На крючке [Лен Корвус] (fb2) читать онлайн

Лен Корвус На крючке

1

Он мрачно рассматривал своё отражение в зеркале, аккуратно, одну за другой, застёгивая магнитные пуговицы на тёмно-серой сутане.

— Пе-ервый дознаватель инквизиционного блока Капитула, — она мягко, словно кошка, проскользнула в комнату и в мгновение ока оказалась у него за спиной. — Я так тобой горжусь, Чес-слав!

Он поймал её руку, попытавшуюся расстегнуть только что застёгнутое, и уклонился от коснувшихся шеи губ.

— Мне некогда.

— Тебя не было трое суток, — она капризно надулась. — Я скуча-а-ала…

Он замер, глядя на неё в зеркало.

— Ты… пьяна?

Её лицо вмиг изменилось. Вместо расслабленной истомы в глазах блеснула злоба.

— Пьяна?! Интересно, как ты себе это представляешь? Тебя. Не было. Трое. Суток!

«Это» он представлял себе до тошноты чётко. Даже фантазия не требовалась, достаточно не страдать амнезией. Да и праведное возмущение с оскорблённой невинностью она тоже разыгрывала отнюдь не впервой… Увы, Чеслав был почти готов к тому, что после трёх суток своего отсутствия найдёт её опьянённой чужой кровью.

Но всё же сейчас отчего-то засомневался.

— Извини, — он вздохнул, прекрасно понимая: нахлынувшее чувство вины иррационально… но не в силах ничего с этим поделать. — Я… Мне просто почудилось.

— Почудилось? Что тебе почудилось, проклятый палач?! — внезапно взвилась она. — Ты обещал мне защиту и еду! Защиту и еду, а не заточение в этом пустом склепе и стылую тухлятину из пакетов! Тебя не было трое грёбаных суток! Трое суток ты где-то ловил, истязал и жёг заживо таких, как я. И знаешь что? Я завидую им! Потому что моя участь страшнее!..

Волна ярости захлестнула его, от чувства вины не осталось и следа. Он, резко развернувшись, схватил её за горло и со всего маху приложил головой о стену. Человеческая женщина умерла бы на месте, но она только зашипела, оскалившись и обнажив клыки (три длинных, белых и острых, один — правый верхний — обломанный наполовину). Однако и он давно уже сильно отличался от обычного человека и вместо страха испытал лишь ещё большую злость.

— Я защищаю людей, — процедил он. — От таких тварей, как ты, — и вновь ударил её затылком о стену. — Я. Защищаю. Тебя! От людей и от тебя самой.

— Тварей? — она криво ухмыльнулась и тронула кончиком языка сколотый клык. — Ты о тех, кто может подарить вам спасение, сделать здоровыми, дать возможность не прятаться под куполами?..

— Спасение? Ты про то, что сделала со мной? Про зависимость? Про ломки? Про кровавую рвоту?..

— У всего есть цена, Чеслав! Тебе тридцать пять, а выглядишь ты от силы на двадцать два! Ты здоров, ты сильнее всех вокруг, тебя не берёт солнце, на тебе любые ранения заживают за сутки!..

— Пока ты рядом! Пока ты меня пьёшь!

— О да! Чудовищная несправедливость! Вы выслеживаете нас, заковываете в кандалы, пытаете и убиваете просто за то, что мы есть! Тупые и трусливые животные, вы все свои страхи всегда превращали в агрессию и жестокость! Вы не умеете доверять тому, кто сильнее вас, боитесь, потому что судите по себе. Вся ваша хвалёная человечность, в которой вы отказываете нам, куда она девается, когда речь заходит об убийстве моих собратьев? Ведь именно так ты успокаиваешь себя, когда жжёшь заживо подобных мне, когда слышишь их крики, чувствуешь запах палёной плоти… Ты говоришь себе, что мы не люди, что в нас нет человечности, да, Чеслав? Становится легче?

Он опустил веки и разжал пальцы. Рука безвольно повисла вдоль тела. Сейчас она могла бы убить его одним движением. Но… не убьёт. Нет, не потому, что он был ей дорог, не потому, что она помнила (хотя бы помнила!) те чувства, которые двадцать пять лет назад испытывала к нему. Всё банально — он ей нужен. А он… он никак не мог заставить себя убить её. Ведь она тоже нужна ему. Не меньше. Больше. Гораздо больше! А ещё… он по-прежнему её любил.

— У меня есть пятнадцать минут, — прохрипел он и тут же почувствовал лёгкое головокружение то ли из-за её мгновенной реакции на эти слова, то ли из-за собственного предвкушения.

Прохладная ладонь ласково коснулась щеки, спустилась ниже, легла на шею, будто прислушиваясь к бьющемуся в венах пульсу. Он прерывисто выдохнул, а она, напротив, всем телом подавшись вперёд, втянула носом воздух в двух миллиметрах от его кожи.

— Хочешь? — голос её стал низким и бархатным.

Он едва не заскулил от желания, но невероятным усилием воли заставил себя только молча кивнуть.

— Ступай, — наваждение исчезло, она отстранилась и шагнула в сторону. — Ненавижу делать это урывками, ты же знаешь. И… — её полные губы вновь растянулись в обворожительной, но совершенно ледяной улыбке, — так я буду знать, что ты точно поспешишь вернуться. Ты ведь поспешишь, Чеслав?

Как же он порой ненавидел её!

Он поспешит. Действительно поспешит, и когда, наконец, доберётся до дома, она, несомненно, сделает всё, чтобы он каждой клеточкой своего зависимого тела ощутил, сколь необходима она ему.

Стиснув зубы, Чеслав Рутковский, первый дознаватель инквизиционного блока Капитула, коротко кивнул и, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты. Её заливистый смех вонзился ему в спину острыми ледяными иглами.

2

Путь до северного изолятора, куда его вызвали сразу после торжественного вручения ордена первого дознавателя, был неблизким. Изоляторы располагались у пропускных пунктов, а значит, прилегали к самой границе купола. Дом же Чеслава, напротив, находился в одном из элитных районов Ньюленда. Сложно представить нечто более удалённое от периметра. Разве что башня Капитула, подпиравшая купол точно в центре.

Янтарь — конь Чеслава, покрытый вместо шерсти броней из полупрозрачных чешуек медового цвета, — уверенно шёл ровной рысью по давно знакомому маршруту: по широким улицам спальных районов, сплошь состоявших из жилых купольных колонн (когда-то такие дома называли небоскрёбами, но сейчас они скребли купол, защищавший людей от небес); по серым в дневном полумраке промышленным кварталам; по узким и кривым проулкам трущоб, дающих кров искателям лучшей жизни…

Ньюленд являлся самым крупным городом на территории погибшей Европы. И самым первым из построенных здесь. За него предки взялись, едва немного пришли в себя после акта самоуничтожения, названного впоследствии Войной Судного дня, а по сути бывшего высокоскоростным обменом десятками (а может быть, и сотнями) ядерных снарядов, в одночасье стёрших с лица земли шестьдесят процентов человеческой цивилизации. А потом…

«И померк свет, и пришёл холод. И холод тот жёг больнее огня и оставлял на телах волдыри и язвы, — говорилось в Новом Писании, которое каждый ребёнок знал на зубок. — И стал голод. И чума. И умирали многие…»

«Многие» — это, по мнению Чеслава, было очень мягко сказано. От голода и радиации (местной, собственноручно созданной человеком, и солнечной, жгущей землю сквозь истончившийся озоновый слой), от нехватки пресной воды и слишком быстро изменившегося состава воздуха, от инфекционных болезней, от травм, от нападений диких животных и одичавших соплеменников погибло две трети тех, кто остался в живых после «войны»… И вот тогда жалкие осколки человеческой расы вдруг поняли: они на искалеченной планете не одни.

До сих пор никто так достоверно и не выяснил, откуда взялись вампиры. Теорий было множество. Кто-то считал причиной их появления радиацию (в мире, где дети с уродствами рождались чаще, чем без оных, в мутагенную природу «странного» верилось проще всего; ангел ли с крыльями, дьявол ли с рогами, упырь ли с ядовитыми клыками — всё суть одно — мутант!); кто-то утверждал, что кровососы из древних мифов тысячелетиями дремали в глубоких пещерах, и ото сна их пробудила заставившая вздрогнуть землю Война Судного дня. Чеслав же относился к кучке людей, предполагавших наличие вампиров рядом с человечеством и прежде… буквально на протяжении всей истории этого самого человечества.

По мнению Рутковского, кровососы обитали здесь если и не всегда, то совершенно точно уже очень давно (о чём как раз таки свидетельствовали мифы и легенды), но в огромной, с каждым годом растущей людской популяции успешно терялись, становясь всё менее и менее заметными, и в итоге действительно превратились для своей еды не более чем в детскую сказку, в тень на стене, в неосознанные, невнятные страхи… в генетическую память. А потом Война Судного дня изменила расстановку сил. И чем активнее снижалось количество людей на земле, тем выше делалась концентрация растворившихся в их массе вампиров — практически бессмертных хищников, на которых не действовали ни ионизирующее излучение, ни болезни… но которым тоже начинало не хватать еды. И однажды существование «героев мифов и легенд» оказалось настолько очевидным, что людям пришлось его признать. А признав, взяться за уничтожение угрозы.

3

Алексей Терехов — его первый помощник (а заодно его приёмный сын, его грех и его искупление, главная слабость и единственный источник силы) — ждал у КПП, шутливо флиртуя с несущей сегодня службу Ли Минчжу. Чеслав спешился и, поздоровавшись, передал Ли поводья.

— Присмотришь?

Девушка, улыбнувшись, ласково погладила коня по чешуйчатой морде.

— Конечно, Кап, — а потом вдруг помрачнела. — Перед тем, как в камеру идти, загляни в морг.

Он, уже взяв Алекса под локоть и собираясь шагнуть внутрь, оглянулся:

— Зачем?

Она отвела взгляд.

— Чтобы не забывать, кого допрашиваешь.

Чеслав криво ухмыльнулся и переступил-таки порог, увлекая Алекса с собой. Он никогда не забывал, с кем ему приходится иметь дело. Он знал это лучше прочих.

— Ну, первый дознаватель, как тебе ощущеньица на новых высотах? — проворковал Алекс, едва они ступили в скупо освещённый коридор. — Головушка не кружится?

Чеслав улыбнулся.

— Если что, у меня есть на кого опереться.

— Всегда можешь рассчитывать, — довольно отозвался Алекс и с деланным равнодушием поинтересовался: — А… Амелия уже знает?

Чеслав кинул на него быстрый взгляд и с трудом подавил тяжёлый вздох.

— Да, был дома, сообщил, — ответил он, но тут же перевёл тему. — В курсе, зачем мы здесь?

Алекс разочарованно засопел, однако испытывать терпение непосредственного начальства не стал и тоже переключился на дела:

— Убийство. Труп мужчины, много крови. Рядом с трупом двое парней. Парни перемазаны в крови. Удрать не пытались. Труп человеческий. Исполосован ножом, следов укуса при беглом осмотре не обнаружено. Сейчас Матиас смотрит его внимательнее… Пойдём к нему?

Чеслав коротко кивнул, сворачивая к прозекторской.

— А парни? Что можешь рассказать о них?

Алекс хмыкнул:

— Так ничего. Торчали рядом с этим убитым мужиком, один забрызган кровью, другой в ней по самые уши. Один ведёт себя агрессивно, второй всё время молчит и жмётся к брату…

— Брату? — перебил Чеслав. — В прямом или в переносном смысле?

— В прямом вроде. При них были документы. Марко и Стефан Андричи. Правда, документы местные, при поступлении получены, так что имена наверняка с их же слов записаны. Но Ли сказала: они похожи.

— Андричи?.. — в памяти что-то трепыхнулось и тут же исчезло. — Эм-м… Ладно. Когда и через какой приёмник они прошли, уже выяснили?

— Так через этот и прошли. Неделю назад.

— А труп?

Алекс пожал плечами.

Они наконец приблизились к двери, из-за которой слышалась весёленькая мелодия и низкий хрипловатый голос очень неплохо подпевающего ей Матиаса Бауэра. Чеслав не стал стучаться. Войдя, прямым ходом направился к металлическому столу в центре, стараясь не наступить в ржавые лужи на полу.

— Кап! — Матиас, тщательно смывавший кровь с лежащего на столе тела немолодого грузного мужчины, обернулся и слегка растянул губы в улыбке. — Можно поздравить?

— Не самая подходящая обстановка, — буркнул Чеслав.

Матиас развёл руками.

— Я здесь живу, первый дознаватель, но, если позовёшь куда-то в более приятное тебе место, поздравлю там.

— Давай сперва разберёмся с этим делом.

Матиас нарочито тяжко вздохнул и кивнул на труп.

— Да не с чем тут разбираться. Следов клыков на нём нет, одни порезы. Пойманные мальцы тоже люди. Надо передать их в гражданский следственный и забыть. Тот ждёт, кстати. Рыжий Риан больше часа опустошает наши запасы чая.

— Почему уверен, что парни не упыри? Ты их уже смотрел? — спросил Чеслав.

— Я — нет, — отозвался Матиас. — В журнале подпись Лито…

— Новенького? — насторожился Рутковский, но Матиас тут же набычился.

— Я сам натаскивал его больше месяца! Он бы не пропустил упыря!

— Ладно. Продолжай.

Матиас нехотя перестал раздувать ноздри и вновь перешёл к делу.

— Продолжать, в общем-то, нечего. Они были осмотрены и допущены как чистые. Полный цикл обращения — двадцать восемь дней. Если б их заразили уже в Ньюленде, сейчас они корчились бы в каком-нибудь тёмном закутке. А они совсем не корчатся. Поэтому, полагаю, их можно считать людьми. Но… ты, конечно, проверь.

— Конечно, проверю, — сказал Чеслав, разворачиваясь к двери, и притормозил собравшегося идти с ним Алекса. — Останься. Давайте здесь в четыре глаза. Найдёшь след упыря — премию выпишу.

— Эй! А мне? — возмутился Матиас, но Чеслав уже вышел и мягко прикрыл за собой дверь.

4

Этого он не ожидал. Выругался, застряв на пороге камеры, и даже оглянулся на провожавшего его охранника. Тот мрачно кивнул в ответ на немой вопрос. Ошибки нет, перед ним те самые двое «парней».

Чеслав вздохнул и вошёл внутрь. Подростки (одному лет тринадцать, второму — не больше десяти) молча смотрели на него из угла комнаты, в которой из мебели имелись разве что лампа на потолке и хитрая система цепей с разнесёнными по стенам держателями. Последними «держателями» являлись железные обручи, охватывающие шеи обоих мальчишек. Пацан постарше обнимал за плечи младшего, а тот пытался посильнее вжаться в его бок, испуганно стискивая в пальцах какую-то деревянную игрушку. Оба тощие и измождённые. Лица совсем ещё детские. Одежда основательно поношена и явно с чужого плеча…

Вмиг обрели смысл слова Ли Минчжу, просившей не забывать, с кем он имеет дело. И стало понятно, почему все до сих пор ждали его, не попробовав ни осмотреть подозреваемых, ни провести хоть один тест. Людям не хотелось брать эту ношу на себя.

— Кируби, — окликнул Чеслав охранника. — Кто из медиков на месте? Беккер здесь?

Кируби молча кивнул.

— Вызови её. И нужна пара свидетелей для подтверждения данных осмотра. Подойдёшь ты, и где-то там без дела скучает Рыжий Риан из следственного.

Кируби, прикрыв дверь, отправился выполнять указания, а Чеслав вновь смерил мальчишек задумчивым взглядом и, привалившись плечом к стене, как можно безразличнее произнёс:

— Рассказывайте.

Старший пацан нехотя разлепил губы:

— Что?

— Всё. Всё как есть. Пока мы одни. Кто вы, откуда вы, кто убил мужчину, рядом с которым вас взяли, как убил, почему у тебя, — он кивнул на младшего мальчишку, — до сих пор вся рожа в запёкшейся крови?.. Меня зовут Чеслав Рутковский. Я дознаватель инквизиционного блока. И лучше бы вам сделать всё, чтобы выбраться из моих лап в лапы гражданского следственного отдела.

Он желал им этого от всего сердца. И себе тоже. Потому что знал: людей в Ньюленде не казнили. Даже за убийства. Тем более не казнили детей. Отдай он сейчас этих двоих Рыжему Риану, и их завтра же отправят в приют, где пусть и не каждый день праздник, но точно тепло, сыто и безопасно. А вот окажись они вампирами… Без вариантов: вечером их хорошо прожаренные тела будут мерно покачиваться в цепях на площади Капитула, напоминая всем проникшим под купол упырям, что инквизиция Ньюленда ничем не гнушается в вопросах защиты своих людей. Чеслав Рутковский не гнушается ничем.

Он смерил мальчишек долгим взглядом и задал простой вопрос, решавший всё:

— Вы упыри?

Младший почему-то повернулся к старшему, а старший, не отводя взгляда от Чеслава, громко сглотнул и, покрепче прижав к себе брата, отрицательно мотнул головой.

Чеслав кивнул.

— Ладно. Сейчас придёт наш врач. Она осмотрит вас снова, так же как вас смотрели при проходе под купол. При мне и ещё двух свидетелях. Если на ваших телах нет метки Зверя… Знаете, что такое метка Зверя?

Старший кивнул, младший по-прежнему пялился на брата и на вопрос не отреагировал.

О метках Зверя знали все, даже те, кто никогда их не видел. Шрамы от ядовитых клыков обратившего вампира оставались на теле обращённого навеки, их невозможно было вывести или замаскировать. В практике Чеслава имелись случаи, когда некоторые «везунчики» избавлялись от меченной конечности… Но через некоторое время им либо приходилось уродовать себя снова, либо их выдавала нечеловеческая регенерация.

— Хорошо, — продолжил Чеслав. — Если меток нет, вас заберёт следственный отдел. Если есть, я проведу обязательные дополнительные тесты, задокументирую результат и сожгу вас заживо в Лучах Бога. Это очень больно… И с единственно возможным результатом — вы умрёте. Всё ясно?

— У нас нет меток, — проговорил старший пацан. — Не надо пугать.

— Кто убил мужчину, рядом с которым вас нашли? — вновь спросил Чеслав.

— Я, — глухо отозвался старший.

Чеслав удивлённо хмыкнул. Такой искренности он тоже не ожидал.

— Зачем?

Пацан молчал.

— Вы его знали?

Он кивнул.

— Вы пришли сюда вместе?

Тишина.

— Он был вашим родственником?

Низко опущенные головы.

— Отцом? Отчимом? Кем?

— Это неважно, — пробормотал старший. — Он заслужил.

Чеслав очень надеялся, что так оно и было.

— Почему мелкий весь в крови? — чуть мягче спросил он.

— Пытался меня оттащить, поскользнулся, упал, — ровно, как-то заученно отозвался старший.

Чеслав прищурился, рассматривая его. Могло ли такое объяснение оказаться правдой? Наверное… да.

— Как тебя зовут?

— Марко.

— А он, значит, Стефан?

— Да.

— Почему он молчит?

Марко слегка дёрнул плечом.

— А о чём ему с тобой говорить? Тебе меня мало?

Чеслав усмехнулся и хотел сказать, что лучше бы, конечно, им обоим научиться держать язык за зубами, но в этот момент дверь распахнулась, и в камеру вошла Криста Беккер, а за порогом в нерешительности замер здоровяк Рыжий Риан. «Тоже не ожидал увидеть детей», — понял Чеслав и протянул ему руку.

— Мои поздравления, Кап, — мимоходом пробормотала Криста и, достав пульт от лампы, принялась регулировать освещение.

Рыжий Риан явственно вздрогнул от звука её голоса, оторвал взгляд от мальчишек, перевёл его на Чеслава и, заметив, наконец, протянутую ладонь, сжал её своей огромной ручищей.

— Привет, Кап, — Рыжий Риан не был его подчинённым, но они часто пересекались в совместных операциях, и здоровяк давно уже обращался к нему так же, как весь инквизиционный блок, где Чеслава сперва прозвали Капелланом, а потом сократили до Капа. — Ну? Смотрим и отдаёшь мне? Они сказали, что случилось?

Чеслав высвободил руку.

— Сказали пока мало. Давай глянем, а там решу.

Беккер установила оптимальный уровень освещённости, убрала пульт, вытащила из-за пазухи раскладной планшет с чистым протоколом осмотра и, глянув на молчаливых мальчишек, щёлкнула пальцами:

— Кируби, включи периметр и сними с них кандалы.

В коридоре вспыхнули УФ-прожекторы, Кируби прикрыл дверь и, подойдя к детям, быстро избавил их от тяжести цепей. Чеслав заметил, как Рыжий Риан в этот момент напрягся, как пальцы дёрнулись к оружию. Однако подозреваемые продолжали успешно изображать обычных испуганных подростков.

— Раздеваемся, — скомандовала Криста и, выдохнув облачко пара, добавила: — По очереди. Сперва младший. И сразу диктуем имя, возраст… если знаете — точную дату рождения.

— Стефан Андрич, — пробормотал старший из братьев, начав быстро и ловко, будто занимался этим постоянно, помогать младшему снимать одежду.

Криста кивнула, внося данные в протокол.

— Возраст?

Пацан вдруг замялся, пальцы на миг замерли на узле верёвки, служившей его брату поддерживающим штаны поясом.

— Эм… Десять… — неуверенно пробормотал он.

— Не знаешь, сколько лет брату? — удивился Чеслав.

Марко дёрнул плечом и вновь взялся за узел.

— А ты, Кап, знаешь, сколько лет твоей сестрице? — насмешливо фыркнула Криста и, не дожидаясь, когда он, вздрогнувший от неожиданности, сообразит, какую цифру называл в последней раз, кивнула, будто самой себе: — Вот-вот. Вы, мужчины, никогда не знаете, сколько лет вашим детям, братьям с сёстрами, родителям… Такая информация не держится у вас в головах. — Она вновь обратилась к Марко. — Дату рождения хоть помнишь?

На это вопрос тот ответил куда более уверенно. И вскоре Криста взялась за осмотр тощего обнажённого мальчишки. Рыжий Риан отчего-то смущённо отвёл взгляд и начал с интересом изучать стены камеры. Кируби неподвижным изваянием замер у двери и равнодушно следил за происходящим. А Чеслав подошёл ближе и, стараясь не мешать Беккер, контролировал каждое её движение, каждое прикосновение к бледной с голубыми прожилками коже, каждую команду… и смотрел. Смотрел во все глаза, боясь пропустить даже намёк на четыре крохотных звёздчатых шрамика с фиолетовыми, почти чёрными сердцевинами и тончайшими, будто паутинки, расползающимися в стороны кривыми «лучиками» того же цвета. Именно так выглядела метка Зверя. Он видел их часто, пугающе часто. Слишком часто, чтобы позволить уйти хоть одному носителю.

— Чисто, — наконец определилась Криста и подтолкнула мальчишку обратно к вороху одежды.

Чеслав кивнул. Пацан действительно был чист. Даже не так. Он был идеален. Если не считать патологической худобы и бледности, которые легко исправили бы хорошее питание и тёплая постель, Стефан Андрич внешне выглядел… совершенным. Ни одного шрамика, ссадины или синяка на гладкой коже, ни одного мутационного изменения.

Чеслав хмурился, наблюдая за одевающимся с помощью старшего брата ребёнком, и не мог отделаться от ощущения какой-то неправильности. Что-то было не так, но вот что?

Впрочем, всего минуту спустя, эти мысли вылетели у него из головы.

Когда Марко Андрич стянул с себя балахон, заменявший ему рубашку, Рыжий Риан ошарашенно присвистнул; молчаливый Кируби оттолкнулся от стены и безотчётно шагнул вперёд, словно не веря собственным глазам; Криста глянула исподлобья, нахмурилась и обернулась к Чеславу, явно намереваясь задать вопрос… Но Рутковский не позволил.

— Все вон, — едва слышно прохрипел он, судорожно сжимая кулаки.

— Кап?.. — Криста растерянно моргнула.

— Все быстро вышли вон, — низко прорычал Чеслав и для наглядности ногой распахнул дверь. — Впиши, что он не заражён. Упыри такими не бывают. Рыжий Риан, ты свободен, я свяжусь с вами, когда мы во всем разберёмся.

Марко Андрич, опустив голову, неуверенно теребил узел такого же, как у брата, верёвочного «ремня».

Когда камера опустела ровно наполовину, Чеслав сам захлопнул дверь и вновь обернулся к мальчишкам.

— Кто? — он почти шептал.

— Что «кто»? — насупился Марко.

Чеслав медленно выдохнул и продолжил так же тихо:

— Не юли. Кого ты кормишь?

— Я тебя не понимаю, — буркнул Марко. — Штаны снимать?

Чеслав скрипнул зубами и, стараясь не сломать к чёртовой матери магнитные пуговицы, начал расстёгивать сутану. Парень молча следил за ним. На совсем ещё детском лице не отражалось ни одной эмоции. Ни удивления, ни страха. Казалось, он прекрасно осознавал, к чему всё идёт, и просто ждал, отыгрывая свою роль. Стефан подошёл к брату, не выпуская из рук игрушку, обхватил за талию, прижался к боку. Марко обнял его привычным, безотчётным жестом, по-прежнему не сводя взгляда с быстро раздевающегося Чеслава.

Сутана упала на отнюдь не блещущий чистотой пол. За ней отправилась рубашка. Чеслав шагнул к мальчишкам почти вплотную и последовательно ткнул пальцем себе в ямку над левой ключицей, чуть ниже в плечо, рывком дёрнул ремень и, приспустив брюки — в паховую складку. А потом одним стремительным движением схватил Марко за тонкое горло, одновременно отталкивая в сторону его брата.

— Кого. Ты. Кормишь?

Острый кадык дёрнулся под его ладонью, но пацан промолчал, и тогда Чеслав ткнул пальцем уже в него. В небольшую бледно-розовую вальвулу на тощей груди, окружённую многочисленными шрамами от таких же, явно с трудом зарубцевавшихся вальвул. Парень заскулил от боли. Палец легко вскрыл тонкий плёночный клапан, и руке стало горячо и мокро, в воздухе быстро растекался аромат донорской крови.

— Говори, — прорычал Чеслав.

Марко смотрел потемневшими то ли от боли, то ли от ужаса глазами и молчал.

— Говори! — заорал Чеслав и, не глядя, ткнул пальцем в такую же вальвулу на мальчишеском животе, а в следующую секунду…

Он действовал рефлекторно, ибо осознать подобное мозг не успел бы ни за что на свете. В последний миг заметив движение боковым зрением, на лету поймал Стефана за горло окровавленной рукой и со всей дури швырнул его об стену. Глухой удар, короткий разъярённый визг, деревянная фигурка разлетелась на две части… И — новый рывок вперёд, но Чеслав уже, разжав пальцы на шее Марко, выхватил из держателя УФ-излучатель, активировал…

— Нет, Стеф!

Луч упёрся в спину выросшего между ними Марко. Парень сгрёб брата в объятия.

— Всё! Всё, он отпустил. Он меня не трогает! Тихо, малыш, тихо…

Чеслав ошарашенно смотрел, как маленький, поскуливающий от ужаса кровосос, жмётся к тощему и измождённому мальчишке-донору внешне ненамного старше себя, как тот пытается понадёжнее укрыть его своим телом от смертоносного луча. Чеслав слушал их шёпот, так похожий на шёпот напуганных человеческих детей. И медленно, очень медленно опускал руку.

— Почему… — прохрипел он, дезактивировав, наконец, излучатель. — На нём… Метки Зверя на нём нет. Почему?

Марко оглянулся через плечо.

— Сам не догадаешься, инквизитор?

Чеслав непонимающе качнул головой.

— Я не…

— Мама была беременной, — прошептал мальчишка. — Метка осталась на ней. И сгорела вместе с ней от т… от рук таких, как ты.

Чеслав моргнул и отступил на шаг. И ещё на шаг. И ещё. Упёрся голой спиной в стену и медленно сполз на пол.

— Сколько ему?

Марко пару секунд молчал, но потом всё же ответил:

— Пять. Он растёт быстрее, чем… остальные.

— Тебя не хватает? Поэтому вы начали убивать? — получилось скорее утверждение, чем вопрос.

— Нет. Того дядьку укусила другая, — Марко вновь опасливо покосился на него. — Ты не будешь его жечь? Он не… Не станет нападать. Это он за меня испугался.

Чеслав поднял руки, демонстрируя пустые ладони.

— Другая? Кто другая? В каком смысле «укусила»? На трупе нет…

— Смотрел плохо, — язвительно буркнул Марко, выпустив брата из объятий и принявшись натягивать обратно свои обноски. — Я полоснул по следам лезвием. В паху проверь. Там же, где у тебя. — Он неприязненно поморщился. — Наверное, она ему отсосать обещала. Ну, и отсосала. Да не то.

Марко сплюнул на пол и тихо выругался, глядя, как по серой ткани просторной рубахи расползаются кровавые пятна.

— Пусть залижет, — пробормотал Чеслав.

— Без тебя разберёмся, — огрызнулся пацан, но, опустившись на пол у противоположной стены, вытянул ноги вперёд и поманил младшего брата, похлопав себе по бёдрам. — Этот урод ехал с нами одним перевозчиком от прошлого купола, — продолжил он, когда Стефан, сердито и опасливо зыркая на Чеслава, собрал осколки фигурки и уселся-таки ему на колени. — Ничего, Стеф, я вырежу новую, вот выйдем отсюда, и вырежу тебе новую.

Чеслав постарался отогнать мысль, что никуда они не выйдут.

— Почему «урод»? — вернул он Марко к интересующей его теме.

— Потому что всех женщин и девушек без мужчин пытался трахнуть, одну ударил сильно. Потом перевозчик пригрозил ему, что высадит, и он притих. А здесь, видать, опять за старое. Мы видели, как она шла, а он пристроился и пошёл рядом… а потом схватил за руку и втянул в тупик между теми развалюхами. Я хотел позвать кого-нибудь, но Стефан сказал, что… поздно уже. Мы спрятались и ждали. А когда эта тётка напилась и свалила, я его добил. Ну и… а чего крови зря пропадать? Стефан и сделал-то всего несколько глотков. Больше перемазался. А тут слышу, упырьловы ботами громыхают. Вот я и…

— Исполосовал несчастного до неузнаваемости и попытался скрыть следы клыков… — закончил за него Чеслав.

— Людей за убийства заживо не сжигают, — прошептал Марко, откидывая голову на стену и блаженно опуская веки.

У Чеслава свело скулы и начали подрагивать пальцы. То ли от осознания, насколько прав этот мальчишка, ласково поглаживающий сейчас по спине присосавшегося к нему сонной пиявкой младшего брата-упырёныша — может быть, единственного в мире вампира без метки Зверя (Чеслав очень надеялся, что единственного, потому что иначе инквизиционному блоку придётся непросто). То ли от мучительного желания пересесть поближе и пересадить кажущегося сейчас таким расслабленным и безобидным пятилетнего кровососа на собственные колени, прижать его рот к собственным, пульсирующим кровью вальвулам.

— Я проверю твои слова, — произнёс он и отвёл от мальчишек взгляд.

— Зачем? — без особого интереса спросил Марко.

— Чтобы понять, действительно ли нужно искать суку, которая заражает в нашем городе людей.

— А… — парень вяло ухмыльнулся уголком губ, но улыбка почти тут же сползла с его лица. — Он никогда никого не кусал, инквизитор. У него ещё и клыки не сформировались толком. Яда нет… одна слюна. Глянь, если не веришь. Мы с… я… я всегда кормил его сам. Стеф не виноват, что нашу маму…

— Никто никогда не виноват, — оборвал его Чеслав, поднялся на ноги и принялся одеваться, стараясь не смотреть на них. — Всех кусают против воли.

Марко громко сглотнул.

— Ты можешь… можешь хотя бы сделать это безболезненно? Ему пять лет, инквизитор. Пожалуйста… И я никому не скажу, что ты тоже… кого-то кормишь.

Чеслав не ответил, застегнул последнюю пуговицу на сутане и, подойдя к двери, обернулся через плечо.

— Ты не спросил, что будет с тобой.

— А зачем? Без него всё равно не выживу. Ты же знаешь.

Чеслав кивнул. Логично.

И вспомнил:

— Ты сказал «мы». Ты кормишь его не один.

Дыхание Марко сбилось, и он опустил веки, будто пряча нахлынувшую боль.

— С Мирой. С сестрой. Кормили. Она… уже мертва, — сипло выдавил он.

Чеслав несколько секунд всматривался в его лицо. Кажется, мальчишка говорил правду.

— Не корми при посторонних… — бросил он напоследок и, открыв дверь, шагнул в коридор. — Мы пока не закончили.

5

Наверное, он всё понял ещё в тот момент, когда Марко Андрич произнёс «другая». Во всяком случае, замаскированные двумя глубокими рассечениями следы от вампирских клыков в паху трупа никакого удивления у него не вызвали. Следы трёх клыков: двух нижних и одного верхнего. Левого верхнего… Потому что правый он сам обломал ей двенадцать лет назад.

Нет, Чеслав не был ошарашен открытием. Он чувствовал лишь волнами накатывающую тошноту. Ему не показалось, она действительно была пьяна. Чудовище, которое он оберегал, защищал и кормил собственной кровью вот уже четверть века, чудовище, от которого он зависел и телом, и душой… опять нарушило их договорённости. Наплевало на его просьбы.

В голове пронеслись десятки кровавых картинок из прошлого. Он помнил лица всех её жертв. Их жертв. ЕГО жертв! Это он виноват! Он — инквизитор, безжалостно уничтожающий любого другого вампира, — не мог уничтожить её. Из-за его слабости, из-за его зависимости она всё ещё существовала. Время от времени ей надоедал его вкус, она начинала скучать… И тогда ему приходилось делать то, что сегодня сделал за него другой, — добивать жертву, не позволяя обратиться.

Он помнил каждое лицо. Семнадцатилетняя девочка, восхищённо глядящая в свод купола крохотной фермы, будто в полное звёзд небо. Неуклюжий увалень-монах, ещё пару часов назад так здорово игравший на свиристелке. Молодая женщина со странно испуганным взглядом, будто на неё совсем не подействовала ядовитая слюна. Родители шестилетнего Алексея Терехова, до самого конца блаженно державшиеся за руки. Отец. Его собственный отец…

— Чес, ты в порядке? — Алекс осторожно тронул его за плечо, и Чеслав, вздрогнув, обернулся.

Вертикальные зрачки парня — его единственная мутация — встревоженно расширились, став почти круглыми. Чеслав мягко улыбнулся.

— Просто устал. Ты мне сегодня больше не нужен. Свободен. Матиас, с трупом можно заканчивать, я всё увидел. В заморозку его пока. Не утилизировать.

Он вышел, оставив за спиной слегка удивлённого Матиаса и, кажется, очень расстроенного Алекса. Вернулся к камере, заглянул в смотровое окно. Стефан спал, свернувшись на полу калачиком и прижимая к себе обломки игрушки. Марко…

Чеслав вздохнул и отвернулся, аккуратно прикрывая створку. И почему он думал, что слюна маленького вампира могла вызвать какую-то иную реакцию у почти половозрелого донора?

— Кируби, выдай им матрац и пару одеял, еду и воду. Попозже. Пока не трогай.

Охранник молча кивнул. Хорошо, что на посту сегодня стоял именно он. Он не любопытен.

6

— Ты опять пустила в ход клыки, — это были его первые слова, но произнёс он их лишь через час после того, как переступил порог дома… Слабак!

Она, не отрывая губ от любимого места кормёжки, подняла глаза и изобразила полнейшее непонимание.

— Я видел твой след.

Она сделала ещё один глоток, потом длинно лизнула, закрывая вальвулу, и нарочито неспешно промокнула кровь в уголках губ рукавом его собственной снятой впопыхах рубашки.

— Ты параноик, Чеслав. Готов видеть меня везде, — она улыбнулась. — Приятно, но… порой надоедает. Я не выходила. И ко мне никто не заходил. Даже твой любимый Алекс. Совершенно бесполезная зверушка. Зря позволила тебе оставить его…

Тело налилось приятной тяжестью, в ушах звенело, рука сама потянулась к паху.

— Не смей прикасаться к парню, — дежурно пробормотал Чеслав и опустил веки. — Уйди, мне надо…

Её нежная, но очень сильная ладонь закрыла ему рот, а губы осторожно коснулись вальвулы над ключицей.

— Я ещё не закончила, — одним движением языка она вскрыла пульсирующую вену. — Потерпи…

Он прерывисто выдохнул и безотчётно выгнулся под ней, замычал, сам не понимая, протестующе ли, умоляюще ли… Она убрала ладонь от его рта и вместо этого перехватила запястье потянувшейся к паху руки.

— Я могу… помочь…

Мозг отключался, желание бурлило в крови, требовательно билось в каждой венке. Он мог перестать сопротивляться, мог ответить ей «да», шагнуть в бездну окончательно, ведь она — хищное, беспощадное и бесчувственное существо — уже давно не…

— Нет.

— Упрямый мальчик, — промурлыкала она и вновь сделала небольшой глоток.

Он помнил этот голос столько же, сколько помнил себя. И не мог отказаться от его звучания рядом. Не мог сам, собственными руками уничтожить его источник.

Да и… что будет с ним, если её не станет? Его тело отравлено. Он донор. Он не способен прожить без неё дольше пары недель. Ему придётся спускать кровь, а потом как-то её останавливать… И, что страшнее всего, бороться с чудовищным абстинентным синдромом. Он сдохнет или от инсульта, или от шока.

Она мягким движением языка остановила кровь и заскользила потеплевшими подушечками пальцев по его коже.

— Я могла бы перестать быть твоей сестрой. Ты теперь вполне сойдёшь за моего мужа, м-м-м?..

— Уйди. Если напилась, уйди.

— Ты страшный зануда, Чеслав, — она коснулась губами его щеки. — Весь в отца.

Он дёрнулся, как от удара.

— Уйди.

Она исчезла, словно бесплотный морок, оставив лишь терпкий сладковатый аромат, приятно саднящие вальвулы на коже и странную смесь лёгкости в голове с тяжестью в паху. Он застонал и остервенело задвигал непослушной рукой, больше всего на свете мечтая сейчас избавиться от возбуждения и провалиться в блаженное беспамятство. Завтра. Всё остальное — завтра!

7

«Завтра» он не успел ничего. Его вызвали в Капитул, едва беспощадное светило завалилось за горизонт и купол разверзся над Ньюлендом, явив людям небо, а небу — людей.

— Куда-то уходишь? — она сонно потянулась в постели, едва он приоткрыл дверь её спальни.

— Да. Напали на обоз в ущелье.

— И при чём здесь ты, милый?

— Говорят: там были… нелюди, — он сам не знал, зачем рассказывает ей.

— Мы не охотимся группами, Чеслав, — напомнила она, открыла наконец глаза и улыбнулась… мягко и ласково. — Как ты себя чувствуешь?

В этом мире никто никогда не чувствовал себя лучше. Он был здоров и полон сил. Он один стоил всех своих людей, мог голыми руками уничтожить армию упырей!.. В ближайшие два дня. А потом…

— Постараюсь не задерживаться, — вместо ответа пробормотал Чеслав. — Сиди дома.

Она блаженно зевнула и завернулась в одеяло.

— Уже скучаю.

Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

8

— Какого дьявола? Почему?! — возмущался Алекс, узнавший, что его брать с собой в карательную экспедицию за пределы купола Чеслав не собирается.

— Ты нужен мне здесь.

На самом деле Чеслав имел в виду: «Ты не нужен мне там», но свои чувства предпочитал держать при себе. Алекс бы не понял. Потому что не знал и никогда не узнает, кто двенадцать лет назад убил его родителей. И почему. Никогда не узнает, кто спас его самого, так врезав твари, расправившейся со взрослыми и в предвкушении на миг замершей у двери детской, что сломал ей клык… правый верхний. Для Алекса Чеслав — лучший человек на земле, взявший его за руку, когда он — испуганный, раздавленный горем шестилетний сирота — пытался осознать весь ужас произошедшего. Нет, Чеслав не забрал его к себе. Не мог. Он определил Алекса в приют. Но каждое утро заглядывал к нему на час, а то и на два. Чтобы побыть рядом, чтобы покатать на Янтаре и поучить стрельбе… Он как мог пытался восполнить потери, виновником которых стал. И когда пришло время перебираться под другой купол, забрал Алекса из приюта и увёз с собой… чтобы здесь, в Ньюленде, отдать в новый приют. Алексу к тому моменту стукнуло двенадцать, трудный возраст. И Чеслав очень многое услышал о себе. Гадкого, обидного, злого… А через пару дней чуть не задохнулся от ужаса, обнаружив сбежавшего от воспитателей паршивца в собственной гостиной. В её обществе.

В тот раз он, вернув Алекса в безопасные стены приюта, очень спокойно пообещал ей:

— Тронешь его — убью.

И впервые оба поняли, что это обещание он исполнит. Несмотря ни на что. Поэтому она никогда не прикасалась к Алексу. А Чеслав… Чеслав всё равно изо всех сил старался держать парня от неё подальше. На всякий случай. И от других вампиров тоже.

— Зачем я тебе здесь? — живо заинтересовался Алекс. — За Амелией присмотреть?

Глупый мальчишка уже лет пять был по уши в неё влюблён.

— На пропускном подежурить, — отрезал Чеслав и выдал ему приказ, предписывающий немедленно явиться на восточный пропускной пункт и влиться в график дежурств, не особо располагавший к дальним прогулкам по городу.

Алекс отчётливо скрипнул зубами, но Чеслав пропустил его недовольство мимо ушей. Главное: будет при деле.

9

Упырь и впрямь охотился один, эти твари интуитивно предпочитали держаться подальше друг от друга. А вот людей при нём оказалось много — два десятка. Сводный отряд под командованием Чеслава превышал численность банды всего на треть.

На выслеживание ушло двое суток. Ещё двое — непосредственно на боевую операцию. И всё могло закончиться очень плохо, потому что пряталась банда в неглубоких, но сильно смахивающих на лабиринт пещерах. Идти внутрь за упырём и, возможно, донорами — самоубийство! Ждать снаружи — бессмысленно и опять же опасно. Помогло, как ни странно, то, чего Чеслав опасался. Помогла его уязвимость. От близости вампира у него — донора, которого пили три дня назад — пошла носом кровь… И тварь не выдержала, приблизилась к выходу из убежища, попыталась приманить лакомство к себе. Чеслав видел, слышал, чувствовал его желание. И не поддался лишь потому, что учился сопротивляться порочной воле вампира почти всю свою жизнь. Противостояние длилось несколько часов и закончилось полной победой донора. Вампир не справился с тягой, вынырнул под прицел Рыжего Риана, и тот снял его точно направленным в глазницу мощным УФ-лучом. Мозг твари вскипел мгновенно. А в следующую секунду Чеслава вырвало смешанной с кровью желчью.

— Кап, ты чего? — Рыжий Риан не на шутку перепугался.

— Мне надо домой, — просипел Чеслав. — Лекарства забыл. Меняй лучевик на шокер, там остались только люди. Правда… они могут быть опаснее твари, так что не расслабляться.

Вылавливать людей в пещерах им пришлось больше суток, те отчаянно сопротивлялись, будто ожидая, что с ними поступят не лучше, чем с упырём.

— Вампирские подстилки, — ругался Рыжий Риан, пиная тяжёлым ботинком очередного парализованного электрошокером парня. — Не были бы вы такими ценными, сам бы убил!

— Но они ценные, — напомнил Чеслав, останавливая новый пинок. — Хватит. В машину его.

Он лично осмотрел всех отловленных людей и с облегчением не обнаружил ни одного донора. Исколотые вены — не больше. То ли вампир был слишком молод и не знал своих возможностей, то ли слишком стар и чересчур осторожен.

Обратный путь занял ещё сутки. Солнце жгло так, что даже Чеславу с Янтарём приходилось несладко, а ведь они (конь в отражающей весь спектр чешуйчатой броне и донор, куда больше уязвимый внутри, чем снаружи), довольно редко нуждались в укрытии.

Всю дорогу до ворот купола Чеслав, пытаясь отвлечься от нарастающей «ломки», размышлял о сидящих в камере изолятора братьях Андричах. Рыжий Риан уже интересовался, когда инквизиция отдаст детей гражданскому следствию. Он отмахнулся, ушёл от разговора. Потому что не знал, что сказать.

Утаить правду и выпустить вампира в город он не мог. Не имел права! Но… раскрытие истины — равноценно самоубийству. Рассекретив упыря без метки, Чеслав вскрыл бы и такое явление, как донорство. И сдал бы с потрохами себя, потому что вальвулы и шрамы на теле Марко слишком сильно походили на его собственные, до сих пор успешно выдаваемые на медосмотрах за мутационную патологию. А ещё… Ещё ему почему-то тошно становилось при мысли о необходимости казнить упырёныша, которому на вид было лет десять, а в реальности — всего пять.

Впрочем, въезжая в ворота купола, Чеслав и без мыслей о детоубийствах справлялся с тошнотой едва-едва.

— Плохо выглядишь, Кап, — Матиас встретил отряд в приёмнике.

— Устал. Солнце активничало, как никогда.

Матиас кивнул и протянул ему документы:

— Глянь, всё верно?

Чеслав пробежался взглядом по списку людей, вышедших с ним из-под купола шесть суток назад.

— Да. Потерь нет. Диего поцарапан, у Сурии стрела в плече. И двадцать три новеньких. Чистые.

Матиас устало улыбнулся:

— Сам смотрел?

— Да.

— Тогда, может, всех пока в изолятор по камерам, а потом потихоньку разберёмся?

— Валяй. Только нас пропусти.

— Конечно. Криста готова, можешь первым к ней. Реально отвратительно выглядишь.

— Спасибо, Мат, — Чеслав невесело хмыкнул, хлопнул его по плечу и, уже направившись к ждущей у дверей смотровой Беккер, оглянулся: — А-а… Как там мальчишки Андричи?

Матиас быстро моргнул, будто на миг чего-то испугавшись, но тут же взял себя в руки:

— Ан-ндричи? Да… нормально. Ты сказал никому пока не отдавать, мы никому не отдаём.

Чеслав кивнул:

— Хорошо. Продолжайте никому не отдавать.

— Есть, Кап, — Матиас вновь изогнул губы в какой-то непривычно натянутой улыбке. — Иди.

Беккер тоже вела себя странно, но у Чеслава совершенно не было сил выпытывать, в чём дело. Он разделся, позволил досконально себя изучить, промычал нечто невнятное в ответ на сдержанное замечание о схожести его проблемы с симптомами Марко Андрича… И лишь когда сутана вновь была застёгнута на все пуговицы, Криста вдруг тронула его за рукав:

— Кап…

Он обернулся… и нахмурился, глядя в усталые, отчего-то виноватые серые глаза.

— Что?

— Мат хотел сказать сразу, но я попросила его дать тебе спокойно пройти осмотр…

— Что?!

Она коротко выдохнула и произнесла:

— Мы не можем найти Алекса. Уже четыре дня. Как сквозь землю…

10

Он ворвался в дом молча. Не издав ни звука, взлетел по лестнице. Вынес плечом дверь её спальни… и лишь тогда выдохнул:

— Нет.

Она обернулась и одним плавным, не подвластным человеческим мышцам движением соскользнула с распростёртого на постели Алекса, отступила в тень. Голая, прекрасная… напряжённая и готовая к броску.

Чеслав опустил веки, судорожно сжал кулаки.

— Ты бы не простил мне, если бы я не сделала этого…

Она осеклась, когда он вновь открыл глаза и медленно шагнул к кровати.

Алекс тихо-тихо поскуливал, стискивая в пальцах простыню и выгибаясь навстречу движению воздуха. Возбуждённый и ничего не соображающий в наркотическом бреду. На боку у него багровел свежий шрам, а в паху и на правом локтевом сгибе с готовностью пульсировали две небольшие аккуратные вальвулы.

Чеслав втянул воздух сквозь зубы. Присел на край постели, положил ладонь Алексу на лоб, фиксируя голову, пальцами второй руки оттянул веки.

— Чеслав, у меня не было выбора! Я нашла его на пороге…

Он сглотнул, глядя в круглый «правильный» человеческий зрачок. Опоздал. Не исправить. Донорства не отменить.

— Его кто-то порезал! Чеслав, я не вру тебе…

Он поднялся на ноги и, наконец, обернулся к ней.

— Я тебя предупреждал.

Её лицо изменилось. Вместо испуга и мольбы в красивых чертах отразилась ярость.

— Он бы сдох! Я спасла его, идиот!

Чеслав вытащил УФ-излучатель. Её взгляд метнулся на дверь, потом — на окно.

— Ты подохнешь следом. И твой щенок тоже! Опомнись, придурок! Ты сам подписываешь ваш смертный приговор!

Он кивнул, соглашаясь. И, когда она бросилась на него, активировал луч, едва слышно прошептав:

— Прощай, мама.

11

— Кап. Чеслав!

Он вздрогнул и поднял взгляд на Рыжего Риана.

— Мы закончили здесь, — здоровяк смотрел на него с таким искренним сочувствием, что Чеславу стало не по себе. — Алекс ничего пока рассказать не может, но как только он придёт в себя…

— Я дам знать, — пробормотал Чеслав. — От меня ещё что-то нужно?

— Нет. Отдохни. Я… Мы её найдём, Чес.

Чеслав кивнул и непроизвольно глянул на лежавшую на столе, одобренную им полчаса назад ориентировку: «Из собственного дома была похищена Амелия Рутковская. Двадцать семь лет. Волосы светлые, длинные. Глаза каре-зелёные… …Все, кто видел эту женщину… …Вознаграждение за любую информацию…»

«Волосы светлые…» Волосы. Её шикарные золотистые волосы — единственное, что пришлось сжигать обычным способом. Остальное (даже клыки) превратилось в пыль в древней как мир капсуле горизонтального солярия, так долго ждавшей в подвале своего часа. Всего за двадцать минут — в пыль. А волосы — нет. И он был в ужасе. Он выл раненным зверем, уткнувшись в них носом, и никак не мог заставить себя предать их огню…

— Чес, — Рыжий Риан вновь выдернул его из воспоминаний. — Врачи говорят: Алексу ничего не грозит, кровопотеря неслабая, но внутренние органы не задеты…

Алекса пришлось сильно изрезать и слить едва ли не в ноль, чтобы и нападение выглядело достоверно, и эрекция, наконец, опала. Но он действительно наносил лишь поверхностные раны.

— И всё же, — Рыжий Риан переступил с ноги на ногу. — Я могу отвезти его в лечебницу, а ты…

— Нет. — Чеслав поднялся на ноги. — Спасибо. Не нужно. Мы справимся.

Рыжий Риан понимающе качнул головой.

— Боишься упускать из виду. Лады. Но ты это… Если вдруг… Ты только свистни…

Чеслав выдавил из себя улыбку. Рыжий Риан, кажется, ещё что-то хотел то ли сказать, то ли спросить, однако передумал. Пожал ему руку и ушёл, забрав своих людей.

Чеслав запер за следственным отделом дверь, постоял немного, прижавшись к холодному её полотну горячим лбом, а потом медленно поднялся в комнату… Теперь это комната Алекса. Ненадолго.

— Чес, — слабый голос парня привлёк его внимание, притянул взгляд к кровати. — Чес… что случилось? Я…

Чеслав подошёл, присел на край постели, заставил себя улыбнуться. У них ещё есть время. Немного, но есть.

— Тебя порезали. Ты помнишь, кто?

Алекс растерянно моргнул и безотчётно потянулся к боку.

— Мне… Прибежала какая-то бродяжка с сообщением от Амелии… — Он вдруг побледнел ещё сильнее, хотя казалось, сильнее уже невозможно. — Чес, где Амелия?

Чеслав вздохнул.

— Сперва расскажи ты. Что за сообщение?

— Она… Ну… — Алекс отвёл взгляд. — Прости. Я… Я бы никогда не посмел…

— Алекс.

— Она просила меня прийти. Я не мог не…

— Ты не мог, — согласно пробормотал Чеслав, нащупал его пальцы и мягко их сжал. — Ты пришёл. И?

— А всё… Я не понял, кто и… Кто-то пырнул меня…

«Кто-то… — Чеслав грустно ухмыльнулся. — Наивный мальчик. Кому ещё ты мог понадобиться? Да и интересовал её не ты. Она играла со мной. Как всегда. Решила насадить меня на этот крючок и посмотреть, как я буду извиваться. Ты был средством, малыш. Не больше…»

— Чес, у тебя…

Он вздрогнул и сфокусировал взгляд на расползающихся по простыне каплях крови.

— Проклятье… — поднявшись, он отошёл от кровати, запрокинул голову назад, почувствовал, как сладковатая гадость потекла в горло. Подкатила тошнота.

Интересно, как долго получится протянуть? Дольше всего они обходились друг без друга, когда Чеслав налаживал здесь связи и готовил её проход под купол. Тринадцать суток. И в тот раз, когда она наконец добралась до него, кровь уже сочилась не только из незакрывающихся вальвул и носа. Его одежда пропиталась кровавым потом, он рыдал кровью, блевал кровью, гадил и мочился кровью. Тринадцать суток. Сейчас прошло шесть. А ему ещё как-то объяснять все это Алексу. Как-то сообщать, что он тоже… обречён.

Чеслав несколько раз сглотнул, борясь с тошнотой и кровотечением, медленно выдохнул и вновь взглянул на встревоженного бледного Алекса. В памяти вспыхнула картинка: мальчик с вертикальными зрачками сонно моргает и робко зовёт: «Мама?»… ещё не зная: он уже сирота, сам лишь чудом оставшийся в живых.

Что ж… Значит опять будет чудо.

12

— Нравится комната? — он замер в дверях, разглядывая стоявшего у окна Марко.

Тот обернулся.

— Да. Нас не заберут?

Чеслав качнул головой.

— Ты убил напавшего на вас ублюдка. Самооборона. Все обвинения сняты. А мне… Мне сейчас очень нужно о ком-то заботиться. Вопросов с опекой не возникнет.

— Хорошо. — Марко вновь отвернулся к окну и тронул стекло ладонью.

Ни благодарности, ни радости. Мальчишка словно знал, что всё так и будет.

— Как быстро Стефан растёт?

— Уже притормаживает. В три года выглядел на семь, в четыре — на девять… Нам так казалось.

— А насколько сильно тормозишь в развитии ты?

— Мне пятнадцать.

Чеслав прикинул в уме и решил: годик, а то и два они ещё могут пожить в Ньюленде. Кивнул сам себе, помолчал немного, но потом заговорил вновь:

— У меня нет гарантий, что вы не сбежите.

— Нет, — равнодушно согласился Марко.

— Но я могу вас защитить. И Стефану тебя не хватает.

— Да, — интонация не изменилась.

— Попробуете уйти — убью. Я не отпущу вампира.

— Знаю, — Марко покосился через плечо и взглядом указал на спящего на огромной кровати брата. — Ложись. Присосётся, даже не проснувшись. Постоянно голоден.

Чеслав не стал спорить, снял сутану, стянул рубашку, лёг на постель и немного неуверенно привлёк к себе ребёнка. Тот забормотал что-то невнятное и, не размыкая век, сам потянулся губами к вальвуле…

Марко вновь отвернулся к окну и коротко кивнул, будто общаясь с собственным отражением.

13

Тонкая фигурка отступила в тень соседнего дома, на прощание едва заметно махнув рукой мальчишке в окне. Сил почти не осталось, от боли хотелось кричать, а ей ещё предстояло как-то добраться до выхода из Ньюленда. Умереть здесь она не могла. Только снаружи, под солнцем. Чтобы за ожогами на трупе не рассмотрели вальвул и шрамов от них. Глупо было бы запороть всё после смерти. Её тело не должны связать ни с первым дознавателем, ни с мальчиками под его опекой. Нельзя, чтоб Алекс опознал бродяжку, передавшую ему «сообщение от Амелии Рутковской».

Мира Андрич замерла у решётки канализации, разжала пальцы, роняя вниз деревянную челюсть с тремя клыками, старательно вырезанную умелой рукой Марко. И вымученно улыбнулась.

У них всё получилось.

Тварь, обратившая маму, мертва. И Стефан теперь в безопасности. Чеслав Рутковский — палач и убийца, но он позаботится о её братьях. Мира не оставила ему выбора. Донорство Алекса Терехова — крепкий крючок, с которого первому дознавателю инквизиционного блока Капитула ни за что не сорваться.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13