Королева джунглей [Владимир Владимирович Бобров] (fb2) читать онлайн

Владимир Бобров
Королева джунглей

*

Серия основана в 1994 году

Художник Ф. В. Домогацкий

© Бобров В. В., 1990

© Иллюстрации, Домогацкий Ф. В., 1996

© ООО «Дрофа», 2003

ОТ АВТОРА

Оранжевый диск застыл у самого горизонта. Кажется, что натрудившееся за день солнце садится прямо в тростники, густо обступившие дальние озера. Уставшая от дневного зноя земля облегченно вздыхает. Прогудевший мимо жук-скарабей оповещает о скором наступлении ночи. Пустыня просыпается. Сидя на крыльце, я рассеянно смотрю вдаль. Далеко на горизонте бежит поезд, кажущийся отсюда игрушечным. Странно выглядит этот осколок цивилизации здесь, в центре великой пустыни Кызылкум. Что-то напоминает мне эта картина?

…Маленький мальчик стоит на холме у железнодорожной насыпи на станции Маленковская. Внизу время от времени проносятся поезда. Вот и сейчас, дав короткий свисток, загрохотал колесами на стыках скорый поезд. Быстро проносятся вагоны. «Москва — Владивосток» — успевает прочитать на табличке мальчик. «Ого, Владивосток — ведь это же так далеко, почти на самом краю земли», — думает он, провожая глазами поезд, который вскоре исчезает в дымке. Где-то там, за горизонтом, лежат пустыни, по которым бродил Пржевальский, уссурийские дебри, исхоженные Арсеньевым, вздымаются горные цепи Гималаев, по которым карабкались герои Майна Рида. И мальчику так хочется побежать за этим поездом и успеть вскочить в него…

— Володя! Рис давай, рис скорей давай! — Громкий крик возвращает меня к действительности. Толстый Кадыр-ака возится у казана, стоящего на импровизированном очаге. Сегодня последний день очередной узбекской экспедиции, а значит, будет традиционный плов. Еще днем был отловлен и ощипан самый драчливый петух из курятника, и теперь ароматный запах свежезажаренной курятинки будоражит нюх собравшихся у костра. Рядом с Кадыр-акой суетится Бахтияр — сотрудник Бухарского специализированного питомника по выращиванию джейранов, на территории которого происходит описываемое действие. В Средней Азии плов готовят только мужчины, и обилие рецептов приготовления плова равно количеству поваров. Вот и сейчас возник спор. Кадыр-ака требует засыпки риса, а Бахтияр упрямо твердит, что еще рано. На кухне в это время кипит работа. Женская половина экспедиции готовит к плову салаты. А в холодильнике уже охлаждается нечто, настоянное на диких травах.

Темнеет очень быстро. Очага уже не видно, только изредка пробивается сквозь кирпичи язычок пламени. Кадыр-ака и Бахтияр наконец пришли к согласию и мирно обсуждают проблему обмеления Аральского моря. А на небе мириады звезд огненными точками покрыли пронзительно-черную бесконечность. Вот и еще одна экспедиция подошла к концу.

Для исследователя природы каждая экспедиция остается в памяти, ибо каждый раз человек открывает для себя что-то новое, неизведанное. А то — и для науки. Каждое место, в котором побывал, живет в сердце экспедиционного работника долгие годы, потому что нет на Земле мест неинтересных, — есть неинтересные люди, которым ничего не интересно. Исследователи природы к таковым не принадлежат — им интересно все.

…Мальчик грустно посмотрел вслед ушедшему поезду. Пора идти домой. К городу уже подбиралась осень. Но свежи еще были картинки прошедшего лета. Сколько живности копошилось на цветочных полянах, сколько птиц распевало свои песни в кустарниках на опушке. А в лесу жили ежики. Вспоминая все это, мальчик изучал животный мир по учебнику зоологии для 7-го класса. Но книга, по которой учились дети вдвое старше его, уже была для него, мягко говоря, примитивной, хотя он тогда конечно же не знал такого слова. День, когда он впервые начал читать сочинения Брема, стал одним из самых счастливых дней его жизни. Три маленьких тома дали стройную картину животного мира. Требовалось расширение кругозора, а попросту говоря, поездка в экзотические места. В далеком детстве я прочитал книгу «Большой дом человечества», которая начиналась таким предисловием:

«— Что такое мир? — спросила маленькая рыбка.

— Я плавала везде, и я знаю, что такое мир, — ответила рыба-мать. — Это просто очень, очень много воды.

— Что такое мир? — спросил свою мать белый медвежонок.

— Мир? — задумалась белая медведица. — Это ледяные горы и ледяные поля и немного воды под ними. Да, да, это так. Я была везде, и я это знаю.

— Что такое мир? — спросил маленький рыжий верблюжонок.

— Мир? — переспросила верблюдица, прикусывая сухую колючку. — Это просто очень много песку, немного глины, немного травы. Я была везде, и я это знаю».

Что самое любопытное, и рыба-мать, и белая медведица, и верблюдица были правы. Для них мир и заключался в том, что они обрисовали. Но у человека есть счастливая возможность за свою жизнь увидеть не только то место, где он родился. Поездка в такую удивительную страну, как Афганистан, стала манной небесной для юного исследователя. Три года, проведенные в детском возрасте в Афганистане, решили вопрос о моей будущей профессии окончательно и бесповоротно. Каждый день я просыпался и видел в окне далекие снежные пики Гиндукуша. Что может быть экзотичнее для жителя средней полосы России? Выходил на улицу и погружался в богатый, столь необычный мир растений и животных. Еще в 4 года на вопрос: «Кем ты станешь, когда вырастешь?» — я уверенно отвечал: «Зоологом». Но ведь зоология — это понятие очень широкое. Человек, изучающий внутреннее строение животного, — тоже зоолог. Меня же всегда увлекало изучение животного в его среде обитания. Даже от посещения зоопарка оставался некий осадок — все-таки как-то неестественно выглядели лежавшие на цементном полу и смотревшие невидящим взором в толпу тигры и волки.

И вот тогда, читая разные книги, я узнал, что существует такая наука — зоогеография, — наука о географическом распространении и размещении животных и их сообществ по поверхности Земли. Вы никогда не задумывались, почему в Африке нет тигров? Вот их ближайшие родственники — львы и леопарды — живут и в Азии (хотя львы там почти повсеместно истреблены), и в Африке, а тигров в Африке нет. Может быть, там неподходящие для них условия жизни: слишком тепло или холодно, чрезмерно сухо или влажно? А может, там негде укрыться или нет необходимой пищи? И подобные вопросы, которые задает сама себе зоогеография и пытается найти на них ответ, бесконечны. Различные регионы суши отличаются по составу населяющих их животных. Известно, что животный мир тундры резко отличается от животного мира широколиственного леса, пустыню населяют одни виды, а тропический лес другие. Это объясняется разными условиями среды обитания, в первую очередь климата и растительности. Причины различий также кроются в истории формирования фаун материков: длительное развитие фаун в условиях изоляции приводит к появлению коренных различий между ними. Зоогеограф пытается узнать, что в современном распространении животных может быть объяснено ныне существующими и что — прежде существовавшими условиями. Другими словами — следует нарисовать картину распределения животных во времени и пространстве.

Живой организм и окружающая его природная среда образуют неразрывное единство. Оно выражается в наличии глубоких взаимных связей и взаимных воздействий организмов и среды, в которой они обитают. Зависимость животных от ландшафта выражается в морфофизиологических изменениях и приспособлениях, благодаря которым они могут жить только в данном ландшафте. Например, житель северных лесов белка связана с ними и своим питанием — ее основной корм — это семена хвойных и лесные орехи, и своим жилищем — она устраивает гнездо либо в дупле, либо снаружи среди древесных ветвей, и своим поведением — белка сравнительно редко спускается на землю, постоянно же держится на деревьях, ловко лазая по отвесным стволам благодаря своим острым когтям. Или другой пример. Большая песчанка — типичный житель пустыни. При значительном дефиците влаги этот зверек не употребляет воду для питья (даже при содержании в неволе), а весь необходимый для нормальной жизнедеятельности запас влаги получает с кормом. Одним из важнейших факторов, лимитирующих жизнедеятельность животных в пустыне, является высокая температура и избыточная инсоляция. От вредного действия этих факторов большая песчанка укрывается в норах, которые имеют свой особый микроклимат, в частности, температура в норах не поднимается выше +25°. Для добывания корма большая песчанка никогда не удаляется от входных отверстий нор далее 1–2 метров. Сорвав растение, она сейчас же бежит обратно к входу.

Изучением проблем зоогеографии, а вместе с ней и родственной ей отрасли науки — ботанической географии, занимается кафедра биогеографии Московского университета, на которую я и поступил с тайным желанием постичь законы распространения животных по земному шару. Эта кафедра была создана в МГУ в 1946 году, основал ее и возглавил ботаник и эколог академик Владимир Николаевич Сукачев. Вначале на кафедре существовало только ботаническое направление. Кафедра биогеографии как таковая сформировалась с момента, когда к ее ботанико-географическому крылу «приросло» зоогеографическое. Развитию кафедры в таком комплексном направлении способствовала исключительная широта научных интересов ее второго заведующего — Анатолия Георгиевича Воронова, руководившего ею 35 лет. С именем Анатолия Георгиевича связан важный этап в становлении и развитии биогеографии. Он по праву считается одним из основоположников отечественной биогеографии и целой школы биогеографов. Анатолий Георгиевич был человеком высочайшей эрудиции, великолепным лектором, очень доброжелательным к молодым студентам. Начиная с конца 50-х годов он в течение многих лет проводил биогеографические исследования тропических экосистем в провинции Юннань (Китай), на Кубе, на островах Тихого океана и внес большой вклад в познание структуры тропических лесов. Именно его живые и эмоциональные рассказы об этом удивительном мире зародили у меня непреодолимое желание увидеть все это своими глазами, которое осуществилось спустя много лет.

Благодаря моим учителям — Анатолию Георгиевичу Воронову, Николаю Николаевичу Дроздову, Валерию Михайловичу Неронову, Евгению Владимировичу Ротшильду, Дмитрию Александровичу Криволуцкому, Светлане Михайловне Малхазовой, Галине Николаевне Огуреевой и многим-многим другим, чьи лекции я слушал и под чьим руководством проводил первые полевые исследования и готовил свои первые курсовые работы, я и стал исследователем дикой природы, объехал почти всю нашу страну и десяток стран трех континентов. И благодаря им и появилась эта книга, в которой рассказывается о наиболее интересных поездках. В результате каждой экспедиции выходят в свет статьи, наполненные латинскими названиями, таблицами, графиками. «За кадром» остается дух экспедиции, незабываемые картины природы, и главные действующие лица — животные. О своих впечатлениях и встречах с животными в дикой природе рассказывает автор в предлагаемой вашему вниманию книге.

Часть первая ПО РОДНОЙ СТРАНЕ

Глава первая В НИЖНЕМ ПОВОЛЖЬЕ

Первая экспедиция, как первая любовь. Спустя годы (а теперь уже — десятилетия) в памяти оживают яркие картинки удивительных по красоте пейзажей и замечательных животных, виденных ранее только на страницах книг. Но самое главное — атмосфера той поездки, вечерние трапезы у костра и ночные песни на бархане на высоком берегу Волги в обществе дружной компании, с которой провел пять лет в аудиториях. Ведь студенческие годы запоминаются навсегда, а студенческие друзья остаются на всю жизнь. Поэтому я рад вспомнить всех своих друзей и однокурсников, с которыми съездил в эту поездку. Прежде всего это шестеро зоогеографов: Саша Минин — наш «Ломоносов», приехавший поступать в университет из Архангельской области (на его защите его научный руководитель — великий отечественный эколог Николай Федорович Реймерс — в своей речи произнес: «Скажу только одну фразу — не перевелись еще на Руси архангельские мужики!»), ставший впоследствии крупным экологом, в 35 лет защитивший докторскую диссертацию; Андрей Неуронов — много лет проработавший в Институте океанологии и избороздивший все океаны и моря земного шара; Гарик Сапожников, после учебы в МГУ уехавший в свой родной Вильнюс и издавший там новый учебник по географии зарубежных стран; Андрей Киселев, благодаря своим габаритам более известный под кличкой «Слон»; Антон Стручков и Гурий Наумов. А также в поездке были шестеро ботанико-географов: наши прелестные девушки — Лена Арманд, Марина Шадрина и Ира Петрова, а также Коля Назаревский, Миша Снисаренко и Володя Мельниченко.

Ну и, конечно, большое значение имела работа под руководством весьма уважаемых нами и очень квалифицированных в своих областях науки людей: руководителями практики были Евгений Владимирович Ротшильд и Николай Николаевич Дроздов — начальники зоологической программы и Галина Николаевна Огуреева и Елена Германовна Суслова — начальники ботанической программы. Экспедиция подразделялась на две части — первый месяц мы должны были провести в низовьях Волги, в Астраханской области, а вторую — на Кавказе, в Приэльбрусье.

Итак, I июня 1979 года развеселая компания молодых и счастливых людей выехала на поезде из Москвы в Астрахань. Там нас уже встречали машины — одна наша, университетская, крытая, на которой сидел молодой, но уже с пузом, Володя, и, кроме того, местная противочумная станция выделила нам еще одну машину — открытый ГАЗ-66 с водителем — солидным мужиком по имени Петр Васильевич. Сразу повелось, что крытая машина досталась ботаникам, а на «газике» устроились зоологи (ведь нам надо было обозревать окрестности). Погуляв по городу, под вечер мы выехали из Астрахани на место стоянки.

Если взглянуть на карту Астраханской области, то видно, что как раз посередине между Астраханью и Енотаевкой Волга делает сильную излучину. Вот на самой вершине этой излучины мы и устроились, в трех километрах вверх по течению от села Замьяны. Довольно скоро на высоком берегу Волги вырос палаточный городок. В каждой палатке постелили кошмы, прямо на них положили спальники. Подвесили полога: Волга все-таки — царство комаров. На следующий день все были заняты хозяйственными хлопотами. Нам с Неуроновым поручили вырыть помойную яму. Спешить нам было некуда, копали потихоньку, про нас как-то все забыли. Все занимались своими делами. Кто-то таскал плавник с берега — по берегу очень много было деревьев, веток, выброшенных рекой, — отличное топливо. Кто-то копал ступеньки на высоком берегу, ведь подход к реке был только метрах в трехстах. Вырыли и погреб, чтобы хранить продукты. К вечеру про нас вспомнили. Наша яма потрясла всех — в глубину она была больше двух метров.

— Да, — сказал Ротшильд, — такую нам и за год не заполнить.

Прежде чем выехать в поле, нашу машину специально оборудовали. Между бортами положили доску, ее и сиденья обили кошмами, чтобы мягко было сидеть. Обычное расположение в машине было следующим — в центре сидел Ротшильд и штурман, по краям наблюдатели, в кабине — учетчик километража, который смотрел на спидометр и через каждый километр делал знак штурману. В задачу штурмана (каждый попеременно побывал в этой роли) входило вести машину по намеченному пути, отмечая по карте маршрут и биотоп^[1], по которому мы ехали. В задачу наблюдателей входил учет колоний песчанок и нор сусликов. Предварительно Ротшильд обучил нас безошибочно определять на глаз расстояние в 10 метров (учетная полоса). Потом мы научились отличать жилые норы сусликов от нежилых и жилые колонии песчанок от нежилых. Предварительная подготовка — это половина успеха, у нас она была проведена очень основательно. Мы и сами стремились скорее войти в курс дела, провели с Огуреевой пару экскурсий по изучению местных растений. Вспоминая те дни, я поражаюсь — сколько же энергии, сколько энтузиазма было у нас, какая жажда познания жила в каждом. Ежедневно мы бороздили просторы Прикаспийской низменности, открывая для себя тайны природы и наслаждаясь радостью общения с ней. Предлагаю вам разделить со мной эту радость и отправиться в один из наших маршрутов.

…Мягкое утреннее солнце медленно поднимается над Волгой. С реки тянет прохладой. В столовой заканчивается завтрак. Дежурные, остающиеся в лагере, собирают посуду, чтобы идти мыть ее к реке. Последние приготовления к отъезду — уложены в полевые сумки дневники, карандаши, мешочки для отлова ящериц, морилки для насекомых. Сегодня готовиться надо основательно — едем с ночевкой, должны доехать аж до Калмыкии. А солнышко потихоньку начинает пригревать. Денек будет жарким — градусов 38 в тени. Ну все, сборы закончены. Фляги наполнены водой, загружены кошмы, спальники, кастрюли. Шофер Петр Васильевич занимает свое привычное место. Как он только может сидеть там? По-моему, кабина прогревается до +60°. Усаживаемся и мы. Трогаемся. Минут 10 мчимся по автостраде Астрахань — Волгоград, наконец сворачиваем в поле.

Территория, на которой нам предстояло проводить исследования, представляет собой классический участок прикаспийской полупустыни. Большая часть занята полынно-злаковыми сообществами, довольно часто попадаются густые заросли высокой (до полуметра) песчаной полыни, участки с джузгуном. Кое-где виднеются заросли цветущего тамариска с нежно-розовыми ветвями. Лето здесь всегда стоит сухое и жаркое. Над головой выцветшее небо и раскаленное солнце, и негде укрыться от его палящих лучей. Воздух горяч и неподвижен. Для обитателей полупустыни это трудное время. Даже малые жаворонки, ее коренные обитатели, в полуденные часы ищут тени под редкими кустиками и сидят, нахохлившись, с раскрытыми клювами. Скупая грязно-серая земля, изрезанная трещинами. Мчится часами машина, поднимая клубы пыли, а по обеим сторонам все та же едва всхолмленная и покрытая полынью равнина, уходящая вдаль и отделенная на горизонте от неба полосой струящегося воздуха. Глазам больно смотреть в эту бескрайнюю равнину. Все вокруг кажется безликим. Лишь изредка слетят с дороги голуби да стремительно пронесется стайка рябков.

И вдруг впереди в миражном мареве появляется светло-желтое облако пыли. Оно разрастается буквально на глазах, подступает все ближе и ближе. И равнина наполняется шумом, земля дрожит от топота многих тысяч копыт. Из пыльного облака выныривают сайгаки. Звери приближаются, уже видны их горбоносые морды, светящиеся на солнце рожки, выгнутые, как лиры. Тому, кто хоть раз видел, как тысячные стада сайгаков волна за волной катятся по бескрайним просторам прикаспийских полупустынь, трудно поверить, что всего лишь несколько десятилетий назад этих животных считали обреченными на вымирание.

Сайгак — один из наиболее обособленных представителей семейства полорогих, к которому относятся антилопы, быки, горные козлы и бараны. До сих пор спорят зоологи-систематики о том, какое место эти необычные животные занимают среди других копытных. Длительное время сайгака считали антилопой, другие ученые включают его в подсемейство козлов, а некоторые предлагают выделить в отдельное подсемейство сайгаков.

Сайгак — явление уникальное в живой природе, он — один из самых древних представителей так называемой мамонтовой фауны, расцвет которой наблюдался в среднем и позднем плейстоцене (70–50 тысяч лет назад). Большинство видов этой фауны под влиянием изменения климата или охоты вымерли, но сайгак — исключение, он сумел выжить и стать фоновым, массовым видом открытых ландшафтов аридных (засушливых) зон Евразии. И в этом смысле он представляет собой «живое ископаемое». Внешний вид сайгака настолько оригинален, что его невозможно спутать ни с кем. Пожалуй, самое примечательное в облике степного зверя — его «физиономия». И все из-за носа: мягкий и подвижный, как хобот, он низко нависает над нижней губой и заканчивается большими округлыми ноздрями, разделенными тонкой перемычкой. При нормальном положении головы ноздри направлены вниз. Этот хоботок — на первый взгляд довольно нескладное образование — очень помогает сайгаку при быстром беге. На бегу сайгак держит голову низко, и бегущие животные, особенно в больших стадах, в сухой период года движутся в сплошном облаке пыли, а зимой — в своеобразном снежном облаке. Так вот, этот хоботок, словно респиратор, очищает вдыхаемый воздух от пыли, а когда холодно, прогревает его. Эта значительно вздутая верхняя часть морды — сильно развитое, как говорят анатомы, преддверие носа, т. е. начальная часть дыхательных путей. Способность раздуваться, а также хорошо развитая сеть кровеносных сосудов и наличие желез, выделяющих слизь на внутренних стенках полости этого преддверия, обеспечивают очистку, согревание и увлажнение воздуха, поступающего в более глубокие отделы дыхательной системы — бронхи и легкие.

Голова самцов сайгака украшена лирообразно изогнутыми рогами светлого, воскового цвета. Рога слегка загнуты назад, у их основания есть поперечные валики, а вершина гладкая. Растут они постепенно, и к полутора годам достигают максимальной величины — 30–40 см. Самки же безроги. Вот эти самые рога чуть было не погубили все сайгачье племя. Как выяснилось, они обладают многими целебными свойствами. Испокон веков их использовали в восточной медицине для приготовления различных препаратов. Они шли для лечения нервных заболеваний. Отвар из рогов часто употребляли, чтобы легче переносить жару. В XIX веке на территории Калмыкии и Казахстана заготавливали порой до ста тысяч пар рогов. Их вывозили в разные страны, продавали за огромные деньги. В Китае, например, где процветала в те времена тибетская медицина, за пару рогов давали верблюда или двух чистокровных скакунов. Современная медицина долго отрицала целебные свойства многих животных препаратов, используемых в восточной медицине. И рога сайгаков использовались лишь в странах Юго-Восточной Азии. В последние годы целебные свойства рогов сайгака были экспериментально проверены и оценены. Из наружного покрова рогов получен препарат, названный сайтарином, который обладает успокаивающим, противосудорожным и обезболивающим действием. Наибольшую ценность имеют рога самцов в возрасте полутора лет. У добытых сайгаков рога вырубают с частью лобной кости, и в таком виде их в течение 2–3 недель выдерживают на стеллажах в хорошо проветриваемых помещениях, где происходит их естественная консервация. После этого рога отпиливают у основания и упаковывают в плотную бумагу.

Глядя на сайгака, не сразу поверишь, что это одно из самых быстроногих млекопитающих планеты. Внешне он кажется этаким неуклюжим увальнем. Его плотное коренастое туловище, покрытое короткой серовато-желтой шерстью, покоится на довольно коротких и тонких ногах. Если бы мне самому не довелось увидеть бег этого зверя, ни за что бы не поверил, что на таких ножках он может развивать скорость до 80 километров в час, уходя от опасности или спеша к далекому водопою. И такая скорость не мгновенный порыв, а ровный, уверенный бег прирожденного стайера. Сайгаки не только быстро бегают, но и хорошо плавают. Известно много случаев, когда они переплывали такие крупные реки, как Волга или Урал в их нижнем течении.

Сайгаки предпочитают сухие степи и полупустыни. Именно здесь они находят все необходимые условия для жизни. Твердый субстрат и равнинность полупустынь с их каменистыми и глинистыми почвами и низкорослая растительность — все это дает простор быстроногим копытным. На равнинах издали заметен и враг сайгаков — волк или человек с ружьем. Только суровые зимние бураны или изнурительная летняя засуха заставляют их покидать полупустынные равнины и укрываться в бугристых песках с кустарником, заходить в поймы рек на водопои. Когда-то область распространения сайгака совпадала с полосой сухих степей, полупустынь и частично пустынь, простирающихся от низовий Дуная и Буга до межгорных равнин Западной Монголии. В начале XX века от сплошного ареала сохранились лишь отдельные пятна.

Характерная черта этих животных — кочевой образ жизни. Кроме короткого периода, связанного с рождением молодняка, у сайгаков нет строгой привязанности к какому-то участку территории. Ни один вид наших копытных, даже северный олень, не образует таких колоссальных стад, как сайгаки. В былые времена они насчитывали до двухсот тысяч голов. И это несметное количество животных ухитрялось прокормиться скудным пайком сухих степей и полупустынь. Вот и кочуют сайгаки по бескрайним просторам Казахстана и Средней Азии. До сотни километров проходят ежедневно сайгачьи стада. Летом — в клубах пыли и нередко при сорокаградусной жаре, зимой — в 30–40-градусные морозы. Сайгак чувствует себя хорошо и уверен в своей безопасности, только когда он в стаде. Тысячи настороженных глаз, чутких носов и ушей скорее замечают опасность. Не раз среди сайгаков мы встречали ослепших зверей. Они не хуже здоровых уходят от опасности, ориентируясь по запаху и топоту копыт своих сородичей. Местные жители заметили, что к стаду, в котором живет слепой сайгак, труднее подобраться незамеченным. Ведь взамен утраченного зрения у него особенно тонко развивается чутье и слух. Сайгак, как и всякое животное открытых пространств, пуглив и осторожен. Когда стадо отдыхает, то несколько наиболее сильных и выносливых самцов стоят на страже, охраняя покой товарищей. Своеобразно ведут себя звери, когда сталкиваются с неожиданной опасностью. Вместо того чтобы броситься наутек, сайгак делает скачок-свечку — вперед и вверх. Конечно, он теряет драгоценный миг для бегства, но зато окружающие сайгаки вовремя замечают врага. Потревоженные животные в свою очередь оповещают других сигнальными прыжками. Волна беспокойства прокатывается по многотысячному стаду, и вот оно с ревом и топотом сбивается вместе, чтобы через мгновение пуститься вскачь.

Основу питания сайгака составляют четыре группы степных трав и пустынных кустарничков: злаки — типчаки, пыреи; пустынные кустарнички и полукустарнички — прутняк, солянки, полыни, эфедры; разнотравье — кер-мек, солодка; эфемеры — бурачки, ирис, тюльпаны. Ежедневно сайгак съедает от 3 до 6 кг кормов. Потребность в воде сайгаки удовлетворяют в первую очередь за счет поедания сочных кормов. Весной злаки и эфемеры содержат до 90 % влаги, именно эти растения животные поедают охотнее всего. С наступлением лета эфемеры, а затем злаки начинают усыхать, их влажность снижается до 30 %. В эту пору сайгаки переключаются на прутняк, солянки и разнотравье, т. е. нате растения, которые и в летний период остаются сочными. В это время животные часто меняют пастбища и начинают совершать дальние переходы в поисках сочных кормов и водоемов.

В те далекие времена, когда на земле водились мамонты, сайгаки населяли огромные пространства Евразии. Еще в 19-м столетии их бесчисленные стада пересекали степи Украины, Южного Урала, юго-востока России и Казахстана. Как массовый вид, населяющий открытые пространства сухих степей, сайгак уже с древнейших времен был ценным промысловым животным и играл заметную роль в жизни степных кочевников. В древнейших городах (X–XII вв.) юга Украины и Крыма известны многочисленные находки костей сайгаков на стоянках древнего человека. Для нашего пращура было вполне обычным делом употребление в пищу мяса этого животного. Роль сайгаков в питании человека и в более позднее время была существенна, о чем говорят исторические документы, сохранившиеся до наших дней. В XIII–XVII веках у степных кочевников, населявших южные районы Восточной Европы и Азии, наряду со скотоводством широко практиковалась охота на диких копытных: тарпанов, оленей и сайгаков. В XIX веке промысел увеличился по сравнению с прошлыми веками, так как возрос спрос на сайгачьи рога, находившие неограниченный сбыт по высоким ценам в Китае. О его масштабе в этот период можно судить по количеству рогов, вывозимых в Китай. С 1852 по 1882 год только через Кяхту в Китай было вывезено не менее 4 млн. пар рогов сайгаков и изюбров, при этом рога изюбров составляли лишь незначительную долю. Высокий спрос на рога привел к тому, что животных стали истреблять всеми доступными хищническими способами во все сезоны года, что привело к одновременной гибели тысячных стад этих животных. Усиленное преследование этих копытных продолжалось вплоть до 20-х годов 20-го столетия, пока сайгак не оказался на грани исчезновения. Лишь несколько сотен этих интересных животных сохранилось в самых глухих уголках Калмыкии и Казахстана. Многие стали считать сайгака видом, обреченным на вымирание. Известный зоолог, знаток степной и пустынной фауны Д. Н. Кашкаров, в 1932 году писал: «Вероятнее всего, этот зверь исчезнет совершенно». Но этого не случилось. Государство встало на защиту природных богатств нашей страны. В 1921 году сайгак как исчезающий вид был взят под усиленную охрану, был введен полный запрет охоты на сайгака. Однако результаты охраны сказались только через 15–20 лет. Поголовье сайгаков начало восстанавливаться. Вновь в степи стали обычными тысячные стада сайгаков. К 1957–1958 годам их численность превысила 2 млн. голов. Благодаря вмешательству человека этот редкий вид не только сохранился, но и достиг высокой промысловой численности. Наступил новый этап — человек приступил к его хозяйственному использованию. В 1951 году лицензионная промысловая добыча этих животных была разрешена на правобережье Волги, а с 1954 года в Казахстане. «Русское чудо» — так писали в зарубежной прессе о восстановлении сайгаков в СССР. И это определение не кажется броским. Спасение этих замечательных зверей — действительно чудо!

Среди диких копытных фауны Евразии сайгак занимает особое положение, являясь одним из наиболее многочисленных и ценных в хозяйственном отношении копытных. Некоторые зоологи и экономисты считают, что раз-ведение сайгаков в степных и полупустынных районах — одна из самых рациональных и экономически выгодных форм эксплуатации этих земель. Неприхотливые звери пасутся на самых незавидных, с точки зрения животноводства, пастбищах. Причем сайгаки никогда не портят их, как это делают домашние овцы и коровы при перегрузке угодий. Кочуя, звери кормятся буквально на ходу, срывая травы выборочно, так что не угрожают опустошению пастбищ.

В настоящее время численность этого вида достаточно высока. Однако говорить о том, что животных ждет безоблачное будущее, нельзя. Если в прошлом сайгаку угрожал хищнический промысел, то сейчас под угрозой сама основа жизни вида — естественная среда. Планомерное наступление человека на засушливые зоны — строительство сотен и тысяч километров оросительных каналов, распашка естественных пастбищ — негативным образом сказывается на копытных. Нарушение естественной растительности, отгораживание полей для охраны возделываемых культур становятся непреодолимым препятствием на древних путях сезонных миграций сайгаков. Вынужденные жить в экстремальных условиях, сайгаки еще какое-то время могут продержаться. Однако по мере того, как среда их обитания становится все более раздробленна, единая популяция может распасться на несколько маленьких, изолированных, шансы которых на выживание ничтожны. Охрана местообитаний сайгака приобретает исключительно важное значение. Настало время в срочном порядке выделить специальные охранные зоны, где сайгаки находили бы участки покоя, необходимые в кризисные периоды жизни: во время рождения молодняка и в период зимовок. Сайгаки как стадная и широко мигрирующая форма копытных могут обитать только на значительных территориях, и теоретически сайгачий заповедник должен иметь площадь не менее 30–50 тысяч км². Особенно тяжелое положение у калмыцкой популяции сайгака, единственной оставшейся в пределах России. Организованный в Калмыкии в 1990 году биосферный заповедник «Черные Земли», имеющий площадь около 100 тысяч га, из-за небольшой территории не может в полной мере обеспечить сохранность калмыцкой популяции. Для защиты молодняка на местах отела необходимо организовать несколько постоянных или временных заказников в сопредельных с заповедником районах. Ну и, конечно, в деле охраны поголовья сайгаков значительную роль играет организация эффективной борьбы с браконьерами. В последние годы в условиях политической и экономической нестабильности в новых государствах, образованных после распада СССР, наблюдается массовое распространение нелегальной охоты на сайгака. Только полная ликвидация браконьерства даст возможность сохранить и рационально использовать ресурсы этих животных. За многовековую историю своего существования сайгаки стали важным звеном биоты засушливых территорий. Исчезновение сайгака вызовет значительные изменения в характере естественной растительности степей и полупустынь. Но самое главное — без сайгака наши степи и полупустыни потеряют значительную часть своей прелести. И я думаю, со мной согласится каждый, кто наблюдал этого великолепного зверя в дикой природе.

Ну а мы, насладившись созерцанием сайгаков, продолжаем свой путь по дороге, на обочинах которой то и дело вырастают серые столбики — суслики. Зверьки с любопытством присматриваются к нам, вставая на задние лапки. Со всех сторон слышится мелодичный свист, которым суслики предупреждают друг друга об опасности. Тревожно засвистели соседи, и уже оповещена вся колония. Один за другим мчатся зверьки к своим норам.

Постепенно равнина сменяется холмами, а редкая полынь уступает место пышным кустам тамариска, завладевшим вершинами бугров. Здесь, в песчаной и рыхлой почве, расположена большая колония песчанок. Галереи, камеры, отнорки так густо пронизали почву, что нога глубоко проваливается на каждом шагу и ступать нужно с большой осторожностью. Черноглазые любопытные песчанки всюду выглядывают из нор, порывисто выскочив, хватают солянки и тащат их в подземные камеры.

Главным образом благодаря обилию грызунов полупустыни богаты различными хищными птицами. Хищные птицы — особенные существа. В их повадках и облике столько отточенной грации и благородства. Весь день носятся они над равниной, выискивая добычу. Пустельги, трепеща крыльями, постоянно останавливаются, как бы зависают в воздухе, с тем чтобы камнем упасть в траву на какого-нибудь зазевавшегося зверька, или, потрепыхавшись на одном месте, летят дальше; пестрые канюки-курганники плавно скользят над травой; огромные степные орлы облетают свои владения, редко взмахивая могучими крыльями. Среди тысяч обитателей небес никакая птица так не поражает воображение человека, как орел. Огромные размеры, гордая голова, грозный взгляд, стальные когти и великолепный плавный полет — все в этой птице вдохновляло с самых древних времен на создание легенд об орле, который считался воплощением силы, отваги и непобедимости. Неизгладимо впечатление, которое вызывает близко сидящий степной орел. Во всем его облике чувствуется, что перед тобой властелин окружающих равнин. Еще большая удача — находка орлиного гнезда. Гнездо свое он устраивает прямо на земле. На скудной подстилке из обрывков шкурок сусликов и клочьев овечьей шерсти сидят три птенца: один большой, другой поменьше и третий совсем маленький.

Вот вдали показались изящные, с золотящимися от солнца пучками перьев на голове журавли-красавки. Как и у большинства жителей полупустыни, краски оперения у этих птиц довольно скупы, но названия «красавки» они все-таки заслуживают. На солнце спина их отливает серебром, длинная шея несет маленькую головку, украшенную белой шапочкой. Глаза у журавлей-красавок красного цвета. Удлиненные черные перья на горле и груди, а также тонкие, длинные, свисающие к земле перья хвоста развеваются на ветру и очень украшают стройную фигуру птицы. В сопровождении родителей пушистые птенцы начинают свой путь. Только к осени у молодых журавлей вырастут крылья, способные поднять их в небо. Подпустив автомобиль всего на 15–20 шагов, журавли делают несколько крупных прыжков для разбега и вдруг, оттолкнувшись ногами, разом широко развертывают крылья и взмывают в воздух.

Украшением полупустыни являются сизоворонки — дальние родственницы всем известных зимородков. Яркость их наряда никогда не перестает радовать глаз, кажется, что находишься в тропиках. Куда там попугаям до нашей сизоворонки — синие, голубоватые, зеленоватые участки ее оперения блестят и переливаются, как драгоценные камни.

Столь же ярко окрашены близкие родственники сизоворонок — золотистые щурки. Своеобразны у щурок рулевые перья. Самые средние длиннее других примерно на 2,5 см, и опахала на концах этих перьев сужены. Крылья птиц лежат значительно ниже средней линии тела и не разгибаются до конца. Эти птицы восхищают своими летными способностями. Вот одна из них ввинчивается в небо по спирали, затем летит зигзагом, падает, садится на ветку кустика и снова оказывается в воздухе. Неожиданно птица как бы ныряет вниз, придерживаясь линии, по которой только что летела вверх. Переходя с одного вида полета на другой, птицы скользят то левым, то правым крылом.

Большой и красный диск солнца устало катится к горизонту, утопая в раскаленных задень песках. Сгущаются сумерки, стирая краски. Начинают бесшумно летать над землей козодои, ловя широким ртом насекомых. Тянет приятным ветерком, приносящим запах трав. Заиграли сильно и звонко сверчки. Пора делать привал. Усталые, вылезаем из машины. Вмиг расстелены спальные мешки. Но спать не хочется. Удивительно чистый и прохладный воздух разлит над землей. Ночь под чистым небом с яркими звездами хороша, тиха и спокойна. Совсем другой мир животных пробуждается ночью. На свет фонаря слетается множество насекомых: крупные хрущи, бражники, мотыльки. Активна ночью фаланга — представитель класса паукообразных. Днем она прячется в различных укрытиях, под камнями, в норах грызунов. Бегают фаланги с большой быстротой, легко взбираются по вертикальным поверхностям. При встрече с врагом фаланга принимает угрожающую позу. Передний отдел тела поднят, хелицеры (у паукообразных усики отсутствуют, их место занимает первая пара конечностей, которые имеют на конце клешни и получили название хелицеры, от греческих слов chele — клешня и keras — рог) и педипальпы (от латинских названий — pedis — нога и palpus — щупальца, вторая пара конечностей у паукообразных, которая служит для захвата пищи) подняты и направлены вперед, в сторону врага. Фаланги чрезвычайно прожорливы и поедают самых различных животных, с которыми только могут справиться. Ядовитых желез у фаланг нет. Правда, крупные экземпляры с мощными хелицерами могут поранить кожу человека до крови. Остающиеся на хелицерах частички пищи и разлагающиеся на них гнилостные микроорганизмы могут при этом попасть в ранку и вызвать воспаление.

Но вдруг крик громкий, тоскливый и жутковатый раздался совсем рядом. Голос унылый, протяжный, какой-то пустынный. Он так и манит к себе. Беру в руки фонарь и шагаю на голос. Крик опять летит над равниной и все манит и манит в ночную полупустыню, подальше от дорог, от костра, от людей. Я один среди ночи и тишины. Небо в россыпи звезд. Словно искусная рука неведомой мастерицы разбросала в бесконечном пространстве чудесный узор. Под ногами похрустывает щебень. А таинственный голос зовет и зовет. Это — авдотка — удивительная ночная птица с большими золотыми глазами. Систематики до сих пор спорят, к какой же группе птиц должна относиться авдотка, включая ее то в отряд куликов, то в отряд журавлеобразных. По внешнему виду она — типичный кулик, по поведению во многом сходна с дрофами. Населяет авдотка открытые пространства — пустыни, полупустыни, степи, ведет наземный образ жизни, хорошо бегает, питается насекомыми и мелкими ящерицами. Авдотки — моногамы, образуют постоянные пары. Раз избрав себе место для гнездования, птицы возвращаются на него и в последующие годы. Гнездо авдотки представляет собой лунку в земле с небольшим количеством растительных остатков. Птенцы вылупляются зрячими, опушенными, уже на следующий день способны перемещаться с родителями и затаиваться в случае опасности.

Коротка южная ночь. Несколько часов, и уже далеко на горизонте поднимается отдохнувшее за ночь солнце. Лучи его, словно огненные стрелы, пронзают отливающие пурпуром облака. Лучшее время в полупустыне — раннее-раннее утро. Вечером неплохо тоже, но комары, к сожалению, того же мнения. Утром прохладно и совсем нет ветра. Но самое главное — утром можно наблюдать следы. Позже, к середине дня, ветер сглаживает песок и рисует на нем волнистую рябь. А утром весь песок испещрен, как газетная страница текстом. Следы зверей попадаются нечасто: то бархан пересечет заяц, то степная лисичка — корсак. Гораздо чаще попадаются следы ящурок. Вот она спокойно идет по своим делам — четки отпечатки лапок и хвоста, загребающего песок на поворотах. Вдруг ящурка чего-то испугалась и резко рванулась с места, оставив на песке глубокие ямки, а потом быстро заскользила вверх по барханчику. Песок осыпался под ее ногами, и получился след, похожий на след лыжника, поднимающегося «елочкой».

Но больше всего, конечно, следов насекомых. Вот странный след — три запятые — перерыв, три запятые — перерыв, а рядом параллельно такой же ряд. Запятые от трех лапок с каждой стороны, перерыв — шаг. Это из песчаной норки выбрался крупный жук-чернотелка и отправился на поиски пищи — сухих былинок. Иногда отпечатки лапок крупного жука накладываются на широкий «волок» — это скарабей прокатил навозный шар. При этом он двигался задом наперед, опираясь на передние лапки и лишь иногда помогая себе средними, тогда как его задние ноги катят шар.

…Снова мчится машина. Мы продолжаем свой путь. Дальше пошли барханные пески, по которым на значительном расстоянии друг от друга разбросаны безлистные кусты джузтуна, усыпанные красными пушистыми шариками. На человека, впервые попавшего в барханные пески, они производят неизгладимое впечатление. Температура в тени поднимается до40 °C. Безоблачный небосвод, пышущие жаром гряды песка, и вдруг неожиданно на одном из голых участков прямо из бархана торчит цветочная кисть, усыпанная крупными яркими цветками. Это не мираж, не галлюцинация. Это — заразиха — растение-паразит. В глубине она, как пиявка, присасывается к корням кустов и сосет из них соки. Куст от этого чахнет, а заразиха благоденствует.

Высоко поднявшись на передних ногах, стоит как изваянная на самом гребне бархана крупная ящерица — ушастая круглоголовка — и двигает только хвостом, то закручивая его вверх, то раскручивая. При нападении противника эта ящерица принимает угрожающую позу. Широко расставив и распластав ноги, рептилия поднимает переднюю часть туловища и до предела раскрывает рот, слизистая оболочка которого наливается кровью и краснеет, так же как и расправившиеся в углах рта отточенные зубцами складки кожи. Создается впечатление одной огромной, обращенной к врагу оскаленной пасти, по краям которой явственно выступают острые зубы. Ящерица сильно раздувает легкие, шипит, фыркает, временами совершая грозные прыжки в направлении опасности. Если это не помогает и противник не убегает, круглоголовка закапывается в песок. Плотно прижавшись к земле, она быстрыми боковыми движениями туловища вытесняет из-под себя песок, взрыхляя его расположенными по краям тела кожными складками, покрытыми бугорчатыми чешуйками. Осыпаясь по краям тела, мелкий сухой песок все более покрывает круглоголовку, которая буквально погружается на глазах в него, причем в последнюю очередь вязнет голова.

Поднимаясь на бархан, нужно усиленно передвигать ногами, чтобы взобраться на него, так как песок, приведенный в движение, всей своей массой беззвучно стекает и засыпает ноги чуть ли не до колен. Оглянувшись назад, можно увидеть, как песок медленно стекает в следы, сглаживая их края. От усиленной работы ногами и палящего зноя начинает стучать в висках.

Мы снова садимся в машину и едем дальше. Стайка куропаток, напуганная шумом машины, вспорхнула и, издавая свое мягкое «тррр», полетела к дальним холмам.

В полупустыне огромное количество насекомых. И в полуденный зной, и в прохладные ясные ночи воздух звенит от стрекота многочисленных кобылок. Желтовато-бурые музыканты ищут убежища среди стеблей и былинок. С громким треском они вылетают из-под ног, демонстрируя красную или зеленую окраску задних крыльев, в сидячем положении скрытых под темными передними крыльями.

В сухом песке живут личинки муравьиного льва. Взрослый муравьиный лев — похожее на стрекозу длиннокрылое, тонкотелое насекомое. В теплые летние дни он летает среди невысоких кустов, полет его довольно вялый и небыстрый. Впрочем, днем насекомое больше сидит неподвижно где-нибудь среди листвы, оживает лишь к вечеру. Название «муравьиный лев» относится, собственно, к личинке этого насекомого. Образ жизни ее примечателен. Эта похожая на клеща личинка роет в песке ямку, стенки которой круто, воронкой, сходятся вниз к тому месту, где зарылась она с головой в песок, только кривые, как сабли, челюсти торчат немного наружу. Ямку личинка делает всегда в защищенном от дождя месте для того, чтобы края ее всегда были покрыты сухим песком. Маленькое насекомое, например муравей, пробегающее по сухому осыпающемуся краю ямки, скатывается на дно и становится добычей «льва». Личинка мгновенно хватает его челюстями, впрыскивает через них яд, потом пищеварительные соки, держит челюстями жертву и постепенно высасывает, а оставшуюся шкурку, подкинув головой, выбрасывает наверх, за края воронки. Если упавший в воронку муравей пытается выбраться наверх, затаившаяся на дне личинка, работая головой, как катапультой, метко кидает в удирающую добычу крупинки песка, сбивает ее вниз и хватает своими челюстями. Нередко и более крупные, чем сама личинка, насекомые падают в воронку. Она и их хватает. Держит крепко. Пучки щетинок на ее теле, направленные вперед, цепляются за грунт, в который она закопалась, упор получается надежный — личинка держится, словно на якоре. Но и в этом случае борьба бывает недолгой: впрыснутый яд вскоре действует, и большая жертва муравьиного льва, отравленная, перестает сопротивляться.

…Вскоре мы выбираемся на асфальт, и гладкая лента дороги несет нас к дому. Вот вдали блеснула полоска воды. Волга! Подъезжаем к нашему лагерю, раскинувшемуся на берегу великой русской реки. Слышатся отдаленные гудки пароходов и ленивые всплески разомлевшей от зноя волны.

После поездки — время купания. Всей толпой подбегаем к нашему пляжу. У самой воды ходят цапли. Острокрылые, серебристые, как рыбья чешуя, чайки и крачки проносятся над водой. На берегу много следов болотных черепах. Разгуливают они по суше ранним утром, а в жаркие часы прячутся в прохладной воде. У кромки воды бегают жуки-скакуны. При малейшей тревоге эти маленькие хищники мгновенно взлетают, а немного пролетев, вновь опускаются и начинают прерывисто бегать, чередуя бег с короткими остановками. Под выброшенными на берег стволами и ветками деревьев сидят огромные озерные лягушки, спасаясь от палящих лучей солнца. Далеко, в густой синеве виден берег острова, поросший травами, кустарником и тополями. До него около полутора километров. И еще столько же до противоположного берега. Ласковый ветерок дует в лицо, блестит солнце, дымкой подернуты зеленые острова. И когда смотришь далеко вперед, где водная гладь соприкасается с небом, то кажется, что меж ними нет границы.

…Быстро пролетел месяц. Последний раз мы смотрим на то место, где только что стояли палатки. Теперь оно так же пустынно, как все безбрежное пространство вокруг. Замер дрожащий от зноя воздух, только тихий шелест полыни да звенящая песнь невидимого в высоте жаворонка нарушают знойную тишину…

Нам предстоит путь на Кавказ, на Приэльбрусскую гляциологическую станцию Московского университета, где пройдет вторая часть нашей практики. По дороге мы решили заехать в Астраханский заповедник. Место более чем уникальное, чтобы не воспользоваться случаем и не посетить его.

Из Астрахани в заповедник идет катер. Берега просматриваются с трудом— Волга здесь достигает значительной ширины. Наконец она начинает сужаться — пошли протоки. По берегам настоящие джунгли — густейшие заросли тростника, ив, других кустарников и деревьев. Подплываем к главной усадьбе. Дамчикский участок. Приглядевшись, можно заметить, что это — вторая Венеция. Целый поселок с улицами и десятками домиков сооружен на сваях и довольно высоко поднят над землей (правильнее сказать — над водой). Дело уже к вечеру, пора устраиваться на ночлег. Прямо перед главным корпусом раскладываем спальники и натягиваем полога. До сих пор смеюсь, когда слышу, что где-то вдали от дельты Волги — «комары». Вот здесь — это комары! Полог становится черного цвета и заметно прогибается под их тяжестью.

На следующее утро все в ужасе. В пологе Гарика огромная дыра, а сам он лежит весь в крови и не подает признаков жизни. Неужели заеден комарами? Нет, вроде проснулся, весь чешется. Вот к чему приводит неуважение к комарам. После завтрака — экскурсия по заповеднику на катере.

…Катер мягко скользит по узкой протоке вдоль стены тростников, пугая лысух, торопящихся укрыться в зарослях. Шелестят раздвигаемые лодкой травы, мы пригибаемся под нависшими ветвями ив, зелеными лохматыми космами торчащими над водой. С них, шурша слюдяными крылышками, слетают тучи стрекоз и носятся над кустами. Раскаленное астраханское солнце, которое в только что покинутой полупустыне беспощадно жгло и иссушало, тут подымает из обильно увлажненной земли хаос зелени невиданной пышности и силы, заполнившей и берега- и воду под его палящими лучами. Дельта Волги — настоящее царство птиц. Черные бакланы, долговязые цапли, колпицы, каравайки образуют здесь крупные гнездовые колонии. Склонившись к самой воде, висит пушистая варежка, которая оканчивается круглой дырой. В темноте дыры что-то двигается, потом небольшая нарядная птичка выскакивает оттуда и мчится над водой. Это — синица-ремез. Вот в стеклах бинокля появились лебеди. Контуры птиц чеканно вырисовываются на ярко-зеленом фоне тростников, лебеди словно сами любуются своей красотой. Изумительное зрелище являет собой большая белая цапля, сверкающая ослепительной белизной на фоне изумрудной зелени. Не так давно эти великолепные птицы были на грани полного истребления. Длинные красивые ажурные перья, отрастающие на спине цапли, — эгретки служили украшением шляп модниц всех западноевропейских государств. Во имя прибылей эти прекрасные птицы истреблялись в огромных количествах. Только создание в 1919 году заповедника спасло этих замечательных птиц от вымирания. Также спас заповедник осетровых рыб. Этот район всегда славился на весь мир своими осетрами и черной икрой. Более половины всей рыбы России вылавливалось на Северном Каспии и в дельте Волги. Эксплуатация этого уникального бассейна велась варварскими методами. В больших масштабах велся лов рыбы в недозволенное время и в запретных местах.

Самый замечательный цветок Астраханского заповедника — лотос. Чудесное зрелище — сплошное розовое море цветущего лотоса. Его цветки исключительно красивы. Они очень крупные (диаметром до 30 сантиметров), обладают слабым, но очень приятным коричным запахом. Они высоко подняты над водой на прямой длинной цветоножке и обладают положительным гелиотропизмом, то есть всегда обращены в сторону солнца. Несколько ниже места прикрепления цветка имеется так называемая зона реагирования, в которой он меняет свое положение. Именно эта связь с солнцем послужила одной из причин для обожествления лотоса древними египтянами и индусами.

Интересная особенность у листьев лотоса — они не пропускают влагу. Вода, подобно ртути, собирается на верхней поверхности листа в крупные капли. Это объясняется наличием на верхней поверхности листа хорошо выраженного воскового налета и сильно развитых, как научно изъясняются ботаники, кутинизированных^[2]бугорков, образованных выростами на эпидермальных клетках.

Существует несколько гипотез относительно появления лотоса в дельте Волги. По одной из них, этот цветок был занесен сюда птицами во время миграции. В их кишечнике находили орехи лотоса, способные прорастать при попадании в водоемы. По другой, растение завезли в дельту кочующие калмыки, по верованиям которых лотос — священное растение. По третьей, цветок — абориген дельты Волги, сохранявшийся здесь в течение многих миллионов лет.

В заповеднике лотос растет на мелководье в заводях и старицах рек, где глубина не превышает двух метров и имеется илистое дно. С каждым годом в связи с поднятием дельты и продвижением ее в глубь Каспийского моря лотос переселяется все ниже, в места с более благоприятной почвой и проточной водой. В 40-х годах XX века все заросли лотоса занимали в дельте Волги около 1 га, в 1969-м — около 100 га, а к моменту нашего приезда в заповедник площадь его зарослей увеличилась до 2000 га! Площади зарослей растения в дельте Волги продолжают расширяться. Распространению лотоса способствует деятельность кабанов; обрывки его корневищ, подрытые этими животными, во время половодья переносятся в другие места, где, прорастая, образуют новые заросли. Лотос играет важную роль в биоценозах дельты как кормовое и защитное растение. Его орехи, корневища и мякоть соплодий охотно и в большом количестве поедаются водоплавающими птицами. Осенью заросли лотоса помогают прокормиться тысячам гусей и лебедей. Под пологом его крупных листьев во время летней линьки укрываются утки.

Из крупных млекопитающих здесь весьма обычны кабаны — проплывая вдоль тростниковых зарослей, можно услышать треск стеблей, чавканье и повизгивание. Возвращаемся на кордон. Обед необычен. В сетях браконьеров погибли 2 крупных осетра (до 1 метра длиной каждый), и одного отдали нам. Уха из осетра — до чего изысканное кушанье! Понятно, что люди идут на любые ухищрения, пытаются обмануть инспекторов, чтобы отловить такую «рыбешку». Но в заповеднике осетр находится под охраной закона.

…Последняя ночь на берегу Волги. Утром сборы недолги. Наш путь теперь лежит на юг. Целый день трясемся по бескрайним просторам Калмыкии. Кругом знакомый пейзаж — редкая полынь, злаки. К вечеру подъезжаем к границе Европы. Река Кума — шириной всего 10–15 метров. Переплыл реку — и ты уже в Азии. Некоторые считают, что граница Европы с Азией проходит по южной границе СССР, и таким образом весь наш Кавказ является Европой, а Эльбрус соответственно — высшая точка этой части света. К сожалению, Эльбрус находится в Азии, а лавры высшей точки Европы принадлежат Монблану, поскольку граница между Европой и Азией пролегает по Кумо-Манычской впадине. Заночевав в Европе, на следующий день мы въезжаем в Азию.

Глава вторая БЛЕСТЯЩИЕ ГОРЫ

Итак, переправившись через Куму, мы продолжаем свой путь на юг. Вдали уже виднеются в неясной дымке горы. Это — северные отроги Кавказа. Кавказ впервые упоминается в трагедии Эсхила «Прикованный Прометей» в 479 году до н. э. Полагают, что это название произошло от слов древнего санскритского языка: «каз» — блестеть и «граван» — горы (то есть «блестящие горы»). Правомерность такого названия становится вскоре понятной. Постепенно горы приближаются, вершины их четко обрисовываются на чистом ярко-синем небе. Громадные снежные поля, освещенные яркими лучами солнца, сияют ослепительным блеском. Мы въезжаем в знаменитое на весь мир Баксанское ущелье. Оно зажато в каменных скалах. С одной стороны дороги возвышается гигантская скала, уходящая ввысь, с другой — глубокий обрыв. Делаем остановку в городе горняков Тырныаузе — надо купить с собой кое-что из продуктов. После едем дальше. У селения Эльбрус начинается великолепный сосновый лес, который тянется до поляны Азау, где, собственно, и кончается Баксанское ущелье. Поднявшись до высоты 2300 метров над уровнем моря, оно натыкается на мощное подножие Эльбруса, занятое покрытой яркой, пышной растительностью поляной Азау. На ней расположены гостиница «Азау» и учебно-научная гляциологическая станция Московского университета, в которую мы и держали путь. Оригинальные строения ее хорошо вписываются в окружающий ландшафт. Вылезаем из машины, разминая затекшие от долгого сидения ноги, и замираем от восторга. Кавказ сказочно красив! Ну а Приэльбрусье справедливо считается жемчужиной Кавказа. Природа щедро одарила красотами этот район: величественные снежные пики, зубчатые гребни, незабываемые панорамы лесистых хребтов, яркие ковры альпийских лугов, бурные горные реки и водопады, чистый горный воздух, напоенный смолистым ароматом сосен. Склоны покрыты такой яркой и пышной зеленью, а вздыбленные вершины и гребни гор столь великолепны под первозданной снежной бахромой и ярко-синим небом, что вы не можете оторвать глаз от этой незабываемой картины. В Приэльбрусье действуют десятки туристских, альпинистских, горнолыжных и экскурсионных маршрутов, имеются первоклассные гостиницы, турбазы, альплагеря, кресельные и буксировочные дороги.

Здесь нас уже встречают Николай Николаевич Дроздов и Елена Германовна Суслова — второй частью практики будут руководить они. Ротшильд и Огуреева, выполнив свою миссию, возвращаются в Москву. Нас поселяют на втором этаже замечательного по архитектуре домика.

На следующий день первая поездка в горы. Мы поднимаемся на фуникулере на гору Чегет (3769 метров над уровнем моря), с вершины которой открывается великолепный вид на Эльбрус, видимый отсюда от самого подножия до вершин, поднимающихся заметно выше облаков. Этот двуглавый великан венчает панораму Центрального Кавказа, он по меньшей мере на 1000 метров выше всех окружающих его гор. Эльбрус представляет собой конус потухшего вулкана. Две его вершины соответствуют двум различным вулканическим кратерам. Западная вершина (5642 метров над уровнем моря) и восточная (5621 метров над уровнем моря) разделены глубокой седловиной (5325 метров над уровнем моря). Большая часть склонов Эльбруса (до высоты 4000 метров над уровнем моря) пологая, затем крутизна достигает в среднем 35°. Приэльбрусье — район активной лавинной деятельности. Снежные лавины вместе с огромными массами снега несут с гор большое количество каменных обломков вниз, к подножию склонов, создавая огромные конусы выносов. Большие площади, начиная с 3500–4000 метров, заняты ледниками, которые образуют гигантскую шапку льда, занимающую площадь в 145 км², его толщина в некоторых местах достигает 400 метров. От ледовой шапки Эльбруса расходятся 77 ледников (крупнейшие — Большой Азау, Терскол, Крик), в них рождаются многочисленные родники, ручьи, речки, которые несут свои воды в главную реку Приэльбрусья — Баксан.

С незапамятных времен гордый, неприступный Эльбрус привлекал к себе внимание людей. Эльбрус впервые упоминается в «Книге побед» персидского историка Шериф-ад-Дан Йедзи, который писал, что среднеазиатский завоеватель Тимур во время успешных военных походов в Закавказье якобы совершил восхождение на Эльбрус для сотворения молитвы. Однако эти сведения не имеют основательных исторических подтверждений. Официальной датой покорения Эльбруса считается 1829 год, когда была организована экспедиция, руководимая начальником Кавказской укрепленной линии генералом Г. А. Эмануэлем. На штурм вершины ушли четверо: физик Эмилий Ленц, казак Лысенков и два человека из группы проводников — кабардинец Киллар Хаширов и балкарец Ахия Соттаев. С высоты 5350 метров над уровнем моря из-за недостатка сил трое из них вынуждены были спуститься. Восхождение в одиночку продолжал Киллар Хаширов. В 11 часов утра 10 июля 1829 года отважный кабардинец первым ступил на восточную вершину Эльбруса, укрепил на ней шест, обложил его камнями и после короткого отдыха начал спускаться вниз. Ахия Соттаев позже покорил все-таки западную вершину с группой английских альпинистов во главе с Ф. Грове в 1874 году.

На следующий день первый маршрут. Записываемся в журнале. В горах это необходимо. Если мы не вернемся к указанному сроку, в горы выходит спасательная группа. Машина довозит нас до Терскола — этой мекки альпинистов и горнолыжников. Погода сегодня замечательная. На небе ни облачка. Ослепительные снежные пики четко вырисовываются на ярко-синем фоне. Начинаем подъем на гору Терскол (3800 метров над уровнем моря — в горах обычно оперируют этими цифрами). У самого подножия растут роскошные высокоствольные леса. При взгляде на лесные склоны кажется, будто они покрыты бархатом или мехом. Словно ворсистый, разных оттенков зелени ковер укрыл перегибы склонов и хребты, сгладил ложбины, смягчил неровности. А в действительности перед тобой не мех и не ковер, а дремучий лес из гигантов, достигающих 30–40 метров высоты. Выше идут кустарники, изобилующие белобрюхими дроздами. Еще выше — шикарные альпийские луга — буйство трав и цветов. Всеми оттенками радуги разукрашены склоны гор. Кисть художника не в состоянии передать это великолепие красок. Вот как описал красоту альпийских лугов Фазиль Искандер: «Альпийские луга — это вечная весна посреди лета, которую природа припрятала для себя, чтобы не забывать, с чего она начинала. Это струение легкого меда цветущих трав, настоянное на льдах вершин. Это запах цветов в самом чистом виде, потому что здесь исключены всякие другие запахи. Кухня земных запахов осталась далеко внизу». Солнце поит эти выси таким количеством ультрафиолетовых лучей, что человек за считанные часы загорает сильнее, чем на приморских пляжах. Внезапно видим, как на далеком заснеженном склоне сходит лавина. Грандиозное зрелище, когда на него смотришь издали. Поднимаемся еще выше. Уже начинает перехватывать дыхание, идти все тяжелее. Вокруг голые скалы и камни. Высоко в небе вьются завсегдатаи заоблачных вершин — клушицы — птицы из семейства вранообразных. Их яркие вогнутые клювы поблескивают на солнце.

После похода утомленные, но довольные едем на станцию. Вечером Дроздов проводит камеральное занятие — записываем птиц, которых видели сегодня. Оказывается, не так уж мало — более 30 видов.

Вскоре, исходя из задач, стоящих перед нашим отрядом, всех разбили на три группы. Одна стала работать на Терсколе — учитывать птиц, другая ездила далеко — кТырныаузу на горные степи, где велся учет сусликов. А мы со Слоном стали работать в окрестностях Азау. Андрей немного простудился, а я повредил ногу и заметно хромал, поэтому нас с ним определили на ближний маршрут.

…Узкая тропинка вьется по сосновому лесу. По обе стороны — густые заросли. Наконец выходим к Баксану. Волга и Баксан — две реки, на берегу которых проходит наша практика, — очень похожи на Слона и Моську. Величавая, Широченная, спокойная Волга и малюсенький, но ревущий, стремящийся вырваться из берегов, Баксан. Ширина его здесь 4–5 метров, но с какой же силой несется вода с гор, ворочая в своих бурунах огромные глыбы. В такую реку лезть опасно — по каменистому дну несутся валуны, которые могут запросто переломать ноги. Вода ледяная, ее температура не превышает 4–5°. Отсюда начинаем линию давилок для отлова мышевидных грызунов. Постепенно углубляемся в лес. Изредка по стволам сосен взбегают белки. Они здесь ярко-черного цвета с белым брюшком. Со всех сторон доносятся песни зябликов. Постепенно лес заканчивается, и мы выходим на обширный альпийский луг. На лугу полно яшериц. В траве живет прыткая ящерица. Житель средней полосы удивится, если узнает, что под Москвой и на Кавказе живет один и тот же вид. Местная ящерица изумрудного цвета и гигантских размеров — 25–30 сантиметров. Также на лугу обитают и степные гадюки, но их очень мало. Одновременно с постановкой давилок ведется учет птиц и рептилий. На лугу много певчих птиц — чаще всего виден чекан, трясогузки. Подходим к груде камней — это обиталище скальных ящериц. А вот и одна из них — сидит, греется на солнце. Скальная ящерица — фантастически красивая рептилия. Всеми цветами радуги отливает ее блестящая чешуя. Уловив наше движение, она молнией скрывается под глыбой. Решаем ее поймать. Слон рывком поднимает глыбу, а я мгновенно хватаю опешившую от неожиданности ящерицу. Вот и конец маршрута — незаметно, двигаясь опять по лесу, мы уткнулись в стену гостиницы «Азау». Теперь наш путь лежит к дороге на Эльбрус. Там продают наши любимые шашлыки. Капо уже нас знает и отпускает без очереди — по три шампура и по «росинке» — это напиток непонятного происхождения, но весьма вкусный. На сегодня работа закончена — завтра пойдем проверять давилки.

Вот так, день за днем, проходя нашим маршрутом, проводили мы свои учеты. Незаметно подошел к концу и второй месяц нашей практики. Вскоре рейсовый автобус доставил нас до Минеральных Вод, а там и поезд до Москвы. Наша первая практика открыла нам животный и растительный мир двух замечательных уголков нашей страны — Прикаспийских полупустынь и Центрального Кавказа.

Следующая моя встреча с Кавказом состоялась через 20 лет, когда я приехал отдыхать с семьей в Сочи.

Лежащие на знаменитых сочинских пляжах, бронзовые от загара отдыхающие даже не подозревают, что всего в получасе езды на автобусе есть удивительный уголок, попасть в который мечтают биологи всей страны — Тисо-самшитовая роща, участок Кавказского биосферного заповедника, объявленного ЮНЕСКО объектом Всемирного наследия. Тисо-самшитовая роща расположена на отрогах горы Большой Ахун, в 2,5 километрах от берега Черного моря и находится в зоне влажных субтропиков. Высоты местности колеблются здесь от 40 до 500 метров над уровнем моря. Территория рощи представляет собой гряду известняковых гор, прорезаемых ущельем реки Хосты.

В пансионате «Дагомыс», где мы отдыхали, предлагалось огромное количество экскурсий, в том числе и в Тисо-самшитовую рощу. Однако за все время на нее не записалось ни одного человека, что меня весьма расстроило. Все рвались в какие-то пещеры, в Красную Поляну, в форелевое хозяйство, где даже можно порыбачить. Что ж, тем лучше, поеду один, по крайней мере, не надо будет, как обычно это бывает на экскурсиях, стоять и ждать опаздывающих и отвлекающихся.

Попасть в Тисо-самшитовую рощу очень просто. Надо сесть в Сочи на рейсовый автобус и доехать до Хосты, а там совершить небольшую прогулку по шоссе, уходящему петлями вверх, в лесистые горы. Полтора километра асфальта, и шоссе приведет к сквозной чугунной ограде, за которой видна густая лесная чаща. У ворот — будка кассира, неподалеку, на шоссе, — ожидающие экскурсантов автобусы.

Вход в этот лес вводит в сказочное царство. Сделав всего один шаг за ограду, я погрузился в необычный мир. Исчезло, забылось все, что осталось за спиной: залитый солнцем шумный курортный город с его пестрой толпой, заполненные отдыхающими пляжи, шум прибоя. Бетонная дорожка повела меня в глубь леса, поселившегося здесь, среди диких скал, в доисторические времена, в настоящие субтропические джунгли с полутемной чащобой в несколько зеленых этажей, с тугими канатами лиан, накрепко связавшими эти этажи, с настороженной тишиной. Могучие деревья вцепились угловатыми корнями в каменные глыбы, и кажется, что стоят они на когтистых лапах. Высоко в небо поднялись вершины, переплелись там в один зеленый шатер, отгородили землю от дневного света. До крон самых больших тисов и лип глаз не достигает из-за заполонивших все промежутки между ними вершин самшита, почти всюду образовавшего средний ярус. В подлеске — падуб, кизил, лавровишня. С деревьев свисают мохнатые бороды лишайников, придавая всему лесу фантастический вид, и разлитый под деревьями полусумрак делает лес таинственным, наполненным причудливыми формами. На земле вечная тень, и оттого почти нет травы — камни прикрыты лесной подстилкой. Сочные лианы (плющи, сассапариль, ломонос, виноград) оплели кусты сплошным пологом. Сумрачно в этом лесу, и становится чуточку не по себе от полумрака и тишины.

Мир этот в самом деле таинственный и незнакомый. Из всего разнообразия растущих здесь деревьев и кустарников — насчитывают их здесь свыше 65 видов — знаешь только единичные, а первозданность всего вокруг вводит в древнее растительное сообщество, знакомит с формами естественной жизни, почти повсюду изгнанной наступлением человека.

Чем дальше уходит тропа в лес, тем круче горные склоны. Дорожка серпантином круто поднимается вверх, потом стремительно сбегает в глубь тесной балки, на дне которой — легкий мостик через каменное высохшее русло. Лишь после сильных дождей и весной по нему несутся бешеные воды, выточившие в скале извилистый ход, загроможденный обкатанными обломками камней и разбросанными потоком деревьями. За мостом — крутой подъем и ведущие вверх мелкие ступени, высеченные в разломах известняков. Лестница ведет на самые высокие скалы рощи, обрывающиеся отвесными уступами в долину реки Хосты. Деревья и кусты цепляются за каждую неровность, трещину, расселину, заняли едва выступающие карнизы: обе стенки гор над узкой речной долиной покрыты сплошным пологом листвы. С каменных глыб и ветвей корявых деревьев, уцепившихся за скалы, свисают длинные космы мха, похожие на водоросли, плавающие в пучине.

Несколько десятков метров по этому сказочному царству — и впереди открывается залитая солнцем горная даль. Камень, отполированный ветрами и водой, образовал площадку, нависшую над крутым обрывом. Это Белые скалы, со стометровой высоты отвесно падающие в бурную горную реку Хосту. Откуда-то снизу доносится сквозь лесную чащу ее неумолкающий шум. Дальше, за рекой, открывается широкая панорама гор. Хоста по-черкесски — «берегись реки». Такое имя ей дали за ее бешеный характер. В паводок, после обильных дождей, с сумасшедшей силой несется она с гор, сметая все на своем пути. По имени реки был назван поселок у ее устья, превратившийся теперь в известный курортный город.

Именно река и крутые склоны горы Большой Ахун сберегли этот древний лес. Когда кругом, в более доступных местах, дочиста истреблялись драгоценные породы деревьев, здесь они были защищены от топора труднопроходимыми горами и бурной рекой. Так сохранилась здесь с доледниковых времен почти в первозданном своем облике удивительная роща, населенная «живыми ископаемыми». Ученые давно осознали уникальность этого участка природы. С 1930 года 300 гектаров реликтовой рощи были объявлены заповедником.

Строгая лесная сень настраивает на музейный лад, бетонная лента дорожки и соответствующие надписи, запрещающие с нее сходить, до какой-то степени ограждают ранимую лесную почву от вытаптывания. Однако сколько угодно еще людей, старающихся вынести из рощи что-нибудь на память — пучок веток самшита, кусок коры тиса. Не редкость вырезанные на коре заповедных деревьев инициалы и надписи.

Как следует из названия этого удивительного уголка природы, главные его персонажи — это тис и самшит. В этом глухом ущелье сохранился редкостный тисовый лес. Тис почти не образует чистых древостоев и обычно встречается как примесь, здесь же он образует сплошное насаждение, чего теперь не встретишь нигде на всем Кавказе, ведь у тиса, дошедшего до нас из третичного периода, ценная древесина, в погоне за которой его повсеместно вырубили. Растет тис медленно, годичный прирост составляет 2–3 сантиметра, поэтому деревья не достигают большой высоты. Самым высоким деревом со стволом высотой 32 метра и диаметром 1,5 метра, является тис, растущий в Аджарии. Тис — одно из самых долговечных деревьев Земли, он может жить до четырех тысяч лет. Тут, в роще, немало тысячелетних старцев. С невольным уважением смотришь на них. Еще бы! Скольких великих событий они были современниками! Они стали уже двухсотлетними красавцами, когда появилась на свете Москва. Сколько заносчивых гордецов, мнивших себя творцами истории, не оставили и следа памяти о себе, сколько войн, сожравших множество людских судеб, отбушевали за то время, что росли эти тисы, которые и поныне крепки и могучи. Каким мимолетным представляет возле этих полных жизни патриархов не только человеческий век, но и события, заполнившие страницы истории, а тисы все стоят, по-прежнему затеняя ущелье. Медно-красные стволы их, обросшие мхом, несут могучую крону. С ветвей тоже свешиваются древние мхи и лишайники. Густая, блестящая хвоя располагается на побегах необычно для хвойных — в одной плоскости. Много и других особенностей у этого дерева. Тис — единственная хвойная порода, лишенная смолы, а вместо шишек в густой хвое виднеются яркие ягоды. Правда, это не настоящая ягода, а разросшийся присеменник. Крепкое, удлиненное семечко в этой «ягоде» словно положено в красный лакированный бокальчик. Птицы охотно клюют их и разносят потом семена по лесу, способствуя распространению тиса.

Вторая жемчужина в ожерелье Тисо-самшитовой рощи — самшит колхидский — тоже редкий реликтовый вид, представитель семейства самшитовых. Странный вид у этих деревьев. Тонкие корявые стволы, словно клочковатой шубой, одеты мхом. Длинные, косматые бороды лишайников свисают с ветвей, покрытых мелкими, жесткими вечнозелеными листьями. Такое убранство необходимо влаголюбивому самшиту: влажным компрессом мхи и лишайники охлаждают его в жару, как пушистой шубой согревают в холод. Самшит очень медленно растет: всего на один миллиметр в среднем утолщается его ствол за год. Десять лет требуется, чтобы нарастить всего один сантиметр древесины. Но зато какой древесины! Равной янтарю по красоте и слоновой кости — по прочности. Плотная древесина самшита (свежеспиленная древесина тонет в воде) почти целиком состоит из толстостенных волокнистых трахеид и узких сосудов. Годичные приросты незначительны и их границы почти незаметны. Многие века служил и служит незаменимым материалом самшит. От этого и исчез он почти повсюду на Земле. Самшитовые гребни обнаружены в раскопках древнего Новгорода. В XIX веке из древесины самшита делали ткацкие челноки. Древесина самшита и сейчас ценится за красивый желтый цвет, плотность, прочность, твердость и широко используется для столярных, токарных и резных изделий, для изготовления гравировальных досок, где особенно ценна ее износоустойчивость, позволяющая получать большое число отпечатков. Она идет на изготовление музыкальных инструментов, из древесины самшита делают шкатулки, трости и т. п. Опилки пригодны для тонкой полировки ювелирных изделий. В конце XIX века Россия ежегодно вывозила на мировой рынок до 2500 тонн ценной древесины: для этого рубили несколько тысяч деревьев.

…Обратный путь лежит вдоль крутого и обрывистого берега Хосты. Тропа кончается у ворот, ведущих в привычный мир. Вот такие чудеса можно встретить всего лишь в нескольких минутах езды от не раз, наверное, побывавшего на курорте Сочи. Отвлекитесь на несколько часов от загорания на пляже, посетите этот уникальный уголок природы. На память в будке кассира можно купить спилы тиса и самшита. Их тончайший запах будет напоминать вам о путешествии во Времени.

Глава третья ВО ВЛАДЕНИЯХ ТИГРА

Долгой зимой, слушая лекции в аудиториях факультета, мы уже начали лелеять мечты о предстоящем лете. На кафедру пришло письмо из Владивостока — просили трех человек на практику в Приморский край. Я, Андрей Не-уронов и Гарик Сапожников с восторгом это восприняли и начали готовиться к поездке. Надо сказать, что возможность съездить в Приморье для естествоиспытателя — редкая удача. В то время как на западе нашей страны для того, чтобы попасть из тайги во влажные субтропики Колхиды, необходимо пересечь огромные безлесные пространства, на самой юго-восточной окраине ее — в Приморском крае — сибирская тайга и субтропики Китая сходятся вплотную и перемешиваются самым причудливым образом. Угрюмые ели стоят здесь, окутанные гроздьями дикого винограда. На одном склоне горы растет лиственница с клюквой в моховом покрове, а в нескольких десятках метров, на другом склоне, — липовый лес с виноградом, колючей аралией, пахучим жасмином и другими растениями, напоминающими о тропиках. Здесь далеко на север заходит маньчжурская флора и встречаются многие виды животных, перекочевавших сюда из Южной Азии и даже Малайского архипелага. Обилие тепла и влаги летом, плодороднейшие почвы — все это создает благоприятные условия для разнообразного растительного и животного мира. Юг Дальнего Востока — это необычные растения с крупными и яркими цветами, самые большие у нас в стране жуки и бабочки, нарядные, как в тропических лесах, птицы. Только в этом уголке России можно встретить дикого пятнистого оленя, амурского тигра, куницу харзу, белогрудого медведя. Все мы в детстве зачитывались книгами Владимира Клавдиевича Арсеньева, который вместе со своим проводником и верным товарищем Дереу Узала прошел сотни километров трудными таежными тропами. Поездка на Дальний Восток — праздник для зоолога. Посетить Уссурийский край мне хотелось больше всего на свете. И я счастлив, что это желание осуществилось.

Приближался май — пора отъезда в Приморье. Мы штудировали книги о природе этого уникального края, а Гарри даже взял с собой два определителя и книгу Воробьева «Птицы Уссурийского края».

4 мая 1980 года в Москве накрапывал дождик. Мы с Андреем и Гариком забиваем все купе рюкзаками, сумками, многочисленными продуктами — 7 суток предстоит провести нам в пути до Спасска-Дальнего. Наконец поезд трогается, впереди путь в 9,5 тысячи километров — протяженнейшая железная дорога в мире.

Тем мордастым мужикам в шикарных костюмах, которые любят называть мою Родину «эта страна», я очень рекомендую проехать по железной дороге от Москвы до Владивостока. Какая мощь, какая ширь, какая красота! В течение недели за окном, сменяя друг друга, бегут пейзажи Великой страны — леса, степи, горы. Целый день поезд шел по берегу Байкала, и фантастически прозрачная вода, открывая все подробности дна, плескалась почти у самой колеи. Вскоре выехали к Амуру. Могучий красавец не спеша нес свои воды к Тихому океану, а далеко вдали, в дымке, едва различим был китайский берег.

А вот и воспетый в знаменитой песне дальний русский город Спасск. Мы выгружаемся на перрон. Постукивая на стыках колесами, наш поезд набирает ход, направляясь уже без нас к конечной своей цели — Владивостоку. А наша дорога лежит теперь в деревню Нахимовка. Узнаем, что туда идет автобус Спасск-Нововладимировка.

В автобусе все смотрят на нас с любопытством. Мы явно производим впечатление нездешних людей. Едем недолго — минут 40. Вылезаем из автобуса. Обычная деревня, не хуже и не лучше среднерусских. По описанной в письме дороге пытаемся отыскать место дислокации нашего отряда. За очередным забором копается в огороде мужик.

— Здравствуйте, — кричит ему Гарик.

Мужик вздрагивает и поднимает голову.

— Где здесь крысоловы? (Так они научили нас спросить.)

— Там, — машет рукой мужик.

И мы уже уверенно шагаем к двум домам, расположенным на небольшом пятачке. На двери надпись: «Посторонним вход воспрещен. Лаборатория». Значит, попали туда. Обходим дом с другой стороны, стучим в окно. В окне возникает девушка. Знаками просим открыть.

— Мы — студенты, из Москвы.

— Сейчас отведу к начальству.

Навстречу нам выходит высокий мужчина.

— Колонии, — представляется он.

Эта фамилия о многом нам говорит. Мы уже знаем, что он — выпускник нашей кафедры, ныне — заведующий лабораторией медицинской географии Тихоокеанского института географии.

Беседа заканчивается тем, что он сообщает, что Евгений Леонидович Кушнарев — тот, кто нас вызывал, находится сейчас на маршруте, а мы можем немного пока прогуляться.

Вокруг деревни везде лес. С благоговением входим под сень леса, в который, возможно, когда-то ступал Арсеньев. Сейчас лес малопривлекателен — деревья стоят голые, без зелени, недавно освободившаяся от снега земля еще не поросла травой. Первое впечатление — большое количество пауков. Они всюду — большие и красивые — в наших лесах таких нет. А вот и тот, кем нас долго пугали, сидит на стволе дерева — таежный клещ. К сожалению, в окружающем мире мы находимся не только в кругу друзей. Сонм маленьких и больших существ — вредителей сельскохозяйственных культур, переносчиков опасных инфекционных заболеваний, хитрых и безжалостных хищников — окружает нас повседневно на отдыхе, в доме или в лесу, всячески пытаясь отравить нам жизнь. Поэтому экспедиция, тем более в экзотические места, — это не только источник получения удовольствия, но и постоянный контакт с опасностью, которая гораздо чаще приходит не в виде тигра или медведя, а в виде переносчиков всевозможных заболеваний. В Приморском крае главный источник опасности во время работы в лесу — таежный иксодовый клещ — переносчик весенне-летнего клещевого энцефалита (от греческого слова enkephalos — головной мозг) — страшной природно-очаговой болезни, характеризующейся поражением центральной нервной системы. Возбудителем клещевого энцефалита является вирус, принадлежащий к роду Flavivirus. Источником возбудителя инфекции являются млекопитающие и птицы, причем вирус может длительно переживать в их мозге, не вызывая у них клинически выраженных симптомов болезни. Основным переносчиком вируса в природе является таежный клещ. Человек заражается при нападении на него зараженных клещей, которые передают вирус со слюной в кровь. Клещи могут питаться кровью непрерывно в течение нескольких дней. За время питания масса тела клеща увеличивается у личинок в 10–16 раз, у нимф в 20 раз, а у взрослых самок в 120 раз. Чем дольше зараженные клещи остаются на хозяине (так называют паразитологи живой организм, на котором паразитирует клещ), тем вероятнее его заражение. Для клещевого энцефалита характерна выраженная сезонность заболевания, что нашло отражение в названии болезни. Заболевания начинают регистрировать после установления плюсовой температуры воздуха. Максимума они достигают в июне, затем идут на убыль, однако единичные случаи возможны даже в сентябре. Сезонность заболевания обусловлена периодической активностью клещей, максимум которой отмечается в мае — июне. Энцефалит протекает остро. Основные проявления его: повышенная температура тела, головная боль, тошнота, рвота, судороги. Уже через 10–12 суток после укуса инфицированного клеща появляется мышечная слабость и онемение участков кожи, повышение температуры тела, характерны паралич шейно-плечевой мускулатуры, поражение черепных нервов, симптомы раздражения оболочек мозга. Смертность от энцефалита около 30 %, выжившие обычно получают осложнения зрения, слуха и т. д.

Таежный клещ обладает так называемым пастбищно-подстерегающим типом нападения. Голодные особи подстерегают своих хозяев среди растительности или на поверхности почвенной подстилки и нападают на позвоночных животных в период активной жизни последних на пастбище в широком смысле слова, то есть вне убежищ. Поведение таежного клеща в период ожидания хозяина выражается в проявлении ориентационных реакций двух стадий. Вначале клещи перемещаются в область наиболее вероятной встречи с возможным хозяином. На второй стадии они реагируют исключительно на прокормителя, результатом чего становится нападение клеща на потенциального хозяина и определение его пригодности для кровососания. Поведенческая реакция на воздействие потенциального прокормителя определяется главным образом стимуляцией обонятельных сенсилл органа Галлера. Чувствительность обонятельного отдела органа Галлера таежного клеща весьма высока: на приближение человека с наветренной стороны особи реагируют с расстояния 15–20 метров. Реакция заключается в принятии позы активного ожидания. Клещ, размещающийся на растительности вверх или вниз передним концом тела, расставляет в стороны передние ноги, ориентируясь при этом по возможности в направлении источника запаха, что позволяет ему в дальнейшем при контакте с животным сразу же к нему прицепиться. После попадания на хозяина клещи обычно перемещаются в поисках места для кровососания, в результате основная масса клещей оказывается локализованной на голове и в передней части туловища. Подобное поведение направлено, видимо, против реакций самоочищения хозяина.

Клещи — страшный бич дальневосточных лесов. Обилие клещей в лесах в пределах их ареала поразительно. Проведенные учеты показали, что в кедрово-широколиственных лесахПриморья живет до 3825 особей на га. Впрочем, есть места гораздо более «урожайные». Например, в Саянской тайге насчитали 11 тысяч клещей на га, а в Пермской области даже до 15 тысяч.

Находясь в очаге клещевого энцефалита, человек может в определенной степени защитить себя от таежного клеша, выполняя ряд простых рекомендаций. Направляясь в лес, следует заправлять одежду так, чтобы облегчить быстрый осмотр ее и уменьшить возможность проникновения клещей к телу. Воротник рубашки должен застегиваться на молнию, концы рукавов должны быть на резинке, волосы необходимо прятать, ноги обуваются в сапоги, концы брюк заправляются в сапоги или в носки. В течение всего времени пребывания в лесу необходимо проводить частые поверхностные и 2–3 раза в сутки тщательные само- и взаимоосмотры, в последнем случае — со снятием, выворачиванием и вытряхиванием одежды, сбором и уничтожением напавших клещей. Рекомендуется избегать передвижений по тропам зверей, по старым, заросшим травой и кустарником дорогам, а при движении по ним — особенно тщательно и часто производить осмотры своей одежды. При размещении на краткий отдых надо стараться не садиться и не ложиться на траву и под кусты, а обязательно пользоваться подстилкой.

Рекомендуют применение репеллентов, например диэтилтолуамида (ДЭТА), однако у многих людей существует отрицательная реакция на запахи репеллентов, а также у репеллентов есть способность раздражать покровы, слизистые оболочки, вызывать другие побочные явления.

У нас распространены прививки, но они не дают 100 %-ной гарантии. В первое время, когда постоянно казалось, что клещи ползают по нас, мы регулярно осматривались и тем не менее, забегая вперед, скажу, что каждый из нас неоднократно подвергся нападению этих малосимпатичных членистоногих.

Возвращаемся домой. На крылечке стоит молодой бородатый мужик, приветливо улыбаясь нам. Мы уже поняли, что это — Кушнарев. После короткого разговора идем ужинать. За столом собралась вся компания. Шофер Володя Виноградов наловил рыбки в ближайшем пруду. В первый вечер ложимся спать прямо в лаборатории. На другой день перебираемся в отведенное для нас жилье. Рядом с главным домом стоит еще один, половина которого занята шабашниками, а другая пустует. Обнаруживаем, что у нас в прихожей загнездились ласточки — это очень добрый знак. Птицы уже отвыкли от людей и с большим волнением носятся по комнате, вылетая на улицу и влетая обратно через разбитые окна. Первым делом мы оборудуем свою комнату. Быстро появляются полочки, ставятся раскладушки, на стену вешается карта олимпийского Мюнхена — то, что оказалось под рукой. На импровизированном складе получаем у Жени (так Кушнарев просил его называть, несмотря на то, что он — наш начальник) сапоги, спальники, энцефалитные костюмы.

На второй вечер небольшая пьянка. Колонии, сидя во главе стола, разливает что-то очень вкусное, настоянное на перчике.

— Ограничений, ребята, у нас в этом нет, но надо держать себя в рамках, — говорит он при этом, еще не зная наших потребностей (или способностей).

Пьянка проходит тихо, народ к нам еще не привык. Вечером Гарик ложится сразу спать, а мы с Андрюшей еще сидим на крылечке, тихонько поем песенки под гитару.

— Подъем в 4.30, — специально предупреждает нас Кушнарев, отправляясь тоже спать. Официальная часть закончена, с завтрашнего дня начинается работа.

За окошком немного засерело. Предметы в комнате начинают приобретать контуры, как будто проявляются на фотографии. Черная глыба в дверном проеме материализовалась в Кушнарева.

— Ребята, пора вставать, — шепотом произносит он.

А ведь действительно 4.30. Мы пытаемся стряхнуть сон, но удается это с большим трудом. Я выхожу на улицу. Утро столь морозное, что вода в умывальнике замерзла и превратилась в ледяную корку.

Оказывается, ранним утром здесь завтракать не принято. Садимся сразу в машину. Сегодня нас забросят в лес по пути на площадки, где производится отлов грызунов.

И вот мы высаживаемся посреди леса. Он еще лишен летнего великолепия, но уже заметны перемены, произошедшие со дня нашего первого выхода в лес. Многие кусты покрылись нежной зеленью, потихоньку начали распевать птахи. Женя объясняет нам задачи исследований, мы здесь будем учитывать птиц, а также оказывать помощь в отловах грызунов. Но главное — птицы, и нам необходимо научиться различать их по голосам. В Приморье обитает более 300 видов, но только около 40 из них являются массовыми. После трех часов хождения по лесу выходим на дорогу, где нас поджидает уже машина.

Между тем мы приступили к отбиванию площадок для учета птиц. Было решено сделать четыре площадки — одну в уреме (так называют густые заросли растительности по берегам рек), одну — в кедрово-широколиственном лесу и две — в широколиственных лесах. Я стал ответственным за урему, которая находилась в двух километрах от Нахимовки. Другие площадки были в 20–30 километрах, и Гарик с Андрюшей добирались туда на велосипедах, ну а Женя — на мотоцикле.

За то короткое время, что прошло с нашего приезда, лес полностью оделся в летний наряд и стал божественно красив. Человеческий язык слишком беден, чтобы описать красоту Приморья. И все же приглашаю вас проследовать за мной на наши площадки, каждая из которых была нами тщательно промерена, через каждые 100 метров сделаны затесы на деревьях, обозначающие направление маршрута. Каждый из нас провел не один десяток часов на учетах, поэтому неудивительно, что мы и сейчас могли бы с закрытыми глазами пройти по нашим маршрутам.

Поистине только тот, кто занимался учетом птиц, может понять, что это такое — спать, сколько хочется. Неумолимый Кушнарев опять возник в дверном проеме. Но заметно приближение самого длинного дня — 4.30, а в окне уже видна красная полоска. Скоро восход солнца. Конец мая, а на дворе прохладно. Пройдет несколько часов, и все живое вокруг будет изнывать уже от жары. Мы быстро экипируемся — тайга ошибок не прощает. Сапоги, куртки-энцефалитки (невзирая на дневную жару), бинокль, полевой дневник. Можно выходить. Неуронов и Гарик уже оседлали свои велосипеды и быстро покатили вниз по дороге. А я занимаю место на мотоцикле за спиной у Кушнарева — он меня высадит у моей площадки. Женя — лихач. Пулей проносимся мы по сонной Нахимовке и за минуту преодолеваем два километра. Я слезаю, Кушнарев уносится вдаль. Постепенно шум мотоцикла стихает. Бросаю взгляд с таежной дороги вокруг. Это нужно прочувствовать — на север 100 километров непроходимой тайги до ближайшего селения, на восток — сотни километров до Тихого океана, на запад — сотни километров до китайской границы. И только за спиной у меня — малюсенькая, затерявшаяся в бескрайних лесах Нахимовка. Но хватит эмоций, солнышко уже виднеется, пора начинать учет. Раздвинув ветки кустарников, ныряю в сказочное царство природы.

На траве лежит роса. Множеством блесток сверкает растянутая в лесу паутина. Чист и прозрачен воздух. Точно живое дыхание земли, легкий туман стелется над землей. Пробираюсь к реке. Вот и она — малюсенькая таежная речка Одарка. Огромными кулисами поднимается над берегом зеленая стена, вся в мозаике из солнечных бликов, теней и различных оттенков листвы. Над самой водой склонились ивы. Непролазные заросли образуют кустарники — сирень, черемуха, спирея, рябиннолистник. Все это перевито лианами — лимонником, виноградом. Несколько дальше от реки начинается величественный лес. В долинном лесу хорошо заметны колоннообразные, белоствольные ильмы с огромными кудрявыми кронами и с мощными корневыми лапами, имеющими иногда досковидную форму, как у тропических древесных пород, и стройные, с ажурной кроной, ясени. Обычен здесь маньчжурский орех — ближайший родственник грецкого ореха, который считается одним из самых красивых деревьев Уссурийского края. Листья его бывают длиной до полутора метров и 40 сантиметров шириной и обладают чудесным инсектицидным свойством — они ядовиты для насекомых. Резкий запах маньчжурского ореха их отпугивает, и лес, в котором много этих деревьев, дает немного отдохнуть исследователю от гнуса.

Долинный лес по праву можно назвать царством птиц. На моем участке их живет около 80 видов. Наиболее многочисленны три вида — седоголовая овсянка, длиннохвостый снегирь и желтоголовая мухоловка. Самая обильная птица этих мест — седоголовая овсянка. Ее незатейливую песенку можно слышать на протяжении всего маршрута. Когда овсянки образуют пары в начале мая, самец и самка в это время обычно кормятся неподалеку друг от друга на занятом ими участке. Самец ходит по земле, приподняв оперение спины, иногда опускает и разворачивает хвост. Внезапно он летит к самке замедленным полетом, садится рядом с ней с прижатым оперением, разворачивает и опускает книзу хвост. Эти демонстрации сопровождаются возбужденным «цыканьем». На посторонних особей своего вида самец нападает в угрожающей позе — оперение плотно прижато, хвост приподнят, крылья приспущены, а клюв направлен под углом кверху. Гнезда седоголовая овсянка располагает или на земле среди высокой травы, или на тонких веточках, или у основания молодого дерева на высоте не более полуметра от земли.

В приречных зарослях обычен длиннохвостый снегирь — урагус. Несмотря на ярко-красную окраску, он часто остается невидимым в густой листве, только его звонкая с переливами песня, которая звучит как «тилиби-литилибили», доносится из кустов. Если во время кормления две птицы оказываются очень близко друг от друга, между ними возникает антагонизм. В качестве угрозы демонстрируется раскрытый клюв, при более сильном возбуждении наблюдается «наскакивание» и «замещение» (одна из особей устремляется к другой и занимает ее место, тогда как другая ретируется). В пищевом рационе урагуса большое место занимают растительные объекты, причем птицы используют их даже среди лета, когда насекомые в изобилии. Излюбленный корм — семена лютика.

Словно осколок солнышка мелькает в листве желтоспинная мухоловка. Окраска ее необычайно красива. Ослепительно желтые брюшко и спина, блестяще-черные голова, хвост и крылья, белая полоска над глазом. Самец изгоняет другого самца, приняв характерную позу — он опускает развернутый хвост и приспускает крылья, демонстрируя ярко-желтое надхвостье. При этом птица несколько пригибается, выставляет вперед клюв и издает резкое шипение.

Эти три вида значительно преобладают над остальными. В утреннем хоре их голоса слышны гораздо чаще, чем других пернатых. Впрочем, в густых зарослях разглядеть птиц не так-то просто, поэтому и приходится определять виды на слух. Лишь шумливые голубые сороки и серые скворцы возятся в ветках, склевывая ягоды черемухи, совершенно не боясь наблюдателя. Большинство же птиц можно только слышать, так как они умело скрываются в гуще листьев, таящих в себе множество прекрасных певцов.

Сизый дрозд — один из самых обыкновенных и характерных видов долинного леса. Он очень пуглив и осторожен; подойти к сидящему на вершине дерева и поющему дрозду очень трудно. Он слетает и скрывается в чаще или, пролетев подлеском некоторое расстояние, садится на вершину отдаленного дерева, откуда снова раздается его прерванная песня. Но как громка и разнообразна по сочетанию звуков ария сизого дрозда. В ней улавливаются не только характерные для дроздов цоканье и свисты, но и голоса многих лесных птиц, даже соловьиные трели. Всю прелесть пения сизого дрозда можно почувствовать тогда, когда он поет в одиночку.

Необычайно красива синяя мухоловка. Интересной особенностью этого вида является способность самок петь. Правда, их песенка значительно уступает по красоте, силе и богатству звуков песне самцов. Временами раздается громкий свист черноголовой иволги.

Ну а лучший певец этих лесов — синий соловей. Во время брачной поры он чрезвычайно скрытен и осторожен. Несмотря на интенсивное пение самца, увидеть его, а тем более наблюдать почти не удается. Заметив что-то подозрительное, он немедленно замолкает, быстро спускается к самой земле, где среди кустарниковых зарослей, хвороста и валежника его невозможно рассмотреть. Но стоит отойти в сторону, как он, успокоившись, снова начинает петь. В отличие от большинства других птиц, гнездо синий соловей делает на земле, сверху оно бывает прикрыто нависшими ветками и сучьями, растущим около гнезда папоротником.

А на берегу реки в это время тишина — журчит тихонько вода, стремительно проносятся стрекозы, неловко порхают длинноусые ручейники, неподвижно сидит над самой водой на сухом суку зимородок, подкарауливая мелких рыбешек. Ничто не нарушает покоя. Только иногда закроет все небо могучими крыльями взлетающий орлан-белохвост.

Млекопитающих в лесу можно увидеть гораздо реже. Наиболее обычен бурундук. Этот веселый, подвижный и очень любопытный зверек — украшение уссурийских лесов, самый замечательный и приятный представитель беличьих, населяющий эти края. Бурундук оживляет лес, делает его более приветливым. Потревоженный в лесу, зверек удирает и прячется в какое-либо укрытие. Но вскорости любопытство берет верх над страхом, и он осторожно выглядывает из своего убежища. Бурундуки славятся своей способностью предсказывать погоду. Они улавливают изменения в атмосферном давлении и начинают долго и громко кричать. Если в солнечный деньто в одном, то в другом месте раздается тревожное посвистывание и крик бурундуков, это значит, что небо скоро затянется тучами и начнется дождь. Кричат они и перед грозой. Норы бурундук роет обычно у корней деревьев и очень редко в низко расположенном дупле устраивает гнездо. Найти его нору довольно трудно, так как зверек ее устраивает скрытно в зарослях травы. Вход в нору открывается небольшим отверстием (диаметром 8—10 см). Пищу бурундука составляют желуди, кедровые орехи, семена других древесных пород. Бурундук на зиму собирает запасы, перетаскивая пищу в своих защечных мешках. Иногда в кладовых находят до 3–4 килограммов отборных орехов. Случается, что кладовые запасливого хозяина разоряет медведь. И мало того, что он запасы уничтожает, при случае и самим зверьком закусит. Недаром охотники называют бурундука «медвежьей совестью». Бурундука очень занятно держать дома. Неволю он переносит безболезненно, привыкает к человеку настолько, что через какой-нибудь месяц позволяет гладить себя, берет корм из рук. Без этого симпатяги в лесу чего-то недостает. Я, например, уссурийские леса без бурундука представить не могу.

Иногда здесь можно увидеть ежика. Амурский еж отличается от нашего тем, что в его иглистом покрове около 30 % игл абсолютно белые. Основную пищу ежа составляют насекомые и их личинки, поедает он и птенцов, и мелких зверушек. Еж активен ночью, поэтому днем его встретить удается довольно редко. Эти животные ведут одиночную жизнь, обоснуются на своем участке леса и знать никого не хотят. Очень страдают ежи от клещей. В очагах клещевого энцефалита с одного ежа иной раз можно снять до 600 паразитов.

Поскольку основной целью экспедиции было изучение грызунов как носителей энцефалита, мы все принимали участие в отловах грызунов, у которых потом сотрудники отряда брали кровь на выявление этого заболевания, а затем бедных мучеников попросту убивали. В связи с этим Андрей Неуронов написал песню, которая стала очень популярна среди членов отряда. Я надеюсь, что вы, как любители природы, не столь однозначно относитесь к грызунам, поголовно считая их вредителями и противными созданиями, как это засело в мозгу у большинства людей. В общем-то это довольно милые, пушистые животные, поэтому в компании можете исполнить эту песню.

Гимн мышам ^[3]

Из крупных животных в долинных лесах встречается косуля. Иногда можно ее видеть, пасущейся на поляне или бегущей по опушке.

Обычны на моей площадке змеи, что меня очень радует. Чаще всего встречается узорчатый полоз. Окраска его варьирует от коричнево-красной до пепельно-серой с сетчатым рисунком из черных узоров и темных мелких пятен. Это очень спокойная и мирная змея, хорошо содержится в неволе. Необычайно красив амурский полоз. Это — крупная неядовитая змея, достигающая двухметровой длины. По ярко-синему основному фону идут поперечные желтые полосы. Полоз прекрасно лазает по деревьям, грабит птичьи гнезда, нападает на мелких зверьков и птиц. Из ядовитых змей можно увидеть щитомордника. Он отличается от неядовитых наличием вертикального зрачка и некоторым расширением задней части головы, где размещаются ядовитые железы. Укус щитомордника болезнен, но не смертелен. При приближении человека в большинстве случаев змея стремится скрыться. А вот ящериц, к сожалению, здесь очень мало. Только изредка удавалось мне встретить характерную обитательницу этих мест — амурскую долгохвостку, греющуюся на пеньке, которая тут же соскакивала в траву и исчезала в зарослях. И повсюду конечно же обилие насекомых. Яркие жуки-листоеды сидят на кустарниках. По стволам ползают усачи и долгоносики.

И вот неожиданно лавина солнца обрушивается на меня. Это я выбрался на поляну. Чудесное зрелище предстает глазам. В густой, высоченной траве виднеется огромное количество крупных цветов. На длинном, слегка опушенном стебле, над узкими листьями пламенеют оранжевые в крапинку цветочки — за эту пятнистость эта лилия названа тигровой. Цветет лилия долго, радуя любознательных натуралистов сочной и причудливой раскраской поникших венчиков. Попадаются целые куртины ярко-красных веселых цветов. Это — лилии-саранки. Луковицы их съедобны. Еще множество цветов радуют глаз яркой окраской — синие ирисы, нежно-розовые вьюнки, желто-белые ромашки. Над ними вьются многочисленные мухи и пчелы, деловито перелетают с цветка на цветок мохнатые шмели, сидят крупные жуки-бронзовки и божьи коровки немыслимых по яркости и красоте расцветок, порхают бабочки-шашечницы и голубянки. А вокруг все звенит от пения множества кузнечиков и кобылок. Приморский день уже в самом разгаре. Пора возвращаться домой. Еще два километра топать в сапогах по раскаленной дороге…

Один раз пригласил нас к себе друг нашей экспедиции — пасечник Саша. Надо сказать, что Приморье славится своим медом, давая 1/5 всего меда страны. Краснолицый пасечник принял нас как дорогих гостей, усадив за стол и налив по кружке медовухи в добавление к жаркому из косули. Мясо было нежнейшее (как у любой дичи) и весьма способствовало поглощению большого количества медовухи.

— Вы знаете, чем отличается пасечник от пчеловода? — вопросил он.

— Нет, — честно признались мы.

— Пасечник гонит медовуху, а пчеловод — тоже гонит медовуху, да еще и пчел разводит. — И он заржал от своей, как видно, любимой шутки.

Выпив кружечку медовухи, которая, на мой вкус, была немного пресна, я вышел на пасеку. Неумолчный гул стоял над деревянными домиками, и, погуляв немного среди ульев, я вернулся в дом, решив не искушать судьбу.

— А где Гарри? — спросил я, увидев, что того нет за столом.

— Вроде только что сидел здесь, — неуверенно проговорили захмелевшие уже мужики.

При внимательном осмотре Гарика нашли под столом, где он мирно дремал, и извлекли оттуда на свет божий.

— Медовуха — вещь коварная, — вещал пасечник, — вроде как квас, а в голову шибает здорово.

Пасека его находилась глубоко в лесу, и за неделю до нашего приезда тигр уволок одну из его собак прямо с цепи. Так что рассказы о тиграх в Приморье — это не охотничьи побасенки. Нам для защиты от тигров на маршруты выдавали фальшфейеры, которые применяются как сигнальные огни на кораблях. Такой фальшфейер горит в течение 5 минут и, по идее, должен отпугнуть тигра.

К сожалению (или к счастью), повидать тигра мне так и не довелось. Однако смею утверждать, что меня один тигр точно видел. Пройдя однажды своим маршрутом, я возвращался, что называется, «след в след» назад, когда увидел огромные кошачьи следы, цепочкой тянувшиеся вдоль моих следов. Но я могу точно утверждать, что, когда я шел по маршруту, этих следов не было. Значит, тигр потихоньку следовал за мной и пытался понять, что же делает здесь этот тип, постоянно глядящий куда-то на вершины деревьев и записывающий что-то в своем дневнике. Вообще-то привычка тигров ходить за человеком — весьма характерная черта этих хищников, доводящая некоторых слабонервных до истерики. А что вы хотите — когда за вами идет мощный хищник, против которого вы беззащитны, так же как таракан на вашей кухне беззащитен против вас. Однако тигр ходит за человеком вовсе не для того, чтобы напасть на него, если, конечно, речь идет не о звере, раненном охотником. Тигры — животные очень любопытные, и именно эта черта их характера чаще всего и воспринимается как бесспорное свидетельство «коварства» и агрессивных намерений в отношении человека. Арсеньев писал, что во время путешествий по Уссурийскому краю за его отрядом не раз ходили тигры. Случалось, тигр подходил к лагерю, ходил вокруг или просто лежал где-то рядом, наблюдая (об этом свидетельствовала реакция экспедиционных псов), но ни разу не напал. Там же, на Дальнем Востоке, описан случай, как в 1965 году тигр на протяжении 7 километров следовал за человеком, идущим по тропинке; зверь шел параллельно ей, в 10–15 метрах от человека. В конце концов тот не выдержал и швырнул в хищника камнем. Тигр зарычал, однако продолжал следовать за путником. В том же 1965 году путь работникам Чугуевского лесхоза, возвращавшимся домой на тракторе, преградил тигр. Перепуганные люди остановили трактор, потом начали всячески шуметь — пугать хищника. Он же, не обращая внимания на шум, стал со всех сторон обходить трактор, постепенно сужая круг. Лесники включили мотор и поспешили покинуть место встречи.

Тигр, вопреки глубоко укоренившимся представлениям, — зверь скорее добродушный, нежели свирепый. Известны сотни встреч безоружных людей с тиграми, когда владыка лесов не нападал первым. Вот несколько фактов из хроники встреч с тиграми на Дальнем Востоке. Арсеньев рассказывает, как однажды они с Дерсу Узала встретились с тигром на солонце. Люди отступили — тигр не атаковал их. Был и такой случай: к человеку, сидевшему на берегу речки и удившему рыбу, сзади подошел тигр, посмотрел на него, прошел в двух метрах от сидевшего к реке и вброд перешел ее. Когда зверь входил в воду, удочка, выпавшая из рук оцепеневшего от ужаса рыболова, упала в воду и брызги попали прямо на морду тигра. Но хищник даже не обернулся в сторону человека.

Тигр — типичная кошка, правда гигантская. Наш уссурийский тигр — самый крупный из всех подвидов. Длина его тела составляет 3 метра, вес — 350 кг. В облике хищника гармонично сочетаются огромная сила и кошачья грация. Ему свойственны плавные, ловкие, быстрые движения. Через густую, непролазную чащу тигр пробирается незаметно и бесшумно. Основной пищей для хищника служит кабан. Интересен способ охоты тигра на кабанов. Выследив любимую добычу, хищник начинает, по выражению охотников, «пасти стадо»: по мере надобности убивает одного за другим кабанов (преимущественно свиней и поросят), стараясь делать это так, чтобы стадо не очень пугалось и не уходило далеко от этого места, а главное, чтобы кабаны не разбегались в разные стороны. Способность тигра потихоньку, одного за другим, убивать и съедать кабанов, не разогнав при этом стада, поистине удивительна.

В Уссурийской тайге тигр чувствует себя полновластным хозяином. На затерянных в лесной глуши пасеках тигры, подходя к человеческому жилью, нередко утаскивают собак, иногда на глазах у людей — пасечник Саша может подтвердить это. Рассказывали нам местные жители и о случаях нападения на людей, причем не всегда заканчивавшихся благополучным исходом для жертвы. Но это бывает только в начале лета. Осторожный и благородный зверь становится сушим дьяволом в брачный период. Скрытный и молчаливый, он в это время выдает себя глухим рычанием и нередко появляется средь бела дня в деревнях и на пасеках. Изучение поведения тигра в различных ситуациях показывает, что он может напасть на человека при следующих обстоятельствах: когда преследуют раненого зверя; когда подходят к тигру, остановленному собаками; в случае приближения к тигрятам; при неожиданном для него появлении человека, особенно ночью; когда подходят к его добыче или забирают се с собой; когда его долго преследуют, не давая ему возможности поесть и отдохнуть. Ио оговоримся: все это относится к здоровому, обычному тигру и ни в коем случае не к тигру-людоеду.

Тигр-людоед — явление, безусловно, страшное. При его появлении людей охватывает ужас, дороги пустеют, прекращаются полевые работы, замирает жизнь в целых округах. Не раз случалось, что своими нападениями тигры-людоеды прекращали лесоразработки, прерывали строительство железных дорог, заставляли жителей покидать деревни. Нападают тигры-людоеды обычно врасплох и, как правило, на одинокого путника. Некоторые хищники, убедившись в полной безнаказанности, начинают нападать на группы людей. Постоянно имея дело с человеком, они вырабатывают такие приемы, при которых спастись почти невозможно. Обычно эти звери бросаются на жертву с расстояния, которое можно покрыть одним прыжком. Вот почему из ста случаев нападения тигра-людоеда бывает только один, когда жертва ускользает от зверя. Поэтому, идя по тайге, где живет тигр-людоед, всегда нужно иметь заряженное ружье, и ходить лучше группой в несколько человек, чтобы иметь обзор со всех сторон.

Что же служит причиной превращения нормального тигра в людоеда? Четкий ответ на этот вопрос дал известный знаток тигров и природы Индии Джим Корбетт: невозможность продолжать нормальный образ жизни. Вести же обычный образ жизни становится для зверя невозможным в том случае, если он сделался больным или старым, или тем и другим сразу. У старых тигров зубы стерты, обломлены, когти хрупкие, тупые. Именно старый зверь часто становится людоедом, ибо может добывать только такую легкую «дичь», как человек. Другая причина — раны. Ранив и искалечив тигра, недостаточно опытные или не очень смелые охотники не лезут в чащу и не добивают раненого хищника. Выжив, такой тигр-калека почти всегда становится людоедом. Таким образом, виновником превращения нормального животного в некое страшилище бывает человек. В Индии тигры часто становятся калеками и в результате нападения на дикобраза.

В Уссурийском крае тигры-людоеды частенько появлялись еще в конце XIX века. Так, в 1892 году в 15 километрах от Владивостока тигр несколько раз нападал на рабочих, валивших лес. Для уничтожения опаснейшего хищника была сформирована команда из военных охотников, которая убила людоеда. В те годы постоянно поступали сведения о нападениях тигров-людоедов: то они убьют рабочих, то солдата унесут с караула, то ребенка утащат. Даже учитывая некоторые преувеличения, следует признать, что тигры-людоеды были в то время если и не таким уж частым, то, во всяком случае, достаточно обычным явлением. Сообщения о тиграх-людоедах исчезли где-то перед Первой мировой войной; в последние 50–60 лет сведений о них на Дальнем Востоке не появлялось. Но, конечно, на Дальнем Востоке тигров-людоедов никогда не было так много, как в Индии, и не известны случаи, когда бы эти хищники за несколько лет своей охоты за людьми разрывали по 100–200 человек, чем могли «похвастаться» некоторые бенгальские тигры.

Другим замечательным животным Уссурийского края является белогрудый, или гималайский, медведь. Эти добродушные, мирные звери ведут полудревесный образ жизни. Лазают медведи по деревьям очень ловко и быстро. При встрече с человеком они всегда стараются убежать или влезть на дерево. Основными кормами для гималайского медведя служат кедровые орешки, ветви и листья растений. Очень любит он ягоды черемухи. Поедая их, медведь нещадно ломает деревья, и редко где увидишь черемуху, не изуродованную косолапыми лакомками. Кормится он в светлое время суток. Наблюдать гималайского медведя, кормящегося на деревьях, очень интересно. Он легко ломает толстые ветки и объедает их, сильно вытягивая губы и причмокивая.

Однако я обещал провести вас по всем нашим площадкам. Сегодня мы едем на дальнюю площадку, в кедрово-широколиственный лес. Необходимо закладывать маршрут, а значит, нужны рабочие руки. Эта площадка находится далеко, поэтому едем туда на машине по пустынному таежному шоссе. Вдали синеет хребет, который так и называется — Синий. Лицо обдувает свежий утренний ветерок. Навстречу несутся особые запахи приволья. Вокруг дороги сплошной стеной высится лес. По мере того как позади остаются километры, меняются и виды кругом. Среди деревьев затемнели кедры — прямые, как свеча, с тяжелой кроной. О том, что дорогу обступили кедровники, можно узнать и с закрытыми глазами: сильно и остро пахнет разогретой хвоей.

Останавливаем машину и, сойдя с дороги, углубляемся в лес. Вокруг — нетронутая кедровая тайга во всей своей красе. Солнце лишь в редких местах пробивается сквозь вершины деревьев, образовавших полог. Его лучи теплыми бликами ложатся на шершавую кору, пушистые шапки молоди кедров и кое-где достигают мягкой, скрадывающей шаги подстилки из опавшей хвои. Если приглядеться к хвоинкам и провести по ним пальцем, уловишь шероховатость. Это как раз тот признак, по которому ботаники определяют разницу между сибирским кедром и здешним — корейским. Но корейский кедр и внешне хорошо отличим от сибирского — он и выше, и ствол его толще, а хвоя на несколько сантиметров длиннее. Но более всего превосходство его проявляется в плодоношении. Шишка корейского кедра значительно крупнее, и орешков в ней бывает по 100–120 штук.

Заглянем в глубину девственного кедрового леса. Там царят сумрак, покой и тишина. Пахнет хвоей, на ветвях повис седой мох, из густой травы выглядывают высоченные, в рост человека, султаны папоротников, похожие на пуки страусовых перьев. Кедровники характеризуются богатым флористическим составом, многоярусностью и разнообразием древесных пород. То и дело натыкаемся на элеутерококк. Это растение — ближайший родственник легендарного женьшеня. Местное население называет его из-за черных едких ягод «диким перцем». Ствол его покрыт нешуточными колючками, которые при прикосновении к нему впиваются в кожу и долго в ней остаются. Обижаться за это на элеутерококк не стоит. Ему есть что оборонять. Корни и листья его — это склад ценных веществ. В отличие от женьшеня элеутерококк пока что хорошо известен лишь специалистам. Корни его собирают осенью, отмывают от земли, рубят на куски и высушивают. С готовых кусков легко снимается желтовато-бурая кора. Вкус мякоти пряный, слегка вяжущий.

Мало животных в этом глухом лесу. Только поражает огромное количество пауков-крестовиков. Между деревьями натянуты их гигантские сети, в центре которых сидят жирненькие хозяева, некоторые из них имеют брюшко величиной с пятачок и ножки толщиной в спичку. Во время ненастья пауки прячутся под листвой. Когда идешь по тайге, все время натыкаешься на этих, по существу безобидных и флегматичных животных. Паутина часто садится на лицо, руки, одежду и доставляет много неприятностей. Днем паук сидит неподвижно, но если тронуть паутину, он немного шевельнет ножками и приготовится к бегству, если это враг, или к нападению, если это насекомое. Паутина его, колесного типа, обычно помещается в большом треугольнике, стенки которого сотканы из таких прочных нитей, что они производят впечатление шелковых, и нужно употребить некоторое усилие, чтобы разорвать их рукой.

Постепенно лес становится светлее, кедров становится меньше, появляются березы и широколиственные деревья. Это уже — кедрово-широколиственный лес маньчжурского типа, как называют его ботанико-географы. В таком лесу в мае можно встретить белые поляны ландышей, где на огромной площади один к одному стоят эти изумительные цветы. Там и сям виднеются светло-серые стволы пробкового дерева, называемого также амурским бархатом. Под пробковой морщинистой корой его лежит слой заболони ярко-желтого цвета. Листья этого дерева по внешнему виду напоминают рябину. Но главная особенность кедрово-широколиственного леса — это обилие лиан. Они здесь всюду: змеями стелются по земле, обвивают стволы, шатром накрывают целые деревья, плетьми свисают откуда-то с крон. В прогалинах попадаются деревья, так плотно укутанные листвой винограда, что их не видно. Но самая интересная лиана — это сверкающий красными гроздьями ягод китайский лимонник. Издавна признаны лекарственные свойства лимонника. Так, в восточной народной медицине много веков используются все его части — листья, побеги, корни, ягоды, семена, кора. Коренные жители Дальнего Востока очень давно знают о сильном тонизирующем свойстве лимонника. Горсть свежих или сухих ягод помогала охотнику сохранить силу, бодрость, придавала его глазам большую зоркость. Чай из лимонника подавляет чувство голода, снимает усталость, улучшает настроение, повышает работоспособность. Отрезаем несколько метров лианы — вечером будем заваривать и пить целебный чай.

Тут много и других растений, развивающихся в развилках ветвей и трещинках в коре деревьев, но для них безвредных — это так называемые эпифиты, о которых всегда пишут, описывая тропические леса. Вместе с лианами, высоченными папоротниками, колючими кустарниками эпифиты делают лес почти непроходимым и придают ему своеобразный, экзотический вид.

В кедрово-широколиственном лесу живет огромное количество насекомых. В тенистых участках обитают различные жужелицы и среди них крупная изумрудная жужелица, достигающая 6 сантиметров в длину. На ветвях маленьких усыхающих деревьев можно найти гнездо шершня — постройку в форме вытянутого шара, который достигает иногда в диаметре 18–20 сантиметров. Подходить к такому гнезду надо с особой осторожностью, чтобы не вызвать нападения его обитателей. Укус шершня очень опасен. Многочисленны в начале лета насекомые, объединяемые термином гнус. На рассвете происходит активный лет мокрецов — мелких двукрылых, буквально осыпающих лицо, как мелким песком; укусы их вызывают длительный и болезненный зуд.

Постепенно прокладываем весь маршрут, отмерив отрезки по 100 метров и отметив путь затесами на деревьях. Закончив работу, оказываемся на залитой солнцем поляне. Лесные дороги и поляны — это настоящее царство сказочно красивых бабочек. Многие из них достигают огромных размеров — до 15 сантиметров в размахе крыльев. Королем уссурийских бабочек является великолепный махаон Маака, переливающийся голубым и изумрудным цветом в ослепительных лучах солнца. Очень часто большие стаи этих бабочек собираются на лесных дорогах у луж, где жадно сосут воду из почвы. Вспугнутые, они десятками поднимаются в воздух. Когда я был маленьким, часами смотрел на цветную вкладку в книге «Жизнь животных», где был изображен махаон Маака, и думал, что, вот ведь, везет кому-то, могут такую красоту видеть наяву. И теперь, увидев этих бабочек на расстоянии вытянутой руки, я иногда зажмуривал глаза, чтобы убедиться, что это не сон. Сидят на местах, залитых солнцем, маленькие ящерицы — амурские долгохвостки, мгновенно убегающие при первом неосторожном движении наблюдателя. В придорожных кюветах и образовавшихся колеях от колес автомобилей, наполненных водой, можно увидеть многочисленных дальневосточных жерлянок — родственниц всем известных лягушек. Жерлянка на редкость красива, ее несколько бугристая кожа с верхней стороны тела темно-зеленая, а на брюшке огненно-оранжевые пятна чередуются с черными, как тушь, кляксами. Плавая в прогретой солнцем воде, жерлянки издают приглушенный «аукающий» звук, который при приближении человека тотчас прекращается. После того как жерлянку возьмешь для осмотра, руки надо обязательно вымыть, так как даже небольшие дозы слизи, попадая в ноздри, вызывают сильное слезоточение и чихание.

Много интересных животных появляется ночью. Порхают в сумерках, как огромные бабочки, козодои. В воздухе мерцают мириады огоньков — это жуки-светляки. Важно вышагивают на залитых лунным светом тропинках жабы. На свет горящего фонаря или лампы слетаются ночные бабочки — крупные бражники, мелкие совки, красивые медведицы, — во главе с царственной павлиноглазкой артемидой. А откуда-то с лугов доносится дребезжащий, похожий на барабанную трель, голос большого погоныша.

Во время последнего маршрута, 15 июля, мы с Андреем совершили грубейшее нарушение техники безопасности — опоздали из маршрута на 4 часа. На обратном пути мы увидели едущих навстречу велосипедистов — такова инструкция — тайга шуток не любит. На базе с нами не разговаривали, никто не смотрел на нас. Все перенервничали, и не было слов для возмущения.

Почему же мы, уже считавшие себя «экспедиционными волками», нарушили святой закон? Мы прощались. Прощались с этим прекрасным краем, подарившим нам яркие краски, органично вписавшиеся в нашу юность. Мы ходили по 2-й неуроновской площадке, обнимали кедры и лежали, глядя в синюю даль, на полянах. Лесные тропы были усыпаны полчищами бабочек. Король уссурийских бабочек — махаон Маака сказочная бабочка из моего детства, ставшая явью, порхал, поднимая огромными крыльями ветер, вокруг нас. Выйдя к таежной речке, мы зачерпывали ледяную воду шапками и пили. И благодарили тот день, когда пришла в наши головы мысль о поездке сюда.

Глава четвертая В СКАЗОЧНОМ ЦАРСТВЕ «БОГИНИ СМЕРТИ»

…Начало марта в Москве. Необычайно прозрачен и свеж воздух, начинает пригревать ласковое весеннее солнце, всюду сверкает хрусталь сосулек. Прилетели первые грачи — иссиня-черные птицы важно разгуливают по дорогам, деловито осматривают свои старые гнезда и принимаются за их ремонт. Зима с ее метелями, снегопадами и морозами уже позади, хотя без боя она не хочет уходить, и иногда напомнит о себе внезапным резким понижением температуры или разгулявшейся вьюгой. Именно в это время года я начинаю испытывать хорошо известное каждому экспедиционному работнику непонятное томление. Сквозь снежную завесу мне чудятся остроконечные пики Тянь-Шаня и покрытые алым ковром тюльпанов Каракумы. Далеко-далеко, за Уральскими горами, за бескрайними степями Казахстана лежит загадочная страна — Средняя Азия. Много лет назад я отправился сюда на поиски ящериц и змей и так «заболел» этим удивительным краем, что совершил более 10 экспедиций, пока политические потрясения не сделали его «заграницей». Я смотрю в окно на заснеженную Москву, а ветер, кажется, доносит ни с чем не сравнимый запах полыни и хлопкового масла — запах Средней Азии…

…Первая моя встреча со Средней Азией состоялась в 1981 году, когда я еще был студентом Московского университета. Куратор нашего курса — Светлана Михайловна Малхазова — сказала, что Сюнт-Хасардагский заповедник, расположенный в Юго-Западном Копетдаге, приглашает на работу студентов — зоолога и ботаника, и, если я хочу, можно написать директору и обсудить детали. От возможности побывать на Копетдаге — в этом царстве рептилий — у меня даже перехватило дух. Я тут же согласился. Оставалось найти попутчика — ботаника. Желание поехать со мной изъявила моя сокурсница Лена Арманд. Мы с ней узнали, что заповедник очень молодой, создан всего два года назад, директор, Николай Борисович Андреев, и его заместитель, Валерий Иванович Кузнецов, — выпускники нашей кафедры. Списавшись с руководством заповедника, мы уточнили сроки нашего приезда и начали готовиться к поездке.

Теперь надо сказать, почему я с таким энтузиазмом воспринял возможность поездки в Юго-Западный Копет-даг. Дело в том, что это — единственное место в нашей стране, которое находится в зоне сухих субтропиков. Своеобразная подкова гор, открытая в сторону Каспийского моря, как бы ограничивает долину реки Сумбар, которая прорезает хребет в широтном направлении, преграждая путь знойным пустынным ветрам как с севера — из Каракумов, так и с юга — из Ирана. С другой стороны эта территория открыта для потоков влажных и теплых воздушных масс с Каспия, смягчающих континентальность климата. Короткая теплая бесснежная зима и жаркое сухое лето создают благоприятные условия для субтропических растений. В долине Сумбара, например, плодоносят маслина и хурма. Только здесь, в Туркмении, в естественном состоянии можно найти заросли инжира, граната и грецкого ореха.

Юго-Западный Копетдаг— своеобразный биогеографический регион, сочетающий черты Средиземноморья, Ирана и Средней Азии. Растительность Сюнт-Хасардагской гряды насчитывает более 2000 видов растений. Из них 10 % эндемичны, то есть встречаются только здесь. Животный мир Сюнт-Хасардага также представляет исключительный интерес как область, где накладываются ареалы форм, относящихся к разным фаунам. Например, леопард, каспийский улар, кавказская агама — пришельцы с Кавказа. Заяц-толай, среднеазиатская черепаха и кобра — обычные представители среднеазиатских пустынь, агорный баран муфлон — выходец из Памира.

Район этот столь уникален, что здесь, в поселке Кара-Кала, в 30-х годах была организована Туркменская опытная станция Всесоюзного института растениеводства. Академик Николай Иванович Вавилов пришел к выводу, что этот район является одним из мировых очагов формирования ценнейших плодовых пород сухих субтропиков. Почти весь мир объехал этот выдающийся ученый, собирая растения всех континентов. Вавилов разработал теорию о центрах происхождения культурных растений. Центр происхождения означает, что здесь определенный вид когда-то образовался, здесь был введен в культуру и отсюда как культурный вид, то есть с человеком, постепенно расселился по земле. Основываясь на материалах о мировых растительных ресурсах, Вавилов выделил семь основных географических центров происхождения культурных растений. Долину Сумбара он рассматривал как один из таких центров.

Предложение о создании заповедника в Юго-Западном Копетдаге было выдвинуто советскими учеными еще в 20-х годах. Но только спустя полвека в декабре 1978 года там был создан Сюнт-Хасардагский заповедник.

И вот в такое уникальное место нам предстояло поехать. Время стремительно приближалось к лету. Мы считали дни, отсиживая последние часы на лекциях и сдавая оставшиеся экзамены. Билеты на поезд «Москва — Ашхабад» были взяты на 20 мая. Через 4 дня мы прибыли на вокзал столицы солнечного Туркменистана. Нам предстояла еще дорога до Кизыл-Арвата — города, лежащего посередине между Ашхабадом и Красноводском. Вечерним поездом мы продолжили свое путешествие и в три часа ночи по местному времени сошли на пустынный перрон утонувшего во мраке неведомого города. Поезд, свистнув на прощание, продолжил свой путь к Каспийскому морю, а мы с горой вещей прошли в пустынное здание вокзала, если оно, конечно, заслуживало такого названия. Это было нечто крошечное, вонючее и слегка освещенное.

Уже рассвело, когда мы направились на поиски автостанции. Найти ее удалось легко, и вскоре маленький автобус понес нас через горы на юг, к поселку Кара-Кала, конечному пункту нашего следования, а тем временем за окном проплывали удивительно красивые виды. После бессонной ночи на вокзале мы клевали носом и тыкались головой в стекло на особо крутых поворотах. Когда же автобус въехал в полосу «лунных гор», даже желание спать не смогло помешать мне широко раскрыть глаза. Я видел самый фантастический пейзаж из всех, что существуют у нас в стране. Невысокие конусообразные холмы высотой до 15 метров подозрительно правильной формы и полностью лишенные растительности уходили рядами за горизонт. Но главное, что ошеломило, — их цвет. Они были ослепительно белые. Восприятие мира не позволяло верить, что это — творение природы. В данном случае поражала даже не столько красота, сколько фантазия. «Лунные горы» — это совершенно специфическое явление, характерное для предгорий Копетдага.

Как же возникло это чудо природы? По мере удаления от хребтов к центрам долин широкие предгорья сменяются обширными пространствами опустыненных холмов — адыров. Податливость слагающих адыры пород, незначительная растительность, к тому же постоянный пресс перевыпаса скота — все это определяет их интенсивные эрозионные разрушения. По мере усиления эрозионного смыва достаточно крутые склоны холмов лишаются своей растительности, уменьшается предвегетационный запас почвенной влаги, гумусный горизонт смывается полностью, и на поверхность выходят сильно минерализованные палеогеновые глины. Впечатление полной безжизненности особенно усиливается в жару, когда глинистая поверхность, выбеленная солнцем, растрескивается и сверкает, как осколки стекла, и даже крупицы воображения достаточно, чтобы почувствовать себя на чужой планете.

Наконец горы разбежались в стороны и снова сошлись у горизонта, кольцом охватив «столицу» туркменских субтропиков — поселок Кара-Кала. Вскоре автобус затих на центральной площади поселка, и мы отправились искать контору заповедника. Кара-Кала окружен горами со всех сторон: гребни вершин, задымленные далью, видны с каждой улицы, от каждого перекрестка. Поселок удивительно зелен. И зной здесь поэтому не столь изнуряющ. Местные жители подсказали нам дорогу, и требуемый домик, утопающий в садах, предстал перед нами. Однако контора по причине воскресенья оказалась запертой. С помощью опять же местных жителей разыскали сторожа. Молодой туркмен Гарлы, попросивший называть его Геной, открыл нам контору заповедника, поселил и пригласил пожаловать к нему на обед. В назначенный час мы постучали в ворота, скрывающие в тени могучих тополей маленький особнячок. Гена радушно принял нас, проведя в комнату, устланную коврами. Из угла он бросил на пол подушки, и мы погрузились в мягкий ворс ковра. Обед был по-азиатски обилен, затем последовало, как мне показалось, нескончаемое чаепитие, после чего мы с восточными церемониями простились с хозяином и всеми членами его семьи.

Утром мы встали рано, чтобы успеть убрать нашу импровизированную спальню в кабинете директора. Часам к восьми контора начала заполняться людьми. Они беседовали, что-то обсуждали, мало обращая на нас внимание.

Наконец из толпы отделился один человек и подошел к нам, сидящим в уголке:

— Вы ко мне, товарищи? Я — директор, Николай Борисович Андреев.

Мы прошли в его кабинет, где побеседовали и обсудили программу работ. Он вызвал к себе двух сотрудников:

— Надо отвезти ребят на Пархай.

Мужики посадили нас на свои мотоциклы, и мы понеслись по пыльной дороге, замирая от восхищения. Копетдаг во всей своей весенней красе предстал перед нами. Навстречу неслись разноцветные ковры, покрывающие склоны гор. Спустя несколько минут нас уже высаживали на кордоне. На маленьком пятачке разместились четыре вагончика. Чуть поодаль, на пригорке, стоял домик, в котором жил заместитель директора Валерий Иванович Кузнецов. Он был назначен нашим непосредственным руководителем, поэтому сразу занялся обустройством жилья для нас. Место для наших палаток было выбрано в айлантовой роще, примерно в полукилометре от кордона. Это был единственный участок в тени, что немаловажно в Средней Азии. Между рощей и вагончиками бежал веселый арычок с кристально чистой водой из источника Пархай, который дал название кордону, до Сумбара. В арыке водились многочисленные лягушки, которые орали по ночам, и, если посчастливится, можно было увидеть болотную черепаху. Быстро мы выкосили травку (это делается для того, чтобы змеи не заползали в палатки) и поставили две палатки. В нашей рощице размером 10 х 10 метров жило множество лесных мышей, дань с которых собирала гюрза. Первое появление ее в метре от палатки привело Лену в ужас, однако потом она приняла ее и уже не боялась. Я, наоборот, использовал змею в своих целях, прибив на дерево табличку, на которой нарисовал «Веселого Роджера» и написал: «Осторожно! Гюрза!» После этого местные жители за километр обходили нашу палатку.

Под опеку нас сразу взял Иннокентий Синев. Иннокентий — москвич, он уже много лет скитался по Средней Азии, а теперь несколько месяцев работает здесь. Он предложил организовать в его вагончике «столовую», втайне надеясь на то, что Лена будет готовить. Нам это предложение понравилось, поскольку к его вагончику был проведен свет, и не надо было мучиться с примусом. К концу дня мы знали всех обитателей кордона и сотрудников заповедника (некоторые, включая директора, жили в Кара-Кале). Надо сказать, что заповедник был новый, и коллектив сотрудников состоял из энтузиастов, которые готовы были терпеть любые лишения, но охранять нашу израненную природу. Кроме того, на кордоне жили две собаки — Чарли, нечто лохматое, похожее на кавказскую овчарку, и Гоплан — настоящий алабай (туркменская овчарка), большой сердитый пес. Много лет спустя я узнал, что «Гоплан» — по-туркменски значит «Тигр». Но тогда я этого не знал и звал его «Госплан».

На следующее после приезда на Пархай утро мы под водительством Кузнецова вышли на ознакомительную прогулку в поле. Стоял конец мая — стремительная и краткая пора туркменской весны, когда безжалостное азиатское солнце еще не набрало силу и не выжгло яркую зелень кустарников и трав, а только дарило свою бурную энергию растениям, которые сплошным ковром покрывали склоны причудливо изрезанных гор. В горах и вдоль дорог цвели алые тюльпаны и маки, ярко-желтые молочаи, фиолетовые ирисы. Пронзительно синее небо подчеркивало матовую белизну выжженных многолетней жарой склонов «лунных гор». Кругом бурлила жизнь. Между кустиками верблюжьей колючки мелькали ящурки, катили навозные шары жуки-скарабеи, в расщелинах между камнями шевелились узорчатые черепахи разных размеров. Нередко невысоко от земли пролетали сизоворонки — птицы размером с ворону, а яркостью напоминающие экзотических попугаев. Мы выражали бурный восторг по поводу каждого красивого цветка, каждого копошащегося среди камней жучка, каждой промелькнувшей стрелой под ногами ящерицы. Усталые и довольные, притащились мы вечером домой и рухнули на койки, делясь впечатлениями от диковинной природы.

Потекла размеренная экспедиционная жизнь. Каждое утро мы отправлялись в маршруты на поиски животных и растений. Примерно раз в три дня кто-то из нас отправлялся в Кара-Калу, который находился в 8-ми километрах от кордона, за продуктами.

Первым приключением стала ловля белоголового сипа. Рядом с вагончиками в клетках жили несколько хищных птиц. Для них постоянно привозились туши павших баранов. И вот один из сипов умудрился выбраться из клетки и прыжками (у него не было одного крыла) начал уходить в горы. Это заметили Сергей и Саша — сотрудники заповедника и бросились вдогонку. На бегу Сергей обернулся и крикнул:

— Сбегай ко мне домой, возьми куртку!

Я быстро схватил куртку и побежал за ними. Сипа мы нагнали быстро. Он понял, что ему не уйти, и повернулся к нам, приготовившись к защите. Это было грандиозное зрелище — огромная птица, распушив перья и щелкая могучим крючковатым клювом, начала наскакивать то на одного из нас, то на другого. Мы проворно уворачивались от этих наскоков, наконец Сергею удалось ловко накинуть куртку сипу на голову. Тут же мы все вместе навалились на птицу и спустя некоторое время водворили ее на место, прежде найдя и заделав отверстие в клетке. После этого я получил в качестве сувенира перо огромных размеров, оброненное пернатым гигантом в этой схватке, которое и сейчас занимает достойное место в моем книжном шкафу.

Одним из моих друзей стал сарыч по имени Гоша. Он содержался в неволе с самого раннего возраста и стал почти ручным. Мне поручили добывать ему пропитание — многочисленных лягушек, заставлявших сотрясаться по ночам окрестные холмы от кваканья. Вскоре Гошу решено было выпустить на свободу, так как он подрос, окреп и превратился в грозного красавца. Выпущенный на волю, сарыч не спешил покинуть территорию кордона. Завидев меня издали, он начинал кружить надо мной, издавая жалостные крики, никак не совместимые с его хищным обликом. Он, видно, полагал, что я его буду кормить до старости. Вскоре он просто стал обитателем дворика у вагончика Иннокентия, часто отдыхая на изгороди и позволяя мне гладить себя на удивление всей публики.

Человек, изучающий рептилий, не должен мучить себя как орнитолог, вставая на заре. Холоднокровные — большие любители тепла, они не спешат показаться из своих укрытий даже с восходом солнца. Лишь к 10 часам ящурки и агамы начинают сперва лениво, а потом сноровисто бегать по высохшей траве. В это время в самый раз выходить на учет. Холмы и долины звенят от стрекота кобылок и кузнечиков, высоко в небе кружат пернатые хищники. Все животные торопятся сделать свои дела, пока солнце не поднялось очень высоко. Пройдет лишь два часа, и все живое будет искать спасения в убежищах, в тени, в воде. Уже начало набирать силу лето. Мы стали забывать, как выглядят облака. Небо из ярко-синего превращалось в бледно-голубое. Разноцветные склоны начали на глазах выгорать. Ослепительно белое солнце (а оно здесь действительно белое) подчиняло все своей воле. Днем вся жизнь замирала. Поверхность склонов накалялась так, что жгло через ботинки. Мы невольно перешли на среднеазиатский режим работы — утром и вечером, с большим дневным перерывом, во время которого лежали обессиленные в тени и ждали, когда немилосердное светило начнет свой путь к закату. Описать разгар дня в Средней Азии невозможно. У человека появляется только одна навязчивая идея — «Пить!». Солнце изливает потоки уничтожающего жара, обжигает горячий воздух от прокаленных песков и камней. Перед глазами начинают бегать красные круги. Ртуть застывает на отметке 4-42°. Воздух наполнен звоном, кажется: ударь просто рукой — он рассыплется, как стекло. Даже насекомые — эти дети солнца — замирают и забиваются в тень. Только быстрые и веселые муравьи-фараончики шныряют по белесой земле, пытаясь найти корм. Высохшие агамы забираются высоко на кусты, подальше от обжигающих потоков от песка и там застывают, пытаясь найти тень от ветвей. Пройдет несколько часов, солнце начнет клониться к горизонту, но в эти часы надо выжить. У человека днем в Средней Азии главная задача — выжить. А ведь он еще должен проводить наблюдения за животными! Зоолог в Средней Азии — это человек, достойный памятника. Вечером окрестные холмы преображаются. Стрекот кузнечиков, кобылок, цикад возвещаете приближении прохлады. Не дождавшись темноты, вылетают из своих убежищ летучие мыши. Обильные ящерицы начинают сновать, шурша жухлой травой, в поисках добычи. Лампа, вывешенная у вагончиков, привлекает к себе огромное количество насекомых, которых поджидают спрятавшиеся в темных углах пауки, фаланги и богомолы.

Но, конечно, изюминкой моего пребывания в Сюнт-Хасардаге стала работа в серпентарии. Среди бескрайних хребтов и долин Юго-Западного Копетдага затерялось мало кому известное урочище Багандар. Целый час надо трястись по пыльной дороге от конторы заповедника, прежде чем свет фар выхватит из кромешной тьмы забор и табличку на калитке: «Кара-Калинский серпентарий». Сюда вход доступен лишь единицам. Здесь содержатся ядовитые змеи. Ни об одном животном на нашей Земле не сложено столько мифов и легенд. Ни перед кем человек не испытывает такого мистического страха. Кажется, природа наградила змею всем, что вызывает безотчетный ужас. Немигающий взгляд, приковывающий к себе внимание; холодное скользкое тело; раздвоенный язык, часто выскакивающий изо рта, словно пламя, изрыгаемое сказочным драконом. Человек не мог объяснить, почему змеи могут полностью сбрасывать старую ороговевшую кожу, подолгу обходиться без воды и пищи. Почему они неожиданно и бесшумно появляются и столь же внезапно исчезают. Необычен внешний вид змей: вытянутое тело, отсутствие конечностей. Главная же причина страха — ядовитость змей. Правда, всего лишь 20 % всех змей ядовиты. Ученые хорошо знают, что большинство змей — это необычайно красивые, медлительные и добродушные создания. Но есть среди них и такие, каждая встреча с которой может стать для человека последней.

В Туркмении этот мрачный список возглавляет гюрза. «Богиня смерти» — так переводится это название с одного из восточных языков. Обитает эта крупная змея преимущественно в сухих предгорьях, ущельях, охотно поселяется на возделываемых землях. Ловко лазает по ветвям деревьев и кустарников, а на земле способна к резким броскам, почти во всю длину тела. Гюрза — одна из тех змей, для которых не существует никаких норм морали. Затаившись в густой траве, она тихо поджидает свою жертву, и горе тому, кто, не заметив ее, наступит на полутораметровое толстое тело. Один удар мощных загнутых зубов может впрыснуть в ранку количество яда, достаточное, чтобы уже не беспокоиться о первой помощи. Да и где она, эта помощь, в горах? Прямая противоположность гюрзе — величественная кобра. Задолго до приближения человека, заслышав его шаги, змея поднимает на треть от земли свое длинное, стройное тело, и, раздув капюшон, угрожающе шипит: «Здесь мой охотничий участок, уходи подобру-поздорову». Капюшон — отличительный признак всех кобр. Называют капюшоном часть шеи, которая может под воздействием специальных мышц резко менять форму. В спокойном состоянии кобра почти ничем не отличается от многих других змей. Но вот она чего-то испугалась и вмиг подняла переднюю часть тела вверх. Шея змеи расширилась, на передней ее части стали видны яркие поперечные полосы. Назначение капюшона вполне определенное: внезапная его демонстрация, сопровождающаяся грозным шипением змеи, способна отпугнуть даже крупных животных, по каким-либо причинам оказавшимся слишком близко. Для тех, кто не сразу осознал, с кем имеет дело, кобра продолжает демонстрацию, сочетая ее с бросками в сторону противника. Третья из опаснейших змей — эфа, обладающая удивительным боковым ходом. При встрече с врагом эфа сворачивается полукругом, в средину которого она прячет голову. Трением боковых чешуй, снабженных зубчатыми ребрышками, змея производит громкий звук, напоминающий шорох двух трущихся друг о друга листов наждачной бумаги. Время от времени раздраженная змея стремительно выбрасывает вперед переднюю часть тела с намерением укусить врага. Очевидно, что сами по себе шипение и треск, издаваемые эфой, означают: «Не тронь меня, я здесь, уходи». Если враг не уходит, пытается напасть, змея переходит к атаке, пуская в ход ядовитые зубы, продолжая трещать с удвоенной силой. Заслышав характерный треск, не испытывайте судьбу. Яд эфы не слабее яда гюрзы и кобры.

Вот такая великолепная троица обосновалась за забором этого уникального заведения. Возглавляет серпентарий Владимир Михайлович Бабаш, один из немногих людей на земном шаре, давно поборовших этот унаследованный от предков страх. Человек, вызывающий уважение и восхищение даже у специалистов-герпетологов. Еще бы, ведь за предстоящие три ночи Бабашу придется взять яд у 400 (вдумайтесь в цифры!) гюрз и 200 кобр.

Для чего же требуется строить серпентарии для содержания ядовитых змей? Яд является ценным сырьем для фармацевтической промышленности и применяется для изготовления целого ряда лекарств. Препараты, получаемые из него, помогают больным эпилепсией, стенокардией, гемофилией, ревматизмом, ишиасом и другими недугами. Используют яд и при изготовлении сывороток для оказания помощи людям и животным, пострадавшим от укусов ядовитых змей. Ежегодно в мире от укусов таких змей погибают 30–40 тысяч человек. Большинство случаев происходит в странах тропической Азии, Африки и Латинской Америки. Осложняет положение и то, что сеть медицинских учреждений во многих тропических странах развита еще слабо, не изжито знахарство, и множество людей гибнет из-за того, что вместо оказания своевременной помощи знахари применяют свои «лекарства». С древности было известно о целебных свойствах змеиного яда. Им врачевали эскулапы Древнего Рима, Египта и некоторых стран Востока. Недаром змея изображена в эмблеме медицины. Но лишь современная наука по-настоящему раскрыла ценнейшие свойства змеиного яда, поставила его на службу людям. Когда человек осознал целебные свойства яда, он попытался поставить получение его на поток. На рубеже XIX и XX веков в Бразилии, близ Сан-Паулу был создан первый стационарный центр по содержанию ядовитых змей, производству ядов и противозмеиных сывороток — Бутантан. По-латыни змеи — «Serpentes», поэтому специальные учреждения для содержания ядовитых змей получили название серпентариев. В настоящее время серпентарии созданы и работают практически во всех странах мира, где распространены ядовитые змеи.

Как же берут яд у змей? Прежде всего нужен стол для взятия яда. Поверхность стола гладкая, на такой поверхности у змеи нет опоры, она не может броситься на человека, и ее легко взять в руки. К краю стола прикручивается стеклянная бюкса — ядоприемник. Палкой с крючком на конце подхватывают змею из ящика и кладут на стол. Затем змею несколько раз вращают. От «головокружения» она становится как бы пьяной, теряя ориентацию. Голову змеи прижимают к столу легкой планкой и берут в руку Пальцы оператора зажимают скуловые кости — это гарантия безопасности. Змею подносят к ядоприемнику и дают укусить. Иногда она по своей воле отдает яд, но чаще оператору приходится стимулировать его выделение. Простейшим способом является массаж ядовитых желез. Яд попросту выжимают из желез. Гюрза и кобра дают обычно за один раз от 500 до 1500 мг жидкого яда, и операцию прекращают тогда, когда он перестает вытекать из желез. После сушки получают соответственно 100 и 300 мг яда, т. к. при сушке он теряет вес почти в 5 раз.

Кара-Калинский серпентарий по-своему уникален. Змей здесь держат в вольерах только в теплое время, года. Отлов начинается обычно в апреле, продолжается весь май, и с этого времени у змей берут яд. Для их кормления используют мелких грызунов, в основном песчанок, а также воробьев и жаб, которых добывают в природе. В конце теплого сезона, обычно в октябре, змей выпускают обратно в те места, где их ловили весной.

После такого обширного отступления предлагаю вам наконец переступить порог серпентария для того, чтобы выполнить миссию, ради которой мы прибыли сюда. Работать приходилось только ночью. Днем змеи очень активны из-за высокой температуры, а это небезопасно даже для профессионала. Ночью же жара спадала, к тому же мы поливали змей водой из шланга.

И вот в одну из райских азиатских ночей, напоенную пением цикад и кобылок, мы вошли в пространство размером 10×10 метров, огороженное полуметровым бетонным забором и обнесенное сверху сеткой. В десяти расставленных в вольере ящиках застыла, негодуя от неволи, первая сотня гюрз. Бабаш дал мне надеть кирзовые сапоги, правда, при этом наивно добавил, что «они все равно прокусывают их».

Открыв первый ящик, Бабаш достал крючком змею, выложил ее на стеклянный стол и закрутил в бешеном ритме. Стол для ядовзятия, размером примерно 2×2 метра, покрыт стеклом, а по бокам обит дощечками. Эти-то дощечки один раз и подвели Бабаша. Дело в том, что змея, находясь на стекле, не имея опоры, не может совершить бросок. А в тот раз, попав на скользкую поверхность, гюрза откатилась как раз к этой дощечке. Молниеносный бросок на два метра, и человек не успел отпрянуть. Зажившая рана на груди напоминает о том дне. А вообще Великого змеелова кусали неоднократно.

Работа наша шла быстро. Подтаскивался очередной ящик со змеями. Бабаш выуживал из него крючком очередную змею, выкладывал на стол и тут же норовил прижать ее деревянной рукоятью у головы. Быстро подносил к бюксе змеиную голову — та вовсю распахивала ужасную пасть, он массировал ей железы, и по стеклу стекал вязкий, цвета медовой патоки яд, несколько капель драгоценного священного зелья. После этой процедуры брали на заметку номер на щитках, змею клали в жестяную банку, взвешивали и выпускали куда-нибудь в угол. Как можно поставить номер на живой змее? Брюхо змеи покрыто поперечными брюшными щитками. У гюрзы таких щитков бывает до 180, у кобры — до 210. Нумеруют змей вы-щипами на этих щитках. Вышипы на первом щитке (если считать от заднепроходного отверстия) означают единицы, на втором — десятки, на третьем — сотни и т. д. Поскольку брюшных щитков у змей много, то практически можно поставить любой номер. Вышины сохраняются на них всю жизнь змеи. Чтобы прочитать номер, змею нужно поймать и взять в руки. Нумеруют их для того, чтобы контролировать состояние каждого экземпляра.

В одну из ночей со мной произошло приключение. Как я уже сказал, мы работали по ночам. Днем же заснуть не удавалось — ртутный столбик регулярно переходил за 4-40°. Так вот, в ту ночь, когда закончили обрабатывать один ящик и подтаскивали другой, я, сидя на стуле, задремал. Проснулся я от чьего-то сдавленного крика. На моих коленях лежала, философски взирая на окружающий ее мир, толстенная гюрза. Я сидел, скрестив ноги под стулом, и она по ногам вползла мне на колени. А поскольку руки у меня были сложены на груди, мне оставалось только, не двигаясь, ждать, пока ей надоест это место. Все молча, застыв, глядели на эту сцену. Сейчас трудно сказать, сколько времени она продолжалась. Думаю, что не больше минуты. Змея тем же путем вернулась на землю и прошуршала в угол. Молчание длилось еще какое-то время. Потом Бабаш вежливо, но настойчиво попросил меня выйти из вольеры.

Далеко за хребтами порозовело небо, осветив прекрасным утренним светом высохшие склоны. Еще мерцали звезды, и свежий ветерок нес с собой неповторимый полынный запах. В этот миг мне показалось, что я только что прикоснулся к чему-то необычному, таинственному. Хотя все могло закончиться и не так удачно, я укрепился во мнении, что змеи — это необычайно красивые, добродушные и медлительные существа. С этой мыслью я заснул на расстеленном ковре под сенью гранатового дерева и проснулся, когда уже высоко стояло солнце и все садились в машину, которая через считанные минуты тронулась с места, увозя нас все дальше от сказочного царства и махавшего нам на прощание рукой его сказочного правителя — Великого змеелова, сумевшего полюбить самое ненавистное и несчастное на Земле животное.

Пока я развлекался с кобрами и гюрзами, Лена усиленно занималась сбором растений. Особенно ей хотелось увидеть мандрагору туркменскую — уникальное растение, которое произрастает только в горах Юго-Западного Копетдага. Род мандрагор относится к семейству пасленовых, к которому также принадлежат картофель, томат, табак. Туркменская мандрагора, найденная впервые в 30-х годах XX века — четвертый известный науке вид мандрагор. Это — красивое растение с метровыми стелющимися, как у лопуха, листьями и яркими цветами. Его плоды по виду напоминают помидоры, а по вкусу — что-то среднее между помидорами и дыней. Любопытен цикл развития мандрагоры. Листья у нее появляются осенью, цветет она зимой, а сочные, золотистые плоды созревают в конце весны, когда наступает жестокая засуха. Потом мандрагора «спит» до глубокой осени, как бы выжидая начало дождливого сезона. Живет она до полувека и обладает поразительной жизнеспособностью. Поверий вокруг мандрагоры сложено столько, что ей мог бы позавидовать знаменитый женьшень. Кстати, как и корень женьшеня, причудливый раздвоенный корень мандрагоры по форме напоминает куколку или фигурку человека и достигает двух метров в длину. У многих народов ее корни считались незаменимыми для приготовления любовных снадобий и лекарств. Легенды и суеверия, связанные с ней, создавались на протяжении многих веков. Напиток любви, славы, богатства, смерти — как только не называли настойки из корня мандрагоры, приписывая им магические и волшебные чары. Вот историческое предание времен античности. Известный полководец Ганнибал отправился однажды в военный поход. Ему никак не удавалось покорить противника силой. Тогда Ганнибал решил прибегнуть к хитрости: он притворился, что поспешно отступает со своим войском, а на поле несостоявшейся битвы оставил сосуды с настойкой корня мандрагоры. Его враги отведали напиток и погрузились в сонное оцепенение. Вот так Ганнибал одержал победу при помощи «ботанической» уловки. Конечно, колдовские свойства мандрагоры — вымысел. Но целебные свойства растения хорошо были известны уже в древности. Его плоды эллины и иудеи называли «яблоком любви». Мандрагора упоминается во «Флоре» Поста и в Библии, а также в «Песни Песней» Экклезиаста. В ней царь Соломон говорит о чудесных плодах, которые он принес для возлюбленной. Эллины и вавилоняне использовали мандрагору в качестве наркотического и анестезирующего средства около трех тысячелетий назад. Об этом упоминают Диоскорид и Плиний.

…Поскольку Лене требовалось еще успеть посетить Валдай, чтобы продолжить начатые ею ранее исследования, она решила уехать на пару недель раньше меня. Я решил проводить ее на самолет, а заодно познакомиться с Ашхабадом. 14 июля глухой ночью (чтобы не ехать по жаре) машина заповедника отправилась в путь, петляя между тусклыми от лунного света холмами. Наконец она вырвалась на трассу Красноводск — Ашхабад и погнала в столицу. Уже рассвело, когда мы въехали в Ашхабад. Путь наш лежал на юг, в поселок Берзенги, находящийся в получасе езды от города, где находилась контора Копетдагского заповедника и где нас должны были приютить. Поселили нас в доме у Геннадия Тарасовича Кузнецова. Должность его была, наверное, самой уникальной в стране — он был заведующим скорпионарием. Цель скорпионария та же, что и у серпентария, — собирать ценный яд, на этот раз у скорпионов и других ядовитых паукообразных. Яд этих паукообразных очень ценен, ведь он — настоящее сокровище для химика-экспериментатора, фармаколога и микробиолога, являясь сырьем для будущих лекарств. Работники отлавливают скорпионов в природе, держат их поодиночке в стеклянных баночках, где есть песок, губка, смоченная водой, и листочки бумаги, в которых они иногда прячутся. Обитателей скорпионария кормят специально разводимыми мучными червями, кожеедами, кузнечиками. Соблюдая здесь постоянную температуру, яд можно получать круглый год. Перед дойкой скорпионов ссаживают в одну общую «коммуналку». Еще минуту назад сонные, флегматичные существа начинают драться, лезть друг на друга, цепляться клешнями. Больше всего яда дает хорошо разогретый скорпион, но, разогревшись, он становится и наиболее агрессивным, и опасным. Скорпиона аккуратно подцепляют мягким пластмассовым пинцетом за пузо и тотчас же другим, металлическим, с подведенными электропроводами, ухватывают за кончик хвоста и подносят к внутренней стенке пробирки. Легкий нажим на педаль — электрическая цепь на мгновение замыкается, — и слабый ток, воздействуя на железы, заставляет их выделять яд. На стекле остается крошечная беловато-прозрачная капля. Чтобы получить всего один грамм сухого яда, надо «подоить» 5 тысяч скорпионов.

Вот в таком интересном местечке удалось нам побывать. Ну а на следующий день мы пошли прогуляться по Ашхабаду. Ашхабад в переводе с туркменского — «Город любви». Не знаю, как насчет любви, а солнечного света он дарил с избытком. На стенде у республиканского Гидрометцентра мы прочитали: «Сегодня в Ашхабаде зафиксирована максимальная температура за все годы наблюдений 4-48°». До этого максимум был +47°. Повезло же нам. Однако жара в городе ощущается не столь сильно благодаря обилию скверов, цветов и арыков с журчащей холодной водой.

Нам довелось посетить Ашхабад в год столетия его образования — город возник в 1881 году как военное укрепление на месте поселения Асхабад с древней крепостью. Его появление было обусловлено удобным положением на важных караванных путях. Однако очень долго он влачил существование небольшого провинциального городка. В. А. Обручев, проводивший в Закаспийской области научные изыскания в конце XIX века, писал, что «Асхабад представлял собой очень небольшой городок с несколькими широкими и пыльными улицами, кое-где обсаженными деревьями, с одноэтажными глинобитными или сырцовыми домами, большей частью с плоскими крышами из жердей, хвороста или камыша, покрытых слоем глины». Но постепенно город рос и благоустраивался. Булыжником укрепили дороги, посадили много деревьев и кустарников. В 1904 году был разработан проект герба Ашхабада, административного и торгово-промышленного центра области — на щите под царской короной изображен торговый караван с указанием даты возникновения торговых связей, а внизу — железная дорога и дата открытия железнодорожного сообщения, имеющего громадное значение в торговле. В 1919 году город был назван Полторацком в честь одного из организаторов борьбы за Советскую власть. До 1924 года Ашхабад являлся областным центром Туркестанской АССР. С образованием 27 октября 1924 года Туркменской ССР город стал столицей республики, и в 1927 году ему было возвращено национальное название.

Ашхабад стал свидетелем одной из самых страшных трагедий в нашей стране после войны. 6 октября 1948 года за каких-то 15–20 секунд город был полностью разрушен чудовищной силы землетрясением. Это землетрясение послужило толчком к развитию сейсмической науки, и сейсмостойкого градостроительства, предъявило новые требования к оценке сейсмической опасности территории, к методам расчета зданий и сооружений на сейсмические нагрузки. Город был отстроен практически заново. Ныне Ашхабад называют городом-садом: он утопает в зелени. Кроны высокоствольных деревьев вдоль улиц и в парках дарят прохладу. Далеко на юге в дымке нависают над городом величественные вершины Копетдага, что создает очень красивую картину.

Туристы со всего мира, бывая в Ашхабаде, непременно посещают художественную ковровую фабрику. Здесь руки мастериц ткут ковры потрясающей красоты. В музее изобразительных искусств Туркменистана хранится редчайший экспонат — гигантский орнаментальный ковер длиной 18 метров и шириной И метров. Возможно, это самый большой ковер в мире.

Знаменит Ашхабад и своими ахалтекинскими скакунами. Конный завод «Комсомолец», созданный в 1924 году, — единственный в мире, где выращиваются эти красавцы. По красоте и экстерьеру ахалтекинским скакунам нет равных в мире. Они выносливы и хорошо приспособлены к сухому жаркому климату. В истории описывается, что предки ахалтекинской породы лошадей были известны еще 2500 лет назад многим народам. На конном заводе сосредоточены племенные скакуны этой породы и ведется последовательная научная работа по дальнейшему улучшению ее красоты и резвости.

Вдоволь нагулявшись по городу, я посадил Лену на ее самолет, а сам отправился на битву за билетами — улететь летом из Ашхабада в Москву очень трудно. Битву выиграл, хоть и порвал рукав. Сжимая драгоценный билет на 31 июля, я продрался сквозь бушующую толпу и вздохнул свободно только на улице. Этим же вечером проделал уже знакомую дорогу в Кизыл-Арват, провел ночь на вокзальной лавочке, а потом автобус доставил меня в Кара-Калу, порадовав встречей со ставшими уже родными «лунными горами».

В конце июля пошли дожди. Дождь шел день, потом второй, потом третий. Вылезать из палатки было невозможно — едва ступив на землю, я погружался в жижу по пояс. И оказался отрезанным от всего мира. Вся еда хранилась в вагончике, а до него не дойти. Я стал самым настоящим робинзоном. Единственным моим питанием были купленные в Ашхабаде орешки арахиса и дикий виноград, гроздья которого свисали прямо на палатку. Я начал подсчитывать, сколько удастся протянуть. Выходило много, но ведь у меня билет в Москву. На пятый день дождь перестал. Выглянуло солнце. Азиатское солнце — это чудо. Через два часа земля была тверда, как асфальт Я пошел на кордон. Там уже собирались вызывать вертолет для моего спасения (шутка). Один из сотрудников заповедника уехал куда-то в это время, и я каким-то чудом остался заночевать в его вагончике. В эту ночь в горы нагрянула стихия во всей ее грозной красе. Небеса обрушили на землю полугодовую норму осадков. Мощные сели низверглись с гор. Когда через пару дней я пошел проведать свою палатку, завернув за айлантовую рощу, то окаменел: на месте моего жилья был заросший травой холмик. Через мгновение меня осенило. Ведь в палатке стояла кровать; когда нечеловеческая сила вырвала все колья из земли и решила унести ее прочь в долину, палатка упала на кровать, а изобретательная стихия засыпала ее большим слоем земли и травы. В таких приключениях проходили мои последние дни на Сюнт-Хасардагской земле.

Вскоре я уже расставался с сотрудниками заповедника перед отъездом. Особенно теплым было прощание с Иннокентием. Он сграбастал меня напоследок и, как мне показалось, смахнул невидимую слезу — все-таки два месяца провели за одним столом.

Быстрым шагом я поспешил по горной дороге в Кара-Калу. И все равно чуть не опоздал, перехватив автобус в пути.

— Кизыл-Арват? — закричал я, махая рукой водителю.

— Кизыл-Арват, садись скорей, дорогой. — Он распахнул передо мной двери.

Маленький автобус, чихая мотором, поспешил на север. Мимо меня в окнах поплыли ставшие уже привычными изрезанные склоны «лунных гор». Увижу ли я когда-нибудь снова это чудо природы? Автобус подоспел вовремя, и уникальнейший поезд «Красноводск — Ташкент», останавливаясь у каждого столба, потащил меня к Ашхабаду. Заночевать я поехал вновь в Берзенги, к Геннадию Тарасовичу, заодно и подивиться еще раз на его питомцев.

Ранним утром я уже был в аэропорту. Могучий лайнер, оттолкнувшись от земли, лег на крыло, напоследок одарив меня величественной панорамой Копетдага, и взял курс на Москву.

— Сегодня, 31 июля 1981 года, вы сможете в течение 5 минут наблюдать полное затмение солнца, — известил нас голос стюардессы, — через 10 минут самолет войдет в полосу, которая сегодня пересекает всю территорию нашей страны. Посмотрите, пожалуйста, направо.

Я взглянул в окно, так как сидел справа. Ярко-красный диск солнца только что появился из-за горизонта. И вдруг как будто тень наползла на край светила. И вот оно уже все померкло, и на небе вновь проступили звезды. Чудо длилось 5 минут, после этого противоположный кусочек солнца вылез и осветил, согрел землю под крылом.

Я посмотрел на пассажиров. Почти все они сладко сопели в своих креслах. А ведь полное затмение солнца большинство людей может увидеть только раз в жизни…

Какое-то время мы переписывались с Иннокентием. Даже совершали товарообмен — он мне слал гранаты, я ему — картошку. Постепенно водоворот дел закрутил нас, а потом и вовсе Туркмения стала заграницей. Сотрудники заповедника потихоньку разъезжались кто куда. Спустя несколько лет я узнал, что сняли Андреева. Распался великолепный коллектив энтузиастов, не выдержав травли со стороны местных властей и хозяйственников. Коллектив людей, которые жертвовали уютом и безопасностью ради спасения природы нашей страны.

Уникальна природа туркменских субтропиков. Увы, многое безвозвратно утрачено. Еще в конце XIX века в Копетдаге паслись многочисленные табуны куланов. Их давно уже здесь нет. В 40-е годы XX века не составляло труда увидеть джейранов — их были тысячи. А лет через 15 исчез последний. Та же участь постигла безоаровых козлов — грациозных животных с длинными саблевидными рогами. В 1954 году был убит последний туранский тигр в Западном Копетдаге. Сохранится ли этот замечательный уголок природы в будущем, зависит только от человека.

Ну а мне об этой поездке напоминают ослепительнобелые изогнутые зубы гюрзы, подаренные Великим змееловом Бабашом.

Глава пятая НЕПОВТОРИМЫЙ МИР ПУСТЫНИ

Давясь от смеха, мы с Андреем Неуроновым вписали в висевший на стене листок белой бумаги «Желающие ехать в зимнюю экспедицию» под первым номером Тура Хейердала. Наши труды не пропали даром. На следующий день в экспедицию «собрались» и Пржевальский, и Ален Бомбар, и даже Давид Ливингстон. К сожалению, под водительством Светланы Михайловны Малхазовой поехали другие, хотя и не менее знаменитые люди, в частности, небезызвестный Гарри Сапожников.

Местом экспедиции на сей раз был избран Репетекский заповедник, в шутку называемый «филиалом кафедры». Там работало много наших выпускников. Первый раз в жизни я ехал в пустыню. О, как манило меня к себе это название!

…Немилосердно палит солнце, гряды барханов уходят за горизонт, желтый песок начинает сливаться в одно слепящее марево, горячая пыль проникает в ботинки, пересохшая слюна во рту становится тягучей, словно резиновый клей, в голове остается место только для одной мысли — пить!..

Именно такой образ пустыни возникает в представлении большинства людей, да и само слово «пустыня» ассоциируется с понятием пустоты, безжизненности. Однако те, кто видел покрытые алым ковром маков Каракумы или бродил в сказочном саксауловом лесу, знает, что пустыня далеко не мертва. Для наблюдательного человека она открывает неведомый мир растений и животных, ведущих жестокую борьбу за существование.

Что же такое пустыня? Существует множество определений этого понятия. Чаще всего к пустыням относят местности, где среднегодовое количество осадков не превышает 250 мм, а годовое испарение воды, если ее поместить в открытый сосуд, будет больше годовой суммы осадков. Общими чертами для всех пустынь являются высокие температуры воздуха в летний период года, резкие суточные колебания температуры, большая сухость воздуха и малая облачность. Отсутствие облаков над пустынями оборачивается двумя последствиями. Их земля не только не получает дождя, но днем лишена всякой защиты от солнечных лучей, а по ночам — покрова, препятствующего потере тепла. Пусть днем пустыня раскалена — ночью температура может упасть ниже 0°. Такие огромные колебания на протяжении одних суток подвергают растения и животных, избравших пустыню своим домом, тяжким испытаниям.

В пустынях зафиксированы самые высокие на Земле температуры воздуха: +58° — в Сахаре, +54° — в Долине Смерти в Калифорнии. Еще сильнее нагревается поверхность почвы. Самые высокие температуры были отмечены в пустынях на побережье Красного моря: +84°. В континентальных пустынях умеренного пояса отмечается огромный перепад минимальных и максимальных температур воздуха, доходящий до 70° (в Юго-Восточных Каракумах — от —20° до +50°). Контрастов температуры необязательно ждать от января до июля. Весной в Каракумах днем стоит тридцатиградусная жара, и тут же ночью могут быть почти заморозки (+2—+4°). В некоторых пустынях практически не бывает осадков: в Центральной Сахаре в среднем выпадает 0,1 мм осадков в год, в Атакаме — 3 мм/год, в Кашгарии — 9 мм/год.

26 января 1982 года воздушный корабль доставил нас в Ашхабад. Теплое солнце встретило меня на знакомом уже мне аэродроме. Не теряя времени, мы перебрались на вокзал, и спустя несколько часов поезд вез нас сквозь тьму ночи на восток. Пробуждение было удивительным. По обеим сторонам железной дороги простирались неоглядные просторы барханов, густо поросших саксаулом. Что может быть экзотичнее саксаулового леса? Но этот пустынный лес был весь в снегу! Снег лежал в понижениях огромными белыми пятнами, искрился на ветках диковинного растения. Яркое не по-зимнему солнце щедро дарило свою еще слабую энергию Юго-Восточным Каракумам. Через три месяца здесь будет ад: Юго-Восточные Каракумы — самая жаркая точка страны — абсолютный максимум здесь +50°.

Мы сошли на пустынный перрон. Станция Репетек — малюсенькая, поезда стоят здесь всего однуминуту, но знаменита на весь мир. Созданная ровно 70 лет назад для изучения барханных песков, песчано-пустынная станция привольно раскинулась по обеим сторонам железной дороги. Сейчас здесь стояла торжественная тишина. Поселок застыл в зимней дреме.

Нас разместили в большом пустом доме, который состоял из кухни и комнаты. В комнате мы и расположились вповалку, устроив лежбище из спальных мешков.

После короткого отдыха научные сотрудники заповедника (выпускники нашей кафедры) Людмила Николаевна Комарова и Владимир Григорьевич Каплин рассказали нам об истории заповедника, его природе и задачах, стоящих перед ним. Репетекский заповедник расположен в 70 километрах к юго-западу от города Чарджоу, в районе железнодорожной станции Репетек. Организован в 1928 году на базе Репетекской песчано-пустынной станции, созданной в 1912 году Русским географическим обществом, он один из первых советских заповедников, получивших статус биосферного. Интересно происхождение слова «Репетек». Говорят, что когда-то здесь был какой-то француз и, уезжая, дал безымянному пятачку название «Repeter» («повторять» — по-французски), желая этим подчеркнуть, что каждый, побывавший здесь, будет стремиться сюда снова.

Территория заповедника — аллювиальная равнина, сложенная четвертичными наносами пра-Амударьи. На заповедной территории представлены типичные ландшафты Юго-Восточных Каракумов — барханно-грядовые пески и закрепленные пески с зарослями саксаула. Для ландшафта характерно чередование крупных песчаных гряд, долинообразных понижений и барханных массивов. Барханные гряды достигают 25 метров высоты и 5—10 километров длины, простираясь в меридиональном направлении. Климат субтропический, континентальный с жарким летом и мягкой зимой. Именно здесь зарегистрирована наиболее высокая в СССР температура воздуха — +50° (в такие дни температура оголенных песков достигает 80°).

В нашу задачу входило проведение учетов зайцев-тола-ев и джейранов. На следующее утро Комарова повела нас в пустыню, чтобы научить точно отличать следы зайцев и джейранов на снегу, определять давность прохождения здесь зверя, находить их кормушки и «уборные». Невзирая на ласковое солнце, снег держался устойчиво, весело искрясь и радуя глаз. Животных почти не было видно. Многие еще находились в спячке, большинство птиц еще не вернулось с зимовок. Только зайцы, джейраны да лисы продолжали свою бурную деятельность.

Железная дорога рассекает заповедник прямо посередине. Это очень удобно для ориентирования. Если вы пошли на юг и заблудились, идите точно на север и выйдете к железной дороге; если вы пошли на север и заблудились, идите точно на юг, и она опять-таки пересечет ваш путь. А заблудиться в пустыне немудрено. Один бархан сменяет другой, и, куда ни кинешь взгляд, пейзаж очень однообразный.

На следующий день мы вышли на свой первый учет. Растянувшись по фронту так, что каждый видел соседа справа и слева, мы двинулись в глубь песков, оглашая воздух гиканьем и улюлюканьем, чтобы вспугивать затаившихся животных. Зайцев было великое множество. То и дело мой путь пересекали строчки их следов, и часто можно было видеть их самих, улепетывающих во все лопатки. Джейраньи ни с чем не сравнимые «сердечки» попадались реже. И только изредка можно было увидеть точеный силуэт, тревожно вглядывающийся в нашу толпу с далекого бархана. И уж совсем редки были лисы. Пройдя таким образом километров семь, мы вышли к железной дороге и потопали по шпалам к поселку. Все были уставшие, но переполненные впечатлениями.

Так день за днем покрывали мы территорию заповедника своими маршрутами, нанося на карту и сверяя заячьи тропы и джейраньи дорожки. На основе этих данных сотрудники получат информацию о количестве животных, обитающих в заповеднике, сравнят с прошлогодним количеством, а потом с тем, что будет грядущим летом. Так год за годом накапливаются материалы о всех животных и растениях, о климатических условиях, о движениях песков, и все это составляет неоценимый кладезь знаний, на основании которых разрабатываются и претворяются в жизнь природоохранные мероприятия.

Проводили время мы здесь очень весело и дружно, собираясь за ужином и развлекая друг друга разными историями. Один раз нас посетил заместитель директора заповедника Мирет Ишанкулиевич Ишанкулиев. Он очень долго рассказывал о работах, проводимых в хозяйстве, о трудностях, о незаконном выпасе верблюдов и овец, об участившейся охоте партийных руководителей, в общем — об обычных для каждого заповедника нарушениях.

В один из таких вечеров Гарику пришла мысль съездить в Бухару. Поначалу никто всерьез не воспринял, потом призадумались: «А ведь до Бухары всего 5 часов езды на поезде», потом эта идея всех увлекла. Темной ночью, попрощавшись с замечательным уголком природы, забрались мы со своим скарбом на поезд и двинулись в путь. В 3 часа утра ступили мы на перрон Бухарского вокзала.

Есть города, в которых даже само название притягивает своей таинственностью и интригует. За словом «Бухара» для многих из нас долгие годы пряталась тень веков, вставали в воображении минареты, мечети, шумные восточные базары, Ходжа Насреддин. Казалось, что в городе с таким названием возможны чудеса. Великие мудрецы древности владели здесь тайнами медицины, астрономии, ушедшими вместе с ними в небытие. Пожалуй, только Самарканд может сравниться с Бухарой в этом сверхъестественном, магическом притяжении.

Пока же город лежал во мраке. Как мы узнали, это город Каган — ворота Бухары, а до нее самой еще 30 километров надо ехать на автобусе. Постепенно светало. Утренний морозец, сковавший ледком лужи, начал пробирать нас, когда мы вылезли из автобуса. Гарик тут же купил схему города и вызвался быть гидом. Послушно следуя за ним, мы добрались до исторического центра. Не знаю, как другие, а я определенно думал, что в этих запутанных улочках, в какой-нибудь мазанке вполне мог скрываться еще Черный Абдулла, настолько здесь все дышало древностью. Архитектурные чудеса безвестных мастеров средневековья поражали воображение. В одной из бесчисленных чайхан мы решили пообедать. Набрав миски с пловом, чайник, лепешки, мы пробирались к свободному столику. Все оборачивались на нас.

— Откуда будешь, чужеземец? (Нет, конечно же не «чужеземец» сказал аксакал в красочном зеленом полосатом халате, но мне в этот момент представилось, как вот так же пробирался с миской плова Афанасий Никитин.)

— Из Москвы.

— Садись к нам, — уважительно раздвинулись старцы, видевшие еще, наверное, Эмира Бухарского.

Бухара — один из древнейших городов мира, она основана в I веке н. э. В IX–X веках Бухара была столицей обширного государства Саманидов и стала в этот период одним из передовых городов Среднего и Ближнего Востока в экономическом и культурном отношении. В эпоху Саманидов особенного расцвета достигла поэзия, выросшая на благодатной почве народного фольклора, самым выдающимся поэтом этой эпохи был Абдулла Джафар Рудаки. Великий ученый-энциклопедист эпохи средневековья Абу Али Ибн Сина (Авиценна) также был уроженцем Бухары. В семнадцатилетнем возрасте он стал уже известным врачом и ученым. Несколько веков медики Европы руководствовались его книгами. Авиценна подарил человечеству первую в мире энциклопедию — «Канон врачебной науки». В 1220 году Бухара была захвачена Чингисханом, который отдал город на разграбление. В 1370 году Бухара была завоевана Тимуром (или, как его часто называют, Тамерланом). В связи с превращением Самарканда в столицу тимуровской империи Бухара потеряла свое былое политическое значение. Лишь со второй половины XVI века, при Абдуллахане, она снова стала политическим центром государства, за которым закрепилось название Бухарского ханства. Фактически она сделалась политическим и культурным центром всей Средней Азии. С середины XVI века по XX век — Бухара — столица Бухарского ханства. С 1868 года вошла в состав Российской империи.

Бухара — город-музей, в котором сохранилось около 140 памятников архитектуры. Нам удалось осмотреть самые известные.

Крепость Арк является самым древним археологическим памятником. В течение долгого времени крепость лежала в развалинах и только в VII веке, незадолго до прихода арабов, она была вновь отстроена. Площадь Арка равна 34 675 м², а длина окружности — 780 метров. Уже эти цифры свидетельствуют о том, что перед нами огромная укрепленная усадьба бывшего правителя Бухары. Эта крепость расположена на насыпном холме высотой до 20 метров. Крепость Арк имеет богатую многовековую историю. По крайней мере полторы тысячи лет тому назад эта величественная цитадель уже была местом пребывания властелина обширной и густонаселенной страны с древней земледельческой культурой. В Арке находились дворец эмира, помещения визирей с их бюрократическим аппаратом, казнохранилище, тюрьмы, гаремы, монетный двор, арсенал, мечети и много других построек. После победы революции и бегства Эмира Бухарского в Арке возник пожар, продолжавшийся четыре дня. То, что уцелело от огня, не могло надолго сохраниться в дальнейшем. Материал, из которого было сделано большинство построек, был настолько непрочен, что быстро поддавался разрушению.

Мавзолей Исмаила Самани (IX–X вв.), который находится напротив Арка, в глубине Центрального парка культуры и отдыха, интересен тем, что свидетельствует о бурном развитии строительной техники и высоком уровне архитектурного искусства. Именно в этот период в строительстве начинают применять высококачественный обожженный кирпич и алебастровый раствор.

Свыше восьми столетий возвышается над Бухарой минарет Калян, без которого трудно представить себе архитектурный облик города. Минарет в значительной мере определяет городской силуэт. Это и понятно, ибо его видно издалека, с какой бы стороны мы ни приближались к Бухаре. Высота минарета около 46 метров, а вся его фундаментальная часть уходит на глубину до 10 метров. Диаметр минарета у цоколя достигает 9 метров. На протяжении многих веков минарет Калян выдержал все землетрясения, разрушившие в Узбекистане не одно высотное сооружение. Секрет его устойчивости кроется в эмпирически правильно найденных соотношениях частей сооружения, в конструкции его фундамента, в высоком качестве кладки. Минарет Калян соединен мостиком-переходом с крышей мечети Калян, откуда можно попасть внутрь минарета и подняться наверх в ротонду по узкой и крутой кирпичной винтовой лестнице, насчитывающей 105 ступенек. Из ротонды открывается величественный вид на Бухару. Минарет Калян служил некогда башней при мечети, отсюда по пятницам призывали верующих на молитву, был он и дозорной вышкой, а позднее, в XVIII–XIX веках, — местом публичной казни: с минарета на мостовую сбрасывали осужденных. Последняя такая казнь была совершена в 1884 году. Именно под впечатлением подобных легенд минарет Калян приобрел в народе мрачное наименование «башни смерти».

Я не собираюсь давать тут путеводитель по городу, но не могу не сказать о Лаби-Хаузе — крупном ансамбле, воздвигнутом в Бухаре в XVII веке. Три здания — медресе Кукельдаш, ханака Надира диванбеги и медресе Надира диванбеги — составляют ансамбль, в котором центральным организующим элементом служит искусственный пруд — Хауз диванбеги — самый крупный в Бухаре (его размеры 36 х 45 метров), берега которого скошены в углах и выложены уступами крупными блоками — камнями. Включение обширного водного зеркала, отороченного густым бордюром зелени, было новым словом в истории среднеазиатского градостроительного искусства, и красоту этого приема в условиях южного города нельзя не оценить. В древности по уступам спускались за водой водоносы, разносившие в бурдюках застоявшуюся воду для поливки улиц и для питья. Вокруг бассейна растут столетние деревья, до сих пор привлекающие своей тенью жителей Бухары.

Погуляв по этому городу-музею целый день, мы отправились в Ашхабад. На следующий вечер уже были в столице Туркменистана, где остановились в общежитии сельскохозяйственного института. У нас еще было два дня до отлета. И мы решили смотаться на день в Бахарденскую пещеру — известняковую пещеру у северных подножий Копетдага, в 19 километрах к юго-востоку от поселка Бахарден. Пещера соединена с внешним миром несколькими отверстиями, нижнее из которых, самое большое, имеет в диаметре около 5–6 метров и через него можно свободно проникнуть в пещеру. Остальные расположены выше по склону горы. Длина пещеры 250 метров, ширина до 57 метров, а высота местами достигает 20 метров, объем ее составляет 100 000 м². В пещере есть два грота, нижний, на глубине 60 метров, занят проточным озером Коу-Ата, его термальная сероводородная вода имеет бальнеологическое значение. Бахарденскую пещеру населяют 5 видов летучих мышей. Нигде в бывшем СССР нет такой огромной колонии этих животных. Летучие мыши Бахарденской пещеры уничтожают ежедневно около 60 килограммов насекомых, защищая от вредителей значительные площади оазисов.

Сказано — сделано. Шикарный «Икарус» погнал нас в сторону Красноводска. Через 2,5 часа мы вылезли на пустынном шоссе. Недалеко на юге громоздились цепи Ко-петдага. Это недалеко оказалось — 8 километров, которые мы протопали за полтора часа. При подъезде со стороны шоссе видно, как на склоне чернеют три огромных зева — входы в пещеру. Перед нижним — большой пятиметровой аркой — на широкой площадке высилось нагромождение острых бетонных глыб, символизирующих, как можно догадаться, хаос подземный. И вот вход в знаменитую пещеру. Внешне он ничем не отличается от входов других пещер, понатыканных у подножия гор. Но около него толпятся автобусы, видны ларьки, в которых продают билеты, лимонад, пирожки.

С некоторым благоговением мы ступили под своды пещеры. Вниз, к озеру, ведут 350 ступенек. Цепочка желтых, тускло освещающих лампочек, изгибаясь змейкой, сбегает в черную бездну. Яркий свет мог бы потревожить хозяев этой пещеры — летучих мышей. Если перестать дышать, можно услышать наверху неясный сонный шорох. С глубиной пещера приобретает странное соединение таинственности и обжитости. На площадках стоят скамьи для отдыха. К воде спускаются бетонные ступени. Увы, место это уже навсегда осквернено человеком. Отметившись, мы полезли наверх. Яркий свет ударил по отвыкшим от солнца глазам.

До шоссе нас подвезли на машине какие-то мужики. Один из них упорно пытался привлечь внимание наших девочек плоскими остротами.

— Ну что, ребята, научились отличать саксаул от аксакала? — хохотал он.

На шоссе нас подобрал рейсовый автобус. Мы обернулись на горы. Отсюда уже было непонятно, у подножия какой спряталась всемирно известная пещера. Фыркнув, «Икарус» помчал нас к Ашхабаду.

На следующий день, 6 февраля, мы вылетели в Москву. За какие-то две недели мы совершили увлекательное путешествие по Золотому кольцу Средней Азии, посетив Репетекский заповедник, благородную Бухару и Бахарденскую пещеру.

Так произошла моя первая встреча с пустынями. После прихода на работу в Институт эволюционной морфологии и экологии животных (ИЭМЭЖ) пустыни Средней Азии стали для меня основным полигоном. И уже не зимняя, прохладная, застывшая под мягким солнышком, а настоящая, пышущая жаром пустыня открывала мне свои тайны.

…Красные круги начинают медленно вращаться перед глазами, потом быстрее, еще быстрее, пока, наконец, их хоровод не заставляет меня разогнуться и воткнуть в землю лопату. После двух минут круги исчезают, и возникает бесконечная, уходящая за горизонт желтая равнина — Великая пустыня Каракумы. А позади меня, всего в нескольких километрах, встает громада Копетдага. Немного отдышавшись, я вновь берусь за лопату и копаю, копаю, копаю. А «за бортом» +40°, полное отсутствие хоть какого-нибудь чахлого кустика и немилосердно палящее солнце.

Именно так началось мое знакомство с одними из самых таинственных на Земле животных — термитами. А вот и они сами — маленькие, жирненькие насекомые, попав на солнечный свет, снуют из стороны в сторону, пытаясь вновь скрыться в царство вечной темноты. Непонятно только, почему их иногда называют «белыми муравьями»? Название это явно неудачное, так как термиты вовсе не родственны муравьям. Единственное, что их роднит с ними, как, впрочем, и с пчелами, и с осами, — это то, что они, являясь «общественными насекомыми», образуют «государства», в которых каждая отдельная особь играет роль лишь безвольного винтика в огромной машине. Социальная жизнь термитов началась 200 миллионов лет назад, то есть значительно раньше, чем у муравьев и пчел.

Зачем же я копаю эту чертову траншею? Дело в том, что я прибыл в этот уголок в составе экспедиции энтомологов Московского университета, которые проводят исследования стойкости различных материалов к повреждению термитами. Дмитрий Павлович Жужиков — начальник экспедиции, крупнейший в России знаток термитов, со смехом рассказывает мне, что, когда он говорит кому-то, что он — энтомолог, у людей сразу возникают ассоциации: булавочки, микроскопчик, а на самом деле — всю жизнь с лопатами да кирками. Да, иначе термитов не достать. Ну а для того, чтобы понять, зачем мы приехали сюда, надо обратиться к началу моей трудовой деятельности.

После окончания университета и демобилизации из армии я пришел устраиваться на работу в ИЭМЭЖ (сейчас он носит название Институт проблеем экологии и эволюции) — ведущий биологический институт нашей страны. Выяснилось, что есть ставка в лаборатории биоповреждений у Бориса Васильевича Бочарова. Когда я пришел к нему на прием, Б. В. (так мы будем называть его все последующие годы) весь сиял и пригласил меня сесть.

— Как у вас со здоровьем? — огорошил он меня первым вопросом.

— В армии отслужил, вроде нормально. — Я вопросительно посмотрел на него.

— По роду деятельности вам придется работать во влажных тропиках, во Вьетнаме. — Этим заявлением он меня и подавно поверг в шок.

«Тропики, джунгли, змеи, попугаи, Ливингстон, Майн Рид», — понеслось у меня в голове. Дальше я только внимал, а Б. В. объяснял.

— Биоповреждения — это повреждения животными или растениями материалов и объектов. Биоповреждения — реакция окружающей среды на то новое, что вносит в нее человек. Создаваемые человеком материалы и изделия вовлекаются в естественные процессы, протекающие в биосфере, включаются в естественные биоценозы. Термин «биоповреждения» относится к ситуациям, когда живые организмы своей деятельностью вызывают изменения структурных и функциональных характеристик у объектов антропогенного происхождения. Биоповреждение — это любое нежелательное изменение в свойствах материалов, вызванное жизнедеятельностью организмов. Ваша задача — изучать повреждения, причиняемые животными, в первую очередь грызунами, а также термитами, кожеедами, молями и прочими.

На дворе давно стемнело, когда мы с ним вышли на улицу. В недрах отдела кадров уже лежало мое заявление. С завтрашнего дня я начинаю работать в ИЭМЭЖ. Но, прежде чем мне представилась возможность трудиться в тропиках, предстояло заняться проблемой биоповреждений в родной стране.

Первым делом Б. В. отвел меня на кафедру энтомологии МГУ, решив познакомить с Жужиковым — крупнейшим авторитетом в СССР по термитам. А так как термиты причиняют огромный ущерб в тех местах, где живут, то он невольно занимался и защитой от них и слыл одним из ведущих специалистов по биоповреждениям. Жужиков оказался энергичным мужчиной с поставленным командирским голосом.

— Познакомьтесь, Дмитрий Павлович, пополнение отряда борцов с биоповреждениями, выпускник и т. д., — начал Б. В.

— Очень рад, очень рад, — восторженно принялся трясти мне руку Крупнейший по термитам, после чего потекла беседа, что вот хорошо бы мне ознакомиться с его работами в Средней Азии.

— Хорошо, возьмем, поработаем, — сразу же согласился Жужиков, и мы расстались, довольные друг другом.

А теперь предлагаю познакомиться поближе с этими самыми термитами, ибо вряд ли найдется другая такая группа животных, столь мало известная широкому кругу людей. Род Termes, от которого получили свое название термиты, был описан самим Карлом Линнеем в 1758 году Термиты были тогда отнесены отцом систематики к бескрылым насекомым ввиду того, что материалом для описания первого известного ему вида, названного им Termes fatale, — послужили лишь бескрылые особи — рабочие и солдаты. Линней, вероятно, спутал их с точильщиками, производящими в древесине характерные звуки, якобы предвещающие смерть. Отсюда и появилось такое страшное название: termes — конец, fatum — судьба. Поначалу считалось, что термиты произошли от тараканов. Однако русский энтомолог А. В. Мартынов на основании анализа жилкования крыльев современных и вымерших термитов и тараканов доказал, что термиты являются более древней группой, чем тараканы, что они произошли от более древних предков, от которых лишь позднее произошли и тараканы. Так или иначе, термиты выделяются в самостоятельный отряд, который впервые был описан в 1832 году А. Брюлем.

В тропических странах термиты были известны человеку в глубокой древности. Древнеиндийская самхита «Ригведа» (около 1350 г. до н. э.) является, вероятно, первым дошедшим до нас литературным источником, в котором упоминаются в качестве разрушителей древесины термиты, названные «гхуна». В другом индийском эпосе — «Махабхарата» (около 700 г. до н. э.) — рассказывается, что отшельник Чиавана так долго был неподвижен в долине реки Нармада, что превратился в колонну, и термиты («пипилика») полностью его облепили глиной, оставив только глаза.

Термиты — мелкие насекомые, избегающие света и живущие семьями в гнездах, устроенных в земле, древесине или построенных из особого картоноподобного материала. Термиты настолько не приспособлены к земным условиям, что кажутся завезенными из другого мира. Миллионы лет, проведенные во тьме, атрофировали у них глаза, сделали тонкой и бесцветной хитиновую одежду (у некоторых голова настолько прозрачна, что даже видно, что в ней происходит).

Жизнь термитов с давних пор привлекала внимание многих исследователей. Семья термитов во многих отношениях представляет собой наиболее совершенное общество в мире насекомых. Многообразие каст и четкое разделение функций между особями, сложные инстинкты поведения, позволяющие им возводить весьма совершенные сооружения — гнезда, камеры которых имеют специализированное назначение, снабжены в полном смысле слова комфортными условиями и кондиционированным воздухом, таили, да и сейчас скрывают, еще множество загадок. Огромная плодовитость удивительно долго живущей царицы термитов также представляет совершенно необычное явление среди насекомых.

Термиты — обитатели самого настоящего царства. У них есть царь и царица и подданные: солдаты, рабочие. Из яиц вылупляются личинки. Личинка — это стадия развития без зачатков крыльев и других внешних признаков дифференциации в какую-то определенную касту. Ее покровы очень слабо склеротизированы — уплотнены. Через стадию личиночного развития, включающую несколько возрастов, проходят все касты термитов. После нескольких линек часть личинок превращается в нимф, крыловые зачатки которых увеличиваются с взрослением. Периодически, обычно один раз в год, в гнезде образуются многочисленные крылатые имаго (взрослые особи), которые дружно вылетают из гнезда и после кратковременного полета обламывают себе крылья по специальному плечевому шву, отыскивают партнера и парами уходят в укрытие, где основывают новую семью. Этих термитов-основателей называют царской парой. Они занимают центральное место в гнезде, а у высших термитов располагаются в специальной царской камере и являются производителями всего многочисленного населения термитника. Царица — настоящее чудовище — занимает 3/4 камеры. По сравнению с ней царь выглядит карликом — он в восемь-девять раз меньше ее. Почти всю 10-сантиметровую часть тела царицы занимает белое брюшко, только один сантиметр приходится на голову и грудь. За свою десятилетнюю жизнь она откладывает около 100 миллионов яиц. Проходят годы, гибнут тысячи солдат в войнах, а термитник живет: царица не только восстанавливает потери, но и увеличивает население своего государства.

Главную массу семьи термитов составляют рабочие особи — бескрылые формы с недоразвитыми и нефункционирующими мужскими или женскими половыми органами. Они не превращаются в нимф и соответственно никогда не достигают половой зрелости. Но сколько обязанностей приходится исполнять этим существам! Рабочие строят термитник, добывают пишу, кормят и чистят царскую чету и солдат, следят за чистотой в помещении.

Каста солдат — это бескрылые особи со специализированной формой головы и сильно развитыми челюстями (называемыми мандибулами). Солдаты выполняют функцию защиты термитника от внешних врагов. Эта задача решается солдатами разных видов тремя способами: захватом и кусанием врага мощными мандибулами, затыканием отверстий гнезда головой и опрыскиванием незваного гостя секретом лобной железы. Солдаты поднимают тревогу в колонии: в случае опасности они начинают быстро стучать головой о дерево, производя сильный шум, и сразу устремляются туда, где гнезду угрожает вторжение врага или еще какая-нибудь опасность. Солдаты даже неспособны кормиться сами: рабочим приходится класть им пищу в рот.

Термиты — теплолюбивые насекомые. Северная и южная границы ареала отряда примерно совпадают со среднегодовой изотермой 4-10°. Невероятное обилие термитов характерно для тропических лесов. Они заселяют там все ярусы — от вершины 30-метровых деревьев до почвы. На одном гектаре леса обитают в среднем 2–5 миллионов особей каждого из доминирующих видов. На острове Шри-Ланка путем подсчетов установили, что в верхнем слое почвы глубиной до 10 см обитает 770 биллионов особей термитов. Если всех их уложить в один слой плотно один к другому, то получится дорога шириной 10 метров и длиной 384 000 километров, равная расстоянию от Земли до Луны. Такое колоссальное количество термитов перерабатывает огромную массу мертвой древесины и растительных остатков (около 50 % всей годовой продукции), способствуя возобновлению лесов. Значение термитов в тропических почвах приравнивают к влиянию дождевых червей на почвы умеренного климата. Такие массы насекомых при строительстве термитников, прокладке подземных ходов и крытых галерей перемещают многие тонны почвенных частиц, нарушая почвенный профиль, модифицируя и перераспределяя органический материал, изменяя структуру и скважность почвы за счет прокладки сети подземных ходов. Вокруг термитников изменяется характер растительности; в них находят убежище многие животные. Сами термиты служат пищей некоторым из них, среди которых множество птиц, рептилий и особенно муравьев.

Не менее обильны термиты в саваннах. В тропических странах неизменная деталь пейзажа — пирамидальные или куполообразные сооружения в несколько метров высотой. Наличие многочисленных крупных и мелких термитников придает саванне своеобразный ландшафт, который называют «термитной саванной». Причем если видовое разнообразие их там несколько меньше, чем в тропических лесах, то численность в почве оказывается даже выше.

Термиты, исходно жившие, вероятно, в лесной подстилке в теплом и влажном климате, благодаря строительству гнезд и дорог смогли завоевать новые жизненные пространства даже в сухих районах — в степях и пустынях. Но для этого им необходимо иметь доступ к грунтовым водам. В пустынных местностях, например в Каракумах, колодцы термитов уходят вглубь более чем на десятки метров. При слишком большой сухости рабочие особи отрыгивают воду на стенки камер с потомством, повышая таким способом влажность воздуха. Численность этих насекомых и здесь просто колоссальная. Известный специалист по термитам Какалиев подсчитал количество особей большого закаспийского термита в их туркменских сооружениях. В одном из них оказались: один царь, одна царица, 137 крылатых, 7027 рабочих, 59 солдат, 297 нимф, 9112 личинок, всего — 16 634 особи. Во втором термитнике — один царь, одна царица, 150 крылатых, 9070 рабочих, 195 солдат, 579 нимф, 11314 личинок, всего — 21 310 особей. Если учесть, что число гнезд в различных районах Туркмении составляет от 20 до 40 штук на 1 гектар, можно представить себе количество термитов, живущих в этих районах.

Итак, вся колония живет в термитнике. Термитник — это не только высокое сооружение на поверхности земли. Многие этажи уходят под землю, коридоры — далеко по окрестностям. Наземные же постройки часто огромны (у одного из австралийских видов термитов они достигают высоты 12 метров!). Они отличаются очень твердой и крепкой внешней оболочкой, толщина которой может доходить до 40 сантиметров. Прочность этой массы поразительна. Топор лишь высекает искры из поверхности термитника. Известный исследователь Африки Йозеф Вагнер писал: «Я был свидетелем того, когда гусеничный тягач, двигавшийся со скоростью 40 км в час, наехал на термитник средней величины. Термитник остался невредимым, а металлическая гусеница разорвалась». Что же это за материал такой? У разных видов оболочка гнезда состоит либо из экскрементов насекомых, либо из смеси экскрементов с землей, либо из земли, смешанной со слюной. Под цементоподобной наружной оболочкой наблюдатель увидит стройную систему помещений, гораздо более упорядоченную, чем в муравейнике.

Для чего нужны столь грандиозные строения? Наружные покровы термитов очень нежны, они не переносят иссушения. Эти особи могут жить только там, где имеется защита от прямых лучей солнца, но в то же время достаточно тепло и сохраняется высокая влажность. Строя гнездо, термиты сами создают себе такие условия. Внутри гнезд влажность почти постоянно достигает 90–98 %. Многие насекомые вынуждены периодически выходить из-под защиты гнезда на поиски древесины. И здесь им помогают строительные способности: термиты-рабочие либо прокладывают подземные туннели к участкам сбора пищи, либо строят крытые галереи к ним, часто тянущиеся на десятки метров от гнезда. Галереи, как и гнезда, строятся из комочков земли и кусочков древесины, скрепленных экскрементами или слюной в прочный строительный материал.

В нашей (сказал и тут же прикусил язык — усилиями неких ныне позабытых всеми людей уже давно не нашей) Средней Азии столь грандиозных сооружений не встретишь. Самый обычный в среднеазиатских пустынях большой закаспийский термит возводит холмик диаметром основания до 50 сантиметров и высотой до 35 сантиметров. Холмик защищает гнездо от мороза, солнечной радиации, врагов, и под ним создаются оптимальные микроклиматические условия. Камеры и ходы встречаются до глубины 2–2,5 метра. Влажность воздуха в термитнике всегда выше, чем окружающей атмосферы, что очень важно в условиях пустыни, воздух термитника насыщен водяными парами, поступающими из подпочвенных слоев по длинным ходам, достигающим уровня грунтовых вод, и температура здесь всегда на 3–3,5° выше, чем окружающей почвы.

Самые причудливые термитники строят так называемые меридиональные термиты, живущие в Австралии. Высокие, до 4 метров, они напоминают торчащие из земли стенки с заостренными северными и южными торцами. Где бы они ни находились, направление их полиции меридиана строго сохраняется. Эти оригинальные постройки, показывающие, словно стрелка компаса, направление стран света, долгое время представляли собой загадку. Ученые создавали различные теории, объясняющие их удивительную ориентацию. Высказывалось, например, предположение, что термиты строят так свои сооружения для защиты от ураганных ветров. Наиболее достоверное объяснение дал австралийский энтомолог Джеральд Хилл. Он считает, что направление построек основано на необходимости защиты от резких колебаний температуры, так как температурные колебания менее резко проявляются при меридиональном направлении термитников. Действительно, узкие «фронтоны» сооружения всегда направлены точно с севера на юг, поэтому в полдень солнце освещает лишь небольшую часть поверхности, а на широкой стороне термитника его лучи падают только утром и вечером, когда они не так горячи. Так предотвращается опасный перегрев гнезда в полуденную жару. А тепло, собранное обширными боковыми поверхностями постройки, обеспечивает оптимальную температуру гнезда в довольно прохладные порой утренние часы и в холодное время года. Расположение подземных галерей, вытянутых в том же направлении, также подтверждает эту гипотезу.

Питаются термиты древесиной, сухими растительными остатками или гумусом. Древесина — это в основном смесь целлюлозы и лигнина, находящихся на разных стадиях разложения. Целлюлоза — полимер глюкозы, а лигнин — полимер, состоящий из фенилпропановых единиц, образующихся из коричных спиртов. Продукт, что ни говори, грубый и неудобоваримый. Каким же образом съеденная древесина, бумага, ткани усваиваются в организме термитов? Оказывается, в кишечнике у них живет многочисленное племя простейших — жгутиконосцев, которые превращают клетчатку в легкоусваиваемые сахара. Достаточно накормить термита антибиотиками и убить живущих в нем жгутиконосцев, и он умрет с голоду, потому что щепки, которыми он набил свой живот, так и останутся «непереваренными».

Представители семейства Termitidae устраивают «грибные сады». Грибы богаты белками, углеводами, витаминами и представляют для термитов важный дополнительный продукт питания. У насекомых, разводящих в термитниках «грибные сады», сложились тесные симбиотические отношения с грибами родов Termitomyces и Xilaria. Эти грибы разводятся на собранном и специально обработанном термитами растительном материале и превращают его в высокопитательную массу, а их мицелий используется в пищу личинками термитов. Грибы служат не только источником пищи, но и кондиционерами воздуха. Они также выделяют тепло и поглощают лишнюю влагу, которую могут затем в случае засухи вновь отдать в воздух. Термиты других семейств «грибных садов» не разводят, но в их гнездах различные грибы могут разрастаться на экскрементах или специальных «лепешках» из перетертой и обработанной слюной древесины. И в этих случаях грибной мицелий охотно потребляется личинками.

Все эти биологические особенности термитов, конечно, чрезвычайно интересны, но не они определили большие финансовые расходы, связанные с изучением этих насекомых. А главным толчком к всестороннему изучению термитов стал тот колоссальный экономический ущерб, который причиняют эти невзрачные с виду насекомые в тех местах, где они живут. В теплых областях земного шара вплоть до последних десятилетий человек оставался бессильным перед их разрушительной прожорливостью. Освоив столь великолепно арочное строительство, искушенные в рытье термиты, в сущности, могут проникнуть всюду. От термитника к жертве быстро строится тоннель — серым, неприметным рукавчиком извивается он по поверхности земли, а в нем снуют туда и сюда фуражиры. Деревянный дом стоит на высоком каменном фундаменте, но серый рукавчик вползает по кирпичам вверх и впивается в доски. Термиты выедают все внутри, оставляя лишь внешнюю оболочку, поэтому может случиться, что на вид совершенно целое деревянное строение внезапно рухнет, словно карточный домик. Во время землетрясений сколько крепких по виду домов не выдерживают и первого толчка, превращаются в обломки, погребая людей. Потом в этих обломках находят следы термитов.

Сколько красочных историй (не для тех, конечно, с кем они случились) описаны на эту тему в литературе. Моряк, уходя в кругосветное плавание, опечатывает квартиру, чтобы не вводить в соблазн жуликов. Он возвращается: мебельный гарнитур на месте, книги на месте. Он касается пальцем шкафа — и шкаф рассыпается. Он касается книг — они превращаются в пыль. Александр Гумбольдт, возвратясь из путешествия по Южной Америке, с сожалением отмечал, что на этом континенте редко увидишь книгу старше 50 лет — за книгами там охотятся термиты.

Термиты каким-то образом умудряются, выгрызая серединку предмета, снаружи оставлять его целехоньким. Нужно обладать настоящими инженерными способностями, чтобы так мастерски выедать мебель, столбы деревянных построек и забивать землей пустоты так, что сооружение не рушится. Вот здесь-то и проявляется их таинственная способность ощущать напряжение древесных волокон в сооружении. По существу, термиты улавливают поле напряжения, о котором мы ничего не знаем. Поэтому-то они умеют выедать древесные постройки так, что те не рушатся, пока к ним не притронешься. Термиты могут съесть даже одежду на спящем человеке.

Точного учета потерь от их разрушительной деятельности нет ни в одной стране. Наиболее детальные оценки были проведены в США, где, по данным 1938 года, ежегодные потери составляли 40 млн. долларов; в 50-х годах — 100, в 60-е годы эта сумма возросла до 250, а в 70-е — до 500 млн.; расчеты 1982 года дают сумму 1,17 млрд, долларов. Только в одном из обследованных городов штата Техас термитами повреждено 97 % старых домов. А ведь в США термиты не очень многочисленны и не представлены наиболее агрессивными тропическими видами.

Вред, причиняемый этими разрушителями в странах тропического климата, настолько велик и многообразен, что иногда насекомых относят к всеядным. На самом же деле термиты питаются преимущественно мертвой древесиной. Естественно поэтому, что наибольшую опасность они представляют для деревянных конструкций и материалов, содержащих клетчатку. Таким материалам и изделиям термиты наносят пищевые повреждения. Для них характерен активный поиск содержащего целлюлозу материала и очень сильное его разрушение вплоть до полного уничтожения. Размножаясь в больших количествах, термиты приводят в полную негодность деревянные жилые дома и промышленные сооружения, поедают бумагу, картон и изделия из древесины, разрушают железнодорожные шпалы и столбы линий связи. В результате их нападений в районах с тропическим климатом нередко полностью разрушаются целые поселки деревянных домов.

Круг уничтожаемых термитами изделий значительно расширился с внедрением в практику синтетических материалов. Хотя эти повреждения носят, как правило, случайный характер, они могут быть опасны для ряда сложных радио- и электронных установок и дорогого оборудования, где даже незначительные нарушения изоляции электрических цепей могут вывести из строя всю систему. Случаи повреждения термитами промышленных изделий и оборудования требуют специальных мер защиты. Однако, прежде чем защищать те или иные конструкции, мы должны знать, какие из использованных в них материалов могут быть повреждены термитами. Для этого необходимо проводить биологические испытания. Как же проводятся они? Для испытаний большинства материалов используют плоские квадратные образцы размером 10×10 сантиметров в количестве 100 штук. Толщина их зависит от вида материала, но, как правило, не превышает 1 сантиметра. Закладку опыта и учет проводят один раз в год в апреле— мае. На территории, заселенной термитами, выбирается площадка, обильно покрытая их — лепками. Ее разбивают на квадраты площадью по 1 га. По сторонам этих квадратов отрывают канавки глубиной 15 сантиметров и длиной 100 метров. В них закладывают на ребро березовые дощечки (размером 0,5 × 10 × 20 см), так чтобы концы их заходили на 2–3 см один за другой. К дощечкам с обеих сторон попеременно прикладывают и присыпают землей испытываемые квадратные образцы на расстоянии 10 сантиметров один от другого. Таким образом, половина поверхности дощечек остается открытой для термитов и служит для них пищевой приманкой. Закладываются образцы материалов осторожно, чтобы не причинить большого вреда термитнику. После закладки дощечек и образцов канавку засыпают землей и утаптывают. При учете повреждений образцы выкапывают, очищают от земли, тщательно осматривают и отмечают количество, испорченное термитами. Если они повредили 25 % и более образцов, то все остальные изымаются, а материал считается неустойчивым. Общая продолжительность натурных испытаний 3 года, если материал не будет ранее признан неустойчивым.

Такие испытания изделий и материалов проводятся во многих странах, страдающих от термитов, с середины 50-х годов Велись они и в нашей стране. Именно с этой целью и прибыл в Туркмению экспедиционный отряд, в составе которого я так браво махал лопатой, с чего, собственно, и началось мое повествование о термитах. Прилетев в Ашхабад, я сел на автобус и поехал на восток — путь мой лежал в поселок Душак, где находился стационар Жужикова. 3 часа по единственному в республике шоссе, лежащему прямо у подножия Копетдага, и автобус высаживает меня у огромной телевизионной вышки, вокруг которой притулились домик и несколько вагончиков. Это и есть стационар — Жужиков арендует эту территорию у телевышки, заведует которой русский абориген Валера, живущий здесь с женой, детьми, собакой и всякой другой живностью. На стационаре меня встречает знакомая уже компания во главе с Жужиковым, приехавшая сюда для того, чтобы провести обследование выставленных в прошлом году материалов, зарытых глубоко в землю — там их должны грызть термиты. А уж этого добра здесь навалом. Вся пустыня (или, как говорят жители стационара, «тундра») в холмиках. А пока термитологи заняты научной работой. В вагончике-лаборатории изучают поведение, физиологию, морфологию термитов. Вечером мы ходим к огромному фонарю у вышки, который привлекает фантастическое количество насекомых во главе с королевой пустыни — огромной жужелицей антией. Своим угрожающим видом и размерами она приводит в трепет даже собаку. Вся стена под фонарем захвачена жуками, сверчками, богомолами. То и дело о стену бьются летящие на космической скорости бражники и грузные скарабеи, от удара которых, кажется, вот-вот свалится вся вышка. Настоящее пиршество для энтомолога.

И вот первый выезд на испытательный полигон. Этот день навсегда вошел в мою память как день сурового единоборства с пустыней. Утро не предвещало испытаний. Прохладный ветерок перебирал стебельки полыни и верблюжьей колючки. Мы погрузили лопаты (главное орудие термитолога) и прочую утварь в машину и отбыли в «тундру». Машина выгрузила нас посреди огромного солончака и, развернувшись, отправилась на стационар. Мне показали мой участок — на этом месте я должен был вырыть огромную траншею — там где-тоглубоко лежали материалы, которые по идее грызли термиты. Я весело заработал лопатой. Солнышко набирало силу, тени не видно было на ближайшие 10 километров, и я стал припоминать картинки из копетдагского прошлого. На мой робкий вопрос — дескать, при жаре необходима сиеста, все недоуменно пожали плечами — «тебе, что, копать мало?». Солнце в зените, отсутствие тени и мучительная жажда при температуре воздуха +40° — это мне было знакомо. Но махать при этих условиях лопатой как заведенный?! Когда солнце перевалило к западу, в глазах у меня забегали красные зайчики. Появление машины я уже воспринял как неуместную шутку: не с первой попытки удалось кому-то вырвать у меня из рук лопату — к утру я вполне мог прокопать второй Каракумский канал.

На следующий день судьба приготовила нам куда более изысканное испытание. Великий пустынник Жужиков завел свой корабль (нашу машину то есть) в самое сердце солончака, где она благополучно села по самые мосты. Теперь, кроме выкапывания площадки, нам пришлось тратить драгоценные силы на то, чтобы откопать машину. Слава богу, что еще тень от нее была. Однако к 12 часам дня я понял, что и тени не будет. Солнце встало прямо над нашими макушками, и тень можно было найти только под машиной, где воняло бензином и к тому же это «под» включало в себя 5 сантиметров, отделявшее дно машины от поверхности земли. Через 3 часа шофер Саня привел с собой какой-то кран, который, зацепив нашу машину, попытался сдвинуть ее с места. Однако, начав от усердия тонуть сам, водитель благоразумно отказался от этой затеи и, помахав ручкой, скрылся, будто мираж. Дело шло к ночевке. Хорошо хоть прохлада стала опускаться на зажаренную землю. И тут, предприняв последнюю попытку, Саня умудрился вытащить машину из ямы. Что тут началось! Все побежали фотографироваться в эту яму, в которую вполне мог бы войти товарный поезд. По дороге Саня заехал в магазин и купил два пузыря водки. Вечером в лагере царило веселье.

Через пару дней, не принесших более ничего столь интересного, работа была закончена.

Скрытый образ жизни и незаметная на первых этапах разрушительная работа термитов очень затрудняет борьбу с этими опасными вредителями. Надежная защита строений и сооружений требует дорогих и трудоемких мероприятий. В тропических странах на противотермитную защиту расходуются большие средства. Вопросы борьбы с этими насекомыми начали разрабатываться в начале XX века. В различных странах созданы специальные научные и практические организации, которые ведут большую исследовательскую работу и руководят проведением защитных и истребительных мероприятий.

Многолетний опыт борьбы с термитами показывает, что надежнее всего можно защитить здание, правильно его спроектировав и построив. Значительно больших затрат требует борьба с ними в уже поврежденных строениях. При строительстве любого здания с целью защиты от почвенных термитов решают две задачи: их уничтожение в почве непосредственно под зданием и предотвращение доступа разрушителей в строение из окружающей почвы. Решение первой задачи при строительстве крупных зданий, под которые роют котлован глубиной 1,5 метра и более, выполняют при производстве земляных работ, когда вместе с грунтом удаляются и термиты. Вторую задачу решают путем применения комплекса конструкционных решений. Здание строят на каменном фундаменте и опорах, с высоким цоколем, сложенным из обожженного кирпича или камня на сложном растворе с высокомарочным цементом, или применяют сплошное железобетонное основание, уложенное на протравленный инсектицидами грунт. Вокруг здания грунт протравливают на большую глубину и поверх него делают вокруг цоколя бетонную или асфальтовую отмостку. Периодические осмотры зданий, своевременный ремонт, содержание в чистоте подвалов и окружающей территории способствуют длительному сохранению построек.

В тех случаях, когда в предназначенных для эксплуатации в тропиках промышленных изделиях и конструкциях используются повреждаемые термитами материалы, также возникает необходимость их защиты. Наиболее надежным способом при этом является изоляция уязвимых деталей от доступа термитов. Она достигается герметизацией отдельных узлов, заливкой их в различные смолы, размещением оборудования на бетонных площадках, применением ограждающих частых металлических сеток, для защиты деревянных деталей разработаны методы пропитки древесины антисептиками.

Термиты приносят людям не только неприятности. Африканцы с нетерпением ждут определенного времени года, когда у этих насекомых начинается период роения. Молодые самки и самцы вылетают из термитника на дневной свет в первый и последний раз. Над гнездами носятся живые облака из десятков тысяч легких, но упитанных насекомых. Тут и начинается пиршество для птиц, млекопитающих, ящериц, лягушек, богомолов, ос, стрекоз, не остаются обделенными и люди.

Вред, причиняемый термитами, не должен заслонять того факта, что эти поедающие мертвую древесину насекомые выполняют важную роль в природе. Пронизывая почву многочисленными горизонтальными и вертикальными ходами, перемещая ее частицы в различных направлениях и пропуская через свой кишечник, термиты значительно влияют на происходящие в почве процессы и являются активными почвообразователями.

Однако вовсе не термиты стали на время основным объектом моего изучения. Поскольку биоповреждения, вызываемые ими, исследовали две мощные группы — Жужикова в Москве и Какалисва в Ашхабаде, Б. В. решил, что мне стоит заняться грызунами. В течение нескольких лет проводили мы испытания с серыми крысами и домовыми мышами в виварии института и на нашей биостанции в Черноголовке. Однако производители материалов настоятельно просили о проведении полевых испытаний, подобных тем, которые вели с термитами. С этой целью мы решили организовать полигон, аналогичный полигону Жужикова, с той только разницей, что материалы грызть должны были грызуны. Решено было начать с пустынь Средней Азии.

После писем в Главное управление карантинных инфекций Минздрава СССР и Репетекский заповедник, к которому я питал нежные чувства после поездки в 1982 году, был намечен маршрут: сначала Каракалпакская противочумная станция, потом Репетекский заповедник, в котором ко мне должны были присоединиться Оля Лих-нова — студентка биофака МГУ, изучавшая круглоголовок, и Алексей Константинович Прокофьев (которого мы звали Константиныч) — сотрудник нашей лаборатории, направленный мне на подмогу Б. В. Поздним вечером 9 сентября я вылетел из Домодедова в неизведанный Нукус — столицу Каракалпакии. Приземлился наш самолет глубокой ночью, и заночевал я в аэропортовской гостинице — с удобствами на улице. Наутро я отправился искать противочумку. Труда это не составило, так как в этом городе, гордо именуемом столицей республики, ее знали все жители. Директора не оказалось на месте, и меня провели к его заму по эпидработе — Валерию Дмитриевичу Чумаченко (надо же — с такой фамилией работать на противочумке), который, расспросив о моих целях, поселил меня в доме для приезжих.

13 сентября я отправился в поле. У города Нукус не оказалось своего вокзала, таковой был в 20-ти километрах в малюсеньком городке Ходжейли, куда пришлось добираться на автобусе. Там 6 часов торчать на вокзале, поджидая свой поезд, который опять же глубокой ночью повез меня до станции Жаслык. Вагон и проводники сладко спали, когда в 4 часа утра я интуитивно соскочил на своей станции и по приметам нашел в кромешной тьме здание противочумки. Решив не тревожить народ, я подождал на крыльце до приличного для стука в дверь времени и вломился вовнутрь. Прочитав соответствующие записки, начальник отрядил мне в помощь тетку, которая поселила меня в домик, где уже храпел какой-то сотрудник. Проснувшись, он представился Елюбаем и оказался шофером «газика», который сновал между станцией и полевым отрядом. Как он находил стоянку в пустыне, осталось для меня загадкой, но тем не менее через пару часов тряски по такырам шофер точно выехал к огромной палатке, в которой жили члены отряда. Приняли меня с восточным гостеприимством. По случаю приезда московского гостя был застрелен сайгак и изготовлен плов. Что интересно — во время полевых работ в отряде царил «сухой закон». Всего в огромной палатке жили 7 человек во главе с начальником отряда. Он меня и повел на следующий день на обследование местности. За спасительным тентом (невзирая на осень, днем температура поднималась до +40°) простирались великие такырные просторы. В первый же день мне удалось повидать и обитателей пустыни — прежде всего огромные стада сайгаков. Ну и, конечно, колонии песчанок, которые кишели повсюду и оживляли пейзаж. Из рептилий очень многочисленны были круглоголовки, к отлову которых я тут же приступил. На следующий день приехавший за материалом Елюбай (убитые песчанки доставлялись на базу, где в лаборатории пытались выделить у них чуму) повез меня на базу в Жаслык. Главным результатом посещения стало мое намерение устроить здесь полигон по принципу туркменского, благо песчанок и романтики было вдоволь, о чем я спустя полмесяца докладывал Б. В. Но это было спустя полмесяца, а сейчас мой путь лежал в Репетек.

Утром 18 сентября я второй раз в своей жизни ступил на платформу станции Репетек. Меня тут уже поджидал Константиныч, приехавший два дня назад и проживавший в одной комнате с мужиком необъятной толщины, оказавшимся знаменитым фотографом Владимиром Александровичем Моисеевым. Тот целый день рассказывал нам о своей фотоохоте и даже подарил на память по календарику со своими работами. Мы уже отходили ко сну, когда пришел к нам сотрудник заповедника и привел приехавшую Олю. Теперь весь состав экспедиционного отряда был в сборе.

На следующий день Моисеев попрощался с нами и уехал куда-то дальше в необозримые просторы Средней Азии создавать свои фотоальбомы, которые я потом регулярно покупал и сожалел, что качество нашей печати очень отстает от качества работы этого знаменитого фотомастера.

А мы целиком посвятили себя полевым изысканиям. Оля ловила мелких песчаных круглоголовок (с ними она потом будет проводить электрофоретические исследования в Москве), а мы с Константинычем занялись учетом песчанок. У Константиныча была всего неделя, поэтому 21 сентября мы поехали провожать его в аэропорт Чарджоу, а заодно посмотреть этот новый для себя и второй по численности населения в Туркмении город. Оля к тому же поставила себе задачу искупаться в Амударье, на которой стоял этот город. Затарившись на базаре дынями и арбузами (а Константиныч также купил с собой в Москву сетку огромного среднеазиатского лука), мы отправились искать реку. Проплутав больше часа (туркмены в большинстве своем не умеют плавать и даже не подозревают, что в их городе есть большая река), мы набрели на водохранилище с чистой водой и расположились на берегу. Накупавшись вдоволь и наевшись даров солнечного братского Туркменистана, мы безмятежно валялись на песочке, когда Оля стала настойчиво требовать идти искать Амударью. Мы поднялись и, вяло сопротивляясь («мы уже накупались, зачем нам эта Амударья?»), отправились в путь. Наконец набрели на какую-то бурого цвета речку. Нас с Константинычем ее цвет явно не располагал к купанию, а настойчивая девочка влезла-таки в воду. Когда она вылезла, мимо проходил какой-то мужик. Для убедительности Оля его спросила:

— Это — Амударья?

— Нет, — сказал мужик, — это протока, а Амударья — там, километрах в пяти.

Мы с Константинычем высунули языки, но пришлось плестись за фанатичной студенткой. И наконец вот она, открылась нам сама Амударья — довольно широкая, но такая же бурая. Исполнив акт омовения, Оля успокоилась, и мы повезли Константиныча в аэропорт. Но прежде зашли закусить в ресторан «Амударья». Константиныч сразу попросил шашлык, черным по белому указанный в меню.

— Шашлыка нет, — подняв глаза в потолок, ответила официантка.

— Тогда кебаб.

— Тоже нет.

— А что у вас есть из национального?

— Котлеты по-киевски только есть.

— Я хочу туркменской пищи.

— Ничего нет.

Возмущенный Константиныч хотел увести нас отсюда, но мы так хотели есть, что согласились на котлеты по-киевски. Он демонстративно отказался и, достав луковицу из сетки, стал ее жевать.

— Алексей Константиныч, возьмите хоть хлебушка, — пожалел я его, откусив кусочек такого же лука, принесенного нам вместе с котлетами, после чего у меня во рту начался пожар.

— Ни за что. — Гордый Константиныч сжевал всю луковицу и даже не поморщился.

Проводив его, мы с Олей отправились назад. Теперь и я мог посвятить себя отлову круглоголовок. Не обошлось и без курьезов. Один раз Оля раньше меня пошла ловить ящериц, и, подойдя к ней через полчаса, я увидел следующую картину. На шоссе стояла огромная фура, а рядом с моей студенткой ходили и сосредоточенно вглядывались в песок два бугая.

— Ребята, что вы такую мелочь ловите? — изумились бугаи, увидев, кого мы ловим. — Поехали с нами в пески, мы там вот таких варанов наловим. — И они разводили руки на такое расстояние, что и комодский варан вполне мог уместиться в этом промежутке.

Но вараны нам были не нужны, поэтому вскоре расстроенные бугаи сели в свою фуру и укатили.

24 сентября мы с Олей отправились в Чарджоу и транзитом через Ашхабад вылетели в Москву. Было так странно из жаркого лета оказаться в промозглой осени.

Тщательно изучив всю имеющуюся литературу по биоповреждениям, я узнал, что такие работы проводятся в Ташкенте, в Институте зоологии и паразитологии Академии наук Узбекской ССР Кадыром Аллабергеновым. Организовав переписку с директором этого института, я вскоре получил приглашение посетить Ташкент и ознакомиться с работами Аллабергенова.

18 августа 1986 года я вылетел в Город Хлебный. Вылет наш надолго задержали, поэтому я прибыл туда вечером. Институт искать было поздно, аэропортовская гостиница была перенаселена, поэтому эту чудную южную ночь мне пришлось коротать в аэропорту Где-то гремела музыка, вокруг пели сверчки и цикады, мощное здание аэропорта огромным ярким пятном светилось в ночи. Утром я отправился в институт. Там меня ждали еще с вечера. Аллабергенов оказался маленьким толстеньким узбеком лет 50-ти, не очень владеющим русским языком, зато удивительно обаятельным и гостеприимным. Он провел меня по всему институту, восторженно объясняя всем, что к нему приехал человек из самой Москвы. Пробеседовав целое утро, мы отправились в гостиницу «Ташкент», где мне был забронирован номер. Гостиница находилась в самом центре. Потом мы вышли из нее и набрели на какую-то пельменную. Кадыр-ака (именно так я стал его называть, благо у узбеков отчеств нет) достал из недр толстенного портфеля бутыль спирта и заказал по паре шампуров шашлыка. Длительная беседа привела нас к выводу, что сотрудничество надо продолжать. Что мы и сделали уже через полчаса, когда добрались до дома Кадыр-аки, расположенного на окраине этого огромного города. Жена и пятеро детей почтительно приветствовали меня и удалились, предварительно накрыв на стол. Угощение было по-восточному обильным. Плов сменил шурпу, персики и виноград прямо из сада завершили застолье. В общем, наелись до того, что я не мог пошевелить и пальцем. Уже ближе к ночи один из сыновей моего нового коллеги отвез разомлевшего гостя на машине в гостиницу и уложил спать.

Через день Кадыр-ака представил меня заведующему лабораторией млекопитающих, Валерию Ивановичу Тарянникову. Тот долго обсуждал со мной проблемы биоповреждений и очень просил, чтобы я проработал вопрос стажировки одной его молодой сотрудницы — Тани Воробьевой — в Москве.

— С териологией в Узбекистане совсем плохо, вот попаду я под трамвай, и все — наука кончится, — доверительно говорил он мне.

Вот так, перемежая научные беседы с обильными ужинами у Кадыр-аки, провел я в «Звезде Востока» 5 дней, и 23 августа с пакетом предложений о совместных работах вылетел в Москву.

Наступила весна, а значит, свежий ветер звал меня в путь. Еще зимой я списался со своими коллегами из Средней Азии и теперь, тщательно продумав маршрут и программу, готовился к поездке.

14 апреля я вылетел в Ташкент. Там уже быстро доехал до Института зоологии и паразитологии, где был радостно встречен Алабергеновым. Он мне представил молодую сотрудницу Таню Воробьеву, надежду Тарянникова, и таким образом был сформирован состав экспедиции из трех человек. Получив необходимые документы на работу в Бухарском джейраньем питомнике (он был выбран Кадыр-акой как полигон для нашей работы), мы 15-го числа выехали на поезде в Бухару. На следующее утро рейсовый автобус доставил нас до питомника (до него было километров 30 от города), и мы оказались на пустынной дороге посреди раскинувшейся необъятной пустыни Кызылкум. Весь питомник был обнесен высоким решетчатым забором (чтобы джейраны не разбежались). От дороги до него было 50 метров, преодолев которые мы встретили девушку, оказавшуюся сотрудницей питомника Леной Мухиной. Она была с нами очень приветлива и тут же предложила питаться вместе с ней и даже, более того, Таню пригласила к себе домой.

Мыс Кадыр-акой, после вручения верительных грамот директору — Холику Вахабовичу Салимову, устроились в огромном бараке, который использовался как общежитие. Предложение Лены о совместном питании было с энтузиазмом принято, и проблем с этим у нас больше не было. Теперь надо пару слов сказать о питомнике, его сотрудниках и работах, проводимых здесь.

Питомник был создан в 1977 году для сохранения и разведения джейрана, занесенного в Красные книги СССР, Узбекистана и других республик Средней Азии. Когда-то джейран населял все полупустыни и пустыни Азии, от Ирана на западе до Монголии на востоке. Вследствие освоения человеком мест обитания (распашки земель, чрезмерного выпаса овец), а также прямого браконьерского истребления, численность джейрана в 70-х годах XX века значительно снизилась. В это время его ареал составлял 0,3 % от исторического на Кавказе и в Таджикистане и уменьшился более чем вдвое в Казахстане, Узбекистане и Туркменистане. Над джейраном нависла угроза исчезновения. Единственным способом восстановления его исчезнувших популяций могла стать реинтродукция, причем для эффективного дальнейшего роста численности была необходима концентрация значительных групп животных, сбалансированных по половому и возрастному составу. С этой целью и был создан Бухарский питомник — первая организация подобного рода. Была огорожена по периметру территория площадью 5125 га, представляющая собой типичный участок пустыни Кызылкум. Территория питомника протянулась с севера на юг на 15 километров и имеет ширину 3–5 километров. Южной частью он примыкает к Аму-Бухарскому каналу, у которого расположены несколько небольших озер искусственного происхождения. Берега водоемов частично или полностью заросли тростником. В мае 1977 года 44 джейрана — 21 самец и 23 самки различного возраста, отловленные ранее и выкормленные вручную в различных районах Узбекистана, были доставлены в питомник и выпущены на его территорию. Содержание животных в питомнике доказало, как быстро способен размножаться джейран там, где его не уничтожают: за первые 5 лет их количество увеличилось в 10 раз. Для удобства наблюдений и подсчетов особей в питомнике на территории выстроены вышки. В часы, когда животные активны, с такой вышки можно увидеть одновременно более двадцати джейранов, а иногда и до пятидесяти.

В 1980 году в питомнике была начата еще одна работа — разведение в неволе джека, или дрофы-красотки, — птицы семейства дрофиных, некогда широко распространенной в пустынях и полупустынях Северной Африки и вне-тропической Азии, но в последние годы находившейся под угрозой исчезновения. Именно разведением джека и занималась Лена Мухина.

Джек— типичный обитатель этих пустынных пространств в самом сердце Кызыл кума. По внешнему виду эта птица похожа на обыкновенную дрофу, только очень маленькую, — се вес не превышает 2–2,5 килограмма, длина тела около 60 сантиметров, а размах крыльев — не более полутора метров. Почему же джека назвали «красоткой»? Казалось бы, птица окрашена в довольно тусклые, желтоватые цвета, настолько хорошо сливающиеся с окружающим фоном, что се трудно разглядеть на значительном расстоянии. Но, приглядевшись, видишь, что названия «красотка» эта маленькая сестра дрофы все-таки заслуживает. Желтоватое оперение джека исчерчено темными полосками, делающими птицу совершенно незаметной, когда она лежит, распластавшись на земле среди редких кустиков тусклой полыни, но она очень изящна, когда наблюдаешь ее вблизи. От других дроф джек отличается хорошо заметным воротником из длинных черных и белых перьев на шее, поэтому его еще называют воротничковой дрофой. Этот воротник придает джеку франтоватый вид.

Семейство дроф, к которому относится джек, объединяет более двадцати видов хорошо бегающих птиц, населяющих открытые пространства. Дрофы — довольно обособленная группа, поэтому им нередко присваивают ранг отдельного отряда, но чаще включают на правах семейства в отряд журавлеобразных. Особенно многочисленны дрофы в Африке, где обитает 18 видов, гораздо меньше их в азиатских пустынях — 5 видов, и всего лишь один вид известен из Австралии. Эти птицы заинтересуют любителей всяческих рекордов — к данному семейству относятся самые тяжелые из современных летающих птиц — вес обыкновенной дрофы и африканской дрофы Кори превышает 20 килограммов. Все они хорошо ходят и бегают, летают же неохотно — при опасности предпочитают затаиваться, чему способствует их покровительственная, сходная с цветами населяемых ими биотопов окраска.

Джек — типичный обитатель пустынь и полупустынь. Он старается выбирать места, сочетающие открытые, хорошо просматриваемые равнины с чахлой пустынной растительностью. Джеки много ходят, особенно во время кормежки, и сравнительно редко поднимаются на крыло, что вынуждает их селиться в местности с плотным грунтом — ровные участки с глинистой, лессовой и щебнистой почвой. Песков с барханами они избегают, однако хорошо закрепленные пески с редкими кустарниками джеки заселяют охотно.

Как и все дрофы, джек отлично бегает, что хорошо передает азербайджанское название птицы — «ёрга тоюк» — курица, скачущая рысью, причем бегает очень быстро, до 35–40 км/час. По земле в спокойном состоянии птица ходит несколько пригнувшись, скрытно, держа тело в горизонтальном положении, и только при тревоге вытягивает шею вертикально вверх. Взлетает с разбега, но гораздо легче, чем дрофа. Взмахи крыльев у летящего джека глубокие и кажутся сравнительно медленными, однако полет его достаточно быстрый. Они исключительно молчаливы. При опасности птица старается «прижиматься» к земле или быстрыми шагами уходит в сторону и скрывается между небольшими кустами.

Отличается джек от других дроф тем, что в его рационе преобладают животные корма — особенно в летний период. Основу рациона в это время года составляют насекомые, в основном жуки и прямокрылые. Важный компонент летнего питания составляют мелкие ящерицы, которых джеки искусно ловят и заглатывают целиком. Правда, появляясь после зимовки в марте, эти птицы в первые дни питаются растительной пищей — проростками пустынных злаков и осочек с примесью других трав. В период появления первоцветов они переключаются на питание цветами. По мере прогревания почвы и появления насекомых джеки постепенно увеличивают долю животной пищи. В марте — начале апреля из насекомых в питании ведущее место занимают различные виды жуков, а также муравьи и термиты. С середины мая при массовом вылете златок и появлении фаланг джеки полностью переключаются на их добычу и питаются ими все лето. Растительная пища в это время в виде отдельных листочков, цветков, плодов и семян составляет незначительную долю. Осенью, после того как многие виды беспозвоночных исчезают, джеки постепенно переходят на растительную пищу. Дрофы-красотки не пользуются водопоями и довольствуются влагой, содержащейся в корме.

Самое интересное в этой птице — это, конечно, ее токовое поведение. К местам гнездования (джек — птица перелетная, и только на крайнем юге Средней Азии в мягкие, теплые зимы единичные особи остаются зимовать) в Кызылкуме джеки прилетают в середине марта и в теплые, солнечные дни сразу же после прилета начинают токовать. Токовые участки самцов, а также гнезда джеков располагаются из года в год на одних и тех же местах. Сохранение индивидуальной территории обеспечивается регулярной демонстрацией угрозы самцов и активным преследованием чужаков, вторгшихся в пределы участка. Токовые участки самцов обычно имеют размеры 0,25—0,3 км² и занимают места с твердым субстратом и с отдельными небольшими возвышенностями. Большая часть демонстраций происходит на токовище — излюбленном месте в пределах токового участка. Чаше всего токовише представляет собой невысокий бугорок и имеет сравнительно небольшие размеры (20 × 25 м). Наблюдают два тина токового поведения самцов джека: одиночное токование и токование в группе.

В поведении одиночно токующих самцов можно выделить несколько следующих друг за другом стадий и поз. В начале демонстрации самец постепенно приподнимает оперение шеи и головы, слегка изгибает шею в вертикальной плоскости, а голову закидывает на спину. Продолжительность первой стадии от 0,5 до 1,5 мин. Первая стадия переходит во вторую. Самец еще более резко поднимает перья «воротника» и головы, так что верхние из них направлены вертикально вверх, распускает веером хвост и начинает бег зигзагом. Во время бега наклон перьев «воротника», а также хвоста достигает максимума. При этом голова самца, закинутая на спину, почти полностью закрыта перьями, а шея слегка изогнута. Длительность такой пробежки составляет от 10 до 130 сек., в среднем около 30 сек. Третья стадия — остановка и токование на месте. При этом самец делает поступательные движения шеей и головой в вертикальной плоскости, то закидывая ее на спину, то подавая вперед. Оперение по-прежнему распущено. Эта стадия длится в среднем 17 сек. Постепенно самец начинает прижимать оперение, принимает исходную позу и осматривается.

А что же делает все это время самка? Она приходит к месту токования и вначале наблюдает из-за укрытия, не обнаруживая себя. Самец, заметив ее, токует интенсивнее и перемещается в ее направлении. При его приближении его самка поднимается и перемещается в сторону от токового участка, а самец следует за ней. Пара неторопливо вышагивает, временами останавливаясь и исполняя брачный ритуал за границами токового участка. При этом самец продолжает токовать вокруг остановившейся самки, а она отвечает приседаниями с распусканием крыльев, при этом почти касается грудью земли. Полусогнутые в локтевом суставе крылья выдвинуты вперед, хвост веерообразно распущен, шея втянута и голова как бы спрятана между крыльями. Головой самка производит резкие выпады вперед и в стороны в направлении головы самца, а он отвечает выпадами головы в ее сторону. Обе птицы проделывают эти движения синхронно, и головы их при этом едва не соприкасаются. На подобный ритуал уходит около 40–60 сек., после чего пара перемещается дальше.

Групповые тока у джеков происходят в начале периода размножения, вскоре после прилета, и связаны с распределением территорий. Они носят характер ритуальных турниров. Ранее считалось, что при встрече двух самцов между ними происходят ожесточенные драки с выщипыванием перьев. На самом деле, после проведения специальных наблюдений, выяснилось, что максимальная агрессивность самцов при их встрече выражается в том, что они принимают позу угрозы, распахнув крылья и прижавшись грудью к земле, затем наскакивают друг на друга, но тут же разбегаются в стороны, так что поведение носит чисто ритуальный характер. При групповом брачном поведении самцов начальной стадией является целенаправленное поисковое перемещение птиц по гнездовому участку, как бы обход его с выходом к границам соседнего участка. После вторжения самца на чужую территорию и обнаружения его хозяином начинается вторая стадия взаимодействия — преследование пришельца. Оно происходит на бегу. Птицы бегут не быстро, с распушенными перьями и приспущенными крыльями. Затем самец-хозяин прижимает перья, ускоряет бег и начинает наскакивать сзади на чужака, гоня его по кругу. Если один из двух участвующих в турнире самцов уклоняется от сближения, птицы расходятся. Если же оба готовы к атаке, начинается третий этап турнира. Птицы подбегают друг к другу, машут крыльями, подпрыгивают, наскакивают грудью друг на друга. «Воротники» при этом распущены, хвост раскрыт веером. Общее время контакта самцов — около 5 мин., после чего птицы разбегаются в разные стороны.

Отдельные элементы токового поведения джека (распускание перьев на груди и шее, приспускание крыльев, запрокидывание головы, изгибание шеи) сходны с таковыми у большой дрофы. Однако функциональная роль демонстраций у них различна. У большой дрофы происходят настоящие драки, бои с отсевом слабейших самцов, у джека же доминирование устанавливается мирным путем. Более высокая исходная концентрация дроф по сравнению с их сородичами является, вероятно, одной из основных причин различий в брачном поведении птиц этих двух родственных видов. Интересно, что с увеличением концентрации дроф на территории усиливается их агрессивность, обостряются территориальные отношения, возникают драки самцов, длящиеся по 60–75 мин.

Откладка яиц у джеков начинается в первой половине апреля. Самка выкапывает очень неглубокую (2,5–4 см) ямку диаметром 15 сантиметров, которая лишена подстилки. Иногда по краям лежат мелкие камешки, песок и редкие стебельки сухих растений, образующие валик. Кладка, как правило, состоит из трех яиц, реже попадаются кладки из двух и очень редко из четырех яиц. Размеры яиц: 60 х 45 мм, масса около 65 граммов. Насиживает только самка. При появлении опасности она или затаивается на гнезде, или подпускает человека почти вплотную. Насиживание длится около 25 дней. В первое время после вылупления птенцы, масса которых достигает 85 граммов, слабы и малоподвижны, большую часть времени проводят, затаившись в тени кустика. Самка кормит их в течение первых двух-трех недель. Возвращаясь к птенцам с кормом, она издает собирающий сигнал — негромкий воркующий звук, на который они сбегаются. Когда самка с кормом наклоняется в сторону деток, они подскакивают и пытаются схватить ее за клюв. В возрасте трех недель птенцы почти оперены. На крыло они поднимаются в возрасте около 35 дней, однако всю осень держатся в группе с матерью. Как и у других выводковых птиц, поведение самки-джека и ее потомства способствует тому, чтобы отсутствие матери не вредило птенцам. Оставшись одни, они затаиваются и становятся незаметными, этому способствует их защитная окраска. Развитые у птенцов с раннего возраста механизмы терморегуляции позволяют им переносить воздействие высокой температуры и интенсивной инсоляции. В экстремальной ситуации самка приходит на помощь птенцам: прикрывает их от солнца, или обогревает, или же отвлекает врагов. В случае опасности она издает сигнал тревоги — резкий, щелкающий звук, который хорошо слышен издалека. После этого сигнала птенцы мгновенно распластываются на земле. Они закрывают глаза и замолкают, ноги прячут под себя, а крылья раскидывают. Заметить птенца в такой позе при ярком свете на открытом участке очень трудно. Когда опасность минует, самка подходит и издает собирающий сигнал.

Когда-то гнездовой ареал джека охватывал полупустыни и пустыни внетропической Азии и Северной Африки. В настоящее время на значительных пространствах ареала вид или исчез практически полностью, или попадаются единичные пары, рассредоточенные на большом расстоянии друг от друга. Ареал вида из сплошного стал пятнистым. Основных причин резкого сокращения численности джеков две — это интенсивное освоение человеком мест обитания птиц и охота на них на местах зимовок. Населяя глухие и малодоступные места, джек крайне отрицательно относится к антропогенному воздействию и особенно к мероприятиям, связанным с коренным преобразованием ландшафта, например с освоением огромных площадей под посевы риса и хлопчатника, что приводит к быстрому засолению почв и развитию необратимых процессов, в результате чего такие места птицы сразу же оставляют, смещаясь в глубь пустыни. С появлением транспорта высокой проходимости и чрезмерным развитием сети дорог повсюду усилился фактор беспокойства. Широкое распространение получило браконьерство. Распашка огромных площадей и их обводнение полностью исключает возможность обитания на этих местах джека, а перевыпас скота ведет к деградации растительного покрова и затаптыванию маленьких птенцов и яиц домашними животными.

Соколиная охота, очень популярная на Ближнем Востоке, привела к исчезновению джека на Аравийском полуострове, после чего шейхи стали охотиться в Пакистане, на местах зимовок гнездящихся в Средней Азии птиц. Выезды любителей соколиной охоты грандиозны по масштабам, оснащены всевозможной техникой. Наблюдения, проведенные на местах охоты, показали, что до весны выживает лишь 25 % птиц, а более 75 % бывает добыто охотниками.

В 1970-х годах ученые забили тревогу — численность джека катастрофически снижалась, появилась угроза полного истребления этого вида. В связи с невозможностью контролировать состояние охраны джека на зимовках возникла идея попытаться создать оседлые популяции этого вида в эффективно охраняемых районах на территории СССР. Предпосылки для этого были: зима в некоторых районах Средней Азии сравнительно мягкая, и можно ожидать, что джеки при проведении биотехнических мероприятий, в первую очередь подкормки, смогут здесь зимовать, не мигрируя на юг. Для осуществления эксперимента надо было выбрать место, где концентрация джека в естественных местах обитания была достаточно велика, где охрана территории исключала бы возможность гибели птиц и гнезд в результате браконьерства, вытаптывания скотом или других причин и где была бы достаточная материально-техническая база для инкубирования яиц и выращивания птенцов. В этой связи возникла идея попытаться создать оседлые популяции этого вида на охраняемых территориях в пределах Средней Азии. Для проведения эксперимента был выбран Бухарский джейраний питомник как место, где концентрация джека в естественных местах обитания была достаточно велика, а охрана территории исключала бы возможность гибели птиц и гнезд и где есть достаточная материально-техническая база для инкубирования яиц и выращивания птенцов. В 1980 году был начат этот эксперимент, который возглавил известный российский орнитолог профессор В. Е. Флинт. На территории питомника 23 апреля было найдено гнездо джека с тремя насиженными яйцами. Яйца были взяты из гнезда, отвезены на базу и подложены под домашнюю курицу-наседку. Вылупившиеся птенцы были помещены в камеру портативного инкубатора. Кормить их начали через сутки после вылупления. Уже на вторые сутки они сами открывали рот и хватали корм с пинцета. На пятые сутки их начали приучать брать корм с пола, с тарелки. Однако лишь на десятые сутки джеки сами стали кормиться из миски. В возрасте старше месяца птенцы уже круглые сутки находились в вольере размером 4×4×5 метров. Когда джекам было две недели, к ним подсадили двух птенцов трехнедельного возраста, пойманных в природе. Новые питомцы вели себя спокойно и не проявляли агрессии по отношению к младшим. Когда птенцы, вылупившиеся в неволе, достигли 25-дневного возраста, всех птиц стали выпускать на территорию питомника вне вольеры. Они активно щипали траву на поле, склевывали песок, камешки, валялись в песке, бегали, разминали крылья, а старшие взлетали и преодолевали по воздуху несколько метров. У младших проявлялась реакция следования за движущимися людьми. Когда они были голодны, сами бежали к людям и требовательным писком просили есть. Летать птенцы начали в возрасте около месяца. Одновременно у них проявилась реакция демонстративного поведения, аналогичная взрослым самцам во время «турниров».

Держать в неволе птенцов джека не составляет большого труда. Они очень неприхотливы в отношении корма и условий содержания, хорошо переносят естественные колебания температуры, характерные для климата пустыни, не требуют большой территории, активно берут разнообразный корм вначале с пинцета, а с 10-дневного возраста — из миски. Птенцы, вылупившиеся и выращенные в неволе, привыкают к человеку и становятся ручными. Для нормального роста и развития молодых джеков необходимы разнообразные животные и растительные корма и вольера, достаточно просторная для проявления демонстрационного поведения и развития способности к полету. Будем надеяться, что эта прекрасная птица, красотка пустыни, будет спасена, и еще многим исследователям и любителям природы удастся понаблюдать удивительные токовые представления танцующих джеков.

Но не только своей успешной работой по спасению этих двух жемчужин пустынной фауны известен питомник. Много лет приезжают сюда ботаники и зоологи, чтобы провести наблюдения за поразительным растительным и животным миром пустыни. Питомник давно стал меккой для многих специалистов, в том числе и из нашего института, изучающих пустыню. Вот в таком знаменитом месте нам предстояло проводить свои исследования.

О существовании нашей лаборатории стало известно многим организациям по всей стране. В результате нас пригласили обследовать величайший памятник Самарканда — Регистан. Партнером в этой работе стал Самаркандский университет в лице Абдуллы Киямовича Сагитова — заведующего кафедрой зоологии — крупнейшего узбекского орнитолога. И вот я, заручившись его поддержкой, оформляю внеочередную командировку в Узбекистан и 16 ноября вылетаю в Ташкент. Как оказалось, прилетел я не в лучшее время. В республике шла битва за хлопок, и все сотрудники Института зоологии были отправлены на эту битву. Слезные мольбы Кадыр-аки к дирекции привели лишь к тому, что ему хлопок заменили на овощебазу. И вот на следующий день я с ним отправился на овощебазу (вот смеху-то!). Там мы, как положено, хорошо отметили это событие, а завбазой, узнав, что к нему пожаловал человек из Москвы, решил, что это конец его карьеры — и побежал признаваться, схватившись за сердце.

В результате в Самарканд поехал я один. Абдулла Киямович оказался очень симпатичным и добродушным человеком (а где вы в те годы в Средней Азии могли встретить недобродушного?). Он поддерживал любые начинания, стремился к сотрудничеству и мы сразу же составили протокол о намерениях. После официальных бесед отправились погулять по городу. Самарканд Великий — это, конечно, впечатляющее зрелище. Один Регис-тан чего стоит — величественный ансамбль из трех медресе с замысловатой росписью. Невдалеке от него стояли две огромные каменные фигуры, вглядывающиеся вдаль.

— Это кто? — спросил я.

— А, это — Алишер Навои и Садриддин Айни, — отозвался Сагитов, — они Омара Хайяма послали за водкой и теперь выглядывают его.

Самарканд — второй (после Ташкента) по населению и промышленному развитию город Узбекистана — расположен в долине реки Зеравшан. У него богатейшая история. С IV века до н. э. до VI века н. э. на территории Самарканда существовал город Мараканда — столица государства Согд. В 329 году он был взят войсками Александра Македонского. В начале VIII века городом завладели арабы, в IX–X веках он находился под властью Саманидов. Весной 1220 года в пределы Зеравшанской долины ворвались орды Чингисхана. Самарканд был сожжен завоевателями и превращен в груды развалин. Рост недовольства народных масс против чужеземных завоевателей вызвал в середине XIV века мощное освободительное движение — движение сарбадаров, героическое сопротивление которых заставило монголов уйти восвояси. В конце XIV — начале XV века Самарканд стал столицей обширной империи Тимура. Ведя беспрерывные кровавые захватнические войны в течение 35 лет, Тимур сумел создать громадную империю, простиравшуюся от Волги до Ганга, от Тянь-Шаня до Босфора. Богатейшие страны Востока, в том числе Иран и Индия, стали добычей жестокого завоевателя. В 1371–1372 годах Самарканд был окружен капитальной стеной длиною около семи километров с шестью воротами. В западной части города была построена цитадель с резиденцией Тимура, окруженная стеной высотой в 8 метров. Официальным центром Самарканда со времен Тимура сделалась площадь Регистан. Здесь под звуки огромных медных труб джарчи глашатаи объявляли горожанам о милостях и грозных карах властителя. Здесь всенародно совершались казни, провозглашалось о начале и конце войн и походов. В последние годы жизни Тимур готовился к грандиозному походу на Китай, но в самом начале его, в феврале 1405 года, умер вблизи города Отрара. Тело его было перевезено в Самарканд и погребено в мавзолее Гур-Эмир (в переводе — могила эмира), который оставляет величественное, незабываемое впечатление своим ребристым куполом, покрытым голубой глазурью. После смерти Тимура пять лет длились кровавые междоусобные войны среди потомков завоевателя. Они завершились победой сына Тимура — Шахруха, который своей резиденцией избрал Герат, а Самарканд отдал своему старшему сыну — Улугбеку. Сорок лет, с 1409 года до своей трагической гибели, правил он страной, при нем Самарканд стал одним из мировых центров средневековья. При Улугбеке была построена астрономическая обсерватория (в 1424–1429 гг.). Сам правитель был не только образованным государем, но прежде всего замечательным ученым и просветителем. В этот период Самарканд — крупный экономический и культурный центр Средней Азии. Трагическая гибель Улугбека, который был убит своим сыном, пришедшим после этого к власти, привели город к потрясениям и тяжелым испытаниям. В 1500 году он вошел в состав государства Шейбанидов, столица которого в середине XVI века была перенесена из Самарканда в Бухару. В конце XVI века город находился в Бухарском ханстве. В 1868 году он был занят царскими войсками и включен в состав Российской империи, стал центром Зеравшанского округа, с 1887 года — Самаркандской области.

Памятники архитектуры этого города — подлинные шедевры и составляют неотъемлемую часть мирового культурного наследия. И главный из них, конечно, Регистан(буквально: место, покрытое песком, наименование парадных площадей в городах Среднего Востока) — уникальный шедевр градостроительного искусства Средней Азии XV–XVII веков. Начальное архитектурное оформление Регистана относится в основном к первой половине XV века, когда на квадратном пространстве площади была построена по периметру группа монументальных зданий. На западной стороне в 1417–1420 годах было сооружено медресе Улугбека — прямоугольное здание с 4-айванным двором, двумя этажами келий, обширными аудиториями и мечетью; по углам — минареты; с восточной стороны — громадный портал. Его стены почти сплошь покрыты богатейшим декором: орнаментальные мозаики из цветных кирпичиков, поливной и резной керамики; мраморные панели. Медресе Улугбека — высшее духовное заведение, своеобразный университет средневековья — имел пятьсот келий, в которых проживали свыше ста студентов. Среди них, по преданию, жил и учился знаменитый таджикский поэт Абдуррахман Джами. Существуют сведения, что курс математики в медресе читал сам Улугбек. В 1619–1635 годах напротив медресе Улугбека было воздвигнуто медресе Шир-Дор («Тигров имеющее»). Его стены отделаны цветными поливными кирпичиками, майоликовыми плитками и мозаикой из резной керамики. Над главной аркой на орнаментальном фоне помещено парное мозаичное изображение тигра, нападающего на лань, и лучистого солнца. В 1646–1659 годах было возведено медресе Тилля-Кари («Покрытое золотом»), снаружи также богато отделанное мозаикой, а в интерьере украшенное росписью с обильным использованием золота. Эти пышно орнаментированные здания, ограничивающие пространство с трех сторон, создают ансамбль благодаря использованию градостроительного приема «кош» (медресе Улугбека зеркально повторено в медресе Шир-Дор), а также применению системы простых и четких пропорциональных отношений. На площади Регистан в 1975 году смонтирована светозвуко-панорама — первая в СССР, дающая возможность устраивать яркие представления, в которых главные роли «играют» памятники архитектуры. Программа называется «Сердце древнего Самарканда». Каждое медресе на площади Регистан ведет свой рассказ о жизни предков, о войнах и разрухе, о мирных днях и созидании. Очень красочное и любопытное зрелище.

Кроме Регистана мы посетили знаменитые мечети Гур-Эмир, Биби-Ханым, а также обсерваторию Улугбека, расположенную за городом. В каждом памятнике старины я прослушал квалифицированные лекции Сагитова, и имена великих прошлого — Тимура, Улугбека и прочих — перестали быть для меня чем-то очень экзотическим.

Среди исторических памятников Самарканда особое место занимает обсерватория, сооруженная Улугбеком в 1428–1429 годах на одном из холмов возвышенности Кухак, в окрестностях города. Это было трехэтажное, покрытое прекрасными изразцами здание круглой формы диаметром более 46 метров и высотой не менее 30 метров. Обсерватория была для своего времени уникальным сооружением, и в ней находился гигантский мраморный секстант, радиус окружности которого равнялся 40 метрам, а длина самой дуги составляла 63 метра. Улугбеку принадлежит заслуга создания астрономического каталога «Зиджи-Гураган», известного под названием «Астрономические таблицы Улугбека». Точность наблюдения самаркандских астрономов тем более удивительна, что они велись без помощи оптических приборов, невооруженным глазом. Эти астрономические таблицы Улугбека содержат координаты 1018 звезд. «Зиджи-Гураган» не потеряла своей ценности и в наши дни. С поразительной точностью произведено и вычисление длины звездного года, который, по расчетам Улугбека, равнялся 365 дням 6 часам 10 минутам 8 секундам. Подлинная длина звездного года по современным данным — 365 дней 6 часов 9 минут 10 секунд. Таким образом, ошибка составляет одну минуту. Достижения астрономической школы Улугбека оказали огромное влияние на развитие науки Запада и Востока. Обсерватория была разрушена фанатиками после смерти Улугбека. Только в 1908 году в результате раскопок удалось обнаружить следы разрушенной обсерватории. Возле обсерватории построен мемориальный музей имени Улугбека, где многочисленные экспонаты рассказывают об «астрономической академии» и ее замечательном создателе. Как же прав оказался этот великий мыслитель прошлого, произнеся свои пророческие слова: «Религии рассеиваются, как туман, царства разрушаются, но труды ученых остаются на вечные времена».

Вдоволь нагулявшись по Самарканду с Сагитовым, я выехал в Ташкент, где меня наутро радостно приветствовали Кадыр-ака и вернувшаяся с битвы за хлопок Таня, и вскоре я уже летел в Москву. На следующий год мы организовали экспедицию по обследованию Регистана и дали ряд рекомендаций по спасению его от биоповреждающей деятельности живых организмов.

Проведя несколько полевых сезонов в Каракумах и Кызылкуме, я полюбил эти места всей душой, поэтому хочу немного рассказать о природе этого уникального уголка природы. Каракумы («Черные пески») занимают большую часть Туркменистана, ограничены на севере и северо-востоке Сарыкамышской впадиной и долиной реки Амударья, на юго-востоке — возвышенностями Бадхыз и Карабиль, на юге — подгорной равниной Копетдага, на западе — староречьем Западного Узбоя. Площадь пустыни 350 тыс. км². Каракумы состоят из северных, возвышенных Заунгузских Каракумов, южных низменных, или Центральных, и Юго-Восточных Каракумов. Каракумы образованы песчаными отложениями древней Амударьи, протекавшей по этой территории в Каспийское море. Пустыня Кызылкум («Красные пески») расположена в междуречье Амударьи и Сырдарьи — в Узбекистане, южном Казахстане и северо-восточном Туркменистане. Ограничена на северо-западе — Аральским морем, на востоке — отрогами Тянь-Шаня и Памиро-Алая, на юго-западе — Амударьей. Площадь пустыни 300 тыс. км².

Пустыням Средней Азии свойственно большое разнообразие в характере почвообразующего субстрата, что откладывает отпечаток и на облик растительности. Можно выделить основные типы пустынь: песчаные, глинистые и каменистые. Песчаные пустыни особенно характерны для Каракумов и Кызылкума. Хотя эти песчаные территории получают не больше дождевой влаги, чем соседние районы, они отнюдь не производят впечатления безрадостной пустыни. В течение всего года на песках видна растительность. Относительно большая плотность растительного покрова в песчаной пустыне свидетельствует о том, что здесь мы имеем дело с особыми экологическим условиями. Обеспеченность растений водой в этой пустыне значительно лучше, чем в других подобных зонах. Объясняется это хорошей водопроницаемостью песчаных грунтов и наличием на небольшой глубине горизонта пресной воды, которую предохраняют от испарения верхние, быстро высыхающие слои песка. Чем меньше содержится в песке пыли и глины, тем ярче выражены его водоудерживающие свойства. Вот почему дюнные сыпучие пески сохраняют воду лучше, чем уплотненные. Верхние слои песка бывают влажными только весной. В них укореняются эфемеры, которые исчезают, как только эти слои высыхают. Многолетние растения поглощают воду из пластов, залегающих на глубине 1–1,5 метра и сохраняющих влажность в течение всего года.

Неизгладимое впечатление производит пустыня весной, когда казавшиеся безжизненными пески покрываются зеленью трав, появляются яркие цветы, воздух напоен тончайшим медовым ароматом цветущих кандымов, а чуть позднее — изящных песчаных акаций с темно-фиолетовыми кистями цветов. За короткую весну щедрая природа создает яркие и неповторимые композиции из цветов, от которых невозможно оторвать глаз. Фиолетовыми свечами красуются целые семьи гелиотропов, золотыми солнышками сверкают цветки крестовника, белыми султанами полощутся на ветру песчаные эремурусы, отовсюду видны розовые дельфиниумы и сиреневые малькольмии. В середине апреля пустыня окрашивается в ярко-красный цвет — это цветут маки. Кусты саксаула и кандыма и седые стебли молодой полыни теряются в сплошном алом маковом разливе. Пейзаж цветущих весенних Каракумов и Кызылкума неповторим, он производит впечатление роскошного луга, и на какое-то время забываешь, что находишься в глубине безводной песчаной пустыни.

Спешат эфемеры: пока песок влажен, пока не так горячи лучи солнца, нужно успеть отцвести и запасти питание, чтобы спокойно спать все лето глубоко в песке. Коротка жизнь цветов, как коротка и сама весна в пустыне. Все сильнее пригревает солнце, вянут цветы. Уходит весна, вдохнув своей недолгой лаской новую жизнь в пустыню, и снова под белым солнцем дышат жаром раскаленные пески. Жаркое и сухое лето, без единой капли дождя, тянется добрых пять месяцев, поэтому у некоторых животных наступает «пауза» в деятельности. Желтые суслики и среднеазиатские черепахи, лишившись сочных трав, из которых получали влагу, залегают в спячку до следующей весны. В знойный полдень, когда ртутный столбик подскакивает к цифре +50°, а песок накаляется до +80°, жизнь в пустыне замирает. Птицы умолкают и прячутся в кусты. Даже насекомых почти не видно. Только иногда из-под ног с треском вылетает саранча. Беда тому, кто не успел спрятаться в спасительную нору или укрыться в редкой тени под чахлым кустиком. Лишь со второй половины осени ослабевает жара, временами выпадают дожди и пустыня, вздохнув полной грудью, заметно оживает.

Гораздо беднее растительный покров других типов пустыни. Широко распространены в Средней Азии пустыни с галофитной растительностью, которая развивается на почвах с неглубоким залеганием грунтовых вод и поэтому сопровождает нижние течения рек, занимает низины, куда с окрестных возвышений стекают воды атмосферных осадков, и обрамляет соленые озера. Решающим экологическим фактором служит здесь не вода, а соли. Лишь немногие растения приспособились переносить столь высокое содержание солей в почве. Крайним, обычно лишенным растительности типом галофитной пустыни, являются шоры и такыры.

Шоры, или солончаковые пятна, образуются в понижениях рельефа при очень высоком стоянии грунтовых вод. Солевые растворы, поднимающиеся по капиллярам до поверхности почв, кристаллизуются, и тогда на почве образуется толстая солевая корка, содержащая нередко гипс. Высокая концентрация солей в почве препятствует произрастанию каких бы то ни было растений.

Такыр — обширное плоское понижение рельефа с крайне разреженной растительностью или почти лишенное ее, которое периодически затапливается талыми снеговыми, паводковыми или селевыми водами. После спада воды голая, очень плотная глинистая поверхность такыра быстро высыхает и растрескивается на полигональные отдельности размером 15–25 сантиметров.

Как же выдерживают растения такие «нечеловеческие» условия существования? Если внимательно приглядеться к формам и строению растений, проследить за их развитием — мы увидим разнообразную, сложную и тонкую приспособленность их к суровым пустынным условиям, и прежде всего — к исключительно засушливому и жаркому летнему периоду, который наступает вслед за бурной весенней вегетацией. Чтобы пережить этот период, различные группы растений избрали разные пути и выработали ряд типичных пустынных жизненных форм.

Наиболее полно и разнообразно в пустынях представлены растения, относящиеся к группе ксерофитов. Для них характерно уменьшение площади испаряющей поверхности, они не прерывают вегетации в течение летнего периода, интенсивно добывая своей мощной корневой системой влагу из глубоких горизонтов или больших объемов почвы и бережно расходуя ее в процессе испарения. Быстрый рост в глубь почвы позволяет корням проникать в горизонты повышенной влажности, за счет чего растения могут существовать в течение довольно длительного времени. Ксерофиты создают ландшафтный облик пустыни во все времена года. В первую очередь это саксаулы — основные «лесообразующие породы» песчаной пустыни. Саксаулы начинают цвести уже в конце марта, но плодоносят они в сентябре — октябре. Большинство ксерофитов, однако, цветет и плодоносит весной, а летом вегетирует как бы «по инерции» до октября или ноября. Таковы многочисленные виды кандымов, песчаная акация. Чтобы вегетировать в течение засушливого периода, растениям-ксерофитам пришлось глубоко перестроить свою анатомию и морфологию, приспособив ее к постоянному недостатку влаги. Для большинства из них характерна либо полная редукция листьев, либо превращение их в сухие жесткие колючки и чешуйки. Это резко сокращает темпы испарения, а роль ассимилирующих органов вместо листьев выполняют зеленые веточки.

Совершенно иная картина наблюдается у других растений пустыни — эфемеров и эфемероидов. Эти биологические группы растений приспособились к летней засухе пассивно. Они не вегетируют в течение засушливого периода, «пережидая» его в состоянии плодов и семян (однолетники-эфемеры) или корневищ и луковиц (многолетники-эфемероиды). Семена эфемеров и подземные органы эфемероидов (луковицы, клубни, корневища) сохраняют жизнеспособность в течение нескольких лет, благодаря чему легко переживают годы, когда количество осадков бывает снижено. Так как эфемеры и эфемероиды ежегодно отмирают либо полностью, либо в своей наземной части, то представлены они лишь травянистыми растениями. Зато сокращенная вегетация не требует от растений никакой анатомической и морфологической перестройки, приспосабливаясь к засухоустойчивости. Поэтому эти растения не имеют «пустынного» облика.

Эфемеры — однолетние растения, большую часть года проводящие в виде семян. В конце марта — начале апреля эти семена быстро прорастают, и весь жизненный цикл растения проходит в течение 5–6 недель. Их корневая система развита слабо — ведь она служит так недолго, и почва в этот короткий период насыщена влагой. Ассоциации эфемеров густы — по 200–500, а в особенно, влажные годы — до 1000 особей на м². В дождливую и теплую весну травяной покров поднимается до высоты 1 метра.

Эфемероиды — многолетние растения, оставляющие в почве на период летней засухи свои корневища или луковицы. Поэтому у них хорошо развита корневая система. Наиболее массовый эфемероид песчаной пустыни — илак, или песчаная осока, образующий сплошной покров в саксаульниках. Корневища илака находятся в поверхностном слое почвы — на глубине до 20 сантиметров сосредоточено более 90 % массы корней. Зато масса этих корней очень велика — она почти в 40 раз превосходит массу надземных органов илака в период вегетации.

Весьма специфичны адаптации растений к почвенным условиям. Адаптации растений песчаных пустынь — псаммофитов — направлены на обеспечение существования на рыхлом, подвижном субстрате. В первую очередь следует отметить необычайно разветвленную и глубоко проникающую корневую систему псаммофитов. Так, у кандымов и белого саксаула, развивающихся в сыпучих песках, корневая система протягивается по склонам барханов на 25–30 метров. Одновременно корни уходят на глубину более 20 метров, достигая более увлажненных горизонтов. Многие псаммофиты обладают способностью давать придаточные корни и развивать побеги в любой части стебля. Кандымы могут быть засыпаны песком почти до вершины, но новые побеги вновь пробьются на дневную поверхность. У песчаной акации в нижней части стебля корневой шейки легко образуются придаточные корни, растение дает боковые отпрыски. Если центральный ствол засыпан песком, его замещает целая группа новых побегов, растущих в направлении движения песка. Песчаная акация — наиболее выраженный псаммофит (обитатель песков). Изящный силуэт этого высокого и стройного дерева, с тонкими поникшими ветвями напоминает русскую березку и придает пейзажу барханов неповторимую прелесть.

Не менее своеобразны галофиты — растения засоленных мест обитания, способные накапливать в своих органах значительное количество солей. Это позволяет им уравновешивать высокое осмотическое давление почвенного раствора и обеспечивает возможность поглощения влаги из почвы.

Одно из главных чудес наших южных пустынь — саксауловый лес, редкий и корявый, неподвижный и сухой, как декорация. Подлеска в нем нет, а деревья обвешаны седыми бородами мертвых веток, среди которых еле видна тусклая зелень живых стеблей. Застывший покой не нарушает даже ветер. Самый главный обитатель этого леса, естественно, саксаул — невысокое деревце с членистыми ломкими веточками, на которых вместо листьев — чешуйки, плотно прижавшиеся к стеблю. Весной саксаул цветет мелкими невзрачными цветками. Плоды у него куда живописнее: мясистые, сплюснутые, с тремя — пятью пленчатыми крылышками для полета и скольжения по песку. И со спирально свернутым, зеленеющим в своей оболочке, готовым к росту зародышем. Два вида саксаула произрастают в наших пустынях: белый и черный. Белый саксаул — одно из самых засухоустойчивых растений песчаных пустынь. Заросли его издали кажутся светло-серыми, он обладает сильно развитыми корнями, простирающимися на 10 метров и более. Черный саксаул, достигающий высоты четырех-пяти метров, выглядит наряднее, он удивительно красив, несмотря на отсутствие привычных для деревьев листвы или хвои: у него крона погуще, ярко-зеленая весной и летом, оранжево-бурая — осенью. Зеленые побеги, которыми заканчиваются гибкие ветви этого очень твердого дерева, горьковаты на вкус. Растет он главным образом на пониженных местах, хорошо переносит засоленные почвы. Черносаксаульники — индикаторы подземных пресных вод, которые накапливаются здесь в период дождей своеобразными линзами. Растет дерево очень медленно, за 20 лет поднимается до двух метров, но живет долго в сравнении с другими пустынными растениями — 60–70 лет. Роль саксаула как хранителя жизни в пустыне неоценима. Когда в дореволюционные годы вырубили саксауловые леса вокруг Бухары, пески двинулись на древний город. Уже были погребены под барханами многие поселки, пашни и сады. Жители покидали родные места. И только в 30-е годы XX века, когда широкой полосой на подступах к городу был посажен саксауловый лес, пустыня остановилась. Саксаул с его необычайно твердой, тяжелой древесиной — почти единственное в пустыне топливо. Его молодыми побегами питается основной здешний скот — верблюды и овцы. Черносаксаульники служат главным источником топливной древесины в пустыне и с древних времен подвергаются вырубке. В настоящее время нетронутые черносаксаульники весьма редки.

Удивительный мир животных населяет пустыню. Лучше всего наблюдать животных весной, когда немилосердное солнце не загнало еще многих из них в летнюю спячку. Торопясь запастись жиром до высыхания эфемерных растений, день и ночь бороздят песок на тучных пастбищах многочисленные среднеазиатские черепахи. Ослабев за долгую спячку, они с жадностью набрасываются на сочные побеги. В некоторых местах появляются одновременно пять-шесть этих рептилий. Здесь, в своей стихии, они мало похожи на тех вялых созданий, которые содержатся в живых уголках. Здесь черепахи подвижны, деятельны. Часто можно наблюдать драки самцов, сопровождающиеся стуком ударяющихся панцирей, и ухаживания самцов за самками. В пустыне черепахи активны всего лишь около трех месяцев в году. За это время самки откладывают в песок яйца. Осенью из них вылупятся черепашки, которые так и останутся зимовать в земле, а на свет впервые выйдут следующей весной. Когда в начале июня солнце сожжет травянистую растительность, черепахи заберутся в норы и впадут в летнюю спячку. Осенью некоторые особи вновь вылезут на поверхность, чтобы подкормиться перед зимней спячкой.

Вот такой интересный мир предстает пытливому наблюдателю. Для ученого пустыня — прекрасное поле исследования процессов формообразования и приспособляемости растений и животных. Поэтому, невзирая на жару и на жажду, каждый год отправляются на поиски неизведанного неисправимые романтики — исследователи пустыни.

Часть вторая  ПО СТРАНАМ И КОНТИНЕНТАМ

Глава шестая КОРОЛЕВА ДЖУНГЛЕЙ

Пробираясь сквозь заросли в самом сердце величественных тропических лесов Индокитая — Национальном парке Кукфыонг на севере Вьетнама, я привычным взглядом обозревал обступающую меня изумрудную толщу растений в поисках ящериц, лягушек, жуков и прочей мелочи. Заметив шевеление в кустах, я пошуровал там немного палкой, надеясь выгнать скрывающееся в них животное на полянку. В результате моих действий раздалось громкое шипение, и из зарослей появилась змея весьма крупных размеров, то есть таких, какие видеть мне еще не приходилось — по крайней мере метра три в ней было. Подняв вертикально переднюю треть туловища и распустив капюшон, змея не оставила никаких сомнений в том, что мне крупно повезло — передо мной была царица индо-малайских джунглей — королевская кобра. Мне частенько доводилось встречать представительниц этих аспидов в Средней Азии, да и индийских кобр не раз видел на дорогах Вьетнама и Индии, но они показались мне малюсенькими червячками по сравнению с сей царственной особой. Я прекрасно знал о благородной черте кобр — никогда не нападать первой, а прежде предупредить врага, но, припомнив прочитанные книги, энтузиазм мой испарился, так как сразу вспомнил, что королевская кобра обладает весьма неприятной особенностью нападать без промедления на любого потревожившего ее в период размножения. Сейчас, к счастью, был не этот период, однако я стоял как вкопанный в тайной надежде, что змея сменит свой гнев на милость (о том, чтобы поймать этот великолепный экземпляр, я как-то в тот момент не подумал). Так, собственно, и произошло. Спустя несколько мгновений надутый капюшон поник, змея опустилась на землю и заскользила в заросли.

У каждого человека есть мечта. И счастлив тот, у кого она сбылась. Сколько я себя помню, моей мечтой с самого раннего детства был тропический лес. Читая великолепные описания тропической природы замечательных писателей и натуралистов — Альфреда Уоллеса, Давида Ливингстона, Джеральда Даррелла, Бернгарда Гржимека, я представлял себя продирающимся сквозь густые заросли растений, по лесу, кишащему неведомыми животными. Став профессиональным зоогеографом, я объездил почти всю нашу страну, бывал в жарких пустынях и дремучей тайге, в бескрайних степях и на заснеженных вершинах гор, но сердце упрямо стремилось в тропики. Спустя много лет судьба подарила мне возможность работы во Вьетнаме — стране с богатейшей природой и животным миром. С замиранием сердца я ждал встречи со своей мечтой, боясь разочароваться. Но реальность превзошла все мои ожидания. Уже издали тропический лес вызывает благоговение перед могучей силой природы, создавшей такое чудо. К тропикам надо привыкнуть. Условия жизни для европейца здесь не самые лучшие. Постоянная высокая влажность, изнуряющая жара, множество опасных насекомых и прочих беспозвоночных, непривычная еда. Ио разве это имеет значение по сравнению с восхищением натуралиста, попавшего в земной рай! Со временем привыкаешь и к влажности, и к жаре, и к насекомым, но единственное, к чему не может привыкнуть восторженный исследователь природы, — это удивительный растительный и животный мир. Недаром так восхищались естествоиспытатели, которым посчастливилось поработать в тропическом поясе. Вот как писал своему другу выдающийся русский ботанико-географ Андрей Николаевич Краснов: «Право, не откладывай в долгий ящик своих тропиков. Поверь, не полна жизнь того человека, который не видел этого чудного мира!» Другой исследователь — Дэвид Фэрчайлд высказался еще более категорично: «Ни разу не выбраться за пределы умеренного климата — все равно что прожить всю жизнь на опушке мира».

Для натуралиста нет ничего более привлекательного, чем работа в тропиках, потому что нет больше на Земле такого места, где богатство жизненных форм представало бы перед нами в большей полноте, чем в тропическом лесу. В таких лесах отмечается самое большое биологическое разнообразие: в них обитает свыше 50 % всех видов живых организмов Земли. Кажется, природа решила здесь довести красоту до последней немыслимой степени. Взгляните, как уходят ввысь, словно своды собора, этажи растительности, и вас охватит пронзительное чувство благоговения. По этому первозданному царству бродишь, словно по выставке достижений и достопримечательностей природы. Ошеломляющее впечатление и торжественная величавость тропика пробуждают мысль о ничтожности человека; и только когда пройдет это первое восприятие, наблюдатель будет в состоянии обратить свои взоры на отдельные детали, совокупность которых вызвала в нем такие сильные эмоции.

Основная причина необычайного богатства флоры и фауны тропико-экваториального пояса — оптимальная для жизни большинства организмов постоянно высокая температура. Большое значение для обогащения флоры и фауны имеет и древность этих экосистем, длительно эволюционировавших в ландшафтах, климат которых не подвергался сколько-нибудь значительным похолоданиям. По предположениям специалистов, до сих пор еще даже не удалось определить более половины всех живых организмов, обитающих во влажных тропических лесах. Богатство видов животных и растений этих мест является следствием многообразия экологических ниш и значительного распределения эндемичных (местных) видов, ареал многих из которых удивительно мал.

Большинство лесных экосистем тропиков имеют сходный облик и однотипное функционирование, то есть роль различных организмов в биотическом круговороте веществ в этих системах мало отличается в разных местах земли. Влажные экваториальные и тропические леса произрастают в оптимальных условиях влажностного и температурного режима, обеспечивающих максимальную продукцию растительного покрова. Климатические условия тропических лесов характеризуются ровным ходом температур: средние месячные температуры колеблются в пределах 1–2°, редко больше. Здесь целый год держатся высокие температуры, которые колеблются от +17—+18° до +30—+35° и выше. Другой важный климатический фактор — это количество выпадающей атмосферной влаги и ее распределение в течение года. Годовые осадки значительны и нередко измеряются метрами (до 12,5 м). Однако даже при таком обилии влаги возможны периоды, когда осадки выпадают в недостаточном количестве. Влажность воздуха колеблется от 100 до 40 %. Там, где осадки в виде дождей выпадают в течение всего года, господствует лесная растительность. Если же сухие периоды года длятся долго, то лесная растительность сменяется растительностью саванн. В местностях же с очень малым количеством осадков в течение всего года распространены тропические пустыни.

Основные районы распространения на земле влажных тропических лесов — бассейн Амазонки до восточных склонов Анд в Южной Америке; Индо-Малайская область, включающая полуостров Индокитай, Зондские и Филиппинские острова до Новой Гвинеи включительно и Западная Африка — побережье Гвинейского залива и бассейн реки Конго. Кроме этих основных массивов, влажные тропические леса распространены на склонах Анд, в Центральной Америке и на островах Карибского моря, на склонах высоких вулканов Восточной Африки (Килиманджаро), на востоке Мадагаскара, в Шри-Ланке и на северо-востоке Индии, на многих островах Тихого океана.

…Мерный гул двигателей и тихое покачивание самолета убаюкивают. Стюардессы уже давно собрали посуду, и весь салон сладко дремлет. Сразу после взлета все вьетнамцы дружно содрали носки, и теперь их голые пятки возвышаются над каждым сиденьем. Маниакальная страсть задрать ноги выше головы — весьма характерное свойство для этой жизнерадостной нации. Наш самолет бороздил воздушное пространство, а я вспоминал свой путь к тропикам. Еще за два дня до прихода в ИЭМЭЖ я об этом даже не думал — настолько несбыточной мечтой это казалось. Но Б. В. подарил надежду на ее исполнение. И вот 1 декабря 1988 года мы наконец вылетели из Москвы. Уже позади остались аэропорт Ташкента, где за шесть часов ожидания продолжения полета я истоптал весь пол перед окном, за которым светились неоном столь знакомые огромные буквы: «Ташкент — город мира и дружбы». Миновали и ночной Карачи с его мечетями, минаретами и карабинерами с автоматами на летном поле. Потихоньку пробираюсь к окошку. Бурые холмы проплывают под крылом. Что это — Бирма, Таиланд? Наверное, до Ханоя осталось не более двух часов.

Мы — Дмитрий Павлович Жужиков, Наташа Беляева и я — один из первых экспедиционных отрядов, отправленных на исследования в созданный год назад Советско-Вьетнамский тропический центр. Головное отделение его находится в городе Хошимине (в настоящее время головное отделение переведено в Ханой), Приморское — в Нячанге, а Северное — в Ханое. Три главных темы утверждены Координационным комитетом, в который входит множество великих ученых — изучение последствий химической войны США, изучение стойкости материалов к воздействию факторов тропической природы и экология тропических лесов. Наша группа едет по второму направлению. Жужиков и Беляева призваны защитить вьетнамцев от термитов, а я — от грызунов.

Холмы под крылом закончились, начались бескрайние, геометрически четко расчерченные квадраты изумрудного цвета — это рисовые поля. Вот уже и световое табло призывает пристегнуть ремни — самолет пошел на посадку.

Международный аэропорт города Ханоя Ной Бай — малюсенький, как в Красноводске. Толпы народа, удушающая жара, и мы с сорока коробками. Долго пытаемся понять — кто же нас встречает. Похоже, никто. Хотя накануне необходимые факсы были отправлены. Но веши-то все равно надо выносить. Решаем, что Наталья остается у выхода из аэропорта, а мы с Жужиковым будем таскать по очереди бесконечные коробки. Наконец гора благополучно перетащена к выходу. Но что делать дальше — совершенно непонятно. Тут подваливает какой-то мужик:

— Куда приехали?

— В Тропцентр.

— Никто не встречает?

— Увы.

— Тогда поехали.

Затаскиваем вещи в его рафик. По дороге выясняется, что это шофер посольства и его высылают к каждому рейсу в аэропорт именно на этот случай — если кого-то никто не встретит. Похвальная забота о своих соотечественниках. Но разговаривать некогда. Во все глаза смотрим на окружающий мир. Тропики! Фантастика! Неужели все это происходит с нами? Пальмы, изумрудно-зеленые поля, нескончаемые хижины вдоль шоссе и море, море велосипедистов. Неспешным строем продвигаются они по дороге, и наш водитель, беспрестанно сигналя, умудряется никого не задеть. Темнеет, как и написано в книгах, мгновенно. Не успело солнце скрыться за горизонт, и уже яркие звезды засветили на пронзительно-черном небе. А вот и Ханой. Вместо хижин в темноте уже угадываются дома, велосипедисты кое-где разбавляются нещадно сигналящими автомобилями. Въезжаем в ворота. Это гостиничный комплекс «Ким Лиен». Приехали! Наш водитель отправляется поискать кого-нибудь из Тропцентра, а мы выгружаем вещи. Волшебная тропическая ночь! Невиданные цветы, величественные пальмы, несмолкаемый стрекот насекомых. И, невзирая на ночной час и начало декабря, влажная обволакивающая жара.

Появляется веселый бородатый мужик. Жужиков и Беляева радостно обнимаются с ним. Это — Валерий Васильевич Суднииын, заместитель директора Северного отделения.

— А мы, ребята, вас только завтра ждали, — хохочет он, — вот и факс есть. Ну ничего. Главное, добрались. Сейчас вас поселю, а через часок — прошу ко мне в гости.

Опять перетаскивание коробок. Через часок отправляемся к Судницыну. Там уже поджидает нас и советский директор Северного отделения, Вячеслав Викторович Денисенко с женой Эммой. Вот, собственно, и весь персонал отделения. Они тут живут уже несколько месяцев, и мы — первая группа, приехавшая наконец сюда. Ба, а на столе-то! Ананасы, бананы, папайя! И бутылка местной рисовой водки — «Луа Мой».

— «Новый рис», — переводят «аборигены» и разливают по первой рюмочке.

Да! Не знаю, как остальное, а водку «лямойку» вьетнамцы делать умеют. За столом нас обучают основам жизни в Ханое.

— Переходя улицу, не бойтесь, что поток велосипедистов непрерывен. Ступайте смело, они вас обтекут.

— Папайю не ешьте саму по себе — она как резина. Залейте лимонным соком и поставьте на пару часов в холодильник — пальчики оближешь!

— Пиво со льдом на улице и в ресторане не пейте — они лед делают из некипяченой воды.

Тут и я высказываю пожелание, почерпнутое от Славы Рожнова — ветерана Вьетнама: перед каждым приемом пищи принять по сто граммов. Все дружно поддерживают эту идею, получившую наименование «Рожновские сто грамм».

На следующий день Судницын повез нас в офис Троп-центра на улицу Фанвитю. Там мы были представлены вьетнамскому директору Чан Динь Тоаю и остальному персоналу. Был обсужден план нашей работы, согласованный с руководителем нашей тематики с вьетнамской стороны Фам Бинь Куэном — учеником Жужикова, ныне заведующим кафедрой энтомологии в Ханойском университете. Их встреча прошла в обстановке объятий и лобзаний. Куэша, как его называли мои спутники, привел с собой молодого специалиста Куана.

Ну а пока у нас было несколько дней, чтобы познакомиться со столицей. Начинаясь далеко в горах, на территории Китая, Красная река (по-вьетнамски Хонгха) выносит свои мутные красноватые воды в залив Бакбо. При впадении в море она образует обширную дельту. На плодородных илистых почвах в условиях влажного тропического климата вьетнамцы собирают по два и даже три урожая в год. Поэтому с незапамятных времен дельта служила житницей всего Северного Вьетнама. Между протоками на десятки километров тянутся рисовые поля, большую часть года залитые водой. Среди полей возвышаются окруженные оградами островки деревень, с расходящимися от них узкими насыпными тропинками. А у вершины дельты по обоим берегам раскинулся Ханой. Ширина Красной реки в районе города достигает более полутора километров. Она делит Ханой на две части. Удобное расположение города способствовало превращению его в крупнейший центр Вьетнама. Уже в давние времена здесь пересекались основные пути, ведущие в Китай. Самые удобные пути из дельты в Лаос также шли через Ханой. Город расположен в 175 километрах от впадения реки в море, но по Красной небольшие суда подходят к самой столице. Водные пути соединяют Ханой со всеми крупнейшими городами и районами Северного Вьетнама. Климат здесь, как и всей равнины Бакбо, муссонный, субэкваториальный. Летом муссон, дующий со стороны моря, приносит теплые, насыщенные влагой массы воздуха, а зимой холодные ветры дуют с суши. Поэтому в Ханое и его окрестностях разница температур самого жаркого месяца (июня) и самого холодного (января) довольно велика и составляет 12°, а разрыв между зарегистрированными максимальной (+42,8°) и минимальной (+5,6°) температурами равен 37,2°. Влажность воздуха в столице высока в течение всего года и в среднем составляет 85 %. Причем наиболее насыщенный влагой воздух бывает не днем, а в ночные и предрассветные часы. В Ханое можно условно выделить три времени года: лето (апрель — сентябрь), сухая зима (октябрь — декабрь) и влажная зима (январь — апрель). Лето начинается в конце апреля. Летний муссон приносите моря массы влажного воздуха, и наступает период обильных дождей и гроз. Часто после больших ливней вода не успевает сойти, и улицы приходится пересекать по колено в воде. Особенно тяжело ханойский климат переносится в конце мая — начале июня, когда жара вступает в свои права. После дневной жары наступает душная ночь. Кажется, что воздух можно пощупать руками. С наступлением лета появляется масса комаров, единственным спасением от которых служат москитные сетки над кроватями. В начале октября дожди ослабевают и почти прекращаются к концу месяца. Наиболее благоприятное для человека время года в Ханое — это первый зимний период — сухая зима, когда сильное похолодание еще не наступило, но уже не так жарко. Влажная зима начинается в январе понижением температуры. Временами идут мелкие моросящие дожди. При этом, несмотря на небольшое количество выпадающих осадков, относительная влажность возрастает.

Долгое время ученые не могли установить дату основания города. Большинство историков считают, что Ханой был основан в VII веке. Долгие столетия длилось господство китайских феодалов. Чтобы оградить себя от народного гнева, китайские наместники возводили крепости. Одной из них и была построенная в VII веке на юго-западном берегу большого Западного озера маленькая крепость, которой суждено было много веков спустя вырасти в прекрасную столицу государства. Город неоднократно менял свое название. В IX–XI веках он назывался Дайла (Великий Ла). В X веке вьетнамский народ добился независимости. Но первые вьетнамские короли не захотели сделать своей столицей бывшую резиденцию чужеземных наместников. Поэтому Дайла стал простой крепостью. В 1009 году вьетнамским престолом овладела династия Ле. Осенью 1010 года, когда тропические ливни вызвали сильное наводнение и возникла угроза затопления новой столицы Хоа-Лы, король Ле Тхай То решил перенести центр государства в более безопасное место. Лучшего места, чем старая крепость Дайла, найти не удалось, и с 1010 года она стала столицей независимого Вьетнамского государства. Ле Тхай То дал название крепости Тханг-лонг («Город взлетающего дракона»). В предании рассказывали, что когда Ле Тхай То подъезжал на лодке к крепости Дайла, то вдалеке над городом увидел взлетающего в небо дракона, который затем, извиваясь, свернулся в клубок и превратился в облако. И вся дальнейшая история Ханоя пронизана красивыми легендами. Одна из них гласит о том, как в XV веке освободительное восстание возглавил рыбак Ле Лой, родом из деревни Ламшон в провинции Тханьхоа. В легенде говорится о том, что летним днем 1407 года он ловил рыбу в озере и вдруг увидел, как из его глубин всплыла на поверхность огромная черепаха. Во рту она держала золотой меч. Неясное предчувствие необыкновенного предназначения заставило парня объявить сбор дружины. В 1418 году, возглавив народное ополчение, Ле Лой бросил вызов китайским феодалам, оккупировавшим Вьетнам, и через 10 лет изгнал их. После победы столицей государства Ле Лой выбрал «Город взлетающего дракона». Однажды он прогуливался на королевском челне по озеру. В руках Ле Лой держал священный меч. В это время неожиданно из воды показалась большая черепаха, выхватила у него из рук меч и скрылась под водой. Поиски ни к чему не привели — ни меча, ни черепахи обнаружить не удалось. Обратились к магам, и те разъяснили, что божественные силы, даровав меч в трудную минуту, вновь его взяли, когда страна была освобождена. Меч был вручен народному вождю для спасения родины. С этого времени озеро так и называется — Озеро Возвращенного Меча. В 1804 году, когда столица была переведена в город Хюэ, Ханой стал главным городом северной части страны. После установления французского господства во Вьетнаме в середине 80-х годов XIX века Ханой — административный центр французского протектората Тонкин, с 1902 года — столица Французского Индокитая. 2 сентября 1945 года провозглашено образование Демократической Республики Вьетнам. Конституция 1946 года официально закрепила статус этого города как столицы ДРВ. С завершением объединения севера и юга страны и образованием Социалистической Республики Вьетнам Ханой провозглашен ее столицей (2 июля 1976 года).

Он поражает приезжих пышной зеленью, обилием цветущих деревьев и кустарников. Обычное украшение — стройные, взметнувшиеся к небу пальмы. Ханойские улицы, обсаженные вековыми деревьями, похожи на аллеи парка. Нежные лотосы украшают многочисленные водоемы города. Здесь много и живописных озер, например, самое большое Западное озеро (кстати, второе по величине в стране), или же знаменитое Озеро Возвращенного Меча. Многие цветы, которые мы привыкли считать комнатными, растут здесь под открытым небом. Центр Ханоя производит впечатление современного благоустроенного города. Здесь прямые широкие проспекты, утопающие в зелени тропических деревьев особняки, большие здания министерств, библиотек. Столица имеет правильную планировку, сложившуюся в конце XIX века. Центральная площадь — Бадинь. Здесь 2 сентября 1945 года были провозглашены независимость страны и образование ДРВ. На площади расположены Мавзолей Хо Ши Мина (построен в 1975 году), здания Национального собрания и ЦК Компартии Вьетнама. От площади расходятся лучи пяти улиц. Со всех сторон к площади подступают зеленые массивы. Вокруг Озера Возвращенного Меча, а также на прилегающих к нему улицах много магазинов, лавок, мастерских, небольших ресторанов с национальной кухней. Севернее озера лежит Старый город. Небольшие каменные и деревянные дома, плотно прижимаясь друг к другу, образуют настоящие лабиринты. Это — самый густонаселенный район Ханоя. Здесь живут искусные ремесленники, тут расположены бывшие торговые ряды, улицы сохранившие свои прежние названия, — Шелковая, Хлопковая, Стеклянная, Серебряная. В домах часто размещаются лавки, кустарные мастерские и жилые помещения. Для этой части города характерны чрезвычайно высокая плотность застройки, недостаток зелени, преимущественно двухэтажные дома с лавками и мастерскими на пером этаже.

Тропический климат во многом обусловил и особенности архитектуры Ханоя. Он застроен в основном двух-трехэтажными домами, крытыми красной черепицей. Широкие балконы прикрывают от солнца помещения первых этажей, а окна и двери закрыты зелеными жалюзи. Особенно красивы районы, застроенные оригинальными, утопающими в зелени двухэтажными виллами. Именно они придают городу неповторимый облик парка. Сейчас он расширяет свои границы.

Ханой — древний город, поэтому он изобилует историческими памятниками. В нем свыше 400 храмов и пагод, которые создают неповторимый колорит. Наиболее известна миниатюрная «Пагода на одном столбе» («Мот-Кот»), воздвигнутая в 1049 году. Она установлена на одной массивной каменной колонне в виде стилизованного лотоса среди вод крохотного водоема (пагода — тип буддийского культового сооружения в странах Дальнего Востока; предназначаются для хранения буддийских реликвий, выполнения мемориальных функций, обозначают «святые» места). Внутри маленькой пагоды «Мот-Кот» видна статуя сидящей буддийской богини Куан-Ам. И в Ханое вам любой расскажет легенду осоздании этой пагоды. У вьетнамского короля Ле Тхай То не было наследника. Это очень огорчало владыку, жизнь его клонилась к закату. Однажды во сне Ле Тхай То явилась из воды сидящая на цветке лотоса буддийская богиня Куан-Ам и передала в руки короля сына. Некоторое время спустя одна из его жен родила наследника. После этого король приказал построить на воде пагоду в виде цветка лотоса. В нее можно попасть лишь по мостику.

«Храм литературы» Ван-Миеу, посвященный Конфуцию, был построен еще в 1070 году и фактически стал тогда первым высшим учебным заведением Вьетнама. Сейчас Ван-Миеу находится в центре Ханоя и со всех сторон окружен большими зданиями. А девять веков назад он располагался на окраине города. В основном Ван-Миеу повторяет в меньших размерах с рядом изменений храм, посвященный Конфуцию и его 72 ученикам, на родине этого великого философа — в Китае. Длина всего храмового ансамбля 350 метров, ширина у входа 60 метров, а у противоположного конца — 75 метров. Вокруг идет невысокая кирпичная ограда. Внутри ансамбль делится на пять связанных друг с другом частей. Уже при входе обращает на себя внимание монументальность и строгая красота входных ворот. Особенно красивы ворота, ведущие в третью часть. Над ними сооружена легкая беседка Ван-Как, из которой открывается чудесный вид на весь храмовый ансамбль. Пройдя беседку, выходишь к небольшому пруду, окруженному со всех сторон невысокой оградой. Он носит поэтическое название «Источник, в котором отражается сияние неба». По обеим сторонам пруда на каменных черепахах установлены 82 большие плиты с выбитыми на них именами победителей общенациональных экзаменов, проводившихся раз в три года в столице государства. В четвертой части ансамбля расположен сам храм, посвященный Конфуцию и его ученикам. Большое массивное здание, крытое древней черепицей, украшенное наверху фигурами двух драконов, сразу уводит воображение в далекое прошлое, в глубь веков. Храм держится на 40 деревянных столбах, покрытых лаком. Внутри помещения — большой алтарь, посвященный Конфуцию. Перед алтарем много старинной резьбы по дереву и изделий из меди. В пятой части ансамбля помещались храм, посвященный родителям Конфуция, павильон ученых и помещение для служителей, но они были разрушены за годы войны.

Незабываемое зрелище представляет собой Ханой в часы «пик», когда на его улицах появляются тысячи велосипедистов. Велосипед — самый распространенный в городе вид транспорта. Нередко здесь можно видеть такую картину: на одном велосипеде, виртуозно управляемом главой семьи, едет все семейство — жена на раме, а крохотный ребенок, который, возможно, еще не научился ходить, в притороченном к велосипеду креслице. Очень живописен Ханой и в дни праздников, когда женщины надевают красочные национальные одежды, а огни фейерверков отражаются в ночных водах многочисленных городских озер.

Но довольно сидеть в номере у кондиционера. 8 декабря на рафике мы отправились в первое путешествие в город Хоабинь, где должны были обследовать склады на предмет вредоносной деятельности термитов. Кроме нас троих поехали Судницын, Куэша, Куан, Бинь — сотрудник Тропцентра и, естественно, шофер. 3 часа по прямой как стрела дороге, окруженной бескрайними рисовыми полями, и вот вдали показались первые причудливые горы. Просто посреди равнины понатыканы, как пни, высокие (до 100 метров) известняковые глыбы. Вскоре горы начали увеличиваться в размерах, и дорога стала забирать ввысь. Около часа наш рафик урчал по извилистому серпантину, а вокруг, сменяя друг друга, проплывали фантастические по красоте горы. И так, по берегу реки Да (Черная), мы добрались до Хоабиня, известного своей ГЭС, построенной, разумеется, при помощи Советского Союза. Здесь мы остановились в гостинице и перевели наконец дух.

Поскольку Хоабинь был уже провинцией, местное население, особенно дети, реагировало на нас очень бурно. Как только кто-то нас замечал, следовал вопль, на который сбегалась вся орава. Обступив нас со всех сторон, они восхищенно шептали: «Лин Со, Лин Со» («Советский Союз» — по-вьетнамски, этим же термином обозначается любой выходец из СССР), наиболее смелые пытались дотронуться рукой, и когда это удавалось, восторгу не было предела. В задних рядах толпились старики. Так бурно выдавать свою радость им было неприлично, а посмотреть на диковинных людей все-таки хотелось.

Проведя обследование складов Хоабиня (а термиты здесь были везде — стоило отколупнуть кусок доски, как оттуда сыпались» несимпатичные жирненькие насекомые), мы на этом закончили первую часть программы. Вторая ее часть должна была проводиться на юге.

10 января 1989 года мы отправились на самолете вьетнамской авиакомпании в Хошимин. Поездке предшествовала забавная ситуация. Самолет долго не был готов к вылету, и когда мы уже заняли свои места, вдруг экипаж вышел из кабины и удалился. Стюардесса что-то сказала, и все потянулись к выходу. Нам удалось выяснить следующее. Оказывается, стемнело, а этот экипаж не имел допуска к полетам в темноте.

— А что же дальше? — поинтересовались мы.

— Во всем Вьетнаме только один экипаж может летать в темноте, за ним уже поехали.

Ближе к полуночи появился этот уникальный экипаж, и через пару часов мы приземлились в аэропорту Таншон-нят крупнейшего города Вьетнама. Встречавшая машина отвезла нас в гостиничный комплекс «Тхань Да».

Белоснежный, утопающий в зелени Хошимин потряс нас своим великолепием. Ханой выглядел разросшейся деревней по сравнению с этой жемчужиной Юго-Восточной Азии. Хошимин, ранее носивший название Сайгон, самый большой по численности населения город и экономический центр Вьетнама. Расположен на реке Сайгон в 80-ти километрах от впадения ее в Южно-Китайское море. Территория города прорезана каналами. Климат жаркий, тропический, среднегодовая температура +26° (абсолютный минимум +14,7°, абсолютный максимум +40°), осадков выпадает свыше 2000 мм в год, дождливый сезон длится с июля по сентябрь.

Сайгон основан в 1778 году как порт и экономический центр всего Французского Индокитая в конце XIX века на месте небольшого поселения, существовавшего в восточной части дельты Меконга. Ныне Хошимин составляет единое целое со своим бывшим пригородом Шолоном, который был основан как отдельный торговый центр (название его переводится как «большой рынок»), в нем проживает более 1 млн. жителей. Эта часть Хошимина и до сих пор в значительной степени сохраняет колорит восточного города. Многие кварталы заняты здесь торговыми рядами и лавочками, живописными ресторанчиками.

В 1858 году во время войны с Вьетнамом французы сожгли Сайгон. В 1860 году он был восстановлен как французская крепость. С 1867 года город стал административным центром французской колонии Кохинхины. В 1940–1945 годы он был оккупирован японцами. 25 августа 1945 года в Сайгоне победила народная революция, но 23 сентября англо-французский десант занял город. С июля 1954 года по апрель 1975 года в нем располагалось марионеточное Южно-Вьетнамское правительство, созданное при содействии империалистических кругов США. 30 апреля 1975 года Сайгон освобожден вооруженными силами Временного революционного правительства Республики Южный Вьетнам. В 1976 году он получил название Хошимин.

Сегодня — это крупнейший индустриальный центр страны, узел водных, воздушных, железнодорожных и автомобильных сообщений. Крупный речной и морской порт, рыболовецкий центр. В застройке преобладают здания так называемого колониального стиля (в духе европейской архитектуры XIX — начала XX века), а также высотные сооружения середины XX века. Любопытный памятник архитектуры — эклектический собор (1883 год). Хошимин является также и важным культурным центром, имеет многочисленные научные и учебные учреждения, в том числе два университета (Сайгонский и Ван Хан).

Поскольку здесь не было учеников Жужикова, маршруты наших поездок разрабатывал лично генеральный директор Тропического центра Леонид Петрович Корзун. Были намечены два пункта — лесхозы Мада и Суенмок, а также недельная поездка в Нячанг — в Приморское отделение Тропцентра.

Первая поездка состоялась в лесхоз Мала, который находился в трех часах езды к северо-востоку от Хошимина. Там нас поселили в домике для приезжих, и мы приступили к лесным делам — Жужиков взламывал кирками могучие термитники, Беляева собирала там термитов, Корзун (по специальности — орнитолог) искал в бинокль птичек, а я занялся поисками рептилий. Благо последних хватало. Стояла тропическая зима — сухой сезон, самое благоприятное время на юге Вьетнама. На небе ни облачка, в тени 4-35°, даже малярийные комары не летали. Вот летом здесь будет совсем другое дело — те же +35°, но стопроцентная влажность, непрекращающиеся дожди и полчища комаров и пиявок. Ну а сейчас я бродил по величественному лесу и отлавливал в густых зарослях ящериц, а также все, что под руку подвернется: угрожающего вида скорпионов, их родственников — телифонов — паукообразных с длинным хвостом, но без ядовитого жала, фантастических бабочек, лакированных жуков и прочую живность, заполняющую джунгли.

Лесхоз Мада был выбран основным полигоном для полевых работ на юге страны, потому что здесь было много мест, пострадавших от экоцида — экологической войны, которую вели США против Вьетнама. Изучение последствий экоцида было приоритетной целью исследований Тропического центра. Любые войны, независимо от методов, средств и масштабов, трагичны для человечества. Ведение войн неизбежно сопровождается разрушением природной среды. На фоне массовой гибели людей проблемы влияния военных действий на окружающую среду кажутся второстепенными. Однако уровень разрушения естественной среды обитания человека во время ведения войн может быть огромным. «Экологическая война» в Южном Вьетнаме (1961–1975 годы) с этих позиций представляет уникальное явление. Помимо традиционных способов уничтожения противника была предпринята попытка преднамеренного разрушения естественных тропических экосистем и сельскохозяйственных угодий. Именно к этим территориям впервые был применен термин «экоцид», характеризующий направленное, крупномасштабное поражение природных экосистем и их компонентов. Экоцид включал разнообразные формы направленного разрушения естественных экосистем. Так, применялись массированные бомбежки территории, изменяющие стоки вод. В результате взрывов джунгли уничтожались полностью. Практиковалось полное нарушение почвенного покрова. Особенно широко применялись гербициды — химические препараты, применявшиеся ранее в сельском хозяйстве для истребления сорных растений и для удаления листвы (дефолианты) — с целью ликвидации растительности в естественных тропических лесах. Операция американской армии «Рэнч хэнд» (дословно — рука фермера) по применению химических средств поражения растительности, направленная в основном на уничтожение лесных массивов и сельскохозяйственных посевов в Южном Вьетнаме, проводилась в течение 1962–1971 годов и охватывала большие территории. Дефолиантами были поражены лесные массивы провинций Донг Най и Шонг Бэ, мангровые леса дельты Меконга, а также многочисленные сельскохозяйственные угодья. В общей сложности в Центральном и Южном Вьетнаме было обработано почти 2,5 млн. га, из которых 2,2 млн. га составляли естественные тропические леса. В качестве химических агентов применялись высокотоксичные препараты, содержащие феноксибутил. Наиболее широкое распространение получил «оранжевый агент» — смесь дефолиантов 2,4-Д и 2, 4, 5-Т. Посевы и некоторые лесные массивы были обработаны «белым агентом» (смесь 2,4-Д и пиклорама) и «голубым агентом» (диметилмышьяковая кислота). Следует заметить, что использованные в названиях агентов цвета к фактической окраске препарата отношения не имеют. Препараты бесцветны. Указанные цвета относятся к краске, которой маркировалась тара, в которой эти препараты поставлялись и хранились. Древесная растительность перед войной покрывала 10,4 млн. га (около 60 %) территории Южного Вьетнама. Сомкнутые леса занимали территорию около 5,8 млн. га и представляли собой сложный и разнообразный по видовому составу конгломерат растений и животных. На уничтожение именно этих лесов был направлен основной удар американской армии в операции «Рэнч хэнд». Губительные последствия массированного применения высокотоксичных соединений для человека и природы Вьетнама следовало предсказать заранее. Уже в 1960 году, когда «экологическую войну» можно было предотвратить, стало известно, что препарат 2, 4, 5-Т — основное средство уничтожения лесов Вьетнама — как примесь содержит диоксин — одно из самых опасных химических соединений нашего времени. Губительное свойство диоксина в его медленном разложении. Период его полураспада в почве составляет 10–12 лет, что, естественно, может иметь опасные последствия для людей и животных даже в отдаленные сроки после обработок. Проводившаяся во Вьетнаме «экологическая война» нанесла значительный урон самому ранимому компоненту экосистем — дождевому тропическому лесу.

Первыми вероятность трагичных последствий «экологической войны» осознали прогрессивные круги американской общественности. Уже в разгар химических обработок в 1970 году в Сан-Франциско был издан сборник «Экоцид в Индокитае». Исследователи самых различных профессий, затронув медицинский, биологический, философский и политический аспекты проблемы, убедительно показали, какую огромную угрозу для человечества представляет намеренное разрушение естественных ландшафтов. Исследования, проведенные непосредственно после применения гербицидов, продемонстрировали практически полную гибель первичных тропических лесов в зоне военных действий. Уничтожение листвы во всех древесных ярусах усилило выщелачивание почвы и способствовало латеризации — превращению рыхлого верхнего почвенного слоя в твердую корку, которая препятствует прорастанию травянистой растительности и естественному возобновлению лесных пород. На разрушенных почвах восстановление первичной тропической флоры крайне затруднительно, и это является одним из самых тяжелых последствий экоцида. Было показано, что на территориях, обработанных гербицидами, вырастают массированные заросли злака аланг-аланг, который, достигая в высоту 2,5 метра, образует сплошные непроходимые заросли, там восстановление других растений практически невозможно. После окончания войны внимание к последствиям экоцида не ослабевало. Проведенные спустя 10 лет исследования показали, что на обработанных территориях в почвах снижено содержание калия, фосфора, магния и железа, а также органических веществ. Повсеместно наблюдалось увеличение кислотности почвы. Этот процесс в свою очередь нарушал возможности естественного произрастания местных растений. Существенно нарушились фаунистические комплексы обработанных экосистем. Значительная часть животных обитает в верхнем ярусе леса, который в первую очередь пострадал при обработках. Исследования, проведенные в районах, примыкающих к массиву Мада, показали, что в двух лесных участках, находящихся недалеко от него, но не подвергшихся обработке гербицидами, спустя 10 лет после окончания войны было зарегистрировано 145 и 170 видов птиц, а в пострадавшем районе только 24. Аналогична картина в отношении млекопитающих: в необработанных лесах насчитывалось 30 и 35 этих видов (в том числе крупных — слоны, малайские медведи, виверры, обезьяны), а в пострадавшем от гербицидов — только 5. При этом следует отметить, что исчезло большинство видов крупных лесных зверей, но возросла численность грызунов.

Спустя 25 лет после войны в зоне экоцида первичный тропический лес заменен злаковыми ассоциациями с преобладанием аланг-аланг. Произошла полная смена видового состава мелких млекопитающих. Типичные лесные виды, обладающие сложной социальной организацией и приспособленные к обитанию в естественных тропических лесах, полностью исчезли с территории экоцида. Их заменили экологически пластичные массовые виды мышей и крыс антропогенных ландшафтов, среди которых много вредителей сельскохозяйственных культур или возбудителей особо опасных инфекций. Таким образом, массированное применение гербицидов американской армией во время войны в Южном Вьетнаме нанесло непоправимый ущерб природе этой страны. Природа Земли постоянно страдает от необдуманных действий или трагических ошибок человечества. Но лишь экоцид предусматривает намеренное разрушение биоты — уникального явления Солнечной системы, формирование которой происходило на протяжении миллионов лет. Справедливо, что прогрессивные американские ученые еще в период военных действий проводили параллель между терминами «экоцид» и «геноцид» и предлагали в международных конвенциях рассматривать ведение экологической войны как преступление против человечества. Будем надеяться, что меняющееся отношение человека к своей планете предотвратит повторение индокитайского эксперимента и два миллиона га разрушенных земель Южного Вьетнама останутся единственным напоминанием о прошлом.

Время от времени по выходным дням руководство вывозило сотрудников на купание в Вунгтау. Это бывший американский курорт (янки надеялись на то, что они останутся здесь надолго, и отстроили шикарную автостраду) в 100 километрах от Хошимина на берегу Тихого океана. Автобус некоторое время едет по высокому скалистому берегу, с него открывается величественная панорама на бескрайний океан, катящий свои воды на белоснежный пляж. Единственный недостаток этого местечка — полное отсутствие какой-либо тени. А солнце жарит так, что даже вода не спасает. После нескольких часов купания, загорания, а для меня еще и ловли ящериц, все с красными физиономиями отправляются в город, где можно насладиться холодным пивом и мороженым перед обратной дорогой.

Уже в августе меня ожидала следующая поездка во Вьетнам. Перед отрядом, отправлявшимся на север страны, стояла задача провести описания растительного и животного мира на разных стадиях восстановления тропического леса в Национальном парке Кукфыонг. До него ехать от столицы несколько часов. Мы выезжаем из Ханоя ранним утром, когда улицы забиты тысячами велосипедистов. Не спеша вращая педалями, они артистично лавируют, увертываясь от немногочисленных машин. По узенькому свободному пространству они проносятся, как эквилибристы по канату, ухитряясь не сталкиваться, даже когда мчатся навстречу друг другу. Машина выбирается из города. За окном знакомые уже картины: рисовые поля, повозки, запряженные буйволами. Два часа по дороге на юг, и ответвление уводит нас на запад. Незаметно кончились зеленые пятна рисовых участков, машина выехала на широкое пространство долины. У горизонта, увеличиваясь и множась, появляются уже знакомые, похожие на пни, горы. Теперь машина не мчит по трассе № 1 — Ханой — Хошимин, а ползет по ущельям среди гор. Еще четыре часа трясемся по проселочной дороге, и наконец дорога начинает забираться вверх. Ее обступают непроходимые заросли, перед нами выплывает шлагбаум, и серьезные дяди с автоматами проверяют документы. Дальше простому смертному нельзя — заповедник! После осмотра бесконечных печатей нас пропускают, и вскоре из обступившей дорогу зелени выплывает надпись «Кукфыонг». Шофер выключает мотор, разливается спокойствие летнего дня. Воздух напоен пряными ароматами тропических цветов. Сразу за воротами начинается девственная зелень. Мы оказались в одном из последних сохранившихся массивов тропического леса в Северном Вьетнаме. Обсудив все формальности с дирекцией, снова забираемся в машину. До северного кордона, где мы будем жить, километров пятнадцать, но машина едет больше часа. Вокруг дороги вздымается девственный тропический лес. Это — настоящая гилея, первобытная, видавшая еще, может быть, динозавров. Любая дорога когда-нибудь закончится. Наконец наша машина выезжает на поляну, посреди которой стоит лесной домик на сваях. Выгружаемся и заселяем комнаты на втором этаже (а может, это первый, ведь внизу-то ничего нет). Договариваемся о сроках завтрака и ужина. Обед, как уже все привыкли, — в лесу. Начинаются трудовые будни. Целыми днями мы бороздим просторы парка, изучая его жителей.

Кукфыонг — практически единственное место на севере Вьетнама, где сохранился богатейший природный комплекс, поэтому он и выбран основным стационаром для наших работ. Я и сейчас вспоминаю, с каким благоговением впервые вошел под сень тропического леса. Первое чувство, которое испытал, — чувство величайшего потрясения. Все было необычно и непривычно глазу. Тропический лес производит сильное, ни с чем не сравнимое впечатление, забыть которое невозможно. Снаружи перед вами предстает сплошная непроходимая стена растений, поднимающаяся иногда до 45 метров. Поскольку эта грозная «крепость» непроницаема для взгляда, то кажется, что деревья за этой стеной стоят столь же плотно и пробиться сквозь них можно лишь с помощью бензопилы. На самом деле толщина наружного лесного барьера составляет около шести метров; его образует густое переплетение светолюбивых вьющихся и прямостоящих растений. Проделать брешь в этой «броне» можно лишь с помощью мачете. Работа эта требует немалых усилий, но если вы не новичок, то сумеете отыскать звериную тропу или ручеек, чтобы проскользнуть сквозь эту стену. И тут вы окажетесь в просторном, богато украшенном храме, исполненном царственного величия. В нем невольно осознаешь собственную незначительность, уменьшаясь до истинных человеческих размеров — всего лишь безволосого высшего примата на громадной живой планете. Здесь мир вечных сумерек. Ведь сюда просачивается менее 5 % солнечного света, льющегося на кроны деревьев. Вверху, на высоте 20–30 метров, листва и переплетающиеся ветви образуют почти непрерывный зеленый навес, настолько плотный, что небо представляется снизу каким-то неясным сиянием; даже ослепительный свет тропического солнца достигает земли значительно ослабленным, в виде неясных бликов. Царствует какой-то волшебный сумрак, и это производит впечатление чего-то великого и первобытно-мощного. Недостаток солнечного света под пологом леса вкупе с бедностью почвы препятствует появлению пышной травянистой растительности. В тропическом лесу вы не увидите пестрого цветочного ковра. Зато, к большому удивлению тех, кто прежде бывал только в лесах умеренной зоны, целые букеты торчат прямо из того или иного ствола в нескольких метрах над землей.

Глаза постепенно привыкают к полумраку. Все вокруг окрашено в зеленый цвет различных оттенков. Разнообразные древесные стволы, которые, не ветвясь, достигают значительной высоты, производят впечатление каких-то колонн, подпирающих гигантское здание. Некоторые из них цилиндрической формы и выступают из земли так, как будто у корня они засыпаны; другие, подобно нашим развесистым дубам, значительно утолщаются у основания; третьи, особенно характерные, снабжены у корня плоскими крыловидными выступами. Эти выступы расходятся лучеобразно от главного ствола в виде тонких «досок», окружая его. Из крон, словно канаты, спускаются до земли лианы. Они видны всюду. Лианы обвиваются вокруг стволов, свешиваются с ветвей, перебираются с дерева на дерево, подобно змеям, огромными извивами лежат на земле. Некоторые тонки и гладки, другие грубы и узловаты. На стволах деревьев и на лианах повсюду сидят эпифиты — папоротники и орхидеи. Почву сплошь устилают опавшие коричневые листья. Кое-где лежат потемневшие трухлявые стволы погибших деревьев. Воздух очень теплый и предельно влажный, ветра нет, и пахнет какими-то невидимыми душистыми цветами или листьями. Ходить по этому лесу легко: в отличие от непроходимых джунглей, известных из приключенческих романов, в тропическом лесу можно найти множество тропинок, протоптанных животными.

А что же тигры, слоны, обезьяны? Первое впечатление — что в лесу почти не заметно никакой жизни, хотя вокруг постоянно слышен громкий звон и скрежет — это тысячи крупных цикад поют, сидя высоко над землей среди листвы и ветвей. Но это только первое впечатление, которое объясняется плохой видимостью в лесу даже днем и ночным образом жизни большинства его обитателей. Когда я присмотрелся, в глаза сразу бросилось обилие муравьев, мелких и крупных, блестящих и покрытых густыми волосками, стройных и неуклюжих. Они сидели на листьях и ветвях деревьев или стремительно бегали вверх и вниз по древесной коре. А вскоре замечаешь, что кое-где над почвой возвышаются кирпично-красные или желтоватые земляные холмики — термитники. Осмотришься внимательнее вокруг и обнаружишь сидящего на пестрой, покрытой лишайниками коре дерева совершенно сливающегося с этим фоном жука-усача или блестящего, словно выточенного из металла, хруща, сверкающего драгоценным камнем на глянцевитом листе. Стоит оторвать от ствола густое сплетение тонких лиан или кусок старой коры с упавшего дерева — и оттуда посыплются во все стороны, поскачут и вылетят десятки разнообразных насекомых: тараканы, жуки-чернотелки, ночные бабочки, сверчки, уховертки с причудливыми клешнями сзади брюшка, блестящие стройные жужелицы и многие другие. Тропический лес в нижнем ярусе отличается несметным богатством насекомых, паукообразных и других беспозвоночных. Многие из них доставляют немало неприятностей человеку. Весьма опасны многочисленные скорпионы и кровососущие насекомые, например малярийные комары, которые являются переносчиками малярии. Лес кишит наземными пиявками, незаметно проникающими сквозь любые ткани и доставляющими массу неудобств. Многоножки-сколопендры гигантских размеров поселяются в крышах домов, забираются даже в постели и вынуждают обстоятельно осматривать их перед сном. Но при соблюдении некоторой осторожности бояться этих животных не следует. Путешествуя по лесу, часто обнаруживаешь лесные тропинки, загороженные большими сетями паутины, нити которой по крепости почти не уступают шелку. На этих сетях живут великолепные пауки-нефилы, достигающие в длину 5 сантиметров, а с вытянутыми ногами — 15 сантиметров.

На опушке тропического леса, где через сплошные заросли широколистных трав и высоких злаков зеленые каскады лиан спадают с крон деревьев к самой земле, насекомых еще больше. Здесь царствуют яркие и разнообразные бабочки, которые не только очень многочисленны, но и велики, изящны по форме, богато и живописно окрашены. Вместо скромной коричневой или желтой окраски с редкими красными, синими или желтыми пятнами, которую мы видим у наших европейских бабочек, здесь господствуют яркие металлические синие, чистейшие зеленые и великолепные красные тона, притом не мелкими пятнышками, а широкими зеркалами, украшенными черными каемками или фоном. Здесь же летает много стрекоз с бесцветными или красными, желтыми или зелеными блестящими крыльями. На листьях растений на опушках тропического леса много жуков-листоедов, ярких клопов, цикадок и ос. И конечно, как и в глубине леса, видны многочисленные и разнообразные муравьи.

Из позвоночных в тропическом лесу чаще всего попадаются лягушки и ящерицы. В начале дождливого периода года, когда высохшие лужи и рвы наполняются водой, лягушки каждую ночь устраивают своеобразный концерт: некоторые из них квакают, другие звенят, как колокольчик, третьи щебечут.

Поздним вечером, когда солнце уже село и над джунглями сгустился туман, с залитых водой рисовых полей доносятся звонкие и мелодичные трели, напоминающие птичье пение. Это поют малайские, или чернорубцовые, жабы, расположившиеся на кочках. Название чернорубцовая эта жаба получила за мощные роговые гребни черного цвета на голове, наиболее выделяющиеся за верхними веками и по линии от глаз до ноздрей. Малайская жаба — самый распространенный вид амфибий Юго-Восточной Азии. По размерам и внешнему виду она напоминает нашу серую жабу. Чернорубцовая жаба не избегает соседства с человеком, напротив, поселяется обычно на возделываемых территориях, в садах, парках, местах, занятых посевами культурных растений, вдоль обочин дорог. Если эта жаба обитает в лесу, то выбирает, как правило, открытые участки — поляны, лужайки. Днем она скрывается под камнями, пнями и в норах грызунов, а с наступлением сумерек не спеша покидает свое жилище и отправляется на охоту, предпочитая муравьев и термитов. Незадолго до восхода солнца, плотно набив брюшко, жаба возвращается в свое укрытие.

Размножается малайская жаба в течение всего года, но наибольшей активности размножения достигает в начале сезона муссонных дождей. Как только начинается сезон дождей, несметные полчища этих жаб собираются вокруг прудов и заводей. Самцы, горло которых в брачный период приобретает красивый желтый цвет, неуклюже пытаются взобраться на какое-нибудь возвышение — камень, корягу или кочку, откуда лучше доносится их пение. Чем выше расположена эта «сцена», тем больше она ценится. При нехватке подобных возвышений между самцами начинаются потасовки. Соперники стремятся захватить удобную корягу, сталкивая ее владельца мордой и отбрыкиваясь от других претендентов задними лапами. Вскоре самки откладывают темные шнуры икры. В каждом таком шнуре — до тысячи икринок. Пройдет несколько дней, и водоемы закишат головастиками. Спустя месяц в джунглях и на полях появятся тысячи крохотных жаб, которых заботливо собирают крестьяне и выпускают на плантации и в сады. Малайские жабы надежно берегут будущий урожай от вредных насекомых.

Очень характерны для джунглей Индокитая веслоногие лягушки, большинство видов которых живет среди ветвей деревьев и кустарников. Их тело удивительно приспособлено к лазанию и прочному присасыванию к субстрату. Уникальна биология размножения веслоногих лягушек. В противоположность большинству других представителей своего отряда они не нуждаются в воде при откладывании яиц. Самцы, как правило, значительно мельче самок, которые в период размножения даже носят «мужей» на своей спине. Вместе с икринками самки выделяют из клоаки слизистую жидкость, которую взбивают задними ногами в густую пену, формуют из этой слизистой массы ком и крепко прижимают к нему расположенные рядом листья, чтобы они со всех сторон окружали кладку. Такие пенистые гнезда могут находиться как на стеблях трав и низко свисающих над водой ветвях, так и прикрепляться к прибрежным камням или плавать на поверхности воды. Слизь вскоре подсыхает, а внутри по мере развития яиц разжижается. Так создается для головастиков миниатюрный «аквариум», в котором они живут за счет запаса желтка, пока тропический ливень не смоет их вместе с родным домом в воду. В замкнутых гнездах головастики не выделяют экскрементов, а задерживают их в кишечнике, препятствуя этим загрязнению своего личиночного места обитания. Такое гнездо обеспечивает не только механическую защиту личинок, но и играет роль термостата, сглаживая значительные колебания температур в течение суток. В воде они развиваются дальше, как «нормальные» головастики, превращаясь в маленьких лягушат. А молодь некоторых видов покидает пенистое гнездо уже в виде «готовых» лягушат.

Ящерицы — одни из наиболее многочисленных позвоночных животных тропиков. Правда, в тропическом лесу из-за обилия растительности и плотного слоя опада на поверхности земли изучение ящериц затруднено. Но, если проявить терпение и быть внимательным, можно обнаружить множество интересных представителей этой группы животных.

Особенно часто встречаются в лесу сцинковые ящерицы. Они, кажется, живут здесь повсюду. Под ногами в лесу толстым слоем лежит опад — старые сухие листья, опавшие с деревьев. Если остановиться и оглядеться, можно увидеть, что в опаде бегает много маленьких, очень красивых сцинков. Иногда кажется, что слой листьев ожил— столько их в нем копошится. Чешуя сцинков блестит, отливая ярко-коричневыми и голубыми тонами, бока пестрые, все в черных и белых пятнышках.

Довольно часто на стволах деревьев попадаются изумрудно-зеленые крупные агамы-акантозавры, или гребненосные ящерицы. При приближении человека они стрелой взбираются по стволу дерева на недосягаемую высоту и оттуда высовываются, глядя на него. В этот момент у ящериц такой вид, будто они показывают язык. Весь необычный облик акантозавра придает ему удивительное сходство с маленьким сказочным драконом. Его высокая треугольная голова увенчана расположенными позади каждого глаза длинными шипами, а вдоль спины проходит высокий гребень из крупных плоских треугольных чешуй. Акантозавр отлично маскируется. Чтобы обнаружить его на ветке, нужно долго и внимательно присматриваться. Окраска ящерицы меняется мгновенно. Она приобретает то желтые, то зеленые, то коричневые цвета.

Столь же часто в лесу встречаются представители другого рода агамовых ящериц — калотов, которые характеризуются стройным, сжатым с боков телом, короткой головой и цепкими и длиннопалыми конечностями. У большинства видов вдоль середины спины, как и у акантозавра, проходит гребень из увеличенных треугольных чешуй. Всем калотам свойственна способность к быстрой перемене окраски под влиянием нервного возбуждения, а также температуры и света. Особенно быстро меняется окраска в период размножения у дерущихся самцов, которые непрерывно то желтеют, то краснеют.

Калоты ведут преимущественно древесный образ жизни и если спускаются на землю, то лишь для того, чтобы стремительно перебежать к соседнему дереву, высоко держа туловище на вытянутых ногах и дугой изогнув кверху хвост. Очень интересно наблюдать за ухаживаниями самцов, которые заключаются в том, что они медленно приближаются к сидящей неподвижно самке, периодически останавливаясь, приседая на передних ногах и кивая головой, и все сопровождается быстрым открытием и закрытием рта.

Во Вьетнаме, как и во всех тропических странах, очень много гекконов — ящериц, ведущих ночной образ жизни. Днем они прячутся, а ночью выходят поохотиться, полагаясь в поисках пищи на великолепное зрение. Ноги гекконов приспособлены для лазания по скалам, стволам деревьев и потолкам домов. Ночью в лесу часто можно слышать отчаянный вопль: «та-ке, та-ке». Это гигантский геккон токи оповещает собратьев, что место занято и сюда лучше не соваться. В отличие от остальных гекконов токи, особенно самцы, селятся в одиночку, выбирая какое-либо постоянное убежище, в районе которого неизменно охотятся. В местностях, где они встречаются, токи обнаруживают свое присутствие громкими звуками, начинающимися обычно со своеобразного гоготания, за которым с краткими интервалами следует характерное «та-ке», откуда происходит и название самого геккона. Крик этот повторяется иногда до десяти раз подряд. Подобнььм образом, перекликаясь друг с другом, они охраняют свой охотничий участок, сообщая соседям, что территория занята. Питаются они всевозможными беспозвоночными, однако нередко поедают и других мелких гекконов и даже птенцов и небольших грызунов. Крупный геккон, попав в руки, широко раскрывает пасть, глухо шипит и с громким квакающим звуком старается укусить, причем, как говорят те, кого ему удавалось кусать, разжать его сомкнутые челюсти, не повредив их, чрезвычайно трудно. Издавна токи использовались в восточной медицине, причем по своим целебным качествам они приравниваются к знаменитому корню женьшеня. В аптеках городов Юго-Восточной Азии гекконов можно увидеть в сушеном и живом виде, из них изготавливаются порошки, настойки и мази. Особенно ценится хвост ящерицы. Какие же болезни помогают лечить основанные на гекконе препараты? Их предлагают в качестве тоника при переутомлениях, расстройствах нервной системы, прописывают от кашля и для понижения кровяного давления.

У энтомолога джунгли ассоциируются с насекомыми, у орнитолога — с птицами. У простого же человека при упоминании о джунглях сразу возникает мысль о змеях и одновременно закрадывается холодок страха. Вообше-то, наслушавшись рассказов «бывалых путешественников», можно подумать, что ядовитые змеи — главная опасность в тропическом лесу. На деле же можно провести в тропическом лесу не только много дней, но и недель, прежде чем удастся увидеть хотя бы одну-единственную змею. В принципе, если внимательно смотреть под ноги, а руками не хвататься за что попало, беспокоиться не о чем. Я могу припомнить только единичные случаи, когда удавалось увидеть замечательную изумрудную куфию или «очковую змею» — индийскую кобру. Значительно чаще встречались безвредные для человека тонкие плетевидки. Они настолько хорошо маскируются в листве, что часто можно прикоснуться к змее, еще не увидев ее. Легкость и быстрота, с которой они извиваются, не задев ни листочка, замечательна. Плетевидные змеи, или плетевидки, широко распространены почти по всей Южной и Юго-Восточной Азии. Тело и хвост у них непропорционально тонки: при длине один метр или более толщина змеи не превышает толщину карандаша. Голова у плетевидок узкая, спереди сильно вытянутая и заостренная. Неповторимость этих животных — в совершенстве маскировки под лианы, древесные воздушные корни и ветви тропических деревьев. Они замечательно ловко и быстро скользят по ветвям и лианам, перемещаясь с ветки на ветку, могут держать на весу половину своего тела, которое в напряженном состоянии трудносгибаемо и плотно на ощупь. Плетевидки живородящи, активны бывают только в светлое время суток. Наблюдение за тем, как охотится эта змея, — одно из самых волнующих и незабываемых впечатлений. Медленно двигаясь, словно лиана, обдуваемая ветром, миллиметр за миллиметром она приближается к добыче (обычно к маленькой лягушке или ящерице), не подозревающей об опасности. Изгибая переднюю часть тела, змея стремительно бросается на жертву в наиболее подходящий момент, всегда безошибочно хватая ее за загривок или переднюю часть спины. Сразу же после того как добыча поймана, плетевидка производит жевательное движение челюстями, при которых вступают в действие задние зубы, и жертва оказывается вскоре парализованной ядом. Тут надо заметить, что, несмотря на то, что плетевидки относятся к семейству ужеобразных, которые, как известно, не ядовиты, на самом деле у них имеются ядовитые зубы (поэтому подсемейство, к которому они относятся, называется ложными ужами), расположенные на заднем крае верхней челюсти и отделенные от других беззубым промежутком, поэтому этих змей принято называть заднебороздчатыми. Поскольку зубы находятся в глубине пасти на заднем крае верхнечелюстной кости, плетевидка может нанести укус только находящейся во рту жертве (у всех же остальных ядовитые зубы расположены на переднем крае верхнечелюстной кости — их относят к переднебороздчатым змеям). По этой причине заднебороздчатые змеи, как правило, не опасны для человека. Хотя широко известен случай, когда знаменитый американский герпетолог Карл Паттерсон Шмидт погиб от укуса крупной африканской змеи — бумсланга. Ученый до последних минут своей жизни вел записи развития последовательных симптомов отравления.

Обильны в лесу птицы. В кронах деревьев можно заметить ожереловых попугаев, окрашенных во все цвета радуги питт и прочих представителей пернатых. Первое, что бросается в глаза наблюдателю, — это обилие у тропических птиц хохлов и других украшений из перьев, в частности удлиненных хвостов. Но наряду с этими своеобразными, невиданными и прекрасными формами орнитофауны каждый, побывав в тропическом лесу, вскоре убеждается в существовании массы неказистых, темных пташек. В большинстве случаев — это защитная окраска; окрашенные таким образом птицы держатся в кустарнике, на земле, по стволам деревьев. Млекопитающих в лесу встретить нелегко, хотя разнообразие их также велико. Очень многочисленны здесь всевозможные грызуны, в том числе изумительные по красоте белки. Нередко встречаются обезьяны-макаки и гиббоны.

Надо сказать, что работа в тропическом лесу — это не только получение радости и удовольствия. Тропический лес — экосистема, весьма мало приспособленная для жизни человека, которого встречает тут множество опасностей. И приходят они не в виде ожидавшихся тигров-людоедов и полчищ ядовитых змей, а совсем с неожиданной стороны. Например, как-то раз, не заметив во тьме гнезда древесных муравьев, я со всего размаху сшиб его головой. В следующую секунду тысячи разъяренных насекомых посыпались за шиворот. Первое впечатление — сразу понимаешь, какой изощренной жестокостью отличались жители наших сибирских лесов, когда сажали провинившихся и врагов на муравейник. Но тропические муравьи гораздо крупнее наших рыжих лесных. Возникает ощущение, будто по тебе гуляет громадный шпицрутен. Так что если бы кто-то наблюдал за моими телодвижениями, мог подумать, что мне приходится бороться с дымчатым леопардом. С трудом удалось отбиться от этой армии насекомых, но еще долгое время некоторые уцелевшие под рубашкой недобитые «спецназовцы» напоминали о моей неосторожности.

Другая неприятность, хотя и несмертельная — здесь все кишит наземными пиявками, доставляющими массу неудобств. Вцепившись в листья низких растений или затаившись на земле, они терпеливо ждут добычу. Когда та оказывается в пределах досягаемости, пиявки вытягиваются в длину и умудряются прилепиться даже к самому осмотрительному животному или человеку. Причем они способны проникнуть к телу сквозь любую ткань, даже сквозь дырочки в кедах. Прочно прикрепившись с помощью присосок, пиявки прокалывают тоненькой иглой кожу — при этом сам укол безболезненный — и начинают сосать кровь, одновременно впрыскивая фермент, препятствующий ее свертыванию. В результате кровь из ранки может сочиться несколько дней, что приводит к тому, что спустя несколько дней вся одежда пропитана кровью, да и вы сами являете собой зрелище не для слабонервных. Насытившись, пиявки способны жить без пищи больше года.

Однако самая опасная в тропическом лесу встреча — все-таки с людьми. Вообще-то местные жители очень добродушны, с большим интересом пытаются общаться с диковинными пришельцами, стараются помочь в поимке интересующих нас животных. Но в этих совершенно диких горах, как нас и предупреждали, действительно сохранились племена, которые даже не знают, что давно закончилась война, и, не задумываясь, могут пустить в дело свое допотопное оружие. А поскольку белого человека они в последний раз видели во время вьетнамо-французской войны — и это были вооруженные иностранные солдаты, — то не исключена возможность получить под ключицу отравленную стрелу.

Словом, с людьми здесьлучше не встречаться, но нам, например, несколько дней назад не повезло — набрели на лесную хижину. Хозяев нигде рядом не было видно, но по всему понятно, что жилье обитаемо. Хозяин не заставил себя ждать. Когда мы спускались с этого участка горы, позади послышалось легкое шуршание. Тигр? Его здесь тоже можно встретить. Однако на сей раз из лесной чащи выскочил не тигр, а весьма скудно одетый человек с угрожающе поднятым подобием копья. Всем своим видом мы постарались показать, что не имеем никаких агрессивных намерений. Возможно, наше спокойное поведение повлияло на него. Так же бесшумно он скрылся в зарослях.

Но какие тропики без тропического ливня? Находясь в тропическом лесу, несложно попасть под очередной ливень. Попал под него и я. Это было зрелище! Давно уже сгущавшиеся над горными вершинами облака быстро расползлись по небу, превращаясь в темно-свинцовую грозовую тучу. Послышались отдаленные раскаты грома, повеял ветерок, зашелестев листьями деревьев, небо мгновенно потемнело, вскоре раздалось несколько оглушительных раскатов грома, забарабанили крупные капли, и разразился такой ливень, какого не могут себе и представить те, кто не бывал в тропиках. Самые сильные проливные дожди во время наших летних гроз — лишь жалкая пародия на этот ливень. Полчаса я скрывался под крышей из крон деревьев, но потом мощные потоки пробили эту защиту, и дождь пошел просто стеной. Ветви деревьев, листья, воздушные корни и лианы направляли миллионы дождевых капель по тысячам каналов и канальцев, и струями, напоминающими маленькие водопады, дары неба струились по телу. Видимость была около пяти метров, впечатление было такое, что я просто купаюсь в одежде. Ждать окончания дождя было бессмысленно, и я отправился домой. Ливень длился три дня, в течение которых мы не могли высунуть и носа за порог и целыми днями поглощали «лямойку». На четвертый день выглянуло солнце, и уже спустя пару часов ничто не напоминало о том, что вокруг нас было непроходимое болото — все высохло. Так на собственной коже человек может убедиться в том, что такое на самом деле дождевой лес и почему называют его дождевым.

Чтобы постичь тропический лес, надо войти в него ночью. Для исследования гекконов, которые ведут ночной образ жизни, я занимался этим регулярно. Беру фонарь и незаметно удаляюсь от заставленного восточноазиатскими яствами стола. Вскоре огоньки скрылись за поворотом дороги. Наконец стих и шум, создаваемый людьми и столь неестественный здесь, в царстве первозданной природы. Я выключил фонарь и остался в кромешной тьме.

Где-то высоко сияли неведомые созвездия, а вокруг меня жил, дышал и похрюкивал огромный, непознанный мир, о котором человеку известно меньше, чем об обратной стороне Луны. Невидимые, перекликались птицы, бесшумные, скользили в зарослях змеи, надрывались своим звоном цикады, и где-то, потрескивая ветками, ломились в чаще таинственные звери. Мне не верилось, что это я, а не кто-то другой, нахожусь в самом центре диковинного тропического леса, за многие километры от человеческого жилья. Тропический лес ждал меня, манил своими тайнами и иронически усмехался над дерзкими помыслами человека постичь его. Столько лет я видел эту картину во сне — и вот она, мечта, в шаге от меня, — сделай этот шаг.

Главное, ночью можно наткнуться на тех животных, которых нельзя даже отыскать днем. Лампа, которой обычно пользуются шахтеры и спелеологи, — основное снаряжение в ночных путешествиях по дождевому лесу. Она помогает тут же идентифицировать непонятные звуки, направив ее свет на их источник. Словно бриллианты, в ее луче сверкают точки глаз маленьких паучков. Скорпионы, которые днем прячутся в укрытиях, под камнями, под отставшей корой, сейчас активны. Охотящийся скорпион медленно идете поднятым «хвостом», выставив вперед полусогнутые педипальпы с приоткрытыми клешнями. Он очень чутко реагирует на прикосновение к подвижному объекту и хватает добычу клешнями, нанося удар «хвостом», обездвиживая ее и убивая ядом. «Подвижный объект» — это, конечно, я, осторожно пробирающийся по ночным джунглям в свой лагерь. Надеюсь, впрочем, что мои ботинки не вызовут у скорпионов бурного слюноотделения. Как и у других обитателей ночных джунглей — ядовитых пауков. Уж лучше подвергнуться нападению громадных мохнатых пауков-птицеедов. Хотя в сознании большинства людей, знающих об их существовании, это страшные чудовища, укус которых смертелен.

В действительности птицееды выделяют очень мало яда, к тому же довольно слабого. Своих жертв эти охотники убивают прежде всего уколами огромных жвал. Иногда им удается убить даже ящерицу или лягушку, но главной пищей для них служат, конечно, насекомые. Я для них крупноват. Днем птицееды прячутся в убежище — чаще всего в норы, которые, если они глубоки, защищают паука от неблагоприятных погодных условий. В них влажность и температура остаются сравнительно постоянными. Птицеед скрывается в глубине норы, а в жаркие дни даже закрывает ее вход. С наступлением ночи пауки выходят из убежищ на промысел и проявляют себя умелыми охотниками.

Моя третья поездка во Вьетнам состоялась в 1990–1991 годах. В нашу группу кроме меня вошли Володя Усачев и Фан Лыонг — сотрудники Тропцентра и профессор Као Ван Шунг — крупнейший вьетнамский териолог, специалист по грызунам, заместитель директора Института экологии и биологических ресурсов, с которым активно сотрудничал Тропцентр. Вначале мы поехали в экспедицию в провинцию Шонла, в район города Моктяу. Для получения разрешения на работу здесь надо было ехать в столицу провинции, которая также называлась Шонла. Мы, естественно, с удовольствием забрались в наш «уазик» и отправились в глубь страны, зачарованно озирая сказочные виды гор Чыонгшона. Заночевав в Шонла, на следующий день мы вернулись в Моктяу и могли наконец приступить к работе. А надо сказать, что все это время беспрерывно шел мощный тропический дождь, и когда Шунг показал гору с абсолютно вертикальными склонами, на которые нам надо карабкаться, я долго думал, как же это нам удастся. Удалось. И не просто залезть, а и затащить гору ловушек, в которые мы здесь собирались ловить грызунов. Обратный путь оставил у меня массу воспоминаний. Когда я подошел к обрыву, чуть не лишился дара речи. Он был совершенно отвесный, и никаких деревьев, за которые можно было бы ухватиться, не было видно. Шунг бодро поскакал вниз, вслед за ним ринулся и я. Это была песня. Голые, скользкие скалы, мокрые сапоги, под которые постоянно забивался мой плащ. Большую часть пути я полз на заднице, пытаясь нащупать твердую поверхность. И вот когда я уже вроде убеждался в надежности камня, он медленно начинал отваливаться, а я судорожно хватался за ветвящийся чахлый кустарник, который спустя секунду, смачно хрустнув, оставался у меня в руке.

— Шунг, — кричал я сквозь шум дождя, — если придем домой живые, надо хорошо выпить.

— Это я с удовольствием, — отвечал мне профессор и вновь нырял в бездну.

Надо же — пришли живые. И, естественно, хорошо выпили.

Все это продолжалось дней десять. И за все это время солнышко появилось денька на два.

Мой следующий приезд в провинцию Шонла в мае 1991 года принес мне самую большую удачу. Тот майский день начинался как один из многих в экспедиции. Ранний подъем, завтрак, и вскоре машина доставила нас к подножию горы Каофа. Вьетнамские горы — это нечто особенное в своем роде. Необычайно крутые, освоенные крестьянами до довольно больших высот, и только где-то на недоступной вершине сохранились кудрявые шапки густых и богатых лесов. Поделившись на несколько групп — «по интересам», — начинаем подъем. Моей неизменной спутницей в этих поездках была Хо Ту Кук — сотрудница Института экологии и биологических ресурсов в Ханое, специалист по амфибиям. Наш путь с Кук лежит на самую вершину, туда, где притулился небольшой, но наверняка очень интересный участок леса. От резкого подъема начинает учащенно биться сердце. Восходящее постепенно солнце заметно пригревает, а ведь только раннее утро. Что-то будет в разгар дня. Поднявшись до половины горы, садимся передохнуть. От увиденного вокруг захватывает дух. Кажется, вся страна раскинулась у подножия. Вьетнам сказочно красив. Далеко внизу остались поселки, по дороге неспешно двигаются повозки, запряженные буйволами, геометрически точно расчерчены квадраты рисовых полей. А вокруг простираются величественные горы, увенчанные, как и наша, буйными шапками девственных лесов.

Пора в путь. Вот наконец и сень леса. Начинается обычная работа. Поиск рептилий, попутный сбор всевозможных насекомых, в обилии копошащихся в опаде и в листве. Улов не очень большой — высокогорный лес заметно беднее равнинного. Но что поделаешь — почти все леса на равнине вырублены, они остались лишь в нескольких заповедниках, но там сбор животных категорически запрещен. Несколько сцинцелл и индийский клиновидный сцинк — вот и все, что мы смогли поймать за несколько часов.

Обратный путь прерывается восклицанием Кук у небольшого камня, лежащего посреди кукурузного поля, возделанного прямо на крутом склоне:

— Там сцинк! Очень красивый!

Осторожно опускаемся на землю у этого камня. Теперь и я заметил: замечательная блестящая ящерица переливается под лучами солнца. Особенно красивым выглядит ярко-красное горлышко. Теперь самый ответственный момент. Такую красавицу нельзя упустить. Быстро разрабатываем тактику отлова. Впрочем, особых трудностей не ожидается: обычно, когда охотишься вдвоем, у ящерицы мало шансов. Так и на этот раз. Сцинк оказывается у меня в руках. С интересом рассматриваю его. Похоже, это мабуя. «А вдруг это новый, неизвестный науке вид?» — проносится у меня в голове шальная мысль. Вновь пойманная мабуя занимает свое место в мешочке и отправляется в дальний путь — в Москву. А мы с Кук продолжаем спуск и вскоре встречаемся у подножия горы с нашими коллегами — все возбужденно рассказывают о необычайных лесных встречах и демонстрируют свои находки.

Так — что же я все-таки поймал? Мабуи — крупные, подвижные ящерицы из семейства сцинковых. Если многих ящериц приходится долго и напряженно искать, то мабуи сами бросаются в глаза, едва ступишь под полог тропическою леса. Они обладают великолепной яркой окраской, блестя на солнце как драгоценные камни. Один из видов — длиннохвостая мабуя — самая обычная ящерица в Ханое. Часто, проходя по городу, можно видеть эту крупную яшерицу, сидящую на стволе дерева. Она ведет как наземный, так и древесный образ жизни, поднимаясь высоко по стволам. Мабуи — один из крупнейших родов не только среди сцинковых, но и среди всех ящериц. В него входит около 90 видов (многочисленнее этого рода только род анолисов — 280 видов). Наиболее разнообразны мабуи в Африке, где обитает больше половины известных видов. Но они распространены также в Азии и в Латинской Америке. Мабуи, как и большинство ящериц, насекомоядны. Они питаются большими насекомыми — сверчками, кузнечиками, а также земляными червями и пауками.

По некоторым признакам этот экземпляр, пойманный нами на горе Каофа, отличается от всех остальных. Но это, разумеется, требует проверки — большой и детальной. Найти и поймать ящерицу — это полдела. Надо еще довезти ее до Москвы, и там уже, в тиши кабинетов начинается работа по определению. За окном шумит вьюга, а я сижу как в тропическом лесу, и каждое животное воскрешает в памяти незабываемые картины тропического леса и праздничное настроение от работы в нем. После подробного изучения всех мабуй из Вьетнама и сопредельных стран по книгам и экземплярам, хранящимся в нашем Зоологическом музее, я установил, что по некоторым признакам фолидоза (так называется чешуйчатый покров ящериц и змей) этот экземпляр, пойманный нами на горе Каофа, отличается от всех остальных. Новый вид я назвал именем своего научного руководителя, выдающегося российского герпетолога Ильи Сергеевича Даревского, который внес самый значительный вклад в познание герпетофауны Вьетнама.

Есть люди, которые на долгие годы определяют развитие той отрасли науки, в которой они работают. В отечественной герпетологии в XX веке таким был (и остается) Илья Сергеевич Даревский. По его книгам, особенно по четвертому тому в серии «Жизнь животных», я изучал ящериц, и благодаря его работам именно эта группа животных стала для меня основным объектом изучения. Уже будучи начинающим ученым, я написал письмо Даревскому, в котором рассказал о своих планах работы во Вьетнаме и попросил прислать его оттиск с описаниями новых видов из этой страны, которую он несколько раз посетил. Он выслал мне оттиск, а также список работ, которые мне полезно изучить перед поездкой, и очень интересовался моими планами. И вот теперь мне впервые предстояло встретиться с крупнейшим советским герпетологом, который был для меня почти легендарной личностью.

Утром 20 ноября 1985 года я впервые ступил на землю Ленинграда. Приехал я сюда с моим старым студенческим другом Гарри Сапожниковым, который также должен был встретиться с Даревским, поскольку собирался поступать в аспирантуру в Зоологический институт. Мы с Гарри прошествовали через весь Невский проспект, пересекли Дворцовую площадь и Дворцовый мост и остановились перед зданием Зоологического института — колыбелью российской зоологии.

Илья Сергеевич встретил нас у входа в институт и пригласил проследовать в его кабинет. Мы поднялись к нему и стали ошеломленно озираться по сторонам: красивые фолианты заполняли полки, диковинные рептилии покоились в банках, фотографии величайших герпетологов мира украшали стены. Илья Сергеевич, выслушав мой рассказ о том, откуда я такой взялся, с энтузиазмом принялся рассказывать о Вьетнаме, о джунглях, о своей работе и о том, на что я должен обратить внимание. Надо ли говорить, что я как во сне завороженно сидел и внимал, все еще не веря, что вот так запросто беседую с человеком, написавшим очерки о рептилиях в «Жизни животных» — настольной книге моего детства.

И впоследствии, когда я уже начал работать во Вьетнаме, Илья Сергеевич уделял мне много внимания и стал руководителем моей диссертации, посвященной ящерицам этой страны.

Но пора вернуться во Вьетнам, благо в январе 1990 года нас ждала поездка в Шапа — высокогорный поселок на крайнем севере, куда выехала наша группа. В ее составе были я, Усачев, Лыонг, Там — грызунятник, посланный Шунгом, девушки Хой и Ван и водитель Хой. Надо сказать, что время для поездки в горы было выбрано не совсем удачно — уж слишком холодно там было. Дорога заняла два дня. Первый мы ехали до Йенбая, где заночевали, потом полдня — до Лаокая, где за шлагбаумом начинался Китай, а потом дорога пошла резко в горы. Несколько часов наш «уазик» натужно ревел, пока наконец, уже в темноте, мы не подъехали к гостинице. Холодина стояла зверская — около 5° тепла (ничего себе — тропики!). На следующий день отправились в горы. Любопытно было выезжать из Шапа. Весь поселок находился в тумане, и вдруг машина выныривала на солнце и лезла дальше в горы, а полоса туманов и облаков оставалась внизу. Прямо перед нами вздымался трехглавой вершиной пик Фансипан — высочайшая точка Вьетнама, весь покрытый мохнатым лесом. Когда мы остановились и вылезли из машины, глазам предстала любопытная картина. Мы стояли на солнце, а прямо под ногами у нас проплывали облака, время от времени открывая долину. Где-то далеко внизу лаяли собаки, о чем-то кричали люди — там уже был Китай. Ну а мы находились во Вьетнаме и, взвалив на спины ловушки, полезли на склон. Когда показалось, что сердце сейчас выскочит из груди, Усачев сказал: «Здесь», это означало, что именно здесь в прошлом году провели свои описания ботаники и поэтому логично было провести в этом месте и зоологические исследования.

Вообще район Шапы в природном отношении уникален для Вьетнама. Массив Фансипан — северная часть хребта Хоангльеншон — является самой высокой горной системой страны. Здесь находятся наивысшие точки Индо-Китайского полуострова: гора Фансипан — 3143 метра над уровнем моря, гора Таянин — 3096 метров над уровнем моря. Узкие и крутые западные склоны массива обращены в сторону реки Да, а многоступенчатые восточные — в сторону реки Красной. Рельеф сильно расчлененный, преобладают склоны крутизной больше 30°. В районе Шапа широко распространены невысокие (до 30 метров от основания до вершины) холмы, разделенные густой сетью долин, они создают своеобразный ландшафт. Территория находится под воздействием экваториального муссона, который властвует с октября по март. Обычно в районах с муссонным тропическим климатом выделяются два сезона — дождливый жаркий и сухой прохладный. Однако в зоне массива Фансипан климатические условия осложнены наличием сезона холодных, промозглых моросей и туманов, называемого крашен. В среднегорных районах зимний сезон длится с начала октября до конца марта, средняя температура воздуха января составляет +5°, а минимальная достигает —2°. Обычны туманы. После апреля наступает лето со средней температурой +18°, максимальной — до +32°. В высокогорье климат своеобразен и не повторяется в других районах Вьетнама. Здесь относительно холодно и чрезмерно влажно. Только в этом месте в пределах страны изредка выпадает снег. Сезон дождей длится 9 месяцев — с марта по ноябрь. Поэтому тут практически отсутствует сухой сезон, что определяет развитие высокогорного пояса «туманных» лесов на высотах, превышающих 1800 метров над уровнем моря.

Большой амплитудой высот (от 60 метров в долине Хонгха до 3143 метров над уровнем моря на вершине Фансипана) объясняется отчетливое изменение с высотой растительности. Горный массив Фансипан флористически является одним из наиболее богатых районов Северного Вьетнама и самый большой по распространению эндемичных видов (то есть живущих только здесь). Зона тропических вечнозеленых лесов занимает южную и восточную части округа, где высоты не превышают 500— 600 метров. Здесь ведется активная хозяйственная деятельность — заготовка древесины, выпас скота, террасирование склонов под рисовые чеки (участки), создание плантаций. В среднегорном поясе, на высотах от 500–600 метров до 1800 метров, расположена зона горных тропических полулистопадных лесов. Выше 1800 метров лежит зона горных туманных моховых тропических лесов с обилием эпифитов, она образует несколько изолированных массивов, связанных с наиболее высокими хребтами. На высотах более 2400 метров наряду с широколиственными встречаются фрагменты хвойных лесов, что сближает их с лесами прилегающих районов Южного Китая. В высокогорье (выше 2700 метров) распространены криволесья с густым лишайниковым и моховым покровом, развиты сообщества из бамбука, достигающего одного — трех метров высоты, характерны заросли рододендронов.

Сейчас, спустя много лет, пребывание во Вьетнаме вспоминается как сказочный праздник общения с тропическим лесом, с его богатейшей фауной и фантастической растительностью. К сожалению, судьба тропических лесов трагична и будущее их туманно. Ненасытные аппетиты промышленно развитых стран в сочетании с хищнической практикой ведения сельского хозяйства в развивающихся экваториальных странах привели в большинстве тропических районов к катастрофическому сокращению лесных массивов. Вырубка лесов и ведение сельского хозяйства на лесных почвах без учета экологических взаимосвязей могут привести к формированию роковых по своим последствиям процессов. Питательные вещества после каждой жатвы полностью исчезают из почвы, она истощается; восполнять питательные вещества необходимо путем внесения естественных и искусственных удобрений. Из-за климатических условий жаркого климата все это сопряжено с большими трудностями. С выкорчевыванием деревьев нарушается оборот питательных веществ. На первом этапе потери минеральных веществ денитритфицирующие бактерии высвобождают часть связанного в почве азота. На втором этапе в ходе сжигания деревьев ветер в форме дыма, золы и пепла уносит еще некоторую часть питательных веществ. Оставшиеся вещества выщелачиваются из почвы дождем. Многие области влажных тропиков непригодны для высокопродуктивных форм интенсивного земледелия, и подобные попытки приводят к быстрой и зачастую окончательной деградации земель. Сведение тропических лесов уже сейчас привело к серьезному нарушению окружающей среды, в частности, к тревожному росту содержания в атмосфере окиси и двуокиси углерода, что влечет за собой возникновение «парникового эффекта» и повышение температуры мировой атмосферы. Увеличение нынешнего уровня содержания углекислого газа в 2 раза может привести к повышению средней температуры поверхности Земли на 4°, в результате чего растаяли бы ледники, а уровень Мирового океана поднялся бы примерно на 35 метров. Можно также упомянуть здесь эрозию почв, ухудшение их качества, наступление песков, заиление рек. Тропические леса выполняют различные функции. Они защищают почву от эрозии, служат мощными накопителями влаги. С их исчезновением изменится отражательная способность земной поверхности, что не может не сказаться на атмосфере, а следовательно, на жизни растений, животных и человека на планете. Последствия сведения тропических лесов столь велики и устрашающи, что научная общественность назвала их «скрытой миной XXI века». До недавнего времени эта проблема представлялась столь далекой, что политический отклик на нее был весьма слабым; часто попросту устранялись от се решения. Житель России может возразить: «А нам-то какое дело до тропических лесов — пусть пигмеи беспокоятся, а у нас своей тайги — за неделю не объедешь». Во-первых, тайги у нас тоже не так уж много осталось она нещадно вырубается и загрязняется. Но речь сейчас не об этом. Все мы живем на одной планете, и нарушение климата в одном ее районе неизбежно скажется на всех остальных. Наши ресурсы весьма ограниченны, и другую планету нам никто не даст, спастись человечеству можно, только выработав новую глобальную этику сохранения природы. Давно пробил час безотлагательного решения проблемы сведения тропических лесов. Тропический лес — бесценный источник продукции и полезной информации, чудо природы. Почему мы уделяем столь мало внимания этим загадочным регионам, одновременно тратя миллиарды на космические цели, отстоящие от нас на множество световых лет? Человечество с таким рвением ищет во Вселенной малейшие проявления жизни — и наряду с этим безжалостно уничтожает, сводит пол корень крупнейшую на Земле биомассу — тропический лес, а вместе с ним половину всех живущих на планете видов растений и животных. И нет такой силы, которая смогла бы оживить их. Когда же мы осознаем, что, даже найди мы жизнь в глубинах Солнечной системы или Галактики, нам-то, нам другую планету никто не даст!

Нависла тень катастрофы, которую можно сравнить с массовым опустошением, происшедшим около 65–70 миллионов лет назад во время перехода из мелового в третичный период, когда вымерли динозавры. «И стоит ли волноваться из-за сорняков и червяков? Останется их предостаточно!» Вот главный аргумент сторонников коренного преобразования природы. Эти люди не понимают, что каждый вид, эволюционировавший многие миллионы лет (гораздо больше, чем человек), занимает свою, только ему свойственную нишу, и его исчезновение с лица планеты неизбежно потянет за собой цепочку других, трудно прогнозируемых изменений в той экосистеме, где он занимал эту нишу. «И динозавры вымерли! Жалко, конечно, но что же теперь — лить слезы по древним рептилиям?» Да, конечно, динозавры вымерли, но процессы вымирания отдельных видов, завершившиеся до появления человека, не нанесли вреда природе, поскольку экологическая роль исчезающих видов перешла к новым, более развитым, которые не только выполнили экологические функции старых, но и усовершенствовали их. Последствия же бессмысленного уничтожения человеком многочисленных видов живых организмов могут быть устранены лишь в результате новых процессов эволюции, длящихся многие миллионы лет, — и результатов этих уже не увидеть ни ныне живущим, ни их потомкам.

Населяющие нашу планету живые существа — единственные наши собратья во всей Солнечной системе, а возможно, и вообще во всей Вселенной. Самое время человеку поостыть в своих стремлениях, направленных на покорение природы, на ее эксплуатацию, и постараться жить в гармонии с живой природой, чтобы тем самым обеспечить возможность дальнейшего существования всему живому на земле. И самому себе. Устраивая заповедники, человек пытается сохранить естественные биоценозы, защитить живущих в них живых существ от гибели. Однако создания заповедников для спасения растительного и животного мира далеко не достаточно. В океане экологически опустошенных районов такие заповедники являются лишь ничтожными островками, на которых сохранились естественные формы биоценозов. Живые существа, обитающие в заповедниках, разделенных обработанными территориями, лишены возможности смешиваться с популяциями соседних зон, проводить с ними генетический обмен.

Тропические леса, несмотря на нанесенный им в последнее время ощутимый урон, тихо продолжают свою незаменимую работу, неустанно перерабатывая лесной опад в множество растительных и животных продуктов, обеспечивая нас топливом, лекарствами, бамбуком, мясом, медом — всего не перечесть. Столь же безотказно тропический лес продолжает исполнять свою роль стража плодородия почв, распределителя стоков, предотвращая засухи и эрозию, накопителя генетических ресурсов флоры и фауны, стабилизатора и очистителя атмосферы, регулятора температуры, а также хранителя научных, культурных, образовательных и эстетических ценностей. Самое замечательное, что вся эта сложнейшая деятельность протекает тем успешней, чем меньше мы в нее вмешиваемся.

Такие невеселые мысли будоражили меня постоянно, когда я проводил регулярные исследования в разных районах Вьетнама. Фауна этой страны очень богата, и каждая экспедиция в труднодоступные районы приносит описания все новых и новых видов. Только вот успеем ли мы их описать? Если тенденция к сведению тропических лесов не изменится, то очень скоро станет нечего изучать.

Но вот закончена очередная экспедиция, растения аккуратно уложены в гербарии, насекомые — в коробочки; полевые дневники испещрены записями, которые послужат впоследствии основой для написания отчетов, статей, докладов. А я уже жду следующей встречи с тропическим лесом, когда звон цикад разбудит меня на рассвете в лесном домике, изумрудная зелень заглянет в окна моего жилища, а нежно-розовые геккончики, поприветствовав меня своим «чак-чак-чак», отправятся на охоту, оберегая мой покой от надоедливых насекомых.

Глава седьмая ПТИЧИЙ РАЙ — БХАРАТПУР

Индия! Сказочная и загадочная страна, воспетая Редьярдом Киплингом и Джимом Корбеттом, страна бенгальского тигра и индийского носорога, страна великолепной и красочной природы. Сколько раз я делал посадку в Калькутте по дороге в Ханой и обратно и думал, что неплохо бы посетить Индию. И вот представилась такая возможность — в рамках советско-индийского сотрудничества в эту страну направляется группа советских ученых-экологов, в которую включен и я.

27 апреля 1990 года наш лайнер благополучно совершил посадку в международном аэропорту Индира Ганди в Дели. И вот страна Маугли и Черной Горы передо мной — мы едем на старинном автомобиле «амбассадор» по улицам цветущей индийской столицы. 45° тепла в тени, огромный город изнывает от жары. Поселили нас в общежитии Делийского университета. Президент принимающей стороны — Общества охраны окружающей среды — Деш Банду вечером пожаловал к нам рассказать о планах. Они были обширные — посещение природоохранных организаций, поездка в Национальный парк, многочисленные экскурсии.

А пока мы получили возможность погулять пару дней по городу. Дели — один из древнейших городов Индии. Он расположен в северной части страны, на высоком берегу реки Джамна, притоке Ганга, у подножия холмистой гряды Аравали. В древности город был известен под названием Индрапрастха. Современное название появилось в 736 году, когда близ древнего городища был построен город Дхиллика (трансформировавшийся потом в Дели). В 1911 году в Дели из Калькутты была перенесена столица Британской Индии и начал строиться Новый Дели.

Северная часть столицы — Старый Дели — типично восточный город с узкими улицами, кишащий народом, с бесконечными рядами лавок и лотков. На берегу Джамны стоит Красный Форт (Лал-Кила), построенный могольским правителем Шах-Джаханом в XVII веке. Над Красным Фортом Джавахарлал Неру поднял трехцветное знамя независимой Индии, которой предстояло преодолеть колониальную отсталость и построить новую, достойную многовекового наследия Индию.

Дели называют музеем индусско-мусульманской архитектуры, в котором представлены варианты этого стиля разных эпох. В городе насчитывается свыше тысячи памятников прошлого. Всемирно известен Кутаб-Минар (Башня победы) — самая высокая каменная башня в Индии, воздвигнутая мусульманскими завоевателями из красно-желтого песчаника с великолепным орнаментом и выгравированными надписями из Корана. История Кутаб-Минар удивительна. Первый камень в основание башни, высота которой достигает 73 метров, был заложен в 1193 году, но первоначально строителям удалось дойти только до первого этажа. Остальные четыре были достроены позже, и свой нынешний вид (башня сужается кверху, имея в основании 15 метров в диаметре, а у вершины — 2,5 метра) Кутаб-Минар приобрел в 1368 году.

Но главная из достопримечательностей Дели, к которой водят всех гостей этого города, — семиметровая колонна Ашока из натурального железа, установленная в IV веке на большой площади. Технологическое изготовление этого дивного семиметрового монолита не разгадано до сих пор. За полтора тысячелетия — ни следа ржавчины. Много раз брали пробы железа из любых участков колонны, подтверждая химически чистый его состав, не подвергшийся окислению, коррозии и другим влияниям в течение 16-ти столетий. Если у вас есть заветное желание и вы отчаялись ждать, когда оно наконец сбудется, побывайте вДели и найдите эту колонну, обладающую магической силой. Если, задумав желание, вы прислонитесь к ней спиной и сможете сомкнуть сзади руки, то желание обязательно исполнится. Колонна до сих пор является объектом поклонения индусов и туристов.

Новая часть города — Новый Дели — сооружалась в 20–30-х годах XX века как средоточие колониальных административных учреждений и резиденция высокопоставленных чиновников. Эти кварталы имеют четкую радиально-кольцевую планировку; в центре находится внушительный комплекс государственных учреждений (парламент, дворец президента, министерства); широкие улицы с газонами похожи на парки, богатые особняки прячутся в зелени садов.

Днем улицы Дели — сущий ад. Грохот, скрежет, резкие гудки самого экзотического транспорта. Лязгают железками и обдают дымом трехколесные моторикши. Их тысячи. Цирковые номера проделывают вокруг них пузатенькие индийские и элегантные японские автомобили. Мотороллеры, тучи велосипедистов, а то и запряженный буйвол. Все это катит без правил, без светофоров. Никаких гаишников (прошу прощения, гибэдэдэшников). Иногда поперек потока откуда-то сбоку вываливает на улицу слон, топает, не уступая дороги железным чудовищам. К появлению слонов в городе привыкли — притормаживают, и расписанная яркими красками гора переходит улицу, позванивая колокольчиками.

В Индии действует британская система левостороннего движения, но никаких иных аналогий с благовоспитанной Англией вы не найдете, поэтому, оказавшись на улице, надо смотреть в оба. Водитель обычно не утруждает себя подачей предупредительного сигнала о том, что он намерен свернуть. Лениво высунутая из окна рука — это лучшее, на что вы можете рассчитывать.

В Дели насчитывается около 800 скверов, которые всегда радуют глаз изумрудом подстриженных лужаек и пестротой ухоженных клумб. Куда ни загляни, всюду проникает сладкий, манящий запах сандала. Запах вечной таинственной Индии.

Но, как ни красив город, а нас все-таки тянет на природу. Наши индийские радушные организаторы приготовили сюрприз — нас везут в Национальный парк Кеоладео, место настолько уникальное, что ЮНЕСКО включило его в Список Всемирного Наследия. Расположен Национальный парк на востоке штата Раджастхан, в четырех километрах к юго-востоку от города Бхаратпур, и занимает площадь 29 км². Столица Индии Дели и столица штата Джайпур расположены почти на равном расстоянии от Бхаратпура — 176 километров. Много лет назад в этом районе рос густой лес. В прежнем княжестве Бхаратпур здесь был заказник. В этом месте, куда съезжались охотиться высокопоставленные лица, истреблялось фантастическое количество птиц. История сохранила такие ужасающие цифры. На охоте, устроенной для лорда Хардринджа в декабре 1914 года, 49 охотников убили 4062 птицы. В ноябре 1916 года на охоте в честь лорда Челмсфорда не менее 420 птиц было убито 50-ю охотниками. В ноябре 1938 года был установлен печальный рекорд: на охоте присутствовал лорд Линглисгоу, и 4273 птицы были истреблены 41-м охотником. Пологую ложбину, где во время муссонных дождей с июня по сентябрь скапливалась вода, с 1850 года стали расширять отводными каналами, дамбами и шлюзами. Ложбина превратилась во влажный участок, который полностью не пересыхал до следующего периода дождей благодаря регулируемому подводу воды. Эти места островками низких лесов, кустарников и лугов напоминают мозаику; местные называют их гхана — дебри. После получения Индией независимости 13 марта 1956 года Бхаратпур был объявлен Птичьим заповедником, а 28 августа 1981 году преобразован в Национальный парк.

Основой парка является большое мелководное (его глубина менее полутора метров) озеро, разделенное дамбами и зарастающее тростником, осоками, лотосом. В растительном покрове господствуют саванны с редкими раскидистыми деревьями и богатым травянистым покровом. В саваннах широко представлены дикорастущие виды сахарного тростника, среди которых растут отдельные деревья сала и зонтичные акации. Травянистый покров во влажный сезон иной раз достигает четырех метров в высоту. Другой тип растительности представлен на увлажненных землях, называемых в зарубежной литературе «ветленды», которые обычно затапливаются с июля по март. Незначительные площади занимают лес и редколесье, в которых почва лишена травянистого покрова.

Главная достопримечательность парка — это птицы. Изобилие водной растительности, рыб, лягушек, насекомых, моллюсков и планктона в мелких водах в сочетании с кустами и деревьями, растущими на озерах, представляет идеальные условия для гнездящихся пернатых. Ежегодно в Кеоладео прилетает 300–350 тысяч птиц, относящихся к 331 виду. Национальный парк — одно из лучших мест для гнездования водоплавающих; здесь выводят птенцов 103 вида пернатых. Жизнь птиц, гнездящихся в Кеоладео, можно наблюдать с многочисленных дорог и дамб, пересекающих парк. Но лучше всего воспользоваться лодкой.

Утренние прогулки по озерам незабываемы. Воздух еще прохладный, капельки росы, словно бриллианты, переливаются в лучах восходящего солнца. Лодка бесшумно раздвигает траву и тростник. На свободных от зарослей пространствах цветут водяные лилии самых разнообразных оттенков. Здесь, среди всей этой недолговечной растительности, кормятся постоянные обитатели этих мест: камышница, лысуха, поганка, якана. Если повезет, можно наблюдать увлекательное зрелище — охоту змеешейки. В отличие от бакланов и большинства ныряющих птиц, змеешейка погружается в воду, как подводная лодка. Голова и шея плавно рассекают воду, и птица исчезает, почти не потревожив поверхностную гладь. Десяток секунд — и змеешейка всплывает — чаще всего с трепещущейся рыбкой на клюве. Именно на клюве, потому что это птица, не в пример другим пернатым рыболовам, пронзает добычу своим клювом, как гарпуном.

Очень интересно проследить, как в зависимости от времени года меняется состав птиц, населяющих парк. В июле наступает муссонный период. С его началом рыбоядные птицы (цапли, бакланы, змеешейки, аисты) прилетают из южных и восточных частей Индии. Вода высокая, чистая, прозрачная, ловить рыбу несложно, так что этим видам пернатых сразу после окончания муссонных дождей самая пора выводить птиц.

В начале октября парк становится местом сбора неисчислимого множества перелетных уток, гусей, журавлей. Богатая водная растительность дает много пищи. Когда тысячи птенцов начинают выходить за пределы гнезда и завершается прилет уток, наступает пора хищных пернатых. Их скопления вокруг водоемов Кеоладео — еще одна из достопримечательностей парка. Из гнездящихся здесь хищных птиц следует отметить величественного орлана-долгохвоста, сооружающего себе огромное гнездо — целую крепость высотой и шириной около двух метров. Одной из самых знаменитых зимующих здесь птиц является белый журавль, или стерх. Эта редчайшая птица гнездится только у нас в России — в Якутии и в низовьях Оби, и как раз обская популяция прилетает на зимовку в Кеоладео. Чтобы попасть сюда, стерхам надо пролететь 8000 километров от сибирских тундр. Обычно эти журавли прилетают сюда в конце декабря. В начале марта они покидают озеро — единственное место их зимовки в Индии. По подсчетам орнитологов, в Бхаратпур с 1970 года регулярно прилетают 60–65 стерхов. Здесь птицы в основном держатся группами по пять-шесть особей. Некоторые живут парами. Каждая такая пара закрепляет за собой места кормежек и оказывает сопротивление любым попыткам других журавлей проникнуть на их территорию.

В марте наступает засуха, и птичье население редеет до той поры, пока муссон вновь не напоит влагой водоемы и в июле — августе опять начнется гнездование. Зимние гости улетают на север. Даже многие размножающиеся в муссонный период птицы покидают парк. Некоторые пернатые (голуби, зимородки, дятлы, иволги) размножаются летом. В мелкой воде нерестится рыба, что способствует гнездованию зимородков, которое происходит в апреле— мае. Затем начинаются муссонные дожди, уровень водоемов поднимается, вода становится чище, и складываются благоприятные условия для бакланов и змеешеек.

Из животных, обитающих в парке, следует отметить оленей аксиса и замбара, бенгальского кота, дикобраза. Из крупных рептилий встречаются тигровый питон, королевская кобра, сохранился гангский гавиал.

В один из дней организаторы свозили нас в Агру, которая находится в 50 километрах от Бхаратпура. Агра возникла как крепость на левом берегу Джамны в XV веке. Там мы посетили «восьмое чудо света» — знаменитый Тадж-Махал — выдающийся памятник индийской архитектуры периода Великих Моголов (резиденцией которых была Агра), мавзолей жены Шах-Джахана (в котором позже был похоронен и сам Шах-Джахан), сооруженный в 1630–1652 годах. Тадж-Махал представляет собой белоснежный 5-купольный храм, стоящий на высоком берегу Джамны, высотой 74 метра, с четырьмя минаретами по углам, он стоит в центре огромного зеленого поля, на котором растут аллеи пышных кустов, цветов и деревьев. Перед ним находятся бассейны, заполненные чистейшей водой, в которой плавают золотые рыбки. В воде бассейнов мавзолей зеркально отражается, и издалека кажется, что вы видите перед собой два Тадж-Махала — один прямо перед глазами, как бы парящий в высоком небе, второй — его полное отражение в малоподвижной воде, которой так много, что дворец в перевернутом виде умещается весь до золотого полумесяца, венчающего башню над гигантским куполом. За бассейнами идут ряды изящно подстриженных травяных газонов с вечнозелеными кустами различной декоративной формы. Основные достоинства Тадж-Махала в его архитектурном совершенстве, очень красивом белом мраморе и инкрустации драгоценными и полудрагоценными камнями, часть из которых давно позаимствована любопытными туристами.

О масштабах строительства Тадж-Махала можно судить по таким данным: только на земляных работах в течение многих лет было занято более 20 000 человек; около 2000 верблюдов и 1000 повозок, запряженных буйволами, использовались для перевозки камней и других материалов; почти 1000 мулов поднимали обработанные глыбы и кирпичи по специальной платформе на строительные площадки. Работы велись в полумиле от Джамны. После завершения мавзолея русло реки было искусственно приближено к Тадж-Махалу, чтобы придать ему еще большее величие и красоту. По свидетельствам, 540 кусков сердолика привезли из Багдада, 670 кусков бирюзы — из Тибета, 614 кусков малахита — из России, 559 кусков оникса — из Декана, 625 алмазов — из Центральной Индии. Только на надгробье ушло 10 тысяч жемчужин.

Потрясенные и переполненные впечатлениями, мы садимся в поезд и едем обратно в Дели — дорога до столицы занимает 5 часов, и все это время мы сидим, приникнув к окнам, за которыми бегут замечательные пейзажи Центральной Индии.

На следующий день мы уезжали домой. Все индийцы, сопровождавшие группу в поездке, пришли проводить нас, подарили настоящий индийский чай, оплатили такси и отправили в аэропорт. Надвигалась томная индийская ночь, на небе зажигались яркие звезды, стремительно проносились за окном кварталы огромного города, и вот уже забрезжила на горизонте искрящаяся надпись «Международный аэропорт Индира Ганди». До свидания, Индия! Будем надеяться на новую встречу.

Глава восьмая В ПОИСКАХ ДИКОГО ВЕРБЛЮДА

Путешествия бывают разные. Например, путешествие на базар в Стамбул. Или поочередное прогревание тела то на греческом, то на тунисском, то на египетском пляже. Но есть когорта людей, понимающих под словом «путешествие» поездку в дикую природу, проживание не в пятизвездочном отеле, а в хижине среди местных жителей, когда незнание туземного языка ничуть не мешает нормальному общению. Лучшую страну для любителей такого путешествия, чем Монголия, трудно найти. На Земле мало осталось мест с такой дикой и нетронутой природой, как Монголия — страна изумительной по красоте природы, древнейшей истории, крупнейших в мире «кладбищ» динозавров. Каждый путешественник найдет в ней себе интерес по вкусу. Недаром так любили Монголию великие русские путешественники — Николай Михайлович Пржевальский, Петр Кузьмич Козлов, Михаил Васильевич Певцов, ВсеволодИванович Роборовский, Григорий Ефимович Грумм-Гржимайло! Великая и счастливая судьба была у этих людей. Их именами назывались хребты, перевалы, животные. Давно нет в живых великих путешественников прошлого, но до сих пор бегают по просторам Центральной Азии лошадь Пржевальского, хомячок Роборовского, круглоголовка Грумм-Гржимайло. Сколько бесценных находок для истории было сделано, сколько открытий.

А что мы знаем сейчас об этой прекрасной стране, кроме оскорбительной поговорки: «Курица— не птица, Монголия — не заграница?» Я искренне верю, что когда-нибудь люди опомнятся и поймут, что выборы депутатов, склоки политиков, безнравственность правителей — не более чем мышиная возня на фоне вечной красоты природы. И люди последуют призыву великого борца за сохранение девственной природы Бернгарда Гржимека, которому принадлежат замечательные слова: «В ближайшее столетие люди наверняка не отправятся в путешествие, чтобы взглянуть на чудеса современной техники. Наоборот, из душных, закопченных городов они устремятся к уцелевшим уголкам живой природы, дышащим покоем и тишиной. Страны, сумевшие сохранить такие оазисы природы, будут вызывать всеобщую зависть и благодарность», и ринутся в дикие степи и непокоренные горы. И вот тогда Монголия станет меккой для путешественниц ков и туристов, они будут благословлять эту страну, сохранившую свою удивительную природу и культуру.

У каждой страны есть животное — визитная карточка. У России — это соболь, у Китая — большая панда, у Австралии — кенгуру. Когда речь заходит о Монголии, у зоолога сразу возникают образы двух животных — лошади Пржевальского и дикого двугорбого верблюда. Открытие Пржевальским дикого верблюда было одним из замечательных событий в зоологической науке XIX века. Наука пополнилась еще одним новым видом животного. Это была сенсация в научной жизни. О существовании дикого верблюда в пустынях Центральной Азии знали еще из древних китайских летописей, рассказов Марко Поло. Однако он оставался легендарным животным — ученые его не видели. Лишь в конце XIX века Пржевальский встретил, добыл и описал этого верблюда. Замечательным было и то, что встретил впервые его он в день десятилетия начала своих путешествий. Вот как описывает Пржевальский это событие в своих трудах: «15 января. Сегодня исполнилось десятилетие моей страннической жизни. 15 января 1867 г., в этот самый день, в 7 часов вечера, уезжал я из Варшавы на Амур. С беззаветной решимостью бросил я тогда свою хорошую обстановку и менял ее на туманную будущность. Что-то неведомо тянуло вдаль на труды и опасности. Задача славная была впереди; обеспеченная, но обыденная жизнь не удовлетворяла жажде деятельности. Молодая кровь била горячо, свежие силы жаждали работы. Много воды утекло с тех пор, и то, к чему я так горячо стремился, — исполнилось. Я сделался путешественником, хотя, конечно, не без борьбы и трудов, унесших много сил… День десятилетия ознаменовался для меня неожиданным сюрпризом: мы встретили наконец дикого верблюда, но, к величайшему огорчению, не могли его убить. Дело происходило следующим образом: вставши, по обыкновению, с рассветом, мы напились чаю, доели остатки вчерашнего супа и хотели вьючить верблюдов. Стоянка была в эту ночь в горном ущелье на высоте 10 000 футов, утром стоял мороз -17° и дул восточный ветер. Все верблюды были уже завьючены, и их начали связывать в караван, как вдруг один из казаков заметил, что шагах в трехстах от нас ходит какой-то верблюд. Думая, что это один из наших вьючных, тот же казак закричал другим, чтобы они поймали ушедшего и привели его к каравану. Между тем, осмотревшись кругом, казаки увидели, что все наши одиннадцать верблюдов налицо. Ходивший вдали, несомненно, был дикий, шедший вниз по ущелью; увидав наших верблюдов, он побежал к нам рысью, но, заметив вьюки и людей, сначала приостановился, а потом в недоумении начал отбегать назад». Вскоре Пржевальскому удалось добыть несколько экземпляров этого животного, которые были детально изучены и описаны. В последующие годы интерес к диким верблюдам не ослабевал, и впоследствии другие русские ученые и путешественники — соратники и ученики Пржевальского продолжали пополнять коллекционные материалы и уточнять особенности биологии этого уникального животного.

Чем же была столь замечательна находка дикого верблюда? Среди многих интересных и редких видов животных Монголии дикий верблюд, или, как его называют монголы, хавтгай, наравне с лошадью Пржевальского, занимает особое место. Он обитает на территории, которая лежит целиком в полосе пустынь Центральной Азии. Климат этих районов характеризуется крайней континентальностью и засушливостью. Амплитуды сезонных температур воздуха варьируют в пределах от -33° до +40°. Годовое количество осадков крайне мало 30–35 миллиметров в год, причем в отдельных районах дождей не бывает два-три года подряд.

Уже первое сообщение Пржевальского и его описание дикого верблюда вызвали скептические замечания. Дикие ли эти животные? Может быть, это домашние, потерявшие своих хозяев и одичавшие? Как показали специальные исследования, нет никаких оснований считать дикого верблюда одичавшей формой домашнего двугорбого верблюда. Изучение морфо-анатомических особенностей диких верблюдов дает четкие отличия от домашнего. Дикие животные имеют более легкое и узкое телосложение, стройные ноги с узкими подошвами с выдающимися вперед когтями; на передних ногах мозоли отсутствуют; горбы у них маленькие, правильной конусовидной формы, морда узкая и в целом голова более сухая по сравнению с домашним верблюдом. В отличие от домашних, следы диких более узкие. Монгольские скотоводы — араты — хорошо отличают дикого верблюда от домашнего и соответственно называют первого хавтгаем, а второго — тэмэ. Монгольское название хавтгай — в переводе означающее «плоский» — отлично подчеркивает их наружность.

Ареал дикого верблюда и в прошлом был ограничен пустынями Центральной Азии. В XIX веке он резко сократился, и к началу XX века верблюды сохранились только в самых глухих районах Центральной Азии — в пустынях Гоби, Тарима и северного Цайдама. В последующие годы площадь распространения продолжала сокращаться, и к 40-м годам 20-го столетия видовой ареал распался на два изолированных участка. Северный участок занимал Заалтайскую Гоби в пределах Монголии, а южный — район котловины озера Лобнор и восточную часть пустыни Такла-Макан. В настоящее время состояние популяций дикого верблюда в Китае неизвестно, но скорее всего в связи с хозяйственным освоением этих территорий данные животные стали крайне малочисленны или полностью исчезли, поэтому в настоящее время основной ареал дикого верблюда ограничен пустынями Заалтайской Гоби.

Быстрое сокращение площадей расселения верблюдов за последние годы связано с интенсивным проникновением человека в самые глухие уголки пустыни. При этом решающую роль в вытеснении дикого верблюда сыграло главным образом возникновение в Гоби постоянных населенных пунктов. Новые поселения, естественно, возникают вблизи открытых источников — ключей и ручьев, столь редких в пустыне. Лишившись водопоев, дикие верблюды вынуждены уходить в безводные пустыни. Оттесненные в безводные районы, они испытывают все острее и острее недостаток в воде. Первыми, по-видимому, гибнут, как менее выносливые и более слабые, самки в период беременности и молодые.

Уже со времен открытия Пржевальского возникли сомнения в генетической чистоте популяций за счет пополнения ее гибридными особями в результате скрещивания диких и домашних верблюдов. В местах захода домашних животных в районы обитания дикой популяции отдельные самки домашних верблюдов в период гона угоняются дикими самцами, и между ними происходит спаривание, после которого самка покидает район обитания диких верблюдов, возвращается в стада домашних и здесь приносит гибридное потомство. Как утверждают монгольские араты, такие гибриды имеют все признаки самца-дикаря, и, поскольку они плохо приручаются, чаще всего гибридные особи выбраковываются аратами. Случаи же ухода самцов домашних верблюдов неизвестны, так как они не выдерживают боев с дикими соперниками в период гона. Дикое стадо остается «чистым». По экстерьеру дикие верблюды резко отличаются от домашних. Трудно предположить, чтобы за какое-то относительно короткое время могла возникнуть среди одичавших верблюдов подобного рода популяция, тем более что никаких существенных различий в условиях существования в Гоби диких и домашних верблюдов нет.

Для поиска и съемки дикого верблюда и была снаряжена экспедиция в самые труднодоступные уголки пустыни Гоби. Кроме этой задачи группа имела, конечно, много других научных целей: сбор коллекций, наблюдения за животными и т. д. Но возможность найти животное, которое видели считанные специалисты на Земле, будоражила воображение и заставляла быстрее биться сердце.

Любое путешествие начинается с аэропорта или вокзала. Если прилететь в Улан-Батор из Москвы, то город не покажется таким уж большим. Но ведь все имеет свои масштабы: после безлюдья бесконечных монгольских просторов Улан-Батор видится не просто большим — огромным городом. Разреженный горный воздух так чист и прозрачен, что столица Монголии просматривается сверху в непривычных для такой дали подробностях. Город расположен в долине реки Толы, вытянутой на тридцать километров с запада на восток на высоте 1354 метра над уровнем моря. С четырех сторон ее окружают горы. Живописная долина Толы была освоена и обжита людьми с незапамятных времен. Здесь сохранились следы давно исчезнувших цивилизаций. На берегах Толы останавливались племена самых древних кочевников.

Еще сто лет назад город, который тогда назывался Ур-га, был разросшимся монастырем. Путешественники, которые проходили через Монголию в Китай караванным путем, отмечали, что Урга — это беспорядочное скопище войлочных юрт и деревянных храмов. Знакомясь с главным городом народа, чье самобытное творчество уходит корнями в глубину веков и доносит до нас следы исчезнувших цивилизаций, мы тем самым прикасаемся к огромному пласту мировой культуры — искусству Центральной Азии.

Но на любование красотами города времени у нас не очень-то много. Надо готовить автомобиль к тяжелому пути, закупать продовольствие, проверить все оборудование. Скоро выезд в далекую и неизведанную пустыню Гоби.

О, этот сладостный миг начала экспедиции! Мы начинаем свой путь из Улан-Батора. С четырех сторон город окружают горы, причем с юга вдоль всей долины тянется Богдо-Ула, считавшаяся святой горой. Это последний отрог горной системы Хэнтэй. Теперь здесь заповедник, занимающий площадь 40 км². Высота Богдо-Улы над Улан-Батором 1200 метров. На ее склонах тянется сказочный лес: вдоль гребня кедры, пониже — сосны, лиственницы, ели. Покинув Богдо-Улу, продолжаем наш путь и отправляемся на юг. Весело бежит по асфальтовому шоссе машина, тихо урчит мотор. За пологими, залитыми солнцем горами, синеют другие, более высокие и скалистые горы, а за ними тают в сизой дымке самые дальние вершины. В кабину, перебивая запах бензина, врывается густой настой луговых трав. Хочется остановить машину, выскочить на простор и надышаться всласть этим, ни с чем не сравнимым ароматом. Бегут холмы, растягиваясь вереницей, расстилаются пепельные заросли полыней, дрожат и кивают от дуновения воздуха белые перья ковылей.

Зона степей занимает в Монголии большие площади. Пышный и пестрый ковер цветов поражает своими красками в летние месяцы. Характерным жителем степей является сурок-тарбаган. Эти рыжеватые зверьки, величиной с хорошего зайца, имеют довольно забавный вид, когда бегут, — толстый зад с широким хвостом придает неуклюжесть их движениям при прыжках. Завидев машину, они спешат к норе, где и занимают наблюдательную позицию, чтобы в случае приближения опасности моментально исчезнуть в своем жилище. Тарбаган — неотъемлемая часть ландшафта монгольских степей и важнейший промысловый объект. Шкурки его — одна из доходных статей экспорта. Убить зверька очень трудно, так как он, несмотря на любопытство, все же достаточно осторожен, а если его и удается ранить, то он всегда успевает уйти в нору, над которой сидит. Мясо тарбагана очень вкусное и ценится монголами. Но этот сурок, как и другие грызуны, является носителем чумы, и поэтому употребление его в пищу весьма опасно. Зиму тарбаган проводит в спячке, в апреле начинается его деятельность, в июне уже видны молодые сурчата. Осенью молодежь расселяется по новым местам, а уже в октябре тарбаганы впадают в спячку в глубоких и разветвленных норах.

Мы поднимаемся на обширные пологие склоны возвышенности. Они покрыты ровной зеленью степи. Звонкоголосые жаворонки выпархивают с обеих сторон дороги и, отлетев немного, то садятся, то просто падают в траву. Она невысока и не очень густа, но переливы ветреных волн лоснятся по ней, легкие и скользящие, как серебряная зыбь по зеленому морю.

Мы не переставая с интересом наблюдаем за окружающим. Мелькают белоснежные юрты, проносятся небольшие сомоны (районные центры), обширные пастбища с большими стадами овец, многочисленными табунами лошадей. Трудно представить, что разведение их в таком количестве преследует единственную цель — верховую езду. Позднее выяснилось, что есть еще одна сторона их использования — производство молока, из которого изготавливается великолепный кумыс, играющий огромную роль в питании населения страны.

Дело близится к ночи. Пора делать привал. Интересная страна Монголия. Можно несколько дней проехать по бескрайним степям и не встретить ни единой живой души. Только волнующиеся по ветру ковыли и бездонное небо над головой. Но стоит встать лагерем, как будто откуда-то из-под земли возникает фигура всадника, который молча подъезжает к лагерю, молча спешивается и так же молча садится. И не было случая, чтобы всадник приехал с пустыми руками. Он обязательно захватывал с собой бидончик кумыса, а то и «хитрой» молочной водки. Почему «хитрой»? Да потому что пьется очень легко, но зато потом сшибает с ног неподготовленных людей.

На привале самое время поговорить. Наши монгольские коллеги с удовольствием ведут неторопливый рассказ об истории и культуре своей родины. Монголия имеет удивительную историю, ведь она относится к древнейшим странам мира. Как свидетельствуют археологические находки, территория современной Монголии была заселена уже в эпоху нижнего палеолита. В начале XIII века было образовано первое централизованное Монгольское государство, в борьбе за создание которого большую роль сыграл Темучин. Будучи талантливым полководцем, он совершил ряд походов и к 1204 году подчинил своей власти и объединил все основные племена Монголии. В 1206 году на реке Онон состоялся курултай (съезд ханов всех монгольских племен), признавший главенство Тему-чина и провозгласивший его великим ханом. Ему был дан титул Чингисхана, под которым он и вошел в историю как создатель единого монгольского феодального государства. Эпоха Чингисхана и его преемников отмечена сокрушительными завоевательными войнами, принесшими неисчислимые бедствия соседним с Монголией азиатским народам и разорившими многие страны, находящиеся далеко от нее — в Восточной Европе. На покоренных землях образовалось государство, которое в русских летописях получило название Золотая Орда. Со смертью Чингисхана в 1227 году единство Монгольской империи стало носить лишь номинальный характер.

Основным занятием монголов на протяжении всей их истории было кочевое скотоводство. Весь уклад жизни кочевника был органически связан с особенностями его хозяйства. Главное ездовое животное — лошадь, вьючное — верблюд. Ни долгие походы в развитые страны Азии и Европы, ни владычество Монгольской империи не оставило заметного следа в архитектуре кочевников, очень специфической благодаря их традиционному укладу, всему образу жизни. Так и остались монголы со своим исконным, незаменимым в степи сооружением — юртой. Незаменимым для кочевого уклада потому, что в основе конструкции юрты лежит принцип сборности-разборности. В какие-то полчаса можно, сняв с верблюда поклажу, собрать круглый уютный дом из вполне доступного материала: дерева, войлока и кожи.

Столь же приспособлена к условиям быта монголов и их одежда. Это одинаковый для мужчин и женщин халат (легкий шелковый халат — тэрлэг — для лета; овчинный, типа тулупа — дэли — на суровую зиму) с наглухо застегивающейся полой и небольшим стоячим воротником, который запахивается слева направо, застегивается у ворота и стягивается многометровым кушаком, много раз перепоясанным вокруг тела. Это обеспечивает плотное прилегание верхней одежды к телу и существенно утепляет область поясницы. Кушак в случае надобности служит веревкой. Длинные рукава в холода, как муфта, согреют руки. Карманов в монгольской одежде нет, их заменяет вместительная пазуха между внутренней и внешней полой застегнутого дэли, куда можно положить еду на дорогу и фляжку с кумысом. Дэли как солдатская шинель: в пути — плащ и шуба, на привале — перина, подушка и одеяло.

Нельзя не отметить искреннее гостеприимство местных аратов. Вас обязательно пригласят войти в юрту, усадят на низенькие табуретки или просто на коврики и кошму, устилающие пол, потечет неторопливая беседа о погоде, дороге, скоте. Хозяйка юрты быстро разведет огонь в железной печурке с неизменным большим чугунным котлом на ней, куда наливается вода. Когда вода закипит, хозяйка бросает в нее горсть соли и щепотку плиточного чая и нальет козье или верблюжье молоко. В жаркую погоду такой напиток хорошо утоляет жажду. Он разливается в пиалы и раздается присутствующим. Обычно к чаю приносят большую тарелку с кусками твердого прессованного сыра — арула, изготовленного из козьего или верблюжьего молока. Реже подается печенье в виде небольших колбасок. Самое вкусное — это плоская пенка от молока (урюм), которая кладется как толстый блин на это печенье. Иногда вместо чая угощают прохладным кумысом, который черпается из большого кожаного бурдюка, подвешенного возле двери в юрте.

На протяжении всех наших путешествий по Монголии мы неизменно ощущали самое искреннее радушие со стороны местного населения, при этом, чем отдаленнее от столицы было место, тем радостнее нас встречали.

После ночевки продолжаем наш путь на юг. Вот уже исчезли клочковатые островки позванивающей на ветру сухой травы, пропали даже любопытные зверьки тарбаганы — живые верстовые столбики. Местами слегка зеленеют низинки, поросшие приземистым луком. Из зоны степей мы попадаем в зону полупустынь. Растительный покров здесь сильно разрежен. В основном он состоит из дернистых злаков и кустарников.

Прямо перед автомобилем дорогу внезапно быстро перелетела большая стая птиц, напоминающих голубей. Это саджи, или копытки, как прозвали их за миниатюрную и плотную трехпалую лапку, напоминающую копытце. Удивительные птицы пустынь и полупустынь из отряда рябков. Быстрокрылая, со стремительным полетом, саджа не боится гнездиться в местах, удаленных на десятки и более километров от ближайшего водопоя. Птицы много пьют и постоянно летают довольно далеко на водопой. Там они подолгу купаются в песке и в воде на мелководье. С коротким криком саджи проносятся над нами и, снизившись, сразу все садятся на землю. Мы прекрасно видели, как опускалась стая в сорок или пятьдесят копыток, но едва они коснулись земли, как птицы пропали. Цвет саджи — это поразительная степная или пустынная окраска, абсолютно сливающаяся с расцветкой сухого грунта.

К вечеру мы въезжаем в удивительный древний город Харахорин. Улан-Батор — это ведь не первая столица монголов. В XIII веке в 450 километрах от нынешней столицы в долине реки Орхон выросла столица Монгольской империи. Ее назвали Харахорин (в русской транскрипции — Каракорум), дословно — город «черных скал», поскольку река у входа в долину была зажата ущельем. Красивая просторная долина с шумящим по галечному руслу Орхоном была вместилищем многих цивилизаций Центральной Азии. Монгольскую столицу в долине Орхона основал Чингисхан, и она была сердцем империи при четырех ее первых правителях. После них в Монголии не было больше такого пышного города, с храмами и дворцами, крыши которых украшала переливающая на солнце глазурь всех цветов. Сам город, как крепость, окружали глинобитные стены с четырьмя — по сторонам света — воротами. К XVI веку Харахорин окончательно исчез с лица земли. В некогда шумной орхонской долине, в степной траве, над траншеями раскопок, сохранилась до наших дней лишь каменная черепаха — символ вечности.

Утром мы продолжаем наш путь все дальше на юг. Знойно, душно, жарко. Коршуны десятками вьются в высоте, где небо бездонно-синее и облака выходят из-за дальних гор, подобно белым лохматым якам. Великая пустыня Гоби встречает нас щедрым солнцем, порывистым, хлестким ветром, который несет терпкий, солоновато-горький запах полыни. Гоби — по-монгольски «Говь» — означает вообще пустынную местность. В общегеографическое понятие «пустыня Гоби» входит огромная Центральноазиатская система пустынь и полупустынь. Зона пустынь в пределы Монголии заходит своей северной окраиной и занимает территорию, лежащую на юг от Монгольского Алтая. Резкая опустыненность Заалтайской Гоби вызвана наличием горного барьера, стоящего на пути северных сравнительно влажных воздушных течений. Растения образуют здесь крайне разреженный покров. Встречается здесь и типичная каменистая гамада, на протяжении нескольких километров совершенно лишенная какой бы то ни было растительности. Однако кое-где встречаются очень живописные раскидистые хайлясы, деревья гобийского ильма, обрамляющие сухие русла и местами образующие целые аллеи. Их густые кроны, похожие на плоские зонтики, служат великолепным убежищем для птиц. Весь этот ландшафт напоминает африканские саванны, поэтому иногда районы распространения хайлясов называют гобийскими саваннами.

Дорога идет среди просторного голого сопочника к чуть виднеющимся в зыбком мареве далеким горам. Они то появляются, словно в мираже, то пропадают. Тут уж невольно вспомнишь откровения путешественников прошлого, отзывающихся о Гоби как о пустынном однообразии, которое производит гнетущее впечатление. Но тем не менее эта безрадостная по виду земля с древности привлекала исследователей. И самым пытливым пустыня открывает места, завораживающие своей необычностью. Уже середина дня, солнце в зените, казалось бы, все должно затаиться, замереть. Но глаз выхватывает даже из проносящейся машины признаки жизни: пищуха юркнула в норку, проскакал заяц-толай, легла на дорогу тень орла.

Повсюду попадаются в Гоби ящерицы. Наиболее широко распространенную из них — пеструю круглоголовку — можно найти на каждой стоянке. Круглоголовки — это типичные жительницы всех азиатских пустынь, относящиеся к семейству агамовых. Названы они так неспроста — голова у них действительно имеет округлую форму. Излюбленным местом обитания пестрой круглоголовки являются щебнистые равнины, покрытые редкой полынью и солянками, и закрепленные пески с редким саксаулом, джузгуном и тамариском. Встречается эта ящерица и в биотопах, связанных с деятельностью человека, — вдоль обочин дорог, по склонам оросительных каналов, в руслах заброшенных арыков.

Вряд ли можно назвать другой вид ящериц, столь же изменчивый по окраске и рисунку, как пестрая круглоголовка. Практически невозможно найти двух одинаково окрашенных особей. Черные, красные, белые, синие пятна, глазки, крапинки; продольные, поперечные и витые полосы образуют бесконечное многообразие сочетаний. Несмотря на такую пестроту окраски и ее яркость, оказывается, что круглоголовка окрашена покровительственно: неподвижно сидящую ящерицу заметить бывает очень трудно. Это объясняется мозаичностью окраски субстрата каменистой пустыни, составленного из камней разных цветов и размеров.

Круглоголовки активны в широком диапазоне температур — от +20 до +40°. При более высоких температурах воздуха (свыше +40°) кратковременно выходят на поверхность лишь единичные особи. В отличие от большинства других пустынных ящериц, которые активны только утром и вечером, а днем, в период наибольшей жары, укрываются в убежищах, пестрая круглоголовка часто активна и в середине дня. В пасмурные и ветреные дни наблюдается снижение их активности. При сильном ветре и грозе они начинают метаться в поисках укромных мест и забиваются в первое попавшееся убежище.

До наступления зноя ящерицы располагаются на открытых местах, а с повышением температуры чередуют пребывание на солнце и в тени. Для прогревания и начала кормежки при температуре воздуха +35° им требуется 20–30 минут. Самки в период вынашивания яиц проводят на поверхности особенно много времени и по сравнению с самцами ведут менее подвижный образ жизни, не отлучаясь далеко от убежища.

Греясь на солнце, круглоголовка ориентирует тело так, чтобы оно располагалось перпендикулярно солнечным лучам. В прохладную, ветреную погоду, когда субстрат теплее нижнего слоя воздуха, ящерица прижимается к грунту или частично закапывается в него боковыми движениями туловища, при этом совершает быстрые повороты из стороны в сторону прижатых к субстрату головы, туловища и хвоста при опоре на конечности.

Убежищами круглоголовкам служат собственные неглубокие норки. Роя ее, ящерица производит попеременно копательные движения передними конечностями, либо одновременно конечностями одной стороны тела, потом — другой (она опирается на переднюю и заднюю лапы левой стороны, а лапы правой синхронно отбрасывают субстрат).

Как и другие представители рода, пестрая круглоголовка питается в основном муравьями. Это объясняется тем, что муравьи — наиболее многочисленные насекомые пространств пустыни. Поедает эта ящерица также жуков, клопов и других приземных и почвенных насекомых. Для пестрых круглоголовок характерен пассивный метод охоты, когда они поджидают жертву на муравьиных тропах и хватают ее через короткие интервалы времени. Добычу берут обычно с субстрата, но могут ее схватить и с растений. Охотятся круглоголовки с 8 до 20 часов, исключая жару, либо кормятся в это время в тени.

Интересно наблюдать, как круглоголовка охотится. Она замечает добычу, поворачивается в ее сторону, бежит за ней; приблизившись, прижимается к субстрату, ползет к объекту, вытянув и наклонив голову, и захватывает его высунутым языком, после чего сразу подается назад, поднимает голову, делает несколько жевательных движений и проглатывает добычу. Крупную жертву круглоголовка захватывает не языком, а челюстями; схватив ее, трясет головой и ударяет добычей о субстрат.

Если ящерица замечает потенциальную опасность, она либо сразу убегает, либо проявляет беспокойство: приподнимает тело над субстратом, завивает хвост, отбрасывает песок лапами. Наиболее обычная реакция на опасность — бегство. Круглоголовка пробегает по прямой расстояние в несколько метров и останавливается. Если опасность более выражена (ящерицу не просто вспугнули, но преследуют), в конце пробежки она прижимается к грунту, или забегает за укрытие, или резко меняет направление бега и замирает, а иногда — закапывается в субстрат. Если преследование продолжается, круглоголовка забегает в куст или в нору (свою или другого животного).

Из других рептилий в Гоби довольно обильны ящурки. В песчаной пустыне много бугристых участков, поросших кустарником. Стелющиеся ветви задерживают песок, и постепенно вокруг куста образуется холм. Эти бугры служат излюбленным пристанищем ящурок: рыхлый грунт с переплетением корней и веток удобен для рытья нор, стелющиеся колючие побеги обеспечивают укрытие от палящих солнечных лучей и хищников.

Змей же в Гоби на удивление мало. Это объясняется в первую очередь суровыми зимами и нехваткой мест для зимовки. Очень редко можно увидеть мелькнувшую в зарослях кустов стрелу-змею или обнаружить красивого узорчатого полоза.

А вот и основной объект наших наблюдений — несколько верблюдов бредут по равнине. Дикие верблюды чрезвычайно осторожные животные. Органы чувств у них превосходно развиты и потенциальную опасность (человека, автомашину) они могут заметить на большом расстоянии, за несколько километров, и, как правило, сразу же бросаются в бегство, скрываясь по неровностям ландшафта, в ущельях или мелкосопочнике.

Дикие верблюды держатся стадами. Наиболее часто встречаются небольшие группы, состоящие из одного-двух взрослых самцов и нескольких самок с молодыми разного возраста. Иногда, особенно в осенне-зимнее время, могут встречаться и большие стада, до одной-двух сотен верблюдов. В летнее время можно увидеть группы, состоящие только из однополых животных — самцов или самок с молодняком. Активны они летом в утренние и вечерние часы, а жарким днем лежат в редких зарослях кустарника.

Растительность в местах обитания верблюдов типично пустынная и скудная, за исключением участков, прилегающих к родникам. Характерны чахлые и разреженные саксаульники. Бедность флоры, слабая растительность пространств Гоби приучили верблюдов к неразборчивости в использовании кормов. Типичный набор — эфедра, солянки, саксаул, монгольский лук, полыни. Дикие верблюды, как и домашние, охотно лижут соль на солончаках и поедают солоноватые ягоды селитрянки. Несмотря на то, что животные какое-то время могут обходиться без питья, они старательно ищут водоемы и непременно их используют. Свободная вода в известной мере и определяет распространение верблюдов.

Поведение диких верблюдов существенно отличается от домашних. Хавтгаи крайне осторожны и пугливы, подозревая опасность, они начинают уходить крупным шагом уже с километрового расстояния — и это в местах, где их не тревожат или мало тревожат. Они имеют очень острое зрение. Пасущиеся животные часто прерывают жировку, выпрямляются и оглядывают окрестности. При перемещениях они идут не «гуськом», а чаще параллельно.

Домашние верблюды, напротив, очень спокойны, флегматичны. Их безо всякого пастуха свободно отпускают на пастбища. В пустыне они могут очень далеко уходить от поселений человека, но никогда не убегают от хозяина и, даже одичав, спустя много месяцев подпускают к себе людей. Эта особенность поведения создавалась столетиями в процессе доместикации (одомашнивания) верблюдов, иначе верблюдоводство в Гоби вообще было бы невозможно.

Гон у диких животных начинается с первой половины января и продолжается до конца февраля. В это время самцы с пеной у рта целыми днями находятся в движении: они отгоняют прошлогодних верблюжат от самок, собирают гаремы и, оберегая «дам» от покушения других самцов, вступают в драки с соперниками. Беременность, как и у домашних верблюдов, продолжается 13 месяцев. Молодых верблюжат наблюдали с середины апреля. Самка приносит одного детеныша один раз в 2–2,5 года.

Для спасения дикого верблюда в Заалтайской Гоби создан Большой Гобийский заповедник, ведь за пределами охраняемой территории это удивительное животное вряд ли смогло бы сохраниться в дикой природе.

Обратный путь в Улан-Батор является как бы зеркальным отражением пути в Гоби — мы проезжаем те же природные зоны, только в обратной последовательности. Вот и столица. Оставляя кусочек своего сердца в Монголии, я сажусь со своими коллегами в поезд Пекин — Москва, набитый тюками предприимчивых «челноков».

Глава девятая ИМПЕРИЯ КРАСНОГО ДЕРЕВА

Соединенные Штаты Америки — единственная страна в мире, на территории которой присутствуют все известные на Земле экосистемы, начиная от арктических тундр (на Аляске) и заканчивая влажными тропическими лесами (на Гавайских островах). Но даже среди этого многообразия есть один штат, поражающий богатством своей природы, — недаром его сами американцы называют «Golden State» («Золотой штат»). Это — Калифорния. Необычайно богата и разнообразна ее природа: заснеженные вершины Каскадных гор и Сьерра-Невада, превышающие 4000 метров над уровнем моря, соседствуют с пышущими жаром пустынями, величественные леса покрывают пространства долины Сакраменто, полноводные реки несут свои воды в Тихий океан. Ну и, наконец, в Калифорнии произрастает секвойя вечнозеленая — одно из самых великовозрастных и самых высоких на земле деревьев. Название «секвойя» происходит от имени вождя индейцев племени чероки Се-Куо-Йя. «Они похожи больше на духов, чем на деревья. Долины, в которых они растут, напоминают заколдованные места, населенные кентаврами или богами. Деревья высятся величаво, мощно и царственно, как будто они жили здесь вечно». Так писал об этих деревьях Джон Мэйсфилд, английский поэт.

В 1992 году мне посчастливилось посетить некоторые районы Северной Калифорнии в составе группы российских экологов. Начав свой путь в одном из красивейших городов мира — Сан-Франциско, мы проехали по Тихоокеанскому побережью на север почти до границы со штатом Орегон, а затем направились в глубь континента — в Каскадные горы. Кроме того, мы побывали в двух последних прибежищах лесов из секвойи — национальном парке «Редвуд» и национальном памятнике природы «Мюирвудс». Оба они расположены на Тихоокеанском побережье, и их главная достопримечательность — величественные леса из секвойи.

Секвойя — дерево с красной древесиной — достигает гигантской высоты. В национальном парке «Редвуд» стоит самое высокое из сохранившихся в мире деревьев: его рост — 111 метров! Сравниться с секвойей по высоте могут лишь эвкалипты в Австралии. В конце 19-го столетия там стоял гигант 130-метровой высоты, но сейчас таких высоких деревьев не осталось. К тому же секвойя — один из главных долгожителей растительного царства. Правда, по продолжительности жизни она не может сравниться со своим родственником — мамонтовым деревом, растущим на отрогах Сьерра-Невады, живущем 3000 и даже 4000 лет. Секвойя погибает в возрасте «всего лишь» 1500–2000 лет.

140 миллионов лет назад леса из секвойи покрывали большую часть Северного полушария. Под влиянием климатических изменений новые породы деревьев появлялись и исчезали в Европе, Азии и Северной Америке. Климат становился прохладнее и суше, поэтому распространение этих гигантов приостановилось 50 миллионов лет тому назад. В настоящее время секвойя сохранилась только на Тихоокеанском побережье Калифорнии, от залива Монтеррей до границы со штатом Орегон. Этот район характеризуется теплым и очень влажным климатом со средней температурой +10—+15 °C и большим количеством осадков: 2000–2500 мм в год. Вдоль побережья зимние дожди и летние туманы обеспечивают постоянную влагу, необходимую для жизни секвойи. Туман часто конденсируется в кронах деревьев, и вода каплями стекает вниз по стволам, обильно увлажняя почву. Вдали от берега, где лето сухое, они не могут существовать; деревья теряют через хвою больше влаги, чем их корни могут впитать.

До начала XIX века большая часть долин Северной Калифорнии была покрыта лесами из секвойи. Хвойные леса простирались от залива Монтеррей до Орегона полосой, равной 700 км в длину и 20 км в ширину. Эти леса по продуктивности лучшие в мире. Рост и прирост древесины протекают весьма интенсивно. За 30 лет ствол может достичь высоты 25 метров и диаметра 40 сантиметров. Ствол секвойи заключен в толстую, волокнистую, малогорючую кору. Взрослое дерево дает множество семян, но лишь малая часть их успешно прорастает, а те, которые проросли, вынуждены бороться со слабой освещенностью. В естественных условиях такое медленное воспроизводство было бы вполне достаточным, так как деревья могут прожить до 2000 лет, но при активной эксплуатации леса молодые деревья появляются недостаточно быстро, чтобы компенсировать порубки. Секвойя дает высококачественную древесину, которая имеет самое разнообразное применение, — от использования в строительстве зданий и производстве мебели до изготовления шпал и столбов изгородей. Прямой ствол, малое количество сучьев и высокая плотность делают древесину легкой, но прочной, а комбинация масел и смол почти исключает гниение и атаки термитов и других насекомых. С этим природным сокровищем индейцы обходились очень осторожно, но белые поселенцы — золотоискатели, члены миссионерских организаций, лесорубы — нещадно его уничтожали. В конце XIX века эти деревья широко использовались и оказались под угрозой исчезновения. Сегодня сохранилась лишь 1/20 часть некогда покрытых лесами площадей. «Redwood Empire» («Империя красного дерева»), как называют эти леса американцы, с середины прошлого века сократилась до небольшого пятнышка на карте.

Парк «Мюирвудс» расположен в графстве Марин, всего в 20 километрах к северу от моста Голден Гейт (Золотые ворота), который перекинулся через пролив, соединяющий Тихий океан с заливом Сан-Франциско. Занимает парк площадь всего лишь 224 гектара. Здесь сохранились древние хвойные девственные леса из секвойи. Глубокое ощущение тени и покоя охватывает вас в этом лесу. Гигантские деревья образуют величественный шатер над ковром опавших листьев. Молодые деревца ветвятся по всей длине, но с возрастом нижние ветки опадают, и вверху формируется сомкнутый полог. Он практически не пропускает света к земле, в результате подлесок развит достаточно слабо, поскольку здесь могут расти лишь папоротники и другие тенелюбивые растения наряду с молодыми секвойями. Как правило, секвойя образует густые чистые древостои, но массивы первичных, девственных лесов в наше время почти не встречаются. Севернее и выше в горы секвойя растет вместе с дугласией, стволы которой имеют высоту около 100 метров. Здесь же встречаются крупные пихты, деревья туи гигантской, ели ситхинской, кипарисовика. В подлеске растут рододендроны, орхидные. Леса в нынешнем «Мюирвудсе» сохранились благодаря недоступности этих мест. В начале XX века конгрессмен Уильям Кент и его жена выкупили эту землю, чтобы сохранить леса, и передали ее Федеральному правительству. В 1908 году президент Рузвельт объявил эту территорию памятником природы и хотел назвать район именем Кента. Однако конгрессмен предложил назвать его в честь деятеля в области охраны природы Джона Мюира. Семья Мюира эмигрировала в XIX веке из Шотландии в Висконсин. Молодой Джон очень интересовался природой и после обучения в университете штата Висконсин занимался изучением взаимоотношений окружающей среды и человека. Мюир всячески привлекал внимание общественности к вопросам охраны природы.

Несмотря на небольшую территорию, «Мюирвудс» богат фауной. Часто здесь можно увидеть чернохвостого оленя и бурундука. Зимой, когда поднимается вода в реке Редвуд-Крик, лососевые рыбы — форель и кета — плывут из Тихого океана и пробираются вверх по течению метать икру в водах «Мюирвудса». Когда-то в этих лесах жили пума, гризли, лось, росомаха. Все они исчезли, как только цивилизация коснулась района залива Сан-Франциско.

Следующий мы посетили охраняемый участок секвойных лесов — национальный парк «Редвуд», имеющий площадь 36 783 гектара. Он находится в 500 километрах к северу от Сан-Франциско, в графствах Дель-Норте и Гумбольдт. Занимает протяженный участок побережья и прибрежного Берегового хребта, входящего в систему Кордильер (от кромки океана до высоты 1000 м над уровнем моря), длиной 80 километров и шириной 14 километров — это самый большой участок лесов из секвойи. Благодаря этому «Редвуд» включен ЮНЕСКО в список «Объектов Всемирного Наследия» — территорий, подлежащих всемерной охране. Богатейшие леса из секвойи в «Редвуде» населяет множество животных — пума, красная рысь, черный медведь, лось, чернохвостый олень.

Мягкий и влажный климат, характерный для этого района, способствует произрастанию здесь секвойи. С другой стороны, их шишки во влажной среде разбухают и закрываются так плотно, что уже не могут освободить семя. И тут на помощь приходят естественные пожары, возникающие из-за удара молнии. Они очень важны для омолаживания лесов. От жары шишки раскрываются, а кроме того, огонь оставляет после себя свободные площади, где семена могут вызревать в удобренной золой почве. Немногие породы деревьев обладают такой способностью противостоять пожарам, как секвойя. Ее древесина насыщена влагой, и нет в стволах и коре смолистого вещества, как у других хвойных деревьев. Тем не менее лесорубы вовсе не хотят, чтобы драгоценная древесина просто так пропадала в огне, поэтому они вступают в борьбу с лесными пожарами, но тем самым препятствуют естественному омолаживанию леса и одновременно способствуют распространению чуждых видов растений, прежде выжигавшихся огнем. Таким образом, не только тщательная охрана, но и тонкое знание природных процессов будет способствовать сохранению этого «живого ископаемого».

Глава десятая АВСТРАЛИЙСКИЕ ДИКОВИНЫ

Попасть в Австралию — заветная мечта всех зоологов и просто любителей животных. Вызвано это не столько богатством, разнообразием и красочностью животного мира страны, сколько его музейной уникальностью. Когда 300 лет назад в Австралию прибыли первые поселенцы из Англии, они с изумлением обнаружили, что многие живые существа здесь совершенно не похожи на тех, что остались на родине. Гигантская птица эму не могла летать, лебеди были черные, почти все млекопитающие вынашивали детенышей в сумках на животе, а некоторые из них откладывали яйца. Своеобразие австралийской фауны объясняется прежде всего изолированным положением этого материка. Так как Австралия была отрезана морями от всего мира с начала третичного периода, здесь отсутствуют многие группы животных, но зато сохранились те, которые в других районах земли погибли из-за конкуренции с более молодыми формами, в Австралию не попавшими. Благодаря изоляции многие примитивные формы жизни сохранились в виде «живых ископаемых». Среди них откладывающие яйца млекопитающие (утконос и ехидна), сумчатые млекопитающие, двоякодышащие рыбы. Австралию можно назвать страной сумчатых, хотя опоссумы есть и в Америке. Однако здесь сумчатые заняли большинство экологических ниш, продемонстрировав тем самым результат успешной адаптивной радиации. Их в этой стране более 150 видов, начиная с гигантского кенгуру длиной 3 метра и кончая крошечнойсумчатой мышью (10 см в длину). Основное отличие сумчатых от всех остальных млекопитающих — это особенности их размножения. Новорожденные у них — крошки, по сути дела, еще эмбрионы, но заползают в сумку самостоятельно, без материнской помощи. Там они накрепко присасываются к соскам молочных желез, этому способствует развитие утолщения на конце соска. Питание происходит пассивно: молоко впрыскивается в рот детеныша благодаря сокращению специальной мышцы. Дальнейшее развитие протекает в защищенной сумке, пока малыш не оказывается в состоянии временно или навсегда покинуть ее. Миллионы лет назад сумчатые населяли весь мир, включая Европу. В более позднюю эпоху сухопутный мост между Австралией и Юго-Восточной Азией ушел под воду. Острова нынешней Индонезии — его остатки. Но вот появились быстрые и проворные плацентарные млекопитающие, которым удалось вытеснить или истребить сравнительно примитивных сумчатых. В Евразии сумчатые погибли, не выдержав конкуренции, в Австралию же плацентарные млекопитающие не успели проникнуть до ее изоляции, и сумчатые, не испытывая конкуренции, образовали здесь многочисленные формы, конвергентные многим плацентарным млекопитающим.

Стоит ли говорить, с какой радостью я воспринял возможность посетить Австралию. В составе делегации российских герпетологов мне довелось участвовать во Всемирном герпетологическом конгрессе, который проходил в 1993 году в Аделаиде — столице штата Южная Австралия. Поездка эта стала реальной благодаря поддержке Фонда Джорджа Сороса, которому, я думаю, все российские ученые всегда будут очень признательны, но отнюдь не собственному правительству и парламенту, которые пальцем о палец не ударили для поддержки гибнущей отечественной науки, а в своих дебатах настойчиво требовали «урезонить финансового спекулянта».

Из всех австралийских диковин мне больше всего хотелось повидать коалу. У каждого зоолога, кроме той группы животных, которую он изучает, есть какой-то любимый зверек, который не входит в изучаемую группу, но к которому человек испытывает огромную, порой необъяснимую симпатию. Для меня таким животным с самого детства был коала.

Коалы, похожие на умилительных плюшевых мишек, нравятся всем. Это самое любимое животное австралийцев. У него очень симпатичная внешность: густая и шелковистая шерсть, крупные, закругленные, всегда настороженные уши, смешной, бульбочкой, нос. При взгляде на его вечно сонные глазки не подумаешь, что коала способен на что-то вредное. И действительно, он почти не вторгается в сферу человеческой деятельности: не травит посевов, не портит садов. При встрече с человеком эти симпатяги дружелюбны. Они прекрасно приручаются. Однако брать их в руки нужно осторожно, так как у них очень острые когти. В неволе коала очень привязывается к ухаживающим за ним и часто ведет себя как избалованный ребенок. Ручное животное не желает оставаться один и обожает ласку. За внешнее сходство с косолапым его называют сумчатым медведем. Систематики часто включают коалу в семейство лазающих сумчатых либо выделяют в отдельное семейство.

Длина тела коалы 60–82 сантиметра. Хвост снаружи не заметен. Вес взрослых особей достигает 16 килограммов. Волосяной покров густой и мягкий, светло-серого цвета с беловатым брюхом, он играет важную роль в терморегуляции и защищает от резких перемен погоды. Коала не строит себе жилища и может спать и на солнце, и под дождем. Спинка носа безволосая, черная, резко отграниченная от покрытых волосами участков. Выводковая сумка открывается назад (единственный случай среди лазящих сумчатых). Почти у всех сумчатых сумка открывается вверх, только у коалы и вомбатов открывается вниз. Это связано с тем, что в возрасте 6 месяцев детеныши коалы, после того как закончат питаться материнским молоком, переходят на очень своеобразную диету: в течение месяца они питаются полупереваренными матерью листьями эвкалипта, которые она выделяет через задний проход. Таким образом, мать снабжает малыша микроорганизмами, способствующими перевариванию целлюлозы.

Первые сообщения о коале датируются 1798 годом, когда некие Джон Прайс, принадлежавший к свите губернатора, и бывший каторжник Джеймс Уилсон отправились на рекогносцировку к юго-западу от Сиднея и повстречали коалу, написав в отчете, что в Голубых горах есть животное, называемое куллавайн, напоминающее внешне южноамериканского ленивца. Спустя четыре года французский морской офицер Барралье выменял на стрелы и топоры четыре лапы животного и, заспиртовав их в бутылках с бренди, отправил находку начальству. Вскоре он же добыл шкуру зверя, а потом и живого.

Название «коала» происходит от австралийского «kul-lawine» («ничего не пьет»). Коала действительно не пьет, ограничиваясь той влагой, которая содержится в листьях эвкалиптов — его единственной пище. Про эту особенность сумчатого медведя существует легенда. В давние времена одного осиротевшего мальчика Куб-Бора приютили неласковые родственники. Как и другие дети, он сам научился добывать пищу в эвкалиптовом лесу, но вот воды там было маловато. Мальчик только и думал, где бы напиться. Однажды, уходя на дальнюю охоту, родня забыла припрятать сосуды с водой. Когда жажда одолела Куб-Бора, он вдоволь напился. К полудню, в самый зной, его снова стала томить жажда. И Куб-Бор допил всю воду. Собрав опустевшие сосуды, мальчик повесил их на невысокое деревце, сам забрался на его вершину и завел длинную волшебную песню. Дерево стало расти, пока не вознесло вершину над лесом. Вернувшись с охоты, родственники не нашли запасов воды. Лишь пустые сосуды да Куб-Бор покачивались на ветвях самого высокого эвкалипта. Велико было негодование охотников — всем хотелось пить. Они кричали, звали мальчика, требовали вернуть воду, самые ловкие пытались влезть к нему на вершину. Он крикнул им, что воды больше нет. И тогда племя призвало на помощь шаманов, которые добрались до Куб-Бора и сбросили беднягу вниз. Окружившие тело мальчика родственники вдруг обнаружили, что он превратился в зверька, который направился к эвкалипту и тут же забрался на самую макушку. Вот с тех пор коала и не пьет. Во всяком случае, никто не видел его у водопоя. Миф утверждает, что коала раз и навсегда утолил жажду, еще когда был человеком, а биологи считают, что листья эвкалиптов, которых он поглощает в несметных количествах, а также роса и дожди — дают ему достаточно влаги.

Коалы обитают в эвкалиптовых лесах, где приспособились к жизни на деревьях. Они без труда влезают вверх по гладкому стволу и могут ловко перепрыгнуть с ветки на ветку, как обезьяны. Лапки у них короткие, но крепкие. Взбираясь вверх, коала ставит передние лапы под углом 45° на ствол, а задние в этот момент поджимает под себя. Так и карабкается, переступая шажками по 10–15 сантиметров. Сильные когти позволяют ему подолгу неподвижно сидеть на дереве. На землю он спускается, лишь когда нужно перебраться на другое дерево, стоящее так далеко, что не удается перескочить с одного на другое.

Коала — очень медлительное животное, питающееся листьями эвкалиптов определенных видов. Из более чем 500 видов эвкалиптов, произрастающих в Австралии, коалы едят листья всего 15–20 видов, причем каждая группа коал употребляет в пищу лишь два или три вида, притом разные. Это затрудняет их содержание в зоопарках, так как зверьков необходимо снабжать такими же листьями, как на родине, да к тому же каждый день свежими и в большом количестве. Собравшись поесть, коала захватывает ветку лапой, притягивает ее к себе и начинает перебирать листочки один за другим, изучая каждый на вид, на ощупь и на запах. Часто, тщательно обнюхав листок, зверек оставляет его на ветке и принимается за соседний. Питание листьями эвкалипта тем более удивительно, что в них иногда содержится сильный яд — синильная кислота. Установили, что, например, в побегах сахарного эвкалипта содержится достаточно яда, чтобы убить барана. Своеобразный специализированный способ питания одними лишь листьями эвкалипта стал возможен благодаря удлинению слепой кишки (до двух-трех метров). Этот абсолютный рекорд не побит никаким другим животным.

Коала ведет жизнь, соответствующую его малокалорийному питанию: этот зверек бережет энергию и очень мало двигается. Активен коала ночью. В дневную жару он дремлет, пристроившись в развилке ветвей и прислонившись спиной к стволу. Для этого природа снабдила коалу подушкой для сидения — жесткой кожистой нашлепкой на заду. Живет сумчатый медведь 11–13 лет, иногда до 20.

Кроме брачного периода, когда у взрослого самца обычно есть гарем из нескольких самок, коала живет один, и если кто-либо вздумает покуситься на его территорию, то он защищает ее очень решительно. Встреча двух самцов на одном дереве приводит к жестокой схватке — хозяин яростно атакует пришельца. Самки менее агрессивны и редко вступают в борьбу между собой.

В период размножения самец зовет самку характерным призывным брачным криком. В литературе любят повеселиться над ужасом новичка-переселенца, услышавшего ночью звук, представляющий собой «нечто среднее между храпом толстого пьяницы, скрипом двери на заржавленных петлях и ворчанием чем-то недовольной свиньи». Впрочем, «для чьих-то мохнатых ушей это прекрасная музыка, ведь это песня любви коалы».

Беременность длится 25–30 дней. В помете один детеныш. Малыши появляются на свет раз в два года, весят 5,5 грамма и имеют длину 15–18 миллиметров. В 6-месячном возрасте детеныш покрывается шерстью, достигает 20 сантиметров в длину и весит 500 граммов. После первых месяцев жизни, когда малыш питается молоком, он дней на 30 переходит на кашицу из полупереваренных листьев эвкалипта, а спустя еще месяц окончательно покидает сумку матери и переселяется ей на спину В годовалом возрасте коала становится вполне самостоятельным. Половозрелость наступает в три-четыре года.

До появления на пятом континенте людей это животное было распространено здесь повсеместно, ведь врагов у него практически нет. Хищники отказываются от его мяса — может быть, потому, что оно чересчур пропитано эвкалиптовым маслом и отдает горечью. Только динго нападает на коалу, когда тот спускается на землю. Убивает эта дикая собака старых или больных животных. Здоровый взрослый коала способен дать отпор: прислонившись к стволу дерева, он наносит удары мощными лапами с крепкими когтями, так что динго не может близко подобраться к добыче. Сумчатые медведи настолько «пропитаны» эфирными маслами, содержащимися в эвкалиптовых листьях, что сами пахнут как ментоловая пастилка от кашля. Может быть, этот запах служит им хорошей защитой: не исключено, что именно поэтому в их шкуре не заводятся паразиты. Аборигены охотились на коал мало и старались не причинять им вреда, так как считали, что в этих зверьков переселяются души умерших детей. Испуганный коала кричит и «плачет» совсем как ребенок.

Опасны для этих животных только частые в Австралии лесные пожары, которые происходят из-за обычая фермеров ежегодно палить лес, чтобы расширить площадь пастбищ для все увеличивающихся отар овец: неповоротливые медвежата не успевают убежать от огня.

Появление в конце XVII века белого человека оказалось для коалы роковым. Белые переселенцы стали вырубать эвкалиптовые леса и тем самым положили начало его массовому вымиранию. А потом внимание торговцев привлек густой мех зверьков — толстый, теплый, чрезвычайно ноский, высоко ценившийся на мировых рынках. Лично мне кажется кощунственной сама мысль, что из такого беззащитного и очаровательного животного можно делать шубы. Что за выродки рода человеческого формировали этот чудовищный спрос, истории осталось неизвестным, но тем не менее началось настоящее истребление коалы. Только в Сиднее в 1908 году было продано 57 933 шкурки, а в 1924 году из восточных штатов было экспортировано два миллиона шкурок. Над сумчатым медведем нависла угроза полного исчезновения.

Первыми тогда опомнились Соединенные Штаты Америки и запретили ввоз шкур в свою страну. Австралия же продолжала бездумно разбазаривать ценности, которыми обладала. Так, в 1927 году, когда из-за хищнической охоты в штатах Новый Южный Уэльс и Виктория коала почти полностью исчез, штат Квинсленд, в котором он еще встречался, объявил «свободную охоту». За один только этот год охотникам было выдано 10 тысяч лицензий, 600 тысяч шкур невинных животных вывезли за границу. На защиту несчастного мишки встала местная общественность. Австралиец Эллис Трутон писал: «Кажется прямо-таки невероятным, что в цивилизованной стране такое беззащитное и к тому же редкое животное могло подвергнуться подобному безжалостному истреблению, и все только ради корыстной торговли и прибыли». В 30-х годах австралийцы наконец спохватились. Они обнаружили, что живые коала более красивы и ценны, чем снятые с них шкуры, и объявили этих животных охраняемым объектом природы. В 1927 году Н. Бернетт приступил с четырьмя молодыми коалами к созданию знаменитого Коала-парка в 20 милях от Сиднея. Через шесть лет Коала-парк насчитывал уже 65 обитателей. В настоящее время заповедник оборудован миниатюрными больницами, карантинными станциями и соляриями, где коалы обитают под наблюдением ветеринаров.

Сейчас эти зверушки распространены на востоке Австралии от северной части Квинсленда до юга Виктории и находятся под строгой защитой закона. Однако им угрожает исчезновение среды обитания — эвкалиптовых лесов. Большинство современных популяций коалы обитает в заповедниках или на крошечных лесистых островках. И если численность таких популяций возрастает, молодым коалам не хватает жизненного пространства. Тогда их отселяют в другие подходящие места.

…Наконец я в Аделаиде. Местный зоопарк впечатляет своей ухоженностью и размерами. Вот и вольера с коалами. Где-то наверху, в зеленой листве, развалился на ветках серый пушистый комочек и никак не реагирует на все попытки нетерпеливых туристов привлечь его внимание. К сожалению, ночью зоопарк закрыт, и прийти посмотреть, как коала кормится или просто разгуливает по веткам, не удастся. Но пусть мишка поспит — он и его сородичи так много вынесли, что заслужили право на свой привычный образ жизни.

Другое австралийское животное, которое произвело на меня неизгладимое впечатление своей трогательностью, — это вомбат. Внешне он несколько напоминает большого сурка или барсука. Похож вомбат на этих увальней еще и тем, что живет в норах, которые сам и выкапывает в земле при помощи острых когтей. Это одно из самых крупных в мире животных, роющих подземные ходы. Тело у вомбата плотное, широкое, голова круглая, с крошечными глазками и широким носом. На лапах длинные когти, прекрасно приспособленные для рытья. За считанные минуты вомбат может скрыться, зарывшись в землю. Его норы достигают порой 30 метров. Интересное приспособление имеет сумка вомбата: ее отверстие направлено не вперед, а назад, так что при копании земля не попадает в нее. Живет вомбат в Австралии и Тасмании. Целые дни проводит в убежище, лишь с наступлением темноты отправляется на поиски пиши. Питается травой, аккуратно срезая ее на уровне земли, как это делает газонокосилка. Также ест кору деревьев, корни. У него почти нет врагов — его грубую кожу практически невозможно прокусить.

Вомбат пуглив и осторожен, но приручить его легко. Он может жить в доме, его даже можно научить открывать дверь. У этого зверя хороший слух и нюх, но плохое зрение. Описаны случаи, когда вомбат сидел возле одежды своего хозяина, не подозревая, что самого владельца этой одежды дома нет.

Это безобидное и симпатичное животное. Тем не менее его главный враг — человек. Постоянно роя подземные ходы, вомбат иногда подкапывает ограды, за которыми прячутся овцы. В результате в загоны проникают динго и из загонов убегают овцы. Поэтому фермеры охотятся на вомбатов, травят и заманивают в ловушки в таких количествах, что во многих районах эти животные стали редкостью или истреблены.

Наши гостеприимные хозяева в свободный от заседаний день устроили поездку по окрестностям Аделаиды, где мы смогли понаблюдать за дикой природой этого уголка Австралии. От Большого Водораздельного хребта во внутренние области штатов Новый Южный Уэльс и Квинсленд, а с юга на север почти по всей длине континента простираются обширные участки редколесья и злаковники. Для тех, кто любит наблюдать за птицами, эта часть Австралии — страна чудес. Проезжая по дороге, можно увидеть, как стаи розовых какаду поднимаются с земли и, хлопая крыльями, летят в небо. С высоких приречных эвкалиптов кричат белые какаду с желтыми гребешками. Большие стаи мелких ярко-зеленых травяных попугаев взлетают с обочины, их догоняют щебечущие стайки маленьких небесно-голубых волнистых попугайчиков и желтых розелл.

Самая замечательная птица австралийских равнин — страус эму, его изображение заодно с кенгуру украшает герб страны. Эму широко распространен по кустарниковым песчаным пустыням и степям Австралии и Тасмании. Это преимущественно моногамные птицы. Перед началом кладки самец сооружает из травы, листьев и веточек платформу — гнездо. Насиживает только самец, который временами сходит с кладки в поисках пищи. В случае опасности страус убегает со скоростью скаковой лошади: по ровной местности — 50 км/час. Но и от галопа мало проку, если врагом этой птицы стал человек. Ведь эму едят траву и пьют воду, а значит, конкурируют со скотом. Вот почему годами проводилось беспощадное истребление страусов. Государственные учреждения даже выплачивали премии за удачный выстрел. Только с 1945 по 1960 год в западной части Австралии было уничтожено около 285 000 эму! Но времена меняются, и сегодня их охраняет закон.

По берегам водоемов гнездятся мириады водоплавающих птиц. Один из самых красивых представителей пернатых водоплавающих Австралии — черный лебедь. Прежде был весьма многочислен, а в настоящее время во многих местах истреблен. Живет на обширных болотах и озерах, поросших растительностью, гнездо в виде кучи болотных растений устраивает на небольших островках или на воде. Насиживает кладку из пяти — семи яиц одна самка. Гнезда строго охраняются самцами, которые встают в воинственную позу между плотно сидящей на яйцах самкой и нарушителем покоя. Самка тоже привстает с кладки и делает мощные выпады, вытягивая шею и угрожая клювом. Черный лебедь легко приручается и стал обыкновенной декоративной птицей в парках и садах Европы.

Естественно, нам довелось повидать и кенгуру, пожалуй, самых известных из всех австралийских животных. Первые европейцы, которые встретились с удивительным миром австралийской природы, были изумлены, увидев странных животных, быстро убегавших от них огромными скачками. Действительно, прыгуны кенгуру непревзойденные. Например, гигантские кенгуру, убегая, могут совершать прыжки до двенадцати метров в длину и до трех метров в высоту! Во время кормежки кенгуру передвигаются медленно, образно говоря, на трех ногах, так как мускулистый хвост подпирает тело при каждом шаге. Когда на них нападают, обычно пугливые животные становятся решительными бойцами. Опираясь на хвост, они наносят сильные удары задними ногами, пальцы которых вооружены острыми когтями.

Кенгуру очень разнообразны. В их семействе — 16 родов и 54 вида, населяют они Австралию, Тасманию и Новую Гвинею. Некоторые из особей чуть больше кролика, другие ростом более двух метров. Одни лазают по деревьям, другие населяют скалистые горы. Но большинство, питаясь степными травами, предпочитает открытые ландшафты. Несмотря на значительные различия в размерах для всех кенгуру характерно внешнее сходство. Кенгуренок значительно дольше остается в сумке матери, чем детеныши других сумчатых. Она служит ему надежным убежищем и позже, когда малыш уже проворно скачет. Порой не верится, что такой здоровяк способен поместиться в сумке. Но, поджав ноги, малыш стремительно исчезает в кармане на животе матери. К сожалению, излюбленные места обитания кенгуру с появлением поселенцев из Европы были превращены в пастбища для овец и коров. Атак как растительность на жарких и сухих равнинах Австралии очень скудная, то каждый пучок травы был на счету. Поэтому фермеры стали бороться с прожорливыми прыгунами, из-за которых несли огромные убытки. Вот они и расстрел и вал и этих животных десятками тысяч.

Почти все кенгуру, за исключением древесных, ведут наземный образ жизни и передвигаются на задних ногах прыжками. Да-да, есть и живущие на деревьях. Увидев такого на дереве, многие удивляются — уж очень непривычно. Населяют древесные кенгуру Новую Гвинею и северо-восток штата Квинсленд. По земле они бегают так же хорошо, как и обычные сородичи, — скачками. Но и ловко передвигаются по ветвям, причем с деревьев спускаются только хвостом вниз. В процессе эволюции задние ноги у них укоротились и стали лишь немного длиннее передних. На всех пальцах есть длинные когти, помогающие им крепко цепляться за сучки и ветви. Большую часть дня эти древесные кенгуру проводят на вершинах деревьев, погрузившись в сон, а вечером спускаются на землю, чтобы утолить голод и жажду.

Знакомство с животным миром Австралии, даже мимолетное, оставляет глубокий след в памяти натуралиста, и возникает желание посетить эту страну еще раз, а может, даже и не один раз.

Часть третья ПАРАД РЕПТИЛИЙ 

У каждого исследователя дикой природы есть своя любимая группа животных, изучению которой он уделяет все свое внимание. С самого раннего детства такой группой для меня были рептилии, или пресмыкающиеся. Когда кто-либо узнавал, что я изучаю ящериц и змей, недоумению этого человека не было предела:

«Вы изучаете змей? Но ведь они такие опасные. Да и эти ящерицы такие мерзкие».

К сожалению, у рептилий плохая репутация и мало друзей среди людей. Существует множество недоразумений, связанных с их телом и образом жизни сохранившихся до наших дней. Действительно, само слово «рептилия» означает «животное, которое пресмыкается» и как бы подтверждает распространенное представление о них, в особенности о змеях, как об отвратительных созданиях. Пожалуй, только черепахи пользуются хоть каким-то доверием у широких масс населения. Хотя, заметим, какой-нибудь трионикс может так тяпнуть за руку, что не всякой змее удастся причинить такую боль. Рептилий характеризуют как холоднокровных животных, но это не вполне точно. Температура их тела в основном определяется окружающей средой, но во многих случаях они могут ее регулировать и при необходимости поддерживать на более высоком уровне. Когда требуется повысить температуру тела, рептилии обычно греются на солнце, поглощая его тепло всей поверхностью кожи. Когда начинают перегреваться, они, как правило, удаляются в тень. Холодная кровь имеет некоторые преимущества по сравнению с теплой. Млекопитающим необходимо поддерживать температуру тела на постоянном уровне в очень узких пределах. Для этого им регулярно требуется пища. Рептилии, наоборот, очень хорошо переносят понижение температуры тела; ее жизненный интервал у них намного шире, чем у птиц и млекопитающих. Однажды наевшись, рептилии могут переваривать пищу в состоянии покоя. У некоторых самых крупных видов между приемами пищи может проходить несколько месяцев. Крупные млекопитающие не выжили бы при таком режиме питания.

Современные рептилии представляют собой лишь осколки богатого и разнообразного мира, населявшего Землю в мезозойскую эру. В настоящее время ученые выделяют четыре отряда: черепах, крокодилов, клювоголовых (в него входит один вид — гаттерия) и чешуйчатых. В последний отряд включают ящериц, змей и так называемых амфисбен. Амфисбены, их известно около 150 видов, характеризуются червеобразным телом, покрытым цельной роговой пленкой, опоясанной узкими поперечными кольцами, которые пересекаются явственными продольными бороздками. Другое название амфисбен — двуходки, поскольку эти животные способны одинаково легко двигаться как вперед, так и назад. Эта способность играет важную роль при движении амфисбен в прокладываемых ими узких подземных ходах, где они лишены возможности развернуться. Длина амфисбен достигает от 25 до 70 сантиметров. Об остальных группах рептилий расскажу более подробно, благо со многими из них я сталкивался в дикой природе или в террариумах.

Глава одиннадцатая ЗАКОВАННЫЕ В ПАНЦИРЬ

Черепахи хорошо известны всем благодаря своему панцирю, в который заключено их туловище. Костный панцирь покрыт снаружи роговыми щитками или кожей. Костная часть верхнего щита панциря (карапакс) сложена из костных пластинок кожного происхождения, как правило сросшихся с отростками позвонков и ребрами. Нижний щит (пластрон) образован ключицами, грудиной и брюшными ребрами. Сверху у большинства черепах панцирь покрыт симметричными роговыми щитками. Как ни тяжеловесна такая броня, но именно она помогла черепахам успешно просуществовать долгих 175 миллионов лет. Все современные черепахи сохранили панцирь, хотя форма его самая различная и зависит от способа существования вида. Так, морские черепахи избавились от значительной части панциря, благодаря этому сумели попасть в разряд наиболее быстроходных рептилий. У мягкотелых черепах, живущих в пресных водоемах, развился круглый, похожий на сковородку панцирь с мягкими краями, которые помогают им зарываться в ил. Черепахи употребляют самую разную пищу, причем некоторые из них — хищники. Морские и пресноводные виды этих животных имеют конечности, приспособленные для гребли и плавания, а у сухопутных черепах сильные ноги снабжены когтями, чтобы карабкаться и передвигаться. Как хвост, так и голова при необходимости втягиваются в панцирь.

В настоящее время ученые подразделяют всех черепах на 5 подотрядов, 12 семейств, 78 родов и 248 видов.

Самый большой подотряд — скрытошейные черепахи, — объединяющий шесть семейств. Они способны втягивать шею и голову под панцирь, изгибая шею S-образно в вертикальной плоскости.

Очень любопытна большеголовая черепаха, выделяемая в отдельное семейство, которая встречается в Южной Азии. У нее несоразмерно крупная голова, покрытая сверху одним большим прочным щитком. Шея длинная и подвижная, но голова из-за своей величины не втягивается под панцирь. Верхняя челюсть вооружена острым, направленным вниз клювом. Панцирь сильно уплощен, ноги и очень длинный хвост не могут полностью убираться внутрь. Поэтому наружные части ее ног и хвост покрыты крупными роговыми щитками, создающими дополнительную защиту.

Самые обширные семейства, представители которых есть и в фауне России, — это пресноводные черепахи (93 вида населяют Юго-Восточную Азию, Америку, север Африки и Европу) и сухопутные черепахи (39 видов известны в Африке, Азии, на Мадагаскаре, в Америке и Европе).

Конечности у пресноводных черепах плавательные, имеют более или менее выраженные перепонки и вооружены острыми когтями. Голова покрыта сверху гладкой кожей, лишь иногда на затылке имеются небольшие щитки. Большинство видов — водные обитатели, населяющие водоемы со слабым течением. Они ловко двигаются и в воде, и на суше, питаются разнообразной животной и растительной пищей. Лишь отдельные виды вторично перешли к обитанию на суше.

В России обитают два вида из этого семейства: каспийская черепаха, у которой верхние и нижние части панциря соединены длинным швом неподвижно, и болотная черепаха, у которой пластрон соединяется с карапаксом подвижно посредством связки. Обитают пресноводные черепахи в болотах, прудах, реках, каналах, предпочитая водоемы со слабым течением или стоячей водой, с хорошо развитой водной растительностью, а в них выбирают те участки, которые имеют пологий берег или кочки, чтобы можно было вылезать из воды и греться. Они быстро плавают, хорошо ныряют и могут подолгу оставаться под водой, поднимаясь к поверхности, чтобы глотнуть воздуха раз в 15–20 минут. В жаркое время эти рептилии вылезают из воды и могут часами неподвижно лежать на берегу, греясь под солнечными лучами.

Питаются пресноводные черепахи мелкими водными животными и водными растениями. В рационе каспийской черепахи животные играют большую роль, чем у болотной. Поймав рыбу, каспийская черепаха всегда вылезает на берег и у самой воды разрывает ее челюстями на куски, прижимая добычу передними лапами к земле.

В Дагестане, где эти два вида живут вместе, они часто селятся в одних и тех же водоемах. На берегу представители обоих видов обычно сидят вместе, так как удобных для этого мест (поваленных деревьев, пологих берегов) бывает немного. Но в самом водоеме каспийская черепаха предпочитает более глубокую, а болотная — более мелкую его часть. И в случае опасности эти рептилии ведут себя по-разному. Болотная черепаха, скатываясь в воду, зарывается на дно тут же у берега или прячется между корнями водных растений, а каспийская спасается вплавь, исчезая в глубоких местах водоема.

Сухопутные черепахи — все наземные животные, с высоким панцирем, с толстыми столбовидными ногами. Пальцы ног сращены вместе, и только короткие когти остаются свободными. Голова и ноги покрыты щитками и чешуями. Населяют обычно открытые пространства (пустыни, степи, саванны), лишь немногие виды встречаются в сырых и лесистых местностях. По сравнению с пресноводными черепахами они очень медлительны и неуклюжи, поэтому при опасности обычно не спасаются бегством, а используют лишь пассивную защиту, прячась внутри панциря.

В фауне России живет единственный представитель этого семейства — средиземноморская черепаха. В нашей стране она встречается в Краснодарском крае и Дагестане, в разных местах обитания — от сухих степей и предгорий до лесов в нижнем поясе гор. Иногда ее путают со среднеазиатской черепахой, широко распространенным в пустынях Средней Азии видом представителей которого часто держат дома и в школьных уголках. Они действительно похожи: тот же выпуклый панцирь с черными или темно-коричневыми пятнами. Различить их можно по когтям на передних лапах: у среднеазиатской черепахи их четыре, а у средиземноморской — пять.

Жизнь средиземноморских черепах протекает неспешно и упорядоченно: спячка, пробуждение, брачный период, откладывание яиц, подготовка к спячке. Эти животные проводят в спячке почти половину своей жизни, поэтому начинают готовиться к ней заранее: роют себе подземные убежища, глубина которых достигает иногда более метра. Порой они используют и брошенные норы грызунов. Если черепахе не удалось забраться в нору, она укрывается в расщелине среди камней, между корнями кустарников. В апреле — мае они приступают к размножению. Самцов в это время не узнать — они подвижны и агрессивны, почти ничего не едят и, завидев соперников, вступают в турнирные бои.

В конце июля самки приступают к откладыванию яиц: они ищут укромное, но хорошо освещенное место с влажным песком и роют небольшую ямку, в которую откладывают несколько (от двух до восьми) яиц. Кладка тщательно засыпается песком, который черепаха разравнивает и утрамбовывает, и на этом забота о потомстве заканчивается. Через два-три месяца неподвижный песок в том месте, где была отложена кладка, оживает, начинает колыхаться, словно вскипает: это выбираются на волю только что вылупившиеся черепашки. Они совсем крохотные, длиной всего три-четыре сантиметра, их первая встреча с миром полна опасностей: мягкий желтоватый панцирь, пока не отвердел, не защищает ни от клыков лис и бродячих собак, ни от когтей канюков и орлов.

К сожалению, в последнее время эти симпатичные и миролюбивые животные стали в нашей стране огромной редкостью. Причин тому много: привычные места обитания черепах все больше обживаются людьми, все чаще появляются там туристы и отдыхающие, которые, не подозревая о том, что встретившиеся им черепахи — не обычные, среднеазиатские, отлавливают этих животных для своих домашних живых уголков. А ведь в неволе средиземноморская черепаха живет совсем недолго и почти никогда не размножается: для этого ей нужны условия зоопарка или специально оборудованного террариума, в котором отложенные яйца выдерживают при нужной температуре и влажности.

Кроме того, к этому подотряду относятся еще три семейства. Семейство каймановых черепах включает два вида, населяющих Америку. Они имеют небольшой пластрон, имеющий крестообразную форму, длинный хвост (который длиннее, чем половина тела), покрытый сверху рядом крупных шиповатых чешуй.

25 видов иловых черепах живут также только в Америке. Главное их отличие — ребровидные выросты шейной пластинки карапакса, заходящие под соседние краевые пластинки.

Мексиканская черепаха, единственный представитель своего семейства, живет в Восточной Мексике, Гватемале и Гондурасе. Характерные ее признаки — крупный пластрон, соединенный с карапаксом широкой перемычкой из дополнительных подкраевых щитков, и передневогнутые хвостовые позвонки.

Подотряд морских черепах объединяет очень крупных особей, имеющих обтекаемый панцирь, покрытый роговыми щитками, и невтягивающиеся конечности, превратившиеся в ласты. Большая голова не убирается под панцирь, а шея, короткая и толстая, может втягиваться лишь частично. Подотряд включает одно семейство — морских черепах, их известно шесть видов. Все они — обитатели морских пространств, лишь для откладки яиц самки выходят на сушу. Водятся в экваториальных и тропических водах Мирового океана, заплывая иногда и в умеренные широты.

Представители подотряда мягкотелых черепах отличаются от остальных сородичей прежде всего отсутствием рогового покрова на их костном панцире; он покрыт мягкой кожей, которая может быть гладкой, морщинистой или усеянной редкими роговыми шипиками. Кончик морды вытянут в мягкий подвижный хоботок, на конце которого помещаются ноздри. На ногах имеются плавательные перепонки, два или три пальца каждой ноги вооружены острыми когтями.

Мягкотелых черепах подразделяют на два семейства — двукоготных, один вид которых населяет Новую Гвинею и северо-восток Австралии, трехкоготных — их 24 вида, наиболее многочисленных в Юго-Восточной Азии, они также живут в Африке, Северной и Центральной Америке и Новой Гвинее.

С единственным представителем этого подотряда в фауне России — дальневосточной черепахой (ее другое название — дальневосточный трионикс) — мне довелось встретиться в Приморском крае — удивительном регионе синих сопок с непролазной маньчжурской тайгой, воспетом Арсеньевым.

Небольшая речка — приток Уссури — на самой границе России с Китаем. Прямо к реке подступает девственный лес, который кажется бесконечным, даже с самой высокой сопки не увидишь его границ. Зелеными волнами океана до горизонта расстилается тайга, по ней плывут тени облаков и пятна солнечного света. Почти к самой воде подходят могучие деревья — долинные ильмы. Колоннады их светлых стволов словно поддерживают небо над лесом. Ярким красным пятном мелькает в изумрудно-зеленых зарослях длиннохвостый снегирь урагус, как в сказочном карнавале, порхают у самой воды роскошные, искрящиеся в лучах солнца сине-зеленые махаоны Маака; на отмелях видны отпечатки лап енотовидной собаки. А вот на берегу необычное, похожее на сковородку, существо. При приближении человека у «сковородки» вырастают ноги, и она проворно скрывается в воде. Это — уникальная для нашей страны дальневосточная мягкотелая черепаха, населяющая реку Амур от реки Зея до города Комсомольска и его притоки, а также озеро Ханка. Ископаемые остатки мягкотелых черепах свидетельствуют, что в конце третичного времени, до наступления значительного похолодания климата, они были широко распространены и на территории современного Казахстана, и на европейской части России. Дальневосточная черепаха является реликтом той фауны, которая до наступления значительного похолодания климата была распространена гораздо севернее, чем в настоящее время.

Дальневосточная черепаха способна далеко вытягивать длинную шею с удлиненной головой, заканчивающейся длинным мягким хоботком с ноздрями, что очень важно при дыхании атмосферным воздухом, так как нет необходимости всплывать на поверхность, а достаточно только выставить из воды незаметный хоботок. Челюсти этой черепахи очень сильные, с острым режущим краем, и ее укусы — а характер у нее весьма злобный — могут быть очень болезненными.

Живет дальневосточная черепаха в реках, озерах, старицах, но не везде, а только там, где имеются подходящие места для откладки яиц: мелкий галечник или участки прогреваемой солнцем песчаной почвы, расположенные недалеко от воды. Кроме того, очевидно, обязательным является и наличие на дне водоемов участков, подходящих для зимовки.

Большую часть времени дальневосточные черепахи проводят в воде, где добывают пищу и находят убежище от врагов. Впрочем, и по суше они могут бегать довольно быстро. Для выхода из воды эти животные предпочитают открытые участки песчаного берега. Здесь черепахи располагаются у самого уреза воды, редко отходя от нее более чем на два метра. В сильную жару для предотвращения перегрева они могут наполовину зарываться во влажный песок.

Дальневосточная черепаха — хищник, питается она рыбой, земноводными, ракообразными, насекомыми, моллюсками, червями. Добычу подстерегает, зарывшись в грунт, или активно выискивает ее на дне водоема.

С сентября по апрель дальневосточные черепахи зимуют в воде. С мая по август откладывают яйца. В поисках удобного места черепаха отходит от воды на 10–30 метров и петляет по песку. Время от времени останавливается и делает небольшие подкопы, проверяя грунт. Когда черепаха находит подходящее место, она вырывает задними ногами ямку, куда откладывает яйца, после чего зарывает кладку и утрамбовывает грунт.

Дальневосточная черепаха находится под угрозой исчезновения. В популяциях с самой высокой плотностью — на берегах озера Ханка — сейчас насчитывается не более шести — восьми особей на один километр, что в четыре-пять раз меньше численности этого вида в 30-е годы. Основные причины снижения численности дальневосточной черепахи — загрязнение водоемов сточными водами и пестицидами, использование человеком песчаных пляжей — мест откладки яиц — и отлов черепах рыбаками. Природные условия также не способствуют процветанию вида. Например, в озере Ханка, облюбованном этими рептилиями, колеблется уровень воды, и нередко затопляются близко расположенные от берега гнезда, а мелководные кормовые участки пересыхают.

Любопытны представители подотряда бокошейных черепах, которые резко отличаются строением шеи. Позвонки шейного отдела несут очень длинные поперечные отростки, к которым крепятся сильные мышцы, сгибающие шею в горизонтальной плоскости. При втягивании внутрь панциря шея не изгибается вертикально, как у скрытошейных черепах, а поворачивается и закладывается под панцирь вбок, так что голова прижимается к основанию левой или правой ноги.

Бокошейных черепах подразделяют на два семейства. Пеломедузовые — 18 видов, наиболее многочисленные в Африке, также населяют Южную Америку и Мадагаскар. И змеиношейные черепахи — 37 видов, наиболее разнообразны в Австралии, также встречаются в Южной Америке и на Новой Гвинее.

Ну и, наконец, последний подотряд — бесщитковые, в который входит одно семейство — кожистые черепахи с одним видом. Эта черепаха резко отличается от всех остальных — рогового панциря у нее нет, а тело покрыто кожей. Позвоночник и ребра не сращены с панцирем. Обтекаемый панцирь и ластообразные конечности делают ее похожей на морских черепах. Однако сходство это лишь конвергентное (приближенное), вызванное обитанием в одной и той же стихии. Резкие различия во внутреннем строении говорят об отсутствии коренного родства между ними. Кожистая черепаха населяет экваториальные и тропические воды Мирового океана, изредка ее встречали и вдоль Тихоокеанского побережья России.

Глава двенадцатая ПЛАВАЮЩИЕ В ПЕСКЕ И БЕГАЮЩИЕ ПО ВОДЕ

Пробираясь сквозь сплетение лиан под непрерывный звон невидимых в густых кронах цикад, я тщательно осматривал обступающую меня толщу листвы и ветвей в поисках интересной живности. Тут мое внимание привлекла небольшая серовато-зеленая ящерица, которая сновала по стволу, слизывая длинным языком муравьев, поднимавшихся цепочкой куда-то в листву. Я уже хотел накрыть ее рукой, как вдруг ящерица прыгнула в воздух, а когда начала падать, по бокам у нее раскрылись два широких, как у бабочки, крыла. Она легко перелетела расстояние около тридцати метров до следующего дерева. Передо мной была одна из самых замечательных рептилий на свете — летучий дракон. Свое название эти небольшие ящерицы получили за необычную для своего класса способность к планирующему полету, который осуществляется благодаря кожным складкам по бокам тела, поддерживаемым шестью сильно удлиненными ложными ребрами. У спокойно сидящего дракона ложные ребра и поддерживаемые ими кожные складки отогнуты назад, плотно прижаты к телу и почти незаметны. Перед прыжком они расправляются и приобретают вид широких полукруглых крыльев, поддерживающих животное во время полета. Во время полета ящерица сначала падает в косом направлении, но затем, близ конечного пункта, немного поднимается и «причаливает» с головой, направленной кверху. Летучие драконы ведут преимущественно древесный образ жизни и держатся в кронах на значительной высоте, поэтому увидеть их нелегко. Каждый самец обладает довольно обширным охотничьим участком, охватывающим группу из нескольких расположенных по соседству деревьев. Питаются летучие драконы преимущественно муравьями. Окрашены они довольно скромно — в серовато-зеленый цвет, однако кожные складки, горловой мешок и выросты по сторонам шеи окрашены чрезвычайно ярко — в красновато-желтый цвет.

К этой встрече во вьетнамском тропическом лесу я шел очень много лет. С тех пор, как стал интересоваться ящерицами, то есть с тех пор, как научился читать. Первой прочитанной мною книгой была «Жизнь животных» Альфреда Брема. Со страниц дореволюционного фолианта сходили удивительные, невиданные игуаны, причудливые хамелеоны,похожие на крокодилов вараны. Каждый кулик хвалит свое болото. Также и каждый исследователь будет утверждать, что изучаемые им животные — самые красивые, самые интересные, самые любопытные. Я здесь не исключение. Самые красивые, самые интересные, самые любопытные животные на нашей Земле — это ящерицы. Сколько изящества и ловкости в ящерице, мелькнувшей среди травы и спустя мгновение уже выглядывающей с неподдельным любопытством из своего убежища. Сколь изумительны форма и расцветка этих животных: некоторые из них похожи на драконов, а есть такие, что почти не отличаются от обычных червей, а какой размах в размерах — от четырех сантиметров у некоторых гекконов до трех метров у комодского варана, весящего 150 килограммов. Недаром сам Альфред Брем отметил, что «Почти все ящерицы существенно способствуют украшению той местности, в которой обитают. Каждый должен отнестись к ним любовно, хотя даже еще не приобрел достаточных сведений относительно их симпатичных привычек и образа жизни».

Ящерицы — наиболее многочисленная и широко распространенная группа современных пресмыкающихся. Они демонстрируют широкий круг приспособлений к наземному, древесному, подземному и водному обитанию. Окраска их чрезвычайно разнообразна и, как правило, хорошо гармонирует с окружающей обстановкой. У видов, обитающих в пустынях, преобладают светлые, песочные тона; ящерицы, живущие на темных скалах, часто имеют почти черную окраску, а те, которые селятся на стволах и ветвях деревьев, испещрены коричневыми и бурыми пятнами, напоминающими кору и мох; многие древесные виды окрашены под цвет зеленой листвы. Большинство ящериц — хищники, питающиеся всевозможными животными, которых они в состоянии схватить и осилить. Основную пищу мелких и средней величины видов составляют насекомые, пауки, черви, моллюски и другие беспозвоночные. Более крупные ящерицы поедают небольших позвоночных — грызунов, птиц и их яйца, лягушек, змей, других мелких своих сородичей. Меньшее число ящериц растительноядно. Их пищу составляют плоды, семена и сочные части растений. Пищевая специализация у ящериц встречается сравнительно редко. Так, морские игуаны питаются преимущественно одним видом водорослей, другие поедают почти исключительно муравьев или термитов, к их числу относятся летучий дракон, жабовидная ящерица и замечательный, весь покрытый колючками, молох из Австралии. Южноамериканская каймановая ящерица питается голыми слизнями и моллюсками, раковины которых легко раздавливает специально устроенными для этого зубами.

Кто такие ящерицы, наверное, знают все, но внешний вид этих рептилий настолько разнообразен, что при слове «ящерица» у кого-то в воображении возникнет огромный, похожий на сказочного дракона варан, у кого-то украшенная роскошным гребнем изумрудная игуана, но все же наверняка у большинства жителей европейской территории России с этим словом будет ассоциироваться обычная в нашей средней полосе прыткая ящерица. И действительно, она являет собой характерный типаж этой многочисленной группы животных. Прыткая ящерица относится к семейству настоящих ящериц. Название «настоящие» не означает, что остальные «ненастоящие», а просто отражает тот факт, что эти рептилии стали известны науке раньше большинства других и послужили типом для описания всего подотряда, поэтому, чтобы не обижать всех остальных, настоящих ящериц еще называют лацертиды (Lacertidae) — название, происходящее от наименования главного рода семейства (Lacerta). Все лацертиды характеризуются стройным, удлиненным туловищем, хорошо выраженной шеей, умеренно длинными и хорошо развитыми пятипалыми конечностями и длинным ломким хвостом. Голова их сверху покрыта крупными, правильно расположенными щитками. Спинная чешуя хорошо отличается от брюшной, преобразованной в сравнительно крупные четырехугольные щитки, располагающиеся правильными продольными и поперечными рядами.

Живут лацертиды в самых разнообразных биотопах — и в пустынях, и в степях, и в лесах, некоторые предпочитают сырые луга и болота, а есть такие, которые обитают исключительно среди камней и на скалах. Все они питаются всевозможными мелкими животными, преимущественно насекомыми, и лишь самые крупные из них, такие как наиболее крупный представитель семейства — жемчужная ящерица, достигающая в длину 90 сантиметров, охотятся также на небольших позвоночных. Свою добычу они подкарауливают из засады или, осторожно подкрадываясь к ней, хватают в точном броске. Некоторые разнообразят свое меню, поедая сочные ягоды и плоды.

Знания большинства людей о ящерицах весьма скудные. Наиболее известным фактом является, пожалуй, то, что ящерицы могут при опасности отбрасывать хвост — весьма интересное явление, называемое аутотомией. Способностью отбрасывать хвост, кстати, наделены далеко не все ящерицы, но для лацертид аутотомия как раз весьма характерна. В их хвостовых позвонках есть неокостеневающие прослойки, по которым хвост обламывается. Это происходит за счет резкого сокращения хвостовых мускулов. Отброшенный хвост долго интенсивно извивается, отвлекая хищника от самой ящерицы, которой тем временем удается скрыться. Основание отброшенного хвоста почти не кровоточит — разорванные сосуды рефлекторно пережимаются мускулатурой. А вскоре начинается довольно быстрый процесс отрастания нового хвоста, почти неотличимого от старого, причем позвонки не восстанавливаются, а заменяются хрящевым стержнем, поэтому при следующей аутотомии хвост оторвется лишь выше, чем предыдущий. Отросший заново хвост отличается от прежнего более мелкой чешуей и укороченной длиной. Кстати, аутотомия представляет не произвольный, а рефлекторный акт: если осторожно приклеить живую ящерицу за хвост, то она не может отбросить его и тем самым не освободится.

Познакомимся поближе с нашими лацертидами. Начнем со всем известной прыткой ящерицы, которая широко распространена в Евразии от Великобритании до севера Монголии. Повсеместно она предпочитает сухие и солнечные участки, населяя степи, не слишком густые леса, сады, рощи, перелески, склоны холмов и оврагов, заросли кустарников. В качестве убежищ использует норы различных животных, но часто выкапывает их сама. Хотя в быстроте своих движений прыткая ящерица и уступает некоторым южным видам, все же, оправдывая свое название, бегает она настолько быстро, что поймать ее руками довольно трудно, тем более что животное очень осторожно и редко удаляется более чем на 10–15 метров от своего убежища. Потревоженное, оно стремительно убегает, иногда взбираясь винтообразно на деревья, как белка, а чаще прячется в свою норку, выкопанную неглубоко в земле. Спасаясь от преследования, прыткая ящерица иногда, сделав на бегу оборот на месте, поворачивается головой в сторону врага. Производя этот маневр и с удивительной быстротой меняя направление бега несколько раз подряд, животное часто совершенно сбивает с толку преследователя. Интересно наблюдать за охотой прыткой ящерицы. Заметив добычу, она настораживается, некоторое время следит за ней глазами, а затем стремительно срывается с места и хватает ее. Крупных кузнечиков и жуков она сначала долго треплет, держа во рту, отрывает у них твердые хитиновые части, а затем уже проглатывает оставшуюся часть целиком.

Человек, живущий в средней полосе, порой может годами, даже регулярно гуляя по лесу в поисках грибов и ягод, не встретить ни одной ящерицы. Действительно, они в наших краях не столь многочисленны, подавляющая часть их живет в тропических и субтропических областях земного шара, и лишь один вид — живородящая ящерица — достигает в своем распространении Северного Полярного круга. Кстати, а откуда появилось такое название? Дело в том, что ящерицы, как и другие рептилии, откладывают уже оплодотворенное яйцо; оно в какой-то степени защищено от неблагоприятных воздействий среды. Но даже яйцо с плотной скорлупой требует бережного отношения. Оно может успешно развиваться только при определенной температуре и влажности и должно быть застраховано от механических повреждений. Неудивительно, что некоторые рептилии нашли выход из затруднений в живорождении. У различных видов можно найти разные стадии перехода от собственно откладки яиц к настоящему живорождению. Самки многих видов откладывают яйца, в которых зародыш уже начал развиваться. Иногда развитие эмбриона в только что отложенных яйцах достигает такого уровня, что срок инкубации яиц значительно сокращается и детеныши вылупляются уже вскоре после откладки яиц. У некоторых ящериц практически все развитие эмбрионов в яйцах происходит в организме самки, и она откладывает уже собственно не яйца, а живых детенышей, но находящихся еще в оболочке яйца. Новорожденные тут же эти оболочки разрушают и начинают вести самостоятельную жизнь. Такое явление называют яйцеживорождение. Наша живородящая ящерица и относится к таким, яйцеживородящим, видам. Живорождение — это приспособление к суровым холодным условиям среды. Оно объяснимо: холодная почва северных районов не слишком подходит для инкубации яиц. Такая же живородящая ящерица на юго-западе своего ареала, в Пиренеях, в более сухом и мягком климате, откладывает яйца. Живородящий вид — наиболее широко распространен не только среди всех ящериц, но и среди всех рептилий. Их ареал охватывает огромную территорию почти всей лесной зоны Евразии от Великобритании до Сахалина. Живородящая ящерица, в отличие от прыткой, придерживается влажных мест обитания, встречается на облесенных участках болот, торфяниках, зарастающих вырубках, на заросших кустарниками берегах ручьев и каналов. Собственных нор живородящая ящерица не роет, а использует для жилья норы грызунов или пространства под отставшей корой на пнях и деревьях. Весной пробуждается от спячки рано, когда в лесу сохранились еще отдельные пятна снега. В отличие от других наших ящериц, живородящая бывает активна в прохладные, пасмурные дни, не скрываясь в убежища даже во время кратковременных летних дождей.

Пустыни, в том числе и среднеазиатские, — настоящее царство ящериц. У большинства людей слово «пустыня» ассоциируется с понятием пустоты, безжизненности, в воображении сразу же возникает образ простирающихся до горизонта песчаных дюн. Однако пустыня далеко не мертва. Для наблюдательного человека она открывает удивительный мир животных, постоянно ведущих жестокую борьбу за существование. Неизгладимое впечатление производит пустыня весной, когда ярким нарядом из цветов и шелковистых трав покрываются казавшиеся безжизненными пески, воздух напоен ароматом цветущих джузгунов, а чуть позднее — изящных песчаных акаций с темно-фиолетовыми кистями цветов. За короткую весну щедрая природа создает яркие и неповторимые композиции из цветов, от которых невозможно оторвать глаз. Но очень быстро весна уступает место жаркому и сухому лету, которое тянется добрых пять месяцев без единой капли дождя. На человека, впервые попавшего в барханные пески, они производят неизгладимое впечатление. Температура в тени поднимается до 40°. Безоблачный небосвод, пышущие жаром пески, причудливые ажурные силуэты саксаула. Ящерицы в песчаной пустыне особенно многочисленны. Самих животных непривычный глаз не сразу заметит, но, куда ни глянешь, везде видны следы этих обитателей песчаных барханов, и большинство принадлежит так называемым ящуркам. От представителей других родов своего семейства ящурки отличаются тем, что покрывающие их брюхо гладкие четырехугольные щитки, в отличие от остальных лацертид, расположены у них косыми рядами под углом к средней линии живота. Как правило, ящурки населяют песчаные и глинистые пустыни, каменистые предгорья, степи и другие открытые места обитания, их никогда не встретишь среди густой древесной или кустарниковой растительности.

Самая большая из среднеазиатских ящурок — сетчатая, длина ее тела достигает 10 сантиметров, а хвост еще длиннее. Сетчатая ящурка легко отличается от других характерным рисунком, похожим на сетку, на сером фоне, покрывающем все тело сверху Ее бег уверен и точен. Испуганная, она вмиг пробегает несколько десятков метров, и ни один спортсмен на песке ее не догонит. Сетчатая ящурка так уверена в своих силах, что, убегая от вас, успевает поймать какую-нибудь букашку, прогнать со своей территории конкурента. Иногда она отбегает в сторону и, закрыв глаза, лежит неподвижно на песке, всем своим видом показывая: «Как же вы мне надоели!» Но стоит приблизиться на определенное расстояние, как ящурка стремглав бросается прочь, прячется за куст или скрывается в нору какого-нибудь грызуна или в свою собственную, которую выкапывает до 17 сантиметров в глубину. Добычу сетчатая ящурка разыскивает не только при помощи зрения, но и на слух, а может быть, и по запаху. Ползая, все время тычет морду в песок, как бы принюхиваясь, а потом припадает к грунту ушным отверстием, склонив голову набок, и лишь затем начинает энергично раскапывать песок.

Некоторые ящерицы, живущие в песках, в частности гребнепалые, населяющие Сахару и Аравию, нашли интересный способ облегчить передвижение по сыпучему песку: пальцы лапок у них снабжены очень крупными чешуйками, образующими бахрому, и гребнепалые ящерицы бегают по песку, как на специальных лыжах.

Одни из самых любопытных лацертид — долгохвостки, обитающие в Юго-Восточной Азии. Они отличаются от других представителей семейства чрезвычайно длинным хвостом, который у некоторых видов превосходит длину туловища и головы в три или даже в четыре раза. С этими любопытными ящерицами я столкнулся, когда проводил исследования во Вьетнаме. В один прекрасный день (а иных во время работы в тропиках для зоолога не бывает) я вышел из-под сени леса на залитую щедрым солнцем опушку, направляясь к машине, ожидавшей меня на проселочной дороге. По пути мне надо было преодолеть небольшой участок, густо поросший травой. Внезапно легкое шевеление в траве привлекло мое внимание. Там кто-то был. Подойдя ближе, я заметил, что неведомое существо заскользило и остановилось в паре метров от меня. Я осторожно сделал шаг и стал напряженно вглядываться в толщу травы. Спустя какое-то время различил наконец длинное стройное тело. «Змея!» — мелькнуло у меня в голове. Надо ловить. Бросаюсь вперед. Рептилия пытается ускользнуть, но вскоре оказывается у меня в руках и тут же обвивает пальцы длинным тонким хвостом. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил у «змеи» хорошо развитые ножки. Да это же ящерица! Но какая удивительная! Недаром я ее в густой траве спутал со змеей. Необычайно изящная, с очень длинным хвостом. Вдоль верхней стороны тела идут шесть белых, окаймленных черным, полос по желто-коричневому фону. Так что название — «шестилинейчатая долгохвостка» вполне оправданно. Во Вьетнаме эти ящерицы обитают только на травянистых пространствах, благо таковых здесь в связи с массовыми вырубками лесов вполне достаточно. В травяной толще долгохвостки удивительно изящны, передвигаются быстро, не касаясь земли, хватаясь цепкими пальцами и хвостом за стебли, и поэтому кажется, что они плывут.

Ну и, наконец, нельзя не отметить, что лацертиды стали «соавторами» одного из величайших открытий в биологии XX века — так как ученые открыли явление естественного партеногенеза среди наземных позвоночных животных. Что такое партеногенез и почему открытие его у ящериц носило революционный характер? Партеногенез — это размножение без участия самцов — в общем-то довольно широко распространенное явление в животном мире, известно много видов животных — червей, моллюсков, насекомых, ракообразных и других беспозвоночных, которые нормально размножаются без участия самцов, причем сплошь и рядом мужской пол у них отсутствует. Что же касается высокоорганизованных позвоночных, то длительное время считалось, что однополое размножение у них невозможно.

Какова же история этого открытия? Любой натуралист, когда-либо проводивший исследования в горах Кавказа, наверняка обращал внимание на юрких, ярко окрашенных ящериц, в изобилии встречающихся практически во всех природных поясах гор, от морских берегов до альпийских лугов и повсеместно отличающихся высокой численностью. Это — скальные ящерицы, обитающие в пределах Кавказа, Закавказья и в прилежащих районах Турции и Ирана, где распространено 18 видов этих рептилий. Наиболее характерной экологической особенностью скальных ящериц, как это явствует из названия, является обитание их на скалах, где убежищами для них служат разнообразные трещины, щели и пустоты между камнями, они охотно поселяются также на сложенных из камней стенах, развалинах, каменных оградах, опорах мостов. Излюбленными местами обитания этих ящериц являются многочисленные в различных районах Кавказа развалины древних монастырей и храмов, где их численность нередко даже превышает таковую в естественной обстановке. Скальные ящерицы легко и быстро передвигаются по всем направлениям, нередко вниз головой по отвесным уступам, однако совершенно беспомощно чувствуют себя среди травянистой растительности на земле, куда нередко спускаются в погоне за насекомыми. Эта ящерица, застигнутая в таком месте, всегда поспешно устремляется к ближайшей скале, если даже расстояние до нее больше, чем до какого-либо укрытия поблизости. По утрам в ясную погоду ящерицы оставляют свои убежища сразу после того, как скалы освещаются солнцем. Утром, до того как открытые участки скал сильно нагреются солнцем, они держатся на их поверхности. Позднее, с повышением дневной температуры, спускаются к основанию скал, где охотятся за добычей в тени среди травянистой растительности. Подобно всем остальным представителям семейства, скальные ящерицы энтомофаги, причем они часто ловят насекомых на лету, совершая стремительные и точные прыжки и хватая пролетающую добычу. Во второй половине дня, когда жара заметно спадает, ящерицы снова выходят на солнцепек, причем в связи с медленным остыванием камня нередко остаются на поверхности скал и после захода солнца, несмотря на быстрое понижение температуры окружающего воздуха.

Сами того не зная, скальные ящерицы и стали причиной открытия естественного партеногенеза^[4] и видообразования путем гибридизации у позвоночных. Честь описания этого явления принадлежит крупнейшему российскому герпетологу — Илье Сергеевичу Даревскому. Проводя в 50-х годах полевые исследования на Кавказе, он столкнулся с фактом отсутствия самцов у армянской ящерицы. Поскольку все самцы и самки скальных ящериц различаются между собой размерами и окраской, самцы понадобились ученому для составления систематических характеристик каждого вида. Были просмотрены сотни, а затем и тысячи особей, отловленных в различные сезоны года, и все они оказались самками. Возникшее вначале предположение о естественном партеногенезе превратилось в уверенность, когда среди нескольких сотен молодых ящериц, выведенных из яиц в лаборатории, не оказалось ни одного самца. Удалось получить только женское потомство и от заведомо не спаривавшихся самок. Продолжая исследования на Кавказе, вскоре Да-ревский описал еще три вида партеногенетических рептилий — ящерицу Даля, белюбрюхую ящерицу и ящерицу Ростомбекова. Все они распространены на небольшой территории в Армении и пограничных районах южной Грузии, западного Азербайджана и северной Турции. Западные ученые поначалу скептически отнеслись к открытию Даревского, но уже через год после обнаружения однополых скальных ящериц появились публикации о партеногенетическом размножении ряда североамериканских ящериц-бегунов, южноазиатских полупалых гекконов и южноазиатских агам-бабочек. А вообще к настоящему времени известно уже более тридцати однополых видов пресмыкающихся.

Однако это открытие требовало научного обоснования. Изучая ящериц Армении, Даревский обратил внимание, что каждый из четырех однополых видов по ряду морфологических признаков, включая окраску, занимает промежуточное положение между определенной парой обитающих в этом районе двуполых видов. Естественно, возникло желание проверить, не является ли это сходство результатом гибридизации. Электрофоретический анализ белков полностью подтвердил факт гибридного происхождения четырех партеногенетических форм.

Какова же биологическая роль партеногенеза у скальных ящериц? Даревский высказал и аргументировал предположение, что переход этих видов к однополому размножению произошел на Кавказе во время последнего четвертичного оледенения под воздействием суровых для пресмыкающихся климатических условий, связанных с изменением климата. В настоящее время все эти виды населяют территорию, по геологическим масштабам еше совсем недавно (около десяти тысяч лет назад) находившуюся под покровом горного ледника, следы которого отчетливо прослеживаются и поныне. Даже в эпоху максимального оледенения в некоторых районах Закавказья сохранялись свободные ото льда убежища теплолюбивой флоры и фауны, в том числе, очевидно, и для различных видов скальных ящериц. В результате отступления ледника освободились обширные неосвоенные участки, которые и заняли молодые однополые виды. Так образовались зоны совместного обитания партеногенетических и «нормальных» обоеполых видов, причем однополые виды здесь всегда численно преобладают. В создавшихся экстремальных условиях действие естественного отбора привело к закреплению у скальных ящериц однополого размножения, обеспечивающего им определенные преимущества для сохранения вида. Нужно отметить, что партеногенетические ящерицы распространены в суровых условиях горного климата, который характеризуется ранним наступлением осенних заморозков и холодной, но малоснежной зимой. В этих условиях молодые ящерицы, остающиеся активными буквально до последних солнечных дней в году и уходящие на зимовку лишь в ноябре, часто не успевают укрыться в зимние убежища и массами замерзают. Исследования показали, что у армянской ящерицы в первую зиму таким образом погибают до 70 % молодых особей. Однако благодаря обусловленной партеногенезом исключительно высокой численности вида такие потери не страшны и быстро восстанавливаются. Было установлено также, что партеногенетические формы скальных ящериц приступают к размножению заметно раньше обоеполых и обладают более короткими сроками развития яиц, что также обеспечивает им определенные преимущества. Следует, правда, сказать, что преимущества партеногенеза относительны и сказываются только в определенных конкретных условиях существования вида. При изменении условий среды партеногенетические ящерицы, как сравнительно мало изменчивые, имеют гораздо меньше шансов приспособиться и выжить, нежели обладающие значительной изменчивостью и пластичностью обоеполые виды.

Когда человека спросишь, чем отличаются змеи от ящериц, он сразу ответит, что у змей ног нет, а у ящериц есть. Но оказывается, что существуют змеи с ногами (об этом мы поговорим в следующей главе) и ящерицы без ног. Помимо прыткой и живородящей ящерицы, в средней полосе России, хотя и очень редко, встречается еще один вид — веретеница — безногая ящерица. На юге нашей страны обитает и другая безногая ящерица — желтопузик, а всего существует несколько групп безногих ящериц, передвигающихся, как и змеи, за счет извивания тела. Их часто принимают за змей и поэтому безжалостно уничтожают. Между тем у безногих ящериц и змей очень много явных различий. У веретеницы и желтопузика подвижные веки, у змей же они срослись в прозрачный, закрывающий глаз щиток. У веретеницы и желтопузика есть заметное ушное отверстие за глазами, у змей его нет. Голова у безногих ящериц переходит в туловище без малейшего сужения в области шеи, змеи же имеют выраженный шейный перехват.

Веретеница обладает очень интересной особенностью. Она питается дождевыми червями, моллюсками, личинками насекомых. Острые, отогнутые назад зубы надежно удерживают во рту скользких, извивающихся червей и голых слизней, которых ящерица медленно заглатывает, поочередно наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. В случае, если схваченный червь крепко цепляется задним концом тела в земляной норке, веретеница, вытягиваясь в длину, начинает быстро вращаться в одну сторону, отрывая таким образом часть добычи. Поедая же улиток, веретеница постепенно все более упирается головой в устье раковины и мало-помалу вытягивает моллюска из его убежища.

Познакомившись с обитающими в наших краях ящерицами, перейдем к остальным. В настоящее время известно около 4000 видов ящериц, которых объединяют в 18 семейств. Больше половины всех видов относится к трем семействам: сцинковых — более 1000, гекконов — более 900 и игуановых — около 700 (последнее ныне делят на несколько самостоятельных семейств). Разнообразие ящериц в тропиках потрясающее: в Центральной и Южной Америке их известно более 1000 видов, в Африке — около 600, в Южной Азии (включая Малайский архипелаг) — более 550. В тропических странах ящерицы чаще всего попадаются на глаза и привлекают наше внимание, доставляя одно из первых развлечений всякому пришельцу из холодных стран. Они буквально кишат повсюду. В городах видишь, как они гоняют по стенам и заборам, греются на солнце на сложенных дровах или взбегают по желобам домов. В каждом саду, на каждой дорожке или сухой песчаной тропке они при вашем приближении разбегаются во все стороны, взбираются по древесным стволам, причем держатся на стороне, противоположной проходящему, и с осторожностью белки смотрят на вас.

Итак, самое богатое по числу видов семейство — сцинковые, они очень разнообразны в тропиках, хотя населяют все материки, за исключением Антарктиды. Характернейшим признаком для ящериц этого семейства является налегающая друг на друга округлая или округло-ромбовидная, как у рыб, чешуя, причем боковые и спинные чешуи, как правило, мало отличаются от брюшных. Лишь у сравнительно немногих видов чешуя бугорчатая или снабжена более или менее сильно развитыми продольными килями, переходящими иногда в острые шипы. Особенно многочисленны сцинковые ящерицы в тропическом лесу. Когда я пробирался по лесным зарослям Вьетнама, мне казалось, что эти рептилии живут здесь повсюду. Под ногами в лесу толстым слоем лежит опад — старые сухие листья, опавшие с деревьев. Если остановиться и оглядеться, можно увидеть, что в опаде бегает много маленьких, очень красивых клиновидных сцинков. Иногда кажется, что опад ожил — столько их в нем копошится. Чешуя сцинков блестит, отливая ярко-коричневыми и голубыми тонами, бока пестрые, все в черных и белых пятнышках.

Некоторые представители этого семейства умеют плавать… в песке. Все строение настоящих сцинков рода Scincus, обитающих в североафриканских пустынях, приспособлено к передвижению в толще сухого песка: они обладают плотным телосложением, укороченной и толе-той, не отграниченной от шеи головой, короткими ногами и конусовидным, несколько сжатым с боков коротким хвостом. Сцинки живут на открытых, почти лишенных растительности сыпучих песках. Движения их необычайно стремительны, причем в случае опасности ящерица с молниеносной быстротой зарывается в песок и, продолжая двигаться в его толще, уже через несколько секунд оказывается на расстоянии нескольких метров от места погружения. Поэтому вполне оправданно название «песчаная рыба», которым окрестили этих сцинков всюду, где они обитают.

Следующее по числу видов семейство ящериц — гекконы. Подавляющее большинство гекконов ведет сумеречный или ночной образ жизни. Они имеют сильно увеличенные, лишенные подвижных век глаза с вертикальным, расширяющимся в темноте зрачком. Глаза у них защищены прозрачной пленкой и не имеют подвижных век (как и у змей), поэтому гекконы пользуются для очистки глаз языком, периодически далеко высовывая его изо рта и облизывая засорившуюся глазную оболочку. Ни у кого из ящериц нет такой способности издавать звуковые сигналы, как у гекконов. Это тоже результат ночной жизни, ведь в темноте гораздо проще общаться друг с другом с помощью звуков.

Когда большой красный диск солнца в наших среднеазиатских пустынях устало катится к горизонту, утопая в раскаленных за день песках, и обдувает приятным ветерком, приносящим запах трав, исследователи ночной жизни выходят на «охоту». В тихую теплую темную ночь, освещая карманным фонариком барханы, часто можно увидеть пару рубиновых точек. Это горят глаза сцинкового геккона. Большие выпуклые глаза помогают ему отыскать жуков и пауков. Чешуя у этой ящерицы крупная, как бы подернутая рябью. Если сцинкового геккона взять в руки, то при неосторожном прикосновении у него слезает кожа.

Наиболее разнообразны гекконы в тропиках, где они заселяют разнообразные постройки — будь то бамбуковая хижина на малонаселенном острове или современный небоскреб в центре большого города. Населяя места обитания, свойственные также многим другим видам ящериц, гекконы стали, пожалуй, единственными среди пресмыкающихся постоянными спутниками человека. Во многих странах Средиземноморья, Юго-Восточной Азии, Африки, Южной Америки гекконы — непременные соседи людей, очищающие комнаты от тараканов и других малоприятных животных. Днем они прячутся, а ночью выходят поохотиться, полагаясь в поисках пищи на великолепное зрение. Как нескончаемый праздник жизни вспоминаю свой первый приезд в тропики — во Вьетнам. Как только стемнело, с разных сторон начали раздаваться непонятные звуки: «Чак-чак-чак, чак-чак-чак». Это у ламп на потолке комнат и на стенах домов собрались очень симпатичные, нежно-розоватого цвета ящерицы — полу-палые гекконы. Застыв, как изваяния, они поджидали добычу. Время от времени кто-нибудь из них быстро-быстро делал пробежку в сторону и неуловимым движением хватал зазевавшихся насекомых, которых привлек свет лампы. В первую же ночь, выйдя на балкон, я услышал отчаянный вопль: «Та-ке, та-ке». Так гигантский геккон токи оповещает собратьев, что место занято и сюда лучше не соваться. В отличие от остальных гекконов, токи, особенно самцы, селятся в одиночку, выбирая какое-либо постоянное убежище, в районе которого неизменно охотятся. В местностях, где они встречаются, токи обнаруживают свое присутствие громкими звуками, начинающимися обычно со своеобразного гоготания, за которым с краткими интервалами следует характерное «та-ке», от которого происходит и название самого геккона. Крик этот повторяется иногда до десяти раз подряд.

Самая любопытная особенность гекконов — способность совершенно спокойно передвигаться по вертикальной поверхности. Если удастся поймать ящерицу, то можно почувствовать, как ее лапки прилипают к руке. Эта хорошо ощутимая присасывающая сила производится не обычными присосками, а обеспечивается пластинками, расположенными поперек каждого пальца. При близком рассмотрении видно, что эти горизонтальные пластинки похожи на щетки и состоят из крохотных щетинок длиной 80–90 мк и диаметром 8—10 мк. Из чего же складывается механизм прикрепления? Ученые исследовали лапы геккона с помощью сканирующего электронного микроскопа и обнаружили, что каждая отдельная щетинка расположена на возвышенности, — это устройство обеспечивает ее свободное движение по отношению к соседним щетинкам. Дальнейшее увеличение показало, что щетинки расположены вдоль каждой пластинки наподобие снопов спелой пшеницы в поле. Видно, что каждая щетинка двойная, а концы каждой половинки в свою очередь делятся на несколько частей. Исследователи пришли к выводу, что эти щетинки и являются приспособлениями, с помощью которых ящерица цепляется даже за микроскопические неровности поверхности субстрата, что в сочетании с когтями позволяет геккону легко передвигаться по гладким наклонным и вертикальным поверхностям, включая обычное стекло, и даже ногами вверх по потолку.

Пожалуй, ни одна другая группа современных ящериц не имеет такого разнообразия жизненных форм и связанных с ними различий в строении тела, как игуаны. Среди них мы встречаем множество лесных, кустарниковых, горных, пустынных, степных и полуводных видов, обладающих хорошо выраженными чертами специализации. А сколько уникальных по своей форме, образу жизни игуан существует на Земле! Например, самцы василисков, живущих в Центральной Америке, имеют своеобразные кожистые украшения, придающие им необычный и даже какой-то сказочный вид. На затылке этих ящериц расположен наподобие плоского шлема большой, направленный назад кожный вырост, а по спине и передней трети длинного веслообразного хвоста проходит высокий кожистый гребень, поддерживаемый сильно развитыми остистыми отростками позвонков. Но самое главное: василиски обладают замечательной способностью… бегать по воде, удерживая свое тело на поверхности быстро чередующимися ударами задних ног.

Зеброхвостые и ошейниковые игуаны — самые быстрые бегуны, они способны развивать скорость до 26–28 километров в час. Наряду с гребенчатыми драконами, они принадлежат к тем немногочисленным ящерицам, которые начинают бег на задних конечностях.

Заборные, или колючие, игуаны, в изобилии населяющие пустыни и полупустыни Северной Америки, характеризуются притупленной, расширенной сзади головой, закругленным коренастым туловищем и цилиндрическим, постепенно суживающимся хвостом. Их сравнительно крупная ребристая чешуя на неплотно прилегающем заднем крае снабжена более или менее вздернутыми шипиками, особенно резко выраженными на хвосте. Окрашены эти небольшие ящерицы весьма разнообразно. Некоторые обладают довольно пестрой окраской с примесью ярких металлических тонов, причем у большинства видов на спине и боках имеется часто меняющийся рисунок из правильно расположенных поперечных и продольных полос и линий. Колючие игуаны населяют весьма разнообразные, чаще сухие места. Поселяются они и в сложенных из камней и колючих кустарников оградах, отсюда и происходит широко распространенное их название — заборные игуаны. У них в большей мере, чем у других представителей семейства, развита манера быстро кивать головой, которая сопровождается одновременным приседанием на передних ногах. Частота и последовательность таких поклонов весьма различны у разных видов, что является важным отличительным признаком, по которому особи одного вида могут на расстоянии узнавать друг друга.

Жабовидные ящерицы, населяющие преимущественно сухие пустыни и полупустыни, имеют очень своеобразный вид. Тело их покрыто крупной неоднородной чешуей, причем на отдельных чешуйках есть различной величины заостренные бугорки или короткие шипики. Бахрома из коротких треугольных зубцов проходит вдоль всей границы между спиной и брюхом. Наиболее же замечательной особенностью этих ящериц являются расположенные по краям головы рога. В случае опасности эти жабовидные игуаны принимают отпугивающую позу. Вся ящерица ощетинивается, приподнимая крупные спинные чешуи, широко открывает рот и издает громкие свистящие звуки, быстро выпуская воздух. В то же время она высоко поднимается на ногах и сильно раздувает тело, увеличиваясь почти вдвое против нормальной величины. Эти игуаны обладают также своеобразной способностью выбрызгивать кровь из носа и глаз, что происходит в результате резкого повышения кровяного давления в голове при сокращении стенок одного из крупных сосудов. При сильном возбуждении животного струйки крови из углов глаз вылетают на расстояние нескольких сантиметров. Значение этого приспособления не вполне ясно. Питаются ящерицы этого вида почти исключительно муравьями, которых захватывают быстрыми движениями клейкого языка.

К семейству игуан принадлежит и единственная в современной фауне ящерица, приспособившаяся к жизни в морской среде. Жизнь многих рептилий тесно связана с водой, но лишь одна из них — морская игуана — проникает в прибрежные воды океана. Живет эта удивительная ящерица на Галапагосских островах. Поскольку мне, к сожалению, пока не довелось побывать на «Зачарованных островах», приведу строки известного зоолога и кинооператора Хайнца Зильмана, так описавшего свои впечатления от первой встречи с морскими игуанами: «Фантастическая, неправдоподобная, просто жуткая картина — словно мы перенеслись через миллионы лет в эпоху динозавров. Сотни, тысячи, десятки тысяч похожих на драконов ящериц лежали вплотную на скалистом берегу. И правда, морские игуаны выглядят такими, какими представляются нам драконы из древних сказаний. Им не хватает лишь гигантских размеров. Самые крупные экземпляры едва достигали метра в длину». Как сообщал в своей книге другой знаменитый исследователь — Ральф Бломберг, сходство морской игуаны с драконом помогло одному американцу снять потрясающие кинокадры. Он сделал из картона миниатюрный город, где дома были не больше коробки из-под печенья, и пустил в него «драконов». Началась катастрофа: здания рушились, сминались под ногами ящериц, весь город превратился в развалины.

Пищу морские игуаны добывают в море. В прилив они неподвижно лежат на камнях и утесах, но в отлив сползают вниз и принимаются есть водоросли. Эти ящерицы превосходно плавают и ныряют — даже среди бушующего прибоя. Под водой игуаны могут оставаться четверть часа, а затем вынуждены всплывать, чтобы глотнуть свежего воздуха. Поиски пищи в водной стихии полны опасностей, так как акулы тут же хватают любую ящерицу, которую им удается подстеречь. Хищные рыбы не рискуют соваться только в узкие щели и трещины, боясь пораниться об острые рифы. Это знают морские игуаны и, наученные опытом многих поколений, находят безопасные места. Они предпочитают держаться в полутемных расселинах, подводных пещерах и на густо обросших скалах вблизи обрывистого берега. Там они пасутся среди морской травы, с силой выдирая водоросли. Обращусь вновь к Хайнцу Зильману: «Захватывающее зрелище всплывающей ящерицы — медленные удары хвоста, неподвижно вытянуты назад ноги с мощными когтями. Когда я впервые испытал на себе силу бушующего прибоя, то решил, что многие ящерицы погибают, выходя на берег. Ведь высоко вздымающимся волнам ничего не стоит разбить их об острые углы и края лавовых скал. Однако ящерицы искусно используют силу прибойной волны, чтобы она сама забросила их повыше на риф. Точно в нужный момент они вцепляются когтями в пористый камень. Волна откатывается назад, а ящерицы остаются висеть на скале. Прежде чем подоспела следующая волна, которая могла сорвать их с камня, они ловко и проворно выползали на раскаленный солнцем берег».

Как и всем морским животным, игуанам надо было физиологически приспособиться к морской среде. Концентрация солей в пище этих ящериц так велика, что одни только почки не смогли бы справиться с их удалением из организма. Между тем накопление солей могло бы привести к тяжелым осложнениям. Чтобы избежать этих последствий, морские игуаны должны обладать особым органом. Недавно проведенные опыты показали, что у них есть относительно большие железы, открывающиеся в носовую полость. Выделения этой железы проходят через протоки и выбрасываются ноздрями в виде маленьких капель, насыщенных солями. Излишки соли, попадающие в организм морской ящерицы во время ее подводных набегов, собираются в особых железах, и, выходя из воды, игуана выпускает из ноздрей две струйки воды. Будь это не вода, а огонь — вот вам и маленький дракон!

В Старом Свете аналогом игуан являются представители семейства агамовых. Представители этого семейства в изобилии обитают в пустынях Средней Азии. В знойный полдень, когда ртутный столбик подскакивает к цифре 50°, а песок накаляется до 80°, жизнь в пустыне замирает. Беда тому, кто не успел спрятаться в спасительную нору или укрыться в редкой тени под чахлым кустиком. И все же, несмотря на нестерпимый зной и отсутствие воды, летний пейзаж заросших песков невозможно представить без торчащей на вершине кустарника яркой ящерицы. Это самец степной агамы. При приближении человека животное не убегает и на расстоянии 10–15 метров начинает «приветствовать» путника, поднимая и опуская голову, как бы кланяясь. Подпустив человека совсем близко, агама неожиданно прыгает вниз и, приподняв высоко хвост, бежит без оглядки много метров. Но стоит оставить ящерицу в покое, как она снова поднимается на кустарник. Считается, что таким образом эти ящерицы спасаются от перегрева в раскаленном припочвенном слое воздуха. Кроме того, самцы агамы, занимая возвышенные места, показывают соседям, что участок занят. Заметив соперника, они устремляются навстречу и прогоняют нарушителя. Рассерженный самец на глазах меняет окраску: горло и грудь синеют, синие пятна появляются на спине, а хвост становится оранжевым.

Очень богата агамовыми ящерицами Австралия, причем все они довольно необычны. Взять хотя бы молоха, или «колючего дьявола», как окрестили австралийцы ящерицу из семейства агамовых. В энциклопедии вы прочтете, что молох — это мифическое ненасытное кровожадное существо, чтобы умилостивить которого сжигали преимущественно малолетних детей, а в нарицательном значении молох — страшная, ненасытная сила, беспрестанно требующая человеческих жертв. За что же получила такое страшное название двадцатисантиметровая обитательница австралийских пустынь? Своим названием эта ящерица обязана в высшей степени необычному внешнему виду, быть может действительно напоминающему в миниатюре то страшное всепожирающее божество, каким его представляли себе древние. Все тело животного покрыто многочисленными короткими и острыми, различными по величине шипами. Крупные шипы симметрично расположены на шее и по сторонам головы, причем над каждым глазом возвышается большой рог, также увенчанный острым, отогнутым назад сравнительно небольшим шипом. И все-таки ничего дьявольского в этой ящерице нет. Вопреки своему грозному названию и виду, она вполне безобидна, а покрывающие тело шипы являются единственным ее оружием против врагов: потревоженный молох низко нагибает голову, выставляя в сторону воображаемой опасности твердый подушковидный вырост на затылке с устремленными вперед крупными шипами по сторонам. Питается же молох почти исключительно муравьями.

Распространенная в Австралии плащеносная ящерица обязана своим названием охватывающему ее шею широкому, зазубренному по краям воротнику, или плащу, прерванному лишь на затылке и глубоко расчлененному вобласти горла. Этот воротник представляет собой покрытую плоской чешуей тонкую кожную перепонку, заметно утолщенную по свободному верхне-боковому краю, где с каждой стороны ее поддерживают по два длинных хрящевых выроста подъязычной кости. Выросты могут напрягаться под действием находящегося на горле особого мускула, благодаря чему воротник может подниматься и опускаться.

Пока ящерица ничем не потревожена, воротник ее сложен на горле в многочисленные продольные складки, далеко откинут назад и внешне малозаметен. Однако в случае опасности он мгновенно развертывается, как зонтик, перед изумленным врагом, принимая перпендикулярное к телу положение, причем это движение сопровождается одновременным раскрытием широкой пасти. Полностью распрямленный плащ окрашен в различные оттенки желтого и красного цвета и у особи длиной 20 сантиметров достигает в ширину 17,5 сантиметра. Сама ящерица при этом приседает на задних ногах, высоко приподнимая переднюю часть туловища и голову. Внезапно раскрывающийся ярко расцвеченный воротник отпугивает многих врагов, даже собаки не решаются схватить принявшую «устрашающую» позу рептилию.

Еще один австралийский представитель семейства агамовых — бородатая ящерица — при виде опасности раскрывает кожную складку на горле, открывает пасть и шипит. Несмотря на малый рост, вид у нее грозный. Обычно этот прием приносит успех: «воротник» бородатых ящериц пугает и обращает в бегство собак.

Ну и, наконец, венец причудливости — хамелеон. Он не только не похож на других ящериц, но и все его пропорции кажутся неправильными: сильно сжатое с боков туловище с хорошо выраженным гребневидным остроугольным хребтом; шлемообразная голова, часто украшенная заостренными рогами; пальцы, расположенные на каждой ноге двумя противопоставленными друг другу группами, заключенными в общий кожаный чехол, так что стопа и кисть преобразованы в своеобразные клешни, удобные для обхватывания тонких ветвей; и закручивающийся цепкий хвост. Во всей организации хамелеонов сказывается значительная приспособленность к древесному образу жизни. Удивительны органы зрения хамелеона: его сферические глаза, окруженные коническими чешуйчатыми веками, двигаются независимо друг от друга, что позволяет животному, не меняя положения головы, осматривать практически все окружающее его пространство. Это даже легло в основу популярной малагасийской поговорки: «Поступайте как хамелеон, смотрите вперед, но следите за тем, что делается сзади».

Широкую известность получила свойственная этим животным способность быстро изменять окраску и рисунок тела. Изменение окраски хамелеонов связано с особенностями строения их покровов. В наружном — волокнистом и более глубоком слое собственно кожи заключены хроматофоры — разветвленные клетки с находящимися в них зернами темно-коричневого, красноватого и желтого пигмента. При сокращении отростков хроматофоров пигментные зерна концентрируются в центре клеток, и кожа выглядит беловатой или желтой. Когда же темный пигмент сосредоточивается в волокнистом слое кожи, она приобретает темную, почти черную окраску. Появление различных оттенков вызывается сочетанием пигментов обоих слоев. Зеленые же тона дополнительно возникают в результате преломления лучей в поверхностном слое, содержащем множество сильно преломляющих свет кристаллов гуанина. В результате окраска может быстро меняться от беловатой и оранжевой, через желтую и зеленую до пурпурной, темно-коричневой и черной, причем эти изменения могут захватывать как все тело, так и отдельные его части, и сопровождаться появлением и исчезновением различного рода полос и пятен. Изменения окраски происходят под действием как внешних раздражителей — температуры, света и влажности, так и в результате голода, испуга, жажды, раздражения. Как правило, окраска хамелеонов хорошо гармонирует с окружающим фоном, скрывая животное от глаз многочисленных врагов.

Хамелеоны удачливые и терпеливые охотники, обладающие грозным и надежным оружием — языком невероятной длины, в полтора раза больше его собственного тела! Заметив насекомое, ящерица начинает медленно, с величайшей осторожностью и терпением переставлять лапы, двигаясь к цели. При этом хамелеон раскачивается, как спортсмен, собирающий силы перед решающим броском (об этом еще одна малагасийская поговорка: «Когда хамелеон идет, он считает шаги»). Подобравшись к добыче, он крепче ухватывается за ветку лапами, цепляется для верности хвостом, подается вперед и пытается сфокусировать на живой «мишени» глаза, упрямо разбегающиеся в разные стороны. Когда это ему удается, он еще больше наклоняется к жертве, приоткрывает пасть, и… тут стремительно выстреливает язык. Зазевавшееся насекомое мгновенно препровождается в пасть. Вся операция занимает доли секунды. Прежде считали, что хамелеон попросту «выдувает» свой полый язык подобно тому, как можно «выдуть» пальцы вывернутой перчатки. Как выяснилось, «выстрел» происходит благодаря действию двух мускульных групп. Одна из них представлена продольными волокнами, которые, сокращаясь, собирают язык хамелеона в плотную гармошку на заостренном хряще, расположенном в глубине ротовой полости. В таком положении язык напоминает сжатую пружину, надетую на стержень. Когда хамелеон замечает насекомое, он приоткрывает рот и выдвигает весь аппарат вперед, после чего происходит сокращение другой группы мышц. Они располагаются в языке в виде поперечных колец, напоминающих ряд крошечных автоматических покрышек. При сокращении они «отжимают» язык вперед с осевой косточки. Одновременно расслабление продольных мышц приводит к резкому выбрасыванию — «выстрелу» языка. Язык распрямляется, словно освободившаяся пружина, этому способствует и резкое соскальзывание сократившихся кольцевых мышц. В Южной Испании хамелеонов держат в комнатах, чтобы использовать их способность поедать мух. Этой ящерице отводят определенное место, подвешивают там сосуд с медом и тем привлекают надоедливых мух к внимательному и неутомимому ловцу.

Несмотря на то, что большинство ящериц — активные хищники, они сами являются желанной добычей для сонма хищников и надеяться им приходится лишь на быстрый бег до убежища и на отброшенный хвост. Но некоторые обладают и более оригинальными способами зашиты. Среди африканских просторов обитает любопытная ящерица — поясохвост, которая внешне напоминает крокодила. Туловище этих ящериц покрыто поперечными рядами крупных щиткообразных, ребристых чешуй. Застигнутый вдали от скал и не имея возможности скрыться в убежище, поясохвост сворачивается кольцом и крепко удерживает зубами конец своего твердого колючего хвоста, прижимая его к мягкому брюху и защищая таким образом наиболее уязвимую нижнюю сторону тела. Даже при большом усилии это «кольцо» невозможно разорвать. В отличие от других видов, эта ящерица хвост не отбрасывает, и нужно очень сильно дергать, чтобы он отделился.

К удивлению многих читателей, среди ящериц есть и ядовитые. Это так называемые ядозубы, которых выделяют в отдельное семейство, населяющие сухие каменистые предгорья и полупустыни, поросшие сухолюбивой растительностью, на юго-западе США и Мексики. Самой интересной особенностью ядозубов является наличие у них настоящего ядовитого аппарата, среди других пресмыкающихся имеющегося только у змей. Яд вырабатывается видоизмененными слюнными железами нижней челюсти, открывающимися с каждой стороны рта несколькими протоками внутрь слизистой складки между челюстью и губой. Свободно растекаясь вдоль этой складки, яд достигает основания длинных, отогнутых назад нижнечелюстных зубов и поднимается к их вершине по особым бороздкам, прорезающим каждый зуб по его переднему и заднему краю. Зубы верхней челюсти также снабжены такими бороздками и смачиваются ядом при закрывании рта. При укусе мягкие десны смещаются назад, и зубы почти на полсантиметра вонзаются в тело жертвы. Таким образом, в отличие от змей, все зубы этих ящериц являются «ядовитыми», то есть способны вводить яд в рану. Мелкие животные погибают от укуса довольно быстро, причем на теплокровных действие его сказывается сильнее, чем на холоднокровных. Хотя для людей укусы ядозубов, как правило, не смертельны, однако известны достоверные случаи, когда нападение такой ящерицы оканчивалось смертью пострадавших. Последствия укуса зависят от глубины раны и количества проникших в нее зубов. Физиологическое действие яда сходно с таким же у ядовитых змей из группы аспидов и выражается в поражении центральной нервной системы.

Ну и в заключение надо сказать, что именно ящерицы больше всего похожи на мифических драконов, и уж если выбирать из них самого-самого похожего на сказочное чудовище, то это, безусловно, крупнейший представитель семейства варанов, к которым относятся наиболее большие и самые высокоорганизованные из всех современных ящериц, — комодские вараны. Открытие этой самой крупной ящерицы на Земле стало одной из самых замечательных зоологических находок XX века. В 1912 году в бухте около единственной деревушки на затерянном в океане маленьком островке Комодо (площадь 320 км²) бросила якорь шхуна ловцов жемчуга. Островитяне рассказали им про драконоподобное чудовище, которое они называли буая дарат — сухопутный крокодил. «Вздор! Выдумки!» — решили гости. Путешествуя от острова к острову, они наслушались всяких историй о морских чудовищах и гигантских змеях, человекоподобных обезьянах и прочей чертовщине. Но жители Комодо показали им шкуру варана. Стало ясно, что на этот раз народная молва говорит правду. Сообщение об этом пришло в Бейтензоргский музей на Яве, и директор музея Оуэнс тотчас послал на Комодо людей, которые и доставили несколько экземпляров удивительной твари. Оуэнс опубликовал первое описание буая дарат, окрестив его Varanus komodoensis. Так произошло открытие самой крупной из существующих ящериц. Это событие, естественно, вызвало сенсацию в ученом мире. Но тут разразилась Первая мировая война, и о варанах на время забыли. Только в июне 1926 года на Комодо высадилась научная экспедиция под руководством Дугласа Бурдена, которому Американский музей естественной истории поручил добыть гигантских варанов для экспозиции. Бурден отловил много ящериц, измерил их и заявил, что прежние сообщения, будто вараны достигают в длину от четырех до семи метров, ни на чем не основаны. Оказалось, что самцы не превышают в длину трех метров, а самки — двух. Поглядишь на крупного ящера — медленно, неуклюже ковыляет гора мускулов. Впечатление такое сильное, что, когда определяешь размеры на глаз, немудрено и прибавить лишний метр. Так и появляются преувеличенные цифры. Экспедиция Бурдена собрала первые достоверные сведения о гигантском варане, установив, в частности, что помимо Комодо он обитает и на небольших островах Ринджа и Падар, а также в западной части крупного острова Флорес. Все эти острова расположены в непосредственной близости друг от друга, как и многие другие острова Малого Зондского архипелага, они вулканического происхождения и представляют собой возвышающиеся над уровнем океана участки горной гряды, изрезанные глубокими ущельями. Значительная часть островов занята муссонными лесами, теряющими листву в сухое время года. Местами джунгли расступаются, давая место обширным холмистым участкам саванны с отдельными деревьями.

Остров Комодо сразу стал меккой для исследователей со всего мира. В 1962 году Научный центр Индонезии пригласил для участия в экспедиции и группу советских зоологов. Перед индонезийско-советской экспедицией стояла задача — собрать сведения по важным вопросам биологии варана. Одним из участников экспедиции стал Илья Сергеевич Даревский. Вот как он описал свою первую встречу с этой гигантской ящерицей (совместно с другим участником экспедиции Е. А. Малеевым). «Из зарослей спокойно вышел варан и, не обращая на нас никакого внимания, неторопливо побрел по тропе вслед за кабанами. При этом он не волочил свое тело по земле, подобно многим другим ящерицам, а держал его на вытянутых лапах, высоко над землей. Это зрелище нас совершенно потрясло: освещенная вечерним солнцем громадная ящерица выглядела доисторическим чудовищем, напоминающим чем-то давно исчезнувшего с Земли исполина-динозавра. Змееподобная голова с черными блестящими глазами и зияющими ушными впадинами, большие свисающие складки оранжево-бурой кожи на шее придавали животному устрашающий и какой-то сказочный вид».

Даревскому мы должны быть благодарны за сведения о жизни этого уникального животного. Основной пищей варана служат олени и кабаны. По образному выражению одного из зоологов, гигантские вараны выполняют на островах роль отсутствующих здесь тигров и леопардов, поскольку кабаны и олени, составляющие основную пищу огромных ящериц, в других условиях являются добычей этих хищников. Каким же образом грузные и медлительные вараны справляются с такой сильной и быстроногой добычей, как тиморский олень, достигающий полутора метров в высоту и весящий около ста килограммов? Наблюдения показали, что комодские вараны, подобно большинству других рептилий, не преследуют активно свою добычу, а лишь поджидают ее и хватают, когда она сама приблизится на достаточно близкое расстояние. Способ поедания крупной добычи у взрослого варана всегда один и тот же. Сначала он зубами вспарывает мертвому животному брюхо и, погрузив голову в брюшную полость, в течение 15–20 минут быстро съедает все внутренности. Далее он захватывает зубами край грудной клетки и несколькими сильными рывками один за другим отрывает крупные куски мяса, которые вместе с костями, не разжевывая, проглатывает. С одинаковым аппетитом вараны поедают как свежую добычу, так и падаль любой степени давности.

Каким же образом такие гиганты попали на столь отдаленные острова, и почему их нет на крупных островах Малайского архипелага? По-видимому, в далеком прошлом это пресмыкающееся обитало на значительной территории в северо-западной Австралии. На Австралийском материке в период, предшествующий появлению там человека и собаки динго, существовала большая группа варанов. Отсутствие конкуренции со стороны млекопитающих хищников создавало им весьма благоприятные условия существования. Один из этих процветающих ящеров, расширивший свой ареал к северу и северо-западу, и был предком современного комодского варана. Позднее, под влиянием еще не вполне понятных причин, произошло вымирание варана на большей части его ареала, и ныне в виде реликта он сохранился лишь на некоторых островах Малого Зондского архипелага. Несомненно, что одна из главных причин, способствующих сохранению здесь этой рептилии, — отсутствие хищных млекопитающих и обилие на островах крупной дичи — оленей и кабанов. Что же касается Австралии, то здесь и до настоящего времени обитают 17 видов варанов. Попали же на эти острова вараны, по-видимому, вплавь, благо обладают великолепными плавательными способностями, в частности, местные жители неоднократно наблюдали этих огромных ящериц, пересекающих полукилометровый пролив между островом Ринджа и маленьким островком, расположенным южней. Учитывая, что в Тиморском море, отделяющем Австралию от Малайского архипелага, есть мелкие острова, которых в прежнее время могло быть и больше, можно вполне допустить, что, расселяясь с острова на остров, вараны постепенно достигли сначала Тимора и Сумба, а затем и Флореса, откуда уже без труда смогли попасть на Комодо и Ринджу.

Один из представителей семейства — серый варан — встречается и у нас в пустынях Средней Азии. Кроме того, он широко распространен в Северной Африке и Юго-Западной Азии. Серый варан — самая крупная ящерица нашей бывшей страны. Длина его достигает полутора метров, из которых около 90 см приходится на хвост. От всех остальных представителей семейства он отличается круглым в поперечном сечении хвостом, лишенным сверху характерного для других варанов узкого продольного киля. Ноздри его в виде косых щелей расположены ближе к переднему краю глаз, нежели к концу морды, что также отличает его от большинства остальных варанов. Вообще же эта ящерица очень напоминает крокодила. Недаром ее так в Средней Азии и называют — «пустынный крокодил». Серый варан окрашен в покровительственный для пустыни блеклый тон. Несмотря на его крупные размеры, увидеть его трудно. Сверху он песочно-серого цвета с темными пятнами и поперечными полосами, как бы расчленяющими туловище на части. Все его тело покрыто ровными чешуйками в виде небольших бугорков, которые придают коже особую прочность, служат хорошей защитой как от знойного пустынного солнца, так и от ветров.

Как и все остальные представители семейства, серый варан — хищник и поедает самых различных животных. Он разыскивает добычу, обходя свой участок, полагаясь на хорошее зрение и чувствительный язык. Проворно взбирается по обрывам, залезает на невысокие деревья или кусты. Ловит все, что может осилить: жаб, ящериц, птиц, змей, в том числе и ядовитых. В случае, если добыча очень велика, варан отрывает зубами удобные для проглатывания куски, удерживая добычу передними лапами. Укус змей на варана не действует, да и прокусить его толстую шкуру нелегко. Он ходит обычно по одному маршруту, методично обследуя встречные колонии песчанок, норы черепах, гнезда птиц и часто ночует там, где его застанет темнота. Убежищами ему служат норы различных грызунов, которые он расширяет и углубляет. Длина норы достигает 2,5 метра и оканчивается расширяющейся камерой до 0,5 метра длиной и 10–12 сантиметров шириной. Иногда роет и собственные норы. В сентябре или октябре, с понижением температуры воздуха, вараны забираются в норы и впадают в зимнюю спячку. После зимовки он появляется позже других ящериц — обычно в апреле.

Что-то доисторическое есть в облике варана. Степенно вышагивает он на почти выпрямленных ногах, озираясь кругом и «зондируя» воздух длинным раздвоенным языком. Ничего похожего на суетливую беготню мелких ящериц, волочащих брюхо по песку. Крупные размеры и доисторический облик варана ставят его на особое место среди прочих ящериц Средней Азии. Не случайно с ним связан целый ряд поверий. Например, о том, что варан сосет молоко у коз. Даже само местное название — «ички-эмар» — означает «доящий коз». Однако достаточно посмотреть на рот этой ящерицы, чтобы понять абсурдность такого обвинения. Чтобы сосать молоко, нужны эластичные губы, плотно обхватывающие сосок. Таких губ у варана нет. Разгадка же заключается в следующем. Лежащая ящерица, на которую наступила коза или овца, может вцепиться зубами ей в вымя, а когда перепуганное животное понесется прочь, повиснет на нем мертвой хваткой.

При встрече с человеком варан старается скрыться в ближайшей норе или стремительно убегает, высоко поднимая туловище и хвост, широко расставляя конечности. Но, пробежав 100–150 метров, он останавливается и принимает устрашающую позу, сильно раздувая тело, громко шипит, высовывает язык и, широко раскрывая пасть, пытается укусить. Он с силой хлещет хвостом направо и налево, не позволяя взять себя в руки. Укусы его довольно болезненны. Челюсти серого варана вооружены сплюснутыми с боков зубами, похожими на кончик обоюдоострого кинжала. Длина зубов достигает 4,5 миллиметра, ширина — 2,8, толщина — 1,5 миллиметра. Если рассмотреть их через сильную лупу, видно, что они зазубрены. Это усиливает режущий эффект при укусе. Зубы расположены редко и служат для удержания и умерщвления добычи. Для перекусывания или пережевывания пищи такие зубы не годятся.

Африканский представитель семейства — нильский варан, встречающийся по берегам почти всех рек тропической Африки, — один из главных врагов нильского крокодила. Нет, конечно, справиться этой двухметровой ящерице с крокодилом никак нельзя, но варан больше всего любит есть крокодиловые яйца. Раскопает кладку и проглатывает одно яйцо за другим, а с чем не справится сам, то доедят птицы — марабу и грифы. Он быстро бегает, хорошо плавает; спасаясь от преследования, иногда забирается в щель в скале и так крепко упирается в стенки своими длинными когтями, что требуются усилия нескольких человек, чтобы вытащить его за хвост. Застигнутый на открытом месте, нильский варан раздувает тело и шипит. Хвост, которым он бьет из стороны в сторону, — грозное оружие против мелких хищников.

Завершить повествование о ящерицах, о которых можно рассказывать бесконечно, следует информацией об удивительном, обитающем на севере острова Калимантан безухом варане, который принадлежит к числу интереснейших и в то же время очень малоизученных современных пресмыкающихся. У этой ящерицы, достигающей во взрослом состоянии 43 сантиметров в длину, из которых заметно менее половины приходится на короткий, не способный обламываться хвост, полностью отсутствует наружное ушное отверстие, что послужило поводом к названию самого животного и выделению его в отдельное семейство. Голова и тело безухого варана покрыты мелкой однородной чешуей, среди которой на спине и боках несколькими продольными рядами расположены увеличенные конические чешуи, продолжающиеся на верхней стороне хвоста и придающие животному своеобразный крокодилоподобный вид.

Глава тринадцатая ЧТО ОБЩЕГО У УДАВА И КОЛБАСЫ

Если составить «хит-парад» животных, которых больше всего боятся люди, почти наверняка первое место в нем займут змеи. Ни об одном животном на нашей Земле не сложено столько мифов и легенд, как о змеях. Бесконечны легенды, сказки, мифы, всевозможные ужасные рассказы о змеях. Пожалуй, трудно найти такую группу животных, к которым люди относились бы более предвзято, чем к этим, даже в наш просвещенный век. Вот парадокс: во всем мире люди боятся змей, но в то же время с глубокой древности обожествляют, поклоняются и используют их «дары» для исцеления. Принимая лекарство, изготовленное с применением яда, больной полон надежд на облегчение, но, вновь став здоровым и повстречавшись с живой змеей, он в панике бежит или же, наоборот, старается убить ни в чем не повинное животное.

Многие думают, что ядовиты все змеи без исключения. И притом считают, что они «жалят» своим раздвоенным на конце языком. Даже в книгах пишут нередко: «Змея ужалила». На самом деле язык — важнейший орган осязания змей, и с его помощью животное ориентируется в окружающей обстановке. Кусают же ядовитые змеи отравляющими зубами, расположенными в передней части верхней челюсти. Язык у рептилий не острый, он очень нежный и чувствительный, особенно на кончике, это — поразительный по своему совершенству рецептор, связанный со специальным органом на небе змеи — органом Якобсона, там идет постоянная обработка данных, собираемых языком. Роль его велика, так как зрение и слух этих животных развиты слабо. А в периоды линьки они вообще очень плохо видят, потому что со всего тела отслаивается и сходит «чулком» верхний, роговой слой кожи, и в том числе и с глаз. На нашей планете живет более 2500 видов змей. Из них 50 видов обитает в тропических морях. Все морские змеи ядовиты. На суше встречается примерно 450 видов ядовитых змей. Среди них есть малютки, есть и гиганты, поражающие воображение даже бывалых натуралистов. Так называемые слепозмейки живут в верхних горизонтах почвы в тропиках и субтропиках. Среди этого семейства встречаются виды, не превышающие в длину 10 сантиметров. Гиганты среди змей — питоны и удавы, достигающие 10 метров в длину. Они объединены в одно семейство — ложноногих змей. У них около корня хвоста на его нижней стороне находятся рудименты задних конечностей. Ученые считают, что эти рептилии в прошлом имели конечности, в процессе эволюции утратили их, но у удавов и питонов сохранились этакие наружные «коготки» и остатки тазобедренных костей.

У змей нет подвижных век, закрывающих глаза, они у них всегда открыты, это чаще всего и служит основанием для небылиц о способности змей гипнотизировать свою добычу. Прозрачные и сросшиеся вместе веки защищают глаза от повреждения наподобие часового стеклышка.

Змеи отличаются от других животных прежде всего отсутствием конечностей (только у наиболее крупных удавов и питонов сохранились остатки костей таза и зачатки задних конечностей). Кожный покров на всей поверхности тела состоит из огромного числа налегающих друг на друга чешуек и щитков. Ребра своими концами опираются изнутри на щитки. Несмотря на отсутствие ног, змеи замечательно приспособились легко передвигаться по самой разной поверхности. Они хорошо плавают, лазают по деревьям. При движении змеи каждый брюшной щиток при помощи соответствующих мышц занимает положение под прямым углом к коже. Щитком, находящимся в таком положении, животное опирается на землю. Одно движение мышц — щиток прижат к коже, а на его место вступает следующий. Во время движения змеи щиток за щитком становятся мгновенной точкой опоры и отталкивания, и только благодаря им возможно поступательное движение. Щитки служат рептилии как бы сотней крохотных ног.

Змеи могут хватать быстро движущуюся добычу и заглатывать животных, гораздо более крупных (по диаметру), чем они сами. Почти все они — хищники, специализирующиеся на охоте за живой добычей. Имеется несколько исключений, таких как удивительная змея-яйцеед. Большинство обладает единственным оружием — челюстями и зубами, однако существует много ядовитых видов.

Наибольшее число видов змей распространено в жарких странах. За Полярным кругом обитает только обыкновенная гадюка, да и то лишь в некоторых районах Скандинавии и Кольского полуострова. Там в суровых климатических условиях гадюки более 200 дней в году находятся в спячке в местах, недоступных для морозов.

Одними из главных персонажей страшных историй являются гигантские змеи. Прежде всего выдумки касаются их размеров и опасности для человека — считается, что питоны и удавы чуть ли не охотятся на людей в джунглях. Начинается это уже с определения длины. Даже серьезные путешественники утверждали, что в лесах Амазонии водятся анаконды длиной 30 или 40 метров. Но они, как правило, умалчивали: видели и измеряли ли они этих гигантов сами или знают это по рассказам очевидцев. А как обстоит дело на самом деле?

За право называться самой большой змеей на Земле спорят южноамериканская анаконда и южноазиатский сетчатый питон. Это единственные змеи, которые достигают длины свыше десяти метров. Долгие годы первенство держала анаконда, рекордный «результат» которой составлял 11 метров 43 сантиметра — именно столько намерил один исследователь в Колумбии еще в 1944 году (кстати, сохранить этот экземпляр не удалось). Однако в 80-е годы появилось сообщение, что в одном из японских зоопарков проживает сетчатый питон, длина которого составляет 12 метров. Но, как бы то ни было, по весу равной анаконде рептилии нет. Вес этой «змейки» иногда превышает 200 килограммов, в то время как самые тяжелые сетчатые питоны не превышают 150 килограммов. Самый крупный экземпляр иероглифового питона, населяющего Африку, был измерен американским герпетологом Клиффордом Поупом в Бингервилле (нынешний Кот-д’ Ивуар) и составил 9,8 метра. Тигровый питон из Южной Азии и аметистовый питон из Австралии могут достигать длины 8 метров. И наконец, последний гигант, обыкновенный удав из Южной Америки «тянет» на 5,5 метра. Остальные питоны и удавы значительно меньше этой «великолепной шестерки». Длина большинства представителей семейств находится в пределах двух-четырех метров, а есть и настоящие карлики, достигающие всего лишь 30 сантиметров, например кубинский земляной удав.

Нью-Йоркское зоологическое общество уже много лет назад объявило, что заплатит несколько десятков тысяч долларов тому, кто привезет живую анаконду длиной свыше десяти метров; тем не менее никто до сих пор не смог заработать эту заманчивую сумму.

Надо сказать, что измерить змею не так-то просто. Удобнее всего это делать, разумеется, когда она вытянется во всю длину. Но для большой змеи такая поза противоестественна. Добровольно такое сильное животное не даст разогнуть себя для измерения. У мертвой же змеи тело обычно костенеет настолько, что произвести измерение еще труднее. Если же судить о длине рептилий по их поступающим в продажу кожам, то очень легко впасть в ошибку: ведь эта кожа продается на метры, и поэтому, пока она свежая, ее можно растянуть в длину на 20 %. Охотники за змеями часто этим пользуются.

Вес такого животного должен быть достаточно внушительным: гораздо более 100, а то и 200 килограммов. Немудрено, что подобную махину, обитающую в чаще девственного леса, без целой оравы помощников одолеть не так-то просто. А потом ведь ее еще надо суметь доставить невредимой до аэродрома или в порт.

Второй знаменитый миф касается опасности гигантских змей для человека. Огромная змея, нападающая на отважного путешественника в джунглях, — непременная тема любого приключенческого романа. Обратимся к классике. Майн Рид в книге «Юные охотники» пишет о том, как юноша в южноафриканском буше встретил питона длиной 20 футов (около 6 метров) и попытался его поймать. «Неожиданно для Виллема длинный жгут заскользил в обратную сторону, и не успел юноша опомниться, как его уже обвили кольца взбешенного пресмыкающегося. Нападение было столь стремительным, что Виллем почти не отдавал себе отчета, как все это произошло: голова змеи с разинутой пастью метнулась к его лицу; он шарахнулся в сторону, но тут же ощутил на ногах прикосновение холодного чешуйчатого тела, толкнувшего его к дереву; в следующую секунду он оказался вплотную притянутым к стволу. Едва лишь юноша успел заметить, что кольца питона обвились вокруг его тела и вокруг ствола, едва лишь сообразил, что они сжимаются все туже и туже, как голова змеи с оскаленной пастью, из которой торчали страшные зубы, поднялась к его лицу, и глаза чудовища сверкнули ему в самые глаза. Зрелище было страшное, и положение Виллема было почти безнадежным. Однако он был юношей не робкого десятка. Он не струсил, не потерял голову, да и руки его оставались свободными, и он схватил гада за горло. Хорошо еще, что хвост змеи был привязан к дереву, и, таким образом, она оказалась схваченной с обоих концов. Будь голова или хвост у нее свободны, она могла бы сворачивать свои кольца — и спустя несколько секунд от Виллема осталась бы расплющенная лепешка».

Нападают ли действительно гигантские змеи на человека? Способны ли они его проглотить? Существует мнение, будто такие змеи могут проглотить огромную добычу, чуть ли не равную по весу им самим. А в древности люди считали, что существуют гигантские питоны, которые питаются слонами. На самом деле, пока еще ни один специалист не видел, чтобы рептилия-великан была в состоянии проглотить жертву, вес которой превышал 60 килограммов. К наиболее крупным жертвам питонов и удавов относятся небольшие антилопы, олени, дикие свиньи. Когда речь идет о том, что пострадать от змей могут такие крупные антилопы, как канна, куду, водяной козел, надо иметь в виду, что жертвой может стать только молодняк, а не взрослые животные. Правда, один раз в желудке пятиметрового питона был найден леопард.

Известны редчайшие случаи, когда змеи убивали людей, как правило, детей. Например, известный знаток змей — Ральф Бломберг, проживший много лет в дебрях Амазонии, описывает всего два известных ему случая, когда анаконда убила людей. В Эквадоре, на реке Напо, змея обвила купающегося метиса и, как он ни отбивался, затащила его под воду. Потом его нашли ниже по течению. На теле были явственные следы грозных объятий, но проглотить добычу анаконда не смогла. Второй случай тоже произошел в Эквадоре, в том месте, где Напо вливается в Ясуни. Дети пришли на реку купаться. Вдруг оказалось, что одного из них — тринадцатилетнего мальчика — нет. Решили, что он утонул. И, заметив на воде у самого берега пузырьки воздуха, другой мальчик нырнул за товарищем. Он вернулся бледный от страха и рассказал, что нащупал руками огромную змею. Дети часто слышали, что в реке обитает громадная анаконда, которая уже проглотила двух человек. Очевидно, это она утащила их друга. Другой исследователь тропиков — Арнольд Ньюмен сообщает, что число людей, ставших за последние два-три десятилетия жертвами анаконд, исчисляется единицами. Зато достоверно известно, что в США каждые 10 лет от укусов медоносной пчелы погибает в среднем 50 человек.

Еще один человек, поколесивший по джунглям Южной Америки, Георг Даль, писал про другого гиганта: «Меня спрашивали, отважился бы я встретить в лесу удава. На это я совершенно искренне могу ответить, что не один десяток раз встречался с ними в лесу, и они, на мой взгляд, не опаснее любительской колбасы. Удав и колбаса примерно одинаково агрессивны. И одинаково вредны для пищеварения, если вы переедаете. Обычно удав отличается миролюбивым характером. Надо сильно его раздразнить, чтобы он начал сердиться. Часто свое недовольство он выражает громким шипением. А если вы будете и после этого докучать удаву, он способен вас укусить, словно злая собака. И не сразу отпустит вас своими тонкими, загнутыми назад зубами».

Гигантские змеи содержатся во многих зоопарках мира и, как правило, не проявляют никакой агрессивности. Живущие на воле питоны, когда на них нападают или хотят схватить, защищаются только тем, что стараются укусить, и почти никогда при этом не пытаются набросить на противника свои кольца, они поступают так только с добычей, которую собираются проглотить. Змеи, с которыми выступают в цирках, вовсе не обязательно должны быть ручными. Чтобы без всякого риска обвивать рептилий вокруг плеч и талии во время танца, вполне достаточно перед выступлением их посильнее охладить, тогда с ними можно делать почти все что угодно. Эти холоднокровные животные активизируются только после того, как хорошенько согреются.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что питоны не в состоянии убить, а тем более проглотить человека. Опытный в таких делах человек свободно может справиться со здоровым питоном длиной от трех до четырех с половиной метров. Однако змеи, достигающие шесть метров и более, могут быть для человека опасны.

Ну что ж, успокоившись, что, по крайней мере, в меню гигантских змей мы не входим, познакомимся с ними поближе. Они относятся к семейству ложноногих, которое включает два подсемейства — удавов и питонов. От всех остальных змей они отличаются наличием рудиментов задних конечностей, которые выступают в виде заметных коготков по бокам клоакальной щели, за что и получили свое название. В семействе около 25 родов и свыше 90 видов, распространенных в тропиках и субтропиках нашей планеты. Питоны, которых известно более 20 видов, живут только в Старом Свете — в Африке к югу от Сахары, Юго-Восточной Азии, на Новой Гвинее и в Австралии. Удавов больше — около 60 видов, и населяют они юго-запад Северной Америки, Центральную и Южную Америку, Северную Африку, Мадагаскар, Переднюю, Юго-Западную и Среднюю Азию, а также Новую Гвинею. Отличить представителей этих двух подсемейств друг от друга неспециалисту не так уж и легко, но распознать их можно по способу размножения. Общая особенность всех удавов — яйцеживорождение, что хорошо отличает их от яйцекладущих питонов. Сущность яйцеживорождения состоит в том, что оплодотворенные яйца задерживаются в яйцеводе до момента вылупления из них зародышей. Таким образом, внешне это выглядит как живорождение, но получило название яйцеживорождения, потому что развитие зародыша идет за счет запасных питательных веществ в яйце, а не за счет материнского организма, как при истинном живорождении. Крупные питоны рода Python обладают замечательной способностью «насиживать» кладку Отложив яйца, самка сворачивается в три-четыре кольца вокруг кладки, образуя живой конус, завершающийся головой, лежащей поверх кладки. Этим самым она охраняет кладку от хищников и, согревая ее ускоряет развитие эмбрионов. Инкубация продолжается месяц-полтора, и в этот период самка ничего не ест.

Питоны и удавы не ядовиты: они опутывают жертву своим телом и душат. Эти гиганты в действительности скромные едоки: за год поедают пищи немногим больше собственного веса. Когда питон или удав проглатывает большой кусок, он не ест несколько недель и даже месяцев. Бернгард Гржимек сообщал, что в зоопарке Франкфурта один сетчатый питон голодал в течение 570 дней, потом некоторое время ел, а затем снова 415 дней постился. Тигровый питон, живший там же, 149 дней ничего не ел и потерял при этом только 10 % своего веса.

Все они расправляются с жертвой следующим образом. Вначале следует укус: для змеи важно вцепиться в добычу зубами. Когда она прочно схватила жертву (укусы оставляют совершенно безвредные булавочные следы), то начинает обвивать ее своими кольцами вокруг грудной клетки. Убивают змеи-великаны не путем дробления костей, а удушением. При выдохе грудная клетка животного сокращается, и тут змея плотно сжимает кольца своего тела вокруг жертвы. Грудная клетка лишается возможности расшириться, и животное не в состоянии сделать вдох. Змеиные кольца, обвиваясь вокруг туловища жертвы, действуют как резиновый бинт, а не как крепкий канат. Раздавить таким способом твердый костяк абсолютно невозможно. Поэтому, когда в некоторых сообщениях о нападении змей фигурируют раздавленные человеческие черепа, то заранее можно сказать, что это досужий вымысел, — сломать кости удавы и питоны не могут.

Если на то, чтобы схватить и умертвить жертву змея тратит немного времени, то с заглатыванием убитого животного она не торопится. Как только наступила смерть, змея начинает заглатывать жертву, начиная с головы, — при таком способе шерсть, перья и чешуя свободно проходят в пищевод. Во многих случаях размер жертвы превышает диаметр головы змеи, но эластичные связки, соединяющие ее челюсти, растягиваются как пружины, позволяя ей проглотить животное, размером в несколько раз превышающее объем собственной головы. Змея как бы натягивает себя на жертву, словно чулок. При этом она делает паузы, и отдыхает. Процесс пищеварения у змей растягивается на долгие месяцы. После такой трапезы крупные рептилии способны прожить без пищи два года.

Гигантские змеи умеют отлично плавать. Что касается анаконды, то ее скорее можно причислить к водным, чем к наземным, животным. Анаконду не зря называют водяным удавом, так как она большую часть своей жизни проводит в воде. Как правило, змея лежит погруженная в воду, выставив только широкую, похожую на кувалду голову. Иногда она сворачивается кольцами на отмели или располагается на свисающих над водой ветвях, готовая скользнуть в воду.

И остальные представители семейства охотно купаются и умеют очень хорошо плавать. Им и море нипочем. Известен случай, когда одного удава отнесло течением на 320 километров от южноамериканского побережья и прибило к острову Сент-Винсент. Когда в 1888 году произошло извержение Кракатау, на острове было уничтожено все живое. Биологи наблюдали, как за последующие годы и десятилетия здесь вновь постепенно появлялись различные растения и животные. Из крупных животных первыми там появились сетчатые питоны, которые в 1908 году снова завладели островом. По-видимому, они попали туда с Суматры или Явы, переплыв пролив.

Некоторые питоны и удавы перешли на исключительно древесный образ жизни. Причем такие виды встречаются и в Южной Америке (собакоголовый удав), и на Новой Гвинее (зеленый питон), и на Мадагаскаре (мадагаскарский древесный удав). Исключительно цепкий хвост позволяет этим змеям не только ловко и быстро передвигаться среди ветвей, но и отдыхать на тонкой ветви, укрепившись хвостом, свесив по два полукольца туловища с каждой стороны ветки и положив сверху голову.

До какого возраста могут дожить гигантские змеи на воле, неизвестно. Их еще не кольцевали в местах их обитания. Можно судить о возрасте змей по данным, полученным в зоопарках. Бернгард Гржимек приводит такие данные: дольше всех прожила анаконда в Вашингтонском зоопарке — 28 лет (с 1899 по 1927 г.). Один из удавов прожил в Бристольском зоопарке 23 года и 3 месяца, а иероглифовый питон достиг там же 18-летнего возраста. Тигровый питон в зоопарке Сан-Диего дожил до 22 лет и 9 месяцев, а два сетчатых питона — один в Лондоне, а другой в Париже — умерли в возрасте 21 года. В отечественной печати были сообщения, что сетчатый питон в зоопарке Питтсбурга прожил 32 года.

Существуют и другие предрассудки, связанные с этими гигантами. Например, считают, будто бы они для облегчения заглатывания предварительно смачивают мертвое животное своей слюной. Это заблуждение основано на том, что змеи нередко вынуждены проглоченную добычу отрыгнуть назад. Происходит это по разным причинам: либо жертва оказалась непомерно большой, либо при проглатывании она занимает неудобное положение или у нее есть рога, препятствующие продвижению ее по пищеводу. Разумеется, отрыгнутая добыча бывает обильно смочена слюной, что и навело случайно увидевших это людей на неверное толкование.

Змеи нередко пробираются в курятники, свинарники, сараи через небольшие отверстия. И вот, когда они, проглотив целиком свою жертву, пытаются пролезть в то же отверстие, откуда явились, огромное утолщение на теле не дает им выбраться, и они оказываются в ловушке. Вот тут, казалось бы, и воспользоваться своей способностью отрыгивать проглоченную добычу, чтобы освободиться из заточения! Но на это у змей, как выяснилось, «ума не хватает».

На этой особенности основан способ ловли питонов для зоопарков, применяемый охотниками Малайского архипелага. В клетку из бамбуковых жердей сажают живого поросенка и относят в то место, где есть шансы повстречать питона. Змея, проникнув в клетку, глотает поросенка, однако расстояние между прутьями рассчитано так, что вылезти обратно раздувшийся питон уже не может. Сытому питону ничего не остается, как ждать прихода ловцов.

Надо сказать, что гигантские змеи страдают от человека гораздо больше, чем человек от них. Во-первых, во многих странах их едят. Особенно популярно змеиное мясо в Китае. В Африке оно также употребляется в пищу, главным образом иероглифового питона. Кроме того, многие гигантские змеи очень красивы и их шкура идет на изготовление обуви, чемоданов, дамских сумочек и других изделий. В Африке из-за своей красоты страдает иероглифовый питон — по бокам его тела идут неправильной формы пятна, напоминающиеегипетские иероглифы, откуда и произошло его название. Когда-то он встречался повсюду в Африке в зарослях кустарника и в травянистой местности. Сегодня этот питон во многих странах континента истреблен и стоит вопрос о его спасении. О размерах добычи иероглифового питона говорят такие цифры: только в 1951 году в США было поставлено 8 млн. змеиных шкур, в Англию — 12 млн.

Во многих странах гигантских змей обожествляют. Особенно это касается Африки. Например, в Бенине служительницы культа обожествляли бога-питона и носили его во время церковных процессий на руках. Того, кто убивал питона, запирали в хижину и поджигали ее. Когда короли Нигерии заключали договоры с британцами, они неизменно оговаривали неприкосновенность питонов. Одного европейца, убившего у себя в доме питона, африканцы привязали за руки, раздели донага и оплевали с головы до ног. Племена, живущие возле горы Меру в Танзании, верят в то, что умирающий питон под конец будто бы выплевывает драгоценный камень. Когда же такого камня не оказывается, то все присутствующие при кончине змеи начинают обвинять друг друга в краже.

Во многих странах Южной Америки держат дома удавов. Этот обычай восходит к древним индейцам. Леса Южной Америки кишат ядовитыми змеями и хищниками. Но в дом, где живет прирученный удав, не заползет ни одна змея, не заберется ни один зверь. Удавы умны и преданны. Обученным удавам доверяют даже нянчить детей.

Напоследок скажем, что представители подсемейства удавов встречаются и в России — это удавчики. Всего этот род включает 10 видов, распространенных в Северной Африке, в Передней и Южной Азии от Аравийского полуострова до Индии. В России живут два вида — западный удавчик и песчаный удавчик. Они различаются расположением глаз. У западного удавчика они расположены по бокам головы, а у песчаного направлены строго вверх. Размеры удавчиков небольшие — длина тела с хвостом около 80 сантиметров. Питаются они различными грызунами, птицами и ящерицами, которых, как и все удавы, душат кольцами тела. Западный удавчик встречается в Дагестане, Чечне, Калмыкии и на юге Ставропольского края, выбирая глинистые и каменистые почвы. Песчаный удавчик распространен в низовьях Волги, Калмыкии и восточном Предкавказье. Как следует из названия, он обитает в песчаных пустынях. Часто погружается в песок и перемещается под его поверхностью. Направленные вверх глаза помогают песчаному удавчику «плавать» в толще песка и осматривать поверхность, не приподнимая головы и оставаясь незамеченным.

Оставим на совести «бывалых путешественников» рассказы о двадцатиметровых анакондах и гоняющихся за людьми питонах. Поговорим о тех рептилиях, которые действительно представляют серьезную опасность для человека, — о ядовитых змеях.

Возникновение ядовитого аппарата этих животных связано с важнейшей особенностью змей — заглатыванием крупной добычи целиком. Такая добыча должна быть предварительно обездвижена, и яд выполняет эту задачу. Кроме того, введение яда в тело добычи в несколько раз ускоряет ее переваривание, поскольку яд изнутри разрушает ткани тела жертвы, подготавливая его к усвоению. Это свойство закреплялось в процессе эволюции, так как повышало эффективность охоты. Постепенно слюнные железы стали специализироваться на выработке преимущественно ядовитого секрета. Одновременно происходило и формирование аппарата для активного введения яда в тело жертвы. Отдельные зубы, находящиеся на заднем или переднем конце верхней челюсти, увеличивались в размерах, на их передней поверхности появлялась бороздка, по которой стекал яд. Затем при замыкании бороздки образовался внутренний канал, открывающийся выпускным отверстием недалеко от вершины зуба, что существенно повысило эффективность введения яда в тело жертвы.

Ядовитые зубы змей полые внутри и имеют наружную бороздку. С железой, вырабатывающей яд, они соединены каналом, а сами железы (их две по краям головы) спрятаны под костями черепа. Змеиный яд вырабатывается височными слюнными железами и имеет вид желтоватой прозрачной жидкости. Высушенный, он превращается в кристаллы и сохраняет отравляющие свойства десятилетиями.

Змеиные яды — сложный комплекс биологически активных соединений: ферментов, токсических полипептидов, ряда белков со специфическими биологическими свойствами, а также неорганических компонентов.

По отравляющему действию змеиные яды разделяются на две группы. Первую образуют яды аспидовых (к которым относятся всем известные кобры) и морских змей. В их составе преобладают нейротоксические ферменты, которые действуют парализующе на нервную систему. Ядовитая железа этих змей заключена в капсулу из соединительной ткани и более компактна, чем у гадюковых змей.

Семейство аспидовых, к которому относятся кобры, включает около 120 видов, объединяемых в 40 родов. Представители этого семейства населяют тропические и субтропические области всех материков, кроме, разумеется, Антарктиды. «Кобра» в переводе с португальского языка значит «змея». Название это пришло из эпохи великих географических открытий, когда португальские моряки осваивали неведомые моря и земли. Может быть, именно поэтому название «кобра» так распространено. Специалисты различают около 20 видов кобр. Наибольшего разнообразия они достигают в Африке, где известно 15 видов. 4 вида встречаются в Азии, в том числе один вид — среднеазиатская кобра — живет на юге Туркмении, Узбекистана и Таджикистана.

Ядозубной аппарат кобры устроен довольно примитивно. Главный его недостаток в том, что ядовитые зубы неподвижно закреплены на переднем конце укороченной верхнечелюстной кости и относительно малы (у взрослой среднеазиатской кобры 6–7 миллиметров (в то время как у гюрзы — 2 сантиметра). Устройство ядозубного аппарата не позволяет кобре, в отличие от гюрзы, наносить быстрые уколы. Поэтому при укусе она стремится как можно дольше не выпускать добычу из пасти. Дополнительные движения челюстей расширяют ранки, нанесенные ядовитыми зубами, и способствуют выделению яда из желез. Манера укуса у кобры своеобразна. В то время как гадюки или гремучие змеи наносят молниеносный укол своими длинными зубами и тотчас отклоняют голову назад, кобра с ее короткими зубами обычно вцепляется в добычу и стремится как можно дольше не выпускать ее из пасти, как бы жует жертву. Дополнительные движения челюстей расширяют ранки, нанесенные ядовитыми зубами, и способствуют выделению нужной дозы яда из желез.

Отличительный признак всех кобр — капюшон. Капюшоном называют часть шеи, которая может под воздействием специальных мышц значительно расширяться и резко менять форму.

В спокойном же состоянии кобра почти ничем не отличается от многих других змей. Ее внешний вид как бы говорит о том, что она нестрашная и даже неядовитая. В самом деле, в любом справочнике сказано, что у ядовитых змей голова четко отделена от шеи и, как правило, треугольной формы. Эту треугольность ей придают ядовитые железы. А у кобры все не так. Голова почти не отделена от шеи, ее форма скорее овальная, чем треугольная. Глаза у большинства ядовитых змей с вертикальным зрачком, а у кобры он круглый, как у неядовитых змей.

Хотя все кобры очень ядовиты, но кусают они редко. Причиной тому главным образом демонстрационное поведение кобры при появлении опасности. Если, скажем, гюрза лежит всегда неподвижно и безмолвно, нанося неожиданно укус, когда на нее наступишь, то кобра, увидев приближающуюся опасность, принимает оборонительную позу и издает громкое шипение. Но даже если противник и приближается вплотную, кобра не всегда пускает в ход ядовитые зубы, а иногда наносит вначале фальшивый укус, резко выбрасывая вперед переднюю часть туловища и ударяя врага головой. Этим приемом она пытается отпугнуть, оберегая таким образом зубы от возможной поломки.

Королевская кобра, или гамадриад, — самая крупная в мире ядовитая змея. Тело взрослой особи обычно бывает длиной до четырех метров, однако отдельные экземпляры достигают пяти с половиной метров. Внешне королевская кобра напоминает нашу среднеазиатскую (только раза в три крупнее), лишь на голове ее позади затылочных щитков расположены полукругом еще шесть дополнительных крупных щитков, образуя подобие короны. Стройное туловище змеи имеет желтовато-зеленую окраску, с черными поперечными кольцами, которые обычно на передней части тела узки и нечетки, а к хвосту становятся яркими и широкими. Живет королевская кобра в тропических лесах Юго-Восточной Азии от Индии на западе до Филиппинских островов на востоке. В отличие от индийской кобры гамадриад избегает соседства человека и живет в лесных местностях, выбирая участки с густым подлеском и травянистым покровом. Хорошо лазает по деревьям и превосходно плавает, но основную часть времени проводит на земле. Ведет дневной образ жизни, питается главным образом змеями и лишь изредка разнообразит свой рацион крупными ящерицами.

Яд гамадриад слабее яда индийской кобры, однако укусы ее более опасны, так как эта змея очень большая, ядовитые железы ее значительно крупнее, чем у индийской кобры, поэтому количество яда, вводимое при укусе, слишком велико: при надавливании на железы можно получить до 7 см³ яда — этой дозы достаточно, чтобы убить слона. Одна капля яда королевской кобры убивает взрослого человека, а когда она кусает, в организм попадает массивная доза в 30 капель. И человек умирает через полчаса после укуса.

Как и все кобры, гамадриад, почувствовав опасность, поднимается столбиком, расправляет капюшон и начинает продолжительно и громко шипеть. Угрожая, змея выбрасывает вперед переднюю часть тела. Две его трети, лежащие на земле, обычно располагаются в виде широкого кольца, служащего ей прочной опорой. Голова королевской кобры находится примерно на уровне груди человека среднего роста. Если человек не проявляет агрессии и спокойно уходит, она опускает голову к земле и уползает в противоположную сторону. Но совсем иначе королевская кобра ведет себя в период размножения.

Брачный период приходится на январь, в марте — апреле самка откладывает яйца. Для откладки яиц она строит гнездо, сгребая передней частью туловища сухие листья, ветви и прочий лесной мусор в круглую кучу, и все это спрессовывается под тяжестью змеи. Гнездо имеет 30 сантиметров в высоту и 90 сантиметров в диаметре. В центральной его части самка откладывает яйца (около 20, изредка до 40) и закрывает их сверху листьями. Сама помещается наверху и ревностно сторожит кладку, в этот период она особенно агрессивна и встреча с ней крайне опасна. Змея бросается на человека сразу. Нередко королевская кобра бросается на прирученного слона, занятого погрузкой стволов деревьев, причем кусает слона в наиболее уязвимые места, чаще всего в самый конец хобота или в мякоть кожи, окружающей ногти на стопе слона. При этом кобра вводит в раны такое большое количество яда, что слон погибает обычно через два-три часа после укуса. Зная, какая опасность угрожает и людям и животным в период размножения королевской кобры, местные жители, которые панически боятся этих змей, в это время прекращают движение по пешеходным тропам в джунглях, а в ряде стран Юго-Восточной Азии даже прекращают лесоразработки из-за высокой смертности рабочих слонов.

Потомство появляется в июне. Длина новорожденных — 45 см. Едва вылупившись из яйца, они уже подвижны и настороженны. Если что-либо движущееся оказалось на их пути, они поднимают головы, раздувая капюшон и немедленно атакуя. У молодых змей ядовитые железы развиты, как и у взрослых. За год юные змейки вырастают до полутора метров.

Королевская кобра имеет настолько величественный вид, что во многих странах Юго-Восточной Азии она почитается как священное животное. Например, в Индии существует древний обычай поклонения этим змеям. Ведь именно семиглавая королевская кобра Шеш Нага служит защитой и ложем богу Вишну посреди мифического Молочного океана вечности. В храмах Вишну часто изображается стоящим на кольцах змеи, под сенью ее огромного капюшона. В длинных волосах бога Шивы тоже можно видеть змей — символ его магической силы. Другие боги ездят в колесницах, запряженных змеями.

Индийцы говорят, что королевская кобра обладает «чистотой» и «святостью», единственная из змей, она понимает священные заклинания — мантры, с помощью которых удается управлять ее поведением. Они верят в ее «мудрость» и способность приносить в дом богатство. В народных сказаниях она сторожит сокровища, спрятанные в подземельях и заброшенных дворцах магараджей. Ежегодно в ее честь индийцы справляют праздник. С утра женщины рисуют на порогах и стенах домов узоры из разноцветных змеек. В храмах готовят жертвоприношения из риса, кокосовых орехов и бананов — все это выставляют перед принесенными туда живыми змеями.

А. Дениз в книге «Мои сафари» рассказывает о культе королевской кобры в Бирме. Ему сказали, что в одном из глухих уголков этой страны и поныне можно увидеть обряд поклонения богу-змее. Несколько дней добирался он по горным тропам до уединенной горной деревушки, в которой жила семья хранительниц культа змеи. В этой семье мужчин не было совсем. Только старуха, ее дочь — женщина лет тридцати и две внучки. Старшие женщины и были жрицами священной змеи. Они пользовались большим уважением жителей деревни, которые считали их святыми. Но Дениз вначале не верил тому, что рассказывали женщины: они говорили, что поклоняются королевским кобрам — слишком уж опасное это животное. Они поведали о том, как уходили в горы, там поймали змею, и она обещала хорошо вести себя и повиноваться жрицам при условии, что в конце года ее выпустят точно на том же месте, где она была поймана. Женщины пообещали взять Дениза с собой в гости к королевской кобре, ныне здравствующему богу-змее, который живет в горах в своей пещере. Тропа, которая вилась по склону горы, через час вывела их к пещере. Жители начали складывать на край тропы свои приношения змее. Предоставим дальше слово автору.

«Затем жрица двинулась вперед, жестом пригласив меня следовать за ней. Спокойно она подошла к входу в пещеру и остановилась. Все молча ждали. Послышался негромкий зов жрицы. Через несколько минут из пещеры выскользнула четырехметровая королевская кобра. Она устремилась к жрице и, свернувшись в кольцо у ее ног, отвела назад голову, готовясь нанести молниеносный удар. Жрица недвижно наблюдала за зловещими приготовлениями, хотя от змеи ее отделяло не более метра. Она церемонно поклонилась кобре. Должно быть, жрица инстинктивно угадывала момент смертоносного броска. Она слегка присела и развела колени так, чтобы укус пришелся в ткань юбки. Так повторялось вновь и вновь. Со стороны казалось, что жрица исполняет какой-то танец вместе со змеей. Женщина двигалась плавно, словно танцовщица. Каждый раз она успевала слегка согнуть колени, и змея без всякого вреда для жрицы ударялась головой в складки ткани. Белая юбка жрицы покрылась желтыми пятнами змеиного яда. Затем жрица подошла ближе к змее. Выждав, когда она перестала поднимать голову, жрица погладила кобру и, наклонившись, поцеловала ее в голову. Прежде чем змея бросилась на нее, жрица успела отпрянуть. Трижды проделала женщина этот смертельно опасный обряд и неспешным шагом двинулась к нам. Я подумал, что змея может метнуться вслед за ней и поразить сзади. Но кобра прижала голову к земле и медленно заскользила в свою пещеру».

Трудно судить о достоверности рассказанного, по крайней мере, я не рекомендую вам повторять подобный эксперимент.

Самая известная из кобр, несомненно, индийская. Все, наверное, хорошо помнят зловещую супружескую парочку — Нага и Нагайну, с которой сражался храбрый мангуст Рикки-Тикки-Тави. Наг и Нагайна были индийскими кобрами. Эта кобра значительно меньше королевской и достигает около 180 см в длину. Наиболее примечательны в окраске индийской кобры «очки» — четкий светлый рисунок на задней стороне капюшона в виде старинных очков: два кольца, соединенных сильно оттянутой вниз дужкой. Рисунок становится хорошо виден при оборонительной позе кобры, поэтому ее часто называют очковой змеей. Значение яркого глазчатого рисунка на спинной стороне змеи очень велико — он удерживает от нападения хищника, даже если тот сумел забежать к змее с тыла, когда она не может нанести ему укус.

По легенде, распространенной в Индии, это не очки, а отпечатки пальцев Будды. Однажды, утомившись в своих странствиях, заснул Будда под открытым небом. Нещадно пекло полуденное солнце, и приблизившаяся кобра, пожалев спящего бога, раскрыла капюшон, укрыв спасительной тенью его лицо. Проснулся отдохнувший Будда и в знак признательности коснулся пальцами капюшона змеи. С тех пор и носят все потомки кобры священные отпечатки.

Так же, как и королевская, индийская кобра распространена по всей Юго-Восточной Азии от Индии до Филиппинских островов. В отличие от королевской она практически не встречается в глубине леса и охотнее всего поселяется по краю культурных ландшафтов. Здесь в норах живут многочисленные грызуны, нанося громадный ущерб посевам. Привлеченные обилием корма и укрытий, сюда и собираются змеи. Живут они также в развалинах, под корнями деревьев, в термитниках, оврагах, каменистых осыпях, в грудах хвороста, в непосредственной близости от человеческого жилья. Брачный период у индийской кобры начинается с середины марта и длится до конца мая. В течение июня откладываются яйца, молодь выходит через полтора-два месяца. Самки откладывают примерно 15 яиц с мягкой оболочкой и размером с голубиные в неглубокую ямку или среди гнилых листьев. Для успешного выведения молоди необходимо солнечное тепло (но не прямые солнечные лучи) и значительная влажность. Укусы даже детенышей кобры, только что вылупившихся из яйца и имеющих не более 15 сантиметров в длину, очень ядовиты. Наиболее агрессивны кобры в первые два года своей жизни. С возрастом они становятся спокойнее, а старые кусают лишь в случае непосредственно угрожающей им опасности. К концу первого года жизни змея имеет длину около 40 сантиметров, а к четвертому — более метра.

Сложные взаимоотношения индийской кобры и мангуста — не выдумка гениального певца природы Индии Редьярда Киплинга. Этот небольшой хищник действительно бесстрашно нападает на ядовитых змей любой величины и, ловко отпрыгивая и избегая бросков кобры, выбирает момент и вцепляется острыми зубами в шею рептилии. Хотя мангуст обладает пониженной чувствительностью к яду кобры (в 25 раз меньше чувствителен, чем, например, собака), но и он при борьбе старается не подвергать себя укусам змеи.

Среди населения Индии очковая кобра пользуется особым почитанием, с ней связано множество легенд и сказаний. Кроме того, ее используют в своих представлениях заклинатели змей. Мне неоднократно приходилось видеть их на дорогах Вьетнама и Индии. Вот он снимает крышку с корзинки, где сидит кобра и ждет, пока она встанет в эффектную позу. Играя на духовом инструменте, заклинатель покачивается из стороны в сторону в такт музыке. Змея, конечно, не слышит музыки, поскольку у них нет наружного органа слуха, но она следит за человеком и, не сводя с него взгляда, покачивается вслед за ним. У зрителей создается впечатление, что змея «танцует» под музыку. Некоторые недобросовестные заклинатели, не надеясь на свое умение, обламывают у кобры ее ядовитые зубы. Но даже обломанным основанием зуба змея может нанести ранение, и, кроме того, вместо сломанных зубов довольно скоро вырастают не менее ядовитые зубы-заместители. Поэтому опытные заклинатели основывают свое представление не на обмане, а на исключительной ловкости и умении, на превосходном знании биологии и поведения змей, индивидуального характера каждого из демонстрируемых животных. Медленные и спокойные, точно рассчитанные движения заклинателя позволяют ему проделывать с коброй эффектные номера, не вызывая ее злобы и оборонительных укусов.

Индийская кобра широко используется для получения яда, который является ценным сырьем для фармацевтической промышленности и применяется для изготовления целого ряда лекарств. Препараты, изготавливаемые из него, помогают больным эпилепсией, стенокардией, гемофилией, ревматизмом, ишиасом и другими недугами. Используют яд и для изготовления сывороток для оказания помощи людям и животным, пострадавшим от укусов ядовитых змей.

Один из подвидов индийской кобры, который носит название плюющая кобра, обитает на Яве, Сулавеси и на Малых Зондских островах и способен выбрызгивать яд в направлении врага на расстояние до два метров. Ядовитый зуб плюющей кобры имеет оригинальное строение: наружное отверстие ядопроводящего канала направлено не вниз, как у других кобр, а вперед, перпендикулярно к передней поверхности зуба. Потревоженная змея поднимает переднюю часть туловища, поворачивает голову в сторону противника, приоткрывает рот и затем сильным и резким сокращением мускулов выстреливает порцию яда из ядовитых слюнных желез через отверстие ядопроводяших зубов, при этом кобра с поразительной меткостью направляет смертельные струйки прямо в глаза противнику. Яд быстро всасывается через слизистую оболочку глаза, причиняя страшную боль. Если сразу же не принять необходимые меры, может наступить слепота, а некоторые животные гибнут. В полной мере владеют этим приемом и очень часто используют его также две африканские кобры — черношейная и ошейниковая. В Африке часто можно встретить слепых собак — это результат ядовитого «плевка» змей.

Есть еще один «прославившийся» вид — египетская кобра, или гая, населяющая север Африки. Гая привлекала внимание людей с самых древних времен. У египтян она считалась символом могущества, и на этом основании ее золотое изображение украшало головной убор фараонов. Саркофаги фараонов тоже обязательно расписывались изображениями кобр — символа царской власти. Способность в короткое время из ничем не примечательной змеи превращаться в «царственную особу» не могла не нравиться фараонам. Кроме того, в древности укус этой змеи использовали как простой, надежный и быстрый способ отправить неугодных к праотцам. Достоверно известен случай, когда Клеопатра, осажденная легионами Октавиана, потеряв надежду вырваться на свободу, избавила себя от пыток и издевательств римских легионеров при помощи кобры, ловко упрятанной в корзинку с фруктами.

Вторую группу составляют яды гадюковых и ямкоголовых (гремучие змеи и щитомордники) змей, содержащие главным образом ферменты, разрушающие ткани и свертывающие кровь. Гадюки и ямкоголовые имеют много общих черт строения, в том числе и ядовитого аппарата. Функционирующая часть железы представляет собой сплющенный сверху мешочек в виде удлиненного треугольника, который окружен соединительнотканой капсулой. К капсуле с внутренней стороны, сверху и снизу, прикрепляется массивная мышца. Сокращаясь при открывании пасти, мышца давит на железу, и яд через витой проток поступает в складку слизистой оболочки, окружающей основание зуба. Отсюда яд по каналу, пронизывающему зуб, попадает в тело жертвы. Оригинальное строение ядовитого аппарата обеспечивает возможность зубу вращаться вокруг поперечной оси примерно на 90°. При закрытой пасти длинные ядовитые зубы находятся в горизонтальном положении, но при открывании рта зуб занимает вертикальную позицию.

Основным отличием ямкоголовых змей от гадюковых является наличие лицевых ямок, расположенных между ноздрями и глазами, благодаря которым собственно они и получили свое название. 11е стоит думать, что они схожи с ямочками на пухлых щечках ангелочков. Змеиные ямки представляют собой «тепловые глаза». Сверху каждая из ямок покрыта тончайшей роговой мембраной (ее толщина не превышает 0,015 миллиметра). Мембрана пронизана многочисленными веточками нервов, окончания которых отвечают на малейшие изменения температуры нервными импульсами. Порог чувствительности этой системы ниже 0,005 °C. Во время ночной охоты змея ползет, обследуя землю. Ей важно обнаружить более теплый участок на фоне окружающей среды. На расстоянии 15 сантиметров от спящей мыши температура воздуха выше всего лишь на 0,003 °C. Змее достаточно этого ничтожного отклонения температуры, благодаря ему она определяет местоположение жертвы в самую непроглядную темь и «наводится» на нее, как ракета на цель. Змея настораживается, бесшумно подкрадывается, и участь жертвы решена.

Ученых давно интересовало предназначение этих ямок. Но лишь в 1937 году два американских герпетолога опубликовали результаты своих исследований, когда им удалось установить, что лицевые ямки представляют собой не что иное, как термолокаторы. Ученые экспериментировали со змеями, искусственно лишенными всех известных науке органов чувств. К змее подносили обернутую черной бумагой электрическую лампочку. Пока лампа была холодной, змея не обращала на нее никакого внимания. Но если лампочка нагревалась — змея это сразу чувствовала. Она поднимала голову, настораживалась. Лампочку приближали повторно, и змея делала молниеносный бросок, чтобы укусить теплую «жертву».

Термолокаторы ямкоголовых змей действуют по принципу своеобразного термоэлемента. Тончайшая мембрана, разделяющая две камеры лицевой ямки, подвергается с двух сторон воздействию разных температур. Внутренняя камера сообщается с внешней средой узким каналом. Поэтому во внутренней камере сохраняется температура окружающего воздуха. Наружная камера своим широким отверстием — теплоуловителем — направлена в сторону исследуемого объекта. Тепловые лучи, которые он испускает, нагревают переднюю стенку мембраны. При разности температур на внутренней и наружной поверхности мембраны, одновременно воспринимаемых нервами, в мозгу возникает ощущение излучающего тепловую энергию предмета.

Щитомордники — единственные представители этого семейства в нашей фауне. Голова этих змей сверху покрыта девятью крупными щитками, образующими шит, поэтому они и получили такое название. Когда-то все щитомордники (их известно более десяти видов) включались в один род, теперь же ученые оставили в нем только американских представителей, а азиатские виды выделяются в отдельный род. Щитомордники- змеи средних размеров, длина их тела с хвостом не превышает 80–90 сантиметров. Питаются они различными позвоночными животными: грызунами, птицами, ящерицами, лягушками. В России встречаются четыре вида. Наиболее широко распространен обыкновенный щитомордник, ареал которого простирается от Прикаспия до Забайкалья. Населяет он самые разнообразные биотопы: степи, полупустыни, леса, берега рек и озер. Укусы щитомордника болезненны, но смертельных исходов (мне, по крайней мере) неизвестно.

Гораздо более опасны для человека ямкоголовые змеи, живущие в тропиках. Во Вьетнаме мне пришлось довольно часто встречать изумительных по красоте куфий, или азиатских копьеголовых змей. В отличие от щитомордников голова куфий покрыта мелкими щитками неправильной формы. Очертания головы отчетливо треугольные, с заостренной мордой, и шея резко сужена, так что передняя часть тела действительно напоминает копье. Среди куфий, 40 с лишним видов которых широко распространены в тропической Азии, есть и наземные обитатели, как правило, более крупных размеров, и более мелкие древесные, снабженные хватательным хвостом. Активны куфии ночью, многие хорошо лазают по деревьям. В пище основную долю составляют грызуны, кроме того, различные птицы, изредка змеи и лягушки. Молодые особи кормятся в основном ящерицами и лягушками.

Один из видов куфий — храмовая куфия, ныне выделяемая в отдельный род. Получила свое название потому, что в массе населяет знаменитый Змеиный храм на острове Пенанг, близ западного побережья Малайского полуострова. Сотни этих змей, принесенные сюда служителями культа, сидят на стенах и зданиях, свешиваются с ветвей деревьев и отдыхают в жертвенных чашах. Храмовая куфия отличается мирным характером. Пользуясь этим, местные жители приносят змей к себе во двор и сажают на ветви деревьев вблизи дома. Они уверены, что их присутствие обеспечит семейное счастье.

Но наиболее распространены ямкоголовые змеи в Америке, особенно в тропической ее части. Американские копьеголовые змеи (самый многочисленный род в семействе — включает более 60 видов), как и куфии, также характеризуются треугольной, похожей на копье, головой, покрытой сверху мелкими щитками и отделенной от туловища резким шейным сужением. Один из видов американских копьеголовых змей, жарарака — самая обычная змея Бразилии. Жарараке принадлежат до 90 % всех змеиных укусов в этой стране, смертность от которых достигает 10 %. В змеепитомнике Бутантан, расположенном близ Сан-Паулу, — это самая многочисленная змея. За год жарараки Бутантана дают до 500 г сухого яда.

В отдельный род выделяется самая крупная ядовитая змея Америки — бушмейстер, достигающий длины 3,6 метра. В отличие от большинства ямкоголовых, которые являются яйцеживородящими, бушмейстер откладывает яйца. Кладка его состоит из 10–20 яиц, и самка охраняет ее. Ядовитые железы бушмейстсра очень крупные, клыки достигают 2,5 сантиметра длины. Однако яд его не очень токсичен.

Но, конечно, самые знаменитые из ямкоголовых, — это гремучие змеи. У представителей двух американских родов — настоящих гремучников, которых известно более 30 видов (голова у них покрыта сверху мелкими щитками, в длину достигают 2,4 метра), и карликовых гремучников, их всего три вида (голова у них покрыта крупными щитками правильной формы, достигают длины до одного метра) — на конце хвоста имеется своеобразное образование — погремушка, или трещотка. Поэтому их и называют гремучими змеями. Погремушка — не что иное, как набор видоизмененных чешуй, имеющих конусообразную форму и частично надетых друг на друга так, что сохраняется подвижность всех сегментов. Когда змея испугана, она сворачивается в кольца и, приподняв кончик хвоста, начинает быстро вибрировать им. При этом сегменты погремушки, сотрясаясь, издают довольно громкий треск, который напоминает стрекотание цикад (а кое-кто сравнивает его со скрежетанием вилки по дну кастрюли), слышимый с расстояния до 30 метров.

Змееныш рождается с зародышем будущей погремушки в виде большой чешуйки на конце хвоста (ее называют предпогремок), которая замешается во время первой линьки на концевой погремок, первый сегмент хвостовой трещотки. Основание второго, сильно суженного, сегмента плотно входит в щель в центре погремка. При каждой линьке к погремушке точно так же добавляется новый элемент. Каждые четыре месяца к «музыкальному агрегату» добавляются новые ороговевшие сегменты, остающиеся на хвосте после линьки. Подобная регулярность, казалось бы, призвана помочь узнать возраст гремучей змеи. Увы, у взрослого гремучника на хвосте не больше 15-ти сегментов. Ценное достояние обламывается о камни, теряется в битвах. Самый большой погремок, описанный в литературе, насчитывал 23 сегмента.

Зачем эта змея гремит? Погремушка на конце хвоста с незапамятных времен интересовала человека. Ей приписывали роль приманки и обманного приспособления, отвлекающего внимание жертвы. Однако предназначение погремушки заключается в подаче звуковых сигналов, чтобы предохранить змей от растаптывания крупными млекопитающими. На охоте змея не пользуется погремушкой, а «включает звук» только при приближении крупного животного или человека. Таким образом, это сигнал-предупреждение: «Не наступите на меня!» Гремучнику нет никакого резона тратить на оборонительный укус яд. Конечно, на людей, привыкших размахивать палками, это джентльменское предупреждение не оказывает действия. Другое дело — звери. Мустанги, бизоны или пумы, познакомившиеся с дозой яда, которая доставила им ощутимую боль, и чудом выжившие, не стремятся к повторению печального опыта и отскакивают подальше при первом звуковом сигнале. В другой раз они предпочтут обойти змею, как только услышат стук ее погремушки.

Первые гремучники появились во второй половине третичной эры. В ходе естественного отбора выжили индивидуумы с самым сильным ядом и самым громким музыкальным аппаратом. Эту теорию подтверждает существование двух островных популяций гремучников, которые утратили погремушку, так как на этих островах не было крупных млекопитающих.

Гремучие змеи — венец в эволюции всех ядовитых змей. У них наибольшего развития достигает ядозубной аппарат, сила яда очень велика, высоко развиты органы чувств, исключительна быстрота реакции, хотя, когда говорят, что гремучая змея наносит удар с быстротой молнии, это, конечно, преувеличение. Скорость ее движений при броске не превышает скорости человеческого кулака при ударе.

По рассказам переселенцев в Америку, земля эта когда-то кишела гремучниками. Индейцы постель в лесу сооружали на колышках, а места для долгой стоянки из-за змей предварительно выжигали. Но, конечно, настоящее истребление змей началось с приходом в Америку белого человека. В начале XIX века двое охотников, запасавших целебный жир, за три дня убили 1104 гремучих змеи. Их истребляли и просто из-за страха и неприязни, и из опасений за скот. Любопытно, что в уничтожении змей колонистам на помощь пришли домашние свиньи. Привезенные из Европы хавроньи, в отличие от лошадей и коров, гремучников совсем не боялись, смело на них нападали и с удовольствием пожирали. Возможно, слой жира и щетина предохраняли свиней от яда. Их неуязвимость довольно быстро заметили. И прежде чем оседать в облюбованном месте, колонист пускал стадо свиней на участок. Благодаря усилиям многих поколений людей, сегодня гремучие змеи стали весьма редки. Проведя на просторах Калифорнии три недели, я так и не обнаружил за это время ни одной.

Индейцы же их почитали, например, в племени сиу (сиу — последний слог прозвища, данного племени. Надовесиу — значит гремучая змея). Это животное было у индейцев символом свободы. Нет ничего удивительного в том, что в американской геральдике гремучие змеи занимали ведущее место. Когда пенсильванцы из Независимого батальона Джона Проктора (графство Вестморленд) боролись с англичанами, на их знаменах наряду с девизом: «Не трогайте нас!» — была изображена свернувшаяся кольцом гремучая змея. И на первом морском флаге была изображена гремучая змея, вытянувшаяся по диагонали из правого нижнего в левый верхний угол и пересекающая 13 красных и белых полос — по числу колоний. Один из первых корпусов морской пехоты США шел в свое первое наступление с барабанами, на которых были нарисованы гремучие змеи. Одно время собирались даже сделать ее символом молодых Соединенных Штатов. Горячим поборником этого знака в гербе страны был Бенджамин Франклин.

По рассказам известного знатока змей Ф. Ф. Талызина, гремучая змея считается среди индейцев Мексики священным животным. Она — посредник между божеством и индейцами. С давних пор при засухе и неурожае индейцы исполняют змеиный танец. Танцуя, они размахивают змеями, словно плетьми, держат их в зубах (предварительно вырвав ядовитые зубы), бросают на землю, как будто насильно принуждая их приступить к переговорам с божеством. Толпа молящихся поет и просит бога послать на землю дождь для урожая. Этот танец с гремучниками — отголосок древнего культа змей, распространенного среди индейцев Северной и Южной Америки.

Несмотря на то что гремучие змеи вооружены устрашающим оружием, они сами являются жертвами многочисленных хищников. Один из врагов этих змей — земляная кукушка. Когда они сталкиваются, змея сворачивается в клубок, а земляная кукушка настораживается, готовясь к ответному удару. Как только змея бросается в бой, птица быстро прыгает и уворачивается от нее, а потом налетает сама, ударяя по голове змеи клювом острым, как рапира. После нескольких таких ударов змея, как правило, уже лежит мертвая у ног победительницы. Птица сначала заглатывает голову змеи, но сразу целиком может проглотить только небольшую рептилию. А если змея больше, чем может вместить желудок птицы, земляная кукушка съедает только ее часть, а потом несколько часов бегает со свешивающимся из клюва змеиным туловищем. Только переварив первую порцию и освободив место для следующей, она проглатывает остаток.

С удовольствием поедает гремучую змею и человек. Сегодня их мясо в некоторых местах Северной Америки считают изысканным блюдом. В некоторых штатах весной, когда гремучники выползают на солнце, за ними дружно охотятся. Облава кончается праздником с раздачей призов за лучшие экземпляры, а пойманных змей жарят и подают на закуску.

Соответственно ферментному составу картина отравления при укусах змей этих двух групп совершенно различна. Многие ферменты являются общими для ядов змей различных семейств. В то же время существуют и отличия, характеризующие яд рептилий той или иной систематической группы. Так, в состав яда аспидовых и морских змей входят токсические полипептиды (нейротоксины), нарушающие передачу возбуждения в нервно-мышечных синапсах^[5] и тем самым вызывающие вялый паралич скелетной и дыхательной мускулатуры. Смерть отравленных животных и человека наступает, как правило, от остановки дыхания. При укусе кобры местные явления — боль и отек — выражены гораздо в меньшей мере, чем при укусах гадюк или ямкоголовых. При тяжелой форме отравления наблюдается прогрессирующее угнетение функций центральной нервной системы, ослабление дыхания, затруднение глотания, нарушения речи. Рефлексы затормаживаются, наступает патологический сон.

Напротив, в ядах гадюковых и ямкоголовых змей широко представлены протелитические ферменты. В результате отравления этими ядами развиваются геморрагические отеки, обусловленные как повышением сосудистой проницаемости, так и нарушениями в свертывающей системе крови. Картина отравления при укусе этими змеями сопровождается резкой болью. В месте укуса наблюдается некроз тканей. Обычны слабость, тошнота, головокружение, одышка, нарушения в свертываемости крови.

У некоторых ужеобразных змей (их даже называют ложными ужами) тоже имеются ядовитые зубы, которые сидят на заднем крае верхней челюсти и отделены от других беззубым промежутком, поэтому этих змей принято называть заднебороздчатыми. С одной из них — плетевидкой — мы познакомились в 6-й главе, посвященной Вьетнаму.

Во всем мире от укусов ядовитых змей ежегодно погибает 30–40 тысяч человек, так что опасность реально существует. Прогуливаясь или работая в жарких местностях, надо постоянно помнить о безопасности — точно так же, как при переходе улиц в больших городах. Впрочем, сравнение некорректное: машины представляют куда большую угрозу для жизни.

В большинстве случаев укусов змей можно избежать, если соблюдать минимальные правила поведения в местах, где существует потенциальная опасность. Если вы прибыли сюда не на отлов змей, то лучше их не трогайте. Обязательно носите прочную высокую обувь и будьте особенно внимательны в густой траве, заросших ямах — не вступайте туда, предварительно не убедившись, что там нет змеи. Никогда не переступайте с ходу бревно или ствол поваленного дерева — под ним, с невидимой вам стороны, может оказаться змея. Ночью не ходите без фонаря — многие змеи особенно активны ночью. Не устраивайте ночлег возле деревьев с дуплами, прогнивших пней, входов в пещеру, куч мусора. И вообще спать на земле не рекомендуется — змея может примоститься под бочок в поисках теплого местечка, и тут вы можете, повернувшись, прижать ее телом. Прежде чем лечь спать (особенно в спальный мешок), тщательно осмотрите свою постель. Если, проснувшись, обнаружите в ней змею, постарайтесь не поддаваться панике. Ваше испуганное движение может спровоцировать рептилию на укус. В этом случае следует позвать на помощь или ждать, когда она уползет. Змеи полагаются на свою покровительственную окраску и, как правило, не станут кидаться на вас. Только наступив на змею или приблизившись к ней слишком близко, вы рискуете, что она укусит.

Если все же змея вас укусила, ни в коем случае не паникуйте и не умирайте раньше времени. Если вы не видели, какая рептилия это сделала или не распознаёте их, нужно определить, ядовитая она или нет. После укуса неядовитой змеи (ужа, полоза) на месте укуса остается несколько ранок от зубов в виде двух рядов мелких капель крови. После укуса ядовитой змеи в этом месте остается рана в виде одной-двух кровоточащих точек. Если вас укусила неядовитая змея, нужно просто промыть ранку раствором марганцовки или хотя бы водой.

Если укусила ядовитая змея, наиболее прогрессивный и эффективный метод лечения — это применение лечебных противозмеиных сывороток. При введении сыворотки необходимо строго придерживаться инструкции по ее применению. К сожалению, противозмеиная сыворотка не всегда может оказаться под рукой. Поэтому важно уметь быстро и правильно оказать первую помощь пострадавшему. Необходимо уложить его в тень так, чтобы голова была опущена ниже уровня тела для снижения тяжести возможных нарушений мозгового кровообращения, обработать место укуса антисептиком и наложить тугую стерильную повязку. В первые же три — пять минут промойте рану и энергичным массированием кожи по направлению к ране начните выдавливать и смывать кровь. Затем следует незамедлительно приступить к отсасыванию яда из ранки. Отсасываемую жидкость необходимо сплевывать, а после удаления яда следует рот прополоскать раствором марганцовки или водой. При наличии ранки во рту или больных зубов отсасывание ни в коем случае нельзя проводить. При первых признаках отека отсасывание следует прекратить. Необходимо придать полную неподвижность укушенной конечности. В целях ослабления яда рекомендуется обильное питье (вода, чай) для нормализации водно-солевого баланса, нарушения которого особенно угрожающи в местностях с жарким климатом.

Нежелательны порезы в местах укуса, так как они приводят к образованию долго не заживающих язв и способствуют попаданию вторичной инфекции. Употребление спиртных напитков может только усугубить тяжесть положения.

Вероятно, среди других позвоночных змеи начинают исчезать с лица Земли с наибольшей и все возрастающей скоростью. Помимо всеобщей антипатии к ним, они страдают от осушения болот, замены естественного растительного покрова искусственными посадками, непригодными для обитания от широкогоупотребления ядохимикатов, уничтожающих мелких животных, которыми змеи питаются; наконец, их самих всюду истребляют. Главная беда — это нашествие автомобилей и широкая сеть автострад. Змеи сползаются сюда погреться на теплом асфальте или спасаясь от паводка, а то и просто в поисках пищи, и находят свою смерть под колесами.

Опасность, исходящая от змей, просто ничтожна по сравнению с опасностью, исходящей от транспорта, химикатов и действий безголовых политиков. К тому же змеи — непременный компонент большинства экосистем, и живут они на этой Земле во много-много раз дольше, чем человек. Поэтому, увидев змею, не трогайте ее и ни в коем случае не пытайтесь убить. Ведь как раз ваши агрессивные действия могут спровоцировать ее на активную оборону, и уж тогда вам не поздоровится. Пойдите спокойно своей дорогой, а уж змея, будьте уверены, пойдет (или, правильнее сказать, поползет) своей.

Глава четырнадцатая ЭТИ УЖАСНЫЕ КРОКОДИЛЫ

У вольер с крокодилами в зоопарках всегда много народа. И хотя лежащее там животное, как правило, не шелохнется на протяжении многих часов, люди завороженно смотрят на это первобытное создание, так же как завороженно смотрит человек на огонь, осмысляя непреложный факт — насколько он, человек, бессилен перед этими проявлениями природы. Не одному посетителю зоопарка, наверное, приходила в голову мысль: «Не дай Бог оказаться с этим чудищем один на один в его родной стихии, там, где оно не будет лежать, как толстое бревно, а, движимое многовековым инстинктом, отправится на поиски пропитания».

Но вместе с тем, при всей своей дурной репутации и жутковатой внешности, крокодилы неизменно вызывают к себе чувство, похожее на умиление. Эта рептилия гораздо больше похожа на очаровательного добродушного уродца, чем на идеальную машину для убийства, коей она на самом деле является. Нужно сказать, что другие такие «киллеры», например акула-кархародон, симпатий к себе не вызывают. Крокодил же обладает целым рядом милых признаков внешней безобидности — знаменитой улыбкой, маленькими ножками, толстым брюшком, казалось бы свидетельствующими о полной и абсолютной беспомощности.

Крокодилы занимают особое положение среди современных рептилий, ведь из всех живущих на земле организмов они наиболее близки к вымершим динозаврам. Всего их известно 23 вида, которые объединяют в три семейства и восемь родов. Наиболее хорошо отличается от всех остальных крокодилов гангский гавиал, который образует отдельное семейство. Морда у него длинная и узкая, ее длина превышает ширину в основании в три — пять раз. Передний конец морды расширен, на нем у самцов расположен своеобразный придаток из мягких тканей, несколько напоминающий индийский глиняный горшок — ghara, отсюда и название рода (гавиал — испорченное gharial). Длина тела гавиала достигает более шести метров. Основной его корм — рыба.

Самое большое по числу видов семейство — настоящие крокодилы. Все они — свирепые хищники, и некоторые опасны для человека. Прежде всего это касается двух видов — гребнистого и нильского крокодилов. Оба они превышают в длину шесть метров, а рекордный экземпляр гребнистого крокодила, выловленного возле Филиппинских островов, имел десять метров в длину. Жертвами крокодилов люди становятся при авариях на лодках и в других несчастных случаях. Но обычно это случается в местах, где люди купаются. Крокодилы залегают там в ожидании добычи, как и при охоте за животными, идущими на водопой.

Третье семейство крокодилов — аллигаторы, к которому относятся собственно аллигаторы и кайманы, населяющие преимущественно Новый Свет, и только один вид — китайский аллигатор — обитает в низовьях реки Янцзы в Китае. От представителей других семейств они отличаются широкой мордой, в то время как у настоящих крокодилов морда заостренная. Другое заметное отличие заключается в том, что у аллигаторов зубы верхней челюсти при закрытой пасти располагаются снаружи от нижнечелюстных зубов. Четвертый зуб с обеих сторон нижней челюсти удлинен, но при закрытой пасти эти зубы не видны, так как заходят в соответствующие ямки на верхней челюсти, поэтому, когда аллигатор закрывает пасть, его зубов не видно. Напротив, у настоящих крокодилов зубы верхней и нижней челюсти находятся на одной линии, у них тоже имеются удлиненные зубы на нижней челюсти, но они отклонены наружу и входят в желобки на внешней стороне верхней челюсти, поэтому при закрытой пасти можно видеть зубы нижней челюсти, и в первую очередь длинный четвертый зуб. Размеры представителей семейства аллигаторов колеблются от полутора метров у китайского аллигатора и некоторых кайманов до пяти метров у черного каймана и миссисипского аллигатора.

Обитают крокодилы в теплых водах, обычно предпочитая пресные водоемы, и лишь гребнистый крокодил заплывает далеко в открытое море и наблюдался на расстоянии 600 километров от ближайшего берега. Эти животные — наиболее прогрессивная ветвь пресмыкающихся. У них, как и у высших позвоночных, четырехкамерное сердце. Поэтому их кровообращение более эффективно, чем у рептилий с трехкамерным сердцем, где происходит смешивание насыщенной кислородом крови, поступающей из легких, и лишенной кислорода крови, оттекающей от различных органов и тканей. Другой прогрессивной чертой физиологии крокодилов является образование преграды между грудной и брюшной полостями, напоминающей диафрагму млекопитающих. Голова у крокодилов покрыта гладкой кожей, поверхность которой разделена бороздками-морщинами, придающими ему вид глубокой задумчивости. Нос и глаза его значительно приподняты над уровнем его плоской головы — таким образом животное может дышать и созерцать окрестности, находясь почти полностью под водой. Ноздри сближены, лежат на конце рыла и могут закрываться кожными складками. Рот у крокодила обычно приоткрыт, именно этим объясняется знаменитая «улыбка» крокодила. Челюсти обладают огромной силой и снабжены несколькими десятками превосходных зубов неравных размеров.

Крокодилы живут достаточно долго, в среднем по 50–70 лет. Наибольшая зафиксированная продолжительность жизни гребнистого крокодила — 100 лет. Большую часть своей жизни они проводят так, как мечтали бы многие люди, — нежась под жарким солнцем на песчаных пляжах в полной лености и бездействии. В тех немногих местах, где еще сохранились относительно непотревоженные популяции крокодилов, нередко можно наблюдать этих удивительных рептилий, которые неподвижно лежат на отмелях по берегам рек и других водоемов, греясь на солнце. Эта черта поведения — повышать температуру своего тела до определенного уровня, используя солнечное тепло (гелиотермия), — характерна практически для всех рептилий. Но для крокодилов она, вероятно, особенно важна: им необходимо периодически просушивать свою кожу во избежание грибковых заболеваний. Массивное тело крупного крокодила прогревается в лучах солнца медленнее, чем у. мелких рептилий, но и дольше сохраняет высокую температуру. От длительного пребывания на отмели под палящим тропическим солнцем животное может перегреться и получить «тепловой удар». Чтобы этого не произошло, крокодилы часами лежат с открытой пастью: влага испаряется с поверхности слизистой оболочки, и температура тела животного снижается. Любопытно, что при этом он не опускает нижнюю челюсть (она лежит на земле), а поднимает верхнюю вместе с черепом.

Как и другие рептилии, взрослые крокодилы проводят много времени на солнце, чтобы повысить температуру тела. Однако они предпочитают находиться при этом недалеко от воды и тенистых мест, чтобы иметь возможность охладиться. Благодаря хорошо развитому обонянию, крокодилы способны на большом расстоянии почуять падаль, которую они с готовностью пожирают. В то же время они — охотники, обладающие множеством приемов поимки живой добычи. Некоторые лежат на мелководье, выставив на поверхность только глаза и ноздри, пока какое-нибудь млекопитающее не подойдет к воде напиться. Тогда они подкрадываются, хватают животное за морду или ноги и утаскивают его под воду. Иногда крокодилы используют свой могучий хвост, чтобы сбросить животное в разинутую пасть. Крокодилы держат добычу под водой, пока она не захлебнется, а затем оттаскивают в сторону.

Большие челюсти этих рептилий вооружены мощными зубами, которыми можно разорвать жертву, но прожевать пищу они не могут, поэтому должны заглатывать большие куски мяса. Если добыча слишком крупная, чтобы ее съесть за один присест, то они приберегают ее и для следующего раза.

Все крокодилы — свирепые хищники, и некоторые опасны для человека. В приключенческой литературе нападения крокодилов на людей — излюбленное украшение сюжета. Многие, наверное, читали душераздирающую сцену в книге Т. Майна Рида «В дебрях Борнео» о нападении гавиала на девочку. «Посередине реки, ширина которой достигала в этом месте 100 футов, стояла Нелли. Видно, у берега ей показалось слишком мелко. Вода была девочке по самую шею, на поверхности виднелась л ишь ее голова. А напротив нее торчала другая голова — огромная голова страшилища, похожего на гигантскую ящерицу. Это было пресмыкающееся из породы крокодилов, которое, покинув заросли тростника на противоположном берегу, быстро неслось навстречу перепуганной девочке. И неудивительно, что при виде этой страшной длиннорылой головы с широко разинутой пастью Нелли не могла подавить крик ужаса. Весь вид чудовища говорил о его намерении проглотить свою жертву.

— Гавиал! — крикнул Сэлу, увидев огромное тело гигантского крокодила, достигавшее целых 20 футов в длину.

— Гавиал! — повторили в один голос капитан и Муртах. Оба прекрасно знали, что представляет собой плывущее к девочке чудовище.

Голова животного имела не менее ярда в длину, и почти всю ее занимали огромные челюсти, на верхней из которых торчала большая продолговатая шишка — характерное отличие от других видов пресмыкающихся этого отряда.

Когда встревоженные криком люди подбежали к берегу — а прибежали они туда почти одновременно, — между гавиалом и девочкой оставалось не более 20 ярдов. Гибель ее казалась неминуемой».

Как мы помним, отважный малаец Сэлу спас девочку. После чего «…наблюдавшие с берега люди вскоре увидели, как труп этого огромного пресмыкающегося несется вниз по течению реки ко всепоглощающему океану, где его сожрут ненасытные акулы или какие-нибудь другие чудовища, еще более отвратительные и хищные, чем он сам, хотя и трудно вообразить что-либо хуже гавиала».

…Мороз по коже… Только вот гавиалы не живут на острове Борнео, а распространены в Индии и пограничных с ней странах в речных системах Инда, Ганга и Брахмапутры. А на острове Борнео обитает весьма похожий на него, но входящий в другое семейство гавиаловый крокодил. Но самое главное, и гавиал, и гавиаловый крокодил являются узкоспециализированными ихтиофагами, то есть животными, поедающими почти исключительно рыбу. Охотится он преимущественно по ночам. Его длинные, узкие челюсти усажены сотней с лишним зубов, хорошо приспособленных для того, чтобы схватить добычу. Смыкая челюсти под водой, гавиал способен поймать самых быстрых рыб. Прежде чем проглотить жертву, он перебрасывает ее через острые зубы так, чтобы она шла головой вперед и не царапала глотку плавниками.

По сравнению с другими видами крокодилов, гавиалы ведут наиболее водный образ жизни. Настоящие крокодилы и аллигаторы могут уходить от воды на несколько километров, держа брюхо над землей. У гавиала же основание хвоста очень широкое, а ноги невелики. Поэтому он не способен быстро двигаться, подняв тяжелый живот, и вынужден ползти. В результате гавиалы не отходят далеко от воды. В застойной воде они не живут и не водятся ни в озерах, ни в прудах.

Кожа гавиала очень крепка и прочна, к тому же она красива, тем более когда ее отлакируют. Поскольку спрос на кожаные изделия велик, естественно, что за шкуру гавиала можно выручить большие деньги. Охотники с самыми современными ружьями беспощадно их истребляли, а рыбаки в больших количествах ловили в сети. Значительный вред причинили гавиалу колоссальные строительные проекты, осуществляемые в различных районах Индии. Реки перегораживались плотинами, превращаясь в огромные озера. Прежде полноводные круглый год реки теперь по окончании сезона дождей почти пересыхают. А выжить в сухих руслах гавиалу невозможно.

Итак, гавиала мы реабилитировали. А как обстоят дела с аллигаторами и кайманами? Многие, наверное, помнят жуткие кадры из фильма «Хижина дяди Тома», когда аллигатор сожрал убежавшего негра. На самом деле аллигатор далеко не так страшен, как, скажем, представители семейства настоящих крокодилов — гребнистый и нильский крокодилы, на счету которых не одна сотня человеческих жизней. При исключительных обстоятельствах аллигаторы могут напасть на человека, но не известно ни одного достоверного случая, чтобы эта рептилия убила человека. Как сообщают исследователи, аллигаторов следует бояться весной, во время спаривания, когда они очень свирепы. Самцы вступают между собой в бой, как в воде, так и на суше, и бывают в это время так раздражительны, что иной раз даже и нападают на человека. Например, в питомнике по разведению аллигаторов в окрестностях Майами есть дощечка с надписью: «Аллигаторы очень точны в броске за добычей. Берегите руки и ноги и не подходите близко, иначе можете оказаться в их желудке», которая немного охлаждает пыл посетителей.

Миссисипский аллигатор населяет юго-восточные районы США от Северной Каролины до юга Флориды. На западе его ареал доходит до восточного Техаса. Живут аллигаторы в пресных озерах и болотах, спокойных реках, не избегают солоноватых лагун, эстуариев и прибрежных болот. Взрослые аллигаторы выкапывают на болотах глубокие пруды с помощью ног и хвоста с длинной норой в одном из берегов, чем приносят большую пользу, так как эти пруды служат спасительным убежищем для рыб и других обитателей болот во время засухи. На суше аллигаторы передвигаются медленно и неуклюже, волоча объемистый живот и хвост по земле. Питаются аллигаторы в основном рыбой, но не брезгуют ни черепахами, ни птицами, ни мелкими зверьками. Даже свиньи, собаки, олени и коровы иногда оказываются жертвами крупных особей. Молодые питаются водными насекомыми и ракообразными.

Весной после спаривания самка сооружает холмик из ила и травы и откладывает в углубление на его вершине от 20 до 60 яиц. Она сгребает в кучу влажные старые листья, прутья, ветки, затем выкапывает яму, на ее вершине откладывает яйца и засыпает их тем же растительным материалом. Высокое гнездо имеет два преимущества: во-первых, оно приподнимает кладку над влажной болотистой почвой, а во-вторых, разлагающиеся органические материалы, из которых сложено гнездо, служат источником тепла для инкубации яиц. Затем самка остается поблизости и охраняет гнездо, пока детеныши не вылупятся. Инкубационный период длится 60–70 дней. Услышав из яиц звуковой сигнал от готовых к вылуплению детенышей, мать раскапывает гнездо и помогает им выйти из яиц. После этого она переносит молодых в водоем, удерживая их в пасти. В отличие от большинства других пресмыкающихся, самка аллигатора обычно держится на мелководных участках вблизи детенышей весь первый критический год, отпугивая своим присутствием возможных врагов — крупных болотных птиц, енотов, рысей и взрослых аллигаторов. Материнская опека над малышами обычно продолжается два или три месяца. Подобная забота мамаши легко объяснима, ведь длина детенышей, когда они вылупляются из яйца, не превышает 20–22 сантиметров. Затем они увеличиваются на 30 сантиметров в год, пока не достигают длины метра два, после чего рост продолжается, но уже медленнее. Обычно аллигатор, если его не тревожит человек, достигает длины четырех с половиной метров.

Когда-то аллигаторы населяли почти все реки и приморские болота на юго-востоке США. Вот как описывает обилие миссисипских аллигаторов в конце XIX века Альфред Брем: «В Луизиане все болота, бухты, реки, пруды, озера, все полны этими животными, их можно видеть повсюду, где есть вода, в которой они могут найти себе убежище и достаточное количество пищи. На Красной реке, до того как их не испугали пароходы, их было такое поразительное множество, что по берегам и на огромных плотах плывущего леса они встречались сотнями. Детеныши их лежали на спинах у взрослых, и иногда раздавалось рычание, как будто бы мычали тысячи диких быков, вступающих в бой». Теперь на большей части своего прежнего ареала аллигаторы исчезли — главным образом потому, что их ожесточенно преследовал человек. Их миллионами убивали ради шкур, которые идут на изготовление дорогих чемоданов, дамских сумочек и других высококачественных кожаных изделий. В XIX веке только во Флориде было убито около 2 500 000 аллигаторов. Но эта цифра покажется скромной рядом с 1 500 000 шкур, которые были добыты во Флориде за десять лет — с 1929 по 1938 год, а в штате Луизиана с 1940 по 1957 год было добыто по меньшей мере полмиллиона шкур. И большая часть из них принадлежала аллигаторам метровой длины, то есть еще не достигшим половой зрелости. При таких темпах луизианская популяция с конца 40-х годов до конца 50-х годов сократилась на девяносто процентов, упав до того уровня, когда два засушливых года подряд могут окончательно с ней покончить. В засушливые годы аллигаторы сосредоточиваются в уцелевших водоемах и, если их не взять под охрану, могут быть перебиты без особого труда.

Человек постепенно осознал, что аллигаторов становится все меньше и меньше и они могут полностью исчезнуть с лица Земли. Во Флориде запретили всякую охоту на аллигаторов в 1961 году, а в большинстве других штатов приняли те или иные меры для сохранения еще уцелевших популяций, например, в Луизиане охота теперь разрешается только в определенных районах в течение двух месяцев в году, причем на животных длиной не менее полутора метров. С целью сохранения аллигаторов и повышения их численности были созданы специальные питомники, где разводят этих животных, они размножаются во многих зоопарках США, доживая в неволе до 85 лет. Благодаря принятым мерам охраны общая численность популяции уже в 1979 году составляла около 800 тысяч особей, и в настоящее время снова разрешен ограниченный промысел.

Но, несмотря на эту номинальную защиту, аллигатор продолжает страдать из-за браконьерства, которое теперь поставлено на широкую ногу: охотники за шкурами пользуются быстроходными моторными лодками и радиотелефонами, чтобы предупреждать друг друга о появлении инспектора. К тому же браконьер, даже взятый с поличным, отделывается предупреждением и незначительным штрафом, после чего он опять спокойно отправляется на охоту. В 1965 году браконьеры добыли во Флориде не меньше 50 тысяч шкур, ценой от 12 до 20 долларов за метр. Только в Майами их было продано не менее чем на миллион долларов.

У миссисипского аллигатора есть более мелкий брат — китайский аллигатор, ареал которого ограничен долиной Нижнего Янцзы. В длину он достигает не более двух метров. Вид этот уменьшается в численности и близок к исчезновению в результате разрушения мест обитаний и непосредственного уничтожения. Часть жизненного цикла китайский аллигатор проводит в порах, вырытых в берегах рек, ручьев или озер. Зимовка продолжается с конца октября до марта — апреля. В мае после выхода с зимовки аллигатор ведет дневной образ жизни, но уже к июню у него преобладает ночная активность. В этот период происходит спаривание. Гнезда самка строит из сухих листьев и травы на прибрежных холмах. Откладка 10–40 яиц происходит в июле — августе. Инкубационный период длится около 70 дней. Питается китайский аллигатор пресноводными ракообразными, моллюсками, рыбой, лягушками.

Наиболее опасные для человека крокодилы притаились в самом крупном семействе отряда — среди настоящих крокодилов. И прежде всего это касается двух видов — гребнистого и нильского.

Гребнистый крокодил — наиболее широко распространенный вид среди современных рептилий. Он встречается в Южной Индии, на Цейлоне, на Зондских и Филиппинских островах, Новой Гвинее, в Северной Австралии и на островах Океании на восток до Фиджи. Такое широчайшее распространение обусловлено привязанностью его к жизни в солоноватой воде и способностью к далеким плаваниям в открытом море. Гребнистый крокодил живет и на суше, и в пресных водоемах, и в болотах, однако зачастую проводит по многу дней в соленых водах открытого моря, охотясь на рыб, черепах и прочую морскую живность.

Этот крокодил получил свое название из-за пары мощных гребней, идущих от передних углов глазниц почти до передней трети морды. Кожа гребнистого крокодила толста и прочна. Она покрыта толстыми роговыми щитками, расположенными в виде поперечных рядов. Спину прикрывают щитки с выдающимся гребнем, на хвосте щитки образуют правильные кольца. Такая броня надежно защищает не только шею и спину, которые практически неуязвимы для вражеских когтей и зубов, но также бока, брюхо и горло. Хотя в этих нежных местах шкура все-таки намного тоньше — именно она идет на изготовление дамских сумочек и туфель. Кожа гребнистого крокодила по своим качествам превосходит кожу многих других крокодилов, так как мелкие размеры чешуй на брюхе и большие участки кожи без остеодерм (костных пластин) обусловливают ее высокую коммерческую ценность. Прекрасная кожа и стала основной причиной повсеместной охоты на гребнистого крокодила. Численность его резко сократилась, и сейчас он везде охраняется.

В брачный период между крокодилами-самцами происходят драки. Порой бывает достаточно убедительного похлопывания по воде двухметровым хвостом, чтобы противник понял, что здесь ему ловить нечего и пора сматываться. Когда же хвосты более-менее соразмерны, тогда начинается схватка — как древние рыцари, закованные в латы и вращающие палицами над головой, самцы кружатся друг перед другом, стараясь ухватить противника поудачнее. Если победитель достаточно силен и недостаточно покусан, то тут же происходит и брачное действие.

Гребнистые крокодилы, как и остальные их родичи, очень заботливые родители. Самка откладывает за один раз от 20 до 50 яиц величиной с гусиное, покрытых шероховатой известковой скорлупой. Яйца откладываются в гнездо, сделанное из листьев в 60–80 метрах от воды. Гнездо представляет собой холм до семи метров диаметром в основании и свыше одного метра высотой. Гниющие листья абсорбируют влагу, необходимую для развития яиц, и поддерживают в гнезде постоянную температуру, около 32°. В это хорошо оформленное жилище самка спиральной пирамидкой укладывает яйца. Она охраняет кладку, оставаясь в выкопанной ею у гнезда канаве с влажной грязью. Далеко от этого места не отходит, почти ничего не ест и стережет яйца, за которыми на этих берегах многие охотятся. К тому же будущей маме нельзя пропустить момент, когда из гнезда послышится осторожное «поквакивание». Это знак того, что крокодильчики желают появиться на белый свет. Скорлупку яйца детеныши пробивают самостоятельно, при помощи «яичного зуба», который расположен на кончиках их морд. Самка помогает двадцатисантиметровым малышам выползти из гнезда и первым делом несет их во рту к воде. Несколько месяцев детеныши будут плескаться под боком у матери и принимать солнечные ванны на ее широкой спине. Когда же они подрастут настолько, чтобы начать выяснять отношения друг с другом, то покидают семейный круг и начинают взрослую самостоятельную жизнь. Первое время крокодильчики растут очень быстро, потом темпы роста замедляются. К семи-восьми годам они достигают половой зрелости.

Процесс появления первого в неволе гребнистого крокодила описал владелец питомника в г. Тоидзу Кимура Ватару. Яйца крокодила, привезенные с острова Палау, содержались при температуре 32° и влажности 96 %. «На 64-й день на скорлупе одного из яиц появилась трещина размером в 1 сантиметр и высунулись губы и кусочек носа. Чтобы сделать отверстие побольше, крокодильчик вытягивал и снова убирал свои губы, проделав эту операцию в течение часа раз десять. После последнего резкого усилия появилась наконец головка, и на некоторое время воцарился покой. В этот момент он заплакал и жалобным голосом что-то пропищал. Отдохнув полчаса, крокодильчик снова начал двигать головой: вверх-вниз, влево-вправо. Затем опять резкие движения — и вот появляются передние лапы. Снова короткий отдых. Затем появилось брюхо, довольно толстенькое. А вслед за брюхом — задние лапы и хвост. На этом процесс появления крокодильчика на свет закончился. Все прошло за 2 часа 40 минут. Кровеносные сосуды, усваивающие питательные вещества желтка, пока еще связаны с внутренней частью яйца, но минут через десять, разорвав «пуповину», детеныш полностью освободился от скорлупы».

Люди издавна ценили в крокодилах многое: мясо, кожу и мускус, выделяемый носовыми и прианальными железами. Их мясо в Малайзии чрезвычайно ценится как постный и диетический продукт. Европейцы недолюбливают кушанья, приготовленные из крокодила, поскольку мясо имеет ярко выраженный мускусный привкус, которому малайцы склонны приписывать разнообразные лечебные свойства — помимо всего прочего, оно считается высокоэффективным средством против полового бессилия, поскольку крокодилы в этих местах известны как чрезвычайно похотливые и страстные существа. Малайцы употребляют в пишу также жир и яйца этих животных и считают их настоящим лакомством.

Европейцы, брезгующие мясом крокодилов, нанесли, однако, гораздо больший ущерб их племени, чем коренные жители за всю историю Малайзии. Поток изделий из крокодильей кожи не уменьшается, несмотря на строгие запреты правительства. Менее известным является тот факт, что мускус из крокодильих желез этих рептилий активно используется в парфюмерной промышленности.

Другой опасный для человека вид — нильский крокодил, когда-то широко распространенный в Африке, а ныне сохранившийся лишь в нескольких районах. Ночь крокодилы проводят в воде, а к восходу солнца выходят на отмели и греются в солнечных лучах. Полуденные, наиболее жаркие часы проводят в воде, за исключением пасмурных дней.

Пища нильского крокодила весьма разнообразна и меняется с возрастом. У детенышей до 30 сантиметров длиной 70 % пищи составляют насекомые. Повзрослевшие особи (длиной до 2,5 метра) кормятся рыбой, моллюсками, ракообразными, а еще более крупные — рыбами, рептилиями, птицами и мелкими млекопитающими. Взрослые животные могут нападать на таких больших млекопитающих, как буйволы и даже носороги.

Яйца нильские крокодилы откладывают всегда в сухой сезон, при низком уровне воды. Самки выкапывают в песке нору до 60 сантиметров глубиной, куда откладывают 55–60 яиц. Инкубация длится около 90 дней, в течение которых мать остается постоянно у гнезда, охраняя кладку. Видимо, в это время животные не питаются. К моменту вылупления молодые крокодильчики внутри яиц начинают издавать хрюкающие звуки, служащие сигналом для матери, помогающей детям выбраться из-под песка и сопровождающей их к воде. В это время самка может напасть на человека даже на суше. Вылупление из яиц обычно происходит после выпадения первых дождей, с поднятием уровня воды в озерах и реках, так что молодые крокодильчики сразу находят в разливающихся водоемах убежища и пищу. После выхода молодых крокодилов из яиц мать ведет их к выбранной ею «детской» — мелкому водоему, защищенному растительностью. Здесь молодые остаются около шести недель. Все это время мать остается с выводком, защищая его от нападений хищников.

Врагов у взрослых крокодилов мало, если исключить человека. Отмечены случаи нападения слонов и львов на этих рептилий, совершавших переходы по суше из одного водоема в другой. Главный враг крокодилов — нильский варан. Нет, на них он не нападает. Он грабит крокодильи гнезда. Из 60–70, что по соседству, непременно очистит около 20 гнезд. Эта ящерица использует любую возможность, нисколько не смущаясь присутствием родителей. Варан всегда грабит гнезда одинаковым способом. Как только находит неохраняемую кладку, принимается раскапывать верхний слой. Потом берет в челюсти яйцо и тащит в укрытие, прокусывает оболочку и съедает содержимое. Затем возвращается за вторым яйцом, но тащит его в другое место. Кроме того, еще многие животные, особенно некоторые птицы (например, марабу), гиены, мангусты поедают яйца и молодых крокодилов.

Как ни странно, атаки муравьев различных видов становятся причиной гибели многих едва вылупившихся крокодильчиков. Насекомые заползают в гнезда, только что вскрытые мамашей, и облепляют новорожденных детенышей, которые еще слишком малы, чтобы убежать от нашествия муравьев. Это происходит, как правило, в гнездах, расположенных далеко от воды.

Об историях, связанных с нападениями крокодилов на людей, можно написать целую книгу. Очень много сведений приводит известный исследователь животного мира Бернгард Гржимек. Так, он рассказывает, что знаменитый торговец животными Герман Рухе потерял на Суматре одного из лучших своих звероловов. Тот возвращался на лодке с компанией гостей после удачной охоты к себе домой, был в приподнятом настроении, пел и болтал в такт голой ногой, свесив ее за борт лодки. За эту-то ногу его и схватил крокодил; он сдернул зверолова с лодки да так быстро утащил под воду, что никто даже выстрелить не успел. На поиски были снаряжены войска, которым только на третий день удалось обнаружить изуродованный труп.

Крокодил — одно из древнейших созданий этого мира, он является современником динозавров и существует на Земле уже сотни миллионов лет. Являясь естественным врагом человека, крокодил всегда являлся объектом пристального внимания и был уже достаточно хорошо изучен в самые давние времена. Историки Исидор и Плиний, отличавшиеся необузданной фантазией, когда речь заходила об описании животных, совершенно достоверно рассказывали о крокодиле: «У него острые клыки и зубы. Ночь он проводит в воде, а днем греется на берегу. Свои яйца он закапывает в песок».

В своем отношении к этим животным человечество прошло разные фазы: от религиозного поклонения до беспощадного избиения. Древние египтяне поклонялись нильскому крокодилу. Бог Себек изображался с головой крокодила; рептилий держали в храмах и украшали золотыми браслетами; и даже город — Крокодилополис — был назван в их честь. Археологи обнаружили около него тысячи могил крокодилов, похороненных с великими почестями, часто вместе с дорогими украшениями. Также в Древнем Египте считалось, что речного бога можно умилостивить ежегодным жертвоприношением. Причем в жертву приносилась непременно молоденькая красивая девушка. Устраивалось специальное празднество, во время которого несчастную закланницу бросали в воду крокодилам, которые ее тут же разрывали.

Для жителей Фив они были священны. Там содержали ручных крокодилов. Им подавали специально приготовленную пищу и весьма заботливо ухаживали за ними, а после смерти бальзамировали и погребали в особых покоях.

На острове Сесе на озере Виктория местные жители долгое время считали крокодилов святыми наместниками какого-то божества, которому полагалось время от времени приносить жертвы. Закланникам предварительно ломали руки и ноги (чтобы они не могли сбежать), а затем относили на песчаные отмели, откуда крокодилам удобнее их было забирать.

О тайных обществах «леопардовых людей» или «львиных людей» известно многим, но мало кто знает, что еще совсем недавно в Сьерра-Леоне и в бассейне реки Конго существовали тайные организации «крокодиловых лю-лей». При совершении обрядов члены этих обществ надевали маски крокодилов. Местные суды нередко разбирали обвинения их членов в ритуальных убийствах, которые совершались в ходе тайных обрядов посвящения.

Известный ловец рептилий Рольф Бломберг рассказывал, что в Индонезии ему приходилось быть осторожным, чтобы не навлечь на себя немилость даяков. Для них крокодилы священны. Легенда утверждает, что один из великих даякских вождей перевоплотился в крокодила — но в которого? В итоге крокодилов предпочитают вовсе не трогать. Вот если зверь убьет человека, тогда уже нет никаких сомнений — это не вождь, и даяки не щадят такого разбойника.

Человек, соприкасаясь с этими хищниками, сложил о них немало легенд. В одной из них говорится о том, что будто бы крокодилы льют горькие слезы, оплакивая жертву, съеденную ими же. Известно и выражение «крокодиловы слезы», которое стало нарицательным. Ну а на самом деле, что это: легенда или в основе всего этого есть нечто реальное? Ученые, изучавшие крокодилов, убедились в том, что эти рептилии на самом деле «плачут». Но, конечно, не из жалости к жертве, а от избытка в организме солей. Дело в том, что у этих рептилий почки — довольно несовершенный орган. Чтобы удалять избыток солей из организма, у них в процессе эволюции развились особые железы, которые помогают почкам. Такие железы располагаются у глаз крокодила. Когда железы работают с полной нагрузкой, создается впечатление, что крокодилы роняют горькие слезы.

Основа всех этих историй и легенд о крокодилах — страх местных жителей перед сильными хищными животными, а поведение последних обусловлено их биологическими потребностями, отличающимися от потребностей человека, поэтому люди в процессе ритуала и придают им магическое значение.

Эти страшилища издавна привлекали внимание европейцев. Так, в 58 г. до н. э. некто Эмилиус Скаурус привез в Рим пять крокодилов, которых демонстрировал в специально вырытом для них водоеме. Во время празднества по случаю постройки храма Марса-мстителя (2 г. до н. э.) римский император Август приказал напустить воды в цирк и устроил там представление, во время которого были убиты 36 крокодилов. Подобные зрелища позже неоднократно повторялись, поскольку имели огромный успех у публики. Римский император Гелиогабал держал в своем дворце прирученного крокодила, ставшего его любимцем.

Конечно, избиение на аренах цирков и сравнить нельзя с тем, которое началось, когда в страны, где живут крокодилы, явились люди с огнестрельным оружием. Крокодилов уничтожали испокон веков. Их ненавидели за то, что они нападали на домашний скот, а иногда и на людей. Но охота с копьями и стрелами никогда не причиняла столь опустошительного действия в их рядах, как изобретенное позже огнестрельное оружие.

Когда-то нильские крокодилы водились по всей Африке. Еще в начале прошлого столетия на территории современной Танзании их было столько, что правительство выплачивало за каждого убитого животного три танзанийских шиллинга. Только в 1950 году там было отстреляно 12 509 крокодилов. Их ловили с незапамятных времен, потому что они нападали не только на домашних животных, но даже на людей и считались вредными животными. Однако, когда началась безумная погоня за крокодиловой кожей для дамских туфель и сумок, этим рептилиям стало грозить полное истребление. В настоящее время крокодилы сохранились в основном в резерватах и национальных парках.

Столь же бедственное положение сложилось и с остальными видами крокодилов. В настоящее время все они включены в Международную Красную книгу и во всех странах охраняются законом. Созданы заповедники, где в числе прочих обитателей охраняются и крокодилы. Они безмятежно греются на солнышке. Отлов животных может проводиться лишь по специальной лицензии. Кроме того, созданы специальные крокодильи фермы, на которых животных разводят в практических целях — на кожу и мясо, а также с целью выпуска их затем в природу. Например, в южноафриканском резервате Мкузи занимаются искусственным выращиванием нильских крокодилов. Загон, где содержатся крокодильчики, обнесен металлической сеткой с ячеей не более 1, 3 сантиметра в диаметре, иначе эти маленькие рептилии ухитряются протискиваться сквозь нее. Кроме того, такую металлическую сетку закапывают на полметра в землю и с внутренней стороны обкладывают шифером, чтобы эти бесенята не могли устроить подкоп и удрать. Высота сетки достигает 90 сантиметров, верх ее загнут внутрь. Весь загон снаружи на некотором расстоянии обносится еще одним забором из деревянных кольев, оплетенных камышом, который служит для защиты от ветра и хищных животных. Подвешенная над водой большая лампа служит ловушкой для насекомых, которые, опалив крылья, падают в воду и становятся добычей маленьких рептилий. К концу первого года крокодильчики удваивают свой рост, достигая в длину 75 сантиметров, а к концу второго года их уже выпускают в близлежащие реки.

Разводят крокодилов и в других странах. Миссисипский аллигатор разводится на многих фермах США. Для разведения гребнистого крокодила создано много коммерческих крокодильих ферм — в Бангкоке, где выращено более 2500 особей, в Рангуне, где выращено более 900 особей; более мелкие фермы есть в Австралии, на Филиппинах, Папуа-Новой Гвинее. На Кубе создан питомник в национальном парке «Сьенага де Сапата» для спасения кубинского крокодила. Более 30 тысяч крокодилов живут здесь в девяти прудах, расположенных на площади 3,5 км². Сейчас это любимое место туристов. Для спасения гавиала основан правительственный проект в Индии и в Непале.

Но ведь, чтобы разводить в неволе, крокодила нужно вначале отловить. Взрослых особей обычно отлавливают при помощи обездвиживания. В них стреляют шприцем с кетамином и ждут, пока наркотик подействует. Раньше одним из самых распространенных способов поимки крокодилов являлась ловля на петлю. Этот способ охоты прост и эффективен: нужны две тяжелые лодки, погруженные наполовину в воду на расстоянии полуметра друг от друга. В небольшой канал между ними ставится толстая палка со скользящей веревочной петлей. В качестве приманки выбирается самая вонючая и тухлая рыбина. Крокодил подбирается к приманке, просовывает голову в петлю, которая тут же затягивается вокруг шеи.

Браконьерство, однако, до сих пор распространено, и на любом из африканских или малайских рынков вам могут предложить мясо незаконно отловленного крокодила. Мощная рептилия, самой природой предназначенная для нападения и убийства, оказалась хрупкой и беззащитной по сравнению с удачно эволюционировавшим представителем отряда приматов.

В некоторых реках крокодилы, безусловно, представляют опасность для человека, но рекам и озерам они приносят большую пользу. Молодые крокодилы уничтожают множество насекомых, головастиков и ракообразных, поедающих икру рыб. В подростковом возрасте они поедают крупную хищную рыбу, например нильского окуня, и тем самым поддерживают равновесие среди обитателей подводного мира. В некоторых районах Африки, где их стало мало, уловы промысловой рыбы резко упали. Оказывается, крокодилы пожирали много больной рыбы, пораженной паразитами, предохраняя тем самым рыбьи стаи от инфекций. Как и бегемоты, они удобряют воду, расчищают водоемы от ила и разбивают массивы плавающих растений.

Если всего этого недостаточно для того, чтобы убедить людей не посягать на жизнь крокодилов, то можно добавить, что эти животные, начавшие свою эволюцию более ста миллионов лет назад, — последние представители гигантских пресмыкающихся. Возможно, изучая этих живых ископаемых, ученые наконец разгадают тайну исчезновения динозавров на нашей планете.

А завершить рассказ хочется мудрой африканской пословицей: «Если ты бредешь по мелководью лагуны, не ругай вслух пасть крокодила».

Глава пятнадцатая СОВРЕМЕННИК ДИНОЗАВРОВ

Когда подплываешь к острову Стефенса, который затерялся в проливе Кука, отделяющем Северный остров от Южного в Новой Зеландии, взору предстает довольно мрачная картина: скалистые берега окутаны туманом, о них разбиваются холодные свинцовые волны, растительность на острове скудна, еще более обезобразили ее овцы, козы, свиньи и другая одичавшая живность. Однако на этом невзрачном с виду островке (площадь его всего лишь 3 км²) мечтают побывать, без преувеличения, все зоологи, поскольку этот островок — одно из последних прибежищ его уникальнейшего животного нашей планеты — гаттерии.

Если вы посмотрите на изображение гаттерии, сразу скажете — ящерица! И в самом деле — зеленовато-серая чешуйчатая кожа, короткие сильные лапы с когтями, гребень на спине, состоящий из плоских треугольных чешуи, как у агам и игуан, длинный, хвост таков портрет гаттерии. Кстати, местное название гаттерии — туатара — происходит от маорийского слова, обозначающего «колючий». Очевидно, это относится к ее зубчатому гребню.

Для человека непосвященного гаттерия — попросту крупная (взрослый самец весит около 1 кг и достигает в длину около 65 сантиметров, включая хвост, взрослая самка меньше по размерам и почти вдвое легче), внушительного вида ящерица. На самом же деле — и этим объясняется, почему натуралисты не могут равнодушно смотреть на нее, — гаттерия вовсе не ящерица. Значение этого единственного в своем роде пресмыкающегося даже учеными было понято далеко не сразу. В 1831 году известный зоолог Грэй, имея только черепа этого животного, отнес его к семейству агам. Только в 1867 году другой исследователь — Гюнтер — показал, что сходство рассматриваемого животного с ящерицами чисто внешнее, а по внутреннему строению оно стоит совершенно особняком среди всех современных пресмыкающихся и заслуживает выделения в особый отряд Rhynchocephalia, что означает «клювоголовые» (от греческого «ринхос» — клюв и «кефалон» — голова; указание на загибающуюся вниз предчелюстную кость). А вскоре выяснилось, что туатара — живое доисторическое чудовище, последний и единственный представитель этой некогда распространенной группы рептилий, обитавшей в Азии, Африке, Северной Америке и даже в Европе. Гаттерия ухитрилась просуществовать почти 200 миллионов лет без существенных эволюционных изменений скелета. Все ее родственники вымерли еще в раннем, юрском, периоде, когда на Земле царили динозавры. Хотя гаттерия внешне и напоминает ящерицу, она не принадлежит к их числу, причем различаются эти животные во многих отношениях. Прежде всего гаттерия — единственное современное пресмыкающееся, у которого нет совокупительного органа. Но еще более важно, по крайней мере с точки зрения палеонтологов, что у нее, как и у некоторых древних рептилий, в височной области черепаимеются две полные костные дуги. По мнению ученых, открытый с боков череп ящерицы происходит именно от этого древнего черепа двудужного типа. Следовательно, гаттерия сохраняет черты предковых форм ящериц и змей. Достойно удивления, сколь мало она изменилась за миллионы лет, в то время как ящерицы и змеи достигли такого разнообразия. Помимо обычных ребер у гаттерии имеется еще серия так называемых брюшных ребер. Среди современных пресмыкающихся брюшные ребра, кроме гаттерии, сохранились только у крокодилов. Зубы у туатары клиновидной формы; они прирастают к верхнему краю нижней и нижнему краю верхней челюсти. На небной кости расположен второй ряд зубов; зубы нижней челюсти входят между этими двумя зубными рядами. У взрослых особей зубы стираются настолько, что укус производится уже самими краями челюстей, покровы которых ороговевают.

Еще одна удивительная деталь строения гаттерии — наличие теменного, или третьего, глаза, помещающегося на темени между двумя настоящими глазами. Функция его до сих пор не выяснена. У детеныша туатары, только что вылупившегося из яйца, теменной глаз виден совершенно отчетливо. Он представляет собой голое пятнышко, окруженное чешуями, которые расположены подобно цветочным лепесткам. Со временем «третий глаз» зарастает чешуей, и у взрослых туатар его уже не разглядеть. Исследователи неоднократно пытались выяснить, есть ли туатаре какая-нибудь польза от теменного глаза. Хотя этот орган имеет хрусталик и сетчатку с нервными окончаниями, что позволяет подозревать его чувствительность к свету, сам глаз лишен мышц и не имеет никаких приспособлений для аккомодации, или фокусировки. Кроме того, эксперименты показали, что этим глазом гаттерия не видит, но он чутко реагирует на свет и тепло и помогает животному регулировать температуру тела, строго дозируя время пребывания на солнце и в тени. Так и живет туатара со своими тремя глазами, ставящими в тупик биологов.

Не так давно гаттерии в изобилии водились на главных островах Новой Зеландии — Северном и Южном, но, как показывают раскопки, племена маори, колонизировавшие острова в XIV веке, истребили их почти полностью. Немаловажную роль сыграли при этом завезенные на остров собаки и крысы. Правда, некоторые ученые полагают, что гаттерия погибла из-за изменения климатических и экологических условий. До 1870 года она еще встречалась на самом Северном острове, но в начале XX века сохранилась уже только на 20 мелких островах, из которых 3 находятся в проливе Кука, а остальные 17 расположены у северного побережья Северного острова.

Гаттерия — ночное животное, в отличие от многих других пресмыкающихся она бывает активна при сравнительно низких температурах — +6°, -+-8° — это еще одна из интересных особенностей этого животного. Передвигается она медленно, при этом почти не поднимает брюхо над субстратом. Однако испуганная гаттерия приподнимается на конечностях и может даже пробежаться. Питается насекомыми, пауками, дождевыми червями и улитками. Любит воду, подолгу лежит в ней и может хорошо плавать. При линьке отмерший эпидермис сбрасывается кусками. С середины марта до середины августа зимует в норах. Спаривание происходит в январе — в разгар лета в Южном полушарии. В период с октября по декабрь самка откладывает 8—15 яиц в мягкой скорлупе, размер которых не превышает трех сантиметров. Для кладок она вырывает маленькие норы, куда укладывает с помощью лап и рта яйца и засыпает их землей, травой, листьями или мхом. Период инкубации длится около 15 месяцев, то есть значительно дольше, чем у остальных рептилий. Растет гаттерия медленно и половой зрелости достигает не ранее чем к 20 годам. Именно поэтому можно предполагать, что она принадлежит к числу выдающихся долгожителей среди животных. Не исключено, что возраст некоторых особей переваливает за 100 лет.

Чем еще знаменита туатара? Это — одна из немногих рептилий, обладающих настоящим голосом, и ее печальные хриплые крики можно услышать туманными ночами или в тех случаях, когда ее кто-нибудь беспокоит. Все жизненные процессы у гаттерии замедленны, объем веществ низкий; акт дыхания длится семь секунд, она вообще может не дышать целый час.

Еще одна удивительная особенность гаттерии — ее совместное проживание с гнездящимся на островах серым буревестником, который роет норы. Гаттерия часто занимает их и живет вместе с буревестником в одной норе. Большую часть года совместное проживание не доставляет им хлопот, поскольку буревестник охотится за рыбой в дневное время, а туатара уходит на поиски добычи ночью. Когда буревестники откочевывают, гаттерия впадает в спячку. Однако, судя по найденным в норах птенцам с откушенными головами, сожительство выгодно одной лишь туатаре. Но все же птенцы — случайная и редкая ее добыча.

Популяция этих рептилий на островах (половина которых необитаема) составляет около 100 000 особей. Самая большая колония — на острове Стефенса, где живет 50 000 особей — в среднем 480 гаттерий на 1 га. На небольших островах площадью менее 10 га их популяции не превышают 5000 особей. Правительство Новой Зеландии давно осознало ценность туатары для науки, и на островах уже более 100 лет существует строгий заповедный режим. Ныне гаттериям никто не угрожает, правительство Новой Зеландии разрешает посещать населенные ими острова только по специальному пропуску и сурово наказывает нарушителей закона. С островов вывезли всех до единой свиней, кошек и собак, уничтожили грызунов. Все они наносили большой ущерб, поедая яйца и молодых туатар. Встает и заходит над прохладным морем неласковое солнце (все-таки недалеко до Антарктиды). Планктон поглощает его энергию и множится, питая бесчисленные рыбьи стаи. Полчища буревестников, крачек, бакланов и пингвинов пасутся вокруг острова в изобилующих рыбой водах, а затем возвращаются и устилают пометом почву, а сами усаживаются под кустами и устраивают там свои гнезда. Эти уединенные острова, на которых обитает гаттерия, с их птичьими колониями и солончаковой растительностью, представляют собой изолированное убежище, где только и может существовать по образу предков древнее животное, не способное конкурировать с более прогрессивными ящерицами и млекопитающими. Гаттерий не едят и их шкуры не имеют коммерческого спроса. Они обитают на отдаленных островах, где нет ни людей, ни крупных хищников. Однако эти животные имеют и собственные предпосылки к выживанию. К их числу относятся способность сохранять активность при весьма низких температурах, что является важным приспособлением к обитанию в прохладном климате, и низкий уровень обмена веществ, позволяющий животному обходиться довольно скудной пищей — насекомыми, червями и моллюсками. По-видимому, выживанию этой уникальной рептилии ничто не угрожает. И она может спокойно коротать свои дни на уединенных островах на радость зоологам, которые среди прочих задач пытаются выяснить причины, в силу которых гаттерия не исчезла в те далекие времена, когда исчезли все ее родственники.

Нам стоит поучиться у жителей Новой Зеландии, как следует охранять свои природные богатства. Как писал Джеральд Даррелл, «спросите любого новозеландца, зачем они охраняют гаттерию. И они сочтут ваш вопрос попросту неуместным и скажут, что, во-первых, это единственное в своем роде существо, во-вторых, к нему неравнодушны зоологи, и, в-третьих, если оно исчезнет, то исчезнет навсегда». Вы можете представить такой ответ от российского жителя на вопрос о том, зачем охранять, скажем, кавказскую крестовку? Вот и я не могу. Может, потому и не живем, как в Новой Зеландии?

КОРОТКО ОБ АВТОРЕ

Бобров Владимир Владимирович, 1960 года рождения, в 1982 году закончил кафедру биогеографии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. С 1984 года по настоящее время научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А. Н. Северцова Российской Академии наук. Кандидат биологических наук (в 1993 г. защитил диссертацию «Ящерицы Вьетнама: фауна, экология, зоогеография»). Автор более 80 научных работ (из них — 30 на английском языке, в том числе — 1 монография), опубликованных в 16 странах, и 75 научно-популярных статей, опубликованных в журналах «Вокруг света», «Путешественник», «Неизвестная планета», «Весь мир», «Наука и жизнь», «Друг», «В мире животных» и многих других. Научные интересы — систематика и зоогеография рептилий, животный мир тропических районов. Проводил многолетние экспедиционные исследования во всех республиках Средней Азии, в Нижнем Поволжье и Центральночерноземном районе, на Кавказе и Дальнем Востоке. Участник и руководитель экспедиционных отрядов, проводивших исследования во Вьетнаме, Индии, Монголии, США. Неоднократно выступал с докладами на международных конференциях. Член Герпетологического общества им. А. М. Никольского, Всероссийского териологического общества, Герпетологической подсекции Московского общества испытателей природы, Международного союза охраны природы, председатель рабочей группы «Европейская территория России» по исчезающим популяциям земноводных. Автор описания нескольких новых для науки видов ящериц.

К ЧИТАТЕЛЯМ!

Издательство просит отзывы об этой книге присылать по адресу:

127018, Москва, ул. Сущевский вал, д. 49 Издательство «Дрофа»

Телефон редакции: (095) 795-05-43

Оптово-розничную продажу книг производят: Торговый дом «Школьник»

Москва, ул. Малые Каменщики, д. 6, стр. 1а (м. «Таганская», радиальная)

Тел.: (095) 912-15-16, 911-70-24, 912-45-76

Магазин «Переплетные птицы»

Москва, ул. Октябрьская, д. 89, стр. 1 Тел.: (095) 912-45-76

INFO

Бобров В. В.

Б 72 Королева джунглей (Записки зоогеографа) / Худож. Ф. В. Домогацкий. — М.: Дрофа, 2003. — 352 с.: ил. — (Зеленая серия).

ISBN 5-7107-6364-0

УДК 82-311.8(02)

ББК 84(2Рос=Рус)6-44я5

РЕДАКЦИЯ

ХУДОЖЕСТВЕННОЙ И НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Литературно-художественное издание

Зеленая серия

Владимир Владимирович Бобров

КОРОЛЕВА ДЖУНГЛЕЙ

(Записки зоогеографа)

Заведующий редакцией Е. В. Туинов

Ответственный редактор Л. В. Лобанова

Художественный редактор М. К. Гуров

Технический редактор Е. Д. Захарова

Компьютерная верстка С. Л. Мамедова

Корректор Т. С. Дмитриева

Подписано в печать 31.08.02. Формат 84x108/₃₂.

Бумага типографская. Гарнитура «Ньютон». Печать офсетная. Усл. печ. л. 18,48. Тираж 7000 экз. Заказ № 4210226.

ООО «Дрофа»

127018, Москва, ул. Сущевский вал, 49

Изд. лицензия № 061622 от 07.10.97

По вопросам приобретения продукции

издательства «Дрофа» обращаться по адресу:

127018, Москва, ул. Сущевский вал, 49

Тел.: (095) 795-05-50, 795-05-51. Факс: (095) 795-05-52

Отпечатано с готовых диапозитивов в ФГУИПП «Нижполиграф». 603006, г. Нижний Новгород, ул. Варварская, 32.

СЕРИЯ «ВОКРУГ СВЕТА»

Альфред БРЕМ

Путешествие по Африке

1847–1852

в 2-х томах

Сеннар, Россерес, Кордофан, Нубия, Судан — страны, полные загадок, экзотических животных и растений, где народы живут по древним законам и обычаям, — издав-на привлекали путешественников. В середине XIX века барон Джон фон Мюллер, авантюрист, забияка и аферист, организовал научную экспедицию в Северо-Восточную Африку… Получилась она не очень удачной, и о ней давно бы благополучно забыли, если бы барон не пригласил в качестве орнитолога недавнего выпускника строительною колледжа, Альфреда Брема. Будущий знаменитый автор «Жизни животных», несмотря на трагические происшествия и многочисленные трудности, не только блестяще справился с возложенной на нею задачей, но и написал увлекательную книгу об этом путешествии. Мир, который он так талантливо описал, ушел вместе с XIX веком в далекое прошлое. Тем интереснее в начале XXI века прочесть о людях, событиях и животных той далекой эпохи.

ЗЕЛЕНАЯ СЕРИЯ

Дж. Корбетт

Наука джунглей

В Индии Джим Корвет, личность легендарная.

Большую часть своей жизни он проработал подрядчиком на индийской железкой дороге, но прославился как непревзойденный охотник на хищников-людоедов и защитник обездоленных.

С детских лет Корбетт изучал сложную науку джунглей — как отыскать съедобные корни и клубни, какие цветы и плоды могут заменить чай или кофе, кора каких растений спасает от лихорадки и нарывов, как не натереть ногу и избежать солнечного удара, что сделать при укусе змеи или расстройстве желудка… Джим Корбетт рано понял, что джунгли не прощают легкомыслия и невежества. Все это помогало ему выходить победителем из противостояния с жизненными трудностями. Он не дрогнул, встретившись один на один с тиграми-людоедами, на счету которых были десятки и сотни жертв.

В данный сборник вошли повести

«Моя Индия», «Наука джунглей», «Храмовый тигр».

Все краски мира в «Зеленой серии» ЗЕЛЕНАЯ СЕРИЯ

Основана в 1994 году.

До конца 1998 года выпускалась

издательством АРМАДА

Д. Эттенборо «К югу от экватора»

Ж.-И. Кусто «Могучий властелин морей»

Ж.-И. Кусто «Живое море»

О. Леопольд, Д. Маккланг «Исчезающие животные Америки»

Дж. Даррелл «Рози — моя родня»

Дж. Даррелл «Новый Ной»

А. Севастьянов «Мой знакомый медведь»

Дж. Даррелл «По всему свету»

А. Смит «Две горсти песка»

Дж. Даррелл «Гончие Бафута»

А. Карр «Наветренная дорога»

А. Онегов «Планета-тайга»

Дж. Даррелл «Земля шорохов»

В. и Ю. Смирины «Звери в природе»

С. Полозов «Фасциатус»

Л. Котлоу «Занзабуку»

П. Мариковский «Неожиданные встречи»

Дж. Хантер «Охотник»

Ж.-А. Фабр «Жизнь насекомых»

Ж.-А. Фабр «Осы-охотницы»

В. Корочанцев, П. Мантейфель

«Голоса животных и растений»

Ж.-П. Халле

«Рассказы натуралиста»

Текст на задней обложке  

Где-то высоко сияли неведомые созвездия, а вокруг меня жил, дышал и похрюкивал огромный, непознанный мир, о котором человеку известно меньше, чем об обратной стороне Луны. Тропический лес ждал меня, манил своими тайнами и иронически усмехался над дерзкими помыслами человека постичь его. Сколько лет я видел эту картину во сне, и вот она, мечта, в шаге от меня — сделай этот шаг…

В. Бобров

Примечания

1

Участок с однотипными условиями среды.

(обратно)

2

Воскоподобных.

(обратно)

3

Музыка Виктора Берковского. Слова Андрея Неуронова.

(обратно)

4

Партеногенез — девственное размножение.

(обратно)

5

От греч. synapsis — соединение, связь.

(обратно)

Оглавление

ОТ АВТОРА

Часть первая ПО РОДНОЙ СТРАНЕ

  Глава первая В НИЖНЕМ ПОВОЛЖЬЕ

  Глава вторая БЛЕСТЯЩИЕ ГОРЫ

  Глава третья ВО ВЛАДЕНИЯХ ТИГРА

  Глава четвертая В СКАЗОЧНОМ ЦАРСТВЕ «БОГИНИ СМЕРТИ»

  Глава пятая НЕПОВТОРИМЫЙ МИР ПУСТЫНИ

Часть вторая  ПО СТРАНАМ И КОНТИНЕНТАМ

  Глава шестая КОРОЛЕВА ДЖУНГЛЕЙ

  Глава седьмая ПТИЧИЙ РАЙ — БХАРАТПУР

  Глава восьмая В ПОИСКАХ ДИКОГО ВЕРБЛЮДА

  Глава девятая ИМПЕРИЯ КРАСНОГО ДЕРЕВА

  Глава десятая АВСТРАЛИЙСКИЕ ДИКОВИНЫ

Часть третья ПАРАД РЕПТИЛИЙ 

  Глава одиннадцатая ЗАКОВАННЫЕ В ПАНЦИРЬ

  Глава двенадцатая ПЛАВАЮЩИЕ В ПЕСКЕ И БЕГАЮЩИЕ ПО ВОДЕ

  Глава тринадцатая ЧТО ОБЩЕГО У УДАВА И КОЛБАСЫ

  Глава четырнадцатая ЭТИ УЖАСНЫЕ КРОКОДИЛЫ

  Глава пятнадцатая СОВРЕМЕННИК ДИНОЗАВРОВ

КОРОТКО ОБ АВТОРЕ

К ЧИТАТЕЛЯМ!

INFO

СЕРИЯ «ВОКРУГ СВЕТА»

ЗЕЛЕНАЯ СЕРИЯ

Все краски мира в «Зеленой серии» ЗЕЛЕНАЯ СЕРИЯ

*** Примечания ***