Шаг во тьму [Барбара Майклз] (fb2) читать онлайн

Барбара Майклс Шаг во тьму

Глава 1

Падающие за стеклом снежинки казались кружевом. Человеческие фигурки стояли неподвижно, будто опутанные белой сетью, но эта паутина была слишком тонка, чтобы удержать их. Вскоре они шевельнут и медленно двинутся к ней со страшными известиями, бремя которых ей не вынести во второй раз…

Рука Мег Вентури машинально оттолкнула сувенир, изображающий сценку из жизни. Стеклянный шарик скользнул к краю стола и непременно разбился бы, если бы быстрые пальцы Ника не подхватили его.

– Неужели нужно демонстрировать свое неудовольствие таким драматическим образом? Элементарного «спасибо, но мне не нравится» было бы достаточно.

Его голос прозвучал спокойно для постороннего слушателя, но любой, знавший его столь же хорошо, как она, уловил бы в нем нотки удивления и раздражения. Темные, красиво очерченные брови, поразительно контрастирующие со светлыми волосами, высоко поднялись, словно он смотрел на враждебно настроенного свидетеля.

Ник Таггерт считался одним из лучших адвокатов Нью-Йорка, выступавших в слушаниях криминальных дел. Артистическая внешность немало помогала ему в работе. Его волосы были несколько длиннее, чем того требовала нынешняя мода, но они были очень красивы, и он в полной мере осознавал эффект, производимый им на впечатлительных женщин – членов суда присяжных, когда он отбрасывал густую прядь, ниспадавшую на глаза. Мег дразнила его, говоря, что он носит длинные волосы, чтобы закрывать уши: они казались ему слишком большими. Но если в шутку она называла его мистером Споком, его ответный смех звучал несколько натянуто.

Мег нравились его уши. Она все любила в нем – почти все – и не винила его за то, что он не понял ее реакции на его подарок. Игрушка была красивая, необычная и явно дорогая. Дешевые поделки продавались в любом сувенирном магазине – крошечные Санта Клаусы или деревянные фигурки в снежных сугробах. Эта игрушка отличалась от них. Шарик был хрустальный, крошечные фигурки явно ручной работы прекрасно раскрашены.

– Извини! Мне понравился подарок. Очень. Я не хотела… – Затем она воспламенилась от его гнева. – А ты забыл. Черт возьми, Ник, ты можешь быть таким нечутким? Я же рассказывала тебе о моем отце – о той ночи, когда они пришли ко мне из снега и тьмы рассказать, что…

Некоторое время его лицо по-прежнему оставалось бесстрастным. Потом его голубые глаза расширились.

– Будь я проклят! Прости меня, любимая. Я хотел подарить тебе что-нибудь красивое, оригинальное: ведь покупать тебе украшения все равно что ехать в Ньюкасл со своим углем. Поэтому, когда я увидал этот сувенир, я обрадовался. Подумал: «Вот прекрасный подарок для тебя». Он напомнил мне о чудесных днях, проведенных с тобою в Мейне. Это были наши первые выходные вместе, помнишь? Честно говоря, мне и в голову не пришло, что те старые воспоминания еще настолько болезненны для тебя.

Он продолжал говорить, объяснять, извиняться. Мег не слушала его больше. Искусственные снежинки в хрустальном шарике улеглись, фигурки мужчины и женщины по-прежнему оставались неподвижными. Двигались только фигуры в ее памяти, как они двигались зимней ночью более 20 лет назад…

… Она так долго ждала у окна, прижав нос к стеклу, что оно запотело от ее дыхания. Увидев приближающийся свет фар, она вскрикнула от радости. Но это оказалась не та машина, которую ожидала девочка, а среди мужчин, вышедших из нее, не было ее отца. На боку этой машины виднелась надпись, а наверху мигала красная лампочка. Лампочка вращалась и окрашивала в багровый цвет снежный ковер, закрывший землю, как на рисунке в детской книжке «Кошка в шляпе». Но этот розоватый снег совсем не казался приятным или смешным.

Она поняла, что это за машина. Она же не ребенок: ей уже почти шесть летом, она умеет читать… правда, не все, только отдельные слова. Она не знала слова, написанного на боку машины, но ей и не надо было его читать. Она догадалась, что это полицейская машина, а мужчины – полицейские. Не копы, не ищейки и никакие другие слова, которые она слышала по телевизору. Папа с мамой объяснили ей, что это неприличные слова. Родители учили ее, что к полицейским нужно относиться вежливо, потому что они хорошие. Они помогают людям. Если вдруг потеряешься или случится что-то плохое, то нужно идти к полицейскому, и он обязательно поможет.

Так почему же она испугалась, увидев этих полицейских? У нее заныло в животе, стекло запотело сильнее от учащенного дыхания, и по нему потекли ручейки. Может быть, снег виновен в том, что они выглядят так… Она не могла найти подходящего слова. Казалось, будто они приехали не из обычного полицейского участка с простыми стенами и комнатами, а вышли из снегопада. Полицейские остановились. Стояли и смотрели в сторону дома. Она почувствовала, что они испытывают такой же страх, как и она.

Вот открылась дверь дома, и кто-то вышел на крыльцо. Мама. Она была без пальто и без шарфа, а длинный шлейф ее голубого бархатного платья волочился, сметая снег со ступенек, когда она бросилась навстречу полицейским. Мег испугалась, что мама поскользнется и упадет; она слишком спешила, и ее красивое платье промокло. Из всех маминых нарядов Мег больше всего любила это платье. И папе оно нравилось. Мама надела его сегодня, потому что вечером они собирались в гости. Папа опаздывал. Но все равно он поднимется в спальню Мег пожелать ей спокойной ночи и поиграть в их любимую игру – он всегда так поступал. Всегда. Даже если он уходил на работу или в гости, или куда-нибудь еще, он всегда заходил к Мег.

Снежинки красиво ложились на бархатное платье, плетя кружево. Неожиданно мама упала. Один из полицейских хотел подхватить ее, но не успел. Мама лежала на снегу, смяв платье в голубые бархатные складки. Снег пошел, сильнее, словно желая накрыть ее с головой своим тяжелым покрывалом.

В ту ночь папа не вернулся домой.

* * *

После ухода Ника Мег закрыла дверь на ключ и на цепочку. Слишком долго жила она в Манхэттене, чтобы пренебрегать элементарными мерами предосторожности, хотя в тот момент она думала совсем о другом.

Повернувшись, она увидела, что кто-то смотрит на нее из узкого коридора. Она так испугалась, что сердце чуть не выскочило из груди, а ведь это было ее собственное отражение в зеркале простенка. Она видела себя там тысячу раз, но сегодня отражение показалось другим. Она внимательно всмотрелась с отрешенностью человека, изучающего кого-то совершенно незнакомого, словно видела себя в первый раз.

Цвет карандаша, которым она подвела глаза, вовсе ей не шел. Вместо того чтобы зрительно увеличить и смягчить глаза, черный цвет делал их непроницаемыми, и они выглядели как на детском рисунке. Поцелуи Ника не стерли бледную, умело наложенную помаду. Он терпеть не мог яркий цвет на губах и говорил, что яркая помада старит ее, она выглядит суровой. Его руки попортили ее прическу: вместо того чтобы ниспадать тяжелыми волнами на плечи, волосы разлохматились и торчали в разные стороны, как щупальца медузы, только очень черные. Она гордились своими волосами: они были иссиня-черного цвета, редко встречающегося в природе. Она унаследовала этот цвет от своего отца-итальянца, как сказал бы ее дед. Дэн непререкаемо верил в наследственность. В споре между природой и воспитанием он твердо стоял на стороне природы.

Мег отвернулась от зеркала и шагнула в гостиную. Было еще рано. Хрустальный шарик не разбился, треснуло что-то иное, а ее попытки склеить разрушенное не увенчались успехом. Ник не обвинял ее.

– Я не могу остаться надолго, дорогая. Завтра день рождения Кары, и я обещал покатать ее и нескольких ее подруг на лодке. Они соберутся на рассвете – ты же знаешь нетерпеливых подростков.

– Знаю, но не твоих.

Его брови взмыли вверх.

– Мег, любимая…

– Извини. – Она освободилась от обнимавших ее рук. – Прости за все, Ник. Не знаю, почему у меня сегодня такое мерзкое настроение.

– Это бросается в глаза, не так ли? – Он откинулся на спинку дивана. – Наверное, это из-за того телефонного звонка, когда тебе сообщили о болезни деда.

– У него обычная простуда. Ничего особенного.

– Надеюсь, что так. Но тебе надо примириться с фактом, дорогая, старик не может жить вечно. Нет, нет, не отворачивайся, посмотри-ка на меня. – Он подкрепил свои слова жестом ласковым и в то же время твердым – взял ее за подбородок и повернул в свою сторону. – Я рад, что ты мне рассказала, вернее, напомнила о своем отце. Ты страдала не столько из-за потери отца, сколько из-за… необычных обстоятельств, при которых произошла трагедия. Кроме того, ведь ты была в таком нежном возрасте. Неудивительно, что ты переключила свое внимание на дедушку и стала зависеть от него. Хоть я и не психиатр…

– Слава Богу, – пробормотала Мег.

– Мег, дорогая, ты не можешь не считаться с такой важной профессией из-за своих отрицательных переживаний. Ты ведь даже не пробовала обратиться к специалисту. Вот мой психиатр очень мне помог, и я понимаю теперь твой комплекс. Это вовсе не так сложно.

– Неужели?

– Любимая, я просто пытаюсь тебе помочь, – терпеливо продолжал Ник. – Страх смерти своей и близких тебе людей – это основное человеческое чувство. Умом ты понимаешь, что твой дедушка невечен. А сердцем ты не хочешь или не можешь принять это. Тебе это вдвойне тяжело, потому что ты потеряла родителей в раннем возрасте и при болезненных обстоятельствах; Дэн стал для тебя не только дедушкой, но и папой и мамой. Вполне понятно, что тебя охватывает паника при мысли о возможности его потерять или при простом упоминании о его невечности. В тебе сразу же оживают воспоминания о той первой утрате.

– Я не паникую. Я уже давно не переживаю тех страшных ощущений… – Она замолчала. Мег не рассказывала Нику о тех угнетающих, не контролируемых ею ощущениях, которые она иногда испытывала, ведь это было так давно… прошли годы.

Он не потребовал объяснений. Посмотрев на часы, он встал и потянулся за хрустальным шариком.

– Я буду хранить его у себя, пока ты сможешь спокойно смотреть фактам в глаза. Вот тогда мы с тобой сядем рядом и будем смотреть на падающие снежинки. Спокойной ночи, дорогая. Ты же знаешь, я всегда в твоем распоряжении.

«Конечно, за исключением тех случаев, когда ты нужен Каре. Или Эмили. Или Нику-младшему».

Вспомнив об этих мыслях – она только подумала, но ничего не сказала вслух, – Мег опустилась на диван и стала крутить кольцо на мизинце. Это был ее обычный жест, она даже не замечала его. Она вовсе не ревновала Ника, конечно, нет. Он официально разъехался с женой задолго до того, как познакомился с Мег. Да она и не смогла бы любить или уважать человека, который пренебрегает своими детьми. Дети – это самое главное.

И все же… Неужели это так неразумно с ее стороны – желание быть на первом месте у человека, хотя бы не всегда, а лишь в моменты, свободные от других его обязательств, когда ребенок, живущий в душе каждого человека, плачет и хочет, чтобы его успокоили? С той холодной зимней ночи она больше не чувствовала абсолютной поддержки ни с чьей стороны. Иногда поверхностный диагноз Ника безмерно раздражал ее, но на этот раз он оказался в чем-то прав. После смерти родителей она пыталась найти им замену в лице деда, но она всегда знала, что у нее есть немало соперников, жаждущих его любви и внимания, – не только бабушка, но главным образом драгоценные камни – его радость и наваждение. Иногда ей казалось, что дед мог пожертвовать всем – ею и даже бабушкой – ради холодной красоты драгоценных камней.

Кольцо вращалось под пальцами Мег и блистало то красным, то голубым радужным светом, характерным для бриллианта. Это кольцо с девизом было сделано в начале викторианской эпохи. Надпись на внутренней стороне кольца гласила: «Je suis ici en lieu d'ami» (Я здесь вместо друга). Хотя кольцо давно уже перешло со среднего пальца Мег на мизинец, она по-прежнему с удовольствием носила его. Это первое кольцо с девизом, подаренное ей дедушкой, положило начало ценнейшей коллекции, которой сейчас владела Мег.

«Я здесь вместо друга». Вот поэтому она продолжала носить кольцо-безделушку, из которой выросла, свято веря в силу выгравированных на нем слов. Друг… Человек, знающий все твои недостатки и тем не менее любящий тебя. А Дэн знал ее недостатки. Он часто ей на них указывал! И несмотря на них, все равно любил внучку. Она потеряет его тоже, как потеряла отца.

Пусть это случится не сейчас. Пожалуйста. У него ведь ничего серьезного, обычная простуда. Восемьдесят два – не возраст, по крайней мере, не в наше время. Многие доживают и до ста лет.

* * *

Но Даниэль Минот лгал о своем возрасте, как лгал он и о многих других вещах, даже о своем имени. Он заявлял, что его предок – знаменитый европеец по фамилии Минот, золотых дел мастер, живший в XVI веке. Подобное заявление абсурдно само по себе – не многие люди могут проследить свои корни в глубь веков, но Минот, урожденный Даниэль Мерк, без зазрения совести украсил свое генеалогическое древо славными родственниками, достойными похвалы. Со стороны матери он являлся родственником Кастельяни, возродившего этрусское искусство грануляции, когда мельчайшие крупинки золота плавятся в однородную массу. Техника, разработанная семейством Кастельяни, умерла вместе с ним, однако когда их потомок находился в щедром расположении духа, то от него можно было услышать, будто ему известен этот семейный секрет, как и многие другие фантастические навыки, которыми владели и гордились его предки. Его прадедушка обучал Нито,^[1] когда тот трудился над короной Наполеона перед его восшествием на французский трон, а его дедушка обучил всему Лалика.^[2]

Скорее всего Яков Мерк вообще ничего не знал о Лалике. Польский эмигрант вел трудную жизнь в начале века, живя со своей семьей в перенаселенной квартире в Нью-Йорке. Все-таки слушатели не могли не подумать: видимо, есть какая-то основа для буйной фантазии сына, чем же еще можно объяснить непреходящую страсть Минота к сложнейшей технике, применяемой при ювелирных работах, и его глубокое знание драгоценных камней? Ни одна из его историй о том, как он начал трудиться на этом поприще, ничего не проясняла. В них отсутствовала логика, эти рассказы противоречили один другому; но вполне вероятно, что однажды он поведал правду, сообщив о том, как его арестовал бдительный полицейский, так как во время снегопада юноша простоял почти три часа, прижав нос к ледяному стеклу витрины магазина Тиффани на углу Пятой авеню и Тридцать Седьмой улицы. Лишь вмешательство самого Луиса Тиффани,^[3] выходившего из магазина в этот решающий момент, спасло парнишку от ареста. Луис, эксцентричный бунтарь в семье, поразился контрастом между потрепанной внешностью молодого человека и блеском роскоши, очаровавшим его. Луис ввел его в ювелирный бизнес, наняв парнишку подметать полы в конторе.

Второй любимой историей деда был рассказ о том, как он спас жизнь не то Ротшильда, не то Рокфеллера (имена менялись) во время первой мировой войны. Он записался добровольцем в армию, когда еще не достиг призывного возраста, но это не смутило ни его, ни американскую армию. Он пробыл в Европе до 1925 года. Вернувшись, он привез первые экземпляры своей знаменитой коллекции старинных драгоценностей. «Всегда можно заработать деньги в момент гибели цивилизации», – любил цитировать он неизвестный источник. Безусловно, высказывание было вполне справедливым: умирающий от голода обменяет драгоценности на кусок хлеба. Однако эта теория не говорила ничего о том, как Минот раздобыл деньги для покупки хлеба.

Великая депрессия 1929 года для Даниэля Минота стала не бедствием, а очередной удачей. Местный консерватизм не позволял ему расширить дело; поэтому накопленный капитал он использовал для приобретения по бросовым ценам драгоценностей у тех, кто был менее осторожен в бизнесе.

Лишь в конце 30-х, когда он начал расширять свое дело, он изыскал время, чтобы найти себе жену – мягкую, очаровательную аристократку из Новой Англии. Ее семья по понятным причинам скептически отнеслась к генеалогическим притязаниям Минота, но на ее протесты не обратили внимания; милейшая Мэри Морган всегда получала желаемое, и по причинам, оставшимся неведомыми всей озадаченной семье, ей понравился грубоватый, невысокого роста «никто», к тому же в два раза старше ее. Их первая дочь родилась в 1937 году, вторая появилась на свет на следующий день после того, как японцы бомбили Пирл-Харбор.

Даниэль Минот записался в армию одним из первых. Он говорил, что покинул жену и детей из-за охватившей его патриотической лихорадки, а кто смог бы доказать, что все было не так? Ярость к врагам и любовь к родине – эти чувства двигали тысячами американцев, побуждая их совершить аналогичный поступок. Но в случае с Минотом оставалось поле для раздумий.

На этот раз он применил свою философию приобретения не в Европе, а в Азии. Он не распространялся о своей деятельности в армии, смутно намекая на разведку. Неизвестным образом он оказался в момент окончания войны в Индии. В течение многих веков этот регион служил рынком драгоценностей для дельцов Бирмы, Цейлона и Кашмира. Не случайно лишь после возвращения его с войны фирма Даниэля Минота получила международное признание наряду с фирмами Тиффани, Генри Уинстона и других гигантов ювелирного бизнеса. Как и у них, у Минота имелись большие камни, известные камни, красивейшие камни, но в отличие от других Минот специализировался на дизайне, оправе, а не на самих драгоценных камнях. Как дизайнер он не отличался способностями, но у него был верный нюх на молодые таланты. Он платил своим художникам хорошую зарплату и одним из первых обнародовал имена своих лучших дизайнеров. К 1965 году он открыл филиалы своего нью-йоркского магазина в Палм-Бич и Сан-Франциско.

Его семейная жизнь была настолько же счастливой, насколько успешным был его бизнес. Мэри ненавидела Нью-Йорк и не любила путешествия, поэтому в начале своей семейной жизни, унаследовав дом в Коннектикуте, Минот превратил его в особняк, достойный хранения его самых главных драгоценностей, как он сам называл жену и дочек.

Потом буквально в одну ночь все блистательное здание, созданное им, рухнуло. Через год после трагического скандала, разрушившего его семью, Минот отстранился от активного ведения дел и продал свой бизнес международному синдикату. Даже его враги, а их было немало, испытывали жалость к проигравшему старику.

Жалели его и друзья, но они знали его лучше. Дэн не проиграл; подобно герою старинной баллады, его положили отлежаться, пока раны не перестанут кровоточить и он снова не поднимется на борьбу. Однако никто из них не знал, в какой форме произойдет его возвращение. За несколько лет до этого он открыл маленький магазин и ювелирную мастерскую на Мейн-стрит в маленьком городке, где выросла его жена и ее родители. Хотя он и слыл нежным мужем, видимо, иногда ему наскучивало изысканное совершенство дома. В своем магазине он мог побыть «неряхой», пошуметь, покурить отвратительные черные сигары, поругаться, рассказать непристойные анекдоты. Магазин был его игрушкой, хобби, местом, где он совершенствовал свои навыки, которыми так гордился.

Однако магазин был не просто игрушкой, и люди, клявшиеся в том, что Даниэль Минот ничего не делает просто так, без выгоды, оказались правы. Малый бизнес рос очень медленно на первых порах, почти незаметно; Дэн управлял им сам с помощью лишь бухгалтера, позднее ставшего его зятем, и нескольких немолодых, но знающих дело менеджеров, старых друзей и бывших служащих.

Основу его бизнеса составляли старинные украшения. Их приносили люди, слышавшие, что Дэн предлагает хорошую цену за «старое бабушкино барахло». Он занимался этим 40 лет, добавляя лучшие экземпляры в свою личную коллекцию, остальные откладывая «до лучших времен», а он верил, что они непременно наступят – лучшие времена, когда очередной виток моды заявит, что вновь в моде старинные украшения XVIII–XIX веков. Парюры,^[4] тяжелые золотые цепочки, многоцветные украшения викторианской эпохи пока вызывали лишь презрение знатоков и коллекционеров; они плохо продавались, так как считались громоздкими, уродливыми, не имеющими никакой ценности. Их даже не разбирали на камни: гранаты, перидоты, топазы, александриты почти ничего не стоили в то время. Минот был одним из немногих, знавших им цену, и он решил сделать ставку именно на них. Когда катастрофа разрушила его семейное счастье, его хобби послужило эмоциональной и профессиональной основой его новой карьеры. Прошло 20 лет, и его магазин «Драгоценные украшения Даниэля Минота в Селдоне» стал широко известен за пределами штата и даже страны. Старый Дэн превратился в гениального колосса.

По словам старых сентиментальных поэтов, которых он часто цитировал, он знавал триумф и катастрофу, но он одинаково относился к этим самозванцам. Поэтому не было никаких причин, чтобы он не дожил до ста лет. Но когда в его тело проник вирус, ему уже исполнилось 90, а не 82, и он сделал открытие, потрясшее до глубины души его старую душу. Нет никакого сомнения, Дэн Минот оказал бы достойный отпор смерти, ведь он всю свою жизнь был борцом. Но защитные силы его организма сильно ослабели, и враг, которому в конце концов сдаются все люди, одержал над ним полную победу.

* * *

Гроб стоял открытый. Мег питала отвращение к традиции, но она не протестовала; так пожелала ее бабушка, так распорядился сам Дэн в своем завещании. Кроме того, жители города были бы оскорблены, если бы их лишили возможности оказать знаки уважения покойному таким известным, старомодным образом. Из презренного чужака Дэн превратился в своего в этом городе. Неважно, что у него офисы в Нью-Йорке и дорогие магазины в шикарных местах, как, например, в Палм-Бич или Буэнос-Айресе. Для его современников Дэн Минот навсегда останется ювелиром Селдона, державшим магазин на Мейн-стрит. В течение двадцати лет Дэн открывал его каждое утро ровно в девять часов. Каждый день он переходил улицу и шел обедать в кафе «Кейт». Рядом располагался магазин Майка Поттера «Хозяйственные товары», дальше «Салон красоты» Барби Ботвел и другие магазины, способствовавшие превращению Селдона из заурядного городка местного значения в причудливую достопримечательность и перевалочный пункт на туристических маршрутах, ведущих в Новую Англию. Люди, занимающиеся малым бизнесом в Селдоне, в немалой степени были обязаны Дэну, что такое превращение их родного городка не было для них мучительным. Поэтому они пришли не только попрощаться со старым другом, но и стать свидетелями смены традиций.

С одной стороны, Мег понимала и принимала дань памяти деду. С другой стороны, она противилась вмешательству посторонних и трудно переносила необходимые формальности, которые легли на ее плечи. Она даже купила себе черное платье, хотя никогда не носила одежду черного цвета, ведь это цвет смерти, цвет скорби. Утром, посмотрев на себя в зеркало, прежде чем отправиться в церковь, она невольно отпрянула, увидев призрак, уставившийся на нее: лицо бледное как мел, смотрело из-под широких полей черной шляпы – еще одна поспешная покупка, сделанная ею, но, по крайней мере, шляпа скрывала лицо от любопытных или сочувствующих взглядов.

Бабушка тоже не одобрила ее выбор. Изучив, нахмурясь, внешний вид внучки, она пробормотала: «Я думала, тебе должно пойти черное. Но разве это черный цвет? Я никогда не разбиралась в этом… Может, оттого, что ты слишком бледна. В любом случае очень мило с твоей стороны, что ты подумала о трауре».

Бабушка великолепно смотрелась в черном, и она знала это. Кружевной воротник и манжеты на ее платье были такие же белоснежные, как и ее волосы. Из украшений она надела лишь маленькое колье из жемчуга, принадлежавшее когда-то одной графине, и жемчужные серьги. Она сидела прямо с сухими глазами, вооруженная холодным достоинством, присущим ее поколению и социальному положению. Она была на 18 лет моложе Дэна и поэтому знала, что такой день непременно наступит.

Мег понимала, что не может следовать безупречному примеру бабушки, но, по крайней мере, лицо ее не было мокрым от слез. До сих пор она не проронила ни слезинки. Слишком поспешно все произошло: сначала телефонный звонок, вырвавший ее из какого-то неприятного сна, сразу же забытого, – плохие новости всегда приходят не вовремя; потом торопливые сборы и гонка в аэропорт, необходимость быть сдержанной и полезной перед беспомощней бабушкой. Кажется, сейчас с ней все в порядке, но формальный обряд похорон сузил сферу ее деятельности. Она сделает все правильно, грациозно до тех пор, пока действуют законы приличного поведения. А есть ли рамки приличия, когда вдова остается наедине со своим горем в ночные часы одиночества? Может быть, благородство и законы приличия становятся привычкой, если соблюдать их так долго, как бабушка.

Мег хотела верить, что так оно и есть. Самообладание бабушки беспокоило ее больше, нежели безграничное проявление горя, ведь это было бы естественно. Сама Мег вела себя странно и понимала это. В ней все онемело. Она черпала силы в отстраненности, с которой смотрела на происходящее, как какой-нибудь посторонний журналист. Как благодарна она Джорджу: без него ей бы не справиться. Она искоса взглянула на дядю, сидевшего между нею и бабушкой. В голову ей сразу пришло слово «надежный». Да, он был спокоен и надежен. Словно почувствовав ее взгляд, он повернул голову и улыбнулся ей из-за склоненной головы бабушки. Его глаза покраснели больше, чем глаза бабушки. Джордж Вейкфилд был зятем бабушки, а не родным сыном, о чем не преминули бы упомянуть городские кумушки, все же он был таким же близким, родным и хорошим, как кровные родственники. Он так и не женился снова, даже не взглянул на другую женщину, а ведь прошло уже более двадцати лет…

Мег поняла, что пастор читает молитву, потому, как бабушка склонила голову. Поспешно она пригнула и свою, но не смогла сконцентрировать внимание на словах. Краем глаза она смотрела на руки сидевшего слева мужчины – длинные, ухоженные, загорелые. Где это Клиф успел так загореть в начале лета? И как это скромно сложенные руки создают впечатление того, что их владелец относится с некоторым презрением и усмешкой ко всему происходящему?

Но такое впечатление рождали не руки, просто она хорошо знала Клифа. Она не видела своего двоюродного брата – сына Джорджа от первой жены – много лет, но, только взглянув на него сегодня утром, когда он приехал, сразу же поняла – тот не изменился. Конечно, он изменился внешне: он уже не тот прыщавый, нескладный подросток, с которым она виделась двадцать лет назад; это взрослый мужчина, высокий и жилистый, весь в отца. Его манеры отличались вежливостью и утонченностью. Он был таким же симпатичным, как и отец, – глаза обоих мужчин поражали своей голубизной. Но выражение глаз было как у озорного мальчишки, который все время подшучивал над маленькой Мег, вызывал недовольство целого города, откалывая разные штуки, пока, отчаявшись, отец не отправил его учиться в интернат. В улыбке Клифа не было теплоты в отличие от улыбки Джорджа, чувствовалось лишь ожидание – как будто он надеялся не упустить шанс посмеяться над чьей-нибудь глупостью или оплошностью. Ну нет, ему не удастся посмеяться над ней. Мег теперь тоже взрослая, она не попадется больше на его шутки.

Голос священника задрожал от сдерживаемых эмоций, когда он начал перечислять длинный список добрых дел и благотворительных поступков, совершенных покойным на благо города и его жителей. Мег не удержалась от улыбки. Сам Дэн не только не смог бы сдержать улыбку, он бы расхохотался над ореолом святости, которую пытался создать пастор вокруг его памяти. Ведь он сам заявлял не однажды, что за свою жизнь не совершил лишь одного преступления – не давал взятку, и то потому, что просто не знал, что же это такое. Не отличался он и религиозностью. Уважая бабушку, он держал свои мысли при себе, даже когда узнал, что молодой пастор, которого обожала бабушка, оказался неженатым и собирался оставаться холостым. Со своими же приятелями он не был сдержан: Мег живо вспомнила, как случайно подслушала его высказывание по поводу безбрачного священника: «У мужчины, не проявляющего интерес к восхитительному предмету природы, должна быть зияющая дыра там, где…» На этом интересном месте он вдруг увидел Мэг и закашлялся. «Где же это?» – спросила любознательная внучка. «В мозгу», – пояснил Дэн.

Клиф взял ее под руку и помог встать. Она нахмурилась, а он подчеркнуто подмигнул ей. Он почти не шевелил губами, но Мег ясно услышала:

– Не смейся, это неприлично.

– Я не смеюсь… – Но она и на самом деле чуть не рассмеялась. Заиграл орган и помешал ей достойно ответить Клифу. Она узнала мелодию «Рок веков» и вновь подавила в себе новый приступ истеричного смеха. Ведь Дэн так ненавидел этот гимн! Он не имел ничего против таких громких, жизнерадостных гимнов, как «Вперед, Христово воинство», но печальные мелодии и покорные слова других гимнов оскорбляли его слух и гордость.

Она обвела глазами церковь, замечая многочисленные знаки щедрости Дэна. «Вот старый лицемер, – тепло подумала о нем внучка, – осыпал подарками заведение, которое презирал». Но в действительности это были подарки для бабушки. Это не было лицемерием, а являлось проявлением самой бескорыстной любви. Витраж за алтарем тоже подарок Дэна. Появление необычного предмета разделило город на две враждующие стороны: одни восхищались витражом, другие жаждали разбить его вдребезги. Вместо святых и сцен из Библии там были изображены разновидности сапфиров в обрамлении звезд и галактик. Нужно было вглядеться в картину, чтобы увидеть, что огромная рука сбрасывает с кончиков пальцев солнце и галактики, а другая рука их ловит.

* * *

Наконец служба завершилась. Джордж встал. Он был одним из тех, кто нес гроб. Пока он не подал руку бабушке, Мег не вспомнила, что остался последний ритуал, прежде чем они смогут уйти из церкви. Теперь уж она не улыбалась; эта часть страшила ее больше всего.

«Я не смогу, – подумала она. – Не смогу и не буду. Это язычество, так нельзя…» Потом она увидела движение руки Клифа и отреагировала, как лабораторная мышь реагирует на электрошок – быстро поднялась. По настоянию бабушки она вошла в церковь под руку с Клифом, но будь она проклята, если она пойдет вместе с ним прощаться с дедушкой в последний раз. Она не позволит ему увидеть то, что она хотела трусливо избежать. У нее не было желания смотреть на холодную маску, бывшую когда-то лицом дедушки. Лучше она запомнит его таким, каким видела в последнюю встречу, – глубоко посаженные сверкающие глаза, озорная ухмылка, наполовину скрытая белыми усами.

Встав и пойдя по проходу, испытывая чувства более подходящие к драке, чем к похоронам, она вдруг заметила лицо, на котором читались ее собственные ощущения. Внешне лицо было не похоже на лицо Мег: мужское лицо, несимпатичное и даже непривлекательное. Черты узкого лица слишком удлинены, нос с горбинкой, заносчивый подбородок, плотно сжатые губы, впалые щеки. На каменном лице лишь глаза казались живыми; они сверкали с таким же яростным протестом, который чувствовала и она, и эти глаза смотрели прямо на нее.

Мег не отвела взгляда. Что он здесь делает, на первой скамье, на которой обычно сидят ближайшие родственники и друзья? Она не знала этого человека, скорей всего видела его в первый раз. Хотя в церкви было много народу, по обеим сторонам от мужчины места оставались свободными, словно остальные, сидящие на этой скамье, сторонились его соседства.

Клиф подтолкнул ее сзади. Мег заставила себя пойти вперед, к открытому гробу.

К счастью, последняя часть церемонии завершилась быстро. У могилы Мег вновь увидела незнакомого мужчину. Резкие черты его лица четко выделялись на общем фоне печальных лиц. Лишь однажды, когда он смотрел на мраморного белого ангела, изображенного на семейном склепе, сердитое выражение его лица сменилось чем-то напоминающим слабую усмешку. Никто не стоял возле него. Когда закончилась краткая служба, он вышел первым. Люди расступились, дав ему пройти, словно он был король или прокаженный.

Мег пошла за дядей и бабушкой к ожидающему их лимузину, вновь проигнорировав руку, предложенную Клифом. Он уселся на переднее сиденье рядом с шофером. Четверо разместились сзади – бабушка, Джордж, Мег и Генриетта-Мэри – избалованная, любимая, аристократическая гималайская кошка бабушки. На Генриетте красовался ошейник, украшенный топазами, сердоликами и другими камнями теплых коричнево-оранжевых оттенков, которые подходили к окрасу кошки. Эта кошка повсюду сопровождала бабушку с таким снисходительным видом, что это выводило из себя всю семью. Мег попыталась слабо возразить, когда бабушка направилась из дома с кошкой на руках, но бабушка проявила настойчивость, а теперь, видя, как они приветствуют друг друга, Мег порадовалась, что не проявила упрямства. Генриетта сразу же уселась на колени к бабушке, старая женщина крепко обняла ее. Было ясно, что ей это необходимо. Удивительно, что Генриетта, которая не позволяла обходиться с собой грубо, не возражала, но никому другому она не позволила бы держать себя так крепко. Кошка повернула голову в сторону Мег, явно ухмыляясь. Впрочем, она никогда не любила Мег. Вообще-то она никого не любила, кроме Мэри и Дэна, которого она считала полезным дополнением к своей хозяйке.

Видимо, она хорошо относилась и к Джорджу, так как позволила тому похлопать бабушку по плечу:

– Ты в порядке, Мэри?

Бабушка выпрямилась.

– Естественно, просто я немного устала, вот и все.

– А теперь вся эта толпа придет в дом… – Джордж покачал головой с красивой серебряной шевелюрой.

– Это наши друзья, – мягко возразила бабушка.

– Вернее, весь город.

– Друзья, – повторила бабушка. – Дэн не любил посторонних. Все эти люди из Нью-Йорка, управляющие магазином – надеюсь, я их не обидела, написав, чтобы они не приезжали. Но Дэн весьма определенно высказался по этому поводу.

– И то хорошо. Я извинюсь за тебя, Мэри, если ты пойдешь приляжешь на некоторое время. Они поймут.

Бабушка отрицательно покачала головой и улыбнулась. Джордж обернулся к Мег:

– Это предложение относится и к тебе, дорогая. Все знают, как ты любила деда. Они…

– Нет, – сказала Мег. – Спасибо, Джордж, но я выполню свой долг. Ради Дэна. Как бы ему все это понравилось!

Джордж поднял брови:

– Но, Мег, дорогая…

Бабушка рассмеялась легко, по-девичьи.

– Мег права. Он бы наслаждался каждой минутой. Помнишь, Мег, как он шутил, что притворится мертвым, чтобы посмотреть на свои похороны?

– Помню, – засмеялась Мег. – Он говорил, что это единственный момент в жизни человека, когда все про него говорят только хорошее и главным образом неправду.

– Он любит пошутить, – с любовью в голосе подтвердила бабушка.

Фраза в настоящем времени удивила Мег. И она сразу же вспомнила, как ответила бабушка на шутку деда, что неплохо прийти на свои похороны:

– Но, дорогой, ты и так там будешь.

Кому-то это могло бы показаться черным юмором, но сама бабушка никогда не шутила с такими вещами.

С удивлением Мег смотрела на серьезное лицо Мэри. Видимо, ей помогала вера в то, что ее Дэн находится где-то рядом, как ангел-хранитель на картине викторианской эпохи. Она ясно представила ту картину, но вместо ангела на ней изображен Дэн с крыльями, из угла рта свисает сигара… Мег хотелось плакать и смеяться одновременно. «Это шок, – сказала она себе. – Мы еще не вышли из него. Ни я, ни бабушка».

* * *

Город несколько вырос за последние годы, но все же остался маленьким, и старое кладбище Дэн называл, как и свой дом, имением. Кладбище находилось в западной части городка. Мег так и не знала, на самом ли деле оно носит это название или это Дэн шутил над собой в очередной раз. Когда Мзри унаследовала дом, его звали лишь как «старый дом Морганов», но бесконечные новшества не позволяли его больше так называть. Мег подозревала, что лишь бабушка не позволила Дэну превратить его в претенциозный особняк с башнями. Что касалось ювелирного дела, Дэн обладал редким вкусом, в архитектуре же он склонен был к излишествам стиля барокко и экстравагантности викторианства. Сейчас же дом представлял собой смешение материалов и стилей, но с годами он перестал раздражать взор, а великолепный пейзаж вокруг добавил ему очарования. Впрочем, только не для Мег. Когда бы она ни смотрела на дом – залитый солнечным светом в летнее время или украшенный цветущими кустами весной, она всегда видела одно и то же: танцующие снежинки падают в темноту ночи, той страшной ночи. Это была одна из причин ее редких посещений Селдона в последние годы.

Слуги прямо из церкви направились в дом, минуя последнюю церемонию на кладбище. Это была немалая жертва с их стороны, бабушка прекрасно понимала это. Подавая обе руки Фрэнсис Полянски, экономке, встречавшей их в холле, она сказала:

– Я не буду спрашивать, все ли готово для приема гостей, Фрэнсис. Спасибо тебе за помощь.

Фрэнсис исполнилось шестьдесят. Она работала в доме очень давно, сколько помнила себя Мег, и почти не изменилась за последние двадцать лет. Ее волосы были по-прежнему каштанового оттенка, ее фигура, затянутая в корсет, казалась худой, круглое лицо с пухлыми щеками ярко нарумянено. Фрэнсис относилась к бабушке как к любимому, но малому ребенку. По дому она управлялась быстро и умело. Она вообще была бы идеальной экономкой, если бы не одна ее слабость – она обожала старинные сентиментальные романы, из которых она перенимала жесты, словечки и странности описанных в них экономок. Мег с отчаянием заметила, что сейчас Фрэнсис находится уже в другой роли. Утром она играла роль преданной прислуги, утиравшей слезы кончиком фартука, называла Мег «дорогушей».

«Господи, пора бы мне привыкнуть», – с горечью подумала Мег. Надо же ей было именно в такой день превратиться в миссис Дэнверс. Зловещая экономка из романа «Ребекка» соизволила ответить на приветствие хозяйки ни чем иным, как бормотанием. Холодное лицо напоминало мраморную маску, она взяла из рук бабушки кошачий поводок и подозвала служанку, щелкнув пальцами, даже не повернув головы в ее сторону. Вооруженная щеткой девушка увела кошку.

Мег собралась последовать за ними, хотя знала, что так просто ей это не удастся. Фрэнсис выросла у нее на пути, сложив руки на груди и пронзая взглядом Мег.

– Думаете, вы положили его туда отдыхать?

– Думаем? – Мег спохватилась, но слишком поздно. Вступать в спор с миссис Дэнверс и так неприятно, а в нынешнем ее настроении было бы просто невыносимо.

– Извините, Фрэнсис. Мне надо…

– Подумай, – когда она считала себя миссис Дэнверс, ее голос звучал на целую октаву ниже. – Он не отдыхает. Он не узнает покоя, пока не выяснится правда. Я не могла поговорить с тобой раньше…

– Ну, сейчас не самое подходящее время, – в отчаянии заявила Мег. – Сейчас начнут прибывать гости.

– Пусть подождут. Он ждал долго. Но ты так и не приехала.

Кровь отхлынула от лица Мег: Фрэнсис всегда знала, как ударить человека побольнее.

– Фрэнсис, я прилетела на первом самолете, я приехала даже без вещей, только кое-что побросала в сумку. Если бы я знала, насколько серьезно он болен… Мне никто не сообщил. Почему ты мне не сообщила?

Перед прямой атакой миссис Дэнверс отступила, и вместо нее возникла, правда, на короткое время, старая добрая Ханна, верная прислуга семейства Маргей.

– Дорогая, я ничего не знала. И никто не знал. Все произошло так внезапно… – Черты ее лица вновь застыли, и голос стал глуше: – Слишком внезапно. На этом доме лежит проклятие, говорю я тебе. Он стал первой жертвой. Будут еще две.

Широкий холл постепенно наполнялся гостями. Служанки принимали верхнюю одежду.

– Не говори глупости, Фрэнсис, – огрызнулась Мег. – Сейчас не время для твоих болезненных идей. Мне надо выполнять мои обязанности, а тебе – твои.

– Твоя первая обязанность по отношению к мертвому: он не узнает покоя, говорю тебе, пока его убийца на свободе.

Мег настолько рассвирепела, что не могла говорить. Это уж слишком, даже Фрэнсис должна знать меру. Она так посмотрела на экономку, что молодые служанки, находящиеся в подчинении Фрэнсис, разбежались. Фрэнсис тоже отшатнулась, подчеркнуто изображая ужас и на лице, и в позе. Считая, что достигла желаемого эффекта, Мег повернулась и оказалась лицом к лицу с человеком, подошедшим почти вплотную, видимо, он слышал идиотские обвинения Фрэнсис.

– О, извините, – начала Мег.

Это был тот человек, на которого она обратила внимание в церкви и на кладбище, – то ли король, то ли прокаженный. Выражение его лица не изменилось, оно было по-прежнему бесстрастным.

– О, не извиняйтесь, пока не узнаете, кто я такой. Она говорила обо мне. Я – убийца Дэна.

Глава 2

Мег протянула руку:

– Здравствуйте.

Его лицо не предназначалось для выражения эмоций, но, очевидно, ее реакция озадачила его, и затянувшаяся пауза предоставила ей возможность изучить его более тщательно. Он был в черном костюме, который надевают на свадьбы и похороны, хотя костюм казался неношеным, покрой был несколько старомодным. Приятный галстук из тяжелого шелка в голубых и серых тонах, но слишком узок для теперешней моды. «Интересно, он тоже надевал его только на свадьбы и похороны?» Она решила, что это обычное выражение его лица. Сказать суровое – значит ничего не сказать. Он мог бы служить идеальным натурщиком для скульптора, работающего над фигурой бога ацтеков, который принимал как должное поднесенные скальпы врагов.

Наконец он протянул руку. Его ладонь была большая, с прямыми пальцами, кожа оказалась шершавой, как чешуя змеи.

– Вы хладнокровны, – произнес он.

– Нет, просто онемела.

Веки тяжелые; торчащие темные ресницы на мгновение скрыли глаза. Это был единственный признак то ли смущения, то ли извинения. Его глубокий голос слегка потеплел, когда он сказал:

– Да, он вами очень гордился.

Эти слова показались Мег странными. Дэн ею не гордился, совсем наоборот, он так и не смог простить ей, что она отказалась от карьеры, которую он для нее выбрал. «Он любил вас» было бы ближе к истине. Но, может быть, этот человек не знал, как произнести слово «любовь»? Кто же он такой, черт возьми? Когда она попыталась заговорить, горло свело от сдерживаемых рыданий. Слова не получались. Неужели он гордился ею? Дэн?

Прежде чем она смогла овладеть собой, он отпустил ее руку и отвернулся, уступая место другим, ожидавшим своей очереди приветствовать ее.

Некоторые лица были знакомы, большинство – нет. Мег отвечала на их соболезнования с вежливостью робота. Она почувствовала искреннее облегчение и удовольствие при видестарого друга. Дэрен Блейк, личный адвокат Дэна, унаследовал должность от своего отца. Он был лишь на несколько лет старше Мег; в детстве они вместе играли, он, скорее, был для нее старшим братом, защищал от грубых мальчишек и от безжалостных шуток Клифа. Мег не удивилась, когда он выбрал профессию адвоката, ведь еще ребенком он предпочитал спорить, а не драться. Он был очень близорук, поэтому очки с большими диоптриями в роговой оправе были неотъемлемой частью его лица, как и карие глаза.

Он носил усы, она помнила их со времени их последней встречи: усы являлись отличительной чертой, иначе его лицо было бы вовсе непримечательным; оно было приятным, но красивым его не назовешь. Усы пощекотали ее щеку, когда он поцеловал ее, держа ее руку в своих ладонях. Модный, дорогой костюм явно сшит на заказ, но он не скрывал склонности хозяина к полноте.

Его волосы поредели. Мег знала, теперь она может расслабиться. Она глубоко вздохнула, и Дэрен сжал ее руку.

– Трудный день?

Искренность его сочувствия сгладила банальность вопроса.

– Трудные три дня – неделя – сколько это продолжается. Я уже сбилась со счета.

С видом человека, элегантным образом игнорирующего условности, он обнял ее за плечи и повел к стулу, другой рукой захватив бокал вина с подноса у проходящей мимо служанки.

– Садись и передохни минутку. Ты выглядишь усталой.

– Нет. Я чувствую себя отвратительно и так же выгляжу.

Мег глотнула шерри.

– Как раз то, что доктор прописал. Может, мне взять графин в свою комнату и напиться?

– Худшее позади, Мег.

– Не уверена. Если Фрэнсис все еще продолжает исполнять роль миссис Дэнверс, то нас ожидает неприятный вечер. – Дэрен был озадачен, и она поняла почему, ведь он не знал об их семейной шутке. Ей не хотелось объяснять, но она все еще злилась на Фрэнсис и решила поделиться: – Она предсказывает гибель и уныние, говорит о проклятии, лежащем на нашей семье. Вообще-то я считаю, у нее крыша поехала. Она заявила, что я должна воздать должное убийце Дэна! Ты можешь в это поверить? А самое ужасное, что человек, о котором она говорила, услышал ее слова. Она специально это сделала. Он стоял у меня за спиной, я-то его не видела, а она говорила это ему в лицо.

– Я видел, как ты с ним разговаривала, – медленно ответил Дэрен.

Вино, выпитое на пустой желудок, кроме того, стресс и усталость повлияли на нее неожиданно быстро. Реакция ее замедлилась. Лишь через несколько секунд она отреагировала на его слова:

– А откуда тебе известно, кого я имела в виду? Не хочешь же ты сказать…

– Нет, нет, ничего подобного. – Дэрен выглядел шокированным. – Просто я не в первый раз слышу такое обвинение. В маленьких городках склонны посплетничать и подозрительно относятся к чужакам.

– Кто он?

– Меня удивляет, что ты с ним не встречалась. Но если подумать, он в городе всего-то года три. А ты не часто баловала нас своим присутствием, Мег.

– Я была занята. – Она хотела остановиться на этом. Ведь она не обязана ни перед кем отчитываться за свое отсутствие. Но она не смогла вынести мягкий укор в его глазах. – С Дэном я часто встречалась, ты ведь знаешь, он приезжал в Нью-Йорк почти каждый месяц. Бабушка тоже. Дэрен, если ты не ответишь на мой вопрос, я закричу.

– О, прости. – Дэрен мигнул. – Не понимаю, почему Дэн не рассказал тебе о нем. Его зовут А. Л. Райли. Он стал управляющим магазином два года назад.

– Правда? – Мег оглядела комнату с возросшим интересом, но его нигде не было видно. Должно быть, он перешел в столовую, где в соответствии с традицией накрыли столы.

Значит, это Райли. Дэн упоминал его, и не раз. Он очень мало говорил о происхождении и воспитании этого человека, о его семье. Дэн заявлял, что ему наплевать, где человек родился и чем он занимался, если только он умеет пользоваться своими руками и мозгами, а Райли это блестяще доказал. В ювелирном искусстве он превзошел самого Дэна, а тот так гордился своим мастерством, пока артрит не скрутил его пальцы: установка в оправу драгоценного камня и обработка – основа ювелирного дела. Кроме того, у Райли был талант, которого не имел Дэн, – он был гениальным художником.

Если он и сказал что-то еще, то Мег не помнила; она не слушала деда не только из-за его привычки повторять одно и то же по нескольку раз, просто тема была весьма деликатной. Тактичный человек не говорил бы об этом чаще, чем того требовала необходимость. Чуткий человек понял бы, почему она так противится деду, не желая заниматься профессией, связанной с такими ужасными воспоминаниями. Но такт никогда не являлся сильной чертой характера Дэна, а ювелирный бизнес был для него наваждением. Всю свою жизнь он искал неоткрытого гения, художника, который бы под его руководством достиг такого совершенства, что мог бы соперничать с величайшими художниками-ювелирами эпохи Ренессанса, такими, как Гобле или Челлини. Однажды он встретил такого человека. И тот человек предал его дважды: умер, не успев выполнить свое обещание, и разрушил семью Дэна.

Тот человек был ее отец.

– Мег?

Обеспокоенный голос Дэрена отвлек ее от мучительных воспоминаний. Она натянуто улыбнулась:

– Я кое-что вспомнила… слова Дэна.

Невозможно такому розовощекому и пухлому мужчине выглядеть хитрым, но Дэрен попытался.

– Что-нибудь о Райли? Он когда-нибудь… – Он нахмурился и замолчал, так как в дом вошла очередная толпа народа. – Нам надо поговорить, Мег. Но сейчас не время и не место. Не забудь, что мы встречаемся в пять часов в библиотеке для оглашения завещания.

– Хорошо, – ответила Мег. Кто-то склонился над ней с явным желанием выразить свои соболезнования и успокоить – это была полная пожилая женщина с кукольным круглым лицом.

– Какого черта… – пробормотал Дэрен. – Миссис Алан. Председатель библиотечного совета, – назвал он ее и отошел.

Мег распрямила плечи, натянула светскую улыбку и приготовилась к исполнению долга.

Казалось, это никогда не закончится, но к пяти часам все разошлись. Последних твердолобых гостей тактично увели Дэрен и менее тактично Фрэнсис. Мег настолько устала, что стала воспринимать происходящее несколько отстраненно, она уже была не в состоянии что-либо чувствовать. А может, она просто напилась, подумала Мег о себе. Сколько же бокалов шерри она выпила? Люди подходили и предлагали ей выпить с ними. Через какое-то время она поняла, что проще пригубить бокал, нежели отказываться, говоря тривиальные вещи. Дэн прожил хорошую и долгую жизнь, но он не был готов к смерти, а она и вовсе не готова смириться с такой утратой. «Вниз во тьму могилы, тихо ступают они – красивые, нежные добрые… Я знаю. Но я не одобряю. И я не подчинюсь неизбежному». Дэн не отличался красотой или особой нежностью чувств. И она была уверена, что ушел он совсем не тихо. Но прав поэт. Она не одобряла и не могла смириться с неизбежным.

Чувство усталости, череда слившихся в сознании лиц вместе с алкоголем и поэтическими воспоминаниями – все отошло на задний план и сменилось оцепенением, когда Мег вошла в библиотеку. Она с нетерпением ожидала, когда же завершатся ее светские обязанности и она сможет наконец остаться в кругу семьи и в обществе друга детства. Но опять она ошиблась: библиотека была похожа на театр, в ней рядами стояли стулья перед письменным столом Дэна. Должно быть, Дэн устроил все это. Сколько же людей упомянул он в своем завещании?

Конечно, слуги. Они заполнили последний ряд – Карен Андерсон, повар; две служанки; старый Джеб Макомбер, главный садовник, который служил у них всю жизнь; естественно, Фрэнсис; несколько новых лиц, которых Мег не узнала. Половина стульев уже занята, а люди все подходят. Барби Ботвел и Майк Поттер, старые друзья Дэна по клубу, несколько молодых лиц, будто бы и знакомые, но в теперешнем состоянии Мег не могла их узнать. И А.Л. Райли. Он вошел одним из последних. Выражение его лица ясно говорило, что он предпочел бы находиться где-нибудь в другом месте, но не здесь. Его хмурый вид вдруг сменила совершенно неуместная улыбка, когда он оглядел ряды собравшихся. Он прошел мимо Мег с безразличным видом. Она напряглась от необъяснимого гнева. В какой-то степени объяснимого, конечно. Он подчеркнуто нагло осмотрел присутствующих и, проигнорировав пустые места, пошел и облокотился о стену у окна. Мег поняла, что он намеренно избрал самое заметное место в комнате.

Дэрен занял место за столом и открыл «дипломат».

Первая произнесенная им фраза – «Прошу вас терпеливо выслушать меня, это вовсе не простое завещание» – вызвала на лице Мег непрошеную улыбку. Дэн так часто обсуждал свое завещание, с таким смаком, что оно перестало восприниматься как символ смерти, оно стало постоянной семейной шуткой. Он проводил за столом долгие часы, согнувшись над длинным списком пожертвований и сопутствующих комментариев; когда ему попадалась особенно удачная фраза или оскорбление, он зачитывал это место вслух снова и снова и любому, кто изъявлял желание послушать.

Дэн восхищался некоторыми своими удачными остротами. Несколько раз во время чтения Дэрена прерывали сдерживаемые взрывы хохота. А вот оскорбления Дэн приберег для своих старинных приятелей, и здесь уже было больше слез, чем радости. Дэн наградил всех слуг, даже тех, которые работали у него короткое время; суммы, завещанные повару, садовнику и экономке, были настолько щедрыми, что Фрэнсис вышла из роли миссис Дэнверс и разрыдалась. Потом огласили бесконечный список сувениров и памятных безделиц, завещанных людям, о которых Мег никогда не слышала, включая мальчика по имени Джо Пентовски, унаследовавшего велосипед Дэна при условии, что он будет иногда позволять покататься своему младшему брату.

Главное имение отошло к любимой жене Дэна Мэри Минот, но только пока она жива. После ее смерти оно должно перейти к единственному потомку Дэна…

Мег с трудом перевела дыхание. Дэн подробно болтал о небольших пожертвованиях, но никогда не говорил, что он оставит внучке. Ему не надо было обсуждать это, она полностью доверяла ему, да он и при жизни дал ей так много, достаточно, чтобы прожить в комфорте до конца своих дней. Если б она думала о своем состоянии, а она старалась никогда этого не делать, она бы знала, что наступит день, когда она станет весьма состоятельной женщиной. Но это… это произвольное, несправедливое, эгоистичное решение. По собственному желанию бабушка не могла передать имение кому-нибудь другому, и Джордж ничего не получил от человека, которому служил так преданно.

Бабушка не удивилась, как и Генриетта, которая царственно разлеглась у нее на коленях. На их лицах было почти одинаковое выражение самодовольного одобрения. Мег посмотрела на дядю. Если услышанное огорчило или шокировало его, он не подал виду.

Дэрен обвел собравшихся строгим взглядом и переждал, пока стихнет ропот. Потом он продолжил: «… за единственным исключением – магазина под названием «Даниэль Минот. Украшения» по адресу Мейн-стрит, 13 со всем его содержимым…» Мег закусила губу от нарастающего нетерпения, пока Дэрен читал одну юридическую формулировку за другой. И так ясно: тому, кто наследует магазин, достанется и туалет, и занавески на витрине… Неужели он не сказал про пыль под ковром? Это уже переросло еще в одну шутку Дэна. Мег будто видела усмехающееся лицо деда, когда он включал фразы посложнее, чтобы подольше оттянуть главное. Магазин был его детищем, его любовью, его хобби, а также осязаемым памятником его мастерству. Кто же?

В конце концов иссяк поток юридических терминов. Пятьдесят процентов дохода от магазина переходит к ней, Мег, другая половина – к А. Л. Райли.

На этот раз реакцией на услышанное был не робкий шепот – казалось, что из гнезда вылетел рой ос. Головы всех присутствующих, Мег в том числе, повернулись в одном направлении, будто их дернули за веревочку.

Райли шагнул ближе к столу. Сквозь окно виднелись зеленые ветки деревьев, они блестели как изумруды в лучах заходящего солнца. На этом золотом и ярко-зеленом фоне вырисовывался черный, безжизненный силуэт, будто чернильный эскиз. Контраст между живым, ярким фоном и неподвижной фигурой создал геральдический рисунок, какой-то символ. Искушенная в искусстве и метафорах, Мег посчитала эту параллель зловещей: на ум сразу пришло: «Черный ангел смерти», «Смерть в летний полдень…»

Целую минуту он выдерживал паузу; может, он испытал удивление, или это был вызов, или от простой нерешительности оставался он неподвижным. Постепенно голоса смолкли, и послышался голос Райли: «Хитрый старый подлец». Повернувшись на каблуках, он медленно направился к двери и вышел.

* * *

Никто не был расположен отведать изысканные угощения, которые приготовила Фрэнсис.

– Ради Бога, поешь, – сказала бабушка спокойным, тихим голосом, глядя, как Мег крошит вилкой осетрину и двигает ее по тарелке. – Повар обидится, если ты не поешь. А Фрэнсис будет беспокоиться о твоем здоровье.

– Не будет, – возразила Мег. – Разве беспокоилась миссис Дэнверс о безымянной маленькой, хныкающей главной героине в романе «Ребекка»?

– А кто это говорит, что ты хныкающая героиня? – спросил Клиф. – Может быть, ты Ребекка. А миссис Дэнверс обожала Ребекку.

– Не хочу быть Ребеккой. И не только потому, что она злобная стерва, а еще потому, что она умерла.

– Пожалуйста, дорогая, следи за своей речью…

– Извини, бабушка. Хотя она такой и была.

– Я никогда не понимала этих шуток по поводу Фрэнсис, – заунывно пропела бабушка. – Мне они не кажутся такими безобидными. Она ведь так предана нам…

– А это из другой ее роли, – с усмешкой ответил Клиф. – Заимствовано из романа «Маленькие женщины».

– Прекрати, Клиф, – сказал Джордж.

Улыбка Клифа застыла, но вместо того, чтобы огрызнуться, он пожал плечами и занялся едой. Мег испытала к нему необъяснимое сочувствие. Ведь это она, а не Клиф, заговорила об этой особенности Фрэнсис. Подумав, она удивилась, что ее дядя никогда не ругал ее. Всегда доставалось Клифу: нотации, наказания, может, в большинстве своем и заслуженные, но кто может определить, где причина, где следствие?

Джордж обернулся к ней и улыбнулся. Его улыбка резко контрастировала с сердитым выражением лица, когда он смотрел на сына.

– Твоя бабушка права, Мег, ты должна немного поесть. Ты за ленчем ничего не ела, а утром только выпила кофе. Ты заболеешь.

– Нет. Мне некогда болеть. – Но она все же подцепила кусок осетрины и заставила себя жевать. – Бабушка, я знаю, что ты считаешь неприличным обсуждать дела за ужином, но я бы хотела снять с себя это бремя, оно меня душит. Когда дедушка изменил завещание?

Бабушка подняла тонкие брови.

– Мег, дорогая, Даниэль изменял свое завещание почти каждый месяц последние лет пятьдесят.

– Знаю. Но…

– Мы обсудим это позднее, дорогая. Попробуй морковь. Тебе будет весьма полезно.

Она оделась к ужину, как всегда, великолепно, игнорируя причудливый наряд других членов семьи, в котором они порой могли себе позволить выйти к обеденному столу, – дети в джинсах и майках, Дэн в мятой рубашке, он ненавидел галстуки и пиджаки. А в этот вечер она просто превзошла себя: в ее голубом платье с воланами из бесценного кружева достойно было появиться и при Сент-Джеймском дворе. Вокруг шеи, в ушах, на тонких запястьях и сморщенных руках блистали сапфиры, принадлежавшие когда-то королеве Франции. На ком-либо другом такое количество драгоценностей могло бы выглядеть не к месту или просто вульгарно, но бабушка держалась замечательно, и Мег поняла, почему она решила почтить память мужа, надев лучшее платье и самые любимые драгоценности из всех, подаренных им жене. Мег не хотела огорчать бабушку, но затронутый вопрос настолько ее волновал, что она не могла просто так отделаться от него.

Мег съела кусочек моркови и продолжила:

– Бабушка, нам нужно обсудить ряд вопросов; естественно, мы отложим обсуждение деталей до более подходящего времени. Но ведь, по сути, это не касается бизнеса.

– Ты о чем? – спросил Джордж.

– О справедливости, дядя Джордж. – Импульсивно она повернулась в его сторону. – О тебе даже не упоминается в завещании.

– Ты об этом? – Его лицо просветлело. – Очень мило с твоей стороны, что ты обо мне беспокоишься, но я тебя уверяю, это ни к чему. Дэн был щедр ко мне все эти годы, ведь я был простым бухгалтером и просто вел записи в книгах. Я не имел дела с акциями Дэна – у него для этого был особый штат, свои бухгалтеры. Я лишь занимался бухгалтерией в магазине.

– Этого мало? – У Мег перехватило горло, она сглотнула и только потом смогла продолжать: – Ты делал гораздо больше, дядя Джордж. Без тебя…

– Все в порядке, дорогая. Поверь мне, я получил довольно щедрое вознаграждение за то немногое, что я сумел сделать для него.

– На самом деле?

– На самом деле, – улыбнулся он ей.

Его сын, сидевший справа, слегка пошевелился при этих словах и привлек внимание Мег. Но Клиф молчал, устремив взгляд в тарелку. Его тоже не упомянули в завещании. Неужели Дэн был и к нему «весьма щедрым» все эти годы, или он просто отмахнулся от родственников? По закону Клиф не мог претендовать на наследство, но ведь есть еще и моральные обязательства.

– И это все, что тебя беспокоит? – спросил Джордж.

Он знал, что это не все, но, прежде чем Мег успела ответить, дверь открылась, и вошла одна из служанок, собираясь убрать со стола.

– Ты закончила, дорогая? – спросила бабушка невинным тоном.

Мег оставалось только кивнуть в ответ и сдаться. У бабушки всегда находились маленькие способы, чтобы контролировать ситуацию.

* * *

В тот вечер Мег больше не пыталась продолжить волнующий ее разговор. Не надо было и начинать. Ведь главным образом ее беспокоило не само завещание Дэна а место в нем Райли. Если бы они заговорили о нем, то она рассказала бы о возмутительном обвинении Фрэнсис в его адрес и о не менее возмутительной реакции самого Райли на ее слова. Но разве можно в день похорон заявить жене, оплакивающей мужа, что кто-то признался в его убийстве, даже если это признание и было сделано в шутку. И тем более если это всего лишь шутка.

Бабушка всегда рано уходила к себе, и Мег надеялась поболтать с дядей после ее ухода; но в тот вечер ее одолела усталость, с которой она успешно боролась все эти дни. Ей едва хватило сил, чтобы подняться в свою комнату.

Во сне Мег видела городских ведьм. Она была одной из них, истеричные дети обвиняли ее в том, что она отдала свою душу и тело Князю Тьмы в обмен на удовольствия, не доступные человеческому пониманию. И она оказывалась виноватой. Она лежала связанной, ожидая расправы, смеясь и облизывая губы, вспоминая прошлые восторги. Она продолжала смеяться даже после того, как ей на грудь положили первую плиту, потом следующую. Она не могла выносить эту тяжесть, хрустели ребра, и легкие не могли дышать, однако беззвучный смех заполнил ее почти бездыханное тело.

Мег открыла глаза. У нее на груди сидела Генриетта. Ее огромные голубые глаза не мигая смотрели на Мег. Плохо понимая, что случилось, Мег смотрела на кошку. Кошка мяукнула и стукнула лапой ей по подбородку, забыв убрать когти.

– Ой! – Мег столкнула кошку рукой и села. – Черт тебя возьми, Генриетта…

Кошка переползла в ноги Мег, легла на спину, раскинув лапы. Ее вполне можно было принять за мягкую игрушку, которой любят играть дети, а некоторые женщины украшают кровати.

– Извини, – проговорила Мег. – Но ты сама виновата, совсем не умеешь себя вести… Как ты попала ко мне в комнату?

Генриетта не соизволила ответить, хотя по выражению ее мордочки можно было понять: сказала бы, да не хочу беспокоиться. Не перевернувшись, она положила передние лапы на живот и закрыла глаза.

Мег откинулась на подушки. С кровати она не видела часов, стоявших на камине, но она не сняла наручные часы вчера и даже не умылась перед сном. Одежда небрежно висела на стуле. «Должно быть, я вчера здорово устала», – подумала она.

Ее часы показывали восемь. Она проспала почти десять часов. Лишь в редких случаях, приняв успокоительное на ночь, она могла проспать так долго. Но вчера она не принимала снотворного: она с трудом разделась и сразу же заснула. Неужели бабушка?..

Она могла бы это сделать, если бы посчитала это необходимым. Может, в кофе положила таблетку. Потянувшись, Мег призналась, что бабушка поступила разумно. Сегодня Мег чувствовала себя гораздо лучше. Но бабушка не могла открыть дверь и впустить к ней Генриетту. Бабушка никогда так не шутила. Это больше в стиле Фрэнсис, если она опять примеряет на себя очередную роль. Или Клифа. Мег вспомнила, как однажды он вполз к ней в комнату и швырнул ей на кровать бабушкину кошку – не Генриетту, тогда у нее была другая. Визг проснувшейся девочки и испуганной кошки поднял на ноги весь дом. Клифа лишили прогулок на целую неделю.

Мег последовала примеру Генриетты и отдыхала, предаваясь старым воспоминаниям. Не все они были неприятные. Сама комната осталась такой же, какой она была, когда Мег поступила в колледж. Приезжала она только на праздники. С какой радостью они с бабушкой выбирали веселый ситец, обои в цветочек, тюль, который балдахином накрыл ложе принцессы («Или кровать в публичном доме», – усмехнувшись, Мег вспомнила комментарий Дэна. Правда, потом он мгновенно извинился перед бабушкой, а за ее спиной подмигнул внучке).

Тогда ей исполнилось десять или одиннадцать лет – она была слишком юной, чтобы посмеяться вместе с дедом над его шуткой, но уже слишком большая для обоев, на которых были изображены Винни-Пух и котята. Эти обои они тоже выбирали с бабушкой. Прежде она с родителями жила в западном крыле дома. Там на обоях в ее комнате были нарисованы лошадки, слоны, акробаты на трапециях. На столике стояла настольная лампа в виде клоуна: включаешь ее и вместо носа светится красный шарик. Ее отец обожал цирк, он начал водить ее туда, как только она научилась ходить… В новой ее комнате не было циркачей. На этот раз они выбрали обои с Винни-Пухом. Правда, она тогда не испытывала радости, украшая новую комнату. Даже в шесть лет она понимала, почему все должно выглядеть по-другому, а попытки бабушки казаться веселой почему-то вызывали на глазах слезы. Обои в розочках смотрелись хорошо. Два слоя бумаги и четыре года прошли со времени клоунов…

Генриетта соскочила с кровати и направилась к двери. В этот момент кто-то постучал.

– Войдите, – сказала Мег.

Дверь открылась, и кошка удалилась, размахивая хвостом, как знаменем. Вошла служанка с подносом в руках.

– Мисс Полянски сказала, что вы будете завтракать в постели, – объяснила она. – Надеюсь, я вас не потревожила. Она сказала, что вы уже проснулись.

– Как видите. – Мег разозлилась на Фрэнсис. Ханна могла быть не менее назойливой, чем миссис Дэнверс.

Служанка колебалась, смущенная резким тоном и кислым выражением лица Мег. Мег не помнила имя девушки, она улыбнулась и махнула в сторону стола.

– Поставьте поднос туда, пожалуйста. Я не умею есть в постели. Я всегда проливаю кофе.

Успокоившись, девушка улыбнулась в ответ. Прежде чем уйти, она сообщила:

– Ваша бабушка просит вас зайти к ней в комнату, когда вы сможете. Не торопитесь, это не срочно.

Мег проглотила завтрак и начала одеваться. Выбрать одежду нетрудно: она взяла с собой лишь несколько платьев. Она стащила черное платье с вешалки и бросила его в угол шкафа. Больше она его никогда не наденет. Бабушка права: вообще не надо было его надевать. Она выбрала яркую желтую блузку и подходящую по цвету юбку и поспешила в комнату бабушки, где ей было поручено написать бесчисленное множество писем с благодарностями.

В лучшие времена ей бы не понравилось подобное занятие. Сейчас, когда надо было решать более насущные проблемы, это занятие раздражало и нервировало. Но бабушка проявила настойчивость и поразительную собранность. Открытки с венков и букетов были сняты и разделены на группы: старые друзья, знакомые по бизнесу, клиенты, дальние деловые контакты. Каждой категории людей ответы писали на определенной бумаге, с разной степенью формальности. Мэри перечитывала открытки и записки, некоторые зачитывала вслух. Когда она наконец отпустила Мег, у той голова разрывалась от боли и ей ужасно хотелось ходить кругами и скулить как бешеной собаке.

Войдя в свою комнату, она со стоном опустилась на стул. Тяжелая обязанность завершена, но оставались другие, не менее неприятные. Бабушка отпустила ее, весело напомнив, что у нее сегодня встреча. Когда же она ее назначила? Днем она и дядя Джордж в сопровождении официальных советников и представителя департамента налогов и сборов должны будут произвести инвентаризацию знаменитой коллекции Дэна.

Практически Мег уже владела большей частью этой коллекции. Дэн на 100 % воспользовался налоговым законодательством в отношении подарков, и в течение многих лет она и бабушка получали в подарок от него наиболее ценные экземпляры коллекции. Когда-то взглянуть на коллекцию Дэна считалось редкой удачей. Он ревниво относился к своим сокровищам и даже ближайших друзей и родственников редко приглашал в подвальное помещение со стальной дверью и крышей, где хранились сокровища. На этот раз их ожидала сложная, методичная работа: предстояло решить, что кому будет принадлежать. Требовалось подтвердить законность подаренных вещей: официальный представитель налогового департамента будет внимательно отыскивать возможные ошибки. Коллекция особенно ярко напомнит о своем хозяине, ведь в ней он собрал чудеса из чудес, прошедшие через его руки, эти вещи он боготворил, с ними не мог расстаться. Вспоминая пристальный блеск его глаз, когда он смотрел на них, благоговение, с которым он к ним прикасался, Мег подумала: «А не любил ли он эти украшения больше живых людей, окружавших его?»

А потом был магазин. Теплые воспоминания сменились яростью, когда Мег подумала о своем невероятном наследстве. О чем мог думать Дэн, когда приписал ту оговорку к завещанию? Он ведь знал ее отношение к ювелирному бизнесу и магазину. Неужели это его последняя попытка приобщить ее к делу, от которого она успешно уходила до сих пор? Хорошо зная своего деда, она могла поверить в это. Но если он хотел, чтобы она занималась магазином, то зачем он дал ей в партнеры неизвестного неприятного человека? Если только… Невольная ухмылка появилась на лице Мег. Дэн прекрасно знал свою внучку. Условия завещания были такими странными, вызывали любопытство, раздражение, вполне обоснованные подозрения в том, каковы же были его истинные цели. Все это заставит внучку внимательно разобраться в делах, прежде чем действовать.

Она взглянула на часы. Десять минут первого. Ей нужно «освежиться» перед обедом, как тонко намекнула бабушка. Она также предложила переодеться, что совершенно непрактично: Мег собиралась в такой спешке, поэтому взяла лишь самое необходимое. Если б она не была настолько охвачена горем и смятением, она бы поняла, что проживет в Селдоне несколько дней. Нужно пройтись по магазинам, выбрать что-нибудь из одежды. Надо позвонить шефу и сообщить, что ей нужна еще неделя отпуска. Он уже дважды звонил и интересовался, когда же она вернется. Милый, добрый, понимающий Джек… Он уводил одного служащего за то, что тот взял месяц отпуска после тяжелых родов жены: у нее было осложнение на сердце и пришлось делать несколько серьезных операций. Исходя из его стандартов, на смерть деда можно потратить лишь день отпуска. «Пусть он меня уволит, – подумала Мег. – Я ненавижу этого вредного сукиного сына, и мне не нужна работа… Мне и в самом деле можно не работать. Забавно, что раньше я об этом не думала. Позвоню попозже, пока его не будет в офисе, он будет где-нибудь пить свой ежедневный мартини. Оставлю ему сообщение. Я не хочу сейчас выслушивать его упреки и жалобы».

Двадцать минут первого, но Мег не снимала телефонную трубку. Ник обещал позвонить в полдень.

В лихорадке сборов, стараясь не опоздать на утренний поезд, отправлявшийся в, шесть часов, она не успела позвонить ему. Она звонила ему из Селдона в тот день. Нику не нравилось, когда она звонила ему в офис, но, как только он узнал о случившемся, его голос сразу потеплел. Он прислал цветы, и не только на кладбище, но и ей – розовые розы, деликатный компромисс между красными, означающими жизнь и любовь, и белыми – цвет скорби.

– Твой друг, дорогая? – поинтересовалась бабушка, внимательно читая официально написанную открытку. – Как мило! Тогда напиши ему ответ сама, но не забудь указать, что все мы тронуты его вниманием.

Милая, святая бабуля. Она не встречалась с Ником. А Дэн однажды приехал в Нью-Йорк без жены, и Мег решила познакомить двух мужчин, главных в ее жизни. К счастью, встреча была краткой: они собрались выпить перед обедом в фирме «Карлайл», куда приезжал Дэн. И ее вряд ли можно было назвать удачной. Дэну понадобилось 30 секунд, чтобы разобраться в ситуации и заклеймить ее, а когда он не одобрял чего-то, то не старался скрывать свои чувства. Мысли Мег перескочили от того неприятного воспоминания на их последнюю встречу, когда он приезжал в город.

* * *

– Итак, не появился ли какой-нибудь молодой человек на горизонте?

Он смотрел на нее поверх очков, которые его наконец-то убедила носить бабушка («Я знаю, что очки тебе не нужны, дорогой, но ты в них такой представительный!»).

– Никакого молодого человека. Также нет никого ни среднего возраста, ни пожилого.

– Хм. А тот парень – забыл его имя – все еще вертится вокруг тебя?

– Ник? – Дэн прекрасно запомнил его имя. Изображая провалы в памяти, он выражал свое неодобрение происходящему.

– Да, все еще вертится. Не будь таким надутым, Дэн. Ведь он тебе понравился. Ты сам говорил.

– Это было прежде, чем я узнал, что он женат. Можешь называть меня старомодным, если хочешь, но…

– Ты и есть старомодный. – Мег улыбнулась ему, но он в ответ лишь пробурчал что-то и обратил все свое внимание на тарелку с кислой капустой.

Они обедали «У Хуго», в маленьком немецком ресторане в Восточном районе. Дэн гордился, что обнаружил этот ресторан. В нем никогда не было посетителей, хотя еду подавали вкусную – жители Нью-Йорка предпочитали оставаться гурманами. Дэну нравилась атмосфера ресторана, и он обожал практиковаться в неправильном немецком, который он выучил во время «первой войны». Он повысил голос:

– Ахтунг, официант. Немного зальц, битте.

Получив приправу, Дэн вернулся к своей прежней обиде:

– Черт возьми, никакой я не старомодный. Я думаю о тебе. С этим парнем у тебя нет будущего. Он никогда не разведется с женой…

– Надеюсь. Я бы не смогла стать мачехой его избалованным детям.

Дэн не принял несерьезного тона.

– Тебе скоро тридцать.

– Только через два года. Естественно, я перережу себе вены в день моего тридцатилетия, если к тому времени меня никто не возьмет замуж.

Обычно Дэну нравились ее остроты. Внешне он шипел, но явно любил обмениваться с нею колкостями. Вместо того чтобы парировать выпад, он отодвинул тарелку и спокойно сказал:

– Мне бы хотелось увидеть правнуков перед смертью, Мег.

У нее перехватило дыхание.

– Это не честно, Дэн. Ты ведь не…

Он ответил не сразу. Она почувствовала, как сжало у нее сердце. Он медленно продолжил:

– Сначала я решил сказать, что мне остался год жизни. Но потом подумал, это может вызвать встречный огонь.

Она не знала, смеяться или швырнуть в него чем-нибудь:

– Хитрый, старый черт!

Он так же задумчиво продолжал:

– Или ты забеременеешь от какого-нибудь самца-производителя, не способного выкормить детенышей, или твоя бабушка разнервничается, или придется вызывать доктора Шварца, или?..

– Или делать все вышеупомянутое сразу. Перестань, Дэн. Не поступай так со мной.

Он не дотронулся до нее, не взял за руку, которую она ему протянула: он не выражал свою привязанность физически, просто голос его зазвучал глубже, что служило явным признаком испытываемых эмоций. Он назвал ее уменьшительным именем, которое он не произносил долгие годы:

– Миньон, я ведь стар. Чертовски стар! Иногда, когда я думаю о своем возрасте, я сам не могу поверить, что я такой старый. Но я не буду жить вечно. Я хотел бы знать, что о тебе будут заботиться.

– И что ты хочешь, чтобы я сделала? – Она разрывалась между гневом и болью. – Я сама могу о себе позаботиться, Дэн. Для этого мне не нужен мужчина. Я не выйду замуж за самца, не способного выкормить детенышей, просто чтобы продолжить династию.

– А кто тебя просит об этом? Я тебя просто прошу, чтобы ты начала смотреть по сторонам. Ты ведь знаешь, что делаешь? Ты используешь этого женатого человека, как щит. Ты что, боишься замужества? Оно не так уж и плохо. Я выдерживаю уже больше полувека.

Он хитро улыбнулся внучке. Пытаясь успокоить дыхание и обрести самоконтроль, Мег задумалась: «А были ли случайные высказывания деда такими уж случайными?» Последнее уж точно попало в точку. Конечно, она боится, но не супружества, а того, что за этим подразумевается. Отдать свое сердце другому человеку, а тот может нечаянно уронить его или намеренно выбросить в мусорное ведро. Она не покажет деду, как ей больно.

– Мне казалось, ты терпеть не можешь психологию.

– Правильно. Но это не психология, а простой здравый смысл. А ты не ешь. Ешь, тебе полезно. Не получишь десерт, если не доешь кислую капусту.

– Я не хочу десерт. И я терпеть не могу кислую капусту. Вот ты какой хитрый, старый…

– Тебе необходим десерт: ты очень худая. – Он поманил пальцем, и примчался официант. – Мне порцию пирога «Черный лес». А тебе что? Может, клубничного пирога?

– Ничего.

– Тогда две порции «Черного леса».

Она почти возненавидела его в тот момент. Он применил против нее все виды оружия: любовь, жалость, нежность – и пробил ее оборону.

– А если я и на самом деле боюсь супружества, у меня есть на то веские причины. Ты согласен?

Это было самое жестокое оружие из всех, примененных против него, но на его лице нельзя было прочесть обиды.

– Я ведь старик, Мег. Я глубокий старик.

* * *

Пачка бумажных носовых платков лежала на комоде, но Мег вытирала глаза по-детски, тыльной стороной руки. Хорошо, что Ник не позвонил, пока она плачет. В последний их разговор она вела себя как настоящая дура. Она скулила и жаловалась, прося у него помощи, которую он не мог оказать. Ну, больше она не может ждать, иначе опоздает к обеду, а это большой грех с точки зрения бабушки.

Она находилась в ванной, когда зазвонил телефон.

Выругавшись, она бросилась к телефону, но не успела. Сняв трубку, она услышала голос Фрэнсис и прервала ее:

– Спасибо, Фрэнсис. Я у телефона.

Прошло несколько секунд, прежде чем она услышала щелчок. Это означало, что Фрэнсис повесила трубку. Ник молчал, тоже ожидая щелчка. Теперь в его голосе слышались веселые нотки:

– Это и была миссис Дэнверс?

– Понятия не имею, кто она сегодня. Уже половина первого. Я уже не ждала твоего звонка. – Мег откинула со лба локон и пожалела, что сказала последнюю фразу.

– Я был на совещании, – объяснил Ник. – Я же говорил тебе, что у меня не всегда есть возможность…

– Знаю, знаю. Я просто так сказала, а не обвиняла. – Мег накрутила локон на палец. – Все равно наш договор смешон и не удобен.

– А как же твоя бабушка?

– Я переосторожничала. Привычка, видимо: Дэн всегда считал ее хрупким цветком. Но подозреваю, что она не настолько несведуща в делах, как она позволяла ему думать.

– Тебе виднее. – Он гораздо легче соглашался с ее рассуждениями, чем обычно это делала Мег.

– У тебя голос звучит лучше. Все в порядке?

Мег невесело рассмеялась.

– В настоящий момент все не в порядке.

– Это так кажется. После похорон приходится выполнять тысячи неприятных обязанностей. А в качестве наследницы…

– Он все оставил бабушке. Кроме…

– Кроме чего?

Стук в дверь отвлек внимание Мег.

– Это слишком сложно объяснять по телефону. И я уже опаздываю к обеду.

– Понятно. Жаль, что я не смог быть тебе полезным. Звони мне в любое время – в любое вечернее время, если захочешь поделиться своими проблемами.

Но беседы по телефону, особенно на его условиях – а почему не на ее? – были слабой заменой того, чего она ждала в действительности: чувствовать рядом его теплое присутствие. Она не могла пригласить его в дом: бабушка начнет задавать застенчивые вопросы о его намерениях, и тогда ей придется придумать какую-нибудь неправдоподобную историю или сказать правду. Но ведь в восьми милях отсюда есть прекрасная гостиница…

Стук повторился, на этот раз более настойчиво.

– Я должна идти, – сказала Мег. – Я тебе перезвоню.

Повесив трубку, она подошла к двери и распахнула ее. Она ожидала увидеть Фрэнсис, но там стоял Клиф, поэтому хмурое выражение на ее лице не изменилось.

Он шагнул назад и сделал шутливый жест руками, словно защищаясь:

– Не стреляйте, леди, я не виноват. Меня прислала Фрэнсис. Она утверждает, что вы на шесть с половиной минут опоздали к обеду.

С неприкрытым любопытством он обвел взглядом ее комнату. Мег шагнула в коридор и закрыла дверь.

– Я думала, это Фрэнсис.

– Тогда я прощаю тебе твой пыл. – Они пошли к лестнице. – Извини, что я прервал твою беседу по телефону.

Услышав чистосердечное признание, что он подслушивал, она споткнулась. Он подхватил ее под руку. Он был на голову выше. Она подняла лицо и посмотрела ему в глаза – он широко улыбнулся без всяких угрызений совести.

– Я не мог разобрать слов. Просто слышал твой голос. Подумал, ты не до такой степени сумасшедшая, чтобы разговаривать сама с собой, хотя тебя можно понять.

Его рука продолжала ее поддерживать. Она была покрыта ровным загаром, его пальцы были длинными и красивыми.

– Меня трогает твое участие, – сухо проговорила Мег.

– У меня хорошо получаются бесполезные слова. – Наконец он отпустил ее руку и пропустил вперед. – Но в случае с тобой я даже могу нарушить обычное правило не вмешиваться в чужие проблемы. Могу я тебе помочь?

– Не хочу, чтобы ты напрягался. Или, выражаясь более вежливо…

– Отцепись? Подожди-ка. – Неожиданно он шагнул вперед и загородил ей дорогу. – Ты все время избегаешь меня. Нет причин любить меня, мы почти не виделись все эти годы, и не думаю, что ты с нежностью вспоминаешь о нашем детстве…

– Ты был испорченный сопляк и задира.

– Я был задирой, а вот ты была испорченной соплячкой. Вообще-то я уже давно не задираю девчонок. Я на самом деле хочу тебе помочь. Я знаю, может, даже лучше других, как тебе тяжело. Я тоже любил старого злодея.

Мег была тронута не только его словами, но и тем, что он не сказал. У них были не только общие воспоминания о детских играх и ссорах: у них была общая утрата и общий стыд от той давней утраты.

– Спасибо, – сказала она.

– Не надо. А если когда-нибудь пожелаешь выйти за меня замуж, я буду счастлив обдумать твое предложение.

– Что?

– Извини, я думал, тебе говорил Дэн. Было время, когда он мечтал поженить нас, а мой старик так и лопался от радости. Но пусть тебя это не беспокоит – это просто мысли вслух.

– Уж, конечно, я не стану беспокоиться.

Она оттолкнула его с дороги и сердито застучала каблуками по полу. Он направился за ней; она слышала, как он тихонько насвистывает сквозь зубы, и могла поспорить, что он улыбается. Черт возьми, она до сих пор попадается на его удочку: верит ласковому слову, теряет бдительность, а потом он делает возмутительное предложение. Она была права, когда подумала про него, что горбатого могила исправит.

* * *

К полудню у нее раскалывалась голова. И не из-за спертого воздуха: работала довольно сложная система вентиляции, которую провели не для людей, которые могли бы прийти туда, а для сокровищ, хранящихся здесь. Некоторые вещи портятся от жары или повышенной влажности: кожаные пояса и книжные переплеты, одежда, расшитая золотыми нитями с драгоценными камнями. Некоторые камни тоже плохо переносят резкую смену климата. Опалы могли дать трещину или лишиться блеска, слоновая кость – крошиться от сырости или расщепляться от слишком сухого воздуха.

Изделия из слоновой кости, опалы и лунные камни, красивейшие рубины и изумруды, василькового оттенка кашмирские сапфиры – всевозможные камни в различных оправах прошли мимо ее глаз в тот день. Мег попыталась сконцентрировать внимание уставших глаз на предмете, лежащем на столе: № 429 в инвентарной книге Дэна – подвеска из червонного золота с бриллиантами, рубинами и изумрудами и с эмалевыми фигурками Веры, Надежды и Милосердия в золотых одеждах. Заканчивался брелок тремя огромными жемчужинами. Это ж одно из украшений коллекции, потому что считалось, что брелок принадлежал «предку» Дэна – Даниэлю Миноту-первому. Стиль и техника исполнения соответствовали тому историческому периоду – концу XVI века – на юге Германии, но невозможно было доказать, что это произведение ювелирного искусства не вышло из рук какого-нибудь современного мастера.

Шорох переворачиваемых страниц и гул голосов дяди Джорджа и представителя налоговой службы отзывались в голове Мег как пчелиное жужжание. Она вздрогнула, когда кто-то обнял ее за плечи. Подняв затуманенные глаза, она увидела Дэрена.

– Не могли бы мы на сегодня поставить точку? – обратился он к мужчинам. – Мисс Вентури плохо себя чувствует.

Она с благодарностью опустилась в кресло, к которому он ее подвел, и глотнула воды. Через несколько минут голова прояснилась.

– Ничего, все в порядке, – успокоила Мег дядю, склонившегося над ней. – Мне бы не хотелось прерываться, надо закончить сегодня.

– Ты могла бы уйти, – успокоил ее дядя Джордж.

– Нет, лучше останусь. – Она упрямо сжала губы. Джордж улыбнулся и похлопал ее по плечу.

– С тобой бесполезно спорить, мне знакомо это выражение лица. Господа, мы почти закончили, осталось совсем немного.

У налогового инспектора все-таки имелось сердце; мрачный молодой человек, который ни разу не улыбнулся и не сказал лишнего слова, прекратил осматривать вещи с подозрительностью и завершил инвентаризацию быстро. Оставшиеся шесть предметов Мег видела в первый раз, поэтому она испытала новый прилив энергии. Один предмет был просто чудесен: ожерелье из опалов в виде лилий в оправе из бриллиантов с листочками из изумрудов.

– Это, должно быть, Лолик! – воскликнула Мег.

Ее дядя засмеялся:

– Дэн всегда повторял, что ты его лучшая ученица. Он приобрел эту вещь в прошлом году у дочери той женщины, для которой она была сделана в 1908 году. Ожерелье никогда не фотографировали и не выставляли.

Мег достала из кармана лупу и оценивающе осмотрела украшение. Вот известная подпись, выгравированная на застежке, но ее можно и не ставить, сам дизайн и техника исполнения – это и есть подпись художника.

Брелок Лолик оказался последним. Налоговый инспектор выдавил улыбку, которая показалась Мег даже приятной, прощаясь с ней, и поблагодарил ее за помощь. «Видимо, он не меньше меня рад, что мы закончили», – подумалаона.

Дэрен отказался от приглашения остаться на чай, ссылаясь на назначенную встречу.

– Нам нужно кое-что обговорить с тобой, Мег. Можно, мой секретарь позвонит тебе и договорится о встрече? – спросил он.

– Я сама тебе позвоню. Завтра или послезавтра?

– Когда тебе будет удобно, – серьезно ответил Дэрен.

После его ухода Джордж пригладил рукой волосы и глубоко вздохнул.

– Как сказал бы мой сын, стервозный выдался денек. Хочешь выпить, Мег? Ты заслужила бокал.

– Я бы лучше заняла минут десять твоего времени, – сказала Мег.

– А если совместить? Я собирался пригласить тебя в свою берлогу, чтобы можно было спокойно выпить. Естественно, твоя бабушка не стала бы возражать, если бы мы попросили виски вместо оранжада…

Мег засмеялась и взяла его под руку.

– Нет, конечно. Просто у нее будет печальный, обиженный вид. Она не спустится еще полчаса, поэтому ей не стоит знать. У тебя есть виски?

– Есть. Поспешим, пока нас не увидела Фрэнсис.

Он повел ее по коридору в свой кабинет, маленькую удобную комнату рядом с библиотекой. Именно в этой обстановке Мег всегда представляла дядю Джорджа, когда думала о нем. С годами он привнес сюда много личного, например фотографии. Мебель была не современная, но удобная, вот софа перед камином, она вытерлась, поверхность продавлена. Безусловно, в этом повинна и Мег: она любила часами сидеть на подушках и беседовать с дядей. А он всегда мог отложить работу и слушать ее с серьезным и понимающим видом, когда она жаловалась на проделки Клифа, на строгость правил бабушки и дедушки, на глупых учителей – на все и вся, кроме одной темы, волновавшей ее больше всего. Но она знала, что эту тему нельзя обсуждать даже с дядей Джорджем, особенно с ним.

На этот раз встреча явно обещает быть деловой, а не светской. Джордж придвинул стул к столу, она опустилась на мягкую кожу, а дядя открыл дверцу шкафа, где находился бар. Он наполнил два бокала и сел к столу.

Он молчал, явно подыскивая слова. Затем сказал, слегка улыбнувшись:

– За тебя, детка.

Мег не знала, как ответить. Обычные шуточные тосты казались не к месту. Ей вспомнился один из любимых тостов Дэна – загадочная, ироничная эпиграмма времен Римской империи: «Будь в хорошем расположении духа, все мы смертны». Это могло бы подойти, но уж очень мрачноватый тост. Поэтому она просто улыбнулась и подняла бокал.

Джордж никогда не пил спиртного, только тоник со льдом. Он выпил с жадностью.

– Воздух в том помещении как в пустыне, – пожаловался он. – Тебе добавить что-нибудь в виски?

– Нет, спасибо. А твое горло пересохло, потому что тебе пришлось много говорить. А я еще хочу тебя спросить…

– Не говори. Дай-ка я догадаюсь. О мистере Райли?

– Попадание с первого раза.

– Для этого не надо быть провидцем, – ответил дядя с улыбкой. – У тебя к нему самый непосредственный интерес, хотя весь город говорит о наследстве.

– Разве ты не знал о завещании?

– Девочка! Если б я знал, я бы тебя предупредил заранее и прежде всего постарался бы переубедить Дэна.

– Почему? Ты знаешь что-нибудь плохое о Райли?

– Я ничего не знаю о нем. В том-то и дело.

– Ты думаешь, Дэн находился в здравом уме? Не было ли, как это говорят, постороннего влияния?

Смена различных эмоций отразилась на его лице. Наконец он неохотно произнес:

– Хотел бы я ответить на твой вопрос утвердительно но не могу. Хочешь, спроси об этом у Дэрена Блейка. Но я уверен, он бы сообщил мне и твоей бабушке, если бы что-то случилось с Дэном.

– Я тоже так думаю, – подтвердила Мег. – Я не собираюсь опротестовывать завещание. Это дорого, неудобно, а потом призрак Дэна не даст мне покоя.

– Это точно. Так что же ты намереваешься делать?

– Ничего, пока не узнаю больше о моем новом партнере.

– Неужели ты согласишься со всеми условиями завещания?

– Мне они не нравятся, как не нравится и сам мистер Райли. Но, очевидно, Дэн был о нем высокого мнения и… О, дядя Джордж, я просто не знаю. Все так запуталось. Меня беспокоит не тот факт, что Дэн завещал пятьдесят процентов дохода от магазина мистеру Райли, а то, что вторую половину он завещал мне. Чего он добивался? Он же знал о моих чувствах. Он никогда с ними не соглашался, но он ведь знал. Я не могла решить: или он слишком эгоистичен, чтобы считаться с моими чувствами, или слишком упрям.

– Он был эгоистичен и упрям. Хотя мы любили его, мы видели его недостатки. Он не имел права заставлять тебя заниматься ювелирным бизнесом против твоей воли.

– Если бы все было так просто! – вздохнула Мег. – На первый взгляд завещание можно рассматривать как последнюю попытку Дэна настоять на своем. Если бы он оставил магазин мне одной, я могла бы его продать. При нынешнем положении вещей я обязана дать шанс этому Райли, как того желал Дэн.

– Неужели? – Дядя посмотрел на нее с удивлением. – Мег, дорогая, а не слишком ли благородно ты поступаешь? Я восхищаюсь тобой из-за этого, но…

– Это не благородство. Я просто собираюсь поступить по справедливости. Мистер Райли не виноват, что все мы оказались в этой абсурдной ситуации; он не должен отвечать за ошибки Дэна. Не знаю, что он сделал для Дэна. Видно, что-то сделал. Иначе Дэн не считал бы себя обязанным отблагодарить его. Я собираюсь платить свои долги и долги Дэна.

– Меня восхищает твоя позиция. Жаль, что я не могу ответить тебе на твои вопросы, дорогая. Но магазин был детищем Дэна, я не занимался наймом служащих. Все, что мне известно о Райли, – он однажды пришел, и Дэн принял его на работу. Когда я спросил Дэна, кто он такой, он мне ответил: «Это замечательный золотых дел мастер. Мне этого достаточно, должно быть достаточно и тебе».

– Он на самом деле хороший ювелир?

– Не мне судить. Скорее всего так, если он удовлетворял требованиям Дэна.

– Ты прав.

Она опустила глаза, а дядя изучал ее:

– Что такое, Мег? – мягко спросил он. – Тебе не нужно принимать решение немедленно, пройдет некоторое время, прежде чем завещание вступит в силу. А что беспокоит тебя в этом человеке?

Она не собиралась рассказывать ему. Ведь это прозвучало так абсурдно – дикие обвинения Фрэнсис, реакция Райли. Но Джордж всегда умел читать ее мысли. Запинаясь, она рассказала весь эпизод, и ей сразу стало легче.

Он прореагировал спокойно:

– Мег, это глупости. Дэну было девяносто лет…

– Девяносто?

– Он всегда скрывал свой возраст, – улыбнулся Джордж. – Да это и не имело значения – восемьдесят два или девяносто. Ведь он был стар. Он умер естественной смертью.

– А не было…

Он не сразу понял, что она хотела спросить.

– Вскрытия? Нет, не было. На то не было причин. Ты можешь поговорить с доктором Шварцем, если хочешь.

– Нет, нет. Не знаю, почему я спросила, наверное, я просто болезненно все воспринимаю.

Дядя выглядел обеспокоенным и начал переставлять предметы на столе.

– Иногда я думаю, что от Фрэнсис больше неприятностей, чем пользы. Тебе пора бы знать, что нельзя серьезно относиться к ее словам, но если она стала разносить сплетни по городу… Боюсь, найдутся люди, которые ей поверят.

– Вряд ли.

Дядя поднял глаза от коробки, которую он машинально открывал и закрывал.

– Ты же поверила. И даже сказала мне об этом. Мистер Райли не пользуется популярностью в городе, а ты знаешь, какие злые языки в маленьких городах.

– Ты не думаешь, что они предпримут что-нибудь против него?

– В наших местах не линчевали уже лет двести, – отшутился дядя. – Не думай об этом, дорогая. Или лучше поговори с Дэреном Блейком, а я оброню в присутствии Фрэнсис, что ее могут привлечь к уголовной ответственности, если она не укротит свое воображение.

– Хорошо.

Больше не о чем было говорить, да и времени не оставалось, скоро придет бабушка. Мег собиралась встать, как вдруг в коробке что-то блеснуло и привлекло ее внимание.

– Что это? Что же могло остаться незамеченным и избежать орлиного взора налогового инспектора?

– У тебя самой орлиный взор. – Дядя протянул ей коробку. – Вещь определенно старая, вот и все, что я могу о ней сказать. Ты больше сведуща в таких вещах. Я сегодня получил это по почте.

– По почте? – удивилась Мег. Она взяла перстень в руки и посмотрела на свет.

Тяжелое золото кольца тускло поблескивало, говоря о возрасте изделия. Оно не было украшено камнями. Передняя грань перстня была изысканно выгравирована и украшена эмалью. По внутренней части кольца шла гравировка черной эмалью.

– Да, перстень старинный, – пробормотала Мег. – Может, даже XVII век. Интересно, а верх открывается?

Под ее пальцами верхняя пластинка перстня открылась. Дядя наклонился через стол.

– Я не знал этого. Что это, перстень с ядом?

– Нет.

Мег повернула кольцо, желая разглядеть, что находится внутри. Под открытой крышкой лежал скелет величиной примерно с дюйм, вырезанный с поразительной точностью и покрытый белой эмалью. Только теперь она заметила, что передняя грань перстня сделана в виде гроба.

Джорджу очень понравилось.

– Какая тонкая работа! Но кто же будет носить такой перстень на пальце?

– Может быть, это из серии «Мементо мори» (помни о смерти), – медленно проговорила Мег. – Напоминание о смерти наши предки действительно воспринимали не так болезненно, как мы, были более рациональны – смотрели фактам в лицо. А может, это памятный перстень, оставшийся живущему родственнику – сыну, мужу, жене, кому угодно – от умершего. Там что-то написано, но я плохо вижу. – Она потянулась в карман за лупой.

Буквы были не только мелкие, но и готического шрифта на немецком языке. Некоторое время она разбирала надпись: «Hier lieg ich und wart auf dich».

– В библиотеке есть немецкий словарь, – сказал Джордж.

– Мне не нужен словарь. «Здесь лежу я и жду тебя» – вот что здесь написано.

– Странные идеи были у средневековых немцев, – усмехнулся дядя Джордж.

Внезапно Мег ощутила, будто гладкая поверхность предмета, который она держала в пальцах, стала шероховатой и острой, как старая кость. Машинально она выпустила перстень из рук. Он упал на стол и покатился по поверхности, пока Джордж не накрыл его ладонью.

– Кто его прислал?

– Не знаю. Кольцо пришло по почте в конверте без обратного адреса.

– Конверт был адресован тебе?

– Должно быть, мне, иначе Фрэнсис не положила бы его мне на стол… Что ты делаешь?

– Мусор уже выбросили? – Мег выпрямилась, но не подошла к своему стулу.

– Естественно. У Фрэнсис есть недостатки, но за домом она следит безукоризненно. – Резкие вопросы и взволнованность Мег не обидели дядю, а скорее озадачили. – Что ты ожидала найти в мусоре? Если я открыл твое письмо по ошибке, то прими мои извинения, я решил, что раз оно лежит на моем столе, то, значит, мое. Там не было записки…

– Была, – возразила Мег. – «Здесь лежу я и жду тебя». Тебя, дядя Джордж.

Глава 3

Дядя смотрел на нее широко раскрытыми глазами, словно она произнесла непристойность.

– Меня?

– Тебя. – Она указала на перстень, боком лежавший на столе. Маленький скелет светился на фоне черной эмали гроба.

– О! Ты считаешь… – Он осознал смысл ее слов и уставился на перстень.

– Я, считаю, что это угроза, дядя Джордж.

Джордж сел в кресло.

– Ну, Мег, – он заговорил успокаивающим тоном, каким разговаривают с испуганными детьми, – у тебя слишком богатое воображение. Да еще после напряжения последних нескольких дней… Почему тебе в голову пришла такая жуткая мысль?

Мег колебалась. Она не могла сказать правду – жуткая идея принадлежала не ей, а приславшему перстень. Видимо, сработало ее подсознание, отобрав необходимую информацию из мозга.

– А какое может быть другое объяснение?

Вместо ответа Джордж взглянул на дверь. Мег тоже услышала, как слабо скрипнули петли на двери. Она повернулась. Дверь открылась.

– Ты хороший полицейский, – сказал Клиф. – Я так увлекся вашим разговором, что прислонился к двери. Успокойся, кузина.

Мег рухнула на стул. Дядя повернулся к сыну.

– Изо всех презренных…

– Знаю, знаю, – Клиф вошел и сел на край стола. – Подслушивать нехорошо, но иногда можно услышать много интересного.

– Почему ты не вошел? Ты всегда входишь…

– Я не был уверен, продолжите ли вы этот безумно интересный разговор в моем присутствии, – сознался Клиф. Он улыбался, но Мег поняла, что ему было невесело. Он взял перстень и посмотрел его на свет. – Очаровательный предмет. Послежизненный портрет. Трогательно. Отец, почему ты мне не сказал о нем?

– Я не считал это важным. Мег устала и перенервничала. Этому должно быть какое-то невинное объяснение.

Его слова прозвучали настолько неестественно, что Мег думала: ее предположение удивило Джорджа не настолько сильно, как он это изобразил. Брови Клифа взмыли вверх.

– Неужели? Можешь ли ты привести хоть одно?

По выражению лица Джорджа было ясно, что он предпочел бы сказать сыну, куда пойти и что там сделать, но он сдержался.

– Может быть, некто собирается продать свою коллекцию.

– И поэтому посылает тебе один экземпляр по почте без обратного адреса и без сопровождающего письма? – Он повернулся к Мег. – Есть у тебя подозрения, откуда это пришло?

Мег напряглась:

– Если ты намекаешь…

– Если бы я подумал, что это ты послала, я бы так и сказал, – холодно ответил Клиф. – Ты ведь специалист по такого рода украшениям.

– Ни в чем я не специалист. О, ты говоришь о кольцах с девизами? Да, я их коллекционирую. Но это не…

– Здесь тоже выгравирована строчка из стихотворения. В чем же разница?

– Клиффорд, мне не нравится твой тон? – повысил голос Джордж. – Нечего так разговаривать с Мег.

– Я не против, дядя Джордж. Вполне очевидно, что он беспокоится о тебе. – А про себя Мег подумала, что она предпочитает откровенные вопросы Клифа ухмылкам и инсинуациям. Она обернулась к кузену. – Кольца с девизами дарят на помолвку, на свадьбу или в знак дружбы и привязанности. Есть серия колец, означающих скорбь по умершим, обычно они очень древние. Тогда жизнь была коротка, детская смертность очень высокая, люди умирали дома, а не в больницах. Люди искренне верили в жизнь после смерти. Считалось, что женятся на вечные времена: мужья и жены знали, что у ворот рая они встретят свою половину.

– Печальная мысль, – начал Клиф.

Мег нахмурилась.

– Дэн купил для магазина серию траурных украшений викторианской эпохи, но он никогда не специализировался на них, насколько мне известно. Кое-что из приобретенного он включил в свою коллекцию, например головные украшения.

– Этот перстень не викторианского периода. – Клиф надел его на палец. Размер подошел. Мег передернуло. А он продолжал: – Если я немного могу судить об этом, перстень значительно старше и ценнее. Местный деревенщина не найдет его в бабушкиной коробочке с украшениями.

– Да ты сам специалист, – сказала Мег.

– Тут и там слышишь обрывки информации, – пробормотал Клиф.

– Ты прав. Скорей всего это XVII век. Видимо, немецкая техника, и скорей всего он из какой-нибудь коллекции, а не из бабушкиного сундука. Ты считаешь, что перстень из коллекции Дэна? Или моей?

– Мне кажется, это самое логичное заключение.

– Глупости, – резко сказал его отец. – Тысячи людей коллекционируют старинные украшения. Время идет, Мег. Бабушка нас ждет.

– Ты не можешь просто так уйти от разговора, – запротестовала Мег. – Может, я ошибаюсь – молю Бога, что ошибаюсь, – но нам надо это расследовать. Я на девяносто девять процентов уверена: этот перстень не из моей коллекции, но я все равно проверю инвентарную книгу.

– Не сегодня, – Джордж встал. – Сейчас ты будешь пить чай вместе с бабушкой, потом поужинаешь и отправишься спать.

Клиф тоже спустился со стола.

– Отец прав, кузина, у тебя был трудный день. Все равно это пустая трата времени. Этот восхитительный предмет, – он вытянул руку, восхищаясь перстнем, – не из твоей коллекции.

– Сними его, – резко сказала Мег.

– Надо ли? Ты думаешь, его не мне прислали?

– Клиф, – устало сказал отец.

Ухмыляясь, Клиф вернул перстень в коробку. Ему всегда нравилось дразнить ее, но Мег показалось, что он изучал ее суеверную реакцию на перстень. Ни за что на свете она не надела бы такой перстень себе на палец. У нее холодок пробежал по спине, когда она смотрела на Клифа.

– Я думаю, излишне вам напоминать, что я не хотел бы беспокоить Мэри этим перстнем, – Джордж строго взглянул на Клифа.

– Излишне, – с неудовольствием подтвердил Клиф. Потом знакомая ухмылка, которую так ненавидела Мег, вновь вернулась к нему, и он обратился к кузине: – Разве ты не спросишь меня, что я думаю по поводу отправителя этого перстня? Ну, я все равно скажу. Ставлю пять к одному, что это…

– Ну, нет. – Мег направилась к двери. – Меня не интересуют домыслы и твои догадки.

Клиф не настаивал. Она прекрасно знала, что он собирался сказать.

* * *

На следующее утро Клиф предложил Мег пойти с ней в магазин. Отказаться от такого предложения она не могла, разве что пришлось бы связать его по рукам и ногам и запереть в комнате. Клиф предложил подвезти ее на машине, но она сказала, что предпочитает пройтись. Тогда он заявил, что и ему полезно будет прогуляться. У него была худая, жилистая фигура отца, но от возраста и сидячего образа жизни Джордж погрузнел. Клиф же представлял собой сгусток мышц. В то утро он был одет как обычно по будням: в джинсы, которые ему очень шли, и трикотажную рубашку.

Магазин был расположен в миле от поместья. Раньше это была окраина города. Сейчас новые дома и магазины окружали дом, но не могли вплотную подойти к нему: семейство Минот владело пятьюдесятью акрами земли и не желало расставаться с ними, несмотря на соблазнительные предложения владельцев магазинов.

Дорогу, ведущую к поместью, по обеим сторонам обрамляли деревья, дающие густую тень. Выйдя на открытое пространство, Мег достала из сумочки очки от солнца. Стояло прекрасное летнее утро; свежая зелень растений, яркие клумбы цветов, широкие газоны и старинные особняки выглядели будто с открыток серии «Одноэтажная Америка». Проходя мимо белого домика, веранду которого затеняли кусты роз, Клиф помахал рукой и крикнул:

– Здравствуйте, миссис Хендерсон. Хороший денек сегодня!

Мег увидела лицо, смотревшее на них сквозь ширму из роз, и тоже нехотя помахала. Ответа не последовало. Клиф ускорил шаги, и ей пришлось почти бегом догонять его.

– Куда это ты бежишь? – спросила она.

– Если бы мы промедлили, она позвала бы нас зайти поболтать. Ты разве не помнишь ее?

– Помню. Признаюсь, я надеялась, что она уже отошла в лучший мир.

– Только хорошие люди умирают молодыми.

– Да, так говорят. А что это ты любезничаешь со старой каргой?

– Предпочитаю быть в хороших отношениях с соседями. Никогда не знаешь, когда они могут оказаться полезными, – мудро заметил Клиф.

– Надеюсь, ты не забудешь об этом в магазине.

– Дорогая, что ты имеешь в виду?

– Сам знаешь. А я знаю, почему ты увязался за мной. Почему ты решил, что Райли послал перстень твоему отцу?

– Размышляя логически…

– Логика здесь ни при чем. Ты ничего не можешь доказать, иначе ты бы сказал отцу. Что ты имеешь против этого джентльмена?

– У него нет чувства юмора.

– Пошел к черту, Клиф…

– С таким же успехом я могу спросить, почему ты его защищаешь?

– По своей глупости я считаю, что человек невиновен, пока не доказано обратное.

– У тебя слабость к неудачникам, – парировал Клиф. – Не мне критиковать такое очаровательно-наивное восприятие мира. Я не буду влиять на твое мнение о Райли. Сама его изменишь. Боюсь, что моя профессия заставляет меня более цинично относиться к людям.

– А кем ты работаешь?

– Ты хочешь сказать, что не следила за моей карьерой любящим взглядом? – Он вопросительно поднял брови. – Я следил за твоей. Твой взлет в рекламном бизнесе стал для меня источником вдохновения и…

– Заткнись, Клиф. Почему ты не можешь просто ответить на вопрос?

– На него нельзя ответить просто, дорогая. Я был барменом, телохранителем, официантом, шофером, разнорабочим в порту, репортером, актером не на Бродвее…

– Я никогда не встречала твоего имени в афишах.

– Роль «не на Бродвее» означает, что ты исполняешь роль трупа в остросюжетном спектакле, – с ухмылкой пояснил Клиф. – Но ты не дала мне закончить. Я был музыкантом, жиголо – теперь это называется служба сопровождения, – строителем, водителем грузовика…

– Понимаю. От скуки на все руки.

– Мой отец предпочитает более краткий и емкий термин… Он хотел, чтобы я изучал бухгалтерское дело.

– Ясно.

– Сейчас я более или менее служу в страховом агентстве. Там отнеслись с большим пониманием к моей просьбе о долгосрочном неоплачиваемом отпуске. Видимо, они надеются, что я буду продлевать его бесконечно.

Дальнейший разговор пришлось прервать. Они подошли к центру города, и Клиф здоровался со всеми, кто попадался на пути. Мег только улыбалась и бормотала благодарность в ответ людям, называвшим ее по имени и выражавшим свои соболезнования. Ее раздражала попытка Клифа провести между ними параллель. Отказавшись от предложения отца, ему вовсе не обязательно было превращаться в летуна.

Подойдя к магазину, она остановилась, охваченная мучительными воспоминаниями. Он был такой же, каким она его помнила: выцветший зеленый тент, потемневшая от времени дубовая дверь с изящной стеклянной отделкой. Витрина драпирована темно-синим бархатом: Дэн всегда считал, что драгоценности лучше всего смотрятся на бархате. В витрине выставлено не более полудюжины украшений: тяжелая золотая цепочка для часов, набор из двух колец – для помолвки и для свадьбы, рубины в изящной оправе. Она не могла все рассмотреть: на глаза набежали слезы…

Надеясь, что Клиф ничего не заметил, она пошла к двери. Он обогнал ее и широко распахнул перед нею дверь. Колокольчик заиграл знакомую серебристую мелодию.

Внутри было прохладно, как в пещере Али-Бабы, и темновато по сравнению с ослепительным солнцем улицы. Свет ламп отражал блеск металла и сверкание драгоценных камней. Горели лампы двух типов: простые электрические и лампы дневного света. Ей вспомнилось еще одно наставление Дэна: рубины лучше сияют при электрическом свете, но этот же свет губит сапфиры, если только они не цейлонские и кашмирские камни чистой воды. Для сапфиров необходим дневной свет…

Женщина за прилавком подняла голову. Почти впервые за время приезда Мег узнала увиденное лицо и сказала:

– Привет, Кэнди. Ты совсем не изменилась. – Сказала и поняла иронию общепринятого приветствия. Грубоватая, неумело наложенная косметика не скрывала тяжелую линию подбородка и не оживляла лицо. Попытка зрительно увеличить губы, проведя яркой помадой над их естественной линией, явно не достигла желаемого эффекта и казалась вульгарной.

Кэнди вздрогнула, уронила тряпку, которой протирала стекло витрины, стукнулась головой о крышку, пытаясь закрыть прилавок. Мег подошла к ней, чтобы предложить помощь, но это еще больше смутило бедную женщину. Ее глаза наполнились слезами.

Протянув ей бумажный носовой платок, Мег подумала, зачем Дэн нанял эту бесхарактерную тряпку. В классе Кэнди была козлом отпущения: неуклюжая, робкая до болезненности, она всегда являлась предметом злых шуток и грубого розыгрыша, на что единственной ее реакцией всегда были слезы. Даже в детстве Мег знала: нет ничего более привлекательного для задир, чем вечно плачущая жертва. Она иногда приходила на выручку Кэнди, но не из-за жалости к жертве, а из-за раздражения, испытываемого к ее преследователям. Кэнди не платила ей взаимностью. Когда высмеивали Мег, Кэнди всегда была в первых рядах хихикающих одноклассников.

– Я не знала, что ты работаешь у Дэна, – сказала Мег.

Из глаз Кэнди хлынули слезы.

– Мне будет его недоставать, – пробормотала она, размазывая тушь по лицу.

– Нам всем его не хватает, – сказала Мег ледяным тоном. Ее совершенно не трогали потоки слез Кэнди. Она, всегда рыдала, стоило уронить шапку или сказать резкое слово. А теперь она наверняка расскажет друзьям, если они у нее имеются, что Мег Вентури бесчувственная. Эта мысль также не тронула Мег, но она старалась оставаться вежливой. – Спасибо, что ты держишь магазин открытым. Ведь это нелегкие дни.

– О, нет. – Слезы прекратились, словно нажали кнопку. – Надо его поблагодарить. Он замечательный. Хоть он и не любил мистера Минота… Он, конечно, не показывает своих чувств, но ведь любому человеку ясно, как он относился к шефу.

Она, как всегда, болтала глупости, но одно недвусмысленное высказывание смутило Мег. «По крайней мере, у Райли есть один защитник», – подумала Мег. Она уточнила:

– Ты говоришь о Райли?

– Да.

– Он здесь?

– Конечно. Он здесь ежедневно. Мы не работали только в день похорон, чтобы выразить свое уважение. Было бы странно, если бы мы…

– Я не критикую, я просто спрашиваю.

Терпение Мег иссякло, и это чувствовалось по ее голосу. Кэнди неприятно покраснела.

– Он к дальней комнате. Как всегда. Я здесь могу справиться сама. Он мне доверяет.

– На то есть причины, я уверен. – Клиф одарил ее одной из своих самых ослепительных улыбок. Кэнди неуверенно улыбнулась в ответ, неловко дернулась. «Как щенок, надеющийся, что его погладят по голове, – подумала Мег. – Сучка, у которой в первый раз течка, и она не знает, что с этим делать… Сама ты сучка, – сказала Мег себе. – Она просто жалка и достойна сострадания. Дай ей шанс».

– Я пойду к нему, – сказала Мег и направилась к одной из дверей в конце магазина.

– Туда нельзя! – В шестом классе Кэнди оказывалась последней в любом виде спорта, но сейчас она опередила Мег, бывшую чемпионку по бегу. Заслонив собой дверь, она распростерла руки, как мученица, готовая умереть за веру.

– Минуточку, – сказал Клиф.

– Все в порядке, Клиф, – Мег подавила раздражение. – Я понимаю. Помню, я вошла туда один раз, а Дэн спаивал цепочку. Он испугался и обжег себе левую руку.

– И что нам делать? Ждать, сняв шляпы, пока их величество не соизволит выйти? – спросил Клиф. – Кэнди, постучи в дверь, а если ты боишься, позволь мне.

Кэнди не двинулась с места.

– Он знает, что вы здесь, – самодовольно ответила Кэнди. – У меня все время включена внутренняя связь – интерком.

Мег не знала, злиться ли ей на Кэнди, которой нравилось видеть, как Мег получает щелчки по носу, или на Райли, который так поступает. Он, наверное, сидит там, как король, и улыбается словам Кэнди, поучающей Мег.

– Значит, он скоро выйдет. Кэнди, у тебя тушь растеклась. Пойди умойся, пока не пришел покупатель.

Ее голос звучал спокойно, но по тону было ясно, что это говорит работодатель со служащим. Самодовольная улыбка сползла с лица Кэнди. Она бросилась к витрине, посмотрелась в зеркало, взвизгнула и скрылась в туалете.

– Она не напоминает тебе Белого Кролика? – спросил Клиф. – О Боже, мои уши, мои усы!

– Тише, она услышит.

– Вряд ли. Она из тех женщин, которые открывают краны, как только входят в туалет, чтобы не слышно было, как сливается вода в унитазе.

Клиф оказался прав: они услышали шум воды из крана, как только за Кэнди закрылась дверь. Мег не сдержала улыбки. Она уселась на стул для посетителей.

Мег избегала заходить в магазин в последние годы, но в детстве и юности она много времени проводила в нем, и здесь все было ей знакомо, как в родном доме. Две задние двери вели одна в офис, другая в мастерскую. Потом достроили туалет и комнату за занавеской, где можно выпить чаю или кофе. Чашки были фарфоровые: Дэн не позволял оскорблять своих посетителей одноразовой пластмассовой посудой. Он стремился задержать клиентов, чтобы они отдохнули в его магазине, расслабились, а Дэн развлекал их беседой, лестью, угощал кофе и, по желанию, сигаретами. Дэн бурчал на современных приверженцев здорового образа жизни. В магазине он повсюду расставил щедрой рукой пепельницы, а завсегдатаев угощал теплыми булочками с изюмом и глазурью из булочной Эда, изобилующими калориями и холестерином. Дэн шутил, что с каждой булочкой он продавал ювелирное украшение.

– Он не спешит, – пожаловался Клиф.

– Что? – Предавшись воспоминаниям, Мег забыла о времени. – Да, правда. Проверь-ка этот интерком, он включается возле двери.

– Знаешь, эта маленькая стерва выключила его. Большинство женщин…

– Наверное, забыла. Эй, мистер Райли. К вам пришли, – сказала Мег в аппарат.

Послышались неразборчивые звуки. Потом дверь открылась.

Поверх рубашки и брюк на нем был надет тяжелый фартук, на голове очки, которыми слесари защищают глаза от металлической пыли. Его рубашка стала тонкой от частой стирки и не скрывала развитую мускулатуру груди и плеч, что не вязалось с остальными частями тела.

Такие плечи под стать кузнецу, а не человеку, занимающемуся деликатным ремеслом ювелира. Его руки покрывали многочисленные шрамы и царапины. У Дэна в свое время были такие же руки: неизбежно при работе с кислотами, горячим металлом и острыми инструментами случаются многочисленные неприятности.

– Извините, если я заставил вас ждать, – его голос не казался извиняющимся. Говорил он без всяких эмоций, как механический робот.

– Все в порядке. Мне надо было прежде позвонить вам.

– Почему? Вы же здесь хозяйка.

Мег улыбнулась:

– Наполовину.

– Да. – Медленной, высокомерной походкой он подошел к прилавку, но не сел рядом с Мег, а зашел за прилавок, установив отношения продавца и покупателя. Достал из кармана мятую пачку сигарет.

– Курение вредно для вашего здоровья, – сказала Мег.

– Мне об этом говорили. – По крайней мере, он не выпустил струю дыма ей в лицо. Он потянулся длинной рукой и достал пепельницу.

Клиф сдерживался дольше, чем ожидала Мег. Теперь он взорвался:

– Райли, у Вас манеры как у неандертальца. Оставьте свое высокомерие, потому что вы в большой беде. Мы пришли…

– Побеседовать, – перебила Мег. – Клиф, позволь, пожалуйста, мне самой вести свои дела.

В самом начале своей карьеры в бизнесе она научилась говорить таким тоном, чтобы ставить на место людей, которые слишком переоценивали ее молодость и малый рост. Ледяной тон сработал и на этот раз. А Райли повеселел. По крайней мере, так она расценила искривление его верхней губы.

– А, поговорить? – Он затянулся в последний раз и потушил сигарету. – А где Кэнди?

Кэнди подслушивала. Мег видела ее в дверную щелку. В этот момент дверь распахнулась и появилась Кэнди, раскрашенная и глупо улыбающаяся, как Скарлет О'Хара.

– Извините, Райли. Я вам нужна?

Мег почти пожалела ее. Вопрос обычный, но его сопровождал такой красноречивый взгляд.

– Я просто подумал, где ты, – холодно пояснил начальник. – Почему бы тебе не пойти сейчас на обед?

– Но сейчас только пол-одиннадцатого.

– Тогда пойди выпей кофе.

– Хорошо, я забегу в кафе через дорогу. Я скоро.

– Не спеши.

– Принести вам что-нибудь? Кофе, булочку…

– Нет, спасибо.

Она всячески оттягивала уход, притворившись, что забыла сумочку, потом решила надеть жакет, хотя утренняя прохлада сменилась жарой. Райли проводил ее до двери, закрыл за ней на крючок и перевернул надпись «Открыто» на «Закрыто».

– Теперь нас не прервут, – объяснил он и вынул новую сигарету. – Не знаю почему, но у меня такое странное чувство, будто у вас на уме серьезное дело.

Клиф ошибся. У Райли было определенное чувство юмора. Мег собиралась парировать ему в тон: она умела играть в подобные игры. Но ее стремление к сарказму развилось от отчаяния, как метод преодоления неуверенности. В свою очередь она не верила, что Райли испытывал неуверенность. Ему помогало его лицо, словно вылитое из бронзы. Ее же, наоборот, выражало испытываемые эмоции совершенно определенно. Его тяжелые брови затеняли глубоко посаженные глаза, и их выражение невозможно было прочитать. Его рот тоже научился скрывать чувства. Только большие, кажущиеся неуклюжими руки, постоянно находившиеся в движении – то с сигаретой, то со спичками и пепельницей, выдавали беспокойство своего хозяина.

Услышав, как Клиф, стоявший рядом, как телохранитель, вобрал в себя воздух, она решила прибегнуть к своим чарам – кокетству, а не к прямой атаке.

– Ну что вы, мистер Райли, я пришла поговорить не о делах. Об этом говорить еще слишком рано. Я решила, что нам надо получше познакомиться.

– Да? – Струйки дыма выходили из его носа. Он чем-то напоминал древних идолов Ваала, в животе у него как будто клокотал огонь, ожидающий жертвоприношений в виде новорожденных детей. – Ну, вы можете называть меня Райли.

– А я так и сказала.

– Не мистер, а просто Райли.

– О, – пока он обогнал ее. Мег наклонила голову и улыбнулась, отчего на щеках выступили ямочки. – Мои друзья называют меня Мег.

– Да. – Его прямой, немигающий взгляд, устремленный на собеседника, напомнил Мег высказывание Дэна: «Берегись человека, смотрящего тебе прямо в глаза: может, он готовится ударить тебя в спину».

После паузы Райли продолжил:

– Я подумал, может, вы пришли ко мне с предложением.

Очевидно, ямочки не сработали.

– А вы этого ждете?

– Ну, я думаю, вам не льстит иметь меня в качестве партнера. – Райли зажег новую сигарету. – Мне тоже такое сотрудничество не кажется идеальным. Но я не хочу продавать вам свою долю. Я бы предпочел выкупить вашу.

Клиф забурчал, выражая удивление. Мег толкнула его локтем в бок.

– У вас есть наличные?

– Нет. Но я бы нашел. Вышел из положения.

Его невыразительный голос прозвучал как бы в самозащиту, и это указало на его уязвимость.

– Каким это образом? – спросил Клиф.

– Неважно, – сказала Мег, про себя проклиная эгоистов-мужчин, и особенно Клифа. – Нет необходимости принимать спешные решения. Завещание не войдет в силу еще некоторое время. – Меняя тему разговора, она посмотрела на витрину. – У вас большой выбор украшений.

– Неплохой, – осторожно подтвердил Райли.

– Замечательно. Сколько стоит вот это?

Райли взглянул на браслет, украшенный топазами.

– Сто семьдесят пять долларов. Он позолоченный. И застежка неудачная.

Клиф переступил с ноги на ногу.

– Вообще-то мы пришли… – опять начал он.

– Для знакомства. Посмотреть на эти прекрасные вещи. Чувство ностальгии, знаете ли, – сказала Мег, переходя к другому прилавку. – Можно взглянуть на эти кольца?

Взглянув на поднос с кольцами, он вытащил его и зажег лампу. Один из камней засветился багровым светом. Она улыбнулась:

– Это хороший рубин.

– Да, если бы был настоящий.

– Шпинель?

– Точно.

– Все равно красиво. – Она надела кольцо на палец и повернула, любуясь оправой, потом положила его на место. – Велико. А это что? Кольцо, которое дарят в знак расположения? Нет, камни не подходят. Лунный камень, аметист, два рубина… гранат? – Улыбаясь, она посмотрела на Райли, но в ответ получила бесстрастный взгляд. Да, попытка оказалась грубоватой. Чтобы внучка Дэна не отличила рубин от граната… Покраснев, она продолжила: – Ну, конечно. Аметист, рубин, изумруд, топаз. Маргарет!

Ее довольный смех прозвучал приглашением разделить ее триумф. Кольца, которые дарят в знак уважения, имеют множество вариантов исполнения. Они всегда ее привлекали.

Клиф взял у нее из рук кольцо и посмотрел на него с любопытством.

– О чем это ты?

– По первым буквам камней составляется имя или слово, – объяснила Мег. – Чаще всего это слово «уважение», поэтому кольца так и называются. В моей коллекции есть несколько таких.

– Да, ты ведь собираешь кольца. Кольца с надписями.

Мег готова была стукнуть его, она бы и ударила, если бы он стоял близко… Если Райли невиновен, то ничего страшного не произошло, а вот если он прислал тот перстень, то теперь он знает об их подозрениях.

Не догадываясь о ее отвращении, Клиф продолжил:

– Тебе нужно купить это кольцо, если оно означает твое имя.

– Мое имя не Маргарет.

– А я думал…

– Мег – логически уменьшительное от Маргарет, конечно. Дэн настоял, чтобы меня звали Минот, так как у него не было сыновей для сохранения семейного имени.

– Минот? – ухмыльнулся Клиф. – А я и не знал. Минот Вентури… Вообще-то неплохо звучит, как может показаться с первого раза.

– И не очень отличается от Миньон, что является обычным женским именем. – Она обращалась к Клифу, но уголком глаза наблюдала за Райли. Его лицо оставалось бесстрастным. Или он знал ее настоящее имя, или ему наплевать на него. Скорей всего, последнее. – Дэн иногда называл меня так, когда хотел показать свою привязанность. Это как ласкательное имя, а мне оно не нравилось. Другие девочки в классе были Джеки или Джули, или Триш. – Она примерила кольцо и покачала головой. – Маловато. Хотя все же я его возьму. У меня нет ни одного с именем Маргарет. Запишите его на мой счет, мистер Райли.

– Просто Райли. Оно ваше. Половина магазина – ваша.

– Но какая половина? Нет, мы будем все записывать в книгу, хотя бы просто для налоговой инспекции. Запишите в книгу счетов.

– Мы от них давно отказались. У нас теперь компьютер.

– На самом деле?

В дверь постучали. Очевидно, Кэнди не заметила вывески «Закрыто». Она прижала лицо к стеклу, глядя искоса и продолжая стучать. Стекло исказило черты ее лица и превратило его в комическую маску.

Не говоря ни слова и без всякого выражения на лице Райли подошел к двери и открыл ее. Вошла Кэнди.

– Я вернулась, – объявила она.

Райли посмотрел на Мег:

– Если у вас есть время, я покажу вам новые поступления.

Кэнди держала в руках бумажный пакет, уже в жирных пятнах.

– Я вам принесла…

– Не надо, спасибо. Сюда, мисс Вентури.

Его тон был таким же, как и при разговоре с Мег, но губы Кэнди скривились и глаза наполнились слезами. На этот раз симпатии Мег были на стороне преследуемого. Как вести себя мужчине, при таком требовательном, безжалостном обожании? Нельзя даже проявить определенную вежливость, ее тут же сочтут за приглашение к дальнейшим активным действиям. Повернувшись, чтобы идти за Райли, Мег поняла, что теперь Кэнди будет обвинять ее за то, что предмет обожания так пренебрег ею: сквозь слезы она так сверкала глазами на Мег.

– В офисе стало еще теснее, чем раньше. Старый стол Дэна отодвинули в угол, чтобы освободить место для компьютера. Шкафы и полки были завалены кипами журналов.

– Вы разбираетесь в компьютерах? – Мег уселась на стул и потрогала клавиши.

– Нет. Я взял несколько уроков, чтобы научиться делать самое необходимое. Честно говоря, я его терпеть не могу. А Дэн играл в него, как в новую игрушку. Играл с удовольствием.

Это была его самая длинная речь. Ей показалось, что его голос смягчился, когда он говорил о восторге Дэна перед новой игрушкой.

– Покажите мне, как он работает, – попросила Мег.

Райли сунул руки в карманы.

– Каждое поступление мы записываем под индексом, регистрируем дату поступления, цену, название и источник приобретения. Если продаем изделие…

– Покажите, – вежливо попросила Мег еще раз.

Как и большинство ее сверстников, она умела работать на компьютере. Она знала не только общие принципы, но и именно эту марку. Должно быть, Райли подозревал это, но он не мог отказать ей в просьбе, чтобы не быть грубым. И он не мог не коснуться ее пальцев, которые она держала на клавишах. Он неловко нагнулся над ней, едва касаясь ее пальцев своими. На экране появились записи.

– Кажется, я поняла.

Она дотронулась до руки Райли. Он вздрогнул, словно она обожгла его раскаленным металлом. Мег нажимала кнопки.

– Так, понятно. Браслеты, кулоны, головные украшения… кольца.

Глава 4

– Его там не было, – сказал Клиф.

– Ты говоришь, как ребенок, узнавший, что Санта Клауса не существует. – Мег рылась в сумочке, пытаясь найти очки от солнца.

– Естественно, я и не ожидала, что он там будет.

– Тогда зачем смотрела?

– Клиф, шевели мозгами. Ты ведь не думаешь, что Райли настолько глуп, чтобы оставить запись того, что он сделал? Или перстень не из магазина, или он стер запись в компьютере. Я и не ожидала ее там увидеть.

– Вот это и плохо в новых современных изобретениях. В доброй старой книге учета сразу было бы видно, если бы запись стерли. А тогда почему ты…

– Вот они. – Мег с триумфом достала очки. – Я просто проверяла его, как он отреагирует на мой интерес к кольцам. Я действовала тонко. А это было нелегко, когда ты напрягал мускулы и делал неприкрытые угрозы. Ты вел себя отвратительно.

– Неужели? Ты тоже. Ты вся растаяла перед ним, но это тебе не помогло. Он даже не…

– А что он мог сделать, когда ты находился рядом? – Но она все же покраснела от злости. – Думаю, если женщина ведет себя вежливо по отношению к тебе, ты сразу хватаешь ее и швыряешь на пол…

– Попробуй когда-нибудь, – усмехнулся Клиф.

Раскрасневшиеся и разозлившиеся, они смотрели друг на друга. Потом Клиф успокоился и укоризненно покачал головой.

– Послушать нас – все как в старые добрые дни. Извини, Мег. До приезда я принял решение: начать все заново и быть друзьями. Мы можем постараться.

– Хорошо. Только не…

– Знаю. Я постараюсь. Я беспокоюсь об отце, он в таком напряжении после смерти Дэна, а ему это ни к чему. Мне хочется выбить правду из кого-нибудь.

– Я понимаю. – Она не только понимала, она ему сочувствовала. Любовь Клифа к отцу была одним из самых привлекательных его качеств. – Но ничего не выйдет, Клиф.

– Все же я думаю, что перстень прислан из магазина, – упрямо настаивал Клиф. – Поэтому Райли – самый очевидный подозреваемый.

– Не обязательно.

Они стояли в тени тента. Мег обернулась и посмотрела на закрытую дверь магазина. Клиф тоже взглянул в ту сторону и заметил лицо, прижатое к стеклу.

– Кэнди, – пробормотал он. – Сумасшедшая. Почему она…

Мег повернулась и пошла. Клиф догнал ее.

– Ладно. Может, ты права, и я действовал не слишком тонко. Но ты тоже сделала ошибку, придираясь к ней. Тебе надо было стараться понравиться.

– Зачем?

– Объяснить?

Мег фыркнула:

– Я не намерена пытаться превратить это жалкое существо в шпиона против босса. Это безнадежно. Она в него влюблена.

– Поэтому могло бы получиться. Он же не будет долго выносить такое обожание. Вскоре она зажмет его в угол, и тогда он скажет, чтобы она исчезла.

– Как цинично ты оцениваешь людей, Клиф. Думаю, если б бедняжка Кэнди было хорошо сложенной блондинкой, красивой, то ее обожание не было бы тяжким бременем.

– Это не цинизм, а реализм. Нам нужен в магазине тайный помощник, пусть шпион. Нам ничего не добиться от каменного лица.

– Естественно, я ничего не добьюсь от него, настраивая его против. А ты вел себя грубо.

– Он тоже был груб, – Клиф засмеялся. – Он сам виноват, мэм. Он первый меня ударил… Между прочим, куда это ты направилась?

Мег остановилась.

– Я пошла не в том направлении. Просто хотелось уйти от магазина.

Солнце стояло в зените, и деревья, растущие на Мейн-стрит, почти не давали тени. Большинство составляли груши. Сейчас они цвели и выглядели бледными пирамидами из цветов.Впереди находилась заправочная станция, последнее коммерческое предприятие городского центра. Ее украшали клумбы с цветущими тюльпанами. Книжный магазин показался сначала незнакомым, потом Мег вспомнила, что раньше там располагалась страховая компания. Сейчас здание было отремонтировано, вокруг фасада росли кусты красной герани, и дверь закрывали вьющиеся растения.

– Все меняется, – пробормотала она, смотря по сторонам. – Я не люблю перемен. Что случилось с кафе «Кейт»?

– Оно на прежнем месте, называется по-новому. Сделали новый фасад, но там все та же старушка Кейт. Пойдем, угощу тебя обедом.

– Не знаю, Клиф.

– Если ты боишься, что рассердится Фрэнсис, то не беспокойся. У нее сегодня на обед салат и холодное мясо, я спросил перед уходом.

– Мне безразлична Фрэнсис, но…

– Тебе все равно придется с ними встретиться, – мягко сказал Клиф.

– Почему? Я ведь здесь больше не живу. Я могу уехать в любое время.

Если бы он стал настаивать, из простого упрямства она бы поступила по-своему. Его молчание заставило ее признать, что она не права. Она не может уехать просто так. По крайней мере, не сейчас. Она нужна бабушке. Есть и еще причины. Ее решение пока не созрело, но семена уже посеяны.

– Черт возьми, – сказала она.

Клиф засмеялся и дружески обнял ее за плечи:

– Вы выражаетесь изысканным языком. Обещаю, если ты укусишь пулю, она окажется вкуснее, чем ты ожидаешь.

– Кейт не потеряла сноровку?

– Нет. Но я имел в виду другое.

Он повел ее по улице. Она нервничала (глупо, ругала она себя, но она действительно нервничала), но не могла не улыбнуться, когда увидела современные новшества, введенные Кейт. Над дверью красовалась деревянная, ручной работы надпись, настолько экстравагантная, что ее почти невозможно было прочитать: «Le Cafe des Printemps». По крайней мере, ясно: что-то французское. Надпись украшали яркие цветы оранжевых и багровых тонов, еще больше заслонявшие буквы. Над кафе был натянут тент в оранжевую и красную полоску. Шторы на окнах висели на огромных медных кольцах. Чем руководствовалась хозяйка? Французское кафе, французская провинция, не ясно. Во всяком случае, определенно французское.

Внутреннее убранство было гораздо удачнее. Потолок состоял из искусственных балок в стиле американского примитивизма. С них свисали корзинки (корейского производства), медные лампы (японского производства) и связки лука и чеснока – добавление внесла рука хозяйки. Столы накрыты скатертями в красную шашечку, на каждом столе приправы, включая горчицу и перец с кетчупом.

В кафе стояла очередь. Клиф пробирался мимо людей и бормотал извинения. Мег шла за ним. Она начала подозревать, что все было подстроено им заранее. А когда она увидела большой круглый стол в углу, ее подозрения подтвердились. Лица, смотревшие на них, светились ожиданием и удовольствием, но на них не было удивления. Три стула вокруг стола были свободны. Третий стул предназначался для Кейт, которая в свободную минуту приходила из кухни и поддерживала компанию. Мег прошипела:

– Терпеть не могу, когда мной манипулируют.

– Я тоже, – громко ответил Клиф. – Всем здравствуйте, знакомиться не надо.

У Мег сжалось сердце, когда она увидела, как поредели ряды приятелей Дэна. Кроме Кейт, их осталось всего трое. Дэн был у них старейшим, а самой младшей, Барби, уже скоро семьдесят. Но выглядела она хорошо, ведь это ее бизнес – красота, как любила она повторять. Пожилой женщине приходится выбирать между морщинистым лицом и толстой талией, она явно выбрала второе: ее круглое лицо было налитое и приятное как персик.

Майк Поттер, владелец магазина «Хозяйственные товары», наклонился через стол и поцеловал Мег. Она обняла его в приливе признательности. Он выглядел так же, рост с возрастом не уменьшился, костлявая фигура оставалась крепкой, как у сучковатого дерева. Густые волосы цвета стали не менялись уже лет тридцать. Дэн шутил над ним, говоря, что, по-видимому, он знаком с рецептом древних греков…

Третий долгожитель был розовым пухлым коротышкой. Эд тоже хвастал, что является ходячей рекламой своей булочной. Его изделия славились по всему штату. Некоторые из его завсегдатаев проезжали шестьдесят миль, чтобы купить у Эда хлеб, кофейный пирог и печенье. Он пек свои чудеса по рецептам бабушки, не признавая бескалорийные, бессахарные глупости.

Он приподнялся со стула. Мег положила руку ему на плечо, усаживая вновь, и поцеловала в лысую макушку.

– Не вставай, Эд. Как хорошо быть с вами всеми вместе снова в кафе у Кейт.

– Не так уж много нас осталось, – жизнерадостно произнес Эд. – Но мы гордимся молодым поколением. Ты превратилась в симпатичную женщину, Мег. Знаешь, у Джанин уже трое ребятишек. Мне кажется, у меня с собой есть фотокарточка младшенького. – Он поискал в кармане.

– Тебе кажется? – спросила Барби. – Да ты скорее выйдешь на улицу без штанов, чем без этих фотографий. Она не хочет их смотреть. Садись, детка, сюда рядом со мной.

Все они хотели сидеть рядом с ней. За столом задвигали стульями, усаживаясь, все, кроме Эда: он предпочитал двигаться только в экстремальных ситуациях. Улыбаясь, он смотрел на Мег, приготовив фотографии.

Как только Мег уселась между Барби и Майком, к ним подошла официантка со скоростью, с которой обслуживают лишь почетных посетителей. Мег попыталась заказать салат, но ей не позволили. Эд заявил, что она слишком худая. Барби говорила о прелестях даров моря, блюда из которых отлично готовит Кейт, и даже Майк, редко говоривший – с ними просто невозможно и слово вставить – пробормотал:

– Тебе нужно подкрепиться, детка. Это особый случай, выбери что-нибудь праздничное.

Чувствуя сардоническую улыбку Клифа, Мег сдалась и позволила им сделать заказ. Официантка ушла, и Мег сказала:

– Майк, я не расположена праздновать сегодня. Хотя я очень рада видеть всех вас.

– В этом все и дело, – сказал Эд. – Так и надо жить. Радоваться обществу людей, нока они еще с нами, потом радоваться воспоминаниям о них после их смерти. – На его круглом лице засияла улыбка. – Я уже распланировал свои похороны. Меню и все такое. Я написал распоряжение лично для Барби и Майка, чтобы они доставили…

– Ну конечно, – фыркнула Барби. – Ты нас всех переживешь, старый козел. Если бы на земле была справедливость, ты бы уже давно убил себя: питаешься неправильно, ешь все вредное, не занимаешься физкультурой, пьешь…

– Я уже не пью, – с негодованием возразил Эд. – Пара стаканов вина в день еще никому не вредила. Это даже в Священном писании упомянуто.

Официантка принесла заказанное вино, прославленное в Священном писании, и Барби воздержалась от ответа. Открылась дверь с кухни, и появилась Кейт. Одной рукой усадила на место Клифа, другую она протянула Мег.

Кейт постоянно утверждала, что у нее на лице нет морщин, потому что влажный жар кухни мешает их появлению. Она работала по 12 часов в день шесть дней в неделю, и ее маленькая фигурка слегка округлилась лишь за последние годы. Мег сказала:

– Кейт, ты прекрасно выглядишь, – и на этот раз это была чистая правда.

– Я ужасно выгляжу, – сказала Кейт, убирая выбившуюся прядь под белый колпак. – Не знаю, сколько еще выдержу эту дурацкую шапочку. Если французы считаются такими замечательными кулинарами, как это их угораздило придумать такие штуки. Я думаю вернуться к одежде американских поселенцев. Буду носить круглую шапочку. А этот колпак задевает за кастрюли. Что ты думаешь по этому поводу, Мег?

Майк откашлялся.

– Сначала о главном. Давайте выпьем. За Дэна. – Он поднял бокал.

– И все? – возмутился Эд. – Надо было мне сказать тост. Я приготовил на бумажке замечательную речь.

Трое старых друзей дружно застонали.

– Ты знаешь, что думал Дэн о твоих речах, – сказала Кейт. – Майк правильно сказал. За Дэна.

Они выпили. Тишина продлилась лишь несколько секунд. Кейт посмотрела на Мег:

– Итак, как ты считаешь? Поменять мне интерьер? Что сейчас модно в Нью-Йорке?

Она спрашивала серьезно, поэтому Мег принялась рассказывать о последних капризах моды в ресторанах. Все они в итоге были отвергнуты Кейт. Она не будет подавать клиентам сырую рыбу, а если так едят в некоторых странах, то всем известно, что они там только и едят рис и всякие остатки. Мег знала, что Кейт в действительности не интересовалась новинками кулинарии. На самом деле ей хотелось послушать о проститутках, торговцах наркотиками, бандитах и других экзотических персонажах. Кейт обожала читать детективы и была убеждена, что девяносто пять процентов населения Нью-Йорка состоит из вышеперечисленных категорий.

Однако Кейт никогда не рассиживалась за столом, она прислушивалась к внутренним часам. Вот и теперь она объявила, что ей пора возвращаться к работе.

– Приходи как-нибудь ужинать, дорогая. В среду у меня хорошо, мало народу. Если придешь часов в восемь, я смогу уйти с кухни, и мы хорошенько поговорим.

Остальную троицу совершенно не интересовали истории о преступниках, поэтому они беседовали между собой. Клиф сказал:

– Эд считает, что он видел перстень, который получил отец, в коллекции Дэна.

– Ты ему рассказал?

– А почему нет? Дело серьезное. У Дэна не было секретов от лучших друзей.

– Как же, – возразила Барби. – В жизни Дэна было много чего, о чем он помалкивал. А Эду нельзя верить, у него такой добродушный характер – он скажет тебе все, что ты хочешь услышать.

Прежде чем Эд успел возразить, Клиф рассмеялся:

– Мег, мне кажется, Барби неравнодушна к твоему партнеру.

Барби заулыбалась.

– Да, это настоящий мужчина. Мне нравятся мужчины с фигурами, как у Райли.

Мег посмотрела на Майка Поттера. Она любила их всех, но больше всего полагалась на мудрость Майка.

– Что ты о нем думаешь, Майк?

– О Райли? Он большой труженик. Дэн высоко ценил его талант.

– И это все, что ты можешь сказать? – спросил Клиф.

Майк посмотрел на него голубыми глазами.

– Я знаю немного. Нужно время, чтобы узнать человека. А Райли не открытая книга. – Помолчал минуту и добавил: – Он хорошо работает рукам.

Клиф нахмурился:

– А ты не удивился, узнав, что Дэн оставил ему полмагазина?

– Удивился, конечно. Райли здесь только год или два.

– Три, – поправила Барби.

– Неужели так долго? Да, время летит. Но даже три года не объясняют такое большое наследство. Думаешь, он знает что-нибудь про Дэна?

Барби отчаянно запротестовала, и Майк тоже отрицательно покачал головой.

– Нельзя говорить такие вещи, Эд. Шантаж – это преступление.

– Я не говорил…

– Нет, сказал. Правда, никто не обращает внимания на твои слова и дурацкие идеи, – язвительно добавила Барби. – А как насчет десерта? Кейт по-прежнему печет миндальный торт, который ты так любишь.

Все серьезно стали обсуждать десерт. Мег позволила им заказать для нее порцию миндального торта. Она испытывала благодарность за то, что их причудливые идеи «праздника» не дошли до рождественского торта с глазурью и надписью: «За Дэна». Но попытка Барби изменить тему разговора не удалась.

– Я бы тоже не говорил о шантаже, – продолжил Клиф. – Но, может быть, в прошлом Дэна было что-нибудь, из-за чего он мог попасть под чье-то влияние?

Наступила неловкая тишина. Трое стариков обменялись взглядами. Даже Эд не желал комментировать. Наконец заговорила Барби:

– В жизни каждого человека есть секреты. Черт возьми, мы решили попраздновать сегодня, а не устраивать допрос. У Мег и так полно проблем, нечего ворошить прошлое.

– Одна из моих проблем – что мне делать с магазином? О партнерстве не может быть и речи…

– Почему? – спросила Барби.

– Потому что… ну, я ничего о нем не знаю. Он будет здесь, на месте, даже если все останется как сейчас. А я не располагаю сведениями ни о его честности, ни о его способностях.

– В этом есть смысл, – кивнул Майк. – Но это можно узнать, дорогая. Как и о любом человеке, которого бы ты нанимала на работу в свой магазин.

– Я еще не решила… – Мег замолчала, до нее только что дошел смысл – друзья Дэна даже не рассматривали возможность продажи магазина.

– Тебе пока не надо решать, – успокоила ее Барби. – Не торопись, все обдумай. У тебя столько времени впереди, детка.

* * *

Мег и Клиф шли домой по тенистой стороне улицы.

– Я так объелась, что с трудом иду, – пожаловалась она. – Это был грязный трюк, Клиф. Почему ты не сказал, что они ждут нас на обед?

– Я боялся, ты придумаешь отговорку, чтобы не пойти. Ты же видела, какое значение они придают этому.

– Для меня это тоже важно, поэтому я бы и не пошла, – призналась Мег. – Нужно преодолеть так много эмоциональных преград… Но я рада, что была с ними и праздновала память Дэна с его лучшими друзьями. Спасибо, что ты меня затащил. А теперь скажи, с чего это ты решил спрашивать о шантаже?

– Об этом первым заговорил не я, а Эд.

– Так это ты навел его на мысль. Барби права, Эд скажет все, что угодно собеседнику. Однако тебе это не помогло. Они ничего не сказали определенного.

– Мне они не скажут. Я чужак. И я всегда останусь чужаком, даже если мой отец здесь родился и мама была из местных. Мне было семь лет, когда меня отправили в интернат. Видимо, оттого что меня не было здесь все эти годы… Но ты уехала после школы и вообще редко приезжала…

– Некоторым образом я тоже чужая. – Мег задумалась, почему мнение маленького городка значит для него так много. – По крайней мере, так считают некоторые местные жители. А мне все равно.

– Да, правильно, – пожал плечами Клиф. – По крайней мере, старые приятели Дэна считают тебя своей. А меня нет. Я думал, что прижал Эда, спросив о перстне, а потом Барби…

– Она права. Дэн говорил, что Эд может сам себе противоречить по три раза в одном предложении. Не понимаю, почему ты так привязался к этому перстню? Я подумала о другой возможности – о раскаявшемся воре.

– Ты не рассматриваешь возможность шантажа? А ведь это единственно возможное объяснение щедрости Дэна. Он знал Райли всего несколько лет. У Дэна всегда было развито чувство семьи. Почему же он оставил ценности чужому человеку?

Невольно поверив в силу приводимых доводов, Мег чуть было не назвала это теорией, не подтвержденной фактами, как Клиф продолжил:

– Перстень очень удачно вписывается в этот сценарий. Шантажисты не останавливаются. Дэн теперь в недосягаемости, и выбрана новая жертва.

Они свернули на дорогу, ведущую к дому. Солнечный свет, проходя через ветви деревьев, создавал причудливые, трепещущие рисунки на тротуаре. Отдаленный гул газонокосилки напоминал гудение огромной пчелы.

– Невозможно шантажировать, если человеку нечего скрывать. Ты хочешь сказать, что Дэн и твой отец были замешаны в чем-то нечестном? – спросила Мег.

– Дело не могло быть слишком значительным, – сухо заметил Клиф. – Отец занимался финансами Дэна. Но он был близок к Дэну в отличие от нанимаемых бухгалтеров, ведь он был и остается членом семьи. Дэн всегда был скрытным чертом, он никогда никому не говорил ничего лишнего, только то, что было абсолютно необходимо, но если бы он поделился секретом, то только с моим отцом. И отец тоже заинтересован в том, чтобы избежать скандала.

– Если бы… – запротестовала Мег. – Хорошо ты все придумал, я читала сюжеты и похуже. Но нет ни одного факта в поддержку этой версии. Если ты веришь в эти глупости, то тебе лучше перестать приставать с расспросами к Майку, Барби и Эду, а лучше поговори с отцом. Он ведь расскажет тебе правду, не так ли? Ведь ты его сын.

Она обидела его ненамеренно. Темный цвет его щек доказал ей то, о чем она лишь подозревала. Отчуждение между отцом и сыном мешало общему доверию, к которому стремился Клиф, и он не знал, как преодолеть этот барьер, возникший между ними. Джордж тоже был виноват: немного больше теплоты с его стороны, чуть меньше критики… Мег взяла Клифа за руку:

– Ты знаешь, я тоже беспокоюсь о Джордже, как и ты. Но сейчас я так объелась и выпила столько вина, что не могу думать. Пойду прилягу в гамак Дэна и подышу розами. Поговорим позже хорошо?

Он кивнул в знак согласия, и она не поняла, обиделся ли он. Идя через газон, освещенный солнцем, она подумала, что ей все равно. Она устала считаться с чувствами других. Устаешь от этого, а не от трудной работы; она в состоянии справиться с бесчисленными обязанностями, выпавшими на ее долю после смерти Дэна, если бы только не приходилось тратить столько сил и времени, обдумывая каждое слово, и извиняться за каждую ошибку.

Красная косилка двигалась по газону. Мужчина, работающий на ней, помахал рукой. Мег махнула в ответ, хотя не узнала его. В саду, которым так гордился Дэн, постоянно работали несколько человек, и их часто заменяли.

Кирпичная стена и старинная железная ограда делили сад на маленькие участки, скрывая гараж и мастерскую, позволяя Дэну применить свою фантазию в полном объеме. Здесь был итальянский садик, сад с дикорастущими цветами, пруд с водяными растениями и даже водопадом, был и маленький грот, обложенный морскими ракушками. Огород отделяла высокая стена, полностью скрытая вьющимися растениями. Видимо, старый запрет все еще оставался в силе. Интересно, в каком состоянии находится сейчас летний домик, если он вообще сохранился? Она знала, никто туда не входил последние двадцать лет.

Любимым местом Дэна в саду был маленький уголок: с одной стороны росла живая изгородь, с другой – кусты роз. Два огромных клена давали тень, и между ними был натянут гамак. Мег со вздохом улеглась в гамак. Постепенно она успокоилась и расслабилась. Зеленые листья образовали над головой полог, голубое небо виднелось лишь в просветах. Большинство розовых кустов были в бутонах. Цвел только старый куст. Мег вдохнула аромат роз.

Вдали продолжала работать косилка, и ее гул создавал успокаивающий фон вместе с шорохом листвы и гудением пчел, привлеченных ароматом роз, и птичьими трелями.

В Манхэттене тротуары раскалены от жары, а воздух плотный от смога. К этому времени она уже выпила бы чашек шесть кофе, пообедала бы булочкой с йогуртом. В желудке уже сосало бы, а нервы были бы на пределе. Люди бегают в разных направлениях по офису, телефон разрывается от звонков.

Телефон. Мег вспомнила, что пропустила звонок от Ника в полдень. Она и не вспомнила о нем до этого времени. Она уже давно не вспоминала о Нике. Лучше бы и сейчас не думала о нем. Окружающая обстановка настолько интимна, здесь так романтично. Она представила, как он лежит рядом с ней, крепко ее обнимает и целует. Сильным напряжением воли она заставила себя не думать о нем. Сейчас это ей не нужно. Хотя Ник сказал бы наоборот. Он очень верит в физиотерапию.

Как здесь спокойно! В любимом уголке Дэна в окружении воспоминаний впервые после его смерти она не испытывала необходимости оплакивать его.

* * *

Раскаты грома разбудили ее, и первые капли дождя упали на лицо. Она крепко выспалась без снов, а сейчас уставилась на ветки над головой, соображая, что с ней. Следующий раскат прогремел как орудийный залп. Она встала, капли забарабанили по листве. Прежде чем она добежала до дома, она вымокла до нитки.

Ближайшей была дверь в кухню. Она вбежала и встала на половике, пока служанка не принесла ей полотенце.

– Снимите босоножки, мисс Мег. А теперь поспешите наверх и переоденьтесь, пока не простудились.

– Полезный совет. – Из кладовки вышла Фрэнсис. Длинное черное платье и скользящая походка говорили о том, что она все еще пребывает в роли миссис Дэнверс. Связка ключей на поясе позванивала при движении, голос звучал баритоном:

– Еще одна смерть в этом доме…

– Фрэнсис, пожалуйста, – Мег бросила полотенце на стул и отодвинула босоножки к двери. – Я не простужусь, а если и простужусь, то не умру от этого. Не могла бы ты выбрать другую роль на несколько дней? Нет сил выносить миссис Дэнверс.

Сложив руки на талии, Фрэнсис отошла в сторону.

– Можете шутить, если хотите, – зловеще сказала она. – Мистер Дэн тоже насмехался надо мной, и посмотрите, что с ним стало…

Мег побежала. Фрэнсис крикнула вдогонку:

– Ваша бабушка спрашивала вас. Вы напугали ее до смерти, а она такая хрупкая. Она послала меня найти вас. Болтаетесь на улице, а приближается буря…

Мег захлопнула дверь и не услышала конец тирады. Дэн не только смеялся над Фрэнсис, но и поощрял ее фантазии, говоря, что в них заключен комический источник. У Дэна было странное чувство юмора… Психолог, видимо, объяснил бы, что, играя различные роли, Фрэнсис преодолевает различные эмоциональные кризисы. К сожалению, от этого окружающие ее люди переживали эмоциональные травмы.

В гостиной горел свет, но Мэри там не было, хотя уже было на десять минут позже обычного времени чаепития. Мег побежала наверх по лестнице, скользя по натертому полу. Она старалась не поскользнуться, чтобы не оправдать суеверия Фрэнсис.

Мег заглянула в открытую дверь комнаты бабушки и увидела знакомую фигуру в знакомой позе: бабушка у зеркала наводила туалет. Заметив в зеркале внучку, она сказала, не оборачиваясь:

– Поторопись, дорогая, переодеться. Боюсь, я сегодня задержалась, но чай подадут через десять минут.

«Напугана до смерти?» Мег проклинала про себя Фрэнсис, направившись в свою комнату.

Десять минут. Она успела быстро принять горячий душ, но пришлось сократить удовольствие. Надела просторное, расшитое золотом платье. Волосы не успела высушить, поэтому уложила их в пучок, заколов красивой гребенкой, и надела серьги. Это важный нюанс – соблюдать незначительные детали перед лицом трагедии. – Бабушка жила по такому стандарту, а внучка лишь пыталась подражать ей.

Другие тоже понимали это. Когда она вошла, они находились в гостиной. Оба мужчины встали при ее появлении. Клиф надел чистую рубашку с галстуком. Джордж, как обычно, был в костюме-тройке.

– Извините, я опоздала, – сказала Мег, садясь рядом с бабушкой. – Я заснула в гамаке и попала под дождь.

– Отдых пошел тебе на пользу, – заметила Мэри, протягивая ей чашку. – Ты очень хорошо выглядишь. Это новое кольцо?

– Ну и память у тебя, бабуля. Да, новое. Я его утром увидела в магазине и не смогла не купить. На нем написано: «Маргарет».

– Как это написано? Я не понимаю.

Мег объяснила. Интерес бабушки к драгоценностям был чисто эстетический и потребительский. Она любила их за красоту, гордилась, что обладает ими, но заявляла, что она слишком глупа, чтобы знать технические характеристики камней и исторические аспекты. Мег всегда подозревала, что бабушка играет роль «милой, старой, глупой женщины». Наверняка Дэн рассказывал ей о подарочных кольцах, выражающих уважение и признательность со стороны дарящего. Восторг бабушки казался искренним:

– Как замечательно! Интересно, почему Дэн не подарил мне перстень с моим именем?

Мег засмеялась и погладила морщинистую руку Мэри. Пальцы смотрелись хрупкими под тяжестью трех перстней: два прекрасных, чистой воды бриллианта, а третий – аметист величиной до первой фаланги.

– Лунные камни и мелкие аметисты не в твоем стиле, бабуля. Да и нет такого камня, который начинался бы с буквы «Э».

– Да, тебе виднее. – Мэри передала ей тарелку с сэндвичами. – Твой перстень очень красив. Подходит для молодой девушки гораздо больше, чем бриллианты.

– Бриллианты утомляют, – улыбнулся Клиф. – Правильно, Мег?

– Дэн так думал. Он с ума сходил по цвету, особенно по необычным оттенкам. Различные оттенки зеленого в турмалинах, изумрудах, перидотах, персиковый оттенок в королевском топазе. Думаю, его лекции повлияли на меня. У меня такой же вкус. И естественно, мне кажется, это так изысканно обронить фразу, что бриллианты утомляют. – Мег засмеялась и взяла еще один сэндвич. – Так вкусно! Мне казалось, что после сегодняшнего обеда я уже не буду есть, но сейчас я проголодалась.

Мэри изучала перстень.

– Ты должна показать мне и другие из этой серии, дорогая.

Джордж подхватил:

– Я бы тоже хотел взглянуть, Мег. Я не видел инвентарную книгу с описью твоей коллекции. Ты не знаешь, где она?

– Где-то я ее видела. – Как-то сразу пропал аппетит, и она положила остаток сэндвича на тарелку. – А в чем дело, дядя Джордж?

– Так просто. – Но дядя нахмурился. – Та коллекция – твоя собственность, она не считается частью наследства. И если я не ошибаюсь, в ней нет особенно ценных экземпляров.

– Не помню, – сказала Мег. – Я не смотрела ее несколько лет.

– Отсутствие любопытства – не человеческое свойство, – Клиф откинулся на стуле. – Ну, конечно, если ты владеешь Кохинором, то мешанина из цирконов и цитринов тебя не интересует.

– У меня нет Кохинора. – Мег не хотела объяснять свое отсутствие любопытства незаинтересованностью ко всему, чем занимался Дэн, ведь она научилась это ненавидеть. Хотя в ее коллекции не было дорогих экземпляров, в целом она представляла собой значительную ценность. Поэтому ее лучше хранить в Селдоне. А квартира в Манхэттене – далеко не лучшее место для хранения драгоценностей.

– У тебя нет времени, – сказал Джордж. – Здесь столько дел! Жаль, что я не могу тебе помочь, Мег. Но я понимаю, как тебе трудно.

– Ты уже мне помог, дядя Джордж. Я бы не справилась без тебя. Я проверю свою коллекцию завтра утром. И покажу бабуле подарочные перстни с именами.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны. – Лицо Мэри засияло от удовольствия. – Так ты уверена, что нет камня, который начинается с буквы «Э»?

Мег рассмеялась и начала говорить, но бабушка прервала ее:

– Уж Дэн-то знает. Я спрошу его сегодня, когда буду разговаривать с ним вечером.

Глава 5

– Не о чем беспокоиться, – заявил Джордж.

Мег резко обернулась к нему, юбка раздулась как колокол.

– Как это не о чем? Если она забыла, что схоронила мужа два дня назад?

– Она не забыла. Прекрати ходить, Мег. Ты просто заводишь себя.

Мег рухнула на стул, уставившись на стиснутые кулаки. Джордж такой добрый и терпеливый, а ей хотелось закричать на него. Она понимала, что это неразумно, поэтому переключила сверкающий взор на Клифа, который раскинулся в кожаном кресле в кабинете Джорджа. Клиф казался беззаботным, и его улыбка не улучшила настроения Мег.

– Детка, разве ты не знаешь, что смерть только шаг в лучший мир? За пятьдесят баксов ты можешь поговорить и с Дэном, и с Джорджем Вашингтоном…

– Прекрати, – резко оборвал его отец. – Прекрати смеяться над Мег.

– Я и не собирался.

– Ну и отлично, – Джордж вздохнул. – Мег, твоя бабушка верит глубоко и искренне. Она убеждена, что Дэн существует в другой форме, но он по-прежнему рядом с ней. Если это ненормально, то многие люди страдают подобной аномалией.

– Но все эти вопросы о перстнях… Она вела себя так будто никогда не слышала о подарочных перстнях. Наверняка Дэн рассказывал ей…

Джордж рассмеялся:

– Мег, ты на самом деле ищешь проблемы. Дэн рассказывал ей одни и те же анекдоты, а она всегда реагировала так, будто слышит их в первый раз. А может, так оно и было: женщины ее поколения научились не слушать из чувства самосохранения.

Он улыбнулся, приглашая ее посмеяться. Но Мег не могла разделить его оптимизма. Мег могла понять веру бабушки в жизнь после смерти, многие верят в это. Но никто из них не ведет бесед с умершими родственниками, по крайней мере, на людях. Но она держала свои сомнения при себе. У дяди и так хватало забот.

– Ты прав, дядя Джордж. Ты думаешь… с ней все в порядке?

– Я уверен. Я водил ее к врачу на всякий случай. Врач говорит, она в отличной форме.

Мег подошла и обняла его за плечи.

– Дядя Джордж, ты такая надежная опора. Могу ли я что-нибудь сделать для тебя? Ты беспокоишься обо всех нас.

– Это моя работа, дорогая. И это доставляет мне радость.

– Мы можем посмотреть на коллекцию сегодня вечером, после ужина, если хочешь, – предложила Мег.

– Нет, нет. Вечером ты отдохни. – Джордж решительно взглянул на часы. – Я сегодня ужинаю со старым другом.

– Очень хорошо.

– Я тоже ухожу, – объявил Клиф. – К другу, но не старому, совсем не старому, но, думаю, тебе не интересно слушать о нем…

– Конечно, нет, – дружно сказали Джордж и Мег и улыбнулись друг другу. Клиф продолжал: – Но я хотел бы забронировать входной билет на завтрашний показ. Когда же ты собираешься обнародовать знаменитую коллекцию?

Отец нахмурился:

– Клиф, я не считаю нужным, чтобы ты…

– Я не против, – сказала Мег, но в душе она возражала. И ехидно добавила: – Рано, сразу после завтрака, в восемь утра.

Клиф застонал:

– Я игнорирую такой завтрак.

– Ты можешь не принимать участия и в осмотре коллекции. Я хочу это быстро сделать, а потом у меня есть еще дела.

– Завещание надо написать, – протянул Клиф.

Мег уставилась на него, а Джордж, изучавший бумаги на столе, резко спросил:

– С чего ты взял, Клиффорд?

– Это вполне логично, не так ли?

– Да, но… Мег, у тебя написано завещание?

– Нет. Я не считала нужным… Я думала, если что случится со мной, все автоматически перейдет к Дэну.

Джордж, видя ее смущение, прервал:

– Конечно. Но сейчас ситуация изменилась. Дэрен собирался говорить с тобой о завещании, он упоминал это несколько раз. Я не хотел тебя беспокоить, ведь нет никакой срочности.

Мег поколебалась, потом сказала:

– Ты прав, дядя Джордж. Я позвоню утром Дэрену и назначу встречу. Мне нужно обсудить с ним ряд вещей.

Дядя одобрительно улыбнулся:

– Он ждет твоего звонка, но он знает, что у тебя сейчас полно дел. Забудь о них на время, дорогая, хорошо проведи вечер.

Клиф опередил Мег и открыл ей дверь.

– Дядя Джордж, а было в завещании Дэна упомянуто, если я умру раньше Дэна и Мэри, кому перейдет моя часть?

– Да, конечно, это обычная практика. Разве ты не слышала?

– Наверное, я отвлеклась.

Он собирался уходить, и Мег не хотела больше его задерживать.

– Хорошо, я все обговорю с Дэреном. Спокойной ночи, дядя Джордж. Желаю приятного вечера в обществе друга.

Клиф вышел за ней и закрыл дверь.

– Если ты не знаешь, что делать со всеми своими деньгами, можешь оставить часть мне, – предложил он.

– Если б у меня было такое стремление, а его у меня нет, я бы все равно тебе не сказала.

Он понял смысл несказанных слов.

– Ты что, берешь у Кейт детективы? Обо мне не беспокойся, дорогая. Я не совершу такое ужасное преступление, если, конечно, ты не завещаешь мне все свои деньги.

– В таком случае я завещаю тебе сумму достаточную, чтобы купить траурный перстень.

Наконец-то за ней осталось последнее слово. Она стала подниматься по ступенькам, Клиф не пошел за ней.

* * *

Так как сильная половина семьи ужинала вне дома, Мэри и Мег решили ужинать с подносов, сидя у телевизора. Мег ничего не сказала о неуместности изысканного платья, бесценных кружев и драгоценностей, надетых бабушкой к ужину: Мэри потакала мужчинам и льстила им, но одевалась она для себя. Наблюдая, с каким восторгом Мэри принимает участие в телеигре, Мег в очередной раз убедилась, что бабушка не настолько глупа, настолько она любит казаться. Она гораздо быстрее Мег отгадывала требуемые слова.

После того как Мэри мгновенно назвала азиатское государство, столица которого начинается на букву «Л», Мег поделилась своими наблюдениями с бабушкой. Та засветилась от восторга:

– Ты говоришь, как твой отец. Он тоже всегда меня поддразнивал, что я притворяюсь глупой.

Мег чуть не уронила вилку. Впервые она слышала, как бабушка упомянула ее отца, человека, которого любила как родного сына и который предал традиции семьи, бывшие священными для бабушки, как религия.

Мег не помнила точно, в каком возрасте она поняла, что не должна вспоминать вслух своего отца. После той жуткой зимней ночи она потеряла не только отца, но и мать. Мать сразу же слегла от горя. А дед с бабушкой не знали, как отвечать на вопросы внучки. Она не винила их, не винила она и мать, которая запила от горя и вскоре умерла. Может быть, если бы она потребовала больше внимания к себе, она бы его получила, но дети гораздо более чутко относятся к нюансам, чем думают взрослые. Мег быстро сообразила, что вопросы о папочке вызывают слезы, озлобленность или обиду у дедушки и бабушки. Поэтому она ушла в себя и старалась не причинять беспокойства, быть хорошей девочкой. И она была хорошей девочкой, ее хвалили, баловали, когда у них было время, но никто из них не знал, что, когда она сидела на подоконнике, обняв плюшевого мишку, ее охватывала паника, руки становились влажными от пота, а сердце выпрыгивало из груди.

С годами приступы паники и страха становились все реже, а потом совсем прекратились. Но она никогда не рисковала задавать опасные вопросы. То, что ей стало известно о скандальной трагедии прошлых дней, она узнала из неосторожно оброненных фраз соседей и из газет, когда стала взрослой и пожелала выяснить, что же в действительности произошло…

Бабушка вдруг отвернулась от телеэкрана и посмотрела на невидимый предмет. Она приоткрыла рот и слушала, склонив голову набок, как всегда слушала длинные рассказы мужа. Потом она понимающе улыбнулась.

У Мег мурашки пробежали по спине. Она ожидала реакции бабушки на неслышимый совет. Вдруг Мэри согласно кивнула, вновь обратила внимание на телеигру и воскликнула: «Ричард Никсон!» Через несколько секунд ведущий повторил: «Ричард Никсон!» Бабушка захихикала.

* * *

Они смотрели телевизор еще час. Мег радовалась, что можно не разговаривать, и благодарила голубой экран. Появление Генриетты тоже стало радостным отвлечением. Кошка была слишком хорошо воспитана, чтобы просить еду, и слишком горда, чтобы появляться в местах, где ее присутствие нежелательно. Только когда ужин проходил в неформальной обстановке, она позволяла себе зайти в гостиную с видом, будто она случайно проходила мимо и могла бы, если ей вежливо предложат, доесть остатки с тарелок. У кошки была потрясающая способность почувствовать нужный момент и бесшумно материализоваться в нужном месте.

Бабушка привыкла к поведению своей любимицы, а Мег испугалась, увидев нечто серое и пушистое у своих ног. Голубые глаза глядели презрительно. Мег скромно предложила кошке кусок лимонного пирога, та съела, не обронив ни крошки. Доела рыбу, которую не тронула Мег. Подождав, пока служанка уберет подносы, она прыгнула на колени к Мэри и голубым немигающим взором уставилась в телевизор.

– Ей очень нравятся рекламы кошачьей еды, – объяснила Мэри, гладя кошку. – Не все, конечно. Она смотрит некоторую рекламу с явным презрением.

Мег могла поверить словам бабушки.

Когда кошка соскочила с колен Мэри и направилась к двери, Мэри тоже поднялась, словно услышав невидимый сигнал.

– Пора отдыхать. Ты меня извинишь, дорогая?

– Я тоже пойду, – сказала Мег и выключила телевизор.

Кошка шла первой. Наблюдая за бабушкой, Мег успокоилась, видя, что та идет медленно, но уверенно, подобрав рукой длинную юбку. Но не физическая слабость бабушки беспокоила Мег. Они попрощались у дверей комнаты Мэри, тепло пожелав друг другу спокойной ночи. В своей комнате Мег сразу же направилась к телефону. Она не удивилась, услышав автоответчик: Ник часто подключал его, даже если находился дома. Она назвала себя и ждала, что он возьмет трубку. Ей не хотелось верить, что его нет дома. Он же знает, как сильно она зависит от его поддержки и совета особенно сегодня, когда она пропустила их обычный звонок в полдень. Черт возьми, где же он пропадает, когда нужен ей?

Повесив трубку, она подошла к окну и подняла штору, опущенную на ночь. Штора отгораживала мрачную, по не темную ночь. По настоянию страховой компании Дэн провел в доме систему безопасности, которая включала море огней по всему дому. За нее он платил астрономическую сумму. Траты были бы меньше, если бы он хранил все свои драгоценности в банковском сейфе, но Дэн отказался от этой идеи: он хотел, чтобы его любимые игрушки находились под рукой и он мог бы играть ими и любоваться, когда только пожелает.

Дождь еще не кончился. Мокрые зеленые листья сверкали в электрическом свете, словно их только что покрасили свежей краской.

Бабушка тоже любила, чтобы ее драгоценности находились рядом. Предполагалось, что она хранит их в сейфе. В доме было столько сейфов, сколько ванных комнат. Неожиданно Мег подумала: «А все ли сейфы обнаружены?» Дэн мастерски управлялся с инструментами, отличался скрытностью. Он сам сделал потайное место для сейфа в комнате Мег. А сколько еще потайных мест он мог соорудить?

Мег опустила штору и отошла от окна. Но не настолько же он был ребенком. Он должен был вести записи. По крайней мере, существование сейфа в комнате Мэри не было тайной. Мег помнила ярость деда, когда однажды их ограбили, вернее, пытались ограбить. Воры подрядились в местной фирме малярами и нанялись ремонтировать дом снаружи. Единственным удовлетворением для хозяина было то, что им пришлось красить три дня во время весенней жары, прежде чем они добрались до окна в бабушкиной комнате. Они дождались перерыва на обед, когда другие рабочие отправились в тенек есть сэндвичи, пролезли в окно и взорвали сейф. Те, кто слышали приглушенный взрыв, подумали, что идут ремонтные работы на дороге. Но воры сбежали сразу же, как только обчистили сейф. Вскоре Фрэнсис обнаружила поврежденный сейф и вызвала полицию. Меньше чем через час их арестовали.

Дэн ничего не потерял. Но его ужасала мысль, что бабушка могла войти в комнату в тот момент, когда воры грабили сейф. Дэн попытался купить дюжину спортивных ружей, но его остановил шеф полиции: «Подожди пару месяцев, Дэн. Сейчас ты так зол, что можешь выстрелить в любого, кто подойдет к дому. Застрелишь или почтальона, или какого-нибудь бедного свидетеля Иеговы».

Дэн хорошо знал своего приятеля-полицейского, поэтому не спорил с ним, а поехал в магазин и купил оружие на всех, включая домашнюю прислугу, Мэри и Мег, которой только что исполнилось 17 лет. Мэри без возражений приняла небольшой дуэльный пистолет с серебряной инкрустацией и «потеряла» его. Однако она решительно топнула своей маленькой ножкой, когда дело дошло до вооружения домашней прислуги, и устроила сцену, узнав, что в саду Дэн учит Мег стрелять. Уроки быстро прекратились, и оружие исчезло, к великому облегчению Мег.

Почему она вдруг вспомнила об оружии? Ведь это не ее любимая тема для раздумий. Она также предпочитает не думать о грабителях, сейфах и завещаниях.

Ее рука сжала мягкую ткань драпировки. Мег солгала Джорджу: его вопрос о завещании застал ее врасплох. Она составила свое завещание три года назад, когда вступила в связь с Ником. Это был сентиментальный жест с ее стороны, вдохновленный словами Ника, что он записал ее в свой страховой полис в качестве бенефициара. В то время у нее ничего не было, кроме личных драгоценностей, потому что коллекция Минота осталась бы у Дэна в случае ее смерти.

Джордж не стал бы ругать ее за то глупое завещание – он никогда не ругал ее, – но он не сумел бы скрыть удивления и неодобрения. Она не обвиняла его. Чувство – одно, а глупая сентиментальность – другое. О чем она думала, когда подписывала то завещание? Даже ее личные украшения – это подарки Дэна, и ему не понравилось бы, если бы его драгоценности попали в руки чужого человека.

Мег резко отвернулась от окна. «Хорошо, – сказала она себе вслух. – С утра и начну».

Естественно, никто ей не ответил. Она поняла, что держит голову и спину прямо, чтобы не подражать позе Мэри, когда та прислушивается.

Почему не звонит телефон? Мег нахмурилась, но телефон продолжал молчать. Завещания, сейфы, грабители… Атмосфера дома сказывается на ней. Слишком тихо. Слишком много теней, и мягкий шум дождя по окнам. Слишком много проблем, требующих решения, и отчаяние оттого, что невозможно все решить сразу.

Хотя есть одна вещь, которую она может сделать сейчас, пусть даже утром и придется все переделывать заново. Она подошла к шкафу и включила свет.

Шкаф встроенный, огромный, как комната, в нем много полок и ящиков, ряды вешалок для одежды. Несколько платьев, висящих в этом огромном пространстве, выглядели довольно одиноко, и Мег снова вспомнила, что ей нужно купить одежду. Может быть, завтра, когда она поедет в центр к Дэрену. «Какого черта, – улыбнулась она. – Я могу купить полностью новый гардероб. Я же наследница. Повезло…»

Вытащив пустой ящик, она нажала на заднюю панель. Панель не двигалась. Пришлось постучать по ней кулаком. Наконец она сдвинулась, открыв доступ к сейфу. Она не открывала сейф много лет. Предполагалось, что никто, кроме Дэна и Мег, даже бабушка, не знал шифра к этому сейфу.

Хорошо, что здесь мало одежды и много пустых полок. Она принялась доставать из сейфа коробки и раскладывать их по полкам. Нахмурилась, обнаружив, что коробок значительно больше, чем ей запомнилось. Дэн упоминал, что иногда пользовался этим сейфом для временного хранения драгоценностей. Она подошла к столу и взяла инвентарную книгу с описью коллекции. Потом взяла стул и снова направилась к шкафу.

Кольца хранились в коробках со стеклянным верхом, отделанных внутри бархатом. Кроме последней коробки, наполненной на три четверти, в остальных не было свободных мест. Ничего не пропало. Значит, тот перстень не из ее коллекции. Да она прекрасно помнила, что у нее не было ничего подобного.

В коллекции были дополнения, примерно дюжина колец. Наверное, Дэн добавил их за то время, пока она жила в Нью-Йорке. Они соответствовали записям в книге, сделанным его твердым почерком, – дата покупки, источник приобретения, цена, краткое описание. Мег долго рассматривала их через лупу, примеряла. Несколько колец были настолько маленького размера, что годились лишь на мизинец. Один великолепный перстень с гранатами и изумрудами подошел на средний палец правой руки. На кольце были выгравированы слова: «Хочешь меня посмотреть – поцелуй». Она улыбнулась. Бесчисленное количество девизов пишут на кольцах, но этот очень милый. Проверив запись в книге, Мег не убрала перстень на место, а оставила его на пальце. Перстень выполнен в технике XVII века. Изумруды великолепно сочетаются, они темно-зеленого цвета без примесей. Добыча конкистадоров, украдены у инков вместе с жизнью и свободой. Вот темная сторона магических драгоценных камней: жуткие истории жадности, воровства, убийства совершаются из-за них. Порой она думала: возможно, по этой причине Дэн больше интересовался ювелирным искусством, техникой исполнения, нежели самими камнями. Но он никогда не признался бы в своей сентиментальности.

Она убрала коробки с перстнями в сейф и обратила внимание на другие коробки. Они не имели прозрачной крышки, выглядели солидными коробками для хранения драгоценностей. Мег не помнила ни одной из них. И они не были записаны в инвентарной книге. Взяв одну наугад, она открыла крышку.

В оберточной бумаге лежал голубой кожаный мешочек, на нем золотом написано имя Дэна. Она открыла мешочек и с трудом перевела дыхание.

Три рубина величиной с ноготь большого пальца в золотой оправе, каждый из которыхзаканчивался тремя жемчужинами, засияли в электрическом свете. Ожерелье из сапфиров, таких же огромных, прекрасно подобранных, в овальной оправе с рубиновыми подвесками. Лепестки вокруг сапфиров усеяны бриллиантами. Тончайшая оправа сама по себе была произведением искусства: золотые нити, как чудесная паутина, оплетали камни. Сама стоимость этого украшения поражала взор и воображение.

Была еще дюжина коробок. В каждой находились ценнейшие драгоценности, не уступавшие красотой и стоимостью ожерелью. Больше всего ей понравилась золотая диадема. Казалось, что камни выбраны случайно и создают ореол из желтого, розового и голубого цвета. Присмотревшись, Мег поняла, что все эти камни – бриллианты необычной расцветки и величины. Диадема украшена несколькими рубинами, все они великолепного сочного цвета, за исключением одного камня ржавого оттенка.

Она взяла лупу и стала рассматривать странный камень. На взгляд трудно определить, однако она чувствовала, что это не рубин. Так полно отражать свет может лишь бриллиант. Неужели это красный бриллиант, редчайший камень на земле? Всего в мире известно около шести таких камней, а этот крупнее всех известных ей ранее. В нем примерно десять каратов.

Мег закрыла последнюю коробку, благодаря Провидение за порыв открыть сейф вечером. Какой сюрприз ожидал бы ее утром, когда она открыла бы сейф и впервые увидела эти вещи в присутствии кузена! Он быстро делал выводы, а его цинизм тяжело было вынести.

Мег попыталась убедить себя, что она тоже слишком быстро обвинила деда. Может быть, он лишь недавно приобрел эти вещи и зарегистрировал их где-то в другом месте. Но почему Дэн воспользовался ее маленьким сейфом? Единственная причина – он хотел сохранить в тайне наличие этих украшений. От кого: от бабушки, Джорджа, налоговой инспекции? Или от их законных владельцев? Такие ценные украшения невозможно скрыть, равно как любовь и насморк. У этих драгоценностей есть своя история. Историю каждого камня можно проследить в веках от владельца к владельцу. Если этот красный камень – бриллиант, а Мег была почти уверена в этом, он абсолютно уникален, и она знала, что о нем нет упоминаний в литературе.

Все украшения были индийского или восточного дизайна. Воображение Мег быстро заработало: священники, преследующие неверных, осквернивших богов, умирающие потомки императорских домов в погоне за грабителями, укравшими их сокровища. Диадема наверняка принадлежала королеве. Но как эти предметы попали к Дэну?

Вздохнув, она задумалась о более практических делах. Ищущие справедливого возмездия священники и принцы – герои художественных произведений, в отличие от налоговых инспекторов. Она не собиралась играть с ними в опасные игры. Но прежде чем делать какие-либо признания, необходимо убедиться в виновности Дэна. Внизу, в библиотеке, находились справочные книги, которые Дэн собирал всю жизнь – все, что было напечатано о ювелирном искусстве и драгоценных камнях. Может, в каком-нибудь каталоге она найдет упоминание или даже фотографию украшений, обнаруженных ею в сейфе.

Она открыла дверь и пошла вниз. Хотя ее мысли были далеко отсюда, она все же почувствовала разницу в температуре. На первом этаже ее обдало холодным воздухом, невидимые пальцы ухватились за ее платье. Задрожав, она запахнулась плотнее. Наверное, кто-то открыл окно. Но почему так резко упала температура? Ведь день был солнечный, летний.

Держась за перила одной рукой и придерживая юбку второй, она посмотрела в холл. Там не было зловещих теней, огни притушены, но светили повсюду. Никакого движения. Дверь не закрыта на цепочку: один или оба мужчины еще отсутствуют. Но замок на двери очень надежный, его невозможно открыть без ключа.

В горле пересохло, и очень хотелось убежать в свою комнату. Смешно, укорила она себя. Если окно открыто, то надо найти его и закрыть. Через окно нельзя попасть в дом, не включив сигнала тревоги. А вот дождь может попортить занавески.

Когда она спустилась вниз, ветер прекратился, но воздух оставался холодным. Она проверила окна в гостиной, столовой, библиотеке – все они были закрыты, и ничего подозрительного она не заметила.

Решив, что проявила достаточно мужества для одной ночи, выбрав несколько толстых иллюстрированных книг по истории драгоценных камней, она направилась в свою комнату. Книги были тяжелые, она несла их двумя руками. Наверху стало не так холодно, и она почувствовала себя глупо. Дом старый, должно быть, в нем есть щели, сквозь которые мог проникнуть холодный воздух. Разве она не читала о странных ветрах, дующих внутри одной египетской пирамиды, природу которых никто не смог определить? Нужно было посидеть в библиотеке, а не тащить тяжелый груз наверх.

Прижав книги к груди, она собралась идти дальше, как вдруг услышала звук. Едва слышный нежный, счастливый смех.

Медленно, с неохотой Мег отвернулась от своей комнаты. Сквозь открытую дверь из нее просачивался яркий свет в коридор. Рядом находилась дверь в бабушкину комнату. Мег остановилась возле нее и прислушалась.

Сначала она ничего не услышала. Ни под дверью, ни из замочной скважины не видно было света. Потом опять послышался музыкальный приглушенный звук, напоминающий шум воды. Задрожав, Мег прижала ухо к двери и услышала, как бабушка счастливо смеется одна в темной комнате.

Глава 6

– Трубочист сказал, что не придет до обеда, – мрачно оповестила Фрэнсис. Она швырнула тарелку с беконом и яичницей на стол перед Джорджем. – Я сказала, если он не придет до часа дня, мы пригласим другого.

– Что за спешка! Еще только июнь, – Джордж говорил, не опуская газеты, но его жалкая попытка избежать разговора с Фрэнсис провалилась: она не понимала тонких намеков.

– Вам хорошо, мистер Джордж, на втором этаже отопительная система работает исправно, а в моей комнате холодно. Сообщают, что приближается холодный фронт, но не предупредили, что он с Северного полюса. Как будто ураган дул в мое окно.

– Почему же ты не закрыла его? – спросил Клиф.

Фрэнсис удостоила его лишь взглядом, но не ответом.

Сегодня она переключилась на роль номер два – преданной слуги семьи, внешняя грубость которой скрывает сердце из чистого золота. В этой роли она позволяла себе бубнить сколько угодно.

– Как себя чувствует бабушка? – спросила Мег.

– Она не очень хорошо спала. – Длинное лицо Фрэнсис еще больше вытянулось. – Я сказала, что принесу ей завтрак на подносе. Если вы не станете меня задерживать, то я пойду выполнять свои обязанности.

– Иди, Фрэнсис, – искренне и с чувством сказал Клиф.

– Лучше бы она продолжала быть миссис Дэнверс, – сказал Клиф, когда за Фрэнсис закрылась дверь. – Терпеть не могу веселую толстую экономку с сердцем из чистого золота, даже больше, чем грубоватую прислугу с сердцем из золота. Помнишь, Мег, как она щипала нас за щеки и прижимала к материнской груди, пока мы едва не задохнулись?

– Ну, Клиф, – пробормотал Джордж. Не отрывая глаз от «Финансовых новостей», он предложил кусок бекона Генриетте, которая уселась на стул рядом с ним, как только ушла Фрэнсис. Генриетта тоже знала, что Фрэнсис во второй роли не одобряет присутствия кошек за завтраком, поэтому до определенного момента она скрывалась под столом (веселая толстая экономка обожала кошечек).

Мег улыбнулась Клифу. Она была в хорошем настроении: новости о неисправностях в отопительной системе лишний раз подтвердили, что нельзя полагаться на свое слишком богатое воображение. Генриетта мяукнула, и Джордж дал ей еще кусок бекона. Видимо, смех, доносившийся из комнаты бабушки, тоже можно как-то просто объяснить. Может быть, она в темноте беседовала с Генриеттой.

– Приятно слышать твой смех. Ты впервые смеешься со времени своего приезда, – одобрил Клиф.

– Похороны не способствуют веселью, – ответила Мег.

Клиф не оскорбился.

– Ты мало знаешь. Я однажды был на похоронах, где панегирик был смешнее, чем представление комедианта. Ну-ка, Генриетта, возьми у меня кусочек – награда за смех леди.

Кошка съела бекон и заурчала от удовольствия. Джордж свернул газету и положил на стул, с которого спрыгнула Генриетта. Мег показалось, что он устал: чисто выбритые щеки слишком бледны, под глазами тени. Но выглядит он ухоженным и одет безукоризненно: от уложенных серебристых волос до костюма-тройки и шелкового галстука. Он принадлежал к немногочисленному отряду мужчин, которые все еще носили рубашки с запонками.

– Какие у тебя шикарные запонки, дядя Джордж. Старинные?

Они были сделаны из аметиста в форме головы Медузы. Работа тончайшая: волосы Медузы словно шевелятся, а рот застыл в немом крике. Мег потрогала запонку пальцем.

– Очень старые. Древняя Греция или Рим.

– Вот не знал, что древние греки носили рубашки с запонками, – сострил Клиф.

– Дэн сделал их для меня. Мне кажется, первоначально они были серьгами.

– Скорей всего, серьги тоже были более поздней работой. Дэн не испортил бы старинную вещь даже для тебя, дядя Джордж. Он фанатически…

– Что такое, Мег?

– О, я просто кое-что вспомнила…

А вспомнила она о частых тирадах Дэна в адрес ювелиров, не сумевших сохранить первоначальную целостность ювелирного украшения. Он вбил этот принцип в ее голову с раннего возраста, но она забыла применить его, обнаружив спрятанные сокровища в своем сейфе. Некоторые ювелиры могли разобрать украшение на составляющие его камни, если хотели скрыть его происхождение. Но для Дэна это равнялось акту вандализма. Он делал это крайне редко, только когда камни представляли собой ценность, а оправа оказывалась заурядной, но даже тогда он скорбел о содеянном, словно оплакивал смерть живого существа.

Благодаря инвентарной книге Дэна у них ушло немного времени на проверку коллекции колец. Казалось, Джорджа интересовало лишь одно: чтобы экземпляры коллекции соответствовали описи в книге. Протянув Мег последнюю коробку, он сказал с видимым облегчением:

– Все в порядке. Я бы тебе посоветовал сделать копию книги у Дэрена.

– Это хорошая мысль, – Мег убрала коробку на место.

– А я хочу сделать предложение, – начал Клиф.

Он почти не смотрел на коллекцию, но внимательно, с лупой в руках изучал страницы в инвентарной книге. Мег забавлялась: «Неужели он думает, что там есть подделанные записи?»

– Какое? – спросила она, закрывая ящик.

– Это не очень надежное место для хранения драгоценностей.

Перед завтраком Мег достала коллекцию из сейфа, иначе все узнали бы о его существовании. Тон голоса Клифа и его бегающий взгляд свидетельствовали о том, что он догадывается о наличии сейфа в этой комнате. Она не собиралась открывать ему тайну. Не его дело.

Не успела она ответить, как раздался голос Джорджа:

– Здесь достаточно безопасно, Клиф. Ни один перстень сам по себе не имеет большой ценности. А всю коллекцию нельзя продать: она слишком известна.

«А он знает, – подумала Мег. – Видимо, подозревает, но не хочет, чтобы об этом знал Клиф».

– Мне пора бежать, – продолжал Джордж. – Уже поздно. Мег, я позвонил утром Дэрену и назначил для тебя встречу. Я знал, что ты не захочешь беспокоить его дома. Надеюсь, ты не возражаешь?

Она возражала, но его извиняющийся тон обезоружил ее.

– Спасибо, дядя Джордж. В котором часу?

– У тебя есть еще десять минут. Я тебя подвезу.

– Встретимся внизу через пять минут, – согласилась Мег.

– К чему такая спешка? – Клиф свободно расположился на софе словно в своей комнате. – Важный клиент может заставить адвоката и подождать. Хочешь, я тебя подвезу? Я полностью в твоем распоряжении, дорогая кузина.

– Будь в моем распоряжении где-нибудь в другом месте, – сказала Мег, открывая для него дверь.

Клиф вышел. Мег быстро накрасила губы, завязала шарфом волосы и положила коробки с коллекцией в сейф. Спустившись вниз, она увидела ожидающего ее дядю, Клифа не было. Видимо, отец прочитал ему лекцию.

– Надеюсь, Клиф тебе не надоедает, Мег. Ты только скажи.

– Я справлюсь с Клифом. Он ведь не Джек-потрошитель.

– Я не имел в виду…

– Смотри за дорогой, дядя Джордж. – Остаток пути они молчали.

Контора «Блейк и Морган» располагалась не в обшарпанном здании, как помнила Мег, а в обновленном коттедже на площади. Раньше в маленьких домах проживали слуги и держали конюшни для обслуживания аристократов. Теперь здесь находились магазины и конторы. Мег заметила и витрину «Бутика», где она могла бы пополнить свой ограниченный гардероб.

Мег поблагодарила дядю и вышла из машины.

– Знаешь, это была не очень удачная мысль. Нужно было дать тебе «феррари». А теперь тебе придется звонить домой, чтобы кто-нибудь за тобой приехал.

– Не беспокойся, дядя Джордж. – Она пожала ему руку через открытое окно машины. Он нехотя отпустил ее руку, словно боялся, что она идет в западню, а не в адвокатскую контору.

Помещение было ей знакомо: книги со сводами законов по стенам, на полу – тот же, что и в старом здании конторы, красивый бухарский ковер, а женщина за старым письменным столом – все та же величественная миссис Бэбкок, только поседевшая и пополневшая, но по-прежнему преисполненная ответственности. Секретарша не выказала удовольствия, услышав, как Мег назвала ее по имени. Она не сомневалась, что ее будут помнить. Дэрен смотрелся старше и важнее за столом отца. Тепло его улыбки и блеск глаз сказал и Мег, что удовольствие видеть ее не только профессиональное.

– Вы точно не хотите, чтобы я записывала, мистер Блейк? – Секретарша явно не торопилась покинуть кабинет.

– Спасибо, не нужно, – твердо сказал Дэрен.

Дверь закрылась. Мег пошутила:

– Кому она не доверяет: мне или тебе?

К ее удивлению, Дэрен вспыхнул:

– Она просто любопытна.

– Но она знает меня всю мою жизнь.

– Она давно тебя не видела, а ты сильно изменилась. Ее долгое отсутствие вызвало в городе неудовольствие и большие пересуды. Теперь она вернулась из большого города, и не важно, как она будет себя вести, все равно некоторым она будет казаться испорченной воображалой, считающей Седдон недостойным местом для себя и приехавшей лишь за своей частью наследства, ведь она давно забыла своих бабушку и дедушку и не навещала их. Ее дружелюбие некоторым покажется снисходительностью. Она поняла, почему покраснел Дэрен. Сколько его приятелей подшучивали над ним в связи с незамужней внучкой Минота?

Дэрен разъяснил ей завещание: если бы она умерла раньше Дэна, он оставил бы имущество различным благотворительным обществам, а магазин целиком перешел бы к Райли.

– Тогда я так и сделаю. Только я хочу оставить кое-что дяде Джорджу.

Голова Дэрена поднялась от бумаг.

– А что? Я не могу?

– Нет, ты можешь делать все, что захочешь. Просто при нормальном течении вещей ты переживешь своего дядю, поэтому ты должна сделать и альтернативные распоряжения.

Наконец они обо всем договорились, и Дэрен сказал:

– Вот и все. Ты, конечно, можешь вносить изменения в любое время. Можешь прийти завтра в четыре?

– Так быстро?

– Если хочешь, я принесу завещание к тебе домой.

– Нет. Я просто удивилась, что ты подготовишь все так быстро. Адвокаты в Нью-Йорке работают медленнее.

– Я тоже, как правило… Но в этом случае… Ты уверена, что хочешь именно этого?

– Да. Дэрен, что-то тебя мучает. Ну, говори.

– Ты уверена, что хочешь оставить магазин Райли?

– Это следующая тема нашего разговора. Что ты можешь рассказать мне о нем?

– Немного. – Дэрен нахмурился. – Сначала не было смысла проявлять к нему интерес: он был обыкновенным служащим. Ты же знаешь, Дэн не терпел вмешательства в дела его магазина. Я понятия не имел, какое влияние Райли оказывает на Дэна, и только когда Дэн внес последние изменения в свое завещание…

– Влияние?

Он понял, что она имела в виду, и на его лице появилась слабая улыбка.

– Не в том смысле. Дэн был несколько рассеян, но он оставался в здравом уме. Абсолютно. Умнее, чем половина его одногодков. Я с ним не спорил; он бы рассвирепел, если бы я намекнул, что на него оказывают влияние.

– Тогда у него были достаточные основания, чтобы написать такое завещание.

– Видимо, да. – Дэрен откинулся на стуле, снял очки и потер переносицу. – Перед принятием такого ответственного шага я предложил ему проверить этого человека. Он взорвался. Сказал, ему известно все, что надо знать, и не мое дело вмешиваться, а если я тайком от него найму детектива, то он прибьет меня к двери конторы.

– Это похоже на Дэна, – улыбнулась Мег. – Ты нанял детектива?

– Ты смеешься? – Он улыбнулся в ответ, и Мег увидела в нем мальчика, которого давно знала. Потом он посерьезнел. – Но я сделал кое-что, в чем мне стыдно признаться. Это совершенно непрофессионально и не характерно для меня. Я способствовал тому, чтобы люди о нем сплетничали.

– Ты узнал что-нибудь в подтверждение того, что Дэн допустил ошибку?

– Нет, – признался Дэрен. – Когда Райли приехал в город, он остановился у Сэлли Джонсон. Она говорит, он не доставлял никакого беспокойства, не лез в чужие дела. А после того, как Райли стал управляющим, он переехал в квартирку над магазином. Вот и все. Он не является членом какого-нибудь клуба, не ходит в церковь, не берет на прокат видеокассеты…

– О, Дэрен. Неужели ты…

Он опять покраснел.

– Это была последняя попытка. Он никуда не ходит, ни с кем не общается. Его не любят в городе…

– Потому что он никуда не ходит и ни с кем не общается? – Мег фыркнула. – Это не преступление, скорее, очень умное поведение. Пока ты мне ничего не сказал, что помогло бы мне понять поступок Дэна. А я хочу знать. Прежде чем я решу, что мне делать с магазином, я хочу знать.

– Решишь, что делать? – Дэрен уставился на нее с удивлением. – Но вопрос не в том. Дэн хотел, чтобы у тебя был магазин и им управляла ты.

– Дэн хотел одно, а я – другое.

– Конечно. Я знаю, что у тебя с Дэном было некоторое разногласие по поводу твоего участия в бизнесе. Но я полагал, что при сложившихся обстоятельствах…

– Верно. Обстоятельства изменились. – Мег боролась со злостью, направленной не столько на Дэрена, сколько на себя. – Дэн умер. Теперь я могу вести дела по своему усмотрению. Он не будет следить за мной. Естественно, я ухвачусь за эту возможность…

– Я не хотел…

– Я знаю. Извини. – Голос ее звучал неуверенно, а глаза наполнились слезами. – Это труднее, чем я думала, Дэрен. Прости.

– Я понимаю.

Но он не мог понять ее. Да ведь и она еще не разобралась со своими чувствами, собираясь предпринять то одно, то другое. Милый, простой Дэрен, как мог он понять смесь любви и негодования, которые она испытывала после кончины Дэна?

Она успокоилась и сказала:

– Жить в Седдоне и управлять магазином – одна из возможностей, но далеко не единственная. У меня ведь есть другая жизнь в другом городе, удачная карьера, друзья… Есть свои плюсы и минусы, как и в первом варианте. Предположим, что я решу продать свою часть магазина?

– Райли? – В его голосе прозвучал ужас.

– А почему бы нет?

– Потому что… Ты же ничего о нем не знаешь!

– Вот именно. Вот ты и выясни для меня.

– Ты хочешь сказать, что ты позволишь мне узнать…

– Не позволяю, а настаиваю. Черт возьми, Дэрен. Не относись к любому моему слову, словно я маленькая наивная глупышка. И не принимай за меня решений. Я приму их сама, но только после того, как я получу необходимую информацию и все обдумаю. И кроме всего прочего, избавь меня от пересудов и сплетен. Мне нужны факты!

Челюсть Дэрена отвисла.

– Так говорил Дэн, – прошептал он. – «Мне нужны факты». Ты говоришь точно, как он.

* * *

Прежде чем уйти, Мег снова извинилась. Ей было неловко из-за своей несдержанности. Дэрен и не собирался быть снисходительным. Это из-за ее неуверенности и смятения она воспринимала его слова подобным образом. Он похлопал ее по плечу, и они расстались дружески. Он привык иметь дело с опечаленными наследниками, которые не справляются с собственными эмоциями.

Выйдя из здания, она глубоко вдохнула чистый, свежий воздух и залюбовалась тихой улицей с симпатичными магазинами и старыми тенистыми деревьями. Она не собиралась звонить домой, чтобы за ней прислали машину. Такая мысль вообще не пришла бы ей в голову, если бы не слова Джорджа. Ее не воспитывали в подобной роскоши. Несмотря на огромное состояние, у Дэна было твердое убеждение в необходимости много работать и самому зарабатывать себе на жизнь. Рассказы в прессе и на телевидении о богатых детях, принимающих наркотики либо ставших алкоголиками, рассматривались как подтверждение его теории. В детстве Мег давали столько же денег, сколько и ее менее богатым подругам. Она училась в местной школе. У бабушки, конечно, были другие запросы, и она имела целый штат прислуги в своем распоряжении, но у Дэна никогда не было личного шофера и камердинера. Почти до самой смерти он водил машину, пока наконец перепуганный муниципалитет не предупредил бабушку, что он не может всякий раз оповещать местных водителей: осторожно, на дороге Дэн Минот.

В такой день приятно пройтись пешком, решила Мег. Кроме того, очень приятно побыть одной впервые со времени приезда. Она посмотрела на витрину магазина «Бутик» и улыбнулась, когда увидела, что на нее смотрят. Если город хочет разглядеть ее – она не будет лишать его такой возможности.

Она зашла в магазин. Вся одежда была плохо пошита и ужасно дорогая. Но продавщица говорила: «Потрясающе, дорогая» – на все, что только мерила Мег, даже если платье едва доходило до бедер.

«Мне нужны брюки», – подумала Мег и пошла на Мейн-стрит. В магазине она выбрала брюки и несколько рубашек, но пришлось сократить время пребывания там, потому что взгляды и перешептывание других посетителей стали ее раздражать. Ей нужны были и кроссовки, но перейти улицу и пойти в обувной магазин значило пройти мимо ювелирного, а она еще не была готова к этому. Да и желудок напомнил ей, что наступило время обеда. Можно зайти в несколько мест на выбор – в пиццерию, ресторан, кафе. Но она не могла пойти никуда, кроме как в ресторан к Кейт. Во-первых, иначе обидится Кейт. Во-вторых… Кейт обидится.

* * *

Сознательно или несознательно, но Мег дождалась, пока закончилось время обеда и часы показали час дня, тогда она отправилась в ресторан к Кейт. Однако за столиком в конце зала сидели двое: Барби и А. Л. Райли.

Барби первой увидела Мег и остановилась на середине фразы. Райли повернулся и, когда к ним подошла Мег, встал и возвестил:

– Спасибо, Барби. Здравствуйте и до свидания, мисс Вентури.

– Сядьте, – сказала Мег тихим голосом с широкой улыбкой на лице и уселась за стол.

Райли снова сел.

– Я закрыл магазин час назад. Надеюсь, вы не сократите мне зарплату, я не могу себе этого позволить.

Мег засмеялась:

– Вы хотите, чтобы весь город думал, что мы враждуем?

– А, вот в чем дело. Мне плевать, что думает город. А почему вас волнует мнение людей?

– Я не люблю, когда люди обо мне сплетничают. Не хочу давать им оснований.

– Она права. – Барби поворачивала голову от одного говорящего к другому. – Вы и так в беде, ни к чему…

– Скажите мне, когда можно будет уйти. Мы теряем деньги. Магазин закрыт.

– Где Кэнди?

– Я ее уволил. – Он иронически посмотрел на нее. – Извините, что не посоветовался с вами, но, если бы вы слышали, что она говорила, вы бы согласились с моим решением.

– А что именно?

– Мне казалось, вас не интересуют сплетни.

Он ее поймал на слове. Она не сомневалась, что Кэнди сплетничала по ее адресу.

– Вы не можете вести дела в магазине один. Нужно найти кого-то…

– Я пытаюсь предпринять определенные шаги.

– Я еще поспрашиваю, – сказала Барби. – Я знаю пару молодых людей, но они не компетентны в ювелирном деле.

– Спасибо вам, – сказал Райли и обернулся к Мег: – Теперь я могу идти?

Мег протянула ему руку.

– Надеюсь, вы не очень утомились.

Он взял протянутую руку с энтузиазмом человека, которому предложили мертвую рыбу, и пожал ее, но в его улыбке сквозило подлинное веселье:

– Боюсь, вам тоже нелегко.

– Мне пора бежать, детка, – объявила Барби, снимая с себя салфетку и отодвигая стул. – Подожди, Райли, я провожу тебя до магазина и расскажу тебе о ком-то еще.

Это предложение явно не привлекало Райли, но он подал ей руку и замедлил шаги, чтобы Барби могла поспевать за ним. К Мег подошла официантка.

– Будете заказывать, мисс Вентури?

– Да, минуту, – рассеянно ответила Мег, наблюдая за странной парой, направившейся к двери. Артрит давал о себе знать, и Барби повисла на руке Райли.

Ресторан был наполовину пуст. В это время обедали лишь домохозяйки и туристы, задержавшиеся за второй чашкой кофе, кроме двух мужчин, засидевшихся за чем-то покрепче, нежели кофе. Они громко разговаривали и смеялись. Смех оборвался, когда Барби и Райли проходили мимо их столика. Один из мужчин, невысокого роста, с большим животом, неуверенно поднялся со стула. Приятель схватил его за рукав и усадил на место.

Официантка принесла меню. Открылась дверь кухни, и оттуда вылетела Кейт. Увидев Мег, она остановилась.

– Я и не знала, что ты здесь. Мне никто не сказал.

– Я только что пришла, – улыбнулась Мег. – Иди, иди. Ты ведь вышла вышвырнуть их? Тебе помочь?

– Не надо. Все знают, я не разрешаю напиваться в моем ресторане. Ничего, они пока подождут. Приятно видеть тебя, дорогая. Чем занимаешься?

Мег объяснила, что ходила за покупками, и Кейт одобрительно закивала.

– Это всегда улучшает настроение. Что ты купила?

Мег показала свои покупки и терпеливо выслушала ее критику.

– Тебе не стоит покупать дешевые вещи. Почему бы тебе не пойти в торговый центр? Там замечательные магазины.

Никто из них не обратил внимания на мужчину, пока он не споткнулся и едва не упал, схватившись за соседний стол. Кейт встала.

– Род Аплгейт, я уже говорила тебе…

– Пожалуйста, Кейт. – Аплгейт пригладил волосы и поправил галстук, но его попытка выглядеть достойно оказалась не совсем удачной, так как он забыл застегнуть брюки. Он был молод, просто толстый живот и пухлое лицо старили его.

– Я просто хотел поздороваться с Мег, – проговорил он старательно выговаривая слова. – Привет, Мег.

– Привет.

– Давно не виделись.

– Неужели?

– А что, если я предложу тебе выпить, а? Поболтаем? – Аплгейт вытащил пустой стул. Кейт оттолкнула его, и он упал на руки приятеля.

– Вытащи его отсюда, Джим. И больше не приходите ко мне.

Джим был менее пьян и устоял на ногах. Глядя совиными глазами на Кейт, он начал:

– Ты же знаешь, почему…

– Я сказала, вон.

– Но я должен предупредить Мег, – заскулил Аплгейт. – Скажи ей об этом сукином…

– Вон!

– Пошли, Род. – Джим развернул своего приятеля к выходу. Как сиамские близнецы они, качаясь, направились к двери.

– Я его должна знать? – спросила Мег.

– Он учился с тобой в школе, он года на два старше.

Мег вспомнила, что еще в школе он был забиякой и неприятным парнем.

– Что сделал ему Райли?

– Он уволил Кэнди. Род – ее муж, вернее, бывший.

– Что? Я не знала, что Кэнди была замужем!

– Супружество длилось пару месяцев. Он – пьяница, а она… прирожденная старая дева. Их семейная жизнь закончилась прежде, чем появился Райли, но Роду нужно обвинять кого-то в собственных неудачах. Извини-ка, детка, они там придираются к Руби.

Появление Кейт остановило спор относительно чека. Джим вытолкал приятеля к двери, но Род хотел оставить за собой последнее слово.

– Посчитайся с этим сукиным сыном, – проревел он. – Он не может так поступать с людьми. Я убью этого…

Дверь захлопнулась, заглушив последний эпитет.

Глава 7

«Старая дева» – этот эвфемизм Кейт скорей употребила бы в разговоре со своей сверстницей, а не с молодой девушкой. История супружества Кэнди была бы понятна Мег, если бы Кейт подробно ей рассказала все. Кэнди вышла замуж за Рода, потому что он был ее первым и единственным шансом. Но, узнав «интимную сторону супружества» с таким деревенщиной и занудой, Кэнди разочаровалась. Она была не только романтической особой, но и глупой. Контраст между ее буйной фантазией и незамысловатым подходом к сексу Аплгейта, должно быть, принес ей жестокое огорчение.

Тем не менее между бывшими супругами было и что-то общее. Никто из них не мог принять реальность, они видели мир не таким, каким он был на самом деле, а таким, каким бы они хотели его видеть. Похоже, Райли ничего не оставалось, как только уволить Кэнди, она бы не поняла ничего другого. Тем не менее Мег жалела ее.

Погруженная в свои мысли, она шла по улице и отвечала на приветствия улыбкой или кивком головы, хотя некоторым явно хотелось поговорить с нею. «Теперь они точно назовут меня снобом», – подумала Мег. Но Род и Кэнди – не исключения. Многие люди предпочитают видеть лишь то, что им хочется.

Клиф будет внутренне ликовать, когда узнает о Кэнди! Его праздное предсказание сбылось даже раньше, чем он сам ожидал. Но его ждет разочарование, если он надеется, что Мег будет уговаривать Кэнди выступить против ее бывшего босса. Клиф сумеет уговорить Кэнди, а Мег не сможет помешать… И Клиф не боится Рода. Да и Райли. Любой из них уложит пухлого неряху одной рукой.

Она свернула на дорогу, ведущую к дому, и с тоской подумала о гамаке в розовом саду. Может быть, позднее. Сначала нужно навестить бабушку, посмотреть, как она. Проверить почту. Вдруг Ник прислал письмо.

Почта была рассортирована и разнесена по комнатам. Это было обязанностью Фрэнсис, и она никогда не уклонялась от нее. «Возможно, благодаря своему любопытству», – подумала Мег. Никто никогда не видел, чтобы Фрэнсис читала чужие письма, но Клиф клялся, что однажды застал ее, когда она держала письмо над лампой, пытаясь прочитать его.

В комнате Мег убрали, и ее почта аккуратно лежала на столе вместе с записками, сообщающими о телефонных звонках. Все письма были с соболезнованиями от местных друзей семьи.

Дважды звонил ее шеф, требуя, чтобы Мег немедленно ему перезвонила. Мег смяла эти записки и бросила их в урну. Под письмами оказалась еще одна записка с номером телефона, написанная почерком Фрэнсис: просил позвонить какой-то мистер Багарт. Имя незнакомое, но номер телефона местный. Мег сразу же позвонила и узнала, что говорит с администратором местной гостиницы, находящейся в восьми милях от Селдона.

Час спустя дверь номера открыл Ник.

– Почему ты так задержалась? – спросил он.

Мег бросилась в его объятия.

* * *

Ник решил, что они поужинают в гостинице.

– Поблизости нет другого приличного ресторана. Чем ездить по округе в его поисках, я мог бы предложить более интересный способ провести время.

– Согласна. Мне с тобой о многом надо поговорить.

– Вообще-то я имел в виду не разговоры. – На актерском лице Ника появилась выразительная ухмылка. Мег засмеялась, но, взяв его за руку, она почувствовала неловкость. Они не в первый раз встречались в гостинице, и комната вполне приятная, на стенах старинные репродукции, совсем не то, что дешевый мотель, но все же…

Они сели за стол в ресторане, и Ник стал изучать список предлагаемых вин.

– Жаль, что тебе надо возвращаться завтра, – сказала Мег.

Улыбаясь, Ник поднял бокал.

– Дорогая, я отменил десяток встреч, чтобы приехать сюда.

– Я знаю, и я ценю это…

– Я скучал по тебе. – Он с одобрением оглядел мягко освещенный зал с красивой мебелью, украшенный растениями. – Милое местечко. Сколько еще мы будем встречаться таким образом?

– Об этом я тоже хотела поговорить.

– Нам надо сделать заказ. – Ник заметил ждущего официанта. Записав заказ, официант ушел, и Ник сказал: – Теперь нас не прервут. Не бойся, говори, Мег. Думаю, я знаю, что ты хочешь сказать.

– Тогда ты знаешь лучше меня. Я еще не приняла решения. А вот неделю назад я бы сказала, что нечего решать.

– Тебе можно не зарабатывать на жизнь, – напомнил Ник. – Особенно теперь.

– Но я хочу добиться чего-то сама, что не связано…

Она не закончила фразу. Ник договорил за нее:

– … с дедушкой. Ах, Мег, тебе пора перестать принимать решения, исходя из старых детских обид.

– Как красиво сформулирована фраза! Ты ее придумал по дороге сюда или когда целовал меня?

Ник засмеялся:

– Я обожаю, когда ты ядовито шутишь… Вообще-то я сочинил ее на прошлой неделе, когда ты устроила сцену по поводу хрустального шарика. Но я подумал, что ты не готова была выслушать ее в тот момент. Нельзя жить прошлым. Ты получила в наследство семейный бизнес, к которому ты идеально подходишь. Нет, не прерывай, дай мне закончить. Я же слышал, как ты говоришь об украшениях и драгоценных камнях. Ты прекрасно информирована, у тебя опытный глаз, и ты имеешь навыки. Ты способный художник…

– Я ничего не знаю о дизайне для ювелирных украшений.

– Потому что ты намеренно не занималась этим. Твой успех в рекламе свидетельствует о твоих художественных способностях и о деловой жилке. Примени свой талант в семейном бизнесе, управляй магазином и создай новую империю, как сделал твой дед. Разве это не будет достижением?

– Это собирался сделать Дэн.

– Что?

– Построить новую империю. – Она улыбнулась, вспоминая. – Представляешь, в 65 лет, потом в 70 он собирался все сделать заново. Ему не нравилось то, во что превратился бизнес, – большая, бездушная организация, заботящаяся лишь о прибыли, а не о создании прекрасных украшений.

– Он хотел, чтобы ты осуществила его мечту.

– Да. Он рассвирепел, когда я сказала ему, что не желаю изучать курс наук, который он для меня подготовил. Фактически он перестал давать мне деньги. Выбросил меня из дома вместе с моим отказом, как с незаконнорожденным ребенком. Я вынуждена была бросить школу и полгода работала клерком.

– Но потом он простил тебя.

– Да, – засмеялась Мег. – Все оказалось не так уж плохо. Бабушка тайком посылала мне деньги. Дэн, конечно, знал об этом: все это время за мной следил частный детектив. В итоге он сдался, когда детектив рассказал ему о моей квартире без горячей воды в криминальном районе, о моем соседе по квартире – гомосексуалисте. Однажды я пришла – в комнате сидит Дэн, пьет пиво с Джонни и спорит о современном искусстве.

– Он, должно быть, был хорошим человеком.

– Они оба хорошие. Я обожала Джонни.

– И он позволил тебе идти своим путем?

– Я даже думаю, он восхищался мной, ведь я не сдалась. Он сам отличался упрямством и понял, что угрозы не изменят меня. Но он тоже не сдался, он просто переменил тактику.

– Оставив тебе магазин?

– И бабушку. Она – сильнейшее оружие Дэна после его смерти. Конечно, есть еще дядя Джордж, он замечательный, но… А как ты узнал о магазине? Я тебе не рассказывала.

– Я прочитал в газете, – ответил Ник.

– В «Нью-Йорк таймс»?

– Не ужасайся. Была статья в разделе о бизнесе. Насколько я понимаю, тебя пока еще не осаждали репортеры?

– Не говори «пока», – Мег вздрогнула. – За прессу отвечает дядя Джордж. Вообще-то мне даже жаль репортера, который попытается пройти в дом мимо Фрэнсис.

– Этого невозможно избежать. Если не сейчас, то после того, как твоя бабушка…

– Это произойдет еще не скоро. Ей только… она не старая.

У Мег пропал аппетит. Она изучала красиво украшенную тарелку с креветками и овощами.

– В любом случае обо мне не будут сообщать газеты. У нас не такое громкое имя, как Тиффани или Ван Клиф… Дэн не часто появлялся в прессе, видимо, из-за страховки: Ллойд отказался его страховать, если фотографии Дэна будут появляться в прессе. И вообще Дэн не любил страницы социальной хроники.

– Поэтому тебя пока щадят. – Ник проглотил кусок бифштекса. – Очень вкусно. А как креветки?

Мег заставила себя съесть кусочек. Ник продолжал:

– Нет, пресса не оставит тебя в покое, когда бабушка… когда ты станешь прекрасной молодой наследницей.

– Надеюсь, ты ошибаешься. А если нет – ну, я разберусь с этим, когда придет время. А сейчас только половина магазина принадлежит мне, а мой партнер…

Ник со смехом слушал ее описание Райли.

– Ты говоришь о нем, словно он Кэлвин Кулидж. На твоем месте я бы не стал о нем беспокоиться, дорогая. Хороший адвокат поможет тебе избавиться от нежелательного партнерства. Видимо, у парня нет денег, а угроза суда об оказании нежелательного влияния…

– Не было никакого нежелательного влияния.

Брови Ника поднялись:

– А почему твой дед оставил такое значительное состояние человеку, которого знал всего пару лет?

Другие тоже задавали подобный вопрос. Она сама задумывалась над этим. Почему ответ пришел к ней в эту самую минуту в присутствии скептически настроенного Ника, она не знала, но ответила мгновенно:

– Дэн любил ювелирное ремесло, которое я отвергла. Почему бы ему не облагодетельствовать талантливого чужака, если никто в семье не интересуется делом его жизни?

– Но он не имел права давать тебе в партнеры человека, который тебе не нравится и которому ты не доверяешь. Не принимай решений под воздействием эмоций. Ты ведь не в восторге от такого партнерства, не так ли?

Мег рассказала Нику о сокровищах. Рассказ его развеселил.

– Хитрый старый черт, – с восхищением сказал Ник. – А ты уверена, что эти сокровища нигде не зарегистрированы?

– Я ничего не нашла. Конечно, я еще поищу. Но ведь они лежали в моем сейфе, значит…

– Да, – улыбнулся Ник. – Во время войны Дэн был где-то в Индокитае.

Мег не спрашивала, откуда ему это известно. Они часто говорили о Дэне, может, она сама рассказывала об этом.

– Да. И техника определенно индийская. Может, Дэн приобрел их у разорившегося раджи или у вора, ограбившего раджу. – Она сделала кислое лицо. – Господи, я еще шучу.

– Но здесь есть элемент юмора – черного юмора, если хочешь.

– Точно. А «приобрел» – вполне невинное словечко.

– Уилки Коллинз. «Лунный камень». Надеюсь, тебя не будут преследовать таинственные индусы, моя любимая.

– Что мне делать с проклятым сокровищем, Ник?

– Да, дело непростое. Мне надо подумать, посоветоваться. Я могу представить гипотетическое дело лучше, чем ты.

– Верно. Но Дэрен знал бы, что это не гипотеза.

– Дэрен?

– Он адвокат Дэна, мой старый приятель. Я знаю его с детства.

– «Уж нет ли соперника здесь?»

– Я бы хотела, чтобы ты серьезно отнесся к моей проблеме. Это совсем не смешно.

Она уставилась в тарелку. Ник посмотрел на ее лицо и подозвал официанта.

– Лучше продолжим обсуждение проблем наедине, – сказал он.

* * *

Мег вернулась домой почти в час ночи. После обеда она пробыла в обществе Ника лишь час. Все остальное время она просидела в своей машине в темном углу на стоянке у гостиницы, плача и ругаясь, снова плача, стараясь успокоиться, чтобы на лице не осталось следов слез.

Ссору начала она. Чтобы ни сказал Ник, все ее раздражало. Чем тише звучал его голос, тем громче – ее. Что бы он ни предлагал, она все отвергала. Больше всего ее разозлили его попытки уложить ее в постель, словно ее можно успокоить, лишь переспав с ней.

Его предложения были практичными и разумными.

Слишком практичными. Он считал, что она лишит Райли его доли наследства так же хладнокровно, как выгонит осу. Желания Дэна, ее собственные мысли по поводу того, что хорошо, а что плохо, не принимались в расчет и отметались со снисходительной улыбкой, словно она говорила с незнакомым человеком. Неужели он всегда был таким? Почему она не понимала, что они придерживаются абсолютно противоположных точек зрения по любому мало-мальски важному поводу? Ник считал ее наивной и инфантильной, так как она беспокоится о законности владения этим сокровищем. Его же волновало только одно: сумеет ли она и дальше скрывать сокровище?

Два разных подхода к одной проблеме показали, что они разные люди. Но окончательный удар она испытала, когда поняла: Ник считает, что она останется в Селдоне и будет встречаться с ним в гостинице по тем дням, которые он сможет выкроить для нее.

– В конце концов, дорогая, встречаться в гостинице гораздо более романтично.

– Думаю, мой отец придерживался того же мнения, – эти слова вылетели непроизвольно. Параллель существовала давно, она просто слепая, что не видела раньше. Теперь, когда она осознала это, ей стало не по себе. – Конечно, в его случае все было обставлено не так элегантно – простой, дешевый мотель. Но принцип тот же. Спасибо, Ник, что помог мне понять. Живи долго и процветай.

Вспомнив свои прощальные слова, Мег засмеялась от боли. Слезы высохли, и она решила, что теперь может вести машину. Но все-таки думала она не о дороге, поэтому ее остановил полицейский за то, что она проехала знак «стоп», не остановившись. Она была трезва, хорошо одета, а может быть, полицейский просто узнал машину – он предупредил ее и отпустил, но на это ушло еще минут пятнадцать. Потом она вела машину предельно внимательно. Ее раздражала мысль, что, если принять решение под давлением данных обстоятельств, ей придется лишиться всякой личной свободы. Если только бабушка не согласится, что времена изменились и Мег имеет право жить собственной жизнью, то ей придется постоянно отчитываться за любой шаг. И не только перед бабушкой, но и перед дядей Джорджем и Фрэнсис.

Буйная летняя зелень полностью скрывала дом, пока Мег не проехала последний поворот. Ее сердце лихорадочно забилось, так как весь фасад дома был ярко освещен. Мег остановила машину, выскочила и помчалась к дому. Дверь открылась прежде, чем она постучала. В светлом проеме появился темный силуэт дяди. Он вышел ей навстречу, Мег бросилась к нему, тормоша его за пиджак.

– Что случилось… бабушка?

– Нет, нет. – Он откашлялся и потом смог продолжать: – Она в полном порядке. Мы беспокоились о тебе…

– Слава Богу. – Мег успокоилась, Джордж обнял ее и повел в дом.

Фрэнсис полулежала в кресле, заломив руки. Ее лицо было белым как снег. Над ней склонился Клиф. «Я еще забыла про Клифа, – со злостью подумала Мег. – Перед ним тоже придется отчитываться».

– Ну, я немного поздно. Зачем же ждать моего возвращения, будто я несовершеннолетний подросток, ушедший на первое свидание? Вы меня напугали до смерти. Я подумала, что-то случилось с бабушкой. А почему она не ходит взад-вперед по комнате вместе со всеми вами?

– Она крепко спит, с ней все в порядке, – сказал Джордж. – Она ничего не узнает, если ты перестанешь будить ее своим криком.

Дядя никогда прежде не разговаривал с Мег таким тоном. Она поняла, что он тоже переживал.

– А что случилось?

– Ничего. – Джордж вытащил платок из нагрудного кармана и вытер лоб. – Пока ничего. Фрэнсис, почему бы тебе не пойти отдыхать? Я же говорил, не стоит беспокоиться. Это просто кто-то пошутил.

– У кого-то отвратительное понятие о юморе, – простонала Фрэнсис. – Мне плохо. Не знаю, смогу ли я пережить этот вечер. Мое сердце… – Она сжала руки на груди.

– Тебе просто надо отдохнуть. Клиф, помоги ей, – сказал Джордж.

Клиф помог Фрэнсис подняться.

– Пошли, Фрэнсис. Глоток бренди, бутылку которого тыпрячешь в ящике с бельем, очень тебе поможет.

Очевидно, мужчины оба хотели увести Фрэнсис, прежде чем объясниться, поэтому Мег молчала, пока шаги Фрэнсис не стихли за закрытой дверью.

– Я и сам не прочь поспать, – объявил Клиф. – А как ты?

– Я не прочь услышать объяснение, – огрызнулась Мег. – Я устала, и поздно уже.

– Разве мы не знаем? – Клиф рухнул в кресло, которое освободила Фрэнсис. Его лицо осунулось, и волосы стояли дыбом. – Если бы ты пришла домой в полночь, как обещала…

– Ради Бога. Извини, дядя Джордж, я должна и перед Клифом…

– Клиф не это имел в виду. Почему бы нам не пройти в гостиную? – Джордж взял Мег под руку. – Нам позвонили пару часов назад, Мег, и сказали, что ты не вернешься.

– Что?! – Мег упала на стул, к которому он ее подвел. – Я не верю. Кто это был?

– Это был мужской голос, приглушенный, будто говорили через платок. К телефону подошел я. Было около десяти часов, я работал в кабинете, – сказал Джордж.

В десять часов она была с Ником. Безумная мысль. Мег была шокирована, что в ее голове могло возникнуть такое подозрение. Ник – себялюбивый эгоист, но он бы никогда…

– Что конкретно он сказал?

– Он попросил к телефону тебя. Я ответил, что тебя нет, и спросил, что передать. Думал, это обычный звонок. – При воспоминании об испытанном ужасе лицо Джорджа словно окаменело. – Он засмеялся. Очень неприятно. И сказал: «Передавать нечего. Она все равно не услышит». Я уверил его, что обязательно передам тебе его сообщение. Но он снова засмеялся и сказал: «Она не вернется домой».

В горле Мег пересохло. Она сглотнула.

– А потом?

– Это все. Он повесил трубку. Он… смеялся.

* * *

– Это была глупая шутка, – опять сказала Мег. – Ничего не случилось.

Бокал с бренди стоял нетронутым на столе. Мег не хотела ничего спиртного, чтобы не потерять возможности трезво мыслить. Клиф допил свой бокал. Его беспокойство казалось искренним и растрогало бы Мег, если бы он так быстро не пришел в себя.

– Восхищаюсь твоей выдержкой, кузина. Я бы не смог оставаться хладнокровным, если бы такой комедиант шутил в мой адрес.

Мег посмотрела на него.

– Говорю тебе, ничего не произошло. Никто не следил за мной, никто не пытался атаковать меня. Никто не положил цианид мне в суп. Ведь он даже не знал, дома ли я. Ведь сначала он попросил меня к телефону, так? Если бы дядя Джордж сказал: «Одну минуту», он наверняка повесил бы трубку.

– Или нет, – пробормотал Клиф в бокал.

– Если ты пытаешься меня напугать, – начала Мег, но слова застряли у нее в горле. Она похолодела, представив, что мог бы ей сказать тот голос.

– Я прав, черт побери! – Клиф грохнул стаканом по столу. – Сначала перстень, теперь звонок. Я бы хотел, чтобы ты испугалась и начала принимать меры предосторожности.

– Перстень прислали не мне.

Губы Клифа скривились, и он посмотрел на отца.

– Мы не можем быть уверены, Мег. Я говорил с Фрэнсис. Она не помнит, кому был адресован конверт. Она положила его мне на стол, потому что ты тогда не получала писем.

– Получала. Открытки с соболезнованиями…

– Я просто цитирую Фрэнсис, – вздохнул Джордж. – Я никогда не мог понять, как работает ее голова.

– Дело в том… – начал Клиф.

Мег обхватила голову руками.

– Клиф, я знаю, в чем дело. Если бы ты замолчал на минуту и дал мне подумать…

Установилась уважительная тишина, по крайней мере, со стороны Джорджа. Только его взгляд удерживал Клифа, от которого исходила энергия, подобно ауре. Наконец Мег подняла голову.

– Я ценю вашу заботу, – начала она официально. – И мне понятно, почему вы расстроены. Но я отказываюсь принимать сверхординарные меры предосторожности против несуществующей угрозы.

– Что ты под этим понимаешь? – потребовал объяснения Клиф.

– Твой талант все усложнять. Дай мне закончить. Я отказываюсь от частного детектива, следящего за мной, или телохранителя, который будет ходить за мной по пятам. Ты ведь это имел в виду?

Отец и сын обменялись красноречивыми взглядами, и Мег поняла, что ее догадка оказалась верной.

– Кроме этого, – продолжила она, – я запрещаю вам принимать подобные меры без моего ведома. Если я обнаружу что-то, а я обязательно обнаружу… я уеду из этого дома и никогда не вернусь.

Мужчины заговорили одновременно:

– Может быть, именно этого и добивается тот, кто звонил.

– Не понятно, чего он хочет, кроме как вызвать панику, – твердо сказала Мег. – Ненормальные телефонные звонки слишком часты в современной жизни. Дэн был известным человеком и, безусловно, имел врагов. Слова звонившего слишком неопределенны, поэтому не опасны. Вы восприняли их как угрозу – киднэппинг или того хуже. Но можно их понять и по-другому.

– «Она убегает из дома с шофером», – процитировал Клиф зловещим шепотом.

– Это одна возможность. Незамысловатая, грязная, скандальная сплетня. Откуда же здесь опасность? Я никому не угрожаю, никому не мешаю. Единственные – кто получат выгоду после моей смерти, – ряд различных заведений. Вы же не думаете, что музей Метрополитен держит в штате наемных убийц?

– Весьма красноречиво, – скривился Клиф. – Ты здорово все объяснила, но упустила одну-две детали.

– Какие?

– Первое. Тот человек не знал, дома ли ты, но он знал одну вещь, которая известна немногим, – номер телефона. Он не записан в телефонной книге. Второе. Есть один человек, который, несомненно, выиграет после твоего…

– … преждевременного отречения от престола?

– Не обязательно. После твоей передачи дохода от определенного имущества и твоего ухода в безопасные дали. Нужно ли мне называть его имя?

Сославшись на усталость, Мег оставила мужчин. Она не сомневалась, что они будут продолжать обсуждение, но она дошла до предела и не могла больше выносить разговоров. Отрицательное отношение Клифа к Райли подсказало его версию, но этот телефонный звонок…

Однако не только Райли знал номер этого телефона. Дэн наверняка сообщил его своим приятелям и знакомым по бизнесу, включая Майка, Барби и Эда. Конечно, она не считает, что кто-то из них способен на такую злобную шутку, но любой, имеющий доступ к их телефонным справочникам, мог легко узнать номер Дэна. Среди них могла быть и Кэнди, и ее бывший муж. Это было бы как раз в его стиле – анонимный звонок по телефону. В детстве его чувство юмора проявлялось в причинении боли или обиды своим жертвам.

Несмотря на усталость, Мег остановилась возле двери в бабушкину комнату. Слава Богу, оттуда не доносилось ни звука, даже никакого счастливого хихиканья. Мег отправилась в свою комнату и закрыла дверь с чувством, что она достигла убежища.

Отказавшись от соблазна стянуть с себя одежду и броситься на кровать, Мег направилась в ванную и занялась ежедневной заботой по поддержанию красоты. Больше никакой жалости к себе – она не может этого позволить. «Я капитан своей души, – сказала она лицу, смотревшему на нее из зеркала у тумбочки, когда она втирала в кожу питательный крем с такой силой, что щеки порозовели. – А также хозяин своей судьбы. У меня много дел до сна. Дэн, я смеялась над тобой и твоими старыми смешными стихами, но ты был прав, когда учил меня декламировать их с вершины холма и с других высоких мест. Если кричать о благородных чувствах, то в них начинаешь верить. Мне придется быть хозяином своей судьбы, теперь у меня больше никого нет, даже Ника… Ты был бы рад такому повороту, правда? Интересно, что бы ты подумал обо всем остальном? Я хочу знать, что ты мне не сказал. Конечно, все случилось слишком быстро, но должно же быть какое-то предупреждение. Ты мог бы мне сказать, Дэн».

Тихий звук из другой комнаты заставил ее вскочить на ноги, и она едва не опрокинула пузырек с кремом. Мег почувствовала, что пульс бьется слишком быстро. Окно открылось, ветер пошевелил занавески. Вот и все. Но лучше ей перестать задавать вопросы. Ответ оттуда хуже, чем неизвестность.

И последнее дело. Она так спешила к Нику, что побросала все свои покупки. Теперь надо их распаковать и повесить в шкаф. Развешивая вещи, Мег поняла, что Дэн ответил на ее вопрос, но не на тот, который она задала, а на другой, более важный. «Не стой и не задавай вопросы всем подряд. Пойди и сама выясни» – это его любимая фраза. Мег улыбнулась, обдумывая план действий. Ее дядя назвал бы эту улыбку определенно неприятной.

Глава 8

Колокольчики прозвенели несколько сбивчиво. Никого не было в магазине – ни покупателей, ни продавца, ни управляющего, но едва смолк перезвон, как дверь мастерской открылась и оттуда вышел Райли. Его попытка улыбнуться в предчувствии покупателя настолько не удалась, что Мег едва не расхохоталась. Узнав ее, он отказался от попытки улыбнуться.

– Доброе утро, – весело сказала она.

– Доброе утро.

– Как идут дела?

– Как всегда.

Мег перестала вести светскую беседу: с тем же успехом можно было разговаривать с глыбой льда.

– Вы нашли замену Кэнди?

– Пока нет.

Мег решительно положила сумочку на прилавок.

– Лучше расскажите мне быстренько, что у нас есть в магазине. Я не могу обслуживать покупателей, не зная, что у нас есть.

Ей доставило удовольствие видеть, что он способен на простые человеческие эмоции. От удивления у него приоткрылся рот и расширились глаза. Они оказались орехового цвета, а вовсе не карие, как ей казалось раньше.

– Но вы не можете…

– Никогда не говорите мне – вы не можете!

Он узнал эти слова и чуть было не улыбнулся. Но ту гримасу едва ли можно назвать улыбкой, она опять ошиблась.

– Я неудачно выразился, мисс Вентури. Вы можете здесь делать все, что захотите, а что касается меня – то и в любом другом месте. Но вам не обязательно играть в продавщицу. Я вполне обойдусь один. – Его губы вновь искривила гримаса. – Бизнес не особенно напряженный.

– Он станет напряженным, когда люди узнают, что я здесь, – сказала Мег. – Может, они и не будут покупать, но зайдут поглазеть и поболтать. Я полгода продавала носки и нижнее белье в магазине в Нью-Йорке. Если я смогла выдержать распродажу в честь дня рождения Джорджа Вашингтона, то здесь-то я тем более справлюсь.

– Дело ваше. Я не могу вам помешать.

«Ты пытаешься», – подумала Мег. Она не ожидала благодарности, но ему не следовало показывать так определенно, что он в ней не нуждается.

– Конечно, не можете, – нежно пропела она. – И уволить меня не можете. Но не беспокойтесь, я не доставлю вам беспокойств такого плана, как Кэнди.

– Поверьте мне, мисс Вентури, такая возможность не приходила мне в голову.

Это была уже не гримаса, но еще не улыбка. По крайней мере, приятно видеть, что у него не совсем атрофированы мышцы лица.

Осматривая вещи в магазине, Мег удивилась количеству и качеству товара. Она знала, что теперь трудно найти хорошие старинные драгоценности. Райли снизошел до ответа:

– У Дэна были контакты по всему миру и высочайшая репутация. Продавцы знали, что он даст самую высокую цену, поэтому несли товар ему. – После паузы он промолвил: – Мне хотелось бы продолжать такую практику.

– Конечно, – рассеянно ответила Мег, осматривая поднос с золотыми браслетами. – Но я думаю, нам надо поднять цены, ненамного, процентов на 10–15. Наша клиентура тоже всемирная. Они могут позволить себе заплатить больше. 750 долларов за этот браслет – смехотворно низкая цена.

Райли взглянул на украшение: золотая цепочка, на застежке опалы и маленькие бриллианты.

– Но здесь золота 10 каратов, Дэн заплатил за него только 250 долларов.

– Он в прекрасном состоянии, и ему 100 лет.

– Застежку чинили.

Мег поднесла к глазам лупу.

– Где? Я ничего не вижу.

– После моей починки так и должно быть.

Мег посмотрела на Райли с недоверием. Он казался серьезным, но она начала понимать, что за каменным лицом живет свой юмор. Она еще раз осмотрела браслет и пожала плечами:

– Поверю вам на слово. Где вы научились так работать?

– В разных местах. – Райли облокотился о прилавок, руки в карманах. – Разве Дэн не говорил вам о моей работе?

– Он мне ничего не говорил о вас.

– О? – На его лице возникло почти комичное выражение удивления. – Но вы сейчас видели, что я могу делать по металлу. Я также вполне компетентен в оправе, но лучше мне удается работа с цветными камнями, чем с бриллиантами. Я занимался дизайном, и у меня диплом колледжа. Год я прожил в Мюнхене, изучая античное ювелирное искусство у куратора в фирме «Шацкамер», год работал в Нью-Йорке у Джозефа Балантайна. – Мег знала, что это лучший ювелир в фирме «Тиффани». – А последние три года я работал у Дэна. Хотите еще что-нибудь узнать?

Он не сказал ей ничего из того, что ей действительно хотелось бы знать: «Кто ты, откуда родом, как ты встретил Дэна? Почему он любил тебя… или боялся?» Но пока рано задавать такие вопросы. А на вопросы о бизнесе он признал ее право.

– Я не сомневаюсь в вашей компетентности, Райли. Если вы были хороши для Дэна, то хороши и для меня. Но будет лучше, если продавать стану я. Даже если браслет и подвергался переделке, коллекционер заплатит за него 1250 долларов и глазом не моргнув. Люди вкладывают деньги в старинные драгоценности, как и в другие виды искусства. Вам же известно главное правило: украшение стоит столько, сколько за него готовы заплатить. Именно сейчас на рынке жарко.

Райли пожал плечами:

– Мне это не подходит. У меня не очень получается иметь дело с людьми.

– Неужели? Вы меня удивляете.

Они двинулись дальше. Мег задержалась возле дорогих сережек, быстро прошла мимо украшений для волос. Она испытывала удовольствие от сознания того, как давно забытые знания возвращаются к ней. Дэн был великолепным учителем. В детстве она практически жила в магазине, а Дэн если не работал с драгоценными камнями, то говорил о них. Девочка обожала его рассказы. Вместо сказок ей рассказывали легенды о тайнах всемирно известных драгоценностей. Некоторые из них были более волнующими и таинственными, чем романы. Капитан Блад – настоящий капитан Блад – украл корону Англии из Тауэра, а после своего ареста он стал охранником при дворе Чарльза Второго, так как считалось, что удачливый вор – идеальный человек для поимки других воров. Она слышала еще одну невероятную историю о камнях из испанской короны, спрятанных в стене замка из 360 комнат накануне вторжения Наполеона. Верный слуга хранил образцы штор из комнаты, в стене которой спрятаны драгоценности. Но брат Наполеона, Жозеф, этот выскочка, которому император передал испанский трон, сразу же сменил внутреннее убранство замка. Когда законный наследник вернулся на трон, никто не мог вспомнить, в какой комнате спрятаны драгоценности. Нельзя было снести все стены – поэтому драгоценности все еще находятся в потайном месте.

Мег подрастала, и рассказы о скрытых сокровищах и убийствах заменил практический опыт магазина. Дэн не позволял ей трогать инструменты, но у нее развивались вкус и понимание ювелирной техники, она стала разбираться в стилях. Лишь после того, как она узнала правду о своем отце, ее любовь к ювелирному делу была отравлена, и девочка отвернулась от всего, напоминающего ей о предательстве отца.

Но она не утратила полученных знаний. Да и перемен особых не произошло в ювелирном деле – изобрели лишь несколько новых приспособлений да усовершенствовали старые инструменты, основа которых была разработана еще в древние века. Но ее знания не устарели. Ей доставляло удовольствие видеть удивление на лице Райли, когда она, рисуясь, с легкостью профессионала пользовалась лупой и сыпала направо и налево специальными терминами и названиями редких камней: морганит, кунзит, амазонит, определяла дату и происхождение разных украшений. Но она все-таки соблюдала осторожность и старалась не слишком блистать эрудицией, но, если она ошибалась, он ее не поправлял.

Наконец они подошли к последней витрине.

На первый взгляд ее содержимое представляло собой эклектику стилей без главной объединяющей темы: не слишком выразительный серебряный брелок – явно произведение современного искусства, брошь с гранатами, ожерелье… Широкое, как египетский воротник, массивное, как кельтская крученая цепь. Она никогда не видела ничего подобного: его агрессивный цвет поражал и притягивал взор. Гранаты, бледно-зеленые перидоты, топазы в широкой коричнево-золотой гамме, аквамарины, аметисты, розовые бериллы, казалось, затмевали друг друга, но, вглядевшись, она очаровалась роскошным дизайном и неожиданно увидела строгую структуру. Только она собралась выдохнуть от восторга, как вдруг структура исчезла, словно привиделась ей, оставив лишь варварское торжество цвета…

Эффект был гипнотический. Она не могла отвести глаз от ожерелья и потянулась к нему, заметив, что руки Райли, сжатые в кулаки, побелели от напряжения и он замер. Она сразу поняла, в чем дело.

Молча она достала ожерелье и, не рассматривая его в лупу, надела себе на шею. Оно было тяжелое, но очень удобное, соединенные части равномерно распределялись по шее и плечам, каждая составная часть заняла предназначенное ей место, создавая впечатление единого, целостного украшения.

Мег повернулась к зеркалу. Ожерелье не слишком выгодно смотрелось на фоне белой блузки, но она легко представила его на фоне обнаженной загорелой груди или черного шелка. Украшение не подойдет к коже молочной белизны. Оно было теплым и агрессивным по цвету, требуя такого же уверенного фона. Вот опять она увидела структуру – гигантские распростертые крылья…

И снова все пропало. Мег опустила руки.

– Не понимаю, почему оно не продано, – сказала Мег, возвращая его на место. – Оно гипнотизирует, очаровывает и лишает присутствия духа. Вы это нарочно сделали?

– Просто так получилось. – Он не возражал против авторства и не спросил, как она догадалась.

– Остальные тоже ваши? – Мег осторожно положила ожерелье на черный бархат подноса и достала серебряную подвеску. В овальной основе изображено тело обнаженной девушки, на вытянутых руках она держит букет цветов. Но худое тело изображено не совсем обычно, в нем было что-то неземное, а руки, поднимающие букет, в какой-то неуловимой точке сами превращались в цветы. Переход от серебряной плоти к серебряным цветам был настолько плавным, что невозможно было определить грань, где кончалось одно и начиналось другое.

Ей не нужно было подтверждение Райли, что он сделал и это украшение. Она знала это. Остальные вещи казались более обычными или копиями старинных изделий. Он экспериментировал с различными видами техники: вот филигрань, грануляция, пике, эмаль, инталия – резное, углубленное изображение на камне. На всех его работах в центре виднелась буква «У». Он ставил ее не из тщеславия, просто будущий продавец в этом случае не сможет выдать украшения за старинные. Но стиль Райли отличался яркой индивидуальностью, он не мог просто сделать копию. Его индивидуальность чувствовалась во всех его работах.

Она долго рассматривала сделанные им вещи. Райли молчал. Если бы она не видела белые от напряжения пальцы – теперь он спрятал их в карманы, – то подумала бы, что в нем не больше человеческого, чем в серебряной дриаде. Даже если ему и наплевать на ее мнение, он все равно жаждет услышать его, как и всякий художник.

Может быть, он считал, что она молчит специально, нагнетая обстановку, но она просто не знала, что сказать.

Мег все разложила по местам, кроме ожерелья.

– А где лежат коробки?

– А что вы… – Он замолчал. – Под прилавком.

Мег нагнулась и, выбрав коробку, положила в нее ожерелье. Оба молчали. Первым не выдержал Райли:

– Что вы делаете?

– Покупаю ожерелье.

– Но вам же оно не понравилось.

– Вовсе нет. Оно нервирует. Но оно поражает. – Она специально избегала слов «прекрасное», «замечательное», «удивительное». Райли стремился не к этому.

Райли вытащил руки из карманов и сказал.

– Ну, лучше пойду работать. Если только у вас нет больше вопросов о магазине.

Мег покачала головой.

Медленно Райли направился к двери мастерской. Он больше не взглянул на Мег.

Он ходит, как император. Словно Цезарь, восходящий на подиум во главе триумфаторов.

Он имеет на это право.

Она снова посмотрела на ожерелье. Дэн абсолютно не подготовил ее к встрече с гением. Его высшая похвала была: «Неплохо». Но как он мог передать ей словами то, что она и сама сейчас не в силах выразить. Она была потрясена: чувствовала себя униженной перед лицом таланта, который ей недоступен; ликовала, что встретила его. Должно быть, ее обуревали те же эмоции, что и Дэна… которые он испытывал к ее отцу.

Мег обхватила себя холодными, мокрыми от пота руками, попыталась выровнять дыхание: она впервые осознала предательство отца во всей его полноте.

* * *

Потребовалось меньше часа, чтобы новость распространилась по всему городу: Мег в магазине. Мег знала, на что обрекает себя, но думала, что дело того стоит, однако некоторые «клиенты» требовали всего ее самообладания. Как она и предсказывала, никто из них ничего не покупал. Некоторые делали вид, что выбирают кольцо или булавку, заставляя ее показывать им поднос за подносом. Они явно наслаждались, что их обслуживает заносчивая наследница самого Даниэля Минота. Одна женщина, более изобретательная, принесла для оценки ожерелье из рога носорога. Мег вежливо ей объяснила, что они не занимаются бижутерией. Тогда женщина уселась на стул и стала рассказывать, как им не хватает Дэна и насколько они рады, что в магазине будет работать его внучка.

Женщина была не первой, намекавшей, что жители не одобряют Райли. Другие были более откровенны. Один мужчина, представившийся как «старый приятель твоего деда», спокойно проинформировал ее, что Дэн повредился в уме и позволил себя уговорить оставить наследство молодому незнакомцу, поддавшись на сладкие речи. Описание настолько не соответствовало Райли, что Мег не сдержала улыбки. Другой посетитель грозил ей пальцем, предлагая «вырыть» Дэна. «Да я видел его за два дня до смерти, и он был здоров, как бык. Убивают и за меньшее. Я уверен, вы обнаружите, что беднягу Дэна напичкали мышьяком».

Мег избавилась от него несколькими хорошо выбранными словами. Горя от негодования, он попытался хлопнуть дверью, но дверь не подчинилась.

Мег еще кипела, как дверь вновь открылась и вошел Майк Поттер. Она заулыбалась:

– Не говори, дай мне догадаться. Ты хочешь купить перстень с розовым камнем или бриллиантовую булавку для галстука.

Он улыбнулся и положил на прилавок свои рабочие руки – он носил только обручальное кольцо, которое после смерти жены надел на мизинец.

– Правильно. Большой блестящий бриллиант.

– Каратов в десять? – подхватила Мег. – Ладно, Майк, сознайся, ты просто не поверил, что я здесь. Пришел посмотреть своими глазами?

– Я знал, ты сделаешь это рано или поздно. Просто не ожидал, что так скоро. Ведь у тебя столько других дел сейчас на уме… Дэн гордился бы тобой, детка.

Мег не ждала простых благородных слов, ее охватил стыд. Майк не говорил бы так, если бы знал, что она пришла не выполнять завещание деда, а шпионить за своим партнером. По крайней мере, пока не увидела творчество Райли… Она отвернулась от смущения, и Майк переменил тему:

– Как идут дела? Много покупают?

Мег все еще испытывала гнев и пожаловалась Майку. Он покачал седой головой.

– Кен Мастерсон – самый большой сплетник в городе. У него голова как сливная труба. Не принимай его всерьез.

– Нет, конечно. – Мег знала, что Райли слышит каждое слово. – Что случилось с этим городом, Майк?

– Дело не в городе, а в нескольких людях, живущих в нем. Им скучно, и они сплетничают обо всем, что слышат.

– Да, но где они слышат? Откуда начинаются сплетни?

– А откуда начинаются все нелепости? Грязные анекдоты?

Майк знал о внутренней связи в магазине. Его взгляд в сторону интеркома не был случаен. Мег улыбнулась и пожала плечами. Дикие обвинения Мастерсона оставили след в ее душе. Но Фрэнсис заговорила об убийстве еще до оглашения завещания.

– Ну, пойду работать. Думаю, пойду поздороваюсь с тобой.

Мег послала ему воздушный поцелуй. Она была уверена, что он не просто поздороваться пришел. Но она не знала, пришел ли он самостоятельно или его прислали старые приятели. На днях ей надо откровенно побеседовать с Майком.

Она яростно терла витрину, когда появился Райли. Он ничего не сказал о подслушанном разговоре, но Мег заметила у него на руке красную полоску ожога.

– Вы готовы завершить работу?

Мег почувствовала, как ее улыбка замерла, словно остывший соус. Ее обидел не его резковатый тон, а его невысказанные слова – не надоело играть в продавщицу? Он был уверен, она уйдет из магазина, как только ей надоест. И это после того как она его так яростно защищала! Если он и гений, то это не дает ему права быть сволочью. Хотя все гении такие, напомнила она себе.

– Я готова идти на обед. Если только вы не хотите идти раньше.

– Я принес с собой сэндвич.

– А я нет. – Она убрала тряпку и пузырек со средством для чистки стекол под прилавок и достала сумочку. – Вернусь через час.

Он ничего не ответил. Просто стоял. Мег открыла дверь.

– Что случилось с колокольчиками? – рявкнула она.

– Я ничего особенного не слышу.

– Значит, вы глухой.

Ей тоже не удалось хлопнуть дверью.

Майк не вернулся на работу. Он обедал. Собрались все четверо, даже Кейт: головы вместе, локти на столе. Мег знала, что говорят о ней. Она пододвинула стул к их столику и кивнула мужчинам, чтобы они сели.

– Я зашел купить сэндвич. Один работаю, и дел много: туристический сезон в разгаре, – сказал Майк.

– Неужели? Я никого не видела. Просто много любопытных.

Майк заулыбался:

– Она говорит, как Дэн. Ему всегда было наплевать, что думают люди.

Он не соврал о сэндвиче. Официантка принесла сверток – шедевр, приготовленный Кейт: с сыром, ветчиной и дюжиной других ингредиентов.

Майк ушел, а Мег заказала салат и холодный чай. Наступила неловкая тишина. Мег посмотрела на опущенные головы. «Господи, благослови их. Они думают, что они такие хитрые…»

– Я прервала личную беседу? Могу уйти, если вы хотите продолжать говорить обо мне.

Эд выглядел виновато. Он всегда казался виноватым, пока не разберется в происходящем. Барби разыграла негодование, и довольно искренне. А Кейт захохотала:

– Ну что поделаешь с этой девчонкой? Конечно, мы говорили о тебе, дорогая. Весь город говорит о тебе.

– И Райли.

Лицо Кейт не изменилось.

– И Райли. Черт возьми, ты не можешь обвинять людей, что они удивлены поступком Дэна. И мы не знаем, почему он так поступил. Мы понятия не имели о его решении. Для нас это такой же сюрприз.

– Если бы мы знали, мы бы предупредили тебя, чтобы ты не была шокирована, – тихо сказала Барби. Ее выцветшие глаза посмотрели в лицо Мег.

– Я верю тебе, Барби. И я вас всех люблю.

Кейт откашлялась.

– Мы не лучше остальных любопытных. Ты утром пришла в магазин. Мы подумали, может, зашла просто так, как на днях заходила с Клифом. Но ты не выходишь и не выходишь…

– И вы послали Майка на разведку, узнать, что же происходит? Это грязный трюк, Кейт. Он открытый человек и не любит всякие недомолвки.

Кейт ухмыльнулась:

– А мы поспорили: Райли сам уйдет или ты его уволишь?

– Я не могу его уволить, даже если захочу. Я могу его убить, но не могу уволить.

– Майк не стал спорить, – защебетала Барби. – Он говорил, что ты просто помогаешь. Кэнди нет, и Райли один на все руки.

Выражение лица Кейт говорило о том, что она не верила в объяснение Майка.

Эд размышлял. Суровые морщины покрыли его розовое лицо. Оно просветлело, и, он довольно посмотрел на Мег:

– Ты права. Ты не можешь его уволить, ведь он тоже владелец.

Мег похлопала его по руке.

– Ты прав, Эд. Но это не единственная причина. Сегодня утром я видела его изделия. Он – гений. Это было бы как уволить Челлини.

Она не была уверена, знает ли Эд это имя. Но смысл был ясен. Все трое закивали в унисон.

– Так и Дэн говорил, – пробормотал Эд. – Странно, Мег, но ты говоришь точно, как Дэн.

Мег больше ничего не сказала о Райли. Она восхищалась внуками Эда, приняла критику Барби своей внешности: «Я знаю, ты слишком занята, милая, но я за час вымыла бы тебе голову и сделала бы укладку», улыбалась по поводу ядовитых замечаний Кейт о посетителях.

Трудно определить, когда она поняла, что ее первоначальное стремление поделиться со стариками своими бедами невозможно осуществить. Они бы сделали все, чтобы помочь ей, именно поэтому она и не могла попросить помощи: астматическое дыхание Эда, больные кости Барби – все они такие слабые, хрупкие, Кейт играла роль суровой женщины, но она тоже не молода. Мег чувствовала их хорошее к ней отношение. Если бы они знали о какой-то угрозе для нее, они бы предупредили.

Все же что-то было не так, как в случае с дверным колокольчиком. Мег подозревала: приятели Дэна знают что-то, чего не знает она. Может, что-то неважное и безобидное. А может, они считают это безобидным. Нет, она даже не будет пытаться спрашивать их.

Заплатив по счету, она пошла в магазин. «Поговорю с ними по отдельности, – решила Мег. – И очень осторожно. Начну с Майка. Он был лучшим другом Дэна, и Дэн ему доверял».

Погруженная в мысли, она не сразу поняла, что дверь магазина закрыта и виднеется записка: «Ушел на обед». Прежде чем она нашла в сумочке ключи, она сумела мысленно составить несколько описаний Райли. Если он собирался на обед, почему он не сказал ей об этом? Боялся, что она предложит пообедать вместе? Да, это было бы для него невыносимо.

Мужчина, шедший за ней, не упустил своего шанса. Теплая, влажная рука дотронулась до руки Мег, и она резко обернулась, держа связку ключей.

– Испугал тебя? Извини. – Аплгейт выглядел довольным, а не извиняющимся.

Он стоял слишком близко, прижимая ее к двери. Хотя он был аккуратно одет, попытка проявить хороший вкус не удалась: розовые полосы на рубашке были слишком широкими и чересчур яркими, подплечники на пиджаке слишком велики и не могли скрыть огромный живот. Мег не удивилась бы, если бы на обратной стороне его узкого галстука была изображена обнаженная женщина.

– Что вы хотите? – Она решила оставаться вежливой.

– Я собирался извиниться, что был вчера… не в себе. Я хочу объяснить…

– Не беспокойтесь. – В ее голосе сквозило скрытое презрение. Она не боялась его, но он был высокий и пьяный. Она вставляла ключ в дверь и наблюдала за ним искоса.

Аплгейт наклонился над ней.

– Дай парню шанс. Я же сказал, у меня есть причина.

– Держи ее при себе. Проваливай. Ты не в состоянии… Отпусти меня!

Она пыталась освободиться, но он придавил ее руки к стене. Он не собирался причинить ей вред, ведь все происходило днем и на главной улице. Ей стоит только закричать… Но ей не хотелось привлекать внимание. Повысив голос, Мег сказала:

– Пойди домой и проспись. Убери от меня свои потные руки, а не то…

– Что ты сделаешь? Позовешь полицейского? Лучше выслушай меня, мисс Гордыня. Ты думаешь, что ты лучше большинства из нас, но есть вещи, которые могут узнать полицейские, а тебе это совсем не понравится…

Дверь магазина открылась, и она упала в руки Райли. Он отодвинул ее в сторону, словно куклу.

– Я работал в мастерской. Что могу для вас сделать, мистер Аплгейт?

Аплгейт подтянулся и попытался втянуть живот.

– Сказал бы я, что тебе сделать, если бы здесь не было дамы.

Райли взглянул на Мег:

– Он вас обидел?

Она откинула со лба выбившийся локон.

– Нет. Я в порядке.

Райли кивнул и вновь обратил внимание на Аплгейта.

– Извините. – Он попытался закрыть дверь, но Аплгейт встал на его пути.

Мег оценила желание Райли избежать скандальной сцены на улице, но ее удивила бравада Аплгейта. Он всегда придирался только к маленьким, кто не мог ему противостоять, и поспешно уходил, если встречал своего ровесника. Они были почти одинакового роста с Райли, но Аплгейт в два раза шире, хотя это был сплошной жир, а не мускулы. Все же он явно провоцировал драку и, как видно, надеялся выйти из нее победителем.

Еще один шаг, и Аплгейт окажется в магазине. Он стоял на пороге и раскачивался на пятках. Он не смотрел на Мег. Райли тоже забыл о ее присутствии. «Типичное поведение пещерных мужчин», – яростно подумала она и потянулась за телефоном, но передумала. Есть способ и проще.

Ее резкое движение удивило обоих мужчин и лишило Аплгейта равновесия, когда он занес ногу, шагая в магазин. Один резкий толчок руками – и эффект оказался более значительным, чем ожидала Мег. Он не просто отступил назад, а зацепился одной ногой за другую и упал навзничь.

Какое-то мгновение Мег боялась, что он ушибся или кости переломал, или голову расшиб. Но после глубокого вздоха последовал поток неприличных ругательств, адресованных женскому полу вообще и некоторым его представительницам в частности. Он начал подниматься с тротуара. Увидев побагровевшее лицо, Мег отчетливо произнесла:

– Я не хочу вызывать полицию, но, если ты сейчас же не уйдешь, я это сделаю. А если ты еще раз подойдешь ко мне или к магазину, я потребую твоего ареста.

Остановились несколько прохожих, движимые более любопытством, нежели состраданием, но среди них оказалась и добрая самаритянка. Худая, пожилая леди с седой прической и в очках нагнулась над Аплгейтом и стала тянуть его за руку, помогая встать.

– Бедняжка, надеюсь, вы ничего себе не поломали. Я всегда говорю, что городские власти совсем не заботятся о тротуарах. Я тоже упала недавно. Может, вызвать вам «скорую помощь»?

Пара представляла собой смехотворное зрелище – хрупкая старушка и огромный, пыхтящий мужчина. Аплгейт предпочел поскорее уйти. Он знал, что непострадавший человек вызывает у зевак смех, а не сострадание. Грубо оттолкнув женщину, он пробрался сквозь толпу любопытных и исчез, предварительно одарив Мег злобным взглядом.

Мег закрыла дверь и перевернула табличку на «Открыто».

– Он даже не хромает, – сказала она со смехом в голосе. – Я не собиралась отправить его в больницу, но немного покалечить его не помешало бы. – Она обернулась к Райли.

Он не смеялся. Его глаза потемнели, а рот превратился в щелку.

– Спасибо, – сказал он белыми губами.

– Что случилось? Я просто…

– Вы защитили своего беспомощного партнера. Благодарю вас.

Он повернулся на каблуках и ушел той же медленной надменной походкой. Придя в себя, Мег состроила ему в спину гримасу, но, когда дверь за ним закрылась, покачала головой и грустно улыбнулась. Он примчался к ней на помощь, обнажив меч и развернув знамена, а она превратила все в фарс. «Но откуда мне знать, что его мужское достоинство можно так легко задеть? Ему не надо доказывать, что он сильнее жирного слюнтяя Аплгейта. Это видно каждому. Я же понимаю, почему он хотел избежать скандала, и восхищаюсь им за это. Может, сказать ему?»

Нет, если она совершила ошибку – а она ее совершила, – теперь было слишком поздно. Извиняться – лишь сыпать соль на раненое самолюбие. Лучше оставить его одного, пока он сам не переживет случившееся. Она поступила необдуманно, а он ведет себя как надутый мальчишка.

Райли продолжал дуться или работать или то и другое до конца дня. У Мег было много работы: она написала новые ценники на некоторые украшения, продала дорогую пару серег давнему клиенту Дэна, приехавшему с Род-Айленда, только чтобы выразить свои соболезнования и узнать, что теперь будет с магазином. Миссис Адамсон была хорошо воспитанной, информированной, приятной леди, ее доброта подбодрила Мег. Женщина не только не обвиняла Райли в убийстве, изнасиловании или обмане. Она ничуть не удивилась, узнав, что Дэн вознаградил своего сознательного работника. «Райли делает прелестные вещи. Только он слишком скромный, правда? Я уверена, он много сделает для процветания бизнеса. Я желаю вам обоим всяческих успехов».

Райли скромный? Это самая веселая шутка, которую услышала Мег за весь день.

Она продала еще два украшения и вежливо, но твердо справлялась с любопытствующими посетителями. Время, проведенное в офисе, оказалось потраченным не впустую. Она узнала новое о магазине, узнала, что зарплата Райли составляет восемнадцать тысяч долларов в год плюс квартира над магазином. Мег помнила, что квартира состоит из двух комнат, кухни и ванной. Дэн получал за нее триста долларов в месяц, но рисковал, так как квартиру от магазина отделял лишь пол, а если его квартирант окажется грабителем? Приняв во внимание все обстоятельства, еще не ясно, кто кому делал одолжение.

Стрелки часов показали пять вечера. Мег повернулась к переговорному устройству. Ее не беспокоило, что она может напугать мастера. Она даже надеялась, что он повредит себе какую-нибудь не очень важную часть тела.

– Пять часов, – объявила она. – Я закрою дверь, когда буду уходить. Увидимся завтра в девять.

Она выключила переговорное устройство, прежде чем он ответил, если собирался это сделать, что маловероятно.

Утром Мег завтракала с бабушкой, избегая встречи с Джорджем и его сыном. Вернувшись вечером, она успокоилась, узнав, что Клифа нет.

– Бабушка тебе сказала, что я работаю? – Мег взяла сэндвич с тарелки и разложила остальные так, чтобы бабушка не заметила, что одного не хватает. Чаепитие не начнется, пока она не придет. Из-за того, что Мег стала работать, время чаепития перенесли на полчаса. Уже полшестого, а бабушка еще не спустилась к столу.

– Да. – Джордж посмотрел на тарелку, но не последовал дурному примеру. – Я рад, что ты соизволила сообщить хотя бы ей, куда ты отправилась.

– Я сделала это не из вежливости, а потому, что обязана ей.

– Я знаю, что мне ты ничем не обязана…

– О, прости, дядя Джордж. Утром я не хотела встречаться с тобой и Клифом, потому что не хотела спорить с вами. А где Клиф?

Джордж улыбнулся:

– Я напомнил ему, что у него есть какая-никакая работа. Я разрешил ему приехать на выходные, но если ты не хочешь…

– Перестань, дядя Джордж. Не думаешь же ты, что я вышвырну твоего сына из единственного дома, который у него есть, только за то, что он иногда действует мне на нервы. Это все равно что иметь старшего брата, который любит командовать, но мы поладим.

Ей придется разбираться и с дядей. Если она решит остаться в Селдоне, он не должен относиться к ней как к ребенку.

– Будет лучше, если ты перестанешь обо всем беспокоиться. Перестань извиняться за Клифа, перестань защищать меня. Я не…

На втором этаже открылась дверь, возвещая о приходе бабушки. Джордж наклонился к Мег, говоря тихо и быстро:

– Ты права. Я слишком заботлив. Но если я вижу, что ты ведешь себя упрямо, вот как сегодня утром…

– Это не упрямство. Но если Клиф прав в отношении Райли, хотя я в это не верю, для меня нет места безопаснее, чем магазин. Весь город знает, что я там. Неужели ты думаешь, Райли настолько глуп…

Она замолчала. Лицо Джорджа мгновенно изменилось, выражая теперь не отчаяние, а приветствие бабушке:

– Мэри, дорогая. Ты прекрасно выглядишь.

Складки голубого шифона обвивали шею бабушки, образуя воротник времен Елизаветы. К этому платью она надела аквамарины и жемчуг. В ее ушах сверкали огромные сине-зеленые камни. Остановившись в дверях с довольным видом, бабушка посмотрела на Мег и слегка нахмурилась.

– Дорогая, ты себя плохо вела?

Мег снова почувствовала себя ребенком. Она переминалась с ноги на ногу, проклиная свою нетерпеливость.

– Я знаю, ты голодна. Но я тебе без конца повторяю, что невежливо начинать есть, пока все не собрались за столом. – Бабушка смотрела на тарелку с сэндвичами. Мег рассмеялась. – А потом разложила бутерброды, пытаясь меня обмануть.

– Извини, – пробормотала Мег.

В шифоновом облаке бабушка подплыла к ней:

– Не будем больше об этом говорить. Я просто хочу, чтобы ты помнила: честность важнее всего, а леди никогда не обманывают.

Она обняла Мег. Мег заметила, как в комнату царственной походкой входит Генриетта. Кошка явно ухмылялась.

Глава 9

«Интересно, что значит жить, отгородясь от реальности, как Мэри Минот? Наверное, как жить в стеклянной клетке, – подумала Мег. – Невидимые стены создают иллюзию свободы, но суровая действительность никогда не проникает внутрь, и наружные стоны не слышны. Если ужасы слишком приближаются, кто-нибудь опускает занавески, расшитые цветами и красивыми птицами».

Более пятидесяти лет хозяином этой клетки был Дэн. Теперь они охраняли ее – Мег и дядя Джордж, Клиф и Фрэнсис. Хорошо, что кошки не разговаривают. Они-то знают, что происходит за пределами клетки. Кошки убивают маленьких красивых птичек. Естественно, Генриетта не принесет свой трофей бабушке. Она знала, с какой стороны ветер дует.

Когда Мег сообщила бабушке о своем намерении работать в магазине, она подготовила себя к спору или, еще хуже, к обиженному неодобрению – так бабушка обычно выражала свой протест. Напротив, бабушка хорошо восприняла новость и стала объяснять Джорджу:

– Конечно, в мое время леди не работали продавщицами. Но ведь нужно изменяться со временем. Даниэль мне все объяснил: пока она не найдет хорошего молодого человека, она сама будет работать в магазине. Даниэль очень доволен…

Забавно слушать о хорошем молодом человеке, но когда бабушка заговорила о Дэне, словно он вышел на минуту в соседнюю комнату, веселое настроение Мег тут же улетучилось. Пусть Джордж говорит о вере и о безвредном эксцентризме, но бабушка на самом деле ведет себя странно, и ее видения могут стать не такими безвредными. Что, если она решит пойти погулять с «Даниэлем» в бурю или отправится за ним по дороге и окажется под колесами автомобиля? Если она видит то, чего нет, она может не обратить внимания на опасность, которая существует.

Внутренняя борьба, видимо, проявилась на лице Мег, так как Мэри посмотрела на нее озабоченно. Мег натянуто улыбнулась.

– Бабушка, можно мне взять еще сэндвич?

– Конечно, дорогая. Только не испорть аппетит к ужину.

– Мы все гордимся Мег, – одобрительно улыбнулся Джордж. – Но я не хочу, чтобы она приносила себя в жертву даже магазину. Как сегодня прошел день, дорогая?

Мег дожевала бутерброд и подумала, как ответить.

– Все оказалось не так сложно, как я боялась. Вообще-то мне даже понравилось.

Дядя посмотрел скептически.

– Нет, правда, – настаивала Мег. – Я многое забыла, но постепенно все вспоминается. А Райли, знаете, я видела некоторые его работы сегодня. Они великолепны! Я понятия не имела, что он так талантлив.

– Даниэль очень высоко ценит этого молодого человека, – проговорила Мэри. – У него грубоватые манеры. Необработанный бриллиант, короче говоря.

– Он тебе не нравится? – спросила Мег.

– Я редко с ним встречалась. Но, казалось, он чувствовал себя неловко, когда бывал у нас. Это понятно. Художественная личность не обладает внешним лоском манер. Я думаю, что Микеланджело предпочитал свою студию дворцу Медичи.

Мег подавилась сэндвичем.

– Думаю, что ты права, Мэри, – сказал Джордж. Его глазасмеялись. – Но сравнение не слишком подходит. Молодой человек не Микеланджело.

– Нет, его манеры еще хуже, – пришла в себя Мег. – Но, дядя Джордж, ты должен посмотреть, какие вещи он делает. Например, ожерелье… Но я не могу его описать словами, лучше я вам покажу – я его купила.

– Ты его купила? – воскликнул Джордж.

– Я должна была купить его. Бабушка, тебе знакомо такое чувство: если сейчас не купишь вещь, то кто-нибудь уведет ее у тебя из-под носа?

– Да, дорогая. Я тебя понимаю. – Бабушка погладила бриллианты на своем ожерелье.

– А я не понимаю, – сказал Джордж. – Но я рад, что твои обязанности тебя не тяготят, Мег.

– Я бы хотела, чтобы ты по-прежнему считал меня мученицей, – улыбнулась Мег. – Жалей меня, нянчись со мной. Это такая радость – открыть талант, как у Райли. Теперь понятно, что чувствовал Говард Картер, обнаружив гробницу Тутанхамона. Конечно, Дэн первым увидел этот талант. Но я не была под влиянием Дэна, правда… Я не могу объяснить, – она смутилась из-за своего чрезмерного энтузиазма. Посмотрев в сторону, она увидела хвост Генриетты под диваном. Кошка прихватила с собой остаток бутерброда Мег.

* * *

На следующее утро Мег рано пришла в магазин. Райли еще не открыл его. Яркий солнечный свет слепил глаза. Лишь вставив ключ в дверь, она заметила мятый бумажный пакет. Подумав, что какой-то неряха бросил остатки еды около двери, а не в мусорный контейнер, она нагнулась, чтобы его поднять. Он оказался тяжелее, чем она думала, и выпал из руки, рассыпав содержимое.

Мег отшатнулась и закричала. Перед ней лежала мертвая крыса – окоченевший труп с оскаленными желтыми зубами. Дверь магазина распахнулась. Райли оценил ситуацию с первого взгляда. Он отбросил крысу с дороги и втянул Мег в магазин.

– Я займусь этим, если только вы опять не захотите быть героиней.

Мег чуть было не ответила со злостью, когда вдруг поняла, что ей выпал шанс загладить вчерашнюю ошибку. Кроме того, она не испытывала ни малейшего желания проявлять героизм в отношении крыс, даже мертвых. Молча она прошла в магазин. Вскоре он вернулся и направился в туалет. Вода бурно полилась из крана, и он оттирал руки несколько минут.

Мег последовала его примеру, хотя она не дотрагивалась до крысы, а касалась только пакета. Она чувствовала сильное отвращение. Когда она вышла из туалета, Райли стоял, облокотившись о прилавок.

– Если вы собираетесь работать здесь, то приходите на полчаса позже. Я не ждал вас так рано.

– Вы хотите сказать, что это не в первый раз…

– Это была моя первая крыса, вернее, ваша.

– А что еще происходило?

– Я не хочу это обсуждать. К вам это не относится. Если не хотите неприятных сюрпризов, не приходите так рано.

Он направился в мастерскую. Но Мег упорствовала:

– Там, на шее крысы, была привязана бумажка?

– Да.

– И что там было написано?

– Это для меня. Вы же не читаете чужую почту? – Дверь за ним закрылась раньше, чем она сумела ответить.

Мег хотела пнуть прилавок или мусорное ведро, но она была в босоножках и поэтому передумала. Какого черта он с ней так разговаривает? Но главным образом ее ярость была направлена все же не на Райли, а на того, кто прислал крысу. Райли вел себя как обычно – заносчиво, сдержанно, подозрительно. Все же ему выпал шанс спасти ее хотя бы от мертвой крысы. Это успокоит его раненое самолюбие.

Мег подумала о Роде Аплгейте: крыса была как раз в его стиле. Но могли быть и другие люди, недолюбливающие Райли. Если человека преследуют, это не означает, что он не виновен или благороден.

День выдался напряженный. Главным образом приходили не покупать, а продавать. Принесли сразу три коллекции. Ей не хотелось советоваться с Райли. Это было бы тактично, но она должна вырабатывать уверенность в себе. Первые две коллекции дали ей возможность отточить свои навыки. Она легко классифицировала украшения и поняла, что сможет быстро их продать. Реакция продавцов на предложенные ею цены подтвердила, что она попала точно в цель. Оба сначала поворчали, поспорили, поторговались, потом согласились на условия Мег.

С третьим продавцом дело обстояло иначе. Невысокий мужчина с темными глазами представился дилером, работающим на Дэна. Он принес три золотых браслета, несколько булавок и ожерелье с зелеными камнями, которые он назвал изумрудами. Мег проверила камни, но возрожденный инстинкт подсказал, что камни синтетические. Искусственно выращенные камни – это не стекляшки, но и не натуральные камни. Она высказала свои сомнения, но продавец заявил, что он в состоянии отличить настоящий изумруд от синтетического, подразумевая, что Мег не в состоянии это сделать.

В этот момент Мег осенило: новости о ее наследстве уже разошлись по округе, и некоторые коллекционеры поспешили иметь дело с неопытной внучкой Дэна. Ей захотелось оказать достойный отпор мистеру Макдональду («Зови меня Джек, твой дед всегда звал меня так»), но, проверив записи по книге поступлений, она увидела, что он является полезным источником, поэтому было бы глупо портить с ним отношения. Мег мило улыбнулась:

– Знаете, мы сделаем последнюю проверку. Я позову моего партнера. У него в мастерской есть микроскоп.

Некрасивое лицо Макдональда совсем поблекло. Он проиграл и знал это. В синтетически выращенных камнях встречаются включения, невидимые простым глазом, но хорошо различимые под микроскопом. Они сильно отличаются от вкраплений в природных камнях. Мег нажала кнопку, и пришел Райли. Мужчины холодно приветствовали друг друга. Райли забрал ожерелье и вскоре вернулся.

– Как вам говорила мисс Вентури, это синтетика.

Сделку заключили, и Макдональд ушел, бормоча извинения.

– Никому нельзя доверять в наше время. Не надо было мне верить ему на слово, но я имел с ним дело долгие годы… – звучал его голос совсем неубедительно.

За Макдональдом закрылась дверь. «Колокольчики все еще не настроены», – подумала Мег. Раздался телефонный звонок.

– Ювелирный магазин Даниэля Минота.

– Так ты действительно там? А я все же не верил…

– Дэрен?

– Да. Я ждал вчера, что ты зайдешь подписать завещание.

– О, я ведь обещала и забыла. Извини.

– Это важно, Мег.

– Я знаю. У меня обед в 12 часов, я зайду к тебе на минутку.

– Это займет больше времени, не минутку. Сейчас половина двенадцатого. Приходи сейчас, мы все обсудим и пойдем вместе обедать.

– Слушай, давай встретимся у Кейт. Захвати завещание с собой, там и свидетелей найдем.

Предложение шокировало Дэрена.

– Ну хорошо. Если ты настаиваешь на встрече в твоей конторе, то я захвачу с собой пару бутербродов. У меня только час на обеденный перерыв. Так мне прийти в двенадцать или зайти после работы?

– Приходи чем раньше, тем лучше. Мы все обсудим на месте.

Мег повесила трубку. Невозможно не поддразнить Дэрена: он относится ко всему с такой серьезностью. Она в такой же степени неразумна. Конечно, она могла обедать столько, сколько хотела. Просто она жаждала доказать Райли, что она серьезно относится к делу. Но ему, кажется, безразлично…

Миссис Бэбкок поздоровалась еще холоднее, чем в первый ее приход. Мег увидела на столе Дэрена сэндвичи и пластиковые стаканы с кофе. Секретарша выплыла из комнаты, всем своим видом демонстрируя неодобрение. Дэрен прошептал:

– Мег, это была хорошая мысль обедать здесь. Она собиралась присутствовать при нашем разговоре, но считает неприличным есть вместе с начальником.

Мег была тронута попыткой Дэрена привыкнуть к ее необычному поведению. Но, несмотря на его храбрые слова, он явно чувствовал себя неловко. Попросил разрешение снять пиджак с видом человека, решившего отбросить условности.

– Давай прольем кофе на завещание, тогда ей придется перепечатывать.

Дэрен засмеялся, но оглянулся на дверь. Он был под каблуком у своей секретарши. Мег задумалась. Возможно, миссис Бэбкок отчасти виновата в разводе Дэрена. Его супружество длилось только пять лет. Но какой жене понравится, что секретарша оказывает на мужа значительно большее влияние, чем жена. А миссис Бэбкок работала очень давно и не собиралась сдаваться.

– Нам придется пригласить ее подписать завещание, но я не хотел бы, чтобы она знала о другом деле. – Он протянул ей тонкую стопку листков.

– Ты нашел хорошего детектива. – Мег посмотрела на первый листок. – Я не ожидала результатов так скоро.

Дэрен откусил бутерброд. Проглотив, он ответил:

– Это предварительное сообщение. На глубокое расследование уйдет больше времени.

Мег с интересом углубилась в чтение. «Неудивительно, что Райли предпочитает называться по фамилии. Алозий Лойола Райли – скромное ирландское имя», – с улыбкой подумала Мег. Его отец умер 10 лет назад, имел вид на жительство в США, мать – урожденная американка (наверное, в ней текла индейская кровь и от нее Райли унаследовал орлиный профиль и смуглую кожу). Дата рождения, место рождения, образование…

– Он был во Вьетнаме? – воскликнула Мег. – Но ведь он слишком…

– Нет. Ему было 18 лет в 1972 году.

– Я думала, война уже закончилась к тому времени.

– Закончилась в конце года. Он пробыл там только пять месяцев.

– Достаточно долго, чтобы получить ранение. За ранение его наградили орденом «Багровое сердце».

– Этот орден вручали за комариные укусы.

Мег хотела спросить, откуда он может это знать. Вот Дэн наверняка спросил бы… Она сложила бумаги и убрала их в сумку.

– Я не вижу ничего предосудительного.

– Пока.

– Ты собираешься продолжать расследование?

– Мег, дорогая, мы еще и не начали. Чтобы установить судимости, потребуется время. Потом нужно поговорить с соседями, учителями, друзьями.

– Собрать сплетни?

– Это так делается. Мег, я не виню тебя, что тебе претит сама мысль…

– Я это ненавижу. Презираю. Дэн наверняка проверил Райли. Он не нанял бы на работу вора…

– Мег, дело твое. Ты платишь. Если скажешь, я отзову детектива.

– Думаю, он уже начал второй этап расследования? Хорошо. Если он не раскопает ничего заслуживающего внимания в течение следующих двух дней, прекращай расследование. И, ради Бога, никому не говори об этом.

– Уж не думаешь ли ты, что я могу нарушить конфиденциальность моего клиента? – сухо спросил Дэрен.

– В тебе я уверена, а на миссис Бэбкок не поставлю и ломаного гроша.

– Она никогда не открывает почту, адресованную лично мне.

– Сомневаюсь. А кто печатал письмо к детективу?

– О, – сообразил Дэрен.

– Ладно, пока в этом нет вреда. Но я тебя прошу, чтобы все сообщения от детектива шли под грифом «лично и секретно», хорошо? Мне стыдно, что я лезу в личную жизнь Райли, но мне совсем не хочется, чтобы из-за меня о нем шли сплетни по городу.

– Ты несправедлива, Мег.

– Просто осторожна. Мне пора возвращаться. Давай подпишу завещание.

Она читала, а он сказал:

– Думаю, люди то и дело говорят тебе, как ты похожа на Дэна.

– Да.

– Но ты намного симпатичнее. – Мег с удивлением отвела взгляд от бумаг.

– Я не собиралась говорить, как Дэн, Дэрен. Я ценю твою помощь, уважаю твои способности и всегда буду благодарна за твои советы. Но я буду сама принимать решения.

– Конечно. Когда я сказал, что ты переменилась, это был комплимент. В женщине меня восхищает решительность и честность.

Улыбка Мег застыла. Он имеет в виду другое. Большинство мужчин не понимают, насколько унижающе звучит эта фраза.

– Спасибо, – сказала она.

– Могли бы мы вместе поужинать когда-нибудь? Легче разговаривать, когда не нужно следить за расписанием и…

– Оглядываться на преданных секретарш? Спасибо за приглашение, это будет мило.

– В субботу?

– Ты традиционен. Ну, хорошо. Теперь зови своего свидетеля и закончим дело.

Мег вышла из конторы гордой обладательницей нового завещания. Она распорядилась своей собственностью так, как думала, понравилось бы Дэну. Правильно ли она поступила? Она остановилась и уставилась невидящим взором в витрину «Бутика», вызывая ложные надежды у хозяйки магазина. Может, мисс Вентури передумала и решила купить то вечернее платье? Постоянный клиент с таким доходом пришелся бы весьма кстати.

Но Мег не рассматривала одежду в магазине. Да, ее дедушка одобрил бы ее поступок. Но он надеялся на продолжение династии и был бы доволен, лишь когда Мег вышла замуж и родила детей. Странно, что Дэн не выбрал ей мужа по своему усмотрению и не написал это как условие в завещании. Может быть, теперь это не разрешено законом? Или Дэн не нашел достойного жениха для внучки?..

Открыв рот, Мег обдумывала закравшееся подозрение. Нет. Такой план слишком сверхъестествен даже для Дэна. Он, конечно, одобрял Райли, но…

Не зная, что на нее внимательно смотрят из магазина, Мег состроила гримасу и покачала головой. Витрина магазина напомнила ей, что необходимо что-то купить, если она пойдет в ресторан с Дэреном. Он, конечно, чувствовал, что она не вполне с ним откровенна, а мягкий свет, хорошая еда, не говоря уже о бокале вина, расположат ее к откровенности. Если бы он только знал о сокровищах, о странном телефонном звонке, о дохлой крысе… А почему бы все это не высыпать на его бедную голову? Ей нужен совет, а почему бы не спросить адвоката и друга? «Еще подумаю об этом».

Управляющая магазином увидела, как Мег быстро пошла прочь от витрины.

– Что за сноб? – обратилась она к продавщице. – Вы заметили, как она насмехалась над одеждой в нашей витрине? Она, наверное, считает, что для нее хороши лишь магазины с Пятой авеню.

Репутация складывается не из фактов, а из предрассудков.

* * *

Мег медлила за завтраком на следующее утро и не знала, поступает ли так из-за трусости или вежливости. Она совсем не жаждала найти еще одну дохлую крысу или что-нибудь подобное, а Джордж так развлекал ее за столом, что было бы просто невежливо встать и уйти. Даже Фрэнсис находилась в хорошем расположении духа: несколько спокойных дней, и миссис Дэнверс испарилась. Погода прекрасная, ее любимая хозяйка в отличном здравии, и Мег выполняет свой долг так, как считала нужным Фрэнсис.

– Съешь еще кекс. Тебе понадобятся силы, если собираешься работать целый день.

Мег взяла пирожное. Проще взять, чем спорить. Фрэнсис ушла, а Джордж продолжил разговор:

– Значит, ты не против, если я уеду на день или два? Вернусь в субботу вечером – это самое позднее.

– Дядя Джордж, вам не надо спрашивать моего разрешения. Вы сами себе босс и всегда им будете.

– Очень мило с твоей стороны, детка. – Он улыбнулся одной из самых очаровательных улыбок и добавил: – Но весьма непрактично. На днях тебе придется проверить налоговые документы и денежные ведомости по магазину…

– Не напоминайте мне. – Мег театрально заморгала. – Сейчас не могу заниматься ничем сложным, кроме Райли. Чтобы превратить его в человека, понадобится вся моя энергия.

Джордж засмеялся:

– Если это кому-то и под силу, то наверняка тебе.

Мег встала.

– Мне надо бежать. Увидимся вечером.

Он не спорил, но по его лицу было ясно, что он понял, почему она поспешно уходит. Лишь на улице ее осенило, почему он задал ей тот вопрос. Джордж не спрашивал ее разрешения уехать. Он спрашивал, не боится ли она остаться одна.

* * *

Когда Мег добралась до магазина, на двери красовалась надпись «Открыто» и даже витрина сверкала чистотой.

Райли стоял за прилавком.

– Доброе утро.

Мег широко ему улыбнулась, как учитель, поощряющий трудного ученика.

– Доброе утро. Как видите, я приняла ваш совет. Вы нашли какие-нибудь сюрпризы утром?

Она начинала учиться читать по его каменному лицу. Оно выражало эмоции, но лишь человек, хорошо знающий его, мог их заметить. Мег увидела, как он моргнул, и вспомнила вымытое стекло.

– Я шучу. Можете мне не рассказывать…

– Я уже сказал вам, это мои проблемы. – Он пошел к витрине, держа в руках статуэтку.

– О, это Бель-шуму! Я думала, куда он подевался? – Она протянула руку, и Райли дал ей статуэтку.

Это было изображение лысого мужчины с большими глазами, на нем надета юбочка, он широко улыбается, руки сложены на животе.

– Он был талисманом Дэна, – пробормотала Мег. – Как там написано в контракте?.. «А что касается золотого перстня с изумрудом…» – Она вспомнила забытые слова, Райли подхватил:

– «… мы гарантируем, что изумруд не выпадет из оправы в течение двадцати лет».

– «Если изумруд выпадет из перстня ранее, чем по прошествии двадцати лет, мы, Бель-ажиддин и Хатин, заплатим компенсацию, а именно десять мин серебра».

– Правильно. Первый записанный контракт между ювелиром и клиентом. Пятый век до нашей эры. Мне всегда было непонятно, почему Дэн назвал статуэтку Бель-шуму, а не другим именем.

– Легко произносится.

– Хатин произносится еще легче. Дэн сказал, он его так назвал, потому что это и есть Бель-шуму. Но статуэтка должна быть на две тысячи лет старше, чем участники того контракта.

– Это подделка.

– Я догадывалась, но Дэн ни за что не признавался. Да и какая разница? Главное – идея. Я поставлю его на место в витрину. Вы его чистили или…

– Я его чинил. Он был… поврежден.

Посмотрев внимательно, Мег заметила тончайшую, с волосок, полоску вокруг шеи и ноги.

– Вы хорошо потрудились.

– Спасибо.

Мег подумала: «Наверное, Кэнди разбила маленькую фигурку из чистой злобы». Статуэтка всегда стояла в центре витрины, являясь примером гордых традиций ювелирной профессии.

Она поставила статуэтку и подумала, что Райли спрятался в мастерской, утомившись от светской беседы, но он стоял там же, у витрины. Мелькнула надежда, что отношения между ними начинают налаживаться.

– У меня в два часа деловая встреча. Но если есть проблемы…

– Можете уйти.

– Вы можете закрыть пораньше?

– Могу.

– Хорошо, спасибо. – Он направился в мастерскую.

Мег почувствовала разочарование. Несколько минут он был таким приятным, почти дружелюбным. Только для того, чтобы попросить об одолжении.

– Вы нашли замену Кэнди? – попыталась она еще раз.

– Пока нет. Я продолжаю искать.

– Может, нам взять ее снова?

Эти слова остановили его. Он взглянул на нее через плечо.

– Я бы не советовал. Но вы можете поступать как хотите.

– Нужно решать вместе. Нам же нужен человек.

– Делайте как хотите. – Он захлопнул за собой дверь.

«Надо бы его проучить и снова нанять Кэнди», – подумала Мег. Она была уверена, что он уволил Кэнди не из-за оскорблений в адрес Мег – ему-то какое дело до этого, – а потому, что Кэнди загнала его в эмоциональный тупик. Мег с удовольствием представила страстное объяснение Кэнди с Райли в их последнюю встречу. Райли отступает в угол от страстного натиска женщины в половину меньше его ростом. Какое удовольствие увидеть невозмутимого Райли в подобной ситуации, даже стоит потерпеть присутствие Кэнди!

Но нет, хотя идея соблазнительная, от нее придется отказаться: она тоже не желает видеть Кэнди в своем магазине и, взяв ее на работу, похоронить всякую надежду установить нормальные отношения со своим колючим партнером. Как будто работаешь с эмоционально неустойчивым ребенком: два шага вперед, один назад. Приходится следить за каждым словом, никогда не знаешь, на что он может обидеться. Что сделало его таким недоверчивым и подозрительным? Вьетнам? Ветераны той войны страдали не только на поле сражения, но и после возвращения домой. Отношение сейчас изменилось, но некоторые люди так и не излечились от эмоционального потрясения. С Райли нельзя сражаться, нужно пытаться завоевать его доверие. Она хотела только этого – не любви или дружбы, а доверия, такого же, которое он испытывал к Дэну.

Если она сможет доверять ему, она оставит на него магазин. Это будет такое облегчение… Или она будет скучать по магазину? Беда в том, что она не знает, чего же она хочет. А Райли не решит ее дилемму.

Фрэнсис приготовила ей с собой ленч, поэтому Мег не уходила из магазина. Около часа дня Райли выполз из берлоги. Он был в белой рубашке с галстуком, пиджак на руке. Тот же костюм, в котором он был на похоронах. Неужели он у него один?

– Я ухожу, – объявил он.

– Вы отлично выглядите. Взяли с собой чистый носовой платок?

Райли моргнул.

– И постриг ногти и вымыл уши. Пока.

Мег проводила его до двери. Вскоре ржавый серый «пикап» проехал со стоянки. Она видела за рулем Райли. Он не посмотрел в ее сторону. Суровый профиль словно высечен из камня. Теперь ей с трудом поверилось, что он ответил на ее шутку. Слова знакомые, то ли из книжки, то ли из фильма.

Она выждала минут пятнадцать и направилась к двери мастерской. Она оказалась закрытой. Машинально или намеренно не хочет ее пускать в свое царство? Ему надо бы знать, что закрытая дверь ее не остановит. Она достала из сумки тяжелую связку ключей Дэна.

В детстве мастерская была таинственным и волшебным местом для Мег. Ее редко впускали туда, ведь там находилось множество опасных предметов: инструменты, острые, как бритва, горшки с кислотами, канифоль, паяльники. В редких случаях, когда ей разрешалось войти, Дэн не делал ничего серьезного – он же не мог сосредоточить внимание на работе и одновременно следить за внучкой. Но он познакомил ее с различной ювелирной техникой. Она увидела, как изменяется эмаль после обжига, какую филигрань плетут из золотого волоса. Она наблюдала, как дед вставлял жемчужины в перстенек, готовя ей подарок к десятилетию.

Самый приятный момент наступал, когда Дэн доставал из сейфа поднос с драгоценными камнями и разрешал ей потрогать их. Ей не позволялось трогать большие ценные камни, хранящиеся в отдельных коробочках: бирманские рубины, красные, как кровь дракона, колумбийские изумруды, как яркие весенние газоны сапфиры, в глубине которых можно увидеть звезды. И бриллианты. Наверное, от Дэна она унаследовала равнодушное отношение к холодным бело-голубым камням, которые обожествлял весь мир. Цветные камни находили отклик в ее душе. Полудрагоценные камни были не менее прекрасны, только стоили дешевле – нежная голубизна аквамарина и топаза, разноцветье гранатов. Дэн научил ее отличать зелень турмалина и изумруда от редчайших зеленых гранатов. Он научил ее играть в игру, которая была вовсе не игра: она на ощупь отличала подлинные топазы. Она помнит тот день, когда впервые узнала их все без ошибки. Это был радостный день для нее и для Дэна.

Она постаралась не вспоминать прошлое. В последний раз она вышла из магазина в восемнадцать лет, отказавшись от обещаний и трудностей, которые он таил. Она не входила в мастерскую со времени своего возвращения. И теперь она радовалась, что была одна. Было бы трудно справиться с воспоминаниями и эмоциями в его молчаливом присутствии.

Это помещение не напоминало пещеру Али-бабы. Здесь не было окон, стены и потолок были сделаны с учетом утилитарных потребностей. На полу лежал палас, но не для красоты: если камень выпадет из рук ювелира, он не закатится далеко. Вторая дверь вела на улицу, ее сделали по требованиям пожарной безопасности, но ею никогда не пользовались. В комнате находились туалет и раковина. Единственные лишние вещи на столе – кофейник и поднос для сигар Дэна: сейчас здесь лежало несколько окурков от сигарет. По стенам стояли станки для обработки драгоценных металлов. Скамья и стол, сделанные специально для ювелира, – поверхность вогнутая, чтобы камни не рассыпались со стола на пол, – на полках целые наборы ювелирных инструментов.

Мег подошла к столу и почувствовала, что держит руки за спиной – еще одно из правил Дэна: смотри, но не трогай. В больших и малых мисках лежали обрывки золотой проволоки и несколько мелких камней. Изумруды. Мег огорчилась, что не могла понять, над чем сейчас работает Райли. Если он работал над чем-то, то он убрал материалы в сейф.

Тот же самый старый сейф. Она не знала шифра. Надо спросить Джорджа, может, он знает. Или она спросит у Райли. У нее есть право знать все.

Она осмотрела комнату, находя ее безличной, как номер в гостинице. Ее раздражение усиливалось. Если бы она не отличалась чуткостью и внимательностью, она бы давно потребовала, чтобы ее сюда впустили, и спросила бы Райли, над чем это он работает. Видимо, у него новая идея, потому что он почти не покидает мастерскую, пока она в магазине. А может, именно из-за нее он не показывается в магазине? Может, он читает здесь журнал «Плейбой» или нюхает кокаин? Ну, это она погорячилась. Она видела кокаинистов. Журналы на полках были по ювелирному делу и геммологии – науке о драгоценных камнях. Наверное, другие журналы он хранит в ящике вместе с бутылкой бурбона и наркотиками.

Поддавшись вульгарному любопытству, Мег внимательно рассмотрела содержимое стола. Кусочки золота поблескивают тут и там, несколько инструментов… нитка, нет, похоже на человеческий волос. Иногда волосы использовали при работе с мелким жемчугом. Но этот волосок был слишком темного цвета.

Любопытство росло. Где же он хранит свои личные… Она поправилась: нет, не личные вещи. Она же не имеет права осматривать их. Ее интересует только его профессиональная деятельность – его рисунки, наброски. Не будет никакого вреда, если она их посмотрит.

Письменный стол раньше принадлежал Дэну. Она потрогала один ящик, другой. Они не открывались, они все закрыты на ключ.

Больше Мег не испытывала угрызений совести. Уж эта мера предосторожности направлена только против нее. В ящике нет ничего ценного для вора, все ценности обычно хранятся в сейфе. «Как смеет он воображать, что за его спиной я буду подглядывать», – думала она сердито и подбирала ключи к ящикам.

Один ключ открыл все ящики. Сначала она не поняла, зачем Райли понадобилось закрывать их. В ящиках находились черновики, наброски. Нашла она и папку с рисунками ювелирных украшений. Мег рассматривала рисунки, но на них были лишь общие идеи, он не разработал детально ни один из них.

В нескольких папках хранились вырезки из журналов и фотографии современных и старинных украшений, различные предметы, начиная от цветов до компьютерной графики. Мег быстро просмотрела фотографии, удивляясь: «Так вот что служит для Райли источником вдохновения. Никогда бы не подумала, что сломанная ветка может представлять какую-то ценность для художника». Она просмотрела все фотографии, а потом, что-то вспомнив, опять начала их перекладывать.

Ее заинтересовала одна фотография: на ней воспроизведен рисунок из старинной книги, поэтому рисунок черно-белый. Вот почему она не сразу узнала его. Но даже без блеска золота и драгоценных камней сейчас она ясно видела: на фотографии изображено ожерелье, найденное ею в сейфе среди тайных сокровищ Дэна.

Глава 10

Звон колокольчиков вывел Мег из оцепенения, папка выскользнула из рук, и фотографии рассыпались по полу. «Ну вот, теперь я никогда не соберу их в том же порядке. Он узнает, что я здесь проверяла… Ох, я оставила дверь открытой!»

Она метнулась к двери и встретила посетителей, готовых войти в мастерскую: не найдя никого в магазине, они отправились на поиски продавца. Это была молодая пара, желающая купить обручальные кольца. Несколько запыхавшись, Мег похвалила их вкус, так как они предпочли старинные, уникальные вещи современным, и показала, что имелось в магазине. Выбирали они очень долго, а потом еще решили посмотреть браслеты. В итоге они купили четыре кольца и тяжелый золотой браслет. Мег следовало бы быть довольной такими покупателями, но она чувствовала себя хозяйкой, развлекающей гостей, в то время как под диваном лежит труп. Открытая дверь в мастерскую зияла как рана, и стол находился как раз в пределах видимости. А Райли не сказал, вернется ли он до закрытия. Если он войдет, прежде чем она успеет там убраться…

«Нет, это не топазы, это желтые гранаты. Нет, не все гранаты красные. Они бывают различных цветов. Да, существует ряд способов определения, настоящий камень или синтетический. Конечно, мы гарантируем качество всех вещей, которые продаем».

Наконец-то они ушли, и Мег рванулась в мастерскую. Нужно скрыть следы своего пребывания там. У Райли было много интересных фотографий. Но фотография с ожерельем из сокровищ Дэна наводила Мег на разные мысли. Ей необходимо все как следует обдумать, прежде чем она встретится с Райли.

На этот раз Мег закрыла за собой дверь мастерской и принялась за работу. Она старалась не торопиться: она услышит по внутренней связи, если кто-то войдет в магазин. Она собрала все вырезки и фотографии; может, Райли и не заметит, что они лежали не в том порядке. Она запирала ящики, когда опять послышался звон колокольчиков.

Звонкие голоса, смех – счастливые вдовушки, так называл их Дэн. Дамы среднего возраста, гуляющие по магазинам. Главным образом гуляющие, но ничего не покупающие. Они вообще редко покупали что-нибудь, но хотели посмотреть все. Они облокачивались на стекла, повсюду оставляя следы пальцев. Дэн считал, что среди них много клептоманов. Может, Дэн несправедливо относился к ним, но на самом деле нелегко уследить за десятком покупателей, которые одновременно требуют показать им различные вещи. Но не из-за них пропала улыбка с губ Мег: в этом была виновата скромно стоящая Кэнди. Кэнди подозрительно улыбалась, и это не могло не насторожить Мег. Кэнди не может без веских причин выглядеть такой самодовольной.

– Чем могу помочь?

Кэнди заулыбалась еще шире.

– Обслуживай этих дам, Мег. Я не спешу.

Дамы тоже не спешили. Выразив ужас по поводу цен, сказав, что у бабушки (тети, кузины, подруги) украшения гораздо красивее и намного дешевле, одна из них все же купила перстенек с маленькой жемчужиной. Мег снизила цену, только чтобы выпроводить их из магазина. Наконец-то закрывшаяся за ними дверь заглушила их девичий смех, и Мег предстала перед Кэнди.

– Слушаю.

Кэнди подошла к прилавку и, желая стереть след пальца со стекла, размазала его еще больше.

– Я слышала, вы еще никого не нашли на мое месте.

– Пока нет.

– Я готова вернуться, если ты меня попросишь.

Мег с любопытством смотрела на Кэнди. Что-то придало ей уверенности, граничащей с наглостью.

– Это твой бывший муж положил дохлую крысу у двери магазина?

Ухмылка Кэнди напомнила улыбку чеширского кота из сказки об Алисе.

– Такое случилось?

– Если он будет продолжать в том же духе, то окажется в тюрьме.

Выражение лица Кэнди говорило о том, что ей глубоко безразлично, где окажется ее бывший муж. Он ей не нужен, но она с радостью воспользуется им, чтобы добиться желаемого.

– Не я тебя увольняла. И я не могу взять тебя самостоятельно обратно без ведома моего партнера.

– Нет, можешь. Ты можешь заставить его взять меня.

– Может, и могу, да не буду.

Мег приготовилась выслушать оскорбления и была удивлена, когда Кэнди лишь пожала плечами и направилась к двери.

– Хорошенько подумай о моем предложении, я могла бы вам сильно помочь, ваше величество.

Мег позволила, чтобы последнее слово осталось за Кэнди.

Мег достала тряпку и полироль и начала протирать витрины. Она терла стекла и думала о странном поведении Кэнди. Ее последние слова звучали как цитата из мыльной оперы, где их произносит опасный шантажист. Аплгейт еще глупее, чем она думает, если позволил Кэнди использовать себя. Почему трудно поверить, что двое физически непривлекательных людей, причем довольно злобных, могут любить друг друга? Мег думала, что в данном случае задето не сердце Рода, а его гордость, ведь Кэнди отвернулась от него. Он не сумел удержать женщину, которая не была нужна никому другому.

Мег вытирала поверхность и размышляла, почему Кэнди не дождалась, когда покупатели уйдут из магазина, а вышла вместе с ними. Ведь колокольчик звенел только один раз.

Или она пришла в магазин с той молодой парой и сразу же направилась в туалет. У нее же было время спрятаться. И пряталась она до следующих посетителей. Но зачем рисковать? Колокольчик бы прозвенел, если бы она вышла из магазина, но Мег все равно не успела бы увидеть, кто это был.

Мег закончила уборку и пошла в туалет. Она убиралась там утром. Сейчас на полу виднелись следы и валялся лепесток. Цветы с груш начали осыпаться, никто из посетителей не заходил в туалет… Мег направилась в офис. И здесь следы пребывания Кэнди были явно налицо: ящик стола выдвинут, стопка бумаг неаккуратно сложена. Кэнди оказалась деловой пчелкой.

Почему? Чего она хотела? Трудно догадаться, как работает такой мозг, как у Кэнди. Подглядывать, подслушивать – для нее обычные занятия. Может, она искала доказательства «взаимоотношений» Мег и Райли. Она же сразу догадалась, почему Мег пришла работать в магазин. Мег беспомощно оглянулась: сразу не определишь, не пропало ли чего. Она наобум открыла один из ящиков стола. Как всегда, в ящике Дэна царил беспорядок: лежали конверты, бумага, ручки, и среди этого мусора она увидела знакомый предмет – бархатный мешочек с золотой веревочкой.

Мешочек с топазами и цитринами. Странно, что он не в сейфе. Мег развязала веревочку и сунула руку: гладкая, прохладная поверхность камней оказала терапевтический эффект. Дэн всегда говорил, что камни успокаивают. Если он бывал в плохом настроении, он часто брал мешочек и играл с камнями.

Кажется, ничего не пропало. Но ведь она не помнила, сколько камней здесь хранилось. Мег убрала мешочек в ящик. И вдруг она вспомнила о потайном ящике. Во многих старинных столах имелись тайные места. Она отодвинула верхний ящик и нажала на панель – отодвинулась боковая панель: в тайнике лежал пистолет. С каких пор Дэн держал оружие в столе? Когда она играла здесь в детстве и открывала этот секретный ящик, там не было оружия. Но времена изменились, мир теперь не такой добрый, он стал намного хуже со времени ее детства.

Больше в потайном месте ничего не было, кроме пыли. Мег задвинула панель и поставила ящик на место. Ящик не закрывался на ключ. Да, а как насчет ключей? Отобрал ли Райли ключи у Кэнди, когда уволил ее? Но ведь она могла сделать дубликат. А если у Кэнди есть ключи от магазина, то они могут быть и у других людей.

Мег потянулась к телефонному справочнику. Она уговорила слесаря прийти в магазин пораньше поменять замки. Придется и ей встать пораньше. Она надеялась, что Райли не заметит, что его бумаги лежат не в том порядке. Вину за это никак нельзя переложить на Кэнди.

К ней пришли еще двое посетителей, но никто из них так ничего и не купил. Она вытерла еще два прилавка и решила, что можно закрывать магазин.

До ухода Мег сделала копию рисунка. Она надеялась, что он был переснят из какой-нибудь книги Дэна. Она посмотрит в библиотеке. Она ведь проверила лишь несколько томов из большого собрания. По крайней мере, размер и возраст страницы подскажут ей, в какой книге искать.

Она включила сигнализацию и заперла дверь. Маленькая статуэтка в витрине улыбалась, и Мег улыбнулась в ответ. Маленький божок смеялся, будто знал ответы на все вопросы. Бель-шуму никогда не слышал об угрозе ядерной войны, о дырах в озоновом слое атмосферы, о смерти и утрате, боли и болезнях. Не говоря уж о выпавшем драгоценном камне из перстня. «Да, витрину следует переоформить, – решила Мег. – И я опять забыла взглянуть на колокольчики. Они звучат не так».

Она недалеко отошла от магазина, как увидела спешащего к ней Майка Поттера.

– Еще рано закрывать магазин, – улыбнулась Мег. – Что ты делаешь в такой час на улице?

– Пришел задать тебе тот же вопрос. У тебя все в порядке?

– Да. Просто я не такая сознательная. Какой смысл быть хозяйкой магазина, если не можешь закрыть его тогда, когда захочешь?

– Если бы я не знал, что ты шутишь, я бы прочитал тебе лекцию, – серьезно сказал Майк. – Ты сейчас домой?

– Да. Если только ты не хочешь выпить со мной кофе. Ты мог бы мне прочитать эту лекцию.

Майк улыбнулся:

– Дорогуша, я не уложусь и за два часа. Лучше пройдусь с тобой немного. Денек хороший, мне полезно будет размять ноги.

– Они у тебя и так длинные, – пошутила Мег, и Майк засмеялся.

– Кэнди сегодня заходила, да?

– Да. Но знаешь, мне кажется, если сегодня вечером в моей комнате без света и с опущенными шторами я почешусь, то завтра мне кто-нибудь предложит лекарство от аллергии… Знаешь, зачем она приходила?

– Думаю, она хочет вернуться на работу в магазин.

– Правильно думаешь.

– Она жаловалась всем подряд, кто, по ее мнению, может оказать на тебя влияние. Говорила мне, Клифу, твоему дяде… Что ты сказала?

– Ничего. – Она была рада, что Майк не расслышал ее слов о Кэнди. В присутствии Кэнди Мег назвала бы ее стервой с несколькими эпитетами, но в лицо. Мало того, что она разносит грязные истории по городу, теперь еще она жаловалась Клифу и дяде Джорджу. Он был дядей для всех ее школьных подруг, любимым дядей, который был тамадой на всех днях рождений, водил класс в музеи и на аттракционы. Играл в ее жизни роль отца.

– Я сказал ей, что нечего мне жаловаться. Надеюсь, я ее не обидел… мне неприятно это говорить, но она нехорошая женщина. Сплетничает…

– О чем?

– Тебе не следует слушать всякие глупости.

– Не надо щадить мои чувства. Могу представить, как она меня называла.

– Она немного говорила именно о тебе. Просто предполагала, что ты и Райли…

– Плохо себя ведем? Делаем это? – засмеялась Мег. – Но где? В магазине нет дивана.

Майк не развеселился:

– Никто ей не верит.

– Что ты? Думаю, некоторые верят. Она странно вела себя, Майк. Она настаивала, что я могу заставить Райли снова взять ей.

– Но ты ведь не сделаешь это?

– Я не хочу видеть ее в магазине. Что касается того, чтобы заставить Райли делать что-то, я даже не могу с ним поссориться. Он бормочет, пожимает плечами и уходит.

– Да, это должно быть тяжело.

– Шутишь? Вот мы и пришли. Как быстро летит время в хорошей компании… Ты зайдешь, Майк? Бабушка была бы рада.

– Нет, спасибо, дорогуша. Мне пора возвращаться. А эти маленькие, хрупкие чашки, в которых твоя бабушка подает чай, заставляют меня нервничать. Я все время переживаю, что ненароком раздавлю чашку, когда пью чай.

– Майк, мне надо с тобой поговорить. Не убегай.

Майк внимательно посмотрел на нее:

– Конечно, детка. В любое время. Я уже предлагал тебе, да, видно, ты была занята. Приходи ко мне в магазин в понедельник после работы. Мы поужинаем и поговорим.

– С удовольствием. Тогда до понедельника.

У него не было времени выпить чашку кофе, но он проводил ее до самого дома и стоял на дороге, пока она не вошла в дом.

Еще два человека спросили, почему она рано вернулась домой. Мег чувствовала себя лабораторной мышкой. Вот что значит жить дома. Будут следить за каждым шагом, спрашивать, комментировать. Фрэнсис проявила свое обычное любопытство, но дядя!

– Естественно, все в порядке. Просто решила пораньше прийти домой. Райли ничего не сказал и не гонялся с ножом за мной по магазину. Дядя Джордж, что ты носишься со мной? Я думала, ты уезжаешь на несколько дней.

– Я не собирался уезжать раньше завтрашнего дня. А если я тебя спрошу о твоих планах на выходные, ты сочтешь это за нескромность, надоедливость или допрос? Не могла бы ты считать это вежливой беседой?

– Прости, дядя Джордж. Завтра у меня свидание. И еще одно в понедельник. Моя личная жизнь набирает обороты. Тот факт, что одно свидание у меня с адвокатом, а второе – с человеком, по возрасту годящемся мне в деды, совершенно не важен и несуществен. Ведь они оба мужчины. А важно именно это. Правильно, бабушка?

– Правильно. А о чем ты говоришь? – сказала бабушка и внимательно осмотрела тарелку с сэндвичами и печеньем.

Лишь после того, как бабушка в сопровождении Генриетты отправилась спать, Мег смогла заняться интересующим ее делом. Достала из сумочки копию рисунка и отправилась в библиотеку. Как и у Райли, ее рисунок состоял из двух страниц. Значит, книга, из которой его пересняли, больше обычного размера. Фолианты стояли на нижних полках, так как все они очень тяжелые. Да, поиски обещают быть долгими.

Мег сидела на полу, скрестив ноги. Она думала не о предстоящих поисках, а о взаимоотношениях с бабушкой. Им необходимо установить новые отношения – отношения двух взрослых людей, а не бабушки и внучки. Это не будет обычная дружба. Старые эмоции всегда будут присутствовать и складываться новые, ведь Мэри будет слабеть физически и умственно. Мег готова принять на себя заботу о бабушке, но жить с ней в одном доме будет слишком непросто. Идеальный вариант – иметь квартиру из нескольких комнат поблизости. Можно выгнать Райли из его квартиры. «Возможно, поэтому он так враждебно настроен, что боится расстаться со своими роскошными апартаментами. Пусть успокоится. Я бы не стала там жить, даже если бы единственной альтернативой была городская тюрьма».

Дядя Джордж не имеет ничего против того, чтобы жить в одном доме с бабушкой. Конечно, его комнаты на третьем этаже далеко от остальных. И его не спрашивают о приходах и уходах, вечером никто не ждет его возвращения.

Никто не задавался вопросом, почему он оставил коттедж в северной части поместья, где они жили с женой до той незабываемой зимней ночи. А до женитьбы Джордж жил в квартире над магазином. После помолвки с Джойс Дэн выстроил им коттедж, ведь не могла же любимая дочь Дэна жить в такой нищете. Клифу исполнилось четыре года, когда Джойс стала его мачехой. Дэн предлагал выстроить коттедж и для родителей Мег. План так и не осуществили, но они жили в отдельном крыле дома, теперь там комнаты для гостей.

Мег не хотела жить в доме.

А что, если в коттедже? Он по-прежнему цел, наверное, обветшал, но ведь его можно отремонтировать. Это был бы идеальный вариант: отдельно от главного дома, своя дорога ведет в коттедж, и в то же время близко, если она понадобится бабушке. Не станет ли возражать дядя Джордж? Он сам не захочет жить там, но с годами он должен был смириться с обидой и утратой. Для Мег с коттеджем не было связано никаких болезненных воспоминаний.

Так она размышляла, а руки механически перебирали книги. Большинство фолиантов были новые, главным образом они состояли из фотографий с минимумом текста: «Три века драгоценных украшений», «Шедевры ювелирного искусства из музеев Европы» и другие тому подобные наряду с каталогами выставок, аукционов и известнейших коллекций.

Сосредоточив внимание, она довольно быстро отыскала на полке старый фолиант «Каталог драгоценностей и произведений искусства из коллекции Е. К. В.^[5] Махараджи из Могары в описании Уильяма К. Беннета, члена Королевской академии Индии».

Мистер Беннет оказался компетентным художником. Книга была хорошо оформлена, состояла в основном из фотографий и рисунков. Описания произведений искусства отличались педантичностью: «Золотое ожерелье в виде воротника из 14 плоских квадратов, 11 из которых соединены в цепочку с тремя брелками, каждый брелок состоит из рубина, приблизительно дюйм в диаметре, и заканчивается жемчужинами, на цепочке расположены сапфиры и бриллианты…» Да, немного он знает о драгоценных камнях и описывает их с талантом водопроводчика. Те сапфиры и бриллианты составлены в видецветов, а золотая цепочка представляет собой редчайший образец филиграни. Уж она-то видела оригинал собственными глазами.

Все украшения из сокровищ Дэна она нашла в той книге. В книге было много и других предметов. Воображение Мег заработало, она рассматривала возможные варианты. Может быть, широкий браслет из серебра с кисточками из жемчуга и большого овального бриллианта лежит где-нибудь в потайном месте в доме, а рядом с ним «нагрудное украшение в виде петуха с хвостом из бриллиантов, а тело состоит из целого изумруда»?

Скорей всего нет. Она знала, что произошло с большим бриллиантом и изумрудом. Если ее догадка верна, то она нашла ответ на один вопрос, но другие, еще более тревожные вопросы остались. Прошлое Даниэля Минота вернулось, чтобы преследовать его потомков, и это было гораздо опаснее, чем мифические священники, пытающиеся отомстить за своего оскверненного идола.

Глава 11

Лишь в два часа ночи Мег закончила свои книжные поиски. Она не нашла всей необходимой информации, как не обнаружила и фактов, подтверждающих или опровергающих ее догадку.

Она рассчитывала, что Фрэнсис разбудит ее утром, как всегда, и, открыв глаза, ужаснулась, увидев, который час. Она встретила экономку, пробегая по коридору, одновременно застегивая блузку и роясь в сумочке в поисках ключей от машины.

– Куда это ты направилась? Прежде позавтракай, а потом выйдешь из дома.

– Я опаздываю. Почему ты меня не разбудила?

– Сегодня суббота. Я сделала тебе одолжение, позволив поспать подольше, ведь ты так много работаешь.

– Ты прекрасно знаешь, что магазин открыт по субботам.

– Я не умею читать мысли. Трудно исполнять все обязанности по дому да еще получать оскорбления и обиды, когда стараешься угодить.

– Я не… Фрэнсис, у меня нет времени на разговоры и на завтрак. До свидания.

Покупателей еще не было, и она оставила машину возле самого магазина. Слесарь оказался верен своему слову: он уже заканчивал работу с передней дверью.

Райли стоял за прилавком. Он напоминал индейца, застывшего в позе со сложенными на груди руками.

– Доброе утро.

– Извините, я опоздала. Я хотела сказать вам о новых замках.

– Вам не надо было вызывать его. Я сам могу вставить замки.

– Это глупо. У вас есть более важная работа… Вы приготовили кофе? Я уехала без завтрака и с удовольствием бы выпила кофе.

Ему бы тоже не помешала чашка кофе. Он выглядел невыспавшимся.

– В мастерской, – ответил он.

Мег села на табурет и приняла от него чашку. Здесь они могли разговаривать, не будучи услышанными. Кофе был такой, каким его любил Дэн: черный как грех и крепкий настолько, что в нем могла раствориться ложка.

Она сделала несколько глотков.

– Извините, что я не посоветовалась с вами о замках. Но вчера кое-что случилось, и я поспешила их поменять.

– Да?

– Кэнди заходила.

– Да?

– Она вернула ключи от магазина?

– У нее никогда не было ключей.

– Да?

– Дэн или я всегда ей открывали.

Слесарь перешел к задней двери. Райли заметил, что это совсем ни к чему, ведь только у Дэна и у него были ключи от той двери, да и то они ею не пользовались.

– Меня не интересует, кто официально имел ключи и от какой двери. Кэнди любопытна, а Дэн всегда отличался небрежностью и всегда оставлял вещи, где попало. А сделать дубликат ключей очень легко.

– Вообще-то это хорошая идея – поменять замки. Я сам должен был догадаться. Я не собираюсь ничего говорить о Кэнди, но у нее ничего нет против меня.

– А против Дэна?

– Почему вы спрашиваете меня?

– Не знаю. Что-нибудь узнать от вас сложнее, чем получить секретную документацию от членов правительства. Дэн был не святой, думаете, мне это не известно? Он мог рассказать вам что-то, чего не сказал бы маленькой невинной внучке. Я не могу защитить его или себя, пока я не узнаю правду.

– Разумно, – признал Райли.

– Спасибо.

– Я ничего не знаю такого, что могло бы касаться лично вас. Только не кричите, ради Бога: тот парень с интересом вас выслушает. Дэн провернул несколько дел, но если налоговая инспекция не поймала старого лиса, то недоумок вроде Кэнди ничего не сможет сделать.

– Меня беспокоят не налоговые инспекторы.

– «Беспокоят»?

– Странно, не правда ли? Я беспокоюсь, как и всякий нормальный человек. Кэнди вела себя странно. Словно ей известно что-то, чего не знаю я.

– Ничего нет. По крайней мере, о Дэне. Она пришла к нему со слезами на глазах в поисках работы после развода с мужем. Сказала, что в школе была вашей лучшей подругой…

– Что? Она терпеть меня не могла.

– Да? Я догадался, что она преувеличивает. Но Дэн ее пожалел, дал работу, стал учить. Но он ей никогда бы не доверился. Даже ключи он ей не доверял.

Зазвенел колокольчик, возвестив о первом посетителе. Райли взял свою чашку и ушел в мастерскую. Он слегка успокоил Мег по поводу Кэнди, но она оптимистически настроилась и в отношении его. Никогда прежде так свободно он не разговаривал с ней. И он даже улыбался.

День выдался напряженный: слесарь, почтальон, посетители. Мег начала думать об обеденном перерыве, когда дверь открылась и вошел ее дядя.

– Что стряслось с колокольчиком? – спросил он.

– Хорошо, что еще кто-то заметил, кроме меня. Райли говорит, все в порядке.

Джордж закрыл дверь. Он был в шерстяном костюме бледно-серого цвета, слегка темнее, чем шевелюра. Цвет выгодно подчеркивал его загар и темно-голубые глаза. «Какой он симпатичный! – тепло подумала Мег. – Жаль, что он не женился снова».

– Я отправляюсь в дорогу, – сообщил Джордж. – Но до отъезда меня еще можно убедить пригласить на обед некую симпатичную молодую предпринимательницу.

– Дядя Джордж, ты сегодня особенно красив. Жаль, если это будет потрачено на меня.

– Ты тоже прекрасно выглядишь. Это то знаменитое ожерелье?

– Шикарное, правда? Я решила носить украшения из магазина. На мне уже вторая пара серег за день. Первую продала прямо с ушей.

– Это продается? – он потрогал тяжелую золотую цепочку ожерелья.

– Извините, нет. Даже для моего любимого дяди. Когда посетители начинают выражать свое восхищение, я показываю им другие работы Райли. Может, вас заинтересует брошь из гранатов, сэр? Я уверена, через несколько лет работы этого ювелира поднимутся в цене раза в три.

Джордж улыбнулся и покачал головой.

– Вы очень хорошо уговариваете, мисс, но мне пора бежать. Ты же здесь не одна? Где великолепный художник?

– Как всегда, в своей берлоге. Дядя Джордж, опять ты начинаешь беспокоиться обо мне?

– Но если кто-то придет тебя грабить…

– Тогда я заору: «Пожалуйста, опустите пистолет», и Райли примчится мне на помощь. А если он умнее, чем я думаю, он прежде вызовет полицию. – Мег улыбалась. – Включена внутренняя связь. Он слышит каждое наше слово. Эй, Райли, дядя Джордж говорит, что колокольчик расстроен. Я же говорила, что у вас плохо с музыкальным слухом.

– Ну, тогда я спокоен. Мне пора идти. Желаю приятно провести вечер с Дэреном.

– Спасибо. – Мег проводила его до двери.

– Кажется, вы прекрасно ладите с мистером Райли.

– Движение пока одностороннее, но я стараюсь.

– Это хорошо. Магазины ведь грабят, даже здесь. А у тебя ювелирный магазин. Ну, ладно… не буду.

– Не беспокойся, я даже замки поменяла.

– Прекрасно. Я собирался тебе это предложить. Дэн всегда давал ключи разным людям.

– Это не похоже на Дэна. Кому он давал ключи? – нахмурилась Мег.

– Я преувеличил. У Майка Поттера был ключ. Не уверен насчет Кейт и других.

– Я не боюсь, что меня ограбит Майк. Ну, иди. Хорошенько повеселись, дядя Джордж.

Пустой желудок Мег заурчал в дуэте с дверными колокольчиками. Но ей не хотелось идти в кафе к Кейт. И она прекрасно понимала причину: она находилась под постоянным наблюдением людей, настроенных явно враждебно, и других, чьи мотивы чисто дружеские. Неспроста Майк Поттер закрыл магазин, чтобы проводить ее домой. Не может быть, чтобы он случайно посмотрел в окно именно в тот момент, когда она закрывала магазин. Значит, он следил за ней. А сейчас дядя Джордж зашел перед тем, как уехать из города. И уехал он в субботу, когда приехал Клиф. Клиф и дядя Джордж в доме, а в городе другая группа наблюдателей. Интересно, если после работы она пойдет не домой, а в противоположную сторону, Эд выскочит из булочной и спросит, куда она направилась?

Очевидно, единственным, кого не интересовали ее действия, был Райли. Мег уставилась на закрытую дверь. Она надеялась, что с помощью комплиментов и дружеского подтрунивания она заставит его вести себя цивилизованным образом. Но это будет медленный и долгий процесс. Ей захотелось завизжать: «Огонь!», чтобы посмотреть, что случится.

* * *

Прошло полчаса, и она решила испробовать менее драматический метод.

– Райли, я ухожу за сэндвичем. Принести что-нибудь для вас?

По крайней мере, он отвечал на прямой вопрос.

– Вы разве не идете к Кейт?

– Пойду, если вы хотите что-нибудь особенное.

– Нет… Принесите мне, пожалуйста, какой-нибудь сэндвич. Любой.

– С рыбой? Ветчиной? Говядиной? На ржаном хлебе? Соленый огурец?

– Не имеет значения.

– С горчицей? Воды? – Мег попыталась заглянуть ему через плечо.

– Мисс Вентури, что вы делаете?

– Я умираю от любопытства. Хочу посмотреть, над чем вы работает.

– А почему вы просто не спросите?

– Райли, могу я посмотреть на вашу работу?

– Конечно.

Мег подошла к столу. На нем лежало прекрасное старинное ожерелье. Маленькие звездочки из гранатов окружали крупные звезды. Она разочарованно посмотрела на Райли. Он издал звук, напоминающий смех.

– Я занимаюсь ремонтом. На это уходит много времени: трудно подобрать цвет, сочетающийся со старыми богемскими гранатами.

– Это интересно, но я надеялась, вы разрабатываете свою идею.

– Надеюсь, вы не против, но я не люблю, когда люди смотрят на мою незаконченную работу. Такая у меня слабость.

– Хорошо, я понимаю. – Мег направилась к выходу. – Сэндвич с говядиной на ржаном хлебе с маринованным огурцом.

Если она надеялась пообедать вдвоем, то ее ждало разочарование. Райли открыл дверь мастерской, взял сэндвич, пробурчал: «Спасибо» – и закрыл дверь фактически перед ее носом. Мег философски отнеслась к этому, взяла свой сэндвич и пошла в офис. Ей не приходилось иметь дело с такими мужчинами. Все ее знакомые были только рады ответить на ее заигрывание. Нынешняя игра привлекала ее сложностью. Она заставит его подружиться с ней. Улыбаясь, Мег облизнула пальцы. Если бы Райли стал с ней заигрывать, она бы потеряла сознание от простого удивления.

Мег ничуть не удивилась, когда через некоторое время «забежала» Барби.

– У меня выпало свободное время – отказался клиент. Может, ты хочешь вымыть голову и сделать укладку?

– Что, у меня так ужасно выглядят волосы?

– Ну что ты, у тебя прекрасные волосы – такие черные, густые, блестящие. Я просто хочу предложить тебе новую укладку. Твоя прическа слишком строгая. Ведь у тебя сегодня свидание…

– Это не свидание, а деловая встреча. А ты откуда знаешь?

«Люди, которым делали косметическую операцию по удалению морщин, не должны краснеть», – подумала Мег, глядя на Барби.

– Просто у меня возникла такая мысль. Если передумаешь, сообщи.

– Спасибо за предложение, Барби.

С неловким видом Барби ушла. Да, у них не очень хорошо получается. Неужели Дэрен тоже ангел-хранитель? Ему не свойственно болтать о делах своих клиентов. Значит, источник информации Барби – его секретарша миссис Бэбкок. Как и большинство старожилов, она наверняка причесывается у Барби.

В промежутках между посетителями Мег занималась своей работой: просматривала бумаги Дэна, пытаясь отыскать следы сокровищ махараджи. В компьютере была записана деятельность магазина лишь за последние 10 лет. В офисе она нашла несколько старых, пыльных инвентарных книг, но самая старая из них помечена 1960 годом. А ей нужно заглянуть еще дальше. Очевидно, Дэн приобрел те сокровища лет сорок тому назад. Скорей всего он не записал, как он их приобрел, но наверняка он зарегистрировал некоторые украшения, которые потом пошли на переделку. Бриллиант «Солнце Цейлона» и изумруд «Элендорф» – самые знаменитые камни, которыми обладал Даниэль Минот. Именно благодаря им он вышел в первые ряды известнейших ювелиров мира.

Мег сделала еще одну попытку: сказала Райли, что ей надо посмотреть что-то в сейфе. Он не задавал вопросов, просто сказал шифр и продолжил свою работу. Посмотрев на стол, она увидела, что он ремонтирует застежку золотой цепочки.

– Вам не следует тратить время на такие пустяки. Нам надо нанять еще людей.

Впервые блеск камней не привлек Мег. Райли спросил:

– Вы что-нибудь ищете?

Она собралась ответить, но словно кто-то зажал ей рот, и она сказала:

– Мешочек с цитринами и топазами.

– Его там нет? Значит, он у Дэна в столе. Дэн любит… любил трогать камни.

Почему она не призналась, что ищет старые регистрационные книги? Потому что она не настолько глупа: у него в столе рисунок ожерелья. Совпадение? Но пока в этом нет уверенности, лучше помолчать.

Зазвенели колокольчики, и она вернулась в магазин. Лицо молодой женщины показалось слегка знакомым, но Мег больше забеспокоилась, увидев маленького мальчика, который пытался освободиться от руки матери. Он был с живыми глазами, симпатичный – тип, которого страшатся все продавцы, ведь он мог сделать невероятный хаос в любом магазине за считанные минуты, так как внимание матери обращено на второго малыша в коляске.

Женщина скромно улыбнулась Мег. Она казалась уставшей и растрепанной, но ее выцветшие розовые шорты и мятая блузка в свое время были модными, а дырку в кроссовке она залепила лейкопластырем. Она была тяжелее, чем нужно, фунтов на двадцать со следами былой красоты на лице.

«Боже мой!» Хорошо, что Мег не сказала это вслух. Она была выбрана королевой красоты на выпускном вечере в их школе и заняла второе место в конкурсе красоты штата. Дебби Дарлен!

– Дебби! Как приятно тебя видеть!

Улыбка посетительницы стала увереннее.

– Я не знала, вспомнишь ли ты меня?

– Конечно, я тебя помню. Какие красивые дети!

Материнская гордость засветилась на лице Дебби:

– Спасибо. Это Томми. Томми, поздоровайся с леди.

Трехлетний карапуз перестал вырываться и оценивающе посмотрел на Мег.

– Я хочу конфетку! – заявил он.

– Томми, нельзя просить. Дэн всегда угощал его леденцами, – извиняющимся тоном проговорила Дебби. – Он любил детей. У него всегда была коробка с леденцами под прилавком.

– Она еще здесь. – Мег нашла коробку и протянула леденец Томми.

– Я хочу красную конфету. А теперь пойдем.

– Мама хочет поговорить с леди, Томми.

– Я хочу уйти. Не хочу видеть плохого дядю.

– О, Томми. Он не плохой, он хороший.

– Я его ненавижу. Он сказал, что стукнет меня. Я сказал папе, а папа сказал…

– Томми!

– Плохого дяди здесь не, – ответила Мег с ехидной улыбкой. – Возьми конфетку.

Малыш сунул леденец в рот, а Дебби любовно посмотрела на сына.

– Он носит имя своего отца. Я вышла замуж за Тома Джентри.

Она произнесла его имя так, словно любой идиот знал его – Элвис Пресли, Кларк Гейбл, Том Джентри. Странно, но Мег вспомнила. Том был полузащитником футбольной команды, президентом класса, самым красивым мальчиком их выпуска. Подходящая пара для красавицы… Она невольно вздрогнула.

Дебби представила малышку в коляске – Шерил. Мег торопливо угостила и ее леденцом, а Дебби рассказала ей о Джули девяти лет и Лиз семи лет.

Томми развлекался, пытаясь влезть на витрину. За несколько секунд он измазал все лицо и руки. Пока мама увещевала его, он сумел испачкать и Мег.

– Лучше я пойду. Он такой неспокойный. Томми, не вытирай руки о красивую юбку леди. Извини, Мег.

– Ничего страшного.

– Хорошо было бы собраться вместе старым одноклассникам, – предложила Дебби.

– Было бы здорово («Даже бабушка извинила бы меня за такую ложь, – устало подумала Мег. – Если все они такие же, как Дебби, то вечер с ними будет удручающим, а не интересным»). – Из чувства самосохранения она добавила: – Только сейчас я очень занята, ты понимаешь.

– Конечно. – Но Дебби медлила, и Мег поняла, что-то еще у нее на уме, помимо воспоминаний о школе. Томми стал требовать мороженое, малышка захныкала. Почему она не говорит о деле?

– Как Том? – спросила Мег, отыскивая причину визита Дебби.

– Хорошо. Он продает старые машины. Раньше я тоже работала в новом ресторане в торговом центре. Моя мама присматривала за детьми. Ты знаешь, как тяжело растить детей на одну зарплату. А Том… сейчас дела у него не очень.

Так вот в чем дело: Дебби потеряла работу и искала новую. У нее не было специальной подготовки и знаний. Она с трудом закончила среднюю школу.

Мег не знала, что ответить. Вновь ее спас Томми, вырвав леденец у сестренки и тем самым вызвав страшный визг. Мег была настолько ему благодарна, что тут же достала по конфете обоим детям.

– Еще увидимся, – сказала Мег, открывая дверь.

Видимо, этих слов не надо было говорить. Лицо Дебби оживилось.

– Наш телефон есть в телефонной книге. Звони в любое время. Или я тебе сама позвоню.

– Хорошо.

Мег начала протирать заляпанные стекла. Интересно, почему никто не заинтересовался клейкими свойствами леденцов? Пятна словно цемент, не мудрено, что Райли грозился отшлепать Томми, если тот уже проделывал такое в магазине и раньше.

Глупо жалеть Дебби. Бывшая красавица, видимо, счастлива. Или считает себя счастливой, что одно и то же. У нее ведь есть все, что может желать женщина, – красивый муж и четверо прелестных детей. Им не хватает денег, как и большинству молодых пар. Но что такое деньги по сравнению с любовью, семейными ценностями и благодатью материнства? Нельзя нанимать людей на работу, только потому что у них дырявые кроссовки. Дебби даже не была ее подругой. Ее близкие подруги не жили в Селдоне, они повыходили замуж и разъехались по большим городам, где больше шансов устроить карьеру, чем в сонном маленьком городке.

В субботу магазины закрывались рано. В четыре часа Мег сообщила по внутренней связи своему невидимому партнеру, что уходит.

– Счастливого выходного, гроза детей, – добавила она. Она надеялась, что он поймет ее шутку.

– Спасибо.

Мег приехала на работу на машине, потому что собиралась отправиться в торговый центр за городом. У нее все еще не было платья, в котором она могла бы пойти с Дэреном в ресторан.

Мег носила ожерелье Райли. Само прикосновение его к коже было соблазнительным, казалось, оно точно повторяет контуры ее шеи и груди. Под такое украшение нужно соответствующее платье. Перемерив с полдюжины, Мег выбрала подходящее – простое, из натурального шелка, с пышной юбкой и широким вырезом, как раз под ожерелье. Она не носила такие платья прежде, но знала, что выглядит в нем потрясающе.

Как большинство простых платьев, оно стоило целое состояние. Еще она купила полдюжины нарядов, чтобы носить на работу, и несколько пар туфель. Протягивая кассиру свою кредитную карточку, она неожиданно вспомнила о Дебби с залепленной кроссовкой.

Она ехала домой на большой скорости, но все равно немного опоздала – бабушка уже сидела в гостиной. В платье цвета лаванды с белыми кружевами Мэри выглядела как фарфоровая кукла. Послав ей воздушный поцелуй, Мег направилась к лестнице.

– Дорогая, я не могу дотронуться до тебя, пока не приму ванну и не переоденусь. Прости, я задержалась. Я ходила за покупками, и на это ушло больше времени, чем я рассчитывала.

– Всегда так происходит, когда попадаешь в магазин, – мудро заметила бабушка. – Что ты купила? Ты мне покажешь?

– Конечно, я только…

– Переодеваться нет времени. Просто вымой руки. Бактерии, знаешь ли.

– Да, мэм.

Мэри с любовью посмотрела на внучку.

– Ты с каждым днем все больше напоминаешь Дэна. Он всегда поздно приходит домой из магазина, иногда руки у него ужасно грязные. Я ему говорю: «Вымой руки», а он отвечает: «Да, мэм», ну прямо как ты сейчас. Шутит.

– Я сейчас вернусь, – запинаясь, ответила Мег.

Когда она вернулась, Клиф уже был в гостиной. Одет с иголочки, аккуратно причесан, челка артистически небрежно свисала над загорелым лбом. Он встал, обнял ее и едва не поцеловал в губы, она еле успела повернуть голову в последний момент.

– Как приятно видеть, что вы, дети, так милы друг с другом, – сказала Мэри.

Мег проглотила комментарий, который собиралась сделать. Широкая улыбка Клифа погасла, когда он увидел пятно на своей безукоризненной майке.

– Что это?

– Сироп от леденца, – пояснила Мег. Хорошее настроение вернулось к ней.

Клиф наклонил голову и посмотрел на нее.

– Мне нравятся женщины, не перестающие удивлять меня. Я и не подозревал, что ты питаешь тайную страсть к леденцам. Ты что, не знаешь, что самые вкусные леденцы – зеленые?

Мег не знала, смеяться ей, объяснить Клифу или швырнуть в него печеньем. Но ее отвлекла бабушка, потянувшаяся к пластиковому пакету.

– Ну, Мег, покажи.

Ее глаза засветились от восторга, когда Мег достала платье.

– Если тебе не понравится, я его верну в магазин.

– Дай-ка рассмотреть, – сказала бабушка серьезным тоном. Одежда составляла радость ее жизни, вторую после драгоценностей. Она всегда относилась серьезно к выбору одежды. – Очень красиво, но не слишком ли глубокий вырез на груди?

– Нет, – мгновенно ответил Клиф.

Мег нахмурилась.

– Может, я старомодна, – призналась Мэри. – Тебе не следовало класть платье в пакет. Оно все помялось. Я скажу Фрэнсис, чтобы его погладили. – Рубины слишком официальны, может, лучше жемчуг, – размышляла бабушка. – Ну, решим после чая, как тебя украсить. Мы не должны надоедать Клифу.

– Мне не скучно, – заверил ее Клиф. – Что может быть увлекательнее хлопот прекрасных женщин, стремящихся сделать себя еще прекраснее. – Он галантно поцеловал морщинистую руку Мэри.

Она улыбнулась, склонив голову. «Боже, да она флиртует, – подумала Мег. – А как хорош Клиф! Где это он научился так мастерски ухаживать за старыми дамами, строжайше соблюдая этикет? Немногие молодые люди его возраста могут похвастаться знаниями правил этикета».

– И по какому случаю покупка? – поинтересовался Клиф. – Хотя я знаю, женщинам не нужны особые случаи, чтобы отправиться в магазин.

– Нехороший мальчик, – Мэри погрозила ему пальцем. – Сегодня вечером у Мег свидание.

– Да? С кем?

– С мистером Блейком. Разве это не чудесно? – сказала Мэри.

– С Дэреном? – Клиф нахмурился. – Вырез слишком большой.

– Ты на самом деле так считаешь? – Мэри приблизила лицо, стараясь рассмотреть лучше. Она была близорука, но предпочитала сломать себе шею, чем носить очки. Она засмеялась.

– Ах, противный. Мег, лучше поторопись, если мистер Блейк обещал заехать в семь часов. А потом я поднимусь в твою комнату и помогу тебе выбрать украшения к этому платью.

– Бабушка, я надену это ожерелье.

– О! – Мэри моргнула, словно видела ожерелье впервые. Она притворялась: новые драгоценности она замечала сразу же. – Не слишком ли оно велико?

– Громоздко, – сказал Клиф.

Мег промолчала, не желая обидеть бабушку, и показала Клифу язык. Он догнал ее у лестницы.

– Подожди.

– Что надо?

– Еще раз взглянуть на ожерелье. Это работа Райли?

– Да.

– Да, а тебе оно нравится?

– А почему же я его ношу?

– Могу назвать несколько других причин.

– Иди к черту, Клиф.

«На днях я обязательно найду самый большой зеленый леденец и засуну его ему в красивый, чувственный, улыбающийся рот», – пообещала себе Мег.

* * *

Дэрен прибыл ровно в семь, Мег ждала его у двери, чтобы не встречаться с Клифом, который находился в гостиной. Лишившись ожидаемого развлечения, Клиф стал изображать нервного, беспокоящегося родителя:

– Хорошо проведите вечер, но не слишком хорошо, ты меня понимаешь, старик.

Улыбаясь, Дэрен сделал вид, что не расслышал. Он усадил Мег в свой «БМВ», а Клиф прокричал:

– Верни ее к полуночи, иначе она превратится в…

Шум мотора заглушил конец фразы. Мег засмеялась:

– Жаль, что я не расслышала. Дэрен, ты защищаешь убийц?

Дэрен удивленно посмотрел на нее:

– Убийц? Почему ты… О я понял. – Он засмеялся. – Не обращай на него внимания.

– Тебе легко говорить. Тебе не приходится с ним жить.

– Тебе тоже.

– Дэрен, это так неожиданно.

– Тебе так кажется, но не мне. Знаешь, я давно люблю тебя.

Она промолчала целую милю.

– Я не знаю, что сказать, Дэрен.

– Ничего не надо говорить. Я знаю, ты шутила, а я нет. Я собирался дождаться удобного момента, пригласить тебя еще на несколько свиданий… Я даже продумал свою речь. Красноречивую. И вот я выболтал все, как подросток, на скорости шестьдесят миль в час. Я знаю, ты мне сейчас не ответишь, но, пожалуйста, подумай над моими словами.

Мег казалось, будто она идет по тонкому льду, а по ее следам мчатся гончие. Ей не хотелось разрушать тонкий лед чувств Дэрена, но она и не хотела, чтобы ее догнали собаки. Она вспомнила, что получила второе предложение руки и сердца за эту неделю и оба совершенно лишенные романтического флера.

Да он и не подозревает, что она совсем не думает о замужестве. Она поняла, что он ждет ответа, и тщательно подбирала слова, как ювелир, создающий новую оправу.

– Дэрен, будет нечестно вселять неискренние надежды. Как раз в этот момент… именно сейчас мне нужен только друг и советчик, а не любовник. Не можем ли мы все оставить, как есть, и подождать, что произойдет со временем?

Дэрен кивнул:

– Справедливо. Сделаем вид, что я ничего не говорил. Но я не жалею, что сказал.

Мег не ответила. Она была больше огорчена, чем польщена. Почему мужчины думают, что объяснение любви – это лучшее, что они могут предложить женщине? Плотник предлагает переспать с клиентом вместо того, чтобы отремонтировать крышу и остановить течь. А что еще хуже, приходится извиняться перед плотником, что ты предпочитаешь иметь сухой дом, а не обниматься с ним.

Время от времени Дэрен комментировал места, которые они проезжали: «Ты помнишь?» Она хорошо помнила дорогу и начала догадываться; куда он ее везет.

Ей следовало бы догадаться раньше, ведь это лучший ресторан в округе, и обстановка там невероятно романтичная. Ведь так считал Ник.

Дэрен был здесь частым посетителем. Метрдотель называл его по имени и усадил их за тот же стол, за которым она сидела с Ником несколько дней назад. Мег сказала себе, что это чистая случайность. Она приготовилась к тому, что кто-нибудь обязательно упомянет ее предыдущий визит к ним в ресторан.

Она поняла, что Дэрен спрашивает ее о чем-то, когда принесли меню. Они сделали заказ, и Дэрен спросил:

– Симпатичный официант, ты его знаешь?

«Черт, – подумала Мег. – Должно быть, официант поприветствовал меня как старую знакомую, пока я погрузилась в свои мысли».

– Я ужинала здесь с другом несколько дней назад.

– О, прости. Если бы ты мне сказала, я бы выбрал другое место.

– Место замечательное, и еда отличная. Я рада быть здесь.

– Если ты так считаешь…

Обслуживание было великолепное, даже излишне великолепное, учитывая ее цели. Наконец официант отошел, и она спросила:

– Ты не получил следующее сообщение от детектива?

– Он звонил мне сегодня. – Дэрен откусил кусок рыбы и стал тщательно ее пережевывать.

Мег начала говорить, замолчала, посчитала до десяти и попыталась снова:

– Прямой звонок или, как обычно, через секретаря?

– Она не слушает мои разговоры. И в любом случаем она вполне надежна.

– Я же тебя просила… – На этот раз Мег вынуждена была сосчитать до двадцати. Спорить бесполезно. Миссис Бэбкок промыла Дэрену мозги. Но так не считаться с ее просьбой…

– Что он сказал?

Дэрен с упреком посмотрел на нее.

– Я не взял с собой записи. Я думал, мы прекрасно проведем время без…

– Я прекрасно провожу время, спасибо. – Неужели он ее не слышит? – И я извиняюсь, если навязываю тебе лишние обязанности, но моя жизнь несколько осложнилась. Мне нужно принять несколько важных решений. Чем скорей, тем лучше. У меня осталось несколько дней, Мой шеф звонил, он больше не позволяет мне задерживаться. Говорит: или возвращайся, или увольняйся.

– Я считал, ты уже решила, когда начала управлять магазином…

– Я не управляю.

– Но ты же не простая продавщица. Мы все считаем…

– Мне кажется, ты забыл условия завещания Дэна. Я не служащая, но я и не босс. Как и Райли. – Она отодвинула от себя тарелку и положила локти на стол, отметая этикет. – Идеальным было бы партнерство. Райли – великолепный художник. Лучший, кого я когда-либо встречала. И он замечательный ремесленник. У меня нет таких талантов. Но у меня есть то, чего нет у него. Первое – деньги. Он не может выкупить мою часть, он не силен в финансовой стороне. А если я выкуплю его часть, то мне не найти такого ювелира. А вместе мы могли бы прославить нашу фирму и наши имена. Одна из причин, почему я стала работать в магазине, – мне хотелось посмотреть, сработаюсь ли я с Райли. Да, я смогу. Он жуткий зануда, но я с ним сработаюсь, если нас оставят в покое. У меня такое чувство, что весь город потирает руки в предвкушении драки. Я не хочу драться. И я не хочу войны, но, если люди меня не оставят в покое, я объявлю войну.

Дэрен терпеливо дождался, пока Мег переведет дыхание.

– Ты закончила?

– Нет. И не говори мне, что я похожа на Дэна.

– Я не собирался. Я собирался сказать, что ты уже приняла решение.

Мег задумалась:

– Звучит похоже. А теперь твоя очередь. Отговори меня.

– Дохлый номер.

– Знаешь, мне нужно было выговориться, чтобы мне не мешали.

– Я и слова вставить не мог.

Мег засмеялась. Она чувствовала себя прекрасно, словно выпила шампанского, ощущала легкость и счастье.

– Я спорила с собой, а не с тобой. Я так давно думала об этом, но не знала, что уже приняла решение, пока все не выплеснула на тебя. Но это не значит, что я не ценю твои советы, Дэрен. Что узнал детектив?

– Ничего, – Дэрен откашлялся. – Извини, ничего важного.

Мег рассказала Дэрену о странном поведении Кэнди.

– Странно она просила работу? А я думал, она ушла потому, что Райли…

– Приставал к ней? Было как раз наоборот.

Дэрен улыбнулся.

– Я признаюсь, что ее версия показалась мне маловероятной. Правда, я слышал ее не из первых рук.

– Не в том дело, Дэрен. Она не просто просила взять ее на работу… – Мег было трудно объяснить словами, какое впечатление произвела на нее Кэнди своим странным визитом. Дэрен внимательно слушал, покачивая головой.

– Я же говорил тебе, что Райли не пользуется популярностью в городе. А если Аплгейт скажет или предпримет что-то, сообщи мне. Я буду иметь с ним дело.

– Спасибо.

– Для этого я здесь. Хочешь еще кофе?

Мег отказалась. В начале вечера она собиралась рассказать ему о всех своих тревогах – о перстне, о телефонном звонке, о коробке со спрятанными в ней сокровищами. Но постепенно она поняла, что Дэрен не сможет осознать ее тревоги и наверняка сообщит все своей секретарше. Клиф был гораздо лучшим слушателем, чем Дэрен. По крайней мере, он воспринимал ее серьезно.

Они подошли к машине, и Дэрен сказал:

– Боюсь, я так и не узнаю, в кого ты превращаешься в полночь, если только ты не захочешь заехать куда-нибудь по дороге.

– Нет, спасибо. Завтра мы с бабушкой идем в церковь. И я устала после рабочего дня.

Машин на дороге было мало, Дэрен управлял своим «БМВ» легко и умело. Мег откинулась на спинку, наслаждаясь быстрой ездой и прохладным ночным воздухом.

Все произошло так внезапно, что она не успела среагировать, – ослепительная вспышка света в боковом зеркале, бессловесный предупреждающий крик Дэрена об опасности, когда он крутанул руль до отказа вправо. Завизжали тормоза, машина дернулась и заскользила по траве. Ремень впился в Мег, как железная рука. Она закрыла глаза, ожидая столкновения.

Глава 12

Визг шин и покореженного металла смолк, и Мег услышала, как ругается Дэрен, с изобретательностью, достойной Дэна в его лучшие дни. Он смолк на середине фразы, выражая свое мнение о незнакомом «водителе, который вынудил их съехать с дороги на всей скорости, и обернулся к Мег.

– Ты ушиблась?

– Нет. Во что мы врезались?

– Ни во что. Слава Богу, что у меня исправные тормоза и погода сегодня сухая. Если б трава была мокрой… Мег, с тобой вправду все в порядке?

– Не трогай меня. Ремень чуть не перерезал меня пополам. Если ты до меня дотронешься, я закричу.

– Если б не ремень… – Дэрен дышал хрипло и неровно.

– А ты в порядке?

– На мне ни царапины. Эти чертовы пьяницы за рулем. Нужно содержать их взаперти, а ключи выбрасывать.

– Пьяницы, – повторила Мег. Она попробовала глубоко вздохнуть и потереть ребра.

– Мы поедем в больницу, дорогая. Извини меня за ругань, но мы были одной ногой…

– Мне надо домой. Сейчас, – сказала Мег.

– Может, у тебя сломаны ребра. – Дэрен включил мотор и вывел машину на дорогу.

– Кажется, нет.

– Но, Мег…

– Ты не понимаешь. В прошлый раз, когда я ужинала в ресторане… – Руки Дэрена сжимали руль все сильнее, когда он слушал ее рассказ.

– Почему ты мне раньше не рассказала?

– Ты же не обратил внимания, что я говорила тебе о Кэнди, о крысе, об Аплгейте…

– Есть существенная разница между безвредной мертвой крысой и анонимным телефонным звонком. Я хотел бы сам решать, что важно, а что нет.

Дэрен глубоко задумался, а Мег старалась не раздражаться из-за его менторского тона.

– Ты сказал, что водитель, сбивший нас с дороги, был пьян. Может, это случилось нечаянно.

– Я сделал логическое заключение, но я не знал о телефонном звонке. Это меняет дело. Ты дважды за неделю ужинала вне дома, и оба раза случалось что-то неожиданное. Ты не заметила случайно номер машины?

– Ты шутишь? Все случилось так внезапно, я даже не видела, какая это была машина.

– Это был темно-серый ржавый грузовик.

* * *

Без дальнейших споров Дэрен довез ее до дома. Внешне все казалось в порядке. Но руки Мег дрожали, пока она вставляла ключ в дверь. В коридоре тускло светила лампочка, дом стоял темный и тихий, никто ее не ждал.

Вдруг раздался какой-то шорох в темноте под лестницей. Дэрен быстро шагнул к Мег.

– Что такое?

– Это Генриетта. Странно, она обычно ночует с бабушкой. – Кошка спрыгнула со стула, на котором отдыхала, и направилась к людям. Ее глаза светились в темноте:

– Подожди, Дэрен. Я только хочу…

Бросив сумку, Мег побежала наверх. Кошка степенно направилась за ней.

Дверь в комнату бабушки была закрыта. Мег потянулась к ручке. Глупо, но она не сможет заснуть, пока не убедится, что бабушка спокойно спит. Она услышала тихое бормотанье.

Бабушка разговаривала во сне. Многие производят во сне различные звуки – стонут, вздыхают, иногда разговаривают. Но неужели люди смеются во сне? «Пожалуйста, бабушка, не смейся. Я хочу внушить себе, что ты спишь».

Кошка громко мяукнула, теперь любой проснется. Мег открыла дверь и впустила кошку к бабушке.

– Спасибо, Фрэнсис. Надеюсь, Генриетта не разбудила тебя.

– Это я, бабушка, – сказала Мег. – Я хотела тихонько открыть дверь, но Генриетте не терпелось войти.

– Все в порядке, дорогая, я не спала. – Кошка вспрыгнула на кровать. – Вот моя детка. Ждала, пока вернется Мег. Какая заботливая кошечка.

За дверью Мег показала кошке язык. Да, трудно ей будет в доме, если даже кошка будет следить за ее возвращением.

– Спокойной ночи, бабушка.

– Спокойной ночи, дорогая.

Дэрен ждал внизу, у лестницы.

– Все в порядке?

– Да. – Мег погладила себя по рукам. – У меня мурашки бегают из-за этой кошки.

– Скажу откровенно, я тоже от нее не в восторге. Но я вообще предпочитаю собак. Что ж, будем считать, что сегодня не было телефонного звонка, если только кошка не снимала трубку.

– Хочешь выпить на дорожку, Дэрен? Или предпочитаешь кофе?

– Я бы хотел поговорить с тобой.

Они расположились в гостиной, и Мег угостила Дэрена отличным бренди из запасов Дэна.

– Судя по тому, как ты помчалась вверх по лестнице, ты обошлась минимальными ушибами, но все же тебе надо сделать рентген ребер.

– Не обязательно, – коротко заметила Мег. Ей хотелось, чтобы Дэрен допил свой бренди и шел домой. О чем еще можно говорить? Она так устала. Она почти желала, чтобы прозвучал выстрел, или бросили камень, или прислали угрожающее письмо. Тогда можно было бы предпринять ответное действие, защититься, вместо того чтобы пребывать в неизвестности. Тогда легко убедить адвоката, что не являешься невротиком.

Несмотря на нескрываемую зевоту Мег, ее краткие ответы, Дэрен не уходил, смаковал свой «Наполеон» и говорил о вещах, совершенно не интересующих ее. О доме, который он построил несколько лет тому назад. О том, как разросся город. О капиталовложениях в их регионе.

Они сидели уже час, когда раздался шум подъехавшей машины. Это вернулся Клиф. Мег посмотрела на Дэрена и поняла, что он ждал этого момента.

– Ну как, повеселились? – заулыбался Клиф. – Как мило, что вы меня ждете. Расскажите мне подробно, как провели время. Дэрен, что ты пьешь?

Дэрен принял приглашение наполнить бокал снова. Мег отказалась. Клиф выглядел таким же свежим, как и в начале вечера. Мег уже собралась извиниться и уйти, как Дэрен предложил:

– Мег, если хочешь спать, можешь уйти. Мне надо поговорить с Кдифом. Горячая ванна, пожалуй, будет лучше всего для больных ребер.

– Больные ребра? Что ты сделал с дамой, Дэрен?

– Почему бы тебе не пойти отдыхать, дорогая?

Теперь ничто не заставило бы Мег уйти. Ее разозлил его тон собственника.

– Потому что не хочу.

– О, милые бранятся, – заулыбался Клиф. – Но не надейтесь, что я вас покину. Я обожаю ссоры.

– Ты ошибаешься, Клиф. Ссоры не будет. Я просто считал, что так будет лучше для Мег. Оставайся, если хочешь. Я хочу рассказать Клифу, что случилось, и спросить его совета.

– Обожаю давать советы. Расскажите мне все, детки.

Дэрен сообщил Клифу все, до самой мелкой и несущественной детали.

– Я думаю, тебе следует об этом знать.

– Я ценю твой рассказ, Дэрен, и в свою очередь сообщу тебе кое-что, о чем тебе не рассказала Мег. На следующий день после похорон…

Перстень «мементо мори», как прозвал его Клиф, не оказал на Дэрена должного впечатления.

– Все это кажется дешевой мелодрамой, – скептически произнес Дэрен. – Может, перстень прислали для оценки.

Клиф посмотрел на Дэрена через стекло бокала:

– Я покажу тебе это чертово кольцо. Если тебе не станет не по себе, то у тебя нет ни малейшего воображения.

Он встал и вышел. Он не возвращался дольше, чем рассчитывала Мег, ведь он должен знать, где его отец хранит ту коробку.

Медленными шагами Клиф вернулся.

– Ну что, не нашел? – спросила Мег.

– Нашел, – сказал Клиф и разжал ладонь. Там лежали два перстня. – Кольцо дало потомство.

– Это второе было там же? – Мег взяла в руки второй перстень.

Вокруг стеклянной крышки располагались мелкие жемчужины. Под стеклом изящно переплетались две нити: черная и серебряная.

Дэрен с отвращением рассмотрел первый перстень с гробом и посмотрел на второй.

– Я читал о таких вещах. Разве это не символ привязанности? В них кладут также локоны младенца.

– Но чаще это траурные перстни. В них кладут волосы с головы умершего.

– Я понимаю, на что ты намекаешь. «Здесь лежу я и жду тебя». Да, в этих словах заключен зловещий смысл. Сначала принесли этот перстень, потом раздался телефонный звонок. Сегодняшний инцидент на дороге может быть частью того же плана, а может, это просто случайность. Это второе кольцо кажется мне амбициозным, но я полагаюсь на твое знание предмета и верю тебе, что оно тоже может служить вторым напоминанием о смерти. Ты о нем знал, Клиф? Или отец тебе ничего не говорил?

– Нет.

– Он ничего не сказал и о первом. Я случайно заметила перстень и прочитала слова, выгравированные на гробе. Я сразу поняла, что это угроза, но Джорджа трудно убедить.

– А я тоже не вполне убежден. Но доставка второго перстня свидетельствует о правоте твоей версии.

– Господи, ты что, слепой, Дэрен? – спросил Клиф. – Посмотри на эту мерзкую штуку. Видишь цвет волос? Необычный оттенок. Иссиня-черный. Точно такого же цвета, как волосы у Мег. Черт возьми, это ее волосы. Какое еще доказательство тебе требуется?

* * *

Дэрен первым нарушил молчание:

– Ты слишком поспешно пришел к выводу, Клиф. У многих людей черные волосы. А в этом кольце волосы двух цветов. Видимо, волосы двух людей. Если только Мег не природная блондинка и не красит волосы в черный цвет.

– Но мы знаем, у кого серебристо-светлые волосы, – сказал Клиф и побледнел. Он обожал бабушку. Она славилась своими прекрасными серебристыми волосами. Ее фотографии были развешены по всему дому, а в гостиной висел большой портрет.

– У нас есть набор разрозненных фактов. Связь между ними чисто теоретическая. Так можно доказать что угодно, – сказал Дэрен.

– Правильно, – согласился Клиф. – Если бы ты был достаточно глуп, чтобы читать детективы, ты бы знал: здесь применен тот же принцип, что и в детективном романе. Автор берет несколько разрозненных фактов и рассказывает читателю, как они соединены… Но пока у нас нет никаких оснований, чтобы вызвать полицию.

– Вот именно. Не представляю, как я буду рассказывать шерифу об этом перстне, как ты говоришь, «мементо мори», – сказал Дэрен.

– Звучит забавно. Сообщи мне, если решишься предпринять такую попытку. – Клиф подошел к бару и налил еще бренди. – Тебе налить, кузина? Немного коньяку полезно для лечения расшатанных нервов.

– У меня нервы не расшатаны, – огрызнулась Мег.

– А у меня – да. Но я начинаю думать, что нам не следует беспокоиться о физической опасности для кого-либо. Мне это начинает казаться кампанией устрашения, – сказал Клиф.

– Думаю, ты прав, Клиф. Было бы глупо предупреждать свою жертву не один раз, а несколько, прежде чем напасть на нее.

– Спасибо, мальчики. Вы меня подбодрили. Как говорит один мой знакомый, лучше пусть меня застрелят, чем испугают до смерти. Но я все-таки не уверена, что предупреждают меня. Вы не забыли дохлую крысу?

– Я не забыл. Но я считаю, это не относится к данной схеме, – сказал Дэрен.

– Ты считаешь, ее подбросили для Райли? Может, ты и прав. Это ведь не первое проявление враждебности к нему. Подожди-ка. Дай мне еще раз взглянуть на перстень. – Она схватила перстень. – Дэрен, подай мне сумку, мне нужна лупа.

Но было видно и так, что с поверхности удалили гравировку.

– Что? – спросил Клиф.

– На траурных перстнях часто пишут имена умерших и ставят дату смерти, – объяснила Мег. – На этом тоже было что-то написано. Но надпись уничтожили, причем недавно.

– Эти перстни чаще всего старые? – уточнил Дэрен.

– Большинство из них относится к XIX веку.

– Тогда это не твои волосы, – с триумфом заявил Дэрен.

– Ты не понимаешь, Дэрен. Если перстень старинный, то его выбрали потому, что волосыподходят по цвету к волосам Мег. Ты же сам говорил, что у миллионов людей черные волосы. А инициалы стерли потому, что они не подходят, – сказал Клиф.

– А почему здесь не написали ее инициалы?

– А я откуда знаю? Может, не было нужных инструментов или не сумели.

Клиф замолчал, а Мег рассмеялась.

– Клиф, ты загнал себя в угол. Ты пытаешься доказать, что эти кольца прислал Райли. Но поверь мне, у него есть все необходимые инструменты и навыки. Он мог бы написать на кольце не только мои инициалы, но и адрес, если б захотел.

Она встала и зевнула. Клиф сказал:

– Подожди минутку. Ты не выслушала мою вторую версию.

– Я не хочу слушать. Это пустая трата времени. Мы играем в угадайку. Когда дядя Джордж вернется, мы его спросим, откуда у него второй перстень. Но не думаю, что это добавит нам знаний. Спокойной ночи, Дэрен, спасибо за прекрасный вечер.

Она поплелась наверх и слышала, как в гостиной мужчины продолжали обсуждать варианты. Она не понимала, чего добивается Дэрен. Он же первым посчитал их с Клифом версии несерьезными плодами воображения. Но она понимала цель Клифа: тот пытался убедить ее, что это дело рук Райли, а если он способен вести жестокую кампанию запугивания, то ей необходимо избавиться от него как можно скорее. Мег не сомневалась, что ей это удалось бы. Она обладала всеми преимуществами, которых не имел Райли, – деньгами, властью, положением, репутацией.

Хотя фактов недостаточно для суда, они накапливались – пикап, который сбил их с дороги, перстни. Волосы могут быть ее. А перстни не обязательно старинные. Райли достаточно опытен и мог сам их сделать.

* * *

Солнечный свет, проникающий через мозаичные стекла, создавал над головой проповедника неподобающий алый ореол.

В церкви было много народу. Мег пожалела, что пришла сюда, ведь ее тело сильно болело. Несмотря на горячую ванну, сегодня утром ей трудно было шевельнуться, она ходила прямая как шест. На груди и ребрах были синяки. Бабушка радовалась, что Мег пошла с ней, но она не подозревала, какая это жертва со стороны внучки. Дэн сопровождал ее в церковь, лишь когда ощущал в этом необходимость, что случалось крайне редко. Мег поднялась на последнюю молитву.

Лица людей тоже не внушали ей бодрости: она либо не знала их, либо не хотела видеть. Кэнди выглядела настолько набожной, что можно было сразу стать атеистом. Дебби оделась в лучший воскресный наряд. Она была без детей, и Мег подумала, что единственная причина, по которой Дебби ходила в церковь, – это возможность отдохнуть часок от них.

После службы бабушка поговорила с приятелями и не спешила домой. Пастор ходил вокруг нее, как ангел-хранитель.

Мег улыбалась, пожимала руки и принимала поцелуи от пожилых людей обоего пола, которые говорили, что знали ее с раннего детства. Бабушка получила несколько приглашений на чай и на обед. Все они сопровождались фразой: «Дэн не хотел бы, чтобы ты сидела дома».

Воскресный обед всегда длился долго и проходил в официальной обстановке. И сегодня бабушка не отменила ни одного блюда, хотя за столом сидели только трое. Клиф вел себя наилучшим образом – флиртовал с бабушкой и галантно относился к Мег.

После обеда бабушка отправилась отдыхать – поспать, держа под рукой открытую Библию. Джордж обещал вернуться только вечером, и Мег знала, ей непременно придется снова участвовать в долгой дискуссии. А сейчас ей не хотелось говорить с Клифом о том же самом.

Мягкие зеленые газоны казались прохладными и спокойными в удлинившейся тени деревьев. Кусты роз сверкали на солнце как драгоценные камни: рубины и гранаты, кораллы и аметисты, а листья казались сделанными из нефрита. Мег прошла через калитку и вошла в заросший участок сада.

Она переоделась в джинсы, рубашку и кроссовки. Продираясь через сорняки, она порадовалась, что руки и ноги закрыты тканью: колючки цеплялись за рукава, мешая идти. Она вспотела, пока добралась до коттеджа.

Покинутый и заброшенный, он все же оставался привлекательным. Под крышей шел ряд маленьких слуховых окон, на углу возвышалась круглая башня, а крыша формой напоминала чепец колдуньи. С одной стороны шикарным полукругом располагалась веранда. Одна из ставен держалась на гвозде, остальные окна и двери были забиты досками. Переросший кустарник превратился в стену.

Одну колонну обвивала дикая роза, украшая дерево багровыми цветами. Посчитав ее символом возрождения, Мег почему-то разрыдалась.

Она стояла и вытирала лицо рукавом, когда кто-то сунул ей в руку носовой платок.

– Вытри нос. Обещаю, что не скажу Мэри, как ты ходишь без носового платка, – сказал Клиф.

Слова шуточные, а голос его звучал серьезно. Мег уткнулась ему в плечо и дала волю слезам. Успокоившись, она пошла за Клифом на веранду. Они сели рядышком на ступеньках.

– Это я должен плакать у тебя на плече. Ты здесь не жила. Она была мне матерью.

– Он был моим отцом, а она тебе не мать, а мачеха.

– Если мать та, которая любит и заботится, то она была моей матерью.

– Прости меня, Клиф. Я не знала, что ты ее любил. Почему мы не говорили об этом раньше?

– Я хотел поговорить с тобой об этом, как только ты приехала. Этот разговор опоздал. Когда мы были детьми, мы были слишком обижены, растеряны от утраты и слишком малы, чтобы понять.

– Я до сих пор не понимаю. Я знаю, то было время сексуальной свободы: к черту старые моральные принципы! Но это был не просто случай двойной неверности. Твоя мать была к тому же моей родной тетей, сестрой моей матери. Мой отец был учеником Дэна и его зятем. Называй меня старомодной пуританкой, но то, что они совершили, – зло. Этому нет прощения. Это отвратительное предательство, вызывающее лишь презрение. – Эхо разнесло ее голос. Она зажала рот рукой: – О, я и не знала, что я так зла. Все эти годы меня мучили не горе и утрата, а злоба. Я злилась на отца.

Клиф обнял ее.

– Естественно. Неужели ты этого не понимала?

– До меня медленно доходит.

– Ты не обращалась за помощью?

– К психиатру? Однажды я попыталась. Мне пришлось действовать тайком от Дэна: он бы возмутился, если бы я предложила отнести трудовые деньги психиатру. Он презирал и психиатров, и слабаков, которые обращаются к ним. Но мне не помогло. Видно, я обратилась к плохому специалисту. После сеанса я чувствовала себя еще хуже, ощущала вину. У меня возобновились приступы паники. Я часами плакала после визитов к психиатру… Однажды я сказала, что о нем думаю, и выскочила из кабинета. Наверное, надо было поискать другого… Но мне трудно было экономить: Дэн следил за моими расходами. Теперь я понимаю, что я просто не хотела смотреть в глаза фактам. Мне ничего не говорили ни Дэн, ни бабушка, ни дядя Джордж. Я сама узнала, когда стала читать старые газеты, хотя там было мало информации. У Дэна связи с прессой.

– Что ты узнала?

– Что папа и тетя Джойс умерли. Это было ужасно само по себе, но, как и все дети, я сразу почувствовала: что-то не так. А моя мать, Клиф, она так быстро опустилась. Как мне сказали, она отправилась на отдых и не вернулась назад. Я знала, что это вранье: она отдыхала дома. Она все время лежала в кровати, за ней постоянно ухаживали. Я могла отнести и эту смерть на совесть моего отца. Он убил и ее.

Клиф молчал. Его близость успокаивала.

– А ты?

– Я был на два года старше тебя. Но я тоже не знал о супружеской неверности, как и ты. Я тоже понял: что-то неправильно, так как отец всегда уходил из комнаты, когда я задавал вопросы.

– Бедный дядя Джордж! Но он оказался сильнее, чем моя мать.

– Я думаю, он продолжал жить, потому что все от него зависели. Ему пришлось многим заниматься.

– Я знаю. Клиф, ты думаешь, он будет возражать, если я отремонтирую коттедж и буду здесь жить?

– Значит, ты решила остаться в Селдоне?

– Да. По крайней мере, попробую. Но мне нужна независимость. Я могу найти квартиру или дом в городе, но…

– Я не знаю, Мег. Может, все будет хорошо. А может, случится трагедия. Призраки могут не пожелать уйти отсюда.

– Ты умеешь вдохновлять девушек. Я не хочу об этом слушать.

– Черт, а что ты ожидала от меня? Я не доктор Фрейд. Если хочешь иметь гарантию – купи холодильник.

– Придется. И все другое оборудование для кухни. Интересно, как выглядит дом внутри? – Она посмотрела на забитые окна.

– Не проси меня размять мускулы и отодрать эти доски. Я не одет для этого. Я поговорю с отцом. Будет вежливо, если сначала мы спросим его мнение.

– Конечно. Я сама спрошу его вечером.

Клиф встал и подал ей руку.

– Готова вернуться домой?

– Да. – Мег помедлила: ей захотелось сорвать несколько багровых роз. Но жесткая ветка не поддавалась, шипы кололись. Мег посмотрела на ладонь и на большом пальце увидела каплю крови, яркую, как маленький рубин.

Глава 13

Когда Мег принимала душ, она обнаружила на теле новые ссадины и царапины. Нос еще оставался красным, веки распухли, волосы в беспорядке. Выглядела она не лучшим образом, но она успокоилась. Разговор с Клифом оказал на нее терапевтический эффект.

Она улыбнулась своему отражению в зеркале, вспомнив слова Клифа, когда она поблагодарила его за разговор:

– Не благодари меня, просто сделай мне одолжение. Не выходи замуж за Дэрена. Он хороший, положительный и в разговоре употребляет только клише.

С виду их взаимоотношения не изменились, но Клиф – единственный человек, в ком она нашла силу и сострадание, чего не нашла в других.

Она закрутила волосы в пучок и закрепила его шпильками. Ей нужно постричься: густые волосы плохо слушаются. Один локон выбился и лег на плечо. Черное на белом, эбеновое дерево на слоновой кости. Интересно, сможет ли она теперь смотреть на свои волосы и не вспоминать те локоны под стеклом в перстне? Ей никогда не нравились такие украшения. Мотив человека, пославшего перстень, не понятен, но уж точно, что сделал он это не из добрых побуждений.

Воскресный чай тоже давняя традиция. Чаепитие проходило вместо ужина. На столе всегда было столько еды, что можно было бы накормить маленькую армию, – холодная ветчина, различные салаты, горячий хлеб. Мег спустилась с лестницы и вздрогнула, увидев в гостиной дядю.

– Это твоя идея долгого отсутствия? – Он быстро подошел к ней и взял за плечи. – Клиф рассказал мне, что случилось вчера ночью. С тобой все в порядке? Дэрену следовало бы отвести тебя в больницу. Странно, что он такой невнимательный. Мне не надо было уезжать, у меня было какое-то предчувствие…

– Дядя Джордж, пожалуйста! – Мег освободилась от его рук. Она ценила его заботу, но его хватка была болезненной.

– Что бы ты сделал, если бы был здесь? Это несчастный случай, ничего страшного не случилось.

Появление остальных членов семьи прервало их разговор. Бабушка надела элегантное платье: воланы бледно-кораллового цвета и кружева. Джордж сделал ей комплимент. Она радостно заметила:

– День выдался чудесный, Джордж. Мистер Блэк прочитал великолепную проповедь, я повидала многих друзей. А днем я замечательно поговорила с Даниэлем. Он посоветовал мне надеть это платье, его любимое. Он всем передает привет, – продолжала Мэри, – велел Мег наблюдать за магазином и не терять голову. Я точно не знаю, что он имел в виду, но ты, наверное, лучше понимаешь его советы.

– Да, бабушка.

– Какие роскошные камеи, Мэри! Кажется, я вижу их в первый раз, – сказал Клиф.

Мэри склонила голову и посмотрела на браслет.

– Я не знала, надевать ли этот браслет, или он тяжеловат для этого платья. Но по цвету прекрасно сочетается, и он ужасно дорогой.

Мег улыбкой поблагодарила Клифа за то, что он сменил тему разговора. Она могла долго рассуждать о камеях и об этом браслете, принадлежавшем когда-то дочери королевы Виктории. Благодаря Клифу разговор касался нейтральных тем до конца ужина.

Они ели взбитые сливки и первую клубнику. Кофе подавала молодая служанка.

– А где Фрэнсис? Она обычно подает за чаем, – спросил Клиф.

– О, господи. Бедняжка Фрэнсис нездорова. Я настояла, чтобы она не вставала. Прошлой ночью у нее был приступ, она не спала. – Бабушка положила ложку сливок на тарелку и подала Генриетте.

– С каких это пор у Фрэнсис припадки? – спросил Клиф.

– У нее приступы, но она не катается по полу с пеной у рта, ничего вульгарного. Просто иногда она впадает в транс.

– А я и не знал, что наша Фрэнсис – медиум. – Клиф с трудом удерживался от смеха.

– Она же седьмая дочь седьмой дочери. У нее бывают видения.

Джордж откашлялся:

– И что же она видела вчера?

– Это было не очень ясно. Она не четко видит образы, а только получает ощущения. Она чувствовала руку угрожающей судьбы… О, Клиф, дорогой, постучите ему по спине.

– Ничего, не туда попало.

– Ешь медленнее. Что я говорила? Да, рука угрожающей судьбы. И свет, она видела ослепительный свет. – Бабушка покачала серебристой головой. – Бедная Фрэнсис ужасно испугалась, увидев эту ослепительную вспышку.

– Да, – согласилась Мег.

* * *

Им пришлось подождать, пока Мэри поднимется в свою комнату в сопровождении Генриетты. Или это Мэри сопровождала ее? Остальные ушли в кабинет Джорджа. Он уселся за стол с суровым выражением на лице.

Клиф снял пиджак, ослабил галстук и развалился на диване.

– И как вам эта женщина? Теперь она ясновидящая. Надеюсь, у нее хватит ума…

– Не обращай внимания на фантазии Фрэнсис, – ледяным тоном сказал его отец. – Ты шарил в моем столе. Как ты посмел?

Никто из них не обратил внимания на невольную истину в видении Фрэнсис. Но они ведь и не находились в машине, как Мег. Ослепительный свет фар – и машина, едущая следом, атакует «БМВ». «Совпадение, – подумала Мег. – Откуда Фрэнсис может это знать?»

Мег задумалась, а спор разрастался, Клиф пошел в атаку:

– Кем ты себя возомнил? Почему ты не сказал Мег? Она – глава семьи, а ты просто служащий.

Это были жестокие слова, и они так рассердили Джорджа, что он на какое-то мгновение лишился дара речи. Мег поднялась, глядя на кузена горящими глазами:

– Это вранье, Клиф, и ты это знаешь. Сейчас же извинись перед отцом.

– Ха! Вот видишь, что я имел в виду?

– Мне хочется ударить тебя, дурак.

– Дети, не грубите. – Слова оказались более эффективными, чем ругань. Спорщики замолчали и смутились.

– Прости, отец. Я знаю, почему ты промолчал. Но я с тобой не согласен.

– Мог бы выразить свою точку зрения вежливым образом, – заметил отец. – Благодарю тебя, Мег, за сердечную защиту. Меня это трогает, я ведь знаю, что в этом вопросе ты на стороне Клифа.

– Просто я не хочу больше спорить, кто босс. – Клиф проявил новые качества своего характера днем, но все-таки он мог быть и врединой. – Я хочу сотрудничества между равными партнерами. Разве это не справедливо?

– Более чем справедливо, – мягким голосом ответил Джордж. – Я был не прав и клянусь, больше так не поступлю. На этот раз конверт был адресован тебе. Меня шокировала эта вещь. Я хотел собраться с мыслями, а потом рассказать тебе.

Клиф сел.

– Надеюсь, у тебя сохранился конверт?

– Да. – Джордж открыл ящик стола, вытащил два кольца и конверт.

Мег взяла конверт. Увидеть свое имя, написанное печатными черными буквами, – словно испытать удар. Теперь она поняла, почему люди некоторых национальностей скрывают свои истинные имена, так как враг может напасть на них через имя.

– Без обратного адреса и без марки.

Джордж кивнул.

– Конверт был в ящике вместе с другой почтой. Наверное, принес посыльный.

– Значит, ничего нового, – заметил Клиф.

– Теперь мы знаем, что кампания направлена против меня. Но почему? Что надо этому человеку?

– «Нет слепее тех, кто не желает видеть», – процитировал Клиф. – Почему ты не желаешь принять очевидное? Ты влюбилась в него, что ли? Из-за него ты решила остаться в Селдоне?

Предположение оказалось настолько возмутительным, что Мег даже не рассердилась. Джордж воскликнул:

– Ты решила жить в Селдоне? Почему ты мне не сказала?

– Я собиралась. А решила я только вчера вечером. Дядя Джордж, не ужасайся. Я думала, ты хочешь, чтобы я осталась.

– Я хочу. Хотел… – Джордж достал из кармана платок и вытер лоб. – Я был бы счастлив, если бы не это… – Он пальцем показал на кольца. – Мег, ты уверена, что это не знаменитое упрямство Минотов, а твое собственное решение?

– Новая провокационная версия. Кто-то не хочет, чтобы Мег осталась, поэтому ее запугивают.

– Клиффорд, это не смешно. Мне не нравится все это. А самое тревожное – мы ничего не можем предпринять.

– Дядя Джордж, мне это тоже не нравится. – Мег заметила, что ее руки сжаты в кулаки. – Но будь я проклята, если меня напугают разными отвратительными штуками и помешают сделать то, что я хочу. Если хотите, считайте это упрямством. Но я действительно хочу попробовать управлять магазином. Последние дни в магазине были… Мне трудно подобрать слова. Я испытала такое удовлетворение. Что касается Райли, я пока не достигла больших успехов, но немного продвинулась вперед. Это вызов мне. И это так волнующе – помогать развиваться таланту! Я не интересуюсь им лично, – сказала Мег Клифу, – но, я думаю, мы с ним поладим. Если он убедится, что я действительно хочу работать с ним, что я уважаю его талант и достоинство…

– Да, я вижу, ты твердо решила. Я не буду спорить с тобой. Просто скажи, чем я могу помочь тебе? – спросил Джордж.

Это была прекрасная возможность. Лучше заговорить об этом сейчас, а то Клиф сделает это менее тактично.

– Спасибо, дядя Джордж. Я знала, что могу на тебя положиться. Я тебе не говорила, как я люблю тебя и уважаю. Дело в том, что я не смогу жить в этом доме. Я привыкла быть независимой, а жить здесь – значит, вернуться к прежним дням и обычаям. Мне нужен свой дом.

– Это вполне понятно, – сказал дядя. – Я уверен, мы можем найти тебе хорошую квартиру или дом…

– Она хочет жить в коттедже, – раздался голос с дивана.

* * *

Все оказалось не так плохо, как боялась Мег. Джордж не уронил авторучку, которую теребил. Его возражения были вполне разумны: изолированность коттеджа, его полуразрушенное состояние и, наконец, несчастливые воспоминания, связанные с ним.

– В меньшей степени для меня, чем для тебя. Поэтому мне не хотелось просить тебя об этом. Если ты не хочешь, чтобы я там жила, я найду себе другой дом. Просто в этом случае я жила бы рядом с вами.

– Это верно. Кажется, ты все продумала, Мег, – сказал Джордж.

– Хватит вам быть такими вежливыми, решайте быстрее и перейдем к другой теме, – сказал Клиф.

– Больше тем нет. Мы уже до тошноты обсуждали тот вопрос. Я собираюсь идти спать. Подумай о коттедже, дядя Джордж, и дай мне знать.

– Мне нечего думать, дорогуша. Я согласен. Скорей всего это лучший вариант.

Мег перегнулась через стол и поцеловала его. Кольца лежали на столе и поблескивали в свете лампы. Мег положила их в карман.

– Что ты делаешь? – спросил Джордж.

– Беру их с собой. Ведь их прислали мне, не так ли?

* * *

На следующее утро небо было пасмурным, а воздух туманным, однако Мег решила пройтись пешком. Она плохо спала и подумала, что свежий воздух, хотя и сырой, освободит ее от головной боли.

Она понимала причину своей депрессии. Ее вызвали не присланные кольца, не инцидент на дороге и не ее подозрительное отношение к Райли. Она видела во сне Ника, всю ночь вертелась, сбила все простыни и в итоге завернулась в них, как в разновидность смирительной рубашки. Она не помнила свой сон, осталось только ощущение опасности и тревоги.

Ее окликнули – машинально она остановилась и помахала. Старая миссис Хендерсон звала ее с веранды и так лихо перегнулась через перила, что могла свалиться.

Невозможно было не обратить внимания на такой призыв, и Мег свернула с дороги. Она и Клиф не любили миссис Хендерсон с детства. В этом у них никогда не было разногласий. Соседка потчевала их пирожными и поцелуями, когда они были детьми и не умели отказаться. Ее пирожные были жесткие, как камни, а поцелуи, наоборот, влажные и мягкие. Соседка преследовала только одну цель – узнавать от детей об их родителях и о семейном скандале. Она добилась немногого, получая в ответ на свои вопросы лишь бормотанье и неловкое молчание. Но какой ужас охватывал детей во время этих визитов к дорогой миссис Хендерсон! Мег остановилась у крыльца.

– Доброе утро. Вы что-то хотели?

– Заходи на веранду и присядь. – Соседка оскалила вставные зубы.

«Лучше присесть с Джеком-потрошителем, – подумала Мег. – Слава Богу, я достаточно взрослая теперь и смогу отказаться от нежелательного приглашения».

– Боюсь, что не смогу, я опаздываю.

– Вот так всегда, – объявила миссис Хендерсон всему миру. – Дети вырастают, задирают нос и забывают людей, которые делали им добро. Думаю, ты выше того, чтобы тратить свое время на простой народ.

Возраст не смягчил душу миссис Хендерсон. Мег продолжала оставаться вежливой:

– Я не забыла вас, миссис Хендерсон. Но я очень занята в магазине эти дни.

– Я слышала об этом. Ты, должно быть, сошла с ума, если остаешься наедине с таким человеком, как Райли. Не успеешь глазом моргнуть, как он тебя изнасилует.

– Вы действительно так считаете? – Ледяной тон Мег не действовал на миссис Хендерсон.

– Я не считаю, я уверена. Спроси лучше ту бедняжку, которая работала у него раньше. Он сорвал с нее одежду прямо за прилавком. И еще он растратчик. Лучше проверь свою бухгалтерию.

– Когда он меня ограбит? Перед тем как изнасилует или после?

– После… то есть прежде… Ты хочешь меня переговорить?

– Не смею и надеяться. До свидания. Желаю вам хорошего дня, миссис Хендерсон.

Дрожащий голос миссис Хендерсон долго сопровождал Мег, пока она шла от ее дома. Она различила слова «выскочка» и «слишком умна, до добра не доведет».

Прилив адреналина замечательно излечил головную боль. Мег шла и тихонько напевала.

Райли мог присвоить чужие деньги, но Мег не верила, что он напал на Кэнди на прилавке или под ним. Хотя смешного здесь мало. У миссис Хендерсон мозги как помойное ведро, а язык змеиный, но ведь и у других не лучше. Если большинство в городе думает также, то Райли в беде, а следовательно, и Мег. К тому времени, как соседка разнесет их разговор по городу, все будут считать, что Мег и Райли занимаются любовью на прилавке.

Она проходила мимо магазина «Хозяйственные товары», когда начался дождь. Мег прибежала в свой магазин, слегка промокнув. На двери красовалась надпись «Открыто», внутри горел свет, но Райли не было видно. Потом она услышала его голос из офиса:

– Сколько раз мне говорить, Дебби? Я не могу это сделать.

– Смог бы, если б захотел. Ты теперь управляющий.

– Нет. Даже если бы и был, то не сделал бы этого. Том уже подозревает… Ты не можешь сделать, чтобы ребенок заткнулся?

Раздался ноющий голос Томми:

– Я хочу уйти. Хочу конфету. Я хочу… – Безошибочный звук пощечины заглушил слова. Ребенок закричал.

Мег держала дверь открытой, теперь она ее отпустила. Посмотрев наверх, она не увидела колокольчиков. Не повезло Райли. Наверное, он не ждал Дебби, а то не снял бы предупреждающий сигнал.

Дебби пыталась успокоить кричащего, вырывающегося сына. Плач малышки добавил высокие ноты в дуэт. Райли вышел к прилавку. Его лицо было бесстрастным и оставалось таким, когда он увидел Мег.

Мег не пыталась разговаривать: ее голос все равно потонул бы в детском плаче. Она достала два леденца и помахала одним перед носом Томми. Крик сразу же смолк. Дебби начала вытирать покрасневшее лицо сына. Это было лишним: Томми не проронил ни слезинки. Противный щенок! Все же Райли не имел права бить его.

Дебби покраснела, как и Томми.

– Я лучше пойду. Извините.

– Ты сегодня рано.

– Да, Томми надо к зубному врачу, и я решила зайти поговорить. Тебя не было, и я спросила Райли о работе.

– И он тебе не обещал?

– Ну…

– Ничего не получится, Дебби. Нам нужен опытный человек. Продавать старинные украшения – это не то что продавать апельсины. Нужно знать об украшениях и уметь отвечать на вопросы посетителей.

Дебби не спорила. Ей хотелось как можно быстрее уйти. Мег проводила ее до двери и обернулась к Райли:

– Что случилось с колокольчиками?

– Вы говорили, что звон не такой, и я решил посмотреть и наладить. Язык колокольчика не вращался свободно.

– Почему?

– Кто-то его чем-то залепил.

Кэнди или Дебби или какая-нибудь тайная обожательница.

– Давайте послушаем.

Это был комплект из двух серебряных колокольчиков, снятых со священной коровы в Индии, по крайней мере, так говорил Дэн. Райли поднял колокольчики и позвонил.

– Вот так отлично.

– Тогда я их повешу на место.

– Помочь?

– Я же сам их снял.

– Хорошо, хорошо.

Мег пошла в офис и сняла телефонную трубку. Теперь она готова разговаривать с боссом, который вскоре будет бывшим.

Она предвидела его реакцию: ярость, поток упреков, но Мег не извинялась и не защищалась. Она ждала момента, когда сможет высказать все, что думает.

Из магазина послышались тяжелые шаги Райли. В трубке раздавалась брань. Как можно увольняться без предупреждения? Это непрофессионально. Она неблагодарная, как она может так с ним поступать? После всего, что он для нее сделал…

– Ты закончил? – спросила она, когда ругательства иссякли.

– Черт возьми, нет. По крайней мере, ты могла бы поднять задницу и приехать сюда на месяц, пока я подготовлю тебе замену.

– Моей заднице и здесь хорошо. А ты готовил мою дорогую помощницу Кимберли на диване в твоем кабинете несколько месяцев. А что касается предупреждения, так ты поступил тоже мгновенно, уволив Денни Бернстайна, Джо Демерита и многих других, пока я имела сомнительное удовольствие работать на тебя. Я тебе ничего не должна… Ну, Джек, так не говорят с дамами.

В магазине раздался грохот. Лестница упала. Райли висел на руках.

– Вы не хотите, чтобы я поддержала лестницу? – ехидно спросила Мег.

– Я не бил ребенка.

– О… я не…

– Он испорченный щенок, но я не бью детей и женщин.

Она не понимала, почему для него это так важно. Он же должен знать, что его обвиняют в более серьезных вещах.

– И женщин?

– Если только они не бьют меня.

– Или не предлагают помочь.

– Извините, если я был груб. Я не слишком умею принимать одолжения. – Райли вернулся в мастерскую. – Лестница шатается. Я установлю колокольчики позже. – Мег вернулась в офис.

Райли слышал ее разговор по телефону, она так и хотела. Почему же он ее прямо не спросил, каковы ее планы относительно магазина, а вместо этого повторял, что не он ударил Томми. Ему важно ее мнение о нем? Ее же больше интересуют его отношения с матерью Томми. Его личная жизнь ее не касается, но если он не может держать своих женщин вне магазина, то это будет касаться Мег.

У него тоже имелась причина для недовольства. Мег всем рассказала о своем решении, кроме человека, которого это касается больше всех. После первого их разговора о магазине они избегали этой темы. Ее чувства изменились, но неизвестно, думал ли он по-прежнему. Он же не умеет читать ее мысли, как люди, хорошо ее знающие. Лучше поговорить с ним откровенно, как мужчина с мужчиной, поставить все точки над «i». Чем скорее, тем лучше. Он такой обидчивый, решит, что она позволила ему подслушать ее телефонный разговор, потому что не хочет сказать ему новость в глаза. Ей надо разработать стратегию.

Пришел почтальон. Разобрав почту, она сказала:

– У меня есть дела. Уйду на полчаса.

Шел сильный дождь. Мег пришлось взять зонт. В китайской вазе у двери всегда было несколько зонтов: некоторые забыты клиентами, другие прихватил Дэн, пока бродил по городу – у него была привычка занимать зонты, книги и авторучки и никогда их не возвращать. Мег выбрала бледно-розовый зонт с анютиными глазками по полю. Интересно, кому он мог принадлежать? Он в стиле Кэнди, но Кэнди ничего не оставляет из своих вещей.

Вернувшись, она отнесла пакеты в офис и предложила Райли по переговорному устройству:

– Давайте обедать.

– Я принес еду с собой.

– Я тоже.

Последовала долгая пауза.

– Вы предлагаете, чтобы мы ели сэндвичи в одной комнате?

Мег подняла глаза к небу.

– Давайте обедать вместе. Мне надо с вами поговорить.

Еще пауза.

– Еще не время обеда.

– Как хотите.

– Через двадцать минут.

– Спасибо. – Ответа не было, даже мычания.

Через 19 минут 35 секунд появился Райли. Мег позабавила неуверенность, написанная на его лице. Его волосы блестели от влаги. Он пригладил их рукой. Руки вымыты до красноты.

Он посмотрел на дверь:

– Вы закрыли магазин?

– Понедельник, идет дождь, и с утра не было ни одного посетителя. Кроме того, я не хочу, чтобы нас прерывали.

Он последовал за ней в офис. Мег все тщательно подготовила: два стула стояли рядом, стол накрыт бумагой, и на нем расставлена еда, которую она только что купила. В центре возвышалась изящная бутылка вина. Райли смотрел на нее, как на кобру, приготовившуюся к прыжку.

– Что вы собираетесь праздновать?

Мег глубоко вздохнула. Это смешно, но она нервничала. Она схватилась руками за спинку стула, чтобы не было заметно, как дрожат руки.

– Надеюсь, мы оба будем праздновать. Отметим наше партнерство.

Райли теперь с ужасом смотрел не на бутылку, а на нее.

– Не смотрите на меня так, будто я предложила ограбить банк, – сказала Мег. Она выложила суть дела, и ее нервозность прошла. Она села, грациозно расправив юбку, и сделала жест Райли, предложив ему занять второй стул. – Все может оказаться не так уж плохо, знаете ли.

Райли упал на стул.

– Я не понимаю.

– Нет? Тогда объясню по слогам. Дэн всегда хотел, чтобы я занималась ювелирным бизнесом. Я отказывалась, потому что… У меня были на то причины. Мне следовало бы знать, что Дэн не сдастся так просто, что он использует все средства, включая собственную смерть, чтобы заставить меня поступать по его желанию. – Райли сидел неподвижно, она даже забыла о его существовании. – Хуже всего то, что Дэн оказался прав. Это мое дело. Я хочу этим заниматься. Будь проклят старый черт, где бы он ни находился.

Райли пошевелился.

– Вы серьезно все обдумали?

– Да. Возьмите сэндвич. – Мег взяла тоже и откусила.

– Дэн всегда говорил, что вы ему противоречите из-за чисто ослиного упрямства. Конечно, вы можете выкупить мою долю.

У Мег отвисла челюсть.

– Вы ничего не поняли, Райли. Когда я увидела вашу работу, мне все стало ясно. – Она отложила сэндвич. – У вас редкий талант. Тот факт, что я вижу ваш талант, восхищаюсь им, не дает мне право купить его или вас. Вы можете уйти, высоко подняв нос. Но вы будете дураком, если так поступите. Я предлагаю вам партнерство. Я буду управлять магазином и продавать ваши произведения. А вы продолжайте создавать украшения и занимайтесь ремонтом, пока мы не наймем вам помощника. О деталях мы можем договориться. Ну, что вы скажете?

– Мы, – он медленно и с трудом выговорил простое слово. – Райли и Минот.

– Нет. Минот и Райли.

Хорошо, что она сидела. На этот раз он улыбнулся широко, его глаза посветлели.

– Да, правильно. Но вы сумасшедшая, вы это знаете? Ведь вам ничего не известно обо мне, может, я убийца.

Мег почувствовала облегчение.

– Миссис Хендерсон говорит, что вы растратчик.

– Это единственное, чего я не делал. Думаю, это самое малое, в чем меня обвиняют в городе.

– Мне плевать, что думает город. Ну?

– Я подумаю.

– Как снисходительно!

Глубокий мягкий звук был настолько непривычен, что Мег покрутила головой, пытаясь понять, что случилось. Райли смеялся.

– Дайте мне вино, – приказал он. – Большинство людей не умеют открыть бутылку так, чтобы не сломать крышку.

Глава 14

Райли ушел в магазин, а Мег убрала со стола, поставила бутылку в шкаф. Они выпили по одному маленькому бокалу. Райли не пил много, по крайней мере, на работе.

«Минот и Райли». «Большинство людей не умеют открывать бутылки…» Он не сказал «женщины не умеют». Он умеет смеяться. Он предложил уйти без борьбы и оставить ее во главе магазина…

Мег сожгла мосты, а теперь считала добродетели, присущие Райли, чтобы успокоить себя. Не стоит думать об отрицательных чертах характера. Итак, он не бьет детей. Вот и хорошо! Его репутация донжуана явно основывается не только на разговорах. Должны быть веские факты, хотя с первого взгляда на него никак не скажешь, что он годится на эту роль. Видимо, некоторым женщинам льстило покорить его, других привлекала его улыбка. Даже его большие руки, на вид неуклюжие, умели так нежно дотрагиваться…

«Спокойно, леди, – сказала она себе, засовывая бумагу в мусорную корзину. – Взаимоотношения такого плана станут фатальными для бизнеса, главным образом пострадает женщина». Нет вреда от эротических мыслей, но она не желает чувствовать на себе его руки. Она хочет, чтобы он делал ими произведения ювелирного искусства и прославил имена «Минот и Райли».

Имя хорошо сочеталось и приятно произносилось. Сначала она будет пользоваться славой Дэна, но его репутация не сможет поддерживать ее все время; если она не сумеет добиться успеха, это будет ее личный провал, если же она преуспеет в бизнесе, это будет ее личный триумф.

И триумф Райли. Но она нужна ему, именно такая, как она. Он совсем не умел торговать. Он был слишком горд, подозрителен и наивен, чтобы выжить в мире бизнеса. Мег уселась за стол и начала просматривать бумаги. Наивен… странное слово для характеристики Райли. Скорее, она наивна, надеясь заполучить его лояльность в ответ на свою откровенность. Такие методы не рекомендуются для выживания, а тем более успеха в подлунном мире.

Почему она думает, что сработается с Райли? Он ведь самый очевидный подозреваемый в деле о перстнях. Если он послал их, значит, он хотел заставить ее уехать. А сегодня он сказал, что она может выкупить его долю. Может быть, это ложь, чтобы обезоружить ее, но тогда это лишнее. Слишком благородно, чтобы не вызвать подозрений. Мег покачала головой. Ничего не сходится. Анонимный телефонный звонок, нападение машины на дороге не вязались с делом о перстнях. Здесь действуют два человека: один открыто угрожает, другой осторожничает. Но ни один из них не похож на Райли.

День тянулся, чувство тоски рождали непрекращающийся дождь, бездеятельность, разочарование. В ожидании посетителей, которые так и не приходили, Мег смотрела на закрытую дверь магазина. Интересно, он тоже сидит в мастерской, уставившись в пустоту, как и она? Она не ждала, что он рухнет перед ней на колени и станет целовать ноги, но он мог бы проявить свое доброе к ней расположение.

Позвонил Дэрен и спросил, не подвезти ли ее домой.

– Идет дождь, а я видел, что ты без машины.

– Откуда ты знаешь, что я без машины?

– Твоего «феррари» нет на стоянке возле магазина. Почему бы мне не заехать за тобой через полчаса?

– Потому что я не иду домой. Меня пригласили на ужин.

– О?

(«Как не стыдно», – пожурила себя Мег.)

– Майк Поттер.

– Как мило!

Она спросила его о делах. Он поинтересовался, не хочет ли она сходить в театр в субботу на «Мышеловку». В его голосе звучала такая уверенность, что Мег согласится, поэтому она с радостью отказалась. Он продолжал настаивать, и она согласилась пойти в театр в пятницу.

Магазин «Хозяйственные товары» закрывается в полшестого, и Майк ни за что на свете не закрыл бы его раньше. Было только пять, но Мег решила – лучше подождать в магазине у Майка, чем в своем. По крайней мере, там человеческие голоса. Она сообщила Райли об уходе. «Спокойной ночи», – так перевела Мег его бормотание. Она собрала свои вещи и закрыла магазин. На этот раз она взяла черный зонтик. В магазине Майка тоже было мало покупателей, но ярко горел свет и слышалось: «Здравствуйте», «Ну и погодка». Майк объяснял разницу между двумя видами болтов озадаченной домохозяйке. Мег помахала ему и пошла к прилавку, где продавались обои и краска. Она увлеклась изучением книг по переоборудованию квартиры и не заметила, как прошли полчаса.

– Я уже закрываю, дорогая. Извини, что заставил тебя ждать. – К ней подошел Майк.

– Все нормально. Можно мне взять эти образцы или какой тут у тебя порядок?

– Для тебя мы обойдем правила. Ты хочешь отремонтировать свою комнату?

– Коттедж.

Длинное лицо Майка стало бесстрастным. Думая, что он не понял, Мег принялась объяснять:

– Ну знаешь, тот коттедж, где раньше жил дядя Джордж. Я собираюсь отремонтировать его и переехать туда.

– Да, я его знаю. Ты возьмешь эти книги сейчас?

– Нет, я еще не была в коттедже. Ты не можешь посоветовать мне мастера?

– Думаю, что могу. Готова идти?

Майк проводил ее под своим зонтиком к машине. Не успела она закрепить спасательный ремень, как машина остановилась у косметического салона.

– Барби тоже будет с нами?

– Да. Надеюсь, ты не против?

– Нет. – Она была против, но разве она могла сказать об этом?

Майк вышел из машины и под зонтом пошел за Барби. Она ждала их. Мег поздоровалась и спросила:

– Эд и Кейт тоже будут?

– Нет, у Кейт сегодня серебряная свадьба, и Эд с сестрой у нее в гостях. – Барби улыбалась ей из-под полей большой лиловой шляпы. – Втроем будет лучше.

– Было бы лучше вам вдвоем, без меня, – сказала Мег.

Барби захихикала. Люди давно подшучивали над Майком по поводу его подружек, но он никогда не отвечал. Кейт, вторая подружка, обычно фыркала, а Барби обожала шутки. Мег чувствовала, что их отношения гораздо прочнее, чем простое ухаживание.

Майк осторожно вел машину. Барби говорила о погоде, о своих клиентах. Через двадцать минут они доехали до дома, где Майк прожил всю жизнь. Этот дом викторианской эпохи Майк купил по дешевке для своей невесты, потому что он нуждался в серьезном ремонте. Сейчас он блестел белизной, как свадебный торт.

Они поднялись на веранду, и их приветствовал лай собак. Майк всегда держал не меньше двух собак. На этот раз у него жили три. Одна – помесь овчарки, вторая – черный лабрадор, а третья – с висячими ушами, но с пятнами, как у далматина. Майк подбирал брошенных собак. Собаки прыгали вокруг людей, выражая свой восторг. Барби отгоняла их зонтиком. Майк увел собак на кухню.

Майк оборудовал дом в деревенском стиле, когда он только входил в моду и солидную мебель можно было дешево купить на распродаже. Они стояли в просторной комнате с огромным диваном у стены, креслами-качалками, в углу шкаф с посудой и книгами, на полу пестрый ковер. После смерти жены Майк практически жил только в этой комнате. Иногда он спал на диване.

Мег сняла мокрые туфли и села на диван. Майк кормил собак, а Барби начала накрывать на стол. Она все принесла с собой.

– Зря ты беспокоилась, – через плечо обронил Майк.

– Никакого беспокойства. Я люблю готовить. В любом случае я не собиралась есть ужасный картофельный салат, который ты делаешь, или жареного цыпленка из магазина. Мне не надо помогать. Подай нам напитки и усаживайся. Не мешайте мне.

«Жаль, что они не поженились. Им было бы хорошо вместе», – подумала Мег. Майк не спрашивал, что будет пить Барби. Он налил себе и ей «Бурбон». Для Мег он начал открывать «Кока-колу», потом смутился:

– О, ты теперь взрослая. У меня есть где-то вино и пиво. Я держу его под рукой для мальчиков.

Мег попросила пиво, размышляя, о каких мальчиках он говорит. Оба его сына жили в ста милях от города, и обоим было за сорок.

– Мне нравится твой дом. Но боюсь, я не смогу уговорить тебя закрыть магазин на несколько месяцев и заняться моим коттеджем.

Барби чуть не уронила пирог.

– Какой коттедж? Не тот ли старый…

– Тот самый, что на усадьбе Дэна. Мег собирается там жить. Умное решение, если подумать.

– Что такое, Мег? Неужели, правда? Я бы не стала там жить и за миллион баксов.

– Там злые духи? – серьезно спросила Мег.

– Думаю, нет. Я ничего такого не слышала. Мы считали, что ты захочешь жить отдельно, и начали тебе присматривать собственность. Вот, например, дом Барлоу…

– Ну, вы меня удивляете! Вы что, читаете мои мысли? Я ведь решила только позавчера.

Старики переглянулись.

– Мы подумали, что ты останешься здесь, – сказал Майк.

– Значит, вы умнее меня, хотя комплимент сомнительный.

– Ты не сердишься на нас? – озабоченно спросила Барби.

– Конечно, нет. Почему я должна сердиться?

– Потому что мы кучка старых, любопытных глупцов. – Барби села за стол и взяла свой «Бурбон». – Мы обещали Дэну присматривать за тобой. Неужели ты захочешь жить в том несчастливом месте, дорогая? Верь, не верь в привидения, но тот дом видел много несчастий. Некоторые люди верят, что горькие чувства оседают на стенах. Зачем тебе жить там?

– Вы не думайте, что я не ценю вашу заботу. Но теперь я взрослая женщина, мне нужна только правда. Никто мне не рассказал, что же в действительности произошло с моими родителями. Я не могла спросить Дэна, не могла спросить бабушку, не задев ее чувств… Вы мне можете сделать большое одолжение, если позволите мне задавать вопросы, а сами откровенно на них ответите, не щадя моих чувств.

Майк накрывал на стол. Он аккуратно положил последнюю вилку и спросил:

– Хочешь еще пива?

– Да, пожалуйста. – Ей захотелось плакать.

Барби встала и вытащила из печки пирожные. Она поставила еду на стол, заняла свое место и потянулась за «Бурбоном».

– Я не за рулем, – объяснила она Мег.

– У тебя крепкая голова, – с восхищением заметил Майк. Он протянул пиво Мег и сел за стол. – Хорошо, Мег, начинай.

С чего же начать? Неожиданно сформировался вопрос:

– Какая она была, тетя Джойс?

Барби задумалась.

– Она была очень похожа на твою бабушку: маленькая, хрупкая женщина. Твоя мама была выше, крупнее. Не то чтобы она уступала ей в красоте, вовсе нет.

– А что же тогда? Что было в ней такого, что отец поставил на карту все ради нее? Он же знал, что Дэн его никогда не простит, даже если бы мама простила. Он рисковал своей работой, семьей…

– Он очень тебя любил. Даже не сомневайся в этом, – сказал Майк.

– Дорогуша, любая женщина и любой мужчина, которые водят шашни на стороне, рискуют одинаково. Для чего? Если бы я знала ответ, я бы заработала себе состояние, описывая это в книгах и выступая по телевидению, – сказала Барби.

Она продолжала:

– Предполагалось, что он находился в Вашингтоне в командировке. Она сказала, что поехала в Бостон за покупками и останется на ночь у подруги. Никто из них не был там, где они обещали быть. Они оказались в мотеле в 50 милях отсюда. Вместе. В кровати. Они пили и курили. Возле сгоревших тел нашли бутылку водки.

Они сидели за столом, но не ели. Горло Мег пересохло. Она отхлебнула пива.

– К несчастью, комнаты по обеим сторонам были пустые. Зима, середина недели, мало туристов в это время. Уже сильно горело, когда пожар обнаружили. Прошло не меньше 12 часов, пока полиция смогла опознать трупы. Женщина вообще не была зарегистрирована, а он записался под вымышленным именем, под этим же именем он регистрировался там раз десять. Их связь продолжалась несколько месяцев. Если бы не их неосмотрительность в тот день, она могла бы продолжаться бесконечно.

– Никто ничего неподозревал, – пробормотала Барби. – Они все четверо казались счастливыми.

Майк покачал головой:

– Легко говорить, Барби. Но никто не знает, что происходит внутри семьи.

– Многие годы я надеялась, что произошла какая-то ошибка, – тихо сказала Мег. – Но ошибки не было. Все случилось на самом деле. Вы мне все рассказали?

– Да, – дуэтом ответили Майк и Барби. – Ты знаешь все. Теперь ты понимаешь, почему тебе не следует жить в том доме. А вот дом Барлоу… Черт, я опять об этом. Как наседка, – заулыбалась Барби.

Мег ответила улыбкой:

– Ешь, курочка-наседка. Еда остывает, а она очень вкусная.

– Ты права, я два часа готовила. Ты права, Мег. Теперь я тоже чувствую себя лучше после нашего разговора, – вздохнула Барби.

– Барби, у меня еще осталось несколько вопросов.

– А теперь что? – Барби отложила вилку.

Мег размышляла, что сказать. Присутствие Барби заставило ее изменить первоначальную тактику. Ей очень хотелось положиться на силу и целостность характера Майка, доверившись ему, но она боялась, что тем самым навлечет и на него опасность. Правда, у нее не было неопровержимых доказательств, что ее или кого-то еще подстерегает смертельная опасность. В этом-то все и дело. Но одну тему она могла обсуждать смело.

– Некоторые вещи произошли со мной после смерти Дэна, – начала она, тщательно подбирая слова. – Я не собиралась говорить вам, но чувствую, что вы уже и сами знаете. Да?

Майк искоса посмотрел на нее. Он понимал, почему она не хотела вдаваться в детали. Барби быстро сказала:

– В тот раз, когда вас заставили съезжать с дороги, это был просто пьяный водитель, дорогая, ничего больше. Мы все пришли к такому выводу…

– Не совсем так. Ты и Кейт так решили. А мы с Эдом не вполне уверены.

– О, Эд, он не знает, что ему думать. – Барби покраснела. – По крайней мере, мы согласились, что это не мог быть Райли.

Мег подалась вперед, забыв про еду.

– А почему же нет, Барби?

Барби покраснела еще больше. Она избегала взгляда Майка.

– Райли не может сделать ничего подобного. И не злись на меня, Майк. Я говорила и буду говорить, что мои ощущения при виде человека не менее важны, чем твои дурацкие доказательства!

– Я не говорил, что они не имеют значения. Я говорил…

– Говорил, говорил. А что касается тех дурацких колец, их кто угодно мог взять из магазина – эта хитрая проныра Кэнди или ее бывший муженек…

– Не расстраивайтесь так. Я не хочу, чтобы вы ссорились.

Майк засмеялся, а Барби захихикала:

– Мы все время ругаемся, дорогуша. Это бодрит кровь, как говорил Дэн. Ты же не думаешь, что эти дешевые трюки – дело рук Райли? Кейт боится, что ты пошла работать в магазин, чтобы присматривать за Райли.

Мег решила не отвечать на этот вопрос.

– Я не стану спрашивать, откуда вам все известно. Клиф, Дэрен, дядя Джордж… Вы все будто назначили себя моими ангелами-хранителями. Я хочу узнать, направлено ли это вредительство лично на меня или на фирму. У Дэна имелись враги. Может быть, они перешли ко мне по наследству?

– Мы тоже задавали себе этот вопрос. Я не знаю… – сказал Майк. – Но я сомневаюсь, Мег. Естественно, у Дэна имелись недоброжелатели даже здесь, в Селдоне. Род Аплгейт – один из них. Один раз Дэн упрятал его в тюрьму за то, что тот сильно избил Кэнди. Он не любил мошенников и тех мужчин, которые бьют своих жен.

– А как насчет тех, кого обманул Дэн? Тебя послушать, так он был чуть ли не святой. А я знаю, он совсем не святой.

– Пока Дэн был жив, ничего особенного не случалось. Мы бы знали, – успокоил ее Майк.

Он говорил медленно и неохотно. Барби кивала, соглашаясь, но старательно не смотрела в глаза Мег. Они понимали, что подразумевалось в словах Мег.

* * *

Майк сначала отвез Барби, и теперь они ехали к дому Мег. Она попробовала еще раз:

– Майк, ты уверен, Дэн не упоминал о том, что провел клиента или конкурента по бизнесу? Даже если сделка была не совсем незаконной, кто-то мог затаить злобу.

– Дэн всегда хвастался заключенными сделками. Но боюсь, это не ответ на твой вопрос. – Он похлопал ее по колену. – Не волнуйся, мы все уладим.

Он остановил машину у дома. Мег поцеловала Майка в худую щеку.

– Извини, если я испортила нашу встречу. Но я чувствую себя намного лучше. Нет, не выходи из машины. Дождь уже кончился, и Клиф готов быть моим телохранителем.

Она захлопнула дверь машины и пошла по ступенькам, где ждал Клиф.

– Работаешь над Майком? Что-нибудь узнала от него?

– У тебя гениальные способности хамить. Ты что, вообще не работаешь?

Клиф закрыл дверь и включил систему безопасности.

– Если ты думаешь, что я слоняюсь тут из-за тебя, не обольщайся. Я беспокоюсь о Мэри. Есть такая вещь – запоздалая реакция. А у нее слабое сердце.

Вторая прядь в кольце была серебристо-золотая. Мег охватила тревога.

– Что-нибудь случилось?

– Нет. Я не хотел напугать тебя. Но я здесь, чтобы с вами двумя ничего не случилось.

Он взял ее лицо двумя ладонями и заглянул в глаза, потом по-братски поцеловал ее в лоб и ухмыльнулся:

– «Спокойной ночи; расставание – неутешная печаль». Или, говоря словами другого известного поэта: «Спокойной ночи, крепко спи, пусть не кусают тебя клопы».

Он пошел вверх по ступенькам, тихонько посвистывая. Вскоре и Мег отправилась наверх, прислушиваясь к его удаляющимся шагам. Услышав, как в конце коридора захлопнулась дверь, Мег вошла в свою комнату и открыла сейф. Кажется, Клиф отправился спать. Будет проще отнести сокровища Дэна в библиотеку, чем нести все необходимые справочники к ней в комнату. Не начав работать, она не может определить, какие именно ей понадобятся.

Она была уверена, что Майк ничего не знал о каком-то конкретном надувательстве со стороны Дэна. Если бы он знал о тайных сокровищах Дэна, он бы обязательно выдал себя. Майк участвовал во второй мировой войне в Европе, Дэн – на Дальнем Востоке, но, как и все солдаты, они обменивались военными историями. Майк подтвердил догадку Мег: Дэн находился в Индии вместе с англичанами. «Да, он хвастал о некоторых сделках, которые он провернул в Индии. Ты ведь знаешь, эта страна богата драгоценными камнями. Но другие тоже привозили оттуда камни, в этом нет ничего незаконного».

Может, и нет, но только это касается необработанных драгоценных камней. Бриллиантовые копи на Цейлоне находились в ряду богатейших месторождений в мире. Ратнапура, город драгоценных камней, веками снабжал мир не только прекраснейшими рубинами и сапфирами, но и большим количеством полудрагоценных камней – турмалинами, топазами, лунным камнем, гранатами, цирконами. Кашмир, в Северной Индии, славился изумительными васильковыми сапфирами, самыми дорогими из всех сапфиров. Лучшие рубины добывали не на Цейлоне, а в Бирме, в Могере. Но в Бирме встречались и другие камни, в том числе сапфиры и перидоты.

Для Дэна оказаться в той части света было все равно, что оставить ребенка одного в кондитерском отделе во время урагана. Во время войны целые народы боролись за выживание. Японцы прошли блицкригом по Юго-Восточной Азии, как немцы по Европе. Им предшествовали толпы беженцев, которые несли с собой лишь самое ценное.

На рынке, изобилующем камнями, и у отчаявшихся людей Дэн мог приобретать обработанные и необработайные драгоценные камни законным путем. Мег не сомневалась, что Дэн не все внес в декларацию по возвращении домой: чиновники не обыскивали сотни тысяч вернувшихся героев.

Сложнее провести контрабандой клад. Мег не знала, как ему это удалось. Подобно многим другим малым королевствам, Могера попала под влияние Великобритании в XIX веке. Она утратила независимость, но сохранила королевские привилегии, включая, видимо, и королевские сокровища. Могера не отмечена на современных картах, но Мег знала, что государство это находится высоко в горах на территории Бирмы. Могера стала центром сопротивления японским захватчикам.

В других книгах она не нашла упоминания о правителях Могеры, но ей попался рассказ, который помог провести параллель. Эту легенду Дэн рассказывал ей давно – о таинственном исчезновении королевских сокровищ в Австрии. Большая их часть, включая корону императрицы из бриллиантов и жемчуга, бесследно пропала после революции в 1918 году. По одной версии император доверил сокровища другу, который должен был их продать, чтобы получить средства для финансирования контрреволюции. Вместо этого друг скрылся в Южной Африке, но, если он взял с собой сокровища, что с ними стало? Больше о них ничего не слышали. Погрузились ли они в бездну океана или схоронены в тайной могиле или в тайнике у коллекционера?

Может быть, сокровища махараджи тоже были доверены другу, который предал своего повелителя? Значительно менее рискованно совершить эту кражу, чем украсть корону Австрийской империи, которая была сфотографирована и описана в мельчайших деталях. А сокровища Могеры упоминались лишь в редчайших изданиях. Мег понимала, почему правители этого маленького королевства предпочитали молчать о своих сокровищах: мир полон хищников, а драгоценности привлекают самых опасных грабителей.

Открыв фолиант, она разложила сокровища на столе. Сравнивая их с иллюстрациями, она поняла, что они представляют собой лишь малую часть первоначальной коллекции. Некоторые, видимо, утрачены с течением времени, а некоторые оказались во владении Дэна: браслет для ношения выше локтя с огромным розовым бриллиантом, петух из изумруда и рукоятка сабли, украшенная грубо обработанными камнями, самый большой из которых – кроваво-красный рубин. Мег открыла следующий фолиант и нашла нужную фотографию.

Бриллиант был укреплен на тяжелой платиновой цепочке, усеянной мелкими бело-голубыми камнями. Он оказался значительно меньше розового бриллианта в браслете, ведь драгоценные камни непременно уменьшаются, если их вставляют в современную оправу. Текст гласил, что украшение приобретено в 1949 году «у дилера» и продано «частному коллекционеру». Естественно, Дэн не сознался бы, если бы приобрел камень нечестным путем. Бриллианты обладают характерной особенностью – их можно узнать и после современной обработки, в новой оправе. Но в данном случае оригинальный камень не был исследован экспертом. Дэн мог бы пожертвовать им, он ведь не любил бриллиантов, а оправа не представляла никакой художественной ценности. Несколько камней такого качества могли бы вывести его в первые ряды ювелиров мира, особенно если он получил их даром.

Что же касается рубина…

Мег подошла к полке и выбрала еще одну книгу. Она хорошо помнила тот рубин, так как Дэн часто о нем рассказывал и жалел об утрате, согласившись на предложение, от которого не смог отказаться. Продав рубин бизнесмену из Денвера, он выкупил его вновь в 1960 году, заново огранил его и вставил в новую оправу. Это была первая работа ее отца – перстень с рубином. Большинство современных ювелиров обрамили бы цветной камень бриллиантами. Но Симон Вентури окружил большой рубин маленькими и вырезал листья из изумрудов. «Он был хорошим мастером, – подумала Мег. – Не таким хорошим, как Райли, но кто знает, кем бы он мог стать со временем? Как же он мог…»

Скрип двери в абсолютной тишине произвел эффект разорвавшейся бомбы. Мег выронила книгу. В приоткрытую дверь заглянул дядя.

– О, дорогая, я увидел свет в библиотеке и подумал, кто же это… Боже мой!

Он стоял парализованный, уставившись на сокровища, лежавшие на столе. Мег подняла книгу и расправила погнувшиеся страницы.

– Определенно кошку выпустили из мешка, – проговорила она нарочито легкомысленно. – Заходи, дядя Джордж. Я вижу, ты не знал о личных сокровищах Дэна?

На объяснения ушло некоторое время, Мег изложила свою версию и показала книги, которые подтвердили ее догадку. Его реакция удивила ее:

– Черт возьми! Это ж надо, прятал сокровища столько лет! Очень на него похоже! Меня поразило, что он сумел расстаться хоть с несколькими камнями. Он горевал, как ребенок, если приходилось расставаться с ними.

– Но, дядя Джордж, ты не понимаешь. Он ведь украл эти сокровища. Он контрабандой ввез их в страну, прятал их… Что мне делать: положить их туда, где я их нашла, и оставить там?

– Хм, я тебя понимаю. – Дядя положил на стол ремень, украшенный бриллиантами. – Проблема. Ты кому-нибудь говорила об этих сокровищах?

На этот раз вместо откровенной неправды Мег солгала о намерениях:

– Я собиралась проконсультироваться с Дэреном.

– Не делай этого.

– Почему?

– Позволь я тебе объясню. Ты хочешь отдать эти вещи правительству? Так и случится, если ты доложишь о них в соответствующие инстанции. Ты можешь оспорить, что это древние вещи и поэтому они не подлежат обычному декларированию на таможне, но их вообще не декларировали. Но я считаю, что главная проблема будет с департаментом налогов и сборов. Очевидно, Дэн не платил никаких налогов за эти предметы, считаются ли они капиталовложением или частью поместья…

– Стоп! – Мег подняла руки в знак протеста. – Давай не будем говорить об этом, меня тошнит от разговоров о налогах.

– Тебе нечего беспокоиться об этом, дорогая, это моя обязанность. Если ты меня послушаешь, то отложишь разговор с Дэреном, пока я осторожно не выясню некоторые детали. Должны быть прецеденты, но я с ними не знаком. Это интересная проблема.

– Интересная? А не опасная? Не смертельно опасная?

Джордж загадочно посмотрел на нее:

– Ты слишком часто смотришь детективы и триллеры, моя дорогая. Нет никакой связи между этими сокровищами Дэна и теми бедами, которые нам выпали. Перстни не из этой коллекции. Они европейского происхождения.

Мег подалась в нему, собираясь убедить его. Она представляла ход его мыслей: они шли вразрез с ее собственными.

– Дядя Джордж, рассказы о преступлениях и насилии, связанных с драгоценностями, не всегда плоды фантазии писателей. Я могу рассказать тебе несколько историй, от которых волосы встанут дыбом, и все они правдивые. Я не хочу сказать, что наследники махараджи выследили нас. Это маловероятно после стольких лет. Но подумай. Дэн получил эти драгоценности от кого-то, может быть, от вора, может быть, от агента. Он, возможно, даже заплатил за них. А предположим, что не заплатил, совершил какую-то аферу. Разве не может быть, что один из участников той операции до сих пор держит обиду?

– Пятьдесят лет? – Джордж засмеялся. – Он уже старый и немощный.

– Не обязательно. Может, он был ребенком. О, дядя Джордж, мне все равно, семьдесят ему или девяносто девять. Если Дэн украл эти вещи, я хочу вернуть их законному владельцу. Если он обманул кого-то, я хочу…

Раздался звук, напоминающий гудение пилы: резкий, пронзительный, звонкий. Он длился недолго, с перерывами, три раза. Прежде чем он прекратился, Джордж вскочил на ноги и вышел. Мег и не подозревала, что он может двигаться так быстро.

Думая, что это раздался сигнал тревоги, Мег быстро пошла вслед за дядей. Он торопливо поднимался по лестнице, перескакивая через ступеньки. Теперь послышался другой звук, не механический, скорее, вой. Мег поняла, кто кричит, и ужаснулась. Она догнала Джорджа у двери в комнату бабушки.

Джордж включил свет, и крики Генриетты смолкли. Кошка ходила кругами у кровати. Одеяло сбилось. Мэри лежала поперек – куча шелка и кружева – с распростертыми руками. Ее лицо было сине-белым.

Мег только мельком посмотрела на бабушку. Джордж бросился к кровати.

– Беги позвони 911, в «скорую помощь», быстро!

Мег схватила телефонную трубку. Заикаясь, сообщила необходимую информацию диспетчеру.

– Пойди вниз и открой им дверь, – сказал Джордж.

В дверях Мег столкнулась с Клифом. Он был одет в пижамные брюки, волосы взлохмачены. Клиф побежал в комнату бабушки.

Спустя сто лет приехала «скорая помощь».

* * *

– Она поправится, – сказал Джордж. – Почему ты не идешь спать, дорогая? Ты же измотана.

– Сначала надо немного расслабиться. – Клиф пошел к бару и достал бокал. – Мы все слишком возбуждены, чтобы заснуть. Что ты будешь пить, Мег? У меня есть снотворное, если хочешь.

– Нет, – Мег рухнула в кресло. Врач настоял, чтобы они отправились домой. Мэри сделали укол, она спала и была вне опасности.

– С ней будет все в порядке, – настаивал Джордж.

– Благодаря тебе. Если бы не твои быстрые, решительные действия… – сказала Мег.

Джордж пожал плечами, он выглядел неловко.

– Мне как обычно, Клиф, если ты сегодня за бармена. У меня в горле пересохло. Нервы, видимо.

Генриетта вошла в комнату, осмотрелась и прыгнула на колени к Мег. Девушка погладила ее и получила в благодарность мурлыканье.

– Она тоже расстроена. Генриетта, Мэри выздоровеет и скоро вернется домой. О, дядя Джордж, неужели это сделала Генриетта?

На его руке ярко выделялись кровавые царапины.

– Я не единственный, – сухо сказал он. – Она укусила санитара за локоть.

– Я думал, что меня укусит Фрэнсис, – сказал Клиф, усаживаясь на диван. – Папа, ты не мог бы уговорить Фрэнсис пораньше лечь спать? Она с большими причудами и слишком стара, чтобы заботиться о Мэри. Ну и сцену она закатила в больнице!

– Я постараюсь уговорить Мэри, – вздохнул отец. – Я ведь старался, но безуспешно. Взаимоотношения между этими двумя дамами озадачивают меня. Фрэнсис настолько преданна Мэри!

Мег согласно кивнула. После первого проявления эмоций Фрэнсис действовала весьма компетентно. Ей не хватило места в машине «скорой помощи», но она прибыла в больницу лишь на пятнадцать минут позже с сумкой, в которой находились необходимые вещи. Она объявила, что будет ночевать в больнице.

– Мне все равно, есть ли свободная койка или нет. Я буду здесь сидеть. Я не буду никому мешать, если меня не заставят уйти.

Никто не стал ей возражать. Клиф добавил:

– С другой стороны, уж лучше она будет там, чем здесь. Теперь у нас остался один неврастеник – это Генриетта. Мег, я не хочу, чтобы она ночевала в моей комнате. Кажется, она выбрала тебя.

– Подобно некоторым людям, Генриетта спит, где пожелает. – Мег пощекотала кошку. – Постараюсь не впустить ее в твою комнату, дядя Джордж. Знаешь, я так ценю…

– О, не плачь, дорогая. У нее случались сердечные приступы и раньше.

– Я этого не знала. Почему ты мне не говорил?

– Она не хотела тебя беспокоить. Дело в том, что мы не могли заставить ее относиться к этому серьезно. Ей нужно было сделать операцию – вставить электронный стимулятор сердца. – В наше время это считается рядовой операцией, несложной, но она подняла такой шум, когда врач предложил ей операцию. Сказала, что не желает иметь шрам на теле.

– Боже, я знала, что она тщеславна, но не до такой же степени!

– Ничего подобного. Для Мэри это логический вывод: если бы Бог хотел, чтобы нам вставляли в тело искусственные клапаны, трубки и так далее, он бы снабдил нас молниями или пуговицами.

Джордж не развеселился.

– Мне пришлось долго ее уговаривать, чтобы она позволила провести звонок в ее комнату.

– Как хорошо, что ты ее уговорил! – сказала Мег.

– Его надо усовершенствовать: он звучит точно так, как сигнал тревоги. Кроме того, мы очень далеко находимся от ее комнаты. Что, если она не успеет дотянуться до звонка? Я вообще не понимаю, как ей удалось позвонить, ведь звонок лежал на полу далеко от кровати.

Возникла неловкая тишина. Наконец Джордж сказал:

– Звонок выпал у нее из руки, когда она потеряла сознание. Наверное, все так и было. В комнате ведь, кроме нее, никого не было.

Мег посмотрела на Генриетту. Генриетта-Мэри укусила Мег.

Глава 15

Служанка, обнаружившая драгоценности на столе в библиотеке, была молода и впечатлительна. Она выскочила из библиотеки, визжа, что в доме побывали грабители, последующая суматоха подняла на ноги весь дом, включая Мег и Генриетту-Мэри.

– Нет никаких грабителей, Линда. Это я виновата: забыла убрать эти вещи вчера вечером. Скажи, пусть все ложатся. Я займусь этим.

К тому времени, когда Мег убрала сокровища в сейф, ей уже расхотелось спать. Остальным тоже. Джордж сидел за завтраком, вскоре к нему присоединился Клиф. Мег извинилась за учиненный переполох.

– Ничего удивительного, я тоже забыл о них. Ничего не случилось, дорогая, – сказал Джордж.

За исключением того, что секретные сокровища не были больше ни для кого тайной. Домашнюю прислугу просили не обсуждать это событие с посторонними, но Мег сомневалась, что она обратит внимание на слова хозяев. Но все же большинство будет считать, что речь идет о части коллекции Дэна. Вероятно, в конце концов окажется, что вред нанесен минимальный.

Позвонили в больницу, и им сообщили, что Мэри поправляется.

– Я еду в больницу после завтрака, – сказал Клиф. – Хочешь, подвезу тебя, Мег?

– Я зайду в больницу сегодня попозже. Врач же сказал, что посещения не разрешены.

– Нас это не касается.

– Если тебя пропустят к ней, пожалуйста, не говори ей ничего, что могло бы ее расстроить.

– Ты что, принимаешь меня за идиота?

– Ты не идиот, но у тебя слишком богатое воображение, – Мег потянулась за кофейником. Есть ей не хотелось, а вот кофе необходим, чтобы выдержать весь день.

– Дядя Джордж, ты говорил, что у бабушки и раньше случались сердечные приступы. Что же вчера произошло и вызвало приступ?

Джордж посмотрел на Мег:

– Я не думал… Конечно, нет. Она спала. В комнате не было света.

Клиф посмотрел на отца:

– А телефон не звонил?

– Нет, я уверен. Мы бы услышали, в библиотеке стоит аппарат. – Он похлопал Мег по ладони. – Успокойся, детка. Ничего не могло произойти. Я уверен, у Клифа хватит ума не задавать вопросов больной женщине.

Клиф швырнул салфетку на стол и встал.

– Клиф нижайше кланяется за доверие. Я уж лучше буду слишком осторожным, чем преступно халатным. Она в безопасности, пока находится в больнице.

Он вышел из комнаты и пнул стул, попавшийся ему на пути.

– Он не хотел быть грубым. Он просто очень расстроен, – сказал Джордж.

– Я знаю. («Его не просто огорчила болезнь любимого человека, он огорчен, что подвел ее. Он больше предан бабушке, чем я, – подумала Мег, испытывая угрызения совести. – Или он просто не желает принимать действительность? Мы же ничего не можем сделать, чтобы она жила вечно».)

– Ты куда направляешься? – спросил дядя.

– В магазин, конечно. Я возьму машину, а потом заеду в больницу.

Джордж открыл рот, а потом закрыл, так ничего и не сказав.

«Он начинает привыкать», – улыбнулась Мег.

* * *

Она вошла и увидела Райли за прилавком.

– Что вы здесь делаете так рано? – удивился он.

– Вы слышали?

– Уже звонили несколько человек. Сожалею о миссис Минот, – добавил он смущенно.

– С ней все будет в порядке.

– Хорошо. Она всегда по-доброму относилась ко мне, хотя и считает меня неотесанным мужланом.

– Это признак настоящей леди.

– Да. Вы можете уйти, если хотите побыть в больнице. Я справлюсь и один.

– Спасибо. Но лучше я буду работать. Врач заверил нас, что нет причин для беспокойства, а ей сейчас необходим покой.

– Ну, как хотите.

– Я всегда поступаю как хочу.

– Да?

Сначала Мег не поняла вопроса и пристального взгляда Райли.

– Я не передумала, если вы это хотите спросить. Мое вчерашнее предложение – это не каприз и не сентиментальная память о Дэне.

– Хорошо. Несколько человек ответили на наше объявление о вакансии продавца.

– Замечательно. Кто-нибудь подходит?

– Одна. Она проработала у Мердока в Огасте десять лет.

– Мне надо ей позвонить.

– Да, лучше вы позвоните. А то я еще напугаю ее.

Зазвонил телефон, и Райли пошел в мастерскую. Звонила подруга Мэри, интересовавшаяся ее здоровьем. В течение дня было много аналогичных звонков. Но днем после одного звонка Мег завизжала. Райли выбежал из мастерской.

– Какого черта?

– Догадайтесь.

– О чем?

– Звонила секретарь миссис Рандольф Мерсер.

– Неужели?

– Знаете, кто это?

– Вы мне только что сказали.

– Она продает свою коллекцию!

– Секретарша?

– Нет, миссис Рандольф… Райли, вам действительно не хватает чувства юмора. Дело серьезное. Она позвонила нам первым, разве вы не поняли? Она дает нам шанс сделать ей предложение, пока она не сообщила другим покупателям.

– Да?

– Райли!

– Извините. Это интересно. Может быть, ей срочно понадобились наличные, и она хочет держать сделку в секрете. Если она пожелает сделать новую огранку камней и продать их, не упоминая ее имя, то мы купим их дешево.

– О, Господи!

– Что такое?

– Я боюсь. Вы говорите – дешево. Райли, но ведь речь идет о миллионах. Я не смогу это сделать. У меня нет достаточных знаний.

– Вы можете выучиться.

– За неделю?

– Конечно. Дэн продавал ей наиболее ценные украшения. У нас сохранились чеки и описания.

– Вам придется пойти со мной.

Райли посмотрел на нее, словно она предложила сходить в лепрозорий.

– К ней домой? Только не я.

– Осталась только неделя. Я не могу, Райли. Что, если я совершу ужасную ошибку? Если я предложу слишком мало, то коллекция уплывет из наших рук. Если я предложу слишком много, мы обанкротимся, не начав работать.

– Она же миллионерша, – пробормотал Райли. – У нее наверняка есть дворецкий.

Мег услышала неподдельный ужас в его голосе. Она перестала расхаживать, посмотрела на Райли и увидела тот же ужас в его глазах.

Она не собиралась смеяться. Это было бы грубо и не к месту, но она не смогла сдержаться. Увидеть, как бесстрастный Райли испытывает панику при одной мысли о встрече с живым дворецким, было выше ее сил. Она попыталась остановиться, но вдруг заметила, что он тоже смеется над ней и вместе с ней и над собой. Внезапно они подошли друг к другу как потоки воды сливаются вместе. Их объединил смех, даже тела сотрясались в одном ритме. Под ее руками вздрагивала его спина, а его – неровное дыхание раздувало ее волосы. Но теперь его дыхание стало прерывистым не от смеха, а от чего-то еще… Руки, обнимавшие ее, сжали ее крепче, он наклонил голову…

Никто из них не слышал нежный перезвон колокольчиков. Райли стоял лицом к двери, но Мег ничего не видела, и то, как резко он отодвинулся и оттолкнул ее, показалось ей ударом. Потом другие руки схватили ее и швырнули на прилавок.

Ее глаза заблестели от слез, но зрелище, открывшееся ей, было настолько страшным, что заставило ее немедленно действовать. Она схватила Клифа за руку:

– Нет! Это не то, что ты думаешь. Прекрати, Клиф.

Кулаки Клифа были сжаты, на лице написана ярость.

– Отпусти, Мег. Ты не знаешь, что сделал этот подонок, иначе ты бы не защищала его. Или ты так сильно его хочешь, что не возражаешь, хотя он едва не убил Мэри?

– Что? – От шока Мег ослабила хватку, и Клиф освободился от нее. Райли отошел к закрытой двери мастерской. Его лицо вновь превратилось в бесстрастную маску.

Клиф разжал ладонь и бросил что-то на прилавок. Райли узнал предмет раньше Мег, и удивление – или вина? – отразились на его лице.

– Кольцо лежало у кровати Мэри. Не мудрено, что у нее случился сердечный приступ.

Мег подняла перстень. Она видела его в первый раз: маленький рубин в виде сердца в изящной оправе, по кольцу выгравирован девиз: «Я жду тебя».

– Это кольцо любви. Подарок от возлюбленного.

– Любовный подарок от мертвого возлюбленного. Ведь ты послал его Мэри, Райли?

Райли отрицательно покачал головой:

– Я его раньше никогда не видел.

Неожиданное движение Клифа застигло Райли и Мег врасплох. Удар получился несильный и неточный, а вот попытка Райли увернуться нанесла больше вреда. Он резко отпрянул в сторону и поскользнулся, ударившись лицом о дверной косяк. Он рухнул на пол и лежал не шевелясь.

– О, Боже, – прошептал Клиф. Он смотрел не на окровавленное лицо Райли, а на нижнюю часть ноги. От удара брючина поднялась к колену, обнажив кусок гипса и металла, охватывавшего ногу.

– Уйди с дороги, – сказала Мег. Она нагнулась над лежавшим.

– Он…

– Принеси воды.

Голова Райли странно согнулась между простенком и его правой рукой. Мег вытирала ему кровь своей юбкой. Кровь сильно текла, что являлось хорошим признаком, но Мег не перевела дыхания, пока не убедилась, что голова его цела. Она выхватила кучу бумажных полотенец у Клифа.

– Вызови «скорую помощь», – резко приказала она.

– Нет, не звони, – голос прозвучал слабо, как из могилы. – Я упал.

– Он жив, – сказал Клиф.

– Извиняюсь, – пробормотал Райли. Его глаза оставались закрытыми.

Мег повторила:

– Вызови «скорую помощь».

Рука Райли сжала ее запястье:

– Нет, я сказал. Оставь меня в покое на минуту. И хватит лить на меня воду.

Это было очень похоже на настоящего Райли. Мег встала. Она смотрела на Клифа.

– Герой, – тихо сказала она. – Здоровый герой.

– Я не знал… Я же не дурак, чтобы драться с калекой. Теперь ты злишься на меня и жалеешь его. А он по-прежнему свинья, которая хотела убить…

– Выйди вон, Клиф.

– Слушай, давай я отвезу его в больницу. Ты не беспокойся, не трону я его больше, со мной он в безопасности.

Райли отреагировал на щедрое предложение Клифа как на смертельное оскорбление. Он поднялся на ноги.

– Да? Не делай мне одолжения, старик, потому что ты не… Мег, пожалуйста…

Мег оттолкнула его к стене и держала там.

– Меня тошнит от вас обоих! – закричала она. – Ты убирайся, а ты садись, и оба заткнитесь!

Райли моргнул и прикрыл глаза рукой. Клиф отошел к двери.

– Хорошо, я ухожу. Я прошу прощения за сцену, но не извиняюсь за свои слова. Я тебе докажу, что прав, и тогда ты… Ух!

Он повернулся и выбежал из магазина, потому что Мег схватила первое, что попало под руку, и бросила в Клифа. Это оказалось зеркало. Оно разбилось на мелкие части. Она повернулась к Райли:

– Что ты расселся?

Райли убрал окровавленное полотенце с лица.

– Но ты только что сказала…

Зазвонил телефон.

– Что? – закричала Мег в трубку. – О, извините, мистер Кейси. Да, Майк говорил мне о вас. Сегодня? Хорошо. Приходите в магазин в четыре, и я вас отведу в коттедж… Нет, самостоятельно вы его не найдете, а мне еще нужно взять ключи. Он стоит закрытый долгие годы… Хорошо, мистер Кейси, мы обсудим это позже, сейчас я должна уйти.

Она повесила трубку, не дождавшись ответа, и повернулась к Райли:

– Мы едем в больницу. Ты здесь не останешься на целый день, может быть, у тебя сотрясение. Пошли…

С видом вождя ацтеков Райли подчинился.

* * *

Все-таки быть потомком знаменитого филантропа имеет свои преимущества. Медицинские работники в «Скорой помощи» повскакивали с мест, когда Мег привела с собой молчаливого пленника. Она объяснила, что произошел несчастный случай:

– Я пролила воду, а он поскользнулся.

Она предоставила его заботам внимательной медсестры и собралась уйти, когда одна из сестер робко заметила:

– Мисс Вентури, если вы хотите увидеть бабушку, вам надо умыться.

Мег посмотрела на свои руки в крови и на коричневые пятна на юбке.

– Да, вы правы. Я вернусь через полчаса. – Последнюю фразу она произнесла для Райли, но не получила в ответ ни слова, ни кивка. Он напоминал ей пленника, героически ожидающего допроса: имя, звание, номер части…

В туалете ее сильно трясло. Вода расплескивалась по полу, когда она подставила руки под струю. На ее лице тоже была кровь Райли.

Она прислонилась к стене, обхватив себя мокрыми руками, пока не перестала дрожать. Необходимо предстать перед бабушкой с улыбкой на лице и подкрашенной. Она вернулась к зеркалу и стала тщательно красить глаза, щеки, губы.

* * *

Она вернулась в комнату для приема больных, но Райли там не было. Скривив губы, выражая таким образом свое отношение к пациенту красноречивее слов, медсестра проводила Мег в соседнюю комнату. Райли читал «Ньюсуик» месячной давности. Он постарался пригладить волосы над повязкой, но вместо того, чтобы не выглядеть раненым, он смотрелся как раненый пьяница. Пальцы Мег потянулись к нему, но она удержала себя. Они уже отъехали от больницы, когда он спросил:

– Как чувствует себя миссис Минот?

– Сегодня ее переводят из реанимации в палату. – Мег надеялась, что на это решение не повлияла Фрэнсис, поставившая стул у двери, за которой лежала ее хозяйка, опутанная проводами и трубками. Бабушка улыбнулась Мег и что-то прошептала про Генриетту-Мэри. Мег заверила ее, что с кошкой все в порядке. Улыбка бабушки окрепла. На выходе Мег споткнулась о ноги Фрэнсис.

Проявив необходимую вежливость, Райли впал в молчание. Мег пыталась сосредоточиться на дороге, но всем своим существом она ощущала мужчину, сидящего рядом. Он дышал громко и тяжело, на запястье набухла вена. Кровь Мег тоже побежала по жилам быстрее, улавливая его ритм.

Райли достал ключи и открыл магазин. Мег отодвинулась, чтобы не коснуться его. Зазвонил телефон. Она подошла и сняла трубку. Сейчас она уже лучше контролировала свои действия.

Голос Дэрена раздражал ее, как звук ножа о стекло.

– Естественно, со мной все в порядке. Что со мной может случиться?

– Ты не подходила к телефону. Я собирался ехать к тебе.

Мег произнесла слово, от которого Дэрен потерял дар речи, а Райли посмотрел в ее сторону. Через некоторое время Дэрен продолжил:

– Я приглашаю тебя на обед. Нам надо поговорить.

– Да, определенно. Встретимся у Кейт в… Господи, я и не знала, что так поздно. Как летит время, когда наслаждаешься!

Райли повернулся и направился в мастерскую. Его плечи согнулись, словно его ударили в спину. Он не посмотрел на Мег.

– Нет, я заеду в магазин через пять минут.

Дверь мастерской закрылась тихо, но решительно. Мег опустила трубку. Дэрен был полезен, по крайней, мере, для одной цели: он отвлекал ее от других мыслей.

Ее юбка все еще была влажная и мятая, но ничего нельзя было поделать, да ей это было все равно. Мег ждала Дэрена у магазина. Она набросилась на него:

– Клиф приходил к тебе, как только вышел из нашего магазина?

– Застегни ремень.

– Отвечай мне, черт тебя подери. Что тебе сказал Клиф? Никто не пострадал, кроме Райли.

– Почему бы нам не обсудить это спокойно за бокалом вина?

– Потому, что я не хочу ссориться на людях, а я собираюсь устроить тебе скандал. Кто дал право тебе, Клифу и черт знает кому еще управлять моей жизнью? Решают за моей спиной. Дэрен, я велела тебе провести то расследование, и я за него плачу. Какое же ты имеешь право редактировать информацию, полученную для меня от частного детектива? Почему ты мне не сказал об увечье Райли? Он был ранен во Вьетнаме? Из-за этого он получил орден «Пурпурного сердца», а ты сказал, что такие награды дают за комариные укусы. Боже, ты видел его шрамы?

Она замолчала, потому что у нее перехватило дыхание. Дэрен сидел с побелевшим ртом, сжав руки на руле. Они въехали на стоянку.

– Ты сама ответила на свой вопрос.

– Ты о чем?

– Мне известно о военном прошлом Райли. Сообщение было во втором докладе детектива.

– Почему ты не сказал мне?

– Потому что я знал, как ты станешь себя вести. Женщины всегда…

Мег размахнулась и ударила его по лицу. Дэрен схватил ее за плечи и стал трясти.

– Вот видишь? Ну, был он ранен. И что это доказывает? Что он оказался достаточно глуп, чтобы наступить на мину, или просто не повезло. Это не делает его ни святым, ни мучеником. Мег, дорогая…

– Если ты попробуешь меня поцеловать, я тебя снова ударю.

Дэрен резко отпустил ее, и Мег ударилась головой о стекло. Она вскрикнула. Злость прошла у Дэрена, и он сказал:

– Любимая, извини, я не хотел…

– Заткнись.

Они сидели некоторое время молча, смотря вперед, как две куклы в макете машины при имитации несчастного случая на дороге. Наконец чувство юмора вернулось к Мег:

– Дэрен, хочу тебе сказать две вещи. Никогда не говори: «Женщины всегда». И не называй меня любимой. До следующих распоряжений ты остаешься моим адвокатом. А адвокаты не называют своих клиентов «любимая».

– Извини.

– Прости, что я ударила тебя. А теперь мы начнем все сначала, и ты будешь относиться ко мне как к другим своим клиентам.

– Согласен, – Дэрен пожал ей руку. – Тебе может не понравиться доклад детектива.

– Я сумею его выслушать.

– Больше не будешь драться?

– Хорошо, – засмеялась Мег.

Дэрен с тоской посмотрел на дверь ресторана, но он теперь сомневался в самоконтроле Мег, поэтому не предложил зайти, не закончив разговор.

– Полгода Райли находился в военном госпитале. Ему повезло, что не ампутировали ногу. У него повреждены нервы и вырвало часть икры, но кость цела. Он предпочел носить аппарат, а не протез. Он перенес несколько операций. Каждую неделю он ездит в Бостон на лечение, сейчас разработана новая методика лечения аналогичных травм. Но я не знаю, каковы его шансы на выздоровление. Врачи не обсуждают своих пациентов с любопытными посторонними.

– Понятно.

Дэрен посмотрел на нее:

– Я не уверен, что ты поняла. Я не сообщил тебе об этой части доклада, потому что позволил моим личным чувствам взять верх над профессиональными качествами. Я чувствовал, что ты начинаешь думать о нем все лучше. Я не хотел способствовать этому.

– Ты ревнуешь?

– Да.

– Ревнуешь к человеку, потому что я восхищаюсь его талантом? Плохие предпосылки для будущей счастливой семейной жизни, Дэрен.

Но он оказался прав. Он скорее разобрался в ее чувствах, чем она сама.

– Теперь это несущественно. Я решил не сообщать тебе эти сведения, пока не знал, как мне поступить. Я хотел быть справедливым. Тебе не приходило в голову, что нынешнее поведение Райли – результат его участия во Вьетнамской войне? Ты можешь называть это послевоенным синдромом или шоком. Многие вернулись с войны с психологическими отклонениями. В течение нескольких лет после возвращения Райли бродяжничал. Он был разнорабочим, барменом, дворником. Он не оставался на одном месте дольше чем год. Несколько раз его арестовывали за бродяжничество. И в итоге он снова оказался в военном госпитале, но на этот раз не с ногой. Он злоупотреблял наркотиками и получил нервное расстройство. Его продержали там полтора года.

* * *

Они пообедали. Хотя это не был дружеский тет-а-тет, Дэрену понравилось. Его сочувствие раздражало Мег еще больше, чем ревность.

– Бедняга нуждается не в жалости, а в помощи, – настаивал Дэрен. – Кажется, он уже довольно продолжительное время ведет себя нормально…

– Да, но как же быть с этим фактом? Ведь слухи о его поведении здесь, в Селдоне… – сказала Мег, кроша ломтик авокадо на тарелке.

– Это только слухи. Думаю, что шок после смерти Дэна заставил его потерять самоконтроль. Ему надо лечиться. Кто знает, что за дикие фантазии могут родиться в его голове?

Мег отложила вилку. Она не могла есть. Ее тошнило от вида пищи.

– Все всегда возвращается к Дэну. Он мог бы, по крайней мере, оставить мне письмо, открыв свои грязные секреты. Какая же связь между ним и Райли? Должна быть связь где-то в прошлом. Они не могли сблизиться только в течение этих трех лет. Неужели твой детектив не может ничего раскопать?

Дэрен поправил очки. Он выглядел как глупая корова с большими карими глазами, источающими самодовольство.

– Дэн платил за его обучение в колледже.

– Ты и этого мне не говорил. Почему?

– Я был неправ, – согласился Дэрен. – С этого момента я не буду больше ничего утаивать. Но ты же видишь теперь, я боялся, что ты огорчишься. Как Дэн сумел найти такого дизайнера, как Райли? Что он увидел в бродяге с нервным расстройством, чтобы пойти на такие затраты и выучить его? Он незаконнорожденный сын Дэна, Мег. Наверняка. Нет другого логического объяснения.

Только гордость, унаследованная от бабушки, не позволила Мег сразу же начать отрицать его предположение. Дэрен подумает, что она просто не хочет быть кровной родственницей Райли, а может быть, он и прав. Но это не единственное объяснение. Одно из возможных. Дэрен хотел верить в него, а Мег – нет.

– Сколько лет Райли? – уточнила она.

– Тридцать шесть. Дэну было пятьдесят три, когда он родился. В этом возрасте мужчины сходят с рельс, даже такие преданные женам, как Дэн.

– Кажется, мужчины переживают кризис в период от тридцати до восьмидесяти лет, – заметила Мег. – Плевать на физиологию. У тебя есть доказательства, что Дэн был знаком с матерью Райли, или ты предполагаешь, что она была обыкновенной шлюхой? Дэрен моргнул.

– Мег, дорогая. Твой язык…

– А что ты предпочитаешь? Проститутка, женщина легкого поведения? К черту, Дэрен. Может, ты прав, может, ошибаешься. Пусть твой детектив продолжает копать дальше. И с сегодняшнего дня я хочу видеть его доклады.

Не слишком удачная нота для завершения разговора, но Мег не была настроена миролюбиво: у нее выдался нелегкий день, не говоря уже о бессонной ночи.

Во время обратной поездки Дэрен вел себя подчеркнуто вежливо, но, когда он молчал, нижняя губа его отвисала, как у надутого ребенка. Мег решила пока не говорить ему о партнерстве с Райли. Ей предстояло многое обдумать и решить. Потом коттедж. Скоро прибудет мистер Кейси. Почему она не отложила встречу с ним? Потому что у него выдался свободный момент, а хороших мастеров трудно найти. Но сейчас она просто не в состоянии пережить физические и эмоциональные трудности, связанные с ремонтом дома. Веки отяжелели от недостатка сна.

Они доехали до магазина, и она осторожно прошла в офис, как воришка. Закрыв дверь, она села за стол и закрыла глаза рукой. Потом распрямила спину и потянулась к телефону.

Секретарша соединила ее с Ником. Голос его звучал устало. «Он, наверное, боится, что я закачу скандал», – подумала Мег.

– Мне нужно надежное частное сыскное агентство, – сказала она, не теряя времени на извинения и объяснения. – Можешь посоветовать кого-нибудь?

– Да, могу. – Он назвал имя. Мег поблагодарила и уже хотела повесить трубку, как он сказал:

– Я считаю, что все-таки смогу присутствовать на вашем совещании. Вы собираетесь по-прежнему по пятницам?

Она не сразу поняла его, а поняв, сказала:

– Нет, меня это не устраивает.

– Тогда в субботу. Я подготовил ряд цифр, с которыми хотел бы познакомить вас.

Мег удивлялась, что она слушает его отстраненно. Несколько дней назад, даже несколько часов назад она бы согласилась с ним встретиться и попробовала бы восстановить их отношения. Сейчас ее просто удивляло, как он не может понять, что у них окончательный разрыв, а не размолвка.

– Сожалею, – сказала она и положила трубку.

Сразу же она позвонила по номеру, который сообщил ей Ник. Она рассказала о сути дела и добавила:

– Это крайне срочно. Сделайте это как можно скорее.

Повесив трубку, она подошла к двери и выглянула. В магазине никого не было. Подумать только, несколько дней назад она читала лекцию Дэрену, что нельзя совать нос в чужую личную жизнь. Но это надо сделать. Она больше не доверяла Дэрену. Она не доверяла никому, за исключением Майка, и даже он… Они все утаивали от нее информацию, выдавали желаемое за действительное, приукрашивали факты, сознательно или нет, но говорили ей то, что она хотела слышать. Она вспомнила еще одну поговорку Дэна: «Никому не верь наслово. Выясни сама!» Этим она и будет заниматься.

Зазвенели колокольчики, возвестив о приходе покупателя. Райли вышел из мастерской, но, увидев Мег, без слов удалился. Она пошла выполнять свои обязанности, натянуто улыбаясь.

Посетитель, лысоватый, полный мужчина с бегающими глазками, хотел купить подарок для жены. Узнав, что у них ничего нет дешевле 15 долларов, он ушел, бормоча что-то себе под нос. Дверь за ним закрылась. «Крохобор», – сказала Мег. Что теперь? Мистер Кейси появится через 20 минут, а она понятия не имела, где находятся ключи от коттеджа. Вероятно, Джордж знает, но ей не хотелось бы лишний раз сыпать соль ему на рану. Может быть, Райли?.. Нет, откуда ему знать? Она просто ищет предлог, чтобы увидеть его, услышать его голос, снова завоевать его доверие, которое она утратила Он сказал, что не умеет с благодарностью принимать помощь. Но это несправедливо. Не ее вина, что она стала невольным свидетелем его слабости, ведь он это так воспринял. Сколько еще людей знают о его ране? Он успешно скрывал свое увечье. Даже эта высокомерная походка видимо, объясняется тем, что он старается не хромать на людях. Наверное, он ездил в пятницу на лечение. А в субботу он плохо выглядел, значит, процедура болезненная…

«Нет, это необходимо прекратить. Ему не нужна жалость. Ведь я испытываю к нему другие чувства. Как мне заставить его понять? У меня открылись глаза не тогда, когда я увидела его больную ногу, а в тот момент взаимного доверия и зависимости, когда он позволил мне понять его уязвимость. Если бы Клиф не ворвался тогда! Я готова его убить. Я хочу убить Райли за его упрямство, гонор, холодность…» Пробормотав ругательство, она набрала номер Майка.

Его медленный глубокий голос не успокоил ее на этот раз. Наоборот, его ответы раздражали ее. Нет, он не знает, где могут находиться ключи от коттеджа. Нет, он не может вызвать слесаря без предварительной договоренности.

– Майк, прекрати говорить мне, что я не могу сделать. Я войду в коттедж сегодня, даже если мне придется выломать дверь. Я думала, ты сможещь предложить мне лучший выход.

– Успокойся, дорогая. К чему такая спешка? Ты расстроена. Лучше переждать день-другой, нужно все обдумать.

– Спасибо, Майк. – Потом она позвонила домой. Как приятно, когда безоговорочно подчиняются твоим приказам! Дав необходимые распоряжения, она отвернулась от телефона и увидела в дверях Райли.

Глава 16

Она ждала, пока он заговорит, и чувствовала, как внутри у нее все замирает. В голове хаотично пронеслось: «дядя Алоизий», «наркоман», «невротик». Наконец она успокоилась и посмотрела на него, как раньше, – сложный, загадочный, обеспокоенный и, как она надеялась, спасенный человек. Даже ощущение его как мужчины, который может волновать ее эмоционально и физиологически, отошло на задний план. Из бури это ощущение стало шумом, но шумом постоянным и необходимым, как сердцебиение.

– Я все слышал, – сказал Райли.

– Все в порядке, это не частный разговор.

– Вы сейчас уходите?

– Как только придет мистер Кейси. Почему бы вам не закрыть магазин? («Мне не надо было это говорить. Почему он не нуждается в женском сочувствии, как большинство моих знакомых?»)

– Это лишнее. Со мной все в порядке. Вы не против, если я вам задам вопрос личного плана? Можете не отвечать.

– Спрашивайте. – Сердце ее забилось сильнее.

– Вы говорили о коттедже… Это тот, на вашей земле, что был закрыт много лет?

– Да. Это вы считаете личным вопросом?

– Я еще не все спросил… Почему вы так хотите попасть туда?

– Я собираюсь там жить.

– Почему?

– Я хочу иметь свой дом. А коттедж – идеальное место рядом с бабушкой, если я буду нужна ей, и все же я буду самостоятельной.

– Это единственная причина?

– А какая еще может быть?

– Если вы так чувствуете, значит, других причин нет.

Под звон колокольчиков вошел мистер Кейси.

* * *

По просьбе Мег на территории усадьбы их встретил садовник с необходимыми инструментами. Он довольно ухмылялся. В его возрасте – выглядел он не старше восемнадцати лет – идея вломиться в дом на законном основании, видимо, грела его душу.

– Не знаю, как моя бригада пройдет здесь, – говорил мистер Кейси, пробираясь сквозь заросли.

– Раньше здесь проходила дорожка из гравия до задней двери коттеджа, но она вся заросла. Денис, проверь завтра, что там осталось от нее. Расчисть дорогу, посмотри, как можно открыть калитку, она, должно быть, заржавела. Эти сорняки тоже нужно вырвать.

– Слушаюсь, мэм.

Она терпеливо сносила ворчанье Кейси, пока они пробирались к дому. Если бы она его послушала, то следовало бы снести дом до основания и начать строить заново. «Трубы, стены, ставни, фундамент – все в жутчайшем состоянии, обойдется вам в копеечку». Однако Мег уже делала ремонт в квартире и знала поведение маляров, столяров, электриков и простых разнорабочих.

– Я уверена, вы справитесь с работой, – твердо заявила она. – Денис, попробуй взломать заднюю дверь, ее все равно придется заменить: доски сгнили.

– Термиты, – застонал Кейси.

Денис стал выламывать дверную раму, наконец, дверь подалась и открылась. Перед ними предстала темнота. Их обдало затхлым воздухом. Юноша отступил назад, его улыбка погасла.

– Ух, мисс Мег. Я бы не пошел туда на вашем месте. Пахнет так, как будто там покойник.

В доме оказалось много покойников – мышей, птиц, какое-то млекопитающее покрупнее: они увидели его обглоданный скелет на полу. Денис начал открывать окна, а Мег пошла по скрипящему полу. Когда солнечный свет заполнил дом, оптимизм Мег улетучился.

Было бы лучше, если бы дом был пуст. Но здесь стояла мебель в чехлах из пыли – всю ткань давно проели мыши. Можно было дышать только потому, что в нескольких окнах разбились стекла. Мег поднесла к носу платок и дышала через него. Она направилась в столовую, когда услышала голос Клифа.

Она поспешила назад, пытаясь не впустить его в дом. Запустение и разруха расстроили ее, но она здесь никогда не жила. А ведь это дом Клифа. Увидеть его в таком состоянии – словно увидеть труп близкого друга.

Но она опоздала. Клиф стоял в дверях. Он не видел Мег. Его глаза смотрели то на открытые ящики комода, то на остатки еды на кухонном столе. Она поняла, что он видит прошлое: блестящий металл, натертые полы, накрытый к обеду стол. Не зная, что сказать, она молча пошла за ним.

Они вошли в гостиную. Он остановился, как от удара.

– Прости, Клиф. Я не знала, что так будет.

– За что ты извиняешься? Так мне и надо, нечего лезть, куда меня не просят. – В его голосе не было обычного сарказма. – Здесь мы сидели на диване перед камином после ужина. Она всегда читала мне сказки перед сном. Отец разжигал зимой камин. Я помню… – По его телу пробежала дрожь. Потом он продолжил:

– Ну, хватит предаваться ностальгии. Честно говоря, я мало помню. Сколько же мне было? В семь лет меня отправили в интернат. Знаешь, я винил тебя в этом.

– Ты ко мне придирался. Я тоже многого не помню, но помню, как ты меня пугал, беззащитную четырехлетнюю девочку.

– Да, я был ужасный озорник. – Он протянул руку Кейси. – Я Клиф Вейкфилд, кузен мисс Вентури. Вы думаете, что сможете что-нибудь сделать с этими руинами?

– Все не так страшно. Основная структура цела.

Мег следовала за мужчинами из комнаты в комнату и слушала мужской разговор. В присутствии другого мужчины Кейси проявлял больше оптимизма. Клиф кивал, когда тот говорил ему о бордюрах, полах, стропилах. Мег подозревала, что Клиф знает в этих делах не больше ее. Нужно заменить деревянные части, сделать новую проводку, поставить новую решетку для камина, привезти новые приборы для кухни и мебель. Заменить прогнившие ступени… Почему не сказать простым языком?

Она скромно молчала до тех пор, пока Кейси не сказал, что постарается привести сюда свою бригаду через неделю. Мег запротестовала, но он обиделся:

– У меня все расписано на шесть недель вперед, мисс Вентури. Единственная причина, почему я вас поставил вне очереди, – это мое уважение к Майку и вашему деду.

– Она это очень ценит, – сказал Клиф и вывел Мег из комнаты.

* * *

Дружелюбно помахав Кейси, Мег уселась на скамейку.

– Он не придет в следующий четверг.

– Конечно, нет, – Клиф задумался, потом сел рядом. – Он появится здесь, когда сможет. А чем больше ты будешь жаловаться, тем дольше это не произойдет.

– Дэн не согласился бы, – сказала Мег.

– Дэн не жаловался. Он кричал, угрожал.

– Я думаю, это правильно.

– Может быть. Но это не мой стиль. Но послушай. Сегодня не считается, я уже извинился за сегодня. Знаешь, Мэри не помнит…

– Клиф! Неужели ты спросил ее о кольце? Ты же обещал!

– Я не говорил ничего, что могло бы ее расстроить. Она меня спросила, что случилось. Она ничего не помнит.

Мег поставила локти на колени и опустила голову на ладони.

– Хорошо, Клиф. Я не хочу говорить об этом. Я слишком устала.

– Почему ты не идешь спать?

– Пока не могу. Мне надо принять душ, переодеться, повидать бабушку. О, черт. Я оставила машину на стоянке у магазина.

– Я тебя отвезу.

– Хорошо. – Мег встала. – Мне надо многое сказать тебе, Клиф. Но сейчас не могу. Я как египетская мумия.

Клиф шел за ней следом, держа руки в карманах.

– Мы можем начать работу в коттедже до прихода Кейси. Здесь нужно многое убрать, вычистить, на это не надо профессионалов, можно обойтись добровольцами.

– Такими, как ты?

Она пошутила и удивилась, что Клиф ответил серьезно:

– Да, как я, Денис и другие, кого мы сможем нанять на временную работу. Думаю, тебе не нужна старая мебель…

– Конечно, нет. – Мег содрогнулась. – Здесь нет ничего ценного. Все нужно выскрести и убрать.

– Тогда зачем платить бригаде Кейси по двести долларов в час, чтобы они это делали? Я найду пару парней, мы все уберем, расчистим сорняки, сделаем тропинку.

– Но, Кли…

– Я с удовольствием займусь этим.

– Правда? – Ее растрогала его попытка угодить ей. – Мысль хорошая, но ты сам можешь не заниматься этим. Я же вижу, что тебе больно находиться здесь.

– Больно? Почему? У меня сохранились только приятные воспоминания об этом доме. На какое-то мгновение я снова почувствовал себя ребенком, будто время повернулось вспять. Но я с этим покончил. Я действительно хочу заняться этим, Мег. – Он улыбнулся ей. – Я буду занят и не стану мешать тебе. Уж если это для тебя не аргумент, то я сдаюсь.

– Согласна. – Мег улыбнулась ему в ответ.

Они шли рядом, плечом к плечу.

* * *

Клиф сдержал слово. Когда Мег спустилась к завтраку после десяти часов сна, он уже уплетал еду, словно готовился к недельной голодовке. Он надел выцветшие джинсы, старую рубашку и тем не менее умудрился выглядеть мужчиной с рекламы сигарет или пива – мужественным, сексуальным и опрятным.

– Извини, что не стал тебя ждать, – приветствовал он Мег. – Мне надо бежать. Моя бригада собирается в восемь.

Как всегда педантичный, Джордж отложил газету и придвинул стул для Мег. Он опять выглядел усталым, под глазами виднелись темные круги, но накануне вечером он не возражал, когда обсуждались планы переоборудования коттеджа.

Мег поблагодарила его улыбкой и посмотрела на Клифа.

– У тебя уже есть команда? Как тебе удалось?

У Клифа был полон рот еды. Его отец сухо заметил:

– Социальные, профессиональные и деловые контакты Клиффорда в Селдоне сконцентрированы в одном месте – в придорожном кабаке на четвертом маршруте. Но если ты там набрал свою команду, я предлагаю тебе отпустить их прежде, чем они пройдут на нашу территорию!

– У тебя неверное представление о посетителях «Золотого теленка», – ответил Клиф. Он был в таком хорошем настроении, что постоянная критика со стороны отца не испортила его. – Клянусь, ты там никогда не был.

– И не собираюсь.

– Знаешь, в чем беда? Ты утонченный интеллектуальный сноб. – Клиф допил кофе и вскочил из-за стола. – Не беспокойся о моей бригаде, Мег. Это хорошие ребята. До встречи.

Мег тоже не ходила в «Золотой теленок», но слышала о нем. Здесь дежурили местные полицейские по субботним вечерам, если им надо было пополнить свой список арестованных. Здесь собиралась грубоватая, но буквально безвредная часть общества. Здесь Клиф узнавал последние сплетни. Неудивительно, что он знал обо всех скандалах в Селдоне. Жаль, что он ушел так быстро. Она не ожидала, что он так скоро возьмется за работу. Ей хотелось обсудить все более подробно.

Но, учитывая состояние коттеджа, маловероятно, что неквалифицированная команда повредит дому.

– Продолжай читать газету, нам не обязательно разговаривать, – сказала она дяде.

– А я уже закончил. Ты звонила в больницу?

– Врач еще не приходил, но мне сообщили, что бабушка провела ночь спокойно.

– Мэри – редкая женщина, – тепло отозвался Джордж. – Вчера вечером мне показалось, что она выглядит намного лучше.

– Да, она выглядела хорошо. Ее подбадривает Фрэнсис.

Джордж заговорщицки понизил голос:

– Меня тоже бодрит отсутствие Фрэнсис. Ты заметила, что без нее в доме все идет гладко? Я хотел бы убедить ее уйти на пенсию. Энн очень хорошо справляется со всеми обязанностями.

– Фрэнсис никогда не уйдет от бабушки. Но я с тобой полностью согласна, дядя Джордж. Поэтому я так и спешу… – Она замолчала. Ей все еще казалось неудобным обсуждать планы переоборудования коттеджа в присутствии Джорджа, несмотря на его показное безразличие.

– Значит, ты твердо решила?

– Да. Меня огорчает количество работ, но все же на переоборудование уйдет значительно меньше времени, чем на постройку нового дома. Я хочу жить рядом с бабушкой.

– А как насчет магазина? Скоро, по словам Дэрена, завещание войдет в силу, и тебе придется решать, как ты поступишь в отношении мистера Райли.

– Я приняла решение. Я не буду продавать свою часть, а если Райли захочет остаться – пусть. Но это решение может и измениться, если наше партнерство окажется недолговечным, тогда что-нибудь придумаем. Но я настроена попробовать, и он тоже.

– Понятно. Он тебе начинает нравиться?

Вопрос прозвучал обыденно, без какого-то скрытого смысла, но Мег вспыхнула.

– Понятно, – сказал Джордж уже совершенно иным тоном.

– Нет, ты не понимаешь. Мне не 16 лет, и я не… Я никогда… – Она замолчала. – Он мне не нравится. Как может нравиться ураган? Он слишком талантлив, чтобы его потерять, на него стоит тратить любые усилия. И он не тот человек, который стал бы запугивать людей.

«Великолепно! – подумала она с отвращением. – Сначала краснею, потом бормочу и, наконец, полагаюсь на женскую интуицию. Скоро начну писать его имя на стенах краской».

– Надеюсь, что ты права, – сказал дядя. – Самое малое, что я могу для тебя сделать, – довериться твоей интуиции. Дэн гордился бы тем, как ты все взяла в свои руки.

Он ушел, а Мег еще сидела над второй чашкой кофе. Она пыталась начать управлять своей жизнью, но всякий раз, как только она нащупывала что-то, оно сразу просачивалось между пальцев или это вырывали у нее из рук.

Неужели из-за того, что она женщина, ей не доверяют? Ответ очевиден. Майк, Джордж, Клиф, Дэрен – никто из них не осмелился бы относиться к Дэну таким образом. Даже когда Дэну исполнилось 90 лет, они не осмеливались защищать его или снисходительно относиться к нему.

Мег поджала губы. Она не может изменить тот факт, что она женщина. И она не желает быть мужчиной. Придется доказать им, что женщина может орать так же громко и добиться того же, что и суровый старик.

Начать надо с коттеджа. Клиф, без сомнения, хотел как лучше – они все хотят как лучше, черт бы их побрал но она покажет ему, что он бригадир, а не босс. Босс – она.

Мег не удивилась, увидев Клифа, Дениса и еще двух мужчин, сидящих на веранде: они ели арахис и пили кофе, вместо того чтобы работать. Но она удивилась, узнав в одном мужчине мужа Дебби. Она узнала его, несмотря на полноту, ведь это лицо когда-то считали самым красивым в классе. Мужчины встали. Должно быть, продавать старые автомобили совсем не прибыльное дело, если Том согласился на временную тяжелую работу. Очень мило со стороны Клифа помочь приятелю, но, если у них так трудно с деньгами, что делает Том вечерами в «Золотом теленке»?

Том смущенно поздоровался с ней, в то же время пытаясь сохранить важный вид. Она объяснила им, что хочет сделать в доме. Клиф улыбался широко, как клоун: он прекрасно понимал цель ее прихода. Он вел себя с ней преувеличенно почтительно. Другие восприняли ее серьезно и, когда она уходила, приступили к работе.

По пути в магазин Мег заметила морщинистое злобное лицо, наблюдающее за ней сквозь кусты роз, но в это утро миссис Хендерсон не окликнула Мег. «Выбрана новая форма поведения, – усмехнулась она и тут же подумала о Райли: – Неужели Дэн кричал на него или запугал?» Но что подходит для Дэна, не годится для нее ни в коем случае.

Ей не представилась возможность поговорить с Райли в то утро: разгар туристического сезона и прекрасная погода способствовали наплыву покупателей. В какой-то момент в магазине собралось столько народу, что Райли вышел из мастерской помочь – вероятность кражи в магазине прямо пропорциональна количеству покупателей, – но после того, как одна матрона засыпала его сочувственными вопросами по поводу забинтованной головы, он поспешно скрылся и больше не появлялся.

В перерывах между обслуживанием покупателей, телефонными звонками и беседой с почтальоном Мег изучала папку, которую подготовил для нее Райли. Там находились квитанции и описания сделок между Дэном и миссис Мерсер.

В папке также лежали цветные фотографии и детальное описание украшений, проданных Дэном миссис Мерсер. Просматривая материал, Мег испытывала растущее чувство неадекватности. Сколько она может предложить за эти украшения в надежде продать их впоследствии с выгодой? Какие украшения следует сохранить, а какие подлежат переделке? Это тоже следует учитывать, когда она станет предлагать цену. Она улыбнулась, увидев на фотографии ожерелье, в центре которого расположен великолепный изумруд. Она догадалась, что этот камень не единожды проходил через руки Дэна.

Услышав перезвон колокольчиков, она поспешила в зал. Ее профессиональная улыбка для приветствия клиентов угасла при виде кузена, склонившегося над прилавком с жемчугом.

– Я думала, ты работаешь.

Клиф одарил ее ангельской улыбкой. Он переоделся в брюки песочного цвета, явно новые, и небесного цвета рубашку с короткими рукавами. Выглядел он как молодой святоша.

– Перерыв на обед. Составишь мне компанию?

Мег отрицательно покачала головой. Ее хмурый вид сбил бы с толку любого, но не Клифа, уверенного в силе своего неотразимого обаяния.

– И Райли приглашаю. Похороним топор войны в буханке свежеиспеченного хлеба у Кейт.

Как бы ей хотелось поверить в его искренность. Она раздумывала, что сказать, и тут вышел Райли. Его мужская гордость не позволила ему отсиживаться в мастерской.

Он говорил вежливо и сухо отказался от приглашения Клифа.

– У нас сегодня напряженный день. Вы оба идите, а я останусь.

– Как скажешь. Не держи на меня зла. – Клиф с удивлением посмотрел на сверток, который держал в руках. – Я совсем забыл. Мег, я тебе принес кое-что, посмотри.

Он вытащил из пакета пыльный предмет. Мег возмутилась:

– Я только что протерла стекло. Что это за грязь?

Клиф улыбался. Мег вгляделась пристальнее и наконец узнала:

– Боже! Это мой любимый Винни-Пух! Мой дорогой, где ты был все эти годы?

– Под полом в моей бывшей комнате. Я нашел его сегодня утром, – объяснил Клиф. Он повернулся к Райли: – Она брала его к себе в постель. Когда он пропал, она страдала, как юная Медея. Вся семья перерыла весь дом в поисках плюшевого мишки.

– Под полом… Ты его украл, сукин сын! – взвизгнула Мег.

Глаза Клифа расширились.

– Сукиному сыну было семь лет, Мег, я не знал, что ты расстроишься. Я думал, тебе будет забавно вспомнить.

– Забавно? Я помню, как я неделями плакала. Посмотри на этого бедняжку: пылился под полом все это время один в темноте.

Она потянулась к игрушке. Клиф схватил ее за руку:

– Не трогай его. Он весь грязный. Я совсем забыл про свой тайник. Только сегодня вспомнил…

Райли откашлялся. Он смотрел на них как на сумасшедших. «Не удивительно, – подумала Мег. – Они представляют собой живописную картину: Клиф с дрожащим голосом и Мег со слезами на глазах над полуистлевшей игрушкой».

– Давайте его достойно похороним, – предложил Райли. Он сходил в мастерскую и принес коробку. Он выстлал ее оберточной бумагой. Мег стерла с лица слезы.

– Извините.

Она вернулась, умыв лицо. Клиф завязывал красную ленточку на коробке с торжественным видом, словно присутствовал на похоронах друга.

– Извините меня, – повторила Мег. – Ты прав, Клиф. Теперь это действительно смешно. В каком состоянии находится второй этаж?

– Значительно лучше, чем первый. Знаешь, мы хорошо поработали. Думаю, тебе понравится. Мы сегодня избавимся от всей мебели. Вообще-то я пригласил тебя на обед, Райли, потому что хотел позаимствовать твой «пикап»! В машине Тома неполадки – мотор потек.

Райли колебался.

– Только на день. Верну машину в пять часов.

– Ладно. – Райли протянул ему ключи.

– Спасибо. Точно не пойдешь с нами?

Мег и Клиф вышли из магазина, и она спросила:

– Не знаю, как тебе удается.

– Что удается?

– Поступать по-своему. Ты ведь не хотел, чтобы Райли пошел с нами. Я не хотела обедать с тобой. Райли остался в магазине, а я здесь с тобой. Ничего не понимаю.

– Мое безграничное очарование и неподдельная искренность помогают мне. – Он под руку перевел ее через улицу.

На этот раз из стариков были Майк и Эд. Разговор сразу же стал техническим, так как они расспрашивали Клифа о состоянии коттеджа. Мег перестала удивляться, как быстро распространяются новости в этом городе. Она улыбнулась, слушая Майка:

– Нет, Эд. Твоя маленькая газонокосилка не возьмет те сорняки. Да у Дэна есть две или три такие же в саду. Клиф, лучше используй секаторы.

– У меня проблема с калиткой. Я снял цепочку, но замок проржавел.

Глаза Эда заблестели:

– Серной кислотой…

В облаке пара появилась Кейт в белом колпаке:

– Эд, старый дурак. Ты ничего не понимаешь в этих делах. Серная кислота! Ты еще посоветуй динамит.

Клиф сунул последний кусок пирога в рот, встал, поправил колпак на голове Кейт, поцеловал ее в ухо и объявил:

– Пошел на работу. Запиши на мой счет, Кейт. И ради Бога, купи себе новый колпак.

Майк встал.

– Минуту, Клиф. Если зайдешь ко мне в магазин, то я тебе смогу предложить кое-что от ржавчины.

Они ушли, а Кейт принесла из кухни две порции пирога и поставила тарелки перед Мег и Эдом:

– Сама пекла по новому рецепту. Клубничный пирог. Попробуйте и выскажите свое мнение.

Мег откусила немножко.

– М-м, очень вкусно. – Эд закивал утвердительно с набитым ртом.

– Ну, что насчет коттеджа? – спросила Кейт.

Мег начала рассказывать, но подозревала, что Кейт уже и так все знает. Но, по крайней мере, она ничего не говорила о призраках.

– Хорошая идея. Мне всегда было жаль, что такой красивый дом пропадает в запустении.

– Я думала, ты тоже ищешь для меня дом, как и другие, – сказала Мег.

– Я им говорила, что это глупо. Ты и так владеешь половиной города. Или будешь владеть после бабушки.

– Надеюсь, это не скоро случится.

– Все в руках Господа. Он дарует, и он забирает… – сказал Эд.

– Он не заберет Мэри, пока она не захочет уйти, – сказала Кейт. – Эта мягкая, нежная, маленькая леди крепка, как железо, она дурачит мужчин.

– Правда, Кейт? Я беспокоюсь о ней.

– В больнице говорят, она поправляется.

– Сердце, да. Но она ведет себя… Она говорит странные вещи.

– Она ужасно скучает по Дэну. – Эд покачал головой. – Она знает, он ее ждет на том свете. Должно быть, он подарил ей то кольцо…

Он с виноватым видом уставился на Кейт.

– Прекращай этот разговор, Эд, – приказала Кейт. – Эти религиозные люди всегда вызывают депрессию. Перестань говорить нам о том свете. А ты, Мег, перестань беспокоиться. У бабушки с головой все в порядке. Думаю, она не говорит такие глупости, как Эд.

– Мне пора в магазин. Райли там один.

– Вы еще никого не нашли? – спросила Кейт.

– Пока нет. Есть одна женщина на примете, я ей собираюсь позвонить и пригласить на беседу.

– Минуточку… – Кейт заторопилась на кухню.

– Не убегай, Мег. Я не хотел тебя опечалить.

Мег похлопала Эда по пухлой руке:

– Все нормально, Эд.

Из дверей снова возникла Кейт. Она протянула пакет:

– Передай Райли мой пирог. Этот парень всегда неправильно питается.

– Вы все знали о его увечье. Почему вы не сказали мне?

– Он ужасно злится, когда об этом рассказывают, – с невинным видом заявил Эд. – А я не хочу, чтобы он злился на меня. Говорят, он так залепил Тому в «Золотом теленке»…

Мег улыбнулась:

– Для меня не секрет, что Райли не в ладах с половиной мужей в городе. Я уверена, он оценит твой пирог.

«Если только я не засуну этот пирог ему в горло вместе с пакетом», – подумала она.

Но у него должны быть хорошие качества помимо тех, из-за которых и она стала жертвой наряду с Кэнди, Дебби и кто знает сколькими еще? Мег скривилась: ее гордость была уязвлена – она оказалась в одной категории с Кэнди. Майку и Эду он тоже нравится, а они не воспринимают его мужскую привлекательность.

Мег пришла в магазин как раз вовремя, чтобы спасти Райли от нападения клиентки, возмущавшейся, что ее медальон еще не готов. Райли пообещал закончить ремонт через час, и женщина удалилась.

– Мы договаривались на четверг, – сказал Райли, когда дверь за женщиной закрылась.

– Она глупая, старая стерва. Дэн всегда жаловался на нее. Вот!

– Что это? – Райли подозрительно глядел на пакет, на котором выступили красные пятна.

– Кейт прислала клубничный пирог.

– О, спасибо. Пойду закончу тот медальон.

– Райли…

– Да? – Сок просочился ему на пальцы. Мег представила, как она слизывает сладкий сироп и ощущает под своим языком его пальцы. Она побагровела. Райли что-то сказал, но она не расслышала. Что-то у нее со слухом.

А вот телефон она услышала. Он находился у нее под локтем и звонил, как сирена. Райли, сжав пакет, скрылся в мастерской. Мег глубоко вздохнула и не слишком членораздельно начала беседовать с женщиной, желавшей продать драгоценности своей матери. Она начала подробно их описывать.

Нужно прекратить так себя вести. Это просто смешно. Я же не краснела с 14 лет. Что со мной происходит? Я никогда не испытывала ничего подобного к Нику…

Поток посетителей и телефонные звонки отвлекли ее от мыслей на некоторое время, и она сумела взять себя в руки. Она назначила время беседы с женщиной, желающей работать у них. Протерла прилавок от клубничного сиропа и пыли. Поискала, но не нашла коробку с останками плюшевого мишки. Наверное, Райли убрал коробку, пощадив ее чувства.

Телефон зазвонил снова. Услышав голос на том конце провода, она сразу стала сама собой. Он назвал только имя, как она и просила, и спросил, выслушает она его сейчас или ему перезвонить позже.

Мег посмотрела на закрытую дверь мастерской. Если она будет внимательна в своих ответах, то Райли не догадается, с кем она разговаривает.

– Начинайте.

Он не объяснил, откуда раздобыл информацию. Мег понимала, что, зная компьютерную технологию, можно проникнуть почти в любой банк данных, вплоть до ФБР.

Первая информация краткая. Что можно сказать о ребенке – дата рождения, место рождения, школа. Мег нетерпеливо слушала, отбивая пальцами ритм. Почему она велела детективу начать розыски с раннего детства? Ведь матери Райли было всего 12 лет, когда Дэн вернулся с войны, и только 20, когда она вышла замуж.

Муж старше ее на 10 лет. Родился в Англии, приехал в США в 1948 году, прослужив…

Мег встрепенулась:

– Что? Повторите еще раз.

Он повторил сведения:

– Это то, что вы хотели? Мне продолжать работу?

– Я вам сообщу позже. Позже.

Но она почувствовала, что ей больше не понадобятся услуги этой фирмы. Они выяснили связь между Дэном и Райли. Но это не то, что она думала вначале. Связь шла не через его мать, а через его отца. Его отец служил в Бирме и Индии во время второй мировой войны. Она вспомнила собственные слова, сказанные Джорджу: «Предположим, он провел какую-то аферу. Возможно, что один из участников той сделки до сих пор обижен?»

Или передал обиду – по наследству – своему сыну.

Глава 17

Это был еще один факт, который Дэрен предпочел не сообщать Мег. Она хотела бы узнать, какие еще сведения он утаивает. Он не знал о сокровищах, но, если бы у него было хоть на гран воображения, он бы понял, что связь между двумя семьями основана на дружбе, зародившейся во время войны, и не стал бы бросать поспешные обвинения в адрес Дэна и невинной женщины.

Но Дэрен не обладал воображением. Это был один из его недостатков.

Мег сжала голову руками. Если она обвинит Дэрена в поспешных выводах, он может сказать, что первоначальная дружба между Дэном и Райли-старшим могла перерасти потом в дружбу между Дэном и миссис Райли.

Мег взглянула на часы: еще не слишком поздно, чтобы искать очередной предлог и отложить разговор. Ей необходимо знать правду. Она постояла в нерешительности, потом что-то подтолкнуло ее к двери.

– Райли, мне надо поговорить с вами.

– Тогда заходите.

Дверь оказалась незапертой. Он сидел за столом. Не поворачивая головы, он сказал:

– Если это миссис Флоки, передайте ей, я закончу через минуту ее медальон.

– Нет.

– Что-нибудь случилось? С бабушкой?

– Нет. – Мег глубоко вздохнула. – Ваш отец и Дэн были в Индии во время войны?

– Да, разве вы не знали? – Он сузил глаза.

– Кто из них обманул принца и получил его сокровища? Или они просто украли драгоценности?

Мускулы его лица затвердели, глаза превратились в тонкие щелки.

– Так вы не знали, – тихо сказал он. – Дэн вам ничего не сказал.

Он встал и пошел к ней. Мег отшатнулась к двери, но Райли опередил ее и закрыл дверь.

– Садитесь, – приказал он.

– Я не хочу.

– Садитесь. Пожалуйста.

У нее не было другого выбора, ведь мастерская – словно тюремная камера, комната без окон, а единственная дверь – за спиной Райли. Она присела на стул.

– Вы нашли сокровища? – сказал Райли.

Мег утвердительно кивнула.

– Значит, он рассказал вам, откуда они. Иначе…

– Я догадалась. Я рылась у вас в столе, когда вас не было.

– А-а. Вы узнали рисунок и догадались, что он из книги. Очень умно. – Он прислонился к двери, скрестив руки на груди. – Вы, наверное, здорово удивились, обнаружив сокровища, и побежали к дяде и к вашему адвокату сообщать о них.

– Правильно.

– Но никто из них ничего не знал. Если Дэн вам не рассказал…

Мег молчала.

– Мой отец нашел их.

– «Нашел»? – иронично повторила Мег.

– Он это так назвал. Он был в составе британского полка, который отступил в Индию, после того как японцы захватили дорогу на Бирму в 1942 году. Англичане начали организовывать движение Сопротивления среди бирманцев. Мой отец совершал челночные рейсы из Индии до границы, где племена каренов сражались с захватчиками. Через два года, в 1944 году… Я вам наскучил?

Мег тряхнула головой. Она почувствовала сонливость от внезапного перехода от мелодрамы к педантичному повествованию.

– Не надо читать мне лекцию по истории. Ближе к делу.

– Как хотите. Во время одного из таких походов в составе отряда «горилл» мой отец встретил человека, сбежавшего из Карении, это… Хорошо, хорошо. Не надо истории, не надо географии. Короче говоря, отец сказал, что спас жизнь одному парню, рискуя своей. Парень был ранен, но у них не оказалось никаких лекарств. У него началась гангрена, и он понял, что не выживет. Он рассказал отцу, где спрятал сокровища. Он говорил, что служил при дворе и принц доверил ему фамильные драгоценности, когда японцы захватили страну. Он сумел уйти, переодевшись нищим, а всю королевскую семью казнили.

– Как печально и как удобно!

– Да. Отец подумал, что парень бредит, но все-таки решил проверить. Представляю его чувства, когда он нашел сокровища. Он сумел переправить их в Индию, где и показал Дэну. Они сдружились, потому что оба интересовались драгоценными камнями. Мой дед был ювелиром, не очень хорошим, но отец вырос среди драгоценных камней и знал достаточно, чтобы отличить циркон от бриллианта. Мне не известны детали их сделки, – продолжал Райли. – Отец не распространялся об этом. Он мог сочинять что угодно: не было никого, кто бы уличил его во лжи. Но он не смог объяснить, почему он не передал сокровища британским властям, чтобы те нашли законных владельцев. Думаю, Дэн воспользовался сомнительным легальным положением моего отца. В последующие годы Дэн оказывал помощь отцу. Действовал ли он по совести или из-за шантажа, я не знаю, но Дэн помог отцу устроиться, когда он вернулся в страну, устраивал его на разные работы, а потом давал деньги, когда отец стал пить. Я ничего не знал почти до самой смерти отца. Сначала я думал, что это в очередной раз разыгралась его пьяная фантазия. После его похорон Дэн отвел меня в сторону и сказал, вернее, приказал: он отправляет меня учиться в колледж. Я не знал, что отец показывал ему мои рисунки. Я послал Дэна куда подальше с его колледжем. Вскоре меня призвали в армию. Когда я вернулся из Вьетнама… ну, неважно. Потом Дэн опять нашел меня, и на этот раз я был в лучшем расположении духа и согласился. После колледжа я проработал у Дэна год, и тогда он показал мне сокровища и рассказал свою версию их приобретения. Я и понятия не имел, что вам ничего не известно.

Он отошел от двери и сел на угол стола, машинально растирая ногу.

– Неудивительно, что вы его ненавидите.

– Ненавижу? Отчего?..

Она прервала его:

– Я слышала колокольчики.

– Я ничего не слышал.

Мег подбежала к двери и заглянула в магазин:

– Я никого не вижу. Райли, ради всего святого, скажите мне правду. Я понимаю, почему вы обижены на Дэна. Он ограбил вашего отца, стал богатым и преуспел в бизнесе в большой степени благодаря украденному…

– Подождите, – Райли встал. – Вы ничего не поняли. Мой отец, а не Дэн… Я думаю, что он убил того беднягу, чтобы завладеть драгоценностями. Почему я должен обижаться на Дэна? Скорей всего он спас мне жизнь. Я любил старого лиса!

Она никогда не видела его лицо таким незащищенным, когда он говорил о Дэне.

– Я тоже любила его, – сказала срывающимся голосом Мег. – Черт бы его побрал!

– Эй! Есть здесь кто-нибудь? – голос прозвучал из селектора внутренней связи. Мег вздрогнула.

– Должно быть, это Клиф.

– Уже пять часов, и все в порядке. Что происходит? Я пришел, а здесь никого.

Мег открыла дверь мастерской и нос к носу столкнулась с кузеном.

– А, вот ты где. Я не помешал?

– Я не слышала, как ты вошел, – сказала Мег.

– Неужели? Ты, видимо, была поглощена… беседой, – Клиф с любопытством поглядел из-за плеча Мег. Она не впускала его в мастерскую. Клиф помахал рукой Райли.

– Я вернул ваш грузовик.

– Спасибо. – Райли вышел взять ключи.

– Вам спасибо. Знаете, вам не стоит скрываться в мастерской и оставлять магазин без присмотра. Хорошо, что я такой честный. Я мог бы вас ограбить дочиста.

Что он успел расслышать? Мег не знала, случайно ли он сказал эти слова.

– Я понятия не имела, что так поздно, – сказала она.

– Время летит незаметно, когда хорошо его проводишь. Подвезти тебя домой, кузина? Если ты не остаешься работать во вторую смену.

Мег не смутили его намеки, она устала от них. Прежде чем она успела дать ему достойную отповедь, дверь открылась, и вошла миссис Флоки. Мег закрыла дверь мастерской и занялась посетительницей. Через пару минут вышел Райли. Мег в это время рассматривала фотографии внуков миссис Флоки и мысленно проклинала себя, что не сумела придумать другой способ отвлечь клиентку. Миссис Флоки и не взглянула на медальон, пока все трое не рассмотрели все ее фотографии. Клиф с энтузиазмом восхищался внуками. Любому было бы ясно, что он переигрывает, но не бабушке. Наконец миссис Флоки собрала фотографии, заплатила за медальон, посетовав на цену, и удалилась.

– И это все за двенадцать с половиной долларов? Да она задержала вас на полчаса и еще имела наглость пожаловаться, что дорого! – возмутился Клиф.

– Если б ты не сюсюкал над ее внуками, она бы ушла быстрее, – сказала Мег.

– Я думал, она пришла покупать бриллиантовое колье. – Клиф перевернул вывеску «Открыто» на «Закрыто». – Ты готова, Мег?

– Да. – Было абсолютно ясно, что Клиф не уйдет один. И к лучшему. Ей необходимо время, чтобы обдумать слова Райли. Если бы он хоть раз сказал о ней так, как о Дэне: «Э, нет, так она совсем не сможет думать».

– Идите, я закрою, – предложил Райли.

– Спасибо, завтра я приду пораньше. – По-другому она не могла намекнуть ему на то, что хотела бы продолжить прерванный разговор: Клиф наблюдал за ними с вниманием белки. – Да. Мы закончим инвентаризацию, прежде чем откроемся.

Клиф засмеялся. Мег повернулась к нему с решительным видом. Если он опять станет шутить, она взорвется. Наконец и до Райли дошел второй смысл сказанных слов.

– Пошли, Клиф.

* * *

– Поздравляю. Кажется, ты укротила льва.

– Почему ты так решил?

– Мне кажется, он стал менее колючим. Ты оказалась права, а я ошибся. И я признаю это. Ты разве не заметила, что я теперь применяю твой метод?

– Ты мажешь слишком толстым слоем меда.

– Посмотрим. Хочешь, я поведу машину?

– Нет.

Клиф не спорил и занял пассажирское место.

– Я устал. Мы сегодня хорошо поработали. Ты не спросила Райли о кольцах?

– Застегни ремень. Нет, не спросила.

– Знаешь, я допускаю, что он не несет ответственности за другие инциденты, но кольца определенно его рук дело. Может, мы неправильно восприняли их и не даем ему шанс объясниться.

– Что с тобой, Клиф? Неожиданно ты стал терпимым.

– Это не в моем характере, правда? – лениво улыбался Клиф. – Я гораздо более сложная личность, чем ты меня воспринимаешь. Дело в том, что я поговорил о Райли с некоторыми ребятами…

– Старыми приятелями в «Золотом теленке»?

– С какими же еще? Обнаружилось разногласие мнений. У него даже имеется несколько защитников. Говорят, что он угрюмый и необщительный, правда, другими эпитетами, но о нем не знают ничего плохого.

– Защитники, – Мег свернула на шоссе.

– Те, которые его не любят, имеют на то личные причины. Например, наш приятель Том. Он возмутился, что Дебби все время болтается в магазине. Райли оскорбился. Мои информаторы сообщают, что Тому не стоило унижать жену на людях и Райли поступил правильно, ударив его. Райли сказал, она просто справлялась насчет работы.

– Райли проводит время в «Золотом теленке»?

– Он не завсегдатай, заходит иногда. После стычки с Томом он туда не ходит.

Мег остановила машину.

– Я никогда не научусь понимать мужчин. Кажется, ты начал менять свое мнение о Райли. И ты тут же нанимаешь Тома.

– Ну и что? Он хороший работник, и ему нужна работа.

Мег покачала головой:

– Мужчины!

– Тебе не надо понимать нас: просто восхищайся, обожай и уважай нас. – Они вышли из машины.

– Пойдем, посмотришь на нашу работу.

Мег взглянула на часы. По взаимному согласию чайный ритуал не соблюдался, пока Мэри находилась в больнице. Без нее это не имело смысла. «Чудесный старый обычай не вписывался в современный мир, – с грустью подумала Мег. – Люди скрупулезно подсчитывают калории, количество холестерина и не желают лишний раз получать их».

Они шли к коттеджу, и Клиф живописал, какие трудности им пришлось преодолеть:

– Только открыть заднюю калитку, и то сколько времени потратили. Замок совсем проржавел. Калитку придется менять. С той стороны Кейси сможет внести оборудование. И тебе надо поговорить со старшим садовником. Ты отправила Дениса на другую работу, ничего не сказав ему. Он вне себя. Он отвечает за прислугу, работающую вне дома, и так давно здесь служит, что думает, будто он здесь хозяин.

– Я знаю, что должна была поставить его в известность. Просто мне не хотелось спорить… О, Клиф, вы действительно много сделали за один день.

С того места, где они стояли, коттедж еще не был виден: его заслоняли деревья и переросшие кустарники, но теперь к нему вела широкая дорога, проделанная сквозь стену из сорняков, виднелись участки старой тропинки из гравия. Они подошли к дому. Там раздавались голоса.

– Кто там? – спросила Мег.

– Когда я уходил, ребята еще работали. Но я думал, они уже ушли.

Из рабочих остался только Том, но он был не один. Возле дома стояла машина, Мег ее не узнала, но невозможно было ошибиться в шофере. Род Аплгейт. Том стоял у двери, пропуская в салон машины третьего человека – Кэнди.

Мег подошла к машине.

– Что вы здесь делаете? – спросила она Рода.

У Рода не хватило наглости включить мотор и уехать.

– Привет, Мег. Как поживаешь?

– Я спросила, что вы тут делаете?

Кэнди наклонилась к стеклу и блеснула глазами на Мег:

– Нет причин для грубости. Мы приехали за Томом. Его машина в ремонте.

Она оделась как на вечеринку: блузка с глубоким вырезом, губы ярко накрашены, часть помады даже виднелась на зубах. Кэнди улыбалась.

– Да, правильно. Мы приехали за Томом, – подтвердил Род. Мотор взревел, и машина скрылась за домом.

Клиф пошел к коттеджу. Мег следовала за ним и вдруг остановилась.

– Зачем ты срубил розу?

– Какую? А, эту. Мы срубили все вьющиеся растения. Там надо менять доски, все прогнило. Роза одичала, Мег, ее не стоило выкапывать.

Клиф прав. Розу надо было срубить. Утрата розового куста – самое малое по сравнению с тем, что предстоит переделать в доме. «Я просто в плохом настроении из-за этой стервы Кэнди, – подумала Мег. – Наверняка она прошла по всему дому, все вынюхивает. Кажется, она вновь сошлась с бывшим мужем. Они стоят друг друга.

– Я нашел ключи, – Клиф показал связку.

– Где они были? Я повсюду искала.

– У отца были дубликаты. Знаешь, он никогда ничего не теряет.

Передняя дверь была открыта. Клиф провел Мег в дом и с гордостью спросил:

– Ну, что ты думаешь? Теперь выглядит намного лучше, правда?

Без мебели дом казался не заброшенным, а просто пустым. На полу лежали сухие листья, обрывки обоев, пыль. Все-таки изменения к лучшему значительные.

– Пошли наверх. Лестница крепкая, вполне безопасная.

– На втором этаже три спальни и две ванные. – Клиф говорил, как агент, показывающий дом перспективному клиенту, собирающемуся его купить. – Здесь много встроенных шкафов. Хороший вид из окна той спальни. – Его энтузиазм заразил и ее. Она стала представлять обои в цветочек, викторианские шторы. Викторианский стиль подойдет этому скромному дому. Клиф так и сыпал идеями. Они обсуждали, какие жалюзи лучше подойдут к кружевным занавескам, когда снизу раздался голос:

– Мег, ты там?

– Это дядя Джордж, – зашептала Мег. – Откуда он узнал?

– Наверное, увидел твоюмашину. Эй, отец, мы здесь, наверху.

– О, с тобой Клиффорд. Я думал, ты одна, и начал волноваться.

– Клиф советовал мне, как лучше оборудввать дом. Они много сделали, правда?

Она говорила излишне громко и слишком торопливо, чтобы скрыть чувство неловкости.

Джордж казался спокойным.

– Они много сумели сделать. Я думал, у них уйдет несколько дней, чтобы расчистить дом от мебели.

Мег подошла и взяла его под руку.

– Дядя Джордж, тебе не следует приходить сюда, если тебя преследуют несчастливые воспоминания.

– Дорогая, я бывал здесь множество раз. Дважды в год, по крайней мере. Клиф отказывался ходить сюда. Я рад, что он это преодолел. Если смотреть в лицо фактам, то все не так страшно, правда, сын?

Клиф сделал кислое лицо:

– Правда, отец. Только иногда факты оказываются еще хуже, чем можно себе представить.

– Ты же сам вызвался, злодей.

– Я не про это. Эта работа мне нравится, я люблю наводить порядок.

– Только будь осторожен, особенно с проводами…

– Я не дурак трогать проводку. Этим будет заниматься Кейси и его бригада. Не переживай, отец. Я знаю, что делаю, и ничуть не рискую.

– Ну что? Можем возвращаться? Я думал, мы поужинаем пораньше и поедем в больницу.

Клиф тщательно запер дверь. Мег поддразнивала его, что задняя дверь вообще без замка.

– Не забудь сделать барьер, где была калитка.

– Я не смогу ничего сделать завтра. Я же тебе сказал, что нужно делать новую калитку.

– Нужна новая веранда, новая кухня и новый плюшевый мишка.

Клиф застонал:

– О, когда же похороны?

– Я не понимаю. Вы так шутите?

Мег рассказала Джорджу про мишку.

– Я назвала бедняжку Клифа весьма вульгарным словом, – засмеялась она.

Джордж не смеялся.

– Так вот что случилось! Я ни за что не забуду того проклятого мишку: мы обыскали весь дом. Я помню, как я сам искал в твоей комнате, несмотря на твои громкие протесты. У меня было подозрение, что к той пропаже ты приложил руку.

– Всего-то я вытащил несколько гвоздей, отодрал доску пола – получился прекрасный тайник. А ты всегда ругал меня абсолютно за все. Она тоже была не ангел, – его голос задрожал. – Она что-нибудь натворит, а обвиняли всегда меня. Вспомни, кузина, как ты вытащила все луковицы из грядки, которые посадил садовник, а пороли меня.

– Да, помню. Кажется, я искала клад. Хорошо, Клиф, давай признаем, что никто из нас не был идеальным ребенком. Ты дразнился и запугивал меня, я была самодовольной, избалованной соплячкой. Просто удивительно, как из нас вышел толк.

Она улыбнулась дяде, приглашая присоединиться к шутке. Он улыбнулся из вежливости и критически посмотрел на Клифа. Опять симпатии Мег были на стороне кузена. Может, он и стал не таким, каким хотел видеть его отец, но постоянное проявление недовольства еще никогда не стимулировало ни ребенка, ни мужчину к большим свершениям.

* * *

Видимо, та же мысль осенила и Джорджа. За ужином он активно участвовал в разговоре об устройстве дома для Мег. Даже предложил несколько оригинальных идей.

После ужина они сразу направились в больницу. Мэри лежала не в обычной палате, а в роскошном номере «люкс»: Дэн лично давал указания по этому поводу, когда являлся спонсором строительства нового здания больницы. «Этот номер для меня и моей семьи. Даже если президент страны будет здесь лечиться, а кого-то из членов моей семьи привезут в больницу, вышвыривайте президента».

Мэри лежала на домашних простынях из миткаля, отороченных кружевами, и на вышитых подушечках, как фарфоровая кукла. Фрэнсис подкрасила ей лицо, а шелковая пижама смотрелась как свадебный наряд. Седые волосы прикрывал кружевной чепчик. Доктор решительно запретил ей мыть голову и делать укладку.

У кровати сидела Фрэнсис и читала вслух. Она подняла руку, призывая вошедших к тишине, и продолжала читать. Глаза у бабушки были закрыты, руки сложены на животе. Фрэнсис читала спокойным, монотонным голосом, располагающим ко сну:

– «В проеме неожиданно возник фосфоресцирующий свет, потом он превратился в призрак. Он стал расти и округляться…»

– Фрэнсис! – воскликнула Мег.

Бабушка открыла глаза.

– Здравствуйте, дорогие. Вы вошли, как мышки, я не слышала. Рада вас видеть.

– Что это за чтиво ты выбрала на ночь? – возмутилась Мег. Призраки и мумии.

– О, это хорошая книжка, – радостно ответила бабушка. – «Неприглашенные» Дороти Макарди. Брат с сестрой купили дом на побережье Корнуэлла. Естественно, в нем поселилась нечистая сила. Ну, я вам больше не стану рассказывать. Сами прочитайте, очень интересно. Я хочу с вами поболтать, а глупый доктор разрешил мне видеть вас только пятнадцать минут.

– А глупый доктор знает, что Фрэнсис читает тебе книгу ужасов? – спросила Мег, придвигая стул.

– Дорогая, это совсем не страшная книжка. У нее счастливый, романтический финал, какие я люблю. Ну, расскажите мне, чем вы занимаетесь.

На этот вопрос нелегко было ответить. Они договорились, что Мэри не следует знать о работе в коттедже. Лучше не рисковать.

– Я работаю. Все прекрасно, – расплывчато ответила Мег.

– За исключением миссис Флоки. – Клиф наклонился над стулом Мег. – Захожу я сегодня в магазин, а там миссис Флоки, и мне пришлось рассматривать сотню фотографий ее внуков. Они все выглядят как гуппи. – Он проиллюстрировал свои слова, поджав губы и выпучив глаза.

Мэри радостно захихикала:

– Боюсь, что они не слишком привлекательные дети. Они пошли в отца.

Вел беседу Клиф, развлекая Мэри местными сплетнями, которые она так любила. В дверь заглянула медсестра, давая понять, что время визита вышло.

– Остальную грязь я тебе сообщу завтра, Мэри. Говорят, Беллы расходятся.

– Опять? Спасибо, дорогой, что держишь меня в курсе событий. Фрэнсис отказывается выходить на улицу и ничего не знает.

– Я выйду отсюда только вместе с тобой. – Мег вспомнила, что в той книжке действовала ирландская экономка.

– Я постоянно такая сонная, Мег. Они дают мне снотворное.

– Ты должна отдыхать, дорогая, – Мег поцеловала ее.

Глаза бабушки закрылись.

– Тебе кое-что просил передать Дэн…

– Расскажешь мне завтра, – ответила Мег и посмотрела на Фрэнсис. Та пожала плечами и закатила глаза. Все направились к двери, когда с кровати раздался голос:

– Нет, подожди. Я вспомнила. Про Генриетту. Дэн сказал, чтобы ты присмотрела за Генриеттой.

– Я о ней забочусь, бабушка. Она тоскует по тебе, но с ней все в порядке.

– Как неприятно! Они никогда ничего не говорят толком, даже Дэн. Хочет как лучше, а… – Голос смолк, и раздалось похрапывание.

– Фрэнсис, как ты выдерживаешь? Тебе не обязательно находиться здесь двадцать четыре часа в сутки. Хочешь, мы подыщем тебе замену?

За спиной Фрэнсис Клиф строил ужасные гримасы, и Мег кусала губы, чтобы не рассмеяться. Но Джордж знал, что предложение безопасное. Фрэнсис отрицательно покачала головой:

– Я не оставлю бедняжку на милосердие медсестер. Они решат, что она сошла с ума, когда услышат, как она беседует с Дэном. Должна признаться, мне тоже делается немного не по себе, мурашки бегут по спине, когда я просыпаюсь ночью и слышу ее голос, обращенный к нему. Иногда даже кажется, я слышу, как он ей отвечает. – Сейчас Фрэнсис не изображала книжных героинь, а на самом деле выглядела встревоженной.

Джордж похлопал ее по плечу:

– Это безобидная привычка. Это ее успокаивает. Но если ты нервничаешь…

– Лучше я, чем эти медсестры. – Она храбро улыбнулась. – Со мной будет все в порядке, мистер Джордж.

По пути домой почти не разговаривали. Мег сразу же отправилась в свою комнату, отказавшись от приглашения Клифа выпить в «Золотом теленке». Поднимаясь по лестнице, она слышала, как Клиф повторил приглашение отцу. Тот, естественно, отказался. Клиф засмеялся. Их взаимоотношения представляли собой странную смесь обид и глубокой привязанности. «Наверное, таковы обычные отношения отцов и детей», – подумала она. Интересно, какие бы отношения сложились у нее с отцом? Вдруг она ощутила страшную пустоту. Как же ей не хватало любящего отца, внимательного друга… Он мог бы им стать, если бы был жив…

Что подумал бы отец о Райли? Он сам талантливый ювелир и наверняка оценил бы талант Райли. Или позавидовал бы? Сумел бы он общаться с Райли, завоевать его доверие? Никчемные вопросы. Откуда ей знать? Все было бы по-другому.

Она задремала за столом, а звук из сада заставил ее проснуться. Звук повторился, и Мег выругалась. Задает себе неразрешимые задачи и проигнорировала конкретную просьбу бабушки. Генриетта-Мэри находилась в саду.

Твердое правило бабушки – не оставлять Генриетту на ночь на улице. Они всегда спорили из-за этого: кошки ведь охотятся ночью. Но Мэри не нравились трофеи, которые кошка приносила на ступеньки. Кроме того, она боялась, что ее любимицу ночью разорвут бродячие собаки.

Кошка кричала от ярости. Мег направилась к двери. Если что-нибудь случится, Мэри ей никогда не простит. Мег поискала фонарик и подумала о странном совпадении. Мэри или Дэн откуда-то знали, что сегодня вечером Генриетта окажется в беде.

Была поздняя ночь. Казалось, все спит или никого нет дома. Видимо, Клиф еще не вернулся из «Золотого теленка». Дверь не закрыта на цепочку.

Мег вышла на крыльцо и позвала Генриетту. Наконец она услышала ответ кошки, но мяукнула она где-то в кустах, в глубине сада. Мег пошла в том направлении. Она включила фонарик. Казалось, кошка уходит все дальше в сад. Мег споткнулась о корень и ругнулась.

В кустах что-то зашевелилось. Она направила фонарик в ту сторону, но ничего не увидела. Она не в первый раз преследовала в темноте своенравную кошку. Она знала: кошку нельзя поймать, можно лишь уговорить ее позволить себя поймать. «Кис-кис, хорошая кошечка, иди ко мне», – нелегко говорить ласковым голосом, когда хочется закричать.

Кошка мяукнула на этот раз где-то совсем рядом. Если кошки умеют ругаться, то это точно было ругательство. Мег осмотрелась и только тут осознала, как далеко она отошла от дома.

Она почти дошла до коттеджа, до дорожки, расчищенной Клифом. Впереди замигал свет фонарика. Свет передвигался. Мег остановилась, забыв про кошку.

Ей захотелось пойти и захватить незваных гостей врасплох. Если она отправится в дом за помощью, они могут уйти. Но выбора не было. Она не сумасшедшая, чтобы идти туда ночью одной. А если там несколько человек? Она повернула к дому.

Удар по голове оказался скользящим, но довольно сильным. У нее подогнулись колени. Она упала и почувствовала, как в ногу и в руку впились острые камни. Потом ей поднесли ко рту тряпку, ужасно пахнущую. Мозг перестал работать. Она попыталась бороться не за жизнь, а просто за дыхание, но грубые руки еще сильнее вдавили тряпку в лицо. Острая боль пронзила голову, когда она стукнулась затылком о землю. Мег потеряла сознание.

Глава 18

Грубые руки принадлежали Райли. Она все еще не могла видеть, но чувствовала его руки и его самого. Почему? Он не дотрагивался до нее раньше, тем более так грубо – толкал ее, тряс, бил по щекам. Не понятно почему, но она точно знала, что это он бьет ее по щекам. Мег открыла глаза. Вот почему она ничего не видела – у нее были закрыты глаза. Он снял мешок или что там было надето на ее голову… Как мило с его стороны!

– Лучше не бей меня больше, – отчетливо сказала она. – Потому что как только мне станет лучше… О, Боже… Моя голова…

Его лицо казалось сатанинской маской, вокруг только темные тени и отблески огня. Лицо то появлялось, то исчезало, как тающий воск на фоне мерцающего зарева. Жутко… Где-то далеко в ночи кто-то закричал.

Когда Мег снова открыла глаза, она была одна, лежала на чем-то твердом. Крик перерос в визг, он проникал ей в голову как острая игла. Визг неожиданно оборвался, его заменило гудение. Наступал рассвет, но какой-то странный: всходило багровое, жаркое, мерцающее солнце.

Мег перекатилась на бок и чихнула, потому что в нос попала колючка. Она лежала под деревом среди несрубленных сорняков рядом с коттеджем. Визжал не человек, а пожарная сирена. А свет исходил не от солнечных лучей, а от мигающей лампочки на крыше машины. Коттедж горел.

Держась за дерево, она сумела встать. Она забыла про раскалывающуюся голову и синяки, увидев перед собой страшное зрелище.

Пожарники растянули шланги, но огонь бушевал не переставая. Языки пламени рвались к небу, словно смеясь над тщетными попытками людей. «Коттедж пропал, – отстраненно подумала Мег. – Все это прогнившее до основания сухое дерево, штукатурка сгорят мгновенно». А сколько здесь знакомых лиц – Том, Род Аплгейт, Майк Поттер, Клиф и Джордж.

Трое последних стояли вместе. Джордж обнимал сына, то ли не отпуская его, то ли поддерживая. Она видела каждую деталь: огонь освещал очень ярко. Голова медленно прояснялась. Она поняла, что они не видят ее. Сначала ее скрывали сорняки, а теперь они все смотрели на огонь.

Она подошла к ним, но они опять не увидели ее. Страшная мысль поразила Мег: «Что если они не могут меня видеть? Может, я умерла?» Она остановилась и оглянулась на то место, где лежала минуту назад, – не лежит ли там ее тело.

Тела не было. «Прекрати, – сказала себе Мег. – Когда ты окажешься на том свете, то первым человеком, которого ты там встретишь, будет не Райли, а Дэн Минот. И он будет ругать тебя на чем свет стоит, потому что ты не послушала его, а он ведь предупреждал тебя. Он же передал тебе, чтобы смотрела за кошкой. Жаль, что это можно понять по-разному».

«Наверное, у меня небольшое сотрясение мозга. Какие глупые мысли! Вроде я стою на месте, а они приближаются, словно скользят ко мне. Странно». Она подошла вплотную – могла протянуть руку и дотронуться до Джорджа – и испугалась: а вдруг ее рука пройдет сквозь него?

– Эй, привет всем, – сказала она.

Какое-то долгое мгновение ей казалось, что они ее не слышат… Неужели… Клиф обернулся первым, потом Джордж и наконец Майк. Они выглядели так, будто перед ними привидение. В горле Клифа возник булькающий звук, и он рухнул на землю у ее ног.

* * *

Все пили бренди, даже Джордж. Час спустя после пожара, когда уехали пожарные машины, его руки все еще дрожали. Он говорил мало и постоянно переводил взгляд с Клифа на Мег и обратно, словно не верил, что они оба живы.

Клиф злился на себя, что потерял сознание.

– Что мне оставалось думать? Я вернулся домой, передняя дверь открыта настежь, тебя нигде нет. Я бегал по саду и звал тебя, вдруг увидел огонь. Я добежал до коттеджа и на ступеньках увидел женскую туфлю, и в этот момент обрушилась крыша.

Мег посмотрела на свои ноги: на одной ноге не было сандалии.

– Он все рвался в горящий дом, я его еле удержал, – монотонным голосом сказал Джордж.

Мег не знала, что сказать, и поэтому спросила:

– Ты вызвал пожарных, Клиф?

– Вызов поступил в 23 часа 10 минут, анонимный телефонный звонок, – откашлялся Майк. Он добровольно дежурил в пожарной команде.

Мег посмотрела на дядю. Тот покачал головой:

– Я читал в кровати, когда вбежал Клиф и спросил, почему открыта входная дверь. Потом мы стали искать тебя… Все произошло так быстро.

Клиф перестал расхаживать, остановился возле отца и положил руку ему на плечо.

– Мег, какого черта ты делала в саду? Ты что, увидела пожар? Почему не вызвала пожарных?

– Я искала кошку.

– Я вошел, она была в коридоре и мяукала, как ненормальная.

– Раньше она мяукала в саду, я пошла за ней. – Мег замолчала, не зная, что можно им сказать. Шишка на ее голове подтверждала, что она действительно упала. Но она была не такая серьезная и не могла объяснить, почему Мег так долго находилась без сознания. Мешок, который был у нее на голове, имел специфический запах. – Хлороформ? Дэн держал бутылку с этим веществом в сарае.

– Что же случилось, дорогая? – спросил Майк.

– Я услышала, что Генриетта мяукает в саду, и пошла ее искать. Я шла за ней по саду. Потом возле коттеджа увидела свет. Но не пожар. Свет фонарика.

Клиф опять начал ходить.

– И ты решила изображать героиню и пошла туда одна?

– Я не такая дура, – огрызнулась Мег. – Я повернулась и хотела вернуться в дом, чтобы вызвать полицию, но кто-то сзади надел мне на голову мешок, и я упала… Больше я ничего не помню. Когда я очнулась, то лежала в сорняках, и коттедж горел.

Три пары недоверчивых глаз смотрели на нее.

– Как это, ничего не помнишь? Ты же видела его? – спросил Клиф.

– Успокойся, Клиф, – сказал Майк. – Она бы сказала, если бы узнала того человека. Ведь было темно. Думаю, он старался, чтобы его не видели. Ты больше ничего не помнишь, дорогая?

Мег утвердительно кивнула. Она приняла решение. Тот краткий миг, когда она ясно видела Райли, должно быть, это сон или галлюцинация. Она потрогала рукой щеки. Они еще болели после его ударов. Ничего себе галлюцинация…

Лицо дяди приобрело нормальный цвет.

– Все не так уж плохо, как я боялся. Он или они не собирались причинить вреда Мег. Просто она, к несчастью, оказалась в том месте и не вовремя. Роковая случайность.

– Наверное, так, – согласился Майк. – Может, дети залезли в пустой дом, и нечаянно случился пожар. Наркотики варят?

– Некоторые виды, – расплывчато ответил Клиф. – Дело не в этом. Существуют десятки вариантов, как сделать пожар в заброшенном доме. Вопрос в том, сделали это случайно или намеренно?

– Завтра будут проводить расследование по поводу возгорания, – сказал Майк, – Если это поджог, то обязательно обнаружатся улики. Но я не вижу в этом смысла. Во-первых, откуда им было знать, что Мег будет в саду? Во-вторых, она находилась не в коттедже, а снаружи, далеко от огня. Если она случайно нарушила вечеринку наркоманов, кто-то ее заметил, потерял голову от страха, схватил ее и внес в коттедж. Это объясняет ее сандалию на ступеньках. Но когда начался пожар, они ее вынесли и сами разбежались. Ну как, есть версии умнее?

– Я бы с радостью поверил в твою версию, Майк, если бы не мелкие детали, – вздохнул Джордж.

– Эта версия не хуже других. Та же двусмысленность, то же отсутствие мотива и невозможность ничего доказать. Если и существовали какие-то улики, сейчас они превратились в пепел. Пожарные машины уничтожили следы. Это все равно, что поймать рукой туман! – посетовал Клиф.

– Мы посмотрим завтра днем. Они же испугались и действовали в спешке. Может, что-нибудь уронили, – подумал вслух Майк.

– Или написал свое имя на дереве, чтобы нам легче было искать, – саркастически заметил Клиф.

– Но был же кто-то там. Что же, Мег подошла к коттеджу, бросила сандалию на крыльце, подожгла дом, а потом прилегла в траву? – сказал Майк.

– Конечно, кто-то там был. Я видел что-то, но не обратил внимания в то время. Я все смотрел на сандалию, как огонь подбирался к ней. Отец, ты стоял за мной, ты что-нибудь заметил?

– За деревьями? Я только повернулся посмотреть, но ты рванулся в огонь. Если бы я не схватил тебя…

– Ну, все кончено, Джордж, – успокоил его Майк. – Все-таки ты постарайся вспомнить хоть что-нибудь, что помогло бы нам узнать его.

– Я даже не уверен, что это мужчина. Но я видел кого-то высокого. Он двигался медленно, украдкой. – Он посмотрел на Мег. Она поняла, что сидит в напряженной позе, сжав руки, и ждет ответа дяди. Он не спешил с приговором. Наконец продолжил: – Боюсь, что это все. Высокая, темная тень, скользящая по траве. Я никого не могу опознать в том человеке.

«Он знает», – решила Мег.

Но не только Мег подумала, что Джордж рассказал не все. Клиф начал расспрашивать отца и так, и этак, пока Джордж не вышел из себя:

– Я не потерплю допроса с пристрастием от собственного сына. Зачем бы мне лгать?

– О, прости, отец. Успокойся.

– Мы все устали, расстроились и не можем рассуждать разумно. Лучше пойти спать, – предложил Майк.

По нему не было видно, что он расстроен и устал. Он встал и улыбнулся Мег:

– С тобой все в порядке, дорогая?

Она кивнула. Ее беспокоили не ссадины и синяки, а более важные вещи.

– Почему бы тебе не остаться на ночь у нас, Майк? Уже поздно, и ты без машины.

– Я отвезу Майка. Но, конечно, если он решит отправиться домой, – сказал Клиф.

Майк покачал головой:

– Не было дня, чтобы я не открыл свой магазин ровно в восемь. А я не смогу пойти на работу в таком виде, как сейчас. И собак надо вывести. Подвези меня, Клиф.

Мег поцеловала всех и пожелала спокойной ночи. Клиф очень удивился. За ней по ступенькам поднялась Генриетта. «Жаль, что ты не разговариваешь», – подумала Мег. Кошка прыгнула на кровать и свернулась калачиком, потом проурчала что-то. Мег расшифровала это так: приличным людям уже давно пора спать.

* * *

Утром Мег проспала. Видимо, ее не велели будить. Даже Генриетта проявила несвойственную ей вежливость: ходила у двери, но не мяукала.

Мег быстро приняла душ и оделась. На ее теле красовались синяки, царапины, ушибы. Она осторожно причесалась, стараясь не задеть шишку на затылке. Пришлось надеть костюм свободного покроя, но он был шерстяной и несколько жарковат для лета, зато с карманами, куда можно положить кошелек, ключи и другие мелочи. Она купила сумочку на длинном ремне, но сегодня не могла взять ее: ремень пришелся бы как раз на самое больное место. Первый удар, который она получила вчера, оказался скользящим и пришелся на плечо.

За завтраком сидели Клиф и Дэрен. Они представляли собой живописный контраст – Клиф в мятом, рабочем костюме, щеки впали от недосыпания, и Дэрен, который словно сошел с обложки журнала «Бизнес уик» – в аккуратном костюме с галстуком.

Дэрен встал и пошел ей навстречу. Мег увильнула от его распростертых объятий.

– Не дотрагивайся до меня, Дэрен. Теперь я точно знаю, как буду чувствовать себя в 80 лет. Тебе не следовало приходить, Дэрен. Мне некогда беседовать, я опаздываю.

Дэрен поправил очки.

– Я же не в состоянии оставаться равнодушным, Мег. Мы должны принять меры.

– И что ты предлагаешь? – Она взяла чашку, которую ей подал Клиф.

– Ну, прежде всего, исследовать место преступления. Мы сейчас же отправляемся туда с Клифом.

Мег повернулась к Клифу:

– Ты звал Дэрена?

– Я никого не звал. Ты что, не знаешь, как распространяются слухи в нашем городе? – Сонные глаза Клифа заблестели, когда он добавил ехидно: – Он не будет выглядеть таким аккуратным, когда мы там закончим. Хочешь надеть мои джинсы, Дэрен?

Клиф встал и потянулся, лишний раз продемонстрировав узкие бедра и плоский живот. Дэрен покраснел.

– Нет, спасибо. Ты готов?

– Подождите минуту, я с вами. – Мег проглотила остатки кофе. – А где дядя Джордж?

– Я заставил его снова лечь. У него высокое давление, я беспокоюсь о его здоровье, – сказал Клиф.

– Я не знала.

– Теперь знаешь. Он иногда забывает принимать лекарство. Мег, может быть, ты на него повлияешь? Меня он не слушает.

Мужчины вышли, Мег последовала за ними. Они не были беспристрастными наблюдателями, а оба вместе еще хуже.

Дэрен оказался упрямым. Другой бы отказался от затеи, увидев сорняки, воду и пепел. Но Дэрен нырнул в самую гущу и искал, пока брюки не промокли до колен, а когда-то сверкавшие туфли не покрылись слоем грязи. Мег ходила по пятам за Клифом. Он тоже скрупулезно все обследовал, ползал на коленях по тому месту, где без сознания лежала Мег. Единственная улика, которую они обнаружили, – пустая банка из-под пива.

– Этот сорт пьет твой друг Том? – спросила Мег.

– Половина города пьет этот сорт. Вчера Том принес целую упаковку, я тоже выпил одну банку.

Его майка промокла насквозь и обрисовывала развитые грудные мышцы. Холеные руки теперь имели признаки тяжелого физического труда, виднелись даже царапины.

Мег посмотрела на Дэрена, который ковырял палкой в золе.

– Это пустая трата времени. Сегодня сюда прибудет специальная команда, они установят, поджог ли это.

– Скорее всего, ты права. Ну что, Дэрен?

– Мне не надо было соглашаться с вами и приходить сюда. Мы мешаем организованному расследованию, уничтожаем вещественные доказательства.

– Какие доказательства? Вчера здесь топтались десятки людей. Никаких следов все равно не осталось.

Все трое направились к дому. Дэрен отказался от вежливого приглашения Клифа на кофе и уехал. Мег побежала в свою комнату привести себя в порядок и позвонить а больницу. Непростительная оплошность: она забыла позвонить утром. Но жизнь бабушки находится в руках хороших врачей и Господа Бога, чего Мег не могла сказать о своей собственной.

Фрэнсис отказалась позвать к телефону Мэри.

– Она еще спит. Ночью плохо спала… Нет, просто ворочалась и бормотала что-то про тебя и про кошку. Говорила, что ты в беде. Что ты там натворила?

– Со мной все в порядке. Скажи бабушке, что я звонила и зайду попозже.

Она повесила трубку, пока Фрэнсис не начала задавать вопросы. Переодела туфли. Зайти к другому инвалиду? Нет, либо Джордж отдыхает в своей комнате, либо его нет. Все равно ничего не поделаешь. Внезапно ее охватила тревога и необходимость спешить. Она пыталась внушить себе, что пять минут не решат дела, но мозг не мог убедить тело. Сбегая по ступенькам вниз, она крепко держалась за перила. Вот так и начинаются беды – страх овладевает людьми, подчиняет их себе, заставляет спешить, они становятся невнимательными, потом бранят злой рок.

Бабушка ничего не говорила о машине, но Мег старалась вести ее очень осторожно, внимательно проверила тормоза перед тем, как включить мотор. Сначала она боялась, что никогда не привыкнет к бабушкиным беседам с покойным мужем. Теперь она всей душой желала, чтобы беседы носили более определенный характер. Пожалуйста, пусть они будут более конкретными.

Было без четверти десять, когда она въехала на стоянку у магазина. Она поспешила в магазин. Дергала и дергала дверь, но она не открывалась. Только тогда заметила вывеску «Закрыто», и в этот момент бессмысленная паника полностью овладела ею. Пальцы плохо повиновались, когда она искала ключи.

Она слышала, как в магазине звонит телефон. Его трель усилила панику – руки стали еще более неловкими. Когда ей удалось открыть дверь, телефон замолчал. Мег прислонилась к двери и отдышалась. Его здесь не было. Никого здесь не было.

Она знала, что это случится, но не думала, что так скоро, ведь она еще ничего не предприняла.

Она пыталась успокоиться, когда кто-то забарабанила дверь. Райли? Но у него свой ключ. Она отскочила в сторону и посмотрела.

Кэнди. Мег вновь ощутила ужас. У нее похолодели руки, заныло в животе и пересохло во рту. Она смотрела во все глаза на Кэнди, не в состоянии вымолвить ни слова.

Она провела языком по губам и спросила:

– Ты видела его сегодня утром?

Кроваво-красная улыбка Кэнди выглядела как рана на лице. Она отвечала медленно, смакуя обеспокоенность Meг.

– Нет, сегодня не видела. Ты думаешь, я тут дежурю, наблюдая за ним?

– Значит, сегодня не видела?

– Все зависит от того, как ты определяешь сегодня.

У Мег зачесалась рука, так и хотелось стереть улыбку с наглого лица. Она сжала руки так, что ногти впились в ладони, и заставила себя говорить холодным тоном:

– А как ты определяешь утро?

– Ну, как солнце встает, так и утро. Я только что пришла. Не торчу на улице в ожидании великого человека.

– Правда? – Мег постаралась изобразить улыбку. – Кэнди, мне нравится с тобой разговаривать, но мне надо уходить. Пока.

– Подожди-ка. Я еще не рассказала тебе о Райли.

– Ну, говори. – Мег старалась не показать заинтересованности. Если возникнет необходимость, она вытрясет из Кэнди все сведения. Но лучше изображать безразличие.

– Я видела его ночью. Очень поздно. Можно сказать, утром. Во всяком случае, после полуночи. Не хочешь знать, где я его видела?

– Не особенно.

На лице Кэнди отразилась борьба чувств. Она понимала, что ею манипулируют, но не могла справиться с ситуацией. Она умирала от желания поделиться новостями.

– В «Золотом теленке», – неожиданно выговорила Кэнди. – Мы пошли туда после пожара.

– После пожара? – эхом отозвалась Мег.

Кэнди поняла намек.

– Я сказала, после. Нечего намекать на меня и на моих друзей. Мы все вместе были в «Золотом теленке». Некоторые из них – члены добровольной пожарной команды. Услышали тревогу, и все отправились на пожар. После пожара вернулись в пивную. Райли был там. Он пил так, как будто кто-нибудь за него платит.

– Ну и что? – Мег сумела изобразить скуку, но ее ладони были мокрыми от пота.

– Ну, я подошла к нему поздороваться.

– Тебе удалось начать драку?

– Какого черта? Я просто из вежливости.

– Ближе к делу.

– В «Золотом теленке» довольно темно, и только я одна подошла к нему близко. Я видела на его руках ожоги, и от него пахло бензином. Больше никто не заметил, только я одна.

«Проклятие, правда это или нет, не важно. Важно, что Кэнди готова поклясться в этом».

– Когда он ушел? – спросила Мег.

– Около половины второго.

– И больше ты его не видела?

– И больше я его не видела. Род пошел за ним.

– Они… ладно, не важно.

– Эй, ты что делаешь?

– Я закрываю дверь, мне некогда.

– Подожди, я хотела тебя спросить… Может, ты передумаешь насчет моей работы?

Кэнди приблизилась. Ее лицо порозовело от ожидания и еще одного чувства, Мег едва не пожалела ее. Она так хотела находиться рядом с Райли, что готова была пойти на шантаж. «Мы с ней подруги по несчастью», – подумала Мег.

Но наивная глупость требования отмела все возникшие сомнения относительно сложности натуры Кэнди. Бессмысленно спрашивать ее дальше, только терять драгоценное время.

– Нет, – сказала Мег.

– Что?

– Я не передумаю. – Мег захлопнула дверь. Кэнди взвизгнула, но не от боли, а от злости. Снова зазвонил телефон. Может быть, он еще в кровати, не сумел встать с похмелья или попал в полицию по пьянке? Или… Она схватила трубку:

– Алло?

– Мег, это ты? – Голос Дэрена.

– А кто еще?

– Райли там?

– Нет.

– Я так и думал. – В его голосе звучало удовлетворение. – Его не было в магазине в девять, я проезжал мимо. И я звоню через каждые десять минут.

– Зачем?

– Любимая, я понимаю, как ты себя чувствуешь, но тебе пора примириться с фактами. Он удрал. Вчера ночью он зашел слишком далеко и понял это. Как только выяснят, что это поджог…

– Даже если это поджог, это не доказывает вину Райли. – В ее голосе не чувствовалось уверенности, и Дэрен услышал нотки сомнения.

– Нет, дорогая, побег равносилен признанию вины. Но все равно я недоволен, что ты там одна. Он может прятаться где-то поблизости. Я заеду за тобой…

– Ты уволен, Дэрен.

– Я… что?

– Я сказала, ты уволен. Я больше не являюсь твоим клиентом. У тебя нет ни законного, ни морального, никакого другого права вмешиваться в мои дела. Оставь меня в покое.

Она повесила трубку. Почти тотчас же телефон зазвонил снова. Мег не обращала на него внимания. Она склонила голову над прилавком в беззвучной молитве: «Дэн, хитрый, старый черт. Поговори теперь со мной. Ты втянул меня в это, теперь научи, как выпутаться из этой передряги живой. Скажи мне, что делать. Хоть намекни…»

Видимо, Дэн был настроен на другую волну. Единственное, что пришло ей на ум из его высказываний: «Держи голову на плечах, шевели мозгами». Легко тебе говорить, Дэн.

Телефон смолк. Молодец, Дэрен. Потребовалось не больше минуты, чтобы понять, что она не снимет трубку.

Не следовало так резко говорить с ним. Но ведь он не воспринимает тонких намеков. Чтобы привлечь его внимание, надо уронить на него пианино. Ему невозможно объяснить, что она собирается предпринять. Так или иначе, он бы попытался помешать ей. Но сейчас вмешательство или промедление было бы невыносимо. Так будет лучше и безопаснее для всех.

Но он мог оказаться прав. Райли может находиться где-то поблизости, ожидая результатов с места пожара. Его машина стоит на обычном месте. Этот факт не свидетельствует о его побеге. Хотя Дэрен объяснил бы, что Райли умнее было бы воспользоваться попутными машинами или краденой.

Мег выпрямилась, вытерла о юбку руки и достала ключи. Мозги плохо работают, но наконец-то она до чего-то додумалась.

В его квартиру вела узкая и мрачная лестница. Только наверху сквозь маленькие окна просачивался дневной свет, но лестница все равно была освещена плохо. Соблюдая осторожность, она стала подниматься на второц этаж.

Ключ легко повернулся в замке. Мег сильно толкнула дверь, и она ударилась о стену. За дверью никого… Но по спине все равно бегают мурашки. О таких ощущениях она читала, но никогда не испытывала их.

Дверь выходила в гостиную. Здесь тоже мало света: соседнее четырехэтажное здание загораживало солнце. Но ей были видны следы поспешного бегства: ящики открыты, подушки валяются на полу, книги разбросаны. Мег вспомнила, что оставила свою квартиру в Нью-Йорке в таком же беспорядке, получив известие о смерти Дэна.

Она включила свет и закрыла дверь. На смену ощущению паники пришла фатальная успокоенность. Она начала медленно действовать. Логика и предчувствие подсказали ей, что в квартире она одна.

Лишь полы здесь остались как раньше. Дэн недавно делал здесь ремонт. Квартира выглядела намного лучше, чем помнила Мег. Вряд ли это заслуга Дэна. Его вкус ограничивался лишь ювелирными украшениями. В домах он обожал барокко, роскошное буйство красок, излишество украшений. Сейчас обои на стенах были бледные, создавая приятный фон для репродукций и выгодно выделяя несколько трехмерных картин. На кухне стояли новые приборы, полки покрашены под орех. В кухне не было такого беспорядка, как в гостиной. На столе стояли вымытые тарелка, чашка и блюдце явно для сушки. Остальное все на своих местах.

В спальне царил тот же хаос, что и в гостиной: кровать не заправлена, простыня на полу. Не понятно, спал ли он здесь ночью. Возможно, он вообще не тратит время на уборку кровати. Все шкафы открыты, одежда валяется на полу.

Она нагнулась и стала поднимать книги с пола, прочитала их названия и поставила на полку. Книги были не только в комнатах, но и в ванной – она и не подозревала об этой стороне интересов Райли: крутые детективы соседствовали с Дороти Сейерс, Ребеккой Уэст, Дейвом Берри и Генри Джеймсом.

Убрав книги, она вернулась в гостиную. Наводить здесь порядок нет времени. Обыскивать одежду было бесполезно: она не знала, сколько у него одежды и что исчезло.

В общих чертах она теперь знала, что случилось. Она догадывалась уже некоторое время, кто в ответе за все. Только мотив по-прежнему не ясен. Мотив поступков и сам Райли. Где он может находиться? А вдруг она, как и Дэрен, пришла, к поспешному заключению, и его отсутствие объясняется другими причинами? Но она отмела другие возможности как маловероятные. Он не мог попасть под машину, его не забрали в полицию по пьянке, его «пикап» аккуратно припаркован на стоянке, значит, до дома он добрался.

Остался последний шанс. Если бы он оставил ей записку, то записка лежала бы не здесь, а в магазине.

На улице ее никто не ждал. Не похоже, чтобы кто-нибудь приходил в магазин за время ее отсутствия. На пороге даже не было мертвой крысы. Все же она заколебалась перед входом. Глаза внимательно пытались разглядеть затаившийся магазин. У него были ключи, он знал все входы и выходы и знал, как работает система безопасности, не хуже ее. Она пыталась себя убедить, что он не осмелится прийти сюда. По крайней мере, не днем, когда на улице полно людей.

Но логика логикой, а входить страшновато. Она заставила себя войти. Проверила туалет, офис, заглянула под прилавки – никого.

Она вытащила один ящик с бумагами, потом задвинула. Чтобы все проверить, потребуется несколько дней. Какой смысл искать сейчас! Да и она сама не уверена, что именно она ищет. Если бы Райли оставил ей записку, она лежала бы на столе или на прилавке. Если только…

Она вытащила центральный ящик, нажала на ложный болт, открыла тайник. Записки не было. Ничего, кроме страшного оружия.

Мег собралась закрыть тайник. Она потрогала пистолет. Какой тяжелый! Наверное, заряжен. В детстве дед учил ее стрелять, но не из такого. Впрочем все равно не помнит, как им пользоваться.

Она открыла дверь в мастерскую – что-то зашуршало в темноте. Сердце чуть не остановилось от страха. Пальцы с трудом нащупали выключатель. Никого. Наверное, от ворвавшегося воздуха зашелестел листок бумаги. На столе ничего, кроме инструментов. Сейф удалось открыть с третьей попытки. Закусив губу, она проверяла содержимое всех коробок. Все на месте, ничего не пропало. Только еще одна лишняя коробка, содержимое не известно ей… Так вот над чем сейчас трудился Райли. Украшение еще не готово. Серьги, одна из них готова, а вторую он только начал. Вместе с ожерельем они составят гарнитур.

Она закусила губу и почувствовала кровь. Вернула коробку на место. Стала лихорадочно соображать. Маленькая коробочка с кусочками золота и бархатный мешочек с цитринами и топазами. Как он оказался в сейфе? Ведь она положила его в ящик стола Дэна.

Мег развязала веревочку и сунула руку в мешочек. Гладкая, прохладная поверхность камней приятно холодила пальцы. Но вот она нащупала другой предмет и сразу догадалась, что это такое.

Изящное золотое кольцо делал большой мастер. Оно выглядело изящно, но было прочным. Две части кольца соединялись в одно в форме рукопожатия. Кольцо не старое и не копия старинного украшения. Современное произведение ювелирного искусства. Великолепно исполнена старая тема любовного мотива. Это не работа Райли, она уверена. Но наверняка он положил кольцо в мешочек и спрятал мешочек в сейф.

С легкостью натренированные пальцы нашли и нажали секретную кнопку, и части кольца разъединились. Нужна лупа, чтобы прочитать гравировку на открытых ладонях – буквы и цифры по две с каждой стороны: Э М 19, С В 60.

Мег надела кольцо на палец. Оно по-прежнему ей велико, но не так сильно, как раньше, когда она мерила его ребенком. В качестве особой награды избалованной дочке любящая мама позволяла ей иногда играть с кольцом. Как часто ей хотелось прочитать, что там написано, и узнать, как оно открывается. Это инициалы ее родителей Симона Вентури и Элиссы Минот, а цифры означают год их свадьбы. Это кольцо ее матери, отец подарил его ей в день бракосочетания. Оно должно было находиться в вечной темноте ее могилы. Золото не подвержено тлению, и сейчас оно украшало бы белую кость вместо прежнего пальца.

Глава 19

Когда Мег вышла из магазина, ее ослепил солнечный свет. Было позднее, чем она думала. Сощурившись, она нерешительно стояла на улице и не заметила высокую, худую фигуру, пока ее не окликнули.

– Мег! А где Райли?

Майк сразу заговорил о деле.

– Я не знаю. Его нет в квартире, я заходила.

– Я тоже. – Яркое солнце высветило все морщины на лице Майка.

– У тебя есть ключи от его квартиры?

Вопрос удивил его:

– Нет, конечно. Я постучал, он не ответил, я решил, что его нет.

– Почему ты его разыскиваешь?

Майк не спешил с ответом, внимательно изучая ее лицо. Она даже почувствовала себя букашкой под микроскопом.

– Что-то случилось, детка. Кажется, ты расстроилась.

– На него не похоже опаздывать. А после вчерашнего…

– Вот-вот. По городу ходят скверные разговоры.

– О Райли?

Майк кивнул.

– Кто-то сказал, что видел его «пикап» у ваших задних ворот прошлой ночью.

Итак, западня захлопывается. Мег не обеспокоили эти слухи, ей даже не слишком интересно. Дело против Райли стало теперь малозначащим.

– Я беспокоюсь об этом парнишке, – продолжил задумчиво Майк. – Он может оказаться в большой беде.

Майк мало знает. Мег закусила губу, но не сумела подавить истерический взрыв хохота. Майк с упреком посмотрел на нее.

– Ты назвал его парнишкой. Ему это не понравится.

– Не думаю. – Лоб Майка прорезали глубокие морщины. – Мне это совсем не нравится, Мег. Я хотел с ним поговорить утром, поэтому я его искал.

Он казался по-настоящему встревоженным, и Мег охватило желание излить ему свои сомнения и тревоги, опереться на его широкие плечи. Она сжала картонную коробку. Она не может это сделать. Рисковать нельзя.

– Я тебе сообщу, если найду его.

– Ты куда направляешься? Как насчет обеда?

– Нет. – Сама мысль о еде вызывала тошноту. – Спасибо. У меня есть некоторые дела. Увидимся позже, Майк.

Он все еще стоял перед магазином, в задумчивости почесывая голову, когда она выехала со стоянки и помахала ему преувеличенно радостно.

Куда теперь? В какое-нибудь спокойное, тихое место, где нет людей, где можно все обдумать и решить, как поступить. Она ехала почти наобум, подальше от города, пока не подъехала к фигурной ограде кладбища. Только тогда она поняла, что стремилась туда давно.

Здесь вполне тихо. В тот день не было похорон. Она увидела только смотрителя, который подрезал траву у дороги, и у одной могилы женщина ставила свежие цветы. Мег вышла из машины и пошла к могиле Дэна. Мраморный ангел распростер белые крылья над зеленым холмиком.

Последняя шутка Дэна – нежный ангел… Он не ожидал, что закончит свой путь в пресвитерианском раю. Сама идея ходить в белом хитоне с лютней в руках вызвала бы у Дэна гомерический хохот. Он согласился на такое надгробие, потому что оно нравилось Мэри и он ведь любил иронию. Когда-нибудь и Мэри придет сюда, под сень этих крыльев. Пока что здесь покоились обе их дочери. Приготовлено место и для Джорджа. А отец Мег похоронен не здесь. Его похоронили в Огайо, где лежат его родственники. Она прочитала об этом в газете. Она никогда не была на могиле отца.

Мег вытащила из кармана коробочку и открыла ее. В последний раз посмотрела на кольцо, завернула его в бумагу, вновь положила в коробочку и заклеила ее клейкой лентой. Она заранее напечатала записку и вложила ее в конверт вместе с коробочкой. Заклеила конверт.

На всякий случай.

На какое-то мгновение ее подвело мужество. Она наклонила голову, борясь с паникой – своим внутренним врагом. Она не имеет права поддаться панике именно сейчас. Если редкая цепочка доказательств, нанизанных ею, окажется верной, то у нее есть в запасе еще несколько часов, а уж потом ситуация станет критической. Но столько факторов не поддаются контролю. С этого момента ее действия будут напоминать движения игрока в компьютерной игре, который пытается застрелить яркую, убегающую фигуру врага и одновременно старается уклониться от вражеских выстрелов. Усложняло ситуацию то, что она не знала, сколько фигур участвует в игре и где они находятся.

«Думай. Шевели мозгами. Ведь вариантов не так уж и много». Гостиница и мотель исключаются – слишком многолюдные места. Заброшенный дом? Возможно, но она слишком долго не жила в этом городе и не знает его так хорошо, как он. Как насчет того, чтобы обратиться к агенту по продаже недвижимости? У нее есть веская причина – сгорел коттедж. Все знают, что она подыскивает себе дом. Старый дом Барлоу – Барби говорила о нем… Но пустой дом, который заявлен на продажу, очень опасен. Агент по продаже недвижимости может именно в этот день привести в дом потенциальных покупателей.

Бесполезно, она не может сидеть на месте. Она отбивала ритмногой, ломала руки. Необходимость каких-то действий, любых действий, оказалась сильнее, чем мысль разработать стратегию поведения. Хорошая мысль может прийти в голову и за рулем.

Кинув последний взгляд на мраморного ангела и мысленно обратившись к старому цинику, который воздвиг памятник, она уехала.

Она остановилась у почты и отправила конверт. Последняя мера предосторожности – взять машину напрокат. Ярко-красный «феррари» известен слишком многим. Оставив свою машину на стоянке у супермаркета, она зашла в агентство и выбрала скромный голубой «форд». Он может выяснить это, ведь она вынуждена назвать свое настоящее имя и пользоваться своей кредитной карточкой, но у него тоже мало времени, ему тоже осталось недолго прятаться.

Надев темные солнечные очки и повязав голову косынкой, чтобы спрятать приметные черные волосы, она чувствовала себя в относительной безопасности и ехала по главной улице, надеясь из последних сил, что не ошиблась в прогнозах. Но магазин по-прежнему закрыт. Его пикап на том же месте, на стоянке. Проезжая мимо булочной, она отвернулась, так как на крыльце стоял Эд. В магазине Майка толпился народ. Над «Салоном красоты» у Барби светились лампочки, ресторан Кейт тоже был открыт. Она ехала по городу. Проезжая мимо дома миссис Хендерсон, увидела ее лицо, высматривающее сквозь кусты роз. Интересно, она когда-нибудь заходит в дом? Она, как вампир, питается энергией от несчастий других людей. Мег представила ее в виде черной летучей мыши, наблюдающей в ночи злобными глазками за всеми. Миновала ворота своего поместья – там ничего особенного не происходит.

Проехав четверть мили, она попала в торговый центр: овощной магазин, химчистка, аптека, винный, страховая компания, продажа недвижимости. Мег зашла в телефон-автомат.

Ответила Фрэнсис. Не успела Мег открыть рот, как Фрэнсис начала ее отчитывать:

– Где ты пропадаешь? Все приходили, кроме тебя. Клиф звонил два раза, спрашивал о тебе. Он не сказал, но я поняла, что он беспокоится о тебе.

– Какого черта Клиф беспокоит бабушку? Мне было некогда, Фрэнсис. У меня много дел. Я просто хотела убедиться, что с бабушкой все в порядке.

– С ней все в порядке. Никто ее не побеспокоит, пока я здесь. Вот только тебе надо…

– Она слушает?

– Я перенесла телефон в ванную, чтобы звонки ее не беспокоили. Сюда звонят и спрашивают про тебя. Ты хочешь с ней поговорить?

– Нет, не сейчас. Позже.

– Когда же?

– Позже. Не позволяй ей волноваться, Фрэнсис. Скажи, что все в порядке. И, Фрэнсис, смотри за ней, не оставляй ее одну.

– Что ты хочешь сказать? Кто-нибудь собирается причинить ей вред?

И вновь Мег пришлось бороться с потребностью искать поддержки и спокойствия, рассказав все, что ей известно. Она верила, что Фрэнсис будет защищать свою хозяйку даже ценой собственной жизни, но все же Фрэнсис – это просто старая, несильная женщина с богатым воображением и небольшой долей здравого смысла. В данный момент безопаснее для бабушки, если она ничего не узнает.

Внезапно вдохновение осенило ее, так порой случается. Она даже усмехнулась:

– Кто захочет навредить бабушке? Она еще просто не совсем выкарабкалась из болезни, тревога может ухудшить ее состояние. Фрэнсис, скажу тебе правду…

– Давно пора.

– Я должна вернуться, в Нью-Йорк. Моя квартира в ужасном беспорядке, нужно заплатить по счетам, в холодильнике еда портится. Кроме того, мне нужна одежда. Мне же нечего носить. Объясни все бабушке, она поймет про одежду во всяком случае.

– Почему ты мне сразу так не сказала? Напугала до смерти. Кажется, бабушка проснулась, и ты сама можешь ей все сказать.

– У меня нет времени. Я звоню с вокзала. Завтра вечером вернусь, обещаю. Передай привет бабушке.

И она повесила трубку.

Преимущество Селдона как маленького городка состояло еще и в том, что в телефонных будках лежали телефонные справочники, а все страницы в них целы. Мег выписала несколько адресов и вновь набрала номер.

Ответила Энни:

– Извините, что я не сразу подошла, мисс Мег. Но у нас такой бедлам. Все бегают по дому, полиция… Что? Насчет пожара. Ваш дядя вас ищет и мистер Клиф.

– Где они сейчас?

– Думаю, их сейчас нет. Иначе кто-нибудь подошел бы к телефону. Если хотите, я пойду посмотрю, – добавила она устало.

– Нет. Скажи им… – Она повторила историю, сочиненную для Фрэнсис.

– Значит, вы сегодня вечером будете в своей нью-йоркской квартире? Мистер Джордж захочет это знать.

– Да, у него есть мой номер телефона. Мне пора бежать, мой поезд отправляется.

Нет времени позвонить агенту по продаже недвижимости. Но ей необходима еще одна вещь. Она купила ее в аптеке – местную карту.

Мег снова направилась в центр города и поняла, что темные очки больше не требуются: солнце спряталось за тучами. Сердце больно кольнуло. Ранние сумерки могут ускорить кризис. Если только ее стратегический маневр не даст ей один лишний день… Но что она будет делать эти лишние 24 часа? Она попыталась успокоить свое воображение, отметая картины, которые предстали перед ней.

Она свернула в аллею за магазином и удивилась ее чистоте: аллея была намного чище, чем большинство улиц в Манхэттене. Она остановила машину у задней двери магазина. Глупо, что она оставила ее закрытой изнутри на засов. По крайней мере, машина здесь не на виду.

Она вышла на главную улицу и приклеила на дверь магазина записку, которую напечатала раньше. Она собралась идти, как услышала, что кто-то позвал ее. Она побежала к машине. Когда она осмелилась оглянуться, то никого не увидела.

С помощью карты она легко нашла первый адрес, выписанный из телефонной книги. Здесь располагались новые, недавно построенные дома. Не было тротуаров, аллей, заборов – все на виду. Маленькие домики настолько близко расположены один от другого, что можно разговаривать с соседом, не повышая голоса. Вот дом Аплгейта. Род оказался никудышным садовником. Кусты не пострижены, газон зарос. Рядом с домом гараж, дверь открыта.

Мег вышла из машины и смело направилась к передней двери. Но не позвонила, а посмотрела через стекло. В гостиной беспорядок, повсюду мусор. На столе по соседству с несколькими грязными стаканами лежали носки.

Закапал дождь. Мег отвернулась от дома и поспешила к машине. Она не боялась ни дождя, ни Рода Аплгейта. Этот неухоженный, мрачный дом наводил тоску. Даже от готических руин не исходила такая безнадежность.

Следующий адрес в ее списке – квартира в блочном доме. Машина Кэнди стояла на стоянке. Мег не стала останавливаться. Следующий Аплгейт жил в трейлере. Внезапный ливень вынудил Мег припарковаться на обочине и обдумать свои дальнейшие действия. Нет, она не пойдет в трейлер. Во-первых, она не уверена, что этот Аплгейт – родственник Рода, а во-вторых, это не подходящее место, чтобы здесь скрываться.

Дождь кончался, но тучи становились гуще и темнее. Как и ее настроение. Она положила голову на руль. «Мне надо поесть, чтобы поддержать силы. Они могут понадобиться. Теперь все знают, что я в Нью-Йорке. Сработает ли мой план? Есть еще один вариант, но пока я не могу туда отправиться. Слишком рано. А если буду долго выжидать, будет слишком поздно… Не надо думать об этом, не стоит думать о неудаче. Поесть что-нибудь? Боюсь, меня стошнит от пищи».

Барби жила над своим салоном, очень близко от ювелирного магазина. Вполне подходящее место, чтобы спрятаться преследуемому человеку. Квартира Кейт расположена над рестораном. У Эда дом, добродушная веселая жена и дюжина родственников. Майк…

Мег так внезапно выпрямилась, что ударилась головой. Почему она раньше не додумалась?

Она ехала слишком быстро по мокрым от дождя улицам. Казалось, что стрелки бегут с удвоенной скоростью. Уже почти пять часов и так темно. Скоро Майк закроет магазин и отправится домой. Надо спешить.

В дождливых сумерках дом не казался таким привлекательным и гостеприимным, он чернел сквозь мокрые ветки деревьев. Майк не оставил включенной лампочку над крыльцом, обычно он возвращался до наступления темноты. Но сегодня рано сгустились сумерки. Мег подбежала к передней двери. Изнутри ее приветствовал собачий лай.

Милый, доверчивый Майк всегда оставлял ключ под половиком. «Или не такой доверчивый», – подумала Мег, покосившись на дверь, которая сотрясалась от натиска собак, рвущихся на улицу. Найдется ли смелый и отчаянный вор, который не побоится встречи с такими собаками? Она не слишком желала этой встречи. Вдруг собаки ее забыли?

Она распахнула дверь и отступила в сторону. И хорошо сделала, иначе псы сбили бы ее с ног. Одна собака задержалась понюхать ее туфли, а остальные понеслись во двор, скуля от восторга. Мег зажгла свет и пошла по всему дому.

Сейчас Райли здесь не было, но он был раньше. Она нашла следы его присутствия в подвале. В одном углу слой пыли стерт и лежит смятая пачка от сигарет. Он курит такие. Пачку недавно бросили, целлофан треснул, когда она подняла ее.

По дороге в город она заметила Майка, спешащего домой. Она узнала его грузовик. Он не взглянул на встречную машину, и Мег поздравила себя с тем, что сменила автомобиль. Пока еще рано судить, окажутся ли ее остальные идеи настолько же блестящими или она упустила из виду нечто важное, что приведет к провалу ее плана.

Ветер гнул деревья. Буря усиливалась, хотя в это время года здесь не бывает ураганов. И по радио не предупреждали. Просто сильная буря. Люди будут сидеть дома, а не ходить по улицам.

Главная улица действительно выглядела пустынной. Открыто только кафе Кейт. Его деревянная вывеска сильно раскачивалась под порывами ветра. Мег остановила машину напротив ювелирного магазина.

Кто-то побывал в магазине за время ее отсутствия. Витрина освещена, и включена подсветка. Естественно, он знает, что малейшее отклонение от заведенного порядка привлечет внимание полиции. Дэн щедро платил за услуги местной полиции. Дежурные полицейские в течение ночи несколько раз проверяли магазин. Однако она сомневалась, будут ли они проверять сегодня. Из-за плохой погоды наверняка произойдут дорожные происшествия, и другие непредвиденные инциденты отвлекут полицейских от магазина.

Она хорошо видела стоянку у магазина. Там находилась только одна машина – «пикап» Райли. По улице машины шли с зажженными фарами. Вот торопливо прошагал прохожий под большим черным зонтом. Казалось, за ней никто не следит, но она никак не могла заставить себя выйти из машины. Она содрогалась при мысли, что придется пройти под светом лампы до двери магазина, а чтобы открыть дверь, нужно повернуться спиной к улице.

Что еще можно сделать, какую меру предосторожности принять, прежде чем она станет действовать. Свет из кафе манил в свой оазис тепла и безопасности. Телефон-автомат на углу улицы тоже предлагал задержаться. Можно позвонить Нику, сказать, что она решила сделать, предупредить, что завтра он получит от нее бандероль. Но она уже обдумала и отвергла эту мысль: она ведь знает, какая последует реакция. «Бедная Мег, у нее мания преследования». Естественно, она в таком напряжении, не мудрено, что в конце концов она не выдержала. Когда он получит кольцо с ее объяснительной запиской, для него будет слишком поздно вмешиваться, а если произойдет худшее и все ее планы потерпят крах, то известие о ее смерти или исчезновении подтвердит содержание ее записки.

То, что она выбрала Ника, не доказывало ее возродившуюся веру в него, а, наоборот, служило проявлением равнодушия. Никому из друзей нельзя поручить такое бремя: если подобное поручение и не вовлечет их непосредственно в опасную ситуацию, то вызовет у них отчаяние. Если с ней случится что-то дурное, Ник огорчится, но рана не будет смертельной. Он достаточно силен, чтобы защитить себя, и занимает достаточно важное положение, чтобы заставить власти действовать. Это лучшее, что она могла сделать, а если ей повезет, то эта мера окажется лишней.

Она сделала все, чтобы обезопасить бабушку и остальных, ведь самое лучшее – держаться от них в стороне, не общаться с ними непосредственно.

Она не в состоянии придумать большее. Она вообще сейчас не способна думать, надеяться или молиться. Бог помогает тем, кто помогает себе сам, а Дэн не желает помочь, черт возьми, это все из-за него. «Он втянул меня в это, а потом покинул».

Мег вышла из машины с ключами в руке. Конечно, он приходил и ушел через заднюю дверь. Значит, он закрыл ее только на ключ.

Влажными пальцами она вставила ключ в скважину, попыталась освободиться от страха и механически делала все необходимое. Наконец она отбросила страх, как сбросила бы тяжелые туфли, если бы они мешали ей плыть.

Она подчинялась главному инстинкту. Открыла дверь с уверенностью опытного взломщика. Сигнал тревоги не прозвучал, значит, он выключил сигнализацию. Она проскользнула к выключателю. Она могла умереть дважды, пока не зажглись на потолке лампы дневного света. Только убедившись, что никого нет, она задвинула засов на задней двери. Она испытала одновременно облегчение и разочарование. Она была так уверена, что он клюнет на приманку. Но он приходил сюда. Вот его следы: незакрытая защелка, перевернутый стул, пролитый кофе…

Нет, это не кофе. Пятна слишком густые.

Мег перевернула второй стул, когда бросилась в туалет.

Его ноги упирались в дверь. Когда Мег удалось открыть ее, ноги упали, и она споткнулась. Комната была настолько мала, что его тело согнулось в промежутке между раковиной и унитазом полусидя, полулежа. Руки за спиной связаны, ноги тоже связаны. Кусок ткани, закрывавший нижнюю часть лица, был в красных пятнах, глаза закрыты.

Кровь не запеклась, тонкая струйка текла из носа. Это хороший признак: мертвые не кровоточат. Отличное название для детектива… Мег пыталась перешагнуть через его ноги, но не было места. Ей нужно закрыть унитаз и лечь на него, чтобы дотянуться до Райли.

– Райли! – Его голова откинулась в сторону, когда ее пальцы сорвали кляп. Лицо в синяках и подтеках, на виске запеклась кровь. – Райли! Скажи что-нибудь, черт тебя возьми!

Один глаз закрыт опухолью, а второй открылся и посветлел от удовольствия.

– Мег. Миньон… маленькая Миньон.

Ласковое прозвище, придуманное для нее Дэном. Голос его был хриплым, поврежденный рот с трудом выговаривал слова, но ей эти слова показались музыкой. Она потянула его за рубашку.

– Вставай! Быстрее!

– Миньон! – Его глаз опять закрылся. – Говорят, что увидишь белый свет в конце туннеля. Так лучше. Поцелуй меня.

Ей хотелось смеяться и плакать, кричать от облегчения и ужаса.

– Я не могу…

Но она смогла. Несмотря на то, что важна каждая секунда и ее тошнило от страха, она дотянулась до его рта, и он приник к ее губам с жадностью умирающего от жажды, когда он нашел источник. На какое-то мгновение она забыла обо всем, испытывая только радость и удовлетворение. Наконец Райли оторвался от нее.

– Боже, – он задохнулся. – Это на самом деле ты. Я думал, что я… Убирайся отсюда!

Мег взяла его лицо в свои руки.

– Я искала тебя весь день. Мы уходим вместе или вместе остаемся.

– Ты не понимаешь, – его голос сорвался. – Он этого и хочет. Он все так подстроил, чтобы мы были здесь вместе.

– Я знаю. Не разговаривай и давай двигайся.

Он попытался шевельнуться, но ему это не удалось.

– Что такое? Ты сильно ранен?

Райли прислонил голову к раковине. Пот градом катился по его лицу.

– Я не ранен. Ну, не сильно. Я пьян.

– Что? – Мег уставилась на него.

– Я пьян. Он целый день вливал в меня спиртное. Ты не чувствуешь запах?

– Я думала о другом и не обратила внимания. Весьма умный жест с его стороны. Если накачать тебя наркотиками, то в крови останутся следы. Ты ведь пил накануне… Райли, мне плевать, пьян ты, болен или мертв – вставай! Нам надо уйти отсюда. Подожди, сейчас перережу веревки.

– Не получится. Он взял мой аппарат с ноги. Я не смогу идти. Мег… иди за помощью.

– Я не могу рисковать. – Она взяла нож со стола и вернулась к нему. – Он все продумал, правда. Даже под веревки подложил тряпку, чтобы не осталось следов. Давай, Райли. Если ты не поможешь мне, я тебя вытащу за ноги!

– Если б я мог опереться руками…

Она согнула ему ноги и уперлась в них.

– Поднимайся. Опирайся спиной о стену. Пробуй еще.

– Я влюбился в тебя прежде, чем увидел тебя, – Райли говорил в промежутках между попытками встать. – Дэн постоянно говорил о тебе. Я знал, что у меня нет никаких шансов – ты молода, красива, богата… ой.

– Ты пьян.

– Я никогда не чувствовал себя хуже. А потом я увидел тебя в церкви. Ты выглядела так, как я себя чувствовал: сердитая, не смирившаяся, готовая драться со всем миром. Мег, мне больно. Дай мне минуту.

– У нас нет минуты. Обопрись о стену.

В последней попытке он резко распрямился и встал, так сильно качнувшись, что непременно упал бы, если бы Мег не поддержала его. Он положил подбородок на ее голову.

– Ты для меня слишком красива. Но меня доконала не твоя красота. Ты была одновременно жесткой и доброй, смешной и умной… А почему ты поцеловала меня? Ведь это мне не приснилось. Как будто я попал в ураган, даже начал трезветь.

– У тебя был трудный день. Присядь на минуту. Спиной ко мне, я развяжу тебе руки. Откуда у тебя синяки на лице?

Райли сел на унитаз и прислонил голову к стене.

– Он ждал меня, когда я вернулся вчера ночью домой. Застал меня врасплох. Я выпил пива. Я не ждал, что он начнет действовать так быстро.

– А ожоги на твоих руках?

– Я вынес тебя из коттеджа.

– Ты хочешь сказать, что он поджег…

– Зажигалкой.

– Но он не курит.

– Моей зажигалкой и облил все бензином, поэтому так полыхало.

Мег обняла его.

– Райли, я тебя люблю. Пошли. Моя машина у задней двери.

Она помогла ему встать. Его глаз помутнел то ли от ее признания, то ли от сочетания боли и алкоголя. Он тяжело опирался на нее. Больная нога совсем не держала его веса – они сумели сделать всего несколько трудных шагов, когда все случилось. Она наблюдала за задней дверью. Ей не пришло в голову, что он осмелится войти через переднюю дверь.

– Мне кажется, этого довольно, – сказал он спокойным приятным голосом.

Мег обернулась на голос и отпустила Райли – он упал на колени. Она наклонилась, чтобы помочь ему, как тот же ровный голос скомандовал:

– Нет. Отойди от него. Вон туда.

Пистолет в его руке был нацелен в склоненную голову Райли. Мег стала отходить спиной, шаг за шагом, пока кивок головы не сказал ей, что этого достаточно.

Она ведь была почти уверена в своих подозрениях, но увидеть его своими глазами оказалось огромным шоком. Невероятно, что этот мягкий, вежливый человек, который постоянно успокаивал расстроенного ребенка, ухаживал за больной старушкой в течение двадцати лет, оказался предателем и преступником, что он мог держать ее на мушке и без колебаний спустить курок, когда посчитает это нужным.

Она увидела его глаза, содрогнулась и отвела взгляд. Она знала, что у него есть пистолет и разрешение на него. Но это не его оружие, а один из пистолетов Дэна, которые тот приобрел после взлома сейфа. Это классический кольт с инкрустированной рукояткой. Она хорошо его запомнила, хоть и не видела много лет. Дэн убедил шерифа, что это коллекционная вещь, и получил разрешение на его хранение.

С посеревшим от боли лицом Райли встал.

– Не глупи, – сказал Джордж. – Ты снова упадешь и ушибешься. К чему лишние страдания? Я сделаю это быстро.

– Дядя Джордж…

– Да, дорогая? – Он посмотрел на нее, но не отвел пистолет.

– Ты не причинишь вреда бабушке, правда?

Он ждал, что она будет молить его о пощаде для себя и Райли. Вопрос удивил и развеселил его.

– Конечно, нет. Мне очень нравится старушка, ей и так недолго осталось. Пока не составит новое завещание. Она всегда любила Клифа, а когда ты перестанешь мешаться…

– Это не мой пистолет, – неожиданно сказал Райли. – Как ты заставишь их поверить, что я…

– Это пистолет Дэна. Они подумают, что он хранил его в магазине. Многие продавцы так поступают.

Он закрыл за собой дверь, но не приближался к своим жертвам. Когда неожиданно раздался тонкий голос, он вздрогнул.

– Папа, ты там?

Его рука в перчатке резко взмыла вверх и ударила по аппарату внутренней связи.

– Должно быть, он видел, как я входил, – пробормотал он, нахмурясь.

В дверь за его спиной забарабанили, и снова раздался голос Клифа, теперь приглушенный, потому что интерком был испорчен:

– Папа! Там есть кто-нибудь?

Джордж медленно отошел от двери к сейфу.

– Он сейчас уйдет, – он говорил почти неслышно. – Но он может вернуться. Райли, открой сейф.

Мег поняла выражение его лица и поспешила сказать:

– Не будь героем, Райли. Делай, как он говорит. Открывай.

Он понял ее, как она и надеялась, но он медленно полз к сейфу, опираясь на стол. Джорджу не понравилось промедление.

– Можно и без открытого сейфа, я просто хотел для полноты картины. Но если хочешь, чтобы я убил тебя сейчас…

– Я сейчас открою. – Райли схватился за сейф и приподнялся на одно колено.

Клиф оказался более настойчивым, чем считал его отец. Он начал бить в дверь.

– Откройте, я знаю, там кто-то есть. Я слышал голоса. Мег, это ты?

– Если хочешь – закричи, это лишь ускорит дело, – прошептал Джордж.

Мег облизала сухие губы и сунула трясущиеся руки в карманы.

– Значит, Клиф не участвует с тобой?

– Он ничего не знает. Он не должен знать. Я делаю это для него.

Мег почувствовала облегчение, узнав, что Клиф невиновен, хотя этот факт никак не влиял на ее судьбу, он ведь все равно не сможет привести помощь вовремя, если она сообщит ему о грозящей ей опасности. Все же она обрадовалась, узнав, что не ошиблась в нем, когда испытывала к нему добрые чувства.

– Для него, – повторила она.

Джордж услышал иронию в ее голосе.

– Ты сама виновата, Мег. Этого могло не случиться, если бы ты полюбила Клифа, а не обратила внимание на этого чужака…

– Вы не правы. – Райли с болезненным видом слегка повернулся к нему. – Я ей ничего не говорил. Вам ни к чему ее убивать, Вейкфилд. На вас нет подозрения, против вас нет доказательств. Отпустите ее, будет ее слово против вашего.

– Этого будет достаточно, чтобы повесить меня. Ты принимаешь меня за дурака, Райли? Она же похожа на Дэна. Она будет преследовать меня всю жизнь и потратит на это все деньги, не пожалеет. Давай быстрее открывай. Я знаю, что ты задумал, но у тебя ничего не выйдет.

Пожав плечами, Райли снова обернулся к сейфу. Он оттянул время на несколько секунд, но Джордж прав, это не имеет значения. Но она тоже испытывала необходимость оттянуть неизбежный финал хоть на несколько секунд, вздохнуть несколько лишних раз…

– Я не нравлюсь Клифу, Джордж. Он всегда считал меня только другом.

– Это ложь. Он бы любил тебя, если б ты дала ему хоть малейший шанс. Я не хотел делать этого, Мег. Ты вынудила меня. Если бы ты не начала переоборудование коттеджа… Сначала меня это не волновало. Я не думал, что он начнет вспоминать. Значит, он слышал, как мы ругались с Джойс, он слышал… Какого черта ты копаешься, Райли?

– Почти открыл, – прошептал Райли.

– А что, если он вспомнит? Его ты тоже убьешь? – с трудом проговорила Мег.

– Он не вспомнит. Теперь ничто не сможет возродить забытые воспоминания: воспоминания сами по себе не страшны. Ну что он вспомнит? Несколько наших драк. Он же был в школе, когда я… Да оставь ты меня в покое.

Он говорил вполне искренне. Гнев в его голосе был подлинным, и она вызвала этот гнев. Если он ненормален, значит, половина человечества тоже сумасшедшие – все те, кто не желал нести ответственность за содеянное и обвинял в своих бедах других. Морщины на его лбу распрямились, и он сказал пойти нежно:

– Тебе осталось 10 секунд, Райли.

– Его там нет, – заговорила Мег. – Сегодня утром я отправила его другу, который знает, как с ним поступить, если со мной что-нибудь случится.

Джордж улыбнулся:

– Твои слова противоречат мнению Райли, что тебе ничего не известно, моя дорогая. Значит, все-таки кольцо находилось в сейфе. Я подозревал, что оно может быть в сейфе, но это единственное место, которое я не мог проверить. Ну, это не важно. Без ваших свидетельских показаний, твоих и Райли, против меня не будет ничего выдвинуто. Райли, все же открой сейф.

– Открыл. – Дверь сейфа открылась, и Джордж направился к нему. Райли отодвинулся, но недостаточно быстро. Джордж, не ускоряя походки, носком ботинка ударил Райли в висок. Удар был не слишком силен, но очень точен – Райли потерял сознание. Мег сжала ладони. Джордж не спускал с нее глаз, когда потянулся одной рукой в сейф. Вытащив пригоршню камней, он рассыпал их по полу. Несколько самых крупных он сунул себе в карман. Последний штрих к картине: желая убежать, Райли ворует драгоценности, и его застает на месте преступления законная владелица, которой прежде он уже угрожал.

Стук в дверь прекратился. Скорее. Ему надо действовать скорее. Если Клиф вызвал полицию, то скоро прибудут полицейские и попытаются открыть заднюю дверь, таким образом, они отрежут Джорджу путь к отступлению – к грузовику, в котором он прятался, ожидая появления Мег. Она считала себя такой умной, что арендовала автомобиль, почему же ей не пришло в голову, что он тоже умен? Его большой «мерседес» не менее известен, чем ее красный «феррари».

Райли застонал и перевернулся на спину. Безжалостные глаза убийцы, холодные как лед, сказали Мег, что наступил ее черед. Джорджу нужно отойти от сейфа и хорошо прицелиться в Райли, пока тот полностью не пришел в себя, потому что фатальный выстрел должен выглядеть так, словно он произведен его собственной рукой. Траектория полета пули, след от выстрела, ожог – все должно указывать на самоубийство. Глупый, иррациональный приговор, но считалось, что это соответствует характеру такого человека, как Райли. Пьяный, ненормальный, отчаявшийся, испытывающий угрызения совести после убийства женщины, которую любил и одновременно ненавидел… Она почти слышала печальный, ровный голос Джорджа, объясняющий полиции, что же случилось. Ему поверят – а как же еще можно объяснить происшедшее? И не важно, что Райли умрет на несколько секунд раньше Мег. Вскрытие все равно не сможет установить время смерти с точностью до секунд. Джордж все знает о таких вещах.

Потребовалось три выстрела. Первый выстрел был в воздух, как она и хотела. Джордж отодвинулся от лежавшего на полу Райли и в недоумении повернулся к ней. Второй выстрел промазал на дюйм. Он мог убить ее в тот момент, когда она готовилась стрелять еще раз. Ее рука дрожала, и ей нужно было время, чтобы прицелиться. Он колебался всего мгновение, а потом отвернулся от нее к Райли, который пытался встать.

Ей хватило времени. В ушах звенело, но она слышала командующий голос: «Ближе, поставь локоть на что-нибудь, на стул, на скамью. Не дергай, нажимай плавно. Вот так».

Она целилась в бедро, но промахнулась и попала выше, в бок. Пуля перевернула его, прежде чем он упал.

Он отвернулся от нее к Райли не потому, что пожалел ее. Нет. Он презирал ее и не верил, что она сможет выстрелить.

Джордж кричал и извивался, зажимая рукой бок. Она не убила его. Но теперь он не опасен; его пистолет лежал на полу, боль застилала ему глаза. Но Мег откинула ногой пистолет под стол, когда проходила мимо открыть дверь. Неплохой выстрел, она удивилась собственному самообладанию. Видимо, шок. Она превратится в заикающуюся, растерявшуюся истеричку, когда пройдет какое-то время. Нужно побыстрее вызвать помощь, пока она еще способна связно говорить.

Да, совсем неплохой выстрел, учитывая все обстоятельства. И не призрак Дэна Минота направил ее руку в решающий момент. Дэну никогда не удавалось попасть даже в стену сарая.

Глава 20

– Я нашел кольцо, когда делал ремонт в квартире. – Его синяки слегка посветлели и выделялись зеленоватыми пятнами на гранитной голове. – Оно лежало в спальне за доской пола. Я не знал, чье оно и как туда попало, но явно вещь ценная, поэтому я показал кольцо Дэну и сказал, где я его нашел.

Он поерзал на стуле. Он выбрал стул, проигнорировав приглашение Мег сесть с ней рядом на диване. Мег не настаивала: она была рада, что он вообще согласился прийти к ним в дом.

В первый раз они остались одни. Она посещала его в больнице, приносила традиционные цветы и конфеты, хотя знала, что Райли презирает эти знаки внимания, как и она сама. В больничной палате они не могли спокойно разговаривать: там находился второй пациент, пожилой человек, выздоравливающий после операции. Узнав, что Райли выписывают днем, Мег прислала за ним машину с шофером и удачно «похитила» его. Она встречала его в холле. Он вполне грациозно принял ее извинения:

– Да, я знаю, в больнице еще полно корреспондентов. Я понял, что ты хочешь поговорить.

У нее не хватило смелости сразу сказать ему, что еще она сделала. Даже в маленькой гостиной, которую она выбрала для беседы, он чувствовал себя неуютно.

Естественно, у него имелись основания бояться разговора. Он начал говорить с видом человека, готового к самому худшему.

– Я думал, у него случится сердечный приступ. Может, и был незначительный. Дэн побагровел и схватился за горло, как будто стало нечем дышать. Я испугался до смерти. Пытался уговорить его пойти в больницу, но ты же знаешь своего деда. Немного успокоившись, он начал говорить. К тому времени мы уже были друзьями, но все равно он разоткровенничался от сильного потрясения. Говорил отрывочно и много ругался. Кое-что я уже знал. И новый факт, кольцо, подтверждал: кольцо не могло оказаться в спальне Джорджа, если она туда не ходила.

– Тем более под кроватью.

– Так и Дэн сказал. Он все спрашивал меня, где именно я нашел кольцо.

– Но у нее была точная копия этого кольца. Что же, она сказала мужу, что потеряла кольцо и попросила сделать другое? – спросила Мег.

Райли покачал головой:

– Нет, не мужу. Она сказала своему отцу, Дэну. Прибежала к нему в слезах, сказала, что не хочет обидеть мужа своей невнимательностью. Твой отец уезжал тогда в командировку в другой город, и Дэн сумел сделать дубликат кольца, пока не вернулся зять. Дэн был плохой дизайнер, но хороший ремесленник, кроме того, сохранились все чертежи. Дэн даже не вспоминал об этом, пока не нашлось первое кольцо.

– Да, тогда Джордж жил в квартире над магазином. Значит, у него была связь с моей матерью до его женитьбы на Джойс. И потом не прекратилась.

– Дэн решил точно так же. Я испугался, что от сердечного приступа у него помутился рассудок. Как он ругался, перепрыгивал в разговоре с одного на другое! Но он вспоминал все факты той давней трагедии и догадался об истине. Он искренне любил твоего отца, он любил и ее, свою дочь, но Симон стал для него сыном, продолжателем его дела, его правой рукой. Мне трудно объяснить, я не разделяю эту точку зрения, но Дэна в большей степени оскорбляла неверность зятя, а не дочери.

– Она была всего лишь женщиной – бедной, слабой, греховной женщиной. – Мег отвернулась.

Он мог бы подойти к ней в тот момент и успокоить. Стул скрипнул. Он шевельнулся, но не встал.

– И вот, после двадцати лет у Дэна был маленький фрагмент доказательства, что он не ошибался в Симоне. Он вцепился в эту улику, как умирающий от голода в краюху хлеба, и он выстроил новую версию случившегося. Были еще мелкие интриги, подтверждавшие его версию. Супружеская жизнь Джорджа и Джойс оказалась не слишком счастливой, как считали люди. Дэн несколько раз видел синяки на руках и теле дочери. Она обычно говорила, что упала. А если она узнала, что муж изменяет ей с ее собственной сестрой, если она обвинила мужа в измене, угрожала ему разводом?.. У Джорджа была денежная работа, он фактически стал членом семьи. Он бы не захотел потерять все. А Дэн не просто уволил бы его, он бы добился, чтобы его никто больше не взял на работу. Дэн умел быть мстительным.

– Дэн мог бы следить за Джорджем всю свою жизнь, – согласилась Мег. Она вздрогнула, вспомнив слова Джорджа о себе. Он прав, как правы и все остальные, говорящие, что она очень сильно похожа на Дэна. Она интуитивно сообразила, что значит свадебное кольцо, найденное в чужой спальне.

– Кольцо оказало на меня такое же впечатление, как и на Дэна, – говорила она как будто самой себе. – Я знала, что у матери было кольцо, я играла с ним в детстве. Когда я нашла кольцо в мешочке с цитринами, я поняла, что это копия и что положил его туда ты. В твоей квартире до тебя жил Джордж. Но все равно я бы так быстро не додумалась до всего, если бы к тому моменту не догадалась, что кампанию запугивания ведет Джордж. И только не знала, с помощью Клифа или нет. Тот перстень, который мы нашли в комнате бабушки после ее сердечного приступа, мог подложить только член семьи. В доме не было посторонних. А телефонная угроза? На тот звонок отвечал Джордж. Люди, которые угрожают по телефону, не останавливаются после одного раза. Когда нас с Дэреном атаковал грузовик, Джорджа не было дома. Он мог взять напрокат грузовик, как у тебя. Пожар в коттедже окончательно убедил меня в том, что Джордж виновен. Коттедж необходимо было уничтожить, потому что Клиф начал вспоминать. Клиф вспомнил про свой тайник под полом, и Джордж испугался, вдруг сын вспомнит ссоры родителей, драки. Клиф заблокировал плохие воспоминания, но иногда память нам не подвластна. Джойс была убита в коттедже, да? Джордж сознался, но я все-таки не понимаю, как он все сделал… все остальное.

– У Дэна была вполне логичная версия. Видимо, смерть Джойс произошла случайно, Джордж напился…

– Боже, какая я глупая! Я не обращала внимания на признаки алкоголизма у Джорджа. Даже аметистовые запонки: аметист – старинный талисман против пьянства. Тот подарок – типичный поступок Дэна Минота. Думаю, Джордж не понял его значения. Он просто никогда больше не пил спиртного…

– Кроме как по выходным. Дэн знал о его запоях. Он знал обо всем. Но он говорил, что его не касается, что делает человек в нерабочее время, если это не мешает его работе.

Мег опять задрожала и поджала под себя ноги. Она надела роскошное шелковое платье, которое облегало фигуру. Она купила этот наряд утром. Надо было бы купить шерстяное платье, а не мерзнуть в шелковом. Оно все равно не оказывает никакого эффекта на идола ацтеков. Лишняя жертва с ее стороны. Неужели он слепой?

– Продолжай, – сказала она резко.

– Дэн считал, что Джойс решила уйти от Джорджа и сказала ему об этом в их последнюю ссору. Это определило ее трагический исход. Она упаковала чемодан, его останки нашли в комнате мотеля, если помнишь. Она угрожала, что расскажет о Джордже и своей сестре. Она уже сказала Симону, но он ей не поверил. Чтобы доказать свои слова, она пригласила его в мотель, где обычно встречались Джордж и Элисса. Видимо, она следила за мужем и знала имя, под которым он регистрировался в мотеле.

Она сказала все Джорджу, и он ее убил. Потом он стал импровизировать. До мотеля только час езды. Он положил в машину ее труп и отправился в мотель. Когда приехал Симон, Джордж его уже ждал. У него в распоряжении была целая ночь, чтобы все устроить и вернуться домой к рассвету. Огонь был необходим. Иначе вскрытие доказало бы, что Джойс умерла на несколько часов раньше Симона.

– Да, все вполне логично. – Мег по-прежнему мерзла.

– Но когда Дэн успокоился, он признал, что ничего нельзя доказать после двадцати лет. Поэтому он решил мстить Джорджу, играя на нервах.

– Кольца?

– Да. Эта идея показалась мне ненормальной, но Дэна невозможно было отговорить. Он сказал, если Джордж виновен, он догадается об угрозе, заключенной в кольцах.

– Не только. Дэн хотел, чтобы Джордж страдал и мучился от страха. – Мег подула себе на руки.

Райли посмотрел на нее.

– Возможно. А после смерти Дэна я подумал, что я должен выполнить его план вместо него.

– Я думала, что кольца предназначались мне.

– Да, потом до меня дошло, и я чуть было не… Но я не мог рассказать тебе о кольцах, не рассказав и всего остального. План Дэна казался мне хорошим. Джордж понял намек и начал действовать. В большей степени он хотел уличить меня, чем навредить тебе. Он знал, что кольца послал я. Но почему ты решила, что кольца посланы тебе? На конверте было написано имя Джорджа, на кольце с локонами стояли инициалы Симона и Джойс.

– Он уничтожил гравировку. Мои волосы такого же цвета, как и у моего отца, а у Джойс волосы как у бабушки. Первый конверт Джордж уничтожил, а второй подделал, написав на нем мое имя. Его ошибка в том, что он стал брать почту раньше меня, даже в субботу уехал во второй половине дня, после доставки почты. Ты один мог сделать кольца. Первое – из коллекции Дэна, а второе ты сделал, но найти волосы, чтобы точно подходили по цвету к моим… – Она замолчала, потому, что зубы начали стучать. Она закрыла рот рукой.

– Ты вся дрожишь. Принести тебе одеяло?

Мег опустила ноги на пол.

– К черту одеяло. Что с тобой, Райли? Ты самый холодный, бесчувственный болван, которого я встречала. Я хочу, чтобы меня согрели. Чтобы ты меня согрел. Может, напоить тебя? Ты был гораздо приятнее, когда был пьян.

– Не делай этого. – Райли замолчал.

– Чего не делать? Дрожать, говорить? Приползти к тебе на коленях, как другие…

– Черт! – Большими шагами Райли подошел к ней и рухнул рядом на диван, почти на нее. Он был такой неловкий, не сразу нашел ее губы, несмотря на ее активный энтузиазм.

– У тебя ничего не надето под платьем, – упрекнул ее Райли. – Я так и знал. Прекрати, Мег. Мы не можем… Не здесь. Что подумает дворецкий?

– Я его уволила. – Она боролась с руками, которые мешали ей расстегивать его рубашку. – Ну, хорошо, если ты такой рассудительный, мы можем подняться наверх.

– Нет. – Он держал ее руки в своих, не позволяя им действовать. – Я не хотел этого. Тебе надо время подумать. Ты еще не уверена в своих чувствах.

– Посмотри. – Она поцеловала его в шею. – Сейчас ты мне скажешь, что я имею в виду другое.

– Не скажу.

Целовать его было словно целовать дерево, правда, теплое дерево. Мег поцеловала его в ухо. Райли подпрыгнул.

– Перестань, мы еще не договорили. Я же не могу думать, когда ты…

Его поцелуй был долгим и нежным. Она лежала в его объятиях, закрыв глаза, ей было тепло и уютно.

– Теперь, когда ты успокоилась, – начал Райли.

– Нет, и никогда не успокоюсь.

– Было неплохо.

– Райли, когда-нибудь, очень скоро…

– Я надеюсь. – Его улыбка угасла. – Мег, пожалуйста, убери свои руки. Если я поцелую тебя еще раз, я не смогу остановиться.

– Ты такой непростой, – пробормотала Мег. – Ты же не можешь сказать, что я испытываю только жалость или вину…

– Все не так просто. Ты спасла мою жизнь. Я могу только представить, что ты переживала в тот день. Это не импульсивное движение, тебе надо было все обдумать и принять решение. Я почти потерял сознание, но я помню выражение твоего лица, когда ты стреляла… Ты вспомнишь и подумаешь: «Я сделала это из-за него. Он меня вынудил».

– Ну нет, Райли. Ты не вынуждал меня стрелять. Если бы у меня не было оружия, я бы не действовала так неосторожно. Я бы приняла ряд предосторожностей, чтобы обезопасить себя. Позвала бы на помощь, закрыла бы дверь изнутри, включила бы сигнализацию, наконец. На это ушло бы всего несколько секунд, и полиция сразу бы отреагировала. Я спасла твою жизнь! Да он нас обоих чуть не убил из-за моего пистолета! Это ты спас меня в ночь пожара. Что ты делал у нас в саду?

– Он прислал мне записку. От твоего имени.

– Я пригласила тебя на свидание?

– Ты опять дрожишь. – Райли обнял ее крепче.

– Нет, я стараюсь не смеяться. Так часто бывает в старинных романах…

– Ты бы, конечно, не поверила. А я поверил. Ведь мы прервали наш разговор днем, когда я собрался…

– Любимый, я тебя не обвиняю.

– Тогда не смейся надо мной. Я же не мог позвонить и спросить, ты ли мне прислала записку?

– Это было не смешно. Если бы не ты…

– Я пришел раньше. Это сорвало его план.

– Он недооценил нетерпение влюбленного.

– Мег, если ты не прекратишь… Ты права, я не мог ждать. Мне надо было так много сказать тебе, попросить у тебя прощения за то, что я вел себя как глупый осел… Я прятался в кустах, когда он понес тебя в коттедж. На крыльце у тебя с ноги упала туфля. Загорелось мгновенно, видимо, он сделал запас газа в доме. Я не мог схватить его: мне нужно было спешить к тебе… Когда я убедился, что с тобой все в порядке, я понял: мне надо убираться оттуда, ведь он запланировал, чтобы меня кто-нибудь увидел возле коттеджа. Я услышал сигнал пожарных машин и ушел.

– Пожалуй, он сделал только одну ошибку. А потом сразу направился в твою квартиру. У него от всего были дубликаты ключей.

– Кроме магазина. Ты же сменила замки. Он меня обыскал и взял мои ключи. Он обыскал всю квартиру, стараясь найти кольцо. Я не сказал, куда я его спрятал. Он очень злился. Времени не оставалось: ему надо было спрятать меня до наступления утра.

– Где ты был, прежде чем он отвез тебя к Майку?

– В багажнике его машины.

– Господи, утром его машина стояла у дома. Клиф так о нем беспокоился, потому что он плохо выглядел. Не удивительно! А ты находился совсем рядом со мной…

– Телом, но не душой. Помимо алкоголя он дал мне таблеток. Я находился без сознания, пришел в себя только в доме Майка. Там он влил в меня еще «Бурбона» и ушел. Он вернулся с другой машиной. Потом он возил меня по городу до темноты.

– У него был сложный день, – мстительно заметила Мег. – Ведь ему приходилось время от времени показываться в доме. Кроме того, он, наверное, разговаривал с Кэнди о твоих обожженных руках. Надеюсь, что он пролил немало пота. Черт бы его побрал!

– Не могу сказать, что я ему симпатизирую, когда думаю, как ты испугалась из-за этих колец. Мне надо было рассказать тебе. Я недооценил ублюдка. Он так все перевернул с кольцами…

– Где ты взял волосы, Райли? Вырезал у меня локон, пока я не смотрела?

– Нет.

– Нет, конечно. Ты ведь закончил работу над кольцом до того, как я… Райли, неужели это волос из лошадиного хвоста? – Она посмотрела на него и рассмеялась.

– Нет, не из лошадиного. Это из собачьего хвоста. У Майка есть собака… Ты смеешься. Как ты можешь смеяться? Это не смешно.

– Смешно. Я всегда смеюсь, чтобы не сойти с ума… Райли, ты меня любишь? Я знаю, что любишь. Перестань быть упрямой, эгоистичной свиньей и признайся. Можешь сказать словами? Пожалуйста, скажи.

– Конечно.

– Скажи.

– Я тебя люблю.

– Ну вот, ничего страшного, правда?

– Это не существенно, – настаивал Райли. – Как я могу не любить тебя?

– У нас нет дворецкого.

– Да, но…

– Мы не будем жить с бабушкой. Мы поживем у тебя, пока не найдем себе дом.

– Да, но… То есть, нет…

– Я тебя люблю, Райли.

– Я не знаю, – мрачно сказал Райли.

– Пойдем в спальню, я тебе докажу.

Он взял ее ладони в свои.

– Я хотел, чтобы у тебя было время подумать. Хочешь – верь, хочешь – не верь, но меня останавливает не мужская гордость. У нас могло получиться хорошее партнерство, я имею в виду не только магазин. Мне надо быть уверенным… Ох, черт. Уменя не очень выходит со словами. Ты очень похожа на Дэна – упрямством, ты не можешь признаться в своих ошибках. Ты так много вложила в меня.

– Я планирую вложить еще больше. Ты все вернешь. – Они держались за руки. Физическое желание, которое оба испытывали, сейчас отошло на второй план. Они были честны друг с другом, доверяли друг другу. Этого нельзя добиться сразу, но начало положено. – Ты не понял, что это все задумал Дэн? Он свел нас. Он выбрал тебя для меня. А магазин – мое приданое, если по-другому ты не захочешь жениться на мне. Райли открыл рот.

– Ты шутишь? Дэн не мог…

– Еще как мог. И его план сработал, как и все другие его планы. Он все еще… – она закусила губу. Ей нужно время, чтобы сознаться себе самой, а тем более Райли, что до сих пор она чувствует, как ее действиями руководит Дэн, дергает за веревочки. Невинные доклады Мэри о беседах с того света не имеют значения, это просто совпадение. Но в тот последний день откуда ни возьмись на нее снизошло вдохновение… Помимо ее воли… Нет, она не скажет это Райли. Он смутится, что дух его наставника витает над их брачным ложем. Дэн в белом хитоне размахивает крыльями и одобрительно усмехается…

– Над чем опять смеешься?

– Райли, нет никаких гарантий: гарантии бывают только при покупке холодильника. Почему бы нам не рискнуть?

– Ладно. Может, я упрям, но я не глуп. – Он убрал волосы с ее лба и запрокинул ей голову. Его лицо было таким беззащитным, когда он смотрел на нее, таким любящим. – Я так люблю тебя, что это меня пугает. Я так хочу тебя…

– Тогда пойдем.

– Женщина, где твой стыд? – Улыбаясь, он позволил ей встать и встал сам.

– К тебе или ко мне?

– Ко мне. Черт, Райли, как ты догадался?

– Что ты привезла сюда мои вещи и даже для приличия не спросила моего разрешения? Я знаю, что тебе свойственно так поступать.

Они поднимались по лестнице. Райли обнимал ее за плечи, она поддерживала его. Они шли быстро, и теперь его хромота стала очевидной.

– Ты главный партнер. Ты заказываешь музыку. Минот и Райли, ты сказала…

– Я решила изменить название.

Он снял руку с ее плеч.

– Я не хотел виснуть на тебе. Ты задохнулась.

– Не поэтому.

– Как это ты меняешь название? Райли и Минот?

– Нет. Райли и Вентури.

Они остановились у двери в ее комнату. Он взял ее за руку.

– Опять неправильно. Вентури и Райли.

– Мы поспорим об этом позже.

Опять он остановил ее.

– Ты вернула его, но потеряла ее. И частично из-за меня.

– Я давно ее потеряла, – тихо сказала Мег. – Когда она отказалась от ребенка, который так нуждался в ней, чтобы утопить в вине свою вину и тоску. Я всегда это знала. Просто я концентрировала свою злобу на нем – я его больше любила. На какое-то время я потеряла их обоих. Теперь я ее даже не ненавижу. Теперь я более терпима к человеческим слабостям. Господи, я сама совершила кучу ошибок. Если бы только я могла быть уверена, что она не…

Он не мог солгать ей в утешение. Она научилась любить и научилась понимать, что Райли не оскорбит ее утешительной ложью.

– Она, наверное, поняла. Уж слишком много совпадений – тот же мотель, то же имя при регистрации. Но будь к ней справедлива, она не позволила ему уйти. Она была слишком труслива, чтобы признать собственную вину. Она не могла доказать свои подозрения. Но она не могла больше оставаться с ним в одном мире. Она сильно страдала… Ты плачешь? Прости, я не хотел, чтобы ты плохо себя чувствовала.

– Я хорошо себя чувствую. Я тебя люблю.

– Да?

– Райли!

– Я тебя тоже люблю.

Она открыла дверь своей комнаты:

– Пусть тебя не смущает убранство, – сказала Мег, улыбаясь и наблюдая выражение его лица при виде ленточек, оборочек, воланов, кружевных подушек.

– Неужели это правда? Мег, Миньон. Я не позволю тебе передумать. Тем не менее… Ты не переборщила с розами?

Смеясь, она втянула его в комнату и закрыла дверь, оставив в своем мире розы и навсегда вычеркнув из него снег и зимний холод.

Примечания

1

Нито Этьенн (1750–1809) – французский ювелир, особую известность получил после создания короны для Наполеона Бонапарта и тиары для папы римского Пия VII. Основатель фирмы, ныне существующей под именем «Шоме».

(обратно)

2

Лалик, Рене (1860–1945), французский дизайнер и предприниматель, представитель модерна, корифей ювелирного искусства и художественного стеклоделия.

(обратно)

3

Луис Комфорт Тиффани (1848–1933) – знаменитый декоратор американской «золотой эпохи».

(обратно)

4

Парюр (фр.) – украшение, убор.

(обратно)

5

Его Королевского Высочества (прим. пер.)

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

*** Примечания ***