Алель [Екатерина Васильева] (fb2) читать онлайн

Екатерина Васильева Алель

Жила-была девочка. Звали ее Алель. Девочка как девочка, ничего такого.

Алель прилежно училась, всегда слушалась маму, а ее белые гольфы и белый передник всегда оставались белыми, потому что Алель была очень аккуратной. В общем, типичная отличница, ничего такого.

Только вот она никогда не улыбалась.

Все были уверены, это потому, что Алель очень серьезная и даже не думает о всяких глупостях, которые так часто заставляют несерьезных людей без причины улыбаться.

И никто не знал, что Алель не улыбается из-за страха.

Ну страх и страх, ничего такого, все же чего-то боятся. Но Алель не просто чего-то боялась — Страх жил внутри неё.

Алель не знала, когда Страх поселился в ней. Кажется, он был там всегда и чувствовал себя как дома, по-хозяйски. Иногда он прятался или спал — и тогда не показывался вовсе. Но чаще всего Страх был начеку — большой, черной, крутящейся и уходящей куда-то вглубь ее груди воронкой.

По ночам Алель смотрела в темноту за окном и думала, что Страх и ночь очень похожи. В сказках, которые рассказывала ей бабушка, всякие чудовища приходили всегда из темных мест: пещер, колодцев… Может, и Страх пришел из темноты — темноты ночи? Ведь иначе чем чудовищем его нельзя было считать.

Страх заставлял ее тревожиться обо всем на свете, хотя если бы кто-нибудь спросил, о чем именно, она не смогла бы точно ответить.

Алель очень-очень старалась не бояться и очень-очень старалась, чтобы никто не заметил, что она боится. А когда очень-очень стараешься, на это уходят все силы. И на улыбки и радость уже ничего не остаётся.

Из-за того, что она была такой серьезной, никто не хотел с ней дружить. Ведь если с тобой нельзя повеселиться и подурачиться, значит, с тобой скучно. А разве кто-нибудь любит скучать?

Так Алель и жила.

Когда пришли очередные зимние каникулы, её как обычно отправили к бабушке в деревню. Алель любила и каникулы, и эти поездки. Бабушка была доброй и веселой, пекла вкусные пироги и рассказывала сказки. И когда Алель слушала сказки, то и Страх словно слушал их вместе с ней — затихал, переставал кружить свою воронку, и внутри девочки наступала тишина. Эта сказочная тишина была очень похожа на то беззвучие, что бывает, когда стихает ветер, и в ночи медленно и осторожно с неба летят большие пушистые снежинки, аккуратно ложась на землю, образуя холодную мягкую перину. За эту тишину Алель любила зиму.

— Бабушка, откуда ты знаешь столько сказок? — спросила Алель, когда они вечером в день ее приезда сидели на кухне и пили чай.

— Мне их рассказывала моя бабушка. Часть я придумала сама. А некоторые нашептал снег, — улыбаясь, ответила бабушка.

— Снег? — удивилась девочка. — Но снег же ничего не говорит.

— Зима — это долгий белый сон, Алель. А во сне, сама знаешь, какие только чудеса ни привидятся. Снег за бесчисленное количество зим видел много самых разных чудес. Кому же, как не снегу, рассказывать сказки?

— Но, бабушка, я уже много раз видела снег, а сказок не слышала, — возразила Алель.

— Для этого нужно дождаться светлой и тихой ночи, когда снежинки будут медленно-медленно падать с неба, — снова улыбнулась бабушка.

Они допили чай, и бабушка уложила Алель спать.

Ночью девочка проснулась. Она не знала, что ее разбудило, но внутри было какое-то странное чувство ожидания, будто вот-вот что-то должно случиться. Алель встала с кровати, сунула ноги в мягкие пушистые тапочки и подошла к окну. За стеклом падал снег, медленно-медленно кружась. Алель долго смотрела на него, пытаясь прислушаться, но так ничего и не услышала, поэтому она вернулась обратно под одеяло и снова уснула.

Наутро Алель с бабушкой вышли из дома и увидели, что за ночь нападало очень много снега. Они расчистили дорожку к двери дома, а потом бабушка ушла готовить обед, а Алель решила слепить снеговика. Снеговик вышел на полголовы выше ее ростом и каким-то удивительно симпатичным. Алель подумала немного, а потом надела на него свой шарф.

— Здравствуй! — вдруг произнесла она, обращаясь к снеговику. — Меня зовут Алель. Очень приятно познакомиться.

Но снеговик, конечно, ничего не ответил. Разве снеговики разговаривают?

После обеда Алель каталась на санках с горки. Местные ребятишки ее не жаловали, как и те, с которыми она училась в школе, и вскоре девочка ушла домой.

Наступила ночь. Алель заснула и спала какое-то время, пока ей не почудилось, что кто-то ее зовет. Она села на кровати и прислушалась. В доме было тихо, никаких звуков. Она уже, было, собралась снова укутаться в одеяло, как зов повторился, и на этот раз Алель поняла, что он доносится с улицы. Она вскочила с кровати и подбежала к окну. Среди медленно-медленно кружащихся снежинок под окном стоял мальчик в белой одежде, с белыми волосами. Алель удивилась, откуда он взялся ночью во дворе. И еще больше — что он ее зовет. Внезапно она почувствовала, что и Страх проснулся вместе с ней.

Разве она знает этого мальчика? Зачем он пришел, да еще ночью? Алель какое-то время смотрела в окно, а потом отошла. Ночью хорошие дети спят в кроватках, а не шатаются по чужим дворам. И вообще, мало ли что ему нужно. Она с головой укрылась одеялом. Стало темно, а Страх кружился привычной черной воронкой у нее в груди.

Весь следующий день Алель просидела дома, испытывая то же странное чувство ожидания. Ночью ей не спалось. Часы в доме пробили полночь. За окном снова тихо-тихо кружился снег. Внезапно Алель опять услышала, как её кто-то зовет. Она подошла к окну и увидела там вчерашнего парнишку. И одновременно с этим осознала, что на мальчике надет шарф, который она оставила снеговику. Алель подумала, что противный мальчишка утащил её вещь, и рассердилась. Как была, в пижаме, она выскочила из комнаты, прыгнула в сапожки и, с трудом отворив тяжелый засов на двери, выбежала во двор.

Мальчик приветливо ей улыбнулся и помахал рукой.

— Привет, Алель! — сказал он. — Меня зовут Снеж. Очень приятно познакомиться.

Алель так удивилась, что позабыла, из-за чего злилась и собиралась надавать противному мальчишке. Она неподвижно смотрела на мальчика большими глазами, а потом только и сказала:

— А мы разве знакомы?

— Теперь да, — ответил мальчик. — Я не успел представиться в прошлый раз, а вчера ты не вышла, когда я тебя звал.

Алель не поняла, в какой прошлый раз, ведь мальчика она совсем не знала, но почему-то переспросить постеснялась. Вдруг он подумает, что она глупая и всё забывает? И тогда, как и другие, не станет с ней дружить.

— Как ты тут оказался? — спросила Алель, чтобы что-то спросить.

— Так я всё время тут был, ты разве не помнишь? — развел руками мальчик.

Алель снова постеснялась — на этот раз сказать, что не помнит. Наверное, мальчик живет в одном из домиков рядом. Странно, конечно, что она его не помнит, но мало ли как бывает.

Они постояли еще немного, а потом Алель замерзла, потому что выбежала из дома в одной пижаме. На мальчике тоже была надета совсем тонкая на вид одежда, но он словно не мерз вовсе.

— Ну, я пойду, — сказала Алель.

— Хорошо, — ответил мальчик. — Выходи завтра, поиграем в снежки, — предложил он и снова улыбнулся.

Алель кивнула и ушла в дом. Она на цыпочках прокралась мимо комнаты бабушки в свою и нырнула под одеяло, думая про Снежа. Например, про то, как хорошо и светло он улыбается. Так она и уснула.

Утром Алель вышла на улицу и увидела, что ее шарф как был на снеговике, так и остался. Наверное, у Снежа просто похожие вещи. А может, ночью все шарфы похожи? Она решила оставить шарф на месте — чтобы снеговику было теплее и веселее, а сама завернулась в одну из бабушкиных шалей.

Весь день Алель бегала по улице, надеясь встретить где-нибудь Снежа, но того нигде не было.

Он пришел, когда часы пробили полночь, и снова позвал ее.

— Почему ты приходишь ночью? — спросила Алель.

— Я только недавно проснулся, — пожал плечами Снеж. — А разве сейчас ночь? Ведь совсем светло.

Алель посмотрела по сторонам: было и правда светло. Не так, как днём, но достаточно, чтобы засомневаться.

Они немного поиграли в снежки, а потом уселись на крыльце. С неба тихо и медленно падали снежинки. Алель выставила ладонь, поймала несколько и поднесла их к уху.

— Бабушка говорит, что снег рассказывает сказки. Но вот только я ничего не слышу, — грустно сказала она.

— Это из-за шума, — ответил Снеж, скатывая снег в шарик.

— Какого шума? — не поняла Алель, потому что вокруг было совершенно тихо.

— У тебя внутри шумит, — ответил Снеж. — Шумит и темно. Вот здесь, — и он вдруг приложил свою ладонь к ее груди там, где обычно начинала раскручиваться воронка Страха.

Ладонь у Снежа оказалась холодной-холодной. Наверное, от того, что он катал снежок совсем недавно, а варежек у него не было.

Внезапно спавший до этого Страх заворочался.

— Алель, он растёт. Вместе с тобой. Однажды он заслонит собой всё. И останется только темнота и вой.

Страх внутри девочки после этих слов проснулся и заревел, за несколько мгновений превратившись во вращающийся смерч. Алель замерла и похолодела.

Она вспомнила, что нужно стараться не бояться и еще чтобы никто не заметил, что она боится. Алель покосилась на Снежа. Тот неотрывно смотрел на нее серьезными светло-голубыми глазами. Такого цвета бывает лёд в солнечный день. Смотрел и не убирал ладонь, а рёв внутри девочки всё нарастал.

Алель внезапно поняла, что Снеж видит то, что не видит никто другой.

— И что мне делать? — спросила она тихо.

Но Снеж не успел ответить: у Алель вдруг начало с такой силой жечь в груди, что она отпрянула в сторону, отталкивая его ладонь. В ней всё задрожало так, что стараться больше не выходило. Ей хотелось закричать, но она успела подумать, что может напугать Снежа, да и бабушка может проснуться, а потому просто вскочила на ноги и бросилась в дом.

Бабушка смогла добудиться девочку только в обед.

— Эк ты разоспалась! — удивилась она. — Неужто из-за метели?

Алель сонно посмотрела за окно: там в неистовом вальсе метались и кружились мелкие снежинки. А внутри Алели кружился разбуженный вчера Страх.

Ночью, пришедшей за коротким зимним днём, девочке не спалось. Часы в доме снова пробили полночь, и следом за этим Алель услышала знакомый зов, который был едва различим за воем метели. Она подумала, что идти на улицу в такую погоду неправильно и странно, поэтому просто плотнее завернулась в одеяло. За окном шумела вьюга, а внутри нее с нарастающим гулом раскручивал свою воронку Страх. Алель не помнила, чтобы Страх так бушевал когда-то. Он словно злился на нее и хотел отомстить за что-то. У нее были холодные ноги и руки, которые никак не удавалось согреть, а воронка так давила на грудь, что было трудно дышать.

Зов за окном повторился. Потом снова. Алель вдруг подумала, что возможно Снеж знает, что делать со Страхом. Ведь если он видит больше остальных, то и знает, наверное, тоже.

Она оделась и вышла из дома.

— Хорошо, что ты пришла, — сказал Снеж.

Алель вдруг заметила, что рядом с ним снежинки падают тихо и медленно, хотя вокруг кружится метель.

— Ты знаешь ответ? — спросила Алель, с надеждой глядя на Снежа.

Он молчал какое-то время, а потом посмотрел в глаза Алель своими, похожими по цвету на лед солнечным днем, и спросил:

— Ты когда-нибудь заглядывала внутрь него?

Алель наклонила голову вниз и попыталась посмотреть внутрь воронки. Но, во-первых, воронка была очень темной, словно сама тьма клубилась внутри неё, а во-вторых, она никак не могла заглянуть через край.

Она покачала головой:

— Нет, никогда, — и прошептала. — Мне страшно, Снеж. Я очень хочу, чтобы это прошло. Но я не хочу туда смотреть.

— Я знаю, — серьезно ответил Снеж. — Но другого пути нет.

И прижал свою ладонь к ее груди.

И без того несмолкающий гул внутри девочки за мгновение разросся до ужасающего воя.

— Ты что делаешь? — воскликнула она и попыталась оторвать его руку, но та словно приклеилась.

Алель почувствовала, что воронка стремительно разрастается. Ее зашатало, а из груди словно что-то стало рваться наружу, причиняя ей сильную боль.

— Хватит! Прекрати! Мне страшно! Снеж! — закричала девочка и снова безуспешно попыталась оторвать ладонь Снежа от груди.

В лицо Алель ударил такой порыв ветра, что она потеряла ненадолго способность дышать. А следующий порыв сбил с ног их обоих.

Алель села на снегу, потирая ногу, которой ушиблась, когда падала, и вдруг поняла, что Страха внутри нее больше нет. Она изумленно потрогала место, где ее касалась ладонь Снежа.

Вокруг резко стало очень темно. Так, словно снег почернел, а солнце, звезды и луна больше никогда не зажгутся. Алель медленно подняла голову, и ее глаза широко раскрылись от ужаса.

Над бабушкиным домом, стремительно расширяясь, висела такая знакомая ей черная воронка. Воронка начала закручиваться в смерч, а следом за этим Алель увидела, как дрогнул дым над трубой и полетел внутрь этого черного конуса. За ним начал медленно исчезать с крыши снег, утягиваемый туда же, куда и дым.

— Алель! — сжал ее плечо Снеж. — Алель, ты должна остановить его!

— Что? — вскрикнула Алель. — Нет, он ушел от меня! Он теперь снаружи, а не внутри! Посмотри, какой он большой! Разве я могу что-то сделать с ним?

— Только ты и можешь, — тревожно и серьезно ответил Снеж. — Да, он очень большой. И станет еще больше, если ничего не делать. Я смог его достать из тебя, но справиться с ним должна ты.

— Нет! — закричала Алель. — Я боюсь! Я не хочу! Я не смогу!

И тут со двора в воздух взвились одно за другим несколько поленьев, а за ними — лопата, которой бабушка чистила снег.

— Алель, ты должна попробовать! — в свою очередь закричал Снеж. — Иначе мы все погибнем!

Воронка уже засасывала в себя снег со двора. В доме задрожали стекла. Алель подумала о бабушке, которая спит внутри. И у нее защипало в носу. Бабушку Алель очень любила.

— Я не справлюсь одна, — с отчаянием проговорила девочка.

— Я буду с тобой, — пообещал Снеж и сжал ее руку.

Они побежали к воронке. Та становилась всё злее и воинственнее, утягивая в себя все больше предметов.

— И что нужно делать? — стараясь перекричать вой, спросила она.

— Прыгать туда! — донеслось в ответ.

Сердце девочки сжалось.

— Алель, давай! Нужно торопиться! — подгонял ее Снеж.

Но ноги и руки у Алель стали словно ватные. Она смотрела внутрь воронки и не могла пошевелиться.

Вдруг Снежа дернуло в сторону, а потом он оторвался от земли.

— Алеееель! — закричал он и его руку вырвало из руки девочки.

Алель вышла из оцепенения и кинулась за мальчиком, который кувырком летел внутрь ее Страха. Она бежала и прыгала, стараясь ухватить его за руку, за ногу или край одежды. Внезапно ее пальцы поймали шерстяные нитки, висевшие на краю шарфа, так похожего на ее. Алель изо всех сил их сжала.

Снеж завис над землей.

— Алель, прыгай! Прыгай! — кричал он.

Но девочка упорно тянула его за шарф вниз. Неожиданно она увидела, как Снеж начинает отдаляться. Она перевела взгляд на шарф и поняла, что нить из которой он связан, быстро-быстро распускается. Снежа уносило всё дальше, Алель уже почти не видела его во тьме воронки.

— Алееееель! Прыгаааай!.. — услышала она едва различимый голос мальчика.

В её ладони остался совсем тонкий край шарфа.

Девочка мгновение смотрела на последние распускающиеся петли вязки, а потом зажмурила глаза и прыгнула.

Когда она оказалась внутри воронки, стало совсем тихо. Или, может, наоборот, совсем громко, и она просто оглохла? Но звуков не было, одна сплошная ватная тишина. Алель кружило и мотало из стороны в сторону, так что она уже не понимала, где верх и низ, и думала только об одном — как удержать в руке нитку шарфа.

А потом вдруг она упала на что-то жесткое. Алель открыла глаза и огляделась.

Вокруг нее были стены, потолок и пол, уходящие длинным-длинным коридором в одну сторону так, что не было видно, чем он заканчивается, а с другой стороны бушевала воронка. В коридоре на удивление было тихо, только где-то капала вода. Словно весь шум и вой воронки был направлен наружу и совсем не проникал вовнутрь. Алель подошла к воронке и протянула к ней руку. Воздух загудел и стал упругим там, где она коснулась ладонью, с силой отталкивая ее назад.

Алель поняла, что в ту сторону выйти нельзя. Но это же означало, что и Снеж не смог туда выйти, бросив нить, а значит, он где-то в коридоре.

Девочка вздохнула, набрала побольше воздуха в грудь и пошла вперед, в темноту, сматывая нить в клубок и надеясь, что Снеж ждет её где-то внутри.

Удивительно, но с каждым её шагом темнота словно отдалялась, открывая и показывая ей пространство. Шаги девочки гулко отражались от стен и потолка. Периодически она наталкивалась на предметы, унесенные воронкой со двора бабушкиного дома.

Внезапно впереди раздались какие-то странные звуки — словно кто-то жалобно скулил неподалеку. Алель сделала несколько шагов вперед — и осветившееся пространство открыло ей боковое ответвление коридора. Звуки доносились именно оттуда. Алель в нерешительности остановилась. Куда приведет её этот проход? Кто там так жалобно скулит? А если это обман, и там что-то страшное? И как она может свернуть, если нить ведёт её дальше прямо — к Снежу, а не в сторону?

Поколебавшись какое-то время, она робко заглянула в проход. В ту же секунду на стене показалась огромная тень какого-то мохнатого и зубастого чудовища, которое пряталось где-то дальше. Чудовище перестало скулить и задвигалось, чем-то жутко гремя. Алель вскрикнула, в ужасе выскочила обратно в коридор и совсем уже собралась бежать сломя голову, но чудовище снова заскулило, да так отчаянно, что девочка остановилась.

Она отдышалась и задумалась. Если это чудище так скулит, то, наверное, с ним что-то приключилось. И возможно, оно просит о помощи. Может, Страх сначала жил у этого чудища, а потом затянул его сюда и переселился к Алель? Интересно, сколько же оно здесь сидит? Получается, всю еще такую маленькую, но уже такую длинную жизнь девочки. Алель стало грустно. Никто не должен так долго быть один. Конечно, в бабушкиных сказках чудовища часто и подолгу жили одни, но кто знает, может они тоже скулили от одиночества? Может, они потому и были такие страшные, что с ними никто не хотел дружить? Прямо как с Алель. А вдруг она, если так и останется тут, то тоже превратится в чудовище? Алель совсем запечалилась.

Она встала и решила еще разок посмотреть, что там такое с этим чудовищем. На цыпочках она прокралась внутрь ответвления. Сердце в груди гулко стучало, а ноги были готовы бежать обратно. Вытянув шею, она заглянула за поворот.

На полу в полутьме сидел ушастый щенок, а рядом валялась бабушкина лопата. Увидев Алель, щенок снова заскулил, а потом привстал и захромал навстречу девочке. Обнюхав ее, он сел на пол и завилял хвостом.

— Привет, малыш! — ласково сказала Алель, внутри которой вдруг стало тепло-тепло. — Как ты здесь очутился?

Она нагнулась и подняла щенка на руки. У того была перебита лапка.

— Если ты не можешь идти, то я могу тебя понести. Но нам нужно идти дальше. Я должна найти Снежа. Это… — и Алель задумалась, потом решительно произнесла, — мой друг. И возможно, ему тоже нужна помощь.

Щенок сказал «гаф!» и лизнул Алель в нос. Девочка решила, что тот согласен. Она вынула ленточку из косы, перевязала ему лапку, и они двинулись во тьму.

Вдвоем идти по коридору было уже не так страшно. Щенок грелся на руках у Алель, и сам согревал ее. Они шли довольно долго. Сматывать нить и держать щенка было не очень удобно. Но нельзя было бросить ни то, ни другое, и потому Алель терпеливо справлялась.

Через какое-то время Алель почувствовала, что становится жарко, да так, что у нее на лбу выступили капли пота. Коридор меж тем начал сужаться. Пол становился все более грязным, а воздух спёртым и словно густым. Шаги Алель становились всё медленнее, и она всё чаще думала о том, чтобы присесть и отдохнуть. Щенок, кажется, давно задремал, судя по его мерно двигающемуся животику.

Вскоре Алель уже еле переставляла ноги, а её глаза сами собой начали закрываться. В какой-то момент перед ее взором появился бабушкин дом, комната и кровать. Девочка сразу же захотела лечь спать. Ведь она очень-очень устала. Еще несколько шагов, и она окажется под своим мягким одеялом. Еще всего пару шагов…

Алель упала с грохотом, уронив щенка и больно ударившись коленями. С трудом продирая глаза, девочка посмотрела вокруг.

Впереди, буквально в десятке шагов, коридор уменьшался до роста Алель и заканчивался стеной, в которой была закрытая дверь. И у самой двери лежал Снеж.

— Снеж! — тихо воскликнула Алель и попыталась встать.

Однако не тут-то было. Всё её тело стало словно чугунным, и, как Алель ни старалась, никак не могла подняться. Тогда она поползла вперед на четвереньках. Получалось очень медленно. Но бабушка часто говорила, что лучше медленно, чем никак.

Через время, показавшееся ей бесконечностью, она добралась до мальчика.

— Снеж, — позвала она. — Снеж! Я нашла тебя. Я тут!

Снеж с трудом приоткрыл глаза.

— Алель, — еле слышно прошептал он и слабо улыбнулся, — я знал, что ты меня найдешь.

Его лицо, шея, ладони — все открытые участки тела были какими-то словно полупрозрачными, и по ним текли капли воды. Прихромавший к ним щенок понюхал Снежа и отошел в сторону, настороженно глядя на него.

— Снеж, что с тобой? — тревожно спросила девочка.

— Я исчезаю, Алель, — печально отозвался он, глядя на нее своими светлыми солнечными глазами.

Алель ничего не понимала. Разве человек может взять и исчезнуть?

— Нет-нет! Тут просто очень жарко. Наверное, у тебя поднялась температура, и от нее приснился плохой сон. Снеж, нам нужно выбираться отсюда! Скажи, что мне делать дальше?

Но Снеж закрыл глаза и, казалось, уснул. Алель тихонько потрясла его, потом сильнее и сильнее, что было сил.

— Снеж! Снеж! Проснись! Проснись… ты же обещал… обещал, что не оставишь меня одну… — и девочка горько заплакала.

Плакала она долго и безутешно. Совсем обессилев от слёз и духоты, Алель просто легла на пол рядом со Снежем. Она закрыла глаза. Сон окутывал ее тяжелой пеленой и манил в свои объятия обещанием отдыха и забвения.

И Алель перестала бороться. Сновидения уже начали качать ее в своих ладонях, как вдруг ее лица коснулось что-то ледяное. Алель мотнула головой, пытаясь отогнать это, но оно быстро распространялось, пока наконец не попало ей в нос.

Алель фыркнула и подняла голову, приходя в себя. Сон сняло как рукой. Ледяной оказалась вода, которая стекала со Снежа. Алель удивленно посмотрела на мальчика, который за это время стал совсем прозрачным, и вдруг заметила в его руке конец нити, несомненно той самой, из который был связан шарф, и которая привела девочку к нему.

На самом кончике нити был цветочек. Алель узнала его: бабушка, когда начинала вязать ей вещи, всегда делала первым такой цветочек и говорила, что зима — трудное время, а цветок будет напоминать внучке о весне.

Алель коснулась цветка — и всё поняла.

Не было никаких одинаковых шарфов. И Снеж не украл ее шарф у снеговика. Снеж и был тем самым снеговиком, которого она слепила и на которого надела свой шарф. И вода лилась не откуда-нибудь, а с него: он таял в этой ужасной жаре. Он исчезал. И если станет совсем поздно, то она лишиться своего единственного друга, пусть даже он не человек.

Алель вскочила на ноги, мучительно и торопливо оглядываясь по сторонам. Им срочно нужно выйти отсюда. В обратную сторону нельзя — воронка не выпустит их. Значит, остается только дверь. Конечно, неизвестно, куда она ведет. Но если отворить дверь, то обычно становится прохладнее. А значит, есть шанс спасти Снежа.

Алель встала у двери, осматривая ее. Та ничем не отличалась от любой другой двери. Девочка потянула за ручку. Потом сильнее. Потом изо всех сил. Но дверь как была заперта, так и осталась. Алель уперлась стопой в стену и снова со всей мочи потянула ручку на себя. Бесполезно.

Девочка топнула ногой от бессилия. Она сделала еще несколько попыток — увы, с тем же результатом.

Тогда Алель со злости ударила по двери ладонями — раз, другой, третий, а потом застучала по ней кулаками.

— Открывайся! Открывайся! Открывайся! — кричала она. — Открывайся, противная дверь! Выпусти нас отсюда!

Алель постепенно выбивалась из сил. Удары становились все реже и слабее, пока наконец не иссякли. Алель заплакала и, прислонившись к двери, сползла по ней вниз.

Она посмотрела на Снежа. Того уже почти не было видно. А может, просто слёзы застилали ей глаза.

— Прости меня, Снеж, — прошептала она. — Я не смогла. Страх победил.

Девочка осела, всем весом навалившись на дверь. К ней подбежал щенок и лизнул Алель в нос, потом в щеки. Алель погладила его по голове между ушами и взяла на руки. Щенок снова лизнул её в нос, а потом вдруг упёрся передними лапами в дверь.

И дальше случилось то, чего никто не ожидал: дверь бесшумно и легко распахнулась.

Потерявшая опору и чудом не вывалившаяся наружу Алель попыталась отодвинуться от зияющего проёма. Однако в то же мгновение коридор наполнился тяжелым гулом и весь задрожал. Его стены сплошной сеткой прорезали глубокие трещины, и следом мощнейшим порывом воздуха всё, что было в коридоре, вышвырнуло наружу, а сам он начал разваливаться на мелкие кусочки.

Алель, закручиваемая, как пушинка, неведомой силой, закричала во весь голос, из последних сил прижимая к себе щенка, не понимая, где земля, где небо. В лицо, шею, руки ударили колючие снежинки, а от ледяного воздуха перехватило дыхание.

Она стремительно летела куда-то и ничего не могла поделать. Но только Алель подумала, что, конечно, они разобьются, как вдруг ее перестало кружить. Перед глазами Алель как призрачное видение возник Снеж. Он улыбнулся ей — тепло и радостно, как в их первую встречу, а затем его образ начал рассыпаться на сотни крошечных льдинок, источающих вокруг себя золотистое свечение. Льдинки сверкающим шаром окружили Алель и щенка. Медленно паря среди бушующей метели, они спускались вниз.

У самой земли свечение погасло, и льдинки с мелодичным звоном осыпались вниз.

Алель вместе со щенком ухнули в глубокий сугроб. Приподняв голову, девочка вдруг увидела крышу бабушкиного дома, над которой было только небо, никакой воронки. Она хотела выбраться и пойти домой, но внезапно на нее навалилась невыносимая усталость. Она шевельнула рукой, потом ногой — и провалилась в сон. В последнюю секунду девочка успела подумать, что льдинки были такого же цвета, как глаза Снежа.

Алель не знала, сколько она спала, но когда проснулась, то оказалось, что она лежит под одеялом на своей кровати. В доме раздавались какие-то незнакомые голоса и собачий лай.

Алель встала и пошла на кухню. За столом сидели бабушка и незнакомые ей девочка и мальчик и пили чай, а рядом крутился щенок. Он подошел к Алель и завилял хвостом.

— Проснулась? — сказала бабушка и покачала головой. — Ох, и напугала же ты меня, Алель!

Оказалось, что рано-рано утром мальчика и девочку разбудил лай щенка, который сбежал накануне вечером. У щенка была перемотана лапка, и он хромал, но упорно звал детей куда-то за собой. Они и нашли Алель в сугробе и постучались в дом бабушки.

Бабушка, конечно, здорово перепугалась, когда обнаружила внучку на улице, но та, кажется, даже не простудилась.

— И зачем ты только вышла в такую метель да ещё ночью? И разве можно спать в сугробе, Алель, а если бы ты замерзла? — расстроенно и укоризненно сетовала бабушка, решившая, что это были просто баловство и неосмотрительность, присущие всем детям — бабушка единственная считала Алель не очень серьезной, а обычной девочкой.

Метель была такой ужасной, что разбросала по всему двору различную утварь, да так, что бабушка довольно долго вместе с мальчиком и девочкой собирали ее и раскладывали по местам, а потом бабушка позвала их чаёвничать и согреваться.

— Уж как лопату-то унесло, ума не приложу, — удивлялась бабушка.

Мальчик и девочка допили чай и засобирались уходить.

— Хорошо, что с тобой всё хорошо, — сказала девочка.

— Мы после обеда идем кататься на санках. Давай с нами! — предложил мальчик.

Алель кивнула и вышла во двор, чтобы проводить ребят. Небо было чистым и светлым. В нём сияло солнце, проливая свои золотистые лучи над зимним миром. Девочка приложила ладонь к груди, туда, где всегда крутил свою воронку Страх — там было пусто и спокойно.

Алель бесцельно прошлась туда-сюда по двору.

На месте, где стоял снеговик, был только слой снега и ничего больше, и от этого у Алель болело там, где обычно у людей стучит сердце.

Она вернулась в дом.

— Алель! Что с тобой? — спросила бабушка, глядя на печальное лицо внучки.

— Бабушка!.. — воскликнула Алель, и, бросившись к ней, уткнулась в плечо и горько заплакала.

Бабушка не стала смеяться. Она знала, что детские печали такие же важные, как и взрослые. Бабушка усадила девочку на колени, и та ей всё рассказала: и про Страх, и про Снежа, и про прошлую ночь.

Бабушка гладила её по голове и тихонько раскачивала из стороны в сторону.

— А может, это был сон, Алель? Ты уснула в сугробе, и снег, наконец, рассказал тебе одну из своих сказок.

— Нет, бабушка. Даже если мне приснилось всё остальное, то Снеж точно был, — замотала головой Алель. — Потому что я отдала ему свой шарф, а теперь шарфа нет! И Снежа тоже нет… Бабушка, он сдержал свое слово, а я даже не успела сказать ему спасибо, — печально произнесла девочка.

Бабушка снова погладила внучку по голове, и когда та немного успокоилась, бабушка предложила ей пойти покататься на санках с мальчиком и девочкой, которые её нашли.

После того, как Алель ушла, бабушка вернулась в свою комнату и взяла со стола смотанный клубок ниток. Утром его прикатил к двери щенок. Пряжа была та самая, из которой она прошлой зимой связала Алель шарф.

Бабушка подержала клубок в руке, думая о том, что зима — это долгий белый сон, а уж ей ли было не знать, что во сне случаются самые разные чудеса.

Мальчик и девочка, которые нашли Алель в сугробе, были братом и сестрой, а еще они были двойняшками и всегда говорили по очереди.

— Хорошо, что ты пришла, — обрадовалась девочка, увидев Алель с санками.

— Все разошлись обедать, так что вся горка наша, — сообщил мальчик.

И они начали кататься. Паровозиком, наперегонки, по парам в одних санках и ещё по-всякому — как придёт в голову.

Вдруг на вершине горы показался какой-то мальчик с санками. Алель как раз стояла там одна и собиралась катиться вниз, чтобы догнать уже уехавших двойняшек. Она оглянулась на мальчика: тот стоял, нагнувшись, и поправлял запутавшуюся веревку.

Алель разбежалась и укатилась вниз. Она сильно-сильно разогналась и уехала далеко с горки — прямо в сугробы. Санки перевернулись и Алель вместе с ними. Пока девочка выбиралась, ее догнал тот самый только что пришедший на гору мальчик. Он быстро вскочил с санок, а потом протянул руку барахтающейся в сугробе Алель.

— Спасибо, — сказала Алель, стесняясь.

Мальчик ничего не ответил и собрался бежать наверх.

— А мы тут катаемся наперегонки. Может, ты хочешь с нами? — спросила Алель.

Мальчик посмотрел на приближающихся к ним двойняшек и молча покачал головой, а потом взялся на веревку санок и ушел наверх горы.

— Алель! Ты что, говорила с ним? — как-то странно спросила девочка, когда они с братом подошли.

— С ним никто не дружит! — выпалил мальчик.

— Потому что он странный, — пояснила девочка.

— И живет на том берегу, — и мальчик махнул рукой через узкую мелкую речку, которая была совсем рядом с горкой.

Алель посмотрела на них по очереди, а потом вверх — на мальчика и ничего не сказала.

Каникулы заканчивались. Совсем скоро надо было уезжать. В последний день Алель снова отправилась на горку в компании двойняшек и щенка, который звонко лаял, забирался в санки и пытался бегать на своих трех здоровых лапах, поджимая четвертую. При каждой возможности щенок пытался лизнуть Алель в нос. Он-то точно знал, что всё, что случилось — случилось по-настоящему. Вот только щенки не умеют разговаривать.

Они так долго катались, что устали, и обратно еле плелись, волоча за собой санки. Алель шла последней, и рядом с ней прихрамывал щенок.

Вдруг откуда ни возьмись на них налетела стайка мальчишек. Они были местные и не любили так называемых приезжих. И поскольку первой им попалась Алель, то они вырвали у нее из рук веревку санок, а саму девочку повалили на землю. Двойняшки хотели, было, помочь, но на них бросились остальные хулиганы, и брат с сестрой с криками кинулись прочь.

Алель вскочила на ноги. Мальчишек около нее осталось двое; они нахально скалились, не желали возвращать девочке санки, а потом и вовсе принялись обстреливать ее снежками. Алель не растерялась и несколько раз сама попала в нападавших, тогда они, разозлившись, атаковали ее с новой силой.

Один из снежков попал ей в лицо и залепил глаза. Пока девочка пыталась отряхнуться, в нее целой тирадой полетели снеговые шарики, а потом ее толкнули так, что она снова упала.

Вокруг никого не было, кто мог бы ей помочь, и Алель стало… страшно. Она почувствовала, как становится трудно дышать и сдавливает грудь, как холодеют руки и ноги. В голове у девочки мелькнуло, что еще немного — и Страх вернётся и начнёт вращать свою воронку. Алель изо всех сил зажмурила глаза, и вся сжалась, слушая становящиеся громовыми удары сердца.

Внезапно до её ушей донёсся собачий лай, разрывая сковавшую её ватную пелену. Алель распахнула глаза. Над ней со снежком в руке склонился один из противников. И тогда Алель, несмотря на продолжающее колотиться сердце, дернула его шапку вниз, лишив обзора, быстро поднялась на ноги и толкнула напавшего на снег.

К ней подлетел второй мальчишка и уже приготовился сменить приятеля в борьбе, как кто-то громко и угрожающе крикнул:

— А ну отстаньте от неё!

Все обернулись.

Всего в паре шагов стоял тот самый парнишка, которого Алель видела на горке. «Странный» и «с того берега». И пацаны вдруг стушевались, крича что-то обидное, они ретировались, бросив и Алель, и её санки.

Мальчик подошел к ней и помог отряхнуться от снега.

— Спасибо, — сказала Алель.

Она подняла на него глаза — и больше ничего не смогла произнести.

Мальчик был выше её на полголовы. Одет — в какую-то светлую одежду. А его глаза были того самого голубого цвета, каким бывает лед в солнечный день.

— А ты храбрая, — ответил он и улыбнулся.

И Алель улыбнулась ему в ответ.