух лучших моделей из разных агентств, и оба фаворита разом сошли с дистанции. Бывает же.
— Проклятый контракт, — с усмешкой констатировал Койю.
— Про проклятый не знаю, — Шота фыркнул, — а вот то, что он был очень крутой и мог бы стать хорошим трамплином для взлёта за границей — это уж точно. Жаль, конечно, что всё так сложилось. Мне кажется, ты был бы идеальным кандидатом.
Койю потянулся к чашке и нервно прихлебнул ароматный зелёный чай, пытаясь не показать свою нервозность. Он почувствовал себя охотничьей собакой, почуявшей след. Интересное, однако, открытие. И пугающее. Оказывается, у них с Тошимасой было что делить, на горизонте маячил необычайно выгодный контракт, причём выгодный не только по деньгам, но и по статусу, суливший заключившему мировую известность, и боссы агентств в попытках бороться выставили лучших моделей в лице Койю и Тошимасы. В итоге Койю получил контракт… и вскоре загремел в аварию. А Тошимаса именно в это же самое время узнал о своей беременности и уехал, бросив такую замечательную возможность заявить о себе…
«Слишком много совпадений на квадратный километр, это нехорошо».
— Ко-тян. Ко-тя-а-а-а-ан!
Койю стряхнул с себя оцепенение, хлопнул ресницами и озадаченно уставился на Шоту, который тряс его за руку.
— Что?
— Ты в порядке? — тревожно спросил Шота, округляя глаза. — Позеленел аж.
Койю глубоко вдохнул и опять взялся за чашку.
— Порядок, — и он демонстративно приложил руку к горлу. — Накатывает временами… Уже прошло. Прости, если напугал.
Шота расслабленно улыбнулся и откинулся на спинку стула:
— Понимаю, у самого то же самое было. Не беспокойся, к последним месяцам должно пройти. Мне вот сейчас уже лучше.
— Это обнадёживает, — вздохнул Койю и приложил пальцы к вискам. — А то замучил меня уже этот токсикоз, сил нет.
Шота отставил в сторону пустой стаканчик с остатками пены и улыбнулся:
— Ну что, пойдём ещё погуляем?
— Пойдём. Я хотел ещё кроватку посмотреть, — Койю кивнул ему и потянулся к пакетам. — Вроде на первом этаже есть ещё парочка магазинов.
— Лучше на второй, — блеснул глазами Шота и вскочил, хватая свои сумки. — Там целый отдел детских магазинчиков. Пойдём скорее.
***
— Юу, ты слышал, что Шота сказал?
Койю в нетерпении ёрзал по сидению, дёргая ленту на шее. Он весь дрожал от возникшей у него жуткой догадки; еле дождавшись окончания прогулки с Шотой, он теперь горел желанием выяснить, что по этому поводу думает Юу.
— Насчёт этого приятеля и контракта? — Юу отвлёкся от дороги и глянул на него через плечо. — Слышал. Но Койю-сан, вы же не думаете…
— Я по поводу этого дерьма готов думать уже всё, что угодно, — изрёк он наконец и насупился. — И чем больше думаю, тем меньше мне вся эта ситуация нравится. А особенно не нравится то, что я начал подозревать всех… Блять!
Юу подскочил, как ужаленный, и Койю прикрыл рот рукой. Ну вот, опять у него вырвалось.
— Но это же глупо. Вы же сами мне говорили про этого товарища, — попытался вразумить его Юу, — что у него замечательная семья, ребёнок, куча денег, неужели он бы стал всем этим рисковать из-за контракта?
Койю задумчиво посмотрел на него и, громко выдохнув, откинулся на спинку сидения.
— Юу, ты слишком далёк от модельного бизнеса, — протянул он, поднимая руку и разглядывая свои ногти.
— Абсолютно не переживаю по этому поводу, уж поверьте, — съязвил Юу.
— Не умничай! — рявкнул Койю. — Я к тому, что ты понятия не имеешь, на что способны омеги, которые в нём работают. Они ради того, чтобы конкурента спихнуть с дистанции, на что угодно пойдут. Даже за один выход на подиум легко могут передраться, а тому, кто внезапно попал в любимчики начальства, и вовсе «тёмную» устроят. Я за эти годы усвоил одно — коллеги в лицо тебе улыбаются, но доверять им нельзя, только отвлечёшься, и живо нож в спину воткнут. А уж если перед носом замаячит выгодный контракт… — он махнул рукой и отвернулся. — Коллеги много раз о таком рассказывали, там впору книгу ужасов писать из тех козней, которые они друг другу строят. Могут клей в косметику подмешать. Или парик им изнутри намазать. Могут лезвие бритвенное в обувь подсунуть…
Юу передёрнулся. Койю нахмурился и опустил глаза.
— Тотчи мог, — тихо сказал он после некоторой паузы. — Дело вовсе не в деньгах от этого контракта, нет, на деньги ему плевать. Тотчи нужно было внимание, популярность. Плюс он привык получать всё, что ему хочется, к тому, что стоит ему ножкой топнуть — и живо папочка с мужем всё в зубах тащат. Его явно бы взбесило то, что у него из-под носа увели такую великолепную возможность о себе заявить. И кто увёл? Заклятый друг! Да ещё из всех моих знакомых у него самые большие возможности. Всё сходится, Юу!
Юу только головой покачал и со вздохом уставился на дорогу.
— Ну допустим. И что вы сделаете с этими выводами?
Койю замер с приоткрытым ртом.
— Если его семейство хотя бы наполовину так влиятельно, как вы говорите, — продолжил Юу, — то он легко отвертится от всех обвинений. К тому же, это всё ещё домыслы, доказательств у вас никаких. Прижать его не получится.
— Я вовсе не собирался пока ему обвинения никакие выставлять. Я и сам не совсем уверен… — Койю вновь посмотрел на мобильный. — Но версия стоит того, чтобы её проверить.
Глубоко вдохнув, Койю поводил пальцем по экрану и поднёс трубку к уху. В него полетели длинные гудки: один, два, три… Тошимаса не спешил к мобильному. Койю уже решил, что он куда-нибудь ушёл, а телефон забыл, и собрался отсоединиться, потянулся даже к красной кнопке. Но тут из трубки послышался громкий щелчок и понёсся громкий капризный голос:
— Кто у нас тут такой настырный? Ясное же дело, если человек не берёт трубку, значит, не может! Или не хочет!
— Тотчи, это я, — Койю еле вклинил три слова в поток недовольства. — Извини. Если помешал, я тебе перезвоню.
Тошимаса на секунду заткнулся, прислушавшись, видимо. А потом его голос слегка смягчился:
— А, Койю-тян. Рад тебя слышать. Извини, не узнал номер, — он засмеялся, — ты нечасто мне звонишь на мобильный. Ерунда, маникюр делаю, а телефон как взбесился. Что-то случилось?
— Да нет, — Койю решил не вызывать подозрений и тихонько засмеялся. — Я просто обалдел от сидения дома, хотел тебе предложить сходить куда-нибудь.
— А ты уже вернулся из поездки? — с удивлением спросил Тошимаса.
— Давно уже, — Койю пожал плечами.
Тошимаса опять примолк. А спустя минуту он тяжело вздохнул прямо в трубку:
— Извини, Койю-тян, я не собирался сегодня никуда выходить. Вот если захочешь завтра по магазинам прошвырнуться — я к твоим услугам, а сегодня не хочется, — Койю чуть было не скрипнул зубами расстроенно, проверить свои догадки хотелось безумно. Но тут Тошимаса капризно продолжил: — Впрочем, если тебе хочется со мной поболтать, то вовсе необязательно куда-то идти. Если хочешь, приезжай ко мне.
Койю прикусил губу.
— А ничего, я тебе не помешаю?
— Ну что ты. Наоборот, твой визит меня развлечёт, — бездумно протянул Тошимаса. — Если ты Каору боишься, не беспокойся, его, как обычно, нет, в офисе торчит. Дома только я, Коичи и гувернёр, да и они, наверное, сейчас гулять уйдут, погода хорошая.
— Вовсе я Каору-сана не боюсь, просто не хочу мешать, если ты занят, — Койю улыбнулся и глянул на Юу. — Ты на прежнем месте живёшь?
— Нет, в новый дом переехали недавно. Пиши адрес, — велел Тошимаса.
Койю потянулся вперёд и приложил трубку к уху Юу, тот кивнул и принялся набивать адрес на экране навигатора.
Всю дорогу он бездумно смотрел в окно, наблюдая за освещёнными неоновыми огнями и красным солнечным светом улицами. Дом, адрес которого продиктовал ему Тошимаса, находился в дальней части центра: явно недавно отстроенный, окружённый зелёной территорией красивый жилой комплекс из нескольких зданий занимал почти целый квартал. Ко входу вела довольно широкая дорога, выложенная белым кирпичом, здесь же маячила будка охраны. Машина замерла перед опущенным шлагбаумом, высунувшийся из будки альфа в чёрной форме взглянул на номер, кивнул и скрылся в домике, преграда медленно поднялась. Юу остановил машину прямо перед подъездом и заглушил мотор.
— Подожди меня здесь, — велел Койю, открывая дверь, — не уезжай никуда.
Юу огляделся по сторонам.
— Думаю, здесь нельзя просто так стоять. Наверное, машину придётся в подземный паркинг загнать.
— Хорошо, отгоняй, если нужно, — кивнул Койю. — Главное — будь поблизости, ты можешь мне понадобиться.
— Может, мне сразу пойти с вами? — Юу наклонил голову. — Если вы уверены, что он…
— Я ещё ни в чём не уверен, — оборвал его Койю и пожал плечами, — иду просто навестить своего друга и поболтать с ним. Твоё присутствие там будет не слишком уместно. Лучше просто подожди меня. Надеюсь, убегать в спешке не придётся.
Юу кивнул. Койю, сжав ручку сумки, пошёл было ко входу, но уже на первой ступеньке притормозил, вернулся к машине и побарабанил по окну костяшками пальцев.
— Слушай, Юу, — тот опустил стекло и вопросительно уставился на него. Койю понизил голос. — У тебя пистолет с собой?
И у Юу, и у Кензо была лицензия на ношение оружия, которую для телохранителей сделал Таканори. Койю знал, что Юу всегда носит при себе пистолет, но вот пользоваться им телохранителю, слава богу, ещё ни разу не пришлось.
Юу побледнел.
— С собой, — слегка подрагивающим голосом пробормотал он. — А что?
— Ничего. Дай мне его, — велел Койю.
— Койю-сан, вы с ума сошли? — подскочил Юу. — Зачем он вам?
Койю нахмурился.
— Для подстраховки. Мне так будет спокойнее.
— Для какой подстраховки? — Юу фыркнул. — Вы даже стрелять-то не умеете!
— А я сказал, что буду стрелять? — Койю усмехнулся и протянул руку. — Не бойся, я не собираюсь никого убивать. И стрелять мне не понадобится, я просто тресну им обидчика по красивой морде в случае чего, будет больно.
Юу замешкался, опустил глаза и принялся барабанить пальцами по рулю.
— Дай, Юу, — протянул Койю уже свирепо. — Это приказ. Ослушаешься?
Знавший, что такой ледяной тон хозяина обычно ничего хорошего не сулит, Юу скрипнул зубами, сунул руку за пояс джинсов и протянул ему оружие. Полированный ствол, украшенный узором, блеснул под светом закатного солнца.
— В случае чего снимешь с предохранителя, вот так, — он сделал быстрое движение пальцами. — Он заряжен, так что осторожнее.
Койю забрал пистолет, сунул его за пояс обтягивающих блестящих брюк, прикрыл длинным пиджаком и улыбнулся.
— Не волнуйся. Будем надеяться, что он мне не понадобится.
Он повернулся и пошёл к подъезду. И Койю успел услышать, как Юу прошептал ему в спину:
— Уруха, ты чокнутый…
Тошимаса встретил его на пороге квартиры и провёл в гостиную, оформленную в бежевых и сероватых тонах. Плюхнувшись на обитый кожей диван, он велел скользнувшему в комнату слуге подать чай и улыбнулся:
— Я почему-то думал, что ты ещё не вернулся, даже сам тебе не звонил, не хотел мешать. Как ты, Койю-тян?
— Всё хорошо. Я просто подумал, что соскучился по тебе, — Койю улыбнулся в ответ. — Знаешь, у меня появилось много времени, и я что-то затосковал по школьным временам…
В глазах Тошимасы мелькнул смешок.
— Теперь ты понимаешь, о какой скуке я говорил? — он закинул ногу на ногу. — И то ли ещё будет.
Койю невольно окинул его взглядом. По Тошимасе было видно, что он проводил этот день дома и никуда не собирался выходить. Одетый в простую футболку и мягкие фланелевые брюки, он казался совсем другим, каким-то домашним и уютным, мягким. Его длинные чёрные волосы оказались завязанными в небрежный узел на затылке, а на бледной коже без капли макияжа были отчётливо заметны мелкие родинки. В таком виде Тошимаса уже не казался прекрасной и идеальной куколкой, супермоделью с обложки, но всё равно его необычная красота притягивала к себе взгляд.
— Я тоже порой скучаю по школьным временам. Грустно даже, что нас с тобой жизнь так раскидала, — со вздохом констатировал Тошимаса, отводя с лица растрёпанные чёрные прядки. Ногти у него, явно свежеотполированные и покрашенные, глянцево поблёскивали под светом ламп. — Мне бы хотелось, чтобы мы снова так дружили. Завтра сходим куда-нибудь, ладно?
Он слегка дотронулся до руки Койю, повернул её ладонью вверх, поглаживая пальцами, настойчиво минуя и обводя по контуру кольцо с жёлтым камнем. Вздрогнув от такого наглого прикосновения, Койю кивнул и улыбнулся.
— Конечно. Я теперь могу хоть целыми днями гулять. Даже необязательно в магазин, можно и в парк выйти, — он улыбнулся. — У нас теперь собачка есть.
— О? — Тошимаса вскинул брови и засмеялся. — Смотрю, кто-то немного не дождался рождения наследника и решил запасы любви на питомца выплеснуть?
Койю фыркнул и потёр рукой затылок.
— Да нет. Просто я чуть с ума не сошёл, пока думал, что подарить Таке на годовщину. А потом вспомнил, что он о собаке мечтал. Так что теперь я не один дома сижу, есть ещё Корон. Знаешь, такое милое существо. И гулять с ним одно удовольствие.
— Представляю, — Тошимаса вздохнул. — Я бы тоже собаку или кошку с удовольствием завёл. Но у Коичи аллергия на шерсть, боюсь, его астма может вернуться. Сам понимаешь.
Он явно собирался продолжить фразу, но тут из дальней части комнаты, где находилась дверь, которая вела, видимо, в глубь квартиры, донёсся негромкий стук. Тошимаса осёкся, повернул голову и крикнул:
— Что там ещё?
Дверь приоткрылась, в щель просунулась растрёпанная голова молодого омеги со смешными светлыми кудряшками. На носу у молодого человека сидели огромные очки, делавшие своего обладателя похожим на сову.
— Тошимаса-сан, — пролепетал он заплетающимся языком, и его голос вдруг перекрыл сердитый детский лепет, — простите, бога ради, я помню, что у вас гости, но Коичи совсем не хочет идти гулять…
Тошимаса закатил глаза:
— О, боги! Ты даже с такой ерундой не можешь справиться? — он сделал жест рукой. — Веди его сюда.
Гувернёр, а это точно был он, на секунду исчез, потом вошёл в комнату, ведя за собой маленького черноволосого мальчика в белой рубашечке, шортиках и гольфах. Малыш хныкал и дёргал ладошкой, пытаясь вырвать её из руки воспитателя.
— Не понимаю, что с ним сегодня такое, — причитал омега, подводя его поближе, — он же обычно так не капризничает.
— Что-что, надоел ты ему, — рявкнул Тошимаса и протянул руки. — Иди ко мне, мой хороший.
Мальчик хлюпнул носом и захлопал длинными чёрными ресницами.
— К папе, Коичи-чан, — подначил его гувернёр, — к папе!
Коичи отцепился от его ладони и пошагал к дивану. Тошимаса подхватил сына, усаживая его к себе на колени и ладонью вытирая слёзы с пухлых щёчек.
— Ну, ну, чего мы так горько плачем? Не надо, — и он метнул в воспитателя такой взгляд, что тот побледнел и икнул. — Уйди с глаз долой. Не хочет гулять — значит, нечего его и тянуть. Кажется, я говорил, что его нельзя заставлять что-то делать. У него может приступ начаться от нервов!
Воспитатель мгновенно испарился. Тошимаса тяжело вздохнул и прижал малыша к себе, поглаживая ладонью по волосам.
— А вот и то, о чём я на празднике говорил, — сказал он, обратив взгляд на Койю. — Дети… Даже с гувернёром не присядешь ни на минуту.
Койю с интересом разглядывал мальчика, а тот, словно почувствовав на себе его взгляд, прижался к папе и опять захлопал ресницами. Коичи был хорошеньким и удивительно походил на Тошимасу: такие же огромные и пронзительные чёрные глазки, длинные густые ресницы, прямой носик, светлая тонкая кожа, даже родинки в тех же самых местах.
— Хороший какой, — улыбнулся Койю.
— Похож на меня, да? — Тошимаса поудобнее посадил малыша. — Отец говорит, что просто одно лицо с моими детскими фотографиями.
— Похож, — согласился Койю и слегка наклонил голову.
— Только глаза не мои, — высказал вслух его мысли Тошимаса. — Взгляд у него как у Каору, тяжёлый. Каору иной раз так зыркнет, что у меня сердце в узел сворачивается, бр-р. Я уверен, что он убивать глазами умеет, — он слегка поморщился. — И характером, мне кажется, Коичи больше на Каору похож. Поровну от нас взял, — он погладил сына по голове и опять обратил взгляд на собеседника. — Койю-тян, так что ты хотел мне сказать? У тебя же явно ко мне какое-то дело, иначе ты бы и не примчался, верно?
Койю слегка прикусил губу. Его не обманешь.
— Да нет, ничего такого уж серьёзного. Просто я тут начал вспоминать то время, которые мы вместе проводили, — начал он издалека подбираться к интересующей его теме. — Знаешь, у меня после аварии с памятью проблемы… Хотел спросить у тебя, а что за история с контрактом с «Pink Dragon»?
Тошимаса хлопнул ресницами и закатил глаза.
— Ну ты даёшь. Ещё египетские пирамиды бы вспомнил. Ерунда какая.
— Мы с тобой, кажется, чуть не поссорились на этой почве? — не отставал Койю.
— Ну что ты, Койю-тян. С тобой физически нельзя было поссориться, — Тошимаса покачал головой и нервно засмеялся. — Нет. Просто нас обоих рассматривали на этот контракт, он достался тебе. А потом ты попал в аварию, всё сорвалось. Его передали мне. Я начал было работать на них, а потом пришлось уйти, — он вздохнул и с нежностью посмотрел на сына, — потому что Коичи уже начал стучать ножками в живот. В итоге не знаю, кому там этот контракт достался, да мне это и неинтересно было. Вот и вся история.
Он говорил спокойно, но голос у него всё же несколько подрагивал, а в глазах метались яркие искорки.
— Точно? — Койю приложил пальцы к вискам. — А я вот что-то помню, что у нас чуть было конфликт на этой почве не возник. И Шота так сказал…
Глаза Тошимасы вспыхнули.
— Шота! Ну конечно, — он фыркнул, — вот уж кто всё про всех знал. Только неточно. Ошибся он, Койю-тян, небось наслушался сплетен. Я бы не стал с тобой ругаться из-за контракта. И вообще, что за странные вопросы? — Тошимаса пожал плечами. — Ну даже если мы ссорились, какая тебе разница? Всё это уже давно забыто, три года прошло, трава на могилах выросла.
Койю слегка наклонил голову.
— Извини. Просто я… Понимаешь, я пытаюсь выяснить, что произошло, когда я попал в аварию, — Тошимаса вскинул брови. — У меня появились кое-какие мысли, что не всё там было так просто, с этой аварией… Не думай, что я тебя подозреваю или ещё что, я просто пытаюсь понять, кому я мог так сильно насолить, что меня захотели убрать.
— А что там не так просто? Наши говорили, что у твоей машины что-то с тормозами случилось, — слегка удивлённо протянул Тошимаса. — Разве это не несчастный случай?
— Нет, — твёрдо ответил Койю. — Это было спланированное покушение. Причём очень и очень талантливо спланированное. И только чудо, что оно не удалось и я остался жив.
Тошимаса опустил взгляд. Ладони его, придерживавшие сидящего на коленях ребёнка, легонько задрожали. И Койю прикусил губу, уже понимая, что происходит и в какую опасность он загремел, придя сюда. Либо Тошимаса знает убийцу, либо…
— Как думаешь, — беззаботно проговорил он, — кто-нибудь из наших мог желать мне смерти?
Тошимаса молчал. Лишь спустя минуту он слегка поднял глаза и вдруг фыркнул.
— Мы все друг другу смерти желаем, Койю-тян. Неужели ты этого ещё не понял за столько лет? Хотя… Откуда бы тебе понять.
У Койю по спине пробежал холодок. А Тошимаса осторожно спустил сына с колен, пересаживая его на диван рядом, пододвинулся к Койю поближе, опять тронул пальцами руку.
— Чудо, что покушение не удалось, говоришь? — протянул он, заглядывая в лицо своими страшными чёрными глазищами. — Я ещё на праздновании годовщины подумал, ну неужели все окружающие в это поверили, и Таканори-сан в том числе? А ведь Каору о нём говорит как об исключительно умном человеке.
Искорки в чёрных радужках погасли; взгляд у него разом стал холодным и очень нехорошим. И Койю нервно сглотнул.
— Ты… Ты о чём, Тотчи? — сдавленно прошептал он.
Тошимаса улыбнулся. Но не лукаво, как Койю уже привык; эта улыбка самым невероятным образом исказила его красивое лицо, и оно превратилось в злую маску.
— Да о том, дорогой мой, — вкрадчиво протянул он, — что ты самозванец.
========== Глава 23 ==========
В ту же секунду Койю отчётливо почувствовал, что в комнате исчез начисто весь воздух, словно кто-то мгновенно откачал его огромной иглой. Грудь неприятно сдавило, как железными тисками, в горло будто впилось разом множество острых осколков, а в глазах потемнело. Вот и сбылся один из его ночных кошмаров, мучивших частенько в последнее время, вот и нашёлся человек, сообразивший, что Койю подставной, фальшивка. Наверняка Тошимаса это понял ещё в тот день, когда они впервые встретились и сидели в кафе, неспроста же он всё время спрашивал у Койю, что с голосом, сильно ли изуродовалось его лицо во время аварии… И что теперь делать?
Его вдруг взяли за запястье; чужие пальцы показались очень цепкими и горячими.
— Тошимаса-сан, всё в порядке? — послышалось откуда-то из темноты. — Вашему другу что, нехорошо?
— Ему надо на свежий воздух, — ответил на беспокойство невидимого собеседника Тошимаса. — Он ребёнка ждёт, у него токсикоз.
Койю пару раз хлопнул ресницами, прогоняя налетевшую на глаза темноту, и обнаружил, что они всё еще в гостиной, на пороге стоит слуга с растерянным видом, а вставший с дивана Тошимаса крепко держит его за локоть.
— Пойдём, Койю-тян, — ласково сказал он, и от этого голоса Койю пробрала крупная дрожь, — погуляем немного по парку, тебе станет легче. Тут и вправду слишком душно.
Внутренний голос, срываясь, вопил своему хозяину, что чёрт с ним, с расследованием, самому бы в живых теперь остаться, надо бежать отсюда, пока цел. Койю дёрнул было рукой, но Тошимаса держал его очень крепко. Мало того, живо притянул к себе поближе, обнял за талию и прошипел в ухо:
— Пошли, здесь не поговорить спокойно. Думаю, ты не заинтересован в том, чтобы мои слуги в подробностях слышали наш разговор.
Дрожащая ладонь невольно дотронулась до рукояти пистолета; Койю густо сглотнул, кивнул и позволил ему повести себя к входной двери.
Оказавшись в лифте, Тошимаса нажал на кнопку со светящейся буквой «B1». Койю, знавший, что она означает, опять перепугался. «Друг» вовсе не на улицу, в парк его ведёт, а на подземную парковку. Там особо на помощь не позовёшь, хоть оборись — никто тебя не услышит. Но что делать? Вытащить пистолет и упереть дуло ему в поясницу? Глупо, здесь наверняка есть камера, и потом, у Койю отчётливо дрожат руки, Тошимасе ничего не будет стоить отобрать у него пистолет, и тогда у него не останется ни малейшей надежды на то, что всё закончится благополучно.
Койю незаметно сунул руку в карман пиджака, нащупал кнопку на мобильном и зажал её. Оставалось только надеяться, что Юу увидит его тревожный сигнал и поспешит на подмогу.
В паркинге, огромном, заставленном машинами, Тошимаса за руку выволок его из лифта, затащил в дальний тёмный угол, придавил своим телом к стене и процедил:
— Вот теперь можем поговорить. Имей в виду, бежать отсюда некуда, так что лучше даже не пытайся.
Койю поднял на него глаза и ухмыльнулся краем рта, отчаянно пытаясь не показать охвативший его ужас. Уруха, наверное, не раз попадал в такие передряги, но сейчас отчего-то было понятно, что он оказался в такой опасности, из которой ему самому не выбраться.
— Думается мне, что ты тоже не заинтересован в том, чтобы правда обо мне вылезла наружу. Как ты понял, что я не Койю?
Тошимаса легонько царапнул стену ногтями и сощурился.
— Мы с Койю были близки, — протянул он, — очень близки, почти всё детство провели вместе и учились всю дорогу в одном классе, думаешь, я мог спутать его с кем-нибудь? Койю был совсем другой. У него было другое лицо, другой взгляд. И голос другой, никогда Койю так не хрипел.
Он поддел тонкими длинными пальцами подбородок Койю и фыркнул.
— Интересно. Понятия не имею, кому и зачем пришло в голову заменить его тобой, — с усмешкой констатировал Тошимаса, — но этот человек явно хорошо постарался, подделка получилась даже лучше оригинала. Ты небось красавцем был, пока тебя не изуродовали этими шрамами. И курил всю сознательную жизнь, судя по голосу.
— Ещё бы, — язвительно заявил Койю. — Уж покрасивей тебя был. Только вот с родителями не повезло, достался не богатый папочка, а сволочи, которые меня принесли в жертву младшему брату.
Тошимаса покраснел, его явно задело замечание Койю. А пальцы легонько сжались на шее.
— Считаешь себя умным? Очень смешно. И вообще-то, знаешь ли, дело даже не в этих различиях. В конце концов, я мог бы списать их на пластические операции и порванные голосовые связки, поверить в то, что ты мне тогда сказал. Но я просто знаю, что Койю не мог остаться в живых.
Койю похолодел.
— Знаешь? Так значит…
— Да. Это я его убил, — вскинулся Тошимаса и фыркнул. — Не сам, правда, руки пачкать не стал, это по моему приказу сделал Дай.
Койю почти в ужасе вжался в стену. Пока они разговаривали, он думал, что Тошимаса, возможно, просто так или иначе знает убийцу, до последнего надеялся, что его догадки окажутся неправдой. А они подтвердились.
— За что?! Вы же были друзьями!
— Были, — с усмешкой сказал Тошимаса и томно отбросил со лба длинную чёлку, — ровно до тех пор, пока не попали вдвоём в модельный бизнес. Ох как я тогда пожалел, что привёл его за собой. Живо стало понятно, что в этих кругах дружбы между коллегами быть просто не может. Только конкуренция. Получилось, что я сам себе головную боль устроил.
Он наклонился почти вплотную к перепуганному Койю.
— У Койю всё складывалось гораздо лучше, чем у меня, — Тошимаса скривился, — потому что ему с лицом повезло, оно у Койю было «бумажное», что угодно нарисовать можно. Напялят на него белый парик, серебряными тенями глаза подрисуют, оденут в голубое — вот вам Снежный Король. Тёмным тональником замажут, накладку с чёрными локонами нахлобучат — получите принца восточного из гарема. А со мной такое не получалось, я вылезаю через любой грим. Вот уж круто, даже внешность мне помешала! Слишком красивый!
Тошимаса весь раскраснелся, глаза его, пустые и холодные, опять загорелись злым блеском. Койю судорожно прикусил губу. Ему стало понятно, что «друга» уже понесло — сейчас Тошимаса выложит ему все свои обиды.
— Когда я за Каору замуж выходил, — подрагивающим от злости голосом продолжал Тошимаса, — и Койю был свидетелем с моей стороны, я был счастлив, думал о том, что хоть какой-то толк от этой женитьбы, в чём-то удалось мне превзойти Койю. Молодой, симпатичный, богатый муж, который, к тому же, хорошо к тебе относится — ну кому так везёт в жизни? Единицам, и я попал в эти самые единицы, а Койю нет, он тогда был один, кавалеры рядом вертелись, а замуж никто не звал, да и никого, даже отдалённо похожего на Каору, возле него не намечалось. Да, какое-то время после свадьбы я был спокоен, даже то, что карьера не шибко хорошо складывалась, меня не волновало. А потом появился Таканори-сан, они с Койю друг в друга влюбились, поженились и казались такими счастливыми… А через пару лет Койю объявил о своей беременности. Выходило, что он опять обошёл меня на повороте.
— Ты ему завидовал, — констатировал Койю.
Тошимаса дёрнулся и прикусил губу.
— Завидовал, — зло заявил он. — Я этого и не скрываю.
Койю слегка прикрыл глаза и посмотрел на него из-под опущенных ресниц.
— Разреши мне угадать, что случилось дальше, — тихо сказал он. — Контракт стал последней каплей.
— Да! — рявкнул Тошимаса, его лицо из красного в секунду превратилось в синюшно-бледное. — Он должен был достаться мне. Плевать на деньги, они мне не нужны, а вот возможность наконец-то стать номером один — нужна. И я бы получил этот контракт, если бы директор вашего агентства не показал промоутерам Койю в последний момент, он опять увёл у меня возможность прямо из-под носа. Это просто оскорбление, было бы унижением стерпеть такое. И я решил, что всё, хватит с меня, надо убрать его нахрен с дороги, чтобы не мозолил мне глаза своим счастьем!
Койю судорожно прикусил губу и задрожал. Пока он изучал материалы по делу, ему казалось, что он готов услышать практически любой мотив преступления, начиная от той же зависти коллег и заканчивая недоброжелателями Таканори, решившими насолить ему, и не удивиться; но такая наивно жестокая мотивация, да ещё от того, кого настоящий Койю, судя по всему, считал очень близким себе, просто повергла его в шок. А он-то думал, что это в Арт-квартале люди жестокие, вроде Хиде, готовые идти по головам. Ан нет, среди более чем благополучных омег в центре водятся монстры и похуже.
— Но Койю ведь не был виноват в том, что ему так везло, — прошептал Койю осипшим голосом, — он же не делал тебе ничего плохого нарочно!
— Его везение должно было рано или поздно закончиться, — процедил Тошимаса. — Я просто ускорил этот процесс.
— Это ты был с ним в машине? — Койю прикусил губу. — В тот вечер?
— Нет, это был Дай. Я даже близко к той машине не подходил, — Тошимаса криво улыбнулся, — я же не дурак. Я только спланировал, как можно всё сделать.
— Дай согласился на такое? — Койю нервно сглотнул. Он невольно представил себе реакцию Юу в случае, если бы сам Койю начал строить планы по убийству кого-то из друзей. Да Юу перепугался бы и наотрез отказался исполнять подобный приказ, даже несмотря на всё своё хорошее отношение к хозяину, он предпочёл бы оказаться уволенным.
— Он предан мне и сделает ради меня всё. Если я прикажу ему застрелиться, он в ту же секунду пистолет вытащит и пустит пулю себе в рот, можешь быть уверен, — сердито пояснил Тошимаса. — Да, он всё сделал так, как я сказал. Дай в прошлой жизни много кого убил, ему это не впервой.
Койю опустил глаза. Вот и ещё одна догадка подтвердилась. Похоже, Юу был прав, Дай — такая же прирождённая машина убийств, как и Кензо, бесконечно преданная хозяину и готовая ради него на что угодно.
— Всё было очень просто, — рассказывал очень довольный собой Тошимаса. — Я как-то под благовидным предлогом приехал к Койю, и пока мы с ним попивали чаёк в гостиной, Дай спустился в подземный паркинг, отыскал машину и подпортил ей ремень. Я специально велел ему сделать так, чтобы ремень не порвался сразу, какое-то время он бы ещё выдержал, продержался на соплях. Но Дай, видимо, чего-то не рассчитал, прошло довольно много времени, а с машиной так ничего и не случилось. Тогда я велел Даю подстегнуть события. За день до этого я ездил к отцу и тайком взял у него из аптечки пару таблеток кардиоплана.
— Средство для повышения давления! — ахнул Койю.
— Именно. Отец гипотоник, у него постоянно сниженное давление, поэтому он и пьёт это лекарство, — хмыкнул Тошимаса. — Дозу превышать нельзя, это чревато инсультом, и уж тем более нельзя давать таблетки людям, у которых всё в порядке с давлением.
— Понятно, — прошептал Койю. — Инсульт никого бы не удивил, он и у молодых людей случается. Только вот странно, — задумчиво пробормотал он, — если ты знал про эти таблетки и мог утащить их у отца, то зачем было городить такую сложность с аварией?
— Ты имеешь в виду, почему я просто не сыпанул Койю в чай таблеток побольше? — уточнил Тошимаса. — Это опасно. Лекарство действует довольно быстро, если бы Койю, попив чай в моей компании, почти сразу упал лицом в чашку, меня мигом бы начали подозревать, а мне это было не нужно. С аварией как раз проще. Ерунда же, ремень лопнул, никто не виноват, кроме самого Койю, который вовремя не показал машину механику.
Койю прикусил губу.
— Я знал, что Койю в тот вечер собирался поехать встречать Таканори-сана в аэропорт, — продолжал Тошимаса, — мы с ним разговаривали по телефону буквально за пару часов до этого. Дай подстерёг его на одной из улиц, наврал, что я ему велел срочно кое-что купить, а машина, ой как не вовремя, сломалась, попросил подвезти. Койю, добрая душа, естественно, ему не отказал. Койю всегда был излишне добродушным и наивным, это-то его и погубило в итоге.
Тошимаса слегка томно прикрыл глаза.
— Дальше ситуация известна мне только со слов Дая. Он клялся, что не успел подбросить Койю таблетки, так уж случилось, что именно в этот момент ремень всё-таки лопнул. Койю убило при первом же ударе, он сломал позвоночник. А Дай понял, что такими темпами тоже может погибнуть, схватился за руль и попытался выровнять машину. В нужные моменты он концентрируется и очень быстро соображает, — Тошимаса покачал головой и поджал губы. — Он не за себя испугался, скумекал, дурак такой, что если его труп найдут в машине рядом с Койю, это вызовет подозрения, тень упадёт и на меня, а Дай бы скорее позволил башку себе отрезать, чем подвёл бы меня под удар. Но в итоге он отделался сломанной рукой и смог даже тихонько свалить с места происшествия. Вот, собственно, и всё, что касается аварии. Идеально получилось, правда? — он широко улыбнулся. — Меня всю жизнь отец и Каору ругали за то, что я читаю детективы, а они, как оказалось, могут оказаться очень полезными, когда соберёшься кого-нибудь убить.
Койю только шумно дышал, глядя на него распахнутыми глазами, пытаясь переварить новую информацию. Тошимаса ведёт себя как сумасшедший — то, кипя от злости, визгливым голосом выкладывает все свои непонятные обиды на Койю, то равнодушно рассказывает об убийстве, то спустя пару минут уже опять улыбается. Хотя, а может ли у человека, осуществившего подобное, быть всё в порядке с головой? Вряд ли.
Тошимаса же, не замечая его реакции, вдруг добавил:
— Правда, я бы не сказал, что тогда мне всё тоже казалось таким замечательным, как сейчас. Да, сначала я вздохнул спокойно, занялся контрактом, но потом узнал о своей беременности, от контракта пришлось отказаться. В этот момент я вдруг понял, что я наделал. У меня реально истерика случилась, а потом совесть мучить начала, Койю снился мне по ночам, стонал, руки тянул, — он поёжился. — Брр. А ещё был страх того, что всё это вскроется. Я знал, что меня привязать к этому делу очень сложно будет, даже если выяснится, что авария не была несчастным случаем, но всё равно начал беспокоиться и вздрагивать от каждого звука. Поэтому я обрадовался, когда Каору сказал, что нам предстоит переезд. Думал, что на новом месте мне будет спокойнее. Потом родился Коичи, я погрузился в заботу о нём, почти забыл о своей карьере… И жил спокойно, — голос опять сорвался на шипение, — пока не вернулся сюда и ты не свалился мне на голову.
Он опять наклонился почти вплотную к Койю.
— …Честно, в первый момент, увидев тебя, я испугался. Решил, что Дай меня обманул и Койю каким-то невероятным образом остался жив. Твои шрамы наводили именно на эти мысли, изменившееся лицо тоже. А потом я к тебе присмотрелся и понял, что ты не Койю. И мне стало интересно, кто ухитрился подменить тобой его так, что провели даже Таканори-сана. Я сначала подумал, что всё это спектакль, — Тошимаса нахмурился, — решил, что для Таканори-сана, как и для Каору, крайне важна репутация, поэтому он предпочёл не сообщать никому, что Койю умер, и заменил его. Но во время празднования годовщины я понаблюдал за ним и тобой и понял: нет, он и вправду думает, что ты Койю. Как вы ухитрились его обмануть, а?
Койю прикрыл глаза.
— Никто его не проводил, он сам себя обманывает. У Таки после смерти Койю с головой не в порядке, он отказался верить в его гибель. А подмену затеял его телохранитель, чтобы не просочилась информация, что он не в себе.
— Вот как. Выходит, Таканори-сана тоже зацепило, — Тошимаса задумчиво поднял глаза к потолку и отметил: — Плохо, этого не планировалось.
Койю в голову бросилась вся кровь. Огромная горячая волна по нарастающей прокатилась по всему телу вверх, опалив кожу жаром, перед глазами затряслась сетка.
— Не планировалось? — медленно повторил он, голос зазвенел от ярости. — Не планировалось?! Ты хоть отдалённо себе представляешь, что ты натворил? Койю погиб, Дай чудом остался жив и на свободе после этого задания, Таканори сошёл с ума, меня выдернули из моей настоящей жизни, чтобы сделать из меня Койю, — Койю чуть не захлебнулся, — и всё это только из-за тебя, из-за твоей зависти и эгоистичных желаний!
Тошимаса налился синевой.
— Нет, не представляю, — самодовольно заявил он. — Не вижу тут ничего страшного. Я что, виноват, что Койю перешёл мне дорогу? Я хотел этот контракт, — он сузил глаза, — а я всегда должен получать то, что хочу, ясно?
— Да куда уж яснее! Ты просто избалованный говнюк, который считает, что мир должен крутиться вокруг тебя! — захлёбывался Койю. — Уверен, ты даже рассказал мне всё это только из желания показать, какой ты умный и как ты великолепно всё спланировал. А я ведь могу тебя сдать. И сдам! На убийства срок давности не распространяется, дело поднимут из архива, изучат получше, и тебе вместе с Даем мало не покажется!
— Да что ты говоришь, — Тошимаса ухмыльнулся. — Можешь прямо сейчас бежать в полицию. Давай, несись, ломая каблуки. Только вот первый же вопрос там тебе будет — если Койю убили, то кто ты и почему живёшь под его именем?
Койю замер с приоткрытым ртом.
— Мне ничего не грозит, Койю-тян. Ты не сможешь ничего мне сделать. Ни-че-го! — дурашливо воскликнул Тошимаса. — И доказать ничего не сможешь, ни-че-го! Меня на месте преступления даже близко не было. В лучшем случае полицейские начнут в этом ковыряться и года через полтора выяснят, что Дай был в машине, но он меня не выдаст, уж поверь. И, думаю, даже до этого не дойдёт. Никто не станет копаться в давнем деле.
— Но ведь это ты всё спланировал! — выпалил Койю. — Дай всего лишь действовал по твоей указке!
Тошимаса разом перестал улыбаться.
— Докажи, — ледяным голосом процедил он. Койю опять испуганно распахнул глаза. Помолчав секунду, Тошимаса фыркнул. — Молчишь, хах? Вот то-то и оно. Никто тебе не поверит, потому что у тебя нет ничего, даже отдалённо похожего на доказательства. Что я тебе сейчас рассказывал? Не помню! А даже если они выйдут на Дая и на меня, уж поверь, Каору и отец найдут способ отвести от меня все подозрения. Каору не любит врать, но для спасения своей репутации он пойдёт на всё, докажет, что ровно в тот день я был вместе с ним за границей и никак не мог оказаться на месте преступления.
Койю в отчаянии заскрипел зубами, чувствуя, что терпит поражение. От бессильной злости хотелось просто зареветь в голос. Как такое может быть? Убийца прямо у него перед носом, стоит и самодовольно разглагольствует о своём преступлении, а прижать его не получится, потому что доказательств и вправду нет, одна болтовня. И почему только Койю не догадался включить диктофон на телефоне? Хотя, даже если бы запись была, Тошимаса бы отвертелся, заявил бы, что это монтаж.
— Не раскачивай лодку, Койю-тян, — всё так же ласково продолжил Тошимаса, — ты в ней тоже плывёшь. Попытаешься меня под бомбы кинуть — я тоже рот раскрою. Вскроются проблемы с головой у Таканори-сана, его корпорации нанесут ощутимый удар, а тебе придётся рассказывать, что ты не Койю и живёшь по его документам… Кстати, — он ухмыльнулся, — а может, это ты убийца? Может, это ты убил Койю и выдал себя за него, чтобы жить красивой жизнью?
— Уёбок! — выплюнул Койю.
— Фу, — Тошимаса сморщился, — какие выражансы-то пошли, отвратительно. Нормально разговаривать в помойке вроде Арт-квартала не учат? Или откуда там тебя выудили?
У Койю потемнело в глазах. Тошимаса всё ещё маячил в нескольких сантиметрах от него; молниеносным движением Койю запустил руку за пояс брюк, выхватил пистолет и с размаха ударил его по лицу литым стальным стволом.
Тошимаса заорал нечеловеческим голосом и отшатнулся от него; вмиг вместо красивого лица образовалась кровавая маска — Койю практически начисто снёс ему скулу и нос и разбил губы. Пистолет был очень тяжёлым, а стоило прибавить сюда появившиеся у Койю от злости силы — и он из пушки превратился ещё и в мощное оружие ближнего боя.
Отскочив в сторону, Койю подрагивающей рукой направил пистолет на бывшего друга. Тошимаса, видимо, ослепший и оглохший от боли, сполз по стене, громко всхлипывая и размазывая по остаткам лица потёки льющейся крови.
— Койю-сан!
За спиной послышался полный ужаса вскрик, и Койю невольно обернулся. Из припарковавшейся незаметно вдалеке машины вылетел Юу; он бежал со всех ног, спотыкаясь и взмахивая рукой.
— Стой! — рявкнул Койю, и телохранитель остановился, как вкопанный, в паре метров от него. — Не подходи ближе.
— Что вы делаете?! — в полном ужасе прошептал Юу. — Вы же обещали мне, что не будете ни в кого стрелять!
— Стой на месте, сказал! — рыкнул Койю, зло поблёскивая глазами. Не опуская дула, он отошёл слегка в сторону, чтобы Юу увидел прижавшегося к стене Тошимасу. — Я тут поймал убийцу, наслушался под завязку о том, что он неприкосновенный, и потому собираюсь сам его прикончить, чтобы знал, каково пришлось Койю!
Юу в полнейшем замешательстве переводил взгляд с Койю на Тошимасу и обратно.
— Не мешай мне, — процедил Койю и опять повернулся к поверженному противнику. — Шелохнёшься — уволю.
Он с силой упёр дуло в затылок Тошимасы. Снял пистолет с предохранителя, как сам Юу ему час назад и велел, прикоснулся пальцем к тугому курку. Но вдруг у Койю перед глазами мелькнула увиденная буквально час назад картинка: Тошимаса, сидящий рядом на диване и держащий на коленях маленького Коичи, вытирающий пальцами маленькие слезинки с щёк ребёнка, мягко покачивающий его слегка, а Коичи жмётся к нему, хлопая глазками…
Койю с силой прикусил губу. Внутри него всё в очередной раз готово было разорваться на две части от противоречий: мстительный Уруха вопил, что Тошимаса это заслужил, в то время как более мягкий Койю шептал, что оно того не стоит, незачем брать на душу очередной грех. Койю зажмурил глаза и медленно опустил пистолет.
— Нет, — тихо сказал он, глянув на Юу через плечо. Тот захлопал глазами. — Я не могу этого сделать. Если я пристрелю его сейчас, — Койю задумчиво наклонил голову, — то чем я буду от него отличаться? Ведь если обычный человек убьёт убийцу, количество убийц в мире не изменится. И… Его ребёнок ни в чём не виноват. Он не заслужил участи становиться сиротой из-за того, что папаша в юности напортачил.
Койю протянул руку и грубо ухватил бывшего друга за волосы. Тошимаса, кривясь, громко всхлипывал, слёзы, текущие по лицу, перемешивались с кровью, он явно с трудом соображал, что происходит.
— Я не буду тебя убивать, — зло сказал Койю. — Раз уж тебя по закону не прижмёшь, то вот тебе вместо расплаты. Живи теперь от операции до операции. Поймёшь, каково было мне, когда меня из-за тебя переделывали в Койю.
Тошимаса кашлянул, кровь брызнула Койю на лицо, и он, брезгливо сморщившись, выпустил поверженного противника, Тошимаса тут же в бессилии осел на пол. Койю же, повернувшись, пошёл к стоящему поодаль Юу. И остановился, вдруг уловив сбоку какое-то шуршание.
— Дай, убей его! — вдруг истерически завопил Тошимаса. — Сейчас же!
Койю успел только заметить, как от другого тёмного угла метнулась тень; красноволосый телохранитель вылетел на свет и вскинул руку, в ней сверкнул такой же пистолет, какой был у самого Койю.
— Койю-сан, на пол! — вскрикнул Юу, отталкивая его и бросаясь вперёд.
Койю от неожиданного сильноготолчка не удержался на ногах и упал, больно приложившись головой об асфальт. В ту же секунду раздался оглушительный выстрел, прогремевший грозовым раскатом и эхом откатившийся от стен паркинга. Койю быстро потряс головой, приходя в себя, и открыл глаза. Юу загородил его собой; как в замедленной съёмке, он опустился на колени. На рубашке на его левом боку, под рёбрами, начало быстро расплываться тёмно-красное пятно… А спустя секунду Юу, коротко и хрипло вздохнув, обвалился на бок.
Перед глазами всё повело и закружилось; похолодев от ужаса и забыв о гудящей голове, Койю подполз к нему и приподнял, убирая с лица чёрные волосы. Телохранитель только тихо хрипел, запрокинув голову назад. Койю посмотрел на быстро увеличивающееся кровавое пятно и прикусил губу. Плохо дело, похоже, попали если не в сердце, то очень и очень близко к нему.
Опять перед глазами молнией пролетела картинка, на которой перепуганный Уруха сидел на коленках на полу в крохотной комнате и держал на руках бесчувственного умирающего Хиде.
— Юу… Юу, очнись! — в отчаянии вскрикнул Койю и легонько хлопнул по щеке. — Посмотри на меня!
Бесполезно, Юу не открывал глаза. Не думая о том, что опасность не миновала и надо бежать отсюда, Койю скривился и прижал к себе бесчувственное тело. Нет, он больше не убежит. Он и так слишком много бегал и прятался.
— Какая трогательная картина, — насмешливо раздалось над ухом, он резко вскинул голову и увидел ухмыляющегося Дая. Тот лениво подбрасывал в руке пистолет. — Что, решил даже не пытаться спастись?
Койю с силой сжал зубы.
— Мой муж знает, где мы, — бессильно выдохнул он. — Если ты меня здесь пристрелишь, мало вам не покажется!
— Боюсь-боюсь, — язвительно протянул Дай и приподнял руку. Дуло пистолета упёрлось в лоб, и Койю нервно сглотнул. — Муж знает, говоришь? Я передам ему привет от тебя.
Койю сильнее прижал к себе обмякшего Юу и зажмурился. Неужели это конец? Неужели всё должно закончиться именно так, и расследование будет стоить ему жизни?
Выстрел прогремел прямо над ухом, а вслед за ним и мысль:
«Что ж, хотя бы узнаю, существует ли на самом деле загробный мир. Может, мне даже удастся увидеть Хиде…»
Странно, но Койю почему-то не почувствовал боли. Сразу за выстрелом до ушей донёсся вскрик; Койю быстро раскрыл глаза. Дай в растерянности отступил на пару шагов назад, а пистолета у него в руке уже не было, ствол, тускло поблёскивая, валялся у стены, что-то выбило его у телохранителя.
— Приветы Таканори-сану передают только через меня. Будет он лично с чужим телохранителем общаться, ещё чего. Что ты о себе возомнил?
Ледяной низкий голос эхом разлетелся по паркингу, Койю подскочил и повернул голову на звук. Со стороны лифта, гордо выпрямив спину, вышагивал худой высокий молодой человек в кожаной куртке и узких джинсах. В руке он сжимал направленный прямо в их сторону пистолет. Что-то знакомое мелькнуло в его образе; когда спаситель подошёл ближе, Койю увидел выбившиеся из-под капюшона длинные серебряные волосы и горящие на бледном лице серые глаза…
— Кензо… — только и смог прошептать Койю, холодея.
«Ну только его тут не хватало!»
— Молчите, Койю-сан. Вы мне опять чуть всё дело не испортили.
Кензо процедил это в своей обычной манере, сделал ещё пару шагов вперёд и встал перед Койю и Юу, загораживая их собой от оторопевшего Дая. Пистолет он по-прежнему держал поднятым, сильной, ничуть не дрожащей рукой.
— А ты, — грубо сказал Кензо, дёрнув дулом, — три шага назад. И руки вверх. Медленно. И без глупостей. Дёрнешься — мозги вышибу.
Дай, понимая, видимо, что приёмы самообороны против пистолета малоэффективны и лезть в драку не следует, медленно приподнял вверх обе ладони и отступил. Кензо скосил взгляд на Койю, судорожно прижимавшего к себе Юу, опять обратил глаза на телохранителя и процедил:
— Убил бы тебя, тварину, — Дай скривился, — чтоб не повадно было, да только я знаю, что ты всего лишь исполнитель. Погоды это не сделает, а Таканори-сану потом придётся меня вытаскивать. Бери своего хозяина, и убирайтесь.
— Каору-сан об этом узнает, — прошипел Дай.
— На здоровье, — не дрогнул Кензо, — Таканори-сан тоже узнает. Думаю, они между собой договорятся. Проваливай, пока я добрый!
Всё ещё под его прицелом, пятясь, Дай шагнул к стене, подхватил судорожно всхлипывающего Тошимасу и, закинув его себе на плечо, повёл к лифту. Лишь когда двери за ними сомкнулись, Кензо заткнул пистолет за пояс, повернулся и присел на корточки.
— Койю-сан, ну вот что вы и вправду за ребёнок, — горестно протянул он, быстро расстёгивая окровавленную рубашку Юу. — Его под удар подставили и сами чуть не погибли! А если бы я не успел?
— Думаю, здесь лежали бы два трупа, мой и Юу, — прошептал Койю и нервно сглотнул. — Спасибо.
— Приберегите свои благодарности, мы ещё не закончили, — фыркнул Кензо, окинув взглядом рану, из которой фонтанчиком выливалась кровь. Покачав головой, он быстро приложил пальцы к шее. — Живой. Этот придурок явно метил в сердце, но не попал, пуля, похоже, по касательной по рёбрам прошла, крови много, а угрозы для жизни нет. Оперативник, блин, промахнуться с такого расстояния… Дилетант. Я бы не промазал, — процедил он и закинул руку Юу себе на плечо. — Пойдёмте в машину, надо отвезти его в больницу.
Койю медленно встал. Ноги всё ещё ощутимо тряслись. Кензо закинул бесчувственного Юу себе на спину и потащил его в другую часть паркинга. Койю попытался было подхватить его руку, но Кензо мигом на него рявкнул:
— Идите, я его сам донесу. Вы беременны, нельзя тяжёлое таскать.
Койю вздохнул и прекратил всяческие попытки помочь.
Спустя двадцать минут всё успокоилось. Юу, так и не пришедший в себя, лежал на заднем сидении. Койю же, сжавшись в комок на переднем, трясся мелкой дрожью. Парализовавший его ужас прошёл, зато на смену ему пришло понимание, что он только чудом избежал смерти, и от этого стало ещё страшнее.
— Дать воды? — заботливо спросил Кензо, придерживая руль. — Посмотрите, в бардачке вроде есть бутылка.
— Не надо, меня стошнит, — чуть слышно прошептал Койю. Приподняв взгляд, он посмотрел на телохранителя Таканори. Теперь, когда Кензо скинул капюшон, было видно, что волосы у него длинные только с одной стороны и причёсаны на косой пробор; с другого же бока они были коротко острижены, а за серебристыми прядками, ровно в том месте, где Койю его ударил тогда, в подвале заброшенного корпуса «Сиджик», виднелся довольно большой круглый шрам. — Так ты всё-таки смог выбраться из корпуса тогда?
— Как видите.
— Я думал, что убил тебя! — Койю едва не всхлипнул.
— Не беспокойтесь, я цел. Что мне будет от удара по башке, — фыркнул Кензо, — потошнило денёк, покровило и прошло. Меня так просто не убьёшь.
— Ты просто железный человек, — только и смог пробормотать Койю. — Я же тебя хорошо так приложил. Но почему ты никак не давал о себе знать? Таканори тебя обыскался.
— Я решил, что после того, что произошло в том корпусе, мне будет лучше временно залечь на дно и не попадаться ни вам, ни Таканори-сану. Я спрятался в своей старой квартире в Арт-квартале, — Кензо вздохнул, — идеальное место, в этих домах постоянно меняются жильцы, никто друг про друга ничего не знает. Вот, даже Таканори-сан меня не нашёл. И, к слову, мне этот «больничный» пошёл на пользу, я в кои-то веки получил возможность спокойно поковыряться в деле с аварией.
Койю подскочил:
— Ты тоже искал убийцу?
— Я его искал с самой аварии, начал ещё до того, как привёз вас в лабораторию, — Кензо хмыкнул. — У меня был доступ к полицейским рапортам, я их изучил и сразу понял, что неспроста этот ремень лопнул. И я бы непременно начал копать дальше, но тут понеслось — сумасшествие Таканори-сана, вся эта суматоха с подменой… В общем, меня отвлекли, надо было спасать Таканори-сана. А теперь, пока я прятался, я ещё раз всё просмотрел и сделал выводы. Ужаснулся, сообразил, что убийца совсем близко и может предпринять ещё одну попытку вас устранить. Я к тому времени уже пришёл в себя и решил приглядеть за вами. Боялся, что теперь, когда вы всё вспомнили, вы тоже непременно начнёте искать его и, как обычно, влипнете. Поэтому я всё время незаметно был неподалёку от вас. И, как оказалось, я не ошибся.
Койю тяжело вздохнул и опустил глаза.
— Выходит, я опять тебе жизнью обязан.
— Оставьте. Замолвите за меня словечко перед Таканори-саном, чтобы он позволил мне вернуться на службу, и мы в расчёте, — бросил Кензо и слегка нахмурился. — Куда важнее сейчас подумать о том, что нам делать дальше…
— А что? — растерялся Койю.
— Дело ещё не окончено. Вы же не думаете, что этот ваш приятель вам молча спустит потерю своей красоты? — Кензо фыркнул. — Зря вы ему морду размозжили, он вам этого не простит.
Койю похолодел. Он действовал на эмоциях, просто ударил нагло ухмылявшегося Тошимасу от злости, даже не подумав, что так сильно навредит ему. А тот наверняка захочет отомстить…
— А ведь правда… Он мужу нажалуется. Така, конечно, не поверит, — прошептал он, — но всё равно, если кто-то узнает, что я не Койю, ничего хорошего явно не получится…
От прикинутых перспектив ему стало нехорошо, к горлу опять подступила тошнота.
— Спокойно, Койю-сан, — вдруг как-то даже мягко сказал Кензо. — Я вам помогу.
Койю сощурил глаза.
— Опять будешь мне воспоминания чистить? Думаешь, я могу тебе доверять после того, что ты делал?
— Не можете, согласен. Но, Койю-сан, подумайте, если бы я хотел вам навредить, стал бы я вас спасать сейчас? — он осёкся, а Кензо покачал головой и через плечо глянул на заднее сидение. — Юу всё равно вышел из строя и не сможет за вами приглядывать, а Таканори-сану я пока что, судя по всему, не нужен. Поэтому я присмотрю за вами, буду делать всё, что вы скажете, и никому не дам вас обидеть, себе в первую очередь, клянусь. Вы мне нужны для спокойствия Таканори-сана, он не перенесёт второй потери.
Койю фыркнул и опустил глаза.
— Ну хорошо. Судя по тому, как уверенно ты это говоришь, у тебя уже есть план.
— Да, есть. Я вам его объясню, — Кензо притормозил на светофоре, слегка осел в кресле и повернул к нему голову. — Сейчас мы отвезём Юу в больницу, после чего я доставлю вас домой. Ваша же задача заключается вот в чём. Вы буквально сегодня же, не дожидаясь Таканори-сана, при прислуге начинаете громко жаловаться на самочувствие и замучивший вас токсикоз. Потом, когда Таканори-сан вернётся, плачете уже ему, жалуетесь и просите уложить вас в хорошую клинику на сохранение. Думаю, он вам не откажет.
— Только не клиника! — подпрыгнул в ужасе Койю. — Меня же оттуда до родов не выпустят!
— Так нам это и нужно. Вас не выпустят и к вам никого, кроме меня и Таканори-сана, не впустят, — Кензо сощурился, — идеальное место, чтобы пересидеть скандал. Я понимаю, неприятно, но это нужно для вашего блага, так до вас никто не сможет дотянуться.
Койю скривился и обхватил себя за плечи.
— А с Каору-саном Таканори-сан разберётся, — продолжил Кензо. — Каору-сан человек очень умный и интеллигентный, думаю, они с Таканори-саном смогут придумать, как эту ситуацию разрулить, так что оставим это им. И будем надеяться, что к тому времени, как у вас родится наследник, всё уже уляжется, и вы сможете спокойно выписаться из клиники.
Койю стиснул зубы.
— Это единственный вариант, да?
— Ну почему же. Вы можете остаться дома, — Кензо пожал плечами, — но тогда не удивляйтесь, если вас замучают по полной программе своими расспросами, и Таканори-сану будет сложнее уладить ситуацию. Думаю, лишняя нервотрёпка вам сейчас ни к чему. Так что размышляйте, Койю-сан. Вам решать, помогать ли себе и Таканори-сану.
Койю глянул на лежащего на заднем сидении бесчувственного Юу и прикусил губу.
— Ладно. Клиника так клиника, — он вздохнул. — Может, меня и вправду лучше упрятать туда, где от меня будет меньше проблем.
========== Экстра. Враги общества ==========
Таканори бездумно разглядывал в небольшой иллюминатор мелькающие внизу окрестности Арт-квартала. С высоты район казался почти что монолитом из белых блочных квадратов с узкими щелями улиц и переулков. Из-за тумана почти ничего не было видно, лишь смутные и расплывчатые очертания зданий, хотя вертолёт уже приближался к «Сиджик»; лететь оставалось недолго, и он потихоньку снижался. Хорошо хоть дождь, ливший без перерыва всю ночь, наконец закончился… Таканори вздохнул, откинулся на спинку кожаного кресла и тут же зашипел, когда от резкого движения под кожей заныли сломанные рёбра.
— Таканори-сан!
Кензо, сидевший в кресле напротив, тут же напрягся, готовый сорваться и броситься к хозяину на помощь. Но Таканори предостерегающе приподнял руку, затянутую в перчатку:
— Сиди на месте. Я в порядке…
— Вам же больно! — тревожно воскликнул Кензо, глядя на него поблёскивающими тёмно-серыми глазами. — Вы вскрикнули, я же слышал.
— Нормально, сказал, — сердито ответил Таканори. — Я просто всё время забываю, что резко двигаться нельзя…
Кензо сложил ладони на коленях.
— Кажется, врачи вам вообще лишний раз двигаться запретили.
Таканори презрительно фыркнул и запрокинул назад голову.
— Ага, велели лежать трупом и звать медбрата каждый раз, как захочется на другой бок перевернуться. Что за чушь. Перелом несерьёзный, я вполне могу заниматься своими делами, нечего делать из меня инвалида.
— Даже для несложного перелома нужен как минимум месяц на восстановление, — Кензо слегка нахмурился. — А прошла всего неделя. Не думаю, что сбегать вот так из больницы было хорошим решением…
— А мне всё равно, что ты думаешь. Что-то не припомню, чтобы интересовался твоим мнением, — уже раздражённо заявил Таканори и движением головы отбросил упавшие на глаза длинные чёрные волосы с проглядывающимися седыми прядями. — Не позволяй себе лишнего. Ты всё ещё на испытательном сроке, и я легко могу тебя уволить.
Кензо тяжело вздохнул и откинулся обратно на своё кресло, постукивая пальцами по подлокотнику.
— Простите меня. Я просто беспокоюсь за вас.
Таканори промолчал и принялся одёргивать рукава белоснежной рубашки, надетой под жилетку. Манжеты были слишком тугими для его запястий и неприятно давили на них; поколебавшись, Таканори всё же расстегнул пуговицы и с удовольствием пошевелил кистями. Как же он ненавидел весь этот официальный дресс-код. И даже порой про себя ругался нехорошими словами на отца, который, будучи хозяином тогда ещё совсем крохотного «Сиджик», твёрдо внушал ему, что руководитель обязан всегда быть застёгнут на все пуговицы и всем своим видом демонстрировать стабильность и надёжность того дела, которым занимается. Отца нет уже больше трёх лет, «Сиджик» из маленькой конторы превратился в монстра, а Таканори невольно следовал данным заветам, злясь про себя, но понимая, что отец был прав, руководителю недопустимо красоваться в футболке и джинсах. Первое время его прямо-таки воротило от собственного отражения в зеркале — Таканори только вздыхал, ну неужели это он? Миниатюрный, хрупкий, как куколка, с телом подростка, облачённым в строгую чёрно-белую гамму, и бесконечно усталым лицом взрослого мужчины. Всегда мрачноватый, сосредоточенный, с цепким и пронзительным взглядом светло-голубых глаз, чтобы ничто не ускользнуло от внимания. Это было так не похоже на того беззаботного Таканори, которого он видел раньше… И он позволял себе послабления — те же расстёгнутые рукава или ворот рубашки, широкие прямые брюки вместо модных узких, жилетки взамен строгих приталенных пиджаков и шейные платки, а не галстуки. И надеялся, что со временем это перестанет его раздражать.
Он набросил на плечи куртку и, неловко повернувшись, опять ойкнул от боли и приложил ладонь к правой стороне рёбер. Там болело сильнее, трещин больше. Может, Кензо и прав, ему следовало остаться в больнице ещё на какое-то время… Хотя Таканори бы и не сорвался, если бы с утра ему не позвонил Ютака и крайне тревожным голосом не сказал, что у него большие неприятности с новым устройством, разработку которого специалисты «Сиджик» ведут уже почти полгода. Таканори просто не мог продолжать валяться на удобной кровати и плевать в потолок после такого известия, тем более что умирающим он себя не чувствовал, а боль вполне можно было и потерпеть. Таканори привык, не первое уже покушение на него.
Вертолёт мягко приземлился на площадке, выстроенной на огороженной территории позади большого пирамидообразного здания. Кензо выпрыгнул наружу первым и подал руку, чтобы помочь травмированному хозяину выбраться. Таканори поджал губы, но за его холодную ладонь всё-таки ухватился, спустился и криво улыбнулся выбежавшему на площадку Ютаке.
— Ого, — воскликнул Ютака и одёрнул безупречный белый халат, когда Таканори подошёл к нему, — вот уж не думал, что мой звонок будет иметь такие последствия, что господин Босс решит лично всё проконтролировать!
Он откровенно посмеивался, но рука, которую Таканори пожал, нервно подрагивала.
— Ещё скажи, что ожидал, что я продолжу валяться трупом и ни черта не делать, — фыркнул Таканори. — Не расслабляйся, ты сейчас будешь мне объяснять, что здесь происходит.
— Не волнуйся, — кивнул Ютака, — я уже всё расписал в отчёте и отнёс его в твой кабинет.
— И говоришь, что не ожидал. Хах.
Таканори мельком хлопнул его по плечу и пошагал вниз по лестнице, Ютака поспешил за ним следом.
Внутри корпуса царила нервная обстановка. Сотрудники бегали между лабораториями, на бегу перебрасываясь какими-то бумагами. При виде босса они торопливо кивали в знак приветствия и уважения и спешили дальше по своим делам. Раньше, когда контора была небольшой, Таканори знал почти всех своих подчинённых по именам и в лицо, но в последнее время сотрудников стало во много раз больше, и он уже не мог помнить каждого. Кабинет находился на последнем этаже, куда добраться можно было только на лифте. Кензо остался ждать в коридоре. Войдя в комнату, Таканори по привычке плюхнулся в кресло, тут же скривился от боли и протянул руку.
— Отчёт, — Ютака подобрал лежащие на столе сбоку листы и протянул ему. Таканори забрал бумаги, развернул их, надвинул на нос очки в тонкой оправе и принялся сосредоточенно читать. — И сядь в кресло, не стой у меня над душой.
Ютака горестно вздохнул и послушался, опускаясь в стоящее напротив кожаное кресло.
— Хреново выглядишь, — констатировал он, забросив ногу на ногу. — Серый весь, и фингалы под глазами больше, чем глаза. И седых волос, по-моему, ещё больше стало.
— Спасибо. Специально для тебя стараюсь и не сплю. Маникюр с причёской по ночам делаю, днём-то времени нет. И чему ты удивляешься? Я из больницы удрал, как я, по-твоему, могу хорошо выглядеть?
Таканори походя бросил язвительную фразу, а голос у него задрожал, как и пальцы, сжимавшие листы. Ютака в подробностях расписал для отсутствовавшего хозяина ход нескольких экспериментов, которые они провели с рабочим образцом. И ничего хорошего полученная информация не сулила: из этих записей выходило, что они провели эксперимент в общей сложности пятнадцать раз, на подопытных, которых набрали в Арт-квартале. Из статистики следовал вывод, что в итоге только двое пришли в себя после попытки подсадить воспоминания, и то прошло не совсем успешно, потому как использованная память задействовалась не целиком, а только самые яркие моменты из неё. Из оставшихся тринадцати трое остались целы, но начисто лишились памяти, четверо фактически превратились в растения, а шестеро в мучениях умерли — пять человек прямо в ходе опыта, а один спустя час после его окончания, так и не придя в сознание.
Таканори давно уже научился абстрагироваться и воспринимать этих подопытных исключительно в качестве материала, который, как он считал, послужит на благо общества в дальнейшем. От его человеколюбия давно уже почти ничего не осталось, но даже у него от такой статистики затряслись руки. Правда, скорее не от страха, а от злости.
— Так, — зло произнёс он наконец и поднял на заместителя тяжёлый взгляд. — И что это значит?
Ютака поёжился, глаза бывшего университетского друга были похожи на ледышки — такие же прозрачные, с лёгким голубоватым оттенком, и холодные. Когда Таканори злился, взгляд у него становился как змеиный, вроде спокойный, но дававший понять, что ничего хорошего он не сулит.
— То, Таканори, что эту штуку по-прежнему нельзя использовать на людях, — удручённо сказал Ютака. — Слишком большой процент погрешности, можно сказать, что он в несколько раз превышает шанс успеха. Мы не ожидали такого эффекта, — он устало поморщился и сложил перед собой руки. — Мы ведь всё изучали, проверяли, множество раз подсаживали воспоминания андроидам, и всё прекрасно работало! Да, медики нас предупреждали, что всё не так просто, как кажется, мозг будет сопротивляться и может не принять чужие мысли, но чтобы до такого, до безумия, до отключки и даже до смерти…
Таканори раздражённо швырнул бумаги на стол, папка громко хлопнула об столешницу.
— Так выясните, что вызывает эту погрешность. И думайте, как её устранить.
— Пытаемся. Последние два дня только этим и занимаемся, но успех пока что нулевой. Думаешь, это так легко? — Ютака покачал головой. — Мозг — дело тонкое, это тебе не компьютер, в который любую программу можно забить. Медики пока поняли только то, что эти импульсы могут каким-то образом навредить продолговатому мозгу. Причём очень серьёзно навредить.
— Повреждения продолговатого мозга… — протянул Таканори и упёр палец в висок. — Прости, я очень плохо учил анатомию в школе, она меня бесила как предмет. Эти повреждения критичны?
— Как правило, при них наступает мгновенная смерть, — припечатал Ютака. — Продолговатый мозг отвечает за кровообращение и дыхательный центр. И импульсы нашего устройства сбивают работу сразу обоих этих секторов, то есть, шанс на эту самую смерть увеличивается вдвое.
Таканори медленно стянул перчатки, слегка размял пальцы и принялся нервно постукивать ими по столу.
— Прекрати, — передёрнулся Ютака, — хорош когтями цокать!
— М-да, Ютака, эта работа на тебе тоже не лучшим образом отразилась, — язвительно протянул Таканори, подкручивая седую прядку волос. — Сделай одолжение, объясни, какое отношение импульсы имеют к этим повреждениям? Они не должны задействовать эту часть мозга, вообще, при чём тут дыхание и кровообращение?
Ютака поморщился.
— Они в любом случае действуют на нервную систему. И затрагивают в итоге всё, этого не избежать. Слушай, я сам в этом ни черта не понимаю, тебе лучше с медиками поговорить, они получше тебе объяснят, в чём проблема.
— Думаешь, я пойму их лучше, чем ты? Я же тоже не медик. И ненавижу анатомию, сказал же. Мне компьютеры и роботы ближе, чем люди.
Таканори крутнулся в кресле, вытащил из кармана жилета пачку с сигаретами и принялся щёлкать зажигалкой.
— Хочешь знать моё мнение? — наконец вполне спокойно поинтересовался он, выпуская дым. — Сворачивать надо это дерьмо.
— Ты с ума сошёл? — подскочил Ютака. — Именно сейчас, когда у нас уже есть, по сути, работающий образец, который просто надо немного доработать?
— Сколько ещё людей умрёт, прежде чем вы доведёте этот проект до ума? — зло спросил Таканори. — Не думай, что я за них переживаю, мне плевать, меня только готовый результат волнует. Проблема в том, что если люди продолжат исчезать, то даже местные дуболомы из полиции могут что-то заподозрить. И будет не очень хорошо, когда об этих экспериментах кто-то прознает. А без опытов на людях, как я вижу, никак, теперь понятно, что андроиды не дают полной картины. Конечно, ведущий специалист по этому проекту у нас ты, — он презрительно фыркнул, — и тебе решать, что со всем этим дальше делать, но мне кажется, что лучше дальше не рисковать. Потому что если слухи об этих экспериментах дойдут до верха, «Сиджик» конец, а нас с тобой за такой геноцид просто расстреляют публично.
Ютака молитвенно сложил руки.
— Дай мне ещё один шанс. Я верю, что мы всё доработаем… Полгода тяжёлой работы и исследований, жаль же силы и время, не могу я всё вот так бросить!
Таканори медленно затянулся и, закинув ногу на ногу, кинул на него тяжёлый взгляд.
— Тогда продолжай, Ютака, — холодно произнёс он. — И не заставляй меня разочаровываться в том, что я тебе это позволил.
***
— Вообще говоря, мы собирались провести ещё парочку экспериментов. Медики на днях вроде внесли кое-какие поправки, может, в этот раз получится лучше…
— Не объясняй мне, что именно вы собираетесь делать. Делайте, и всё.
Они разговаривали негромко, вполголоса, но гулкое эхо всё равно разлеталось по запутанным коридорам подземного сектора и заставляло вздрагивать. Висящие под потолком и вделанные в стены лампы заливали всё мертвенным беловатым светом, тени, падавшие на пол от стоящих вдоль стен каталок, были чёткими, словно карандашом очерченными.
Таканори очень не любил спускаться в эту часть здания, называемую запретным сектором. Он никогда не смог бы чётко сказать, что у него клаустрофобия, но каждый раз, оказываясь в освещённых мертвенными белыми лампами лабиринтах, он чувствовал, как стены сжимаются вокруг и давят на него. Можно было только представить, каково подопытным, которые сутками напролёт находятся здесь. Ютака, впрочем, тоже казался каким-то нервным, ему это явно удовольствия не доставляло. Он хмуро смотрел в планшет и пролистывал какую-то документацию.
— Вчера как раз привезли одного парнишку… Думаю, на нём и попробуем. Надо только посмотреть, все ли анализы ему сделали. Заглянем сейчас к медикам.
Таканори задумчиво посмотрел на своего заместителя. Для человека, готового проводить заведомо опасный эксперимент на очередном подопытном, Ютака выглядел на удивление спокойно, он словно говорил не о человеческой жизни, а о некой компьютерной программе.
— Я понял. Давай о других делах, — буркнул Таканори, решив не бегать по кругу и сменить тему. — Что там с андроидами?
Ютака с готовностью поводил пальцами по планшету и показал ему экран.
— Третье поколение. Конструкторы сейчас вносят последние корректировки, скоро можно будет попробовать сделать опытный образец.
Таканори уставился на чертёж. Очертаниями рисунок выглядел как человеческое тело с прорисованными разными цветами проводами и механизмами. Только вот была одна странность: торс его казался слишком коротким, как и ноги, а руки, наоборот, длинные, как у гиббона.
— А что у него с пропорциями? — Таканори сузил глаза. — Карлик какой-то.
— Ему пропорции не нужны. Он чисто для внутреннего пользования и тестов, — пояснил Ютака. — У него будет некое подобие интеллекта, может, если мы его создадим, дальнейшие опыты по замене памяти можно будет попробовать провести на нём. Я даже…
Ютака не успел договорить — стоявшую в коридоре тишину внезапно прорезал полный боли хриплый вопль, эхом откатившийся от стен. В него вклинилось ещё несколько голосов, выкрикивающих:
— Держите его!
— Хватайте за руки!
— Укол, укол, быстрее!
— Что там происходит? — нервно спросил Таканори, вытягивая шею.
Ютака цокнул языком и опустил планшет.
— Чёрт, ну только не опять.
Отбрасывая развевающиеся полы халата, он понёсся в другой конец коридора. Таканори поспешил за ним.
— Это парень, которого я заготовил в качестве образца лиц для андроидов третьего поколения, — на ходу пояснял, запыхаясь, Ютака, — увидел его позавчера на улице, вызвал команду и попросил привезти его сюда. Симпатичный больно, его лицо хорошо подойдёт для робота. Да ещё он наркоша, такого вряд ли будут искать. Он почти в отключке был, когда его привезли, а вчера утром вдруг проснулся и бушевать начал. Вот уж не думал, что у торчков какие-то остатки мозгов могут быть.
Автоматическая дверь дальней лаборатории отъехала в сторону. Ютака ринулся внутрь, а Таканори застыл на пороге. Взгляду предстала комната, половина которой была отгорожена прочным прозрачным материалом, напоминавшим стекло; одна часть помещения выглядела как обычная лаборатория, впритык к стеклу стоял письменный стол с несколькими компьютерами, а вот тот отсек, что находился по другую сторону прозрачной преграды, был похож на палату для особо буйных психических больных — обитые войлоком стены и пол и никакой мебели. Посреди этого пространства суетились несколько альф в белых халатах и масках. Они окружили ещё одного медика, здоровенного, похожего на быка; в его мускулистых руках отчаянно изворачивался тощий альфа в больничной пижаме. Спутанные красные волосы закрывали его лицо, виден был лишь торчащий острый нос, окровавленные губы и стиснутые до скрипа зубы.
— Что происходит? — крикнул Ютака, подскочив к стеклу.
— Сэр, у него ломка! — в отчаянии воскликнул один из служащих, спустив маску. — Если так будет продолжаться, мы не сможем провести ему анализы и снять биометрию!
— Отпустите, суки! — взвыл странно высоким охрипшим голосом альфа и с силой пнул в коленку держащего; тот присел, охнув от боли, и выпустил наркомана, но остальные вцепились в него разом, оттянули за красные волосы голову назад.
— Вколите ему обезболивающее, — велел Ютака, — и успокоительного вкатите побольше, у меня нет времени искать другой биоматериал!
— Есть!
В руках одного из врачей блеснул шприц; резким, отточенным движением медик всадил его в руку бушующего подопытного. Альфа разом притих, глотая ртом воздух; подержав его ещё пару минут, убедившись, что он успокоился, сотрудники выпустили его, и он бессильно осел на мягкий пол, скуля, как побитая собака.
— Привёз на свою голову, — сплюнул Ютака, глянув в монитор. — И как я только сразу не понял, что он наркоман…
— Плевать. Для биометрии сойдёт, — фыркнул Таканори, подходя к стеклу, — там уже неважно, наркоман он, алкоголик или кто ещё.
— Ты прав, — отметил Ютака.
Пока он рассматривал мониторы компьютеров, которые демонстрировали ему сотрудники, и спрашивал у них что-то, Таканори бездумно разглядывал творящееся за стеклом. Он никогда не наблюдал за этими опытами, оставив их полностью Ютаке и медикам, поэтому увиденное произвело на него определённое впечатление, весьма неприятное. Одно дело — видеть подобное в кино, и совсем другое — наблюдать самому в реальности, как человека мучают подобным образом. Красноволосый альфа тем временем еле-еле встал на ноги и, шатаясь, подошёл к прозрачной преграде. Приложил к ней трясущуюся, исполосованную швами и ранами руку и приподнял голову. Другой рукой он осторожно отвёл волосы назад, и Таканори слегка вскинул брови. В эту же секунду он понял, чем этот альфа привлёк внимание Ютаки на улице. Это был совсем молодой парень, на вид младше Таканори, лет двадцати, не больше, с бледным, точёным лицом, на котором ярко выделялись большие светло-карие, желтоватые глаза и чёрные полукружья бровей, между ними проглядывалась глубокая складка.
«Красавец. Худой только слишком, — невольно подумал про себя Таканори и тяжело вздохнул. — Жаль, что не омега…»
— Помоги… — хрипло прошептал тем временем альфа, раскачиваясь из стороны в сторону. — Помоги…
Таканори слегка прикусил губу. В ослабевшем голосе прозвучала такая печаль и бессилие, что у него что-то неприятно сдавило в груди. Он наклонился поближе к стеклу.
— Эй, — тот приподнял голову. — Всё будет хорошо. Ничего плохого тебе не сделают. И скоро выпустят.
— Врёшь, — прошептал альфа и зло сжал губы, на щеке блеснула маленькая слезинка, — брешешь! За идиота меня держишь? Думаешь, если я колюсь, то в башке нет ничего? Будто я не вижу, где я, из таких мест не возвращаются! Зачем я вам, что вы пытаетесь сделать, долбаёбы?
К концу фразы голос у него сел, и он съехал по стеклу вниз, опять упав на острые, худые коленки.
— Ничего смертельного, всего-то снимем слепок с твоего лица, — Таканори повторил слова Ютаки, сказанные ему не так давно, когда они только начинали заниматься андроидами, — и отпустим.
— Зачем? — тупо повторил альфа.
— Затем, что это нужно для блага общества.
«Биоматериал» разом перестал трястись. Опять с видимым трудом поднявшись на трясущиеся ноги, он упёрся лбом в стекло. Глаза его загорелись отчаянной ненавистью.
— Благо общества, говоришь? — прошипел он. — Прекрасно звучит! А меня кто-нибудь спросил, хочу ли я служить этому? Мне это ваше общество нахуй не упёрлось! — он с силой ударил по преграде кулаком, и Таканори чуть не шарахнулся от него, ему стоило больших усилий остаться спокойным, а стоявший на пороге Кензо явно собрался кинуться к нему на помощь. — Что общество мне сделало хорошего, чтобы я теперь служил ему на благо, а?! Да пусть хоть все сдохнут! Не хочу!
Хриплый голос сорвался в рыдание, альфа затрясся, зашатался… Таканори отступил от стены на шаг назад.
— Слышь, Ютака, — тихо сказал он, обернувшись к заместителю, — убери ограждение.
— Сдурел? — Ютака фыркнул. — Ты что, его утешать идти собрался? Да он только прикидывается слабым.
— Даже если и так, то что? — Таканори сузил глаза. — Убери ограждение. Сейчас же.
Ютака пожал плечами и махнул рукой медикам. Один из них подошёл к столу и щёлкнул кнопкой. Преграда исчезла, и альфа, оставшийся без поддержки, плашмя обвалился на мягкий пол. Таканори присел на корточки рядом и слегка приподнял костлявое тело. Какой же худой, в Арт-квартале что, совсем есть нечего?
— Добренького из себя корчишь, главный? — выплюнул альфа, чуть приоткрыв глаза. — Иди нахуй. Я альфам жопу не подставляю.
— Да сдалась мне твоя задница, — фыркнул Таканори. — Я тоже вообще-то не гей.
Альфа хрипло выдохнул и запрокинул назад голову, странно дёргая бескровными губами. Ютака, наблюдавший за ними, вдруг попросил:
— Така, сделай одолжение, подержи его так ещё минуточку. Как раз возьмём у него кровь на анализ.
Тут же подошёл врач, поправлявший на ходу маску. Альфа уже не сопротивлялся, безвольно подал ему вялую, холодную руку, позволил воткнуть в неё шприц. А носом он уткнулся куда-то в плечо Таканори.
— Знаешь что, Ютака, — услышав голос Таканори, Ютака слегка вскинул брови, — надо придумывать, как обходиться без биометрии при создании этих андроидов… Не стоит оно того.
— Така, да ты чего? Жалеть этого наркошу, что ли, вздумал? — Ютака пожал плечами. — Не беспокойся, с ним ничего не случится, через пару дней подотрём ему память и выпустим. Он всё равно скоро сдохнет, такие торчки сворачиваются в течение пары лет после того, как начали колоться.
Таканори посмотрел на закрытые глаза альфы.
— Просто в чём-то он и прав, — протянул он. — Что общество сделало хорошего для жителей Арт-квартала? Думаю, он колоться не от замечательной жизни начал. И я вполне понимаю его нежелание жертвовать собой ради этого самого общества.
Ютака, опять уставившийся в монитор компьютера, хмыкнул.
— Ты слишком добрый, Таканори. Если будешь людей так жалеть, мы вообще никаких успехов не добьёмся.
— Мне вполне хватило бы того, чего мы уже добились, — спокойно ответил Таканори и пальцами убрал прядь красных волос с лица альфы. — И я вовсе не собираюсь превращаться в машину-убийцу.
========== Глава 24 ==========
Всю дорогу до дома, почему-то показавшуюся просто ужасно длинной, Койю, сидя на заднем сидении, молчал и судорожно кусал губы, стараясь удержать наплывающие на глаза слёзы. Он чувствовал себя сломанным, разбитым буквально по кускам, крупным и очень неаккуратным осколкам — в голове словно каждую секунду взрывались петарды, глаза жгло невыносимо, а тело отдавало болью в каждой точке при малейшем движении. Койю даже понять не мог, почему ему так плохо и почему это состояние накатило на него только спустя пару часов после того, как кошмар кончился, а не сразу. Насмешливый голос Тошимасы, приставленное к голове дуло пистолета, окровавленный бесчувственный Юу на руках — всё смешалось в один ком. Многовато для одного дня, более чем хватит, чтобы сойти с ума.
Он с горькой усмешкой подумал, что в таком состоянии ему даже не придётся ничего изображать, Таканори и так перепугается и отвезёт его в больницу. Кензо практически донёс его до квартиры, помог вывернуться из пиджака и лечь на постель, посадил рядом весело прыгающего Корона, после чего взялся за телефон.
— Така… — Койю понял, что он задумал, и потянул руку, но Кензо отстранился и улыбнулся краем рта.
— Всё в порядке, Койю-сан. Я объясню ему ситуацию.
— Лучше я… — Койю моргнул и прикусил губу. — Не уверен, что он будет тебя слушать…
— А я не уверен, что вы сможете рассказать ему связную историю, — отбрил Кензо, — мешая при этом враньё с правдой. У вас шок. Лучше лежите спокойно и не мешайте мне, если хотите, чтобы я как можно быстрее со всем закончил.
Койю вздохнул, уткнулся носом в подушку и прижал к себе щенка. Шок. Так вот, значит, что это на самом деле такое. А это состояние, оказывается, гораздо болезненнее, чем обычно описывают на словах… В груди неприятно защемило, из неё вырвался судорожный всхлип, слёзы всё-таки поползли по щекам, оставляя на наволочке чёрные подтёки косметики.
Он не слышал, что Кензо говорил в трубку. В уши как ваты набили, Койю только видел, как телохранитель хмурится и шевелит губами. Наконец Кензо всё-таки убрал телефон и, положив его на тумбочку, накинул на хозяина одеяло. Но Койю упрямо сбросил плед и сел на колени, раскачиваясь из стороны в сторону, как заколдованный. Он не мог просто лежать неподвижно; каждую секунду перед глазами взрывались яркие картинки, острыми осколками впиваясь в отчаянно слезящиеся глаза. Корон недоуменно тявкнул и лизнул его руку.
— Койю-сан, — Кензо присел на кровать рядом, вытащил из кармана толстовки белоснежный носовой платок и принялся промокать залитое слезами лицо, — успокойтесь, прошу…
Койю неожиданно для себя самого разозлился.
— Отстань! — истерически вскрикнул он, пытаясь увернуться, и Кензо поймал его, удерживая на одном месте. — Ты ни хрена не понимаешь, Кензо! Я все эти месяцы жил как на гранате, только и ждал, когда же всё взорвётся и убьёт меня! Дождался, взорвалось! Поэтому, блять, не говори мне так легко «успокойся»!
Он колотился в истерике, вырывался, громко всхлипывал. Кензо терпеливо ждал, пока вспышка ярости кончится, бережно придерживал его, продолжал промакивать чёрные от туши слёзы лоскутом ткани. Но, как и раньше в таких случаях, это было бесполезно — успокоить Койю обычно удавалось только Таканори, поэтому оставалось только ждать.
Прошло где-то около получаса, когда Таканори примчался домой. Услышав стук каблуков и скрип двери из прихожей, Койю притих и, оттолкнув руку Кензо, принялся сердито вытирать с лица руины макияжа. А спустя ещё две минуты взволнованный Таканори буквально влетел в спальню.
— Что здесь происходит? — с порога вскрикнул он.
Койю, не знавший, что наговорил ему Кензо по телефону, предпочёл промолчать, только скривился и опустил голову, пряча взгляд за волосами. Таканори быстро подошёл, плюхнулся на постель рядом и обнял его, притискивая к себе, в нос пробрался горьковатый аромат парфюма… Опять дежавю. Но этот запах уже не успокаивал так, наоборот, от этого стало только страшнее.
— Ну, ну, солнце, успокойся. Всё хорошо, я здесь, — Таканори поцеловал дрожащего супруга в макушку и поднял глаза на телохранителя. — Кензо, это ты опять что-то с ним натворил? Признавайся. Тебе ещё предстоит мне объяснять, где ты, чёрт побери, шлялся эти месяцы!
Кензо открыл было рот, но Койю не дал ему сказать, приподнял голову и посмотрел на супруга.
— Не трогай его, Така… Он меня спас.
— Спас? — изумился Таканори, недоуменно глядя на него. — От чего?
— Я… — голос мгновенно сел, к глазам опять подступили слёзы, а к горлу — тугой липкий комок. Скривившись, Койю бессильно выдохнул и уткнулся носом в плечо супруга, всхлипывая. Он не мог ничего чётко сказать. В голове крутилась целая злобная обличительная речь, но язык отказывался подчиняться хозяину и высказывать её.
— Таканори-сан, — ожил Кензо, — простите, но это было покушение. Кое-кто очень хотел если не убить Койю-сана, то сильно ему навредить.
— А ты очень вовремя оказался поблизости совершенно случайно? — язвительно спросил Таканори.
Кензо слегка пожал плечами.
— Можете смеяться, но да.
— Что-то не верится, — Таканори сузил глаза, — я теперь дважды подумаю, прежде чем доверять твоим словам.
— Это правда, — подал чуть слышно голос Койю. — Така, ты и сам не представляешь, как я испугался, когда увидел его… Но это и в самом деле так, если бы Кензо меня не нашёл, я был бы трупом.Мне-то ты веришь?
Таканори посмотрел в его заплаканные глаза, покачал головой и прижал к себе.
— Верю, малыш. Конечно, верю, — и он вновь сердито глянул на телохранителя. — И кто посмел?
— Тот же, кто подстроил аварию три года назад, — спокойно ответил Кензо.
Таканори в растерянности переводил взгляд с хнычущего супруга на телохранителя и наоборот.
— Я помню, что вы трясли полицейских и требовали от них очень тщательно всё изучить, — Кензо вздохнул, — и они добросовестно свою работу выполнили, вот только почему-то не обратили внимания на парочку фактов, которые прямо указывали, что в этом замешан кто-то ещё. А я вот обратил. Мне хватило, чтобы начать это дело распутывать.
— Судя по твоим словам, ты прекрасно знаешь, кто этот убийца, — нервно протянул Таканори.
— Знаю. Только вот привязать этого фигуранта к делу очень тяжело, — Кензо вздохнул. — Вернее, я боюсь, что по закону это будет сделать и вовсе невозможно.
— Кто он? — повысил голос Таканори. — Если это кто-то из моих конкурентов, только скажите, я их с грязью смешаю.
— Это был Тотчи… — чуть слышно прошептал Койю. — Мой школьный друг и коллега. Это он при помощи своего телохранителя подстроил тогда аварию, потому что завидовал мне… И сегодня он ещё разок попытался, — он с силой прикусил губу и зажмурился, — я остался жив только потому, что Кензо оказался поблизости…
— Тошимаса-кун? Это тот, у которого муж сетью банков владеет? — Таканори подавился воздухом. — Ну ничего себе! Я его помню, хороший вроде мальчик…
— Я тоже думал, что он хороший. Оказалось, что он очень хорошо только притворяется, — Койю упрямо мотнул головой. — Это он, Така. Я тоже так не хотел в это верить… Но он сам мне всё рассказал, потому что знал, что его к этому делу почти никак не привлечёшь. А когда я вполне справедливо врезал ему за это по морде, — он стиснул зубы, — он велел своему телохранителю меня убить!
Таканори кашлянул.
— И хочешь ли знать, ему это почти удалось. Юу меня защитил, и ему попало, рана под рёбрами, в больнице теперь на месяц, а то и больше, — продолжил, давясь слезами, Койю. — Скажешь, что и этого маловато?
— …И поверьте, Таканори-сан, — дополнил Кензо, — эта попытка не последняя, он не остановится, пока не уберёт Койю-сана. Тем более что Койю-сан своим ударом хорошенько подпортил ему внешность, человек, который лицом работает, ему этого не простит. Уверен, — он покачал головой, — через некоторое время Каору-сан к вам обратится и, так сказать, попросит разъяснить ситуацию. И расскажет вам, что это Койю обезумел и напал на Тошимасу-сана на пустом месте.
Таканори тяжело вздохнул и хмуро отстранился.
— Ну и влипли же вы в историю… Вот меньше всего мне бы хотелось бодаться с этим семейством, — он сдвинул брови. — Там не только Каору-сан, там ещё сенатор подключится, и тогда точно будут очень большие неприятности, особенно при учёте того, что у вас на руках нет никаких доказательств.
— Не думаю, что Каору-сан станет сразу в это сенатора ввинчивать, — Кензо покачал головой. — Мне кажется, сначала он сам попробует во всём разобраться. Я его видел пару раз на званых вечерах, он вроде производит впечатление человека, который предпочитает не поднимать шум из своих проблем без крайней необходимости.
— Да, он волнуется о репутации. Как, собственно, и любой бизнесмен в наше время, — Таканори покачал головой. — Я тоже волнуюсь, хотя это со стороны может не быть так заметно.
— Ну вот. Вы с ним интеллигентные и умные альфы, — подначил Кензо, — неужели не договоритесь так, чтобы это не вышло никуда за пределы ваших семей?
Таканори слегка дёрнул плечом и запустил руку в завитые волосы.
— Я попробую. Но вот не знаю, получится ли, — он вновь прижал к себе дрожащего Койю. — И главное, чтобы они не трогали Койю. Его нельзя сейчас дёргать.
— Да я сам постоянно дёргаюсь, — сердито воскликнул Койю. — Мне и так плохо из-за токсикоза, а тут ещё теперь за свою жизнь трястись… Я не могу так!
Таканори растерянно опустил на него взгляд.
— Така, отвези меня в больницу… — сдавленно продолжил Койю. — Ты говорил, что мне не помешало бы лечь на осмотр…
— Но ты же не хотел, — изумлённо проговорил Таканори. — Говорил, что дома тебе лучше и что не настолько плохо ты себя чувствуешь.
— А теперь хочу! Мне плохо, — всхлипнул Койю, — и страшно! Там до меня хотя бы не дотянутся в случае чего!
Он опять заплакал, затрясся… Таканори испуганно махнул рукой и опять придавил его к себе, зарываясь носом в волосы, поглаживая, стараясь успокоить.
— По-моему, это не такая уж плохая идея, Таканори-сан, — пробормотал Кензо. — Иначе, боюсь, они задёргают и до выкидыша доведут. Да ещё у Койю-сана могут начаться панические атаки, они и так-то частенько бывают у беременных, а тут ещё такой стресс…
Таканори секунду покусал губу, потом вытащил из кармана брюк телефон, поводил пальцами по экрану и приложил трубку к уху, глядя краем глаза на супруга.
— Сейчас позвоню в клинику, где ты в прошлый раз наблюдался. Может, ты и прав. Меня беспокоит твой токсикоз, пусть уж лучше врачи заодно всё проверят.
Койю стиснул зубы и опустил глаза. И вправду даже изображать ничего не пришлось.
***
Клиника располагалась за городом, не доезжая всего нескольких километров до границы Арт-квартала — Койю узнавал места, пока они ехали. Укутанный в белое кашемировое пальто, он всё равно трясся мелкой дрожью всю поездку и держался за Таканори, который ласково поглаживал его по волосам.
Довольно молодой, добродушный с виду доктор долго разговаривал с Койю в кабинете, спрашивал про самочувствие и старательно записывал всё в компьютер. Потом он вздохнул и взглянул на сидевшего на стуле рядом Таканори.
— Хорошо, что вы приехали… Я должен оставить будущего папу в больнице.
Таканори побледнел:
— Что, всё так плохо?
— Нет-нет, что вы, — доктор покачал головой. — Просто мне не очень нравится тонус… К тому же, Койю-сан говорит о сильном токсикозе, а его на поздних месяцах уже не должно быть. Мы положим его на сохранение, проведём тщательный осмотр. А если всё будет хорошо, то скоро отпустим домой.
Койю опустил глаза, слегка поглаживая живот, чтобы успокоиться. Врач нажал на кнопку на столе, в кабинет мигом влетел омега в белой форме, подхватил Койю под руку и повёл его в другой кабинет. Там вручил пакет с мягкой пижамой и халат и, несмотря на некоторое сопротивление, помог переодеться, после чего бойко прикатил кресло на колёсиках.
— Я сам дойду до палаты, — попытался сопротивляться Койю.
— Нет-нет, никаких самостоятельных передвижений, — возразил медбрат. — Это может быть опасно, вдруг у вас закружится голова, упадёте ведь.
Койю хотел было сказать, что у него головокружения не бывает, но передумал, поняв, что это бесполезно. У этих медбратьев инструкция, они не имеют права от неё отклоняться. Он вздохнул и всё же опустился на сидение. Вот поэтому Койю и не хотел в больницу — вспоминал, как лежал «после аварии» и думал лишь о том, что здесь у него не будет ни малейшей свободы, везде будут возить, следить и суетиться рядом.
Спустя пару минут медбрат ввёз кресло в просторную светлую палату на шестом этаже, в которой уже ждали Таканори и Кензо. Увидев заплаканного супруга, Таканори подошёл к нему, присел на корточки и обнял за плечи.
— Ну, ну, малыш, не расстраивайся. Всё будет хорошо.
— Да, — радостно подхватил медбрат. — У нас всегда бывает отлично, доктора замечательные и справятся с любой напастью.
Койю стиснул зубы. Не заметив этого, омега в белом халате улыбнулся и тенью выскользнул в коридор.
— Я буду приезжать каждый вечер после работы, — пообещал Таканори. — И если хочешь что-нибудь, только скажи, привезу.
— Буду скучать без Корона, — Койю вздохнул и посмотрел на супруга. — И, Така… Ты можешь оставить Кензо при мне?
Таканори распахнул глаза.
— Это ещё зачем, Койю? Я пришлю двоих охранников из службы безопасности. А Кензо пусть возвращается к своим обязанностям, — и он довольно зло покосился на телохранителя, — тем более что мне ещё надо выяснить, где он был всё это время.
Тот одарил хозяина холодным взором в ответ и ничего не ответил. Койю даже удивился, почему Кензо не пытается возражать, он ведь обещал помочь и быть рядом. Похоже, придётся самому уговаривать Таканори.
— Мне не охрана нужна, — всхлипнул Койю, — а компаньон! Юу подстрелили, а твои охранники дубы дубами, слова за неделю даже не скажут, я в одиночестве с ума сойду!
— Солнышко, я не могу оставить тебя с ним одного, — Таканори развёл руками. — Откуда я знаю, что он опять не попытается тебя схватить и отвезти в Арт-квартал? Пусть уж лучше он будет у меня на виду, мне так будет спокойней.
— Тебе так трудно выполнить элементарную просьбу?! — взвыл Койю. И, испугавшись своего же крика, судорожно зарыдал.
Таканори опять обнял его за плечи, стал гладить по голове. Дверь в палату приоткрылась, внутрь вошёл ещё один медбрат, полноватый, похожий на медвежонка, с добродушным лицом.
— А кто у нас так горько плачет, — загудел он басом, — кто огорчает своего ребёночка?
— Оставь Кензо здесь, оставь, оставь! — твердил, как заведённый, Койю, не обращая внимания на появление в палате нового лица.
Медбрат слегка недоуменно захлопал глазами. Таканори поймал его взгляд и испуганно замахал руками.
— Ладно, ладно, оставлю, не плачь только. И вправду, лучше него вряд ли тебя кто-то защитит.
— Спасибо.
Койю принялся размазывать слёзы по щекам.
— Ну, ну, не надо, — добродушно продолжил альфа в белом халате, легонько дотронувшись до плеча. Койю передёрнулся — сказалась давняя нелюбовь к прикосновениям посторонних. — Давайте познакомимся, я старший медбрат, меня зовут Сатоши. Моя задача, — он заулыбался, — как минимум — чтобы вы были всем довольны и радостны, а как максимум — чтобы вы через несколько месяцев уехали домой с очаровательным крошкой на руках.
Койю густо сглотнул и опустил глаза. От этого сладкого тона становилось так противно, он чувствовал себя истеричным ребёнком, перед которым все сюсюкают и заискивают, чтобы плакать перестал.
— Если вам что-нибудь понадобится или захотите выехать из палаты, тут же нажимайте вот сюда, — старший медбрат подошёл к кровати и нажал на кнопочку у изголовья. Из коридора тут же появился уже знакомый омега в халате. — А это наш Хироки. Он будет за вами ухаживать, возить в сад и на процедуры.
Таканори, молча наблюдавший за всем этим, улыбнулся и обнял супруга за плечи.
— Ну вот. Успокоился, малыш?
— Да, — сдавленно прошептал Койю.
Он не сказал бы, что успокоился. Скорее уж на него навалилось ощущение жуткой безнадёжности.
***
Койю уже за время, проведённое в клинике «после аварии», успел понять, что в больнице, даже самой хорошей и комфортной — тоска. Потянулась череда почти одинаковых часов, дней, недель… Койю почти потерял счёт времени. Он безропотно терпел процедуры, на которые его возили, сдавал анализы, не пытался больше вскакивать самостоятельно, в итоге привык, и его даже перестало раздражать почти постоянное присутствие за спиной Хироки. Таканори навещал его по вечерам, несколько раз он даже привозил Корона, и Койю, слегка повеселев, тискал облизывающего его щенка. Только в эти моменты он, казалось, возвращался в привычное состояние. А после ухода супруга на него опять накатывала апатия и плохое настроение. Кензо не отходил от него ни на секунду и всё время маячил чёрной тенью в кожаном кресле, иногда поднимая голову, если в коридоре и за окном вдруг раздавался какой-то шорох. Странно, но Койю даже ни разу не видел, чтобы он спал или отходил в ванную; Кензо даже ночью держал руку на пульсе и выглядел так, будто каждую секунду ожидал какой-то пакости.
Несмотря на лекарства и процедуры, которые должны были пойти на пользу, Койю себя лучше не чувствовал. Наоборот, его самочувствие ухудшалось с каждым днём, словно эти стены ненавязчиво, но ощутимо давили на него. Чувствуя себя ослабевшим и беспомощным, он даже в сад почти не высовывался, спал всё время в своей палате. Врачи растерянно хлопотали вокруг него, приставали и пытались выяснить, почему у него плохой аппетит и почему он всё время спит, но Койю только угрюмо молчал. А по ночам, когда персонал выключал в палате свет, Койю, наоборот, лежал без сна и раздумывал о произошедшем. Он думал о Таканори, о том, сколько проблем ему в очередной раз доставил, думал о Тошимасе, терзаясь мыслями, что, возможно, не стоило так бить его по лицу, думал о лежащем в больнице Юу, думал о несчастном Койю, погибшем от гнусности того, кого он считал другом… Думал о Хиде, который, кстати, почему-то ни разу не явился ему больше в кошмарах. И, конечно, думал о себе настоящем, об Урухе, пытаясь в очередной раз что-нибудь вспомнить и понимая, что в голове у него по-прежнему полно жутких дыр.
— Может, когда я отсюда выйду, мне попросить Таку почистить мои настоящие воспоминания? — вяло спросил как-то Койю у Кензо.
— Даже не думайте, — отрезал Кензо. — Это не такая уж простая процедура, её на пустом месте не делают. Ютака-сан мне рассказывал, для этого тоже нужна подготовка…
— И что, мне так и жить с раздвоением личности дальше? — бездумно протянул Койю.
— Я не знаю, — Кензо вздохнул. — Простите, это опять мой косяк. Я не вычистил вам память предварительно, хотя это нужно делать перед заменой. У меня не было времени на это, я и так очень боялся, что что-то пойдёт не так… Но вам же, как я понял, не особо мешают эти воспоминания, они смешались с мыслями Койю, разве нет?
Койю сморщился и, отвернувшись от него, накрылся с головой одеялом. Хорошо ему говорить, что не мешают эти мысли. Это не он ведь живёт с ядерной кашей из воспоминаний двух абсолютно разных людей в голове.
В один день тоска слегка разбавилась звонком на мобильный, который у Койю отнимать никто не стал. На том конце провода оказался Кисё. Абсолютно счастливым голосом он сообщил, что у Шоты родилась королевская парочка и что они только-только вернулись из больницы. Койю улыбнулся. Ну хоть у кого-то всё в итоге сложилось хорошо.
— Койю-кун, я ещё хотел спросить тебя по поводу съёмок в клипе, — сказал Кисё, когда разговор на отвлечённую тему закончился. — Мы собираемся начинать через пару недель, ты как?
У Койю в горле невольно встал ком. Он совсем забыл об этих съёмках.
— Ох, Кисё-сан… — только и смог выдохнуть он. — Простите, пожалуйста…
— Что случилось? — забеспокоился Кисё.
— Понимаете, у меня тут возникли некоторые проблемы со здоровьем, — Койю тяжело вздохнул, — мне пришлось лечь в клинику. И я боюсь, что врачи меня теперь не выпустят отсюда до родов. Извините, всё это так быстро случилось, я даже не успел ничего вам сказать…
— Хм… Плохо, — тревожно протянул Кисё. — И то, что ты в больницу попал, и то, что съёмки срываются…
— Может, вам кого ещё взять в качестве модели? — Койю покачал головой. — В агентстве же не только я, поговорите с директором, может, он вам посоветует кого.
— С такой внешностью там только ты, — отрезал Кисё. И замолчал, в трубке было слышно лишь его дыхание.
Койю задумался, как же ему помочь. От мысли, что он со всей этой свистопляской не выполнил своё обещание и теперь у Кисё всё грозит сорваться из-за него, ему становилось совсем уж дурно.
И вдруг его осенило.
— А как насчёт Йошики-сана? — Кисё подавился и закашлялся. — А что, внешность у него подходящая для вашего Снежного Короля, даже его… Кхм… Особенность с глазами на пользу пойдёт, — жарко заговорил Койю. — Ещё лучше, чем со мной, получится.
— Я не слишком хорошо с ним знаком… — завёл старую песню Кисё.
— Да ладно вам, Кисё-сан. Я же не дурак, я достаточно понял, пока разговаривал с ним, — услышав, как он опять раскашлялся, Койю поспешил успокоить его: — Не беспокойтесь, я не выдам вас Шоте, ни за что, если бы хотел — давно бы уже это сделал, так что можете мне доверять. А если вы снимете его в клипе, Шота не удивится, у вас же там постоянно то одна модель, то другая…
Где-то минуту Кисё молчал, издавая тихое покашливание, а затем из трубки послышался повеселевший голос:
— Ты прав, Койю-кун. Даже не знаю, почему я раньше о Йошики не подумал… Спасибо.
— Не сердитесь, ладно? Мне очень жаль, что так получилось, правда… — Койю едва не всхлипнул.
— Ну, ну, не вини себя. Я подозревал, что такое случится, сразу, как ты сказал о беременности, — Кисё вздохнул, — поэтому не скажу, что я сильно удивлён таким поворотом. Я просто немного растерялся, сам понимаешь, столько всего разом…
Койю слабо улыбнулся. Как же ему повезло, что Кисё, достаточно вредный и злопамятный с посторонними, абсолютно незлобив с теми, кого считает близкими.
Оттенки в больничном саду за окном незаметно сменились с зелёных на жёлтые и красные, а потом — и вовсе на серые. Солнца становилось всё меньше, дни стали совсем уж тёмными и унылыми. Лишь это давало понять, сколько же на самом деле времени прошло, что лето кончилось и уже пришла пора осени. Сидя на коленках и глядя на деревья с почти полностью облетевшими листьями, Койю бездумно поглаживал живот. Ткань футболки, которая в день приезда была ему велика, уже натянулась на нём, и медбрат пообещал принести другую рубашку, чтобы он не испытывал дискомфорта.
Казалось, ещё совсем немного — и Уруха вместе со своей старой жизнью канет в небытие. И тут Койю вдруг подумал, что ему не хочется отпускать эту жизнь просто так.
— Кензо, — телохранитель, сидевший в кресле, оторвал от планшета глаза. — Слушай… Можно я тебя попрошу об одном одолжении?
— Каком? — спокойно спросил Кензо.
Койю прикусил губу.
— Выведи меня отсюда ненадолго. Ты ведь это можешь?
Кензо недоуменно захлопал глазами.
— У меня совсем скоро не будет ни времени, ни сил, — вяло продолжил Койю, поглаживая живот. — Я хочу попрощаться со всеми призраками из своего прошлого. И с самой этой жизнью… Пока ещё можно. Я не могу уйти просто так…
Кензо скрестил на груди руки.
— Думаю, можно это устроить, я скажу врачам, что Таканори-сан попросил вас на день привезти домой. Только вот вы уверены, что в вашем состоянии стоит соваться в Арт-квартал? — он наклонил голову. — Простите, но вы очень плохо выглядите, и срок уже подходит…
— Плевать. Я должен побывать в Арт-квартале, пока ещё могу, — Койю опустил глаза и тихо добавил: — Пожалуйста. Я обещаю, ни на шаг от тебя не отойду.
Кензо тяжело вздохнул и встал.
— Хорошо. Только вам придётся подождать, я съезжу домой за вашей одеждой, а то там холодно.
Койю даже удивлённо кашлянул, он-то приготовился к длинной битве и уговорам, а Кензо просто вот так согласился.
— Что, даже не попытаешься меня отговорить?
— Я просто знаю, что если я вам откажу, вы сами сбежите, — фыркнул Кензо, — так что лучше уж я за вами присмотрю. И, я так понимаю, Таканори-сану об этом лучше не знать.
— Не говори ему, — прошептал Койю. — Мы ненадолго, вернёмся через пару часов, я просто хочу сходить в одно место.
— Как скажете, Койю-сан. Тогда я поеду за одеждой.
Кензо вышел из палаты в коридор, а Койю скривился и опустил глаза. Чувствовал он себя и вправду хуже некуда, его тошнило, в животе чувствовались сильные толчки, которые уже причиняли неслабую боль. Но Койю был готов терпеть эту боль, потому что знал, что времени у него в обрез.
— Прости, маленький, — прошептал он, поглаживая живот. — Подожди ещё немного.
***
Кензо без всяких трудностей вывел его из больницы и усадил на заднее сидение ждавшего на парковке «Порше».
— Если почувствуете себя совсем плохо, сразу же говорите, — предупредил он, садясь на водительское место.
— Я в порядке, — Койю слабо улыбнулся. — Просто больно немного.
— Больно? А это не схватки? — всполошился Кензо.
— Чёрт знает. Неважно, поехали, — попросил Койю и, отвернувшись, уставился в окно, — некогда хныкать, времени мало.
Арт-квартал без привычной зелени казался мрачнее обычного. Широкая торговая улица была пуста, палатки не работали, в такую противную погоду жители предпочитали сидеть по своим домам. Койю сжался в комок, и Кензо слегка приобнял его за плечо.
— Ну, куда?
— Кензо, а здесь есть кладбище? — спросил у него Койю, вспомнив рассказ о старой квартире, в которой он прятался, и подумав, что Кензо, наверное, в курсе, где здесь чего.
— Есть, оно одно, — кивнул Кензо. — Но оно в верхнем районе, рядом с наркодиспасером. Туда только на фуникулёре.
Услышав слово «наркодиспансер», Койю молча пошёл к уже знакомому стеклянному зданию, кривясь и придерживая болящий живот. Кензо последовал за ним.
Фуникулёр шёл почти пустым. Редкие пассажиры, явно местные жители, с лёгким недоумением поглядывали на них. Койю сидел, опустив глаза в пол и шумно дыша через рот, Кензо же кидал злые взгляды на тех, кто задерживал на нём взор, явно готовый в любую секунду выхватить пистолет и защищать. Они вышли на конечной станции, и Кензо повёл хозяина за собой в глубь квартала.
При виде мрачного здания с решётками на окнах Койю поёжился. Он вдруг вспомнил палату реанимации, полумёртвого белого Хиде на высокой постели и страшный холод, царивший там. Но Кензо прошёл мимо диспансера и свернул на соседнюю улицу, они оказались перед старомодными, даже не автоматическими воротами, за которыми простиралось множество одинаковых плит с горящими на них буквами и цифрами, а кое-где — и фотографиями.
Кензо попросил его подождать возле входа, а сам сбегал куда-то и через пару минут вернулся, неся в руках букет из тоненько позвякивающих хрустальных роз. Обычные цветы на кладбищах давно уже никто не оставлял, лишь вот такие, стеклянные.
— Вот, возьмите, — велел Кензо. Койю забрал у него цветы и прижал их к себе, а Кензо недоуменно протянул: — Не понимаю вот только, зачем вам сюда?
Койю тяжело вздохнул.
— Хочу кое с кем поговорить. Пойдём.
Койю интуитивно помнил, куда ему надо идти. Он прошёл далеко вперёд, почти до самого забора, потом свернул влево, ещё раз влево, на перекрёстке выложенной камнями дороги и едва заметной вытоптанной тропинки взял вправо и оказался перед очередным памятником. Он ничуть не отличался от остальных — кусок прочного чёрного пластика со слабо светящимся именем, цифрами годов жизни и снимком. И красные волосы человека, запечатлённого на фотографии, мгновенно бросались в глаза на фоне всей этой серости вокруг.
Кензо встал чуть в отдалении, прислонившись к дереву и скрестив на груди руки — явно решил не мешать. Шагнув за оградку, Койю присел на корточки и приложил к памятнику руку. У его подножия поблёскивал маленький стеклянный венок. Похоже, здесь совсем недавно кто-то был — наверное, это Йошики приезжал или кто-то ещё из друзей. Койю положил свои цветы рядом и наклонил набок голову.
— Здравствуй, Хиде, — тихо сказал он и нервно сглотнул. — Прости, я так долго не появлялся здесь… Почти четыре года прошло. Если бы я только знал, я бы обязательно пришёл раньше…
Естественно, никто ему не ответил, лишь ветер шумел и слегка качал голые ветки деревьев. Койю прикрыл глаза. И, прямо как тогда, при разговоре с Йошики, ему вдруг показалось, что изображение на фотографии ожило, наклонило набок красноволосую голову и прищурило глаза, словно внимательно слушая его.
— Хиде, Хиде, Хиде, — повторил Койю, слегка кусая губы. — Почему-то мне кажется, что если говорить твоё имя вслух, ты будешь немножко ближе ко мне. Ты, наверное, сейчас бы спросил: «Чего ты тут забыл, подонок», — Койю бессильно улыбнулся. — Я ничего не забыл, хотя боюсь, что это может случиться совсем скоро. Видишь? — он слегка погладил живот. — Я просто пришёл немного поговорить, вот и всё.
Койю протянул руку и легонько обвёл пальцами контур лица на фотографии.
— Я так много не успел тебе сказать тогда… Перед тем, как ты ушёл, — на глаза опять наплыли горячие слёзы. — Я просто даже подумать не мог, что ты вот так просто уйдёшь… Казалось, что у нас с тобой впереди целая жизнь. Знаешь, ты был той ещё занозой в заднице, вёл себя, как говнюк, частенько, и не думаю, что ты бы женился на мне в итоге. Нет, мы бы наверняка в итоге разбежались совсем. Но… Ведь именно ты сделал меня таким, какой я есть. Научил абстрагироваться от эмоций, научил ставить свои интересы выше чужих. И приручил, — Койю бессильно всхлипнул и приложил ладонь к холодному гладкому пластику. — Я… Я не знаю, могу ли сказать, что люблю тебя, ты ведь терпеть не мог такие признания. Поэтому я скажу только то, что очень без тебя скучаю. И буду скучать, куда бы меня ни сослали за грехи, кого бы из меня только ни сделали.
Койю дрожал, судорожно кусая губы, боль становилась всё сильнее.
— И спасибо за то, что ты направил меня на убийцу, — прошептал он чуть слышно, — это очень помогло. Хотя я всё ещё не понимаю, как ты это делал, Хиде… А какая, впрочем, мне разница. Даже если это был всего лишь мой ночной бред…
Ветер колыхнул волосы, словно чья-то ладонь зарылась в них. Уже почти теряя сознание, Койю увидел, как фотография белеет, и от неё медленно отлепляется, вытягиваясь, светящийся силуэт.
— Урухи больше нет, — прошептал Койю чуть слышно, — как и тебя, Хиде. Но его воспоминания остались со мной, и мне никуда от них не деться. Именно они давали мне силы идти дальше, усиливали желания выяснить правду. Я её выяснил. Вот только почему-то от этого стало только хуже… Мне придётся теперь жить со всем этим, а я… Я не могу. Временами я даже думаю о том, что ты говорил тогда, о петле, которую ты затягивал на моей шее. Может, было бы лучше… Если бы я пошёл за тобой?
Силуэт Хиде, принявший почти чёткие очертания, улыбнулся и протянул к нему светящуюся руку. Койю подался было вперёд, не удержал равновесия и почти плашмя повалился на надгробие. Опёрся руками на асфальт рядом, но силы словно разом покинули его, а в животе будто лопались один за другим все внутренние органы, заливая всё внутри кровью.
«Я всё ещё жду, малыш Уру. Иди ко мне, если хочешь».
Перед глазами всё закрутилось, веки сами собой сомкнулись, чтобы не видеть этого. Последним, что увидел Койю, было появившееся над ним лицо Кензо и его приоткрытый в беззвучном крике рот.
========== Глава 25 ==========
— Малыш Уру.
Его высокий хрипловатый голос донёсся из темноты едва слышно, отдаваясь гулким эхом в болящих, заложенных ушах. Койю слегка поворочался на неудобной, жёсткой постели и приоткрыл глаза. На секунду удивился — взгляду предстала его больничная палата, в которой он провёл последние три месяца, только тёмная и заполненная уже знакомым туманом. А потом сердце и вовсе забилось чаще: на краю постели рядом сидел Хиде. Одетый в белую толстовку и джинсы, с растрёпанными в беспорядке красными волосами, с горящими глазами, он по-прежнему напоминал призрака, разгневанного духа, который никак не может найти свой покой. Увидев, что Койю зашевелился, он пододвинулся поближе и накрыл холодной ладонью руку, сжимая тонкие дрожащие пальцы.
— Тише. Всё в порядке. Не шевелись, а то они тебя разбудят, — так же тихо сказал Хиде и наклонил голову. — Ты звал меня, малыш Уру? Соскучился?
Перед глазами встал чёрный могильный памятник со светящейся фотографией и лежащие у его подножия стеклянные розы. К глазам мгновенно подступили слёзы, Койю с силой прикусил губу, борясь с желанием зареветь в голос. У него попросту не было на это никаких сил, хотя хотелось ужасно. И Хиде мог бы не говорить про «не шевелись», он и так едва мог двинуть даже кончиком пальца.
— Ты так горько плакал, что даже мне было трудно не откликнуться, — хмыкнул Хиде, поднимая его ладонь и легонько целуя кончики пальцев. — Что случилось? Разве ты не нашёл то, что искал, моя подсказка тебе не помогла?
Койю всхлипнул.
— Помогла. Я нашёл убийцу, Хиде. Нашёл… — он скривился и свободной рукой с силой сжал одеяло. — Но лучше бы не находил!
Хиде слегка нахмурился.
— Тебя же, глупого, предупреждали, не надо в это осиное гнездо голыми руками лезть, больно будет. А ты, как обычно, упёрся, — бездумно констатировал он, — а теперь плачешь, что покусали. Счастлив? Судя по всему, нет. Вот ведь парадокс. Человек — странное создание, исполнение заветного желания почти никогда не приносит ему радости, замечал?
Койю прикусил губу и протянул к нему дрожащие руки; Хиде не сопротивлялся, позволил ему обнять себя и притянуть к груди. Уткнувшись носом в шею дрожащего Койю, он глубоко вдохнул и притих.
— Что же мне делать теперь? — прошептал Койю и прикрыл глаза. — Я нашёл убийцу, даже отомстил ему, но легче и вправду не стало. Наоборот, чувствую себя так гадко…
На пару секунд повисло тяжёлое молчание.
— Жить дальше, что тебе ещё остаётся? — глухо протянул Хиде. — Ты не можешь вернуться, поздно уже назад сворачивать. Даже если он проснётся, тебе не позволят уйти. Он не позволит…
Его ладонь устроилась на животе, и Койю испуганно дёрнулся.
— Ты уже влился в другую жизнь, малыш Уру. Поэтому тебе остаётся лишь продолжать. А насчёт этих тяжёлых мыслей… Вини во всём только своё блядское упрямство.
Койю только слабо улыбнулся и прижался губами к его скуле.
— Ты не меняешься. Нет бы поддержать…
— Не умею я словами поддерживать, ты ведь знаешь. Могу только плечо тебе подставить, — Хиде поморщился, — да и оно, думается, теперь не будет тебе нужно, вокруг тебя и без того полно людей, которые готовы собой ради тебя пожертвовать. Ты вырос, малыш Уру, ты уже не тот одинокий мальчик, который от безысходности полез ко мне и терпел всё, что я делал.
— Я, одинокий? — Койю фыркнул. — Ты меня с собой путаешь.
— Может быть, — равнодушно протянул Хиде и поднял на него глаза. Слегка прищурил их, поджимая губы. — Я прекрасно знаю, что ты считал меня сволочью, хотя и не уходил от меня. Вот только ты не понимал, — он ухватил пальцами подбородок и придвинулся почти вплотную, — что мы с тобой похожи, нам судьба велела столкнуться.
Койю зло глянул на него из-под чёлки.
— Это ты сделал меня похожим на тебя, — прошипел он сквозь зубы. — Я не был таким.
— Нет, был. Где-то вот здесь, — Хиде постучал пальцем по его ключицам. — Не я — так кто-то ещё сделал бы тебя тем, кто ты есть. Ты не смог бы дальше оставаться тем очаровательным существом. В Арт-квартале таким быть невозможно, это элементарно опасно.
Койю сжал губы, слегка опуская ресницы. Сказать на такое было нечего.
— Я слышал, что ты мне говорил. Что, возможно, любишь, — монотонно продолжил Хиде, — и скучаешь. Так вот. Говорю тебе в ответ, пока могу, — он погладил бывшего любовника по щеке и вдруг слабо улыбнулся, — мне без тебя здесь тоже грустно. Это охуеть как странно, сам даже не верю, ни за что бы не подумал, что буду по тебе скучать больше, чем по Йоши и остальным. Я даже думаю, может, я слишком резко обошёлся с тобой… Кто знает, глядишь, я сейчас был бы жив, если бы мы тогда не разошлись.
Он упёрся лбом в лоб Койю, и тот, густо сглотнув, уставился в распахнутые, огромные глаза цвета ореховой скорлупы.
— Я буду рядом с тобой, пока могу, малыш Уру, — тихо закончил Хиде. — Буду оберегать тебя. Но тебе не стоит жить в своих фантазиях и забывать про реальный мир.
— Даже если я думаю о том, чтобы всё-таки пойти за тобой? — Койю криво улыбнулся.
— Я не приму от тебя такую жертву, сказал же. Нет, ты должен жить. Назло этому говнюку должен, должен напоминать ему, что убивать других из-за вульгарной зависти — это нехорошо, — Хиде сузил глаза. — Поэтому больше даже не помышляй о петле на шее. А если попробуешь, я клянусь, я тебя на том свете разыщу и сам придушу. Понял меня?
Койю невольно усмехнулся. Его уже почти не пугали эти угрозы, он слишком хорошо осознавал, что спит и ему просто снится кошмар.
— Предельно.
Хиде поцеловал его в нос, и Койю сильнее вцепился в его шею, притискивая его к себе. От осознания того, что Хиде слышал всю его пламенную речь возле памятника перед тем, как Койю, судя по всему, потерял сознание, сердце начинало колотиться о рёбра, как одержимое. И болеть от понимания, что это всего лишь очередной его ночной бред, что через некоторое время он проснётся и увидит пустую палату, Хиде исчезнет, растворится, как дым. А ему так не хотелось отпускать… Почему-то Койю казалось, что, отпустив Хиде сейчас, он потеряет и то, что осталось внутри него от Урухи.
Над ухом вдруг послышались глухие неразборчивые голоса и писк медицинских приборов. В виски словно забили маленькие молоточки, Койю поморщился. А Хиде отстранился от него, сел на край постели и посмотрел в потолок.
— Кажется, тебя уже зовут, — с улыбкой сказал он и поддел пальцами подбородок. — Пора просыпаться, красавчик.
— Нет, — Койю вцепился в его руку. — Нет, ещё рано. Не уходи, прошу, побудь со мной ещё немножко…
— Хватит, малыш Уру. Я же тебя предупредил, кончай уже цепляться за меня и свои фантазии, — Хиде отцепил от себя его руку. — Давай, хватит уже оглядываться назад. Ты далеко не уедешь, если будешь смотреть только в зеркало заднего вида. Эй, — увидев заблестевшие на ресницах слёзы, он непривычно мягко улыбнулся и погладил по щеке, — не грусти. Тебя столько всего ждёт, что я уверен, ты скоро забудешь обо мне. Меня это не гнетёт, поверь. А может, малыш Уру, мы с тобой ещё встретимся когда-нибудь. В другой жизни.
Звук над ухом стал ещё громче, почти невыносимым, Хиде легонько дотронулся губами до лба зажмурившегося Койю и встал с постели; Койю услышал лишь стук каблуков и понял, что он вышел из палаты. В ту же секунду раздался оглушительный звон, картинка серой, заполненной туманом палаты разлетелась в пыль, перед взглядом осталась лишь чернота. И Койю провалился в неё, как в бездонную пропасть.
Ощущение падения оказалось таким реальным, что глаза сами собой медленно раскрылись и тут же сощурились от яркого красноватого света солнца, бившего в белые стены. Вновь палата, только вот уже светлая и пустая, нет ни тумана, ни призрачного Хиде. На секунду от этого стало грустно — ведь и вправду ушёл. Койю слегка скривился, опёрся локтями на подушку, привычно выпрямился и тут же чуть не заорал от боли, пронзившей живот. Кое-как стиснув зубы, он опустил взгляд и мгновенно похолодел: живот стал плоским, огромная футболка болталась на Койю, как на пустой вешалке. Боль продолжала злобно рвать зубами кожу внизу живота; быстро задрав майку, Койю увидел, что к застарелому шву прибавился ещё и свежий, располагавшийся чуть выше, аккуратно зашитый, но всё ещё слегка кровоточащий и залепленный марлевой нашлёпкой.
«Что… Что со мной случилось такое?»
— Очнулись, Койю-сан?
Он повернул голову к окну и увидел стоящего возле него Кензо, одетого, как обычно, с иголочки, в классический чёрный костюм. Койю за эти месяцы уже отвык видеть его в таких, поэтому удивлённо кашлянул и распахнул глаза. Он подумал лишь о том, что, похоже, Таканори восстановил его в статусе своего телохранителя.
— Осторожней, не вскакивайте пока, — заботливо сказал Кензо, отлепляясь от подоконника и наклоняясь к нему. — Как вы себя чувствуете?
— Если не считать этого шва болящего, то нормально… — Койю слегка поморщился и тут же подскочил. — Что здесь произошло? Долго я в отключке валялся?
— Достаточно, — слегка сердито отметил Кензо и отбросил со лба серебристую чёлку.
— Это не ответ! — рявкнул Койю, свирепо глядя на него исподлобья.
Кензо зло сощурился и скрестил руки на груди.
— А то, что вы мне перед поездкой в Арт-квартал сказали, что с вами всё в порядке, было, по-вашему, ответом?! — Койю даже дёрнулся, первый раз он слышал, чтобы Кензо разговаривал так визгливо. Он ведь всегда держался спокойно и сдержанно, не позволяя себе повышать голос. — Вы почти теряли от боли сознание, но молчали и ничего мне не говорили! При том, что я попросил вас сразу же сказать, если вдруг станет совсем плохо!
— Но ведь я и вправду… — Койю открыл было рот, но Кензо оборвал его:
— Не врите. Эти ваши боли — это были схватки! Когда вы свалились прямо на надгробие, я понял, что дело плохо, вызвал Таканори-сана и вертолёт. Да вы чуть не умерли, Койю-сан! — Койю нервно прикусил губу. — Вас еле-еле успели доставить сюда и оперировали шесть часов! Шесть! Вы понимаете, что могли в могиле оказаться?
Койю опустил глаза, не желая встречаться с ним взглядом. Видимо, он недооценил своё состояние, ему-то оно критичным не казалось, он уже привык к плохому самочувствию и болям в животе. Кто бы мог подумать, что это роды на подходе.
— Мне тоже досталось, я не знаю, как Таканори-сан меня не убил за это, — злился Кензо, — и я чуть себя не съел за то, что согласился потащить вас в Арт-квартал. Ну вот какого чёрта, куда вас понесло?
Койю скривился.
— Прости, — Кензо поперхнулся и примолк. — Кажется, у меня было что-то вроде помутнения. Я и вправду не совсем соображал, что происходит… Прости, Кензо, прости, я вовсе не хотел никого на уши поднимать.
Кензо тяжело выдохнул.
— Ну горе просто, а не хозяин, — в сердцах рявкнул он. — Впрочем, неважно, главное, что всё обошлось, вы очнулись. Пойду схожу за Таканори-саном и врачом. А вы лежите, даже не вздумайте вставать.
Повернувшись на каблуках, он пошагал к двери. Койю по привычке попытался погладить живот, наткнулся на пустоту и дёрнулся.
— Кензо, подожди, а что с моим ребёнком?
Кензо предпочёл проигнорировать вопрос и быстро выскользнул в коридор. Койю внезапно стало страшно, он всем нутром почувствовал какую-то беду. Когда он очнулся в реанимации и, следуя вложенной памяти, спросил о ребёнке, от него точно так же увиливали и до поры до времени даже не говорили, что малыш погиб, это потом сказал ему Таканори, когда он уже немного пришёл в себя. А вдруг сейчас из-за его выходки с маленьким опять что-нибудь случилось? Кривясь, он упал обратно на подушку и уставился в потолок, закатив глаза. Койю уже был готов проклинать себя за то, что повёлся на свои эгоистичные желания. Он осуждал настоящего Койю за то, что тот не подумал о ребёнке и по плохой погоде помчался в аэропорт встречать мужа, а сам-то, как оказалось, ничуть не умнее, чем он.
Автоматическая дверь хлопнула, в палату влетел Таканори. Вид у него был откровенно помятый, было очевидно, что он как минимум одну ночь провёл на ногах — волосы встрёпаны, лицо практически без макияжа.
— Солнышко, ты проснулся! — радостно воскликнул он, сел на край кровати и обнял дрожащего супруга. — Господи, ну как же ты нас всех напугал! Пропал, а потом Кензо позвонил и сказал, что тебя в больницу везут… Ну зачем, зачем ты потащился в Арт-квартал?
Койю ожидал худшего, поэтому от такого ласкового тона даже растерялся и уткнулся носом в плечо супруга.
— Неважно, — прошептал он. — Я уже понял, что поступил глупо. Прости, если заставил волноваться, я думал, ты об этом не узнаешь…
Таканори поцеловал его в лоб, сжал на секунду ладонь, после чего отстранился и запустил руку в спутанные волосы.
— Что… Что со мной такое было? — осмелился спросить Койю. — Сколько я пролежал вот так? Кензо не захотел отвечать, может, ты скажешь?
— Почти два дня, малыш, — пояснил Таканори. — Врачи даже перевели тебя на время в бокс, на капельницы, боялись, что ты не выкарабкаешься.
— Опять кровотечение? — Койю скривился.
— Нет. Как оказалось, у тебя очень слабое сердце, — вздохнул Таканори. — Врач так сказал, когда тебя увозили. А я удивился, у тебя же никогда не было проблем с сердцем.
Койю густо сглотнул. И страшная догадка молнией проскочила в сознании.
— Это из-за кокаина… — чуть слышно прошептал он. — Больше не из-за чего.
Таканори явно его услышал, но вопросов отчего-то задавать не стал, лишь поморщился слегка и отвёл в сторону взгляд.
— Така, а где ребёнок? — севшим голосом спросил Койю, откидываясь обратно на подушку. — Это ведь… Альфа, да?
Койю ляпнул почти наугад, ему делали УЗИ во время пребывания в клинике, но врач тогда говорил, что плод как-то неудачно лежит и его пол определить затруднительно. Видимо, из-за этого и с операцией были большие неприятности. Но Таканори вдруг улыбнулся.
— Да, — наклонившись, он поцеловал супруга в лоб, — это альфа.
— Где он, Така? — тупо повторил Койю, кусая губу. — Почему он не здесь, не со мной рядом? С ним что-то не так? — Таканори заколебался, и Койю принялся дёргать его за рукав чёрно-белого пиджака. — Скажи мне правду!
Таканори вздохнул, пододвинулся к нему поближе, обнял и принялся гладить по голове.
— У него есть проблемы, Койю. Понимаешь, врач мне сказал, что ты очень нервничал эти месяцы, что лежал здесь, — Койю приоткрыл рот, —несмотря на все попытки привести тебя в чувство. Видимо, покушение тебя сломало. А когда ты сбежал из клиники в тот день, ты, видимо, перенапрягся ещё и физически, в итоге у тебя роды начались раньше, чем должны были. На неделю или около того. Ну и, в общем…
Таканори замолчал. К глазам опять подступили слёзы, Койю скривил губы. Невероятно тяжёлое чувство вины захлестнуло его просто с головой и грозилось утопить.
— Опять не уберёг… — еле выговорил он, всхлипывая и дрожащей рукой вытирая влагу с щёк. — Опять, Така…
Таканори распахнул глаза и быстро обнял его за плечи.
— Эй, — он легонько, чтобы не сделать больно, потряс плачущего супруга. — Не надо так беспокоиться. Он сейчас лежит в инкубаторе, но поскольку ты не доходил всего неделю, у врачей прогнозы самые оптимистические, они говорят, что он почти здоров. С ним всё будет хорошо, слышишь? И не вини себя, это могло начаться и без твоего побега, тут уже не предугадаешь.
Таканори, как и обычно, ловко подбирал слова. У Койю с души упал тяжеленный камень. Шумно и глубоко вдохнув, он вновь опустил ресницы.
— Ты его видел?
— Видел, — Таканори улыбнулся, глаза у него засияли от восторга. — Правда, меня совсем близко к нему не подпустили, понаблюдал издалека. Он на тебя похож. Ну, мне так показалось.
Перед глазами проскочили воспоминания о последнем нормальном разговоре с Тошимасой и том, как он держал на коленях мальчика, казавшегося его маленькой копией. Койю густо сглотнул. А Таканори весело продолжил:
— Это ведь хорошо. Твой медбрат сказал, что когда альфы рождаются похожими на папу, они почти всегда в итоге вырастают счастливыми.
— Эй, — Койю фыркнул и легонько пихнул его в плечо, — ты же не веришь в такие вещи!
— Не верю. Просто стараюсь тебя подбодрить, — ответил, смеясь, Таканори и быстро приложился к его губам. Койю сцепил пальцы в замок у него на затылке, отвечая на поцелуй, подставляя ему лицо, губы, шею…
Впрочем, огоньки в голубых глазах довольно быстро погасли, Таканори вдруг перестал улыбаться и отстранился, пристально глядя ему в лицо. Он так разглядывал Койю, словно увидел его впервые. Ощущение оказалось странным, Койю кашлянул и поймал взгляд супруга.
— Что, Така? Ты выглядишь так, будто хочешь что-то мне сказать.
— Вообще-то хочу… — пробормотал Таканори. Отстранившись, он опустил глаза. — Понимаешь… Ты так внезапно пропал, врачи мне сказали, что Кензо тебя увёл, телефон ни у него, ни у тебя не работал… В общем… Я так испугался, что он опять повёз тебя память чистить или вроде того, что со мной случилось что-то вроде нервного припадка. Серьёзно, я буквально упал в обморок прямо на рабочем месте. И пока Ютака меня кофе отпаивал, я кое-что вспомнил. Вспомнил, как открывал чёрный мешок и видел в нём тебя. Вернее, не тебя. А Койю.
Сердце, вернувшееся было в размеренный ритм, опять ухнуло прямиком в пропасть, Койю похолодел. Так вот о чём говорил ему Хиде.
— Вспомнил?.. — севшим голосом спросил он.
— Да. Видимо, клин клином вышибается, я так испугался, что шок от аварии у меня прошёл, — Таканори вздохнул. — В общем, теперь я понял, о чём ты пытался мне рассказать этими намёками, что ты не Койю. Ты и вправду не он, сейчас я это вижу. И, если честно, я просто не знаю, как на это реагировать. Это как… Знаешь, проснуться после очень глубокого сна, который казался тебе таким реальным, — он слегка поморщился, — даже после комы, и понять, что ты из жизни выпал на долгие несколько лет. Понимаешь?
Койю нервно сглотнул и тронул его руку.
— Понимаю. Я примерно себя так и чувствовал после замены памяти. И сны слишком подробные мне тоже то и дело снятся. Это… Тяжело. И что же мы будем делать? — с тревогой спросил он.
Таканори нахмурился, явно о чём-то раздумывая, но сказать ничего не успел. По автоматической двери из коридора тихонько постучали, после чего створка отъехала в сторону, и на пороге появился медбрат Хироки. В руках он бережно держал кружевной свёрток.
— Койю-сан, — весело воскликнул он, — проснулись наконец-то. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете.
— Вполне, — вздохнул Койю и приложил руку к животу. — Шов только болит…
— Он скоро пройдёт, не переживайте, — ободряюще сказал Хироки и наклонил набок голову. — Ну что, вы готовы познакомиться с малышом?
На Койю внезапно напал ступор. Широко распахнув глаза, он испуганно наблюдал за медбратом. Хироки же, не замечая его состояния, подошёл к кровати сбоку, наклонился и осторожно протянул ему кулёк.
— Вот и он. Ну же, возьмите его. Не бойтесь, он не кусается.
Койю густо сглотнул и подставил руки. Хироки бережно уложил в них свёрток и отошёл в сторону, умильно складывая руки у щеки, а потом и вовсе выскользнул в коридор, видимо, решив не мешать. Из кулька вдруг послышалось слегка сердитое кряхтение. Койю стряхнул с себя оцепенение и дрожащими пальцами отогнул край мягкого одеяльца. На свет показалось крошечное сморщенное личико с бледной, почти прозрачной кожей. На макушке уже пробивались чёрные волосики. Младенец медленно приоткрыл глазки; радужки у него оказались бледно-голубые, прозрачные, словно леденцы — совсем как у Таканори. Пару секунд малыш обозревал незнакомое лицо, а потом неожиданно улыбнулся, на его маленькой мордочке появилось выражение искренней радости и удовольствия. Койю что-то кольнуло в сердце: вот уж не думал он, что человечек размером чуть больше батона хлеба может так улыбаться, так искренне его ещё никто не приветствовал.
Таканори потянулся к нему поближе, с интересом разглядывая новорождённого. Улыбнувшись, осторожно протянул руку, и крошечная ладошка крепко сжала его указательный палец.
— Я даже представить себе не мог, какой же он маленький… — прошептал Койю чуть слышно. Прижав к себе тихо кряхтящего новорождённого, он посмотрел в голубые глазки и наклонил набок голову. — И трогательный…
— Ну, не такой уж он и маленький, три с половиной килограмма. Врач сказал, что это вполне нормальный вес, даже хороший, учитывая, что он недоношенный… И это абсолютно не делает его меньшим чудом, правда? — Таканори потянулся вперёд и губами притронулся к макушке маленького альфы. И улыбнулся. — Мы рады тебе, Хидеки.
Койю же, не отрывая глаз, смотрел на сына, боясь даже шевельнуться — таким хрупким и беззащитным он казался. Хидеки приподнял маленькую ручку и смешно задвигал ей в воздухе, и Койю перехватил её пальцами, прикладывая к губам.
«Интересно, мой брат был таким же, когда родители привезли его домой? Жаль, что я совсем не могу вспомнить…»
В сердце опять что-то неприятно ёкнуло, и Койю, прикрыв глаза, принялся гнать от себя эти воспоминания. Сейчас думать об этом совершенно не хотелось.
Таканори тем временем, в последний раз дотронувшись до головки Хидеки, отстранился и медленно скрестил на груди руки.
— Итак, — вдруг серьёзно сказал он, — что же дальше, Койю? Или мне теперь называть тебя другим именем, твоим настоящим? Прости, я его не знаю, Кензо мне не сказал…
— Уруха. Но это уже неважно, — Койю только тяжело вздохнул. — Боюсь, я привык уже, что все зовут меня Койю. Трудно будет привыкать обратно…
Обстановка в палате вновь стала напряжённой, прямо как перед моментом, когда Хироки принёс новорождённого. Койю опять всем нутром чувствовал что-то неприятное.
— Тогда по-прежнему Койю, как скажешь, — с готовностью кивнул Таканори. — Так что же мы будем делать? У тебя есть какие-нибудь идеи, как нам теперь выкрутиться из этой ситуации?
Койю поморщился.
— Я не знаю, Така. Думается, если бы не он, — он взглянул на сына, — ты бы уже вернул меня в Арт-квартал и предпочёл обо мне забыть.
— Ты считаешь меня сволочью? — насупился Таканори.
— Нет, не считаю, — вздохнул Койю. — Ты замечательный, я о таком муже даже и мечтать бы не смел, пока жил там. Но ты, наверное, чувствуешь себя обманутым… — он поднял глаза на Таканори. — Поверь, всё это произошло не по моей воле, абсолютно. Просто из-за того, что Койю умер, Кензо…
— Я знаю. Он мне рассказал. У меня случилось помутнение, а он вместо того, чтобы оттащить меня к врачу, ринулся подделывать чужого омегу под мои желания, — Таканори поморщился.
— Не злись на него. Он хотел как лучше, боялся, что «Сиджик» нанесут удар, если станет известно, что ты не в себе, — протянул Койю и дёрнулся. Это что же, он защищает Кензо, того, кто отнял у него его жизнь? Вот уж странно.
— Успокойся. Не надо его защищать, он вполне может отвечать за свои поступки сам, — отрезал Таканори. — Из каких побуждений бы он ни действовал, его поступок просто омерзителен. Мы с ним об этом уже поговорили. И Кензо же рассказал мне, что на самом деле произошло перед твоей отправкой в больницу. Тяжёлый разговор был, но что уж поделать, мне пришлось принять правду.
Койю нервно сглотнул.
— К слову, я уже поговорил и с Каору-саном, — продолжал Таканори. — Как Кензо и сказал, он сам, лично мне позвонил и попросил о встрече. Это было буквально вчера. Я сначала не хотел ехать, ты лежал в боксе, а Хидеки — в инкубаторе, явно неудобный момент, чтобы отлучаться. Но врачи меня убедили, что волноваться не о чем. И я всё-таки поехал. Мы с Каору-саном очень долго беседовали, рассуждали, как же нам быть. В процессе почти сдружились. Оказалось, что он прекрасно в курсе, что натворил Тошимаса-кун, но не выдал его, потому что поклялся его отцу его защищать.
— Мерзавец! — чуть не задохнулся Койю.
— Вовсе нет. Он сказал, что и сам очень нервничал по этому поводу. Но у него не было выбора, сенатор на него оказывает немалое давление, — Таканори покачал головой. — Сам понимаешь, что это такое, он сделает пару движений пальцем — и всему бизнесу конец, а этого Каору-сан допустить не может. Ну и, в общем, мы обо всём договорились. Каору-сан ни ко мне, ни к тебе претензий не имеет, он даже сказал, что был бы не против заключить с «Сиджик» контракт на несколько сверхзащищённых компьютеров нового поколения для банков. Тошимаса лежит в клинике, ему пытаются восстановить лицо, прогнозы у врачей оптимистические, хотя красоту ему вряд ли вернут в полной мере, у него останутся шрамы. Как только он поправится, Каору-сан отправит его за границу вместе с сыном. Сюда, в центр, он, скорей всего, никогда не вернётся.
— Значит, ему всё-таки досталось, — Койю вздохнул, покачивая сопящего ребёнка, — какое-никакое наказание он понёс, хоть и не по закону. Каору-сан знал, что он убийца, и прикрывал его, подумать только…
— Я же тебе сказал, как для него важна репутация. Плюс сенатор давил. Вот Каору-сан и защищал мужа, как мог, — Таканори потёр рукой лоб. — Мне трудно его осуждать. Думаю, натвори ты нечто подобное, я бы тоже сделал всё, чтобы тебя прикрыть. В любом случае, об этой ситуации можешь больше не беспокоиться, никто тебя не тронет.
Койю шумно вздохнул, почувствовав некоторое облегчение. Ну хоть одна ситуация благополучно разрешилась.
— Но, возвращаясь к теме нашего разговора, — Таканори опять нахмурился. — Знаешь, у меня было время подумать, пока ты лежал в боксе и врачи боролись за твою жизнь, и я… — он слегка запнулся и опустил глаза.
— Что, Така? — Койю тревожно наклонил голову.
Таканори потянул воротник рубашки, слегка ослабив пуговицы — ему явно стало жарко.
— Мне не хочется как-либо давить на тебя, — серьёзно сказал он. — Поэтому всё, что я могу тебе предложить — это выбор.
Койю затаил дыхание.
— Он, в целом, очень простой. Первый вариант, — Таканори сощурился, — мы оставляем всё, как есть. Ты продолжаешь жить по документам Койю и ведёшь себя, как он. Я к тебе привык, да и Хидеки нужен папа, как бы там ни было, он наш с тобой ребёнок. И обещаю, я больше даже словом не напомню тебе об аварии и о том, что ты на самом деле не тот, кем тебя считают. Ты станешь Койю, но взамен тебе придётся похоронить начисто своё прошлое, не соваться больше в Арт-квартал.
Койю прикусил губу.
— А второй вариант?
— А второй, — Таканори покачал головой, — несколько сложнее. Ты становишься обратно Урухой, возвращаешься в Арт-квартал и продолжаешь жить дальше, как жил до того, как Кензо тебя утащил. Если захочешь, мы даже вычистим тебе память, чтобы ты забыл о Койю и обо всём, что случилось. Но имей в виду, тогда ни меня, ни Хидеки ты больше не увидишь, — Койю почувствовал пробежавшую по спине стайку мурашек. — Мы разведёмся, ты подпишешь добровольный отказ от ребёнка, после чего я помогу тебе восстановить документы на имя Урухи — и всё, дальше плыви сам.
Койю сморщился. Ему не нравились оба варианта. Всё его внутреннее нутро буйствовало и кричало, что ему незачем жить чужой жизнью, надо вернуться к своей и забыть обо всём, стать тем, кто он есть на самом деле. Но Койю помнил слова Акиры и понимал, что и сам с трудом представляет себе, как, изнеженный, привыкший к комфортной жизни за спиной у супруга, он теперь вернётся в Арт-квартал, снова будет бегать в отчаянных поисках работы и продавать себя. И потом, тогда ведь он лишится не только этой жизни, но ещё и Таканори, и новорождённого Хидеки, которого столько времени носил под сердцем… Койю невольно посмотрел на малыша на руках. Тот задремал, умильно посасывая пальчик.
— Решать только тебе, — тихо сказал Таканори. — Я приму любой твой выбор, каким бы он ни был. И не буду отговаривать. К тому же, я тебя не тороплю, дам тебе время подумать, пока ты лежишь здесь. Всё равно тебя раньше, чем через пару дней, не выпишут. Вот и поразмышляй на досуге.
Койю скривился и прижал к себе кряхтящий кружевной свёрток, уткнувшись носом в макушку Хидеки. От него пахло чем-то сладким, необычным, но таким приятным, и он казался таким мягким, таким тёплым… А в голове у Койю словно взорвалась бомба. Горячая тугая волна подступила к глазам. Что же делать? Продолжать жить в иллюзиях, причём не своих даже, а чужих, или же вернуться, но лишиться при этом всего? Койю не знал. И всё, что он сейчас мог — только всхлипывать от бессилия. Ведь так трудно кричать, когда горло словно заполнено миллионами острых стеклянных осколков…
========== Эпилог ==========
Резкий и пронзительно громкий телефонный звонок нарушил приятную, обволакивающую тишину, стоявшую в доме. Койю, лежавший на постели в спальне, лениво приоткрыл глаза и посильнее вжался в подушку, зажимая рукой ухо. Ни за что не встанет, аппараты по всем комнатам стоят, кто-нибудь из слуг подойдёт. И точно, противный громкий звон скоро затих. Но сон уже ускакал бесповоротно.
Койю погладил между ушами спавшего у него под боком Корона и медленно сел на край постели, потягиваясь до хруста в суставах. Предновогодний день в этом году получался на редкость ленивым, что было очень непривычно: раньше Койю первую часть дня почти всегда либо проводил в модельном агентстве, выслушивая планы на ближайшее время, либо гулял где-нибудь с Шотой. Сегодня же ему совершенно не хотелось никуда идти. За окном бушевала метель, да ещё похолодало, и желания позвонить водителю, вылезти из тёплого дома и отправиться куда-то бродить под холодным мокрым снегом не возникало.
— Койю-сан, — в спальню просунулась идеально приглаженная голова одного из слуг. В руке он сжимал телефонную трубку. — Это с поста охраны, говорят, что к вам посетители.
— Скажи впустить, я их жду, — обрадованно протянул Койю, вставая и одёргивая пиджак. Слава богу, никто не застрял по этой ужасной погоде. Оставалось теперь только надеяться, что к вечеру метель слегка стихнет, и Таканори тоже без всяких проблем доберётся в коттеджный посёлок.
Слуга, кивнув, мгновенно исчез в коридоре, а Койю слегка задумчиво посмотрел на своё отражение в большом зеркале. Он до сих пор вздрагивал, натыкаясь на него взглядом. Два месяца прошло. А Койю так и не мог привыкнуть, что этот омега с коротко остриженными чёрными волосами — он сам. Два месяца, как он выписался из больницы. Два месяца, как отвергнул окончательно всю свою прошлую жизнь.
Выбор, который поставил перед ним тогда Таканори, отнюдь не был таким простым, каким казался со стороны. Конечно, из этих двух вариантов — остаться с любимым мужем и сыном и жить дальше благополучной жизнью, хоть и чужой, или же отказаться от всего и вернуть настоящее имя — любой бы, наверное, сразу же выбрал первый вариант. Это ведь было очевидно. А вот Койю оказался единичным случаем и всерьёз задумался. И следующие несколько дней до выписки из роддома он провёл просто ужасно, мучаясь бессонницей и судорожно размышляя, какая же из этих двух зол для него меньшая. Был момент, когда он и вправду хотел отказаться от всего и стать обратно Урухой, причём мысли эти были столь твёрдыми, что Койю даже собрался сказать об этом Таканори, как раз перед самой выпиской. Но всё пошло не по его плану. Таканори, как и обычно, приехал вечером, после работы, сел к нему на постель и тихо спросил:
— Ну, что ты решил?
Койю приоткрыл рот… И не смог ничего сказать. Он просто смотрел на мужа. Отмечал, что Таканори от всех этих нервных событий, выпавших на голову, очень похудел и казался просто безумно уставшим. А потом взгляд Койю упал на мирно спящего в колыбельке рядом Хидеки; малыш поворочался и смешно фыркнул, как котёнок. И в ту же секунду Койю осознал: плевать ему на чужое имя, плевать на всё, он никогда их не бросит, своих мальчиков. Он понимал, что Таканори только выглядит абсолютно спокойным и равнодушным, а на деле он тоже будет переживать «развод», да и сыну достанется, неважно, что Хидеки совсем маленький и пока не понимает ничего, даже не вспомнит папу, если тот от него откажется. Койю нервно сглотнул слюну и, стараясь, чтобы голос не дрожал, сказал:
— Я останусь, Така.
Тот слегка вскинул брови:
— Уверен? Мне казалось, что я сейчас услышу от тебя про возвращение в Арт-квартал.
Койю сел на постели и тяжело вздохнул.
— Меня в той жизни никто больше не ждёт, — тихо сказал он, — и ничто не держит. Родители от меня отреклись, друзья все разбежались по разным местам. Мне некуда возвращаться. И незачем. А в этой… — он прикрыл глаза. — В этой жизни у меня есть ты, Така. И есть Хидеки. Я не могу лишиться вас обоих. Поэтому из двоих, Койю или Уруха, я выбираю Койю. Он в любом случае в этой жизни нужнее Урухи. Уруху всё это время считали мёртвым, пусть считают и дальше, будет лучше, если он пропадёт.
Таканори слегка похлопал ресницами, будто не ожидал такого поворота. Но потом улыбнулся своей мягкой улыбкой, поцеловал супруга в лоб и сказал:
— С возвращением, малыш. Поехали домой.
И Койю вернулся вместе с ним и крохотным Хидеки домой. Сидя в машине и наблюдая, как Таканори с умилением смотрит в кружевной свёрток, он окончательно уверился в своём выборе. А спустя ещё пару недель Таканори перевёз их в наконец достроенный и отремонтированный загородный дом.
Решив забыть Уруху, Койю постарался избавиться от всего, что могло хоть немного напоминать о нём. Первым же делом он совсем коротко обрезал волосы и покрасил их в чёрный цвет — настоящий Койю ведь был от природы брюнетом. В качестве второго шага он постарался снова научиться нормально улыбаться. Получалось пока не очень, но уже и не тот привычный злой оскал. Он снова начал носить множество украшений и менять их по случаю, не расставался лишь с кольцом с жёлтым бриллиантом, и старался не притрагиваться к одежде фиолетового цвета, который тоже напоминал ему о былой жизни.
В один из дней Койю приехал в больницу навестить Юу. Тот уже лежал в обычной палате и, хотя выглядел не очень-то здоровым, обрадовался его визиту. Юу выслушал рассказ Койю обо всём, что произошло после расправы над Тошимасой, и со вздохом сказал:
— Знаешь, я, наверное, буду увольняться. Ранение не очень серьёзное, но всё равно я сбитый лётчик, меня бы даже из полиции за такое вышвырнули пинком. И, если честно, устал я от всей этой свистопляски. Хочется спокойной размеренной жизни и работы с устойчивым графиком. Да и не хочется мне маячить у тебя перед глазами и постоянно напоминать об Урухе, если ты так хочешь забыть о нём.
Койю внимательно посмотрел на своего телохранителя и кивнул. Он знал, что Юу это скажет.
— Я понимаю, Юу. Не беспокойся, я тебя отпущу, — вздохнул он. — Хотя мне будет без тебя грустно.
— Некогда тебе теперь грустить будет, — ответил Юу с улыбкой и легонько тронул его руку. — И потом, это же не значит, что я совсем исчезну из твоей жизни. Видеться-то будем, учитывая, что Акира опять к тебе прикипел, а у меня в отношении него очень серьёзные планы.
На том и порешили. Через некоторое время у Койю появился другой водитель и телохранитель, к которому он даже привык, и жизнь, казалось, окончательно потекла почти по-прежнему.
Шум, доносящийся из холла, шаги и голоса, Койю услышал через несколько минут и, стряхнув с себя тяжёлые мысли, почти бегом спустился по лестнице. Корон, радостно взвизгивая и лая, ринулся за ним следом.
Он обнимал обоих, сначала раскрасневшегося от холода Акиру, потом Юу. И едва не всхлипывал, думая о том, что вся эта запутанная история наконец развязалась и закончилась и они теперь могут просто вот так вести себя, как самые обычные люди.
— Как же я рад вас видеть, — причитал Койю, кое-как отлепившись наконец от бывшего телохранителя и заведя руки за спину. — Всё в порядке?
— В полном, — улыбнулся в ответ Юу, присел на секунду и погладил весело прыгающего пёсика. — Правда, дорога — каток. Вроде столько времени машину вожу, а всё равно весь взмок.
— Он взмок из-за меня, — перебил его Акира, — потому что я боюсь ездить на переднем сидении и всё время взвизгиваю.
Койю не выдержал и рассмеялся.
— Вот как. Юу, тебе со мной ездить было спокойней?
— Намного, — честно признался Юу, пытаясь пригладить ладонями растрепавшиеся чёрные волосы.
Акира фыркнул и, дотронувшись быстро до его скулы, опять повис на шее у Койю.
— Но этот страх того стоит. Я так хотел тебя увидеть, — разулыбался он. — Сразу после Нового года на гастроли, так что пока есть возможность наслаждаться моментами свободы, я хочу это сделать. Как ты, Койю?
— Порядок. Восстанавливаюсь, начинаю потихоньку забывать всё, что произошло. — почти весело отозвался Койю и взъерошил рукой его длинные светлые волосы.
Акира слегка покраснел.
— Юу мне рассказал. Подумать только, этот мерзавец…
— Не надо о нём, Акира. Насколько я знаю, он давно уже за границу свалил и вряд ли теперь на горизонте покажется, — Койю покачал головой, — так что можем жить спокойно. Юу, а ты? Как твоё ранение?
Юу улыбнулся и похлопал себя по боку.
— Лучше прежнего. Правда, бегать и прыгать пока особо не рекомендуют, чтобы швы не разошлись.
— Ну и замечательно, — Койю улыбнулся. Поймав взгляд Акиры, он спохватился: — Ах, точно, вы же ещё не видели… Пойдёмте наверх пока, чай сейчас сделают.
Такой весёлой компанией поднялись на второй этаж, Койю толкнул дверь комнаты, соседствовавшей со спальней. Внутри всё было оформлено в белых и нежно-голубых тонах, даже игрушки. Сидевший в кресле у окна молодой светловолосый омега оторвался от планшета и встал, почтительно склоняя голову. И на его лице мелькнуло несколько укоризненное выражение. Койю знал, что он хочет сказать, поэтому поспешил успокоить:
— Мы ненадолго, Новаки-сан. Всё равно ведь он не спит, верно?
Немногословный гувернёр кивнул. Койю махнул рукой, подошёл к стоявшей у стены кроватке и наклонился. Хидеки и вправду не спал; он лежал на мягких подушечках, завёрнутый в синее одеяльце, и, весело лепеча что-то на своём языке, дёргал за ухо белого плюшевого зайца почти с него размером. Хидеки заметно подрос за эти два месяца, Койю даже сам удивлялся, как же быстро сын растёт — казалось, буквально вчера Койю выходил из роддома с крохотным, тихо пищащим червячком в толстых одеялах на руках, а сейчас в кроватке лежит толстощёкий радостный бутуз с огромными голубыми глазами и густыми чёрными волосиками, стоящими торчком.
Подошедший Акира слегка распахнул глаза, Юу же только улыбнулся.
— Знакомьтесь, — Койю, наклонившись, поправил одеяльце и достал сына из кроватки, — это Хидеки, наследник «Сиджик».
— Хидеки? — растерянно переспросил Акира. Койю понял его удивление и торопливо пояснил:
— Не дёргайся, Хиде был Хидето по паспорту, как выяснилось. Похожие имена, согласен, но всё же разные. Мы с Такой договорились ещё во время празднования годовщины, если омега — то Кей, а если альфа — Хидеки. Я просто до последнего не знал, кто у нас будет. Родился альфа, так что Хидеки.
Акира смотрел на малыша во все глаза, растерянно хлопая ресницами. Густо сглотнув, он осторожно протянул руку, но тут же её отдёрнул, словно испугавшись непонятно чего.
— Можешь дотронуться, — Койю улыбнулся, — он не боится, любит за пальчик держаться. Вокруг него с самого рождения полно людей, которые обожают его тискать, он привык.
— Ну ещё бы его не потискать. Такая булка, — Акира засмеялся тихонько и всё же протянул руку. Пощекотал ребёнка по щеке, Хидеки засмеялся и ухватился за его палец, крепко сжав его крохотной ладошкой и словно не желая выпускать. — Ой, такой классный… Юу, я тоже такого хочу!
Все одновременно рассмеялись, и Юу на секунду сжал руку своего омеги.
— Ты сначала замуж за меня выйди, а потом уже о ребёнке задумывайся.
— Так я уже… — заикнулся было Акира, но Юу дёрнул его за ладонь, и он захлопнул рот. А Юу посмотрел на всё ещё держащегося за его палец Хидеки.
— Он на Таканори-сана похож, — протянул он и улыбнулся. — Глаза просто один-в-один.
— Мне тоже так кажется, — Койю вздохнул. — А Така считает, что на меня он похож больше. Хотя я не знаю, как можно судить о нашей похожести, — он покачал головой, — от моего лица настоящего ничего толком не осталось, одна пластика. Так что мне приятней думать, что Хидеки на Таку похож. Хорошо хоть он не с тёмными глазами родился, а то, думается, всех бы удивляло, почему у меня глаза жёлтые, у Таки голубые, а у него тёмные откуда-то.
Увидев, что Акира убрал руку, Койю прижал закряхтевшего ребёнка к себе и уткнулся носом в его волосы.
— Я никогда тебя не видел таким счастливым, — пробормотал Акира. — Нет, я никого никогда не видел таким счастливым…
— Ну конечно, я счастлив, Акира, — весело подтвердил Койю, покачивая Хидеки. — Я ведь так долго выпрашивал его. Не знаю уж, было ли это моё желание или желание Койю, но оно ведь исполнилось, а остальное уже неважно.
— А говорил, что детей терпеть не можешь и что у тебя их никогда не будет, — пробормотал Акира и потёр ладонью затылок. — Неужели глубокая душевная травма наконец заросла?
— Это было не так просто, между прочим. Я помню об этой ненависти, — Койю покачал головой, — и тоже боялся, что она распространится и на Хидеки. Я даже ходил к психологу после родов. Не могу сказать, что я простил родителей и брата, но одно я точно знаю, — он поцеловал сына в макушку, — его я люблю больше всех на свете.
Акира наклонил голову. В его глазах всё ещё читалось некоторое удивление, словно он никак не мог поверить в увиденное и услышанное.
— Я так понимаю, ты решил не возвращаться в Арт-квартал, — констатировал он. — Решил, что сладкая ложь для тебя лучше, чем горькая правда?
— Не говори об этом так презрительно, обижусь, — Койю делано надул губы.
— Ну что ты, — Акира округлил глаза, — я просто констатирую факт. Разве это не правда?
— Мне нелегко далось это решение, Акира. Я пошёл на это в основном ради Хидеки, — Койю прищурился и взглянул на пухлощёкое личико ребёнка. — Надеюсь, он поймёт, что я для него сделал, когда подрастёт. Я не готов променять его и Таку на Арт-квартал. Поэтому… — Койю слегка запнулся и опустил глаза. Собравшись с духом, он как можно твёрже произнёс: — Поэтому сейчас я заявляю: Уруха умер. И я не имею к нему никакого отношения.
Акира слегка прикусил губу, ему явно не понравилась эта резкость, но в итоге он кивнул и опустил глаза. Юу тоже промолчал, и Койю почему-то казалось, что вот как раз Юу-то его бы одобрил.
— Койю-сан, — в комнату просунулся гувернёр и многозначительно улыбнулся. — Вы же сказали, ненадолго. Режим.
— Да-да, сейчас.
Койю поцеловал сына в макушку и бережно уложил его обратно в кроватку, подкладывая зайца. И они втроём тихонько вышли из комнаты.
— Суров, — тихо засмеялся Койю, когда они уже подошли к лестнице. — Така всё-таки согласился нанять мне помощника, а в итоге я теперь не знаю, кто из нас помощник. Всего пару часов в день даёт папе потетешкаться с любимым сыночком.
— Уволь, если не нравится, — Акира хихикнул.
— Когда-нибудь так и сделаю. Хотя, боюсь, совсем без помощи тоже будет трудновато, — Койю вздохнул, — не привык я ещё к такому образу жизни.
Они спустились на первый этаж, в гостиную, куда слуга уже предусмотрительно принёс заставленный поднос. Некоторое время они провели за милой беседой ни о чём, а потом Юу вдруг приобнял Акиру за плечи.
— Койю-сан, а у меня новость, между прочим, — Койю вскинул брови, Юу дотронулся губами до скулы Акиры и улыбнулся. — Второго января — в загс.
— Уломал-таки, — ахнул Койю, чуть не уронив чашку. — Ну даёшь!
— Ну, его уламывать долго уже не пришлось, — со смешком сказал Юу, — сам хотел. Да, Акира?
— Я просто понял, что иначе он от меня не отстанет, — со вздохом ответил Акира, слегка раздражённо повёл плечом и принялся чесать за ухом улёгшегося рядом с ним Корона. — Мне уже проще согласиться, честное слово.
— Ну, за такую новость не грех и шампанского выпить, — воскликнул Койю и щёлкнул пальцами, слуга мгновенно метнулся в коридор, вернулся с пузатой тёмно-зелёной бутылкой и ловко разлил искрящуюся жидкость по бокалам. Юу тут же замахал руками:
— Простите, без меня, я за рулём.
— Да ладно тебе, что будет от одного бокала? — Акира дёрнул его за плечо.
— Ничего, но рисковать не буду. Ещё не хватало на лишение прав попасть тридцать первого декабря.
Койю прыснул со смеху, а Акира покачал головой и слегка поморщился.
— Вот в этом-то и проблема, блин. Ну такой зануда временами, — в сердцах высказался он и потянулся к бокалу.
Юу фыркнул, но ничего не сказал в ответ и взялся за тоненькую фарфоровую чашечку с чаем. Весёлый звон бокалов пронёсся по комнате.
— Я сейчас подумал, — протянул Акира и взглянул на Койю, который, прихлебнув чуть-чуть, отставил бокал в сторону. — А ведь, как бы смешно ни звучало, это ты нас свёл. Причём два раза. Сначала как Уруха, когда Юу пришёл вернуть бумажник. А теперь и как Койю, потому что он был твоим телохранителем…
— Ой, — Койю махнул рукой, — забудь, это случайно получилось. Тем более что Юу мне признавался, что ты ему понравился ещё тогда, а я просто всё внимание на себя оттянул. Я очень за вас рад. Вы оба мне дороги, и я хочу, чтобы вы были счастливы.
Акира пододвинулся к нему и обнял.
— Всё ещё не верю, что слышу от тебя такое. Спасибо, — почти прошептал он и поднял лихорадочно блестящие глаза. — Ты будешь моим свидетелем на свадьбе. И не вздумай отнекиваться, это уже решено.
Койю лишь усмехнулся.
— Сразу после праздников побегу шить голубой костюм.
***
Время медленно, но верно подбиралось к восьми. Снегопад на улице вроде бы стал немного поменьше, и ветер уже не завывал так громко. Скоро должен был вернуться Таканори. Предчувствуя появление хозяина, Корон свернулся в клубок в своей лежанке и только слегка подёргивал ушками. А Койю, прислушиваясь, не донесётся ли с улицы шорох шин по снегу, лежал на постели и с умилением наблюдал за Хидеки. Гувернёр уже ушёл домой, поэтому никто не помешал Койю вытащить проснувшегося сына из кроватки и уложить его в спальне рядом с собой. Койю частенько так делал по утрам: Хидеки просыпался около пяти, Койю вставал к нему, кормил, сунув предусмотрительно подготовленную бутылочку, и забирал в кровать, чтобы спокойно поспать ещё хотя бы пару часов. Почему-то ему так становилось спокойнее.
Хидеки раскинулся рядом и умильно двигал ручками и ножками в разные стороны, а Койю улыбался и легонько потряхивал мягкую погремушку, отвлекая его внимание.
— Ты самый красивый ребёнок на свете, — прошептал он с улыбкой. Хидеки захлопал глазками, и Койю прижался губами к его макушке. — Да-да-да… Что, не веришь?
Хидеки ухватился за игрушку, переминая её пальчиками, потянул к себе, и Койю разжал пальцы, взамен поглаживая его живот, обтянутый нежно-голубым комбинезончиком. Пощекотал его легонько, и Хидеки весело засмеялся.
«Акира прав, я никогда даже не думал, что может быть такое счастье… Хах, неужели я и вправду говорю такое. Слишком уж нежным стал».
Но Койю ничего против этой внезапно проснувшейся нежности не имел. Даже наоборот, думал, что это хорошо. Ведь чувства к собственному ребёнку и должны быть такими. Да и в ненависти к брату, если сказать по-хорошему, виноваты в основном родители — перестали его замечать, как только младший родился. Вон, у Акиры ведь тоже есть брат, причём старший, и при этом отношения у них, как знал Койю, всегда были очень близкими и доверительными. Выходит, папа Акиры всё сделал правильно, не отбросил в сторону старшего сына, когда родился младший. А родители Урухи совершили серьёзный промах. Интересно было бы, конечно, попробовать помириться с ними… Однако Койю чувствовал, что всё ещё к этому не готов. Да и не знал, нужно ли это им или ему самому. Он ведь привык считать себя сиротой, может, будет лучше, если так и продолжится.
Увлёкшись, он не заметил свет фар за окном и дёрнулся, услышав, как в холле заскрипела автоматическая дверь и застучали каблуки. Таканори оставался верен себе и не расставался с высокой платформой даже зимой.
Койю предусмотрительно накидал на край кровати подушек побольше, создав подобие бортика, чтобы Хидеки не свалился, и собрался уже встать, но сделать ничего не успел. Таканори появился в дверях раньше. Одетый в серый костюм, в этот раз атласный, а не бархатный, он смешно фыркал и тряс головой, на которой осели мелкие снежинки.
— Привет, — Койю улыбнулся и приподнялся на локте. — А мы уж тебя заждались. По телику сказали, что дороги за пределами центра замело, я уж боялся, что ты не доберёшься.
— Ещё чего. Сегодня я уж точно не остался бы ночевать в городской квартире, — Таканори хмыкнул, подошёл поближе, по дороге погладив завертевшегося под ногами Корона, и присел на край кровати. — Ну, как мы тут?
Он быстро притронулся губами ко лбу сына, Хидеки тоненько взвизгнул и ухватился за рукав его пиджака, поблёскивая голубыми, как у отца, глазками.
— Чего это он? — тут же занервничал Таканори.
— Холодный ты, вот чего, — Койю рассмеялся и обнял супруга, уткнувшись носом ему в плечо. — Представляешь, говорю ему, что он самый красивый малыш на свете, а он мне не верит.
— Ну конечно, самый красивый. Такой же, как папочка, — Таканори бережно подхватил малыша, поднимая его и прижимая к себе. Хидеки затеребил его воротник. — Ух, тяжёлый становится.
— Покушать любит, — хмыкнул Койю. — Но гувернёр говорит, что это хорошо. Мол, когда ребёнок худенький, вялый и бледный, лежит в кроватке и не играет, это гораздо хуже, чем когда он с аппетитом лопает.
Он наклонил голову к плечу супруга, наблюдая, как тот легонько щекочет сына, и тот с весёлым смехом пытается увернуться.
— Самый лучший подарок в этом году, который только мог быть, — пробормотал Койю. — Ты согласен?
— Согласен, — Таканори дотронулся до уголка его рта. — Знаешь, я себя чувствую как-то спокойно. Такое ощущение, будто я эти несколько лет только и делал, что нервничал без конца. Поэтому и голова болела, наверное. А теперь просто как камень с плеч упал.
Койю улыбнулся. Головные боли у Таканори и вправду сошли на нет. За эти два месяца приступов не было ни разу. Видимо, мозг перестал слишком нервно реагировать на блокировку воспоминаний, поскольку блокировать было нечего.
— А ты, Койю? — тихо спросил Таканори. — Не жалеешь, что остался?
— Ни капли. Я сделал свой выбор, и у меня нет причин сожалеть о нём, — Койю прижался к нему. — Со мной ты и Хидеки. А если какие-то воспоминания будут причинять мне боль, я лучше от них просто избавлюсь.
— Койю бы никогда так не сказал, — констатировал Таканори и, увидев его вытянувшееся лицо, засмеялся. — Прости. Я знаю, я обещал не напоминать…
— Ничего. Привыкай, что я не Койю, — хмыкнул Койю, — и в чём-то могу от него отличаться.
В гостиной уютно потрескивал электрический камин, бросая отблески пламени на стенки. Высокая ёлка переливалась всеми огнями, которые отражались во множестве стеклянных игрушек. До полуночи оставалось недолго, на экране большого телевизора, демонстрировавшего гуляния в центре, вовсю шёл обратный отсчёт.
— В следующем году обязательно выберемся погулять вот так, — протянул Койю, указав рукой на плазму. — Хидеки как раз подрастёт немного, можно будет на такие прогулки выходить…
Хидеки уже начал засыпать, он тихо лежал рядом в колыбельке, которая сама собой мерно покачивала его. Койю потянулся к бокалу с шампанским.
— Как захочешь, солнце, — Таканори улыбнулся, подхватил Корона и посадил его к себе на коленки, почёсывая ему подбородок. Пёсик заурчал от удовольствия и прикрыл круглые выпуклые глаза. — Может, я даже возьму выходной ради такого случая в следующий раз. Вспоминаю, как мы раньше вот так гуляли, когда было свободное время…
Койю подпёр рукой голову.
— Раз уж речь зашла об этом… Я всё хотел тебя спросить, сам не помню, — протянул он и сощурился. — А как ты сделал мне предложение?
— О, это была вся романтика, которую я только смог придумать, — Таканори рассмеялся. — Я забрал тебя после показа, сказал, что мы едем на свидание, но не сказал, куда именно. И ты, помнится, очень удивился, когда машина нас привезла в аэропорт, к частному самолёту, — он фыркнул. — Мне просто захотелось увезти тебя подальше, за границу. Это были прекрасные выходные. Тогда-то я и сделал тебе предложение, в центр мы вернулись уже помолвленными.
— А говорят ещё, что романтики не бывает… — Койю мечтательно улыбнулся.
— Я тогда думал, что и впрямь не бывает. Я до тебя был не сильно-то романтичным, — Таканори покачал головой, — весь в работе и только в ней. Даже и не думал, что встречу омегу, от которого так потеряю голову буквально с первого взгляда. И я ещё раз скажу, что люблю тебя всё так же сильно, — Таканори притянул супруга к себе и поцеловал в лоб, — и я счастлив, что ты всё-таки решился остаться со мной.
Койю сжал его руку и приложился поцелуем к губам.
— Даже зная, что я не твой Койю?
— Я предпочту об этом забыть. Сегодня последняя ночь, когда я об этом вспоминаю, — Таканори улыбнулся и обнял его за талию, прижимая к себе. — Новый год — новая жизнь, всё с чистого листа. Символично, не находишь?
Койю улыбнулся.
— Нахожу. И мне нравится эта символичность.
Можно ли променять вот так одну жизнь на другую? Сложный, наверное, вопрос, но отнюдь не без ответа. И ведь такие изменения свойственны не только людям. Гусеница превращается в куколку, затем — в прекрасную бабочку. А уж если даже насекомое может, то почему бы человек не смог? И Койю с улыбкой думал лишь о том, что едва ли с ним произойдёт что-то ещё более удивительное, чем вся эта история, в которой им заменили другого человека, но место этого самого другого принесло настоящее счастье. Сладкая ложь вовсе не всегда бывает хуже горькой правды.
Последние комментарии
3 часов 31 минут назад
3 часов 34 минут назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 14 часов назад
2 дней 16 часов назад
2 дней 17 часов назад