Кровавый снег декабря [Евгений Васильевич Шалашов] (fb2) читать постранично

Кровавый снег декабря

ПРОЛОГ, который мог бы стать и эпилогом

Весной одна тыща осьмсот двадцать шестого года раки были дёшевы. А как им не быть дешёвым при таком-то корме? Трактирщики вначале давали мальчишкам пятачок за ведро, а потом и вовсе — копейку. Но все были привередами — отбирали самых толстых и «нажористых». Ежели что не нравилось — выбраковывался весь улов. Дошло до того, что стали брать только таких, что «тянули» от полуфунта. Потом, правда, порция в дюжину раков, сваренных с солью, с укропчиком или сельдерюшкой, шла для господ посетителей по полкопейки. А что может быть лучше хороших раков к порции доброго немецкого пива? В аглицкой галлоновой или французской литровой кружке? Или к нашему, питерскому, поданному в полновесном русском ковше? Разве что сороковка водки под поросёнка с хреном…

Только вот одна беда. Сами жители града Петрова, сколь ни голодали в ту пору, но есть раков не хотели. А иноземцы вначале наваливались на «рюскю омар», а потом… Потом били морды трактирщикам…

Часть первая ИСКРА…

ГЛАВА ПЕРВАЯ ЭПИСТОЛЯРНОЕ НАСЛЕДИЕ

Август-декабрь 1825 года. Санкт-Петербург

Из письма поручика лейб-гвардии егерского полка Николая Клеопина Элен Щербатовой:

«14 августа осьмсот двадцать пятого года.

Уважаемая Элен Харитоновна! Как видите, принял Ваш упрёк в том, что имя Элен не склоняется и что не следует писать его на русский манер. Извините, что опять несколько задержал с ответом. Конечно, Вы вновь справедливо меня укорили в том, что прочесть Ваше письмо я мог бы в пять минут, а от усадьбы Вашего папеньки до наших казарм верховой домчит письмо в два с половиной часа. Но я читал Ваше письмо не пять, а сто раз по пять минут. Увы, служебные дела так отвлекают меня, что ответ сумел дать лишь через два дня. Смею здесь сослаться на любимого Вами и Вашим папенькой лорда Байрона:

Тем более что я уже сообщал Вам, что нонеча назначен я был полковым адъютантом. Увы, поэтому занятость не позволяет ответить Вам на языке вышеупомянутого лорда. Узнал на днях, что Ваш папенька чрезмерно расстроен разорением, что претерпел его любимый пиит сэр Walter Scott. Сообщите ему, папеньке, разумеется, а не этому сэру, что и я, в меру своих скромных сил и средств, готов помочь. Присланный Вами рыцарский роман прочёл с огромным прилежанием и даже осмелился распорядиться переплести его в лучшую кожу, какую можно было найти в Санкт-Петербурге.

За сим, с огромным и искренним почтением и уважением, поручик лейб-гвардии егерского полка — Николай Клеопин.

Р. S. И напрасно Вы на том балу у жены полкового командира насмехались надо мною, что не читал я старца Осияна. Ещё как читал!

Н. К.»

Из письма поручика лейб-гвардии егерского полка Николая Клеопина Павлу Еланину, командиру роты Вятского пехотного полка в местечко Каменка Малороссии:

«18 августа осьмсот двадцать пятого года. Писано в Петербургских казармах егерского полка.

Здравствуйте, дорогой Поль! В прошлом письме Вы спросили меня — как продолжается дело моё о сватовстве? Отвечаю — никак! Papa моей Элен, как Вы знаете, является известным англоманом. То, на что позарилась моя дражайшая матушка при начале сватовства — приданое и имение, граничащее с моей родной деревушкой Панфилка, что в Новгородской губернии, — оказалось на поверку правдой. А Одоевские, вместе с которыми мы владеем селом Борисоглебским, так те вообще в родстве, хоть и в отдалённом. Слышал краем уха, что Харитон Егорович уже ведёт переговоры о покупке этой части имения, чтобы передать его в приданое для дочки. Словом, старикан не прочь породниться с нами. Он, оказывается, в бытность ополченцем, хаживал с моим покойным батюшкой в Париж. Только вот беда, что ещё после Аустерлица, где он участвовал (правда, без моего батюшки, бывшего тогда в шведской кампании), Харитон Егорович отвратился от всего французского и принялся учить аглицкий. Добро бы только сам! Так ведь он и для детей своих выписал гувернантку из англичан — леди Гаррах. И от будущего зятя требует безукоризненного знания аглицкого… Нет бы, как все добрые люди, учил и любил французский! Или уж, на худой конец, русский. А я, как знаете, мой любезный друг, паст инфектум не отличу от паст префтимьют (или как там?). Тьфу! Вот и приходится теперь, как последнему дураку, при получении писем моей будущей невесты тащиться к знакомому из Департамента иностранных дел. То же самое и с ответом… А ещё, представьте себе, Поль. Этому старому фатеру (или фазеру?) взбрело в голову помочь деньгами Siry Waltery Scotty. Говорят, сей аглицкий литератор недавно был признан банкротом. Хотя наши