Садальсууд [Николь Соломонская] (fb2) читать онлайн

Мальчик, мечтавший о звёздах

Когда-то давно у меня был друг, его звали Коля, Коля Сладких. Он был самым обычным мальчиком. Учился в восьмом классе, увлекался футболом и детективными историями, но больше всего он любил астрономию. Звёзды и планеты всегда привлекали Колю. Я до сих пор помню, как с замиранием сердца, слушала его рассказы о далёких, ещё неизведанных галактиках, о планетах и звёздах, находящихся от нас в сотнях тысяч световых лет. Эти дни были наполнены радостью! Мы могли всю ночь просидеть на крыше дома, болтая о звёздах, порой, наши разговоры превращались в фантастические рассказы о других мирах и вселенных! Тогда казалось, что эти никогда не закончатся, что мы всегда будем сидеть на крышах наших домов и говорить о космосе.

Но… я даже не знаю, как это назвать! Судьба или злой рок... Той ночью я ещё не знала, что она станет последней, что мы с Колей больше никогда не вернёмся на эту крышу и не поговорим на ней о звёздах, потому что на следующий день его госпитализируют и поставят страшный диагноз – рак мозга.

Тот день не отличался от других, на небе также светило солнце, а школьные коридоры были заполнены  учениками, но Николай… С самого утра он был очень бледным и жаловался на боли в голове. Коля и раньше часто говорил, что его голова словно пополам раскалывается, но сегодня она болела сильнее, чем раньше. Тётя Таня, мать Коли, хотела оставить сына дома, но тот настоял, чтобы его отпустили в школу, потому что сегодня приезжает передвижной планетарий, но до планетария он не дошёл, не дошёл всего два шага.

Я проходила мимо актового зала и заметила столпотворение. Народ стоял полукругом и что-то разглядывал, при этом из толпы постоянно доносились тяжёлые охи и вздох, на лицах учеников был написан ужас и страх. Мне резко стало не по себе, под ложечкой засосало, а в груди всё сжалось, словно шестое чувство пыталось что-то донести до меня. Я стала несмело приближаться к актовому залу, но внезапно услышала голос Яны Сидоровой, одноклассницы Коли.

-Нина Петровна, скорее! – я повернулась на голос девочки и увидела классного руководителя моего друга. Учительница и Яна стремительно приближались к актовому залу. - Коля! Коля потерял сознание! – после этих слов внутри меня будто что-то оборвалось. Дышать стало так тяжело, а ноги будто в пол вросли. Я даже не помню, как подошла к толпе и протиснулась сквозь неё. Увиденное мной никогда не сотрётся из памяти.  Худое бледное тело лежало на полу и не двигалось, чёрные волосы рассыпались по лицу, придавая ему почти белый оттенок. Когда он успел стать таким? Почему я этого не заметила? Может быть, если бы я заметила раньше и всё поняла, этого бы не произошло?

Эти вопросы будут мучить меня до конца моих дней, но ответа на них я уже никогда не получу.

Дальше всё происходило стремительно. Кто-то вызвал скорую, поднялась ужасная паника, весь мир словно закружился. Вот врачи вбегают с носилками, кладут на них Колю и уносят, двери машины закрываются, скрывая за собой моего друга, и скорая уезжает с оглушительным звуком. Что было дальше, я не помню. Эти два часа просто вырезали из моей памяти. Очнулась я уже у палаты Николая рядом с его родителями. Тётя Таня не находила себе места и без остановок рыдала, а Павел Сергеевич, отец Коли, пытался её успокоить, но слёзы выдавали его.

Услышав за спиной шаги, я повернулась, к нам направлялся врач. Высокий, статный мужчина, увидев заплаканные лица родителей мальчика, потупил взгляд и крепко сжал бумаги. У этого мужчины просто не поворачивался язык, сказать родителям, что у их сына рак, и ему уже ничто не поможет.

Павел Сергеевич и тётя Таня с надеждой посмотрели на врача. Вздохнув, он расправил бумаги. Врач хотел произнести всё чётко, но его голос предательски дрогнул.

-У вашего сына рак мозга на последней стадии… Скорее всего, ему осталось не больше месяца…

Всю больницу пронзил оглушительный женский вопль. Женщина упала на кафельный пол, громко рыдая и повторяя: «Нет! Мой мальчик! Нет!». Тётя Таня до сих пор винит во всём лишь себя. Павел Сергеевич присел рядом с женой, его лицо абсолютно ничего не выражало, но я знала, что внутри он разбит.

Я заглянула через стекло в палату. На белоснежной больничной койке лежал Коля, подключённый ко множеству аппаратов. Когда он пришёл в себя, то по заплаканным лицам родителей и моим слезам понял всё.

Я никогда не смогу забыть, как он до последнего вздоха мечтал о звёздах, мечтал исследовать космос, как говорил, что проведёт меня по космодрому. Даже лёжа на больничной кровати, Коля продолжал восхищаться планетами и звёздами, продолжал свои удивительные рассказы. Однажды он сказал:

-Знаешь, я сожалею только о том, что не могу снова посидеть с тобой на нашей крыше…

После этих его слов, всё внутри меня кричало. Я не хотела уходить, боясь, что если я уйду, то больше никогда его не увижу! Но медсестра всё же увела меня.

-А – ну не рыдать! – серьёзно прикрикнул на меня Коля в тот вечер. – Вот, держи! Это мой подарок тебе! – он протянул мне самодельный браслет со звёздами.

Медсестра горько улыбнулась нам, и я покинула палату, возле которой сидели его родители, очень изменившиеся за последние три недели.

На следующий день погода стояла пасмурная. С самого утра моросил дождь, небо было затянуто тяжёлыми тучами, сквозь которые не пробивался луч солнца. Уже на подходе к больнице я резко остановилась, браслет, подаренный Колей, порвался и упал в лужу. Схватив браслет, я со всех ног побежала к его палате, но… Я не успела. В палате родители плакали над телом сына, с головой укрытым белой тканью.«Когда-нибудь я стану самой яркой звездой на небе и буду присматривать за всеми!», - пронеслись в моей голове слова Николая.

Уже после похорон тётя Таня внезапно позвала меня к ним. Дом Сладких вдруг стал пустым и мрачным, а комната Коли выглядела так, будто время в ней застыло навсегда. Я и тётя Таня сидели на кровати и молчали. Казалось, что дверь вот-вот отворится, и в комнату ворвётся Коля с очередным рассказом о Юпитере или звезде с красивым названием Альдебаран, но дверь оставалась закрытой.

-Вот. – женщина протянула мне рисунок, на котором была изображена Садальсууд – ярчайшая звезда созвездия Водолея третьей звёздной величины, название которой с арабского переводится, как «счастливая из счастливейших». – Это нашла медсестра под подушкой, когда убирала в палате.

Я провела по рисунку пальцами и повернулась к окну. На мгновенье мне показалось, что я увидела эту звезду, счастливую из счастливейших…

Когда звёзды это...

Однажды, когда я был на третьем курсе университета, сильно поссорился с родителями. В последнее время мы не особо ладили, они не могли принять моего решения работать психологом в психиатрической больнице по окончании университета. Сказать честно, я и сам не до конца понимал, почему так сильно хотел работать именно там…

В тот вечер скандал, устроенный родителями, достиг своей кульминации. Сил терпеть ежедневные упрёки не осталось, и я, сорвав с вешалки свою олимпийку и кое-как надев кеды на босу ногу, ушёл. Лифт, как назло, сломался, пришлось спускаться по лестнице, ещё и эта скрипучая дверь в нашем подъезде раздражения добавила. Оказавшись на улице, я просто пошёл по дорожке. Куда-нибудь да всё равно приду. Правда, спустя полчаса блуждания по ночной улице до меня стало доходить, что уйти из дома было явно дурацким решением. Злость на родителей давно утихла, да и ноги замёрзли слегка, но возвращаться пока не хотелось, поэтому я пошёл дальше и через пару минут оказался в парке.

Именно в этом парке прошло всё моё детство. Там, в глубине среди деревьев, стояла одинокая лавка с облупившейся краской – моя случайная находка, ставшая тайным местом, куда я приходил, чтобы подумать или отвлечься от неприятных мыслей. Вот и сейчас, недолго раздумывая, я снова пошёл к ней.

Несмотря на относительно раннее время для местных парочек, всего-то десять часов, парк был пуст, что ещё больше умиротворяло. Немного попетляв среди кустов и деревьев, пару раз свернув с тротуара, я вышел к столь любимой лавке и застыл. Моё тайное место, моя обитель была кем-то занята! Тусклый свет, исходивший от мигающего фонаря, освещал голову и плечи сидевшего. Вот же не повезло… Но я, если нужно, воевать буду за это место!

Я спрятал замёрзшие руки в карманы джинсов, хоть и начало июня, а по ночам погода оставляла желать лучшего, и пошёл к посягнувшему на мою территорию. Мой рот, уже было открывшийся для грозных комментариев, так и застыв в открытом положении. На лавочке сидел мальчик лет двенадцати-тринадцати и просто смотрел перед собой. Наверное, он услышал шаги, потому что повернулся ко мне, и… Я застыл от неожиданности. Мальчик вроде бы смотрел на меня, но в то же время вроде бы и сквозь, будто не видел.

-Кто здесь? – немного нерешительно спросил он, и тут ситуация для меня прояснилась. Он, действительно, ничего не видел.

-Это моя лавочка. – выдал я, сам себе поражаясь. Как ни посмотри – взрослый человек, студент, почти дядя, а сказал такое какому-то пацану ещё и… Такому.

-Извините, я сейчас уйду…

-Сиди уж.

Я сел на другой конец лавочки и покосился на своего соседа. Мальчик отвернулся от меня и теперь снова смотрел перед собой. Смотрел, но не видел.… Мне стало так стыдно за свои слова, а ещё очень любопытно: что делает тринадцатилетний мальчишка в такое время в парке один, да ещё и будучи незрячим? Куда только родители смотрят?! Неужели можно быть настолько безответственными?!

-А… Как вас зовут?

Поток моих мыслей был внезапно прерван вопросом мальца. Сначала отвечать желания не было, но потом до меня дошло, что это не совсем культурно, и я буркнул: «Влад», - а немного погодя тоже задал вопрос: «А тебя?»

-Дима.

И снова тишина… Надоедливый фонарь, мигавшей до этого момента, наконец-то потух, дав моим глазам отдохнуть в чёрно-сине-зелёной атмосфере парка. Странно.… Раньше я никогда не замечал, какой великолепный вид открывается отсюда. Небо, усыпанное звёздами, было близко-близко,  протяни руку и сможешь его коснуться. Обычно в городе застать такую картину невозможно – слишком много фонарей и неоновых вывесок, затмевавших собой небо. А здесь всё иначе. Вот же удивительное совпадение! Не потухни фонарь, я и не заметил бы!

-Вам.…Нравятся звёзды?

Я перевёл изумлённый взгляд на мальчика… Диму. Он смотрел в небо и, кажется, улыбался, зная, что ничего не увидит.

-Я вот, например, их очень люблю…

«Да я как-то не спрашивал…», - промелькнула мысль в моей голове, а Дима продолжил.

-У меня дома почти все книги про звёзды. Вы вот знали, что самая яркая звезда в созвездии Козерога называется Денеб Альгеди? Это белый гигант, в 8.5 раз превосходящий по яркости Солнце! Я был так удивлён, когда прочитал…. Оказывается космос – самая загадочная загадка. Представляете,  в 2004 году ученые обнаружили самый большой алмаз, когда-либо зафиксированный во Вселенной. На самом деле это компактная звезда, с диаметром 4000 км и ядром, содержащим в себе 10 миллиардов триллионов карат. Находится этот «алмаз» на расстоянии 50 световых лет от Земли. Только подумайте, что было бы, окажись эта драгоценность на Земле? Да ювелиры поубивали бы друг друга!

И в этот момент я поймал себя на мысли, что сижу и во все глаза таращусь на мальчика, сидящего рядом со мной, вслушиваясь в каждое его слово. Его рассказы появлялись перед моими глазами, будто я смотрю фильм. Особенно мне понравился момент про «алмаз». И правда, окажись эта штука на Земле, зрелище ещё то будет.

-А ещё я был в немалом шоке, когда узнал, что звёзды, находящиеся вблизи чёрных дыр, могут быть разодраны ими на части. – в голосе Димы проскользнула дрожь. Кажется, он представил себе эту картину. – Но даже после этого чёрные дыры привлекают меня. Возможно, это то самое место, где нет ничего, но в то же время есть абсолютно всё…. Кстати, высoчaйшaя гoрa, извeстнaя кaк Oлимп Мoнсa, рaспoлaгaeтся нa Мaрсe. Высoтa вeршины дoстигaeт 25 км, чтo, примeрнo, в 3 рaзa вышe, чeм Эвeрeст.  Удивительно, да? Вот живут люди на Земле и думают, что выше Эвереста ничего нет, а потом – бац – и нате вам, держите…

Мой случайный сосед всё рассказывал и рассказывал, не отрывая взгляда от неба, и мне казалось, что он всё прекрасно видит. Видит эти мириады звёзд, тёмный бескрайний океан, раскинувшийся высоко над нами…. Я с замиранием сердца слушал о Крабовидной туманности, о том, что Уран первоначально назывался «Звездой Джорджа», о том, что Мафусаил – старейшая звезда во Вселенной, созданная вскоре после Большого взрыва, и ещё много-много о чём…

И тут я вдруг понял, что этот незрячий мальчик, Дима, своим сердцем видит то, чего я не вижу глазами. Он видит мир во всей его красе, с тайнами и загадками…. Я, поудобнее устроился на лавочке, и уставился в небо, представляя Крабовидную туманность, звезду Мафусаил и всё то, что слышал. А Дима рассказывал, рассказывал, рассказывал…. Кто бы мог подумать, что тринадцатилетний мальчик столько знает? Точно не я…

А небо тем временем становилось всё ближе и ближе, пока я не понял, что плыву по нему, плыву за голосом, рассказывающим о звёздах, планетах, галактиках….

Глаза я открыл довольно резко, отчего моя голова заболела. Невероятно! Я заснул в парке на лавочке! Наручные часы показывали четыре утра, а восход, замелькавший полоской на горизонте, это время подтверждал. Я потянулся и огляделся: лавочка, как и вся округа, пустовала.

Дима ушёл? Когда? И почему меня не разбудил? Этими вопросами я задавался до самой квартиры. Дома родители устроили мне такую взбучку за «попытку побега». Отец даже замахнулся на меня, но потом сменил гнев на милость и похлопал по спине. Кажется, за прошедшую ночь не один я пересмотрел свои взгляды на мир…

С тех пор, сколько бы я не приходил в парк, Диму больше не встречал. А позже выяснилось, что даже завсегдатаи парка никогда его не видели, да и в округе незрячие не жили…. С той ночи прошло уже много лет, а я по-прежнему вспоминаю своё своеобразное «приключение» и таинственного тринадцати… А может и двенадцатилетнего Диму, открывшего мне глаза на то прекрасное, что есть в нашем мире….

Василёк

Когда война пришла в деревню, мне было тринадцать лет…. Я до сих пор помню трясущиеся руки матушки, прижимавшие меня к ней, когда в небе чёрными-пречёрными грачами появлялись вражеские самолёты. Они заслоняли собой солнце, сбрасывали на нас свои страшные тяжёлые «перья» – бомбы. Именно эти «перья» и убили папочку с мамочкой.

В тот день небо было серым-серым и таким тяжёлым, оно будто прощалось с нами. Мама сказала, что это дурной знак, и закрыла ставни.

Кушать в деревне было нечего уже давно, из-за этого у меня постоянно скручивало желудок, а внутри живота всё словно в узел связывалось. Мамочка постоянно твердила, что нужно терпеть – сейчас всем несладко – и я терпела. Но в тот день мама решила сходить поискать чего-нибудь съестного, хотя бы травинки какой. Матушка покрыла чёрную голову белой косынкой, как снег покрывает поля, и, сказав ждать её здесь, ушла.

Я не хотела её опускать. Мне казалось, если мамочка уйдёт – больше не вернётся. Она же обещала мне, что будет со мной, когда небо посереет…. Она обещала, потому что в такой же день папу убило железным пером, упавшим с неба.

Мамы не было уже долго, но я продолжала ждать. «Я скоро вернусь, поэтому подожди меня немножечко. Хорошо, Танюш?», - в голове звучали мамины слова. Я ждала, ждала, но матушка не возвращалась, поэтому первый раз в жизни я нарушила своё обещание и вышла на улицу. Внезапно раздался страшный гул, небо засвистело, и на нём появились они – вражеские грачи. Вдалеке раздался первый взрыв, затем второй, третий. С каждой сброшенной бомбой взрывы всё приближались и приближались. Самолёты были уже над нашим домом. Земля тряслась.

-Танюша! - закричала мама.

Я ещё ни разу не слышала, чтобы мамочка так кричала. Она бежала домой, платок слетел с её головы, в глазах стояли слёзы.

-Мамочка!

А потом целый мир вздрогнул. Огромная бомба упала прямо на маму. В воздух поднялся столб из земли и камней. Несколько комков полетело в наш дом. Прежде, чем всё потемнело, я услышала металлический визг, а потом наступила тишина…

Когда я открыла глаза, передо мной была дверь, ведущая в дом. Голова сильно болела и немного пульсировала, можно было подумать, что мне гвозди в голову вбивают. Я огляделась. Кругом стояла тишина, и только ветер завывал в пустых домах. Улетели…. Я попыталась встать, опираясь на дверь. Прямо перед домом была огромная яма, в которой лежала мама, точнее то, что от неё осталось: часть груди в выцветшем голубеньком платье и рука, сжимающая пастушью сумку…. Мне хотелось плакать, но слёзы не лились, внутри было пусто-пусто, и только несбыточное желание заплакать…

Я не знала, что делать. Ноги сами понесли меня. Куда я шла? Зачем? Без понятия…. Всё выглядело одинаковым: разрушенные дома, ошмётки одежды, валяющиеся на земле, выжженные деревья…. А ноги всё шли и шли, пока я обо что-то не споткнулась. Этим чем-то оказался бугорок из веток и земли, из которого торчала детская рука. Наверное, этого ребёнка, как и мамочку, бомбой убило. Но тут пальчик на руке шевельнулся, это привело меня в чувства, вывело из забвения и отчаянья. Я снова огляделась – окраина деревни. И тут из-под бугорка раздалось мычание.

Не помня себя, я начала раскапывать бугорок голыми руками. Камни и ветки царапали кожу до крови, а земля, попадая в ранки, вызывала едкую боль, но всё это того стоило. Грязный, босой, с чёрненькими лохмами и в разодранной одежде в земле лежал Василёк.

Деревня наша была небольшой, поэтому все в ней друг друга знали. И Василька мы знали, он вместе со старшим братом и мамой жил на окраине. Отца его года два назад в грозу молнией в полях убило, с тех пор жили они втроём, пока война не пришла. Когда сказали, что началась война, старший брат Василька, Илья, ушёл добровольцем на фронт, а семилетний Василий и его мама остались здесь. Да только пять дней назад, во время очередной бомбёжки, маму Василёчка бомбой убило, а он в подвале прятаться стал – дом то разбомбили.

При виде Василька мне стало так больно, в носу защипало. Я вспомнила матушку и слёзы покатились по щекам. Василёк пришёл в себя, а я всё плакала и плакала, не в силах остановиться. Осознание того, что я больше никогда не увижу папу и маму, упало на меня, как снег с ветки. Мне было уже больно от плача, но остановиться не получалось. Всё, что я чувствовала -  холодные ручки Василька на моих коленях.

Василёк…. После того дня мы стали жить вместе в моём доме. Кроме нас в деревне выжили ещё бабушка Вера, да три-четыре девушки. Девки собрались в кучку и стали вместе жить на окраине, а бабушка Вера, жившая от нас в пяти домах, каждый день молилась, пока однажды прямо во время молитвы и не умерла.

На какое-то время обстрелы прекратились. В деревне было тихо-тихо и одиноко, только холодный могильный ветер был нашим гостем. Солнце больше не появлялась, всё было серым, и только глаза Василька, такие голубые-голубые, приносили в этот мир немного красок.

Однажды мы с Васильком пошли поискать какой-нибудь травы, чтобы пожевать её перед сном, но ничего не нашли и были вынуждены вернуться. До дома оставалось рукой подать, когда сзади раздался взрыв. Вдалеке появились первые немецкие самолёты. Мы с Васильком побежали, что есть силы, но тут над нами пронеслась огромная тень от самолёта, и рядом упала бомба. Меня вместе с землёй отбросило в сторону, а Василька швырнуло в дом. Во рту появился противный металлический привкус, в глазах начало рябить. И тут до меня донёсся мужской голос: «Смотри! Там девочка лежит». Чьи-то руки подхватили меня и понесли в сторону от дома и Василька. Только оказавшись в машине под навесом, я немного оклемалась.

-Все здесь? – спросил мужчина с бородой.

-Вроде… Да… - ответила одна из девушек.

-Нет! Нет! Нет! – мой язык словно заело. Все уставились на меня. – Василёк! Василёк остался!

-Что?

На меня посмотрел высокий юноша с такими же голубыми глазами, как и у Василька. Этот человек схватил меня за плечи и стал трясти, спрашивая, где Василёк. Мой язык заплетался, но кое-как у меня получилось объяснить, где мой дом. Отпустив меня, юноша побежал обратно в деревню. Мужчина, видимо водитель, кричал ему вслед, что они будут ждать на выезде.

Мы выехали из деревни и остановились. Отсюда было хорошо видно мой дом.  Вдруг на земле показалась огромная тень, единственный немецкий самолёт летел в деревню, он летел-летел, а потом раздался взрыв. Бомба упала на наш дом. «Мы больше не можем ждать, скорее всего, он уже не вернётся,» - произнёс водитель и завёл мотор. Машина стремительно удалялась от деревни, а я вспомнила того юношу. Это был Илья, старший брат Василька.

Со временем деревня превратилась в маленькую точку на горизонте, а потом и вовсе исчезла. Я посмотрела на дорогу. Среди пепла и грязи на обочине рос один единственный василёк. Его синие цветки смотрели в серое небо и верили, что скоро всё закончится.

Нас увезли в Орехово-Зуево, где меня к себе забрала тётя, мамина сестра. А про судьбы Василька и Ильи мне неизвестно и по сей день. Погибли они от бомбы или остались в живых…

Казачка

-Доброе утро, Алекша!

Высокий юноша посмотрел на улыбающуюся одноклассницу, но ничего не ответил и вернулся к учебнику, из-за чего его пшеничная чёлка упала ему на глаза. Девушка тяжело вздохнула и села за свою парту, уставившись в окно.Когда закончились уроки, девочка попрощалась с учителем и со всех ног побежала в районную библиотеку.

-До свидания, Ульяна! –донеслось до девушки уже в коридоре.

Весна была уже в самом разгаре, деревья стояли, одетые в листву, щебетали птицы, в воздухе пахло приближающимся летом. Ульяна бегом преодолела всё расстояние от школы до библиотеки и на полной скорости влетела в двери.

-Здравствуйте, Ольга Николаевна! –поздоровалась девушка, проходя в читальный зал и садясь на привычный стул.

-Здравствуй! –улыбнулась библиотекарь. –Как дела?

-Хорошо. –улыбнулась девочка, открывая ноутбук.

-А если честно?

-Ну… -протянула Ульяна. –Вы же знаете, что к нам в третьей четверти перевели нового мальчика? У него ещё имя красивое – Алекша. Понимаете, я хочу с ним подружиться, а он игнорирует меня. Алекша ни с кем не говорит, а одноклассники считают его странным. Стоит мне заговорить с ним, как он тут же пресекает все мои попытки. Я не знаю, что делать… -девушка погрустнела.

-А ты точно пробовала с ним подружиться? –Ольга Николаевна поставила на полки новые книги. –Или только делала вид?

Ульяна уставилась в ноутбук, а потом открыла на рабочем столе папку и продолжила писать рецензию на книгу Виктора Лихоносова «Наш маленький Париж», попутно размышляя о словах, сказанных библиотекарем.

Ульяна с детства любила читать, и даже сама писала стихи и небольшие рассказы. Как-то раз девочка пришла в библиотеку вместе с классом на мероприятие, где на неё обратила внимание Новикова Ольга Николаевна, библиотекарь из читального зала.  Женщине очень понравилось стихотворение, написанное Ульяной, которое она прочитала перед всеми. А когда Ольга Николаевна узнала о том, что девушка ещё и рассказы пишет, то предложила ей своеобразную работу. С тех пор Ульяна стала писать рецензии на книги в библиотеке. Ни одна новая книга не попадала на полку до того, пока на неё не напишут рецензию. Девочке нравилось приходить в это место после школы и писать. Писать пока не начнут болеть глаза или не закроется библиотека. Родители поощряли стремление дочери к литературе и не препятствовали ей в этом.

Свет за окном из ярко-жёлтого стал слегка оранжевым. Женщина посмотрела на часы, день клонился к вечеру. Внезапно до библиотекаря долетело тихое сопение, Ольга Николаевна подняла глаза и увидела, что Ульяна заснула за ноутбуком, а рядом лежала уже готовая рецензия. Она уже хотела разбудить девушку, но в читальный зал внезапно кто-то вошёл. Женщина узнала вошедшего. Это был тот самый Алекша, о котором рассказывала девочка.

-Здравствуйте. У вас есть сборник стихов Ивана Федоровича Вараввы?

-Здравствуй. Увлекаешься кубанскими поэтами? –полюбопытствовала женщина, на что мальчик слегка кивнул.

Пока Ольга Николаевна записывала книгу, Алекша огляделся по сторонам. Ему всегда нравились библиотеки, здесь была особенная атмосфера, а в воздухе пахло книжной пылью, вызывавшая в мальчике непередаваемый восторг. Внезапно взгляд Алекши скользнул к ноутбукам, и он опешил. За одним из них спала его одноклассница! Мальчик удивлённо хлопал глазами.

-Нужно будет её потом разбудить, -словно невзначай сказала женщина.

Юноша внимательно посмотрел на одноклассницу, сейчас на её лице не было и следа улыбки.

-Когда спит, она словно другой человек…

-Потому что не улыбается? –библиотекарь положила перед мальчиком книгу. –Знаешь, у неё ведь нет друзей. Она учится в этом классе уже семь лет, но так и не завела друзей. Одноклассники не воспринимают её, потому что она казачка. В то время, когда вы встречаетесь с парнями и девушками, она читает книги, ходит с косичками вместо распущенных волос, как другие девочки, и не красится. Она не смотрит телевизор и не переписывается в соцсетях, а скачет по полям на лошади. Мини юбкам предпочитает брюки или одежду в пол. Ульяна никогда не опозорит свою семью, потому что… Она казачка!

Алекша, схватив книгу и поблагодарив, выбежал из библиотеки. Мальчик не понимал, что с ним. Ульяна всегда баламутила его покой, вечно улыбалась и казалась такой вздорной, жизнерадостной, а на самом деле была так одинока в это время.

Утро следующего дня выдалось солнечным, но не жарким, и мальчик решил сходить в магазин за покупками. На траве, местами, всё ещё лежала роса, воробьи щебетали на ветках деревьев, пахло свежим хлебом. Ближайший магазин находился напротив пшеничного поля, на выезде из станицы, откуда открывался великолепный вид на величественные кубанские поля. Вдоль поля вела широкая дорога, которая заканчивалась на противоположном конце станицы у реки.

Алекша вышел из магазина и потянулся. Было так свежо и хорошо! Вот бы каждое воскресное утро было таким. На последок юноша решил ещё раз оглядеть бескрайние поля, но в этот раз он не смог оторвать глаз. Нет, его приковали к себе не поля, а девушка, скачущая

на вороной лошади.

Золотистые косы прыгали в разные стороны, красные банты развязались и развивались на ветру лентами. Босая, в лёгкой белой казачьей рубахе, расшитой красными узорами, и красной ситцевой юбке… Это была Ульяна. Девушка смеялась в голос, показавшийся Алекше таким звонким весёлым и жизнерадостным, но тут его сердце больно ударило в грудь. На лошади была одна только уздечка и ничего больше! Даже седла не было! Но, как ни странно, это не мешало девочке легко с ней управляться, а лошадь повиновалась каждому слову и малейшему движению Ульяны. Эта картина заворожила юношу, и он продолжил наблюдать, пока всадница и лошадь не скрылись в дали.

С того дня Алекша украдкой стал присматриваться к однокласснице. Ему стала нравиться её улыбка, а косички с красными бантиками заставляли улыбаться мальчика. Юноше всегда нравился лёгкий ненавязчивый аромат женских духов, но запах парного молока и свежеиспечённого хлеба, которым постоянно пахло от Ульяны, нравился ему больше. Алекша стал чаще ходить в библиотеку, чтобы хоть мельком увидеть, как девушка увлечённо строчит новую рецензию. Даже несколько раз приносил в библиотеку букеты домашних тюльпанов, мол для красоты. На самом же деле причина была иной. Ваза, стоявшая рядом с рабочим местом девушки, всегда пустовала, из-за этого картина работающей Ульяны в окружении множества книг выглядела безжизненной, но, когда в вазе появились тюльпаны, она обрела краски. Иногда в перерывах девушка любовалась букетом и радовалась, сама не зная чему.

Из-за тёплой погоды физкультуру стали проводить на улице. Девушки сменили бриджи на шорты, а футболки на майки, но почему-то Алекша совсем не удивился, когда в конце строя увидел невысокую фигуру в спортивных брюках, длинной футболке и всё с теми же косичками и красными бантиками. Выходя на улицу, девушки заплетали высокие косы, оголяя шею, что имело успех у парней. Все, кроме Ульяны. Девочки разбились на небольшие группы и начали не торопясь нарезать круги по стадиону, бросая взгляды на парней, а вот Воронова Ульяна и не собиралась этого делать. Она просто бегала, подставляя лицо солнцу и ветерку, и на её лице снова начинала сиять улыбка. Алекша впервые засмеялся при своих одноклассниках, даже не понимая почему, просто глядя на неё, ему хотелось смеяться, словно вокруг расцвёл целый мир.

Обычно, Воронова переодевалась быстро, но в этот раз что-то не заладилось. В раздевалке было много народу, а когда стало меньше, возникла новая проблема. Ульяна сняла свои красные бантики, чтобы потом перевязать, и положила их на сумку.

-Ульяна, помоги мне пожалуйста! Я не могу застегнуть платье! –одноклассница посмотрела на девушку и подёргала молнию школьного платья. Девушка подошла к однокласснице и ловким движением застегнула молнию, а когда вернулась, то не увидела своих бантов. Ульяна перерыла всю раздевалку, но банты не нашла. Все уже давно переоделись, а она сидела в раздевалке с растрёпанными косами ,ведь она не носила резинки для волос.

Переодевшись и покинув раздевалку, девушка побрела домой, так как библиотека была закрыта на санитарный день. Косы совсем расплелись и, девочка переплела их в одну толстую, завязав травой муравой. По щекам бежали слёзы, это были её любимые банты. Алекша, стоявший в стороне, хотел подойти и успокоить Ульяну, но не смог и с места сдвинуться, продолжая наблюдать, как она уходит. Внезапно до мальчика долетел разговор трёх его одноклассниц.

-И что мы будем с ними делать? –спросила одна из них.

-Да выкинь ты эти банты! –ответила другая.

-Вы видели, как она их искала? А как рыдала? Я чуть в обморок не упала, когда увидела, что она волосы травой завязала! Слышите? Травой! –третья повысила голос.

-Ну их!

Послышались шаги, мальчик понял, что девушки ушли, и побежал туда, откуда доносились их голоса. В одной из луж после вчерашнего дождя он увидел красные бантики. Они вымокли и из красных стали мутно-багровыми. Алекша вытащил из грязной лужи красные ленты, от которых теперь пахло женским парфюмом и песком.

-Понятно всё с вами! –хмыкнул мальчик. –Как тему объяснить или сделать что-то, так к Ульяне бегут, а потом ещё и пакостят! Она же такая хорошая… Почему вы это не понимаете? Потому что она не такая, как вы? Потому что выделяется на вашем фоне? Почему? –Алекша говорил сам с собой. Просто мысли в слух! Но тогда почему к его горлу подступил ком, а в глазах появились слёзы? Он этого не знал.

Ульяна сидела на ступеньках школы и жевала баранку. Лёгкий ветерок игрался в листве деревьев. Закинув последний кусочек в рот, девушка быстро его прожевала и проглотила, но он, как назло, застрял в горле! Стало больно и захотелось икать. Воронова прикрыла рот рукой, слегка покраснев. Внезапно прямо перед её лицом появился маленькая пачка яблочного сока.

-Долго я так стоять буду?

Девушка подняла голову и встретилась взглядом с Алекшей. Мальчик, цыкнув, взял руку одноклассницы и вложил в неё сок, садясь рядом. Ульяна поспешила проткнуть трубочкой специальное отверстие и сделать пару глотков. Когда кусок из горла пошёл дальше, девочка облегчённо вздохнула.

-Спасибо, -робко проронила она, но Алекша снова молчал. Девушка поникла. Ну вот! Вернулись к тому, с чего начинали! Ульяна уже открыла рот, чтобы спросить, обедал ли сам мальчик, но не успела. Перед лицом снова появилась его рука, только на этот раз в ней лежали знакомые красные банты.

-Я нашёл их… Постирал и выгладил…

Девочка забрала свои бантики, и белые тонкие ленточки тут же сменились на шикарные красные банты. Алекша про себя отметил, что красный её волосам подходит больше, чем белый.

-Прости. От них травой пахнет, просто отец траву косил, когда они сохли на улице…

-Спасибо… -Ульяна вытерла слёзы, побежавшие из глаз.

-Слушай, а что ты делаешь в это воскресенье?

-Ничего! –девушка мотнула головой.

-Давай покатаемся на лошадях? –Алекша засмущался и покраснел. Ульяна широко распахнула глаза. Ей не послышалось? –Я не настаиваю, если не хочешь! –мальчик поспешил встать и уйти, но его схватили за рубашку, и Алекше пришлось остановиться.

-Хочу! –с радостной улыбкой выпалила Ульяна. –Очень хочу!

Девочка встала, отряхнув юбку. Выкинув пустую пачку от сока в урну, она счастливо улыбнулась и, продолжая улыбаться, пошла в класс с Алекшей… С её другом.

Братья

Ванюшку я знаю с того момента, как он родился, а с его старшим братом Андреем я познакомилась годом раньше рождения Вани. Я всегда поражалась искренности их братских чувств. Андрей был старше Вани на семь лет и очень гордился этим, ему нравилось, когда бабушка Рая, приезжавшая из соседней деревни в нашу на воскресную ярмарку, говорила : "Так ты у нас теперь старший брат!" - и гладила его по голове. Андрей всегда был на страже покоя братишки. Даже соседского кота Ваську гонял, когда тот пытался лечь рядом с Ванюшей! На самом деле, Васька плохого не хотел, просто от Ивана всегда пахло парным молоком, а лежать с ним рядом было очень тепло.

Когда Ване исполнилось четыре годика, тётя Лёля и дядя Саша, родители Андрюшки и Ванюшки, стали разрешать Андрею самому везде водить младшего брата.

Помню, прозвенит звонок с последнего урока, все ученики по группкам, и кто куда! Кто с друзьями на речку, кто просто погулять, а Андрей завяжет галстук покрепче, да как рванёт домой со всего маху.

-Куда ты так несёшься?

-Домой! С Ваней погулять надо! -Отвечал он мне на ходу.

-Меня подожди! Я с тобой!

Мне, пятнадцатилетней пионерке, всегда было интересней рядом с ними, чем со своими одноклассниками или друзьями. Разумеется, я проводила время и с друзьями, но улыбки двух братьев радовали меня, почему-то, намного больше, чем улыбки друзей. Бежать за Андрюшкой всегда было сродни чему-то новому и необычному. В дождь, в снег, в зной...Он всегда бежал к своему младшему братишке, а я бежала за ним, чтобы каждый раз видеть одну и ту же картину, которая так радовало моё сердце.

Когда мы добегали до калитки дома Саниных, а мы, кстати, были соседями, то нас встречал Ванюша. Точнее встречал он старшего брата, а только потом уже замечал, что за калиткой стою я и как-то странно улыбаюсь, словно мне разрешили не спать всю ночь, чего мама мне, конечно же, никогда не разрешит, потому что ночью надо спать, а не читать книги, как это обычно делаю я, за что очень сильно получаю.

Такие походы домой стали для меня своеобразным ритуалом. Если я не видела, как Ванюшка бежал к Андрею с широко распростёртыми руками, бросая все свои игрушки, и, улыбаясь от уха до уха, сверкая дырками из-за выпавших зубов, значит день прошёл зазря. Видя брата, Андрей бросал свой портфель на мощённую дорожку и бежал ему навстречу, а потом, подхватив под мышки, кружил его. Иногда Андрюшка, наверное от избытка счастья из-за встречи с братом, не рассчитывал силу броска, и портфель улетал в палисадник, тогда в ход событий приходилось вмешиваться мне, потому что тётя Лёля выбегала из дома, грозясь отходить Андрея мокрым полотенцем или розгами, а видя меня, она почему-то тут же успокаивалась, предлагая мне выпить с ними чай или поужинать. В такие моменты моя улыбка становилась точь в точь, как у Ванюшки, и Андрей знал почему. Так как я спасла его от величайшей кары, то он будет должен мне самую большую рыбу, пойманную им на рыбалке. Благо рыбы у нас в речке всегда было много.

-Эх, Ленка! -качала головой тётя Лёля. -Какая же ты у нас умница и красавица! Повезёт же твоему будущему мужу! Вот бы и моим сыновьям так повезло!

-Ещё чего! -кричал Андрюшка из своего уголка, подвигая к Ване тарелку с кашей. -Не хочу я жениться! Тем более на такой, как Ленка! Помру же!

-Эй ты! -я с притворной злостью смотрела на парнишку. -Ну, и хорошо! Больше не буду тебе математику объяснять и с домашкой помогать не стану. Думаю, Валентина Алексеевна очень обрадуется.

-Да ладно тебе, Лен! Я же шучу!

С математикой у Андрея иногда не ладилось, и он, беря Ваню за руку, шёл ко мне. Пока я объясняла ему ту или иную тему, Ванюшка мирно рисовал, ожидая окончания наших занятий. Иногда он зализал ко мне на коленки и с видом, свойственным нашему учителю географии, когда он с его слепотой пытается что-то найти на карте, смотрел, как Андрей строчит в тетрадку примеры и задачи.

Жили наши семьи очень дружно. Андрей и Ваня брали меня с собой на рыбалку и прогулки, а я водила их по ягодным и грибным местам. Наш смех всегда летал над речкой, особенно в жаркие дни, когда после купания мы засыпали под огромной ивой, а просыпаясь шли в ближайшие заросли шелковицы и уминали там ягоды за обе щеки. По возвращению домой нас всегда ждал нагоняй от родителей за то, что вернулись до жути грязные и босые, но сильно нас не ругали. В такие дни Ваня всегда ездил на шее старшего брата, что нравилось обоим.

Зимой мы играли в снежки, строили крепости и лепили снежных баб, а если на улице была сильная метель или вьюга, то мы по очереди ходили друг к другу и сидели в тёплой комнате, занимаясь чем придётся, пока метель не стихнет или не стемнеет. Новый год наши семьи всегда справляли вместе. Папа и дядя Саша приносили живую ель, и пока я и братья Санины украшали её, мама с тётей Лёлей готовили ужин. Это были прекрасные времена! Но рано или поздно любой сказке настаёт конец, так настал конец и для нашей.По окончанию школы я поступила в институт на учителя русского языка и литературы и уехала в город. Домой я возвращалась каждый раз, как предоставлялась возможность, но каждый раз был наполнен счастьем от встречи с Ваней и Андреем. С каждым моим приездом они становились взрослее. Андрей возмужал и стал первым парнем на деревне, но характер его остался прежним. Ванечка рос милым и добрым.

Закончив институт, я решила вернуться в деревню и работать учителем там. Мне было очень приятно видеть по утрам и вечерам чёрную, словно смоль, макушку Андрея и в противовес золотистую, будто спелая пшеница, макушку Вани. Сколько бы лет не прошло, они всегда были вместе. Но в тот день что-то было не так.

Я возвращалась из школы домой очень радостная, потому что меня приняли на работу и с первого сентября я стану официально преподавать. Моей радости не было предела! Я хотела поделиться ей со всеми, и первыми в моём списке стояли братья Санины, несмотря на наши расставания, мы всё ещё были очень близки, и мне хотелось, чтобы они первыми узнали, что скоро я буду работать в их школе и даже преподавать у Вани, так как Андрей выпустился в этом году! Подходя к дому Саниных, я заметила всё семейство во дворе.

-Тёть Лёль! Дя... -мой голос оборвался на полуслове. От увиденной картины внутри меня всё сжалось, а руки похолодели. Ваня громко плакал, а дядя Саша стоял, замахнувшись на старшего сына рукой, ударить ему не давала тётя Лёля, стоявшая между мужем и сыном. Я подошла ближе. Ваня, завидев меня, кинулся к калитке, чтобы потом уткнуться мне в живот. Его ручки крепко обхватили меня, а моя рубашка стала мокрой от слёз. Я зашла во двор к Саниным, придерживая Ванюшку, рыдавшего мне в живот.

-Лена! Лена! -надрывался бедный ребёнок. -Останови его!

-Здравствуйте, - робко проронила я. -Что здесь происходит?

-Что происходит?! -взревел дядя Саша. -Сбежать он хочет! Вон, пожитки все свои уже собрал! Даже о нас с матерью и Ванькой не подумал! Не жалеешь нас, хоть о Ване подумай! Он же без тебя никуда! Хочешь оставить его?!

-Он уже не маленький! -я заметила, что Андрей крепко сжал кулаки, но так, чтобы этого никто не видел.

-Подождите-подождите, - я подняла руки, чтобы все замолчали. -Андрей, что это значит? Насколько я знаю, ты не ездил никуда подавать документы, а ехать сейчас уже поздно. Тогда, куда ты собрался?

-Не твоё дело! Вы меня не остановите!

-Ты как со старшими разговариваешь?! -дядя Саша одним большим шагом преодолел всё расстояние. Тётя Лёля не успела заслонить сына, и тяжёлая рука дяди Саши прошлась по лицу Андрея. Удар былнастолько мощным, что снёс парня с ног, и он упал. Мать семейства взвизгнула сквозь слёзы, а я чудом успела сильнее  прижать к себе Ванюшу, чтобы он не видел и не слышал происходящего, сама сильно сжавшись. Схватив сына локоть, дядя Саша потащил его в сарай и швырнул в сторону мешков, словно Андрей был какой-то куклой. До меня долетели звуки падающих тяпок и граблей. -Посиди здесь и подумай над своим поведением! -мужчина запер сарай и направился в дом.

-Прости нас, что тебе приходится всё это видеть, доченька...

Тётя Лёля прикрывала одной рукой себе рот и нос, а другой гладила меня по щеке, по которой побежали слёзы, но мои слёзы не могли сравнить с заплаканным лицом матери или Ванюшки, что ещё сильнее прижался ко мне, заплакав громче прежнего.

Дома я попросила разрешения остаться на ночь у соседей, чтобы приглядеть за Ваней, ведь дядя Саша был очень зол, а тётя Лёля плакала без остановки. Ваня не хотел пить и есть. Мне стоило огромного труда накормить его и ещё большего труда мне стоило уложить Ваню спать. Он всё время смотрел на окно, но при этом не отходил от меня даже на минуту, потому что знал - его не пустят к брату.

Тишину ночи разрезало тиканье часов. Ваня делал вид, что спит, но я знала, что это не так. В окно проникал свет серебристой луны, на том свету пыль, лежавшая на книгах в углу, напоминала собой прекрасную ткань, сотканную из серебряных нитей. Незаметно для себя я засмотрелась на это зрелище и заснула. Проснуться мне было суждено от негромких всхлипов Ванюшки. Посмотрев на него, я поняла, что он заснул, но плакал во сне. Его тело вздрагивало, сейчас мальчик выглядел таким одиноким, брошенным и беззащитным. Я аккуратно, чтобы не разбудить, притянула его к себе и, обняв, укрыла одеялом.

Второй раз я проснулась уже с пеньем петухов. Рассвет брезжил тонкой полоской на горизонте, которая становилась всё шире и шире. Ваня мирно сопел и не подавал виду скорого пробуждения. Я слезла с кровати, пытаясь на разбудить мальчика, и пошла в кухню. Все ещё спали, и решилась проведать Андрея. При его родителях и младшем брате я этого сделать не могла, а пока они не видят - решилась.

Выйдя из дома, я свернула за угол и, чтобы срезать, пошла по мокрой от росы траве. Когда я подошла к небольшому сараю, то застыла на месте. Дверь в сарай была нараспашку, а сам сарай был пуст. Следов Андрея нигде не было. И только сломанная ветка сирени, которую мы посадили все вместе в честь рождения Вани, говорила, что Андрей ушёл. Какое-то время я просто стояла, не зная, что делать. Ноги вымокли от росы, а лицо от слёз. Внезапно до меня долетели шорохи и копошение позади себя, повернувшись, я встретилась взглядом с тётей Лёлей. Женщина поняла всё с первого взгляда. Так мы стояли в тишине, пока мама Вани вдруг не сказала:

-Пойдём, Лена... Пойдём, поможешь приготовить мне завтрак, да и сама поешь. Скоро Саша с Ванюшкой встанут, надо будет их накормить...

-Хорошо.

Я знала, как ей было больно, знала, как ей хотелось плакать, но тётя Лёля крепилась из последних сил, поэтому и мне нельзя плакать. Когда Ванюша проснулся, он сразу всё понял, но всё равно побежал в надежде проверять сарай. С того дня вид из моего окна изменился. Сколько бы я не смотрела, видела всегда одно и то же. Ваня каждый день сидел у калитки и верил, что Андрей вот-вот покажется на дороге, откроет калитку и, как в прежние времена, подхватит и обнимет его, но сколько бы он не ждал, Андрей не возвращался.

Началась школа, Ваня перешёл в пятый класс, я стала его классным руководителем. Как только звенел звонок с последнего урока, Ванюшка со всех ног бежал домой и, не обнаруживая старшего брата дома, занимал свой пост у калитки, пока его не загоняли в дом. Так прошёл год, второй, третий, четвёртый... Андрей не возвращался. От него не было никаких вестей или писем. Мне было очень жаль Ваню. Каким-то образом незаметно для всех я стала занимать пост рядом с Иваном каждый раз, когда предоставлялась такая возможность. Теперь мы на пару ждали возвращения Андрея Санина, а он всё никак не возвращался, и сердце Вани не выдержало. Он отчаялся, перестал верить в возвращение брата и больше не караулил у калитки. Дядя Саша и Тётя Лёля почти не улыбались. Времена года потеряли свои краски, будни стали обычными и серыми, а Новый год больше не приносил столько радости. Я смотрела на Ваню и моё сердце сжималось, мне хотелось, чтобы Андрей вернулся и посмотрел каким красивым вырос его младший братишка, который больше не плачет и почти не смеётся.

Я не понимала чего хотела. Мне хотелось ударить Андрея за его ужасный поступок, за то, что он оставил родителей и бросил брата в одиночестве, а ещё мне хотелось обнять Андрея и умолять, чтобы он вернулся и никогда больше нас не бросал.

Прошёл ещё один год. Ваня закончил девятый класс и готовился перейти в десятый. Мы вместе возвращались из школы, Ваня пригласил меня и мою семью к ним на ужин, потому что столько рыбы им одним не съесть. Увидев моё лицо, светившееся счастьем, мальчик добавил:

-А ещё папа обещал сварить твою любимую уху.

-Мы придём! -Выпалила я на одном духу. Уха дяди Саши была моей любимой, и он это прекрасно знал, готовя её каждый раз, как только выпадала возможность.

По дороге домой мы с Ваней говорили о многом. О его планах на будущее, о новом рыбном месте, которое мы недавно нашли, о бабушке Рае из соседней деревне, о воскресной ярмарке, на которой мы собирались купить по сладкому петушку... Когда мы дошли до дома, то я крикнув Ваньке, что приду с родителями сразу, как переоденусь, убежала к себе. Оказалось, что родители Вани уже позвали и меня и моих родителей, поэтому новость для них особо новостью и не была. Как и уговорились, я побежала к себе в комнату переодеваться, а закончив, мы пошли к Саниным. Каждый раз на этот поход от дома к дому у нас уходило не больше минуты, соседи как ни как! Зайдя в калитку к Саниным, я внезапно остановилась.

-Мама, папа, вы идите. Я сейчас, -я повернулась к калитке. На какое-то мгновенье мне показалось, что я увидела знакомый силуэт, но, ничего и никого не увидев, я развернулась и пошла в дом.

-Ваня! -я споткнулась на порожках дома от услышанного голоса и громкого лязганья калитки. -Ваня! -крикнули ещё громче. Я повернула голову и застыла, в моих глазах встали слёзы, которые поспешили заструиться по щекам. Передо мной стоял Андрей. -Ваня! -Андрей крикнул во весь голос. Я услышала громкие торопливые шаги позади и, не успев повернуться, увидела Ванюшку. Иван стоял рядом со мной не веря своим глазам и ушам, а за нами стояли мои родители и родители Вани. Андрей скинул с плеч довольно внушительных размеров сумку. Он совсем не изменился, разве что голос тал более мужским. По лицу Вани побежали слёзы и он, не обращая ни на что внимания, рванул к своему брату, которого уже не надеялся увидеть вновь. Кинувшись к Андрею на шею, Ваня повалил его на дорожку, но боль от падения заглушило радостью от встречи. Мальчик крепко прижимался к своему старшему брату, боясь, что если он разожмёт руки, то тот исчезнет или снова уйдёт, но он зря боялся.

-Андрюша! -не выдержала тётя Лёля и побежала к сыну. Даже гнев и злость дяди Саши куда-то улетучились, и он побежал вслед за своей женой. Наверно, мы заразились от Саниных, потому что тоже бросились к Андрею. Сейчас было всем на всё наплевать, потому что вот он. Андрей здесь, обнимает брата и плачет, а больше ничего и не было нужно. Все давно забыли про рыбу, про уху и просто плакали навзрыд.

Солнце заходило, обливая всё горячим золотом. Где-то вдалеке на горизонте небо уже стало синим и на нём показались первые звёзды. В траве застрекотали первые ночные кузнечики, зной дня сменялся ночной прохладой, с речки дул ветерок...

В то лето я узнала, что такое счастье...

Самый главный

-Это издевательство! – вылетело у Олеси, когда она вышла из машины.

Глаз Олеси резко задёргался. Картина, открывшаяся ей, была совершенно не такой, как она себе представляла. Вместо широкой казачьей степи, устеленной разнообразными травами, и реки, уходящей вдаль, взору предстали упаковки из-под чипсов, жестяные банки, пластиковые бутылки и какие-то железки. Олеся поддела носком кеда окурок и скривилась.

-Папа, ты говорил, что Кордон – казачье богатство, но это больше похоже на свалку мусора.

-И правда… - вздохнул мужчина, почёсывая затылок. – Не те уже времена. Ой, не те! Раньше так свободно здесь дышалось… Это сколько же я тут уже не был?

-В последний раз мы были здесь ещё до рождения Олеси.

Невысокая, слегка полная женщина с приятной улыбкой подошла к мужу и дочери. Да, давно они не приезжали сюда… Лет семнадцать уже – немалое время. А здесь всё также высоко, будто ты птица, парящая в воздухе. Сколько бы лет тебе не было, а всё равно чувствуешь себя таким маленьким по сравнению с этой величественной природой.

Но… Женщина перевела взгляд с бескрайнего неба на свою дочь, сложившую руки на груди. В зелёных глазах отразилось разочарование, даже русые косички поникли вместе со своей хозяйкой. А расстраиваться было из-за чего. Некогда великая возвышенность превратилась, как и сказала Олеся, в свалку.

-Дорогой… - женщина посмотрела на своего мужа.

-А что вы на меня смотрите? – возмутился мужчина. – Я что ли ходил тут мусор раскидывал? Я, Лен, тоже не в восторге от того, что столь памятное для меня место превратилось в это…

Олеся посмотрела на своих родителей и пошла вниз, к реке. По шороху травы она поняла, что родители пошли следом. Когда отец и мама рассказывали о Кордоне, она слушала, затаив дыхание. Её воображение рисовало картины гордой равнины, могучих казаков, идущих вдоль реки, наблюдательных вышек, что исполинами стоят на великой земле, но ни как не того, что она увидела! Все мечты и чаяния были разрушены в один момент! На глаза Олесе попалась очередная банка из-под консервы, и она в сердцах пнула её. Жестяная банка отправилась в полёт и… Приземлилась прямо в голову рыбачившего мужчины.

Мама Олеси поздно заметила действия дочери и теперь дёргала мужа за рукав футболки, повторяя: «Максим. Максим…». Сердце Олеси ушло в пятки, когда она поняла, что сделала. Из головы разом выветрилось всё разочарование.

Мужчина, спокойно себе рыбачивший до этого момента, резко повернулся и сразу же нашёл ту, из-за которой на его голове теперь появится шишка. Отложив удочку в сторону, он стал на всю округу кричать и махать руками.

-Несносная девица! Это футбольное поле, по-твоему?! А банка тебе мяч?! – несмотря на возраст мужчины, а на вид ему было около пятидесяти пяти, его голос не утратил своей грозности. – Что за родители воспитали такую дочь?! Вот в прошлые времена..! Да её бы за это розгами- розгами!

-Простите меня, я не хотела. Честное слово! – извинилась Олеся и вцепилась в руку отца. Она, на самом деле, не хотела плохого, просто головой не подумала.

-Извините её. – попытался улыбнуться папа девочки. – Просто дочка разочаровалась от увиденного, ну вот и…

-Разочаровалась? – переспросил дедушка, кашлянув. Кажется, его злость начала понемногу отступать.

-Мы ей с детства про Кордон рассказывали! – махнула Елена рукой. – Говорили ей, какое это место величественное, какое оно чистое! Про казаков ей часто говорили, вот она и расфантазировалась.

-Ну да… - ухмыльнулся дедушка. – Было когда-то дело. Да только вот, что теперь с нашим Кордоном стало! Эти молодые приезжают сюда отдыхать, а после них мусору столько, что смотреть страшно. – дедушка наклонился и поднял с земли свою кепку. – Культура! Ха! Вот бы я их, чтобы убирали за собой!

-Согласен. – кивнул отец Олеси. – Меня, кстати, Максим Петрович зовут, это моя жена Лена и дочка Олеся.

-Николай Валерьевич. – дедушка пожал протянутую руку. – А дочка у вас меткая. Эка чётко-то деду по репе попала! Ха-ха-ха! – рассмеялся Николай Валерьевич. – Да не бойся, внучка! Я дед не злопамятный, тем более ты извинилась, да и не специально.

Олеся помогла родителям принести из машины старые покрывала, корзину с бутербродами и термосы с чаем и кофе, а ещё пакеты. Мама с детства ей говорила, что мусор надо в пакеты собирать, а потом эти пакеты в специальные баки выкидывать. Нельзя природу загрязнять, ведь самим же потом в этой грязи жить придётся.

Устроились они рядом с Николай Валериевичем, чему дедушка был очень рад. Рыбачить в одиночестве - не интересно. Мама Олеси разлила по кружкам чай и соседа не обделила. Не зря запасную кружку положила, как чувствовала, что пригодится!

Дед Коля, как он сам попросил себя называть, оказался интересным собеседником. Олеся думала, что ему около пятидесяти пяти, но, на самом деле, уже четыре года прошло, как ему за шестьдесят минуло. Родился дедушка Коля и вырос здесь, на Кубани. Родился он в станице Кущёвской, а в семь лет из-за работы отца переехал в Новопокровскую, где и живёт до сих пор. Кордон ему – второй дом.

-Так вот. – дедушка Коля сделал глоток. – Любаню свою я тоже здесь встретил. Не представляешь! Вот на этот самом месте! Мы тогда с парнями порыбачить приехали, а она со своими подружками для школьной газеты информацию собирала. Мы же гордые были, хотели, эдак, показать, кто главный. Ну и сказали им, чтобы шли в другое место, а Люба как повернётся, как глазами своими посмотрит… Всё думаю – попал. Сорок пять лет уже вместе! Представляешь?

Олеся слушала, и наслушаться не могла. Отец с матерью с дедушкой разговаривают, а она молчит. Слушает. И рассказы деда Коли кажутся ей чем-то необычным… Ещё и речка так умиротворяющее журчит. Не правильно это. Не правильно! Вон, какая красотища-то! Раздолье-то какое! Здесь бы прибраться, и Кордон снова во всей своей красе предстанет! Негоже так обращаться с таким местом.

-А Кордон наш – это же сама история! – донёсся до Олеси голос Николая Валерьевича. – Тут казаки границу охраняли! Кордон – самый главный житель нашего края! – дедушка потряс пальцем в воздухе. – А люди? Что они с ним сотворили? Эхе, не чтят, не помнят…

И Олеся была с дедушкой полностью согласна. Ну что это? Куда не посмотри – везде какие-то банки, окурки, бутылки. Брр! Дрожь пробирает! Неужели людей никто и никогда не учил, что нельзя так с природой обращаться? Вот бы всё это убрать – глядишь, даже ветер по-другому запоёт…

Как же не хотелось Олесе расставаться с дедом Колей. Так интересно он рассказывал! Но не ночевать же ей у речки? Надо и домой возвращаться…

Весь следующий день Олеся ходила какая-то задумчивая. Даже местный заводила Иван Пахомов не мог до неё достучаться и просто разводил руками. А дело всё было в идее, что возникла в голове Олеси совершенно спонтанно.

Вторник начался с урока кубановедения. На уроке как раз про их станицу решили поговорить. И тут неожиданно разговор зашёл про Кордон. Учительница рассказывала о значимости этого места, о том, что казаки здесь службу несли. Да только,  кто бы слушал?

Седьмым уроком стоял классный час. Учительница задала классу сделать небольшие доклады про заповедные места станицы, и Олеся решила, что напишет про кордон. Только они собрались начать классный час, как в класс вошла завуч. Ученики подскочили с места, а завуч произнесла: «Садитесь», - и прошла в конец класса, где села за последнюю парту. Иван, рядом с которым она села, надул щёки и начал спокойно слушать доклады. Повеселиться, отпуская едкие замечания в сторону говорящих, теперь не выйдет.

Спустя какое-то время очередь дошла и до Олеси. Она вышла к доске и обвела взглядом класс. Олеся начала читать доклад.

-В давние времена Кордон был одним из наблюдательных пунктов казаков, охраняющих границу Российской империи. Это самое высокое место в степи – около 80 метров над уровнем реки, протекающей у его основания. Только здесь можно встретить ставшие редкими растения: подснежники, гиацинты, тюльпаны Шренка, горицвет, зверобой, различные виды шалфея и другие.

Внезапно Олеся замолчала. Классная руководительница посмотрела на ученицу, но та не собиралась открывать рта.

-Олеся? – позвала учительница.

-Но сейчас Кордон – самая настоящая свалка! – выпалила Олеся.

Учительница широко открыла глаза и посмотрела на свою ученицу, а потом в панике посмотрела на завуча. В шоке были все. Одноклассники девочки сидели с раскрытыми ртами.

-Кордон не только исторически значимое место, но и память о чудесных днях. Память о молодости. Есть люди, которые встретили на Кордоне свою вторую половинку. А ещё Кордон – самый главный житель нашей станицы! Нашего края! Но там такая грязища, что смотреть противно! – и тут у Олеси открылось второе дыхание. – Там банки и окурки на каждом шагу лежат! – она вытянула руки в сторону, будто окурки именно там лежали. – Из-за этого у людей даже рыба не ловится! И мечты рушатся! Какие казаки?! Там зайца сейчас не встретишь! Пакеты, обёртки, бумажки. Фу, мерзость!

Олеся замолчала. Воздух в лёгких закончился, и теперь ей было немного тяжело дышать. Сердце стучало так быстро… Она высказалась! Как легче-то сразу стало.

-Ну ты даёшь, Парфёнова… - первый от всеобщего шока отошёл Иван.

-И что ты предлагаешь, Олеся? – внезапно оживилась завуч.

-Субботник.

-Что?! – хором воскликнул класс.

-Парфёнова, у тебя крыша поехала? – возмутилась главная модница в классе Даша Перегудова, поправляя свою кофточку.

-Помолчи, а? – скривилась Олеся. – Ты всё равно ни на один субботник не ходила. Вот сиди молча, да занимайся своими делами, а то лак слезет или прыщик вскочит.

Класс захохотал. После вчерашнего затишья грянула буря под именем Олеся Парфёнова. Классный руководитель попыталась успокоить своих учеников, а Дашка демонстративно фыркнула и отвернулась от Олеси.

-Светлана Андреевна, давайте проведём субботник не в школе, а на Кордоне. – обратилась Олеся к завучу. - Если мы соберёмся, то мигом управимся! Весь Кордон мы, конечно, не вычистим, но хоть немного. Раньше же, когда пионеры были, они с субботниками ездили на Кировский стан, так почему бы нам на Кордон не съездить?

-Я в этом участвовать не буду. – заявила Даша.

-Хватит, Перегудова. – классная руководительница посмотрела на ученицу. – Олеся права, ты ещё ни разу не была на субботнике. Ничего с тобой не случится, если сходишь один раз за девять классов!

-Ну, это с директором обсудить надо. – ответила завуч. – Всё-таки за приделы школы выезжать надо.

-Он разрешит. – гордо заявил Иван Пахомов. – Мы к нему с петицией пойдём. Подписи соберём, если надо. Это же какое место люди загрязняют!

-Да тебе лишь бы на уроках не сидеть! – выкрикнул кто-то из класса.

-Да как вы можете? – картинно скривился Иван. – У меня душа за Кордон болит!

-Ну, я с директором поговорю, но ничего не обещаю… - завуч что-то записала в блокноте.

Дожидаться, пока завуч поговорит с директором, 9 «А» не стал. Закинув идею в 9 «Б» и 9 «В», они все вместе пошли к директору школы. Алексей Николаевич чуть очки не потерял, когда к нему в кабинет попытались войти три класса по тридцать человек в каждом. Директор попытался заметить, что его кабинет не резиновый, но учеников это не остановило. Они прямо с порога заявили о причине своего прихода. Сказали, что подписи будут собирать, если директор им так не разрешит, но… Выслушав своих учеников, директор неожиданно для всех дал добро. Видеть, как ученики объединяются ради благой цели, было очень приятно. Так почему бы не поспособствовать этому?

В конце недели, в субботу, все классы от классы от пятого до одиннадцатого отправились на Кордон. Найти автобусы оказалось проблемой, поэтому учеников довезли только до выезда, а оттуда они направились уже пешком. Три километра прошли очень быстро, за разговорами и песнями дорога пролетела незаметно. Учителя даже детство своё вспомнили.Когда ученики пришли на Кордон, там уже кто-то был. А был это Дед Коля. Увидев толпу, двигающуюся прямо на него, старик схватился за сердце, но тут к нему выбежала Олеся.

-Дед Коля! – радостно замахала она руками.

-Что здесь происходит?

-Это наша школа! Мы Кордон убирать пришли! Это место – памятник для всех нас!

-О-хо-хо! Так это… Может мне уйти? – поинтересовался дедушка, и на лице его засияла улыбка. Вычистят. Уберут мусор с земли великой!

-Не надо уходить! – мотнула головой Олеся. – Сидите здесь! Вы нам не мешаете.

Пока ученики собирали мусор и убирали его в мешки, Николай Валерьевич всё время хмыкал, но было в этом что-то доброе. Есть ещё хорошие люди на этом свете! Молодцы дети, что такое дело учудили! Хорошее это дело, за порядком следить. Каждый человек должен историю свою знать и беречь. А Кордон – это история!

-Видишь, Ея? – обратился дедушка к реке. – Помнят ещё, берегут. Почаще бы так.

-А это правда? Правда? – загомонили пятиклашки. – Правда, что про нас в газете напишут?

-Ну да. – пожал плечами одиннадцатый класс. – Не каждый же день школа на уборку Кордона выезжает.

-Эх, молодцы! – рассмеялся дедушка Коля. – Молодцы! Родина таких помнит! Родина таких любит! Молодцы!

Достучаться до тебя

2 декабря

«Когда я был маленький, мама часто говорила мне, что музыкой можно передать то, что нельзя высказать словами, потому что музыка оставляет в душе человека глубокий след, который никогда не забудется!»

 -Всё ещё репетируешь? – в актовый зал школы вошла невысокая девушка шестнадцати лет, на ходу откидывая назад свои длинные чёрные косы. – Это же всего-навсего новогодний концерт, до которого ещё много времени!

-По-твоему, двадцать два дня - это много? Ты слишком безответственна!

-Сергей, в обычное время ты – обычный оболтус, но, когда дело доходит до музыки, ты становишься совершенно другим! –девушка заглянула в ноты, лежавшие на пюпитре пианино. –Решил играть Евгения Дога?

-Да, а что? – на девушку уставились пронзительные зелёные глаза.

-Ты не знаешь? – она удивилась.

-Яна, не томи! – Сергей вздохнул. – Чего я не знаю?

-Николай выбрал это же произведение!

От неожиданности Сергей пропустил ноту, из-за чего ему пришлось остановиться. Юноша убрал пальцы с клавиш, уставившись на одноклассницу.

-Значит, ты не знал! – Яна тяжело вздохнула. – Но это неудивительно! Он учится с нами со второго класса, но за все семь лет совместного обучения так и не завёл друзей. Вечно холодный, как айсберг, и смотрит на всех свысока!

-А мне кажется, он просто одинок…

-Когда кажется, креститься надо!

После этих слов Яна вышла из актового зала, оставив Сергея наедине со своими мыслями. Юноша посмотрел на ноты, и, закрыв глаза, зарылся руками в чёрные, будто смоль, волосы.

«На самом деле я уже неоднократно пытался подступиться к Николаю, но все мои попытки идут коту под хвост! Он всегда держится ото всех особняком! Как же мне достучаться до него?»

Взяв ноты и закрыв пианино, Сергей покинул актовый зал, направляясь в класс, чтобы забрать свой портфель и куртку. Сегодня он всё равно уже не сможет репетировать.

Поднимаясь по лестнице, Сергей думал о Николае, пока не услышал знакомые звуки.

-И правда… -немного обречённо протянул парень. –«Мой ласковый и нежный зверь».

Сергей постарался пробраться в класс, как можно, тише, но его заметили. Смычок оторвался от струн скрипки, а на самого Сергея уставились карие глаза. Николай поправил очки и отвернулся.

-Извини, я не хотел помешать! – схватив свои вещи, Сергей выбежал из класса, но, добежав до выхода из школы, резко остановился. –

Ноты! – воскликнул мальчик и опрометью понёсся обратно.

Переступая через две ступеньки, мальчик быстро оказался на третьем этаже. Класс располагался рядом с лестницей и прекрасно просматривался с лестничной площадки. От увиденного Сергей остановился, Николай рассматривал ноты, которые он умудрился забыть. Мысленно хлопнув себя по лбу, мальчик вошёл в класс. Увидев одноклассника, Коля положил ноты туда, где они лежали, вернувшись к скрипке. Сергей молча забрал ноты и пошёл домой.

4 декабря

Дверь комнаты слегка приоткрылась, и в образовавшуюся щель заглянула женщина. Заметив мать, Сергей оторвался от нот.

-Что-то случилось, мам?

-Это я у тебя должна спрашивать! – высокая тёмноволосая женщина прошла в комнату, усаживаясь на кровать сына. –Сегодня уже третий вечер, когда ты не играешь, а просто смотришь на ноты. Серёжа, я твоя мама, ты можешь мне всё рассказать.

-Ты же знаешь моего одноклассника Николая Троедубова? – чуть помедлив, заговорил мальчик. Женщина кивнула. –Он ни с кем не общается, постоянно замкнут в себе...

-Понятно. –Сергей поднял бровь, увидев улыбку матери. –Раньше ты постоянно о нём говорил. Серёжа, ты хочешь с ним подружиться? –мальчик молчал, сверля взглядом пол. –Скажи, кто твой лучший друг?

-Что? –сначала юноша изумился, а потом погрустнел, ведь у него нет лучшего друга. Да, он общается с одноклассниками и ребятами, с которыми обучался в музыкальной школе, но назвать их друзьями Сергей не мог. –Пианино… -робко проронил мальчик.

-Хорошо. А что ты думаешь о Николае?

Сергей опять уставился на мать. Юноша не мог понять, к чему она клонит. Он много чего думает о нём, но, когда разговариваешь с мамой, нужно дать один конкретный ответ.

-Я думаю, он очень одинок…

-И как ты это понял? –женщина посмотрела сыну в глаза. Сергей замялся, но тут что-то позади него зашуршало, и стопка нот, лежавшая на столе, упала на пол. Ноты… Что-то глубоко внутри мальчика щёлкнуло при виде падающих нот.

-Его скрипка печальна, она часто плачет. Я не слышал её смеха ни разу! Но в тоже время скрипка Николая полна мечтаний и надежд.

-Серёжа, путь к мечтам очень долог, и свершения их далёко, но музыка полна надежд! Если ты хочешь достучаться до его сердца, то используй музыку.

-Но, мама, как можно достучаться до кого-то одной лишь музыкой?! Он глух ко всему! Его душу и сердце ничто не колышет! Ничьи слова не доходят до него!

-Что я тебе говорила? – в голосе женщины зазвучали стальные нотки. –В музыке, как и в любом виде искусства, слова не нужны! Искусство – посредник того, что нельзя высказать! Он может не слышать твоих слов, но музыку, идущую от чистого сердца, услышит обязательно! Ты говоришь, что его скрипка печально, но и твоё пианино грустит чаще, чем смеётся! –на минуту женщина замолчала, вспоминая свою молодость. Сын её полная копия! –Вы, как два одиночества, которые не могут найти друг друга! –сказав это, женщина поднялась и покинула комнату.

-Выразить свои чувства музыкой? Проще сказать, чем сделать! –Сергей наклонился, чтобы поднять упавшие ноты. Стопка нот вновь покоилась на столе, но один листок улетел далеко, и Сергей его заметил только тогда, когда повернулся к пианино. –Маленький предатель! –усмехнулся мальчик, подымая листок с нотами. –Это же «Зелёные рукава», а я думал, что потерял их…

Прежде, чем Сергей это заметил, он уже играл на пианино одно из своих самых любимых произведений. Старая шотландская баллада, пропитанная грустью, но в самом конце произведения грусть уходит на второй план, а её место занимает надежда, вечная и непоколебимая.

Внезапно юношу осенило! А ведь герой баллады похож на него самого. Король пытался добиться любви одной девушки, но она постоянно отвергала его, была глуха к его словам, но король не сдавался, он ждал и верил, что рано или поздно ему ответят взаимностью! Вот и слова Сергея проходили мимо Николая.

7 декабря

Николай закрыл класс и пошёл на второй этаж, чтобы вернуть ключи в учительскую, но она оказалась закрытой. Вздохнув, юноша решил отдать ключи охраннику, и, чтобы срезать, пошёл мимо актового зала. Двери были открыты, и до мальчика долетели знакомые звуки.

«Кто-то играет «Зелёные рукава»? Сейчас это произведение услышишь уже не так часто, как раньше!»

Сгорая от любопытства, кто же это играет на пианино в такой час, Николай подошёл к актовому залу и аккуратно заглянул внутрь. Увидев своего одноклассника, парень остолбенел.

«Это он? Может, он решил играть «Greensleeves» на концерте? Так я мог не менять своё произведение?», - Николай уже хотел развернуться и уйти, но не смог. – «Почему в его игре так много грусти и печали? Разумеется, «Зелёные рукава» грустное произведение, но в его исполнении оно стало ещё печальней, даже плакать хочется… Он отчаялся?», - но внезапно Николай широко распахнул глаза. – «Нет! Это не отчаяние! Это желание достучаться до сердца, а ещё всеобъемлющая надежда, что его обязательно услышат!»

По щекам парня побежали слёзы. Это был первый раз за многие годы, когда он заплакал. Душа человека – хрупкая вещь, её легко разбить или сломать. У каждого в душе есть то, что он прячет ото всех, но сейчас, именно в этот момент, Сергей своей игрой оголил желания Николая.

«А ведь я хотел, чтобы хоть кто-то смог достучаться до меня…»

-Почему грусть в твоей игре в конце превращается в надежду?

Сергей не знал, что за ним наблюдают, поэтому стоило Николаю заявить о своём присутствии, и тот от испуга сфальшивил. Парни какое-то время, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, прежде чем Сергей заговорил.

-Я хочу, чтобы моя музыка проникла в сердце одного человека. Хочу, чтобы он понял чувства, которые я не могу донести до него словами. Возможно, именно поэтому ты заметил.

-Твоё пианино одиноко. –заметил Николай, наблюдая за пальцами одноклассника, лежащими на клавишах.

-Как и твоя скрипка…

Воцарилась тишина. Оба смотрели в окно, не зная, о чём говорить. Почему-то, говорить сейчас хотелось меньше всего. Отвернувшись от

окна, Сергей размял пальцы, но стоило ему занести руку над клавишами, как его остановил вопрос.

-Можешь мне аккомпанировать?

-Могу, но… Прямо сейчас что ли?

Пока Сергей пребывал в прострации от такого неожиданного вопроса, Николай снял куртку, и, открыв футляр, извлёк из него скрипку, смычок и подбородник.

-Знаешь произведение «One Summer's Day»?

-Джои Хисаиши? Да, знаю, играл его на переводном экзамене в музыкальной школе.

-Сыграй его со мной… Пожалуйста…

От услышанных слов внутри Сергея разлилось тепло. У него никогда не было друзей, только семья и музыка, он не знал, что значит переживать радостные и горькие моменты вместе с другом. Не знал, но очень хотел узнать.

Настоящая музыка рождается только тогда, когда в сердце есть чувства, которые ты готов вложить в свою игру. Говорят, глаза – зеркало души, но инструмент – это перо музыканта, а музыка, которую он рождает, - книга жизни!

«Как спокойно и хорошо…Внутри  так тепло. Эта мелодия задевает все струны моей души! Его скрипка больше не одинока… Это потому что я донёс до него свои чувства? Зачем гадать? Вслушайся в мелодию, Сергей! Вот оно что… Как бы одинок ты ни был, всё равно где-то тебя будут ждать. Я слышу в его игре желание найти этого кого-то, взять за руку и никогда не отпускать. Мама, как же ты права! В музыке слова не нужны, потому что твоя игра всё скажет за тебя!»

-Почему ты плачешь? –тихий голос Николая смешался с музыкой, совершенно не мешая.

-Я понял, что нам не нужны слова, чтобы общаться!

-Да, ты прав…Абсолютно прав…

Краем глаза Сергей заметил лёгкую улыбку на лице Николая. Если две параллельные прямые никогда не пересекутся, то просто проведи через них третью, связывающую параллель, которая станет красной нитью и крепко свяжет то, что, казалось, связать нельзя!

-Ты будешь играть «Зелёные рукава» на концерте? –спросил Николай, когда они закончили.

-Нет! –улыбаясь от уха до уха, мотнул головой Сергей. –Я хотел играть Евгения Дога «Мой ласковый и нежный зверь», но это произведение было уже занято!

-Тогда что ты будешь играть? –Николай сел на блажащий стул.

-Если концерт будет в честь Нового года, то, наверное, что-нибудь связанное с этим праздником. –Юноша замолчал, прокручивая в голове варианты. –Может «Однажды в декабре»? А ты?

-«Однажды в декабре»? Из «Анастасии»? –увидев утвердительный кивок, мальчик сначала погрустнел, но потом на его лице заиграла лёгкая улыбка. –Когда я узнал, что ты будешь играть «Мой ласковый и нежный зверь», то сразу сменил произведение, выбрав «Однажды в декабре», но, видимо, опять пролетел.

-Почему? –удивился Сергей. –Может это знак, что нам надо сыграть вместе ещё раз? Скажи, ты чувствовал себя счастливым, когда мы сейчас играли? –Николай медлил с ответом. –А я чувствовал! На эти несколько минут я забыл, что значит одиночество! Я пойму, если ты не согласишься, но… -договорить ему не дали.

-Я согласен. –безапелляционно заявил Николай. –Твоя музыка иная, не такая, как у всех! Она мне нравится…

24 декабря

-Яна как всегда великолепна!

-Она решила сыграть «Под музыку Вивальди»? Неожиданно! Я думал, она сыграет что-то наполненное любовью!

-Вот ты о чём! –Сергей улыбнулся. –Но тут я согласен с тобой. Думаю, я не удивился бы, сыграй она «К Элизе» или что-нибудь в этом духе.

Выступление Яны закончилось, и, поклонившись, она лёгкой походкой упорхнула за кулисы, натыкаясь на Николая и Сергея.

-Номер пятнадцать. –объявила ведущая. –Музыкальное произведение «Однажды в декабре» из мультипликационного фильма «Анастасия». Исполняют Троедубов Николай и Скала Сергей.

Парни вышли на сцену, поклонившись. В зале Сергей без труда увидел своих родителей, которые счастливо улыбались. Заняв место за фортепиано, юноша кинул взгляд на своего напарника, и только увидев кивок, опустил свои тонкие длинные пальцы на клавиши.

Знакомая всем мелодия заполнила весь зал. Зрители, участники, ведущие – все закрыли глаза, позволяя музыке проникнуть в себя. Казалось, если откроешь глаза, то окажешься в той огромной зале на балу, увидишь танцующие пары и снег, падающий за окном. Это неописуемое чувство нельзя передать словами, но можно выразить в музыке!

«Мы – две параллельные прямые, которым было суждено никогда не пересечься, но кто-то провёл через нас третью прямую – музыку, и я искренне благодарен этому кому-то!», - Сергей улыбнулся своим мыслям.

«В песне есть такие строчки – «…  Будешь ты в декабре...Вновь со мной дорогая», оказывается чудо существует в реальной жизни, ведь именно в декабре я нашёл того, кто занял в моём сердце особенное место…Я нашёл своего лучшего друга…»

Николай опустил смычок, мелодия закончилась, нужно поклониться и уйти, но сначала он сделает то, что должен!

Подойдя к Сергею, Николай взял его за руку, и только тогда они вместе поклонились.

Музыка – это искусство, а искусство призвано стать посредником того, что нельзя высказать…

Страница книги Садальсууд в интернете