Путевка в жизнь (СИ) [Вячеслав Викторович Неклюдов] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

<p>


 </p>



<p>


Путевка в жизнь</p>







   Игорь Петрович своего соседа по дому знал исключительно по имени Михаил и прозвищу "Галимый". Так периодически называли его другие мужики из дома. Ну, как знал... Здоровались при встрече, обменивались ничего не значащими словами, зимой расчищали лопатами стоянку для машин. Где и кем он работал, писатель был не в курсе. Так... Периодически общались на автомобильные темы, консультировались по автосервисам, если возникала такая необходимость и всё! Обычное домовое знакомство без дружбы и обязательств. Перехватов не раз видел его супругу, но даже не интересовался ее именем. Знал, что у них есть уже взрослая дочка. Она пару раз садилась за руль отцовского автомобиля, увозя родителей куда-то в гости или на дачу. Но есть ли у Миши внуки, Игорь Петрович был не в курсе. Поэтому, когда в прохладный октябрьский день он наводил порядок в багажном отсеке своего кроссовера, то увидел, как из второго подъезда вышел Мишка, держа за руку мальчика, лет пяти-шести. Перехватов и решил, что это его внук.



   - Мишаня, привет! -прокричал он ему, вытряхивая багажный коврик. Галимый помахивая свободной рукой, ответно поздоровался:



   - Здорово, Игорек! Чистоту решил навести?



   - Да вот, вчера другу вещи перевозил, намусорили немного. А ты смотрю с внуками решил понянчиться?



   Сосед не ответил. Его и без того худощавое лицо, почему-то нахмурилось. Он бросил задумчивый взгляд на мальчугана. А тот, заметив катающихся на дворовых качелях ребятишек, вежливо запросился поиграть с ними, почему-то называя соседа дядей Мишей.



   - Ну иди, - подтолкнул ребенка Галимый, добродушно улыбаясь. -Только не долго, нам скоро ехать нужно к... по делам.



   При этом в его глазах словно блеснула слезинка. Миша проводил долгим взглядом ребенка и заметив, что местная детвора его приняла, достал из кармана пачку сигарет и закуривая направился к Перехватову.



   - Так это не твой? - поняв, что ошибся, поинтересовался Игорь Петрович. - Родня приехала?



   - Да, как тебе сказать, - почему-то замялся сосед. -Теперь вроде как мой... Но...Блин, - почесал он довольно еще густую шевелюру для его возраста, с заметной сединой. - Этот паренек сын одних дальних родственников по линии жены.



   - Усыновить хочешь? -предположил писатель. - Что-то с его родителями случилась?



   - Пока опекунство оформили, но скорее всего на себя перепишем. Чего пацану без родителей жить? Они раньше в Горловке проживали...



   - Вот оно что?! - Игорь Петрович догадался, откуда родом мальчуган. - А к тебе он как попал?



   - Да понимаешь, сосед. Мутная тут одна история со мной приключилась... Точнее, даже мистическая. Не знаю, что и сказать. Всё равно не поверит никто. Хотя ты, как я слышал, книги пишешь?



   - Да так... пробую... Фантастику в основном.



   - Вот! Это мне и нужно! - оживился Михаил. Посмотрев на наручные часы, он невнятно пробормотал:



   - Так... Ксюня еще минут двадцать будет... потом созвон... время у нас есть. Присядем? - указал он на дворовую скамейку. Игорь Петрович догадался, что сосед желает поделиться распирающей его мозг историей и заперев машину направился за ним.



   - Не знаю, в курсе ты или нет... может, читал в новостях про наших оренбургских казачков, ездивших на Донбас?



   - Это ты про отряд добровольцев?



   - Да, про него, - глубоко затянулся сигаретным дымом Михаил. При этом он смотрел куда-то вдаль, словно видел то, что недоступно обычным людям. - Так вот... И я там был. Мы должны были влиться в батальон "Ермак". Но помимо всего везли еще и гуманитарку. Часть наших ехала на микроавтобусах, сопровождали продукты, медикаменты и посылки от родных. Часть казаков поездом отправилась, потом на перекладных..., но не в этом дело. - Сосед вновь глубоко затянулся дымком.



   - Мне повезло. Я железкой большую часть добирался... с комфортом. Вот там и получил первое ранение, - невесело ухмыльнулся он. Миша отвернул левый рукав куртки и показал свежий шрам на руке.



   - Мужикам сказал, что порезался случайно в тамбуре... Вроде поверили. Швы быстро наложили, перевязали, хотя и судачили, что рана рваная, как от осколка. Повезло, что ничего серьезного не задето было, а то бы меня обратно отправили. Но..., - докурил он первую сигарету и потянулся за второй. -Не в этом дело. Точнее в этом, но... блин, как бы складнее все тебе рассказать?



   - Да ты не спеши, - успокоил его Перехватов, - говори всё как есть. Ты с кем-то подрался или...



   - Вот именно, что или, - вновь невесело ухмыльнулся сосед. - Короче! Дело к ночи у нас подходило. Сам понимаешь - не в отпуск ехали. Переживания там всякие, разговоры поздние. Ну хряпнули мы на четверых пузырь водяры перед отбоем. У нас с этим строго, но мы исключительно в профилактических целях. Что нам по сто двадцать грамм на рыло? Чисто для сна..., но мне не спалось. Да еще гроза в дороге началась. Гром громыхал сука, как на войне, словно специально намекал, куда мы едем. Мужики уже храпели, как танки, а я решил выйти в тамбур покурить. Благо наше купе почти рядом с комнатой проводницы располагалось. Она меня, главное, еще таким жалостливым взглядом проводила... Ну да не в этом суть. Короче.... Стою я в тамбуре курю. Из одежды штаны камуфляжные, берцы и куртка спортивная синяя, на молнии. Да... Ещё папаху кубанку свою надел, холодно было. Стою, курю в одиночестве, и тут как шандарахнет гром! Я аж вздрогнул от неожиданности. Главное, так на взрыв был похож. И руку мне обожгло чем-то. Да еще свет прямо перед грохотом в тамбуре пропал. Ну блин, думаю... дела... Я бычок затушил, левую руку проверяю, а там рукав уже от крови намок. И главное дырка в стекле - дует из неё. Я рану зажал и, естественно, обратно ринулся. Блин, пытаюсь в темноте тамбурную ручку нащупать, а её нет. Точнее, она была, но не там и не такая. Это я уже потом сообразил. Стою как дурак, пытаюсь понять, как дверь открыть, а она сама вдруг открывается. Смотрю, за ней стоит вроде тетка худая и невысокая, одетая в старую фуфайку, в шапке-ушанке, ватных штанах, в валенках и с лампой керосинкой в руке! И тоже смотрит на меня, как ошалевшая. Потом увидела, что у меня рука окровавлена, бросилась ко мне и потащила вовнутрь, приговаривая: "Сейчас, миленький тебя перевяжу. Давай садись на кровать".



   - Я ошалевший присаживаюсь на полку и понимаю, что вагон не мой вообще! Проводница не наша. Купе её до невозможности старое, покоцанное какое-то. На полке лежит тонкий и грязный матрац, накрытый серой тканью, а главное запах! Сосед, ты не представляешь! Это дикая смесь горелых дров, креозота, керосина, немытого тела, гнили и страха! Да-да! Я и не знал, что у страха есть запах. Но он есть! Первой мыслью у меня было, что я умер. Но у мертвых рука не должна болеть? Тогда я решил, что это глюки от паленой водки, хотя мы её купили в магазине. Тетка уже склонилась передо мной и мою руку перевязывает, а я решил проверить -не галлюцинация ли у меня. Ну и свободной рукой по попе её провел. А та лишь отмахнулась и с улыбкой произнесла:



   - Ну раз тебя боец на баб потянуло, значит жить будешь. По касательной осколок прошел...



   В этот момент вновь за окном шарахнуло знатно, аж стекло за прикрытом тканью окном задребезжало. А проводница, завязав на руке узел бинтом, тихо пробормотала:



   - Ишь, немчура поганая, никак не успокоится. Поезд наш поперек горла у них стоит. Ни детей, ни раненных им не жалко, сволочи!



   - Погоди, - пришел я в себя. - Какие немцы, какие раненные? Ты кто такая? - Знаешь, сосед, я в тот момент вообще потерялся. Главное, что у меня глюки, уже не сомневался. Но старый вагон, поезд, немцы и не гром, а настоящие разрывы снарядов за окном. Я как раз накануне перед отправкой фильм по телеку смотрел. Называется "Коридор бессмертия", ты видел?



   - Да, - согласился Перехватов. - Сильная картина. Там про ленинградскую школьницу, попавшую на работу в паровозную бригаду. Они эвакуировали зимой из осажденного города детей и раненных, да вообще - кого могли, доставляя обратно военное снаряжение и продукты. Там еще с составом перевозили циклотрон для Курчатова.



   - Во-во! - оживился Миша. - Вот его я и смотрел. Поэтому и подумал, что у меня глюки. А тетка... хотя, какая она тетка. Я позже присмотрелся -девчонка сопливая, но уже успевшая хлебнуть лиха по самое не хочу. Просто грязная, уставшая и худая, но не тетка - девушка. А она мне так добродушно:



   - Что, солдатик? Тебя еще и контузило? Ты как вообще в мой вагон попал? Там с обеих сторон теплушки сцеплены. - А я ей в ответ:



   - Сам не знаю...



   - И пахнет от тебя, - она, даже еще зажмурилась словно от удовольствия, - странно. Очень приятно. Будто ты из дома только вышел, а войны нет... Аромат не узнаю. Не "Тройной одеколон" и не "Шипр" ...



   - Это французский..., - ответил ей я. - Жена подарила год назад.



   - О-о! У тебя и семья есть? Все живы? Тебя как зовут-то?



   - Михаил Галимов. А вас?



   - Светлана Куприянова.



   - Очень приятно. Да...у меня все живы и здоровы. Жена, дочка с зятем и внучкой.



   - Ого? - почему-то удивилась она и стала выкать. - Так вы уже оказывается дедушка?! А сколько же вам лет?



   - Сорок девять будет через месяц.



   - Ух ты! Я думала, вы намного моложе. Хорошо сохранились. Давно воюете?



   - Только еще еду...



   - А-а-а, у вас бронь была?!



   - Типа того, - говорю, а у самого волосы под кубанкой шевелятся. Решил поинтересоваться:



   - А вы родом откуда будете. Не из Ленинграда?



   - Да. Там родилась, там и школу закончила, но в институт не успела поступить, война...



   - А вы?



   - Из Оренбурга, точнее из Чкалова, - вспомнил я, что город менял имя перед войной...



   Света оживилась, начала мне рассказывать, как она до войны жила. А до меня начинает доходить, что я попал в прошлое! Хрен его знает, как, но я сейчас сижу, может быть, в вагоне того самого состава из фильма, что везет из блокадного города петербуржцев. Девушка мне про себя рассказывает, а у меня одна мысль: "Они же все тут голодные, а у нас там харчей полно! Вот я идиот без рюкзака вышел. Ничего с собой не взял. Но кто же мог знать?!" Сижу, слушаю её, а рука моя лезет в карман олимпийки. Вроде кроме пачки с сигаретами и футляра с очками, там еще что-то лежало, когда я её надевал. И точно! Мы перед отправкой затаривались, кто чем может. Вот я себе на Озоне заказал аварийные пайки для моряков. Один пакет у меня в кармане и лежал. Он небольшой по размерам. Это такие спрессованные плитки. А главное они очень питательные и сладкие. Я его достаю и вручаю Свете. А та ошалело так смотрит, не понимая, что это такое и брать боится. Там упаковка -фольга, да еще надписи на английском. Я ей и говорю:



   - Бери, дурочка. Это вкусно! Как шоколад. Американский аварийный паек, для матросов. По ленд-лизу союзнички поставляют. - Начинаю ей распаковывать, а у неё слезы по щекам текут. Вижу по глазам - жрать хочет, но не берет, почему-то. Я тогда еще подумал - боится, что отравлено. Ну и откусил чуток, показывая, что это можно есть. А она все равно не берет. И тут слышу, как за моей спиной тонкий голосок ребенка интересуется:



   - Тетя Света, а нас кормить будут?



   Оборачиваюсь и вижу, что в дверном проеме стоит непонятно кто. Пальто рваное, ноги в тряпках обмотаны, на голове платок с дырами обвязан до пояса. Лишь видны одни голодные лаза. И смотрит это чудо на нас так, словно мы... Эх! - махнул с досады Мишка рукой. -Я в тот момент такой сволочью себя почувствовал. Обернулся к Свете и говорю:



   - И много у тебя здесь таких?



   - Полный вагон.



   - Та-ак, понятно. Нож есть?



   - Вот, - протягивает мне обычный кухонный ножик с источенным лезвием, а у меня руки трясутся. Говорю ей:



   - Режь сама на всех. Будешь раздавать, скажи, чтобы не жевали, а сосали. Тогда надолго хватит. Его можно и водой размочить, если кипяток у тебя найдется. А я с твоего разрешения погуляю тут чуток...



   - Вот веришь, Игорек, - расчувствовался сосед. - Я еле слезы сдерживал. Иду по темному вагону, а там полно детей. Кто сидит, кто лежит на полках, и все смотрят на меня, как на Бога. За окном слышны периодические взрывы, а в вагоне тишина. Никто не плачет, не пугается взрывов... Дети истощенные, у многих и сил то не осталось, но глаза... Эти глаза меня теперь до самой смерти будут преследовать. Не хочу, чтобы мои внуки до такого ужаса дожили. Иду, значит, смотрю и чую, меня за штанину кто-то ухватил. Опускаю взгляд, а это паренек. Худющий, но взгляд у него бесстрашный, не потухший, как у многих. Тянет за штанину и говорит мне:



   - Дядя кавалерист, а вы разведчик?



   - А что? - интересуюсь в ответ. Я понял, что меня по кубанке за кавалериста приняли, а по пятнистым штанам за разведчика.



   - Скоро мы немцев победим?



   - Мишка, не немцев, а фашистов, - поправляет его лежащая рядом девочка.



   - Верно, - говорю я и присаживаюсь рядом на корточки. - Немцы такие же люди, как и мы, а вот фашизм - это захватническая идеология и ей не место в мире. Сказал и сам испугался -поймут ли...



   - Так скоро? - вновь интересуется мальчик, а я и не знаю, в каком времени оказался. Задаю встречный вопрос:



   - А ты знаешь, какой сейчас год?



   - Срок третий.



   - Ну вот в мае сорок пятого война и окончится. Осталось два годика потерпеть...



   - А вы откуда знаете?



   - Я? Хм... на самом деле я волшебник, - решил я детям поднять настроение. - Знаю всё, что будет с Россией до лета 2022 года!



   - Ух ты? - произнес тезка, но по глазам его я видел, что мне не верят. - Но ждать еще два года долго..., - с сожалением в голосе произнес ребенок. - Не успею я повоевать...



   Меня словно ушатом холодной воды окатило. Не мерз до этого ни сколько, хотя пар изо рта шел. А тут озноб по всему телу. Ребенок от горшка два вершка, а уже тоже воевать собирается. Блин, а у нас по телеку показывают, как молодые парни бегут за бугор, суки..., а тут ребенок голодный. Ну да бог тем беглецам судья. Погладил мальчишку по голове и говорю:



   - И не нужно тебе воевать. Страну нужно будет возрождать и детей правильно воспитывать, чтобы не выросли они фашистами. А если придется встать на защиту Родины - вставайте! Мы сильные и умные. Даже в космос первыми полетим!



   - Правда? - пацаненок ко мне наклонился, а в его глазах такая надежда и вера была, что я обнял его и сам заплакал. Сижу, губы кусаю, думаю: "Какую страну мы просрали" и слышу, как детвора оживилась. Оглядываюсь, а это Света несет сладости заморские и всем говорит, что это гостинчик от бойца дяди Миши. Все вежливо произносили: "Спасибо, дядя Миша" и брали скромные порции. И главное никто из детей не ринулся первым без спросу брать. Не дрались, ни отбирали еду друг у друга. Все чинно ждали, когда до них очередь дойдет. Полоски тоненькие получились, а я вижу, как дети их сначала долго нюхали, жмурясь от удовольствия, а потом принялись медленно сосать, как леденцы. А у меня сердце кровью обливается. Света видимо поняла мое состояние, но ничего не сказала. А я достал сигареты, сказал, выйду покурить и направился в тамбур. Едва дверь открыл и вновь мощный взрыв. В меня словно кто-то ударился... В глазах потемнело, и я упал... Очнулся... смотрю... лежу на полу современного тамбура. Меня вновь будто обухом по голове: "Вернулся!" ...



   Парням своим ничего не рассказывал. Только друган наш медик меня обругал, что я поврежденную руку грязной тряпкой обмотал. И где я её только отыскал, мол, полная антисанитария. Вколол мне укольчик, рану продезинфицировал, зашил и всё... Потом прибыли на место... Как служилось, рассказывать не буду, - посмотрев на часы, заметил сосед. - Сейчас жена уже выйдет. Но до Горловки добрался. Там и узнал, что от семьи родственников никого в живых почти не осталось. Дом разрушен снарядом, а пацана отправили в детский дом. Нашел потом, встретились. Оказалось - он мой тезка, тоже Миша. А когда я увидел его глаза, как у тех ленинградских детей, понял -судьба. Я Михаил, в вагоне том был Мишка и этот тезка. Решил - жив буду заберу его с собой. Командование помогло с оформлением документов. Вот он с нами и вернулся в Оренбург.



   - Мда... история почти фантастическая, - задумался писатель. - Можно кино снимать. Так ты думаешь, тебя на самом деле в прошлое закидывало или глюки?



   - Знаешь, Игорек. До вчерашнего дня я так и думал, что мне это привиделось. Окно в нашем тамбуре оказалось на самом деле разбитым. Может, хулиганы во время движения в вагон бросили железяку. Есть же уроды. Рану я получил, кровь лилась, может и водка паленой была. Я для себя и решил - глюки. Но вот в чем дело, - оглянулся он на свой подъезд, откуда как раз выходила его супруга. - Вчера мне раздался странный телефонный звонок с неизвестного номера. Звонил какой-то Михаил Сергеевич Тихомиров. Сказал, что ему нужно что-то для меня передать. Мол, знакомые его попросили, а он долго искал мои контакты. Сообщил, что он вечером будет проездом через наш город. Ну я и поехал. Опаздывал, буквально перед отходом поезда уже мы встретились. Мужик намного старше меня, седой уже с палочкой ходит. Увидел, разулыбался. Говорил, что не верил встрече, но это на самом деле я. Начал меня благодарить за что-то. Якобы я ему дал путёвку в жизнь, веру в людей и сладостями какими-то вдобавок угощал.... Я толком и понять ничего не мог. Думал, может он с Донбаса... пересекались где-то? Уже объявили об отправлении поезда. А он мне напоследок вручает небольшой пакет, мол, я его открою и всё сам пойму. Поезд отправился, а он мне все махал рукой на прощанье. Я в машину свою вернулся, вскрыл пакет, а там...



   Сосед достал из автомобильной сумочки до невозможности потертый футляр для очков и протянул его писателю. Игорь Петрович осторожно открыл изношенную вещь и увидел, что внутри лежат постаревшие от времени очки. Одно стекло треснуто вдребезги, но позже аккуратно заклеено. Все швы хорошо просматривались. Второе стекло тоже исцарапано, но целое. Пластмассовые дужки раскололись от времени, металл кое-где заржавел. Носить эти очки было уже невозможно, хотя фасон у них выглядел вполне современно.



   - И что это? -не понял Михаила писатель.



   - Это?! - усмехнулся тот, забирая раритет. - Это мои очки. Они у меня в тот раз были при себе. Дальнозоркость возрастная. Но когда я "вернулся", очков утром не обнаружил. Ходил в тамбур, спрашивал у проводницы. Никто очков не брал и не видел. Пришлось потом новые заказывать. А позже до меня дошло, что, присев перед ребенком на корточки, очки банально моги выпасть из кармана. Я их потерял тогда, зимой сорок третьего года в промёрзшем вагоне блокадного поезда! А Михаил Сергеевич Тихомиров - тот самый пацан Мишка, который у меня спрашивал, когда война закончится! Пазл сложился! Все его слова на перроне теперь стали мне понятны. Не глюки это были...



   - Миш, ты скоро там? - послышался недовольный голос жены. Они с пареньком ждали супруга у машины. - Нам ехать пора, риелтор ждет.



   - Да иду уже! - встал со скамейки сосед. И подмигнув недоуменному писателю, добавил с улыбкой:



   - Вот такие у нас дела, Игорек. Ладно бывай. Мы домик тут в деревне присмотрели. Хотим туда из города переехать. Едем оформлять. Надоела мне суета городская. А ты, если захочешь - напиши об этом рассказ. Может, он тоже кому-то путевку в новую жизнь даст? Детей, потерявших родителей и близких в мире еще полно и не важно, кто они по национальности... Главное - кем они вырастут.









<p>


Путевка в жизнь</p>







   Игорь Петрович своего соседа по дому знал исключительно по имени Михаил и прозвищу "Галимый". Так периодически называли его другие мужики из дома. Ну, как знал... Здоровались при встрече, обменивались ничего не значащими словами, зимой расчищали лопатами стоянку для машин. Где и кем он работал, писатель был не в курсе. Так... Периодически общались на автомобильные темы, консультировались по автосервисам, если возникала такая необходимость и всё! Обычное домовое знакомство без дружбы и обязательств. Перехватов не раз видел его супругу, но даже не интересовался ее именем. Знал, что у них есть уже взрослая дочка. Она пару раз садилась за руль отцовского автомобиля, увозя родителей куда-то в гости или на дачу. Но есть ли у Миши внуки, Игорь Петрович был не в курсе. Поэтому, когда в прохладный октябрьский день он наводил порядок в багажном отсеке своего кроссовера, то увидел, как из второго подъезда вышел Мишка, держа за руку мальчика, лет пяти-шести. Перехватов и решил, что это его внук.



   - Мишаня, привет! -прокричал он ему, вытряхивая багажный коврик. Галимый помахивая свободной рукой, ответно поздоровался:



   - Здорово, Игорек! Чистоту решил навести?



   - Да вот, вчера другу вещи перевозил, намусорили немного. А ты смотрю с внуками решил понянчиться?



   Сосед не ответил. Его и без того худощавое лицо, почему-то нахмурилось. Он бросил задумчивый взгляд на мальчугана. А тот, заметив катающихся на дворовых качелях ребятишек, вежливо запросился поиграть с ними, почему-то называя соседа дядей Мишей.



   - Ну иди, - подтолкнул ребенка Галимый, добродушно улыбаясь. -Только не долго, нам скоро ехать нужно к... по делам.



   При этом в его глазах словно блеснула слезинка. Миша проводил долгим взглядом ребенка и заметив, что местная детвора его приняла, достал из кармана пачку сигарет и закуривая направился к Перехватову.



   - Так это не твой? - поняв, что ошибся, поинтересовался Игорь Петрович. - Родня приехала?



   - Да, как тебе сказать, - почему-то замялся сосед. -Теперь вроде как мой... Но...Блин, - почесал он довольно еще густую шевелюру для его возраста, с заметной сединой. - Этот паренек сын одних дальних родственников по линии жены.



   - Усыновить хочешь? -предположил писатель. - Что-то с его родителями случилась?



   - Пока опекунство оформили, но скорее всего на себя перепишем. Чего пацану без родителей жить? Они раньше в Горловке проживали...



   - Вот оно что?! - Игорь Петрович догадался, откуда родом мальчуган. - А к тебе он как попал?



   - Да понимаешь, сосед. Мутная тут одна история со мной приключилась... Точнее, даже мистическая. Не знаю, что и сказать. Всё равно не поверит никто. Хотя ты, как я слышал, книги пишешь?



   - Да так... пробую... Фантастику в основном.



   - Вот! Это мне и нужно! - оживился Михаил. Посмотрев на наручные часы, он невнятно пробормотал:



   - Так... Ксюня еще минут двадцать будет... потом созвон... время у нас есть. Присядем? - указал он на дворовую скамейку. Игорь Петрович догадался, что сосед желает поделиться распирающей его мозг историей и заперев машину направился за ним.



   - Не знаю, в курсе ты или нет... может, читал в новостях про наших оренбургских казачков, ездивших на Донбас?



   - Это ты про отряд добровольцев?



   - Да, про него, - глубоко затянулся сигаретным дымом Михаил. При этом он смотрел куда-то вдаль, словно видел то, что недоступно обычным людям. - Так вот... И я там был. Мы должны были влиться в батальон "Ермак". Но помимо всего везли еще и гуманитарку. Часть наших ехала на микроавтобусах, сопровождали продукты, медикаменты и посылки от родных. Часть казаков поездом отправилась, потом на перекладных..., но не в этом дело. - Сосед вновь глубоко затянулся дымком.



   - Мне повезло. Я железкой большую часть добирался... с комфортом. Вот там и получил первое ранение, - невесело ухмыльнулся он. Миша отвернул левый рукав куртки и показал свежий шрам на руке.



   - Мужикам сказал, что порезался случайно в тамбуре... Вроде поверили. Швы быстро наложили, перевязали, хотя и судачили, что рана рваная, как от осколка. Повезло, что ничего серьезного не задето было, а то бы меня обратно отправили. Но..., - докурил он первую сигарету и потянулся за второй. -Не в этом дело. Точнее в этом, но... блин, как бы складнее все тебе рассказать?



   - Да ты не спеши, - успокоил его Перехватов, - говори всё как есть. Ты с кем-то подрался или...



   - Вот именно, что или, - вновь невесело ухмыльнулся сосед. - Короче! Дело к ночи у нас подходило. Сам понимаешь - не в отпуск ехали. Переживания там всякие, разговоры поздние. Ну хряпнули мы на четверых пузырь водяры перед отбоем. У нас с этим строго, но мы исключительно в профилактических целях. Что нам по сто двадцать грамм на рыло? Чисто для сна..., но мне не спалось. Да еще гроза в дороге началась. Гром громыхал сука, как на войне, словно специально намекал, куда мы едем. Мужики уже храпели, как танки, а я решил выйти в тамбур покурить. Благо наше купе почти рядом с комнатой проводницы располагалось. Она меня, главное, еще таким жалостливым взглядом проводила... Ну да не в этом суть. Короче.... Стою я в тамбуре курю. Из одежды штаны камуфляжные, берцы и куртка спортивная синяя, на молнии. Да... Ещё папаху кубанку свою надел, холодно было. Стою, курю в одиночестве, и тут как шандарахнет гром! Я аж вздрогнул от неожиданности. Главное, так на взрыв был похож. И руку мне обожгло чем-то. Да еще свет прямо перед грохотом в тамбуре пропал. Ну блин, думаю... дела... Я бычок затушил, левую руку проверяю, а там рукав уже от крови намок. И главное дырка в стекле - дует из неё. Я рану зажал и, естественно, обратно ринулся. Блин, пытаюсь в темноте тамбурную ручку нащупать, а её нет. Точнее, она была, но не там и не такая. Это я уже потом сообразил. Стою как дурак, пытаюсь понять, как дверь открыть, а она сама вдруг открывается. Смотрю, за ней стоит вроде тетка худая и невысокая, одетая в старую фуфайку, в шапке-ушанке, ватных штанах, в валенках и с лампой керосинкой в руке! И тоже смотрит на меня, как ошалевшая. Потом увидела, что у меня рука окровавлена, бросилась ко мне и потащила вовнутрь, приговаривая: "Сейчас, миленький тебя перевяжу. Давай садись на кровать".



   - Я ошалевший присаживаюсь на полку и понимаю, что вагон не мой вообще! Проводница не наша. Купе её до невозможности старое, покоцанное какое-то. На полке лежит тонкий и грязный матрац, накрытый серой тканью, а главное запах! Сосед, ты не представляешь! Это дикая смесь горелых дров, креозота, керосина, немытого тела, гнили и страха! Да-да! Я и не знал, что у страха есть запах. Но он есть! Первой мыслью у меня было, что я умер. Но у мертвых рука не должна болеть? Тогда я решил, что это глюки от паленой водки, хотя мы её купили в магазине. Тетка уже склонилась передо мной и мою руку перевязывает, а я решил проверить -не галлюцинация ли у меня. Ну и свободной рукой по попе её провел. А та лишь отмахнулась и с улыбкой произнесла:



   - Ну раз тебя боец на баб потянуло, значит жить будешь. По касательной осколок прошел...



   В этот момент вновь за окном шарахнуло знатно, аж стекло за прикрытом тканью окном задребезжало. А проводница, завязав на руке узел бинтом, тихо пробормотала:



   - Ишь, немчура поганая, никак не успокоится. Поезд наш поперек горла у них стоит. Ни детей, ни раненных им не жалко, сволочи!



   - Погоди, - пришел я в себя. - Какие немцы, какие раненные? Ты кто такая? - Знаешь, сосед, я в тот момент вообще потерялся. Главное, что у меня глюки, уже не сомневался. Но старый вагон, поезд, немцы и не гром, а настоящие разрывы снарядов за окном. Я как раз накануне перед отправкой фильм по телеку смотрел. Называется "Коридор бессмертия", ты видел?



   - Да, - согласился Перехватов. - Сильная картина. Там про ленинградскую школьницу, попавшую на работу в паровозную бригаду. Они эвакуировали зимой из осажденного города детей и раненных, да вообще - кого могли, доставляя обратно военное снаряжение и продукты. Там еще с составом перевозили циклотрон для Курчатова.



   - Во-во! - оживился Миша. - Вот его я и смотрел. Поэтому и подумал, что у меня глюки. А тетка... хотя, какая она тетка. Я позже присмотрелся -девчонка сопливая, но уже успевшая хлебнуть лиха по самое не хочу. Просто грязная, уставшая и худая, но не тетка - девушка. А она мне так добродушно:



   - Что, солдатик? Тебя еще и контузило? Ты как вообще в мой вагон попал? Там с обеих сторон теплушки сцеплены. - А я ей в ответ:



   - Сам не знаю...



   - И пахнет от тебя, - она, даже еще зажмурилась словно от удовольствия, - странно. Очень приятно. Будто ты из дома только вышел, а войны нет... Аромат не узнаю. Не "Тройной одеколон" и не "Шипр" ...



   - Это французский..., - ответил ей я. - Жена подарила год назад.



   - О-о! У тебя и семья есть? Все живы? Тебя как зовут-то?



   - Михаил Галимов. А вас?



   - Светлана Куприянова.



   - Очень приятно. Да...у меня все живы и здоровы. Жена, дочка с зятем и внучкой.



   - Ого? - почему-то удивилась она и стала выкать. - Так вы уже оказывается дедушка?! А сколько же вам лет?



   - Сорок девять будет через месяц.



   - Ух ты! Я думала, вы намного моложе. Хорошо сохранились. Давно воюете?



   - Только еще еду...



   - А-а-а, у вас бронь была?!



   - Типа того, - говорю, а у самого волосы под кубанкой шевелятся. Решил поинтересоваться:



   - А вы родом откуда будете. Не из Ленинграда?



   - Да. Там родилась, там и школу закончила, но в институт не успела поступить, война...



   - А вы?



   - Из Оренбурга, точнее из Чкалова, - вспомнил я, что город менял имя перед войной...



   Света оживилась, начала мне рассказывать, как она до войны жила. А до меня начинает доходить, что я попал в прошлое! Хрен его знает, как, но я сейчас сижу, может быть, в вагоне того самого состава из фильма, что везет из блокадного города петербуржцев. Девушка мне про себя рассказывает, а у меня одна мысль: "Они же все тут голодные, а у нас там харчей полно! Вот я идиот без рюкзака вышел. Ничего с собой не взял. Но кто же мог знать?!" Сижу, слушаю её, а рука моя лезет в карман олимпийки. Вроде кроме пачки с сигаретами и футляра с очками, там еще что-то лежало, когда я её надевал. И точно! Мы перед отправкой затаривались, кто чем может. Вот я себе на Озоне заказал аварийные пайки для моряков. Один пакет у меня в кармане и лежал. Он небольшой по размерам. Это такие спрессованные плитки. А главное они очень питательные и сладкие. Я его достаю и вручаю Свете. А та ошалело так смотрит, не понимая, что это такое и брать боится. Там упаковка -фольга, да еще надписи на английском. Я ей и говорю:



   - Бери, дурочка. Это вкусно! Как шоколад. Американский аварийный паек, для матросов. По ленд-лизу союзнички поставляют. - Начинаю ей распаковывать, а у неё слезы по щекам текут. Вижу по глазам - жрать хочет, но не берет, почему-то. Я тогда еще подумал - боится, что отравлено. Ну и откусил чуток, показывая, что это можно есть. А она все равно не берет. И тут слышу, как за моей спиной тонкий голосок ребенка интересуется:



   - Тетя Света, а нас кормить будут?



   Оборачиваюсь и вижу, что в дверном проеме стоит непонятно кто. Пальто рваное, ноги в тряпках обмотаны, на голове платок с дырами обвязан до пояса. Лишь видны одни голодные лаза. И смотрит это чудо на нас так, словно мы... Эх! - махнул с досады Мишка рукой. -Я в тот момент такой сволочью себя почувствовал. Обернулся к Свете и говорю:



   - И много у тебя здесь таких?



   - Полный вагон.



   - Та-ак, понятно. Нож есть?



   - Вот, - протягивает мне обычный кухонный ножик с источенным лезвием, а у меня руки трясутся. Говорю ей:



   - Режь сама на всех. Будешь раздавать, скажи, чтобы не жевали, а сосали. Тогда надолго хватит. Его можно и водой размочить, если кипяток у тебя найдется. А я с твоего разрешения погуляю тут чуток...



   - Вот веришь, Игорек, - расчувствовался сосед. - Я еле слезы сдерживал. Иду по темному вагону, а там полно детей. Кто сидит, кто лежит на полках, и все смотрят на меня, как на Бога. За окном слышны периодические взрывы, а в вагоне тишина. Никто не плачет, не пугается взрывов... Дети истощенные, у многих и сил то не осталось, но глаза... Эти глаза меня теперь до самой смерти будут преследовать. Не хочу, чтобы мои внуки до такого ужаса дожили. Иду, значит, смотрю и чую, меня за штанину кто-то ухватил. Опускаю взгляд, а это паренек. Худющий, но взгляд у него бесстрашный, не потухший, как у многих. Тянет за штанину и говорит мне:



   - Дядя кавалерист, а вы разведчик?



   - А что? - интересуюсь в ответ. Я понял, что меня по кубанке за кавалериста приняли, а по пятнистым штанам за разведчика.



   - Скоро мы немцев победим?



   - Мишка, не немцев, а фашистов, - поправляет его лежащая рядом девочка.



   - Верно, - говорю я и присаживаюсь рядом на корточки. - Немцы такие же люди, как и мы, а вот фашизм - это захватническая идеология и ей не место в мире. Сказал и сам испугался -поймут ли...



   - Так скоро? - вновь интересуется мальчик, а я и не знаю, в каком времени оказался. Задаю встречный вопрос:



   - А ты знаешь, какой сейчас год?



   - Срок третий.



   - Ну вот в мае сорок пятого война и окончится. Осталось два годика потерпеть...



   - А вы откуда знаете?



   - Я? Хм... на самом деле я волшебник, - решил я детям поднять настроение. - Знаю всё, что будет с Россией до лета 2022 года!



   - Ух ты? - произнес тезка, но по глазам его я видел, что мне не верят. - Но ждать еще два года долго..., - с сожалением в голосе произнес ребенок. - Не успею я повоевать...



   Меня словно ушатом холодной воды окатило. Не мерз до этого ни сколько, хотя пар изо рта шел. А тут озноб по всему телу. Ребенок от горшка два вершка, а уже тоже воевать собирается. Блин, а у нас по телеку показывают, как молодые парни бегут за бугор, суки..., а тут ребенок голодный. Ну да бог тем беглецам судья. Погладил мальчишку по голове и говорю:



   - И не нужно тебе воевать. Страну нужно будет возрождать и детей правильно воспитывать, чтобы не выросли они фашистами. А если придется встать на защиту Родины - вставайте! Мы сильные и умные. Даже в космос первыми полетим!



   - Правда? - пацаненок ко мне наклонился, а в его глазах такая надежда и вера была, что я обнял его и сам заплакал. Сижу, губы кусаю, думаю: "Какую страну мы просрали" и слышу, как детвора оживилась. Оглядываюсь, а это Света несет сладости заморские и всем говорит, что это гостинчик от бойца дяди Миши. Все вежливо произносили: "Спасибо, дядя Миша" и брали скромные порции. И главное никто из детей не ринулся первым без спросу брать. Не дрались, ни отбирали еду друг у друга. Все чинно ждали, когда до них очередь дойдет. Полоски тоненькие получились, а я вижу, как дети их сначала долго нюхали, жмурясь от удовольствия, а потом принялись медленно сосать, как леденцы. А у меня сердце кровью обливается. Света видимо поняла мое состояние, но ничего не сказала. А я достал сигареты, сказал, выйду покурить и направился в тамбур. Едва дверь открыл и вновь мощный взрыв. В меня словно кто-то ударился... В глазах потемнело, и я упал... Очнулся... смотрю... лежу на полу современного тамбура. Меня вновь будто обухом по голове: "Вернулся!" ...



   Парням своим ничего не рассказывал. Только друган наш медик меня обругал, что я поврежденную руку грязной тряпкой обмотал. И где я её только отыскал, мол, полная антисанитария. Вколол мне укольчик, рану продезинфицировал, зашил и всё... Потом прибыли на место... Как служилось, рассказывать не буду, - посмотрев на часы, заметил сосед. - Сейчас жена уже выйдет. Но до Горловки добрался. Там и узнал, что от семьи родственников никого в живых почти не осталось. Дом разрушен снарядом, а пацана отправили в детский дом. Нашел потом, встретились. Оказалось - он мой тезка, тоже Миша. А когда я увидел его глаза, как у тех ленинградских детей, понял -судьба. Я Михаил, в вагоне том был Мишка и этот тезка. Решил - жив буду заберу его с собой. Командование помогло с оформлением документов. Вот он с нами и вернулся в Оренбург.



   - Мда... история почти фантастическая, - задумался писатель. - Можно кино снимать. Так ты думаешь, тебя на самом деле в прошлое закидывало или глюки?



   - Знаешь, Игорек. До вчерашнего дня я так и думал, что мне это привиделось. Окно в нашем тамбуре оказалось на самом деле разбитым. Может, хулиганы во время движения в вагон бросили железяку. Есть же уроды. Рану я получил, кровь лилась, может и водка паленой была. Я для себя и решил - глюки. Но вот в чем дело, - оглянулся он на свой подъезд, откуда как раз выходила его супруга. - Вчера мне раздался странный телефонный звонок с неизвестного номера. Звонил какой-то Михаил Сергеевич Тихомиров. Сказал, что ему нужно что-то для меня передать. Мол, знакомые его попросили, а он долго искал мои контакты. Сообщил, что он вечером будет проездом через наш город. Ну я и поехал. Опаздывал, буквально перед отходом поезда уже мы встретились. Мужик намного старше меня, седой уже с палочкой ходит. Увидел, разулыбался. Говорил, что не верил встрече, но это на самом деле я. Начал меня благодарить за что-то. Якобы я ему дал путёвку в жизнь, веру в людей и сладостями какими-то вдобавок угощал.... Я толком и понять ничего не мог. Думал, может он с Донбаса... пересекались где-то? Уже объявили об отправлении поезда. А он мне напоследок вручает небольшой пакет, мол, я его открою и всё сам пойму. Поезд отправился, а он мне все махал рукой на прощанье. Я в машину свою вернулся, вскрыл пакет, а там...



   Сосед достал из автомобильной сумочки до невозможности потертый футляр для очков и протянул его писателю. Игорь Петрович осторожно открыл изношенную вещь и увидел, что внутри лежат постаревшие от времени очки. Одно стекло треснуто вдребезги, но позже аккуратно заклеено. Все швы хорошо просматривались. Второе стекло тоже исцарапано, но целое. Пластмассовые дужки раскололись от времени, металл кое-где заржавел. Носить эти очки было уже невозможно, хотя фасон у них выглядел вполне современно.



   - И что это? -не понял Михаила писатель.



   - Это?! - усмехнулся тот, забирая раритет. - Это мои очки. Они у меня в тот раз были при себе. Дальнозоркость возрастная. Но когда я "вернулся", очков утром не обнаружил. Ходил в тамбур, спрашивал у проводницы. Никто очков не брал и не видел. Пришлось потом новые заказывать. А позже до меня дошло, что, присев перед ребенком на корточки, очки банально моги выпасть из кармана. Я их потерял тогда, зимой сорок третьего года в промёрзшем вагоне блокадного поезда! А Михаил Сергеевич Тихомиров - тот самый пацан Мишка, который у меня спрашивал, когда война закончится! Пазл сложился! Все его слова на перроне теперь стали мне понятны. Не глюки это были...



   - Миш, ты скоро там? - послышался недовольный голос жены. Они с пареньком ждали супруга у машины. - Нам ехать пора, риелтор ждет.



   - Да иду уже! - встал со скамейки сосед. И подмигнув недоуменному писателю, добавил с улыбкой:



   - Вот такие у нас дела, Игорек. Ладно бывай. Мы домик тут в деревне присмотрели. Хотим туда из города переехать. Едем оформлять. Надоела мне суета городская. А ты, если захочешь - напиши об этом рассказ. Может, он тоже кому-то путевку в новую жизнь даст? Детей, потерявших родителей и близких в мире еще полно и не важно, кто они по национальности... Главное - кем они вырастут.