Госпожа не-мертвых [Роман Артемьев] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Госпожа не-мертвых

Пролог

Города Алат не любил. На этой почве он когда-то с Зерваном и сошелся.

Буйный и несдержанный старейшина комфорту обустроенных тайных лежбищ зачастую предпочитал опасную свободу лесных угодий, и это увлечение разделялось многими из его свиты. Да, в городе добычи больше. Зато там же есть стража, обычная и тайная, любопытные горожане, сующие нос не в свои дела, храмовые дознаватели, агенты Госпожи, наконец. Скрываться самому и скрывать свои «развлечения» намного сложнее. В то же время на пропажу одного-двух крестьян, или даже полностью вырезанную семью, никто внимания не обратит — спишут на волков, или демонов, или еще на кого. Обычное же дело. Кроме того, удачная охота на различных колдовских тварей не просто повышала статус подчиненного в глазах Зервана, но и приносила очень даже неплохой доход, потому как ингредиентов магам всегда не хватало и они давали за них хорошую цену.

Не все, разумеется. Некоторые сами с хлеба на воду перебивались.

Однако мэтр Хастин с учениками имели если не безграничный доступ к казне сообщества не-мертвых, то почти безграничный, поэтому в большинстве случаев Алат предпочитал сдавать добычу своим. Проще, надежнее, быстрее, да и лишний раз показаться полезным в глазах второго старейшины не повредит. В отличие от большинства Зервановых свитских, он страха перед магией не испытывал и в лаборатории колдунов спускался без душевного трепета.

— Темной ночи, — охотник с некоторым трудом ввалился в узкую дверь, из-за объемного баула приветствовав хозяина. — Принимай добычу.

— Темной, темной. — Светловолосый юноша отодвинул в сторону склянки с засушенными травами, которые он перебирал перед приходом Алата, и знаком указал на столешницу перед собой. — Клади сюда. Что там у тебя?

— Брюхогрыз. Ты просил целого — я принес целого. Только без лап.

— Лапы мне ни к чему. О, да он еще живёхонький!

— Да что ему сделается-то? — охотник присел на табурет, ожидая, пока маг оценит добычу. — Серебром я его не бил, ядами не травил… Оклемается.

— Не успеет. Сам он нам без надобности, нам его потроха свеженькие нужны, только-только извлеченные.

— Дело ваше. Вадор, тебе свежий огневик нужен? На обратном пути на росток наткнулся.

— Давай, — согласился восставший-алхимик. — У меня все в дело пойдет. Десять золотых за тушу, десяток диниров за траву плюс бонус за доставку. Итого одиннадцать золотых. Пойдет?

Алат кивнул, соглашаясь на цену. Возможно, жрецы некоторых храмов за условно-живую тварь дали бы больше, но связываться с ними не хотелось. Рискованно. У остальных потенциальных покупателей — торговцев запретным товаром, подпольно практикующих магов или лидеров сектантов — выложить одиннадцать желтых кругляшей рожа треснет. Золото, оно дорогое. Это в прежние времена, при единой Талее, благодаря работающим рудникам оно шло едва ли не в одну цену с серебром. Теперь — всё, добывать негде, истощились месторождения.

Ещё Вадор гнал некую жидкость, пробиравшую даже нечувствительных к ядам вампиров, и с проверенными поставщиками расплачивался ей. Что, в глазах Алата, служило мощнейшим аргументом дружить с алхимиком.

— Ты последнюю новость слышал? — похожий на подростка чернокнижник сноровисто затаскивал брюхогрыза в небольшую подсобку. — Насчет подземелья?

— Нет, я только что в столицу вернулся, еще даже в логово не заходил. Что там?

— Наши копатели отрыли сеть пещер, причем искусственных. Защита там страшная. Не знаю, какие ритуалы в них творились, но силы влито немеряно, и непонятно с какой целью. Похоже на родовую систему герцогов Талейских.

— Их тайное святилище?

— Очень может быть. После Иррана Придурка династия подзабыла наследие предков. — Колдун навесил замок на дверцу и пошел вглубь убежища, знаком пригласив Алата следовать за ним. — Работы приостановлены, мэтр и мессен Латам сейчас пытаются определить, не лучше ли замуровать уже отрытые ходы.

В принципе, талейские катакомбы обитавшую в них нежить более чем устраивали. Запутанный многоярусный лабиринт успешно отбивал у исследователей охоту поближе познакомиться с владениями восставших, в трех случаях из четырех вместе с жизнью. Ловушки, демоны, бандиты, сектанты — всех опасностей не перечесть. Однако, несмотря на меры предосторожности и регулярные обвалы или, наоборот, прокладку дополнительных тоннелей, людские структуры умудрялись посылать отряды, занимающиеся картографированием подземелий. По оценкам самих вампиров, те же храмы Святителей и Марра-Мечника обладали планами более чем восьмидесяти процентов первого этажа и не менее шестидесяти — второго. Это внушало опасения.

Госпожа в великой мудрости своей решила, что, хотя идеал не достижим, стремиться к нему надо. И затеяла строительство. Под городом, прямо под королевским дворцом, имелся мощный скальный пласт достаточной толщины, чтобы стать чем-то вроде центральной базы общины восставших. Или, если брать глобально, всех цивилизованных немертвых современной ойкумены. Из-за большой глубины и необходимости действовать скрытно задача изначально представлялась очень сложной, ее решение растянулось на несколько десятилетий. Нашли в Барди горняков, умеющих строить на больших глубинах. Их верность обеспечивалась немалой суммой денег семьям и наложенной на личность ментальной паутиной, а опыт и большое число рабочих рук, предоставленное нанимателями, позволяли мириться с некоторой нестандартностью заказа. Затем, после долгой разработки проекта, приступили непосредственно к строительству. Бюджет закряхтел под тратами на материалы, охрану, взятки и подкуп массы чиновников и стражников, питание и медицинскую помощь работникам…

И вот теперь начались сюрпризы.

— Так мы что, без подземного дворца останемся? — вслух засомневался Алат.

Чувства он испытывал противоречивые. С одной стороны, махать кайлом ему не нравилось — в целях безопасности к строительству смертных привлекали по минимуму, только специалистов. Поэтому грязную работу выполняли сами восставшие в многочисленной компании сектантов с намертво промытыми мозгами или живых мертвецов, поднятых мэтром Хастиным. С другой стороны, он видел рисунки будущего сердца кровавого рода, и замысел архитекторов его тронул. Такого прежде никто не создавал, во всяком случае, после Чумы. Охотнику нравилось чувство причастности к чему-то великому, способному простоять даже не века, а тысячелетия. Да и просто нравилось отвлечься от привычной борьбы за существование.

— Я все-таки надеюсь на лучшее, — длинный коридор закончился, теперь Вадор возился возле двери во внутренние покои. Кажется, отзывал охранку. У Алата всегда покалывало в затылке от присутствия магии, и сейчас знакомые ощущения заставляли держаться подальше от тихо ругавшегося алхимика. — Старейшины опытны. Любую защиту можно снять при наличии времени и спокойной обстановки, а и то, и другое сейчас вроде бы есть.

Охотник шагнул в наконец-то открывшуюся дверь, прежде чем ответить:

— Ну, в общем, да. Святоши между собой грызутся, аристократам тоже не до нас. Последние сто лет такая тишина стоит… Разве что степняки беспокоят.

— Степняки — не наша проблема, — не согласился Вадор. — Они людям мешают, не нам.

— Степь лежит между нами и Семиречьем. В котором, между прочим, вроде бы есть сильные общины восставших. — Алат ухмыльнулся. — Туда экспедицию готовят, набирают тех, у кого устойчивость против солнца высокая. Меня тоже припахали.

— Я думал, мы сейчас Архипелагом занимаемся.

— Ну, одно другому не мешает.

Помимо трех крупнейших общин в Талее, Барди и Цонне, на особом положении у восставших числились еще два города — Ласкарис, ворота на запад, и Глубокая Гавань, крупнейший порт Доброго моря. И если в Ласкарисе позиции кровавого рода были достаточно устойчивы благодаря длительным связям с правящей династией, то в Гавани все шло не гладко. Во-первых, островное положение. Текущая вода оказывала не лучшее влияние на нежить, а скученность и большое количество любопытных глаз мешали созданию нормальных условий для после-жизни. Конечно, можно питаться морячками и сбрасывать трупы в море, но тут вмешивалось «во-вторых» — прекрасно организованная служба разведки лорда-капитана. Профессионалы, тщательно отслеживавшие любые нестандартные происшествия, уже не раз срывали попытки талейских вампиров закрепиться на стратегически выгодном куске суши. Община здесь была очень нужна. Для продолжения экспансии требовалась база, без наличия прочного тыла бессмысленно пытаться лезть на восточное побережье.

Оба, и Вадор, и Алат, были достаточно стары и опытны. Они понимали очевидное — в ближайших странах власть Госпожи тверда. Ни в Ланаке, ни в Стране Синевы или горных княжествах, не говоря уж о самом Талейском королевстве, не осталось серьёзных сил, оспаривавших её решения. Возможно, где-то и существуют крохотные общины, скорее, восставшие-одиночки, не желающие жить по установленным Ночной Хозяйкой законам, но их нет смысла учитывать. Более того. За последнюю сотню лет не произошло стоящих упоминания инцидентов, в которых восставшие понесли бы серьёзные потери. Можно сказать, что силы не тратились — они только копились.

И сейчас их достаточно, чтобы задуматься о новом броске.

Часть 1

Глава 1

Отделяющие земли бывшего королевства Сальватия от западной степи Ринские горы в геологическом смысле стары. На практике это означает, что они не слишком высокие, полезные ископаемые из них давно извлечены, широких перевалов, удобных для всадников, в них много. Крупнейшим проходом являются Ворота Ветреницы, надежно запертые от вторжений Ласкарисом, но и без них мест, где способен пройти отряд из сотни лошадей, хватает. Опасные направления прикрыты системой крепостей, входящих в состав западной армии современной Талеи и считающихся неплохо укрепленными.

Иногда мелкие шайки налетчиков проскальзывают мимо крепостей. Иногда племена собираются, с помощью божков или «наёмных специалистов» из сопредельных держав успешно штурмуют укрепления и резвятся на землях королевства, пока не подойдут поднятые по тревоге войска. В любом случае — жизнь в пограничье не безопасна.

— Странно, что поблизости не чувствуется сильной нечисти. Здесь нет никакого монастыря неподалеку?

— Нет, мессена. Просто командир местного гарнизона тщательно исполняет свои обязанности и поддерживает хорошие отношения с окрестными дворянами.

— Никогда бы не поверила, что можно до такой степени вычистить землю от всяких тварей. Конечно, я слышала отчеты, но это тот случай, когда надо увидеть своими глазами и убедиться лично, чтобы понять. Пожалуй, я приму твое приглашение, Медея.

Со стороны троицу собеседников легко можно было спутать с путешествующими дворянами. Хорошая одежда и оружие; многочисленные слуги, по первому слову притащившие из ближайшего постоялого двора столик и стулья для пожелавших сидеть именно на этой полянке господ; ночная тьма не мешала им общаться, что указывало либо на наложенное заклятье виденья-в-темноте, либо на выпитый дорогостоящий эликсир того же назначения.

В чём-то возможные наблюдатели оказались бы правы — все трое действительно обладали высоким статусом. Единственный мужчина, Латам, уже давно носил звание капитана гвардии своей госпожи и руководил отрядами восставших, сосредоточенных на постижении пути Воина. Яркая красавица в роскошных одеждах, невероятно грациозная, завораживающая с одного-единственного мимолетного взгляда, Медея входила в состав совета старейшин и правила второй по численности общиной в Цонне. Ну, что значит правила… Доводила до нервных срывов помощников, даром, что те сами немертвые. Тем не менее, община из века в век росла и успешно интриговала при дворе правителя Страны Синевы.

Последней из собравшихся, хрупкой девушки-подростка в простом охотничьем костюме, здесь не должно было быть. Всем известно, что Селеста, Госпожа Ночи, не покидает Талею.

— Прекрасно! — услышав последние слова названой сестры, довольно захлопала ладонями Медея. — Я немедленно сообщу своим, чтобы готовились к твоему приезду!

— Не надо никому ничего сообщать, — напрочь отказалась Селеста. — Как у вас тайны хранятся, я прекрасно помню. Не хотелось бы, чтобы по приезде в Цонне меня ждала армия монахов со святыми реликвиями.

— Не правда! — надулась Медея. — Не настолько у нас всё плохо.

— Хочешь сказать, всё ещё хуже?

— Шутишь, да?! — красавица обмахнулась веером и утрированно-злобно сузила глаза. — Шути-шути! А всё равно крупнейший храм Повелителя Ада у меня в городе стоит, и никто его сносить не собирается!

— Честь тебе и хвала, — чуть склонила голову старшая, несмотря на внешность, восставшая. — Я не спорю — наши позиции в Стране Синевы устойчивее, чем где бы то ни было. Однако охотники есть и там. Кроме того, мне не нравится, что набранный твоей общиной потенциал пропадает впустую. Почему султанат ещё не наш?

— Сложно работать, — на сей раз Медея не кокетничала и говорила серьёзно. — Двор султана видит в нас агентов влияния своих врагов и, говоря по совести, правильно делает. Нашим слугам приходится действовать очень осторожно. Рано или поздно ситуация изменится, но на быстрый результат не рассчитывай.

— Плохо. У меня большие планы на Бират.

Объяснять дополнительно ничего не требовалось. Княжество Бират расположилось на восточных берегах Доброго моря и, волей богов и бывших офицеров талейской разведки, бежавших туда от гражданской войны, слуги восставших пользовались там немалым влиянием. Старейшина Гардоман, отвечавший за сектор доходов, своеобразный вампирский министр торговли и финансов, уже который век требовал увеличить в княжестве число общин, а существующие усилить специалистами. Не то чтобы Селеста возражала — вовсе нет. Потенциал Бирата она видела. Её смущала оторванность тамошних структур от метрополии и возникающая отсюда проблема сепаратизма, в своё время доставившая ей немало хлопот. Госпоже не хотелось устраивать чистку каждые двадцать лет, поэтому лучше не наводить подданных на неправильные мысли.

— В Бират не обязательно плыть через азарцев, — подал голос Латам. — Есть ещё Архипелаг.

— Тоже не лучший вариант. На сегодняшний день разведка Глубокой Гавани — лучшая в мире. Неизвестно, кто у кого на крючке повиснет. Кроме того, меня смущают успехи их Коллегии Девяти столпов. Если тамошние маги научились обходить наши скрывающие пологи, то нет никакого смысла заново пытаться основать общину. Всё равно найдут.

— Хастин что говорит? — равнодушным тоном поинтересовалась Медея.

Слишком равнодушным. Похоже, у то сходящейся, то враждующей парочки намечался новый раунд в отношениях.

— Ругается.

— Ха!

— В любом случае, с султанатом надо что-то делать, — не позволила развить тему «я знала, что он неудачник» Селеста. — Ближайшие года три-четыре, конечно, свободных ресурсов у нас не будет, всё пойдет на устранение последствий текущего кризиса, зато потом займёмся азарцами вплотную. Зерван, Зерван… Им остался примерно час пути, Латам. Готовь своих.

— Мессена, — слуга и телохранитель плавно поднялся со стула и, отвесив прощальный поклон, направился в сторону трактира.

Проводив его одобрительным взглядом, Медея развернулась к подруге:

— Ты всерьёз намерена посетить Цонне? Ничего такого не подумай, я просто счастлива, но ты ведь говорила, что твоя связь с печатью ещё не разорвана до конца.

— Подозреваю, окончательно связь исчезнет не скоро, — скривила губы Селеста. — Так и знала, что в том предложении истинных жрецов без подвоха не обошлось. Но покидать город я теперь могу. Если вдруг на половине дороги выяснится, что расстояние до печати имеет значение, сразу вернусь назад.

— Будем надеяться на лучшее, — согласилась Медея. Немного подумала, склонив на сторону хорошенькую головку, и пожала плечами. — В любом случае лучше так, чем раньше.

— Вот уж точно спорить не стану!

Селеста безвылазно провела в Талее четыре сотни лет не по собственной воле. После неудачного (или слишком удачного, тут как посмотреть) ритуала великого мага Тайрана жрецы Истинного Лика Морвана сделали ей предложение из тех, от которых не отказываются. Им требовался хранитель, оператор печати, наложенной на образовавшийся разлом в пространстве, ведущий в измерение, называемое в людских источниках Бездной. Взамен обещали силу, знания и ответы на ряд вопросов о природе восставших.

В главном жрецы не солгали. Запрошенное Селеста получила. Заключенная сделка позволила служащим ей вампирам не только относительно безболезненно пройти через разразившуюся гражданскую войну, но и значительно укрепить позиции своего рода. Тем не менее, просидеть четыре века в одном городе, пусть и столице…

Когда же печать, наконец, стабилизировалась и предводительница вампиров получила возможность хотя бы просто выйти за невидимую, но хорошо ощутимую границу, один из её ближайших, как она полагала, соратников вынудил её отправиться не туда, куда хочется, а туда, куда надо. Неудивительно, что последний месяц госпожа пребывала в тихой ярости. Хорошо знавшие её восставшие не обманывались мнимым спокойствием, игнорировать состояние подруги осмеливалась только ко всему привычная Медея.

Не желая забивать красивую голову проблемами, верная наперсница перевела разговор на строительство будущего укрытия. Сейчас проблемы штаб-квартиры не существовало — запутанная сеть катакомб обеспечивала надежную защиту, на крайний случай вампиры планировали бежать через мертвую землю. Огромная сфера Проклятия Тайрана уничтожала любую жизнь, вторгнувшуюся в её пределы. Даже сами вампиры не могли находиться в ней более нескольких часов, чего, впрочем, обычно хватало. Исключение составляла Селеста, на которую Проклятье не действовало, тем самым добавляя лишнюю гирьку на чашу весов слухов о своей околобожественной сущности. Однако со временем Проклятье слабело, становилось менее агрессивным, к тому же маги на королевской службе и монахи некоторых орденов давно занимались его исследованием и даже получили некоторые практические результаты. Пока что люди не могли вторгаться внутрь сферы. Пока что?

Вампиры желали заранее подготовиться к тем временам, когда Проклятье исчезнет, вместе с ним пропадет надёжный путь для бегства и смертные получат возможность вторгнутся в их вотчину. Поэтому затеяли стройку. Конечно, Медея не могла не принять участие в обсуждении проекта, потому что кому же, как не ей?

— Хорошо, — спустя полчаса обсуждения выставила вперед ладонь Селеста. — Избавь меня от подробностей. Раз ты говоришь, что нужна черно-белая гамма с вкраплениями красного, пусть так и будет.

— Но я же объяснила! — воздела руки к нему Медея, призывая в свидетели высшие силы. Приземленность подруги её угнетала.

— Я просто не понимаю, почему после двух лет обсуждений мы вернулись к тому варианту, с которого начинали.

— Ну а вдруг бы нашлось что-то более подходящее?

— Сомневаюсь. Так, — госпожа соскочила с кресла, в котором сидела, с удовольствием болтая ногами. — Пойду прогуляюсь, а ты позови телохранителей поближе. Скоро начнется.

— Латам будет недоволен, — словно мимоходом заметила прекрасная старейшина.

— Латаму дай волю, и он обложит меня подушками, набитыми мягчайшим пухом.

Медея тихо рассмеялась вслед удаляющейся подруге, затем обернулась в сторону постоялого двора, где смутно маячили две фигуры, и тихо шепнула:

— Раль, Фанго, составьте мне компанию.

Она не сомневалась, что её услышали.

С возрастом вампиры менялись. Медленно, намного медленнее, чем смертные люди, и совершенно иначе. Их облик оставался прежним, зато росла мощь энергетики, в свою очередь отражавшаяся на крепости, ловкости, выносливости физического тела. Вдобавок у них появлялись способности, часто ошибочно принимаемые за магию, формирующиеся в зависимости от мировоззрения и Пути, по которому шел восставший. Развивать их или нет, каждый решал сам.

Считалось, что чем старше вампир, тем он сильнее. Это не совсем верно — те, кто не считал нужным учиться и работать над собой, застывали на одном уровне или вовсе скатывались в деградацию. В лучшем случае их рост замедлялся до совершенно незаметных величин. Но когда дело касалось элиты общества немертвых, правило соблюдалось железно.

Селеста находилась на вершине иерархической пирамиды. Она была стара, одной из старейших восставших ойкумены, массу времени у неё отнимала работа с донесениями, встречи с подданными, разбор докладов и прочие занятия, неизбежные в жизни (или после-жизни) любого правителя. Вместе с тем, у неё имелся доступ ко всем ресурсам и разработкам сообщества, а также желание учиться и твердое понимание необходимости большой личной силы. Время такое, раса такая. Иначе — никак. Кроме того, бонусом у неё имелась печать на Проклятии, крохами силы которой ночная хозяйка Талеи могла оперировать по собственному усмотрению. Этих крох хватало не только ей, но и ближайшим соратникам.

С каждым годом, десятилетием, веком способности Селесты росли. Сейчас она воспринимала мир куда более полно, чем в начале своего пути, обладала возможностями, которые в прежней жизни показались бы ей чудом. Она подозревала, что в одиночку могла бы победить в предстоящем столкновении. Впрочем, бурное прошлое отучило её от ненужного риска, да и для чего ещё нужны слуги, как не для защиты повелительницы? Во всяком случае, Латам считал именно так, и госпожа не собиралась с ним спорить. Но послушно плестись на поводу его требований она тоже отказывалась.

Идти бесшумно оказалось неожиданно сложно. Вокруг Талеи не осталось по-настоящему густых лесов, люди облагородили места вокруг своей столицы и Селеста банально разучилась ходить по чаще. Ветки трещали под ногами, немногочисленная живность замирала, старательно прячась от высшей нежити. Маленькие звериные умишки источали страх и безнадегу. Госпожа ощущала всех в округе — разумных четче, их сознания светили ярко, звери и птицы сияли намного тусклее. У растений не было интеллекта, но какой-то фон они создавали, поэтому своеобразное «эхо» исходило и от них. Пылающим факелом позади разгоняла серый туман порывистая Медея, стальными отблесками верности ровно светил Латам, готовились к схватке иные вампиры, пришедшие вместе с ними.

Спереди, источая жажду крови, вседозволенности, желания разорвать слабого, надвигалась пахнущая звериными нотками черно-красная волна.

Численность нападающих раза в три превышала число тех, кто готовился встретить их на широкой лужайке неподалеку от постоялого двора. Могло бы показаться, что пришедшие с Селестой вампиры обречены, однако в подобных столкновениях качество важнее количества, поэтому страха они не испытывали. Гвардия состояла из опытных бойцов, посвятивших века постижению воинского искусства, приближающуюся стаю они ровней себе не считали. Их капитан думал так же, иначе не взял бы с собой всего лишь две пятерки. Десять гвардейцев, сам Латам, Медея, несмотря на внешность создания не от мира сего способная удивить в бою, двое подручных прекрасной старейшины — с такими силами можно выступить против любого противника.

Командир атакующих это понимал и недооценивать врага не собирался. Селеста видела, как от пышущей жаром охоты стаи отделились две группы, в пять и четыре сознания, и начали обходить приготовившихся к схватке гвардейцев с боков. Готовятся ударить сзади? У Латама достаточно сенсоров, но на всякий случай Селеста послала ему сообщение о замеченном маневре. В ответ пришло почтительное ощущение недовольства от самоуправства госпожи, которое она привычно игнорировала.

Вместо того, чтобы вернуться, она направилась к ближайшей из отколовшихся групп. Опыт и исходящие от сознаний нападающих отблески подсказывали, что из пятерых проблемы могут возникнуть лишь с двумя, остальные трое стоят на первой ступени. Они не то что какими-либо способностями на приличном уровне не владеют — им даже на солнце выходить нельзя! Один на один, шанс справиться с ними есть у обычного тренированного воина, в намечающейся схватке они будут не более чем мясом для клинков. Вот с них Селеста и начнет, чтобы под ногами не путались.

Шорохом листьев, светом луны, легким дуновением ветра сотканная госпожой иллюзия обернула пятерых сородичей. Невесомо легла на обнаженные, беззащитные разумы, мягко преодолела естественные барьеры, оставив мгновенно исчезнувшее чувство тревоги. Осела в подсознании, на глубине, исподтишка ослабляя бдительность, снижая критичность мышления, воздействуя на органы чувств.

Спустя минуту она могла сделать с ними всё, что угодно. Нет, вампиры не стали слабее, их тела по-прежнему точно повиновались им. Они просто не обращали внимания на действия Селесты, воспринимали её в качестве естественной части окружения, её поступки казались им нормальными. До определенной черты, конечно — инстинкты боролись с навязанными суждениями и в конечном итоге всегда побеждали.

Если дать им достаточно времени.

Госпожа, будто призрак из детских страшилок, возникла возле первого вампира. Не предводителя малой стаи — тот бежал дальше, — а рядом со вторым по силе. Неразличимое движение клинка прочертило тончайшую линию от правой ключицы до левой подмышки противника, и практически сразу, не глядя на дело рук своих, Селеста стремительно оказалась рядом с вожаком. Его постигла та же участь. Голова и верхняя часть туловища первой жертвы ещё только падала на землю, когда восставшая подскочила к третьему, невысокому парнишке с короткой рыжей бородкой, и без затей снесла ему голову. Запах крови поплыл по ночному лесу. Оставшиеся начали что-то подозревать, остановились, оглядываясь, в первую очередь пытаясь разглядеть медленно оседавшего на мох двумя кусками вожака.

Они не успели ничего понять. Селеста убила их быстро.

«Шлак!» — мысленно оценила умерших в последний раз замершая в неподвижности девушка. — «Даже не почувствовали угрозу, пока не стало поздно. Хотя, возможно, я не справедлива? Мои постоянные партнеры на тренировках — гвардейцы или сам Латам, их уровень значительно выше среднего. Надо провести ещё несколько боёв.»

С исполнением последней мысли сложностей не предвиделось. Стая уже преодолела оставшееся расстояние до рассыпавшегося строя гвардейцев, взяла их в полукольцо и, кажется, перешла к оскорблениям. Судя по эмоциям Медеи, сидевшей чуть в стороне, качество брани она оценила невысоко. Решив, что скрытности на сегодня достаточно, да и не ждут её с этой стороны (точнее, совсем не ждут), Селеста со всей возможной скоростью бросилась к месту основного действия.

Она успела к самому началу схватки. Ещё миг, и стороны сошлись бы в жестокой драке, тем более страшной, что не всякий человеческий глаз способен уследить за бойцами.

Со стороны появление Селесты выглядело… Да никак оно не выглядело. Охотничий костюм оттенков зеленого и коричневого скрадывал контуры тела, так что госпожа будто возникла возле стоящего с края поля молодого вампира. От легкого прикосновения тонкой девичей руки простого смертного распылило бы мелкой кровавой взвесью, но восставшие покрепче будут — этот всего лишь отлетел в сторону бурдюком из переломанных костей и фарша. Он ещё не умер окончательно, он ещё не упал на землю, когда Селеста развернулась к следующей жертве. Теперь её не было нужды деликатничать, и страшный ментальный удар обрушился на вампира, тот застонал, схватился за виски, упал на колени. Тонкие струйки крови побежали у него из ушей и носа.

Следующий объект. Селеста помнила их, всех, помнила каждого по имени, биографии, привычкам, могла назвать их сильные и слабые стороны. Могла, но не хотела. Почти месяц назад они превратились для неё в объекты охоты, цели преследования, свидетельство ошибки, разговаривать с которыми бессмысленно — их надо просто уничтожить.

Зачерпнуть силы из печати. Под её взглядом очередной вампир рассыпается прахом, словно попав под иссушающий жар палящего солнца. Селеста знает, как она сейчас выглядит: невысокая девчушка с алебастрово-белой кожей и глазами, залитыми Тьмой. Жуткое, должно быть, зрелище.

На её появление наконец-то отреагировали, по чувствам остро ударило чужим страхом.

— Б…ть!

Вот это как раз неправда — с мужчинами она ни разу не спала, хотя Медея и подзуживает. Ни желания, ни причины нет. Она — нежить, зачем ей? Но всё равно Селесте не нравится, что её так называют, и заоравший первым вампир лишается головы. Из аккуратного среза на шее в небо фонтанчиком бьёт кровь.

Словно получив сигнал, нападающие бросаются врассыпную. Нет больше стаи, она исчезла, теперь каждый сам за себя. Госпожу, в принципе, подобное устраивало — бегущих гвардейцам добивать легче. Но раздражение, копившееся целый месяц, требовало особого блюда…

Нашарив взглядом одну конкретную спину, Селеста вытянула в сторону убегающего вампира руку и сделала короткое манящее движение кистью. Будто вздернутый невидимой веревкой, беглец полетел обратно, прямо к ногам госпожи. На полпути он умудрился развернуться и вцепиться огромными лапами с выросшими когтями в землю, но особого смысла в попытке остановиться не было — он даже не снизил скорость.

Только руки потерял. Вместе с ногами, также отрезанными невидимыми лезвиями.

— Ты даже не представляешь, Зерван, насколько я рада тебя видеть, — глядя на бывшего старейшину, нейтральным тоном сказала Селеста.

— Госпожа! Пощади! — с трудом заелозил на спине обрубок бессмертного, жалко заглядывая ей в глаза.

Люди считают, что старые вампиры постепенно утрачивают эмоции и превращаются в холодный чистый разум, подвластный исключительно рациональным рассуждениям. Мнение в целом правильное — вспыльчивый, подчиненный страстям молодняк гибнет часто, до столетнего возраста доживают лишь те, кто умеет обуздывать свои порывы. Или, как только что поняла Селеста, те, кого не доводили.

Медея торопливо встала со стула и направилась на поле боя. Сестра замерла, чудовищным усилием задавливая дикую вспышку гнева, трава вокруг неё стремительно выцветала и превращалась в прах, Зерван скулил, пытаясь отползти от исходящей неконтролируемой силой повелительницы ночи. Красавица-старейшина остановилась на почтительном расстоянии. Она давно не видела Селесту в подобном состоянии, уже лет двести, и слегка подзабыла, что делать в таких случаях. Подойти и обнять? Если сестра пойдёт вразнос, придется так и сделать, несмотря на смертельную опасность.

— Пощади?! — наконец, со свистом выдохнула Селеста. Медея чуть заметно распрямилась, лицо её облегченно расслабилось. — Пощади. Пощади. Ты, Зерван, ещё жив по одной причине — я должна знать, что именно ты сообщил людям. Как много они благодаря тебе теперь знают. Хотя нет, не по одной. Почему? Почему, Зерван? Ты же держался! Ты держал в узде свои наклонности, ты старался не убивать, не давать волю зверю. Так почему ты так низко скатился за какие-то жалкие два года!

Последнюю фразу она буквально прорычала, нависнув над дрожащим пленником. Её глаза налились кровью, клыки выпирали и сейчас она вовсе не походила на хрупкую девочку, по недомыслию взрослых нацепившую меч. Перед вампирами, в облачении темной ауры силы, стоял демон.

Не желая больше говорить, Селеста рывком схватила бывшего старейшину, члена своего Ближнего Круга, одного из сильнейших восставших мира и ныне просто предателя за глотку. Тот пытался отвести взгляд, но госпожа приблизила его лицо к своему, заставляя смотреть. Зерван дернулся, сопротивляясь, и почти сразу обмяк — его искусство изменения плоти и огромная физическая сила сейчас не значили ничего.

Медея подошла и встала сбоку от пленника, с другой стороны, глядя на Ночную Хозяйку с опаской, застыли телохранители. Они, кажется, предпочли бы в данный момент находиться где-нибудь в другом месте. Прежде им не доводилось видеть Селесту в гневе, к тому же она редко демонстрировала всю полноту своей мощи, поэтому сейчас у двух не самых молодых вампиров вовсю шла переоценка собственной значимости. Занятие полезное, только несвоевременное. При глубоком чтении памяти чтец беззащитен, его требуется охранять, и Медея сотрёт их обоих в порошок, если с головы названой сестры упадет хотя бы волос.

В полной неподвижности, окружив повелительницу, вампиры провели час. Телохранители не осмеливались задавать вопросы, чувствуя напряжение хозяйки, Медея не желала ни с кем обсуждать происшедшее. Заговорила она при виде вернувшегося к госпоже, покрытого чужой кровью Латама:

— Кто-нибудь ушел?

— Шестерым удалось убежать достаточно далеко, их сейчас преследуют. Догоним.

— Да уж постарайтесь… Мне показалось, или они пытались напасть на наших смертных слуг?

— Тех четверых встретил Вантал, — успокоил красавицу капитан. Судя по чуть заметному кивку, объяснение её удовлетворило, поэтому он спросил в свою очередь: — Мессена решила прочесть память изменника прямо здесь?

— Она желает получить ответы немедленно, — обтекаемо ответила Медея. Про случившийся срыв она расскажет Латаму позже, наедине. Может быть. — Зерван — редкий везунчик. Легко отделался.

— Соглашусь с вами, благородная леди, — кивнул аристократ. — Его поступки заслуживают большего.

— Всё-таки семь сотен лет вместе. Селеста проявила снисхождение.

На взгляд Латама, никогда не любившего Зервана и враждовавшего с ним, милосердия тот не заслуживал. Впрочем, высказывать своё мнение он не стал. Поверженный старый враг, славная победа — зачем портить хорошее настроение ненужным спором?

Спустя недолгое время по телу пленника пробежала короткая дрожь. Других видимых действий не было, оба, и жертва, и палач, продолжали оставаться в полной неподвижности, но Медея немедленно начала действовать. Из широких рукавов роскошного одеяния на свет появились небольшая бутылка вина и резной костяной кубок, весело хлопнула пробка. Наполнив сосуд вином до половины, красавица бросила бутылку одному из телохранителей и быстро полоснула себя по запястью острым ногтем.

Стоило Селесте покачнуться, как подруга оказалась рядом, одной рукой подхватывая под грудь, другой поднося к лицу кубок.

— Пей.

Госпожа жадно высосала смесь, восполняя потраченные силы. Бледное лицо, проступившие скулы и нехарактерно выделяющиеся клыки показывали, что изучение чужой памяти нелегко ей далось. Всё-таки Зерван являлся старым, опытным восставшим, сопротивлялся он до последнего.

Благодарно погладив Медею по руке, Селеста высвободилась из объятий. Смерила взглядом валявшееся на земле тело, презрительно дернула верхней губой, повернулась спиной, словно окончательно закрывая эту страницу своей долгой жизни.

— Латам?

— Трое пока живы, мессена, остальные мертвы, — доложил капитан. — Среди гвардейцев потерь нет, хотя семеро получили различные раны.

— Меня интересует пришелец из Семиречья по имени Гурбан-огун. Что с ним?

— Я лично снес ему голову, мессена.

— Жаль. Я бы не отказалась побеседовать с ним ещё раз, — сухим тоном уведомила госпожа. Вспышка гнева прошла, она снова могла себя контролировать и ничем не напоминала потустороннее чудовище. — Во многом нынешним кризисом мы обязаны ему.

— Простите, мессена.

— Не извиняйся, Латам. Кто же знал? — пожала плечами Селеста. — Нет, значит нет. Пойдёмте, успокоим наших смертных подданных, что всё закончилось.

Перед тем, как развернуться и уйти, госпожа последний раз посмотрела на распластанный возле её ног, бессмысленно пялящийся в ночное небо огрызок. Чуть помедлила, затем глаза её на мгновение налились тьмой, чтобы сразу вернуть обычный серо-стальной цвет. Селеста ничего не сказала, не отдавала никаких приказов, просто сделала остальным знак следовать за собой.

Она уходила.

За её спиной медленно рассыпалось прахом тело бывшего старейшины.

Глава 2

Цонне, столица Синевы. Город контрастов.

Буйство зелени и каменные плиты площадей. Нищие лачуги крестьян и взлетевшие ввысь кружевные шпили дворцов. Десятки храмов, хранящих божественную мудрость, и сотни известных своим легким нравом заведений, начиная от театров и заканчивая «чайными домиками» с веселым персоналом, всегда готовым поразвлечься. Государственный культ Хранительницы Вод Дерканы-Изменчивой и строгий, черный монолит собора Владыки Тьмы Морвана, покровителя магов и колдунов.

Именно Деркане город обязан своим нынешним обликом.

Когда принц Коно, принявший тронное имя Конира Второго, объявил своего племянника лишенным благодати и низложенным, поддержали его далеко не все. Несмотря на чудовищные жертвы в результате Проклятия Тайрана, несмотря на серьёзные репутационные потери, значительная часть армии осталась верна Иррану. Началась гражданская война, раскол прошел по всем срезам общества. Боевые действия велись во всех провинциях, тихих уголков не осталось вовсе, удачным моментом ослабления гегемона воспользовались зашевелившиеся соседи. Кровавая мясорубка, победителей в которой не было, продлилась девять лет и завершилась подписанием «Договора двух цветков». Стороны взаимно признавали друг друга и делили единое прежде государство на две примерно равные части — север и восток отошел Талее, юг и запад теперь принадлежал свежесозданной Стране Синевы со столицей в Цонне.

На протяжении всего периода борьбы Конир позиционировал себя как консерватора, приверженца старых законов и обычаев. В частности, он никогда не забывал напомнить, что божественным покровителем династии является Деркана-Изменчивая, чей культ традиционно также занимал непростое место в среде остальных храмовых течений. Служители Хранительницы Вод считались своеобразными «чиновниками от религии», иными словами, ни одно официальное мероприятие не обходилось без их участия, они в обязательном порядке участвовали в комиссиях, связанных с церковными склоками, выдавали свидетельства о благонадежности представителям новых религий и в целом больше походили на правительственный департамент, чем на группу священнослужителей.

Вполне естественно, что на новом месте, создавая структуру государственного управления, король скопировал старую схему. Зачем менять то, что хорошо работает?

В Цонне у служителей Дерканы, а следовательно, у их царственного господина, возникла небольшая проблемка идеологического характера. Дело в том, что город стоял в долине, по которой протекала не самая полноводная река, и других источников воды поблизости не имелось. С юга степь, перетекающая в пустыню, на севере тоже степь, постепенно переходящая в леса. С отправлением служб возникли трудности, да и просто народ смеяться начал. И ведь исправить ничего нельзя — здесь не приморский город Талея, здесь даже озер приличных размеров нет.

В другое время ограничились бы изменением ритуальной составляющей и о том забыли. Тогда, во время войны, речь шла о легитимности власти.

Чтобы хоть как-то сгладить пошедшие слухи, помимо обязательного отрубания голов Конир принялся за строительство. Во-первых, он приказал выкопать немалых размеров озеро, в центре которого возвел храм Дерканы, и обязал жречество проводить там ежедневные службы. Жрецы не возражали — дело привычное, хорошо оплачиваемое. Во-вторых, свой дворец, сооружение немалых размеров, Конир обвел широким рвом, объявив, что таким образом энергия стихии воды благотворно действует на него и позволяет лучше слышать голос прародительницы. Что конкретно он слышал, неизвестно, но в качестве оборонительного сооружения ров сработал на все сто, во время единственного штурма города войсками лоялистов остановив первый, самый яростный натиск.

Посмотрев на действия господина, свита последовала его примеру. Стало хорошим тоном окружать поместья широкими, шире, чем улицы, рвами, наполненными водой. Знатные особы соревновались между собой богатством отделки набережных, выкладывали участки принадлежащих им берегов мраморными плитами с росписями и считали нищими босяками тех, кто ограничивался обычным строительным камнем. В результате к настоящему времени Цонне состоял из двух частей: Старого Города с предместьями, с простыми домами, похожего на десятки других городов, и Нового, где по улицам-каналам плавали лодки, а лошадей не видели вовсе.

Со временем воды перестало хватать. Река Итир, протекающая через долину, никогда не отличалась полноводностью и не могла толком наполнить искусственно созданную пойму. Часть каналов принялась мелеть. По приказу следующего правителя выше по течению реки были проведены ирригационные работы, изменены русла нескольких других, более мелких рек, следствием чего стала небольшая экологическая катастрофа. Разразилась она в южных районах страны и частично затронула территории Азарского султаната, послужив поводом для очередной войны. Впрочем, это уже другая история.

Поместье, принадлежащее Медее, находилось на границе Старого и Нового городов. То есть своя пристань и обязательный лодочный сарайчик имелись, но основной выход и парадные ворота располагались на земле, выводя на мощеную диким камнем улицу. К причудам золотоволосой любительницы поэзии и театра высшее общество относилось с пониманием — общеизвестно, что нежить не любит текущую воду.

— На мой взгляд, ты рискуешь, открыто показывая свою сущность. Люди никогда не смогут забыть, что рядом с ними находится хищник.

Селеста надеялась, что её прибытие в город осталось незамеченным. Или, по крайней мере, наблюдатели за домом не поняли, кто именно гостит у предводительницы местной общины немертвых. Свита у Медеи большая, затеряться в ней проще простого. Латам, разумеется, был недоволен — ему, гвардейцам и большей части смертных, сопровождавших госпожу в путешествии, пришлось разместиться в городе, в гостиницах и домах, принадлежащих сектантам. Однако если появление одного нового вампира, выглядящего к тому же на первый взгляд безобидно, тревоги не вызовет, то сообщение о приезде десятка старших восставших всколыхнет фантазию заинтересованных лиц.

Самого Латама хитрюга-Медея к себе домой тоже не пустила. Она намеревалась посекретничать с подругой.

— Если хищник выглядит безопасным, то его не станут убивать, а посадят в клетку и начнут восхищаться, — пробурчала Медея, не открывая глаз. — Главное,успешно делать вид, что ты безопасен. И сидишь в клетке.

Ей нравилось лежать так, привалившись под бок Селесте, укрывшись с ней одним легким одеялом. Привычка осталась с тех времен, когда они вдвоем прятались в канализации, не зная, переживут ли следующий день. Пожалуй, нигде больше она не чувствовала себя настолько в безопасности, кроме как рядом с сестрой. Медея, Сладкоголосая, Ворожея, Прекраснейшая шла по не-жизни с улыбкой, стараясь не вспоминать свои страхи — но это не значит, что она от них избавилась совсем.

— К тому же, из всей общины всего пятеро живут открыто, — продолжила она защищать избранный образ жизни. После-жизни. — Остальные тридцать восемь по-прежнему в тени.

Многие люди искренне считают бюрократию злом, то же самое значительная часть населения королевств думала насчет Селесты. Их альянс был неизбежен. Организованный в аппарате управления отдел статистики учитывал одну тысячу шестьсот двадцать двух вампиров, из них всего восемь жили уединенно. Крупнейшей из общин являлась талейская, как в силу исторических причин, так и благодаря сохранившейся традиции отправлять молодежь ко двору госпожи. Кроме того, в столице находилась Школа Путей, чрезвычайно популярная в последние лет сто, Великий Архив и Зал мистерий, куда мечтал быть допущенным каждый сектант. Другие общины могли похвастаться куда меньшим количеством достижений, хотя Медея обоснованно гордилась стоящим в её городе храмом Повелителя Тьмы. Настоятелем в нём служил её ближайший помощник Эгард.

— Вам придется постараться, чтобы восстановить порушенную репутацию, — заметила маленькая восставшая. — Слухи о бесчинствах зервановой своры наверняка уже докатились сюда, даром, что другое королевство.

Медея чуть повернулась, снизу вверх посмотрела на угловатый подростковый профиль.

— Ты выяснила, почему он нас предал?

— Он хотел безнаказанности, — неохотно ответила Селеста. — Его не устраивали наложенные мной ограничения. Предпосылки к срыву имелись и раньше, но мы — я — предпочитали их не замечать. Идущие Путями Зверя всегда склонны к простым и понятным решениям, в них есть своеобразная естественная жестокость, на которую я списывала случавшиеся инциденты.

Непосредственным толчком стало знакомство с тем беглецом из Семиречья. Помнишь, мы экспедицию собирали?

— Конечно. Мне про неё все уши прожужжали!

— Она не состоится, я отменила подготовку. Некого теперь посылать. Изначально предполагалось, что в её состав войдут восставшие, наименее подверженные влиянию Солнца. Всё-таки им предстоит долгий переход через степь, да и как на месте обстоятельства сложатся, неизвестно. Местные вампиры вряд ли спокойно отреагировали бы на появление двух десятков сильных чужаков. Кто у нас самый устойчивый к свету? Зерван и его свита. Были.

Кальдеран передал все собранные им материалы по Семиречью Зервану, вдобавок у Саттара в тюрьме сидел пойманный в Ласкарисе нарушитель. Примерно раз в пять-десять лет с запада приходят восставшие, ведут себя, как дома привыкли, их обычно либо на месте уничтожают, либо, если ничего серьёзного не успели натворить, отправляют в Талею. Наш главный разведчик решил, что этот Гурбан-огун может быть полезен в качестве источника сведений, и отдал его Зервану.

— Кальдеран, конечно, умница, только очень уж он… — Медея защелкала пальцами, подбирая формулировку. — Слишком хитрый временами. Не всегда вовремя замечает очевидные вещи.

— Да, есть у него такой недостаток. Специфика избранного рода деятельности, — сухо согласилась Селеста. — Как бы то ни было, Гурбан-огун рассказывал Зервану про Семиречье, отвечал на его вопросы, говорил, как живут тамошние восставшие. И в какой-то момент Зерван понял, что ему те обычаи нравятся и он хочет жить также. Ходить среди людей, не скрываясь. Убивать всех непонравившихся. Принимать жертвы из младенцев и юных девочек, впервые уронивших кровь. Открыто править племенами, не только сектантами. Ходить в походы, развлекать себя пытками врагов. Или просто встреченных по пути смертных.

Знаешь, там, в моём мире, — Селеста неопределенно мотнула головой, — существовало такое понятие как «искушение». Считалось, что демоны подталкивают людей к греху, чтобы после смерти получить их души.

— Подталкивают? — удивилась Медея. — Странная концепция.

— Любая вера нелогична. Так вот, я бы сказала, что искушения Зерван не выдержал. Слишком уж услышанное совпадало с его внутренними мечтами.

О прошлой жизни до перерождения в нежить Селеста старалась не вспоминать. Было и было, зачем растравливать себе душу? Знаниями — пользовалась. В свою очередь, Медея тоже не часто расспрашивала сестру о прошлом, хотя всегда жадно ловила обмолвки о мире без магии, где не верят в богов. Певица боялась, что Селеста однажды захочет вернуться туда, — и у неё получится.

— Ты не виновата, — помолчав, попыталась утешить Ворожея. — Каждый выбирает сам, помнишь?

— Я упустила ситуацию, не заметила, когда он изменился. Мне следовало жестче контролировать его. А если бы печать не устоялась окончательно полгода назад, что бы мы делали? Вполне возможно, гвардейцы потеряли бы четверть состава. Или если бы Зерван оказался умнее и догадался отсечь связывающий со мной канал? Мы могли бы искать его десятилетиями.

— Ему бы жадность не позволила, — фыркнула Медея. — В любом случае, случилось так, как случилось, и хватит переживать. Всё закончилось.

— Ничего не закончилось, — в голосе Селесты лязгнул металл, заставив сестру удивленно замереть. — С Семиречьем надо кончать. Гнойник под боком нам не нужен.

— Что с ним поделаешь? Он за степью лежит, до него с нашими силами не добраться.

— Пока не знаю, — согласилась маленькая госпожа. — Буду думать. Но я твердо уверена, что существование культуры восставших, выстроенной на противоположных нашим принципам, является серьёзной угрозой. Их необходимо уничтожить ради нашей собственной безопасности.

— Не прямо сейчас, надеюсь? — капризным тоном протянула Медея. — У меня постановка в Королевской Опере, не хочу отвлекаться.

— Я подожду, пока ты закончишь, — наконец-то улыбнулась Селеста.

За время пути в Цонне она вернулась в привычное уравновешенное состояние и примирилась с происшедшим. Тем более что дела складываются не так плохо, как госпожа думала изначально. Действия Зервана, судя по докладам шпионов, не отразились на преданности сектантов, чего она боялась больше всего. Потеря значительной части контроля над криминальными группировками неприятна, но не смертельна. Денег они, конечно, приносят немало, зато головной боли доставляют на порядок больше. Самые полезные в плане добычи информации куски подберет Кальдеран, контрабандисты давно под колпаком у структур Гардомана. Кроме старейшин, ещё остались бывшие подельники Зервана, не пошедшие следом за ним — из страха или верности, надо смотреть. Старшим среди них, кажется, Алат, вот он и займется постепенным «упорядочиванием» общественного дна.

Для великого, без шуток, мага Хастина разрушение Академии Талеи, бегство персонала в Цонне и переход на нелегальное положение имели один несомненный плюс. Он теперь занимался чем хотел и сам определял темы исследований. Будучи вампиром, раньше он находился «под колпаком» спецслужб, избавить от которого не могло даже заступничество наставника, и темы своих исследований должен был согласовывать с различными инстанциями, в том числе религиозными.

Верхушка сообщества восставших давно искала возможности улучшения собственных способностей, Хастин в данном вопросе исключением не был. Благодаря поддержке Селесты он в относительно короткие сроки побеседовал со всеми вампирами старше сотни лет, обработал полученный материал и сформулировал концепцию Путей, связав воедино магию, физиологию и психологию. Вкратце: способности восставшего связаны с тем, что ему интересно, по какому пути он предпочитает развиваться. Или, если цитировать возвышенным слогом, твои умения есть твоя суть.

Пути Воина предполагают высокую скорость, крепость тела выше среднего, улучшенную координацию, магические умения прямого характера. Огнем пульнуть, щит выставить, укрепить кожу и тому подобное. Пути Искусства связаны больше с социальными навыками и ориентированы на общение с людьми, понимание их психологии и косвенное управление ими. Пути Зверя обращаются больше к темным сторонам человеческой натуры, не злым, но диким, примитивным. Идущие по звериным путям всегда очень сильны физически, обладают большой устойчивостью к любым внешним воздействиям, зато легко поддаются жажде и испытывают серьёзные трудности с самоконтролем. Гибнут они чаще прочих и старшими становятся реже.

Пропорции примерно равны, в младшем возрасте, до перехода на вторую ступень, в среднем из десяти вампиров к каждой из основных групп принадлежат по трое. Оставшийся, то есть один из десяти, идет нестандартным Путем. Путем Магии, как сам Хастин, Духа, как Селеста, или Мистики, наподобие Мерка, помощника госпожи, отвечавшего за работу с сектантами. А ещё был Эгард. Эгард, которого старейшина и маг недолюбливал, потому что тот рушил ему концепцию.

Единственный восставший без ярко выраженных способностей. Одинаково хороший во всём. Иными словами, чуть выше среднего уровня.

Некогда именно Эгарда Селеста отправила в Цонне вместе с Медеей и ни разу о том решении не пожалела. Она прекрасно знала взбалмошный характер подруги и потому «няньку» выбирала дотошно. Эгард не подвел, хотя временами жаловался и просился в скит, в монахи, в пустынь — куда угодно, лишь бы подальше от непосредственного начальства. Ночная Госпожа его успокаивала, устраивала сестренке головомойку, и всё возвращалось на круги своя.

Внешне того не показывая, Медея помощника ценила. Иначе не стала бы напрягаться и тратить безумное количество ресурсов, чтобы устроить его настоятелем храма Владыки Тьмы.

— Впечатляет, — признала Селеста. — Я видела храм в памяти паломника, но вблизи он производит совсем иное впечатление.

Она специально приказала остановить возок на дальней стороне площади, чтобы оценить здание издалека. Надо сказать, увиденное ей понравилось. Черный монолит, кое-где высверкивающий белыми мраморными вставками, казался зримым воплощением откровенной тяжелой мощи. Ничего лишнего, никаких украшений. При взгляде на него сразу становилось понятно — местного хозяина молить о пощаде бессмысленно.

— В свое время пришлось серьёзно потрудиться, чтобы воплотить в камне задуманное и одновременно соблюсти канон, — Медея смотрела на детище своего разума с гордостью. — Знала бы ты, как я спорила с архитекторами!

— Удивительно, как ты уговорила их участвовать в проекте.

— О! — по губам старейшины пробежала лукавая улыбка. — Как раз с этим, проблем не возникло.

Пока подруга предавалась приятным воспоминаниям, Селеста оглядела полупустынную площадь (жизнь в Цонне не замирала ни на секунду, но время всё-таки позднее), накинула капюшон на голову и пошла к зданию. Дождь ей не мешал, просто мелкая морось попадала в глаза и слегка раздражала.

Выходивший из храма юноша в темной мантии с приколотым значком Академии отшатнулся от неё, словно увидел призрака. Оглядел небольшую группу из четырёх человек — какими бы свободными не считались местные нравы, без телохранителей две знатные дамы ходить не могли, — помотал головой и, пробормотав под нос нечто невнятное, торопливо убежал. Наверное, спутал с кем-то знакомым.

Ступив на первую ступеньку ведущей в храм лестницы, Селеста ощутила прохладную волну, пробежавшую по телу. Приятное чувство, совсем не похожее на обжигающие прикосновения энергии в местах, посвященных светлым богам. Здесь молятся аспекту, близкому восставшим. Живущий в храме Морвана или на посвященной ему земле вампир становится чуточку сильнее, легче переносит жажду крови и солнечные лучи, в случае ранения его раны зарастают быстрее. Последним свойством в свое время воспользовалась Медея, с помощью Хастина создав Зал Плоти — единственное в мире учреждение, занимающееся косметической хирургией живых мертвецов.

Селеста, признавая необходимость такой клиники, до сих пор находилась в легком шоке.

Центральной фигурой, способной использовать все ресурсы культового сооружения, является настоятель. Под защитой своих стен он в разы сильнее, чем где бы то ни было ещё. Старые настоятели в буквальном смысле сродняются с храмами или монастырями, воспринимают их, словно часть тела. Эгард проводил обряды почитания у алтаря почти двести лет, присутствие сородичей он почувствовал сразу.

— Госпожа Селеста! — вампир быстро вышел, почти выбежал из прохода, ведущего во внутренние помещения. — Какая радость видеть вас! Я слышал, что вы покинули Талею, но не ожидал вашего приезда так скоро!

— Меня, значит, ты видеть не рад? — вкрадчиво вопросила Медея.

— Безусловно рад, миледи, однако с вами мы распрощались совсем недавно.

— Здравствуй, Эгард, — не дала развиться шутливой перепалке Селеста. — Я действительно не собиралась в Цонне, решение приехать сюда было спонтанным.

— Значит, гвардейцы сопровождают вас, — кивнул восставший. — Мессен Латам мог хотя бы уведомить о вашем визите!

— Я приказала ему молчать — хочу посмотреть, как вы устроились, без лишнего ажиотажа. И начать, разумеется, решила с храма. Покажешь тут всё?

— Конечно, госпожа. Прошу за мной.

Символом Морвана является черный крест с белой точкой посередине. Перекладины креста равны по длине и на концах разделяются, символизируя одну из восьми ипостасей, каждая, в свою очередь, проявляет себя в тысяче ликов. Причем ипостаси считаются полностью самодостаточными, им в прежние времена отдельные монастыри ставили и тщательно продумали состав свиты и должностные обязанности. Богиня Селеста считалась невестой третьей из ипостасей, Морвана-Проклинающего.

В тонкостях культа Ночная Госпожа разбиралась очень хорошо, так как сектантами почиталась аватарой богини. Чрезвычайно удобный статус, позволяющий многое. Хотя сама в богослужениях участвовала редко — был у неё в прошлом неудачный опыт, после которого Медея и Хастин чуть ли не за руки хватали, отговаривая от участия в ритуалах.

Как бы то ни было, внутреннее убранство храма Селеста оценивала с позиции личности знающей, и увиденное ей нравилось. Ничего лишнего, и в то же время — канон соблюден досконально, до последней мелочи. В убранстве полностью отсутствовали желтые и зеленые оттенки, перед статуями в лампадах горел живой огонь, фрески радовали глаз изображениями пытаемых грешников или подвигов, совершаемых чемпионами Темного. Квадратные каменные колонны, делившие центральный зал на три части, были облицованы темно-красным гранитом и не несли ни малейшего следа украшений. На полу оформители мозаикой выложили священные тексты, описывающие концепцию божества. Едва ли прихожане их читали, скорее всего, принимали за абстрактные узоры — с каждым годом знатоков высочайшего наречия становилось всё меньше.

Справа и слева от массивного креста высотой в два человеческих роста разместились статуи младших божеств. Селеста подошла к третьей слева, изображавшую девушку лет шестнадцати, восседающую на непропорционально большом троне из белого мрамора. Богиня выглядела как обычный человеческий подросток, без малейших признаков сверхъестественного существа, даже платье было простым, пусть и хорошо пошитым. Верхнюю часть лица прикрывал капюшон, оставляя на обозрение только крепко сжатые губы; босые ноги кончиками пальцев касались подножия трона. На коленях у неё лежали два букета — каменный, мертвый, и живой.

— Асфодель?

— У студентов Академии есть примета, что, если подарить богине букетик асфодели, на экзамене попадется удачный билет, — пояснил Эгард. — Я не возражаю.

— Твоя работа? — покосилась Селеста на подругу, та ответила чистым честным взглядом существа, лжи не ведающего. — Понятно.

Когда-то давно она рассказала Медее, что в её мире асфодель считалась символом смерти и забвения. Красавица рассказ не забыла и позднее пустила слух, что Селесте нравятся эти цветы, постепенно превратившиеся в неформальный личный герб. Официально он нигде не использовался, но гвардейцы, к примеру, часто украшали им свои доспехи.

— Впервые могу рассмотреть её не торопясь, — сообщила госпожа, обходя статую по кругу. — Всё-таки Сеисан был гением. Что с ним стало?

— Мы всем говорим, что он зарезался кинжалом перед вашим изображением, поняв, что ничего более великого не сотворит, — спокойно ответил Эгард, не обращая внимания на запрещающие знаки прямой начальницы. — А так-то он в нужнике по пьяни утонул.

— Творческие люди, они такие, — согласилась Селеста, обменявшись с настоятелем понимающими взглядами. — Непредсказуемые. Знаешь, он меня безумно хвалил, называл лучшей своей моделью. Жаловался, что остальные и десяти минут неподвижно высидеть не способны.

— Он был неимоверно талантлив! — вступилась за давно мертвого любимца Медея. — Равных ему нет, не сейчас точно.

— Да я не спорю. Просто я не уверена, что этой статуе здесь место. Ты ничего странного не чувствуешь? — обратилась госпожа к Эгарду.

Тот сосредоточился на внутренних ощущениях, затем отрицательно покачал головой.

— Нет, госпожа.

— Мастерская, в которой работал Солдовец, находилась в зоне действия Проклятья Тайрана. Статуя пятьдесят лет простояла там. Потом Медея навестила свой бывший дом и перевезла в Цонне кое-какие памятные вещи, включая коллекцию скульптуры. По какой причине вы решили установить статую в храме, я не знаю, но факт остается фактом — над ней были проведены соответствующие обряды, и вот уже две сотни лет перед ней молятся верующие. Причем большинство из них прямо ассоциируют изображение со мной. Дальше продолжать?

— Ты чувствуешь связь, — с утверждающей интонацией предположила Медея.

— Именно. Тоненькая ниточка, которая, тем не менее, есть.

— Мне кажется, ничего плохого в связи нет, — подумав, первым нарушил повисшее молчание Эгард. — Скорее наоборот. После того, как вы вернетесь в Талею, нам будет проще общаться, используя статую в качестве точки фокусировки. Что касается возможности причинить вред… Канал, как вы сказали, узенький, серьёзное воздействие через него не окажешь. В крайнем случае просто разорвете.

— До крайнего случая лучше не доводить, — проворчала Селеста. — Хорошо, ты прав. Не стоит торопиться. Пока опасности никакой, перемещать статую не будем. Не украдут же её? Кстати, по поводу возможной кражи. Какие у вас отношения с жрецами светлых, они сильно докучают? Инциденты часто случаются?

— В целом, отношения у нас ровные, Госпожа… Может быть, пройдем в нижние покои? Там нам будет удобнее разговаривать.

— Как скажешь, Эгард. Веди.

Богов, учений о божественном и, как следствие, различного рода религиозных организаций на просторах королевства существовало множество. Львиная доля их происходила из периода до катастрофы и была прямо или косвенно связана с древним сальвским пантеоном — с верованиями народа, создавшего то, что впоследствии стало большой Талеей. Разумеется, темные века и гигантские человеческие жертвы сильно отразились на богословской мысли и сейчас даже монашеские ордены, с полным правом заявляющие о непрерывности традиции, трактовали свои священные писания иначе, чем до Чумы. Кроме того, возникали новые вероучения, из соседних стран приходили проповедники, церкви раскалывались по причине богословских расхождений (и не только богословских), в результате образовывая пестрый сплав уживавшихся между собой религий.

Сосуществование иногда диаметрально противоположных учений не всегда проходило мирно. В первые столетия темных веков различные секты деструктивного толка представляли едва ли не основную опасность для слабого государства, даже большую, чем расплодившиеся чудовища, голод и болезни. Во многом благодаря сектантам восставшие получили официальную «крышу» — спецслужбам требовался кто-то, способный контролировать безумцев, и разумная, идущая на контакт нежить подходила на эту роль лучше всего. С задачей вампиры справились даже лучше, чем предполагали их кураторы, потому что спустя семь веков авторитет Селесты в среде поклонников мрака был незыблем. Сомневавшихся и совсем невменяемых постепенно зачистили, оставшиеся служили прослойкой между обществом людей и своими немертвыми господами.

Действия Иррана Благочестивого или, в памяти народной, Иррана Придурка привели не только к гражданской войне. Раскол произошел и в религиозной сфере. Учения, признанные официальной властью «утратившими доверие», были вынуждены бежать на юг, оставшиеся верными талейскому престолу быстро откочевали на север. Спустя два десятка лет напряженность слегка ослабла, беглецам разрешили вернуться, кое-кто даже конфискованные владения обратно получил, но воспользовались возможностью далеко не все. С тех пор разделение сохранялось. Селесту изрядно веселил тот факт, что центральные монастыри наиболее нетерпимых организаций вроде Дланей Марра или Желтого Общества располагались в Талее и были вынуждены ежедневно видеть последствия действий своих предшественников. Храмы Синего Анга и Солнца, спровоцировавшие Тайрана провести тот безумный ритуал, потеряли в день штурма Академии всех значимых иерархов и фактически перестали существовать.

В Цонне, наоборот, нашли приют множество культов, проповедовавших идею равновесия. Так сложилось исторически — наследники принца Коно осознанно не позволяли религиозным течениям усиливаться, ограничивая их вмешательство в политику. Владык Синевы более чем устраивало соперничество множества монастырей, храмов и сект, они охотно выдавали разрешение проповедовать любым религиям, кроме откровенно чернушных. Хотя, конечно, легальная регистрация «Общества добродетельных служителей Владыки Справедливости», как официально называлась руководимая Эгардом секта, шокировала даже местных нигилистов. Но — ничего, скушали, со временем начали гордиться экзотикой.

Медея никогда не признавалась, сколько денег ей пришлось потратить на взятки и скольких сановников соблазнить.

В общине Цонне, ко всеобщему удовольствию, процветало двоевластие. Старейшина блистала в обществе смертных, интриговала, влезала в политику, покровительствовала певцам и художникам, мутила непонятные делишки со спецслужбами и в целом наслаждалась после-жизнью на полную. Её первый помощник занимался текучкой и нёс слово Божье (в данном конкретном случае, скорее, Селесты) в массы. Медея была капитаном корабля, Эгард — её первым помощником. За время путешествия в Страну Синевы первая просветила подругу по своему фронту деятельности, сейчас Селеста неплохо представляла себе, что происходит в высших кругах государства. Теперь пришел черед настоятеля объяснять тонкости взаимной грызни среди жречества.

— Один момент, госпожа, — Эгард надавил на два непримечательных участка на стене, и массивная плита пола поднялась, открывая проход в подземную часть храма. — Прошу.

Верные привычке закапываться поглубже, где только можно, вампиры и здесь не изменили себе. Катакомб, подобных талейским, в Цонне не нашлось, поэтому тайные хранилища, ритуальные залы и камеры для сна строили самостоятельно, соблюдая максимум предосторожностей.

— Мы выкупили семь домов по соседству и соединили их переходами со средними этажами подземелий, — рассказывал настоятель. — Так безопаснее. Собратьям не нужно в открытую посещать храм, смертные тоже могут приходить на службы или на отчет, не привлекая лишнего внимания. Правда, есть и недостатки — приходится часто обновлять защиту от магического поиска на стенах.

— За вами часто следят?

— Постоянно. Справедливости ради скажу, что присмотр мягкий, можно сказать, формальный. Королевских Бдящих интересует, не приносим ли мы жертвы чаще положенного, а враждебные храмы больше показывают, что наблюдают за нами, чем что-либо ещё.

— Власти знают о человеческих жертвоприношениях и не возражают?

— Мы вполне официально получаем преступников в тюрьмах, — пожал плечами, не оборачиваясь, Эгард. — Их всё равно казнят. Все знают, что чистые души Повелитель не принимает, с этой стороны к нам претензий нет.

— Кажется, я начинаю завидовать, — вздохнула госпожа. — Сколько здесь всего этажей?

— Пять, мессена. О трех люди знают точно, о четвертом подозревают, на пятом расположена клиника.

— Там сейчас есть кто-нибудь из пациентов? Давно хотела взглянуть на то, как вы проводите свои операции.

— Сейчас — нет, но если вы задержитесь на пару дней, то приедет один молодой восставший из Киника. Он неудачно подрался с призрачным скорпионом и повредил руку. Мы с коллегами попытаемся выправить ему потоки.

Селеста понимающе кивнула. Схватки с магами или существами, использующими магию при атаке, для нежити представляли особую опасность, так как воздействовали на энергетическую составляющую не-мертвого тела. Проще говоря, если кисть отрубить обычным мечом, через какое-то время она восстановится. Скорость восстановления зависела от возраста, Пути, наличия крови и места отдыха, также влияли и другие факторы, менее значимые, но результат всегда был одинаков. Иное дело, когда тот же меч вышел из рук мастера-артефактора. Регенерация могла ослабнуть или прекратиться вовсе, или пойти по неверному пути, вместо пальцев отрастив не способные гнуться культи.

Вампиры часто сражались с различными магическими существами и, естественно, получали раны. До определенного момента Селеста тоже носила на теле отметины схваток, не способная от них избавиться и только радуясь, что лицо не пострадало. Медея в данном вопросе была куда привередливее — её раздражало малейшее несовершенство облика, пусть и скрытое одеждой. Поэтому она при первой же возможности насела на Хастина и его наставника, требуя разработать методику устранения шрамов. Сопротивлялись маги недолго, ибо, во-первых, задача целиком укладывалась в проводимые ими исследования, а во-вторых, красивая женщина есть красивая женщина, спорить с ней тяжело.

Медицина вампиров развивалась столетиями и всегда носила сугубо прикладной характер. Специалистов в ней было мало. Сказывалось и общая небольшая численность немертвых, и редкая необходимость в услугах. Исцелять малые повреждения умели многие, практически все старшие проходили обучение, позволявшее убирать шрамы или снимать мелкие проклятья. В случае получения серьёзных травм раненый либо умирал окончательной смертью на месте, либо отправлялся туда, где ему могли помочь.

Рост численности умелых артефакторов и жрецов, случившийся в последние триста лет, усложнил положение. Ответом на вызов стало основание Зала Плоти — очередной идеи Медеи, воплощенной гением её бывшего ученика и, временами, любовника. Изначально Зал создавался с целью корректировки внешности слишком сильно разыскиваемых вампиров, но позднее превратился в полноценный центральный госпиталь сообщества, где лечили от всего, кроме душевных болезней. С последним пыталась бороться Селеста и у неё иногда даже кое-что получалось.

Кабинет Эгарда располагался на втором сверху подземном этаже, туда настоятель и привел дорогих гостий. Молчаливые телохранители Медеи остались в небольшой прихожей, чтобы не мешать разговору. Устроился второй по значимости восставший города просто, но основательно (госпожа давно отмечала за ним привычку к своеобразному аскетичному уюту), в комнате имелись три кресла — хозяйское и гостевые, — стол, крепкий шкаф, набитый книгами и свитками, пара масляных ламп и поставец с напитками в углу. Твердую пищу вампиры не ели, зато пили много, часто и с удовольствием.

Настоятель провел рукой по стене, заставив вспыхнуть и медленно угаснуть цепочку символов. Подслушать ведущийся в комнате разговор теперь вряд ли удастся.

— Алхимики общества Земных Даров недавно обнаружили забавную травку, — сообщил Эгард, предлагая кубки с вином собеседницам. — Растет где-то в Азаре. На человека действия не оказывает, зато нас от её вкуса буквально наизнанку выворачивает. Я приказал при первой возможности достать образец.

— Вот не было печали, — скривилась Медея. — Мало того, что на приёмах вечно пытаются освященного вина подлить, так теперь ещё и это!

Информацию Селеста запомнила, вслух спросив про иное:

— У алхимиков есть своё общество?

— Их несколько, госпожа, — усаживаясь за стол, пояснил хозяин. — Не столько ордена, сколько производственные фирмы. Изготавливают составы на продажу разного качества и бешено конкурируют между собой за выгодных клиентов. Обучения не ведут. Вернее, библиотеки у них для своих открыты, а мастера обязаны натаскивать учеников, но фактически никто особо не утруждается.

— Наши агенты?

— Двое, в разных обществах. Было бы больше, имей я свободный пул магов. Госпожа, может, пришлёте ещё хотя бы десяток? Мне не хватает людей.

— Некого. Темная Гильдия не так многочисленна, как нам хотелось бы, — с сожалением отказала Селеста.

— Жаль. Мы пытаемся вербовать студентов Академии, но они все под особым присмотром. Сложно работать.

Академия магии Цонне, в отличие от своей разрушенной предшественницы, была именно учебным заведением, обучавшим магов. Конечно, поступавшие туда дворяне посещали уроки и по другим значимым дисциплинам, в число которых входили этикет, литература, фехтование и верховая езда, но по остаточному принципу. Государство нуждалось в чародеях для армии и гражданских служб, из программы постепенно убиралось всё, признаваемое лишним. Ещё государство числило выпускников своим и только своим ресурсом, ни с кем не желая им делиться.

— Про магов потом расскажешь, сейчас меня больше интересуют священники. Какие ордены являются крупнейшими и самыми влиятельными?

— Непростой вопрос, госпожа, — задумался Эгард. — Быстро на него не ответить. Самый влиятельный, конечно, культ Дерканы, потому что во главе его стоит правитель, но искренне верующих там мало.

Наверное, начать надо с верующих. Большую часть населения составляют крестьяне, у которых всё просто. У них есть староста или чиновник, служащие Деркане; из ближайшего монастыря по особым случаям раз в год приглашают жреца; в остальное время молятся предкам, местным божкам или каким-нибудь лесным духам, причем в последнюю категорию включить могут кого угодно. Если деревня стоит неподалеку от дороги или мужчины уходят на заработки в город, иногда появляются паломники, проповедники, бродячие монахи и тому подобная публика. Внешние факторы, влияние которых, в целом, невелико. Иное дело — горожане. У них намного больше свободного времени для размышлений о высоком, и деньги есть, которые можно пожертвовать понравившемуся храму. Поэтому религиозная жизнь в городах бурлит, течений много, они разные.

Ещё следует упомянуть о монастырских землях. Правительство без одобрения относится к крупным земельным владениям в руках жрецов и старается ограничить их размер, обычно у одной секты есть один монастырь. Часовен, кумирен, храмов в городах может быть много, а вот монастырь — всего один. Исключения редки и так или иначе завязаны на придворные партии.

Нашими последовательными врагами являются секты и движения, тесно связанные с Талеей. Святители Огня, Общество Небесной Чистоты, Триада Правильности — их можно назвать филиалами, чьи управляющие центры расположены за северными рубежами. Они поддерживают придворных, ратующих за сближение с Талейским королевством. Из «непримиримых» только Воины Волчьего Бога имеют чисто местное происхождение, но они, несмотря на богатство, пользуются репутацией людей грубых, слегка отбитых на голову. Таким образом будет правильно сказать, что в период потепления отношений между двумя ветвями династии Диниров у нас дела идут плохо, а когда они ругаются — наоборот, хорошо.

Дальше идет пестрая и многочисленная толпа нейтралов. Союзников у нас там нет, откровенных врагов тоже. Отношение зависит от массы факторов, начиная от личности главы секты и заканчивая ценой соли на рынке. Прикладывать серьёзные усилия, чтобы нагадить, они не будут, в то же время могут воспользоваться подвернувшимся шансом — а могут и не воспользоваться. Зависят от различных группировок при дворе, сами, в свою очередь, покровительствуют отдельным персонам. Отдельного упоминания достойны два ордена, «Извечное колесо закона» и «Дети Нерожденной Матери». Первым симпатизируют несколько членов королевской семьи, поэтому законникам позволено несколько больше, чем остальным. Например, монастырей у них пять, почти в каждой провинции. Вторые давно стали придворной сектой удельных князей Барбашских, их влияние на западе страны чрезвычайно велико.

Следующую группу можно условно назвать «необычными», чтобы выделить отдельно. Общество Высшей Морали, к примеру, призывает верить в любых богов и творить любые поступки, если только в конечном итоге они приводят к благу. Довольно популярное учение среди торговцев. Их противники из Лиги Закона утверждают, что только последовательное соблюдение обрядов и государственных законов приведет к процветанию, они в основном поклоняются духам предков. Опираются на среднее чиновничество. У нас и с теми, и с теми отношения нормальные, восставших они считают частью общества, правда, под разным философским обоснованием.

Особое наше внимание направлено на Учение Красных Песков, оно пришло к нам от азарцев и до сих пор служит их интересам. Бдящие тоже за ними следят. Как следствие, когда у королевства с султанатом мир, секта купается в деньгах из-за границы, едва начинается война — головы лидеров торчат на колу. Плотно работать мы с ними не можем из-за недовольства спецслужб и высокой вероятности провокации. Тем не менее, определенные контакты есть, и даже приносят пользу. Других влиятельных учений, имеющих корни в чужих краях, в стране нет. Наши жители считают себя прямыми потомками древних, сохранившими культуру и обычаи прошлой эпохи, остальные народы для них не более чем варвары. Отсюда пренебрежение ко всему, пришедшему из-за границы.

Госпожа, я сейчас перечислил наиболее крупные секты и учения. Так-то всякого хватает, иногда совсем экзотического. «Палец, направляющий к истине» с их оргиями и обязательными дефлорациями девушек в тринадцать лет. Ритуальный каннибализм «Вечного возрождения». Духовные практики «Пути позднего неба», после которых не каждый последователь остаётся в своём уме. Причем имейте в виду — ежемесячно писари Духовного приказа регистрируют новые объединения и вычеркивают из списков старые, чем-то провинившиеся перед властями.

— Иными словами, лет через десять нынешние влиятельные игроки могут вовсе исчезнуть.

— Так и есть, госпожа.

— Возможно ли, что система изменится принципиально? Единобожие какое-нибудь введут или, скажем, объявят неугодными всех, не имеющих отношения к древнесальвскому пантеону?

Эгард призадумался, медленно покачал головой:

— Маловероятно, госпожа. У нас, конечно, с каждым следующим правителем концепция слегка меняется, но принципиальных изменений не вносилось со времен Конира. Да и зачем? Династии выгодно текущее положение дел.

— Будто её сменить нельзя, — совершенно спокойно заметила Селеста.

Эгард застыл. Он не помнил Старого Мира, времен до Чумы, вся его жизнь и после-жизнь прошла при Динире Великом и потомках Динира. Для восставшего сама мысль о том, что на престоле может сидеть некто, принадлежащий к иной династии правителей, казалась революционной, не укладывающейся в мозгах. Выскажи её кто другой, он тут же бы закричал «невозможно!». Однако сидевшая перед ним маленькая вампиресса одним своим видом заставила задавить первый порыв.

Медея тихо засмеялась. У неё на безумные идеи подруги давно выработался иммунитет, а обалделый вид помощника забавлял.

— Расслабься, Эгард, — махнула рукой Селеста. — Ничего такого я не планирую. Просто хочу напомнить тебе, что надо учитывать все варианты. Гибче надо мыслить, гибче. С возрастом появляется привычка мыслить наработанными схемами, что в наших условиях неизбежно приведет в ловушку.

— Я… запомню, мессена.

— Вот и прекрасно. На самом деле, проблема серьёзная, — развернулась она к Медее. — Давно замечаю, что многие наши старшие в нестандартных ситуациях теряются, ведут себя неуверенно. Надо бы заняться, испытания, что ли, какие-то придумать…

— С удовольствием поучаствую! — засверкала глазами сестра. — С удовольствием!

— Но это потом, — вернулась к прежней теме госпожа. — Сейчас мне непонятно отношение к нам людей. К храму Морвана, имею в виду, про род восставших поговорим отдельно.

— Нас поддерживают маги, а следовательно, мелкое дворянство, госпожа. С недавних пор богиня Селеста считается покровительницей магии, хотя в канонах ничего на этот счет не указано, — улыбнулся Эгард. — Вот уже четыреста лет, как считается. Дворцовая аристократия усилиями мессены в целом не делает попыток избавиться от храма, хотя отдельные личности, конечно, наши последовательные враги. Помогать и жертвовать аристократы не спешат, в основном нас игнорируют. Простой народ старается держаться подальше, но в целом у Повелителя Ада репутация бога сурового и справедливого, так что в трудную минуту могут зайти, помолиться.

— Есть шанс, что завтра-послезавтра власти решат закрыть храм? Насколько устойчивы наши позиции?

— Довольно устойчивы. Госпожа, до тех пор, пока мы не представляем угрозы высшим сословиям, нас не тронут. А мы действуем очень осторожно, — заверил Селесту настоятель. — Так что, если ничего не изменится, волноваться причин нет.

Маска приличной девочки треснула, из разлома холодно выглянула жесткая волевая суть. Мрачно ухмыльнувшись, отчего черты её лица обрели угрожающий вид, повелительница вампиров пообещала:

— Обязательно изменится, Эгард. Не знаю пока, что именно, но изменится обязательно.

Глава 3

Обрести птенца сложно.

Для начала вампир должен найти человека, чья энергетика и, судя по накопленной статистике, психика готовы принять навязываемые изменения. Причем кандидат, идеально подходящий для одного старшего, совершенно не устроит другого. Затем идет период подготовки, во время которого смертного уговаривают принять Темный поцелуй. Селеста безуспешно искала романтичного идиота, давшего название процессу обращения. Подозревала сестру, но та упорно отнекивалась, не признавая авторство.

Можно ли обратить насильно? Да, безусловно. Только опасность получить в результате сумасшедшего гуля, ненавидящего своего мастера, повышается многократно.

После перерождения память утрачивает глубину и четкость, воспоминания начинают казаться чужими. У наименее удачливых прошлого не остается совсем, они даже собственное имя забывают. Первые три месяца птенец нуждается в постоянном присутствии мастера — не обязательно рядом, достаточно чувствовать его вблизи и при желании иметь возможность подбежать, прикоснуться. Личинка вампира много спит, часто пьёт кровь, неумело пытается забраться в разум обратившего и посмотреть на мир его глазами. Развитие идёт долго, лет до тридцати дитя не в состоянии отделить себя от мастера и мыслит его категориями, полноценной личностью его назвать нельзя. После тридцати наступает своеобразный период подросткового бунта, когда вампир заново открывает для себя мир и проверяет сложившиеся представления, формируя собственную систему ценностей.

Окончательно вампир становится самостоятельным, переходя из детей в категорию младших, приблизительно в возрасте пятидесяти лет. Он ещё не может выдерживать солнечные лучи, зато перестает испытывать угнетающее желание оказаться рядом с обратившим и способен покинуть его на неопределенный срок. Долгое взросление, очень долгое. Конечно, вампиры меряют время не так, как смертные, но и для них потратить почти полвека на воспитание птенца — тяжкое испытание.

Тем не менее, соглашаются на него многие. Возможно, влияют инстинкты, побуждающие размножаться даже немертвых. Или сказывается тщеславие, желание повысить статус — потому что только старший вампир достаточно силен, чтобы довести птенца до взросления. Нельзя отвергать и банальное желание получить собственного ребенка, оставить потомка на случай гибели, да просто обрести верного спутника в вечности. В любом случае, обращения случаются часто и сенсации не вызывают.

Чем руководствовалась Медея, даруя рождение-во-Тьму (ещё один термин, бесивший Селесту) первому из своих птенцов, она затруднялась сказать сама. Не исключено, имело место быть банальное «Хочу!». Перед глазами у неё имелся Девлин, обращенный Селестой, методика была опробована на практике и избавлена от болезней роста, поэтому, встретив по пути в Цонне нищую побирушку с восхитительным голосом, порывистая красавица узрела знак судьбы и не стала медлить. Потом несколько пожалела и раскаялась — ребенок оказался вовсе не игрушкой, проблем создательнице доставил изрядно. Подруга хохотала, выслушивая жалобы, и утверждала, что теперь-то Медея понимает, каково было ей. Когда повзрослевшая Валерия покинула вторую мать, отправившись путешествовать, облегченно выдохнувшая хозяйка Цонне мысленно поклялась никогда больше не создавать птенцов.

Клятву она соблюдала почти три сотни лет.

Конечно же, о возвращении главы общины городские вампиры узнали в тот же день. Лишний повод для пересудов дало прибытие десятка гвардейцев во главе с мессеном Латамом — личностью известной, во внутренней иерархии общества стоявшей на верхней ступени. Что он здесь делал, если прежде никогда не покидал Хозяйки Ночи, никто не понимал, поэтому все заранее волновались.

Медея чувствовала тоску и радость младшей дочери, но вредная девчонка демонстрировала обиду, независимость и явилась только на третью ночь. Именно тогда, когда Селеста, отдохнув и обдумав события последних двух месяцев, собралась изложить итог своих размышлений. Пока только двоим — сестре и капитану гвардии, с остальными старейшинами она встретится позднее. До рядовых волю повелительницы доведут позже, после обсуждений.

— Г-госпожа!

Ступор молодой вампирессы выглядел забавно, хотя и был несколько не к месту.

— Здравствуй, Фетиста, — слегка улыбнулась сидевшая в кресле у камина Селеста. — Подожди немного. Сейчас я закончу беседовать с твоей матерью, и высможете поговорить.

— Да, госпожа!

Кивнув, словно деревянный болванчик, девушка поклонилась и, повинуясь знаку Медеи, вышла в дверь. В ту самую, в которую бурей ворвалась десяток секунд назад. Селеста перевела насмешливый взгляд на подругу:

— Кажется, я отомщена?

— Она не всегда такая! — вздернула подбородок певица. — Просто сегодня слегка взволнована.

— О, я вовсе не настаиваю, чтобы малышка Фетиста меняла линию поведения! — засмеялась госпожа. — Латам, перестань хмуриться! Ты прекрасно знаешь, что дети плохо контролируют свои порывы, особенно когда долго не видят родителя. Уже хорошо, что Фетиста слушалась Эгарда и в целом вела себя прилично. Я вообще удивлена, Медея, как ты решилась оставить её одну.

— Иного выбора не видела, — поморщилась подруга. — С Зерваном и его стаей требовалось разобраться как можно скорее, а брать её с собой… В Цонне безопаснее.

— Ну, с Зерваном твоя помощь не понадобилась, но кто тогда знал? — с философским видом пожала плечами Селеста. — Прорицать будущее мы пока не научились, хотя Вадор и пытается. Оно и к лучшему, вспоминая опыт Честы. В любом случае, теперь вы расстанетесь нескоро.

— Опять предстоит много работы? — обреченно закатила глаза Медея. Впрочем, особого недовольства от неё не чувствовалось.

— Именно.

Как я уже говорила, существование Семиречья в текущем виде меня не устраивает. Теперь, запросив более подробные сведения из Ласкариса, сформулирую иначе — оно для нас неприемлемо. С каждым веком количество восставших, приходящих на нашу территорию из степи, растет. Пока что Саттар справляется, однако недалека та ночь, когда они найдут способ пересекать границу. И что тогда? Мы веками выстраивали отношения с людьми. Как бы ни хорохорились некоторые молодые идиоты, смертные способны уничтожить нас — и уничтожат, если получат повод. Нас не трогают, потому что считают злом знакомым и, главное, договороспособным.

Появление кровожадных маньяков уничтожит сложившуюся картину.

Таким образом, восставших Семиречья необходимо уничтожить. Проблема в том, что уничтожить их невозможно. Они довольно далеко, у них нет единого руководства, зато есть пассивная, но действенная защита в виде степняков и подчиненных варварских племен. Даже если вдруг мы каким-то образом найдем способ доставить в Семиречье экспедиционный корпус — гвардию с помощниками, — местные лучше знают территорию и их намного больше. Намного! Маги не в состоянии объяснить, почему там до сих пор восстает столько же умерших, сколько в первые годы после Чумы, хотя во всем остальном мире количество снизилось в сотни раз.

Высокие потери неизбежны, поэтому воевать нельзя. И воевать надо.

Следовательно, воевать предстоит людям. У смертных есть ресурсы, осталось убедить их, что желание покончить с гнездом служителей Зла у них тоже есть.

— Каким образом? — с искренним интересом спросила внимательно слушавшая Медея. Она обожала всё необычное и потому всегда активно участвовала в проектах сестры. — Слабо разбираясь в воинском деле, рискну предположить, что отправкой тысячи, пусть пяти тысяч, человек тут не обойдёшься.

Она кинула вопросительный взгляд на Латама. Аристократ успешно освоил умение очень выразительно молчать, умудряясь без слов донести до низенькой повелительницы своё мнение. Сейчас он сидел, всей фигурой излучая скепсис.

— При всём уважении, мессена. Предприятия подобного рода весьма сложны в осуществлении. Обычный поход в соседнюю страну, против хорошо знакомого противника, по давно разведанным дорогам, требует долгой организации и далеко не всегда заканчивается удачей. Тут же речь идёт о длительном путешествии по чужой земле, в окружении враждебных степняков, с неясной целью без весомой очевидной выгоды.

— Прекрасно сформулировано, — отсалютовала кубком Селеста. — Я не смогла бы лучше.

Да, действительно, в первом приближении задача кажется невыполнимой. Однако, если присмотреться, то окажется, что возможность всё-таки есть. Для успешного похода необходимы всего три вещи — деньги, люди и дипломатическое прикрытие.

С первым проще всего. Гардоман не раз жаловался, что с тех пор, как семиреченцы набрали силу, торговля через Ласкарис стала значительно менее выгодной. Племена степи по-прежнему продают кожу, коней, войлок, покупают дерево и кузнечные изделия — словом, в этом сегменте ничего не изменилось. Намного меньше стало обозов, приходящих с той стороны континента, из остатков великой империи Зирхаб. Попытки достичь существующих там островков цивилизации морем раз за разом проваливаются, поэтому сухопутный путь остается единственным, по которому к нам поступают пушнина и олово. Напоминаю — месторождений олова у нас нет, мы их исчерпали! Раньше купцы покупали у нас специи и другие товары, шли по Великому Пути на запад, обратно возвращались через два года и получали хорошую прибыль. Сто лет назад маршрут оказался перерезан. Теперь купцам либо приходится делать большой крюк, тоже проходящий через не самые хорошие места, либо нанимать охрану, требующую много денег.

Уверена — крупные торговые дома профинансируют поход, если получат гарантии его успешности. Надо предоставить им четкое обоснование, убедить, что шансы на удачный исход предприятия высоки.

Теперь по поводу людей. Посылать против чудовищ — любых чудовищ — армию бессмысленно и гарантированно приведет к крупным потерям. Безусловно, солдаты смогут вырезать смертное население Семиречья, лишив восставших «кормовой базы», но это значит только, что они сами станут новой. А захватить рабов на развод не составит труда. Местность там очень сложная, холмистая, с большим количеством оврагов и прочих укрытий, играть с армией в кошки-мышки восставшие могут до бесконечности. Нет, Святой поход должен состоять из жрецов, монахов и профессиональных охотников на чудовищ. Или лучше Светлый поход? Ладно, потом разберемся.

Следовательно, нужно убедить секты, ордены, монастыри и общества отправить последователей на войну. В далекие дали, без особого смысла. В нормальной ситуации я бы сказала, что занятие бесперспективное, однако в данном случае на нашей стороне играют несколько факторов. Во-первых, речь идет о фанатиках. В одной только Талее обнаружится довольно большое число непримиримых борцов с Тьмой, готовых отправиться куда угодно по первому зову иерархов. Они станут рассматривать поход как форму служения, лишения и трудности их не смутят — наоборот, порадуют! А ведь кроме Талеи есть ещё Ланака, Синева, другие страны, в которых хватает доставляющего нам хлопот активного населения. Было бы неплохо избавиться от врагов чужими руками. Во-вторых, насчет «избавиться». Далеко не всегда и не везде светская власть довольна усилением власти религиозной. Скорее, наоборот — противостояние между ними неизбежно. С точки зрения части чиновничества и дворянства, удаление орденских боевиков или монастырских «святых воителей» можно только приветствовать.

Действовать нужно через придворные партии, не связанные с религиозными структурами. Надо заинтересовать их проектом Святого похода, тогда непосредственной организацией займутся они. От аристократов не получится отмахнуться. В первую очередь я говорю об удельном князе Лаш, его город в случае удачи станет основным выгодоприобретателем.

И, наконец, дипломатическое обеспечение. Нам не нужно, чтобы проект сорвался по причине очередной войны между Талеей и Ланакой или Талеей и Синевой. Страны-участники похода должны сконцентрироваться на одной задаче или, по крайней мере, испытывать уверенность, что со стороны соратников нападение не грозит. В идеале для нас, Талея выступает основной движущей силой, в то время как Синева держит войска на границе с Азарским султанатом, а Ланака воюет с Архипелагом Драконов. Иными словами, все заняты своими делами и не помышляют о нарушении мирных договоров.

Что ещё… Латам, ты упоминал о степняках. Сложностей с ними не предвижу — достаточно объяснить вождям, что речь пойдет о восстановлении Великого Пути. Старики ещё помнят, сколько племена зарабатывали на сопровождении обозов, внуков они убедят сами.

Селеста замолчала. Двое восставших ожидали, не смея прервать размышления предводительницы. Наконец, решив, что пока аргументов достаточно, она оторвалась от созерцания языков пламени в камине и оглядела обоих… Кого? Друзей? Соратников? Вассалов? Всё сразу, наверное.

— Сказанное сейчас — не более, чем предварительные наброски. Я хочу, чтобы вы обдумали их, оценили, нашли слабые стороны и сказали, стоит ли продолжить обсуждение или имеет смысл придумать нечто иное. Получше.

Сестра

Некоторые события настолько намертво въедаются в память, что не исчезают и спустя столетия. Для неё такой вехой стала встреча с Селестой.

Казалось бы, к тому времени она пережила многое — гибель мира, смерть близких, грязь, вонючих насильников, голод, смерть, перерождение и сводящую с ума, раздирающую внутренности жажду. Все забылось, слилось в мрачный серый фон, иногда всплывающий кошмарными снами. Тогда у неё оставалась бессмысленная, безумная надежда и ничего более. Странно, но глупое чувство не подвело.

Что заставило её довериться мелкой оборванной восставшей? Неизвестно. Чутьё какое-то. В богов Медея искренне верила и временами ей казалось, что Морван, также называемый Господином Второго Шанса, тогда на ушко нашептал. Как бы то ни было, в её системе координат Селеста занимала одно из центральных мест, ей она доверяла даже больше, чем себе.

Кажется, дочери переняли от неё это тайное благоговение. Вместе с импульсивностью, эгоизмом, любопытством и желанием всегда находиться в центре событий!

— Почему ты не сказала мне, что Госпожа здесь!

Медея в который раз задумалась, что пороть, всё-таки, надо. Вот у неё опять рука не поднималась, а зря.

— Госпожа не покидает Талею, Фетиста. В моем доме гостит мессена Силия из Клакансы, что в Ланаке, не вздумай назвать её иначе.

— Не дура, понимаю!

Птенец выразительно надулась, приобретя до того умильный вид, что Медея не выдержала, подошла и заключила негодницу в объятия. Вырываться та не стала, даже демонстративно — соскучилась. Мысленно попеняв себе, что окончательно разбалует ребенка, Ворожея со вздохом потянула ту в сторону диванчика.

— Садись. Расскажи, как ты тут.

— Я скучала, — плаксиво протянула дочь, укладывая голову старшей на колени. — Эгард совсем меня замучил. Представляешь, он требует, чтобы я выучила названия всех деревень в стране, в которых есть хотя бы один храм!

— Какой он жестокий! — тихо засмеялась Медея.

— Так оно и есть! Ему нравится причинять боль и страдания, не просто так он отдался служению Темному Богу! — шутя наполовину, согласилась Фетиста. — Ты ведь не уедешь?

— Думаю, что нет. У меня много дел в Цонне, особенно теперь.

— Это из-за старейшины Зервана, да? — повернула голову дитя. — Эгард говорил, он нас предал. Почему?

— Решил, что умнее всех. И что сильнее всех, законы не для него, — против воли в груди поднялось глухое тяжелое раздражение. Почувствовав изменение настроения родительницы, замерла птенец. — Свободы захотел, дурак. Какой свободы? Творить что хочешь, убивать, кого хочешь? Помню я эту свободу. Сон в канализации, крысиная кровь на обед, заскорузлые тряпки вместо платья. Повезло ублюдку — у меня он бы умирал долго!

Потребовалось усилие, чтобы подавить вспышку гнева.

— Ну, теперь ведь всё закончилось? — осторожно спросила птенец. — Он ведь мертв.

— Если бы! — покачала головой Медея. — Перед тем, как бежать, Зерван сообщил смертным очень много ценной информации. О наших слугах, о счетах в банках, о потайных убежищах и каналах связи. Ты пока не представляешь себе, какой огромный урон он нанёс, просто поверь. По его вине погибло больше пятидесяти вампиров, прибавь сюда тех, кто поддался на его речи, пошел за ним и был убит гвардейцами. Мы таких потерь четыре сотни лет не несли! Причем нам до сих пор приходится обрезать засвеченные связи и прятать беглецов, создавая им новые личности, подыскивая дома, помогая устроиться на новом месте. Селеста каждую ночь связывается со слугами и корректирует их действия.

— Ты говорила, она не может покинуть Талею.

— Раньше не могла, теперь Проклятье ослабло.

Фетиста чуть заметно вздрогнула. Она один раз побывала в Талее, посетила с родительницей разрушенную Академию, бродила по катакомбам, рассматривая и запоминая сердце мертвого мира. Мира немертвых. Девочка накрепко запомнила чувство бездонного провала под ногами, Бездны, от падения в которую удерживает сотканная из силы и воли единственного существа тончайшая перегородка.

— Я так удивилась, когда её увидела.

— О, да! — смех рассыпался по комнате звенящими колокольчиками, завораживая и оживляя темноту. — Ворвалась в гостиную, едва ли не ногой распахнув дверь! Ты умеешь произвести впечатление, милая!

Младшая вампиресса закрыла лицо руками:

— Я думала, ты одна!

— И даже не остановилась перед тем, как войти! Мессен Латам был в шоке — он очень серьёзно относится к этикету.

— Хватит, не напоминай мне!

Наблюдать за смущением дочери было очень забавно, Медея не могла отказать себе в удовольствии. Так приятно посидеть рядом с близким существом у огня, чувствуя доносящиеся по связи искренние эмоции, чистую любовь, лишенную дополнительных оттенков. У Фетисты сейчас самый простой и счастливый период жизни, она пока не понимает этого, зато понимает её мастер, с которым птенец щедро делится чувствами.

Жаль, что расслабиться до конца не получалось. Мысли постоянно сползали на прошедший недавно разговор.

Селеста ошибалась крайне редко, глобально не ошибалась никогда. Её безумные идеи, при ближайшем рассмотрении, оказывались продуманными и защищенными от риска, укладывающимися в рамки одной стратегии. Медленный рост, следующий шаг всегда опирается на результаты предыдущего. Прежде, чем откусить, подумай, как будешь глотать. Гарантированное превосходство в силах. Медея мысленно улыбнулась, вспомнив, как когда-то давно подруга бегала за ней с осиновой палкой, крича: «Нельзя жертвовать стратегией в угоду тактике! Никогда нельзя! Совсем!» В какую авантюру она тогда предлагала влезть? Совсем из головы вылетело.

Сестра, скорее всего, права и сейчас. Бывшая певица в ведении масштабных боевых действий и организации дальних походов разбиралась средне. Она прекрасно владела дуэльной шпагой, о чём знали немногие, умело обращалась с женской глефой и метательными ножами; от многочисленных любовников и знакомых нахваталась различных знаний по устройству армии, не вдаваясь, впрочем, в подробности. Благодаря тем же источникам, кое-что понимала в торговле — не на уровне покупки в лавке приглянувшейся вещицы, а в масштабе экономики крупного региона. Зато в чем она обоснованно числила себя мастером, так это в политике и придворных интригах.

Личный опыт подсказывал Медее, что союз, вчера считавшийся невозможным, завтра может восприниматься обыденным.

Получается, принципиальных возражений против самой концепции Святого похода нет. Хотя заставить ядовитое гадючье кубло, умело прикидывающееся проводниками божественной воли, работать вместе, над достижением одной цели — задача сложности неимоверной. Тут, действительно, без внешней воли, желательно монаршей, не обойтись. Поневоле начинаешь жалеть, что на престоле не восседает кто-то вроде дурачка Иррана. Такому достаточно намекнуть, что где-то есть анклав Темных Сил, остальное он сам додумает и сам всё сделает, невзирая на затраты и возражения министров. Жаль, жаль, что больше таких нет. Династия сделала вывод из раскола, слишком религиозные наследники быстро своего статуса лишаются. Кто в монастырь постригается, кто с коня неудачно падает, один, помнится, в речке утонул…

Затея, прекрасная теоретически, при воплощении в жизнь рискует напороться на массу подводных камней. Нужно тщательно продумать детали. Какие храмы примут участие с радостью, каких придется убеждать, заранее подобрать аргументы, в том числе силовые. Сколько нужно войск, сколько денег. Впрочем, людьми и финансированием займутся другие, ей предстоит уговорить толпу придворных лицемеров не мешать талейцам вербовать фанатиков. Также никто не снимал с неё задачи подчинить восставших султаната и обеспечить безопасную дорогу до Бирата.

Вот интересно — нельзя ли совместить?

Глава 4

Люди многое забыли из достижений прошлой эпохи, от многого отказались осознанно. От канализации и гигиены — не смогли. К великому счастью горожан, несмотря на большое количество лошадей, ходить по тротуарам можно было без опаски вляпаться в кучу навоза, а уборка улиц осуществлялась быстро и своевременно. Каждое утро дворники проходили по своим участкам, сгребая накопившиеся отходы в специальные места, откуда те частично увозились за город, а частично смывались в ливневые стоки, чтобы сложными путями попасть в ближайшую реку. Иногда, конечно, случались исключения, та же лошадь могла сломать ногу и тогда её забивали прямо посреди улицы, после чего ждали несколько дней, пока она чуток подгниет, чтобы расчленить на куски. Если у хозяина имелась бирка-разрешение от администрации, то вывозом занимались муниципальные службы, в противном случае расходы ложились на его собственный кошелек.

Впрочем, иногда поступали проще.

— У них сегодня праздник, — кивнула Селеста на стайку беспризорников, облепивших конскую тушу. — Вволю поесть мяса, шкуру и кости можно продать на бойню. Испачкаются, конечно, но им не привыкать.

— Мессену волнуют реалии жизни просторожденных?

— Мессена смутно помнит общество, в котором о детях обязательно заботились взрослые. Беспризорников вовсе не существовало.

Латам чуть заметно пожал плечами. Ему внушили совершенно иную мораль, он не видел ничего странного ни в убийстве низшего высшим, ни в оборванной ребятне, умирающей от голода на рыночных площадях. По его меркам, Госпожа временами проявляла совершенно запредельный гуманизм. Равно как и столь же нечеловеческую жестокость.

— Осмелюсь спросить, куда мы направляемся?

— На улицу Северных Огней. Хочу посмотреть, чем они торгуют.

— Разумно ли…?

— Перестань, Латам, никто нас там не узнает. От мистического зрения мы защищены, а шансы встретить знакомых невелики. И даже если узнают — что с того? Скоро полночь.

Для двух старейшин, одна из которых специализировалась на ментальных воздействиях, не составит труда затуманить разум хоть толпе, хоть отдельному человеку. Толпе даже проще. Днём, при свете дня, могло бы не получиться, но ночью? Наличие магических способностей у жертвы серьёзно картину не изменит.

Улица Северных Огней получила нынешнее название после того, как бежавшие от преследований маги принялись открывать на ней торговые лавки. У многих мелких дворян владения оставались на севере, конфискованные, разоренные или просто деньги с них невозможно было получить, вот и крутились, как могли. Большинство, разумеется, пошли в армию, воевать за восставшего принца, остальные искали другие способы обеспечить себя и семью. Торговля считалась делом неблагородным, отношение к магии тогда колебалось от нейтральной до резкого неприятия. Тем не менее, кое-кто решился и начал продавать слабенькие амулетики и алхимию собственного изготовления.

Хороших магов среди них было мало. Их в принципе мало, средний уровень мастерства до сих пор удручающе низок, к тому же, детей с магическими способностями с раннего детства ищут жрецы, чей статус в обществе престижнее. И всё-таки внезапно оказалось, что поделки пользуются большим спросом и раскупаются, несмотря на сомнительное качество. Глядя на успех зачинателей, к ним присоединились коллеги — такие же бедные дворяне, от обычных ремесленников отличавшиеся только происхождением да наличием дара. Постепенно улица росла, мастерство артефакторов совершенствовалось, сами они богатели.

Несмотря на позднее время, здесь было светло. Каждая лавка в обязательном порядке устанавливала перед входом мощный светильник, служивший, помимо привлечения внимания, ещё и своеобразным гарантом качества. Он показывал, что местный хозяин силен магически и достаточно опытен, чтобы зачаровать предмет. Выставить подделку или чужую работу не позволяли соседи — местные старались держать марку и с удовольствием топили неудачливых конкурентов.

— Обрати внимание, сколько людей, — заметила Селеста.

— Традиция, мессена. Дворяне не любят вставать с рассветом, их день сдвинут в ночное время. Купцы тянутся следом.

— Учитывай ещё, что обычные горожане не настолько богаты, чтобы покупать свечи или масло для ламп на постоянной основе. Имей они дешевые источники света, тоже валялись бы в кровати подольше. Куда зайдём?

— Куда пожелает мессена, у меня нет предпочтений.

— Раз так, то в ближайшую лавку. Вот сюда.

В Цонне тоже вешали при входе «колокольчики духов», набор небольших трубочек, звуком от столкновений якобы отпугивающих зло. На вампиров они не действовали, в отличие от знаков, в обязательном порядке украшавших стены практически любого здания. Правда, знаки недостаточно выцарапать, их нужно разместить в правильной последовательности, желательно на подходящем месте, в тщательно подобранное время. Хороший заклинатель вдобавок прочитает древний наговор, впечатывающий символы в камни или дерево, придавая им дополнительную силу. Досконально правила соблюдали немногие, поэтому в подавляющем большинстве случаев трудностей с посещением торговых мест у вампиров не наблюдалось. К тому же, по неясным до конца причинам, в общественных местах знаки быстро слабели и теряли вложенные свойства.

— Чем могу помочь, господин, госпожа? — тут же подскочил напомаженный приказчик.

Латам оглядел его с недовольством — ему не нравилась местная мода мужчин красить лицо — и Селеста поняла, что общаться с продавцом предстоит ей.

— Мы с дядей не ищем ничего конкретного, — мило улыбнулась она. — Дома много рассказывали о непревзойденном искусстве мастеров Северных Огней, и мы решили зайти, посмотреть. А что у вас есть?

— О, у нас есть практически всё, что может заинтересовать юную госпожу! — закатил глазки приказчик. — Прошу сюда!

Пока «маска» задавала вопросы и перебирала безделушки, сама Селеста пыталась оценить выставленный под стеклянными витринами товар. Дорогое, кстати, удовольствие — установить стекло, пусть и мутноватое, могут позволить себе немногие. Госпожа не являлась магичкой в полном смысле слова, она даже в магии крови, разделе, созданном Хастиным на стыке классического ритуализма и вампирских способностей, освоила только начальные этапы. Времени вечно не хватало. Однако её знания и способности позволяли вчерне проверить работу артефактов, достаточно, чтобы вынести вердикт.

Так себе. Не совсем хлам, но и не высший уровень.

Насчет богатства выбора продавец не солгал. Одних колец-анализаторов ядов лежало штук шестьдесят, любых размеров и на любой вкус. Хоть мужских, хоть женских, золотых и простенько выглядящих бронзовых, с камнями и без. Рядом находились браслеты с той же функцией, похожие, только с вложенными щитовыми чарами, отводящие недобрый глаз шпильки и много чего ещё. Отдельный шкаф был отведен под эликсиры, по большей части косметические, хотя на нижней полке выстроилась шеренга универсальных — лечебных, стимулирующих, ночного зрения. Вампиресса склонила головку и тихо прошептала, кося глазам на Латама:

— А боевое что-нибудь есть? Желательно в подарочной упаковке?

— Увы, госпожа, — столь же тихо ответил приказчик. — Ничего такого у нас не продается. В конце улицы зайдите в «Красный щит», они специализируются на торговле всем, связанным с воинским делом.

— Я возьму этот кулончик, он подойдет к моему синему платью, и этот симпатичный браслетик, — кивнув, объявила Селеста. — Дядюшка, я выбрала!

Не говоря ни слова, стоявший со скучающим видом в стороне Латам подошел, оглядел покупки, перевел взгляд на торговца и вопросительно приподнял бровь. Одну, правую. Тот мгновенно ответил:

— Шесть золотых, благородный господин!

— Благословленный, — поправил его Латам. Родовая магия не оставила немертвого сына, алтарь предков принимал принесенные жертвы, поэтому от имени рода аристократ не отказался, пусть и не озвучивал его вслух.

Согнутая в поклоне спина прогнулась ещё ниже.

— Прошу простить глупость недостойного, ничтожную пыль под ногами осененного высшим благом!

— Твои деньги, — на обитый сукном прилавок легли монеты. — Идем, Силия.

Забрав покупки, госпожа и её верный спутник направились в рекомендованный «Красный щит». Продавец не обманул — на первый взгляд эта лавка действительно содержала всё, необходимое в опасном воинском ремесле. Броня, оружие, атакующие, защитные и артефакты поддержки, разнообразные зелья для людей и лошадей, зачарованная упряжь, палатки, во дворе даже укрепленный возок стоял. Работали здесь в основном под заказ, хотя висевшие на стенах образцы продавались без вопросов. Одних ножей Госпожа насчитала штук сто. Хозяева обоснованно опасались воров — товар стоил, наверное, тысячи золотых, дороже многих баронств — поэтому не поскупились и наняли хорошего мастера, установившего сигнализацию. Только нацелена она была не на вампиров, а просто на тех, кто пришел с враждебными помыслами.

Тут уж вовсю развернулся Латам. В эликсирах он не нуждался, всем потребным гвардию обеспечивали собственные маги, зато возле стоек с оружием залип. Селеста ему не мешала. Она тоже неплохо разбиралась в оружии и броне, просто выглядело бы странно, начни девушка с её внешностью на профессиональном уровне обсуждать качество зачарования какого-нибудь меча или копья. Странное привлекает внимание.

Примерно половину часа спустя она решила, что помощника пора отвлечь.

— Дядюшка, — пропела Госпожа милым голоском. — Возможно, вам имеет смысл прийти сюда позднее и не одному?

Латам осекся на полуслове, с легким удивлением огляделся вокруг.

— Действительно. Пожалуй, так и поступлю, Силия, — он с явной неохотой вернул приказчику кольчужные перчатки чуть меньшего размера, чем ему подходили. — Мне потребуется обеспечить экипировкой десять человек. До нашего отъезда из Цонне заказ точно не будет готов. Вы сможете отправить его в Талею?

— Конечно, мессен, мы часто так делаем.

— В таком случае — до завтра.

Провожаемые уважительными поклонами (продавцы быстро оценили, какого уровня боец их навестил), они покинули лавку и направились дальше по улице. Людей стало поменьше, их никто не подслушивал, поэтому восставшие говорили свободно.

— Пока ты смотрел ассортимент, я слегка разговорила одного приказчика. Основными клиентами «Красного щита» являются не столько дворяне, сколько охотники на демонов. Между прочим, обрати внимание, как за прошедшие века менялась терминология: сначала их называли охотниками на чудовищ, потом — охотниками на нежить, сейчас говорят про демонов. Хотя их дичью являются одни и те же существа.

— Это вполне естественно, мессена. Сначала люди помнили, что те же волколаки или загрызы имеют земное происхождение и с мистикой не связаны. Затем охотники долгое время ассоциировались с уничтожением упырей и тех восставших, что осмеливались оспаривать вашу власть. В последние века упырей, с одной стороны, стало меньше, в то же время обычные смертные не видят разницы между настоящими демонами и опасными тварями с магическими способностями. Отсюда путаница в названиях.

— Я думаю так же, — согласилась Селеста и перевела тему. — Значит, мастерство местных заклинателей ты оцениваешь высоко.

— Не совсем, мессена, — неожиданно ответил Латам. — По сравнению с нашими артефакторами из Темной Гильдии они не сказать, что сильно лучше. К тому же, наши маги изначально создают вещи с учетом отличий физиологии, поэтому в целом товары из «Красного щита» даже проигрывают. Однако местные за счет большого числа клиентов и высокой конкуренции, чего нет у нас, обнаружили массу полезных мелочей. Позволю себе привести пример. Только что я видел нож с вложенным заклинанием льда. У нас делают такие же, но здесь сумели дополнительно к основным чарам добавить возможность забирать энергию у владельца. Кажущаяся несущественной мелочь, которая увеличит частоту использования ножа. И так во всём.

— Поэтому ты решил обеспечить гвардию дополнительным комплектом игрушек. Римнар выест тебе мозг чайной ложечкой, — предрекла Госпожа. — Нам обоим.

Восставший по имени Римнар принадлежал к свите старейшины Гардомана, где отвечал в том числе за финансирование гвардии. Прекрасный специалист, надежный, педант с идеальной памятью, но притом — жуткий зануда.

— Ему придется смириться. Нас слишком мало, чтобы экономить на снаряжении.

— Безусловно… В связи с чем возникает вопрос — не купить ли нам пару отрядов охотников?

Латам с удивлением посмотрел на задумавшуюся госпожу:

— Боюсь, мой разум не поспевает за изгибами мысли благословленной повелительницы.

— Потому что они, мои мысли, постоянно крутятся вокруг Семиречья, — призналась Селеста. — Прежде я не обращала на этот регион особого внимания, и теперь понимаю, что зря. Ошибка с моей стороны. Если там действительно восстают так часто, как утверждают слухи, то для нас жизненно важно выяснить, почему. Вампиров ведь мало, меньше двух тысяч на три королевства и княжества. Для устойчивого развития расы нужно не менее пяти тысяч.

Каким бы путём не пошли дальнейшие события, отправить в Семиречье исследователей необходимо. Случится поход, не случится, пройдёт он неудачно или закончится полной зачисткой тамошних восставших — нам придется обеспечить нашим магам возможность работать. Следовательно, потребуется охрана. Сектантов использовать нерационально, да и нет у нас крупных воинских отрядов, зато охотники на демонов подойдут идеально. Так почему бы заранее не скупить на корню пару сотен? Разовые контракты, которые ты заключаешь при необходимости, в данном случае не подойдут, речь идет о долгосрочном сотрудничестве.

— Небольшой армии из смертных работа найдётся, — признал Латам. — Однако их быстро свяжут с нами.

— Насколько я понимаю традиции Страны Синевы, при условии соблюдения внешних приличий трогать охотников никто не станет, — заметила Госпожа. — Надо ещё у Медеи уточнить. Мне представляется, что базироваться отряды будут в Синеве, а работать в других странах — в Талее, султанате, на Архипелаге. В степи и за ней. Если сумеем найти общий язык с местными Бдящими, они нас ещё и прикрывать начнут.

Рыцарь

Покойника Зервана следовало бы поблагодарить.

Когда эта мысль впервые пришла к нему в голову, он замер на пару минут, поразившись, какая чушь лезет. Благодарить — кого? Ничтожество без чести и чувства долга, не имевшего иных достоинств, кроме живучести и звериного чутья, подсказывавшего, за кем сила? Последнее, к тому же, его подвело. Ничего, кроме презрения, дважды мертвец не заслуживал. Когда та же мысль промелькнула во второй раз, он задумался всерьёз.

Он никогда не сожалел о принятом решении встать за плечом Госпожи, положить к её ногам свой клинок. Не буквально — она не любит красивых жестов и лишнего пафоса, упростив этикет до минимума. К нынешнему своему положению он шел долго, сомневаясь, пытаясь понять волю богов, уготовавших ему столь необычный путь, отказываясь принимать неизбежное. Его предлагали казнить, ведь наследник древнего рода, корнями не уступающего герцогскому — тогда Диниры ещё не называли себя королями, — не может быть упырём. В то время казнь и ему казалась единственным достойным выходом.

Казалась до тех пор, пока в камеру, куда его поместили, не вошла маленькая низенькая девчушка с ледяным взглядом и стальной, несгибаемой волей.

Никогда прежде его настолько не унижали. Словами. Без единого оскорбления.

Позже он узнал, что положение самой Селесты в структуре службы безопасности очень неустойчиво. Её, мягко говоря, не любили, скидывали самые неприятные задачи, едва ли не открыто называли расходным материалом. Тем большее уважение вызывало то достоинство, с которым она держалась. Не лебезила, не искала покровителя, старалась защитить старшую подругу, старательно объясняла прописные циничные истины ему самому. Постепенно, кусочек за кусочком, отвоевывала свободу.

Её главенство он признал не сразу, зато, признав, никогда не раскаивался.

Превратившаяся в Божий Суд схватка с обезумевшим жрецом и остановленное Проклятье ничего принципиально не изменили в его отношении. Они зацементировали, укрепили выпестованную столетиями верность. Как выходец из древнего (по-настоящему древнего, не то, что под этим словом подразумевают сейчас) рода он знал о магии, богах и их влиянии на мир намного больше, чем другие, поэтому понимал произошедшее лучше. Очень давно именно так боги благословляли первых владык, даруя им крохотную частицу своего могущества, подтверждая притязания на власть. Госпожа Селеста окончательно оформила свой статус и в его глазах стала полностью законным правителем.

Следует признаться, вместе с осознанием пришло облегчение. Прежде он сомневался, имеет ли право нарушать вассальную клятву, данную предку нынешнего короля. Теперь раздвоенность исчезла — высшая сила подтвердила его выбор.

Первые лет сто независимости прошли непросто, постоянно приходилось интриговать, следить за людьми, придумывать какие-то нестандартные выходы из сложных ситуаций. Затем степень угрозы пошла на спад, традиции общества немертвых устоялись, смертные тоже смирились с разорвавшими оковами вампирами и начали давить меньше. Жизнь стала тише, спокойнее, монотоннее.

Он не сразу заметил, как Госпожа начала… тускнеть.

Нет, она занималась делами, по-прежнему тщательно вникая во все нюансы, затевала какие-то новые проекты, пристально следила за действиями противников из числа храмов и спецслужб. Не то. Запал исчез. Иногда Селеста оживала, особенно во время приездов Медеи, но в основном жила, будто по инерции. Он даже решился побеспокоить мэтра Гарреша чтобы выяснить у служителя Истинного Света, не может ли печать, наложенная на провал в Бездну, подтачивать волю Госпожи. Гарреша он не нашел, тот исчез, и совершенно не расстроился — понимал, что печать не при чём.

Или всё-таки она как-то влияла? Самому теперь не узнать. Два события — окончательное формирование печати и предательство Зервана — произошли одновременно. Почти, разница в пару месяцев роли не играет. В любом случае, вспышка ярости словно стряхнула с чувств Селесты тонкий слой пепла, заново наполнив энергией и побуждая действовать. По слову Госпожи раздавались взятки, выбрасывались пачки тщательно сберегаемого компромата, подстраивались «самоубийства», без сожаления бросались засвеченные убежища и срочно создавались новые. Сам старейшина ни на минуту не оставлялся в покое, он постоянно ощущал на своих плечах дыхание погони и, скорее всего, горько пожалел о совершенном поступке.

Он опасался, что после смерти предателя краткий период активности закончится, Селеста вернется в меланхоличное пугающее состояние. К счастью, его страхи не подтвердились. Госпожа будто воспрянула ото сна и принялась быстро решать возникшие сложности, твердой рукой приводя в чувство расслабившихся подчиненных, подавляя малейшие попытки сопротивления. Наконец-то начала планировать на десятилетия вперед, не сомневаясь в праве менять судьбы народов.

— Мы почти закончили, мессен Латам, — с докладом к капитану подошел Вантал. — Неплохая лавка, у нас выбор хуже.

— Может статься, в ближайший десяток лет мы будем часто навещать её, — тихо ответил подчиненному Латам. — Госпожа недовольна положением дел в Азаре, да и другие планы есть.

— Вот как? Ну, мне Цонне нравится, красивый город. Тогда утепленные плащи не брать?

— Берём. Вполне возможно, что и в княжествах тоже придется действовать.

Вампиры страдали от холода значительно слабее, чем смертные, однако предпочитали тратить силы рационально. Зачем пить кровь и заращивать треснувшую от мороза кожу, если достаточно надеть теплую одежду?

Сумма покупок выходила приличной, капитан заранее готовился к потоку жалоб со стороны финансистов. Умеют они испортить настроение. Правда, в данном случае долгих споров не предвидится — мессена чётко приказала не экономить на подготовке.

Быть или не быть Святому походу, решается сейчас. Именно они двое, Медея и ближайший помощник, могут убедить Госпожу отказаться от мысли организовать смертных на борьбу с общим темным врагом. Другие влиятельные восставшие либо не смогут, либо не захотят. Гардоман, несмотря на хитрость и освоенные манеры, в душе остался крестьянским старостой, его мнение легко предсказать и им легко манипулировать. Хастин — гениальный маг, но в вопросах политики полностью доверяет Селесте. Кальдеран обожает хитрозакрученные комбинации и согласится организовать поход как минимум из любви к искусству. Мерк никогда не пойдет против воли Госпожи. Остальные менее влиятельны, их слово не перевесит того, что будет сказано здесь.

Раз так, то походу быть. Во всяком случае, попытаться надо.

Медея уже дала понять, что согласна, он сам… Идея всё ещё казалась ему безумной, но чем дольше он думал, тем лучше понимал, что безумие это очень рациональное. Парадокс, обычный для повелительницы. Задача сложная, для её реализации предстояло учесть интересы множества группировок — кого-то соблазнить возможной выгодой, других, наоборот, ослабить или вовсе уничтожить. Причем действовать в основном предстоит на землях Талеи, где к вампирам власть относится наименее благожелательно. С другой стороны, их неофициальное влияние в королевстве тоже очень велико, тайные общества создавались там веками и пронизывают своими сетями самые глухие уголки.

Вспомнив о поддерживающих вампиров скрытых структурах, Латам раздраженно дернул верхней губой, ничем больше не выражая неудовольствие. После полученного недавно урона восстанавливаться придется долго, ублюдок Зерван разрушил многое. Каждый старейшина руководил определенным сегментом, направлением, в силу статуса зная о делах соседей. Госпожа через Мерка контролировала религиозные группировки, начиная от оголтелых фанатиков и заканчивая теми, кто вызвал неудовольствие официальных культов и потому вынужден скрываться в подполье. Она же с помощью Хастина развивала Темную Гильдию — пестрое сборище мелких группировок волшебников, занимавшихся чем угодно. В Гильдии шарлатан соседствовал с сильным образованным магом, а зельеваров было не меньше, чем боевиков.

Зерван отвечал за уличный криминалитет. Организация сбора дани с банд, выдача разрешений на создание притонов, торговля наркотиками, крышевание проституток. Более «приличные» виды деятельности, такие, как контрабанда, подкуп чиновников или спекуляции с недвижимостью, больше находились в сфере интересов Гардомана и Кальдерана. Они же сильнее всего и пострадали от предательства.

Будучи капитаном гвардии, Латам занимался личной охраной госпожи и контактами с высшей аристократией. Происхождение, образ мышления, привитые в детстве манеры и воспитание позволяли ему считаться своим в узком круге людей, способных проследить историю своих семей на тысячелетия до Чумы. Конечно, о его немертвой природе знали. И что с того? Некоторые вещи остаются навсегда, смерть для них ничего не значит.

Агенты Латама никак не пострадали, их происшедшее не коснется. Тем лучше. Если идеей Святого похода получится заинтересовать аристократов, то, можно сказать, половина дела сделана. Останется решить чисто технические вопросы.

Глава 5

Помимо старшего помощника, рулить общиной Медее помогали ещё двое — Камиш и Пекар. Первый занимался деньгами и хозяйственными вопросами, второй всем остальным. Скоро должен появиться третий, только Селеста ещё не решила, кто именно. Ей очень не понравилась просьба Эгарда прислать дополнительных магов. Не он должен просить помочь ему с магами — Эгард должен вербовать будущих гениев в крупнейшем учебном заведении известного мира и обеспечивать ими остальные города!

Раз он таких очевидных вещей не понимает, нужно найти того, кто данное направление подопрет. Снимать Эгарда нецелесообразно — со всем остальным он справляется хорошо, нареканий на него нет. Но это потом, подходящую кандидатуру Селеста обдумает позднее, сейчас она желала пообщаться с Пекаром.

Уличной преступностью Медея брезговала. Мутными делишками, само собой, занималась, исключительно на серьёзном уровне, то есть в двух её борделях девочки за ночь получали столько, сколько не каждая крестьянка за год зарабатывает. Роскошная обстановка ценам соответствовала. Тем не менее, община «руку на пульсе» держала, вожаков банд размером выше среднего знала поименно, и те тоже знали, на чью территорию заходить не стоит — иначе может прилететь. Выработанная схема отношений всех устраивала и сбои давала редко, периодические неизбежные попытки нарушить статус-кво Пекар подавлял своими силами. Селеста могла вспомнить всего один раз, когда ей пришлось высылать в Цонне пятерку гвардейцев на помощь местным в данном вопросе.

Учитывая, что Зервана и его помощников больше нет, госпожа намеревалась распространить полезный опыт на остальные свои владения.

— Госпожа, — при её появлении восставший встал и почтительно поклонился.

— Судя по отсутствию удивления с твоей стороны, Пекар, о моём приезде известно всем, — констатировала Селеста.

— Только среди вампиров, мессена Селеста. От людей мы информацию утаили.

— Уверен, что среди наших нет осведомителей Бдящих?

— Ну что вы, госпожа, конечно есть, — улыбнулся Пекар. — Если вам будет угодно, они донесут своим работодателям о вашем визите.

— Твоя уверенность внушает оптимизм. Пожалуй, нет, — определилась Селеста. — Люди уверены, что Ночная хозяйка Талеи сидит в Талее и не может её покинуть. Не стоит разрушать успокаивающие иллюзии, очень уж это неблагодарное дело.

Обосновался один из влиятельнейших вампиров города на задворках большой гостиницы, принадлежащей семье, поколениями служившей темному роду. Место проходное, посетителей много, и они самые разные, начиная от обычныхремесленников и заканчивая приехавшими в город по делам дворянами. Войти в гостиничный комплекс было легко, потеряться среди конюшен, амбаров, других хозяйственных построек — ещё легче, а вот попасть непосредственно в кабинет Пекара без проводника практически невозможно. Селесту сопровождал Раль, щегольски разодетый телохранитель Медеи, и только поэтому два поста охраны пропустили визитеров без вопросов.

Пекар, разумеется, госпожу узнал. Со всеми вампирами, вышедшими из детского возраста и способными посетить Талею, она знакомилась лично. Беседовала, отвечала на вопросы, сама спрашивала, пытаясь понять, чего стоит её новый подданный и куда его лучше пристроить. Когда-нибудь сложившаяся в первые века новой эры практика исчезнет, но пока что она действенна. Кроме того, старшие крупных общин часто отчитывались перед Селестой посредством колдовства, поэтому можно сказать, что Пекара она знала неплохо.

— Нам и проще, и сложнее одновременно, — разливая чай по чашкам, рассуждал он. — У нас непропорционально большое количество молодых идёт путями Искусства. Пример правительницы города сказывается, да и общая атмосфера… Повышенная эмоциональность приносит в среднем гораздо меньше вреда, чем следование примитивным инстинктам. К тому же, в отличие от Талеи, мы изначально не стремились использовать криминал — не было нужды.

— Зачастую низы лучше ориентируются в происходящем, чем верхи, — заметила Селеста. — Например, если где-то появляется новый восставший, они узнают первыми.

— Безусловно, госпожа. Никаких проблем: беднякам известно, что мы хорошо оплачиваем интересные сведения, поэтому нам о случаях с возможной мистической подоплекой сообщают даже раньше, чем страже.

— Что насчет религиозного аспекта?

Служащих Морвану сект было много, секты были разные. Одни провозглашали очищение через разрушение, другие стремились к самосовершенствованию через испытания (Госпожа лично запустила в массы тезис «всё, что нас не убивает, делает нас сильнее»), сложнейшая философия культа абсолютного насилия сводилась к простому «кто сильней, тот и прав». Некоторые считали необходимым убивать человека не менее одного раза в год, другие стремились к балансу в отношениях, исповедуя принцип око-за-око; были и такие, что поговаривали о непротивлении злу. Так или иначе, с грязью работали все.

— Страна Синевы — веротерпимое государство. Правительство, разумеется, прижимает деструктивные секты, но до тех пор, пока закон соблюдается, их не трогают. На бытовом уровне всё несколько сложнее, к слугам Морвана относятся с опаской и ненавистью, кое-где могут убить. Но, опять же — чем выше уровень образования, тем спокойнее смертные относятся к сектантам.

— Странно. Мой личный опыт говорит, что с нищетой проще работать.

— С нищетой — да, с бедностью — нет. Когда у человека нет вообще ничего, он согласится торговать собственной кровью и сотрудничать с кем угодно. Когда у него появляется хоть что-то, он начинает осторожничать, пытается сохранить полученное и хуже идет на контакт. Образованные люди, то есть дворяне и богатые купцы, показывают другое мышление. Более скептическое. Они меньше верят слухам и ориентируются на собственное мнение, отсюда желание разобраться, поговорить. Конечно, если речь не идёт о фанатиках.

Услышанное совпадало с мнением Селесты. Безусловно, вампирам было бы проще иметь дело исключительно с высокими ступенями человеческой иерархии. Проблема заключалась в том, что такой возможности они не имели — им требовалось тщательно следить за всеми уровнями, чтобы вовремя заметить угрозу общине. За низами следили те, кто следовал путям Зверя. С обязанностями они справлялись хорошо, в первую очередь потому, что говорили на языке грубой силы, единственном, понимаемом обитателями дна.

К тому же госпожа не представляла себе Зервана, рассуждающего о поэзии или на любую другую отвлеченную тему. Он и с ней-то еле-еле без мата обходился. Меняться он не хотел, сложившийся образ жизни его полностью устраивал.

— Звериные пути просты и тем притягательны, — выдала итог своих рассуждений Селеста. — Многие неизбежно предпочтут ступить на них. Чем их занять? Оставить без присмотра нельзя, учиться хотят и могут далеко не все. Контроль за криминалом приобщает их к серьёзному делу и заставляет играть по понятным правилам. Предоставить их самим себе нельзя — пойдут вразнос. И без того они гибнут чаще, чем кто бы то ни было.

— У нас поклонников Зверя мало, — откликнулся Пекар. — Проблемы нет.

— У вас — нет, — согласилась госпожа.

Во всех остальных странах есть.

Существовали ещё два фактора, влияющие на тяжесть выбора. Стражники привыкли в случае каких-либо серьёзных происшествий идти к вампирам, чтобы те разобрались с проблемой, и те, как правило, разбирались. Из недавнего прошлого — у барона Масайского обокрали особняк, тот сразу высказал своё недовольство начальнику городских сыскарей. Учитывая влияние барона при дворе, шансы слететь с должности у стражника были высокие. Обратились к вампирам, те потрясли свою клиентуру, в результате украденное вернули в рекордно короткие сроки. Взамен стража тоже шла навстречу, закрывая глаза на кое-какие мелкие нарушения закона.

Если вдруг разумная нежить уйдёт с улиц, сотрудничество прекратится.

Второй момент, как ни странно, носил альтруистический характер. Многие восставшие помнили о своей жизни человеком и превращаться в демонов, в разумных чудовищ не хотели. Каждый из них сам проводил черту, переступать через которую нельзя, но эта черта, безусловно, существовала. Беда в том, что люди иногда творили такое, по сравнению с чем кровавые оргии бледнели и не казались чем-то страшным. Маньяки, годами издевавшиеся над запертыми в клетках девушками. Бордели, в которых извращенцы хлыстами забивали насмерть пятилетних детей. Тонкие эстеты смерти, скармливавшие младенцев голодным псам. Вся эта мразь иногда сидела настолько высоко, что в их отношении даже следствие вести было нельзя, не говоря уже о том, чтобы наказать.

Вампиров титулы не то чтобы не смущали… Они справедливо считали, что избранники Повелителя Ада могут отправлять души к Нему без вынесения официальных приговоров. Селеста не возражала, ставя единственное условие — заранее сообщать ей.

Узнавать о подобных случаях и расследовать их тоже станет сложнее.

Придется обойтись без единого рецепта. Теперь главы городских общин сами станут определять формат взаимодействия с бандитами. В принципе, так было и раньше, просто Талея служила образцом, ориентировались на неё. К тому же Зерван часто отлучался из столицы на зачистку особо досаждавших банд по согласованию с местными властями, можно сказать, наёмничал, заодно доводя своё видение ситуации. Теперь старейшины нет, поставить на его место некого, да и, наверное, незачем.

Зачем она отправилась в Цонне?

Себе Селеста могла сказать правду — она была готова уехать куда угодно, лишь бы не возвращаться домой. Четыре сотни лет, четыре проклятых сотни лет она была прикована к Талее, будучи не в силах её покинуть. Под конец она поймала себя на том, что воспринимает город со всеми его тремястами тысячами населения, словно огромную личную тюрьму. Повелительница Ночи, ха! Узница, добровольно надевшая цепь.

Судьба любит грустные шутки. Селеста долго ждала освобождения, мечтала, куда направится в первую очередь, но из-за навалившегося кризиса не заметила привалившей свободы. Не сразу поняла, что приковывавшая её к провалу в Бездну связь ослабла и истончилась. Когда дошло — ехать пришлось не туда, куда хочется, а туда, куда надо. Выслеживать беглого старейшину со свитой, пока он ещё чего не натворил.

Предложение Медеи пришлось очень кстати. Селеста чувствовала, как ещё немного, и возненавидит столицу.

В Цонне она почти отдыхала, почти ничего не делала. Совсем отрешиться от работы не получилось бы при всём желании — не на её посту. Находясь на вершине власти, ты либо владеешь ситуацией, либо быстро с вершины слетаешь. Зато она могла отложить все несрочные дела ради долгих посиделок с сестрой у камина, гулять по незнакомым улицам, делая вид, будто не замечает приставленной охраны, снаружи рассматривать необычную архитектуру храмов или просто любоваться изукрашенными набережными, проплывая мимо в нанятой лодке. Покупать на рынке всякую ерунду, дурачиться, принимая ухаживания молодого глупого смертного, с почтительным видом выслушивать наставления серьёзной дамы раз в десять моложе себя.

Госпожа начала обращать внимание на мелочи, давно забытые за ненужностью. На трепет, с которым провожают её взглядами смертные слуги. На муравьиную суету в небольшом садике за домом. На караулящих на площади гвардейцев, не смеющих нарушить её приказ, но и оставлять без охраны не желающих. Заметила, как оценивающе смотрит Латам на некоторых местных вампиров, и вспомнила о брошенном им вскользь намеке на увеличение гвардии. С легким удивлением поймала себя на зависти и легкой ревности, глядя на отношения Медеи и её младшей дочери. Впервые за долгое время задумалась, что, возможно, и ей стоит завести птенца. С момента гибели Девлина прошло два века, пора бы уже смириться.

Забыть про всё и отдаться наслаждению внезапным отдыхом мешала природная упёртость. Селеста знала за собой это качество и не считала его плохим, просто иногда оно раздражало. Пока имеется нерешенная проблема, она станет раз за разом возвращаться мыслями к ней, строя планы и пытаясь найти выход, требуя больше сведений и отслеживая малейшие изменения. С недавних пор такой проблемой стало Семиречье.

Зерван, что бы там ни говорила Медея, был её личной ошибкой, её просчетом. Именно она не заметила угрозы — угрозы в первую очередь идеологической, прежде не встречаемой. С казнью предателя опасность не исчезла. Сколько ещё вампиров поддастся на сладкие речи? Сколько захотят ощутить вкус вседозволенности? Ничего не закончилось. Надо завершить начатое. Тот факт, что одновременно приходится пристраивать «наследство» упокоенного старейшины и подготавливать бросок на Бират, её не смущал совершенно. С первым разберутся без неё, стоит только объявить свою волю и очертить контуры будущей схемы работы, второй ждал почти сотню лет и подождет ещё. Следует признать: надежно освоиться и в Азаре, и на Архипелаге сложно. Помимо иных культурных традиций, к вампирам там относятся как к дважды чужакам — как к нелюди, и как к возможным агентам враждебных государств. Даже неутихающая вражда с талейским престолом не поколебала сложившегося мнения.

Мнения, если честно, обоснованного. Селеста сама затруднялась сказать, где община с властями враждует, а где совсем наоборот.

В Цонне она провела две недели, провела бы и больше, это было хорошее время. Увы, пришлось уезжать. Появление десятка гвардейцев не могло остаться незамеченным, власти встревожились. Местная специфика в данном случае играла вампирам на руку — вместо того, чтобы пугаться собственных выдумок, влиятельные лица просто пригласили Медею на чашку чаю и задали ей наводящие вопросы. Красавица, разумеется, отбрехалась, заодно запустив пару удобных слухов. Тем не менее, Латаму посоветовали не дразнить собак и покинуть город.

Игнорировать рекомендации с подобного уровня не стоило. Можно было бы что-нибудь придумать, сохранив видимость подчинения, однако появилась дополнительная причина для отъезда — из Ласкариса пришел доклад о поимке ещё одного пришельца. Селеста встревожилась. Она признавала, что пристрастна и настроена в данном вопросе параноидально, но рост числа беглецов из Семиречья её обеспокоил. То нет никого десятилетиями, то уже второй за год. Совпадение выглядело подозрительно.

Отпускать её подруга не хотела. Остановить, впрочем, тоже не пыталась.

— Я же знаю, что ты всё равно уедешь, — пожала красавица идеальными плечами. — Жалко, конечно, могла бы и подольше погостить. Ну, хоть время не даром потратила — глазки яркие, улыбаться начала, тоска из эмоций исчезла.

Полезность чего бы то ни было Медея оценивала по своим критериям, возможно, более точным, чем другие. Раз подруга стала выглядеть лучше, значит, время потрачено не зря.

— Я постараюсь вернуться через пару лет, чтобы задержаться подольше, — пообещала Селеста. — Мне понравился Цонне. Хотелось бы, чтобы и у нас жилось так просто.

— Вернуться точно надо, потому что как мы здесь живем, ты не разобралась, — заметила Медея. — Иначе про «просто» не говорила бы. Только, боюсь, я тебя в Талее навещу намного раньше. Знаешь ведь, как это бывает: то одно, то другое, а потом смотришь, и полвека прошло.

Селеста не могла не согласиться с оценкой.

— Тогда, похоже, общаться мы будем зеркалами, потому что у тебя работы тоже прибавится.

— Не у меня, а у моих любимых помощников, — лукаво улыбнулась Сладкоголосая. Посерьёзнела: — Когда при дворе заговорят о походе, пришли пяток гвардейцев, они здесь понадобятся. И насчет будущего координатора Темной Гильдии — выбери кого-то не из подчиненных Кальдерана.

— Считаешь, его надо опасаться?

— Он привык лгать. Он разучился не лгать. Нельзя постоянно носить маски и затевать интригу ради интриги, потому что предыдущая интрига пошла не по плану.

Медея очень точно описала собственные опасения Селесты. Кальдеран был гениальным разведчиком, под его руководством проводились фантастические по эффективности операции. Половиной своих успехов община обязана сети шпионов, созданной под его руководством. Но профессиональное выгорание не минуло старейшины-безопасника, постепенно он начинал видеть угрозы там, где они не могли появиться по определению. Что с ним делать, Госпожа не знала.

— У тебя нет такого чувства, что мы стоим на пороге чего-то огромного? — внезапно спросила отличавшаяся прекрасной интуицией Медея. — Словно впереди перемены, которые сильно изменят нашу жизнь. У меня такое было, когда Придурок взошел на престол и начал свои реформы.

— В результате мы порвали со службой безопасности, став свободными.

— Вот именно! Сейчас — то же самое.

Селеста улыбнулась:

— В том, что скоро многое изменится, ты можешь быть уверена. Я без всякого чутья скажу, что наше вмешательство в политику на столь высоком уровне, которое придется осуществить, не останется без внимания и ответной реакции. Да и храмы в последнее время стали себя дерзко вести. Что бы ни началось, мы не останемся в стороне.

— Ну, — задумчиво прикусила нижнюю губку красавица, — в прошлый раз ведь все закончилось хорошо?

— И в этот раз обязательно будет так же! — засмеялась маленькая госпожа.

Часть 2

Глава 6

Правитель, имеющий хотя бы зачатки здравого смысла, стремится получать сведения из множества источников. Достоинства подобного подхода очевидны. Разные свидетели по-разному описывают события, поэтому их сообщения дополняют друг друга, создавая более полную и точную картину. Слугам правителя проще сопротивляться соблазнам скорректировать правду в нужную им сторону. Наконец, форма отчета и подача фактов позволяет понять, как те или иные придворные группировки относятся к событию, чтобы успеть отреагировать правильным образом.

Селеста обоснованно считала себя неплохим правителем.

Информация стекалась к ней полноводными ручейками, позволяя неплохо ориентироваться во всех сферах жизни общества. В первую очередь, разумеется, от морванитов. Сектанты проникли на все этажи властных структур, их можно было встретить и в управе крошечного городка, и среди высших чиновников королевства. Достоинством их являлась верность, доходящая до абсолюта, недостатком — то, что эту верность требовалось поддерживать, что иногда было очень сложно. Еще приходилось учитывать своеобразное виденье мира, накладывающее отпечаток на точность докладов.

Следующим по эффективности шло управление, занимавшиеся непосредственно разведкой. Наверное, правильно сказать — религиозной разведкой, хотя подчиненные старейшины Кальдерана также отслеживали движения в среде купцов и дворян. Но так уж исторически сложилось, что основными противниками вампиров к данному моменту являлись различные секты, храмы и монастыри, поэтому в первую очередь управление следило за ними. Несколько меньшего внимания удостаивались государственные службы безопасности, чьи сотрудники в силу должностных обязанностей выступали в качестве естественных врагов и заклятых партнеров.

Поток сведений от финансистов отличался определенной однобокостью, зато очень качественным анализом. Деньги любят счет и тишину, деньги не любят сюрпризов. Команда старейшины Гардомана обычно первой замечала тенденции в движении товарных потоков, предугадывая изменения на политической сцене, а большое количество агентов позволяло быстро реагировать на неожиданные события. Не испытывая недостатка в ресурсах, они предпочитали подкупать неуступчивых чиновников. Гибкие моральные принципы легко позволяли финансистам оказывать услуги по отмыву грязных денег, отсюда появление хороших связей в криминальной среде. Селесту временами раздражала их зацикленность на желании заработать любым способом, но, в целом, она была ими довольна.

Особое место занимал Латам. Не в качестве капитана гвардии, а лично, будучи восставшим из смерти наследником рода графов Коссы. Старые семьи, сохранившие родовую магию, в дворянской иерархии стояли наособицу. Совершенно закрытая каста, войти в которую со стороны практически невозможно, в ней надо родиться. Статус её представителей из века в век колебался, не опускаясь, впрочем, низко никогда, жили они по своим законам и окружающих меряли собственными мерками. Несмотря на перерождение, Латам по-прежнему принадлежал к их кругу, с ним они говорили откровенно. В результате иногда он сообщал новости, из других источников становящиеся известными намного позднее или не известными вовсе.

Сведения поступали и по другим каналам, например, ряд городских общин имел тесные связи с расквартированными в окрестностях армейскими полками или сказывалась клановая структура — восставшие продолжали общаться с живыми родственниками, постепенно помогая им подниматься по служебной лестнице. Информации было много, временами даже слишком.

Тем не менее, за века правления Селеста усвоила одну простую вещь: десятки самых подробных докладов не сравнятся с личным впечатлением. Лучше смотреть самой.

По сравнению с её воспоминаниями Ласкарис сильно изменился, в то же время сумев остаться прежним. Город разросся, опоясался дополнительным кольцом стен, внутри него появилось множество общественных зданий с прекрасной архитектурой, в окрестностях власти обустроили торговые площадки для обозов купцов или приезжавших кочевников. Благодаря долгому миру крестьяне ближайших поместий сумели разбить фруктовые сады, в весеннюю пору наполнявшие воздух ароматом цветов; стало модным устраивать заливные луга для разведения рыбы. Покой жителей хранил мощный гарнизон, состоявший из служащей герцогу стражи.

Госпожа прибыла в Ласкарис с минимальной свитой. Крепкая карета без особых украшений и с гербом малоизвестного рода, пятерка гвардейцев, два десятка людей — ежедневно десятки похожих дворян проезжали через ворота, оставляли мзду и записывались в учетных книгах. Вампирам в городе через третьи руки принадлежало несколько гостиниц, но они остановились в той, где хозяйничали простые смертные. Селесте внезапно захотелось отдалиться от общества сородичей, ненадолго окунуться в пестрое, живое людское море, хотя бы на пару дней представить себя обычным человеком. Странное желание, сопротивляться которому она не стала.

— Латам, — позвала она помощника. — Навести Саттара, пожалуйста. Сообщи ему, что я допрошу пленника следующей ночью. Не этой, а следующей.

— Мессена намерена посетить кого-то ещё?

— Ничуть. Мессена просто хочет взглянуть на город своими глазами до того, как встречаться с его верхушкой. Она уже сейчас отметила несколько удививших её моментов и подозревает, что ещё увидит намного больше.

— Осмелюсь спросить, что вызвало удивление благословленной повелительницы?

— Да хотя бы часовенка на противоположной стороне площади, — указала на окно Селеста. — Явная темная направленность. Почему ей позволяют существовать? Столь демонстративное пренебрежение королевским эдиктом «О запрете культов отвратительных» герцогам не свойственно, они предпочитают более осторожный подход.

— Насколько я могу судить, мессена, это какой-то горный божок. Во всяком случае, стиль похожий.

— Разумное объяснение должно найтись, — согласилась госпожа. — Только я его пока не вижу. Или другой пример — канаты. Купец на улице хвалился, что удачно продал степнякам большую партию канатов по хорошей цене. Зачем они кочевникам? В небольших количествах — согласна, нужны. Но много и, судя по контексту, часто?

— Должен признать, мессена, что затруднюсь с ответом.

— Вот и я тоже. А вопросы-то интересные!

Ласкарис оставался единственным крупным городом королевства Талея, где существовала собственная Гильдия магов. Правильнее сказать, продолжала существовать, так как обоснованно считала себя правопреемницей той, прежней, где ещё Хастин в составе числился. После разрушения Академии её распустили, а персонал приписали к Духовному управлению министерства Левой руки. Маги прикинули перспективы и дружно дали дёру, большая часть в Цонне, остальные кто куда. Юйнарик, благословленный герцог Лаш, мудро укрыл беглецов, более того — создал собственную Гильдию на основе действовавшего тогда филиала старой. Учитывая влияние герцога и количество мечей у него на службе, на фоне набиравшей силу гражданской войны, спорить с ним центральная власть не решилась. Позднее следующий король государственную Гильдию восстановил, но шли в неё неохотно, в отличие от ласкарисской.

С магами кровососы, в основном, дружили. Однако помнили — господа у них разные. Поэтому на попытки волшебников опутать город следящей сетью, отмечающей проявления энергетики не-мертвых, смотрели без одобрения и разработку тихо саботировали. Попутно сами разрабатывали методики скрыта, в чем добились больших успехов.

«Лучше бы разобрались, каким способом сенсоры Коллегии Девяти Столпов нас находят, — подумала Селеста. — Хотя там у нас шпионов нет. Недоработка.»

Лично ей усилия магов не мешали, равно как и её свите — все гвардейцы были достаточно опытны, чтобы уметь укутываться в скрывающие пологи. Предпринимать каких-либо дополнительных мер она не видела нужды. Прибыли в город они поздним вечером, поэтому госпожа спокойно приняла ванну, заказала легкий ужин в номер и провела ночь, узнавая новости из других городов посредством зеркальной связи. Она даже успела подремать пару часов после рассвета, готовясь выйти под давящий пресс солнца.

В отличие от фривольного Цонне, купеческий Ласкарис любил видеть женщин закутанными в глухие платья, с прикрытыми волосами и желательно с накидкой на лице. Сказывалось влияние близких кочевников. Конечно, до полного копирования варварских обычаев дело не доходило и дойти не могло, но в целом нравы отличались куда большей строгостью. Селесте это было только на руку, она даже зонтик взяла, чтобы защититься от солнечных лучей. Пара гвардейцев, отказавшихся оставить её без присмотра, нацепили широкополые шляпы. Спорить с ними госпожа не стала, хотя спокойно обошлась бы сопровождением людей.

Для начала она решила просто осмотреться. Интересные для неё места условно делились на три группы — известная властям собственность общины, неизвестная и ухоронки. Последних всегда было много, чем старше становился вампир, тем лучше понимал необходимость иметь никому неизвестную лежку. У Селесты в Ласкарисе когда-то имелась парочка, хотя в городе она бывала редко, но с тех пор прошло много времени, и они наверняка пришли в негодность.

Как ни странно, ошиблась она наполовину. На месте одной из лежек построили новый дом, зато вторая, скрытая под кладбищенским склепом, оставалась не найденной. Единственный недостаток заключался в куче мусора, набившейся в убежище. Госпожа прикинула фронт работ, мысленно махнула рукой и не стала ничего исправлять — расположение она помнит, а случись что, и в грязи поваляется, не впервой.

Следуя в сторону одного из рынков, который, она точно знала из докладов, принадлежит вампирам, она думала о часто возникающей проблеме собственности. Кто является реальным хозяином купленного дома — община или её глава, выделивший деньги? Если деньги общинные и это можно подтвердить, то вопрос снимается, а если свои? Или свои частично? Ещё одна проблема заключалась в свите, которой со временем обзаводился каждый старый вампир. Птенцы, ученики, маги, обычные смертные, служащие ему из поколения в поколение — кому они должны подчиняться в первую очередь? Очень актуальный вопрос в случае конфликта влиятельного восставшего с главой общины города. До сей поры Селесте приходилось разбирать каждый конкретный случай, ориентируясь на здравый смысл и существующие традиции, но дальше так продолжаться не могло. Вампиров становилось слишком много, требовалась полноценная законодательная база.

Наверное, хорошо, что ей приходится задумываться о таком. Лучше погрязнуть в бюрократии, чем жить по праву сильного. Даже если сильнейший — ты.

Ласкарис являлся одним из ключевых узлов в сплетенной вампирами сети, опутавшей страны и позволявшей им достаточно комфортно жить. Существовать. Подобно тому, как Цонне считался своеобразным медицинским центром, а Барди — внутренним банком, так Ласкарис заслуженно называли главной торговой площадкой. Продавали и покупали здесь всё, начиная обычным камнем и заканчивая неведомо какими путями доставленными морепродуктами. Как следствие, общине требовалось много зданий, складов и прочих сооружений, чтобы вести дела. Вернее, не самой общине, а служащим ей обычным или не совсем обычным людям.

Под необычными в данном случае понимаются маги. Темная Гильдия хоть и числила основным домом Талею, сама по себе была слишком разобщенной организацией, чтобы ограничиваться одним ядром. Здесь, в Ласкарисе, власти относились к ним снисходительно, позволяя продавать свои изделия и оказывать купцам различные услуги, не всегда законные. Другое дело, что простой народ магов по-прежнему недолюбливал. Странное положение — колдовскими способностями обладали почти все дворяне, гордились ими, развивали, в то время как остальные сословия в лучшем случае старались игнорировать. В худшем — обнаруженного чаровника могли убить. Те же торговцы, активно использовавшие артефакты или зелья, предпочитали держаться на расстоянии от изготовителей, ограничиваясь чисто деловыми отношениями по принципу «ты мне — я тебе».

Маги, естественно, отношение чувствовали. Кто мог — старался пристроиться поближе к правящему классу, занимая должности советников или астрологов, у кого не получалось — сбивались в кучки и, постепенно, оказывались под протекторатом Темной Гильдии. Качество человеческого материала не самое высокое, зато в силу профессии часто имеют доступ к конфиденциальной информации, каковой готовы поделиться с благодетелями.

Впрочем, и среди них попадались настоящие уникумы. Люди, привлекшие особое внимание Селесты, ценимые ею, ставшие её личными агентами.

— Здравствуй, Хоми, — убедившись, что кроме них в лавочке никого нет, поздоровалась госпожа. — Встань. Сколько можно повторять, что передо мной простираться ниц не надо?

— Конечно, Госпожа.

Он всегда так отвечал, продолжая поступать по-своему. Селеста не пыталась узнать, что там у него в башке творится — ей хватало того, что в верности Хоми она не сомневалась.

— Наконец-то я могу увидеть твою замечательную лавку своими глазами, — оглядываясь вокруг, заметила она. Телохранители встали у дверей снаружи, явно собираясь никого не пускать внутрь. — Признаться, я представляла её несколько больших размеров.

— Для продажи чая достаточно этого помещения, Госпожа. Иные товары я держу в задней комнате.

— О? Там есть нечто, чем ты хотел бы похвастаться?

— Если ничтожному слуге будет позволено, — улыбнувшись, поклонился Хоми, одновременно приглашающе указывая рукой.

Соседи считали Хоми преуспевающим торговцем редкими сортами чая, люди осведомленные знали о его принадлежности к Темной Гильдии, единицы могли назвать внутренний, довольно высокий, ранг. Для Селесты он оставался обычным уличным мальчишкой, из жалости подобранным и отданным Хастину в обучение.

Усадив гостью на почетное место и заварив её любимый сорт чая, Хоми дождался, пока она сделает первый глоток, и только тогда отпил из пиалы сам. Надо же — помнит, что она недолюбливает местные круглые чашки с квадратной ручкой, и держит подходящую пару по её вкусу.

— Вот здесь, — не вставая, хозяин надавил на сучок на стене, отодвигая в сторону фальш-панель, — я держу то, за чем ко мне на самом деле приходят важные господа. В основном их интересуют зелья от импотенции и яды, что-то другое заказывают редко. На витринах образцы.

— Надо же, — искренне впечатлилась Селеста, оглядывая плотно набитые флакончиками с приклеенными ярлыками ряды. — В магазинах Цонне ассортимент побогаче, но в них девяносто процентов товаров — косметика. Хотя честно скажу, нас они в данном вопросе превосходят.

— Вполне естественно, Госпожа, эдикты связывают магам руки. Сложно развивать науку, когда на плече лежит шелковый шнур палача.

— Неужели и в Ласкарисе всё настолько плохо?

— Нет, нас герцог в обиду не даёт… По мере возможности. Иногда приходится побыть разменной монетой в его играх с центральной властью.

— С кем именно? — уточнила Селеста. — С королем, канцлером или орденами?

— Тяжелее всего со священниками — они выступают против нас единым фронтом, вне зависимости от взаимных отношений. Администрация канцлера хочет видеть нас в составе своей Гильдии и сочетает пряник с кнутом, король ограничивается эдиктами. Ему, похоже, не до нас.

— Так оно и есть, — согласилась госпожа. — Он рассчитывает на помощь Лаша в борьбе с канцлером, поэтому давить опасается. Многие храмовые структуры, с одной стороны, его естественные союзники в данном вопросе, в то же время, аппетиты у них чрезмерные. И с герцогом они на ножах. Я планирую кое-что, чтобы ослабить их влияние, но времени на подготовку уйдет много. Ты как себя чувствуешь?

— В каком смысле, Госпожа? — не понял вопроса Хоми.

— В прямом. Тебе давно за две сотни лет перевалило, возраст даже для мага приличный. Может, болячки замучили, ты мечтаешь выйти в отставку, переехать в тихое поместье неподалеку от Талеи и нянчить своих сколько-то там раз правнуков. Операция предстоит сложная, долгосрочная, не на одно десятилетие. Если уходить, то уходить сейчас, пока она не началась.

В ответ на предложение маг грустно улыбнулся и покачал головой:

— Мои дети и внуки выросли, некоторые из них давно мертвы, правнуки — почти чужие люди. Ученики мне ближе родных. Да и сколько я проживу без серьёзного дела? Недолго, думаю. Нет, Госпожа, уходить мне некуда и незачем. Не переживайте, я продержусь столько, сколько потребуется.

Ответ Селесту не удивил. Не все люди способны сидеть на пенсии, для иных смерть и прекращение активной деятельности равноценны. Хоми как раз из таких. Задумчиво кивнув, она впервые проверила — нет, обратить его она не сможет. Жаль.

— Тогда слушай…

Основная задача Хоми заключалась в присмотре за Саттаром. Глава местной общины никогда не давал повода сомневаться в своей преданности, иначе сидел бы на другой должности, если бы вообще сидел, но госпожа в прошлом несколько раз очень жестко обожглась и теперь осторожничала. Однако, раз уж Саттар не помышлял о самостийности, Селеста дополнительно ориентировала агента на сбор сведений о влиятельных городских группировках.

Ситуация в Ласкарисе была сложнее, чем казалось на первый взгляд. Во время гражданской войны, чтобы не допустить перехода Лашей в стан своих противников, Придурок был вынужден перевести герцогство в статус личного родового удела. С тех пор герцоги в намного меньшей степени зависели от короля и непроизвольно служили оному напоминанием о хрупкости бытия, потому что превратились в точку притяжения аристократической оппозиции. Их влияние то росло, то, наоборот, убывало, временами Ласкарис серьёзно готовился объявить о независимости, временами терял часть привилегий, однако в общем положение сохранялось. Конечно же, многим в Талее оно не нравилось.

Окоротить руки Лашам мешали огромные деньги, прекрасно обученная личная армия и дружественные отношения герцогов с сильными племенными союзами кочевников, готовыми прийти на помощь по первому зову.

Так как силовой вариант пришлось отложить, столичные умы пытались интриговать. Учитывая, что среди вассалов герцога тоже хватало специалистов по превращению людей в слепые инструменты, игра шла с переменным успехом. С определенной точки зрения город напоминал бурлящий котел под неплотно надетой крышкой — прорывающиеся наружу, под взгляд сторонних наблюдателей, клубы пара ничто по сравнению с кипящим варевом внутри. В Ласкарисе действовали королевская тайная служба, яшмовая стража канцлера, прознатчики благородных домов и шпионы религиозных организаций, агенты крупных финансово-торговых объединений и много кто ещё. Даже степные вожди разведку засылали. Прежде, чем выходить на герцога, следовало разобраться в истинных намерениях всех игроков.

— Напрямую мы действовать не можем, — объясняла Селеста черновые наброски плана. — Сам посуди: будет немного странно, если вампиры обратятся к жрецам с призывом организовать священный поход в страну, до границ которой два месяца пути. Зато герцог имеет право подать королю прошение на защиту своих рубежей от враждебной нежити. Король, в свою очередь, напряжет жрецов, формально обязанных во всем ему повиноваться. Мы понимаем, что на практике это не так, но в том-то и задача, чтобы они не смогли отказаться.

— Госпожа, герцог не захочет о чем-то просить короля. Для него это потеря лица и разрешение вмешаться во внутренние дела.

— Значит, нужно, чтобы захотел, — приняла возражение миниатюрная повелительница нежити. — Надо предоставить ему подходящий повод, весомый с точки зрения общества.

— Сложно, — признался Хоми. — Мне сходу ничего в голову не приходит.

Мужчина перенял от своих немертвых наставников привычку в минуты раздумий застывать без движения, и сейчас сидел, уставившись в одну точку, зажав в руке пиалу с остывшим чаем. Селеста даже обеспокоилась — не слишком ли быстро она на него вывалила? Может, стоило как-то аккуратнее? С другой стороны, подобные новости лучше озвучивать сразу и полностью, чтобы исполнитель четко понимал, чего начальство желает, и не задумывался, не сошло ли оное начальство с ума.

— Короче говоря, подумай, каким крючком можно подцепить герцога. Он — ключевая фигура плана, без его поддержки пытаться что-то организовать бессмысленно.

Не вставая, Хоми низко поклонился, сложив ладони передо лбом:

— Конечно, Госпожа. Я не подведу вас.

Глава 7

Саттар не менял места жительства с последнего визита Селесты в город, то есть почти четыреста лет. Особняк, на бумаге принадлежащий семье крупных торговцев, трижды перестраивался, удалось прикупить землицы по соседству, расширив участок, но принципиально за прошедшее время ничего не изменилось. Не появлялось весомого повода. Власти не пытались уничтожить главу местной общины, поэтому он не видел смысла скрываться.

Госпожа снова поймала себя на мысли, что в плане гибкости мышления возраст не всегда является благом. Длинный период жизни по устоявшимся правилам приводит к появлению привычек, менять которые совсем неохота. Ум восставших «костенеет», теряет способность быстро реагировать на меняющуюся обстановку, не справляется с подкидываемыми шустрыми смертными вызовами. Результатом — вторая смерть, на сей раз окончательная. Рецепт лекарства давно известен и заключается в тотальной смене обстановки, в том самом пресловутом выходе из зоны комфорта, о котором любили поговорить психологи в её прошлом мире. Или психиатры? Не важно, если потребуется, она залезет в глубины памяти и вспомнит. Главное, что неясно, как упомянутый способ использовать, потому что просто взять того же Саттара и отправить служить гвардейцем нельзя. Такого финта никто не поймёт. Значит, придется долго объяснять, проводить исследования, собирать статистику, искать способы, не выглядящие наказанием или унижением… У немертвых тоже есть свои условности, их всегда следует учитывать. Без причины обижать слуг нельзя, особенно таких, которые лет через пятьсот отомстить могут.

Кроме того, хороших управленцев всегда мало. Перед отправкой главы самой крошечной общины на «переквалификацию» следует хорошенько подумать, кого на его должность поставить. Обычно выходит, что некого.

Так, ладно. Её уже ждут. Потом с Медеей посоветуется, только бы не забыть.

— Пленник готов, Госпожа, — последний раз осмотрев привязанное к массивному каменному столу тело, сообщил Селесте Саттар.

Они находились в большом длинном подвале под особняком, расстояние между госпожой и её вассалом превышало пятнадцать метров. Человек был бы вынужден либо кричать, либо подойти поближе, чтобы его слова услышали. Саттар обошелся простым разворотом корпуса к собеседнице и легким поклоном, благо, этикет вампиров подобные вольности позволял.

— Хотела спросить тебя, Саттар, — приблизилась госпожа к столу. — Тот семиреченец, которого ты отправил в Талею, Гурбан-огун. Каким он показался? Почему его сразу не казнили?

— Умный, хитрый, — не задумываясь, ответил восставший. — Не слишком сильный, солнце его обжигало. Неплохо владел примитивной магией, близкой к Пути Искусства, прошел мимо пограничных фортов, не потревожив сенсоров. Гильдия заметила его только здесь, сразу сообщила нам. Не казнили его, потому что ничего натворить он не успел — мы проверяли, трупов с отметинами стража не находила. Потом от Кальдерана пришел запрос на проводника, желательно разбирающегося в реалиях Семиречья. Я подумал и решил направить этого — всё равно непонятно, что с ним делать.

— Кальдеран не знал о том, что у тебя сидит пленник?

— Мы ему не сообщали. Думаю, что не знал — между поимкой и просьбой прошло буквально несколько дней.

Что, конечно, ничего не значит, но часть подозрений со старейшины снимает. Госпожу смущало, что Кальдеран оказался единственным, выигравшим от предательства Зервана — его управление перехватило нити управления частью банд. Кроме того, друзьями они с покойником не были, из-за зервановой своры срывались важные операции, что разведчик принимал близко к сердцу. А сердце у него мертвое, но очень чувствительное.

Вопрос в том, мог ли он составить настолько хитрый план ликвидации недруга. Себе Селеста признавалась честно — она, если бы приперло, примерно так помеху и ликвидировала бы. Чужими руками, создав видимость полной непричастности.

— Понятно. Что скажешь насчет этого? — кивнула она на распятое, с бессмысленным взглядом тело.

— Обычный восставший из Семиречья, Госпожа. Состоял в свите Хозяина Ночи, дорос до старшего, решил стать Хозяином сам. Проиграл, но каким-то чудом спасся. Слышал о том, что на востоке живут богато, решил податься сюда. Особых сил нет, ума тоже, иначе не вел бы себя, как в родных краях, и мы его так быстро не поймали бы, — Саттар вздохнул. — Госпожа, они до отвращения одинаковые.

— Не говорит ли в тебе природный сальвский снобизм?

— Увы, мессена, моё мнение подкреплено печальным личным опытом. Исключения редки.

Учитывая, что править ночным Ласкарисом Саттар стал после гибели своего предшественника от рук таких же пришельцев, оставшись на тот момент единственным немертвым города (ещё трое пришло чуть позднее), доверять его выводам стоило. В теме он разбирался.

Всего в подвале сейчас находилось пятеро восставших — пленник, Селеста, Саттар и двое гвардейцев. Латам отправился наносить визиты, взяв с мелкой повелительницы обещание ни во что не влезать. Обычно он хоть и относился к обязанностям начальника охраны ревностно, беспокоился меньше. Просто с тех пор, как Хозяйка Талеи последний раз покидала личные владения, прошло очень много времени, и количество врагов у неё увеличилось. К тому же, откровенно говоря, гвардейцы несколько разучились охранять её за пределами хорошо знакомой территории, отчего теперь боялись опростоволоситься.

Со стороны «потрошение» семиреченца выглядело незатейливо и легко. Госпожа нависла над допрашиваемым, удобно обхватив его голову руками и пристально глядя в глаза, рядом, не столько для подстраховки, сколько для успокоения, стоят трое помощников. Сломить волю нетренированного восставшего, к тому же предварительно подготовленного пытками и жаждой — совсем не то что провести ментальный поединок со старейшиной. Сопротивление Селеста просто смела, заперла личность пленника в дальнем уголке его собственного разума и принялась спокойно изучать память.

Ей потребовалось полчаса, чтобы найти ответы.

Картинка жизни в Семиречье выглядела неприглядно. До определенного момента местные живые — племена охотников, собирателей и пахарей, потомков деградировавшей цивилизации — и немертвые сосуществовали относительно мирно. Каждое племя находилось в зоне влияния одной группировки восставших, сильнейшего из которых называли Хозяином Ночи. Учитывая, что восставшие прежде происходили из того самого племени и о родственных связях не забывали, то особо людишек не резали. Те, в свою очередь, в поисках нежити не усердствовали, разумно полагая, что на место своих волков тогда придут чужие и станет хуже.

Равновесие продлилось долго, пока одновременно не совпало несколько событий. Во-первых, среди восставших появилось большое число старших, на порядок более сильных, перешедших на следующую ступень в развитии. Во-вторых, пришла эпидемия, кормовая база значительно снизилась, некоторые племена вымерли полностью. Исчезли города, примитивная цивилизация рухнула. Между Хозяевами Ночи началась война, в результате которой часть восставших, настроенная на сосуществование с людьми, была вырезана, а победители начали править напрямую.

Подробности того конфликтапленник не знал — события происходили до его рождения. Впрочем, Селесту они интересовали постольку-поскольку. Куда сильнее она стремилась выяснить существующие реалии общества Семиречья, узнать их болевые точки, понять, можно ли рассчитывать на мирное взаимодействие. У неё ещё сохранялась надежда избегнуть конфликта, хотя интуиция упрямо твердила, что двум медведям в одной берлоге не жить.

— Насчет одинаковости ты был прав, — заметила она, оторвавшись от услужливо поданного кубка. — Во всяком случае, в плане моральных критериев.

Саттар умудрился мимикой, с помощью одной вежливой улыбки, изобразить самодовольное «а я же говорил!». Длительное взаимодействие с аристократами сильно на него повлияло, многому научив бывшего ремесленника.

— Мессена видела нечто неприятное?

— Именно. У них, к сожалению, есть своя культура. Дикая, кровавая, бесчеловечная, но притом полноценная культура. Нам придется уничтожить всех её носителей, потому что ассимилироваться они не захотят, а жить рядом мы не сможем.

Селеста прекрасно осознавала, что, если когда-нибудь вампиры перестанут балансировать между человеческими властными группировками, их раздавят. Нежити позволено существовать до тех пор, пока приносимая ей польза превышает наносимый вред. Пока она не пытается нарушить сложившиеся правила. В противном случае…

Однажды госпожа ради интереса попробовала просчитать последствия конфликта с орденом Святителей Огня, одним из трех крупнейших религиозных объединений Талеи. Результат получился неприятным. При условии нейтралитета остальных человеческих структур выходило, что орден восставшие уничтожат, но и сами понесут значительные потери. Фактически, единая общность исчезнет, оказавшись раздроблена на множество мелких осколков, уцелеют в основном те, что расположены за рубежом.

Сейчас правители людей уверены в том, что с вампирами можно говорить и договориться. Да, чудовища, но чудовища разумные, вменяемые, удобные. Близкое знакомство с семиреченцами может сломать устоявшееся мнение, даст лишний козырь в руки непримиримых оппонентов разумной нежити. Такого сценария нельзя допустить.

— Заканчивайте здесь, — приказала она, направляясь к выходу. — Он мне больше не нужен.

Всего в Ласкарисе Госпожа провела неделю.

Некоторые решения принять способен только верховный правитель, слишком уж они глобальны. У Саттара, к примеру, постоянно возникали споры с Гардоманом, два влиятельных восставших жаловались друг на друга, строили козни, иногда дело доходило до столкновений подчиненных структур. Деньги есть деньги, они кого угодно перессорят. Селесте приходилось вмешиваться и вручную разводить спорщиков. Дальше так продолжаться не могло, следовало четко разграничить зоны ответственности, а для этого нужно было лично приехать в город и разбираться на месте. Ни доклады, ни длительные переговоры через зеркало абсолютной гарантии верности картинки не давали.

До недавнего времени Селеста была ограничена в перемещениях. Теперь, судя по всему, придется экстренно наверстывать упущенное и объезжать все владения. Рано или поздно информация просочится, люди узнают, что Хозяйка Талеи получила возможность покидать свой город. К чему это приведет, непонятно. Пока что вампиры умудрялись хранить тайну, однако никто не скажет, долго ли продержится пелена запущенных слухов.

Латам успешно перетягивал на себя внимание. О его положении правой руки и карающего меча Госпожи хорошо знали, за его действиями наблюдали пристально, суету среди вампиров города связывали именно с его приездом. Тем более что старейшина не сидел на месте без дела. Он навещал знатные семейства, проводил переговоры с верхушками крупных торговых домов, о чем-то долго совещался с герцогскими «приносящими ответы». Звучит странно, но его появлению обычно радовались.

Вампиры не изменяли сложившейся традиции и продолжали охотиться на чудовищ. С какой стороны ни посмотри, занятие полезное. Туша разбиралась на ингредиенты и продавалась по частям, принося хороший доход даже без учета награды от заказчика. Помимо денег приобреталась положительная репутация, люди начинали видеть в немертвых возможных защитников от более страшной опасности. И, наконец, качественно выполненная работа — это не только работа, но ещё и услуга, которой можно похвастаться в узком кругу и на которую можно рассчитывать в дальнейшем. Появлялись связи, полезные для общины.

Гвардия бралась за самые сложные заказы. Смертные от них отказывались, или проваливались, пытаясь исполнить, или требовали столько, что проще терпеть регулярные убытки в виде пожранных крестьян. Вампиры — справлялись, причем брали не так уж и дорого. Поэтому визит Латама у персон осведомленных ассоциировался с решением возникших проблем, что само по себе ценно и приносит дивиденды самыми неожиданными способами.

Памятуя о недавних событиях, капитан счел возможным поднять тему семиреченцев. В своё время Селеста, объясняя причины некоторых своих поступков, потратила несколько вечеров, говоря о манипуляциях общественным мнением и подготовке серьёзных изменений в жизни социума. Откуда у неё знания весьма специфических областей науки и почему используемая терминология нигде ему прежде не встречалась, Латам не спросил, но лекцию запомнил тщательно. Поэтому подготавливать «положительный фон» для возможной дискуссии о Святом походе начал загодя.

— Вам нет необходимости тревожиться о моём скором отъезде. Свои обязательства мы выполним в полном объеме, высокородный Варрид. Более того — возможно, мне придется перевести в Ласкарис звено своих подчиненных на постоянной основе.

Его собеседник, один из старших офицеров службы безопасности правителя города, удивленно вскинул брови. В силу занимаемой должности господин Варрид представлял возможности пятерки гвардейцев и не видел задач, достойных присутствия этих матерых боевиков. Для чего их тогда переводят?

— Могу ли я узнать причины, побудившие благословленного?

— Решение ещё не принято. Господин Саттар справляется своими силами, однако, если тенденция продолжится, ему потребуется подкрепление, — уточнил аристократ. — Что вам известно о ситуации в Семиречье?

— Только то, что там проживают ваши сородичи, из-за чего у проходящих мимо обозов возникают серьёзные сложности.

— Не следует ставить меня рядом с теми животными, — ледяным тоном отрезал Латам. — Сравнивать нас всё равно, что назвать вас подобным какому-нибудь степному бандиту, изгнанному из собственного рода!

— Прошу прощения, — быстренько поклонился разведчик. — Ни в коем случае не имел намерения оскорбить благословленного.

Еле заметно кивнув, капитан принял извинение.

— В последнее время оттуда приходят дикари, вызывающие отвращение поступками и образом мысли. Они заслуживают быть разрезанными на куски и сожранными собаками, деяния их таковы, что перерождение невозможно. Они искали беду и нашли её. У них нет потомства, а предки стонут, глядя на них.

Учитывая нюансы высшего наречия, речь мессена Латама по уровню накала была сопоставима с чернейшими матами портовых грузчиков. За треть высказанного объявляли кровную месть всему роду. Варрид, происходивший из более низкого сословия, сидел с круглыми глазами — он понимал, что фактически видит свидетельство объявления войны.

— Приношу нижайшие извинения, если задел чувствительную струну, — снова поклонился «приносящий». — Но мои предшественники указывали, что некоторые пришельцы из степи отправлялись в Талею?

— Изредка подобное случалось, однако единицы из них были приняты в наше общество, да и то… — аристократ чуть дернул пальцами в неопределенном жесте. — Почти всех из них не оценили оказанную милость. Они понесли заслуженное наказание позднее.

— Вот как, — протянул разведчик, заново оценивая внутренние дела вампиров.

— Именно. Причем с течение времени ситуация становится хуже и хуже! Если двести лет назад у нас имелась хотя бы надежда, что выходцы из Семиречья способны отринуть свои грязные обычаи и, приобщившись к более высокой культуре, принять наши, то сейчас очевидно, что пытаться исправить их бессмысленно! Язык силы — единственный, который они понимают.

— Справедливо и достойно восхищения негодование благословленного, однако неужели опасность, исходящая от дикарей, столь велика, что требует присутствия лучших воинов ночного народа?

— Ничуть, — презрительно дернул уголком рта Латам. — Как бойцов я оцениваю их невысоко, много силы и мало умения. Просто некоторые из них неплохо прячутся от поиска, их поимка связана с изрядной головной болью. Кроме того, их число растет! Вы мало осведомлены о связанных с ними происшествиях, потому что мы их скрываем — нет желания давать лишний козырь в руки наших врагов. Но, поверьте, ситуация меняется в худшую сторону.

Можно было быть уверенным, что содержание беседы уже утром ляжет на стол руководителя службы безопасности. Учитывая пристальное внимание ко всему, связанному с вампирами, в ближайшем будущем следовало ожидать всплеска интереса к Семиречью — опроса купцов, переговоров с кочевниками, возможно, попыток забросить агентов. Любое шевеление шло в руку Селесте.

Пока её верный слуга закладывал первые кирпичики в здание операции, активная фаза которой начнется лет через двадцать, сама Госпожа занималась текучкой. Принимала доклады, просматривала документы, читала чужие письма и, изредка, писала сама. Всякого рода бумажная работа носила для неё легкий оттенок нереальности — когда-то давно, прячась в канализации вместе с Медеей, она мечтала, как однажды будет сидеть в тихом кабинете и не переживать о завтрашнем дне. Мечта в каком-то смысле сбылась.

План, чьим замыслом она поделилась с избранными соратниками, постепенно обрастал деталями. Важную поправку внес Хоми. Неплохо разбирающийся во взаимоотношениях Ласкариса и центральной власти, он предложил отказаться от идеи прошения, заменив её на получение дозволения. Очень существенная разница с точки зрения феодальных институтов. Результат, вроде бы, одинаковый, но во втором случае герцог выступал самостоятельной фигурой, заботящейся о нуждах низших сословий, умаления его чести не было.

На данный момент замысел выглядел так: крупные торговые дома обращаются к Лашу с почтительной просьбой позаботиться об их нуждах, в ответ на слезное моление тот просит у короля дозволение организовать поход, центральная власть дает согласие и обращается к боевым орденам и крупным сектам с воззванием поучаствовать. Проблем не предвиделось только с первым этапом, купцы на полученные намеки реагировали с воодушевлением и даже выражали готовность помочь…не шибко много, сколь мошна выдержит. Всё остальное, начиная с убеждения герцога, следовало ещё осуществить.

Причем сосредотачиваться исключительно на организации похода было нельзя. Тайное государство Селесты имело достаточно напряженных точек, от которых давно следовало избавиться или хотя бы ослабить их влияние на текущие процессы, но не получалось. Обходились консервацией в надежде, что само рассосется. Иногда надежды сбывались, иногда, как в случае с Биратом, нет.

Она бы с удовольствием задержалась в Ласкарисе подольше, в городе осталось ещё многое, чего она не успела осмотреть, оценить. К сожалению, приходилось возвращаться в Талею. Столица требовала её присутствия. Госпожа давно не показывалась на глаза подчиненным, понемногу начали появляться слухи о её исчезновении, пока тихие, но уже совершенно лишние. Жаль. Будь у неё возможность, она с удовольствием отправилась бы в Барди, посмотрела, как изменился город, чего добилась тамошняя община под совместным правлением Гардомана и Хатсу. Увы, в следующий раз.

Труды многочисленных мыслителей, как относящихся к религиозным течениям, так и принадлежащих к мирским философским школам, напрямую увязывали состояние правителя и управляемого им государства. Считалось, что законный король чувствует землю, принимает от неё некие мистические сигналы и способен указать, куда его вассалам следует обратить более пристальное внимание. До Чумы это утверждение постоянно подтверждалось практикой, в текущей эпохе ритуалы действовали слабее, не столь эффективно. Хотя люди помнили, что после раскола Талеи в гражданской войне на две части Иррана до конца жизни парализовало ниже пояса.

Государство считалось телом правителя, а дороги — кровеносной системой. Поэтому небрежение в отношении ремонта наиболее крупных трактов, умышленная порча или разрушение мостов в уголовном кодексе приравнивалось к покушению на царствующую особу и наказывалось по всей строгости. При дворе существовала должность министра Драгоценности Восьми Сторон, ответственного за пути сообщения, дающая немалое влияние, но и требовательная к исполнению обязанностей. На плаху с неё уходили чаще, чем из других министерств.

Дороги в королевстве содержались в образцовом состоянии, путешествовать по ним было одно удовольствие. Неудобства возникали только на крупнейших трактах, вроде соединявшего Ласкарис и Талею. Тяжелых войн королевство давно не вело, внутренняя политика последние лет пятьдесят отличалась стабильностью, чиновники воровали умеренно, и в результате экономика росла. Торговый трафик, как следствие, тоже. Несмотря на широкое дорожное полотно, позволявшее ехать четырем телегам в ряд, иногда встречались самые натуральные пробки из купеческих обозов. Привыкшие к быстрому передвижению дворяне в таких случаях бесились и брались за плетки.

Опытные путешественники знали, на каких участках лучше сойти с тракта и продвигаться по второстепенным дорогам. Там, конечно, и полоса одна, и каменные плиты уложены похуже, зато меньше движение и общая скорость выше.

Отряд Селесты хорошо разбирался в дорожных нюансах, поэтому передвигались они быстро. Путешествовали днем. Восставшие, разумеется, предпочли бы двигаться ночью, но опасались переломать ноги лошадям. Животные, терпимо относящие к нежити, стоили дорого, их следовало воспитывать с самого детства, чтобы перебить инстинктивный страх. Хотя к вампирам, идущих Путями Зверя, они без всякого приручения относились намного спокойнее.

«Нет, — размышляла Селеста, мягко покачиваясь в карете, — снижать количество последователей Зверя нельзя. Ну и что, что гибнут часто? Выжившие лучше всех действуют вне городов, они нужны общине на случай серьёзного конфликта с властями. Да и в целом запрещать что-либо бессмысленно. Контроль надо усиливать, учить лучше… Так, что это?»

Вампиры воспринимают мир отличным от людей образом. Цвета кажутся им тускнее, вкус не таким насыщенным, кожа в меньшей степени реагирует на прикосновения. Зато слух и обоняние становятся необычайно острыми, и появляется «чувство жизни» — некое чутье, позволяющее ощутить рядом живых существ с горячей кровью. Последнее, при желании и упорстве, можно развить, раздвигая сенсорный диапазон в несколько раз.

Селеста, в силу обстоятельств, чаще чем хотелось бы сталкивалась с силами, известными жрецам под названиями Истинного Мрака и Истинного Света. С первым она последние четыреста лет имела дело постоянно, второй неплохо запомнила за предыдущее время существования. Учитывая последствия тех встреч, она старалась не игнорировать малейшие следы проявления этих сил. Наоборот — тщательно отслеживала.

— Остановитесь! — постучала госпожа по передней стенке кареты.

Стоило Селесте выйти из остановившейся кареты, рядом немедленно нарисовался конный Латам.

— Мессена?

— Составь мне компанию, Латам, — приказала она, попутно «вслушиваясь» в округу. — Хочу кое-что проверить.

Чутьё уверенно вело в сторону высокого холма, стоявшего на приличном отдалении от дороги. Выбирая удобные тропинки и мысленно проклиная нацепленные для маскировки тряпки, к нему госпожа и направилась. Платье считалось дорожным, то есть с минимумом украшений, однако по меркам привыкшей к совсем иной одежде вампирессы мешало сильно. Всякий раз, стоило ткани зацепиться за ветку, ей хотелось дернуть посильнее, чтобы пышное кружево оторвалось и больше не раздражало. Дома, в Талее, она носила простое платье, или женский охотничий костюм, или вовсе прикидывалась мальчиком, надевая штаны и короткий камзол.

Рядом бесшумно скользил Латам, следом, на почтительном отдалении, шла пятерка Вантала. Идти пришлось недалеко. Путь окончился на вершине холма, возле невысокого памятника высотой в половину человеческого роста. Выглядело сооружение не очень — бывший некогда белоснежным равносторонний крест радовал глаз следами помета птиц, вокруг росли кусты шиповника, мешая подойти поближе. Впрочем, кусты явно вырубали весной или в прошлом году, иначе они были бы выше. Да и тропинка, по которой они поднялись на холм, выглядела нахоженной.

В центре креста, почти смытая непогодой, слабо просматривалась черная точка.

— Надо же, — Селеста остановилась в нескольких шагах, рассматривая памятник. Взглянула на молчаливого спутника. — Ничего не чувствуешь?

Латам снял перчатку, вытянул руку в сторону креста, поводил ладонью в воздухе.

— Отголоски сил Иллиара.

— Именно, — госпожа задумчиво постучала пальчиком по губам, развернулась к почтительно остановившимся в отдалении гвардейцам. — Вантал! Там метрах в двухстах какие-то люди. Если местные, тащи их сюда — я хочу задать им несколько вопросов.

От пятерки отделились двое, быстро рванув исполнять приказ. Их капитан вопросительно посмотрел на повелительницу:

— Мессена рассчитывает на новую встречу? Крест выглядит поставленным давно.

— Мне просто хотелось бы понять, при каких обстоятельствах он поставлен, — уточнила Селеста. — И, конечно же, получить лишнюю каплю сведений об истинных жрецах. Не стану скрывать — о них я слушаю с величайшим вниманием.

— Неужели вы полагаете, их следует опасаться? — с явным скепсисом в голосе вопросил Латам.

Госпожа рассмеялась:

— Нет, конечно же нет! Насколько я могу судить, наши интересы лежат в совершенно разных плоскостях и почти не пересекаются. Мне просто безумно любопытно. В конце концов, имею я право на маленькое увлечение в виде разгадок тайн двух древнейших орденов нашего мира? Не всё же политикой заниматься или следить, чтобы сектанты друг другу в глотки не вцепились.

Последнюю фразу она произнесла до того мрачным тоном, что вассал не нашелся с ответом. К тому времени, как слова появились, необходимость в них отпала — подгоняя тройку бедно одетых крестьян перед собой, вернулись гвардейцы.

Приблизившись, бедняки дружно повалились на песок на колени.

— Кто старший?

— Я, милостивая госпожа! — не поднимая головы, отозвался передний, одетый самую малость приличнее остальных.

Имени он своего не назвал — госпожа его не спросила, а сам по себе он слишком ничтожен, чтобы назваться первым. Представившись, тем самым он невольно поставил бы себя на один уровень со знатной собеседницей, за что немедленно был бы убит.

— Как давно здесь этот крест?

— Его поставили, когда дед мой был молод, милостивая госпожа!

Рассчитывать на более точный ответ бессмысленно. Крестьянин, скорее всего, был неграмотен, считать не умел, даже собственный возраст назвать бы не смог.

— Почему его поставили?

— Тогда пришла сильная засуха, милостивая госпожа! Несколько лет, милостивая госпожа! Пришел святой человек, сказал, надо провести молебен и поставить крест, чтобы могучий Повелитель Света смилостивился. Так всё и вышло, милостивая госпожа!

— Засуха, говоришь… Звери в другие места уходили?

— Уходили, милостивая госпожа! Скот умирал, дети тоже мерли, урожая совсем не было, милостивая госпожа!

— Понятно. Как ваша деревенька называется?

— Худые Животы, милостивая госпожа!

— Говорящее название, — отметила Селеста. — Латам, кинь им монетку. Свободны.

Не обращая внимания на счастливых крестьян, отползавших от щедрой госпожи, она повернулась обратно к кресту. Картина прояснилась.

— Здесь, похоже, произошел прорыв, только не в Бездну, а из Благого мира. Жрецы его почувствовали, пришли, организовали заплатку, заякорив её на символ веры. Надо бы потом приказать в архивах порыться — выяснить побочные явления и признаки, сопровождавшие прорыв. Может, Хастина сюда прислать?

— При всём уважении к мэтру, вряд ли он сможет разобраться в ритуалах истинных, мессена, — заметил капитан.

— Возможно, хоть что-то полезное для себя разглядит, — философски пожала плечами Селеста. — Получит новую пищу для размышлений. Ладно, здесь нам больше делать нечего. Идемте.

Она не лукавила, говоря, что с Истинными им делить нечего. Те, по её ощущениям, от человечества далеко отошли и за делами его не следили. Ей представлялось, что существует два плана, так называемые Бездна и Благой мир, первая забирает энергию, второй отдает. Товарно-денежные у них отношения либо какие-то иные, значения не имело, важно только, что мир людей являлся частью механизма перекачки, за функционирование которой отвечали два древних ордена. Они же ликвидировали возможные «протечки».

Свою версию она никому не озвучивала, кроме Медеи. Подруга единственная привыкла к своеобразному, можно сказать, атеистическому мышлению Селесты, остальные подобные откровения вряд ли бы приняли. Да и не факт, что её измышления верны.

Глава 8

Талея.

Столица королевства, названного в её честь.

Крупнейший из портов Доброго моря.

Город, который Селеста временами едва ли не ненавидела.

За четыре столетия, проведенные здесь, она изучила почти все его уголки. Почти — потому что королевский дворец и особняки древних родов обладали собственной защитой, способной испепелить даже её. Зато в Нижнем городе, порту и предместьях, подземных перехода она ориентировалась лучше всех. Кое-кто из сородичей мог бы сравниться с ней в знании города, превзойти — никогда.

Желая избегнуть лишних глаз, вампиры воспользовались одним из широких подземных проходов, ведущим из укромного местечка в канализацию Талеи. Вернее, в то, что раньше называлось канализацией, а к текущему времени превратилось в запутанный лабиринт, настоящие катакомбы с собственными жителями и властями. Некоторые местные обитатели годами не выходили на поверхность. Подземным миром правили вампиры, часто приходили и уходили люди, но кроме них хватало и иных существ, иногда даже разумных. Здесь селились результаты экспериментов магов; всплески энергии заставляли мутировать животных и растений, в результате порождая нечто новое, не укладывающееся ни в какую классификацию; смертные сходили с ума и превращались в чудовищ, внешне сохраняя человеческий облик.

Из подземного прохода — в канализацию, оттуда спуститься на уровень ниже, узкими коридорами выйти на берег длинного подземного озера, там сесть на лодки, чтобы доплыть до следующего спуска. Госпожа с удовольствием отмечала прикосновение взглядов наблюдателей, исчезавших, стоило показать правильные пароли. Прежде, чем они достигли центральных областей, где находились её собственные покои, ритуальные залы храма Морвана и кое-какие иные помещения, им пришлось опуститься ещё на три уровня.

Наученные горьким опытом, вампиры никогда не селились вместе. Принадлежащие им владения на карте располагались бы пятнами. Одно пятно — обиталище Госпожи, второе — лаборатории Хастина вкупе с филиалом Темной Гильдии, третье — секретариат, управления, личная администрация Селесты. Вокруг них разбросаны другие, поменьше размерами, начиная от архивов и заканчивая полигонами школы Путей. Такая рассредоточенность раздражает и иногда сильно мешает, но менять никто ничего не планировал. Даже постройка гигантского подземного дворца не повод нарушить принятую концепцию.

Покои Селесты состояли из четырех комнат. Спальни, ванной, рабочего кабинета и гостиной. Придя к себе, она отпустила спутников, с удовольствием поплескалась в небольшом бассейне, смывая дорожную грязь, надела извлеченное из шкафа простое белое платье и прошла в кабинет. Безумно хотелось усесться в кресле перед камином и тупо застыть, глядя на огонь, час или два. Нельзя. Мерк уже ощущался сидящим на своем месте в приемной, наверняка документы принес.

Госпожа мрачно посмотрела в висящее на стенке зеркало, с мимолетным юмором подумав, что запустить байку о неспособности вампиров отражаться в зеркалах было прекрасной идеей. «Соплей у вампиров нет, но ты их всё равно подбери. За работу, подруга.»

— Мерк! — позвала она, дублируя голос ментальным посылом. — Заходи.

— Госпожа! — войдя, поклонился верный секретарь. — Рад, что вы вернулись.

Селеста с отвращением посмотрела на пухлую папку у него в руках.

— Сейчас только самое срочное, остальное потом. Что там?

— Просочились слухи о вашем отсутствии в городе. Слуги Темного Бога волнуются.

— Я появлюсь на ночной службе и переговорю с главами сект. Это их успокоит.

— О встрече просили барон Сэ и барон Тар.

Руководитель особого кабинета гвардии, персональной спецслужбы короля, и влиятельный аристократ, чей род лояльно относится к немертвым.

— С Таром я готова встретиться завтра вечером, Сэ пригласи на следующее после него утро.

— Мэтр Хастин сообщил, что разобрался в структуре защиты некрополя и готов её снять.

— Прекрасная новость! — повеселела повелительница. — Пусть зайдет ко мне завтра.

— Последнее, — Мерк наконец-то раскрыл папку и вытащил из неё лист дорогого пергамента. — Переслали из Ланаки.

Селеста бегло просмотрела документ, настроение у неё ещё улучшилось. Гарантийное письмо, выписанное казначейством Ланаки для предъявления в Первом Банке страны на имя наемного отряда «Ночные охотники», фактически означало успешное окончание переговоров с правительством княжества. Под прикрытием отряда скрывались гвардейцы, когда возникала необходимость действовать официально.

Надо сказать, что Ланака у Селесты ассоциировалась со словом «стабильность». Люди бы с ней не согласились, но вампиры воспринимали страну именно так. Большое княжество с множеством городов и понятной внутренней политикой выгодно отличалось от Талеи неизменными правилами игры. Одна из сильнейших держав региона установила твердую границу на юге и западе, имела неплохой флот, защищавший её берега от пиратов, и медленно расширялась на север, постепенно приводя к покорности туземных царьков. Занять первое место Ланаке мешали случающиеся с периодичностью в три-четыре поколения феодальные войны между ветвями правящего семейства да большое количество приветов из прошлого в виде анклавов чудовищ, справиться с которыми не удавалось даже отрядам охотников с поддержкой магов и жрецов.

Среди вампиров княжество считалось чем-то вроде тихой провинции. Общины там были небольшие, спокойно занимавшиеся своими делами, их главы послушно выполняли указания центра, не пытаясь бунтовать. Сектанты и то вели себя прилично, отличаясь приятным недостатком радикализма в стройных рядах. Старейшина Гардоман подумывал перенести туда свою штаб-квартиру, но всякий раз отказывался. Планам, помимо общей консервативности финансиста, мешали объективные причины — уже упомянутые гражданские войны, бедная ресурсная база страны и не самые лучшие отношения с властями. Элита княжества не отличалась особой религиозностью, зато хорошо помнила о связах вампиров и талейского высшего света.

Теперь, стоит надеяться, ситуация изменится. В обмен на игнорирование существования общин и кое-какие преференции, половина гвардии займется зачисткой самых больших пограничных гнезд темных тварей. Задача сложная, возможно, Селесте самой придется поучаствовать, но и оплата высока.

— Прекрасно! — она вернула письмо Мерку. — Ещё хорошие новости есть?

— Капитан Грахор прислал отчет о последних испытаниях новых пологов, кажется, всё прошло удачно. Мэтр проверяет данные.

— Будем надеяться, на этот раз у них получилось.

Госпожа любила неординарных людей, искала их где только можно, вытаскивала из передряг, учила, принимала на службу. Как и Хоми, Грахору повезло — она его заметила. Под её рукой сын нищенки дорос до одного из самых авторитетных капитанов контрабандистов, являлся её личным агентом в их среде. На Архипелаге Драконов у него имелись многочисленные деловые связи, сейчас Грахор занимался организацией надежной сети взамен проваленной, попутно помогая Хастину тестировать последние разработки.

— Оставь документы, я посмотрю, — кивнула на стол Селеста. — Месяца два я точно не покину столицу, потом скажу точнее. Сейчас, во-первых, я хочу видеть Алата и, наверное, Крастьяра. Он одиночка, но авторитетом в среде идущих Звериными Путями пользуется немалым. Во-вторых, мне нужен подробный доклад по высшим персонам самых влиятельных религиозных организаций королевства. Имена, мировоззрение, чего хотят, слабости, кто их поддерживает и кого они поддерживают. Срок — две недели. Что ещё… Кальдеран вернулся?

— Да, госпожа.

— Тоже зови, — Селеста помолчала, вспоминая, не забыла ли чего. — На этом пока всё. Ступай.

— Темной ночи, Госпожа.

— Тогда уж спокойного дня, Мерк!

Чародей

Говоря откровенно, лезть в некрополь было не обязательно. Там всего-то требовалось два второстепенных коридора подвинуть, чтобы планировку сохранить.

Однако восставшие не продержались бы столько в подлунном мире, полагайся они на слепую удачу. Да, отрытая ими камера оказалась наполовину засыпана, единственный выход из неё был намертво заблокирован рухнувшим потолком. И что с того? Не исключено, что остальная система ходов цела и ей регулярно пользуются слуги династии. Проверить необходимо, чтобы не получить внезапный удар в тыл.

Кроме того, разбиравшийся в некромантии Хастин прекрасно представлял, каких стражей можно встретить на древнем кладбище, и ему совершенно не хотелось в одну не самую прекрасную ночь увидеть их пробудившимися. Особенно учитывая, что раскопанные символы отдавали по-настоящему седой стариной, из тех времен, когда династия талейских правителей ещё не приняла служение Деркане и хоронила мертвецов в земле, а не в море. Потому, вероятно, некрополь и запечатали, дабы прошлое не ворошить. Или не запечатали? Надо убедиться.

И, конечно же, Хастин изнывал от любопытства. Ему хотелось прикоснуться к магии, давно забытой, исчезнувшей задолго до Чумы, попробовать разгадать её тайны. Потому маг и стоял сейчас в откопанной комнате, в последний раз проверяя начерченный на полу узор.

— Не по себе немного, — признался наставнику находившийся рядом Вадор. — Вдруг мы сейчас войдем, а там мертвецы какие-нибудь буйные.

— Будто ты сам очень живой, — насмешливо ответил Хастин, не отрицая, впрочем, саму возможность описанного.

— Не скажите, мастер, — ученик даже перст в воздух воздел и помахал, придавая словам значимости. — Есть разница. Я — обычный восставший вампир, существо отнюдь не легендарное, можно сказать, бытовое. Таких полным-полно, иногда кажется, куда ни плюнь, в одного из наших попадешь. А кого тогдашние умельцы могли сотворить — вопрос открытый. Происхождение тоже надо учитывать. Меня, конечно, Темный своей волей вернул, однако будем честны: в глубине души я как был крестьянским сыном, так им и остался. Только пообтесался слегка и вашими усилиями научился кое-чему. Там, — указал он в сторону прохода, — лежат те, кого хоронили по полному обряду. С жертвами, призывами, печатями истирания имени, дарением плоти стихиям и что там ещё положено. У них силенок изначально побольше моего. Причем ослабли они от прошедшего времени или наоборот, неизвестно.

Насчет второго пункта Хастин мог бы поспорить, потому что научился Вадор очень и очень многому, но не стал. В главном помощник был прав — что их ждало после снятия защиты, предсказать невозможно. Сейчас созданная древними магами защита действовала двояко, с одной стороны, глуша любые магические способы исследований, с другой — удерживая спящими некие энергетические контуры в глубине захоронений. Точнее, маги смогли подобраться к одному-единственному саркофагу, вплотную его «прощупать», заметить дремлющие заклинания и разумно предположить, что в остальных гробах так же.

Маг оптимистично надеялся на лучшее. По его прикидкам, ощутив присутствие посторонних, защитные заклинания просто выйдут из спячки и до тех пор, пока саркофаги не начнут вскрывать, проявлять себя не станут. Если же вдруг события пойдут по худшему из возможных сценариев, то ритуал они остановят и защиту на место вернут. Должны вернуть. На крайний случай, сегодня Госпожа приехала, она и не такое затыкала.

Исключительно из-за её возвращения он на авантюру и решился. Потому, что знал — если всё пойдёт не по плану, рядом есть кто-то, способный укротить разбушевавшихся мертвецов. Или, хотя бы, вернуть их в прежнее сонное состояние.

В качестве мага Селеста ни силой, ни знаниями не выделялась. Её преимуществами были доступ к энергии, сковавшей Проклятье, громадный административный ресурс и осторожность, возведенная в квадрат. Возможно, эта осторожность стала ещё одной причиной, побудившей Хастина действовать в одиночку, без предупреждения. Узнай Госпожа о его планах, начнет думать, считать, прикидывать различные варианты, советоваться с потомками знатных родов, добьётся допуска в их архивы… Рано или поздно, конечно, внутрь они полезут. Только сколько придётся ждать? Столетия? Ладно, тут он загнул. Но всё равно срок растянется надолго.

Чего тянуть-то? Все возможные меры предосторожности приняты, что можно предусмотреть, предусмотрено.

— Начинаем, — скомандовал маг.

Всего в ритуале участвовали четверо из восьми магов-вампиров. Пятым являлся Вадор, полноценными магическими способностями не обладавший, зато в Путях, в том числе в Пути Силы Крови, разбиравшийся лучше кого бы то ни было. Трое в данный момент находились за пределами комнаты — страховали ритуалистов и должны были вытащить их, если потребуется, — тогда как мэтр и его ученик занимались непосредственно снятием.

Грубая, тяжелая сила потекла по контурам рисунка, откликаясь на мерный речитатив катрена. Энергию стихий вот уже семь сотен лет использовать невозможно, прикасаться к иномировым источникам дозволено единицам (в смысле, можно всем, но большинству один раз), выкачивать силу из живых путем жертвоприношений восставшие не решились. Кто знает, как на близкие смерти отреагируют обитатели саркофагов? Пришлось Хастину действовать по старинке, за счет внутренних ресурсов, трясясь над каждой каплей.

— Есть, — не открывая глаз, сообщил Вадор. — Можно фиксировать.

Мэтр и сам чувствовал, что «есть». Разработанный им ритуал как бы приподнимал защиту некрополя, оставляя свободным один из участков, ближайший по отношению к выкопанным вампирами туннелям. Тот самый, где стоял частично освобожденный от земли и камней саркофаг. Теперь следовало закрепить полученное состояние, чтобы не отвлекаться самому на поддержание купола, и можно заняться любимым делом.

В смысле, не грабить могилу, а заниматься почтенным развитием магической науки.

— Готово, — нанеся последний штрих и поставив источавшие вонючий дымок курительницы на положенные им места, отошел в сторонку Вадор. То, что он сделал сейчас, всего лишь времянка, окончательный вариант опорных точек ритуала из ценных артефактов они установят позднее, после проверки схемы. — Отпускайте, мастер.

Хастин послушно прекратил подпитку, на всякий случай осторожно отступив поближе к выходу. Его ученик, что характерно, поступил так же. Они же не бойцы, а разумные существа, не любящие переть дуром и всегда готовые сделать вторую попытку.

— Кажется, держит.

— Держит, — подтвердил Хастин. Повысив голос, позвал: — Каше!

— Да, мэтр?! — откликнулась издалека помощница.

— Отметь: ритуал прошел успешно, давление на контур в пределах расчетного, уровень подпитки стабилен. Приступаем ко второму этапу.

— Записала, мэтр. Удачи!

Переглянувшись, учитель и ученик вошли в камеру. Время не пощадило древнее сооружение — рухнувший потолок уничтожил большую часть росписей на стенах, раздробил драгоценные мозаики на полу, вдребезги разбил кувшины и повалил стойки с дорогим оружием. Впрочем, он же законсервировал внутреннюю обстановку, позволив ей сохраниться в относительной целости.

Саркофаг внешне выглядел совершенно целым. По нему не было заметно, что он хотя бы слегка пострадал.

За века знакомства восставшие научились прекрасно понимать друг друга без слов. Вадор отошел чуть в сторону и принялся наблюдать, развитым долгими тренировками чутьём отслеживая колебания энергии в саркофаге, пока его наставник и старший коллега пытался исследовать содержимое. Для этого Хастин просто стянул перчатку и положил ладонь на крышку, внешне тем и ограничившись. Со стороны казалось, что он просто замер на месте и стоит, задумавшись о чём-то своём.

Прошло пятнадцать минут, когда Вадор внезапно заговорил:

— Чувствую усиление поля. Рост активности… Наблюдаю появление структуры. Она разворачивается.

При первых же словах Хастин отнял руку и отступил, попутно сам наблюдая за процессом. Он не мог понять, какие его действия пробудили стража. Вроде, ничего такого не делал, только смотрел? Надо немного подождать, пока сложное заклинание отметит исчезновение внешнего воздействия и снова уснет.

У впервые за тысячелетия вышедшего из спячки стражника, слепка души слуги рода, принесенного в жертву для службы господину в загробном мире, насчет «уснуть» имелось своё мнение.

— Мастер, что-то не так, — напряженно сказал Вадор, окончательно сбрасывая транс. — Уходим.

Чутью ученика Хастин доверял, его точность они проверили практикой, поэтому оба немедленно покинули погребальную камеру. Увы, поздно! Окончательно сформировавшись, страж возник над саркофагом и мгновенно, не размениваясь на предупреждения, бросился в атаку. Со стороны это выглядело, словно над крышкой беззвучно возник светящийся черным светом призрак — гуманоидная фигура без лица с размытыми контурами, — чтобы стремительно метнуться в сторону потревоживших покой умершего святотатцев.

На тот факт, что перед ним не люди, а нежить, он внимания не обратил.

Первый удар принял на себя щит, выставленный Вадором. Тонкая темная плоскость, явно отливающая багрянцем, возникла на пути призрака. Тот врезался в неё, отскочил, издал ментальный крик, заставивший вампиров покачнуться, снова ударил, попытался обойти… Попытка не удалась. Вадор чуть шевельнул пальцами, формируя технику, кожа на его запястье разошлась, выпуская тонкую струйку крови, которая стремительно налилась густотой и, больше напоминая плотный дым, рванула в сторону нападавшего.

Приветствие стражу не понравилось, он снова закричал, в местах прикосновения крови по его телу поползли темные пятна. Впрочем, особого эффекта атака восставшего не принесла — раны зарастали на глазах.

— Мастер!

— Сейчас… — процедил Хастин. — Готово! Соберись!

Некромантское заклинание изгнания было сильнейшим в арсенале Хастина, причем в плане применения его следовало опасаться любой нежити. Иными словами, на вампиров оно тоже действовало. Поэтому мэтр чуть помедлил, давая Вадору время подготовиться и дополнительно прикрыться щитом. Заминкой чуть было не воспользовался призрак, ощутивший угрозу, отчего сменивший цель атаки. Он почти успел.

Вскинув руку в завершающем ритуальном жесте, Хастин спустил формулу с поводка. Освобожденное заклинание за доли секунды ощупало пространство в невидимой сфере, ощутило два подходящих под условия объекта, проигнорировав создателя, вцепилось в них невидимыми когтями и принялось крушить. Опять раздались крики, но если страж по-прежнему издавал бессловесный ментальный стон, то от из последних сил поддерживающего щит ученика явно слышались матюги. Кое-какой контроль над собственным творением у старшего вампира сохранялся, поэтому он перевел основное внимание заклятья на призрака, мысленно надеясь, что Вадор справится.

Ученик в который раз оправдал надежды учителя, продержавшись столько, сколько необходимо.

Застонав в последний раз, страж гробницы растворился в воздухе, не оставив после себя ни клочка для исследования. Хастин быстро развеял собственное заклинание и практически без перерыва создал следующее, сканирующего типа. Чисто. Чем бы призрак не являлся, он не сбежал, не спрятался — он полностью потерял структуру и погиб, до конца выполняя свой долг.

— Всё, — сообщил Хастин ученику. — Можешь снимать.

С нескрываемым облегчением Вадор убрал щит. Вытащил из кармашка на поясе флакончик со стимулятором, ногтем подцепил пробку, опрокинул в рот содержимое. Постоял, ожидая, пока эликсир усвоится, и только потом высказался:

— Сильная тварь. Не понимаю, что мы сделали не так.

Ответить старший маг не успел.

— Мэтр! Вадор! Как вы там?

— Мы закончили! — прокричал Хастин. — Идите сюда!

Обернувшись ко входу в погребальную камеру, он признался:

— Я тоже. Уверен, мы всё делали правильно, страж не должен был пробудиться.

— Но ведь что-то же его спровоцировало?

— Обследуем саркофаг, возможно, найдём внутри какие-нибудь подсказки. Кстати, ты обратил внимание — Кровавый щит хорошо себя показал?

— Изгнание подействовало лучше, похоже, призрак чувствительнее к данному типу воздействий.

Толкаясь и отпихивая друг друга локтями, из коридора в комнату вломились трое вампиров, места сразу стало как-то мало. Мэтр принялся раздавать указания:

— Вход в погребальную камеру перекроем до тех пор, пока не появятся идеи насчет призрака. Это что-то новенькое, разбираться с ним предстоит долго. Киналан, ритуал отложения защиты показал себя хорошо, поэтому начинай изготавливать артефакты для стабильной конструкции. Остальные готовятся, завтра будем окончательно откапывать саркофаг и переписывать внешние узоры с его поверхности.

— Мы и сегодня можем, там работы всего ничего!

— Каше, сегодня вашему старенькому мастеру хотелось бы обдумать увиденное. А одних он вас оставить не может из опасения, что вы полезете внутрь и ещё кого-нибудь разбудите!

У присутствующих хватило приличий изобразить смущение. Знали они за собой грешок, знали. Исследованиями некрополя занимались те маги-вампиры, кто отличался повышенным любопытством,остальные предпочли выполнять иные задания общины.

Нагрузив учеников работой, Хастин направился к себе. Идти пришлось долго, он в который раз задумался о возможности мгновенного перемещения сквозь пространство, существовавшего до Чумы, затем мысли перескочили на быстрое возвращение Селесты, невольно вспомнился Зерван… Маги всегда стояли наособицу, в любом обществе, и Хастин не был исключением. Держась, и вольно, и невольно, на дистанции от будней общины, тем не менее, он находился в курсе её дел, а в качестве старейшины был посвящен в секреты, рядовому составу неведомые. Общался со всей верхушкой, лучше них самих понимал мотивы их поступков.

Предательство Зервана не удивило его абсолютно. Он, скорее, поразился, как долго тот продержался.

В личности стержень либо есть, либо его совсем нет, во втором случае личность неизбежно согнется. Падет. Так его учил в детстве отец, и время доказало правоту давно ушедшего кузнеца. В Зерване, несмотря на всю его силу и ярость, стержня не было. Не ощущал в нём Хастин сильной воли, потому звериный старейшина некогда и подчинился Госпоже, что мог на неё опереться, мог укрыться за её решениями. Истинной преданности вождю в нём не чувствовалось никогда. Селеста считала так же, но она иногда слишком хорошо относится к окружающим и видит добро даже в тех, в ком его искать бессмысленно. Однажды она процитировала какого-то забытого философа, сказав «плохих людей нет». Плохих, может, и нет — зато достаточно слабых.

Короче говоря, о Зерване мэтр не сожалел, даже в каком-то смысле был доволен, что того рядом нет и не будет. Надоело ему задавать дураку трепки так, чтобы Госпожа не узнала. Не любил он её тревожить.

В отношении Хастина к мелкой повелительнице сплелось многое. Уважение к наставнице, посвящавшей его в азы второй жизни; почтение к главе рода, в который он вошел перерождением через смерть; восхищение способностью на равных говорить с сильными мира сего, даже стоя на коленях; легкий трепет перед широчайшим кругозором и постоянной готовностью к самосовершенствованию. Непонимание некоторых решений — иногда Селеста мыслила непривычными категориями, отдающими привкусом чуждости, и в такие моменты ему казалось, что в ходящих среди сектантов слухах о её неземном происхождении есть рациональное зерно.

Он точно знал, что никто иной править вампирским обществом не смог бы. По той простой причине, что никакого общества не появилось бы. В лучшем случае, кое-где существовали маленькие общины, еле сводящие концы с концами, избегающие привлекать малейшее внимание властей. Ни армии слуг из смертных, ни подземных убежищ, роскошью убранства сравнимых с дворцами, ни научной деятельности, ни учеников… Медея, его до зубовного скрежета раздражающая возлюбленная, совершенно справедливо утверждала, что Селесте они обязаны всем.

Хотя безгрешной они мелкую госпожу, в отличие от слегка двинувшегося Мерка, не считали. Потому что стояли рядом, когда она совершала ошибки.

Насколько он понял из переговоров через зеркало, повелительница опять затеяла нечто масштабное. И, кажется, необычное. Хороший признак — последнее время она словно в полусне находилась, заставляя себя работать. Вопрос в том, не стоит ли ему заранее пугаться идей Селесты, как в былые времена? Но ведь они срабатывали, почти всегда.

Безусловно, Хастин ей доверял, более того — предводительнице он верил больше, чем кому бы то ни было. Просто он не всегда понимал её логику, и это жутко бесило.

Какую бы очередную авантюру она не задумала, ему, Хастину, место в ней найдётся. Так уж выходит, что он участвовал во всех серьёзных проектах общины, и этот наверняка не станет исключением. Значит, надо заранее подобрать накопившиеся долги, чтобы потом не отвлекаться на второстепенные задачи. Чем он сейчас, собственно, с учениками и занимается.

Глава 9

По отношению к своим первым наставникам из «пауков» Селеста испытывала сильное чувство благодарности. Дурой она не была и прекрасно понимала, что для инструкторов оставалась не более чем просто работой — да, весьма специфической, всё-таки обучать восставших им прежде не доводилось, но всего лишь работой. Однако точно так же она понимала, что учить можно по-разному. Давать минимум необходимого и не более того — или вкладывать душу в обучение, заставляя ученика шаг за шагом преодолевать себя, вынуждая с каждым уроком становиться сильнее, изощрённее, наблюдательнее.

Её учителя принадлежали ко второй категории. Свою работу они выполняли качественно.

Когда барон Кардэ, руководивший в те времена безопасниками Талеи, добровольно-принудительно завербовал их с Медеей и Хастином в свою организацию, одним из условий вхождения стало обучение всему, необходимому на новом месте службы. Изначально предполагалось, что речь идёт о чисто воинских навыках, но позднее в список вошли психология, этикет, древние языки, риторика, литература и много, очень много иного. Изголодавшийся по информации ум Селесты поглощал знания с бешеной скоростью, поражая инструкторов темпами учебы, она за месяцы осваивала то, на что у других уходили годы. Возможно, тогда она совершила ошибку, напугав людей продемонстрированными способностями и тем самым заставляя их туже натягивать невидимый поводок. А может быть, ей просто завидовали? В любом случае, отношения с коллегами у неё не сложились, миниатюрную упырицу старались задеть при каждом удобном случае, пытались подставить перед начальством. Кардэ быстро разобрался в ситуации, но вмешиваться не стал — ему было интересно, справится ли она.

Справилась, пусть не сразу. Разобралась в подводных течениях службы, научилась лавировать между группировками, провела несколько удачных операций. Заработала репутацию твари умной, злопамятной, полезной. Дружить после всего она ни с кем не собиралась, да и не смогла бы. Уже потом она поняла, что барон её всё-таки прикрыл, одернув наиболее ретивых гонителей.

Кардэ перед ней не выказывал ни страха, ни брезгливости. Он был очень неординарным человеком, практически гением, с презрением игнорировавшим общепринятые стереотипы. Ему нравилось общаться с Селестой, она поражала его отсутствием почтительности перед авторитетами и необычностью суждений. Беседы с бароном многое ей дали, благодаря ним у неё постепенно появилось понимание внутренних, скрытых от внешнего наблюдателя, процессов во властных кругах.

Селеста многое взяла от него. Если бы не те бьющие по самолюбию выволочки наедине, неизвестно, стала бы она нынешней Ночной Госпожой, или нет.

Хастин прошел совершенно иную школу. Его сразу взял под своё крыло великий маг Тайран, личность властная, жесткая, влиятельная. К парню он изначально был настроен благожелательно и, убедившись в способностях молодого вампира, принял в ученики. Авторитет мага позволял ему плевать на мнение окружающих с высокой колокольни. Благодаря возрасту и высокому интеллекту у него сложились свои критерии оценки людей, и тот факт, что новый ученик днем спит в подвале и питается человеческой кровью, в его глазах значение имел слабенькое.

Разный судьбы, разный жизненный опыт, разный взгляд на события. Неудивительно, что их оценки возможных последствий тех или иных поступков далеко не всегда совпадали.

— …видимо, не понимаешь, что вы натворили, — выговаривала Селеста нахохлившемуся в кресле чародею. — Это не просто нарушение четырех статей второй части Уголовного Кодекса, запрещающего проводить любые манипуляции в адрес правящей особы или родственников оной, в том числе покойных! Вы грохнули стража посмертного покоя! Если об этом узнают люди, против нас ополчатся все, то есть вообще все, даже наши союзники. В первую очередь — наши союзники! У аристократов в родовых склепах такие же саркофаги стоят, или очень похожие, они мигом ситуацию на себя примерят. И поверь, она им не понравится.

— А что ещё мы должны были сделать? — огрызнулся Хастин. — Он на нас напал! Понятия не имею, почему он проснулся.

— Он проснулся потому, что вы, дилетанты, его разбудили, — не отказала себе в удовольствии потоптаться ножками по чужому самолюбию госпожа. — Плохо подготовились, чего-то не учили, и вот результат. Торопились до моего приезда, верно?

Маг сидел с каменным лицом, но глаза отвел в сторонку.

— Семьсот лет — ума нет, — подытожила Селеста. — Значит, сделаем так. Погребальную камеру запечатаем. Запечатаем, я сказала! Прилегающие коридоры перекрыть, архитекторам от моего имени прикажи наметить обходные пути. О том, что госпожа велела не лезть в некрополь, к концу следующей недели должна знать каждая собака. Через полгода исследования по-тихому продолжим. Я правильно понимаю, что способ обойти защиту ты всё-таки нашел?

— Не обойти, — поморщился Хастин. — Временно заблокировать.

— Не суть важно. Меня больше интересует, подействует ли твой метод против благословения людских богов? Сам знаешь, как светлая энергетика храмовых и монастырских земель влияет на вампиров.

— Ну… — сложил пальцы домиком мэтр, — надо подумать.

— Думай, — кивнула госпожа. — Только на практике без меня не проверяй. Учеников тоже привлеки, чтобы они ни во что не влезли. Имей в виду — о том, что запрет на исследования в некрополе временный, они знать не должны.

— Вадору придется сказать, мы вместе будем заглушку ставить.

— Разве что только ему.

Селеста оглядела мага и пришла к выводу, что выволочку пора заканчивать. Хастин есть Хастин, его не исправишь. Он не дурак, наоборот, один из умнейших в её окружении, просто в вопросах любимого искусства Хастина слегка заносит. К счастью, есть Вадор, в сложных случаях направляющий инициативы наставника в правильное русло.

В том, что Хастин всё сказанное выполнит точно, она не сомневалась. Несмотря на увлеченность, маг прекрасно понимал, когда спорить можно, а когда — нет. Тем более что в вопросах традиций аристократов он разбирался даже лучше неё и теперь, после её слов, наверняка успел просчитать, чем им грозит обнародование факта уничтожения стража. Можно быть уверенным, что инструкции от него ученики получат правильные и молчать станут, как рыбы.

— Доклад от Грахора просмотрел? Что скажешь?

— Я по-прежнему уверен, что проблема не в магии — с легкостью принял смену темы Хастин. — Просто Грахор никак не связан с предыдущими попытками закрепиться в Глубокой Гавани.

— Или ты недооцениваешь Коллегию.

— Или я недооцениваю Коллегию, — спокойно согласился маг. — Но вряд ли. Я видел их артефакты, говорил с перебежчиками, изучил доклады разведки. Не тот у них уровень, они нас не превосходят. Ищи людей.

— Посмотрим, — неопределенно ответила Селеста. Вариант с утечкой они проверяли, результатов пока не было. — Всегда есть шанс на появление гения, придумавшего нечто новенькое.

— Я бы с удовольствием с ним побеседовал.

— Я тоже. Ты не думал завести птенца?

— Ещё не отошел от воспитания предыдущей. К чему ты спросила?

— Встретила в Ласкарисе Хоми, он уже не такой резвый, как раньше, — печально улыбнулась госпожа. — Мне он не подойдёт, может быть, тебе?

— Не получится, я проверял, — покачал головой Хастин. — Жаль.

— Да, жаль, — помолчав, Селеста встряхнулась, выметая из головы грустные мысли, и поднялась из кресла. — Мне пора на встречу с Таром. Зайду к тебе, когда разгребу накопившиеся дела, тогда поговорим обо всём подробнее.

— Буду ждать, Госпожа.

Так называемых приемных залов, по сути, обычных переговорных комнат, только богато обставленных, в подземельях имелся почти десяток. Они были разбросаны по всем районам столицы и служили сугубо утилитарным целям, для встреч с людьми, с которыми кто-либо из верхушки восставших хотел пообщаться на своей территории. Или в тех случаях, когда разговор требовал срочности. Применительно же к баронам Тар, скорее, следовало говорить о своеобразном знаке доверия и благоволения, потому что их Селеста принимала в главном зале, предназначенном для общения со своими — главами сект, руководством Темной Гильдии и прочими посвященными во внутренние дела смертными.

Некстати вспомнилось, что в планируемом подземном дворце архитекторы забабахали настоящий тронный зал. Зачем он нужен, Госпожа понимать отказывалась, но её настолько дружно убеждали оставить всё как есть, что она согласилась.

Сотрудничество восставших с Тарами началось, когда богатый и знатный род утратил почти все свои земли и влияние. Союзников у баронов не осталось, терять им было нечего, и от отчаяния они согласились на предложение обратившихся к ним вампиров. Сделка оказалась выгодной для обеих сторон. Затем последовал ряд взаимных услуг, вылившихся в полноценное партнерство, разрывать которое ни один из партнеров на данный момент не собирался.

— Мира и благости, благословленный Виркассар! Надеюсь, вы не долго ожидали?

— Темной ночи, мессена, — встал при появлении Селесты из-за стола барон. — Ничуть, ваши слуги привели меня буквально только что.

Даже если он сидел в зале несколько часов, этикет требовал от него именно такого ответа.

— Простите за задержку, — Селеста уселась в кресло, предложив мужчине занять место напротив, возле жаровни. — В последнее время произошло так много событий! Причем и в нашем сообществе, и в окружении Сына Моря, и в сферах не столь высоких.

— Да, я слышал о недавней операции «пауков», — кивнул барон. — Позвольте принести вам свои соболезнования в связи с гибелью подданных, мессена.

Слухи о предательстве Зервана до широкой публики, разумеется, дошли, скрыть его не представлялось возможным. Однако преподносилось происшедшее по-разному. Одна из самых распространенных версий обвиняла в случившемся успешные действия королевской Службы безопасности, причем в какой-то степени это была правда — ведь именно пауки производили аресты и ликвидации. Просто информацию им подарили, на подносике преподнесли.

— Живущие во Тьме всегда помнят, что они не более чем гости этого мира. Рано ли, поздно ли, но Господин призовет всех к своему престолу, — ответила Селеста. Она уже смирилась с потерями, напоминание о них больше не ввергало её в состояние ледяной ярости. — Кто знает, быть может, очищенные от греха, души моих слуг однажды вновь встретятся на моём пути? Пусть расставание болезненно, знание, что смерть — не конец, даёт новую надежду.

— Склоняюсь перед мудростью благословленной Госпожи Ночи.

Тар действительно встал и поклонился, сложив руки особым жестом. В среде старой аристократии Селеста считалась духовным авторитетом, к её словам внимательно прислушивались. До фанатизма не доходило — элита редко кому верит безоговорочно, — но мнение повелительницы вампиров по богословским, да и не только богословским, вопросам учитывалось всегда.

— Присядьте, барон. Я отпустила ушедших и теперь иду дальше. Расскажите, как у вас дела? Благополучна ли почтенная леди Иссилия? До меня доходили тревожащие слухи о её здоровье.

Следующие минут пятнадцать ушли на обязательный светский треп, не такой уж бессмысленный, как может показаться. Высшее сословие пронизано родственными связями, знание того, сколько раз чихнула восьмиюродная тетушка на последнем приёме иногда оборачивается получением наследства. Поэтому Тар рассказывал о своём семействе, Селеста демонстрировала заинтересованность, запоминая ключевые факты, и ждала, когда же барон обозначит цель своего визита.

Наконец, тот перешел к сути:

— Вероятно, мессена слышала о небольшой тяжбе, случившейся у меня со Святителями Огня? Мы судимся из-за деревеньки в дне пути от Неммиста.

— Да, помнится, там каким-то образом в деле отметилось министерство налогов.

— Мессена совершенно права. Монастырь святителей не платил положенного за присоединенные земли, налоговики отобрали деревню в казну и выставили на торги. Там я её и купил. Потом, внезапно, монастырь уплатил долги вместе с пенями и потребовал деревню вернуть. Разумеется, я отказался!

— Что сделали святители?

— Подали в суд, тот встал на их сторону и отменил сделку. Самое неприятное, что деньги за покупку мне никто не вернул!

— Судья обязан был предусмотреть данный момент в своём вердикте, — заметила Селеста.

— Он этого не сделал, мессена. Впрочем, буду откровенен — деньги в данном случае меня волнуют в последнюю очередь, в конечном итоге казна их вернет или зачтет, рано или поздно. Куда больше меня заинтересовала проявленная служителями пламени настойчивость. На моих людей, временно отправленных в деревню, было совершено нападение неизвестными, — последнее слово Тар произнес с демонстративной усмешкой. — Двое погибли. Кроме того, я провел небольшое расследование и выяснил примерные суммы, полученные чиновниками ради вынесения нужного святителям вердикта. Они несоразмерно велики!

— Настолько много?

— На потраченные взятки можно купить пять таких деревень!

— У вас там поблизости никаких месторождений ведь нет? — припомнила карту госпожа. — Под Неммистом, кажется добывают железо в небольших количествах.

— Это было первое, что пришло мне в голову, — кивнул барон. — Нет, ничего подобного. Два года назад участок обследовал жрец храма Неприступной Опоры, он сказал, что недра пусты. Там ничего, кроме глины и камня.

— Тогда действительно странно.

Мужчина встал с кресла и почтительно поклонился:

— Умоляю, мессена, помогите мне разгадать эту загадку. Я должен знать, почему были убиты мои люди.

— Можете рассчитывать на мою помощь, барон, — не задумываясь, согласилась Селеста. — Вы заинтриговали меня. Поверьте, теперь я хочу узнать ответ не меньше вашего.

Распрощались они минут через пятнадцать, заверив друг друга во всяческом почтении. Госпоже действительно нравился Тар — смертный не без недостатков, присущих представителю его класса, но, в целом, человек неплохой. Она любила с такими работать.

Хотя привычка постоянно искать подвох во вроде бы очевидных поступках заставляла задаваться вопросами. Почему барон вообще пришел к ней? Стоило ли соглашаться на его просьбу? Ответ на последний вопрос — безусловное «да». Именно в мутной воде ловится самая крупная рыба, а ситуация с деревней очень странная. Если появилась возможность вызнать какой-то секрет Святителей Огня, упускать её нельзя.

Что касается самого Тара… Да мстительный он. Все аристократы живут по принципу «добро помни долго — зла не забывай никогда», вот и барон такой же. То, что погибли люди, его волнует мало. Важно то, что кто-то осмелился поднять руку на его людей, бросил ему вызов. Поэтому он не успокоится, пока не ответит ударом на удар. Собственно, уже ответил, сообщив вампирам ценную информацию насчет их врагов.

Хватит сидеть. Дел ещё много.

— Идем, Ранилькар.

Из пустой ниши в стене выскользнула фигура гвардейца и пристроилась за левым плечом Госпожи. Что у неё ещё запланировано на сегодня? Встреча с Сэ состоится позднее. Сильнейшие из оставшихся в живых любителей Путей Зверя пока не пришли в город, значит, разговор с ними переносится. Остается Кальдеран, с которым надо бы обсудить многое, да пока времени нет. Впрочем, можно попробовать.

Вдох. Выдох. Сознание привычно проваливается в транс, разделившись на два потока. Первый идет по коридору, привычно отслеживает окружение, кивает попадающимся на пути людям и вампирам, обходит ловушки. Второй превращается в туман, уходит на серую плоскость, существующую и нет одновременно, тянется, отмечая огоньки душ, выискивая среди них единственный подходящий.

- Кальдеран.

- Моя Госпожа, — ответные мысли-предложения были окрашены в нейтральные тона, свидетельствуя об отсутствии удивления. — Счастлив слышать ваш зов.

- Не чувствую от тебя особой радости, — беззлобно уколола Селеста. — Я не вовремя? Ты чем-то занят?

- Благородная повелительница всегда приходит тогда, когда следует, ибо она есть мерило уместности, — витиевато ответил разведчик. Его иногда пробивало на красивый слог, века жизни в Талее не вытравили полученного на далеком юге воспитания. — Её ничтожный слуга всего лишь напрасно тщится постигнуть замыслы иерархов Небесной Чистоты, да падет проклятье Дарителя Мрака на их души.

- Тревожные новости?

- Пока не знаю, Госпожа, — в пришедших мыслях ощущался привкус недовольства. — Они никак не могут выбрать нового Хранителя Врат Покоя взамен умершего. Такое чувство, что группировки равны по силам и никак не могут протолкнуть своего кандидата. Обычное дело, но в прежние времена до столкновений боевых групп дело не доходило. Не вижу причины для такого накала страстей.

- Через несколько часов я встречаюсь с Сэ, по его просьбе. Это может быть связано?

Не исключено. Я как раз сейчас жду докладов, которые могут прояснить ситуацию. Будет ли позволено недостойному просить немного подождать? Я помню, что сегодня должен отчитываться, но, по правде сказать, накопилось много вопросов, которые мне хотелось бы обсудить с высокосидящей правительницей. Пары часов не хватит.

- В таком случае жду тебя послезавтра ночью, у меня пока ничего серьёзного на неё не запланировано.

- Благодарю, Госпожа.

Разговор, продолжавшийся несколько секунд, окончен. Оба потока сознания сливаются воедино, мягко и плавно, свидетельствуя о хорошем опыте менталистки. Идущая по коридору подростковая угловатая фигурка даже не замедлилась, только чуть вздрогнула, заставив телохранителя на всякий случай прислушаться к округе.

Короткое общение со старшим разведчиком прибавило пищи для размышления. Что-то много в последнее время появляется новостей, так или иначе связанных с религией. Или нет? В отличие от светской Синевы, культы богов в Талее очень влиятельны и активно вмешиваются в политику. Можно сказать, напрямую инкорпорированы в неё.

Каждое крупное политическое движение тесно связано с обслуживающей его идеологические запросы религиозной организацией. Культом, храмом, сектой — не важно, как назвать, суть не меняется. Основных организаций пять, вернее, три плюс две менее значимых. Святители Огня находились в жесткой сцепке с дворянством средней руки, достаточно влиятельным, чтобы отстаивать свои интересы в столице, но в когорту высшей аристократии не входящим. В определенном смысле святители служили точкой фокуса всей рыхлой коалиции, потому что без них она, скорее всего, развалилась бы. Королевскую власть поддерживало Общество Небесной Чистоты, куда входили потомственные чиновники и служащие, недовольные формальным культом Дерканы. За глаза их называли «законниками», потому что концепция культа ставила закон превыше морали. По их мнению, верховный правитель, будучи воплощением небесного принципа, транслирует снисходящую на него благодать на подданных, и только точное следование его выраженной в указах воле позволяет беспрепятственно распространить божественную энергию на всё общество, до самых низов. Само собой, если властные регалии — зеркало, меч и другие, — принимала бездарность, то концепция буксовала.

В определенном смысле той же теории придерживалась Триада Правильности, названная так по девизу «справедливость, сила, наказание», только с маленькой оговоркой. Её идеологи считали источником божественной благодати не одного правителя, а всю его семью. Причем тихонечко утверждали, что вовсе не обязательно король наилучшим образом воспринимает исходящие от небожителей указания, среди его родственников могут найтись обладатели более острого слуха. Разумеется, тех, кто терял осторожность и высказывал данные мысли открыто, казнили за непочтительность, но несмотря на репрессии, во владениях кровнородственных князей Триада процветала. Она же имела относительно неплохие контакты в Цонне, первой признав тамошних государей законными.

Все три организации были резко негативно настроены по отношению к вампирам. Самая жесткая конфронтация сложилась, пожалуй, с Триадой. Их покровители до скрежета зубовного ненавидели удельных князей Ласкариса, с которыми община нежити дружила, поэтому триадцы не заключали даже временных ситуативных союзов. Печально, но ничего поделать нельзя. Группировка старой аристократии во главе с Лашем, кстати, наряду с родовыми культами много жертвовала слугам Невесомой Водительницы. Переживший Чуму культ, посвященный своенравной воздушнице Фиризе, хранил многие тайны и пользовался особой благосклонностью Медеи, лично обучавшей для него певчих.

Последними из крупных следует упомянуть о храмах бога торговли и золота Лукаля. Единой организации у них нет, каждый храм сам за себя, зато они стоят в каждом большом городе, причем не только в Синеве или Талее, а вообще везде. За счет пожертвований купцов и оказания услуг посредника они скопили немало богатств, поддерживают друг с другом тесные связи, настоятели периодически съезжаются на проходящие в столице соборы. Если вдруг они когда-нибудь объединятся, то станут внушительной силой. В целом к вампирам они относятся нейтрально, за исключением подчиненных Гардомана, с которыми у жрецов Лукаля любовь и полное взаимопонимание.

Помимо сильнейших, тесно связанных с политикой и влиявших на неё, существовали и другие культы, секты, отдельные монастыри. Большая часть из них к вампирам настроена была негативно, однако некоторые поддерживали стабильные неформальные контакты. Информацией обменивались, что-то покупали и продавали. Иногда, после очередного взбрыка чиновничьей мысли, мелкие секты подпадали под запрет, и тогда они уходили в подполье, пополняя армию негласных слуг Госпожи Ночи.

Глава 10

Чем старше становилась Селеста, чем сильнее разрастались её незримые владения, тем больше времени отнимало управление ими. Хороших помощников всегда не хватало, поручить им можно было далеко не любую задачу, да и об опасности излишнего роста самомнения у отдельных личностей следовало помнить. Пусть власть её была тверда, регулярно находились уникумы, пытавшиеся это оспорить. Появление гвардии решило проблему только частично, что и показали недавние события.

Очень раздражала рутина. Госпожа давно искала, на кого можно скинуть руководство жизнью столичной общины, и не видела подходящей кандидатуры. На Талею слишком многое было завязано, здесь сходились все нити управления, поэтому просто взять и назначить коменданта, как она поступала в некоторых других города, госпожа не могла. Конечно, кое-какие функции удалось распределить между Мерком, старейшинами или авторитетными смертными, но многие решения по руководству городом по-прежнему приходилось принимать ей.

Работа находилась постоянно. Всегда.

За несколько часов, прошедших после встречи с Таром, Селеста изучила пачку финансовых отчетов двух торговых домов, контролируемых вампирами; поговорила с двумя подданными, руководившими бригадами строителей подземного дворца; утвердила свод хозяйственных расходов за последний квартал; прочла три доклада разведки по разным операциям; согласовала с Латамом расширение гвардии на пять бойцов. Напоследок, уже на ходу, обсудила с Вадором изменение программы Школы Путей. Она не могла волевым решением заставить идущих по путям Зверя сменить путь, но она могла создать условия, которые побудят их изучать больше социальных или воинских наук.

Создалось впечатление, что ничего не успела.

Обычно переговорам на высшем уровне предшествует долгая подготовка. Стороны согласуют круг обсуждаемых тем, обозначают предварительные позиции, намеками указывают, чем готовы поступиться и что хотят получить в ответ. Правила меняются, если переговоры проходят тайно. У спецслужб свои причуды, свой этикет, поэтому Селеста понятия не имела, зачем Сэ просил о разговоре. Высказанное Кальдераном предположение выглядело правдоподобным, но конкретики не содержало.

Особый кабинет гвардии в прежние времена, когда восставшие находились на службе у престола, занимался исключительно охраной короля. Остальные задачи распределяли между собой «пауки», дипломатическая разведка, армейцы и прочие тайные службы, прекрасно справлявшиеся со своими обязанностями. Затем последовал развал, многое пришлось восстанавливать едва ли не с нуля, функции передавать от тех, кто не справлялся, тем, у кого получалось. В результате сейчас лейтенант гвардии, руководивший особым кабинетом, в зоне своей ответственности числил очень и очень широкий круг вопросов.

— Мессена Селеста, — при её появлении сидевший до того мужчина поднялся на ноги и склонился в почтительном поклоне. — Великая честь, счастье, благо даровано недостойному узреть благословленную богами.

Госпожа мысленно отметила, что предыдущие посланцы короля отличались куда меньшей вежливостью. Они использовали формы обращения к заведомо низшей по положению персоне и уж тем более никогда не называли её благословленной, отказываясь признавать факт божественного прикосновения. В лучшем случае называли «благородной». Сэ фактически обратился к ней, как к правящей особе, правда, ни вставать на колено, ни тем более простираться ниц не стал. Зато разумно не уточнил, кто именно покровительствует Селесте.

Ныне правящий король, взошедший год назад на престол Валиир Второй, казался умнее своих предшественников. С плеча не рубил, отцовских чиновников менял на своих постепенно, с проведением реформ не торопился. Пока что его действия производили на Госпожу приятное впечатление. Вот и сейчас он, по-видимому, решил принять действительность и привести формальный статус правительницы вампиров в соответствие с реальностью.

Или его просто до того приперло, что он готов идти на уступки.

— Столь же приятно и мне, скромной женщине, принимать облаченного доверием посланника Неба! Прошу вас, присаживайтесь, благородный господин. Отведайте вина — фаленское, урожай прошлого года.

Нюансы, нюансы. Предыдущие бароны Сэ, род Раннек, неудачно влезли в заговор, в результате титул у них отняли и передали более верным вассалам, роду Никчаш. Поэтому — только благородный. Предложение вместе выпить вина тоже имеет важное значение. По сложившемуся среди вампиров этикету, разделив напиток с человеком, причинять ему вред нельзя, даже просто пить его кровь нежелательно. Правило, часто нарушаемое, но на нарушителей смотрят косо.

— Благодарю, мессена, — снова церемонно поклонился лейтенант перед тем, как усесться в предложенное кресло. — Надеюсь, мой визит не доставил неудобств?

— Ничуть. Приход человека, столь приближенного к престолу, можно сказать, левой руки государя, всегда в радость, — не удержалась от иронии Селеста. — Благополучен ли ваш господин, да правит он тысячу лет?

— О, будьте покойны, его здоровье незыблемо, а власть тверда.

Сразу перейти к цели визита они не могли, да и не хотели. Присматривались друг к другу, обменивались намеками, играли словами. Сэ напомнил о недавних событиях, когда «пауки» потрошили вскрытые сети морванитов, в ответ Селеста уколола знанием кое-каких фактов из придворной жизни, связанных с людьми из ближнего круга короля.

— Нам тоже есть, о чем тревожиться, — постепенно подбирался к сути лейтенант. — Согласитесь, в свете недавних событий появление вашего доверенного лица сначала в Цонне, затем в Ласкарисе не может не вызывать обеспокоенности.

— Если бы не действия верных слуг вашего повелителя, Латаму не пришлось бы мчаться в столицу Синевы, — госпожа отметила про себя, что о её перемещениях люди, пока что, не знают. — Что касается Ласкариса… Возможно, позднее мы обсудим эту тему. Сейчас я не готова откровенничать с людьми — не после всех потерь, понесенных моими подданными от ваших рук.

Термин «подданные» лейтенант проглотил, не поморщившись.

— Поверьте, мессена, как бы ни складывались отношения между слугами восседающего на Лазоревом Троне и благословленной госпожи, лично к вам мой господин преисполнен всяческого почтения и дружелюбия.

— Они принимают какие-то странные формы.

— Ничуть, — не смутился Сэ. — Посудите сами: несмотря на имеющиеся твердые доказательства противоправной деятельности, мы не тронули ни Торговый Дом «Перепелка», ни «Компанию Южных Вод». Верфи Дармены тоже продолжают работать беспрепятственно. Чем, как не уважением лично к вам, можно объяснить подобную снисходительность?

Селеста замерла, усилием воли удержав себя от больших проявлений растерянности. «Хороший удар», мысленно оценила она. Вот, значит, как. Люди короля использовали попавшие им в руки материалы, пройдя по цепочкам и оставив обнаруженные лакомые куски для шантажа. Причем она не знает, что именно им известно, и потому не может осуществить мер противодействия. Получается, менять надо вообще всё.

Будь ты проклят, Зерван!

— «Перепелку» вы не тронули, потому что в неё вложены деньги принца Мессирана, ссора с которым совершенно не входит в планы вашего повелителя, — с трудом скрыв шок, надеясь, что смертный ничего не понял из её реакции, ответила госпожа. — Что касается верфей и Компании, то до тех пор, пока напряженность на Архипелаге не схлынет, за их судьбу можно не волноваться. Они нужны королевству в работоспособном состоянии едва ли не больше, чем нам.

— Вероятно, мессена ещё не осведомлена о результатах последних переговоров между нашей делегацией и лордом-капитаном Нисолаэ, — вкрадчиво заметил Сэ. — Мы договорились о разделе сфер влияния. Архипелаг не станет продлевать договора поставки с Ланакой, ну а наши адмиралы, в свою очередь, обязуются не заплывать южнее Дымящего Носа.

— Флот перебазируется на север и острой необходимости в ремонтных мощностях на юге нет, — задумчиво кивнула Селеста. — Вы потому так долго ждали, прежде чем прийти ко мне. Так чего вы хотите?

— Прошу прощения, мессена, я не понимаю вас.

— Перестаньте, лейтенант, — поморщилась восставшая. — Поберегите моё и своё время, тем более, у вас его меньше. Что ваш господин требует в обмен на неприкосновенность наших предприятий?

— О, благословленная госпожа, облаченный в царственные одежды всего лишь желает мира и процветания всем народам! Чистота его помыслов совершенна! Он лелеет надежду, что времена разногласий прошли, и желает обрести дружбу повелительницы ночного народа, столь же могущественной, сколь и прекрасной.

— Вот как? И в чем эта дружба будет выражаться?

— Ряд незначительных услуг докажет искренность обеих сторон. Мой господин полагает, что, продемонстрировав своё дружелюбие, вправе рассчитывать на ответный жест.

— Он ждет чего-то конкретного или оставит выбор на моё усмотрение? — госпожа чувствовала, как в ней медленно копится раздражение. Она ясно дала понять барону, что ей надоели игры высшим наречием, но тот, по-видимому, просто не мог переключиться. Привык вести беседы с аристократами, вот и шпарит на языке знати, имеющем массу смысловых оттенков, а она вынуждена следовать за ним.

— Сущая безделица, ничего не стоящая мессене, — заверил лейтенант. — Мы хотели бы знать, кто является конечным бенефециаром вот по этой сделке, и получить документы, подтверждающие его участие.

Раскрыв кожаную папку, до того лежавшую на столе, барон достал из неё листок бумаги и протянул Селесте. Вампиресса, даже не делая вид, будто нуждается в источнике света, пробежала глазами содержимое. Банковский переводной вексель, сумма, правда, большая, и отправитель необычный — хранитель Гласа Тишины, один из старших иерархов Небесной Чистоты. Под его присмотром находятся не только архивы, он, говоря официальным языком, также является руководителем отдела по тюремному служению. А в тюрьмах иной раз очень важные персоны сидят.

— Почему вы обратились к нам? — посмотрела на лейтенанта госпожа. — Ни за что не поверю, что вы не в состоянии проследить всю цепочку.

— Нам не хотелось бы афишировать своё участие. К тому же нужны доказательства, пригодные для официальной процедуры.

Какой именно процедуры, он не уточнил. Ладно, хотя бы заговорил прямо, без экивоков.

Селеста положила на стол документ, философски пожала плечами. Неприятно, конечно, когда тебя берут за глотку, но тут уж ничего не поделать. Жизнь такая — сегодня тебя, завтра ты. Невозможно находиться в сильной позиции постоянно, иногда приходится идти на компромисс, в том числе с собственной совестью. К тому же сделка кажется выгодной. Вампиры сохраняют активы и выигрывают время, взамен король получает в пользование ресурсы их сети. Не ограничится же Валиир одной «просьбой». Постепенно, глядишь, втянется, оценит удобства сотрудничества, станет полагаться на них больше… Иногда и хвост виляет собакой. Главное, чтобы свои обязательства король выполнял.

В любом случае — сейчас им нужно время. Хотя бы для того, чтобы понять, что конкретно раскопали люди. Заново проанализировать слитую Зерваном информацию, составить список «засвеченных» структур, экстренно вытаскивать оказавшихся под ударом слуг. Пока работа не закончена, вампиры будут играть по правилам Сына Моря, ну а тот, в свою очередь, не станет предпринимать никаких агрессивных действий. Ему незачем загонять Селесту в угол, пока что его ситуация устраивает.

— Буду откровенна, лейтенант: пока что ваш господин производит приятное впечатление. На редкость рациональный подход к решению проблем. Я хочу надеяться, в его правление ночному народу не придётся, как при его деде, покидать страну. Мы, разумеется, выполним вашу просьбу и нужные бумаги найдем. Насколько срочно они нужны, есть ли какие-то ограничения?

— Крайне желательно уложиться в месяц, мессена.

— Информацию вы получите раньше, а вот с доставкой документов в Талею могут возникнуть сложности. Впрочем, не стоит торопиться с суждениями. Месяц, так месяц.

Упоминание о деде нынешнего правителя служило намеком, который Сэ наверняка понял. Тогда тоже явился посланец короля, угрозами и обещаниями потребовал компромат на влиятельного царедворца — слишком влиятельного, чтобы его казнить. Подумав, Селеста согласилась. Но когда пришло время получать оплату за оказанную услугу, государь заявил, что обещания, данные нежити, исполнять не обязательно, и объявил охоту.

Пришлось уходить в подземелья, сворачивать операции, вытаскивать слуг из беды.

Госпожа до конца его жизни помогала его врагам. Любым. Она хотела верить, что заставила лжеца горько сожалеть о своём поступке.

В определенном смысле сегодня Госпожа закрывала не самую приятную страницу своей долгой после-жизни. Вернее, не совсем закрывала, скорее, подводила итог последнего года. Ей предстояло окончательно решить, что делать с зервановым наследством.

Перед ней сидели двое. Самые, пожалуй, уважаемые и авторитетные восставшие, следующие путями Зверя. Из уцелевших.

Первому, Крастьяру, она давно симпатизировала и сожалела, что тот редко появляется в столице. Одиночка по характеру, он предпочитал отшельничать на западе страны. Селесте он чем-то напоминал матерого, уверенного в себе хищника, здоровенную такую зверюгу, никому ничего не стремящуюся доказывать. Просто лежит в логове, слушает дождь, думает о чем-то своём. Встал. Потянулся. Вышел, догнал добычу. Убил, съел. Вернулся домой. Снова лежит. Она бы с удовольствием назначила его новым старейшиной, но, увы, образ мышления совершенно неподходящий.

Его сосед, Алат, отличался куда большей общительностью. Формально он прежде входил в состав Зерваной свиты, только не в самый ближний круг. Особо сильных косяков за ним не числилось, репутацией он пользовался в целом приличной, с руководством сект не конфликтовал и смертные на него не жаловались. Он им, скорее, нравился, хотя последнее не показатель — адепты звериных путей обладали яркой дикой харизмой, привлекавшей людей, словно мотыльков на свет. Некая «аура плохого парня», как её иногда называла Селеста. Буквально только что Алат привел к покорности крупную банду из окрестностей столицы, перебив часть возжелавших самостоятельности главарей, и явился на зов Госпожи, готовясь оправдываться за большое число трупов. Ругать его она не собиралась — помнила, как работала в этой среде, и понимала, что иначе нельзя.

— Я понимаю, почему не ушел Крастьяр, его, скорее всего, и не звали, — Селеста кивнула на слегка улыбнувшегося и согласно склонившего голову отшельника. — Почему остался ты? В свите Зервана ты занимал не последнее место.

— Да как-то послушал я его и решил свалить. Чутьё подсказало. Он же не впрямую говорил, что пошли, нам теперь Госпожа не указ. Намекал только. Я тогда не сразу понял, чего он предлагал, просто неуютно стало. Ну а потом ему крышу снесло, тебе донесли, Зерван из столицы свалил, а я, наоборот, вернулся. Знал, что сюда он не сунется.

После витиеватых словесных кружев высшего наречия простой говор Алата звучал истинным отдохновением для ушей. Правда, для достижения нужного эффекта охотника после второго рождения долго пришлось отучать от нецензурщины. Зато теперь общаться с ним стало намного легче, тем более что ей он никогда не врал. Понимал, что бессмысленно.

— Но с ним-то почему не ушел?

— Я не беспредельщик, — скривился Алат. — Нельзя совсем без закона.

— Жаль, что так считают не все. Даже у нас, не говоря о Семиречье. Ты, Крастьяр, туда отправляешься.

Восставший поморщился. Путешествовать он не слишком любил, предпочитая проводить время в глухом лесу, который числил едва ли не персональной собственностью. Но и возражать не стал — Селеста редко давала ему задания и по пустякам не гоняла.

— Зачем, Госпожа?

— Мне нужно четко понимать, что там происходит. Есть там кто-то, с кем можно говорить, или нет. Исходя из текущих сведений, семиреченцев на солнце надо выставлять поголовно, но так не бывает. С другой стороны, в воспоминаниях пленника, пойманного в Ласкарисе, ни одной приличной личности я не увидела. Поэтому ждет тебя дорога дальняя. Посмотришь, оценишь, доложишь.

— Как скажешь, Госпожа.

— Только сам не сломайся. Они умеют затягивать, Зерван, как видишь, поддался.

Без слов Крастьяр сухо и презрительно усмехнулся, скорее, оскалился, выражая мнение о покойном. Не любили они с бывшим старейшиной друг друга. Враг врага.

— Алат. Что по бандам?

— Столичных я прибрал, — доложил обстановку новый босс. — Кое-кто ещё бегает, но это так, за неделю закончу.

— Остальные города? Сможешь стать координатором?

— Старейшиной, что ли? Не, не возьмусь. Прости, Госпожа, тут и авторитет другой нужен, и силенок побольше. Те же Рихард с Гифеоном мне не сильно уступят, им мне подчинятьсягонор не даст.

— Силы я добавлю.

— Всё равно не возьмусь. Они мои указания игнорировать начнут, мне придется по стране мотаться, по башкам пустым стучать, без трупов не обойдется, потом от тебя же и прилетит… Не надо мне такого счастья.

В общем-то, Селеста предполагала, что Алат откажется. Особого честолюбия в нём никогда не было, забраться на самую вершину он не стремился, силы свои оценивал трезво. Перспективы — тоже. Идущие звериными Путями (она с трудом сдерживалась, чтобы не брякнуть вслух «оборотни») очень чувствительны к вопросам иерархии и подчиняться тому, кто заведомо не сильнее, не станут. Или станут недолго. Поэтому предполагая неизбежные бунты и, разумеется, жертвы, Алат абсолютно прав.

— С улиц иногда поступают ценные сведения. Не хотелось бы терять этот источник.

— Госпожа, без проблем, — не задумываясь, ответил охотник. — Ты просто скажи, что теперь одну долю будешь брать слухами, все просто счастливы будут. Раньше ведь в общак две доли отдавали — одну Зервану и одну чмошникам, в смысле, финансистам. Если объявишь, что теперь долю берешь информацией, вожаки тебе ножки целовать прибегут.

Крастьяр улыбнулся. Несколько удивленная прозвучавшим пассажем, Селеста чуть приподняла правую бровь.

— Ну, то есть, они, конечно, и так целовать будут, — по-своему понял её Алат. — Но без энтузиазма.

Отпустив обоих навстречу их нелегкой судьбе, миниатюрная хозяйка нежити и, по мнению некоторых, аватара темной богини осталась одна. Больше она сегодня никого не ждала, поэтому могла спокойно посидеть, подумать. В принципе, результат ожидаем, разве что Алат приятно удивил, внеся дельное предложение. Она, пожалуй, ему последует.

Единого руководства бандами больше нет. Так тому и быть.

С наследством предателя разобрались, если не считать сюрприза от короля. Впрочем, подобные «приветы из прошлого» всплывают неизбежно, предусмотреть всего нельзя, остается пытаться нивелировать возможный ущерб. Вот этим она и займется. Если повезет, попутно подвернется случай ослабить позиции святош, или вовсе подкинуть королю идею избавиться от части подданных путем отправки за Степь.

Часть 3

Глава 11

Неправильно считать гвардейцев только бойцами.

Правители людей, не все, но многие, превращают часть своих элитных охранников в совершенные машины убийства. Накачивают их тела эликсирами, проводят через затратные ритуалы, подвергают ментальной коррекции, позволяющей при необходимости отбросить естественные ограничения организма. Телохранители расплачиваются за силу, ловкость и верность падением интеллекта и срока жизни, что, впрочем, считается приемлемой ценой.

Вампиров — мало. Для вампиров узкая специализация непозволительна.

Поэтому гвардейцы Ночной Хозяйки владели навыками, вроде бы совершенно им не положенными. Умели расследовать преступления, разбирались в основах кузнечного дела, могли провести небольшой обоз из одного конца страны в другой. Разумеется, знали основы вероучений различных храмов и владели доступной магией. Освоение проходило в фоновом режиме — Реджи, к примеру, часто ставили охранять учеников мэтра Хастина, и постепенно он нахватался от них теории, просто чтобы понимать, о чём те говорят.

Из двадцати подчиненных лорда Латама всего двое были с ним с самого начала, Реджи и Вантал. Многие погибли, кто-то получил ранение, несовместимое с продолжением службы, некоторые решили перейти на более спокойную должность. Остались лучший сенсор и лучший поисковик, со временем доросшие до командиров собственных звеньев.

Когда стало известно о предстоящей поездке госпожи Каше в северные предгорья, сопровождать её закономерно приставили пятерку Реджи.

Обычно гвардейцы предпочитали путешествовать налегке. Да, в обществе слуг из числа людей проще — добровольный источник крови под боком, они же принимают на себя взаимодействие с трактирщиками, чиновниками и в целом здорово облегчают жизнь. После-жизнь. В то же время, люди не всегда способны поддерживать нужную скорость, а с возрастом жажда крови ослабевает и переносить её становится легче. Старшие вампиры, стоящие на второй ступени развития, без напряжения могут сдерживаться неделю, при условии, что им не приходится активно колдовать. Срок вполне реально растянуть, если владеть кое-какими мистическими практиками или под рукой имеется запас эликсиров.

К сожалению, госпожа Каше, несмотря на все свои таланты, пока что считалась младшим вампиром. Причем, говоря о магичке, следует особо уточнить, что именно «считалась» и именно «вампиром». Как и большинство волшебников, она активно развивала собственную энергетику, поэтому относительно молодой возраст в сто с лишним лет не помешал ей получить часть способностей, присущих второй ступени. Например, необходимость в дневном сне была для неё не особо острой, по сравнению со сверстниками. Солнце её всего лишь обжигало, не превращая мгновенно в пылающий факел и позволяя добежать до укрытия.

Что касается терминологии, то теперь восставшими называли только тех, кто восстал из смерти самостоятельно. Таких с каждым столетием становилось меньше, не исключено, что когда-нибудь они исчезнут совсем. Правда, этой теории противоречило наличие Семиречья, оазиса Белой Кости и некоторых других земель, где мертвецы продолжали возвращаться к не-жизни часто, так что, может, и не исчезнут. В любом случае, сейчас общность разумной нежити более чем наполовину пополнялась за счет птенцов, то есть детей старших вампиров. Причем птенцами их называли либо в совсем малом возрасте, либо уточняя — «птенец такого-то», отдельного же названия не придумали. Одно время по аналогии использовали термин «обращенный», но он как-то не прижился.

Будучи младшим птенцом мэтра Хастина, Каше многое взяла от своего прародителя, а тщательное обучение позволило развить полученные при перерождении навыки. Тем не менее, она ещё была молода и потому нуждалась в крови, желательно раз в пару дней. Питание в трактирах от других путников или прислуги повышало риск раскрытия, к тому же неизвестно, появится ли у них возможность остановиться среди людей по прибытии на место. Да и негоже молодой госпоже путешествовать исключительно в мужском обществе. Как следствие, её сопровождали трое смертных — две служанки и кучер, отвечавший за лошадей.

— Господин Реджи, — тот факт, что Каше сидела в скрипящей карете, за плотными шторами, ничуть не мешал ей переговариваться с ехавшим рядом на лошади сержантом. — Почему вообще послали нас? В смысле, вас и меня? Должна быть какая-то особая причина, чтобы оторвать от дел пятерых гвардейцев и отправить их на границу королевства.

Про себя магичка предпочла умолчать. После провальной попытки исследовать некрополь их троицу завалили унылой текущей работой, от которой они до поры до времени успешно отлынивали. Варка эликсиров, расчеты и проведение ритуалов, наложение паутины или оков верности на сознание, преподавание в Школе Путей — вот далеко не полный список того, чем им пришлось заниматься за прошедший месяц.

Существовало много дел, выполнение которых возлагалось исключительно на плечи скромного сообщества магов-вампиров. Как по соображениям безопасности (слугам из людей, даже бесконечно преданным, рассказывалось далеко не всё), так и по причине возможности. Энергетика-то другая, некоторые способы колдовства доступны только нежити. Кроме того, эликсиры и артефакты, изготовленные вампирами, в руках других вампиров отличались лучшей эффективностью, поэтому на столе у мэтра Хастина всегда лежала груда различных заявок от глав общин. Выполнялись они медленно — магов было мало.

Всего вампиров, обладающими не только расовыми, но и обычными чародейскими способностями, насчитывалось восемь личностей. Вычитаем старейшин Хастина и Латама, занятых административными обязанностями, и остаётся всего шестеро мастеров. На более чем полторы тысячи соплеменников, одолевающих просьбами и, в подавляющем большинстве, готовых платить серьёзные деньги ради исполнения своих хотелок. Неудивительно, что маги были нарасхват.

Твердое понимание собственной значимости плавно накладывалось на раздражение от невозможности заниматься интересными лично им задачами. Нет, Госпожа поощряла исследования, просто в первую очередь она требовала обеспечить общность необходимым. В результате почти все маги характером обладали сварливым, вздорным, язвительным.

На их фоне Каше, с уважением относившаяся к значительно более старшим, чем она, гвардейцам, казалась воплощением вежливости.

— Изначально разведку проводило ведомство старейшины Кальдерана, но они не смогли попасть на раскопки, госпожа Каше, — ответил сержант. — Там, если вы не знаете, целый город, заброшенный во времена Чумы. Большинство зданий ушло под землю, местные в него не ходят, считают проклятым. По какой-то причине Святителей очень заинтересовал один из храмов. Нам предстоит выяснить, что они такого обнаружили, раз одних только ранговых «литейщиков» четверых подогнали.

— Ого! — впечатлилась магичка. — Они, небось, и сигналок наставили!

— Мы рассчитываем на вас, госпожа Каше, — кивнул Реджи.

Игнорируя вопросительные взгляды служанок, не расслышавших ответа сержанта, Каше откинулась назад на лавке и принялась нервно постукивать себя веером по руки. Отвратительная привычка, от которой она никак не могла избавиться, да и не хотела — так она производила более человечное впечатление. Литейщиками на жаргоне называли представителей отдела архивов и разработок священного ордена Святителей Огня, иными словами, магов-теоретиков. Или магов-археологов, им и в такой ипостаси выступать приходилось.

После великой катастрофы, разрушившей прежний мир, почти все боги перестали откликаться на призывы людей, да и те, кто отвечал, делали это неохотно. Кто остался? Немногие. Повелитель Ада, чьи адепты зачастую устраивали кровавые гекатомбы из желания послужить своему владыке, отчего состояли у властей на особом контроле. Господин Благого Мира, редко снисходивший к почитателям, к тому же требовавший от них следования жесткому моральному кодексу. Деркана-Изменчивая, вмешивавшаяся в дела мира исключительно в ответ на просьбы членов правящей династии. И божества родовых культов древних семей, тоже помогавшие только своим.

Простому человеку бог тоже нужен простой. Причем такой, который и требует не особо много, и отдача от жертвоприношений реальная.

Основателями и верховными пастырями первых культов стали маги. Выходцы из дворянских семей, сумевшие чуть-чуть разобраться в изменившихся законах мира, поставившие крохи доступных возможностей себе на службу. Если бы они оставались просто магами, их бы сожгли или убили иным доступным способом. Но к жрецам толпа относилась иначе. Постепенно культы росли, набирали силу, их руководители искали и находили действующие ритуалы, учились направлять веру смертных в единое русло, на единую цель… Боги, поначалу являвшиеся не более чем абстракцией, становились реальностью. Коллективное бессознательное массы верующих творило сверхъестественных существ, облекая плотью придуманные символы.

Священный Огонь, которому поклонялись святители, возник не на пустом месте. Его предшественниками и прародителями считаются культы разномастных ипостасей Аркоты Сердца Пламени, а также наиболее древние мистерии Саллинэ Подательницы Благ. Как ни странно, примитивные обряды плодородия продолжали действовать, пусть и здорово утратив эффективность, поэтому Саллинэ в крестьянской среде почиталась по-прежнему. Вот у Дарующей Жизнь жрецы огня и переняли ряд полезных практик. По сей день продолжали перенимать — к вящей славе Огня, разумеется.

Главные разработчики новых-старых ритуалов, молитв, обращений к своему божеству собирались в архивном отделе, их часто можно было встретить в заброшенных руинах или даже на кладбищах, изучающими давно забытые письмена. В силу схожести интересов конфликты между литейщиками и Темной Гильдией, или литейщиками и вампирами, случались постоянно. Каше, разумеется, тоже прежде сталкивалась с идеологическими противниками, процесс ей не понравился, так что теперь, после слов Реджи, ничего хорошего от предстоящей встречи она не ждала.

— На месте нас ждут литейщики, — сообщила она служанкам. — Не менее четырех, причем полноценные, ранговые.

— Вот не было печали, — проворчала пожилая Собирэ. — Этим-то что надо?

— Вероятно, то же, что и нам. Пытаются раскопать что-нибудь полезное.

— Неужто опять драться будем? Я как Фирексен вспомню, так сразу сердце заходится.

— Не ври, — погрозила веером Каше. — С сердцем у тебя всё нормально. Задыхаешься, потому что булок много ешь, отяжелела и сало с боков свисает. Когда на диету сядешь?

— Сяду, когда домой вернемся.

— Да ты всегда так обещаешь!

— Простите, госпожа Каше, — осторожно вмешалась в перебранку младшая и по возрасту, и по положению Лесика. — Но, если там работают литейщики, у них наверняка есть охранение. Почему тогда нас так мало?

— Ну, во-первых, воевать никто не собирается. Тихо придём, посмотрим, что они накопали, может быть, скопируем или заберем нужное, и уйдём незамеченными. Во всяком случае, очень постараемся, чтобы вышло так. Во-вторых, надо бы сводить тебя на тренировку гвардейцев. Просто чтобы ты понимала, на что они способны. Одного звена для охраны более чем достаточно, их, кроме как высшей магией или молитвой жреца высокого сана, не остановить.

— Но ведь литейщики под оба определения подходят.

— Вот именно! Потому-то Собирэ и злится.

— Не то чтобы злюсь, — поправила госпожу упомянутая служанка. — Просто помню, чем в прошлый раз дело кончилось. Нас едва ли не всё провинцией ловили, гарнизоны по тревоге подняли, месяц на болоте отсиживаться пришлось. Еле ноги унесли. Ну да господин Реджи не будет рисковать, он свои обязанности хорошо знает.

Личные приближенные слуги в вампирском сообществе давно выделились в совершенно особую касту, обладавшую уникальными правами и обязанностями. Они могли говорить от имени своих повелителей, покушение на них приравнивалось к покушению на вампира, причем с отягчающим обстоятельством в виде хрупкости человеческих организмов, их допускали к секретам, недоступным даже руководству влиятельных сект. Объяснялось столь неординарное положение смертных просто — верностью.

Приближенные слуги или, как их ещё называли, дневная свита, всегда происходили из семей, поколениями служивших хозяевам ночи. Они с детства проникались мыслью о нормальности предоставления своей крови вампирам, не видели в них чудовищ и считали возможность связать с ними жизнь чем-то средним между высшим благом и удачно сделанной карьерой. В мировосприятии потенциальных приближенных религия прочно переплеталась со знанием реалий общества немертвых, поэтому перед вампирами они благоговели, но не идеализировали. Соглашаясь на ритуал создания связи, свитские будущую судьбу представляли полно, без иллюзий.

Смертный, связанный с вампиром, получал частичку сил своего господина, взамен создавая нечто вроде импринтинга у животных, только на более глубоком уровне. Слуги любили своих хозяев, что не мешало им видеть недостатки последних и даже, в зависимости от сложившихся отношений, ругать за косяки. Учитывая долгий срок жизни — вхождение в дневную свиту позволяло прожить до двухсот лет, сохраняя активность, — отдельные приближенные относились к вампирам, словно к родным детям, и вели себя соответственно.

Конечно, имелись и недостатки, из-за которых далеко не все вампиры приближали к себе смертных. Насильственный разрыв связи из-за преждевременной гибели слуги тяжело бил по мастеру, отражался на состоянии его организма, отбрасывая в развитии на десятилетия. Если свитский попадал в руки жрецов живым, те могли наслать на хозяина проклятье, или просто найти его местонахождение, чтобы убить. Многие не хотели рисковать.

Собирэ находилась рядом с Каше с тех пор, как та вышла из детского возраста, их связь образовалась едва ли не спонтанно, ритуал просто закрепил и усилил существующую. Вампирессу она втихомолку считала дочерью, позволяла себе критиковать, спорить и в целом не видела в ней высшего существа, волей Темного Бога ниспосланного на землю, дабы служить проводником воли Его. Её ворчание Каше воспринимала, как должное.

Вторая служанка, Лесика, приняла служение совсем недавно и была во всех смыслах неопытнее, что и подтвердила, признавшись:

— Я однажды видела, как дрались двое старших из свиты старейшины Зервана. Если гвардейцы им не уступают, то пятерых, наверное, хватит.

— Только при них такого не ляпни, — прислушавшись, далеко ли Реджи, приказала Каше. — Оскорбятся они от таких сравнений.

— Их можно понять, — понизила голос Собирэ. — Сколько зла Зерванова стая принесла? Благослови, Темный, а хорошо, что этих не стало.

— Собирэ! — предупреждающе прошипела магичка.

— Да я ж тихонечко, — ничуть не смутилась та. — Люди, и слуги, и остальные, когда узнали, что Госпожа старейшину казнила, чуть праздник не закатили. Ладно-ладно, преувеличиваю! Но то, что никто о нём не жалел, правду говорю.

— Так оно и есть, госпожа Каше, — согласно пискнула Лесика в ответ на взгляд вампирессы. — Его боялись, сильно.

— Я не слышала, чтобы подчиненные старейшины нападали на своих. Лет двадцать назад был случай, но тогда убийцу нашли и сожгли.

— Слухи ходили, госпожа…

— Намного спокойнее по подземельям ходить стало.

— Собирэ, — на сей раз имя прозвучало совсем иначе, и служанка мгновенно замолчала. — Плохая тема для обсуждения. Вернемся к предыдущей. Лесика, гвардейцы и сами по себе очень сильны, и долго учились работать вместе. Каждый из них тренировался сотни лет, изо дня в день, с оружием и без. Поверь, нападать на них — даже днем безумие. Их потому с нами и отправили, что они справятся с любой мыслимой опасностью.

Секунду помолчав, Каше самокритично добавила:

— Только не надо у них под ногами путаться и мешать.

Удобное место для лагеря нашлось километрах в десяти от раскопок, его показал проводник. Кем был щуплый мужчина в простой одежде, агентом из управления старейшины Кальдерана или сектантом, Каше не интересовалась. Просто отметила, что он одинаково органично смотрелся бы и в деревне, и в бедных городских кварталах, и даже в задних помещениях особняков богачей, после чего занялась своими делами.

Деревня, послужившая отправной точкой расследования, расположилась чуть подальше и правее, если смотреть на заброшенный город. Они до неё не доехали — свернули на заросшую дорогу, настолько узкую, что кое-где приходилось карету на руках переносить. Магичка недовольно щурилась, но помалкивала. Ей не нравилось, что в случае бегства карету придется бросить, и в то же время она понимала, что тихих уголков, где можно было бы оставить средство передвижения, здесь нет.

Вампиры встали лагерем во второй половине дня, несколько часов ушло на обустройство и разведку ближайшей местности. К наступлению ночи, ко времени своей силы, они были готовы действовать. Маги давно экспериментировали с влиянием солнечных лучей на вампиров и выяснили, что в дневное время суток активность организма прямо пропорциональна толщине слоя грунта над ним. Иными словами, в очень глубоких пещерах даже молодняк в полдень не нуждался во сне. Ночью негативное воздействие исчезало, тело тратило энергию не на поддержание своего состояния, а на движения, охоту или использование способностей, в зависимости от ситуации.

Каше не в первый раз выезжала на подобные расследования, сначала с мэтром, потом одна. Она знала, что делать. Пока служанки вместе с кучером устанавливали шатер, внутри кареты магичка с помощью артефактов проверяла стоянку и окрестности на предмет возможных сюрпризов. Был у неё в прошлом неприятный случай, когда чудище, на которое они охотились, спряталось прямо под ногами. Сейчас, учитывая наличие неподалеку магов-жрецов, следовало ожидать вообще всего, чего угодно.

— Жрецы окружили место раскопок не менее чем двумя сигнальными контурами, — немного позднее докладывала она Реджи. — С первым у нас никаких проблем не возникнет, он слабенький и в мистическом зрении четко различим. Поставили его скорее по привычке. Второй намного сложнее, чтобы пройти сквозь него, потребуется небольшая подготовка.

— Что требуется от нас?

— Ничего. Просто делайте, что я скажу.

В первую ночь они не собирались проникать непосредственно на раскопки, планировали только посмотреть. Шесть вампиров неслышно, словно ночные духи, растворились в темном лесу. Дойти до первого контура труда не составило, равно как и просочиться сквозь него — не люди ведь, видят в темноте прекрасно без всяких ухищрений. Выставленная жрецами сигналка зияла прорехами, преодолели её не останавливаясь. Несколько больше времени отнял второй сигнальный контур, вот его пришлось взламывать.

Они не знали, с какой частотой патрули обходят периметр и обходят ли вообще. По идее, должны. Каше не хотела оставлять следов, но открывать проход личной силой тоже удовольствие из малоприятных. Поэтому, наскоро соорудив тройку подходящих артефактов, она заякорила на них созданную дыру в сигнализации. Теперь, что бы с ней ни случилось, переход сохранится.

Пятеро фигур заскользили дальше, оставив одного гвардейца прикрывать путь обратно. Только скорость снизили — магичка проверяла, нет ли впереди ловушек, да и просто патрулей опасались. Которые, кстати, очень неплохо прятались, обычные люди почти наверняка их бы не обнаружили. Для того, чтобы достичь границ города, им потребовался целый час, что по меркам старших вампиров очень и очень много.

Там они разделились. Двое гвардейцев остались наблюдать, с какой частотой проходят и сменяются патрули, Каше, сержант и ещё один гвардеец по имени Сойжур пошли смотреть непосредственно на раскопки. Откровенно говоря, Реджи и с того места, где осталась пара его подчиненных, чувствовал всех живых на много километров вокруг. Однако всегда лучше взглянуть своими глазами, да и маги от сенсорного чутья умеют прятаться. Следует проверить лично.

Люди их не замечали.

— Охрану к раскопам не пускают, — заметил Реджи, прикинув возможные маршруты. — Обрати внимание, как лагеря расположены. В центре жрецы, на юге и западе по полсотни легких копейщиков.

— Нам же проще, — ответил Сойжур. — Меньше шансов напороться на какого-нибудь страдальца с бессонницей. Госпожа приходит в себя.

Магичка действительно вышла из транса, шевельнулась, с благодарностью принимая чашку с питьём. Глаза её медленно наливались красками, из молочно-белых становясь обычными, черными.

— Все три лагеря прикрыты защитой, центральный, разумеется, сильнее всех, — принялась рассказывать Каше, заодно помогая себе, указывая веточкой на описываемые места. — Магов шестеро, но у двоих источники слабенькие, по-видимому, обычные жрецы.

— Обычным здесь делать нечего, — возразил Реджи.

— Я в магическом смысле, про должности ничего сказать не могу. Так вот, магов — шестеро, они в центральном лагере, в двух других сигналки завязаны на артефакты. Ещё в центральном три каких-то химеры, не удалось понять, боевые они или нет, и десяток людей с подавленной волей. Подозреваю, это копатели. Раз охрану привлекать нельзя, а землю таскать кому-то надо, притащили молчаливых болванчиков.

— Про химер можно подробнее?

— Мне добавить нечего, — дернула плечом Каше. — Защита хорошая, большего не рассмотреть. Ну или рисковать, что заметят.

— Рисковать мы не можем, — покачал головой старший вампир. — Ладно, будем надеяться, это не ищейки. В лагерь мы в любом случае не полезем, а раскопки на отдалении.

— С раскопками интереснее всего. Внизу явно что-то есть, слабо ощущаются следы незнакомой силы, причем незнакомой совершенно. Никогда прежде ничего похожего не встречала! Надо идти, проверять.

Последнюю фразу она промурлыкала предвкушающим тоном. Гвардейцы переглянулись и дружно промолчали — идти, проверять действительно надо, для того их сюда и прислали.

— Сегодня не пойдём, — категорическим тоном похоронил мечты магички Реджи. — Сначала осмотримся, наметим подходы, поищем ловушки. Сойжур, попробуй забраться вон на ту башенку. Я бы там наблюдателя поставил, странно, что его нет.

Опытного вампира ночью заметить сложно, практически невозможно. К сожалению, Каше, несмотря на возраст, уделяла мало внимания искусству сокрытия, поэтому Реджи приходилось постоянно её страховать. Он подумывал было оставить её в укрытии и обойти вокруг раскопок самому, но жрецы к своим обязанностям отнеслись тщательно, не все установленные ими сигналки сержант замечал. Реджи мысленно сделал себе пометку: по возвращении домой попросить мессена Латама провести учебу либо озаботиться иным способом обнаруживать магию. Текущих навыков недостаточно.

Ловушек было много. Единственное логичное объяснение такому большому количеству Реджи видел в неудаче предыдущих разведчиков. Жрецы встревожились, вот и дали волю паранойе. Вампирам потребовалось несколько часов, чтобы разобраться в карте раскопок и определиться с тем, куда именно они следующей ночью полезут. Город они покинули незадолго перед рассветом.

Глава 12

Подготовка избранных сектантов или тех немногочисленных людей, кто, не являясь морванитом, по каким-либо причинам оказался среди доверенных смертных (насколько вампиры в принципе способны доверять живым), обязательно включала в себя основы военного дела. Полноценно сражаться и убивать учили далеко не всех, но базовые знания давали каждому.

Требования к приближенным слугам значительно выше, их образованием занимались всерьёз. Даже молоденькая Лесика знала, как нести постовую службу, умела выбирать правильное место для засады и, что очень важно, могла при необходимости вывести вампира из дневного сна с высокими шансами остаться живой. Поэтому дневное дежурство несли слуги — их повелители отсыпались, готовясь к предстоящей ночи. Хотя нельзя исключать, что кто-то из гвардейцев тихонько бодрствовал с одобрения командира или без оного.

Очнувшись спустя несколько минут после захода солнца, Каше покормилась от Собирэ и в последний раз перебрала заранее собранную сумку. Неизвестность манила к себе и будоражила, магичка предвкушала встречу с древними тайнами и слегка опасалась провала. Она знала о своём недостатке, об излишней увлеченности, доходящей до мании жажды новых знаний, но не всегда могла её контролировать. Методичная подготовка помогала остудить голову. Так что Каше ещё вчера рассортировала способные пригодиться артефакты и сложила их в определенном порядке, испытывая при том противоречивые чувства. Что они встретят в заброшенном древнем храме, неизвестно. Подвергаться лишней опасности не хотелось, в то же время, чем больше артефактов понадобится, тем сложнее окажется поставленная задача и тем больше информации можно получить.

С первой частью — проникновением на объект, — как и вчера, трудностей не возникло. Только пришлось потратить лишние полчаса на наблюдение за людьми. К счастью, в прошлую ночь их не заметили и следов они не оставили, так что охрана выглядела не встревоженной. Жрецы тоже вели себя спокойно, новых ловушек не появилось, и вампиры, соблюдая умеренную настороженность, залезли в раскопанный храм.

Правильнее сказать, от земли святители освободили всего лишь один центральный проход, невысокие стены по-прежнему скрывались под слоем грунта. Внешне сам комплекс не выглядел большим — скорее всего, он и в лучшие времена не производил величественного впечатления. Зато внутри неведомые строители нашли, чем удивить прихожан.

— Минимум три подземных этажа, — привычно определил Реджи. — Что здесь за стены такие, что чутьё глушат?

— Вроде бы, обычный мрамор, — присмотрелась Каше. — Может, под облицовкой что?

Они подошли к участку стены с отвалившейся внешней плитой и убедились — простой камень. Силы не ощущалось, скорее всего, внутрь при строительстве замуровали нечто, мешавшее сенсорике вампира.

— Мозаики интересные, — высказалась магичка. — Фрески тоже, жаль, что потускнели.

— То, что Святители многое взяли от Аркоты, давно не новость. Символика почти одна и та же.

— Да, но они всегда утверждали, что приняли вероучение только от светлых ипостасей. А здесь — сами взгляните.

Реджи окинул взглядом длинный рисунок, центральной фигурой которого являлся стилизованный символ Тьмы, он же буква «М» из древнесальвского алфавита, и с сожалением покачал головой.

— Наверняка отбрехаются. Скажут, что храм другой конфессии или ещё что-нибудь придумают.

— О! Про политику я и не подумала.

Тщательно выбирая, куда ступить, вампиры обследовали помещение за помещением. Уборкой на раскопках не утруждались, однако многие полы протерли от пыли, чтобы тщательнее рассмотреть рисунки. Каше периодически останавливалась, приседала, кое-что зарисовывала в тетрадку, стараясь скопировать знаки как можно точнее. Ощущение пульсирующей энергии гнало её вперед, на нижние этажи, но пока что она сдерживалась.

Первый подземный этаж представлял собой общий зал, где когда-то проходили богослужения. Ничего особо интересного для себя вампиры там не обнаружили. Традиционный алтарь, он же жертвенник, две массивные статуи стражей в виде полулюдей-полузверей со следами огня у подножий, неплохо сохранившаяся роспись на стенах. Очевидно, что прежде здесь много чего ещё находилось, во всяком случае, крепления на колоннах явно предназначались для чего-то массивного, ныне украденного.

Второй этаж состоял из шести комнат, три из которых носили явно бытовой характер. Здесь Каше застряла на целый час, старательно перерисовывая выбитый на стене священный текст. То есть прочесть его она не смогла, алфавит незнакомый, внешне напоминающий письмена южных народов. Судя по количеству следов перед вмурованной плитой, жрецы тоже уделили надписи особое внимание, исследовав её не только обычными методами. Вампиресса не рискнула применять магию.

Зато в самом низу, на третьем этаже, состоявшем всего из двух небольших комнат, обнаружилось нечто, поразившее всех.

— Немыслимо…

— Госпожа Каше! — Реджи был вынужден телом заслонить от завороженно шагнувшей вперед магички пылавший в чаше сгусток черного огня. — Очнитесь!

— Что? Со мной всё хорошо! Вы видите?! Видите?!

— Вижу, только не понимаю, что это.

— Невероятно… — магичка хитро изогнулась и, просунув сержанту голову подмышкой, уставилась на огонь. — Мы думали, они совсем исчезли. Мэтр будет в восторге!

— Госпожа Каше. Что. Это?

— Частица аспекта. Или, если хотите, стихийный дух, — вампиресса выпрямилась, шагнула в сторону, обходя сержанта. Безумное выражение сошло с её лица, пусть лихорадочный блеск глаз и остался, поэтому тот не препятствовал. — Они исчезли незадолго перед Чумой, подозревают, что погибли, перестав получать подпитку из своего родного плана. Как он уцелел?

— Его что-то здесь поддерживало? — предположил Реджи.

— Скорее всего…

Глубокая и широкая медная чаша, над которой танцевал клубок пламени с человеческую ладонь в диаметре, находилась ровно посередине комнаты. На расстоянии в полметра от неё, заключая чашу в шестиугольник, стояли украшенные резными фигурками квадратные столбики из неизвестного Каше материала. Магичка подошла поближе и присмотрелась к одному из них. Та же письменность, что и на плите этажом выше. Какой-то священный язык?

Вся комната носила следы пребывания людей, некоторые артефакты жрецы не стали уносить и те продолжали работу. Вампиры старались держаться от них подальше. Тем не менее, Каше осторожно отодвинула парочку в сторону, предварительно запомнив их местоположение, чтобы установить свои. Возбужденное состояние госпожи выражалось в широкой улыбке на губах и быстрых, отточенных движениях рук, с хирургической точностью устанавливавших инструменты в рассчитанных точках.

Реджи внимательно наблюдал за ней, не вмешиваясь. Сойжур находился в соседней комнате, перерисовывая надписи со стен, остальные гвардейцы остались наверху на случай непредвиденных обстоятельств.

— Похоже, это тюрьма, — спустя полчаса пробормотала себе под нос Каше. — Или какая-то клетка. Она удерживает духа в сонном состоянии и не даёт ему распасться. Только как?

Магичка убрала часть артефактов в сторону, вытащила из сумки другие, принялась расставлять их вокруг столбиков, продолжая тихо бормотать себе под нос. Затем поводила ладонью сверху вниз, что-то записала в тетрадь, перешла к другому столбику, повторила процедуру. Возле третьего задержалась подольше, сосредоточенно проверяя что-то своё.

События происходили настолько быстро, что Реджи просто не успел вмешаться. Каше сама не заметила, как её рука совсем ненамного, буквально кончиками пальцев пересекла невидимую границу клетки. Вот она сосредоточена на ощущениях, отслеживая токи сил внутри опор, поводя в воздухе ладонью. И вдруг — пламя стремительно метнулось вперед, мгновенно втягиваясь в крошечный кусочек кожи!

Магичку отбросило назад, она дернулась, захрипела, вытянулась, прижав руку к груди. Глаза её закатились, рот распахнулся, застывая в зловещем оскале.

— Сойжур!

Сержант упал на колени рядом с Каше, навалился на спину сверху, охватывая руками. Коротко бросил вбежавшему подчиненному:

— Стимулятор!

Тот немедленно вытащил из сумочки на поясе флакон с широким горлом, вытащил пробку, прокусил собственную вену, накапал крови. Встряхнул, вылил полученную смесь в рот вампирессы. Та никак не отреагировала на эликсир, после нескольких первоначальных конвульсий она замерла в каменной неподвижности и сейчас больше напоминала искусно выточенную статую, чем условно-живое существо.

— Что случилось?

— Она залезла за ограду, огонь впитался в неё, — коротко ответил Реджи. Он быстро соображал, что делать дальше. — Уходим. Ты понесешь магичку. Связывай, я уберу следы.

Переноска раненого вампира, впавшего в кому — занятие опасное. Нежить инстинктивно тянется высосать жизнь из ближайшего источника, игнорируя любые помехи. Может вцепиться даже в другого вампира, если почувствует в том кровь. Поэтому прежде, чем куда-то тащить раненого собрата, его тщательно связывали особыми веревками, в том числе вставляя в рот кляп. Гарантий, что не вырвется, путы не давали, зато позволяли выиграть время.

Пока Сойжур быстро и осторожно связывал магичку, Реджи, натянув специальные перчатки, быстро убирал артефакты в сумку. Черты его заострились, выдавая тихое бешенство. Ему хотелось проклясть и Каше, забывшую о технике безопасности, и жрецов, непонятно с какого перепуга решивших залезть в давно заброшенный храм, и себя самого за то, что расслабился. Будто в первый раз с магами работает! Собрав артефакты Каше, он столь же быстро и тщательно вернул обратно предметы святителей, до миллиметра восстановив прежнюю обстановку, затем прихваченными из леса ветками стер следы колен и ног. Если повезет, маги не поймут, что внизу кто-то побывал, и спишут исчезновение духа на естественные причины. Или на какие-то свои действия.

— Уходим, — приказал он, покидая камеру. — Здесь прибрал?

— Да, всё чисто. Осталось подмести.

— Иди наверх, я сделаю.

Закинув на плечо замотанную магичку, Сойжур неслышно побежал наверх. Сержант аккуратно убрал его и свои следы, в последний раз окинул взглядом прихожую, убедившись, что ничего большего сделать нельзя, и тоже начал подниматься по лестнице.

Хотелось ругаться.

Хозяйка ночной Талеи стремительно шагала по коридору, мрачным видом заставляя встречных склоняться в торопливых поклонах. Не то чтобы Селеста в прошлом наказывала на кого-то без повода — просто окружавшее её облако клокочущей злой энергии без слов свидетельствовало о раздражении Госпожи. Никому не хотелось ненароком вызвать её недовольство.

Стоило ей войти в лабораторию, как все присутствующие дружно опустились на одно колено. Стоять остался лишь Хастин, внимательно рассматривавший сделанные в подземелье храма записи, и Каше по-прежнему неподвижно лежала на столе.

— Докладывай, Реджи. Что там произошло?

Гвардейцы вернулись только что, с места последней стоянки предупредив по зеркалу о скором приезде. Селеста закрутилась с другими делами и потому слегка опоздала. Доклад она слушала внимательно, попутно осторожно сканируя Каше и поглядывая на молчаливого Хастина. Как бы хорошо она ни относилась к младшей магичке, та не была её птенцом. Хастина произошедшее задело глубже.

— Достаточно, — уяснив основное, прервала она сержанта. — Собирэ, ты что-нибудь чувствуешь?

— Холод и жару одновременно, госпожа Селеста. Постоянно хочется есть, госпожа Селеста. Очень сильно.

Голос служанки звучал устало, печально и самую чуточку удивленно, последнее оттого, что она не ожидала, будто всемогущая глава немертвых помнит её имя. Для Селесты с её тренированной памятью держать в голове имена всех сколько-нибудь значимых фигур было не сложно. Одно время она боялась, что после определенного порога начнет забывать события прошлого, но пока признаков ухудшения не наблюдалось.

Откуда взялись холод и желание пожрать, понятно — организм Каше вытягивает энергию, используя связь «мастер-слуга». Почему нет попыток наброситься на людей, почему она вообще лежит пластом и не шевелится? Вампиресса трое суток провела в карете, лежа в специальном ящике в днище, и ни разу даже не дернулась. Она кровь пила только потому, что её силой кормили, буквально в горло вливали.

— Хастин?

— Сначала надо избавиться от духа, — маг оторвался от записей, бросил тетрадь на стол. — Понятия не имею, откуда в храме взялся стихийник, но описание совпадает полностью.

— Разве ты их встречал?

— Один раз, ещё в первой жизни, — ненароком напомнил о своём возрасте молодо выглядящий вампир.

— Как его изгнать?

— В том-то и дело, что у меня никаких мыслей. Сам по себе дух слаб, сопротивления оказать не сможет. Беда в том, что он крепко присосался к ядру тонкого тела Каше и буквально растворился по всей её энергетике. Понятия не имею, как его обратно собрать. Положим, ядро мы очистим, а дальше-то что?

Ещё раз внимательно оглядев Хастина, Селеста тоже начала успокаиваться. Если бы положение было безнадежно, если бы маг не знал, как вытащить птенца, он бы переживал куда сильнее. Раз генерирует идеи, значит, на уровне интуиции уверен, что потомка вытащит. Пусть ещё и не знает точного способа.

— Встаньте, — приказала она, мазнув взглядом по забытым вассалам и слугам. — Реджи, не кори себя — твоей вины нет. Каше давно не девчонка, за свои поступки отвечает сама. Собирэ, можешь сказать остальным слугам, чтобы не волновались. Вашу госпожу мы вылечим. Теперь ступайте, все.

Едва в лаборатории осталось всего трое, она развернулась к Хастину.

— Как думаешь, имеет смысл залезть к ней в сознание? Просто посмотреть, насколько она пострадала?

— Опасно. Мы не знаем, чего от паразита ждать.

— Паразита?

— В храме дух наверняка спал. Пришли жрецы, разбудили его, он начал быстро терять энергию и скоро развеялся бы, но тут подставилась Каше. Дух вцепился в первый подходящий источник силы.

— Не складывается, — усомнилась Селеста. — Если он высасывает из неё энергию, то почему Каше не стремится её восполнить? Она не нападала на окружающих.

— Скорее всего, дух не даёт. Сам он тело захватить не может, но и возвращать хозяйке не хочет.

— То есть сейчас он слаб?

— Похоже на то, — с некоторым сомнением протянул маг. — Ладно, ты права. Надо лезть. Всё равно ничего умнее не придумать. Только давай я тебя подстрахую, что ли.

В искусстве работы с чужим разумом Хастин серьёзно отставал от своей госпожи, но заметить угрозу и вовремя «выдернуть» мог. Подготовка заключалась в привязывании Каше к столу (странно, что её не зафиксировали раньше) и приказе помощникам через полчаса привести двух жертв. У магов имелся под землей закуток, в котором они держали расходный материал для экспериментов — пойманное наверху отребье, которого никто не хватится. Из идеологических соображений, приличных людей старались не воровать, хотя Селеста подозревала, что иногда гребут, кого попало. Впрочем, обычно поимку поручали сектантам, а те к своим обязанностям относились ревностно.

Ещё двери заперли покрепче, чтобы никто не ломился.

Под «никто» в первую очередь Селеста подразумевала Латама. Капитан, телохранитель и просто правая рука совершенно правильно не желал, чтобы госпожа подвергала себя излишнему риску. Правительница не должна ничего делать сама, её обязанность — отдавать верные приказы, для всего остального есть слуги. Проблема в том, что, как показали недавние события, в обществе вампиров личная сила по-прежнему имеет решающее значение. Кроме того, специалистов её уровня просто не было. Кстати, недоработка.

Вдох. Выдох. Настроиться.

Сознание Каше не походило на любое иное, виденное прежде Селестой. Оно словно было пронизано тончайшими нитями, синими едва ли не до черноты, длинными, без начала или конца, исчезающими в сером тумане. Прикосновение к ним поначалу обжигало. В прежние времена Селеста не смогла бы двигаться дальше, настолько густо они переплелись. Теперь она недоверчиво хмыкнула, дернула плечами и пошла, игнорируя проходящие сквозь её тело препятствия.

Чтобы найти условный центр, точку фокусировки личности, много времени не понадобилось. Намного меньше, чтобы разобраться, что в нём происходит.

Пространство выглядело, словно наполненная разноцветным туманом бесконечная комната, чьи стены отодвигались при попытке приблизиться к ним. Ровно посередине в покрытой зеленым мхом впадинке лежало прозрачное яйцо, сверху покрытое чем-то вроде застывших потеков лавы. От лавы исходили толстые канаты, постепенно распадавшиеся на те самые нити, доставившие некоторое беспокойство Селесте в начале пути.

Госпожа подошла поближе. Окаменевшая субстанция давила на кокон, защищавший личность Каше, но ей не хватало силенок. Сквозь прорехи в потеках Селеста видела лицо неудачливой магички, та лежала с закрытыми глазами и, судя по отсутствующему дыханию, находилась в трансе. Во всяком случае, именно так сознание старшей вампирессы интерпретировало текущее состояние Каше. Чтож… Радовало, что девочка не утратила себя и не превратилась в какого-нибудь монстра, что свидетельствовало бы о повреждении психики.

Сейчас, находясь внутри, Селеста ещё раз прикинула возможные последствия своих действий. По всему выходило, что планы не меняются. Нити протянулись сквозь всю энергетику младшей, к чему приведет их уничтожение, неизвестно. Зато паразит, почему-то представший в статичном облике, явно лишний на этом празднике жизни. Подобные ему Госпоже уже встречались, поступала она с ними просто и понятно.

Сила и воля. Энергия, вложенная в приказ, и четкая формулировка задания. Больше ничего не нужно.

- Исчезни.

Вербальная формулировка упрощает задачу, хотя можно обойтись и без неё. Лава вздрогнула, пытаясь сопротивляться, но не смогла противостоять воплощающейся концепции и испарилась, исчезнув навсегда. Селеста с неудовольствием оглядела расплетающиеся канаты, никуда не планирующие пропадать, чуть заметно скривила губы. Значит, будем решать проблемы последовательно. Сейчас следует закончить с пробуждением одной увлекающейся особы.

Госпожа постучала по скорлупе, мысленно передавая приказ пробудиться, и немедленно вышла из транса. Неприятно находиться в чужом сознании в тот момент, когда оно меняет состояние, неприятно и опасно.

Первое, что она увидела в реальном мире — безумные, налитые кровью глаза и оскаленную пасть. Каше рвалась к ней, жаждая вцепиться в глотку. Шаблонная реакция для истратившего силы вампира.

Хороший признак в их ситуации.

— Тише, девочка, — Хастин резанул себя по запястью, подставляя рану птенцу. — Тише.

— Не могу не отметить, что твои потомки унаследовали несдержанность создателя, — хмуро заметила Селеста, наблюдая, как мэтр отпаивает Каше собственной кровью. — Увлеченность своим делом хороша для ученого, но только до определенных пределов. Возможно, стоит взять за основу методы воспитания покойного Тайрана?

Сейчас, наедине, когда кризис почти преодолён, она могла высказать Хастину наболевшее. В первую очередь — недовольство разгильдяйством магички.

— Уже. Помогает слабо. Я склонен рассматривать происшедшее как несчастный случай, — коротко ответил старейшина. — Что, впрочем, не означает, будто она останется без наказания.

— Приятно слышать. Попробуй провести её через ритуал очищения — так есть шанс, что энергетика не мутирует окончательно.

То, что без последствий одержимость не пройдёт, понимали оба. Изменения уже видны, Каше уже другая. Оставалось надеяться, что процесс прерван вовремя и она хотя бы по-прежнему вампир, а не неведомая зверушка с неясными возможностями и снесенной крышей.

— Каше. Каше! — склонился над птенцом Хастин. — Взгляни на меня. Взгляни…

— Мэ… мэтр…

— Очнулась, — заметив проблески разума, появившиеся в глазах младшей, сухо резюмировала Селеста. — Прекрасно. Оставляю вас вдвоем, воркуйте. Жду тебя завтра вечером с отчетом.

— Слушаюсь, Госпожа.

За открытыми дверями лаборатории предсказуемо обнаружилось столпотворение. Люди и бывшие люди, независимо от социального положения, всегда любопытны, они хотят находиться в курсе событий, знать, что происходит. Лично увидеть что-то интересненькое, чтобы потом поделиться со знакомыми. Вот и сейчас, кроме притащившего двух жертв помощника Хастина, стены подпирали Собирэ, пятеро непонятно чем занятых сектантов, два гвардейца, четыре вампира из разных ветвей подчинения и аж целых два главы этих самых ветвей в лице Латама и Кальдерана. Последней парочке Селеста сделала знак следовать за ней.

— Реджи всё сделал правильно, но исходить следует из худшего варианта. Жрецы не могли не встревожиться, увидев, что основной объект их исследований пропал, — она свернула в редко используемый коридор, чтобы поговорить без лишних ушей. — Уверена, они провели проверку и обнаружили следы вампиров. Вопрос в том, что они намерены делать дальше? Вернее, нет, не так. Осталось на месте раскопок нечто, ещё ими не исследованное, или нет? Гвардейцы и Каше обнаружили темницу духа и сразу занялись ей, вполне возможно, что они пропустили нечто, не менее ценное.

— Мессена желает послать ещё одну команду?

— Опасно, да и смысла нет. Наверняка они усилили меры предосторожности. Или экстренно закапывают храм обратно.

— Я попробую узнать через агентов у святителей, госпожа.

— Да, так и сделай. Присядем здесь, — она вошла в помещение неясного назначения, в котором, тем не менее, стоял шкаф, грубо сколоченный стол и пятеро стульев. Таких комнат на нижних этажах имелось во множестве. — Давайте-ка подумаем, что делать дальше. У нас есть событие, факт — орден Святителей Огня занят исследованием темного аспекта, причем умудрился разыскать эксклюзивную по нынешним временам вещь. Стихийного духа. Хастин считает, дух остался со времен до катаклизма. Мы можем как-то это использовать?

— Святители и раньше залезали в заброшенные храмы темной направленности, — заметил Кальдеран. — Все так делают. Не афишируют, конечно, но и особо не скрывают. Шантажировать их не получится. Информация о духе кажется куда более перспективной. Среди жречества хватает образованных людей, читавших старые летописи и осознающих уровень той, рухнувшей цивилизации. Они понимают, какие возможности открывает доступ к стихийным планам.

— Дух утратил связь с родным измерением.

— Но жрецы из других орденов этого не знают. Кроме того, логично предположить, что где один дух, там и второй; где второй, там и третий.

— Так. — Госпожа откинулась назад, проигнорировав неудобную спинку кресла. — Тогда не исключено, что нас обвинят в похищении. Причем, с формальной точки зрения, обвинение справедливо. Остальные игроки могут решить, будто дух у нас, и мы пытаемся с его помощью пробиться к материнской сущности.

— Получается, информацию о духе использовать нельзя? — наполовину утвердительно спросил Латам. — Мы её скроем?

— Жрецы не менее пристально следят друг за другом, чем за нами, — откликнулся Кальдеран. — С высокой степенью вероятности она всплывёт.

Селеста усилием воли задавила вновь поднимающее голову раздражение.

— Зависит от того, сколько людей знает, что конкретно находилось в храме. Возможно, им удастся сохранить секретность. Если утечка произойдет… Нам нужно подать сведения в правильном русле. Так, чтобы поверили именно нашей версии, а не чьей-то ещё. Латам, навести Тара. Сообщи барону про раскопки и про храм, про то, что наши побывали внутри, ему пока знать не надо. Кальдеран, отслеживай любые сплетни среди руководства основных сект. Через десять дней я встречаюсь с бароном Сэ, к тому времени я должна знать, стоит ли поднимать в разговоре эту тему.

Отпустив подчиненных, Селеста посидела ещё немного, приводя мысли в порядок. По большому счету, ничего страшного не произошло. Просто очередная неприятность, которая может вылиться в серьёзный кризис, но с куда большей вероятностью окончится ничем. А ей хотелось бы извлечь из потенциального скандала пользу.

В идеале было бы стравить крупнейшие талейские церкви между собой, и сведения о том, что Святители ведут эксперименты с силами, покинувшими мир перед Чумой, могли бы послужить хорошим поводом для скандала. Теперь вряд ли получится. С другой стороны, если не выйдет у неё, не значит, что не получится у кого-то другого. Король наверняка будет не прочь ослабить организацию, активно поддерживающую канцлера.

Стоит ли? Ведь точно так же Валиир может предпочесть ослабить вампиров, как часто поступали его предки.

Глава 13

Сложно сказать, какое в Талее общество, сословное или кастовое. Наверное, всё-таки кастовое, потому что никакие заслуги не позволят войти в самый высший слой аристократии, попасть туда можно исключительно по праву рождения. В то же время, даже крестьянский сын имеет шанс занять кресло министра (история знает примеры), то есть формально стоять выше аристократов. Тех самых, с которыми вне службы он не имеет права заговорить первым.

Дворянство делилось на ранги, ранги, в свою очередь, подразделялись на классы, каждый со своим названием, правами, обязанностями, цветовыми и речевыми особенностями, знаками на одежде, способами нанесения косметики на лицо. Приличествующие занятия тоже различались, и сильно. Простой наследный дворянин мог лично заниматься делами принадлежащей ему деревни, в то время как дворянин с титулом, пусть самым низшим, был обязан нанять управляющего. Занятие торговлей исключалось полностью, зато труд капитана корабля, хоть обычной баржи, считался почетным, при условии, что баржа ходила по морю. Должность секретаря у более высокого по статусу дворянина рассматривалась как вариант вассального служения, точно такая же должность в банке служила поводом для пересудов в свете.

Развлечения тоже носили сословный характер. Существовали, конечно, уместные для всех, вроде скачек или состязаний гребцов, проходивших каждую весну и носивших отчасти религиозный характер. Однако в тех же костях были игры, в которые играли бедняки, и куда более сложные игры для дворян. Причем играть во вторые разрешалось лишь в заведениях, имевших не менее двух этажей, а также обладавших иными признаками, перечисленными в особом уложении. Театральные пьесы при написании сразу получали своеобразный рейтинг, четко регламентировавший, где допустимо их ставить, а где — нет. Театры делились на восемь категорий, от высшей к низшей, и если в первую доступ был открыт для всех (хотя дворяне в них не появлялись никогда), то попасть на представление в высшую имели право только лица чрезвычайно высокого статуса.

Большой Королевский театр считался лучшим в мире, хотя Медея придерживалась иного мнения. В последний раз посетив его лет триста назад, она во всеуслышание поклялась, что ноги её там больше не будет, и до сих пор клятву свою держала. Учитывая широкую известность и авторитет Ворожеи в среде людей искусства, репутации театра урон был нанесен сильнейший. Простые смертные, однако, продолжали его посещать по той простой причине, что каждая постановка в Большом являлась статусным мероприятием, присутствие на которой говорило об устойчивости положения того или иного царедворца.

У герцога Лаша в театре имелась собственная ложа, где он обязательно появлялся, когда приезжал в Талею. Представления он почти не смотрел, как и подавляющее большинство посетителей. Приглашал к себе нужных людей, обсуждал с ними дела, в перерывах между актами якобы случайно сталкивался с теми, кому не стоило открыто принимать его приглашение. Словом, Лаш занимался тем же, чем и остальные посетители театра за исключением самых молодых — те просто скучали.

Разумеется, после окончания представления, многими воспринимаемого в качестве полноценной работы, возникал соблазн вознаградить себя за тяжкий труд. Для этой цели вокруг Театральной площади располагалось несколько ресторанов высокого класса, способных удовлетворить вкус самого взыскательного клиента. Подавали здесь всё, от доставленных из океанов деликатесов до обычного мяса, приготовленного на открытом огне. Особую гордость владельцев заведений составляли винные карты, у каждого ресторана своя, включавшие в себя редкие сорта со всего известного мира. Иная бутылка обходилась покупателю по цене небольшого поместья, впрочем, местная публика могла себе такие траты позволить.

Наблюдателей не удивило, когда после окончания спектакля Лаш не пожелал ехать домой. Его карета описала небольшой круг по площади и остановилась возле одного из ресторанов, где для возжелавшего тишины правителя Ласкариса, конечно же, нашелся уютный кабинет на пару персон.

В кабинете герцога ждали.

— Мессена Селеста, — почтительно поклонился Лаш поднявшейся из кресла при его появлении восставшей. — Не выразить словами радость, ощутимую мною при виде полученного от вас письма. Предвкушение встречи с благословленной госпожой лишило меня сна, не давало думать ни о чем ином, кроме как о слишком медленно текущих минутах.

— Великий потомок славного рода не должен сомневаться — моя радость не менее велика. С вашего прошлого визита в Талею прошло немало времени, и я с нетерпением ждала нового.

Селеста сказала чистую правду — за прошедшее время накопилось много вопросов, которые она хотела бы обсудить со своим сильнейшим союзником. Вампиров связывали с Ласкарисом тесные узы. Торговые дома, фактически руководимые Гардоманом, помогали слугам герцога уходить от налогов посредством «серых» схем; вассалы Лаша обеспечивали прикрытие махинациям партнеров в судах и государственных учреждениях; в периоды обострения отношений с Ланакой или Синевой контрабандисты Селесты не позволяли упасть товарному потоку, кормившему экономическую столицу страны и её хозяина.

Конечно, герцог и Госпожа часто встречались. Всякий раз, когда Рикарид приезжал в Талею, им находилось, что обсудить. Уровень испытываемого партнером доверия доказывал тот факт, что общались они наедине, без обязательного со стороны смертного телохранителя.

Пока Лаш утолял голод, Селеста сидела напротив, потягивая вино из хрустального бокала, и делилась мелкими сплетнями. Небольшой бонус партнеру, мелочь для неё и возможное преимущество для человека из высшего общества. Герцог внимательно слушал, иногда вставлял замечания, показывающие хорошее понимание темы, мог сам добавить пару штрихов, корректируя картину обсуждаемой интрижки.

К серьёзным темам они перешли вместе с десертом. Чтобы, так сказать, подсластить плохие новости.

— Должна сказать вам, дорогой друг, что у нас произошли, или скоро произойдут, серьёзные изменения. Королевские власти узнали, кому на самом деле принадлежит «Компания Южных Вод», и мы вынуждены закрыть её.

— Печально, — поморщился Лаш. — Маршрут в вольные полисы приносил хорошую прибыль.

— Флот в любом случае оттягивается к северу, сопровождать наши корабли станет просто некому. Сейчас Медея пытается договориться с адмиралами Синевы, но надежды на них мало. Придется платить пиратам.

В обмен на льготные поставки такелажа, провианта и мзду высшим офицерам флота, Компания Южных Морей получала особое внимание к своим нуждам. В одиночку её корабли не ходили, их всегда сопровождали военные. Кроме того, в крупных портах управленцы Компании заключали договора с частниками, позволяя тем наносить временную маркировку на корпуса своих кораблей, собирали небольшой караван и под присмотром военных моряков следовали на юг. Там груз быстро распродавался и за короткое время формировался новый караван, идущий домой. В выгоде оставались все: вояки, получавшие лишнюю денежку, зарабатывающая дополнительную прибыль Компания и мелкие купчики, избегавшие таким образом встреч с пиратами. Теперь, после заключения соглашения с Архипелагом, флот Талеи утратил право ходить дальше мыса Дымящего Носа, привычная «крыша» скоро исчезнет. Надо искать другую или платить дань пиратским капитанам. В любом случае — расходы возрастут.

— Предстоящее уменьшение доходов заставляет спросить — нет ли вестей с запада? Саттар докладывал, в степи появился очередной амбициозный вождь. Будет крайне неприятно, если торговля остановится и там.

— Обычный передел кочевий. Последние три года выдались засушливыми, некоторые племена были вынуждены перегонять стада на пастбища соседей, те возмутились, у них началась междоусобица. Один из племенных союзов оказался достаточно удачлив, чтобы потеснить другие. Лет через пять равновесие восстановится, но до тех пор придётся уделять границе особое внимание. Плохо то, что торговля с дальним западом рискует окончательно захиреть — водить караваны становится невозможно, все пути перерезаны.

— Вы рассказываете неприятные вещи, мессен Рикарид.

— Простите, мессена Селеста. Клянусь, я расстроен не меньше вашего!

Не позволив легкому колебанию отразиться на лице, госпожа решила сделать очередной шажок к будущему Святому походу. Избегая озвучивать саму идею, начать подводить к ней будущих фигурантов.

— Должна признаться, у меня есть определенные мысли насчет восстановления связи с дальним западом, — призналась она. — Хотелось бы убить сразу нескольких зайцев одной стрелой. Беда в том, что потребуется участие жрецов, которые вряд ли благожелательно отнесутся к любым предложениям из уст вашей покорной слуги.

— Любопытно было бы выслушать.

— Пока что рано говорить, — с извиняющейся улыбкой отказала Селеста. — Но я обещаю, что благословленный станет первым, к кому я обращусь, если вдруг появится шанс. До тех пор нам придется с настороженностью наблюдать за сомнительными выходками мерзких лицемеров и надеяться на высочайшую мудрость.

Обороты, использованные миниатюрной восставшей, содержали достаточно указаний, чтобы герцог удивленно и заинтригованно подался вперед. Госпожа обвинила жрецов в нарушении божественных клятв. Можно было не сомневаться, что одними намеками дело не ограничится, и Лаш с надеждой ожидал услышать подробности.

Селеста его не разочаровала.

— К тому, что жрецы с легкостью нарушают положения собственной веры, люди уже привыкли. За примером не надо далеко ходить — недавно Святители Огня раскопали под Неммистом святилище одного из темных аспектов Аркоты Пламенеющей и сейчас активно его изучают. Уверена, они найдут, к чему приспособить найденные там артефакты и полученные знания. Но они же и в политику лезут самым активным образом!

Не так давно в руки мне попал один документ — денежный перевод хранителя Гласа Тишины на крупную сумму. Угадайте, кто оказался конечным получателем?

— Даже боюсь предположить.

— Правильно делаете, мессен. Опора Благонравия из Триады Правильности. Там, правда, длинная цепочка с множеством посредников, но проследить удалось.

— Сын Моря подкупает противников? — предположил герцог.

— А вот и нет. Он ничего не знает. Его слуги начали своё расследование, в которое мы влезли.

— Возможно, хранитель затеял какую-то свою игру?

— Безусловно затеял, — согласно кивнула Селеста. — Только зачем партнером он выбрал ставленника принца Сакира? Подобные тайные контакты внушают опасение даже лицам, абсолютно не посвященным в реалии придворной жизни.

Лаш, о подводных течениях высшего общества знавший если не всё, то многое, согласно кивнул. Совместные дела идеологов двух, фактически, противостоящих группировок не могут не вызывать подозрений. Им вообще не стоит общаться без наличия хотя бы пары свидетелей, что уж говорить о деньгах?

— Если вдруг мне что-нибудь станет известно, я обязательно уведомлю вас, мессена, — пообещал герцог.

Селеста поблагодарила легким поклоном. Обещание, конечно, следовало делить на десять, но частично информацией он обязательно поделится, если найдёт. В среде аристократов не принято впрямую лгать и нарушать обещания без веской причины, что, впрочем, не означает, будто они всегда говорят правду и держат данное слово. Казуистика пропитывает их отношения. Поэтому Лаш, если что-то выяснит, обязательно поделится сведениями — может, десятую часть расскажет, может, половину. Всего не сообщит точно.

Расстались они ближе к утру, когда заря уже занималась на востоке. Заверив друг друга во взаимной любви и почтении, решив часть совместных проблем и озадачив партнера новыми. Лично Селеста уходила довольной. Герцог наверняка поминутно разберет их сегодняшний разговор, техники работы с памятью в него вбивали с самого детства. И когда разберет, то потребует у своих Приносящих ответы, те самые ответы на парочку неприятных вопросов. Во-первых, что произошло под Неммистом и почему он ничего об этом не знает? Во-вторых, как связаны между собой два высших иерарха соперничающих церквей и почему, опять-таки, ему ничего об этом не известно?

Получив нагоняй, шпионы забегают. В данном случае их патрон лично, можно сказать, кровно заинтересован получить результат — компромат на основных своих врагов. Логика подсказывает, что наибольшие сложности у крупнейшего феодала страны должны возникать в отношениях с королевской властью. Противоречивые интересы, возникновение точек конфликтов, уровни разделения компетенций неминуемо приводят к напряжению, вполне способному вылиться в открытый бунт. Однако удельный правитель Ласкариса со своим сюзереном, можно сказать, дружил. Они слишком часто выступали единым фронтом против канцлера, опиравшегося на Святителей Огня, и против побочных ветвей династии Диниров, чьи отдельные представители почему-то считали себя более достойными восседать на Лазоревом троне. Триада Правильности, напомним, таковые поползновения поддерживала.

При особой удаче шпионы найдут достаточно, чтобы разразился крупный скандал. Если не найдут, то просто отвлекут на себя внимание. В любом случае, на вампиров никто и не подумает, кровавый род будет ни при чем.

Никакого сословно-представительского учреждения в Талее отродясь не водилось. В Ланаке существовали вече и совет князей, на Архипелаге весомым влиянием пользовался Совет Капитанов, в Бирате местные аристократы придумали какой-то Сенат, ограничивший власть верховного правителя. У талейцев, формально, король сам решал, кого назначить министром и какие законы принимать.

При тщательном рассмотрении выяснялось, что система сдержек и противовесов не просто существует — она работает, причем эффективно.

Основой ограничения королевской власти выступали дворянские собрания провинций. Страна делилась на уделы, те состояли из провинций, каждая провинция, в свою очередь, включала в себя четыре-пять уездов. Благодаря бурным событиям четырех вековой давности, да и кое-каким решениям живших позднее государей, собрания получили немало прав, которые не спешили отдавать. Юридически давить на них было сложно, пытаться действовать силой — опасно, поэтому постепенно сложилась своеобразная практика представительства, когда верхушка провинциального дворянства посылала вторых-третьих сыновей в столицу, где те занимали чиновничьи должности. Это был эволюционный процесс, результат которого устроил обе стороны. Центральное правительство получало уверенность, что провинциалы не «взбрыкнут» без очень веского повода, бароны и графы, заправлявшие в собраниях, пристраивали в столице родственников, обеспечивавших их интересы.

Ко времени описываемых событий трое из четырех чиновников среднего звена были крепко связаны с не-столичными группировками. Непотизм? Безусловно. Все знали, что на должность второго заместителя главы департамента перевозок назначается креатура графов Коссы, а начальником департамента призрения бедных становится исключительно выходец из обширного рода баронов Молинари. Исключения случались редко, хотя талантливые и ни с кем не связанные одиночки добирались до уровня начальников отделов.

Из глав департаментов назначались министры. Министры, в свою очередь, почтительнейше представляли список кандидатур, из которых Сын Моря выбирал канцлера, руководившего всем правительством.

Мог король назначить на пост канцлера персону, не фигурировавшую в списке? Запросто. Он, по букве закона, абсолютный монарх, обладатель безграничной власти, дарованной Ему богами. Поэтому канцлером он мог сделать кого угодно. Правда, новый глава правительства довольно быстро обнаруживал, что, хотя отданные им приказы со всем прилежанием исполняются, эффекта почему-то нет. По инерции телега государственного управления какое-то время ещё катилась, но с каждым месяцем всё медленнее и медленнее.

Пару раз получив управленческие кризисы, чуть не вылившиеся в полноценные гражданские войны, больше короли предпочитали не рисковать. Они действовали осторожно, при необходимости сначала проталкивая в министры лояльных лично им людей, а уже потом отправляя в отставку главу правительства. Таким образом, нового канцлера назначали из числа подходящих престолу кандидатур и в полном соответствии с традициями.

Не так давно Селеста пришла к выводу, что нынешний канцлер её не устраивает. До недавних пор больших претензий к нему не было — он не стремился вмешиваться в дела ночного рода или подконтрольных слугам вампиров структур. Сейчас ситуация изменилась. Госпожа старательно создавала условия, при которых крупнейшие религиозные организации будут вынуждены отправить своих представителей на запад, в идеале — на убой. Одной из помех на пути плана являлся канцлер. Значит, его надо убрать.

Господин Дарт занял свою должность по велению предыдущего Сына Моря свыше двадцати лет назад. С принятием властных атрибутов Валииром позиции канцлера несколько пошатнулись, но снимать его новый король не стал. По-видимому, посчитал, что рано. Поддерживающая графа Дарта разномастная коалиция из провинциальных дворян, ряда крупных торговых домов и религиозных сект, среди которых выделялись масштабами Святители Огня, могла организовать серьёзные неприятности молодому королю, поэтому тот решил не торопиться.

Валиира Второго Селеста прекрасно понимала, его нежеланию действовать резко симпатизировала. Но ей требовался канцлер, не связанный со Святителями крепкими узами. Не желающий оказывать им поддержку.

— Вы решительно настроены уничтожить Семиречье, госпожа, — заметил слушавший её выкладки Кальдеран. — Такая настойчивость удивляет и радует.

— Драконов надо давить, пока они ящерицы. В идеале церковники избавятся от наших безумных братьев. Если же вдруг не получится — подпортим репутацию крупнейшим сектам, ослабим их влияние на политику. Пока что мы не можем заняться Небесной Чистотой и Триадой, потому что к ним приковано внимание королевских служб. Радикалы вроде Марра-мечника или Белых Масок в данном вопросе несамостоятельны, они поступят так, как укажет «большая тройка». Зато ничто не мешает нам нанести удар Святителям, ослабив их поддержку на высших этажах власти.

— Это будет нелегко сделать. Канцлера не так-то просто снять.

Об убийстве речи не шло. Вампиры избегали совершать резонансные убийства, ведь после них всегда следовали облавы, гонения, стражники получали нагоняй от начальства и вспоминали о служебных обязанностях. На какие меры смертные пойдут, обнаружив труп представителя знати и когда следствие приведет к детям ночи, заранее предсказать вовсе невозможно. Поэтому, если дело касалось элиты, действовать старались деликатно.

— Понимаю, — согласилась Селеста. — Мы далеко не самый крупный хищник в лесу. Есть предложения?

— Ну, раз мы в сроках не ограничены, — с полувопросительной интонацией протянул разведчик, глядя на согласно опустившую веки госпожу, — и самим нам Дарта не скинуть, то можно помочь тому, кто скинуть может. Сын Моря наверняка желает поставить на должность своего человека.

— Безусловно. Сейчас из четырнадцати министров шестеро — люди короля.

— Ему нужно ещё самое меньшее двое, чтобы при голосовании получить устраивающий его список кандидатов. Процесс замены министров можно ускорить. Помните «Дело цветочниц»?

— Конечно.

К принятым на себя обязательствам Селеста относилась серьёзно, особенно если приняла их добровольно. Она не возражала, когда её называли аватарой темной богини, поэтому, исходя из её собственных понятий, должна выполнять приписываемые божеству обязанности. В частности, карать зло и вершить справедливость. Получалось не всегда, но она старалась.

Неверно считать, будто вампиры контролировали абсолютно всех поклонников Темного. Хватало сект, поклонявшихся наиболее разрушительным его ипостасям, действующих самостоятельно и в тайне от всех. Разумеется, их искали, находили, по возможности корректировали устав и включали в сплетенную ещё талейской разведкой структуру, при невозможности просто зачищали до единого человека. Однако иногда случались накладки.

Лет пятнадцать назад город всколыхнула серия исчезновений молодых девушек, торговавших цветами на набережной. Следствие велось не особо тщательно и закончилось бы ничем, не привлеки одна из цветочниц внимание довольно влиятельного лица, надавившего на городскую стражу. Те стали копать. Традиционно обвинили Ночную Хозяйку, чьи слуги в ответ негласно присоединились к поискам. Нашли кладбище с десятком обезображенных трупов, осмотревшие тела жрецы дружно подняли вой, обнаружив на коже символы темных культов.

Расследование перешло в руки «пауков».

Поймать верхушку секты так и не удалось. Даже Селеста, подключив свои ресурсы, не сумела узнать, кто входил в реальное руководство. Подозрения у неё, конечно, имелись, только проверить их было никак. Те, до кого она в принципе могла дотянуться, скоропостижно скончались, остальные либо бежали из страны, либо сидели настолько высоко, что им не посмели предъявить обвинения. Таким образом, пострадала только «мелкая рыбешка», после её показательных казней дело закрыли.

— Тогда под подозрение попал Гелиар Маталест, второй сын графа Улькона. Сейчас он руководит департаментом службы и кадров.

— Серьёзная должность.

Госпожа сразу поняла, на что намекает старейшина. В правительстве имелось несколько ключевых должностей, дававших огромное преимущество в аппаратных играх. Маталест занимал именно такую. Он, разумеется, принадлежал канцлеру с потрохами и выполнял его малейшие пожелания, помогая патрону осаживать конкурентов. Желая подняться вверх по карьерной лестнице, чиновники не чураются грязных приемов.

Положение канцлера неминуемо пошатнется, стань во главе департамента кадров чужой человек.

— Пять лет назад я сумел подвести к Маталесту агента, — продолжал Кальдеран. — Ничего компрометирующего тот заметить не смог. Вернее, кое-какой компромат есть, но для дворян это такие шалости, что на них никто внимания не обратит. Зато он обратил внимание, что примерно раз в месяц господин глава департамента встречается со своими друзьями, в числе которых несколько лиц, также проходивших по «делу цветочниц». Мы проверили даты встреч — они укладываются в схему Конды-Акания. Последний раз группа собиралась в поместье Маталеста Золотая Поляна, примерно в дне пути от города.

— Омолаживаются, значит… По большому счету, кроме предположений, у тебя ничего нет.

— Да, госпожа. Все улики косвенные. Поэтому я прошу вас направить в Золотую Поляну господина Вантала. В поместье нет духа-хранителя.

— Хорошо, я отдам распоряжение Латаму.

Один из старейших гвардейцев, Вантал обладал личной способностью общаться с грызунами, кошками, собаками, летучими мышами и волками. Лис понимал через пень-колоду, хотя тоже псовые, попытки заговорить с куньими обычно заканчивались бегством шокированного зверька. Если требовалось где-то что-то разнюхать, а спецы Кальдерана не справлялись, посылали Вантала, за что упомянутые спецы его страшно не любили. Единственные места, в которые вампир пролезть не мог — дома древних семей, защищаемые духами-хранителями. Также сложности возникали в особняках, построенных с исполнением правильных обрядов, с произнесением нужных слов, с вмурованными в стены знаками, но там хотя бы можно было попытаться.

— С этим разобрались. У тебя есть ещё новости, или я иду ругаться с Римнаром?

— Есть, госпожа. Во-первых, наблюдатель сообщил, что раскопки под Неммистом покинули несколько жрецов и часть охраны. В то же время, в окрестностях прибавилось новых лиц, что я связываю с деятельностью барона Тар — тот активно распространяет слухи про храм. Святители пока молчат.

— Слишком мало времени прошло для реакции. Но надо же, какой он мстительный! — порадовалась предсказуемости барона Селеста. — Удачи ему в начинаниях, лишь бы с нами не связали.

— Боюсь, для информированных лиц наши контакты — не секрет, — с искренним, вроде бы, сожалением покачал головой Кальдеран.

— Да, с этим не поспоришь. Что во-вторых?

— Кажется, мы нашли, каким образом сведения утекают на Архипелаг, Госпожа.

Веселость с правительницы нежити словно ветром сдуло. В кресле, подобравшись перед броском, застыла змея, выглядывающая неосторожно давшую о себе знать жертву. Миг — и наваждение ушло, Селеста снова расслабилась, демонстративно откинулась назад, оперев руки на подлокотники и сложив пальцы домиком.

— Наконец-то! Рассказывай подробности.

— Проверка, как знает благословленная госпожа, проводилась давно. Мы сообщали подозреваемым информацию и смотрели, где она всплывет. Постепенно отсекли всех, кроме капитана Дацата и пастырей Симондо и Палтина. У капитана на Архипелаге основные торговые партнеры, секты пастырей имеют там свои филиалы. Мы действовали по стандартной схеме и сообщили им о кораблях, на которых, якобы, перевозят новые артефакты изготовления мэтра Хастина. Пропал тот корабль, о котором знал Симондо.

— В море всякое случается, — заметила Госпожа. — Проверю всех троих.

— Мудрое решение, если мнение недостойного что-то значит.

— Не прибедняйся, старейшина. Уж к тебе-то я всегда прислушиваюсь, даже когда не стоило бы, — фыркнула Селеста. — Сеть в Шааре восстановил?

— Не до конца, Госпожа.

Хотя Кальдеран не позволил прорваться недовольству в голос, его собеседница считала эмоции и сочла нужным пояснить:

— Гвардейцы начнут работать в Ланаке с пограничья с Шааром. Мне хотелось бы, чтобы у них имелась возможность сбежать, если вдруг князь или кто-то из его приближенных решат нарушить договор.

— Я говорил на эту тему с Хатсу. При необходимости он поможет, Госпожа.

Селеста кивнула и вернулась к разговору про Архипелаг. Случившийся девять лет назад провал резидентуры в горном княжестве Шаар стал сильнейшим ударом по самолюбию Кальдерана, причем вызван он был исключительно действиями самого разведчика. Вспоминать о нём оба не любили, но не вспоминать не получалось. Тогда всё началось с сущей безделицы, со срыва второстепенной операции, вызванного не совсем обычными обстоятельствами. Уже потом выяснилось, что агенты утаили часть сведений, пытаясь себя обелить. Однако Кальдеран на основании косвенных признаков заподозрил руководство шаарской сети в измене и предпринял ряд действий, дестабилизировавших обстановку ещё сильнее. Противоречивые команды, поступавшие из центра, привели к столкновениям между подконтрольными вампирам группировками.

Старейшина окончательно уверился в своих подозрениях. Пытаясь сохранить остатки влияния в княжестве, он подключил к наскоро разработанной операции Хатсу, второе лицо в иерархии Барди. Недовольно поворчав, тот предоставил требуемые ресурсы.

Ситуация в Шааре пошла по совершенно непредсказуемому сценарию. В управлении разведки воцарилась паника, занимавшийся государствами Фаризского хребта отдел лихорадочно искал в своих рядах «крота». Кальдеран, уверовавший в действия чужой разведки (непонятно только — чьей, скорее всего, ланакской), пришел к выводу, что без помощи на самом верху враг успеха бы не достиг, ещё подумал и обвинил в предательстве Хатсу. Во вспыхнувшую свару вмешался раздраженный Гардоман. Какие бы сложные отношения ни связывали его с Хатсу, сдавать своего помощника банкир не собирался. Тем более что Шаар находился относительно недалеко от Барди, и происходящая там натуральная революция поколебала стабильность финансового центра сплетенной вампирами паутины.

Великое счастье, что на этом этапе Селеста приказала не пороть горячку. Просто отдала команду прекратить любые действия, выжившим залечь на дно, и принялась вдумчиво разбираться в происходящем. Её потребовалось три месяца, чтобы с помощью гвардейцев и личных агентов составить точную картину творящегося бардака, и то — она далеко не сразу поверила в свои собственные выводы. Ещё месяц проверяла. Именно тогда у неё возникла мысль, что профессиональная деформация Кальдерана зашла слишком далеко и надо с ним что-то делать. Только — что? Его должность отпусков не предполагает. Отставки, если вдуматься, тоже.

Остудить разыгравшиеся страсти, примирить переругавшуюся верхушку удалось с большим трудом. Единственный плюс — прошедшая тотальная проверка вытащила множество мелких грешков, а то и откровенных нарушений в горных общинах. Так что досталось всем. Тем не менее, осадочек от истории остался, и тот факт, что сейчас Кальдеран сам связался с Хатсу, а тот не отказал ему в поддержке, госпожу порадовал.

Глава 14

— Никак не привыкну к этой тишине, — пожаловался Хастин. — Она совершенно противоестественна.

— Будто остальное здесь естественное, — госпожа смотрела на серый безжизненный пейзаж с совершенно нечитаемым выражением лица. — Около границы хотя бы безопасно.

— Люди говорят, у тебя в центре дворец стоит.

— Они много, чего говорят, — презрительно дернула уголком губ Селеста. — Слышала я их байки. Якобы у меня там трон, непрерывные оргии с жертвоприношениями, демоны-прислужники и молодые юноши в прозрачных штанишках. Хастин, в центре до сих пор материя распадается. Не так активно, как сто лет назад, но — до сих пор!

— Что ты мне рассказываешь? Будто я сам не видел, — поморщился маг. — Мы последний раз в глубину месяцев восемь назад ходили, новый вариант защиты тестировали. Неудачный. Помнишь, Каше? Ощущения те же или что-то изменилось?

Стоящая рядом с ним с понурым видом птенец прислушалась к себе и покачала головой.

— Почти то же самое, мастер. Ощущение истекающей энергии, только с добавкой огненной составляющей. Фантомное чувство жара внутри, хотя ожогов — она подняла обнаженную руку в доказательство, — нет. Может быть, мало времени прошло?

— Сомневаюсь, что что-то изменится, — откликнулась Селеста. — Впрочем, давайте подождем. Вон на тех развалинах присядем, Хастин, доставай покрывало.

Мэтр потащил из сумки на плече большой кусок ткани, попутно озвучив мысли:

— Неподходящее место для пикника.

— Причем во всех смыслах, — госпожа оттолкнула подальше носком сандалия человеческий череп. Остальные кости скелета давно рассыпались в труху. — Одно время бандюганы повадились бросать сюда живых людей. Казнь такую придумали, для своих, кто провинился. Представляешь, Каше: только-только печать отбалансируешь, успокоишься, других дел полно, и вдруг — полноценная жертва, да ещё и разумная! Не сосчитать, сколько я этих уродов поубивала, прежде чем остальные запомнили, что Бездну подкармливать нельзя.

— Помнится, ты говорила, отдельные умники находятся и сейчас?

— Хастин, сейчас их намного меньше, да и печать сидит крепко. Не то что раньше.

Первые двадцать лет независимости в памяти Селесты слились в непрекращающийся кошмар. Постоянные стычки с фанатиками из храмовых дружин — тогда, после Проклятия, их появилось необычайно много. Прессинг властей, даже в сложные годы гражданской войны изыскивавших возможности мешать восставшим. Сепаратизм отдельных общин, возжелавших самостоятельности. Гибель доверенных лиц, нарушенная структура управления. Времени постоянно не хватало, от необходимости отслеживать целостность печати хотелось скрипеть клыками и проклинать себя за заключенную сделку.

С другой стороны — был ли у неё выбор? Как бы поступили истинные жрецы Морвана, услышав отказ? Да и цену они дали неплохую… Неизвестно, сколько ошибок совершили бы они с Хастиным, создавая ритуал обращения смертного в птенца, если бы не переданные истинными знания. В общем-то, вся магия крови появилась благодаря им.

Ещё одним положительным моментом заключенного соглашения была возможность шантажа. Ни разу не озвученная вслух, но, знала Селеста, всегда при принятии решений власть имущими учитываемая. Они не сразу поверили, что правительница вампиров контролирует распространение Проклятья Тайрана, зато уж когда убедились — стали намного сговорчивее. Пришлось, правда, рассказать о внутреннем строении идеально черной сферы, убивавшей любое живое существо, попадавшее внутрь. Много ли пользы принесла королевским магам эта информация? Ну, знают они теперь, что ровно в центре Проклятия находится постепенно сжимающийся провал в Бездну, а окружает его совершенно пустая зона метров сто радиусом, где даже пыли нет, потому что распалась. Дальше-то что?

— Как думаешь, оно долго ещё продержится?

— Если скорость закрытия не изменится, то лет триста, — не задумываясь, ответила Селеста. Она давно подсчитала, сколько ещё времени уйдет на окончательное закрытие провала. — Кажется, последний год пространство восстанавливается быстрее, так что я надеюсь, что меньше.

— Когда ты была в Цонне, не возникало немотивированного желания вернуться? Мне не ясно, имеет ли значение расстояние до печати в её текущем виде.

— Нет. Того зова, который меня раньше разворачивал обратно при попытке покинуть Талею, больше нет. Так что — либо Цонне недостаточно далеко, либо расстояние не имеет значения. У меня скорее появилось и не пропадало желание подольше не возвращаться сюда.

Селеста считала, что может приоткрываться и говорить откровенно в присутствии Каше. Младшая вампиресса, во-первых, была птенцом её близкого друга, соратника, то есть взрослела у неё на глазах. Не дочь, но, в каком-то смысле, племянница. Во-вторых, магичка делом доказала, что, несмотря на некоторую взбалмошность, далеко не дура и умеет молчать.

Если бы ещё и увлекалась поменьше, цены бы ей не было. Впрочем, оба потомка Хастина такие — фанатики магического искусства. Совсем как прародитель. Иногда эта увлеченность выходит им боком, вот как сейчас. Каше сидела мрачная, сгорбившись, вопреки обыкновению, одетая в легкое платье, неуместно выглядящее в сером сумраке зоны Проклятья. Здесь энергия очень быстро покидала тела, относительно долго находиться внутри могли только старшие и те из младших вампиров, кто освоил практики контроля силы на высоком уровне. Но даже магам, даже Селесте не удавалось избегать ощущения пробирающего до костей холода.

— Каше. — девушка молча подняла голову. В последнее время она почти постоянно молчала, ограничиваясь ответами на вопросы. — Может быть, достаточно?

Магичка жалко улыбнулась и покачала головой.

— Если можно, подождем ещё, госпожа.

Селеста придвинулась к ней поближе, заглянула в глаза, мягко взяла за ледяные ладони.

— Милая, сколько бы ты тут не просидела, вытравить силу духа до конца не получится. Такие дары остаются навсегда. Не возражай — именно дары! — надавила она голосом. — Ты поймёшь это, когда научишься пользоваться своим. Пока просто прими. Или ты боишься, что больше не сможешь чаровать?

Судя поизменившемуся выражению глаз и дрогнувшей ауре, она угадала верно.

— Конечно, сможешь. Твой мастер в своё время столкнулся с той же проблемой. Ему и его наставнику пришлось искать новые способы использовать внутреннюю энергетику, потому что после становления восставшим она сильно изменилась. Но они справились и довольно быстро. У тебя будет точно так же. При условии, что ты не станешь бегать от проблемы, а начнёшь её решать. Прямо сейчас. Давай, начинай.

Сначала она просто заставила её выпрямиться. Получилось не сразу, но с распрямившейся спиной девушка почти не походила на побитую собаку. Затем пришел черед простейших упражнений, выполнить которые удалось далеко не с первого раза, зато после нескольких удачных попыток лицо у Каше будто посветлело. Она, похоже, не верила, будто у неё получится хоть что-то. Отслеживавший её состояние Хастин слегка усложнил задания, попутно меняя их в зависимости от реакции организма птенца, посмотрел на результат и с удовлетворением скомандовал:

— Пока хватит. У тебя почти не осталось сил. Продолжим дома, когда покормишься.

— А? Да, мастер! — словно опомнилась магичка, в эту минуту ничуть не похожая на мудрую вампирессу, чей возраст перевалил за век. Похоже, перспектива утратить способности здорово напугала её.

— Час посидели, — ориентируясь на собственные чувства, определила Селеста. — Хороший результат. Силенок больше стало?

— Скорее, у Каше теперь энергия более «вязкая», медленнее вымывается из организма, — задумался Хастин. — Учтем при обучении.

— Тебе лучше знать. Всё собрали? Тогда идём.

Обратный путь не занял много времени. На поверхности сферу Проклятья обнесли высокой стеной, причем работы начались едва ли не на следующий день после его появления. Поначалу люди просто боялись, что зона смерти вырастет, и покидали столицу, а немногочисленные ответственные чиновники бомбардировали вышестоящих письмами и расставляли на основных подходах стражников. Из тех, что посмелее. Затем, убедившись, что сфера стабильна и не расширяется, во дворце приняли решение — снести все здания на расстоянии до десяти метров и построить стену, сколь можно высокую. Планам помешала разразившаяся война, стройка шла медленно и окончилась только лет через пятнадцать после начала. Вампиры относились к стене, как к элементу пейзажа и не более — под землей имелось достаточно ходов, выводящих внутри сферы и ничуть не затронутых её влиянием.

Уже дома, возле дверей лаборатории, отослав птенца и окружив их сферой тишины, Хастин тихо поблагодарил:

— Спасибо.

— Не благодари, — отказалась Селеста. — Каше мне не чужая. Приводи её в порядок и позаботься, чтобы больше она таких ошибок не совершала. Не с теми вы, маги, силами играете, чтобы позволить себе небрежность.

— Уверен, этот урок она усвоила крепко, — жестко усмехнулся мэтр.

— Будем надеяться. Хватит ей приключений, да и я сама с некоторых пор недолюбливаю сюрпризы, даже если они приятные.

— Хорошо всё, что хорошо кончается. Каше, выжила, стала опытнее и, надеюсь, поумнела. В какой-то мере я даже благодарен Святителям — не раскопай они тот храм, девочка ещё долго могла бы считать себя неуязвимой.

— Девочка? Ты слишком сильно её оберегал. Надеюсь, теперь тебя не качнет в другую сторону, и ты не попробуешь провернуть нечто подобное с другими учениками, — пошутила Селеста. — Кто там ещё любит рыться в старых развалинах? Триада или Чистота?

— И те, и другие. Странно, ведь у них есть доступ к архивам правящей династии.

— Жадность и нежелание давать преимущество конкурентам. Какая жалость, что нас они ненавидят намного сильнее.

Работать вне городских стен Вантал недолюбливал.

Дело не в том, что, как шептались некоторые болваны, в сельской местности нет его любимых крыс. Есть, и много. Причем крысы у него не любимые, лучше всего он относился к хомякам. Привязанность осталась с детских времен, когда мать, чье лицо он давно забыл, зато хорошо помнил теплые руки и ощущение безопасности в мягких объятьях, подарила ему клетку с забавной зверушкой. Так вот, деревни он не любил по другой причине.

Он давно стал одним из лучших мастеров избранного им пути Зверя. Довольно забавно: правая (или левая, по обстоятельствам) рука командира гвардии и первого клинка Госпожи идет по пути, негласным главой которого считается злейший враг лорда Латама. Раньше считался. Необычность и, в какой-то мере, уникальность способности Вантала привела к тому, что его часто посылали украсть документы, подслушать важные разговоры, что-то подбросить в кабинет хозяина дома перед самым обыском или выполнить иное, похожее задание. И если с городскими домами, в подавляющем большинстве случаев, неожиданностей не возникало, то чего ждать от загородных поместий, заранее предсказать было невозможно.

Дело в том, что в поместьях маги не сдерживались. В городах они вынужденно учитывали указы правительства, местные постановления, многочисленные нормативы и стандарты, но в деревнях их деятельность контролировалась куда хуже. Если поместья стояли уединенно, то и на повеления Сына Моря могли забить, ставя защиту так, как творческий зуд велит. Безусловно, общий базис сохранялся, ритуал есть ритуал, но те же знаки силы или северные рунические цепочки можно составлять очень по-разному.

По крайней мере, в этот раз не придется залезать в поместье, принадлежащее старой семье. Уже хорошо. Даже без духа-хранителя у них обычно такого наверчено… Лет сто назад потребовалось выкрасть документ из дома барона Конгезе, тогда, чтобы выполнить задачу, потребовалось привлекать мэтра Хастина и капитана. Поместье одного из высших государственных чиновников тоже защищено неплохо, но не настолько.

К личной безопасности Гелиар Маталест относился серьёзно. Лес вокруг его поместья патрулировался егерями, на единственной дороге, ведущей в Золотую Поляну, всегда дежурил десяток бойцов, территорию внутри ограды охраняли с собаками. Всё это было вполне решаемо — даже если люди поголовно увешаны амулетами, у любого из пятерых гвардейцев хватит мастерства заморочить им головы. Намного больше Вантала волновали маги. Чиновнику служили четверо, один из которых точно сейчас находится в поместье, сигналы от сканирующих пологов наверняка передаются ему напрямую. Плохо — когда сигналка подключена к артефактам, есть шанс, что оператор отвлечется или просто подумает на ложное срабатывание.

Ни с того, ни с сего вдруг вспомнилась одна из лекций мэтра. Когда гвардейцы осваивали начала магии крови, он часто приходил, демонстрировал техники, помогал, объяснял нюансы. «Изначально, сразу после Чумы, мы считали, что магия исчезла окончательно, — рассказывал Хастин. — Спустя несколько лет выяснилось, что мы ошибались — кое-что всё-таки осталось. Сущие крохи по сравнению с прежним уровнем, но, однако же, они давали преимущество. Со временем их становилось больше, исследователи вычисляли закономерности, старые семьи открывали запертые за ненадобностью архивы, разведка искала и находила носителей забытого знания. К моменту разрушения Академии появилась полноценная система, пусть и нуждавшаяся в окончательной доработке. Именно её маги, бежавшие из Талеи, разнесли по миру, дав начало отдельным школам. Развитие продолжалось, правда, не столько вглубь, сколько вширь. Сейчас магическое искусство переживает второе рождение, и вы, вместе с другими учениками Школы Путей — прямое подтверждение моих слов».

Жаль, что госпожи Каше нет рядом. Обычно именно её посылали вместе с Ванталом, магичка была очень талантлива в плане обнаружения различного рода барьеров, начиная от сигнальных и заканчивая маскирующими. Увы, ходят слухи, восстановится она не скоро. Другие маги заняты, поэтому придется самому.

Местность вокруг Талеи обжитая, дорог и селений много. Имеются четыре своеобразных «обслуживающих» городка, из них один расположен на островах и считается курортным — в теплую погоду сюда обожают съезжаться богачи, у многих из которых здесь имеются личные дома. Чтобы получить хотя бы видимость уединения, требуется отъехать от границ столицы хотя бы на сутки пути. С одной стороны, достаточно далеко, чтобы никто не беспокоил по мелочам, с другой — всё-таки центр страны, не глухомань какая, безопасность на высоком уровне. Бандитов относительно немного и ведут они себя тихо, чудовищ обнаруживают и уничтожают быстро.

Проводник гвардейцам не потребовался. Где расположена Золотая Поляна, они примерно знали, поэтому вовремя свернули на проселочную дорогу, ведущую к ней, чтобы спустя полкилометра съехать в лес. Двоих оставили с лошадьми, двое последовали с командиром, чтобы прикрывать того, пока он занят делом и сидит в трансе.

Подчиненные даже не улыбнулись, глядя, как Вантал сажает упитанных крыс себе на плечи. Привыкли уже. Зверьки внимательно смотрели по сторонам, изредка тихим попискиванием привлекая внимание к показавшимся им подозрительным явлениям.

— Хорошо, что людей не взяли, — заметил Хадан, шедший последним.

— Почему? — заинтересовался Вантал. — Думаешь, они бы мешали?

— Не в том дело. С ними скучно. Я в последнее время ловлю себя на мысли, что могу заранее предсказать почти все их реплики в разговоре, реакцию на события, на действия.

— Что, у всех?

— Нет, конечно, — усмехнулся гвардеец. — Пастырям палец в рот не клади, среди магов тоже много неординарных личностей. Только с ними мы общаемся редко — сферы деятельности разные.

— Писателей иногда можно послушать, — вступил в беседу Каммал, младший по сроку пребывания в гвардии из восставших. — Большинство, конечно, пустышки, но иногда свежие мысли высказывают.

— Возраст, — коротко бросил Вантал. — А каково старейшим из нас? Госпоже, мэтру?

Пояснять ничего не требовалось. Именно, что возраст. Долгий срок активной, наполненной событиями после-жизни накладывал отпечаток. Старшие вампиры не становились умнее — они были куда опытнее. Они участвовали в различных ситуациях, от банальной торговли на рынке до организации дворцовых переворотов, они примеряли на себя десятки масок, видели сотни событий, разговаривали с тысячами собеседников. Осознанно или неосознанно, с возрастом вампиры учились разбираться в людях. Удивить их с каждым прошедшим веком становилось сложнее. Поэтому так они ценили тех немногих, кто умел мыслить вне установленных шаблонов, кто прорывал навязанные обществом рамки. Даже среди врагов.

— Остановимся здесь, — наконец, определился Вантал. — Через час наступит полночь, крысы как раз успеют добежать.

— Удачи, командир, — пожелал Хадан. — За остальное не волнуйся — присмотрим.

По мнению Каммала, говорить было не о чем, поэтому он промолчал.

Вантал выбрал место посуше, улегся на заботливо подстеленное покрывало и прикрыл глаза. Обе крысы, до того соскочившие с плеч и крутившиеся около его ног, на мгновение замерли, принимая в себя частицу разума хозяина, затем развернулись и целеустремленно зарысили в сторону поместья. Путь, для коротких звериных лапок, предстоял долгий, почти два километра, зато безопасный — глядящий их глазами вампир загодя замечал возможных врагов.

Первое препятствие встретилось метров за двести до ограды. Точнее, густые заросли особых кустарников были рассчитаны на человека и крыс даже не задержали, но отметку в уме Вантал сделал. За растениями требовался специальный уход и регулярный полив, в дикой природе они не росли, так что, кто бы ни отвечал за охрану поместья, к своим обязанностям он подходил тщательно.

Забор, огораживающий территорию, серьёзного впечатления не произвел. Да, высокий, да, из настоящих бревен. Из чего ещё его делать — из металла, что ли? Старейшие говорили, до Чумы так и поступали, тогда металл был дешев, но сейчас в деревнях не во всякой семье хороший нож есть. Ограда была рассчитана на человека, магические ловушки на ней — тоже, поэтому щелей и подкопов нашлось множество. Пришедших из леса мелких зверьков ловили, судя по всему, местные собаки. Деловито бежавшие к постройкам крысы встретили троицу псов по дороге и пробежали мимо, не задерживаясь. Собаки, что характерно, в их сторону даже головы не повернули. Если бы Вантал мог, он бы ухмыльнулся.

Господский особняк представлял собой двухэтажное каменное строение в форме вытянутой в ширину буквы «н» из низшего алфавита. Высокий и высочайший оперировали иероглифами, зато низший был удобнее и потому использовался чаще. Дом выглядел богато, его стены украшали многочисленные барельефы, пожелания здоровья, богатства, мудрости, в небольших нишах на фасаде устроились статуи богов. Защитные символы искусно прятались между украшениями, вполне возможно, что и под слоями краски скрывалось нечто, призванное усложнить жизнь незваному гостю.

Крысы синхронно уселись на задние лапки и одновременно почесали нос, не отрывая взглядов от особняка. Исходя из внешнего вида, при строительстве заложили западную или северную формы защиты, остальные, включая популярную в последнее время небесную, менее выгодны в плане потребляемой энергии. Для данного типа домов, разумеется. Вантал из-за специализации часто общался с архитекторами и мог считать себя профессионалом, собственно, он одному барончику в пограничье однажды замок построил. Хорошо получилось, говорят, тому соседи завидовали.

Так вот, возвращаясь к защите. У каждой формы разные уязвимые точки, преодолевать каждую следует разными путями. Лучше всего, конечно, под землей… А почему бы и не под землей? Одна крыса сорвалась с места и побежала в сторону конюшен. Там, где есть еда, там обязательно найдутся сородичи.

Вторая крыса тоже побежала, но в противоположную сторону, направо. Если его предположения верны, со стороны правого крыла должна быть уязвимость, сквозь которую зверек сможет проскочить. Глаза крысы тускло сверкнули алым, переходя на мистическое зрение, её спящий вдали хозяин отметил расположение слабых мест и поскорее отменил колдовство. Вантал давно работал с одним крысиным гнездом: отбирал наиболее крепких особей, подкармливал их своей кровью, дрессировал, заботился, скрещивал лучших, выводя подходящее его целям потомство. Тем не менее, сила вампира воздействовала на животных слишком агрессивно и приводила к их гибели, чего ему совершенно не хотелось.

Первая крыса тем временем нашла в конюшне нору своих сородичей и юркнула в неё. Местные обитатели на вторжение отреагировали вяло — двое встреченных мелких крыс еле дернулись при виде чужака, затем, приветливо пискнув, побежали по своим делам. Ванталу потребовалось некоторое время, чтобы найти нужный ему лаз в центральный особняк, зато потом чутьё уверенно вело его по сложному лабиринту подземных коммуникаций. Крысиное гнездо оказалось большим. На полпути он остановился, ощутив мерцание защиты, снова на мгновение взглянул мистическим зрением и решил подождать — защита действовала и здесь. Или, может, лучше поискать другой лаз, поглубже?

Одновременно вторая крыса занималась не совсем обычным, с точки зрения стороннего наблюдателя, делом. Она будто ходила туда-сюда вдоль невидимой, но хорошо ощущаемой ей границы, примериваясь. Сделав несколько шажочков, она останавливалась, вставал на задние лапки, что-то осматривала, снова возвращалась на прежнее место или отбегала от дома подальше. Наконец, остановившись в последний раз, она примерилась, скакнула вперед, прыгнула ещё раз, только в высоту на три своих полных роста, сжавшись в плотный комочек. Метнулась к стене и замерла там, чутко прислушиваясь.

Крыса под землей тоже застыла в полной неподвижности.

Прошло минут десять, прежде чем хотя бы одна из них пошевелилась. Та, что внизу. Она встряхнулась, задумчиво потерла нос лапками и снова устремилась искать другой лаз, надеясь обойти защиту по низу. По идее, строители, вернее, руководившие ими маги, должны были закладывать в фундамент другие знаки, не сенсорные, а придающие постройке крепость. Этим можно было воспользоваться.

Пока первая крыса бегала по подземелью, вторая, подождав ещё двадцать минут, решилась на активные действия. Она нашла небольшое подвальное оконце, приоткрытое по летнему времени, и шмыгнула в него. Примерный план здания Вантал знал, взял его у разведчиков, особенно его интересовали два помещения — ритуальный зал в подвале и кабинет хозяина на втором этаже. Логика подсказывала, что, если в доме прячут нечто запрещенное, то хранить будут именно там.

Хотя чиновник умен, мог догадаться спрятать инструменты в схроне вне своей территории. Он ведь редко ими пользуется?

Сделав мысленную пометку обыскать лес, если вдруг ничего не найдёт в доме, Вантал принялся прочесывать особняк. В стенах хватало пустот или вентиляционных отверстий, поэтому крыса успешно поднялась на второй этаж незамеченной и даже позволила себе издать презрительный писк в адрес местных обитателей. Всего два человека, оба — на первом этаже, спят в маленьких комнатушках.

Пока вторая крыса, добравшись до кабинета, где наткнулась на необычайно качественную защиту, сидела в раздумьях, её подруга тоже не дремала. Ей удалось найти лаз, выводящий прямо в ритуальный зал особняка. Помещения для занятия магией имелись в домах всех дворян, между собой они отличались богатством, качеством и направленностью. Иными словами, те, кто победнее, довольствовались комнаткой в подвале, а те, кто мог себе это позволить, создавали настоящие подземные бункеры, с алтарями, жертвенниками, выложенными серебряной проволокой символами в мраморном полу. Большинство дворян, во всяком случае в Талее, рассматривали магию в качестве «приличествующего занятия», примерно, как пение, стихосложение или фехтование, поэтому ритуальные залы зачастую превращались в своеобразный показатель статуса. Их демонстрировали, ими гордились.

Правда, последние лет сто отношение к магии начало меняться — дворянство убедилось, что она приносит практическую пользу, причем довольно быстро. Прежде чаровать на хорошем уровне учились только немногочисленные энтузиасты либо те, кто планировал таким образом зарабатывать на жизнь. Большинство полагало, что овчинка не стоит выделки: пока начнешь получать очевидный результат, пройдет лет десять, так не рациональнее ли потратить это время на фехтование или верховую езду? Во втором случае к двадцати годам можно стать офицером, заслужить богатство и репутацию в обществе, пока погруженные в магию сверстники считаются всего лишь студентами.

Ритуальный зал у Маталеста существовал не для декораций. В него, безусловно, много денег вложили, одна стационарная печать Девяти Кругов с накопителями из крупных сапфиров чего стоит, но мелкие признаки указывали, что помещение используется. Пыли мало, на полу свежие царапинки, подсобное помещение со шкафами часто открывают и берут оттуда разные инструменты. В подсобку крыса тоже залезла, причем без проблем — никакой защиты на ней не стояло. По-видимому, хозяин рационально считал, что если кто попал в сам зал, то мешать ему и дальше смысла нет. Зато сами шкафы из крепкого массивного дерева запирались на врезные замки, обнаружив которые, Вантал ощутил, как у него испортилось настроение. Положим, в пару шкафов можно протиснуться, используя щели между разошедшимися от возраста досками, а остальные три как проверять? Грызть не хочется — пока это дерево прогрызешь, рассвет наступит.

Вторая крыса тем временем бегала под чердаком. Потолок в кабинете был обит панелями из драгоценного дерева, интуиция подсказывала к ним не прикасаться, однако балки строители не зачаровывали. Да и в стенах хватало проходов, разных технологических отверстий. Покрутившись с полчаса, крыса нашла тонкую перегородку из фанерки, сделав дыру в которой, она соскользнула вниз по внутренней стороне стены. Больно ушибла задние лапки, но оно того стоило — отогнув плинтус, зверек проник в помещение.

Поток сознания Вантала, отвечавший за верхнюю крысу, оглядел обстановку кабинета и спокойно отметил, что, оставайся он человеком, позавидовал бы. Хорошо устроился глава департамента, не пожалел денег на убранство. Один стол потянет на тридцать серебряных, что очень дорого, а ведь тут полно всякой иной мебели и безделушек. Впрочем, вампиров деньги волновали слабо — с определенных пор даже жадноватые финансисты относились к ним, как к инструменту.

Опытным взглядом окинув кабинет, крыса принялась за обыск.

Тем временем первый зверек закончил осматривать подсобку. Те шкафы, залезть в которые он не смог, пришлось проверять с помощью мистического зрения. Процедура болезненная, плохо отражающаяся на здоровье, но другого пути Вантал не нашел. Обидно, что питомец страдал впустую — внутри шкафов ничего особенно компрометирующего не нашлось. То есть там лежала парочка артефактов явно темной направленности, но поверхностный осмотр показал, что их давно не использовали. У многих дворян есть подобные семейные реликвии, поэтому за их хранение даже не штрафуют. Неудача. Возможно, имеет смысл вернуться в ритуальный зал и осмотреть его ещё раз? Здесь он проверил всё возможное.

В кабинете при поверхностном осмотре обнаружилось три места, где могли храниться интересные предметы. Сейф и два тайника — один в стене, другой в столе. Все три были тщательно защищены от взлома, как механическими приспособлениями, так и магией. Тайники в данный момент Вантала не интересовали. Да, безусловно, там наверняка лежали бумаги, способные найти чрезвычайно внимательного читателя среди подчиненных старейшины Кальдерана, однако сейчас гвардеец пришел сюда не за ними. Он искал конкретно доказательства практики чиновником запретных разделов магии, иными словами, артефакты, специфические инструменты, литературу соответствующего толка. Чернотой от тайников не фонило, к тому же размеры у них были маленькие, многого внутрь не запихаешь. Пачку писем, пару книжек — возможно, но никак не набор для правильного жертвоприношения или толстенный гримуар с пошаговой инструкцией выращивания питомца-телохранителя из человеческого зародыша. А вот в сейф в половину человеческого роста много чего можно засунуть. Только как в него залезть?

Тихонько попискивая, серый нарушитель медленно обходил ритуальный зал по периметру. Эхолокация, вообще-то, присуща летучим мышам, а никак не крысам, и для поиска пустот в стенах предназначена плохо, но если очень надо… К тому же обоняние у крыс значительно острее человеческого. Вполне естественно, что довольно скоро зверек остановился у ничем не примечательного участка стены возле входа в зал и принялся его рассматривать. Положим, скрытую дверь он нашел. Теперь вопрос — каким образом её открыть? Внутренне поморщившись, Вантал в очередной раз использовал мистическое зрение и с некоторым облегчением не обнаружил магических замков. Значит, чистая механика. Уже хорошо.

Цепляясь коготками за мелкие шероховатости, крыса принялась исследовать стену справа от двери. Люди склонны к шаблонным решениям, в большинстве случаев они размещают ключ к отпирающему механизму под правую руку на уровне глаз взрослого человека. С чего бы им менять привычку? Слабые следы человеческого запаха исходили от барельефа, изображавшей мелкое божество из свиты Дерканы, глаза боженьки при надавливании чуть подавались внутрь. Силенок одной крысы, чтобы нажать сразу оба глаза, не хватало. Придется звать вторую.

Тем более что никаких идей насчет сейфа у Вантала не появилось. Кроме как лезть самому, так сказать, в основном теле, чего не хотелось бы.

На то, чтобы найти путь со второго этажа в подвал, потребовалось почти полчаса. Ритуальный зал оказался отделен от основных помещений особняка каменной прослойкой, прогрызать лазы в которой местные крысы избегали, так как своих зубов им всё-таки было жалко. Пришлось искать, мотаться по подземельям, просить тупых аборигенов указать путь. Аборигены были бы рады помочь, просто далеко не с первого раза поняли, чего от них хотят. Наконец, нужный проход нашелся, и вторая крыса с некоторым трудом протиснулась наружу из норки, предназначенной для куда менее крупных сородичей. Впрочем, только благодаря малым размером дыру не нашли и не законопатили, так что никто не жаловался.

Пока вторая пробиралась вниз, первая крыса продолжала исследовать пол и стены вокруг потайной двери. Иногда встречаются затейники, любители устанавливать ловушки где ни попадя. Отравленная игла возле замочной скважины, проваливающийся пол, если предварительно не зафиксировать механизм, и тому подобные — на что фантазии хватит. Здесь, к счастью, ничего не нашлось.

Иных трудностей хватило.

Крысы — легкие. Они сильные, в пересчете на килограмм массы сильнее людей, но легкие. Им трудно развить давление, примерно равное давлению человеческой руки. Еле-еле удалось, вцепившись в выступающие часть барельефа лапками и хвостом, изо всех сил напрягая мышцы, подобрать правильную позу, чтобы зубами нажать на нужные точки. Получилось далеко не с первого раза, причем, когда получилось, выяснилось, что нажимать надо одновременно. Только тогда в стене раздался тихий щелчок и часть её немного повернулась, отходя от основного массива.

Свалившиеся на пол, подрагивающие от усталости крысы обреченно переглянулись. Толкать дверь, открывая проход, придется самим.

К великому счастью грызунов, строители свое дело знали туго — толстая дверь оказалась настолько хорошо сбалансирована, что вертелась от малейшего касания. Не желая оказаться внутри случайно запертым, Вантал приказал одному из зверьков что-нибудь подложить в проем. Подпоркой послужил небольшой коврик, лежащий возле входа, ничего более подходящего не нашлось. Впрочем, в свернутом в комок виде сошел и он.

Пока первая крыса оставалась снаружи, вторая залезла внутрь. Проход был узким и длинным, шагов на десять в глубину, зато в конце ждал приз — комната примерно пять на шесть метров, заставленная полками с различного рода магическими предметами. Входить в саму комнату Вантал не решился. Он без всякого мистического зрения видел выжженные на каменном косяке символы и хорошо представлял, чем кончится для крысы попытка переступить порог. Да и не нужно ему — внутреннюю дверь здесь навешивать не стали, поэтому его верный миньон просто забрался почти под самый потолок и с высоты разглядел, что мог. В шкафы, конечно, не заглянул, но и того, что на полках лежало, хватило. Артефакты, изготовленные с применением человеческих жертвоприношений; набор ножей весьма специфического вида; на полу в углу обнаружилась статуэтка Оланны-Осквернительницы, чей культ запретили даже сверхтолерантные правители Цонне. Впрочем, далеко не всё имело отношение к запретным практикам. Хватало просто вещиц, чья стоимость измерялась цифрами с четырьмя нулями, или тех, владеть которыми разрешалось исключительно лицам, принадлежащим к правящей династии.

Короче говоря, дальше можно не искать. Уже найденного хватит самое меньшее на казнь удушением. Крыса, торжествующе пискнув, спрыгнула на пол.

Последняя проблема, которую пришлось решать перед уходом из поместья — закрытие двери. Она, конечно, разворачивалась легко, шарниры тут стояли прекрасные, но замок никак не защелкивался. С трудом оттянув дверь на максимум, крысы дружно надавили и с размаха захлопнули её, наконец-то с облегчением услышав долгожданный щелчок. Всё. Теперь можно убегать. Старший ждет.

Глава 15

Существование во враждебном окружении имеет свои положительные стороны. Отрицательных, безусловно, больше, поэтому всякое разумное (и неразумное тоже) существо стремится обеспечить себя максимумом комфорта. Однако несомненным плюсом постоянной угрозы жизни является очевидная необходимость развития. Вампиров не требовалось убеждать становиться сильнее — они понимали, что иного пути продолжить после-смертное существование нет. Того, кто остановится, застынет в собственном величии, неизбежно когда-нибудь найдут жрецы.

И убьют.

На встречу с обожаемым покровителем уходить не хотелось; как следствие, подавляющее большинство вампиров стремилось развить свои сильные стороны и прикрыть слабые. Верхушка общества во главе с Госпожой подобные намерения приветствовала: учеба поощрялась, обмен знаниями процветал, старшие, занятые воспитанием восставшей молодежи, пользовались высоким статусом и получали ряд льгот. Основание Школы Путей стало естественным развитием процесса.

В документах финансового департамента Школа проходила под аббревиатурой ПВУУ ДН, то есть «первое высшее учебное учреждение детей ночи». Селеста подозревала, что название было своеобразной местью финансистов магам в целом и Вадору в частности, назначенному директором сего ПВУУ. На начальном этапе существования Школа требовала серьёзных денежных вложений — на учебные пособия, на исследования, на создание сети подземных классов и лекториев. Приносимые Вадором сметы госпожа утверждала не глядя, переспорить её питомцы Гардомана не пытались, так что выбрали такой способ выразить своё недовольство.

Учебный процесс был организован просто. Постоянно преподавали следующие пути: магию крови, ритуалистику, анимализм, укрепление, менталистику, причем существовали как начинающие, так и продвинутые группы. Если появлялись желающие изучить что-то ещё, например, часто спрашивали о лекарском деле или изменении тела, то дирекция собирала заявки и, когда набиралось более трех потенциальных студентов, организовывала курсы. Учителя для курсов находились всегда, хотя бы по той причине, что Селеста не гнушалась надавить на сородичей, без уважительной причины избегавших делиться знаниями. Она сама вела менталистику для тех, кто превзошел уровень продвинутой группы, и ситуацию вокруг Школы отслеживала.

Случались казусы. Бывало, что наставники по личным причинам отказывались обучать конкретных желающих. Иногда студенты из старших разбирались в предмете не хуже преподавателя, тогда уроки превращались в своеобразные семинары по обмену опытом. Дирекция получала заявки, тематикой связанные с образом после-жизни вампиров чуть больше, чем никак. Зачем сразу трое глав общин в Ланаке пожелали выучить утраченный вариант иероглифического письма исчезнувшего племени на краю ойкумены? А вот понадобилось, и выучили. Разведчики специально для этих троих нашли старенького специалиста из числа людей, долго его обрабатывали, искали подход, уговаривали… Убедили.

Самые новички в Школу не поступали. Молодых восставших продолжали прикреплять к личным наставникам, воспитание птенцов ложилось на плечи их родителей. Студентами становились вампиры старые, в большинстве — старшие, перешедшие на вторую ступень. Личности это занятые, опытные, четко знающие, чего хотят, личное время они ценят высоко, поэтому приезжают в Талею ненадолго. Причем не только и не столько ради учебы, хотя, разумеется, она являлась весомым фактором. Скажем, если вампир из небольшого городка в пограничье с Синевой отправлялся в столицу, в Школу, глава общины попутно поручал ему обговорить условия заказов для подконтрольных фирм, уболтать мэтра Хастина выдать артефакты вне очереди или прислать кого поопытнее в местное отделение Темной Гильдии, попросить у разведчиков компромат на недавно назначенных из столицы чиновников и всё в таком духе. В общем, приезжавшие в Талею вампиры обычно задерживались в ней надолго.

Контингент в провинциальных общинах подбирался самый разный, от откровенного шлака до вампиров талантливых, неординарных, только неспособных жить в установленных Селестой жестких рамках. До тех пор, пока действия местных глав не влияли на общее дело, Госпожа закрывала глаза на мелкие нарушения закона, мудро позволяя подданным тешиться иллюзией самостоятельности. Зато в тех случаях, когда чья-то глупость оборачивалась бедой, с помощью им тоже не спешили: сам нагадил — сам и исправляй. Сложившиеся правила игры всех устраивали, менять их никто не стремился.

Валкерий, глава общины Рассегая, правил своим городом давно и успешно. Старый восставший, он мог бы войти в число старейшин, если бы не два качества, мешавших успешному карьерному росту. Валкерий был лентяй и мизантроп, причем последнее относилось не только к смертным, но и к сородичам тоже. В остальном — практически идеальный глава. Сильный, законопослушный, интеллект у него работал прекрасно. Маленькая община Рассегая нарадоваться не могла на своего господина, тщательно сводившего к минимуму любые попытки общения с ним.

Что касается лени, то перебороть её изредка удавалось только Селесте, нащупавшей верную манеру общения. Когда ей что-то требовалось от Валкерия, она вызывала того к себе и, придравшись к какому-нибудь пустяку, тотально его запугивала. Затем шло предложение, оно же «последний шанс» реабилитироваться в глазах начальства. Напуганный перспективой покинуть тихий уютный город, где всё давно шло по накатанной и где его никто не беспокоил, Валкерий мобилизовывался, с блеском выполнял возложенную на него миссию, после чего с глубоким облегчением удирал подальше от жестокой Госпожи, заставлявшей его работать. Следующие лет двадцать его не трогали.

На сей раз Валкерий приехал сам. Накопилось слишком много вопросов, вынудивших его стронуться с места.

Во-первых, он был любознателен и проявлял сильный интерес к работе Школы. Собственно, Вадор относился к тем немногим личностям, с которыми глава Рассегая поддерживал дружеские отношения и чье присутствие его не раздражало. Они часто обсуждали сделанные мастерами Путей открытия, рассматривали возможности улучшения учебного процесса, вместе дружно ругали окружающее их стадо серых обывателей. Будучи сильнейшим адептом пути иллюзий, Валкерий старался отовсюду собирать знания, касающиеся любимого предмета. Как следствие, появление в Школе новой информации по нужной теме могло подвигнуть его на тяжелое решение, сиречь — на поездку.

Во-вторых, сейчас он надеялся сплавить Селесте часть подопечных. Тот факт, что с каждым веком сородичей восставало меньше, не означал, что их всегда восставало мало. Теорию вероятности никто не отменял. Вот и в текущем году в Рассегае появилось сразу четверо молодых вампиров, с чьим обучением мгновенно возникли трудности. Не нашлось в городе нужного количества наставников. Поэтому Валкерий рассчитывал, едва «нововозрожденные» окрепнут и в должной мере ослабят привязку к родной земле, хотя бы троих отправить в Талею, под крепкое крыло Госпожи. Договариваться следовало заранее.

В-третьих, впервые за долгое время у него возникли трудности во взаимодействии с людьми. С городской верхушкой, точнее сказать.

— Госпожа, словами не передать, насколько я от него устал! — воздевая руки, жаловался вампир. — Он носился за мной по городу, размахивая мечом и желая совершить подвиг! Если бы не охранники, сам себе шею бы свернул. И ведь убить его нельзя — наследник графа, папа обидится. Кончилось дело тем, что я внедрил ему установку на стимуляцию либидо и парень теперь из борделей не вылезает. Но это же не навсегда! Его на ближайшем празднике в храме очистят!

— Откуда он узнал, где ты живешь?

— Я в последний понедельник месяца на кладбище просителей принимаю, — отмахнулся Валкерий. — Что? Госпожа, очень удобно. Одну ночь пострадал — зато остальной месяц свободен. Все новички, вместо того, чтобы людей расспросами баламутить, знают, где меня можно найти. Ну а старые клиенты с моими замами взаимодействуют и беспокойства не доставляют.

— Ты скинул работу на заместителей, — утвердительно сказала Селеста.

— Просто разделил зоны ответственности, — без стыда согласился гость. — Очень удобно. Все прекрасно знают, кто чем занимается, и ко мне по пустякам не бегают.

— Но раз ты здесь, значит, случился не пустяк?

— Именно, Госпожа. Графёныш что, не в графёныше дело. У нас возник конфликт с местным монастырем Триады Правильности. Они у наших купцов луга отжимают.

Из дальнейшего рассказа выяснилось следующее. Местной династии купчиков, верно прикрывавших вампиров не одно поколение, в окрестностях города принадлежало несколько участков земли, ценнейшим из которых являлись заливные луга. Растущие на лугах лекарственные травы приносили хороший доход, отчего землю не раз пытались купить или отобрать. До недавнего времени попытки успешно отбивались. К несчастью, сейчас на луга положил глаз «тяжеловес» — поговаривали, что монастырю покровительствует кто-то из принцев, — и подкупленные чинуши из местной администрации помочь то ли не могли, то ли опасались.

— Компромат на монастырских у меня найдётся, — объяснял Валкерий. — Самый обычный — неуплата налогов, захват угодий, сомнительное волхование на имя верноподданного и всё в таком духе. Преступлений первой степени нет, так что следствие развалится. Но пока оно идет, от купцов жрецы отстанут. Проблема в том, что если у монастыря действительно есть поддержка кого-то из династии, то не исключено вмешательство администрации удела, а то и столичной, чего не хотелось бы.

— Принцам сейчас не до мелочей, — спокойно заметила Селеста. — Ветви готовятся к междоусобной схватке. Мы недавно предоставили кое-какие сведения особому кабинету гвардии, их глава на радостях оказал ответную любезность и намекнул, что Сын Моря не испытывает сильной любви к родственникам. Поэтому — действуй. Если вдруг в высоких кабинетах насчет вас появятся указания, мы их придержим.

— Благодарю, Госпожа, — поклонился Валкерий.

— В ближайшие лет пять-десять учитывай, что любые действия, направленные на ухудшение репутации трех крупнейших сект страны, получат моё одобрение и поддержку, — не меняя тона, закончила правительница.

— Любые?

— Любые. Зная тебя, уверена, ты поймешь, когда надо остановиться.

Выдавая своеобразный карт-бланш, сомнений Селеста не испытывала. Не тот Валкерий вампир, чтобы злоупотребить её доверием — он, скорее, предпочтет лежать на диване в окружении книг и вовсе ничего не делать.

Поэтому она намеревалась его подстегнуть.

— Что касается твоих новичков — привози двоих. Ещё одному выберешь наставника из числа своих замов, обучением оставшегося займешься сам.

— Госпожа! — натурально взвыл Валкерий. — За что!

— Не «за что», — кротко улыбнулась Селеста, ничуть, впрочем, Валкерия не обманув, так как тот немедленно заткнулся. — А «для чего». Для того, чтобы ты не заплесневел в своей дыре. Ну-ка ответь мне, когда в последний раз ты занимался чем-то новым? Не совершенствовал уже освоенные навыки, а изучал нечто, чего прежде вовсе не умел. Молчишь? Тебе нечего сказать, Валкерий, потому что ты сам не помнишь, когда перестал развиваться. Ты ничего не делаешь, не пытаешься что-то изменить, только лежишь в своей берлоге и понемногу начинаешь деградировать!

Меня не устраивают происходящие с тобой процессы, я не хочу видеть, как ты медленно сползаешь вниз. Поэтому вывожу из зоны комфорта. Помнишь этот термин? Прекрасно. Причем, обрати внимание, выбрала щадящий вариант, учитывающий твои прошлые пожелания.

— Это какие же, Госпожа? — изумился Валкерий.

— Сам жаловался, что тебя окружают тупицы и бездарности. Вот тебе почти чистый лист — бери, воспитывай, как пожелаешь нужным. Психика у молодых восставших расшатана новым состоянием, внушаемость высокая, так что в данном случае ученик станет тем, чем его сделает учитель. Всё в твоих руках.

— Как будет угодно повелительнице, — вздохнул ленивец.

— Впрочем, если хочешь, можешь отправиться в Цонне, Медее как раз нужен резидент в султанате. Или у нас расширение гвардии планируется, а боец ты неплохой, помнится, — от предложенных госпожой альтернатив подданный в ужасе затряс головой. — Не хочешь? Значит, остановимся на подопечном.

Имей в виду — я не поленюсь и лично проверю, чему он научился. И если результат меня разочарует… Отдыхать на следующей должности тебе будет затруднительно.

- Ты не задумывалась о том, что жизнь правителя — это череда мелких, или не мелких, предательств самого себя?

- С чего вдруг тебя потянуло на философию? — в ментальном голосе Медеи сквозило удивление.

- Вантал побывал в доме одного чиновника, Маталеста, и нашел там доказательства проведения ритуалов передачи жизни. Остатки моей морали требуют лично вмешаться и казнить как самого Маталеста, так и его соучастников, причем не просто убить, а придумать нечто особенное. Но я знаю, что не сделаю этого. Продам компромат Сыну Моря, который, скорее всего, предложит чинуше сделку. Не исключено даже, он закроет глаза на преступления, потому что шантаж ближайшего соратника канцлера позволит скинуть последнего и назначить на место Дарта своего человека. Детоубийца не понесет наказания. Такое чувство, что я ломаю себя — в который раз.

- Я помню. Ты рассказывала, в твоём мире дети неприкосновенны. Честно сказать, мне сложно представить то общество.

- Ну, не то чтобы неприкосновенны… К насилию над ними относятся куда более жестко, чем здесь, у нас. Я, вроде бы, привыкла к местным порядкам и смирилась с ними, но некоторые понятия составляют основу личности, их уже не изменить. Они дают о себе знать в самые неожиданные моменты. И когда они вылезают, их приходится ломать — с хрустом, чувствуя, как ломаешься ты сама. Неприятное ощущение.

- Если вопрос для тебя так важен, то не сообщай ничего королю, — связь принесла исходящие от сестры эмоции сочувствия, желания поддержать и легкого недоумения. — Ты — Госпожа. Никто не оспорит твоего решения.

- Нельзя. На позиции короля завязано слишком многое. Недавно выяснилось, что люди с толком распорядились сведениями, полученными от Зервана, и узнали о нас больше, чем мы думали. Требуется время, чтобы избавиться от раскрытых структур, и Валиир может его дать. Кроме того, не забывай — от него зависит, состоится ли поход в Семиречье. Его голос решающий.

- Мне казалось, ты больше рассчитываешь на Лаша?

- Герцог, безусловно, важен, но без дозволения Сына Моря монахи пальцем о палец не ударят.

- Ты, кстати, так и не поведала окончательный план, — издалека заметила Ворожея. — Всё, что я знаю насчет Святого Похода, было сказано ещё когда ты у меня гостила. В смысле, сначала купцы обращаются к Лашу, тот идет к королю, король издает указ-дозволение, ордены и секты дружно собираются и вместе идут воевать Семиречье. Несколько расплывчато, не находишь?

- А нету у меня подробного плана, — со смешком огорошила её сестра. — Нету и быть не может. Есть только контрольные точки, которые тыперечислила, вот их я и обеспечиваю. Ты же сама знаешь — слишком сложные интриги неизбежно проваливаются.

- Ну так-то да…

- Поэтому нет смысла строить конкретные планы, нужно сразу работать на конечную цель. Сама посуди: вопрос с купцами легко решаем, хотя на всякий случай надо бы заручиться поддержкой жрецов Лукаля, но тут я трудностей не предвижу. Согласие герцога тоже, в целом, обеспечено — о невозможности торговли с западом он говорит с явным сожалением. Дальше возникают сложности. Как убедить короля объявить войну неясно с кем благим начинанием, угодным богам?

В стране три самых влиятельных секты и с десяток второстепенных. Последних не учитываем — там множество ушибленных на голову фанатиков, от которых власть с удовольствием избавится. А вот с основными сложнее. Святители Огня, потеряв в походе боевиков, повысят свою репутацию среди основной массы дворянства, чего Сыну Моря совершенно не нужно. Потому что боевиков они наберут заново и достаточно быстро. Следовательно, Святители должны не повышать репутацию, а восстанавливать её.

Валиир будет только рад ослабить Триаду Правильности, но тут против него единым фронтом выступят принцы. Нужна ему очередная напряженность в отношениях с родственниками? В ближайшее время — безусловно нет. Значит, принцы либо изначально должны быть согласны участвовать, либо у них у них не должно быть возможности возражать. Последнее нежелательно, так как слишком сильная власть короля не выгодна уже нам.

И, наконец, остается Небесная Чистота. «Святых воинов» у них мало, при необходимости они используют государственных силовиков, начиная от армейцев и заканчивая гвардией. Вроде бы, против похода «законники» не должны возражать, но! Они понимают, что в случае успеха основную выгоду получит Ласкарис, с хозяином которого они традиционно на ножах. К их возражениям король обязательно прислушается.

Что делать со Святителями, я примерно представляю. Они подставились в истории с раскопками, у нас есть компромат на их руководство, к тому же после снятия текущего канцлера аппаратные возможности секты просядут, поэтому привести её в нужное состояние будет относительно просто. С остальными двумя сложно. Действия против Чистоты вызовут недовольство Сына Моря, если раскроются, в Триаде иерархи пристально следят друг за другом и чем давить на верхушку, непонятно. Ещё нужно помнить, что некоторые принцы настроены по отношению к нам не то чтобы благожелательно — не враждебно. Не хотелось бы задеть их ставленников.

- Вот! Теперь ты понимаешь, каково мне приходится! — утрированно-патетично воскликнула Медея. — Вот так мы в Цонне и живем! Крутимся, словно бешеные белки в колесе. Врагу нельзя жизнь испортить, потому что союзника заденешь. Знала бы ты, сколько потрясающих шансов мы упустили… Тебе еще легко, в Талее дипломаты ведут себя прилично. Над нами нависает султанат, и это настолько серьёзный фактор, что его нельзя не учитывать. Южане постоянно вмешиваются в политику.

- Хорошо, что напомнила. Подвижки в Азаре есть?

- Откуда, Селеста?! Ты же сама требовала ухудшения отношений между Синевой и султанатом. Тут уж либо одно, либо другое. И выступить в роли посредников не получится — ниша плотно занята княжеством Раганца. Эти нейтралы хорошо устроились, сидят у себя в горах и никого на свою делянку не пускают. Ссориться с ними я не хочу.

- Жаль. Мне не хотелось бы сейчас строить маршрут в Бират через Глубокую Гавань. То, что мы нашли утечки, не означает, что нет других. Хастин оказался совершенно прав, говоря, что проблема не в магии.

- Кто бы мог подумать, Хастин оказался прав! — Селеста словно наяву увидела, как сестра скривила губки в раздраженной гримаске. Затем, после короткого молчания, последовал деланно-небрежный вопрос. — Как они там? Бедняжка Каше хоть немного оправилась?

- Выглядит бодро, хотя восстанавливаться ей придётся долго. Сдержаннее стала. С моей стороны нехорошо так говорить, но, кажется, этот инцидент пошел ей на пользу.

- Может быть, её стоит приехать к нам? У нас целители лучше.

- Желательно вместе с наставником?

- Нет, вот уж кого я видеть пока не готова!

- Мне нравится это «пока». Обязательно порадую им Хастина.

- Не вздумай! Я всё ещё сердита на него!

Часть 4

Глава 16

По-настоящему судьбоносные события редко происходят громко. Даже те из них, которые позднее войдут в учебники и чьи даты вынуждены с ненавистью зазубривать школьники, начинаются тихо, незаметно, скрытно от досужих глаз. Решения о войнах принимаются задолго до того, как армии переходят границы. Государственные перевороты вызревают в тиши уютных кабинетов. Экспедиции за золотом и пряностями корнями уходят в детство капитанов, нашедших старую потрепанную карту в отцовской лавке.

Смена власти в Талее произошла незаметно. Хотя можно ли говорить о смене, если внешне ничего не изменилось? На престоле по-прежнему сидел Сын Моря Валиир, милостью Несущей Волны второй из носящих это имя; правительством руководил тот же самый канцлер Дарт, назначенный на свой пост ещё предыдущим правителем; полки армии и флотские эскадры оставались в местах своего базирования, командовали ими прежние командиры.

Среди генералитета прокатилась волна отставок, что правда, то правда. Знающие люди связывали её с несчастным случаем, отправившим в могилу принца Тикамара — бедолагу крайне неудачно скинул укушенный оводом конь. Коня, конечно, отправили следом за хозяином, что должно послужить тому слабым утешением в загробном мире. Лишившиеся покровителя генералы внезапно обнаружили, что теперь, когда они остались одни, проверки их частей проходят совсем иначе, да и при дворе их принимать не спешат. Личных заслуг недостаточно, ветвь правящей династии, контролирующая армию, находится в раздрае, поэтому многие вняли высочайшим намекам и предпочли дать дорогу молодым. В дальнейшем их не трогали — в отличие от тех, кто оказался слишком упрям или непонятлив.

Надо сказать, в Талее давно сложилась система, когда различные ведомства негласно или гласно «опекались» разными ветвями царственного семейства. На практике это выливалось в некоторое двоевластие. Например, Сын Моря, будучи Верховным Главнокомандующим, далеко не всегда мог назначить командира полка в обход начальника Генерального Штаба, своего троюродного дяди, блаженноупокоенного Тикамара. По традиции место отца должен был занять его не менее достойный сын, но сейчас из-за ряда оставшихся неизвестными широкой публике событий в кресло начальника воссел куда более близкий родич короля.

Примерно такая же ситуация сложилась с флотом, только там никто не умирал. Принц Сакир признался в давнем желании посвятить себя духовной стезе и просил своего господина о милости — дозволении отправиться в уединенный монастырь, дабы потратить остаток дней на самосовершенствование и мысли о высоком. Таковое дозволение, вместе с приличествующими случаю словами сожаления о расставании, было им получено.

На пост Указующего Капитанам пришел младший брат короля. На флоте началась чистка.

По какой причине вышел в отставку принц, руководивший Тайной Службой, общественное мнение сказать затруднялось. Министерство Дворца опубликовало сообщение, столь же цветастое, сколь и пустое, и на эту тему больше не высказывалось. Даже для склонных держать язык за зубами «пауков» подобное молчание нехарактерно, высшее общество наполнилось тревожными шепотками. Обсуждение проходило в узких кругах, на большее никто не осмеливался — излишнее внимание к делам правящей династии могло окончиться получением шелковой удавки в подарок. Сам бывший глава шпионов сидел в собственном дворце и, по сообщениям агентов Селесты, часто общался с навещавшими его офицерами королевской гвардии.

Изменения в высшем руководстве страной происходили плавно, медленно, Сын Моря пытался избежать ненужной ему огласки. Селеста далеко не сразу поняла, что происходит. Внешне всё выглядело очень прилично, сложить набор разрозненных фактов в единую картину удалось только спустя два месяца после первых событий.

Король отстранял от власти родню.

Проводимая операция поражала уровнем компетентности. Её наверняка готовили заранее, готовили долго, не один год. Не исключено, что разрабатывать планы начали ещё до того, как Валиир взошел на трон. Госпожу неприятно поразил тот факт, что люди Сына Моря смогли сохранить полную тайну. Конечно, теперь, когда вампиры знали, на что смотреть, мелкие перестановки в верхах и странные решения вписались в схему, но прежде ни она, ни Кальдеран такого варианта действий со стороны короля не предполагали.

Насколько они сейчас могли судить, для начала Валиир искусно перессорил ветви между собой. Особо напрягаться ему не пришлось, потому что династия Диниров — то ещё гнездо скорпионов. Десятки, если не сотни, принцев, принцесс, троюродных кузенов и четвероюродных бабушек, все хотят почестей, денег, дворец побольше, важный пост, и чтобы делать ничего было не надо. Причем их численность растет, а бюджетный пирог больше не становится, поступления в казну последние лет сто находятся примерно на одном уровне. Ещё отец нынешнего правителя был вынужден издать «Уложение о Высочайшей династии», касающееся чрезвычайно деликатной темы — финансирования членов разросшейся королевской семьи. Мера содержания определялась степенью родства, поэтому дальние родственники чувствовали себя обделенными и с удовольствием впутывались в различные интриги, пользуясь официальной неподсудностью.

Заговоры против Сына Моря являлись делом настолько обыденным, что за участие в них даже карали не всегда. Правда, качество организации тех заговоров… Воспринимать их всерьёз было решительно невозможно, потому и наказывали участников чисто символически, по-родственному.

После того, как кровнородственные князья разругались окончательно, Валиир начал по одному убирать наиболее одиозных. Действовать на этом этапе ему пришлось быстро и в то же время очень аккуратно, чтобы отвести подозрения от себя. Внешне всё выглядело так, будто ветви подставляют друг друга под обвинения в непочтительности, непристойном поведении, нарушении воли главы рода и тому подобных. Единственные, за которые членов династии могли реально наказать, потому что уголовные дела на них не возбуждались, финансовые растраты прощались, какое волшебство является черным, они решали сами. Не сумевшие выкрутиться принцы и принцессы обычно получали наказание в виде ссылки или срока в комфортабельной тюрьме, зачастую с последующим «прощением», все предполагали, что и в этот раз дело закончится тем же. На количество осужденных внимания не обратили, а если и обратили, то списали на естественные причины.

Именно тогда Валиир использовал вампиров. Возможно, что-то у него пошло не так, и ему потребовалась сторонняя помощь. Возможно, он совершенно правильно рассудил, что какой бы компромат ни нашли слуги Селесты, раскручивая цепочку с переводом денег, использовать его она не успеет. В любом случае, его расчет оказался верен — следствие получило нужную информацию, темп операции сохранился, сама она продолжалась без помех.

И только в самом конце сняли с доски наиболее влиятельных глав семей. Последний шаг, поставивший окончательную точку в скрытом от посторонних глаз противостоянии. Блестящий результат кропотливой работы, заставивший верхушку вампиров жестче оценивать свои собственные действия. Более критично.

— У нас нет источников в его окружении, — бормотал Кальдеран на совещании. — Мы ориентировали агентов против монастырей, сект и их покровителей, то есть против принцев. Никто и предположить не мог…

Главный разведчик воспринял события последних трех месяцев как личный провал. Совершенно зря — Валиир переиграл всех, ошибка была общей.

— Сам бы он до такого не додумался. Он правитель, он не знаком с оперативной работой и мыслит иначе. Даже если идея принадлежала ему, должен быть кто-то, кто непосредственно руководил процессом. Только кто? Не вижу подходящей кандидатуры.

— Сейчас это неважно, — прервала его самобичевание Селеста. — Рано или поздно вычислим, или сам вылезет. Вопрос в том, что делать нам.

— Пока что Сын Моря не совершал действий, угрожающих нашему положению, мессена, — заметил находившийся здесь же Латам. — Скорее, наоборот. Полагаю, в ближайшее время от него не следуют ожидать агрессии. У него сейчас другие приоритеты.

— Да, безусловно. Родня оставила ему слишком проблемное «наследство», пока он с ним не разберется, всё его внимание сосредоточится на недавно подчиненных структурах. Доступный пул управленцев у короля ограничен, да и в целом ресурсов не сказать, что особо много. Год-полтора ему будет не до нас. А потом что? Канцлера сменит или нами займется?

— Логичнее начать с установления контроля над правительством, — высказал мнение Кальдеран.

— У царственных особ своя логика. Думаю, имеет смысл нам подстраховаться и избавиться от части интересов в Талее — на тот случай, если вдруг Валиир решит, что мы ему мешаем. Каких-то резких мер предпринимать не будем, просто второстепенные задачи перейдут в разряд основных. Латам, отправишься в Ланаку. Вместе с гвардейцами, что уже действуют там, поездишь по стране и решишь, какие общины следует укрепить, расширить, в каких городах можно основать новые. Мы планировали сделать это позднее, но обстоятельства заставляют начинать прямо сейчас.

— Слушаюсь, мессена.

— Кальдеран, все ресурсы направь на Архипелаг. Хоть лично туда переедь, но положение общины в Глубокой Гавани должно получить устойчивость. Мы начинаем экспансию в Бират.

— Возможно, так я и поступлю, благословленная госпожа, — склонил голову разведчик. — Обстановка в Гавани вынуждает.

Разнообразие факторов, мешавших вампирам закрепиться на Архипелаге, неприятно поражало при чтении отчетов о провалах. В первую очередь, разумеется, упоминали о эффективности действий разведки, вернее, нескольких разведок, присматривавших не только за иноземцами, но и друг за другом. Влияла география, во всех смыслах. Нежить плохо чувствовала себя на островах, окруженных огромным резервуаром соленой воды, за исключением старших на центральном, самом крупном острове. Куда чужаков пускали с неохотой. Проживать в столице имели право только полноправные граждане, все остальные были вынуждены довольствоваться видом на жительство с ограниченным сроком. Социум закрытый, с настороженностью относящийся к иностранцам, со стороны попасть в высшую страту невозможно. Знатные семьи скреплены круговой порукой. Очень сложная система управления и назначения на ключевые должности, непрозрачная для стороннего наблюдателя. Сильная школа магии, частично основанная на иных, по сравнению с талейскими, принципах. Поддерживаемый государством культ Зеленовласой, чьи жрецы славились хорошими способностями на поприще менталистики.

Стандартные методы на Архипелаге не работали. Для создания там общины требуется принципиально новый подход.

— Хорошо, обсудим это позднее. Жду от вас предложений, возможно, я что-то упустила. Сейчас расходимся — дел много.

Что изменилось? По большому счету — ничего.

Валиир оказался умнее и хитрее своих предшественников, он делом доказал, что с ним лучше дружить. Именно так Селеста и собиралась поступать. Если Сын Моря не захочет и предпочтет конфронтацию — значит, настанет чудесная пора вражды. Подготовка к этому варианту событий уже началась. Сообщество вампиров привыкло действовать в условиях постоянного давления со стороны властей, последние лет сорок выдались нехарактерно спокойными, вот они и расслабились. Предательство Зервана встряхнуло общины, заставило собраться, поэтому, если последует новый удар, они встретят его во всеоружии.

До сих пор не произошло ничего, что заставило бы Селесту отказаться от мысли разгромить Семиречье.

Повелительница кровавого рода с легким наслаждением наблюдала за растущим противостоянием между Лашем и церковью Святителей. Падением заклятых врагов из числа принцев герцог был доволен, но останавливаться на достигнутом не собирался и теперь его люди нацелились на группировку канцлера. Вряд ли ему позволят всерьёз вмешаться в работу правительства (не сейчас), состав министров не изменится, однако потрепать противникам нервы Лаш сможет. Собственно, уже начал. В обществе поползли слухи о практикуемых Святителями сомнительных обрядах, две правительственные газеты вышли с заметками о возобновлении расследования старых дел, закрытых прежде за отсутствием улик. Откуда-то всплыли сведения о раскопках под Неммистом, сплетнями о последних охотно делился со всеми желающими слушать барон Тар. На данном направлении всё шло правильным путём.

Неохваченными оставались «законники» и Триада. Судьба последней секты представлялась сомнительной — её покровители в верхах утратили влияние, зато король изначально относился к ним не очень благосклонно. У них оставались монастыри, храмы, земельные владения, основная масса прихожан продолжала посещать службы, однако наблюдался серьёзный отток дворянства и богатого купечества. Вряд ли Триаду станут добивать. Отберут самые лакомые куски, под благовидными предлогами избавятся от наиболее авторитетных иерархов, перекроют доступ к ценной информации. Но уничтожать окончательно? Зачем?

Кстати, Селеста выяснила, с чего бы одному из высших должностных лиц Небесной Чистоты платить коллеге из Триады. История оказалась простой и банальной, самый обычный шантаж. Глас Тишины, используя своё служебное положение, организовывал наложение ментальных печатей на знатных заключенных, выпытывал у них родовые тайны, заставлял подписывать нужные ему документы — образно выражаясь, развлекался, как мог. Опаску он потерял совершенно. Доказательства его деятельности попали в руки лидера конкурентов, который не стал публиковать бумаги, предпочтя «доить» удачно подвернувшуюся коровку. Моральные принципы у обоих оказались схожими. Во время недавних событий их арестовали и, после допросов с пристрастием, по-тихому удавили. Полученная от них информация привела к отправке в ссылку нескольких родичей короля, не считая казней десятков сошек помельче.

В текущих условиях интриговать против Общества Небесной Чистоты представлялось неразумным. С другой стороны, именно сейчас, когда их внимание отвлечено на ослабшего противника, имеет смысл работать на перспективу. Семена будущего падения закладываются в момент величайших триумфов, Селеста убедилась в справедливости максимы на личном опыте.

Торопиться Госпожа не собиралась, она вообще предпочитала последовательность в делах. Времени у неё было более чем достаточно. Поэтому она совершенно спокойно разбирала текучку, выжидая, пока ситуация вызреет, общалась с агентами, читала отчеты и в целом занималась тем, до чего раньше руки не доходили. Встречалась с доверенными лицами, например. Причем имелся у неё старый знакомый, к чьим словам она всегда прислушивалась — хотя следовала озвученным советам не всегда.

Старые города окутаны тайнами, окружены мистическим флером легенд. Старожилы охотно рассказывают о покончившей с собой от неразделенной любви дочери градоначальника, ставшей призраком, или покажут издали проклятый дом, чьи хозяева обязательно умирают мучительной смертью, у каждого рассказчика разной. Талейцы на чужие байки реагируют презрительным хмыканьем. Им, живущим под Проклятьем, никому ничего доказывать не надо.

Немалая доля столичных легенд связана с самой Селестой, но не все, далеко не все. Поговаривали, в заброшенном парке рядом с речным портом живет дух, знающий будущее. Если ночью прийти к нему с подношением, сказав тайные слова и совершив простой ритуал, то при удаче можно получить ответ на любой вопрос или совет, приводящий к богатству и счастью. Методы, привлекающие духа, разумеется, у каждого сказителя различались.

Взрослые люди в глупую сказку не верили, в отличие от детей и романтичных подростков, и по ночам по паркам без крайней нужды не шлялись. Опасностей в городе хватало без всякой мистики. Позднего прохожего могли ограбить и убить лихие люди из многочисленных банд — или даже не из банд, а просто праздные гуляки с зачесавшимися кулаками. По ночам выходили из подземелий хищные твари, которых вампиры хоть и уничтожали при первой возможности, но окончательно вывести не сумели. Да и вряд ли когда-либо сумеют. Самим слугам Госпожи тоже не стоило попадаться, потому что хоть им и запрещено убивать ради пропитания (положения Кодекса Ночи не являлись тайной, более того, смертным их сообщили специально), иногда накладки случаются.

Стражники и жрецы окрестных храмов в байку тоже не верили. Они знали. Чуть больше обывателей, но — знали. Парк у речного порта пользовался плохой репутацией у местных бандитов, его обходили стороной бездомные, там никогда не собирались безбашенные беспризорные мальчишки. Что бы в парке ни жило, ночью оно пробуждалось. По утрам первые прохожие находили трупы; совершенно седые люди утверждали, что бродили по темным дорожкам несколько суток, не в силах выбраться из незримого лабиринта; живущим по соседству беднякам снились вещие сны, сбывавшиеся слишком часто, чтобы их игнорировать. Молебны и засады святых воинов не помогали, маги и служители богов безуспешно искали причину странных явлений.

Селеста вопросами не задавалась — у Города не было тайн от своей Госпожи.

Беззвучно ступая по песчаным дорожкам, она уверенно шла в дальний уголок, где на берегу крохотного пруда в незапамятные времена архитекторы разместили искусственный грот. С тех пор природа отвоевала отнятые людьми позиции, грот зарос, сейчас он больше напоминал низенький холм. Изредка приходившие рабочие не обращали на него внимания, словно не замечая. По пути Селеста не встретила ни одного человека.

Не доходя до грота, вампиресса чуть приподняла подбородок, глубоко вдохнула ночной воздух и с раздражением дернула уголком рта. Опять.

— Опять, Честа! — вместо приветствия воскликнула она, быстро подходя к неряшливо одетому человеку, сидевшему на короткой деревянной скамеечке у пруда. — Сколько раз я говорила тебе!

— Странный день. Будто я споткнулся и не знаю, буду я себя ловить, или нет.

На мгновение Госпожа утратила над собой контроль, её лицо превратилось в нечитаемую маску. Сделав два шага вперед, она присела возле тела, распластанного на песке.

— Ещё не окоченела. Кто она?

— Красивая, — мужчина отвел взгляд от затянутого тучами неба и посмотрел на Госпожу. — Несчастная.

— Поэтому ты её и убил, — поняла Селеста. — Везде несчастная?

— Везде. Много и мало. Теперь хорошо. Ты похожа на лапшу.

— Почему?

— Нити. Нити!

Пользуясь тем, что рядом больше никого нет, миниатюрная немертвая с раздражением покосилась себе под ноги.

— Спасибо тебе, муженек, что отвратил Хастина от пути Провидца! Не дай ты он бы таким же стал.

Честа резко захихикал и столь же неожиданно замолчал. Взгляд его заволокло серебряной пленкой, безумец совершенно спокойно попросил:

— Не зови его. Тебя — услышит.

Видеть Честу в таком состоянии было больно. Безумно талантливый, удивительно открытый восставший стал кем-то вроде личного ученика Селесты, она выделяла его среди остальной молодежи. Потрясающие способности эмпата вкупе с высоким интеллектом и любознательностью привели к тому, что Честа в короткое время освоил ряд нестандартных путей, остановив окончательный выбор на пути Провидца. Госпожа проклинала тот день, когда разрешила Хастину обучать его. Тогда идея заполучить карманного пророка казалась ей привлекательной, она не осознавала, какую цену придется заплатить за возможность прозревать будущее.

Молодой вампир не справился, его сознание потерялось в разных вариантах реальности. Честа видел настоящее, прошлое и будущее в сотнях проявлений, неудивительно, что его разум помутился. Попытка вернуть безумцу обыденное мышление едва не закончилась гибелью самой Селесты, хотя какого-то успеха она достигла — деградировать ученик перестал, его состояние стабилизировалось.

Самое страшное, что он до сих пор оставался существом на свой лад добрым. Просто критерии для оценки у него теперь совершенно иные. При виде девушки, чья будущая судьба вызывала у него сострадание, он вполне мог решить, что, убивая смертную, он оказывает ей благодеяние.

— Где твои слуги?

— Они уже умерли. Или ещё не родились.

— Я имею в виду тех, которых я к тебе приставила.

— Писалки, — пренебрежительно заметил вампир. — Пустышки.

— Это их обязанность. Они записывают всё, что ты говоришь, и пытаются расшифровать. Так, подожди…

Селеста быстро связалась с Мерком, приказав тому прислать сюда дежурную группу. Обычно в городе её сопровождал гвардеец, но сейчас почти все они находились в Ланаке. Осталась всего одна пятерка, от которой она сбежала. Постоянное ощущение чужого взгляда, несмотря на привычку, слегка раздражало, и Госпожа наслаждалась редким чувством одиночества.

— Пойдём, — потянула она Честу за руку. — Не будем им мешать.

Пророк безвольно поднялся с лавки и пошел рядом с Селестой. Кажется, его не волновало, куда они идут и что будут делать.

— Ты стал чаще выбираться на поверхность, чем раньше.

— У тебя наконец-то есть трон.

— Пока нет, его ещё вырезают.

Госпожа быстро обдумала ответ. Она спросила, почему Честа начал покидать своё подземное убежище, где проводил большую часть времени, в ответ он упомянул о той высокомерно выглядящей штуке в центральном зале. Его потревожила стройка? Но она же вроде бы идет достаточно далеко. Или трон — один из маркеров, позволяющих ему худо-бедно ориентироваться в хронопотоке? Скорее, второе, но на всякий случай надо проверить, какими путями носят материалы и ходят рабочие.

— Дворец красивый. Хороший.

— Медея старалась, прислала лучших архитекторов.

— Вечный ветер. Скоро приедет в гости.

— Скоро — это когда? — Честа неуверенно улыбнулся. — Понятно. Буду надеяться, ты прав. Пока я не пойму, чего ждать от Валиира, в Талее ей делать нечего.

— Ооо! Валиир Второй! Святой Поход! Серебряная весна! Оправдания — удел слабых! Берег Каменных Костей!

— Поход всё-таки состоится, — жестко усмехнулась Селеста. — Приятно слышать. А Каменные Кости — это где?

Чтобы понимать Честу, требовалось разбираться в образах, которыми он мыслил. Он бы и рад помочь, ответить на вопросы, только его ответы ещё больше запутывали спрашивающих. Лишь те, у кого хватало времени и терпения, могли поддерживать беседу с пророком и переводить его реплики в приемлемый для обыденного сознания код. Госпожа, разумеется, принадлежала к их числу.

За разговором они провели полтора часа, тяжелых для обоих. Несмотря на опыт, Селеста с трудом расшифровывала речь спутника, в свою очередь тот напрягался, пытаясь вспомнить, как мыслил, существуя в одном «здесь и сейчас». Несколько раз Честа забывался или просто не находил нужных слов, тогда он передавал образы напрямую в сознание Госпожи. Кого другого этот способ общения свел бы с ума.

Несмотря на трудности, доставляемые талейской общине самим фактом своего существования, пользу Честа тоже приносил немалую. Он, во-первых, служил наглядным пособием тем вампирам, кто подумывал об освоении любых форм работы с временем. Не только прорицания, а вообще. Эти разделы путей считались закрытыми и после знакомства с Честой возмущенные соискатели понимали, почему. Многие отказывались от прежних планов и решали сосредоточиться на других, менее опасных. Во-вторых, смутный контур будущего, отдельные его элементы верхушка вампиров получала. Ни в коем случае не воспринимая пророчества как руководство к действию, они всё-таки получали отправные точки для анализа, что значительно облегчало планирование. Правда, следовало помнить, что шкала ценностей у Честы была своя, и то, что Госпожа считала важным, для него могло не значить вовсе ничего.

Кажется, в ближайшее время войны со смертными не предвиделось. Во всяком случае, такое впечатление создалось у Селесты. Перед предательством Зервана Честа пытался о чем-то предупредить свою госпожу, но не настаивал и в целом считал, что ничего серьёзного не произойдет, в конце концов всё кончится хорошо. Зато подземный дворец он эмоционально расхваливал, пытался давать советы по обустройству и даже взял обещание выделить ему отдельную комнату. Учитывая, насколько пророк избегал любого общества, требование неординарное.

Уходила от него Селеста слегка успокоенной, в очередной раз взяв обещание не убивать.

— Это их жизнь, Честа. Пусть сами решают. Захотят — уйдут, не захотят — будут терпеть. Ты не должен вмешиваться. Помогать не надо.

— Яблоки вырастают разными. Некоторые красные, а ещё есть гнилые.

— Гнилых не жалко. Только, пожалуйста, не попадайся.

Глава 17

Ресторан «Кукушкино перо» не относился к излюбленным Селестой, она посещала его всего один раз. Исключительно потому, что в нём тогда выступала труппа с другой стороны Доброго моря и вампиресса желала с ними пообщаться. Она в принципе собирала информацию о дальних странах, надеясь когда-нибудь если не навестить их, то хотя бы основать в них колонии. Ну и просто было интересно.

Внутри ресторан разделялся на два уровня, общий зал и галерею. Внизу сидела публика попроще и на помосте пели артисты, на втором этаже, куда вела отдельная лестница, предпочитали сверху наблюдать бурление жизни дворяне и богатые купцы. «Кукушкино перо» не являлось элитным заведением, но пользовалось хорошей репутацией благодаря вкусной кухне и приглашению талантливых исполнителей, зачастую из других стран. Вкус пищи Селеста оценить не могла, к музыке относилась в целом спокойно — не фальшивит певец, и ладно. Сюда она пришла только потому, что Медея очень настойчиво просила посмотреть на труппу, приехавшую из Барди. Ворожея, в свою очередь, получила наилучшие рекомендации от птенца, сейчас развлекавшейся в горных княжествах.

Конечно же, просто провести вечер за приятной музыкой в хорошей компании у Селесты не получилось. Она давно не делала ничего с одной единственной целью. Хотя компания подобралась, скажем так, необычная.

— Не ожидал быть приглашенным сюда, мессена, — барон Сэ быстро и внимательно осмотрел зал и соседей, задержав взгляд на паре гвардейцев, сидевших за ближним столиком. — Мне почему-то казалось, вы предпочитаете более камерную обстановку.

В прошлый раз проводник долго вел его глухими подземными коридорами, а в конце пути его встретила низенькая девчушка, сидевшая в слишком массивном для неё кресле. Улыбаться, правда, не хотелось совершенно. Сейчас тот же самый вампир привел лейтенанта в обычное заведение средней руки, приличное, не какой-то вертеп.

— В большинстве случаев так и есть, — согласилась Селеста. — Но могу же я позволить себе небольшую прихоть? К тому же представителю вашей профессии не привыкать игнорировать светские условности. Присаживайтесь, барон.

— Покорно благодарю, благословленная госпожа. Что касается условностей — осмелюсь заметить, вся наша жизнь состоит из них. Игнорировать условности невозможно, только надо помнить, что в любой компании они свои.

— Тоже верно, — согласилась вампиресса. — Все мы существа социальные, а потому вынуждены играть по правилам, навязываемым обществом. Отдельные отшельники не в счет. Закажите себе кусок мяса потолще — вам явно нужно подкрепиться.

— Неужели я настолько плохо выгляжу?

— Черные круги под глазами и от вас разит стимуляторами. Человек не ощутит, но мы лучше разбираем запахи.

Сэ продиктовал заказ подошедшему официанту, пока Селеста равнодушно смотрела на танцующую на помосте троицу девушек. Зажигательная музыка, непривычный номер, привлекающий внимание. Пожалуй, не зря она сюда пришла. Надо чаще слушать Медею.

— Похоже, вы здесь завсегдатай, — рефлекторно попытался раскрутить её на информацию барон.

— Вы про то, что персонал смотрит на меня без удивления? Как же так, молодая дворянка и без сопровождения? — усмехнулась Госпожа. — Ничуть. Я не желаю, чтобы на меня обращали внимание, и на меня не обращают внимание. Это даже не столько умение, сколько опыт.

Опыт и воля. Менталистика не ограничивается способностью вскрывать чужое сознание, чтобы просмотреть память или превратить врага в покорную марионетку. На определенном этапе опытный мастер начинает творить настоящие иллюзии, прорастающие в реальность. Селеста находилась в самом начале пути, но и того, что она уже умела, хватало для полноценного изменения восприятия себя окружающими смертными. Сильных магов в ресторане не нашлось, а простые люди воздействию противостояли слабо.

— Однажды я имел честь быть удостоенным беседы с благословленным Сирташем, — кивнул барон. — Он говорил, что с возрастом обладатели дара обретают способности, кажущиеся магией, но не имеющие к ней отношения.

— Именно. Примерно, как воин, долго учившийся владеть своим телом, проделывает трюки, для новичка выглядящие чудесами. Принц разбирается в вопросе — он, вероятно, на сегодняшний день сильнейший маг Талеи. Из смертных. Сидит себе в поместье, занимается любимым делом, игнорирует любые попытки затянуть его обратно в столицу… Завидую. Или его образ жизни с недавних пор поменялся?

— В час тяжких потрясений никто из династии не может стоять в стороне. Восседающий на Лазоревом Троне повелел своему возлюбленному родичу явиться пред его ликом, дабы с благоговением принять достойную высокого сана ношу.

— Какую же? — удивилась Селеста.

Сказанное лейтенантом означало возвращение старейшего, на сегодняшний день, потомка Динира в придворную жизнь. Сирташ родился в правление Придурка, помнил единое, не расколотое на половины королевство и крайне скептически относился к занимавшей престол родне. Впрочем, об остальных принцах он придерживался ещё худшего мнения. В политику не лез, занимался экспериментами в уединенном поместье, благодаря чему успешно сохранял голову на плечах вот уже четыре столетия. Хастин с ним тайком переписывался.

— Исполненный великой мудрости, наш господин и повелитель намерен создать некое учебное заведение для отпрысков благородных родов, где те могли бы получать должное воспитание и обучение, — витиевато выразился Сэ. — Помыслы их будут направлены на служение отечеству, полученные же знания позволят исполнить свой долг наилучшим образом. Благословленный Сирташ, да не оставит его крепость телесная, возглавит сие учреждение.

Селеста очень аккуратно поставила чашку чая на блюдце.

— Вы что же, хотите возродить Академию? Святоши на дыбы встанут, причем — все. Даже Небесная Чистота будет против!

— Нет-нет, мессена, ни в коем случае! Всего лишь училище верных сынов отечества. Не секрет, что иные семьи безупречного происхождения лишены возможности дать своим детям достойное образование. Увы, благородство крови плохо сочетается с умением приумножать или просто сохранять богатство! Снизойдя к чаяниям подданных, носитель божественной благодати решил взять на себя заботу о будущем поколении.

— Тем самым он получит кадровый резерв, зависящий исключительно от него… Единственный вопрос — почему так поздно? По идее, с этого следовало начинать.

— Увы, неправедные советники убеждали высокосидящего повелителя, что существующих училищ достаточно и нужды в новом нет. Они понесли заслуженное наказание за дерзкий обман.

Госпожа кивнула, быстро осмыслив полученные вводные. В стране действовала сеть училищ на разный вкус и достаток, в самые престижные поступали дети мелкого и среднего дворянства, планирующие в будущем делать карьеру по военной линии. Будущие офицеры армии и флота. Высшая знать предпочитала домашнее обучение либо отправляла сыновей в крупные монастыри, если прочила им духовную стезю. Такого места, как старая Академия, не существовало и существовать не могло — родовитые семьи помнили, как прежние правители держали их за глотку, понуждая отправлять наследников на учебу. Кроме того, благодаря Проклятью само название стало нарицательным, табуированным, малейший намек на возможность создания высшего учебного заведения, где обучали бы магов, вызывал совместную истерику руководства всех сект страны.

У королевской Гильдии Магов имелось своё училище, но там и численность учеников была невелика, и образование давали сугубо специализированное, и персонал держали на коротком поводке, подвергая частым проверкам.

Значит, Валиир решил создать личную кузницу кадров. Понятно, что возродить Академию в прежнем виде у него не получится — у страны не хватит ни финансовых, ни людских ресурсов. Да и не нужна она ему в том, прежнем виде. Король хочет получить пул преданных лично ему людей, слабо связанных, а лучше — не связанных вовсе с провинциальными группировками, в будущем способных занять чиновничьи кресла среднего и старшего звена. Поначалу учащихся будет немного, потом, по мере исправления неизбежных на начальном этапе ошибок, число вырастет до сотен. Для того и Сирташа пригласили, что он, во-первых, помнит, как была устроена старая система, и поможет адаптировать лучшие её элементы к современным условиям, а во-вторых, он принц! Критиковать его следует с большой осторожностью. Противников у училища поначалу будет очень много и, чтобы не дать им разрушить начинание, во главе должен встать некто с незаурядным политическим весом. Старейший представитель династии с незапятнанной репутацией подходит идеально.

Умно придумано.

Зачем барон ей это рассказал? Информация ценная, можно сказать, эксклюзивная, раз её источники даже слухов никаких не приносили. Случайно проболтаться он не способен чисто физически, не с его опытом царедворца.

Нужны агенты в ближнем окружении Сына Моря. Только как их заполучить? Там на каждом печати преданности стоят не в одном варианте.

— Если ваш господин сумеет восстановить хотя бы часть разрушенного Ирраном и преемниками Иррана, королевство ждет возрождение, — медленно протянула Селеста. — Сомневаюсь, правда, что надолго, но хотя бы так. Он неплохо начал. Фактически, единственным препятствием на пути его замыслов остались только Святители Огня и другие фанатики светлой направленности.

Сэ начал было что-то говорить и тут же замолчал, видя подходящего с его заказом официанта. Тоже, кстати, маркер, выдающий в нём разведчика — обычные дворяне прислугу считали чем-то вроде мебели и в её присутствии не сдерживались.

— Мой повелитель радеет о благе государства и верит в чистоту намерений святых людей. Пусть они временами ошибаются, они искренни в своих заблуждениях. Сын Моря верит, что сумеет указать им верный путь к процветанию, требуется лишь время для убеждения. Истинное величие достигается не мечом, но любовью и миром! Дружба и расположение — вот то, что несёт избранник богов своим соседям, желая узреть навстречу те же стремления. Тем большее недоумение вызывают у него доходящие из Ланаки слухи о появившихся там слугах благословленной госпожи.

— А что с ними не так? — не поняла Селеста. — Их действия никак не связаны с событиями в Талее.

— Не буду спорить, хотя усиление Ланаки само по себе несет угрозу безопасности королевства, — заметил барон, готовясь приступить к трапезе. — Владетель зеркала и меча удивлен, что, уничтожая гнезда зловредных чудовищ в соседней стране, ночной народ не занимается тем же в родной. Друзья так не поступают.

— Княжество щедро оплачивает наши услуги. Кроме того, вы ошибаетесь — среди аристократов хватает вменяемых людей, способных отличить правду от лжи и проигнорировать распускаемые о нас сплетни. Так что в королевстве мы тоже работаем.

— Однако Носатая гора по-прежнему извергает из своих недр толпы чудищ.

Озвучив, наконец, зачем пришел, разведчик шустро засновал вилкой. Несмотря на тщательно соблюдаемые манеры, чувствовалось, что он голоден.

В Носатой горе залегало одно из немногих оставшихся месторождений олова, по нынешним временам руды ценной и редкой. Проблема в том, что там же находилось крупное гнездо неклассифицируемых тварей, с удовольствием потреблявших шахтеров в пищу. Зачистка их представлялась делом сложным и дорогим, к тому же участки горы находились во владении нескольких хозяев, не способных друг с другом договориться. Вампиры туда не совались и не планировали — в число собственников входили монастырь Триады и прямой вассал короля.

Положим, земель монастырь лишился или лишится в скором будущем, остальных хозяев люди короля убедят. Вампирам-то что с того? Рисковать не-жизнью без оплаты желания нет. Тем более что в связи с идущими конфискациями денежки у престола есть. Поддаваться на шантаж не хотелось совершенно. Но до тех пор, пока не закончен процесс продажи засвеченных компаний и не созданы новые личности для преданных людей, на конфликт идти нельзя. Придется выполнять «просьбы» Сына Моря.

В то же время, никто не запрещает поторговаться.

— Слуги вашего повелителя плохо выполняют свою работу, раз не донесли до него всю сложность задачи по очистке горы. Уничтожение логова таких размеров — это уже не вопрос денег.

— О каких деньгах может идти речь, когда мы говорим о дружбе и партнерстве на долгие года? Особенно учитывая милостивый жест государя, о коем я упомянул на прошлой нашей встрече.

— Мне легче потерять три крупные фирмы, чем гвардейцев, — отрезала Селеста. — Твари Носатой опасны даже для сильнейших из нас, я не намерена бездумно рисковать своими подданными.

— Подобная забота делает честь благословленной госпоже ночного народа! Однако о каком риске вы говорите? Изделия мэтра Хастина надежно защищают от любой угрозы.

— Мэтр Хастин занят важными делами, я не намерена его отвлекать…

Переговоры шли тяжело. Лейтенант, пользуясь выигрышной позицией, давил, Селеста огрызалась, попутно пытаясь выяснить, как много известно смертным. По всему выходило, что не особо многое. Конечно, некоторые взаимные связи не спрятать при всём желании, но в целом разведка особого кабинета нарыла меньше, чем опасались вампиры. Зато ставшие известными сведения Сэ использовал виртуозно.

Причем и Госпожа, и её оппонент прекрасно понимали, что в конечном итоге она согласится «помочь подружбе». Нежить не желала враждовать с властями, более того, нежити с властями враждовать нельзя. Её задавят, невзирая на потери. Если же нелегальная группировка (в том числе состоящая из обычных людей) имеет ресурсы для противостояния с официальными властями, это свидетельствует о полной слабости и возможности распада государства. Талея до такого состояния не дошла.

В тот момент, когда переговоры, казалось бы, окончательно зашли в тупик, Селеста тихо позвала:

— Вантал.

— Мессена, — гвардеец беззвучно возник рядом. Буквально только что он сидел за соседним столом, делая вид, будто внимательно наблюдает за представлением, и вот уже стоит рядом. Никаких способностей, никакой магии — просто скорость.

— Напиши на бумаге, какие артефакты ты видел в потайной комнате в доме господина Маталеста. Подробно.

— Слушаюсь, мессена!

— Совершенно очевидно, что в скором будущем ваш господин пожелает снять канцлера с должности, — обратилась вампиресса к напрягшемуся лейтенанту. — Их противостояние, насколько уместно в данном случае это слово, неизбежно. Я готова облегчить вам задачу по поиску компрометирующих материалов на соратников канцлера при выполнении нескольких условий.

— Каких же, мессена?

— Первое и главное — мы согласны помочь с очищением Носатой горы, но именно помочь. У нас нет ни возможности, ни желания полностью уничтожать логово. Второе — вы выкупаете нашу долю в «Перепелке» за достойную цену. Мне не нравится ситуация, сложившаяся вокруг этого торгового дома после смерти принца Мессерана. Раз уж компания вызывает у вас такой настойчивый интерес, так и быть, мы не станем продавать её ланакцам, однако получить «Перепелку» за бесценок не рассчитывайте. Третье. Придержите жрецов. Их риторика становится всё более агрессивной, они стремятся доказать свою полезность. Пожалуйста, сколько угодно, но — не за наш счет.

— Благословленная повелительница ночи понимает, что лишь в высочайшей власти принимать столь важные решения, особенно последнее. Удостоенный чести беседы с ней слуга не более чем уста и уши своего господина.

— Разумеется, — Селеста подняла руку, в которую немедленно лег листок бумаги. — Ознакомьтесь. Господин Маталест собрал неплохую коллекцию, и вы узнаете, где её найти. Если согласитесь на мои более чем скромные предложения.

Чем займётся Валиир?

Сейчас он занят, привязывая к себе отобранных у родичей вассалов. Недостаточно издать приказ, что дворянин такой-то, прежде служивший покойному принцу Не-важно-как-звали, отныне переходит в прямое подчинение престолу и приносит личную клятву Сыну Неба. Не присягу, а именно клятву. Человека требуется убедить служить, обеспечить его верность, в противном случае Валиир просто получит потенциального предателя вблизи. Поэтому король проводит встречи с дворянами, выслушивает их, вникает в проблемы, ласково разговаривает и обещает, обещает, обещает. Причем, что характерно, старается обещания выполнять — иначе смысла никакого в его деятельности нет.

Что у него просят? В основном суд, хотя часто также речь заходит о крупных проектах, которые в одиночку или даже скопом простые дворяне не потянут. Большой мост построить, дамбу, помочь с ирригацией засушливого района. На этой неделе стало известно о создании сети каналов, призванных обеспечить осушение Моршских болот — проект старый, разработанный ещё в единой Талее и отложенный за отсутствием денег.

Требует особого внимания армия. Пока во главе её стояли принцы, активнейшим образом набивавшие собственные карманы, уровень подготовки серьёзно упал, амуниция истрепалась, дезертирство из частей стало обыденным делом. Солдаты часто внешним видом напоминали бродяг, такие же оборванные и голодные. Полки снабжались плохо, процветало воровство и казнокрадство, офицеры десятилетиями не появлялись по месту службы. Высокую боеспособность демонстрировали разве что пограничные части, но они находились на содержании у местного дворянства и кому верны — вопрос открытый.

Точно так же надо восстанавливать флот, правда, там разрушено меньше. Всё-таки имея под боком такой раздражитель, как Архипелаг Драконов, поневоле начнёшь тщательно отслеживать состояние флота. Возможно, принадлежащие вампирам структуры не трогали ещё и потому, что они помогали с ремонтом кораблей и обеспечивали дополнительные деньги на боевую подготовку экипажей. И всё-таки реформы необходимы — многие адмиралы и офицеры не соответствуют занимаемой должности, кораблей недостаточно, а часть тех, что есть, пора списывать по ветхости.

Хватает и других, менее очевидных забот. Центральные дороги королевства находятся в хорошем состоянии, но второстепенные зачастую нуждаются в ремонте. Давно остановилось строительство моста через Тамсин, хотя купцы готовы взять на себя часть затрат. Из-за набегов северных горцев хиреют знаменитые Оделские мастерские, некогда крупнейший промышленный район страны. Открываются сразу четверо училищ для представителей разных сословий, их организация и финансирование ляжет на казну. Налоговых поступлений становится меньше, сокращается товарооборот как с западом, так и с востоком.

Вдобавок Сын Моря повелел восстановить заброшенную базу флота на Парных островах. Имеются у Талеи два клочка земли в море, с маяком и десятком солдат в качестве гарнизона. На них пираты и те не нападают — взять нечего. Вскоре туда пойдут баржи с камнями и землей, острова начнут досыпать, построят полноценную крепость, порт, причал. Гильдию магов уже озадачили предстоящей работой, чародеи с архитекторами бегают взмыленные.

Замыслы короля нельзя не одобрить, то, что он запланировал, безусловно пойдёт на благо стране, даже исполнившись частично. Только поневоле хочется спросить — откуда денежки брать? Проекты требуют хорошего финансирования, а казна не в лучшем состоянии. Она не пуста, просто на всё её не хватит.

Селеста видела ровно два варианта — кого-то ограбить и у кого-то занять. Оба ей не нравились, так как вампиры входили в число основных кандидатов.

Сейчас группировка Сына Моря «осваивала» наследство принцев и деловито примеривалась к активам Триады Правильности. В том, что конфискации будут успешными, Селеста не сомневалась. С другой стороны, вряд ли их хватит надолго, с такими-то тратами. И когда деньги закончатся, перед правителем государства встанет вопрос, где взять ещё…

Богатейшей группой страны традиционно являются землевладельцы, то есть дворяне. Первым вспомнят о Лаше, возглавляющем неформальную партию старой аристократии при дворе и больше всех выигравшем от краха партии родственников короля. Однако герцог, во-первых, нужен в качестве противовеса канцлеру и его клике, во-вторых, крепко связан со степняками, вампирами и крупными торговыми домами севера, и, в-третьих, его личная армия хорошо подготовлена и вооружена. Грабить такого — хлопотно.

Можно повысить налоговую нагрузку в общем по всей стране, но тогда недовольство властями возрастет, кое-где неизбежны бунты.

Идея потрепать вампиров обязательно придет в чьи-то светлые (во всех смыслах) головы. Тем более что под шумок в связях с нежитью много кого легко обвинить. Потому Селеста и выводит капиталы из страны, что опасается этого варианта. В то же время Сын Моря понимает, что вампиры мстительны, умеют ждать, склонны наносить удары исподтишка. Причем окажется ли достаточно отобранных у них ресурсов, непонятно. То есть может возникнуть ситуация, когда отношения испорчены, а заявленные цели по-прежнему маячат вдалеке недостижимо.

Заставить тряхнуть мошной жрецов из различных религиозных движений, обложить дополнительной данью купцов? Безусловно, так и будет сделано. Только надо помнить, что первые всегда связаны с местными элитами, вторые же после подсчета убытков могут решиться на переезд в соседние страны с более дружелюбным бизнес-климатом. Иными словами, перегибать палку нельзя.

Проводить реформы на заёмные средства — дело привычное. Правители постоянно занимают, некоторые дворы только за счет займов и живут. Сложность в том, что одолженное рано или поздно придется отдавать, и отдавать с процентами, чего делать совершенно не хочется. Зато заимодавцев много, потому что в банкирской среде король Талеи считается хорошим заёмщиком и одолжить ему готовы не только свои, но и чужие. Есть возможность выбрать того, кто предложит наилучшие условия. Вампирам принадлежит достаточно банков с крупными средствами, если на них правильно надавить, они предоставят низкую ставку. Причем срок возврата кредита будет постепенно отодвигаться в далекое будущее — до тех пор, пока кредит не спишут в убытки окончательно.

Неприятный вариант.

Делиться честно нажитым Селеста не любила, ей ресурсы трудом доставались, а не с неба падали. К тому же стоило ей представить, как отреагирует на новости о предстоящих убытках Гардоман, как Госпоже Ночи и Хозяйке Талеи становилось дурно — старейшина ей мозги выест чайной ложечкой. Посему, немного подумав, она решила поделиться будущим видением мира с дорогим союзником, у которого могли возникнуть те же проблемы.

Момент выглядел удачным.

— Не следует считать вашего драгоценного правителя злым или жестоким, — подытожила Селеста, закончив объяснять герцогу своё видение причин, вынуждающих Сына Моря идти на конфликт. — Логика событий вынуждает его действовать определенным образом. Страна, конечно, не разваливается, но положение дел в некоторых областях плачевное, и, чтобы его исправить, требуются реформы. На реформы нужны деньги. Деньги нужно где-то взять. Почему бы не у нас?

— Мы не единственные, — заметил Лаш.

— Разумеется, у избранника богов широкое поле выбора. Но мне хотелось бы не надеяться, а четко знать, что угроза не нависает над моими слугами. Во всяком случае, не более обычного.

Встречались они в том же ресторане, что и в прошлый раз. Заведение принадлежало герцогу и проверялось его разведкой, здесь он мог говорить, не опасаясь чужих ушей. За прошедшую половину года Лаш успел съездить на родину, немного повоевать с кочевниками, встретиться с князем Киджи и вернуться в столицу, дабы наблюдать за шквалом перемен вблизи.

— Осмелюсь предположить, мессена, что вы не заговорили бы о своих опасениях, не имея пути обратить их в дым?

— Ваша мудрость общеизвестна, мессен Рикарид, ваши мысли бьют в цель, как опытный стрелок в глаз белке. Да, у меня имеется своего рода предложение, и возникло оно после того, как я узнала о строительстве на Парных островах.

Вы не задумывались, зачем там вообще нужна база?

— Откровенно говоря, мессена, про Парные острова я знаю только, что они есть, — признался герцог. — И что благодаря их наличию Талее принадлежат права на немалую долю акватории Доброго Моря.

— Совершенно верно. Для того там гарнизон и сидит, демонстрирует флаг, больше они ни на что не годны. Торговые пути в стороне, площадь маленькая, источник воды и то мелкий. Стратегического значения на случай войны с Архипелагом или Ланакой никакого.

Поневоле возникает вопрос — зачем Сын Моря, до сего отличавшийся радикально рациональным мышлением, принялся создавать там базу? Мой человек видел чертеж, он описывает проект как хорошо укрепленную крепость с портом и большими складами. Она там не нужна.

Я посоветовалась с некоторыми слугами, ведающими в морском деле. По их словам, единственное, для чего эти острова после завершения работ пригодны — промежуточная точка пути. Место, где купцы могли бы передохнуть, переждать бури, пополнить запасы и починить корабли.

— Но куда им плыть? — усомнился Лаш. — Архипелаг южнее, Ланака севернее, да и добраться до них проще вдоль берегов. На другой стороне Доброго моря пусто, тамошние дикари не представляют серьёзного интереса для торговцев.

— Я тоже так думала, пока не взглянула на карту. Прошу вас, мессен, — Селеста расстелила широкий кусок пергамента на столе. — Видите это местечко под названием «Каменные Кости»? По словам моряков, оно находится в удобной бухте, где глубоководные корабли могут подходить едва ли не к самому берегу. Крупных племен там нет, сильных чудовищ — тоже, климат чуть менее отвратительный, чем у соседей. Некогда в Костях даже подумывали основать колонию, но отказались ввиду полной бессмысленности. Теперь смысл появился. Видите эту пунктирную линию? Раньше здесь протекала река, после Катастрофы она обмелела и полностью высохла. Сейчас там долина, ведущая к отрогам Белых гор. Тех самых гор, которые пятьдесят лет назад тотемники Козлиной Шкуры объявили своими.

Герцог давно стоял возле стола, рассматривая карту и поглаживая рукой подбородок. Лоб его покрылся глубокими морщинами.

— Новый торговый путь на восток… — тихо пробормотал он.

— Совершенно верно, мессен. Новый торговый путь на восток, — согласилась вампиресса. — Конкурент южного, идущего из Мекрама в Динлигил. Представляете, какие объемы грузов по нему пойдут, если у Сына Моря получится задуманное?

Лаш несколько раз прошелся вдоль стола, не отрывая взгляда от карты.

— От границ с Дезио отводят полк, — словно невпопад заметил он. — Климат там, насколько я помню уроки географии, похожий. Хорошие разведчики, знакомы с фортификацией, с чудовищами сталкиваются постоянно. Перебазируют их под Меварою.

— База флота, откуда так удобно отправлять экспедиции в северные воды, — напомнила Селеста. — Вот вам и те, кто будет торить путь.

Герцог навернул ещё парочку кругов с задумчивым видом.

— Предположим, — наконец, остановился он. — Предположим, мессена, вы правы. Но какое это имеет отношение к нам, к нашим проблемам. Вы предлагаете добровольно вложиться в проект? Сомневаюсь, что повелитель подпустит к нему кого бы то ни было. Для него намного выгоднее и логичнее оставить доступ к пути исключительно в своих руках.

— Безусловно, дорогой друг. Никто не захочет терять монополию. Поэтому я предлагаю пойти дальше и продолжить путь, превратить его из дороги на восток в дорогу из одного конца континента в другой. Нам всего-то требуется расчистить путь на запад!

Со стороны Селеста выглядела спокойной, даже расслабленной. Она полулежала в кресле, с удобством откинувшись назад и отпивая вино из изящного хрустального бокала. Внутри же её чуть ли не колотило, в животе тугим комом пульсировала энергия, ища выход.

Госпожа рисковала, вбрасывая идею Святого Похода так рано, её заготовки были рассчитаны на больший срок. Изначально она собиралась лет пять разрушать репутацию священников, сколачивать единый пул купцов, согласных оплатить предприятие, опутывать долгами Лаша, искать царедворцев, готовых поддержать поход и способных повлиять на мнение короля. Действия Валиира перечеркнули её планы, полностью перекроили политический ландшафт страны и заставили торопиться.

Сейчас всё зависело от того, сумеет ли она убедить герцога.

Селеста с трудом удерживалась от соблазна слегка повлиять на сознание мужчины. Нельзя. Только слова.

— Ещё никому не удавалось разрушить Семиречье.

— Никто и не пытался, — отмела аргумент Госпожа. — Степняки не в счет, что они могут?

— Неужели вы намерены отправить своих воинов на войну с представителями собственной расы? Простите, мессена, верится с трудом.

— Мы не намерены демонстрировать свое участие. И, прошу вас, мессен Рикарид, не сравнивать меня с этой гнилью на лице мира. Подобное сравнение оскорбительно.

— Приношу свои глубочайшие извинения, благословленная госпожа, — тут же поклонился герцог, сложив ладони перед лбом, выражая искреннее раскаяние в сказанном. — Боги свидетели, я молю о прощении и прошу не таить обиды.

— Оно вам даровано.

— Благодарю, месена. Однако ж вынужден отметить, что замысел многодостойной по-прежнему неясен мне.

— То, что выглядит сложным, на деле просто. Нам мешает Семиречье — Семиречье должно исчезнуть. Кровавый род не в состоянии уничтожить его своими силами, ваши войска тоже не справятся в одиночку. В Семиречье нужны не столько воины, сколько маги и жрецы. Отправиться в поход вместе означает подставить Ласкарис под обвинение в приверженности к темному пути, запрещенному в Талее. Следовательно, нужен некто, способный пересечь Степь и обладающий навыками борьбы с чудовищами. Таких полным-полно в монастырях.

Нет-нет, я знаю, что вы скажете. Что большая часть монахов холодно настроена по отношению к вам, постоянно обвиняет в незаконном колдовстве, пишет доносы Сыну Моря и не согласится даже рядом присесть. Если, конечно, им кто-нибудь предложит. Однако хотелось бы напомнить несколько моментов, меняющих всю картину. Во-первых, в монастырях достаточно фанатиков, готовых идти хоть на край света ради мифического одобрения высших сущностей. Во-вторых, не стоит ограничиваться святыми людьми. Наёмные отряды охотников за хорошую плату возьмутся за любую работу, а в них хватает опытных боевых магов, способных даже моим слугам доставить хлопот. И, наконец, самое главное. Поддержка Сына Моря. Стоит ему объявить, что уничтожение Семиречья является благим делом, исправлением кривого и возвращением естественного порядка, как любые возражения идеологического толка исчезнут сами собой. Более того — жрецам придется встать под ваши знамена, иначе они сами получат обвинение в недостаточно рьяном служении светлым богам.

Согласится ли Валиир поддержать наше предложение? Зависит от того, как оно будет преподнесено. Он не может не понимать перспективы становления Талеей перекрестком величайших торговых путей мира. Те, кто таковое становление могут обеспечить, обретут в глазах короля особую ценность…

— А если Семиречье выдержит?

— Крайне сомнительно. Но и в этом случае и королевство, и мы с вами останемся в плюсе — погибнут наиболее ярые наши оппоненты. Насколько я понимаю, фанатики Сыну Моря мешают.

— Подготовка экспедиции потребует времени и денег, — заметил герцог.

— Главное — получить согласие на её организацию. Тогда из возможной добычи мы перейдём в разряд полезных союзников, к которым, согласитесь, совсем иное отношение.

Оба прекрасно понимали, что ни о каком союзничестве речь не идет. Сын Моря — не та фигура, которая признает даже Селесту равной себе, не говоря уж о собственном вассале. И неважно, какие титулы или формы обращения используют его посланцы. На всех, живущих на его земле, повелитель страны смотрит либо как на помехи, либо как на инструменты. Иначе и быть не может.

С точки зрения Селесты, участь полезного инструмента куда лучше, чем статус помехи. Она выживала веками, выживет и сейчас.

— Необходимые финансы я готова обеспечить, — продолжила убеждать вампиресса. — Главы различных торговых домов и настоятели храмов Лукаля не раз выражали сожаления о разорванной связи с западными государствами. Если они увидят, что предприятие имеет шансы на успех, то согласятся вложиться деньгами в обмен на будущие преференции. Дайте им небольшие льготы — и они в очередь выстроятся перед вашим казначейством.

Внимательно выслушав её, Лаш чуть заметно дернул головой, оставив повиснуть в воздухе невысказанное «с какой стати я должен кому-то что-то давать». Возможные выгоды от восстановления пути на запад он прекрасно понимал, вне зависимости от того, будет основана колония на Каменных Костях или Селеста ошибается в своих предположениях. В то же время, для него были не менее очевидны трудности и риски.

Усиление герцога может напугать короля. Лаш и без того очень силен, влиятелен, вдобавок организация похода по разрушению страны, открыто управляемой нежитью, придаст ему определенный иммунитет в глазах части населения. Сейчас ему пеняют на связи с сомнительными культами, на излишнюю терпимость — в случае успешного похода обвинения стихнут. У хозяина Ласкариса хватает врагов при дворе, которые с радостью истолкуют его предложение в удобном им ключе. То, что король откажет, это полбеды. Как бы внезапно изменником не оказаться.

Становиться бунтовщиком Лаш не собирался. Возможно, ему приходили в голову мыслишки насчет усадить на престол более лояльно настроенного по отношению к нему Сына Моря. Однако, во-первых, мешало почтение к титулу, во-вторых, он понимал, что в таком случае против него объединятся абсолютно все группировки страны. К тому же первым делом после восшествия на престол Валиир занялся усилением личной охраны и достиг в том немалых успехов.

— Мне следует тщательно обдумать ваши слова, благословленная госпожа, — вежливо поклонился герцог.

— Разумеется, я не жду скорого ответа, — согласно кивнула Селеста. — Было бы неразумно принимать столь ответственное решение, не обдумав его со всех сторон.

Этикет не подразумевал мгновенного прощания, поэтому они ещё долго осыпали друг друга любезностями. Прошло минут десять, прежде чем Селеста, завернувшись в широкий темный плащ, выскользнула из заднего выхода ресторана. Весь путь до ближайшего входа в катакомбы она молчала, сопровождавшие её гвардейцы не осмелились прерывать думы госпожи.

Лашу она сказала чистую правду — быстрого ответа она не ждала. Откровенно говоря, Селеста предпочла бы подождать, закрутить ещё пяток интриг, заранее сформировать нужное мнение что у герцога, что у ближайших сподвижников Сына Моря. Увы, король сумел удивить. Обстоятельства вынуждают действовать раньше срока.

С другой стороны… Предположим, сейчас она услышит отказ. Ну вот не решится герцог на авантюру, предпочтет действовать осторожно. Что изменится для неё? Принципиально — ничего. Она как выводила деньги, людей, структуры из страны, так и продолжит. Как следила за священниками разных сект и представителями спецслужб, так и будет следить. Очернять их репутацию, ссорить между собой, подкупать, внедрять агентов. Она уже давно так живет, вернее, не-живет, и сорванные планы не повод менять сложившийся образ не-жизни.

Решимости уничтожить враждебную культуру восставших у неё не убавится. Просто способ придется найти иной. Ничего страшного — планы постоянно приходится корректировать в процессе исполнения.

Глава 18

Нынешнее положение Алату, в целом, нравилось.

С начальными сложностями он за четыре месяца разобрался. Мог бы и быстрее, только совсем без счета народ крошить нельзя, ни деловые, ни стражники не поймут. Посему — сначала переговоры, потом непонятливых к ногтю, никак иначе. Без шероховатостей не обошлось, но, в целом, окрестные банды вернулись под твердую руку вампирского сообщества без лишнего шума.

Сильно менять структуру, существовавшую при Зерване, Алат не стал. Незачем. Город по-прежнему был разбит на районы, в каждом районе свой смотрящий, особо в дела банд не влезавший и отвечавший за общак. Раньше смотрящими назначали только вампиров, сейчас, из-за дефицита кадров, примерно треть бирок с символом глаза носили люди. Алат подумывал было позвать знакомых из других городов, но потом решил — нахрен! Без чужаков обойдёмся.

Постоянно «верховный босс» в Талее не сидел, по-прежнему предпочитая кочевать по округе. Работа налажена, заместители справляются, на случай происшествий есть зеркальная связь, которой даже младшие владеют. Потом, правда, башка болит и пить хочется. Колдовские умения плохо даются идущим путями Зверя, отнимают много сил, а он не мэтр Хастин и тем более не Госпожа, способная даже днем до Цонне дотянуться.

Нельзя сказать, что сложностей вовсе нет. С гвардейцами он по-прежнему не то чтобы враждует, но близко. А как иначе, если они смотрят на тебя, словно на говно, поголовно! Хорошо ещё, что у него с магами нормальные отношения, Вадор словечко замолвил. Иначе… Плохо было бы иначе, что уж там. Видел он, на что они способны.

Ну и людишки регулярно херню творят. С этим ничего не поделать — у кого мозги работают, в бандюганы идут редко. Косячат бойцы обычно по мелочи, с их проколами разбираются главари, поэтому, если что-то до Алата дошло, значит, уровнями ниже ответственные не справились и требуются серьёзные напряги. Дважды бывало, что сам разгрести не смог и обращался к Мерку за помощью.

Чуйка подсказывала, что сегодня будет третий раз.

Банда Косого Сия крышевала Правобережный рынок и несколько точек неподалеку от бывшего Золотого квартала. С появлением Проклятья престижные кварталы Талеи поменялись местами с бывшими кварталами бедняков, да и в целом карта города изменилась сильно. Только дворец Сына Моря по-прежнему надменно высился на скале.

Что там у Косого произошло, Алат не понял — прибежавший прямо к нему боец из соседней банды толком ничего не сказал. Его вожак отправил гонцов во все возможные места, где мог появиться Алат, с наказом передать о большой заварухе у Правобережного. Вроде там подрались маги и грохнули кого-то важного, потому что стражи налетело и идёт тотальный шмон. Вампир выслушал сообщение, от души проматерился и рванул навстречу неприятностям.

К тому моменту, когда он прибыл в район рынка, кое-что прояснилось. Не в плане видимости — стояла глубокая ночь, — а насчет происшедшего. Да, действительно, подрались маги, только не двое, а больше. Причем если с одной стороной всё было более-менее понятно (высококлассные наёмники, частенько между заказами отиравшиеся в местных трактирах), то вторых раньше на районе не видели.

— Рожи холеные, цацками увешены, — описывал их мелкий гопарь, стоя навытяжку перед Алатом. — Трое их было, да ещё десяток мечников. Их таперича в лавку Вислозадихи стащили и никого унутрь не пущают.

— Стражи полно, — дополнил доклад главарь. — Пауки тоже здесь, я одного узнал, рожа приметная. И ещё кто-то, не понял, кто — но перед ним все стелются.

— Понятно, — Алат бросил монетку просиявшему мальчишке. — Наёмники ушли?

— Вроде не всех положили, — задумался младший бандит. — Отряд небольшой, человек двадцать, их здесь хорошо знают. Бойцы сильные, раз на демонов охотились. Хоть кто-то должен был уцелеть. Поискать?

— Да, найдите их. Хочу понять, что за херня здесь творится.

Столкновения двух отрядов с магической поддержкой в черте города, пусть и не в самом престижном районе, происходят нечасто, так что наводимая стражей суета получила объяснение. Чего Алат не понимал — с кем наёмники подрались. В столице случалось всякое, иногда в уличных боях сходились дружины знати и приходилось привлекать войска, а то и королевскую гвардию, чтобы развести врагов. Однако прежде всегда было понятно, кто с кем и кого. Сейчас местные определить одну из сторон не могли. Стража явно что-то знала, только предпочитала помалкивать.

Уцелевших наёмников нашли быстро. Это только кажется, что в городе спрятаться легко; если знать, кого спрашивать, и быть достаточно авторитетным, то найти можно кого угодно. Уже через час Алат стоял возле покосившегося дома, практически сарая, и принюхивался, пытаясь определить количество людей внутри. Пахло землей, сыростью, кошачьей мочой и старым дерьмом. Кровью тоже пахло, вместе с нотками лекарственных настоек. Внутри дома билось не менее двух сердец, причем интуиция подсказывала, что на самом деле людей больше, только они прикрыты магией.

Вампир поморщился. Маги, пока им в табло не дашь, любили выставляться.

Алат вошел во двор, не скрываясь, подошел к символическому крыльцу, по-хозяйски распахнул дверь… Дальше события развивались стремительно. Стоявший за дверью пожилой, но крепкий мужчина резко выбросил вперед руку с зажатым в ней амулетом, и вампира просто снесло спиной вперед. Удар был настолько стремителен, что тело пролетело по воздуху метра три, да потом по земле прокатилось, остановившись лишь за воротами, на улице.

Человек от такого бы погиб на месте. Младший вампир отделался бы переломанными конечностями и, возможно, короткой потерей сознания. Алат вытащил лицо из грязи и злобно зарычал, чувствуя, как мир окрашивается в яростно-кровавые цвета.

Пути Зверя дают идущим по ним необычайную крепость и ряд способностей, направленных на усиление физического тела. Сторонний наблюдатель, находись он здесь, увидел бы, как удлинились клыки вампира, раздались плечи под затрещавшей одеждой, набухли узлами мышцы на обнаженных руках. Алат словно с места выстрелил собой, за мгновение преодолев разделявший его с врагом десяток шагов, и с размаху врезался в полыхнувший голубым светом проворно выставленный щит. Щит исчез. Следующий удар, не такой сильный, пришелся по тонкому контуру личной защиты мага и тоже продавил её. Впрочем, наёмник сразу отпрыгнул назад, вскидывая руки вверх и крича:

— Мир! Мир! Выкуп! Мир!

Не то чтобы Алата его крики остановили, но очередной удар он придержал. Сильная оплеуха всего лишь сбила мага с ног, а не снесла половину башки, как могла бы. Человек, не вставая с пола, умело перекатился на спину, прикрываясь ногами и одной рукой, второй же нашаривая что-то на груди.

— Мир! — он наконец-то вытащил руку из-за пазухи и вскинул её вверх, показывая красную стекляшку на кожаном шнурке. — Старший, мир!

Алат присмотрелся, чем он там тычет, фыркнул, подошел поближе и пнул человека ногой. Несильно, для профилактики.

— Вставай, падаль. Ты кто такой?

Мужчина показал ему так называемый «благодарник» — амулет, при создании которого использовалась добровольно отданная кровь вампира. Простенькая штука, показывающая, что какой-то старший прежде с этим наёмником сотрудничал и результатом остался доволен. Каких-то особых преференций благодарник не давал, только свидетельствовал, что с данным конкретным смертным можно иметь дело. Защиты от попадания в чужие руки амулеты не имели, поэтому их из стекла изготавливали, чтобы бились почаще.

— Несторий Краас, взводный вольного отряда «Стальная Белка», — кряхтя, наёмник поднялся на ноги. Его ощутимо пошатывало. — Не держи зла, старший — не тебя ждал.

— А кого?

— Гильдейских магов. Они наш отряд положили, даже не знаю, кто ещё ушел.

— Гильдейских? — переспросил Алат. — Королевской Гильдии магов, что ли?

— Да, этих.

Чем занималась королевская Гильдия магов, вампир представлял смутно. Так уж сложилось, что дел он с ними не имел, да и остальные слуги Госпожи тоже. Гильдия как организация была крепко опутана многочисленными запретами, её члены находились под постоянным надзором правительства и «добровольных помощников» в рясах, сильных специалистов там не было. Вроде бы, за ними присматривала разведка, но подробностей Алат не знал.

— Пошли, — кивнул он на дверной проём, ведущий внутрь дома. — Расскажешь, что им от вас надо.

В комнате стоял густой запах крови и человеческого пота. Сразу стало понятно, почему навстречу вышел и дрался один Несторий — остальные двое просто не могли встать с лежанок, настолько серьёзно они были изранены. Трое из двадцати? Хорошо их потрепало. Может, кто-то в других местах прячется.

— Так чего гильдейские от вас хотели? — не спрашивая разрешения, Алат уселся на единственную в комнате табуретку, игнорируя настороженные взгляды раненых.

— Не знаю. Они пришли вечером, спросили командира, вместе поднялись в отдельный кабинет. Ну, не совсем кабинет — есть в трактире на втором этаже закуток на поговорить без свидетелей. В смысле, был. Минут пятнадцать общались, потом грохот, командир выбежал, его в спину чем-то ударили, наши за мечи схватились. Трактир загорелся, потом кто-то «Посохом гнева» шибанул, стены вовсе рухнули. Я выбрался, парней подхватил и тикать, — сползший по стене маг говорил устало, не пытаясь скрытничать. Ему, наоборот, хотелось поделиться. — У нас с Гильдией недавно контракт закончился, мы им пару месяцев экспедицию в Ринских горах прикрывали. Они, суки, четверть обещанного зажилили.

— О чем они говорили, ты, само собой, не знаешь.

— Нет, конечно, — пожал плечами Несторий. Подумал немного, ощерился в злобной усмешке. — А вообще… Рыжий Эй сболтнул, он в гильдейском замке одного из ваших учуял.

— Рассказывай!

— Мы расчет получали в их филиале под Ивянками, примерно сутки пути на юг, большая такая деревенька.

— Знаю её. Дальше.

— У Гильдии там замок. Так вот, когда во дворе стояли, Рыжий Эд сказал, что вампиром пахнет. Чутьё у него какое-то на ваших имелось. Вроде даже не магия, а природная способность. Но — работало. Он потом к командиру подошел и о чем-то с ним долго шушукался.

Командир ему поверил и решил попробовать гильдейцев малость пошантажировать, мысленно дополнил Алат. Зря. Маги тоже сглупили, недооценив наёмников, или запаниковали и не придумали ничего лучше, чем начать драку сразу. В любом случае — история интересная, Госпожа её наверняка захочет услышать.

Вампир собрался с духом:

- Госпожа!

- Алат? — как всегда, ему показалось, будто за спиной стоит некто огромный. Невидимый, источающий холод. — Что-то случилось?

- У меня возле Правобережного рынка наёмники подрались с гильдейскими магами. Магов положили, но и самих осталось всего ничего, — зачастил вампир. — Так вот, один выживший говорит, что его товарищ, которого убили, в мажеском замке нашего почуял. У них замок под Ивянками, наёмники там расчет получали.

- Любопытно, — после короткого молчания пришел ответ. — Где вы сейчас?

- На углу Торфяной и Второго Ручья.

- Переправь выживших в убежище под домом купца Кашкала, на третий уровень. Я подойду туда через несколько часов.

Ощутив разрыв связи, Алат облегченно потер затылок. Не для него вся эта мистика. Штука полезная, слов нет, только лучше пусть ей колдуны занимаются.

— Собирайтесь, — скомандовал он. — Со мной пойдёте.

— Куда? — отнял руку от, по-видимому, всё ещё звеневшей после оплеухи Алата головы маг. Услышав, что куда-то надо идти и он, и раненые напряглись.

— Куда-куда! Куда надо, туда и пойдёте, — передразнил вампир. Впрочем, на вояк он не злился, скорее, симпатизировал простым и понятным людям, видя в них родственные души, поэтому пояснил. — Поговорить с тобой хотят. Да не боись — если не соврал, то отпустим и даже подлечим. Не соврал ведь?

— Что я, совсем дурак?

— Ну раз так, то не суетись. Давай, собирай вещички.

Забавы ради Селеста изредка представляла себя сидящей в глубоком кресле, наглаживающей огромную дымчатую кошку в руках и со злодейским видом изрекающей пафосные истины. Увы, настроение дурачиться быстро проходило, и она вспоминала, что звери её боятся. Можно было бы, конечно, заставить кошку сидеть у неё на коленях, но ощущения были не те — она слишком восхищалась изящными свободолюбивыми животными.

Следовало признать — ситуацию в Гильдии магов они упустили. Сейчас, когда внезапно понадобилось получить конкретную информацию и проверить возникшее неприятное подозрение, выяснилось, что агенты у них есть только в столичном филиале. Причем ориентированы они в большей степени «вовне». Почему так сложилась, Селеста прекрасно понимала. Гильдия находилась под плотным контролем множества организаций, собственного влияния почти не имела, специалисты в ней состояли слабые. Маги, демонстрировавшие хорошие способности, быстро перебегали в Цонне или оказывались в свите аристократов. Словом, бесперспективное с точки зрения разведки направление.

А ведь там тоже люди разные. Некоторые — очень честолюбивые.

Просмотренные в памяти наёмника воспоминания заставили задуматься. Внешне ситуация выглядела понятно: маги кинули вольный отряд на деньги, командир последнего узнал, что в одном из филиалов содержится пленный вампир и решился на шантаж. Попытка закончилась схваткой, в которой полегли три не самых слабых чародея и почти весь отряд. Событие, кстати, наделало шума, даже из дворца прибыл чиновник, перед которым все прыгали на задних лапках.

Почему вампир пленный? Потому, что под Ивянки ни она, ни Кальдеран никого не посылали. Предположение, что кто-то из подчиненных будет контактировать вне зоны своей ответственности с Гильдией, имеет право на жизнь, но, скажем так, маловероятно. Чужак? Неоткуда ему тут взяться. Предположение следовало проверить, причем проверить быстро, пока люди в растерянности.

Услышав, что Селеста желает отправиться в Ивянки лично, Вантал впервые за долгие годы осмелился возражать:

— Это может быть ловушка!

Присутствовавший при разговоре Мерк согласно закивал.

— Может, — согласилась вампиресса. — Классическая ловля на живца, когда сначала подбрасывают приманку, а потом нападают на тех, кто на неё повёлся. Смертные знают, что мы всегда проверяем информацию о своих, так что, вполне возможно, нас под Ивянками ждут. Только, — Госпожа жестко усмехнулась, — они совершенно точно не ждут меня.

— Капитан меня убьёт, — тоскливо пробормотал Вантал.

— Не убьёт. Ругать, конечно, будет долго, — заулыбалась Селеста. Перспектива размяться привела её в хорошее настроение. — Вали всё на меня. Делай печальный вид и жалуйся, мол, не удержать было.

Комментировать совет сержант не стал.

Добираться до нужного места предстояло целый день. Чтобы не ехать по тракту под ярким солнышком, по сравнению с ночным временем беззащитными, вампиры покинули город через тайный ход и воспользовались заброшенными дорогами, где опасность нарваться на засаду была минимальной. Как следствие, к филиалу Гильдии они подъехали после наступления полуночи. Бедных лошадок пришлось напоить эликсиром ночного зрения, чтобы ноги себе не переломали.

Принадлежащее Гильдии поместье ничего особенного из себя не представляло — обнесенный деревянным забором кусок земли с обычным каменным домом в два этажа и хозяйственными постройками. Из странностей разве что отсутствие собак да большое количество разнообразных сигналок, расставленных в округе или накрученных на забор. Возиться со снятием чужой магии у Селесты не было ни времени, ни желания, поэтому она поступила проще — издалека подчинила сознание привратника, заставив того впустить незваных гостей. Чтобы добиться нужного результата, ей пришлось потратить полчаса, но всё равно вышло быстрее, чем если бы она распутывала сложный клубок чужих заклинаний.

Человек, конечно, после такого насилия над сознанием умер.

То, что приехали они не зря, Селеста поняла ещё во время превращения привратника в марионетку — своими способностями она нащупала в подвале центрального дома три источавших боль и безнадегу сознания, явно принадлежащих сородичам. Одно — яркое, бодрствующее, два еле ощущались. Поэтому церемониться с другими местными обитателями она не собиралась. Госпожа переслала гвардейцам план дома с указанием живых, выделив трех наиболее ярких в ментале для захвата в плен. Остальных предстояло уничтожить.

Сама Селеста направилась к пленникам и, конечно же, одну её не отпустили. Вантал лично сопровождал повелительницу, открывая перед ней двери и убирая с пути ненужные помехи вроде выглянувшего из боковой комнаты охранника. На удивление, подземелье оказалось очень хорошо защищённым — коридоры перекрывали зачарованные на крепость решетки, пол, по которому они шли, представлял собой сложный артефакт, попытавшийся убить вторженцев внезапно выросшими каменными пиками, да ещё и сигнал тревоги подал. Правда, никто его уже не услышал, но сам факт! В современном мире создать нечто подобное могли немногие.

Выбить дверь в первую камеру с первого удара не получилось. Выяснять, насколько она на самом деле крепкая, Селеста не стала, и от легкого движения маленькой девичьей ладошки зачарованная дубовая древесина осыпалась прахом. Переступив через порог, Госпожа недовольно поджала губы и резко кивнула назад Ванталу — на стене, распятый за руки и ноги, с кляпом во рту, висел вампир. Младший. Ослабленный до потери разума, полностью подчинившийся инстинктам. Освобождать его в таком состоянии было бессмысленно и опасно, поэтому Селеста приняла от вернувшегося вассала кружку и большую бутыль вина. Сначала она до половины наполнила кружку, затем, проведя ногтем по запястью, уронила в вино несколько капель своей крови. Пленник забился, задергался, учуяв манящий запах.

Быстро выдернув кляп, вампиресса поднесла кружку, предлагая младшему испить.

Глядя на то, как к жадно захлебывающемуся напитком пленнику возвращаются человеческие черты, она заметила:

— Я никогда прежде не видела его.

— Думаю, они свозили сюда восставших, не замеченных нами, мессена.

— Скорее всего. Там живые остались? Нам ещё двоих освобождать, да и этому живая кровь не помешает.

Поторопилась она с приказом о полной зачистке, не учла, что пленникам потребуются силы. Её ошибка.

— Сейчас взгляну, мессена.

Гвардеец быстро вышел из комнаты. Дождавшись, пока младший проглотит последние капли, Селеста отставила кружку, отметила осмысленное и настороженное выражение глаз, спросила:

— Как тебя зовут?

— Архлан, сиятельная.

«Сиятельная», надо же. За жрицу официальных религий её не принимали давно. Ведомая нехорошим предчувствием, она уточнила:

— Архлан, кто я, по-твоему, такая? Ты меня чувствуешь?

— Н-нет, сиятельная…

Селесте захотелось выругаться. Ни один вампир не спутал бы сородича с человеком, это инстинкт, приходящий с перерождением. Чутьё исчезало в период сильнейшего истощения или после долгих магических воздействий ментального характера, чьи последствия исправлять долго и сложно.

— Я вампир, восставшая, как и ты. Сейчас я тебя освобожу.

Цепи обжигались при попытке прикоснуться к ним, поэтому Селеста просто испарила их, призвав частицу силы печати. Оставив младшего в камере и приказав никуда не уходить, она перешла в соседнюю камеру. Там дела обстояли намного хуже. Несмотря на порцию вина с кровью, взгляд второго пленника оставался пустым, бессмысленным, причем вцепиться в горло Госпоже он не пытался. Похоже, с его разумом основательно поработали.

Вернулся Вантал, из конюшни притащил ночевавшего там конюха. В доме из живых людей остались только маги, связанные и без сознания, поэтому сержант послал двоих гвардейцев поискать прислугу в остальном поместье. Конюха осушил Архлан, Селеста не решилась выпаивать безумца.

В третьей камере на цепях висел безрукий и безногий огрызок. Госпожа при виде его задумалась — не добить ли? Если организм привык к новому состоянию и не пытается регенерировать, то вампир навсегда останется инвалидом. Бессмертным, возможно, сумасшедшим. Очень сомнительно, что в Цонне сумеют исправить причиненный урон. К магам прибавилось претензий, особенно к неизвестному пока менталисту.

Зря они Гильдию игнорировали.

Пока гвардейцы переносили магов и освобожденных сородичей в холл (второго, по-прежнему непришедшего в сознание, оставили связанным), Селеста в компании Вантала прошлась по комнатам. Золото и драгоценности её не интересовали — если остальные захотят, пусть собирают сами. В среде старших вампиров к богатству относились, как к инструменту, зная, что при нужде заработают всегда. Исключения встречались редко. Поэтому Госпожа искала бумаги, указывающие на покровителей местных исследователей — письма, бухгалтерию, договора. Для неё было совершенно очевидно, что без весомой поддержки со стороны происходящее под Ивянками давно раскрылось бы. Лабораторные журналы и записи экспериментов тоже подлежали либо захвату, либо уничтожению. Вряд ли Хастин узнает нечто для себя новое, в конце-то концов, часть приговоренных к казни вампиров попадала к нему на стол, но вдруг что-то пригодится?

— Скоро рассвет, мессена, — напомнил сержант. — Раненых младших не стоит перевозить днем.

— Что предлагаешь?

— В получасе езды есть пещера, где лет десять назад морваниты проводили ритуалы. Уединенное место, наш отряд поместится там вместе с лошадьми.

— Пожалуй, ты прав. Переднюем там, заодно я допрошу одного из магов.

Для сокрытия следов дом следовало поджечь. Реализации хорошей идеи мешала расположенная рядом деревня, где пожар наверняка бы заметили, прибежали на помощь и навели совершенно ненужную суету. Властям сообщили, облаву организовали и всё в таком духе. Просто так уезжать тоже не хотелось. В результате пошли на компромисс — один из гвардейцев набрал во взломанной лаборатории реагентов и смешал из них пару составов, с помощью которых соорудил зажигательную бомбу с отложенным таймером. По идее, полыхнуть должно через половину суток, хотя гарантий химик-любитель не давал.

Если найдут раньше — значит, не судьба. Ничего лучшего в их положении придумать нельзя.

Напоследок прибрав наиболее очевидные признаки прошедшей ночью бойни, вампиры с некоторым трудом погрузили добычу на лошадей и покинули опустевшее поместье. Селеста подумывала прислать сюда сектантов, но потом решила не оставлять лишних ниточек для неизбежного следствия. Гильдия принадлежит Сыну Моря, вырезанный филиал означает пощечину высочайшей власти. Наверное, будет правильнее признаться и выдвинуть обвинение первой — всё-таки пострадали её подданные, она имеет право на месть. Конечно, с такой трактовкой король вряд ли согласится. Ладно, не стоит спешить, лучше подождать и посмотреть, как будут развиваться события.

Пройдя немного по дороге, ведя лошадей под уздцы, вскоре они свернули в лес. Гвардейцы часто действовали вокруг Талеи и потому знали маршруты назубок. Раньше Госпожа частенько разбирала конфликты между подчиненными Латама и Зервана, и положа руку на сердце — стороны друг друга стоили. Гвардейцы обоснованно считали себя элитой, о чем не стеснялись напоминать, иногда в резкой форме.

Укромных уголков вокруг столицы хватало. Путники редко отходили больше, чем на десяток шагов, от дорог, крестьяне тоже предпочитали не углубляться в леса. И дело не в изредка вылавливаемых малых чудовищах или стаях волков, в голодные годы подходивших к городам. Просто земля принадлежала дворянам, границы владений проходили весьма условно, оказаться пойманным егерем и попасть на штраф никто не хотел. Отсюда появление неподалеку от города полянок, на которые в прямом смысле слова столетия не ступала нога человека.

Сектанты в укрытиях разбирались отменно. Свои люди в страже не отменяли того факта, что осторожность необходима, конспирацию надо соблюдать. Те, кто это простое правило забывал, лишались головы — и хорошо, если в одиночестве. Места для собраний и молебнов тщательно выбирались с учетом близости дорог, возможности появления людей, наличия путей отхода и много чего ещё. Часто для дополнительной маскировки привлекали Темную Гильдию и вампиров. Всё-таки большинство сектантов принадлежало к не слишком образованным слоям населения и от простейшего колдовства приходило в экстаз.

Пещера, рекомендованная Ванталом, относилась к таким укрытиям. Не заброшенным — просто нашли иное, более удобное. Сюда до сих пор приходили служители, прибирались, молились перед грубым жертвенником в виде стилизованного креста, пополняли запасы. Приходили редко, поэтому отряд никого внутри не застал, что вампиров более чем устроило.

На время Селеста оставила в покое Архлана и ни о чем не расспрашивала. Не видела смысла пока что разговаривать. Он, во-первых, был слишком слаб, во-вторых, находился в шоке после освобождения, в-третьих, гвардейцы просветили, кто его освободил, отчего парень окончательно впал в ступор. Только и мог, что смотреть на Госпожу круглыми глазами, хорошо хоть, молчал.

Рассвет наступил. Младшие заснули в дальнем углу пещеры, в безопасности; гвардейцы обустраивали лагерь, вяло споря по поводу очередности дежурства. Селеста готовилась потрошить первого из чародеев. Пленных магов напоили сонным эликсиром, в ближайшие пару суток им не светит проснуться, сейчас удобное время, чтобы порыться в их памяти. Лучше бы, конечно, действовать ночью, когда солнечные лучи не ослабляют вампиров, но тонкие пути, в частности менталистика, в наименьшей степени подвержены враждебному влиянию светила.

Как всегда. Связанное, несмотря на бессознательное состояние, тело человека. Страховка из Вантала и ещё одного старшего рядом. Транс.

Госпожа действовала бережно, пока не определившись, как поступит с магом. Поэтому смотрела осторожно, плавно переходя от ассоциации к ассоциации, стараясь не повредить хрупкие глубинные слои чужого сознания. Возможно, она являлась единственной мастерицей в Талее и сопредельных странах, способной настолько аккуратно работать с чужим разумом. Имелись и другие чтецы памяти, но оставленные ими следы скрыть было невозможно.

Спустя два часа Селеста еле слышно вздохнула и выпрямилась, поводя плечами. Мышцы вампиров тоже устают, их тоже сводит, хочется размять, просто в куда меньшей степени, чем у людей.

— Вантал, ты никогда не задумывался, почему людям всегда чего-то мало? — спросила она у сержанта, принимая обязательный кубок с питьём.

— Мне кажется, мессена, до определенной степени жадность, скорее, благо, — отозвался вампир. — Она стимулирует на развитие, заставляет идти вперед. Потому Темный нас ею и наделил.

— Замечательная формулировка. Ты совершенно напрасно отказываешься выступать с проповедями.

— Благодарю, мессена, но это совершенно не то, чем я хотел бы заниматься.

— Именно по этой причине стоило бы. С возрастом разум костенеет, перестаёт быть гибким, воспринимать новые концепции. А стагнация, как известно, означает смерть. Лучший способ измениться — поместить себя в некомфортную среду, — привычно сказала Селеста. Она в последнее время частенько заводила подобные разговоры, подготавливая соратников к виражам судьбы. Конкретных планов у неё пока не было, но то, что деградировать дальше она им не даст, знала четко. Окружающие перемены предчувствовали и потому ходили настороженные.

— Не будет ли дерзостью с моей стороны спросить, что вы увидели в памяти мага, мессена?

— Это совместный проект нескольких группировок. Правда, пока не знаю, целиком или отдельных представителей, надо смотреть остальных. Даже не думала, что они в принципе способны договориться между собой! — слегка поудивлялась Селеста. Она, конечно, разные альянсы на своей памяти видела, но жрецы разных сект, аристократы и королевские чиновники прежде в одной упряжке не ходили. — Бессмертие оказалось призом, объединившим природных врагов…

— Что мы будем делать, мессена?

— Ещё не решила. Мы с Сыном Моря сейчас ведем сложную партию, не хотелось бы добавлять в неё переменных.

Видя, что Госпожа погрузилась в свои мысли, Вантал тоже замолк.

Обрести бессмертие элита людей пыталась всегда. Сколько вообще может прожить человек? Обычный дворянин — лет сто-сто пятьдесят, представитель старой знати, с детства подвергавшийся сложным ритуалам, мог и двести протянуть. Маги, осознанно развивавшие энергетику и помогавшие телу мутировать в правильном направлении, доживали до трехсот-трехсот пятидесяти, сильнейшие из них переваливали через четырех вековой срок. Многое зависело от рода, от накопленных уникальных знаний, от собственного упорства и трудолюбия. Долгий путь, устраивавший далеко не всех.

Хотелось всего, сразу, и чтобы не напрягаться.

Они не могли не обратить внимание на вампиров. Вот она, вожделенная вечная жизнь — только руку протяни! Моральные и социальные аспекты их не смущали, люди власти всегда считают себя выше общепринятых норм. Куда в меньшей степени жаждущих бессмертия устраивали иные аспекты бытия не-мертвым: необходимость пить кровь и дневной сон, равнодушие к привычным для человека наслаждениям, уязвимость перед солнечным светом. То, что сам процесс перерождения смертного в вампира оставался тайной, раздражал и пугал. Всё-таки религия играла большую роль в мировоззрении, атеистов этот мир не знал.

Кого-то гнев Морвана останавливал. А кого-то — нет.

При всём желании Селеста не смогла бы остановить исследования. Сначала у неё банально не имелось возможности — к проводимым в Академии экспериментам её не допускали, да и положение её тогда оставалось шатким. Самой бы выжить. Потом, обретя свободу, она установила порядок, при котором пропавших своих искали, находили и вытаскивали из застенков. За подданных она мстила, по возможности демонстративно и жестоко. Получалось не всегда, потому что ответственные за похищения зачастую занимали очень высокие должности, но она старалась.

Несколько сложнее обстояла ситуация с «посторонними» восставшими, не успевшими попасть в под пригляд общин. О них банально не знали, они считались сами по себе. И, с точки зрения существующей системы отношений, не являлись подданными Селесты, то есть она не имела права защищать их. Именно поэтому одной из основных обязанностей глав являлось скорейшее нахождение молодых восставших и взятие их под крыло.

«Кому-то достанется, — сделала в уме пометку Госпожа. — Особенно если все трое пойманы в одном регионе».

Глава 19

Учеба шла тяжело. Изменившаяся энергетика требовала новых, ещё не существующих, методов работы с ней и львиная доля времени уходила на монотонные полу-теоретические изыскания. То есть придумать упражнение, выполнить его, зафиксировать результат, чуть изменить, снова выполнить, снова зафиксировать. До бесконечности. Здорово помогал мэтр, некогда прошедший через нечто подобное, Каше была безумно благодарна ему за поддержку.

Немногочисленные удачи внушали оптимизм, подстегивали желание трудиться. Тем более что перспективы радовали — одержимость духом наделила её уникальными способностями. Которым, кстати, уже нашли практическое применение.

— Пятый и восьмой меридианы перекрыты структурами на основе духа, в меньшей степени вода и земля, — сидя в позе лотоса, сложив пальцы в мудру «яг» и закрыв глаза для лучшего сосредоточения, диктовала магичка. — Очень сложная структура в районе верхнего узла, с правой стороны сформировала не до конца.

— Не успели, значит, — пробормотал ведущий запись Вадор. — Хорошо.

Дальнейшей работе помешала распахнувшаяся дверь и ввалившийся в неё Алат.

— Ты не вовремя, — не отвлекаясь от занятия, бросил старший маг.

— Да к вам как ни зайди, всегда не вовремя, — не смутился бандит. — А я ведь не просто так пришел. Держи, с тебя десятка.

Вадор поймал брошенный в его сторону тощий мешок, куда немедленно сунул нос.

— Каше, перерыв, — чернокнижник поднял глаза на старого поставщика и, чего уж там, приятеля. — Где достал?

— Места знать надо, — ухмыльнулся Алат. — Добрые люди поделились, можно сказать, добровольно. Привет, красавица. Всё страдаешь?

Не говоря худого слова, Каше выдохнула в него языком пламени, на что тот только ухмыльнулся, тряхнув гривой черных волос. К колдовству Алат относился с уважением, но бояться не боялся. С ним вообще было легко и просто общаться, хотя, конечно, сам по себе любой старший вампир не прост, и Алат не исключение.

— Ты, стало быть, мой крестничек? — перевел внимание на Архлана бандюган.

— Не пугай парня, — тихо буркнул под нос Вадор. — Дай очухаться.

Интонации у него были самые обыденные, и носа он из мешка не вытащил. Тем не менее Алат, направлявшийся к столу, на котором робко жался новичок, свернул в сторону и уселся на стул. Колдуна он знал давно и успел выучить, в каких случаях с ним лучше не спорить.

— А почему крестничек? — спросила Каше.

— Вы ж не знаете!

Рассказанная Алатом история изобиловала кровавыми подробностями, схватками магов-берсерков, предательством честных работников войны и благородством одного конкретного покровителя слабых и угнетенных, известного своей честностью и отвагой босса всех боссов Талеи. Не дожидаясь окончания, магичка повернула голову к Вадору:

— Как думаешь, старший — много врёт?

— Почти всё, — не задумываясь, ответил тот. — Наверное, узнал сведения от кого-то из своих и передал Госпоже, тем дело и ограничилось.

— А вот и неправда, — закинув руки за голову, блеснул клыками Алат. — Подраться пришлось. История мутная и до сих пор не закончилась. Знаете, почему я здесь сижу? Потому, что стража наверху устроила облаву и квартал за кварталом перетряхивает. Давно такого шухера не наводили. Смотри, пацан, — твоя свобода нам дорого встала.

— С-спасибо, господин.

— Не нам, — не смогла удержаться Каше, — а вам. Твоим бандитам.

— Вот тут ты совсем не права, — покачал пальцем брюнет, — мои по ухоронкам залегли и спокойно ждут, когда буча стихнет. Страдают в основном простые смертные, бедняки. Клык даю, через месяц-другой в наши секты народ валом повалит. Так, ладно! Я слышал, троих нашли. Одного вижу, остальные два где?

— От кого слышал? — отложил в сторону мешок Вадор.

— Тикка сказала. Итак?

Тикка занимала пост главврача, заведовала всей медициной, курируя две больницы и аптечную сеть, принадлежащие столичной общине. В основном её пациентами становились смертные, вампиров с травмами либо быстро излечивали, либо отправляли в Цонне. Вполне естественно, что она вместе с мэтром осматривала троицу бывших пленников. Находись те в лучшем состоянии, попали бы под её присмотр.

— Они слишком сильно пострадали, — успокоившись, что утечки информации нет, ответил Вадор. — Их дольше обрабатывали, чем Архлана. Мэтр их усыпил, сейчас пытается понять, что делать и можно ли им помочь в принципе.

— Хреново, чё, — своеобразно посочувствовал Алат. — Досталось пацанам. Деньги где?

После ухода бандита маги закончили осмотр младшего. Ему на самом деле повезло — за месяц, проведенный в застенках, на него успели наложить часть ограничивающих заклинаний и неглубоко залезть в подсознание. Звучит страшно, но всё поправимо. Прежде Архлан жил на северной границе, был вассалом мелкого дворянина и погиб в стычке с бандитами. Переродившись, он попался на глаза жрецам Святителей, те его мигом скрутили, очнулся парень уже в застенках у магов.

Сейчас ему помощь требовалась не столько магическая, сколько психологическая. Очень уж многое на него свалилось за короткое время. Сочувствовавший парню Вадор надеялся, Госпожа сумеет подобрать наставника, способного вернуть Архлану уверенность в себе. Лично он бы на себя подобную ответственность взять не осмелился.

На порядок большее сомнение вызывала судьба остальных двух освобожденных. Учитель и мессена Селеста, безусловно, специалисты высочайшей квалификации, но и повреждения у пострадавших очень велики. Особенную тревогу вызывают нарушения в ментальной сфере — сознание ломать легко, исцелить сложно. Если бы дело ограничилось обычной энергетикой, отправили бы парочку в Цонне, там медики с недавних пор даже конечности отращивают. Хотя, наверное, мэтр в любом случае туда скоро уедет.

Вспомнив госпожу Медею, Вадор ухмыльнулся. Как там в своё время Алат выразился? «Эта штука между ног у нас теперь только для красоты. Но при виде Медеи что-то в штанах шевелится.» Грубовато, конечно, зато точнее не скажешь.

Если наставник уедет, то отдуваться снова придется ему. Каше мэтр, конечно, заберет с собой. Ну, от руководства Темной Гильдией, в значительной степени формального, удастся отбрыкаться, а вот по поводу алхимии по-прежнему продолжат идти к нему, Вадору. Надо бы подкинуть Госпоже идею обучающих курсов с одновременным уменьшением количества принимаемых заявок на зелья — пусть каждая община заведет своего алхимика, оставив на крупные центры исключительно сложные заказы. Давно пора провести децентрализацию.

Колоссальный запас прочности у государства.

История, традиции, законодательство, осознание себя великой нацией — прямой наследницей древней Сальватии, обособили страну от прочих современных государств и в то же время сплотили народ. Верность династии не поколебало даже бездарное правление Иррана, к титулу Сына Моря продолжали относиться с величайшим почтением. Однако, как бы ни были велики силы, их следует восполнять. Стены величайшей из крепостей периодически нуждаются в ремонте.

Чем нынешний правитель и занимается. Правильно делает — он не довольствуется величием предков, не считает себя непогрешимым.

В отличие от него.

Четыре сотни лет назад он сидел здесь, на этом же месте, выбирая дальнейший путь. Тот трактир сгорел, на его месте выстроили новый, потом сменился хозяин, ещё раз, обстановку меняли неоднократно… В конце концов восставший его выкупил и подарил семье морванитов с наказом никогда не продавать и не менять внутреннее убранство. Непростительная слабость для разведчика, но тогда он считал, что может её себе позволить.

Первая ошибка из череды тех, что привели его к нынешнему положению, или более ранних он просто не заметил? Себе-то можно не врать — он обгадился. Утратил хватку. Действовал, как любитель. Он, некогда один из лучших профи.

Самое первое принятое здесь решение оказалось правильным. Он никогда не жалел, что решил остаться, что предложил службу и верность местной правительнице. Его положение во внутренней иерархии росло, статус неуклонно повышался, пока он не вошел в число старейшин — выше расти было просто некуда, да и незачем. Место, занимаемое Госпожой, уникально, никто другой бы не смог… ничего не смог. Есть, чем гордиться. Он и загордился.

«Гордыня есть смертный грех». Интересно, кого она цитирует?

Тогда он выбирал сам. Сейчас решили за него. Можно ли назвать это наказанием? Положа руку на сердце, странная ссылка получается. Он остается старейшиной, только сфера его ответственности ужимается и отвечать он будет не только и не столько за разведку, сколько за регион. Архипелаг, Бират, в перспективе колония на Каменных Костях. Он бы не обиделся, сделай его Госпожа обычным мастером среднего города. Не после всех провалов. Не после Шаара, не после безуспешных попыток внедриться в Глубокую Гавань, особое место в памяти занимает и до конца жизни будет занимать Зерван. Тотальный провал, полный. Так просчитаться!

Когда он наскоро спланировал небольшую интрижку, он всего-то собирался слегка щелкнуть дикаря по носу. Ему и в голову не приходило, что всё окончится… чем окончилось. По вине пошедшего вразнос звериного старейшины они потеряли чудовищно многое и в обозримом будущем восстановить часть потерь не удастся. Он признавал, что заслуживает казни. Стыд выедал внутренности, временами он подумывал пойти и признаться в ошибке. Не в глупости — ошибке, отчего становилось ещё хуже!

Непонятно, почему такие странные условия. Смысл внедряться под видом жреца? В любой другой стране — ход логичный, правильный, наработанный, но на Архипелаге? С его ограничениями религиозных культов, причем любых, кроме государственного? Другие условия тоже выглядят какими угодно, но только не рациональными. Приказ в течение года не заниматься оперативной работой прямо противоречил всему его опыту. Запрет на любую, кроме зеркальной, связь с подчиненными на тот же срок больше походил на подготовку к отставке.

Руководитель всегда должен мониторить обстановку в зоне своей ответственности, это очевидно. Но если бы Селеста хотела его снять, она действовала бы иначе. Учителя у неё были не хуже, а опыта как бы не больше, да и стиль совершенно иной — он успел изучить за прошедшее время. Может, на то и расчет? Нет, слишком сложно. Тут что-то иное.

Побудительные мотивы Госпожи временами ставили в тупик, не только его — всех. Её неожиданные решения и поступки поддерживали легенду о божественном происхождении, причем иногда даже он сам задумывался, насколько слухи правдивы. Медея явно что-то знает, но она молчит и будет молчать. В любом случае, мышление Селесты неординарно, победы и поражения она оценивает, исходя из собственной шкалы ценностей, цели ставит, ориентируясь на свои приоритеты. Тот же самый Святой Поход — зачем? Для чего тратить столько усилий и ресурсов, пытаясь уничтожить практически незнакомых и почти не контактирующих варваров? Да, возможно, они в будущем станут врагами. Или, скажем мягко, конкурентами. Но сейчас есть куда более актуальные проблемы, требующие срочного решения, так не лучше ли сосредоточиться на них?

Она не может не видеть другую опасность затеваемого похода. Талея всегда оставалась в большей степени морской державой, в степь она не лезла, ограничившись контролем перевалов. Что, если элита захочет сменить вектор развития? Или она на это надеется?

Поневоле в голову закрадывается мыслишка, что Госпожа знает больше, чем говорит. Вполне возможно — у неё есть свои источники. Однако, какую бы информацию она не получила, против объективной реальности не попрёшь. Семиречье просто-напросто слишком далеко, бороться с ним сейчас нерационально.

Он даже попробовал пообщаться с Честой, хотя никогда не мог его понять. Провидец подарил ему два металлических шарика и посоветовал меньше думать. Нет, идея Святого Похода возникла у Селесты вне Талеи, её действия не вызваны пророчествами.

Ему-то что делать? Мэтр Хастин, к которому он подошел за советом (он — за советом!), покачал головой и сказал, что он ищет не там. Магов всегда сложно понять, а уж тех, кто по праву зовется великими, втройне.

Кальдеран, родившийся и восставший в Насане, не знал, как ему поступить. Жизненный опыт советовал бежать. Тот же опыт требовал забыть привычные мерки, раз дело касается Госпожи.

Он просидел до рассвета, игнорируя тревожный взгляд хозяина заведения и медленно цедя давно остывший чай. Местные вина южанин до сих пор не воспринимал. Осознание пришло поздно. Бежать — бессмысленно. Он просто-напросто не сможет жить где-то ещё. Не после сложнейших интриг, свергавших правителей и возводивших на престол марионеток. Не получится у него не сравнивать новое обиталище, каким бы оно ни было, с величественными залами нового дворца или длинными катакомбами Талеи. Неизбежно станет вспоминать о полноценном государстве с правительством, законами, собственной символикой, войнами и дипломатией, гражданами и границами, пусть не нанесенными на карты… Он всегда будет помнить, что стоял во главе этой страны и что, возможно, совершенно напрасно сбежал из неё.

Рано или поздно неопределенность сведёт его с ума.

Поэтому выбора нет. Он, Кальдеран, некогда из Насана, ныне старейшина Ближнего Круга в Талее, выполнит указания Госпожи. Своей Госпожи — всё-таки есть клятвы, важные для него. Уедет в Глубокую Гавань, впустую потратит год, не станет узнавать, чем заняты его бывшие подчиненные, выполнит остальные приказы, не понимая их сути.

И будь, что будет.

Ордонанс «О доверии преданном» в обществе вызвал бурю эмоций.

Пауки или тайный кабинет, кто-то из них давно собирал свидетельства творимых в Гильдии магов нарушений закона. Ничем иным скорость, с которой они начали проводить аресты после столкновения у Правобережного рынка, объяснить невозможно. Поначалу столичные дворяне не понимали, что происходит, на фоне относительно недавних перестановок в высших эшелонах власти происходящее выглядело откровенно угрожающе. Если уж представителей династии не пощадили, то менее знатным особам надеяться на милосердие откровенно глупо.

Начавшееся брожение сбил опубликованный ордонанс Сына Моря. За цветистым слогом и изящными формулировками высшего наречия скрывалось простое описание экспериментов, проводившихся в Гильдии, и делались выводы. Во-первых, лица, надзиравшие за магами, лишились высочайшего доверия и понесут за то наказание. Во-вторых, ни слова не было сказано о недовольстве канцлером, правительством, отдельными сектами, провинциальным дворянством или какой-либо иной группой лиц, объединенных по одному признаку. Гнев монарха обрушился на конкретных лиц. В-третьих, следствие было указано вести открыто, то есть любой достаточно знатный человек мог прийти к следователям и задать им вопросы, на которые те обязаны были ответить. Последнее было совершенно нехарактерно для склонной к кулуарным разборкам культуре Талеи и привело к замешательству среди сплетников, привыкших выцарапывать крохи информации.

Добивающим ударом стало назначение на пост главы Гильдии магов принца Сирташа, ответственного лично перед Сыном Моря и никем иным.

Селеста не могла не восхититься продуманной изощренностью замысла короля. Пока не закончены реформы армии и флота, не расставлены по ключевым позициям преданные люди, Валиир не мог действовать против влиятельных государственных группировок. Попытка надавить на канцлера и правительство приведет к волнениям среди поддерживающего их провинциального дворянства; ограничение власти крупных религиозных организаций, в первую очередь Святителей Огня, способно перерасти в полноценный бунт низших слоев населения, давить который нечем. Аристократы являются крупнейшими землевладельцами и тесно связаны с крупными торговыми домами, вражда с ними мгновенно отразится на доходах казны, чего та себе сейчас позволить не может.

Нельзя ослабить какую-то одну группировку, но ничто не мешает ослабить все разом. Простые дворяне враждуют друг с другом, знатные аристократы поколениями мстят за обиды, нанесенные предкам. Что творят святые отцы ради возможности подсидеть собрата, вовсе описывать не хочется. Следствие дало прекрасный повод для сведения счетов, чем заинтересованные лица немедленно воспользовались. Экспериментам над вампирами покровительствовали многие влиятельные личности, разумеется, с большим числом врагов, и теперь эти враги старательно не давали скандалу затихнуть.

Филиал под Ивянками оказался не единственным и даже не самым главным, где проходили запретные исследования. Основной базой служил другой, расположенный в Ринских горах, подальше от досужих глаз. Проверка обнаружила там ещё четырех вампиров и несколько десятков людей, подвергнутых мутациям. Возможностей освободить сородичей Селеста не видела, к тому же — что она с ними будет делать, если они в том же состоянии, что и двое безымянных из Ивянок? Люди её не интересовали вовсе.

Зато Хастин очень хотел приобщиться к результатам исследований, а он при желании умел быть настойчивым.

— Как ты себе это представляешь? — пыталась она понять его логику. — Я не готова обратиться к Сэ с просьбой выдать нам копии записей экспериментов на том основании, что мэтру Хастину, видите ли, интересно! Наглость, конечно, второе счастье, но только до определенного предела.

— Ну, может, украсть?

— В будущем, когда внимание схлынет — возможно. Точно не сейчас.

Скандал набирал обороты, из-под сукна доставались папки с компроматом, припоминались старые грешки. Снова поползли слухи о раскопанном Святителями не столь давно древнем храме, и Склеста не отказала себе в удовольствии усилить накал страстей, подкинув подробности наиболее ортодоксальным жрецам. Её более чем устраивала перспектива раскола секты на два крыла.

Жилось людям тяжко, непрерывные стрессы подтачивали психику. Как следствие, крыша ехала часто и у многих. Простые нравы быстро и фатально отбраковывали всех, кто отличался от некоего среднего показателя, но к сумасшедшим с религиозным уклоном местное общество относилось с пониманием. Фанатики имели немалый шанс дожить до старости и помереть, окруженные почетом, пользуясь славой рьяных вероучителей.

По приказу Госпожи одного из таких, наиболее авторитетного, пристрелили после публичного диспута с оппонентом, тоже Святителем, только менее ортодоксальным. Разумеется, ученики покойного мгновенно возбудились и обвинили руководство секты в заказном убийстве. Иного от них и не ожидали — умом они не блистали, зато в драках участвовали постоянно. Селеста предвкушала публичное выяснение отношений со взаимными обвинениями в предательстве идеалов. Однако междусобойчик вылился в потасовки между «активом» сектантов, начались столкновения на рынках, сил столичной стражи не хватило и пришлось вводить войска.

Три армейских полка совместно с дружинами некоторых дворян за сутки навели порядок, залив улицы кровью и второй раз за короткое время погрузив бедные кварталы в тишину. По данному поводу вампирессе пришлось выдержать неприятный разговор с посланником Сына Моря, подозревавшего её в организации беспорядков. К счастью, доказательств у них не было.

— Перестаньте, барон, — взмахнула рукой Селеста, жестом словно отбрасывая нечто несущественное. — Произошедшее мне абсолютно невыгодно. Я не стану отрицать — любое ослабление светлых культов нам на руку, не говоря о простом удовольствии от вида губящих собственную репутацию противников. Однако случившаяся бойня совершенно не входила в планы. Зачем она нам? Давайте вы с уважением отнесетесь к моему интеллекту и на том закроете тему. Лучше скажите, что ответил ваш повелитель насчет нашего прошлого предложения.

— Вчерне, носитель божественной воли готов его принять, — немного побуравив её недовольным взглядом, не столько искренним, сколько демонстративным, ответил лейтенант. — Однако хотелось бы определенности по некоторым вопросам. Например, цена «Перепелки». Сколько именно вы за неё хотите?

— Ну не стану же я этим лично заниматься, — изумилась Селеста. — Присылайте ваших специалистов, поторгуемся.

— Когда и куда, мессена? — кивнул Сэ, ожидавший подобного ответа.

— Используйте текущий канал связи. Моему финансисту хватит десяти дней на подготовку.

— Благодарю, благословленная госпожа, нам тоже десяти дней достаточно. Ещё повелитель хотел бы знать, что вам известно о пожаре, случившемся в принадлежащем Гильдии Магов поместье под Ивянками.

— Разве это не была попытка запутать следствие по делу о запретных ритуалах? — не изменившись в лице, солгала Селеста. — Должна сказать, что я тоже крайне заинтересована в результатах расследования. Пострадали мои подданные.

— Обнаруженные нами восставшие молоды и не принадлежат к числу ваших подданных, мессена.

— Во-первых, кто именно сгорел под Ивянками, неизвестно, — указала Госпожа. — Во-вторых, у нас не было возможности переговорить с теми восставшими, которых слуги Сына Моря, да правит он нерушимо, нашли в Ринских горах. Как вы отнесетесь к тому, что я пошлю своего представителя, который убедится, что упомянутые младшие действительно не входят ни в одну из общин?

— Увы, мессена, — неожиданно смутился человек. Еле заметно, но всё же. — Состояние этих вампиров препятствует как разговору, так и банальному опознанию.

За века Селеста навидалась всякого и изрядно очерствела. Сама зверства творила, куда чаще, чем хотелось бы. Сказать, что от слов барона она пришла в ужас или просто внутри что-то дрогнуло, было бы преувеличением. Тем не менее…

— И это нас вы называете чудовищами?

— В жажде новых знаний маги иногда заходят слишком далеко, — пожал плечами Сэ.

— Знания здесь не при чем. Мечта о бессмертии затмевает глаза, заставляет идти на нарушение естественного миропорядка. Смертные не понимают, что далеко не каждый выдержит бремя вечной жизни.

Восставшие часто сходили с ума или превращались в одержимых кровью животных. Система воспитания, созданная психологами Тайной службы и Селестой, отчасти сняла проблему, но со временем возникла новая — нежить уставала от своего существования. Ей требовалось испытывать яркие эмоции, чтобы банально оставаться активной. Вампирам, изначально перерожденным чьими-то птенцами, приходилось легче, они сразу привыкали мыслить категориями вечности.

— Вы совершенно правы, мессена. Сколь приятно, когда возвышенные помыслы моего повелителя совпадают со словами его многомудрой союзницы!

Госпожа внутренне позабавилась. Лейтенант прекрасно говорил на высочайшем наречии, но он не принадлежал к древнейшим родам и потому не разбирался в некоторых нюансах. «Возвышенными» называли истинных жрецов, слуг Бездны и Благого мира, переживших прикосновение покровителей. Сын Моря к ним совершенно точно не относился.

Кроме того — с каких пор они в союзе?

Спорили, торговались, обсуждали общие интересы они ещё долго. Скажи ей кто год назад, что у вампиров появятся совместные дела с высшей властью страны, и Селеста рассмеялась бы от нелепости предположения. Сейчас, когда лейтенант уходил под утро, они не решили и половины вопросов. Правда, пищи для размышлений разговор предоставил более, чем достаточно. Например, Сэ обмолвился, что Лаш не намерен покидать столицу и записан на аудиенцию к Сыну Моря, желая обсудить участившиеся набеги степняков.

Кочевники действительно в последнее время нападают чаще, и будут нападать, пока у них не закончится передел власти. Герцог под благовидным предлогом собирался обсудить нечто иное. Селеста надеялась, он взвесил её предложение насчет Семиречья и теперь намерен прощупать почву, оценив реакцию правителя.

Глава 20

Недостатки Гардомана напрямую проистекали из его достоинств. Старик всегда был упрям, жесток, несгибаем, новшества недолюбливал, правильным считал только одно мнение — своё. В то же время, он никогда не принимал решений, не рассмотрев ситуацию со всех сторон, а его ум вкупе с природной осторожностью позволяли выбирать из всех возможных вариантов наилучший.

Сломать устоявшиеся убеждения банкира могли единицы.

- У нас нет гарантий, что проект пути на восток действительно существует, — объясняла «горному старцу» Селеста по зеркальной связи. — Все доказательства исключительно косвенные. В то же время, их много. Если мы не ошиблись и нам удастся с самого начала войти в число основных фигурантов, то мы получим не просто деньги — мы получим влияние. Не говоря уже о выходе на государства дальних регионов.

- Я бы предпочел сосредоточиться на Бирате.

- Мы не можем начать экспансию в Княжество, не закрепившись в промежуточных точках, — повторила известный обоим тезис Госпожа. — В последнее время наметились успехи, Кальдеран лично занимается этим направлением. Но ждать ещё долго. Впрочем, пока не определится вектор развития событий в Талее, мы в любом случае ничего не будем делать.

- Слабо верится в дружелюбие Сына Моря, — заворчал старик. — Короли часто предавали нас, и я не только про Талею говорю.

- Этот выглядит поумнее своих предшественников. К тому же у него сейчас много других забот.

- Что не мешает ему выкачивать из нас деньги.

- Обмен денег на спокойствие меня устраивает. Впрочем, вывод капиталов в Ланаку продолжится. Я уже сообщила Латаму, чтобы он не торопился возвращаться и наводил связи в местном дворянстве — нам понадобиться благожелательное отношение верхушки и одной короткой акции по уничтожению чудовищ для формирования стабильного мнения недостаточно.

- Госпожа, я полностью согласен и давно говорил, что Ланаку надо прибирать к рукам! — полыхнул эмоциями Гардоман. — Только в этой стране, похоже, чтобы добиться стабильности, нам придется взять власть и править самим. У них же раз в пару поколений случается очередная война по какому-то дурацкому поводу, после чего нам приходится восстанавливать утраченные позиции заново! Сколько мы потеряли двадцать лет назад? Общин — три, погибших слуг из людей сосчитать невозможно, про конфискованные земли и предприятия вовсе молчу.

Высказавшись, старейшина замолк. Он не очень хорошо говорил посредством зеркал, ему вообще плохо давались любые приёмы, связанные с колдовством. Можно было бы сказать, что Гардомана не интересует развитие как вампира и он сосредоточен на зарабатывании денег, если бы не одно исключение. Старикан под настроение создавал уникальные артефакты. Его изделия не имели ничего общего с творениями магов, функционировали по каким-то своим правилам, зато поражали нестандартными возможностями. Они, безусловно, не превосходили сделанные мастерами-артефакторами вещи — просто другая школа, другие достоинства и недостатки.

- Пока что признаков очередной их национальной забавы не видно. Потом… Посмотрим. Если удастся ослабить наиболее светлые секты, наше положение и в Талее, и в Синеве само собой укрепится. Пространства для маневра будет больше.

- Проклятое «если», — она могла бы поклясться, что слышит кряхтенье. — Госпожа, я понимаю, ты надеешься доказать королю, что с нами выгоднее дружить. Но люди нерациональны! Он может просто не захотеть.

- Не стану спорить. Но выбор у нас невелик, не так ли? — риторически вопросила Селеста. Не дождавшись ответа, она продолжила: — Давай обсудим конкретику. Продажей «Перепелки» занимается Римнар, у тебя есть для него особые инструкции?

- Мы с ним уже всё обсудили.

- Прекрасно. Что говорят банкиры по поводу похода в Семиречье?

- Осторожничают, хотя в целом идея им нравится. Основные вопросы вертятся вокруг скидок на пошлины в Ласкарисе. Госпожа, если герцог даст хорошие скидки, нам выгоднее никого со стороны не звать и финансировать проект самим. От него хоть что-то слышно?

- Завтра Лаш на аудиенции у Сына Моря, думаю, как раз по поводу моего предложения. Однозначного ответа король ему не даст, но хотя бы первую реакцию узнаем.

- Ничего не меняется и мы всё ещё ждём, понятно, — снова заворчал Гардоман. — Тогда переходим к Архипелагу. Тамошние контрабандисты приносят неплохой доход, твой Грахор хорошо развернулся. Там что-нибудь изменится? Нам не придётся схемы менять из-за Кальдерана или ещё чего?

- Не в ближайшее время. Он сам с тобой свяжется.

- Хорошо, буду ждать. Тогда вот ещё что…

Закончив разговор с Селестой, старый восставший неподвижно просидел в кресле минут десять, приходя в себя. Головная боль отпускала постепенно. Хастин советовал больше заниматься и оказался прав — раньше последствия общения через зеркало проходили дольше. Сегодня Гардоман, можно сказать, легко отделался. С Селестой или магами говорить по зеркалу удобно, они и связь сами поддерживают, и образы присылают четкие. Не даётся ему менталистика, а жаль, жаль.

Медленно, чуть подшаркивая, старейшина вышел из кабинета, по длинному коридору дошел до последней двери, по внешнему виду ведущей в подсобное помещение. За дверью оказался другой коридор, короче, завершившийся выходом в соседнем здании. Сделав ещё десяток шагов, Гардоман вошел в кабинет, не поздоровавшись, прошаркал к креслам у камина и опустился в одно из них.

— Опять суетятся.

— Пока новый Сын Моря на престоле не утвердится, так и будет, — откликнулся хозяин кабинета, сидевший здесь же.

— С коронации два года прошло, пора бы уж.

— Да и пусть. Лучше так, чем как с его дедом.

Двое самых влиятельных восставших Барди и остальных горных княжеств одинаково поморщились. Отношения у них были очень непростые, поначалу, когда Гардоман только переехал из Талеи и начал подминать местные общины, дело едва не дошло до драки. Госпожа не могла покинуть свой город и прислала Латама. Аристократ никого не убил, вовсе силу не применял. Тем не менее, повторения его визита никто не хотел и двум вожакам пришлось уживаться в общей норе.

Со временем они поделили обязанности, крупные конфликты сошли на нет. Медленно проросло взаимное уважение, они начали чаще общаться, не исключительно по делу, а просто так. Ни один из них не назвал бы второго другом, тем не менее, откуда-то появилась привычка раз в неделю собираться у камина и смотреть на огонь, обсуждая последние новости.

— Поход состоится.

— Король согласен?

— Пока думает. Всё равно состоится.

— Дожмёт?

— Дожмёт.

В полном молчании они просидели ещё минут десять, думая о своём. Потом Хатсу лениво, больше для завязки разговора, нежели желая услышать ответ, спросил:

— Когда вернутся, попробуют взяться за нас. С новым опытом.

— Много ли их вернётся? Сыну Моря они здесь не нужны, — после слов Гардомана оба старых восставших сухо усмехнулись. — Если он не захочет, Госпожа озаботится. Да даже если и много… Одно дело — ловить дикаря в лесу, ничему не обученного. Другое — искать в городе кого-то из наших. С укрытыми магией лежками, тренированного, с поддержкой смертных, со связями среди чиновников и жрецов. Поймают дураков. Их не жалко.

Сместившись на полшага в сторону, Селеста плавно подняла меч, перехватывая кончиком лезвия атаку Ранилькара. Захватив чужой клинок, она придала ему ускорение, не позволяя атаковать себя, затем резким кистевым движением ударила сама. Прямо в удобно подставленное горло. Три — ноль.

Совершенно очевидно, что из двух бойцов искуснее тот, кто больше времени уделяет тренировкам, желательно под руководством опытного наставника. Встречаются отдельные гении, которым достаточно один раз движение увидеть и освоить его за пару суток, но таких единицы. О них легенды рассказывают. Гвардейцы поголовно являлись прекрасными воинами, уделявшими много времени своему развитию, они не считали зазорным перенимать опыт у смертных и со скепсисом относились к понятию «честный бой». Тем не менее, они регулярно сливали схватки Селесте, и групповые, и поединки.

Причина банальна — Госпожа была быстрее.

Привязка к печати на Проклятии обеспечивала её стабильным потоком энергии, меняющей тело. Организм любого вампира с возрастом переходит из материальной формы в энергетическую, не исключено, что после тысячелетий существования вампир превратится в кого-то вроде осязаемого духа. Скорость преобразования зависит от качества и количества получаемой силы, дефицита которой у Селесты ненаблюдалось никогда (за исключением первых дней после перерождения). Кроме того, все менталисты на определенном этапе осваивали так называемое «ускоренное восприятие», манипуляцию личным временем — приём, позволяющий обрабатывать информацию в десятки раз быстрее.

В искусстве работы с собственным сознанием Госпожа заслуженно считалась лучшей. Да и не только с собственным. Поэтому чужие атаки, финты и хитрости она, случалось, умудрялась разгадать до того, как противник успевал их осознать, не говоря уж о применении в бою.

Знаком показав Ранилькару, что тренировка окончена, Селеста поставила учебный меч в стойку и направилась к выходу. Ванну она примет у себя в покоях. Вампиры не потеют, однако какие-то выделения с кожи есть, да и просто грязь оседает.

— Что случилось такого, что ты лично пришел в столь нелюбимый тобой боевой зал? — спросила она у поднявшегося со скамеечки при её приближении Хастина.

— Не так уж и нелюбимый, — пожал плечами маг. — Я тоже здесь занимаюсь.

— Раз в месяц, под настроение.

— Чаще не требуется. В чём смысл махания мечом, когда простой телекинез обеспечит победу быстрее и надежнее?

— Не скажи, — заспорила Селеста. — Магия не подготовит к реальному бою. Новичков подводит психология, они теряются, забывают, что надо делать. И погибают. Бой с оружием до определенной степени позволяет подготовиться к настоящей схватке.

— Не будем спорить, — поморщился Хастин. — Всё равно нам друг друга не убедить.

— Не будем. Так чего ты хотел?

Маг понизил голос и наложил какой-то изменяющий звуки щит.

— Напомнить про гробницы. Полгода прошло.

— В самом деле, — Селеста поморщилась. — Не хочешь подождать?

— Смысла нет. До архивов династии нам не добраться, искать где-то ещё означает привлечь ненужное внимание. Получить данные для анализа мы можем только сами.

Госпожа вздохнула. Несколько попыток прикоснуться к столь специфической области, как древнейшие похоронные ритуалы знатных особ, предпринятые ею недавно, доказали правоту Хастина. Все, абсолютно все потенциальные источники информации даже на намёки реагировали крайне нервно.

— Кроме непосредственных участников, никто знать не должен, — поставила она условие.

— Договорились, — улыбнулся маг.

Расставшись с Хастиным, Селеста не торопясь направилась по делам. Которых у неё, вопреки привычке, сегодня оказалось не так уж и много. На политических фронтах царило затишье — стороны зализывали раны и сосредотачивались с силами. Партии Сына Моря требовалось передышка для освоения полученного ранее, сторонники канцлера подсчитывали недавние потери и с подозрением смотрели на соратников, знатные семьи прикидывали, не наступил ли удобный момент, чтобы ужалить врага побольнее. Лаш, кстати, прислал весточку, что его предложение было встречено без негатива. Ответ ему, разумеется, сразу не дали, но и не отвергли сходу, что уже радовало.

После идеологического разгрома Триады Правильности и внутренних волнений у Святителей Огня, по идее, Общество Небесной Чистоты должно было занять первенствующее положение среди религиозных организаций. Как-никак, верная опора трона, поддержавшая короля в годину испытаний. На практике «законников» сотрясла череда мелких скандалов, иерархи и среднее звено оказались замешаны в незаконной торговле людьми, коррупции и других преступлениях. Справедливости ради, ряды своих идеологов Валиир вычищал тихо, без помпы отправляя кого в ссылку, кого просто в длительный отпуск для поправки здоровья, самые наглые погибали от несчастных случаев. В тюрьму не сел ни один.

Короче говоря, происходило многое и в то же время не происходило ничего. Наиболее интересные с точки зрения вампирского сообщества процессы отслеживали исполнители, они каждый вечер представляли короткий доклад повелительнице, так что сама Селеста занималась тем, до чего прежде руки не доходили. Или тем, чего душа просила.

Иными словами, сейчас она сосредоточилась на морванитах и строительстве дворца.

Традиционно в Талее различных сект действовало много, на любой вкус. Власти боролись с деструктивными культами, запрещали человеческие жертвоприношения, но к исповедовавшим принцип равновесия учениям относились спокойно. Служение темным богам до определенного момента само по себе не считалось преступлением, жрецов сажали за нарушение уголовного кодекса. Положение изменилось при Ирране, возжелавшем не просто запретить культы Морвана — он хотел искоренить саму традицию поклонения ему.

Вампиры инициативу радостно одобрили. Прежде в сферу их влияния входили не самые приятные секты, члены которых стабильно вызывали интерес государственных спецслужб. В силу, так сказать, активной жизненной позиции, густо замешанной на разрушительной идеологии. Теперь же власти вынудили уйти в подполье куда более вменяемых верующих, не считавших своим прямым долгом приближать гибель мира или хотя бы прогнившего общества. Многие тогда бежали в соседние страны, но были и такие, кто бежать не мог — Селеста встретила их с распростертыми объятиями. Они с легкостью приняли постулаты её Кодекса, запрещавшего убивать детей, провозглашавшего триаду знание-власть-совершенствование в качестве жизненного ориентира и считавшего мир полностью материальным, существующим по причинно-следственным законам.

Сейчас всех сектантов она мысленно делила на три категории: буйные, мирные и ценные. С первыми приходилось сложнее всего, они постоянно влипали в различные передряги, зато при правильном руководстве мечтали умереть во славу её. Причем за подобную честь могли передраться. Мирные спокойно жили, трудились, растили детей, зарабатывали деньги, поругивали начальство и не прыгали выше головы, ничем не отличаясь от таких же трудяг-соседей. Просто они периодически посещали службы Морвану и время от времени исполняли легкие просьбы пастырей. В их жизни была маленькая тайна, приятно щекотавшая нервы, большего им не требовалось.

Вторая категория служила поставщиком человеческого материала для третьей. Умные, активные, честолюбивые с раннего возраста «попадали на карандаш», проходили соответствующее их склонностям обучение и становились разведчиками, купцами, чиновниками, самые везучие — магами или личными слугами вампиров. Некоторых из них Госпожа ценила выше, чем своих не-мертвых подданных.

Большинство сект маленькие, не более пяти активных членов и до трех десятков обычных прихожан. Хотя встречались и исключения. Некоторые пастыри умудрялись создать крупные организации, полноценные скрытые сети, действующие не в одном государстве. Прикрывать их от недреманного ока пауков или храмовых прознатчиков было сложнее; в то же время, пользу они приносили значительно большую.

Если к присмотру за морванитами Селеста относилась, как к работе, обычно хлопотной, иногда — забавной, то чем для неё стал дворец, она затруднялась сформулировать. Смиренным вызовом? Давая согласие на разработку проекта, она не знала, сколько ещё останется прикована к столице. Тогда она с мрачным юмором думала нечто вроде «если уже мне суждено сидеть в тюрьме, почему бы не сделать её комфортной?».

Результат превзошел ожидания. Вдохновленные сложностью задачи и предложенными за её выполнение суммами, архитекторы спроектировали огромный подземный комплекс, не имеющий аналогов по красоте и размерам. Функционально он делился на четыре части: общественную, где предполагалось разместить администрацию и куда допускались посетители; правое и левое крыло, предназначенные для различных служб; непосредственно дворец, центром которого являлась трёхъярусная тронная зала, рассчитанная на одновременное присутствие двух тысяч людей. Вернее, разумных существ.

Изначально предполагалось, что в левом крыле разместятся разведчики и финансисты (на разных этажах), правое займут маги и гвардейцы. В правом даже ритуальный зал устроили, соблюдя мельчайшие требования для подобных помещений. Однако после особо сильного взрыва в лабораториях решили, что обойдутся библиотекой редких рукописей, а маги останутся на прежнем месте и никуда переезжать не станут.

Хастин лично занимался проблемой освещения. Живой огонь не годился, химические или биологические светильники быстро выходили из строя или светили недостаточно ярко для слабого человеческого зрения. В конце концов маг создал лампы на гибридной технологии, не особо яркие, зато практически вечные. Ими освещались коридоры и общественные пространства. Там, где требовалось много света, выкручивались с помощью чисто магических светильников, нуждавшихся в частом обслуживании.

Проект оказался очень сложным и затратным, в первую очередь в смысле обеспечения безопасности. Вампирам пришлось влезть в сферы, прежде незнакомые, например, в строительство крупных зданий в городской черте. Мусор и отходы вывозить ведь надо? Надо. Пришлось создавать фирму, обеспечивать её контрактами, защищать от недовольных конкурентов и только после всего этого под прикрытием легальной деятельности заниматься обеспечением подземной стройки. Хватало и других проблем — закупка материалов, необходимость в отдыхе для части рабочих…

Надо сказать, из-за людей пришлось проект значительно усложнять. Вампиры, например, в туалет не ходили, в отличие от гадящих смертных. Поэтому при строительстве проложили полноценную канализацию, за которой требовалось присматривать и ремонтировать, устранять неизбежные протечки. Хозяйственный отдел состоял из двух вампиров, имевших в своем подчинении большой штат зомбированных Селестой смертных или поднятых Хастином мертвецов — интерес мага к некромантии угас, но навыки остались. Почему на должности завхозов не назначили людей? Разведка встала на дыбы, представив, к каким секретам получат те доступ.

Будущая обитель Селесты, её персональные покои, находились в самой дальней части дворца. Медея уже взяла с неё обещание, что убранством покоев займётся сама — сестра справедливо опасалась увидеть жилье обставленным в аскетично-минималистичном стиле. Пара комнат и гардеробная, зарезервированные на случай приезда Ворожеи, располагались там же. Самой Госпоже хватило бы одной комнаты со шкафом для вещей и оружейки, но — секретари, гости, кабинет для работы, небольшой архив… Трехэтажных покоев внезапно стало недостаточно.

Она полюбила бродить по стройке, набросив полог невнимания и наблюдая за работой строителей. В определенном смысле, на её глазах творилась история, и это творение привлекало её своей бескровностью. Необычное ощущение. Селеста поймала себя на том, что непривычное чувство созидания чего-то вечного ей нравится. Да, она и прежде создавала общины, развивала торговые и производственные компании, по её приказу возводились мосты и дороги, однако все они так или иначе воспринимались инструментами. Они были для чего-то, для какой-то цели. Дворец, вроде бы, тоже планировался как правительственный центр — но считать его утилитарной постройкой не получалось. Символ власти, символ новой жизни. Дом, из которого она не захочет уходить.

Сможет ли она защитить его?

Правила игры в обществе людей опять менялись, плавно и на первый взгляд незаметно. Какие отношения сложатся между вампирами и верховной властью, определялось сейчас. Госпожа послала Сыну Моря достаточно сигналов, что не хочет вражды. Примет ли он их? Его предшественники разговаривали с разумной нежитью исключительно на языке силы.

В любом случае — большего Селеста сделать не могла. Оставалось ждать.

Живые существа в общем и люди в частности плохо скрывают эмоции. Требуются долгие тренировки и жесткая муштра, чтобы человек научился контролировать мимику, постоянно держать расслабленным тело, усилием воли регулировать пульс и со спокойной улыбкой общаться, игнорируя бешеный коктейль из гормонов в крови. Позволить себе учебу такого рода могут немногие, да и не нужна она большинству.

Элита, особенно самая верхушка, детей учила качественно. Тема сохранения и преумножения достигнутых родом позиций являлась важнейшей при воспитании наследников, с самого юного возраста им вбивалась в головы необходимость поддерживать статус. Выдерживали не все — кто-то спивался, другие начинали чувствовать себя божками и шли вразнос, третьи отворачивались от семейных дел и уходили в книги, религию или путешествия в дальние страны. Те, кто справлялся с нагрузкой, получали должности, титулы, преумножали богатство.

Действующий герцог Ласкариса получил лучшее воспитание из возможных. В меру строгое, в меру легкое, чуточку распущенное — его учителя знали своё дело. С возрастом появился опыт, позволивший распуститься заложенным в детстве задаткам, превративший просто неглупого человека в одного из опаснейших интриганов страны. Просчитать его было сложно.

Иногда Селеста подумывала залезть к нему в голову и прочесть наиболее яркие мысли. Увы, мечты оставались неисполненными. Как бы хороша она ни была, герцог и сам по себе слыл сильным магом, и обвешивался артефактами с ног до головы.

По крайней мере, томить ожиданием он не стал, сразу сообщив главное:

— Благословленный повелитель поддержал идею о восстановлении связи со странами запада. Его угнетает мысль, что государства, лишенные образца добродетели, скатятся в варварство и утратят истинный путь.

Не комментируя последнюю фразу (по её мнению, образец из Талеи так себе), Селеста закрыла глаза, переживая победу. Сын Моря согласился. Его решение не окончательно, всё ещё можно переиграть, но начало положено.

— Он высказал какие-либо «пожелания»?

— Разумеется, — сухо улыбнулся Лаш. — Он настаивает на тщательной подготовке и потому представил мне нескольких облеченных высочайшим доверием лиц, чьи советы пойдут на пользу общему делу.

Было бы наивно полагать, что король не обеспечит проект наблюдателями.

— Уверена, вы сумеете использовать их должным образом.

— Приятно слышать, что благословленная госпожа верит в силы своего доброго друга. Мне бы хотелось разделять эту веру, — пошутил герцог. — Впрочем, мессена, вероятно, права — участие представителей короля ослабит неизбежные препоны и снимет возражения со стороны некоторых кругов. Может быть, действительно удастся уложиться в пять лет.

— Откуда взялся срок?

— Носитель божественной воли полагает ненужным потрясения общественного спокойствия. По его мнению, в ближайшие три года страна должна познавать мир и благо. За это время он рассчитывает восстановить Гильдию магов, решить, достоин ли канцлер Дарт оставаться на своём посту, напомнить о смирении жрецам и избавиться от кое-каких противоречий в отношениях с соседями. Ещё два года уйдет непосредственно на подготовку.

Иными словами, в ближайшее время Валиир занят и велит ему не мешать. Скорее всего, собирается менять канцлера, хотя есть и другие варианты. Селеста уже поняла, что король предпочитает действовать тихо, желательно чужими руками, попутно сваливая вину за происходящее на кого-то третьего.

— Вы полагаете, нам может не хватить указанного времени?

— Очень многое зависит от того, как скоро закончится передел власти в степи. Вожди только-только во вкус вошли, — вздохнул Лаш. — Кроме того, я предвижу сложности с финансированием. Высочайший владыка полагает недостойным привлекать к организации похода банки и торговые дома иных стран. По его мнению, Талея должна показать свою силу и справиться с возложенным на неё свыше испытанием исключительно сама. Против участия отдельных чужеземцев он не возражает.

— Правильно ли понимает глупая женщина — торговые дома горных княжеств участвовать не смогут?

— Так оно и есть, мессена. Слава от совершенного подвига должна принадлежать одной стране.

Где слава, там и деньги. Государственную логику королевского требования Селеста понимала и в чем-то поддерживала. Если финансируют только свои, то и снижение пошлин предоставляется им же. Купцы получают конкурентное преимущество, растут, перевозят больше товаров, за счет оборота платят больше налогов — не только прямых, на таможне, но и косвенных вроде того же дорожного сбора. Проблема в том, что вампиры свои финансы либо выводили, либо уже вывели из страны, оставшихся средств для сбора и содержания войска не хватит.

— Один малоизвестный философ однажды сказал: «всё, что нас не убивает, делает нас сильнее». Красивая максима, скоро проверим её на практике. Я что-нибудь придумаю, мессен, — пообещала мужчине вампиресса.

Герцог кивнул, принимая обещания. Немного подумав, сообщил:

— По предварительным подсчетам, потребуется не менее десяти тысяч святых воинов.

— Кочевникам тоже платить?

— Смотря на что договоримся. Я буду держать вас в курсе переговоров и немедленно сообщу о результатах, мессена, — пообещал он.

— Благодарю, буду с нетерпением ждать, — отпив последний глоток вина, Селеста поставила бокал на столик. — Что ж. Будем считать, начало положено.

— Будем считать, благословленная госпожа!

Распрощавшись с герцогом, Госпожа вышла на улицу. Постояла, задумчиво поглядывая в сторону ближайшего входа в катакомбы, развернулась и пошла в другую. Последовавшим было за ней гвардейцам сделала знак удалиться, а когда те попытались охранять её скрытно, взяла и отвела глаза. Хотелось побыть одной.

Что ей могло угрожать? Несмотря на ночь, на улицах хватало народа, перед лавками горели фонари, центр города часто патрулировали стражники или просто прогуливались дворяне с оружием. И сама по себе она могла отбиться от любой мыслимой опасности. Опять же, в Талее у бандитов считалось очень плохой приметой нападать на девушек-подростков, гуляющих в одиночестве в темноте, за такое свои же могли настучать.

Новости требовалось обдумать.

Ещё, разумеется, ничего не закончилось. Планы короля могут измениться, он «передумает» и отзовёт свое согласие на зачистку Семиречья. Но даже если его решение останется неизменным, впереди долгая, сложная работа по созданию экспедиционного корпуса, сбору нужной информации, дипломатическому обеспечению, логистике… Причем действовать вампирам придется тайно.

Нельзя требовать от судьбы слишком многого. Ей и так невероятно повезло, что вместо десятилетий подготовки они обойдутся годами. Её планы удачно вписались в планы верхушки смертных, в противном случае ждать пришлось бы гораздо дольше. Откровенно говоря, не факт, что замысел удалось бы реализовать при нынешнем правителе — чем больше она узнаёт Валиира, тем выше его оценивает.

Впрочем, столетием раньше, столетием позже…

Неприятные требования, выставленные Сыном Моря, Селесту волновали слабо. Не ради денег же она всё это затевала? Угрозу враждебной идеологии Семиречья требуется нейтрализовать, остальные цели второстепенны, их достижение послужит приятным бонусом и не более того. Второй причиной — себе-то она могла признаться — была месть. Зерван, со всеми его недостатками, почти семь сотен лет стоял у неё за плечом. Она ненавидела тех, чей ученик толкнул его на предательство.

Немного тревожило и обещало головную боль большое количество важных проектов. Госпожа не любила распылять силы, а сейчас иначе не получалось. Во-первых, Святой поход. Во-вторых, намечающаяся экспансия в Бират. Прорыв в отношениях с властями Ланаки тоже потребует ресурсов. Медея во время последнего разговора намекала на приятные новости из Азара. Возможно, потребуется создавать общину в Каменных Костях. Откуда вампиров брать? Далеко не все стремятся трудиться, занимать ответственные посты, многие предпочитают свалить принятие решений на других и тихо жить в провинции, не напоминая о себе. Наподобие поганца Валкерия, от которого почему-то давно нет вестей. Надо бы проверить, как у него дела, и устроить профилактическую встряску, чтобы не расслаблялся.

Иногда она ему завидовала. Селесте возможность растечься по дивану и пару суток валяться с книжкой не выпадала давно.

Госпожа понимала, что отдыхать в ближайшее время ей не придется. На престол Талеи наконец-то воссел сильный правитель, страну ждут перемены, которые неизбежно затронут скрытое от сторонних глаз общество вампиров. Не выйдет остаться в стороне.

По крайней мере, внутренний кризис они преодолели. С внешними угрозами справиться проще.

Эпилог

Селеста мрачно оглядела стоящую перед ней троицу.

— Надеюсь, я выгляжу не слишком глупо?

— Ничуть, мессена, — первым сориентировался Латам. — Вы выглядите замечательно!

— Я бы сказал, на своём месте, — добавил Хастин, заставив капитана согласно кивнуть.

— Только на голову что-нибудь надо, — с оценивающим прищуром протянула Медея, глядя на подругу, словно художник на только что завершенную картину. — Такое… Тонкое, изящное, ободок какой-нибудь…

Намеков на тиару верховного служителя Селеста не выдержала и встала с трона.

Стройка наконец-то закончилась. Кое-где продолжались отделочные работы, но следившая за ними Медея утверждала, что ремонт может идти бесконечно, и уговаривала Селесту по случаю устроить празднование. Ворожея три года назад перебралась в Талею ради возможности украсить дворец по собственному вкусу, фактически покинув Цонне. Наезжала домой на пару месяцев, внося сумбур в тамошнее высшее общество, и снова возвращалась обратно.

Её гордостью стала центральная зала. Белоснежные стены, стройное строгое убранство без лишних украшений, такой же пол и потолок. Черное возвышение помоста с восемью ступенями, облицованная обсидианом задняя стена. Алый трон.

Селеста, несмотря на заверения, подозревала, что на троне выглядит смешно. Эта штука слишком большая, её маленькая фигурка, по идее, должна теряться в ней. Хотя рукам на подлокотниках лежать удобно, и ноги стоят на подставке, а не болтаются в воздухе. В любом случае, часто рассиживаться здесь она не собиралась. Пусть на тронах восседают главы старых родов — у Госпожи Немертвых хватает обязанностей.

— Новости от Реджи приходили? — спросила она, идя к правой двери. Из залы вело семь выходов, четыре на первом ярусе и три на втором.

— Он задержится, мессена. Ему предложили дополнительный контракт, и я дал согласие, памятуя, что у вас на его пятерку планов нет.

Госпожа согласно кивнула, одобряя решение Латама. Действительно, в столице гвардейцам сейчас делать нечего. После быстрой и кровавой зачистки Носатой горы, пять лет назад произведшей колоссальное впечатление на наблюдавших за ней королевских чиновников, заказы подобного рода поступали часто. Сын Моря, похоже, высоко оценил качество работы вампиров. Почти всегда Селеста шла навстречу его желаниям, назначая за услуги невысокую цену — им было выгодно демонстрировать верховной власти свою полезность.

Избавиться от настороженности по отношению к Валииру она не могла, да и не пыталась. Предыдущий опыт взаимодействия с талейскими правителями давал довольно поводов для недоверчивости. Хотя действующий государь, похоже, решил, что лучше иметь дело с одной вменяемой стаей, чем с десятком неподконтрольных одиночек, от которых неизвестно, чего ждать. Госпожа старательно поддерживала в нём эту уверенность.

Пока что причин для волнений не появлялось. Сын Моря пользовался уязвимым положением вампиров и давил, но меру знал, договоренности выполнял честно. Складывалось впечатление, что детей ночи он рассматривал в качестве дополнительной структуры государственного управления, отвечающей за темную сторону общества. Поэтому позволял Селесте многое, вроде личного дворца и царственных атрибутов. Понимал — руководство сложным фанатичным контингентом требует особого подхода. Когда жрецы обсудили идею Святого Похода между собой и начали поговаривать, что, дескать, зачем куда-то идти, если нежити дома полно, именно Валиир пресек попытки отсидеться. Конечно, он действовал из своих интересов, и тем не менее. Кстати, о Походе:

- Хоми.

- Слушаю, Госпожа.

- Они дошли до границы?

- Даже пересекли её, Госпожа. Герцог встретился с вождями, они с почетом сопровождают его. Никаких происшествий не было.

- В таком случае, возвращайся. Дальше от нас ничего не зависит.

- Слушаюсь, Госпожа.

Сколько дополнительных лет жизни она даровала ему, сделав своим первым и единственным личным слугой? Вряд ли много. Хоми уже стар, его тело не успеет перестроиться под силу Селесты. Зря она тянула с созданием связи.

Сейчас Хоми находился в герцогстве Ласкарисском, провожал уходившие в степь отряды. В Семиречье он не пойдёт — на то есть другие агенты. В составе войска шли две наёмных сотни охотников на чудовищ, чьи командиры служили Селесте, около сотни «добровольцев» легально присоединились к другим отрядам. На месте всех их ждал Крастьяр. Старый вампир вернулся из разведки злой, решительный, принеся много полезной информации, в качестве вознаграждения попросив разрешения вернуться и присмотреть за сожжением земли утратившей сдерживающие рамки нежити.

Подготовить кампанию оказалось проще, чем боялась Госпожа. Воодушевлённая благословением Сына Моря с одной стороны и религиозной накачкой — с другой, дворянская молодежь активно записывалась в участники Святого Похода. Более циничные и расчетливые люди с не меньшим энтузиазмом обсуждали в кулуарах озвученные герцогом привилегии. В конце концов, это было модно! Помощники Медеи организовали сбор пожертвований, в обмен на десятую долю крупнейшего частного банка страны проводя все операции создающегося войска через его счета. Суммы там крутились бешеные. Хватило и на амуницию для пятнадцати тысяч человек, и на снабжение экспедиционного корпуса, и на взятки степнякам, при виде богатых даров возжелавших участвовать в очищении Семиречья. Изначально кочевники обещали только свободный проход через свои земли и кое-что ещё, по мелочи. Лезть вглубь проклятой земли они опасались.

Взятки сделали своё дело. Вожди согласились усилить войско клинками родовичей.

Учитывая количество жрецов, монахов, святых бойцов, охотников на чудовищ с одной стороны, и разобщенную толпу не особо умелых восставших — с другой, можно смело считать Семиречье исчезнувшим. Вместе с нежитью перебьют и живое население, иначе сейчас не воюют. Что будет дальше, Селесту волновало мало. Вроде бы, поговаривают о создании вице-королевства, некоторые предлагают передать земли во владение храмам, третьи уже готовятся создавать форты и постоялые двора для обслуживания караванов. Пусть люди сами решают, Госпожа вмешиваться не планировала.

Ей хватало своих забот.

— Медея, ты уверена, что Каше должна ехать? — продолжая идти по коридору, ведущему в её старые комнаты, через плечо спросила Селеста. — Сама ведь сомневаешься в адекватности тех сектантов.

— По их обычаям, прикоснувшаяся к Алому Сердцу и оставшаяся в живых неприкосновенна, — оторвалась от пикировки с Хастиным красавица. — У меня каждая встреча с ними начинается с вопроса, когда же Избранная вернется. Второго такого шанса не представится.

— Мне не нравится мысль рисковать единственным нашим магом, способным пробуждать артефакты эпохи до Чумы.

— Вечно держать её в Талее ты тоже не сможешь. Опасность минимальная, — в очередной раз повторила Медея, — мы сделаем всё возможное, чтобы она не пострадала.

История вышла анекдотичная. Довольно влиятельная секта из Азара привезла в Цонне особо почитаемую реликвию — древний артефакт, контролирующий погоду на приличном расстоянии от себя. Единоверцев порадовать хотели. Оказавшаяся там же Каше, проходившая курс лечения в Зале Плоти и попутно потрошившая архивы Академии, почувствовала присутствие объекта, резонирующего с её энергетикой, и немедленно прискакала на зов. Артефакт сам пошел к ней в руки, отзывался на малейшие команды. Оценив шокированные рожи жрецов, магичка шустро сообразила вернуть игрушку хозяевам и побыстрее сбежать. Вскоре она вернулась в Талею, позабыв о забавном эпизоде.

С её точки зрения, ничего особенного не произошло. Единение с духом перестроило энергетику Каше, придав той черты, позволяющие воздействовать на старые артефакты, связанные с огненной стихией. Далеко не на все — требовалось совпадение определенных параметров, чем выше, тем лучше. Подходящих артефактов уцелело немного, в рабочем состоянии оставались вовсе единицы, причем зачастую выдавали результат, создателями не предусмотренный. Алое Сердце как раз к таким относилось.

Южане, конечно же, Каше искали. Возможно, они бы не усердствовали, не сбей короткое знакомство вампирессы и реликвии настройки последней, и Сердце не перестало бы реагировать на действия жрецов. Для верхушки секты вопрос нахождения Избранной приобрел важнейшее значение! Однако к тому моменту, как жрецы заявились в дом Медеи с просьбами, магичка давно покинула Синеву. Они просто-напросто не сразу поверили, что священный предмет избрал нежить.

Для Медеи возможность получить агента влияния в довольно специфической религиозной верхушке султаната значила многое. Вампиры понемногу вливались в общество Азара, они нашли свою нишу и укреплялись в ней, однако процесс шел медленно. Мировоззрения талейцев и азарцев сильно отличались между собой, отсюда и различное отношение к не-мертвым — у южан куда более негативное. Хотя в султанате всех чужаков недолюбливали.

За разговорами они достигли покоев Селесты, сейчас непривычно многолюдных. И много-вампирных. Словом, здесь сновало множество разумных с ящиками и коробками, производя впечатление некоего организованного хаоса. В центре его с видом командира раздавал указания Мерк, чей голос слышался издалека:

— Нет, шкафы пока не трогаем. Вся мебель остается здесь. Сейчас переносим только бумаги.

— Может быть, сейф унести, мастер?

— Нет, Архлан. Там есть встроенный в стене, а содержимое Госпожа перенесет сама.

Переезд проходил поэтапно. Кабинет и новое рабочее место были полностью готовы, возможно, потому, что Селеста быстро определилась, чего хочет, и в процесс отделки не вмешивалась. В отличие от Медеи, занимавшейся спальней, гостиной, второй гостиной, ванной комнатой и кое-чем ещё, заодно гардероб сестре обновившей. В результате убранство и обстановку личных покоев несколько раз меняли, пока Ворожея добивалась одной ей понятного идеала. С точки зрения Селесты варианты между собой отличались слабо, для неё разница была несущественна.

Оглядев замерший при их появлении бардак, она покачала головой:

— Не будем мешать. Пройдемте в гостиную.

Тяжелая дверь со звукоизоляцией мягко чавкнула о косяк, проход занавесила тяжелая портьера. Обычная мера предосторожности и обеспечения комфорта. Слух у вампиров намного тоньше человеческого, подслушать чужой разговор для них плёвое дело. Поэтому стены их обиталищ всегда покрывались поглощающими звук знаками, а проходы и вентиляционные отверстия дополнительно перекрывались материальными преградами.

— Присаживайтесь, — предложила Селеста, направляясь к небольшому бару в углу. Достав оттуда четыре кубка и графин вина, на правах хозяйки она начала разливать напиток. — Возможно, последний раз здесь собираемся.

Медея опустилась на широкий диванчик, неосознанно приняв изящно-провокационную позу и одарив Хастина многообещающим взглядом.

— Ты ещё не решила, что сделаешь с помещениями?

— Пока законсервирую, оставлю в качестве запасного жилья. Посторонних пускать сюда нельзя — Вадор пугает обещаниями наконец-то освоить психометрию и считывать память о чужих делишках.

— Вообще-то говоря, это вполне реально, — заметил маг. — Так что личные вещи забери с собой.

— Заберу, — согласилась Селеста, ставя поднос с бокалами на столик. — Их у меня не особо много.

Она уселась рядом с Медеей. Названая сестра еле заметно наклонилась ближе.

— Фетиста в восторге от Вадора и Школы, говорит, все бы её наставники были такими. Просит разрешения продолжить учебу.

— Ты не против?

— Ей пора становиться самостоятельной. Она уже не птенец, — с грустью признала Медея. — Ты же присмотришь за ней?

— Будь уверена.

Ворожея после окончания строительства вернется в Цонне, Хастин, вероятно, поедет следом за ней. Отложит исследования некрополя, они всё равно идут безуспешно, и уедет. Из близких останется один верный Латам. С другими восставшими сопоставимого возраста она не сошлась, а молодежь видит в ней Госпожу, если вовсе не воплощение богини.

Гардоман никогда не забудет, как она когда-то давно с хрустом ломала его волю. Он признал её правоту, согласился подчиняться, не помышляет о предательстве. Тем не менее, друзьями им со стариком не стать. С Кальдераном сложнее. Одно время ей казалось, что разведчик окончательно разучился доверять людям и с каждым годом глубже погружается во Тьму. Однако что-то с ним недавно случилось, заставило иначе взглянуть на мир и себя. Вряд ли дело в том своеобразном «отпуске», который она ему устроила, должно быть что-то ещё. Как бы то ни было, теперь Кальдеран сидит в Глубокой Гавани, пишет философские трактаты и окончательно отошел от руководства разведкой. Зато птенца завел, а в его общине уже четверо вампиров. Можно сказать, поставленную задачу — открыть дорогу в Бират — он выполнил, правда, идти по ней теперь некому. Деньги, люди, вампиры плотно заняты на других направлениях. Требуется подождать лет десять, прежде чем появятся свободные ресурсы. Хотя… Посмотрим, насколько быстро начнет развиваться колония в Каменных Костях.

Изменения неизбежны. Жизнь — череда падений и подъёмов. Не-жизнь, как показала практика, тоже. Селеста прекрасно понимала, что, выбери она в прошлом иной путь, её судьба сложилась бы иначе. Отвергни она тогда предложение Кардэ и, если бы не поймали, вполне возможно, сейчас вместе с Медеей занимала бы совсем иное положение. Менее привлекающее внимание, образно говоря. Её именем не пугали бы детей, у неё не просили благословения, её мнение не учитывалось бы правителями крупнейших держав региона. Они просто тихо жили бы, окруженные немногочисленными верными слугами, и… И всё?

Мысль зацепила, холодком пробежала по спине, стоило представить века прозябания. Нет, бессмертному нужно дело. Не важно, какое, каждый выбирает сам, но без стимула двигаться вперед деградация неизбежна. Болото обыденности засосет того, кто не имеет интересов, кто не заставляет себя познавать нечто новое. Для Селесты спасительным якорем стали сначала личная безопасность, затем прибавилась ответственность за новую расу; Медея обожает интриги и искусство; Хастина интересует магия сама по себе, вне практического применения. Латам нашел свой идеал в служении и не дай боги он когда-нибудь в ней разочаруется! Абсолютно любой вампир рано или поздно либо находит занятие по душе, заставляющее его действовать, либо сползает вниз. Превращается в животное.

Проговорили они до самого утра.

Не обсуждение рабочих планов или текущей ситуации, но и беспредметным трепом их разговор не назовешь. Беседа облаченных властью личностей, перескакивающих с темы на тему и походя принимающих важные, иногда судьбоносные, решения. Иначе не получалось, они привыкли к подобному стилю общения.

Для Селесты спонтанные посиделки выглядели чем-то вроде прощания. Сколько она провела здесь, в этих покоях, веков? Почти четыре, немногим меньше. После обретения самостоятельности и ссоры с правительством Иррана все вампиры в обязательном порядке сменили места ночевок, и она была не исключением. Тот переезд стал важной вехой в судьбе, причем не только Селесты, а очень многих живых и не-живых. Вполне возможно, что нынешняя смена жилья тоже подводит черту под очередным этапом существования симбиоза разумной нежити и их смертных слуг.

Ладно, давно пора перестать лукавить с собой — вампиры создали своё государство. Пусть у него нет официальной территории, зато есть всё остальное. Правительство, силовые структуры, система образования и здравоохранение, экономика и культура. Население, с долей враждебности относящееся к окружающим странам и верное идеологии правящей верхушки. Теперь у них даже появилась правительница, де-факто признанная соседями. Общение неофициальное, но раньше одна только Синева признавала Селесту полноценным партнером, все остальные стремились уничтожить при первой возможности. Сейчас смирились, поняли, что уничтожить вампиров невозможно, а значит, какое-никакое общение необходимо.

Сначала покои Госпожи покинул вспомнивший о делах Латам, затем Хастин решил, что посидел достаточно, и удалился под благовидным предлогом. Немного отстранившаяся от беседы Селеста с легким весельем следила, как ловко и незаметно Медея убедила мужчин, что те хотят уйти. Не знала бы она сестру так давно, ничего бы не заметила.

— Итак, — едва за магом закрылась дверь, красавица развернулась к ней, — что за меланхолия? Чего загрустила?

— Не загрустила, — улыбнулась Селеста. — Просто подумалось, что всё могло сложиться иначе. Мы могли не попасться Кардэ, могли отказаться от его предложения, могли бы сбежать позднее — да много чего могли. И я бы не просидела четыре века, прикованная к Талее.

— Неизвестно, уцелела бы тогда Талея, — возразила сестра. — Вымерла бы от чумы или от Проклятья. Не жалей ни о чем! Что получилось, то получилось. Пусть не лучшим образом, но теперь-то всё закончилось, и ты свободна.

— Я не жалею. Просто иногда хочется уехать на необитаемый остров и годик не видеть вообще никого.

Ворожея захихикала.

— Мерк начнет доставать тебя через неделю!

— Только это и останавливает. И немного пугает. Представь, что меня не станет — вы сумеете удержать и не позволить развалиться всему, что мы создали?

— Даже думать не буду, — твердо, даже жестко ответила Медея. — Ну их к Темному, такие мысли. А вообще, заведи птенца — мигом желание философствовать пропадет.

— Не вижу достойной кандидатуры.

— Это да, принцем кого попало не сделаешь, — задумалась сестра. — Ну и ладно, всему своё время.

Поставив на столик бокал, Медея скинула туфли и с довольным вздохом залезла Селесте под бочок. Устроившись поудобнее, она продолжила:

— Ты хандришь, потому что не видишь конкретной цели. Помнишь, как мне обещала, что всё у нас будет? Когда мы только-только встретились? Дом, спокойствие, верные слуги. Сначала мы это получили, потом свободу от людей потихоньку отвоёвывали, потом, дольше всего, ты ждала, когда печать устоится. Затем, словно яркая вспышка, Зерван и задуманный тобой Святой поход. А сейчас серьёзных дел не осталось, все они завершены, можно расслабиться.

Вот на тебя и накатило.

Не переживай, всё будет хорошо. В жизни всегда так — одно заканчивается, другое начинается. Сама не заметишь, как появятся новые задачи, которые нужно решить, новые проблемы. И ты с ними справишься. Ты всегда справляешься.

Я в тебя верю.

Мы в тебя верим.


Оглавление

  • Госпожа не-мертвых
  •   Пролог
  •   Часть 1
  •     Глава 1
  •     Глава 2
  •     Глава 3
  •     Сестра
  •     Глава 4
  •     Рыцарь
  •     Глава 5
  •   Часть 2
  •     Глава 6
  •     Глава 7
  •     Глава 8
  •     Чародей
  •     Глава 9
  •     Глава 10
  •   Часть 3
  •     Глава 11
  •     Глава 12
  •     Глава 13
  •     Глава 14
  •     Глава 15
  •   Часть 4
  •     Глава 16
  •     Глава 17
  •     Глава 18
  •     Глава 19
  •     Глава 20
  •   Эпилог