Корнеплод [Святослав Атаманов] (fb2) читать онлайн

Святослав Атаманов Корнеплод

Посадил дед репку. Выросла репка большая-пребольшая.

Стал дед репку из земли тянуть: тянет-потянет, вытянуть не может.

Позвал дед бабку.

Бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала бабка внучку.

Внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала внучка Жучку.

Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала Жучка кошку.

Кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвала кошка мышку.

Мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

Пошёл тогда дед просить о помощи своего соседа — Петра Никаноровича. Тот сперва напомнил деду, что тот до сих пор не вернул ему молоток, который брал, чтобы прибить полку в избе, но всё же, согласился помочь.

Пётр Никанорович за мышку, мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

Позвал тогда Пётр Никанорович на помощь свою жену — Олимпиаду Владимировну.

Олимпиада Владимировна за Петра Никаноровича, Пётр Никанорович за мышку, мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

А случилось так, что в доме Петра Никаноровича и Олимпиады Владимировны — квартировал бывший проездом в России испанский дворянин — Хуан Диего Пабло Мигель де ла Муэрте и Фернандес и Рамирес и Мартинес. Пошли просить помочь и его.

Хуан Диего Пабло Мигель де ла Муэрте и Фернандес и Рамирес и Мартинес за Олимпиаду Владимировну, Олимпиада Владимировна за Петра Никаноровича, Пётр Никанорович за мышку, мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

Тогда дворянин сказал, что в Англии у него есть друг — Джон Браун III, герцог Ист — Райдинг — оф — Йоркширский, и он напишет ему письмо с просьбой о помощи.

Долго ли коротко ли шло письмо до Англии, но наконец дошло. И герцог, прочитав о том, в какой затруднительном положении находится сейчас его друг — не замедлил приехать.

Джон Браун III, герцог Ист — Райдинг — оф — Йоркширский за Хуана Диего Пабло Мигеля де ла Муэрте и Фернандеса и Рамиреса и Мартинеса, Хуан Диего Пабло Мигель де ла Муэрте и Фернандес и Рамирес и Мартинес за Олимпиаду Владимировну, Олимпиада Владимировна за Петра Никаноровича, Пётр Никанорович за мышку, мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянуть не могут.

Тогда Джон Браун сказал, что дело действительно принимает серьёзный оборот, и что если кто и сможет им помочь в этом нелёгком деле — то это только китайский старец Лу Цзинь Чинь, который живёт высоко в горах Тибета, и слывёт величайшим мудрецом. Если же он не сможет помочь — то не сможет помочь никто.

Делать было нечего — надо было срочно ехать в далёкий Китай, и разыскивать в горах мудреца. Джон Браун уже было собрался ехать в дальнюю дорогу, но испанец сказал ему, что поедет вместе со своим другом. Остальные решили остаться на месте и ждать помощи. И вот, на другой день Джон и Хуан Диего Пабло Мигель — двинулись в путь.

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Долго ли, коротко ли — но добрались они до Тибета, и начали лазить по горам, разыскивая мудреца. Наконец, высоко в горах — они увидели небольшую хижину, возле которой сидел седой старец.

Старец был одет в белые одежды, у него были седые волосы и длинная седая борода. В руках он держал небольшую палочку, и что-то рисовал на песке. Путники подошли к старцу, и Джон Браун, который был полиглотом и говорил почти на всех языках, стал рассказывать мудрецу о ситуации и просить его о помощи.

Выслушав всё, мудрец всё так же сидел и чертил что-то на песке, словно обдумывая то, что ему только что сказали. Он сидел и молчал около пяти минут, а потом сказал какую-то фразу.

— Что он сказал? — спросил испанец у Брауна.

— Он сказал — «Будьте подобны травинке, качающейся в непогоду на ветру» — ответил англичанин.

— Да он спятил! Старик бредит!

Браун снова стал просить старика о помощи, и наконец, всё-таки добился того, что тот начал говорить нечто более развёрнутое.

— Что он говорит? — снова спросил испанец.

— Он говорит, что согласен нам помочь, но чтобы поехать с нами — ему нужен конь.

— Ну, это не проблема. Пойдём сейчас в город, и купим ему коня.

— Нет, это как раз проблема. Он говорит, что ему нужен не абы какой конь, а только арабский скакун, который есть у хана Хубилая, который живёт в монгольских степях.

— Да он шутит!

— Нисколько. Он сказал, что поедет с нами, только если мы приведём к нему того самого коня.

— И что же нам делать?

— Придётся ехать в Монголию.

Долго ли — коротко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Приехали наши путники к хану Хубилаю. Хан сидел посреди огромной юрты и обедал. В одной руке он держал огромный кусок жареного мяса, а в другой — кубок с забродившим молоком. Хан изрядно захмелел.

Когда путники изложили хану свою просьбу, тот первым делом — решил их зарубить. Однако потом, видимо решив, что от живых пользы больше, чем от мёртвых — хан заговорил.

— Что он говорит? — снова спросил у Брауна испанец.

— Он говорит, что согласен дать нам коня, если мы принесём ему огромный бриллиант, который храниться у индийского раджи Притхвираджа.

— И что нам теперь делать?

— Придётся ехать в Индию.

Долго ли коротко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Приехали наши путники в Индию, ко дворцу раджи. Путников провели во дворец. и зайдя внутрь — они невольно зажмурились. Роскошный снаружи дворец, изнутри, казалось — был весь построен из чистого золота. А окна были устроены таким образом, чтобы во дворце не оставалось тёмных углов, и он весь заполнялся солнечным светом. Поэтому — золото ярко блестело на солнце, невольно заставляя вошедших во дворец — закрывать глаза, чтобы не ослепнуть.

Сам раджа Притхвирадж возлежал на подушках одетый в шелка, ел сладости и смотрел на танцующих девушек. Настроение у раджи было отличное. Когда ему доложили о прибывших путниках, раджа заинтересовался, и велел впустить их.

Путники вошли к радже, и после церемониальных приветствий, Браун принялся излагать радже суть дела. Когда он закончил — раджа начал смеяться, и хохотал так довольно долго. Насмеявшись же вволю — раджа начал говорить.

— Что он говорит? — снова спросил у Брауна испанец.

— Он говорит, что согласен отдать нам бриллиант, если мы приведём к нему дочь шведского короля Бьёрна Сигурдссона — Ингрид. Он говорит, что по слухам, дошедшим до него, нет на земле женщины прекраснее, чем белокурая Ингрид, и что он хочет на ней жениться.

— И что же нам делать?

— Придётся ехать в Швецию.

Долго ли коротко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Прибыли наши путники в Швецию, ко дворцу Бьёрна Сигурдссона.

Король Бьёрн Сигурдссон, как раз в это время пировал в тронном зале со своими приближёнными. Он пил большими кружками хмельной мёд, и к моменту прибытия наших путников — уже почти совсем лыка не вязал.

Путники вошли в королевскую залу, и после церемониальных приветствий, Браун изложил королю суть их дела.

Король же, толком не дослушав их, что-то коротко крикнул.

— Что он говорит? — уже в который раз спросил у Брауна испанец.

— Он говорит — «Пошли вон!». — ответил Браун.

— То есть как это — «пошли вон»? Мы что, зря проделали весь этот огромный путь, зря ездили в Китай, Монголию, Индию и Швецию? Ты подробно изложи ему все наши приключения, и расскажи, где мы были перед тем, как попали к нему. Скажи, что нам нужна его дочь Ингрид, чтобы отдать её в жёны индийскому радже.

Браун попробовал было снова заговорить с королём, но пьяный Бьёрн Сигурдссон, снова заорал — «Пошли вон, зарублю!», схватил меч, и кинулся на путников. Путники выбежали из дворца, вскочили на своих лошадей — и поскакали куда глаза глядят.

— Уф, еле ноги унесли! — сказал Браун.

— Ну и что мы теперь будем делать? — спросил у него испанец.

— А что тут сделаешь? Затея наша не удалась. Столько стран исколесили, чтобы помочь деду репку вытянуть — а всё впустую. Поехали обратно на Русь, чего уж теперь.

И они поехали к порту, чтобы переправиться на корабле на русские земли. И вдруг, когда они уже подъезжали к кораблям, испанец вдруг резко остановил лошадь, хлопнул себя по лбу, и закричал:

— Придумал!

Браун тоже резко остановился, удивлённо посмотрел на испанца и спросил:

— Что же ты придумал?

— Эврика! Мне только что пришла в голову гениальная идея!

— Ну, выкладывай свою идею, не томи!

— А что, если нам внучку деда с бабкой — выдать индийскому радже за шведскую принцессу?

У Брауна глаза на лоб полезли от удивления:

— Выдать за принцессу? Как это — «выдать»?

— Очень просто: дедова внучка красавица? Красавица. Белокурая? Белокурая. Ну и всё. Мы внучку дедову выдадим радже за принцессу — он на ней и женится, и отдаст нам бриллиант.

Браун только рассмеялся в ответ.

— Почему ты смеёшься? — насупился испанец.

— Друг мой, я смеюсь, потому что это и правда смешно. — ответил Браун. Мы не сможем выдать внучку за шведскую принцессу.

— Почему же?

— Во-первых, внучка деда — крестьянка, и не знает манер и придворного этикета, во-вторых — она не говорит по-шведски и в-третьих — у неё нет королевской одежды.

— Всё это поправимо. Ответил испанец. Пока что мы ещё находимся в Швеции, и потому — закажем портным несколько женских дорогих платьев, а шведскому языку и манерам — ты научишь внучку во время поездки, благо, до Индии дорога дальняя.

— А как быть с королевской свитой? Королева никогда бы не приехала одна, с ней должны приехать многочисленные слуги и фрейлины. Их мы откуда возьмём?

— А мы скажем радже, что шведский король не согласился выдать за него свою дочь (и в этом даже не солжём), а потому — дочь его бежала с нами в Индию под покровом ночи, поэтому и приехала одна, без своей свиты.

— А если у раджи есть портрет шведской принцессы? Тогда что будем делать? — всё ещё не сдавался Браун.

— Сомневаюсь. — отвечал ему испанец. Если бы у него был портрет — тогда бы он показал его нам. Но если он всё-таки есть, тогда скажем, что у шведского короля было много дочерей, и мы, видимо, ненароком ошиблись.

Браун надолго задумался, и наконец сказал:

— Всё это шито белыми нитками, мой друг. По-моему это смахивает на авантюру.

— Это авантюра и есть. — ответил ему испанец. Но что ж поделаешь? За неимением лучшего — приходится пускаться на хитрости. Или у тебя есть лучший план?

Браун снова задумался, но ничего лучше придумать не смог, и согласился.

Они заказали в Швеции несколько богатых платьев для внучки, а когда платья были готовы — сели на ближайший корабль, и поплыли на Русь.

Они переплыли на корабле Балтийское Море и поехали по русским землям. Ехали они городами и весями, деревнями да просёлками. Долго ли — коротко ли ехали они, но вот вдалеке — уже показалась деревня деда с бабкой.

Они въехали в деревню, и подошли к уже знакомой избе. Репка всё так же торчала из земли, только стала ещё больше.

В избе сидели дед, бабка и внучка — и ели кашу. Увидев вернувшихся испанца и Брауна — все поначалу обрадовались, но увидев, что приехали те с пустыми руками — впали в уныние.

А прибывшие путники, начали рассказывать о том, что они видели. Дед с бабкой совсем пригорюнились. А когда путники начали рассказывать о том, что придумал испанец — дед и бабка страшно на них рассердились.

— Креста на вас нет! — кричала вне себя от ярости бабка. — Нешто мы родную внучку, дитятко наше ненаглядное — за басурманина замуж отдадим?! Ишь, чего удумали!

Браун с испанцем уже собирались уходить, потому что их и так уже чуть ли не гнали из избы взашей. Но тут, неожиданно для всех — в дело вмешалась внучка. Она подошла к путникам и просто сказала:

— Я согласна ехать с вами.

В избе повисла гробовая тишина. Дед с бабкой, которые только что кричали диким криком — будто окаменели. Некоторое время все молча смотрели на внучку. Первым молчание нарушил Браун:

— На что Вы согласны?

— Я согласна ехать с вами, и стать женой индийского раджи.

И тут снова поднялся невыносимый гвалт. Дед с бабкой снова начали кричать, но теперь крики эти были обращены к внучке. В этих криках были и мольбы, и причитания, и угрозы.

— Ты опомнись, родимая! Куды же мы без тебя?! — плакала бабка.

— Щас вот вожжи возьму — да так отхожу, что неделю сидеть не сможешь! А то ишь какая умная стала! — грозился дед.

Когда старики вдоволь накричались, внучка снова заговорила:

— Дедушка, бабушка, а в чём же проблема? Меня же ведь всё равно замуж скоро выдавать, так? Так почему бы не сейчас?

Дед и бабка снова будто окаменели. Мысль о том, что внучке скоро придётся оставить отчий дом — приходила им в голову и раньше, но они гнали её прочь и старались не думать об этом. А теперь эта мысль — встала перед ними сразу в полный рост, и с ней надо было что-то делать.

Они стояли и молчали. Наконец бабка сказала, вытирая глаза платком:

— Не наш ведь он, внученька! Басурманин!

— Ну и что же? Я его креститься заставлю! — сказала внучка.

Дед и бабка поняли, что внучка уже приняла решение, и что они ничего не смогут с этим поделать. Однако — делать было нечего. Жили они бедно, еды было мало. Одна репка только большая выросла — да и ту всё выдернуть из земли никак не могут.

«Авось — у басурманина этого есть досыта будет» — промелькнула у стариков мысль. И они, хотя и с ворчанием о том, какова стала нынешняя молодёжь — начали собирать внучку в дорогу.

Пока старики укладывали вещи — Браун с испанцем съездили на базар и купили внучке лошадь. Вернулись с базара — а сборы уже закончены, всё имущество внучки — в двух узлах поместилась. Все наскоро поужинали и легли спать, а утром — внучка, испанец и Браун — двинулись в путь-дорогу.

Долог был путь до Индии, много месяцев добирались до неё путники. В дороге Браун, как и договаривались ранее — учил внучку шведскому языку и придворному этикету. Внучка оказалась очень способной ученицей, и когда вся троица въехала в индийские земли — внучка держала себя так, словно она родилась и провела всю свою жизнь не в нищей крестьянской избе, а в королевском дворце.

Но как оказалось — всё это было совершенно излишним, потому что раджа, как только увидел в своём дворце белокурую северную красавицу — тут же потерял голову от нахлынувших чувств и эмоций. Поэтому он сразу же отдал Брауну с испанцем бриллиант, и решил жениться на внучке как можно скорее.

А когда путники уехали с бриллиантом к монгольскому хану — внучка сказала радже по-шведски через толмача:

— Знай, о великий раджа, что когда я ехала из моей родной Швеции сюда — путь мой лежал через русские земли. И в одной бедной деревне видела я несчастных старика и старуху, у которых в огороде выросла большая-пребольшая репка, но у них не хватает сил, чтобы выдернуть её из земли и съесть.

— И что же, о свет очей моих? — спросил влюблённый раджа.

— А то, что старики эти голодают, у них практически нет еды, а помочь им вытащить из земли репку — некому.

— Так пусть откопают её, возьмут нож, и отрезают от торчащей из земли репки по кусочку и едят, пока репка не станет меньше, и её можно будет вытащить. — ответил находчивый раджа.

Внучка так и остолбенела. И в самом деле — по какой-тот причине, вариант предложенный раджой, не приходил в голову ни ей самой, ни кому-либо ещё. А между тем, как и всё гениальное — он был прост до неприличия.

И всё же — внучка решила не отступать от ранее задуманного плана, а потому сказала:

— Нет, великий раджа, мы должны им помочь вытащить репку из земли!

— И как же мы им поможем? — спросил Раджа.

— Мы поедем на Русь!

Теперь остолбенел уже раджа. Русь находилась так далеко от Индии, что ехать в эту далёкую заснеженную страну у него не было ни малейшего желания.

Раджа начал отговаривать внучку, но та твёрдо стояла на своём, и сказала, что станет женой раджи только в том случае — если он поможет деду с бабкой вытащить репку из земли.

Что было делать влюблённому радже? Он решил ехать, а потому — послал вперёд гонца с грамотой русскому государю о том, что хочет приехать на Русь тащить репку.

А между тем, долго ли — коротко ли, но путники добрались до монгольских степей, и приехали к хану Хубилаю. Когда хан увидел бриллиант — глаза его так и разгорелись от жадности. Но за бриллиант надо было отдать коня — и задумал хан недоброе. Он сказал путникам, что устраивает в честь них пир, а ночью — когда путники будут спать — решил их зарезать.

Всё, однако получилось иначе. Лишь только наступила ночь, и Браун испанцем улеглись в юрте, к ним пришла младшая дочь хана Хубилая и сказала:

— Отец решил убить вас, чтобы не отдавать коня. Через час сюда явятся его слуги, и тогда вам не жить.

Браун с испанцем схватились было за оружие, но девушка приставила палец к губам:

— Тсс, тихо. Я привела ваших коней, и того коня, которого отец обещал вам за бриллиант. Они стоят оседланные — садитесь на коней и бегите.

Путники так и поступили, ибо справиться вдвоём со всей монгольской ордой — не было никакой возможности. Они сели верхом и помчались на юг.

Когда через час в юрту путников пришли убийцы — они увидели, что никого нет и страшно испугались. Однако делать было нечего — и они доложили хану о том, что приговорённые к смерти бежали, забрав его коня.

Хан рассвирепел и тут же порубил головы всем, кто принёс ему дурную весть. После чего — хан разослал во все стороны отряды, чтобы найти беглецов и привести их ему — живыми или мертвыми.

Отряды, посланные на север, запад и восток — скоро вернулись, не обнаружив никаких следов беглецов. А вот отряд, посланный на юг — всё не возвращался. Тогда хан понял, что беглецы держали путь на Китай-страну, а его отряд преследователей — взял их след.

Беглецы удирали от монголов через весь Китай, пробираясь всё дальше и дальше на запад — и держа путь к тибетским горам. Монголы поняли, куда едут путники, и с утроенной силой погнались за ними.

Однако же — всё было тщетно. Выносливые, но малорослые лошади монголов — никак не могли угнаться за благородными скакунами преследуемых. К тому же — на двух путников, у них было целых три коня, а потому — они могли постоянно давать одному из коней отдохнуть. Кто-нибудь из них, то и дело пересаживался на коня хана Хубилая, а потому — один из трёх коней всегда бежал налегке.

Добравшись до Тибета, Браун и испанец — тут же поспешили затеряться в горах. Монголы тоже было бросились в горы — но на каменных горных дорогах — след преследуемых оборвался, и теперь найти их — можно было лишь случайно. Монголы поняли, что их преследование — не увенчалось успехом, а потому решили ждать — когда путники снова спустятся с гор, и потому — раскинули шатры в низине.

Однако же путники, которых не могли видеть монголы в горах — сами прекрасно видели монголов, ибо долина с высоты — была как на ладони. Они поняли, что монголы решили подстеречь их.

— И что будем делать? — спросил испанец. — Они не дадут нам уйти живыми.

— Сейчас нам остаётся только одно. — сказал Браун. — Добраться до Лу Цзинь Чиня. Скорее всего — он знает другую дорогу через горы, и сможет нас вывести из Тибета безопасной тропой.

И путники, по единственной известной им тропе — двинулись к дому мудреца.

Лу Цзинь Чинь сидел всё в той же позе на пороге дома — и всё так же что-то чертил на земле. Казалось, что за то время, пока путники отсутствовали — он ни разу не спал, не ел и даже не вставал со своего места.

Путники спешились, и подошли к нему.

— Здравствуй, великий мудрец! — обратился к нему Браун. — Вот мы и вернулись. И как ты и просил — привели тебе великолепного скакуна.

Мудрец снова молчал около пяти минут, оглядывая путников и скакуна, а потом заговорил.

— Что он сказал? — спросил испанец, когда мудрец закончил говорить.

— Он сказал — «Будьте подобны упавшей в воду ветке, которую бурный поток несёт по волнам жизни».

— Старик снова бредит! Он, похоже — совсем не в себе!

Мудрец снова помолчал несколько минут и заговорил, а Браун начал переводить:

— Он говорит, что раз мы привели ему коня, он поедет с нами, если конь после этого — станет его собственностью.

— Хорошо, скажи — что мы отдаём ему скакуна в обмен на помощь. Только не забудь сказать ему, что у подножья гор, нас ожидает монгольский отряд, чтобы изрубить нас на куски.

Браун перевёл, и старик снова задумался. А потом заговорил.

— Он говорит, что монголы нам ничего не сделают. — переводил Браун. Мы поедем другой дорогой, через Шамбалу.

— Через Шамбалу? — глаза у испанца полезли на лоб.

— Да, он так сказал.

— Неужели это правда?! — в сердцах вскричал испанец.

И хотя его вопрос остался без ответа — он больше не мог спокойно усидеть на месте — и стал ходить по дорожке туда-сюда.

Увидеть то, что видели в своей жизни лишь немногие избранные! Увидеть Шамбалу — легендарную страну, где стоят самые большие храмы мира и живут величайшие мудрецы! Шамбалу — которую столько времени искали тысячи людей, но или возвращались ни с чем назад, или гибли в горах! А он — он совсем скоро удостоится этой невиданной почести и будет своими глазами лицезреть этот великий город! Неужели всё это и вправду происходит с ним!

Так он и ходил туда-сюда размышляя, пока старик, наконец, не собрал свои пожитки. Тут он с невероятной проворностью вскочил на ханского скакуна и поехал. Путники тоже сели верхом, и поехали следом.

Ехали они и в самом деле — совсем по другой дороге и совсем в другую сторону, подальше от подстерегавших их монголов.

Постепенно дороги становились всё уже и уже, превращаясь в узкие горные тропы. Путники всё петляли и петляли по этим тропам, то поднимаясь ввысь на гору, то спускаясь с горы вниз.

К концу дня путники добрались до горной пещеры, переночевали там, а на утро двинулись дальше. Так ехали они несколько дней, и однажды, во время подъёма на очередной горный перевал, молчавший до этого несколько дней мудрец — вдруг заговорил.

— Он говорит, что за этой горой находится Шамбала. — перевёл Браун.

У испанца даже дыхание перехватило. Наконец-то! Наконец-то он увидит своими собственными глазами этот легендарный город!

Когда путники поднялись на гору, и увидели сверху панораму города — им сразу что-то показалось подозрительным, а когда они спустились вниз — их подозрения усилились. С Шамбалой явно было что-то не так.

Впрочем, долго гадать не пришлось. Они и в самом деле были в Шамбале — но легендарный город был пуст. Действительно — в долине у подножья гор, находилась прекрасная местность, где росли деревья и цвели чудесные цветы, но и только. Людей тут не было и в помине, животных тоже. Лишь на деревьях свили себе гнёзда несколько странствующих птиц.

Путники поехали по долине, и им на глаза начали попадаться постройки. В основном это были дома и буддийские храмы. Но все они были разрушенные и полуобвалившиеся. Постройки эти говорили о том, что здесь — явно когда-то жили люди, но уже давно никто не живёт.

Второй особенностью Шамбалы было то, что кругом, прямо на дороге и возле построек — лежали огромные камни. Многие из камней — были размером со стену дома, и попав в дома — сносили эти самые стены напрочь. Такие камни виднелись внутри многих развалившихся построек.

«Теперь всё проясняется. — размышлял испанец. — Когда-то тут, в Шамбале — явно жили люди и край этот — был именно таким, каким и сейчас его представляют себе. Но однажды — тут судя по всему, случилась какая-то беда, и людей тут больше не осталось. Видимо — тут произошло нечто вроде стихийного бедствия. На Шамбалу обрушился какой-то камнепад, возможно — упал метеорит, и уничтожил этот прекрасный город».

Но гадать на кофейной гуще можно было сколько угодно, но сейчас — правду о том, что здесь случилось — можно было узнать лишь одним способом.

И наконец, испанец не выдержал, и сказал Брауну:

— Друг мой! Я не могу более терзаться догадками. Спроси у старика — что здесь произошло, и почему город разрушен.

Браун перевёл. Старик молча ехал несколько минут, а потом заговорил.

— Что он говорит?

— Он говорит — «Будьте подобны разноцветной листве, устилающей землю осенью».

— О Санта Мария! — вскричал испанец. — Кончиться ли это когда-нибудь?! Пусть расскажет нормально — что здесь произошло!

Мудрец помолчал ещё несколько минут, и заговорил. Браун стал переводить:

— Когда-то на этом месте действительно находилась страна Шамбала, и населяли её тысячи людей. Вопреки общепринятым представлениям — были это не только монахи, но и множество других сословий. Разумеется, монахи тут тоже жили, и составляли немалую часть населения, но больше всего, как и везде — в Шамбале жило крестьян, которым волею судеб — посчастливилось родиться и жить в этой прекрасной стране. Из-за плодородия почв и мягкого климата — Шамбала могла с лихвой прокормить всё своё население, урожаи каждый раз собирались обильные. Каждый в то время занимался своим делом — крестьяне пахали поля, гончары делали глиняную посуду, кузнецы — ковали в кузницах инструменты, рыбаки — ловили в местных водоёмах рыбу, а монахи — постигали мудрость веков и пытались достигнуть просветления. Одного только сословия не было в Шамбале — военного. Сначала — воинским искусством занимались монахи, но так как Шамбала была скрыта от всех горами и жила веками без войн — в конце концов, надобность в воинском сословии попросту отпала. Постепенно — все кто владел в Шамбале воинским искусством — умерли, не передав никому свои знания. Это-то Шамбалу и погубило.

Мудрец немного помолчал, размышляя о чём-то, и продолжил:

— Впрочем, мне кажется, что если бы даже в Шамбале и были воины — это всё равно бы её не спасло. Ибо враги, которые однажды напали на эту страну — были слишком сильны, чтобы с ними справиться.

— Кто были эти враги? Монголы? — спросил испанец.

Когда Браун перевёл вопрос — мудрец начал так хохотать, что чуть не упал от смеха с лошади. Отсмеявшись, он сказал:

— Ну спасибо, повеселили старика! Надо же такое сказать — «монголы»! И как бы они добрались сюда всей ордой по горам?

Испанец почесал затылок. Это и впрямь не приходило ему в голову. Однако, никакого другого грозного врага, кроме монгольской орды — ему на ум не приходило.

Мудрец, между тем — продолжал:

— Да и не было тогда никакой монгольской орды. Это сейчас все знают про полчища этих кочевников, которые ездят туда-сюда по степи, и захватывают целые страны и народы. А в те далёкие времена — никто ни про каких монголов и слыхом не слыхивал. Ну нет! Враги, уничтожившие Шамбалу — были гораздо сильнее и страшнее всяких монголов!

— Да кто же это был?! — вскричал испанец в нетерпении.

Старик оглянулся по сторонам, словно хотел проверить — не подслушивает ли их кто-нибудь, и тихо сказал:

— Лестригоны.

— Лестригоны? — машинально переспросил испанец.

— Одиссея… — шёпотом сказал ему Браун.

Но испанец и сам это знал. Ему доводилось читать Гомера, а потому — он прекрасно помнил про лестригонов — великанов-людоедов, которые уничтожили почти весь флот Одиссея. Но до сей поры — он считал лестригонов — не более, чем персонажами древнегреческой мифологии, наряду с атлантами, сиренами, кентаврами и циклопами. Неужели же лестригоны действительно существуют, или существовали когда-то раньше?

— Да, лестригоны. — продолжал между тем мудрец. Однажды они пришли откуда-то в эти места, перебрались через горы и увидели у подножья Шамбалу. Они смогли уничтожить эту страну — даже не спускаясь в долину. Они просто встали со всех сторон на горных кряжах — начали отрывать от скал огромные булыжники — и швырять их в долину. В течении нескольких минут — город был разрушен, и от него осталось ровно то, что вы видите сейчас своими глазами. Потом лестригоны спустились в долину — и начали поедать трупы людей. А завершив своё кровавое пиршество — ушли восвояси.

— И что же? Никто не спасся? — спросил Браун, поражённый этой историей.

— Если бы никто не спасся — откуда бы мы узнали, что здесь произошло? — резонно заметил мудрец. Нет, кое-кто спасся. В тот день, небольшая группа монахов — за какой-то надобностью двинулась к горам, и в момент нападения лестригонов — находилась у самого подножья, поэтому лестригоны их не заметили. Рядом с ними — находилось и несколько крестьян, чьи земельные наделы находились возле гор. На счастье людей — они первыми заметили карабкающихся по горам великанов, а потому — крестьяне и монахи заподозрив недоброе, укрылись в небольшой горной пещере и наблюдали оттуда за гибелью своего города. Эти люди были единственными, кто выжил в Шамбале.

— А когда всё это случилось? — продолжал Браун свои расспросы.

— Время подобно воде. Всё течёт, всё меняется. Кто жив тогда остался — давно умерли. Кто говорит, что три века с тех пор прошло, кто — пять веков, кто — тысяча лет, кто — десять тысяч.

— Значит Шамбала стоит разрушенной уже много веков? — спросил Браун.

— Да, разрушенной. — с горечью отвечал мудрец. — Но есть у нас легенда, что придёт однажды на это место невиданный народ, народ-мастер, народ-созидатель. И что построит этот народ в Шамбале — невиданный город, а в городе этом — будут невиданные здания. А вокруг города будут цвести прекрасные сады, в которых будут петь райские птицы.

Больше никто не сказал ни слова. Все в молчании покинули Шамбалу, и следовали дальше по горным дорогам. Наконец, они преодолели очередной горный перевал и посмотрели вниз. Перед ними — до горизонта простиралась пустынная равнина. К счастью, никаких монголов на равнине не было, путники действительно выехали с другой стороны Тибетских гор, и поехали на Русь.

А на Руси тем временем — дед и бабка совсем изголодались. Если бы не соседи, помогавшие им продуктами — они давно бы умерли с голоду.

Но вот настал день, когда пожаловала внучка, а с ней — и индийский раджа. То-то радости было в бедной крестьянской избе! Дед и бабка выставили было на стол всё, что осталось с вечера — но этого было так мало, что еды на всех не хватало. Тогда раджа повелел своей свите принести из обоза много еды, и накормил стариков изысканными индийскими кушаньями.

Внучка, пока они ехали на Русь — решила не кривя душой, рассказать радже, что никакая она не шведская принцесса, а обычная крестьянка. Но раджа, совсем потерявший голову от любви — казалось, этого даже не заметил.

Раджа повелел всей своей свите, которой было тысяча триста пятьдесят восемь человек — пойти вытащить репку. Те пошли попытаться, но не смоли. Тогда все поняли, что придётся ждать появления путешественников. И стали пировать в избе.

Долго ли — коротко ли, но добралась до Руси и троица путников. Сразу же они увидели, сколько в деревне народу. И не мудрено — свита раджи, сам раджа, внучка и дед с бабкой — все ютились в маленькой крестьянской избе. Здесь стало слишком тесно, а потому было принято решение — не откладывая в долгий ящик взяться за дело и вытащить репку. Как и раньше — позвали на помощь соседей — Петра Никаноровича и Олимпиаду Владимировану, а потом приступили к делу.

В самом конце длинной деревенской улицы — стала выстраиваться в ряд вся свита раджи, которых, как мы помним — было тысяча триста пятьдесят восемь человек. Ближе — выстроились все остальные, первым как и раньше — встал дед, ухватился за репку — и стали тянуть.

Тысяча триста пятьдесят восемь человек свиты за раджу Притхвираджа, раджа Притхвирадж за китайского мудреца Лу Цзинь Чиня, китайский мудрец Лу Цзинь Чинь за Джона Брауна III, герцога Ист — Райдинг — оф — Йоркширского, Джон Браун III, герцог Ист — Райдинг — оф — Йоркширский за Хуана Диего Пабло Мигеля де ла Муэрте и Фернандеса и Рамиреса и Мартинеса, Хуан Диего Пабло Мигель де ла Муэрте и Фернандес и Рамирес и Мартинес за Олимпиаду Владимировну, Олимпиада Владимировна за Петра Никаноровича, Пётр Никанорович за мышку, мышка за кошку, кошка за Жучку, Жучка за внучку, внучка за бабку, бабка за дедку, дедка за репку — тянут-потянут, вытянули репку!

Репка оказалась столь огромной — что даже пятой части её хватило — чтобы кормить всю свиту раджи три дня, да ещё пятую часть репки им дали в дорогу.

После того, как все пировали три дня в доме деда с бабкой, отмечая и вытащенную репку и свадьбу внучки с раджей — наступило время прощаться. Пётр Никанорович и Олимпиада Владимировна ушли к себе домой, уехал и Лу Цзинь Чинь — сказал, что ему надо возвращаться в Тибет. Браун с испанцем решили сначала поехать с мудрецом, а потом — путешествовать куда глаза глядят.

Внучка и раджа — тоже засобирались в дорогу. На прощанье — раджа оставил деду с бабкой три больших мешка с индийскими специями. Один мешок был с шафраном, другой — с куркумой, а третий — с кардамоном. Когда внучка, раджа и вся свита раджи уехали — в избе стало попросторней. Остались только дед, бабка, Жучка, кошка и мышка.

Дед с бабкой — сразу продали мешки со специями, и получили за них столько денег, что могли уже никогда ни в чём не нуждаться. На часть денег — они построили себе большой тёплый двухэтажный дом с большой русской печью, стали жить-поживать — добра наживать, внучку вспоминать, да репку доедать. Жучка дом стерегла, кошка мышку ловила, а мышка от кошки пряталась. Вот и вся сказка!