Грозный. Особый район [Александр Владимирович Лебедев] (fb2) читать онлайн

Журавель Валерий Петрович, Лебедев Александр Владимирович Грозный. Особый район Хроника действий воинских частей и подразделений федеральных войск в ходе контртеррористической операции по осво­бождению столицы Чеченской Республики от незаконных вооруженных форми­рований. Декабрь 1999 — февраль 2000 года. Издание второе, исправленное

Мы не успели оглянуться —

А сыновья уходят в бой…

Владимир Высоцкий

Вместо предисловия

Майор Александр Иванович Суховей погиб в январе 2000 года на одной из улиц Заводского района Грозного. Майор был военный медик. “Док” — так кратко и привычно называют врачей солдаты. В составе софринской бригады внутренних войск он входил в город поздним декабрем 1999 года. Вместе с бригадой должен был сделать трудную работу, которая в сводках командования называлась “специальная операция по поиску и уничтожению незаконных вооруженных формирований”. Это была и его работа. Раненые — это были его раненые, его дети. Еще совсем молодые и безусые, они выглядели не намного старше его собственного сына Сашки.

Док погиб, бросившись на помощь раненому. В какой-то момент боя он вдруг увидел, как боец, словно наткнувшись на невидимую стену, упал, а вырванные горячим железом куски ваты из его бушлата быстро намокли, побурели. Не слыша грохота автоматных очередей и разрывающихся мин, Суховей подбежал к упавшему, пытаясь затащить его в ближайший подъезд, укрыть от пронизывающего воздух свинца. Но вдруг побурели и слились в одно большое размытое пятно стоящие неподалеку дома. Оглушенный страшным ударом, он успел лишь почувствовать, как чьи-то грубые руки подхватили его и потащили в темноту…

Его тело не могли найти несколько дней. Оставленный на растерзание стер-вятникам, он испытал страшные муки. Запредельные, отвергаемые сознанием человеческим. И сознание, в горниле боев, казалось, уже привыкшее к крови и смерти, отказывалось принимать увиденное. Дока принесли в батальон в пропахшей дымом плащ-палатке. Истерзанное тело бережно опустили на землю… Тяжелое молчание боевых товарищей, будто саваном, накрыло погибшего офицера.

Для многих софринцев смерть Суховея стала зияющей раной, из которой, как кровь, пульсирующими толчками выходила ненависть к тем, кто сделал с майором такое. Что двигало этими нелюдями? Так бандиты пытались посеять страх? Они добились другого: утвердили в солдатах и офицерах убежденность в том, что обезумевших стервятников нужно уничтожать, как уничтожают раковую опухоль. Сначала вырезают, а потом долго, мучительно, методично вычищают все наросты. Чтобы предупредить метастазы.

Именно это делали в декабре — январе наши солдаты в Грозном. Им было непросто. Но они справились.

…Майор Суховей смотрел спокойными глазами в объектив фотоаппарата. Сидя в полуразрушенном доме с автоматом наперевес, он сфотографировался, что называется, “на память”, наверняка надеясь показать карточку своему сынишке Саше, которого он растил один — без матери. Ее, к сожалению, не стало за несколько лет до этого. Снимок после штурма — один из десятка других — попал в наши руки от самого фотографа — старшины Владимира Анисимова, контрактника, участвовавшего в составе софринской бригады в самых жестоких боях в Грозном и находившего время, чтобы нажать еще и на спуск фотоаппарата. Именно на этом фото удалось увидеть, каким был док — Александр Иванович Суховей, какими были его сослуживцы по бригаде.

Володя Анисимов пообещал показать еще много фотографий, у него накопилось несколько пленок, которые он отснял в январе 2000-го в Грозном. Пообещал это сделать по окончании очередной командировки, куда снова отправился после краткого отдыха на Большой земле. Через несколько недель нам сообщили, что он погиб, подорвавшись на одной из дорог Чечни. Остались только эти в первый раз принесенные им карточки. Остались как камни мозаики, и которых предстояло сложить полную картину боевой жизни и майора Суховея, старшины Анисимова, и еще тысяч мужчин, выполнявших нелегкую боеву работу в Грозном в декабре 1999-го — январе и феврале 2000-го…

Глава 1. Брать или не брать?

Я пробовал замкнуть кольцо войны,

Чтоб никогда к войне не возвращаться,

Но почему-то с дальней стороны,

Как на побывку, прибывают сны

И гильзами, как пальцами, стучатся.

Николай Новиков

Почему мы воюем в Чечне?

В ходе третьего этапа контртеррористической операции, проводимого по плану Генштаба с 25 ноября 1999 года, федеральные силы приступили к завершению ликвидации бандитских формирований в равнинных и предгорных районах Чеченской Республики с одновременным восстановлением системы власти и созданием условий для мирной жизни, возвращения вынужденных переселенцев к местам постоянного проживания. В декабре 1999 года первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных сил России генерал-полковник Валерий Манилов подчеркивал, что “к действиям наших войск в операции предъявляются жесткие требования: минимум потерь среди личного состава; минимум разрушений и жертв среди мирного населения; максимальный урон бандитам”. Потери Вооруженных сил, цифры которых были озвучены тем же Маниловым, к тому времени составили 256 погибших и 702 раненых военнослужащих.

Сравнительно небольшое количество погибших и раненых по сравнению с первой чеченской кампанией 1994–1996 гг. объяснялось, по словам Манилова, возросшей боеготовностью частей и подразделений, накопленным командирами опытом ведения боевых действий на территории Чечни, четко налаженным взаимодействием всех ведомств, участвующих в контртеррористической операции. Минимальные потери среди личного состава были также результатом того, что слаженное наступление федеральных сил шло по равнинной местности, на которой войскам удавалось наносить максимальное поражение отрядам бандитов без вступления с ними в огневой контакт. Артиллерия и прочее оружие применялись только по многократно разведанным и доразведанным целям. Последовательно реализовывалась тактика неконтактных боевых действий, дальнего огневого поражения, активно использовалась фронтовая авиация, наносившая ощутимый урон боевикам.

Однако по мере продвижения на юг республики, при подходе к столице Чечни и горам сопротивление участников незаконных вооруженных формирований нарастало. Боевики перешли к тактике совершения диверсий на уже освобожденной территории. Они просачивались в зачищенные населенные пункты. Пытались их захватить, совершали теракты против вновь назначенной администрации и федеральных сил.

Усилилось сопротивление боевиков и в тех селах и городах, значению которых в планах главарей бандитов уделялось особое внимание. Так, около 3 тысяч человек, из которых почти одну треть составляли иностранные наемники, в конце ноября — начале декабря 1999 года пытались удержать Урус-Мартан, превращенный за время правления масхадовского правительства в центр радикального ваххабизма и работорговли на территории Чечни. Здесь была создана целая инфраструктура, обеспечивающая сверхприбыльный бизнес по похищению людей: вырытые в земле и оборудованные камеры для содержания заложников, подвалы со стальными решетками, бетонированными полами и стенами, где в течение долгого времени в жесточайших условиях находились десятки, а по некоторым сведениям, сотни похищенных, среди которых были и иностранцы. В Урус-Мартане было развернуто производство больших партий взрывчатки, шло активное обучение подрывному делу. 8 декабря 1999 года после решительных действий федеральных войск боевики были выбиты из Урус-Мартана, что позволило с запада еще ближе подойти к столице Чечни. Часть боевиков ушла в горы, оставшиеся влились в бандгруппы, засевшие в Грозном.

Ситуация в первой декаде декабря сложилась такая: федеральные силы в составе трех группировок (“Западная” под командованием генерал-майора Владимира Шаманова, “Северная” под командованием генерал-лейтенанта Владимира Булгакова и “Восточная” под командованием генерал-лейтенанта Геннадия Трошева^[1]), очистив от боевиков Надтеречные и равнинные районы Чечни, что составило около 50 процентов территории республики, вплотную приблизились к горам на юге и почти сомкнули кольцо окружения вокруг чеченской столицы. Незамкнутым оно оставалось на участках южнее Грозного и на северной окраине города, где был создан так называемый официальный коридор, по которому могли выйти мирные жители и сложившие оружие боевики. Для предупреждения людей о предстоящих действиях войск над Грозным были сброшены листовки с призывом покинуть город.

В течение всего декабря 1999 года, то есть времени, которое прошло с момента частичного замыкания кольца вокруг чеченской столицы и до первых активных боевых действий в ее кварталах, город через северный коридор, а также через северо-восточный пригород — Старую Сунжу — покинуло значительное число грозненцев. Однако по разведывательным данным, получаемым командованием Объединенной группировки войск (сил), в Грозном оставались мирные жители, не пожелавшие или не имеющие возможности его покинуть. Поступавшая информация свидетельствовала: оставшихся жителей боевики планируют использовать в качестве живого щита при активизации боевых действий со стороны федеральных сил. Террористы всячески угрожали горожанам, запрещая им воспользоваться предоставленными для выхода из Грозного коридорами.

Одновременно через южный открытый участок шло активное проникновение выбитых из других населенных пунктов бандитов, немалую часть которых составили иностранные наемники. Это объяснялось тем, что тщательных специальных мероприятий по выявлению членов незаконных вооруженных формирований (НВФ) на уже освобожденных территориях в полном объеме не проводилось. Причин этому было немало, одна из основных сводилась к тому, что практически все силы и средства Объединенной группировки в то время были направлены на активное продвижение по территории Чечни, на освобождение населенных пунктов республики от остатков масхадовского режима. Боевики, поняв, что на равнине им нечего противопоставить “армейскому катку”, огнем сминающему любые боевые порядки противника, затаивались в населенных пунктах на освобожденной территории, готовясь к предстоящим боевым действиям. И в первую очередь в Грозном.

Вопрос, который и сейчас, а главное — в те декабрьские дни волновал и волнует многих: а нужно ли было брать Грозный? Сколь сложно было найти единственно правильный ответ на него, столь разноречивы были и мнения как среди военных, так и среди политиков, журналистов, простых граждан.

Общественное мнение в России по поводу действий армии в те дни в целом было положительным. Об этом свидетельствовали не только регулярные социологические опросы, а даже простые разговоры, которые люди вели в транспорте, на работе, нередко в семьях. Угроза разрастания терроризма по всей стране сплотила общество вокруг идеи, провозглашенной российским руководством и последовательно претворяемой в жизнь военными: с терроризмом в Чечне необходимо покончить окончательно и бесповоротно. Ради будущего всей страны. Действия федеральных сил в сознании большинства граждан России приобрели социальную значимость и общественный смысл. И это было важнейшим отличием проводимой в Чечне контртеррористической операции от первой чеченской кампании.

10-12 декабря 1999 года Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) провел среди жителей страны социологическое исследование^[2]. Его результат был вполне ожидаем. Значительная часть населения открыто поддерживала действия российских властей в Чечне.

КАК ВЫ СЧИТАЕТЕ, СЕЙЧАС СЛЕДУЕТ ПРОДОЛЖАТЬ НАСТУПЛЕНИЕ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ВОЙСК В ЧЕЧНЕ ИЛИ НАЧАТЬ МИРНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ С РУКОВОДСТВОМ ЧЕЧНИ?

Продолжать наступление федеральных войск 66

Вступить в переговоры с руководством Чечни 25

Затруднились ответить                                      9

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О ГОТОВЯЩЕЙСЯ ОПЕРАЦИИ ПО БОМБАРДИРОВКЕ И ШТУРМУ ГРОЗНОГО ВЫЗВАЛО НЕГАТИВНУЮ РЕАКЦИЮ СО СТОРОНЫ СТРАН ЗАПАДА. КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО СЛЕДУЕТ ДЕЛАТЬ В ТАКИХ УСЛОВИЯХ?

Продолжать операцию в соответствии с планом  61

Отложить проведение операции                           10

Прекратить военную акцию в Чечне                      12

Затруднились ответить                                         17

Не вызывало сомнений, что столь высокий и немыслимый, казалось, еще пару лет назад показатель общественного одобрения проводимой в Чечне операции во многом был связан с именем председателя Правительства Российской Федерации Владимира Путина. Объективные и субъективные факторы, повлиявшие на перелом в общественном мнении, сфокусировались во второй половине 1999 года в одной точке. Задачей власти в этой ситуации было максимально использовать этот благоприятный момент, чтобы покончить с терроризмом в отдельно взятой республике Северного Кавказа — этой мучительной язве на теле молодой российской государственности. Владимир Путин чутко уловил этот момент. А главное — не оставил сомнений в том, что, единожды приняв решение, пойдет в его воплощении до конца. Знаменитая фраза “Мы будем преследовать террористов везде: в аэропорту — в аэропорту, вы уж меня извините, в туалете поймаем — мы и в сортире их замочим”, облетевшая весь мир, в полной мере характеризовала в то время решимость нового председателя Российского правительства. Наверное, по такой последовательной, четкой и внятной позиции политического лидера истосковалась душа рядового россиянина, очень хорошо помнившего, мягко говоря, противоречивые заявления и поступки первого российского президента, которые тот сам охарактеризовал таким емким русским словом “загогулина”. Нет надобности говорить, что именно о таком Верховном главнокомандующем мечтала и Российская армия, перенесшая унижение Хасавюртом в 1996 году.

Вполне понятным было и то, что контртеррористическая операция, проводимая на Северном Кавказе, напрямую ассоциировалась в обществе с именем премьер-министра. Особенно явственно это чувствовалось в действующей армии, достойно показавшей себя в Дагестане. Владимир Путин не только демонстрировал политическую волю, но прежде всего подтверждал ее реальными делами. Он был инициатором активизации решительных силовых действий в Северо-Кавказском регионе. Это стало в значительной степени неожиданностью для чеченских сепаратистов. На российской политической арене появился лидер новой формации. И он не был похож на тех политических лицедеев, с которыми боевики играли в непонятные игры, извлекая из них всевозможные дивиденды.

Владимир Путин выбор сделал. Свою позицию он предельно четко обозначил в беседе с корреспондентом крупнейшей английской газеты “Таймс”. Заглавие публикации не содержало никакой двусмысленности — “Почему мы сражаемся в Чечне”. В интервью — своеобразных “декабрьских тезисах” 1999 года — российский премьер окончательно расставил все точки над i:

“В моем понимании “мир” — это не “отсутствие войны", а новая возможность для чеченского народа начать новую нормальную жизнь при законном правительстве, свободном от террористического и криминального влияния. Трагично то, что мы не видим надежных партнеров, которые были бы готовы или могли бы принять на себя ответственность за мир и стабильность в этом регионе. Неспособность правительства Чечни остановить сползание республики к вооруженной анархии — несомненно, самой главной опасности для чеченского народа — или положить конец экспорту терроризма в конце концов вынудила нас действовать решительно. И нам нечего извиняться за это”.

Однако, по мнению ряда политологов, решение об освобождении Чечни от незаконных вооруженных формирований и террористических групп Владимир Путин все же принимал не единолично. По некоторым сведениям, появившимся в СМИ, еще в августе 1999 года на совещании в Белом доме бывшие премьеры Российского правительства Виктор Черномырдин, Сергей Кириенко, Евгений Примаков и Сергей Степашин обсуждали с Владимиром Путиным возможность силовой акции на территории Чечни. Мнения высказывались разные, но в целом сводились к нецелесообразности пересечения чеченской границы. Этот же вопрос обсуждался представителями высшего военного командования в ходе операции в Дагестане. Генералы были за дальнейшее продолжение боевых действий на территории Чечни, хотя и среди них были разногласия. В это время Москву и Волгодонск сотрясли взрывы жилых домов, под руинами которых погибли сотни мирных людей. Многое говорило о том, что нити террористических акций тянутся в Чечню. Реакция премьера была мгновенной и жесткой: с мятежной республикой было прервано железнодорожное и воздуш-ное сообщение, на ее территории отключили электроснабжение, связь, перекрыли нефте- и газопроводы, подвергся бомбардировке аэропорт “Северный”, на котором был выведен из строя авиалайнер А. Масхадова.

Скорее всего, в один из приездов Владимира Путина в Дагестан, последовавший за всеми этими событиями, и было принято решение о необходимости проведения военной операции в Чечне.

Это подтверждал в своей книге “Моя война” генерал Геннадий Трошев': “Помню, после отражения агрессии бандитов в Дагестане он (начальник Генштаба Анатолий Квашнин. — Авт.) поставил перед В. Казанцевым — в то время командующим войсками Северо-Кавказского военного округа — задачу на подготовку ввода войск в Чечню. Казанцев, да и не только он, поначалу воспринял это с недоумением.

— В Чечню без письменного приказа не пойдем! — категорично заявили генералы. — Чтобы нас опять называли оккупантами?! И о фактическом суверенитете Чечни Квашнину говорили, и о договоре Ельцина и Масхадова, и о возможной международной реакции, и об уроках первой кампании… Мы в тот момент не боялись обвинений в свой адрес. Просто предельно честно излагали свои взгляды на такую неожиданную постановку вопроса. Упирались долго, но… безнадежно. Квашнин своей логикой смял наши позиции, как танк — старый штакетник. Не силой приказа, но аргументами здравомыслия склонил на свою сторону. Именно он убедил Путина и Ельцина в необходимости проведения контртеррористической операции на территории Чечни”.

Как оказалось, у генерала Квашнина в этом вопросе были единомышленники, мнение которых имело немалый вес. Подтверждение этому находим в книге Максима Федоренко “Русский гамбит генерала Казанцева”^[3]:

“В связи со сложной обстановкой на Северном Кавказе состоялось заседание Совета Федерации по ситуации в Дагестане, которое прошло в закрытом режиме. На нем обсуждалась возможность введения на территорию Чечни подразделений федеральных войск для борьбы с терроризмом. За это предложение, в частности, выступил тогда исполняющий обязанности генпрокурора России Владимир Устинов, заявивший накануне о том, что федеральным силам не надо бояться переходить на территорию Чечни и наводить там конституционный порядок”.

Таким образом, Владимир Путин осенью 1999 года, воспользовавшись благоприятной для активизации боевых действий ситуацией, обозначил вектор актуальной российской политики на Кавказе: государство отныне не намерено терпеть разгул сепаратизма, исламского экстремизма, работорговли и бандитизма в регионе. Власть взялась задело решительно.

21 октября правительство Российской Федерации распространило через информационные агентства официальное заявление. В нем, в частности, говорилось: “Правительство Российской Федерации заявляет, что будет и впредь действовать столь же решительно и жестко, добиваясь полного восстановления законности и правопорядка на всей территории Чеченской Республики, освобождения Чечни от террористических и иных бандитских формирований. Чеченская Республика не может быть и не будет более форпостом междуна-родного терроризма и экстремизма”.

Заявление правительства Российской Федерации о ситуации в Чеченской Республике и мерах по ее урегулированию

Антитеррористическая операция в Чечне стала закономерным ответом государства на вызов, брошенный всему российскому обществу, международной общественности. Первая часть этой операции завершена освобождением от террористов одной трети территории республики.

Правительство Российской Федерации заявляет, что будет и впредь действовать столь же решительно и жестко, добиваясь полного восстановления законности и правопорядка на всей территории Чеченской Республики, освобождения Чечни от террористических и иных бандитских формирований. Чеченская Республика не может быть и не будет более форпостом международного терроризма и экстремизма.

Вместе с тем Правительство Российской Федерации однозначно заявляет, что борьба против террористов и бандитов не должна никоим образом оборачиваться в борьбу, направленную против народов Чечни.

Правительство Российской Федерации подтверждает свою позицию по амнистированию тех участников конфликта, которые не принимали непосредственного участия в террористических актах. Мы категорически против преследования людей по национальным признакам. Это недопустимо.

Подавление терроризма и вооруженного экстремизма на российской земле является внутренним делом Российской Федерации. В то же время это наша обязанность перед всем международным сообществом.

Борьба России стерроризмом и преступностью, включая перекрытие их транснациональных каналов, встречает в мире понимание. Это естественно: защита прав и свобод граждан — прямая обязанность любого государства.

Твердая и последовательная линия Президента Российской Федерации и Правительства на урегулирование ситуации в Чечне, налаживание мирной и спокойной жизни на всей территории России поддержана подавляющим большинством граждан нашей страны, в том числе мирным населением Чеченской Республики.

Правительство Российской Федерации открыто к диалогу с теми политическими силами в Чеченской Республике, которые готовы:

— соблюдать Конституцию Российской Федерации, суверенитет и территориальную целостность России;

— осудить терроризм во всех его проявлениях;

— разоружить незаконные формирования и передать федеральным властям лиц, виновных в совершении террористических актов, захвате заложников и бандитизме;

— освободить всех находящихся на территории Чечни заложников;

— обеспечить уважение прав человека и основных свобод;

— создать условия для безопасного возвращения людей, вынужденно покинувших места своего проживания.

Все вопросы политического урегулирования ситуации в Чеченской Республике должны и будут решаться за столом переговоров. Путь к этому открыт.

Жители Чечни, как граждане нашей страны, должны знать, что они получат защиту и помощь от Правительства Российской Федерации. В своих действиях федеральная власть твердо опирается на учет интересов каждого народа России и на единство многонационального российского народа.

Мы помним всех, кто отдал свою жизнь, выполняя воинский и гражданский долг.

Мы помним о невинных жертвах террора.

Правительство благодарит российских военных, сотрудников правоохранительных органов, ополченцев, всех тех, кто сегодня взял на себя огромную ответственность и тяжелую ношу во имя защиты интересов Родины.

Превыше всего Правительство Российской Федерации ценит мудрость и выдержку российских граждан.

21 октября 1999 года

Что делать с Грозным?

Дальнейшие события развивались стремительно.

Уже к декабрю 1999 года войска, пройдя всю равнинную Чечню, вышли к Грозному и предгорьям Кавказа. Российское общество увидело и узнало российских военачальников, которые уверенно руководили войсками в боях с террористами. Армейские генералы Виктор Казанцев, Геннадий Трошев, Владимир Шаманов, Владимир Булгаков, Александр Баранов, Мухридин Ашуров, генералы МВД Александр Чекалин, Иван Голубев, Михаил Паньков — все они вскоре были отмечены высоким званием Героя России.

Царившие в то время в обществе настроения полно и ярко выразил известный журналист — корреспондент “Комсомольской правды” Александр Евтушенко, материалы которого по первой чеченской кампании содержали немало критических замечаний в адрес российской власти. Однако и он в конце 1999 года был убежден, что “боевиков нужно “дожать”.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Комсомольская правда". 8 декабря 1999 года

“Для простых же чеченцев девиз прошлой войны “Свобода или смерть!” — уже не девиз. Свободой такой они сыты по горло, до тошноты. Потому смерти им за нее вовсе не хочется. А хочется просто пожить человеческой жизнью. Без постоянных страхов за себя и детей перед бандитами, гражданской войной, российскими бомбами…

Вот потому я убежден: федеральные войска должны, не останавливаясь, “дожать” боевиков, И не разговаривать — это бесполезно — с их лидерами, а уничтожить или по крайней мере “выдавить’' “отморозков" из Чечни. А потом жестко гасить всякие попытки реанимировать расцветшую на безвластии Масхадова власть криминала. Да, это на какое-то время превратит Чечню в зону особого, полицейского режима. Но даже для чеченцев из двух зол — это меньшее”.

Поддержка успешных действий армии и сопровождавшие ее оптимистические комментарии в газетах и на телевидении сохранялись до зимы 1999 года. До того времени, пока войска не подошли к чеченской столице и к предгорьям. Пресса, этот индикатор общественных настроений, до этого достаточно лояльно освещавшая ход боевых действий, вдруг все более громко стала высказывать сомнения по поводу дальнейшего развития событий. Многочисленные эксперты на страницах российских газет публиковали свое видение того, как будет действовать армия и что в скором времени последует за этим. Точного ответа не знал никто.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Версия”. № 45. 1999 год

“Руслан Мартагов, пресс-секретарь бывшего руководителя Чеченской Республики Доку Завгаева:

“…сражения за Грозный ожидать не следует. Если федеральные войска блокируют город, оставив коридор для выхода мирного населения — а это полагается делать по международным нормам, — боевики уйдут вместе с населением. Они не будут воевать в городе. Они не такие дураки, чтобы обречь себя на верное уничтожение”.

“Независимая газета”. 21 октября 1999 года

“Отряды боевиков попытаются максимально использовать благоприятные условия местности для сдерживания ударных групп федералов на основных направлениях с последующими активными действиями на коммуникациях. Вряд ли противник станет втягиваться в многодневные бои на стационарных позициях. Если такие сражения и будут, то вести их станут относительно немногочисленные отряды профессионалов и смертников, вокруг которых будут концентрироваться большие группы молодых боевиков и ополченцев.

Скорее всего, наиболее ожесточенных боев следует ожидать в Грозном и двух-трех крупных городских центрах, откуда боевики рассчитывают уйти (по исчерпанию возможностей к сопротивлению), используя ожидаемую нехватку российских войск для полного блокирования столь большой территории.

Осень 1999 года. Федеральные войска вошли в Чечню. Все разговоры с главарями боевиков закончены

<…>

Кольцо федеральных сил вокруг столицы Чечни неумолимо сжимается. По приказу Аслана Масхадова сам Грозный с пригородами поделен на четыре сектора обороны общим размером примерно 40 на 40 километров. Но всем понятно, что вскоре кольцо окружения вокруг Грозного замкнется. Очаги сопротивления непримиримых останутся глубоко в тылу зоны безопасности, где они будут уничтожаться в течение зимы. Пути сообщения между ними будут прерваны”.

"Комсомольская правда”. 27 октября 1999 года

"Как повернется сценарий, в решающей степени будет зависеть от того, когда российские части возьмут Грозный (или когда чеченцы его сдадут). Столица подготовлена к длительной обороне. Брать ее штурмом вряд ли станут — неизбежны огромные потери. Скорее всего, будет длительная осада в расчете на измор”.

"Новые известия”. октябрь 1999 года

"Неделю за неделей военные твердили, что они накрепко выучили ошибки прошлой чеченской кампании и на этот раз обойдутся без взятия Грозного. Войска сожмут кольцо "санитарного кордона" и, не входя в чеченскую столицу, неким магическим приемом выдавят боевиков в горы.

Но стоило только военачальникам рассмотреть со взятых рубежей кварталы Новопромысловского района, как от похвальной осторожности не осталось и следа. Главный бастион терроризма должен пасть.

Грозный, как и другие населенные пункты Чечни, будет освобожден от террористов, а сами боевики уничтожены. Такое заявление сделал первый заместитель начальника Генштаба генерал-полковник Валерий Манилов. Правда, высокопоставленный военный тут же пообещал, что стандартного, линейного, лобового удара не будет. Зато гарантирована "минимализация” жертв среди федеральных войск и мирного населения.

Для чеченских лидеров такой поворот в настроениях российского генералитета не стал неожиданностью. Они и до последних откровений Генштаба считали, что штурм Грозного федеральные силы предпримут обязательно. Военный комендант Ичкерии Иса Мунаев призывает командование федеральных сил не обольщаться насчет минимальных потерь — у чеченских формирований существует четкий план обороны, есть централизованное руководство, Грозный разбит на секторы, которые будут оборонять прекрасно подготовленные боевики”.

Представители государственной власти также весьма осторожно высказывались на эту тему, понимая, сколь болезненным в случае неудачи может оказаться результат. Слишком свежи еще были раны, полученные в ходе предыдущего штурма Грозного в ночь с 1994 на 1995 год. Кроме того, и в правительстве, и в Генеральном штабе понимали, что из-за резких, не до конца продуманных заявлений, а тем более действий градус общественных настроений может резко упасть. В тех условиях это могло негативно повлиять на успешное продолжение контртеррористической операции. Драматизма в решение этого ключевого вопроса добавил еще и временной отрезок, в который войска подошли и окружили столицу Чечни. Аналогии с прошлой кампанией напрашивались сами собой. Снова Грозный, снова декабрь и близящийся Новый год. Но на этот раз это был уже не тот Грозный. Многое изменилось и в рядах бандформирований, засевших в столице Чечни. В Грозном образца 1999 года кроме коренных чеченцев в незаконных вооруженных формированиях значительную часть составляли ваххабиты и наемники из многих стран мира. Российские войска, подошедшие к городским стенам, в свою очередь, также мало напоминали ту армию, которая в одну только новогоднюю ночь 1994 года потеряла на улицах чеченской столицы несколько сотен своих солдат и офицеров…

Именно в конце ноября — начале декабря 1999 года тема Грозного и предстоящего его штурма стала наиболее горячей для средств массовой информации. Большое количество публикаций свидетельствовало о том, сколь большое внимание уделяется в обществе этому непростому вопросу. Он, кстати, стал одним из наиболее обсуждаемых и в ходе развернувшейся к тому времени в стране кампании по выборам в Государственную Думу. Эта острая тема стала предметом активной политической дискуссии. Высказаться торопились многие кандидаты в депутаты, представители партий и общественных движений. И порой тональность этих суждений была довольно резкой. Шла битва за избирателя.

Персональная страница Александра Шохина в сети Интернет. 6 декабря 1999 года

“Судя по всему, планировалось приурочить первый этап операции к декабрьским выборам (выборы в Государственную Думу РФ. — Авт.), вытеснив к этому времени боевиков из Грозного. Отсюда форсированные действия по взятию Аргуна и Урус-Мартана штурмом, вместо прежних методичных ракетно-бомбовых ударов. Операция принимает затяжной характер, в чем не заинтересованы федеральные власти, которым нужно продемонстрировать успехи в этой операции. Самое неприятное в этой истории даже не затягивание или ускорение операции в каких-то политических целях, включая выборы. Хуже другое — Российская армия, которая еще несколько недель назад была готова сорвать с себя погоны, если ее остановят и не дадут добить врага в его логове, демонстрирует неспособность это сделать.

<…>

В этой связи можно говорить о том, что есть план форсированного решения чеченской проблемы — ведь, кроме парламентских выборов, есть еще наши отношения с Западом и международными финансовыми организациями, которые, мягко говоря, сильно страдают от этой войны.

<…>

И армия сейчас несет большую ответственность за решение чеченской проблемы в ограниченные сроки. По крайней мере, я ничем другим не могу объяснить желание наших военных форсировать завершение первого этапа чеченской операции.

ЗАРУБЕЖНЫЕ СМИ О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

Радио “Свобода”.16 декабря 1999 года

Беседа с главой РАО “ЕЭС России" Анатолием Чубайсом:

“Анатолий Чубайс: Штурм Грозного, с моей точки зрения, был бы сегодня крупномасштабной ошибкой. Позиция Путина в том и состоит, что штурм Грозного — это бессмыслица. Бывают ошибки военных?

Конечно, бывают. Естественно. С моей точки зрения, к числу таких ошибок можно отнести и так называемую листовку с ультиматумом со сроком выхода гражданских лиц.

Корр: Вы считаете, что большая часть того, что делает сейчас власть в Чечне, делается правильно?

Анатолий Чубайс: Большая часть того, что делается сейчас по Чечне, правильна. Вы знаете, ну, вообще — если уж по сути говорить о моей позиции по Чечне — ведь нельзя отвергать и нельзя не понимать, что это трагедия. Гибель и смерть военных, невоенных, гражданских, взрослых, детей, стариков — это величайшая трагедия для тысяч и тысяч людей.

Вопрос состоит вот в чем. Есть ли вариант, который позволяет так выстроить развитие событий, чтобы все было прекрасно? Но очевидно, что такого варианта нет. Моя позиция состоит в том, что сегодняшняя трагедия, в Чечне происходящая, — это наименьшее зло из всех неизбежных зол, между которыми нам придется выбирать”.

В этом смысле показательной оказалась позиция Президента России Бориса Ельцина, к тому времени, казалось, ушедшего в тень своего энергичного и решительного коллеги — Председателя Правительства России Владимира Путина.

Ельцин, проведя встречу с высшим военным руководством, все же предостерег российских военачальников от скоропалительных решений, призвав действовать не спеша и основательно. Чувствовалось, что президент хорошо помнил тяжелые уроки первой чеченской кампании, которую он мужественно признал своей ошибкой. Второй раз ошибиться в таком важном деле было бы непростительно.

В те напряженные, спрессованные чередой драматических событий дни появилось официальное заявление Президента России о дальнейшем развитии событий на Северном Кавказе. Логика действий властей становилась понятна каждому. Полный текст заявления Бориса Ельцина распространила пресс-служба администрации главы государства 3 декабря 1999 года.

Впереди жестокие бои

Понятно, что для того, чтобы начать реальную работу по трем направлениям дальнейшего развития Чечни: политическому, экономическому и социальному, необходимо было завершить главное — разбить и уничтожить вооруженные отряды боевиков. В первую очередь в Грозном, дальше — в горах. Этот вопрос решали в Чечне армия и силовые структуры государства. В декабре, несмотря на достаточно успешное продвижение по равнинной Чечне, об окончательной победе над бандитами пока говорить было явно преждевременно.

В связи с этим в отдельных средствах массовой информации все явственней стали звучать критические и скептические высказывания по поводу дальнейшего развития ситуации в Чечне. Грозненский вопрос стал поводом для оказания давления на руководство России со стороны Запада. У резких высказываний некоторых зарубежных политиков был один и тот же лейтмотив: “остановить войну в Чечне”.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Итоги”. 14 декабря 1999 года

“Боевики явно не собираются покидать Грозный и активно готовятся к его обороне. Более того, они зубами держались за Урус-Мартан (который был взят на две недели позже, чем планировалось), до последнего продолжали оборонять Шали.

На этот раз трудности в продвижении войск возникли отнюдь не из-за предательства московских политиков, а по чисто военным причинам: яростного сопротивления противника, отсутствия резервов, неблагоприятных условий для действий авиации…

Но “лобового штурма", чреватого большими потерями, генералы боятся. А на то, чтобы с помощью авиации и артиллерии окончательно сровнять город с землей, опять-таки нужно время. Командование, судя по всему, решило, что самое разумное в этой ситуации — заставить сепаратистов уйти без боя. 6 декабря над городом были разбросаны листовки, в которых мирным жителям предлагалось покинуть город к 11 декабря: "Лица, оставшиеся в городе, будут считаться террористами и бандитами, и их будут уничтожать артиллерия и авиация". Листовки, адресованные непосредственно боевикам, предписывали последним, во избежание неизбежного уничтожения, сдаться в плен…

Западные государства отреагировали на листовки крайне жестко. Президент Клинтон заявил, что “Россия дорого заплатит" за этот ультиматум…

"Никакого ультиматума и не было", — заявил командующий Объединенной группировкой генерал Виктор Казанцев. Мол, листовки — это часть некоего “хитрого плана", который позволит минимизировать жертвы. Похоже, военачальник говорил правду, и угрозы, содержащиеся в листовках, — это все-таки часть психологической операции, проводимой федералами. Ее цель — убедить сепаратистов, что штурм неизбежен, и таким образом заставить их покинуть Грозный".

Заявление Президента Российской Федерации

Сегодня наша страна ведет тяжелую борьбу с международным терроризмом, который бросил наглый вызов народам России.

Это борьба за жизнь россиян, многих из которых мы потерши в Москве и Дагестане, в Волгодонске и Буйнакске. Это борьба за сохранение суверенитета и территориальной целостности Российской Федерации.

Вместе с тем — это и часть общих усилий международного сообщества по противодействию международному терроризму. Уверен, что те на Западе, кто до сих пор в силу каких-то причин не понял этого, убедятся в нашей правоте. Международный терроризм не имеет границ. Сейчас весь мир под его прицелом. Благодаря героическим усилиям солдат и офицеров Вооруженных сил, внутренних войск и других силовых ведомств страны удалось нанести серьезный урон террористам и бандформированиям. Бандиты или уничтожены, или вытеснены в сторону горных массивов. Значительная часть территории Чеченской Республики, которая была и будет субъектом России, уже находится под контролем федеральных властей, в том числе при содействии местных жителей. Как Президент Российской Федерации ответственно заявляю, что второй этап контртеррористической операции на Северном Кавказе завершен, и завершен успешно. Поставленные задачи выполнены.

Мы переходим к третьему этапу. Главные направления этого этапа следующие. Политическое. Воссоздать всю структуру органов власти на местах и обеспечить их нормальное функционирование. Экономическое. Восстановить экономику региона. Люди должны иметь работу и зарплату, чтобы кормить свои семьи. В их домах должны быть свет и тепло. Социальное. Обеспечить условия для возвращения вынужденных переселенцев. Открыть школы и больницы. Начать выплаты пенсий и социальных пособий. Люди должны вернуться к нормальной жизни. Они достаточно настрадались. Впереди предстоит огромная работа, так как террористы оставили после себя полностью разоренную землю. Разрушена инфраструктура, разворованы предприятия. Вся Россия готова помочь и уже помогает населению Чечни ликвидировать последствия кровавых бесчинств террористов. Но важно, чтобы и сами народы Чечни скорее включались в процесс восстановления. Это их земля. И именно они должны вместе возрождать ее. Террористы понесли огромный урон, но не отказались от своих преступных планов. Возможны дальнейшие вооруженные вылазки.

Нельзя исключать и новых провокаций. Поэтому военная часть операции будет продолжена соразмерно ситуации и задаче по искоренению терроризма на Северном Кавказе. Я принял решение издать указ о дислокации на территории Чеченской Республики общевойскового соединения Вооруженных сил на постоянной основе. Разумеется, это будет сделано с учетом обязательств России по адаптированному Договору об обычных вооруженных силах в Европе. Будут соблюдены все предусмотренные этим Договором количественные фланговые ограничения военной техники. Мы хорошо знаем, что в рядах бандитских формирований оказались люди, втянутые обманом или насильно. Обращаюсь к ним: опомнитесь, сложите оружие и вернитесь к мирной жизни. Я поддержал предложение Правительства Российской Федерации о подготовке проекта постановления Государственной Думы об амнистии тех, кто не совершил тяжких преступлений. Россияне! Наша страна не раз с честью выходила из тяжелейших испытаний. Пусть об этом всегда помнят международные террористы всех мастей. И на этот раз мы не отдадим им ни пяди нашей земли.

Не должно быть никаких сомнений, что мир, безопасность и спокойствие на Северном Кавказе будут обеспечены!»

3 декабря 1999 года

На самом деле осенью, когда войска подошли к Грозному, конкретного решения о дальнейшей судьбе города еще не было. Вопрос, который в то время был одним из наиболее важных — брать или не брать Грозный — вызвал в рядах военных и федеральныхвластных структур жаркие споры. Позиции были разными, зачастую диаметрально противоположными.

Министр обороны маршал Игорь Сергеев, в ту пору неоднократно атакуемый журналистами, требующими прояснить ситуацию вокруг Грозного, упорно не желал вносить никакой конкретики в возможное развитие событий. Чувствовалось, что министр очень осторожен в оценках, что вполне объяснялось огромной ответственностью, которая последовала бы за принятием любого решения о судьбе чеченской столицы. Как передавало 14 декабря информационное агентство ИТАР-ТАСС со ссылкой на маршала Сергеева, “российские военные не планируют штурма Грозного”. По словам главы военного ведомства, “никаких штурмов Грозного, которые были бы похожи на действия в прошлой чеченской кампании, не будет”. Он также сообщил, что командование Объединенной группировки федеральных войск (сил) на Северном Кавказе “рассматривает различные варианты” проведения операции по освобождению Грозного от боевиков. Слова Сергеева почти дословно повторил и первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Манилов. “До тех пор, пока в городе находится мирное население, штурма Грозного не будет”, - заявил он. А выступая на международной конференции “Чечня: неизвлеченные уроки”, Валерий Манилов также подчеркнул, что “никакого штурма, никаких массированных бомбардировок, каких-либо шаблонных действий” в отношении Грозного не будет. Это, по его словам, “принципиальная позиция российского руководства и военного командования, и никакого отступления от нее мы не допустим". Более определенно высказался о возможной тактике действий в чеченской столице заместитель министра обороны генерал армии Владимир Топоров: “Если такая задача возникнет, то подразделения федеральных сил будут действовать мелкими группами”.

Позиции — позициями, мнения — мнениями, однако необходимо было принимать конкретное решение о судьбе города. Брать или не брать, и если брать, то каким образом.

Каждая из сторон высказывала свои аргументы. Одно из мнений, которое отстаивали Генштаб во главе с его начальником генералом армии Анатолием Квашниным и командование Объединенной группировки войск (сил) на территории Северо-Кавказского региона во главе с генералом Виктором Казанцевым, было вполне определенным: город брать. Понять военачальников, главных действующих лиц нового кавказского похода Российской армии, было несложно. Действительно, вряд ли можно было обвинить и Квашнина, и Казанцева в “головокружении от успехов”. Решение о необходимости входить в Грозный ясно вытекало из всей концепции проводимой в Чечне операции. Четкая последовательность в действиях армии предполагала, что штурм неизбежен. И это было оправданно с чисто военной точки зрения: очистив равнинную часть Чечни, подойдя к горам, войска оставили у себя за спиной осажденный анклав — Грозный, до отказа набитый подготовленными, прекрасно вооруженными и оснащенными бандформированиями во главе с большинством наиболее одиозных бандитских главарей. Уничтожить их в городе — задача, конечно, весьма сложная, но абсолютно необходимая для дальнейшего успеха всей операции. И опыт, и возможности, а главное — высокий моральный дух войск для этого имелись.

Кроме того, учитывался и политический аспект, хотя в своих заявлениях высокопоставленные гражданские и военные чиновники старательно избегали поворота разговора именно в политическую плоскость. Ведь боевики в своих пропагандистских целях утверждали, что Джохар (режим Масхадова так переименовал Грозный в 1997 году) — столица “независимой Ичкерии” — никогда не будет взят русскими войсками. Оставлять в руках террористов такой козырь означало существенно подорвать общий дух наступающих войск, негативно повлиять на общественное мнение. Политический фактор в судьбе Грозного являлся действительно серьезным аргументом в пользу принятия решения о вхождении в город.

Войска готовятся к боям

Маршал Игорь Сергеев

Генерал армии Анатолий Квашнин

Известный историк и публицист, политический обозреватель “Российской газеты” Рой Медведев в одной из своих публикаций, посвященной данной теме, подчеркивал: “Еще с первой чеченской войны столица Чечни — Грозный стал символом и для федеральных войск, и для сепаратистов. С тяжелых и кровопролитных боев за Грозный фактически началась эта война. Здесь же она и закончилась, ибо неожиданный захват Грозного в августе 1996 года отрядами боевиков вызвал растерянность в российских верхах и вынудил руководство страны одобрить унизительное хасавюртовское соглашение…”^[4]. В дальнейших рассуждениях по этому вопросу Медведев приходит к главной мысли: город — брать, не брать — нельзя. Однако даже эта точная, схватывающая суть происходящего мысль отнюдь не являлась истиной в последней инстанции для ряда высших военных должностных лиц, которые должны были в конечном итоге выполнять решение Генштаба. Многие сомневались. Многие понимали, каких усилий потребует выполнение поставленной задачи.

Об этом же пишет в своей книге “Моя война” генерал Геннадий Трошев^[5]: “Еще накануне проведения операции в средствах массовой информации (как у нас, так и за рубежом) разгорелась полемика, насколько она целесообразна, а не лучше ли оставить город в блокаде и не трогать до поры до времени.

Да, с военной точки зрения Грозный представлял ценность — как район сосредоточения крупных бандформирований, подлежащих уничтожению. Боевики оказались загнанными в угол, что делало вполне реальным достижение основных целей контртеррористической операции в более короткие сроки. Но, с другой стороны, возможное упорное противодействие боевиков в Грозном затянуло бы операцию в целом, что было на руку боевикам и негативно могло отразиться на формировании общественного мнения в стране и за рубежом. Это, так сказать, в плане политическом. И еще. Лидеры незаконных вооруженных формирований хотели как можно подольше удержать город, а затем спокойно покинуть его, тем самым продемонстрировав неспособность военных, а значит, руководства страны четко провести спланированную операцию”.

Однако, придя к решению в этом вопросе, федеральное командование сразу же встало перед еще одной, весьма существенной проблемой: какими силами брать город, в какие сроки и как проводить операцию? Озвученное в итоге в средствах массовой информации решение высшего военного командования вполне резонно вытекало из обширного военного опыта, в том числе и печального, образца декабря 1994-го, требований боевых уставов: тяжелую технику в город не вводить, освобождать кварталы мелкими группами при поддержке артиллерии.

Принятый к концу декабря план был таков: в Грозном силами внутренних войск МВД России, подразделений СОБР, ОМОН, ГУИН Минюста, чеченских ополченцев при поддержке воинских частей Российской армии провести спецо- перацию по поиску и ликвидации незаконных вооруженных формирований. Попросту говоря — жесткую зачистку, уже не раз применявшуюся в других населенных пунктах Чечни.

Вместе с тем в радах высших должностных лиц, так или иначе связанных с событиями в Чечне, существовало и другое мнение по поводу необходимости овладения Грозным в тот период. Их аргументы также не были поверхностны. Эти люди хорошо знали ситуацию, динамику ее развития, а главное — знали возможности войск по овладению столь крупным узлом обороны незаконных вооруженных формирований. Свое мнение они неоднократно высказывали в процессе принятия окончательного решения, однако, как мы знаем сегодня, возобладало другое.

Впереди — Грозный

Генерал-полковник Валерий Манилов

Генерал-лейтенант Геннадий Трошев

Вячеслав Овчинников, в 1999–2000 гг. главнокомандующий внутренними войсками МВД России, генерал-полковник:

“С самого начала контртеррористической операции я находился в Северо- Кавказском регионе, сначала в Дагестане, потом в Чечне. Я прекрасно знал, в каком состоянии находились к тому времени воинские части внутренних войск, участвующие в боевых действиях. Они были измотаны практически ^прекращающимися боями, “жесткими” и “мягкими” зачистками. Было затрачено огромное количество сил. Был большой некомплект личного состава после Дагестана и похода по равнинной Чечне — погибшие, раненые, больные. У значительного числа солдат-срочников подходили к концу установленные сроки службы, их необходимо было увольнять. На смену им должно было прийти молодое пополнение, но оно пока не имело того опыта, каким обладали “старики”. А впереди их ждал Грозный. После боев в Дагестане и на равнинной Чечне техника находилась на грани своей жизнеспособности. Времени ремонтировать ее не было. У нас в ту пору был колоссальный ее износ. И из-за того, что к тому времени войска практически десять последних лет только и делали, что воевали, и потому что изначально при создании оперативных частей в начале 1990-х нам отдавали армейскую технику, уже израдно “поезженную”. Например, в 21-й отдельной бригаде оперативного назначения, которая участвовала в штурме Грозного, на вооружении стояли БМП-1, колесившие в свое время еще по Афганистану. Были также танки Т-62 (возраст многих машин доходил до тридцати лет и больше!), которые передали во внутренние войска из Вооруженных сил.

Вот так вкратце обстояли дела перед штурмом. Поэтому я выступал против проведения специальной операции в том виде, в каком ее было решено проводить. Просил подождать, не торопиться с принятием решений.

И когда шло обсуждение того, как действовать дальше, я не раз подчеркивал — нельзя идти в город сейчас. Ведь именно этого хотели от нас боевики, это было для них главной целью. К этому они готовились.

Насколько я помню, сначала планировалось создание штурмовых отрядов из десантников, но потом все легло на внутренние войска и милицию. Были ведь планы и о том, чтобы блокировать город и дальше продолжать уничтожать боевиков в предгорьях. В самом же Грозном можно было в это время работать теми же методами, что и боевики воюют с нами — посылать диверсионные группы, снайперов, отряды спецназа.

Поэтому я и сейчас не перестаю задавать вопросы, несмотря на то, что город в конечном итоге был взят. И их, эти вопросы, надо задавать: а все ли было продумано и сделано? Все ли было учтено? И можно ли было минимизировать потери, которые понесли войска в результате штурма?”

Михаил Паньков, в 1999–2000 гг. командующий группировкой внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона РФ, генерал-лейтенант, Герой России:

“Сомнений в том, что необходимо было проводить операцию в Грозном, у меня не было, потому что предыдущие проведенные операции в крупных чеченских городах — Гудермесе и Шали — завершились успешно, войска получили определенные навыки их проведения. Конечно, учитывая то, что опыт первого взятия Грозного в 1995 году был тяжелым, пришлось много всего передумать, как оно сложится на этот раз. Поэтому было сразу принято решение — не вводить технику в город, действовать по отдельным направлениям.

С чем я был не согласен, это с тем, что операцию решили проводить практически только силами Министерства внутренних дел. Прекрасно понимая, что Грозный — это основной оплот, основной центр как политический, так и экономический, где может быть большое количество боевиков. А здесь, по сути дела, милицейская операция по зачистке населенного пункта. По моему мнению, неверный был подход. Конечно, это и сказалось на первоначальных действиях непосредственно в городе”.

Среди оппонентов Генштаба по проведению спецоперации в Грозном были и высокопоставленные федеральные чиновники. Николай Кошман, полномочный представитель Правительства России в Чечне в ранге вице-премьера, тоже имел по грозненскому вопросу свое особое мнение. Его позиция зиждилась на несколько иных, чем у военного профессионала генерала Овчинникова, убеждениях. Однако от этого не выглядела менее легковесной. Кошман, как человек, непосредственно отвечавший в ту пору за дальнейшее мирное развитие республики, подъем ее экономики, восстановление разрушенной инфраструктуры, смотрел, что называется, “на перспективу”.

Николай Кошман, в 1999–2000 гг. полномочный представитель Правительства Российской Федерации в Чеченской Республике:

“Сначала планировалось встать по Сунженскому хребту, левому берегу Терека, заняв Надтеречный, Наурский, Шелковской районы, и остановиться. Операция в Чечне, я считаю, в своей начальной стадии развивалась довольно неплохо. Что касается Грозного, то, по моему мнению (я его озвучивал и по радио, и по телевидению), в Грозный входить не следовало. Почему? Потому что город укреплен, мы не готовы были вести бои в городе, и те затраты, которые мы понесли, они в общем-то несоизмеримы с результатом, я не говорю уж о разрушениях, которые мы увидели в Грозном по завершении спецоперации. Я предлагал его блокировать, обойти и все нормально — через два-три месяца вся эта публика, которая была там, повыползала бы из города…”.

Интересно, что даже после начала операции противников штурма Грозного по-прежнему хватало не только в военных, но и в политических кругах. Последовательную позицию в этом вопросе занимала фракция “Яблоко” в Государственной Думе России. Трудно сказать, насколько компетентными были депутаты в этом сложном вопросе, однако их точка зрения отличалась особым радикализмом: “яблочники” настойчиво предлагали идти на переговоры с Масхадовым.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

Информационное агентство “Интерфакс”. 26 января 2000 года

«Парламентская фракция "Яблоко" по-прежнему настаивает на необходимости переговоров с чеченским лидером Асланом Масхадовым. Как заявил во вторник 25 января 2000 года Алексей Арбатов, федеральные структуры власти могут взаимодействовать с А. Масхадовым по вопросам "разоружения и ликвидации неподконтрольных ему формирований, выдачи или высылки их руководителей за рубеж и оказания гуманитарной помощи мирным жителям".

По мнению депутата, следует признать Масхадова и предоставить ему возможности осуществлять контроль на той части территории Чечни, которую он способен контролировать".

А.Арбатов заявил, что “Яблоко" выступает за "прекращение бессмысленного штурма Грозного" и считает целесообразным "использовать все имеющиеся силы для того, чтобы образовать три кольца блокады Чечни". Высказывая позицию фракции, он отметил, что первое кольцо следует создать вокруг Грозного, второе — вокруг горных районов Чечни, и третье — по периметру административной границы республики и по реке Терек. "На остальной территории должны проводиться точечные спецоперации, направленные исключительно на уничтожение бандформирований и ликвидацию их руководства", — сказал депутат".

Здесь, правда, стоит отметить, что выступать против штурма до начала и в самый его разгар — все же разные вещи. Если первая позиция основана, прежде всего, на желании провести более тщательную подготовку войск, предотвратить большие потери в их рядах, минимизировать разрушения городской инфраструктуры, то позиция фракции “Яблоко”, по сути, не могла привести ни к чему, кроме как к деморализации российских военнослужащих, к тому времени уже потерявших на улицах Грозного немало своих товарищей. Заявление об остановке боевых действий в тот момент, в который оно было сделано “яблочниками”, носило ярко выраженный политический характер и некоторым образом напоминало “политические качели” прошлой чеченской кампании с периодическими началом и прекращением боевых действий, странными переговорами с боевиками. Они, как мы помним, ничего кроме вреда и ухудшения общей ситуации не приносили.

По направлению к Грозному

Генерал-полковник Вячеслав Овчинников

Генерал-лейтенант Михаил Паньков

Внимания заслуживает и другой факт подобного рода. На общем фоне сравнительно лояльного отношения ведущих западных политиков к проводимой в Чечне контртеррористической операции — открытого и жесткого осуждения было не так много, как в первую чеченскую кампанию — все же западная общественность с тревогой наблюдала за разворачивающейся на Северном Кавказе “новой войной”. Зачастую, не утруждая себя тщательным анализом причин, вынудивших российские власти действовать столь решительным образом, а иногда и откровенно игнорируя вполне обоснованные и разумные доводы, объясняющие мотивы действий в Чечне и Дагестане, иностранные средства массовой информации, а вместе с ними и многие известные общественные деятели Запада резко критиковали спецоперацию на Северном Кавказе. Воззвание против проводимой в Чеченской Республике силовой акции было опубликовано во французской газете “Монд” и испанской “Пайс”. Его подписали 200 деятелей культуры из 16 стран, среди которых Бернардо Бертолуччи, Джон Ле Карре, Умберто Эко, Гюнтер Грасс, Жан-Люк Годар, Барбара Хендрикс, Мишель Пикколи, Ванесса Редгрейв, Фолькер Шлендорф и другие. Российская газета “Сегодня” 24 марта 2000 года привела выдержки из этого обращения: “Грозный сметен с лица земли безнаказанно. Деревни сожжены дотла безнаказанно. Раненые добиты безнаказа- но… Мир молчит, становясь соучастником всего этого. Мы не слышим четкого осуждения России. Не видим дипломатического нажима, финансовых или правовых санкций…”^[6].

Безапелляционный пафос воззвания, впрочем, был изначально оправдан его формой. Однако сегодня, после событий 11 сентября в Нью-Йорке и проводимых силами коалиции государств операций против террористов в Афганистане и в Ираке, эти громкие и резкие заявления читаются немного по-другому. Приведенные выше слова — лишнее подтверждение той пропасти, которая зияла между вполне благополучным западным миром и остальной частью планеты, где бесконечные войны и террор, нарастание исламского экстремизма были обыденным явлением. После 11 сентября 2001 года Запад вдруг осознал, что эта пропасть не является непреодолимой для апологетов террора.

Еще в 2000 году уже бывший президент России Борис Ельцин в своей книге “Президентский марафон” предельно емко ответил на все подобные выпады многочисленных представителей так называемого мирового сообщества: “Издали война видится совсем иначе. У нас, в России, практически все люди понимают, за что воюют российские солдаты. Почему они там воюют. Тем не менее кадры, которые день за днём в течение многих месяцев показывали телекомпании мира, убедили международное общественное мнение в том, что якобы идёт агрессия против мирного населения, против народа. Повторю то, что говорил уже не раз, то, что российские представители объясняли западным партнёрам тысячу раз: Россия воюет против агрессора — созданных на территории Чечни террористических банд, в составе которых множество наёмников из арабского мира, из Афганистана, даже из Юго-Восточной Азии. Это хорошо вооружённая (порой по последнему слову техники), обученная армия убийц. Армия экстремистов, которые на самом деле не имеют ничего общего с подлинным исламом.

Международное общественное мнение, которое хотело бы пригвоздить Россию к позорному столбу за "военные преступления", не знает и не хочет знать, что на самом деле является главной причиной гибели мирных жителей. Мы никогда не проводили в Чечне массовых расстрелов безоружных людей, не было там ни этнических чисток, ни концентрационных лагерей. Главная причина ракетных ударов и бомбёжек, которые принесли боль и горе простым людям, — это война, развязанная террористами против российского народа. Главная причина — в том, что террористы прятались за спинами мирного населения.

”Вызов, брошенный нам в Чечне, — это вызов глобальный, исторический”^[7].

В то время российским властям кроме жестких и решительных действий в Чечне необходимо было вести и не менее жесткую борьбу на идеологическом фронте, пытаясь как можно последовательнее, очень взвешенно, продуманно объяснять и даже продавливать свою позицию и в западном, и в российском обществе. Уроки проигранной в прошлую чеченскую кампанию Мовлади Удугову информационной войны были еще слишком свежи в памяти.

Нельзя не отметить, что в контртеррористической операции в Чечне тыл воюющей армии был надежно прикрыт. Власть была последовательна не только в своих силовых действиях, но в информационном, идеологическом плане. Безусловно, это существенным образом повлияло на весь ход проводимой в Чечне операции.

Василий Панченков, начальник пресс-бюро Главного командования внутренних войск МВД России, полковник:

“Анализ публикаций в российской и иностранной прессе и отрицательная тональность некоторых СМИ заставили по-новому взглянуть на вопросы координации информационно-аналитической работы федеральных органов исполнительной власти, принимавших участие в контртеррористической операции. В этих целях указом исполняющего обязанности Президента РФ от 20 января 2000 года была введена должность помощника Президента РФ, на которую был назначен Сергей Ястржембский. Во исполнение распоряжения президента о проведении мероприятий, касающихся осуществления государственной политики по проблемам Северо-Кавказского региона приказом министра обороны РФ был создан информационный центр при оперативном штабе по управлению контртеррористическими операциями на территории Северного Кавказа. Его руководство было возложено на первого заместителя начальника Генштаба генерал-полковника В. Манилова. Заместителями руководителя центра были назначены руководители информационных структур силовых министерств и ведомств. В общем, была образована достаточно четкая и ясная структура, которая вполне эффективно работала по информационному обеспечению всей контртеррористической операции.

В соответствии с международными нормами помощником Президента РФ была упорядочена аккредитация журналистов на Северном Кавказе. Была создана принципиально новая вертикаль по работе с журналистами, освещающими ход контртеррористической операции в Чечне”.

На этот раз российская власть, заняв жесткую и последовательную, наступательную позицию в информационной войне, добилась главного: с экранов телевизоров, страниц газет практически исчезли лица международных террористов, были почти полностью исключены любые публичные призывы и комментарии наиболее одиозных главарей боевиков. Плугов с его изощренным мастерством демагога-пропагандиста чеченского сепаратизма оказался в вакууме. Он стал проигрывать в этой информационной войне.

Из дневника Валерия Журавеля, в 1999–2000 гг. заместитель командующего группировкой внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона РФ по воспитательной работе, полковник:

“Как-то вечером по указанию командующего группировкой я вышел в прямой эфир на телеканале ТВ-6. Было это в январе 2000 года. Рассказывал о действиях наших подразделений по уничтожению прорвавшейся из Грозного большой группы боевиков. Эфир прошел удачно. Что наметил, все успел сказать. После этого ко мне подошел офицер из пресс-службы Минобороны и сказал, что сейчас изменился порядок выхода в прямой эфир. “В чем он изменился?” — спросил я. Он ответил, что сначала надо связаться с Москвой, сообщить фамилию того, кто будет выходить в эфир, должность, что будет сказано в эфире. Перед этим вся эта информация должна быть сообщена пресс-службе Минобороны, а уже она будет связываться с Москвой. Там посмотрят, что так, что не так, дадут необходимые указания. “Чье это решение?” — поинтересовался я. Офицер ответил, что Сергея Ястржембского, помощника Президента РФ. “Чем вызвано?” Ответили, что Ястржембский должен знать все, чтобы влиять на информационный поток из Чечни”.

Бои на подступах

На полях же реальных боев ситуация тоже складывалась не в пользу боевиков. Бои в пригородах и на подступах к чеченской столице велись уже с конца ноября.

В середине декабря российские войска заняли Ханкалу — восточный пригород Грозного, широко известный еще по прошлой кампании как центр всей федеральной группировки. Здесь тогда располагались вертолетная площадка и командные пункты Российской армии, внутренних войск и иных федеральных органов, задействованных в конфликте. Ханкала была очень важным пунктом в дальнейшем предполагаемом продвижении на Грозный. От нее открывалась прямая дорога по улицам Октябрьского района к площади Минутка, да и первые жилые окраины города, по сути, непосредственно примыкали к дачным участкам Ханкалы. Грозный отсюда был виден невооруженным глазом. В это время целый ряд российских газет и интернет-изданий сообщили о боях на окраинах чеченской столицы.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Коммерсант”. 15 декабря 1999 года

“Известие о взятии Ханкалы (раньше здесь была база федеральных сил) стало для всех полной неожиданностью. И военные, и политики долго всех убеждали в том, что штурма Грозного не будет ни под каким видом: “Мы или тихо “выдавим” бандитов, или применим другие методы”. Но в итоге и бандиты “не выдавились”, и других методов не нашлось. Военные, правда, собирались с минувшей субботы устроить над Грозным что-то вроде ковровых бомбометаний и попросили жителей к этому дню покинуть город. Но жители не ушли, и авиация город сносить не стала, уступив эту честь сухопутным частям. О том, что для начала взята Ханкала, вчера сообщили не только военные, но и сами чеченцы, в очередной раз восстановившие свой интернет-сайт “Кавказ”. Само собой, информация о том, как все было, идет разная. Российские генералы говорят, что серьезного сопротивления они не встретили и обошлись без потерь. Чеченцы же, напротив, сообщают об ожесточенных боях в окрестностях Джохара (так они называют Грозный) и колоссальных потерях со стороны федеральных войск. При этом сами моджахеды для пуль противника практически неуязвимы. Например, в боях на подступах к Грозному федералы, по информации “Кавказа”, потеряли две сотни человек, десяток танков и бронетранспортеров. Боевики же недосчитались всего четырех человек убитыми и одиннадцать ранеными. Представители федеральных войск в ответ утверждают, что все как раз наоборот: “Чеченцы потеряли около ста бойцов при двух-трех убитых с российской стороны”.

Необходимо принять решение по дальнейшим действиям

Как видно, тревога по поводу намечающегося штурма Грозного в средствах массовой информации была неподдельной. К слову, целый ряд западных СМИ сообщили о “разгроме 16 декабря 1999 года” колонны российских войск в районе площади Минутка. Абсурдность этой информации была понятна любому здравомыслящему человеку, следящему за развитием событий вокруг Грозного. Понятно было и откуда произошел этот так называемый “информационный вброс”. Взятые в городе в кольцо боевики снова пытались по наезженной еще в первую чеченскую кампанию колее запустить утку об огромных потерях российских войск, рассчитывая извлечь дивиденды. Шум вокруг “уничтожения колонны” был столь велик, что опровергать информацию пришлось лично министру обороны России маршалу Игорю Сергееву. 16 декабря информационное агентство “Интерфакс” передало следующее заявление министра: “Сообщение западных СМИ о попытке минувшей ночью штурма Грозного федеральными войсками — это информационная провокация… Кем она запущена, сейчас надо узнать”. Генштаб Вооруженных сил РФ также опроверг сообщения некоторых СМИ о разгроме колонны российской бронетехники в центре Грозного. “Сообщения о разгроме боевиками колонны бронетехники на площади Минутка являются ложью и дезинформацией”, — сообщило информационное агентство “Интерфакс”.

Действительно, бои вокруг Грозного шли практически весь декабрь, однако говорить о “колоссальных потерях” федеральных войск было неверно. Бои носили, по большому счету, локальный характер и сводились к занятию стратегически важных пунктов и высот вокруг города, выявлению узлов обороны и огневых точек боевиков. Основным тактическим приемом в это время была разведка боем. В большинстве своем велась она силами разведывательных подразделений и отрядов специального назначения.

Однако то, что бои эти были действительно ожесточенными и могли дать пишу для размышлений командованию федеральных войск по поводу предстоящего сопротивления в городе — факт. Были и потери со стороны российских военных. Город постепенно брался в кольцо, которое к концу декабря сузилось до размеров фактических границ Грозного.

Для свидетельства яростного и ожесточенного боя за стратегически важный объект на окраинах Грозного приведем воспоминания одного из участников тех событий. Бой развернулся 18 декабря 1999 года за высоту 382,1 на южной окраине Грозного. На ней располагался ретранслятор боевиков, были оборудованы мощные оборонительные позиции. Кроме того, здесь еще в советское время была база ракетчиков, после них остались постройки, бетонные укрытия, шахты. Высота была очень важна — она являлась доминирующей в этом районе. С нее прекрасно просматривались окраинные кварталы города, как на ладони были видны район Черноречье, 53-й участок Грозного, населенные пункты Гикаловский и Пригородное. Хорошо видна была и психиатрическая больница — красное кирпичное здание, в котором, как оказалось позже, был мощный опорный пункт боевиков. Взять высоту было приказано разведроте 506-го гвардейского мотострелкового полка Минобороны (чуть позже этот полк примет самое активное участие в штурме чеченской столицы). Разведчиков должны были поддержать две роты мотострелков, выдвинувшись на рубеж вблизи горы. Однако сделать это вовремя они не успели. Разведчики пошли, не имея поддержки с тыла.

Утром 18 декабря после тяжелого подъема на горку разведгруппы 506-го полка вышли на высоту. Сразу же наткнулись на дозор боевиков. Первые выстрелы, разорвав тишину, вызвали шквал огня со стороны боевиков. Разведгруппам удалось закрепиться лишь в траншеях на окраине плато, где и находился ретранслятор. Охраняющих непосредственно ретранслятор бандитов было немного, они под натиском разведчиков отошли. Их попытались преследовать. Однако, перегруппировавшись, боевики стали окружать разведчиков. Бой к тому времени шел уже по всей высоте.

Михаил Кудрявцев, в 1999–2000 гг. военнослужащий разведроты 506-го гвардейского мотострелкового полка:

“В это время “духовские” снайперы открыли огонь. Во второй группе первым погиб ефрейтор А.Шуркин. Пуля попала ему в глаз. Не вскрикнув, он молча осел. Следом погибает старший сержант Селезнев — пуля снайпера пробила ему руку и вошла в грудь. Андрея на наших глазах развернуло, разгрузка на нем задымилась. Погиб и сержант Е.Хмелевский. Он почти добежал до входа в ангар. Первая пуля попала ему в грудь, вторая — в подбородок.

На правом фланге в первой группе от снайперской пули погиб рядовой С.Кенжибаев, а здоровяку из Пензы младшему сержанту Недошивину пуля попала в шею, перебив артерию. Рядовой А.3ашихин по рации передает в полк, что идет бой, есть убитые и раненые. В следующее мгновение он сам ранен осколком гранаты”.

В подробном рассказе бойца о потерях — вся ожесточенность, беспощадность, ярость боя. После шквального огня, который обрушили на три разведгруппы боевики, разведчикам поступил приказ отходить. Передать по рации другим группам этот приказ было невозможно — бойцы находились в разных окопах, рация первой группы оказалась разбита взрывом, грохот не позволял докричаться до всех. Командир роты с семью бойцами, что были рядом, отошел вниз. В расположение полка он возвратился около 9 утра. Остальные группы продолжали биться на высоте. Спустя некоторое время после яростного боя боевики высоту оставили.

Михаил Кудрявцев^[9]:

“Наступила какая-то жуткая тишина. Все, кто уцелел в бою, собрались вместе. Старший лейтенант Кичкасов дал команду отойти вниз на утренний рубеж, забрав с собой погибших. В это время “духи”, придя в себя и перегруппировавшись в базовом лагере, начали подтягиваться и брать высоту в кольцо, отрезая нам пути отхода. Их гортанные крики, казалось, неслись отовсюду. Забрав погибших, мы начали спускаться. Но подошедшие справа и снизу "духи" открыли шквальный огонь. Пришлось оставить “двухсотых” и, отвечая огнем, отходить вниз. Нас осталось около тридцати человек. Из них двое тяжелораненых, несколько контуженых. Связи с полком не было. “Чехи” быстро приближались, ведя прочесывающий огонь и пытаясь снова захватить нас в кольцо. Единственным местом для отхода оставался спуск по густо заросшей ложбине.

Расположились “скорпионом”: четверо — в “голове”, две “клешни” из четырех человек в каждой — по склонам расщелины, в центре — восемь человек, попеременно меняясь, на палатке выносят тяжело раненного старшину Павлова. Позади, в группе прикрытия, четверо во главе со старшим лейтенантом Кичкасовым.

Пять бойцов, выносивших лейтенанта Владимира Власова, то ползком, то перебежками отходили вниз в двухстах-трехстах метрах правее основной группы. Володя иногда приходил в себя, все спрашивал:

— Пехота подошла?

Получив отрицательный ответ, скрежетал зубами и снова терял сознание.

…В расположение полка около двух часов дня во главе со старшим лейтенантом Кичкасовым вместе с ранеными нас вышло 29 человек. В моей группе из одиннадцати человек пятеро погибли на высоте 382,1, один был ранен.

Володя Власов умер по дороге, немного не донесли его парни до своих — нарвались на засаду. Пришлось оставить тело…

Через неделю на высоту 382,1 нас повел начальник разведки полка майор Илюхин. Высоту мы заняли ночью, без выстрелов. За неделю авиация и артиллерия перепахали ее до неузнаваемости.

Утром на высоте мы нашли троих своих боевых товарищей. Тела старшего сержанта Селезнева и сержанта Хмелевского были изуродованы. Лейтенанта Владимира Власова нашли через три дня заминированным (Ф-1 под головой, РГД-5 в кармане).

Старшина В.Павлов умер в Моздоке. Младшего сержанта С.Недошивина найдет МЧС месяца через три. Рядовой Кенжибаев и сапер Булатов (на самом деле его имя Булат Валитов. — Авт.) до сих пор считаются без вести пропавшими. Мы не смогли их все-таки вынести — и это наша боль на всю жизнь…

Начальник разведки майор Н.Илюхин погибнет от пули снайпера 21 января 2000 года на площади Минутка в Грозном”.

Заметим, что буквально неделей раньше — 11 декабря не менее драматичным выдался штурм соседних высот, имеющих отметки 398,3 и 367,6 (так называемые Гикаловские высоты). Воинские части федеральной группировки “Западная” в течение недели пытались выбить бандитов с занятых ими позиций. В операции, которая закончилась только 17 декабря, принимали участие 84-й отдельный разведывательный батальон, а также подразделения 752-го и 15-го мотострелковых полков. Несколько попыток штурма оказались неудачными. Бандиты зубами держались за этот выгодный в тактическом отношении рубеж. Их удалось выбить оттуда только после нанесения мощного огневого удара. Таким образом, город был блокирован с юго-восточного направления.

Разведгруппа уходит на задание

Генерал-лейтенант Владимир Булгаков

Генерал-полковник Виктор Казанцев

После принятого решения о начале спецоперации ситуация изменилась — войска целенаправленно пошли в глубь города. К сожалению, первые же дни, последовавшие за этим, показали ошибочность принятого решения о проведении спецоперации “по поиску и ликвидации незаконных вооруженных формирований”. В дальнейшем бои за Грозный, как и пять лет назад, вполне логично обозначались словом “штурм”, что наиболее точно отражало тактику действий подразделений и накал противостояния в столице Чечни. Город на втором этапе операции брали по классической схеме — дом за домом, подвал за подвалом, улица за улицей…

24 декабря решением командующего ОГВ (с) генерал-полковника Виктора Казанцева для проведения спецоперации в Грозном на базе группировки “Северная” была создана новая группировка войск. Район предстоящих действий, включивший в себя собственно чеченскую столицу, а также ее ближайшие пригороды, получил название “Особый район г. Грозный”. Оперативный штаб группировки особого района возглавил генерал-лейтенант Владимир Булгаков. Вспоминая спустя несколько лет те дни, он отмечал: “Грозный имел важное политическое значение для бандитов. Моральное и политическое значение. Они его укрепляли несколько лет. Они готовились к войне серьезно”^[10].

По замыслу генерала Булгакова, сконцентрированные вокруг Грозного силы и средства позволяли выбить боевиков из города и полностью овладеть столицей Чечни.

Эта задача была в конечном итоге выполнена. Войска освободили город от бандформирований спустя 43 суток после тяжелейшего штурма. Победа далась ценой огромных усилий и немалых жертв.

Цель, которую ставят авторы данной книги, — максимально подробно и на документальной основе воссоздать хронику проведения специальной операции по освобождению чеченской столицы от незаконных вооруженных формирований. Провести своего рода документальную реконструкцию событий. Из многих других значительных событий начавшейся в 1999 году в Чечне контртеррористической операции (а здесь можно вспомнить сам ввод войск в мятежную республику, форсирование Терека, овладение Гудермесом, Урус-Мартаном, жестокое сражение за село Комсомольское, бой под Улус-Кертом, где на пути тысячного отряда боевиков встала 6-я парашютно-десантная рота, и т. д.) именно грозненская операция по своей значимости, а также по крайнему напряжению и драматизму стала важнейшим, по-настоящему переломным эпизодом второй чеченской кампании. И кроме собственно военного аспекта проводимой операции следует учитывать и тот общественно-политический резонанс, который вызвал штурм города как в России, так и за рубежом. Обо всех этих военно-политических нюансах боев в чеченской столице много и разносторонне писала пресса того периода. При этом, так сказать, за кадром остались подробности самих боевых действий в Грозном. А нередко в печать попадала и непроверенная, неточная информация. Нам показалось важным попытаться восстановить перипетии тех дней, тем более что одномоментно в кварталах города сражались друг с другом более 10 тысяч человек. И это была одна из наиболее крупных операций в послевоенный период, в которой принимали участие армия и другие силовые структуры. Усилия, затраченные государством в борьбе с сепаратизмом и сложившимся на его основе в Чечне преступным режимом, прямо использующим терроризм как инструмент политики, оказались чрезвычайно большими.

Мы посчитали необходимым дать высказаться непосредственным участникам боев за чеченскую столицу — от рядового до генерала. Каждый из них, конечно, видел свой участок боя, но сведенные воедино эти рассказы неожиданно для нас сформировали полифоническую картину происходящего, сделали ее объемной, выпуклой, живой. В этой картине перемешано все, что присуще любым боевым действиям, любой войне: кровь и боль, горечь потерь и радость побед, неизбежные ошибки и талантливые командирские решения.

Беря во внимание все эти обстоятельства, мы в первую очередь хотим рассказать о тяжелой ежедневной работе, которую делали в Грозном российские солдаты, офицеры, генералы.

Так сложилось, что значительная часть всех тягот боев за город легла на воинские части и подразделения внутренних войск. И в первую очередь об их действиях в декабре 1999 — феврале 2000 года — наша книга. Однако это вовсе не значит, что авторы обойдут вниманием в своем повествовании другие силовые ведомства России. Мы постараемся по возможности подробно остановиться на участии в спецоперации воинских частей Министерства обороны, подразделений милиции, МЧС, ФСБ, Министерства юстиции. Но все же главные герои нашей хроники — солдаты и офицеры внутренних войск. Их глазами мы смотрели на Грозный, их сердцем пытались прочувствовать все то, что они испытали за почти полтора месяца непрерывных боев в городских кварталах.

Мы попытаемся вместе с вами, наши читатели, постепенно, день за днем размотать нить событий, используя максимум документального материала. Авторы понимают, что исчерпывающую картину сражения за Грозный восстановить пока не удастся. Возможно, это дело недалекого будущего. И тем не менее предложенная хроника даст пишу для размышлений о том, насколько трудно бороться с профессиональными террористами, каких усилий требует расчистка завалов, сделанных в свое время на основе недальновидных политических решений. Как и не раз до этого, ошибки политиков исправляли военные. Хотя даже в этой, новой чеченской кампании порой слышали упреки и обвинения в свой адрес. Но им не в чем оправдываться. Они просто делали свое дело, ежедневно рискуя жизнью, теряя товарищей.

Война — это всегда другая реальность. У войны свои законы, которые определяют суть происходящего. На войне у солдат и офицеров одна, предельно ясная цель: выполнить задачу дня и остаться при этом в живых.

Им — живым и погибшим — посвящается эта книга.

Глава 2. Смерти вопреки

Обстановка перед началом операции

В соответствии с Указом Президента Российской Федерации от 23сентября 1999 года и совместным приказом министра обороны, министра внутренних дел, директора Федеральной службы безопасности от 29 сентября 1999 года группировка внутренних войск МВД России как составная часть Объединенной группировки войск (сил) участвовала в проведении завершающего этапа контртеррористической операции на территории Северо-Кавказского региона РФ. Целью этого этапа являлось полное освобождение от бандформирований всей территории Чеченской Республики.

По состоянию на 25 декабря 1999 года внутренние войска выполняли задачи третьего этапа контртеррористической операции в Чечне.

В ходе первого этапа совместно с армейскими частями были освобождены от боевиков три северных района Чеченской Республики (Наурский, Шелковской и Надтеречный), на их территории началось создание государственных структур и временных органов внутренних дел.

В ходе второго этапа операции были освобождены центральные районы республики (Грозненский, Ачхой-Мартановский, Урус-Мартановский и другие), создана так называемая “зона безопасности” освобожденных районов. На освобожденной территории активно шли специальные операции по поиску и ликвидации незаконных вооруженных формирований в населенных пунктах.

Что касается некоторых итогов боевой деятельности внутренних войск на территории Чеченской Республики, то они к 26 декабря 1999 года были таковы. Войсками проведено 207 специальных операций. Уничтожено 340 боевиков, 7 орудий и минометов, 3 единицы бронетехники, обезврежено 229 взрывоопасных предметов, прекращена работа 122 мини-заводов по незаконному производству горючего. Задержано по подозрению в принадлежности к незаконным вооруженным формированиям свыше 380 человек. Изъято 301 единица стрелкового оружия, 35 гранатометов, 876 мин и гранат, 247 взрывных устройств, почти 32 тысячи штук различных боеприпасов. Артиллерия внутренних войск подавила 5 опорных пунктов и 23 огневые точки незаконных вооруженных формирований.

Спецоперация в окрестностях Грозного. Работают подразделения ОМОН и внутренних войск МВД РФ

Значительную позитивную роль в стабилизации обстановки сыграли мероприятия федеральных властей по обеспечению нормальной жизнедеятельности населения. Это позволило изменить отношение к операции большинства местных жителей и части так называемых полевых командиров. До 30 процентов чеченцев (по некоторым оценкам — около 10 тысяч человек), принадлежащих к незаконным вооруженным формированиям, отказались от активной борьбы с федеральными войсками или заняли выжидательную позицию.

В средствах массовой информации в это время активно развивалась тема “успешного наступления российских войск в Чечне”, поддерживаемая целым рядом российских политических аналитиков и представителями государственных органов власти. Все возрастающая уверенность в своих силах в сочетании с желанием по возможности избегать крупномасштабных боевых действий в населенных пунктах, что по вполне понятным причинам могло сопровождаться значительными разрушениями жилых кварталов, жертвами среди мирного населения, потерями личного состава, подвигала офицеров и генералов к частым переговорам со старейшинами. Многие из них заверяли российские войска в своей абсолютной лояльности к федеральной власти. Кто-то был искренен: ведь масхадовский режим ничего кроме вопиющего беззакония чеченскому народу не принес. Кто-то, без сомнения, лукавил. Утверждения некоторых чеченцев: “В наших селах боевиков нет” — нередко приходилось принимать на веру. Все это активно тиражировалось средствами массовой информации. Желание побыстрей взять под контроль мятежную Чечню часто оказывалось сильнее трезвой оценки обстановки.

Особая тактика проведения специальных операций, при которой боевики не уничтожались, а “выдавливались” из населенных пунктов, в первую очередь была направлена на то, чтобы предоставить возможность “заблудшим” выйди из бандгрупп. Кто-то действительно уходил из бандформирований, но, конечно, были и те, кто, не отказавшись от своей преступной деятельности, оставался в населенных пунктах под видом мирных жителей. “Мягкие” и “ускоренные” спецоперации (или, как их окрестили в прессе — зачистки) позволяли отрядам радикально настроенных полевых командиров выходить из-под ударов федеральных войск и свободно перемещаться по территории республики. Часть из них осела в Грозном, где влилась в ряды боевиков, планирующих длительную оборону города в случае штурма его федеральными войсками.

Что имеем, как воюем

Для проведения специальной операции в группировке особого района г. Грозный были созданы группы внутренних войск в составе 21-й отдельной бригады оперативного назначения (оброн), 33-й отдельной бригады оперативного назначения, батальона оперативного назначения (бон) 101-й бригады оперативного назначения (брон), 320-го отдельного батальона оперативного назначения (обон), подразделений 674-го полка оперативного назначения (пон) в составе батальона оперативного назначения, артиллерийско-зенитного дивизиона (аздн), разведывательной роты и инженерно-саперной роты, 17-го, 20-го отрядов специального назначения (оспн), артиллерийско- зенитного дивизиона 48-го полка оперативного назначения 100-й дивизии оперативного назначения (ДОН), танковой роты 93-го механизированного полка (мехп), сводных рот снайперов Приволжского и Московского округов внутренних войск^[11]. Для удобства в нашем повествовании мы будем пользоваться также устоявшимися наименованиями — “софринская бригада”, “калачевская бригада”, “моздокский полк”, “кировский батальон” и т. п.

Воинские части Российской армии в составе подразделений 15, 245, 255, 276, 423, 506, 752-го мотострелковых полков и 205-й отдельной мотострелковой бригады удерживали позиции с целью предотвращения выхода боевиков из города^[12].

В ходе проведения операции по блокированию Грозного были взяты под контроль основные 24 населенных пункта центральной Чечни. Вокруг Грозного было создано кольцо окружения и перехвачены основные дороги в Ленинском, Октябрьском, Заводском, Старопромысловском и Нефтяно-Сунженском районах (13 населенных пунктов по периметру города).

В период проведения специальной операции численность и состав группировки менялись незначительно. Так, 320-й батальон оперативного назначения и 17-й отряд спецназначения позднее были передислоцированы из района проведения спецоперации. На их место в особый район были введены 330-й батальон оперативного назначения и 22-я отдельная бригада оперативного назначения, в дальнейшем на этом же направлении стали действовать батальоны 8-й бригады оперативного назначения. Батальон 101-й бригады также был выведен в начале января из района проведения спецоперации. От Российской армии в район проведения спецоперации были введены 1-й и 242-й мотострелковые полки, принявшие участие в штурме чеченской столицы на втором этапе. Эти параметры изменялись на основании решений командующего группировкой особого района г. Грозный для осуществления маневра силами и средствами и создания превосходства на определенных направлениях.

На первом этапе проведения спецоперации решено было начать движение в глубь кварталов чеченской столицы почти исключительно силами бригад оперативного назначения внутренних войск при поддержке подразделений СОБР и ОМОН, ГУИН Минюста России и чеченского ополчения (к тому времени эти отряды еще не имели официального статуса, позже они были включены в состав российского МВД).

Ополчение это, набранное в основном из жителей Ачхой-Мартана и близлежащих сел, конечно же, не имело того военного значения, какое было у регулярных армейских воинских частей и подразделений внутренних войск. Но включенные в состав группировки для действий в Грозном чеченцы, по мнению высшего военного и политического руководства, могли сыграть важную пропагандистскую роль. Таким образом, удавалось показать всему миру, что в освобождении Чечни от бандитского отребья участвуют и местные жители.

Проверка домовладений

Бислан Гантамиров

Ополченцев в то время не зря называли гантамировцами — главным идеологом создания и организатором этих отрядов, которые иначе называли также чеченской милицией (в середине января 2000 года эти отряды, наконец, получили официальный статус — они были включены в состав российского Министерства внутренних дел, с них, по сути, началось формирование новых республиканских органов внутренних дел), выступил Бислан Гантамиров — яркая, но в то же время противоречивая, как и вся российская политика 1990-х годов, фигура. Достаточно сказать, что он к моменту начала контртеррористической операции в Чечне отбывал наказание по уголовной статье. Его арестовали в Москве 4 мая 1996 года по обвинению в хищении бюджетных средств в особо крупных размерах, которые были выделены для восстановления экономики Чеченской Республики. Во время первой чеченской кампании Гантамиров активно выступил на стороне российских войск, в 1995 году стал мэром Грозного, чуть позже — вице-премьером чеченского правительства. 28 апреля 1999 года суд приговорил его к шести годам лишения свободы с конфискацией имущества.

В начале ноября 1999 года ряд общественных организаций обратились к Президенту России Борису Ельцину и председателю правительства Владимиру Путину с просьбами пересмотреть несправедливое, по их мнению, уголовное дело против Гантамирова. Указанные организации считали, что он по-прежнему пользуется уважением у самых широких слоев чеченского населения и может стать лидером движения возрождения Чечни в составе Российской Федерации. Естественно, российское политическое руководство, начав операцию по освобождению Чечни от масхадовского режима и борьбу с терроризмом на Северном Кавказе, активно искало среди чеченцев того человека, который мог бы сплотить народ вокруг себя, тем самым лишив Масхадова опоры на местное население. Наученные горькими уроками первой чеченской кампании руководители государства победу в нынешней контртеррористической операции тесно увязывали не только с военными действиями, но и с борьбой за умы и сердца чеченцев. Гантамиров, последовательно занимавший антидудаевскую и антимасхадовскую позицию, видевший Чечню как неотъемлемую часть Российской Федерации, как нельзя кстати подходил на роль лидера чеченского ополчения. Его хорошо знали в республике, он обладал необходимым авторитетом.

5 ноября 1999 года Гантамиров был выпущен на свободу и с большой энергией принялся за создание групп ополченцев, выступивших на стороне российских войск. В декабре он был назначен заместителем полномочного представителя Правительства РФ в Чеченской Республике.

Ополченцы, многие из которых ранее служили в чеченской милиции, после вывода российских войск из Чечни и прихода к власти Масхадова вынуждены были срочно выехать из республики. В масхадовско-басаевской Чечне им грозила реальная опасность физического уничтожения, ведь пришедшие к власти экстремисты организовали настоящую охоту на всех местных жителей, кто сотрудничал в 1995–1996 годах с российскими властями, а уж тем более служил в республиканских органах внутренних дел, прокуратуре, ФСБ.

До начала грозненской операции гантамировцы успели принять участие в освобождении Гехи-Чу, Урус-Мартана и ряда небольших населенных пунктов на западе Чечни. Однако их первым серьезным делом должен был стать штурм чеченской столицы.

Вот какое впечатление об ополченцах осталось у генерал-лейтенанта Владимира Попова, назначенного от Объединенной группировки войск (сил) курировать новую чеченскую милицию^[13]:

“В декабре 1999 года командование группировки поставило задачу: вылететь с группой офицеров в район Ачхой-Мартана и приступить к формированию отрядов ополчения Бислана Гантамирова. Вторая задача — обучить ополченцев основам ведения общевойскового боя. Основной отряд в то время насчитывал 100 человек. Не скрою, для меня это оказалось полной неожиданностью.

В большинстве своем многие из них в 1995–1996 годах служили в милиции Грозного. С выводом наших войск из Чечни ушли и они. Когда же стало известно об освобождении Гантамирова и его планах, изгнанники устремились в Чечню — из Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Ставропольского края, Волгоградской области и даже из Москвы.

Бислан ждал моего прибытия, но… не выдержал и помчался “на часок” громить ваххабитов в родном селе Гехи. Их оказалось много, бой длился пять часов. Полностью была разрушена и сожжена родовая усадьба Гантамировых. Кстати, перед боем ваххабиты связались с Хаттабом и спросили, что им делать с Гантамировым. Тот ответил: уничтожить. В бою один ополченец погиб, а над вторым, раненым, бандиты зверски надругались. А с Бисланом мы встретились лишь под утро, обнялись и расцеловались.

Он призывал освобождать села Урус-Мартановского района, говорил, что люди нас поддержат. Еще попросил наладить управляемость подразделениями. Как выяснилось, группы до пяти человек были мобильны и действовали слаженно, “вольница” же начиналась в группах по 10 и более человек. Так что начали мы с организационных задач — подбирали, назначали командиров отделений, взводов, рот. По сокращенной программе шло слаживание подразделений и обучение личного состава основам ведения общевойскового боя. Командиры научились оценивать обстановку, уяснять полученные задачи, принимать решения, отдавать боевые приказы. По сокращенной программе и тоже в бою шло обучение основам маскировки, ведения визуальной разведки, инженерного дела.

При освобождении Урус-Мартана гантамировцы шли впереди, были, что называется, глазами и ушами наших войск. Они знали город, хорошо в нем ориентировались, оперативно давали целеуказания для артиллерии. Кстати, наши совместные действия оказались сильным психологическим ударом для ваххабитов.

Конечно, у наших войск сначала было к ним чувство недоверия. Видел я и то, как душевно страдали от нашей недоверчивости сами милиционеры. Но так продолжалось недолго — до первого совместного боя. В этом смысле многого стоит слова Бислана: “И армия, и мы чувствуем себя боевыми товарищами, друзьями н братьями по оружию”.

Но вернемся к замыслу предстоящей операции. В Грозном войска и другие силовые подразделения должны были провести поисково-разведывательные мероприятия в районах и по рубежам, указанным командованием группировки особого района. Предполагалось предварительное нанесение по этим районам артиллерийского и авиационного поражения.

Сразу следует оговориться, что разработанная тактика, ясная и гладкая на бумаге, в реальной жизни существенно менялась. Причины были простыми — сопротивление боевиков, хорошо подготовленных и вооруженных не только стрелковым оружием, но и гранатометами и огнеметами, зенитными установками ЗУ-23 и минометами, оказывалось столь сильным, что войскам приходилось искать нестандартные способы для продвижения вглубь кварталов Грозного и уничтожения боевиков. Правильно и хорошо спланированное применение артиллерии и авиации, после ударов которой, казалось, не должно было остаться ни одного опорного пункта или укрепления, в реальности оказывалось недостаточным. Боевики пережидали эти удары в бетонированных подвалах и укрытиях и по-прежнему оказывали яростное сопротивление атакующим. Но это штрихи. В целом же участвующие в спецоперации подразделения в тактическом плане были лучше подготовлены, чем те, которые участвовали в печальном новогоднем штурме чеченской столицы 1994–1995 годов. На этот раз в город не входили многочисленные колонны техники, танки использовались в основном лишь для поддержки наступающих в пешем порядке подразделений огнем прямой наводкой. Из БМП, БТР и приданных танков создавались бронегруппы, действующие на особо опасных направлениях для огневой поддержки штурмовых отрядов, подавления огневых точек противника. Многие командиры имели реальный боевой опыт, помогавший им корректировать утвержденную тактику продвижения по мере возникающих форс-мажорных обстоятельств.

Чтобы стало ясно, в чем же собственно состоит особенность такой боевой единицы, как оперативная бригада внутренних войск, необходим небольшой экскурс в историю создания оперативных частей внутренних войск МВД России.

Приказ о создании воинских частей оперативного назначения появился в середине 1988 года. Так что свою летопись оперативные бригады ведут еще с советских времен. Абсолютно новые для внутренних войск воинские коллективы были созданы, что называется, вдогонку той ситуации, которая складывалась тогда в стране. А ситуация была взрывоопасной. Зрел и набирал силу национализм в союзных республиках, запахло сепаратизмом. Вновь образованные части и были призваны пресекать противоправные выступления внутри страны, а порой и вставать живым щитом между противоборствующими сторонами. Бригады-близнецы — 21-я (Центрального управления внутренних войск МВД СССР, ныне Центрального регионального командования внутренних войск МВД России) и 22-я (Управления внутренних войск МВД СССР по Северному Кавказу и Закавказью, ныне Северо-Кавказского регионального командования внутренних войск МВД России), созданные в одно и то же время — в 1988 году, и историю имеют почти одинаковую. Сразу же после создания — боевой поход по горячим точкам, которые к тому времени уже не гасли до самого развала Союза. Баку, Тбилиси, Фергана, Нагорный Карабах, Северная Осетия. Инициатором создания этих воинских частей был тогдашний командующий внутренними войсками генерал-полковник Юрий Шаталин, оставшийся в памяти знавших его людей как “генерал горячих точек”. В короткие сроки бригады оперативного назначения превратились в боеспособные, мобильные, четко организованные формирования. Их использование в служебно-боевой деятельности внутренних войск в то время и сегодня было и остается приоритетным. Они в первую очередь пополняются боевой техникой, современным оружием. Боевой подготовке личного состава, подразделений здесь всегда уделялось особое внимание. Потому что не было и года в их истории, когда бы они не находились в горячих командировках. Вместе с тем стоит сказать, что из-за колоссальных нагрузок, которые приходится выдерживать этим частям при ведении боевых действий, техническое и боевое перевооружение бригад не всегда отвечало реальным потребностям.

Уже потом у этих бригад была “первая Чечня”, где части пробыли почти всю кампанию. Огромный боевой опыт, большое количество награжденных, в том числе и медалью “Золотая Звезда” Героя России. И 21-ю, и 22-ю бригады во внутренних войсках по праву считают самыми заслуженными первопроходцами в новом для войск направлении. Этим бригадам, а еще таким же, как они, только чуть более молодым, — 33-й, 101-й и 8-й предстояло в новой кампании освобождать Грозный от бандитов.

Созданные для ликвидации “пожаров” в горячих точках, для решения внезапных оперативных задач, эти воинские части сравнимы со “скорой помощью”. Если говорить в общем, то оперативная бригада по своей структуре чем-то напоминает мотострелковый полк. Она больше "армейская" воинская часть, чем воинская часть внутренних войск в традиционном для советского периода понимании (конвой, сопровождение грузов, охрана крупных заводов оборонной промышленности, АЭС и т. д.). Но вместе с тем оперативная бригада имеет ряд характерных отличий, которые вытекают из главного ее предназначения — действия только на своей территории, борьба с незаконными вооруженными формированиями, бандитами, сепаратистами, проведение режимных и специальных мероприятий в населенных пунктах, участие в территориальной обороне страны, помощь погранвойскам. В бригаде нет тяжелого вооружения (для примера — в мотострелковом полку есть артиллерийский дивизион, в состав которого входят 122-мм самоходные артиллерийские установки или прицепная артиллерия — 122-мм гаубицы Д- 30). Главная движущая единица БМП и БТР. Есть артиллерийско-зенитный дивизион, но в его распоряжении лишь минометы, станковые гранатометы СПГ-9, зенитные установки ЗУ-23. Весь личный состав вооружен легким стрелковым оружием. И по большому счету воинская часть оперативного назначения — это в первую очередь инструмент правопорядка и законности. При этом, бесспорно, довольно весомый инструмент.

Вячеслав Овчинников, в 1999–2000 гг. главнокомандующий внутренними войсками МВД России:

“В период проведения контртеррористической операции в Дагестане, в Чечне, да и в Грозном со стороны высших армейских военачальников я хоть и редко, но слышал упреки в адрес внутренних войск. Высказывались они в горячке боя — мол, почему так медленно двигаются, был бы на том направлении армейский полк, задача уже давно была бы выполнена. Я всегда отвечал одно: если бы части внутренних войск могли бы с таким же успехом выполнять те задачи, что возложены на армию, зачем же тогда стране вообще армейские части? Всегда при этом пытался объяснить, что у внутренних войск своя специфика действий, и это факт, который нельзя оспорить. Федеральный закон “О внутренних войсках Министерства внутренних дел Российской Федерации” четко определяет круг наших задач”.

Непременная особенность оперативной части внутренних войск (что, кстати, полностью подтверждается ее названием) — постоянная боевая готовность, возможность переброски в зону конфликта в самые сжатые сроки с немедленным началом выполнения той или иной задачи. У 21-й и 22-й бригад больше дней, проведенных на Северном Кавказе, чем в местах постоянной дислокации. Эти бригады постоянно в боевой работе. Впрочем, это справедливо и для любой другой оперативной части внутренних войск. Сегодня они — одна из главных составляющих внутренних войск и на нынешнем этапе их истории, и в будущем.

Но развитие событий в Чечне в 1990-е годы прошлого века показало, что созданные для ликвидации напряженности в горячих точках, оперативные части столкнулись совсем не с тем врагом, для действий против которого они были предназначены. Боевики в Чечне в первую кампанию, и особенно во вторую, больше походили не на разобщенных ополченцев, фанатично борющихся за свою идею, а на хорошо подготовленную армию наемников-профессионалов, практически не отличающуюся от регулярного воинского формирования. Да и вооружение, которое использовали террористы, почти не уступало тому, что имелось в арсенале и внутренних войск и Российской армии. Опыт 1994–1996 годов подтверждал факт: одних внутренних войск дня борьбы с бандитами в Чечне было недостаточно.

И, казалось бы, именно этот опыт должен был подсказать, что для взятия Грозного сил одних лишь оперативных частей внутренних войск будет мало. Кроме того, это может повлечь за собой значительные потери. Дальнейшее развитие событий подтвердило это опасение. Только тогда в Грозном стали активнее использоваться воинские части Российской армии для прорыва наиболее укрепленных рубежей обороны противника. Для прорыва по классическим нормативам, прописанным в Боевом уставе Сухопутных войск. А в овладении городом со времен Великой Отечественной ничего не изменилось. Об этом говорили и до, и после штурма города многие военачальники и военные эксперты. Почему же сразу не прибегли к классической тактике? Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Возможно, не хватало достоверных сведений об организации обороны незаконных вооруженных формирований, об их численности, запасах боеприпасов.

Возможно, и этот факт тоже нельзя исключать, командование Объединенной группировки войск не хотело лишней шумихи вокруг грозненской операции — опасаясь, как бы “новый массированный штурм” не разбередил тот рубец, который на теле армии и в памяти общества остался еще с прошлой кампании. Может быть, хотели очистить город по накатанной в других населенных пунктах Чеченской Республики схеме — с наименьшими усилиями, без огневого поражения кварталов. Время показало: без значительных усилий очистить город от ваххабитов, наемников и чеченских боевиков не удастся. Понимание пришло быстро, и тогда даже самым большим противникам введения в бой армии пришлось изменить свое первоначальное убеждение.

Но это было потом, а 26 декабря в Грозный стали входить лишь бригады и батальоны оперативного назначения внутренних войск, поддерживаемые подразделениями ОМОН, СОБР и отрядами чеченского ополчения. Входить, слабо представляя, с каким сопротивлением им предстоит столкнуться на своем пути. И тут, пожалуй, несмотря на весь трагизм первых дней боев, можно сделать однозначный вывод: в сложных условиях только благодаря опыту офицеров, руководивших действиями своих подразделений, и стойкости солдат войскам удалось избежать катастрофических потерь первого штурма города в 1994–1995 годах.

Накануне

…Ведь самый страшный час в бою —

Час ожидания атаки.

Семен Гудзенко

Первое, если так можно выразиться, установочное совещание по предстоящим действиям в Грозном было проведено 21 декабря в Ханкале, только-только занятой федеральными войсками. Генерал-лейтенант Геннадий Трошев по поручению командующего ОГВ (с) сообщил прибывшим офицерам и генералам, что принято решение о проведении операции по уничтожению незаконных вооруженных формирований, засевших в чеченской столице. Именно на этом совещании было впервые озвучено, какими силами предстоит входить в город. Для проведения специальной операции в особом районе г. Грозный создаются оперативные группировки под условными обозначениями “Запад”, “Север” и “Юг”. По предложению командующего группировкой внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона РФ генерал-лейтенанта Михаила Панькова, руководить действиями подразделений на северном направлении предстояло полковнику Игорю Груднову, на южном полковнику Евгению Кукарину. Оба являлись офицерами внутренних войск, имели немалый боевой опыт. Груднов очень хорошо знал город еще по первой кампании. На западном направлении предстояло командовать генерал-майору Михаилу Малофееву, занимавшему до этого должность заместителя командующего 58-й армией Северо-Кавказского военного округа по боевой подготовке.

Затем генерал-лейтенант Владимир Булгаков довел общий замысел специальной операции. Действия были спланированы следующим образом: группировка “Запад” входит в Грозный со стороны Старопромысловского района; группировка “Север” — со стороны совхоза “Родина” и н.п. Алхан-Чуртский; группировка “Юг” — через населенный пункт Старая Сунжа (пригород чеченской столицы, расположенный на ее восточной окраине, вблизи 3-го и 4-го микрорайонов), что во многом повторяло замысел первого штурма Грозного в 1994 году.

К операции привлекались: от внутренних войск — немногим более 3 тысяч военнослужащих и 150 единиц бронетехники; от органов внутренних дел и ГУИН — около 1,5 тысячи и от чеченского ополчения — 500 человек. Всего — около 5,5 тысячи человек^[14].

Овладение Старопромысловским районом г. Грозного было первым этапом операции. Этим, в частности, объясняется, почему на данном направлении создавалась наиболее мощная, по сравнению с двумя другими, группировка сил и средств. В нее вошли 21-я отдельная бригада оперативного назначения внутренних войск и приданные ей 1 — й батальон 674-го полка оперативного назначения (г. Моздок), 330-й отдельный батальон оперативного назначения (г. Киров), танковая рота 93-го механизированного полка внутренних войск с девятью танками Т-62 (г. Новочеркасск), артиллерийский дивизион 120-мм минометов 48-го полка оперативного назначения, а также ОМОН УВД Свердловской и Пермской областей, СОБР Дальневосточного, Западно-Сибирского, Восточно-Сибирского, Северного и Северо-Западного, Волго-Вятского РУБОП (всего около 600 человек). Также планировалось привлечь до 600 человек чеченского ополчения, прошедшего недельную подготовку в пункте временной дислокации 21 оброн.

В резерв командира 21-й бригады назначалось по одной мотострелковой роте от 245-го и 276-го мотострелковых полков Российской армии и танковая рота 245 мсп. Но с условием, что они будут находиться на рубежах блокирования, то есть в боевых порядках своих полков.

Присутствовавший на совещании командир 21-й отдельной бригады оперативного назначения полковник Геннадий Фоменко так вспоминает тот день: “На совещании рассматривались и другие вопросы, связанные с предстоящими действиями по Грозному, но в основном это касалось командующих направлениями, мы же, командиры соединений и воинских частей, кинулись знакомиться друг с другом, записывая номера радиосетей, позывные и места нахождения командных пунктов. Я успел записать необходимые данные у командиров 205 омсбр, 245, 276 и 423 мсп, обеспечивающих действия бригады.

Представился командующему западным направлением генерал-майору Малофееву — мы с ним виделись впервые на этом совещании. Условились встретиться на следующий день, 22 декабря, на командном пункте 245 мсп, где размещался его пункт управления, чтобы детализировать выполнение поставленной задачи.

Затем я представился командующему группировкой войск особого района г. Грозный генерал-лейтенанту Владимиру Булгакову, мы тепло обнялись, так как только 6 декабря распрощались, и бригада из группировки федеральных войск “Северная” (ею тогда командовал Булгаков) перешла в подчинение командующего группировкой “Западная” генерала Шаманова, и вот так сложилось, что 21 декабря мы вновь перешли в подчинение Булгакова. Бригада всегда была на хорошем счету и в группировке Трошева, и в группировке Шаманова. Коротко обменялись информацией, я доложил, что был ориентирован в горы на населенный пункт Советское (Шатой), но резко все изменилось. Владимир Васильевич пояснил, что горами в это время будет заниматься наш общий знакомый генерал М.А. Ашуров (он командовал группировкой “Северная” до Булгакова). Суть его действий состоит в том, чтобы не допустить беспрепятственного проникновения бандформирований из горной в равнинную часть Чечни. Необходимо было на севере горной части создать полосу прикрытия из опорных пунктов, минно-взрывных заграждений в сочетании с системой огня, а на юге тактическими воздушными десантами захватить господствующие высоты, перекрывающие пути маневра боевиков и маршруты доставки оружия и боеприпасов, особенно со стороны Грузии.

“Твоя бригада на первом этапе идет на главном направлении, — добавил он, — знаю, справишься, детали операции уточню позже”.

Тревожное чувство не покидало меня все время, пока я ехал из Ханкалы в бригаду”.

Тревожился комбриг не случайно. К тому времени бригада с 18 сентября по 21 декабря 1999 года участвовала в десятках спецоперациях, пройдя через все созданные тогда в Чечне войсковые группировки. Фоменко имел полное представление о наличных силах, применяемых в Чечне, многих командиров соединений и воинских частей знал лично. Вывод напрашивался сам собой: сил этих было явно недостаточно для активных действий на двух направлениях — в столице Чечни и в горах. Значит, необходимых резервов для Грозного не будет. Тяжесть ответственности за выполнение поставленной задачи возрастала многократно.

Примечателен тот факт, что конкретной даты начала активных действий в Грозном ни Трошев, ни Булгаков не назвали.

Многих опытных офицеров, а об этом вспоминают сегодня участники того совещания, встревожило и то, что при постановке задачи практически не применялось слово “штурм”. Речь шла о специальной, “милицейской”, oneрации. Командование группировки вроде бы понимало, что в Грозном будут находиться крупные бандформирования, но само решение по их уничтожению было упрощенным. И реализовать его планировалось как бы по облегченному варианту. Но ведь уже был горький опыт взятия Грозного в первую кампанию, и он обязан был подсказать другой вариант действий. Однако…

Вернемся на несколько дней назад и коротко расскажем о том, чем занималась софринская бригада до того момента, когда ее командир получил распоряжение войти в состав созданной для овладения города группировки. Эта боевая хронология даст исчерпывающее представление о той интенсивности, с которой развивались события в декабре 1999 года на территории Чечни, и том, с каким напряжением приходилось действовать воинским частям внутренних войск, входящим в состав Объединенной группировки войск (сил).

Бригада оперативного назначения прибыла в состав группировки войск в Северо-Кавказском регионе во второй половине сентября 1999 г. Она имела в своем составе помимо управления три батальона оперативного назначения, артиллерийско-зенитный дивизион и ряд подразделений боевого и тылового обеспечения — всего более тысячи человек.

8-9 декабря прямо с марша, совершенного из станицы Червленная, где к тому времени располагался пункт временной дислокации софринцев, подразделения бригады приняли участие в специальной операции по освобождению Урус-Мартана от незаконных вооруженных формирований (о нем мы уже упомянули выше).

Сразу после овладения Урус-Мартаном поступило распоряжение о проведении специальных операций во всех населенных пунктах южного подбрюшья Грозного, и в первую очередь в тех из них, куда федеральные войска до того момента не заходили. Установка командующего ОГВ (с) была такова, что в населенных пунктах проводят досмотр или специальную операцию только сотрудники МВД и военнослужащие внутренних войск. В периоде 11 по 15 декабря бригада зачищала селения Гойты, Гойское, Кулары, Краснопартизанский.

Следует особо подчеркнуть, что все эти операции проводились на фоне замены части личного состава бригады и продолжающегося перемещения части подразделений, особенно тыловых, из прежнего пункта временной дислокации к новому биваку, установленному в н.п. Алхан-Юрт. Примечательно, что в этих спецоперациях принимали участие солдаты и сержанты, только 10 декабря прибывшие в подразделения на замену. Боевого опыта у них практически не было. Но обстановка благоволила софринцам: все новички прошли обкатку в более-менее спокойной обстановке. Многие впервые видели местных жителей, изучали особенности застройки дворов, улиц. Это был неоценимый реальный опыт.

С 16 по 20 декабря личный состав бригады совместно с приданными СОБР и ОМОН провели зачистку населенных пунктов Гикаловский, Чечен-Аул, Пригородное, Октябрьское и всей территории вокруг Новых Промыслов. Населенные пункты к югу от Грозного были освобождены от бандформирований, полки Министерства обороны, ломая сопротивление передовых позиций отрядов чеченских боевиков, почти подошли к окраинам Грозного.

После того как было принято решение о включении 21-й бригады в группировку особого района г. Грозный, уже 22 декабря в пункт временной дислокации софринцев стали прибывать подразделения внутренних войск и органов внутренних дел: 1 бон 647 пон с минометной батареей и взводом разведки полка. Руководил всеми этими подразделениями сам командир части полковник Сергей Наседко. Прямо с марша прибыл 330 обон на БТР-70. В течение всего дня небольшими партиями в бригаду прибывали чеченские ополченцы. Их к концу дня набралось 258 человек.

Накануне в базовый лагерь 21-й бригады прибыл отряд СОБР Северного и Северо-Западного РУБОП. Через некоторое время на “Икарусах” были доставлены бойцы СОБР Волго-Вятского, Южного, Дальневосточного, Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского РУБОП. Приехали также сотрудники ОМОН УВД Свердловской и Пермской областей.

Прибывшие командиры в штабе бригады ставили на учет свои подразделения и получали первые сведения о предстоящих действиях. Сразу же решались вопросы по доукомплектованию их средствами бронезащиты, боеприпасами, продуктами питания, другими материальными средствами.

23 декабря 276-й мотострелковый полк, в задачу которого входило блокирование Старопромысловского района Грозного по южному обводу, встал на хребет Соляной балки, но не смог приблизиться к окраинам города. В районе улицы Алтайской и Карпинского кургана (высота отм. 283,8), подразделения полка встретили упорное сопротивление бандформирований в заранее подготовленных районах обороны. Такое развитие событий не позволило провести рекогносцировку района предстоящих действий. Кроме этого все командование западной группировки особого района г. Грозный в этот же день было вызвано на очередное совещание в Ханкалу. Там генерал Булгаков на макете Грозного уточнил задачи всем группировкам, более подробно остановился на общем возможном характере действий противника, затем довел сигналы управления и взаимодействия. Командирам воинских частей были выданы боевые документы, в том числе и планы Грозного.

Здесь же генерал Булгаков поставил задачу командующему западного направления генерал-майору М.Малофееву и командиру 21 оброн рассечь по улице 9-я линия Старопромысловский район, частью сил блокировать восточную сторону, а основными силами в западном направлении на всю ширину района провести специальную операцию до поселка Загряжский, то есть на выход из Старопромысловского района к Армянской балке. В случае успеха начать специальную операцию и на восточном направлении. При этом глубина задачи составила 3 километра. Для ее выполнения командующий дал софринцам не более 4 суток. Действия предполагалось вести только в светлое время, продвигаясь вглубь кварталов города.

Итоги совещания показывали: события начали форсироваться. Правда, чем это вызвано, многим пока было не вполне ясно. Ведь целый ряд вопросов по-прежнему оставался без ответов. Сроки начала операции не обозначались, полноценных сведений о бандформированиях, засевших в Грозном, их опорных пунктах, организации обороны командующий особым районом также не называл. Даже несмотря на все более конкретную постановку задач, многие командиры были уверены, что операция начнется никак не раньше первой декады января. В противном случае качественно подготовить личный состав и технику не удастся. Никому не хотелось верить, что входить в Грозный снова, как и 5 лет назад, придется под Новый год..

24 декабря комбриг софринцев вместе с командирами подразделений выехал на рекогносцировку в Соленую Балку Старопромысловского района. На местности предстояло уточнить положение сторон, определить исходный район сосредоточения всех сил бригады с приданными подразделениями перед началом действий, тем более что базовый район находился в 12 километрах от города. Кроме этого Фоменко надеялся узнать у командиров полков Министерства обороны более подробные сведения о противнике, его опорных пунктах, системе огня.

Геннадий Фоменко, в 1999–2000 гг. командир 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск МВД России, полковник, Герой России:

“Прибыв в Соленую Балку, на высоте 272,8 я увидел передовой командный пункт генерала Малофеева, он руководил действиями подразделений 276 мсп по захвату высоты 283,8 (Карпинский курган), являющейся ключевой для обеспечения безопасности правого фланга софринской бригады. В районе высоты шел ожесточенный бой, работала артиллерия полка, наносили удар боевые вертолеты, танки вели стрельбу прямой наводкой. Видимо, этот опорный пункт был крепким орешком.

Часть сил (ОМОН, СОБР, группы прикрытия от 21 оброн), прибывшая с нами, приступила к проверке всех домовладений Старых Промыслов в Соленой Балке, обеспечивая безопасность предстоящего района сосредоточения войск. Командиры батальонов и рот рассредоточились по гребню господствующей высоты 298,0. Мы с офицерами штаба, начальником артиллерии выбирали ориентиры и хорошо видимые здания, трубы, складки местности, другие предметы и привязывали к ним задачи подразделениям, с тем чтобы на местности каждый командир роты, батальона четко видел свою разграничительную линию, свою задачу, ближайшую и дальнейшую, и район сосредоточения резервов. Оценивая сложившуюся на 24 декабря обстановку в полосе предстоящих действий бригады, я понял: точное выполнение директивы по вводу бригады с приданными силами на ул. 9-я линия для рассечения Старопромысловского района может иметь тяжелейшие последствия. С высоты 298,0 этот район четко просматривался, и сама конфигурация местности, дорога, ведущая к въезду на ул. 9-я линия, наличие с правой стороны господствующей линии пятиэтажных домов, а с левой стороны парковой зоны и административной застройки — базы отдыха нефтяников и застройки одноэтажными частными домами — все это позволяло не только устроить засаду, а подготовить несколько огневых мешков, и самое пагубное то, что выход из той мышеловки можно было плотно закрыть, используя защитные свойства бетонных сооружений гаражей и здания профилактория нефтяников.

На минометной позиции

Генерал-майор Михаил Малофеев

Здесь же я принял иное решение и, переехав на передовой командный пункт генерала Малофеева, доложил его. Мое предложение сводилось к тому, чтобы рассечь Старопромысловский район силами разведподразделений 21 оброн, разведывательной роты 674 пон, разведвзводом 330 обон, отрядом гантамировского ополчения (до 100 человек) по улице 12-я линия, а захватив коридор, немедленно ввести туда основные силы.

Если эту задачу выполнить не удастся, то на широком фронте от улицы 12-я линия до Газгородка (Соленая Балка, отметка 180,9) включительно, имея в первом эшелоне четыре батальона оперативного назначения (1,2,3 бон 21 оброн, 1 бон 674 пон), провести разведку боем, чтобы выявить опорные пункты противника, его положение, хотя бы частично разведать замысел боевиков по обороне Грозного.

Если наступлению будет сопутствовать успех, на том или другом направлении предусматривался ввод в бой резервов, а в уже занятой полосе — выставление тыловых заградительных рубежей за счет личного состава 330 обон, СОБР и ОМОН, а также чеченского ополчения.

Заслушав мое решение на ввод бригады, которое отличалось от директивного, генерал Малофеев сказал, что его целесообразность необходимо будет доказывать. Хотя сегодня оно наиболее реально отвечает обстановке.

Я видел, что Михаил Юрьевич нервничает. Видимо, чего-то я не знал о том, что служит этому причиной. Побыв некотороевремя на его передовом командном пункте, я стал понимать, что срываются сроки завершения блокирования Грозного на западном направлении. 276 мсп несет потери. При мне из района боестолкновения на МТЛБ привезли убитых и раненых. Окровавленный начальник разведки полка, еще под впечатлением боя, рассказывал о хорошо укрепленном узле обороны на Карпинском кургане”.

О корректировке первоначального решения пришлось докладывать в штаб группировки особого района. Несмотря на то, что новый замысел отличался от первоначального решения командующего и не вписывался во временные показатели общего начала специальной операции, Булгаков тем не менее согласился с ним, а после доклада в ОГВ (с) генерал-полковнику Виктору Казанцеву подтвердил, что новый вариант действий в Старопромысловском районе принимается.

25 декабря полковник Фоменко с 9 утра в районе Соленой Балки проводил рекогносцировку с начальником разведки бригады майором Андреем Камышевым, командирами разведподразделений, которым предстояло первыми входить в Грозный. Здесь же находились и командиры батальонов и рот, офицеры штаба западного направления. Они на местности разбирали детали предстоящих действий.

В 11 утра командира 21-й бригады срочно вызвали на передовой командный пункт генерала Малофеева, где тот сообщил, что командующий определил время “Ч” — спецоперацию необходимо было начать завтра, 26 декабря, в 6 часов утра.

Геннадий Фоменко:

“Я опешил. Как завтра? Все силы в базовом районе подАлхан-Юртом. Надо же выйти хотя бы в исходный район. 276 мсп до этого времени еще не выполнил задачу по прикрытию правого фланга. Время сейчас 11.30, все командиры со мной. Полтора часа возвращаться обратно. И вообще, надо же понимать как такую массу людей, материальных средств, техники в одночасье экипировать, погрузить. Только для совершения марша необходимо иметь в данной ситуации не менее трех маршрутов движения. Мост в населенном пункте Алхан-Кала через Сунжу один, пропускная способность в один ряд. Объезд Алахан-Калы через Закан-Юрт займет 4–5 часов. От объема предстоящей работы шла кругом голова.

Командующий западным направлением был не менее меня ошарашен полученным распоряжением. Единственно, что он сказал: “О переносе времени “Ч” не может быть и речи”. Так сказал Булгаков”.

Судя по всему, в принятии решения о начале специальной операции в Грозном Булгаков тоже не был самостоятелен. Как опытнейший военачальник, понимавший, что еще не все сделано для подготовки к предстоящим действиям, он все же был вынужден дать приказ на ввод в Грозный подразделений группировки особого района. Подтверждение такому развитию событий находим в книге Максима Федоренко “Русский гамбит генерала Казанцева”^[15]:

“В кабинете командующего Объединенной группировкой войск (сил) на Северном Кавказе в Центре боевого управления 24 декабря 1999 года раздался звонок аппарата ВЧ. Звонил министр обороны Российской Федерации Игорь Сергеев.

“Слушаю, товарищ министр”, взяв трубку, ответил генерал-полковник Виктор Казанцев.

Министр обороны сразу спросил, почему не началась операция по освобождению Грозного.

“Товарищ министр, войска еще не готовы войти в город, — доложил Казанцев. — Еще бы дней десять, чтобы подготовить штурмовые отряды”.

“Нет больше времени”, — послышалось в ответ”.

Примерно об этом же говорит в своих воспоминаниях генерал Геннадий Трошев, в ту пору командующий группировкой войск “Восточная”^[16]:

“Вокруг этой операции было много “военно-политической суеты”. Москве хотелось поскорее услышать доклад о захвате чеченской столицы.

— Нельзя долго держать город в блокаде! — бомбили нас по телефонам. — На вас вся страна смотрит, весь мир… Уже начались политические спекуляции… Не тяните со штурмом!.. Грозный — ключ ко всей чеченской кампании…

В общем, нас толкали в спину. Булгакова, как руководителя операции, просто задергали. Не успев толком перегруппировать силы, он все-таки вынужден был начать штурм”.

Коль скоро время “Ч” было определено неумолимым приказом, командиру 21-й бригады предстояло в немыслимо короткие сроки провести огромный комплекс организационных мероприятий — ведь уже завтра (!), меньше чем через сутки, его подразделения должны приступить к боевым действиям в городских кварталах.

Вернувшись на место рекогносцировки, Фоменко собрал командиров и объявил о решении командующего. Оно взволновало офицеров, но в то же время мобилизовало их на решение срочных задач по подготовке к предстоящим действиям. Комбриг немедленно связался по радио со своим заместителем полковником Анатолием Епифановым, оставшимся в базовом лагере под Алхан-Юртом. Личный состав был поднят по тревоге. Также, по радио, Фоменко определил время выдвижения и маршруты движения колонн всех боевых подразделений бригады и приданных сил. В пункте временной дислокации для его охраны и обороны оставалась только одна рота и заместитель командира бригады по работе с личным составом полковник Владимир Кузнецов.

Уже после отдачи необходимых распоряжений комбриг вместе с начальником разведки бригады продолжили на местности детализировать последовательность выполнения задачи разведподразделениями и возможные варианты развития ситуации. Затем на передовом командном пункте 276 мсп командующий западным направлением генерал Малофеев заслушал решение командира софринской бригады. В это время на КП находились все командиры частей Российской армии, обеспечивающих блокирование Старопромысловского района. Малофеев дал указание к 6.00 26 декабря развернуть его командный пункт на высоте 298,0 (Соленая Балка). Здесь же он рассмотрел основные вопросы организации взаимодействия, определил порядок открытия огня полковой артиллерии и танков.

В условиях жесточайшего цейтнота, на пределе физических сил заместителю командира бригады полковнику Анатолию Епифанову и начальнику штаба подполковнику Андрею Беляеву удалось так организовать выход колонн из базового лагеря под Алхан-Юртом и последующий марш, что все они в кратчайшее время прибыли в исходный район сосредоточения — Соляную Балку. Это стало возможно благодаря исключительной ответственности офицеров и всего личного состава бригады, их способности быстро мобилизоваться для решения боевой задачи.

Первая колонна уже к 16.00 — еще до наступления темноты — достигла конечной точки маршрута. При этом танковая рота 93-го механизированного полка, двигавшаяся по маршруту, который среди других был наиболее приближен к городским окраинам, попала под минометный обстрел. К счастью, на броне не было личного состава. Темп и направление движения танков были оперативно скорректированы, бронемашины удалось вывести из-под огня.

Через час прибыл и 2-й батальон оперативного назначения на бронетранспортерах и стал размещаться на месте уже при свете фар. Остальные батальоны прибывали и стояли в колоннах за хребтом, так как местность не позволяла сразу заходить в район. В то время когда полковник Фоменко проводил вечернее совещание с командирами подразделений, уточняя задачи на завтрашний день, по району сосредоточения первого эшелона бригады был внезапно открыт минометный огонь. Работало 5–6 минометов, при этом стрельба, по-видимому, велась на предельной дальности. Это стало неприятным сюрпризом: получается, боевики внимательно следили за развертыванием подразделений бригады. Увидев движение новых войск, бандформирования успели совершить маневр артиллерией и перенести огонь на прибывшие батальоны.

Чтобы избежать потерь, комбриг принял решение немедленно вывести из района сосредоточения подразделения бригады. Удивительно, но факт: если заходили в район в течение часа, то вылетели из него за 15 минут. При этом в темноте, не включая фары, механики-водители виртуозно выводили машины. Пострадавших в этой суете не было. Новым районом размещения основных сил стала лощина у компрессионной станции в двух километрах от Соляной Балки.

После обстрела наступила тишина, послышались крики раненых, команды. Оказалось, что больше всего досталось 330-му батальону оперативного назначения. Это был тревожный сигнал: операция еще не началась, а группировка уже понесла первые потери. У кировчан несколько солдат получили осколочные ранения.

До глубокой ночи в новом полевом лагере наблюдалось движение: готовилась техника, выдавались боеприпасы и сухой паек, ставились палатки, люди устраивались на короткий — не больше четырех часов — отдых. Начальник медицинской службы капитан Макаров выяснял места развертывания полевых медицинских госпиталей Министерства обороны и кратчайшие пути подвоза к ним раненых. Софринская бригада в своем временно штате хотя и имела небольшую медицинскую роту, но при таком количеств войск вряд ли было возможно оказывать квалифицированную медпомощь случае большого числа раненых. Комбриг нарезал задачи командира подразделений внутренних войск, ОМОН, СОБР, еще раз обозначая свс замысел: сначала разведка боем силами разведподразделений и групп чеченского ополчения. Последующие задачи батальоны должны были получить только после действий разведчиков.

Напряжение, казалось, достигло своего пика, тревога за завтрашш день при том, что все были вымотаны форсированным маршем, не давала уснуть. Многие, особенно офицеры штаба бригады, командиры батальонов рот, так и не сомкнули глаз…

«Слушай боевой приказ!»

В городе стрелял каждый дом

“Город, которого нет”, — так написал один из журналистов, рассказывая о боях в Грозном еще во время первой чеченской кампании, когда некогда большой и красивый город войной был сильно разрушен. Трагедия чеченской столицы длилась ровно столько, сколько длилась драма Чечни в 1990 — начале 2000 годов. Сами чеченцы в то время уже отказывались извлекать из глубин памяти далекие воспоминания о мирной жизни. Помнит ли кто-либо из них сегодня о том, мирном Грозном, зеленом и удивительно красивом?

Оказывается, помнит и с болью в сердце, с щемящей тоской рассказывает о мирных и счастливых днях. Эти воспоминания объединили коренных грозненцев и помогли создать интернет-сайт www.gorod-grozny.ru. Его титульная страница открывается обращением ко всем читателям: “Этот сайт посвящается г. Грозному. Его прошлому, настоящему и будущему.

Волею судьбы наш город пережил множество нелегких периодов. Несмотря на это, он продолжает жить.

<…>

На этом сайте не место экстремизму. Запрещено размещать любые материалы, а также ссылки на сайты, которые пропагандируют межнациональную рознь. Грозный всегда был интернациональным городом.

Желаем всем нам воссоздать наш город, хотя бы в своей памяти, и передать эту память будущему поколению”.

Этот сайт больше, чем просто познавательный интернет-ресурс, аккумулирующий информацию по отдельно взятому населенному пункту. Это скорее дневник-воспоминание, дневник-исповедь тех, кто когда-то считал себя коренным жителем столицы Чечни и кто был выкинут взрывной волной войны из Грозного в самые разные уголки России. Читать эти воспоминания, каждое из которых будто крик раненой птицы, порой невыносимо трудно. Люди рассказывают о своем городе, как о живом, но тяжело больном человеке, трепетно обращаясь к прошлому. Эти воспоминания дают возможность почувствовать, как грозненцы любили свой город, какая атмосфера взаимопомощи, уважения друг к другу независимо от национальности была в нем до тех проклятых 1990-х годов:

Лидия (2007-07-13 12:11). «Эти трое стоят на фоне Асланбека Шерипова, Гапура Ахриева и Николая Гикало (памятник на площади Дружбы народов. — Авт.). Надо же, вспомнила. Тут недалеко был магазин для молодоженов. Я туда ходила. Еще недалеко, на проспекте Победы, был радиоклуб. Я заканчивала курсы машинисток-телеграфисток. Мама туда отправила, на всякий случай получить специальность, если в институт не поступлю. А я еще и курсы кройки-шитья закончила, в доме, по-моему, или ДК Армии. Все возможности были в Грозном, и город был очень цивильный. Как жаль!»

Римма, Москва (2007-09-01 0:44), и он восстановился,. Почти полностью…”

joe (2007-09-06 1:33). "Да стены-то восстановят… а два поколения — погибших и разбросанных по всей земле…”

Максим (2008-04-22 11:48). "Да уж какой дурак теперь туда поедет по своей воле”.

Виталий (2008-05-15 11:19). "А я бы, наверно, поехал, хотя бы на денёк. Посмотреть на свой дом, на Сквозном переулке, 26. Взглянуть на школу № 55, но, по информации, от неё ничего не осталось. Как печально думать, что там, где когда-то жил, ничего не осталось. Ничего…”.

karina75 (2008-06-30 3:51). "Очень хочется вернуться, да некуда.

А и город уже не тот, да и друзей порастеряла, не найти”.

Светлана (2008-08-06 1:26). "Да! Хотелось, конечно, походить по городу, посмотреть, каким он стал теперь, но нам, русским, дорога туда закрыта, увы. К кому нам ехать?”

Ностальгию бывших грозненцев по мирным временам, которые объединяли людей различных национальностей, живших, работавших здесь, любивших свой город, можно понять. Дудаевский режим, первая чеченская война, последующие за хасавюртовскими соглашениями два года масхадовщины безжалостным катком прокатились по славянскому населению чеченской столицы. К началу второй чеченской кампании в Чечне, в Грозном осталось минимум русских — большинство стали жертвами беззакония, не вытерпев унижений и опасаясь за свою жизнь, они вынуждены были уехать из республики. Конечно, среди них было огромное количество квалифицированных специалистов. Тем, кто остался, просто некуда было ехать, они ежедневно жили в страхе за свою жизнь. Ведь искать защиты и правосудия было не у кого. Чечня при новом режиме стала государством, в котором основной профессией был бандитизм во всех его проявлениях. Инфраструктура и промышленность чеченской столицы, и без того серьезно пострадавшая в первую чеченскую кампанию, к 1999 году оказалась окончательно разрушенной — из-за отсутствия специалистов, способных ее поддерживать в рабочем состоянии, а главное желания самого правительства хоть как-то использовать уцелевшую промышленность. На восстановление требовались деньги, знающие профессионалы, безопасность. Ничего этого не было. Была отработанная система похищения и торговли людьми, грабежи, убийства — под вывеской “независимой Ичкерии”, нашедшей свой путь государственного устройства.

2000 год. Грозный. Следы войны…

1970-е годы. Грозный. Воспоминание о мире

РОСС11ЙСКАЯ ПPECCA О KOНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ

ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

«Парламентская газета», 18 декабря 1999 года

«Но при всем том факт остается фактом: а чеченской глубинке сегодня без проблем можно отыскать не только бородатых боевиков, но и титулованных красавиц. А вот с инженерами и техниками, бухгалтерами и юристами, врачами и педагогами дела обстоят куда как хуже. Не расстрелянных, не покинувших родные края, не утративших квалификацию «спецов» ныне в республике так мало, что впору говорить о почти полном кадровом вакууме.

Естественно, без последствий все это не могло остаться и не осталось. И прежде всего в производственной сфере, где уничтоженных и изгнанных специалистов из числа славян заменить было просто некем. Наглядный пример — обеспечивавшая в свое время электричеством и Грозный, и ряд окрестных районов ТЭЦ-3. Уцелев в ходе первой войны, она так толком позже и не заработала по той простой причине, что для обслуживания сложного турбинного и сетевого хозяйства не нашлось ни инженеров, ни даже техников. Аналогичным образом «накрылось» в Чечне и железнодорожное сообщение: грабить поезда и водить их — вещи все-таки разные. Или возьмите старейший на Северном Кавказе завод ”Красный молот”. Из крупного поставщика оборудования для нефтедобычи он сначала превратился в нечто вроде кустарной мастерской, а потом и вовсе — в пристанище бандитов, по которому сейчас бьют наши штурмовики».

Примерно об этом же в январе 2000 года рассказывал российским журналистам полномочный представитель Правительства РФ в Чеченской Республике Николай Кошман. Он с болью описывает, что творилось в Чечне в 1997–1999 годах: “Мы оставили в покое бандитов на три года. Масхадов обещал, что Чечня станет Саудовской Аравией, обещал золотые краники и кисельные берега. Вместо этого все уничтожили. Все провода сняты, цветные металлы вырваны. В некоторых местах даже опоры под корень срублены. Уворовано 120 тысяч тонн нефти только с магистрального трубопровода. Где деньги? Пошли на закупку оружия и личное обогащение. Нигде ничего не построили. Здесь есть своя нефть, ее добыча упала в десять раз с девяностого года”^[17].

Что можно было сказать о городе, “которого нет”, в конце декабря 1999 года? О городе, который еще не так давно был представлен в Большой Советской Энциклопедии таким образом:

“Грозный, город, столица Чечено-Ингушской АССР. Расположен в долине р. Сунжа и на склонах прилегающих возвышенностей. Железнодорожная станция на линии Ростов-на-Дону — Баку, узел шоссейных дорог. 349 тысяч жителей в 1971 году. Третий после Ростова-на-Дону и Краснодара по числу жителей город на Северном Кавказе.

Возник в 1818 году при сооружении Сунженской оборонительной линии как русская крепость Грозная. В декабре 1869 года крепость, утратившая свое военное значение, переименована в г. Грозный. В 1893 году через Грозный прошла железная дорога Беслан — Петровск-Порт (ныне Махачкала). В 1893-м близ города ударил мощный нефтяной фонтан, положивший начало добыче нефти. В начале XX века Грозный превратился в крупный промышленный центр Северного Кавказа. К 1917 году сложились два нефтяных района — Старые и Новые Промыслы, работали нефтеперегонные заводы, чугунолитейный завод и механические мастерские.

В 1970 году предприятиями Грозного произведено свыше 72 процентов всей промышленной продукции республики. Имеются нефтяной и педагогический институты, 9 средних специальных учебных заведений, 2 драматических театра, театр кукол, филармония. Музеи: краеведческий, изобразительных искусств. Телецентр”.

В декабре 1999 года названия театров, институтов, улиц на картах командиров федеральных войск уже не свидетельствовали о культурном и научном потенциале третьего по величине города Северного Кавказа, они обозначали рубежи обороны или наступления, линии разграничения действующих войск.

И с ярким эпитетом, придуманным журналистской братией — “Грозный — это город, которого нет” — вряд ли согласились бы те солдаты, кто 26 декабря и в последующие дни продирались сквозь кварталы чеченской столицы. Хотя они, думается, были бы рады, если бы этот эпитет соответствовал действительности. Слишком устали войска воевать в городе, "которого нет", слишком дорогой ценой давалось овладение этим "пустым" местом. Город существовал, и этот город снова нужно было очистить от бандитов, превративших его в крепость.

Боевики приложили максимум усилий для создания мощных укреплений по всему Грозному. Их прочность и неприступность испытывали на себе российские подразделения, штурмующие столицу Чечни.

Описание Грозного-99 весьма отличается от того, что мы нашли в энциклопедии…

По данным разведки, в Грозном имелось 72 убежища, из них 27 убежищ третьего-четвертого класса защиты, все они сохранились в хорошем состоянии после ведения боевых действий в декабре 1994 — январе 1995 года. Многие убежища имели несколько выходов, удаленных от основного входа, а ряд из них были связаны с подземными коммуникациями.

На последних хотелось бы остановиться чуть подробнее. В том, что боевикам удавалось достаточно эффективно противостоять натиску федеральных войск, была немалая заслуга этого самого “подземного Грозного”. Важность подземных сооружений боевики поняли еще в прошлую чеченскую кампанию. Прекрасно зная “верхний” Грозный, они очень уверенно ориентировались и в его нижнем ярусе. Как это ни странно, но в разрушенном городе подземные коммуникации остались в достаточно исправном состоянии. Сооружения гражданской обороны — бомбоубежища, укрытия, система канализации и туннели инженерных коммуникаций, а также старые выработки нефтяных разработок начала века — весь этот подземный комплекс с началом спецоперации был активно задействован боевиками для скрытного и оперативного движения по районам Грозного. Для федеральных войск грозненские подземелья обернулись настоящей головной болью — об этом говорили солдаты и офицеры, принимавшие участие в боях. Нередко на наиболее угрожающем направлении боевикам удавалось в кратчайшие сроки оборудовать опорный пункт, узел обороны, огневую точку, немедленно переместившись из другого менее опасного района по подземным коммуникациям. И с тем же успехом покинуть поле боя без вреда для себя опять же по этим туннелям. Кроме этого, бомбоубежища использовались ими по своему прямому назначению: бетонные перекрытия обеспечивали полную безопасность от налетов авиации и массированных ударов артиллерии российских войск. В подземных сооружениях боевиками были устроены многочисленные схроны с боеприпасами и оружием — их сеть покрывала почти весь Грозный, позволяя бандитам спокойно пополнять свой потрепанный в боях арсенал. Также в укрытиях под землей боевики размещали госпитали для своих раненых.

Вот как об этой проблеме писала одна из российских газет спустя полтора года после того, как город был освобожден от незаконных вооруженных формирований.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

"Известия”. 4 октября 2001 года

"Вчера сотрудники милиции и военнослужащие внутренних войск МВД России впервые попробовали провести "подземную техническую зачистку" — совместную операцию по разминированию подземных коммуникаций в Грозном. В Ленинском районе в коллекторах ликвидировано большое количество тайников с оружием и боеприпасами экстремистов. Найдено более 20 единиц стрелкового оружия и свыше 1115 килограммов взрывчатки. Известно, что в подземельях Грозного до сих пор хранятся огромные запасы, сделанные сепаратистами. Да и сами подземелья — это настоящий ад.

После взятия Грозного зимой 95-го специалисты санэпидемслужбы, приехавшие в командировку, умоляли военных: "Помогите очистить городские системы канализации и ливневые стоки". Они были забиты трупами наших солдат, боевиков, мирных жителей. На неполную очистку только центральных подземных улиц ушли месяцы. За остальные никто не брался.

Тогда российские военные впервые столкнулись с подземным Грозным. Сеть коммуникаций, коллекторов, странных, оставшихся еще с давних времен коридоров опутывает весь город. Известно, что Дудаев после прихода к власти стал готовить республику к обороне. Человек с высшим военным образованием понимал значение подземных коммуникаций и буквально закапывал деньги в землю — рылись новые тоннели, укреплялись старые. Сейчас практически весь город можно пройти из края в край, ни разу не появившись на поверхности.

Планы грозненской подземки, несомненно, есть у боевиков, оставшихся для совершения диверсий. Есть у них и специальный опыт передвижения под землей. Чего не скажешь о федеральных подразделениях…

— Мы что делаем — находим такой люк и кидаем туда взрывчатку, авось небольшой завальчик будет, боевики не сразу его разберут, — говорит майор-сапер Александр Полежаев из Ленинской военной комендатуры Грозного. — А то сидим как идиоты — не знаем, откуда нападения ждать: сбоку, сверху, снизу.

— "Чехи" как сурки — отстрелялись и уползли в свои подземные норы, — делится впечатлениями один из офицеров подмосковного ОМОНа, блокпост которого расположен на печально знаменитой площади Минутка. — Вот знаю, что не могли никуда уйти, все вокруг просматривается. А посылаю группу в это здание и нет никого. В подвал, конечно, спускались, минировали, но там сам шайтан ногу сломит!"

Неоспоримый факт — подземные коммуникации были важнейшей составляющей в общей системе обороны города. И очень эффективной составляющей. Боевики обладали подробнейшей схемой подземного Грозного. Укрытия и коммуникации были ими заранее подготовлены и расчищены от завалов прошлой войны. Подземелье работало на боевиков. Офицеры российских войск рассказывали, сколько усилий приходилось предпринимать, чтобы ликвидировать внезапно появлявшиеся в тылу наступающих войск диверсионные группы боевиков, просачивающиеся сквозь боевые порядки именно по подземным переходам и с такой же легкостью уходящие после выполнения задачи. К сожалению, в федеральной группировке не было сколько-нибудь полной и точной схемы подземельев города. И на начальном этапе операции этому “уровню” грозненской обороны вообще не уделялось внимания.

Вячеслав Овчинников, в 1999–2000 гг. главнокомандующий внутренними войсками МВД России:

“Когда я высказывался против штурма Грозного в те сроки, которые планировались для начала операции, я пытался привести много аргументов против скоропалительного решения о начале операции. Когда же понял, что вряд ли уже удастся “остановить каток”, пытался посоветовать обратить особое внимание на ряд факторов, которые бы, по моему мнению, могли повлечь за собой неоправданные потери войск. В том числе и говорил о крайней опасности, таящейся в подземных коммуникациях города. Я выступил тогда с предложением перед началом операции перегородить русло Сунжи, чтобы произошло подтопление подземных укрытий и туннелей. Тогда боевики не могли бы по ним беспрепятственно перемещаться по кварталам Грозного, их мобильность снизилась бы на порядок. Я же еще по прошлой войне помню, сколько неприятностей доставила нам эта городская “подземка”. Жаль, что ко мне не прислушались. И что же в результате? Подземелье играло в обороне боевиков огромную роль, они спокойно двигались по всему городу подземными коридорами. Наши войска несли потери”.

В городе имелись благоприятные условия для устройства инженерных заграждений, так как емкость доступных направлений была ограничена, а различные местные материалы и конструкции промышленного изготовления для создания заграждений имелись в достаточном количестве. Всё это позволяло бандформированиям создавать минированные завалы и узлы заграждений. Имелись факты создания комбинированных инженерных заграждений, совмещенных с подготовленными к подрыву химическими фугасами (хлор и аммиак).

С целью нанесения потерь подразделениям внутренних войск боевики заблаговременно подготовили и оборудовали огневые позиции, устроили фортификационные сооружения. Основные объекты города: заводы, административные здания, другие объекты промышленного и гражданского назначения оборудованы как опорные пункты, связанные с городскими коммуникациями и подземными сооружениями. Бандформированиями была создана разветвленная система, основу которой составляли узлы заграждений на перекрестках дорог, мостах и на путях движения войск.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Независимая газета”. 21 октября 1999 года

“В столице Чечни жизнь подчинена нуждам войны. На городской площади ежедневно проходят митинги, где администрация Масхадова и сам президент призывают народ к единству и оружию. По мнению Масхадова, следует ожидать активного участия в войне чеченской молодежи, которая, на его взгляд, не могла в силу своего малолетства принять участие в войне 1994 года и теперь испытывает по этому поводу комплекс вины…

…Разрушены все промышленные предприятия, системы жизнеобеспечения, нефтегазодобывающая, перерабатывающая отрасли. В нескольких местах горят обстрелянные с воздуха склады горюче-смазочных материалов, несмотря на то, что цистерны были добросовестно спрятаны под землей и навесами. Трудно представить себе, как здесь жили люди и как они будут жить дальше.

…Неспешно, методично оборудуются оборонительные позиции. Окопы вырыты как на подступах и окраинах Грозного, так и у резиденции Масхадова. "Грозный готов к обороне лучше, чем это было зимой 1994/1995 года, — заявил на состоявшейся в столице мятежной республики пресс-конференции комендант столицы Иса Мурадов.

— В прошлый раз мы не успели как следует подготовиться, так как мало кто ожидал, что город будут бомбить". Штурм Грозного комендант ожидает 30 октября. Тем не менее, опытные бойцы, уже оборонявшие Грозный, говорят о том, что неразрушенный город защищать было бы легче.

Надо отдать должное умению главарей бандформирований организовать многоэшелонированную, грамотно выстроенную систему оборонительных сооружений. Боевики готовились к штурму со знанием дела. Конечно, среди них было немало тех, кто прошел школу Советской армии, в которой военному делу учили на совесть. Сам Масхадов, дослужившийся в Вооруженных силах до командира артиллерийского полка, имел большой практический опыт организации боевых действий. Знаний, как выстроить оборону крупного населенного пункта, систему инженерных заграждений, у него было достаточно. Были и знающие помощники. Но, возможно, было еще кое-что.

И здесь позволим себе небольшую ремарку.

В середине 2000-х годов начальник кафедры тактики (оперативного использования) внутренних войск Военного университета кандидат исторических наук полковник Павел Смирнов, изучая боевые действия Красной Армии и частей войск НКВД, защищавших в 1942 году Кавказ от наступления гитлеровцев, обнаружил в Центральном архиве внутренних войск любопытный документ — план-схему Грозненского оборонительного района. Общаясь по долгу службы с имеющими немалый боевой опыт офицерами внутренних войск — участниками боев в чеченской столице в 1994–1996 годах и в 1999–2000 годах, он с удивлением обнаружил, что многое из того, о чем они рассказывали ему об устроенной боевиками системе обороны Грозного, удивительным образом совпадает со схемой, разработанной еще шестьдесят лет назад. Опорные пункты, укрепленные сооружения, узлы обороны, устроенные на наиболее важных направлениях, — все наводило на мысль о том, что эта схема в определенной степени была знакома чеченским боевикам.

Рассказывает Павел Смирнов:

“Исследование документов подготовки города Грозного к обороне осенью и зимой 1942 года позволяет сделать вывод о ее полной обоснованности на правилах оборонительного искусства, максимальном использовании фактора местности. Наложение на план обороны города 1942 года событий штурма Грозного в 1995 и 2000 годах основных районов и очагов сопротивления боевиков позволяют установить поразительное сходство с документами шестидесятилетней давности. Так, к примеру, район железнодорожной станции, где попала в засаду 131-я (майкопская) мотострелковая бригада в 1994–1995 гг., даже в деталях совпадает с огневым мешком, планируемым в документах обороны города 1942 года. В архивном документе видно, что при таком планировании обороны по отражению наступления немецких войск на указанном участке местности они были бы обречены на гибель.

Учитывая, что данные планы по обороне города в 1942 году были разработаны в Грозненском городском штабе обороны в 4–5 экземплярах, можно предположить, что один из экземпляров должен был остаться в городском архиве, и кто-то из окружения мятежного генерала Дудаева эффективно применил прошлые наработки. Данное предположение нашло подтверждение. По воспоминаниям офицера-разведчика внутренних войск П. (в феврале 1995 года старшего лейтенанта, командира разведывательного подразделения одной из частей), действительно во время штурма Грозного в 1995 году в захваченном штабе А.Масхадова на площади Минутка среди рабочих карт были найдены листы плана обороны города 1942 года, причем ламинированные. Данный документ вместе с другими и фальшивые авизо переданы были в следственные органы”.

Не исключено, что потерянный Масхадовым в 1995 году документ был у него не единственным, а та копия, что сохранилась, послужила основой для организации обороны Грозного уже в 1999 году.

Конечно, это всего лишь версия, которую подтверждают лишь косвенные, но вполне зримые признаки. Возможно и другое: главари НВФ, готовясь к штурму, провели аналитическую работу, и сами условия местности, характер городской застройки подсказали им — вполне компетентным в военном деле специалистам, где необходимо создавать укрепсооружения, оборонительные рубежи. Это в какой-то мере и совпало с той схемой, что была разработана советским военным инженером в 1942 году. Думается, ему, вложившему весь свой профессиональный талант в план обороны важнейшего стратегического узла Северного Кавказа, и в страшном сне не могло привидеться, что его документ будет использован таким образом спустя десятилетия.

Но, безусловно, наступающие части и подразделения федеральных войск преодолевали сопротивление не тех разбитых домов и завалов, что и составляли собственно городскую застройку, прежде всего наши солдаты и офицеры сражались с фанатиками-экстремистами, бандитами разного пошиба, иностранными наемниками, засевшими в этих самых кварталах. Их необходимо было уничтожить.

Какими сведениями о боевиках обладало федеральное командование? Что было известно о тех бандформированиях, которые оказывали столь серьезное сопротивление, зубами держась за каждый дом, улицу, инженерное сооружение? Значило ли это, что информация, полученная в результате проведенной разведки, собственно, и оправдала первоначальный выбор штабом группировки тактики действий войск, которая свелась поначалу к поиску и уничтожению незаконных вооруженных формирований”?

Что знаем, а что — нет

Следует сразу оговориться, что перед началом операции полных, точных, достоверных данных о противнике, с которым придется столкнуться в Грозном нашим войскам, не было. Этот факт подтвердили практически все непосредственные участники тех событий: и офицеры подразделений, и старшие оперативных направлений, и генералы, отвечающие за выполнение задачи по ликвидации бандформирований в Грозном. Но это отнюдь не значит, что войска были лишены вообще какой-либо информации. Да, агентурной разведки в городе в то время практически не велось по совершенно объективным причинам. Однако сбор любых сведений о боевиках, засевших в городе, проводился всеми иными имеющимися способами. Для этого работали офицеры ГРУ, ФСБ, армейской разведки, разведподразделений внутренних войск. Их работа накануне штурма позволила командованию составить приблизительную картину построения обороны боевиков. Косвенным подтверждением этого служит и то, что практически так и не удалось определить точного числа засевших в Грозном бандитов. Интервал в тысячу, а порой и в две тысячи человек, который составлял разницу между минимальной и максимальной их численностью, мелькал в прессе или был озвучен официальными представителями Минобороны примерно таким образом: “В Грозном около 3 тысяч человек” или “боевиков 2–4 тысячи”. Командующий группировкой особого района г. Грозный генерал-лейтенант Владимир Булгаков спустя восемь лет в одном из своих интервью назовет цифру — 7 тысяч боевиков^[19].

А командующий Объединенной группировкой войск (сил) генерал-полковник Виктор Казанцев вынужден был признать, что точных данных у него перед началом операции не было. В Грозный войска входили, слабо представляя, с каким количеством боевиков им придется столкнуться.

В уже упомянутой нами книге Максима Федоренко “Русский гамбит генерала Казанцева” на этот счет есть довольно жесткое замечание^[20]: “Скажем прямо: командование ОГВ (с) на определенном этапе подвели разведчики. При подсчете количества обороняющих город боевиков они ошиблись почти в 2,5 раза. Стало ясно, что силами внутренних войск и милиции город не взять: будут большие потери”.

Кое-какие сведения удавалось получать, опрашивая местных жителей, покидающих город через так называемые гуманитарные коридоры на окраинах чеченской столицы. Собранная информация потом анализировалась и систематизировалась. Вместе с тем, даже обладая какими-то конкретными данными о боевиках, применить их в подготовке решения на дальнейшие действия было очень непросто.

Ведь что такое “группировка боевиков”? Это же постоянно меняющееся квазивоинское образование. Оно то пополнялось пришедшими через бреши в блокировании, то наоборот уменьшалось. Отряды, засевшие в Грозном, кочевали по городу, это стало особенно заметно в тот момент, когда началась спецоперация. Боевики очень быстро меняли позиции, увеличивая свою численность на тех направлениях, которые становились наиболее опасны. И главное — даже те, весьма незначительные данные, что удалось собрать войсковой разведке, до конкретных подразделений, которые начинали 26 декабря спецоперацию, практически не доходили.

Михаил Паньков, в 1999–2000 гг. командующий группировкой внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона РФ:

“Что касается конкретных данных о количестве боевиков в городе — это очень сложный вопрос. Да, данные были. Но называть их исчерпывающими я бы не стал. Ведь город — это особая структура, в которой можно было только предположить, что, где и как. Мы предполагали, что серьезные бои развернутся в районе Минутки, мы предполагали, что серьезные бои могут быть в районе Старых Промыслов. Мы предполагали, что серьезные бои будут на направлении действий 21-й бригады, особенно в районе стадиона, мы предполагали, что боевики будут серьезно удерживать северное направление. Так и оказалось. Ошиблись со знаком “плюс” только в одном. Ожидали встретить сильное сопротивление в районе аэропорта “Северный”. Но аэропорт был взят в общем-то с малыми потерями.

А что касается конкретных сведений о том, что в Грозном там-то и там-то боевиками создан укрепрайон, то такой информацией мы практически не обладали. Зная реально город, зная все коммуникации, особенно подземные, зная расположение всех домов, боевики элементарно на любом направлении в короткие сроки организовывали любой опорный пункт”.

Поэтому конкретные разведданные, реальные, проверенные, появлялись в действующих подразделениях по мере продвижения на своих направлениях. По сути, первые же дни спецоперации для подразделений внутренних войск и милиции стали как раз разведкой боем. У полученной в ходе нее информации, к сожалению, была очень большая цена, измеряемая жизнью солдат и офицеров.

Сергей Джобадзе, в 1999–2000 гг. начальник разведки группировки внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона РФ, полковник^[21]:

“Важнейшими задачами разведки в период проведения спецоперации в Грозном являлись своевременное вскрытие замыслов противника и вероятных направлений прорыва из Грозного; уточнение местоположения штабов и пунктов управления, складов и баз боевиков; вскрытие системы обороны, характера инженерного оборудования укрепленных районов и опорных пунктов; определение местоположения объектов и целей, намеченных к поражению при проведении огневых ударов.

При выполнении разведывательных задач наиболее эффективными способами являлись агентурная и радиоэлектронная разведка. Однако отсутствие привязки координат (местоположения) радиосредств боевиков к позывным затрудняло вскрытие системы их управления и связи, а также снижало эффективность планирования огневого поражения противника.

Силы и средства войсковой разведки выполняли задачи наблюдением и действиями разведывательных дозоров. Результативность применения наблюдательных постов во многом зависела от возможности их размещения на господствующих высотах и зданиях и значительно снижалась при действиях в частном секторе и черте города. Разведывательные дозоры в основном использовались в интересах штурмовых отрядов с задачей вскрыть систему обороны противника в полосе их действия. Следует отметить слабое знание и применение личным составом средств разведки и использование разведывательных рот не по назначению. Практически на всех направлениях разведывательные роты внутренних войск составляли основной кулак штурмовых отрядов и действовали для прорыва наиболее укрепленных рубежей обороны противника. Соответственно и потери у войсковых разведчиков были весьма ощутимыми.

При изучении захваченных документов добывались информация о подземных коммуникациях, списки личного состава некоторых отрядов и образцы удостоверений боевиков исламского полка.

На начальном этапе спецоперации разведывательно-боевыми действиями 1 — го и 506-го мотострелковых полков Минобороны были вскрыты некоторые огневые позиции боевиков, система огня, система управления и районы, от удержания которых зависела устойчивость обороны в Грозном. Таковыми явились консервный и молочный заводы в северной части города, больница в восточной части, мощный рубеж обороны по улице Алтайская в северо-западной части и площадь Минутка”.

Боевики

С кем же пришлось столкнуться в Грозном российским войскам? Обобщив все имеющиеся до начала спецоперации сведения, подкрепив их данными, которые были получены уже в ходе ее проведения, оперативный штаб грозненской группировки к середине января 2000 года уже в целом представлял себе картину оборонительных порядков боевиков в городе.

К концу декабря 1999 года, несмотря на потери, боевики сохранили систему управления, организационную структуру, основную часть вооружения, в том числе тяжелого, систему материального обеспечения. Не были уничтожены наиболее влиятельные лидеры боевиков, не перекрыты маршруты их финансового и материального обеспечения из-за рубежа. В Грозном созданы хорошо подготовленные в фортификационном отношении укрепленные районы обороны. Таким образом, основная группировка незаконных вооруженных формирований осталась боеспособной.

Аэропорт “Северный” под контролем федеральных войск

Общий замысел действий НВФ включал удержание отдельных, наиболее важных в военном и политическом отношении районов в сочетании с активной партизанской борьбой, диверсионной и террористической деятельностью на территории Чечни и прилегающих субъектов России. Одновременно планировалось развертываниемасштабной пропагандистской кампании. Удержание Грозного руководство НВФ рассматривало как одну из основных стратегических задач.

Сергей Джобадзе:

“Отслеживали ли мы крупные банды? Да, мы старались это делать, однако нам мешали весьма существенные препятствия. Разведка внутренних войск, создаваемая в начале 1990-х годов, по сути, на пустом месте, по нашим первоначальным планам должна была обладать значительно большим арсеналом средств и возможностей. Однако реальность внесла свои коррективы. Нам так и не удалось внести поправку в закон об оперативно-розыскной деятельности, которая бы давала нам право осуществлять агентурную работу в рядах незаконных вооруженных формирований. Стать субъектом этого закона наравне с разведорганами других силовых ведомств войскам не удалось, к сожалению. Еще по опыту первой чеченской кампании и даже более ранних конфликтов — осетино-ингушскому или грузино-осетинскому — мне было предельно ясно, что без глубокого агентурного проникновения в среду северокавказских сепаратистов эффективно противостоять им будет очень трудно. Одними войсковыми методами — а именно к этому сводились все наши, я имею в виду внутренние войска, разведывательные действия в Чечне — получать весь необходимый объем информации было невозможно. Естественно, это серьезно сказывалось на нашей осведомленности о реальном положении дел в стане боевиков, их планах и замыслах. Разведсведения от “старших братьев” — Минобороны, ФСБ, даже МВД — нередко оказывались, мягко говоря, просроченными или неполными (они не всегда охотно делились ценной информацией с нами). Примерно так было и при проведении спецоперации в Грозном. И это несмотря на то, что любая информация о происходящем “по ту линию фронта” была нужна внутренним войскам, идущим в первых эшелонах штурмовых подразделений, как воздух. Ее не было. Не смогли мы заранее выявить опорные пункты боевиков, которые они готовили загодя. Вот почему первые действия подразделений практически на всех направлениях операции стали разведкой боем. Более-менее действенным средством ведения разведки в тех условиях, кроме войсковых методов, была радиоэлектронная разведка. Мы пытались прослушивать и перехватывать переговоры чеченских полевых командиров в городской черте. Однако возможности нашей техники были достаточно скромные, а кроме того, боевики быстро научились кодировать свои переговоры и даже активно противостоять нам в эфире. Техника у них была суперсовременная. Зачастую гораздо лучше, чем у нас. Это была уже война мозгов — что-то придумывали они, что-то приходилось в ответ придумывать нам.

Но самой большой проблемой, которая стоила мне колоссального количества потраченных нервов, было отсутствие у разведки группировки внутренних войск выделенного канала связи. Нередко, чтобы получить информацию с мест, мне приходилось тратить на это по нескольку часов. Приоритета для начальника разведки группировки в пользовании каналами закрытой связи не было. Конечно, терялось главное — оперативность. Обстановка на передовой в кварталах Грозного зачастую менялась быстрее, чем сведения, которые пытался доложить мне командир развед- подразделения…”

Основную часть бандформирований в городе составляли боевики Руслана Гелаева, Ахмеда Закаева, Асламбека Исмаилова (бывший вице-премьер Чеченской Республики, считается, что именно он являлся руководителем обороны Грозного, хотя нельзя не отметить роли Шамиля Басаева в общей координации действий отрядов боевиков в городе) и Хункарпаши Исрапилова, Ризвана Ахмадова, Лечи Дудаева, других более или менее известных главарей бандгрупп. Наиболее боеспособное ядро группировки НВФ составляли отряды ваххабитов, подчиненные лично Басаеву и Хаттабу (более 1 тысячи человек). Именно ваххабиты и наемники из других стран были наиболее радикально настроены в отношении не только российских войск, но и тех русских грозненцев, которые к тому времени остались в городе.

В этой связи мы считаем возможным привести свидетельство скандально известного репортера радиостанции “Свобода” Андрея Бабицкого, который в то время — один из немногих — находился в рядах незаконных вооруженных формирований в Грозном. Его позиция хорошо известна — вряд ли вокруг имени какого-нибудь другого журналиста было столько шума и в прессе, и во властных кругах, и даже на международном уровне. Его задержание на позициях российских войск в Грозном, последующий обмен на военнослужащих федеральных войск, удерживаемых боевиками, повторное задержание на территории Дагестана с паспортом на чужое имя вызвали широкий общественный резонанс в России и в мире. Однако мы не станем останавливаться на подробностях этой запутанной истории. Для нас Бабицкий важен как непосредственный свидетель того, что происходило “по ту сторону фронта”. Находясь в декабре 1999 — январе 2000 года в рядах бандформирований, Бабицкий вел дневник, в котором он в свойственной ему манере пишет, в том числе и о ваххабитах, засевших в Грозном^[22]: “Я познакомился с молодым ваххабитом Хусейном, прежде занимавшимся бизнесом в Москве. Он уехал в Чечню за месяц до московских взрывов. Его приятель, полковник ФСБ, предупредил: “Уезжай. Скоро у чеченцев в Москве будут большие проблемы”. Хусейн перевел все свои деньги в Германию, послал туда людей организовывать бизнес, а сам поехал в Чечню, купил оружие и начал воевать. Это был интеллигентный, спокойный и приятный парень, меня удивляло, что он примкнул именно к ваххабитам. Я попросил его свести меня с ваххабитскими лидерами, и мы стали часто заходить в ваххабитские казармы, располагавшиеся в подвалах, общаться с бойцами. Ваххабитов легко было опознать на улице: бороды, на шапках намотано множество зеленых лент с сурами из Корана, заправленные в носки брюки. Это очень понятный в России тип фанатичного комсомольца — люди, уверенные, что они вправе посредством насилия распространять правильный порядок жизни, навязывать окружающим ценности, в истинности которых они уверены. Думаю, что ваххабитское движение и подпитывается в значительной степени теми же идеями, что и большевизм, — идеями социальной справедливости и распределения. Эти ребята не пили, не курили, не сквернословили, старались воздерживаться от дурных поступков, но вместе с тем относились к людям другой веры как к человеческому мусору, чья жизнь ничего не стоит. Бизнес по похищению людей был до войны освоен именно ваххабитами. Они получали разрешение на захват заложников и торговлю ими от арабских религиозных учителей и своих командиров. Их слепая уверенность в собственном праве порой вызывала даже нечто вроде симпатии. С другой стороны, это были безжалостные подростки, и я понимал, что не будь у меня защиты и попади я к ним при других обстоятельствах — никакой жалости я бы у них не вызвал. Самой распространенной темой разговора у них было: как стать шахидом, погибнуть в бою и сразу же получить место в раю подле Аллаха.

Но вместе с тем в их словах и эмоциях было очень много юношеской бравады. Однажды мы с Хусейном должны были подвезти куда-то трех пятнадцатилетних ваххабитов. Дороги были разбиты, и каждый день авиация намеренно разбивала их еще больше. Вдруг прямо перед нами за углом дома, мимо которого мы ехали, взорвалась одна из ступеней ракеты “земля — земля”. Взрыв был колоссальной силы: дождь осколков в полнеба, земля ходила ходуном… Мы выскочили из машины и кинулись в ближайший подвал. Помню, как перепугались юные исламисты. Как котята, они забились в дальний угол подвала. Им было очень страшно, как самым обычным детям".

И главное, что заставляет серьезно задуматься о необходимости проведения спецоперации в Грозном, снова находим в записках Бабицкого: “Как-то раз, ожидая Хамида, я зашел в крошечный почерневший от времени домик, где жила русская семья — пожилые супруги Вениамин и Таисия. Они были до смерти перепуганы: в городе резали русских. В многоквартирном доме, где я прожил два года, за месяц убили семь русских стариков. Всюду хозяйничали мародеры, которых называли индейцами. Были и ваххабитские группы, вырезавшие русских из ненависти”.

“Чеченцы отрезают головы солдатам не потому, что они садисты и испытывают склонность к жестокому обращению с русскими. Но просто они пытаются таким образом сделать войну более выпуклой, зримой, яркой, достучаться до общественного мнения” — эти слова тоже принадлежат Андрею Бабицкому. Откровение было сделано в интервью западной программе “Либерти лайв” 24 декабря 1999 года.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Коммерсант”. 15 сентября 1999 года

“Авиация и артиллерия по городу не бьют, опасаясь задеть пехоту, которая время от времени вступает “в стычки с экстремистами”. Одновременно сохраняется коридор безопасности для выхода мирных жителей. И вообще федералы заявляют, что с восьми утра до четырех дня Грозный не бомбят, чтобы жители могли из него уйти. Но уйти не так-то просто. Не пускают боевики.

В городе — голод. Выбравшиеся оттуда рассказывали корреспондентам “Коммерсанта”, что покупать продукты по карману только боевикам: у них есть доллары. Но и боевики, мародерствуя по домам, не брезгуют съестным. Больше того, только его и забирают…

Грозненцы говорят, что нынешняя война отличается от предыдущей, прежде всего, отношением местного населения к боевикам. Раньше ими восхищались, теперь боятся. Особенно ваххабитов. “Эти бородатые, — рассказывают жители Грозного, — любят разъезжать по городу на “таблетке” (машина “Скорой помощи”) с нарисованными на дверях скрещенными саблями на фоне черного знамени. Отлавливают мужчин и увозят насильно рыть окопы. Даже стариков. Но контактировать с ними опасно не только поэтому: стоит только боевикам появиться поблизости, весь район тут же начинает обстреливать артиллерия.

…Впрочем, бегство из города тоже многих пугает. “Раньше бойцы советовали увозить из города детей и стариков”, — рассказывает женщина, оставившая в городе мужа, чтобы вывезти двоих детей, — а эти, наоборот, угрожали, что будут стрелять в спины тем, кто уходит. В конце концов, выбраться удалось, хотя идти нам некуда”.

Наше командование, конечно, уже знало, с кем придется столкнуться войскам в Грозном. Досье на полевых командиров, большинство из которых уже в первую чеченскую кампанию, а некоторые и раньше, составили о себе вполне четкое представление, имело внушительный вес.

ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ.

ПЕРСОНАЛИИ

Хаттаб

Эмир ибн Аль Хаттаб, он же Ахмед Однорукий или Черный Араб, — один из самых известных террористов в мире. Родом из Иордании, подданный Саудовской Аравии. Выходец из достаточно богатой семьи.

В общей сложности Хаттаб воевал более пятнадцати лет. В Афганистане — против советских войск, в Ираке — против сил коалиции. В его биографии есть также участие в исламских группировках, воюющих против Израиля. Был инструктором в лагерях моджахедов в Пакистане.

Кличку “Однорукий” получил из-за искалеченной руки. Отличался изощренной жестокостью.

Воюя на стороне чеченских террористов, нашел богатых и влиятельных покровителей в республике. Создал на территории Чечни лагеря (один из самых крупных — учебный центр “Кавказ” под Сержень-Юртом), где вел обучение диверсионной практике и организации терактов.

Известность получил в первую чеченскую кампанию, напав со своими бандитами на колонну 245-го мотострелкового полка в ущелье Ярыш-Марды. Расстреляв колонну, лично издевался и глумился над трупами российских солдат, истязал раненых, снимая эти зверства на видеопленку.

Был очень дружен с Басаевым. Вместе с ним мечтал построить исламское государство на Северном Кавказе. В ходе последней чеченской кампании отвечал за “горную войну”.

Решением Ассамблеи ООН от 26 июля 1999 года Хаттаб признан опасным международным террористом. В марте 2002 года был ликвидирован. По одной версии, оказался отравлен в результате внутреннего конфликта в среде террористов, по другой — уничтожен после сложной и многоходовой спецоперации ФСБ России.

Шамиль Басаев

Шамиль Басаев родился в 1965 году в чеченском селе Ведено. Известный террорист. Закончил два курса Московского института землеустройства, откуда его отчислили в свое время за неуспеваемость. После отчисления работал обычным охранником в шашлычной. Занявшись в начале девяностых бизнесом и заработав денег, вернулся в Чечню. С начала 1991 года — в войсках Конфедерации народов Кавказа (КНК), самостоятельно изучил теорию военного дела. В 1992 году воевал со своим батальоном на территории мятежной Абхазии, крайней жестокостью завоевал себе авторитет в бандитских кругах. После угона пассажирского самолета Ту-154 из аэропорта Минеральных Вод в Турцию Джохар Дудаев назначил его командиром роты спецназа. Во время чеченской войны Басаев прославился тем, что 14 июня 1995 года устроил кровавую бойню в Буденновске, захватив больницу и сотни заложников, большинство из которых были дети, старики, больные и беременные женщины. Прикрываясь ими, как живым щитом, диктовал российским властям свои условия. Многим памятны его переговоры с Председателем Правительства России Виктором Черномырдиным, показанные всеми телеканалами страны.

Главный вдохновитель и организатор вторжения в Дагестан в августе-сентябре 1999 года. Один из руководителей обороны Грозного в 1999–2000 гг.

Решением Ассамблеи ООН от 26 июля 1999 года Шамиль Басаев признан опасным межпународным террористом. Ранен в ходе контртеррористической операции федеральных сил. Считается одним из главных организаторов захвата заложников на мюзикле “Норд-Ост” в Москве в октябре 2002 года и в средней школе № 1 в Беслане в сентябре 2004 года. Басаев ликвидирован в ночь на 10 июля 2006 года в районе селения Экажево (Назрановский район Ингушетии).

По данным, имеющимся в соответствующих службах России, ни вооруженная агрессия против Дагестана, ни отчаянное сопротивление федеральным войскам на территории Чечни было бы невозможно, не имей Басаев, Хаттаб и другие полевые командиры мощной финансовой подпитки, поступающей из-за рубежа. На эти деньги покупалось самое современное оружие, снаряжение, этими же деньгами расплачивались с многочисленными иностранными наемниками, наводнившими территорию Чеченской Республики. Многие эксперты считают, что одним из наиболее заинтересованных в установлении в Чечне власти террора с ваххабитским уклоном был известный международный террорист Усама бен Ладен, финансирующий деятельность бандформирований на территории Северного Кавказа.

В период проведения спецоперации в Грозном мы еще не знали о намерениях бен Ладена развернуть массированную террористическую войну по всему миру. Американская трагедия 11 сентября 2001 года была еще впереди, однако факт его причастности к подготовке международных террористов для их участия в диверсионной войне на территории не только России, но и других стран мира был хорошо известен компетентным органам нашей страны. Уже в то время они сигнализировали об этом своим американским коллегам, но те имели “свою позицию” по поводу проводимой на территории Северного Кавказа контртеррористической операции. Эта позиция разом поменялась после упомянутого 11 сентября — черного для США дня.

Однако вернемся в Грозный, в год 1999-й.

По добытым сведениям, у группировки бандформирований в Грозном кроме стрелкового оружия — автоматов, пулеметов, снайперских винтовок имелось и тяжелое вооружение: до 3 танков, более 10 БТР и БМП, около 15 минометов различного калибра (82 мм и 120 мм), а также зенитные установки ЗУ-23 и противотанковые гранатометы различных модификаций, что, естественно, таило в себе серьезную угрозу для участвующей в спецоперации в чеченской столице бронетехники российских войск. Опыт первой чеченской кампании ярко показывал, сколь эффективно боевики использовали именно противотанковые средства, уничтожая вошедшие в Грозный танки, БМП и БТР.

Рубежи обороны города размещались эшелонированно в три кольца. Свой опыт первой чеченской боевики хотели использовать и на этот раз. Их замыслом предусматривалось пропускать подразделения федеральных войск через первое кольцо, а затем наносить огневое поражение одновременно с трех-четырех сторон. Огневые засады были подготовлены практически на всех направлениях.

Отряды боевиков организационно состояли из групп по 7-10 чел. В состав групп входили снайперы, гранатометчики, саперы, автоматчики и 1–2 водителя на легковом автомобиле. На всех высотных зданиях размещались группы численностью 5-10 человек (2–4 снайпера, гранатометчик и группа огневой поддержки, вооруженная пулеметами и автоматами).

Отдельно следует упомянуть снайперов боевиков. Их эффективность была очень высокой. С большой долей уверенности можно сказать, что значительное число потерь, понесенных российскими войсками при штурме города, — от снайперского огня. Кроме того, что бандиты имели и опыт, и мастерство, они действовали крайне изощренно, хитроумно. Командующий группировкой особого района г. Грозный генерал-лейтенант Владимир Булгаков, в целом невысоко оценивая управленческое искусство бандглаварей, все же отдавал себе отчет в том, насколько серьезный противник противостоит его подразделениям. Об этом он рассказал в одном из своих немногочисленных интервью уже после описываемых в этой книге событий известному военному журналисту и писателю Владиславу Шурыгину^[23]: “На вооружении боевиков был огромный арсенал самого современного оружия. От крупнокалиберных снайперских винтовок до орудий и минометов, да и это были совсем не те отряды, с которыми мы воевали 4 года назад. Это была уже настоящая армия. Отлично обученная, вооруженная самым современным оружием, хорошо знающая местность и психологически настроенная на победу, на то, чтобы показать этим русским, кто тут хозяин…

Особенно нам досаждали снайперы. На этой войне их вообще было много, но в Грозном — особенно. У “духов” были целые мобильные отряды снайперов. Как своих, подготовленных, так и спортсменов-наемников. Тех легко было узнать по характерным малокалиберным винтовкам. Тактика снайперов была весьма изощренной. Позиции оборудовались в глубине домов. Часто в комнатах, не выходящих окнами на нашу сторону. В стенах проделывались узкие бойницы, и из них велся огонь через пустую комнату. В кирпичных стенах были специальные вынимающиеся кирпичи, бойницы делались в стыках угловых плит домов. Были даже позиции снайперов, прятавшихся под бетонными плитами, которые домкратами поднимались на несколько сантиметров, открывая амбразуру для огня.

Но против них мы почти сразу применили антиснайперские группы, укомплектованные высокопрофессиональными стрелками из спецназа других силовых структур. Так же действовали и группы армейских снайперов. В этой снайперской войне мы перемололи основной “духовский” костяк. Но до последнего дня снайперы были одной из главных опасностей”.

Такие эффективные огневые средства, как минометы, боевики, предварительно проведя нехитрую работу по дооборудованию машины, устанавливали на автомобилях, что позволяло им оперативно переносить огневую мощь на угрожающие направления. Кроме того, такое подвижное огневое средство было очень тяжело засечь — произведя выстрел, оно немедленно покидало позицию, избегая ответного поражения.

Основные промышленные и хозяйственные объекты города были подготовлены к подрыву, на главных коммуникациях установлены взрывные устройства в управляемом варианте.

Для укрепления дисциплины лидеры незаконных вооруженных формирований неоднократно отдавали приказы о расстреле дезертиров, пытающихся покинуть занимаемые позиции или выйти из города по предоставленным федеральными войсками коридорам.

Планом обороны города были определены зоны ответственности для бандгрупп.

Заводской район:

— формирования под командованием Ризвана Ахмадова (до 400 человек). Основной район обороны — ГНХЗ (газонефтехимический завод);

— формирования Хункарпаши Исрапилова (до 300 боевиков, до 50 процентов — ваххабиты). Основной район обороны — территория ГНПЗ им. Ленина (нефтеперерабатывающий завод).

Октябрьский район:

— формирования Арби Бажиева (более 200 человек). Главная задача — блокирование федеральных войск в центре города в случае их продвижения со стороны аэропорта “Северный” или железнодорожного вокзала;

— формирования, подчиненные Шамилю Басаеву (до 800 человек).

Ленинский район:

— формирования Асламбека Исмаилова, выполняющего обязанности по управлению всей обороной города (до 200 человек).

Старопромысловский район:

— формирования Бакуева (его личный отряд около 60 человек), группы по 10–15 человек под командованием бандитов с кличками Маербек, Сайфулла, Рамзан, Цезарь, Отто, Басмач, Киргиз, Багауддин. Всего около 150 человек.

Основные пункты управления незаконных вооруженных формирований были размещены следующим образом:

— Октябрьский район, проспект Ленина, в квартале, ограниченном улицами Магистральная и Сайханова (штаб обороны города);

— проспект Ленина, в 200 метрах от площади Минутка в подвальном помещении девятиэтажного дома;

— подвал здания управления завода “Электроприбор”;

— девятиэтажное здание, расположенное в 3-м микрорайоне на улице Тухачевского, здание на улице Грибоедова (штаб А.Закаева);

— школа в квартале, ограниченном улицей Трудовая, проспектом Ленина и железной дорогой (штаб А. Исмаилова);

— здание бывшего городского пункта переливания крови;

— автобусная остановка “Березка” (штаб Бакуева);

— здание на перекрестке Старопромысловского шоссе и улицы Моздокская.

ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ.

ПЕРСОНАЛИИ

Аслан Масхадов

Родился в 1951 году в Казахской ССР. В 1957 году вернулся в Чечню. С 1969 года — в рядах Советской армии. Окончил Тбилисское высшее военное артиллерийское училище. В 1981 году артиллерийскую академию. Служил в Дальневосточном военном округе, Южной группе войск. С 1990 года — начальник штаба ракетных войск и артиллерии 7-й мотострелковой дивизии. В 1991 году участвовал в вильнюсских событиях. В 1992 году уволился в связи с конфликтом с командиром дивизии. С ноября 1992 года — в Чечне. Становится ближайшим сподвижником Джохара Дудаева, взявшего курс на отделение Чечни от Российской Федерации и провозгласившего создание “независимого” государства — “Чеченской республики Ичкерия”. В 1992–1994 гг. Масхадов — начальник гражданской обороны, заместитель начальника штаба вооруженных сил Чеченской республики Ичкерия (ЧРИ). С марта 1994 года — начальник штаба вооруженных сил ЧРИ. В августе 1996 года проводил переговоры с секретарем Совета безопасности России Александром Лебедем о приостановлении ведения боевых действий. В октябре 1996 года становится премьер-министром Ичкерии. На проведенных в 1997 голу выборах был избран президентом Чеченской республики Ичкерия. Один из лидеров чеченского терроризма, однако его влияние стало заметно падать с усилением роли Басаева и Хаттаба в среде сепаратистов, распространением среди них идей ваххабизма. Уничтожен в ходе спецоперации ФСБ России 8 марта 2005 года в селе Толстой-Юрт (Грозненский сельский район).

Мовлади Удугов

Родился 9 февраля 1962 года в Грозном. В 1979 году окончил среднюю школу, в 1988 году — экономический факультет Чечено-Ингушского госуниверситета. В 1989–1991 гг. — активист обществ “Кавказ” и “Барт”. Активный участник “чеченской революции” осенью 1991 года. С декабря 1991 года — министр информации и печати ЧР, позже — председатель госкомитета по печати и информации, руководитель национальной информационной службы, начальник департамента информации и печати. В октябре 1994 года Удугову было присвоено звание бригадного генерала. В феврале-марте 1995 года выступал с заявлениями как пресс-секретарь Джохара Дудаева. В качестве государственной идеологии отстаивает идею исламского фундаментализма. Имеет обширные связи с корреспондентами иностранных информационных агентств. Его влияние во второй чеченской кампании было заметно ослаблено и практически сведено к нулю благодаря грамотному информационному противоборству, организованному российской стороной.

Ахмед Закаев

Родился в 1959 году в Казахской ССР. Семья Закаевых вернулась в Чечню в 1959 году. В 1974 году, окончив восьмилетнюю школу, поступил в республиканское культпросветучилище на хореографическое отделение. В 1977 году стал студентом театрального отделения Воронежского государственного института искусств. С осени 1981 по 1990 год работал актером в государственном драматическом театре им. Х.Нурадилова. В 1990 году на втором съезде Союза театральных деятелей был избран его председателем. В 1994 году указом Дудаева был назначен начальником департамента культуры Чеченской республики Ичкерия. В апреле 1995 года приказом главнокомандующего вооруженными силами ЧРИ был назначен командующим 7-м фронтом. 25 мая 1996 года назначен командиром бригады особого назначения. В этом же году занял пост министра культуры ЧРИ. В ноябре 1996 года — глава правительственной делегации на переговорах с Российской Федерацией. Во второй чеченской кампании — один из активных участников обороны Грозного. После разгрома основных сил незаконных вооруженных формирований выступает в роли спецпредставителя Аслана Масхадова по ведению переговоров с представителями Евросоюза. В 2001 году имел контакты с российскими официальными лицами. Однако конкретных результатов они не принесли. В 2002 году совершил ряд визитов в европейские страны, именуя себя “официальным представителем президента Масхадова”. По требованию российской Генпрокуратуры был задержан правоохранительными органами Дании. После длительного разбирательства отпущен на свободу, датские власти сочли материалы, предоставленные Генеральной прокуратурой, недостаточными для экстрадиции Закаева в Россию. Покинув Данию, перебрался в Великобританию, где процедура задержания и последующих разбирательств вокруг его персоны повторилась. На момент сдачи книги в печать власти Великобритании отказывались выдать Закаева российскому правосудию, несмотря на неоднократные обращения Генеральной прокуратуры России.

Руслан Гелаев

Родился в 1963 году. Родом из тейпа зумсой (грузинские чеченцы).

Имеет три судимости. До боевых действий командовал отрядом специального назначения, полком президентского спецназа. С 1995 года — командующий юго-западным фронтом. После победы Аслана Масхадова на президентских выборах в феврале 1997 года вошел в правительство в качестве вице-премьера. В конце 1997 года вышел из состава правительства. С 1998 года официально числился министром обороны ЧРИ, но не имел реальных рычагов власти и постепенно самоустранился от выполнения обязанностей.

С июня 1999 года возглавлял шариатскую гвардию ЧРИ. Контролировал часть Ачхой-Мартановского района, н.п. Комсомольское, Шатой. В своем подчинении имел около 500 вооруженных сторонников. Основная база группировки располагалась в н.п. Гикаловский (юго-восточная окраина Грозного). Активный участник обороны Грозного в 1999–2000 годах. В марте 2000 года в н.п. Комсомольское отряд Гелаева, усиленный иностранными наемниками и наиболее радикальными ваххабитами, в течение двух с половиной недель оказывал упорное сопротивление федеральным войскам. Село было полностью уничтожено, однако Гелаеву удалось ускользнуть из кольца окружения. Долгое время скрывался в горах. В 2001 году появился на территории Грузии и совершил рейд по Кодорскому ущелью в сторону Абхазии. Отряд Гелаева преследовали федеральные войска, однако и на этот раз ему удалось скрыться в труднопроходимых районах горной Чечни. В феврале 2004 года Гелаев при попытке перейти по зимнему перевалу в Грузию был блокирован, в ходе многодневной специальной операции его группа была разгромлена, сам он, в одиночку пытаясь вырваться из кольца блокирования, получил смертельное ранение вблизи пограничной заставы “Энгеной” и 28 февраля умер от большой кровопотери.

Однако вернемся к грозненским событиям, а именно к анализу оборонительных порядков незаконных вооруженных формирований в чеченской столице.

Опорные пункты боевиков в Грозном размещались:

— перекресток улиц Заветы Ильича и Библиотечная, в здании менщу улицей Печерская и железнодорожным полотном;

— девятиэтажное здание на углу улиц Тухачевского и Косиора;

— девятитиэтажный дом на улице Дьякова; площадь Минутка; гаражи в районе Катояма; газонефтехимический завод (территория была заминирована). Там же располагались емкости с сильнодействующими ядовитыми веществами — аммиаком и хлором;

— территория ГНПЗ им. Ленина (нефтеперерабатывающий завод). Позиции боевиков были расположены в основном по периметру завода, сама территория завода заминирована, на заводе имелись емкости с ядовитыми веществами (аммиаком и хлором);

— Октябрьский район — кварталы, ограниченные проспектом Орджоникидзе, улицами Мира, Карла Маркса и Красных Фронтовиков. Рубеж обороны ограничен перекрестками улиц Химиков и Индустриальная, Маяковского и Карла Маркса и левым берегом р. Сунжа;

— здания на проспекте Ленина в квартале, ограниченном улицами Ханпаши Нурадилова, Интернациональная и Пионерская;

— мост через р. Сунжа, территория бывшей заготконторы (мост заминирован);

— квартал, ограниченный улицами Миусская и Моздокская;

— два здания на перекрестке улиц Моздокская и Челюскинцев;

— территория завода “Красный молот” в квартале, ограниченном Старо- промысловским шоссе и улицей Маяковского;

— здание Дома быта, расположенное на проспекте Ленина в квартале, ограниченном улицами Интернациональная и переулком Ивановский;

— здание 9-й городской больницы;

— здание на углу квартала, ограниченного улицами Окраинная и Горская;

— районы Катояма, Ташкала и Карпинский курган, где оборудованы трехуровневые окопы, дома соединены системой подземных тоннелей.

Радиопередающий центр и телестудия боевиков размещались в здании театра в Ленинском районе.

В зданиях на проспекте Орджоникидзе в кварталах, ограниченных улицами Никитина, 1-й Советской, Рабочей, содержались захваченные российские военнослужащие, которых боевики планировали использовать в качестве живого прикрытия.

В Старопромысловском районе закрепились отряды Бакуева (60 человек), Гелаева (до 100 человек) и Межидова (до 50 человек), отряд, прибывший из Бамута (до 150 человек). В основу их тактики по нанесению поражения федеральным войскам было положено устройство огневых засад и маневренные действия мелких подразделений.

Даже при беглом взгляде на то, сколь мощная группировка боевиков готова была противостоять российским войскам в городе, сколь тщательно была подготовлена оборона — в инженерном и организационном плане, становится ясно, что сил внутренних войск, ОМОН, СОБР, не имеющих в своем арсенале тяжелого вооружения, для овладения городом явно было недостаточно. “Полицейская” операция вряд ли была тем выверенным решением, которое могло привести к скорейшему освобождению Грозного от боевиков. Это лишний раз подтвердило дальнейшее развитие событий в чеченской столице.

Начало. Первые бои

26 декабря первыми в город стали входить разведчики и инженерно-саперные подразделения 21 оброн, 330 обон и 674 пон. В задачу саперов входила разведка местности с целью обнаружения установленных взрывных устройств, заминированных участков. Для огневой поддержки подразделений была сформирована бронегруппа, состоящая из 4 танков Т-62 и 4 БМП 1-го батальона 674-го полка внутренних войск. Прибывшие гантамировцы, которых оказалось всего около 100 человек вместо планируемых 250, в срочном порядке были разбиты на группы и направлены в разведподразделения.

Батальоны софринцев в это время находились в базовом районе в ожидании приказа командира бригады о введении их в бой.

С КНП западной группировки, расположенной на высоте, все действия подразделений хорошо просматривались. Рассвело быстро, и день обещал быть светлым и сухим.

Напряжение нарастало. Достигнув первых домов, разведчики и чеченские ополченцы растеклись по дворам квартал молчал. Осторожно, шаг за шагом осматривая дворы, группы прошли первую улицу. О начале действий доложили в штаб группировки особого района г. Грозный. Ответом на доклад стало требование командующего увеличить темп движения.

Выйдя на третью улицу, разведподразделения попали под интенсивный огонь бандформирований. Судя по всему, софринцев и кировчан заманивали в ловушку, при этом бандиты не могли понять, почему в город вошло так мало войск. Появились первые раненые, их стали выносить к крайним домам, требовалась эвакуация. Стрельба в квартале нарастала. Разведподразделения заняли круговую оборону и, прикрывая друг друга, по команде стали отходить. К 13.00 часам все подразделения сосредоточились на окраине Старопромысловского района по улице Красина, вынося своих раненых и двоих погибших, продолжая отражать нападения бандформирований.

Среди погибших был сержант Александр Белодедов, совершивший настоящий подвиг. В тот день он находился в составе группы разминирования и выполнял задачу по инженерной разведке местности. Пройдя очередной рубеж, саперы и следовавшая за ними разведгруппа подверглись сильному минометному обстрелу со стороны бандитов. Белодедову удалось занять выгодную позицию, он немедленно вступил в бой с противником. Поддерживая продвижение группы огнем из автомата, лично уничтожил одну из огневых точек бандитов. В разгар боя Александр увидел, что младший сержант Юрий Легенчук получил тяжелое ранение, и бросился на помощь своему боевому товарищу. Вынося его с поля боя, попал под перекрестный огонь противника и получил смертельное ранение… Посмертно Белодедов был удостоен звания Героя России.

Колонна техники с личным составом 21 оброн. Перед началом спецоперации

Сержант Александр Белодедов, Герой России (посмертно)

С помощью огня танков и БМП-2 от вышедших из боя разведчиков удалось отсечь наседающих на них бандитов. Боевые машины пехоты рванули к крайним домам, к местам сосредоточения раненых. Первая эвакуация прошла удачно, со вторым санитарным рейсом подразделения разведки стали выходить из района.

К 16 часам собрали разведчиков, командиры, проверив личный состав, доложили: оставшихся в городе нет. Таким образом, за световой день в ходе разведки боем погибло двое и тринадцать человек было ранено.

Кто-то позже скажет, что начало спецоперации в Грозном оказалось неудачным, — эту мысль в те дни подхватят и некоторые российские и зарубежные СМИ. Но действия разведподразделений выявили главное: город подготовлен к обороне. При этом подтвердились худшие опасения: у командования группировки особого района не было достоверных сведений о составе, численности противника, об узлах сопротивления бандитов, их опорных пунктах. Похоже, что действовать в Старопромысловском районе предстояло, что называется, на ошупь.

Разведка боем 26 декабря показала всем: прогулки по городу не будет. Специальная операция потребует и усилий, и жертв. Это мобилизующе повлияло на основную массу войск. Солдаты и сержанты сосредоточенно приводили в соответствие свою экипировку. Подгонялись бронежилеты, каски. Из продовольствия оставляли самое калорийное и небольшое по объему. Сразу появилась потребность в дополнительных боеприпасах. Командиры подразделений стали детальнее продумывать работу минометных батарей в своих интересах.

С учетом опыта первой чеченской кампании был определен и порядок использования огневой мощи БМП и БТР. Решение состояло в том, чтобы применять их в бою только как огневое средство, укрыв во дворах за кирпичными домами либо заборами, и не использовать как броню для прикрытия пехоты, когда они становились удобной мишенью для боевиков.

Как ни странно, но положительным результатом боев 26 декабря можно считать еще и то, что подразделения западной группировки особого района г. Грозный, не привлеченные к действиям в Старопромысловском районе, получили целый день для реальной подготовки к специальной операции. Именно этого им не хватало с момента формирования группировки. Была уточнена, отлажена система управления, начальник артиллерии 21 оброн майор Виктор Савин успел “привязать” позиции минометных батарей и подготовить хоть какую-то артиллерийскую поддержку войск по рубежам, тыл приступил к обустройству промежуточного временного пункта дислокации бригады, куда необходимо было вытягивать боеприпасы, материальные средства, кухни. Технические службы обустраивали места ремонта и восстановления техники.

Вместе с тем возникли и непредвиденные проблемы. Не на всех участников группировки разведка боем 26 декабря повлияла мобилизующе. Началось брожение в рядах СОБР и ОМОН Северо-Западного и Волго-Вятского районов. Некоторые командиры подразделений засомневались в успехе предстоящих действий. Старший от милицейской группировки полковник Николай Ларьков пытался повлиять на моральное состояние сотрудников. Настроение у некоторых бойцов было кислое, не боевое. Надо сказать, что похожая ситуация сложилась и в рядах чеченского ополчения. Не все в нем были настроены решительно. Это, конечно, пришлось учитывать при планировании действий на 27 декабря.

На КП западного направления кипела работа. Офицеры анализировали вскрытую обстановку в полосе действий 21 оброн, с тем чтобы скорректировать действия бригады на последующие сутки.

Было решено включить в состав первого эшелона только подразделения внутренних войск, а с захватом рубежей на глубину второго квартала — выставить боковые и тыловые заслоны из числа резерва командира 21 оброн и сводных отрядов южного и екатеринбургского РУБОП, хорошо подготовленных в профессиональном и моральном отношении, а также оставшегося гантамировского ополчения. Для поддержки действий подразделений 27 декабря также было запланировано огневое поражение в полосе наступления софринской бригады на глубину до полутора километров (расстояние, которое необходимо было преодолеть, чтобы выполнить ближайшую задачу).

За ночь ситуация не изменилась: боевики себя не обнаружили. Ничего нового об обстановке не сообщили ни наблюдательные посты мотострелковых полков, блокирующих район, ни радиоэлектронная разведка — эфир молчал.

27 декабря в 7.00 заработала артиллерия. Орудия били по площадям — выявленных конкретных целей не было. В 7.45 огневая подготовка закончилась, стало светать, обозначились контуры домов. Ровно в 8.00 батальоны начали движение.

Фронт наступления бригады был широк — до 4 километров. Это значительно превосходило требования нормативов.

Буквально в первые же часы операции батальон 674-го полка оперативного назначения встретил жестокое сопротивление со стороны боевиков, которые вели прицельный огонь с заранее подготовленных позиций в квартале, ограниченном улицами 11-я и 13-я линия. Один боец погиб, другой получил ранение. Личный состав батальона закрепился на валу перед кварталом. Туда немедленно отправился сам командир 674 пон полковник Сергей Наседко, чтобы на месте корректировать огонь артиллерии и принимать решение, где и каким образом применять огневую мощь бронетехники.

2-й батальон 21 оброн под командованием майора Василия Дзекало, наступавший в квартале между улицами 13-я линия и Детская, также с первых шагов вступил в бой. На левом фланге из господствующего здания — школы — боевики открыли интенсивный огонь по наступающим. Генерал Михаил Малофеев, с КП которого хорошо просматривалась обстановка, поставил командиру 245-го мотострелкового полка полковнику Сергею Юдину, чьи подразделения блокировали Старопромысловский район с этой стороны, задачу огнем из танка прямой наводкой подавить огневые точки противника. Прямо перед школой, в 200 метрах от нее, закрепилась 4-я рота батальона, однако группа чеченского ополчения, следовавшая с ней, отстала и залегла в низине.

3-й батальон капитана Геннадия Гредычана захватил дома по переулку 2-й Товарный без боя.

1-й батальон под командованием майора Сергея Писарика на БМП ушел влево на улицу Черноземная и в жилой квартал вправо от ул. Товарная и 2-й ротой атаковал объект Газгородок и автобазу в Соленой Балке. Боевики не ожидали быстрых и маневренных действий личного состава и оставили для обороны своего места базирования небольшую группу, остальные, видимо, выдвинулись на направления, где шли бои. Уже через час удалось захватить Газгородок. В ходе его обследования было обнаружено бомбоубежище под административным зданием, которое занимали боевики. По емкости спальных помещений, где были оборудованы нары для отдыха, запасу продовольствия, медикаментов можно было предположить, что численность боевиков на этой базе составляла до 200 человек.

Передовая группа 1-й роты батальона майора Писарика попала в подготовленную засаду, устроенную в районе КП ГАИ на пересечении улиц Заветы Ильича и Черноземная. Завязался интенсивный бой. Бандитам удалось подбить БМП, младший сержант Иван Лунин погиб, несколько человек получили ранения. При этом боевики предприняли попытку атаковать софринцев. Ситуацию спас начальник штаба бригады подполковник Сергей Беляев, который прямо с командного пункта бригады бросился на выручку своим боевым товарищам. Оценив обстановку на месте, он подтянул боевые машины пехоты батальона, совершил обходной маневр и огнем БМП разгромил опорный пункт боевиков, не прекращая наступление в полосе батальона.

Опорный пункт боевиков в школе не дал 2-му батальону одновременно с другими подразделениями войти в жилой квартал. Стрельба прямой наводкой по школе сковывала действия бандитов, но они не уходили. Вариант штурма здания предложил заместитель командира софринской бригады полковник Анатолий Епифанов. Он состоял в том, чтобы силами роты и гантамировских ополченцев обойти школу с флангов и под прикрытием огня взвода автоматических гранатометов АГС-17 выбить боевиков. Епифанов сам возглавил атаку, увлекая за собой солдат и гантамировцев, которые все это время укрывались в лощине перед зданием. Боевики были выбиты из школы, а кроме этого удалось спасти всех чеченских ополченцев от неминуемой гибели: как только те выбралисьиз лощины и устремились на штурм школы, их импровизированное укрытие было накрыто залпом ПТУР, стрелявшего по опорному пункту боевиков. Ракеты сбились с траектории и разорвались в том месте, где буквально пару минут назад находилось двадцать человек. Чудом удалось избежать трагедии.

Самая сложная обстановка была на правом фланге бригады, в полосе действий батальона моздокского полка. К 17 часам здесь удалось продвинуться только на два квартала и закрепиться на улице Кировоградская, при этом противник в течение дня оказывал постоянное огневое воздействие.

К исходу дня назревала необходимость выставлять блокпосты по прикрытию тылов первого эшелона. Эта работа была организована с помощью части сил 330 обон, мобильных отрядов ОМОН и СОБР и оставшегося чеченского ополчения.

Всего в этот день из группировки внутренних войск и МВД погибло 5 и было ранено 19 человек.

Характер подготовленных оборудованных очаговых позиций в домах, ходы сообщения по огородам, устроенные на случай передвижения под огнем артиллерии, говорили о том, что боевики готовили город к обороне.

Несмотря на упорное сопротивление, войскам сопутствовал успех. Бандиты явно не ожидали, что подразделения внутренних войск войдут в город с этого направления и станут бить бандитов во фланг на широком фронте, не вводя в город бронетехнику, а используя ее лишь как средство огневой поддержки. Излюбленная тактика боевиков, которую они с успехом применяли в первой чеченской кампании, нанося удары по колоннам бронемашин, не срабатывала. Боевики справедливо опасались рассечения города на части, что грозило им разобщенностью и нарушением управления. Бандгруппам ничего не оставалось, как, оказав сопротивление, откатываться в основные районы обороны, узлы сопротивления, однако пока точно выяснить, где находятся эти районы, не удавалось.

Достигнутый в течение двух дней результат тем не менее не удовлетворил командование группировки особого района, которое высказывало недовольство медленным темпом продвижения на западном направлении. Генерал Булгаков настойчиво требовал активизировать действия и закончить в кратчайшие сроки освобождение Старых Промыслов. Обозначившееся в первые дни упорное сопротивление боевиков, грамотно организовавших сеть узлов обороны, объем работы по досмотру домовладений не повлияли на неумолимое требование командующего. По его замыслу район должен был быть освобожден в течение двух суток. Судя по всему, на командующего серьезно давили вышестоящие руководители. По его решению разведывательные подразделения софринской бригады и приданных сил практически без отдыха перешли к ночным действиям.

В ночь на 28 декабря произошло важное событие: в полосе своего наступления софринская бригада рассекла Старопромысловский район на две части: 1-й батальон соединился с разведвзводом 205-й мотострелковой бригады, двигавшимся с другой стороны района, на улице Библиотечная.

К 11 утра 21-я бригада, встречая незначительное сопротивление, но имея большой массив жилых домовладений, завершила выполнение задачи. 1 бон опережающими темпами вышел на улицу Пограничная, 3 бон — к железной дороге, где был обстрелян. 2 бон на подходе к металлобазе тоже подвергся огневому воздействию боевиков. Батальон моздокского полка вел интенсивный бой и за это время смог продвинуться только на одну улицу.

В полдень 28 декабря генерал Булгаков поставил западной группировке особого района г. Грозный новую задачу: вывести из боя моздокский батальон и вместе с кировским батальоном, подразделениями СОБР и ОМОН, чеченским ополчением передать в подчинение генерала Ивана Ивлева, заместителя Булгакова по внутренним войскам, для проведения специальной операции в западном направлении на ширину всего Старопромысловского района до его окраины у поселка Загряжский. Этим же приказом наступающие в северном направлении батальоны софринской бригады предстояло развернуть на восток, так же растянув их по всему Старопромысловскому району, единым фронтом продолжать наступление вдоль городских кварталов и к утру 29 декабря 1999 года овладеть рубежом улица Коперника — улица Алтайская. Это рубеж, где район примыкал к центральной части города и до которого было еще несколько кварталов, застроенных капитальными кирпичными и бетонными зданиями.

Таким образом, полностью изменялся ранее утвержденный замысел уничтожения бандгрупп в Старопромысловском районе. Генерал Малофеев, полковник Фоменко да и командиры батальонов, уже ощутившие, что такое бой в городе, понимали, что после такого решения у софринской бригады возникает опасность столкнуться лоб в лоб с заранее подготовленными опорными пунктами и узлами обороны бандформирований. Но командующий жестко требовал выполнить его распоряжение. Возможно, в штабе особого района посчитали некоторое ослабление огневого сопротивления боевиков во второй половине дня 28 декабря прямым подтверждением того, что они деморализованы и начинают отход из города. Дальнейшие события убедительно показали ошибочность таких "смелых" предположений. Не брались при этом во внимание объективные обстоятельства, напрямую влияющие на характер действий на этом направлении спепецоперации: с 26 декабря бригада все время шла вперед, и темп продвижения напрямую зависел от сопротивления боевиков, солдаты и офицеры валились с ног от усталости, все это время они двигались в пешем порядке, перенося на себе оружие и боекомплект, вступали в боестолкновения. Интенсивность решаемых задач оказалась такова, что люди с 25 декабря практически не имели возможности нормально отдохнуть, горячее питание получали лишь раз в сутки, спали урывками по нескольку часов в боевых порядках под открытым небом. Командиры опасались уже больше не боестолкновений, а того, что личный состав стал безразличен к опасности, не реагирует на свист пуль, разрывы. Но приказ есть приказ.

Подразделения под командованием генерала Ивана Ивлева, уйдя на прочесывание Старых Промыслов в западном направлении, практически не встретили сопротивления. За 4 часа они преодолели 7,5 километра и достигли городской окраины. Справедливости ради стоит заметить, что боевики, видимо, и не планировали оборонять эту часть района, представлявшую собой почти сплошной частный сектор. Закрепиться там было сложно.

К 15.00 батальоны софринской бригады перестроились, развернувшись на 90 градусов, и, перегруппировавшись, вышли на улицу 13-я линия. При этом в тактическом смысле положение бригады оказалось крайне невыгодным: тылы остались без прикрытия, боевые порядки растянулись на значительное расстояние по фронту.

Выстрел! Солдат 21-й бригады оперативного назначения внутренних войск ведет бой в Старопромысловском районе Грозного

По имеющейся информации, все население ушло из района боестолкновения, но в подвалах жилых домов софринцы обнаруживали местных жителей, некоторых даже с детьми. Они рассказывали и показывали командирам подразделений, где могут находиться или прятаться боевики, предлагали солдатам домашние консервы, варенье. На отдельных направлениях возникала перестрелка.

К 18.00 батальоны софринской бригады вышли на улицу 10-я линия и остановились. С 15.00 каждым из них было проверено по три квартала жилого массива. Наступила ночь.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ

ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Независимая газета”. 28 декабря 1999 года

“Наконец-то в ночь на минувшую субботу Минобороны России объявило о том, что было и без того ясно на протяжении двух предшествующих недель, — идет операция по освобождению Грозного. Кольцо окружения федеральными войсками столицы Чечни естественным образом сжалось до границ ее окраинных районов. Сообщается, что подразделения Объединенной группировки полностью овладели северо-восточной частью города и продолжается их продвижение к центру. Перед ними стоит задача отсечь боевиков, находящихся в центре Грозного, от хорошо укрепленного Старопромысловского района. Операция ведется по всем канонам боевых уставов, определяющих принципы организации и ведения действий в городской черте: небольшими группами, с наименьшим использованием неповоротливых танков и других бронесредств, но массированным применением артиллерии и авиации. Сообщается, что боевые действия в Грозном носят локальный характер, что можно расценить как отсутствие крупного успеха у федералов. Во всяком случае, развитие боевых действий отнюдь не похоже на освобождение [удермеса и других 85 % населенных пунктов Чечни, уже находящихся под контролем российских войск. Старейшины Грозного не искали контакта с командованием федеральных войск и не изгоняли вооруженных террористов за пределы столицы.

Совершенно ясно, что сдача Грозного без боя — решительного и ожесточенного — для полевых командиров равносильна окончательной утрате авторитета среди населения. Овладение городом означает коренной перелом в ходе военной кампании, основательно подготовленной Москвой. Без сомнения, в Генеральном штабе полагали, что при этих условиях не обойтись просто спецоперацией — несколько усложненной зачисткой улиц и площадей силами МВД и чеченской милиции. К тому же российское военное руководство априори исключало переговорные подходы в ходе ведения боевых действий, а потому и контактов с властями осажденного Грозного не могло быть.

Возможно, в Минобороны надеялись на чудо, но его, увы, не произошло в течение трех недель после истечения срока ультиматума жителям чеченской столицы. Между тем в Москве поджимают, как представляется, и сроки — одним военно-политическим руководителям очень хочется доложить, а другим услышать о том, что еще до наступления Нового года падет цитадель международного терроризма на Северном Кавказе…

Басаев, Хаттаб и Радуев вывели несколько тысяч своих боевиков из Грозного в горы, планируя активизацию партизанской войны на территории Чечни с наступлением весны, то есть где-то в феврале. А до тех пор противодействие федеральным войскам в Грозном будут оказывать от 2 до 7 тысяч боевиков. Террористы готовятся перехватить боевую инициативу у федеральных сил. Настал кульминационный момент”.

На КП западного направления подводили итоги трех дней спецоперации. В течение 26,27, 28 декабря в группировке погибли 9 и получили ранения 44 человека. После доклада в штаб особого района генерал Малофеев получил приказ командующего снова перейти к ночным действиям. Ханкала требовала взять Старые Промыслы не позднее завтрашнего дня, рекомендовала увеличить темп движения и, не вступая в прямое боестолкновение с бандитами, обходить их опорные пункты в многоэтажных домах и двигаться вперед к намеченному рубежу, а уже потом разбираться с “блокированными” боевиками, оставшимися в тылу… По распоряжению генерала Булгакова на командный пункт западной группировки прибыл его заместитель генерал-лейтенант Владимир Попов с одной целью: жестко контролировать действия должностных лиц группировки по управлению подразделениями во время ночного наступления. Колоссальное напряжение в этот момент, казалось, разрешится на КП искрами высоковольтных разрядов. У многих сдавали нервы, эмоции брали верх над здравым смыслом. Сохранять в такой ситуации трезвый рассудок, осознавая ответственность не только за дальнейший исход проводимых мероприятий, а в первую очередь за жизни солдат и офицеров, было чрезвычайно трудно…

Конечно, офицеры на командном пункте западной группировки, в штабе бригады не имели возможности знать всех обстоятельств, которые оказывали влияние на Булгакова в то время. Могли лишь предполагать… Командующий торопил. Командующего торопили: кому-то казалось, что войска в Грозном действуют неудачно, медлят, осторожничают. И то, что ему, жестко проводящему в жизнь волю высшего руководства и вынужденному без должной подготовки начать спецоперацию в городе, подчас было очень нелегко, подтверждает генерал Геннадий Трошев^[24]: “Я уже кратко упоминал о возникшей тогда коллизии, когда стали искать “стрелочника”: не нашли лучшего варианта, как отстранение Булгакова от руководства операцией.

— Да любой другой не справился бы при такой постановке вопроса, — вступились мы с Казанцевым. — Дайте время! Будет вам и белка, будет и свисток, и Грозный со всеми его бандитами…

Признаюсь, больших трудов стоило доказать, что вины Булгакова в неудачном начале операции нет, что это как раз тот человек, который способен без особых потерь взять город”.

И даже в такой нервной обстановке командиру софринской бригады приходилось искать пути решения той задачи, которую поставил перед ним командующий группировкой. Остро требовались хоть какие-то данные о боевиках, их районах и узлах обороны. Осознание того, что впереди до улицы Алтайская софринцы встретят упорное сопротивление, было вполне определенным. Все предшествующие события заставляли сделать именно такой вывод.

К тому времени начальник связи бригады майор Виталий Шевченко уже не первый день пытался засечь переговоры боевиков в эфире. Эфир молчал. Никто не мог поверить, что боевики специально сохраняют режим радиомолчания, но как тогда осуществляется управление их группами, обороняющими район? Возможно, считали в штабе западной группировки, пока не удалось установить радиочастоты, на которых идет обмен данными.

Тем не менее, предвосхищая дальнейшее развитие событий, полковник Фоменко распорядился подобрать из числа чеченских ополченцев переводчика, которому можно было доверять и который, находясь на КП бригады, мог бы следить за эфиром и достоверно переводить все перехваченные данные. Такой человек нашелся. Он уже проявил себя за эти дни, мужественно сражался плечом к плечу с военнослужащими, самостоятельно работал с радиостанциями и, кроме чеченского, владел арабским и среднеазиатскими языками. Ему выдали несколько радиостанций, в том числе захваченных у боевиков. Он неплохо ориентировался на плане Грозного и знал сам город. Естественно, его деятельность никак не афишировалась, а привлечение к работе было тщательно залегендировано.

На город легла темнота. По решению комбрига, который так и не получил никакой информации о противнике, первыми к ночным действиям снова, как и сутки назад, перешли разведвзводы батальонов. Они двигались не торопясь, внимательно, насколько это возможно в ночной темноте, осматривая жилые массивы, с целью своевременного выявления огневых точек и опорных пунктов бандгрупп. Только после того как разведчики занимали тот или иной рубеж, к ним подтягивались основные силы оперативных батальонов бригады. А еще чуть позже на занятые позиции прибывала бронетехника.

К 10 вечера батальоны закрепились на рубеже перед улицей 9-я линия и площадью Ташкала. 1-й батальон вышел к зданию профилактория, где был встречен огнем боевиков. Обойти здание, из которого велся огонь, не удавалось, поэтому личный состав закрепился перед ним. Тыл бригады наконец удалось прикрыть силами кировского батальона, который выполнял до этого задачу по прочесыванию Старопромысловского района в западном направлении.

Воспользовавшись непродолжительной паузой в действиях, командир бригады полковник Фоменко выехал с КП в боевые порядки батальонов, чтобы на месте уточнить дальнейшие задачи. В штабе 2-го батальона, в подвале одного из кирпичных зданий, он подвел итоги дня, командиры подразделений доложили об особенностях действий за прошедшие сутки, о состоянии бронетехники, о морально-психологическом состоянии личного состава, обеспеченности боеприпасами и продовольствием. Все в один голос говорили о крайней усталости личного состава. Комбрига же в первую очередь волновало, что они думают о предполагаемых действиях боевиков, есть ли какая-то информация от редких жителей района. Все вместе пытались понять, где тот рубеж, на котором произойдет основная схватка на первоначальном этапе действий войск. К сожалению, никто не предлагал, что до этого рубежа осталось идти всего полквартала. Никто не предполагал и то, что 1 бон в районе профилактория уже практически уткнулся в хорошо оборудованный узел обороны бандформирований. Ночь не давала возможности оценить это должным образом.

До 4 утра бригада вела ночные действия. 1-й батальон несколько раз был обстрелян из профилактория, однако в темноте штурмовать бетонное здание не решился. С наступлением утра все убедились, сколь правильным оказалось это решение. Ночью боевики покинули профилакторий, видимо, опасаясь быть отрезанными от основных сил. Они в спешке побросали вещи, медикаменты, спальные принадлежности. Прибывший в 1-й батальон полковник Анатолий Епифанов смог тщательно осмотреть здание. Сам профилакторий был очень добротно оборудован в инженерном отношении, по его углам бандиты создали настоящие дзоты. Между собой они соединялись траншеями. В стенах через 10 метров были пробиты бойницы для обстрела. По территории профилактория можно было передвигаться по траншеям. От огня артиллерии боевики укрывались в стационарном бетонном убежище, построенном ещё в советские годы. В нем вполне могли размещаться 150–200 человек. Здесь же были оборудованы спальные места и склад с запасами продуктов.

Разведгруппа 2-го батальона выдавила из жилого квартала бандитов, которые, отходя, закрепились в пятиэтажке. Выбить их в темноте было невозможно: перед домом тянулось хорошо простреливаемое открытое пространство шириной в 150–200 метров.

Таким образом, к 4 утра по решению комбрига подразделения бригады закрепились на достигнутых рубежах. Людям необходимо было хоть немного отдохнуть. Дальнейшие действия предполагалось начать с рассветом, предварительно нанеся артиллерийский удар по позициям боевиков…

29 декабря. На линии огня

29 декабря — четвертый день проводимой спецоперации — оказался наиболее тяжелым для софринской бригады оперативного назначения внутренних войск МВД России.

Краткая сводка о ходе ведения боевых действий, к сожалению, не может передать весь драматизм ситуации, в которой оказались в тот день софринцы. Вот почему так важно было для нас, авторов книги, встретиться с очевидцами того боя, выслушать их, попытаться понять, как им удалось выстоять в огненном шторме, как удалось преодолеть этот главный для них во всей спецоперации рубеж. Рубеж, поделивший сознание каждого солдата и офицера бригады на ДО и ПОСЛЕ 29 декабря.

Итак, ночью батальоны бригады вышли на рубеж по улице 9-я линия. Впереди стояли пятиэтажки красного кирпича, будто крепостные стены, перегородившие Старопромысловский район практически по всей его ширине. Софринцы ждали рассвета, с наступлением которого им предстояло двинуться вперед, чтобы выполнить поставленную командующим группировкой особого района г. Грозный задачу: пройдя несколько кварталов, достичь улиц Алтайская и Коперника.

Для поддержки наступающих подразделений штаб группировки западного направления спланировал огневой налет по предполагаемым позициям боевиков.

Ровно в 7 утра начала работать артиллерия. Особенностью огневого налета по населенному пункту, в котором войска уже находятся на рубежах, является то, что разрывы снарядов происходят в глубине позиций противника. Сократить это расстояние невозможно из-за опасности поражения своих подразделений. Выходит, что передний край обороны противника практически не несет потерь. Так получилось и в нашем случае. Первый огневой налет длился 15 минут и был нанесен по общим целям на значительном удалении от переднего края бригады. Второй огневой налет оказался сокращен, а третий вообще отменен из-за отсутствия снарядов.

Геннадий Фоменко, в 1999–2000 гг. командир 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск:

“В 8 утра началось наше движение вперед. Впереди батальонов пошли разведывательные подразделения. Приблизительно в 8.40 ко мне подбежал начальник связи бригады майор Шевченко и с волнением доложил, что заработала радиосеть боевиков. Я быстро прошел к переводчику — тот что-то записывал в тетради. Поднял голову, торопливо сказал: идет перекличка полевых командиров. Через некоторое время сообщил, что боевики ведут наблюдение за движениями войск, но этот разговор, судя по всему, происходит где-то далеко от нас. Я доложил генералу Малофееву о выходах в эфир полевых командиров. Еще через некоторое время удалось перехватить их крики: “Где техника, где техника?”. Переводчик доложил, что на этот раз разговор ведется близко, в нашем районе! Я быстро сообщил о перехватах командирам батальонов. Переводчик, внимательно слушая эфир, быстро перевел с чеченского: “Их много, дальше запускать нельзя!”. И буквально через несколько минут начался ожесточенный бой. Стрельба по всему фронту была открыта практически одновременно. Вся 9-я линия ощетинилась огнем. Позиции боевиков оказались оборудованы на всех пятиэтажных зданиях, которые перекрыли Старопромысловский район от стадиона п. Ташкала и далее по всей улице 9-я линия до площади Ташкала. Затем через улицу Заветы Ильича позиции боевиков переходили на улицу Парашютистов. Подразделения бригады на этом рубеже лоб в лоб встретились с боевиками”.

В худшем положении оказались передовые подразделения. Их бандиты запустили между своими боевыми порядками, надеясь, что с минуты на минуту появится бронетехника — главная цель. Но когда появилась сплошная цепь пехоты, им стало ясно, что такую массу остановить не удастся, если войска зацепятся за первые дома. А до первых пятиэтажек было в различных местах от 170 до 300 метров открытого пространства.

Попав под прицельный огонь, 1-й и 2-й батальоны прекратили движение и закрепились по улице 9-я линия. Появились первые убитые и раненые. Стало ясно, что рывком добраться до пятиэтажек не получится — впереди открытое поле. Но бросить на произвол судьбы передовые взводы тоже было нельзя — в таком случае им грозила неминуемая гибель. Поэтому все силы бригады в этот отчаянный момент были сконцентрированы на том, чтобы обеспечить отход передовых взводов и отделений к основным силам.

Ситуация осложнялась с каждой минутой — тревожные доклады на КП бригады поступали из всех подразделений. В этой ситуации командиру было очень трудно правильно оценить сложившуюся обстановку и принять необходимое в данной конкретной ситуации решение. Но он делал все, что мог, чтобы спасти людей, особенно тех, кто оказался отрезанным от основных сил. Многое зависело и от самих командиров отделений, взводов, рот, их выдержки, умения управлять в критической ситуации личным составом, огневыми средствами. К сожалению, в первые же минуты боя некоторые оказались выведены из строя. Ранение в руку получил командир 1-го батальона майор Писарик. Командование вынужден был принять начальник штаба капитан Тарас Малашкевич. В этом же батальоне получил ранение заместитель командира батальона по тылу майор Ермоленко, погиб командир взвода 3-й роты старший лейтенант Новрузбек Абдулагаев. Во 2-м батальоне при эвакуации раненых оказался подбит БТР-80, ранение получил командир 4-й роты старший лейтенант Борщев.

Кроме “Журнала боевых действий”, который ведется в каждой воинской части, хронику ежедневных боев еще сохраняет и память самих участников событий. А нам в ходе работы над книгой приходилось встречаться с десятками военнослужащих. Слушая их “непричесанные” рассказы о боях в Грозном, понимаешь: там было гораздо страшнее того, что показывали в те дни стране в выпусках теленовостей.

Сергей Коротков, в 1999–2000 гг. командир взвода 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск, лейтенант:

“Утром 29 декабря комбат майор Дзекало вызвал наш резерв. Гантамировцы остались в школе. С 4-й ротой пропала связь. Командир батальона послал мою штурмовую группу установить связь и помочь людьми. Через частный сектор, огородами, мы спокойно добрались до дворика школы. Там нашли ротного старшего лейтенанта Анатолия Борщева, взводного саперной роты лейтенанта Романа Кривошеева и человек восемь бойцов. Напротив школы метрах в трехстах стояли в ряд многоэтажки. В них сидели “духи”, сидели хорошо. На окнах первых этажей они установили решетки, остальные заложили кирпичом, оставив только маленькие бойницы. 250 метров голого пространства перед домами простреливалось так, что мысль о штурме даже не возникала. До многоэтажек просто никто не добежал бы. Видимо, боевики специально подпустили нас так близко, хотя могли достать еще на подходе к школе. Надеялись, что мы все-таки решимся на штурм.

Борщев по моей рации (на его “Эрике” сели аккумуляторы) вышел на связь с комбатом, сказал, что штурм не получается и нас самих сейчас отсюда выбьют. Дзекало вызвал его к себе. Ротный попытался добежать из нашего дворика до частного дома, но почти сразу упал. Кричит — подвернул ногу и сейчас сам выберется. Упал он удачно, за небольшим холмиком. “Духи” его все равно засекли и открыли шквальный огонь. Выстрел от АГСа взорвался у Толика прямо в ногах, его подбросило метра на полтора, перевернуло в воздухе и ударило о землю.

Не подумайте, что хвастаюсь, но у нас такие бойцы были, наверное, лучшие на этой земле. Если офицера, да и просто солдата ранило, они все сделают, чтобы его вытащить, свою голову подставят, но вытащат.

Кривошеев с двумя солдатами кинулся к Борщеву. Два младших сержанта, Зубарев и Попов, выбежали на дорогу с АГСом, под огнем его установили и влупили прямой наводкой по “духам”. Рядовой Серый, фамилия у него такая, вскочил и с пулеметом побежал прямо на пятиэтажки. Бежит и стреляет. Ты обязательно про ребят напиши, обидно будет, если их даже медалью не наградят. Мы, конечно, тоже из всех стволов прикрываем. В общем, вытащили ротного. Повезло, очень повезло. Никого даже не зацепило. Серый успел в воронку прыгнуть, Зубарев и Попов за дом спрятались. Борщеву вырвало кусок щеки и осколками посекло руку, ну и контузило, конечно. Мы его перевязали, вкололи промедол. Это было часов в одиннадцать. Где-то в это время услышал по рации, что 9-я рота бьется в окружении. Она шла по параллельной улице левее нас и попала в огневой мешок. Ротного — Романова убили почти сразу. Сергея Грабова, лейтенанта, и больше десяти солдат взяли в плен. Много “двухсотых” и “трехсотых”. Уже позже, вечером, наши перехватили доклад “чехов” в центр. Серегу Грабова били четыре часа, не могли убить.

Нам пока везло, но “духов” было больше, и их позиция была гораздо лучше нашей. В 11.30 пулеметчика из моей группы, рядового Шкирмантова, накрыло выстрелом АГСа, осколок разворотил ногу. Он стрелял из воронки перед школой, под носом у боевиков, еле его вытащили. По рации сообщил, что у нас раненые, надо вывозить. 49-й БТР не смог к нам подъехать, огонь был слишком сильным, спрятался за домом метрах в 150. Выносили к нему Шкирмантова на руках. На моей “Эрике” тоже сели аккумуляторы, сбегал к 49-му, доложил комбату обстановку. Потом перебрались за соседний дом, около школы нас уже хорошо пристреляли. Около 13.00 убили рядового Кочеткова, гранатометчика из моей группы. Он вышел из-за угла дома, хотел выстрелить, но не успел, пуля под сердце попала. Вытащили Кочу, так Кочеткова называли, вызвали БТР вывезти. На 41-м приехал прапорщик Максим Бабаян, наш медик. Умудрился проскочить прямо к нам, спрятался во дворике. Кочу погрузили, стали выезжать на улицу, но их уже ждали. С двухсот метров “чехи” влупили по БТРу из ПТУРа и двух гранатометов. Осколок от брони отлетел к нам и убил Димку Распопова. Попал прямо в голову. Механика-водителя выбросило через открытый люк. Он в укрытие на четвереньках отполз. Ни одной царапины. Наводчика ранило, но он тоже успел отползти и спрятаться. ’’Духи” стали обрабатывать БТР из пулемета, внутри оставался один Бабаян. Не знали, жив или нет. Ванька Кононов, младший сержант, под пулями перебежал через всю улицу, открыл боковые люки. Тут “духи” опять из гранатомета влупили. Ивана контузило, но он все равно нашел в обломках Бабаяна и на себе вытащил. Когда ПТУР попал, в БТРе сдетонировали три ящика выстрелов к АГСу. Максим был весь посечен осколками, левый глаз выбило, вырвало кусок плеча, лопнули барабанные перепонки. Вкололи четыре промедола, больше нельзя, сердце может не выдержать, но Максим все равно так кричал, страшно, в общем.

Потом комбат к нам попытался добраться, через огород мы с ним немного поговорить успели. Приказал отходить. Снайперы по нему стали долбить. Буквально выщелкали его из-за забора, еле успел ноги унести. Разделились на две группы и стали отходить. Дмитрий Распопов тяжелый был, килограммов девяносто, всемером его на двери выносили. На 49-м подъехал майор Суховей, он начмедом нашего батальона был. Погрузили раненых и “двухсотых”. Потом отошли на улицу 9-я линия. Там такая пересеченная местность была, холмики. Рассадил я своих, выставил снайперов, дождались вечера. Ночью переместились в дома перед многоэтажками, оборудовали позиции, закрепились. Рота уступом стояла, потому что с левого фланга у нас никого не было”.

Самая тяжелая ситуация складывалась в полосе наступления 3-го батальона. Перед ним до улицы Пугачева раскинулась парковая зона, за ней располагались трех- и двухэтажные кирпичные дома. С началом атаки сразу была подбита БМП-1. В результате подрыва снарядов экипаж сгорел в бронемашине. Пытаясь вытащить людей из пылающей брони, погибли фельдшер батальона прапорщик Александр Филиппов и санинструктор Сергей Эзенкин.

В непривычной для себя ситуации, когда страх и паника могли возобладать, софринцы не бросились в разные стороны и не бежали, забыв обо всем и спасаясь от смерти, а объединились в группы, организовывали круговую оборону, прикрывали друг друга и выходили из-под огня.

В воздухе грохотала канонада. Командиры батальонов и рот на самые напряженные участки подтягивали БМП и БТРы, огнем из-за домов давили огневые точки боевиков в пятиэтажках, обеспечивая выход личного состава рот первого эшелона из-под интенсивного огня бандгрупп. Эфир был переполнен криками, просьбами о помощи, командами, со всех сторон слышалась стрельба, гремели взрывы гранат.

Улица 9-я линия. Танки ведут огонь прямой наводкой по засевшим в пятиэтажках боевикам

На прямую наводку, несмотря на опасность их поражения, были выведены танки Т-62 двух взводов 93-го механизированного полка внутренних войск, которые должны были подавить огневые очки бандитов в домах, согнать боевиков с этажей в подвалы.

С самого начала боя активно работала радиосеть боевиков, и переводчик периодически докладывал очень важную информацию, которую ему удалось перехватывать в эфире. Из нее можно было сделать вывод, что выход бригады по всему фронту на 9-ю линию был для боевиков очевиден и они усилили это направление дополнительными силами. Кроме этого главари бандитов ожидали активных действий и на других направлениях всей грозненской спецоперации: северном, восточном и юго-западном, но поскольку к 13.00 активно действовала только западная группировка, руководство бандформирований решило перебросить сюда дополнительные силы. Надо отдать должное переводчику: внимательно слушая переговоры боевиков, ему удалось определить примерное время и направление их выдвижения.

Это дало возможность начальнику артиллерии бригады майору Виктору Савину перенацелить огонь шести 120-мм минометов бригады для отсечения резервов боевиков с других направлений к 9-й линии и захвату военнослужащих, попавших в окружение. Судя по той ярости, с которой боевики пытались прорываться к блокированным подразделениям, они явно рассчитывали использовать захваченных в плен солдат в своих пропагандистских целях, как это неоднократно практиковалось ими в первую чеченскую кампанию. Артиллеристы бригады благодаря своему мастерству смогли создать такие рубежи прикрытия, что им удалось не подпустить дополнительные силы бандитов в район боя, а часть из движущихся отрядов и групп боевиков попала под плотный минометный огонь.

Прибывшие в 1-й батальон танки было решено использовать вместе с другими огневыми средствами подразделений, чтобы под прикрытием всей огневой мощи попытаться продвинуться вперед в направлении пятиэтажек и провести эвакуацию раненых и погибших софринцев, вытащить заблокированных солдат. Конечно, это было очень рискованно: ведь танки, даже несмотря на то, что каждый из их прикрывало отделение солдат, выходили на открытое пространство перед домами и становились удобной мишенью для боевиков. Но другого выхода в той ситуации не было. Управлять боем на этом направлении отправился заместитель командира софринской бригады полковник Анатолий Епифанов. Он лично привел танковую колонну из района сосредоточения в боевые порядки 1-го батальона.

Когда первый танк пошел вперед, следом за ним двинулась пехота, ведя огонь на ходу, танкисты маневрировали. В это же мгновение боевики резко активизировали свои действия. С нескольких направлений по Т-62 ударили гранатометы. Назначенная для эвакуации БМП под прикрытием огня, который вели военнослужащие батальона и танки, сумела пробиться к раненым. Нескольких человек удалось подобрать и загрузить в десантный отсек, после чего боевая машина пехоты рванула назад.

Большинство выпущенных по танку гранат прошли мимо него, но 2 или 3 попали в броню — Т-62 загорелся и встал. Командир танковой роты тут же бросил на спасение экипажа второй танк, который на большой скорости подошел к подбитой машине и попытался сдвинуть ее с места. Бандиты выпустили по второму танку до десяти гранат. Он запылал и пошел задним ходом, но через сотню метров остановился и заглох» Танкисты вышли на связь и сообщили, что все живы, но среди них есть раненые. Командир танковой роты рванул вперед в попытке вытащить из-под огня своих боевых товарищей. Но на подходе ко второй машине на командирском танке запылали топливные баки. Оставляя за собой черный шлейф, машина задним ходом вынуждена была выйти с линии огня, баки сбросили и затушили.

Это был драматический момент и без того тяжелого кровопролитного боя. Но мужественный порыв танкистов, бросившихся на спасение товарищей, был не напрасен. Своими решительными действиями они на некоторое время внесли замешательство в ряды боевиков. Этим сумели воспользоваться блокированные в глубине квартала группы, которым удалось выйти к основным силам бригады.

Однако около 20 человек на полпути к спасению были прижаты к земле шквальным огнем бандитов и сгуппировались возле подбитых танков, где под прикрытием брони продолжали вести бой. Половина из них были ранены и остро нуждались в медицинской помощи.

Начальник штаба бригады подполковник Сергей Беляев, руководивший действиями по выводу подразделений из-под огня боевиков в полосе наступления 2-го и 3-го батальонов, доложил, что, используя огонь танков, удалось нанести поражение группировке бандитов. Вышли почти все подразделения за исключением взвода лейтенанта Сергея Грабова. Связи с ним не было, затем стало известно, что взвод окружен между трехэтажками.

Произошло это так. С началом движения бригады вперед не встретившая сопротивления 9-я мотострелковая рота 3-го батальона оторвалась от главных сил, попала в огневую засаду и была окружена на перекрестке улиц Резная и Кольцова. В первые минуты боя погибли командир роты старший лейтенант Владислав Романов и шестеро его подчиненных, подразделение потеряло управление — связи со взводами не было. Командир взвода лейтенант Сергей Грабов сумел занять круговую оборону, захватив два дома. Командиру другого взвода старшему лейтенанту Ткаченко тоже удалось быстро сориентироваться и занять оборону. Оба взвода смогли весь световой день отражать атаки боевиков. Но взвод лейтенанта Грабова попал в плотное огневое кольцо, командира и еще нескольких человек ранило. Понимая, что всем не выйти из этой ловушки, он с несколькими солдатами с наступлением темноты, отвлекая огнем боевиков, обеспечил остальным выход из кольца. Старшему лейтенанту Ткаченко тоже удалось вывести из квартала большую часть личного состава. Тяжело раненный лейтенант Грабов и несколько раненых военнослужащих без боеприпасов были захвачены боевиками. Офицера пытали, но ничего не добившись от него, застрелили. Через две недели тело лейтенанта Сергея Грабова обменяли на трупы боевиков.

Командир бригады Генннадий Фоменко с болью вспоминает:

“К 12 часам дня становилось понятно, что ситуация складывается драматическим образом. Я не знаю, что докладывал генерал Малофеев, но когда Булгаков связался со мной, чтобы получить информацию, то говорил сдержанно. Во время доклада я обратил внимание на то, что отсутствие достаточного количества снарядов для танков и артиллерии, проведение огневых налетов артиллерии и авиации не по конкретным целям и объектам, а по площадям не позволит нам дальше продвигаться без потерь.

Идущий уже не первый час бой ярко показывал: данные о том, что боевики бегут из города, неверны. Боевики закрепились на заранее подготовленных позициях в районах обороны с продуманной системой огня, инженерных заграждений, у них организована смена обороняющихся. Применяемая тактика проведения спецоперации малоэффективна. Для дальнейших действий необходимо создавать штурмовые отряды.

На вопрос Булгакова о предполагаемых потерях я, исходя из складывающейся обстановки, назвал примерные цифры — не менее 100 погибших и до 200 человек раненых. И прогноз этот исходил не от меня, а от командиров подразделений, которые докладывали мне о развитии событий. Прямо скажу, у офицеров КП западной группировки, наблюдавших за событиями воочию, другого мнения тоже не было. На командующего это произвело впечатление, больше меня никто не дергал вопросами. Я со штабом сосредоточился на разруливании сложившейся ситуации”,

В 1-м и 2-м батальонах продолжали бороться за жизнь танкистов и тех, кто собрался вокруг танков.

Полковник Епифанов руководил действиями по спасению блокированных перед пятиэтажками военнослужащих. Для их эвакуации были подобраны два экипажа БМП, в каждом из которых находились санинструктор и солдат, призванный помогать затаскивать раненых в десантное отделение. Командира машины и наводчика-оператора орудия убрали, чтобы уменьшить возможные потери при поражении машины.

По установленному сигналу батальоны, артиллерия и танки резервного танкового взвода, выведенные на стрельбу прямой наводкой и максимально укрытые за частными домами, открыли шквальный огонь. Под прикрытием дымов БМП на большой скорости выдвинулась к месту нахождения раненых. Санинструктор и солдат-помощник выбросили вокруг машины ручные дымовые гранаты и через открытые задние борта затащили раненых в десантное отделение БМП, после чего она на высокой скорости стала уходить обратно. Первой ходкой вытащили 7 тяжелораненых. Боевики не ожидали такой дерзости. Механик-водитель попросил разрешить ему сделать еще один заезд. Он уже знал местность и видел в яме группу раненых. Конечно, это был смертельный риск.

Улица 9-я линия. Линия огня

БМП рванула в сторону пятиэтажек. Ветер относил дымовую завесу, и машина шла под градом пуль. Тем не менее, уже не разворачиваясь, механик-водитель держал машину лобовой броней к стреляющим, тем самым прикрывая броней погрузку раненых. На этот раз удалось затащить 6 человек. Возможности развернуться не было, тогда механик погнал машину задним ходом. По БМП выстрелили из гранатомета, машина загорелась, но продолжала двигаться. Все, кто наблюдал за происходящим, в душе просили об одном: дотяните, ребята. И они дотянули! Выйдя задним ходом к крайнему дому, машина заглохла. Но все были спасены.

Командиры воинских частей Министерства обороны западного направления в этот день делали всё, чтобы оказать огневую поддержку бригаде. Отказа не было ни в чем. Когда потребовались к середине дня новые осколочные боеприпасы к РПГ-7В для стрельбы по окнам, а во внутренних войсках их никогда не было, они в течение часа были собраны в мотострелковых полках и доставлены софринцам. Особенно благодарны были командиры подразделений 21-й бригады за своевременное оказание медицинской помощи раненым в развернутых неподалеку от Старопромысловского района полевых госпиталях Минобороны.

Самоотверженно вели себя санинструкторы — обычные солдаты-срочники. Не думая о себе, они бросались в самое пекло и делали все, чтобы спасти своих товарищей, понимая, что от своевременно оказанной помощи и доставки раненого в полевой госпиталь зависела жизнь сослуживца. Начальник медицинской службы бригады капитан Макаров так поставил работу по сбору и эвакуации раненых, что потери в результате отсутствия необходимой медицинской помощи были сведены практически к нулю.

Геннадий Фоменко рассказывает: “Я с КП спустился в боевые порядки батальонов. Прошел к пункту сбора раненых. Там находились две девчонки — фельдшер и санитарка, они перевязывали ребят, которых только-только вытащили из боя. Готовили их к эвакуации в полевой госпиталь Минобороны. Обратил внимание на лежащего на носилках бойца в обожженном, изорванном, окровавленном камуфляже, подошел ближе. Выглядел он ужасно. Я много повидал и в первую войну, но на этот раз внутренне содрогнулся. На парне не было живого места: вместо лица — кровавая каша, тело тоже все будто иссечено шрапнелью. Спросил, кто это? Мне ответили — прапорщик Максим Бабаян, фельдшер батальона, вытаскивал из взорвавшегося БТРа раненых и сам пострадал от взрыва гранаты. Спросил медиков, почему они не перевязывают раненого. Девчонки, растерянно суетившиеся вокруг, отчаянно всплеснули руками: “Даже не знаем, как его перевязать, настолько тяжелые множественные ранения". Я взорвался: что вы копаетесь? Он же умрет, если еще тут без помощи несколько минут пролежит. Бросайте все, на БМП — и в полевой госпиталь Минобороны. Там разберутся. Максима погрузили в броню и рванули к армейским медикам. Уже потом я узнал, что те его спасли. Он перенес несколько сложнейших операций, но выжил…”

И здесь стоит сделать небольшое, но необходимое отступление. На долю военных медиков в эти первые и самые сложные днидействительно выпало много работы. Большое количество раненых, поступавших с передовой, требовало неотложных мер по их спасению. И такие меры предпринимались в полном объеме, благодаря четкой организации экстренной медицинской помощи, нормальному оснащению и опыту, которого у военных врачей было достаточно. За их плечами уже были и первая чеченская кампания, и события в Дагестане летом-осенью 1999 года, и “поход” по равнинной Чечне. Военные врачи своим профессионализмом и самоотверженной работой и во время проведения спецоперации в Грозном в декабре 1999 — феврале 2000 года спасли не одну сотню солдат и офицеров.

Немало сил для четкой и эффективной работы войсковых медслужб, медицинского отряда специального назначения, военных госпиталей приложил начальник военно-медицинского управления Главкомата внутренних войск генерал-майор медицинской службы Юрий Сабанин. Большую роль в спасении жизней многих военнослужащих сыграл начальник медицинской службы группировки внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона полковник Игорь Волошко, наладив нормальную работу военных медиков в зоне проведения спецоперации.

В одном из докладов, подготовленных группой врачей Главного военного клинического госпиталя внутренних войск, имеющих большой опыт лечения раненых военнослужащих, в том числе и в период активной фазы контртеррористической операции, отмечалось, что в условиях боевых действий, при массовом поступлении раненых на передовые этапы эвакуации всегда имеется дефицит времени, квалифицированных, или так называемых “узких”, специалистов, оборудования и медикаментов. При этом, по мнению ряда ведущих специалистов военно-полевой хирургии, в современном вооруженном конфликте в 70–80 процентах случаев ранения носят сочетанный характер, при этом 70–90 процентов являются проникающими и в основном сопровождаются шоком^[26].

Генерал-майор медицинской службы Юрий Сабанин, начальник военно-медицинского управления Главного командования внутренних войск МВД России:

“Во многом решить задачу лечения раненых на передовых этапах эвакуации, вдали от центров высокотехнологичной медицинской помощи способен медицинский отряд специального назначения внутренних войск — МОСН.

Еще в августе 1995 года в Главном военном клиническом госпитале внутренних войск был сформирован медицинский отряд специального назначения (МОСН). Основным предназначением отряда является оказание квалифицированной, с элементами специализированной, медицинской помощи непосредственно в местах боевого применения войск. Отряд может применяться как в полном составе, так и в виде групп специализированной помощи, усиливающих уже имеющиеся лечебные учреждения. С 1996 года МОСН базировался на территории военного аэродрома г. Моздок в стационарном здании и выполнял функции эвакогоспиталя. Раненые и больные поступали со всей территории Северо-Кавказского региона и после оказания им необходимой медицинской помощи либо возвращались в части, либо эвакуировались в госпитали центра.

Так как МОСН находился в непосредственной близости от зоны ведения боевых действий — сначала в Моздоке, а затем на окраине Грозного, то это существенно уменьшало время эвакуации раненых. Благодаря вертолетной эвакуации до 50 процентов раненых поступали в МОСН в течение первого часа и до 80 процентов — в течение первых 3 часов после ранения.

Во второй чеченской кампании он работал с максимальной интенсивностью, в наших лечебных учреждениях всех раненых мы вылечили, поставили на ноги. Врачи у нас замечательные, да и медперсонал квалифицированный”.

Уточняя рассказ генерала Сабанина, отметим, что МОСН был развернут в Моздоке 24 октября 1999 года. Он был передислоцирован туда авиацией внутренних войск, в его составе находилось 24 человека с медицинской аппаратурой, необходимым имуществом и медикаментами. В Моздоке медицинский отряд специального назначения находился до августа 2000 года. Затем он был передислоцирован в аэропорт “Северный”. Во время активных боевых действий в период с января по июль 2000-го в МОСН поступило 6246 человек. Таким образом, в сутки отряд принимал более 20 человек. А в период наиболее интенсивных боевых действий в начале 2000 года это число возрастало до 100–200 раненых. Персонал отряда работал с полной отдачей, своевременно и качественно оказывал помощь раненым военнослужащим, спасая их жизнь и здоровье^[27].

В первые месяцы проведения контртеррористической операции раненые, пройдя через полевые госпитали Минобороны, эвакогоспиталь в Ханкале, медицинский отряд специального назначения, далее переправлялись в лечебные учреждения силовых ведомств на Большую землю. Поначалу их прием осуществляли лечебные госпитали Северо-Кавказского региона — в Ростове-на-Дону, Краснодаре, Новочеркасске, Владикавказе, часть военнослужащих направлялась в Москву и Московскую область в Главный военный клинический госпиталь им. академика Н.Н.Бурденко, в Центральный военный клинический госпиталь им. А.А.Вишневского, в Главный военный клинический госпиталь внутренних войск, в Центральный госпиталь МВД России. По мере заполнения этих лечебных учреждений и ввиду недостатка мест раненых солдат и офицеров из зоны боевых действий везли в Санкт-Петербург, в Поволжье и на Урал — в Киров и Екатеринбург, другие города России.

Что касается непосредственно специальной операции в Грозном, то первая помощь оказывалась в порядке само- и взаимопомощи нештатными санитарами и санитарными инструкторами рот, доврачебная — фельдшерами батальонов, первая врачебная — в медицинских пунктах воинских частей. Для оказания квалифицированной медицинской помощи раненые и пораженные транспортом воинских частей эвакуировались в 660-й, 66-й и 323-й медицинские отряды специального назначения Минобороны России, дислоцированные на западе, востоке и севере г. Грозного.

После освобождения чеченской столицы от бандгрупп военные медики подсчитали, что за весь период спецоперации помощь была оказана почти 600 раненым и пораженным военнослужащим внутренних войск, свыше 500 из которых были эвакуированы за пределы района боевых действий.

Юрий Кузнецов, в 2000 году начальник медицинского управления МВД России, генерал-майор внутренней службы:

“В период проведения контртеррористической операции боевые санитарные потери по видам поражения распределились следующим образом: пулевые ранения — 28 процентов, осколочные ранения — 25 процентов, минно-взрывная травма — 47 процентов.

В структуре ранений по локализации отмечается высокое число черепномозговых ранений — 24 процента. Таким образом, голова остается наименее защищенной от воздействия поражающих факторов анатомической областью и наиболее сложной с точки зрения эффективности проведения жизнеспасательных и лечебных мероприятий. Значительное преобладание раненных в голову в структуре потерь объясняется в большой степени пренебрежительным отношением к ношению стальных шлемов (использовались косыночные повязки, вязаные спортивные шапочки) и обусловило большое число ранений в голову; на втором этапе проведения контртеррористической операции удалось добиться от сотрудников и военнослужащих использования средств защиты головы.

Кроме того, незаконные вооруженные формирования, как правило, избегали прямых боестолкновений с войсками, использовали методы минной войны, и как следствие — увеличилось количество минно-взрывных травм конечностей. Увеличение числа пулевых ранений в бедро объясняется коварным замыслом боевиков сначала ранить снайперским огнем, а в последующем расстрелять сотрудников органов внутренних дел или военнослужащих, пытающихся прийти на помощь пострадавшим…”

Действительно, в современном бою средства индивидуальной защиты — шлемы, бронежилеты играют существенную роль. При всем своем кажущемся неудобстве (значительный вес, плохая эргономичность) штатные средства защиты тем не менее нередко спасают военнослужащих от гибели. Большая удача, если в подразделении имелись новые образцы бронежилетов, удобных, относительно легких, с улучшенными характеристиками. Сегодня в России есть несколько производственных предприятий, выпускающих эту столь необходимую в бою продукцию, которая отвечает самым жестким стандартам. В большинстве своем современными средствами защиты были экипированы специальные подразделения, сотрудники ОМОН, СОБР. Однако нет нужды говорить, что подобных новинок в обычных войсковых подразделениях в то время было очень мало. Как всегда, сказывался недостаток средств.

Итак, возвратимся к нашим событиям на улице 9-я линия. На поле боя под огнем боевиков продолжали оставаться танкисты. В танковую роту прибыл заместитель командира 93-го механизированного полка внутренних войск подполковник Андрей Махлеев. Все переживали за танкистов, но добраться к ним было практически невозможно. Экипажи по-прежнему оставались на связи и просили помощи. В данной ситуации необходимо было ждать ночи либо идти на риск. Танкисты решили рисковать. Они направили к подбитым танкам тягач. Он конструктивно меньше танка с башней, по нему трудно попасть из гранатомета. Под прикрытием огня и дымов рванул вперед, но его тоже подбили, одного военнослужащего ранили, машина своим ходом вышла из боя. Надежда на спасение танкистов угасала. Решили еще раз попытаться прорваться на БМП. Идти вперед вызвался механик-водитель рядовой Алексей Шишикин, который перед этим на своей БМП вытащил с линии огня раненых, но чью машину боевики подбили, и попросил разрешить ему на другой БМП прорваться к танкистам. Быстро подготовили все силы и средства, и БМП-1, маневрируя, под прикрытием огня на высокой скорости пошла к танкам. Все понимали — это последняя возможность спасти людей, поэтому огня не жалели. БМП прорвалась к танкам, механика-водителя и четверых раненых удалось спасти, погибших было двое — ефрейтор Руслан Кучеренко и рядовой Андрей Малин. Всех загрузили в десантный отсек. Без задержки Шишикин рванул обратно и благополучно добрался до своих. Как это ни горько, Алексей Шишикин, казалось, заговоренный от бандитских пуль и осколков, спустя три дня, 1 января 2000 года, погиб в бою от пули снайпера. Многие софринцы обязаны ему жизнью.

При выходе из огневых ловушек через открытое пространство солдаты и офицеры бригады показали массовый героизм. Под сплошным огнем боевиков боевые машины пехоты 1 — го батальона пять раз (!) прорывались к месту нахождения раненых и смогли эвакуировать 18 человек.

Евгений Бушмелев, в 1999–2000 гг. механик-водитель БМП 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск, Герой России:

“Когда “духи” стали по нам бить очередями, казалось, отовсюду — из всех домов, с верхних и с нижних этажей, у меня тут же промелькнула мысль: надо спасать машину! Резко сдал назад, проломил кормой какой-то забор и заехал во двор частного дома — там укрыл свою “копейку” (БМП-1. — Авт.) за строением. Одновременно мой земляк Чехомов начал долбить из пушки по пятиэтажке, откуда велся самый сильный огонь. Пехота рассыпалась в разные стороны, залегла и тоже начала отстреливаться. Все это длилось довольно долго. Потом вместе с ОМОНом наши пацаны сумели выбить боевиков из одного здания и занять там оборону. Туда же, во двор, я перевел свою БМП. Вырваться, уйти назад никак не получалось. “Духи” обложили крепко, даже высунуться не давали. Тогда у меня на глазах сгорело несколько БМП. Почти всех пацанов я хорошо знал, со многими дружил. А потом я узнал, что и танки тоже погорели.

Ночью стал вывозить раненых и убитых. Всех их грузили в десантный отсек. Ехал в полной темноте — свет включать было нельзя, “духи” сразу лупили из всех стволов. Попервоначалу страшновато было: а вдруг заблужусь в кромешной темноте, но как-то сумел выбраться к своим. Глаза только сильно болели — устал всматриваться в дорогу, вернее, в черное пятно перед собой — это дорожный просвет так выглядел. Кругом чернота, а он еще чернее. Значит, правильно еду. Отвез раненых, вернулся обратно в город.

Бой был и на следующий день, и на следующий, и на следующий. Помощи не было. Сами своих раненых вывозили. “Духи”, правда, уже поняли, что огнем наших не выбить из зданий, пытались давить на психику. Кричали, мол, сдавайтесь, “Аллах акбар!”. Вообще там ведь все рядом было — “чехи” эти в двух шагах бегали или на машинах проносились мимо зданий, где наши засели, гранаты в окна все пытались закинуть.

Потом мы слышали, как в соседних зданиях, где “духи” засели, кричали. Это они наших пацанов, которых в плен взяли, били, пытали.

Мне тогда самому повезло. Шапку пулей с головы сбило. Я даже и не понял ничего сперва. Я у БМП своей стоял. Вдруг что-то тренькнуло — у меня шапку как рукой снесло. Мне Чехомов кричит: “Дурак, пригнись, стреляют!”.

На Грозный опускалась тьма, которую то тут, то там разрезали сполохи взрывов и вспышки выстрелов. Бой затихал.

Это был трудный день для бригады. Наверное, самый трудный в ее боевой истории. Многие из софринцев и спустя несколько лет, вспоминая о нем, не могут сдержать эмоций. Но тогда, 29 декабря, нельзя было давать волю чувствам, как бы тяжело ни было на душе. Да на них и не оставалось времени. Сама ситуация не давала расслабляться, впадать в уныние, напротив, требовала обдуманных и решительных действий. Во-первых, потому, что еще не все тела погибших удалось эвакуировать, неизвестной оставалась и судьба нескольких бойцов из 9-й роты 3-го батальона. Во-вторых, спецоперация этим боем не кончалась, и поставленную задачу по овладению районом необходимо было выполнять уже завтра. И в-третьих, бой хоть и затих, но не прекратился: то тут, то там по всему фронту слышались выстрелы, и под покровом темноты боевики могли предпринять попытку контратаки.

Обобщая информацию, поступившую из подразделений за день, штаб бригады уже планировал действия батальонов на предстоящую ночь и следующий день. Но наиболее важным в тот момент полковник Фоменко посчитал необходимость лично обойти роты, поговорить с солдатами и офицерами, уточнить для себя подробности двенадцатичасового непрерывного боя, помочь офицерам проанализировать свои действия и действия личного состава, разобрать тактику боевиков, сделать выводы из произошедшего.

Санитарная БМП. После боя

Ефрейтор Евгений Бушмелев. Герой России

Кроме этого людям требовались элементарные слова ободрения, поддержки, тем более что для большинства из них (даже для тех, кто имел реальный боевой опыт и первой чеченской кампании, и действий в равнинной Чечне осенью 1999 года) этот жестокий бой был, по сути, первым подобным испытанием в их военной судьбе.

Планируя завтрашний день своей бригады, комбригу требовалось знать: КАКОЙ она вышла из боя, СПОСОБНА ли на дальнейшие действия.

Это новое состояние, в котором пребывали люди, Геннадий Фоменко почувствовал сразу:

“Командиры батальонов организовывали переход к ночным действиям. Личный состав получал задачу окапываться в огородах, оборудовать огневые позиции в частных домах. Командиры подразделений определяли сектора стрельбы для дежурных огневых средств. Все требовали боеприпасов, перевязочных пакетов, резиновых жгутов, дымы.

Обошли позиции, личный состав чувствовал себя уверенно. Готовили траншеи для скрытного перехода на огневые позиции, в одной из рот личный состав ужинал.

Обратил внимание, что солдаты были немногословны, никто не суетился — каждый был сосредоточен на чем-то своем и готовился к завтрашнему дню. Прибыл тыл с горячим ужином, подвезли боеприпасы и материальные средства. Шла обычная боевая работа.

К исходу дня, когда основные силы бригады удалось вывести из-под огня, провести эвакуацию раненых и погибших, я собрал офицеров, чтобы подвести итоги. Проведя разбор, я продумывал возможные варианты дальнейших действий. То, что мы застопорились на 9-й линии, уже не вызывало сомнения. Стоим лоб в лоб. Наши позиции невыгодны. Несколько отлегло от сердца — потери бригады были тяжелые, но для данной ситуации — не шокирующие, и самое главное, к счастью, не подтвердилась первоначальная оценка возможных потерь. Никто из личного состава не запаниковал, не отказался выполнять задачу. Я был поражен новым состоянием, в котором пребывали люди: у них не было никакой безысходности, напротив, появилась УГРЮМАЯ СОСРЕДОТОЧЕННОСТЬ (выделено мною. — Авт.), какая-то невидимая напористость, которая говорила, что завтра мы будем действовать более успешно, более продуманно и профессионально.

На КП группировки западного направления я коротко доложил генералу Малофееву, где проходит передняя линия бригады, и свои наблюдения о противнике, которые были подтверждены результатами боя и очевидцами. Высказал свое мнение, что бригада вышла фронтом на один из основных рубежей обороны Грозного в Старопромысловском районе. Передний край обороны боевиков имеет хорошо подготовленную систему огня, добротно оборудованные в инженерном отношении позиции, кирпичные пятиэтажные дома занимают господствующее положение, подходы к ним от 250 до 300 метров представляют собой открытое поле. Штурмовать их без разрушения пятиэтажек — значит обречь всю бригаду на безвозвратные потери. Добавил: слава богу, что у нас хватило ума не завести всю группировку на 9-ю линию 26 декабря, как того требовала первоначальная директива из Ханкалы.

Вечером, после того как я выяснил для себя картину случившегося, я доложил на КП группировки об итогах дня. Завершил свой доклад сообщением о потерях. По моим сведениям, за световой день погибли 15 и получили ранения 46 человек. 20 числились пропавшими без вести (при этом маловероятно, что кто-то из них остался в живых), подбито и повреждено 2 танка,

1 бронированный тягач, 3 БМП, 1 БТР.

На душе было муторно и обидно, что не удалось вытащить всех товарищей с поля боя…

Я видел, с каким напряжением штаб западного направления ждал именно этих сведений. Командующий группировкой недоверчиво переспросил — и это все потери? Я ответил, что все. Личный состав бригады проверен пофамильно. Послышался вздох облегчения. Но разве этого мало для “полицейской” спецоперации?

Знал бы в период замены офицеров бригады в середине декабря 1999 года, что нам выпадет задача идти на Грозный, конечно, замену бы не провел, а прибывших оставил бы в строю. Потом я не раз об этом вспоминал, когда некому было командовать батальонами, ротами, взводами.

Необходимо сказать прямо: личный состав бригады впервые в полном составе вел ожесточенный, внезапно завязавшийся бой. Не было достаточного опыта по его организации и ведению ни у сержантов, ни у командиров ротного и батальонного звена.

Это уже через неделю после горечи утрат своих боевых товарищей, крови раненых, беспомощности оттого, что в сложившейся ситуации ничего нельзя было сделать, чтобы разнести это осиное гнездо — личный состав в одночасье повзрослел, возмужал, окреп, закалился и стал действовать осмотрительно. Появилась та злость, которая заставляла думать, как обхитрить и наказать злобных, звероподобных, прикрывающихся религиозными лозунгами фанатиков и просто одурманенных десятилетним произволом, царившим в республике, бандитов”.

С наступлением темноты на правом фланге 2-го батальона в недостроенной мечети разместился взвод, усиленный расчетами АГС-17, и 20 чеченских милиционеров, хорошо знавших район, поскольку раньше они служили в Старопромысловском РОВД. Мечеть выдавалась вперед из общей линии домов, с ее верхнего этажа можно было держать под огнем подходы к подбитым танкам и не допускать к ним боевиков, тем более что там находились тела погибших и, как надеялись софринцы, еще живых военнослужащих. Засевшая в мечети огневая группа выполнила свою задачу — сколько ни пытались боевики в следующие дни пройти к подбитым машинам — им это сделать не удалось. Ни одного погибшего софринца бандиты не смогли забрать к себе из этого района.

Под Новый год

С рассветом 30 декабря бригада возобновила боевые действия, сконцентрировавшись на эвакуации с поля боя оставшихся тел погибших и раненых. Кроме этого комбриг планировал пробиться вглубь кварталов и обходным маневром захватить плацдарм в районе, где была окружена 9-я рота 3-го батальона. Командующий группировкой особого района усилил огневую мощь бригады танковым взводом 245-го мотострелкового полка, который вместе с танками 93-го механизированного полка стал активно поддерживать действия батальонов.

Танки стояли на трех параллельных улицах. Один из них вел огонь по окнам, а два других били по подвалам, где располагались огневые позиции гранатометчиков, пулеметчиков и снайперов. Израсходовав полностью боекомплект, бронемашины менялись тройками. Также в этот период активно работали минометные батареи.

Группе эвакуации на БМП под прикрытием огня удалось прорваться к подбитым накануне танкам и эвакуировать тела всех погибших. При осмотре местности вокруг них пришлось удостовериться, что в живых больше никого не осталось… Этим рейсом было эвакуировано 9 погибших военнослужащих 21-й бригады и 93-го мехполка.

Примерно в это же время проявили себя чеченские ополченцы. С мечети удалось разглядеть, что в небольшой выемке перед пятиэтажками лежит погибший сапер. Вся местность вокруг него была пристреляна снайпером — попытки приблизиться тут же встречались огнем. Чеченские милиционеры сами вызвались вытащить погибшего с поля боя и, рискуя жизнью, на руках вынесли сапера к своим. Конечно, этот смелый поступок по достоинству оценили все софринцы.

Итак, 30 декабря, когда бригада продолжала вести боевые действия на своем рубеже, командование западной группировки, несмотря на всю сложность развивающихся событий, намечало планы по дальнейшему освобождению Старопромысловского района.

Но в средствах массовой информации, в том числе и на телевидении, уже стала активно муссироваться информация о боях в Грозном. Что конкретно происходило в столице Чечни в те дни, ни журналисты, ни общественность не знали. Официальных сообщений не было. Во многом питались слухами, обрывками сведений, почерпнутых в военных госпиталях, в которые с передовой поступали раненые. Они, побывавшие в самом пекле, конечно же, не были, да и не могли быть объективными, зная о происходящем ровно столько, сколько может знать солдат, офицер, выполняющий конкретную, поставленную только ему или его подразделению задачу. Естественно, рассказы о боях в Грозном носили эмоциональный характер. Выжившие в ожесточенных боях, видевшие смерть боевых товарищей, сгоревшую бронетехнику, испытавшие на себе массированный огонь боевиков, безжалостность бандитских снайперов и не могли рассказывать о пережитом по-другому. Но объективности в таких рассказах было мало. Особенно тяжело приходилось родным военнослужащих, которые, находясь в полном неведении о судьбе своих сыновей, братьев, отцов, с замиранием сердца следили за любой информацией о боях за город.

К концу 1999 года пресса, всевозможные эксперты и аналитики со знанием дела стали рисовать зловещие картины происходящего. Как водится, вспоминали первую чеченскую кампанию, новогодний штурм Грозного, 131-ю майкопскую бригаду… Во многих средствах массовой информации начали появляться негативные прогнозы на проводимую в Грозном спецоперацию. Хорошо, что в тот период тем, кто находился на передовой, было не до газет и теленовостей.

Подбитая боевиками БМП

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Московский комсомолец”. Январь 2000 года.

“Первое наступление на Грозный было предпринято в последнюю неделю 99-го года. Окончилось оно, мягко говоря, неудачей. При больших потерях продвижение вперед оказалось крайне незначительным.

Основная ошибка, по мнению наших экспертов, состояла в том, что наступление на Грозный велось исключительно силами внутренних войск. Армейское командование сочло, что армия свою работу выполнила…

В результате просчетов в последние дни старого года реальные потери наступающих оказались не то чтобы катастрофическими, но — для нынешней войны — весьма высокими".

Не обошла эта тревога за дальнейшее выполнение боевых задач, за судьбу софринской бригады, за ее боеспособность и моральный дух личного состава и руководство МВД России. В район боевых действий министр внутренних дел направил комиссию. Ей предстояло прояснить поступающую из зоны боевых действий информацию (она была крайне скудна и противоречива, более того — носила заметно негативную окраску, кроме этого слухи о “кровавых боях” за Грозный, начавшие просачиваться в прессу, видимо, также серьезно беспокоили министра, тем более что спецоперация находилась на контроле у высшего политического руководства страны) и по возможности на месте оказать, если это было необходимо, помощь.

30 декабря в районе промежуточного пункта временной дислокации софринской бригады приземлился вертолет с группой генералов и офицеров центрального аппарата МВД России, Главкомата и Московского округа внутренних войск.

Заместителей главнокомандующего внутренними войсками генерал-лейтенанта Вячеслава Дадонова и генерал-лейтенанта Станислава Кавуна в первую очередь интересовало, в каком состоянии находится бригада, какие задачи выполняет на данный момент, каковы потери, а главное — способен ли личный состав после тяжелейшего боя 29 декабря к дальнейшим действиям. Внимательно выслушав комбрига, подробно и без прикрас доложившего обо всем, генералы заметно успокоились, получив исчерпывающую информацию об истинном положении дел. Убедились они и в главном: 21-я бригада боеспособна, а люди, сутки назад пережившие настоящий огненный шторм, сумели собраться и нацелить себя на дальнейшее выполнение задачи.

На КП западного направления Вячеслав Дадонов встретился с командующим группировкой особого района г. Грозный Владимиром Булгаковым. Имеющие немалый боевой опыт генералы предметно обсудили все перипетии первых пяти дней спецоперации, характер действий подразделений внутренних войск. Обсуждение было непростым, учитывая те негативные факторы, которые не позволяли добиться в намеченные ранее сроки выполнения задачи по полному овладению Старопромысловским районом. Конечно же, речь зашла и о потерях внутренних войск, о системе огневой поддержки наступающих подразделений, о слабой работе разведки, не представившей полных и достоверных данных о системе обороны города, о постоянных требованиях увеличить темп наступления. Вячеслав Дадонов энергично пытался предложить новые варианты действий подразделений внутренних войск, дабы скорректировать тактику проведения специальной операции. Спорили горячо. Тем не менее, беседа завершилась на мажорной ноте: Булгаков и Малофеев дали высокую оценку всем подразделениям западного направления, особенно отметив мужество и настоящий героизм военнослужащих, сотрудников ОМОН и СОБР.

Составив наконец полную картину положения дел на западном направлении, комиссия убыла в Москву.

В это время в районе улицы 9-я линия завершался розыск пропавших без вести солдат. Под огнем боевиков софринцам удалось найти и вывезти с поля боя 10 военнослужащих. Живых среди них не было. Неизвестной оставалась судьба еще восьмерых человек. Почти все они входили в состав 9-й роты старшего лейтенанта Романова. Их поисками активно занимались подразделения 3-го батальона 21-й бригады.

Надежды на то, что кого-то еще удастся найти живым, оставалось все меньше. Но на войне как на войне! Даже в этой безнадежной ситуации случилось настоящее чудо.

В ночь на 31 декабря объявился живой боец. Пулеметчик 1 — го батальона рядовой Дмитрий Мазненков выбрался к своим. Он был тяжело ранен, потерял много крови, но он был живой!

Когда 29 декабря начался бой, он бросился к подбитому танку, упал рядом с гусеницей и стал стрелять по дому, откуда вели огонь боевики. Плотность огня была такой, что высунуться из-за брони было нельзя. Дмитрий обнаружил, что патронов у него почти не осталось. Одна из противотанковых гранат, которую боевики выпустили по танку, взорвалась в воздухе. Все, кто укрывался за Т-62, получили ранения, а Мазненкову посекло осколками спину. От занявших круговую оборону софринцев до боевиков оставалось не более 30 метров. Но солдаты отбили атаку. В нескольких метрах от застывших танков оказалась большая воронка. Все, кто мог хотя бы ползком передвигаться, укрылись в ней. В тот же день, 29 декабря, они видели, как БМП-1 прорывался к танкам и увозил раненых. Один из солдат, превозмогая боль, пополз к машине. Его тут же сразил снайпер. Потом на глазах у Мазненкова погиб Александр Медведев из Московской области, который тоже пытался подползти к БМП. Но боевики так плотно накрыли огнем все пространство вокруг бронемашин, что нельзя было двигаться. В этом бою, отбивая атаку, рядовой Мазненков был вторично тяжело ранен в ногу. На исходе того страшного дня он лежал в воронке, наблюдая в наступивших сумерках за уходящей БМП. Дмитрий понимал, что остался один и без патронов, стрелять нечем. Ждать было нечего, нужно было выбираться из воронки и ползти к танкам. И он полз. Между первой и второй машиной живых не было. И тогда Мазненков пополз в сторону своих. Потерявший много крови, впадавший время от времени в беспамятство, он передвигался, вжимаясь в склизкую грязь, сантиметр за сантиметром. Шансов выжить у него практически не было. Но он боролся. Дмитрий не помнил детали. Он просто полз. На вторые сутки, 30 декабря, его еще раз ранило. Осколком вырвало кусок плоти в нижней части спины, другой осколок перебил нерв, глаз перестал видеть. Он полз по стылой земле, но не чувствовал холода.

Ночью он отклонился от первоначального своего направления и полз наискось к переднему краю 2-го батальона.

30 декабря комбригу доложили, что в полосе 2-го батальона ближе к переднему краю слышны крики о помощи. Кричали на русском языке. Освещение местности ничего не дало, это было и опасно для того, кто звал на помощь. Была немедленно подготовлена спасательная команда, которая отслеживала каждый шорох или крик. Но больше никаких криков не было.

В 5 часов утра 31 декабря наблюдатель опять услышал крик.

С трудом вспоминая те мгновения, Мазненков позже, уже в госпитале, рассказывал, что, когда открыл глаза, увидел контуры частных домов. Ползти он уже не мог! Он крикнул своим, почти не надеясь, что его услышат. Его услышали. Но не только свои. Боевики открыли шквальный огонь, преграждая солдату последний путь к жизни. Это был удивительный бой. Несколько сотен человек с двух сторон сражались за жизнь одного. Ему кричали: “Ползи! Ползи!”. Стали бросать дымовые шашки, чтобы укрыть от снайперов. Потом попробовали бросать веревку, она недолетела. Догадались привязать к ней палку. Дима смог дотянуться до нее, сжать из последних сил.

Его втянули в окоп. После обезболивающего укола он попросил воды и закурить. Долго лежал в госпитале, врачи сделали ему несколько сложных операций, сумели сохранить израненную, перебитую осколками и пулей ногу. Он выжил в том страшном бою на 9-й линии. Многое перетерпел. Не сдался. Своей волей к жизни победил смерть.

В ночь с 30 на 31 декабря командиры закрепившихся на позициях по улице 9-я линия батальонов софринской бригады докладывали на КП западного направления об интенсивном огне, который боевики продолжали даже в темноте вести из пятиэтажек. Видимо, они опасались ночных действий подразделений внутренних войск и бодрствовали. Кроме этого на флангах пришлось отражать атаки бандитов, пытавшихся найти бреши в боевых порядках. Переводчик, продолжавший внимательно слушать эфир … новые позывные в рядах бандитов. По всему выходило, что боевикам удалось провести смену своих отрядов в зданиях, возможно, даже подвезти дополнительные боеприпасы. Это создавало реальную угрозу возобновления с рассветом ожесточенной стрельбы по всему фронту.

Огневая позиция пулеметного расчета 21 оброн

В этой ситуации пришлось начать методичный обстрел из 120-мм минометов позиций боевиков. Их перекличка в эфире немедленно прекратилась.

31 декабря боевые действия в Старопромысловском районе продолжились, при этом основная их тяжесть легла на батальон оперативного назначения 674-го полка внутренних войск, который в течение почти всего светового дня при поддержке танков армейского мотострелкового полка штурмовал школу, в районе улиц 6-я и 7-я линия. До сумерек стрельба велась и по всему фронту улицы 9-я линия, где на позициях находилась софринская бригада оперативного назначения.

Моздокцы потеряли 4 человека погибшими, а 6 человек пропали без вести. На поле боя перед школой оказались подбиты 2 БМП, которые генерал Малофеев направил туда для огневой поддержки штурмующего подразделения.

Тяжелое ранение в бою получил командир разведроты, который попал под кинжальный снайперский огонь и укрылся в небольшой лощине. Выбраться из нее он не мог, но поддерживал связь со своими по радиостанции. С каждой минутой силы его угасали. Он стал терять сознание.

Борьба за спасение командира роты продолжалась почти до половины одиннадцатого вечера. К этому времени в боевых порядках воинских частей, блокирующих Старопромысловский район, началась подготовка к Новому, 2000 году. В воздух стали взлетать осветительные мины, ракеты и прочее.

Спасительная темнота, которую так ждали участники боя, никак не наступала. Все небо было расцвечено сигнальными ракетами, освещавшими округу. Командир полка Сергей Наседко был в отчаянии от безвыходной ситуации, на его глазах истекал кровью один из лучших командиров подразделений. Собрав группу эвакуации, он лично организовал последний решительный бросок за ранеными. Моздокцы действовали самоотверженно. Всем оставшимся под огнем удалось выйти, а командира роты разведки вынесли на руках.

Новогодняя ночь прошла более-менее спокойно. Очевидно, та масса огня, которая обрушилась на позиции боевиков днем, убедила их не провоцировать ведение боевых действий ночью. Тыловикам же бригады удалось немного поднять настроение личному составу. Новогодними подарками стали сгущенное молоко и конфеты. Так и встретили солдаты и офицеры вместе со всей страной Новый, 2000-й год. Только вместо праздничных столов в окопах под открытым небом да в наспех оборудованных огневых точках в разбитых частных домах стояли ящики от боеприпасов, вместо веселого гвалта за соседской стеной — грохот выстрелов с близких позиций боевиков, вместо здравиц — пожелания остаться в живых. Командир бригады, офицеры штаба в ту ночь обошли все роты, усталые люди ждали ведь не только подарков — но прежде всего доброго слова поддержки, сочувствия. При этом все отчетливо понимали: дальше легче не будет.

Новые решения

1 января на КП западного направления прибыли генерал-лейтенант Владимир Булгаков, временно исполняющий обязанности командующего группировкой внутренних войск в Чечне генерал-лейтенант Вячеслав Дадонов с группой офицеров.

Здесь же на КП состоялось обсуждение возможных вариантов действий подразделений в ближайшие дни. Наступила ясность: фронтальные лобовые удары по оборонительной линии боевиков, протянувшейся на всю ширину Старопромысловского района, неподготовленный штурм узлов их обороны не принесут никакого результата и грозят большими потерями. Успех возможен только при фланговых действиях с рассечением района по параллельным улицам, как это было в первые два дня спецоперации и что позволило найти брешь в боевом построении обороны противника.

В итоге родился замысел действий на ближайшие дни: рубеж по улице 9-я линия передать одной из воинских частей Минобороны, через 2–3 дня после соответствующей подготовки личного состава, накопления необходимого количества боеприпасов начать уже действия по завершению уничтожения бандформирований в Старопромысловском районе. Для этого развернуть группировку в полосе от улицы 6-я линия до улицы Алтайская и, сковав огнем опорные пункты на правом и левом фланге, под прикрытием огня прямой наводкой танков и батарей самоходных артиллерийских установок ударом с юга на север отсечь Старопромысловский район от других районов города и блокировать оборонявших его боевиков. В подготовительный период артиллерией воинских частей, стоящих на блокировании, постоянно наносить огневые удары по возможным местам нахождения опорных пунктов бандформирований. Усилить радиотехническую разведку для сбора информации об отрядах боевиков и своевременно доводить ее до наступающих подразделений.

Командующий группировкой особого района г. Грозный генерал Булгаков согласился с такими предложениями и поставил задачу генералу Малофееву детальнее отработать предложенный вариант действий. 3 января было определено днем начала новых действий.

Принятое решение позволило наконец отвести батальоны софринской бригады в исходный район временного пункта дислокации неподалеку от Соляной Балки, организовать отдых, горячее питание и помывку личного состава в полевой бане. Люди были измотаны до предела: ведь ни одного дня с 25 декабря они полноценно не ели и не отдыхали, все время были в движении, в боях.

Пока длилась эта передышка, офицеры, прибывшие на КП западного направления с генералом Дадоновым, пыталась выяснить, каков морально-боевой дух личного состава софринской бригады. Важно было не только понять, но ощутить, смогли ли люди, пережившие жестокий бой, потерявшие товарищей, сохранить в себе веру в командиров, в себя, наконец, в победу над этой бандитской сворой, засевшей в городе.

Ожидание. В перерывах между боями

Генерал-лейтенант Вячеслав Дадонов

Офицерам комплексной группы штаба группировки удалось побеседовать с сержантами, с солдатами, словом, с теми, кто непосредственно выполняет задачи, намечаемые командованием. Именно их рассказы во многом помогали прояснить ситуацию. К ранее сделанным выводам прибавлялись и другие. Нередко оказывалось, что информация, поступающая в штаб группировки войск, не в полной мере отражала происходящее на передовой. А, следовательно, принимаемые там, наверху, решения не поспевали за развитием событий, нередко оказывались не вполне соответствующими реальному положению дел на передовой.

Всех тревожил тот факт, что боевики ведут настоящую охоту за командирами взводов, выбивая их снайперским огнем. Это объяснялось во многом и слабой подготовкой младших офицеров — выпускники 99-го года, они сразу попали на войну, в самое пекло. Практического опыта никакого. Старались, как могли, поэтому получали ранения, гибли. Кому повезло выжить, вскоре становились командирами рот, закаленными в боях. Но для этого надо было остаться живым…

Глухой ропот от большого количества потерь, непонимания, как действовать дальше, случалось, прорывался наружу у отдельных военнослужащих. Умывшись кровью в первые дни боев, младшие офицеры не знали, как переломить ситуацию. Особенно напряженная атмосфера была в 3-м батальоне, наиболее пострадавшем в бою 29 декабря. Начались обвинения соседей справа, слева. Солдаты говорили прямо: “Когда наступаем мы, внутренние войска, артиллерия нас очень слабо поддерживает огнем”. В результате — неоправданные потери. Кстати, эту фразу прямо в объектив телекамеры — в то время журналисты одной из телевизионных компаний работали на передовой — сказал кто-то из офицеров или сержантов бригады. Командование ОГВ (с) долго разбиралось, как это откровение попало на экраны телевизоров всей страны, не обратив должного внимания на саму суть сказанного. Только спустя несколько дней огневая поддержка наступающих подразделений внутренних войск действительно стала лучше и эффективнее.

Справедливости ради стоит заметить: софринцы мало в тот момент думали о высоких материях, их в первую очередь волновало, удастся ли найти всех пропавших без вести и когда представится случай отомстить бандитам за погибших боевых товарищей. Переговорившие с десятком бойцов офицеры из штаба группировки отметили для себя важный момент: люди были спокойны, собраны, их мысли были сконцентрированы на обыденных, но совершенно необходимых в боевых условиях вещах: наличии достаточного количества боеприпасов и средств первой медицинской помощи, исправности техники и оружия, порядке своих действий в следующем бою и взаимодействии с соседними подразделениями. Было горько за погибших ребят, но не было места унынию. На него не оставалось времени. Уже в ближайшие дни предстояло снова идти в бой…

2 января подразделения софринской бригады, подразделения ОМОН и СОБР, прикрывавшие тыл бригады, стали отводиться с рубежа улицы 9-я линия в пункт временной дислокации. Позиции перед пятиэтажками занимали солдаты 1393-го отдельного мотострелкового батальона Российской армии.

У софринцев наконец появилась краткая — всего одни сутки! — возможность немного привести себя в порядок. Технари чистили оружие и вооружение боевой техники, обслуживали моторную и ходовую части, заправляли горючим. Экипажи БМП и БТР при этом отдохнуть практически не успели. Что же касается остального личного состава, то лучшим подарком для всех них была помывка в полевой бане и отдых. Хотя здесь не обошлось без курьеза. Офицеры управления и тыла бригады в тот день провели колоссальную работу по организации вывода подразделений с занимаемых позиций и развертыванию пунктов обслуживания оружия и техники, питания и помывки личного состава. Все вроде бы шло своим чередом, но случился казус, который предусмотреть не смог сначала никто. Вот как рассказывает об этом сам командир бригады Геннадий Фоменко: “Я был очень занят: занимался планированием боевых действий, которые должны были начаться уже завтра, 3 января. Провел тщательную рекогносцировку нового направления ввода бригады в Старые Промыслы. Голова гудела от объема задач. С офицерами штаба занялись оформлением решения, как вдруг меня вызвал по рации зампотылу. Я сначала не понял, чего он хочет, чувствую только: встревожен серьезно. Наконец понимаю: он докладывает о том, что не смог помыть прибывшееподразделение. Спрашиваю, почему? Тем более что очередь-то большая, а времени мало. Он отвечает: все спят. — Как спят? — Так спят, добудиться не можем. — Что за ерунда? Ведь я определил, что отдых только после помывки. — Он мне и говорит: пацаны прибыли, зашли в теплую палатку, где должны были раздеться перед баней, начали снимать с себя обмундирование, их и развезло от тепла и уюта — все вповалку улеглись спать. Так измотались за пятеро суток боев. Товарищ командир, давайте что-то решать, ведь, чувствую, и с другими то же самое будет. Я поразмыслил и понял, что порядок помывки мы организовали неверно. Так, говорю, прибывающий личный состав в теплую палатку перед баней не заводить, раздевать и мигом — в парную, а вот оттуда уже в теплую палатку, пусть надевают чистое белье и отдыхают. Так и сделали. Все дальше пошло как по маслу. Помыли почти всех”.

Чтобы подготовить личный состав к предстоящим боям, необходимо было в первую очередь подвести итоги действий бригады за прошедшие дни. Комбригу было очень важно собрать всех командиров подразделений — от взводов до батальонов — вместе. Последнее такое совещание состоялось 24 декабря 1999 года. Нужно было тщательно разобрать как положительные примеры, так и недостатки, поставить задачи на завтрашний день, да и просто приободрить людей.

С учетом того, что одновременно со всеми провести это мероприятие уже не удавалось — шла активная подготовка к новому бою — Фоменко решил проводить его по категориям. В 17.00 он собрал командиров взводов, спустя 30–40 минут — командиров рот и их заместителей, а после 18.00 — офицеров штаба бригады, командиров батальонов и их заместителей. Каждому ставились конкретные задачи, указывались ошибки.

Каждый командир в ходе разбора действий получил свободу в принятии решения на местности, в проявлении инициативы. Особое внимание командиров отделений и взводов комбриг обратил на их умение грамотно и эффективно управлять огнем имеющихся огневых средств.

К исходу 2 января 2000 года практически завершилась подготовка частей внутренних войск, подразделений ОМОН, СОБР к действиям на новом направлении.

Наступило 3 января. Артиллеристы и минометчики готовились к началу огневого поражения полосы штурмовых действий. Огневые средства, предназначенные для стрельбы прямой наводкой (танки, самоходные установки), вышли на огневые позиции. Стоял густой, плотный туман. Стрелять в таких условиях было бы пустой тратой боеприпасов: ни одной цели не видно. Начало огневой подготовки пришлось перенести.

В 6 часов утра подразделения софринской бригады начали вытягиваться на свои направления. Уже привыкшие к зимней чеченской погоде офицеры прекрасно понимали: лежащий на городе туман вряд ли рассеется раньше 10 утра. Значит, срывались сроки начала боевых действий. На КП стали раздаваться звонки из Ханкалы, в которых сквозило плохо скрываемое раздражение из-за того, что операция никак не начинается. Стала нарастать нервозность, как это уже было 27–28 декабря.

В 10 утра на командира софринской бригады по радиостанции вышел его заместитель полковник Владимир Васильев, который находился в тыловом пункте близ Алхан-Юрта, и доложил, что примерно в полутора-двух километрах от лагеря у населенного пункта Краснопартизанский отчетливо слышится стрельба. Видимо, идет ожесточенный бой. Личный состав — а это около 70 человек из тыловых и ремонтных подразделений — занял круговую оборону, также для охраны пункта временной дислокации выставлены две БМП и два БТР-80, находившиеся там в ремонте. Информация о бое вызывала неподдельную тревогу: по тылам группировки двигается крупная банд-группа, противостоять ей неполной ротой ремонтников будет весьма сложно. Усилить оборону тылового лагеря было нечем: все части и подразделения заняли позиции на окраине Грозного перед началом атаки, имея конкретную боевую задачу. Фоменко немедленно доложил о бое у Краснопартизанского генералу Малофееву, тот сообщил о нем Булгакову.

В 12 часов все же состоялся первый огневой налет по району предстоящих боевых действий. Но он быстро закончился.

Из дневника полковника Валерия Журавеля:

“3 января бригада должна была после перегруппировки снова идти в Грозный, только на другом направлении — отсекать Старые Промыслы. Бригада выдвинулась на исходные рубежи в 6.00. Перед этим мы все позавтракали, хотя солдаты есть не очень хотели. Среди бойцов ходила солдатская молва о том, что накануне боя лучше не принимать пишу. Если желудок будет свободен — при ранении в живот шансов выжить становится больше. Но в то утро об этом не очень думалось…

Мы с комбригом выдвинулись на КП Малофеева — старшего на том направлении. Впервые я увидел этого генерала, о котором много слышал.

На меня он произвел очень хорошее впечатление. На КП не было суеты, все офицеры занимались своим делом, все знали, что называется, свой маневр. КП работал как слаженный механизм. Мне удалось быстро познакомиться с Малофеевым, войти в контакт. Чувствовалось, что все в этот день полны решимости выполнить поставленную боевую задачу.

Запросил Булгакова, вышел с ним на связь, доложил обстановку, попытался объяснить командующему, что артиллеристы и авиаторы отработали не полностью, кроме того, стоит сильный туман, затрудняющий движение. Просил отсрочить время атаки.

Рация захрипела — оттуда в течение нескольких минут слышались довольно крепкие выражения — все знали, что командующий в общении с подчиненными крут и за словом в карман не полезет.

Однако Малофеев, выслушав Булгакова и стараясь скрыть свое волнение, ответил: “Я докладываю вам свое решение исходя из обстановки. И мне здесь, на месте, виднее. Однако если вы настаиваете, то, как скажете, так и будет. Мы готовы к выполнению боевой задачи”.

Командующий связь прервал, не высказав своего окончательного решения. Офицер связи сказал, что "два ноля первый" выйдет на связь позднее”.

После полудня на КП группировки возникло какое-то тревожное затишье. Ханкала вдруг перестала звонить и требовать начала огневого налета и активизации боевых действий. Всем было ясно: что-то идет не так, как задумывалось накануне. И действительно, в 13.00 генерал-лейтенант Булгаков отменил проведение специальной операции в Старопромысловском районе. Но облегчения это не принесло. От него поступила новая задача: бригаде вместе с 330-м батальоном, танковой ротой 93-го мехполка, подразделениями СОБР и ОМОН немедленно выдвинуться к Алхан-Кале, где вдруг резко обострилась обстановка, и принять участие в освобождении села от захвативших его боевиков.

Бараев: Грозный — Алхан-Кала — Грозный

Что же происходило в Алхан-Кале? Почему потребовалось отвлечь значительные силы грозненской группировки, выведя их из района проведения спецоперации в чеченской столице?

По информации местных жителей, под утро 3 января в населенный пункт вошел отряд боевиков полевого командира Арби Бараева в количестве около 300 человек. Боевики из населенного пункта уходить не собирались, захватили в плен военного коменданта Алхан-Калы, двоих солдат расстреляли. Группы боевиков были также в близлежащих населенных пунктах — Краснопартизанский и Алхан-Юрт.

Ситуация развивалась стремительно. 3 января около 12.00 колонна 276- го мотострелкового полка в составе 2 машин двигалась в Моздок, на северной окраине Алхан-Калы попала в засаду и была расстреляна. Примерно в это же время колонна автомашин АРС 100-й дивизии оперативного назначения внутренних войск в составе 8 машин двигалась за водой на южную окраину н.п. Алхан-Кала. В районе н.п. Краснопартизанский колонна была расстреляна, в результате нападения боевиков погибли 10 военнослужащих, 8 человек пропали без вести, 4 автомобиля сожжены, еще 4 — угнаны. В 15.00 еще одна колонна 276 мсп в составе 3 машин двигалась из Моздока на КП полка и на северной окраине н.п. Алхан-Кала тоже была расстреляна. Потери в обеих колоннах 276 мсп: 8 человек ранено, 8 человек пропало без вести, в том числе женщина в звании прапорщика.

Таким образом, только 3 января в Алхан-Кале от рук боевиков погибло 14, ранено — 8 и пропало без вести 16 человек. Кроме этого был уничтожен 1 БТР и 13 автомобилей.

Действовать в такой ситуации следовало быстро и решительно. Алхан-Кала — довольно крупное селение, в нем к тому времени проживало не менее 10 тысяч человек и около 4 тысяч беженцев. Село избежало участи многих других населенных пунктов Чечни: боевые действия там не велись, кварталы не подвергались огневым налетам, так как население вполне доброжелательно относилось к федеральным войскам, в том числе и в первую кампанию. Через населенный пункт проходила железная дорога. Южная окраина Алхан-Калы обрывалась крутыми берегами к реке Сунже. Чтобы блокировать село и провести в нем специальную операцию, требовалось привлечь значительные силы. Но их у командования ОГВ (с) не было: группировка генерала Шаманова, в зоне ответственности которой находилась Алхан-Кала, оказалась ослаблена: многие воинские части и подразделения неделю назад были выведены из ее состава и переведены в грозненскую группировку генерала Булгакова, где вели жестокие бои в городе. Но выпускать Бараева из Алхан-Калы было нельзя: он нес реальную угрозу тылам федеральных войск. В сложившейся ситуации ничего не оставалось, как на время приостановить активные действия на западном направлении операции в Грозном и в максимально сжатые сроки перебросить к Алхан-Кале необходимые силы.

Виктор Барсуков, в 1999–2000 гг. заместитель командующего группировкой федеральных сил “Западная” по внутренним войскам, генерал-майор:

“Я прибыл из Ачхой-Мартана сюда в Урус-Мартан на совещание с комендантом. Какая-то отрывочная информация поступила: в направлении Краснопартизанского идут бандиты. Для того, чтобы выяснить обстановку, я убыл туда на своем БТРе, взяв две группы 7-го отряда спецназа. Прибыл в тыловой лагерь 21 оброн. Полковник Владимир Кузнецов сообщил, что в районе Краснопартизанского разгромлена колонна и там идет бой. Я с двумя группами 7-го отряда выехал туда. Сразу попали под обстрел, пришлось занять круговую оборону. Отбились от первого наскока бандитов. Затем эти две группы спецназа тут же пошли вперед оказывать помощь людям из разбитой колонны, оказавшимся в огневом мешке. В общей сложности человек 70 выручили. К сожалению, были там и погибшие”.

Активизация боевых действий в уже зачищенных селах лишний раз продемонстрировала, что проход по территории республики федеральных войск, овладение населенными пунктами и проведение там режимных мероприятий отнюдь не означают, что над бандитами одержана полная победа. Боевики находят поддержку у местного населения, в том числе и в уже замиренных селах, используя любую возможность для обострения обстановки, организации терактов, нанесения любых поражений федеральным войскам. Однако на ситуацию вокруг этих близких к Грозному сел можно взглянуть и под другим углом зрения. Захват населенных пунктов в западной зоне безопасности свидетельствовал: боевики пытаются отвлечь силы федеральных войск от Грозного, где бандитам стало абсолютно ясно, что войска настроены серьезно и не намерены отступать от намеченного плана, несмотря на ожесточенное сопротивление. Оборонявшиеся стали испытывать перебои и с боеприпасами, и в живой силе. Боевикам нужна была передышка, которую они никак не могли получить. Отсюда — та бойня, которую устроил Бараев в Алхан-Кале. Сама по себе акция казалась бессмысленной: удержать Алхан-Калу боевики были не в состоянии. Активизация боевых действий могла принести лишь ненужные разрушения в селах, гибель мирных жителей. Все это было направлено на дестабилизацию обстановки. А возможно, и просто — на демонстрацию того, что потраченные на бандитов иностранные деньги “честно” отрабатываются.

Игорь Ц., в 1999–2000 гг. офицер 7-го отряда специального назначения “Росич” внутренних войск МВД России, майор, кавалер трех орденов Мужества:

“Уже потом мы узнали, что там произошло. Просочившиеся сквозь бреши из Грозного боевики из банды Арби Бараева потихоньку проникли в район Алхан-Калы, Алхан-Юрта, Краснопартизанского. У них была задача — затеять здесь заварушку, расшатать обстановку в тылу западной группировки, чтобы дать оставшимся в Грозном бандитам передышку. В это время за водой через Краснопартизанское шла небольшая колонна, состоящая из АРСов 100-й ДОН, к ней присоединилась техника такой же тыловой колонны армейцев. Ну а “духи” их уже в селе ждали. Наши, конечно, не ожидали нападения — все ж таки около 20 километров от Грозного, глубокий тыл. Попали в огневой мешок. Хорошо, мы подоспели, хоть кого-то сумели спасти.

Утром к нам вышли мирные чеченцы из села, сказали, что боевики стрелять не будут, можно забрать убитых пацанов. Мы пошли.

Знаешь, много видел, но вот того, что пришлось увидеть там… Мы подходим — видим: лежит боец, форма на нем опалена, весь в крови. Ну мы ему к ногам трос привязываем. Так положено — эти ж собаки трупы минируют, мы на горьком опыте научены уже. Дергаем мы его и охр-р-р-реневаем! Ей-богу — оторопь такая, что не сразу даже сообразили, в чем дело. Наш “труп” вскакивает и с воем бежит прочь. Еле догнали, повалили наземь. Он брыкается, что-то кричит в шоке, из ушей и рта кровь хлещет. Ну, по мордасам слегка съездили, чтобы в себя пришел. Глядим: очухался, объясняем, что свои. Он, сердечный, даже не поверил сначала. Перевязали, он и рассказал, как попали в засаду. Рядом с ним взорвалась граната, из машины-то выползти успел, но потерял сознание. Так вот почти сутки и пролежал. Повезло парню. Мы его к своим в тыл отправили.

А вот другим пацанам из нашей дивизии не повезло. Они все в начале колонны по кюветам лежали. Человек пятнадцать. У всех — мы проверили — ни одного патрона ни в магазинах, ни в разгрузниках. До последнего бой вели, уже раненые — на них живого места не было, все осколками, пулями посечены. Но самое страшное — у каждого контрольный выстрел в голову: пулевая рана с пороховым кольцом вокруг. Шакалы эти парней в упор…

Мы всех загрузили в бэтээры, вывезли. Нам Барсуков приказал уходить на базу, мол, вы все, что могли, сделали, тут теперь и без вас разберутся, село полностью блокировано, никто не уйдет”.

Перегруппировавшись в сжатые сроки, 21-я бригада совместно с 330 обон, 674 пон и 93 мехп, подразделениями СОБР и ОМОН совершили 12-километровый марш и уже к вечеру 3 января полностью блокировали Алхан-Калу с трех сторон: северной, западной и восточной. С юга рубежи заняли воинские части из группировки федеральных войск “Западная” под командованием генерала Владимира Шаманова. Непосредственно руководил их действиями на этом направлении заместитель Шаманова по внутренним войскам генерал-майор Виктор Барсуков.

На северной окраине Алхан-Калы было организовано КПП для пропуска людей, транспорта и животных, выходящих и выезжающих из села. Часть жителей бросали свои дома и уходили в соседние населенные пункты: Закан-Юрт, Ермоловский, Кировский.

Блокирование населенного пункта не осталось без внимания главарей отряда боевиков. На основных путях въезда в населенный пункт они выставили свои заслоны. Большая часть отряда подтянулась и закрепилась на северной окраине Алхан-Калы.

И все же бандиты не ожидали, что такой крупный населенный пункт федеральные войска столь быстро и плотно заблокируют по всем направлениям. Ночью с окраин села по позициям федеральных сил велся интенсивный огонь. Особенно плотным он был в северной части Алхан-Калы. Однако разведчикам удалось установить расположение огневых точек бандитов, по которым был нанесен удар огнем танков и минометной батареи. Боевики, поняв, что войска настроены решительно, ушли в глубь села, где можно было прикрыться местными жителями.

К чести селян следует заметить, что они всячески противились бесцеремонным действиями бандитов. Вышедшие утром 4 января к блокпосту 21-й бригады несколько старейшин рассказали, что в отряде боевиков, которых действительно около 300 человек, местных крайне мало, большая часть пришла из горных районов Чечни. Ведут себя как отморозки. Местные жители, видя, что бандиты натворили 3 января в Краснопартизанском и на северной окраине Алхан-Калы, пытались их вытолкать из населенного пункта. Толпы женщин, стариков, детей просили их уйти из села. Но отморозки в масках, скрывая лица, открыли огонь поверх голов людей, нескольких человек убили за сотрудничество с федеральной властью. Вчера их похоронили. Захваченных в плен российских военнослужащих — 6 человек — расстреляли. Остальных держат у себя. Бандиты заняли административные здания — школу, Дом культуры, леспромхоз. Ведут себя нагло. Старейшины честно признались, что к банде присоединились местные чеченцы — но таких не более 20 человек. Седовласые старики, переживая за односельчан, с болью в голосе просили не бомбить и не обстреливать село, так как жителям негде укрыться. Из крайних домов все ушли.

Переговоры со стороны федеральных сил вел генерал-лейтенант Владимир Попов, заместитель командующего ОГВ (с). Он дал старейшинам время до утра 5 января самим решить вопрос с боевиками, в противном случае завтра будет штурм населенного пункта. Здесь же парламентерам были указаны места нахождения КПП для выхода людей из поселка.

Ночью, как и сутки назад, на окраинах велась перестрелка. Утром село накрыл плотный, как вата, туман. Алхан-Кала просто утонула в нем. С наблюдательных пунктов докладывали, что видимость нулевая: следить за перемещениями боевиков практически не удавалось.

5 января все светлое время через КПП шла вереница людей: многие семьи покидали населенный пункт, но большая часть жителей все же осталась в селе, по-видимому, им некуда было идти. Старейшины, выйдя на блокпост, удрученно сообщили, что боевики не собираются покидать село, а кроме этого приступили к организации оборонительных узлов в домах и административных и промышленных зданиях. Медлить с проведением спецоперации было уже нельзя.

С наступлением видимости поисковые группы 1-го батальона 674-го полка и 3-го батальона софринской бригады под прикрытием БМП и БТР вместе с СОБР и ОМОН приступили к поиску и уничтожению боевиков. Особенно ожесточенное сопротивление поисковые группы встретили при приближении к улице Ленина. Боевики вели огонь не только из автоматического оружия, но и из гранатометов. Тем не менее, подразделения внутренних войск уверенно двигались вперед. К концу дня в проверенных кварталах Алхан-Калы были выставлены блокпосты, а образовавшиеся по фронту наступления бреши заполнили подошедшие взводы софринской бригады и 330-го кировского батальона оперативного назначения.

К сожалению, не удалось избежать потерь. В боях 5 января 11 военнослужащих софринской бригады получили ранения, в моздокском полку погибли трое и получили ранения 6 человек. В результате обстрела боевиками из АТС-17 позиций минометного дивизиона погиб один и ранеными оказались 13 человек.

6 января Алхан-Кала снова была во власти плотнейшего тумана, который не рассеялся в течение всего светового дня. Руководители спецоперации приняли решение в этот день не вести активных действий. Главным было не допустить прорыва боевиков через занятые позиции.

Рано утром 7 января на южную окраину Алхан-Калы вышел мотострелковый полк Министерства обороны. Здесь река Сунжа делает резкую петлю и местность крутым берегом обрывается прямо к воде. Как оказалось, до 7 января брешь между подразделениями на южной окраине села оставалась незаполненной: дополнительных подразделений для этого попросту не было.

В 9:00 поисковые группы прщолжмдн движение. Стрельбы не было. Подразделения острожно, дом да домом продвигались вперед, осматривая подворья.

От местных жителей поступила информация, что ночью боевики ушли, бросив трупы погибших, некоторых занесли в мечеть. Ситуация разрешилась, видимо, сыграло свою роль и то обстоятельство, что еще 4 января общиной села были направлены представители к Исе Мунаеву — бывшему военному коменданту так называемой Чеченской Республики Ичкерия, чтобы он повлиял на Бараева и убедил его оставить село, тем самым сохранив его от разрушения.

Боевики ушли из Алхан-Калы в ночь на 7 января через брешь в кольце федеральных войск — у изгиба реки Сунжа на юге села. Сразу было организовано их преследование. Однако бандиты, сумев собрать транспорт в населенных пунктах Лермонтов-Юрт, Шаамн-Юрт, Закан-Юрт, ушли в направлении Старых Промыслов назад в Грозный. Остальные сумели прорваться на юг, в горы…

Виктор Барсуков:

"К сожалению, там кто-то вмешался из начальства. 1-му полку поставили задачу выйти на рубеж железной дороги, и образовалась брешь — как раз на выходе в населенный пункт Кулары. Брешью тоже нельзя назвать — изгиб реки Сунжи. Вот этот изгиб реки остался незаблокированным, а бандиты ночью по руслу реки, по грудь в воде, вышли в Кулары и ушли по направлению Лермонтов-Юрта".

К 13 часам поисковые группы вышли на конечный рубеж. Специальная операция в Алхан-Кале, по сути, оказалась завершена. Тем не менее, после перегруппировки в 14.00 поисковые группы снова прошли уже разблокированное село в обратном направлении: с юга на север н повторно досмотрели все домовладения и места размещения бандгрупп.

Были изъяты оставленное оружие и боеприпасы, найдено около десятка трупов боевиков, видимо, из числа местных, которых припрятали для захоронения и передачи родственникам. Осмотрев мечеть, солдаты вынесли оттуда более десятка убитых боевиков, один из которых был араб.

Всего в этот день были ранены пять военнослужащих софринской бригады и двое сотрудников СОБР.

Результат боевых действий в Алхан-Кале: 21-й бригаде совместно с подразделениями ОМОН, СОБР, 7-м и 12-м отрядами спецназначения внутренних войск и батальоном Российской армии в Алхан-Кале и близлежащих населенных пунктах удалось уничтожить около 70 боевиков, села снова были очищены от бандитов. Результат же действий с другой стороны тоже налицо: устроив в тылу западной группировки “заваруху”, боевикам удалось на какое-то время отвлечь значительные силы группировки внутренних войск и армейские подразделения от Грозного. Удалось ли им в корне изменить ситуацию вокруг города? Вряд ли. Зажатые в тиски с трех сторон, боевики не получили передышку в те дни, когда шло освобождение Алхан-Калы. Однако операцию в Старых Промыслах, намеченную на 3 января, которую должна была проводить 21-я бригада — а именно отсечение района от остального города ударом с юга на север — им удалось сорвать. Бригада были срочно перекинута от стен Грозного к заборам Алхан-Калы. Случайно ли это совпадение?

Январь 2000 года. На позиции под Алхан-Калой. В центре (в шапке-ушанке и вязаном подшлемнике) — командующий западной группировкой особого района г. Грозный генерал-майор Михаил Малофеев

Генерал-майор Виктор Барсуков

Промежуточные итоги

Несмотря на ограниченное время, отведенное на подготовку и боевое сла- живание, западная группировка, состоящая из воинских частей внутренних войск и подразделений МВД в целом, смогла выполнить поставленную задачу, освободив от боевиков значительную часть Старопромысловского района и крупный населенный пункт — Алхан-Калу. В ходе подготовки и проведения операции был в достаточной степени учтен опыт первой чеченской кампании. Столкнувшись с ожесточенным сопротивлением боевиков, софринская бригада и действующие совместно с ней подразделения уже со второго дня операции изменили тактику, перейдя от ведения поиска к наступательным действиям. Учитывая горькие уроки первого штурма Грозного, софринцы двигались по городским кварталам пешим порядком. Однако, несмотря на то, что наступление велось в условиях крупного города и на большую глубину, штурмовые отряды на первом этапе проведения спецоперации не создавались. Первоначальная задача и способ действий бригаде были определены без учета реальной обстановки и замысла боевиков.

Совмещение командных пунктов бригады и поддерживающих артиллерийских подразделений обеспечило большую эффективность огневого поражения. При этом удалось избежать так называемого “дружественного огня”, когда из-за несогласованности действий, неверного указания координат целей происходило поражение личного состава огнем своей артиллерии, что случалось раньше. Командир 21-й бригады постоянно вел поиск брешей и открытых флангов в обороне боевиков для проведения маневра силами и средствами.

Однако отсутствие достоверных данных об обороняющихся отрядах боевиков, их узлах сопротивления и опорных пунктах привело к тому, что подразделения бригады были распределены равномерно по фронту наступления, а направление главного удара не определялось. Очень часто командиров, действующих в городе, подводил план, который в значительной степени устарел. Подразделения, стремясь действовать в предписанных старшим начальником направлениях, встречались с новыми постройками, заграждениями, котлованами и испытывали значительные трудности в выполнении задач.

Хотя софринской бригаде не удалось избежать огневых засад, втягивания в огневые мешки под кинжальный и фланговый огонь, потери личного состава могли бы быть неизмеримо больше, если бы не принимались меры к прикрытию флангов атакующих подразделений.

В бригаде и совместно с ней действующих воинских частях (подразделениях) по состоянию на 4 января 2000 года погибли 47 человек, 108 получили ранения.

О победе в начале января 2000 года говорить было еще очень рано. Вряд ли в то время нашелся бы хоть кто-нибудь, кто мог точно сказать, когда Грозный будет полностью очищен от бандформирований. Операция шла тяжело, напряжение с каждым днем возрастало. Тем не менее командование группировки особого района г. Грозный настойчиво искало новые тактические приемы, которые смогли бы повысить эффективность действий подразделений. Этим, скорее всего, был вызван приезд в Ханкалу 6 января начальника Генерального штаба ВС генерала армии Анатолия Квашнина.

Даже несмотря на желание поскорее овладеть чеченской столицей, руководители операции старались придерживаться жесткого правила беречь людей. Поэтому опорные пункты боевиков, выявляемые во время боевых или разведывательных действий, подавлялись огнем артиллерии. Во избежание ненужных потерь при ожесточенном сопротивлении боевиков подразделения, участвующие в спецоперации, отводились на ранее занимаемые позиции.

На других направлениях — северном и восточном после нескольких дней тяжелых и кровопролитных боев войскам удалось вклиниться в оборону противника (об этом мы расскажем ниже). Однако глубина продвижения по грозненским кварталам оказалась совсем не такая, как предполагало командование в самом начале операции. Сопротивление боевиков было очень ожесточенным, система обороны организована грамотно и глубокоэшелонирована.

В первых числах января нового, 2000 года на всех трех направлениях — западном, северном и восточном — наступающие подразделения внутренних войск и Российской армии перешли к позиционным боям в занятых к этому моменту секторах. Необходимо было провести перегруппировку сил, восстановить боеспособность, пополнить боеприпасы. Одним словом, войска взяли передышку. Видимо, кроме вышеперечисленных причин временной приостановки активных наступательных действий был еще ряд весьма существенных: в ходе первых дней боев стало предельно ясно, с какими силами пришлось столкнуться в городе. В Грозном пока не удалось добиться того успеха, который сопровождал продвижение войск по равнинной территории республики. Но об отказе от проведения уже начавшейся операции не могло быть и речи. Этого требовала в данной конкретной обстановке и военная целесообразность, и давившая, как бы ни пытались военные руководители уйти от констатации этого факта, так называемая политическая составляющая.

Для многих драматические события вокруг города в конце декабря 1999 — начале 2000 года могли послужить и предметом различных политических спекуляций, если учесть, каким не очень благоприятным, мягко говоря, был общий тон высказываний западных лидеров и общественных организаций в то время. В этих условиях на карту было поставлено слишком много.

Не будет преувеличением сказать, что за развитием ситуации в Грозном в декабрьские и январские дни следил весь мир.

Осознавая бесперспективность длительного вооруженного противостояния федеральным войскам, Масхадов рассчитывал удержать Грозный под своим контролем до 27 января — дня открытия Парламентской ассамблеи Совета Европы — в надежде, что давление со стороны Запада заставит руководство России прекратить проведение контртеррористической операции в Чечне.

В этот сложнейший момент, когда стало ясно, что ситуация в Грозном не будет разрешена в кратчайшие сроки, наступил и своеобразный психологический перелом в сознании многих военнослужащих группировки. Наступающие поняли, что им предстоит длительная, муторная и тяжелая работа: метр за метром, здание за зданием, подвал за подвалом продвигаться вглубь города, уничтожая боевиков. И это осознание было не менее трудным испытанием, чем команда идти в атаку на хорошо укрепленные, из кирпича и бетона укрытия боевиков. Здесь требовалось терпение, когда, собрав в кулак всю волю, необходимо каждый день выполнять небольшую, но крайне важную задачу: захватить дом, выйти на угол улиц, замкнуть фланговый обход. Нужно было преодолеть, превозмочь то упорство, с которым боевики дрались в городе. ЭТОМУ НАДО БЫЛО ПРОТИВОПОСТАВИТЬ ЕЩЕ БОЛЬШЕЕ УПОРСТВО, ЕЩЕ БОЛЬШУЮ ВОЛЮ, ЕЩЕ БОЛЬШУЮ КРЕПОСТЬ ДУХА.

Войска готовились к длительной осаде, чем и было вызвано относительное затишье в начале января. Вскоре термин “спецоперация” как-то сам собой переродится в другой, куда более понятный и отвечающий реальности, — “ШТУРМ”.

В первых числах января 2000 года в боевых порядках грозненской группировки прошла смена отдельных участвующих в операции подразделений. Так, 21-я бригада после выполнения задачи по освобождению Алхан-Калы от бандформирования Бараева была выведена в район своего тылового КП под Алхан-Юртом, где ей предстояло провести мероприятия по восстановлению боеспособности. В Старых Промыслах на рубеже по улице 9-я линия, занятом софринцами к Новому году, остался 1393-й отдельный мотострелковый батальон 205-й отдельной мотострелковой бригады Российской армии.

9 января штаб бригады получил предварительное боевое распоряжение на предстоящие штурмовые действия. Точной их даты пока обозначено не было.

В готовящемся штурме должно было быть задействовано большое количество военнослужащих бригады, кроме этого предстояло выставлять тыловые и боковые заслоны. Резервов кроме одной роты разведки в 40 человек практически не оставалось. Комбриг надеялся, что с учетом реального положения дел в бригаде и на направлении предстоящих действий командующий группировкой особого района вернет в оперативное подчинение софринской бригады 330 обон и батальон 674 пон. Но это были только надежды. У командующего были свои планы насчет этих воинских частей внутренних войск.

11 января после обеда поступила информация что в 21 оброн должна начать работать комплексная группа во главе с заместителем командующего войсками Московского округа внутренних войск по вооружению генерал-майором Владимиром Войцеховским. Вместе с ним прибыл штатный начальник штаба бригады полковник Валерий Ходаков с офицерами управления бригады, которые заменили некоторых своих сослуживцев. Приехавшие с Ходаковым несколько командиров взводов заняли имеющиеся вакантные должности.

12 января бригада практически завершила передислокацию в ПВД Алхан-Юрт. Весь личный состав был вымыт в банях, заменено белье и вышедшее из строя обмундирование, люди немного отоспались в теплых палатках на деревянных нарах. Появились улыбки на лицах и оживление.

Прибывшая к 14 часам комплексная группа офицеров управления округа сразу подключилась к работе и оказала существенную помощь в организации работ по восстановлению автобронетанковой техники.

Однако боевые действия в городе не прекращались, о чем свидетельствуют ежедневные сводки об их ходе. Только 2 января в результате проведенных мероприятий было уничтожено 35 боевиков и 5 огневых точек противника. 3 января уничтожено 4 огневые точки, 8 боевиков, 5 января — 20 бандитов и 4 огневые точки.

На рубеже в Старой Сунже

Боевые действия разворачивались не только в Старопромысловском районе Грозного. На востоке города группировке, получившей условное наименование “Юг”, была поставлена задача провести спецоперацию по зачистке пригорода чеченской столицы — селения Старая Сунжа. И здесь федеральные войска встретили сопротивление боевиков.

Оно не было столь ожесточенным, как на направлении 21 — й бригады оперативного назначения. Это объяснялось рядом факторов, важнейшим из которых был тот, что Старая Сунжа почти вся состояла из частного сектора, устроить здесь серьезные инженерные заграждения, сооружения было для бандитов делом затруднительным, хотя минирование применялось ими достаточно интенсивно. Поселок примыкал к кварталам Грозного — к многоэтажкам 3-го и 4-го микрорайонов. Там боевики устроили долговременные огневые точки, организовали систему огня, подготовили засады, инженерные заграждения. Бандиты ждали, что войска, пройдя Старую Сунжу, втянутся в улицы 3-го микрорайона. Здесь, по замыслу бандитов, должен был повториться сценарий, столь эффективно реализованный ими на другом конце Грозного, в Старых Промыслах, где в течение нескольких дней жестокий бой вели подразделения софринской бригады.

Евгений Кукарин, в 1999–2000 гг. командующий группировкой “Юг” особого района г. Грозный, полковник, Герой России:

“В Чечню я, тогда начальник оперативного отдела штаба группировки внутренних войск, и со мной десять офицеров прибыли в декабре 1999 года. Дорога на войну была короткой: от Моздока до Терского хребта, где, помимо нас, разворачивался армейский командный пункт. Грозный визуально не наблюдался. Погода была паршивая: то туман, то низкие облака…

Я, как начальник оперативного отдела, помимо сбора, анализа, подготовки предложений, постоянно оформлял карты для доклада начальника штаба командующему. Карты велись круглосуточно: где войска, их положение, кто куда вышел, кто с кем взаимодействует. В этом кропотливом отслеживании была главная сложность нашей работы…

Когда мы приступили к работе на хребте, чеченская группировка, ещё целехонькая, обладала большими силами и средствами. Мы её просто обжимали. Наши войска по хребтам двигались к Грозному. Шло планомерное отрезание города от предгорий. Главной задачей было окружить его, прекратить подпитку людьми, продуктами, боеприпасами. Разведчики оценивали количество защищающих Грозный боевиков цифрой свыше пяти тысяч подготовленных, умеющих воевать людей. Арабы и другие наемники держались отдельно. Даже чеченцам они особо не доверяли. Но в каждом чеченском отряде были эмиссары Хаттаба или группы арабов, выполнявшие контрольные функции. Через них поступали денежные средства. Арабы в чеченских отрядах работали как идеологи. Внедряли идеологию по созданию всемирного исламского халифата, где предполагалось только две нации: мусульмане и их рабы. Существовала и система управления: повоевали, вывели боевиков, свежих ввели. Состояние подразделений внимательно отслеживалось.

Российские войска обжимали чеченскую группировку, стратегическое положение и состояние духа которой, естественно, менялось в худшую сторону. Чеченцам тяжело было видеть себя окруженными, пусть даже и в городе, когда ты не можешь осуществить маневр силами, осуществить их переброску.

Неделю мы готовили командный пункт. Я уже доложил, что он готов к приему оперативного состава, к работе, как мне поступила команда спуститься “с бугра”, найти группировку, что стояла под Сунжей, и возглавить её. Сказали: “Прибыть, возглавить, организовать”… Ответ один: “Есть”.

Группировка, призванная действовать на этом направлении, была создана во второй половине декабря — накануне начала боевых действий в Грозном. Состояла она из батальонов 101-й и 33-й бригад оперативного назначения внутренних войск, амурского и тюменского СОБР, санкт-петербургского и краснодарского ОМОН (в количестве около 300 человек) и приданных отрядов бойцов чеченского ополчения. Задача группировке была поставлена следующая: провести спецоперацию по поиску и ликвидации бандформирований в населенном пункте Старая Сунжа. Задача была непростой. Проблема — и весьма сложная — заключалась в том, что Старую Сунжу не покинуло мирное население. Этот пригород Грозного использовался жителями как своеобразный коридор для выхода из столицы Чечни. В преддверии штурма, который ждали со дня на день, интенсивный исход беженцев из Грозного не прекращался. Кроме того, через Старую Сунжу силами МЧС была налажена эвакуация покидающих город жителей в безопасные районы Чечни, в лагеря беженцев.

Кстати, подразделениями МЧС из зоны боевых действий в Грозном, Старой Сунже, Старопромысловском районе, поселке Мичурина в течение декабря-января было вывезено более 600 местных жителей, в том числе и тех, кто не мог самостоятельно передвигаться из-за полученных ранений или болезни. Все они автомобильным транспортом или на вертолетах были перевезены в безопасные места, помещены в больницы, где им оказана необходимая медицинская помощь. В самом же Грозном специалисты МЧС в освобожденных от боевиков районах помогали гражданскому населению тем, что снабжали людей пищей, водой, медикаментами, теплыми вещами, в том числе и осуществлялось распределение поступающей гуманитарной помощи.

Однако исправно функционирующим коридором (даже при том, что к тому времени Грозный был блокирован силами федеральных войск) пользовались и боевики. Среди мирного населения Старой Сунжи были и те, кто снабжал боевиков, засевших в кварталах города, информацией о действиях российских войск. Наученное горьким опытом еще первой кампании, командование группировки "Юг" накануне начала спецоперации решило провести контрпропагандистскую работу. В этом активную помощь оказывали бойцы чеченского ополчения, которые помогли выполнить и важную функцию: вступили в переговоры со старейшинами, объяснив, с какой целью войска будут входить в Старую Сунжу.

Местные жители. Офицер объясняет, где находится КПП, через который можно покинуть зону боевых действий

 Полковник Евгений Кукарин, Герой России

Они же успокаивали мирных жителей, призывая с пониманием отнестись к тем действиям, которые будут предпринимать российские подразделения в поселке. Вместе с этим среди населения Старой Сунжи была запущена информация, что спецоперация начнется через определенное время в такой-то день. Однако реально входить в поселок войска стали именно 26 декабря, на два дня раньше обозначенного срока. В пять утра спецоперация началась, сопровождаясь искренним удивлением жителей Сунжи, ожидавших увидеть здесь российских солдат только накануне Нового года. Дезинформация удалась, и уже в конце дня, не встретив практически никакого сопротивления в населенном пункте, войска вышли на рубеж по улице Лермонтова, окраину Грозного. И вот уже здесь, при развертывании боевых порядков в непосредственной близости от многоэтажек 3-го и 4-го микрорайонов, подразделения 33-й и 101-й бригад были встречены плотным огнем бандформирований.

Дальнейшее продвижение было прекращено. Встав на рубеже по улице Лермонтова, подразделения внутренних войск заняли жесткую оборону, фактически полностью блокировав Старую Сунжу и перекрыв выход из города в северо-восточном направлении. Для бандитов это стало полной неожиданностью. Их планы были перечеркнуты. Вместо излюбленной тактики мобильных жалящих ударов по колоннам российских войск, мгновенного ухода с линии атаки, широкого использования гранатометов и снайперского огня бандитам пришлось втянуться в тяжелое позиционное противостояние. За этим последовали ежедневные артиллерийские и авиационные налеты на позиции НВФ, интенсивный огонь российской бронетехники. БМП и приданные танки решением командования бригад и группировки были объединены в бронегруппы и использовались как подвижные огневые точки, наносящие мощные удары по позициям бандитам и выявленным опорным пунктам или снайперским гнездам. Такое использование бронемашин было очень эффективным и оказывало реальную помощь пехоте.

Вместе с тем нельзя не отметить и тот факт, что после того, как войска встали но рубежу напротив двух грозненских микрорайонов, командование группировки особого района г. Грозный планировало этими же силами, так сказать, “на волне успеха", продолжить спецоперацию уже в 3-м и 4-м микрорайонах. Два батальона внутренних войск должны были взять два крупных микрорайона… К счастью, офицерам группировки “Юг" удалось вовремя составить подробную докладную о нецелесообразности дальнейшего втягивания в кварталы города. Аргументы наверху показались убедительными, и войскам было приказано закрепиться на занятом рубеже. Как показали дальнейшие события, это решение было единственно верным — иначе 3-й и 4-й микрорайоны могли стать братской могилой для батальонов 33-й и 101 — й бригад. Боевики как раз рассчитывали на то, что ситуация будет развиваться именно по такому сценарию.

Евгений Кукарин:

“Еще до начала спецоперации, изучая местность, где нам предстоит действовать, мы выложили макет населенного пункта, подготовили карты, организовали взаимодействие, отработали сигналы, уяснили, как поступать при осложнении обстановки, были назначены старшие штурмовых групп от милиции, внутренних войск, их заместители. Все мы отработали на макете. Выезжали на рекогносцировку поближе к Старой Сунже: определяя, кто как пойдет, где разместить для огневой поддержки минометные батареи. В это время Грозный был уже заблокирован, по узлам обороны противника велся обстрел, подавлялись выявленные огневые точки.

Макет нам в дальнейшем здорово помог, его готовили командиры бригад, офицеры управления, начальники штабов. Сделали его очень просто. Распилили на чурочки березку.Вот это домик, это улочка… Вся география Старой Сунжи была выложена из подручных средств.

Булгаков был грамотным и опытным командующим, и он вовремя сориентировался, где усилить, где ослабить наше влияние. На первом этапе мы ведь свою задачу полностью выполнили. Хотя на нашем направлении нам тоже говорили — мол, давайте дальше вперед. Но просто это было нецелесообразно. Мы спешно подготовили донесение, доложили Булгакову, и он дал команду перейти к обороне на рубеже. Потому что если переходить к войсковой операции, то все прекрасно знают, сколько нужно сил и средств, чтобы войти в город. Вот, например, в 3-м и 4-м микрорайонах количество домов исчисляется десятками. Так разве можно взять микрорайон батальоном?! Батальону по силам максимум квартал.

Вот почему на улице Лермонтова остановились. Точных данных о противнике мы не имели, личного состава у нас было ограниченное количество, только два батальона. Один батальон 101-й бригады, один — 33-й. С такими силами выходить на высотные здания… На плане Грозного хорошо видно — там оставалось 300–400 метров от улицы Лермонтова до ряда высотных домов, где уже сидели боевики. В микрорайонах пять или шесть----улиц на нас выходило, то есть если наши силы распылять, то получалось человек по двадцать-тридцать на каждую улицу. Нереально. А кроме того, когда мы встали на рубеже по улице Лермонтова, то по нам бандиты сразу открыли довольно плотный огонь, в том числе и с использованием минометов. Пришлось занять этот рубеж, рассредоточиться, закрыть всю линию с поля от парников. Стали готовить огневые точки, оседлав все ключевые, выгодные угловые дома. Мы рассредоточились от реки Сунжа до парников. Получилась дуга.

У нас из артиллерии были две батареи 120-мм минометов и одна 82-мм, которые принадлежали 33-й и 101-й бригадам. Им пришлось активно поработать. А вот артиллерию старших начальников очень тяжело было вытянуть на себя. Удавалось это только в отдельных случаях. Если бы она была придана, мы бы могли ею командовать. Но она ж была минобороновская, а офицеры и генералы Российской армии применяли ее сообразно со своими нуждами — на наиболее важных, по их мнению, участках. Мы оперативно ее использовать не могли. Хотя представители Минобороны у нас были, один взвод на БМП-2 был придан и артиллерист, командир батареи, как артиллерийский наводчик. Но артиллерию давали очень неохотно. Наверное, были более важные участки в то время. Может, считали, что мы сами справляемся.

Да, в первый день — 26 декабря мы понесли потери наиболее ощутимые, потому что наобум шли. Потом, как вышли на этот рубеж по улице Лермонтова в Старой Сунже, выполнив задачу дня, то уже дальше не двигались. Начались позиционные бои на окраине Грозного. Мы вынуждены были район закрыть, потому что там было постоянное перемещение мирных жителей — туда-сюда, в обе стороны. Мы эту практику прекратили, жестко заблокировав всю территорию вокруг. Потом подтянули к себе 20-й отряд спецназа, направили его на правый фланг. Отряд хороший, с ним в Ботлихе воевали. Ребята молодцы. У них была хорошая современная радиоаппаратура, специальные сканирующие устройства. Мы начали перехватывать "духовские" переговоры. Посадили переводчиков. Они все подробно записывали и переводили. И мы сразу стали владеть обстановкой. А потом и ФСБ нам помогло очень. Когда эти радиоперехватывающие посты заработали, мы уже стали постепенно представлять, что перед нами творится. Немножко раскрыли группировку противостоящую. Оказалось, что напротив нас в микрорайонах стоят второй ингушский полк, группа “Кандагар”, группа “Джамаат”.

Нам принесли данные, что за 3-м и 4-м микрорайонами парковая зона и в ней скопление арабов, которые разбили там свой лагерь. Я доложил генералу Булгакову, что у меня нет адекватных средств воздействия — не достаю до арабов минометным огнем. Через десять-пятнадцать минут пошло воздействие на противника — нанесли удар реактивными системами залпового огня”.

На рубеже 33-й и 101-й бригад была организована крепкая оборонительная линия. Установлены минные поля, система огня полностью перекрывала стыки между подразделениями. Каждый квадрат перед позициями был пристрелян минометными батареями. Как оказалось, не зря. Несмотря на позиционный характер боев на этом направлении, боевики несколько раз предпринимали отчаянные попытки прорваться через Старую Сунжу из города. Особенно настойчивыми они были в декабрьские предновогодние дни и в первые числа января 2000 года. Боевики упорно искали стыки между подразделениями, старались обойти войска по флангам обороны. Однако им так и не удалось прорваться через боевые порядки группировки на этом направлении. Вместе с тем напряженные боевые действия велись здесь в течение почти двух недель, пока рубеж занимали подразделения внутренних войск. Особенно интенсивным был снайперский и минометный огонь со стороны бандформирований. Боевики, большую часть которых здесь составляли опытные наемники и немало повоевавшие ваххабиты, вели его профессионально, грамотно — это отмечали многие офицеры, участвовавшие в боях на улице Лермонтова.

Из дневника командира 1 — го батальона 33-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск майора Э.Насрединова:

“26.12.1999 г. Начался штурм города.

Когда мы дошли до рубежа улицы Лермонтова, со стороны третьего микрорайона бандформированиями был открыт огонь из стрелкового оружия и гранатометов по боевым порядкам подразделения. Свою активность проявили снайперы противника. В 12.30 от их огня погиб один военнослужащий оперативной бригады Северо-Кавказского округа ВВ МВД РФ (101 брон. — Авт.) и пятеро получили ранения. В 15.00 при обстреле позиций огнем боевиков из ПТУР была уничтожена БМП. Экипаж остался жив, машина восстановлению не подлежит. В это же время ранен старший сержант Филатов. Возможности вынести его с поля боя не представлялось — огонь “чехов” был слишком интенсивным. Военнослужащий пропал без вести. В 16.30 при обстреле боевиками огневых позиций из минометов получили ранения разной степени тяжести четверо военнослужащих части: подполковник Никольский, сержант Быков (остался в строю), ефрейтор Бортнинкас, ефрейтор Илюшкин, семь бойцов ОМОН. Бой продолжался до 19.00. Батальон задачу дня выполнил.

Потери боевиков: уничтожили центр космической связи, около десяти человек пехоты, подавили более пятнадцати огневых точек, разбили позиции минометов. Уничтожили склад боеприпасов.

27.12.1999 г. Прочно удерживая позиции, продолжали огнем с места уничтожать противника, засевшего в высотных домах третьего микрорайона. Заняли позиции по улице Лермонтова. Боевые действия продолжались весь световой день. Противник наносил удары по боевым порядкам из минометов и стрелкового оружия. В ходе боя получил осколочное ранение в ногу ефрейтор Самофалов.

Потери боевиков: уничтожили пять снайперов, прямым попаданием минометной батареи уничтожили группу пехоты (около 18 человек), задержали шесть человек, подозреваемых в причастности к бандформированиям.

28.12.1999 г. В 0.30 закончили минирование возможных подходов боевиков. Установили мины направленного действия. В 1.40 вернулась разведгруппа. Ранен один боец “царандоя” (так мы называли чеченских ополченцев-гантамировцев). Группа уничтожила одного снайпера, пулеметчика, гранатометчика и двух стрелков. Высотный дом захватить не удалось.

В 11.50 минометная батарея наносила огневой удар по живой силе противника на улице Тухачевского. В 12.10 по высотным домам вела огонь ЗУ-23.

Активизировалась работа снайперов противника.

Потери за день боя: один убит (“царандой”), один спецназовец ранен, ранен также солдат 101 брон.

Уничтожено 10 огневых точек противника, четыре снайпера, два пулеметчика, группа пехоты из трех человек, пытавшихся прорваться через боевые порядки, один автомобиль.

В 19.00 на правом фланге (1-я штурмовая группа, командир — старший лейтенант Михайлов) появилась группа боевиков. Хотели вырваться из окружения. Произвели залпы из минометов, БМП и стрелкового оружия. В ходе боя противник отошел. После боя на поле осталось 35 трупов боевиков.

В 19.40 противник начал вести огонь по боевым порядкам батальона. Судя по всему, бандиты использовали при этом приборы ночного видения. Из стрелкового оружия и БМП мы уничтожили две огневые точки противника.

29.12.1999 г. В 10.00 начал работать снайпер из частного сектора. В СОБР — один “трехсотый”. В 13.40 сработала мина. Раненый боевик сумел уйти. В 14.00 начали обработку местности из вооружения БМП. Уничтожили склад боевиков (мины, “шмели”).

В 14.30 задержана группа журналистов, не имеющих аккредитации и допуска в зону боевых действий.

В 14.50 боевики подорвали емкости с хлором на молочном заводе. Облако поднялось на высоту двухсот метров и двигалось в сторону противника.

Потери противника за день: два снайпера, склад с боеприпасами, КНП боевиков, две огневые точки. Убит один разведчик “чехов”, у него обнаружен план района обороны. Уничтожили три огневые точки боевиков.

В 23.10 начался обстрел снайперами позиций батальона.

30.12. 1999 г. В 2.30 группа боевиков пыталась прорваться через боевые порядки. Огнем из всех видов оружия прорыв был предотвращен. В 5.00 вторая попытка “чехов” вырваться из окружения также была предотвращена.

В 11.00 противник применил дымы, чтобы под их прикрытием переместиться на другие огневые позиции. В 11.05 залпами минометов по зоне применения дымов действия противника сорвали (имеются убитые). Путем радиоперехвата выявили работу тридцати абонентов противника. Уточнили, что “восточным фронтом” командует бывший полковник Вооруженных сил — “Орел”. На нашем направлении сопротивлялись группы “Кандагар” (афганцы, арабы) и “Эльбрус” (ингуши).

В 22.00 обстреливались наши позиции. Получили ранение ефрейтор Агеев и рядовой Дмитриев.

В 22.30 отбили атаку противника по улице Автобусная. Противник отошел.

С 13.00 до 3.15 по всему фронту велся активный огонь из стрелкового оружия, гранатометов и минометов”.

Однако грамотные действия внутренних войск не позволяли бандитам перехватить инициативу. Для недопущения утечки информации через радиоэфир командованием группировки было принято решение о специальной кодировке топографических карт, имеющихся у каждого командира подразделении, а также артиллеристов, омоновцев и собровцев. Слаженные и оперативные действия в этом вопросе позволили вести в эфире важнейшие переговоры, не боясь, что боевики, оснащенные современнейшими сканерами, поймут замысел российских военных. Большая помощь в кодировке карт была оказана офицерами ФСБ. Руководствуясь специальными зашифрованными данными, артиллеристы по информации артнаводчиков наносили мощнейшие и весьма точные удары по позициям боевиков. Последние при этом несли ощутимые потери. Наиболее яркой и результативной операцией, проведенной на этом направлении командованием группировки внутренних войск “Юг”, стала радиоигра, которая получила условное наименование “Новый год”. Ее результат — более сотни уничтоженных боевиков, когда мощным артиллерийским залпом на своих позициях была накрыта крупная группа бандитов, попавшихся на уловку российских военных.

Евгений Кукарин:

“Под Новый год решили мы с боевиками пошутить. Им же было известно, что праздник, что войска всегда его празднуют. Тем более еще по той войне — они знали “особенности” нашего Нового года. Мы решили поиграть на их чувствах, мол, мы тоже помним тот новогодний штурм. Сели мы, разработали ряд предложений, кто о чем должен говорить в эфире. Сопоставив все эти высказывания вместе, можно было понять, что в новогоднюю ночь мы готовимся выполнить указания командования и активизировать свои действия. Ну а кроме этого, активно запускали в эфир информацию, что, мол, все это будет сопровождаться употреблением спиртных напитков. В принципе же как раз было наоборот — у нас не было ни одного случая (во всяком случае мне неизвестно) употребления спиртных напитков. Я сразу всем сказал: ребята, сухой закон. Однозначно, ни один офицер, ни один солдат. Может, за счет этого потерь меньше было. Люди в трезвом уме были. Война на трезвую голову должна идти. Ну а этой игрой примерно с часу дня 31 декабря мы начали их мурыжить. Через полчаса, через сорок минут выходить в эфир. Целый сценарий был. Кто, что там на разных флангах сказать должен, чтобы у них картина сложилась, что что-то готовится. И зная, что местное население докладывает о наших действиях, мы попытались сымитировать, что и офицеры уже “поддали”, типа гулянки намечаются. Технику мы завели, показывая, что вот-вот рванем в атаку. А в это время подготовили артиллерийский огонь. Я попросил у Булгакова огонь артдивизиона, И вот в условленный час всю артиллерийскую мощь сложили воедино и нанесли хороший огневой удар, вместо того, чтобы пойти вперед.

Артиллерийская батарея ведет огонь

Потом всю технику заглушили и слушали результат. Довольно-таки эффективно получилось. Когда слушали эфир, там боевики аж захлебывались, для них это шоком было. Кроме того, беженцы, которые выходили из микрорайона, рассказывали что все подвалы были завалены ранеными боевиками.

Получилось как — они всю нашу “дезу” за чистую монету приняли, да еще в предвкушении того, что мы “веселые” вперед попрем, вышли на свои позиции. А тут такой огневой налет — работал дивизион 152-мм орудий и плюс наша батарея — минут тридцать. По уже ранее разведанным и пристрелянным целям. Так что вот так мы им Новый год помогли отметить.

Потом разработали тоже ряд вариантов, зная особенности их жизненного уклада. У них же праздник был мусульманский — они питались только до восхода солнца, молились тоже “по графику”. Вот мы и ловили боевиков, зная, в какое время они появляются на позициях. Практиковали также огневые налеты — в пять утра, в шесть утра. Они привыкли, что мы начинаем обычно в 8–9, когда рассветет, туман рассеется. Знали, что армейские наблюдатели найдут цели, и только после этого мы начнем бить. Вот и старались затемно на позиции выйти. И мы, как бы предугадывая эти события — намаз, завтрак, выход на позиции, несколько раз их так подлавливали.

Потом артиллеристы разработали систему огня, учитывая, что у нас было очень мало артиллерии. Мы максимально использовали возможности каждого миномета. Свой район перекрыли радиусами. В 33-й бригаде были 120- мм минометы, а в 101-й — 82-мм. Была команда определенная, чтобы каждый миномет оказался наведен в свою точку и потом по команде они все начинали стрелять. Мины не сплошным фронтом ложились, а каждая падала в свой район, таким образом, перекрывалась большая территория. Это давало свой эффект. Боевики несли серьезные потери, несмотря на то, что старались передвигаться в кварталах мелкими группами”.

Противостояние на этом участке было ожесточенным. Офицеры вспоминают один из боевых эпизодов, когда выдвинувшаяся за раненым солдатом БМП была выведена из строя не выстрелом из гранатомета или ПТУРа, а исключительно огнем из стрелкового оружия. Попавшая на линию огня боевая машина за несколько секунд была полностью лишена “зрения”. Ливнем пуль были разбиты все триплексы, фары, все оборудование. У БМП даже заклинило башню — такой интенсивности был огонь. Экипаж был вынужден покинуть машину, его с трудом удалось вытащить из обездвиженной и "ослепшей" БМП. Профессионализм противника не вызывал сомнения, подготовка боевиков была на очень высоком уровне.

Не меньше проблем доставляли и так называемые кочующие минометные установки боевиков. Устроены они были одновременно и просто, и хитро. Тренога миномета приваривалась внутри фургона автомобиля ГАЗ или ЗИЛ. Очень удобными для этих целей оказались машины-хлебовозки. Боевики срезали на фургоне крышу и с такой вот импровизированной передвижной установки обстреливали позиции 33-й бригады. Засечь кочующий миномет было очень трудно: сделав залп, боевики тут же покидали место стрельбы, скрываясь в глубине микрорайонов. За ними охотились и разведчики 33-й бригады, пытавшиеся выявить места базирования и маршруты передвижения, и артиллеристы, старавшиеся накрыть бандитские "самовары" после первых выстрелов. Всё тщетно: мины продолжали регулярно сыпаться на позиции российских войск. Один из таких залпов принес санкт-петербуржцам существенный потери.

Вспоминает Сергей Горячев, в 1999–2000 гг. офицер 33-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск, капитан:

“Моя группа разместилась в одном из разрушенных домов. Было очень холодно. Солдаты и офицеры дремали прямо на полу, крепко прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Под утро откуда-то со стороны центра Грозного донесся глухой раскат миномётного выстрела, затем второй.

Первая мина вонзилась в крышу соседнего дома, где размещалась ещё одна штурмовая группа нашей бригады. Разворотив шифер, она рухнула из-под кровли на пол, а потом, завалившись набок, подкатилась к ногам капитана Андрея Лянцева… Почему она не взорвалась, так никто из нас и не понял. Просто повезло. Это он мне уже потом рассказывал. Честно признался, что в тот момент почувствовал, будто его щёки обдало холодным воздухом. Думал, все: вот она — смерть…

А вторая мина прилетела уже в наш дом. Взрыва я не помню. Проснулся от того, что пол и стены заходили ходуном. Взрывной волной моих бойцов и оружие разбросало по комнатам. На меня вдруг сверху навалился старшина Игорь Воробьёв, затем вскочил и, ошалело вращая глазами, не поняв, что произошло, выбежал на улицу и помчался проверять посты. Босиком! Осколком был ранен в голову командир нашей роты капитан Иванов. Сам я лежал на полу и не мог пошевелиться. Только смотрел, как к ротному подскочил боец и, не разобравшись, дрожавшими от волнения руками начал наматывать бинт на окровавленную шею офицера.

Помню, я еще хотел ему крикнуть, мол, не так! Не так наматываешь… Но вместо крика только захрипел. Немного очухавшись от взрыва, попытался подняться, но не смог. Ноги почему-то отказывались подчиняться. Вначале мне показалось, что я их отлежал во время сна и они просто онемели, потеряв на время чувствительность.

Но спустя пару секунд боль накрыла меня с головой. Я заорал. Смотрю на левую ногу и вижу, что из нее торчит кусок хвостового оперения мины! Стальной штырь раздробил ногу и застрял в ней.

Вокруг меня собрались ребята. Но что делать, не знали — все боялись прикоснуться к хвостовику: а вдруг рванёт…

Прибежал сапер. Осмотрев торчавший из ноги хвостовик мины, он всех успокоил, что взрываться там больше нечему. Сразу после этого меня погрузили в БТР и отправили в госпиталь. Дальнейшее я помню смутно.

Помню, как вместе с раненым ротным перегружали в “Урал”, который довез нас в Ханкалу. Уже там, в полевом госпитале, при тщательном осмотре врач обнаружил, что при взрыве досталось моим обеим ногам. Он сначала вытащил осколок из правого бедра, а уже потом занялся левой ногой.

Как потом выяснилось, хвостовик мины, вонзившийся в мою левую ногу, сразу раздробил в мелкое крошево двенадцать сантиметров кости. Потом были операции, госпиталя. Ногу ампутировали. Но главное, я остался жив. Спасибо докторам и жене, которая меня выходила. Когда подлечился, освоил протез, то решил вернуться на службу в войска. Мне пошли навстречу. Да и сослуживцы поддержали. Жизнь, в общем, наладилась. Чуть позже у нас в семье родился второй ребенок.

Сейчас я в запасе, но с родной бригадой поддерживаю самую тесную связь. Вхожу в состав ее ветеранской организации. Много общаюсь с молодыми солдатами, офицерами. Мне есть чем поделиться с ними, чему научить”.

Несмотря на тяжелое противостояние, после почти двух недель непрерывных боев на этом участке боевики стали выказывать желание прекратить сопротивление, вырваться из района, который подвергался массированным авиа- и артиллерийским налетам. Видимо, сказывались и понесенные потери, а также все явственней проявлявшаяся нехватка боеприпасов, медикаментов, продовольствия. Боевики были обескуражены тактикой действий подразделений федеральных войск. Длительная позиционная “война” явно не входила в их планы. Попытки прорваться через линию обороны бригад внутренних войск не прекращались. Однако уверенно пресекались огнем российских военнослужащих.

В первых числах января 2000 года на позиции подразделений внутренних войск вышел парламентер. В ходе переговоров, которые велись в штабе группировки с участием офицеров ФСБ, представитель НВФ, назвавшийся Зелимханом, пытался решить вопрос о выходе его группы из района боевых действий.

Евгений Кукарин:

“Мы в штабе с ним разговаривали. Я присутствовал. Боевик просил раненых пронести на лечение к нам в тыл. Ну мы ему посоветовали, чтобы одного их раненого несли четверо пленных наших солдат.

Хотя в нашей группировке пленных не было. Один только солдат пропал без вести. Поэтому я говорю, мы б с удовольствием поменялись, но некем было меняться. Он к нам с другим предложением обращается, мол, боеприпасы продайте, на первой войне же продавали. Мы немножко от такой наглости ошалели. Но я ему сразу ответил, что на первой войне мы и без знаков различия воевали. А сейчас не стесняемся в погонах и со знаками различия ходить… Чтобы он сразу понял, что к чему. Потом предложили ему организовать сдачу и были готовы уже где-то так числа 5–6 января — у них появились настроения, что надо сдаваться. Тяжело им, конечно, было. Боеприпасы на исходе, массированный огонь ежедневный. Как вариант мы им предлагали: выходите в наше расположение, сдавайтесь. По одному — дистанция 100 метров между боевиками. Мы нормально, уверенно себя чувствовали. Но больше он к нам не приходил, не последовали они нашему совету”.

8 января внутренние войска были сменены на рубеже в Старой Сунже подразделениями 1-го мотострелкового полка гвардейской Таманской мотострелковой дивизии Российской армии и выведены в пункт временной дислокации для перегруппировки и восстановления боеспособности, пополнения боеприпасов. В дальнейшем батальон 101 брон в боевых действиях в Грозном не участвовал, находясь в резерве командования группировки особого района г. Грозный. 20-й отряд спецназа также находился в резерве, выполняя большей частью задачи по проведению спецопераций в пригородах Грозного. А 33-й бригаде спустя неделю снова предстояло идти в Грозный. Но этому предшествовали трагические события, случившиеся 9 января и черной страницей вписанные в боевую летопись петербуржцев. Они произошли не в Грозном, однако напрямую связаны с теми боевыми действиями, которые в городе в это время носили исключительно напряженный характер.

Аргун, Шали, Мескер-Юрт: кровавые дни

Уже в начале января ситуация в республике стала меняться. Начали сбываться самые неблагоприятные прогнозы, которые давали многочисленные эксперты еще до начала операции. Терпящие поражение на всем протяжении линии фронта в Чечне, зажатые в предгорьях и в Грозном боевики стали менять тактику своих действий. По поступающим оперативным данным, в сложившихся условиях лидеры бандформирований дальнейшие боевые действия планировали перевести в партизанскую войну на всей территории Чечни. За этим следовало усиление диверсионно-террористической деятельности боевиков, когда небольшими группами по 5-10 человек с легким вооружением они устраивали засады на маршрутах движения российских войск. Кроме того, в Чечне стала разворачиваться и минная война. Саперы группировки ежедневно разминировали десятки заложенных на обочинах дорог фугасов, замаскированных мин-ловушек и растяжек. Все это, безусловно, тревожило командование российских войск, так как противодействовать такой тактике становилось гораздо труднее, чем наступать по равнине “широким фронтом”. Головной болью стало обеспечение безопасности колонн техники — излюбленной добычи боевиков, “мастерство” нападения на которые у бандитов за годы войны было отшлифовано до высочайшего уровня. Несмотря на многочисленные жесткие требования командования к обеспечению безопасности колонн — движение только с прикрытием и инженерной разведкой маршрута движения, по единому плану (будь то армейская, или милицейская, или какая-то иная), с обязательным боевым охранением — потерь избежать не удавалось. В том числе и в окрестностях осажденного Грозного. Вспомним случай с разбитой колонной водовозов-АРСов под Алхан-Калой. И нередко плачевный финал не всегда был результатом грамотных действий боевиков, но следствием ошибок командиров федеральных войск, их невнимательности и игнорирования уставных норм.

Для того чтобы подтвердить ту озабоченность, которую вызывало у командования сложившееся положение дел, связанное с передвижением колонн по территории Чечни, достаточно сказать, что генерал Михаил Паньков, командующий группировкой внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона, издал по этому поводу специальное распоряжение, отправленное для исполнения всем участвующим в контртеррористической операции частям и подразделениям внутренних войск.

Он в жесткой форме требовал от командиров исключить потери войск на маршрутах движения колонн, строго выполняя ранее отданные им распоряжения по порядку организации движения колонн на маршрутах и контролю за их продвижением, принять меры к повышению эффективности действий разведывательных подразделений, вести обмен информацией со взаимодействующими частями и подразделениями различных силовых структур, при принятии решения на отправку колонн и выборе маршрута учитывать складывающуюся оперативную обстановку. Командующий особо обратил внимание на необходимость согласовать с командованием, группировками и частями Минобороны, органами внутренних дел порядок оказания помощи колоннам в случае нападения на них.

Жесткое и тревожное распоряжение командующего в полной мере отражало всю сложность обстановки, которая складывалась в ту пору в Чечне и вокруг Грозного. Появилось оно после трагических событий, связанных с нападением боевиков на тыловые колонны 33-й, 101-й бригад вблизи города Аргун 9 января 2000 года. События, развернувшиеся, по сути, в тылу группировки особого района г. Грозный, имели трагический финал — несколько десятков погибших и раненых военнослужащих, сожженная техника, дестабилизация обстановки в крупных населенных пунктах республики — Аргуне и Шали. Немедленно после произошедшего командованием группировки внутренних войск было проведено расследование случившегося.

Были проанализированы действия бандитов, установлен замысел проведенного ими диверсионного акта. То, что аргунские события напрямую связаны с проводимой в Грозном спецоперацией, стало ясно сразу же. В то время засевшим в городе боевикам во что бы то ни стало было необходимо отвлечь часть сил от столицы. Слишком тяжело приходилось им в кварталах под непрекращающимся огнем федеральных войск. Пробный сценарий уже успешно был применен пятью днями раньше — в Алхан-Кале. На этот раз расшатать обстановку боевики решили в восточной зоне.

Террористическая акция в Аргуне, Шали, Мескер-Юрте и Герменчуке была направлена против временных отделов внутренних дел в этих городах и против городских комендатур. Этому предшествовал приказ Масхадова о введении с 9 января на территории Чеченской Республики так называемого режима гражданского противодействия федеральным силам, что развязывало руки боевикам в расправах над главами администраций населенных пунктов и всеми, кто содействовал и помогал федеральным войскам и органам власти.

О том, что происходило в тот день в Шали, вспоминает один из офицеров ФСБ, в то время участвовавший в обороне ншлинской комендатуры: “Утром 9 января Шали поразил пустынными улицами и тишиной на юродском рынке. Это настораживало, и, как выяснилось, не напрасно. В комендатуру прибыл Асланбек Арсаев, один из наиболее влиятельных полевых командиров незаконных вооруженных формирований, под ружьем у которого насчитывалось свыше трехсот боевиков. Арсаев, больше известный как Большой Асланбек, в ультимативной форме предложил гарнизону комендатуры сложить оружие, гарантируя сохранение жизни. “В противном случае здесь будет море крови и огня”, — заявил он”^[34].

Общее руководство этими акциями и их прямая связь были несомненны. В обоих населенных пунктах события разворачивались примерно одинаково — сначала подстрекаемые боевиками мирные жители должны были на центральных площадях перед зданиями комендатур устроить митинги протеста. Потом уже группы боевиков ринулись захватывать комендатуры, пытаясь нанести как можно больший урон и временным ОВД, и войскам. В Шали нападение совершили около 300 боевиков, войдя в город с двух сторон — с севера и юго-востока. Бандиты были поддержаны "изнутри” боевиками, проживавшими в городе под видом мирных жителей. Были атакованы школа и здание местной администрации. Бой продолжался всю ночь и утро. Школа была захвачена и сожжена. Однако здание местной администрации боевикам захватить не удалось. Уже 10 января к 12 часам дня основные группы боевиков были рассеяны. Мелкие группы пытались прорваться из города либо прятались в домах, маскируясь под местных жителей. Благодаря мужеству и решительным действиям коменданта и засевших в здании администрации российских военнослужащих, офицеров ФСБ и сотрудников внутренних дел больших потерь удалось избежать. Ракетно-артиллерийский удар по скоплению бандитов на позициях значительно ослабил их первоначальный натиск. К 14 часам 10 январи на центральной площади города было собрано 82 трупа боевиков, участвующих в нападении.

"Потеряв большое количество своих головорезов, Большой Асланбек понял, что его планы, связанные с втягиванием федералов в бон за Шали, провалились. Не будет ни горящих танков и БМП, ни трупов российских солдат на улицах Шали, ни разрушенных домов и жертв среди, может быть, ни в чем не повинных местных жителей. Не будет и той шумихи в международных СМИ, на которую возлагали большие надежды боевики"*, — завершает свой рассказ участник тех событий, офицер ФСБ России. Ситуацию в Шали удалось быстро взять под контроль, В Аргуне бон также длились недолго, однако были значительно более интенсивными. И крови пролилось больше…

Уже позже стало известно, что в планировании этой операции принимал непосредственное участие Хаттаб, Он же позднее руководил действиями засад на подступах к Аргуну в районе реки Джалка. В период примерно с 4 по 8 января боевики скрытно оборудовали позиции для засад, были определены места сбора, куда они стягивались небольшими группами в течение этих дней. С рассветом 9 января боевики блокировали все блокпосты на ключевых дорожных развязках вокруг Аргуна и все важные объекты города: железнодорожный вокзал (в нем находились бойцы линейного отдела милиции. Им пришлось вести бой в окружении. Здание было деблокировано к 10 января), комендатуру, администрацию. Все они подвергались непрерывному огневому воздействию бандитов. Кроме того, был захвачен элеватор на въезде со стороны Гудермеса, с которого хорошо просматривалась и обстреливалась прилегающая территория.

Расчет боевиков был на то, что войска потянутся в Аргун для деблокирования объектов, поэтому засады они организовали на подступах к городу, в том числе между селом Мескер-Юрт и развилкой дороги Аргун — Гудермес, перед рекой Джалка со стороны города Аргун, а также за рекой вдоль той же дороги Гудермес — Аргун.

9 января под Аргуном в засаду попали колонны внутренних войск. Именно в результате этого войска понесли самые большие потери.

Выведенная из Старой Сунжи 33-я бригада внутренних войск и батальон 101-й бригады внутренних войск расположились в пункте временной дислокации (ПВД) вблизи Грозного. Шла их перегруппировка, чтобы в дальнейшем использовать эти подразделения на новом участке — со стороны Ханкалы в направлении на площадь Минутка. Часть тыловых подразделений 33-й бригады в это время находилась в Гудермесе. 9 января колонна из автомобилей и бронетехники выдвинулась по шоссе в восточной зоне безопасности из Гудермеса в ПВД 33-й бригады вблизи Грозного. Для перевозки личного состава использовалась техника 101-й бригады оперативного назначения. Обеспечивать безопасность движения по маршруту Гудермес — Грозный было призвано подразделение разведчиков, которое должно было осуществить так называемую “проводку” родной колонны, встретив ее у Аргуна. Кроме этого сопровождать колонну должны были и бойцы 20-го отряда спецназначения.

Тот факт, что в гущу кровавых событий попали тыловые колонны внутренних войск, позволяет сделать предположение, что боевики владели некоторой долей информации об их продвижении. Если же это было совпадением, то иначе, как трагическим, его назвать нельзя.

По чрезвычайным событиям в Аргуне выводы оказались неутешительные и в некоторых моментах — горько-парадоксальные. Да, ошибки действительно были. Просчеты — тоже. Ведь в тот период Аргун уже находился в зоне безопасности. Там была сформирована военная комендатура, в которой сконцентрированы существенные силы: несколько сотен сотрудников милиции — в основном из отрядов милиции особого назначения. Если бы в первые часы после нападения боевиков на административные здания города и на тыловую колонну 33-й бригады они действовали более решительно, то вряд ли бандитам удалось бы безнаказанно бесчинствовать в окрестностях Аргуна столь длительное время. Не получив достойного отпора, они со звериной жестокостью расправлялись с застигнутой врасплох военной колонной.

Но было и другое. В первоначальном обвале тревожной информации трудно было восстановить полную картину того, что произошло в Аргуне.

Нужно было в первую очередь постараться предотвратить подобное в дальнейшем. Все факты удалось выяснить позже. Проведенное расследование обозначило круг виновных лиц. Но был установлен важный и весьма показательный факт — в кромешной круговерти боя не все поддались панике, многие сумели сохранить и хладнокровие, и воинскую честь.

Вспоминает Сергей Куликов, в 1999–2000 гг. командир 16-го отряда специального назначения “Скиф” внутренних войск, подполковник:

“Наш отряд поздно вечером 8 января вернулся с двухсуточной операции. Пункт временной дислокации находился на северной окраине Гудермеса, на заброшенном автопредприятии. Командующий восточной группировкой внутренних войск объявил 9 января выходной с тем, чтобы мы привели в порядок себя, вооружение и технику. Однако около 10 часов 9 января меня вызвали в штаб, где сообщили, что где-то рядом с Аргуном на подъезде к реке Джалка обстреляна колонна тыла одной из дивизий внутренних войск. Колонна якобы ведет бой с 8 часов. Также стало известно, что Аргун блокирован и практически захвачен боевиками. Колонна как раз попала в засаду на дороге между селом Мескер-Юрт и развилкой дороги Аргун — Гудермес. Наверное, боевики приняли ее за выдвигающиеся к городу резервы. Мне было приказано выдвинуться на помощь колонне.

Было ясно, что на подступах к Аргуну наверняка могут быть засады. Исходя из этого, я поставил задачу командиру головного дозора. На дороге Гудермес — Аргун таких мест несколько. В том числе поляна, не доезжая реки Джалка. Мы выдвинулись четырьмя БТРами, по десять человек на каждом.

За поляной у реки был виден стоящий на дороге и горящий “Урал”. Командир головного дозора остановил свой БТР, дал команду бойцам спешиться и идти в лес справа и слева от дороги и затем выйти на поляну. Остальная техника находилась метрах в двухстах позади. При выходе из леса головной дозор наткнулся на позиции боевиков. Вышел им в тыл. Начался бой. Выстрелом из РПГ был подбит наш головной БТР. Группу, которая двигалась слева от дороги, начали обходить. Правой же группе — той что шла справа от дороги — удалось выбить боевиков, поскольку их там было всего несколько человек. Основные же силы бандитов находились слева. Я дал команду всем спешиться и по правой стороне, по лесу идти к дозору. Технику же отогнал назад, поскольку в данных условиях боя она становилась весьма уязвимой.

Наводчик пулемета головного БТРа ефрейтор Андрей Пуськов после попадания первого выстрела РПГ вытащил раненого водителя через правый кормовой люк и вернулся за пулемет. Было еще три попадания РПГ, БТР загорелся, однако Пуськов вел огонь до тех пор, пока группа, находящаяся слева от дороги, не вышла из угрожаемого охвата на нашу сторону. В БТРе кроме штатного боекомплекта оставалось еще 8 огнеметов “Шмель”. Каждую секунду БТР могло разорвать на клочки. Когда боеприпасы к пулемету закончились, задыхающийся и контуженый ефрейтор Пуськов сумел выбраться через тот же кормовой люк, где его подхватили и помогли отойти в сторону. В этот момент раздался взрыв. Он был такой силы, что башня улетела метров на пятнадцать, а БТР разорвало по швам.

В боевом охранении военной колонны — БТР-80

Старший сержант Михаил Дангириев, Герой России (посмертно)

Бой шел уже минут пятнадцать. Трое раненых были отправлены к стоящей в удалении технике, где им оказывалась помощь. Было понятно, что боевики занимают хорошо оборудованные позиции и такими силами идти на них в лоб — самоубийство. Я доложил в штаб, вызвал вертушки, дал команду на отход и отправил одну группу на перехват возможно отходящего противника в направлении села Октябрьское.

Вертолеты отработали, подошло подкрепление (сводный батальон одной из бригад внутренних войск) на БМП.

С учетом всех задействованных сил пробиться к Мескер-Юрту удалось только 11 января”.

Старшина роты 101-й бригады оперативного назначения старший сержант Михаил Дангириев, чеченец по национальности, находился в колонне, которая 9 января шла по маршруту Шали — Аргун — Гудермес. Под селением Мескер-Юрт она попала в засаду, устроенную боевиками. В бою Дангириев сумел вывести из-под обстрела несколько машин и дотянуть их до ближайшего блокпоста в районе населенного пункта Джалка, где держали оборону омоновцы. Сам получил ранение, но поняв, что под огнем бандитов на простреливаемом открытом пятачке возле горящих машин остались солдаты, снова бросился вытаскивать и их. Двоих ему удалось вывести в безопасное место. Превозмогая боль, снова ринулся к пылающей колонне. Бандиты, заметив его, сосредоточили на нем весь свой огонь. Михаил получил еще два тяжелых ранения. Истекая кровью, он полз к спасительному блокпосту, до которого оставалось несколько сот метров. Но бандиты перерезали ему путь. Бой под Мескер-Юртом шел еще несколько дней. Тело Данги- риева нашли растерзанным. Старшину жестоко пытали, видимо, узнав, что Дангириев — чеченец. Посмертно ему было присвоено звание Героя Российской Федерации.

Героями России за бои 9 января стали также стрелок-наводчик БТРа краснодарской дивизии оперативного назначения рядовой Александр Аверкиев и младший сержант 20-го отряда специального назначения Иван Кропочев, которым также была поставлена задача прикрывать движение колонны. Оба они ценой своей жизни спасали сослуживцев, самоотверженно бились с боевиками Хаттаба до конца. Кропочев, тяжело раненный, вел огонь из горящего БТРа по наседающим бандитам, а когда кончились боеприпасы и боевики окружили его, желая захватить, он подорвал себя ручной гранатой.

Еще один участник трагических событий под Аргуном и еще один Герой России — майор Никита Кульков. Решение, которое принял Кульков в полной неразберихе, было также продиктовано единственным стремлением — спасти своих. Потому что был офицером, потому что не мог поступить по-другому.

В Чечню Кульков поехал почти сразу после окончания учебы в Военном университете (бывшей Военно-политической академии им. Ленина), на Большой земле осталась семья: жена, дети (теперь в семье уже их трое. Третий малыш родился после гибели отца…).

Из дневника командира 1-го батальона 33-й отдельной бригады оперативного назначения Северо-Западного округа внутренних войск майора Э.Насрединова:

“9.01.2000 г.

8.10. “Урал” разведроты вышел для разведки местности с целью обеспечения безопасности прохождения колонны (мост через реку Черная).

8.15. Прибыли два “Урала” из Гудермеса. По докладу майора Маланиче- ва, окрестности Гудермеса и Аргуна совершенно пустые.

9.25. Поступила информация о стрельбе в районе железнодорожного вокзала Аргуна и о том, что “Урал” разведроты находится на блокпосту ОМОНа.

9.30. Командир части поставил задачу — оказать помощь личному составу разведроты. Выделил три БМП (№ 111, 110, 106). Старший — майор Кульков. Задача: дойти до блокпоста у реки Аргун и эвакуировать “Урал”.

10.00. Поступила информация об обстреле колонны, идущей из Гудермеса (район: река Черная — река Джалка).

10.35. На восточной окраине Аргуна подбили 111-ю БМП. 106-я БМП вышла на западную окраину Аргуна на блокпост без десанта.

Из пункта временной дислокации вышли две БМП и КШМ. Задача: оказать помощь БМП.

10.50. Боевики подожгли “Урал” разведроты.

11.20. БТР разведчиков, 106-я БМП и две прибывшие БМП отправились в Аргун в направлении колонны. Разведчики эвакуировали двух “трехсотых” омоновцев. Обстреляна колонна из 6 машин 101 брон Северо-Кавказского округа ВВ МВД России с личным составом нашей части.

12.10. Старший лейтенант Ахметвалиев и четыре разведчика находятся на развилке дорог Аргун — Мескер-Юрт, к ним вышел личный состав с обстрелянной колонны.

10.01.2000 г.

Из 31 военнослужащего, находившегося в обстрелянной колонне, семнадцать живых, девять “двухсотых”. Четверо “двухсотых” не опознано.

Из состава экипажей и десанта БМП погибли: майор Никита Кульков, старший лейтенант Михайлов, лейтенант Мулин, старший сержант Артем Кун, сержанты Гагарин, Тоцкий, Лосев, ефрейторы Быков, Бахарев, рядовые Авдеев и Савичев.

11.01.2000 г.

9.00. Выехали в Аргун для поиска личного состава совместно с БТР разведроты.

10.00. Дошли до подбитой машины. Весь день продолжалась зачистка Аргуна. У боевиков появилась БМП-2. Ночью она вела огонь по мосту через р. Аргун, по блокпосту ОМОНа.

12.01.2000 г.

Вывезли останки ефрейторов Бахарева и Быкова — собрали пепел,обгоревшие косточки и кусочки одежды. Нашли место гибели лейтенанта Мулина и майора Кулькова. На месте гибели нашли очки лейтенанта Мулина, кусочки от разгрузки, листочки из записной книжки, жетон Савичева (все в ужасном, обгоревшем виде). Найдено тело старшего лейтенанта Михайлова со следами пыток…”

Борис Карпов, в 1999–2000 гг. начальник отдела военного очерка и публицистики журнала “На боевом посту” внутренних войск МВД России, полковник:

“Посланные для встречи и сопровождения своей колонны три БМП с шестнадцатью солдатами и офицерами не по приказу, но по просьбе коменданта-армейца о помощи кинулись на выручку своих “синих” (сотрудников милиции. — Авпи) собратьев. Когда к мосту примчался комендант Аргуна, все для Кулькова стало ясно. Комендант молил о помощи: “Нас убивают! Нам скоро конец!” Бандиты хладнокровно расстреливали тыловую колонну (там погибла даже женщина, повар рядовая Ирина Рыжова), а более четырех сотен (батальон!) сотрудников российской милиции, взрослых мужиков, отслуживших в свое время как минимум два года срочной в армии, вооруженных и направленных для участия в контртеррористической операции не просто в одержимую сепаратизмом Чечню, но НА ВОЙНУ, сидели за забором и ждали помощи войск. Они все были в распоряжении коменданта, но полковник обратился за помощью к военным: “Спасайте!” Шестнадцать отважных ринулись выручать братьев. И погибли… Коменданту тоже не удалось спастись — полковника убили жестоко, зверски”.

Военного коменданта Аргуна полковника В.Кушнарева обманули сами же местные жители. 9 января он прибыл на центральную площадь города для встречи с ними по их просьбе. На площади находились в основном женщины. Когда комендант без оружия подошел к ним, из толпы раздались выстрелы. Полковник Кушнарев и сопровождавший его водитель БТР были убиты на месте, а боевая машина сожжена. Затем бандиты на глазах у жителей стали глумиться над телами военнослужащих. После освобождения Аргуна от боевиков были обнаружены обезображенные трупы военнослужащих.

Павел Дашков, в 1999–2000 гг. командир 33-й отдельной бригады оперативного назначения Северо-Западного округа внутренних войск, полковник:

“Мне сейчас говорят, можно ли было бы действовать по-другому, избежать таких потерь. Можно, если бы знать наперед все, что случится. Если бы знать, что в Аргуне и вокруг него действует не 20 боевиков, а целый батальон хаттабовский в 300 человек. Кто знал тогда об этом? Я потом съемки эти бандитские видел. Они, когда расстреливали наших, все снимали на видео. Мне его привезли и показывали, как били колонну. Тяжело это было смотреть. А каково было парням в том бою?

Срочная эвакуация. «Груз-200»

Я командовал бригадой с момента ее ввода в Чечню. Уехал по плановой замене 19 декабря. Обязанности командира исполнил начальник штаба — полковник Сергей Никольский. 26 декабря он в результате минометного обстрела, который по нашим позициям вели бандиты, получил ранение. Там вместе с ним еще трое бойцов нашей бригады и семеро омоновцев были ранены. 31 декабря его сменил зампотех бригады подполковник Сергей Турчин и командовал где-то до 10 января 2000 года.

Я услышал о разгроме колонны в Аргуне 9 января. Сразу принял решение — надо возвращаться, обратился к командующему. Он не возражал.

Когда произошло нападение на колонну, то она оказалась разорванной. Нескольким машинам удалось избежать гибели, они остались в Гудермесе. Я приехал туда, нашел своих. Собрал всех вместе, говорю: ребята, надо ехать в Грозный. А они еще под впечатлением тех событий кровавых, молчат. Потом спрашивают: а с кем ехать, товарищ полковник? Я им говорю: со мной. — С вами поедем. Прыгнул на БТР и двинулся по тем местам, где шла наша колонна. Как въехали в Аргун, разу увидел наши БМП. Стоят напротив пятиэтажки. Сожженные. 13 января я уже был в Грозном.

Нападение, конечно, было внезапное. Бандиты готовились, заранее выбирали места засады. Но даже в той круговерти боя многие наши парни бились достойно. Столько подвигов совершили неоцененных!

Я подробно разбирался в случившемся. Расспрашивал своих, чтобы восстановить картину произошедшего. Геройски действовал майор Никита Кульков. Но особенно поразил меня небольшой эпизод, который врезался в память навсегда. В бою под Аргуном погиб боец разведроты нашей бригады рядовой Алексей Галуненко. Ребята рассказывали, что когда его вытаскивали из машины, развернули бушлат, — а там котенок. Живой. Из рукава выползает и мяукает жалобно. Галуненко его с собой взял в дорогу, засунул за пазуху, чтобы тому потеплее было. А тут засада, бой. Пули вот жизнь разведчика оборвали, а котенок махонький живым остался в этом аду…

Другая история тоже исполнена драматизма. В этом бою под Аргуном двое солдат, мальчишки совсем, выжили. Когда начался обстрел и боевики подбили несколько машин, бойцы наши выпрыгнули из кузова и скатились в арык. И до вечера там просидели, их никто не заметил. Все это время они наблюдали, как бесчинствуют бандиты, как глумятся над телами погибших, как заставляют подростков местных добивать раненых солдат и офицеров. Этих спрятавшихся солдат спустя какое-то время нашел в арыке чеченец, укрыл у себя, спас им жизнь, и когда через пару дней бандитов выбили из Аргуна, он передал солдат нашим войскам. Их показания потом были очень ценным свидетельством для сотрудников ФСБ».

Сразу после событий в Аргуне и Шали на место боев прибыл заместитель командующего Объединенной группировки войск Геннадий Трошев. Увиденное потрясло боевого генерала, немало повидавшего на своем веку: “Это не противники, это бандиты. Противник — это достойный соперник, который соблюдает установленные правила даже во время войны. Схватка с противником — это противостояние равных. А бандиты воюют без правил. Недавно пришлось мне осматривать двадцать шесть тел наших бойцов из внутренних войск, погибших под Аргуном. Пятеро были сожжены заживо. У четверых отрезаны уши и носы. У остальных выколоты глаза… Такое, скажите, противники могли сделать? Звери не глумятся над трупами. Еще один случай в Аргунском районе: бандиты среди бела дня посреди города остановили машину коменданта, вытащили его на глазах мирных жителей и расстреляли в упор, безоружного…”

И в Шали, и в Аргуне ситуацию довольно быстро удалось стабилизировать. Но эти трагические события высветили целый ряд тревожных моментов в ходе проведения всей контртеррористической операции. В освобожденных районах беспрепятственно передвигались значительные силы незаконных вооруженных формирований, свободно проникая в крупные и мелкие населенные пункты, в которых к тому времени уже действовали комендатуры и местные органы власти. Никакой или почти никакой информации о намерениях боевиков провести крупномасштабные диверсионные акции у командования Объединенной группировки не было. А если она и имелась, то реальных, практических мер по предотвращению терактов предпринято не было. Больным вопросом оставалась безопасность колонн. Боевики использовали недопустимую в условиях войны беспечность наших войск, совершая нападения и устраивая засады на маршрутах движения. Все это свидетельствовало о крайнем недостатке сведений и прежде всего оперативной, агентурной информации из самих банд. Нельзя не признать и то, что к тому времени оставалось единое руководство большинством бандформирований на территории Чечни — вся цепь событий и в Грозном, и вокруг него подтверждала это. События 9 января обнажили и ряд негативных моментов, связанных с взаимодействием силовых ведомств в освобожденных районах, а также уровнем подготовленности сотрудников временных отделов внутренних дел, созданных в райцентрах Чечни. Эти же события выявили и подтвердили еще одну серьезную проблему, которая в то время со всей очевидностью встала перед командованием группировки внутренних войск в Чечне. Силы внутренних войск, участвующие в контртеррористической операции, были, по сути, “распылены” на значительной территории — группировка, перед которой вышестоящим командованием было поставлено очень большое количество задач, оказалась растянутой. Сконцентрировать в определенном месте такое количество войск, чтобы надежно, эффективно и оперативно разобраться с возникшим ЧП, возможности не было. Аргун, Шали, да и предыдущие Краснопартизанское и Алхан-Кала лишний раз подтверждали этот тревожный факт. Дальнейшие события, последовавшие за прорывом из Грозного большой группы боевиков, их рейд по селам Чечни снова показали: у российских войск имелся сильнейший дефицит сил и средств.

По боям в Аргуне, Шали, Мескер-Юрте можно признать главное: пусть и в локальном масштабе, но боевикам удалось на некоторое время отвлечь если и не силы, то хотя бы внимание федеральных войск от Грозного. Однако боевики не смогли достичь главного, ради чего, судя по всему, они планировали эти диверсионно-террористические акции. Какого-либо кардинального влияния на общий ход грозненской операции события 9 января не оказали. Не дали они даже и малейшего облегчения бандитам, засевшим в столице Чечни. Не было и большого общественного резонанса — ни в зарубежной, ни уж тем более российской прессе по поводу “ожесточенных боев”. Не было ничего, кроме бессмысленного кровопролития и неуемной жестокости, которую снова продемонстрировали боевики. И главное — несмотря на тяжелые потери, которые 9 января понесли воинские части внутренних войск и особенно 33-я бригада, они не утратили ни морального духа, ни боеспособности, ни желания побеждать. Дальнейшие действия на одном из самых важных грозненских направлений — от Ханкалы к площади Минутка только подтвердили это.

На северной окраине

Группировка “Север” особого района г. Грозный должна была входить в кварталы чеченской столицы, как мы уже упомянули выше, со стороны бывшего колхоза “Родина” и поселка Алхан-Чуртский. Полоса предстоящих действий была ограничена с правого фланга Старопромысловским районом, слева рекой Сунжей.

Игорь Груднов, в 1999–2000 гг. командующий группировкой “Север” особого района г. Грозный, полковник, Герой России:

“До Грозного я был заместителем командующего группировкой внутренних войск “Запад” по спецоперациям, которая входила в состав группировки федеральных сил “Западная” под командованием генерал-майора Владимира Шаманова. 20 декабря он сообщил, что 22 декабря в Ханкале намечено совещание по поводу предстоящих действий в Грозном. Вызывалось туда практически все командование западной группировки. Так как я еще по первой чеченской кампании очень хорошо знал местность вокруг чеченской столицы, то именно мне Шаманов поручил определить безопасный маршрут движения и возглавить колонну в Ханкалу. За мной был закреплен БТРД — облегченный десантный вариант армейского БТРа, машина надежная, быстроходная, просто незаменимая при движении по бездорожью. Чтобы не нарваться на засаду, я принял решение двигаться вне дорог, через сады по северному и северо-восточному обводу Грозного с выходом на КП Объединенной группировки войск. Этот маршрут значительно сокращал время на движение. Добрались, несмотря на непролазную грязь, удачно.

Совещание было представительным. Многих командиров мотострелковых полков, участвовавших в нем, я очень хорошо знал по совместным действиям в группировке Шаманова. Мы друг к другу с большим уважением относились, тем более что к тому времени провели значительное количество успешных операций, освободили более десятка населенных пунктов в зоне нашей ответственности на западе Чечни.

Генерал Булгаков в общих чертах довел нам предварительный замысел действий по освобождению Грозного от боевиков. Принятое командованием решение о том, что спецоперация будет проводиться исключительно силами внутренних войск и милицейских подразделений, стало для нас, мягко говоря, неожиданным. Одним словом, понятие “боевые действия в городе” было подменено термином “спецоперация по поиску и уничтожению незаконных вооруженных формирований”. Нам, по сути, предлагали провести в Грозном жесткую зачистку. Конечно, у многих, в том числе и у меня, возникла масса вопросов, но пока на них ответа никто не давал.

А спустя несколько дней я получил распоряжение о назначении меня командующим северным направлением вновь созданной группировки особого района г. Грозный. Уже позже узнал, что мою кандидатуру предложил Казанцеву и Булгакову командующий группировкой внутренних войск в Чечне генерал-лейтенант Михаил Паньков. Скорее всего, по причине того, что я очень хорошо знал Грозный и его окрестности по первой кампании, находясь в должности первого заместителя коменданта Чеченской Республики — командующего четвертой тактической группировкой внутренних войск МВД России.

Приказ есть приказ. Нужно было выдвигаться к месту предстоящих действий. Спасибо генералу Барсукову, заместителю Шаманова по внутренним войскам, — он выделил мне 8 офицеров, которые и составили штаб моей группировки. Был у меня свой зам по разведке, по связи. Начальником штаба стал подполковник Андрей Сударкин, боевой, опытный и знающий свое дело офицер.

В 7 утра 24 декабря тремя машинами — на БТРД, КамАЗе и КШМке вновь сформированный штаб группировки “Север” особого района г. Грозный выдвинулся в направлении аэропорта “Северный”. С учетом сложившейся обстановки на дорогах, дислокации федеральных войск на маршруте движения, в интересах безопасности в район предназначения также пришлось двигаться вне дорог по полям и бездорожью, и лишь к 16.00 прибыли в район расположения 320-го отдельного батальона оперативного назначения. Здесь также размещались 17-й, 19-й, 20-й отряды спецназа, семь ОМОНов из различных регионов России, которые в последующем вошли в состав группировки “Север”.

После размещения и развертывания своего КП в 18.00 часов я прибыл в штаб группировки особого района г. Грозный и представился генерал-лейтенанту Владимиру Булгакову, который знал меня еще по первой чеченской кампании, поэтому мое назначение воспринял положительно. Уточнив обстановку и получив от него задачу на предстоящие действия, я отправился назад — на свой командный пункт. Предстояло познакомиться с командирами, уточнить боевой и численный состав группировки, спланировать мероприятия на предстоящие дни.

Первым делом наладили связь, в том числе и проводную засекреченную, со штабом 255-го полка (он блокировал город на этом направлении) и с КП генерала Булгакова. Это позволяло в ходе дальнейших наших действий оперативно взаимодействовать с армейскими коллегами, обмениваться важной информацией, не опасаясь быть услышанными боевиками. Была, естественно, и радиосвязь”.

Итак, в состав северной группировки особого района Грозный вошли 255-й мотострелковый полк 20-й мотострелковой дивизии, 320-й отдельный батальон оперативного назначения (станица Курская Ставропольского края), 17-й и 20-й отряды специального назначения, ОМОН и СОБР из различных регионов страны — Перми, Пензы, Таганрога, Челябинска, Красноярска (два последних были наиболее крупными ът по 100 человек) общей численностью около 500 сотрудников, а также несколько групп чеченских ополченцев.

Северное направление действительно было важным — отсюда открывался путь к центру города, к комплексу административных зданий, отсюда же была прямая дорога к резиденции Масхадова на улице Мира. Здесь, в Ленинском районе Грозного, по разведывательной информации, находились важные в стратегическом смысле объекты — комплексы консервного и молочного заводов, кирпичного завода, зданий “Чеченстройтранса”, располагавшихся на пересечении основных городских магистралей и улиц. Тот, кто контролировал эти укрепсооружения, контролировал и окружающие кварталы города. Все эти промышленные объекты были превращены боевиками в крупные узлы обороны и, по сути, представляли те крепости, от взятия которых во многом зависел исход всей спецоперации в столице Чечни. Еще в прошлую чеченскую кампанию консервный и молочный заводы стали местом кровопролитных боев. На консервном заводе располагался в январе 1995 года штаб группировки генерала Льва Рохлина. То, что здесь и на этот раз придется столкнуться с серьезным сопротивлением, командование группировки особого района г. Грозный предполагало еще в самом начале спецоперации. Однако на первом этапе ее проведения не смогло обеспечить нужного превосходства в силах и средствах для взятия этого стратегического узла обороны противника. Кроме комплекса заводов, не менее серьезным рубежом, способным значительно затруднить продвижение подразделений северной группировки вперед, была река Сунжа, разрезавшая город на две почти равные части. И хотя зимой воды в ней было немного, но этот естественный оборонительный рубеж боевики надеялись использовать с максимальной выгодой для себя. Особенно яростно они сражались за автомобильный мост через реку и прилегающий к нему плацдарм. Этот рубеж предстояло преодолеть группировке полковника Груднова в полосе своего наступления. Но до него еще надо было дойти, выбив бандитов из кварталов на северной окраине Ленинского района Грозного.

Первые дни спецоперации на этом направлении не сопровождались столь масштабными боевыми действиями, как в Старопромысловском районе, однако также оказались исполнены драматизма. Не имея полных сведений о противнике, подразделения северной группировки вынуждены были на первых порах, как и их боевые товарищи из 21-й бригады, проводить разведку боем, при этом в окраинных кварталах Ленинского района Грозного в огневые засады попали группы 17-го отряда специального назначения и ставропольского батальона.

Еще накануне, проведя рекогносцировку на местности, Груднов убедился, насколько сложное направление выпало северной группировке. Кроме того, что впереди стояли промышленные многоэтажные здания, каждое из которых было своеобразной крепостью и с которых боевики легко контролировали значительную территорию вокруг, большой проблемой могли стать оголенные фланги — ни справа, ни слева у входящих в кварталы Грозного подразделений не было стыков с соседями. Особенно тревожило полковника Груднова отсутствие соприкосновения с группировкой полковника Кукарина, действовавшего южнее на старосунженском направлении. Чтобы избежать фланговых обходов боевиков, жизненно важным было в этой ситуации, сколько возможно расширить полосу наступления, а еще лучше — замкнуть фланги, закрыв бреши, выставив опорные пункты, войти в соприкосновение с частями на других направлениях.

25 декабря прошло в завершении планирования, постановке задач, проведении рекогносцировки со всеми командирами на местности.

26 декабря в 6 утра войска заняли исходные позиции для наступления. Боевой порядок предполагал действия в первом эшелоне гантамировцев, а их в северной группировке было 62 человека, во втором — омоновцев и лишь затем военнослужащих внутренних войск. Однако на практике все получилось не так. Ополченцы оказались хоть и преданными, но плохо подготовленными в военном отношении бойцами. Встретив достойное сопротивление, они повернули назад, атака захлебнулась. В результате пришлось вернуться на исходные позиции. Было принято решение отказаться от лобовых атак, а действовать в сторону флангов. В частности, слева обязательно требовалось достичь реки Сунжи.

27 декабря появились первые потери. В этот день планировалось ночными действиями расширить фланги, пройти 800 метров вдоль русского кладбища, захватить комплекс автошколы и закрепиться на достигнутом рубеже. Для первоначальных действий были созданы три группы, однако проводники — чеченцы вывели две первые группы вместо восточной окраины на южную окраину кладбища. Здесь группы натолкнулись на боевиков и вступили в бой. Уничтожив больше 10 бандитов, они вышли из боя через полтора часа, имея четверых раненых.

Вспоминает Игорь Груднов:

“Начальник штаба группировки подполковник Андрей Сударкин в это время находился со мной на КП 255-го мотострелкового полка и по моему указанию возглавил третью группу, которая продолжила выдвижение в назначенном направлении. Уже к 5 часам утра его группа выполнила поставленную задачу, овладев разрушенным зданием на восточной окраине русского кладбища. Однако буквально через полчаса мы вместе с командиром 255 мсп полковником Валерием Рыбаковым с КП наблюдали в данном районе серию трассирующих очередей. Больше на связь подполковник Сударкин не выходил. Как выяснилось позже, он, взяв с собой двух бойцов, решил провести разведку местности, выдвинувшись на 200 метров вперед вдоль восточной окраины русского кладбища, где попал в засаду и вместе с бойцами был захвачен бандитами.

Когда Сударкин перестал выходить на связь, я понял, что он или погиб, или захвачен боевиками. Вскоре выяснилось самое страшное: Андрей попал в руки бандитов. Наши группы предпринимали несколько попыток отбить Сударкина, однако, к сожалению, несмотря на самоотверженные действия бойцов 17-го отряда спецназа и 320-го батальона сделать это не удалось”.

Спасать попавших в засаду вышла тогда разведгруппа 320 обон sf* всего 25 человек снова под командованием Владимира Нургалиева. Они уже знали, что в районе хлебозавода бандиты устроили хорошо укрепленную позицию и выбить их оттуда будет непросто. Уже на подступах боевики открыли по разведчикам плотный огонь из окон здания. Штурмовать в лоб кирпичную постройку было невозможно. Тогда Нургалиев принял решение зайти на завод с двух сторон. Одна группа двинулась через кладбище, другая — во главе с ним самим пошла параллельным маршрутом по дороге. Четверым бойцам броском удалось приблизиться к стенам здания, остальные были отрезаны шквальным огнем бандитов.

Окраинные кварталы Грозного заняты

Майор Владимир Нургалиев, Герой России (посмертно)

Эти четверо оказались зажаты между двух огней. Боевики стреляли по ним почти в упор. Чтобы хоть как-то прикрыть своих товарищей, пулеметчик нургалиевской группы длинными очередями бил по окнам, пытаясь подавить огневые точки бандитов. Ему помогали остальные. Эта была почти дуэль — расстояние между разведчиками, укрывшимися в соседнем с заводом здании, и боевиками — несколько десятков метров. Стрельба, разрывы, крошащийся в красную пыль кирпич, крики… В ходе боя осколком гранаты был ранен в шею начальник разведки 320 обон старший лейтенант Дмитрий Близников. В двух шагах от него находился Нургалиев. Он первым подбежал к раненому, попытался остановить кровь, но очередью из автомата сам был тяжело ранен в поясницу. Близников оттащил замкомбата в сторону, вколол промедол. Нургалиев то приходил в себя, то снова терял сознание. Никак не удавалось остановить кровь. Бой затягивался, в группе появилось много раненых. Близников, оставшийся старшим, несмотря на ранение, стал просчитывать пути отхода и эвакуации раненых. В это время боевики стали с верхних этажей здания закидывать группу гранатами. Одна из них разорвалась рядом с Владимиром Нургалиевым. Его жизнь оборвалась, Близников, получив еще одно ранение, потерял сознание. Когда очнулся, то увидел, что остался один — группа и пулеметчик, прикрывавший их огнем, уже отошли. Истекая кровью, он все же сумел выйти к своим, но там, в разрушенном здании, остался лежать их замкомбата. Его тело, подвергшееся истязаниям, сумели забрать только 30 декабря…

За первые два дня операции Владимир Нургалиев практически непрерывно находился в боях. Выполнял задачу, командовал группами, спасал попавших в засады бойцов. Он и в последнем своем бою до последнего прикрывал своих необстрелянных, еще не набравшихся опыта солдат, как офицер делал все, чтобы спасти им жизнь, шел впереди… Указом президента майору Владимиру Нургалиеву спустя полгода было посмертно присвоено звание Героя России.

Гибель начальника штаба группировки подполковника Сударкина стала тяжелым ударом для Груднова. Захватив офицера, бандиты нашли у него карту с нанесенной на нее обстановкой по молочному и консервному заводам. Вскоре, по данным радиоперехвата, на этом направлении в срочном порядке сосредоточивались значительные резервы боевиков. Стало понятно, что войскам группировки надо готовиться к оборонительным боям. В то же время карта в руках противника сыграла и свою положительную роль: сосредоточив основные силы на консервном и молочном заводах, боевики позволили почти беспрепятственно овладеть объектами на флангах и упрочить войскам группировки свои позиции на других направлениях.

Кроме карты в руки боевиков попала и радиостанция.

31 декабря около 20.00 на рабочей частоте северной группировки на Груднова вышел кто-то из бандитов: “Мы твоего подполковника расстреляли, старшего сержанта повесили, другому отрезали голову…”. До 19 января 2000 года все трое числились пропавшими без вести. Но Груднов все эти дни жил одной мыслью: найти тела Сударкина и убитых ребят. Ведя непрерывные бои, он по крупицам собирал информацию о том, где могут находиться тела погибших.

Вспоминает Игорь Груднов:

“К середине января я уже точно знал, где примерно лежит Андрей. Информацию мне передали сдавшиеся боевики. Они же сообщили, что убили его в тот же день, когда захватили. Потом прикопали у памятника на площади Дружбы народов, и он 20 дней там лежал. Когда мы штурмом взяли дом, в котором на него была устроена засада, то я нашел его куртку, погоны на ней были срезаны.

В ночь с 18 на 19 января я, как обычно, не спал. Уже была договоренность с бандитами, что они принесут ко мне тела Андрея и убитых вместе с ним бойцов. Где-то в 5 утра боевики вышли на наши позиции, неся с собой тела Сударкина и старшего сержанта Александра Цаплина. А того солдата, которому голову отрезали, не принесли. Я дал команду его принести.

Я поднял свитер на теле Андрея, осмотрел его всего. Везде были видны следы пыток, избиений страшных… Они же сразу узнали, что он офицер, таких, как он, боевики люто ненавидели”.

На этом боевые действия 27 декабря не закончились. Эвакуировав раненых и закрепившись на достигнутом рубеже, подразделения 17-го отряда спецназа внутренних войск выдвинулись в сторону левого фланга, последовательно зачищая комплекс зданий на своем пути. Строения, из которых были выбиты боевики, или оставленные ими ранее дома сразу же заполнялись омоновцами. Так, двухэтажную школу ДОСААФ занял челябинский ОМОН, здание хозотдела МВД — таганрогский ОМОН, что позволило взять под полный контроль Петропавловское шоссе.

ХОЗО МВД представляло собой четырехэтажную кирпичную постройку, которую боевики еще во время масхадовского правления превратили в нечто напоминающее СИЗО. Здесь были устроены камеры, на окнах стояли металлические решетки, двери укреплены засовами. Мрачное зрелище.

Игорь Груднов:

“Находясь на крыше ХОЗО МВД, лежа на животе, укрывшись за невысоким — всего в 40 сантиметров — парапетом, я достал карту и даже не заметил, как в нее угодили три пули. Где-то рядом работал снайпер. Боевики, почувствовав, что теряют инициативу, предприняли попытку отбить это важное в тактическом отношении здание. В атаке участвовало до 100 человек. Помог генерал-лейтенант В. Булгаков: получив от меня координаты цели, он поставил задачу артиллерии, огнем которой противник был остановлен и частично уничтожен. Больше активных действий бандгруппы не предпринимали. В основном работали их снайперы, и отмечались отдельные вылазки по нашим тылам мелких групп боевиков”.

К исходу дня 27 декабря подразделениям северной группировки удалось достичь рубежа: пересечение улиц Бригадиров и Червленной — отметка 119,1. Это в общем-то были самые первые окраинные кварталы города, почти сплошь застроенные промышленными и производственными зданиями и постройками. Завязавшиеся в этот день бои, плотность огня боевиков, их стремительные перемещения, а главное — понесенные потери (за один день погибли два старших офицера — начштаба группировки и заместитель командира батальона) заставили задуматься о тактике дальнейших действий. Первоначально она была определена следующим образом: первыми шли чеченские ополченцы, за ними двигались группы ОМОНа, а позади — солдаты из подразделений внутренних войск. Однако такая тактика сразу же дала сбой. Боевики на заранее обустроенных позициях организовывали засады, огневые мешки, а кроме того, просачивались сквозь боевые порядки наступающих подразделений, в том числе активно используя подземные коммуникации, которые они хорошо знали. Полковник Груднов вспоминает, как 27 или 28 декабря он буквально вылетел на своем БТРе на появившуюся будто из-под земли группу боевиков, которые неизвестно каким образом очутились в глубоком тылу ушедших вперед групп 320 обон и ОМОНа. Тут уж пришлось реагировать: метать ручные гранаты, стрелять из автомата. Прорвался…

Итак, штаб северной группировки принял решение об изменении тактических приемов продвижения по кварталам Грозного. Как и на других направлениях, сама обстановка подсказывала, что прежде, чем двинуть вперед людей, необходимо было нанести максимальное огневое поражение по укрепленным позициям, огневым точкам боевиков. Другого выхода в сложившейся ситуации не было. Каждый дом бандиты превратили в крепость. Поэтому, чтобы пройти не сотню — десяток метров вперед, приходилось выбивать бандитов из зданий, оттеснять. В ход шли удары артиллерии, минометов, огонь прямой наводкой танков. Только после этого намеченные рубежи, строения захватывали солдаты внутренних войск, а следом за ними в дело вступал ОМОН: его сотрудники проводили зачистку кварталов, домов, занимали здания. При этом командующий северной группировкой был уверен: если омоновцы заняли опорный пункт в том или ином строении, то уже обратно врагу его они не отдадут: упорства и воли им хватало.

Такая тактика стала приносить успех: медленно, но планомерно подразделения “северян” стали занимать объекты в полосе своего наступления. Но боевики оказывали упорное сопротивление и не оставляли попыток вернуть себе потерянные позиции.

Из дневника командира взвода красноярского ОМОН капитана милиции Николая Гапонова:

“25.12.99. Отдых перед штурмом Грозного. Приходил батюшка Велорет, прочитал молитву, освятил воду.

26.12.99. Штурм Грозного, нас атаковали в промышленной зоне, во время операции было семь раненых, трое омоновцев из Таганрога и четверо военнослужащих ВВ.

26.12.99. Подробности штурма Грозного. Наша задача зачистка промышленной зоны северной стороны Грозного. После артподготовки выдвинулись на огневой рубеж. Пять сводных отрядов ОМОН из Красноярска, Кемерово, Калуги, Пензы и Таганрога при содействии внутренних войск выдвинулись в промышленную зону для зачистки. В 200 метрах попали под огонь снайперов и обстрел из подствольных гранатометов. В перестрелке при отходе с занятого рубежа был ранен боец ВВ, отходили очень долго. После возвращения на исходную позицию наступило время передышки, после чего начался артобстрел промышленной зоны. В 14.35 командование ВВ хотело совершить повторный штурм. Все ОМОНы отказались идти без брони. Все вернулись на базу.

P.S. Таганрогский ОМОН завалил “духа”. После нашего отхода на базу площадка, где мы находились, была обстреляна “чехами” из минометов. У солдат шесть “трехсотых”, два “двухсотых”. Броню не дают.

26. 12. 99. прошли около двухсот метров, потеряли 13 человек “трехсотыми” и двух “двухсотыми”.

27.12.99. В 3.00 хотели поднять и отправить опять на штурм промышленной зоны с другой стороны без прикрытия брони. Пока все группы ОМОН и спецназ отказались идти без прикрытия брони. Ждем толкового решения командования северной группировки, она насчитывает 240 человек вместе с военнослужащими ВВ и 60 человек ополченцев. В 7.00 утра командование предлагает пойти с другой стороны промзоны между консервным и молочным заводами, но нужно пройти около 3–4 километров по открытому полю. Группа ВВ рано утром выдвинулась в сторону Грозного, попала в засаду, сообщают по радиосвязи: у них три “трехсотых”. Командиры пяти ОМОН поехали в штаб.

В 9.30 выдвинулись на передовую позицию, весь день находились в резерве северной группировки, войска начали штурм, продвигаться тяжело, за весь день штурма 2 “двухсотых” и 11 “трехсотых”, 9 человек пропали без вести, “чехи” обороняются, как камикадзе. Ранило батюшку Велорета в шею и ногу. По нам велся обстрел из минометов со стороны боевиков.

28.12.99. В 5.30 12 человек наших совместно с другими ОМОНами выехали для имитации движения колонны. Грозный обрабатывает артиллерия. За прошедшую ночь есть “груз-200”, “груз-300”; обеспечение водой очень плохое, умываемся раз в два дня, о бане пока мечтаем, обнаружили группу разведки ВВ, которая вчера пропала без вести, 7 человек “груз-200”; хорошо работают снайперы-женщины, ингушки и прибалтийки, ходят в наемных. В 15.30 получили противогазы на случай газовой атаки со стороны чехов, за сегодняшний день, по сводке, на нашем направлении 12 — “груз- 300”, 1 — “груз-200”, из них в челябинском ОМОН трое “груз-300”, уничтожено 5 снайперов и подавлено десять огневых точек.

29.12.99. В 1.40 по радиосвязи поступил приказ быть готовыми в 5.00 совершить переброску в другое место, встали в 4.00, стали собираться, в 4.15 поступила команда отбой. За трое суток боев северная группировка потеряла в общем 50 человек убитыми и ранеными. Это по информации правительства, в Чечне не ведутся боевые действия. Войска северной группировки ночью совершили бросок, но за спиной оставили высотные дома, из которых утром по ним открыли шквальный огонь, и войска попали в огневой мешок, есть “трехсотые”.

В 14.43 “духи” применили газ хлор, приготовили средства индивидуальной защиты, облако движется в сторону южной группировки, “духи” начали прорыв на юге, примерно, как передают по радиостанции, в количестве 400 человек.

В 14.50 база, где находимся, была обстреляна из стрелкового оружия со стороны зеленки. Нашли еще двух разведчиков 320-го батальона ВВ, пропавших 27.12.99 г., с отрубленными руками, тела сожжены на костре. Слушали радиостанцию “Маяк”, там говорят, что бои идут на подступах к Грозному.

31.12.99. Сегодня ночью из двух гранатометов подбили МТЛБ, экипаж остался жив, машина сгорела. “Духи” заманивают войска и хотят блокировать передачи по радиоперехвату, также “духи” между собой переговариваются, что у них двое пленных из 320-го батальона. Получили новогодние подарки от Ельцина: орешки, три пачки сигарет “Космос”, зажигалку, печенье, плитку шоколада “Спорт”, банку персикового компота, шпроты.

Готовимся к встрече Нового года по-красноярски, приготовили праздничный стол. Встретили Новый год по красноярскому времени. По радиоперехвату Басаев приказал “духам” держаться до Нового года, а после — выходить, того, кто отказывался исполнять приказ, “духи” сами расстреливали. Погиб замполит 320-го батальона.

1.01.2000. Пока находимся в резерве, сегодня кемеровский ОМОН переехал на другое место, скоро, наверно, перебросят и нас, идет замена войск, одни уезжают, другие встают на их позиции. Каждый день есть убитые и раненые. Нового года как такового не чувствуется, все находятся в унынии, без боевых становится скучно, время идет медленно. Сегодня для “духов” будет ночь возмездия, будет плотно работать артиллерия.

2.01.2000. Переехали на новое место, уже в Грозный, стоим примерно в 500 метрах от того места, где стояли в 1995 году. В 16.00 поступил приказ, чтобы сильно не располагались, потому что 03.01 будем переезжать на новое место, ближе к центру”.

В течение 28 и 29 декабря воинские части группировки вели бои на прежних рубежах. Однако обстановка уже позволила в эти дни передислоцировать КП 255-го мотострелкового полка и КП группировки “Север” в комплекс зданий ХОЗО МВД. На крыше здания оборудовали защищенный командно-наблюдательный пункт. Успехом дня стал захват подразделениями 255-го полка комплекса промышленных зданий напротив ХОЗО МВД, на другой стороне Петропавловского шоссе. Это позволило упрочить позиции группировки, наиболее целесообразно распределить силы и средства, подтянуть резервы.

30 декабря челябинский ОМОН частью сил начал проведение плановых зачисток в тыловой зоне вдоль Петропавловского шоссе. В подвале двух пятиэтажных домов омоновцы обнаружили 25 чеченских семей, которые проживали там уже в течение двух месяцев. В основном это были старики, женщины, дети. Всех их доставили на КП северной группировки, где с ними довольно долго беседовали, старались вникнуть в сбивчивые просьбы настрадавшихся людей. Кроме уже привычных к тому времени жалоб на ужасы войны, горожане просили помощи: у них не было ни воды, ни пищи, несколько дней они сидели в подвале в полной темноте, кончились спички… Уже на следующий день челябинцы поделились с ними всем, чем могли. Людям передали продукты питания, медикаменты, керосин, спички, свечи, помогли с доставкой воды. В последующем с прибытием в группировку подразделений МЧС обеспечение населения продуктами питания, работа по оказанию медицинской помощи стали нормой. В этот же день 320 обон совместно с 17 оспн, оставаясь на занятых ранее рубежах, отразили попытку прорыва бандформирований в северном направлении, а также продолжали проводить разведывательно-поисковые мероприятия по выявлению опорных пунктов и огневых точек бандформирований в кварталах вдоль Петропавловского шоссе на левом берегу Сунжи.

31 декабря военнослужащие 320-го батальона при поддержке артиллерии и огня танка захватили здание, где погибли их товарищи. В доме были найдены обезображенные тела майора В. Нургалиева и четырех бойцов. Взвод ставропольцев в память о погибших решил остаться в захваченном строении и держать оборону. 2 января он был заменен красноярскими омоновцами.

2 января бойцам 17 оспн и подразделениям 255 мсп удалось захватить здание СПТУ № 12, которое вплотную прилегало к реке Сунже. Боевики оказали ожесточенное сопротивление, но удержать объект не смогли. Этот важный в тактическом плане успех дал возможность обезопасить левый фланг в полосе действий группировки. С этой стороны боевикам практически уже не удавалось атаковать подразделения северян: бывшее кондитерское профтехучилище располагалось вблизи излучины Сунжи — левее начинался лесной массив, за рекой стояли кварталы 1-го и 2-го микрорайонов, чуть поодаль — 3-го и 4-го, блокированные группировкой полковника Кукарина. Тем самым задача по обеспечению и закрытию флангов была решена. В ходе боевых действий были уничтожены два бандита и одна снайперша. Их тела по приказу командующего северной группировкой были вынесены в тыловую зону в район медсанбата 255 мсп. Как показали дальнейшие события, это было очень правильным решением.

К Новому голу кровопролитные бои существенно подорвали боевые возможности 320-го батальона оперативного назначения внутренних войск, в нем были погибшие, попавшие без вести, много раненых. За первые три дня спецоперации в батальоне погибло 8 военнослужащих, в том числе 2 офицера, 2 сержанта, 4 рядовых, при этом тела 5 человек — майора Владимира Нургалиева, младшего сержанта Валерия Шавина, рядовых Павла Аблаева, Виталия Шевелы, ефрейтора Ульяна Мухаметянова (четверо последних погибли 28 декабря в ожесточенном бою в кварталах перед консервным заводом) — не удалось вынести с поля боя. Ранения получили 19 военнослужащих. Двое — старший лейтенант Павел Сухорученков и старший сержант Александр Цаплин числились пропавшими без вести, их судьба оставалась неизвестной до 19 января 2000 года. В 17-м отряде специального назначения к этому времени погиб один военнослужащий — рядовой Ильмир Мухамедьянов, 15 были ранены.

Сказалось и длительное пребывание батальона в зоне боевых действий — более 3 месяцев, у людей накопилась большая психологическая усталость. Между тем штаб группировки особого района г. Грозный требовал двигаться вперед, не ослаблять давление на бандитов. Однако достаточных сил и средств у полковника Груднова не было: мотострелковые полки Минобороны по-прежнему не принимали активного участия в боевых действиях, оставаясь на рубежах блокирования, или поддерживали действия внутренних войск и бойцов ОМОН и СОБР отдельными подразделениями, артиллерийским и танковым огнем.

1 января 2000 года 320-й батальон оперативного назначения, действовавший на этом направлении, был заменен подразделениями 22-й отдельной бригады оперативного назначения — калачевской, как ее называют во внутренних войсках.

Бригада прибыла в северную группировку особого района г. Грозный накануне, 31 декабря, совершив марш из селения Кошкельды Гудермесского района Чечни. Выйдя на маршрут ранним утром, она к вечеру уже встала базовым лагерем в районе фруктового сада совхоза “Родина” в нескольких километрах к северу от Грозного, а вскоре ей было определено новое место дислокации: КП бригады размещалось в ХОЗО МВД, батальоны — в районе школы ДОСААФ. На обустройство и врастание в обстановку было дано не более двое суток

Калачевцы к этому времени уже 5 месяцев находились в командировке на Северном Кавказе. Еще в августе 1999 года они участвовали в тяжелейшем штурме укрепленных ваххабитских сел в Кадарской зоне. Понесли большие потери. После боев за Чабанмахи 4-й батальон бригады, наиболее пострадавший в тех боях, был выведен в пункт постоянной дислокации в г. Калач-на-Дону.

Для участия в спецоперации в Грозном в составе бригады было два батальона оперативного назначения (1 — й и 2-й), рота разведки, артиллерийско-зенитный дивизион, подразделения обеспечения. Исполнял обязанности командира бригады полковник Валерий Липинский^[37]. Очень опытный, закаленный в боях офицер. Внушительный боевой состав, перечисленный выше, на деле выглядел так. Во взводах было не более 10–15 человек, в ротах — от 30 до 50. Численность первого батальона, например, составляла 115 человек (!). Немногим более 160 было во втором. Разведрота, которая выполняла задачи аж с мая 1999 года (еще задолго до активных боевых действий, развернувшихся в Дагестане в августе 1999-го), насчитывала около 50 человек. Разведчики, как это было принято, весь кавказский поход бригады шли впереди, выполняя самые сложные задачи, нередко заменяя штурмовые подразделения. Достаточно сказать, что у разведроты за плечами был кровопролитный бой на горе Чабан, в котором погибли 5 и получили ранения больше 40 человек. 4 военнослужащих калачевскойразведроты за тот бой были удостоены звания Героя России, в том числе и начальник разведки бригады подполковник Александр Стержантов. Двое — майор Сергей Басурманов и рядовой Александр Каляпин — это высокое звание получили посмертно. Техника находилась на пределе своих эксплуатационных возможностей, практически не получая из-за нехватки времени требуемого капитального ремонта. И то технари бригады во главе с замкомбрига подполковником Владимиром Корневым умудрялись в беспрестанном движении и боях поддерживать ее на ходу и в боевом состоянии.

Сотрудники СОБР в ходе проведения специальной операции в январе 2000 года

1 и 2 января подразделения бригады сменяли на ранее занятых позициях 320-й отдельный батальон. А уже 3 января бригаде были спланированы действия по поиску и уничтожению боевиков. При огневой поддержке воинских частей Минобороны калачевцы двинулись вперед.

Задачей было овладеть кирпичным заводом. Одна из групп, сбившись с указанного маршрута, ушла в сторону, к реке Сунжа. Увидев перед собой, как доложил старший группы, "мостик", он вместе с солдатами переправился на правый берег Сунжи. Как только ему удалось пояснить полковнику Липинскому свое местоположение, стало понятно, что группа, потеряв ориентирование, попала в тяжелое положение, ведь кирпичный завод находился в стороне.

Буквально через несколько минут после доклада группа была атакована бандитами, понявшими, что она, по сути дела, осталась без какого-либо прикрытия. Однако бойцам — 18 человек удалось укрыться в гаражах и в течение суток держать оборону, отстреливаясь от наседающих боевиков. Командование группировки предпринимало все возможные попытки деблокировать группу, в течение дня ей оказывалась огневая поддержка.

Вспоминает Игорь Груднов:

“К вечеру связь с группой пропала, в голову приходили самые страшные мысли. Темнело рано. В 18.00 часов я вместе с группой офицеров и бойцов 255 мсп на БТРе выдвинулся к СПТУ № 12. К этому времени пулеметчик попавшей в засаду группы вплавь переправился через реку Сунжа и вышел на позиции бойцов 255 мсп. К моему прибытию его уже переодели, обогрели, оказалось, что все военнослужащие целы и невредимы, один легко ранен в ногу, а связь прервалась по причине разрядки батарей. Пришлось после соответствующего инструктажа Андрею, так звали бойца, вновь переправляться на противоположный берег. Его задача была сообщить товарищам порядок возвращения на правый берег. Было принято решение провести девять залпов гаубичной батареи и после каждого разрыва снарядов группе двойками возвращаться по мосту. Все было исполнено в точности, правда, уже после третьего залпа все были на месте”.

Второй группе, которую возглавлял старший лейтенант Роман Мажаев, удалось прорваться к кирпичному заводу и занять здание. Ошеломленные боевики на некоторое время притихли, однако вскоре стали предпринимать яростные попытки отбить у калачевцев важный в тактическом отношении объект. Здание обороняли 17 человек — через несколько часов большинство из них были ранены, а командир группы с двумя бойцами пропали без вести. Как выяснилось позже, они остались лежать на поле боя, заваленные обрушившимся прямо на них кирпичным забором.

Положение группы становилось отчаянным — боевикам удалось подобраться вплотную к заводу, взяв солдат в клещи. У бойцов кончались боеприпасы. Прорваться к ним, чтобы вытащить группу или усилить ее, не удавалось из-за острой нехватки достаточных сил.

Об этом драматическом моменте, который удалось все же счастливо разрешить, прямо скажем, нестандартным способом, вспоминает Игорь Груднов:

“Помню, как на меня вышел по рации старший группы (офицер к тому времени погиб), по-моему, сержант. Объяснил ситуацию. В голосе никакой паники. Спокойно докладывает, мол, вот здесь нас обстреливают, мы держимся, нас четверо осталось, десять ранено. Чеченцы на нас прут. Все обкуренные. Мы гранаты кидаем, они трупы забирают и идут опять, смеются. Мы до утра не продержимся. Я спрашиваю: сынок, ты можешь продержаться до утра? Будет подмога. Он помолчал и отвечает: до утра продержимся. Только нас всех здесь убьют. Отрешенно так сказал. Будто бы уже попрощался со мной.

Я вызываю танк. В него сажаю омоновца старшим машины. Даю ему радиостанцию и говорю — вперед! Танк подходит на прямую наводку. Я говорю бойцу на кирпичном заводе: Танк видишь? — Вижу. — Куда башня танка смотрит? — Прямо на нас. — Я говорю: Куда надо? — Вправо. Я связываюсь с омоновцем в танке и даю команду повернуть ствол вправо. Сержант мне кричи г: Нет-нет, в другую сторону! Я говорю омоновцу: Давай влево. Опять спрашиваю: Теперь на боевиков? — Да. — Я командую: Огонь! Танк как шарахнул! Точно туда, где скопление бандитов было. Это их вмиг отрезвило. В общем, пацанов вытащили. В конечном итоге мы кирпичный завод все ж таки через два дня взяли окончательно".

Другой пример нестандартного подхода к овладению хорошо укрепленным обьектом лишний раз подтверждает, что никаких шаблонных действий для выполнения задачи в таком городе, как Грозный, нет. Особенно когда ты крайне ограничен в силах и средствах. Жестокий бой развернулся в полосе действий северной группировки у здания, получившего условное наименование "цитадель". Первая попытка выбить бандитов не увенчалась успехом. Строение имело прочные стены, бандиты оборудовали в нем хорошо укрепленные огневые точки, кроме этого перед ним проходила улица шириной около 20 метров, которую практически невозможно было преодолеть под кинжальным огнем боевиков, Груднов вспоминает: "Это было 6 января. Я долго ломал голову над тем, как выбить из "цитадели" бандитов. Рассматривал множество вариантов. Нн один не подходил. И все же решение было найдено, Трем снайперам были выданы карабины КС-23, имеющиеся в 22-й бригаде. Бойцы в течение двух часов непрерывно вели обстрел окон здания спецпатронами со слезоточивым газом "Черемуха".

Через некоторое время, когда газ рассеялся, разведчики вошли в здание без единого выстрела. Ни одного боевика в нем не осталось. Все ушли, бросили свои позиции. Похоже, что сильно испугались. Получилось, что выбить боевиков мы не смогли, зато выкурить — сумели. Позже туда подошел 17-й отряд спецназа, закрепился и очистил территорию вокруг от боевиков. Без потерь. Все это происходило утром в период с 6 до 11 часов. А вскоре после овладения зданием я с группой прикрытия на БТР-80 выехал в Ханкалу на КП генерал-лейтенанта В. Булгакова.

Учитывая, что моей группировке предстоят серьезные бои по взятию консервного и молочного заводов, и понимая, что одного дивизиона 122-мм гаубиц 255-го полка для этого явно недостаточно, я планировал попросить выделить в мое распоряжение батареи 152-мм самоходных гаубиц "Мета".

В этот период на КП находился начальник Генерального штаба генерал армии Анатолий Квашнин. Он проводил совещание, уточнял задачи по предстоящим действиям и порядку их выполнения. Здесь же находились генерал-лейтенант Геннадий Трошев н генерал-майор Михаил Малофеев, Впервые в тот день я услышал разговор о корректировке действий всех подразделений в городе. Звучало слово "штурм".

По окончании совещания генерал-лейтенант В. Булгаков пригласил меня в столовую. Впервые за две недели я обедал. Эта встреча и этот обед запомнились на всю жизнь. Генерал-лейтенант В. Булгаков представил меня генералу армии А. Квашнину,

В ходе обеда по просьбе командующего я рассказал, как брали "цитадель", что вызвало его живой интерес. Он также внимательно выслушал мои взгляды на развитие событий. Я, пользуясь случаем, попросил артиллерию. Мне пошли навстречу.

После отлета начальника Генерального штаба я отправился на позиции самоходных гаубиц, нашел там начальника штаба дивизиона и сообщил ему о решении генерал-лейтенанта Булгакова о применении артиллерии в интересах моей группировки. После этого начштаба дивизиона выехал со мной на КП группировки “Север”, где находился в качестве корректировщика артиллерийского огня до конца операции”.

Вспоминая о тех днях, Грудное особенно отмечает, что успех на его направлении был именно тогда, когда удавалось эффективно использовать огневое поражение позиций бандгрупп. Благодаря работе корректировщика — офицера с большим боевым опытом — артиллеристы группировки особого района (в распоряжении Булгакова было весьма существенное оружие: 152-мм самоходные гаубицы “Мета”, 240-мм самоходные минометы "Тюльпан", использующие корректируемые мины "Смельчак", тяжелые огнеметные системы “Буратино”, системы залпового огня “Град” и несколько установок оперативно-тактических ракет “Точка-У”) успешно уничтожали выявленные укрепленные опорные пункты боевиков, узлы их обороны. Особенно эффективными по возможности пробивать мощные бетонные укрепления (бомбоубежища, подвалы, коллекторы), где укрывались боевики, были 240-мм самоходные минометы “Тюльпан”. Нередко и сам Груднов занимался корректировкой артиллерийского и минометного огня, проводя на крышах высотных зданий практически весь световой день.

Декада, прошедшая с начала спецоперации, окончательно развеяла какие-либо иллюзии относительно того, что за противник укрепился в Грозном. Жестокий, расчетливый, подготовленный в военном и психологическом отношении враг, в ряде случаев даже фанатичный. Сломить сопротивление такого врага — трудно, но другого не дано. И ежедневное противоборство в кварталах разрушенного города лишний раз подчеркивало всю сложность главной задачи по освобождению города от бандгрупп. Как в таких условиях сохранить моральный волевой настрой солдат, офицеров, идущих в бой, — вот что не меньше, чем порядок нанесения огневых ударов, беспокоило Игоря Груднова.

Январь 2000 года. Солдаты 22 бригады оперативного назначения внутренних войск ведут бой

Полковник Игорь Груднов. Герой России

Опытный офицер, он знал: ничто так не подрывает моральный дух воинского коллектива, как оставшиеся на поле боя, не вынесенные к своим тела погибших товарищей. Какие бы ужасы ни испытал боец в бою, после, переживая минуты смертельной опасности, он волей-неволей мыслями обращается к тем своим павшим друзьям, которые остались лежать на поле боя… И это саднит душу всех, кто пережил бой, вина за оставленные на поругание врагу тела не дает покоя, червем сомнения начинает точить душу. И хочешь не хочешь — ведь смерть вот она, рядом — начинает боец примерять на себя судьбу убитого товарища. Вот почему всегда действовало в войсках правило: делать все, чтобы вытащить с поля боя раненых, погибших. И по человеческим, и по военным законам это правильно.

Спустя неделю стали вырисовываться узлы обороны противника, состав его бандгрупп, тактика действий. Обнаглевшие боевики, выходя в эфир, пытались психологически давить на бойцов — особенно усердствовали снайперы, грозя подстрелить, изувечить. Однако в этом взаимном радиообмене оказался и существенный плюс.

4 января командир челябинского ОМОН доложил, что на него вышел "полковник чеченской армии”, который попросил связать его с “главным начальником на северном направлении”. Груднов посчитал важным переговорить с боевиком. Прибыв в расположение челябинцев, он в назначенное время связался с чеченцем. По радиосвязи удалось договориться об обмене телами погибших 5 января в 14.00 часов на мосту через Сунжу.

Определились, что обмениваться будут по формуле “всех на всех”. Обозначили место, время.

5 января обмен состоялся. Это был первый такой эпизод на северном направлении.

На время обмена удалось заручиться поддержкой командующего группировкой особого района, который приказал временно прекратить огонь на всех направлениях. Также было объявлено о минимизации всех переговоров в эфире. К месту обмена — в районе старого СПТУ № 12 выехал сам Игорь Груднов, взяв с собой группу челябинских омоновцев на КамАЗе.

Прибыв на место, вошел в связь с уже знакомым боевиком. Все подтвердилось: Груднова уже ждали на том берегу Сунжи. Дал команду омоновцам оставаться у машины и в одиночку пошел по мостику, устроенному поверх трубопровода, перекинутого через реку. За ним и с той, и с другой стороны следили десятки пар глаз. С уверенностью можно сказать, что следили и бандитские снайперы. Навстречу Груднову спустя некоторое время вышли три боевика. Он коротко переговорил с ними. Успел, что называется, воспользоваться моментом и промыть мозги бандитам, доходчиво объяснив, что как бы они ни сопротивлялись, но город будет взят. Бандиты выслушали горячий монолог полковника угрюмо и молча, спорить не стали, передали ему удостоверения личности офицеров и военные билеты с вложенными туда письмами, фотографиями. Потом поднесли погибших, завернутых в одеяла. Тут же подбежали омоновцы — подхватили тела и погрузили их в КамАЗ. Боевикам передали трупы двух их подельников. Еще накануне, договариваясь с бандитами об обмене, Груднов пояснил, что у него имеются три трупа, один из которых — женщина-снайпер. Ее обнаружили убитой в одном из захваченных зданий — она погибла от пули или осколка прямо на оборудованной для стрельбы лежке. Ответ боевиков был жесткий: двух наших выноси, а с этой делай что хочешь — она нам не нужна. Пришлось захоронить ее на пустыре у бетонной стены.

Три тела обмененных военнослужащих привезли в расположение 22-й бригады. Там их быстро опознали: младший сержант Валерий Безденежных, рядовой Павел Колесник, лейтенант Роман Мажаев. Они числились пропавшими без вести с 3 января. Однако к удивлению Груднова, переданные боевиками документы принадлежали совершенно другим людям. Как выяснилось немного позже — военнослужащим 21-й бригады, погибшим еще в конце декабря в кровопролитном бою на улице 9-я линия. Естественно, боевики особо не заботились о соответствии документов. Они либо их подобрали в районе Катоямы, либо им кто-то передал их из тех бандгрупп, что противостояли софринцам в Старопромысловском районе.

Так или иначе, но факт обмена сыграл в последующем важную положительную роль. Либо проникнувшись кратким общением с полковником Грудновым, либо почувствовав его железную убежденность в правоте своего дела — а ведь боевики такие же люди, остро чувствующие в общей грозовой атмосфере флюиды непреклонной уверенности офицеров в том, что город будет освобожден, спустя некоторое время на позиции северной группировки стали выходить по ночам боевики, чтобы сдаться федеральным войскам. Это высветило важный факт: никакой общей сплоченности в группировке обороняющих город бандитов нет, многие сражающиеся в Грозном боевики делают это вынужденно, либо под страхом возмездия со стороны ваххабитов-фанатиков, либо по безысходности. И естественно, упускать возможность склонить на свою сторону часть из них было нельзя, как бы ни болело сердце за убитых товарищей. И этот факт сам Груднов считает одним из наиболее важных в тех январских ежедневных боях. Ему кроме военного таланта, личного мужества пришлось проявить и чисто дипломатические качества, перетаскивая на свою сторону сомневающихся. У одурманенных масхадовской идеологией людей наступало понимание того, что дальнейшее противостояние бессмысленно, что судьба Чечни — отнюдь не в руках Масхадова, Басаева и иже с ними. В течение почти двух недель на КП группировки приходили чеченцы, которые решили сложить оружие и прекратить дальнейшее противостояние. Каждую ночь выходили по 5–7 человек, вынося с собой автоматы, гранатометы, а однажды даже миномет.

Игорь Груднов:

“Это были в основном простые пацаны, которые нигде задействованы не были, просто при Масхадове служили в охране, потому что надо было зарабатывать. И не хотели воевать. Когда они первый раз на меня вышли, я был удивлен, но решил, что лучше вот так перетянуть их на свою сторону, чем оттолкнуть. Это же, в конце концов, и гуманно, и выгодно: их оружие перестает быть направлено на нас, я сохраняю жизнь и им, да и своим ребятам тоже, ряды боевиков редеют, а значит, сопротивление ослабевает. В этом меня поддержал генерал Булгаков, подключилось ФСБ. Конечно, все они прошли тщательную проверку, но считаю важным, что удалось многих просто спасти. Всего в течение почти трех недель ко мне вышли несколько десятков человек. Как правило, переход осуществлялся ночью. И каждого из них я встречал лично. Практически не спал. Изредка удавалось прикорнуть на час-два, не больше.

Жестко контролировал, чтобы к сдавшимся боевикам относились по-человечески. В этом процессе мне здорово помогали ребята из челябинского ОМОНа. У себя на КП я чеченцев этих кормил, поил горячим чаем и проводил, так сказать, идеологическую работу: рассказывал им про советское время, когда в Чечне в мире жили все национальности, про нынешнюю Россию, про то, что должен быть мир в республике.

Уже будучи заместителем командующего войсками Сибирского регионального командования осенью 2007 года приехал в Чечню проверить, как наш отряд спецназа там работает. В Ханкале меня случайно встретил омоновец, чеченец, бросился ко мне, чуть не заплакал: «Товарищ генерал, спасибо! Вы меня тогда в январе 2000 года спасли, помните? Он женился, у него дочь родилась, служит н МВД Чеченской Республики.

В течение перпой декады январи 82-и бригада сумела захватить ряд промышленных кварталов в Ленинском районе Грозного — на левом берегу Сунжи вдоль Петропавловского шоссе. Они были надежно закреплены путем выставления в зданиях блокпостов и опорных пунктов. К 10 января обстановка в тыловой зоне группировки вдоль Петропавловского шоссе стабилизировалась. Подразделениями челябинского ОМОНа в занятом районе были проведены зачистки, мелкие бандгруппы уничтожены, движение тыловых колонн стало безопасным. Это сразу положительно сказалось на обеспечении подразделений группировки материальными средствами. В трех километрах от КИ группировки “Север” удалось оборудовать вертолетную площадку, безопасность которой также надежно обеспечивалась омоновцами.

Боевики медленно, но верно сдавали свои позиции. Однако с каждым новым десятком пройденных вперед метров роты 22-й бригады встречали все более ожесточенное сопротивление. Движение подразделений северной группировки практически остановилось в первой декаде января именно у консервного и молочного заводов Грозного.

Развернувшиеся здесь события полны драматизма и в полной мере отражают всю сложность той задачи, которая изначально была поставлена внутренним войскам.

“Взять во что бы то ни стало…”

Бои у консервного и молочного заводов, которые вела 22-я бригада, носили исключительно упорный характер. Жестокий. Изматывающий. Ситуация сложилась как в русской пословице: “Нашла коса на камень”. Однако требование командования группировки особого района “взять заводы во что бы то ни стало” оставалось неумолимым. Роты 22-й бригады, захватившие кварталы вблизи заводского комплекса, на отдельных участках подошли настолько близко к корпусам заводов, что находились на расстоянии броска ручной гранаты от позиций боевиков. А в отдельных случаях противоборствующие стороны разделяла лишь стена здания. Началось тяжелое позиционное противостояние.

По объективным причинам у 22-й бригады не было достаточно возможностей для штурма укрепрайона — в ротах ощутимо не хватало людей. По условиям местности и общей обстановки действовать можно было в основном только в пешем порядке, без прикрытия бронетехники, которую боевики могли подбить. Большая часть БМП бригады была выставлена по периметру занятого базового района, обороняя штаб и место расположения подразделений бригады на территории захваченного автохозяйства бывшего предприятия "Чеченстройтранс". Основным транспортным средством выступали БТР-80, которые служили для перевозки личного состава, а вместе с несколькими БМП — для эвакуации раненых с поля боя и доставки их в полевой госпиталь в Ханкале. Тяжелой артиллерии для нанесения ударов по заводу у самой бригады не было. Тех авиационных и артиллерийских ударов, которые наносились по заводскому комплексу силами "старшего начальника" — командующего группировкой особого района г. Грозный, все же было явно недостаточно. Кроме того, боевики использовали очень эффективную тактику — при начале артобстрелов они практически вплотную приближались к переднему краю бригады. Естественно, артиллерия в таком случае не могла бить по своим же подразделениям. Вся территория вокруг заводов была заминирована. С высоких корпусов окружающие кварталы просматривались прекрасно и контролировались огнем бандитских снайперов.

Андрей Эдоков, в 1999–2000 гг. член Общественного совета внутренних войск МВД России, в середине января 2000 года был свидетелем и участником боев за консервный завод, выполняя боевую задачу по ведению контрпропагандистских мероприятий на северном и западном направлении спецоперации в Грозном:

“С точки зрения тактики уличного боя, в положении 1-й роты 1-го батальона 22-й бригады нет ничего необычного: вклинившись в оборону противника, дерется она, с трех сторон окруженная “духами”. Вцепилась зубами в цех и котельную “Чеченстройтранса”, огрызается огнем, отмахивается гранатами. Тридцать человек. Два лейтенанта, две БМП. В тылу у роты — залитая зимним солнцем площадь, некогда служившая машинным двором. Теперь она — пустая и гулкая, простреливаемая насквозь чеченскими снайперами.

В свое время, двигаясь от дома к дому, цепляясь зубами то за бокс, то за четырехэтажку, 1-я рота перемахнула площадь. Двинуться дальше ей не дают “духи”: рота уперлась в двухметровый кирпичный забор, за которым уже твердынями стоят корпуса молзавода, который вместе с консервным заводом составляет теперь единый узел чеченской обороны. И это настоящая крепость, прочная и опасная: ни обойти, ни объехать, ни оставить у себя за спиной — нельзя. В ту войну консервный брал генерал Лев Рохлин. Это было тогда. А сегодня мы топчемся под этими стенами, лежим под огнем, переругиваемся с боевиками по радио. Ни шагу назад, но и ни шагу вперед…”

Завод надо было брать. Дальнейшее продвижение на направлении было бессмысленным и невозможным без овладения этим важнейшим объектом. Боевики его, однако, сдавать были не намерены. Ситуация складывалась патовая: двинуться дальше 22-я бригада не могла, оставаться же на занятых позициях, пусть и прочно удерживаемых, также было нецелесообразно и, как говорится, “смерти подобно”, Ежедневно от пуль снайперов и ротах бригады гибли солдаты и офицеры, было много раненых. Моральный настрой военнослужащих с каждым днем “стояния” под стенами заводов падал. Боевики при этом не оставляли попыток отбросить подразделения бригады назад, выдавить из занятых с таким трудом кварталов, прорваться через передний край.

Андрей Эдокоп!

“Сегодня н 1-й роте убиты сержант Василий Нагайцев и рядовой Владимир Кириенко, В бою у заводского забора. Оба были еще живы, когда "башка” уносилась с ними в тыл. И верилось, что пройдет беда стороной… Ведь у Нагайцева и крови — всего-то маленькое пятно на груди подсыхало. Но до госпиталя Вася так и не дотянул. Когда подтверждение пришло, кто-то, конечно, дурным голосом закричал; А-а-а, суки!" — и прикладом по бетонному полу со всего размаху шарахнул. А потом разом все притихли и уже не оглядывались, Tут помереть — делать нечего.

Бойцы 22-й бригады оперативного назначения внутренних войск. Грозный. Консервный завод. Позиционные бои

…Водители рядовые Богданов и Бердников — дембеля. У них уже срок службы вышел, а они по сей день воюют. И таких в роте большинство… А вон бийский паренек сержант Дима Шадринцев. У него муж родной сестры на днях погиб в 6-й роте. Каково родным будет, если и он не вернется? Или, например, лейтенант Игорь Васильев… Здесь, в бригаде, его отец контрактником служит. Позади сына идет. Как 1-й роте достается — знает. И всякий день сердце его обмирает: не сына ли сгружают с брони?

В цеху я видел с умом устроенное снайперское гнездо, из которого еще совсем недавно вел огонь чеченский боец. Он стрелял из глубины здания — через проломы в двух стенах, с деревянного навеса, сооруженного прямо под потолком. Его выстрел, беспламенный и бесшумный, как обнаружить, пока он кирпичи, нами в окне стопочкой сложенные для защиты, по одному с наслаждением выбивает? К тому же в руках у чеченцев сейчас самые высокие здания в округе. Мы для них внизу, как говорят мусульмане, будто слезинка на кончике ресницы.

Еще сутки назад ротный снайпер Володя Карпенко с чужим снайпером в поединке сходился. Так друг за другом они охотились, и Карпенко в пылу борьбы чего только не предпринимал. Повыше заберется, а чеченец его оттуда выбивает, да так, что Володя потом несколько часов над трехэтажной бездной висит, обхватив локтями железные балки. Вся рота ходила его выручать. А его самого уже никто остудить не мог: “Хотя бы одного, — говорил, — но хочу, чтоб наверняка…” А на него сразу четверо вышли: один в черной косынке, на которой череп с костями нарисован, напоследок заметался… Но Карпенко их всех из СВД пересчитать успел, и всех — наповал. Это позавчера было. А вчера ротного снайпера самого в тыл увезли: сквозное ранение головы. Смертельное…”

Отчаянную жестокость и крайний накал противостояния на северном участке спецоперации подтверждает и факт, который стал широко известен благодаря достаточно громкому освещению в прессе. Кроме того, он лишний раз показал, с каким врагом пришлось столкнуться в Грозном российским войскам. Где-то на стыке позиций северной и южной группировок боевики подорвали емкости с хлором, рассчитывая химической атакой сбить напор федеральных подразделений. Судя по всему, данное устройство было заранее подготовлено к подрыву. Очевидцы — солдаты и офицеры — рассказывают, что взрыв был мощным. Желто-серое облако поднялось над кварталами Грозного на несколько десятков метров, и было очень хорошо видно даже на позициях 33-й бригады, стоящей на рубеже перед 3- м микрорайоном города — на северо-востоке столицы Чечни. Однако боевики просчитались. Направление ветра оказалось таким, что гигантское облако хлора двинулось не на позиции российских войск, как предполагали террористы, а в противоположную сторону. Хлорный туман медленно окутал район, занятый боевиками. Так что если и были пострадавшие от этой химической атаки, так только в радах противника. Впрочем, серьезный ущерб облако хлора могло нанести и мирным жителям, прятавшимся по подвалам. Спасаясь от пуль и бомбежек, они не могли предполагать, что в их бетонные убежища проникнет такая опасность…

То, что емкость была не одна, подтверждают специалисты МЧС, которые в ходе контртеррористической операции кроме всего прочего занимались и обезвреживанием подобных “сюрпризов”. По их данным, были обезврежены 23 (по 0,85 т) контейнера с хлором общей емкостью 22 тонны вокруг Грозного и на Терском хребте. Кроме того, еще до начала спецоперации в штабе группировки было известно о том, что подобные емкости с ядовитыми веществами боевики устанавливают и минируют именно на предполагаемых маршрутах движения войск. Емкости были установлены в Старопромысловском районе, а также вдоль дороги Ташкала — Андреевская долина. На плотине водохранилища в районе Черноречья также были установлены подобные “сюрпризы” вместимостью до 5 тонн каждая, предположительно с аммиаком. Для их подрыва бандитами были подготовлены заряды тротила до 100 килограммов на каждую емкость. Посредством подрыва боевики планировали создать в городе обширные участки затопления и заражения. Встревоженное этой информацией, командование группировки внутренних войск требовало от командиров частей, участвующих в спецоперации, принять все меры для того, чтобы не допустить отравления личного состава парами хлора и аммиака. В подразделения были направлены противогазы, другие средства химзащиты, а также листовки соответствующего содержания, где разъяснялись меры по защите от воздействия отравляющих веществ. Счастье, что боевики не сумели устроить в Грозном массовый химический террор.

Военный психолог Игорь Соловьев в своем исследовании^[40] справедливо отмечает, что “весь военный опыт человечества показывает, что проблема психологической устойчивости личности в бою является одной из важнейших в решении проблемы повышения эффективности ведения вооруженной борьбы и реализации ее целей”. Он же пишет: “По нашим данным, полученным в ходе наблюдений и исследований в период боевых действий на территории Чеченской Республики, критическим сроком пребывания военнослужащих в условиях перманентно-пролонгированного воздействия стресс-факторов боевой среды, даже с относительно невысокой интенсивностью (в условиях гипотетической угрозы для жизни), являются 90-100 суток. После этого срока наблюдается достаточно выраженная дезадаптация военнослужащих и развитие дистресса”.

Иными словами, критическим сроком пребывания в условиях интенсивных боевых действий являются 3–4 месяца. Так как в этот период в подразделениях выявляется максимальная психологическая усталость, повышенная раздражительность, конфликтность и сильное переживание из-за риска для жизни. Чтобы предотвратить снижение эффективности выполнения боевых задач, целесообразно по истечении этого срока выводить подразделения на отдых, а смену подразделений производить через шесть месяцев. Так, подчеркиваем, считают военные психологи.

22-я бригада, по сути дела, практически без перерывов и отдыха воевала уже полгода — с августа 1999 года. С угрозой для жизни, не гипотетической, а реальной, ее военнослужащие сталкивались ежедневно и ежечасно. В подобном положении к тому времени находились почти все воинские части оперативного назначения внутренних войск, участвующие в операции в Грозном. И — приметный факт: у каждой из них была своя главная цель, достичь которую нужно было во что бы то ни стало. На восточном направлении у 33-й бригады и 674-го полка — площадь Минутка, в которую, как в последнюю свою надежду, вцепились зубами боевики, у софринцев сначала в Старопромысловском районе рубеж по улице 9-я линия, потом на западе города в Заводском районе — стадион и ЦПКиО им. Ленина, превращенный чеченскими сепаратистами в укрепрайон. На севере, у калачевцев — консервный и молочный заводы. И везде, на каждом из направлений, эти объекты играли важнейшую роль в общем ходе событий. И на каждом направлении эти объекты несли смерть нашим солдатам. Овладеть ими значило не только одержать тактическую победу, но и сохранить жизнь солдатам и офицерам, штурмующим город.

Усталость и измотанность личного состава были чрезвычайные. Офицеры рассказывали, что солдаты, изможденные постоянным боевым напряжением, в конце концов, переставали адекватно реагировать на опасность. Появились апатия, равнодушие к смерти. Ночью, как бы командиры ни старались, требуя бодрствования, бдительного несения службы в дозорах и на постах по охране расположения подразделений, солдаты засыпали. Будить их и возвращать к реальности одним только командирским “рыком” было невозможно. Случалось, ротным приходилось самим устраивать над ухом такого спящего часового мини-войну, стреляя в темноту или взрывая ручные гранаты. Были случаи, когда взамен солдатских приходилось выставлять офицерские посты. Так или примерно так было в 22-й бригаде. Все это видел, чувствовал и понимал командующий северной группировкой внутренних войск особого района г. Грозный полковник Груднов, Однако понимал он и другое — без реальной поддержки армейских штурмовых отрядов, тяжелого вооружения взять заводы будет невозможно. И тем не менее командование группировки особого района г. Грозный еще раз подтверждало: заводы предстояло брать 22-й бригаде.

Ежедневное противостояние на передовой измотало солдат и офицеров до крайности. Нервное напряжение от постоянного риска для жизни приблизилось к своему пределу. Усталость была чудовищная — из-за крайнего недостатка личного состава сменить на передовой солдат было некому. Ежедневные потери лишь только добавляли и физического (приходилось тянуть лямку уже не только за себя, но и “за того парня”), и морального напряжения. Всем остро не хватало воды. Водозабор находился за многие километры, и кавдый выезд туда для пополнения имеющихся резервуаров таил в себе опасность: бандиты, передвигающиеся вокруг Грозного небольшими группами, устраивали засады, обстреливая такие небольшие тыловые колонны. Вспомним случаи под Краснопартизанским и Аргуном.

Положение с морально-психологическим настроем накануне намечаемого штурма заводов в бригаде было чрезвычайно сложным.

12 января в штабе бригады планировались боевые действия на следующий день по овладению зданиями на территории комплекса консервного и молочного заводов. От успеха зависело дальнейшее продвижение северной группировки к центру города.

Накануне, 10 января, к Груднову на вертолете прибыл генерал-лейтенант Владимир Булгаков с группой офицеров. На защищенном КНП, расположенном на крыше здания ХОЗО МВД, он провел импровизированное совещание, командующий особенно интересовался ситуацией, складывающейся у стен консервного завода. Груднов подробно доложил Булгакову о состоянии противника и своих войск на данном направлении, планируемых мероприятиях по захвату этих важных объектов. Командующий в целом остался удовлетворен услышанным и утвердил замысел предстоящих действий по штурму заводского комплекса. Вместе с тем он жестко требовал как можно быстрее взять этот ключевой в тактическом отношении узел обороны боевиков, что позволило бы еще плотнее зажать отряды бандитов в центре города, куда по сходящимся направлениям с востока и с запада должны были вскоре устремиться штурмовые группы.

Его решением в распоряжение группировки “Север” было дополнительно выделено две установки ТОС “Буратино”. Эти уникальные огневые средства тактического радиуса действия и были относительно новым видом оружия, поэтому требовалась их надежная охрана. Эта задача была поставлена 17-му отряду специального назначения. Особую ценность представляли боеприпасы, в них был большой дефицит. В каждой установке имелось по 24 ракеты (12 пусков), поэтому корректировку пусков каждой установки с крыши кирпичного завода проводил сам командующий северной группировкой полковник Груднов.

Операция по захвату консервного и молочного заводов была спланирована на два часа дня 12 января.

Получив боевую задачу, исполнявший обязанности командира 22-й бригады оперативного назначения полковник Валерий Липинский приказал командирам батальонов подобрать личный состав для решающего броска на указанный рубеж.

Солдаты, большинство из которых к этому времени уже выслужили положенный срок и должны были быть уволены в запас, известие о предстоящем броске на консервный завод встретили, мягко говоря, без энтузиазма — глухим угрюмым молчанием. Кто-то из бойцов спросил, когда же их уволят. Мол, вот, солдатская почта принесла сведения, что в пункте постоянной дислокации солдаты из 4-го батальона, которые штурмовали Чабанмахи, уже все уволились, а мы здесь все воюем и воюем. (Солдатская почта только не донесла важную деталь: все уволенные из 4-го батальона получили в Дагестане ранения различной степени тяжести.) Это новое настроение, завладевшее сердцами бойцов, которые до этого честно и безропотно тянули свою солдатскую лямку, сражались с бандитами и к которым вряд ли можно предъявить какие-либо претензии, сразу остро почувствовали офицеры батальонов и рот. Ведь они прошли вместе с этими пацанами к тому времени уже немало военных дорог, немало испытали на этом трудном боевом пути. Офицерам стало понятно, что с таким психологическим настроем никакие серьезные боевые действия успеха иметь не будут.

Но сорвать поставленную командующим задачу было нельзя.

Вспоминает Игорь Грудное, в 1999–2000 гг. командующий северной группировкой особого района г. Грозный:

“В 11.00 часов, построив личный состав 2-го батальона 22-й бригады, я уточнил задачу по овладению консервным заводом. Штурм должен был начаться после тридцатиминутной огневой подготовки. Особое внимание я обратил на соблюдение мер безопасности, оказание взаимной помощи, тактику действий. Хотелось как можно детальней довести до каждого солдата серьезность и важность полученной задачи, способы ее выполнения. На меня смотрели сотни уставших офицерских и солдатских глаз, и я понимал, что без жертв не обойтись. Очень трудно, сознавая это, посылать людей в бой, но я все же стремился достучаться до сердца каждого солдата, найти тот ключик, который поможет ему преодолеть безразличие, сбросить с себя апатию и успешно справиться с поставленной задачей.

Около 12.00 часов, проводя инструктаж, я заметил присутствие в расположении бригады заместителя командующего группировкой внутренних войск по работе с личным составом полковника Валерия Журавеля с офицерами. Завершив инструктаж, я уточнил цель их прибытия. Выяснилось, что группа прибыла для оказания помощи и поощрения отличившихся военнослужащих. Мною было принято решение о переносе операции на 13 января. Об этом я доложил генерал-лейтенанту В. Булгакову, он отнесся с пониманием и не возражал против корректировки сроков штурма заводов. В течение двух часов шло награждение солдат и офицеров 2-го батальона ценными подарками и нагрудными знаками “За службу на Кавказе”, никто не остался без внимания. Затем группа офицеров отправилась в 1 — й батальон, который занимал рубеж прямо перед заводами, там велась активная перестрелка с противником. Несмотря на это весь личный состав батальона был также награжден. Это позволило поднять дух бойцов, солдаты почувствовали внимание и заботу”.

13 января в 13 часов 30 минут началась огневая подготовка по территории консервного и молочного заводов, которая завершилась в 13 часов 58 минут залпами тяжелых огнеметных систем “Буратино”.

В бой пошел 21 человек: 7 офицеров, в том числе командир второго батальона, его заместители и командиры рот, два прапорщика, контрактник и 11 бойцов-срочников, в основном сержантов, наиболее крепких в моральном отношении. Замысел действий был таким. Группа во главе с комбатом-2 капитаном Андреем Шлыковым должна была закрепиться в крайних постройках, расположенных на территории консервного завода, развивая при благоприятном стечении обстоятельств успех на флангах. Далее, опираясь на этот рубеж, второй группе во главе с комбатом-1 майором Олегом Паниным предстояло выйти во фланг обороны боевиков и ворваться на молочный завод, овладев крайними зданиями, после чего к обеим закрепившимся группам при поддержке артиллерии и танков 255-го мотострелкового полка должны были подойти основные силы бригады.

Бой оказался скоротечным и не принес ожидаемого результата.

Об этом эпизоде вспоминает один из офицеров 2-го батальона 22-й бригады оперативного назначения: “Мы вышли и тихо прошли метров 100–150, пересекли дорогу, которая тянулась перед комплексом консервного завода. Разделились на две группы и без шума заняли первые кирпичные здания — бараки на территории завода. Закрепились. Через некоторое время нас должны были поддержать и 255-й полк, и другие подразделения бригады, подтянувшись на наши позиции. Но вскоре нас обнаружили боевики — они располагались буквально в десятке метров перед нами в соседних строениях. И тут же открыли шквальный огонь. Завязался бой. Стреляли мы друг в друга почти в упор. Но боевики укрывались за стенами завода, и достать их можно было только из подствольников. Я приказал своим бить гэпэшками (выстрелами из подствольного гранатомета ГП-25. — Авт.) по навесной траектории, бить в стены, чтобы осколками можно было поразить бандитов. Они тоже стали закидывать нас гранатами, обстреляли из минометов. Некоторые гранаты и мины взрывались прямо над нами, на крыше, и сверху на нас летели и осколки, и обломки конструкций. Справа я тоже слышал стрельбу в соседнем бараке — там была группа во главе с комбатом капитаном Шлыковым.

Стало ясно, что еще какое-то время — и боевики нас дожмут окончательно. Они уже стали обходить с флангов, беря нас в клещи. Мы попытались связаться с бригадой — безуспешно. Связи не было. Каким-то чудом вышли на наших минометчиков. Объяснили, где мы находимся, и запросили огонь. Те дали залп. Это было в общем-то опасно, так как боевики находились совсем рядом, но мины легли удачно и отсекли бандитов. Нам удалось выйти из барака и отойти к своим под прикрытием минометного огня. Кроме того, я бросил дымовые шашки, это тоже помогло.

В какой-то момент замешкался пулеметчик, я его просто столкнул в окоп и прикрыл какими-то мешками, чтобы осколки не посекли. При отходе не вышел из боя мой боец — младший сержант Джангр Онаев. Я вроде бы видел, как его задело то ли пулей, то ли осколком. Он остался в корпусе, вытащить я его не смог. Даже когда через неделю мы все-таки взяли консервный завод, я Онаева не нашел. Жив или мертв он — я тоже не знал. Думал, боевики забрали его с собой. Они часто так делали, чтобы потом обменять на своих. Он долго числился без вести пропавшим. Обнаружил его только 18 февраля, когда Грозный был уже освобожден. Онаев, оказывается, все время пролежал в здании, просто его завалило конструкциями. Парень был из Калмыкии”.

Таким образом, несмотря на первоначальный успех, развить его не удалось: комплекс консервного и молочного заводов по-прежнему оставался в руках боевиков. На совещании в Ханкале в штабе группировки особого района г. Грозный, конечно, факт неудачного штурма заводов послужил поводом для серьезного разбора ситуации: все искали причины, не позволяющие преодолеть этот злополучный рубеж. Естественно, кроме всего прочего вышли и на морально-психологический настрой личного состава. Не оставили без внимания вопрос увольнения отслуживших свое солдат и сержантов, что, кстати, было общей проблемой для многих воинских частей внутренних войск и Министерства обороны, задействованных в специальной операции в Грозном. Ситуация с каждым днем становилась все острее, противостояние достигло высокого накала, а в целом ряде воинских частей несколько сотен солдат, накопивших боевой опыт, хорошо знающих свою технику и оружие, нужно было уволить в запас. На их место должны была прийти смена из необстрелянных, не имеющих боевого опыта бойцов. Как это может отразиться на выполнениизадач? Не приведет ли к неоправданным потерям? Однако закон есть закон. И хотя боевые действия и назывались контртеррористической операцией, но это все же не война до победного конца, и воюющим войскам приходилось соблюдать законы мирного времени, которые распространялись на всех служивых. Все понимали сложность ситуации. И готового решения ни у кого не было. Рассчитывать приходилось только на совесть и порядочность тех парней, что воевали в Грозном. Где-то нужна была и твердость приказа, чтобы отряхнуть солдатские души от налипших подстрекательских советов особо рьяных — хотя таких были единицы — “пацифистов”. Но в основном нужны были верные, убеждающие слова, которые бы проникли в сердце, в душу этих ребят. Они, оглохшие от ежедневных взрывов, автоматных и пулеметных очередей, способны были услышать эти слова…

Чтобы досконально разобраться в ситуации, командующий группировкой внутренних войск генерал-лейтенант Михаил Паньков направил в 22-ю бригаду комплексную группу, состоящую из опытных офицеров. Тем более что не все было ясно из первоначальной информации — ведь калачевцы были известны тем, что всегда, в любых обстоятельствах честно и самоотверженно выполняли все поставленные задачи. Бригада — одна из самых боевых и заслуженных в войсках. В штабе группировки, кроме того, четко осознавали: все эти слухи, которые в считанные дни уже докатились и до столицы, могут лишь еще более негативно сказаться на общем морально-психологическом настрое военнослужащих, а кроме того, сыграть на руку и боевикам, которые не преминут воспользоваться ими в своих пропагандистских целях. Объявились и охотники спекулировать на этой теме. В этих условиях важным было объективно и по возможности быстро выяснить, в чем причина снижения боевого настроя некоторых военнослужащих бригады. И главное — не дать усомниться в том, что внутренние войска реально способны выполнять поставленные задачи. Калачевцам требовалась помощь, в военнослужащих необходимо было вдохнуть веру в то, что они сильнее бандитов, что с противником можно совладать.

В комплексную группу кроме замкомандующего группировкой внутренних войск вошли офицер-психолог майор Евгений Иванов, офицер-воспитатель подполковник Николай Чергин, отвечающий за дисциплину. В бригаду из Ростова-на-Дону выехали офицеры управления Северо-Кавказского округа внутренних войск. Работали несколько дней. Уже на первых порах удалось выявить причины, негативно повлиявшие на морально-психологический настрой военнослужащих. Разбирались принципиально, но при этом, понимая, сколь важно сохранить объективность, не допускали “размахивания шашкой”. Примерно наказать людей, которые до этого пол года почти без перерыва находились в боях, рисковали жизнью, хоронили товарищей, было бы самым простым решением. И, наверное, самым неправильным. Важнее было другое: выявив причины, сделать выводы, чтобы не допускать подобного в дальнейшем. И не только в этой бригаде. Ведь впереди внутренним войскам предстояли не менее сложные испытания — Грозный еще не был очищен от боевиков…

В 22-й бригаде комплексная группа четко установила причины падения боевого духа некоторых военнослужащих. И выводы, сделанные офицерами группировки, помогли отстоять в глазах вышестоящего командования доброе имя калачевцев. Руководители, как бы негативно они ни были настроены, получив такой тревожный сигнал, в конечном итоге признали, что моральный срыв нескольких солдат и сержантов имел объективные причины.

Было установлено, что одной из главных причин случившегося, кроме длительного — более полугода — нахождения в зоне боевых действий без вывода на отдых в пункт постоянной дислокации, стала напряженная ситуация, связанная с увольнением ряда военнослужащих, выслуживших установленные сроки. Действительно, большинство солдат и сержантов, ведущих тяжелейшие бои вокруг консервного завода, должны были быть заменены и уволены в запас. К середине января таких военнослужащих в первом батальоне было — 51 человек, во втором — 91, в подразделениях обеспечения и артиллерийско-зенитном дивизионе — 94 бойца. Итого — 236 человек. Почти половина всех солдат и сержантов по призыву. У них, призванных в 1998 году, за плечами остались Дагестан и равнинная Чечня. А в ротах — почти ежедневные потери от снайперского огня боевиков и постоянных боевых столкновений.

Жестокая статистика: 2 января — 4 раненых, 3 января — 4 убитых, 17 раненых. 9 января — 1 убитый, 2 раненых. 10 января — 1 убитый, 7 раненых. 11 января — 1 убитый, 6 раненых. 13 января — 3 раненых. 14 января — 1 убитый, 3 раненых. И жестокая статистика: из сорока двух раненых у тридцати двух истек срок военной службы, из восьми погибших — у шести…

По сути, уже “дембеля”, которые честно отслужили свое, ежедневно были свидетелями того, как такие же, как они, солдаты гибли и получали ранения. Психологический надлом в такой ситуации был вполне объясним. Кроме того, люди были предельно измотаны и физически, и морально. Напряжение в солдатской среде достигло пика — бригада уже почти две недели не могла двинуться вперед, возникли серьезные проблемы с обеспечением личного состава всем необходимым. Обмундирование пришло в совершеннейшую негодность, было изношено до крайности. На позициях были серьезные перебои с питьевой водой, о помывке в бане речи вообще не велось. Уверенность в правильности действий командования таяла с каждым днем. В сознании отдельных бойцов обстановка казалась безвыходной, единственным конечным итогом которой могла стать только гибель. Стоит отметить, что в сложившейся ситуации, конечно, были и упущения командования 22-й бригады, вовремя не предпринявшего необходимых в сложившихся условиях действий. С оставленными на позициях солдатами стоило просто по-мужски, по-человечески поговорить, объяснив ситуацию, высказать слова ободрения, поддержки.

Из дневника полковника Валерия Журавеля:

“Отказавшийся воевать окончательно и бесповоротно был только один — рядовой Болетти. Интересную фамилию я сразу запомнил. Парень был из Красноярского края. Он не мог внятно объяснить мне, почему он не может дальше выполнять боевую задачу. На глазах у всей роты, построенной мною, чтобы спросить, кто же не готов в дальнейшем выполнять боевые задачи, только он один вышел из строя. И тут же расплакался, как маленький ребенок — чувствовалось, что человек сломался и повернуть его сознание в другую сторону невозможно. Но не это удивило меня больше всего, а отношение к случившемуся его товарищей. Никто из них не стал осуждать Болетти за его решение. В глазах рядовых я прочел скорее сочувствие, при этом кто-то из них сказал очень спокойно: “Слабый, вот и все”. Именно тогда я понял, что с этими солдатами бригада обязательно возьмет заводы. Потому что они, несмотря на грязь, жажду, смерть близких, в душе очень сильные люди. Просто им надо было вовремя помочь возродить этот душевный настрой, вернуть веру в себя и в то, что они сильнее боевиков.

А Болетти улетел из Грозного прямо с главкомом — генералом Овчинниковым, который в то время тоже прибыл в бригаду разбираться в обстановке. Видя, что никакими доводами уже совсем раскисшего бойца не удается вернуть в реальность, главком объявил, что забирает Болетти с собой на Большую землю. Слабым среди сильных духом не место — Овчинников это обостренно чувствовал.

Запомнил я еще одну фамилию “проблемного” бойца — рядовой Девятов, который был призван на военную службу еще в начале 1998 года. По всему, ему уже давно нужно было бы быть дома. У него поначалу тоже был нервный срыв, видать, много накопилось в душе у парня, но он сумел себя взять в руки, дальше вел себя достойно.

Но были и прекрасные офицеры, которые проявили себя с самой лучшей стороны. Такими были командиры батальонов майор Андрей Панин и капитан Олег Шлыков, старший лейтенант Сергей Радченко. Они постоянно были рядом с солдатами — в окопах, на передовой, в самых опасных ситуациях. Поддерживали солдат и словом, и делом. И таких, как они, в бригаде было немало”.

Работа комплексной группы существенно изменила ситуацию. Сразу же была организована помывка в бане личного состава рот, занимавших передний край у консервного завода. Такая элементарная вещь тут же подняла настроение солдат. Было заменено истрепавшееся обмундирование. В кратчайшее время были подготовлены списки на увольнение солдат и сержантов, отслуживших положенные сроки, а также наградные списки особо отличившихся в боях. В подразделениях, очистивших до этого не один грозненский квартал, не было ни одного награжденного (!). Это был очень больной для солдатской души вопрос. И бойцы, почувствовав не искусственное, а реальное внимание к себе, что называется, воспряли духом. Значительный положительный эффект в стабилизации моральной атмосферы принесло появление на передовых позициях бригады корреспондентов телекомпании НТВ. Подготовленный тележурналистами репортаж с передовой значительно повысил боевой настрой солдат — ведь за их героическими действиями следила уже вся страна! А не только чеченские снайперы…

Все это в совокупности быстро привело морально-психологическое состояние в бригаде в норму.

К приезду в расположение бригады главнокомандующего внутренними войсками МВД России генерал-полковника Вячеслава Овчинникова большая часть проблем была решена. Калачевцы и в дальнейшем добросовестно выполняли все поставленные им боевые задачи.

Вячеслав Овчинников, в 1999–2000 гг. главнокомандующий внутренними войсками МВД России, генерал-полковник:

“Я, когда узнал о ситуации в 22-й бригаде, сразу понял — надо немедленно помочь людям! Лично поднял по тревоге 8-ю нальчикскую бригаду, и она маршем через всю Чечню дошла до Грозного. Когда начал разбираться в ситуации, все стало ясно. Там же от бригады и батальона не осталось! Всех повыбило в Карамахи и Чабанмахи, где калачевцы участвовали в тяжелейшем штурме этих сел. И потом — ни сна, ни отдыха. Бои, бои, бои…

Я привез с собой с Большой земли нехитрые подарки, которые подготовили для бойцов наши друзья-благотворители, привез и награды — ведомственные знаки “За службу на Кавказе”, которые только-только тогда появились. В бригаде были составлены списки наиболее отличившихся солдат, прапорщиков, офицеров. И прямо перед строем вручил им награды. Я видел, какое радостное волнение это вызвало среди калачевцев. Приколов такой знак на камуфляж, бойцы сразу поднимали голову, у них даже взгляд становился другим. Они вдруг почувствовали, какое нужное и важное дело они делают здесь, в Грозном”.

Вручение наград личному составу 22 оброн. Консервный завод. Январь 2000 года

В противостоянии возле заводов свою роль сыграло и контрпропагандистское оружие — звуковещательная станция на базе БТР-80, выделенная на северное направление штабом Объединенной группировки войск (сил). Кто-то, видя это “чудо техники” скептически ухмылялся: тоже мне боевая единица! Но скепсис этот напрасен. Звуковещательный БТР — реальное боевое оружие. Потому что кроме огневого воздействия на противника немаловажен и пропагандистский, психологический эффект. Такие установки использовались в Афганистане и неплохо себя зарекомендовали там. Вспомнили о них и в этот раз. Все, конечно, зависело от мастерства, таланта военного пропагандиста, специалиста психологической борьбы. Найдет он нешаблонный подход в своем “словесном огневом налете” — будет эффект от применения звуковещательного БТР.

В январе 2000 года в грозненских кварталах через громкоговорящие динамики над позициями боевиков без передышки неслись “убийственные” призывы: “Сдавайтесь! Сопротивление бесполезно! Уничтожайте наемников и снайперов!” И судя по тому, с какой яростью за снующим по переднему краю БТРу охотились чеченские снайперы и гранатометчики, станция эта представлялась им не менее грозным боевым оружием, чем танк или миномет.

Сломить дух боевиков было не менее важным, чем разнести в пух и прах их позиции. Вот почему и решили бить бандитов их же оружием — а то слишком часто бандиты давили на психику солдат истошными криками “Аллах акбар!” Жаль только, что было таких станций на весь район боевой операции всего две.

Из текста листовок, разбрасываемых над позициями незаконных вооруженных формирований в Грозном:

“Боевики! С целью прекращения кровопролития командование группировки внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона Российской Федерации предлагает вам прекратить дальнейшее сопротивление. Сопротивление бессмысленно и бесполезно!

Кольцо вокруг вас сжимается. Каждый день вы несете потери, но и те из вас, кто еще жив, с ужасом ожидают встречи с российскими солдатами. Вы знаете, что сама смерть смотрит вам в глаза.

Вы еще держите оружие в руках, но уже понимаете, что обречены…

Сейчас, когда еще есть возможность сделать верный шаг, решите для себя, стоит ли умирать под бандитскими знаменами?

Вам твердят, что боевые действия остановятся по приказу из Москвы. Этого не будет. Федеральная власть пришла в Чечню навсегда. Сегодняшнее руководство России последовательно будет стремиться к тому, чтобы народ Чечни вернулся к достойной жизни, В этой жизни есть место и для вас — тех, кто не запятнал себя кровавыми преступлениями.

Бросайте оружие! Уходите из бандформирований! Сдавайтесь!”

После ряда неудачных попыток, в том числе и той, что была предпринята силами фактически офицерской группы 13 января, овладеть консервным заводом командование группировки особого района г. Грозный другими глазами посмотрело на проблему овладения этим мощным укрепрайоном. Накануне 17 января — даты начала второго этапа спецоперации в Грозном — на позиции северного направления снова прибыл командующий генерал-лейтенант Владимир Булгаков. Он внимательно выслушал предложения, разработанные полковником Игорем Грудновым и командованием 22-й бригады по захвату заводов, согласился с ними и утвердил намеченный план предстоящих действий. Кроме того, командующий принял важнейшее в сложившихся условиях решение: к операции по овладению заводами привлекались и подразделения 242-го мотострелкового полка. Все было готово к решающему штурму.

Из дневника командира взвода красноярского ОМОН капитана милиции Николая Гапонова:

3.01.2000. Переехали на новое место, все вещи оставили на том месте, куда вчера переехали. Все еще идут бои за промышленную зону. Сейчас наш отрад держит два здания по 15 человек. “Духи” накрывают наши здания с минометов, справа и слева идет стрельба каждый день, есть “трехсотые” и “двухсотые”. Помыться негде, забыли, что такое вода. Впереди нас находится мост через Сунжу, войска перешли через мост, и по ним начали работать снайпер и стрелковое оружие, солдаты отходили вплавь через реку и вышли на нас, у них там остался “трехсотый”, и пять человек бои ведут жестокие. По нашему зданию примерно в 18.40 обстрел продолжался также и из минометов.

4.01.2000. Всю ночь шел обстрел, стреляли “духи” и отвечали мы. Ночь была темной, хоть глаз коли, замерзли мы очень в этом здании, с собой не было воды, чтобы согреть чай. В 9.00 нашли воду и согрели чай, позавтракали, чем Бог послал. Пока дальнейшей задачи не поставили. Триста метров до моста от нашей позиции, второй день не можем пройти, чтобы взять мост и перейти через него, долбят снайпера “духов”, и работают с подствольников. В 15:00 состоялся обмен убитых на убитых, а также “духи” захватили три человека и БМП, по данным разведки, всех пленных "духи” расстреляли. Вернулись на базу, на которую переехали 02.01, пока остались на ней. В 17.00 подняли из колодца “духовскую” снайпершу, на вид 20–23 года.

5.02.2000. Восемь человек ушли на блок, остальные остались на базе. Притащили вагончик и сделали из него баню, первый раз с того времени, как приехали в Моздок, помылись, вся братва ходит, как молоденькие поросята после бани, завтра наше отделение идет на блок, снайперша пролежала почти сутки, её забрали и увезли в штаб северной группировки.

6.01.2000. В 10.00 приехали на блок, впереди метров 500–700, войска обрабатывают из минометов места предполагаемого скопления “духов”. Сегодня стал пробрасывать снег. Справа от нас идет бой. В 15.50 в метрах пятидесяти от нас легли мины, правее от нас находится база войск, примерно метрах в 100 от нас по солдатам выстрелили три раза из гранатомета “духи”. Ночью обстрела не было.

9.01.2000. Сегодня заступил на блок. Командир с утра ходил на совещание и сказал, что сегодня пригонят “Буратино”, это установка на базе танка, после его выстрела горит даже земля. В 9:50 началась артподготовка по левому берегу, сутки земля дрожит, но “духи” держатся. В Аргуне ОМОН и СОБР попали в окружение, помощь к ним подойти никак не может, у них много “трехсотых”.

10.01.2000. В Аргун пришла помощь, но еще идет бой. Сегодня в 12.00 переехали на новое место, метров 400 от старого, но пока переезжали по Петропавловскому шоссе, наши были обстреляны “духами”, приехали на место, начали маленький бой с “духами”, сейчас держим оборону нашей базы.

12.01.2000. За вчерашний день на нашем направлении 16 раненых и 2 убитых. Войска начали продвижение дальше. В 17.00 наконец-то вернулась машина из Моздока, привезли плохую весть из Москвы, что продлевается срок мобильному отряду до 1 марта 2000 года. С самого начала нашего пребывания в зоне боев нас посылают на штурм высот.

13.01.2000. С 5.00 стою на посту, вспоминаю дом, наши иногда ведут обстрел по Грозному из танков. Вроде бы намечается на 17.01 опять штурм города. В основном 100 процентов отряда попростывали, но, наверно, организм работает на износ, так что не чувствуется. Уже три дня, как не подвозили воду. Командир и зам. командира это Леша Кулаков, с которым мы в 94-м опоздали на штурм этого города, собираются на совещание в штаб командующего группировкой северного направления.

14.01.2000. Сегодня пока наступления не ведется. Минометчики обрабатывают близлежащие пятиэтажки, из них работают “духовские” автоматчики, одним из них был ранен солдат, его увезли на санитарной “коробочке”, все находились в напряжении. В 22.30 около наших бойниц разорвались три мины, осколками вывалило одну из бойниц.

15.01.2000. В 11.00 подошли три танка, чтобы прямой наводкой обработать эту пятиэтажку, которая мешает нам спокойно спать. Снесли левый угол пятиэтажки, перезаряжаются. В 22.00 проверили Малыша и Ушастого, на посту уснули, кинули рядом кирпич, никаких эмоций, пока не стукнули лбами обоих.

16.01.2000. В 7.45 12 человек ушли на зачистку. Сегодня с 11.00 опять работает танк, вчера с этой пятиэтажки убегали “духи”, двоих завалили. В 11.00 вернулись с зачистки.

Несколько слов о боевом духе

Из беседы первого заместителя начальника Генерального штаба ВС России генерал-полковника Валерия Манилова и политолога, доктора исторических наук Наталии Нарочницкой:

“Валерий Манилов: Горько вспоминать, как в 1995 году было даже трудно начать разговор в роте или на блокпосту. Спрашиваю как-то у солдата: “Как тебя зовут?” После паузы выдавливает: “Василий”. — “А по батюшке?” — опять молчит, переспрашиваю, наконец: “Иваном”. — “Давай, Василий Иванович, поговорим!”, а он не может включиться в размышление. Он утратил гражданскую идентификацию, выпал из общественного сознания — этой основы национальной безопасности. Пытаешься убедить, что о нем помнят и мама, и отец, боятся за него, но хотят, чтобы он победил: “Чувствуешь это?” — “Н-нет”.

Та глумливая атмосфера какими-то флюидами проникала в окоп и душила. Сегодня спроси любого солдата на Кавказе после изнурительнейших операций в горах, ради чего он там? Он ответит: “Я спасаю Россию”. Его никто этому не учил, ведь у нас нет сейчас пропаганды и агитации в прежнем смысле. Это отклик на отношение народа. Более 70 процентов, по опросам, поддерживают действия армии вопреки тяжелым и драматическим потерям — свыше 2000 человек! Но я могу показать десятки тысяч писем поддержки: “Продолжайте, добивайте бандитов”. И мы должны держать эту линию. Народ ощутил вновь национальное достоинство, и оно ему дороже жизни…

…Бессмысленно оснащать армию новейшей техникой, проводить реструктуризацию соединений, количества родов войск, если не будет людей, способных выполнить долг. Причем речь идет не только о профессионализме, хотя важно его обеспечить. Главное — иметь людей, готовых отдать жизнь за веру, за Родину, за честь

Нарочницкая: Да, если людям безразлично Отечество, они его защищать не будут. Представьте себе армию, состоящую из Ковалевых, Новодворских и Бабицких — “граждан мира”, уравнивающих головорезов-бандитов и солдат, проливающих кровь за территориальную целостность страны! Можно ли рассчитывать на дух наемной армии?

Манилов: Мы никогда не должны допустить переход к “наемной” армии, даже если армия будет контрактная. Отделить профессионализм, сопутствующим фактором которого является контрактная основа, от нравственного долга — значит погубить армию. Наемники могут за деньги воевать против кого угодно. Но будут ли они готовы до последней капли крови стоять за свой дом?

Наша сверхзадача состоит не только в том, чтобы защищать достоинство русского народа и нашу землю, ставшую объектом агрессии международного терроризма. Мы должны защищать национальные интересы России, а также нейтрализовать информационную агрессию мирового масштаба, которая ведется самыми современными технологиями с целью извратить события в Чечне и в Косово. Надо донести правду до каждого в мире. У себя на Родине по Чечне, слава богу, мы это преодолеваем.

Весомый аргумент

Нарочницкая: Да, профессиональным “гуманистам” уже не удается в глазах нации уравнять солдат, проливающих кровь за Отечество, и уголовных мятежников. Война за территориальную целостность России воспринимается как правомерная, справедливая и праведная, а значит — отечественная”.

Моральный настрой солдата на войне, пожалуй, один из самых важных компонентов, обеспечивающий выполнение боевой задачи и в конечном итоге влияющий на весь исход той или иной операции. Но человеческий дух — материя тонкая, неосязаемая, руками его не потрогаешь. Зарядить душу солдата уверенностью в победе, в своих силах — это не снарядить магазин автомата патронами. И если со снабжением боеприпасами штурмующих подразделений в Грозном проблем практически не было — спасибо полковникам Б.Васильеву и В.Кочергину, отвечающим за это направление, то с морально-психологическим обеспечением, за которое отвечает, кстати, не только офицер-воспитатель, или, как говорили раньше, “замполит”, но и все командиры тоже, сложности возникали. Помнится, еще Лев Толстой всем своим творчеством утверждал, что в войне, прежде всего, побеждает дух, настрой армии. Правота классика не раз подтверждалась в самых тяжелых и кровопролитных сражениях, в которых приходилось участвовать солдатам нашей страны. Со времен Льва Николаевича мало что изменилось в военной науке. Любую красную стрелу, которую на карте рисует командир, в бою на своих плечах тащит солдат. Любую тактическую или стратегическую задумку генералов воплощает в жизнь рядовой. И поэтому кроме того, что он должен быть вооружен, экипирован, оснащен, солдату необходима уверенность в том, что решение командира в конечном итоге принесет победу. В локальной схватке с противником, в бою, в битве, в спецоперации. Солдату нужна уверенность в том, что за ним правота, за ним справедливость, которую он несет, сжимая в руках автомат. А еще — что он не пушечное мясо, расходный материал, дрова, бросаемые в топку большой битвы, но прежде всего человек, частичка большого единого организма, где каждый, от солдата до генерала, делает одно дело — бьет врага, защищает Родину, ее интересы. Солдата нельзя оставлять один на один со смертью. Ему необходимо чувствовать, что за его плечами — рота, полк, армия, страна, в конце концов. Страна, ради блага которой он и смотрит здесь, в окопе, на позициях в глаза смерти.

Боевой дух, моральный настрой — действительно тонкая материя. И работать в области человеческой психики надо очень осторожно, вдумчиво, нешаблонно. Ведь все люди разные, и разработанные лучшими педагогами, психологами, воспитателями схемы приходится в реальной жизни примерять к каждому конкретному человеку. Это непросто, но тем значительнее оказывается результат, если офицер-воспитатель нашел те струны в душе солдата, которые помогут ему настроить свой внутренний мир на верный лад. И в мирной жизни, и в бою. И напротив — бездумным, обезличенным отношением к бойцу можно все очень сильно испортить…

Из дневника полковника Валерия Журавеля:

“Во время работы в 22-й бригаде в середине января столкнулся с интересным случаем. Военнослужащие — солдаты, сержанты — почти все отказывались фотографироваться. Стал разбираться, что за чудеса.

Старший сержант медслужбы фельдшер 10-й роты Ольга Соколова мне все объяснила. За успехи в службе многие военнослужащие поощрялись так называемым “сообщением на родину” — есть такой вид поощрения у нас, когда на родину солдата отправляется красочная открытка, в которой командование, обращаясь к родителям, благодарит их за сына. И всякие слова хорошие написаны — “служит отлично, дисциплинирован” и т. д. Эта открытка пользовалась в бригаде большой популярностью. Дело в том, что на ней была очень хорошая фотография солдат именно 22-й бригады. Там была и символика внутренних войск. Но страшное дело — спустя короткое время почти все, кто был на этом фото, оказались или ранены, или убиты. Все в боях за Грозный. Рядовой Клочков получил тяжелую минно-взрывную травму, ему ампутировали ногу. Рядовые Зайцев и Коломийцев тоже были ранены. Четвертым в том строю на снимке стоял рядовой Евгений Усков. Он 18 января погиб. Так вот, солдаты эту открытку пытались любыми путями заполучить — ведь все знали ребят, изображенных на фото, они были чьими-то друзьями, боевыми товарищами. И это сообщение на родину стало в бригаде чем-то вроде боевого сувенира — напоминания о тех жестоких боях, о павших однополчанах.

Но при этом в бригаде родилось устойчивое неприятие фотоаппаратов. Мол, парни сфотографировались, и вот что получилось в итоге. Никто не хотел испытывать судьбу понапрасну. Такое вот “боевое” суеверие”.

Объективно — в последнюю чеченскую кампанию каждый военнослужащий действительно чувствовал, что за ним — страна. И, пожалуй, главной победой, которую одержало государство в своей борьбе с чеченскими сепаратистами, стала победа, одержанная в сердцах граждан России. Общественное мнение почти безоговорочно было на стороне Российской армии. Представить такого в прошлой кампании было просто невозможно. Даже на позиции в разбитый, охваченный пламенем Грозный доходили трогательно-наивные, но искренние и чистые письма школьников со всей страны — дети находили слова поддержки для своих чуть более старших товарищей, многие из которых совсем недавно покинули школьные парты. Дети просили солдат не унывать, держаться, и главное — возвратиться домой живыми. Лично приходилось видеть, как эти белые листочки в клеточку из ученической тетради передавались из рук в руки на позициях. И чудо: казалось, онемевшие от ежедневной смертельной опасности солдатские лица вдруг светлели, оттаивали, а сквозь копоть и въевшуюся в кожу пороховую гарь сверкали на миг повлажневшие глаза. Солдаты чувствовали — с ними страна, и это было главной моральной поддержкой в их невыносимо тяжелой работе. Писали на войну и старики-ветераны, давали свои наказы молодым бойцам и женщины, и подростки, и даже дети.

Из писем “на фронт”:

"Поздравляю, милый солдат, с Новым годом. Желаю здоровья и счастья. На войне чтобы ты не умирал от автоматских пуль. Желаю тебе победить,

Турганов Марат, 8 лет".

Настоящему солдату, герою своей страны.

Пишет тебе суворовец Апанасенко Александр. Я понимаю, как, наверное, тебе сейчас трудно, ведь ты прошел то, что прошли многие и пройдут еще тысячи человек. Война — это самое страшное, потому что там погибают многие. Но ты выполнял свой долг.

Очень хочется надеяться, что ты скоро выздоровеешь, выйдешь из госпиталя и у тебя начнется новая жизнь.

Надеюсь, твои дети никогда не увидят войны, а если придется, будут такими же мужественными, как ты".

"Здравствуйте, мои дорогие солдаты, офицеры. Вам пишет письмо мама, бабушка, у которой имеются дети, внуки. Вам выпало тяжелое время воевать с бандитами. Ваши отцы, деды воевали во время Отечественной войны против фашистов, и остались на поле битвы миллионы наших солдат. Но ведь другого выхода нет, надо до конца уничтожить эту нечисть, чтобы ваши дети, будущие внуки жили спокойно…

Мария Ефимовна Марман, 82 года".

"Дорогой солдат! Я рада, что ты живой и сейчас читаешь мое письмо. Меня зовут Катя Стеблецова, мне 8 лет. О войне в Чечне я знаю из новостей по телевизору. Там показывают раненых солдат и убитых — тоже. Это страшно. Я хочу сказать огромное спасибо и поклониться тебе до земли за то, что ты защищаешь мой город от бандитов, которые взрывают дома и убивают мирных жителей. Хочу пожелать тебе поскорее вернуться домой, к своим маме и папе, живым и здоровым".

"Храбрый воин, это письмо пишет тебе ученик 10 "Г" класса УСК "Самбо-70". Ты понимаешь, что самое малое дело не удается хорошо выполнить, если исполняющие действуют пусть с великим желанием, но каждый сам по себе, неорганизованно. Я не пропускаю телевизионных передач, связанных с Чечней. Я вместе с моей семьей очень переживаю за вас, мы очень хотим, чтобы все это поскорее закончилось и вы вернулись домой, к своим близким, живыми, не ранеными, победителями. Так как физически мы не можем быть с вами, не можем помочь в трудную минуту, то пусть это послание хоть немного поддержит вас".

И уж попросту невиданное дело — вдруг российские бизнесмены поняли, что армия защищает в Чечне и их интересы, их родных, их детей. Потянулись на войну подарки от благотворителей. В ротах вдруг появлялось “неуставное” довольствие: “мыльно-рыльные” принадлежности, сигареты, теплое и чистое белье… Гуманитарная помощь шла из Москвы, Московской области, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода, Кирова, Ростова-на-Дону, Краснодара, Оренбурга, из тех городов, где дислоцируются воинские части, принимающие участие в контртеррористической операции. Кстати, именно Москва подбросила в группировку новогодние елки с игрушками — большой дефицит в южных краях.

По распоряжению министра внутренних дел Владимира Рушайло для каждого военнослужащего, сотрудника внутренних дел были подготовлены новогодние подарки. В группировку войск накануне Нового, 2000 года 25 тысяч подарков доставили представители Общероссийского политического общественного движения “Сыны России” и фонд социально-экономических исследований “Содействие развитию экономических инициатив”. Груз сопровождали председатель движения Виктор Столповских и бывший командующий ВДВ генерал-полковник Евгений Подколзин. С ними прибыли и в течение 2 дней в группировке дали несколько концертов популярные российские артисты. А подарки под руководством полковника А.Клячковского фасовали и отправляли на передовую солдаты из 8-го отряда спецназа внутренних войск. И к такой необычной, но очень ответственной "спецоперации" ребята относились очень серьезно. Еще бы, для своих же братишек, которые в то время бились в Грозном, старались…

Импровизированный концерт в Чечне. Автор-исполнитель полковник Владимир Кочергин и артисты Академического ансамбля внутренних войск МВД России. Февраль 2000 года

Открытка от оренбургских кондитеров:

“Дорогой солдат, офицер, генерал действующей армии на Кавказе!

Труженицы фабрики “Орские сладости” от души поздравляют тебя с Новым, 2000 годом. Желаем тебе вернуться домой с победой, живым и здоровым, и чтобы все у тебя получалось, и чтобы все было у тебя впереди!

Орская крепость — давний форпост России на азиатских рубежах, на границе с "киргиз-кайсацкою ордой". Река Урал течет здесь между двумя континентами — Европой и Азией, среди прибрежных рощ и степного приволья.

И как будто при царице Анне Иоанновне, по старинке, по рецептам 18 века четыреста искусных работниц фабрики "Орские сладости" готовят лакомства из орехов, меда, изюма, пряностей, шоколадной глазури.

Отведай наших сладостей, доблестный воин. Пусть в новогоднюю ночь 2000 года они напомнят тебе о любимой, о матери, о родных и близких, о тепле домашнего очага.

Мы будем горды и счастливы, если наш труд порадует тебя, умножит силы и приблизит победу.

Напиши нам, если найдется минутка, как довелось тебе провести новогоднюю ночь 2000 года. Мы бережно сохраним твое письмо и ответим на него. "Между нами и тобой ниточка завяжется,. "

Принято единогласно на собрании трудового коллектива

10 декабря 1999 года”.

Под Новый год в группировку прибыл заместитель главкома внутренних войск генерал-лейтенант Станислав Кавун. Этот визит был традиционным для опытного боевого генерала, прошедшего прошлую чеченскую войну. Он тонко чувствовал морально-психологический настрой солдат и офицеров, выполняющих служебно-боевые задачи в зоне конфликта. Поэтому не мог не приехать, считал своим долгом поддержать военнослужащих накануне праздника. С 1995 года каждый Новый год он встречал не в Москве, а с солдатами на Кавказе.

На Новый год штабу группировки вообще пришлось работать в авральном режиме. Борт за бортом на аэродром в Моздоке садились самолеты, везли подарки со всей страны. Несмотря на сложную оперативную обстановку в Чечне и в Грозном, где к тому времени уже разворачивались тяжелые бои, командующим группировкой внутренних войск было решено провести комплекс новогодних мероприятий и поздравить личный состав. Однако сложность заключалась в том, что прибывающие в Моздок подарки необходимо было не только довезти до каждого военнослужащего группировки в Чечне (а большинство из них к тому времени находились на передовой, в боевых порядках), но и сделать это в максимально сжатые сроки. Огромную помощь в этом оказали вертолетчики. Даже в сложных метеоусловиях они осуществляли полеты в район проведения спецоперации в Грозном.

И тем не менее, даже несмотря на все проведенные приготовления, подарки в воюющие подразделения удалось доставить не с первой попытки.

Из дневника Валерия Журавеля:

“Огромную гору новогодних подарков нам пришлось два раза выгружать из уже готового взлететь вертолета. Внезапно поступала команда — и все эти коробки, свертки, только-только загруженные на борт, очень быстро выносились из чрева “коровы” на летное поле. Дело в том, что 21-й бригаде, ведущей в то время в Старых Промыслах тяжелые и кровопролитные бои, требовались в первую очередь боеприпасы, продовольствие. Все это в срочном порядке грузилось в Ми-26, и он уходил на Грозный. Нам приходилось ждать нового борта для наших новогодних гостинцев. Солдаты, занятые на погрузке, измотались вконец. Но никто не роптал. У всех была уверенность в том, что и софринцам, и другим ребятам, воюющим там, в Чечне, кроме боеприпасов, вот эти небольшие свертки, письма россиян, в которых стояло простое приветствие "Здравствуй, солдат!”, также помогут в бою. Особенно много было поздравительных открыток от девушек, учениц школ, техникумов, колледжей, студенток институтов, И слова, написанные в тех открытках, были действительно от сердца. Многие и конце добавляли; «Только возвращайтесь живыми", И подарок солдатам присылали перчатки, рукавицы, теплые носки, шарфы,. Тогда еще подумалось: как н в Великую Отечественную, нам очень хотелось, чтобы в Новый году у ребят было хоть какое-то ощущение праздника. Тем более что люди, пославшие па войну чти подарки со всей страны, хотели того же самого,

К Новому году мы успели доставить все подарки по назначению, вплоть до того, что солдаты получали их прямо в боевых порядках. Конечно, этого не удалось бы сделать, если бы все командиры, офицеры управлении группировки не помогали нам, "политработникам”. Сразу стало заметно: в коллективах установилась здоровая моральной атмосфера, у военнослужащих было приподнятое настроение”,

Помощь оказывали солдатам и корреспонденты ряда печатных изданий, в том числе газеты “Московский комсомолец”, прибывшие в группировку в последние декабрьские дни 1999 года.

Представители “МК”, собирая материал на передовой, возили с собой и спутниковый телефон. 29–30 декабря, накануне Нового года, журналисты помогли связаться с родными и близкими нескольким десяткам солдат и офицеров, уже долгое время не имеющим возможности никак сообщить на родину о себе — письма шли очень долго. Разговоры с Большой землей были чрезвычайно волнительными как для самих военнослужащих, так и для тех, кто был по ту сторону телефонной трубки. Успевшие связаться с женами, родителями, детьми солдаты и офицеры отходили от импровизированного переговорного пункта с просветлевшими лицами, у многих в глазах стояли слезы от того, что удалось услышать родной голос. Журналисты помогали связываться с родными совершенно искренне, не желая получить каких-либо иных “дивидендов” от этой акции, кроме благодарности служивых.

Значительно повлияло на боевой дух войсковой братии решение правительства о выплате так называемых “боевых” денег. И хоть в разгар боев никто о рублях не думал — когда делаешь тяжелую работу, руководствуешься совсем другими ценностями — все же значительный положительный эффект для общего морального настроя войск был неоспорим. Здесь надо видеть главное — для офицеров и солдат была важна не столько сумма выплачиваемых денег (а она была значительной), сколько отношение правительства к той работе, которую, не жалея себя, делали в Чечне российские военнослужащие. И снова чувствовали они: за их плечами власть, которая поддержит, которая не предаст.

Михаил Паньков, в 1999–2000 гг. командующий группировкой внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона РФ:

“В 1999–2000 гг. отношение общества и государства к войскам поразительным образом отличалось от того, что было в первую чеченскую кампанию. Очень чувствовалось внимательное отношение руководства страны к тем, кто выполняет в Чечне задачи. Я скажу, что большую роль сыграло постановление правительства о выплате боевых. Очень серьезно повлияло на ситуацию. Не сразу мы смогли наладить четкое прохождение бумаг для соответствующих выплат. Были задержки с изданием приказов. Потому что это было новое в практике применения. Не всегда командиры и финансовые органы наши были готовы. А кроме того, ведь каждая часть издавала огромное количество таких приказов. И лишь по утверждении командующим Объединенной группировкой войск (сил) приказов шло финансирование. Доходило до того, что раскладывали приказы на столы и Казанцев ходил, потел и подписывал, подписывал, подписывал. И всегда ворчал, мол, когда же это все прекратится… Так что да, задержки были — с подписанием приказов, но не с выплатой денег. Хотя тогда о деньгах никто не думал. Уж в Грозном точно.

Очень здорово поддерживало боевой настрой объективное освещение в средствах массовой информации действий федеральных войск. У нас на позициях регулярно работали российские тележурналисты, я уже не говорю о пишущих корреспондентах. И репортажи в основном были доброжелательные, выражающие поддержку того, что мы делали. Мы это чувствовали, понимали. Из регионов приезжали руководители. И здесь важным было даже не то, что они привозили с собой гуманитарные грузы. А скорее просто внимание, которое они оказывали нуждам войск, их трудной работе. Люди приезжали разные. В начале января, помню, приехала большая группа российских писателей. Мы собрали в Моздоке, в клубе, личный состав. Очень душевная беседа получилась. А один случай врезался в память. К внуку приехал дед и стал учить, очень грамотно, со знанием дела, наших солдатиков, как окопы рыть…

Это все сказывалось положительно, в самом деле. Это совсем две разные картины — я о том, что было в 95–96 годах и сейчас. Поэтому и результаты были. Присваивали звания, давали награды. Общественное мнение о спецоперации в Чечне было положительным”.

Все это, безусловно, было так. Однако не всегда в расположении подразделений, ведущих интенсивные боевые действия, моральный климат, боевой настрой были на высоте. Тому причиной — объективные обстоятельства, о которых мы рассказали выше на примере 22-й бригады внутренних войск. Особенно сложно было именно в Грозном. Хоть страна и поддерживала спецоперацию, правительство также внимательно относилось к нуждам военных, общий моральный настрой в подразделениях в конечном итоге складывался из личного боевого настроя каждого солдата, сержанта, офицера. И здесь уже в ход шел целый комплекс факторов, которые могли повлиять на климат в коллективе. От тылового обеспечения до информированности каждого солдата. Военные психологи подполковник Юрий Луцанович и майор Евгений Иванов, исследовавшие эту проблему непосредственно в зоне боевых действий, пришли к выводу, что существенное влияние на морально-психологическое состояние военнослужащих оказывала информированность личного состава об обстановке в регионе, районе боевых действий, в стране. Причем степень информированности личного состава и наличие возможности получать информацию об обстановке имеют определенное влияние на личное переживание военнослужащими опасности для жизни и риска погибнуть. И чем ниже информированность личного состава, тем выше переживания. Офицеры-психологи в своем исследовании пишут: “Основной формой информационной работы является боевое информирование, проводимое офицерами частей. В то же время удовлетворенность личного состава, как показал опрос, качеством получения информации различается в зависимости от особенностей боевых порядков подразделений”. На передовой это качество, как правило, было особенно низким. “Наиболее плохо складывается положение с возможностью получать информацию из телевизионных программ. Особенности дислокации частей и подразделений не позволяют обеспечить каждый опорный пункт электропитанием. Самым доступным средством получения информации в условиях выполнения служебно-боевых задач на территории Чечни является периодическая печать. Большинство опрошенных военнослужащих отмечали, чтопериодическая печать доставляется в части с опозданием на 7-10 дней и в недостаточном количестве”. В ходе спецоперации в Грозном обеспечить подразделения российскими печатными изданиями, уж не говоря о телевизионных программах, на регулярной основе по совершенно объективным причинам было практически невозможно. К слову, и денег на газеты и журналы тому же отделению по работе с личным составом группировки не выделялось. Выкручивались, как могли, понимая, что газеты на позициях — единственный источник информации о жизни страны. Чтобы, хоть и с опозданием, пресса доходила в Чечню, в Москве представители Главкомата внутренних войск — офицеры-воспитатели — договорились с Роспечатью и в течение недели в 5–6 киосках забирали оставшийся после продажи “устаревший” тираж нескольких ведущих печатных изданий. Потом войсковой авиацией газеты и журналы доставлялись в Моздок, а дальше направлялись в части, ведущие боевые действия в Чечне и в Грозном. Таким образом, на позициях самая “свежая” пресса оказывалась как минимум двухнедельной давности. Командование группировки тем не менее, понимая важность информирования личного состава, выпускало листовки, рассказывающие о примерах мужества и героизма солдат и офицеров, участвующих в контртеррористической операции. Эти материалы направлялись в подразделения, в том числе и в те, которые штурмовали Грозный.

Очень активно и плодотворно в боевых порядках российских войск работали тележурналисты. Им в штабе группировки оказывалось всяческое содействие. Предоставлялась авиация, их вывозили на наиболее ответственные участки проведения спецоперации в Грозном. Особой популярностью среди военных пользовались так называемые “приветы на родину” — коротенькие обращения солдат и офицеров к своим близким, сделанные в телекамеру. Сотни россиян увидели своих сыновей, братьев, мужей, отцов как раз на экране телевизора. За время проведения спецоперации в Грозном на позициях частей и подразделений, участвующих в штурме чеченской столицы, побывали не по одному разу ведущие российские тележурналисты: Александр Сладков, Сергей Холошевский, Евгений Кириченко, Борис Кольцов, Александр Яковенко. Все они сумели подготовить яркие, запоминающиеся сюжеты о трудной боевой работе российских военнослужащих в Грозном.

К сожалению, в дни проведения спецоперации в Грозном сложилась очень непростая ситуация с награждением военнослужащих за проявленные мужество и героизм. Существовавшая схема награждения была столь громоздкой, что в отдельных подразделениях, штурмующих столицу Чечни, не было ни одного награжденного.

Отправленные в Москву наградные листы очень долго не могли попасть на подпись Верховному главнокомандующему. Естественно, такое положение дел негативно влияло на моральный дух военнослужащих. На войне любая несправедливость чувствуется острее вдвойне. Все это очень сильно задевало солдат и офицеров, ежедневно рискующих жизнью. Осознавая, сколь серьезна эта проблема, штаб группировки взял вопрос награждения под жесткий контроль. Ведь, как выяснилось, не всегда в задержках с наградами была виновата Москва. Иногда командиры частей клали под сукно наградные листы, задерживали их отправку, не проявляли должной в таких случаях расторопности, нередко не могли грамотно заполнить наградные листы (были случаи, когда описания подвигов составлялись словно под копирку).

Полковник Валерий Журавель со съемочной группой телеканала ТВ-6. Корреспондент Александр Яковенко и видеооператор Ольга Кузнецова. Грозный, февраль 2000 года

В группировке внутренних войск, дабы уменьшить бумажную волокиту, было введено правило, суть которого заключалось в том, что ценные подарки и нагрудные знаки командиры и начальники вручали отличившимся военнослужащим непосредственно в их воинских коллективах: экипажах, расчетах, отделениях, взводах, но обязательно в присутствии сослуживцев и, как правило, в боевых порядках. Только после этого осуществлялась долгая и нудная работа по оформлению всех необходимых документов. Удалось при этом добиться главного: оперативности. Эффект от таких награждений был ощутимым — солдаты и офицеры чувствовали реальное внимание к своему нелегкому ратному труду.

Также в целях исключения бумажной волокиты был пересмотрен порядок оформления материалов на государственные награды. Наградные листы стали оформляться не в пунктах постоянной дислокации воинских частей, а прямо в штабе группировки. Все необходимые документы попадали в Москву для формирования указов Президента Российской Федерации уже на пятый день. Но, к огромному сожалению, существенным образом, даже при такой схеме, повлиять на сроки получения отличившимися военнослужащими заслуженных наград практически не удалось. Многие солдаты увидели заработанные кровью и потом ордена и медали уже после увольнения в запас. В военкоматах, случалось, маленькие красные коробочки с орденами и медалями ребятам выдавали тихо, бытово, как кусок хозяйственного мыла в магазине — сунув в руки, произнеся дежурную поздравительную фразу и суетливо попрощавшись…

Заканчивая тему ценных подарков, можно отметить безусловный хит среди служивого люда во всей группировке на территории Северного Кавказа. Им был нож, который вручал Владимир Путин во время одного из своих приездов в Чечню. Уже в должности исполняющего обязанности президента, он в новогоднюю ночь с 1999 на 2000 год прилетел в Гудермес. Там же собранных по такому случаю офицеров за проявленные мужество и героизм Путин наградил ножами. Их партия была заказана на одном из кизлярских заводов. Те, кто получил из рук Путина этот ценный подарок, считали его одной из своих главных боевых наград. Возможно, особой ценности в ножах и не было, но отношение к ним со стороны военнослужащих лишний раз высветило реальное отношение людей в погонах к новому исполняющему обязанности президента. Впервые, пожалуй, за все годы новой российской государственности отношение к Верховному было одинаковым и у высших военных начальников, и у простых солдат, прапорщиков, офицеров. Путин пользовался в армии в то время безоговорочной поддержкой, и его новое назначение на должность первого лица в государстве было встречено если не с ликованием, то уж с явным одобрением — это точно. Решающим в этом, естественно, были внятные, продуманные, логичные и решительные действия и.о. президента по установлению конституционного порядка в Чечне. Никто в то время в группировке не сомневался, что Путин будет выбран президентом. В этом были солидарны, пожалуй, все люди в погонах. С его приходом к власти армия впервые ощутила неподдельное внимание к себе со стороны лидера страны, его искреннюю заинтересованность в судьбах “государевых людей”. Все это вместе с победами, одерживаемыми над боевиками в Дагестане и Чечне, возвращало всем силовым структурам то, чего они были лишены уже длительное время: достоинство и веру в себя. И эти чувства невозможно было навязать сверху. Они шли из глубины каждой солдатской души, сливаясь в единое твердое желание на этот раз завершить начатое дело. Верилось: на этот раз предательства не будет.

Важным фактором стабилизации морального климата в воинских коллективах была возможность получения писем, посылок от родных. Но путь письма был долгим и витиеватым. Хорошо, если оно попадало в руки солдата или офицера спустя месяц со дня отправки. Объективные причины не позволяли доставить письмо в боевые порядки в короткие сроки. Существующая схема отправки заветной весточки “на фронт” была достаточно сложной. Адрес получателя в этом случае был одним: “Москва-400”. Это значило, что письмо идет “на войну”, проходя множество этапов, начиная свое путешествие с длительного ожидания отправки со сборного пункта на Центральном почтамте в Москве. Чтобы ускорить доставку писем на позиции, офицеры-воспитатели штаба группировки внутренних войск предлагали солдатам другую схему: родные с Большой земли могли отправлять письма на определенные адреса в Моздоке или Кизляре, где эти письма и посылки забирали и переправляли в Чечню. Таким образом, срок хождения корреспонденции по российским просторам уменьшался вдвое. Делалось это с одной целью: хоть как- то уменьшить тревогу родных за своих воюющих в Чечне мужчин.

Но были в этой связи проблемы и другого рода, когда приходилось в срочном порядке разыскивать на позициях бойца для того, чтобы он сам написал письмо матери. Для этого в подразделениях в обязательном порядке был организован еженедельный, с учетом обстановки, конечно “час письма”. Приучали солдат на конверте ставить число, чтобы, когда родители получат в один день 3–4 письма, они могли определить, какое нужно читать первым…

Родные в тревоге за то, что от сына или брата долго нет писем, звонили по номеру телефона “горячей линии” в Главкомате внутренних войск, требуя объяснить, что с их родственником. Из Москвы шел звонок в штаб группировки, и офицеры разыскивали бойца, делая строгое внушение больше так не пугать родных.

"ТЕЛЕГРАММА.

Из н.п. Ханкала.

Заместителю командира войсковой части по воспитательной работе.

В наш адрес поступили телеграммы от родителей военнослужащих Фомичева Виталия Александровича, Рыкова Дмитрия Сергеевича, Эймана Дениса Владимировича, которые обеспокоены отсутствием писем, незнанием места нахождения, состояния здоровья своих сыновей.

Исходя их вышеизложенного, требую: в кратчайшие сроки провести разъяснительную работу с указанными военнослужащими о необходимости написания писем родным и близким, заставить их написать письма и отправить родителям.

5.02.2000 г.

Заместитель командующего группировкой ВВ МВД России на территории СКР по воспитательной работе полковник Журавель В.П.“

Таких телеграмм от родителей в Ханкалу ежедневно поступало пять-шесть, обычно в субботу и воскресенье и, как правило, после телевизионных репортажей об обострении обстановки в Чечне.

Телефоны “горячей линии” в Главкомате внутренних войск работали круглосуточно. Родные и близкие в любое время дня и ночи могли узнать о судьбе каждого солдата, участвующего в контртеррористической операции на территории Северо-Кавказского региона. Созданная еще в прошлую чеченскую кампанию “горячая линия” работает до сих пор. И звонков меньше не становится. Теперь много вопросов по социальной защищенности военнослужащих, выплатам за участие в боевых действиях. Безусловно, решение об открытии такой линии существенным образом сказывалось на поддержании доверия к действиям внутренних войск, повышении их авторитета в обществе.

В самом же пункте управления группировки внутренних войск офицерам- воспитателям удалось наладить устойчивое взаимодействие с заместителем командующего Объединенной группировкой войск (сил) по воспитательной работе генерал-майором Александром Серовым и с его подчиненными, что позволяло весьма оперативно и эффективно решать многие острые вопросы морально-психологического обеспечения участвующих в грозненской операции частей и подразделений.

Боевики готовят прорыв

С 3 по 16 января 2000 года внутренние войска группировки особого района г. Грозный, перейдя к позиционным боям, осуществили перегруппировку сил и средств и провели дополнительную подготовку войск к действиям в новых условиях. В этих целях была изменена тактика действий войск, созданы штурмовые отряды, определены части и подразделения по блокированию освобожденных территорий города путем выставления батальонных районов обороны, КПП, блокпостов, ротных и взводных опорных пунктов.

В первой половине января позиционные бои в Грозном были в самом разгаре. Эти недели были отмечены малым продвижением наступающих федеральных подразделений и продолжающимся упорным сопротивлением боевиков. В оперативных и боевых сводках тех дней фигурировало стандартное: “Продолжаются боевые действия по ликвидации и уничтожению бандформирований в г. Грозный… на занимаемых рубежах”. Вместе с тем разведывательные и оперативные мероприятия как на территории самой Чечни, так и за ее пределами показывали: лидеры террористов не оставляют попыток поиска все новых источников пополнения своей уже изрядно потрепанной армии. Сведения о вербовке наемников, значительная часть которых была и в Грозном, поступали постоянно. Их присутствие в рядах бандформирований уже в самом начале контртеррористической операции и в Дагестане, и в Чечне стало фактом, не вызывающим ни у кого каких-либо сомнений. Дальнейшее развитие ситуации, когда граждане иностранных государств, воюющие против федеральных войск, оказывались задержанными или же сами сдавались российским подразделениям, лишь подтверждало это.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Комсомольская правда”. 11 марта 2000 года.

“Как утверждают сами китайцы, поехать в Чечню их соблазнил в июне 1999 года чеченец по имени Ширвани, с которым повстречались в Алма-Ате: прельстил благоприятными условиями бизнеса… Однако после телесного осмотра милиционеры обнаружили на пальцах пленников характерные мозоли от спускового крючка и затвора автомата. На плечах — следы оружейного ремня. Задержанный вместе с ними украинец Петро Примак, который несколько лет был рабом заместителя Гелаева по терроризму Лечи Шамсутдина, объяснил:

— Уйгурцы зашли вместе с нами в Комсомольское четыре дня назад. Когда увидели, что в группе очень много потерь, испугались и попросили расчет. Гелаев боевиков отпустил, только денег никаких не выплатил.

По словам заместителя командующего группировкой в Ханкале генерал-лейтенанта Александра Чекалина, факт участия в "регулярной банде" и нахождение китайцев-уйгуров с оружием в руках на территории России сомнению не подвергается… “

Приведенная выше цитата появилась несколько позже, чем большинство тех выдержек из прессы, что составляют основную канву данной хроники. И место, где были захвачены иностранцы, тоже не в непосредственной близости от Грозного — это село Комсомольское. То село, в котором была проведена, пожалуй, последняя крупномасштабная операция по уничтожению бандформирований в населенном пункте. Гелаев, унесший ноги из Грозного месяцем раньше и бросивший в городе многих своих “верных соратников”, не успокоился, а продолжил свою кровавую борьбу за независимость Ичкерии. Участвующие в штурме бойцы 7-го отряда спецназначения “Росич”, потерявшие в селе многих своих товарищей, признавались, что самое яростное, почти звериное сопротивление оказывали наемники. Среди них были и те, кто неделями раньше с такой же жестокостью сопротивлялся российским войскам в Грозном.

Когда в Грозном установилось временное затишье, связанное с перегруппировкой сил, и на улицах города шли позиционные бои, в штаб группировки особого района г. Грозный все чаще стала поступать оперативная информация о том, что зажатые в тиски боевики не перестают предпринимать попыток вырваться из окружения, ищут брешь в боевых порядках федеральных войск в Грозном. Уже 4 января штаб группировки внутренних войск прямо указал командирам частей, что готовится крупномасштабный прорыв из Грозного в южном направлении с одновременным нападением на комендатуру и госучреждения в населенных пунктах освобожденных районов Чеченской Республики. При этом боевики могут быть в гражданской одежде и выдавать себя за местных жителей. Возможны рейд по тылам федеральных войск и нападения на пункты управления частей и соединений, артиллерийские позиции, подразделения обеспечения и обслуживания.

И такие попытки в первых числах января действительно предпринимались бандитами. Опасным в этом отношении было юго-западное направление, вдоль русла реки Сунжа. Возможно, боевики прощупывали стыки на позициях блокирующих Грозный российских войск, готовя в дальнейшем более крупный прорыв основных сил. К слову, именно здесь выходил из города отряд Арби Бараева, устроившего разгром тыловых колонн российских войск под Краснопартизанским и Алхан-Юртом, о чем было сказано выше. Интересно в этом плане свидетельство военнослужащего, участвующего в ликвидации прорыва на этом направлении 2 января 2000 года. Возможно, спецназовцам пришлось столкнуться именно с бараевским отрядом — по срокам все совпадает, — который учинил кровавую бойню в тылу западной группировки.

Дмитрий Кузяев, в 1999–2000 гг. рядовой 12-го отряда специального назначения внутренних войск МВД России:

“2 января пришел приказ: выделить две группы для уничтожения боевиков, пытающихся вырваться из Грозного. По руслу Сунжи около трех сотен "духов" решили пробиться в горы. Их засекли, накрыли артиллерией, разметали на более мелкие отряды и начали добивать. Вот одну из таких групп нам предстояло вместе с армейцами блокировать и окончательно ликвидировать. Проскочили Старый Ачхой, подъехали к Сунже. Там почти на берегу сельцо небольшое, вернее, то, что от него осталось. Быстро прошли его, рванули дальше. Выскочили на берег и тут же услышали звуки боя. Пальба шла конкретная.

Спешились. Нам команда: “Окапываться!” Лежим, землю бросаем, окопчики для стрельбы лежа оборудуем, Вернулись командиры, довели обстановку. Получилось, что выскочили мы как раз там, где надо. Захлопнули кольцо, бандгруппа оказалась в окружении. Огонь разрешили открывать по самостоятельно обнаруженным целям. То есть, если “духи” в нашем направлении попытаются прорваться — долбить из всего, что есть.

В первую ночь никто не спал. Лупили на любой шорох. Снег с веток посыплется — несколько очередей туда, Грязь зачавкает — из подствольника пару гэпэшек бросим. Где-то ближе к утру грянуло два взрыва на тех растяжках, что мы выставляли. Значит, бандитам тоже не спалось, искали пути выхода,

С рассветом все повторилось: артиллерия зеленку обрабатывает, где блокированные “духи” затихарились, мы глубже закапываемся, наблюдение ведем.

Переночевали в той же нервотрепке и ожидании прорыва. Опять — ничего. Тошно уже становится: жрать нечего, БК постепенно иссякает. Да и не наше это дело — сидеть в глухой обороне. На это пехота есть, а мы — спецназ. У нас предназначение другое.

В общем, весь день и ночь 4 января прошли в том же “сидении на Сунже”. Хорошо, что в этот день армейцы на позицию заскочили, консервами и сухарями поделились. А то совсем тоска. В этот же день завалили двух “духов”. Дозор боевиков, похоже, решил опять проверить пути отхода, но нарвался на нашу разведку. Сняли их снайперы аккуратно, прямо на выходе из зеленки. А вот потом за эти тела целый бой разгорелся. И как мы боевиков огнем ни отсекали, они все же сумели своих в заросли утащить.

Снялись мы оттуда только 7 января. Намерзлись в сырой земле — дальше некуда. Хорошо, нас софринцы приютили, обогрели, накормили, когда мы к ним по пути заехали. Но поспать не удалось. Поступил приказ чистить зеленку. Поганое дело вырисовывалось: три офицера-армейца не вернулись с рекогносцировки из лесочка. Ушли и как в воду канули — ни слуху ни духу.

Чистили мы этот лесок несколько часов, но все напрасно. Не нашли никого. Стали возвращаться на базу. Проехали Самашки, Старый Ачхой, повернули на Горагорское. Я внутри машины сидел. Задремал от усталости. И в этот момент рвануло под гусеницей… Меня контузило здорово, думал сначала, без глаза останусь, но ничего. Было еще двое раненых и двое “двухсотых”. Мне вот повезло, живой остался…”

Вместе с тем командование в первой половине января 2000 года вело интенсивную работу по сбору информации о численности, составе, возможных вариантах действий, которые в сложившихся условиях попытаются предпринять боевики в Грозном. Их расчет на то, что, встретив яростное сопротивление в городе, войска будут отведены, не оправдался. Как не оправдалось и желание бандитов выдвинуть какие-либо политические требования. Войска, несмотря на колоссальные сложности, с которыми шло продвижение вглубь чеченской столицы, отступать не собирались. Напротив, последовательно, учась снова на своих ошибках, медленно, но верно выдавливали бандитов за пределы чеченской столицы. По поступавшей в этот период информации, лидеры бандформирований планировали проведение широкомасштабных акций диверсионно-террористического характера в предгорьях, вывод из горных районов через н.п. Комсомольское, Грушевое, Танги, Рошни-Чу на территорию зоны безопасности с целью захвата н.п. Урус-Мартан, Гудермес, Аргун. Также в Курчалое членам бандформирований, скрывающимся под видом мирных жителей, по сигналу предписывалось напасть на военную комендатуру и на окрестные блокпосты. Одновременно с этим в направлении Урус-Мартана ожидалась активизация действий грозненской группировки незаконных вооруженных формирований. Замысел бандитов был очевиден: активными действиями на территории уже освобожденных районов Чечни дестабилизировать общую обстановку, что потребует значительного перераспределения усилий всей группировки войск, вызовет снижение давления на засевших в Грозном бандитов и позволит им вырваться из города через возникшие бреши. Естественно, получая такие сигналы, командование группировки внутренних войск предпринимало все возможные меры по недопущению обострения обстановки в зоне безопасности. Для этого усиливалось наблюдение, активизировалось проведение войсковой разведки в указанных районах, по-новому уточнялись вопросы взаимодействия с подразделениями Министерства обороны, органами внутренних дел и других силовых структур. Задача была прежней: не дать боевикам вырваться из окруженного города.

Участвующие в спецоперации 21-я бригада, 33-я бригада, 330 обон, 17 оспн вместе с приданными подразделениями до 16 января, сосредоточившись на окраинах Грозного, вели подготовку к боевым действиям в городе. 21-я бригада, вернувшаяся 9 января в базовый лагерь неподалеку от Алхан-Юрта после проведения спецоперации в Алхан-Кале, получила задание на продолжение действий в городе и была ориентирована на Заводской район чеченской столицы.

Вместе с тем, продолжая уделять пристальное внимание развитию ситуации в Грозном и его пригородах, командование федеральных сил в 10-20-х числах января спланировало и осуществило целый ряд специальных операций по зачистке крупных населенных пунктов Чечни, ранее освобожденных от НВФ. Ими стали Урус-Мартан, Ачхой-Мартан, Старые Атаги, Шалажи, Гехи-Чу, Грушевое, Алхазурово, Кулары, Ассиновская, Серноводск, Гудермес, Шали, Аргун, Курчалой, Центорой, Автуры, Сержень-Юрт, Ведено, Ножай-Юрт. Для этого от внутренних войск привлекались два отряда специального назначения — 7-й и 12-й, а также были созданы мобильные группы общей численностью 440 человек, состоящие из ОМОН, выполняющих задачи на территории Чечни. Столь масштабные и активные действия командования Объединенной группировки должны были снять тот накал напряжения, который стал ощущаться в зоне безопасности, где ситуация могла резко обостриться. Что, безусловно, крайне негативно отразилось бы на положении дел, в том числе и в столице Чечни.

В Грозном бандформирования продолжали оказывать упорное сопротивление федеральным войскам. Несмотря на блокирование города, у боевиков еще остались пути прохода, по которым к ним прибывало пополнение. Было установлено, что в эти дни (вторая декада января) в чеченскую столицу проникли несколько новых групп численностью около 100 человек. Это свидетельствовало о том, что полностью сдавать город боевики отнюдь не намерены. Однако этими же коридорами покинули и планировали покинуть Грозный ряд полевых командиров. Испытывая трудности с продовольствием и боеприпасами, боевики для их восполнения использовали мирных жителей, которые редко привлекали внимание на постах федеральных сил. Один из таких возможных маршрутов просачивания был через поселок Кирова.

В уже очищенных от боевиков кварталах

По имеющимся сведениям, Аслан Масхадов в это время находился в н.п. Махкеты или Хатуни в горной части Чечни. Кроме того, в штаб группировки внутренних войск поступила информация о том, что в боях в городе ранены Ахмед Закаев и Руслан Гелаев. Указом Масхадова вместо Исы Мунаева комендантом Грозного был назначен Асланбек Исмаилов (Маленький Асланбек).

В результате действий федеральных войск, артиллерийских обстрелов, нанесения бомбово-штурмовых ударов боевики по-прежнему несли существенные потери.

Понимая, что дни их сочтены, представители НВФ попытались обратиться к методу провокаций, излюбленному приему удуговской пропаганды, эффективно действовавшей в первую чеченскую кампанию, дабы очернить в глазах мирового сообщества действия федеральных войск. В те дни в штаб группировки поступила оперативная информация о том, что в городе действует отряд украинских наемников в форме российских войск (около 40 человек), основной задачей которого предположительно являлось обеспечение доказательства бесчинств федеральных сил в отношении мирного населения.

Было отмечено перемещение отдельных бандгрупп из города в горные районы Чечни. Так, 12 января в район н.п. Шатой прибыл отряд Арби Бараева.

Лидерами боевиков в это время снова была поддержана точка зрения Аслана Масхадова о необходимости любой ценой как можно дольше продолжать оборону Грозного. При этом Масхадов подчеркнул, что удержание позиций в Грозном, кроме чисто военного аспекта, имеет важное политическое значение, так как это дает им определенное преимущество в преддверии подготовленных переговоров с руководством РФ, которые якобы должны начаться до 25 января 2000 года.

Боевики, блокированные в Грозном, по-прежнему не оставляли попыток найти брешь ддя прорыва из города. С этой целью они вели постоянную разведку позиций федеральных сил. Несмотря на меры, предпринимаемые войсками по блокированию города, боевики продолжали передвижение в город и из города по имеющимся у них маршрутам, осуществляли пополнение запасов продовольствия, оружия, боеприпасов и других материально-технических средств. Один из таких маршрутов был выявлен разведкой федеральных войск. От н.п. Белгатой вброд через р. Аргун — далее через н. п, Чечен-Аул — по проселочной дороге вдоль западной окраины лесного массива в направлении на н.п. Пригородный, Не доходя одного километра до н.п. Пригородный, боевики переходили через дорогу Старые Атаги — Грозный и по бездорожью проникали в Грозный. Как правило, передвижение по этому маршруту осуществлялось в темное время суток. Было с большой долей вероятности установлено, что именно этот маршрут использовал для выхода из Грозного Турпал-Али Атгериев. Время перехода в пешем порядке составляло 5-10 часов, в зависимости от переносимого груза.

В самом городе бандформирования действовали небольшими отрядами численностью 25–30 человек, которые отвечали за определенный район или квартал города. Обычно отряд боевиков делился на две группы, которые поочередно вели боевые действия против российских войск. Такая тактика и широкое использование легкового автотранспорта позволяли боевикам создавать в городе мобильную систему обороны, скрывать реальный боевой потенциал и его изменения.

У оперативного штаба группировки особого района г. Грозный были сведения о том, что на вероятных маршрутах продвижения федеральных сил боевики могли применить следующую тактику действий: с юго-восточного направления колонны федеральных сил будут пропущены беспрепятственно до площади Минутка: Гикаловский — улица Сайханова — площадь Минутка; Гикаловский — улица Павла Мусорова — площадь Минутка; улица Гудермесская — площадь Минутка. Затем путем подрыва фугасов будет закрыт огневой мешок, после чего боевики будут стремиться рассечь и уничтожить колонну. Именно на эти сведения штаб группировки обращал пристальное внимание командиров частей и подразделений, участвующих в штурме чеченской столицы, дабы максимально сохранить жизнь военнослужащих.

Затишье, позиционные бои, снижение общего накала наступательных действий федеральных войск в самом Грозном стали весьма грамотно использоваться частью боевиков, которые, продолжая оказывать ожесточенное сопротивление, все чаще находили бреши в боевых порядках российских войск и покидали город.

Было установлено, что начиная с 12 января 2000 года происходит выход из Грозного наиболее боеспособных отрядов боевиков. Выход осуществляется мелкими группами (а также поодиночке). Для всех покидающих город были определены пункты сбора в горных районах Чечни. В Грозном планировалось оставить около полутора тысяч боевиков, которые небольшими маневренными группами (по 5-10 человек) должны были оказывать сопротивление федеральным войскам путем обстрела с заранее оборудованных позиций, а также подрыва установленных минных заграждений и фугасов.

Основу этих отрядов составляла молодежь из горных тейпов, которой были обещаны большие денежные вознаграждения, высшие награды Чеченской Республики и повышение положения в иерархии бандформирований. Кроме этого, по мнению руководства сепаратистов, молодым боевикам, в случае оставления ими города, будет легче скрыться под видом мирного населения.

В Грозном действовали представители так называемых особых отделов НВФ, которые активно препятствовали выходу из города мирного населения, а также попыткам установления контактов с командованием частей федеральных сил.

К середине января обстановка в столице Чечни начала обостряться. Все более настойчивые и частые попытки боевиков покинуть город заставили командование группировки особого района г. Грозный спешить с принятием решения о проведении окончательного штурма чеченской столицы, активизировать боевые действия по ликвидации бандформирований. В Ханкалу все чаще стали попадать сведения о конкретных местах прорыва бандитов. К примеру, в конце второй недели нового, 2000 года поступила информация о том, что 16–17 января, возможно, будет предпринята попытка прорыва из города арабских наемников в направлении н.п. Старые Атаги. Для обеспечения прорыва будет нанесен отвлекающий удар, предположительно по направлению на н.п. Алхан-Юрт. Вместе с тем данные о пытающихся покинуть город боевиках можно было расценивать и с некоторой долей оптимизма: бандиты теряют надежду отстоять столицу, в их рядах нет прежнего единства, они начинают испытывать реальный недостаток в оружии и боеприпасах. Для пополнения запасов, предположительно 14–15 января 2000 года Р.Гелаевым была отправлена из Грозного группа боевиков для получения на границе Чечни и Грузии партии стрелкового оружия, которое было закуплено в Турции. За получение, транспортировку и сохранность груза отвечал сам Гелаев. Оружие планировалось складировать на базе в горном районе Чечни, а затем малыми партиями переправить в город.

На блокирование

*************

Подводя итог промежуточного этапа операции в Грозном (с 3 по 16 января 2000 года), можно отметить следующее. В ходе него была проведена перегруппировка сил и средств внутренних войск, их доукомплектование и дообеспечение. Учитывая неудачи первых дней операции, штаб группировки особого района г. Грозный принял решение об изменении тактики действий подразделений внутренних войск и частей Министерства обороны РФ. Были определены воинские части и подразделения по блокированию освобожденной части города путем выставления 18 блокпостов, 2 батальонных районов обороны, 5 ротных и 1 взводного опорных пунктов. Полученная в ходе всего первого этапа оперативная и разведывательная информация о структуре, численности бандформирований, рубежах обороны, огневых точках и опорных пунктах боевиков была систематизирована штабом Объединенной группировки войск (сил) на территории Северо-Кавказского региона, что позволило на последующих этапах операции более эффективно использовать подразделения, участвующие в штурме.

17 января начался второй этап спецоперации по освобождению Грозного от незаконных вооруженных формирований.

Глава 3. “Мы пришли сюда навсегда”

И высота была взята,

И знают уцелевшие солдаты:

У каждого есть в жизни высота,

Которую он должен взять когда-то.

Михаил Львов

И снова в бой

17 января временное затишье в Грозном было прервано. По плану командования ОГВ (с) начался второй этап операции по освобождению чеченской столицы от незаконных вооруженных формирований. На простом языке это означало, что позиционные бои закончились, и после перегруппировки, пополнения боеприпасов, недолгого отдыха в пунктах временной дислокации подразделения Российской армии, внутренних войск, ОМОН и СОБР МВД России, ГУИН Минюста перешли к активным боевым действиям, наступая с трех направлений: западного, северного и восточного к центру города. В этот раз на отдельных участках подразделения внутренних войск действовали во втором эшелоне за подразделениями Российской армии.

До этого в течение почти двух недель помимо перегруппировки и прочих действий, направленных на подготовку к предстоящему штурму города, командование провело большую аналитическую работу. Выводы, сделанные по ходу боевых действий, а также после первых попыток вклиниться в оборону боевиков, послужили основой для разработки иных тактических приемов для продвижения по кварталам города, для уничтожения боевиков, для захвата и удержания освобожденной территории.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Московский комсомолец ”. 19 января 2000 года

“Сейчас командование, по всей видимости, изменило тактику наступления… Известно, что в течение последних трех дней Грозный подвергался сильнейшим артобстрелам и авианалетам… Очевидно, военные снова готовили Грозный к штурму по полной программе, причем на этот раз более тщательно, чем перед Новым годом. Еще один обнадеживающий момент — командование больше не ведет речь о “зачистке силами внутренних войск”. По-видимому, на высоком уровне наконец-то признали, что штурм Грозного — это все же не совсем “полицейское” дело”.

Большую роль в изменении первоначального замысла проведения операции сыграл приезд 7 января в Ханкалу начальника Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерала армии Анатолия Квашнина. В штабе группировки он заслушал не только генерал-лейтенанта Владимира Булгакова, но и командующих направлениями грозненской операции. Понимая степень ответственности за ее исход, он совместно с генералами и офицерами группировки принял решение о формировании штурмовых отрядов и активном привлечении к действиям в городе армейских подразделений. Такие отряды были сформированы в кратчайшие сроки, при этом их состав более всего отвечал задачам при бое в городских условиях. Также были определены подразделения по блокированию освобожденных территорий путем выставления ротных, взводных опорных пунктов и блокпостов.

Из шести штурмовых отрядов, созданных для прорыва обороны боевиков, четыре формировались из военнослужащих внутренних войск МВД России. Штурмовой отряд № 1 состоял из 1 — го батальона 674 пон внутренних войск, отряды № 2 и 3 — из 1 — го и 2-го батальонов 21 оброн внутренних войск, отряд № 6 — из подразделений 22 оброн внутренних войск. Отряды № 4 и 5 формировались из подразделений 506 мсп Российской армии.

В задачу штурмового отряда входило прежде всего занятие объектов и их удержание. Эти мобильные, боеготовые подразделения были призваны прорвать, или точнее, продавить оборону бандформирований. Для того чтобы в конечном итоге освободить город, нужно было занимать дом за домом, квартал за кварталом, район за районом. Было принято решение разграничить ответственность внутри самого штурмового отряда путем создания нескольких групп, каждая из которых выполняла свою определенную задачу. Создавались группа захвата объектов, группа разминирования, группа блокирования, группа огневой поддержки. После прохождения штурмовым отрядом определенного рубежа в дело вступала группа закрепления захваченных объектов, принимающая под охрану и оборону узлы городской застройки: перекрестки, высотные здания и тд.

Тактика действий штурмовых групп предусматривала, что военнослужащие будут продвигаться в обход улиц по дворам, садам, зданиям. В связи с этим большое значение приобретало устройство проломов в оградах, заборах, стенах и межэтажных перекрытиях строений. Группы разведки, разминирования и подрывных работ, входившие в состав штурмовых подразделений, готовились к подрыву обороняемых противником зданий и сооружений, для устройства проломов во внутренних стенах и межэтажных перекрытиях, а также к разминированию захваченных объектов. Кроме того, саперы привлекались для производства разрушений в городских коммуникациях, а также устройства заграждений при закреплении захваченных объектов и выставления блокпостов.

Всестороннюю помощь передовым группам штурмового отряда обеспечивала группа тылового и технического обеспечения. Группа управления помимо своего прямого предназначения, вытекающего из названия, составляла резерв группы захвата объектов. Таким образом, овладение объектом или районом проходило как бы поэтапно, при этом каждый военнослужащий штурмового отряда знал свой маневр. Именно такой способ — поэтапного овладения тем или иным объектом, кварталом — казался в тех условиях наиболее эффективным. С оговорками можно признать: в целом он себя оправдал. Хотя, конечно, сложностей хватало. Не все штурмовые отряды действовали одинаково эффективно на своих направлениях. Причиной этому было множество факторов, однако отряды пусть и медленно, но шли вперед. Кроме того, командование постаралось усилить каждый отрад гранатометчиками, огнеметчиками, снайперами, саперами. Был существенно увеличен боекомплект. Огневую поддержку групп обеспечивали минометные батареи и расчеты станковых гранатометов АТС-17 и СПГ-9, а также бронегруппы, состоящие из танков, БМП. Для немедленной эвакуации раненых из передовых боевых порядков штурмового отрада наготове находились БМП, а для выведенной из строя бронетехники — специальный тягач.

Каждому военнослужащему штурмового отрада были подготовлены отличительные повязки, определен порядок их размещения. В подразделениях были составлены схемы боевого порядка. Личный состав расписали по группам пофамильно. Был определен порядок применения дымов и специальных средств. Боевой порядок штурмового отрада при наступлении по одной улице строился в два эшелона, по трем — в один эшелон. Расстояние в тройках между военнослужащими составляло до 25 метров.

Действия штурмового отрада прикрывала артиллерия войск (обеспечивая огневое окаймление) на всех этапах выполнения задачи. Техника выдвигалась так называемыми “скачками”, стараясь передвигаться от укрытия к укрытию. Предполагалось, что танки, БМП будут вести огонь по верхним этажам, а военнослужащие — по нижним. Каждому командиру взвода была подготовлена закодированная схема города.

“По замыслу командующего ОГВ (с) генерал-полковника Казанцева, предусматривалось в течение подготовительного периода уплотнить периметр окружения, выставить минно-взрывные заграждения, перегруппировать войска. С этой целью в группировке особого района г. Грозный были созданы два направления — западное и восточное.

Всего в операции были задействованы около 20 тысяч человек. Из них Министерства обороны — 13 700 человек, внутренних войск МВД — 3800 человек, ОМОН, СОБР, милиции — 1700 человек. Блокирование Грозного осуществляли батальоны Министерства обороны и внутренних войск”^[43].

10 января с 12 до 15 часов под руководством генералов Трошева и Булгакова в тыловом районе 21 оброн внутренних войск под Алхан-Юртом состоялись показные занятия для командиров подразделений по тактике действий и порядку продвижения штурмовых отрядов и штурмовых групп. Показ осуществляли 1-й батальон 674-го полка оперативного назначения и 330-го отдельного батальона оперативного назначения внутренних войск. И хотя в целом по многим вопросам командиры подразделений, которым вскоре предстояло руководить своими подчиненными во время штурмовых действий, получили необходимые знания, но почти все они отметили существенный недостаток показного занятия, который состоял в том, что оно проводилось в поле, а не в городе.

Многим командирам подразделений трудно было понять, как же все-таки придется действовать при захвате многоэтажного здания или квартала с многоэтажными застройками.

Тактика действий по улицам или от дома к дому при поддержке огня прямой наводкой танков и артиллерии не рассматривалась вообще. БТР и БМП — основные средства огневой поддержки штурмовых подразделений — к показу также не привлекались.

«Война совсем не фейерверк»

Кроме этого необходимо было учить командиров штурмовых групп и штурмовых отрядов взаимодействию, корректированию огня минометных батарей в ходе продвижения, а также грамотному применению расчетов огнеметов и инженерных расчетов с противобетонными зарядами. На занятии на это не хватило времени. Видимо, предполагалось, что такие нюансы будут отработаны в воинских частях, привлекаемых к штурму.

Проблемным вопросом было и отсутствие у большинства офицеров взводного, ротного и даже батальонного звена боевого опыта, а тем более опыта ведения боя в городе. Весь багаж практических навыков управления боевыми действиями как раз и укладывался в тот промежуток времени, что офицер выполнял задачи в составе группировки войск. У кого-то он был уже около двух месяцев, у кого-то пару недель. А кто-то не имел его вообще, и прибыв по замене, как говорится, прямо с корабля на бал, вливался в боевой коллектив, занимая должность выбывшего, например, по ранению сослуживца. Многие командиры штурмовых групп получили первые офицерские звания год-два назад, а у некоторых с этого момента не прошло и полугода. Первая чеченская кампания была за плечами в основном у старших офицеров — они на данном этапе занимали должности в штабах воинских частей. Руководить же действиями штурмовых групп на переднем крае предстояло как раз лейтенантам и старшим лейтенантам,редко — капитанам и майорам, подполковникам. От того, насколько грамотно они сумеют применить свои военные знания на практике, какую волю проявят при выполнении задач, во многом зависел успех действий штурмовых отрядов. Тем не менее, дальнейшее развитие событий с учетом всех прочих сложных и драматических нюансов, сопровождавших наступление войск, в большинстве своем подтвердило правильность вновь выбранной тактики.

13 января штаб группировки особого района г. Грозный назначил служебное совещание с приглашением всех командиров воинских частей и командиров штурмовых отрядов. Оно прошло в селении Толстой-Юрт. Командующий ОГВ (с) генерал-полковник Виктор Казанцев детально проанализировал действия войск на первом этапе спецоперации и поставил конкретные задачи сформированным штурмовым отрядам.

Оперативный штаб группировки особого района г. Грозный определил новые направления штурмовых действий. Штурмовые отряды № 1,2,3 должны были начать свои действия с запада — в Заводском районе города и в полосе по улице Алтайская, условно отделяющей Старопромысловский район от центральных кварталов чеченской столицы. Штурмовым отрядам № 4 и 5 предстояло входить в Грозный с юго-востока — со стороны Ханкалы по улицам Октябрьского района города в направлении на площадь Минутка. Практически без изменений осталось направление движения северной группировки войск. Штурмовому отряду № 6 была поставлена задача после овладения консервным и молочным заводами захватить автомобильный мост через Сунжу и развивать успех на правом берегу реки в направлении 1 — го микрорайона вдоль улицы Жуковского. “Занятые рубежи предполагалось закреплять выставлением застав (блоков) и заполнением освобожденных районов органами внутренних дел МВД России.

В дальнейшем планировалось рассекающими ударами штурмовых отрядов в направлении центра города завершить разгром бандформирований в его северной части, сократить периметр окружения, проведя перегруппировку, выполнить задачу по освобождению южной части города”^[44].

В целом же штаб группировки и сам командующий генерал-лейтенант Владимир Булгаков считали, что основные усилия на завершающем этапе штурма г. Грозного предстоит сосредоточить в направлении площади Минутка и окружающих ее позиционных районов обороны бандформирований. Именно на восточном — ханкалинском — направлении формировался наиболее мощный штурмовой кулак, состоящий из армейских подразделений 506-го, а немного позже и 245-го мотострелковых полков, снятых с рубежей блокирования, и 1 — го мотострелкового полка Таманской дивизии. Объекты обороны бандитов в центре города и в районе площади Минутка в течение нескольких дней, предшествующих второму этапу спецоперации, обрабатывали авиация и тяжелая артиллерия, в том числе 240-мм самоходные миномёты “Тюльпан”.

Перед штурмом

На западном направлении замыслом предусматривалось на начальном этапе штурмовые действия начать 17 января одновременными самостоятельными ударами двух группировок. Первая в составе 1 — го батальона 674- го полка оперативного назначения, 330-го батальона оперативного назначения внутренних войск, подразделений СОБР и ОМОН должна была отсечь западную часть Старопромысловского района в полосе справа по улице Коперника, слева по улице Балашовская и с выходом на пересечении улиц Алтайская и Заветы Ильича закрыть проход для перетекания боевиков в Старопромысловский район. Второй силами двух штурмовых отрядов 21-й бригады внутренних войск предстояло рассечь Заводской район в полосе, ограниченной слева стадионом в ЦПКиО им. Ленина, а справа — через поселки Подгорный-1 и Подгорный-2 по улицам Ермоловская, Химиков выйти к железнодорожному вокзалу г. Грозного. Далее софринцам необходимо было достичь рубежа по улице Зюзина вдоль левого берега реки Сунжи. Глубина задачи в городских кварталах, таким образом, составляла более четырех километров.

При этом командующий западной группировкой особого района г. Грозный генерал-майор Михаил Малофеев концентрировал свое внимание именно на направлении действий штурмового отряда №l, отсекающего Старопромысловский район по улице Алтайская. Это было вполне оправданным: ведь добившись успеха здесь, Малофеев решал важнейшую задачу по ограничению возможностей маневра и перегруппировки бандформирований в северо-западной части города. Это также позволяло обезопасить фланги действующих подразделений как на западном, так и на северном направлении штурма.

Командный пункт западного направления планировалось развернуть на высоте 283,8. Здесь же создавались КП 674 пон и район сосредоточения всей группировки перед началом боевых действий.

Командный пункт софринской бригады на этой высоте оборудовать не удалось — элементарно не хватило места. Пришлось выбирать другое, с которого было бы удобно наблюдать за предстоящим полем боя и управлять действиями двух штурмовых отрядов. Такое место — высота 234,1 — нашлось в нескольких десятках метров вниз по склону от КП западной группировки.

Был определен и промежуточный тыловой район бригады (основной, как мы помним, находился в районе Алхан-Юрта) — в лощине на окраине старого русского кладбища в Андреевской долине. Здесь размещались пункты управления зампотылу и зампотеха бригады, а также бронетехника батальонов и вся складская и ремонтная база со складом боеприпасов.

С высоты хорошо просматривались грозненские окраины, в которых совсем скоро предстояло вести бои штурмовым группам. Хорошая обзорность, пожалуй, была единственным преимуществом на этом направлении. Зато минусов было предостаточно. Трезвый анализ обстановки заставлял командиров крепко задуматься над тем, как с минимальными потерями выполнить поставленную задачу. Особенно сложный участок достался 1-му и 2-му штурмовым отрядам, сформированным из батальонов софринской бригады.

Вспоминает Геннадий Фоменко, в 1999–2000 гг. командир 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск:

“15 января, получив задачу на предстоящие штурмовые действия, я с командирами батальонов провел рекогносцировку. С высоты 283,3 очень хорошо был веден стадион в парке им. Ленина, близлежащие дома, гаражные застройки и жилой сектор частных застроек поселка Подгорный -1. Далее в глубине ввднелись многоэтажные здания, при этом, каков характер застройки за ними, было неизвестно.

Ширина полосы наступления — стадион, поселки Подгорный-1 и Подгор- ный-2 — составляла около двух километров. При этом ни у первого, ни у второго штурмового отряда соседей на флангах нет. Они полностью открыты. Это тревожило по-настоящему. То есть, продвигаясь вперед, необходимо было обеспечить безопасность коридора по флангам и закрыть тыловую полосу. Стоит группе боевиков зайти через открытый фланг и занять позиции в доме в тылу, сразу возникнет проблема с обеспечением подразделений и эвакуации раненых.

Анализируя ситуацию, я отметил еще один тревожный факт: на левом фланге перед нами стояли настоящей крепостью бетонные сооружения стадиона.

Чтобы приблизиться к ним, необходимо было спуститься с высоты 283,3 — нашего района сосредоточения — и втянуться в район частных построек. Сама местность давала большое преимущество бандитам. Они с высоты бетонных сооружений стадиона сразу могли взять нас в сектора обстрела. Тем более что наверняка у них уже все вокруг было пристреляно.

Стадион не был разрушен. Еще хуже оказалось то, что уже в течение недели на высоте шло активное движение различных войсковых групп. Боевики, конечно, это видели и наверняка хорошо подготовились к обороне на этом направлении.

Не менее трудной ситуация выглядела и на правом фланге — в полосе действий штурмового отрада № 2. Здесь было необходимо под прикрытием огня артиллерии и танков скрытно подойти на широком фронте на глубину броска до первых пятиэтажных домов и ворваться в них. Только тогда можно было обеспечивать движение штурмовых групп. Без захвата этих пятиэтажек с большой долей вероятности могла повториться ситуация, аналогичная бою 29 декабря на улице 9-я линия.

На окраине старого русского кладбища.

Окрестности Грозного

Но пока пятиэтажки также не были разрушены, следов серьезного обстрела их прямой наводкой не наблюдалось.

Таким образом, ни одно здание перед фронтом штурмовых отрядов бригады не разрушено, огневые точки, опорные пункты в них не подавлены. Все стоит в первозданном виде.

Проход справа кроме всего прочего закрывали нефтеперерабатывающие комплексы, обойти боевиков с флангов не представлялось возможным.

В выданном на совещании у генерала Малофеева плане огневого поражения на следующий день было обозначено время огневых ударов всех родов войск начиная с 6 утра. При этом в расчет не брались ни погодные условия, ни видимость, хотя в этот период до 11–12 часов стоит сильный, плотный туман. Какой же будет эффект от всех этих ударов?! Какими огневыми средствами взломать и подавить оборону боевиков в полосе действий бригады? Ответа я так ни от кого и не услышал.

С командирами штурмовых групп я детально отработал вопросы выхода подразделений на рубеж атаки, осталось согласовать все с командованием западного направления.

Генерал Малофеев сообщил, что для 21-й бригады перед стадионом уже захвачен ротой разведки 276-го мотострелкового полка небольшой плацдарм для броска на стадион. Также, по его словам, на направлении действий бригады встанут на прямую наводку батарея 122-мм самоходных гаубиц 2С1 “Гвоздика”, танковая рота 276 мсп и будет развернут взвод реактивной артиллерии БМ-21 “Град”. Вот и все огневое обеспечение.

Вместе с тем ни танки, ни самоходную артиллерию штаб группировки вводить в город за штурмовыми отрядами не планировал. Дело в том, что для их охраны (а это самые притягательные для бандитов цели) требовалось столько же сил, сколько было сосредоточено в штурмовом отряде. С началом движения подразделений вперед позиции САУ и танков безнадежно удалялись, и эффективность их огня сводилась к минимуму.

Кроме этого к нам оперативным штабом группировки особого района была направлена группа инженерной разведки, разминирования и подрывных работ от 109-й инженерно-саперной бригады Минобороны. В ее состав вошли 2 единицы установки разминирования УР-77 с комплектом инженерных боеприпасов; инженерная машина разграждения, один мостоукладчик МТУ-20 и экскаватор. Однако порядок использования этой группы еще не рассматривался.

Завершая постановку задачи, Малофеев также сказал, что завтра на этом месте будет уточнять задачи генерал Булгаков”.

Сложность состояла и в том, что подразделения бригады располагались в пункте временной дислокации под Алхан-Юртом, куда они переместились для отдыха и перегруппировки после участия в первом этапе спецоперации. От ПВД до района сосредоточения на высоте 283,3 было 14–15 километров. Командир бригады, уже имея печальный опыт аврального выдвижения на рубеж предстоящих действий, резонно опасался, что может повториться ситуация, когда время “Ч” будет обозначено внезапно и войска из неподготовленного района вынуждены будут втянуться в боевые действия, а их обеспечение придётся налаживать опять с опозданием и неимоверными трудностями.

Была и другая, объективная, но судя по всему, недооцененная штабом группировки особого района проблема. О ней мы уже упомянули в книге раньше, рассказывая о противостоянии 22-й бригады у консервного завода. Она же — эта проблема — в полный рост встала, например, перед командиром софринской бригады за несколько дней до начала второго этапа спецоперации. Она же не оставляла его и в течение всего времени, что длился штурм чеченской столицы. Речь идет об увольнении в запас солдат и сержантов, выслуживших с учетом льготного исчисления положенные по закону сроки. Нарезая воинским частям задачи по предстоящему штурму, оперативный штаб группировки особого района педантично предусматривал в своих боевых распоряжениях всевозможные аспекты предстоящих боевых действий — полосы наступления, порядок захвата объектов, время и объемы огневых ударов, однако вопросы естественной убыли личного состава штурмовых отрядов — не только по гибели или по ранению, но прежде всего по увольнению в запас — практически не брал в расчет, оставляя решение этого острейшего в тех условиях для всех частей группировки — и армейских, и внутренних войск — вопроса на совести самих командиров полков и бригад.

Не будет преувеличением сказать, что длительность штурма чеченской столицы (кому-то казавшаяся тогда, да и кажущаяся сейчас неоправданной) во многом обусловлена именно этим, казалось бы, не связанным напрямую с боевыми действиями фактором.

Насколько острым был этот вопрос, свидетельствует красноречивый факт: в той же софринской бриагде, которая двумя штурмовыми отрядами должна была рассечь сверхукрепленный Заводской район Грозного, в январе-феврале подлежали увольнению в запас 492 военнослужащих (более 50 процентов личного состава бригады, выполняющего в то время боевые задачи). При этом с 26 декабря по 17 января в бригаде ранения получили более 120 человек. Восполнение имеющегося и предстоящего некомплекта — вот головная боль, которая мучила комбрига в период краткой передышки между двумя этапами спецоперации в Грозном. В авральном порядке штаб Московского округа внутренних войск, в который структурно входила 21-я бригада, пытался решить эту проблему, собирая по всем воинским частям округа личный состав для прикомандирования на время выполнения задач к воюющим в Грозном софринцам. Таким вот образом осуществлялось восполнение некомплекта в людях. Стремительно разворачивающиеся события почти не оставляли времени на полноценное боевое слаживание прибывшего пополнения. Практические навыки ведения боевых действий они получали уже на передовой. Но перед командирами всех степеней по-прежнему стояла установка беречь личный состав…

При этом нельзя не отметить тот факт, что боевики в запас не увольнялись, скрупулезно знали город, обладали боевым опытом и уже ясным представлением о том, кому они противостоят на том или другом участке Грозного. Захваченные в ходе штурма объекты — жилые дома, административные здания, заводские постройки — становились зримым свидетельством того, насколько грамотно была организована оборона у боевиков. Кроме инженерного оборудования узлов обороны (устроенные в стенах бойницы, пробитые через стены квартир ходы, подведенные к домам во дворах траншеи, позволявшие скрытно занимать и покидать позиции) боевики создавали зону сплошного огневого поражения на своем рубеже обороны. Наши солдаты и офицеры уже не удивлялись карточкам огня, обнаруженным на покинутых боевиками позициях. Вся местность была ими тщательно пристреляна, при этом бандиты умело пользовались хорошим знанием города, безошибочно определяя места наиболее вероятного движения наступающих войск. Как с горечью говорили многие офицеры штурмовых подразделений, “у боевиков в бою пристрелочных выстрелов нет — все прицельные”. Нашим же войскам, двигаясь вперед, приходилось потратить немало усилий, прежде чем верно скорректировать огонь стрелкового оружия и гранатометов. Нередко такая корректировка запаздывала — боевики после первого огневого контакта стремительно меняли свои позиции и наносили удар с другого направления. Такая подвижная, мерцающая оборона до поры до времени сохраняла свою эффективность. Уже позже, спустя несколько дней после начала наступления, штурмовые отряды приспособились к тактике боевиков, нашли слабые стороны в их системе обороны, что не замедлило сказаться на темпах продвижения вперед.

Авторам в процессе сбора материала для книги пришлось общаться со многими участниками тех событий, мы беседовали с командирами частей, подразделений, рядовыми бойцами, участвовавшими в штурме. На вопрос о проблемах, с которыми они столкнулись при действиях в Грозном, практически все из них в числе первых называли именно эту — острую нехватку подготовленного личного состава, вызванную в том числе и заменой уже имеющих боевой опыт солдат и сержантов. Создалась парадоксальная ситуация. Реалии разворачивающихся в Чечне событий не оставляли никаких иллюзий по поводу характера вооруженного противостояния, в котором с российской стороны принимали участие армия, внутренние войска, другие силовые структуры. Это были полномасштабные боевые действия, или, как принято говорить на языке специалистов, локальный вооруженный конфликт на своей территории. Однако в ходе него продолжали действовать законы мирного времени, вступая в явное противоречие со складывающейся обстановкой. То есть подготовленная в военном отношении кампания, оказалась в ряде вопросов уязвима с точки зрения правовой составляющей. Вот и получалось, что командир, не уволивший солдата в установленный законом срок в запас (прямо из боевых порядков), фактически совершал правонарушение. Каким образом он должен был в дальнейшем выполнять задачу, а главное, какими наличными силами — никакой закон ответа не давал. Коллизию разрешали те самые неформальные, если хотите, неуставные (в хорошем смысле слова) взаимоотношения, которые в условиях каждодневного тяжелого ратного труда, риска и опасности быть убитым или раненым сложились между начальником и подчиненным. И солдатам, выслужившим все положенные сроки, уже не приказывали — их просили остаться на позиции, на занятом рубеже, только чтобы не ухудшить ситуацию, не подставить своего боевого товарища, который еще не врос в обстановку, не набрался боевого опыта, не сорвать выполнение боевой задачи. Просили потерпеть еще сутки-другие-третьи. До замены… До победы… Они слушали, терпели, воевали. Верили командирам, а те верили в своих солдат.

Другим немаловажным аспектом, создающим трудности при выполнении поставленных задач, являлось неудовлетворительное состояние автомобильной и бронетехники. Интенсивность ее использования не давала возможности из-за крайней напряженности боевых действий провести нормальный плановый и капитальный ремонт, что снижало боеспособность воинских частей. Кто-то из журналистов в конце декабря в одной из корреспонденций упомянул, что в ходе яростных боев софринская бригада не только понесла потери в личном составе, но у нее боевики чуть ли не выбили всю технику. Потери, конечно, были, о них мы рассказали в первой части книги. А вот насчет выбитой техники — тут важно правильно расставить акценты. Техники действительно много вышло из строя, но было подбито боевиками лишь три единицы — 2 БМП и 1 БТР, а также два танка из 93-го механизированного полка 100-й дивизии оперативного назначения. В большинстве своем она выходила из строя не от ударов бацдгрупп, а из-за элементарного износа. В бригаде, например, использовались БМП-1, переданные внутренним войскам в конце 1980-х — начале 1990-х годов из армейских воинских частей. Некоторые из них в свое время активно использовались при ведении боевых действий в Афганистане. Их ресурс был на пределе.

Прибывшая 12 января в бригаду комплексная группа офицеров управления Московского округа во главе с заместителем командующего по технике и вооружению генерал-майором Владимиром Войцеховским сразу подключилась к работе и оказала существенную помощь в организации работ по восстановлению автобронетанковой техники и истребованию необходимых двигателей и запасных частей к БМП, БТР и автомобилям и их ремонту. Все понимали, что от того, насколько качественно и быстро удастся вернуть в строй изношенную технику, будет зависеть и выполнение задач, и жизнь личного состава. Работа велась сверхнапряженная. В подготовительный период много машин было восстановлено.

Вместе с комплексной группой прибыли штатный начальник штаба бригады полковник Валерий Ходаков и несколько командиров взводов, заполнивших вакантные должности, а также офицеров управления бригады, заменивших своих коллег, у которых закончился срок служебной командировки.

16 января для софринцев прошло в интенсивной подготовке к предстоящим штурмовым действиям. В окрестностях Алхан-Юрта шли комплексные занятия штурмовых отрядов и поддерживающих их сил. Для усиления огневой мощи бригада получила ручные реактивные пехотные огнеметы РПО-А “Шмель”, реактивные противотанковые гранаты РПГ-18 “Муха” и даже термобалические гранаты к РПГ-7. Последних, кстати, на вооружении в бригаде никогда не было, и нужно было срочно обучать личный состав применять их в бою. Эти занятия также были проведены в одном из песчаных карьеров недалеко от ПВД.

В это же время на КП западного направления генерал-лейтенант Булгаков уточнял задачи командирам воинских частей. С учетом возможных неблагоприятных погодных условий (если утром пойдет снег или ляжет сильный туман) он разрешил командующему направлением самостоятельно принимать решение по началу огневой подготовки и переходу в атаку. Перед началом действий командующий спланировал огневой налет в полосе 21-й бригады, который затем должен был повториться в полосе 674-го полка оперативного назначения.

Недобрый сигнал о том, что на этом направлении войскам предстоит столкнуться с мощной обороной и хорошо подготовленными бандгруппами, вступив с ними в тяжелые бои, прозвучал около часа дня. В самый разгар обсуждения предстоящих действий КП западной группировки был обстрелян со стороны стадиона из установки ЗУ-23, закрепленной на ГАЗ-66. Первая очередь прошла выше КП, и никто на нее не успел даже среагировать — настолько неожиданным оказался этот огневой налет. Вторая очередь зенитных снарядов прошла по брустверу и по позициям стоявших неподалеку САУ. Несколько человек сразу получили ранения, один из артиллеристов был тяжело ранен в живот. Пока отдавались целеуказания дежурному танку на подавление огневой точки противника, ГАЗ взревел мотором и стремительно ушел в глубь кварталов Заводского района. Штурм еще не начался, а в западной группировке уже появились первые потери. Обстрел показал, что боевики внимательно следят за движением и сосредоточением войск, а главное — готовы дать бой готовящимся к операции подразделениям.

Получившая задачу действовать со стороны Ханкалы в направлении площади Минутка восточная группировка, как мы уже упомянули, состояла из двух штурмовых отрядов Министерства обороны в составе батальонов 506-го мотострелкового полка, из батальона 33-й бригады оперативного назначения внутренних войск, подразделений ОМОНа и СОБРа. Перед началом штурма воинские части и подразделения провели перегруппировку в окрестностях грозненского пригорода — Ханкалы. Именно сюда были передислоцированы батальоны 33-й бригады, на первом этапе спецоперации действовавшие севернее — в районе Старой Сунжи и на окраине 3-го и 4-го микрорайонов чеченской столицы. Свои позиции на том рубеже петербуржцы передали воинским частям Минобороны и представителям чеченского ополчения.

На северном направлении пока изменений в составе действовавшей там группировки не было. Батальоны 22-й бригады оперативного назначения при поддержке воинских частей Российской армии, подразделений ОМОН готовились штурмовать комплекс консервного и молочного заводов. Однако уже было известно, что на усиление к северянам идет 8-я нальчикская бригада оперативного назначения внутренних войск.

Около полуночи всем воинским частям и поддерживающим их подразделениям особого района г. Грозный поступило боевое распоряжение, в котором ставилась задача 17 января в 8.00 начать штурмовые действия на указанных направлениях.

Гранатомет РПГ-7 — незаменимое оружие в бою

Начало. Бои на всех направлениях

Движение войск группировки особого района г. Грозный началось ранним утром 17 января 2000 года.

Несмотря на проведенную подготовку, перегруппировку, даже с учетом измененной тактики продвижения, войска все же не смогли в первый день наступления добиться явного, ощутимого преимущества ни на одном из направлений. Снова, как и две недели назад, штурмовые отряды встретили мощное сопротивление по всему фронту. Это свидетельствовало о том, что боевики даже спустя почти месяц боев сумели сохранить и четкую организацию, и достаточные боевые возможности. В то же время какого-то существенного изменения сил и средств, составлявших группировку особого района г. Грозный за время, предшествовавшее началу второго этапа операции по освобождению города, не произошло. И оперативный штаб, и лично генерал-лейтенант Булгаков могли, за небольшим исключением, рассчитывать только на те же самые силы, что имелись в группировке до Нового года. Резервов не было. Добиться успеха можно было только за счет новой тактики — движения штурмовыми отрядами, нестандартных командирских решений, более эффективного огневого поражения оборонительных порядков бандгрупп, неослабевающего давления на их позиции и как следствие — физической и моральной усталости боевиков, снижения их боевых возможностей за счет понесенных потерь, а также за счет дефицита боеприпасов, который к концу января бандиты стали испытывать весьма ощутимее. Хотя даже в такой ситуации, когда Грозный был блокирован российскими войсками, а в самом городе шли интенсивные бои, бандформирования находили бреши в блокадном кольце и проникали в город, подвозя боеприпасы и свежее пополнение, а также выходя из города мелкими группами. Нередко для этого использовались многочисленные подземные коммуникации и коммуникации гражданской обороны, доскональное знание которых не раз выручало бандитов в самых отчаянных моментах…

Восток

На восточном направлении, несмотря на ожесточенное сопротивление бандформирований, двум штурмовым отрядам (№ 4 и № 5), состоящим из батальонов 506-го мотострелкового полка Российской армии, поддерживаемым с тыла подразделениями 1 — го мотострелкового полка гвардейской Таманской дивизии и 2-го батальона 33-й бригады оперативного назначения внутренних войск, к исходу первого дня удалось захватить важный в тактическом отношении школьный комплекс и три квартала жилых зданий частного сектора в Октябрьском районе Грозного.

2-й батальон 33-й бригады оперативного назначения, действовавший во втором эшелоне, выставил взводный опорный пункт на окраине города у железнодорожного моста через канал. 1 — й и 3-й батальоны бригады пока к спецоперации не привлекались и занимались подготовкой к предстоящим боевым действиям в окрестностях Ханкалы. К 19 января они сосредоточились в железнодорожном депо на восточной окраине Грозного. Вскоре они активно включатся в штурмовые действия на этом направлении.

Аркадий Бабченко в те дни проходил службу в звании старшины по контракту в 1 — м мотострелковом полку гвардейской Таманской дивизии Московского военного округа. Сегодня он известный журналист, один из создателей альманаха военной прозы “Art of War” (“Искусство войны”). Бабченко в мельчайших деталях помнит, как начинался день 17 января 2000 года^[45]:

“Штурм начался ранним утром. Точнее, даже не утром, а ночью, когда мы снялись с наших позиций в Ханкале и передвинулись в район частного сектора, в депо, где в ожидании времени “Ч” разместились в здании станционной дирекции и в разбитых железнодорожных составах, с которых шустрая пехота тут же посбивала таблички “Грозный — Москва” и налепила их на борта своих БТРов.

Мы сидим в подвале дирекции, греемся около костра и потрошим свои сухпаи. Нам немного страшно, мы нервничаем, ощущаем себя подвешенными в невесомости, временными…

Просыпаюсь от давящего на уши гула. Воздух трясется, как желе в тарелке, земля дрожит, дрожат стены, пол, все. Солдаты стоят, прижавшись к стенам, одним глазом выглядывая в окна. Спросонья не понимаю, в чем дело, вскакиваю, хватаю автомат: “Что, “чехи”? Обстрел?” Кто-то из парней оборачивается, что-то говорит. Говорит громко, я вижу, как напрягается его горло, выталкивая слова, но сплошной рев ватой сковывает звуки, и я ничего не слышу, лишь читаю по губам: “Началось”.

Началось… Оставаться в сумеречном подвале больше не могу, надо что-то делать, куда-то идти, лишь бы не сидеть на месте.

Выхожу на крыльцо. Здесь рев еще громче, так громко, что больно ушам, невозможно слушать. Пехота жмется по стенам, прячется за БТРы. У всех на головах каски. Около угла дирекции стоит начальство — комбат, кто-то из штаба полка, еще люди. Все привстают на мысках, вытягиваются, смотрят за угол, туда, где Грозный, где разрывы. Мне становится интересно, тоже хочу пойти посмотреть, что происходит — чего все прячутся-то, чего каски напялили? Спускаюсь по ступенькам, иду к противоположному от начальства углу. Успеваю сделать с десяток шагов, как вдруг прямо под ноги шлепается здоровенный, с кулак величиной, осколок, шипит в луже, парит, остывая, переливается на солнце острыми даже на глаз зазубренными краями с синей окалиной. Сразу за ним по всему двору россыпью, как пшено, сыплются сотни мелких осколочков, подпрыгивают по замерзшей глине. Прикрываю голову руками, бегу обратно в здание дирекции, Спотыкаюсь о порог, влетаю внутрь, Встаю, отряхиваюсь. Выходить на улицу уже нет никакого желания, и я иду вдоль подвала, туда, где в стене светлеет пролом.

Около пролома тоже толпа, половина внутри здания, половина снаружи, Слышны возгласы: “Во-во, смотри, долбят! Блин, точно как. Откуда у них “зушки”? Во, смотри, опять!” Осторожно выглядываю на улицу. Все стоят, задрав головы, смотрят в небо. Вижу знакомого взводного, подхожу к нему, спрашиваю, в чем дело. Тот показывает рукой в небо, орет сквозь грохот, что “чехи” лупят из зенитных установок по “сушкам”, бомбящим город. И впрямь, около маленького самолетика, кувыркающегося в прозрачном небе, разбухают кучерявые облачка разрывов, сначала чуть выше и правее самолета, потом все ближе, ближе. Самолет срывается в пике, уходит из-под обстрела, опять возвращается, отрабатывает по району НУРСами и улетает окончательно.

Все резко приседаем. Не успеваю понять, почему я оказался на земле, как в воздухе коротко шелестит крупный калибр, взрыв, и с неба снова сыплется металл, стучит по броне, по стенам, по каскам. Рядом со мной оказывается Одегов, гранатометчик. Одегов стоит радостный, веселится, протягивает на ладони осколок величиной с большой палец: “Во, смотри, в спину зарядило!”. “Ранило?” — спрашиваю. “Нет, в бронике застрял”. — Одегов поворачивается спиной: в бронежилете, напротив седьмого позвонка, дырка.

Над головой шелестит очередной залп, снаряды шуршат над нами, уходят в город. Смотрю в ту сторону. Города не видно, прямо перед нами дорога, её высокая насыпь загораживает обзор. Поднимаюсь на второй этаж дирекции, захожу в штаб и натыкаюсь на комбата в окружении командиров рот. Что-то обсуждают над картой.

В городе творится что-то невообразимое. Города нет, видны лишь дорога и первая линия домов частного сектора, а дальше — разрывы, дым, грохот, ад. Пушкари бьют впритык, снаряды ложатся сразу за дорогой, метрах в ста от наших позиций, осколки веером летят к нам. В воздухе крутятся балки потолочных перекрытий, крыши, стены, доски. Обстрел настолько силен, что различить отдельные разрывы невозможно, все слилось в сплошную мясорубку.

Такого обстрела я еще не видал. Какие уж тут снайперы, там небось вообще ничего не осталось, сплошная пустыня.

Из штаба ротный “восьмерки” зовет Юрку, потом меня. Я выхожу, он говорит мне взять рацию и идти с ним радистом. Смотрю на начштаба — я его персональный радист, должен быть с ним. Тот кивает — иди, мол, я уж как-нибудь без тебя. Беру рацию, натягиваю её на плечи. В этот момент зампотех, сидящий около заложенного кирпичом окна, оборачивается и говорит, что пошел пятьсот шестой. Пятьсот шестой полк идет первым эшелоном, мы — вторым. За нами вэвэшники, проводят окончательную зачистку. Все подходим к зампотеху, смотрим в бойницу.

Ожидаю увидеть что-то эпохальное, тысячи солдат, как в кино, бегущих с яростными лицами: “За Сталина! За Родину!”, но на деле все просто, буднично. На насыпи одинокой цепочкой лежит пехотный батальон пятьсот шестого полка. Пехоты совсем уж немного, не больше сотни, она лежит, растянувшись по всей длине насыпи, ожидая переноса обстрела вглубь города, чтобы подняться и пойти туда, за разрывами. Обстрел переносят, солдаты поднимаются и, как при замедленной съемке, перебежками бегут через насыпь, пересекают дорогу и один за одним исчезают по ту сторону. Бегут тяжело, приземисто, каждый тащит на себе по два пуда груза — патроны, гранаты, АГСы, станины, ленты, пулеметы, “Мухи”, “Шмели”. “Ура” никто не кричит, бегут обыденно, устало, молча, с равнодушием притерпевшегося к смерти солдата, привычно отрывая свое тело от земли, бросая его в летящий металл, уже зная, что не все будут живы, и все же поднимаясь в атаку.

Огневая подготовка атаки. РСЗО БМ-21 “Град” в работе

Я смотрю, как маленькие беззащитные фигурки поднимаются и бегут туда, за насыпь, где их будут убивать, рвать, калечить, и мне вдруг становится страшно.

Через двадцать минут — первый “двухсотый”. Его, завернутого в плащ-палатку, вывозит наш МТЛБ. Он появляется под мостом, проходит в пролом в заборе и останавливается у нас во дворе. Еще через двадцать минут около МТЛБ уже с десяток раненых, свежие бинты не вяжутся с черными осунувшимися лицами, безумными глазами. Раненые нервно курят, поддерживая друг друга, садятся в “мотолыгу”. “Мотолыга” разворачивается, уходит в госпиталь. Убитый трясется на броне, его ступни колышутся в такт движениям машины…

Еще через двадцать минут “пятьсот шестой” возвращается. Там, за дорогой, огонь “чехов” слишком плотный, артиллерия не сделала своего дела, пехота не может взять дома, и их командир отводит роты назад. Маленькие фигурки снова перебегают дорогу, снова залегают вдоль насыпи. Снова работает артиллерия. Мы снова ждем.

..Двенадцать. Обстрел во второй раз переносится вглубь, во второй раз пехота поднимается в атаку, второй раз исчезает за насыпью. Теперь вроде успешно. Бегу в восьмую роту, которая кучкуется взводами около забора, покуривает в ожидании, нахожу ротного. Тот в очередной раз повторяет командирам взводов задачу. Те понятливо кивают. В этот самый момент звучит приказ по рации — выдвигаемся.

Мы идем со вторым взводом. Держимся всемером — ротный, Юрка, я, пулеметчик Михалыч, Аркаша-снайпер, Денич и Пашка. Взвод собирается у пролома в заборе, готовый хлынуть туда по приказу.

…Пошли!”

Продвижение штурмовых отрядов на этом направлении не было легким. К слову сказать, здесь, в районе восточной и юго-восточной окраин чеченской столицы, 506-й полк действовал с самого начала операции — с 26 декабря, блокируя выход из города. Перейдя 17 января к штурмовым действиям, он двигался поначалу так же тяжело, как и на других направлениях. Его батальоны ежедневно несли значительные потери. Это объяснялось и ожесточенным сопротивлением боевиков, и не очень выгодным “рисунком” городской застройки. Условия местности были здесь таковы, что действовать приходилось на достаточно узком участке — вдоль магистральных улиц, выходивших на площадь Минутку. Полоса наступления штурмовых отрядов справа была ограничена железнодорожным полотном с насыпью (условно отделяющим Октябрьский район от Ленинского), слева — улицей Ханкальской. Фронт полка полностью простреливался боевиками. Глубины боевого порядка, как такового, почти не было. И тем не менее действующие, как пробивной кулак, подразделения 506-го полка брали намеченные рубежи.

33-я бригада внутренних войск, переброшенная из района Старой Сунжи сюда, получила задачу обеспечивать правый фланг штурмового отряда полка. Потом батальон внутренних войск был переведен на левый фланг. Действуя за штурмовыми отрядами, 33-я бригада выставляла по всему периметру района блокпосты и опорные пункты. Это было очень важно, потому что проникнуть в район боевики уже не могли, что явилось ддя них неприятным открытием. Ведь по опыту первой чеченской кампании именно стремительно проникавшие в тылы войск небольшие банды, кочующие по всему городу боевики, наносящие удары в самых неожиданных местах, подрывали общую систему обороны, заставляли войска разбиваться на мелкие группировки, отдельные опорные пункты, которые по нескольку дней вели бои в полном окружении. На этот раз тактика была другой — тылы и фланги наступающих штурмовых отрядов были надежно прикрыты. Боевики уничтожались и выдавливались из захваченных районов, которые после блокирования тут же подвергались зачистке подразделениями ОМОН и СОБР Слаженные действия подразделений Минобороны, составлявших штурмовой кулак, подразделений внутренних войск и милиции позволили с первых же дней на восточном направлении захватить инициативу.

Евгений Кукарин, в 2000 г. командующий группировкой войск особого района г. Грозный на восточном направлении:

“Часа за два до заката мы полностью останавливали боевые действия, закреплялись, чтобы каждый почувствовал локоть друг друга. И так получалось, что на нашем направлении мы держали практически сплошной фронт. Надо отдать должное подразделениям ОМОН, СОБР В то время как войска занимали рубежи, они сразу же проводили так называемое “заполнение” района. Не было ни одного случая отказа в выполнении поставленной задачи с их стороны. И омоновцы, и собровцы быстро проводили зачистку района и после этого не уходили, а оставались в занятом квартале на ночь. Всех задержанных тут же сдавали сотрудникам Министерства юстиции — с нами ведь работали и отряды ГУИН. Они выполняли и свою непосредственную работу — сопровождали задержанных в фильтрационные пункты для выяснения их причастности к бандформированиям, а кроме того, здорово работали гуиновские снайперы, их подготовка была на высшем уровне.

Таким образом, в результате всего комплекса мероприятий район оказывался полностью занятым, и на занятую нами территорию уже никто из бандитов не мог просто так просочиться, пройти незамеченным. Если только по отдельным ходам своим подземным — и то редко. Но и в этом не было большого смысла, потому что район был полностью заполнен федеральными подразделениями. Не то что раньше — три блока поставили, а остальная территория — не наша.

А с утра мы снова начинали расширяться, брали один, два, три квартала. Опять закреплялись. За счет такой последовательности достигли динамики”.

Конечно, столь слаженные действия не могли возникнуть на пустом месте. Здесь сказалось множество факторов: и общее грамотное руководство, выражающееся в четкой постановке задач наступающим подразделениям, и устойчивая связь между всеми участвующими в штурме подразделениями. Даже этот избитый и мучительный вопрос все же был разрешен. А кроме того, и элементарные человеческие взаимоотношения, установившиеся между командирами частей Минобороны, внутренних войск, подразделений милиции. Что называется, процесс “присматривания” друг к другу протекал очень быстро. И в дальнейшем разногласий в действиях почти не было. Все работали в одной упряжке и прекрасно понимали друг друга. Это явилось мощнейшим фактором уверенности в действиях.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Независимая газета ”. 19 января 2000 года

“Вторник начался с сообщений о том, что операция по освобождению Грозного от боевиков вступила в решающую стадию. Федеральные войска с двух сторон пробились к центру чеченской столицы, в разных районах города шли ожесточенные бои…

…Продвигаясь к площади Минутка, подразделения федеральной группировки взяли под контроль поселок Пригородный, 15-й военный городок и больницу. Военные, избегая слова "штурм", отвели на так называемую решающую стадию 3–4 дня. Командующий восточной группировкой федеральных сил Геннадий Трошев, говоря о событиях в Грозном, заявил об изменении тактики ведения операции в городе.

<…>

На самом же деле вчерашний день вряд ли стал переломным в продолжающейся уже много недель осаде Грозного. Можно даже сказать, что "решающая стадия" началась с первыми ожесточенными боями на окраинах города. Просто военные целенаправленно, шаг за шагом, в течение всего последнего времени пытались овладеть территорией столицы, а какая-либо "завершающая фаза" рано или поздно должна была наступить. А в том, что военное командование, несмотря на многие предостережения, ни за что бы не отказалось от планов штурма, сомневаться можно было только в начале операции.

Итак, в самое ближайшее время любой ценой над Грозным будет вывешен российский флаг. В действительности в городе не осталось ни одного более или менее приличного здания, которое могло бы быть украшено триколором. Единственным разумным аргументом в пользу овладения Грозным могло бы стать освобождение мирных жителей от гнета бандитов. Но и этот довод неубедителен, поскольку, как бы грамотно ни воевали федеральные силы, при ожесточении боевых действий существует опасность того, что "освобождать" уже будет почти некого. Сейчас же в городе еще остается немало мирных жителей, что следует хотя бы из официальных данных МЧС, согласно которым за время контртеррористической операции по гуманитарным коридорам из Грозного вышли 7768 жителей.

<…>

Но в стремлении военных овладеть руинами есть неумолимая логика войны. Армия, пустившаяся в боевые действия, не может не выполнять своих непосредственных функций — огневого подавления противника и продвижения вперед”.

Говоря о взаимодействии в ходе специальной операции, для полноты картины обозначим вкратце особенности боевого применения в Грозном подразделений Министерства юстиции и Министерства внутренних дел России. Итак.

Подразделения Министерства юстиции России^[46]

Для обеспечения действий подразделений Министерства обороны России в распоряжение руководителя оперативного штаба группировки войск особого района г. Грозный были выделены специальные подразделения ГУИН Минюста общей численностью около 400 человек. Среди задач, решаемых этими подразделениями, первоочередными являлись несение службы на блокпостах и их инженерное оборудование; осуществление войсковой и инженерной разведки; участие снайперских групп в уничтожении бандформирований в полосе действий подразделенийфедеральных сил. Кроме этого подразделения Министерства юстиции мобильными группами совместно с комендатурой и ВАИ Ханкалинского гарнизона осуществляли задержание лиц, нарушавших паспортный режим, а совместно с подразделениями МВД, внутренних войск проводили зачистку освобожденных районов. Также они занимались конвоированием задержанных в изолятор временного содержания н.п. Чернокозово и во временный отдел внутренних дел н.п. Урус-Мартан.

В ходе выполнения служебно-боевых задач совместно с внутренними войсками и подразделениями МВД России сотрудники Министерства юстиции обеспечивали пропускной режим, контролируя проход граждан, боевой и специальной техники.

Выполняя задачи в составе федеральных сил, наиболее значительных результатов достигли снайперские группы подразделений Министерства юстиции в 1, 255, 276 и 506-м мотострелковых полках, 21-й бригаде оперативного назначения внутренних войск и в 205-й мотострелковой бригаде.

Всего личным составом оперативного штаба и отрядами специального назначения было задержано более 1000 человек, отконвоировано 3500 задержанных лиц, причастных к бандформированиям, в том числе после проведения зачисток из районов боевых действий препровождено 394 человека.

Совместно с ФСБ, МВД и военной разведкой сотрудниками оперативной службы осуществлялась проверка лиц, причастных к бандформированиям, выявлялись скопление боевиков, местонахождение штабов, боевой и другой техники в Грозном. Полученная информация способствовала успешному проведению войсковых операций.

Подразделения МВД России^[47]

Для проведения специальной операции в Грозном были привлечены два мобильных отряда: сводный оперативный отряд “Западный”, в состав которого вошли более 500 бойцов ОМОН и около 350 сотрудников СОБР, а также сводный оперативный отряд “Восточный”, в состав которого вошли около 750 бойцов ОМОН и почти 60 сотрудников СОБР.

Основной задачей сводных оперативных отрядов являлось проведение оперативно-профилактических мероприятий на освобожденной военнослужащими Вооруженных сил и внутренних войск МВД России территории города вокруг выставленных блокпостов. Главной целью мероприятий являлось выявление лиц, участвующих в незаконных вооруженных формированиях, изъятие оружия, определение участков, подлежащих разминированию, уничтожение мелких групп боевиков, просочившихся в тыл штурмовых отрядов.

Непосредственной зачисткой освобожденной территории и выполнением милицейских функций ОМОН и СОБР начали заниматься только с 8 февраля 2000 г. Вопросы установления паспортного режима возлагались на временные отделы внутренних дел (ВОВД), прибывающие в Грозный в соответствии с директивой командующего ОГВ (с).

В процессе проведения операции особыми условиями являлись отсутствие четкой юридической базы в отношении задержания лиц, обоснованно подозреваемых в причастности к бандформированиям и террористической деятельности, и недостаточное количество оперативно-следственных групп, способных своевременно документировать их преступные действия.

Михаил Паньков, в 1999–2000 гг. командующий группировкой внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона РФ:

“Организация взаимодействия и управления — вот сложнейший вопрос, который тогда очень нас волновал. Потому что одно подразделение может выйти на какой-то рубеж вперед, а другое — не успеет. Стыковки нет, фланги открыты, тыл не прикрыт — этим быстро пользовались бандиты, нанося ощутимые удары войскам именно в таких случаях. Боевики вообще не прекращали попыток найти бреши и проходы на стыках наших частей и подразделений.

Как всегда, самой острой проблемой стало обеспечение подразделений средствами связи. А конкретнее — однотипными средствами связи. Ведь, например, внутренние войска и милицейские подразделения, участвующие в штурме, в принципе имели одинаковые радиостанции. А вот части Минобороны использовали свои штатные средства связи, не совпадающие с нашими. Пришлось выходить из положения — менялись с армейцами частью радиостанций, чтобы слышать друг друга и действовать сообща”.

Вопрос взаимодействия на войне — один из главных. Потому что за каждым несогласованным действием стоит солдатская жизнь. И именно жизненную важность этого вопроса понимаешь тогда, когда в результате несогласованности гибнут люди, когда с таким трудом завоеванные позиции приходится отдавать обратно. В ходе штурма Грозного такие моменты были. Нельзя сказать, что они кардинальным образом меняли ситуацию, однако приводили к тому, что темп наступления снижался из-за необходимости устранения таких вот трагических моментов. Это отнимало время, силы, нередко и жизнь военнослужащих.

Даже на таком успешном участке штурма, каким был восточный, нечеткое взаимодействие между 506-м мотострелковым полком Российской армии и батальоном 33-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск чуть было не привело к трагедии. Хорошо, что выводы были сделаны командирами незамедлительные, и в дальнейшем подобного практически не происходило.

А в том эпизоде попавшая в окружение группа 33-й бригады во главе с командиром 2-го батальона подполковником Александром Масоном была спасена во многом благодаря виртуозному мастерству минометчиков. Командовал батареей капитан Рустам Арифуллин. Его подчиненные вели огонь, как отмечали многие старшие начальники, перекрывая все нормативы. Настолько слаженно работали. Вместе с тем в хозяйстве Арифуллина тоже были свои сложности, которые необходимо было преодолевать как можно быстрее. Для пользы дела. Дело в том, что в батарее 33-й бригады личный состав должен был уволиться в запас еще до Нового года.

Подразделения ОМОН и СОБР принимали самое активное участие в спецоперации в Грозном

Евгений Кукарин:

“Очень успешно действовала на нашем направлении минометная батарея 33-й бригады внутренних войск. Все расчеты были подготовлены на высоком уровне и выполняли задачи в интересах не только подразделений внутренних войск, но армейцев. Причем большинство минометных расчетов состояло из старослужащих солдат и сержантов. Постоянная боевая практика оттачивала и без того неплохие навыки ведения огня. Эту батарею отмечали все — от комбата до командующего группировкой внутренних войск генерала М.Панькова и самого генерала В. Булгакова. Минометчики и впрямь работали ювелирно.

Но возникла проблема с увольнением в запас. Уволить во время самых интенсивных боев наиболее подготовленных специалистов значило попросту прекратить эффективное боевое существование всей батареи. Пока пристреляются да научатся молодые солдаты! Но благодаря командиру бригады полковнику Павлу Дашкову и офицерам эту проблему удалось решить. Они просто поговорили с ребятами откровенно, по-мужски, объяснив, что батарея в настоящий момент — основная огневая мощь. Практически все остались, поняв просьбу отцов-командиров. “Дембеля” почувствовали главное: от их работы зависит, будут ли живы их товарищи или нет. Ведь пехоте без артиллерии очень тяжело. Произойди смена — и неизвестно, как бы стала развиваться обстановка на восточном направлении. А так все были полностью уверены в возможностях своей артиллерии. За счет ее работы штурмовые группы несли наименьшие потери, потому что точность поражения, открытия огня была максимальной. Случалось, что подразделения Министерства обороны, наступающие на том же участке, просили предоставить в их распоряжение минометный взвод 33-й бригады, чтобы он поработал в “армейских” интересах. И это несмотря на то, что в армейском полку есть свои два дивизиона в каждом батальоне. Но дело-то делали одно. Поэтому, случалось, приходилось минометчикам Арифуллина работать на “старшего брата”, как в шутку звали во внутренних войсках части Минобороны. В окопах между военными разногласий вообще не было. Все прекрасно понимали друг друга”.

Но возвратимся к драматическим событиям, связанным с выводом из окружения группы военнослужащих 33-й бригады внутренних войск. Вот как это было. В процессе наступления командование 506-го полка сообщило о том, что его штурмовые группы вышли на намеченный рубеж. Подразделениям 2-го батальона 33-й бригады внутренних войск поступила команда перейти на левый фланг армейского полка, для того чтобы закрепить захваченный район. Началось выставление блокпостов. Однако в реальности оказалось, что рубеж мотострелки захватить не успели, их информация была преждевременной. Район на самом деле находился под полным контролем боевиков. Именно в их засаду попала рота 33-й бригады с командиром 2-го батальона подполковником Александром Масоном. В первые же часы боя трое военнослужащих погибли, четверо получили ранения. Погибшие остались лежать посредине улицы, все попытки забрать их пресекались кинжальным огнем боевиков. Рота закрепилась в одном из полуразрушенных зданий и вела бой в окружении. Однако день близился к вечеру, кончались боеприпасы. Положение становилось отчаянным, но деблокировать окруженных не удавалось. Несколько часов основные силы 33-й бригады вели бой по выводу попавшей в окружение роты.

Вот что об этом случае рассказывает Павел Дашков, командовавший в то время 33-й отдельной бригадой оперативного назначения внутренних войск МВД России:

“Мне Масон докладывает: товарищ командир, ничего не могу понять, впереди никого нет, справа идет бой, “духи” бьют со всех сторон, невозможно поднять головы.

Мы попробовали пробиться к Масону через железную дорогу на БТРе. Я взял для поддержки из резерва санкт-петербургский ОМОН. Только выдвинулись — сразу 2 выстрела из РПГ, хорошо, что мимо. Поняли, что этот вариант не пройдет: бандиты сожгут броню. И мы перебежками, а БТР на сумасшедшей скорости преодолели простреливаемое пространство и встали за кирпичным зданием — школой. Вокруг нас частный сектор.

Я сумел закрепиться позади Масона в здании школы, оборудовал здесь свой КП. Подошло подкрепление. Ко мне подтянулись около 50 человек. Начал ОМОН выдвигаться. Подошла моя разведгруппа. По нам снайперы лупят так, что головы не поднять.

Где-то в 15 часов я принял командование на себя. У нас получился взводный опорный пункт в окружении. Что творится вокруг — непонятно, стреляют со всех сторон. Где батальоны 506-го полка — тоже не ясно. Командир полка, находящийся рядом, связь с комбатами потерял.

Я принял решение силами группы разведки во главе с капитаном Сергеем Турченковым пробиться по частному сектору и забрать группу Масона, потому что у него закончились боеприпасы, он мне по радиостанции сообщил, что больше держаться не может. До темноты час оставался. Бандиты через дорогу кричали: русские, вам конец.

Я приказал отвлечь внимание боевиков на себя. Кроме этого нам необходимо было выяснить, где располагаются их огневые точки. Вывел БТР на линию огня как приминку — бандиты сразу но нему начали бить. Мы засекли, откуда они стреляют. И по моей команде обрушили на боевиков огонь из всего имеющегося оружия, в том число и БТР. В это же время Рустам Арифуллин нанес огневое поражение двумя минометными батареями по перекрестку улиц, на которые выходили дома с засевшими в них снайперами. Они от нас были на расстоянии в 100–150 метров. Одна батарея била дымовыми минами. Сработали ювелирно, Сначала он, правда, отказывался, мол, не могу, слишком близко к зданию школы, Но я приказал открыть огонь, потому что другого варианта вытащить группу Масона не было. 12 минометов долбанули хорошо, ослепили боевиков. Мы положили их на землю, они не могли головы поднять.

Сергей Турчанков в это время со своими разведчиками незаметно прошел по дворам и пробился к окруженной группе Масона.

Когда поступил доклад о том, что группа начала выходить из окружения, я снова вывел БТР из-за здания школы, чтобы он, вызвав огонь боевиков на себя, прикрыл отход. Как бандиты не подорвали БТР, до сих пор не пойму, ведь они раза четыре в него стреляли из гранатометов с расстояния 150–200 метров.

И вот первая группа вышла из окружения — 10 человек. Я их встречал и никогда не забуду глаза бойцов. Они уже попрощались с жизнью…

Боевики, когда поняли, что мы их обманули, весь огонь перенесли на БТР. И мы никак не можем вторую группу вытащить — бьют из всех углов.

И все же под прикрытием нашего огня Масон со второй группой сумел вырваться. Вышел весь перебинтованный, в крови. Ему прострелили щеку. Ребята так измучились, что на последних метрах уже бежать не могли — еле передвигали ноги.

Не забуду мальчишку из 5-й роты. Он пока был в окружении, получил ранения в грудь, в шею. Вышел вместе с Масоном. Его сразу бросился врач из ГУИН перевязывать. У парня кровь хлещет, а он твердит одно и то же: я ничего не чувствую, ничего не чувствую. Глаза безумные. Шок”.

ХРОНИКА БОЕВ:

17 января

33 оброн выставила взводный опорный пункт на железнодорожном мосту через канал в 1 километре западнее Ханкалы.

18 января

2-й батальон 33 оброн, действуя за штурмовыми отрядами 506-го мотострелкового полка, переместил взводный опорный пункт с железнодорожного моста в школьный комплекс, остальные подразделения сосредоточились в районе депо.

19-20 января

2-й батальон 33 оброн вел бой на прежнем рубеже. Минометная батарея на позициях поддерживает огнем действия штурмового отряда и 2-го батальона бригады.

Командир 33 оброн внутренних войск МВД России полковник Павел Дашков благодарит своих подчиненных за успешное выполнение боевой задачи. Осень 1999 года

21 января

2-й батальон 33 оброн выставил взводный опорный пункт на перекрестке улиц Гойгова Абдул гамида и Исаева Абдулрашида. Уничтожено 4 огневые точки, до 10 боевиков.

22 января

3- й батальон 33 оброн сосредоточился в школьном комплексе, сменив подразделения 2-го батальона и ОМОН. 2-й батальон 33 оброн выставил взводные опорные пункты на перекрестке улиц Кундухова Мусы и Гойгова Абдулгамида, перекрестке улиц Кундухова, Братьев Носовых, перекрестке улиц Исаева Абдулрашвда, братьев Носовых. В районе полевого пункта управления развернута минометная батарея. Уничтожено 4 снайпера, 2 пулеметных гнезда, до 10 боевиков…

Запад

На западном направлении штурм города начался с некоторой задержкой, вызванной неблагоприятными погодными условиями — стоял плотный туман. Офицеры вспоминают, что в 6.00 в центре города послышались разрывы. Но они были достаточно далеко от западной группировки войск. Артиллерия обрабатывала кварталы, прилегающие к площади Минутка. И только в 8.00 началось огневое поражение противника в полосе наступления софринской бригады — штурмовых отрядов № 2 и № 3.

Видимость составляла не более 20 метров. Рассвет в этот зимний день наступал медленно. Начинать движение в таких условиях, без поддержки штурмовых подразделений огнем прямой наводкой из танков и самоходных орудий было невозможно. И вести стрельбу из танков, пока не рассеется туман, — малоэффективно. Командующий западным направлением после некоторого колебания перенес начало стрельбы прямой наводкой на более позднее время. Судя по всему, и на других направлениях ситуация с видимостью была не лучше, и все командиры просили скорректировать начало активных действий.

В 8.30, когда огневой удар артиллерии был завершен, воспользовавшись паузой, командир софринской бригады отправил одну из штурмовых групп на плацдарм перед стадионом, занятый накануне разведротой 276 мсп. Спустившись в тумане с холма, группа прошла гаражи и доложила, что боевиков там нет, и пошла дальше. Командир 2-го батальона майор Дзекало тут же отправил на этот участок еще две группы из состава штурмового отряда № 3. Они без единого выстрела заняли гаражи.

Ушедшая вперед штурмовая группа вскоре встретилась с разведчиками 276 мсп и закрепилась в глиняных сараях. Впереди тянулись постройки частного сектора. Уже около 10 утра она вступила в бой с бандитами, засевшими в частных домах.

Вскоре на командный пункт софринской бригады прибыл командующий западным направлением генерал Малофеев. Обсудив с комбригом сложившуюся ситуацию, с учетом уже начавшегося боя на левом фланге, он принял решение стрельбу прямой наводкой начать в 11.00 часов. Впереди войск не было, целей не видно, но артиллеристы и танкисты направление стрельбы знали. К тому же из штаба группировки особого района уже стали поступать настойчивые указания об активизации действий, Булгаков требовал незамедлительно вводить в город штурмовые группы.

К этому времени вступившая в бой с боевиками штурмовая группа софринцев попала в сложную ситуацию. Бандиты начали обходить ее с фланга, стараясь отрезать ей пути отхода, Командир группы, выходя на связь, просил поддержки. Стало ясно, что без скорейшего ввода в бой остальных сил штурмового отряда группа может оказаться в окружении. Чтобы разрушить замысел бандитов, командир 3-го штурмового отряда майор Дзекало развернул взвод АГС-17, который своим огнем отгонял боевиков от бьющейся пока в одиночку группы.

В 11.30 внезапно в низине начал рассеиваться туман, появились крыши многоэтажных зданий. САУ и танкам открылись цели стрельбы.

Вспоминает Геннадий Фоменко, в 1999–2000 гг командир 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск МВД России:

“Я доложил Малофееву, что через 20–30 минут стрельбы прямой наводкой начинаю штурм всеми силами. В это время Малофееву поступила информация, что на КП западного направления подлетает генерал Булгаков. Было понятно, что он летит, так сказать, “взбодрить” всю нашу группировку, тем более что до этого оперативный штаб особого района по радио уже высказывал крайнее недовольство промедлением с началом активных действий. Малофеев заволновался, попросил меня поскорее начинать и быстро двинулся на свой КП, откуда руководил действиями штурмового отряда № 1. Это был момент, когда я видел его в последний раз. Далее события развивались стремительно”.

Под прикрытием стрельбы прямой наводкой по зданиям и стадиону штурмовые группы 1-го и 2-го батальонов софринской бригады спустились вниз с холма в лощину и сквозь заросли стали приближаться к первой линии трех- и пятиэтажных домов. Как только бойцы появились из тумана, по ним сразу же был открыт автоматный и пулеметный огонь. Но в этот день погода все же помогла штурмовым группам. Туман позволил им подойти к домам на короткий бросок. В начале часа дня штурмовые группы 1-го батальона (ШО № 2) ворвались в двухэтажное здание и постройку, условно названную “белый дом” (в дальнейшем для удобства ориентирования и нанесения обстановки на рабочую карту многим зданиям в полосе штурма были присвоены свои условные наименования: так в рабочих документах командиров появились “зигзаги”, “комплексы”, “цитадели”, даже “клюшки” и т. д.). Бандгруппы спешно покинули эти дома и отступили, заняв оборону в зданиях напротив. Вскоре начался плотный перекрестный обстрел 1-го батальона с трех направлений. Погибли рядовой Иван Скипин и рядовой Бакытбол Коккозов. Чтобы лишить боевиков возможности вести огонь по штурмовым группам почти в упор, требовалось насколько это возможно расширить полосу действий, обезопасив фланги. Однако боевики, ведя интенсивный огонь из частного сектора, не дали командиру 1-го батальона капитану Тарасу Малашкевичу реализовать этот замысел.

С каждой минутой становилось очевидно: быстрого продвижения вперед имеющимися силами не получится. Тем не менее, и в этих непростых условиях командир бригады искал пути решения поставленной задачи.

После полудня огонь минометных батарей был перенацелен на частный сектор, который предстояло очистить от боевиков, дабы прикрыть правый фланг 1 — го батальона бригады. Эту задачу поручено было решить 8-й мотострелковой роте 3-го батальона — резерву комбрига — под командованием старшего лейтенанта Киндулина.

Тем временем в полосе действий 2-го батальона оперативного назначения ситуация зашла в тупик. Штурмовые группы остановились перед стадионом, прижатые к земле огнем боевиков с верхних огневых позиций, тем не менее, ни одну из групп бандитам не удалось отсечь от основных сил, все они вели бой на своих участках. Обстановка здесь ухудшалась: разведрота 276-го мотострелкового полка под интенсивным огневым воздействием противника вынуждена была отойти назад, в результате чего левый фланг 2-го батальона оказался абсолютно открытым, возможность обойти стадион на этом направлении была полностью утрачена. Занявшая "белый дом" другая штурмовая группа, действовавшая в соприкосновении с 1-м оперативным батальоном, также не смогла продвинуться дальше: на направлении ее движения был обнаружен хорошо оборудованный опорный пункт боевиков между стадионом и гостиницей, которые сами представляли собой настоящие долговременные укрепления. Из этих построек велся активный обстрел всех групп штурмового отряда № 3.

После часа дня, спустившись с КП западной группировки — высоты 283,3, в сопровождении одного офицера на КП 21-й бригады появился командующий группировкой особого района генерал Булгаков, немедленно потребовавший прояснить обстановку и положение штурмовых групп. Получив от комбрига подробный ответ, он стал детально вникать в положение дел на этом участке штурма.

Бой был в самом разгаре, стрельба и грохот разрывов были слышны по всему фронту. Эфир был переполнен эмоциями, командами, треском стрельбы. В таких случаях принято говорить, что сам воздух был наполнен боем. Судя по всему, “музыка боя” подействовала на командующего успокаивающе: он видел, что здесь ведутся активные действия, а бригада старается выполнить поставленную задачу. Вместе с тем Булгаков мог и лично убедиться, насколько мощным оказался оборонительный рубеж, выстроенный боевиками в Заводском районе Грозного. Он и комбриг стали активно обсуждать, как действовать на этом направлении дальше. Фоменко предлагал скорректировать направление действий штурмовых групп, закрепившись на позициях перед стадионом, сковав часть сил бандформирований, а основные усилия перенести правее, где после зачистки частного сектора (чем на тот момент как раз и занималась 8-я рота бригады) и овладения ключевыми высотами возможно было развивать наступление. Командующий, однако, не оставлял мысль об обходе стадиона с последующим его захватом и расширением плацдарма на левом фланге. Судя по всему, для него это было важным: ведь в паре километров левее действовал штурмовой отряд № 1. Между ним и софринцами оставалась свободная полоса, в которой, по данным разведки, также находились опорные пункты боевиков и которая создавала угрозу флангам наступающих подразделений как 674-го полка (ШО № 1) оперативного назначения, так и 2- го батальона 21-й бригады (ШО № 3). Захватом стадиона или хотя бы его обходом командующий, видимо, хотел эту угрозу минимизировать. Но детальнее проработать это решение на месте Булгакову помешали экстраординарные события, которые в этот момент начали разворачиваться в полосе наступления 1 — го штурмового отряда.

Рассказывает Геннадий Фоменко:

На мои предложения о корректировке штурмовых действий командующий ничего не ответил, затем, подумав, сказал: “Завтра попробуем пробить совместно с разведротой 276-го полка коридор на левом фланге. Хоть у тебя пошли вперед”, — и достал сигарету. В это время по рации стали поступать доклады от командира 8-й мотострелковой роты, которая неожиданно для боевиков вошла в кварталы частных домовладений на правом фланге нашей полосы наступления. Ей удалось вытеснить бандитов из половины частного сектора. Из других штурмовых групп стали докладывать о погибших и раненых. Мне сообщили о ранении командира взвода 1-й мотострелковой роты старшего лейтенанта Белугина. А буквально через 20 минут пришло известие о том, что ранение в грудь получил командир 8-й мотострелковой роты старший лейтенант Киндулин, а рядовой Сергей Степочкин погиб. Обоих под сильным обстрелом противника эвакуировал на БМП замкомандира 1-го батальона капитан Владимир Тумор. Но 8-я рота не остановилась и продолжала движение вперед.

Спустя пару минут после этого ко мне подошел радист, постоянно перемещающийся рядом, и доложил, что в эфире прошел доклад о гибели “Паука”. Это был позывной генерала Малофеева. Я потребовал перепроверить информацию — она подтвердилась! Подойдя к Булгакову, я сообщил ему, что, по докладу командира 674-го полка, в штурмовой группе погиб генерал Малофеев. Это известие как шок поразило нас обоих. “Куда же он залез?” — спросил командующий и нервно закурил. Через несколько минут, пожелав мне удачи, он быстро пошел вверх по склону на КП западного направления”.

Огневой удар по опорным пунктам боевиков

Бой не прекращался ни на минуту. Спустя некоторое время на обеспечение безопасности полосы действий ушедших вперед штурмовых отрядов были нацелены 9-я мотострелковая рота и разведрота бригады. Совместными усилиями им предстояло очистить участок местности от поселка Подгорный-1 до западных скатов высоты 206,4 и частных застроек поселка Подгорный-2.

К 16.00 интенсивность боевых действий стала стихать. Наступали ранние январские сумерки. Необходимо было прочно закрепиться на достигнутых рубежах. Результаты оказались далеко не такими, какими их планировали увидеть в штабе группировки особого района. В ходе ожесточенного многочасового боя два штурмовых отряда смогли зацепиться в Заводском районе лишь за первую линию домов, захватив несколько зданий и упершись в сильный укрепрайон около стадиона в ЦПКиО им. Ленина. Тем не менее, и это можно было считать неплохим результатом при том шквале огня, который обрушили на наступающих боевики. Занятый софринцами рубеж давал возможность дальнейшего продвижения вперед. Итоги дня явно указывали на некоторую переоценку имеющихся у штурмовых групп возможностей и явную недооценку оборонительного потенциала боевиков. Вот почему на следующий день боевая задача штурмовым отрядам 21 оброн была уменьшена. Суровая реальность диктовала свои условия.

Александр Бородай, в 2000 г. очевидец боев в Грозном в составе 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск, журналист:

“В морозном воздухе глухо зазвучали команды, взревели моторы грузовиков, бээмпэшек, бэтээров. У старых ротных палаток строились немногочисленные, потрепанные в предыдущих боях роты и батальоны. Сегодня, 17 января, знаменательный день — начало общего штурма Грозного.

…От пятиэтажного здания, всего несколько часов назад на вид еще вполне целого, сейчас осталась лишь огромная руина, три верхних этажа которой представляют собой сплошную бесформенную развалину. В маленькой комнатке полно бойцов. На грязном топчане в неловкой, скованной позе сидит раненый боец из снайперской роты. Пуля попала ему в плечо. Повезло, ранение вроде бы не слишком тяжелое. А в батальоне уже есть один убитый. Следущая комната выходит окнами на другую сторону, поэтому она простреливается снайперами, и нам приходится стоять в дверном проеме, выходящем на лестничную площадку. Время от времени боевик, сидящий в соседней, точно такой же, как наша, пятиэтажке, посылает очередь в окно комнаты, и пули с сухим щелканьем попадают в стоящий у стены комод.

Тем временем накатывают розоватые сумерки. Мы с Валерой, командиром роты снайперов, многозначительно переглядываемся — ситуация тухловатая. Вторую пятиэтажку захватить так и не удалось, так что на ночь нам остается только эта развалюха, да еще и частично простреливаемая. Если чеченцы сумеют подтянуть подкрепление или просто пришлют из центра города смену, удержать имеющуюся позицию будет очень непросто. Особенно если учесть, что все мы уже изрядно устали.

Справа от нас что-то горит. Это третий батальон очищает от “чехов” частные дома. Там сопротивление не очень сильно, бандиты предпочитают закрепляться в высотных зданиях. Однако мы знаем: там тоже есть потери. Второй батальон, действующий по левую руку, вроде бы занял двухэтажные здания, за которыми простирается стадион, по данным разведки, превращенный чеченцами в настоящий укрепрайон.

Январь 2000-го. Грозный

…”Бэха” подходит к дому почти в темноте. Чумазый механик-водитель сообщает, что мне приказано возвращаться наверх, в расположение бригады — ее КНП стоит на холме. Подхватываю раненого снайпера подмышку, а его винтовку использую в качестве посоха. Он идет сам, но с большим трудом…. Механик протестует против моей попытки проехаться на броне. Как только мы выкарабкались из ямы, я по достоинству оценил его настойчивость — по стенке десантного отделения раз за разом щелкают автоматные очереди.

…Соскочив с бээмпэшки около КНП, в свете множества костров вижу, что утром еще почти девственный лесок неузнаваемо переменился. На его месте стоит техника, вырастают шатры палаток, копают землянки. Через несколько минут встречаю комбрига. Он спокоен, но кажется грустным. “Вы видите — противник еще совсем не сломлен, а сегодняшняя огневая подготовка из-за тумана оказалась недостаточно эффективной, — говорит Фоменко. — Продвигаться будем, но очень медленно”, — веско подытоживает он”.

К 18.00 часам завершил свои действия 3-й батальон оперативного назначения, полностью очистив от боевиков частный сектор в поселках Подгорный-1, Подгорный-2, а разведывательная рота заняла высоту 206,4. Чтобы надежно закрепиться на ней, разведчикам даже не пришлось оборудовать никаких инженерных сооружений — полнопофильные окопы и блиндажи были уже отрыты боевиками.

Волю и мужество проявили солдаты и офицеры штурмовой группы под командованием старшего лейтенанта Сергея Короткова, которая раньше всех вступила в бой с бандитами в районе частных построек у стадиона. Сражаясь практически весь день в отрыве от основных сил бригады, группа отбила все попытки боевиков окружить ее и своими действиями дала возможность другим штурмовым группам захватить несколько зданий. Уже в сумерках она, понеся потери, самостоятельно отошла из частного сектора к гаражам, где к этому времени закрепились основные силы 3-го штурмового отряда.

17 января в ходе ожесточенных боев в 21-й бригаде погибли 3 и получили ранения 18 человек. Таким образом, почти целый мотострелковый взвод оказался выведен из строя. Во время подвоза боеприпасов была подбита из гранатомета БМП — взрывом повредило башенную установку. А впереди предстояли еще бои. Как показало время, гораздо более тяжелые.

Обстановку, которая сложилась в первый день второго этапа операции, можно без преувеличения назвать не просто сложной, а в какой-то степени критической. Командование группировки особого района г. Грозный, следя за развертыванием всей операции, пыталось вносить оперативные коррективы в наступление, однако не всегда это удавалось сделать. При этом было совершенно очевидно, что от успеха первого дня в дальнейшем будет зависеть и успех всей операции по освобождению города.

Гибель генерала Малофеева

Мне этот бой не забыть нипочем,

Смертью пропитан воздух…

Владимир Высоцкий

Следствием громадного нервного напряжения и апогеем драматических событий начала второго этапа операции по освобождению Грозного стала гибель командующего западным направлением группировки войск особого района г. Грозный генерал-майора Михаила Малофеева.

Генерал Геннадий Трошев в своей книге “Моя война” с уважением вспоминает о погибшем генерале: “Михаил Юрьевич прибыл к нам из Ленинградского военного округа. Не успев толком принять дела у бывшего заместителя командующего 58-й армией (армия входила в состав Северо-Кавказского военного округа. — Авт.) по боевой подготовке, сразу же вынужден был отправиться в зону боевых действий. С первых дней на войне проявил себя не только грамотным, знающим военное дело, но и храбрым командиром". Далее Трошев, рассказав читателям обстоятельства гибели командующего западным направлением (излагая на страницах свою точку зрения на эту трагедию), резюмирует: "Если бы тогда, на улице Коперника, солдаты и офицеры штурмовых отрядов сумели перебороть в себе страх перед озверевшими боевиками, не было бы этой трагедии. Гибель генерала Малофеева напомнила всем россиянам, какой ценой давалась победа в схватке с бандитами”^[49].

Трудно не согласиться с последней фразой генерала Трошева. Действительно, война с бандитами и на этот раз (как и в прошлую чеченскую кампанию) давалась российским войскам немалой ценой.

Гибель каждого солдата — это невосполнимая потеря, это сердечная боль для его родных, близких, однополчан. Гибель генерала — это тоже боль, но это и по-настоящему чрезвычайное событие. И не потому, что генералы гибнут гораздо реже других служивых. Вряд ли эта статистика здесь уместна.

Но такая потеря — это потеря человека, который держит в своих руках нить управления действиями множества людей. От его решений зависят их жизни. В данном случае погиб не просто генерал, который проявил личную храбрость, а погиб командующий целым направлением наступления — западным. Трудно судить, что происходило в душе Михаила Юрьевича в те роковые часы, однако объективный взгляд на события позволяет сделать вывод: решение Малофеева лично возглавить атаку одной из остановившихся штурмовых групп было, скорее всего, вызвано мощнейшим эмоциональным всплеском. Наверное, в этой ситуации его можно даже назвать чрезмерным. Хотя события развивались таким образом, что сохранить ясную, трезвую голову, спокойно оценить обстановку — ему, генералу Малофееву, было очень трудно…

Но нстуипя в полемику с выслуженным и боевым генералом Трошевым, все же нельзя согласиться с его оценкой этого драматического эпизода, А уж обвинять в трусости солдат, которые не поднялись в атаку под ураганным огнем боевиков, дабы следовать за Малофеевым в здание, где он нашел свою смерть, пожалуй, будет несправедливым. Тем более что вместе с ним туда ворвалась еще одна группа — три человека: офицер и два соладта — из состава 674-го полка внутренних войск,

Сергей Грищенко, в 1999–2000 гг. офицер штаба группировки внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона РФ, подполковник:

"У того же 674-го полка оперативного назначения, который сформировал штурмовой отряд № 1, наступающий с запада, были серьезные потери, как и у еофрннцев, еще до Нового года. Я отвечал за действия разведподразделений на том направлении. Так вот, в разведроте полка тяжелое ранение получили командир и его заместитель, было много раненых. Всего-то разведчиков в роте осталось к тому времени 12 человек. Они шли первыми и действовали на самых опасных направлениях, составляли ударную силу штурмового отряда. Ни один из них не высказал ни разу сомнений по поводу ставившихся задач”.

Вряд ли возможно говорить, что кто-то в этой ситуации струсил. Ведь продвижение остановилось из-за ожесточеннейшего сопротивления боевиков, которые засели в одном из строений. Идти на штурм этого здания, презрев страх, было можно, но вот какова была бы цена такой победы? Во что бы обернулось спасение генерала от смерти? И есть ли уверенность, что такое спасение наступило бы в том огненном капкане, который устроили боевики? Важно подчеркнуть, что Малофеев сам определил порядок действий штурмовых троек, одну из которых лично и возглавил, — об этом, кстати, Геннадий Трошев тоже написал в своей книге. Вызывает сомнение и то, что овладение одним конкретным зданием позволило бы возобновить дальнейшее продвижение на данном направлении. Ведь позиции боевиков были не только в нем. Наверное, ситуация требовала иного командирского решения, более трезвой оценки событий. Изучая обстоятельства рокового для Малофеева боя, с сожалением приходится склоняться к мысли о неизбежности произошедшего в той конкретной ситуации. В последние минуты жизни генерала всё было против него.

Кроме того, факты свидетельствуют: на данном участке уже после гибели командующего двое суток войска не то что не могли продвинуться вперед, а попросту занять промышленную постройку, в которой нашел свою смерть генерал.

Однако уйдем от вопросов и предположений. Вернемся к фактам, которые, как известно, слагают истину. Главное в этой ситуации — разобраться, не умаляя личного мужества Михаила Юрьевича Малофеева, который своим примером хотел разрешить ситуацию в пользу атакующих подразделений, что же толкнуло опытного и многое повидавшего генерала на такой, прямо скажем, отчаянный шаг.

Как мы уже упоминали, по замыслу штаба группировки особого района, штурмовой отрад № 1 в составе батальона 674-го полка и 330-го батальона внутренних войск должен был своими действиями отсечь от города Старопромысионский район по улице Алтайская. С половины восьмого утра 17 января, хотя стоял плотный туман, артиллерия западной группировки нанесла три огневых налета по ранее выявленным опорным пунктам боевиков в полосе предстоящих действий первого штурмового отряда. Для усиления огневого воздействия против запивших оборону боевиков в комплексе овощехранилища, получившем за свою характерную форму наименование “Пентагон”, были также применены тяжелые огнеметные системы TOC-1 “Буратино”. Работала в это время и фронтовая авиация. Казалось, что после такого вала огня сопротивление боевиков на этом участке должно быть сломлено. Судя по поступившим вскоре радиоперехватам, боевики действительно понесли значительные потери.

Боеприпасов не жалеть!

Около 9 часов утра штурмовые группы начали движение в полосе, ограниченной слева железнодорожным полотном, а справа улицей Коперника. Одной из групп удалось захватить капитальное здание овощехранилища. Впереди него тянулись промышленные постройки, корпуса завода с кирпичным забором вокруг. Другая, двигаясь по частному сектору на левом фланге, дошла до гаражного комплекса и наткнулась на опорный пункт боевиков. Дальнейшее продвижение штурмовых групп на этом остановилось. Боевики, переждав огневой налет в укрытиях и бомбоубежищах, заняли заранее подготовленные позиции (перед заводским корпусом даже были вырыты окопы с ячейками для ведения огня, оборудованы импровизированные доты) и держали под огнем все подходы к нему. Чтобы овладеть им, необходимо было преодолеть открытую площадь шириной около 50 метров. Обойти завод с флангов также не представлялось возможным — боевики отсекали огнем любые подобные попытки.

Малофеев, находясь на командном пункте, пытался повлиять на ситуацию, но безуспешно. Штурмовой отряд не мог двинуться вперед. Требовалось нанести огневой удар по позициям боевиков, чтобы подавить огневые точки боевиков, поддержать солдат перед броском. Однако на КП западной группировки детали происходящего там, на переднем крае, пока прояснить никак не могли. Это добавляло нервозности. Напряжение на командном пункте достигло пика. В это время Малофееву сообщили, что на КП прибывает командующий группировкой особого района. Генерал Булгаков, крайне озабоченный задержкой движения вперед на западном направлении, хотел лично прояснить ситуацию…

Один из авторов книги непосредственно занимался выяснением обстоятельств гибели командующего западным направлением. Занимался, несмотря на то, что сам служил во внутренних войсках, а погибший генерал был представителем Министерства обороны. Так случилось, что гибель Малофеева сразу стала не просто одним из трагических событий штурма Грозного, а послужила источником спекуляций и непонятных интриг, способствовавших раздуванию, казалось бы, уже давно исчерпанного так называемого “ведомственного подхода”. Была такая проблема в период первой чеченской кампании — частенько внутренние войска, армия, ФСБ работали с очень слабой взаимной координацией. Хотя дело вроде бы делали одно. В нынешней контртеррористической операции Верховный главнокомандующий не раз подчеркивал и давал жесткую установку: все ведомства в Чечне делают одну работу — борются с бандитами, разделения ни в коем случае не должно быть. Именно на таком принципе, кстати, и была выстроена командная вертикаль всей Объединенной группировки войск (сил).

Это вообще было характерной особенностью второй чеченской кампании — все соединения и воинские части внутренних войск входили в состав группировок, созданных на базе управлений, объединений и соединений Минобороны, имели прямое и жесткое подчинение, от них же получали всю разведывательную информацию и боевые задачи, зачастую без права принятия своего решения.

Справедливости ради стоит отметить — в окопах действительно разделения не было, в оперативных штабах тоже. Однако на каком-то этапе эта зараза снова стала проникать в чьи-то горячие головы.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

"Красная звезда”. 26 января 2000 года

(Интервью с командующим ОГВ (с) генерал-полковником Виктором Казанцевым).

"Он (генерал Малофеев. — Авт.), к примеру, шел не с нашими войсками, а с внутренними. Те начали было топтаться на месте, и тогда он попытался повести за собой группу…".

Гибель Малофеева вдруг стала катализатором таких вот “ведомственных” настроений. В прессе в то время ряд высокопоставленных военных и гражданских деятелей обвинили в гибели генерала внутренние войска. Возможно, из-за неверной первоначальной информации, возможно, из-за незнания всех фактов, возможно, поторопились. Возможно. Однако такая спешка и безапелляционность суждений, которые высказывались на всю страну, ничего, кроме вреда для общего дела борьбы с террористами и бандитами в Чечне, не несла.

Вячеслав Овчинников, в 1999–2000 гг. главнокомандующий внутренними войсками МВД России:

“Когда я услышал в средствах массовой информации все эти накаты на войска, эти неприкрытые обвинения в трусости тех солдат и офицеров, которые бились в Грозном, мол, из-за их нерешительности погиб Малофеев — меня это сразу по сердцу резануло. Как, неужели мои ребята, с которыми мы вместе только-только прошли Дагестан и пол-Чечни пропахали, вдруг струсили? Не мог я в это поверить и принял всю эту шумиху в прессе близко к сердцу. Откровенно удручало и то, что скоропалительные выводы звучали из уст высокопоставленных военных, которые, казалось мне, должны быливзвешивать свои слова, прежде чем вынести их на страницы газет, в теле- и радиоэфир. Я не поверил в эти обвинения, потому что знал, какие ребята бились в Грозном в то время. Бросился выяснять ситуацию. Мне подробно доложили, что там случилось на улице Коперника. Как и думал — вины внутренних войск в этом трагическом происшествии не было и быть не могло. Это, кстати, подтвердили и те армейские офицеры, непосредственные свидетели тех трагических событий, с кем мне удалось переговорить. Мне, как главкому, сразу стало ясно, что этот накат на войска ни к чему хорошему не приведет. Разлад в едином организме под названием “Объединенная группировка войск” играл в ту пору только на руку бандитам. В общем, так нигде практически и не был опубликован ни объективный анализ произошедшего, ни слова защиты в адрес внутренних войск, дерущихся в Грозном с боевиками. Дерущихся, кстати, плечом к плечу с армейцами. И я знаю — там у военнослужащих разных ведомств друг с другом никаких проблем не было”.

Хорошо, что солдаты, продирающиеся сквозь руины Грозного, практически не читали газет и не смотрели телевизор. Каково было бы им узнать, что это они, теряющие каждый день своих боевых товарищей и, несмотря на ожесточенное сопротивление бандитов, все же продвигающиеся к центру города, в глазах отдельных лиц оказались трусами.

Внутренним войскам приходилось оправдываться в том, к чему они не имели никакого отношения.

Приведем выдержки из докладной записки по итогам расследования (ее текст в феврале 2000 года был опубликован в войсковой газете “Ситуация”):

“17 января в Грозном в ходе операции по захвату комплекса зданий между железной дорогой и ул. Коперника бойцы штурмового отряда, встретив упорное сопротивление бандформирований и понеся потери (1 погибший и 15 раненых), были вынуждены остановиться.

Около 13.30 на КП оперативной группы “Запад” прибыл командующий группировкой особого района г. Грозный генерал-лейтенант В.Булгаков, которому генерал-майор М.Малофеев доложил обстановку. Командующий остался крайне недоволен действиями штурмовых отрядов. По свидетельству очевидцев, разговор у генералов состоялся очень нервный, на повышенных тонах.

Покинув окоп, генерал-лейтенант В.Булгаков отправился в 21-ю бригаду внутренних войск. За ним вышли генерал-майор М.Малофеев и заместитель командира 205-й отдельной мотострелковой бригады Российской армии полковник С.Стволов. Он, однако, вскоре вернулся и попросил радиостанцию для генерал-майора М.Малофеева. Через 2–3 минуты от полковника Стволова стало известно, что генерал вместе с начальником артиллерии 276-го мотострелкового полка, своим адъютантом — слушателем военной академии, личным связистом и командиром отделения артиллерийской разведки направился в 674-й полк оперативного назначения внутренних войск. Однако ни на КНП данного полка, ни на КП 245-го мотострелкового полка, где находился старший штурмового направления полковник Наседко, он не появился.

Около 14.30 командир штурмовой группы попросил перенести огонь артиллерии, сообщив, что рота 674-го полка, возглавляемая М.Малофеевым, пойдет на штурм здания, находящегося перед фронтом. После этого командир роты вышел на связь лишь спустя 20 минут и сообщил, что “Паук” (позывной М. Малофеева. — Авт.) — “двухсотый”.

Вскоре из боя вышли начальник артиллерии полка и офицер — слушатель академии, сопровождавшие генерала в бою. Последний сообщил обстоятельства случившегося. По его словам, М.Малофеев на боевой машине пехоты выдвинулся в район комплекса зданий “Пентагон”, где шел бой.

Прибыв на место, генерал-майор М.Малофеев приказал командиру подразделения готовить роту к атаке. Это распоряжение было выполнено. В первой тройке в здание вошли сам генерал, начальник артиллерии 276-го полка и радиотелефонист, за ними — командир роты, два солдата и офицер — слушатель академии.

Бандиты пропустили обе группы в дом, а остальной личный состав (около 40 человек) отсекли огнем с трех сторон. В результате перестрелки несколькими выстрелами в голову генерал-майор М.Малофеев был убит. Погиб и радиотелефонист 276-го полка. Остальным удалось спастись.

После гибели генерал-майора Малофеева представители отдельных СМИ поспешили обвинить внутренние войска в гибели генерала. Хотя объективная информация была налицо, и все предпринятые войсками действия одобрены и поддержаны руководством оперативной группы “Запад”. Не были высказаны в адрес внутренних войск упреки и обвинения и командирами мотострелковых подразделений, участвующих в данной операции.

Тем не менее, в газеты и на телевидение с чьей-то подачи просочилась искаженная информация”.

Начальником артиллерии полка, о котором говорится в документе, был подполковник Борис Цеханович. Как вспоминают о нем многие офицеры — участники штурма Грозного в 2000 году, это человек исключительного мужества и редкого везения. Кроме уверенного руководства действиями артиллерии 276-го мотострелкового полка, поддерживающего огнем штурмовые отряды западного направления, он сам зачастую ходил в качестве корректировщика артиллерийского огня в составе штурмовых групп. Так было и 17 января, когда генерал Малофеев взял его с собой, чтобы выяснить на месте, почему остановилось движение первого штурмового отряда. Цеханович был с Малофеевым до последних минут, попав в огненный мешок, устроенный боевиками в одном из промышленных зданий на улице Коперника. Воспоминания Цехановича, к слову, чудом оставшегося в живых, о том бое — ценнейшее свидетельство, не оставляющее никакой возможности для каких-либо спекуляций по поводу трагического конца командующего западным направлением.

Борис Цеханович, в 1999–2000 гг. начальник артиллерии 276-го мотострелкового полка, подполковник:

“Здание цеха находилось за дорогой в пятидесяти метрах от гаражей. В 15–20 метрах от гаража, вдоль дороги проходила канава — метра три шириной. Она была так давно вырыта, что в ней успело вырасти четырёхметровое дерево. Сам заводской цех выглядел нетронутым, лишь здорово была разбита снарядами трехэтажная пристройка, где обычно располагались раздевалки для рабочих, душевые и другие подсобные помещения. Вот и сейчас хорошо были видны разрушенные второй и третий этажи. На втором этаже отчётливо просматривались разбитые и раскиданные взрывом шкафчики и скамейки.

В течение десяти минут в гараж подошли взводный с остальными солдатами, и теперь в гараже нас собралось человек сорок, вооружённых до зубов. Все повеселели, с таким количеством солдат не так-то просто справиться даже в случае внезапной контратаки боевиков.

Командующий собрал вокруг себя офицеров и буднично задал вопрос:

— Что будем делать, товарищи офицеры?

Офицеры молчали. Да и что тут говорить: для того чтобы выполнить задачу дня, нужно пройти еще километр, а для начала надо брать “массандру”, а что там “духи” и с ними придётся схватиться, ни у кого не было сомнения.

Не довдавшись ответа на свой вопрос, генерал обвёл взглядом офицеров и суровым голосом стал ставить задачу:

— Слушай приказ. Разбиваемся на тройки и врываемся в цех втихую. Без огневой подготовки, используя фактор внезапности. Первая тройка — ротный и его солдаты, вторая группа — я, начальник артиллерии со своим связистом, третья — адъютант, мой связист.

Малофеев резко повернулся к командиру роты:

— Старший лейтенант, дашь туда своего гранатомётчика. Остальные тройки на твое усмотрение. Врываемся в цех, вон через то окно. — Малофеев показал на третье окно от пристройки, под которым был виден хорошо оборудованный окоп боевика, вроде бы пустой. — Каждая тройка прикрывает впереди идущую. Командир роты, тебе тяжелее всех — идёшь первый. Врываемся в здание и закрепляемся там. Осмотримся и определяемся, как будем действовать дальше. Задача всем ясна? — Генерал на несколько мгновений замолк, обведя взглядом офицеров. — Вижу, всем всё ясно. Отдать распоряжение и приготовиться к атаке.

(Двум тройкам, одну из которых возглавил Малофеев, удалось ворваться в цех, где они сразу подверглись обстрелу. Смертельное ранение в первые же минуты боя получил командир отделения артиллерийской разведки старший сержант Алексей Шараборин. Солдат внутренних войск из другой тройки также был ранен. Остальные, в том числе и генерал Малофеев, в разных участках цеха заняли оборону и отстреливались от наседавших бандитов. — Авт.)

Пока я занимался раненым, вокруг нас обстановка резко изменилась, боевики предприняли контратаку и сумели отбить остальных вэвэшников от цеха и окружить нас. Я завертел головой, оценивая обстановку: кругом били очереди и пули чертили красивые линии пыльных фонтанчиков на всей площади цеха, сквозь трескотню выстрелов доносились остервенелые крики “Аллах акбар”. В дальней части второй половины цеха в проемах стен и окон мелькали фигуры боевиков. Короткими очередями в два-три патрона приходилось бить по ним, не давая им возможности заскочить вовнутрь здания. Так длилось две-три минуты, и затем все потихоньку стихло, лишь изредка то там, то тут били автоматные очереди и пули хлестали по цеху, не давая поднять голову. Я посмотрел на генерала и ротного, которые, несмотря на то, что кругом шёл бой, продолжали наблюдать за двором цеха и, кажется, даже не видели, как был ранен Шараборин. Справа их от боевиков закрывала какая-то пристройка, а слева железная труба большого диаметра. И было непонятно, заметили ли они вообще, что обстановка кардинально изменилась.

Командующий и ротный что-то внимательно рассматривали через амбразуру во дворе завода. Через несколько секунд оба резко отпрянули от амбразуры, которая внезапно заклубилась от попадания автоматной очереди со двора. Малофеев внезапно дёрнулся, коротко вздохнул и тихо осел от трёх пуль попавших ему в голову. Из-под волос, из ушей, носа и рта обильно хлынула кровь, стекая на землю, но не пачкая его лица. Как он сидел на корточках у амбразуры, так и остался в этом положении, лишь правым боком опёрся на стену.

Генерал убит. Убит командующий. Убит человек, которому мы вверили свои жизни, за которым шли. И надеялись, что он сумеет принять правильное решение, в результате чего будет выполнена задача, и мы благополучно вернёмся обратно. И вот он убит. Я смотрел на него и медленно осознавал то, что для него всё закончилось — кончились бессонные ночи, бесконечные думы над картой, у него уже нет ответственности за выполнение задачи… Ему всё уже до лампочки — убьют нас или мы выживем. Ему уже всё равно. Ему уже ничего не надо….

А по ротному всё бил и бил боевик, но уже явно не со двора. Офицер сумел сгруппироваться, поджать ноги, и теперь он прикрывался от боевика толстой железной трубой диаметром сантиметров сорок. Автомат выпал из рук и лежал рядом с ним, но поднять его он не мог. В руке командир роты держал “Моторолу”, в которую что-то лихорадочно говорил — наверно, прощался…”

Всем вошедшим с Малофеевым в цех в итоге чудом под шквальным огнем боевиков удалось вырваться из огненного капкана. Всем, кроме самого командующего и старшего сержанта Шараборина. Их тела остались внутри здания.

Сергей Грищенко, в 1999–2000 гг. офицер штаба группировки внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона:

“Только через двое суток мы Малофеева нашли. Приезжал генерал Трошев, руководил всем этим делом. Вызвал меня. А Малофеева я видел утром того дня, когда он погиб. Был туман, он сказал, мол, давай ты к внутренним войскам, а я к своим. Попрощались и разошлись.

Когда же генерал погиб, то мы его сразу не смогли вытащить. И чеченцы с нами начали торговаться за его тело. Все эти двое суток. Услышали в эфире, что генерал пропал. И вышли на нас. Говорили, мол, ваш генерал у нас. Пытались на нас давить этим, чтобы мы метров на пятьсот назад отошли, потому что в заваленном бункере их "друзья" остались. Они овощехранилище под бункер оборудовали, а мы случайно, когда из артиллерии били, завалили их. И они там из-под земли орут своим, мол, вызволите нас отсюда. И вот они с нами торговлю затеяли, пока мы не поняли, что у них нет Малофеева. А потом мы оттеснили их. Подошли к дому. Подогнали технику, плиты стали сдергивать — и под одной из них нашли Малофеева. Прямо споткнулись об него. При мне стащили плиту. Вот как был у него автомат за спиной, бушлат с генеральскими погонами, шапка, а под шапкой — вязаный подшлемник, так он и лежал. И солдатик там же рядом лежал. Погибшего Малофеева завернули в красное ватное стеганое одеяло и вывезли”.

Так что тело генерала, вернее, информация о гибели Малофеева, кроме всего прочего, стала еще и предметом торга со стороны боевиков. В этом отношении показательна цитата из российской прессы.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

"Комсомольская правда". 21–28 января 2000 года

«Как сообщило агентство France Press, в Чечне захвачен в плен боевой генерал Малофеев. Генерал Михаил Малофеев действительно служит в Вооруженных силах РФ, занимает должность заместителя командующего северной группировкой федеральных сил в Чечне, На момент подписания номера в Министерстве обороны нам не подтвердили, что такой факт имел место. Между тем со ссылкой на зарубежных корреспондентов, работающих в Чечне, эта новость транслируется по телеканалам, и опровержений тоже пока не поступает».

С учетом рассказа Сергея Грищенко возникает вопрос, откуда у французского агентства оказалась такая информация? Да еще и столь оперативно.

Человеком, на глазах которого разыгралась эта трагедия, был генерал Михаил Паньков. Завершая рассказ о гибели Малофеева, мы приведем воспоминания Михаила Анатольевича. Они — еще одно документальное свидетельство того, что случилось на улице Коперника 17 января 2000 года.

Михаил Паньков, в 1999–2000 гг. командующий группировкой внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона:

“Я прибыл в тот день на КНП 674-го полка. Шли тяжелые бои в районе военного городка бывшего 566-го конвойного полка, которым я сам когда-то командовал. Кругом стоял грохот артиллерии. На этом направлении шел 674-й полк, 330-й батальон. Командир полка Сергей Наседко доложил мне обстановку.

С КНП вся местность вокруг была видна как на ладони. До переднего края — метров восемьсот. Даже меньше. И тут по радиостанции докладывают, что погиб “Паук”. Я знал, что это позывной Малофеева, Незадолго до моего прибытия он доложил обстановку генералу Булгакову, который прибыл на этот участок штурма раньше меня. После чего Малофеев пошел в одну роту нашего полка внутренних войск. Взял группу и повел ее на штурм дома. Когда он с тремя или четырьмя военнослужащими ворвался в дом, то на первом этаже сразу началась вся эта бойня. Тут же на КНП доложили, что часть бойцов отошла. Малофеев в доме оказался заблокирован и был сразу же убит. Мы приняли решение прорваться к дому. Безрезультатно. Потому что фасадная сторона дома простреливалась со всех сторон, головы не поднять. Приняли решение огнем прямой наводкой танков бить по окружающим постройкам, где засевшие “духи” не давали приблизиться к Малофееву. Начали все валить вокруг этого дома. Били и по самому зданию тоже, чтобы бандиты не подошли, не забрали тело, хотя они уже начали по радиостанции выходить с нами на связь, мол, мы уже захватили генерала. Все это происходило где-то часов в 14 или 15. Два раза направляли к дому группу. Ни первая, ни вторая попытка не увенчались успехом. Появились раненые. Я понимал: на пятачке у дома так можно положить немало людей. Дал приказ отойти.

Поэтому я не считаю, что обвинения в отношении подразделений внутренних войск в этой ситуации были оправданны. Они были необъективны. Зря говорят, что мы не оказали помощь. Мы две группы направляли. Ребята шли добровольно, стремились вытащить генерала, спасти. Кроме того, никто — ни командир полка, ни я — не предполагал, что Малофеев сам пойдет во главе штурмовой группы. Да, это здание имело тактическое значение. Стояло на перекрестке. Им нужно было овладевать, чтобы захватить весь район. Но такой ценой…

А о трусости солдат… Когда они вошли в дом, часть вошли с генералом, а часть остались за пределами дома. В это время боевики выстрелили из гранатомета. В вестибюле на первом этаже прогремел мощный взрыв. Ударная волна, пыль. И некоторые наши солдаты остались живы, как ни странно, именно благодаря этому выстрелу — в пыли их не было видно. И начали выходить. А пока они выходили, там началась стрельба со всех направлений. Шквальный огонь. Поэтому естественно, сразу никто не понял, что случилось, тем более никто из солдат не видел и не знал, что генерал погиб — кругом пули свистят, пыль вперемешку с пороховой гарью…

Трошев приехал на место событий позже. Он реально не знал ситуации по Малофееву. Эту ситуацию до конца знает только Булгаков. И я частично. Потому что все произошло на моих глазах. Да, я не видел, как Малофеев шел в атаку, но ситуацию общую наблюдал — разрывы, грохот, дым. Слышал все переговоры по рации.

Малофеев мыслящий мужик был, подготовленный. Через колено не ломал людей. Умел принимать решения. Настоящий военный, хороший генерал. Может, грубо скажу, но по-простому: не дело генерала бежать впереди взвода, главное предназначение генерала — управлять войсками.

Тяжело мне вспоминать этот эпизод, если по-человечески… Жаль Михаила Юрьевича, искренне жаль. Но вот до сих пор не могу понять, почему он сам пошел. Что его толкнуло”.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

«Независимая газета». 25 января 2000 года

"Как сообщил заместитель командующего Объединенной группировкой российских войск на Северном Кавказе генерал-лейтенант Геннадий Трошев, в минувшее воскресенье в Грозном было обнаружено тело… генерал-майора Михаила Малофеева. "Он действовал как герой, и когда замешкалась штурмовая группа внутренних войск, он личным примером увлек за собой небольшую группу для обеспечения действий основной группы“. Так охарактеризовал последний бой Малофеева командующий Объединенной группировкой федеральных сил на Северном Кавказе Викшор Казанцев, Тело генерала опознано сослуживцами, доставлено в Моздок и долм будет отправлено в Санкт- Петербург, где и будет предано земле. Малофеев будет представлен к званию Героя России» Достоверность этой информации подтвердили а Минобороны РФ,

Таким образом, утверждения боевиков, будто Малофеев жив, оказалась очередной дезинформацией, Пропагандистские службы боевиков, ранее заявлявшие, что генерал находится в их руках и начал давать показания, резко изменила тактику информационной борьбы. Теперь речь идет о том, что Малофеев ранен, «теряет сознание», вот-вот умрет или будет «уничтожен федеральными войсками». Так или иначе, удуговская машина лжи потерпела поражение, не сумев представить убедительные доказательства своих громогласных утверждений”.

Столь подробно остановившись на этом действительно драматическом моменте штурма, авторы преследовали одну, совершенно определенную цель, И она не в том, чтобы искать виновных в гибели генерала, нс тем более в том, чтобы рассуждать о цене победы, И без того ясно, что она была по-настоящему высокой, Просто на основе фактов мы хотели показать, как трудно было в тех условиях принимать правильные решения, трезво оценивать обстановку, какая ответственность лежала на каждом из командиров, отвечающих и за успех на своем участке, и за солдат, которые этот успех обеспечивали. А Михаилу Юрьевичу Малофееву пусть земля будет пухом, ом воевал честно.

Прощание с генерал-майором Михаилом Малофеевым во Владикавказе в военном городке 58-й армии Северо-Кавказского военного округа

Бои за каждый дом

В последующие три дня штурмовые отряды софринской бригады с огромным трудом продвигались вперед. Успехом дня считалось занятие одного-двух зданий в полосе наступления. Огневого воздействия на боевиков со стороны артиллерии западной группировки было явно недостаточно. Огонь танков и САУ, действовавших в интересах 21 оброй, пока был недостаточно эффективен: оборонительные позиции боевиков страдали от него в незначительной степени, а штурмовым группам пока приходилось рассчитывать исключительно на свои силы. Преимущества в живой силе и огневых возможностях, что в какой-то степени должно было компенсировать первую диспропорцию, у них также ие было. Вот почему с таким трудом софринцам давался захват каждого дома, строения, сооружения, укрепленных и подготовленных боевиками к длительной обороне. Чтобы более эффективно задействовать танки и БМП для подавления огневых точек противника, необходимо было хотя бы на минимально возможное расстояние расширить плацдарм, где бы они могли действовать без угрозы быть подбитыми противотанковыми средствами противника. Пока техника располагалась на склонах холмов, не спускаясь вниз. Штурмовые отряды здесь, в Заводском районе, в буквальном смысле слова вгрызались в оборону противника, при этом на всех участках штурма закономерностью стало то, что в передовых боевых порядках плечом к плечу шли командиры подразделений и рядовые бойцы. В тех условиях по-другому было нельзя.

Таким образом, снова, как и две недели назад, борьба разгоралась за каждый дом, за каждый мало-мальски важный участок местности. Задача первого дня штурмовыми отрядами 21-й бригады полностью не была выполнена. Максимальная глубина продвижения составила 250 метров. Отряды потеряли 3 человека убитыми, 17 — ранеными. В решении на очередные сутки задача штурмовым отрядам была скорректирована в сторону уменьшения ее глубины.

По-прежнему неприступной цитаделью над окружающей местностью высились постройки стадиона и здание так называемой “гостиницы”, с высоты которых боевики контролировали прилегающие кварталы.

18 января выбить их оттуда попытался сам командующий войсками группировки особого района генерал Владимир Булгаков. Прибыв с группой офицеров ранним утром на КНП 21-й бригады, он стал лично руководить действиями возвращенной на это направление разведроты 276-го мотострелкового полка и 2-го батальона оперативного назначения софринской бригады (штурмовой отряд М3). Командующий решительно взял ситуацию в свои руки, видимо, чувствуя и некоторую моральную ответственность за произошедшую вчера трагедию, связанную с гибелью генерала Малофеева. В районе улицы Коперника в то время все еще шел поиск тела погибшего командующего западным направлением, боевики там оказывали яростное сопротивление и не давали приблизиться к зданию, где он нашел свою смерть. Возможно, Булгаков рассчитывал активизацией действий у стадиона как-то вынудить бандформирования ослабить сопротивление на том участке.

Атаке на стадион предшествовала огневая подготовка, которой лично руководил командующий, определяя цели в глубине обороны противника. После чего вперед двинулись разведчики 276-го полка и штурмовые группы 2-го батальона оперативного назначения. Все они буквально сразу же подверглись интенсивному обстрелу боевиков. Разведрота 276-го полка была прижата к земле в районе частной застройки, понесла потери: в ее составе появились погибшие и раненые. Ни о каком движении вперед не могло быть и речи. Рота закрепилась на занятом рубеже и до сумерек отбивала атаки боевиков, а с наступлением темноты вынуждена была отойти на исходные позиции. Не лучше дела складывались и у 2-го батальона: он также остановился, не имея возможности двинуться дальше. Софринцы также понесли потери: погиб рядовой Алексей Варюхин, ранения получили 5 человек, в том числе отличившийся накануне командир взвода лейтенант Сергей Коротков. Генерал Булгаков был раздосадован, однако переломить ситуацию не получалось. Командующий воочию убедился, что артиллерийские удары здесь не причиняют боевикам какого-либо существенного урона, их оборонительный потенциал не падает. Далее он сосредоточился на разработке решения по отсечению Старопромысловского района в полосе действий штурмового отряда № 1.

Чуть лучше обстояли дела у штурмового отряда № 2. Воспользовавшись вчерашним минимальным успехом и опираясь на плацдарм в виде захваченной двухэтажки и строения под условным наименованием “комплекс”, штурмовые группы 1 — го батальона софринской бригады при поддержке одной из рот 3-го батальона и огневой группы, расположенной на занятой 17 января высоте 206,4, к 17 часам сумели захватить еще одно важное в тактическом отношении здание — “зигзаг-1”. При этом в бою ранения получили только четверо военнослужащих. Но, к сожалению, среди них оказался командир батальона капитан Тарас Малашкевич. Его место занял командир 1-й мотострелковой роты капитан Александр Ковалев.

Генерал Булгаков пробыл на КНП 21-й бригады до вечера и в целом был удовлетворен действиями штурмовых отрядов, несмотря на незначительный успех в их продвижении вперед. Работая рядом с командованием бригады в течение дня, он не мог не оценить тех усилий и того мужества, которые проявляли солдаты и офицеры, стараясь при таких неблагоприятных обстоятельствах выполнить задачу, фактически иди грудью на долговременные огневые точки боевиков.

Объективный анализ происходящего на этом участке штурма заставлял пересмотреть подходы к дальнейшему продвижению. Спланированный штабом группировки особого района темп наступления на деле оказался на порядок меньшим. Но другого и быть не могло: двигаться вперед здесь, в Заводском районе, возможно было, лишь захватывая каждое последующее здание и выбивая оттуда бандитов. На это, как показали двое суток операции, у штурмовых отрядов уходил весь световой день. Обойти же опорные пункты боевиков, оставив их позади штурмовых групп для последующей зачистки, было невозможно: и из-за отсутствия необходимых сил, и из-за угрозы тылу и флангам наступающих подразделений. А такая угроза была вполне реальна: в течение 18 января кочующие группы боевиков вдруг появились в уже очищенной полосе действий 1 — го штурмового отряда у высоты 206,4 и обстреляли находящиеся там подразделения 3-го батальона. Атака была отбита, а командир бригады вынужден был выставить заслоны из состава разведроты для предотвращения подобных прорывов в тыл штурмовым отрядам на этом направлении.

Покидая КНП бригады, Булгаков тем не менее не принял никаких дополнительных решений, призванных активизировать дальнейшее продвижение на этом направлении. Хотя не мог не видеть, что объективно ситуация здесь, особенно в районе стадиона, складывается отнюдь не так, как это представлял себе его штаб еще двое суток назад, разрабатывая решение на ведение штурмовых действий в Заводском районе.

19 и 20 января характер боевых действий в полосе наступления 2-го и 3-го штурмовых отрядов практически не изменился. Батальоны бригады отчаянно бились за то, чтобы занять хотя бы одно-два здания. 19 января удалось привлечь к огневой подготовке атаки приданные софринцам 6 танков 93-го механизированного полка, 4 БМП-2 и 4 расчета ЗУ-23-2. После общего огневого налета они прямой наводкой по заявкам командиров штурмовых групп обрабатывали конкретные объекты в глубине обороны, чтобы обеспечить бросок 2-го и 3-го батальонов вперед.

Кроме этого командир бригады настойчиво искал новые пути решения поставленной задачи, пытался за счет перераспределения и без того ограниченных сил каким-то образом переломить ситуацию в свою пользу. Вот почему уже 19 января для активизации действий и наращивания усилий в полосе наступления бригады он был вынужден привлечь к штурмовым действиям подразделения 3-го батальона, в задачу которого ранее входило прикрытие тыла штурмовых отрядов, зачистка освобожденной территории, выставление совместно с подразделениями СОБР и ОМОН заслонов и блокпостов. По этой же причине была организована попытка перейти к ночным действиям. Однако из-за отсутствия приборов ночного видения и крайней измотанности личного состава она оказалась безуспешной и каких-либо существенных результатов не принесла. Окончательно убедившись в том, что 2-му батальону не удастся продвинуться вперед из-за того, что он уткнулся в мощнейший укрепленный опорный пункт боевиков в районе стадиона и гостиницы, комбриг принял решение о перегруппировке сил. Позиции перед стадионом в нескольких захваченных ранее зданиях и гаражах передавались подразделениям 3-го батальона для их надежного удержания и прикрытия левого фланга наступающих штурмовых отрядов. А 2- й батальон, в свою очередь, переводился на правый фланг наступления в район высоты 206,4 и поселка Подгорный-2. Как показали дальнейшие события, это было верное решение. Кстати, его спустя некоторое время утвердил и командующий группировкой особого района, не преминув в связи с этим в очередной раз в жесткой форме потребовать активизации действий, призывая софринцев идти вперед. Только вперед!

19 января на КНП бригады прибыл главнокомандующий внутренними войсками генерал-полковник Вячеслав Овчинников. Последние несколько дней он работал на позициях 22-й бригады оперативного назначения в северной группировке, которая столкнулась с, казалось бы, непреодолимым препятствием в виде комплекса консервного и молочного заводов, удерживаемого боевиками. Но там гордиев узел все же был разрублен. Решение было найдено, и заводы пали. Как раз 19 января они окончательно перешли в руки федеральных войск. Вот и на западном направлении ему важно было на месте, в боевых порядках, увидеть воочию, что происходит на самом деле, понять причины, препятствующие более скорому выполнению софринцами поставленной задачи. Тем более что тревога по этому поводу явственно звучала из уст многих высоких начальников как в оперативном штабе особого района, так и в Объединенной группировке войск (сил). Не особо разбираясь в обстоятельствах, отдельные горячие головы говорили всякое…

Бои были настолько ожесточенными, что здания нередко в течение дня переходили из рук в руки. Именно так произошло 19 января, когда 7-я рота 3- го батальона броском сумела захватить двухэтажное кафе практически без единого выстрела. Этот успех был очень важен в тех обстоятельствах: рота таким образом надежно прикрывала фланг соседней штурмовой группы, которой предстояло овладеть двухэтажным зданием неподалеку. Однако спустя короткое время боевики пришли в себя и, сумев сосредоточить массированный огонь по кафе, которое из-за своих широких окон простреливалось насквозь и не давало возможности бойцам укрыться за его стенами, выбили из него штурмовую группу 7-й мотострелковой роты. Способствовали этому кроме всего прочего и траншеи, которые были прорыты прямо к стенам кафе, позволяя боевикам скрытно подойти к зданию на расстояние броска гранаты. В ходе боя погиб замкомвзвода старший сержант Николай Кураков. Этот скоротечный бой в итоге не позволил 2-му батальону захватить двухэтажное здание: бойцы попросту не успели добежать до него, оказались прижаты к земле сильным огнем противника и были вынувдены отойти на прежние позиции.

Однако 1-й батальон, новым командиром которого был назначен капитан Александр Ковалев, сумел к исходу 19 января овладеть объектом под условным наименованием “хвост”. Ковалев уверенно руководил действиями штурмовых групп, которые, применяя реактивные пехотные огнеметы, ручные осколочные гранаты и термобалические выстрелы к РПГ-7, с минимальными потерями выбили боевиков из здания.

На следующий день 1-й батальон продолжил развивать свой успех на широком фронте. К вечеру его штурмовые группы при активной поддержке огня 82-мм минометов, не раз подтвердивших славу наиболее эффективного оружия для боя именно в городских условиях, которые отсекали приближающиеся резервы боевиков, мешали им через дворы подвозить боеприпасы, захватили три здания. 2-й батальон поддержал своих товарищей и также занял одну из построек.

Таким образом, к исходу 20 января штурмовые отряды 21 оброн создали плацдарм для развития наступательных действий в своей полосе. Теперь можно было для огневой поддержки заводить сюда танки, БМП, САУ, обеспечивая их безопасность, и маневрировать штурмовыми группами.

Но истекшие двое суток оказались отмечены не только более организованными действиями штурмовых отрядов (в особенности 2-го) и достигнутым локальным успехом. Потери, понесенные бригадой, были весьма существенны и вызывали у комбрига вполне обоснованную тревогу за их восполнение. Резервов не было. За эти два дня в батальонах погибло 7 и было ранено более 20 человек (среди них офицер — командир 5-й роты старший лейтенант Александр Лугинин).

Численность личного состава в боевых порядках штурмовых отрядов № 2 и № 3, несмотря на их внушительное наименование в документах, была явно недостаточна для ведения атакующих действий в городе. Из-за этого перед софринцами стояла сложнейшая задача — наступать и при этом не дать боевикам втянуть штурмовые группы в огневые мешки, в засады, не дать разорвать боевой порядок. Фронт наступления оказался растянут. При этом кроме захвата необходимо было и удержать занятую территорию, оградить действия атакующих с фланга и с тыла. На все это людей катастрофически не хватало. Действовали тем, что имелось в наличии. Необходимого для прорыва обороны бандитов численного перевеса на ограниченном участке фронта не было, поэтому продвижение было крайне медленным и осторожным — от здания к зданию.

Сергей Грищенко:

“Когда перечисляешь все эти силы и средства, то вроде бы кажется, что их много. А начинаешь вникать — все не так. Поясню свою мысль. Технику в штурновых отрядах не использовали. Значит, от исходной численности отнимаем механиков и наводчиков. Техника только подвозила боеприпасы, эвакуировала раненых. Далее — минус ремонтная рота, рота материально-технического обеспечения, комендантская рота. Да еще и потери почти ежедневные в наступающих группах. Вот и получалось, что на переднем крае — сто с лишним человек — это и есть весь батальон, весь ударный кулак штурмового отряда. Всего на западном направлении из состава софринской бригады действовало три батальона. Два штурмовали кварталы Заводского района, а один закреплял территорию, выставлял блокпосты. Вот и получалось, что непосредственно бились с боевиками человек триста. Эти ребята шли и штурмовали пятиэтажки, укрепрайон вокруг стадиона.

Фоменко (командир 21-й бригады ВВ. — Авт) технику в город не посылал. Армейские танки сверху на холме стояли, в Грозный не входили. Били по домам прямо оттуда, да и то редко. Неэффективно. А наши танки чуть в город въедут — и сразу обратно, все мешками с песком обвешанные, ящиками. Мы смеемся: это наша “активная броня”. Через пушку прицелятся. Известно же, какая во внутренних войсках техника тогда была, какой износ — все время в боях. Бабахнут — и назад”.

Штаб группировки особого района не переставал требовать увеличить темп продвижения. И эти все более жесткие установки все меньше сочетались с реальным положением дел. Это было тем более непонятно, что генерал-лейтенант Булгаков, находясь в первые два дня на КП западной группировки и на КП софринской бригады, мог лично оценить и условия местности — крайне неблагоприятные, в которых действовали штурмовые отряды, и прочность обороны боевиков. Кстати, вспоминая несколькими годами позже события грозненской спецоперации, Владимир Булгаков отмечал силу сопротивления бандгрупп, при этом особенно поминая именно Заводской район Грозного:

“Дома были превращены в опорные пункты. Стены армированы изнутри бетоном. От дома к дому тянулись ходы сообщения, причем настолько скрытые, что обнаружить их можно было, только свалившись в них. Заводской район, промзоны, были вообще превращены в крепости. На вооружении боевиков был огромный арсенал самого современного оружия…”^[51].

Однако в тех условиях, спустя четыре дня после начала штурма, он был неудовлетворен медленным продвижением 21-й бригады. Ежедневные потери, невозможность их восполнения, запредельная усталость солдат и офицеров, действовавших под постоянным огневым воздействием противника в условиях январского пронизывающего холода, отсутствие времени на нормальный отдых и горячую пишу в расчет снова, как и в начале всей спецоперации, не брались. Кроме того, в полосе штурмовых действий бригады уже были выявлены объекты, требующие разрушения авиационными ударами, ракетными войсками и тяжелой артиллерией: стадион, так называемые “гостиница”, “форт”, “близнецы”, “клюшка”, “дворец” и другие. Удары по ним артиллерии западной группировки особого района г. Грозный оказывались неэффективными: 122-мм снарядом или 120-мм миной не удавалось пробить толстые кирпичные стены или железобетонные перекрытия, под которыми укрывались боевики, пережидая огневой налет. Командиры штурмовых группп все же старались действовать осторожно, помня трагические события 29 декабря, не допускать образования брешей между наступающими подразделениями.

Однако в складывающейся обстановке чрезмерная осторожность командиров штурмовых отрядов, видимо, считали в оперативном штабе группировки войск особого района г. Грозный, шла вразрез с разработанным планом операции. Темп наступления, по мнению штаба группировки, на западном участке был недостаточен, низок, не позволял в стремительном броске рассечь группировку боевиков. Судя по всему, большие надежды он возлагал на действия штурмового отряда № 1, призванного отрезать Старопромысловский район от города, что позволило бы командующему перегруппировать силы и активизировать действия уже на других направлениях. Но первый штурмовой отряд, наступая по улице Коперника, к 13 часам 17 января также практически полностью остановился на северо-западной окраине Грозного.

Опасной выглядела, видимо, считали в штабе группировки особого района, ситуация, когда на одних направлениях войска продвигались вглубь города, а на других оставались на месте или вообще вынуждены были отойти на прежние позиции. На том же западном и отчасти северном направлениях стремительно меняющаяся обстановка, в которой протекали боевые действия, ломала первоначальный замысел.

Медленно и с трудом продвигаясь в первые дни, в последующем софринцы смогли наверстать упущенное и выполнить все поставленные задачи с минимальными потерями в личном составе…

Крайнюю нервозность в командах, отдаваемых с КП группировки особого района г. Грозный, отмечали в те дни многие командиры подразделений. Не всегда объективный анализ ситуации не позволял внести эффективные изменения в действия завязших в грозненских кварталах штурмовых групп. Хотя нельзя не учитывать и то, что на подобные действия командования группировки влияла огромная ответственность за результат всей операции. Не стоит при этом сбрасывать со счетов и политический фактор. Ведь осада Грозного шла уже три недели, и уверенный оптимизм в оценке операции со стороны политического руководства, российской общественности мог вполне обоснованно смениться разочарованием, при условии затягивания решения "грозненской” проблемы. В такой ситуации овладение Грозным стало поистине моментом истины всей дагестано-чеченской кампании. Наверное, это понимали и в штабе группировки, воинские части которой штурмовали в те январские дни чеченскую столицу. Наверное, это предельно ясно осознавал и глава государства, к которому шли доклады о ходе всей операции.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

Интернет-издание “Лента”. 18 января 2000 года

“Российские войска установили во вторник контроль над рядом важнейших объектов в Грозном.

Как сообщает Агентство военных новостей со ссылкой на оперативную группу внутренних войск при штабе Объединенной группировки, <…> подразделения внутренних войск и ОМОНа начали прочесывать консервный завод, откуда примерно к полудню были выбиты боевики.

Кроме того, российские подразделения, продвигаясь к площади Минутка, освободили поселок Пригородный, 15-й военный городок и больницу, передает РИА “Новости” со ссылкой на пресс-службу Министерства обороны России.

<…>

Вообще же, по плану командования федеральных войск, на завершение операции по освобождению Грозного от боевиков отведено двое суток, сообщил АВН высокопоставленный источник в штабе Объединенной группировки.

По его словам, войска, несмотря на ожесточенное сопротивление боевиков, успешно продвигаются на всех направлениях и уже пробились в центр города. Боевики несут большие потери. Есть потери и со стороны федеральных сил”.

На севере на втором этапе спецоперации в Грозном штурмовому отряду 22-й бригады была поставлена задача по овладению автомобильным мостом через Сунжу. Однако из-за недостаточной огневой поддержки атаки и сильного противодействия со стороны боевиков выполнить ее не удалось. Кроме этого оставалась и не менее важная цель: комплекс консервного и молочного заводов, без овладения которыми дальнейшее продвижение на этом направлении было невозможным. Заводы нужно было взять во что бы то ни стало. Чтобы переломить ситуацию в максимально сжатые сроки, генерал-лейтенант В.Булгаков принял решение о вводе в состав северной группировки в качестве штурмового отряда подразделений 242-го мотострелкового полка Министерства обороны. Руководство действиями войск на данном направлении по-прежнему возлагалось на полковника Игоря Груднова.

17 января на позиции, занимаемые 22-й бригадой внутренних войск, прибыли подразделения 8-й бригады оперативного назначения, совершившие практически за сутки марш из североосетинского поселка Чермен в Грозный. Причем до этого в течение месяца бригада находилась в Черкесске, где обеспечивала правопорядок после того, как в столице Карачаево-Черкесии вспыхнули беспорядки в связи со сменой президента республики, проигравшего выборы. Вот уж действительно из огня дн в полымя: многие офицеры и солдаты бригады таким вот образом, не возвращаясь н пункт постоянной дислокации, из одной боевой командировки попали в другую. В Грозном им предстояло сменить измотанные и сильно поредевшие из-за понесенных потерь и увольнения значительного числа солдат и сержантов в запас роты калачевской бригады. Но на первых порах нальчикцам предстояло провести перегруппировку, так сказать, осмотреться, врасти в обстановку. Прояснять ситуацию им помогал сам главнокомандующий внутренними войсками генерал-полковник Вячеслав Овчинников,работающий в те дни в группировке особого района г. Грозный. Первое, на что он обратил внимание вновь прибывших солдат и офицеров, это проведение антиснайперских мероприятий. Позиции внутренних войск перед молочным и консервным заводами простреливались снайперами боевиков постоянно, именно от их огня практически ежедневно были потери.

Боевики, контролирующие с высоты корпусов заводов всю близлежащую территорию, сумели сковать здесь силы наступающих подразделений внутренних войск и Минобороны.

Вячеслав Овчинников, в 1999–2000 гг. главнокомандующий внутренними войсками МВД России:

“В те дни в каком-то полуразрушенном здании я инструктировал вновь прибывших на смену 22-й бригаде офицеров 8-й бригады оперативного назначения. Дело было в одной из комнат, более-менее сохранившейся. Сам я стоял спиной к окну и очень подробно остановился на противоснайперских мероприятиях, которые в этом районе нужно было проводить регулярно. Снайперы здесь действительно просто одолевали. Засевшие в корпусах консервного и молочного заводов, они простреливали всю территорию в округе. Я прямо говорил офицерам: если только удастся засечь место, откуда произошел выстрел, моментально подавлять его выстрелом из гранатомета, БМП, танка. Не жалеть боеприпасов. Полковник Груднов попросил меня отойти от окна, и как только я сделал пару шагов в сторону — в этот же самый момент в окно влетела пуля и ударилась в стену напротив того места, где я только что стоял. На мгновение все замерли. Я же, уж не знаю как, в этот момент собрался и, видимо, в шоковом состоянии, очень спокойно прокомментировал ситуацию: мол, видите, это то, о чем я вам только что говорил. И только потом у меня по всему телу прошла дрожь. Ведь это мог быть мой последний инструктаж в жизни. Офицеры спрашивали: вы что, товарищ главнокомандующий, это специально подстроили? Я не знал, что им ответить…”

Чтобы положить конец этому снайперскому террору со стороны боевиков, генерал-лейтенант Владимир Булгаков направил в северную группировку антиснайперское подразделение группы “Вымпел” ФСБ России. Спецназовцы действовали абсолютно автономно, не привлекая к себе особого внимания, однако уже через несколько дней обстановка здесь существенно нормализовалась. Бандиты быстро поняли, что против них действуют профессионалы экстра-класса, и уже сами не знали, как укрыться от безжалостного и неумолимого снайперского огня “вымпеловцев”.

В лоб идти на корпуса было бессмысленно — потерь не оберешься. И Груднов в сложнейших условиях все же нашел верное решение.

Мощный ударный кулак из военнослужащих 242-го мотострелкового полка 20-й дивизии Северо-Кавказского военного округа и 22-й бригады оперативного назначения внутренних войск 19 января, совершив обходной маневр, при активной поддержке танков и артиллерии выбил бандитов из заводского комплекса. Крепости боевиков пали. Бой шел двое суток. Боевики держались зубами за свои позиции, понимая, что, потеряв их, существенно ослабят свои возможности по дальнейшему сопротивлению на северном направлении.

То, что территория заводов представляет собой мощнейший оборонительный район, удалось увидеть после овладения ею. На территории комплекса находилось несколько бомбоубежищ, где боевики укрывались от ударов артиллерии и танков. Везде были прорыты окопы, ходы сообщения, многие подходы к зданиям заминированы. Забежим несколько вперед и отметим, что даже после овладения комплексом заводов саперы в течение нескольких дней проводили разминирование зданий и территории, буквально нашпигованных взрывчаткой. Так, 22 января при проведении инженерной разведки в административном здании молочного завода было обнаружено около 180 килограммов пластита (от неразорвавшегося заряда УР-77), из которого были подготовлены заряды под несущие конструкции здания и опоры перекрытий; на огневой позиции в том же здании лежал матрац, забитый пластитом, имелись три линии управления взрывными устройствами — строение было подготовлено к подрыву при занятии его подразделениями федеральных войск; перед самим зданием большинство огневых позиций также были заминированы.

Такой укрепрайон без мощной артиллерийской поддержки взять было нереально. Для надежного поражения бандитов в их укрытиях требовалось применить крупнокалиберные мощные боеприпасы. Булгаков дал добро на ведение огня из 240-мм самоходных минометов “Тюльпан”, использующих в том числе и корректируемые высокоточные мины “Смельчак” с лазерной подсветкой. С их помощью удалось уничтожить бомбоубежище. Прямым попаданием двух мин бетонные перекрытия были пробиты, более 30 боевиков уничтожены. Также существенную роль в поддержке атакующих подразделений сыграли тяжелые огнеметные системы “Буратино” и 152-мм самоходные артиллерийские установки “Мета”.

Овладев важнейшим стратегическим узлом обороны боевиков на севере Грозного, подсчитали: огнем уничтожено 6 дотов, подавлено 32 огневые точки, у боевиков убитых и раненых — около двухсот человек. А 23 боевика, не выдержав напора штурмовых групп, сдались в плен. Но и для самих штурмующих бой оказался нелегким. Успешные поначалу действия мотострелков 242-го полка в итоге привели к потере двух танков, которые были подбиты боевиками. Армейцы, находящиеся на острие атаки, также потеряли в бою 17 человек убитыми, многие получили ранения.

Снайпер 22 оброн внутренних войск. Январь 2000 года.

Позиции у консервного завода

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

Интернет-издание “Лента". 20 января 2000 года

"По данным ИТАР-ТАСС, полученным в пресс-центре Объединенной группировки войск на Северном Кавказе, минувшей ночью федеральные силы взяли под контроль городской профилакторий. А ранее — в среду в течение дня — они полностью овладели молочным и консервным заводами, а также железнодорожным депо.

Как сообщил заместитель начальника штаба группировки генерал-майор Вадим Тимченко, два завода, которые расположены рядом друг с другом, взяты с минимальными для федеральных сил потерями…

По его словам, в Грозном применяются самые современные виды оружия. Дело в том, что каждый дом в городе превращен боевиками в Многослойную крепость”. Первые этажи практически каждого жилого корпуса представляют собой хорошо оборудованный дот, в котором находятся снайперы бандитов. Именно они, отметил генерал, являются главной угрозой для российских военных.

Командующий группировкой внутренних войск МВД России полковник Игорь Трудный (так в источнике. — Авт.) подтвердил, что обороняющиеся боевики находятся в хорошо укрепленных бункерах. По его словам, помимо автоматического оружия, у них имеются минометы, гранатометы, противотанковые управляемые ракеты и другое оружие.

В пресс-службе Министерства обороны РИА “Новости” уточнили, что за минувшие сутки уничтожено около 80 бандитов, одна база их дислокации и 5 опорных пунктов.

В штабе Объединенной группировки также отметили, что из-за интенсивности боевых действий сократилось число мирных жителей, покидающих Грозный. Так, за минувшие сутки из города вышли лишь 59 человек. А за эту неделю город покинули более 300 местных жителей. Всего с начала контртеррористической операции в Чечне из Грозного вышли 7,8 тысячи мирных жителей, сообщили в штабе”.

Потеря заводов существенно ослабила возможность боевиков перегруппировывать свои силы, проводить замену обороняющихся групп, снабжать их боеприпасами, особенно в северной и северо-западной частях города. Также это открывало дорогу войскам северной группировки для дальнейших успешных действий в Ленинском районе города и последующего захвата плацдарма по берегам Сунжи, продвижения к центру чеченской столицы. Именно эти задачи решались на втором этапе спецоперации, в ходе которого армейские части принимали более активное участие в штурме Грозного.

В дальнейшем комплекс консервного и молочного заводов стал базовым местом расположения частей внутренних войск на северном направлении штурма.

20 января подразделения 22-й бригады были окончательно заменены на своих позициях ротами 8-й бригады оперативного назначения внутренних войск. Калачёвцы действовали на заключительном этапе спецоперации во втором эшелоне штурмовых отрядов. Занимались перегруппировкой и восстановлением боеспособности. Из района проведения спецоперации 22-я бригада выведена не была, правда, находящиеся на передовой подразделения ввиду их малочисленности после увольнения значительного числа солдат и сержантов по призыву, выслуживших к тому времени установленные сроки, были переформированы: из двух батальонов создали один — сводный, военнослужащие которого честно сражалась до самого окончания штурма.

После овладения консервным заводом решением командующего группировкой северного направления подразделения 242-го мотострелкового полка, сыгравшие основную роль в штурме, должны были быть заменены на только что занятых позициях свежими ротами 8-й бригады оперативного назначения внутренних войск. Учитывая необстрелянность подразделений 8-й бригады, штаб группировки принял решение усилить каждое отделение нальчикцев для придания им уверенности в действиях двумя омоновцами. 242-му полку предстояло восстановить боеспособность и готовиться к последующим операциям.

Утром 20 января для проведения рекогносцировки на консервный завод прибыла группа офицеров, в состав которой входили полковник Игорь Груднов и заместитель командира 20-й мотострелковой дивизии полковник Сергей Чепусов. Спустя некоторое время, завершив изучение местности и поставив подразделениям необходимые задачи, офицерам пришлось перебежать по простреливаемой дороге на молочный завод. Он к тому времени полностью еще не был взят, так как боевиками удерживалось последнее здание, овладеть которым пытались подразделения 242 мсп и бойцы красноярского ОМОН. Груднов и Чепусов немедленно включились в управление боем. К 16.00 часам молочный завод был окончательно освобожден от бандитов.

Роты 8-й бригады внутренних войск к вечеру полностью сменили подразделения 242-го полка на консервном и молочном заводах.

21 января на связь со штабом северной группировки по радиостанции вышел командир 8-й бригады оперативного назначения и доложил, что в двадцати метрах от позиций на консервном заводе чеченский снайпер ранил двух женщин-чеченок, которые шли к солдатам, наверное, попросить хлеба и воды. Командир спрашивал, что делать в такой ситуации.

Вспоминает Игорь Груднов, в 1999–2000 гг. командующий группировкой войск особого района г. Грозный на северном направлении:

“Тот случай врезался в память. Мне лишний раз пришлось убедиться в патологической жестокости бандитов. Я, помню, ответил командиру бригады, что мы не звери и женщин надо вытаскивать. Снайпер, кстати, скорее всего, рассчитывал именно на такую нашу реакцию, поэтому этих двух пожилых женщин он хотел использовать в качестве приманки. Но его замысел не удался. Бойцы 8-й бригады сработали профессионально: задымили местность, затем вперед выдвинулась БМП, а под ее прикрытием быстро побежали бойцы, которые вынесли раненых женщин. Потерь с нашей стороны не было, несмотря на то, что боевики вели интенсивный огонь. У одной из женщин был перебит позвоночник, и она скончалась по дороге в станииу Червленная, где находился медицинский отряд специального назначения, у другой оказались перебиты лодыжки, ей пришлось ампутировать ступни обеих ног. Подобная ситуация повторилась неделей позже в промышленном районе — так называемой “сувенирке”, где бойцы 8-й бригады снова оказались на высоте, успев спасти из-под огня боевиков местных жителей”.

Не менее важным в тактическом отношении был автомобильный мост через Сунжу, который выводил на крупную магистральную улицу — Жуковского и делил правобережные кварталы Ленинского района на две почти равные части. Контроль над мостом и прилегающей к нему территорией пока находился у боевиков. Войска северной группировки, действуя с 26 декабря на левом берегу Сунжи вдоль Петропавловского шоссе и в промышленной зоне на окраине Грозного, не имели возможности развить свое наступление, переправившись на правый берег. Захват моста и плацдарма вокруг него на правом берегу Сунжи был одним из важных условий дальнейшего выполнения задачи по уничтожению бандгрупп в Ленинском районе города.

Штурмовой отряд, состоящий из подразделений 242-го полка, выполнив задачу по овладению комплексом консервного и молочного заводов, спустя четыре дня — 24 января — предпринял попытку, так сказать, на волне успеха захватить мост через Сунжу (его длина около 150 и ширина 10 метров) и прилегающий к нему участок местности. Через реку перейдя под покровом ночи успели переправиться только два взвода, они сразу вступили в бой на улице Жуковского. И поплатились: боевики обрушили на него шквальный огонь. Артиллерийский удар, призванный поддержать атакующих, оказался крайне неудачным: из-за неверной привязки орудий к местности он принес больше вреда штурмовым подразделениям, нежели бандитам — их боевые порядки остались практически нетронутыми. У армейцев же появились потери, а шестеро раненых бойцов остались лежать на мосту. Все попытки их сослуживцев вытащить истекающих кровью солдат натыкались на яростное сопротивление боевиков. Ситуация складывалась критическая.

Дмитрий Касперовскнй, в 1999–2000 гг. командир батальона 242-го мотострелкового полка:

“Нам там сказали, что все нормально, боевиков мало, разведка впереди, огонь артиллерии подготовлен. А потом… Командиру взвода — Героя России бы дать этому парню надо было. Он четыре часа прикрывал, лежа на мосту, отход раненых, обложился трупами, солдаты отходили, вел огонь, по нему вели огонь, и он вел. Потом у него ноги отказали. На нервной почве”.

Вспоминает Игорь Груднов:

“Когда армейцы из 242-го полка бросились в бой на улице Жуковского, я находился в 8-й бригаде оперативного назначения, где доводил порядок предстоящих действий по захвату промышленных объектов в районе “сувенирки”. В 11.00 часов по радиостанции на меня вышел генерал-лейтенант В. Булгаков и поставил задачу выдвинуться в район консервного завода, чтобы разобраться в складывающейся там ситуации. Из тех докладов, что шли по радиостанции с места событий, понять было ничего невозможно. Какая-то каша. Что там случилось? Какие потери? Почему атака захлебнулась? Генерал Булгаков, судя по всему, тоже остался крайне недоволен полученной информацией, а главное, не мог себе ясно представить картину произошедшего.

Я немедленно отправился на плацдарм у моста через Сунжу вместе с командиром 255 мсп полковником Валерием Рыбаковым. С высоты командного пункта на кирпичном заводе нам предстала следующая картина. Прямо на мосту через Сунжу — на открытом пространстве, истекая кровью, лежали шесть бойцов без признаков жизни. Атака там полностью захлебнулась. Встретил командира 242-го полка, люди которого попали под обстрел. Общение мое с ним было недолгим — командир был откровенно растерян, а главное, что мне не понравилось в его докладе, это какое-то чувство безысходности. Я спросил его прямо: почему не вынесли раненых? Где медицинская БМП для их эвакуации? Внятного ответа не услышал, он ответил, что им, мол, уже ничем не поможешь.

Пришлось взять ситуацию в свои руки. Времени на разговоры-то не было. Я вызвал командира пермского ОМОН и сказал ему, чтобы он немедленно подготовил 12 человек, как раз по два бойца на раненого. Омоновцы быстро собрались, им долго объяснять ничего не пришлось. Бойцы 255-го мотострелкового полка поставили дымовую завесу. И омоновцы буквально на одном дыхании стремительно добежали до лежащих солдат, подхватили их за руки, за ноги и всех вытащили к своим. На все про все ушло несколько минут. Боевики даже опомниться не успели — они, похоже, от такой стремительности и наглости ошалели и только вдогонку пытались стрелять, но было поздно.

Оказалось, что среди эвакуированных один был убит, а остальные пятеро были живы, как я и предполагал, не подавали признаков жизни, потому что просто замерзли”.

Таким образом, взять под контроль мост и закрепиться на правом берегу Сунжи не удалось. Операцию пришлось отменить. Чтобы выправить положение и предотвратить возможный подход резервов бандформирований на этот участок города, командующий группировкой особого района дал команду на начало наступательных действий 1393-му отдельному мотострелковому батальону 205-й мотострелковой бригады и 423-му мотострелковому полку, которые занимали позиции в Старопромысловском районе Грозного и на его окраине, блокируя город с севера. Также по решению генерал-лейтенанта В.Булгакова подразделения 242-го полка, как основа штурмового отряда на северном направлении, были заменены их коллегами из 255-го мотострелкового полка. Именно ему предстояло выполнить важнейшую задачу по захвату плацдарма на противоположном берегу Сунжи. Весь вечер и часть ночи штаб северной группировки и командование полка готовили предстоящую операцию, настраивали людей, проверяли оружие, технику, накапливали боеприпасы и материальные средства.

255-й мотострелковый полк под командованием полковника Валерия Рыбакова — высокоподготовленный сплоченный воинский коллектив — вместе с подразделениями 8-й и 22-й бригад оперативного назначения внутренних войск сыграл значительную роль в прорыве обороны боевиков в городских кварталах на правом берегу Сунжи, дальнейшем успешном продвижении к центру Грозного, уничтожении нескольких крупных бандгрупп в Ленинском районе чеченской столицы.

Отрезанный ломоть

Однако вернемся на западное направление спецоперации. Здесь после гибели генерала Малофеева исполнение его обязанностей было возложено на полковника Сергея Стволова^[53] (его штатная должность на то время — заместитель командира 205-й отдельной мотострелковой бригады). В то время как батальоны софринской бригады вели упорные бои в окраинных кварталах Заводского района и в окрестностях стадиона в парке имени Ленина, с трудом продвигаясь вперед, на направлении действий первого штурмового отряда, отсекающего Старопромысловский район, к 20 января наконец наметился успех.

Несмотря на то, что здесь 17 января произошли столь трагические события, они не сказались негативным образом на моральном настрое военнослужащих. Штурмовой отрад № 1 в составе 674 пон и 330 обон с 19 января уверенно продвигался по улице Алтайской, отрезая Старопромысловский район — этот длинный “отросток” Грозного, протянувшийся на несколько километров в направлении с юго-востока на северо-запад. На рубеже улицы 9-я линия в Старых Промыслах с начала января стояли подразделения 205-й отдельной мотострелковой бригады Миноброны, она же должна была полностью заполнить отрезанные штурмовым отрядом № 1 кварталы.

В первые дни отряд встретил ожесточенное сопротивление боевиков. Этому способствовали условия местности — множество нежилых построек, промышленных зданий, железная дорога, выходящая из города. Однако благодаря грамотным действиям командира 674-го полка полковника Сергея Наседко и мужеству военнослужащих штурмового отряда в максимально сжатые сроки Старопромысловский район удалось отсечь от города. Это существенным образом повлияло на общий ход спецоперации в Грозном. Промышленный район, который мог быть использован боевиками для организации сопротивления и выхода во фланги наступающим с других направлений федеральным войскам, напичканный всевозможными укрытиями, инженерными укреплениями, ходами сообщения, перестал быть головной болью для командования группировки. Появлялась реальная возможность сосредоточить силы на других важных направлениях штурма, усиливая давление на все более зажимаемых в тиски боевиков. Это и было сделано.

Андрей Прозов, в 1999–2000 гг. командир взвода войсковой разведки 330-го отдельного батальона оперативного назначения внутренних войск, старший лейтенант:

“Самый тяжелый день, вернее, ночь была с 19 на 20 января. После ожесточенного боя моему взводу несколько часов полряд приходилось вытаскивать с поля боя трупы наших пацанов. Причем прямо под носом у боевиков, которые не прекращали поливать нас огнем. Но мы не оставили ни одного нашего солдата. Потому что знали, что “чехи” делают с нашими ребятами, даже с теми, которые уже мертвы…

Когда начался штурм, к нам в расположение приезжал генерал Булгаков. Нас поразило, насколько жестким был спрос с начальников за своих подчиненных. Персональная ответственность за каждого раненого, не говоря уж об убитых. Может, поэтому мы так долго и трудно шли по Грозному. Боевые действия ведь как строились — город знали плохо, разведданных достоверных о боевиках тоже практически не было. Поэтому мой взвод постоянно был на передке, мы же разведка. Так и действовали — прощупывание, отход назад. На рожон старались не лезть. Чуть что, вызывали артиллерию, вертушки. Те долбили яростно”.

Михаил Коломнин, в 1999–2000 гг. начальник группы по работе с личным составом 330-го отдельного батальона оперативного назначения внутренних войск, капитан:

“Наш батальон прибыл в Чечню еще 16 декабря 1999 года. Сначала проводили зачистку сел, обеспечивали прохождение колонн под Горагорском. А 26 декабря вместе с 21-й софринской бригадой входили в Старые Промыслы. Командир наш всячески старался беречь людей. Действовать мы старались грамотно, осторожно. Но направления, на которых мы наступали, у нас были важные. Там и сопротивление боевиков было соответственным — ожесточенным, подготовленным. Что в Старых Промыслах в декабре 99-го, что потом, когда мы с 17 января наступали вместе с 674-м полком по Алтайской улице, отрезая Старопромысловский район от города. В общей сложности за весь штурм мы потеряли 13 человек погибшими, почти 50 — ранеными. Но держались все как один. За все время ни один солдат из батальона не отказался от выполнения поставленных задач, никто не проявил трусости. Были неумелые — это да. Учили. Но батальон достойно прошел Грозный, хотя действовал на самых трудных участках”.

ХРОНИКА БОЕВ

17 января

1-й батальон 674 пон, 330 обон достигли рубежа: садовый участок, ул. Коперника — 100 м западнее ж/д моста, ул. Бородина, перекресток ул. Бородина и ул. 2-я линия, далее на запад до Т-образного здания.

18 января

330 обон, используя результаты действий штурмового отряда 1-го батальона 674 пон, выставил ротный опорный пункт: группа зданий и высотное здание. 1-й батальон 674 пон на достигнутом рубеже производил перегруппировку сил.

19 января

330 обои в ходе боев вышел на рубеж железнодорожного полотна — переулок Аргунский, ул. Алтайская; 2 мср выставила ротный опорный пункт на улице I-я линия. 1-й батальон 674 пон в ходе боев вышел на рубеж; железнодорожное полотно — мост,

20 января

330 обон, в ходе боев продвигаясь вдоль железнодорожного полотна и ул. Алтайской, был остановлен сильным огнем. 1 бон 674 пон в ходе боев вышел на рубеж по улице Заветы Ильича и занял два Г-образных здания.

21 января

330 обон вел бой на прежнем рубеже. Уничтожено 2 наблюдательных пункта боевиков. 1 бон 674 пон вел бой на рубеже за железной дорогой от ул. 1-я линия до улицы 2-я линия. Уничтожено 3 огневые точки, 5 боевиков.

22 января

330 обон вел бой на прежнем рубеже. К исходу дня провел перегруппировку и сосредоточился за боевыми порядками 21 оброн. В ходе боев уничтожено 6 боевиков. 1-й батальон 674 пон вел бой на рубеже: отм. 151,5 — отм. 150,0, за железнодорожной линией от улицы 1 — я линия до ул. 2-я линия. Уничтожено 3 огневые точки, 5 боевиков. К исходу дня осуществил перегруппировку и сосредоточился в районе действий 33 оброн (восточное направление).

Трудное продвижение

20 января, ближе к вечеру, на КП софринской бригады прибыл новый заместитель генерала Булгакова по внутренним войскам полковник Владимир Манюта, сменивший на этом посту генерала Ивана Ивлева. Командующий направил его для оказания помощи командиру бригады в руководстве действиями штурмовых отрядов. Манюта обладал огромным боевым опытом, имея за плечами участие в боевых действиях в Афганистане, в первой чеченской кампании, на которой он получил тяжелое ранение. Он оставался с софринцами до конца штурма. Являясь, по сути дела, старшим начальником, входя в оперативный штаб группировки особого района, он, тем не менее, в ходе всех последующих дней в большей степени помогал советом и не вмешивался в непосредственную деятельность командира бригады по руководству своими подразделениями. Полковник Манюта сразу включился в работу и уже 20 января принял участие в совещании с офицерами 21 оброн. Одним из основных вопросов на нем был: кем закрывать тылы? 3-й оперативный батальон, предназначенный первоначально для этой задачи, уже находился в боевых порядках, из его рот были сформированы штурмовые группы. Сотрудников ОМОН и СОБР для надежного закрепления освобожденных объектов было явно не достаточно.

21 января боевые действия не принесли существенного результата. Заняв накануне новый рубеж, командиры штурмовых отрядов с рассветом принялись изучать местность впереди. Все это время — почти до полудня работали разведчики, выявляя оборонительную линию боевиков, их узлы сопротивления и опорные пункты, куда они отошли, выбитые из захваченных накануне зданий. Кроме этого им была поставлена задача определить, где находятся соседние подразделения, какие рубежи они достигли накануне, чтобы возникшими между ними брешами не воспользовались бандиты.

Только к обеду стало понятно, в каком направлении действовать дальше, какие сооружения необходимо занять в первоочередном порядке, какие — в дальнейшем.

В ходе боя за здание школы тяжелое ранение получил командир 2-го батальона майор Василий Дзекало. С группой прикрытия он перемещался в пятиэтажке, где практически лоб в лоб столкнулся с такой же группой боевиков, до этого укрывавшихся в стоящем напротив недостроенном коттедже. Боевики, как и софринцы, стремились выбрать удобную позицию для атаки или отсечения с фланга одной из штурмовых групп 21 оброн. Завязался короткий бой. В таких условиях побеждает тот, у кого быстрее реакция и кто точнее стреляет. Группа Дзекало первой открыла огонь, один боевик упал, второй его подхватил, остальные стали стрелять в ответ. Краем глаза майор Дзекало заметил на верхней лестничной площадке еще одну группу: боевики перемещались по зданию параллельно (стены квартир были проломлены), но выше этажом. Резко повернувшись и вскинув автомат, комбат успел дать очередь, но и в него тоже выстрелили. Одна пуля сверху попала в бронежилет, вторая зашла в неприкрытое пространство в плечо. Дзекало сумел выйти на связь и доложил командиру бригады о своем ранении и об обстоятельствах боя, грохот стрельбы которого, переговоры командиров штурмовых групп были хорошо слышны в эфире. Его успели вытащить из-под обстрела, вколоть промедол. После чего от большой кровопотери комбат потерял сознание. Командование батальоном принял на себя его заместитель капитан Вадим Чирикин. Захватить в этот день школу не удалось.

Утром заслон от СОБР на правом фланге 2 бон в двухэтажном здании обнаружил в полутора километрах, на территории нефтеперерабатывающего завода передвигающуюся группу боевиков численностью до 40 человек, другая в это время переходила улицу Химиков, направляясь на нефтеперерабатывающий завод им. Шерипова. Эта территория на правом фланге не входил в полосу действий штурмовых отрядов 21 — й бригады, никем не была занята и представляла просто дыру, по огромной территории которой можно было беспрепятственно скрытно выходить из Грозного и уходить через поселок Кирова и Алхан-Калу по реке Сунже в горы.

Заняв огневые позиции на высоких сооружениях завода, боевики огнем из крупнокалиберного оружия могли держать в напряжении весь правый фланг 2-го батальона и заслоны от СОБР и ОМОН. Для предотвращения атаки боевиков с этой промышленной территории во фланг наступающим подразделениям бригады на огневой позиции был выставлен танк, который стал обстреливать все объекты, откуда могли вести огонь боевики. Это была постоянная, долговременная позиция, на которой в последующем посменно дежурили танки, реагируя прицельным огнем на любое движение на территории завода. Не один боевик был ими уничтожен прямо на огневой точке.

В течение 21 января все штурмовые группы вели разведку боем на своих направлениях, пытаясь найти слабое место в обороне бандгрупп. По всему фронту шла стрельба, везде разведчики натыкались на огневое сопротивление. Особенно активизировался огонь боевиков со стороны стадиона, спортзала, частного сектора и гостиницы. При этом все командиры групп, подводя итоги дня и анализируя обстоятельства дневных боевых действий, в один голос подтверждали, что, по их ощущениям, плотность бандгрупп перед боевыми порядками штурмовых отрядов существенно увеличилась.

Это ощущение вскоре подтвердилось.

Дело состояло в следующем. Батальон 674-го полка оперативного назначения и 330-й отдельный батальон, составлявшие штурмовой отряд № 1, после двухдневного простоя, вызванного гибелью 17 января генерала Малофеева и последующими за этим попытками обнаружить его тело, снова двинулись вперед. При поддержке артиллерии уже 21 января им удалось полностью отсечь Старопромысловский район по улице Алтайская. Видимо, вдохновленные столь скорым успехом одного из шести штурмовых отрядов, штаб группировки особого района, а за ним и ОГВ (с) стали требовать столь же активных действий и на других направлениях. Но ни одно из них не было похоже друг на друга. Каждое требовало индивидуального подхода.

Бандгруппы, выбитые из кварталов Старых Промыслов, перешли на другие направления: кто-то на север, кто-то в район площади Минутка, но судя по всему, основная их масса — на позиции в Заводской район Грозного. Эту перегруппировку сразу почувствовали софринцы. К слову сказать, командир бригады, узнав о том, что 1 — й штурмовой отряд выполнил поставленную задачу, очень рассчитывал на то, что Булгаков передаст в его оперативное подчинение высвободившиеся подразделения 674-го полка и 330-го батальона, которые были нужны ему как воздух. Однако командующий принял другое решение, имея свой, сформировавшийся замысел дальнейших действий в Грозном. 674-й полк он перевел на восточное направление, в помощь штурмовым отрядам 506-го мотострелкового полка. К софринцам был направлен лишь кировский 330-й батальон. Таким образом, 21 оброн усилились пятью БТР-70 и сотней бойцов и офицеров. Хотя бы это снимало проблему прикрытия тыла штурмовых отрядов.

За 5 дней боевых действий (с 17 января) в 21-й бригаде погибли 13 и получили ранения 58 военнослужащих. Всего 71 человек. А так как численность штурмового отряда немногим превышала сотню солдат и офицеров, это были ощутимые потери, которые надо было как-то восполнять, чтобы не утратить боеспособность. При этом в большой степени на нее влияли потери именно командного состава. К 22 января выбыли из строя командиры 1-го батальона капитан Малашкевич и 2-го батальона майор Дзекало, командиры рот старшие лейтенанты Киндулин и Лугинин, командиры взводов старшие лейтенанты Белугин и Редькин, лейтенант Коротков, а также трое заместителей командиров взводов и 14 сержантов. Все с боевым опытом. Равноценную замену им найти не всегда удавалось. А ведь от компетентности командиров во многом зависело и выполнение поставленных задач, и жизни их подчиненных. Проблем добавляло и то, что более 230 военнослужащих в течение последующих нескольких дней должны были быть уволены в запас. И они, зная, что их служба должна закончиться со дня на день, тем не менее, шли в бой, рисковали жизнью, стараясь не уронить честь воюющей бригады.

Солдаты 21 оброн в Заводском районе Грозного ведут обстрел позиций боевиков из подствольных гранатометов. Январь 2000 года

22 января выдалось морозным и снежным, на КП с раннего утра все забегали в поисках маскхалатов, бинтов для обматывания оружия и теплых рукавиц.

К полудню штурмовые группы 3-го батальона заняли четрыехэтажку. Получасом позже подразделения 1-го батальона овладели еще одним похожим зданием. В нем было обнаружено 12 противотанковых мин. Сам дом был заминирован, а в подвале прятались 14 мужчин. Всех их передали в ОМОН (СОБР) для последующих разбирательств.

2-й батальон попытался выбить боевиков из здания школы. Однако сделать это ему не удалось. Батальон закрепился на занятом рубеже перед школой, поражая огнем выявленные цели внутри здания и вокруг него.

Некоторое облегчение принесло прибытие личного состава на пополнение бригады и смену выслуживших положенные сроки. Всего бортом из Москвы в Моздок было доставлено чуть более 110 солдат и офицеров. Их сопровождал выпускник Академии им. Фрунзе 1999 года подполковник Олег Закупнев, только-только назначенный в бригаду начальником отделения боевой подготовки. Он же сопровождал их из Моздока на КНП бригады на окраине Грозного и представлял новую смену полковнику Фоменко. Именно Закупнева комбриг назначил командиром 2-го батальона. Он быстро сориентировался и достойно командовал батальоном в ходе дальнейших штурмовых действий.

22 января обошлось без погибших. Ранения различной степени тяжести получили 14 военнослужащих. И снова в их числе два командира взвода и шесть сержантов. Как и все дни до этого, на острие штурмовых групп находились именно офицеры и сержанты. Особенно старались беречь вновь прибывших, необстрелянных солдат. Это негласное правило, пожалуй, стало отличительной особенностью ведения боевых действий на всех направлениях штурма. Наибольшие потери при этом понес 3-й батальон: к концу дня их оказалось 7 человек. В какой-то момент убыль младшего командного состава в штурмовых отрядах начала приобретать угрожающий характер: пополнения не было, а оставшиеся офицеры валились с ног от усталости, фактически выполняя обязанности за двух, а то и за четверых своих боевых товарищей. Запредельная нагрузка на них и имеющий боевой опыт сержантский состав возрастала и еще по одной причине: решая проблему замены выслуживших положенные сроки солдат и сержантов, командир бригады принял решение о выводе их с переднего края, где каждый час был сопряжен с риском для жизни, и назначении в состав подразделений второго эшелона, закрепляющих освобожденную территорию и прикрывающих тыл и фланги наступающих подразделений. Находясь в заслонах и на блокпостах, они дожидались замены. Что ж, это правило, помнится, еще свято выполнялось в Афганистане: дембелей на боевые старались не посылать.

23 января было отмечено попыткой смены тактики действий штурмовых групп.

Понимая, что по-другому темп продвижения увеличить никак не удастся, командир бригады принял решение о том, чтобы батальоны перестали штурмовать отдельные объекты и начали наступать вдоль улиц, обходя по возможности узлы сопротивления. Появление в группировке 21-й бригады 330- го батальона сделало возможным этот маневр. Именно на кировчан была возложена задача по выставлению заслонов. Они усиливались БТРами и группами СОБР или ОМОН. Это обеспечивало необходимую устойчивость такого заслона и не давало бандгруппам свободно маневрировать, обходя штурмовые группы бригады.

С половины одиннадцатого, когда, наконец, рассеялся туман и видимость стала более-менее приемлемой, 2-й батальон начал свое движение по улице Ермоловская. Спустя два часа после перегруппировки движение вперед по улице Крекинговая начали штурмовые группы 1 — го батальона, а практически одновременно с ними по улице Абульяна — и 3-го батальона оперативного назначения. Все группы при продвижении вглубь кварталов подверглись с флангов яростному обстрелу боевиков и вынуждены были вступить в бой. Те поначалу, видимо, ожидали повторения вчерашних действий, когда софринцы штурмовали здания. Однако здесь этого не произошло, и боевики, оправившись от неожиданной смены тактики штурмовых отрядов, открыли по ним огонь. Пока батальоны софринцев двигались вперед, подразделения 330 обон и группы ОМОН и СОБР проводили зачистку квартала, оставшегося позади штурмовых отрядов, в этом им помогала и разведрота 21 оброн.

На КП бригады в этот день снова находился генерал-лейтенант Владимир Булгаков. Вместе с ним приехал и командующий группировкой внутренних войск генерал-лейтенант Михаил Паньков. Булгаков волевым усилием старался переломить ситуацию здесь, на западном направлении, видимо, держа в поле зрения в качестве примера успешное отсечение первым штурмовым отрядом Старопромысловского района сутками раньше. Булгаков активно руководил действиями группировки западного направления, казалось, сама атмосфера, царившая на КП, была наэлектризована до предела. Особенно напряженной она стала, когда батальоны прекратили движение, вступив в бой с бандгруппами. Командующий требовал во что бы то ни стало идти вперед и держать темп. В таких условиях командиру бригады стоило больших усилий сохранять хладнокровие и продолжать с трезвой головой командовать батальонами. Генерал Паньков, находившийся все это время рядом с Булгаковым, также очень переживал по поводу разворачивающихся событий, но сдерживал себя, при этом очень внимательно расспрашивал комбрига о каждом штурмовом отряде, ища способ воздействия на командиров и войска для более эффективных действий.

В 13.40 поступил доклад о том, что в ходе боя ранен командир 3-го батальона капитан Геннадий Гредычан. Командование взял на себя начальник штаба батальона майор Игорь Лобастов, самостоятельный, выдержанный и опытный офицер, способный на должном уровне организовать боевые действия штурмовых групп.

Ранение третьего командира батальона за семь дней (начиная с 17 января) боевых действий произвело впечатление и на генерала Булгакова. Выслушав комбрига, который доложил ему об общих потерях бригады с начала всей спецоперации, а также о ситуации с увольняемыми в запас военнослужащими, командующий уже в более спокойном состоянии наблюдал за развитием событий и спустя некоторое время покинул КП, отправившись на другое направление штурма города.

На КП остался генерал Паньков. Он хорошо понимал все проблемы, с которыми столкнулись софринцы, тем более что во многом они были аналогичны тем трудностям, которые испытывали практически все воинские части внутренних войск, да и Российской армии, участвующие в спецоперации в Грозном. Везде не хватало людей, везде глубина боевого порядка штурмовых отрядов была недостаточна, везде необходимо было в срочном порядке решать вопрос с увольняемыми в запас и прочее, прочее.

Вспоминает Геннадий Фоменко:

“Разобравшись с обстановкой на КП бригады, генерал Паньков поинтересовался, какие мои дальнейшие планы. Я ответил: “Выдвигаюсь на ПКП бригады на высоту 206,4 и оттуда управляю боем”. “Я с тобой”, — сказал командующий. Я попытался объяснить, что это не так близко, два километра вниз под горку, да ещё по снегу, и небезопасно. “Я же сказал, с тобой”, — отрезал командующий.

По пути движения по склонам высоты 234,1 я показал огневые позиции двух батарей САУ и танковой роты 276 мсп, которые семь дней стояли, не меняя своего положения. Бригада ушла далеко в населенный пункт. Ей огневая поддержка нужна в боевых порядках, а командование группировки на это разрешение не даёт. КПД этих огневых средств, прямо скажем, нулевой. Зря расходуют снаряды. “А где твои минометные батареи?” — спросил командующий. Я указал направления, где находились их огневые позиции, и сказал, что запас по дальности стрельбы ещё 3 километра. Но мы предусмотрели их перемещение вперед, когда возникнет необходимость.

“А где танковая рота 93-го мехполка?” — вновь поинтересовался генерал Паньков. Я пояснил, что танки применяются как кочующие огневые средства. Осталось боеспособных шесть Т-62. Один танк постоянно находится на горе Лысая, там, где ПКП. Два танка по заявкам командиров штурмовых отрядов выходят к ним в боевые порядки для поражения конкретных целей, но для их прикрытия нужен мотострелковый взвод. Один танк постоянно нацелен на нефтеперерабатывающий завод, сбивает всех “кукушек” на правом фланге. Один танк обстреливает высотные дальние объекты.

Так разговаривая, спустились по снегу вниз. Навстречу поднимали носилки с ранеными. Командующий подошел к ним, пожал каждому руку. “А что БМП?”. Он имел в виду, почему раненых несут на руках. Пришлось объяснить, что бронемашины спуститься могут, а подняться — нет, слишком крутой подъем и скользкий плотный снег. Были попытки подняться — все безуспешные.

Вскоре мы дошли до ПКП на Лысой горе, оттуда открылся обзор, позволяющий воочию наблюдать за действиями войск. Отсюда кратчайшим путем можно было пройти в батальоны. Сюда сносили раненых, отсюда забирали боеприпасы и по снегу с наступлением темноты, как на салазках, тащили в боевые порядки кухонные баки с горячей кашей. Отсюда уже по-другому виделись полоса наступления штурмовых отрядов и их проблемные вопросы. Я доложил командующему о недостаточном количестве войсковых радиостанций, многие из которых пострадали от пуль и осколков, были разбиты и вышли из строя, а восполнения нет. На портативных радиостанциях “Эрика” аккумуляторные батареи разряжаются через три часа. А где их подзаряжать в ходе боя? Малогабаритных бензо- электроагрегатов у нас не предусмотрено. Радиостанций типа “Моторола”, как у боевиков, с маскиратором речи вообще нет. Практически все переговоры ведутся в открытом режиме. Боевики, это мы уже многократно почувствовали на себе, внимательно слушают эфир и мгновенно реагируют на наши переговоры, вовремя уходя с линии огня, укрываясь от него в подвалах или бомбоубежищах.

Наступили сумерки, стала затихать стрельба. Я доложил командующему о потерях за 23 января: погибло пять человек, ранено тринадцать. Он спросил: “И сколько за семь дней?” Погибло восемнадцать, ранено 85. Генерал Паньков тяжело вздохнул.

Вернувшись на КП бригады, провели уточнение задач. Командующий дал оценку наших действий и пояснил, как мы выглядим на фоне других частей группировки. Подчеркнул, что действия внутренних войск подвергаются критике со стороны командования ОГВ (с), и если говорить откровенно, он прибыл дать нам нагоняй. Но, проработав в бригаде весь день, побывав в батальонах и увидев измотанных, смертельно уставших офицеров и солдат, а главное —условия, в которых им приходится вести боевые действия, при этом ни один из них ни разу не пожаловался на эти неимоверные трудности, ни слова упрека в наш адрес он не высказал. Объявил, что остается ночевать в бригаде, но не в тыловом районе, а здесь, на КП бригады.

Вообще это был очень тяжелый, даже по сравнению с предыдущими, день. И завершился он не на радужной ноте: уже ближе к полуночи пришла телеграмма об отставке главнокомандующего внутренними войсками МВД России генерал-полковника Вячеслава Овчинникова и назначении новым главкомом генерал-полковника Вячеслава Тихомирова, командовавшего до этого войсками Уральского военного округа”.

Следующий день прошел в боях. Еще до рассвета, под покровом темноты, 1-й и 3-й батальоны принялись улучшать свое положение и укреплять передний край. Наибольшую активность и выдумку проявил командир 1-го батальона капитан Ковалев. Он искал любые возможности перехитрить боевиков. На этот раз ему удалось осуществить задуманное. В 5 утра сосредоточив штурмовую группу в одном из занятых ранее зданий, он спустя пятнадцать минут захватил детский сад, выбив оттуда еще дремавших на позициях боевиков.

Но и бандиты не замыкались лишь на оборонительных действиях. Они активно перемещались перед фронтом наступающих штурмовых отрядов, постоянно пытаясь обойти их с флангов и выйти им в тыл. При этом они четко отслеживали положение войск, не оставляя попыток вернуть утраченные позиции и объекты, периодически контратакуя штурмовые группы софринской бригады. В 7 утра они произвели минометный залп по ПКП бригады на высоте 206,4. Одновременно позиции на высоте были обстреляны снайперами из близлежащих развалин и зарослей. Только ответным огнем из Т-62 удалось отогнать боевиков.

Войдя в соприкосновение флангами, 1-й и 2-й батальоны с рассветом начали наступление по параллельным улицам Крекинговая и Ермоловская, имея задачу выйти на рубеж по улице Индустриальная, за которой тянулась ветка железной дороги и начинался обширный район промышленных сооружений нефтеперерабатывающего завода и завода им. Шерипова. Но, не пройдя и ста метров, оба штурмовых отряда встретили ожесточенное сопротивление боевиков и остановились. Завязался позиционный бой, который продолжался до темноты.

Около двух часов дня ПКП бригады снова подвергся нападению. В начале по командному пункту был открыт огонь из АТС-17 и снайперского оружия, затем группа боевиков, одетая в белые маскхалаты, подобралась через развалины к крайним домам и произвела два выстрела из РПГ-7 по танку. К счастью, гранаты пролетели мимо и самоликвидировались. Однако шума наделали немало. Ответным огнем боевиков отогнали. С середины дня начал крепчать мороз, видимость стала резко ухудшаться.

В этот день на КП западного направления прилетел генерал Геннадий Трошев, в то время уже заместитель командующего ОГВ (с) генерал-полковника Виктора Казанцева. Его приезд был обусловлен появившейся у командования группировки информацией о том, что главари незаконных вооруженных формирований готовят отход из Грозного. Точного места прорыва пока установить не удалось, как и предполагаемое количество желающих покинуть город боевиков.

Однако опыт таких прорывов предыдущей кампании указывал два направления. Первое, и основное — через территорию нефтеперерабатывающих заводов имени Шерипова и Ленина, поселок Кирова по реке Сунже в направлении на Алхан-Калу и Алхан-Юрт и далее в горы. Второе возможное направление было южнее — через населенный пункт Алды и Чернореченский лес на Урус-Мартан и далее также в горы.

Между тем ситуация складывалась непростая. Западное направление за районом боевых действий прикрывал 276-й мотострелковый полк. Причем сплошного блокирования не было. Полк стоял взводными и ротными опорными пунктами на выгодных участках местности, при этом обойти их в условиях плохой видимости и ночью не составляло для боевиков особого труда.

Генерал-лейтенант Михаил Паньков и полковник Геннадий Фоменко. Кварталы Заводского района Грозного. Январь 2000 года

Это и волновало генерала Трошева, ответственного за надежное блокирование направлений возможного выхода боевиков.

Работал Геннадий Николаевич и на КП 21 оброн. Выслушав начальника штаба бригады полковника Ходакова, он попросил уточнить, где проходит передний край бригады и какими силами прикрыт ее правый фланг, соприкасающийся с территорией нефтеперерабатывающего завода. Кроме 21 оброн из боевых воинских частей никто этот участок не контролировал.

24 января погибших в бригаде не было, ранения получили 7 военнослужащих.

Погода продолжала преподносить сюрпризы. Начавшиеся было сутками раньше морозы сменились оттепелью, моментально сделавшей все окрестности непролазным грязным полем. Снег превратился в кашу. Что в принципе было благоприятным фактором для боевиков, которые могли, не оставляя следов, покинуть город. Тем более что туманы, как и прежде, накрывали Грозный, будто по расписанию.

Но туман помог 25 января найти тело рядового Туракова, погибшего трое суток ранее в бое за здание, в котором когда-то располагалось кафе.

1 — й и 2-й батальоны продолжали вести бои на своих направлениях. Спустя некоторое время штурмовая группа 2-го батальона обошла с фланга школу и овладела ею, выбив оттуда группу прикрытия боевиков. Этот успех позволил взять под контроль целый квартал.

Около двух часов дня на стыке 2-го и 3-го батальонов в тумане проехал автомобиль ЖЗ с боевиками, нагруженный боеприпасами, остановился во дворе у дома, где ещё час назад группа боевиков занимала позиции. Видимо, подвезли боеприпасы. Двое боевиков вышли из машины и стали на чеченском языке звать своих товарищей. С двух направлений из этого дома бойцы 2 бон уничтожили весь экипаж “уазика" и захватили радиостанции, машину, боеприпасы.

Второй день подряд в бригаде обошлось без погибших, четверо военнослужащих получил ранения, причем трое из них — сержанты.

26 января продолжились позиционные бои. Все попытки штурмовых групп продвинуться вперед натыкались на упорное сопротивление боевиков. Только 3-му батальону удалось захватить здание перед объектом “клюшка". К сожалению, бой за трехэтажку унес жизнь одного солдата. Остальные штурмовые группы к вечеру закрепились на достигнутых ранее рубежах.

Кольцо сжимается

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

«Комсомольская правда», январь 2000 года

«Интенсивность боев в Грозном с момента его осады (начало декабря) достигла пика: штурмовые отряды федеральных сил с разных направлений рвутся к центру города днем и ночью…

Огневые стычки часто ведутся нос к носу с противником. А войсковые командиры, хорошо наученные тупым и многожертвенным штурмом Грозного в январе 95-го, БТРы и танки в город не вводят

Кольцо окружения укрепрайона бандитов в центре Грозного медленно, но сужается. Воины Аллаха все чаще группами и поодиночке сбегают из города преимущественно на юг республики. Взятый в плен араб признался контрразведке, что засевшие в Грозном боевики уже заготавливаца-… все таки падет»

Сопротивление боевиков на всех направлениях, даже несмотря на массированное применение артиллерии, не ослабевало. Они дрались за каждый дом не только с фанатичным упорством, но и с умением, стараясь не давать войскам наращивать темп наступления.

Генерал-лейтенант Владимир Булгаков, определив направление главного удара — с восточной окраины Грозного на площадь Минутка, сконцентрировал на нем максимально возможное количество сил и средств, при этом отчетливо понимал, что никаких резервов или иного подкрепления ждать неоткуда. Воевать приходилось теми силами, которые имелись в наличии. Чтобы не снижать наметившегося темпа наступления на восточном направлении, ему было важно сохранить давление на боевиков на других участках штурма, минимизировав возможности бандформирований вести перегруппировку сил. В частности, не удавалось оказать западной группировке более эффективную помощь артиллерией, авиацией, другими мощными огневыми средствами — почти все они были задействованы на подавлении оборонительных рубежей на подступах к площади Минутка.

Как бы трудно ни шло движение войск на всех направлениях штурма, тем не менее, штабу группировки особого района удалось навязать бандитам свою волю, инициатива у них была перехвачена. Если в первую неделю штурма бандиты еще могли оперативно перебрасывать свои силы на те направления, где обстановка требовала усиления их боевых порядков, то уже после 25–26 января делать это им становилось все труднее.

Глубже всех в город продвинулись подразделения группировки “Восток”. Наступающие по параллельным улицам, центральной из которых являлась улица Гойгова Абдулгамида, выходившая в район площади Минутка, войска отбирали у боевиков квартал за кварталом.

В начале 20-х чисел января в группировке произошло несколько кадровых изменений. В частности, на восточном направлении старшим всей группировки сил был назначен командовавший здесь, на востоке Грозного, подразделениями внутренних войск полковник Евгений Кукарин, сменивший генерала В.Михайлова. Такое решение принял командующий группировкой особого района г. Грозный генерал В. Булгаков. Спросил только поначалу сомневающегося Кукарина, какую академию тот оканчивал. Оказалось, бронетанковую, командный факультет. После этого у Булгакова больше вопросов не было. Да и в Кукарина командующий вселил уверенность — “будем помогать, поддерживать”.

Безусловно, этот факт свидетельствовал о положительном отношении генерала Булгакова к действиям внутренних войск, его оценке их боевой работы на восточном направлении. Кроме того, в процессе проведения операции командующий смог по достоинству оценить командирские, управленческие качества Кукарина, раз доверил ему в самый ответственный момент командовать всеми силовыми подразделениями, штурмующими кварталы Октябрьского района Грозного. На Кукарина легла огромная ответственность. Евгений Викторович не просто оправдал доверие командующего, он проявил себя в новом качестве с лучшей стороны. Спокойный, рассудительный, внимательно прислушивающийся к доводам других, но в то же время твердый и хладнокровный в любой ситуации, он достойно руководил всеми вверенными ему подразделениями — и Министерства обороны, и внутренних войск, и Минюста, и МВД.

Задача перед восточной группировкой была ясной — взять Минутку. А продвигаться по мере приближения к ней становилось все труднее и труднее. Эта часть города характеризовалась тем, что здесь было большое количество кирпичных зданий, домов, а весь район поделен на ровные кварталы, улицы при этом пересекались под прямыми углами. Боевики подготовили множество укреплений, организовав узлы обороны с дотами, вырытыми траншеями, оборудованными в зданиях огневыми точками. Группировка боевиков на этом направлении была достаточно мощной. Для продвижения вперед брать нужно было эти кварталы, сбивая опорные пункты боевиков и немедленно заполняя район и проводя его зачистку. Однако боевики действовали также очень активно, мелкими группами выходя во фланги штурмующих, пытаясь отрезать наступающие подразделения друг от друга.

Замысел нашего командования здесь заключался в том, чтобы рассечь группировку боевиков на несколько частей, отрезать их друг от друга и вытеснить на Минутку. Действия велись всеми подразделениями, участвующими в штурме как с севера от улицы Гойгова Аблулгамида в направлении на консервный завод вблизи площади Минутка, так и с юга по улицам Козлова, Кундухова Мусы в направлении на улицу Ханкальская.

Александр Масон, в 1999–2000 гг. командир 2-го батальона 33-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск, подполковник:

“22 января нам поступил новый приказ. Всеми имеющимися силами вдти на помощь 1-му батальону 506-го полка Миноброны, который удерживал консервный завод (в нескольких кварталах от площади Минутка в Октябрьском районе Грозного. — Авт). На этот раз собрали 32 человека, в подмогу дали 50 собровцев из Якутии, Красноярска и еще нескольких сибирских городов. С ними поделились сухпаем, боеприпасами. Выдвинулись к месту назначения, где батальону определили под оборону часть завода. Здесь подразделение закрепилось вместе с десятью якутскими собровцами, остальным поставили задачу удерживать единственный квартал, который связывал обороняющихся с основными силами.

Уже к исходу первого дня один из командиров СОБР был ранен. Раненого унесли в тыл… А потом получилось так, что с нашим батальоном остались только якутчане.

Этим немедленно воспользовались боевики. Заняли квартал, и все, кто удерживал консервный завод, оказались в окружении. На помощь выдвинулась маневренная группа под командованием капитана Бесчастных. Но пробиться им не удалось. Погиб рядовой Колмогоров, еще двое были тяжело ранены. Группа закрепилась лишь в трехстах метрах от завода.

Оказавшись отрезанными, мы вскоре стали испытывать трудности с боеприпасами и продовольствием. Мало того, что собровцы нас вот так бросили, так они еще и унесли с собой все то, чем мы с ними вначале поделились. Пришлось экономить. А противник все наседал.

На самом опасном направлении с одиннадцатью бойцами обороной руководил капитан Цыганов. Здесь было больше открытых участков и недостаточно укрытий. Поэтому боевики несколько раз пытались овладеть позициями, чтобы расчленить обороняющихся. Им это не удалось сделать.

В разгар боя рядом с позициями батальона был подбит армейский МТЛБ, в котором находилось 50 огнеметов “Шмель”. Экипаж машины погиб на наших глазах, тягач заполыхал огнем. Если бы огонь добрался до огнеметов, то от взрыва могло бы разнести все близлежащие постройки. Наш боец — старший сержант Колянда — под огнем боевиков вместе с двумя солдатами бросился забрасывать машину снегом. Тягач мог при этом взорваться в любую минуту. Но огонь удалось сбить, все закончилось благополучно.

К нам прорвались только через несколько дней. Бойцы санкт-петербургского ОМОН выбили боевиков из захваченного дома, и сообщение с основными силами было восстановлено. Потом пришло пополнение и к армейцам, да и натиск боевиков к этому времени немного снизился. А потом нас с завода сняли”.

Интенсивность боев в Грозном нарастала день ото дня. В этот период артиллерия группировки работала практически не переставая, огнем поддерживая наступающие штурмовые отряды, нанося удары по опорным пунктам боевиков, огневым точкам, скоплениям бандитов. Это было вызвано все тем же желанием сохранить жизнь солдат и офицеров, штурмующих кварталы города.

Евгений Кукарин, в 2000 г. командующий восточной группировкой войск особого района г. Грозный:

“Когда Булгаков почувствовал, что с этого (восточного. — Авт) направления мы решим задачу, он вообще ни в чем не отказывал. Поддерживал всеми видами огня.

А когда пошла динамика у нас, к нашим просьбам стали прислушиваться. Нам же на местах виднее было. К примеру, были тогда общие мероприятия. Это когда вся артиллерия группировки с семи утра до восьми бьет по позициям боевиков. Ну а мы стали просить у Булгакова: мол, пусть работает только ваша артиллерия, а наша молчит. Он с удивлением спрашивает: а почему? Мы объясняем, что наша вступит в дело, когда мы двинемся вперед. Для того, чтобы у нас боеприпасы были на день, и все как положено. Ну что толку молотить по Грозному из гаубиц и “Градов”, когда отсутствует как таковое понятие “передовая”. Ну не было у боевиков никакой передовой — они оборонялись очагово, мобильно. При начале артиллерийского огня просто уходили в глубь города, в бомбоубежища, укрытия, оставляя на ранее занятых позициях огневые средства. Артналет кончался — они немедленно занимали свои позиции и ждали начала движения войск. Он согласился. К трезвым аргументам умел прислушиваться. Но от своей линии тоже не отклонялся.

Что же касается чеченского ополчения… После Старой Сунжи с гантамировцами мы расстались. Они смелые, конечно, парни, надо отдать им должное, но одной смелости мало в таком деле. Помню, те, которые шли в нашей группировке, все нас упрекали, почему, мол, стоите перед микрорайоном, почему не идете вперед. И вот я сейчас по прошествии времени думаю, а не провокация ли это была — распалить русское самолюбие, чтобы мы своими мизерными силами влезли в кварталы многоэтажек. Были бы тогда и откаты, были бы и потери, и пропавшие без вести, и все остальное. Ну заняли бы мы батальоном два дома, а потом война началась бы как в тире. А в таком “тире” боевики нас перестреляли бы. Они ведь столько воюют, у них наемники сплошь — не то что наш девятнадцатилетний солдат…”.

По-прежнему эффективно действовала минометная батарея артиллерийского дивизиона 33-й бригады внутренних войск, оказывая в этом продвижении существенную помощь штурмовым отрядам. Так, 23 января огнем минометчиков была уничтожена 21 цель в боевых порядках боевиков.

К 24 января 2-й батальон петербургской бригады вместе с подразделениями ОМОН полностью “зафиксировал” освобожденные в результате штурмовых действий 506-го мотострелкового полка кварталы, выставив по всему периметру захваченного района 8 взводных опорных пунктов. 3-й батальон бригады, двигавшийся за 674-м полком, по результатам его действий выставил 4 взводных опорных пункта. Минометная батарея, развернутая в районе полевого пункта управления, поразила 12 целей.

К 25 января после продолжительного огневого воздействия по противнику штурмовой отряд 506-го полка овладел рубежом по улице Козлова. Это примерно на полпути от окраины города до площади Минутка. Полпути пройдено, но впереди было еще столько же. И преодоление оставшегося расстояния требовало еще больших усилий. Чем ближе к Минутке — тем ожесточенней было сопротивление.

Именно на восточное направление для наращивания усилий был спешно переброшен 674-й полк оперативного назначения внутренних войск, ранее выполнивший задачу по отсечению Старопромысловского района. С 22 января, после переброски на восток, моздокцы действовали в кварталах, примыкающих к улице Ханкальской, самостоятельно.

Чуть позже сюда же был направлен прекрасно подготовленный полк Минобороны — 245-й, до этого занимавший рубеж блокирования на западе Грозного.

Оба полка — 245-й и 674-й — последовательно 25 и 27 января были введены в полосу наступления 506-го мотострелкового полка для ее расширения и наращивания усилий по продвижению к площади Минутка.

Мощный кулак в составе батальонов двух армейских полков, батальонов 674-го полка и 33-й бригады внутренних войск уверенно продвигался вперед.

За счет такого перераспределения участвующих в штурме сил в общей обстановке стал намечаться успех. Сосредоточив усилия на восточном направлении, командующий группировкой особого района г. Грозный генерал-лейтенант Булгаков добился того, чего практически не было на первом этапе спецоперации: динамики. Динамика продвижения вселяла надежду на то, что с востока боевиков вскоре дожмут окончательно.

Здесь отработала артиллерия. Опорный пункт боевиков разгромлен

Подполковник Александр Масон. Погиб при проведении специальной операции в окрестностях н.п. Гвардейское Чеченской Республики в 2001 году

Вспоминает Евгений Кукарин:

“Сопротивление боевиков по мере продвижения оставалось неизменным до Минутки. При этом они не могли не чувствовать, что их правильно вытесняют, планомерно, уверенно. Поэтому я не удивляюсь, почему на направлении 21-й бригады с запада было особо ожесточенное сопротивление. Боевики на нашем направлении видели, что сопротивляться федеральным войскам здесь затруднительно, вот и уползали на другие участки. Но до Минутки они, конечно, сильно держались. Причем чем ближе, тем отчаянней дрались.

Почему нам так нужна была эта проклятая Минутка? Да потому же, почему и боевикам. Если взглянуть на карту Грозного, то видно — через площадь проходят все основные транспортные нити — городские магистральные улицы: Ханкальская с Гудермесской, Павла Мусорова, Сайханова, проспект Ленина, Краснофлотская. Это мощнейший стратегический узел и своего рода перевалочная база. Отсюда можно выскочить в любой район города за несколько минут. Кроме того, вблизи площади выход через мост в сторону вокзала. Потом Минутка — она ведь располагается на возвышенности, то есть при контроле района вокруг площади возникает контроль всех прилегающих к ней районов. Поэтому боевики и не хотели Минутку сдавать. Чтобы мы не заняли господствующее положение. На запад от Минутки — почти сплошной частный сектор. То есть он просматривается в глубину на дальнее расстояние. Фактически до окраин города. Долби сверху, сколько сможешь, — все видно”.

Боевики цеплялись за каждый дом, строение, всячески стараясь найти в боевых порядках наступающих федеральных подразделений уязвимые места, нанося порой жестокие удары.

В очень сложную ситуацию попал буквально в первый же день своих действий на восточном направлении 245-й полк, переброшенный с западных окраин города и буквально с колес введенный в полосу наступления на этом направлении. Ни командир полка Сергей Юдин, ни его штаб еще толком не успели врасти в обстановку, как получили от командующего категоричный приказ немедленно приступать к штурмовым действиям в городских кварталах. Командующему важно было развить успех, не дать боевикам опомниться и перегруппироваться после того, как их изрядно потрепали штурмовые отряды 506-го полка и мощные удары артиллерии и авиации. Но эта поспешность в итоге привела к трагическим последствиям, которых вполне можно было бы избежать, но война, как и история, не терпит сослагательного наклонения.

Совершив марш по северному обводу Грозного, 24 января полк сосредоточился на восточной окраине города между населенными пунктами Ханкала и Примыкание. Два батальона 245-го полка — человек по 200 в каждом — должны были после артиллерийской подготовки атаки приступить к штурмовым действиям. Булгаков лично ставил задачу командиру полка на захват пятиэтажного здания и кинотеатра на правом фланге полосы наступления на этом направлении штурма. До Минутки отсюда оставалось совсем немного.

Времени на подготовку к штурмовым действиям практически не было. Свой КП Юдин разместил в железнодорожном депо, том самом, в котором неделю назад были сосредоточены штурмовые группы 506-го полка и поддерживающие их подразделения 33-й бригады оперативного назначения внутренних войск. Сейчас они уже вели бои в глубине кварталов Октябрьского района.

Чтобы достичь указанных Булгаковым объектов, штурмовым группам было необходимо преодолеть частный сектор, после чего выйти на открытое пространство площади, на которой стоял бывший кинотеатр “Родина”. Рядом вдоль трамвайной линии располагались кирпичные многоэтажки, наверняка занятые боевиками. С их высоты простреливалась вся окружающая местность. Было принято решение осуществить захват кинотеатра и пятиэтажки под покровом ночи.

Вот как об этом драматичном моменте штурма писал военный журналист Константин Ращепкин:

“Около 2 ночи Булавинцев с 5-й ротой занял кинотеатр. Заврайский со своей 4-й — пятиэтажку. "Духи" то ли спали, то ли специально подпустили наших поближе. Едва Заврайский вошел в дом, боевики открыли сумасшедший огонь по обеим ротам. Через три часа ситуация стала критической. Булавинцев лежит в кинотеатре — не поднять головы: здание с огромными оконными проемами хорошо простреливается. Заврайского и вовсе крепко прижали. И у того, и у другого уже и раненые, и убитые… Роту надо спасать, понимает Юдин. Выход один — ничего не докладывая командующему, который точно не даст на это “добро”, вытащить роту Заврайского из пятиэтажки! 8-10 минут интенсивного артиллерийского огня своего и приданного дивизионов — и пока боевики очухаются, попытаться вывезти раненых и погибших…

Рассчитали. Перекрестились. Ну, с Богом! Два дивизиона ударили внакладку по пятиэтажке и за ней. Три снаряда рвутся прямо на крыше. Здорово! Перекрытия рушатся. “Духи” в замешательстве. БМП из-за кинотеатра рванула к Заврайскому. Булавинцев, к которому к этому времени подошла еще одна — 6-я рота, ведет огонь по боевикам в одиннадцатиэтажке, прикрывая спасательную операцию. Получилось! Удалось вытащить роту, не понеся при этом потерь. Суммарные же ночные потери были ужасными — 19 убитых, 58 раненых. Эта кровь, понимал Юдин, на совести тех, кто подгонял Булгакова, который не дал ему еще хотя бы сутки на подготовку штурма, но легче от этого понимания не становилось. Особенно тяжело было осознавать, что ничего по большому счету не изменилось бы, начни он наступление на следующий день. Тяжкая командирская доля”.

Уходим на задание

Тот бой навсегда остался в памяти Сергея Булавинцева, командира 2-го батальона 245-го мотострелкового полка. Спустя два года после описываемых событий — в феврале 2002-го — он вспоминал о том, как сражался в течение двух суток практически в окружении, в мельчайших подробностях рассказывая журналистам о драматических моментах штурма Грозного^[56]:

“В 3.00 25 января командир полка вновь уточнил мою задачу. Используя темное время суток, батальон должен был овладеть гаражным комплексом, после чего действовать по обстановке. Как потом оказалось, фактор внезапности — а для боевиков наши ночные действия явились полной неожиданностью — сыграл решающую роль в захвате площади.

Выдвинувшись на передний край, я обнаружил… отсутствие объекта атаки: на месте гаражного комплекса находился большой котлован. Тогда, сориентировавшись на местности, решил овладеть ключевыми объектами в этом районе — торговым центром и кинотеатром “Родина”. Командир полка мой замысел утвердил.

В 3 часа 30 минут батальон приступил к выполнению боевой задачи. Вскоре командир одной из штурмовых групп доложил о том, что уже находится в торговом центре и ни в этом здании, ни в кинотеатре боевиков нет. Чтобы упредить противника и занять выгодное положение для дальнейшего наступления, я скрытно выдвинул вперед основные силы батальона. В результате к 5 часам в кинотеатре "Родина" сосредоточились две штурмовые группы (5-я и 6-я роты), управление батальона и гранатометный взвод. Одна штурмовая группа (4 мср без мотострелкового взвода) осталась в исходном положении.

<…>

Наступило утро, и боевики, разобравшись в обстановке, с остервенением стали обстреливать из всех видов оружия занятые штурмовыми группами здания. Единственное, что можно было сделать в этих условиях, чтобы не быть уничтоженным, — лечь на пол, укрывшись за стенами. Руководитель обороны Грозного Шамиль Басаев, понимая важность сохранения целостности обороны в этом секторе города, бросил все силы на то, чтобы выбить русских с площади, обещая суровую кару тем боевикам, кто смалодушничает. Однако с ходу отбросить назад подразделения штурмового отряда им не удалось.

Создавшаяся ситуация поставила батальон в тяжелое положение. Соседи с левого фланга нас не поддержали и остались на прежних позициях. Соседи справа тоже не смогли продвинуться вперед. Так штурмовой отряд оказался в окружении. Для того чтобы не упускать инициативу, я решил продолжить наступление и овладеть наиболее уязвимым в обороне противника объектом. По моей оценке, им являлось 4-этажное здание, из которого простреливались все близлежащие дворы. Взяв его, можно было контролировать ситуацию не только в квартале, но и на площади в целом. Чтобы избежать лишних потерь, штурм назначил на ночное время. До начала атаки приказал стрелять пореже, экономить боеприпасы.

Вплоть до наступления темноты (в течение двух часов) противник в основном вел интенсивный огонь из минометов, автоматических и подствольных гранатометов, автоматов, а потом в дело вступили его снайперы. У боевиков они входили в мобильные отряды — как свои, так и из наемников, последние распознавались малокалиберными винтовками. Тактика вражеских снайперов была весьма изощренной. Позиции оборудовались в глубине домов, и огонь велся через пустые комнаты. Бойницы проделывались не только в стенах, но и в стыковых плитах. Лежки устраивались даже под бетонными плитами, которые поднимались специальными домкратами, открывая щель для наблюдения и стрельбы.

В 23.00 25 января средняя подгруппа 4 мср во главе с командиром роты изготовилась к бою. Через два часа эти бойцы без единого выстрела проникли в четырехэтажку. Оценив обстановку, командир роты решил подорвать стену дома, преграждавшую выход во фланг и тыл противнику, но у саперов ничего не получилось. Оставался еще один путь — через подвальные помещения — не самый легкий, однако единственно возможный.

После выстрела огнемета и бросков гранат штурмовая группа ворвалась в подвал и стала уничтожать боевиков, которые буквально заметались в панике. Некоторые из них попытались спастись бегством. Часть штурмовой группы устремилась следом, но вскоре нарвалась на подходившее подкрепление. У нас вновь появились раненые. Пришлось прекратить преследование и занять круговую оборону как в подвале, так и на этажах.

Вскоре присланные Басаевым боевики при поддержке минометов и гаубицы бросились в контратаку, чтобы вернуть утраченные позиции. Группа была вынуждена оставить подвал. По моей команде она начала перемещаться в другой конец здания одновременно по всем этажам. Действия мотострелков поддерживались огнем самоходно-артиллерийского дивизиона и противотанковой батареи полка. Самоходчики выполнили важную огневую задачу — “перерубили” четырехэтажку пополам, чем помогли уничтожить очень досаждавшую нам огневую точку врага в подвале. Помимо этого, дивизион довольно эффективно окаймлял разрывами своих снарядов удерживаемые батальоном позиции. Противотанкисты поражали огневые точки противника ПТУРами с крыш домов.

Бой не прекращался всю ночь. Только с рассветом (на время утреннего намаза) боевики ненадолго затихли. Нам это дало возможность подготовиться к очередному штурму. И тут противник применил средство психологического воздействия. В глубине его обороны была поставлена передвижная громкоговорящая установка. Вещая через нее, Басаев предлагал нам сдаться по-хорошему. В противном случае было обещано: “командирам — отрезать головы, контрактникам — мучительная смерть, срочникам — расстрел”. К речи по громкоговорителю присоединялись угрожающие выкрики боевиков.

Ко всему прочему, в дело вмешалась погода. Температура воздуха опустилась ниже минус 25 градусов. Нужно было срочно принять меры против обморожения. Но упадка духа в батальоне не наблюдалось, несмотря на, казалось бы, отчаянное положение. Мы стали готовиться к рукопашной: более крепкие и выносливые бойцы расположились у оконных проемов и дверей, остальные в непосредственной близости от них. По моему приказу каждый отложил один патрон и гранату для себя, чтобы не попасть в плен. Все решили стоять до конца.

Ближе к полудню 26 января противник вновь активизировался. Позиции батальона обстреливались из стрелкового оружия, минометов, артиллерийских орудий. Под ураганным огнем боевиков находились и другие подразделения российских войск. Стало трудно использовать боевые машины пехоты и танки для поддержки мотострелков. Как только бронемашины появлялись на огневом рубеже, боевики сразу же начинали бить по ним. Особенно досаждали ручные гранатометы: противник стрелял из них из-за укрытий по навесным траекториям на звук работающих двигателей. Случалось, по БМП или танку за минуту выпускали до 5 кумулятивных гранат.

4 мср продолжала оказывать упорное сопротивление врагу. Однако силы были неравны. Вскоре боевикам удалось взять роту в полукольцо. Создалась угроза ее уничтожения. Я решил вывести подразделение в район кинотеатра. Согласился со мной и командир полка. Но оставить здание было не так-то просто, все подходы к нему простреливались насквозь.

Пришлось вызвать огонь артиллерии на себя. Кроме того, для маскировки я попросил поставить дымовую завесу на двух рубежах. Заместитель командира батальона в это время организовал подготовку БМП для эвакуации раненых и убитых. Наши артиллеристы били очень точно, и снаряды ложились ювелирно, так что большая часть осколков летела в сторону боевиков.

К этому времени вся 4-я рота сосредоточилась в левой части здания и по команде начала выход из него. Бойцы уже практически не отстреливались, так как не было патронов. Для обмана противника приходилось чередовать бросок ручной гранаты с броском обыкновенного камня. Под прикрытием брони мотострелки отошли к кинотеатру.

После того как 4 мср ушла из развалин четырехэтажки, противник вроде бы успокоился. Выбивать штурмовой отряд из других захваченных зданий ему, видимо, было уже невмоготу. К вечеру наступило затишье. Только снайперы не позволяли нам расслабиться".

На восточном направлении 27 января произошла частичная перегруппировка сил и средств. Батальоны 33-й бригады, до этого двигавшиеся во втором эшелоне штурмовых отрядов, по решению командующего были перенацелены на ведение штурмовых действий, передав при этом часть ключевых опорных пунктов на перекрестках улиц подразделениям 506-го мотострелкового полка Миноброны, которому требовалась поддержка. Полк в течение 10 дней непрерывно шел вперед, штурмуя кварталы чеченской столицы, естественно, нес потери. Также часть опорных пунктов 33-й бригады (в том числе и на северо-востоке вблизи Минутки) была передана разведбатальону Миноброны и одной из рот 245-го мотострелкового полка. До площади на этом направлении оставалось один-два квартала…

Бросок через Сунжу

После взятия молочного и консервного заводов и выхода к Сунже для северной группировки открывалась прямая дорога к центру города — к резиденции Масхадова. Но для этого нужно было перейти на правый берег.

Сменив подразделения 22-й бригады, личный состав 8-й бригады внутренних войск с 22 января, заняв передний край обороны, вел непрерывные боевые действия с бандитами, пытавшимися отбить потерянные позиции на молочном и консервном заводах.

На северной окраине города, в промышленной зоне (так называемой “сувенирке”), все еще оставались достаточно крупные группы боевиков, покинувшие позиции на консервном заводе. Оставлять их в тылу продвигающихся к центру Грозного войск было нельзя.

Вот почему 8-я бригада силами одной из рот совместно с подразделениями 255-го мотострелкового полка предприняла активные действия против боевиков в районе этого промышленного комплекса. Там в течение нескольких суток были проведены интенсивные разведывательно-поисковые мероприятия, в результате которых к исходу 24 января войска закрепились на рубеже по ул. Тверская.

Именно 24 января нальчикцы понесли первые потери. При штурме здания в промышленной зоне пулей снайпера был смертельно ранен рядовой Евгений Григорьев. В этом же бою интенсивным огнем боевикам удалось вывести из строя одну из БМП. От детонировавшего боезапаса она полностью сгорела.

Роте 8-й бригады командующий северной группировкой полковник Груднов поставил задачу занять рубеж по улице Тверская общей протяженностью около километра. Здесь накануне велись интенсивные боевые действия, в которых принимали участие подразделения 255-го мотострелкового полка, понесшего потери. Нальчикцы тремя взводами приступили к выполнению поставленной задачи. Растянувшись по фронту, на который выходили пять параллельных улиц, штурмовые группы медленно продвигались вперед, стараясь держать условную линию, не позволявшую боевикам совершить обходной маневр и выйти группам во фланг.

Командованию северной группировки всегда приходилось тщательно обдумывать каждый шаг, прогнозировать вероятный характер действий противника, буквально что-то в прямом смысле изобретать. Так, сводная рота 8-й бригады, начав захват объектов в промышленной зоне, которыми не удалось овладеть еще 26 декабря, в необычное время, в 16.00 часов, уже к 17.00 часам выполнила поставленную задачу, а когда боевики опомнились и попытались отбить захваченные объекты, было уже поздно…

Вот что вспоминает об этом бое Роман И., в 2000 г. командир роты 8-й бригады оперативного назначения внутренних войск, капитан:

“Я со взводом был на правом фланге, со мной был замполит роты. А на левом фланге были командиры взводов и пара прапорщиков, направленных к нам из других рот, чтобы возглавить каждое отделение на штурм. Начался штурм, первым ранение получил прапорщик, затем вышел из строя командир штурмовой группы. В этом бою выяснилось, что боевики легко общаются на наших частотах, нормальным голосом, по-русски и вносят дезорганизацию в ведение боевых действий.

Потом тяжело ранило одного бойца по фамилии Григорьев (рядовой Евгений Григорьев. — Лет.), царство ему небесное. В спину. Сначала не поняли вообще, что произошло, потому что были в бронежилетах. Лично я считаю, что они не нужны вообще в ближнем бою, в городе, когда идет в упор перестрелка, они просто мешают двигаться. Да, они защищают от осколков. Но осколков там немного со стороны боевиков. В основном это стрелковое оружие. Тем более в ближнем бою, если пуля проходит через стенку бронежилета, она во второй стенке разворачивается через тело и начинает там гулять, что и получилось с этим бойцом. Там каша просто. Вот он упал, этот Григорьев, начал кричать: “Помогите, мама, папа”. Местность задымили. Ну там были такие снайперы, что кидаешь дымовую шашку, а она на лету пулей разбивалась. И снайперы все этого бойца отслеживали, кто подойдет — начинают обстреливать. Подойти не получилось, туда выдвинулась резервная БМП во главе с офицером. Залетела в этот дворик, развернулась. Григорьева затащили в БМП, начали уже уезжать. Видимо, у боевиков не было гранатометов, они стали просто обычным стрелковым оружием стрелять в БМП. Ничего не происходит за исключением того, что они пробили сзади баки, потекла солярка. Солярка течет, но не вспыхивает. Попали в боеприпасы, которые лежали сверху, на броне. В БМП этих боеприпасов на роту было. Вот, они как-то сдетонировали, вспыхнуло все. Единственное, что, слава богу, они все успели эвакуироваться. БМП сгорела. Бойца затащили, но он уже все, застыл.

На правом фланге, где я непосредственно командовал взводом, там тоже много интересных историй. Ну, перемешанных с подвигом личного состава. Конкретно. Заняли мы рубеж. Каждая улица — это позывной, например Волна-1, Волна-2, Волна-3, Волна-4. Я же не вижу, что происходит слева на фланге, потому что там расстояния, заводы и заборы. Я только по радиостанции ориентируюсь. Цепь разорвать по идее нельзя. Потому что нас могут обойти с фланга, справа, слева. Слева двумя взводами командует командир бригады, исполняющий обязанности, а справа я, ротный, и со мной замполит. И я на них ориентируюсь. Они там застряли, начался этот бой, где БМП сгорела, и мне пришлось остановиться, чтобы не разрывать фланги. Зима, темнеет быстро, и часов в 17 я решил проверить свой правый фланг, где у меня с одним отделением остался замполит роты. Ну замполит роты не кадровый офицер, но я его уважаю очень за смелость и мужество. Но некоторых знаний, конечно, ему не хватало, тактических. Пошел я проверить правый фланг, потому что я дал команду остановиться, а никто мне в ответ ничего не ответил. Радиостанции были не совсем современные. А резерва у меня нету. Я взял одного бойца, по-моему Мустафина. Потому что он с тех пор, как мы уехали в Чечню, был рядом со мной, с пулеметом. И мы пошли вдвоем на правый фланг. Правый фланг закачивается, я спрашиваю правофлангового: где отделение соседнее? — Да чего-то не видно. Я думаю: не хватало еще потерять отделение целое. Сами понимаете, промзона, заводы. Снег. Пошли по правому флангу вдвоем. Вдвоем лазить по горолу в ночное время в период ведения боевых действий не совсем целесообразно. Ну вынужденная мера. Значит, идем, отделения нету. У меня такие мысли, в общем, испугался, дезертировали, что ли, целым отделением? Ну быть не может. Потом по следам вышли, смотрим, что они пошли вперед. Видимо, связь прервалась, и он не понял, что надо остановиться, и они пошли вперед. Я понимаю, что у меня два отделения лежат в цепь и впереди для них враг, и если они увидят какие-то тела в вечернее время, зимой, ну перед фронтом, они просто начнут их уничтожать. На связь не получалось выйти.

И мы пошли по их следам, тоже ощущения такие, веселые. Идти в атаку вдвоем (смеется). По следам. Чьи следы, тоже не понятно. Видно, что военные. Потом я смотрю, уже через улицу, где у меня был конечный рубеж, что я должен был ротой выполнить, вижу в конце это отделение. Значит, замполит мой там с флагом (смеется), хочет победный флаг воткнуть.

Я ему начал потихонечку: иди сюда. Подходит и говорит: Рома, мы победили.

Я говорю: ты чего тут делаешь? — Как чего, мы же штурмуем Грозный. Я говорю: а чего со связью? — Ну там батарея чего-то села. Я говорю: а почему ты не держишь стыки на флангах? Мы остановились, ты вообще находишься у меня перед фронтом. Слава богу, у моих бойцов перед глазами забор, они не видят тебя. Он отвечает: ну мы уже заняли рубеж, все, можно флаг цеплять. Я говорю: давайте быстро назад, ночуем на том рубеже, потому что левый флангу нас завяз. А он мне показывает дверь, за которой зеркальный цех, кругом зеркала стоят, хрусталь и все такое. И прямо в дверном косяке, над головой висят бутылки тротиловые. Несколько килограммов тротила и привязанная к нему граната Ф-1. Веревка крепкая, скрученная, порваться она никак не могла. Но как-то лопнула. Когда он дернул дверь, веревка оборвалась, и тротил не взорвался. Он мне говорит: Аллах меня любит!’^[57]

Буквально через сутки батальон 255-го мотострелкового полка, наконец, сумел переправиться через Сунжу на правый берег в районе СПТУ № 12.

Здесь, в здании профтехучилища, на третьем этаже с 7 утра 25 января был развернут подвижный командный пункт. В 9.00 подразделения полка переправились на противоположный берег Сунжи и в течение всего светлого времени суток вели бой на занятом ими плацдарме. Офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты поистине проявили массовый героизм, в результате были захвачены трехэтажная русская школа и стоящая рядом с ней одноэтажная мусульманская,гаражи и ряд частных домов по улице Мичуринская. Чтобы закрепить успех и оказать помощь сражающимся в полуокружении мотострелкам, в 15.00 удалось навести переправу, по которой на правый берег были переправлены три БМП, немедленно вступившие в бой для поддержки действий пехотинцев.

Захват плацдарма на правом берегу создавал благоприятные условия для развития успеха наступательных действий на этом направлении. В течение двух дней подразделения 255-го полка отбили несколько отчаянных контратак боевиков, пытавшихся вернуть потерянные позиции. Главари боевиков прекрасно понимали, чем им грозит расширение плацдарма на правом берегу Сунжи. В случае успешных действий войск бандформирования здесь оказывались отсеченными от основных сил, держащих оборону в центре города. И боевики дрались здесь жестоко. Совсем скоро там развернутся драматические события, которые станут переломными в тяжелейшем январском противостоянии на этом направлении…

По направлению к центру

27 января стояла тихая мягкая погода, шел обильный снег, но видимость была хорошей. Софринская бригада в Заводском районе продолжала попытки взломать оборону боевиков. Штурмовые группы 1-го батальона смогли пересечь улицу Социалистическая и сразу вступили в бой, но продвижение здесь быстро застопорилось. Лучше обстояли дела у их товарищей из 2-го батальона. Броском они смогли выйти на важнейший рубеж — улицу Индустриальную, с юга ограничивающую весь район, в котором вот уже 11 суток софринская бригада вела непрекращающиеся штурмовые действия. Это был долгожданный, выстраданный успех. По улице открывался прямой путь на железнодорожный вокзал.

Однако такие объекты, как “стадион”, “гостиница”, “форт”, “клюшка”, “спортзал”, штурмовые группы 1 и 2 бон вынуждены были обойти, при этом 3 бон оказался скован на левом фланге, блокируя эти объекты, занятые бандитами. А оставлять они их не собирались, тем более что с севера, с улицы Алтайская, на боевиков никто не давил. Там занимали позиции воинские части Министерства обороны, входившие в группировку западного направления, которую после гибели генерала Малофеева возглавлял полковник Сергей Стволов. Сосредоточившись на этом рубеже и удерживая под своим контролем Старопромысловский район, эти части пока не предпринимали активных штурмовых действий.

Прямую угрозу после выхода 2 бон на улицу Индустриальную почувствовали главари незаконных вооруженных формирований, отвечавшие за оборону этого направления. Поэтому с занятием софринцами этого рубежа сразу же активизировались резервы боевиков, укрывавшиеся на территории нефтеперерабатывающего завода. Через некоторое время в двухэтажном доме, выходящем на перекресток улиц Строительная и Индустриальная, был атакован заслон, выставленный из числа сотрудников СОБР и ОМОН. Шквал огня из стрелкового оружия и ручных противотанковых и подствольных гранатометов обрушился на дом. Как потом делились впечатлениями бойцы СОБР, это был настоящий кошмар, до этого они ни с чем подобным не сталкивались. Дом трещал, стены разлетались в щепки. Во дворе был бетонный гараж, где укрылись все, кроме тех, кто отвечал за дежурные огневые средства. Но дом боевикам отбить не удалось.

Активный обстрел шел вдоль улицы Индустриальная по всем группам 2-го батальона. Но к этому времени командиры подразделений уже хорошо изучили тактику боевиков, а у рядовых бойцов появилось то хладнокровие, которое помогает принимать верные решения даже в такой горячей обстановке, когда воздух сотрясается от грохота автоматных очередей и разрывов гранат. Софринцы старались не отвечать до поры на этот вал огня. Они ждали, пока боевики израсходуют большую часть своего носимого боекомплекта. А он у боевиков был ограничен — на себе много не унесешь, а подвоз боеприпасов у них был все же не в пример хуже (особенно в последние несколько дней), чем у федеральных войск. До поры боевиков спасали те тайники, которые они загодя устроили в зданиях на направлении предполагаемых штурмовых действий федеральных войск. Но и они иссякали.

В этот день весь район, ограниченный улицами Строительная, Абульяна и Индустриальная, был освобожден от опорных пунктов боевиков. Пока это нельзя было назвать переломом, но стало явным и неоспоримым успехом, который создавал хороший задел для развития наступательных действий в направлении железнодорожного вокзала.

За день боев в бригаде погиб один и было ранено 7 человек.

С утра 28 января командующий группировкой войск особого района г. Грозный генерал-лейтенант Владимир Булгаков потребовал от всех командующих направлениями, в том числе и западного, перейти к решительным действиям. Максимально использовать возможности огневых средств и не жалеть боеприпасов.

Для 21 оброн эти действия по его устному приказу должны были начаться в 7.15 утра. Никаких возражений командующий не принимал. При этом ни общей обстановки, ни сведений о противнике и его намерениях, ни информации о действиях соседей штаб группировки особого района не сообщал. Командирам частей оставалось лишь строить предположения по поводу столь жесткого требования Булгакова. С чем оно было связано: с генеральным наступлением или с отвлекающим маневром — понять было непросто. Хотя некоторые догадки все же имелись. И связаны они были в первую очередь с пока неявным, но все более ощущавшимся изменением в характере действий боевиков. И речь идет не об ослаблении их сопротивления. Напротив. К примеру, в полосе наступления 21 оброн, по воспоминаниям офицеров штурмовых групп, как раз к 27–28 января стало ощущаться особенно ожесточенное сопротивление. Бандиты как могли пытались удержать под своим контролем коридор по улице Индустриальная, засылая на фланги 1 — го и 2-го батальонов мелкие группы. Те дрались отчаянно, а порой и безрассудно, чего до этого себе не позволяли. Боевики старались отбить каждый ранее занятый софринцами объект, не пустить их дальше. Секрет этого отчаянного противостояния открылся спустя сутки, а пока, 28 января, штурмовым отрядам 21 оброн предстояло продолжить свое движение вперед по кварталам Заводского района. Боевую задачу необходимо было выполнять.

Видимость с утра была очень плохая, в пределах ста метров. Но кроме погоды, бригаде пришлось столкнуться в этот день с другими, непредвиденными, трудностями. В 11 часов полковник Стволов снял с огневых позиций два дивизиона 99-го самоходного артиллерийского полка, реактивную батарею “Град” и перевел их на свое направление, где планировал перейти к более активным действиям, как того требовал генерал Булгаков.

Таким образом, 21 оброн в этот день оказалась лишена поддержки закрепленный за ней артиллерии. Дальше — хуже. Во второй половине дня батарея САУ 276-го мотострелкового полка также покинула огневые позиции, с которых она все это время наносила удары по объектам в полосе наступления софринской бригады. 21 оброн должна была рассчитывать только на свои пять 120-мм минометных батарей и танковую роту 93-го мехполка внутренних войск. И до этого командующий группировкой особого района не баловал софринцев мощной огневой поддержкой. За все время штурма на этом направлении по сильно укрепленным, из кирпича и бетона, объектам, в которые мертвой хваткой вцепились боевики, так и не было сделано ни одного залпа крупнокалиберными реактивными системами и минометами, на них не упала ни одна авиационная бомба. Все здания приходилось штурмовать только с помощью стрелкового оружия и гранатометов. При этом на восточном направлении подступы к площади Минутка подвергались массированному огневому воздействию артиллерии, авиации, крупнокалиберных минометов и реактивных систем залпового огня.

Штурмовая группа от 6-й мотострелковой роты стала проверять квартал между улицами Строительная и Муради Фидарова, где натолкнулась на большую группу боевиков, которая зашла в этот квартал. Завязался бой. Командир 2 бон подполковник Олег Закупнев для отсечения проникновения бандгруппы вглубь квартала перенацелил туда 5-ю роту, которая тоже ввязалась в бой. Бандгруппы поддерживали огнем с заводской зоны, располагавшейся в нескольких десятках метров за полотном железной дороги. Расстояние здесь позволяло вести прицельный огонь.

Первый батальон, получив задачу расширить свою полосу влево до улицы Парафиновой, перегруппировав штурмовые группы, начал движение по кварталу и тоже обнаружил группы боевиков. Вступил в бой. Командир артиллерийско-зенитного дивизиона майор Савин срочно перезакрепил по две батареи 120-мм минометов за обоими штурмующими квартал батальонами.

За день ранения получили 4 военнослужащих, среди которых — снайпер рядовой Сергей Ситников. Он воспоминает:

“Наша рота вклинилась вглубь квартала в Заводском районе метров на сто. Заняли несколько домов. Одерживали их несколько дней, не продвигаясь вперед. Боевики постоянно наседали. В светлое время практически беспрерывно долбили по окнам из автоматов и гранатометов из прилегающих домов — “клюшки” (Г-образное здание), полуразрушенного кафе, двухэтажек. Там и расстояние-то между нами и “духами” было всего ничего — десяток метров. Ас наступлением темноты “чехи” вплотную подходили к нам и бросали гранаты… Но выбить им нас никак не удавалось. По-моему, они долго не могли понять, как у нас построена оборона, откуда мы стреляем, а где отдыхаем. Потому что мы ответный огонь открывали только с верхних этажей. И, немного постреляв, сразу же спускались вниз. И боевики, не жалея боеприпасов, заливали огнем верхние этажи. Это все повторялось несколько дней подряд.

В один из таких дней по нашему окну, которое было заложено кирпичами, боевик, похоже, выпустил весь автоматный рожок. Несколько пуль влетело в комнату через бойницу. В мою комнату забежал старшина, сказал, чтобы я пошел наверх, разобрался с этим стрелком. Я побежал по лестнице на верхний этаж.

На третьем этаже в комнате изготовился к бою, стал наблюдать за местностью. Понял, что этот боевик стреляет из дома напротив. Из той самой комнаты, куда совсем недавно один из наших парней засадил из гранатомета. И вот снова там засел “дух”.

Сквозь прицел мне было хорошо видно нутро квартиры — оно все было закопчено — еще вчера там все полыхало огнем. Увидел я и боевика. Он продолжал стрелять. Я прицелился и нажал спусковой крючок. Стрельба с той стороны прекратилась. Я выстрелил еще раз и быстро уполз в глубь комнаты, потому что боевики обычно быстро ориентировались и сразу открывали огонь из всех видов оружия по тому месту, откуда звучал выстрел. Примерно полминуты была тишина. Я боковым зрением увидел, что ствол моей винтовки на какие-то секунды попал в створ окна, и его было видно с улицы. Я вытянул руку, схватил СВД за цевье, чтобы подтянуть к себе. Тут же правую кисть и грудь пронзила резкая боль. Под бушлатом сразу стало мокро и тепло. Приложил к нему левую руку, нащупал — кровь. Сразу понял, что ранен. Снайпер, замаскировавшись где-то в здании, расположенном слева по диагонали, все-таки меня достал. Пуля пробила цевье моей винтовки вместе с кистью и впилась в грудь.

В это время в соседней комнате раздался взрыв. Боевики стали стрелять из гранатомета по нам. Я сумел выбраться из комнаты сам. Вниз мне помогли спуститься ребята. Винтовку отдал одному из наших пацанов.

Уже в комнате старшины мне оказали первую медицинскую помощь, вкололи промедол, перевязали. Хотели погрузить меня на носилки, но я отказался. Вышел из здания сам. Только вышли из подъезда, непонятно откуда взявшийся боевик стал долбить из снайперской винтовки. Причем откуда-то совсем рядом. Стас Вольман, рядовой, он шел рядом со мной, метнул на звуки выстрелов гранату. После взрыва с той стороны был радостный вопль: “Не попал! Не попал!”. Стас тут же бросил еще одну гранату. Больше криков не было.

Увезли меня на “горку” — в медсанбат — на БМП. Ждать, правда, пришлось за тем домом, который удерживал первый взвод, минут десять. Но дождались. И скоро меня уже перевязывали в нашем медсанбате. А потом на вертушке в Моздок”.

Анализ обстановки, складывающейся в этот день, активизация боевых действий на всех направлениях подсказывали, что близится скорая развязка. Главари бандформирований отчетливо понимали, что войска в ближайшее время рассекут город, и тогда шансов уйти из него уже не будет. В штабе бригады осознавали всю ответственность: если прорыв произойдет через боевые порядки бригады, позора не оберешься! Поэтому стремились, чтобы фронт бригады был всегда непрерывным. Даже если с наступлением темноты где-то не смыкались фланги, в промежутках обязательно выставлялся заслон.

Появление боевиков на территории нефтеперерабатывающего завода, их стремление держать коридор по ул. Индустриальная, что подтверждали их действия, засылкой многочисленных мелких групп на фланги бригады, сковывая её продвижение, — все это свидетельствовало, что здесь ими что-то планируется. Свои выводы и предложения на эту тему штаб бригады немедленно доложил в Ханкалу. Оттуда последовали распоряжения: усилить контроль, не проморгать действия бандгрупп.

152-мм самоходно-артиллерийские установки “Акация” на марше

Боевики готовят прорыв

Конечно, все это время в оперативном штабе группировки особого района велась непрерывная аналитическая работа. Информация из частей и подразделений сводилась воедино, проверялась и перепроверялась, а уже после этого подвергалась тщательному анализу, на основе которого командующий принимал решения на дальнейшие действия. К этому времени о боевиках было известно уже очень многое. К концу января стали поступать сведения о новых замыслах бандитов. В складывающейся ситуации они искали любые методы, чтобы каким-то образом повлиять на ход боевых действий, замедлить темп наступления войск в Грозном. Одного сопротивления в домах, укрепленных сооружениях было мало. В это время появилась информация, что в ближайшее время бандформирования планируют провести акцию по отравлению источников водоснабжения, которыми пользуются военнослужащие федеральных сил. Командование группировки войск незамедлительно приказало осуществить комплекс мер по недопущению отравления водой личного состава группировки, обеспечить охрану и безопасность источников водоснабжения, особое внимание уделить маршрутам передвижения автоматических разливочных станций.

Кроме того, именно в этот, переломный для всей операции момент боевики планировали дестабилизировать и общую ситуацию в республике. Она и без того оставалась сложной. В зоне безопасности — освобожденных от незаконных вооруженных формирований районах Чечни командование ОГВ (с) вынуждено было держать значительную часть сил. По все тем же оперативным данным, поступающим из различных источников, командованию группировки было известно о намерениях одного из бандглаварей Турпал-Али Атгериева захватить Гудермес. Источники утверждали, что цель Атгериева — отрядом в 600–700 человек на 6 суток овладеть городом, дабы спровоцировать федеральное командование на максимальное использование артиллерии и авиации по городу. Для взятого практически без боя Гудермеса, в котором не было значительных разрушений, а жители не знали, что такое прятаться неделями в подвалах и укрытиях, такие бомбардировки могли стать шоком. Это могло вызвать недовольство жителей, дестабилизировать обстановку в городе и вокруг него. Кроме того, это отвлекло бы часть сил и средств от Грозного, что было так необходимо державшимся там боевикам. Им нужна была передышка. И не только для продолжения сопротивления, а скорее, для поиска брешей и щелей в кольце окружения, чтобы выйти из Грозного. Подобные террористические и диверсионные акции боевики планировали провести в ряде других населенных пунктов — Урус-Мартане, Алпатове, Ищерской, Сержень-Юрте, Знаменской.

Командование понимало серьезность и опасность такого развития событий, кроме того, нечто подобное 9 и 10 января боевикам уже удалось совершить, когда в Аргуне и Шали войска понесли значительные потери, а боевики кровавым рейдом прошлись по нескольким населенным пунктам. Вероятной датой проведения акции мог стать промежуток между 20 и 25 января. Все это, конечно, держало в сильном напряжении и оперативные штабы, и войска, занимающие свои зоны ответственности.

Чем труднее становилось дышать боевикам в Грозном, тем более активно шевелились они в других частях республики. Это кроме всего прочего свидетельствовало и о том, что связь между отрядами незаконных вооруженных формирований пока сохранялась. Сохранялось и общее руководство.

Не менее серьезную угрозу в этой ситуации могли представлять снайперы и мобильные диверсионные группы боевиков, задачей которых было физическое устранение командного состава войск. Такая информация также постоянно поступала в пункт управления группировки.

Мелкие группы боевиков, в том числе и одиночки, в основном снайперы, нередко продолжали действовать в глубоком тылу штурмующих город подразделений. Так, в Старой Сунже, казалось бы, полностью очищенной от боевиков в декабре 1999 года, в течение суток из нескольких одноэтажных зданий велся интенсивный огонь по позициям подразделений 33 оброн. В одном из зданий при проведении инженерной разведки в этом же населенном пункте была обнаружена карта снайпера и его личное имущество.

Следует обратить особое внимание на то, что к исходу 20-х чисел января, спустя месяц практически непрерывных боев, сопротивление боевиков на всех направлениях продолжало оставаться ожесточенным, и накал боев не спадал. Да, боевики несли большие потери, но, тем не менее, у них оставалось достаточно сил и средств, чтобы вести боевые действия с большей интенсивностью. Это лишний раз подчеркивало, сколь тщательной и продуманной была первоначальная подготовка города к обороне. По-прежнему сохранялось общее руководство всеми отрядами НВФ на каждом из тех направлений, где велись бои. Участвующие в штурме солдаты и офицеры армии и внутренних войск отмечали слаженность действий боевиков, их четкое взаимодействие. Хорошо налаженная организация огня, заранее подготовленные укрепленные позиции, отличное знание города, его коммуникаций позволяли сепаратистам до поры до времени успешно сопротивляться “на всех фронтах”. При этом было ясно, что и катастрофического недостатка боеприпасов у боевиков не было. В течение длительного времени накануне штурма они устроили множество складов и схронов с боеприпасами по всему городу.

Оборона на наиболее важных участках оставалась хорошо укрепленной и подготовленной и, как правило, строилась в два эшелона. При этом во втором эшелоне располагались радикальные ваххабиты, которые принуждали остальных боевиков к активному ведению боевых действий, в связи с чем между ними и представителями традиционного ислама стали возникать стычки и конфликты. Возможно, этим объясняется то ожесточенное сопротивление, которое встречали войска по мере продвижения по городу. Боевики, бьющиеся на переднем крае, были зажаты меж двух огней, и в их действиях нередко просматривалась обреченность, которая бывает у людей, поставленных в безвыходное положение.

Михаил Паньков, в 1999–2000 гг. командующий группировкой внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона РФ:

“Судя по тому, что было такое длительное сопротивление, можно сделать однозначный вывод: подготовка к обороне была заблаговременная. Боевики надеялись нанести большой урон федеральным силам в городе, как это было в первую кампанию, чтобы подавить моральный дух солдат, показать себя. Система обороны была организована, управление налажено, боеприпасами бандформирования были обеспечены, не говоря уж о средствах связи. Но, изменив тактику, отказавшись от массированного применения техники при штурме города, действуя штурмовыми отрядами, мы сломали все их планы. Для боевиков это стало неожиданностью. Они сразу почувствовали себя неуютно. Они-то готовились уничтожать именно технику, жечь ее. Им нужно было показать себя, что они чего-то стоят. Но у них не получилось. Да, они настойчиво и жестко держались за каждый дом. Каждое направление, где мы наступали, было ими перекрыто, подготовлено. Но мы продвигались по городу, выдавливали их”.

Боевики активно использовали режим переброски своих сил на наиболее опасные участки, где натиск наступающих федеральных войск становился наиболее сильным. Так происходило на подступах к Минутке. Именно в непосредственной близости от площади сопротивление боевиков резко возросло. По разведданным стало известно, что именно сюда, а также на север города из центральных районов были переброшены наиболее подготовленные отряды боевиков, большую часть которых составляли арабские наемники и ваххабиты. Также у командования группировки имелась информация, что боевики по-прежнему имеют возможность производить частичную замену подразделений на позициях. Так, одна из групп, подчиненных Шамилю Басаеву, вышла из города, предположительно 22 января. И напротив, несмотря на блокирование города, отдельным группам боевиков удается проникать в Грозный. На северном направлении, например, 25–26 января было отмечено появление нового отряда боевиков, предположительно — подразделения специального назначения “Борз”, боевики которого были одеты в белые маскировочные костюмы. На вооружении они имели 120-мм миномет. Тактика действий отряда отличалась от действий других групп: бандиты “Борза” действовали по 2–3 человека, при этом отряд располагался цепью вдоль всей линии обороны, обеспечивая тем самым огневую поддержку друг друга, в то время как на остальных направлениях противник продолжал действовать мелкими группами, быстро перемещаясь с одного рубежа на другой, ведя огонь из стрелкового оружия и гранатометов, широко используя снайперов.

По имеющимся сведениям, к концу января общее руководство обороной города было возложено на Асланбека Исмаилова (Асланбек Маленький). При этом к концу января все отчетливее стал ощущаться разрыв системы взаимодействия между действующими в городе отрядами.

И тем не менее, несмотря на подготовленную оборону, в результате огневого поражения в столице Чечни боевики несли значительные потери в живой силе. К концу января положение со снабжением их боеприпасами, продовольствием, медикаментами и материальными средствами стало значительно ухудшаться.

Вместе с тем, получив информацию о решении Совета Европы по “чеченскому вопросу” (а он не принес боевикам долгожданной передышки, Россия сумела отстоять свою жесткую и принципиальную позицию, никаких конкретных мер после заседания в отношении нашей страны принято не было) и убедившись в бесполезности своих ожиданий, лидеры бандформирований приступили к непосредственной подготовке прорыва основной части сил из города. При этом боевиками делался расчет на активную помощь бандитов из горной части республики, силами которых планировался встречный удар через Урус-Мартановский, Шалинский и Курчалоевский районы.

В период с 20 по 25 января командование группировки особого района все чаще стало получать информацию о том, что боевики настойчиво ищут пути выхода из города. Оценивая возможность такого прорыва, оперативный штаб старался смоделировать развитие ситуации. Наиболее выгодным направлением можно было считать именно западное. Здесь, в районе Черноречья, боевые действия не велись, лишь по периметру города проходило кольцо блокирования. Здесь же проходило русло Сунжи и железной дороги. Здесь можно было скрытно попытаться вырваться из захлопывающейся мышеловки в направлении на Алхан-Калу, Кулары, Лермонтов-Юрт с последующим выходом на Шалажи, Гехи-Чу, Рошни-Чу. Не исключалось также, что боевики могут предпринять и отвлекающий маневр, поцдя на прорыв из города на востоке в направлении Чири-Юрт, Сержень-Юрт, Бачи-Юрт. В связи с этим всем федеральным подразделениям, прикрывавшим эти направления, было приказано быть в полной готовности предотвратить прорыв, а также обратить особое внимание на малочисленные опорные пункты. Организовать с ними непрерывную радио- и проводную связь. Прикрыть все подступы огнем артиллерии. Перед передним краем и в промежутках выставить минные поля. Усилить наблюдение и ведение разведки, особенно ночью.

Настойчивое желание боевиков выбраться из адского котла, в который уже давно превратился Грозный, было вполне понятно. Дальнейшее сопротивление федеральным войскам, теснящим бандитов на всех направлениях и двигающимся вперед все более уверенно, становилось бессмысленным. Перебои с боеприпасами, продовольствием, медикаментами в стане боевиков становились ощутимее. Они несли большие потери. Так, 26 января по выявленным объектам незаконных вооруженных формирований в районе Черноречья был нанесен бомбово-штурмовой удар, в результате которого погибло около 50 человек из бандгруппы, возглавляемой Ахмедом Закаевым. Еще раньше, 23 января, в районе 15-го военного городка был уничтожен командир полка “Борз” Пацаев с группой боевиков.

Тревожила командование группировки и информация о том, что с осуществлением прорыва бандформирований возможен их рейд по тылам федеральных войск с целью нанесения максимально возможных потерь, поднятия духа бандформирований и настроя общественного мнения против военнослужащих.

Таким образом, сведенная воедино информация о готовящемся прорыве свидетельствовала о главном: боевики готовы сдать город, не видя дальнейшей перспективы оборонять его. Нанести катастрофический урон войскам, как в прошлой кампании, не удалось, сломить боевой дух солдат и офицеров — тем более. Ввязаться в политический шантаж, используя пример длительного сопротивления в городе, нанесения войскам серьезных ударов, тоже не удалось — информационная война боевиками была проиграна еще в начале всей кампании.

Выбранная федеральным командованием тактика действий войск стала приносить плоды.

В штабе бригады оперативного назначения. Идет разработка решения на предстоящие боевые действия

Перелом

Накал боев на северном направлении штурма 25–27 января был очень высоким. И отдельные эпизоды, имеющие зачастую драматические по своему внутреннему напряжению сценарии, складывались в общую картину тяжелейшего противостояния в столице Чечни в последние январские дни 2000 года. Именно эти локальные боестолкновения отличались особой ожесточенностью. В разрушенном городе боевикам уже нечего было терять. Вряд ли в этот период они рассчитывали на какую-то общую победу. Финал близился. Давление российских войск на всех направлениях нарастало. Однако боевики дрались до последнего. Наверное, это можно было бы назвать агонией, но эти конвульсии слишком больно отражались на солдатах и офицерах, штурмующих Грозный. Лишь высочайшее мужество и упорное стремление победить в каждой конкретной схватке помогали нашим солдатам бить бандитов и двигаться вперед. И они били и выходили победителями, порой в совершенно безвыходных, как казалось на первый взгляд, ситуациях.

ХРОНИКА БОЕВ

26 января

22 оброн произвела смену 1 — й и 3-й мотострелковых рот 8 брон на позициях на консервном и молокозаводе. Роты в дальнейшем будут действовать в интересах 255-го мотострелкового полка Минобороны. 2-я мотострелковая рота 8 брон, передав в промышленном комплексе позиции 423-му мотострелковому полку, во взаимодействии с ротой 255-го полка ночью переправилась через р. Сунжа и заняла два здания школы. В ходе боев уничтожены 4 огневые точки.

27 января

1-я и 3-я мотострелковые роты 8 брон вслед за 2-й ротой переправились через р. Сунжа и в полном составе сосредоточились совместно с 1-й мотострелковой ротой 255-го полка Миноброны в школьных зданиях. В ходе дня отбита контратака боевиков.

28 января

Подразделения 8 брон совместно с 1 — й мотострелковой ротой 255-го полка в ходе боя овладели рубежом по ул. Тельмана, ул. Дарвина и до двух школьных зданий. Мотострелковый взвод 3-й роты 8 брон занял взводный опорный пункт в 150 метрах восточнее пересечения ул. Богдана Хмельницкого с ул. Тверской.

29 января

Подразделения 8 брон совместно с подразделениями 255-го полка Минобороны вели бои на рубеже: пересечение ул, Димитрова и ул. Мичурина до пересечения ул, Мичурина с ул, Тургенева,

Игорь Груднов, в 1999–2000 гг. командующий группировкой войск особого района г. Грозиый на северном направлении:

"Здания школ, которые 25 января сумели захватить подразделения 255-го полка, переправившись через Сунжу, стояли по соседству, буквально в 50 метрах друг от друга. Одна школа — трехэтажная в форме буквы "П" была русской, другая — в один этаж, обнесенная двухметровым толстым кирпичным забором, — мусульманской. Стояли они на пустыре на углу улиц Тургенева и Дарвина. Вокруг тянулись кварталы частного сектора. Таким образом, здание русской школы доминировало над окружающей местностью и позволяло контролировать прилегающую территорию. До 25 января эти школы занимали боевики. Днем к ним было не подступиться. Они настолько были уверены в крепости своих позиций, что на ночь оставили только дежурные огневые средства — несколько человек, которые время от времени вели беспокоящий огонь, дабы создать видимость присутствия в здании значительных сил. Но здесь они просчитались. Разведчики вычислили эту их уловку и в пять утра под покровом темноты, переправившись через Сунжу, выбили боевиков из школ. Тут же в здания подтянулась мотострелковая рота. Только с рассветом бандиты очухались и, понимая, какой важный объект потеряли, предприняли отчаянную попытку вернуть школы под свой контроль. Но это им не удалось. Мотострелки сражались храбро и грамотно. В общем, в течение суток они отбили несколько атак. Естественно, в таком напряжении они долго бы не продержались, боеприпасы тоже были на исходе. Требовалась замена.

А буквально накануне я просил Булгакова помочь мне спрямить фланги, чтобы надежно войти встык с соседями справа. И к 16 часам на фронте в 2 километра решительным броском двумя ротами 8-й бригады оперативного назначения нам удалось выровнять фронт и замкнуть фланги. Все. У боевиков возможности обойти нас и выйти в тыл больше не было. Я говорю Булгакову: мне нужно снять с "сувенирки” роту 8-й бригады, чтобы заменить подразделения 255-го мотострелкового полка, которые смертельно устали, больше суток вели бой, отбивая отчаянные атаки боевиков, пытавшихся вернуть утраченные ими выгоднейшие позиции в обеих школах. Командующий дал добро, и на позиции 8-й бригады в промышленном секторе на северной окраине города 26 января встали подразделения 423-го мотострелкового полка.

А своих (8-ю бригаду оперативного назначения внутренних войск. — Авт.) я в ночь на 27 января перевел через Сунжу. Заменил в школах 255-й полк. В частный сектор на этом плацдарме направил омоновцев. Каждую группу инструктировал и провожал лично, обращал особое внимание на наличие боеприпасов, гранат, воды, хлеба и консервов, понимая, что им предстоят серьезные испытания.

И рано утром 27 января туда заходит отряд Басаева. Они все были в маскхалатах. Бороды заклеены. И мне, помню, как снег на голову, поступает доклад из штаба армейцев: Игорь Сергеич, твои проспали школу. Я поверить в это не мог, но информации точной пока никакой не было. Было понятно, что в школах сейчас разворачиваются какие-то драматические события. Но какие конкретно — никто пока не знал.

В 7 часов 15 минут я уже был на ПКП 255 мсп. Как назло, связь пропала: в рациях сели батарейки. Для выяснения обстановки на противоположный берег отправился командир 8-й бригады с группой офицеров и солдат, и уже в 10.00 часов он доложил обстановку по радиостанции. Как оказалось, первоначальный тревожный доклад был неверен. Школу не проспали. В ней шел жестокий бой”.

Тот самый бой 27 января в зданиях русской и мусульманской школ на правом берегу Сунжи — один из самых ярких примеров мужества наших бойцов. Он заслуживает подробного рассказа, потому что в нем горстка российских солдат вышла победительницей в схватке с десятком бандитов, для которых война стала профессией, а убийство и террор — смыслом жизни.

Этот бой потом назвали кульминацией событий, разворачивающихся на данном плацдарме, захваченном частью сил 8-й бригады внутренних войск и армейскими подразделениями. После этого боя организованное сопротивление в Ленинском районе города и на подступах к 1 — му микрорайону Грозного ослабло. Но это было потом. А тогда, 27 января, боевики, потерявшие столь выгодный участок, во что бы то ни стало пытались выбить оттуда российских солдат. Иначе они оказывались рассеченными на несколько плохо управляемых групп, лишенных единого командования. За тот бой, в котором неполная рота солдат-срочников 8-й бригады уничтожила отменно вооруженный отряд боевиков, по некоторым сведениям, находящийся в прямом подчинении у Шамиля Басаева, один из бойцов получил звание Героя России. Его имя — Раис Мустафин.

Раис Мустафин, в 1999–2000 гг. рядовой 8-й бригады оперативного назначения внутренних войск, Герой России:

“Мы заняли оборону в зданиях школ. Все началось на рассвете. Боевики подкрались к зданию с трех сторон, прикрываясь туманом. Да еще и темновато было, не рассвело окончательно. Они, наверное, рассчитывали на то, что на постах у нас пацаны будут дремать, потеряют бдительность. Но у нас никто не спал, а командир буквально перед их атакой произвел смену на постах”.

Командир 2-й роты 8-й бригады оперативного назначения действительно организовал грамотную оборону этих двух важнейших объектов. Основные силы он сосредоточил на втором и третьем этажах русской школы, резонно полагая, что, во-первых, это позволяло контролировать с высоты подступы к зданию, а во-вторых — выбить солдат и офицеров с верхних этажей боевикам будет непросто. Конечно, наиболее уязвимыми и опасными были позиции на первых этажах обеих школ. В мусульманской школе закрепился один взвод, при этом ему было легче из-за того, что здание окружал, как крепостной стеной, тот самый мощный кирпичный забор. А вот в русской школе было сложнее. На первый этаж вело широкое крыльцо с большими дверями, в обоих крыльях здания также располагались черные выходы. В классах — хоть и зарешеченные, но очень широкие окна, укрыться от гранат или от автоматического огня сложно. Таким образом, на всем первом этаже в классах остались не более 15 человек. До позднего вечера командир роты расставлял посты, инструктировал бойцов по поводу дальнейших действий, особенно акцентируя внимание на организации стрельбы гранатометчика, пулеметчика и снайпера. Им он назначил позиции на третьем этаже, с которого прекрасно просматривались окрестности. Для себя командирское место определил в русской школе с основными силами на втором этаже.

Уже глубокой ночью, убедившись, что все находятся на своих местах, а ночное дежурство организовано как нужно, он отправился в соседнее здание мусульманской школы, чтобы проверить, как там обстоят дела с организацией обороны. Разделявший школы кирпичный забор преодолел через узкий пролом, который специально сделали еще днем, потратив не один килограмм тротила.

Буквально через час после того, как ротный зашел в мусульманскую школу, ночную тишину вспороли грохот автоматных очередей и взрывы гранат. Мощнейший огневой налет длился несколько минут, стрельба велась практически со всех направлений. Ранение получил находившийся рядом с ротным начальник штаба батальона. Он как представитель вышестоящего командования был направлен в школы для усиления так сказать командирской вертикали, чего впрочем не понадобилось. Командир роты и без этого уверенно и грамотно управлял подразделением.

Необходимо было срочно прояснить обстановку. И буквально через несколько минут после начала стрельбы на частоте батальона в эфир вышли боевики, уверенно оперировавшие радиопозывными роты. Стало понятно, что произошло самое неприятное: в руки боевиков попала рация, а значит, и сам радист. Живой он или мертвый — пока было неизвестно. Боевики кроме этого развернули в эфире психологический прессинг, призывая солдат сдаваться, не слушать команды офицеров. Первое, что предпринял командир роты, — запретил все переговоры по рации, а сам стал управлять действиями подчиненных только голосом. Принял он и другое решение — немедленно возвращаться в русскую школу, правда, абсолютно не имея представления о том, что в ней сейчас происходит. Но надежда на то, что боевики не могли захватить ее полностью, все же теплилась.

Вспоминает Роман И., в 1999–2000 гг. командир 2-й роты 8-й бригады оперативного назначения внутренних войск, капитан:

“Я взял с собой бойца, нагрузил на него боеприпасы, оружие, сам взял вещмешок с боеприпасами. В общем, набрали столько, сколько вдвоем могли унести. И мы побежали. Хотя бегом это назвать, наверное, нельзя. Эти 50 метров, что разделяли обе школы, я надолго запомнил. Вообще я не знал, куда бегу. Если первый этаж захвачен и там мои бойцы уже в заложниках, а все офицеры убиты, то что делать в этой ситуации, я пока не представлял. На второй этаж мне не попасть, я же летать не умею. Но я чувствовал, что идти надо. Меня перед выходом на 5 минут задержал начальник штаба батальона. Он хотел прояснить обстановку, узнать получше, что же произошло. При мне он по радиостанции доложил в группировку о произошедшем, о том, что у нас идет бой, необходима помощь. В этот промежуток времени я успел пообщаться с сержантом Яриным, который находился на втором этаже русской школы. Я приказал радиостанции отключить, общение вести только голосом. Сказал, чтобы Ярин заблокировал второй этаж и никого туда не пускал — ни своих, ни чужих. Ну потому что понял, что наши солдаты в заложниках у боевиков, там всякое может случиться…

И мы побежали. Как тушканчики. Несколько метров пробежим — упадем, еще немного пробежим — снова упадем, потому что прямо в нас боевики стреляют из окон. И так до самой школы. Каким-то чудом добрались до нее. И самый радостный для меня момент в этот день был, когда я увидел своего бойца с пулеметом в руках, стоящего спиной ко мне, на крыльце этой школы. Он внимательно следил за обстановкой в правом крыле, которое было захвачено боевиками. Мне сразу полегчало: я понял, что бандиты захватили не всех моих бойцов, что не все так плохо, как казалось с первого взгляда. Уже можно было обдумывать дальнейшие свои действия”.^[58]

Обстановка быстро прояснилась. Оказалось, что под покровом темноты крупный отряд боевиков скрытно подошел к школе и, обрушив на позиции нальчикцев шквал огня, броском ворвался на первый этаж. Конечно, эта без преувеличения психическая атака оказалась совершенно неожиданной для тех солдат, которые располагались на первом этаже. Буквально сразу же погибли командир взвода старший лейтенант Александр Комаров, старшина роты прапорщик Ахмат Гурдзибеев и медик батальона. Тяжелое ранение получил замполит роты. Кроме этого бандиты сумели захватить трех бойцов — сержантов Алексея Морокова, Федора Кандибулу и связиста рядового Виктора Шилова. Именно его рацией они тут же воспользовались, пытаясь внести дезорганизацию в боевые порядки роты. Однако на этом успехи бандитов закончились. Под их контролем оказалось лишь одно крыло на первом этаже школы. Дальше они пройти не смогли, второй и третий этажи также находились в руках 2-й роты. Везде боевики получили достойный отпор. Поняв, что силой уже вряд ли чего-нибудь добьются, они начали давить на психику солдат-срочников, шантажировать их, прикрываясь заложниками. Именно так они пытались склонить на свою сторону рядового Раиса Мустафина, который на первом этаже школы оказался ближе всех к боевикам, укрывшись в одном из классов. И вот он, вооруженный мощным оружием — пулеметом Калашникова, представлял для них большую проблему. Мустафин хорошо подготовился к ведению боевых действий: в рюкзаке у него было около 2 тысяч патронов, заранее снаряженных в ленты. Он фактически запер бандитов в правом крыле школы, не давая двигаться дальше по этажу. Все попытки боевиков выбить солдата из класса оказались тщетными. Они закидывали его гранатами, пытались влезть через окна первого этажа — ничего не помогало. Мустафин держался и сам, периодически выскакивая в коридор, очередями стрелял в гущу бандитов, которым и укрыться от его огня было негде. Так продолжалось несколько часов, пока у Раиса не заклинило пулемет. Наступила тоскливая тишина.

Рассказывает Раис Мустафин:

“Когда боевики подобрались поближе, то открыли огонь из всего, что только у них было. Пытались всей огневой мощью нас подавить. Грохот сплошной, стреляют, казалось, отовсюду. Шквал огня. И поперли на нас всей своей мощью. Трудно сказать, сколько их было, но, судя по всему, отряд очень большой — несколько десятков человек. И поначалу им удалось нас выбить из первого этажа, а потом и занять все правое крыло школы. Они прикрывались захваченными ребятами и пытались пройти дальше по коридорам к центру школы. Шилов же кричал нам, чтобы мы стреляли по боевикам, а его не жалели. Потом затихло все на некоторое время. “Духи” начали давить нам на психику, кричать, мол, сдавайтесь, все равно живым никто не выйдет, если будем и дальше сопротивляться. Мы, конечно, ответили все, что думаем про боевиков… Они в ответ снова стали стрелять по нам. Остервенело так, патронов не жалели.

Я сам, когда “духи” поперли со всех сторон, был на первом этаже. Они шмаляли из всех видов оружия — автоматов, гранатометов, даже “Шмелей”. В общем, голову не поднять. Орали отовсюду “Аллах акбар”. Мы отступили.

Когда немного затихло, я выглянул в коридор и шарахнул длинной очередью. Послышались крики, ругательства. “Духи” начали закидывать классы гранатами. Грохот страшный. От пыли глаза разъело до слез. Я еще стрелял несколько раз, а потом у меня, как назло, заклинил пулемет. Вообще удивительно, что это не произошло раньше — я ведь выпустил по боевикам, наверное, в общей сложности тысячи полторы патронов. У меня ствол в пулемете перегрелся. Ведь по инструкции ствол на ПК после интенсивной стрельбы положено менять после 500 выстрелов или охлаждать водой или снегом. А где их взять? Забежал в комнату, думаю, что же делать? И вариантов, главное, никаких. На окнах решетки — не выскочишь. По коридору к своим бежать — тоже нет смысла, первой же очередью срежут. Но и выходить с поднятыми руками —это не для меня. В общем, спрятал пулемет под пол — там дыра была, присыпал землей, мусором каким-то. Сам сел в углу комнаты напротив двери.

Минуты через две в класс заскочили двое или трое боевиков, не помню, схватили меня, повели к своим. Завели в класс. Везде “духи”. Все в белых маскхалатах — видно, здорово к бою готовились, экипировались отлично. Один из них ко мне подошел, нож к лицу поднес и говорит: “Уши тебе, что ли, пообрезать?” А мне уже все равно, что дальше будет. Страх куда-то улетучился, да еще и несколько трупов боевиков на полу увидел. Наверное, моя работа. Ну, думаю, все — хана мне. Вот тогда будто все у меня прояснилось — терять-то ведь уже нечего. Правой рукой в кармане гранату нащупал. Я-то в горячке о ней совсем забыл. А тут словно рефлекс сработал. Решил, взорвусь, так взорвусь, все лучше, чем с отрезанной головой лежать…

Чеку я осторожно выдернул. Одним указательным пальцем. Сколько потом пытался повторить этот способ не получалось. Они щелчка не услышали. Стояли вокруг меня, совещались, что со мной делать. А я в это время вытащил гранату и подкинул вверх прямо над ними. Они в ступор какой-то впали, а я бросился прочь. Зацепился за какой-то гвоздь, упал. Сразу взрыв. Я вернулся — смотрю боевики мертвые лежат, их по стенам размазало, схватил автомат, разгрузку и побежал в другой класс. Там в дырку в полу залез — какая-то вентиляционная шахта была — и пополз под деревянным настилом. Получилось аж в соседний класс доползти. Боевики заметили, куда я вбежал, потому что через несколько минут там стали взрывы раздаваться. Они гранатами комнату закидывали. Я оглох совсем. Дышать нечем. Потерялся и во времени, и в пространстве.

Не знаю даже, долго ли я в таком состоянии был. Но потом очухался и снова пополз по тоннелю этому — гляжу, ноги в кирзовых сапогах, а потом еще одни — в кроссовках. Сразу насторожился — свои или бандиты? И тут сквозь туман слова русские услышал. Да и голос вроде знакомый это Серега Ярин оказался. Я его зову, а он не может понять, откуда голос доносится. Он подумал, что тут где-то под полом боевик укрылся и стал стрелять. Слава богу, не попал. Пришлось на чистом русском языке ему объяснить, чтоб он не дурил. В общем, еле вытащили меня из дырки этой. Они, оказывается, меня искали. Слышали взрывы. Видели и тот взрыв моей гранаты, который несколько боевиков уложил. Думали, что я в плен к боевикам попал.

А скоро к школе наши подошли, подкрепление. Выбили боевиков и положили их там немало. Как мы потом узнали, это был отряд, что-то типа спецназа басаевского. Поэтому у них и маскхалаты были, и вооружение отличное, и, кстати, одеты они были в камуфляжную форму. Они рассчитывали на внезапность, на свой опыт. Но и мы к тому времени тоже повоевали немало”.

Подкрепление подошло вовремя. Когда полковник Груднов окончательно разобрался в ситуации, он принял решение немедленно перебросить на правый берег Сунжи для помощи державшим оборону в школе нальчикцам подразделения 8-й бригады, усиленные гранатометчиками 255-го мотострелкового полка, расчетами АГС-17. Сам отправился вместе с резервом. Заняв позиции возле обоих зданий и закрепившись на первом этаже в не захваченном бандитами левом крыле русской школы, подоспевшие на помощь бойцы обрушили на бандитов всю мощь огня. Это был бой, что называется, окно в окно. Боевики пытались отстреливаться, но вскоре поняли, что еще несколько минут — и они все останутся здесь в школе навсегда. Побросав своих убитых, уцелевшие бандиты вырвались из школы. И пока они отходили в частный сектор, по ним также велся интенсивный огонь. Басаевский отряд понес значительные потери. Хотя еще сутки назад он рассчитывал совсем на другое. К сожалению, с собой боевикам удалось увести трех захваченных ими ранее военнослужащих бригады.

Вспоминает Роман И., в 1999–2000 гг. командир 2-й роты 8-й бригады оперативного назначения внутренних войск, капитан:

“И вот подошел резерв во главе с комбатом. Мы со второго этажа закидывали боевиков гранатами, я стрелял “черемухой”. То есть боевики чего только не наелись — из гранатометов по ним стреляли, с АГС-17 по ним стреляли, слезоточивым газом травили.

Рядовой Раис Мустафин. Интервью после боя. Январь 2000 года

Потом я начал спускаться со второго этажа, уже не рассчитывая, что кого-то здесь, в правом крыле найду живым. Ну, по правилам тактики, перед тем, как, значит, заскакивать в какое-нибудь помещение, нужно кинуть гранату. Так я и шел: из класса в класс. Граната, забегаем, стреляем, осматриваем. И оказалось, что в каждом помещении, в которое мы заходили, — везде лежали трупы бандитов. Где трое, где двое. Я уже был готов, к тому, что живыми я никого из тех, кто держали оборону здесь на первом этаже, не встречу. Тем более что погибшего командира взвода Комарова я уже увидел — он лежал в проходе перед классами. В класс, куда мы зашли, на пробитом пулями одеяле лежал погибший старшина, рядом — убитые боец и медик. Были еще и трупы боевиков. В общем, зрелище тяжелое. Но вот то, что произошло дальше, заставило меня по-настоящему оторопеть. Я аж холодной испариной покрылся. Слышу вдруг откуда-то из-под земли слабый голос моего замполита, мол, не стреляйте. У меня мурашки по коже, я заорал всем: прекратить стрельбу! А она со всех сторон — бой в самом разгаре. Еле-еле мы это все остановили. А я понять не могу, откуда его голос звучит. Я говорю: ты где? Он отвечает: здесь. Ну мы откинули доски, матрас и нашли его. Он подполами оказался, накрытый доской. Как он сам себя накрыл, я не знаю, лежит боком, белый весь. Я думал он поседел, оказывается, это его присыпало штукатуркой. Достали мы его — а на нем живого места нет. Голова пробита, ранение в руку, в живот. Как он живой остался — ума не приложу, ведь он полдня там, под полом пролежал. Боевики его не нашли. Он у меня покурить попросил. И почему-то мне запомнилось, что у него из живота дым шел. Я не знаю, возможно это или нет, но этот дым я запомнил. Может, у него диафрагма была пробита — не знаю. Я говорю: куда ты куришь, Магомедыч? У тебя, говорю, из живота дым уже идет. Куда ты куришь? А он будто прощаться со мной стал, мол, родителям передай, что все нормально… Я его начал успокаивать, дескать, рановато прощаешься, еще шашлыков поедим в Нальчике. Вколол ему 5 тюбиков промедола — все, что у меня было. Как выяснилось потом, это ему жизнь спасло. Его эвакуировали. У нас, кроме четверых погибших, было 12 раненых. А вот этих троих — Кавдибулы, Шилова и Морокова — мы не нашли. И неизвестно тогда было, где они, что с ними.

А на следующий день боевики переговоры устроили. Вышли на командующего группировкой. Вот только тогда мы узнали, с кем имели дело, кого и сколько уничтожили. На связи был какой-то боевик, просил похоронить тех, кто в школе у них остался. Командующий говорит: ну давайте, похороним, только вы наших заложников верните. А он отвечает, что в школе действовал отряд Басаева, который ушел и увел с собой заложников. А повлиять на то, чтобы басаевцы вернули захваченных солдат, он не может. В общем, договориться не получилось. Единственное, что удалось полезного узнать в ходе этих переговоров, это то, что басаевцы потеряли около 20 человек, больше 30 были у них ранены.

Своих бойцов — Кандибулу и Шилова — мы нашли ближе к весне, они без голов были. Опознали их по камуфляжу, по личным номерам, потом и экспертиза была. А Мороков, когда его с собой боевики из школы уводили, получил ранение. Они его оставили в Грозном у какого-то чеченца. Тот за ним ухаживал, но у Морокова началось заражение, его каким-то образом переправили в Моздок, но уже спасти было невозможно, он умер”.^[59]

Этот плацдарм вокруг двух школьных зданий стал в последующие дни отправной точкой в развитии наступления здесь, в Ленинском районе на правом берегу Сунжи. После этого боя моральное преимущество полностью перешло к войскам северной группировки. Боевики были подавлены. Достаточно сказать, что буквально через день здесь, на северном направлении штурма к полковнику Груднову вышли более 30 боевиков. Они сложили оружие и предпочли сдаться, понимая, что никаких дальнейших перспектив, кроме того, что быть уничтоженными, у них не осталось.

Еще один тяжелый день

На западном направлении софринская бригада по-прежнему вгрызалась в кварталы Заводского района Грозного. Утро 29 января было привычно плохим. Видимость из-за плотного тумана не превышала 50 метров. Только в половине десятого погода позволила артиллерии начать работать. Примерно в это же время связистам бригады удалось перехватить радиообмен между боевиками, из которого стало ясно, что на нефтеперерабатывающем заводе в районе ТЭЦ сосредоточилась большая группа бандитов с кем-то из их главарей. Эту новость немедленно сообщили в штаб группировки особого района. Там к ней отнеслись со всей серьезностью, тем более что всю прошедшую ночь специалисты следили за вдруг заметно активизировавшимися переговорами боевиков. Спустя час по району ТЭЦ был нанесен массированный огневой удар, который, как показали дальнейшие события, сыграл свою роль.

Как только позволила погода, к боевым действиям приступили штурмовые группы 1 — го и 2-го батальонов, продолжив выбивать мелкие группы боевиков. Активно работали минометные батареи бригады, подавляя цели в глубине обороны боевиков и перед фронтом штурмовых отрядов. Командиры батальонов в один голос докладывали, что количество бандгрупп на направлениях их действий заметно увеличилось.

К половине первого туман окончательно рассеялся и противоборствующие стороны смогли воочию наблюдать друг друга. Бандиты, кажется, только этого прояснения и ждали. Потерявшие за истекшие сутки ряд ключевых объектов и оттесненные из кварталов вглубь района, боевики предприняли яростную попытку вернуть утраченные позиции, перейдя в контратаку сразу на нескольких направлениях.

Плотный огонь они обрушили на позиции 2-го батальона, сутками раньше достигшего рубежа по улице Индустриальная. В бою от разрыва гранаты, выпущенной из подствольника, получил ранение командир 2-го батальона майор Олег Закупнев. Ему на смену был срочно направлен начальник разведки бригады подполковник Тимофеев. Но Закупнев остался после перевязки в боевых порядках, продолжая управлять действиями подчиненных, и только вечером, когда его батальон закрепился на занятых рубежах, передал должность прибывшему офицеру и был эвакуирован в госпиталь. С начала штурма — 17 января — в батальоне это был уже второй командир, получивший ранение.

Одновременно с атакой на 2-й батальон, боевики попытались выбить сотрудников ОМОН и СОБР из двухэтажки и “дворца” на левом фланге полосы действий бригады, там же личный состав 3-го батальона вступил в жестокий бой с еще одной бандгруппой в районе спортзала.

Атаковали боевики и позиции 1-го батальона. В середине дня на всех направлениях действий бригады шли бои, причем боевики использовали кроме ручного стрелкового оружия 82-мм минометы, зенитные установки ЗУ-23 и даже неуправляемые реактивные снаряды (НУРС). Штаб бригады напряженно следил за развитием обстановки, одновременно анализируя действия своих штурмовых отрядов и боевиков. Становилось очевидным, что невиданная доселе активизация атакующих действий бандгрупп неслучайна. Выросшая на порядок интенсивность их переговоров в эфире, увеличение численности бандгрупп перед фронтом бригады и на территории соседнего нефтеперерабатывающего завода, демонстративная активизация боевых действий в полосах штурма батальонов бригады (что, кстати, было расценено штабом бригады и ее командиром как отвлекающие действия, хитроумный маневр, призванный сковать федеральные войска на конкретном участке города) — все это наводило на мысль, что главари бандформирований в Грозном замыслили нечто серьезное. Возможно — прорыв.

Опасений комбригу добавил доклад командира разведроты, которая вела пристальное наблюдение за территорией нефтеперерабатывающего завода. Он сообщил о появлении там новых групп боевиков, зенитной установки ЗУ-23 и БТР.

О сложившейся обстановке и действиях бандгрупп командир бригады проинформировал штаб группировки особого района. Там к его словам отнеслись более чем серьезно. Сегодня мы уж знаем, что Булгаков в те дни также внимательно анализировал ситуацию с возможным прорывом боевиков. И стекавшиеся в штаб доклады разведчиков, командующих направлениями, командиров воинских частей сформировали вполне определенную картину, когда стало ясно, что исход боевиков из города неизбежен. Ханкале важно было не ошибиться со временем и с направлением прорыва. Доклад Фоменко, думается, добавил определенности в эти предположения.

В середине дня на связь с бригадой вышел генерал Булгаков. Командующий волновался по поводу происходящего на направлении ее действий. И судя по всему, у него были на то основания.

Итак, 29 января к двум часам пополудни штурмовые группы 2-го батальона при поддержке огня минометных батарей начали теснить боевиков. Разведывательная рота отсекла им возможность рассредоточиться.

В три часа дня с территории заводской зоны по штурмовым группам 2-го батальона открыли огонь четыре 82-мм миномета боевиков, а по танкам ими был произведен пуск НУРС. По докладам командиров штурмовых групп, появились проблемы с эвакуацией раненых, их некому было выносить с передовой, не оголяя боевые порядки. Интенсивность боя просто не позволяла это делать. Раненых по сравнению с прошлыми днями было значительно больше.

Тогда вглубь района, в боевые порядки, с носилками пешком двинулись военнослужащие санитарной роты, которая располагалась на ШЩ бригады на высоте 206,4. Сопровождать их отправился старший лейтенант Сергей Кузенный, помощник комбрига, хорошо знавший местность и все проходы, ведущие к штурмовым отрядам. Задача для него была привычной, он и до этого уже не раз занимался эвакуацией раненых, в том числе и прямо с поля боя.

Вспоминает Геннадий Фоменко:

“Мне сообщили, что приближается первая цепочка с носилками. Буквально съехав по грязи на обратные скаты высоты, я подошел к раненым. Их было человек десять. Почти все лежали на носилках, под которые навалили срубленные кусты, некоторые сидели и курили. Увидев меня, пытались встать, кто-то стал виновато оправдываться, мол, зацепило случайно. Я с трудом сдержался, комок к горлу подступил. Подумал: вот люди — им бы о себе подумать, а они за бригаду переживают, оставаясь душой ещё там, в боевых порядках, и ведь на самом деле испытывают чувство неловкости и внутреннего неудобства из-за того, что вынуждены оставить своих товарищей. Поблагодарив всех, я попросил медиков побыстрее эвакуировать раненых в полевой госпиталь.

За нефтеперерабатывающим заводом вела наблюдение рота разведки, рассредоточив свои секреты на значительном расстоянии. К шести вечера, суммировав все наблюдения, разведчики подсчитали, что на заводской территории находятся до 10 грузовиков и столько же легковушек, а также зенитная установка ЗУ-23-2 на автомобиле ГАЗ-66, четыре 82-мм миномета, от двух до четырех АТС-17 и около сотни боевиков. Я сразу же доложил эту информацию в штаб в Ханкалу.

К этому времени подошла очередная цепочка эвакуаторов с носилками. Теперь уже бойцы несли на носилках раненых санитаров и лейтенанта Кузенного. Перемещаясь между штурмовыми группами, все они получили пулевые и осколочные ранения. Так я остался без своего верного и мужественного помощника.

С наступлением сумерек раненых стали вывозить в полевой госпиталь на “Уралах”, которые попали под обстрел. Но обошлось без потерь.

По напряженности, динамичности действий, шквалу огня по всему фронту — этот день был одним из самых напряженных не только за последние две недели, но и за все время, что бригада принимала участие в спецоперации в Грозном. Пожалуй, только месяц назад, 29 декабря, мы воевали с такой же интенсивностью, а враг проявлял похожее ожесточение. Но на этот раз над нами висела еще и колоссальная ответственность: ведь боевые действия шли на фоне предположений о возможном прорыве бандгрупп. Бригада выстояла.

Всего в этот тяжелый день мы потеряли четверых человек погибшими и двадцать одного — раненым. Двое пропали без вести: начальник медицинского пункта 2-го батальона майор Александр Суховей и рядовой Алексей Семилетов.

Потери существенные. Ситуация крайне напряженная, и в конце дня я мучительно размышлял над тем, как, какими силами закрыть бреши между подразделениями, чтобы не допустить разрыва фронта, кого выставить на флангах. Угроза прорыва боевиков на нашем направлении была абсолютно реальна. Пропустить их через свои боевые порядки значило покрыть и бригаду, и внутренние войска несмываемым позором.

Между моими штурмовыми группами образовалась брешь. Ее срочно нужно было заполнить, выставив заслон, тем более что приближались сумерки и боевики могли этой “дырой” воспользоваться. Но сложность заключалась в том, что резервов для заполнения бреши у меня не было. Ни одного человека. Пришлось принять нестандартное, но единственное верное в той ситуации решение.

Вызвал к себе моего заместителя по вооружению майора Дмитрия Харина. Поставил ему задачу собрать из числа солдат ремонтной роты, которая располагалась в тыловом районе, группу для выставления опорного пункта. Через некоторое время он привез бойцов, им к тому времени уже выдали оружие. Построил. Вышел я к ним, смотрю на этот мой последний резерв, а в душе все переворачивается. Стоят они, мои ремонтники, чумазые, перепачканные с ног до головы машинным маслом, солярой, в копоти, в замусоленной форме. Стоят и молчат, видно, что переживают, но вида не показывают. Ведь им, по сути, в бой идти. Опыта боевого — никакого. Их задача другая — без сна и без отдыха латать, чинить, возвращать в строй нашу сильно заезженную, далеко не новую технику. И они добросовестно ее выполняли: порой проявляя настоящие чудеса только ради того, чтобы бригада без колес и без брони не осталась. Я им вкратце объяснил ситуацию, поставил задачу. И прямо сказал, кто откажется — пойму, отправлю обратно в ремроту. Никто не отказался. Опорный пункт мы выставили. Они всю ночь провели на позициях, даже постреляли немного. И как оказалось — это потом мы узнали — боевики подходили к позициям именно на этом участке, постояли ночью, но увидев, что здесь идет стрельба, тихо свернулись и ушли. Так что через наши боевые порядки бандиты не прошли. Утром я ребят с позиций снял, потому что мои штурмовые группы вперед пошли, положение в полосе наступления изменилось. Каждого поблагодарил, отправил обратно в тыловой район. Надо было видеть их лица: счастливые, на эмоциональном подъеме — как же, выполнили боевую задачу на передовой… Что там говорить, золотые парни, ведь спасли тогда ситуацию”.

В ночь на 30 декабря командир 1-го батальона попытался небольшими группами под покровом темноты захватить два важнейших объекта, которые не давали покоя бригаде уже третью неделю: “дворец” и “школу”. Однако штурмовые группы напоролись на боевое охранение боевиков, были обнаружены и обстреляны. Бандиты, как и софринцы, пребывали в напряжении, грамотно организовав оборону своих позиций. Ночные действия успеха не принесли — более того, в перестрелке получили ранения два офицера, оба командиры взводов 1-го батальона. Под огнем противника их пришлось эвакуировать с поля боя.

Информация о ранении двух офицеров стала крайне неприятным известием для командира бригады. Без преувеличения можно сказать, что по завершении второй недели активных штурмовых действий в бригаде сложилось катастрофическое положение с укомплектованностью штурмовых групп офицерским составом. В 1-м батальоне в штурмовом отряде осталось в строю 4 офицера. Во 2-м батальоне таковых набралось побольше — 6 офицеров. В третьем батальоне — семь. В ротах осталось по одному, редко где — по два офицера, почти все в звании лейтенантов и старших лейтенантов. Взводами за редким исключением командовали сержанты. И снова во весь рост перед комбригом встала старая проблема: 30 и 31 декабря из боевых порядков он должен был уволить в запас в первом батальоне — 40, во втором — 59, в третьем — 75 человек, а замены им нет. В артиллерийско-зенитном дивизионе таких набралось 76 солдат и сержантов! В разведывательной роте, роте связи, комендантской, роте материального обеспечения, авторемонтной, медицинской ротах — ещё 72 человека.

Мы специально так подробно останавливаемся на этих фактах, чтобы читатель смог почувствовать, в каких условиях приходилось воевать бригаде, с какими трудностями, кроме собственно боевых действий, ежедневного риска, она сталкивалась.

Спустя несколько дней с начала штурма в городские кварталы удалось завести танки для стрельбы прямой наводкой

Утро 30 декабря началось как раз с этого — командир бригады в штабе, что называется, в полный рост обозначил проблему, решать которую надо было немедленно. И какого-либо волшебного выхода из тупика не было. Был один уже не раз испытанный способ: офицерам управления идти в боевые порядки и убеждать личный состав продолжать выполнять задачу. При этом командиры штурмовых отрядов получили указания увольняемых в запас сержантов и солдат ставить на заслоны и охрану тыла. В связи с этим штурмовым группам предстояла перегруппировка, которую необходимо было провести также без последствий, и не ухудшая положение на своих участках.

Бои 29 января и понесенные потери повлияли на морально-психологическое состояние сержантов и солдат, у которых подошли сроки увольнения в запас. Некоторые из них надломились, были такие даже среди заместителей командиров взводов. Наиболее сложная обстановка была во 2-м батальоне, и не случайно. Тому были причины. На глазах солдат были ранены два командира батальона, всего за время боев ранения получили 7 офицеров. В батальоне погибло 10 и было ранено 50 человек. Завершалась вторая неделя беспрерывных боев, а людей из-за крайнего напряжения боевых действий и отсутствия необходимых резервов ни разу не выводили на отдых, помывку. Ели, спали, передвигались они под обстрелом в постоянном нервном напряжении. Немытые, грязные, в порванном обмундировании и обуви, в условиях холодной зимней погоды, они не видели окончания этого наступления. Пришло время увольняться в запас — из окопа, из боевого порядка, а их никто не меняет, замены нет. И это та правда, которую не скроешь. Комбриг прекрасно понимал, что у солдат и сержантов есть предел прочности, упрекнуть их в малодушии, трусости, нежелании выполнять поставленные задачи он не мог. Слишком много вместе с ними испытал, слишком много перетерпел, слишком трудный путь прошел плечом к плечу со своими бойцами. И ведь до этого его ни разу не подвели они — честные труженики войны. Его солдаты. Его сержанты. Софринцы. Но вот, похоже, кто-то из них все-таки дошел до предела.

Именно с такими мыслями Фоменко отправился в боевые порядки 2-го батальона. Спускаясь по жирной чеченской грязи с высоты, где располагался его ПКП, уже знал, что разговор предстоит непростой. Ближе к переднему краю перемещаться между домами в тыловой полосе 2-го батальона приходилось перебежками, укрываясь от разрывов гранат автоматических гранатометов, которыми время от времени боевики обстреливали район. Вокруг беспорядочно трескались о стены пули, выбивая мелкие осколки и пыль. Вместе с комбригом отправился и военный публицист журнала “На боевом посту” полковник Борис Карпов, работавший в это время в группировке внутренних войск, штурмующей Грозный, собиравший материал для публикаций. В своей книге “Кавказский крест-2” он без прикрас описал то, что увидел в этот день:

“ — А правда, что был приказ воевать до последнего солдата?

Вопрос ефрейтора Анохина — комбригу в лоб. Стоим перед двумя десятками чумазых, прокопченных “дембелей” в развалинах дома. Оконные проемы заложены обломками этих же стен, в прорехи задувает ветер и летит крошево штукатурки, когда “духовские” пули и ВОГи попадают в косяки. Пол под костерком, разведенным тут же, в непростреливаемом закутке, почти прогорел, и его забрасывают черным крупчатым снегом, принесенным с улицы в дырявом ведре.

— Мы не последние солдаты. — Комбриг, умеющий вести диалог и с министром, и с командующим, и с чеченцами, сейчас подбирает несколько правильных слов для честного ответа своим героям-окопникам. — Мы, софринцы, всегда были первыми, разве не так? А первому труднее. Приказ нам был один — выбить бандитов из Заводского района. И мы приказ выполним. Штурмовать не заставлю, но на “блоках” сидеть будете — во фланги и в тыл нам враг ударить не должен. Вы слишком много сделали, чтобы я с вами говорил грубо и неуважительно. Но если вы пойдете против закона, то и я перешагну через себя — уйдете без государственных наград, без “боевых” денег, с позором. Вот все, что могу вам сказать…

Комбриг говорил негромко, но внятно, делая паузы только во время ухающих слева и справа разрывов. Полковник Фоменко оказался перед трудной дилеммой. Его бригада ведет бои в Грозном. Несет потери. Людей не хватает. Для нескольких десятков солдат и сержантов настал срок увольнения в запас. А по заведенному еще в Афгане негласному правилу “дембелей” в бой не посылали — берегли. Хотя сами солдаты-“старики” на этот счет были противоположного мнения: рвались на передовую…”^[60]

К полудню обстановка в полосах 1-го и 2-го батальонов стабилизировалась. Попытки бандгрупп контратаковать боевые порядки софринцев прекратились. С обеих сторон шел обстрел позиций.

Ближе к вечеру КП бригады на высоте 234,1 и КП западного направления были обстреляны из минометов со стороны улицы Фасадной. Она располагалась как раз в том районе, который с самого начала штурма разделял штурмовые отряды 674 пон и 21 оброн и остался совершенно незатронутым боевыми действиями, Боевики там, судя по всему, чувствовали себя вольготно и имели возможность свободно перемещаться, подпитывая своих подельников, удерживающих стадион и позиции вокруг него и постоянно воздействуя огнем на левый фланг бригады. Спустя несколько минут к обстрелу командных пунктов подключились БМП-2 и зенитная установка боевиков. Подавлением этих огневых точек занималось командование западного направления, у которого было достаточно огневых средств, чтобы заставить замолчать любого стрелка. Практически в это же время на позиции артиллерийско-зенитного дивизиона 21-й бригады боевики обрушили залп НУРСами. Спустя пару дней штурмовые группы, выбив боевиков с их позиций и погнав их из города, обнаружили эти установки. Они состояли из примитивно сваренных металлических направляющих, по которым запускались неуправляемые реактивные снаряды в выбранном направлении. Как это ни странно, многие из снарядов достигали цели. Видимо, в рядах боевиков были хорошие специалисты, способные производить такие непростые расчеты.

Вспоминает Геннадий Фоменко:

“Возвращаясь после обхода штурмовых групп 2-го батальона на командный пункт, я поднялся по скользкому подъему наверх к БМП № 111 — моей командирской машине. Увидел экипаж, при этом все как-то необычно стояли возле машины. Еще находясь под впечатлением эмоций от встреч с личным составом 2-го батальона, не сразу обратил на это внимание, залез через люк на командирское место, оглянулся и спрашиваю: "Где Алексей?". Алексей Зуев — пулеметчик, он всегда сопровождал меня при движении в пешем порядке, а на БМП находился всегда рядом. На этот раз группа со мной была большая, и я его оставил. Командир экипажа подавленно сообщил, что Алексея больше нет. Во время минометного обстрела командного пункта осколок мины попал ему в голову. Я, онемевший, скатился с машины. Минут пять молча переживали эту нелепую гибель. Алексей был рядом со мной больше четырех месяцев.

В этот день в бригаде погиб один, а ранения получили пятеро военнослужащих”.

И все же этот день — 30 января — закончился на приятной ноте: на КП бригады на восполнение некомплекта прибыли офицеры 21 оброн.

31 января завершилась перегруппировка в 1-м и 3-м батальонах. Все увольняемые в запас были выведены на более-менее безопасные участки. После всех организационных мероприятий в 1-м батальоне штурмовой отряд насчитывал 99, а в 3-м батальоне — 73 человека. Без пяти минут “запасники” тоже почувствовали, что для них в данной ситуации командование бригады сделало все что могло, и терпеливо выполняли задачу. Конечно, большую роль в нормализации душевного состояния бойцов сыграло умение комбрига при сохранении твердости в своих решениях выбрать верный тон и нужные слова, которые даже в такой непростой обстановке нашли отклик в сердцах смертельно уставших, измотанных людей.

Позиции 3-го батальона все время подвергались обстрелу. Своими боевыми порядками он держал весь левый фланг бригады и сковывал резервы боевиков.

При том, что штурмовые группы 1-го и 2-го батальона, действовавшие правее, за две недели интенсивных боев смогли продвинуться на несколько сот метров и очистить несколько кварталов Заводского района, достигнув улицы Индустриальная, в полосе действий 3-го батальона в руках боевиков оставались наиболее прочные и укрепленные здания — гостиница, “форт”, стадион, “клюшка”, спортзал, “близнецы”. К сожалению, удары по ним силами артиллерии западной группировки были недостаточны, чтобы подавить устроенные там опорные пункты боевиков. Без надежного подавления или разрушения зданий более мощными огневыми ударами захватить их штурмом было невозможно.

Со стороны оперативного штаба особого района г. Грозный не прекращалось давление на командира бригады, которого укоряли за медленное продвижение, за то, что “бригада уже вторую неделю топчется на месте, не может идти вперед, несмотря на то, что на других направлениях войска уже к Минутке подходят”. В трудной ситуации, в которой находилась тогда бригада, сохранить выдержку и трезвый расчет было очень непросто. Излишняя суетливость и нервозность в действиях командования бригады только сыграли бы на руку боевикам. Вместо суетливости нужны были взвешенные, продуманные решения, которые бы способствовали не только выполнению поставленной задачи в данных конкретных условиях, но и сохранению жизни солдат и офицеров.

В этот день вся мощь артиллерии группировки особого района г. Грозный была сосредоточена на подавлении оборонительных порядков боевиков, удерживающих площадь Минутку. Разрывы в центре города были хорошо слышны здесь, в Заводском районе. Штаб бригады получил информацию о том, что штурмовые подразделения восточной группировки начали штурм Минутки, однако, по воспоминаниям офицеров 21-й бригады, находившихся в это время в боевых порядках, ослабления действий боевиков на западном направлении пока не ощущалось.

Свежее пополнение

Флаг над Минуткой

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

«Независимая газета». 28 января 2000 года

“Вчерашний день выдался щедрым на бодрые заявления высших руководителей относительно ситуации в Чечне и скорого окончания боевых действий. “В ходе операции в Грозном близится перелом”, — заявил министр обороны России маршал Игорь Сергеев. По его словам, на сегодня у федеральных войск в Чечне две основные задачи — освобождение чеченской столицы и горных районов республики. "Успешные действия войск на юго-восточном направлении и в Дуба-Юрте создают условия для успешного завершения операции”, — заверил глава военного ведомства. Представитель МВД вчера в своих высказываниях был более конкретен в сроках. «Взятие Грозного и операция на юге Чечни в любом случае завершатся в феврале, хотя боевики надеются на повторение событий 1996 года, когда боевые действия в республике были приостановлены» — заявил командующий Московским округом внутренних войск МВД РФ генерал-полковник Аркадий Баскаев. Спикер Совета Федерации Егор Строев высказал менее оптимистический, зато более конкретный прогноз, связав его с предстоящими президентскими выборами. По его мнению, конфликт в Чечне будет завершен к 26 марта. Спикер верхней палаты парламента полагает, что главный конфликт на сегодняшний день — это Грозный. Все остальное можно будет разрешить политическим путем“.

А о том, как разрешать политическим путем и что предпринимать для восстановления разрушенной уже практически до основания экономики Чечни, и.о. президента докладывал вчера вице-премьер Николай Кошман. Как заявил журналистам полномочный представитель правительства, в равнинных районах Чечни имеются «громадные разрушения, которые были сделаны по указанию Аслана Масхадова, в частности, демонтированы линии электропередачи». По словам Николая Кошмана, чтобы подать электроэнергию в Шали и Урус-Мартан, придется заново построить 86 км линий электропередачи. Как полагает вице-премьер, электроэнергию в эти районы можно будет подать к 10–15 марта.

Подтверждать же заявления политиков и высокопоставленных военных, как всегда, приходится солдатам, Штурмовые подразделения «федералов» с отрядами чеченской милиции с переменным успехом продолжали вчера продвижение к центру Грозного, проводя зачистки и закрепляясь в освобожденных кварталах. По данным военных, наиболее ожесточенные бои по-прежнему проходили в районе площади Минутка, Особую опасность представляют снайперы, засевшие на крышах и верхних этажах домов, действующие парами и в одиночку. Для их уничтожения наиболее эффективен огонь артиллерии и танков. Также боевые действия продолжались в Ленинском и Октябрьском районах Грозного. Отмечается ожесточенное сопротивление боевиков и их умелое использование излюбленной тактики в городских условиях — проходы в тыл «федералам» по подземным коммуникациям. За минувшие сутки одержана очередная победа — войсками взят под контроль поселок Мичуринский”.

Наиболее горячей была обстановка вокруг площади Минутка. 28–29 января действовавшие на этом направления федеральные войска вели здесь тяжелые бои. Боевики будто чувствовали свою обреченность и бились отчаянно. Понимая, что на данном направлении ситуация достигла своего пика, еще немного — и враг будет сломлен, командование провело перегруппировку сил. 2-й батальон 33-й бригады, до этого действовавший во втором эшелоне за наступающим 506-м полком Минобороны, 28 января был переориентирован на штурмовые действия. Задача ему была поставлена конкретная: овладеть четырьмя кварталами, выйти на улицу Ханкальская и тем самым отсечь южную группировку боевиков от северной. По соседству с батальоном действовали и штурмовые группы 674-го оперативного полка внутренних войск, которые также вели наступательные действия в этом направлении. По мере приближения к Ханкальской улице двигаться вперед было все труднее и труднее. Здесь в переулках и на улицах, в подвалах домов была устроена сеть мощнейших укреплений. Бетонные укрытия, доты, траншеи в полный рост — все это было подготовлено задолго до начала штурма Грозного.

Александр Масон, в 1999–2000 гг. командир 2-го батальона 33-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск:

“Из 78 человек сформировали штурмовые группы. Но возникла небольшая заминка. Прибыл борт с очередной сменой, а в составе наших штурмовых групп 63 бойца уже отслужили установленные сроки. Всем было ясно, что штурм будет тяжелым. Понятно было и то, что пацанам совсем не хотелось погибать, когда вот он, долгожданный борт, стоит и ждет их, чтобы увезти домой… Трудная была ситуация. Но в бой пошли все “старики”. Никто не отказался, понимая, что молодым, необстрелянным, прибывшим им на смену солдатам предстоящий штурм может куда как дороже даться.

Тремя кварталами мы достаточно уверенно овладели. Здорово помогла артиллерия — она накрывала позиции боевиков массированным огнем, а потом уже вперед шли штурмовые группы. Мы просто сминали боевиков. Но дальше атака захлебнулась. Наш сосед справа — 674-й полк внутренних войск свой третий квартал взять не смог. Столкнулся с хорошо оборудованной линией обороны, против которой даже артиллерия бессильна была.

Наше дальнейшее продвижение оказалось бессмысленным. Если бы пошли дальше и захватили четвертый квартал, то оказались бы практически окруженными боевиками. Поэтому пришлось помогать моздокцам.

Укрепрайон боевиков дался нам непросто. Было много раненых. Мы не могли идти в лоб на доты боевиков, не могли и обойти с флангов — пулеметы противника полностью простреливали окрестности. Ситуация — ну прямо как у Александра Матросова, пулемет надо заставить заткнуться во что бы то ни стало, а то так и будем стоять здесь до потери пульса… Нашлись у нас смельчаки — брали гранатометы и под прикрытием развалин подползали к дотам, вскакивали и практически в упор — с 15 метров лупили по амбразурам. Так ползали неоднократно лейтенант Миллер, сержант Виноградов, рядовые Трофимов, Кузьмин, Виноградов. Почти все, кто делал такие вылазки, оказались ранеными. Все они — мужественные, настоящие люди, настоящие бойцы. Они действительно совершили подвиг.

После того как амбразуры были завалены выстрелами из гранатометов, штурмовые группы под командованием майора Ларионова и капитана Сахарова получили возможность зайти в тыл укреплениям боевиков и закидать доты гранатами. Сопротивление бандитов резко ослабло, и четвертый квартал наш батальон взял практически без боя”.

За все время штурма огромная нагрузка ложилась на плечи саперов, инженерных служб воинских частей. Минирование боевиками зданий, подходов к ним, систем городских коммуникаций стало обыденным явлением. Эта была незримая война. Бандиты использовали самые хитроумные способы закладывания фугасов, а саперы группировки войск напротив, пытались разгадать адские головоломки боевиков: минирование тел военнослужащих, складов амуниции и боеприпасов, НЗ, изготовление всевозможных мин-ловушек и мин-сюрпризов. Перерывов в этом противостоянии не было, оно длилось все время, пока в городе велись боевые действия. К слову сказать, наши специалисты не отставали от боевиков, и на искусно расставленных минных полях бандитов подрывалось тоже немало. Бандиты для выявления минных полей в этот период нередко использовали собак. И не оставляли настойчивых попыток найти бреши в кольце блокирования, чтобы выйти из города.

В городе велась настоящая минная война. В окраинных кварталах Грозного регулярно появлялись все новые закладки фугасов.

В 3-м микрорайоне Грозного — на восточной окраине города — 28 января при проведении инженерной разведки были обнаружены и уничтожены 3 управляемых фугаса, склад боеприпасов боевиков в подвальном помещении (выстрелы к АТС-17, патроны к стрелковому оружию, гранаты), подорвано трехэтажное здание, в котором были оборудованы позиции снайпера, пулеметчика, стрелков. 29 января при проведении инженерной разведки по маршруту, проходящему по улице Хмельницкого и далее через перекресток на улице Маяковского (на севере Грозного), были обнаружены и уничтожены 5 противопехотных минных полей, установленных боевиками.

В штабе группировки понимали, что ночь — это самое опасное время, которое активно используется боевиками для проведения диверсий и попыток нанести максимальный урон подразделениям, поэтому в освобожденных кварталах позиции федеральных войск прикрывались минными полями, все подходы к блокпостам минировались (использовались мины как в управляемом, так и в неуправляемом вариантах). При этом активные действия инженерной разведки позволяли выявлять те здания вокруг позиций войск, которые в ночное время использовались боевиками в качестве удобных огневых точек. Так, на позициях 33-й бригады 28 января в ходе инженерной разведки в четырехэтажном здании были обнаружены подготовленные позиции снайпера и пулеметчика, именно из этого здания ночью боевики вели интенсивный огонь по расположению одного из подразделений бригады. Здание было подорвано.

К огромному сожалению, в этой минной войне российским солдатам не всегда сопутствовала удача, не всегда они выходили победителями. Тяжелый трагический случай произошел в конце января как раз в боевых порядках 33 оброн. Таких одномоментных потерь бригада не несла с начала января, с событий в Аргуне и его окрестностях. После этого на протяжении всего продвижения к площади Минутка цена побед бригады была минимальной. Но война есть война — и смерть здесь поджидает даже там, где ее совсем не ждешь…

Александр Масон:

“Это случилось как раз тогда, когда мы вместе с 674-м полком уже почти дошли до рубежа на Ханкальской улице (28 января. — Авт). До этого три квартала взяли очень уверенно. Перед четвертым, последним, пришлось встать — мешали доты, да и 674-й полк за нами не успевал — он был соседом справа. Но потом с дотами разобрались, героически прорвались через линию обороны боевиков. И на одном участке боевики специально отошли, подготовив в одном из домов управляемые фугасы. Первым в него вошла группа под командованием старшего сержанта Пасечного. Вместе с ним было еще 8 человек. Только они вошли, как раздался мощнейший взрыв. Дом рухнул на наших глазах. Под обломками здания остались все девятеро. Николай Логинов, Александр Пасечный, Евгений Залыгин, Виталий Керин, Артем Слюсарев, Сергей Онохов, Дмитрий Платонов, Андрей Иванов, Сергей Шутов.

Этот день вообще был очень тяжелым. Задачу дня мы выполнили, но помимо девяти погибших наш батальон потерял еще 24 человека ранеными”.

К 30 января положение незаконных вооруженных формирований в городе стало очень сложным. Мощнейшее давление “на всех фронтах”, потеря все большего количества территории города заставляли боевиков уже в большей степени думать о том, как сохранить хотя бы те боеспособные группы, которые уцелели в Грозном к тому времени. На восточном направлении федеральные войска 30 января вплотную подошли к площади Минутка и заняли наиболее выгодные позиции на северо-востоке от площади (подразделения 245-го полка Миноброны и 674-го полка внутренних войск), и на юге от нее (подразделения 506-го полка Минобороны и 33-й бригады внутренних войск). Минутка была совсем рядом.

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

“Огонек”. 1 февраля 2000 года, специальный выпуск

"…Всю ночь ревут взлетающие “сухие”. Что творится в Грозном, представить страшно. По вечерним "Новостям" сообщили, что бои уже в районе площади Минутка, значит, наши началинастоящий штурм…

…Колонна вползает на гору по полностью разбитой дороге и останавливается. Справа что-то большое, фабрично-заводское, с проломами в стенах и пустыми окнами, а впереди, через поле — Грозный. До закопченных многоэтажек километра два, и с нашей стороны на них заходит самолет, в упор выпускает заряд и, сверкнув колпаком кабины, отваливает влево. На его месте тут же зависают две вертушки, отстреливаются и тоже уходят. Уже больше десяти часов, и это последняя атака с воздуха. Немедленно, без перерыва начинают долбить минометы… над многоэтажками стоит столб густого дыма. Будто трехлетний ребенок войну нарисовал. Только это вот ненарисованное…

…Грозный горит, хотя беженцы, чудом выбравшиеся из этого ада, утверждают, что гореть там уже нечему. Впрочем, при такой плотности огня может гореть и металл…

Боевикам в Грозном каюк. Это видно просто по настроению наших ребят, идущих на штурм… и вдруг понимаешь — ведь через полчаса они действительно пойдут стрелять из всех видов, пускать очереди от живота и навскидку и продвигаться короткими перебежками под настоящим, а не учебным огнем, под настоящими пулями. За что?

— За что? — машинально повторяю вслух последнюю мысль.

— Как за что? За Родину! — на меня смотрят как на слабоумного. — Здесь вам никто по-другому не ответит".

Последний январский день стал кульминацией многодневного тяжелейшего противостояния в чеченской столице. Ряд важных изменений в обстановке, произошедших в это время, сыграл в конечном итоге существенную роль в том, что Грозный был освобожден от незаконных вооруженных формирований.

Одним из первостепенных событий, предопределивших падение Грозного, стало прекращение сопротивления боевиков в районе площади Минутка. Яростные и ожесточенные бои, которые велись здесь в самом конце января, завершились тем, что 31 января силами 245-го полка Минобороны и 2-го батальона 674-го полка внутренних войск была захвачена северо-восточная оконечность площади, чуть позже на южную окраину Минутки вышел 506-й полк Минобороны и 2-й батальон 33-й бригады внутренних войск. Командир 6-й роты 245-го мотострелкового полка старший лейтенант Сергей Новичков первым поднял российский флаг на крыше уцелевшей девятиэтажки на площади Минутка.

Павел Дашков, в 1999–2000 гг. командир 33-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск, полковник:

"Перед самой Минуткой ранение получил командир 1-го батальона Эмом-Али Насрединов. У него тогда ситуация сложилась почти такая же, как неделей раньше у Масона, когда мы его вытаскивали из окружения. Группа Насрединова вышла на своем направлении прямо во фланг мощному опорному пункту боевиков. Те наших прижали огнем. Да так, что Насрединов выходит со мной на связь и просит о помощи: говорит, мол, двинуться вперед не получается — головы поднять не могу. У него раненые уже пошли, его самого тоже зацепило. И боевики со своих позиций ведут ожесточенный огонь. Насрединов просит меня: прошу накрыть. Фактически вызывает огонь на себя — там несколько десятков метров его с боевиками разделяло. Но у наших минометчиков опыт уже колоссальный был к тому времени. Они виртуозы своего дела. Батарея сделала залп — все вокруг запылало. Группу Насрединова удалось вытащить.

Наша бригада сначала во втором эшелоне действовала, а потом, когда в 506-м мотострелковом полку потери пошли серьезные — у них снайперским огнем младший офицерский состав просто повыбивало, Булгаков поставил нам задачу подключиться к штурмовым действиям. Так мы и шли: метр за метром, медленно, но все время вперед.

Таким образом, доползли до Минутки. Я не думаю, что на нашем направлении войскам было легче, чем на других. Но динамика у нас была постоянно. И когда мы вышли на Минутку, ощущение того, что значительное дело, наконец завершено, было. Радость от победы была.

Помню яркий эпизод того дня. Только мы взяли Минутку, как буквально часа через два прямо на площадь подъехала большая группа военных и гражданских: начальник управления кадров Главкомата внутренних войск генерал-лейтенант Петр Иванович Ермаков, несколько офицеров с ним и большая группа журналистов. Он нашел меня и пояснил цель своего прибытия — лично наградить наиболее отличившихся при штурме этого укрепрайона военнослужащих. А кроме того пояснил, что корреспонденты хотят убедиться, что войска взяли Минутку, а то некоторые средства массовой информации сообщают, что она еще под контролем боевиков. Понятно, что о таком успехе необходимо было срочно сообщить стране. Пришлось встать под прицелы видеокамер и сказать два слова корреспондентам. Я и сказал: “Вот, можете убедиться сами, мы на Минутке”. А вокруг картина — залюбуешься: дымятся развалины, в небе то и дело проносятся самолеты армейской авиации, техника рычит. Вид, конечно, у меня был тогда не для видеосъемки: в кирзачах, в потертой шапке, закопченный весь после двух недель боев.

А генерал Ермаков тут же, на площади, вручил нескольким нашим офицерам и солдатам знак “За службу на Кавказе” — он как медаль выглядел. И написал прямо в корочке удостоверения к нему: “Вручен полковнику Дашкову на площади Минутка”.

Важнейший стратегический узел в обороне незаконных вооруженных формирований был разрублен. Здесь были разгромлены главные силы боевиков и их резервы. Восточная группировка войск особого района г. Грозный 31 января выполнила поставленную ей задачу.

Евгений Кукарин, в 2000 г. командующий группировкой войск особого района г. Грозный на восточном направлении:

“На Минутку мы с КП вышли первого февраля. Сутками ранее ею овладели наши штурмовые отряды. Когда взяли площадь, то сопротивление резко прекратилось. Боевики, очевидно, уходя из города, пооставляли там только группы прикрытия. Практически вся Минутка была заминирована, все эти высотки. В подвалах лежали десятки килограммов тротила, провода. Они просто не успели все это подорвать, хотя, видимо, готовились к этому основательно. 245-й полк под командованием полковника Сергея Юдина стремительно выбил бандитов. Настолько они не ожидали от нас броска этого. Буквально за день мы площадь и весь район вокруг нее взяли. Сразу какое-то облегчение наступило. Удовлетворение от сделанной большой работы. Там многие ребята на стенах домов расписывались, я тоже свой автограф куском красного кирпича оставил, поднялся на крышу уцелевшей многоэтажки, водрузил российский флаг и дал в воздух длинную очередь из Калашникова. Такой подъем духовный был”.

Военнослужащие 1-го батальона 33-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск МВД России. Январь 2000 года

Нагрудный знак "За службу на Кавказе”

У поднятого Кукариным российского флага весьма примечательная история, которая заслуживает того, чтобы о ней рассказать. Флаг этот в Чечню привезла сотрудник пресс-службы УВД Алтайского края Вера Кулакова. Ее муж, офицер, погиб в Грозном в августе 1996 года. Тогда его сослуживцы, прошедшие через пекло августовских боев, сохранили российский флаг, который развевался над зданием Главного управления оперативных штабов МВД РФ в Чеченской Республике (ГУОШ). А вернувшись в Барнаул, передали пропахший порохом триколор вдове погибшего. Вера бережно хранила трехцветное полотнище, а отправляясь в 1999 году в служебную командировку в Чеченскую Республику, взяла его с собой. Взяла, потому что верила, что попадет на то место, где погиб ее муж, верила, что этот флаг снова поднимется над Грозным. Многие офицеры группировки особого района хорошо запомнили в те трудные дни эту мужественную женщину и всякий раз искренне удивлялись ее непоказному бесстрашию. Вооруженная видеокамерой, она вела хронику разворачивающихся в чеченской столице и ее окрестностях событий, нередко работая прямо в боевых порядках штурмовых отрядов, буквально под пулями. Эта съемка сегодня — бесценное и честное свидетельство того, как федеральные войска освобождали Грозный от боевиков. Нам, авторам книги, о Вере Кулаковой рассказывали и Евгений Кукарин, и Игорь Груднов, и Павел Дашков. Все — с искренним уважением. Именно Кукарину Вера передала сохраненный ею российский флаг, когда узнала, что войска восточной группировки взяли Минутку. Сама приехала на еще не остывшую от яростного боя площадь. Вместе с Кукариным поднялась на высотку. Конечно, с видеокамерой. А когда Евгений Викторович полоснул длинной очередью грозненское небо, не выдержала слезы сами потекли из глаз. Свое обещание, данное друзьям погибшего мужа, она сдержала. К слову сказать, кадры этой съемки попали на центральные телеканалы. Реющий в сером промозглом февральском небе флаг стал зримым символом победы над бандитами.

Евгений Кукарин, вспоминая тот эпизод, заметил: “Не ожидал, что видеоматериал пройдет по центральному телевидению, и его увидит моя жена, которой я в начале штурма Грозного позвонил и сказал, а потом ещё пару раз подтверждал, что сижу в Моздоке и карты рисую”.^[61]

Выбитые с Минутки бандиты, оставляя после себя брошенные позиции, склады вооружения и заминированные по всему периметру площади здания, бежали в юго-западном направлении — в Заводской район Грозного, где у них к тому времени был определен район сосредоточения для прорыва.

Уже 30 января в оперативном штабе особого района г. Грозный знали о том, что для сопровождения боевиков из города по найденному маршруту к одному из полевых командиров прибыл специально подготовленный человек. Справедливости ради стоит отметить, что все время, пока шел штурм, каналы, по которым в город могли проникать новые группы боевиков и отходить старые, продолжали функционировать — тотального блокирования Грозного достичь не удалось. Но вместе с тем, эти каналы не позволяли большому отрядy боевиков выйти из города. Им требовалась гораздо более широкая дорога, чем эти небольшие троиинки, опасные и ненадежные. Боевики искали такую дорогу и, казалось, нашли.

В последних числах января главари бандформирований предпринимали неоднократные попытки прорваться из города в юго-западном направлении, К 31 января боевики возобновили свои действия в направлении Заводской район — Алхан-Кала, имея дальнейшую цель вырваться из города и двигаться в направлении н.п. Гойты. Если же анализировать ситуацию, то становится понятно, почему сопротивление боевиков в Заводском районе в течение всей второй половины января было столь серьезным и ожесточенным, не позволявшим софринской бригаде развить успех на этом направлении. Именно здесь и немного южнее района боевики пытались держать окно для выхода из города в случае неудачи по обороне Грозного. Стратегически важное направление необходимо было держать во что бы то ни стало. Это вплоть до 31 января боевикам удавалось делать. Силы софринской бригады были скованы в районе н.п. Подгорный-3 и на подступах к стадиону, в северных окраинах Заводского района.

Войска в районе площади Минутка. Февраль 2000 года

А то, что в ближайшие сутки или даже часы боевики планируют покинуть Грозный, было понятно и по ряду косвенных признаков, которые внимательно отслеживались в штабе группировки особого района г. Грозный. Помимо оперативной и разведывательной информации о готовящемся прорыве, были и другие факты, свидетельствующие, что бандиты готовятся покинуть город. Одним из них стало значительное количество сдающихся в Грозном в плен боевиков в течение нескольких дней в самом конце января. Но что это была за сдача? Используя шанс попасть под амнистию, боевики, по сути дела, освобождались от ненужного им в условиях предстоящего прорыва и намерения продолжать дальнейшее сопротивление, только уже в горах, балласта. “С поднятыми руками”, в гражданской одежде и без оружия сдавались раненые, больные бандиты. Практически ни одного вооруженного и здорового боевика в те дни в плен не сдалось. Напротив, к 31 января они все стекались из разных районов города в южную часть Грозного, где готовился прорыв. Кроме этого красноречивого факта, еще одним косвенным подтверждением того, что прорыв становится неминуемым, стала поступившая в оперативный штаб группировки особого района г. Грозный информация о том, что Руслан Гелаев отдал приказ подчиненным бандформированиям не реагировать на недовольство населения по поводу ведения боевых действий в тех населенных пунктах, через которые пройдет маршрут боевиков по пути из Грозного в горы, а также там, где боевики активизируют свои действия для сковывания части федеральных сил во время прорыва из Грозного.

Ночной прорыв

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

«Комсомольская правда». 23 февраля 2000 года

«Генерал-полковник Виктор Казанцев, командующий Объединенной группировкой войск (сил):

— Операция заключалась в простых вещах: мы создали внешнее кольцо окружения, потом искусственно организовали коридор, о котором все трещали. И однажды по нему даже прошел Арби Бараев. По радиоперехвату мы услышали, что они клюнули. В самый последний момент мы закрыли коридор, установили несколько рядов минных полей, и они попали в западню. Боевики приехали на окраину Заводского района на 94 машинах, а потом облили их бензином и сожгли. До того они были уверены в этом проходе, что даже Шамиль Басаев шел пешком. Что из этого вышло, вы знаете…»

Боевики долго готовились к прорыву. И кроме тех действий, что они предпринимали для этого в самом Грозном, бандиты очень рассчитывали на помощь своих подельников, находившихся вне чеченской столицы. Планируя пройти по кратчайшему пути из Грозного в горы, где им можно было бы укрыться от преследования федеральных войск, боевики кроме “выхода” из Грозного настойчиво искали еще и “вход” в горы. Там, в горах, их ждали подготовленные лежки, там были спрятаны склады боеприпасов, находились схроны с продовольствием и медикаментами, там боевики, арабские наемники очень рассчитывали сделать передышку после грозненской мясорубки. Там же в горах продолжали находиться многочисленные банды, не принимавшие участие в боях в чеченской столице.

И решить эту проблему — изоляцию горной части бандитов от "грозненской" нужно было в обязательном порядке. Вот почему, несмотря на нехватку в то время сил и средств, достаточных для полной ликвидации боевиков в горах, войска все же не давали бандитам в горах спокойной жизни. Тяжелейшие бои развернулись в зоне ответственности группировки федеральных войск “Западная”, командовал которой генерал В.Шаманов, под Дуба-Юртом. Именно здесь находились так называемые Волчьи ворота — два ряда вершин, между которыми начинался вход в ущелье, по которому было очень удобно входить в горы. Именно отсюда до Грозного по прямой дороге — около двадцати километров. И “грозненские” очень надеялись на то, что именно отсюда к ним придет помощь, когда начнется прорыв. Но рейда по тылам войск, блокирующих Грозный с юга, не случилось. Несмотря на то, что боевики, наемники-арабы остервенело пытались отбить у войск Волчьи ворота, не считаясь с катастрофическими потерями, которые им наносили артиллерия, боевые вертолеты и штурмовые отряды группировки федеральных войск “Западная”, сделать им это не удалось. Ущелье было наглухо закрыто войсками.

В том же ключе — с постоянным прессингом боевиков, у которых не было ни минуты передышки, — шли боевые действия по всему "фронту” на территории Чечни, Боевики, лишенные иницинтины и подпитки с равнины, безуспешно пыгалиеь атаковать заставы и опорные пункты войск, расположенные вдоль гор.

К выходу из Грозного бандформирований готовились и наши войска. С запада, как мы уже упоминали, город блокировали подразделения 27б-го мотострелкового полка, располагаясь взводными опорными пунктами на наиболее выгодных высотах, он держал оборону на протяжении 17 километров — от Старонромысловского района до реки Сунжи. Южнее располагался 15-й мотострелковый полк. Однако сплошного кольца блокирования создать не удалось — на это просто не было сил.

Штаб 376-го полки, с боями занявшаго выгодные высоты вокруг Грозного еще и декабре 1999 года, с первых же дней своего "стояния” на окраине чеченской столицы пытался определить наиболее уязвимые места в кольце блокирования, через которые могли прорваться бандиты. Одним из таких мест с большой долей вероятности можно было считать участок, примыкающий к промышленной застройке нефтеперерабатывающего комплекса вдоль железнодорожного полотна и по реке Сунже. Именно здесь, в естественной долине шириной в несколько сот метров, саперы 270-полка с конца декабря 1999 года методично выставляли минные поля, которые удалось дотянуть практически до окраин близлежащей к Грозному Алхан-Калы. Минами также было закидано и русло Сумжи, Кроме того, участок возможного прорыва был пристрелян полковой артиллерией. На высотах по обеим сторонам долины располагались взводные опорные пункты 276-го и 15-го мотострелковых полков, между которыми было около полутора километров. Понимая, сколь опасным является этот участок местности, командир 276-го полка усилил свой опорный пункт помимо имевшихся на нем трех БМП еще танком Т-72 и зенитной установкой ЗУ-23для ведений огня прямой наводкой. Ежедневно от опорного пункта на скрытые позиции впереди выдвигались разведчики, ведущие наблюдение за местностью.

Как показали дальнейшие события, участок прорыва был определен правильно — вдоль железнодорожного полотна в направлении на Алхан-Калу.

Именно в том направлении еще 3 января из города удалось пройти Арби Бараеву, здесь же после диверсионной акции в Алхан-Квле и Краснопартизанском он сумел вернуться обратно. В конце января из всех возможных участков прорыва штаб группировки особого района г. Грозный именно этот участок считал наиболее вероятным местом исхода боевиков из города. И они в самых последних числах января выползали именно здесь, А потом в течение нескольких дней кровавым рейдом прошли по нескольким чеченским селам. Полностью уничтожить вырвавшуюся группировку не удалось, и населенные пункты Алхан-Кала, Ермолинский, Лермонтов-Юрт, Валерик, Шаами-Юрт, Закан-Юрт, Катыр-Юрт, Гехн-Чу, в которые как тараканы расползлись после прорыва бандиты, стали зоной ожесточенных боев.

Борис Цехамович, и 1999–2000 и, начальник артиллерии 270-го мотострелкового полка:

“Ночь с 31 января на 1 феврали началась во взводном опорном пункте, как обычно. Наблюдатели, проинструктированные командиром взвода, добросовестно вглядывались в темноту, разрываемую раз в пятнадцать минут осветительным снарядом. (Уменьшить интервал мешал недостаток в такого рода боеприпасах. Это в итоге сыграло на руку прорывающимся боевикам, — Авт.) Пытались вслушиваться в темноту, но периодически заводились БМП, танк и “Урал” с установленным на них ЗУ-23-2У для подзарядки АКБ (аккумулятора ных батарей. — Авт.) и ничего не было слышно. А в это время боевики уже втягивались в стык между полками. Когда высоко в небе вспыхивал осветительный снаряд, боевики ложились на землю и сливались с местностью. Как только свет гас, они подымались и шли вперёд. Уже начали подрываться первые боевики, но наблюдатели не слышали слабых звуков взрывов мин ПФМ. В 23.30 к командиру взвода старшему лейтенанту Александру П., в землянку зашёл наблюдатель и доложил, что большое количество боевиков двигается по полю в сторону Алхан-Калы. Командир взвода и командир роты выскочили в траншею и в ночной прицел стали вглядываться в темноту. В зелёном свете ночника поле на большом пространстве как будто шевелилось от множества боевиков. Боевики пока находились на участке первого минного поля. Они были совсем близко: в трёхстах-четырёхстах метрах от позиции взвода. Первыми открыли огонь мотострелки: командир взвода очередями трассеров указал, куда надо стрелять. Через несколько минут открыли огонь и расчёт зенитной установки и танк. А ещё через несколько минут огонь миномётной батареи и второго дивизиона первым же огневым налётом нанёс поражение боевикам. Сразу же о боевиках было сообщено командирам батальона и полка. Командир полка подполковник Андрей У. поднял по тревоге командный пункт полка, взял с собой танк, взвод разведчиков и КШМ из роты связи и убыл на участок прорыва. Перед убытием командир полка приказал отправить во взводный опорный пункт из первого батальона один мотострелковый взвод, три автоматических гранатомёта АТС и 23-мм зенитные расчёты”.

Все, кто находился в это время на взводном опорном пункте, вели непрерывный огонь из всех видов оружия по боевикам. Это напоминало сюрреалистическую картину: темноту ночи разрезали вспышки автоматных очередей и огненные сполохи выстрелов из автоматических гранатометов, танков и зенитной установки. В свете ракет, осветительных мин и танковых прожекторов было хорошо видно, как на минном поле подрывались боевики, а на место упавшего в грязный снег тут же вставал другой. И тоже падал, сраженный пулей или осколком. Вся эта кишащая, избиваемая огнем из автоматического оружия, артиллерии и танков копошащаяся масса упорно ползла в сторону Алхан-Калы, Запас осветительных ракет кончился быстро. Осветительные снаряды тоже оказались на исходе. Когда бой был на пике, боевики поняли, что, не уничтожив взводный опорный пункт, им прорваться не удастся. Будто по чьей-то команде несколько сотен боевиков повернули и двинулись на взводный опорный пункт, Это была атака отчаяния. Но она захлебнулась. Сыграла свою роль зенитная установка, которая била непрерывными очередями по наступающим бандитам до того, что ее стволы опасно раскалились, а солдаты с трудом успевали подтаскивать короба с боеприпасами. Боевики повернули обратно, оставив на подступах к опорному пункту десятки трупов.

Единственным выходом для себя боевики посчитали русло реки Сунжи. Они прыгали в ледяную январскую воду, пытаясь таким образом уйти из-под обстрела. Но берег и дно реки были также напичканы минами. Боевики подрывались, тонули, их тела уносило течение, но некоторым удалось все же уйти в село. Вскоре к месту прорыва подоспели мотострелковый взвод, расчёт зенитной установки, три расчёта АГС, которые сразу же включились в бой. Выходя на изгибе реки на берег, они снова попали под кинжальный огонь и вновь вышли на очередное минное поле. Снова начали греметь взрывы. Здесь ряды боевиков поглотил настоящий хаос, среди них началась паника, остатки дисциплины рухнули, и они стали спасать свои шкуры, буквально перелезая через своих подельников, лишь бы вырваться из этой долины смерти.

Борис Цеханович завершает свой рассказ:

“После боя командир полка и начальник инженерной службы под прикрытием разведчиков начали осторожно в сопровождении сапёров спускаться в поле к убитым боевикам и собирать трофеи. Сказать, что трофеи были богатые, в смысле много, было бы неправильно. Их было навалом. Но самое главное — это документы. На поле боя боевиками был брошен практически весь архив. Начиная с обычных рабочих документов, журналов боевых действий участков обороны Грозного, карт, а самое главное — это списки боевиков — с адресами и другими установочными данными. И много, много других не менее ценных документов. Только на этом небольшом пятачке насчитали около восьмидесяти трупов. Вторая группа, которая спускалась на поле слева насчитала около шестидесяти трупов. Остальное подсчёту не поддавалось. Так как обследовать многие участки, не просматриваемые с позиций, было невозможно.

А ведь полк без чей-либо помощи уничтожил ночью более 600 боевиков. (Позднее нашими сапёрами, на окраине поселка Кирова, в штольне было обнаружено: по одним источникам более сотни трупов боевиков, а по другим — более двух сотен. Штольня была заминирована.) 300 раненых боевиков было взято в плен в Алхан-Кале. Хочу сразу сказать, что боя при зачистке села не было. Они были взяты в плен без единого выстрела — психологически сломленными. То есть из полутора тысяч боевиков 900 бандитов — более половины были уничтожены или ранены”.

Вся страна узнала о результатах прорыва боевиков из Грозного из уст командующего группировкой “Западная” генерала Владимира Шаманова.

Лицо командующего в те первые февральские дни не сходило с экранов телевизоров, его слова цитировала многочисленная пишущая журналистская братия. Командующий был эмоционален, о прорыве рассказывал образно: “Я был искренне удивлен результатами нашей спецоперации. Сотни погибших и тяжело раненных бандитов. Они же побежали за своими вожаками, как стадо баранов, пошли по минам, напролом. По нашей информации, Шамилю Басаеву в том прорыве оторвало ногу”.

Известный российский историк и публицист Рой Медведев, давая оценку боевым действиям в чеченской столице, в частности, приводит яркий пример того, как в западной прессе освещалась операция по ликвидации прорвавшихся из Грозного боевиков: “Британская журналистка Джанин ди Джованни оказалась единственной западной журналисткой, которая непосредственно наблюдала попытку прорыва нескольких тысяч боевиков через деревню Алхан-Кала из Грозного и разгром этой армии, которую Шамиль Басаев повел прямо на минные поля и под кинжальный огонь российских войск. Джанин ди Джованни с сочувствием и болью описывала гибель молодых боевиков, но не скрывала масштабов постигшей их катастрофы. Ее репортаж под заголовком “Разбитая повстанческая армия бежит из поверженного Грозного” был опубликован во многих западных газетах, опровергая утверждения Масхадова и части российских газет о планомерном и успешном отходе”.

Вот что опубликовала Джанин ди Джованни в крупнейшей британской газете “The Times” (перевод статьи размещен 3 февраля 2000 года в газете “Коммерсант” под рубрикой “Без комментариев”):

“Чеченская столица Грозный пала. За две последние драматические ночи около 4 тысяч бойцов прорвались через русское окружение и вошли в деревушку Алхан-Кала, расположенную за кольцом блокады.

По всей видимости, около 1 тысячи бойцов продолжают оставаться в городе. Но массовое отступление означает конец чеченского сопротивления в Грозном.

Многие бойцы, уходившие по коридору шириной около 60 метров, получили ранения, попав на недавно установленные русскими минные поля, и их моральный дух падает, а бравада улетучивается.

Вчера многие узнали о смерти своих товарищей, с которыми воевали с октября. Говорят, что Маленький Асламбек, один из главных командиров в Грозном, был убит, когда повел в атаку своих бойцов, и что несколько других известных командиров, в том числе и мэр Грозного, убиты или ранены.

Начало конца стало очевидным к полуночи в понедельник, когда эта деревушка содрогнулась от ужаса. Русские начали яростный артиллерийский обстрел окраин города.

<…>

В пять утра в холодной темноте колонна бойцов, растянувшаяся на несколько миль, пошла через деревню, направляясь в безопасные районы. Большинство бойцов были измучены сражением, и, глядя на них, я просто не могла себе представить, что многие из них были чуть старше подросткового возраста: у них были глаза пожилых людей.

Один молодой боец возмущался тем, что чеченцы так долго воевали, а теперь им даже “не дают поубивать русских во время отступления”. Другие утверждали, что победа русских временная: “Русские говорили, что поймают нас в Грозном в ловушку и уничтожат нас, но не смогли. Мы вышли, мы прошли сквозь русское кольцо окружения и сумели уберечь своих бойцов”.

Но вопрос в том, скольких удалось сохранить: сейчас невозможно точно установить количество убитых и раненых в ходе отступления, но каждый из тех, с кем я переговорила, потерял кого-нибудь из боевых друзей”.

Генерал Шаманов достаточно подробно рассказал о том, как все было и в чем состояла задумка командования Объединенной группировки, чуть позднее его слова подтвердил и командующий ОГВ (с) генерал-полковник Виктор Казанцев. Прорыв боевиков, по его словам, был частью хорошо продуманного плана, в подробности которого было посвящено минимальное количество лиц, дабы предупредить любую утечку информации. Учитывая, что на этом участке ранее Арби Бараеву удалось пройти через кольцо блокирования, в штабе предположили, что рано или поздно этим окном воспользуются теснимые на всех направлениях в городе боевики. Перед основным прорывом по коридору прошли небольшие группы боевиков, которых беспрепятственно пропустили наши войска. Бандиты расползлись по нескольким селам, трогать их не стали, дабы не спугнуть “более крупную дичь”. Вырвавшиеся из котла радостно сообщили основным силам бандитов, что путь свободен. И в ночь с 31 января на 1 февраля большая группа бандитов, в рядах которой были практически все полевые командиры — Шамиль Басаев, Турпал-Али Атгериев, Хункар-Паша Исрапилов, Асланбек Большой, по некоторым сведениям, Руслан Гелаев, Ахмед Закаев и Арби Бараев — пошла на прорыв. Дабы поторопить выход боевиков из города, по Грозному нанесли массированный удар авиация и артиллерия. В это время минные поля, которыми был полностью закрыт коридор, уже были взведены в боевое положение. Боевики попали под перекрестный огонь на мосту через Сунжу, а разбегаясь в разные стороны, рвались на минах, но желание вырваться из города пересилило все другие чувства, в том числе и самосохранения. Вырвавшиеся из города бандиты в буквальном смысле вышли из Грозного по трупам своих товарищей. После чего заполнили близлежащие к Грозному села. К селам немедленно были стянуты подразделения федеральных сил, в населенных пунктах развернулись бои, прошли жесткие зачистки…

Константин Ращепкин, корреспондент газеты Министерства обороны РФ “Красная звезда”:

“Оказавшись на КП “Запад”, узнаем о прорыве бандитов из Грозного. В Алхан-Кале засела крупная банда. Там же, в больнице, говорят, и потерявший ногу Басаев.

Все-таки они прорвались! Но на лице генерала Шаманова, чья обращенная фронтом к горам и лишенная большинства армейских частей группировка вроде бы совсем не готова к удару в спину, не видно смятения. Командующий, напротив, кажется, даже рад их прорыву.

— Отвоевался, тварь. Взять бы гада живым или мертвым, но главное, Виктор, не положить людей, — говорит командующий своему заместителю по внутренним войскам генералу Виктору Барсукову.

Полдень. Мы на северо-востоке Алхан-Калы, на КП руководящего операцией командира дивизии внутренних войск генерала Якова Недобитко. Поселок окружен силами нескольких батальонов его дивизии, СОБРами и ОМОНами. Местные жители начали исход из Алхан-Калы еще накануне вечером. И сейчас по центру села, где заняли оборону бандиты, работают штурмовики, вертолеты, танки и “Град”. Кто-то из боевиков, конечно, успевает укрыться в подвалах. Но большинство, без сомнения, попадают в кровавую мясорубку…

Опускаются сумерки. Всю ночь боевики пытаются прорвать окружение. Их крепко накрывают “Градом” и артиллерией.

2 февраля. Утром на местах прорыва боевиков валяются брошенные автоматы и окровавленные маскхалаты. Но ни одного трупа. 10.00. Вот-вот вновь должна начаться зачистка, но сверху поступает команда “Отставить”. 80 боевиков изъявили желание сдаться подъехавшему к южной окраине села Гантамирову. Бандиты просят лишь подождать час-другой, пока они похоронят своих погибших. 15.00. Сдачи так и нет. Прилетевший на КП генерал Шаманов скорее по инерции ругает комдива за то, что тот не начал спецоперцию. Оба генерала хорошо понимают, что боевики тянут время, но свыше приказывают ждать. Два автобуса с ранеными боевиками и тремя автоматами на всех Гантамиров заворачивает назад. Бандиты тщетно пытаются объяснить, что, пока они хоронили погибших, оружие растащили местные жители. Начинается штурм, в результате которого освобождена часть села, устланная телами погибших бандитов. 126 боевиков сдались. Только не Гантамирову, а коменданту Урус-Мартана генералу Юрию Наумову.

3-4 февраля. С трудом успевая догонять и окружать бросившихся врассыпную боевиков, войска западной группировки проводят спецоперации в Лермонтов-Юрте, Шаами-Юрте и Закан-Юрте. В каждом поселке уничтожают больше сотни боевиков.

5 февраля. Последний день нашей командировки. Внутренние войска, милицейские отряды и подоспевшие на помощь мотострелки окружили Катыр-Юрт — еще одно село, в котором засели боевики. До гор не больше 5 километров”.

В Катыр-Юрте, последнем населенном пункте на пути боевиков из Грозного в горы, развернулись, пожалуй, самые драматичные события из тех, что последовали за прорывом из столицы Чечни. По ожесточенности боев в небольшом селе эти события можно поставить в один ряд с предшествовавшими событиями в Аргуне, Шали, Алхан-Кале и с последующими — в Комсомольском. В Катыр-Юрте засело значительное количество боевиков, большинство из которых были наемники, брошенные своими “эмирами” — Басаевым и другими. К селу были стянуты большие силы — части дивизии внутренних войск, отряд спецназначения “Росич”, армейские подразделения, артиллерия, танки. Штурм Катыр-Юрта — это, по сути, уменьшенная модель штурма Грозного. Село было сильно разрушено, однако в развалинах уцелело много боевиков, и они продолжали оказывать ожесточенное сопротивление, чувствуя, что конец их совершенно ясен — прорваться в горы им вряд ли удастся. Российские подразделения, к сожалению, тоже понесли значительные потери при штурме села, но выполнили главную задачу: в течение трех дней группировка боевиков в Катыр-Юрте была уничтожена. Незначительной части их удалось уйти в горы или раствориться в других селах. Большинство же нашли смерть на руинах села. Так закончилась вся многодневная операция по ликвидации прорвавшихся из Грозного боевиков.

Владимир С., в 1999–2000 гг. командир группы отряда специального назначения “Росич” внутренних войск, капитан:

“Наш отряд преследовал боевиков во всех селах, куда они после прорыва заползали. В Алхан-Кале мы заглянули в подвал школы и обомлели — я раньше не видел столько раненых бандитов! Несколько десятков вповалку лежат. Их просто бросили в этом подвале, потому что мы так давили, что у “духов” не было возможности забрать раненых с собой. Но, видимо, в селах боевиков ждали, потому что в другой школе мы обнаружили склад оружия и боеприпасов. Весь первый этаж под завязку был забит. Мы прикинули: посади нас здесь обороняться, можно было бы без проблем месяц продержаться.

Последним пунктом нашего пути по следам уходящих боевиков стал Катыр-Юрт. Мы подошли к нему 5 февраля. Он к тому времени уже был окружен со всех сторон. Стали проводить спецоперацию. Несколько дней бились там с “духами”. Тяжело Катыр-Юрт нашему отряду дался. Около 30 погибших и раненых в один день — у нас раньше таких потерь не было. Моральный удар, конечно, страшный по отряду. Но никто не сломался. Наоборот все, даже молодежь, рвались в бой. Да, потери большие, но это не значит, что мы воевать не умеем. Просто бывают такие ситуации, когда без потерь не обойтись. Так в Катыр-Юрте и было. По нему же и артиллерия работала, и авиация. Не село — одни развалины. Но “духи” в подвалах пересидели, и большинство остались живы. Кто смог, все поуползали в горы, в другие села. А в Катыр-Юрте остались одни наемники и смертники, им терять нечего было. Это и не их село было, поэтому они ни нас, ни мирных жителей, ни дома — ничего не жалели. Половина из них — под наркотой. Вот мы их и давили. Надо было просто идти и воевать, давить и еще раз давить, чтобы они поняли: для них здесь земли нет и не будет. Чтобы они, как тараканы, из села выползали.

Они и выползали. Когда на следующие дни засады ставили на пути их отхода из села — а они пытались уйти в горы — сколько мы их покрошили! Я помню, на нас вышла по сухому руслу реки банда. Мы их в упор расстреливали, гранатами закидывали. А они, вместо того чтобы отходить, лезли вперед, по трупам своих же. У них одна цель была — горы, горы”.

Сергей Т., в 1999–2000 гг. пулеметчик отряда специального назначения “Росич” внутренних войск, сержант:

“Приехали на окраину Алхан-Калы, все группы распределили. Первыми пошли в дозор опять я и еще двое пацанов. На одной из улиц встретили одного местного жителя, а может, это боевик был переодетый — не знаю. Остановили его, допросили, он и сказал, что в село вошло около 2 тысяч боевиков. Ни фига себе, думаю, — 2 тысячи. Да здесь одним нашим отрядом ничего не сделать. Тут поступил приказ отойти, передали, что сейчас будут работать минометы. Мы отошли в сторону — чуть на растяжку не напоролись, эти боевики там все вокруг заминировали.

Переночевали на окраине села, а с утра опять зашли в село, дошли до больницы. Там в это время уже артиллерия работала, авиация.

Потом уже и переговоры начались о передаче пленных, раненых. Возле больницы, до которой мы дошли, два “пазика” стояли, полные раненых боевиков.

А подвалы больницы, до которой мы дошли, были забиты ранеными. Это они, когда выходили через минное поле — у кого ступни оторваны, у кого ноги. В самой больнице при входе лежал какой-то наемник, видно, матерый был — такая борода у него здоровая. Держался рукой за живот. Все под разгрузкой было у него забито тампонами, видно, долго мучался. А в самой больнице кругом валялись ветровки всякие, разгрузки, снаряжение, оторванные ботинки, все стены были в крови, все матрасы были в крови. И смрад страшный стоял. Жутко. Вся больница в крови. Круто им на выходе из Грозного досталось. Потом уже подъехала машина, мы стали оружие сгружать на наш БТР, пересчитывали его. И снова вечер — и команда поступила выходить из села. Обидно, что боевики сумели выйти из Алхан-Калы. Кто мелкими группами, кто в одиночку — через Сунжу ушли в направлении гор. Если бы мы с юга стояли, мы бы много их там положили. А они ушли с другой стороны.

Конечно, мало людей на такое село было, чтобы блокировать его полностью. Алхан-Кала — довольно крупный населенный пункт. И хоть даже с нашей стороны было фактически два отряда специального назначения, ОМОН, СОБР, а на деле получалось, что человек 30 по улицам идет полосой. Этого мало. Потому что боевики нас останавливали огнем с заранее подготовленных позиций. Трудно было идти вперед. Боевики оставили прикрытие, задача которого была задержать нас, бросили раненых и вышли из села. Так вот нам и пришлось за ними потом по пятам идти — Валерик, Закан-Юрт, Шаами-Юрт, Катыр-Юрт, Гехи-Чу”.

Результат операции по ликвидации прорвавшихся из Грозного боевиков известен: несколько сотен их нашли смерть на минных полях под Грозным, немалое число погибли в селах предгорной Чечни. Ранения получили Шамиль Басаев, Турпал-Али Атгериев, Ахмед Закаев. Погибли одиозные личности чеченского сепаратизма Хункар-Паша Исрапилов, Леча Дудаев, немало более “мелких” полевых командиров, “бригадных генералов” и иже с ними.

Отряд спецназа внутренних войск “Росич“ под Алхан-Калой. Февраль 2000 года

Виктор Барсуков, в 1999–2000 гг. заместитель командующего группировкой федеральных войск “Западная” по внутренним войскам:

“Под Гехи-Чу можно было подвести итог операции, начатой в Алхан-Кале. Более 150 задержанных бандитов, 548 трупов было изъято. Всё остальное чеченцы успели закопать в Алхан-Кале, а эксгумировать мы, естественно, не стали. Там огромное количество зарыто в ямах или прикопано. А в Шаами-Юрте и Катыр-Юрте их и не вывозили, просто уже сил не было. Как правило, после нас там проводились милицейские операции с привлечением подразделений Минюста… В войсках и техники-то столько нет, чтоб столько тел вывезти. Остановились на этой цифре, не было желания завышать — 548 трупов боевиков. По нашей оценке, и это было подтверждено радиоперехватами, в общей сложности за этот рейд, “рейд смерти” в “долине смерти” (это их эпитеты), они потеряли только убитыми свыше полутора тысяч”.

Вместе с тем трезвая оценка этого драматичного эпизода “грозненской битвы” рождает все же не очень оптимистические выводы. Значительная и весьма многочисленная часть группировки бандитов, более месяца державших оборону Грозного, сумела вырваться из блокированного города и, оставляя кровавый след, ушла в горы. Объективный взгляд на прорыв и последующий бандитский рейд не оставляет сомнений: как бы ни готовились войска, отвечающие за блокирование Грозного, столь крупный прорыв бандитов на узком участке, их отчаянный напор в стремлении вырваться из мышеловки стал неожиданностью и для солдат, стоящих на блокпостах, и для командования группировки российских войск. Какой бы крупный и ощутимый урон ни был нанесен басаевским ордам, не удалось сделать главного — вовремя создать на участке прорыва мощную заградительную группировку войск, способную нанести решающий (именно решающий) и окончательный удар по бандформированиям. Причины можно найти разные: и объективные, и субъективные, но факт остается фактом: около тысячи боевиков, среди которых были как раз наиболее подготовленные и фанатично настроенные наемники, ваххабиты, сумели уйти в горы вместе со своими главарями, которые не пойманы до сих пор… А ведь это был реальный шанс уже тогда окончательно переломить хребет террористическому интернационалу в Чечне.

Михаил Паньков, в 1999–2000 гг. командующий группировкой внутренних войск на территории Северо-Кавказского региона РФ:

“Я помню тот момент, когда Басаев пошел по минным полям. Пошел он на южном направлении. Можно, конечно, оптимистично оценивать ту нашу операцию. Боевики действительно понесли ощутимые потери, но остается много вопросов. Там выполнял задачу по блокированию армейский полк. И, несмотря на значительные потери, многим бандитам удалось выйти из кольца практически на том направлении. И пошли на Алхан-Калу и так далее… И потом началось… Сколько сил мы потратили на то, чтобы добить этих вырвавшихся боевиков, среди которых было огромное количество фанатичных ваххабитов, наемников-арабов! Им ведь нечего было терять, они в тех селах потом бились со звериной жестокостью. Мы несли значительные потери, мирные жители очень страдали. Трудно сейчас говорить, но если бы мы полностью уничтожили ту прорывающуюся из Грозного группировку боевиков, ситуация в дальнейшем была бы совсем иной.

А бандиты к прорыву готовились тщательно. В этом им не откажешь — перед тем, чтобы что-нибудь осуществить, они проводит тщательнейшую подготовку. Любую операцию очень серьезно планируют, готовят, обеспечивают и разведкой, и всем остальным.

Нам, к сожалению, не удалось столь тщательно подготовиться к этому прорыву. Здесь есть и объективные причины. Ведь что такое заблокировать Грозный? Мы ж не могли через каждые 20 метров посадить бойца. Большие силы воевали непосредственно в городе, вели бои на подступах к горам. Поэтому блокирование проходило, как правило, опорными пунктами. Вот в чем дело. А ночи длинные зимой. Ничего не видно, электричества нет. Тем более там железнодорожное полотно было, лес, река”.

Подробности того ночного прорыва боевиков вообще достаточно противоречивы, вплоть до того, что в российской печати появились сведения о причастности к исходу боевиков из Грозного опального российского олигарха и бывшего замсекретаря Совета безопасности Бориса Березовского. Ряд газет сообщили, что он якобы еще в декабре 1999 года предложил выпустить боевиков из блокированного Грозного или договориться с ними о сдаче города без штурма. По данным журналистов, такие переговоры с осажденными в январе 2000 года велись через Бислана Гантамирова и боевикам предлагали несколько миллионов долларов. Однако затем переговоры объявили хитрым обманом бандитов, которых удалось заманить в “безопасный коридор” на минное поле. Насколько можно верить такой информации — трудно сказать, учитывая скандальную репутацию Березовского, не упускающего возможности дискредитировать российскую власть любыми способами.

Мы же можем привести лишь версию самого выхода бандитов из города. По некоторым данным, первым в колонне на этом участке шел Шамиль Басаев с небольшой группой приближенных боевиков. Он нарвался на минное поле, где ему и оторвало ногу, часть его “сподвижников” погибли, однако им удалось пройти сквозь блокпосты российских войск и укрыться в н.п. Ермоловский. Гремевшие ночью по мере прохождения басаевской группы по минному полю взрывы были немногочисленны (группа была небольшой), поэтому серьезного внимания со стороны стоявших в оцеплении военнослужащих не привлекли. Басаев сумел уковылять с этого поля смерти. А уже за ним через заминированный участок блокирования пошла основная масса боевиков. И вот тут уже грохотало без остановки! Кроме того, бандиты попали под перекрестный огонь российских военных, много бандитов утонуло в Сунже. Среди боевиков была очевидная паника, они бежали по трупам своих соратников, но значительная часть сумела уйти из западни.

И видимо, именно тот временной зазор, который возник между первой и второй волной бандитского бегства, позволил успешно прооперировать Басаева и вывезти его в безопасное место.

Вырвавшиеся боевики дорогой ценой отплатили за свое “чудесное спасение” — российские войска только в результате преследования бандитов потеряли несколько десятков солдат и офицеров. А потом было Комсомольское, Улус-Керт, тяжелые бои в горах, а спустя два года — рейд Гелаева по Абхазии, попытка прорыва на российскую территорию со стороны Панкисского ущелья Грузии, тяжелые бои под ингушским селом Галашки. И везде боевики оставляли после себя трупы — солдат, офицеров, мирных жителей…

Заразу нужно было уничтожать в ту январскую ночь на корню, обязательно нужно было уничтожать… К огромному сожалению, сделать этого до конца не удалось.

Оборона в Заводском районе сломлена

1 февраля по всему фронту 21-й бригады внутренних войск по-прежнему велась стрельба. Боевики со своих позиций здесь не ушли и оказывали ожесточенное сопротивление.

Около полудня разведывательная рота в районе гаражей обнаружила тела пропавших без вести в ходе боя 29 января начальника медпункта 2-го батальона майора Александра Суховея и рядового Алексея Семилетова. Суховей был изуродован и обезглавлен.

К двум часам дня на позиции 1 — го батальона удалось завести 3 танка Т-62, которые прямой наводкой начали разрушать огневые точки боевиков в зданиях, условно именуемых “дворец” и “школа”.

Борис Карпов, военный журналист, в 2000 году начальник отдела военного очерка и публицистики журнала “На боевом посту” внутренних войск МВД России:

“А севернее, ближе к центру, работает авиация — комбриг даже считает отделившиеся от самолета бомбы: “Вон они — раз, два, три, четыре, пять, шесть…” В подтверждение правильности счета один за другим в городских кварталах ухают шесть взрывов. А кто сказал, что весь Грозный уже взят, что только софринцы топчутся…

Вечером разведчики сумели вытащить тела погибших два дня назад в этих кварталах рядового Семилетова и майора медицинской службы Суховея. В горячке боя офицер кинулся спасать солдата, еще не зная, что тот убит, и сам попал в руки “духов”. Смотреть страшно — с отрубленной головы майора снят скальп.

На лице комбрига, а он умеет скрывать эмоции и переживания, проступает нестерпимая душевная боль, боль, которая любого другого может свести с ума. Ему же предстоит работать…”

2 февраля и на западном направлении наконец стало ощущаться, насколько поредели боевые порядки бандгрупп. Утром начали движение стоявшие до этого на рубеже по улице Алтайская армейские подразделения западной группировки — 1393-й отдельный мотострелковый батальон 205-й мотострелковой бригады и роты 276-го мотострелкового полка. Под их натиском оставшиеся боевики стали быстро покидать свои позиции.

Штурмовые отряды софринской бригады также пошли вперед, преследуя отходящего противника, темп наступления по сравнению с прошлыми днями заметно возрос.

В этот же день в бригаду прибыли с группой офицеров начальник штаба Московского округа внутренних войск генерал-лейтенант Александр Будников и заместитель командующего по работе с личным составом генерал-майор Георгий Веренич. Чуть позже прибыл заместитель главнокомандующего внутренними войсками по технике и вооружению генерал-лейтенант Петр Ровенский.

Столь внушительный состав помощников комбрига 21-й, по мысли оперативного штаба группировки особого района г. Грозный, должен был, видимо, подвигнуть софринцев резвее двинуться в кварталы Заводского района. К чести “высоких гостей”, подстегивать комбрига они не сочли нужным, помогали советом, товарищеской поддержкой, опытом.

Напряжение на этом участке уже давно находилось в пиковой фазе, равно как и тяжелейшая усталость от боевых действий, которые бригада практически без перерыва вела с самого начала грозненской спецоперации. И, несмотря на сохраняющееся упорное сопротивление бандитов, штурмовые группы софринской бригады к исходу дня последовательно заняли все ключевые объекты в полосе своих действий и провели тщательную зачистку освобожденного района.

В связи с тем, что началось движение вперед всех подразделений особого района, было уточнено направление действий 21 оброн на последующие дни. 3 февраля батальоны, срочно перегруппировавшись, выходили в новую полосу, определенную штабом группировки особого района.

В три часа дня первой моста через Сунжу достигла разведрота бригады, войдя в соприкосновение с воинской частью Минобороны, дошедшей до реки с противоположной стороны.

С полудня 1 — й и 2-й батальоны начали движение вперед и, не встречая сопротивления, уже к четырем часам дня также вышли к реке Сунже, а 3-й батальон занял жилой квартал между улицей Поповича и железнодорожным полотном.

Однако, несмотря на кажущееся спокойствие — особенно по сравнению с предыдущими неделями беспрерывных боев — и в этот день не обошлось без потерь. В ходе боестолкновения с мелкими группами боевиков были ранены четыре человека, один из них офицер.

Теснимые всю прошедшую неделю на других направлениях, боевики мертвой хваткой держали свои позиции в Заводском районе, обеспечивая коридор для своего выхода из города. Постоянные активные действия штурмовых отрядов софринской бригады, их неослабевающее давление — даже несмотря на острую нехватку личного состава и эффективной огневой поддержки — на позиции боевиков имели очень важное значение. Они сковали на этом рубеже значительные силы боевиков, давая возможность штурмовым отрядам северной и восточной группировок методично продвигаться вперед на своих направлениях.

4 февраля подразделения софринской бригады уверенно продвигались вперед. Это был первый день без боестолкновений с бандитами. Резко увеличив темп движения, бригада оставляла позади себя обширную территорию, которую было необходимо тщательно досмотреть. В зданиях, подвалах могли укрываться оставшиеся в городе бандиты, кроме того, дома требовалось проверить на предмет наличия в них взрывчатки — боевики активно минировали сооружения, коммуникации.

330-й кировский батальон оперативного назначения, двигавшийся во втором эшелоне бригады, задачей которого было закрепление освобожденных от боевиков кварталов, был снят с блокпостов и получил задачу на проведение проверки жилых домов вдоль улицы Чичерина, тянувшейся двумя кварталами севернее железнодорожного вокзала от парка имени Ленина до самой Сунжи.

3-й батальон бригады с утра шел параллельным с 330-м отдельным батальоном курсом, проверяя территорию вдоль железнодорожного полотна в направлении на вокзал.

Все подразделения СОБР и ОМОН, действовавших вместе с 21-й бригадой, также покинули занимаемые ими блокпосты и передали контроль за ними подразделениям 276-го мотострелкового полка. Около полудня собровцы и омоновцы начали зачистку заводской зоны.

Уже к середине дня все подразделения выполнили поставленные задачи и закрепились на достигнутых рубежах вдоль левого берега Сунжи. Во время досмотра зданий около двух часов дня софринцы в подвале Дома культуры на улице Артинцева обнаружили штаб боевиков, из которого, судя по всему, осуществлялось управление действиями бандгрупп в Заводском районе Грозного, и госпиталь. Здание стояло абсолютно целым, разведке группировки не удалось вычислить его, чтобы артиллеристы или авиаторы могли нанести по нему разящий удар.

В этот вроде бы такой тихий день не обошлось без потерь. Как только с противоположного берега ушли армейские подразделения, достигшие Сунжи после овладения площадью Минутка, позиции 1-го и 2-го батальонов 21-й бригады были обстреляны. Ранения получили двое солдат. Это лишний раз показало, что расслабляться рано и в городе остались пусть немногочисленные, но вполне боеспособные бандгруппы.

Вот почему необходимо было без излишней торопливости провести тщательный осмотр каждого здания, квартиры, подвала с целью обнаружения брошенного оружия и боеприпасов, а может быть, и оставленных в них раненых боевиков. Все-таки уходили масхадовско-басаевские отряды поспешно.

5 февраля личный состав батальонов продолжал проверять жилые дома в зонах своей ответственности. В ходе этой проверки было обнаружено бомбоубежище на 40 человек с запасами продовольствия. Чуть позже — еще одно такое укрытие емкостью на 50 человек. Оба бомбоубежища стояли абсолютно целыми, было видно, что боевики ими активно пользовались.

После выполнения поставленных задач бригада наконец-то убыла в пункт временной дислокации на окраине Грозного для восстановления боеспособности и отдыха.

Вернулся в пункт временной дислокации и честно выполнивший свою работу 330-й отдельный батальон внутренних войск, все эти дни идущий плечом к плечу с софринской бригадой. Он делал очень важную работу — прикрывал фланги штурмовых отрядов, выставлял взводные опорные пункты в тех кварталах, которые освобождались софринцами.

6 февраля для 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск завершился этап участия во взятии Грозного и начался новый — охрана двух районов чеченской столицы от проникновения туда бандгрупп. В зону ответственности бригады вошли Заводской и Старопромысловский районы, где необходимо было выставить 21 взводный опорный пункт. На несколько последующих лет район Газгородка в Старых Промыслах стал привычным местом временной дислокации 21 оброн. Ее подразделения были окончательно выведены из Чеченской Республики только в 2006 году.

Бригада потеряла в боях за Грозный 46 человек погибшими, 203 военнослужащих были ранены.

23 февраля в Кремле проходила торжественная церемония вручения государственных наград. Среди тех, кто в этот день стоял в Георгиевском зале, был и командир 21-й бригады Геннадий Фоменко, недавно получивший воинское звание генерал-майора. Прикрепив на китель комбрига Золотую Звезду Героя России, исполняющий обязанности Президента России Владимир Путин негромко поинтересовался, будут ли у награжденного какие-то личные просьбы к нему. Фоменко попросил лишь об одном — ускорить прохождение наградных листов на военнослужащих бригады. “А то мне, уже получившему высокую награду, к ребятам с пустыми руками возвращаться будет неловко”, — добавил комбриг. Путин внимательно посмотрел на офицера и коротко ответил: “Я вас понял, Геннадий Дмитриевич. Не беспокойтесь”. Спустя несколько дней в Грозном солдаты и офицеры 21-й бригады получали заслуженные ими в жестоких боях ордена и медали.

Вспоминает Михаил Паньков:

“На западном направлении боевиками была очень хорошо организована оборона. Западное направление — это огромный промышленный район — Заводской. Там солидные коммуникации, там каждый дом — опорный пункт. И каждое здание приходилось брать с боем. А бандиты воевали грамотно — одна группа отвоевала, приходит вторая, идет замена.

Особенностью действий в Грозном во второй кампании, конечно, можно было назвать то, что к участию в этой операции были привлечены местные жители из числа оппозиции бандитам. Хотя они не на всех направлениях действовали удачно, какие-то результаты это, конечно, дало. Эти люди тоже несли потери. Порыв у них первоначальный был очень большой, а потом получилось так, что пришлось некоторых и искать. И когда говорят, что главная заслуга во взятии Грозного — за чеченским ополчением, я могу однозначно сказать, нет. Да, оно помогало. Но основная тяжесть легла на плечи федеральных войск”.

“Поставили точку”

На севере основной задачей действовавшей в кварталах Ленинского района группировки войск после переправы на правый берег Сунжи и разгрома в районе русской и мусульманской школ крупного отряда боевиков стало расширение прибрежного плацдарма и продвижение в направлении 1-го микрорайона Грозного и вдоль русла Сунжи к автомобильному мосту через нее.

Подразделения 22-й бригады внутренних войск надежно удерживали стратегически важный узел в районе молочного и консервного заводов, а штурмовые группы 255-го полка Минобороны вместе с подразделениями 8-й бригады внутренних войск продолжали развивать успех на правом берегу р. Сунжа, ведя тяжелые бои в районе улицы Мичурина. В одном из подвалов военнослужащие 8-й бригады захватили обширный архив, принадлежавший министерству шариатской безопасности Ичкерии. Огромное количество документов, многие из которых несли на себе гриф “секретно”, прямо свидетельствовало о том беспределе, который творился в республике в короткий период “независимости” с 1997 по 1999 год. Весь архив был передан в руки офицеров ФСБ д ля изучения и дальнейшего использования в оперативной работе.

После 1 февраля, когда основные силы незаконных вооруженных формирований бежали из Грозного и понесли тяжелые потери на выходе из города, сопротивление в городе значительно ослабло. Хотя сказать, что с уходом большей части боевиков город опустел и федеральные войска шли по пустым кварталам, конечно, нельзя. Оставшиеся мелкие группы прикрытия старались сражаться на отдельных участках города, но их сопротивление стало носить ярко выраженный локальный характер и уверенно подавлялось федеральными войсками, быстро продвигающимися на своих направлениях.

Михаил Паньков:

“Я хорошо помню тот момент, когда мне стало ясно, что мы Грозный возьмем. Конечно, чувствовалось. По дате я не скажу, а вот по обстановке — вспомню. Это было, когда я вечером прилетел в 21-ю бригаду. Комбриг мне докладывает: вышли на дорогу. И потом со всех сторон движение началось. Все. Это как нарыв лопнул, очень быстро как-то. Словами это не описать. Это интуитивно чувствуешь. Понимали, что дожимаем уже. Если в первые дни с трудом шло все — пока не развалишь дом, не продвинешься, то потом это страшное напряжение стало резко спадать”.

Обороняющиеся в этот период группы боевиков в основном использовали снайперский огонь. Численность таких подвижных групп, кочующих вдоль позиций федеральных войск, не превышала 4–5 человек. Основные силы бандитов отводились из северо-восточной и восточной частей Грозного, а также от площади Минутка к центру города.

Еще один дом очищен от боевиков. Февраль 2000 года

Поскольку наметившийся в эти дни успех приобрел устойчивость, продвижение приняло уверенный характер, командование группировки особого района г. Грозный имело возможность отвести часть подразделений, вымотанных за долгие недели штурма почти непрерывными боями для перегруппировки, пополнения боеприпасов и восстановления боеспособности. Даже такой кратковременный перерыв положительно сказывался на моральном климате в подразделениях, физическом здоровье военнослужащих. Да и общая ситуация в городе внушала оптимизм: люди, которые так долго и так тяжело двигались к победе, наконец-то почувствовали, что она не за горами. До нее оставалось совсем чуть-чуть.

Моральное же состояние боевиков в первые дни февраля имело совершенно обратный характер. Ошеломленные тяжелейшими потерями, которые они понесли во время прорыва, теснимые со всех сторон федеральными войсками, испытывающие огромные трудности из-за недостатка медикаментов, обремененные многочисленными ранеными, боевики все больше теряли единство и сплоченность, в их рядах явственно обозначались растерянность и дезорганизованность.

По многочисленным радиоперехватам и оперативной информации, поступающим в штаб группировки федеральных войск, картина моральной, военной и политической катастрофы, постигшей боевиков в Грозном, становилась совершенно отчетливой. Многие рядовые члены незаконных вооруженных формирований высказывали открытые опасения, что главари боевиков собираются бросить своих подчиненных и скрыться за границей. Большая часть бандитов напрямую обвинили Масхадова, Басаева, Гелаева в том, что они фактически бросили на произвол судьбы оставшиеся в Грозном и в селах, прилегающих к городу, вверенные им подразделения и скрылись в горах. Кроме того, и между наиболее авторитетными чеченскими лидерами незаконных вооруженных формирований стали усиливаться разногласия. Сторонники Аслана Масхадова напрямую объявили главным виновником сдачи чеченской столицы Шамиля Басаева. В частности, в вину ему вменялось невыполнение распоряжения Масхадова о необходимости удержания Грозного до 23 февраля — годовщины депортации чеченского народа. Зная, насколько чеченские лидеры НВФ любят “приурочивать” свои громкие кровавые дела к какой-нибудь знаковой дате, можно с уверенностью сказать, что в этот раз извлечь политические и военные дивиденды из представившегося удобного момента и “отпраздновать” 23 февраля демонстрацией упорного сопротивления российским войскам в Грозном им не удалось. В целом в начале февраля становилось ясно, что до окончательного уничтожения группировки боевиков в городе остались считанные дни.

С 1 февраля на северной окраине города после проведенной перегруппировки сводные роты 22-й бригады, до этого державшие оборону в районе консервного и молочного заводов, также перешли к наступательным действиям по направлению к центру города, освобождая кварталы вдоль улицы Богдана Хмельницкого.

В период с 30 января по 3 февраля штурмовой отряд 255-го полка совместно с ротами 8-й бригады внутренних войск продолжали развивать успех на правом берегу Сунжи, захватывая рубеж за рубежом в кварталах, прилегающих к набережной. Хроника тех дней показывает стремительное движение северян: 31 января вышли на рубеж по улице Мичурина от улицы Тургенева до улицы Баумана и далее до улицы Джамбула. 1 февраля достигли рубежа по улице Жуковского, вплотную подойдя к 1-му и 2-му микрорайонам Грозного. 2 февраля, преодолев несколько кварталов, вышли к реке Сунже в районе автомобильного моста и достигли улицы Старосунженская.

3 февраля этот штурмовой отряд работал уже на левом берегу Сунжи, заняв выгодный рубеж в центральных кварталах города по улице Первомайская от улицы Грибоедова до улицы Чехова.

Солдаты 21-й отдельной бригады оперативного назначения внутренних войск. Задача выполнена

Здесь, в административном центре Грозного, стремительно прорвавшись по улице Мира, командующий северной группировкой особого района г. Грозный полковник Игорь Груднов наконец исполнил то, о чем мечтал все сорок бессонных суток, что длилась спецоперация. 3 февраля он лично поднял российский государственный флаг над резиденцией Масхадова — четырехэтажным особняком, в который “президент Ичкерии” заселился лишь год назад — в январе 1999 года. Здание предоставила ему единственная более-менее успешная на тот момент в Чечне компания “Грознефть”. Но обжиться в своей резиденции Масхадов не успел. Он бежал из Грозного, сменив президентские апартаменты на сырой подвал-схрон в одном из горных сел и возложив ответственность за оборону города на Басаева и его подельников.

Вспоминает Игорь Груднов, в 1999–2000 гг. командующий группировкой войск особого района г. Грозный на северном направлении:

“Было 3 февраля. Этот день я на всю жизнь запомнил. Мы с 8-й бригадой рывком вышли на улицу Первомайская — до центра города, где комплекс административных зданий, пара кварталов оставалась. И события дальше развивались стремительно.

В это время со мной связался командир 20-й мотострелковой дивизии и попросил поставить его 255-й полк в центр направления штурмовых действий. У всех тогда большое желание было жирную финальную точку поставить после таких тяжелых боев. Уже было ясно, что вот-вот город будет наш окончательно. И я это желание прекрасно понимал. Тем более что 255-й полк на втором этапе спецоперации самую активную роль в разгроме боевиков на нашем направлении играл.

Спустя короткое время на меня вышел и генерал Булгаков, спросил, где я нахожусь. Я доложил. Он мне предлагает подключить к рывку в центр города подразделения 205-й отдельной мотострелковой бригады, которые к тому времени занимали позиции в нескольких кварталах северо-западнее. Я Булгакову отвечаю, что со мной, мол, уже армейский 255-й полк и мы начинаем движение. Он все понял и не настаивал на своей первоначальной просьбе.

Я, конечно, немного поторопил события, тут же связался с командиром 255- го полка и попросил выделить мне батальон мотострелков, тем более что я уже доложил наверх о том» что полк находится со мной.

Буквально через пятнадцать-двадцать минут ко мне приходит батальон на БМП, танки. Я нарезаю мотострелкам задачи по разведке флангов и моста через Сунжу. Определяю» на какие позиции необходимо поставить роты, чтобы занять круговую оборону.

Тут же вызываю командира батальона 8-й бригады майора Игоря Макеева. Даю команду на выезд на командирском БМП. Беру автомат, досылаю патрон в патронник и с комбатом забираюсь на броню. Механика, помню, Володей звали. Он меня спрашивает: иКуда, товарищ полковник?” Я говорю: давай, Володя, включай двигатель на всю катушку и вперед — мы здесь на своей земле. В общем, на полной скорости вылетели на улицу Мира прямо к резиденции Масхадова. Боевиков там уже не было.

И вот оттуда я уже связался с Булгаковым, у него позывной был “Ноль-ноль-первый”, чтобы доложить о выполнении северной группировкой основной задачи. Он когда от меня услышал, что я у дворца Масхадова стою, искренне удивился: мол, как ты там оказался? Да так, отвечаю, чтобы вы не говорили, что мы плохо воюем. Булгаков, конечно, обрадовался такому неожиданному — и редкому по стремительности за все эти 40 дней противостояния — успеху. Рассмеялся, похвалил нас: “Понял тебя, Север-1, молодец! ” Вот так мы Грозный взяли”.

На следующий день развевающийся над домом правительства Ичкерии российский триколор увидела вся страна. С места событий свой репортаж передавал корреспондент телеканала ОРТ Евгений Агошков: Сегодня в Грозном соединились три российские группировки, и сегодня город практически под контролем наших военных. Я в самом центре Грозного. За моей спиной дом правительства, резиденция Аслана Масхадова. Российский флаг на здании — символ того, что центр города полностью очищен от террористов. На стенах автографы российских военных. Это они первыми вошли в резиденцию Масхадова и водрузили над ней российский флаг”. Камера запечатлела этот исторический момент: в кадре крупно показан флаг России, потом она выхватывает лица солдат, офицеров, плотной группой обступивших журналистов. Небольшой — всего на пару минут — сюжет неуловимо передает и атмосферу, и настроение, царящие в этот момент здесь, на улице Мира. Камера выхватывает лица, на которых, конечно, усталость и одновременно радость, спокойствие и уверенность. Уверенность людей, завершивших неимоверно трудную работу. Здесь же, никак не отличимый от других — потертый армейский бушлат, свитер цвета хаки, серая потрепанная шапка-ушанка — стоит генерал-лейтенант Владимир Булгаков, командующий группировкой, сломавшей в Грозном хребет ичкерийскому волку. Командующий на то и командующий, что, разделяя со всеми радость победы, уже задумывается о перспективе. Город взят хотя мелкие группы боевиков еще огрызаются в кварталах. Их, конечно, добьют, а сейчас нужно думать о том как наводить в чеченской столице порядок, как возвращать сюда, в разрушенный город, людей, как обеспечивать их безопасность. Корреспонденту центрального телеканала, конечно, важно услышать мнение Булгакова о совершенном. Слова командующего, обращенные в камеру, разносятся по всей стране: “Российский флаг над городом — это символ того, что мы пришли сюда навсегда. И больше ни один бандит здесь жить не будет и пакостить. Не только нам. Но и всему народу. Хватит. Поставили точку”.

На улице Мира — мир. Но в некоторых районах Грозного еще кое-где слышны выстрелы. Войска добивают мелкие группы боевиков. Немного севернее улицы Татарская в поддержку действий 255-го полка и 8-й бригады стала наступать сводная рота 22-й бригады внутренних войск. Боевики стремительно теряли позиции в центральных кварталах города. Далее в течение нескольких дней, с 5 по 7 февраля воинские части северной группировки заканчивали разгром отдельных бандгрупп в центре города, выставляли опорные пункты на важных городских магистралях, мостах через реку Сунжа, проводили поиск и уничтожение боевиков на юго-западе Грозного — в районе н.п. Черноречье.

К 7 февраля после выполнения поставленных задач, передачи освобожденных кварталов и занятых рубежей подразделениям Министерства обороны воинские части внутренних войск северной группировки были выведены в пункты временной дислокации для восстановления боеспособности и отдыха. Вернувшиеся после выполнения задачи на молочный и консервный заводы сводные роты 22-й бригады увидели на крыше одного из корпусов развевающийся российский флаг.

Подразделения внутренних войск, входившие в состав восточной группировки, после выполнения основной задачи по овладению площадью Минутка и короткого отдыха в пункте временной дислокации снова подключились к действиям в городе по поиску и ликвидации боевиков. К 4 февраля батальоны 33-й бригады внутренних войск уверенно продвигались на запад от площади Минутка, занимая рубежи вдоль улицы Сайханова — одной из важнейших автомобильных магистралей Грозного. Штурмовой отряд 245-го мотострелкового полка вместе с батальоном 674-го полка внутренних войск к 4 февраля, практически не встречая сопротивления, вышел на рубеж по улицам Цимлянской и Хоперской — это уже была юго-западная окраина Грозного на стыке с его пригородом — населенным пунктом Алды. Отсюда были хорошо видны позиции частей Российской армии, блокирующих город с юга.

33-я бригада, на долю которой выпало не меньше испытаний, чем на любую другую воинскую часть, участвовавшую в штурме Грозного, 5 февраля вернулась в пункт временной дислокации в Старую Сунжу. С декабря 1999-го петербуржцы потеряли 40 человек. 15 — в Грозном, 25 — под Аргуном.

Михаил Паньков, в 1999–2000 гг. командующий группировкой внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона:

“На севере было сложно. Консервный и молочный заводы долго брали. Но была жесткая установка: беречь людей. Бои были тяжелые. Такой там район — мы предполагали, опираясь еще на опыт первой кампании, что боевики будут за эти заводы держаться до последнего. Так и вышло. Еще раз повторю — можно были бы быстрее задачу решить, ио берегли людей, Полковник Игорь Годной, командовавший на том направлении, был первым, кто вошел а центр города.

На восточном направлении уверенно командовал полковник Евгений Кукарин, Причем и внутренними войскнми, и армейцами, Показал себя с еимой лучшей стороны,

И когда задачу выполнили по Грозному, у меня не было никаких сомнений в том, что эти люди заслужили звание Героя Российской Федерации. Я лично подписывал представлении и на Груднова, и на Кукарина, Потому что они постоянно были на передке, сами рисковали жизнью, ио берегли людей, Принимали нормальные, грамотные, оптимальные в той обстановке решения, Я горжусь, что такие люди у нас были там. Спокойные, уверенные, думающие”.

6 февраля 2000 года в 11.45 командующий группировкой особого района г, Грозный генерал-лейтенант Владимир Булгаков доложил командующему Объединенной группировкой войск (сил) генерал-полковнику Виктору Казанцеву о том, что от бандитов освобожден последний дом в чеченской столице.

Датой освобождения города считается 7 февраля 2000 года. Именно в этот день было сделано официальное заявление министра обороны о завершении контртеррористической операции в чеченской столице.

Об окончании спецоперации объявил на всю страну и исполняющий обязанности Президента России Владимир Путин. В интервью российскому телеканалу ОРТ он отметил, что войска заняли последний оплот чеченских формирований — Заводской район города. “Так что можно сказать, что операции по освобождению Грозного закончена", — заключил глава государства.

Общие потери внутренних войск за весь период операции непосредственно в Грозном, по официальным сведениям, составили 731 человек, из которых 148 — погибшие и 583 раненые.

В результате боевых действий в Грозном соединениями и воинскими частями внутренних войск было уничтожено около 800 боевиков, 367 огневых точек, 6 минометов с расчетами, 12 взрывоопасных предметов, 2 склада с боеприпасами и ГСМ, задержано 68 бандитов,

Анализируя проведенную в Грозном операцию, эксперты Генерального штаба ВС РФ отмечали, что на этот раз был учтен опыт использования бронетанкового вооружения и техники, накопленный в 1995–1996 гг. Танки использовались только для непосредственной поддержки пехоты. Они применялись для подавления огневых точек противника и разрушения зданий, где имелись позиции снайперов. Таким образом, за период проведения операции по освобождению фазного в группировке особого района от воздействия огневых средств боевиков полностью разрушенными оказались 21 единица, в том числе 3 танка, 14 БМП, 2 БТР, 2 БРДМ. Кроме этого еще 32 машины получили повреждения, из них 28 были технически восстановлены, а 4 единицы требовали капремонта^[65].

21 февраля на летном поле грозненского аэропорта “Северный” прошел исторический парад воинских частей Объединенной группировки войск (сил) на территории Северо-Кавказского региона РФ. В нем приняли участие и те подразделения, которые двумя неделями раньше освободили Грозный от бандформирований. Принимавший парад министр обороны маршал Игорь Сергеев сказал слова, которые запомнились многим. Их услышала и вся страна: “Общество поддержало вас и гордится вами. Российский солдат был, есть и будет лучшим солдатом в мире. Чтобы на этой многострадальной земле России наступил мир, надо одержать полную победу. Уверен, это сделаете вы”.

Освобождение Грозного от бандформирований стало наиболее масштабным событием активной фазы контртеррористической операции, или, как ее принято называть сегодня, второй чеченской кампании. Оно имело не только значительное военное, но и исключительное политическое значение, став переломным моментом в ходе восстановления на территории Чеченской Республики российского законодательства, возвращения ее в лоно российской государственности, а главное — по антироссийскому, террористическому масхадовскому режиму был нанесен сокрушительный удар. Для тысяч же ее участников грозненская спецоперация стала, пожалуй, наиболее ярким, значительным событием в их военной карьере и человеческой судьбе. Во всяком случае те десятки людей, выжившие и многое преодолевшие, с кем нам довелось поговорить, работая над книгой, мысленно переносясь в разрушенные кварталы Грозного, вспоминая неимоверную тяжесть боев, боль от потери товарищей, грязь, кровь, все же ощущали, что участвовали в имеющем большое значение для современной истории России событии. Это было то испытание, которое меняет человека. Делает его другим.

Переоценивая всю прожитую до этого жизнь, смотря на ежедневные будни другими глазами, они и сегодня волей-неволей соизмеряют их значение, масштаб с теми сорока днями боев в Грозном. Особенно остро это чувство было 7 февраля 2000 года, когда было объявлено о победе над бандформированиями в чеченской столице.

В стане врагов были кроме этнических чеченцев представители других национальностей, не имеющих никакого отношения к той земле, на которую они пришли проливать кровь других людей в желании принести сюда чуждую чеченскому народу идеологию радикального ислама. Эта идеология была антиподом не только российского законодательства, но и общего уклада жизни в республике. О ее крайней нетерпимости свидетельствует та жестокость, ярость, с которой наемники в отрядах боевиков сражались с российскими войсками, те звериные, не имеющие никакого оправдания методы, которые они применяли к захваченным ими солдатам и офицерам, мирным жителями, не желающим принимать их взгляды.

Восстановленный через 10 лет город в какой-то мере можно считать искуплением той жертвы, которую принесли и местные жители, ставшие заложниками преступного масхадовско-басаевского режима, и российские ж ичшоол ужайше, шшжшшш свои головы в кварталах чеченской столицы. Сегодня, гляди на восставшие из руин кварталы Грозного, можно заверить души павших воинов: ваша кровь была пролита не зря. Но очень хочется, чтобы эти жертвы остались в памяти не только их сослуживцев, но и чеченского народа. В 2000 году он получил новый шанс на возвращение к мирной жизни, в которой есть место для надежды и уверенности в завтрашнем дне. При этом особенно ценно то, что победу над бандформированиями солдаты и офицеры Российской армии, внутренних войск завоевали плечом к плечу с самими чеченцами.

Исторический парад воинских частей Объединенной группировки войск (сил) на летном поле аэропорта “Северный”, посвященный Дню защитника Отечества. 21 февраля 2000 года. Парад принимает министр обороны РФ маршал Игорь Сергеев

Сегодня, спусти десять лет, при сохраняющихся в республике проблемах, в том числе н с обеспечением безопасности, невозможно отрицать того, что этим шансом чеченский народ воспользовался, У него хватило мудрости выбрать мир и созидание, выбрать будущее для своих детей, У него хватило решимости покончить с беззаконием, с многолетним кровавым мороком, с тем безумным путем, который чуть было окончательно не привел Чечню в яму безвременья. И самое главное; спусти 10 лет после начала епецоперации Грозный смог восстановиться, с его улиц практически убраны следы войны. Но загладятся ли рубцы в сердцах тех, кто прошел через эти кровавые, полные горя и невзгод годы? Говорят, что человеческая психика подвижна и время лечит любые раны — телесные и душевные. Пусть так. Важно, чтобы время не затянуло ряской повседневности те жестокие уроки, которые наша страна, наш народ — будь то в Чечне, Дагестане, любом другом регионе России — получил в эти трудные годы…

Рассказывая о 43 днях грозненской специальной операции, мы старались избегать лишнего пафоса, акцентируя внимание читателя на фактах и документально подтвержденных событиях тех дней. Однако завершая книгу, хочется повысить ноту нашего повествования — ровно до того уровня, который соответствовал бы высоте подвига, совершенного солдатами и офицерами нашей страны в два самых трудных года последнего десятилетия XX века — в 1999-м и 2000-м. Очистив Грозный и всю Чеченскую Республику от бандформирований, они ведь не только сломали хребет бесчеловечному террористическому режиму, прикрывавшемуся знаменами ислама, они, прежде всего, ОСТАНОВИЛИ РАСПАД РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА.

Да, и сегодня бандподполье не дает покоя мирным гражданам северо-кавказских республик. Террористов ловят. Их уничтожают. С ними ведут ежедневную, ежечасную борьбу. Когда она закончится — увы, никто не решится дать точный прогноз, Но все равно мирная жизнь мирных людей сильнее любых экстремистов.

Победу над террором в Грозном одержали солдаты и офицеры — молодые, в сущности, мужчины, многие из которых в то время еще мало что повидали в жизни, но с достоинством и честью перенесли тяжесть жестоких боев в городе. Они в этих труднейших условиях проявили лучшие качества воинов: огромную волю, непоказное мужество и упрямство уверенных в своей правоте людей, без чего не завершить ни одно мало-мальски значимое дело.

Они свою работу сделали. И остались живы. Низкий поклон им за это.

А тем, кто погиб в боях на улицах Грозного, — светлая память.

Заключение. После битвы

Письмо канцлера Российской империи князя А.Горчакова наместнику царя на Кавказе генерал-фельдмаршалу А.Баратинскому от 26 июля 1859 года:

"Если бы Вы дали нам мир на Кавказе, Россия приобрела бы сразу одним этим обстоятельством в десять раз больше веса совещаниях Европы, достигнув этого без жертв кровью и деньгами..."

РОССИЙСКАЯ ПРЕССА О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ

ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

"Независимая газета". 16 марта 2000 года

"То, что еще недавно было чеченской столицей, сегодня можно назвать городом с большой долей условности. Если во время предыдущей военной кампании был разрушен лишь центр Грозного, то сегодня в руины превращен весь город, лишь на окраинах, в районах частной застройки, попадаются дома, которые можно восстановить. В целом город кажется почти пустым. Единственное, что оживляет унылый пейзаж, — то и дело попадающиеся хорошо укрепленные блокпосты ОМОНа, напоминающие по внешнему виду микрокрепости.

Однако впечатление мертвого города все же обманчиво. Достаточно часто на развалинах домов попадаются надписи-предостережения для мародеров: "Здесь живут люди”, "Мы вернулись домой”.

"На сегодняшний день в Грозном зарегистрированы 11,5 тысячи мирных жителей. Реальное же число людей, по нашим подсчетам, составляет около 17,5 тысячи. Люди живут в подвалах, и найти всех просто невозможно. Поэтому нами разбито несколько полевых кухонь, где кормят всех желающих”, — говорит корреспонденту "НГ” сотрудник МЧС России в Грозном Василий Юрчук”.

Первоочередной задачей, вставшей перед оставленными в городе частями внутренних войск, стало поддержание режима безопасности. Военным комендантом Грозного был назначен генерал-майор Василий Приземлин. После того как Грозный был освобожден от бандформирований, федеральному командованию предстояло создать систему беспрепятственного продвижения по улицам, кроме этого необходимо было очистить город от остатков бандитов. В первые дни после завершения спецоперации Грозный закрыли, на въездах были выставлены КПП. Внешнее кольцо блокирования осуществляли части Минобороны, внутри города действовали подразделения МВД. Из принимавших участие в спецоперации частей внутренних войск в Грозном были оставлены 21-я, 22-я, 8-я бригады оперативного назначения внутренних войск. Остальные воинские части и подразделения были из города выведены. Все магистральные направления оказались перекрыты взводными опорными пунктами и КПП. Были определены районы для работы отрядов спецназа. В целом обстановка в то время складывалась более-менее спокойная.

РОССИЙСКИЕ СМИ О КОНТРТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ

ОПЕРАЦИИ В ЧЕЧНЕ

Информационное агентство ИТАР-ТАСС. 14 февраля 2000 года

”Вход гражданского населения в Грозный из других районов Чечни пока временно запрещен, войска и подразделения МВД "не могут в настоящий момент дать полные гарантии безопасности населения". Об этом сообщил начальник оперативного штаба города Грозный генерал-лейтенант Владимир Булгаков.

"Мы заинтересованы в том, чтобы люди быстрее вошли в город, — особо подчеркнул Булгаков, — но не вправе подвергать опасности их жизнь".

Помощник и.о. Президента РФ Сергей Ястржембский, в свою очередь, сообщил журналистам, "что обстановка в Грозном с точки зрения экологии и безопасности остается сложной, многие объекты и здания заминированы".

По оценке помощника и.о. президента, все это “делает пребывание гражданского населения в Грозном очень опасным и сложным. Федеральные власти склоняются к тому, чтобы сделать город закрытым, продолжить работу по разминированию, по нейтрализации отравляющих веществ.

Кроме того, как заявил генерал Булгаков, в Грозном сохраняется угроза подрывов, проведение боевиками провокационных акций. Он не исключил возможность проникновения в город боевиков: "Только за вчерашний день во время специальных операций задержано 92 человека по подозрению к причастности к незаконным вооруженным формированиям".

По данным Минобороны, в Грозном после окончания спецоперации оставалось несколько сотен боевиков, но они уже не оказывали серьезногосопротивления федеральным силам, многие предпринимали попытки слиться с мирным населением.

В чеченской столице нередко возникали перестрелки, в которых со стороны боевиков участвовали небольшие группы. В основном столкновения возникали при попытках выхода бандитов из подземных коммуникаций.

Командованием федеральных сил было принято решение о прекращении авиационных и артиллерийских ударов по Грозному.

Примечателен факт, что 8 февраля, на следующий день после объявления об освобождении города от незаконных вооруженных формирований, Масхадов совершенно спокойно отвечал на вопросы испанской газеты La Vanguardia. В своем интервью он заявил, что намерен вернуться в чеченскую столицу. Вместе с тем он подтвердил, что полевые командиры Исмаилов и Исрапилов погибли, а Басаев тяжело ранен.

Российские власти немедленно отреагировали на это заявление Масхадова. “Высказывания Аслана Масхадова, которые содержатся в интервью ряду западных СМИ, свидетельствуют о том, что он плохо ориентируется в обстановке на территории Чечни и слабо представляет себе обстоятельства того, что произошло в боях за город Грозный”, — заявил в те дни специальный помощник и.о. Президента РФ Сергей Ястржембский.

В то же время он признал, что у боевиков достаточно сил для проведения диверсий и терактов, а также отметил, что работа по их предотвращению “является трудоемкой и будет продолжаться еще достаточно долгое время”.

Кроме возникающих кое-где перестрелок, блуждающих по кварталам недобитых банд, хоть и немногочисленных, но по-прежнему опасных, серьезную озабоченность военного коменданта вызывала ситуация с разминированием городских кварталов, за время спецоперации буквально напичканных различного рода взрывоопасными предметами: неразорвавшимися снарядами, авиационными бомбами, заложенными боевиками минами. Работы по очистке Грозного шли два месяца. За это время в земле, под развалинами домов и в канализационных колодцах было обнаружено 120 тысяч взрывоопасных предметов.

Только в апреле 2000 года военный комендант Грозного генерал-майор Василий Приземлин смог заявить, что работы по разминированию Грозного завершены и на территории города мин нет.

Тревожила эпидемиологическая обстановка. В городе отсутствовали источники питьевой воды. Из четырех имеющихся водозаборов ни один не работал. Очистные сооружения оказались разрушены. На улицах лежали трупы, их необходимо было убрать и захоронить, что и было сделано в достаточно короткие сроки. Однако под обломками разрушенных зданий, в подвалах и развороченных подземных коммуникациях еще оставалось немалое количество убитых. Над городом нависла угроза эпидемии. В этих условиях огромная ответственность легла на плечи сотрудников Министерства по чрезвычайным ситуациям. При поддержке военных они разбирали завалы, вытаскивали трупы, проводили санитарную обработку местности. Объем проведенных работ был колоссальным.

Экологическая обстановка в Грозном также вызывала серьезную тревогу. На месте разрушенных промыслов образовались “болота” из нефтепродуктов, химикатов. Многочисленные подпольные заводы по кустарной переработке нефти, разбросанные в окрестностях, также не добавляли чистоты окружающей среде. Их уничтожением занимались отряды спецназа, подразделения МВД. Вокруг города “вечным” огнем горели скважины, ежедневно выкидывая в атмосферу тонны вредных канцерогенов. Город, расположенный в своеобразной чаше, был окутан черным дымом. Тушение скважин было еще одной важной задачей, которая легла после освобождения Грозного на плечи сотрудников МЧС.

Николай Кошман, в 1999–2001 гг. полномочный представитель Правительства Российской Федерации в Чеченской Республике:

“Если сравнивать первую операцию 1994–1996 гг. с нынешней, то можно отметить следующее. Первая операция проводилась с таким расчетом, чтобы сохранить инфраструктуру города — промышленные районы, нефтекомплексы.

Да, часть нефтеналивных емкостей были сожжены, по грозненские заводы и другие объекты промышленного производства удалось сохранить, В целом разрушения в 1994–1996 годах были несравнимы с нынешними. Если что-то и было разрушено в прошлую кампанию, то не во всем тогда была вина военных. Например, на “Красном молоте” большинство разрушений было причинено самими работниками завода при отступлении, Они своими руками выводили из строя агрегаты, станки с ЧПУ и другое оборудование. Вторая кампания, конечно, принесла куда как более серьезные разрушения, Я помню, когда в феврале 2000 года зашел в корпус одного из предприятий, то буквально шел по неразорвавшимся минам. Это было в Заводском районе, куда мы приехали вместе с начальником Генштаба генералом Квашниным на второй или на третий день после освобождения Грозного от боевиков. Я всегда относился очень жестко к действиям военных, если они причиняли хозяйственным объектам значительные разрушения, но на этот раз даже не шумел, потому что у меня просто не было слов. Все порушено, что ж тут шуметь. Боевики, конечно, сопротивлялись отчаянно… В феврале 2000 года в Грозном, я уверен, не было ни одного неповрежденного здания”.

С взятием Грозного на первый план вышла проблема статуса города. Федеральная власть довольно быстро обозначила свою позицию по этому вопросу; столица Чечни, как и прежде, будет находиться в Грозном. Это значит, что в только-только освобожденный город необходимо было перевезти аппарат главы республики со всем хозяйством, в кратчайшие сроки наладить связь, обеспечить электричеством, водой, теплом… Задача труднейшая, если учесть, что города как такового не было — руины, ни одного более-менее пригодного для размещения правительства здания. У многих высокопоставленных чиновников были сомнения по поводу целесообразности такого переезда. Например, у того же Николая Кошмана, который высказывался за то, чтобы столичные функции на первоначальном этапе восстановления хозяйства республики нес Гудермес, второй по величине город Чечни.

Последовательным сторонником обретения Грозным своих столичных функций был Бислан Гантамиров, страстно отстаивающий в то время свою позицию в многочисленных интервью. И то верно — ведь неслыханное для прошлой чеченской кампании активное участие местных ополченцев в борьбе с незаконными вооруженными формированиями позволяло надеяться чеченцам, поддержавшим российскую власть в ее борьбе с сепаратистами, что и к их мнению будут прислушиваться, После освобождения Грозного от боевиков желания “новых чеченцев” и федерального центра совпали. И те, и другие, похоже, не мыслили иной столицы республики, кроме Грозного. То, что города как такового не было, не смущало ни ту ни другую сторону. Не было города, но оставался символ. Грозный не имел права потерять статус столицы Чечни. Иначе к чему такая ярость сорокадневного противостояния, к чему все жертвы, к чему такое высокое нервное напряжение, электрической дугой проскакивавшее тангенты командирских радиостанций? Все имеет свою цену. И если была заплачена такая цена, значит, она должна иметь оправдание.

Генерал-полковник Михаил Паньков, командующий группировкой внутренних войск МВД России на территории Северо-Кавказского региона:

“Я служил в Грозном. Еще в советское время три года командовал полком. Сам строил, а в январе 2000-го сам же и рушил. И сейчас вспоминаю те дни с болью в сердце. А тогда… Приехал я после взятия города в расположение моего родного полка, посмотрел — практически ничего не осталось. Ничего. Тяжелое чувство”.

Все, кто в декабре 1999 — феврале 2000 года сражались в городских кварталах, бились не за груду развалин — обе стороны противостояния в первую очередь сражались за будущее Чечни, а значит, и России. Никакая другая, пусть и вполне конкретная, цель — будь то овладение населенным пунктом или уничтожение противника, не придала бы второму штурму чеченской столицы того накала, которым он сопровождался все дни. Именно это обстоятельство заставило Российское правительство после одержанной с таким трудом победы окончательно и бесповоротно решить судьбу города. И решение состоялось: Грозный — единственная и бесспорная столица Чечни.

Военная страница, обильно напитанная кровью, пороховой гарью, прожженная пламенем боев, оказалась перевернутой. Дальше следовали новые главы, основными героями которых были уже не только люди в погонах.

В ту пору “Общая газета” верно подметила наметившуюся тенденцию: “И, несмотря на те боевые действия, которые еще предстоят в горах, реальный успех зависит сейчас уже не от военных, а от хозяйственников…”.

Сегодня мир нужен не только чеченскому народу, действительно много перенесшему за последние двадцать лет, мир нужен всему Северному Кавказу, всей России, уставшей от потрясений.

Очень хочется верить, что отстроенный заново Грозный больше не услышит гула канонады. Чтобы возродить столицу Чечни, федеральной власти и республиканскому руководству потребовалось решить целый комплекс сложнейших проблем — восстановить городскую инфраструктуру, обеспечить безопасность жителей, нормализовать экологическую обстановку, укрепить и наладить стабильное функционирование городской власти, решить массу социальных вопросов.

Вместе с тобой, читатель, мы переворачиваем последнюю страницу нашей книги. Вместе с тобой понимаем: нам не жить без Кавказа. И выстраивая в этом регионе новую политическую линию, размышляя о будущем Чечни, Дагестана, Ингушетии, Кабардино-Балкарии, любой другой горной республики, вписывая все новые и новые страницы в кавказскую летопись, пожалуй, стоит иногда возвращаться к предыдущим главам, пропитанным кровью тысяч российских солдат, горем жителей, страдавших от бандитского произвола, и перечитывать их. А лучше сделать закладку, чтобы в спешке не пролистнуть эти тяжелые страницы с именами, отчествами, фамилиями. С именами, а не цифрами боевых потерь…

В город стали возвращаться люди

Сердце не отболит

Список военнослужащих внутренних войск, погибших в период проведения контртеррористической операции по освобождению Грозного от незаконных вооруженных формирований 26.12.1999 г. — 7.02.2000 г.

Необходимое пояснение

В процессе работы над книгой у авторов была идея опубликовать поименный список только тех военнослужащих, кто погиб непосредственно в ходе спецоперации по освобождению Грозного от незаконных вооруженных формирований. Но хроника драматических событий, которые мы пытались восстановить на этих страницах, внутренняя логика тяжелейшего почти двухмесячного противостояния заставили нас принять иное решение. Как нам кажется, более правильное и справедливое. Мы решили назвать поименно не только тех солдат, сержантов, офицеров, что сложили свои головы в огненных кварталах проклятого города, но и всех, кто погиб в боях, развернувшихся в то время вокруг чеченской столицы — в Алхан-Кале, Краснопартизанском, Аргуне, Шали, Катыр-Юрте, Гехи-Чу, Валерике и других населенных пунктах. Потому что по большому счету все кровопролитные столкновения с бандитами, произошедшие в период с 26 декабря 1999 года по 7 февраля 2000 года, так или иначе были связаны с проводимой в Грозном спецоперацией.

Все наши ребята, павшие в это время в Чечне, погибли в боях с бандитами. С бандитами, цель которых была одна: оставить Грозный столицей своего террористического государства, где нет места закону, свободе и безопасности личности, мирной жизни, созиданию, счастью детей…

Солдаты и офицеры погибли ради того, чтобы все это рано или поздно вернулось на землю Чечни.

Вспомним павших. Вспомним их всех поименно…

1. АБДУЛАГАЕВ Наврузбек Юсуфович, старший лейтенант, 27.12.99 г.

2. АБЛАЕВ Павел Сергеевич, рядовой, 28.12.99 г.

3. АВЕРКИЕВ Александр Александрович, рядовой, 9.01.2000 г.

4. АВИЛОВ Сергей Николаевич, рядовой, 5.01.2000 г.

5. АВКСЕНТЬЕВ Иван Александрович, ефрейтор, 9.01.2000 г.

6. АГАПОВ Сергей Михайлович, старший сержант, 28.12.99 г.

7. АЗАРОВ Сергей Александрович, младший сержант, 28.01.2000 г.

8. АЛЕХИН Андрей Петрович, рядовой, 5.02.2000 г.

9. АЛФЕРОВ Юрий Александрович, рядовой, 2.01.2000 г.

10. АЛЯКСИН Дмитрий Михайлович, сержант, 23.01.2000 г.

11. АНДРЕЕВ Дмитрий Михайлович, лейтенант, 9.01.2000 г.

12. АНДРЕЕВ Юрий Юрьевич, рядовой, 9.01.2000 г.

13. АРТЕМЬЕВ Константин Евгеньевич, рядовой, 3.01.2000 г.

14. АСАЧЕВ Валерий Иванович, сержант, 1.02.2000 г.

15. АФОНИЧЕВ Андрей Владимирович, рядовой, 20.01.2000 г.

16. БАРАНОВ Олег Николаевич, рядовой, 20.01.2000 г.

17. БАРКАРЬ Денис Алексеевич, рядовой, 31.12.99 г.

18. БАРТОШ Андрей Алексеевич, рядовой, 9.01.2000 г.

19. БАТРАКОВ Артем Викторович, ефрейтор, 28.01.2000 г.

20. БАХАРЕВ Сергей Иванович, ефрейтор, 9.01.2000 г.

21. БЕЗДЕНЕЖНЫХ Валерий Викторович, младший сержант, 3.01.2000 г.

22. БЕЛОДЕДОВ Александр Николаевич, сержант, 26.12.99 г.

23. БЕЛЯЕВ Александр Анатольевич, рядовой, 23.01.2000 г.

24. БЕСШАПОШНИКОВ Григорий Александрович, сержант, 9.01.2000 г.

25. БОЖО Николай Владимирович, рядовой, 29.01.2000 г.

26. БОЛДЫРЕВ Николай Сергеевич, рядовой, 3.01.2000 г.

27. БОНАРЕВ Евгений Анатольевич, рядовой, 9.01.2000 г.

28. БОРДЮГОВ Николай Петрович, рядовой, 9.01.2000 г.

29. БОРИСОВ Дмитрий Сергеевич, рядовой, 3.01.2000 г.

30. БОРНОВОЛОКОВ Константин Александрович, рядовой, 27.01.2000 г.

31. БОРОВЛЕВ Александр Николаевич, старший прапорщик, 9.01.2000 г.

32. БРИЖАНЕВ Павел Юрьевич, рядовой, 3.01.2000 г.

33. БРЮХОВ Максим Николаевич, рядовой, 29.12.99 г.

34. БУГАКОВ Сергей Вячеславович, рядовой, 2.02.2000 г.

35. БУРКОВСКИЙ Александр Викторович, ефрейтор, 5.02.2000 г.

36. БЫКОВ Дмитрий Васильевич, ефрейтор, 9.01.2000 г.

37. БЫЧКОВСКИЙ Андрей Сергеевич, рядовой, 14.01.2000 г.

38. ВАДЮХИН Алексей Николаевич, рядовой, 18.01.2000 г.

39. ВАЛЕЕВ Расул Рашидович, рядовой, 2.02.2000 г.

40. ВЕЛИЕВ Эседуллах Хайрулахович, лейтенант, 9.01.2000 г.

41. ВЕЛИЖАНИН Сергей Александрович, рядовой, 29.12.99 г.

42. ВИНОГРАДОВ Виктор Васильевич, рядовой, 9.01.2000 г.

43. ГАВРИЛОВ Дмитрий Сергеевич, рядовой, 29.12.99 г.

44. ГАГАРИН Дмитрий Александрович, сержант, 9.01.2000 г.

45. ГАЙДУК Руслан Николаевич, рядовой, 29.12.99 г.

46, ГАЛУНЕНКО Алексей Александрович, рядовой, 9,01,2000 г.

47, ГАРАЕВ Мирит Марсович, рядовой, 1,02,2000 г.

48, ГИНДОСОВ Сергей Александрович, рядовой, 3.01,2000 г.

49, ГЛАДНИКОВ Евгений Васильевич, младший сержант, 29.12.99 г.

50, ГОЛОВЕНКО Андрей Владимирович, рядовой, 9.01 «2000 г.

61, ГОЛОВИН Олег Юрьевич, младший сержант, 14.01,2000 г.

52. ГОРДИН Евгений Анатольевич, рядовой, 28,01,2000 г.

53. ГОРШКОВ Александр Николаевич, ефрейтор, 20,01,2000 г.

54. ГРАБОВ Сергей Алексеевич, лейтенант, 29.12.99 г.

55. ГРИГОРЬЕВ Евгений Константинович, рядовой, 24,01,2000 г.

56. ГУКОВ Петр Владимирович, рядовой, 3,01,2000 г.

57. ГУРДЗИБЕЕВ Ахмат Асланбекович, прапорщик, 26.01,2000 г.

58. ГУРОВ Иван Алексеевич, лейтенант, 2,01,2000 г.

59. ГУСЕВ Алексей Александрович, сержант, 6.02.2000 г.

60. ДАНГИРИЕВ Михаил Султанович, младший сержант, 9.01,2000 г.

61. ДРИГЕРТ Анатолий Вячеславович, младший сержант, 20.01.2000 г.

62. ДУДАРЕВ Евгений Викторович, рядовой, 11.01,2000 г.

63. ЕВДАКОВ Валерий Михайлович, ефрейтор, 9.01.2000 г.

64. ЕГОРОЧКИН Павел Сергеевич, сержант, 3.02.2000 г.

65. ЕМАГУЛОВ Марат Бяширович, рядовой, 5.02.2000 г.

66. ЕРОШИН Евгений Александрович, старший лейтенант, 9,01.2000 г.

67. ЖАУТИНОВ Оскар Тлеккабылович, рядовой, 9.01.2000 г.

68. ЖУКОВ Константин Николаевич, рядовой, 7.02.2000 г.

69. ЖУРАВЛЕВ Дмитрий Евгеньевич, младший сержант, 29.01,2000 г.

70. ЗАГОРУЛЬКО Денис Борисович, ефрейтор, 3.01.2000 г.

71. ЗАИКА Владимир Юрьевич, рядовой, 31.12.99 г.

72. ЗАЙКИН Игорь Александрович, рядовой, 31.12.99 г.

73. ЗАЙНУЛЛИН Ринат Саматович, рядовой, 3.01.2000 г.

74. ЗАЙЦЕВ Алексей Витальевич, ефрейтор, 9.01.2000 г.

75. ЗАКИРОВ Равиль Шамильевич, рядовой, 2.01.2000 г.

76. ЗАКИРОВ Табрик Фридрихович, сержант, 29.12.99 г.

77. ЗАЛЫГИН Евгений Викторович, рядовой, 28.01.2000 г.

78. ЗАХАРОВ Владимир Александрович, рядовой, 29.12.99 г.

79. ЗДОРОВЕНКО Александр Сергеевич, прапорщик, 9.01,2000 г.

80. ЗУЕВ Алексей Евгеньевич, рядовой, 29.01.2000 г.

81. ИВАНОВ Андрей Владимирович, младший сержант, 28.01.2000 г.

82. ИВАНОВ Вячеслав Иванович, рядовой, 3,01.2000 г.

83. ИСЛАМОВ Вячеслав Мансурович, рядовой, 19.01.2000 г.

84. ИЩЕНКО Геннадий Геннадьевич, сержант, 9.01.2000 г.

85. КАБИСОВ Важа Хаджимуратович, майор, 16.01.2000 г.

86. КАЛИМАНОВ Владислав Борисович, капитан, 30.12.99 г.

87. КАМАЕВ Анатолий Сергеевич, рядовой, 23.01.2000 г.

88. КАМАЛОВ Маркс Марсельевич, рядовой, 17.01.2000 г.

89. КАМЕНЕВ Николай Иванович, сержант, 9.01.2000 г.

90. КАНДИБУЛА Федор Николаевич, сержант, 27.01.2000 г.

91. КАРАГОДИН Антон Сергеевич, рядовой, 31.12.99 г.

92. КАРПЕНКО Владимир Владимирович, рядовой, 18.01.2000 г.

93. КЕРИН Виталий Викторович, младший сержант, 28.01.2000 г.

94. КИРИЛЛОВ Александр Николаевич, ефрейтор, 28.12.99 г.

95. КОВАЛЬЧУК Богдан Михайлович, прапорщик, 28.01.2000 г.

96. КОЗЛОВ Александр Валерьевич, младший сержант, 1.02.2000 г.

97. КОККОЗОВ Бакытбол Имангалыкович, рядовой, 14.01.2000 г.

98. КОЛЕСНИК Павел Васильевич, рядовой, 3.01.2000 г.

99. КОЛЕСНИКОВ Сергей Васильевич, майор, 9.01.2000 г.

100. КОЛМОГОРОВ Иван Викторович, рядовой, 25.01.2000 г.

101. КОМАРОВ Александр Юрьевич, старший лейтенант, 27.01.2000 г.

102. КОНЬКОВ Дмитрий Сергеевич, лейтенант, 28.12.99 г.

103. КОРОБИЦЫН Юрий Сергеевич, младший сержант, 9.01.2000 г.

104. КОСТЮКОВ Андрей Александрович, рядовой, 1.02.2000 г.

105. КОТЕГОВ Вячеслав Васильевич, сержант, 18.01.2000 г.

106. КОЧЕТКОВ Владимир Анатольевич, рядовой, 31.12.99 г.

107. КРАВЧЕНКО Вячеслав Георгиевич, ефрейтор, 6.01.2000 г.

108. КРАУЗЕ Сергей Августович, рядовой, 15.01.2000 г.

109. КРОПОЧЕВ Иван Алексеевич, младший сержант, 9.01.2000 г.

110. КРУГЛОВ Антон Юрьевич, рядовой, 31.12.99 г.

111. КУЗНЕЦОВ Вячеслав Геннадьевич, младший сержант, 7.02.2000 г.

112. КУЛИКОВ Максим Юрьевич, рядовой, 19.01.2000 г.

113. КУЛЬКОВ Никита Геннадьевич, майор, 9.01.2000 г.

114. КУН Артем Александрович, старший сержант, 9.01.2000 г.

115. КУНАКОВ Константин Николаевич, рядовой, 9.01.2000 г.

116. КУРАКОВ Николай Витальевич, старший сержант, 24.01.2000 г.

117. КУРГАНОВ Эдуард Иванович, старший сержант, 7.02.2000 г.

118. КУТУЗОВ Руслан Шамильевич, рядовой, 3.01.2000 г.

119. КУЧЕРЕНКО Роман Валентинович, ефрейтор, 29.12.99 г.

120. ЛЕБЕДЕВ Дмитрий Владимирович, младший сержант, 29.01.2000 г.

121. ЛЕГЕНЧУК Юрий Борисович, младший сержант, 26.12.99 г.

122. ЛЕЛЕКОВ Сергей Алексеевич, рядовой, 5.01.2000 г.

123. ЛИПИН Андрей Сергеевич, рядовой, 3.01.2000 г.

124. ЛИТВИНОВ Павел Викторович, рядовой, 10.01.2000 г.

125. ЛОГИНОВ Николай Геннадьевич, майор, 28.01.2000 г.

126. ЛОСЕВ Александр Васильевич, сержант, 9.01.2000 г.

127. ЛУКИНОВ Максим Александрович, рядовой, 29.12.99 г.

128. ЛУКОНИН Андрей Викторович, лейтенант, 9.01.2000 г.

129. ЛУНИН Иван Александрович, младший сержант, 27.12.99 г.

130. ЛЫСЕНКО Андрей Владимирович, рядовой, 7.01.2000 г.

131. ЛЯПКАЛО Светлана Владимировна, ефрейтор, 6.01.2000 г.

132. МАЖАЕВ Роман Васильевич, лейтенант, 3.01.2000 г.

133. МАЛИКАЕВ Николай Федорович, младший сержант, 31.12.99 г.

134. МАЛИН Андрей Николаевич, рядовой, 29.12.99 г.

135. МАЛИНИН Николай Иванович, рядовой, 24.01.2000 г.

136. МАЛЬЦЕВ Максим Александрович, рядовой, 5.01.2000 г.

137. МАЛЮКОВ Алексей Викторович, рядовой, 12.01.2000 г.

138. МАНАКОВ Николай Владимирович, ефрейтор, 9.01.2000 г.

139. МАРУШКИН Владимир Васильевич, ефрейтор, 9.01.2000 г.

140. МАРЧЕНКО Руслан Васильевич, сержант, 3.01.2000 г.

141. МАСАКОВ Сергей Александрович, старший лейтенант, 8.02.2000 г.

142. МАСЛЕННИКОВ Дмитрий Юрьевич, рядовой, 6.01.2000 г.

143. МАСЛОВ Владимир Александрович, рядовой, 9.01.2000 г.

144. МАТУС Эдуард Владимирович, рядовой, 5.02.2000 г.

145. МАТЮХА Иван Александрович, рядовой, 9.01.2000 г.

146. МЕВЛЕХАНОВ Максим Закиулович, младший сержант, 20.01.2000 г.

147. МЕДВЕДЕВ Алексей Сергеевич, ефрейтор, 29.12.99 г.

148. МИРОНОВ Павел Владимирович, рядовой, 23.01.2000 г.

149. МИХАЙЛОВ Андрей Юрьевич, младший сержант, 5.02.2000 г.

150. МИХАЙЛОВ Константин Игоревич, старший лейтенант, 9.01.2000 г.

151. МОЛОСТОВ Андрей Викторович, рядовой, 9.01.2000 г.

162. МОЛЧАНОВ Марат Анатольевич, рядовой, 11.02.2000 г.

163. МОСКАЛЕНКО Алексей Анатольевич, рядовой, 29.12.99 г.

164. МОХИРЕВ Анатолий Андреевич, рядовой, 29.12.99 г.

165. МУЛИН Григорий Викторович, лейтенант, 9.01.2000 г.

156. МУХАМЕДЬЯНОВ Ильмир Равильевич, рядовой, 27.12.99 г.

157. МУХАМЕТЯНОВ Ульян Анатольевич, ефрейтор, 28.12.99 г.

158. НАГАЙЦЕВ Василий Сергеевич, младший сержант, 13.01.2000 г.

169. НАЗАРОВ Александр Владимирович, рядовой, 9,01.2000 г.

160. НАСИБУЛЛИН Айрат Габдуллович, ефрейтор, 11.01.2000 г.

161. НАТАЛЬЧЕНКО Юрий Юрьевич, капитан, 5.02.2000 г.

162. НАУМОВ Алексей Александрович, младший сержант, 5.02.2000 г.

163. НИКИШИН Дмитрий Александрович, рядовой, 29.12.99 г.

164. НИКОНОВ Алексей Анатольевич, рядовой, 31.12.99 г.

165. НОВИКОВ Александр Александрович, старший лейтенант, 29.01.2000 г.

166. НОВИКОВ Алексей Владимирович, рядовой, 20.01.2000 г.

167. НОВОСЕЛОВ Владимир Николаевич, рядовой, 28.12.99 г.

168. НОКИН Евгений Иванович, рядовой, 12.01.2000 г.

169. НОСАЧЕВ Александр Сергеевич, ефрейтор, 28.12.99 г.

170. НУРГАЛИЕВ Владимир Вильевич, майор, 27.12.99 г.

171. ОЗНОБИХИН Антон Сергеевич, рядовой, 2.01.2000 г.

172. ОЛЕХНОВИЧ Сергей Юрьевич, рядовой, 9.01.2000 г.

173. ОНОХОВ Сергей Леонидович, рядовой, 28.01.2000 г.

174. ОРЕХОВ Владимир Алексеевич, сержант, 29.12.99 г.

176. ОСОКИН Михаил Васильевич, младший сержант, 7.02.2000 г.

176. ПАСЕЧНЫЙ Александр Валерьевич, старший сержант, 28.01.2000 г.

177. ПЕНКИН Денис Павлович, младший сержант, 29.12.99 г.

178. ПЕРВУШИН Юрий Иванович, лейтенант, 29.12.99 г.

179. ПЕРМИН Юрий Анатольевич, лейтенант, 2.01.2000 г.

180. ПИНИГИН Сергей Леонидович, ефрейтор, 23.01.2000 г.

181. Платонов Дмитрий Евгеньенич, рядовой, 28.01.2000 г.

182. Плеханов Виталий Юрьевич, младший сержант, 27.01.2000 г.

183. Поготовский Андрей Вячеславович, рядовой, 17.01.2000г.

184. Погальнетов Игорь Сергеевич, рядовой, 29.01 2000г.

185. Попов Сергей Иванович, старший сержант, 9 .01,2000г.

186. Попов Юрий Сергеевич, старший лейтенант, 9.01,2000г.

187. Потапов Николай Николаевич, ефрейтор, 17.01 2000г.

188. Преснецов Игорь Васильевич, сержант, 20 01 2000г.

189. Применко Михаил Викторович, прапорщик, 1.02.2000г.

190. Пустынный Дмитрий Сергеевич, младший сержант, 9.01 2000г.

191. Ракчеев Андрей Петрович, ефрейтор, 9.01 2000г.

192. Распопов Дмитрий Сергеевич, , рядовой, 28 12.99г.

193.  Романов Владислав Анатольевич, старший лейтенант, 29.12.99г.

194. Рыбников Денис Анатольевич, рядовой, 5.02.2000г.

195. Рыжова Ирина Леонидовна, рядовой, 9.01,2000г.

196. Ряднов Сергей Викторович, сержант, 10.01 2000г.

197. Савельев Андрей Сергеевич, рядовой, 3.02.2000г.

198. Савичев Эдуард Викторович, рядовой, 9.01 2000г.

199. Саидов Закир Атаназарович, , рядовой, 10.01 2000г.

200. Сайфуллин Камил Ташбулатович, рядовой, 19.01,2000г.

201. Сарбалиев Данат Асиевич, сержант, 1.01.2000г.

202. Сачков Александр Сергеевич, рядовой, 21.01,2000г.

203.  Семилетов Алексей Васильевич, рядовой, 3.02.2000г.

204. Сергиенко Семен Андреевич, сержант, 18.01.2000г.

205. Симонов Анатолий Владимирович, рядовой, 9.01,2000г.

206.  Скипин Иван Павлович, рядовой, 14.01.2000г.

207. Слюсарев Артем Валерьевич, рядовой, 28.01,2000г.

218. Смокотнин Антон Витальевич, рядовой, 9.01.2000г.

209. Спесивов Андрей Владимирович, лейтенант, 31.12.99г.

210. Стасюк Иван Сергеевич, рядовой, 2.02.2000г.

211. Степанов Сергей Сергеевич, сержант, 3.01.2000г.

212. Степочкин Сергей Викторович, рядовой, 17.01.2000г.

213. Ступак Владимир Александрович, рядовой, 5.02.2000г.

214. Сударкин Андрей Георгиевич, подполковник, 27.12.99г.

215. Сухарев Николай Викторович, младший сержант, 5.02.2000г.

216. Сухацкий Олег Петрович, рядовой, 9.01.2000г.

217. Суховей Александр Иванович, майор, 28.01.2000г.

218. Сухорученков Павел Александрович, старший лейтенант, 27.12.99r

219. Сучков Андрей Валерьевич, рядовой, 31.12.99г.

220. Тайляков Вячеслав Анатольевич, рядовой, 1.02.2000г.

221. Титаев Дмитрий Петрович, рядовой, 9.01,2000г.

222.  Титов Владимир Васильевич, рядовой, 26.12.99г.

223. Титов Сергей Николаевич, младший сержант, 7.01,2000г.

224. Титов Андрей Дмитриевич, рядовой, 17.01.2000г.

225. Томильченко Алексей Васильевич, старший лейтенант, 9.01.2000г.

226. Тоцкий Алексей Павлович, сержант, 9.01.2000 г.

227. Уваров Андрей Игоревич, младший сержант, 9.01.2000 г,

228. Урусов Андрей Юрьевич, рядовой, 20.01.2000 г.

229. Усков Евгений Александрович, рядовой, 18.01.2000 г.

230. Фаюршин Ильнур Юсупович, рядовой, 29.01.2000 г.

231. ФЕДОРЕНКО Виктор Васильевич, сержант, 9.01.2000 г.

232. ФЕДОРОВ Дмитрий Анатольевич, рядовой, 31.12.99 г.

233. ФЕДЮНИН Владимир Владимирович, сержант, 1.01.2000 г.

234. ФИЛАТОВ Вячеслав Осипович, старший сержант, 26.12,99 г.

235. ФИЛИППОВ Александр Васильевич, прапорщик, 29.12.99 г.

236. ФИНК Денис Петрович, рядовой, 3.01.2000 г.

237. ХАВАНСКИЙ Владимир Александрович, рядовой, 2.02.2000 г.

238. ХАФИЗОВ Денис Валерьевич, рядовой, 18.01.2000 г,

239. ХИЖНЯК Валерий Николаевич, ефрейтор, 3.01.2000 г.

240. ХРУЛЕВ Денис Сергеевич, сержант, 23.01,2000 г.

241. ЦАПЛИН Александр Сергеевич, старший сержант, 27.12.99 г.

242. ЦЕПИН Алексей Петрович, рядовой, 9.01.2000 г.

243. ЦУРКАН Андрей Федорович, рядовой, 29.12.99 г.

244. ЧЕРЕПАНОВ Александр Викторович, рядовой, 3.01.2000 г.

245. ЧИРКУНОВ Геннадий Александрович, сержант, 9.01.2000 г.

246. ШАВИН Валерий Владимирович, младший сержант, 28.12.99 г.

247. ШАВРИН Дмитрий Сергеевич, рядовой, 9.01.2000 г.

248. ШАЙХУЛОВ Рустам Табрисович, рядовой, 3.01.2000 г.

249. ШАКИРЗЯНОВ Фаргат Абдулгатович, рядовой, 9.01.2000 г.

250. ШАХАНОВ Сергей Александрович, рядовой, 26.01.2000 г.

251. ШЕВЕЛА Виталий Вячеславович, рядовой, 28.12.99 г.

252. ШЕЙНОВ Павел Анатольевич, рядовой, 5.01.2000 г.

253. ШИЛОВ Виктор Михайлович, рядовой, 27.01.2000 г.

254. ШИШИКИН Алексей Михайлович, ефрейтор, 31.12.99 г.

255. ШИШКИН Дмитрий Михайлович, младший сержант, 5.01.2000 г.

256. ШИШКОВ Олег Валерьевич, сержант, 19.01.2000 г.

257. ШТИН Сергей Николаевич, лейтенант, 18.01.2000 г.

258. ШУВАЛОВ Сергей Николаевич, рядовой, 9.01.2000 г.

259. ШУЛЕПОВ Александр Константинович, старший сержант, 27.12.99 г.

260. ШУРАЛЕВ Александр Евгеньевич, сержант, 18.01.2000 г.

261. ШУТОВ Сергей Анатольевич, рядовой, 28.01.2000 г.

262. ЭЗЕНКИН Сергей Федорович, рядовой, 29.12.99 г.

263. ЮДИН Виталий Викторович, рядовой, 4.02.2000 г.

264. ЮМУКОВ Сергей Александрович, рядовой, 29.01.2000 г.

265. ЮНУСОВ Ринат Рифович, младший сержант, 31.12.99 г.

266. ЮРИН Александр Васильевич, ефрейтор, 31.12.99 г.

267. ЮХЛИН Алексей Витальевич, рядовой, 7.01.2000 г.

268. ЯЩЕНКО Валерий Николаевич, рядовой, 30.12.99 г.

269. КОЛЕСОВ Виктор Владимирович, ефрейтор, решением городского суда г. Донецка Ростовской области от 25.04.2002 г. признан погибшим 31.12.1999 г.

ГРОЗНЫЙ-2010. 10 ЛЕТ СПУСТЯ

Список условных сокращений

АТС — автоматический гранатомет станковый

аздн — артиллерийско-зенитный дивизион

APC — авторазливочная станция

БМП — боевая машина пехоты

бон — батальон оперативного назначения

брон — бригада оперативного назначения

БТР — бронетранспортер

ВВ — внутренние войска

ВОГ — выстрел осколочный гранатометный (боеприпас для подствольных гранатометов ГП-25, ГП-30)

ВОП — взводный опорный пункт

ГРУ — главное разведывательное управление

ГУИН — Главное управление исполнения наказаний

ДОН — дивизия оперативного назначения

КНП — командно-наблюдательный пункт

КП — командный пункт

КШМ — командно-штабная машина

МВД — Министерство внутренних дел

мехп — механизированный полк

МО РФ — Министерство обороны Российской Федерации

мсб — мотострелковый батальон

мср — мотострелковая рота

МЧС — Министерство по чрезвычайным ситуациям

НВФ — незаконные вооруженные формирования

обон — отдельный батальон оперативного назначения

оброн — отдельная бригада оперативного назначения

ОВД — отдел внутренних дел

ОГВ (с) — Объединенная группировка войск (сил)

ОМОН — отряд милиции особого назначения

омсбр — отдельная мотострелковая бригада

оспн — отряд специального назначения

ПВД — пункт временной дислокации

ПКП — передовой командный пункт

пон — полк оперативного назначения

ПТУР — противотанковая управляемая ракета

РГД-5 — ручная граната

РОП — ротный опорный пункт

РУБОП — региональное управление по борьбе с организованной преступностью

РСЗО — реактивная система залпового огня

СКР — Северо-Кавказский регион

СПГ — станковый противотанковый гранатомет

СОБР — специальный отдел (отряд) быстрого реагирования

ФСБ — Федеральная служба безопасности

“груз-200”, “двухсотый” — погибший военнослужащий

“груз-300”, “трехсотый” — раненый военнослужащий

Источники

Адекшдов В. Шмннскм осада. — Братишка, 2002, № 1.

Алтухов О.В. Не в глаз, а в бровь — Братишка, 2000, № 9.

Бабицкий А.М. На войне/Глава 3 "В осажденном Грозном". - http://somnenle.narod.ru/ab/ab3.html.

Бабченко А. А. Один день штурма. — Братишка, 2006, № 2.

Бородай А. Штурм. — Завтра, 2000, № 5.

Бедула О. Чеченская милиция воюет бескомпромиссно. — Независимое военное обозрение, 2000,12 мая. Виртуальный музей "Боевая слава Красноярского края", http://battle-museum.krasu.ru

Внутренние войска. Исторический очерк. — М.: Редакция «На боевом посту», 2007.

Гайдамаков Е. Боги войны не милуют бандитов. — На боевом посту, 2000, № 10.

Генерал-полковник Валерий Манилов: Сила армии не только в оружии, но и в силе духа. — Интернет-портал "Православие. ру", 4 сентября 2000 г. — http://www.pravoslavle.ru/guest/manllov.htm

Герои Отечества. Сборник документальных очерков. — М.: Студия писателей МВД России, 2004.

Ельцин Б.Н. Президентский марафон. Размышления, воспоминания, впечатления. — М.: ACT, 2000.

Журавель В.П., Панченков В.В. Четвертая власть или пятая колонна. Уроки информационной войны на Северном Кавказе. — На боевом посту, 2000, № 11.

Звезды мужества/Сост. Колесников С.С. — М.: "Витязь-Братишка", 2002.

Иванюк В.Н. Мобильный отряд спецназначения. — Войсковой вестник, 2009, № 6.

Карпов Б.В. ВВ на танках ленинского призыва. — На боевом посту, 2000, № 9.

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М.: ФИД "Деловой экспресс”, 2000.

Киселев В.П. Разведбат. — М.: Эксмо, 2008.

Кислый Ю.П. Пехота очень любит, чтобы артиллерия стреляла. — На боевом посту, 2000, № 11. Котенок Ю.П В Грозный на Минутку. — Братишка, 2000, № 4.

Кудрявцев М. Бой на высоте 382,1. — Братишка, 2000, № 11.

Куликов А.С., Лембик С.А. Чеченский узел. — М.: Дом педагогики, 2000.

Максимов А. В шесть часов вечера после войны. — Огонек. Специальный выпуск, 2000,1 февраля.

Максимов А. Уличные бойцы. — Огонек. Специальный выпуск, 2000,1 февраля.

Медведев Р.А. Война в Чечне и война на страницах печати. — Российская газета, 2000, 17 февраля.

Медведев Р.A. Владимир Путин/Серия "ЖЗЛ: Жизнь продолжается". — М.: Молодая гвардия, 2008.

Носков В.Н. Штурм Грозного-2. Мы вас будем сметать огнем. — Печатный альманах “Искусство войны" (‘Art of war"), 2009, № 1.

Прокопенко И., Перевощиков А., Иутенков А., Кузьминов А., Бысенков И., Сорокин Д., Документальный сериал "Чеченский капкан"/ Серия 4 “Террор”. — Ren TV, 2004.

Ращепкин К.В, Зеленые пики полковника Юдина. — Красная звезда, 2004,4 декабря.

Ращепкин К.В. Капкан Шаманова. — Братишка, 2000, № 3.

Скнпский Г.А. Анализ действий Объединенной группировки войск (сил) по освобождению г. Грозный (26.12.1999-7.02.2000). — Екатеринбург.: Военный комментатор: военно-исторический альманах, 2010, № 1.

Смирнов П.А. Роль Наркомата внутренних дел СССР в обороне Кавказа в 1942–1943 гг. (по материалам Центрального архива внутренних войск МВД России). — Чекист, 2008, 17 января, http://www.chekist.ru/article/1969

Современная боевая травма. Актуальные вопросы диагностики и лечения/Сборник материалов научно-практической конференции. — М.: “Внтязь-Братишка", 2001.

Современные технологии лечения раненых в локальных вооруженных конфликтах/Сборник материалов ежегодной научно-практической конференции. — М.: ГВКГ ВВ МВД России, 2010.

Соловьев И.В. Посттравматический стрессовый синдром: причины, условия, последствия. — М.: "Витязь- Братишка", 2000.

Софронов И.Е., Петелин Н.Н. Преодоление. — М.: "Витязь-Братишка”, 2009.

Сулейманов С. Огненная Минутка. — Независимое военное обозрение, 2002,8 февраля.

Трошев Г.Н. Моя война. — М.: Вагриус, 2001.

Федоренко М.А. Русский гамбит генерала Казанцева. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.

Фоменко ГД. Грозный-2000. Как это было. — Братишка, 2002, № 2.

Цехановнч Б.Г. Охота на волков — три. Последняя точка. — Art of War/Искусство войны (электронная версия), 19 февраля 2010 г., http://artofwar.ni/c/cehanowlch_b_g/text_0090.shtml

Цехановнч Б.Г. Умирать страшно лишь однажды. — Art of War/Искусство войны (электронная версия), 2 февраля 2010 г., http://artofwar.rU/c/cehanowich_b_g/text_0070.shtml.

Шурыгин В.В. Я в команды не верю. — Солдаты России, 2008, № 9.

Эдоков А.А. Кто воевал, имеет право у тихой речки посидеть. — На боевом посту, 2000, № 7. Ягозинскнй В. Мы открыты для диалога. — Ситуация, 2000, № 8.

Издание осуществленно при содействии И.И.БОНДАРЕНКО

БОНДАРЕНКО Игорь Иванович

Генерал-полковник. Профессор, доктор юридических наук. Проходил военную службу во внутренних войсках МВД СССР и Вооруженных силах РФ. Ветеран боевых действий. Организатор ряда международных выставок и форумов по проблемам безопасности к правопорядка. Представитель Международного антитеррористического союза в Европе. Почетный академик Российской академии художеств.

Примечания

1

Герой Российской Федерации Г.Н.Трошев погиб в авиационной катастрофе под Пермью 14 сентября 2008 года.

(обратно)

2

ВЦИОМ провел по выборке, представительной для взрослого населения Российской Федерации, опрос-интервьюирование 1600 россиян. Ответы на вопросы приведены в процентах от числа опрошенных. Статистическая погрешность в пределах 4 %.

(обратно)

3

Федоренко М.А. Русский гамбит генерала Казанцева. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003, с. 138.

(обратно)

4

Медведев Р.А. Война в Чечне и война на страницах печати. — Российская газета, 2000, 17 февраля.

(обратно)

5

Трошев Г.Н. Моя война. — М.: Вагриус, 2000, с. 305.

(обратно)

6

Журавель В.П., Панченков В.В. Четвертая власть или пятая колонна. Уроки информационной войны на Северном Кавказе. — На боевом посту, 2000, № 11, с. 40.

(обратно)

7

Ельцин Б.Н. Президентский марафон. Размышления, воспоминания, впечатления. — М.: ACT, 2000, с. 369.

(обратно)

8

Кудрявцев М. Бой на высоте 382,1. — Братишка, 2000, № 11, с. 11.

(обратно)

9

Там же, с. 11–12.

(обратно)

10

Прокопенко И., Перевощиков А, Иутенков А., Кузьминов А., Бысенков И., Сорокин Д., Документальный сериал “Чеченский капкан”. Серия 4 “Террор”. — Ren ТУ, 2004.

(обратно)

11

Скипский Г.А. Анализ действий Объединенной группировки войск (сил) по освобождению г. Грозный (26.12.1999-7.02.2000). — Екатеринбург.: Военный комментатор: военно-исторический альманах, 2010, № 1, с.89.

(обратно)

12

Там же

(обратно)

13

Бедула О. Чеченская милиция воюет бескомпромиссно. — Независимое военное обозрение, 2000, 12 мая.

(обратно)

14

Скипский Г.А. Анализ действий Объединенной группировки войск (сил) по освобождению г. Грозный (26.12.1999-7.02.2000). — Екатеринбург.: Военный комментатор: военно-исторический альманах, 2010, № 1, с.94.

(обратно)

15

Федоренко М.А. Русский гамбит генерала Казанцева. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003, с. 119

(обратно)

16

Трошев Г.Н. Моя война. — М.: Вагриус, 2001, с. 309

(обратно)

17

Максимов А. В шесть часов вечера после войны. — Огонек

(обратно)

18

Смирнов П. Роль Наркомата внутренних дел СССР в обороне Кавказа в 1942–1943 гг. (по материалам Центрального архива внутренних войск МВД России). — Чекист, 2008, 17 января. http://www.chekist m/artirlp/l969

(обратно)

19

Шурыгин В.В. Я в “команды” не верю. — Солдаты России, 2008, № 9, с.6

(обратно)

20

Федоренко МА Русский гамбит генерала Казанцева. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003, с. 146.

(обратно)

21

В начале 1990-х годов стоял у истоков создания разведывательных подразделений во внутренних войсках МВД России.

(обратно)

22

Бабицкий А М На войне. Глава 3 “В осажденном Грозном”. http://somneme.narod.nj/ab/ab3.html.

(обратно)

23

Шурыгин В.В. Я в “команды” не верю. — Солдаты России, 2008, № 9, с. 6–7.

(обратно)

24

Трошев Г.Н. Моя война. — М.: Вагриус, 2001, с. 309.

(обратно)

25

Алтухов О.В. Не в глаз, а в бровь. — Братишка, 2000, № 9, с. 16–17.

(обратно)

26

Современные технологии лечения раненных в локальных вооруженных конфликтах/ Сборник материалов ежегодной научно-практической конференции. — М.: ГВКГ ВВ МВД России, 2010, с.37.

(обратно)

27

Иванюк В.Н. Мобильный отрад спецназначения. — Войсковой вестник, 2009, № 6, с. 47–48.

(обратно)

28

Современная боевая травма. Актуальные вопросы диагностики и лечения/Сборник материалов научно-практической конференции. — М.: Редакция “Витязь-Братишка”, 2001.

(обратно)

29

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М.: ФИД “Деловой экспресс”, 2000, с. 105.

(обратно)

30

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М.: ФИД “Деловой экспресс”, 2000

(обратно)

31

Носков В.Н. Штурм 1розного-2. Мы вас будем сметать огнем/Печатный альманах “Искусство войны” (“Art of war”), 2009, № 1, с.38.

(обратно)

32

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М.: ФИД “Деловой экспресс”, 2000, с. 205.

(обратно)

33

Запись беседы с Н.Н.Петелиным, 2009.

(обратно)

34

Александров В. Шалинскам осада. Братишка, 2002, МИ, с. 12,

(обратно)

35

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М.: ФИД “Деловой экспресс”, 2000, с. 147

(обратно)

36

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М.: ФИД “Деловой экспресс, 2000, с. 162.

(обратно)

37

Генерал-майор Валерий Липинский погиб 29 декабря 2009 года в Махачкале в результате совершенного против него теракта. На тот момент он являлся начальником группы оперативного управления при оперативном штабе Республики Дагестан

(обратно)

38

Эдоков АЛ. Кто воевал, имеет право у тихой речки поседеть. — На боевом посту, 2000, № 7, с.9

(обратно)

39

Эдоков А.А. Кто воевал, имеет право у тихой речки посидеть. — На боевом посту, 2000, № 7, с.10

(обратно)

40

Соловьев И.В. Посттравматический стрессовый синдром: причины, условия, последствия. — М.: Редакция "Витязь-Братишка", 2000, с.5, 25

(обратно)

41

Виртуальный музей “Боевая слава Красноярского края”, http://battle-museum.krasu.ru

(обратно)

42

Генерал-полковник Валерий Манилов: Сила армии не только в оружии, но и в силе духа. — Интернет-портал “Православие. ру”, 4 сентября 2000 г. — http://www.pravosla- vie.ru/guest/manilov.htm

(обратно)

43

Федоренко М.В. Русский гамбит генерала Казанцева. М: ОЛМА-ПРЕСС, 2003, с. 147.

(обратно)

44

Скипский Г.А. Анализ действий Объединенной группировки войск (сил) по освобождению г. Грозный (26.12.1999-7.02.2000). — Екатеринбург.: Военный комментатор: военно-исторический альманах, 2010, № 1, с.91.

(обратно)

45

Бабченко А.А. Один день штурма. — Братишка, 2006, № 2, с.26.

(обратно)

46

Скипский Г.А. Анализ действий Объединенной группировки войск (сил) по освобождению г. Грозный (26.12.1999-7.02.2000). — Екатеринбург.: Военный комментатор: военно-исторический альманах, 2010, Wb 1, с.94.

(обратно)

47

Там же.

(обратно)

48

Бородай А. Штурм. — Братишка, 2000, № 2, с. 8–11

(обратно)

49

Трошев Г.Н. Моя война. — М.: Вагриус, 2001, с. 302

(обратно)

50

Цеханович Б.Г. Умирать страшно лишь однажды — Art of War/Искусство войны (электронная версия), 2 февраля 2010 г., http://artofwar.rU/c/cehanowich_b_g/text_0070.shtmI

(обратно)

51

Шурыгин В.В. Я в “команды” не верю. — Солдаты России, 2008, № 9, с.7.

(обратно)

52

Прокопенко И., Перевощиков А., Иутенков А., Кузьминов А., Бысенков И., Сорокин Д. Документальный сериал “Чеченский капкан”. Серия 4 “Террор”. — Ren TV, 2004.

(обратно)

53

Герой России полковник Сергей Стволов погиб в автомобильной катастрофе в Северной Осетии осенью 2001 года.

(обратно)

54

Подполковник Александр Масон погиб при проведении специальной операции в окрестностях н.п. Гвардейское Чеченской Республики в 2001 году.

(обратно)

55

Ращепкин К.В. Зеленые пики полковника Юдина. — Красная звезда, 2004,4 декабря.

(обратно)

56

Сулейманов С. Огненная Минутка. — Независимое военное обозрение, 2002, 8 февраля.

(обратно)

57

Запись беседы с И.С.Бысенковым, 2010.

(обратно)

58

Запись беседы с И.С.Бысенковым, 2010.

(обратно)

59

Запись беседы с И.С.Бысенковым, 2010.

(обратно)

60

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М. ФИД «Деловой экспресс», 2000, с.188

(обратно)

61

Носков В.Н. Штурм Грозного-2. Мы вас будем сметать огнем/Печатный альманах “Искусство войны” (“Art of war”), 2009, № 1, с.47.

(обратно)

62

Щханович Б.Г. Охота на волков — три. Последняя точка. — Art of War/Искусство войны (электронная версия), 19 февраля 2010 г., http://artofwar.rU/c/cehanowlch_b_g/text_Q090.shtml.

(обратно)

63

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М.: ФИД “Деловой экспресс”, 2000, с.113

(обратно)

64

Карпов Б.В. Кавказский крест-2. — М.: ФИД "Деловой экспресс", 2000, с. 195

(обратно)

65

Скинский Г.А. Анализ действий Объединенной группировки войск (сил) по освобождению г. Грозный (26.12.1999-7.02.2000). — Екатеринбург: Военный комментатор: военно-исторический альманах, 2010,Nl, с.98.

(обратно)

Оглавление

Вместо предисловия

Глава 1. Брать или не брать?

  Почему мы воюем в Чечне?

  Что делать с Грозным?

  Бои на подступах

Глава 2. Смерти вопреки

  Обстановка перед началом операции

  Что имеем, как воюем

  Накануне

  В городе стрелял каждый дом

  Что знаем, а что — нет

  Боевики

  Начало. Первые бои

  29 декабря. На линии огня

  Под Новый год

  Новые решения

  Бараев: Грозный — Алхан-Кала — Грозный

  Промежуточные итоги

  На рубеже в Старой Сунже

  Аргун, Шали, Мескер-Юрт: кровавые дни

  На северной окраине

  “Взять во что бы то ни стало…”

  Несколько слов о боевом духе

  Боевики готовят прорыв

Глава 3. “Мы пришли сюда навсегда”

  И снова в бой

  Перед штурмом

  Начало. Бои на всех направлениях

  Гибель генерала Малофеева

  Бои за каждый дом

  Отрезанный ломоть

  Трудное продвижение

  Кольцо сжимается

  Бросок через Сунжу

  По направлению к центру

  Боевики готовят прорыв

  Перелом

  Еще один тяжелый день

  Флаг над Минуткой

  Ночной прорыв

  Оборона в Заводском районе сломлена

  “Поставили точку”

Заключение. После битвы

Сердце не отболит

Список условных сокращений

Источники

*** Примечания ***