Их невинная любовница (ЛП) [Шелли Брэдли] (fb2) читать онлайн

Перевод: Skalapendra

Сверка: Amelie_Holman

Бета-коррект: Султана

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Skalapendra

Глава 1

Лондон

Мелинда Торранс Глен смотрела через элегантно сервированный стол, наблюдая, как ее сестра наливает дымящийся напиток в изящные чашки.

— Ты выглядишь почти грациозно, подавая чай. Много практики, полагаю. Помнишь, когда ты сломала игрушечный набор, который купила нам мама, и ей пришлось его склеивать?

Пайпер аль Муссад, ныне известная как королева Безакистана, по-прежнему улыбалась той же яркой улыбкой, что и в детстве в сельской местности Техаса. Хотя она носила дизайнерскую одежду и сидела в пентхаусе одного из самых эксклюзивных зданий Лондона, Тори все равно видела Пайпер прежде всего своей старшей сестрой.

— Я плакала, пока она не починила его, насколько я помню. Мистер Медведь просто не мог обойтись без послеобеденного чая, — она оглянулась на телохранителя, ожидающего на заднем плане. — Большое спасибо, Таннер. Я бы хотела сейчас побыть наедине со своей сестрой.

Огромный телохранитель нахмурился.

— Дейн дал мне четкие указания не выпускать вас из виду.

— Мне нужно поговорить с сестрой о девичьем. Он поймет, если ты постоишь за дверью. Мы на шестнадцатом этаже, и окна в здании пуленепробиваемые. Дейн убедился в этом, когда мы купили квартиру. Единственный путь — через частный лифт, и любому злоумышленнику все равно придется пройти через несколько постов охраны. Мои мужья не оставили бы меня и наших сыновей здесь, если бы не были уверены, что мы в безопасности.

Охранник не пошевелился.

— Хорошо. Надеюсь, ты будешь тактичен, Таннер, — Пайпер вздохнула и повернулась к ней. — Знаешь, Минди, с тех пор как я в последний раз рожала, я борюсь с болезненными сокращениями стенок влагалища во время секса. Это трудно, и мне интересно, есть ли у тебя какой-нибудь совет.

Дверь захлопнулась, когда исчез охранник.

Тори прижала руку ко рту, чтобы подавить смех. Несмотря на царственный блеск ее сестры, она сияла от счастья. У нее было три великолепных мужа и два драгоценных сына. Она была благословлена.

Пайпер вышла замуж за шейха Безакистана, Талиба аль Муссада и двух его братьев, Рафика и Кадира. В Безакистане обычай делить жену между братьями был древним и распространенным — в отличие от Запада, где первородство, означавшее, что первенец унаследовал все богатство и землю, было нормой. Но граждане Безакистана предпочитали чтить всех своих сыновей, сохраняя богатство внутри всей семьи посредством полиандрии. Мир, казалось, был совершенно очарован королевой и тремя ее шейхами.

Тори постоянно напоминала себе, что она не живет там, и трех мужей в Лондоне будут осуждать еще больше, чем в великом штате Техас, куда она намерена вернуться через несколько месяцев.

— Ты невозможна, — Тори подразнила сестру. — Наверное, ты испугала несчастного парня.

Пайпер захохотала.

— Однажды Дейн поймет, что мне гораздо сложнее справиться с женщиной-охранником, чем с бывшим военным. Тогда у меня будут проблемы. А сейчас… — она пожала плечами. — Удивительно как быстро они убегают, как только я начинаю говорить о королевской вагине.

— Тебе лучше надеяться, что Дейн никогда не поймет, — согласилась Тора. — Если поймет, он расскажет Талу и Каду. И тебе придется поплатиться.

Ясно осознавая этот факт, Пайпер приложила палец к губам.

— Тсс.

Тори покачала головой.

— Итак, как у Дейна дела? Слышала Алия родила еще одного.

Алия аль Муссад, золовка Пайпер вышла замуж за главу королевской охраны Безакистана, за всех троих, Дейна Митчелла, Купера Эванса и Лэндона Никса.

— Да, девочку. Она прекрасна, — простонала Пайпер. — Я хочу девочку, но, похоже, мои мужья производят только мужскую сперму. Я могла бы попробовать еще раз, но моя матка закрыта. Достаточно двух мальчиков. Три — это больше, чем должна выдержать любая женщина и сохранить рассудок. Надеюсь, в следующий раз мы будем благословлены принцессой, но если нет, то моя младшая сестра наверняка сможет подарить мне племянницу, не так ли?

— Я? — Тори отпрянула. — Я даже ни с кем не встречаюсь, не говоря уже о том, чтобы выйти замуж или забеременеть.

— Хм-м-м. — Пайпер послала ей задумчивый взгляд. — Я вижу, как Оливер смотрит на тебя. Если он еще этого не сделал, он возьмет себя в руки и пригласит тебя на свидание.

Одно упоминание об Оливере Тарстоне-Хьюзе заставило сердце Тори затрепетать. Старший из трех британских братьев, на которых она работала, был золотым богом в идеально выглаженном костюме-тройке. Когда она встретила его шесть месяцев назад, она была ослеплена его красивой внешностью, но его острый ум и безжалостная деловая хватка действительно привлекли ее. Он изо всех сил старался держаться на расстоянии и заставить других поверить в то, что он бессердечен, но со временем Тори узнала его — работодателя, брата, друга. Она видела под его суровым фасадом. И она влюбилась. Единственная проблема заключалась в том, что она могла сказать то же самое о двух его братьях, Каллуме и Рори. Спортивный и подобный модели, Каллум мог быть забавным и удивительно милым. По слухам, он был великолепен в постели. Гениальный Рори был самым сосредоточенным из всех мужчин, которых она когда-либо встречала, и мысль о том, что она будет в центре его внимания, заставляла ее дрожать.

Но Тори не жила в Безакистане и не могла иметь их всех. Она напоминала себе об этом каждый божий день.

— Он не собирается приглашать меня на свидание, — она ответила сестре тоном, который, как она надеялась, прозвучал как обыденный. — Мы работаем вместе. Так что, если бы он это сделал, я, конечно, отказала бы ему. И ты единственная во всем мире, кто до сих пор зовет меня Минди. Ты можешь перестать?

Она начала использовать свое второе имя, когда поняла, что учеба в медицинской школе не для нее, после провала по органической химии. Вместо этого она занялась связями с общественностью. Торранс Глен звучала гораздо более миролюбиво и профессионально — именно то, что ей было нужно, чтобы стать компетентным консультантом по имиджу.

Пайпер поморщила нос.

— Ты моя младшая сестра. Для меня ты всегда будешь Минди. А теперь перестань пытаться сменить тему. Ты знаешь, что я забочусь об Оливере. Я думаю, ты тоже.

— Да, но, как сказали бы британцы, трахаться с боссом — дурной тон. Меня уже считают юной в игре, которую обычно выигрывают опытные ветераны. Мне не нужны слухи о том, что я получила эту прибыльную работу через постель. Я приняла этот вызов именно для того, чтобы завоевать себе профессиональный авторитет.

Ее решение никак не было связано с тем, что она была близка к мужчинам Тарстон-Хьюз. Ну, почти не было.

— Оливеру нужна женщина, которую он будет любить, гораздо больше, чем консультант по связям с общественностью. — Пайпер сделала паузу, словно пытаясь взвесить свои следующие слова. — Я была там в тот ужасный день, когда Ясмин чуть не убила его и разрушила его жизнь. Даже когда я потом навещала его в больнице, я могу сказать, что он изменился. Если не обращать внимания на его грубость…

— Я не обращаю, — мягко заверила Тори. Она видела под ней сердце Оливера, как бы отчаянно он ни хотел его скрыть. — Но он еще не забыл ее.

Его покойная жена Ясмин не только солгала ему и изменила ему, но и пошла еще дальше и сделала два аборта во время брака. В конце концов, она попыталась его убить. Как и прошлые любовники, она была своего рода олицетворением всего зла.

— Тогда ты можешь помочь ему.

Тори покачала головой.

— Я не знаю, забудет ли он ее когда-нибудь, и я не могу попасть в ловушку его горя. Знаю, это звучит холодно. Мне очень нравится Оливер, наверное, больше, чем следовало бы. Но личные отношения разрушили бы наши профессиональные. Сейчас он мил со мной, потому что мы просто работаем вместе, но этот человек построил вокруг себя невидимую стену, и я думаю, что, если я когда-нибудь попытаюсь сломать этого красавчика, он будет защищаться. Это будет некрасиво.

Пайпер со вздохом наклонилась.

— Несмотря на всю боль, он хороший человек с большим сердцем.

Да, но Тори не смела желать большего с Оливером.

— Ты знаешь, почему Клэр Тарстон-Хьюз наняла меня?

Сестра братьев узнала, как сильно компании нужен консультант по имиджу. Поскольку Тори уже выполняла кое-какую работу для королевской семьи Безакистана, что привело ее к нескольким высокопоставленным европейским должностям, Клэр заверила Тори, что она хорошо подойдет для компании Тарстон-Хьюз.

— Знаю, что акции поднялись за последние пару лет, — ответила Пайпер. — Я слышала, как Тал говорил об этом с Кадом.

— Большинство финансовых проблем связаны с замедлением мировой экономики, а не с управлением. Странно то, что квартальные отчеты на самом деле хорошие, но никто не хочет об этом слушать. Они хотят слушать о драках Оливера Тарстон-Хьюз в пабах. Кажется им нравится сосредотачиваться на его поведении хулигана, а не СЕО. И есть Рори. Он один из умнейших мужчин, которых я встречала, не говоря уже о том, что он богат и невероятно интересен. Судя по всему, эта комбинация — криптонит для женщин. Каждый месяц через него проходит шесть моделей, словно он пьет пиво, а не женщин. И он невероятно щедрый со всеми ними.

— Я не видела упоминаний о Рори в прессе несколько месяцев, — Пайпер потянулась за сконом. — Ты, должно быть, проделываешь замечательную, если не героическую работу, удерживая слухи о нем в тайне.

Если Пайпер так думала, то она явно не видела таблоиды последнюю неделю. Рори, казалось, внезапно вернулся к своим старым привычкам, потому что похоже, что у него появился новый сосед по постели. Тори мучила физическая боль каждый раз, когда она видела его фотографии со «спутницей». Каждая женщина, на которую он тратил свое время и внимание, казалась более заинтересованной в славе и богатстве, чем в самом мужчине.

— Он стал более осмотрительным с тех пор, как я указала, какую часть своего трастового фонда он тратит на первоклассных проституток.

Глаза Пайпер округлились.

— Ты же не так ему сказала.

Тори пожала плечами. Она была прямолинейна с клиентами, и сохраняла такт с прессой. Сглаживание ситуации редко шло на пользу тому, кто подписывал чеки. Она работала над улучшением имиджа, а не подтиранием соплей.

— На самом деле, кажется, я сказала, что он потратил годовой ВВП небольшой страны на последнего Шлюхозавра Рекс, которую он называл девушкой, и, если бы он не бросил ее, они бы оба были бедными и дураками.

У ее сестры отвисла челюсть.

— Серьезно?

— Я остаюсь при своем мнении. Она была около одиннадцати футов ростом и весила девяносто фунтов, если намочить. И эти зубы могли серьезно ранить человека. Я понятия не имею, что он в ней нашел, кроме груди, сделанной лучшим хирургом Англии.

— Кажется ты завидуешь, — подметила Пайпер.

Тори отпила чай, надеясь, что чашка скроет ее гримасу. Боже, ей нужно держать рот под замком. Пайпер была одновременно и проницательна, и счастлива, поэтому, если бы ее сестра знала, насколько глубоки ее чувства к начальству, она, не колеблясь, сыграла бы роль свахи. И если бы Пайпер узнала, как далеко она зашла, чтобы «обезопасить» себя от братьев Тарстон-Хьюз, она бы ахнула от ужаса. Ее сестра не любила лгать, даже во благо.

— Я просто указываю, что, хотя Рори — удивительный человек, у него, как и у его братьев, есть проблемы, с которыми я не хочу иметь дело, — пробормотала Тори.

— Даже с игроком в соккер? Прости, с богом футбола.

Иногда она забывала, что то, что она всю жизнь называла соккером, здесь было футболом. И Каллум Тарстон-Хьюз был одним из лучших — звездным игроком «Манчестер Юнайтед», до прошлого года из-за смертельной для карьеры травмы. Но Тори отдала ему должное. Каллум не огорчался, а относился к каждому новому дню как к подарку, который нужно использовать в полной мере. Иногда это делало его безрассудным, опасным.

— Ты, должно быть слышала, что я занимаюсь делом об установлении отцовства. Это во всех газетах.

— Хорошо. Этот заголовок было трудно пропустить, — уступила Пайпер. — Эй, по крайней мере они держат тебя занятой.

Тори нахмурилась.

— Обожаю телефонные звонки в три утра с каким-то новым сюрпризом от Тарстон-Хьюз, который портит весь мой сон.

— Ну, если ты не рассматриваешь твоих очень сексуальных боссов как потенциальных партнеров, Дейн нанял несколько новых охранников, которые достаточно умны и забавны. Думаю, они тебе понравятся. У мужей тоже есть кузены, которые хотят познакомиться с тобой. Хотя, должна предупредить тебя. Их пятеро, и они очень традиционны.

У Тори отвисла челюсть. Ее сестра сошла с ума?

— Пять? Я даже не знаю, как ты справляешься с тремя.

— О, это просто, — начала Пайпер. — Один в…

— Стоп, — иногда ее сестра слишком много говорит, а Тори не нужно знать еще больше. — Я не хочу знать. Я бы хотела сохранить свои уши таким же девственными, как и все остальное тело.

Пайпер застыла.

— Ты шутишь. До сих пор?

— Ты до свадьбы была девственницей. Не понимаю твоего шока.

— После смерти папы я должна была тебя растить, поэтому и не ходила на свидания. Что тебя сдерживает?

Как объяснить свои выбор сестре, которую буквально сбили с ног и сделали королевой?

— Я видела, как двум подругам серьезно разбили сердца парни, которые использовали их для секса. Я не хочу закончить, как они.

Тори отказывалась отдавать эту часть себя тому, кто не ценил ее. Ее подруга Брук занялась сексом на одну ночь. Девять месяцев спустя ее жизнь превратилась в борьбу за опеку над ребенком между двумя родителями, которые не выносили друг друга. Но не только беременность или материнство беспокоили Тори.

— Ты должна попробовать в какой-то момент, — Пайпер откинулась на спинку стула, ее глаза были наполнены сочувствием, когда она смотрела на сестру. — Ты не можешь прятаться всю свою жизнь. У мамы с папой был хороший брак.

Конечно, Пайпер должна была поднять тему, которая гарантированно повергнет ее в шок. К сожалению, даже это не мешало ей думать о братьях Тарстон-Хьюз — обо всех троих.

— Да, пока мама не умерла, а папа не превратился в оболочку самого себя, — Тори глубоко вздохнула. Ее грудь сжалась, как это всегда случалось, когда она думала о своих родителях. Большую часть ее жизни они были счастливы. Тогда закончилась долгая борьба ее матери с раком. После этого ее отец исчез, пока автомобильная авария не украла то, что осталось от его жизни. — Ты когда-нибудь задумывалась?

Пайпер всхлипнула, ее глаза блестели от слез. Она не притворилась, что не поняла.

— Что, если он позволил этому случиться, потому что хотел положить конец своим страданиям? Все это время. Он знал эти дороги как свои пять пальцев.

Неужели их отец съехал с той дороги, чтобы больше не жить без любимой?

— Мысль о такой любви пугает меня, Пайпер.

— Милая, жизнь в принципе бессмысленна, если ты не любишь так, — возразила Пайпер. — Папа не вернул бы годы, проведенные с мамой, даже если бы знал, чем они закончатся. Он бы не решился провести свою жизнь ни с кем другим. Мы не знаем, что случилось в ночь, когда он умер, Минди, но он был хорошим отцом. Разве мы не должны дать ему презумпцию невиновности?

Тори кивнула, потому что она не хотела больше об этом говорить. С семьей Тарстон-Хьюз было легче отклонить эту тему. Они не знали ее так, как Пайпер. Тори легко справилась с ними с помощью фальшивого обручального кольца и пары фальшивых звонков своему «жениху».

Она использовала эту фальшивую помолвку как тупой инструмент. Лучше всего это сработало на Оливере. Каллум и Рори все еще флиртовали, но в тот момент, когда Оливер услышал «новости», он стал леденяще вежливым. Время от времени она все еще ловила его взгляд на ней, как у голодного льва. Всякий раз, когда это случалось, она сверкала своим циркониевым камнем, и пуф, они снова были просто коллегами по работе.

— Расскажи мне о вечеринке в честь дня рождения Сабира, — сказала Тори, кардинально меня тему. У старшего из ее двух очаровательных племянников скоро день рождения, и Тори намеревалась забыть свои романтические проблемы на время и изображать тетю. Это была ее любимая роль.

На мгновения Пайпер выглядела так, словно она хочет продолжить тему, но, наконец, снова помешала чай и сделала глоток.

— Я так рада, что ты спросила. Я надеюсь, сможешь остаться ненадолго. Мальчики скучают по тебе. Думаю, мы выберем пиратскую тему.

Пока ее сестра болтала, Тори думала о мужчинах, о которых не должна была, к которым не должна прикасаться.

****

Оливер Тарстон-Хьюз сжал кулаки и пытался подавить желание ударить кого-то. Но опять же, ни один день не проходил без этого желания.

— О чем ты?

— Мне нужно место, где я на время могу остановиться, — его младший брат Каллум наклонился вперед, и на его загорелом лице появилось серьезное выражение. — Ровно до тех пор, пока не родится потомство этой психованной и я не получу результаты теста ДНК. Судя по всему, я не могу заставить ее сделать это, пока мальчуган не появится, так что у нас есть несколько месяцев ожидания.

Оливер ощетинился.

— Ты говоришь о ребенке, потенциально о собственном.

И все же его брат обращался с ребенком, словно он или она ничего не значили.

Замечание Каллума вгрызлось в мозг Оливера. Ярость, которая постоянно бурлила в нем, усилилась. Он дышал сквозь побуждение к насилию, но не мог отрицать тот факт, что прямо сейчас ему понравилось бы бить своего брата. Обычно он предпочитал незнакомцев, но бывший футболист был бы хорошей сменой темпа и, кроме того, стал бы хорошим вызовом.

Успокоив дыхание, Оливер встал и посмотрел в забрызганное дождем окно на парк Сент-Джеймс из кабинета, который когда-то принадлежал его отцу. Что бы сделал Альберт Тарстон-Хьюз, если бы увидел сейчас своих трёх сыновей? Скорее всего, застрелил их и начал сначала.

Снаружи все выглядело мирно, и он пытался найти собственное успокоение. Шел небольшой дождь. Внизу суетились пешеходы. Женщины держали зонтики над колясками и торопились в укрытие, где их дети смогут обсохнуть и быть в тепле.

Оливер сжал подоконник. Сейчас его дети были бы слишком взрослыми для колясок, были бы, если бы эта сука позволила им родиться.

— Ничего против ребенка, — заверил Каллум. — Но я никак не могу быть отцом ребенка этой безумной женщины.

Он повернулся к младшему брату, его бровь была поднята.

— Ты говоришь, что не спал с ней?

Каллум молчал, дав Оливеру именно тот ответ, который он ожидал.

Покачав головой, он снова уставился в окно, отказываясь смотреть на своего брата. Ярость росла, и ему нужно было найти выход, чтобы выпустить ее. Он был вечным вулканом, готовым взорваться с тех пор, как понял, что Ясмин предала его, и понял, что вся его жизнь была ложью. — У тебя есть квартира стоимостью в миллионы. Почему ты не можешь остаться там?

— Потому что она знает, где я живу и продолжает там появляться, — признался Каллум. — Она психически нездорова, клянусь.

— Может, тебе стоило это узнать до того, как ты присунул ей, — вмешался знакомый женский голос.

Оливер повернулся и увидел, как в кабинет входят Рори и их сестра Клэр. Теперь вся семья была в сборе. Ура. Моложе Каллума и старше Рори, Клэр, как правило, была голосом разума. В большинстве случаев это было хорошо, но в те дни, когда сдерживаемое насилие щипало его живот, Оливер не хотел слышать причины.

— Ему всегда нравились сумасшедшие, — продолжила Клэр.

Оливер посмотрел в окно. Внизу, глаз выхватил желтый зонт. Он обманывал себя, если на мгновение подумал, что он посмотрел в окно, потому что не мог смотреть на Каллума. Он смотрел, потому что он ждал ее.

Казалось, что все в Лондоне носили черные зонты. Тори выглядела как яркая канарейка среди ворон. Она исчезла, когда вошла в здание. Только тогда Оливер повернулся к остальным и шагнул в середину комнаты, чтобы присоединиться к ним.

Теперь она была в безопасности. Он мог сосредоточиться на встрече.

Оливер не знал, что делать, когда она вернется в Штаты к своему жениху. Наблюдать за Тори Глен стало его любимым занятием. После последней драки он ушел с синяком под глазом и разбитой губой. Он сказал Тори, что разозлился в пабе и затеял драку. Оливер все еще задавался вопросом, должен ли он признать, что выбил дерьмо из парня, который преследовал ее. Когда она пошла не в ту аллею, ублюдок выхватил большой нож и последовал за ней.

Тори так и не заметила, что он отправил ее потенциального насильника в больницу. Вместо этого она просто беспечно шла своим путем. На следующий день она рассказала ему о своем злоключении, посмеиваясь, что до сих пор иногда теряется в Лондоне.

Она собиралась стать его смертью, и он не был так уверен, что был против этого.

Только две вещи удерживали его от того, чтобы забрать ее яркий свет себе: во-первых, Джеймс Фенуэй из Техаса, ее любящий и бесконечно терпеливый жених. Во-вторых, он был черной дырой, которая поглощала и уничтожала весь свет на своем пути.

— Я не знал, что у нее проблемы с кукухой, когда переспал с ней. А еще, я мог быть слишком пьян. Тем не менее, могу вас уверить, что ребенок не мой, — сказал Каллум.

— С кукухой? Что за ерунду ты несешь? — Оливер посмотрел на младшего брата.

Каллум отмахнулся от него.

— Это выражение использует Тори. Мне очень нравится, как она говорит. На самом деле, мне нравится, как она делает все. Нам нужно поговорить о ней.

— Сперва объясни почему этот ребенок не может быть твоим, — спросила Клэр.

— Я бы тоже хотел услышать, — Рори сел рядом с Каллумом. — Знаешь, презервативы рвутся. Она сказала, что на таблетках? Знаю, ты думаешь, что никто не станет врать любимому футболисту, но на самом деле… Ты вообще смотришь телевизор?

Каллум зарычал.

— Да, мамочка и папочка, я использовать презерватив, и знаю, когда он рвется. Этот был целым. Но я уверен, что этот ребенок не мой, потому что я не занимался сексом с этой женщиной почти год. На самом деле, я ни с кем не спал после травмы.

У Оливера отвисла челюсть.

— Ты все это время воздерживался? Невозможно. Если только что-то случилось. Что-то, о чем мы не знаем? Лекарство негативно повлияло на твое… сексуальное влечение?

Каллум усмехнулся, выражение его лица было открытым и даже счастливым. Оливер не понимал, как его брат пережил такую злословную, перерезающую горло профессию, сохранив при этом способность так улыбаться, но ценил это.

— Нет. Маленький Кэл в отличном рабочем состоянии, спасибо. Я признаю, что сначала я был несколько подавлен, но нашел выгоду в этом. Я ни с кем не трахался, потому что меня интересует только одна женщина, и до недавнего времени она была под запретом. Но заметил ли ты, что я не мог стать отцом какого бы то ни было зверя, живущего в утробе Теи? Она утверждает, что находится на втором месяце беременности. Я признаюсь, что видел ее на вечеринке у Реджи пару месяцев назад. Тогда она начала заниматься жутким преследованием. Но моя похоть всю ночь крепко сидела за молнией брюк.

Оливер вздохнул от облегчения и сел за стол. Одной проблемой меньше. Его младший брат мог регулярно портить ему жизнь, но он был честен в этом. Таблоиды успокоятся, как только будут получены результаты теста ДНК. Сразу после этого они смогут убедиться, что женщина не приблизится к Каллуму.

— Тогда все в порядке. Можешь остановиться в Хайтс. Кажется, есть одна свободная квартира.

Он не мог не заметить, как осветилось все лицо Каллума, как будто ему сказали, что он может переехать из своего шикарного жилища в Челси в неприметное здание, в котором временно разместились приезжие рабочие, и это было Божьим даром.

— Великолепно. Я отнесу свои чемоданы туда сегодня вечером. Ты не представляешь, как я благодарен, Оливер. Обещаю, когда все это закончится, вы увидите, что я изменился.

— Рад слышать, что ты в надлежащем рабочем состоянии… — Рори, прищурившись, уставился на Каллума. — Но кто тебя интересует? Надеюсь, это не та женщина, от которой я сказал тебе держаться подальше.

С успокаивающим выражением лица Клэр встала, шагнув между ними.

— Прекратите, вы оба. Сядьте и разберитесь с этим, как братья.

— Ты трогал ее? — Рори игнорировал сестру, поднялся на ноги, руки сжаты в кулаки.

— Пока нет, — признался Кэл. — Но намерен в скором времени.

Рори выглядел так, будто готов убивать.

— Не смей.

Оливер поднял руку.

— Я немного сбит с толку. Из-за кого вы двое спорите? — Он хмуро посмотрел на Рори. — Я думал, ты встречаешься с какой-то актрисой.

— Встречался, — признался младший брат. — Я порвал с ней. Все было не серьезно.

— Я прикоснусь к ней, если захочу, — Каллум проигнорировал его, чтобы предупредить Рори, затем повернулся к Оливеру. — Он встречается по крайней мере с тремя женщинами. Или скорее, он виделся с тремя на этой неделе.

Клэр нахмурилась.

— Я всегда думала, что Кэл — это ходячая венерическая болезнь.

— Вовсе нет, — заверил Каллум их сестру. — Я совершенно чист. Все заключения врачей говорят, что у меня нет ИППП. Возможно, мне следует сделать значок на лацкан, сообщающий об этом факте.

— То, что на данный момент ты свободен от болезней, вряд ли делает тебя лучшим претендентом для отношений, — парировал Оливер.

— По крайней мере, это должно быть в контрольном списке каждой девушки. Я знаю, что в моем списке есть этот пункт, — Клэр снова села, явно надеясь, что на данный момент она в последний раз увидела театральное представление своих братьев.

Оливер цыкнул.

— Рори, мы платим Тори не просто так. Ты хоть слово слышал, что сказал наш пиарщик? Ты должен быть осторожен.

— Я осторожен, уверяю тебя. И ты не найдешь ни одного видео на YouTube, где я пьяный снимаю штаны в баре в Бразилии, чтобы трахнуть девушку на стуле.

— Это было почти два года назад, — возразил Каллум. — С тех пор я повзрослел.

Рори скептически посмотрел на него.

Оливер хотел ударить их обоих.

— Дело не в Кэле, и ты прекрасно знаешь, что встречать с тремя девушками в неделю это не скрытность. — Рори нужно было понять чертову концепцию. — Наши акции по-прежнему нестабильны. Если мы не будем осторожны, акционеры скоро попросят мою голову. Хочешь увидеть, как компания, которую наша семья создавала десятилетиями, рушится вокруг нас?

Рори и Каллум отступили.

— Ты знаешь, что нет, — Рори опустился в кресло. — Я не встречаюсь с женщинами без разбора, просто сопровождаю нескольких девушек в качестве услуги. Одна из них — сестра одноклассника, которая работает здесь над фильмом. Он спросил, не приглашу ли я ее на несколько обедов. Для нее публичность полезна.

— И для тебя — это вредно. Для всех нас, на самом деле, — Оливер прижал большой палец ко лбу массируя переносицу, хотя знал, что это не избавит от неизбежной головной боли. — Я понимаю, что это я более чем виноват. Я начал все это.

Все трое родственников начали атаковать. Или скорее, защищать его, громко перебивая друг друга. Оливер выдавил мрачную улыбку. Было приятно знать, что они не считают его виновным в инциденте с Ясмин. К сожалению, они ошибались.

— Стоп, — рявкнул он. — Я женился на ней, знаю, что не любил ее. Я не хотел иметь с ней дело, поэтому закрывал глаза на ее поведение. И тем самым я засветил нашу семью во всех известных таблоидах. Теперь мы синоним плохого поведения. Это нужно остановить. Именно поэтому мы наняли менеджера по связям с общественностью в первую очередь. Мы должны слушать ее.

А это означало, что он не мог заглянуть в паб за углом и затеять драку всякий раз, когда прихоть хватала его за яйца. Он не мог бить кого-то достойного, пока тот не упал в обморок. Оливер знал, что ему просто нужно найти другой способ сжечь энергию гнева, бурлящую в его крови.

Образ Тори поразил его. Он представлял, как она лежит на его столе, с широко расставленными ногами, руки раскинуты и приглашая его внутрь.

Он глубоко вздохнул, довольный тем, что сидел за своим столом, потому что меньше всего он хотел, чтобы его братья и сестра увидели тот факт, что у него была эрекция. Ему нравилось притворяться, что у него больше нет эрекции.

— Согласен, — Каллум снова встал и разгладил рубашку. — Тори настояла, чтобы я выглядел более серьезно. Поэтому я работал так усердно последние несколько месяцев. Думаю, завтрашний благотворительный бал постигнет ошеломительный успех. Мне удалось заманить массу прессы, и большая часть моей старой команды пришла мне на помощь. Мы легко соберем сто тысяч фунтов для фонда. Я докажу, что я больше, чем парень, который пинает футбольный мяч.

Сколько Оливер себя помнил, Каллум всегда хотел играть в полузащите. В детстве он постоянно тренировался. Он достиг вершины своей профессии, и теперь, в возрасте двадцати восьми лет, эта часть его жизни закончилась. Тори посоветовала дать Каллуму высокопоставленную должность в компании. Учитывая как связи его брата в индустрии развлечений, так и его обаяние, она предложила заняться маркетингом. Вспоминая разгром школьных лет своего брата, Оливер тут же запихнул его туда, где он не мог причинить слишком большого вреда, — директором только номинально благотворительного крыла корпорации. У Тарстон-Хьюз долгая история пожертвований на добрые дела, особенно в детские благотворительные фонды Лондона. Это было увлечение его матери на всю жизнь.

Если слова Каллума о благотворительном бале были правдой, возможно, он нашел другое призвание.

— Я с нетерпением жду этого, но мы должны выступить единым фронтом, когда пресса спросит об иске об установлении отцовства. — Оливер хотел бы забыть или проигнорировать эту неприятность, но они планировали этот сбор средств уже несколько месяцев, и все, кому нужна была сенсация, придут на него. Надеюсь, пресса и акционеры примут к сведению, если семья объединится вокруг Каллума. — Через некоторое время давайте спросим у Тори, что мы должны и не должны говорить, когда нас спрашивают. Тогда сегодня вечером ты переедешь в корпоративное жилье. Там достойная охранная система. И держись подальше от этой сумасшедшей женщины. Через пару недель мы сможем сбежать в отпуск и отправиться в деревню. А до тех пор давайте вести себя тихо. — Оливер нахмурился. — Каллум, пожалуйста, скажи мне, что ты не приведешь кого-то нового на сбор средств.

Два красных флага окрасили его лицо.

— Я собирался.

— Не смей. Последнее, что мне нужно, чтобы тебя видели с одной женщиной, когда от тебя, предположительно, беременна другая.

— Ладно, но я готов жить дальше. Я не буду ждать вечно. Скажи, когда мы встречаемся с Тори. — Каллум встал чтобы уйти, и направился к двери, затем обернулся на Оливера. — Никто из нас не обвиняет тебя. То, что произошло с Ясмин ужасно, но не ты виноват в этом. Я сделаю все, что смогу, чтобы спасти этот корабль.

Дверь закрылась за ним и Рори встал.

— Я тоже. Буду в офисе, если понадоблюсь.

Оливер остался наедине с сестрой. Он бы предпочел, чтобы она ушла с ребятами.

— Что ты делаешь, Олли? — она обошла комнату и села в кресло возле его стола.

Он открыл папку.

— Читаю последние отчеты R&D.

— Ты знаешь, что я не об этом, — она скрестила ноги в лодыжках, во всех отношениях британская элегантная леди. — Ты не дрался в пабе. Если собираешься врать, то излагай факты прямо. Паб, о котором ты говорил, был закрыт в тот вечер из-за небольшого пожара на кухне.

Он смотрел на свою сестру, не как брат, а как мужчина, которому не нравилось, когда копались в его секретах. — Ты следила за мной?

— Пришлось. Ты врешь. И пока ты не сказал, что это меня не касается, учти, что ты только что допрашивал Каллума и Рори об их личной жизни. В тот вечер ты не участвовал в драке в пабе. Расскажи мне, что произошло на самом деле.

Он не хотел давать Клэр еще один повод волноваться.

— Ничего.

— Ты отправил того парня в госпиталь, — она стучала каблуком Прада по ковру, пока говорила, почти акцентируя каждое свое обвинение. — Я начала понимать несколько дней назад. Я видела, как ты следовал за Тори после работы. Я не хотела. Я случайно оказалась на улице, когда заметила, что она идет к Вестминстерскому вокзалу, а потом увидела, как ты бросился за ней. Мне было любопытно, поскольку не прошло и получаса, как ты сказал, что направляешься домой. Ты никогда не идешь домой таким образом. Представь мое удивление, когда ты сел в автобус 12-й линии. Она не видела тебя, не так ли? Сначала я подумала, что у вас двоих запланировано какое-то свидание.

Оливер ощутил, как кровь отхлынула от его лица.

— Ты следила за мной?

— Да, на такси.

— Скажи, что ты оставалась в кэбе.

— Я бы хотела, но любопытство одолело меня.

— Ты в одиночку гуляла по Пекхаму?

— Не бери в голову, — Клэр отмахнулась. — Этот головорез ждал Тори, Оливер. Это было не случайно, но ты это знал. Верно? Ты преследовал ее, потому что знал, что она в опасности.

Ее слова едва не сбили Оливера с ног. Ничего подобного он не знал.

— Что значит, он ждал Тори? — он видел, как мужчина крался за ней. — Она сказала, что собиралась навестить друга и заблудилась. Она пошла не по той улице и оказалась в переулке, где хищник поджидал ничего не подозревающую добычу.

Клэр отклонилась назад.

— Ты не заметил, что этот мужчина следовал за ней от Вестминстера на автобусе, затем сошел с ней в Пекхаме.

Он не замечал ничего кроме Тори. Он был полностью сфокусирован на ней, пока огромный мужчина с ножом не подкрался к ней в аллее.

— Как он оказался между нами?

— Казалось он знал район. Каким-то образом он победил тебя там, — Она покачала головой. — Если ты не пытался защитить Тори, тогда почему ты следовал за ней, Оливер?

Ему не нужно было отвечать и пытался это сделать, пожав плечами.

Она недовольно поджала губы.

— Я была в шоке от того, что ты сделал с мужчиной. Когда ты научился так драться?

— Как? — Как животное?

Оливер встал и отвернулся от нее. Он не хотел, чтобы они видели эту его сторону. С каждым днем ему приходилось бороться сильнее, чтобы контролировать ее.

— Ты едва не убил его. Даже когда он был на земле, ты продолжал избивать его, пока не приехала полиция.

— И это ты их вызвала? — он потерялся в кровавой ярости, избивая человека до потери сознания за то, что у него была мысль причинить боль Тори. Где-то в глубине души он знал, что с этим парнем покончено, но продолжал.

Оливер подозревал что однажды убьет кого-то. Тогда он получит то, что заслужил.

— Да. Признаюсь, на мгновение ты напугал меня. Мне нужно было подумать о том, что я увидела. Я вызвала полицию, потому что не хотела, чтобы ты сделал то, о чем мы все пожалеем. И еще заметила, что ты не хотел находиться рядом.

Он убежал, когда услышал сирены. Он почувствовал, как кровь забурлила в его венах, и побежал. На короткое мгновение он снова почувствовал себя живым.

— Я должен напугать тебя. Отвечая на твои вопросы, я последовал за Тори, потому что я извращенец и ничего не могу с собой поделать. Я продолжал бить его, потому что был в слепой ярости. Время от времени я таком состоянии, с тех пор…

— Как Ясмин едва не убила тебя. С тех пор, как ты узнал, что она сделала с тобой.

— Со всей семьей.

— Оливер, не отгораживайся. Ты обманываешь себя, если считаешь, что ярость касается нас всех. Она для тебя. Она предала тебя во всех смыслах. И прекрати говорить, что ты не любил ее.

По крайней мере, в этом он мог быть честен. Он повернулся к Клэр, и оперся ладонями о стол. — Я могу думать, что любил, но это было увлечением молодого человека экзотической женщиной, которая была очень хороша в постели. Это была не любовь.

— Это говорит горечь.

— Нет, опыт. Я знаю, что такое любовь, и то, что я чувствовал к Ясмин, ничто по сравнению с тем, что я чувствую сейчас. Это в миллион раз хуже.

— Ты влюблен в Тори, — Глаза его сестры распахнулись. — Ох, ну что за бардак.

Оливер ощутил, как напряглась его челюсть.

— Я не поведусь. Она выходит за другого. Ты должна знать, из всех людей, я никогда не встану между мужчиной и его женщиной.

Он знал, каково это быть рогоносцем в этом сценарии. Слишком часто он вглядывался в лица своих бывших друзей и задавался вопросом, кто из них был любовником его жены.

Клэр прикусила нижнюю губу.

— Я знаю, что ты не будешь… но, возможно, тебе следует. Она не может быть без ума от мужчины, или он от нее. Она не видела его полгода. Шесть месяцев, Оливер, и ни один не навестил другого ни разу. Ее сестра — королева целой страны и мать двоих мальчиков — огромные обязанности — и все же Пайпер уже дважды навещала Тори. Я думал об этом ее женихе. Мы должны изучить его.

Его сестре иногда нравилось совать свой нос куда не следует.

— Точно нет. Ты оставишь ситуацию в покое. Контракт Тори заканчивается через несколько месяцев, и она уже заявила, что намерена вернуться домой. И это будет конец.

— Этого не будет. Разве ты не видишь этого? Ты страдал от этого недуга последние два года, Оливер. Ты не можешь оставаться здесь. В скольких других боях ты участвовал? Разве ты не видишь, что у тебя есть желание умереть, и она может быть единственной, кто может тебя спасти? Думаешь, я не заметила, как ты на нее смотришь? Я последовала за тобой, потому что молилась, чтобы узнать, что ты спишь с ней, даже несмотря на все проблемы, которые возникнут между тобой, Рори и Каллумом.

— Этого не произойдет. Я ни для кого не хорош. И никогда не буду, — и не извинится за это. — Что касается желания смерти, ну… мы все должны чего-то желать. — Его мозг наконец уловил оставшуюся часть ее речи. — Что ты имеешь в виду, говоря о ссоре между мной и нашими братьями? Какое отношение они имеют к моему несвоевременному увлечению мисс Глен?

— Ты действительно ни на что не обращаешь внимания? Кого, по твоему мнению, собирался привести Каллум на бал? И почему Рори был готов снести ему голову за это? Она им обоим нравится. Каллум верит, что влюблен в девушку, и намерен сделать свой ход. Если ты скажешь им, что хочешь ее себе, я думаю, они отступят. Они любят тебя.

Оливер вцепился в край стола, кипя, костяшки его пальцев побелели.

— Он не тронет ее. Я позабочусь об этом.

Рори придется встать в очередь за головой Каллума, потому что, если их средний брат прикоснется пальцем к Тори, Оливер будет более чем счастлив оказать честь и быть первым.

Не глядя на сестру, он вышел из кабинета с зудящим желанием драки.

Глава 2

Рори удалось закрыть дверь в кабинет Оливера с тихим щелчком. Ему пришлось заставить себя не захлопнуть дверь, потому что они был чертовски зол. О чем думал Каллум? Ублюдок услышал хоть одно слово прошлой ночью? Или он просто кивнул своей симпатичной головой и решил делать что хочет, несмотря на последствия?

— Куда пошел мой брат? — спросил Рори ассистентку Оливера, которой было за пятьдесят.

Он молча молил о подходящем ответе. Единственным хорошим ответом было западное крыло, где находился офис Каллума.

— Мистер Тарстон-Хьюз пошел в восточное крыло. Он был в хорошем настроении, — ответила женщина. — Приятно видеть после всех недавних неурядиц.

Гнев вспыхнул в Рори. Хорошее настроение? Оно исчезнет после тщательной трепки. Придурок направился в офис Тори. Каллум мог быть ростом шесть футов шесть дюймов и почти шестнадцать стоунов веса (прим. 198 см и 102 кг) и быть идиотом с чистой мускулатурой, но Рори мог постоять за себя в бою.

— Это ненадолго, — пробормотал он и побежал по коридору, чтобы перехватить Каллума, прежде чем он доберется до Тори. Он не мог позволить своему брату все испортить.

По словам Клэр, Оливер повсюду следовал за их милым пиарщиком. Вероятно, это означало, что их старший брат, наконец, намеревался что-то сделать со своим очевидным увлечением ею. Если нет, значит, Оливер ее преследует. В то время как Рори задавался вопросом, не стал ли его старший брат хищником, он также должен был поверить, что теплый, отдающий брат, который практически вырастил его, все еще скрывался внутри, ожидая, когда подходящая женщина освободит его.

Будьпроклята Ясмин. Если бы она не была мертва, Рори бы с радостью сам убил эту суку.

И будь проклята Тори за то, что она была такой чертовски милой, что собиралась разбить как минимум два сердца Тарстон-Хьюзов. Если он не мог заполучить ее сам, Рори намеревался сделать так, чтобы она не причинила вреда Оливеру. Он прошел достаточно.

Он повернул за угол и увидел Каллума у лифтов, нетерпеливо нажимавшего кнопку, которая должна была спустить его на уровень вниз, в офис Тори. К счастью, он был один.

— Ублюдок.

Каллум повернулся, его челюсть была напряженной и упрямой.

— Я больше не говорю об этом. Оливер не хочет ее, так что буду я. Это все, что нужно сказать.

Они уже проходили через это. Что нужно, чтобы пробить толстый череп его брата?

— Он пока не может этого признать, но я, наконец, думаю, что он близко. Черт возьми, Каллум. Я тоже хочу ее, но я хочу, чтобы Олли жил дальше. Мы должны отступить и дать ему шанс. Мы в долгу перед ним.

— Знаю, но я не уверен, что у него хватит яиц, чтобы взять ее. Если это так, я не обязан ему своим счастьем. Или ее. Если он добьется своего, она навсегда останется одна.

— Ты забыл о ее женихе.

Каллум немного покраснел.

— Какой мужчина оставит ее одну в чужой стране? Насколько мне известно, через полгода он отказался от своих прав на нее. И Тори, кажется, не скучает по нему. Может, она до сих пор носит это жалкое ничтожное кольцо, но я составлю ей компанию. Я прослежу, чтобы она не была одна ночью.

Красный туман опустился на Рори, потрясая его яростью, от которой дрожало все его тело. Он слышал, как некоторые люди говорили о потере контроля, когда их захватывал гнев, но он никогда не был таким человеком. Слова Каллума довели его до предела, и он изо всех сил пытался подавить багровую дымку.

— Как именно ты составляешь ей компанию по ночам, брат?

Каллум поднял руки сдаваясь.

— Не сексуально. Я не прикасался к ней, кроме дружеских объятий.

Одна из вещей, которые Рори любила в Торранс, была ее искренняя, частая привязанность. Он любил своих родителей, но их открытые проявления нежности были редки. Теперь он жаждал того, как она обнимала его, когда думала, что он в этом нуждается. Поначалу его это отталкивало. Теперь он не пропустит и дня без ее объятий.

— Объясни мне тогда.

— Я звоню ей. Иногда я уговариваю позволить мне купить ей обед, чтобы мы могли поговорить о сборе средств, но мы часами говорим о самых разных вещах. Мы подходим друг другу, она и я. Я никогда не встречал таких, как она, и я не хочу от нее отказываться, потому что Оливер не вытащит голову из своего сфинктера.

— Она трусишка. Ты не видишь? Тебе не кажется, что я отношусь к ней так же, как и ты?

— Тогда пусть победит сильнейший, — он повернулся к лифтам и протянул руку чтобы нажать кнопку и вызвать лифт.

Они еще не закончили. Он шлепнул по руке брата и перегородил ему путь.

— Нет. Мы не будет там играть. У нас был уговор.

— Это было несколько месяцев назад, и Оливер не проявлял никаких признаков выхода из своей скорлупы. Я не уверен, что он когда-нибудь будет готов. — Взгляд Каллума смягчился. — Рори, я знаю, ты чувствуешь себя ужасно виноватым за то, что познакомил его с Ясмин. Ты думаешь, что она попала к нему через тебя, но в этом беспорядке твоя вина не больше, чем его. Ясмин виновата, и она мертва. Честно говоря, я не понимаю его отчаянной потребности наказать себя за то, в чем он не виноват.

— Думаю, больше всего он винит себя за двух детей. Он даже не знал, что она была беременна.

— Откуда он мог знать, если она ему не сказала? И учитывая то, что мы знаем о ней сейчас, как он может быть уверен, что дети вообще были его? Я сочувствую Олли. Он может оплакивать своих потерянных детей, но он не почтит их своей смертью. Я чувствую потерю своей карьеры каждый день, но знаете, почему я сразу не занялся коучингом или радиовещанием?

— Нет. Я думал об этом… Знаю у тебя были предложения.

— Потому что эта часть моей жизни закончилась. Я не хочу быть каким-то жалким, конченым бывшим профессионалом средних лет. Я не хочу быть бывшим ничем. Я был спортсменом. Я больше не могу этого делать, поэтому я соберу всю свою энергию и направлю ее на что-то новое, что-то стоящее. У меня одна жизнь, и я не проживу ее в прошлом. Я не буду погрязать в нищете. И я закончил помогать Оливеру в этом. Я люблю Тори. Я никогда раньше так не относился к женщине. Я не отпущу ее, потому что однажды Оливер может проснуться и захотеть ее. Если он действительно заботится о ней, то ему лучше быть готовым к бою. Она этого заслуживает.

Каллум был прав, но не он представил своего брата дьяволу. Он не знал, насколько глубоко это задело. Одно дело потерять карьеру и продолжить жить. Совсем другое дело помочь разрушить жизнь любимого брата и попытаться двигаться вперед без глубокого сожаления.

— Я скажу то, что сказала Клэр. Он преследует ее после работы. Думаю, он хочет убедиться, что она приходит домой в целости и сохранности. Это должно что-то значить.

— Рори, у меня есть женщина, которая все время следует за мной с работы домой, и мы называем ее сталкером. Не делай из этого что-то не то. Если он не поднимется и не объявит о своих чувствах, я не отступлю. Я иду в офис Тори и кое — что разъясню ей.

— Что здесь происходит? — спросил Оливер у них двоих, сворачивая за угол, его глаза сузились, когда он увидел их, ожидающих лифтов. — Куда, по-твоему, ты идешь, Кэл?

На лице Каллума появился милый оттенок розового. Было приятно знать, что кто-то все еще может поймать негодника.

— Вниз. У меня есть дело, которое требует внимания.

— Он направляется к Тори. — Сквозь зубы сказал Рори. — По личным причинам.

— Ты такой подлиза, — сказал Каллум, повернувшись к нему так, будто им все еще было десять и семь, а Оливер был авторитетной фигурой в их жизни в зрелом тринадцатилетнем возрасте. — Мои намерения вас не касаются. Ни одного из вас.

— Меня все касается. То происходит между тобой и нашим пиарщиком, Кэл? — в голосе Оливера сквозил холодок. Его лицо могло быть вырезано из арктического льда.

Рори был рад быть не на принимающей стороне этого взгляда.

Каллум упрямо ответил.

— Ничего.

— Хорошо, — ответил Оливер.

— Пока что, — добавил Каллум.

Черт. Рори встал между двумя старшими братьями.

— Оливер, я разберусь с этим. Он уверен, что может встречаться с ней. Знаешь, какой он, когда он не при делах. Это не серьезно. Она симпатичная девушка, и именно этим Кэл занимается.

— Это серьезно, и я не буду притворяться что это не так. Я не ребенок с новой игрушкой, — ответил Каллум.

— Тогда прекрати вести себя так, — прорычал Оливер.

Каллум, казалось, не понимал угрозы, которую представлял их старший брат, потому что он вторгся в личное пространство Оливера.

— Я влюблен в нее и намерен дать то, что ей нужно и чего она заслуживает. Я хочу быть для нее лучшим мужчиной, обеспечивать ее и строить с ней жизнь.

— Я запрещаю, — заявил Оливер, затем развернулся.

Это тоже немного раздражало Рори. Действительно ли Оливер считал себя королем, который может распоряжаться жизнью своих братьев и сестер? Это раздражало, но он сказал себе, что Оливеру нужно больше времени, чтобы вылечиться. Ему нужно было чувствовать себя под контролем, пока этот день не настал.

— Думаю, Оливер хочет сказать, что в соответствии с правилами компании, мы не должны ни с кем встречаться из офиса, — импровизировал Рори.

— Нет такого правила, — Каллум не знал где остановиться. — Я смотрел. И он не может меня остановить.

— Еще как могу, — с криком повернулся Оливер. — Я распоряжаюсь расходами, Каллум.

— Может быть, Рори, но не моими. Ты можешь думать, что у меня нет мозгов в голове, но я был осторожен со своими деньгами. Мне платили миллионы, и я не тратил их, как воду. Я отложил все это, и оно ждет меня и женщину, которую я люблю. Это всегда было для нее. Я просто не знал, кто она такая, до сих пор.

— Она обручена, — ответил Оливер напряженным голосом. — Обещана другому мужчине. Она носит его кольцо, и ты все равно пойдешь за ней? Ты заберешь то, что не принадлежит тебе?

— Она действительно принадлежит ему? Он не может надеть ей кольцо на палец, а потом оставить ее на месяцы. — Каллум немного смягчился. — Это неправильно. И это не то, что случилось между тобой и Ясмин. Я не собираюсь соблазнять Тори на измену. Я намерен показать ей, что я правильный мужчина для нее.

Оливер покраснел от ярости.

— Вы не думаете, что каждый раз, когда мои друзья брали мою жену в постель, они не пытались показать ей, что они подходят ей?

— Думаю, нам нужно успокоиться. — Рори понял, что он должен быть голосом разума.

Оливер проигнорировал его. — Думаешь им было наплевать на ее обручальное кольцо, когда они трахали ее за моей спиной?

Каллум стоял на своем как идиот, которым он и был.

— Оливер, они не любили ее. Они использовали ее. И она использовала тебя. Эта ситуация другая, потому что я люблю Тори.

— Ты сказал Оливеру, что не приведешь девушку на бал, — спор был глупым, но Рори не мог придумать, что еще сказать. Ему нужно было время, чтобы отговорить Каллума от этой глупости.

Вместо это Каллум закатил знаменитые голубые глаза, которые неоднократно обеспечивали его сексом с момента полового созревания.

— Я не говорил. Тори не просто девушка. Если я все сделаю правильно, она станет моей невестой. Это должно решить многие наши проблемы. Моя дикая репутация, безусловно, утихнет, особенно после того, как мы поженимся и она пару раз родит от меня.

Это помогло бы. Мысль о спортивном боге, о его брате, оплодотворяющем женщину, которую любил Рори, наконец-то выбила из колеи его красную ярость. В его голове промелькнуло видение Тори с младенцем на животе. По мнению Рори, эти дети должны быть его. Он был готов отказаться от своего счастья ради Оливера, который был опустошен своей покойной женой. Но он отказался уступить Тори своему эгоистичному, ни на что не годному, кроме как забивающему гол брату.

Прежде чем Рори успел подумать, его кулак врезался в красивое мальчишеское лицо, которое всегда доставало Каллуму каждую женщину, которую он когда-либо хотел. Ей-богу, это не принесло бы ему в руки Тори.

— Какого черта? — Каллум обхватил челюсть. — Зачем ты сделал это?

Рори не стал отвечать. Он снова ударил старшего брата, заставляя его прижаться к стене.

Затем Каллум нанес ответный удар, сила его удара врезала Рори в двери лифта. Годы физических тренировок дали Каллуму преимущество, но Рори поднял глаза и понял, что сила Каллума ничто по сравнению с яростью Оливера.

Оливер набросился, ударив Каллума в челюсть.

— Ты уволен, мелкий засранец. Я не позволю тебе ее так использовать.

Рори отошел от дверей лифта, когда дисплей выше показал, что кабина остановилась на их этаже. Через большие двери он услышал знакомый женский голос.

— «Тарстон-Хьюз Инкорпорейтед» — одна из последних великих британских семейных компаний, и я думаю, вы увидите, что братья и сестры работают вместе, чтобы управлять компанией гармонично, — Тори говорила с мягкой уверенностью.

Ад. Они должны были встретиться с репортером сегодня днем. Рори опасался, что их милая Тори сопровождает представителя одного из крупных финансовых новостных сайтов по зданию в качестве прелюдии к сбору средств и обновлению Тарстон-Хьюз.

Открылись двери лифта.

— Да, понимаю, — усмехнулся мужской голос. — Из этого выйдет хороший заголовок.

Рори посмотрел в испуганное лицо Тори и помолился, чтобы она не сдалась на месте.

***

Каллум приложил к челюсти пакет со льдом и задумался, откуда Олли научился наносить такие удары. Это было похоже на таран. Он чуть не увидел звезды, а этого не случалось с тех пор, как два года назад испанский защитник толкнул его локтем в финальном раунде чемпионата мира. Он не был до конца уверен, что у него нет сотрясения мозга, но у него были такие же головные боли, как и у большинства людей.

— Что не так с вами тремя? — разозлилась Тори в кабинете Оливера.

Каллум пытался сосредоточиться на ее словах, а не на том, как ее золотисто-каштановые волосы струились, словно восхитительно мягкий ураган, или на ее блузке, стягивающей ее грудь, когда она ругалась.

— Прости.

— Вы знали, что придут репортеры. Я знаю, что вы знали, потому что вы все ответили на мое электронное письмо с советами. Драка — это что-то британское, что я не понимаю? Обычно вы встречаете репортеров дракой с братом?

Ее красивые щечки вспыхнули румянцем. Он мог поспорить, что она окрасится в тот же цвет, когда он раздвинет ей ноги и жестко трахнет. Черт, но она была хорошенькой, когда злилась. У него появлялась эрекция, которая усиливалась и пульсировала каждый раз, когда она кричала на него.

Господи, он думал, как полоумный. Иногда он задавался вопросом, не привело ли такое количество ударов головой по мячу к повреждению мозга.

Тори повернулась к Оливеру.

— А ты… Я думала ты выше этого.

Глаза Оливера сузились, и он встал, наклонившись над своим столом, чтобы как следует запугать ее. Его старший брат усовершенствовал этот маневр за последние два года. Он был на добрый фут выше миниатюрной Тори и нависал над ней, как рычащий зверь.

— Мне очень жаль, что я доказал, что ты неправа, но я думаю, что ты забыла, на кого именно ты работаешь.

Если Тори и была напугана, то не показывала этого. Она положила ладони на стол Оливера и наклонилась, отзеркаливая его.

— И я думаю, вы забыли, для чего вы меня наняли, над чем вы поклялись, что мы все работали.

Сексуальное напряжение между ними было чертовски плотным, его можно было резать ножом.

И милая, умная Тори была в идеальной позе для порки. Она наклонилась, ее задница была в воздухе. Каллум почти ощущал прикосновение его ладони. Он отвесил бы ей один грубый шлепок, чтобы привлечь ее внимание, а затем наносил еще несколько ударов по этой пышной попке, чтобы сделать ее кожу чувствительной и подготовить ее к следующему траху.

Большая рука перехватила его руку, отрывая его от фантазии.

— Что с тобой такое? — наклонился Рори и тихо прошипел.

Глаза его брата опустились на его брюки. Черт. Он подвинулся, чтобы скрыть огромную выпуклость члена.

— Ничего не могу с собой поделать.

— Попробуй, — парировал Рори.

Тори вскинула голову, как хищник, почуявший добычу. У его милого кролика было несколько рядов острых зубов. В этом была проблема. Она была очень доброй, но в одно мгновение могла превратиться в разъяренную стерву. Боже, это его разозлило. Она разгорячила его.

Каллум снова пошевелился и пытался думать о прошлых играх. 2011. «Манчестер Юнайтед» и «Арсенал». Их оппонент проиграл в подбрасывании монеты, поэтому первый удар был за ним.

— Он услышал хоть одно слово из того, что я сказала? — Тори стояла перед ним, но вопрос был обращен к Рори.

— Дай ему минуту. Кэл получил много ударов по голове. Иногда ему требуется время, чтобы сосредоточиться и снова взять себя в руки, — слова Рори дали время, необходимое, чтобы подавить возбуждение и вернуться к игре.

Но он знал, как разыграть эту сцену в свою пользу.

— Я в порядке. О чем мы говорили?

Тори мгновение смотрела на него, словно пыталась решить верить ему или нет.

— Я говорила, что нам конец.

Нет. Просто услышав, как она произнесла это конкретное слово, у него снова встал.

Каллум встал и поправил свой жакет, чтобы прикрыться.

— Мы — братья. Ты говорила, что мы одна из последних великих семейных корпораций в Британии. Мы доказали это, ведя себя как братья.

Он не видел проблему. Братья иногда дерутся. Затем они помирились с пинтой пива и смехом. Так действовало большинство мужчин, и это не имело ничего общего с акциями или прибылью.

Голова Тори опустилась вперед, как будто она была слишком тяжелой, чтобы нести ее дальше. Она вздохнула и, когда снова подняла глаза, на ее лице появилось печально серьезное выражение.

— Пресса не так поймет. Первоначальная история, которую я придумала, описывала единую семью, которая снова поднимается как в духе, так и в продажах. Теперь речь пойдет о трех братьях, разрывающих себя и свою компанию на части. Они расскажут все, от женитьбы Оливера до статуса плейбоя Рори до потери карьеры Каллумом и его падения в ад отцовства.

— Я не хотел столкнуться с соперником и сломать себе ногу так, чтобы я больше не мог играть.

Она устало вздохнула.

— Не извиняйся за это и не будь легкомысленным. Я просто указываю на то, что пресса использует видео с твоей травмой и тот факт, что они должны были отмывать твою кровь с травы, как метафору для компании. Вы все повреждены, и кто-то должен вас очистить.

— Поле, — поправил он.

— Что?

— Мы называем это полем. Они смыли мою кровь с поля, после того как унесли меня с торчащей большеберцовой костью. — Ему удалось не дрожать. Его до сих пор тошнило, когда думал об этом.

Тори побледнела.

— Прости. Я не пытаюсь вернуть плохие воспоминания, но они все используют против тебя, — она вздохнула. — Не хочешь рассказать из-за чего вся ссора?

Она стояла так близко и выглядела очень уставшей. Каллум гадал, встреча с сестрой, Пайпер, не приободрила ее? Все, что он хотел сделать, это подтянуть Тори к себе и пообещать, что все будет в порядке. Но он не мог, пока. Каллум не знал, как он и его братья решат этот беспорядок. Оливер и Рори отлично разгадывали головоломки. Он действительно был рабочей лошадкой. Он просто сделал то, что нужно было сделать.

— Не о чем беспокоиться, — мягко ответил он.

— Не твое дело, — в то же время сказал Оливер.

Она повернулась к Оливеру.

— Ты сорвал мою пресс-конференцию еще до ее начала, и это не мое дело?

Может, подумал Каллум, он был нужнее, чем предполагал. Оливеру явно не хватало мягкости в эти дни.

— Конечно, это ее дело. Мы наняли ее именно для того, чтобы поддержать нас прессой.

— Мы можем все успокоиться? — Рори выдвинул стул для Тори. — Клэр пьет чай с репортером, и она все уладит. Она хорошо с ними справляется, в отличие от всех нас.

Естественно, Рори уступил ей место ближе всего к себе. Сволочь.

— По крайней мере, она не уснула во время тренинга для СМИ, — Тори фыркнула, садясь.

Каллум понял, что этот момент касался его. — Прости, любимая. Иногда я сонный в послеполуденное время.

— А еще он легко отвлекается, — многозначительно сказал Рори.

Тори сидела, выпрямив спину.

— Я думаю, пришло время попробовать что-то другое.

Оливер расслабился в кресле и кивнул.

— Я слушаю.

— Не думаю, что я помогаю так, как вам нужно. В Нью-Йорке живет мой коллега, который лучше подойдет вашим PR-потребностям. Я оставлю вам его контакты. Знаю, он работает сейчас над чем-то другим, но он, вероятно, сможет приехать сюда в конце месяца.

Он напрягся.

— Нам никто не нужен, чтобы помогать тебе, Тори. Ты отлично справляешься.

— Она не это предлагает, — мрачно объяснил Оливер.

Рори повернулся к ней.

— О?

Тори перевела взгляд на Оливера.

— Прошло шесть месяцев, значительного вклада я не внесла. Возможно, компания должна попробовать кого-то нового. Я предлагаю мужчину, потому что думаю его вы будете лучше слушать.

— Нет, — Каллум не собирался ее отпускать, пока не увидит, смогут ли они с Тори попробовать совместное будущее. — Точно нет. Вы видели, что произошло. У нас и так перегрузка тестостероном. Нам не нужно больше. Мы нуждаемся в тебе.

Оливер поднял руку, явный сигнал о том, что он решил взять слово.

— Значит мы теперь женоненавистники, так?

Она нахмурилась.

— Нет. Обычно вы достаточно вежливые и добрые. Вы очень галантны рядом со мной, поэтому я думаю, что вам нужен мужчина. Ты мог бы поговорить с ним более… открыто. Возможно, он сможет добраться до корня проблемы.

Тори была корнем проблемы. Как, черт возьми, они могли сказать ей это?

Ну, дорогая, мы все хотим в твои трусики, и мы сражаемся, чтобы увидеть, кто будет первым. Да, ей бы это понравилось.

Кто первый? Каллум хотел быть первым, и последним. Он был ее единственным. Черт, он и его братья не могли находиться в одной комнате, не говоря уже о жене. Верно?

Тихий голосок в его голове уже несколько недель придирался к нему с тех пор, как он поговорил со своими друзьями в Новом Орлеане, у которых была общая жена. Три адвоката. Одна любимая красавица. Он все ждал, когда их отношения развалятся, но они казались счастливее, чем когда-либо.

Оливер откинулся на спинку кресла, выглядя определенно холодным.

— Ты хочешь уйти?

— Конечно нет, — ответил Каллум, пытаясь быть оптимистом.

— Не перебивай, Кэл, — рявкнул Оливер. — Тори через многое прошла с нами за последние шесть месяцев. Моя ситуация — и ситуация в компании — уже была достаточно сложной. Так что ты ей дал? Дело об отцовстве. Великолепно. — Он повернулся к Рори. — А ты устроил парад очевидных шлюх. Я бы не стал ее винить, если бы она предпочла вернуться домой. Он замолчал на мгновение, затем выражение его лица смягчилось, когда он посмотрел на Тори. — Ты скучаешь по своему жениху? Ты не носишь обручальное кольцо. Есть какие-нибудь проблемы?

Каллум подавил возражение. На этот раз он знал то, чего не знали они. Наконец, он опередил своих братьев в области знаний и приберегал этот самородок для собственного использования. Он не собирался отпускать Тори. Но сейчас он откинулся на спинку кресла и стал ждать, что она ответит.

Тори посмотрела на свою ладонь и удивилась, когда не увидела там кольца. Затем она нащупала свою сумочку и снова надела скромный драгоценный камень.

— Я сняла его, чтобы моя сестра могла на него взглянуть. Она любит бриллианты. Кажется, я забыла надеть его обратно.

Да, потому что королева Безакистана не смогла определить настоящий бриллиант от этой дерьмовой подделки. Каллум сдержал фырканье. Он подозревал, если он спросил Пайпер, то окажется, что она, скорее всего, ничего не знает о «помолвке».

Несколько месяцев его беспокоило то, что Тори говорила об этом кольце так, как будто Джеймс Фенуэй потратил на него свои последние десять центов. Он предположил, что она либо чрезмерно компенсировала это, потому что знала, что он искусственный, либо была ужасно наивна. Если второе, то Каллуму не терпелось избить лжеца до крови.

Только теперь он знал. Она лгала. Тори купила это дурацкое кольцо за семьдесят фунтов, и, по словам его частного сыщика, в ее маленьком родном городке в Техасе не существовало мужчины по имени Джеймс Фенуэй.

Да, он определенно отшлепает эту маленькую шалунью.

— У тебя контракт, — тихо напомнил ей Рори.

— Я могу освободить ее от контакта, — заявил Оливер.

— Не без поддержки правления, — Рори выпрямился, упрямо выпятив подбородок, как он делал это обычно перед тем, как сделать что-то, что обязательно навлечет на него неприятности. — Я думаю, что она нам нужна. Каллум будет голосовать со мной.

— Чертовски верно, — по крайней мере они были заодно в этом.

— Клэр будет на моей стороне, — Оливер натянуто улыбнулся Рори.

— Я не уверен, — сказал Каллум. — Тори нравится Клэр. Она может проголосовать, чтобы оставить ее, чтобы рядом была еще одна женщина, но, если нет, мы обратимся к решающему голосу, дяде Уолтеру.

Дядя Уолтер любил одно и только одно. Он получил акции компании после свадьбы его единственной сестры с Альбертом Тарстон-Хьюзом, но у него никогда не было ума для бизнеса. Он преподавал математику в университете, но работал только для того, чтобы позволить себе билеты на матч любимой футбольной команды.

«Манчестер Юнайтед».

— Да, — добавил Каллум с удовлетворенным вздохом. — Думаю, мне следует позвонить ему и заверить, что в этом году я смогу устроить ему ложу для руководителей.

— Ты самодовольный ублюдок, — Оливер явно знал, что потерпел поражение. — Мисс Глен, похоже, вы вынуждены требовать вас исполнить ваш контракт.

— Я думал, что этот контракт был для меня выгоден тем, что гарантировал мне год работы, — она перевела взгляд на Рори, который подписал контракт. — Ты сказал, что это защитит меня от увольнения. Разве не это означает увольнение?

— Контракт работает в обе стороны. Поскольку ты приехала из Америки, я заставил тебя подписать тот же контракт, который я бы подписал с любым небританским гражданином, которого мы принимаем, на длительный период. Нам нужно разобраться с рабочей визой и множеством документов. Имеет смысл только то, что ты согласишься на сроки, выгодные для нас обоих.

— Я пытаюсь делать то, что будет хорошо для вас всех, — по мере того, как она становилась все более взволнованной, ее техасский акцент становился все более заметным. — Вы не можете заставить меня остаться здесь.

— Нет, — согласился Оливер. — Мы не можем заставить тебя исполнять контракт, но, кажется, ты должна возместить нам расходы, которые мы понесли во время твоего найма, если ты уволишься досрочно. Вместе с правовыми издержками, связанными с твоим въездом в страну, транспортными расходами и квартирой, я думаю, мы потратили где-то около пятидесяти тысяч фунтов стерлингов.

— Мы возьмем наличными, — добавил Рори с самодовольным видом.

Тори моргнула, очевидно потрясенная.

Они делали из этого мешанину. Каллум вздохнул.

— Никто не хочет, чтобы ты уходила, дорогая. То, что произошло сегодня днем, было полностью моей ошибкой. Оливер и я спорили о том, как поступить с некоторыми объявлениями о сборе средств. Возможно, я немного потерял самообладание и обозвал его. Упомянул, что он теряет волосы и становится немного мягче. Он пытался показать мне, что это не так.

Тори пригрозила ему пальцем.

— Ты не можешь так говорить с братом. Ты знаешь, как он трепетно относится к волосам.

Оливер нахмурился.

— Что за вздор. У меня все волосы.

Она послала ему восторженный кивок.

— Я знаю. — Она повернулась к Каллуму. — Нужно быть более профессиональным. И тактичным.

По крайней мере, она снова начала подавлять его. Он мог справиться с этим. Он не мог справиться с ее уходом.

— Да. Конечно. Я извинюсь перед репортером и все объясню.

Она встала и пересекла комнату. Каллум поднялся на ноги, смотрел на нее, пока она поправляла его галстук.

— Сперва умойся. На твоей рубашке капли крови.

Боже, ему нравилось быть так близко к ней.

— Где? — он притворился что не видел ее.

— Здесь, — она указала на пятно на его груди, пальцем прикоснувшись к нему.

Член Каллума снова напрягся, как только она коснулась его.

— У меня в кабинете есть чистая. Сразу переоденусь. Прости, Тори. Я не могу сказать, насколько мне жаль. Мое поведение было незрелым и нелепым. Это больше не повторится.

Она фыркнула, глядя на него ярко-голубыми глазами.

— Мы все делаем ошибки. Я рада, что не ухожу, хотя корю себя за то, что не прочитала контракт внимательнее. Пожалуйста, будь вежлив с корреспондентом. Он большой фанат. Было бы неплохо, если бы ты пригласил его выпить пива. Я имею в виду пинту.

Он улыбнулся.

— Мы еще сделаем из тебя британку. А теперь иди и попробуй забыть этот день. Завтра у нас веселье. Ты должна встретиться с Шейлой в «Харродс» в четыре.

Она посмотрела на часы.

— Я забыла. Должна бежать.

— Мой водитель отвезет тебя, — предложил Оливер.

— У тебя есть водитель? — спросила она. — Я думала ты везде пешком ходишь.

Скорее преследует, но он не собирался втягивать брата в большие неприятности.

— Мы держим одного на случай чрезвычайных ситуаций. Иди. Его зовут Чарльз, и он будет ждать тебя на парковке.

Она одарила его лучезарной улыбкой и удалилась.

Рори покачал головой, не сводя глаз с двери.

— Разве она не читала контракт? Я не думал, что должен что-то упоминать, так как она прекрасно образована. Она умеет читать. Это было прямо там.

Оливер проигнорировал его и повернулся к Каллуму.

— Я не лысею. Даже не смей говорить репортеру глупую историю о том, как я мучаюсь из-за несуществующей потери волос. И я точно не толстею. Я доказал это у лифтов.

Каллуму пришлось скрыть улыбку, потому что это был самый оживленный Оливер за последние годы.

— Ты прав. Я скажу надоедливому репортеру, что мы повздорили из-за ставок. Всем понятны футбольные драки. В тебе есть задор, брат. Я сглажу это.

— И что насчет Тори? — спросил Оливер.

— И с ней я тоже разберусь, — он уже решил проблему с ее платьем на следующий вечер.

Несмотря на то, что она была родственницей одной из самых богатых семей в мире, она, казалось, была полна решимости идти своим путем. Это означало, что она не могла позволить себе дизайнерское платье, которое ей следовало бы надеть на завтрашний вечер. Учитывая гордость Тори, она, естественно, отказалась бы от того, чтобы он заплатил, если бы он попытался купить для нее платье. Вместо этого он устроил ей примерку платьев с распродажи в «Харродс». Клерк брал у Тори небольшую долю, а остальное брал у Каллума.

— Какая бы схема ни крутилась у тебя в голове, это неправильно, — напомнил Оливер сквозь стиснутые зубы. Она помолвлена.

Правда вертелась у него на языке, но Каллум не рискнул рассказать об этом своим братьям. Если скажет, и Оливер поманит ее пальцем, выберет ли она его старшего брата? Предпочла бы она ум Рори? Или она на самом деле осела с парнем, вышедшим из оборота, который когда-то был действительно хорош только в том, чтобы пинать мяч в сетку?

Каллуму не понравились его шансы.

— И с этим я разберусь, — он вышел, его хорошее настроение исчезло.

Он мог быть ублюдком, но она была призом, который он намеревался выиграть.

Глава 3

Тори смотрела на большой бальный зал и размышляла, правильно ли она поступает. Не о сборе средств. Само мероприятие казалось очень элегантным. Деньги текли рекой. В качестве дополнительного бонуса все братья Тарстон-Хьюз выглядели в своих смокингах обалденно горячими.

На самом деле, она задавалась вопросом, стоило ли ей так легко сдаться и согласиться остаться в Лондоне. Братья были постоянно на глазах и слишком вероятно, что она продолжит фантазировать, что они были ее мужчинами. Что, если однажды представить себя окруженной и любимой ими будет недостаточно?

Она вздрогнула. Ей, вероятно, следует уйти, прежде чем она сделает что-то глупое, что она не сможет исправить, что-то, что оставит ее с разрушенной профессиональной репутацией и разбитым сердцем. Если бы она была умнее — если бы ей удалось меньше хотеть их троих, — она могла бы использовать вчерашнюю дурацкую ссору как предлог, чтобы передать их другому рекламщику. Если бы она надавила немного сильнее, они бы сдались. Если бы она плакала о том, как сильно скучает по жениху, Оливер сам купил бы ей билет на самолет.

Вместо этого ее охватила волна облегчения, когда она поняла, что они не собирались отпускать ее. Она оказалась здесь в ловушке из-за того контракта, которому действительно следовало уделить больше внимания. Да, она любила наступать на грабли.

С балкона наверху Тори обвела взглядом бальный зал и увидела свою сестру в руках Талиба на танцполе. Тоскливое чувство охватило ее, когда она смотрела, как они вальсируют в идеальном ритме. Красота и счастье ее сестры были почти осязаемы. Кто мог предположить, насколько удачно обернется ее, казалось бы, злополучная командировка в Безакистан?

— Привет, сестричка, — сказал низкий голос. — Ты прекрасно выглядишь сегодня вечером.

Она улыбнулась своему шурину. Рафик аль-Мусад был великолепным мужчиной с черными как смоль волосами и глазами, в которых девушка могла потеряться. Она протянула руки в приветствии.

— А ты, как всегда, стильно выглядишь, брат.

Тори нравилось снова иметь семью. Так долго они с Пайпер изо всех сил пытались сделать это самостоятельно, и теперь у нее были все эти замечательные мужчины, которых она считала братьями.

Раф взял ее ладонь в свои и покачал головой.

— У тебя есть охранник? Мне не нравится думать, что ты разъезжаешь в таком платье по Лондону. Пайпер увидела его на подиуме две недели назад, я боялся, что начнется бунт, если она наденет его.

Тори рассмеялась и сжала руки Рафа, прежде чем вернуться к балу.

— Я не думаю, что устрою какие-то беспорядки, но сбор средств, похоже, идет хорошо. Я не могу отблагодарить вас за щедрый вклад.

— Мы делаем, что можем, — он встал рядом с ней. — Я думал.

— Опасное занятие, — поддразнила Тори. Раф обычно думал о том, как перевезти ее во дворец, где мог держать всю семью под пристальным взглядом королевской охраны. Талиб и Кадир, естественно, согласились бы.

— Мир — опасное место. Думаю, тебе стоит вернуться к работе на нас.

Она вздохнула.

— Королевская семья не нуждается в моих услугах. Вы неплохие парни. Вы все семейные и образцовые члены королевской семьи.

— Сабир и Микаель отпетые хулиганы.

Она рассмеялась.

— Уверена, мои племянники ужасны с прессой, потому что не поднимают игрушки или какашки, когда ты того хочешь. Позвони, когда они будут подростками. Тогда, вам понадобятся мои услуги.

Раф прислонился к перилам, изучая ее так, словно она была проблемой, которую он должен решить.

— Я беспокоюсь о тебе. Пайпер тоже. С точки зрения безопасности ты — слабое звено в нашей цепочке. Некоторые радикальные группировки с удовольствием нанесут удар по Талибу и не станут думать о том, чтобы навредить его семье. Пайпер и дети постоянно окружены усиленной охраной. Но ты живешь здесь, в Лондоне, и никто не присматривает за тобой.

— Здание, в котором я живу, под охраной.

Хотя в последнее время, у нее было странно чувство, будто кто-то наблюдает за ней.

— Наемные охранники, которые недостаточно зарабатывают, чтобы по-настоящему рисковать жизнью ради тебя, — Раф закатил глаза. — Мы бы предпочли, чтобы ты была во дворце, но, по крайней мере, позволь Дейну назначить тебе компетентную службу безопасности, пока ты находишься в Лондоне.

Эта мысль привела ее в ужас. Единственное, чего она терпеть не могла во дворцовой жизни, так это отсутствия уединения. Она любила свою семью. Она обожала проводить выходные в Безакистане с Пайпер и Алией, их мужьями и детьми, но иногда ей казалось, что ей там нечем дышать. Ей не разрешалось покидать дворец без охраны. Даже когда она гуляла по саду, кто-то следил за тем, чтобы не произошло ничего опасного. Тори знала, что охранники наблюдают за ней из соображений безопасности, а не для шпионажа, но она не могла жить такой жизнью.

— Нет, Раф. У меня должна быть возможность пойти туда, куда я хочу. Мне нужна собственная жизнь. Я люблю Лондон, и люблю свою свободу. Я не могу наслаждаться ни в Безакистане, ни с вашими наемными полицейскими, дышащими мне в затылок.

Глаза Рафа сузились.

— Это действительно твое возражение? Я думаю, более вероятно, что мужчина держит тебя в Лондоне. Или несколько.

Она сделала вид, что не поняла.

— Меня не держат. Разве весь этот устаревший ритуал любовницы не вымер десятилетия назад? Я выполняю сложную работу по связям с общественностью на каждую копейку, которую зарабатываю.

Раф примирительно махнул рукой.

— Я не хочу оскорблять тебя, сестра. Прости меня за желание защитить тебя, но я должен сказать, что братья Тарстон-Хьюз — это проблема. Мне не нравится, как они смотрят на тебя. Я изучил их и не думаю, что они достойны тебя.

Тори поняла, что она покраснела и злость взяла верх.

— Ты не можешь натравить частных сыщиков на всех мужчин в моей жизни.

— Мы не дискриминируем людей по половому признаку. Мы проверили и твоих подруг тоже.

У нее отвисла челюсть.

— Это совершенно неприемлемо, Рафик.

— Черт. Ты не должен был говорить ей, — сказал другой низкий голос.

Она повернулась и увидела, как Кадир поднимается по лестнице. Он был немного ниже старшего брата, но смокинг трещал по швам от выпирающих мышц. В его глазах был блеск, который сказал ей, что он намерен насладиться драмой, которую невольно создал его брат.

— Кейд, объясни мне почему семья Аль-Мусад стремится совать нос в мою личную жизнь.

— Конечно. Понимаешь, Тори, это то, кто мы есть. И не называй нас семья Аль Муссад. Мы твоя семья. — Он послал ей стальной взгляд. — У тебя нет родителей, которые бы присматривали за тобой, и нет собственного мужчины, который бы тебя защищал. Но у тебя есть три брата.

— Да, но я не просила о трех сверхопекающих, назойливых братьях. Вам стоит найти, чем занять свое время. У вас целая страна для управления.

Раф и Кейд обменялись взглядами, затем Раф пожал плечами.

— Это правда, но наша страна мирная. Обеспечение вашего благополучия — хорошее хобби.

Взгляд Кейда переместился на ее руку. Его глаза сузились. — У тебя есть какие-нибудь новости, которыми ты хочешь поделиться с нами?

Она взглянула на фальшивое кольцо. Оно соответствовало фальшивым бриллиантам на ее шее. Женщина в «Хорродс» настояла, что они подходили платью. Тори заплатила пятьдесят фунтов за ожерелье и такие же серьги. Она должна была признать, что они выглядели хорошо. Они были гораздо лучшей подделкой, чем кольцо с цирконием в рекламном ролике, которое она купила. Прежде чем надеть их, она поднесла их к свету и посмотрела, как они сверкают.

— У тебя есть свои секреты. У меня — мои.

Раф поднял ее руку и изучил кольцо.

— Они не сказали тебе, что это взаправду? Который из них? Я хочу поговорить с ним.

Она убрала свою руку.

— Что это значит?

— Значит, что я не глупый, Тори, но я в замешательстве, — сказал Раф, его глаза скользили по ней.

— Я тоже, — Кейд стоял радом с братом, они обменялись несколькими словами на родном языке.

Тори хотела понять, что они сказали.

— Что происходит? — Пайпер поднялась по ступенькам, в сопровождении мужа.

Шейх Безакистана с прищуром посмотрел на братьев.

— Я думал, мы договорились сделать это наедине.

— Посмотри на ее левую руку, — пробормотал Кейд.

Проклятие. Два ее мира столкнулись. Она даже не подумала о том, что Пайпер или ее мужья будут сомневаться в кольце. Она думала о том, как Оливер, Рори, Каллум и Клэр подбирали ее на своем лимузине.

— Это пустяк.

Пайпер ахнула и ее лицо засияло.

— Я знала. Кто из них? Игрок в соккер, да? Он душка.

— Футбол, пожалуйста, — сказал Талиб и покачал головой. — Только американцы говорят соккер, дорогая, и внимательно посмотри на него.

Пайпер нахмурилась.

— Ну и что, что оно не настоящее. Деньги это не все.

— У этих мужчин миллиарды, а предложение моей невестке делают таким дешевым украшением? — Талиб пригладил жакет смокинга. — Я поговорю с ними об ожиданиях.

Она не могла этого допустить.

— Они ничего мне не купили. Я купила все по дешевке, даже кольцо. Я знаю, что это подделка. Но я не думаю, что это так уж плохо. Я хорошо справилась с платьем и туфлями. Я заплатила за наряд всего двести фунтов. — Она подняла подол своего платья, чтобы показать великолепные туфли с распродажи. — Обручальное кольцо нужно, чтобы мужчины не приставали ко мне. Хорошо? Так что отстаньте, милые неандертальцы.

Пайпер подняла бровь.

— Не могу поверить, что ты врала братьям Тарстон-Хьюз о женихе. Я видела, как они смотрят на тебя. Они раскроют твою уловку и будут недовольны.

— По крайней мере один уже недоволен, — сказал Раф. — Или им уже все равно «занята» она или нет. Кто бы ни купил тебе это платье, поставил на тебе клеймо.

Она не понимала, о чем он говорит.

— Я же говорила, что сама купила платье.

Кейд фыркнул.

— Не за две сотни фунтов. Ты уверена, что не исчерпала лимиты по карте? Не уверен, что размер твоего кредита позволил бы тебе купить его. Зачем влезать в долги? Зачемотказываться от счетов, которые мы тебе предлагали?

Потому что у них будет так много условий, включая этого преданного охранника, который украдет ее частную жизнь.

— Клянусь, я использовала свои собственные деньги. Я купила все на распродажах в «Харродс».

Пайпер взяла ее за руку, и на лице сестры было то выражение, которое сказало Тори, что она скажет ей то, что ей не понравится.

— Дорогая, это платье от Версаче.

Она была поражена своей удаче.

— Я знаю. Я получила его почти даром.

— Его представили две недели назад. Оно из осенней коллекции, прямиком с подиума. На прошлой неделе, в Нью-Йорке, я купила еще одно из этой коллекции за шесть тысяч долларов. Такие платья сшиты в ограниченном количестве. А эти туфли новые от Лабутена. Это еще одна тысяча. А сколько стоят бриллианты, я даже сказать не могу.

— По крайней мере пятьдесят тысяч долларов, — сказал Талиб. — С сережками, возможно, семьдесят пять. Они на прокат?

Тори не могла дышать. Должно быть, они ошибаются. Она ни за что не могла себе этого позволить, и она никогда не слышала о продаже настоящих бриллиантов. Что тогда произошло?

— Но у меня есть чеки на все.

— Уверяю, у того, кто оплатил оставшуюся часть счета, есть надлежащая квитанция, если у него есть мозги в голове, — сказал Кейд.

Каллум назначил ей встречу в престижном магазине. О, что он сделал?

Тори бы подумала, что это Рори способен на такой трюк, но это доказывало, насколько она недооценивала футболиста.

В ярости она оглядела бальный зал и заметила, что Каллум разговаривает с Рори. Он рассмеялся над чем-то, что сказал его младший брат, и она снова была поражена тем, насколько они великолепны. Несмотря на такой же рост, песочные волосы и сильные челюсти, Каллум был немного выше Рори. С другой стороны, Каллум был выше почти всех на балу, а его братья отставали не более, чем на дюйм или два. Тело Каллума состояло из одних мышц, его силуэт был отточен годами профессионального спорта. Рори, очевидно, проводил огромное количество времени в тренажерном зале. Корпоративный юрист носил короткие волосы, как будто боялся, что, если они отрастут слишком длинными, он потеряет контроль над собой.

Каллум внезапно поднял взгляд. Их взгляды встретились, слились. От его улыбки у нее чуть не перехватило дыхание.

— Я знаю, что значит, когда мужчина так смотрит, — сказал Раф. — Нам стоит отвезти нашу младшую сестру в Безакистан.

— Я согласен. Футболист не единственный, кто смотрит, — Тал указал налево.

Оливер задержался у входа, пристально глядя на нее. Его губы изогнулись в опасной улыбке, от которой она подумала, что он фантазирует о влажной коже и бездыханных ночах. Сердце Тори начало колотиться.

— Определенно она должна поехать с нами, — Кейд обнял ее за плечи, защищая. — Сегодня.

Взгляд Оливера остановился на прикосновении. Выражение его лица из соблазнительного превратилось в собственнически деспотичное в мгновение ока.

Она отстранилась от зятя.

— Я остаюсь здесь.

— Талиб, она моя сестра, — заступилась Пайпер. — И это ее жизнь. Я решила выйти за вас троих без вмешательства. Ну, я решила не убивать вас после того, как узнала, что вы заставили меня стать вашей невестой.

— Это не правда, хабиби, — Тал притянул ее ближе. — Не было никакой уловки. Мы были безумно влюблены в тебя с самого начала.

Пайпер фыркнула.

— Это не совсем правда.

— Я сказал иначе.

— Значит ты переписал историю, чтобы она подходила твоим нуждам, — она закатила глаза.

Тал пожал плечами с озорной ухмылкой.

— Я шейх.

— А еще ты временами становишься властным придурком, — поддразнила Пайпер, но потом смягчилась. — Моя сестра хочет остаться.

— У меня есть работа, — добавила Тори. — Ответственность.

Неохотно вздохнув, Тал сдался.

— Я уступлю в этом. Братья, отступите. Позвольте Тори справиться с этими мужчинами до тех пор, пока что-то не пойдет не по сценарию.

— Я справлюсь с ними, — настояла она.

Поморщившись, Пайпер схватила ее за руку.

— Это самая большая уступка, которую он собирается тебе сделать. Ты знаешь, что, если братья Тарстон-Хьюз причинят тебе боль, моим мужьям будет все равно, что ты независимая женщина. Им будет важно только то, что ты их сестра.

— Именно, — согласился Тал.

— Я буду в порядке, — уверяла она. Она очень надеялась, что говорит правду. — Прошу прощения.

Тори спустилась по лестнице, чтобы найти Каллума. Если то, что она подозревала, было правдой, ей нужно сказать ему несколько слов. Тогда… ну, сегодня она может потерять работу.

***

Рори взял у официанта еще один бокал шампанского и посмотрел на балкон второго этажа, выходящий на бальный зал.

— Откуда у Тори это платье? Оно должно быть незаконно. — Он тяжело вздохнул. — Она выглядит очень соблазнительно.

Тори слегка облокотилась на перила, на ее лице играла ласковая улыбка, когда она смотрела вниз, ее декольте было раскрыто до совершенства. Рори проследил за ее взглядом, пока она смотрела, как ее сестра танцует с шейхом. Она сама хотела танцевать? Как бы она отреагировала, если бы он пригласил ее?

Конечно, она не будет возражать. Не могло быть никакого предательства в том, чтобы кружить свою потенциальную невестку по бальному залу. Конечно, Оливер одобрил бы его заботу о ней, когда его старший брат не мог позаботиться о ней сам. Пока Рори отбрасывает в сторону свою страсть к ней, с ними все будет в порядке.

— Платье от Версаче. Я знал, что у нее хороший вкус, — взгляд Каллума переместился туда, где она стояла. — Я выбрал четыре платья, которые, как мне казалось, ей подойдут, но должен признать, что выбрал бы для нее именно это.

Рори стало интересно, что Оливер сказал бы о выборе Каллумом ее гардероба.

— Остальные три платья были с лифом?

Каллум бросил на него растерянный взгляд.

— Что ты имеешь в виду?

Его брату нельзя позволять снова одевать Тори. Не только Оливер счел бы это неуместным, но и Каллум, похоже, забыл важные детали.

— В этом платье нет подходящей ткани, чтобы прикрыть ее грудь. Каждый мужчина в комнате смотрит на нее.

Включая его. Он едва не пускал слюни, когда она вошла и эти груди привлекли его внимание. Зеленый оттенок платья создавал великолепный контраст с кремовой поверхностью ее кожи.

Каллум пожал плечами и сделал глоток шампанского.

— Пусть смотрят. Она прекрасна, и сегодня она так себя чувствует. Она знает, что каждый мужчина в комнате хочет ее. Чего она не знает, так это того, что если один из мудаков бросится на нее, то обнаружит, что его голова перемещена в его задницу.

— Тем не менее, ты мог предложить ей на выбор более целомудренные варианты, — Рори знал, что говорил как ханжа, но ему не нравилась мысли что все эти мужчины смотрят на нее. У нее уже было три. Больше ей не нужно.

Ему действительно нравилось, как она одевалась для офиса. Она носила яркие цвета, но ее юбки всегда были профессиональной длины, и она, как правило, застегивалась на все пуговицы. Он постоянно задавался вопросом, каково было бы снимать эти чопорные кардиганы, затем срывать красивые блузки и юбки, пока он не спустит с нее трусики и не разложит ее по столу, как жертвенную девственницу.

У него было подозрение, что так и было — она была девственницей.

Рори знал, что Оливер нуждался в ней, что только она могла вывести его из темноты в его душе и вернуть к свету. Но он переживал, что Оливер разорвет ее.

Возможно, ему следует все переосмыслить. Если он расскажет Каллуму о своих подозрениях, его средний брат будет с ней нежен. Он мог быть плейбоем, но когда он тревожился о женщине, то проявлял о ней превосходную заботу.

Да, но тогда Рори проведет остаток своей жизни, желая ее для себя. В какой момент он должен выяснить, что нужно Тори, и сделать все возможное, чтобы она это получила? Он столько времени волновался о счастье Оливера, что забыл о ее счастье.

— Ей не нужен скромный выбор, — возразил Каллум. — Она должна знать, насколько она красива. Ей нужно понять, что выйти замуж за королевскую особу — не единственный способ стать королевой. Сегодня она выглядит так. — Каллум вздохнул. — Ах, братья аль-Мусад снова нашли ее. Я буду счастлив, когда они уйдут. Они практически варвары. Ты знал, что младший пригрозил играть в футбол моим членом, если я хотя бы подумаю о том, чтобы затащить Тори в постель?

Ублюдок.

— Да, ко мне обратился Рафик. Кажется, он не слишком высокого мнения о нас троих.

Раф аль-Мусад кратко поговорил с ним в начале бала. Он объяснил, что Тори может быть сиротой, но это не значит, что она беззащитна. Рори пытался убедить мужчину, что Оливер идеально ей подходит, но Раф лишь нахмурился и сказал ему, чтобы его братья были согласны с ним или оставили ее в покое.

Рори сомневался, что этот человек намеревался убедить Каллума присоединиться к нему в поддержке брака между Оливером и Тори. Он скорее думал, что Раф имел в виду, что все трое должны добиваться ее.

Вместе.

— Не думаю, что в этом году я поеду за город, — внезапно сказал Каллум, вырвав Рори из его мыслей.

Летом семья всегда уезжала в свой загородный дом на три недели. В прошлые годы, когда Каллум не был занят тренировками или продвижением своей команды, он присоединялся к ним. Каникулы был традицией с детства. — Это твой первый свободный год. Почему бы тебе не приехать? Мы все с нетерпением ждем встречи.

— Я не хочу оставлять Тори одну, — Каллум протянул руку. — Прежде чем вы меня отчитаете, я не просто замышляю соблазнить ее. Она слишком доверчива, когда бродит по городу. У нее появились друзья в очень плохих районах города, и она ходит пешком или едет на автобусе, чтобы повидаться с ними. Я хочу убедиться, что она в безопасности.

И это дало Каллуму широкие возможности настаивать на своем, — с усмешкой подумал Рори.

— Правильно ли я тебя понял. Тебе удалось перебраться в ее дом, и теперь ты собираешься наброситься на нее, как только мы с Оливером покинем город. Верно?

Каллум откинул голову назад и рассмеялся.

— Я не знаю, смог бы я так прямо сказать, но да, я намерен заявить о своих чувствах и намерениях.

Рори прекрасно понимал, почему сегодня Оливер избил Каллума. Он собирался сделать то же самое прямо сейчас.

— Не смей. Ты считаешь, что она слишком доверчива, когда бродит по городу? Ты и представить себе не можешь, что она будет менее доверчивой, когда ты завоюешь ее и уложишь в постель. Я не думаю, что она даже занималась сексом со своим женихом. Я подозреваю, что она девственница.

Каллум посмотрел словно у него выросло две головы.

— Могу заверить тебя, что у нее не было секса с женихом, но девственница? Разве найти девственницу старше двадцати, не то же самое, что найти единорога в наши дни?

Рори огляделся, потому что это не был разговор для бульварных репортеров, почти наверняка затаившихся вокруг. О, их бы не пустили внутрь, но у них всегда были уши и глаза на таких мероприятиях. Последнее, что ему было нужно, так это статья о братьях Тарстон-Хьюз, рассуждающих о том, девственница ли их пиарщик.

Он понизил голос.

— Это не имеет значения, если ты собираешься ее бросить.

— Я не сделаю этого и скажу почему, — Каллум посмотрел вверх. — Черт, теперь они все рядом с ней.

Он проследил за взглядом своего брата. Конечно же, братья аль Муссад вместе с королевой крутились вокруг Тори.

— Не думаю, что шейх одобряет и твой выбор одежды.

Каллум немного побледнел.

— На самом деле, думаю, они спрашивают, как она смогла себе позволить такое платье.

— Ты не просил Шейлу найти то, что она сможет себе позволить? — у них был персональный стилист, которая могла творить чудеса. Конечно, такому человеку, как Каллум, не нужно было чудо. Он мог купить, что хотел, а он определенно хотел Тори. — Скажи, что ты просил.

— Если бы я мог. Я искренне желаю прямо сейчас. Думаешь, они знают, что эти бриллианты настоящие?

— Они постоянно покупают для своей жени бриллианты. Конечно, знают.

— Черт. Тогда я могу оказаться в затруднительном положении.

— Ты идиот! Ты заплатил за украшения и платье, и позволил ей думать, что она смогла их себе позволить.

— И туфли. Не забывай о туфлях. Они были нелепо дорогими, готов поспорить что она выглядит в них словно мечта. — Тори внезапно посмотрела на Каллума. — Она убьет меня.

— Я помогу ей, — проворчал Рори.

— Думаешь братья Аль-Мусад похитят меня и отвезут в пустыню, чтобы медленно убить? Или они просто сделают это здесь ради быстрой мести? — Каллум напрягся. — Нет. Я не позволю им запугать меня. Я поговорю с шейхом и объясню серьезность моих намерений. Я получу его разрешение ухаживать за ней.

— А что, если он не даст?

— Тогда я буду оглядываться назад и все равно буду преследовать ее. Я уже нравлюсь ее сестре. Я отправил ее мальчикам подписанные футбольные мячи и пообещал тренировать их, когда они вырастут. Черт, да я сыграю со сборной страны на чемпионате мира, если придется.

Каллум всегда знал, как использовать свои ресурсы.

— Ты ничего подобного не сделаешь, — может, будет лучше, если аль-Мусад вытащат ее из страны. В противном случае Рори задавался вопросом, не разлучит ли их взаимное желание, которое он и его братья испытывали к Тори.

Если только она не сведет их всех вместе. Это сработало для аль-Мусадов.

Но Оливер не станет делиться, и они живут не в Безакистане. Глупая идея. Такие отношения никогда не будут приняты в Англии.

У вас в руках миллиард фунтов. Если бы вы никогда не делали другого, вы могли бы счастливо прожить несколько поколений. Что толку во всех этих чертовых деньгах, если они не дают тебе свободы?

Иногда голос в его голове говорил слишком разумно.

— У нас проблема, — Клэр быстро, как позволяли ей четырехдюймовые каблуки, подошла к ним.

— Да, кажется сегодня у нас их много, — протянул Рори. — И ты, очевидно, тоже забыла лиф своего платья. Я должен был догадаться, почему ты пришла в этой шали. Ты прекрасно знала, что я бы посоветовал тебе переодеться.

Ее губы изогнулись в сладкой улыбке, когда она нежно погладила его по щеке.

— Ты милый, Рори. Но мне почти двадцать семь, и мне не нужны братья, чтобы выбирать гардероб. Удивительно, что ты присматриваешь за мной, но я думаю, что наш дорогой Кал прямо сейчас нуждается в нашем внимании.

— Почему? — несмотря на переживания Каллума, Рори не считал, что Аль-Мусады убьют его. Они будут более осторожными и опасными. К тому же, Каллум очень нравился королеве.

Она оглянулась через плечо на вход. — Служба безопасности вызвала Оливера минуту назад. У дверей стоит женщина без приглашения, настаивающая на встрече с Каллумом. Она утверждает, что является его невестой.

Каллум выругался.

— Чертова Тея.

Драма никогда не заканчивается?

— Я поговорю с ней.

— Нет, — ответил Каллум. — Я сам.

Пресса засунет в это свой нос.

— Нет, — настоял Рори. — Оставайся здесь. Мы с Оливером разберемся. Не смей показываться. Это лишь подстегнет ее.

Каллум поджал губы.

— Она моя проблема.

Клэр покачала головой, светлые локоны коснулись ее обнаженных плеч.

— Нет, это наша проблема, и мы с ней разберемся. Поверь мне, если у меня когда-нибудь появится собственный жуткий преследователь, я позволю тебе разобраться с ним.

Через некоторое время Каллум сдался.

— Ладно. Буду держать Тори рядом, на случай если нам понадобится контроль над ущербом.

Клэр прикоснулась к руке Рори. — Давайте покончим с этим. И присматривай за Оливером. Я немного беспокоюсь, как он справится с этим.

Потому что Оливер в последнее время был психопатом. Рори развернулся и оставил своего самого похотливого брата, чтобы помочь самому жестокому с ситуацией, которая гарантированно взбудоражит Олли. Блестяще.

Рори вздохнул. Иногда быть разумным чертовски сложно.

***

Оливер бросился к охраннику. Он хотел обвинить Тори в том, что она надела это ничего не скрывающее платье и заставила его чувствовать себя чертовым собственником. Если бы ее груди не были выставлены напоказ, может, он не хотел бы убивать каждого мужчину, который тронул ее, даже ее зятя.

Он смотрел, как Кадир прикасается к ней, как будто имел на это полное право. Конечно, контакт не был сексуальным, но… Было ясно, что аль-Мусад хотели, чтобы она вернулась во дворец, где они могли бы присматривать за ней и, весьма вероятно, выбрать того, кто, по их мнению, станет для нее подходящим мужем.

Или мужьями, по их обычаю.

Что зятья Тори думали о ее бедном женихе в Техасе? Кому-нибудь было наплевать на него?

Добравшись до поста службы безопасности, Оливер почувствовал себя более чем готовым разобраться с любым человеком, который встанет у него на пути. Он нашел у ворот женщину в потрясающем облегающем платье бежевого цвета, которое едва прикрывало ее. На самом деле «платье» — не то слово. Мини-платье может быть более подходящим. Крошечная одежда обнажала ее грудь и высоко заканчивалась на бедрах. Бедняжка не могла наклониться, не показывая миру свой зад.

Если она беременна ребенком Каллума, то этого определенно не видно.

— Я не понимаю в чем проблема, — возмущалась она охране. — Мой жених внутри. Он просто не оставил мне нужные документы.

— Мисс, вам нужно приглашение, чтобы попасть внутрь, — один из охранников одарил ее мрачным извинением.

Она цокнула своим дизайнерским каблуком.

— Мне не нужно приглашение. Мой будущий муж — Каллум Тарстон-Хьюз. Ты впустишь меня сейчас же.

Ах, молодые и бедовые. Он посмотрел на нее на мгновение. Тея Палмер была «актрисой». Она получила небольшие роли в трех фильмах и большие развороты в качестве девушки с третьей страницы, прежде чем она сделала решительный шаг и легла под нож. Из-за увеличения губ и чрезмерно большой груди, которая выглядела готовой лопнуть в любой момент, она, вероятно, потратила все, что у нее было, на хирургов. Помимо того, что она была «улучшенной», у нее не было абсолютно никакого образования. Так что, естественно, его младший брат думал, что она будет хорошей соседкой по постели.

Согласно сообщениям, которые Оливер получил о ней, совсем недавно она получила небольшую роль в шоу в Америке, которое было отменено всего после трех эпизодов. Она вернулась в Англию и, видимо, решила, что Кэл — ее счастливый билет.

Тори, в сравнении, была умна. Несколько недель назад у них был долгий разговор о политике, и она знала о европейских системах управления гораздо больше, чем он предполагал. Обсуждения с ней были сплошным удовольствием. Он обнаружил, что занимается интеллектуально так, как не делал со времен университета. Он спорил с ней почти два часа, их легкое товарищество заставляло время лететь незаметно. Он был потрясен, когда наконец взглянул на часы. Обычно он чувствовал тяжесть времени… кроме тех случаев, когда она смотрела на него своими голубыми глазами и той улыбкой, которая освещала мир.

Женщина перед ним не обладала быстрым интеллектом Тори. Его пиарщица ловко обращалась с людьми. Эта женщина использовала томагавк.

— Я возьму на себя твою чертову работу, — она уставилась на охранника.

— В чем проблема? — Оливер вышел из коридора и впервые попал в ее поле зрения.

Ее глаза расширились.

— Мистер Тарстон-Хьюз, слава богу. Пожалуйста, поговорите со своим охранником. Кажется, это ошибка.

Краем глаза Оливер увидел бесстрашную женщину лет двадцати с чем-то в скромном черном платье, которое помогало ей слиться с толпой. Когда она слонялась по посту охраны, он узнал в ней репортера из The Sun. Проклятие. Вероятно, она собиралась фотографировать приходящих и уходящих знаменитостей, но в ту минуту, когда она поняла, что здесь разыгрывается драма, «плод любви» Каллума и Теи окажется на первых полосах газет. В очередной раз.

И Тори будет в ярости.

Он хотел вышвырнуть Тею, но девчонка, скорее всего, найдет бродящих вокруг репортеров и расскажет им слезливую историю о том, как мужчина, ставший отцом ее ребенка, танцевал всю ночь напролет, а ее оставили на улице, чтобы она могла постоять за себя.

Ему стоило тщательнее избить Каллума. Его непослушный член доставил им всем неприятности.

— Пройдемте со мной, мисс Палмер, — он отстегнул бархатную веревку и позволил ей пройти. Он не мог не заметить выражение триумфа на ее лице, когда она прошла мимо охранника. Оливер пожал мужчине в форме руку. — Спасибо. Вы хорошо справились. Я разберусь с ней.

Охранник наклонился.

— Будьте осторожны, сэр. Она пришла с мужчиной, который мне показался бандитом. Он исчез, как только она подошла. Не думаю, что она хотела, чтобы я видел его.

Оливер кивнул.

— Присматривай за ним. И не стесняйтесь работать с охранниками Аль-Мусадов. — Конечно, они привезли своих. — Они одни из лучших в мире.

Он повернул назад, и ему пришлось поторопиться, чтобы догнать свою добычу. Она не бездельничала, ожидая возможности поговорить с ним. Она направилась прямо в бальный зал, вероятно, готовясь выследить Каллума и устроить сцену, а также огромные проблемы для всей семьи.

К счастью, Рори заблокировал ей дорогу, пока она не убежала вперед.

— Привет.

Тея рассматривала его, словно пыталась решить, сможет ли проскочить мимо.

Оливер намеревался покончить с ее мыслями.

— Почему бы тебе не присоединиться к нам в кабинете? Там мы поговорим.

Он пытался говорить не угрожающе, даже дружелюбно. Наверняка он мог бы продержаться несколько минут. Если бы они смогли провести вечер с минимальным ущербом, Тори, возможно, вообще не пришлось бы знать, что что-то случилось. Она могла бы поверить, что братья Тарстон-Хьюз смогут пережить одну ночь, не став центром истории, достойной бульварной прессы.

Тея прищурилась.

— Он здесь с этой шлюхой, не так ли?

Именно так Оливер отказался от неугрожающего подхода.

— Тебе лучше не говорить о той же женщине, о которой я думаю.

Ее губы изогнулись в усмешке.

— Возможно, она связана браком с ближневосточной королевской семьей, но эта жалкая американка не более чем шлюха, стремящаяся возвыситься.

— Чья бы корова мычала, — пробормотал Рори, сканируя область. — Оливер, нам нужно перейти в укромное место.

Когда Оливер оглянулся, он вздрогнул. И действительно, репортер The Sun разговаривала с охранником. Она ничего не вытянет из него, но, если Тея не понизит голос, эта профессиональная сплетница в черном платье услышит слишком много.

Нахмурившись, Оливер взял Тею за руку и повел ее к офису службы безопасности.

Она сопротивлялась.

— Ты не можешь скрывать меня от Каллума. Он отец моего нерожденного ребенка.

Оливер затащил ее в маленькую комнату и захлопнул дверь, включив яркий свет над головой. Он препарировал коварную суку своим взглядом. Мгновенно он понял, что его брат говорит правду. Каллум может совершать ошибки, но не такие большие. Оливер чувствовал, что Тея и Ясмин были родственными душами, женщинами, готовыми на любую ложь, чтобы добиться своего.

— Я не верю вам, мисс Палмер. Я допускаю, что мой брат трахал вас в прошлом году до травмы, но не после. Вы не можете носить его ребенка.

Она имела наглость выглядеть шокированной его резкостью.

— Как ты смеешь!

Оливер проигнорировал ее.

— Я сделаю вам разовое предложение. Я выпишу вам чек на сто тысяч фунтов, если вы согласитесь отречься от того, что Каллум — отец вашего ребенка. Вам, конечно, придется подписать документы на этот счет.

— Оливер, — рявкнул Рори. — Ты не можешь поощрять ее ложь.

— Я бы не стал, но не хочу, чтобы это висело над нашими головами в следующем году. — У них было достаточно проблем. — Как только она подпишет контракт, если она каким-либо образом придет за Каллумом, мы подадим на нее в суд.

— А что, если она действительно беременна? — возразил Рори.

— Тогда она не должна употреблять кокаин. У тебя еще немного на носу.

Пятно белого порошка застряло у нее в ноздре, а глаза немного остекленели. Тот факт, что он хоть на мгновение поверил, что его брат может оплодотворить такое существо, вызывал у Оливера тошноту.

Тори, с другой стороны, был другим животным. Он прекрасно мог представить, как Каллум пытается обрюхатить ее. Он сделал бы это, чтобы обеспечить с ней будущее, но Оливер отказался допустить это. Каллум может подумать, что преследовать ее — это нормально, потому что ее жених явно пренебрегал ею, но он должен видеть бесчестье в этой игре. Тори выбрала другого мужчину. Люди в ее жизни должны уважать этот выбор, как бы сильно они ни хотели ее для себя.

Тея провела свободной рукой по носу.

— Это не то, что ты думаешь.

— Это именно то, о чем я думаю. Вы ищете компенсацию. Я предлагаю ее вам.

И снова она притворно заныла.

— Я хочу Кала. Я люблю Кала.

— Очень сомневаюсь в этом. Я сделаю все, чтобы защитить брата. Это одноразовое предложение, мисс Палмер. Если не согласитесь сейчас, я приду к вам со всем, что имею и уничтожу вашу карьеру. Уверяю, у меня достаточно влияния.

Слезы наполнили ее глаза.

— Ты не сделаешь этого со мной.

— Могу и сделаю. Я глава этой семьи. Я защищаю ее. У меня нет никаких сомнений в том, что я уничтожу любое твое будущее, чтобы помочь брату. Я поручил частному сыщику изучить твое прошлое. Я уже знаю о тебе кое-что очень интересное. Если ты откажешь мне сейчас, завтра утром я заставлю его покопаться глубже, особенно в твоих сексуальных привычках за последние несколько месяцев. Я не сомневаюсь, что он найдет достаточно грязи, чтобы высмеять тебя и твои притязания в каждой газете по всей стране.

Ее губы поджались, а лицо стало пунцовым от ярости.

— Я хочу поговорить с Каллумом.

— Возможно, ты привыкла получать то, что хочешь, но я прослежу, чтобы ты не приближалась к нему.

— Потому что он с той шлюхой, не так ли? Я точно знаю, кто она. Я видела их вместе за ужином, наблюдала, как Каллум провожает ее по Лондону, как будто она какая-то чертова принцесса. Если я увижу хоть одну негативную статью обо мне в газетах, я позабочусь о том, чтобы все знали, какая шлюха Торранс Глен, — Тея отстранилась. — Я не позволю ей забрать моего мужчину.

Необходимость обхватить руками горло этой суки сильно одолевала его. Ему едва удалось подавить гнев.

— Ты отказываешься от моей сделки?

— Да, будь я проклята.

— Тогда мы в тупике, но ты должна знать, что твои часы тикают. Если ты беременна, наука легко докажет, что ребенок не от Каллума. До тех пор, я рекомендую держать рот на замке. Твоя жизнь станет намного легче.

— Гребаный дрочер.

Оливер натянуто улыбнулся.

— Мое предложение отклоняется. Выметайся. Если я снова тебя увижу, тебя арестуют.

— Это не конец. Я не позволю тебе или кому-либо другому разлучить меня с Каллумом.

Она развернулась и рывком открыла дверь, топая из комнаты к охраннику и выходу.

Оливер подождал, пока она пройдет мимо репортера, беспечно зализывая свои раны. Пока что. Он был уверен, что Тея вернется и станет огромной занозой в его заднице.

— Она довольно пугающая, — Рори скривил губы от отвращения, когда смотрел на нее. — Она знает о Тори. Нам нужно что-то с этим делать.

— Именно поэтому вы должны были позволить мне отправить ее обратно в Штаты, — Оливер не стал бы упоминать о том облегчении, которое охватило его все тело, когда он понял, что не должен отпускать ее. Это было извращенно, но тогда это слово прекрасно описывало его в наши дни.

Рори вздохнул.

— Я не хочу отпускать ее.

— Хорошо, не ты один.

Помимо очевидного желания Каллума, Клэр сделала все возможное, чтобы извлечь выгоду из его растущих чувств к Тори и сблизить их. До этого момента он не понимал, как сильно Рори хотел ее.

— Разве ты не видишь, что мы ужасны для нее? Она не хочет, но, если мы не будем осторожны, она разорвет эту семью.

— Мы не отпустим ее. Она не этого хочет.

— По окончании контракта она хочет вернуться домой и выйти замуж за своего жениха. Она сделала свой выбор несколько месяцев назад, и вы с Каллумом опозорите наше имя, пытаясь соблазнить ее. Я больше не женюсь. Даже если я это сделаю, я бы точно не выбрал такую наивную девушку, как Тори Глен. Я совершенно не заинтересован в отношениях с ней.

Он выскочил из комнаты и чуть не столкнулся с другим репортером. Они были повсюду. Выругавшись, он вернулся в бальный зал, надеясь, что сбор средств скоро закончится.

Клэр мгновенно подошла к нему, ее лицо было озабоченным.

— Оливер, я не могу найти Каллума. Похоже, он ввязался в какой-то спор с Тори, и теперь они оба исчезли.

Нет. Это бал не скоро закончится. Оливер вздохнул. На самом деле, казалось, будто эта ночь никогда не кончится.

Глава 4

Тори спустилась по лестнице бального зала с очаровательной улыбкой на лице, но Каллум увидел под ней яростный взгляд. Он шел ей навстречу. Ублюдок. Без сомнения, ему дадут по шее.

Через плечо он наблюдал, как Оливер исчезает за морем воздушных шаров и Рори следует за ним.

Братья намеревались решить его проблему, и он чувствовал себя виноватым. Что ж, они решат одну из его проблем. Сегодня у него было две, и в обеих замешаны женщины.

— Куда ты идешь? — за ним по пятам шла Клэр.

Каллум не знал, что ответить. Если бы он устроил такой же шоппинг для хирургически улучшенной психопатки, какой он устроил для Тори, Тея упала бы на колени и с радостью выразила свою благодарность. Но не его маленький пиарщик. Вместо этого он оскорбил ее независимую натуру, и теперь Тори собиралась показать ему острую сторону своего нрава. Именно поэтому он хотел ее. Ее не интересовали ни его деньги, ни слава. Если он завоюет ее, то только потому, что достоин ее любви.

Он повернулся к сестре.

— Мне нужно поговорить с Тори. Кажется, между нами возникло недопонимание.

Подошла Тори, с каждым шагом ее улыбка таяла. Несмотря на это, она выглядела сногсшибательно. Ее мерцающие волосы свободно падали волнами на бледные плечи, и ему не терпелось запутаться в них пальцами.

— Нам нужно поговорить, — она нахмурилась, словно он был ребенком, с которым ей нужно серьезно поговорить.

Видимо пришло время разыграть перед ней свой козырь.

— Да, думаю, нужно.

— Что происходит? — взгляд Клэр метался между ними, она была в замешательстве.

— Твой брат ведет со мной какую-то игру, и мне это не нравится, — ответила Тори и поставила руку на бедро.

— Я веду игру? Ты первая начала ее, любовь моя. Но я планирую выиграть, — его сердце колотилось в груди, как перед матчем. Каллуму пришлось признать, что близость к ней сейчас, готовясь признаться в своих чувствах, заставила его кровь бурлить.

— Кэл? — вмешалась Клэр.

— Тебе не о чем волноваться, — успокоил он сестру. — Пожалуйста, помоги Оливеру. Думаю, ты ему пригодишься.

Тори не пропустила удар.

— Выиграть? Значит для тебя это игра?

— Если быть честным, нет, — он схватил ее за локоть и повернул к толпе с пластиковой улыбкой на лице начал вести ее к лестнице. Он не пойдет наверх. Ее довольно устрашающая семья ждала там, и он намеревался стоять на твердых ногах в следующий раз, когда столкнется с ними.

Она спешила за ним.

— Куда ты меня ведешь?

Он оставили Клэр на ступеньках, смотрящую им вслед. Каллум ощутил укол вины, но сейчас не мог остановиться, чтобы утешить сестру. Он объяснит ей все позже, а сейчас ему нужно было тихие место, чтобы успокоить Тори.

Он точно знал, куда идти. К бальному залу примыкало несколько небольших комнат. Когда они с Клэр посетили место в последний раз перед благотворительным балом, он немного изучил его. Он наткнулся на особенно красивый конференц-зал, который не был заперт. Он надеялся, что сегодня будет то же самое.

— В уединенное место. Видишь ли, одна очень умная женщина однажды сказала мне, что ссоры должны оставаться в тайне. Ясно, что ты собираешься накричать на меня, поэтому я подумал, что мы должны улизнуть, подальше от посторонних глаз и ушей, чтобы ты могла свободно выражать свои мысли.

Они пересекли бальный зал. Оркестровая музыка зазвучала, танцевали элегантные пары, а самые богатые граждане Лондона сплетничали вокруг них. Он бы предпочел вывести Тори на танцпол и показать, что она принадлежит ему, но он еще не заслужил этого права. Вместо этого он повел ее в пустой темный коридор в дальнем конце бального зала.

— Я не собираюсь кричать, — сказала она приглушенным голосом. — Я никогда не кричу. Я просто хотела попросить не лгать мне. Сколько стоит это платье?

Да, его поймали, по крайней мере, его не вывели из игры.

— Ты великолепна в этом платье, и оно стоит каждого пенни, который я за него заплатил.

Она резко вдохнула, очевидно, пытаясь сдержаться.

— Я попросила помочь мне найти подходящее платье, которое смогу себе позволить. Ты предложил своего личного шоппера. Ладно. В этом разговоре я не давала согласия покупать мне платье.

Он добрался до двери, к счастью, обнаружив, что она снова не заперта, и открыл ее. Кто-то из персонала мероприятия использовал угол для хранения вещей, но теперь комната была пуста, поэтому Кэл затащил Тори внутрь. Шум бального зала стих, когда за ними захлопнулась дверь.

— Ты не могла позволить себе то, что носишь, именно поэтому я купил его.

Она повернулась к нему. Окружающее освещение мерцало по периметру комнаты, мягкое золотое сияние освещало пространство. Бриллианты вокруг ее изящной шеи и мерцающая кожа отражали свет, когда она шла перед большим столом и несколькими кожаными стульями.

— Ты купил его, чтобы я не позорила компанию или вашу семью по этому поводу?

Он покачал головой.

— Ты никогда не позорила меня. Я купил его, потому что считаю, что ты заслуживаешь такого красивого платья, как ты сама. — Говорить ей правду было приятно, освобождающе.

С широко раскрытыми глазами она отступила назад, ее тело коснулось стола для переговоров. — Я полагаю, что ты говорил об этом прекрасном жесте, но мои шурины указали мне, что я ношу целое состояние, за которое я не платила. Ты знаешь, что они думают обо мне сейчас?

Ему было плевать, о чем они думали.

— Они тоже считают тебя красивой?

— Они думают, я твоя любовница. — Она скрестила руки на груди. — Твоя шлюха.

Гнев вспыхнул в его организме и выжигал нутро. Обычно он не отличался вспыльчивостью, но это задело его.

Он развернулся и ринулся к двери.

— Я разберусь.

Она схватила его за руку, останавливая перед уходом.

— Остановись.

Это было не то, на что он мог бы пойти.

— Нет. Я никому не позволю так с тобой разговаривать. Ты понимаешь меня? Мне все равно, кто они. Кто из них это сказал?

Не важно. Он разберется со всеми тремя.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на него.

— Кэл, кроме меня никто не использовал это слово, так что не сердись на моих шуринов. Я говорю вам, что я чувствовала, когда они указали, что любой мужчина, который тратит столько денег на женщину, хочет поставить на ней свою метку.

Ладно. С этим он мог смириться.

— Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя моей любовницей. Мне просто нравится видеть тебя в одежде, которую я купил для тебя.

— Каллум, я обручена, — и она тут же вернулась к тому, чтобы оставить между ними пространство. Ясно, что она собиралась играть эту ложь до победного конца.

Он шагнул вперед, уничтожив то пространство, которое она использовала как невидимую стену между ними. Он медленно приближался, приближался… пока ей некуда было идти.

— Так ты мне сказала. Но если ты любишь своего жениха, почему ты проводишь так много времени со мной?

Он наблюдал за ней, внимательно отмечая ее реакции. Ее дыхание участилось. Ее кожа слегка покраснела. Она облизала губы, глядя на него снизу вверх. Кэл не заметил признаков страха, но готов поспорить, что ее соски теперь превратились в твердые камешки. Ему не нужно было прилагать много усилий, чтобы прикоснуться к ним. Всего лишь небольшой рывок, и этот лиф упадет. Он мог обхватить грудь, втянуть ее сосок в рот и упиваться ею.

Ее взгляд скользнул в сторону.

— Потому что мы друзья.

— Мы друзья. Но я хочу большего, — он обхватил ее щеку и заставил еще раз встретиться с ним взглядом.

— Я не могу, — слова вышли хриплыми и мягкими, без малейшей силы воли.

Обычно у Тори не было проблем с защитой. Она могла спорить часами, но все ее самообладание, казалось, улетучилось. Ее голубые глаза выглядели томными, когда ее взгляд переплелся с его.

— Потому что ты любишь своего жениха? — она наклонился вперед, его губы нависли над его. — Хорошо подумай, прежде чем ответить. Мне не понравится, если ты соврешь.

Она ахнула.

— Ты знал.

— Да.

На лице Тори промелькнула паника. Она попыталась вырваться, но Каллум не уступил ей ни дюйма.

— Что ты сделал? Нанял частного детектива?

— Да.

— Не делай этого. Пожалуйста… — Она подняла руки и прижала их к его груди. Но она не оттолкнула его. — Ты должен отпустить меня.

Каллум подозревал что она так отреагирует. В конце концов, она придумала вымышленного жениха не просто так. Он должен был выяснить для чего, чтобы преодолеть ее возражения или страх.

— Почему?

— Потому что я не буду еще одним звеном в твоей цепочке завоеваний.

Вот о чем она волновалась? Возможно, он воспользовался многими возможностями, доступными ему как профессиональному футболисту в свое время, но он оставил все это позади.

— У меня нет цепочки завоеваний, Тори. В течение последних шести месяцев все, что у меня было, это моя окровавленная рука и образ тебя в моей голове двадцать четыре на семь. Если ты на мгновение подумаешь, что я несерьезно отношусь к тебе, подумай еще раз. Иначе зачем бы мне платить кучу денег детективу за то, чтобы тот совершил невозможное и нашел этого твоего загадочного мужчину? Вначале я планировал очень вдумчиво поговорить с ним о том, как он к тебе относится.

— Относится ко мне?

— Тори, если бы ты была моей, я бы никогда не позволил тебе проводить и половину того времени вдали от меня. Я даже возненавидел выходные, потому что не вижу тебя и не могу убедиться, что у тебя есть все необходимое. Я не мог представить полгода без тебя. Я бы сошел с ума. — Он рискнул и схватил ее за плечи. Черт возьми, ее кожа была такой мягкой под его пальцами. Он проглотил комок похоти и продолжил. — Вначале я хотел противостоять этому человеку, потому что думал, что он ублюдок. Потом я узнал, что его вообще нет. Зачем тебе надевать на руку фальшивый бриллиант, если другой мужчина вполне может захотеть подарить тебе настоящий?

Она вывернулась из его хватки и уставилась на него.

— Я думала это защитит меня.

— От меня? — Она узнает, что ничто не сможет защитить ее от него.

— От вас, — прошептала она.

На этот раз он схватил ее за бедра, и притянул ближе.

— Ты заинтересована нами тремя?

Она упрямо поджала губы.

— Ну, не могу говорить за братьев, но я намерен показать, почему ты должна выбрать меня.

— Они тоже знают о моей помолвке?

Наконец, его настоящий козырь. Он выпрямился и прижал ее к себе, не упустив того, как сбилось ее дыхание, когда он прижал ее грудь к своей груди.

— Нет. Я им не сказал. Ты же не хочешь, чтобы они знали, что ты им солгала, не так ли?

— На самом деле я не лгала, — возразила она.

— Лгала, Тори. Каждый раз, когда ты произносишь его имя или сверкаешь этим кольцом. — Его член затвердел, когда Кэл терся о нее. — Больше не будет лжи. Я беру ситуацию под контроль. Ты боишься, но я хочу показать тебе, что бояться нечего.

— Есть чего, Кэл. Я не хочу об этом говорить. Ктому же, ты в эпицентре разборок из-за отцовства. — Она остановилась. — Ты сказал, что не…

— С того дня как встретил тебя, дорогая. Ни с ней. Ни с кем-то еще.

От шока она застыла, и широко открытыми глазами всматривалась в его лицо, явно ища правду.

— Значит, он действительно может быть не от тебя?

— Нет. Чтобы все прояснить, потребуется время, но Тея уйдет, — он вдохнул ее аромат. Теперь, когда он был здесь с Тори, он не хотел торопиться, а сосредоточиться на них, насладиться моментом. — Я обещаю, что таких, как она, больше не будет. Я намерен быть совершенно верным тебе.

— Это безумие, — она покачала головой. — Я не могу иметь с тобой отношений.

— Почему?

— Это непрофессионально.

Кому-то могло показаться, что это именно так, но Каллум подозревал, что на самом деле она не возражала.

— У нас нет кадровой политики против свиданий сотрудников. Дэнверс, наш финансовый директор, встречается с одним из менеджеров по продажам. Ты бы назвала их непрофессиональными?

— Я-я… — Тори открыла рот, но не смогла произнести ни слова.

Кэл знал, что поймал ее ловко. Если она согласится, то оскорбит мужчину, с которым работала. Если откажется, она даст зеленый свет роману между ними.

— Что тебе мешает? Твои чувства к моим братьям?

Даже в этом освещении, он видел румянец на ее лице.

— Я понимаю, что для Лондона это не нормально. Может, я провела слишком много времени в Безакистане. И знаю, что это неправильно, но…

Правда? Действительно? Опять же, он отодвинул эту мысль подальше.

Он наклонился к ее пухлым губам.

— Я заставлю тебя забыть их. Я покажу, что я правильный для тебя мужчина.

— Я здесь не для романтики. Я не хочу этого.

Черт возьми, она этого не хотела. Ее бешено бьющееся сердце и прерывистое дыхание говорили об обратном.

— Поцелуй меня, Тори. Поцелуй меня один раз. И если это будет не так приятно, как я думаю, если ты не хочешь большего, я уйду.

Это была ложь. Ни единого шанса. Он слишком хотел ее, чтобы отпустить, но ей нужно было утешение в этой маленькой лжи.

— Ты не скажешь им, что я лгала? — ее голос был почти умоляющим.

— Нет, если ты меня поцелуешь.

Она судорожно вздохнула.

— Хорошо. Только один раз.

Все его тело подпрыгнуло от предвкушения. Это было началом его жизни. Один поцелуй. Одна женщина. Навсегда.

Он подождал, пока она встанет на цыпочки, касаясь руками его лица. Она изучала его, словно запоминая момент. Кончики пальцев прошлись по его подбородку, прежде чем ее большой палец коснулся его нижней губы.

— Я думаю, ты самая красивая женщина в мире, Тори. — Он не собирался играть или притворяться, что не любит ее. Она должна знать, что каждое мгновение ее жизни, начиная с этого дня, он будет думать о ней, желать ее.

— А я думаю, что ты сумасшедший. Я верну платье и драгоценности обратно. — Она коснулась его губ своими.

Он нахмурился и отстранился.

— Нет, не вернешь, и это не поцелуй.

— Цыц, я не закончила, — его губы быстро встретились с его. — И да, я верну их. Это не обсуждается.

— Ты думаешь, это переговоры?

— Разве нет?

— Нет, любимая. Некоторые вещи не подлежат обсуждению. Некоторые вещи требуют доминирования, и пришло время показать вам, что я имею в виду.

Он обхватил ее затылок, сжав пальцами ее нежную шею, и приблизил свой рот к ее губам. Она использовала слово «завоевание». Он собирался показать ей, что это на самом деле означает.

***

Сердце Тори забилось быстрее, когда его голова опустилась ниже, и его губы впечатались в ее губы. Она почувствовала, как возбуждение разлилось по ее венам. Ей не нужно было больше возбуждаться. Она не могла ясно мыслить с того момента, как поняла, что осталась наедине с Каллумом и что он больше не будет играть вежливо.

Он знал, что она солгала о своей помолвке. Она выглядела дурой, но он не смеялся над ней и не говорил, что она никогда не нуждалась в защите от него. Нет. Он доказывал ее правоту, вторгаясь в ее пространство и заставляя все ее тело оживать под его прикосновениями.

Его рот накрыл ее, жар пробежал по ее коже, как молния.

Ее и раньше целовали, но никогда так. Сначала мягко, но Тори почувствовала его скованную силу. Когда он целовался, он не просто двигал губами. Все его тело напряглось, заставляя ее скользить по нему. Большими руками он притянул ее ближе в свои объятия, лаская ее спину и обхватывая изгибы ее бедер. По-видимому, по собственной воле, ее руки обвились вокруг него, ее груди прижались к его твердой груди.

Тори растворилась в его запахе и вкусе, в чувстве одновременно желанной и обожаемой. Она не должна целовать одного из своих работодателей, не должна поощрять этого мужчину. Но они были одни, никто бы их не увидел. Это был всего лишь поцелуй, и она была обязана ему за его молчание. Ей не нужно было давать ему больше. Ей определенно не нужно было отдавать ему свое сердце. Почему она не могла просто насладиться этим моментом?

Со вздохом она отдалась его объятиям. Как только она это сделала, все изменилось. Хищник в нем набросился, словно почуяв ее подчинение. Слишком поздно Тори поняла, что их с Каллумом связывает гораздо больше, чем просто поцелуй, и что она в опасности.

Он углубил поцелуй и его язык коснулся ее, она, казалось, не могла заботиться о причинах, по которым вводить его в заблуждение было ужасной идеей. Она могла только чувствовать.

Поцелуй стал плотским, их губы переплетались. У Тори не было настоящего опыта в такого рода страсти, поэтому она последовала его примеру, погрузившись в головокружительный водоворот желания. Это было похоже на времена, когда она кружилась и кружилась в детстве, пока эйфория не взяла верх.

Она отбросила мысль, что сейчас, как и тогда, она в конце концов упадет.

Когда Каллум сжал руки на ее бедрах, она встретила прикосновение его языка и прикоснулась своим телом к его телу, такому подтянутому и сильному. Она ласкала его сильную спину, погружая пальцы в твердые выпуклости мускулов под его смокингом из шерсти. Наличие этого материала между ними казалось неправильным. Она хотела, чтобы ее руки коснулись его кожи, чтобы знать, насколько горячей она будет, когда он возбужден, и какой гладкой она станет под ее прикосновением.

Снова и снова он целовал ее, их дыхание было громким в тишине. Затем он прикусил ее губы и отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. Всплеск их связи пронзил ее, как электрический разряд. Тори не могла отдышаться.

— Скажи, что ты тоже это чувствуешь, — спросил он страстным шепотом.

— Да, — слово слетело с ее губ.

Каллум не стал ждать ни секунды, прежде чем снова погрузиться в их поцелуй. Его руки блуждали по ее телу, очерчивая изгиб ее талии, обхватывая ее пышную попку. Трепетно он провел пальцами по линии ее позвоночника, по ее плечам — затем начал снова, каждый раз скользя все ближе к ее груди.

Они жаждали его внимания. Она застонала от потребности.

— Я хочу тебя, Тори, — слова прокатились по ее коже, его губы оторвались от ее, и он начал целовать ее щеку, ее ухо, вниз к шее. — Ты тоже хочешь меня.

Она откинула голову назад. Она остановит его через мгновение. Просто еще чуть-чуть. У нее могло быть еще несколько минут, прежде чем вмешается реальность. В эти украденные мгновения она притворялась, что нет миллиона причин, по которым они не должны быть вместе, и что эта близость может продолжаться в реальном мире. В течение этих нескольких секунд она могла обмануть себя тем, что Оливер и Рори зависли рядом, изнывающие от желания и вожделения, чтобы тоже прикоснуться к ней.

Внезапно Каллум поднял ее на стол для совещаний, усадив на блестящую деревянную поверхность. Он задрал ее платье вокруг ее бедер и встал между ее ног. Затем он взял ее лицо в свои руки и посмотрел на нее так, как будто едва мог дождаться, чтобы выплеснуть на нее всю свою сдерживаемую похоть. От его обжигающего взгляда чистый жар пробежал по ней, вспыхнув искрами между ее бедер.

Ей нужно это остановить.

Но когда он поцеловал ее снова, вместо того чтобы оттолкнуть его, она вцепилась в него, обхватив руками за талию, и откинула голову назад, чтобы дать ему беспрепятственный доступ.

С рычанием он снова погрузился в ее рот, овладевая и поглощая, в то время как он просунул руку под ее лиф и обхватил ее грудь, поглаживая ее чувствительный сосок.

У Тори перехватило дыхание, и она застонала.

— С тобой очень приятно, любимая. Я никогда никого не хотел так, как хочу тебя, — прошептал он ей в губы. — Позволь мне сделать так, чтобы тебе тоже было хорошо.

— Мы не можем, — удалось ей ответить.

Тори прекрасно понимала, что ее действия не совпадают со словами, но она не могла удержаться от того, чтобы притянуть его ближе, когда ей следовало оттолкнуть его.

— Не здесь, — он ущипнул ее левый сосок и резко потянул.

Ощущение поразило ее, проникло в нее. Ее грудь набухла под его рукой, как будто просила еще раз потянуть. Этот маленький укус боли заставил ее задыхаться.

— Просто позволь мне прикоснуться к тебе сейчас, — он погладил ее от груди к бедру, перекинув ее ногу через свое бедро. — Позволь мне показать, как хорошо нам будет. Это будет моим наказанием за то, что я обманом натянул на тебя платье. Всю ночь ты будешь знать, что я тверд для тебя. После твоего удовольствия мы вернемся на бал, и я сохраню твой секрет от моих братьев. Мы не будем ничего делать, пока ты не будешь готова, но позволь мне провести этот момент с тобой, Тори.

Она кивнула прежде, чем успела тщательно подумать. Что было бы действительно больно? С колотящимся сердцем и готовым телом она чувствовала себя так близко к тому, чего так сильно хотела. Да, она испытывала оргазм… но не от другого человека. Ей так хотелось узнать это ощущение, почему Пайпер светилась, когда ее мужья входили в комнату. Никто никогда не должен был знать. Она могла сохранить свое сердце нетронутым. И когда она вернется в Техас по истечении контракта, у нее останутся особые воспоминания о них.

Каллум быстро двигался, задирая ее юбку выше. Затем он прижал ладонь прямо к тому месту, едва прикрытому кружевными трусиками.

— Ты такая влажная.

Она не понимала этого.

— Прости.

Он зарычал и проник пальцами под резинку, прямо к ее плоти.

— Не извиняйся. Это все для меня. Если бы у меня было время, я бы опустился на колени и слизал все соки. Тебе бы понравилось? Понравился бы мой язык на твоей киске?

Она не могла сказать, но, если он делал это с таким же умением и изяществом, как и целовался, Тори готова была поспорить, что его рот был бы божественным.

— Да.

— Хорошо, потому что в итоге мы дойдем до этого. Мы все испробуем.

Она не могла дышать. Он провел одним пальцем вверх по ее бедру, по ее половым губам, прежде чем нашел ее клитор и потер мягкими круговыми движениями. Покалывание и жар нахлынули на нее. Конечно, она прикасалась к себе, но опыт ловких пальцев мужчины изменил ситуацию. Рука Каллума была огромной и восхитительно мозолистой. Такой мужской. Она раздвинула ноги, желая большего от него.

— Есть кое-что, о чем ты не спросила, — прошептал он ей на ухо, продолжая декадентскую пытку большим пальцем. Его пальцы играли у входа в ее лоно.

Тори едва могла поддерживать ход мыслей.

— Что?

Это был ее голос? Она звучала так хрипло и маняще, способная соблазнить мужчину до безумия. Тори никогда не представляла, что может звучать так соблазнительно. Ей понравилось.

— Это мое наказание, — прорычал Каллум. — Я собираюсь угодить тебе. Затем буду весь вечер ходить со стояком. В конечном итоге, тебя тоже постигнет наказание, любимая, за ложь, за то, что скрывала то, что принадлежит мне. Хочешь знать, что я сделаю с тобой?

— Боже, Каллум, это так приятно. — Почему он продолжает говорить? Она пододвинулась ближе, терлась о его руку, пытаясь украсть больше шокирующего удовольствия. — Не останавливайся.

Его свободная рука истязала ее сосок.

— Нет. Ты это не контролируешь. Если еще раз так двинешься, обещаю, твое наказание наступит раньше.

Она застыла. Его голос стал таким жестким, таким грубым. Она никогда не слышала, чтобы он вел себя, как угодно, кроме как нежно.

— Что ты делаешь?

Он снова обвел ее клитор, такой болезненно чувствительный. Он подвел ее прямо к краю.

— Я беру на себя контроль. Ты отлично справляешься со своей работой, и ты должна знать, что я постараюсь следовать всем твоим советам, когда дело доходит до зала заседаний, но я хозяин в спальне или где бы я ни трахал тебя. Он вставил в нее палец и зашипел. — Ты так сильно сожмешь мой член. Ты такая горячая, влажная и зрелая. Будет адом ждать, когда я попаду внутрь тебя.

Его слова растопили ее вместе с его прикосновением. Ей потребовалось все, что у нее было, чтобы не двигаться. Заставив ее оставаться неподвижной, он лишил ее всякого контроля. Он взял власть, чувственно пытая ее. Украл ее способность думать. Обычно у ее разума не было выключателя. Теперь она могла сосредоточиться только на том, чтобы делать все необходимое, чтобы держать его руки на себе.

— Пожалуйста, Каллум.

Его толкался двигался внутри нее, двигаясь идеально в такт с большим пальцем на клиторе. Между ее бедрами нарастало давление. Столько восхитительного давления. Она двигалась к чему-то, чего никогда не чувствовала. Все те маленькие удовольствия, которые ей удавалось доставить себе, были ничем по сравнению с мерцающим взрывом, который она чувствовала прямо за поворотом. Так близко. С ее телом, готовым к прыжку, она знала, что была близко.

— О, все это нравится Каллуму, — пробормотал он. — Но ты дашь мне еще больше. Как только мы устроимся и обсудим все условия — да, мы будем вести переговоры, несмотря на то что я сказал ранее, — ты заплатишь за ложь. Ты должна мне за все те долгие месяцы, которыми ты разлучила нас. Я бы соблазнил тебя в тот день, когда мы встретились, если бы не это дурацкое кольцо на твоем пальце.

Она сидела, широко раскинувшись, стараясь быть такой послушной. Она схватила его свободную руку и держала, пока он погружал и доставал свой толстый палец из нее. Он прижал свой твердый член к ее бедру. Сколько бы она ни фантазировала о том, что она женщина, которая причиняет ему боль, реальность казалась сюрреалистичной. Но это было правдой. У великолепного Каллума Тарстон-Хьюза была на нее эрекция. Плохой мальчик из футбольного мира хотел ее, и он доказывал это.

Ей бы следовало, но Тори не откажет ему сейчас. Если бы он встал между ее ног и попытался заняться с ней любовью, она, скорее всего, была рада этому. У приличия и профессионализма не было шансов против обжигающей жажды, которую он создал внутри нее. В этом заключалась опасность подобраться слишком близко к любому из них. Она всегда знала это, чувствовала кайф с того момента, как встретила их всех, но теперь рев возбуждения заглушил предупредительные звоночки в ее голове.

— Твое наказание, любимая? Я отшлепаю твою восхитительную попку, — пообещал он. — Очень скоро. Пока она не станет розовой и идеальной, а ты не станешь умолять трахнуть тебя.

Тори резко вдохнула. Она не смутилась его мягкой угрозы. На самом деле, она представила, как он отшлепает ее. Положит ли он ее к себе на колени или скажет наклониться перед ним? Будет ли он медленно задирать ее юбку или прикажет ей встать перед ним обнаженной?

Концепция Каллума, шлепающего ее по заднице своей рукой, не должна быть привлекательной. Она всегда считала себя сильной, независимой женщиной, поэтому такое наказание от мужчины, который намеревался контролировать ее в сексуальном плане, должно было привести ее в ужас. Наоборот, это просто сделало ее плоть более влажной и более готовой к члену Каллума.

— Дай мне увидеть, как ты летишь, любовь моя. Дай мне увидеть, как ты прекрасна, когда сдаешься. — Каллум прижался к ее бедру, его эрекция настойчиво прижималась к ней. — Кончи для меня.

Его большой палец сильно надавил, а второй палец согнулся внутри ее лона, найдя точное место, которое отправило ее прямо через край. Давления слились. Вспышка удовольствия ослепила. Эйфория разлилась по ее венам, и ее тело дернулось. Своим поцелуем Каллум поймал ее крик, проглотив звук своего имени на ее губах.

Затем блаженство взяло верх, и она обмякла в его объятиях, совершенно довольная дымкой удовольствия, в которой оказалась окутанной.

Внезапно из двери хлынул яркий луч света, и она услышала знакомый голос.

— Значит, пока я разбираюсь с одной из твоих бывших любовниц, ты здесь с другой.

Оливер.

Дымка Тори рассеялась, и воцарилась холодная реальность. Она ахнула и попыталась слезть со стола.

Он застыл и смотрел.

— Тори?

Она закрыла глаза, ужас разлился по ее телу. Что она делала? Нет, что она наделала?

Без всякой спешки Каллум вытащил руку из ее трусиков и обнял ее.

— Прости, Олли. Мы старались быть тихими.

Она поняла, как она, должно быть, выглядела, когда Оливер открыл дверь и увидел ее в перекошенном платье, с раздвинутыми ногами. Она была похожа на любовницу Каллума. Как его шлюха.

Она выскочила из объятий Кэла и покачнулась на пятках. О Боже. Лучшие представители лондонского общества и многие из худших репортеров бульварной прессы находились менее чем в сотне футов от нее, разделенные несколькими тонкими стенами, и она позволила себя ощупать плейбою, который уложил в постель сотни женщин, потому что в тот момент, когда он коснулся ее, ее мозг расплавился.

Слезы наполнили ее глаза, когда она подтянула лиф своего глупого платья повыше. Когда она впервые примерила его, шелковое зеленое платье заставило ее почувствовать себя элегантной и сексуальной. Теперь, несмотря на дорогое платье, она чувствовала себя дешевкой.

Какая кретинка вела себя таким образом и надеялась сохранить свою работу? Только глупая.

— Тори? — Каллум был рядом, разглаживал ее юбку. — Любимая, позволь помочь тебе.

Она отпрянула от него.

— Нет. Я должна идти. Оливер, я понимаю, что в моих услугах больше не нуждаются. Пожалуйста, дайте мне знать, сколько я должна тебе откупных за контракт, и я вышлю тебе чек. — Позже она придумает, как собрать деньги. — Я оставлю тебе имя того пиарщика в Нью-Йорке, о котором я упоминала вчера.

Но ни за что на свете она не вернется в офис Тарстон-Хьюзов с высокоподнятой головой. Никогда снова. Определенно нет, судя по ледяному взгляду Оливера. Она съежилась от его осязаемой ярости и презрения.

— Мы обсудим это позже, — отчеканил Оливер. — Если вы двое закончили, присоединяйтесь к балу. Мисс Глен, вам стоит привести себя в более презентабельный вид, если только этот сбор средств не был просто предлогом, чтобы привлечь внимание таблоидов к вам. Если это так, то не стесняйтесь входить на вечеринку, выглядя так, как будто вы только что занимались сексом. Пресса напишет о вас неприятную историю, но не думайте, что небольшое смущение как-то повлияет на моего брата. Он привык, что его ловят на месте преступления.

Каллум встал перед ней, словно пытался защитить ее.

— Если ты зол, то злись на меня. Не будь мудаком с ней.

Она ненавидела стоять в собственной тени, словно кусок мусора, когда мгновение назад она была так близка к Каллуму. Такова был обман секса для женщин, поняла она. Акт мог быть таким красивым и интимным. Как только все заканчивалось, она становилась обычной шлюхой.

Тори дрожала, холод добрался до ее костей.

— Извините, мне нужно в уборную, — ее голос дрожал.

— Я отвезу тебя домой. Мы можем уехать незаметно, — предложил Каллум. — Оливер, с тобой я поговорю утром.

— Нет, ты останешься. У тебя речь через двадцать минут для благотворителей, — прорычал Оливер. — Выполняй свою чертову работу.

Она хотела, чтобы они оба ушли.

— Каллум, ты должен идти. Если ты не поблагодаришь людей за присутствие и пожертвования, они это запомнят. Учитывая негативно настроенную прессу в последнее время, это не принесет компании никакой пользы.

Он стиснул зубы и потянулся к ее руке.

— Я не оставлю тебя. Ты взволнована, уязвима.

Сейчас она не могла прикоснуться к нему или ее стошнит на его руки, и она расплачется. Он не мог спасти ее от гнева брата. Она совершила ужасную ошибку в своих суждениях, и он не мог спасти ее от этого.

— Я буду в порядке, Каллум. Просто дай мне минутку.

Его челюсть напряглась.

— Тори, это не конец. Увидимся в бальном зале. Оливер, почему бы тебе не пойти со мной?

Старший из Тарстон-Хьюзов посмотрел на нее, задержался на ее смятой юбке и опухших губах. Тори почувствовала себя на три дюйма ниже, прежде чем они оба повернулись и вышли, оставив ее одну.

Она испортила буквально все. Теперь ей оставалось надеяться, что она сможет уйти с капелькой достоинства. Она боялась, что просить о блестящей профессиональной репутации слишком сложно. И она даже не подумала бы о своем сердце.

Со слезами на глазах она планировала свой побег.

***

Оливер наблюдал за дверью конференц-зала. Он не был дураком. Тори собиралась сбежать. Ни в коем случае она не выбрала бы какой-либо другой путь. Как бы он ни кипел от гнева, он не хотел, чтобы она исчезла из его жизни. Он мог быть глупым ублюдком, но он не мог вынести мысли о том, что ее больше нет рядом с ним.

Молодая женщина в дерзком вечернем платье подошла к Каллуму и что-то сказала, потираясь о него, как будто ей было жарко. Его брат флиртовал в ответ с легкостью. Оливер усмехнулся. Так много для настоящей любви.

— Что случилось? — Рори подошел к нему, тихо задавая вопрос.

— Как думаешь, что произошло? Я увидел руку Кэла в трусиках Тори. Он был в двух секундах от еще одного разбирательства об отцовстве.

Рори вздохну и прислонился к стене.

— Черт. Где она? Она в порядке?

— Она все еще в конференц-зале. Подозреваю что она собирается с силами, хотя должна быть здесь и видеть, как быстро Кэл двинулся дальше.

Рори нахмурился и посмотрел на Каллума.

— О чем ты говоришь?

— Блондинка. Прямиком из объятий Тори в ее. Я не знаю. Вероятно, ей все равно. Вероятно, она делает тоже самое с другими мужчинами.

Почему он думал, что она другая? Почему он все еще заботился об этом? Он поймал ее на измене мужчине, за которого обещала выйти замуж, еще до того, как они обменялись клятвами. И вот он слонялся возле конференц-зала, надеясь мельком увидеть ее. Он действительно был мазохистом.

У него был ужасный вкус на женщин. Но, по крайней мере, он знал какого поля ягодкой была Тори. Больше не было смысла вести себя обходительно с ней. Если ей было наплевать на своего жениха, и она трахалась на стороне, почему он не даст ей этого?

Что-то противное поселилось у него в животе и согревало его. Оливер радовался этому ощущению, потому что так долго был холодным и почти онемевшим. Любые перемены были приятны, в том числе необходимость почувствовать вкус того, что получил его брат, прежде чем она уйдет навсегда.

— Он просто из вежливости, Оливер, — голос Рори вывел его из задумчивости. — И теперь он активно пытается сбежать от нее.

И действительно, Каллум выпутывался из рук блондинки. Брат отвернулся и многозначительно заговорил с дородным членом парламента.

— Рори, в самом деле. Дай ему время, — прорычал Оливер. — Он вернется к своим старым привычкам.

— Нет, я думаю ты ошибаешься. Он серьезно настроен насчет Тори и не отступит. В этом моменте я полностью его понимаю. — Рори колебался. — Ты знаешь, что Тори мне тоже нравится.

Он повернулся к младшему брату. Они все были без ума от девушки, и она, скорее всего разрушит его семью, если он не остановит ее.

— Она бы понравилась тебе еще больше, если бы ты видел ее мгновение назад. Она раздвинула ноги для нашего брата, в то время как на ее пальце было обручальное кольцо. Такую женщину ты хочешь? Тебе нравится подъедать за Каллумом?

Глаза Рори сузились.

— Следи за тем, что ты говоришь о ней. Она не какой-то объект, и она не шлюха. Она женщина и у нее есть чувства. Я понимаю, что ты прошел через что-то ужасное со своей первой женой, но Тори не Ясмин. Я не знаю, что произошло между ней и Кэлом сегодня вечером, но готов поспорить, что она увлеклась этим моментом, потому что у Кэла в мизинце больше сексуального опыта, чем у нее во всем ее теле.

— Для меня она выглядит довольно опытной.

Она также выглядела сногсшибательно, как женщина, претендующая на свое удовольствие. Оливер видел, она была раскованной и грубой. Ее красота потрясла его. Как только она увидела его, она полностью закрылась, стыд задушил ее, как одеяло.

Это он сделал. Он подавил ее сияние.

— Потому что ты видишь все сквозь черные как смоль линзы, и я не уверен, что ты достаточно умен, чтобы снять их. Я собираюсь поговорить с Кэлом. Постарайся вести себя при ней прилично. То, что ты не видишь, насколько она чиста и добра, не означает, что остальные из нас не могут. Если ты прогонишь эту женщину, у тебя будут проблемы не только с Каллумом. — Рори ушел.

Оливер смотрел, как он уходит, моргая, потерянный. Все это время он верил, что может рассчитывать на Рори в решающий момент. Он искренне думал, что его младший брат понимает его. Все его братья и сестры сомкнулись вокруг него после того, как Ясмин чуть не уничтожила его. Они сидели у его постели, выхаживали его и заверили, что он не виноват. Но через некоторое время они отпали, как будто устали снова ждать улыбающегося, смеющегося Оливера. Только Рори понял, что человек ушел навсегда.

Наконец дверь в коридор открылась, и Тори вышла, поправляя платье. Оливер отступил в тень, пока она вытирала глаза. Когда она подняла глаза, как будто почувствовала на себе его взгляд, он заметил, что большая часть ее макияжа исчезла. Она выглядела молодой, уязвимой и невероятно невинной.

Только он знал, что это маска изменяющей распутницы.

Прежде чем она вернется в бальный зал, он планировал поговорить с ней. Она не стала бы прыгать с кровати своего жениха на кровать его брата. Несмотря ни на что, он не позволил Каллуму вступить в отношения с женщиной, которая его погубит. Да, Кэл будет в ярости, но если он избавит своего брата от будущих страданий, тогда Оливер сможет жить в мире, зная, что послужил высшему благу.

Конечно, показывая Кэлу ошибочность своего пути, Оливер не возражал, если бы он получил маленькую киску для себя.

Тори развернулась и направилась в противоположном направлении, не к бальному залу, а к выходу.

Проклятие. Он не мог позволить ей сбежать. Он не мог позволить ей играть раненую птицу. Каллум попадет прямо в эту ловушку, а Рори, который уже наполовину находится под ее чарами, последует за ней.

— Куда она? С Тори все в порядке? — подошла Клэр с обеспокоенностью на лице.

Естественно, его братья и сестры встали на ее сторону. Возможно, они изменят мнение, когда он докажет, что она не более чем мошенница с глазами лани.

— Я не знаю, но выясню. Помогите Каллуму подготовиться к выступлению. Убедитесь, что его галстук правильно сидит. Он должен объявить, сколько денег мы собрали за следующие пятнадцать минут.

— Что-то тревожит тебя, Оливер? — сестра всегда видела его насквозь.

Он натянул вежливую маску и успокоил ее.

— Ничего. Проверю в безопасности ли Тори.

Ото всех, кроме него.

Он оставил Клэр и последовал за Тори в коридор, мир становился тише по мере того, как они удалялись от сверкающего бального зала.

Впереди, она всхлипнула, но, похоже, не заметила, чтобы кто-то следовал за ней. Это его не удивило. Она никогда не замечала, когда он преследовал ее раньше.

Ей удалось пройти в коридор, ведущий из здания. Выскочив наружу, в прохладный влажный вечер, она глубоко вдохнула, а потом выдохнула, как будто с облегчением освободившись от помпезности и людей.

Оливер тоже испытал облегчение. Теперь он тщательно мог следить за ней.

Опять же, она была легкой добычей. У нее не было пути назад в свою служебную квартиру. Она приехала с ними в лимузине. Собиралась ли она ходить по метро в дизайнерском платье, из-за которого она выглядела бы полуголой, и в четырехдюймовых каблуках, которые сломаются на первой же решетке, на которую она наступит?

Он рассеянно удивился, почему она вела себя с таким сентиментальным отчаянием. Кэл был у нее под каблуком. Все, что ей нужно делать, это хлопать ресницами и мило плакать. Скорее всего, он бросил бы все, чтобы забрать ее домой.

Выругавшись, Оливер отправил водителю текстовое сообщение о своем местонахождении и продолжил следовать за ней пешком. Дойдя до конца улицы, она поймала такси.

К счастью, его машина подъехала, и он залез внутрь.

— Следуй за такси, Чарльз.

Вскоре он понял, что она возвращается в свою квартиру. Через несколько минут такси подъехало к зданию, где Тарстон-Хьюзы размещали приезжих сотрудников. Тори вышла из машины и повернулась, чтобы заплатить водителю деньгами, которые она спрятала в потайной карман юбки.

В это время ночи на улице было тихо, хотя ни одна часть Лондона никогда не была по-настоящему безлюдной. Он смотрел, как она вышла на свет уличного фонаря. Она снова плакала. Это было видно по розовому цвету ее кожи, легкой припухлости вокруг глаз.

Чувствовала ли она теперь себя виноватой за измену жениху? Собиралась ли она сказать ему, что изменила ему, или притворится, что этого никогда не было?

Тори добралась до двери и провела картой через считывающее устройство. Дверь распахнулась. Он уже собирался сказать Чарльзу, чтобы тот отъехал, когда мужчина, одетый с головы до ног в черное, выбежал из тени и проскользнул внутрь, прежде чем дверь за ним закрылась. Его лицо закрывала лыжная маска.

Оливер выскочил из машины. Похоже, он наконец-то получит ту драку, в которой так нуждался.

Глава 5

Тори всхлипнула, шагая по суровому современному вестибюлю своего дома к лифтам. Ее каблуки цокали по мраморной плитке в устрашающе пустом пространстве. Она была одна. Час был непоздний, но казалось, что все либо спрятались на ночь, либо гуляют по городу. В здании работали обслуживающий рабочий и менеджер, но не швейцар. Обычно ей нравилось уединение, и сегодняшний вечер не стал исключением. Меньше всего ей хотелось, чтобы кто-то из ее знакомых увидел ее марш позора. Конечно, сейчас было не утро, но возвращаться сюда после побега от Каллума, было жалко, как в профессиональном, так и в личном плане.

Ее каблуки продолжали стучать по полу, напоминая ей, что она не привыкла ходить в чем-то столь неудобном. Обычно она носила практичную обувь, потому что большую часть дня проводила на ногах, ничего похожего на эти туфли принцессы, которые ей нужно было найти, как вернуть.

Застонав, она наклонилась и стянула туфли. Ноги болели, но это было ничто по сравнению с остальным телом. Она устала. Все ее блестящее будущее в связях с общественностью, казалось, исчезло из-за одного глупого поступка, и самый большой идиотизм во всем этом? Будь она проклята за то, что раздвинула ноги на рабочем мероприятии для одного из своих боссов, а она даже не успела заняться сексом.

Что на самом деле значила ее девственность, если она не отдала ее кому-то стоящему? Она любила Каллума, и он бы позаботился о том, чтобы ей понравился этот акт.

Возможно, девственность мешала ей. Она пришла к такому выводу, когда ехала на такси до своей квартиры. Опытная женщина не стала бы лгать о своей помолвке из страха, что к ней пристают. Она бы отказалась от мужчин, которых она не хотела, и встречалась бы с теми, кто ей нравился. Опытная женщина не стала бы стоять перед Оливером Тарстон-Хьюзом и чувствовала, как стыд скользит по ее спине. Она бы не чувствовала себя шлюхой, потому что не сделала ничего плохого. Ладно, может, время было не слишком удачным, но все же… Если бы она была мужчиной, пойманным с женскими руками в штанах, она бы быстро прикрылась и пожала плечами.

Возвратившись в Штаты, Тори найдет какого-нибудь приличного парня, займется, надеюсь, приличным сексом, забудет о девственности, а затем продолжить свою жизнь. После этого она не будет из тех девушек, которые проживают свою жизнь как монахиня и превращаются в лужу слизи в ту минуту, когда какой-нибудь горячий мужчина прикасается к ней. Нет, тогда она станет опытной. Она возьмет на себя ответственность.

План казался логичным… но ей он не нравился. К счастью, сегодня ей не пришлось распутывать этот беспорядок и выяснять свое будущее. Время, проведенное в Лондоне, она запишет как урок. Она проведет пару недель отпуска в Безакистане, подержит кучу младенцев и постарается забыть, что когда-либо приезжала в Англию. Вернувшись в США, она начнет все заново в профессионально и романтически.

Легкий скрип позади Тори заставил ее остановиться. Это было похоже на стук резиновых подошв кроссовок по мраморному полу. Она обернулась и увидела крадущегося сзади крупного мужчину с лицом, закрытым лыжной маской. Он держал зловещий на вид нож. Ужас нахлынул на нее, она ахнула. Она думала о беге, но знала, что из-за своих ноющих ног далеко не убежит.

— Отдай мне украшения, — прорычал он.

Тори сделала ровный вдох, чтобы подавить дрожь. Наверняка по углам притаились камеры видеонаблюдения, и кто-нибудь увидит, что происходит. Они пришлют помощь, верно?

Она услышала звон лифта и решила броситься в безопасное место. Может, она сможет удивить его и закрыть двери, прежде чем он поймает ее. Она не могла отказаться от драгоценностей. Они слишком дорогие. Она никогда не сможет отплатить Каллуму, если потеряет их.

— Даже не думай об этом, сука, — нападавший схватил ее за запястье, вывернув его, и притянул к себе.

Его мясистый кулак сжал ее запястье. Вспыхнула боль. Она попыталась вырваться.

— Помогите!

— Тебя никто не слышит, — сказал он ехидно. — Я уже вижу, что эта работа принесет пользу. Мне сказали немного поразвлечься с тобой. Он притянул ее к себе и прижал нож к ребрам. — Я думаю, пришло время перенести эту вечеринку в твою квартиру. Если ты еще раз закричишь, я тебя порежу. Но я не отступлю от своего плана. Я не возражаю, если ты немного остынешь.

Презренный ужас грозил настигнуть Тори. Все ее существо было возмущено этой идеей, но, прежде чем она успела сразиться с ним, мужчина хмыкнул и отшатнулся, освобождая ее.

Тори услышала, как нож со звоном упал на пол, затем повернулась и увидела, как здоровенный нападавший крутится вокруг, а Оливер сжимает его руками.

Облегчение нахлынуло на нее. Она не могла нормально дышать. Оливер здесь. Он оттащил нападавшего. Вероятно, ей не стоило радоваться, что генеральный директор пришел сразиться с уличным бандитом, но она больше не была одна. Он рисковал собой ради нее. Вместе они победят.

Когда Оливер нанес апперкот, она схватила самое близкое, что могла, солидную лампу рядом со столом у лифтов. Тори подняла ее и развернула, вонзив основание в череп нападавшего, когда Оливер пнул бандита по яйцам.

Похоже, генеральный директор боролся нечестно.

Нападавший с ворчанием согнулся пополам, схватившись за яйца.

— Какого черта ты хочешь? — прорычал Оливер.

Нападавший долго не отвечал, просто стонал, как раненый зверь. Пока Тори задавалась вопросом, насколько сильно они его ранили, он вскочил на ноги, отталкивая Оливера в сторону. Он поковылял к двери, схватил нож с плитки и выскочил на улицу. Выругавшись, Оливер бросился за ним.

— Стой, — Тори схватила его за рукав.

Он повернулся к ней. Кровь стекала с его губы на рубашку. Тяжело дыша, он провел большим пальцем по капле в уголке рта и взглянул на малиновый цвет, размазанный по его коже.

Его дикий вид заставил ее сделать шаг назад.

— Оливер?

Он втянул воздух и, казалось, заставил себя слезть с уступа гнева.

— Ты заставила меня потерять его. Он ушел.

— О чем ты думал, гоняясь за ним? Он мог убить тебя, — ее бешено колотящееся сердце накачивало адреналином организм.

Оливер вытащил свой мобильник.

— Или я мог убить его. Ты думала об этом? Чего он хотел?

Она прикоснулась к своему горлу.

Оливер закатил свои темно-синие глаза.

— Конечно. Ты думала, что это хорошая идея — бродить по Лондону после наступления темноты, надев драгоценности на целое состояние. Ты получила по заслугам за эту глупость.

Вспыхнул гнев. Он был полон решимости сделать ее несчастной на всю оставшуюся ночь.

— Да ну, он хотел меня изнасиловать. Я уверена, что тоже заслужила это.

Оливер сжал челюсти.

— Ты должна была позволить мне убить этого ублюдка. Все, что я могу сейчас сделать, это позвонить в полицию.

И тогда ее благонамеренные шурины наверняка задушат ее охраной и лишат свободы.

— Нет. Пожалуйста, не надо. У нас нет его описания. Нам нечего им предложить. Это было бы огромной тратой времени.

— И шейх узнает, если ты напишешь в полицию рапорт с подробным описанием нападения.

Ну, она никогда не обвиняла его в глупости.

— Если он узнает, что что-то подобное произошло, я, скорее всего, окажусь под стражей королевской гвардии.

— Ну, этого мы не можем допустить. — Он достал телефон. — Не против, если я умоюсь?

— Нет, — он мог бы взять драгоценности с собой, когда уйдет, и вернуть их Каллуму. Тогда у нее будет на одно дело меньше до отъезда из Лондона.

Она прошла через вестибюль к лифту, который все еще был открыт. Ее руки дрожали, когда она вошла, все еще сжимая туфли, а Оливер следовал за ней. Она нажала кнопку четыре. Ее этаж. Ну, ненадолго.

— У тебя есть что-нибудь выпить? — спросил Оливер после того, как они поднялись и двери снова открылись.

— Есть небольшая бутылка скотча, — соседи принесли ее в качестве подарка, после того как она забирала их почту, пока те были в отпуске

— Прекрасно, — Оливер остановился перед дверью в квартиру.

Он никогда здесь не был. Откуда он знал в какой квартире она жила? Она опустила этот вопрос. Зачем спрашивать? Это не имело значения.

Тори достала ключи из потайного кармана в платье, но руки все еще дрожали.

Оливер обхватил своей большой ладонью ее, согревая ее ледяную кожу.

— Отдай мне.

Он не стал ждать ее ответа, просто взял у нее ключи. Уверенными пальцами он открыл дверь и пропустил ее внутрь.

В ту минуту, когда они остались одни, он повернулся к ней, ворвавшись в ее пространство, и прижал ее своим телом к двери.

— Он мог убить тебя. Он мог изнасиловать тебя и убить.

Мог. И она бы потеряла что-то ценное, что должно было принадлежать ей. Жестокий незнакомец мог забрать всё у нее до того, как убил, и она никогда бы не узнала, что значит лежать с мужчиной, который ей небезразличен.

Оливер Тарстон-Хьюз был козлом в этот вечер, но это не смыло всех месяцев его доброты, его дружбы. Возможно, это должно было заставить ее хотеть его меньше, но этого не произошло.

Когда она смотрела на него с расстояния всего нескольких футов, их дыхание было хриплым, все, о чем она могла думать, были он и сожаление, которое у нее было бы, если бы она позволила этому моменту пройти и никогда не знала, каково это — прикасаться к этому мужчине, которого любила.

Когда его губы коснулись ее, адреналин, пробежавший по телу, превратился в отчаянное возбуждение. Она смягчилась, готовая заполучить его любым возможным способом.

***

— Что значит она ушла?

Рори посмотрел на Его Высочество, королевского шейха Безакистана, желая, чтобы ночь закончилась.

— Тори плохо себя чувствовала и решила вернуться к себе домой.

Глаза Талиба аль-Мусада сузились, будто он распознал ложь.

— Не сообщив сестре? Это очень непохоже на Тори. Она всегда очень внимательно относится к таким вещам. Видите ли, Пайпер вырастила ее. Она бы не ушла, не предупредив мою жену. Это привычка. Она редко пропускает день, чтобы не сообщить сестре, где она и как у нее дела.

— Она плохо себя чувствовала, — это было все, что Рори мог сказать. Неудивительно, что Тори была близка с сестрой, хоть они и жили в разных странах. Насколько он понял, они всегда были очень близки, особенно после смерти родителей.

— Как я сказал, Тори определенно разыскала бы свою сестру.

Если он не справится с шейхом, весь клан аль-Мусад покинет мероприятие и отправится прямок Тори. И Рори будет в шоке, если эти чрезмерно оберегающие мужчины не утащат ее во дворец, где он никогда ее больше не увидит.

— Она хотела побыть одна.

— Почему? Я могу только представить, что она хотела бы этого, если бы была расстроена.

Пора было заявить права, как сказали бы американцы. Каллум поднимал эту тему ранее. Сегодняшнее фиаско затронет их всех, поэтому никто больше не сможет притворяться, что Тори была просто коллегой или другом. Рори знал, что должен сделать. Так или иначе, Тори должна принадлежать семье Тарстон-Хьюз, и аль-Мусадам пора этом узнать.

— Я считаю, что она взвешивает свои варианты. Мой брат настроен серьезно насчет Тори. Он очень любит ее и сегодня выразил свои чувства. — Он тоже почти излил свою сперму, но шейху не нужны эти подробности.

Талиб нахмурился и тяжело вздохнул.

— Я считаю, ей еще слишком рано рассматривать такую просьбу, и мне нужно самому поговорить с Оливером.

— Не с Оливером. Скорее с Каллумом.

Правая бровь Талиба приподнялась в аристократическом вопросе.

— Я не дурак, мистер Тарстон-Хьюз. Оливер интересуется Тори.

Как это объяснить? Это сложнее, учитывая образ жизни мужчины. Рори пожал плечами.

— Возможно, но Каллум решил заявить о своих намерениях.

По крайней мере, ему не нужно беспокоиться о том, что Талиб обидится на это выражение. Мужчина, казалось, придерживался очень старомодного подхода к женщинам в своей жизни.

— И какие у тебя намерения?

— У меня их нет.

Шейх послал ему понимающий взгляд.

— Но ты хочешь ее.

Рори попытался отмахнуться.

— Она красивая женщина. Вы должны знать, что я намерен обращаться с ней со всей добротой и учтивостью, как со своей родной сестрой.

— Я искренне сомневаюсь, что вы проводите ночи, мечтая о сексе с собственной сестрой.

— Конечно, нет!

— Вот почему договоренность, о которой вы говорите, не сработает, и я не дам своего благословения. — Он разгладил пиджак, казалось, что решение принято. — Я благодарю вас за доброту к моей сестре, но боюсь, что завтра утром я заберу ее с собой домой. Я пришлю кого-нибудь из дворца, чтобы упаковать ее вещи. Какой бы штраф она ни понесла за уход с работы до истечения срока контракта, пришлите мне счет. На этом все.

— Простите? — Рори, может, и не член королевской семьи, но он не привык, чтобы его отбривали.

Шейх мгновение смотрел на него.

— Мы закончили, вы можете идти.

— Я никуда не пойду, и, если Тори не согласится, она тоже. Это двадцать первый век, и, если вы на секунду задумаетесь, что я буду выполнять ваши приказы, потому что какой-то случайный фрагмент ДНК дал вам суверенную роль, вам следует подумать еще раз. Я не отпущу Тори без боя, и вы должны знать, что я не всегда дерусь чисто.

Легкая улыбка тронула губы шейха, и Рори подумал, не попал ли он в хорошо расставленную ловушку.

— Теперь я вижу человека, с которым могу поговорить. Я не понимаю жесткой вежливости с вашей стороны, англичане. Когда дело доходит до наших женщин, мужчина должен быть диким.

Рори определенно чувствовал это сейчас, несмотря на то что Тори не была его.

— Тори сама примет решение.

— Тори слишком застенчива и наивна, чтобы просить о том, чего хочет. Пока она не научится, я буду за ней присматривать. Вы и ваши братья либо будете на одной волне, либо отпустите ее.

— Я работаю над этим, — если отбросить вспыльчивые наклонности Каллума, Рори полагал, что они были на одной волне. — План состоял в том, чтобы поддержать игру Оливера. Боюсь, он ждал слишком долго, и теперь Каллум не отступится.

— Тот факт, что вы называете это спектаклем, побуждает меня увезти Тори прямо сейчас. Мы не обсуждаем партию или пешку. Это ее жизнь. Для протокола: я не говорил о том, что вы трое решаете, у кого из братьев должна быть женщина, которую вы все любите. Вам троим следует перестать быть эгоистичными детьми и решить, как вы будете делить ее или держаться подальше. Если вы и ваши братья этого не сделают, вы навсегда оставите ее растерзанной, и я этого не допущу. У нее есть чувства ко всем вам. Возможно, вы готовы пожертвовать собой ради своего так называемого родства, но подумайте о ней. Заставляя ее выбирать, вы просите ее отказаться от кусочков своего сердца. Вы правы, Рори Тарстон-Хьюз, у вас нет намерений. Когда вы вырастите и научитесь ставить ее на первое место, можете позвонить мне. А пока оставьте мою сестру в покое.

— Вы думаете, это так просто? — ему очень надоело, что с ним обращаются как с ребенком. Талиб не мог знать, скольким он пожертвовал ради своей семьи, как далеко он был готов зайти. — Вам приходилось наблюдать, как ваш брат медленно убивает себя? Вы видели, как он пережил что-то настолько жестокое и изменяющее мир, что вы были уверены, что он никогда не станет прежним?

Шейх надолго замолчал, и Рори подумал, что мужчина просто уйдет. Наконец Талиб пронзил его мрачным взглядом.

— Меня не заставляли смотреть, как сражаются мои братья, но я был там, где был Оливер. Я знаю, что мои собственные братья беспокоились за мою жизнь, и они молились, чтобы Пайпер смогла спасти меня. Да, но, если бы у меня не было их поддержки и ободрения, я бы никогда не прикоснулся к ней. Ваше сердце в правильном месте, Рори. Вы просто неправильно подходите к Тори. Я был брутальным до моей Пайпер. Насилие и предательство, которые я пережил, открыли мне ту сторону мира, которую большинство мужчин никогда видят.

После этого я был раненым зверем, как и Оливер. Тогда я был опасен для Пайпер, но мои братья следили за тем, чтобы я не причинил ей вреда. Ну, не слишком много. Я до сих пор склоняю голову от стыда за то, как я оттолкнул нашу жену. Без моих братьев я был бы один в этом мире. Если ты любишь Тори, ты найдешь способ пойти на компромисс со своими братьями и работать вместе, чтобы сделать ее целой.

— Мы живем не в Безакистане. Наш мир никогда не примет такие отношения.

Талиб положил руку на его плечо.

— Если вы не готовы быть тем, кто определяет, что приемлемо, а что нет в вашем мире, значит, вы не готовы любить Тори. Я желаю вам всего хорошего, но мы забираем нашу сестру. Сейчас мне нужно переговорить с моей королевой.

Он смотрел, как шейх прошел через бальный зал, чтобы встать рядом со своими братьями и их красивой женой. Все они встретили его с распростертыми объятиями. Рейф отошел в сторону, уступая место Пайпер, как будто понимал нужду своего брата. Талиб поцеловал жену, и их руки переплелись. Она сжала его руку, и, хотя Рори видел, как он качает головой, словно говоря, что с ним все в порядке, Пайпер нахмурилась, говоря, что она ему не верит. Она наклонилась, словно могла дать ему свою силу.

На что будет похожа такая любовь с женщиной, которая знает его достаточно хорошо, чтобы видеть сквозь благонамеренную ложь? И каково было бы знать, что что бы с ним ни случилось, у его жены всегда будут братья, на которых она сможет опереться, с которыми она разделит свою жизнь?

Талиб аль-Мусад был счастливчиком, и не только потому, что кем он родился.

— Вот это счастливая женщина. — Клэр взяла его под руку, а Каллум направился к сцене с записями в одной руке и уверенной публичной улыбкой.

— Забавно. Я думал, что шейху повезло. — Он взглянул на сестру. Она всегда была такой разумной, такой мудрой. — Ты не думаешь, что было бы трудно жить так, как остальной мир считает неправильным?

— Рори, какая разница что думает мир? Мир не обнимает тебя по ночам. Миру наплевать на тебя. Так что нет, если бы у меня был шанс, мне было бы наплевать что думает мир. Я бы выбрала любовь. — Она кивнула на сцену. — Хорошо. После речи Каллума, можем сворачиваться. Я устала от танцев. Скажи, ты видел Оливера?

Да. Он видел, как Оливер следовал за Тори, словно лев, готовый растерзать аппетитную маленькую антилопу.

— Нет, — солгал он. — Я уверен, он где-то здесь.

Он надеялся, что Оливер не портил их будущее.

***

Оливер прижал Тори к двери, его член встал. Месяцы, годы, казалось, эта штука была совершенно апатична. О, она функционировала по большей части, но только для обязательных нужд.

Теперь на него обрушился огонь, и страсть захлестнула его. Член пульсировал жизнью исключительно из-за нее.

Он накрыл ее тело своим, прижимая грудь к мягким грудям, изнывая от потребности быть внутри нее. Он хотел, чтобы ночь длилась вечность, и он позволил себе обладать ею.

— Я не буду изображать джентльмена, как мой брат.

— Я не хочу этого от тебя, — меньше всего ей хотелось нежности.

— Хорошо, потому что я войду в тебя и останусь там надолго. — Он будет брать ее снова и снова. Когда он полностью насытится, может, это ужасное желание быть рядом с ней рассеется, и он сможет вернуться к своей настоящей жизни.

И она вернется к своей жизни. Подальше от него, потому что после сегодняшнего вечера Каллум должен был увидеть, какой женщиной она была на самом деле.

Но сейчас ему все равно. Он мог думать только о том, какой нежной она была на ощупь и какой чертовски милой казалась. Ему все равно, что все это было иллюзией, в которую он больше не верил. Прямо сейчас все, что имело значение, это погрузиться в нее на несколько часов и забыть обо всем, что существует.

— Снимай. Сейчас.

— Платье? — У нее перехватило дыхание. — Я не могу дотянутся до молнии.

— Я про кольцо. Я не стану заниматься с тобой любовью с этой чертовой штукой на твоем пальце.

— Прости, — она обхватила кольцо большим и указательными пальцами, отбросила его словно оно ничего не значило. Она слышала, как он звякнуло о пол и укатилось. — Мне даже не стоило пытаться. Это было очень глупо. Это ничего не значит, Оливер. Глупая идея.

Да, брак был очень глупой идеей, особенно с ней. Она была опасна для его душевного спокойствия, и он больше не женится. Его братья и сестра могли сделать все, чтобы оставить наследника для семьи. Он покончил с глупыми представлениями о верной любви.

Он провел рукой по ее телу и обхватил ее соблазнительную грудь. Даже через материал платья он чувствовал, насколько мягкой будет ее кожа. Прикосновение к ней имело значение. Секс с ней сейчас имел значение. Он мог бы утолить зуд, а затем отправить ее обратно к идиоту, который собирался на ней жениться. И если она подумала, что продала… Что ж, он позаботится о том, чтобы она поняла, как устроен мир на следующее утро.

Он впился в ее губы, завладев медленным движением бедер, синхронизированным с его двигающимся языком. Она открылась ему, смягчилась под ним, обвила руками его шею и прижала к себе. Эти красивые губы раскрылись под его чувственной атакой, и ее язык высунулся, чтобы застенчиво коснуться его.

Чистый огонь пронзил его тело. Он жаждал ее, нуждался в ней — и это его раздражало. Он чуть не потерял ее из-за бандита, который хотел выпотрошить ее этим ножом. Теперь ему нужно задрать ее юбку и засунуть член глубоко, чтобы напомнить себе, что она все еще теплая и живая.

Он нащупал молнию на ее спине и дернул. Ему не хватало всей его обычной грации, и он чуть не сорвал дизайнерское платье, спеша коснуться ее кожи. Теперь, когда он целовал ее, поддавшись своему желанию, он не хотел ничего терпеть между ними.

Она ахнула, когда он потянул лиф платья, освобождая ее грудь. Она подняла руки, прикрывая сочные холмики.

Он отступил назад, изогнув бровь. Она собиралась изображать невинность?

— Никаких игр, Тори. Ты либо хочешь меня, либо нет. Если да, я хочу посмотреть, что ты мне предлагаешь. Покажи свою грудь.

Она колебалась, закусив губу и тяжело дыша. Ее волосы упали на плечи. Ее голубые глаза цеплялись за него, почти умоляя. Но он сказал ей, что ему нужно от нее — его взгляд на ее тело сейчас.

Когда она не подчинилась, он почти отвернулся. Его член практически взвыл от этой мысли, но он не стал бы вставать на колени, умолять и клясться в своей преданности. Дело не в любви. Речь шла о владении. Навязчивая идея. Ему нужно взять ее один раз и избавиться от эмоций навсегда.

— Хорошо. — Ее голос дрожал. — Но, если ты будешь смеяться, я пну тебя по яйцам, а сейчас они выглядят будто тебе будет больно.

Тори медленно опустила руки, обнажая грудь. Они не были огромными, просто две идеальные груди. Кремовая кожа цвета слоновой кости с розовыми пиками сосков дразнила его. Эти твердые соски выглядели так, словно жаждали, чтобы их сосали и терзали зубами и языком.

— Почему я буду смеяться? — Он подошел ближе. — Ты чертовски красива.

На ее лице мелькнула растерянная хмурая гримаса.

— Раньше я думала, что я тебе больше не нравлюсь, Оливер. Я думал, ты хочешь меня только для мести, хотя я не понимаю, почему. Я знаю, что не должна была позволять Каллуму целовать меня больше, чем должна была позволять тебе.

Позволять? Ему хотелось зарычать на нее, чтобы попытаться остановить, но это не делало бы его лучше того ублюдка, который держал перед ней нож.

— Почему ты мне тогда позволяешь? Я собираюсь сделать гораздо больше, чем просто поцеловать тебя, Тори.

— Хочу знать каково это заняться любовью с мужчиной, которого хочу. Может это не разумно, но честно.

Он должен отдать ей должное. Она точно знала, как им манипулировать. Все в ней — от того, как дрожала ее губа, до невинного взмаха ресниц — взывало к его долгой дремлющей натуре защитника. — Это не любовь. Это секс. Если хочешь любви, позвони моему брату. Я уверен, он подыграет твоей фантазии.

— Оливер, я знаю, что ты не любишь меня, но пожалуйста, пообещай мне одно.

Ах, вот и сделка. Он мог бы иметь ее в постели, если бы просто купил ей то или это. Он надеялся, что она не зайдет слишком далеко. Он был готов платить за свое удовольствие, но он не собирался обещать ей преданность или приковывать к ней себя на всю жизнь.

— Что?

— Будь добр ко мне. Я все равно уезжаю, поэтому я просто прошу тебя быть добрым ко мне на одну ночь. Тебе не нужно притворяться, что любишь меня, но можешь ли ты поверить, что я тебе нравлюсь? Как раньше?

Она ему нравилась. Тори была умна и забавна, и он чувствовал себя живым, когда она входила в комнату. Они часами обсуждали стратегию по улучшению имиджа компании. Скорее всего, она этого не знала, но он затягивал эти встречи просто потому, что ему нравилось находиться с ней в одной комнате. Она ему очень нравилась, пока она не доказала, что она просто еще одна неверная обманщица.

Оливер знал, что не все отношения были такими плохими, как его. Иногда что-то не получалось, и в этом не было ничьей вины. Она полгода не встречалась со своим женихом, и мудак никогда не навещал ее. Можно ли ее винить в том, что она жаждет чьих-то прикосновений?

Почему она просила его об одном, чего всегда должна ожидать от любовника? Как мужчины в ее прошлом относились к ней?

— Ты мне нравишься. Я просто не могу любить тебя, и это очень веская причина для меня уйти.

Она отпустила платье, и оно упало на пол. У него перехватило дыхание.

— Мне не нужна любовь, — пробормотала Тори. — Я просто хочу почувствовать то, чего никогда раньше не чувствовала. Я поняла, что, если бы тот нападавший в вестибюле убил меня, я бы не оставила эту землю с очень многими драгоценными воспоминаниями. Я бы прожила все эти годы и не испытала бы ничего радостного, что действительно заставляло бы меня чувствовать себя живой. Я могу сожалеть об этом выборе, но… Заставь меня чувствовать, Оливер.

Ему тоже нужно чувствовать. Прошло так много времени с тех пор, как у него была мягкая и отдающая женщина, и после всего лишь нескольких поцелуев с Тори он должен был задаться вопросом, испытывал ли он когда-нибудь что-то действительно настоящее раньше. Скольжение ее пышных изгибов по его телу и погружение в ее сладкий рот было более интуитивным, чем все, что он когда-либо мог себе представить.

Осознав это, Оливер заколебался. У него было чувство, что если он пройдет через это, если он потеряет себя в ней сейчас, то может никогда больше не найтись.

Она прикоснулась к его щеке, мягко, словно прикосновение газовой ткани.

— Пожалуйста…

Он не смог отказать ей.

Оливер обнял ее, притягивая к себе. Она была совершенно голой, совершенно уязвимой для него. Он поцеловал ее, проникая языком глубоко в ее рот, в то время как он исследовал гладкую кожу ее спины нетерпеливыми ладонями. Он провел пальцами по изящной длине ее позвоночника, почти до этой великолепной круглой попки, о которой он мечтал.

Его член толкнулся в ее живот, отчаянно желая освободиться и почувствовать ее. Он умирал от ее прикосновений.

Он запустил руку ей в волосы и осторожно потянул ее голову назад. В лунном свете ее губы выглядели сладко изможденными его грубыми поцелуями. На одну ночь он мог притвориться, что она принадлежит ему и делать с ней все, что ему заблагорассудится. Он намеревался отдаться на полную катушку.

— Тори, раздень меня.

С резким кивком она подняла дрожащие руки к его смокингу и сняла его с плеч. В ту секунду, когда она коснулась его, все тело Оливера затряслось от электрического желания. Терпение. Он заставил себя замереть, пока она вешала пиджак на ближайшую вешалку, а затем, пока ее пальцы с розовыми ногтями крутили его галстук и расстегивали каждую пуговицу на его рубашке. Она застенчиво моргнула, стягивая рубашку с его торса.

Его терпение лопнуло. Он вылез из лоферов и потянулся к ремню. В ту минуту, когда он снял штаны, он собирался начать учить ее тому, как именно ему нравится получать удовольствие.

С этой мыслью Оливер понял, что это именно то, что ему нужно. Почему он должен проводить время в одиночестве? Жизнь сводилась к переговорам о лучших условиях оплаты, и он мог позволить себе Тори Глен. Он мог научить ее удовлетворять свои физические потребности. Взамен он мог бы устроить ее в гораздо лучшей квартире. Ее единственной задачей будет удовлетворять его сексуально.

Он не должен любить ее. Он мог бы поместить ее в красивую, роскошно обставленную ложу, и они оба получили бы то, что хотели.

Дрожащими пальцами она оттолкнула его руки и расстегнула ремень, и в нем промелькнуло нежелательное сострадание. У нее была адская ночь. Если ей нужно замедлиться и перевести дух, он позаботится об этом.

— Тебе нужно больше времени, дорогая? Я не буду заставлять тебя делать что-либо, пока ты не будешь готова, но я попрошу то, что хочу. И я хочу, чтобы твой рот был на мне.

Она вздернула подбородок, глаза широко распахнуты.

— Ты хочешь минет.

Он немного усмехнулся, потому что она прошептала слова, как подросток, боящийся, что мать услышит.

— Да. Я хочу твой сладкий рот на моем члене. Я хочу, чтобы твой язык вылизал каждый мой дюйм.

Тори расправила плечи.

— Может, я тоже этого хочу. Если не считать того, чтобы ты прикоснулся ко мне своим ртом… там, внизу. — Она нахмурилась, выглядя как любопытный маленький котенок. — Мою… Я думаю, вы, британцы, называете это место щёлкой, хотя в Америке мы говорим по-другому, поэтому я хочу, чтобы вы все перестали смеяться надо мной.

Он ухмыльнулся, привлекая ее к себе, и не мог вспомнить женщину, которая нравилась бы ему больше.

— Обещаю не смеяться над твоей щёлкой. Почему бы нам не назвать её киской, дорогая? Мы заключим сделку. Ты узнаешь, как я хочу, чтобы ты сосала мой член, и я полижу твою сладкую киску.

Она тяжело сглотнула и кивнула, ее пальцы снова стали расстегивать его ремень.

— Я хочу испытать и то и другое.

Оливер должен отдать ей должное. Умная манипуляция, намекая, что он единственный мужчина в мире, которого она может хотеть, и что секс с ним будет совсем другим. Конечно, это было неправдой, поскольку он застал ее на грани того, чтобы трахнуть его младшего брата, но он не мог заставить себя выговорить ей за это. Если он это сделает, то ему придется оставить и фантазию, да а утром будет достаточно времени для этого. Теперь он хотел забыть свою прежнюю ревность и немного притвориться. Ему нравился мир, который она соткала вокруг. Пока он помнил, что это нереально, можно предаваться страстям.

Наконец, она расстегнула его ремень, и он почувствовал, как его непослушный член почти бьется о штаны, отчаянно пытаясь вырваться.

— Будь осторожна с молнией.

Было легче сделать это самому, но ему нравилась мысль о том, что она подготовит его, прежде чем встать на колени и обслужить.

Осторожными пальцами она расстегнула молнию и сдвинула в сторону боксеры. Его член покачивался между ними, и тихий звук, который она издала, успокоил его эго.

В нетерпении он скинул все с бедер и отшвырнул в сторону.

— Прикоснись ко мне, Тори.

Она смотрела на его член и нежно, благоговейно гладила его. Он не мог этого вынести.

Оливер схватил ее руку и сжал ее вокруг своего стержня.

— Не будь нежной. Я люблю грубо. Держи его крепче и поглаживай вот так.

Он понятия не имел, почему она изображала невинность. Ранее из дверного проема конференц-зала в отеле он наблюдал как она, раздвинув ноги, наслаждалась прикосновениями и стонами брата. Но сейчас она ведет себя так, будто она чертовски неопытна, что ему пришлось объяснять, как ласкать член? Если это еще одна ее уловка, Оливер отдает ей должное. Она была мастером.

Ее руки дрожали, когда он продемонстрировал, как именно он хочет, чтобы она управлялась с его эрекцией. Она опустила взгляд, наблюдая, как он вел ее, чтобы ласкать его член долгими движениями, от которых все его тело напрягалось в предвкушении.

Снова и снова он водил ее рукой по своему члену. Как давно он не чувствовал себя так хорошо? Настолько правильно? Он должен благодарить Каллума за то, что он навязал тему ранее вечером. Теперь ему не нужно было изображать из себя джентльмена. Он мог взять все, что хотел, и они могли прийти к надлежащему соглашению, в котором не участвовал бы ни один из его братьев.

Оливер не был идиотом. Он знал, что Рори воображал себя влюбленным в Тори и был готов пожертвовать собой, потому что думал, что она вернет к жизни его старшего брата. Как отнесется Рори к тому, чтобы бросить женщину, которую он любил, когда он узнает, что Оливер хочет ее как любовницу и не больше? Сломает ли это, наконец, его младшего брата?

Он отодвинул чувство вины в сторону. После всего, через что он прошел, вселенная была в долгу перед ним, и он намеревался вернуть этот долг. Конечно, он также позаботится о том, чтобы окунуть ее в удовольствие, но он не собирался сидеть с чувством вины ни на секунду. Она согласилась быть его любовницей сегодня. Она выбросила кольцо, как кусок мусора.

Она была честной добычей.

— На колени. Я хочу твой рот, — Он помог ей опуститься на пол. Видеть ее под собой, как ее волосы струятся по ее плечам — от этого у него перехватило дыхание. Она была такой красивой, он почти мог купиться на ее уловку, будто Ясмин не преподала ему пугающе полезный урок. Бывшая жена на самом деле оказала ему услугу. Если бы не она, он мог бы любить Тори всем, что у него было, и ее возможное предательство было бы хуже, чем предательство Ясмин. Он всегда скрывал от Ясмин крошечную часть себя, в которой, как он сомневался, он смог бы справиться с Тори. Теперь он мог наслаждаться ею как следует, не отдавая своего сердца.

— Должна ли я использовать свои руки? Или только рот? — хриплый, но сладкий звук ее голоса заставил его член болезненно напрячься.

Ему нравилась эта ее игра. Он мог бы притвориться, что она была новичком во всем этом, что она берегла себя для него.

— Возьми его, как я тебя учил, и лизни головку, как будто это что-то сладкое, что ты хочешь съесть.

Ее мягкие пальцы обхватили его член как раз перед тем, как ее язык попробовал его. По позвоночнику пробежала дрожь. Он застонал. Боже, ей было бы так легко уничтожить его. Она осторожно провела языком по головке, словно не совсем зная, что делать, но желая попробовать. Он зарылся руками в ее волосы, чтобы удержаться на ногах, пока боролся с желанием проникнуть глубоко в ее рот.

— Вот так? — Ее язык порхал вокруг головки члена, и он вздрогнул. Затем она провела рукой вверх по его члену и обхватила губами головку.

— Идеальное начало. — Он закрыл глаза, откинув голову назад, когда жар ее рта нарыл его. — А теперь возьми больше.

Она немедленно подчинилась, открывая рот, чтобы взять еще один дюйм. Она остановилась и поработала над этим кусочком плоти, наполняя его своей любовью. Оливер не мог не видеть ее губы вокруг его члена еще секунду. Он открыл глаза и посмотрел вниз, ошеломленный видом того, как она поглощает его. Ее сочные губы скользили по его плоти, нагревая его до точки кипения. Ее рука сжалась, а рот шевельнулся, его член исчезал в глубине все больше с каждым движением.

Даже не думая об этом, он схватил ее за голову и велел взять желаемый ритм. Она сильно сосала. Движения ее рта вскоре заставили его задыхаться от потребности кончить ей в рот. Он мог бы сделать это и все еще быть готовым взять ее снова в мгновение ока. Так сильно он хотел ее. Она заставила его почувствовать, что ему снова чертовы шестнадцать, и он готов трахаться при малейшем намеке на секс. Он мог трахать ее всю ночь, а утром разбудить, чтобы она снова приняла его член.

— Жестче. Возьми остальное, Тори. Ты можешь. Дыши носом и будь что будет. Я кончу в твой рот, а ты проглотишь все, что я тебе дам.

Она кивнула с членом во рту и приняла еще один дюйм, тихо мурлыча вокруг его твердости. Ощущение заставило его зарычать прямо на нее.

— О, да. Так хорошо, дорогая. Не могу дождаться. Позволь направлять тебя.

Она казалась расслабленной под его прикосновениями, и он жестче вколачивался в ее рот. Она раздвинула ноги чуть шире и балансировала, принимая его глубже и подчиняясь ему. Это было то, чего жаждал Оливер, ее совершенная готовность в спальне. Он мог видеть привлекательность извращения, которое Каллум уже давно принял. Ему нравилось, как она выглядела перед ним на коленях, как его член двигался между ее губами, а ее груди подпрыгивали в такт.

Его яйца вздрогнули, жар разлился по его позвоночнику, когда головка его члена коснулась мягкого отверстия в задней части ее горла.

Сердце грохотало. Его охватило головокружение. Оливер издал долгий и низкий стон, позволив глазам закатиться. Оргазм бушевал в нем. Так хорошо. Чертовски удивительно. Выше удовольствия.

Он снова проник между ее губ, выдавливая каждую каплю. Она приняла все это, не напрягаясь и не колеблясь. Она просто пила, проглотила и взорвала ему мозг. Сможет ли он когда-нибудь бросить ее теперь, когда знает, какой чертовски идеальной она ощущается?

После долгого, ослепительного мгновения он отпустил тугую хватку, которой сжимал ее волосы, снова застонав, когда она лизнула его член и села на пятки.

— Было хорошо? — Она восстанавливала дыхание, и когда он посмотрел на нее сверху вниз, он увидел, как раскраснелась ее кожа, как она возбудилась, когда сосала его.

— Очень.

Он наклонился поцеловать ее и ощутил солоноватый вкус себя на ее языке.

Да, она будет идеальной любовницей.

Глава 6

Тори все еще ощущала его вкус на языке. Акт был откровением, как и вся эта ночь. То, что она встала на колени перед Оливером, возбудило ее больше, чем она думала. Всякий раз, когда мечтала о занятиях любовью, она представляла себе нежные ласки и теплые объятия. Прикосновение Оливера было совсем не таким. Он спровоцировал пожар в ее крови. Он шипел под ее кожей, просачивался в нее и заставлял ее изнывать.

Он навис над ней. Даже когда он обмяк, он все еще оставался большим.

Как только он освободил ее рот от голодного поцелуя, Тори вернулась к своей задаче. Она лизала его член, наслаждаясь вкусом и интимностью акта. Она никогда не чувствовала себя так близко к мужчине, как сейчас к Оливеру. Ну… за исключением того момента, когда она содрогалась в объятиях Каллума, и он показал ей, что все удовольствия, которые она испытывала раньше, были ничем по сравнению с экстазом, который он мог ей подарить. Быть в его объятиях отличалось от чувств, которые вызывало объятие Оливера, но она любила их обоих одинаково.

Тори сосала член Оливера и желала, чтобы Каллум был здесь. И ей стало больно при мысли о пристальном взгляде Рори, направленном на нее, пока она угождала другим, прежде чем обратила свое внимание на него. Она могла представить, как перемещается между ними тремя, отдавая им всю свою преданность, потому что любит их. Выбрать только одного из них было невозможно, она жаждала их всех.

Этого не произойдет. Она ясно видела, что они никогда не разделят ее. Сегодня будет все, что у нее осталось от братьев Тарстон-Хьюз. Завтра она уедет с сестрой и постарается забыть их.

Она пожалела, что не поцеловала Рори хотя бы раз.

— Встань, — приказал Оливер, вытаскивая ее из фантазий.

Оливер помог ей подняться на дрожащих ногах.

— Тебе понравилось? Потому что мне определенно понравилось. У тебя роскошный рот, дорогая. Он создан, чтобы сосать член. Мой член. — Он убрал волосы с ее лица, прежде чем опустить беспокойные руки на ее бедра. — Теперь моя очередь попробовать тебя на вкус.

Когда он опустил руку между ее ног и проник пальцем между ее складочек, она ахнула.

— Ты такая влажная, — сказал он, явно довольный, исследуя пальцем ее сочную киску. — Не двигайся и не стесняйся. Раздвинь ноги шире для меня.

У братьев Тарстон-Хьюз требовательность была общей чертой. Когда они обратили против нее эти темные голоса, она не могла не подчиниться. В реальной жизни она будет драться и спорить, но здесь ей не хотелось ничего, кроме как доверить этим мужчинам свое сердце и свое тело. Она знала, что разделить с ними любовь не могло быть и речи, поэтому теперь она уступила свою волю Оливеру.

Удовлетворение его приводило ее в восторг, и она полагала, что это распространяется и на двоих других. Жаль, что этого никогда не произойдет.

Оливер нежно ввел пальцы в ее киску, проникая глубже. Она не могла не сжаться вокруг него. — Тебе понравилось сосать мой член. Этот акт сделал тебя мокрой. Я мог бы взять тебя прямо сейчас.

Вероятно, он прав, и ей не терпелось ощутить, как он движется внутри нее, но он обещал ей кое-что еще. Тори знала, что у нее будет только эта ночь с ним, поэтому она хотела, чтобы та длилась до тех пор, пока ей снова не придется столкнуться с реальностью.

Ей нужно больше времени с ним. Отчаяние сделало ее смелой.

— Ты обещал.

Ее губы изогнулись в сексуальной улыбке.

— Что я обещал?

Казалось ему нравится слышать от нее грязные словечки.

— Ты обещал попробовать меня.

Она хотела знать, на что будет похож его рот на ее теле. Был миллион причин, почему это была плохая идея. Это казалось слишком интимным, а что, если она не была вкусной? Она будет огорчена, но она стряхнула с себя эти беспокойства. У нее одна ночь, и она не собиралась тратить ее на неуверенность. Он уже видел ее тело со всеми его несовершенствами, и его член стал твердым, как камень. Он не отверг ее. Так что она собиралась быть храброй, как никогда раньше, и просить все, что пожелает.

— Ты хочешь мой рот на себе? Чтобы моя язык впивался в твою сладкую киску?

Ей не нравилось слово, но каким-то образом из его уст оно звучало сексуально. Все ее тело напряглось, соски стали чувствительными и нежными. Она нуждалась в прикосновении Оливера, иначе она взорвется.

— Да.

— Тогда отведи меня в свою спальню. Ляг на кровать, твоя задница на краю и ноги широко раскрыты. Ты не спрячешься от меня. Ты прикоснешься к себе и покажешься где хочешь, чтобы я тебя лизал и сосал.

Тори всхлипнула. Его слова вызвали еще один поток жара, наполнивший ее бедра, усилив боль от потребности в нем.

Она взяла Оливера за руку и повела в свою небольшую спальню. Она привезла с собой уют дома, поэтому ей пришлось снять с кровати своего большого розового дракона. Она сунула мягкую игрушку в шкаф и закрыла дверь.

— Розовый дракон? — если Оливер и чувствовал себя неловко из-за того, что был голым в ее спальне, она не могла этого сказать. Конечно, если бы она была похожа на него, она бы ни на секунду не пожалела о том, что отбросила свою одежду. Он был высоким и широким, с прессом, который мог бы украсить любой голливудский боевик. На его торсе был шрам в том месте, где его ранила покойная жена. Жители дворца часто рассказывали эту историю. Ясмин пыталась убить принцессу Алию, и ее не волновало, что ее муж встал на пути. Она просто пыталась покончить с ним.

— Мой отец выиграл его для меня, когда я была ребенком. — Она не хотела говорить о своих родителях. Близость, которую Оливер намеревался дать ей, не была эмоциональной. Этого никогда не будет. Этот шрам на его груди служил напоминанием о том, что она не могла его исправить. После всех этих месяцев дружбы, в ту минуту, когда они сбросили одежду, он казался скорее незнакомцем.

Она не была достаточно высокомерна, чтобы думать, что она была женщиной, которая могла бы сделать мир правильным для него, но, по крайней мере, они могли разделить эту ночь удовольствия вместе и расстаться на хорошей ноте.

Он обещал.

Она забралась на постель, надеясь, что не испортила момент. Пора оставить детство в другом месте.

— Разведи лодыжки в стороны, ноги шире.

— В этой позе я буду смущаться, — отважилась она.

— Я считаю ее восхитительной, — он исчез из поля зрения, но исчез не более чем на мгновение, прежде чем она почувствовала его жар. Он широко развел ее бедра большими горячими руками, пока его рот зависал над ее самой чувствительной плотью. — Кто бы ни делал тебе восковую эпиляцию, он был очень опытен. Эта кожа — совершенство.

Оливер погладил ее бедро и прижал ладонь к ее киске, позволяя теплу проникнуть в ее.

Тори забыла о неловкости и подняла голову с кровати. Она посмотрела вдоль своего тела и увидела, что Оливер смотрит на ее киску, как на произведение искусства.

— Моя сестра уговорила меня сделать всё лазером.

Пайпер подарила прием в салоне. Да, маленькие пчелиные укусы на ее лобке тогда не казались подарком, но теперь она была благодарна, потому что Оливер, казалось, был очарован ее гладкой плотью.

Он наклонился, обжигая дыхание, и нежно поцеловал клитор. Ей пришлось сглотнуть от прилива желания, от которого у нее закружилась голова, и надежды, что сердце не выпрыгнет из груди.

— Ты прекрасна, Тори. Такая женщина, как ты, заслуживает удовольствия и большего.

Она не получит от него «большего», и сейчас у нее не было времени оплакивать этот факт. Она не могла рисковать потерять опыт, который он хотел дать ей.

— Прикоснись ко мне. Поцелуй меня снова. Пожалуйста, Оливер.

— Ты действительно знаешь, как потешить мужское эго, дорогая. Ты точно знаешь, что сказать и как сказать. Ты заставляешь меня поверить, что я единственный мужчина в твоем мире. Я бы многое сделал, чтобы сохранить это. Мы поговорим утром, ты и я.

Пробилась небольшая надежда, но она подавила ее. Даже если бы Оливер был готов попробовать отношения, это не сработало бы, потому что она была влюблена в его братьев, а он уже показал, что не одобряет их руки на ней.

Она знала, что ее стремления были эгоистичными. Большинство женщин были бы счастливы найти единственного любимого мужчину, но Тори знала, что, если бы она пошла по традиционному пути выбора только одного брата Тарстон-Хьюза, она всегда будет тосковать по другим.

Она оттолкнула эти мысли. Сегодня не будет сожалений.

— Пожалуйста, Оливер.

Он провел языком по ее киске, заставляя все ее тело пульсировать новой волной желания. Она извивалась под ним.

— Не двигайся, или я остановлюсь. Будь неподвижной и позволь мне насладиться тобой.

Еще одно длинное движение его языка заставило ее схватить одеяло обеими руками, сжимая в кулаке мягкую ткань.

Она лежала уязвимой и обнаженной перед ним. Оставаться неподвижной, как он требовал, требовало так много ее контроля. Тори почувствовала, как сдерживание её эмоций ослабевает. Ей не стоило даже думать о том, чтобы говорить с Оливером об отношениях, но когда он мучил ее сладким ощущением своего языка, она задавалась вопросом… Не слишком ли рано она отказалась от них?

Может, она должна бороться за то, что она хотела. Ее сестра точно боролась.

— Ты такая сладкая на вкус, — он прорычал слова против ее киски, каждый слог грохотал и струился по ней. — Но это самая сладкая часть тебя.

Одним пальцем он нежно оттянул капюшон клитора, и она смотрела, как его белокурая голова опускается к ней. Он нежно поцеловал жемчужину, затем всосал ее в рот.

Все тело Тори было перегружено удовольствием. Она не могла дышать, не могла говорить, не могла делать ничего, кроме как стонать и наслаждаться удовольствием, когда оно собиралось и нарастало, а затем выливалось в волну, которая заставила ее извиваться, кричать и умирать самой красивой маленькой смертью внутри.

Оливер наслаждался ею на протяжении всего пути, наслаждаясь изысканными ощущениями, его язык сам по себе был пыткой. Наконец, когда ощущение рассеялось, она прислонилась к кровати. Прежде чем она смогла понять чувства, охватившие ее, он переместил ее на середину кровати, скользнул по простыням и накрыл ее тело своим. Он раздвинул ее ноги сильными бедрами и освободил там место для себя.

— Внутри тебя будут так хорошо, — Оливер застонал, и она почувствовала, как широкая головка его члена уперлась в нее. Он навис над ней, подпирая туловище локтями, прижимая их бедра друг к другу. Она провела ладонью по его невероятно мускулистой груди. Все, о чем она могла думать, это как прекрасно чувствовать себя рядом с ним, в его объятиях, когда между ними ничего нет.

Она уже чувствовала себя хорошо. Ее тело гудело от оргазма, мир казался туманным и приятным. Когда-нибудь ей понравится спать в его объятиях. Но эта мысль улетучилась, как только она почувствовала, как он двигается между ее ног. Он еще не закончил с ней. На самом деле, он снова был твердым, и она вспомнила, что он обещал. Он не оставит ее киску незаполненной, как это сделал Каллум. Эрекция, которой он прижимался к ней, говорила, что он намеревался завладеть ею.

— Оливер, мне нужно тебе кое-что сказать, — она не собиралась упоминать об этом, но теперь, когда они были так близки, ей нужно, чтобы он знал, что он будет ее первым. Может, это не взволновало бы его, но она хотела, чтобы он услышал, что он особенный для нее.

Прежде чем она успела признаться, он резко вошел в нее, проталкиваясь сквозь ее тугие складки. Она почувствовала, как что-то рвется вместе с колющей болью. Она не могла сдержать сдавленный крик, вырвавшийся из ее горла.

Как могло случиться, что ему пришлось разорвать ее девственную плеву? Она очень активно занималась спортом в школе. Разве ее девственная плева не должна была порваться раньше? Черт, он был таким большим и проникал с такой силой. Он наполнил ее так, что она не могла больше вдохнуть.

Все прежнее удовольствие рассеялось, и она вцепилась в Оливера, моля об облегчении, равновесии… о чем-то, что могло бы избавиться от агонии. Она впилась ногтями ему в плечи и попыталась сдержать слезы.

— Какого черта? — Оливер застыл над ней, его лицо исказилось в зарождающемся ужасе. — Скажи мне, что это было не то, что я думаю.

Жесткий тон его голоса развеял остатки приятного тумана. Она пошевелилась, изо всех сил пытаясь привыкнуть к ощущению, что он занимал все пространство внутри нее. Она старалась, чтобы его слова не задели ее.

— Нет, — приказал Оливер с отчаянием в голосе. — Не двигайся, черт возьми. Я не могу…

Тори ничего не могла с собой поделать. Он был слишком большим. Она чувствовала его слишком глубоко, но все же должна была каким-то образом приспособиться к его захватывающему дыханию обхвату. Она стиснула зубы. Слезы затуманили ее зрение, пока она извивалась под ним.

Его лицо напряглось. Он застонал, его бедра двигались, когда он входил снова и снова, как будто он не мог удержаться. Медленно боль прошла. Жар начал омывать ее. Покалывание вспыхнуло между ее ног, заставив ее ахнуть. Это происходило. Оливер был внутри нее. Ей не терпелось ощутить связь, как будто они были двумя людьми, ставшими одним целым.

Он уткнулся лицом ей в шею и ускорил темп, быстрее, быстрее. Минуту спустя он протяжно и тихо прорычал, а затем глубоко вошел в нее, его тело содрогнулось. Что-то теплое окутало ее внутренности.

Она перекатился на бок и посмотрел в потолок.

— Черт, — его грудь вздымалась. Он сжал зубы и провел ладонью по лицу. — Какого черта эта было?

Тори изо всех сил пыталась сделать глубокий вдох, чтобы не закричать ему в лицо от жгучей ярости. Она перевернулась надругой бок, жалея, что они не сняли одеяло, чтобы ей было чем прикрыться. Лучшее, что она могла сделать, это повернуться на бок, чтобы он мог видеть только ее задницу. Она подсчитала свои шансы броситься в ванную без того, чтобы он ее остановил.

— Я думаю, тебе следует уйти.

Всего несколько минут назад Тори чувствовала себя переполненной, но не ожидала, что почувствует себя такой опустошенной… такой использованной. На самом деле она не ожидала, что он вообще заметит ее девственность, не говоря уже о том, чтобы разозлиться на то, что она все еще обладала ею.

— На моем члене кровь. Не хочешь объяснить? — его слова сочились льдом.

Она почувствовала, как он шевельнулся, кровать под ней сдвинулась. Она села, ее ноги касались пола. Тори осторожно держалась спиной к нему, потому что сейчас чувствовала себя слишком голой. Почему-то она не представляла, что занятия любовью между ними закончатся таким образом.

Но это не было занятием любовью. Просто секс.

Она не была глупой. Она знала, что в первый раз будет болезненным, но Оливер подготовил ее, и проникновение должно было пройти легко. Это могло бы быть невероятно. Они оба должны были быть довольны. Она должна сейчас лежать в его объятиях, чувствуя себя обожаемой. Вместо этого она была холодной, голой и одинокой.

— Я сказала тебе уходить.

— Я никуда не пойду, пока не получу объяснений. — Он вскочил на ноги, его руки устроились на мускулистых бедрах. — Тори, скажи мне, что ты не была девственницей.

Она встала и направилась в ванную, где висел халат. Она не разговаривала с ним, особенно когда была голой. Что-то между ними пошло не так. Пока не разберется, она будет в одежде и не разденется для мужчины еще очень долго.

Боль пульсировала в ее бедрах. Влага капала из ее лона. Боже…

Она развернулась, чтобы бросить на него обвиняющий взгляд, полный ужаса, угрожающего взять верх.

— Ты не использовал презерватив. Черт тебя подери.

Тори не могла оставаться голой рядом с ним и не развалиться. Она пересекла комнату, направляясь к ванной.

Он поймал ее, прежде чем она успела убежать, схватив ее за локоть.

— Я не соображал, но потом подумал, что, поскольку у тебя есть жених, противозачаточные не будут проблемой, Торранс. Я полагал, что у меня была обоюдно приятная встреча с опытной женщиной. Разве это не то, во что ты хотела, чтобы я поверил?

Он обвинял ее в чем-то, но она не могла понять в чем.

— Я только хотела провести ночь, чтобы оставить с собой несколько хороших воспоминаний, прежде чем я уеду утром. И ты хочешь, чтобы я сказала, что я не была девственницей. Никто из нас не получил того, что хотел.

— Никуда ты сейчас не пойдешь, — он резко отпустил ее локоть, как будто не мог выдержать прикосновения к ней. Выражение полнейшего презрения на его лице заставило ее похолодеть. — Я должен был предвидеть эту уловку. Ты очень хороша. Скажи мне кое-что. Сколько времени тебе понадобилось, чтобы организовать эту аферу? Кто был первоначальной целью?

— Аферу? Цель? — как она могла стоять здесь с ним, дрожа от гнева, сокрушенная такой болью, когда за несколько мгновений до этого она дрожала от удовольствия под его ртом? Резкая перемена казалась сюрреалистичной. Она была ближе с Оливером, чем с кем-либо в своей жизни, и теперь он был незнакомцем.

— Да, цель твоей аферы. Вот кто мы для тебя, не так ли? Или, возможно, ты предпочитаешь словесное обозначение. Как мошенники называют своих жертв?

С тем же успехом он мог бы дать ей пощечину.

— Аферистка?

— Золотоискательница, в твоем случае. Так скажи мне, если бы я не прервал тебя и Каллума в отеле, разве он был бы тем, кто шатался от мысли, что он мог обрюхатил лживую маленькую девственницу?

О, она закончила с ним. Тори стиснула зубы. Ей следовало послушать сестру, зятя. Оливер Тарстон-Хьюз был раненым зверем и не хотел лечиться. В глубине души она это знала. Она просто не прислушалась к инстинкту, который подсказывал ей, что он может наброситься, как хищник, и разорвать ее на части.

— Убирайся, — она отвернулась и побежала в ванную, захлопнув дверь и заперев ее трясущимися пальцами. Слезы катились по ее лицу.

— Я не уйду пока мы не проясним кое-что, — Оливер прокричал в дверь между ними. — Хорошенько подумай получится ли у тебя манипулировать мной с помощью ребенка.

— Я не Ясмин, — прокричала она в ответ.

Она знала его историю. К сожалению, как и весь мир. Измены Ясмин и тот факт, что она манипулировала им с помощью беременностей, которые она позже прервала и назвала выкидышами, были на первых полосах всех таблоидов в Европе после ее смерти. Глупая. Тори поняла, что была такой глупой, думая, что Оливера можно вылечить, даже на одну ночь.

— Ты не Ясмин, и я, черт возьми, позабочусь о том, чтобы ты не играла в ее игры. Иди сюда, потому что я хочу тебе кое-что сказать.

— Просто уходи, Оливер. Я уеду, чтобы ты не беспокоился о том, что увидишь меня снова. Прибереги свои гадкие слова для следующей дуры, которая думает, что у нее есть к тебе чувства и что ты стоишь того, чтобы рискнуть. — Слезы сильнее потекли по ее щекам. Она чувствовала себя опустошенной, как будто кто-то взял ложку для мороженого, вырезал все счастье и оставил грустную оболочку.

Она уставилась в зеркало. Она хотела быть такой же счастливой и смелой в любви, как ее сестра. Вот и все. Она хотела, чтобы ее обожали, и на мгновение подумала, что нашла что-то особенное. Этим мужчинам нужна была женщина, которая стала бы центром их мира, как Пайпер для своих мужей. Тори поняла, что это не она.

Слишком поздно Тори вспомнила, почему она защищала себя, почему она держалась за свою девственность. Она думала, что это подарок для одного из мужчин, которых она любила. Она не помнила, что подарки можно открыть, найти недостаточными и отвергнуть.

Несколько мгновений он молчал, и она надеялась, что он понял намек и ушел. Она не позвонит и не напишет ему. Если она беременна, то скоро узнает об этом и станет готовиться к жизни как мать-одиночка, потому что Оливер был ядом.

С такой усталостью, какой она никогда раньше не чувствовала, она натянула халат, открыла дверь ванной и заглянула в свою спальню.

Оливер ушел. Его большое, злое, сексуальное присутствие сохранилось, но сам мужчина ушел. Она была одна, слава богу. Она чувствовала себя пустой. Ее квартира казалась пустой. Ее будущее… да, тоже пустое. Она была уничтожена как профессионально, так и лично. Боже, она даже не могла больше плакать. Она сделает это, когда доберется до дворца. Она будет сидеть и обнимать своих племянников и найдет способ изгнать братьев Тарстон-Хьюз из своего сердца.

— Ублюдок, — знакомый голос раздался из гостиной. Каллум. Что он здесь делал?

Раздался приглушенный ответ, за которым последовал грохот.

— Хватит, вы оба, — кричал Рори громко и отчетливо.

Злость взорвалась, как бомба. Эти мужчины всегда ссорились, а теперь использовали ее как предлог. Не то, чтобы они нуждались в нем. Ее тело болело, но это было ничто по сравнению с болью, которую она чувствовала глубоко внутри. Было хорошо отложить и то и другое и дать волю ярости.

Тори намеревалась ясно дать понять, что с ними покончено. Сейчас и навсегда.

***

Ошеломленный, потрясенный, Оливер тащился прочь от двери ее ванной, прежде чем он сделал что-то крайне глупое, например, выбил ее ногой, бросил Тори через плечо и забрал ее с собой домой. Он вел себя плохо. Он взял на себя ответственность за это, как взял бы на себя ответственность за манипулирующую малышку, но он не дал бы ей того, что она просила.

Он нашел брюки и заставил себя надеть их. Что, черт возьми, произошло? Он едва мог уложить в голове тот факт, что она была девственницей. Он должен был что-то заподозрить, когда впервые сунул пальцы внутрь нее и почувствовал особенно тугую хватку ее влагалища. Он задавался вопросом, был ли у ее жениха крошечный пенис. Затем мысль о члене Джеймса Фенуэя внутри Тори вызвала особенно неприятные мысли, которые подтолкнули его к сильному и быстрому проникновению в нее, прежде чем разум возобладал, и он смог уговорить себя не прикасаться к ней. Потребность сделать ее своей переполняла его.

Что ж, теперь она была его. Его и только его. Ни один другой член никогда не наслаждался этой тугой киской. Определенно никакой другой член не оплодотворил ее. О чем, черт возьми, он думал? Он сунул ноги в носки и обыскал комнату в поисках рубашки. Он вообще не думал. Он наслаждался ее сладостью, какой мягкой и податливой она была для него. Он думал о том, как Каллуму нравилось связывать женщин, шлепать их и трахать. Он думал, что Тори будет выглядеть восхитительно, вся обтянутая веревкой, как подарок, ожидая, пока он развернет ее и насладится ею.

Она натянул рубашку и думал, как теперь ему разгрести это дерьмо. Небольшой блеск на полу привлек его внимание.

Ее кольцо. Он наклонился и поднял его.

Бедолага. Где-то в Техасе мужчина ждал свою маленькую девственницу. Мужчина узнает, что мир несправедлив.

Оливер взял ее. Теперь она была его ответственностью. Возможно, он даже женился бы на ней, но, ей-богу, он бы следил за ней, как ястреб. Он не позволил бы ей ни малейшей свободы действий, которую она могла бы использовать против него.

Один светлый момент? У него могут быть дети, о которых он мечтал. Они не сотрут тех, кого убила Ясмин, но, может, эти малыши облегчат боль и вину в его сердце.

Он положил кольцо в карман. Ее помолвка, бывшая, была лишь одним из вопросов, которые им нужно было обсудить после того, как она закончит дуться и выйдет из ванной.

Ты самый большой мудак в мире, Оливер Тарстон-Хьюз. Дуться? Ты лишил ее девственности без малейшей нежности и не дал ей взамен ни грамма удовольствия. Она тебе подчинилась, а ты на нее кричал, обвинял во всех грехах, а потом имеешь наглость говорить, что она дуется. Ты обещал ей доброту, и в ту минуту, когда ты закончил, ты выплюнул на нее всю желчь и яд. Ты ее не заслуживаешь.

Его внутренний голос часто имел слишком большое значение для его благополучия. Он оглянулся на дверь спальни. Он закрыл ее, потому что хотел пространства между ними. Он сказал себе, что это для того, чтобы не сжимать руками ее хорошенькую шею, но это была ложь. Ему нужно, чтобы двери были закрыты, чтобы он не вернулся назад, не упал на колени и не стал просить у нее прощения.

Он не мог этого сделать. Не важно, как плохо он справлялся, он не мог дать ей эту власть.

Почему нет? Ты дал Ясмин власть уничтожить твою жизнь. Она выиграла, тупой придурок. Если позволишь Тори уйти из твоей жизни, эта сука выиграет. Тебе стоило дать ей убить тебя.

Ему действительно больше нравилось, когда он просто ненавидел все и всех и жалел, что не умер в тот день во дворце. Но нет. Все это начало меняться, когда Тори вошла в его дверь в своих ярких цветах, улыбаясь той солнечной улыбкой, которую он так хорошо знал.

Она заставила его хотеть большего.

Так что вернись в ее спальню и начни сначала. Постучи в дверь и попроси ее поговорить с тобой, потому что ты действительно заботишься о ней. Признайся, что ты ужасно справляешься со всем. Уговори ее вернуться в постель и обними ее, дай ей все, чего она заслуживает, — доброту, близость, теплоту. Сделай это.

Как бы он ни хотел этого, Оливер находил такую перспективу ужасающей. Если бы он следовал этому голосу в своей голове, он был бы так уязвим для нее. Он еще не был к этому готов. Он не знал, будет ли он когда-нибудь готов.

Но он не мог уйти, если она забеременела. Он не был готов снова оставить своего ребенка беззащитным.

Он застрял, но он застрял с тех пор, как узнал правду о Ясмин и должен был столкнуться с его небрежным соучастием. Он просто не верил, что она способна на такое зло. Теперь он застрял и понятия не имел, как вырваться.

Он посмотрел на дверь между ними и пожалел, что не встретил ее, когда был моложе, когда верил во все это романтичное дерьмо, когда он мог дать ей то, что ей нужно.

И он отвернулся, потому что кольцо прожигало дыру в его кармане.

О чем он думал? Тот факт, что у нее была девственная плева, не делал ее невиновной. Она изменила жениху дважды за одну ночь с двумя разными братьями, и все же он стоял за ее дверью, как идиот.

Возможно, он не так много узнал от Ясмин, как он думал.

Стук в дверь Тори отвлек его от мыслей. Оливер взглянул на часы. Уже за полночь. Кто стучится к ней в этот час? Он пересек пространство и открыл дверь, только чтобы столкнуться с единственным человеком в мире, и он отдал бы полжизни чтобы не иметь с ним дело сегодня.

— Каллум, иди домой, — устало приказал он.

— Что ты здесь делаешь? — Каллум пристально смотрел на брата с чем-то похожим на шок и злость.

Рори положил руку на Каллума.

— Думаю, нам пора, Кэл.

Оливер вздрогнул. Теперь он мог видеть, какой огромной ошибкой был весь этот вечер. Он никогда не должен был следовать за Тори после бала, вообще не должен был искать ее. Тогда бы она не сбежала. Каллум мог оказаться в ловушке. Без сомнения, его младший брат был бы в восторге. Теперь ему пришлось столкнуться с тем фактом, что он не только взял то, что должно было стать призом ее жениха, но и трахнул возлюбленную своего брата.

— Тори рано ушла, я проводил ее домой.

— А потом разделся? — обвинил Каллум, хмуро глядя на расстегнутую рубашку. Он протиснулся в комнату, и его взгляд тут же опустился на пол. Он нагнулся и подобрал дизайнерское платье, которое ранее было на Тори. — И ее раздел.

Внутренности Оливера завязались в узел. Он надеялся, что Тори была просто еще одной в длинной череде интрижек его младшего брата, но опустошенное выражение лица брата говорило о том, что Каллум воображал себя влюбленным в нее.

Судя по всему, он устроил бурю дерьма.

— Каллум, я могу объяснить.

— Где Тори? — Спросил Рори. — Скажи, что она не спит, а ты не пытался уйти от нее.

У него не было возможности улизнуть. Не то чтобы он хотел. Он планировал поговорить с ней утром о том, чтобы сделать ее своей любовницей. Если она окажется беременной, он сделает ее своей женой. Теперь он мог ясно видеть, как этот план пойдет на пользу его братьям. Каллум был не единственным, кто думал, что влюблен. Рори тоже, и Оливер понял, что он будет злодеем.

— Я думаю, мы все должны сесть и поговорить. Я сделал ошибку сегодня. К сожалению, это не то, что я могу исправить.

Возможно, он связал себя с Тори. Возможно, он даже смог бы удержать ее, но, если бы он это сделал, у него был бы хороший шанс потерять своих братьев.

Лицо Рори вспыхнуло ярко — красным цветом.

— Скажи мне, что ты был нежен с ней. Она неопытна.

— Откуда ты знаешь? — теперь он ощущал, как нарастает ярость. — Каллум не единственный запустил руки в горшочек с медом?

— Не говори о ней так, — прошипел сквозь стиснутые зубы Каллум.

Ему не нравился собственнический тон в голосе брата. Каллуму нужно понять, что произошло сегодня и что из-за этого произойдет завтра. Оливер приготовил площадку своим нетерпеливым членом. Теперь им всем придется играть на ней. — Я буду говорить о ней так, как захочу. Я лишил ее девственности, так что теперь она под моей ответственностью. Вы двое держите руки подальше от нее.

— Оливер, ты не можешь обращаться с ней, будто она твоя собственность, — рявкнул Рори и стиснул зубы.

— Могу и буду. Если она забеременеет, меня заставят выйти за нее, и она будет вашей невесткой. Этот эпизод в конференц-зале будет последним подобным инцидентом, который я переживу.

— Беременна? Ты мог сделать ее беременной? — Рори выдыхал эти слова так, будто они были какой-то тайной, которая могла убить их всех. — У тебя нет презервативов?

Из всего, чего он стыдился, этого он стыдился больше всего.

— Я думал, что она на таблетках.

Он не мог сказать братьям, что пока он был в ее объятиях, он не думал ни о чем, кроме нее. Ничего другого не существовало, кроме ее рук вокруг него, ее тела, прижатого к нему. Он был недостаточно умен, чтобы надеть презерватив.

— Ублюдок! — Рявкнул Каллум и побежал на него, сжимая кулаки.

Оливер получил сильный удар в челюсть, от которого чуть не увидел звезды. Боль пронзила его голову. Он упал на землю, прежде чем осознал это.

Каллум набросился на него сверху и снова отпрянул с кулаком наизготовку.

— Ты все испортил.

— Остановитесь, вы оба, — Рори пытался встрять между ними.

Через всю комнату он услышал громкий треск.

— Вон!

Тори застыла на месте, остатки слез текли по ее лицу, когда она закричала на него. Может ли эта чертова ночь стать еще хуже?

Каллум скатился с него, усевшись на колени.

— Тори, любимая, нам нужно поговорить. Мне плевать что ты делала с ним. Он виноват. Он обманул тебя.

— Я не обманывал ее, — потирая место удара на челюсти, он поднялся на ноги и был ошеломлен совершенно восхитительным зрелищем Тори, стоящей в своей гостиной с зонтиком в руках, как чертова женщина-воин. Ее глаза горели огнем, а халат слегка распахнулся, обнажая кремовую кожу. Несмотря ни на что, его член снова встал при виде ее.

— Убирайтесь, — она стояла на своем, ее взгляд падал на каждого из них, словно оценивая врагов.

— Тори, я согласен, что моим братьям нужно уйти, но мы с тобой должны поговорить. — Пришло время смягчить эмоции и стать разумным. Оливер знал, что в ее глазах он ублюдок. Независимо от того, что она сделала, она заслужила, чтобы ее первый сексуальный опыт запомнился больше, чем парой толчков, за которыми последовал ругань любовника за то, что она была девственницей. Он все испортил. Как только Каллум и Рори уйдут, он поговорит с ней, извинится, помирится с ней.

— Ты тоже. Вон из моей квартиры.

Если он уйдет от нее сейчас, вряд ли ему позволят вернуться.

— Не думаешь ли ты, что нам следует поговорить об этом здесь, а не в офисе?

— Я увольняюсь. Вон. Все.

— Любимая, я не знаю, что он сделал, но я все исправлю. Я сделаю тебя счастливой, — обещал Каллум

— Ты не можешь уволиться, — сказал Рори. — Мы уже говорили об этом.

— Выставите мне счет, придурки. А теперь, все вон, — настояла Тори твердым голосом.

Ситуация выходила из-под контроля. Если бы его братья не появились, он мог бы спасти ее.

— Вы оба уходите сейчас же.

— Все уходите, — рявкнула Тори. — Мое последнее предупреждение.

Как будто мягкая маленькая Тори действительно собиралась причинить кому-нибудь вред. Оливер покачал головой и шагнул к ней.

— Я не уйду, дорогая…

Прежде чем он успел договорить, она хлестнула его зонтиком. Внезапно он покатился по ее квартире и попытался найти баланс. Боль была несильной, но Оливер изо всех сил старался убраться с ее дороги. Он поковылял к двери, и его братья последовали его примеру, когда Тори бросилась на них с оружием в руке.

Она замахнулась еще пару раз, ее глаза были дикими, и она погнала их в коридор, прежде чем кто-либо из них подумал дать отпор миниатюрной брюнетке, которую каждый из них перевешивал на несколько десятков килограммов мускулов.

— Держитесь подальше. И не звоните мне, — она захлопнула дверь перед их лицами, и Оливер услышал отчетливый звук скользящего засова.

Он моргнул, ошеломленный тем, что застрял в коридоре посреди ночи без обуви. Он скорее считал, что, если он постучит и попросит их, она может попытаться засунуть их ему в задницу. Он смотрел на дверь, когда один из его братьев схватил его за руку и повернул.

— Я убью тебя за это, — глаза Каллума стали ледяными.

Рори встал между ними.

— Это не исправит ситуацию. Вы оба идиоты. Я иду к Кэлу. Он уже въехал в квартиру через три двери. Я собираюсь залезть в его голову и найти выход из этой неразберихи. Если вы двое убьете друг друга, тем лучше для меня. Компанию и Тори я возьму себе. Я единственный из нас, кто еще не трахнул ее. Вы оба жалки. Талиб прав. Мы ее не заслуживаем.

Он повернулся и ушел не оглядываясь.

Оливер чувствовал себя более уязвимым, чем когда-либо. Даже когда он лежал на полу королевского дворца Безакистана после того, как Ясмин приложила все усилия, чтобы убить его, он не чувствовал себя таким несчастным. Сегодня он разрушил что-то хорошее, что-то чистое.

Каллум дернулся, рыча ему в лицо.

— Ты сделал ей больно.

— Я не хотел. — Он действительно не знал. Он хотел… боже, он даже не знал, что собирался сделать в этот момент. — Мне не понравилось, что она соблазнила тебя, хотя у нее есть жених.

— Ты до сих пор не понял? У нее нет гребаного жениха. Она придумала это, чтобы отпугивать таких мужчин, как мы. Она одна, и ты только что сделал все, чтобы она осталась такой. И не смей говорить, что то, что ты сделал с ней сегодня, имеет какое-то отношение ко мне. Я ненавижу тебя.

Оливер смотрел как уходит его брат и хлопает за собой дверью.

Следуя за братом по коридору, он тоже ненавидел себя.

***

Каллум серьезно думал об убийстве брата. Он знал, как он это сделает. Он обхватит пальцами горло Оливера и сожмет его, пока у того не отвалится голова. Затем он будет пинать эту штуку, как футбольный мяч.

Пока Рори слонялся у двери, Каллум сунул ключ в замок, с горечью осознавая, что теперь он находится в трех дверях от женщины своей мечты, и она не хочет с ним разговаривать. Он думал о том, чтобы закрыть дверь и запереть их всех, но Рори втиснулся внутрь.

— Ты в порядке?

— Благодаря ему нет, — Каллум указал на Оливера.

Старший брат вошел внутрь, выглядя ошеломленным.

— У нее действительно нет жениха?

Каллум закрыл и запер дверь. Тея ждала его возле отеля. Ей удалось пробраться на парковку и поджидать его. В общем, это была довольно ужасная ночь.

За исключением того, что Тори Глен рассыпалась в его объятиях.

Она была так прекрасна, так раскована. Она не притворялась. Ее глаза расширились от удивления, когда он довел до отчаяния. Она была женщиной, которая нашла свою чувственность.

— Нет. Заключение следователя на барной стойке, если вы мне не верите. — Он прошел на кухню и взял бутылку пятидесятилетнего виски, которую хранил для особых случаев или дней, когда мир казался покрытым навозом. Сегодня было и то, и другое, так что он налил на три пальца. А затем второй стакан, потому что Рори не был ублюдком. Он передал его брату.

— Я верю тебе. — Но Оливер уже открыл отчет частного детектива. — Я тоже выпью.

— Тогда езжай домой и выпей там, — рявкнул Каллум.

— Никто не уйдет, пока мы не решим, что делать, — решительно сказал Рори. — Мы должны исправить эту ситуацию.

— Что тут сделаешь? — Оливер провел пальцами по волосам. — Она уволилась. Завтра она уедет.

— Что ж, для начала мы можем не принимать ее отставку. — Рори сделал глоток и вздохнул. — Я не верю, что она действительно хочет уехать.

— Она казалась вполне уверенной, когда пыталась хлестать Оливера зонтиком. — Каллум пожалел, что она не попала в цель. — Я удивлюсь, если она появится на работе. Я собираюсь быть у ее порога первым. Я уговорю ее взять меня с ней. Утром вы получите и мое заявление об отставке. И ты не отговоришь меня от этого.

Он знал одно: он хотел быть с ней. И после сегодняшнего разговора с Теей, возможно, было бы неплохо уехать на некоторое время из Лондона. Она была не в себе, и не просто сумасшедшая, как раньше. Она на самом деле убедила себя, что они пара. Клэр вызвала полицию, но не раньше, чем Тея устроила ужасную сцену.

Он мог бы положить это и к ногам Оливера. Его старший брат взял лимузин, оставив остальных искать свою собственную машину. К счастью, друг подбросил их домой после неприятной ссоры с Теей. Она обвинила его в том, что он спит со шлюхами. Она говорила о Тори? Что она знала об их отношениях? Последнее, что ему нужно, это противостояние Теи с Тори, хотя, увидев яростный гнев Тори, Каллум уже не так волновался. К сожалению, ее ярость была направлена на него и Рори — не на тех братьев.

— Ты должен поехать с ней, — Оливер кивнул. — Она нуждается в тебе. Мне не нравится мысль о том, что она одна в мире. Неприятности, кажется, преследуют ее.

— Вы оба идиоты, и я собираюсь продолжить этот разговор только потому, что она заслуживает получить то, что хочет. Хотя у меня есть опасения, что она больше не хочет никого из нас. — Рори поставил стакан.

— О чем ты говоришь? — Правда заключалась в том, что Каллум не хотел покидать Англию. Это был его дом, но сейчас он не видел выхода. Он, конечно, не мог представить их одной большой счастливой семьей.

— Она не сбежит с тобой, Кэл. Я знаю, ты думаешь, что она передумает, но она не разлучит и не причинит вреда этой семье. Она слишком независима. Именно поэтому она не уступала никому из нас до сегодняшнего вечера. Каллум, как ты застал ее наедине? Я серьезно сомневаюсь, что она напала на тебя в конференц-зале.

Он почувствовал, что краснеет. Он не гордился тем, что сделал. Он думал, ей просто нужен небольшой толчок, чтобы поддаться своему желанию. Как только она это сделала, она прекрасно отреагировала.

— Я мог сказать ей, что променяю свое молчание о ложной помолвке на поцелуй, и тогда события накалились.

— Ты шантажировал ее, — губы Оливера сжались в осуждающую линию.

— Это должен был быть только поцелуй. Я дал ей толчок, в котором она нуждалась.

— Трахнуть тебя? По крайней мере я не шантажировал ее, — рявкнул Оливер.

— Так как все произошло? — спросил Рори.

Глаза Оливера сузились, верный признак того, что он чувствует себя виноватым.

— Я же говорил тебе, за ней следуют неприятности. На нее напали, когда она вошла в здание. Нам повезло, что у меня есть ключ-карта.

У Каллума внутренности связало в узел.

— Напали?

— Ну, благодаря тебе она разгуливала в смехотворно дорогих украшениях, — заметил Оливер. — Хотя недавно на нее тоже чуть не напали.

— Ты серьезно? — спросил Рори.

— Как я уже сказал, беда находит ее. Должно быть, она выглядит легкой мишенью. — Оливер пожал плечами. — Сегодня, как и в прошлый раз, я отбился от мужчины. Когда мы добрались до ее квартиры, адреналин зашкаливал. Мы оказались в постели. Все было хорошо, пока…

— Ты узнал, что она девственница, — резко сказал Рори.

— Откуда ты знал? — спросил Оливер.

— Она действительно была девственницей? — Каллум с трудом мог в это поверить. Она была такой красивой, такой чувственной. Как она оставалась нетронутой все эти годы? Были ли американские мужчины идиотами? Если бы он знал ее подростком, то потратил бы все свое время, пытаясь залезть к ней в трусики.

— Вы двое ее вообще знаете? — Рори покачал головой, словно устал от их количества. — Она явно была неопытной. Я не был уверен, что она девственница, но знал, что в ее жизни было не более одного или двух мужчин. После смерти родителей она старалась не быть обузой и не создавать проблем сестре. Она никогда не попадала в такие неприятности, как другие подростки. Она ходила в школу и подрабатывала, чтобы помогать Пайпер финансово.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Каллум. Он и Тори говорили о многом, но в основном о текущих событиях и таких вещах, как фильмы, которые ей нравились.

— Потому что я спросил ее. Она мне нравилась. Глупо такое говорить. Я люблю ее. — Рори выглядел столь же решительным, как и его слова. — Я хотел знать о ней все.

Еще один брат, с которым ему пришлось конкурировать.

— И все же ты готов отказаться от нее ради Оливера?

Рори покачал головой.

— Больше нет.

— Значит, вы двое будете сражаться? — плечи Оливера устало опустились.

Как давно ему не удавалось нормально выспаться? Каллум готов поспорить, что годы назад.

Прежде чем он или Рори смогли ответить, Оливер вздохнул.

— Я же говорил тебе, она разлучит нас. Вот почему я старался держаться от нее подальше.

— Причина не в этом, и ты это знаешь. — Ему надоело отрицание старшего брата. — Ты держался от нее подальше, потому что убежден, что каждая женщина — это Ясмин. Бьюсь об заклад, она не была девственницей, когда ты взял ее в первый раз.

— Нет, не была, и она также была лгуньей. Она утверждала, что у нее был один любовник, хотя теперь я уверен, что их было гораздо больше. Мне было все равно. Мне плевать на девственность. Это не какой-то приз, который нужно требовать. Хотя я думаю, что в случае с Тори это был ее подарок. Боюсь, я резко отверг его.

Рори хлопнул Оливера по плечу, одновременно успокаивая и угрожая.

— Ты сделал ошибку. Ты можешь извиниться за это.

Оливер пожал плечами.

— Знаешь, из-за чего я действительно был зол?

Каллум мог поспорить.

— Что ты мог обрюхатить ее.

Невольное сочувствие вспыхнуло в нем. Каллум не хотел сочувствовать Оливеру, но он знал, как его преследуют эти потерянные дети. Возможно, если бы он и Ясмин вместе приняли решение, что они не готовы к детям, Оливер мог бы простить себя. Но сука убедила его, что хотела этих детей. Она клялась, что у нее случился выкидыш, и Оливер винил себя за то, что не видел ее насквозь.

— Тори никогда бы не обманула меня так, как это сделала Ясмин. Если бы она обнаружила, что беременна, она бы поговорила со мной. Даже я не настолько глуп, — сказал Оливер. — Умом я знаю, что Тори так же далека от Ясмин, как кролик от бешеного тигра, но в тот момент я плохо отреагировал.

— Ладно, тогда посидим здесь, пока не придумаем план действий, — предложил Рори.

Каллум немного боялся, что Рори попросит у него белую доску и маркеры и превратит все это в странную деловую встречу. — Какие действия мы можем предпринять? — Грандиозность ситуации поразила его. Они действительно облажались. Он любил Тори. Рори любил Тори. Оливер никогда бы в этом не признался, но он тоже любил ее. — Что бы мы ни делали, ей будет больно. Нам двоим тоже.

Сможет ли он на самом деле сразиться со своими собственными братьями? Это не казалось реальной возможностью до сегодняшнего вечера. Теперь Каллум не был уверен, что имеет право забрать ее у них… или их у нее.

— Или мы сделаем это вместе, как должны были сделать с самого начала, — прервал его мысли Рори. — Мы идем за ней, как братья, ищущие жену. Мы относимся к ней с уважением и любовью.

Хотя он только что думал о том же, Каллум отшатнулся.

— Звучит ужасно. Особенно часть про «уважение». Это очень похоже на то, что никто из нас ничего не получит.

Рори уставился на него, бровь изогнулась над его левым глазом.

— Я выдвинул план, и единственная проблема, которая у вас есть, связана со словом «уважение»?»

— Я могу уважать ее и по-прежнему спать с ней, — Каллум был действительно потрясен, обнаружив, что со всем остальным у него все в порядке.

Возможно, они могли бы разделить ее, разделить близость. Разделить ответственность. Поднимать друг друга, когда они были внизу. Стать командой, чтобы создать по — настоящему сплоченную семью.

Да, он совсем не возражал против этой концепции, но фраза об отсутствии секса не сработала. Всегда.

— Как бы то ни было, я с вами согласен, — заверил Рори. — Я думаю, мы должны затащить ее в постель как можно скорее. Когда я говорил об уважении, я имел в виду, что мы должны думать о ее потребностях. Мы должны уважать то, что ей может понадобиться немного времени, чтобы привыкнуть к этой идее. Мы определенно должны уважать отношения, которые мы пытаемся установить, и друг друга. Так что никаких заговоров за моей спиной, чтобы сбежать с ней. Я выслежу тебя. Ты мог быть спортсменом в семье, но я был стрелком. — Каллум усмехнулся, чувствуя, как внутри него что-то расслабилось. — Не убегай с нашей девочкой, или я застрелю тебя, как ту лису на вечеринке по случаю восемнадцатилетия Бенедикта Пайна на пивной тусовке. Понятно. Эй, я только что подумал о правиле номер два. Никогда не упоминайте о том, что произошло на вечеринке по случаю восемнадцатилетия Бенедикта Пайна. Тори удивительно чувствительна для девушки из Техаса. Она расстроится из-за лисы. Ну и стриптизерш.

Оливер ударил по барной стойке, привлекая внимание Кэла. Он нахмурился.

— Что с вами двумя не так? Это не сработает. Кэл, ты понимаешь, чего он хочет?

— Он хочет разделить Тори.

— Ты ведь знаешь, что он не говорит о кратковременно владении. Ты не будешь подписывать документы об опеке жены и передавать ее, когда подойдет твоя очередь. Он говорит о вас всех троих в постели вместе. Ты понимаешь, что это значит?

— Это означает, что нам придется научиться общаться, чтобы наши яйца никогда не соприкасались. Я серьезно, Рори. Возможно, мы придумаем особый язык жестов.

Рори закатил глаза.

— Безусловно. Мы займемся этим. — Он остановился и улыбнулся Каллуму так, как не улыбался целую вечность, как будто они были молоды и у них был секрет. — Мы собираемся дать ей то, что ей нужно. Ей нужны все мы.

Оливер встал.

— Ты сошел с ума раз думаешь, что это сработает. Что ты скажешь Клэр? Как наша сестра справится с менажем?

— Это будет брак, — поправил Рори. — И именно Клэр заставила меня понять, что я веду себя нелепо и по-ханжески. Она на нашей стороне.

— Что насчет того, когда таблоиды начнут сомневаться в твоей и Каллума сексуальности? — заметил Оливер.

Каллуму было все равно.

— У меня есть около тысячи женщин, которые подтвердят мою гетеросексуальность. — На самом деле звучало очень плохо. Он вздрогнул. — Правило номер три — никогда не упоминайте количество наших любовниц при жене.

Ему понравилась идея называть Тори «нашей женой». Это звучало правильно.

— Мне плевать что они говорят. Я Рори Тарстон-Хьюз и я не слежу за общественностью. Общественность может следить за мной, а если решит не делать этого, то отправится к черту. Я больше не живу по правилам. Мы установим свои.

Черт, Каллум вдруг возгордился своим братом. Все они пострадали за последние несколько лет. Давно пора было выйти из-под темного облака Ясмин и вернуться к свету.

— Кроме того, мы женимся за пиарщице. Тори может раскрутить все это. Она хороша в этом. Мы будем чтить ее безакистанское наследие.

— Она из Техаса, — упрямо заметил Оливер.

— Что ж, тогда она может застрелить любого, кто подумает запятнать нашу репутацию. — Каллум не мог не ухмыльнуться. Он чувствовал себя легче, чем когда-либо. — Мы собираемся сделать что-то совершенно безумное, и это сработает. Она не сможет сопротивляться нам троим.

— Поправка, двоим, — сказал Оливер. — Я не буду частью этого. Я достаточно пострадал. Я не стану издеваться над ней.

Естественно, Оливер должен был притормозить. Каллум встал между братом и дверью.

— Значит, ты будешь работать против нас?

Оливер посмотрел на него.

— Нет. Я буду рядом, если вы решите пройти через это безумие.

— Олли, мы знаем, что ты тоже ее хочешь, — заметил Рори низким и уговаривающим голосом.

— Да, но я достаточно умен, чтобы понимать, что не должен хотеть ее, и я достаточно забочусь о ней, чтобы понимать, что она, черт возьми, не должна хотеть меня. Надеюсь, она не откажет тебе из-за того, что я сделал. Я должен был думать, а не терять голову сегодня. — Он обошёл Каллума и направился к двери. — Попробуй позаботиться о ней. Она действительно попадает в беду.

И он ушел, тихо закрыв за собой дверь.

Каллум какое-то время смотрел вслед Оливеру.

— Я не знаю, как он справится с этим. Ты действительно думаешь, что он справится, если Тори станет его невесткой?

— Точно нет. Это сведет его с ума, и мы будем тыкать его носом в то, что занимаемся с ней любовью при каждом удобном случае. — На лице Рори отразилось умиротворение.

Он согласился с оценкой Рори. Оливер не сможет держаться вечно. Все, что для этого потребовалось, — это одно адреналиновое событие, и он забыл надеть презерватив. Что он собирался делать, когда всю ночь будет слышать ее стоны, а на следующее утро ему придется сидеть напротив нее за завтраком?

— Я думал, ты веришь в щадящий метод восстановления его эго, — заявил Каллум.

— Ну, мы видели, насколько эффективным был этот подход, — Рори налил себе еще стакан. — Он придет. Мы впустим его, и будем молиться, чтобы Тори не приставила еще один зонтик к его заднице.

— А если он не вернется?

— Тогда мы двинемся дальше по жизни и сделаем все возможное, чтобы наша жена была счастлива. Я пытался заставить его понять, что то, что случилось с Ясмин, не его вина, но он продолжает заниматься самобичеванием. Ему придется самому осознать правду. Хотя он прав насчет того, что она попала в беду. Нам нужно следить за ней. Ненавижу думать, что могло бы случиться, если бы Оливер не последовал за ней домой сегодня.

Эта мысль пробрала Каллума до костей, но у него были другие вопросы.

— Она взяла такси, и Оливер преследовал ее. Он думает, что дело было в драгоценностях. Но зачем кому-то ждать снаружи этого здания на случай, если мимо пройдёт женщина с невероятно дорогими драгоценностями?

Рори на мгновение задумался.

— Вход в здание ограничен для посторонних.

— Но он заполнен контрактниками. Скорее всего, они будут носить с собой портфели и ноутбуки, а не драгоценности. Большинство арендаторов в этом здании — одинокие мужчины, и этого достаточно, чтобы вытащить ее отсюда. — Ему не нравилась мысль, что попытка вооруженного ограбления не была случайной.

— Мы больше не позволим ей бродить по ночам одной.

Ему нужно было направить своего следователя на Тею. Он бы не отказался от нее, чтобы попытаться устранить конкуренцию.

— А если это как-то связано с Теей? Должен ли я быть рядом с Тори, пока эта сумасшедшая сука все еще преследует меня?

— Ты не оттолкнешь Тори сейчас. Мы защитим ее, если возникнет необходимость. А теперь думай быстро, потому что через несколько часов мы будем у ее порога. У нас должен быть план, чтобы она не уволилась и не уехала.

Каллум подошел к окну, мысли текли рекой. Он и Рори провели часы до рассвета, размышляя и планируя, и все это было напрасно.

Когда они постучали в ее дверь в семь утра, она уже уехала.

Глава 7

— Как дела? — спросила принцесса Алия, входя в комнату. Алия была красивой женщиной с загорелой кожей и иссиня-черными волосами. Она улыбнулась своему сыну и встала на колени, чтобы поцеловать малыша в лоб.

Тори подняла глаза и вздохнула. Все задавали ей этот вопрос. В эти дни это был самый популярный вопрос во дворце. С того утра, две недели назад, когда она выскользнула из своего дома рано утром и отправилась в квартиру сестры в Лондоне, казалось, королевская семья сделала своим хобби беспокоиться о ней.

— Я в порядке.

Физически она была в порядке. Месячные пришли и ушли, а вместе с ними и всякая надежда получить частичку братьев Тарстон-Хьюз.

Она пыталась уговорить себя, что это хорошо.

Алия села на пол, взяла кубик и поставила его перед сыном. Все трое королевских мальчиков ползали по полу игровой комнаты, хотя младший, Майкл, только начинал. Он проделывал ту супермилую детскую штучку, когда ему удавалось перевернуться, а затем подняться на колени, затем он дергался взад-вперед, как будто собирался взлететь в любую минуту, и это было бы так круто.

Боже, она любила этих малышей и боялась, что у нее никогда не будет своих. Она всегда будет их грустной тетей, потому что любила троих мужчин, которые были слишком глупы, чтобы жить. Снилось, как она вразумляет их, но сны всегда превращались в плотские, и Тори просыпалась возбужденная и неудовлетворенная.

— Я не верю тебе, — нахмурившись, сказала Алия, гладя сына по голове. — Да у тебя на лице написано, насколько тебе больно! Ты даже ни разу не попыталась избавиться от охраны, пока была здесь. Это первый знак для меня.

— Разве умная девушка не должна знать, что охранник здесь не просто так? — она до сих пор помнила того грабителя в вестибюле ее дома, который говорил ей, что собирается с ней сделать.

Но каждый раз, когда она думала об этом, она думала об Оливере, спасшем ее… и о акте, к которому это привело. Несмотря на всю боль, которую это ей причинило, Тори была рада, что ее первый раз был ее выбором, а не чьим-либо еще.

— Я не знаю. Я до сих пор время от времени пытаюсь бросить своих мужей. Они сводят меня с ума. Люблю тебя, малыш, — Алия подмигнула Лэндону. Он стоял у двери, на его красивом лицебыло грозное выражение.

— Я вспомню об этом, когда ты захочешь, чтобы я поменял подгузники, — Его губы изогнулись в милейшей улыбке, и он подмигнул своей жене.

Никто не подмигнет ей. Тори была одна, и она останется такой, если не найдет способ двигаться дальше.

— Ну, когда я вернусь в Штаты на следующей неделе, мне не придется беспокоиться об охране.

У нее было много других забот. Работа. Где она будет жить. Все ее вещи на складе, и она отказалась от своей квартиры, когда согласилась поработать год в Лондоне.

Ей также нужно было придумать, как вернуть своим шуринам крупную сумму, которую они, несомненно, выписали Тарстон-Хьюзам, потому что Тори была слишком нетерпелива, чтобы прочитать свой контракт. Где бы она ни собиралась жить, это должно быть дешево.

— Тал хочет отправить с тобой двух охранников, когда ты вернешься домой.

Алия помогла своему мальчику сложить кубики.

— Я сказала ему «нет», и я говорила серьезно, — Тори не собиралась сидеть в клетке. Она понимала, зачем Пайпер нужен охранник. Зачем Алии это было нужно. Но Тори не королевской крови. Когда она вернется в Техас, никто даже не узнает ее имени. У нее не было причин иметь преданного охранника, который ограничивал бы ее личную свободу.

Не то чтобы это имело значение. Она не была уверена, когда будет готова снова попробовать встречаться.

— Мой двоюродный брат обычно получает то, что хочет, и он хочет, чтобы ты была в безопасности, — объяснила Алия. — Ты можешь оказаться с охранником на расстоянии, о котором ты даже не подозреваешь.

— Пока они держатся подальше, мне все равно.

Алия вздохнула и, казалось, изменила тактику.

— Ты думала о знакомстве с моими двоюродными братьями аль-Башир?

Тори энергично замотала головой.

— Точно нет. Я не могу справиться с пятью мужчинами. Ни за что. Ни коим образом. Я на мгновение подумала о попытке с тремя, и это разорвало меня. Я не могу попробовать это с пятью братьями.

Она даже не придумала, куда она денет пятерых мужчин. Во время секса. О, она вполне ясно представляла себе, как расположатся братья Тарстон-Хьюз, но пятеро казались ей недоступными. Она была традиционалисткой, когда дело доходило до ее воображаемого менажа.

— Иногда люди из-за пределов нашего мира этого не понимают, — глаза Алии были широко раскрыты и полны сочувствия.

— Я не из твоего мира. И не всегда его понимаю, — она определенно не понимала, как заставить это работать в реальном мире. Реальный было дерьмовым словом. Безакистан был реальным. Он просто не был нормой.

— Что ты не понимаешь? — Лэндон задержал руку над прикрепленным к бедру пистолетом, но выражение его лица не выглядело угрожающим.

— Не понимаю, почему я не могу любить одного из них. Почему я настолько эгоистична? Почему не могу найти компромисс?

Алия улыбнулась, поглаживая голову сына.

— Не этот вопрос ты должна задавать. Возможно, лучше спросить, почему ты должна идти на компромисс? Ты действительно думаешь, что им не лучше было бы поделиться тобой? Разве они не близки?

Хороший вопрос.

— Знаю они любят друг друга, но очень много спорят.

— Разделив тебя, они станут ближе.

Она взглянула на Лэндона, который снисходительно улыбнулся жене и ребенку.

— Вы всегда знали, что хотите делиться? — она почувствовала, как ее щеки вспыхнули от смущения. — Я так виновата. Это было грубо. Пожалуйста, прости меня.

Он была на работе. У нее не было права задавать такой личный вопрос.

Лэн подошел ближе, его рука оторвалась от Р-90, который он носил на груди, как жилет. Он опустился на одно колено рядом с женой.

— Нечего прощать, Тори. Ты интересуешься тем, что тебя волнует на самом деле. Здесь никто не обидится. И нет. Я не всегда знал. Честно говоря, я не думал о будущем, пока не встретил Алию.

Его жена потянулась к нему.

— Как и я, любовь моя.

Он поцеловал ее в лоб, одной рукой обняв ее за плечо, а другой взъерошив волосы сына.

— Мужчины не думают об этих вещах так, как женщины. Когда встретил ее, я понял, что она исключительная женщина, чтобы с ней мог справиться один мужчина. — Он слегка усмехнулся. — Я знаю, что мог быть какой-то альтернативный мир, где мы могли бы быть только вдвоем, но мне нравится, как мы работаем. Мне нравится, что у меня есть братья, на которых можно положиться. Любить женщину, создавать семью — это настоящая ответственность. И уверенность в том, что Дейн и Куп будут продолжать, если со мной что-нибудь случится, на мой взгляд, ценнее золота. А еще мне нравится, что в мире есть два человека, которые знают, что значит любить ее. Я не чувствую себя одиноким.

Задумчивость охватила ее. Каково было бы не быть такой одинокой? Она испытала это на кратчайшее мгновение. Когда Тори была с Каллумом, а затем с Оливером, то могла обмануть себя, что все возможно. Девушка могла мечтать, что у нее будет та жизнь, которую она хотела.

Теперь же, утратив иллюзии, Тори должна была сделать трудный выбор. Ей нужно рассмотреть несколько вариантов. Она уже решила не оставаться здесь. И потом, Тори, такая скромная и тихая, оставшись во дворце, рано или поздно столкнулась бы с печально известными пятью кузенами, и она не была уверена, что сможет устоять перед таким количеством мужчин-безакистанцев. Поэтому она уедет куда-нибудь в Штаты и начнет сначала. У нее были друзья в Нью-Йорке. Лос-Анджелес тоже был вариантом. Это было подходящим местом для человека, который знал, как справиться со скандалом. Или она могла быть в безопасности и вернуться домой в Даллас.

Тори не могла перестать думать о Лондоне и о том, как ужасно она уехала. Она ускользнула среди ночи. Она собрала чемоданы, вызвала такси и появилась на пороге дома сестры прямо перед рассветом. Если бы она осталась еще до утра, один из них обязательно появился бы. Каллум или, может, Рори. Оливер, возможно, снова уничтожил бы ее своими манерами и требованиями.

Но теперь они исчезли из ее жизни. В день, когда у нее начались месячные, она отправила Оливеру сообщение, чтобы он не беспокоился об этом. Затем она быстро сменила номер, потому что меньше всего ей хотелось его ответа. Вероятно, тот был бы полон ругательств.

— Я рада, что вы все есть друг у друга, — она пригладила волосы Сабира. Сколько времени пройдет, прежде чем она родит детей? Будут ли они когда-нибудь у нее? А даже если бы и знала, тосковала бы она всегда по маленьким светловолосым британским мальчикам?

— С Оливером и его братьями действительно все покончено? — спросила Алия.

— Они не могут делиться. Они едва могут находиться в одной комнате друг с другом.

Алия нахмурилась.

— Не такими я их помню. Когда-то Оливер был очень близок со своими братьями. Он был главой своей семьи и заботился обо всех братьях и сестрах. Они приехали во дворец, и именно здесь я впервые забеспокоилась, что Ясмин ему не подходит. Она ненавидела тот факт, что он привел с собой своих братьев и сестер. Она хотела, чтобы все его внимание было сосредоточено на ней, и она ненавидела всех, кто перетягивал на себя внимание Оливера, кто его отнимал.

— Почему он женился на ней? — насколько могла Тори судить, Ясмин была чистейшим злом.

— Она была милой, — со вздохом объяснила Алия.

— А еще была суперагрессивна сексуально, — добавил Лэн. На его щеках появился милый румянец, и она кашлянул. — Не то, чтобы я знал наверняка.

Алия закатила глаза.

— Она ко всем подкатывала, но была осторожна, чтобы Оливер не заметил. С ним она вела себя иначе. С ним она была расслабленнее. Она дразнила его и держала на расстоянии вытянутой руки.

— Скорее всего, уже переспала со всеми мужчинами на их свадьбе, — Лэн встал. — Мне стоит заткнуться.

— Бедный Оливер. Он очень любил Талиба, уважал его. Она использовала эти отношения, чтобы подтолкнуть его к браку, и унизила его. Я понимаю это. Думаю, она точно знала, как с ним играть.

Очевидно, Ясмин знала его лучше, чем Тори. Женщина сообразила, что лучшим выходом для нее будет играть с ним в скромность. Тори не знала, и он ясно дал понять, что думает о ней той ночью. Ее девственность только взбесила его. Он определенно не собирался предлагать ей брак.

Ну, больше ей не нужно об этом беспокоится. Нет. Она определенно не была девственницей и уже пережила страх беременности. Молодец. Она всегда была отличницей.

— Я помню Оливера до знакомства с Ясмин, — сказала Алия с грустной улыбкой.

— Придурок, — кашлянул Лэн.

Лия закатила глаза.

— Не слушай его. Ему не нравится тот факт, что Оливер однажды в юности был влюблен в меня.

Тори этот факт тоже не понравился. Значит типаж Оливера это невероятно богатые, ошеломляюще женщины королевских кровей. Сестра подходила под него.

— Ты ревнуешь, — Алия коснулась ее руки. — Нет причин. Мы Оливером даже не целовались. Он женился на Ясмин, потому что она сказала, что беременна. Вскоре после этого у нее случился выкидыш. Во всяком случае, это та история, которую она ему рассказала. После того, как она чуть не убила нас обоих, Оливер обнаружил счета из клиник по всему Лондону. Очевидно, она дважды забеременела, и сама справилась с проблемой, сказав Оливеру, что у нее случился выкидыш. Она держала его в неведении, и когда он освободился, правда ослепила его. Он был опустошен. С тех пор он изменился, за исключением того, что я видела его улыбающимся в последний раз, когда была в Лондоне. Это было всего лишь мгновение, и я не думаю, что он знал, что я наблюдаю за ним. Я собиралась перейти улицу, чтобы встретиться с Каллумом и Рори и поговорить об их компании, спонсирующей благотворительное мероприятие.

— Помню тот визит.

— Оливер стоял в вестибюле, глядя в окно, самая милая улыбка преобразила его лицо. Мне пришлось остановиться и посмотреть на него, потому что он был похож на того Оливера, которого я знала. В этот момент он был молод и счастлив. Мне было интересно, что вернуло эту улыбку на его лицо.

Слезы подступили, потому что она никогда не видела, чтобы Оливер так улыбался. Он всегда был вежлив, всегда тщательно контролировал ситуацию. За исключением той ночи, когда он взял ее на руки.

— Что это было?

— О, дорогая, это была ты. Ты была в синей юбке и белой кофте, и ты была похожа на солнышко, идущее по улице. К тому времени, когда ты вошла в здание, он был достаточно суров. Но на тот момент он снова был Оливером.

Тори всхлипнула и была благодарна, что Сабир выбрал именно этот момент, чтобы сесть к ней на колени. Он прижался к ней, и она почувствовала утешение в его тепле.

— Что ж, боюсь, он передумал.

— Тогда он дурак, — Лэн поцеловал жену и поднялся. — Прошлое не должно воровать твое будущее. Этому научила меня жена. У тебя два часа до бала. Алия, любовь моя, нам нужно собираться.

Тори вздохнула. Еще один бал. Она доказала, что не была Золушкой.

— Я не пойду на бал, переоденусь в пижаму, буду смотреть Дисней с детьми.

— Нет, этого не будет, — Алия и Лэн подняли ее на ноги. — Объявили, что ты будешь присутствовать. Если ты не придешь, пойдут слухи, что ты и твоя сестра слишком странные.

— Почему они так подумают? — это была та часть жизни ее сестры, которую она не могла понять. Даже когда она работала на братьев Тарстон-Хьюз, она боролась с идеей стать мишенью всех этих стервятников. Она знала, как с ними работать. У нее не было проблем с тем, чтобы быть пресс-секретарем или женщиной за кулисами, замышляющей вытащить клиента из щекотливой ситуации, но мысль о том, что ее жизнь находится под микроскопом, вызывала у нее тошноту.

Это была еще одна очень веская причина, по которой ей следует держаться подальше от братьев Тарстон-Хьюз. Они были плохой идеей со всех сторон.

— Они думают так, потому что здешние таблоиды используют любой предлог, чтобы натравить членов королевской семьи друг на друга. Не помогает то, что нас пытались убить два двоюродных брата, — объяснила Алия. — Ты должна прийти. По-моему, Пайпер сказала, что для твоего платья уже все готово.

Меньше всего ей хотелось быть в другом одолженном платье. Пижама и галлон мятного мороженого с шоколадной крошкой — о чем еще можно мечтать?

— Можно сказать, я заболела, — она немного кашлянула. — Я определенно чувствую приближение болезни.

— О, если мы скажем, что ты больна, они сообщат, что ты беременна и позоришь шейха. Им действительно нравятся заголовки, приносящие позор шейху. Их раскупают в рекордно короткие сроки, — Алия взяла ребенка на руки и прижала к груди.

Лан сверкнул уничтожающей ухмылкой.

— Ты попалась, Тори. Вот что здесь происходит. В одну минуту вы счастливы в своей удобной униформе, а в следующую кто-то надевает на вас костюм обезьяны и говорит вам танцевать, как будто на дворе 1805 год.

— По крайней мере тебе не нужно носить каблуки, — пожаловалась Тори.

— Преимущества мужчин, — Лан подмигнул и увел жену с ребенком. Няня Пайпер тоже пришла забрать своих мальчиков.

Она снова была одна. Ну, кроме охранника на посту, который открыл дверь и вошел.

Тори вздохнула. Пора ехать домой.

***

Рори вошел в кабинет шейха вместе с Каллумом с высоко поднятой головой. Тот располагался в деловом крыле дворца. Тори, скорее всего, находился в жилом крыле, но нужно говорить быстро, чтобы ему разрешили пройтись по этим коридорам. Тот факт, что шейх предпочел использовать свой формальный кабинет, а не личный, предназначенный для встреч с семьей и друзьями, сказал ему о многом. Конечно, как и выражение его лица.

Талиб аль-Муссад выглядел как человек в плохом настроении. Он сидел за массивным столом, одетый в безупречный костюм-тройку, и когда их представили, он царственно кивнул и указал на стулья перед собой.

— Господа, можете садиться, — притворно вежливый тон, и Рори был уверен, что Талиб будет мучительно вежлив, даже когда выносит смертный приговор. Как они казнили людей, совершивших преступления против королевской семьи в Безакистане? Он был совершенно уверен, что это неприятно.

— Спасибо, что согласились встретиться, — сказал Рори. — И за то, что впустили нас в страну, но вам нужно поговорить с вашими охранниками. Я не думаю, что полное обследование полостей тела действительно было оправдано. — Каллум был недоволен дополнительными протоколами безопасности, введенными с момента их последнего визита.

Да, Рори был совершенно уверен, что очень дотошный личный досмотр был предназначен только для них.

Губы шейха чуть-чуть скривились.

— Нельзя быть слишком осторожным в эти дни, — его улыбка исчезла, и он наклонился вперед. — Теперь почему бы тебе не объяснить мне, почему ты приехал в мою страну. Я уверен, что это не из-за деталей контракта, который подписала моя невестка. Кажется, я отправил вам чек на полную сумму, и драгоценности, которые вы позволили ей одолжить, были возвращены. К сожалению, ее платье порвалось. Я добавил эти расходы к чеку.

От его слов веяло холодом и враждебностью, Рори застыл на месте.

— Нет, ваше высочество. Мы пришли сюда не для того, чтобы что-то требовать.

— И украшения были подарком. Я не обналичу этот чек, — настоял Каллум.

— Подарком? Кому? — орлиный взгляд Талиба задержался на Каллуме.

Его брат, возможно, не был самым дипломатичным человеком в мире, но и трусом он тоже не был. Он выдержал взгляд шейха.

— Женщине, которую я люблю.

— Насколько я понимаю, вы не преподнесли ей это в качестве подарка. Вы решили обмануть ее, заставив думать, что она сама покупает эти вещи.

— Я не думаю, что она приняла бы их, — ответил Каллум, не сдержавшись и начав ерзать.

Пришло время спасти брата, иначе все пойдет плохо. К сожалению, к Тори можно было попасть только через Талиба. Если его нельзя было тронуть, неизвестно, когда они увидят ее в следующий раз. Если она решит остаться во дворце, они могут вообще ее не увидеть.

— Я полагаю, мой брат пытается сказать, что он не мог вынести мысли о том, что у Тори нет гардероба и драгоценностей, соответствующих ее красоте. Вы знаете, каким может быть британское общество. Она упряма. Она не принимает подачек, и он не мог вынести мысли, что она войдет в эту комнату и будет высмеяна за то, что ей пришлось покупать модную одежду прошлого сезона. Она заслуживает большего.

Талиб прищурился.

— Ты хороший переговорщик.

— Об этом я прекрасно осведомлен, Ваше Высочество, — Рори устроился поудобнее, уверенный, что их еще не вышвырнули. — Что касается контракта Тори, считайте его недействительным. Я заговорил об этом только в попытке удержать ее рядом. Я, конечно, не собирался требовать оплаты. Мы допустили в общении с ней ошибки, но мы очень переживаем.

— Мы любим ее, — добавил Каллум. — И я не приму украшения. Они принадлежат ей.

— Ты сказал «мы», — Талиб откинулся назад, глядя на них обоих. — Я думал, что Каллум был единственным, кто хотел заявить о своих правах.

— Я всегда мечтал о Тори. В тот день, когда она вошла в дверь, я понял, что она моя. До остальных просто медленнее доходит, — объяснил Каллум.

— Оливер не пришел сюда, — заметил Талиб.

Нет, и это тяготило его. Оливер уговорил их дать Тори несколько дней на раздумья, хотя Каллум уже собрался и был готов к отъезду через тридцать минут после того, как они обнаружили, что она пропала. К сожалению, получить разрешение на посещение Безакистана оказалось не так просто, как раньше.

В те ужасные недели Рори написал ей электронное письмо, которое, как он был уверен, она не читала. Он отправил ей несколько сообщений, на которые она не ответила.

А ее номер был заблокирован.

К счастью, они точно знали, куда она ушла, поскольку таблоиды опубликовали фотографии членов королевской семьи, входящих во дворец. На заднем плане была Тори, следовавшая за сестрой с мрачным выражением лица.

Оливер объявил, что его идиотизм не будет им мешать, а затем ушел из офиса и не вернулся. Вскоре после этого он отправил Рори записку. Оливер собирался взять отпуск. Поскольку он не брал его годами, Рори должен был быть в восторге. Если бы он на мгновение подумал, что Олли находится на каком-то тропическом острове, он бы так и сделал. Но его брат где-то размышлял, и никому из них это не нравилось.

— Боюсь, Оливер не готов, — Рори беспокоился, что Оливер никогда не будет готов. — Но, если мы не двинемся дальше в ближайшее время, мы потеряем Тори. Мы не можем ждать его. Что вы знаете о том, что произошло накануне ее отъезда из Англии?

Талиб покачал головой.

— Очень мало. Из того, что подслушали охранники, она провела ночь с Оливером, и все прошло не очень хорошо. Я был рад узнать, что она не беременна. Оливер тоже должен быть доволен.

— Я не думаю, что он доволен, — Каллум, казалось, упустил присущую тону Тала враждебность. — Я думаю, он надеялся, что она забеременеет, и ему придется на ней жениться. Оливер не может позволить себе быть счастливым. Это проблема. Но мы думаем, что, если он увидит нас вместе, он не сможет удержаться от того, чтобы присоединиться к нам.

— Вы приказали охранникам подслушивать женские разговоры? — на самом деле это было довольно блестяще.

— Это мое хобби. А если серьезно, вы обнаружите, что женщинам нравится хранить свои секреты. Я давно понял, что не могу защитить людей, которых люблю, если не знаю, что происходит. В таком большом месте для обеспечения счастья требуется сеть благонамеренных шпионов. Вы обнаружите, что женщина часто ожидает, что мужчина сам почувствует все ее переживания и тревоги. Поскольку я не экстрасенс и даже не особенно чувствителен, шпионаж работает. Когда я узнаю, что у моей жены был плохой день, я могу волшебным образом появиться с ее любимыми цветами и сочувственной улыбкой. Есть уловки, чтобы быть хорошим мужем.

И если Талиб не мог быть там, то мог один из его братьев. Ему никогда не приходилось беспокоиться о том, что Пайпер осталась одна.

Однако ему приходилось беспокоиться о том, что Оливер остался один, но пришло время забыть о своей вине. Чувство вины не решит ситуацию, а только усугубит ее. Чувство вины будет держать Оливера подальше от нее.

— Мы серьезно относимся к Тори, Ваше Высочество, и пришли просить вашего разрешения ухаживать за ней.

Пальцы Талиба сомкнулись под подбородком, и прошло долгое мгновение.

— Ты готов жениться на ней по-безакистански?

Он уже во всем этом разобрался.

— Да. Как только она согласится, мы поженимся здесь. Я изучил некоторые из ваших законов. Если Оливер вернется, мы сможем вернуться и подать в суд, чтобы его имя было вписано в наше свидетельство о браке.

— Интересно. Этот закон был введен в действие для братьев, которые не участвовали в войнах во время бракосочетания, но я не вижу причин, по которым он не сработал бы, — согласился шейх.

— Оливер ведет свою собственную войну, — иногда Каллум показывал глубину. — Мы хотим, чтобы он знал, что ему рады, когда он будет готов вернуться домой.

Тори была домом. Теперь он это понимал.

— Что касается законности в Англии, мы решили, что Каллум зарегистрирует с Тори брак согласно нашим законам, хотя мое личное завещание будет изменено, чтобы отразить, что она моя наследница, и компания будет разделена между нашей сестрой и Тори, если что-то случится с нами.

— А как вы справитесь с прессой? Британские таблоиды сойдут с ума.

Каллум пожал плечами.

— Они никогда не волновали меня. Они рассказали обо мне самые фантастические истории. По словам одного, я оплодотворил инопланетянку.

Талиб прищурился.

— Меня волнуют не инопланетяне.

Руки Каллума поднялись, словно защищаясь.

— Я не прикасался к Палмер больше года. Она лжет обо мне.

— Я пришел к такому же выводу. У меня был частный сыщик, следивший за ней и присматривавший за ее домом. Она не беременна. Хотя я нахожу это неприятным, мой частный детектив сообщил бульварным газетам, чтобы они проверили ее мусор в поисках доказательств. Я считаю, что история будет опубликована завтра. Я думал, Тори, по крайней мере, заслуживает знать, что ты не полный ублюдок.

Голова Каллума откинулась назад.

— Слава богу, это закончилось.

— Мы глубоко признательны, Ваше Высочество, — Рори был немного в восторге от коварного ума шейха. Он, конечно, не думал об этом, хотя должен был. — Что касается таблоидов, вы должны знать, что я буду безжалостно защищать свою семью всем, что у меня есть, и я клянусь учиться у вас. Мне все равно, что они думают. Я буду счастлив, и они могут засунуть это в свои тугие задницы, если им это не нравится. Я устал играть по их правилам. Люди, которые заботятся обо мне, примут наши отношения.

— Через некоторое время мы им наскучим, — объяснил Каллум. — Рори облысеет и ни один таблоид не сделает его фото.

Брат действительно мог действовать ему на нервы.

— Как видишь, у моего брата есть планы.

Талиб улыбнулся, это была первая искренняя улыбка, которую Рори увидел с тех пор, как они вошли в комнату.

— Вы должны заменить его шампунь на Наир. Однажды я сделал это с Кадиром. Было очень забавно. Приятно видеть, что вы ведете себя как братья.

— Когда-то Оливер был шутником, — тихо сказал Каллум. Он покачал головой, словно проясняя ее. — Извините, трудно не думать о том, кем он был до своего последнего визита во дворец. Я немного беспокоюсь, что одна из причин, по которой он не признается, что хочет Тори, заключается в том, что она так связана с этим местом. Я не думаю, что он когда-нибудь снова войдет в эти двери.

Рори волновало то же самое.

— Однажды, Кэл. Ваше Высочество, мы официально просим разрешения ухаживать за вашей невесткой. Они у нас есть?

— Пока вы обещаете, что никогда не расскажете ей об этой встрече, — сказал Талиб, вставая на ноги. Он направился к маленькому бару, который держал возле стола. — Тори может быть очень независимой. Мысль о том, что группа мужчин, сидящих в офисе и пьющих невероятно дорогой алкоголь, решают ее будущее, скорее всего, вызовет у нее раздражение. Скотч?

— Пожалуйста. После двухчасового допроса вашей службой безопасности в аэропорту мне это нужно. Вы знали, что на наш частный самолет натравили собак, ищущих бомбы? — Рори с благодарностью взял стакан.

— И наркотики. Одна из немецких овчарок уткнулась головой мне в промежность. Я был совершенно уверен, что тут же потеряю свою мужественность, — признался Каллум.

Талиб запрокинул голову и рассмеялся.

— Вы должны поблагодарить Рафа за приветствие. Он получил огромное удовольствие, мучая вас. Теперь мне есть, что вам сказать. Оливер здесь.

Рори выпрямился.

— О чем ты говоришь? Как?

— Самолетом, конечно, — Талиб дал Каллуму выпить и налил себе. — Хотя он прилетел на коммерческом рейсе. Он приехал вчера и попросил у меня прощения за то, как он обращался с Тори. Я знал, о чем вы меня спросите, потому что он уже вел переговоры со мной об этом. Он намерен поговорить с Тори сегодня вечером и попросить у нее прощения.

Оливер здесь? Рори потребовалось время, чтобы осознать этот факт.

— Он нам не сказал.

— Сомневаюсь, что он хотел, чтобы вы знали. Тори тоже не знает. Он в отдельной комнате, и я не думаю, что он выходил, так что только Раф, Кейд и я знаем, что он здесь. На самом деле я собираюсь сказать своей кузине, что хочу, чтобы она поговорила с ним.

— Алия, — Рори вспомнил добрую принцессу. Они познакомились, когда были моложе, до того, как Оливер женился на Ясмин. — Ему всегда нравилась Алия.

— Может, нам тоже с ним поговорить? — спросил Каллум. — Я не хочу его удивлять. Он не любит сюрпризов. Ну, теперь не любит.

В какой-то момент приключение было для Оливера обычным делом. До Ясмин он был тем, кто пробовал все. Рори пришлось удерживать его, чтобы заставить работать, потому что он хотел увидеть мир. Рори позаботился о большей части повседневных операций компании, и он определенно держал в руках кошельки. Он всегда хотел меньше ответственности, но причины, по которым Оливер наконец взял на себя ответственность, всегда беспокоили его. Оливер использовал эту работу, чтобы спрятаться.

— Я не думаю, что это принесет пользу. Наше присутствие здесь может вывести его из себя.

— Я думаю, вам следует встретиться с ним. Тем не менее, я оставлю это на ваше усмотрение. Он утверждает, что просто хочет поговорить с Тори, а затем вернется домой. Я верю, что он пытается быть хорошим братом. Он не понимает, что жертва не нужна. Ей предстоит научить его. Это то, чему мужчина учится у женщины или не учится вообще. Надеюсь, Тори сможет достучаться до него. Что касается вас двоих, я подозреваю, что вам придется потрудиться. Она недовольна ни одним из вас. Каков ваш план?

Рори знал, каков был его план.

— Мы загоняем ее в угол на балу и показываем ей, как хорошо иметь двух мужчин, которые заботятся о ней.

— Но с уважением, — добавил Каллум.

— Боже, я надеюсь, что не слишком, — сказал Талиб со стоном. — На самом деле, ты должен переспать с ней как можно скорее. Ухаживание переоценено. Уложи ее в постель, запутай ее мысли удовольствиями, и она, не успев опомниться, окажется с кольцом на пальце. Это лучший план действий. Вы обнаружите, что ваши спальни полностью укомплектованы всем, что вам может понадобиться. Такая женщина, как Тори, должна перестать думать и начать чувствовать. Это ваша работа. А если не женишься на ней поскорее… Ну, давно уж у нас казни не было.

Да, это будет его шурин. Он был рад, что тот намерен обращаться с Тори как с королевой.

— Спасибо тебе за все.

Рори посмотрел на Каллума. Брат обнадеживающе улыбнулся. Сегодня они заявят права на свою женщину.

Глава 8

Каллум сделал глубокий вдох и постучал в дверь, надеясь, что не окажется в итоге в крови. В последнее время все его встречи с Оливером, казалось, заканчивались тем, что кто-то наносил удар.

Сегодня он не сделает этого. Ну, по крайней мере, он не начнет первым. Если Оливер ударит его, естественно, Каллуму придется защищаться.

И тогда он испортит свой превосходный смокинг. Может, ему стоило переодеться для гала после этой встречи.

Дверь открылась, и Оливер отпрянул с широко распахнутыми глазами.

— Полагаю, я должен был ожидать этого. Рори тоже здесь?

— Верно. Он одевается для бала, — когда Оливер отошел в сторону, чтобы впустить его, вошел Каллум. Похоже, Рори был не единственным, кто отставал в своих приготовлениях. Оливер, по-видимому, уже побрился и принял душ, надел брюки и белоснежную рубашку. Его галстук свободно болтался на шее. Он небрежно повесил свой смокинг на стул. — Я был удивлен, узнав, что ты здесь.

Оливер закрыл дверь.

— Я хотел поговорить с Тори. А еще нужно поговорить с Алией.

Это тоже его удивило.

— Ты не разговаривал с Алией много лет. Ты уклоняешься от ее телефонных звонков.

Слабый румянец окрасил щеки Оливера.

— Да, это было нехорошо с моей стороны. Раньше мы были друзьями. Я собираюсь извиниться перед ней за это.

— Ты собираешься извиняться за что-то еще? — С того момента, как Талиб упомянул о визите Оливера, Каллум заподозрил, что у его брата несколько мотивов. Он всегда был многозадачным.

Оливер скрестил руки на груди.

— На самом деле, да. Я собираюсь сказать кое-что, что должен был сказать давным-давно.

Холод охватил Каллума.

— Ты собираешься покончить жизнь самоубийством?

У Оливера от удивления отвисла челюсть.

— Нет. С какой стати ты так говоришь?

— Знал парня, который покончил с собой. В течение трех недель он искупал вину перед всеми, извиняясь за то, что сделал много лет назад. В то время мы думали, что он просто пытается быть не таким говнюком. Затем он выстрелил себе в голову в ночь перед нашей игрой с футбольным клубом «Ливерпуль». На следующий день пресса опубликовала статью и несколько фотографий, разоблачающих его гомосексуальность. Забавно, что люди думают, ради чего стоит умереть.

Временами клуб мог быть жестоким местом, но Каллум не мог представить, какой выбор сделал его товарищ по команде. Тот, который, как он боялся, мог сделать его брат. Он даже не смог поговорить об этом с Рори. Но с того момента, как Талиб упомянул о визите Оливера, Каллум стал опасаться такой возможности.

Оливер долго смотрел на него.

— Я помню тот случай. Я не собираюсь убивать себя. Клянусь честью.

Что-то в груди Каллума расслабилось, но он еще не закончил.

— Недостаточно не убить себя, брат. Тебе пора снова начать жить.

Старший брат застонал, но, по крайней мере, он не вышвырнул его на задницу.

Оливер пересек комнату.

— Я проехал почти три тысячи миль, чтобы избежать этой лекции.

Каллум последовал за ним.

— Я думал, ты пришел сюда, чтобы извиниться перед Тори и Алией. Кстати, я понимаю Тори. Ты обязательно должен извиниться перед ней, потому что ты был жопошником.

Оливер повернулся.

— Что?

— Жопоголовым. Американская фраза. Тори использует ее. Очевидно, жопа вместо головы ужасна. Кто знает, почему американцы что-то говорят, но, согласись, они придумывают какие-то красочные оскорбления. А еще ты был жопошником и говноедом. На самом деле, все что касается какашек.

Оливер на мгновение замер, а потом расхохотался.

— Я постараюсь больше не касаться какашек, обещаю. Я должен извиниться перед ней и хотел прояснить с ней кое-что сегодня вечером. Что касается Алии, у меня есть причины извиняться. Хочешь выпить? Шейх хорошо заполняет бары.

— Нет, хочу быть во всеоружии этим вечером.

Силы понадобятся ему. Тори может не обрадоваться, увидев его. Кого он обманывал? Она не будет рада. Он надеялся, что у нее под рукой не будет тупых предметов, когда произойдет встреча.

— Ты вырос, Кэл.

— Иногда я не веду себя так, но я готов стать мужчиной, в котором нуждается Тори.

Задумчивая улыбка скользнула по лицу брата.

— Я рад за тебя. Так вы с Рори все выяснили? Вы знаете, что беспокоит Тори?

Он не ожидал этого вопроса, но был рад, что Оливер немного открылся.

— Да, мы обсудили это, и я собираюсь взять ее сзади. У меня больше опыта в анале, чем у Рори, поэтому я думаю, что я тот человек, который может это сделать. Рори, конечно, будет тренироваться, а потом мы будем время от времени меняться позициями.

Во второй раз у Оливера отвисла челюсть.

— Я не об этом спрашивал.

Каллум вздохнул.

— О, прости. Кажется, слишком много информации.

Оливер покраснел и направился к двери, которая соединяла гостиную со спальней.

— Да. Это была лишняя информация, но я рад, что вы об этом подумали. У тебя были какие-нибудь планы жениться на ней, прежде чем ты начнешь ее развращать?

— Ты же знаешь, что раньше ты сам был довольно извращенным, пока эта палка не застряла у тебя в заднице. — Он не собирался позволить новообретенному ханжеству Оливера заставить себя стыдиться. То, что он планировал сделать, было прекрасным актом между двумя братьями, которые изо всех сил старались не смотреть на слабости друг друга, и женщиной, которую они любили.

Оливер снова вышел в гостиную, поправляя галстук вокруг аккуратно застегнутого воротника. — Я не единственный, кто считает, что это ненормально. Как ты собираешься защитить Тори от таблоидов?

— Если мы будем вести себя нормально, наш брак будет на первых полосах газет ровно три минуты. Я думал, мы объявим о свадьбе, пусть шейх опубликует несколько официальных фотографий вместе с его одобрением брака. Затем мы отправимся в приятный долгий медовый месяц за городом. Пока у нас будут недели развратного секса с женой, все потеряют интерес. Ты думаешь, наш выбор повредит компании?

— Конечно, нет. Мы крепки. Мы можем выдержать любую бурю. Я не беспокоюсь о компании. Я беспокоюсь о Тори.

— Она постоянно занимается такими вещами.

— Она была блестящей в отражении негативных публикаций.

— Да, для других людей. Она сама никогда не была в эпицентре бури, и я не думаю, что она хорошо справится со своим собственным скандалом. Она чуть не сломалась, когда я застал тебя с ней. Она была готова уйти от всего, потому что не хотела снова сталкиваться с нами. Она ушла от всего, вместо того чтобы иметь дело с последствиями. Кажется, ее смущение было важнее ее работы.

— Возможно, это было ее разбитое сердце. Ты причинил ей боль своими ужасными обвинениями, и она, вероятно, не могла придумать ни единой причины, почему она должна остаться и услышать еще больше о твоем презрении.

— Каллум предложил альтернативное мнение, сардонически подняв бровь.

Оливер еле заметно пожал плечами, словно признавая, что его младший брат может быть прав.

— Я думаю, тебе будет трудно убедить ее, что она справится с давлением.

Скажем так, ее действия беспокоили его.

— Думаешь, она считает, что мы того не стоим?

— Я не уверен, что она уже поняла это. Я боюсь, она не позволит себе этого. Подозреваю, она собирается скоро уехать в Америку.

— Откуда ты это знаешь?

— Я не знаю. Но я знаю, как убежать от проблемы, Кэл. Я эксперт в этом. Как ты думаешь, почему я здесь? Я ищу окончания, чтобы не повторять тех же ошибок снова. Я ненавижу себя за то, что сделал с Тори той ночью. Я не хочу ранить другую женщину так же, как ранил ее.

— Как ты собираешься справиться с этим, когда она выйдет замуж за Рори и меня? Я знаю, ты сомневаешься, что это произойдет, но я не могу жить без нее. Я сделаю все, что потребуется, чтобы она согласилась.

— Честно говоря, я не знаю. — Оливер вздохнул. — Это еще одна вещь, которую я пытаюсь понять.

— С нами всегда найдется место для тебя, — предложил Каллум, надеясь, что Оливер действительно его выслушает. — Просто подумай об этом. Тебе не придется беспокоиться о том, кто позаботится о Тори, если с тобой что-то случится. Тебе также не придется беспокоиться о том, что она вдруг превратится в сатану, потому что у меня явно лучший вкус на женщин, чем у тебя.

— Ты так думаешь? — рассмеялся Оливер. — Я напомню тебе об интрижке с Теей.

Каллум не мог на это возразить.

— Да, но я стал выше. Тори не похожа на Тею.

— Но она и не Ясмин. Это я знаю. Я просто не знаю, что чувствую из-за разделения ее. Я могу быть властным.

Срань Господня. Они говорили об этом. На самом деле Оливер говорил о возможности разделить Тори. Каллум не был уверен, чем занимался его старший брат, пока его не было, но, похоже, это принесло Оливеру огромную пользу.

— Рори и я оба выясняем это момент за моментом. Мы хотим от жизни одного и того же. Это начало.

— Ну, кажется, все хорошие места уже заняты, — Оливер с ухмылкой скрыл свою серьезность.

— Брат, мы будем меняться, и у этой девочки искусный рот.

Улыбка Оливера стала шире.

— Ты довольно креативно подходишь к проникновению в женщину.

— Это призвание, — Каллум подмигнул, подумав, что, возможно, Олли был не единственным, кому нужно извиниться. — Я сожалею о ссоре, которая у нас была. Я должен был поговорить с тобой до того, как решил заявить права на Тори. Я знал, что и ты, и Рори были к ней привязаны. Я был эгоистом. Я не продумал это.

— Я тоже сожалею о драке. Я потерял самообладание.

Каллум остановился, пытаясь подобрать слова.

— Знаешь… Я правда думаю, что обладание Тори всеми нами будет хорошим решением.

— Я не уверен. Я не уверен в чем-либо кроме того, что мне нужно поговорить с ней.

— Ты все еще хочешь ее? — спросил Каллум.

— Да, больше, чем следующего вздоха, но я не уверен, что достаточно хорош для нее.

Это было начало.

— В этом красота таких отношений, брат. Мы дополняем друг друга. У нее всегда нас трое.

Оливер, казалось, долго обдумывал это.

— Я не думал об этом таким образом.

Дверь внезапно распахнулась, и Рори ворвался внутрь с дикими глазами. Он надел смокинг, но его галстук был развязан, а волосы выглядели так, будто он пережил бурю.

Рори резко остановился, глядя на них двоих.

— Вы не деретесь, — он казался потрясенным. — Я понял, что Кэл ушел, и подумал, что он пришел сюда.

Оливер послал Рори очень серьезный взгляд.

— Мы с Каллумом взрослые и пока ладим.

Было приятно знать, что они на одной волне. Рори мог быть очень властным.

— Все верно, — Каллум кивнул.

Рори нахмурился.

— Я не знаю, нравится ли мне, что вы двое выступаете единым фронтом.

Но он улыбался, скорее всего потому, что они так давно ни в чем не были едины. После того, что произошло в этой комнате.

Именно в этой комнате. Каллум не узнал ее раньше. Все помещение было переделано, но теперь он заметил, что это была та самая комната, где чуть не убили Оливера.

Он вернулся, чтобы погрязнуть в прошлом? Или он действительно вернулся ради финала?

— Рори, иди сюда. Твой галстук выглядит не очень, — Оливер взял командование в свои руки, пока младший брат суетился.

Так или иначе, Каллум соединит их семью. Начиная с сегодняшнего вечера.

***

— Не пора ли, Ваше Выдрючество? — Тори как бы кашлянула последние пару слов. Вскоре после того, как ее сестра вышла замуж за братьев аль-Муссад, Тори прошла курс протокола, и ей сказали, что она всегда должна обращаться к своей сестре «Ваше Высочество». Все прошло не так хорошо.

Пайпер выглядела совершенно сияющей, когда повернулась и улыбнулась.

— О, как я соскучилась по твоему язвительному языку. Я думала, что ты почти избавилась от него.

— Никогда, — она будет скучать по нахождению с сестрой на одном континенте. И ее племянниками. Без них жизнь была не та. — Мой сарказм не имеет конца.

Пайпер вложила свою руку в руку Тори, когда они поднимались по лестнице. Наверху они выстраивались в очередь, чтобы войти в великолепно элегантный бальный зал. Пространство действительно состояло из нескольких комнат, используемых для развлечений в большом масштабе, включая официальную столовую, большой бальный зал и большой приемный зал для ярких появлений. Все гости, в том числе многие представители прессы, ждали их в зале приемов на первом этаже общественного крыла. Эти комнаты находились далеко от двух других крыльев дворца, поодному для деловых и жилых помещений. Все вели к удивительным садам, окружавшим дворец. Тори планировала улыбнуться и помахать рукой, а затем бежать прямо под укрытие великолепной зелени снаружи.

Она бы потратила час, прежде чем исчезнет, чтобы уютно устроиться в своей пижаме и с любым мороженым, которое сможет найти. Она включала спутниковую антенну и пыталась найти какой-нибудь пикантный канал. Что угодно, лишь бы забыть о трех мужчинах, которых оставила в Англии.

— Вы обе выглядите прекрасно, — Кадир подошел и подмигнул ей. — Знаешь, мои кузены тут.

Этого не произойдет.

— Пожалуйста, скажи, что я с радостью потанцую с ним.

Она убежит до начала танцевальной программы.

— Врушка, — прошептала сестра.

— Я скажу им. Они будут очень взволнованы, — Кадир повернулся к Рафику, который шел с Талибом. Все трое выглядели великолепно в своей официальной одежде. Она не могла не вспомнить, как братья Тарстон-Хьюз выглядели такими мужественными и великолепными в своих смокингах.

Рейф подмигнул ей и взял руку Пайпер в свою.

— Абдул будет в восторге. Он только и делал, что говорил о Тори с тех пор, как впервые увидел ее фотографию. Он сказал своим братьям, что ты неповторимая.

К сожалению, для нее ничего подобного не было. Даже если бы она могла получить троих, которых хотела, это недопустимо. Она не могла справиться со сложностями таких отношений так, как ее сестра справлялась.

Тори отошла и заняла свое место в конце группы.

— Тысяча евро за то, что сегодня вечером она не танцует ни с одним из них, — Талиб высокомерно ухмыльнулся своим братьям.

Они начали подниматься по лестнице. Впереди она заметила принцессу Алию и ее мужей, которых объявляли. Они вошли, Дейн впереди. По обе стороны от Алии ее окружили Лэндон и Купер. Она была защищена ими.

Мужья ее сестры войдут таким же построением, Талиб впереди.

И Тори будет замыкать тыл. Одна.

— Я принимаю ставку, — сказал Кейд.

— Не знаю. Кажется, Тал знает то, чего не знаем мы. Думаешь, наши гости будут проблемой? — Спросил Рейф когда они подошли к верхушке лестницы.

— Гости? — спросила Тори.

— У нас много гостей, — объяснил Тал. — Сегодня вечером мы будем праздновать основание Безакистана. Это должно быть прекрасным поводом. И очень занимательно. Пройдемте? Мальчики внизу с няней. Мы поприветствуем всех и позволим им ненадолго появиться.

Она так надеялась, что ее племянники нагадят на сановника. Или прессу. Это было бы весело. Может, теперь все ее клиенты должны быть младенцами. Они были милее большинства ее клиентов и редко устраивали такой большой беспорядок. Грязные попки Майкла и Сабира не имели ничего общего со скандалом Тарстон-Хьюзов.

Она последовала за своей семьей вверх по ступенькам. Наверху их представили гостям со всей подобающей пышностью и обстоятельностью. Когда они спустились в бальный зал, гости аплодировали и приветствовали королевскую семью. Тори надеялась, что никто не заметил, как она борется со своими туфлями. Пайпер выбрала великолепное платье без бретелек от Gucci сочного кремового цвета и потрясающие туфли от Charlotte Olympia, но платье было немного слишком длинным, а каблуки определенно были слишком высокими. И Тори пожалела, что у нее нет накидки. Ее декольте было гораздо более открытым, чем она бы хотела.

Дыши. Она старалась не смотреть на сверкающую толпу. В такие моменты она осознавала, как далеко зашла ее сестра. Пайпер была царственной, изящно управляя каждым шагом, улыбаясь и кивая толпе. Ей было не по себе от их внимания и трех мужчин, которые составляли ее мир. Тори готова поспорить, что ее сестра поступила бы иначе в ситуации с Оливером и Каллумом. Пайпер была сильной. Если бы ее застали в том конференц-зале с рукой Каллума на ее ха-ха, она бы не стояла там со стыдом. Она бы посоветовала Оливеру перестать ныть и присоединиться к ней или убираться к черту и позволить ей наслаждаться временем, проведенным с Каллумом. Пайпер, скорее всего, подошла бы прямо к Рори и поцеловала его, а затем диктовала бы правила всем троим.

Пайпер также могла выдержать бурю, которая последует.

Нет. Она решила. Она собиралась вернуться в Техас. Она согласится на работу в «Блэк Оук Ойл», которую ей предложили меньше часа назад. В конце концов, она найдет хорошего парня и будет жить спокойной жизнью. Таков был ее жизненный темп. Без камер. Без папарацци. Без сумасшедших заголовков. Только она, хороший мужчина и очень нормальные дети.

Она добралась до края последней ступеньки, сосредоточив внимание на задней части плеч Кадира, а не на ожидающем море лиц, когда отпустила край своего платья. Потом она как-то наступила на подол. Когда она потеряла равновесие и начала падать, она услышала вздохи толпы. Вспыхнули вспышки, и Тори увидела заголовок: «Королевский праздник испорчен неуклюжей сестрой». Она вот-вот сломает ногу. Она не могла смотреть. Ее лодыжка скручивалась, когда она падала.

Прямо перед тем, как она упала на пол, мускулистые руки окружили ее, удерживая от падения. Она открыла глаза, готовая поблагодарить брата аль-Муссада, который поймал ее.

— С тобой все в порядке, милая? — взгляд Рори проник в ее.

Рори здесь? Или она спустилась головой вниз по лестнице и проломила себе череп? Видела ли она теперь потустороннее? Возможно, у нее сотрясение мозга. Может ли оно вызывать реалистичные видения?

— Любимая? — еще один знакомый голос раздался в ушах. Каллум.

Снова засверкали вспышки. Вокруг раздавались шепот и вздохи.

— Минди, что случилось? — Пайпер повернулась к ней, затем послала предупреждающий взгляд Рори и Каллуму. — Что вы двое здесь делаете?

По крайней мере, ее сестра не знала.

Тори попыталась встать на ноги, но руки Рори сжались вокруг нее.

— Они мои гости, — Талиб взял Пайпер за руку. — И они, похоже, держат ситуацию в своих руках. Джентльмены, я предлагаю вам отвести ее в уединенное место для беседы. Это воссоединение не требует зевак.

Талиб знал, черт его подери. Она вырвалась из рук Рори, пытаясь найти равновесие в тесном платье.

— Твои гости? Ты пригласил их?

— Тори, пожалуйста. Пресса, — прошептала Пайпер.

Она огляделась. Все смотрели. Оливер пробирался через толпу, нахмурившись. Вся банда здесь. Ура. Все они станут свидетелями ее унижения.

Оливер шагнул вперед и потянулся к ее лифу.

Она шлепнула по его руке.

— Что ты делаешь?

— Засовываю сосок обратно в платье. Думаю, у прессы более чем достаточно фотографий, — пояснил он как ни в чем не бывало.

— Боже, — когда она упала, часть ее правой груди выскочила наружу.

— Рафик, пожалуйста, пусть оркестр начинает как можно скорее, — пробормотал Талиб.

Пайпер пыталась отойти от него.

— Я нужна своей сестре.

Тал наклонился, его голос был тихим, но Тори могла его слышать.

— Репортеры последуют за тобой, дорогая. У твоей сестры есть помощник. Позволь ее мужчинам делать свою работу. Это просьба, хабиби. Не заставляй меня командовать тем, что, как ты знаешь, правильно.

Пайпер кивнула и слегка улыбнулась Тори.

— Все будет хорошо, — она повернулась к толпе. — Я думаю, пришло время собрать принцев для фотосессии.

Как только она махнула рукой, няня вывела двух принцев вперед. Конечно же, всеобщее внимание сразу же переключилось на очаровательных королевских детей. Ее сестра и Талиб держали мальчиков для фотографий, пока Рейф и Кадир приступили к устранению повреждений.

— Я постараюсь сохранить изображения, но не могу забрать каждую камеру, — Кейд направился к репортерам.

Она все испортила.

Тори повернулась, чтобы подняться по лестнице. Будь она тем человеком, на кого обычно работает, она бы приказала себе поправить платье, наклеить улыбку и танцевать с высоко поднятой головой. Лучше посмеяться над ошибкой, чем позволить публике увидеть, как ты плачешь. Возможно, она смогла бы это сделать, если бы у нее был личный опыт в этом, и никто не видел, какой неуклюжей и некрасивой она была.

Рори схватил ее за руку.

— Ты не уйдешь.

В ней вспыхнул гнев. Уйти лучше, чем пережить ужасное унижение.

— Ты не имеешь права управлять моими решениями.

Каллум внезапно оказался рядом с ней, будто готовый остановить ее, если она еще дальше поднимется по лестнице.

— Дорогая, нам нужно потанцевать. Улыбнись и поговори с журналистами. С тобой не случилось ничего такого, чего не случилось с каждой звездочкой Голливуда. У тебя произошла авария с гардеробом. Это не конец света.

— Не твоя грудь будет завтра во всех газетах, — прошипела она в ответ.

Глаза Каллума стали арктическими холодными.

— Черт возьми, нет. А теперь перестань вести себя как мальчишка, или я брошу тебя через колено и дам прессе реальный повод.

Оливер стоял у подножия лестницы, наблюдая за ними.

— Хотя это может быть забавно, я думаю, мы должны отшлепать ее наедине. У меня есть право голоса? Мы не говорили об этом. Это демократический менаж?

О чем Оливер говорит?

— Каллум не отшлепает меня.

Он наклонился, его голос был прямо у ее уха.

— Я могу и буду. Я уже должен тебе за то, что ты солгала мне о помолвке в Лондоне. Ты поблагодаришь меня, когда все закончится. Я могу быть снисходительным, но я также знаю, когда взять контроль. Ты можешь быть умной, дорогая, но я могу играть в грубую игру, и я всегда играю, чтобы победить. Я могу делать это с идиотской ухмылкой на лице, но это маска. Продолжай подталкивать меня, и столкнешься со мной настоящим.

По ее спине пробежала дрожь, имевшая лишь малейшее отношение к страху. Остальное было чистым возбуждением.

— Пойдем. Мы представимся. Потом вчетвером пойдем куда-нибудь поговорить, — скомандовал Рори. Это не было предложением.

Жесткость его тона шокировала Тори… но, возможно, не должна была. В конце концов, Рори взял на себя управление компанией, когда умер их отец. Иногда легко забыть, что Рори управлял кораблем, пока Оливер женился, а Каллум играл в футбол. Он был связующим звеном, и когда после предательства Ясмин Оливеру нужно было чем-то занять свой разум, Рори оказался достаточно силен, чтобы передать часть своей силы старшему брату.

— Нам не о чем говорить, — но она позволила Рори увести ее со ступенек. Она все еще тряслась. По крайней мере, ее лодыжка была твердой. Она ничего не растянула, кроме своего эго. — Мой зять прислал тебе чек.

И она будет отплачивать ему до скончания века.

— Который я тут же разорвал, — объяснил Рори, такой идеальный в своем смокинге. Будь у него в руке мартини, он бы напомнил ей Джеймса Бонда. Сложный, великолепный и опасный. Он взял ее руку в свою. — Эти туфли прекрасны, но ты сломаешь в них ногу. Тебе нужно снять их, прежде чем мы станцуем.

— Я не могу их снять. Я не могу ходить босиком.

— Конечно, можешь, — ответил Каллум.

— Почему ты думаешь, что это проблема, Тори? — спросил Оливер. — И пока я задаю вопросы, почему твоя сестра называет тебя Минди?

Почему Оливер вел себя так спокойно? И почему он упомянул слово менаж, как будто оно относилось к нему?

Рори помог ей пройти в большой бальный зал, где играл оркестр.

— Моя сестра зовет меня Минди, потому что это мое имя. Я подумала, что Торранс больше подходит должности пиарщика. И я не могу ходить босиком, потому что это неприлично.

— Кто сказал, что неприлично? — Рори подвел ее к одному из столиков, образующих элегантную букву «П» вокруг танцпола.

Мимо прошел официант с подносом шампанского. Каллум взял бокал и сунул ей в руку, пока Рори осторожно усаживал ее.

Она сделала большой глоток шампанского. Тори подозревала, что ей это понадобится.

— Все знают, что на официальном балу нельзя ходить босиком.

Каллум сел напротив нее и, прежде чем она успела возразить, поставил ее правую ногу себе на колени и снял туфлю, тепло его рук скользнуло по ее ноющей ноге. Она подавила стон, когда его большой палец скользнул вверх по своду ее стопы.

— Расслабься, любимая. Худшее позади. Как только мы докажем, что все нормально, за нами перестанут следить.

— Нормально? — она понизила голос, потому что бальный зал был заполнен, и, конечно же, теперь, когда королевские принцы уходили, все начали смотреть в их сторону. Рори сел рядом с ней, положив руку ей на плечо, а Оливер навис над ней, как бдительный часовой. — В этой ситуации нет ничего нормального. Я уверена, они уже сплетничают, что мы с вами троими… — Она покачала головой. — Отпусти мою ногу.

— Только так я смогу перейти к другой, — Каллум сменил ее правую ногу на левую, уделив ей такое же внимание.

— Еще один бокал? — спросил Оливер. — Может, немного еды? Когда ты в последний раз ела? Ты выглядишь немного бледной.

Боже, Каллум знал, как массировать ноги. Она пыталась сосредоточиться.

— Не твоя забота.

Его большой палец впился в свод стопы, почти расслабляя до кататонического состояния.

— Любимая, я хочу, чтобы ты подумала о том, как это хорошо. Порка не будет хорошей. И тебе не понравится, когда я зажму эти милые соски зажимами.

— Ты взял зажимы на соски? — спросил Оливер, его голос стал хриплым.

— Мы привезли два комплекта, и шейх пообещал, что может предоставить все, что нам нужно, — пояснил Рори. — Я не верю, что Оливер когда-либо ходил в клуб, но последние шесть месяцев я тренировался с Каллумом. Я начал, когда понял, какая твердая рука тебе понадобится.

У Тори закружилась голова. Она все еще не была уверена, что не проснется в любую минуту и не поймет, что все это было сюрреалистичным сном. Часть ее молилась, чтобы она сделала именно это, потому что не была уверена, что сможет отказать им, когда они вместе набросятся на нее.

— Тренировался?

Рори не мог говорить о том, о чем, как она думала, он говорил. Но взгляд на его лицо говорил об обратном. Ее сердце ускорилось. Она не хотела и не нуждалась в БДСМ. Ее сестра играла со своими мужьями. Они мало, что обсуждали, кроме того, что Пайпер заверила ее, что это было по обоюдному согласию. Тори не поняла смысла, поэтому Пайпер снабдила ее стопкой романтических романов о БДСМ. Эти вымышленные любовники исследовали и потакали своим самым темным желаниям. Они жестко играли и щедро любили.

Тори не была уверена, что примет это от них.

— Ты понимаешь, где ты с Оливером ошиблась? — Каллум поцеловал ее ногу, затем убрал ее в сторону.

— Я открыл свой чертов рот, — со вздохом сказал Оливер.

Она кивнула.

— Да. Он открыл рот.

— Не совсем. Ни один из вас не сказал достаточно. Олли, ты сказал все не то в неподходящее время. Тори, любовь моя, ты не упомянула о маленькой драгоценности, которую ты ему подарила? — спросил Каллум.

Ее девственность. Она не хотела говорить об этом, но почему-то не думала, что Каллум оставит это без внимания. Он казался намного более серьезным и уверенным, чем обычно. Каллум часто был очаровательным болваном. За исключением тех случаев, когда он оставил ее наедине, практически раздел ее и доставил ей оргазм, о котором она мечтала.

Она должна была сказать ему, что это не его дело, но по какой-то причине она поймала себя на том, что отвечает ему.

— Нет. Я пыталась, но все развивалось слишком быстро.

— Я не слушал и не спрашивал, — признался Оливер. — И я был очень удивлен, узнав правду. — Он встал на колени рядом с ней, взяв ее руку в свою. — Тори, прости меня за то, как я с тобой обошелся. У меня нет оправдания, кроме того, что я был расстроен. Все время, пока мы были вместе, я говорил тебе, что это была всего одна ночь, но я уже думал, как удержать тебя. Я хотел сделать тебя своей любовницей. Когда я понял, что ты девственница, я подозревал, что ты откажешься.

Гнев снова вспыхнул.

— Да. Я имею ввиду нет. Я имею в виду, да, я бы сказала нет на это, — она отстранилась и начала вставать. Эта беседа закончилась. — Думаю, за этот вечер я была дурой уже достаточно.

— Оливер, подойди, — сказал Каллум, глядя на брата. — Займись ей.

Старший брат покраснел, и она удивилась, почему. Пережив ссору с Ясмин, он всегда казался совершенно неприкасаемым.

— Не знаю, хорошая ли это идея.

— Тогда это не сработает, — Каллум покачал головой.

Почему она сидит здесь, словно ждет их разрешения? Теперь она могла сбежать, прежде чем они снова причинят ей боль. Тори схватила свои туфли.

— Ты должен помочь ей, Олли. Гордость Тори подсказывает ей уйти так быстро, как только смогут нести ее больные ноги, — объяснил Рори. — Она колеблется, потому что на самом деле не хочет покидать нас. Если бы она этого хотела, она бы уже была на полпути к двери. Если вы превзойдете ее, вы поможете ей избавиться от гордыни, чтобы вы могли наконец-то поговорить.

— Никакой доминант мне не нужен. Я знаю, чего хочу, — выпалила Тори. Затем остановилась.

Возможно, она была невероятно упряма. Она жила со своей гордостью и не знала, как обойти её, не сделав себя уязвимой. Однажды они разорвали ее на части. Она не была уверена, что справится с тем, что ее снова раздавят.

Но, может, если бы она была осторожна со своим сердцем, она могла бы провести с ними ночь. Всего одну, прошептал ей этот голос в голове, навязчивый, как наркотик. Еще одна ночь, и она сможет двигаться дальше.

Если она послушает этот голос в голове, он приведет ее к гибели. Она спасала себя.

Тори подскочила, в поисках ближайшего выхода.

— Оливер? — подсказал Каллум, его тон был глубже и мрачнее, чем она когда-либо слышала.

Внезапно Оливер схватил ее за руку и повел на танцпол.

Она сопротивлялась ему.

— Отпусти меня.

— Нет, пока мы не поговорим, — настаивал Оливер. — Если ты все еще хочешь уйти отсюда одна, я отпущу тебя. Я не могу говорить за своих братьев. Я думаю, они выследят тебя и уговорят, но, если ты прямо скажешь мне, что я тебе не нужен, я уйду.

— Я не хочу тебя, — она не хотела, не совсем. Как она могла хотеть его, после того как он обошелся с ней?

Оркестр заиграл медленную песню, и она оказалась в объятиях Оливера, прижатой к его телу.

— Я сказал после того, как ты выслушаешь меня. Такое поведение тебя не идет, Торранс.

— Какое поведение? — она позволит ему стыдить ее. Не она разорвала его сердце в клочья.

— Ты ведешь себя как избалованный ребенок, — его рука на ее талии напряглась, прижимая ее к своему телу. — Мои братья, безусловно, правы в этом. Я проехал тысячи миль, чтобы извиниться и загладить свою вину. Ты хочешь сказать, что я не заслуживаю нескольких минут твоего времени? Когда-то мы были друзьями.

Ладно, может, она собиралась позволить ему пристыдить себя. Она не могла забыть, как он дрался с бандитом с ножом ради нее. И да, они были друзьями.

— Ладно. Я слушаю.

— Правда? — он продолжал двигаться, его длинные ноги изящно вели ее по танцполу. — Я начинаю думать, что Каллум умнее, чем я думал. Мы с тобой должны были поговорить, особенно до того, как между нами, что-то произошло. Но никто из нас не хотел этого делать.

— Я была захвачена адреналином.

— Ты хочешь сказать, что это был всего лишь адреналин? — спросил он. — Для меня нет. Я использовал это как предлог, но я очень хотел тебя, и я ухватился за шанс заполучить тебя, чего бы это ни стоило. Я был увлечен тобой, но страсть не самая прощающая любовница. Легко поддаться страсти. Труднее заботиться о ком-то и брать на себя ответственность. Я должен был позаботиться о тебе. И мне очень жаль.

Она смягчилась, ее тело нашло ритм, который он задал в такт музыке. Было приятно находиться в его объятиях, даже если его логика причиняла боль. Он был совершенно прав.

— Я рискнула. Я знала, что не должна была ждать, чтобы рассказать тебе о своей девственности, или пытаться так нерешительно, но я не хотела останавливаться. Я знала, если бы мы поговорили…

— Если бы мы поговорили, мы бы этого не сделали, — он замедлился, щекой прижавшись к ее виску. — И вот как мы сделали ужасную ошибку. Мы должны быть в состоянии поговорить, не так ли?

— Ты правда думаешь, что я смогла бы стать твой любовницей?

Он усмехнулся, и этот звук ласкал ее кожу.

— Я хотел найти способ сделать тебя своей без необходимости любить тебя. Вот куда пошли мои мысли, — он слегка отстранился, запрокинув ее голову. — Это не ты, Тори. Пожалуйста, поверь мне. Ты самая привлекательная женщина, которую я когда-либо встречал, но внутри меня пустота, и я не думаю, что что-то сможет снова наполнить меня.

Она со вздохом положила голову ему на плечо. Он ей так много сказал. Он никогда не говорил об этом так многословно, но она знала, что сделала с ним его жена, и она знала, что он считал себя безнадежно поврежденным.

— Я думаю, однажды ты встретишь женщину своей мечты и больше не будешь чувствовать себя таким опустошенным.

Ей хотелось, чтобы это была она. Так будет лучше, сказала она себе. Она не могла жить в одном мире с братьями Тарстон-Хьюз. Сегодняшний вечер доказал это. Она хотела быть за кадром, любила сливаться с людьми и помогать людям. Быть перед всеми этими камерами и выдерживать постоянное внимание? Не для нее. Тем не менее, знание того, что их разлука была к лучшему, не уменьшило боль в ее сердце.

— Ты женщина моей мечты, Тори. Я просто не могу проснуться от своего кошмара. Боже, как бы я хотел встретить тебя, когда мне было двадцать. — Оливер погладил ее волосы. — Я плохой человек.

— Да. Я видела тебя. Ты можешь быть добрым, когда захочешь.

— Я не хочу быть таким большую часть времени. Я не сильный человек. Знаю, будет к лучшему, если я отступлю, но не хочу. Думаю, это делает меня эгоистом.

— О чем ты говоришь, Оливер?

— Я говорю, что мои братья хотят тебя, и они готовы позволить мне играть. Я был бы верен. У меня не было бы других любовниц. Я обещаю, что на этот раз позабочусь о тебе.

Она моргнула, глядя на него, внезапно остановившись посреди танцпола. Из всех причин, по которым они могли быть здесь, она даже не рассматривала эту.

— Ты хочешь сказать, что Рори и Каллум хотят разделить меня?

Его губы изогнулись в самой восхитительной улыбке.

— Ты не догадывалась об этом? Да. Они настроены серьезно. Они провели последние пару недель в обсуждениях.

— Обсуждениях? — ее разум гудел. Это была ужасная идея. Верно? Ужасная. Она могла бы разлучить братьев, так что идея была интересна процентов на десять. Двадцать, максимум. Остальные восемьдесят процентов этой идеи были чистой глупостью.

Если только… Могут ли они помалкивать? Могли ли они быть тайными любовниками?

— Я думаю, это то, что делают Домы. Я не уверен. Я никогда не был в клубе, хотя мои братья объяснили философию. Боюсь, Каллум может заговорить тебя до смерти, прежде чем вытащит все те игрушки, которыми любит пользоваться. В любом случае, не жди, что тебя отпустят без боя. Они готовы впустить меня. Я спрашиваю, позволишь ли ты мне, Тори. Я не знаю, что именно произойдет между нами. Я могу обещать, что буду уважать тебя и заботиться о тебе. Я всегда буду твоим другом. Каким бы ни был твой ответ. Я всегда буду человеком, на которого можно положиться.

Во всем, кроме любви.

Опять же, она не искала любви. Она не могла себе этого позволить. К концу недели она вернется в Даллас и продолжит свою жизнь. Как бы она ни была заинтригована всем, что замышляли Оливер и его братья, она знала, что не сможет справиться с этой жизнью.

— Мне не нужно обещание преданности, Оливер.

— Но ты заслужила ее, — он нахмурился, его глаза прищурились, как будто он пытался сообразить, что сказать. — Я пытаюсь, Тори.

Она так злилась на него последние несколько недель, но это было бесполезное чувство. Она давно поняла, что человек должен хотеть спасения. Ее отец не хотел этого. Он поддался горю потери матери. Ничто из того, что сказали или сделали его дочери, не заставило его снова захотеть жить, потому что у него больше не было воли. Ничто не изменит мировоззрения Оливера, если только он не захочет измениться.

Скорбь о том, что, возможно, тяготило ее. Лучшее, что она могла сделать, это дать ему немного покоя.

— Я прощаю тебя, — пробормотала она. — Мы оба совершали ошибки. Я подозреваю, что снова лечь с тобой в постель будет еще одной.

Он вздохнул и наклонился вперед, целуя ее в лоб.

— Надеюсь, ты передумаешь. Я думаю, что мое время истекло. Тори, если бы я мог что-то изменить в своей жизни, знаешь, что бы это было?

Она могла представить.

— Твой первый брак.

Он покачал головой.

— Нет. Я заслужил это. Я был беспечным и глупым, и я женился по всем неправильным причинам. Я бы изменил то, что произошло между нами. Я бы вернулся и был нежен с тобой. Я бы сделал тебе приятно. Что бы ни случилось, знай, что так быть не должно. Твой любовник должен заставить почувствовать тебя богиней, которой ты являешься. Хотел бы я показать тебе это.

Слезы затуманили ее зрение, и она схватила его, когда он начал отходить.

— Почему ты думаешь, что ты плохой человек, Оливер? Ясмин сделала это с тобой. Ты не виноват.

Тень, казалось, пробежала по его лицу.

— Мой отец говорил, что ты не узнаешь, что ты за человек, пока не встретишь смерть. То, как ты смотришь на это, является отражением твоей души. Боюсь, у меня мало души. Мне нечего тебе дать, и я тебя не заслуживаю. Я буду честен, если бы не мои братья, я бы никогда не подумал прикоснуться к тебе снова. Не потому, что не хочу. Я хочу тебя так сильно, что мне больно от этого, но я забочусь о тебе. Я не очень хорош для тебя, но Каллум и Рори не позволят мне причинить тебе боль, так что я эгоистичен. Если ты решишь дать им шанс, я хотел бы быть там. Мне нужно что-то хорошее в жизни, и я думаю, что дарить тебе удовольствие будет таковым.

— Могу я вмешаться? — подошел Рори.

Оливер отпустил ее, переложив ее руку в руку Рори.

— Конечно. Куда делся Каллум?

— Он вернулся в нашу комнату, чтобы подготовить несколько вещей. Тори появилась на этом мероприятии. Я говорил с Талибом, и он все еще пытается получить все фотографии ее несчастного случая. Он уже разобрался с местными фотографами. В безакистанских газетах не будет ее фотографий, — заверил Рори.

— Они появятся, — она слишком долго выполняла свою работу, чтобы наивно относиться к шансам на то, что инцидент исчезнет.

Они запустят ее размытую фотографию. Теперь, когда она подумала об этом, может, она сделала большую проблему из ничего. Она была сестрой королевской особы. Пресса отдавала предпочтение Пайпер. Значит, у нее был крошечный промах. Может, учитывая тусклый свет и толпу, неисправность гардероба едва запечатлелась на фото. Пресса раздует это до предела и наденет огромную звезду на ее едва заметный сосок, и конец света не наступит.

Разговор с Оливером прояснил некоторые вещи в перспективе.

Она понятия не имела, почему он решил, что видел свою душу и обнаружил, что ей не хватает, но она узнавала человека, страдающего от боли, когда видела его. Он изменился с той ночи, когда лишил ее девственности. Это был другой Оливер, более задумчивый. Более думающий. Более нуждающийся, чем когда-либо.

— Я помогу ему, — Оливер кивнул и ушел.

Она оказалась в объятиях Рори. Тихий, вежливый Рори. Она могла справиться с ним. По правде говоря, Рори прислушается к разуму, и она сможет осуществить свои планы на очень тихий вечер — и очень спокойную жизнь — в одиночестве.

— Что готовит Каллум?

— Спальню для нашей игры, — сказал он обыденно. Будто о погоде. — Ты заешь как вальсировать, любимая? Следующий танец — вальс.

У нее кружилась голова.

— Нет. Не умею.

— Встань на мои ноги и расслабься. Я заплатил оркестру, чтобы следующая песня была вальсом. Видишь ли, я единственный из нас троих, кто уделял внимание танцам. Оливер был слишком занят, глазея на учителя, а у Каллума, при всем его атлетизме, ужасное чувство ритма. Действительно, это будет наша тема. Сначала я научу тебя вальсировать. В конце концов, мы станцуем танго. Это мой любимый танец.

Тори кружилась в его руках. Мысль о том, что они вместе танцуют, была мила, но… Она должна была мягко подвести его.

— Я уверена, что ты очень хорош, но я действительно не хочу уроков.

— Вот почему ты будешь стоять на моих ногах, а я буду делать всю работу.

— Я слишком тяжелая. Рори, если тебе есть что сказать, можем мы присесть и поговорить?

Эти вежливые голубые глаза затвердели, превратившись в сталь.

— Дорогая, я закончил говорить. Я разговаривал с тобой несколько месяцев, и все, что я получил, было отправлено в конец очереди. Я вел себя как самоотверженный мученик, но с меня довольно. Боюсь, тебе придется иметь дело со мной.

— Я не понимаю, — казалось весь мир перевернулся, и она не совсем понимала, где находится.

— Я хорошо осведомлен. Ты не полностью знаешь меня. Я позволил Оливеру взять бразды правления компанией, потому что ему нужна была работа, которая занимала его, и ему нужно было чувствовать контроль. Поэтому я ушел с поста генерального директора и занялся юриспруденцией. Когда он будет готов к другой роли, я снова возьму на себя управление. Я акула, Тори. Я похоронил эту часть себя, потому что моим братьям нужен был кто-то, кто держал бы нас всех вместе, но я всегда был акулой. Так что тебе придется иметь дело со мной, и я не собираюсь вежливо сидеть и выслушивать все причины, по которым ты думаешь, что это не сработает. Я собираюсь потанцевать с тобой и изложить свое обоснование. Ты будешь слушать, потому что я еще даже не поцеловал тебя.

Жар пронесся по ее позвоночнику. Тори была обманута его джентльменским видом, но теперь она чувствовала его безжалостность внутри, как живое существо. Он не играл честно. Почему-то это ее завело.

— Почему в этом моя вина? Я даже не знала, что ты хочешь меня поцеловать.

— Нет? Я думал, знала. Дело вот в чем, дорогая. Ты можешь танцевать со мной или я поцелую тебя здесь и сейчас на виду у всех.

Она покраснела. Она чувствовала, как кожа краснеет. Он не станет. Она взглянула на него сквозь ресницы и передумала. Он станет — безусловно. Он накроет ее губы своими и завладеет ее губами на глазах у всех, чтобы не было никаких сомнений, что она принадлежит ему.

Оркестр начал вальс, и она решила не устраивать очередной скандал. Она очень осторожно ступила на туфли Рори, взяв его правую руку, а левую положила ему на плечо.

— Хороший выбор, — он обвил свободной рукой ее талию, и она почувствовала его силу, когда он прижал ее к своему телу. — Обычно мы оставляем между собой немного места, но сегодня вечером я не хочу играть по правилам. Хороший танец очень похож на занятие любовью. Это должны быть два тела в полной синхронизации, доверие и радость, отмечающие движения. Держись за меня.

Она ахнула, когда он начал. Бальный зал кружился вокруг нее, но Рори крепко держал ее и не позволял ей упасть. После мгновения паники наступило полное возбуждение. Она никогда раньше не танцевала. Не так. Рори крепко держал ее, крутя по паркетному полу. Она расслабилась и позволила своему телу прижаться к его.

Он без труда её вел. Вот что он предлагал ей. Он возьмет на себя управление. Он и Каллум, а если она позволит, то и Оливер. Они возьмут под контроль, окружат и защитят ее. Все, что ей нужно сделать, это крепко держать их и отпустить все остальное.

Тори не была уверена, что справится с этим в долгосрочной перспективе, но на одну ночь… Да, она могла провести с ними ночь.

Музыка вторглась в ее душу, когда она позволила Рори кружить ее по залу. Остальной мир, казалось, исчез, он погрузил ее в эйфорию. Тори чувствовала себя в безопасности в его объятиях. Ничто другое не имело значения — и не существовало — кроме Рори и обволакивающей их зажигательной музыки. Волнение охватило ее, как ничего, что она чувствовала раньше. Она не могла не улыбнуться, потому что он был таким красивым и заставлял ее чувствовать себя живой.

Музыка начала стихать, и Тори хотелось, чтобы она звучала дольше. Когда Рори начал замедляться, она поняла, что все смотрят на них. Люди на танцполе остановились, чтобы посмотреть на нее и Рори. Но он не обращал на них никакого внимания. Его взгляд был прикован к ней, когда он закончил танец с размахом. Толпа вокруг них аплодировала.

Пайпер стояла рядом, широко улыбаясь. Когда она поймала взгляд Тори, то подмигнула. В полумраке комнаты вспыхнуло еще несколько фотовспышек. Вокруг них снова послышался шепот сплетен.

Тори напряглась.

— Расслабься. Улыбнись, — Рори снял ее с ног. — Они наблюдают за нами, потому что мы милые, а я блестящий танцор. Мог бы стать профессионалом, если бы захотел, но я решил, что одной самоуверенной знаменитости в семье будет достаточно. — Он усмехнулся, затем кивнул толпе. — Спасибо.

— Не хорошо так говорить о твоем брате.

— Может, это было глупо, но говорить о Каллуме лучше, чем обращать внимание всех взглядов на нас.

— Это правда. Ты знаешь, что однажды он подарил нам по подписанному футбольному мячу на рождество? — Рори начал уводить ее с танцпола.

Ее сердце все еще колотилось, а мысли кружились от волнения. И ее соски напряглись только от того, что она была так близко к нему. Она надеялась, что никто не заметил.

— Я уверена, что у него просто не было времени, чтобы найти что-то более личное.

Его пальцы переплелись с ее.

— Он находит время сейчас. Я засунул эту чертову штуку ему в задницу, и теперь он стал более вдумчивым. Тебе придется время от времени вести себя так с Каллумом. Он не всегда думает. Посади его на задницу, когда он этого потребует, и все пойдет гладко. За пределами спальни, конечно. Он не будет подчиняться приказам, когда вы близки, но у тебя будет хороший контроль над ним в реальном мире. Тебе придется беспокоиться об Оливере. Он тот, кто скажет вам, что все в порядке, когда его мир рушится.

Ей пришлось протестовать.

— Но не я…

— Не позволяй ему уйти, — продолжала Рори, как будто она вообще не говорила. — Хорошо — это его стоп-слово. Когда он его использует, все должно остановиться.

— Стоп-слово? — Она знала, что это означало слово, которое сабмиссив использовал, если ее слишком сильно наказали или она испугалась.

Рори остановился и повернулся, нависая над ней, как великолепный бог викингов.

— Да. Я шутил насчет Оливера — в основном. Но ты должна выбрать свое. Оно тебе очень скоро понадобится.

Ее платье вдруг стало слишком тесным.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

Жар и желание зажгли его голубые глаза, когда его пальцы сжались вокруг нее.

— Не пугайся. Все, что мы делаем для тебя, предназначено для того, чтобы доставить тебе удовольствие и сблизить нас. Я готовился к этому дню.

— Но ты… я не знала, что ты хочешь меня.

— Я изо всех сил боролся, чтобы скрыть свои чувства. В первый раз, когда я пошел в клуб, я думал, что смогу избавиться от влечения к тебе. Я последовал за Каллумом в поисках сабы, похожей на тебя. Я планировал очиститься, чтобы помочь Оливеру найти свой путь. Я нашел симпатичную сабу с такими же волосами, как у тебя, и тренировался с ней. Я узнал все необходимое, но почти ничего не чувствовал, потому что она была не тобой. У меня не было никакого желания прикасаться к ней сексуально, потому что в ту минуту, когда ты вошла в дверь, я принадлежал тебе. Я не знаю, почему и как, но я не смотрел ни на одну женщину с тех пор, как мы встретились. Я знаю, что Оливер причинил тебе боль, но я не могу не радоваться, потому что это заставило нас с Каллумом примириться. Я думаю, в конце концов, это именно то, что нужно Оливеру, чтобы чувствовать себя комфортно в нашем браке.

— Б-браке? — пискнула она.

Тори не спросила, серьезно ли он. Его вес и жар темного взгляда сказали ей, что он серьезен.

— Да, ни на секунду не думай, что я соглашусь на меньшее. Я люблю тебя, Тори.

Она была так не готова к этому. Она не знала, как в это поверить. Секс был проще. Она могла представить себе одну ночь с ними тремя.

— Я не думаю о будущем. Честно говоря, я вообще ни о чем не думаю, Рори. Я не могу. Я не останусь здесь.

— Знаю, что не останешься.

Рука коснулась ее локтя.

— Торранс? Я Абдул-аль-Башир, двоюродный брат шейха. Можно мне этот танец?

Она обернулась и увидела потрясающего мужчину. С золотистой кожей и бездонными темными глазами, он был одет в безупречный смокинг и улыбался, глядя на нее сверху вниз, сверкая белыми зубами на потрясающем лице. О, он был одним из пяти кузенов, которых она собиралась избегать. Каким бы вкусным он ни был, к нему шли четыре дополнения… и ее сердце принадлежало другому. Не то чтобы она могла справиться с теми тремя, кто в настоящее время делает ей предложение. Мало того, Абдул и его братья были безакистанцами. Известно, что они крали невесту, которую хотели.

Тем не менее, это могло бы избавить ее от искушения, если бы она танцевала с ним.

— Боюсь нет. Простите, — Рори солгал и начал тащить ее.

Тори уперлась.

— Мистер аль-Башир, — пропищала Тори. — Какого черта!

В одну минуту она вежливо разговаривала, а в следующую очутилась в объятиях Рори, ее выносили из бального зала. Уравновешенный, очень британский Рори Тарстон-Хьюз поднял ее и понес к выходу, как пират с захваченной добычей.

— Рори, что ты делаешь? — требовала она.

Он должен был быть разумным, но он доказал, что внешность может быть обманчивой.

Рори пинком открыл дверь в коридор. Да, этого никто не заметил, и уж точно ее яичники от этого совсем не растаяли. Не-а. Ей не нравилась эта сторона Рори. Ну, ни одной ее части, кроме этих нежных розовых лепестков и, может быть, ее сердца.

— Я беру на себя ответственность, — он прошел по коридору. Он не останавливался и не колебался. Когда проходил мимо репортеров, он даже не смотрел в их сторону. Он был на миссии.

— Опусти меня! Ты не можешь унести меня. Я думала, что должна улыбаться прессе и сделать так, чтобы мой сосок исчез. — Хотя на самом деле она планировала уже давно уйти, Тори поняла, что еще слишком рано уходить.

— Меня это не волнует. Твоя грудь выглядела потрясающе. Если она окажется на первой полосе, я сделаю из нее постер. Меня не волнует, что думают другие люди. Я покончил с этим, и ты тоже должна покончить с этим. — Он остановился, когда они прошли мимо поста охраны. Охранники пустили их в частное семейное крыло дворца. Один даже ухмыльнулся, открывая им дверь.

Как только дверь закрылась, они остались одни в большом фойе. Тяжелый портал блокировал звуки вечеринки. Теперь, когда вокруг было тихо, она могла слышать стук своего сердца.

Наконец Рори остановился, и она снова оказалась на ногах. Тори попыталась отдышаться, когда он прижался ближе и вторгся в ее пространство.

— Это слишком быстро.

Его пальцы коснулись линии ее подбородка. Он низко опустил голову.

— Нет. Мы растягивали это месяцами. Не будем тормозить. Теперь, когда я принял решение, я не могу больше ждать.

Его рот опустился на ее губы в медленном скольжении. Он схватил ее за бедра, притягивая к своим мускулистым бедрам. Его губы схватили ее, формируя доминирующее наступление. Все ее тело стало мягким, и она была благодарна ему за то, что он обнял ее. Он поддерживал ее, когда все, чего она хотела, это упасть на колени.

Рори целовал ее. Каллум упоминал о доминировании. Она знала, что значит БДСМ для благонамеренных Домов. Это означало, что они заботились о ней. Это означало, что они защищали ее и присматривали за ней. Она могла быть наивной, но именно это значило для ее сестры и мужей. БДСМ не гарантирует долгой и счастливой жизни, но это должно означать, что у нее есть право голоса, что бы ни случилось. Если они шли на такие большие усилия, она наверняка что-то значила для них.

Неуверенно, она позволила своим рукам блуждать по плечам и спине Рори, когда его язык погрузился в ее рот. Вопросительного облизывания не было. Он доминировал, погружаясь глубоко. Его язык скользнул по ее, завлекая и соблазняя Тори.

Каждая клеточка ее тела, казалось, смягчилась, и она почувствовала, как ее киска становится скользкой и влажной. Жар прожег ее плоть, и она скользнула левой ногой по его, чтобы приблизиться. Рори ответил стоном, прижимая ее к стене и прижимаясь к ней своим членом. Он чувствовался таким большим, таким твердым. Тори извивалась на нем, отчаянно пытаясь прижаться к его члену и утолитьрастущую боль.

Его лоб прижался к ее, он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Продолжай в том же духе, и я докажу тебе, что не против скандала. Я подниму эту юбку и трахну тебя прямо здесь.

Она должна быть разумной.

— Я не думаю, что это сработает.

— Секс будет божественным. Я уже знаю.

Тори не сомневалась.

— Я про остальное.

— Мы сделаем это, милая.

Он снова поцеловал ее губы.

Все причины, по которым это не сработает, давили на нее. Братья Тарстон-Хьюз были чрезвычайно собственническими мужчинами. Как они могли поделиться? Они сражались. Будут ли они драться из-за нее? Она видела гнев Каллума на Оливера и задавалась вопросом… — Почему Оливер и Каллум поссорились в тот день, когда репортер пришел в офис?

Даже когда она задала вопрос, ее руки блуждали по твердому телу Рори. Женщина внутри нее не была уверена, что хочет получить ответ прямо сейчас. Эта часть ее жаждала того, что могли дать ей эти братья. Она могла быть девственницей до Оливера, но не была глупой. Он мог бы предложить ей больше. Они все могли, и она хотела испытать удовольствие, в котором ей было отказано в первый раз.

Он поцеловал линию ее подбородка, затем его язык нашел ее точку пульса, заставив ее дрожать от желания.

— Из-за тебя, конечно. Ты не видела очень хороший удар, который я нанес. Мы ссорились из-за тебя, но это больше не повторится. Мы тщательно обсудили все. Теперь мы единый фронт.

Надолго ли? Если она хотела только ночь, Тори подозревала что хотела гораздо большего.

Каждая клеточка в ее теле дрожала, когда он целовал ее шею.

— Рори, я не знаю.

— Знаешь. Ты всегда знала. — Он сделал шаг назад. — Но я предоставлю тебе выбор. Если ты боишься, возвращайся в тот бальный зал, и я буду считать, что дело закрыто. Я поговорю с Каллумом и Оливером, и мы будем ухаживать за тобой более прилично. Мы будем вежливы и будем сопровождать тебя по очереди, как джентльмены. Но если ты войдешь со мной в эту комнату, в том, как мы тебя примем, не будет ничего вежливого. Я не буду джентльменом. Я буду Домом. Твоим Домом, и ты узнаешь, что значит быть полностью одержимой тремя мужчинами, которые не могут дышать без тебя. Мы начнем готовить тебя, потому что мы собираемся взять тебя всеми способами, которыми мужчина может взять женщину. Подумай об этом, потому что ты выбираешь путь, по которому мы идем. Вежливо и корректно? Или так дико, как ты сможешь справиться с этим? Хочешь знать, что значит подчиняться мужчинам, которые тебя любят?

— Да. — Слово сорвалось быстрее, чем она успела обдумать. не имело значения. Несмотря на все причины не делать этого, она не смогла уйти.

— Тогда иди за мной, — он взял ее за руку и повел по коридору.

Тори торопилась, зная, что ничего уже не будет как прежде.

Глава 9

Оливер уставился на брата, который вытащил розовую пластиковую пробку и положил ее на полотенце на стойке бара. Каллум превратил бар в буфет с секс-игрушками. Он не был уверен, что знает, для чего предназначались некоторые из них. Тем не менее, даже он знал, что это была ужасно маленькая пробка, если она должна была служить той цели, которую он предполагал.

— Я больше, чем эта пробка, Кэл.

Было немного сюрреалистично стоять в комнате своего брата, раскладывать секс — игрушки и говорить о том, как они собираются соблазнить свою женщину. Он никогда не был хорошим планировщиком, когда дело доходило до секса. Он плыл по течению, и теперь ему было интересно, не его ли это проблема.

Каллум фыркнул, вытаскивая бутылку со смазкой.

— Конечно больше, но у нее маленькая девственная задница. Ее нужно приучить принимать член. Это обучающая пробка. Когда она привыкнет к ней, я переведу ее на что-нибудь побольше. Это займет некоторое время.

Мысль о ее девственной попке заставила его вздрогнуть, его член болезненно затвердел.

— Как ты оказался во всем этом?

Он должен был признать, что ему любопытно. Его брат был таким беспечным. Он бы не поверил, что сможет превратиться в Доминанта, но сейчас он мог видеть перемены. Каллум не был тем дерзким мальчиком, которого он знал. Он казался мрачным и властным.

— Друг по команде познакомил меня. Так много в моей жизни было вне моего контроля. Я тратил все свое время на реакцию — на соперников, на тренеров, на болельщиков, на прессу. Мне нужно было место, где мой контроль был бы абсолютным.

Оливер никогда не думал об этом таким образом. Он видел Каллума очаровательным плейбоем, путешествующим по всему миру и играющим в игры. Он никогда не думал, что жизнь его брата, вероятно, была строго регламентирована кем-то, кроме него самого. Ему говорили, когда тренироваться, когда играть. Каждый хотел кусочек его. Каллуму, вероятно, приходилось постоянно иметь дело с такими женщинами, как Тея, которые хотели от него денег и славы и делали все, чтобы получить их. Неудивительно, что его брат полон решимости захватить власть везде, где только мог.

Оливер думал, что вернул себе контроль, когда возглавил компанию, но теперь задумался. Он преследовал неправильный вид контроля?

— И ты думаешь, что Тори подчинится тебе? Что она нуждается в этом?

Каллум начал расстегивать рубашку, его пиджак и галстук исчезли, как только они покинули вечеринку.

— Я знаю. Я видел ее работу. Она превосходна в своей работе, но она также из тех женщин, которые стараются угодить всем вокруг. Она изо всех сил пытается сказать «нет», и мир полон людей, которые используют ее.

Оливер кивнул.

— Она берет на себя слишком много, потому что не хочет никого разочаровывать. Я не понимаю, как отсутствие выбора поможет ей.

— Потому что ты не понимаешь философии. Я не отнимаю у нее выбор. Каждый раз, когда она слушается в спальне, это потому, что она так хочет. Это потому, что она доверяет нам свое удовольствие. Она всегда может сказать «нет» и уйти, но я намерен научить ее тому, что она никогда этого не сделает. Я намерен научить ее тому, что она достойна удовольствия и что ее выбор имеет значение. Я надеюсь, постепенно она научится говорить людям «нет», потому что у нее есть сильное ядро уверенности в себе и доверия к своей семье. Мы будем теми, кто имеет значение.

Оливер нахмурился.

— Но…

— Мы возьмем на себя управление, или это сделает Талиб, — вмешался Кэл. — Тори может подумать, что пойдет своим путем, но я знаю ее зятя, и он позаботится о том, чтобы никто не смог ею воспользоваться. Если мы ничего не предпримем, она снова будет работать здесь, во дворце, и Талиб заведет ее в отношения, в которых она будет чувствовать себя комфортно. Я случайно слышал, что сегодня вечером он планировал познакомить ее со своими двоюродными братьями.

Черт возьми, он это сделает.

Каллум указал на него.

— Вот. Скажи, о чем ты подумал. У тебя на лице ярость.

— У Талиба есть собственная женщина. Он должен держаться подальше от…

Моей.

Он собирался назвать Тори своей.

Губы Каллума изогнулись в явном удовлетворении.

— То, что ты не произносишь этого, не делает факты менее правдивыми. Мы можем доминировать над ней, или Тал и его братья будут тихо делать это, пока не уступят роль мужчинам по своему выбору. Они заботятся о ней, и ей нужно, чтобы кто-то присматривал за ней. Это не сработает, потому что она маленькая упрямица, и они не могут ее как следует отшлепать.

— Если они попытаются, я убью их, — он был удивлен тем, как свирепо чувствовал себя при мысли о том, что кто-то придет и устроит ее жизнь. Она может нуждаться в этом, но будь он проклят, если позволит кому-то другому позаботиться об этой задаче. Все его благие намерения, казалось, вылетели за дверь. Он собирался извиниться и отдать Тори своим братьям. После всего услышанного Оливер не был уверен, что сможет выйти из комнаты сегодня, даже если от этого будет зависеть его жизнь.

— Теперь ты говоришь, как брат, которого я знаю. Ты всегда был собственником. И все же ты позволил Ясмин бегать, к кому ей вздумается.

Его желудок перевернулся при одном упоминании ее имени.

— Я не хочу говорить о ней.

Каллум поднял руки, успокаивая его.

— Я просто указываю, что ты никогда не вел себя с Ясмин как собственник. Потому что ты никогда по-настоящему не любил ее. Ты попал в ее сети. Тори другая. Ты был придурком с того дня, как встретил ее. Ты пытался сделать все возможное, чтобы держаться подальше от нас.

— И все же я здесь.

— Потому что теперь ты ведешь себя разумно, и все, что тебе нужно сделать, это изменить одно маленькое местоимение. Не моя женщина. Наша. Она наша. И хорошая новость заключается в том, что если кого-то нужно наказать за то, что он плохо поступил с нашей женщиной, у нас есть собственная банда.

У Каллума это звучало так просто, но Оливер еще не расслабился. О, он расслабится сегодня вечером. Он просто не был уверен, что это может работать в долгосрочной перспективе.

Затем дверь открылась, и он не мог думать ни о чем, кроме нее.

Она спешила за Рори. Шикарный румянец заставил ее кожу сиять. Ее волосы были взъерошены так, что член Оливера пульсировал. В какой-то момент Рори заполучил ее.

Каллум стоял рядом с ним.

— Черт, она великолепна. Ты, наконец, поцеловал ее?

Выражение удовлетворения на лице брата было почти осязаемым. Рори всегда был таким собранным и приличным, но теперь его волосы были растрепаны, а пиджак помят из-за всего, что он делал с Тори, и он выглядел намного счастливее от этого.

— Не так сильно, как мне бы хотелось, но я верю, что теперь она понимает ситуацию.

Взгляд Тори перемещался между ними тремя, ее глаза были широко раскрыты, а губы распухли.

— Он ошибается. Я ничего не понимаю.

Оливер был в той же лодке. Он не понимал… но ему было любопытно.

— Покажи мне, как ты целовал ее, Рори.

Ему нужно было знать, сможет ли он справиться с этим. Мысль о том, чтобы владеть девушкой втроем не заставляла его хотеть убить своего брата, как он думал. Да, он был в ярости из-за того, что Каллум ласкал Тори во время благотворительного бала, но в основном потому, что полагал, что его младший брат хотел оставить девушку себе. Теперь Оливер должен был знать, сможет ли он выдержать прикосновение своих братьев к ней, не впадая в ярость.

Медленная улыбка скользнула по лицу его брата, и он потянулся, чтобы привлечь Тори к себе. Она ахнула, этот тихий звук заставил Оливера подумать о котенке, пойманном львом. Она была маленькой по сравнению с Рори, нежной, но не хрупкой. Оливер по опыту знал, насколько твердой была Тори. Она не сломается. Она могла справиться с ними, даже когда они были полными ублюдками.

Пальцы Рори запутались в ее волосах, когда он поднял ее голову, прежде чем его губы коснулись ее губ. Он не был мягким или сладким. Его брат поглощал ее, и Тори отвечала. Все ее тело смягчилось, ее грудь прижалась к его груди. Он наблюдал за ней, наблюдал, как легко она реагировала на доминирование Рори. Ее руки обвивали его шею, ее бедра прижались к его.

Она хотела Рори. Хотела ли она Оливера?

— Чувствуешь необходимость оторвать ее от него? — спросил Каллум низким голосом.

Оливер покачал головой. Истина поселилась глубоко внутри. Он не пытался уклониться от этого или рационализировать. Он просто принял это.

— Мне нравится наблюдать за ней.

Она была прекрасна, и он бы не увидел ее такой, если бы он был мужчиной, который целует ее. Он не сможет посмотреть, как она отреагирует, по-настоящему изучить ее. Он будет гнаться за своим удовольствием, и теперь он понимал, что это будет ошибкой. Ее удовольствие усилит его собственное. Он хотел дать ей как можно больше.

Каллум стоял рядом с ним, не сводя глаз с Тори.

— Ты действительно можешь понять, что ей нужно, наблюдая за ней с кем-то еще. Я бы не допустил этого ни с кем, кроме вас двоих. Я не мог взять ее в клуб и поделиться с кем-то еще, просто чтобы посмотреть на нее. Это работает только между нами. Рори не убежит с ней. Он не будет пытаться украсть ее у нас.

Рори вздохнул и в последний раз поцеловал ее в губы, прежде чем отпустить.

— Я не мог справиться с ней один. Она слишком женственна для одного мужчины.

Тори покраснела, и поджала губы. Доминирование сменяется нежностью. Она нуждалась и в том, и в другом. Возможно ли, что он ей тоже нужен?

— Тори, ты знаешь что я хочу, верно? — Каллум вышел вперед, ближе к ней.

— Секс, — тихо ответила она.

Каллум навис над ней.

— Намного больше, чем секс. Я хочу поиграть с тобой. Я хочу разделить тебя с моими братьями. Ты будешь центром нашего мира, и мы доставим тебе больше удовольствия, чем ты можешь себе представить, но ты должна подчиниться мне, если хочешь этого. Это обмен.

— Я хочу провести с вами ночь, — сказала она, закусив губу. — И, как вы все знаете, у меня не так много опыта, поэтому следовать вашему совету кажется логичным.

Каллум схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

— Это не следование советам. Ты будешь подчиняться или понесешь наказание.

Она посмотрела на Каллума.

— Наказание? Ты действительно отшлепаешь меня?

Мысль о том, как его брат шлепает ее великолепную задницу, почти обезоруживала Оливера. Ему нужно было взять себя в руки, иначе он был бы бесполезен для нее.

— Я обязательно тебя отшлепаю, — ответил Каллум. — Ты ляжешь ко мне на колени и примешь мое наказание за то, что лгала о женихе, убегала, как испуганная маленькая птичка, и заставляла нас выслеживать тебя, чтобы уладить наши разногласия.

Нахмурившись, она закусила губы.

— Это нечестно. Я не знала, что меня могут отшлепать за это. И я не была испуганной маленькой птичкой. Я была чертовски зла.

— Я могу это подтвердить, — пошутил Оливер.

Откуда это взялось? Вернулось ли его чувство юмора спустя столько времени?

Каллум не сводил с нее взгляда.

— Принимай решение, Торранс. Тебя отшлепают, если ты останешься в этой комнате. Скажи мне, что тебе это неинтересно. Скажи мне, что твоя киска еще не мокрая и не изнывает при мысли о моей руке на твоей заднице. Возможно, у тебя нет опыта, но ты знаешь, чего хочешь. Ты также знаешь, что все, что стоит иметь, требует мужества. Ты будешь храброй?

Тори кивнула.

— Я хочу этого. Я хочу попробовать все.

Каллум целомудренно поцеловал ее в губы.

— Моя девочка. А теперь иди и поцелуй Оливера. Он так же неопытен в этой конкретной форме игры, как и ты, и я думаю, что он чувствует себя не в своей тарелке. Можешь ли ты простить ему то, что он был жалкой задницей?

Он чувствовал себя не на своем месте. Он подумал, не лучше ли оставить ее с Каллумом и Рори. Каллум должен был указать на это только что?

Она пересекла комнату, подходя к нему, ее тело двигалось с бессознательной грацией. Оливер поймал взгляд этих мрачных глаз. Она была так красива, а он так плохо с ней обращался. Она заслужила целый мир, а он устроил ей ад. Если она ударит его, он стерпит это. Если бы Тори хотела поругать его за ошибочное мнение о ней, он бы выслушал каждое слово.

— Прости, Тори, — он никогда не искупит свою вину.

Она подошла к нему и положила руки на его грудь. Их взгляды встретились.

— Я хочу стереть ту ночь.

Не этого он хотел.

— Я только хочу стереть конец. Я хочу вернуться и обнять тебя, сделать так, чтобы тебе было хорошо.

— Тогда сделай это сегодня, Оливер, — она поднялась на носочки и прижалась к его губам.

Это было то, чего ему не хватало несколько недель. Оливер поймал ее в свои объятия и прижался телом. Ее сладкий вздох взволновал его. Он чувствовал себя сильным и совершенным для нее. Их первый раз был слишком быстрым. Он превратился в туман в его голове, стремительный порыв к удовольствию, как и все его встречи после Ясмин. Вслед за ней он промчался и взял то, что ему было нужно, оторвавшись от возлюбленной, а затем сбежав как можно скорее.

Не в этот раз. Он собирался баловать Тори. Он собирался изучить каждый дюйм ее кожи. Он узнает ее прикосновения и вкус и то, как она выглядит, когда кончает.

Каллум мог назвать это игрой, но для Оливера это было долгим и декадентским открытием.

Она смягчилась, ее рот с готовностью открылся, чтобы принять толчок его языка. Он ласкал ее тело, запоминая ее изгибы сквозь ткань платья. Ему нравилась ее фигура в виде песочных часов, то, как тонкая талия переходила в женственные бедра. Пока их языки играли, он прижал её к себе, позволяя почувствовать твердую линию его эрекции.

Каждое тихое мяуканье и движение ее бедер говорило ему, что она готова, но он отказался трахаться и снова бежать. Он следовал примеру братьев, а это означало, что их обоих ждут пытки. Ему ничего не хотелось, кроме как погрузиться в нее, но он был полон решимости, что эту ночь она не сможет забыть. Это была их первая настоящая ночь вместе. С этого момента он изменится.

Может, он станет лучшим мужчиной. Сделает это ради нее.

Оливер разорвал поцелуй нежными прикосновением к губам.

— Я так рад быть здесь с тобой, Тори.

Она обняла его, ее щека прижалась к его сердцу.

— Я тоже. Мне нужно это. Мне нужно быть с вам всеми одновременно.

— Одного раза будет недостаточно, — в глубине души он мог признаться, что хотел быть с ней навсегда. Он просто не был уверен, что заслужил это. Но сегодня речь не шла о том, чтобы исцелить его измученную душу. Речь шла о том, чтобы доставить ей удовольствие и обожание, которых она заслуживала. Он взглянул на Каллума и Рори, которые смотрели. — Что мне теперь делать?

Рори расстегнул пуговицы на рубашке и отбросил ее в сторону, обнажив мускулистый торс. Оливер был счастлив, что никогда не переставал ходить в спортзал, потому что оба его брата были сложены как кирпичные сортиры.

— Я думаю, пришло время посмотреть, что она может нам предложить, — Рори бросил на нее горящий взгляд. — Поскольку ты уже имел удовольствие видеть нашу прелестную сабу голой, можешь оказать честь. Раздень ее для нас, Оливер.

Тори вздрогнула в его руках, но он мог сказать, что она не боялась. Ее тело все еще было томным. Она была чувственной женщиной, и мысль о том, чтобы быть представленной его братьям, казалось, возбуждала ее.

— Я хочу показать им, какая ты великолепная, — прошептал он Тори. — Ты позволишь мне?

Оливер не стал бы продолжать, пока не узнал, что она согласилась на просьбу его братьев.

Она кивнула, и это было все, что ему было нужно. Он скользнул пальцами по спине ее красивого платья, пока не нашел молнию, затем опустил ее вниз, проведя по линии ее позвоночника до двух сексуальных ямочек, которые, как он знал, располагались на пояснице.

Он посмотрел на выпуклость ее красивых грудей.

— Мне не нравится, что на тебе нет лифчика.

— Я не смогла найти тот, который подошел бы к платью, — она покраснела, сжимая платье. — Поверь мне, я бы тоже хотела его носить.

Фотографии. Оливер хотел побить каждого человека с камерой, но сейчас он не собирался тратить время на злость.

— Повернись.

Она, казалось, собралась с духом и кивнула. Она повернулась, но прижалась к нему спиной, как будто ей нужна была связь.

Он тоже нуждался в связи. Нежно, он погладил ее руки, уговаривая ее отпустить платье.

— Покажи им, какая ты красивая. Покажи им, что ты готова взять все, что они могут дать.

Она отпустила красивый шелк. Платье обвилось вокруг ее лодыжек.

Оливер обхватил ее груди, предлагая их своим братьям. Теперь он был вполне счастлив, что ему не пришлось возиться с ее лифчиком. Эти груди были слишком хороши, чтобы их прятать. Круглые и твердые, с идеальными розовато-коричневыми сосками, которые хочется лизать и сосать.

— Она мягкая, теплая и такая чертовски великолепная, что это почти невозможно представить. Ее грудь чувствительна. Эти маленькие соски прекрасно реагируют на посасывание.

Он перекатывал их между большими и указательными пальцами, наслаждаясь тем, как она ерзала и выгибалась рядом ним. Тори бедрами прижалась к его паху. На ней были крошечные шелковые трусики. Все, что требовалось, это поворот руки вокруг этой тонкой ткани, чтобы увидеть ее обнаженной.

— Это не единственная красивая вещь, которую я вижу. Скажи мне, Оливер, прежде чем ты все испортил, как ты себя чувствовал внутри этой тугой киски? — спросил Каллум хриплым голосом.

Возбуждение захлестнуло его тело, заставив мир казаться туманным и немного сюрреалистичным. Он говорил со своими братьями о том, чтобы трахнуть женщину своей мечты — женщину, которую он собирался разделить с ними, — и это казалось до странности естественным. Было совершенно естественно позволить его руке скользнуть к той киске, на которую смотрели его братья. Он провел ладонью по шелковистой ткани, покрывавшей ее, и обнаружил, что она намокла.

— Почему ты думаешь, что я все испортил? Она чувствовалась слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Он стянул трусики с ее ног, и она послушно шагнула из них.

Каллум шумно вдохнул.

— Черт, — хрипло пробормотала Рори, глядя на ее киску.

Стоя на коленях, Оливер был так близко, что чувствовал цитрусовый запах ее тела и сильный пряный запах ее желания. Его пальцы скользнули по ее половым губам, обнаружив, что она уже покрыта возбуждением. Она созрела и была готова, и он хотел попробовать ее снова. Он хотел лизать эту киску до тех пор, пока она не сможет больше выкрикивать его имя.

Она двигалась против его пальцев, молча умоляя о ласке.

— Не двигайся, — приказал Каллум. — Она пытается как можно скорее испытать оргазм и не получит его, пока ее не отшлепают.

Она прислонилась к нему.

— Я ничего не пыталась украсть.

— Тогда давайте покончим с этим, чтобы мы могли перейти к приятной части вечера. — Каллум сел на край кровати, похлопав себя по коленям. — На колени.

****

Он не серьезно. Тори никогда не чувствовала себя более уязвимой, чем стоя в объятиях Оливера, когда его брат приказал ей лечь к нему на колени и принять наказание. Они все были одеты… а она была совершенно голая. О чем она думала? Она была обнажена и возбуждена, и Каллум хотел ее отшлепать. Как она могла так возбудиться?

Она просто была возбуждена. И знание того, что взгляды Оливера и Рори будут обращены на нее, только еще больше заводило ее.

— Пожалуйста, Тори, он упрямый ублюдок, но я не думаю, что он позволит нам двигаться дальше, если ты не подчинишься, — прошептал Оливер ей на ухо. — А я здесь умираю.

Он прижал эту массивную эрекцию к ее ягодицам. Тори тайно улыбнулась. Конечно, она собиралась сдаться. Она хотела того, что обещал ей Рори, — троих мужчин, которых она любила, окружавших ее, доставлявших ей удовольствие. Каким-то образом, зная, что Оливер был так же зелен в такого рода играх, она успокоилась. После их первого раза, она не знала, как отреагирует на Оливера, если сможет доверить ему заставить свое тело петь. Но быть с ним было правильно. Идеальный. Оливер поддержит ее, покажет другим и заставит почувствовать себя богиней. Она не сомневалась, что эта ночь будет незабываемой.

Жаль, что его брат так серьезно относился ко всей этой дисциплине.

— Я боюсь порки, — пробормотала она, опустив глаза. — Меня никогда не пороли.

— Даже ребенком? — спросил Рори.

Она покачала головой.

— Я провела много времени в углу. Меня несколько раз сажали под замок, но никто никогда не шлепал меня.

— Я знал, что есть причина, почему ты такая непослушная, — Каллум подмигнул ей. — Я рад, что подарю тебе твою первую порку. Я преподам тебе первый урок. Чем дольше ты заставляешь меня ждать, тем хуже будет. Если ты придешь ко мне сейчас, шлепки будут эротичными. Тогда мы сравняем счет. Если ты заставишь меня ждать, мне понадобится большее от тебя.

— Сделай это, милая, — подбодрил Рори. — Или мне самому может понадобиться несколько ударов.

Она поспешила, потому что эротическая порка действительно звучала лучше, чем просто порка. Каллум выглядел как декадентский сон, сидя там в одних брюках. Он был покрыт упругими мышцами. Все трое ее мужчин были сильными, ошеломляющими, мужественными. Она могла практически плавать в тестостероне, парящем в воздухе.

Ее мужчины. Они были ее на ночь. Она не могла думать дальше следующих нескольких часов и не собиралась тратить их на тревогу. На самом деле она не боялась Каллума. Он действительно не причинит ей вреда. Да, это может жалить, но даже мысль о его руке на ее голой заднице… Без сомнений, это возбуждало ее еще больше.

— Хорошо, — она с дрожью кивнула.

Каллум протянул руку, чтобы поддержать ее.

— Превосходно. Выбери стоп-слово. Если ощущений станет слишком много, ты произнесешь это слово, и все остановится. Ты понимаешь?

Она не была уверена, что хочет, чтобы что-то прекратилось. Несмотря на свои сомнения, она быстро обнаружила, что ей нравится, когда они смотрят на нее пристально, сосредоточенно и с нетерпением. Она чувствовала себя более сильной, подчиняясь им, чем когда-либо. Ее разум закружился, когда она попыталась придумать какое-нибудь странное слово, которое она обычно не сказала бы в интимной ситуации.

— Футбол.

Каллум с улыбкой притянул ее ближе.

— Идеально.

Тори удалось неловко перелезть через его колени. Ей пришлось заставить себя дышать. Его член ткнулся в ее живот, когда его рука легла на ее поясницу. Другая покоилась между ее плечами. Его хватка могла показаться небрежной, но она не вставала, пока он не разрешил. Внезапно она почувствовала прохладный воздух — и их голодные взгляды — на своей заднице. Была ли она когда-нибудь такой уязвимой? Беззащитной? Она ничего не могла сделать, чтобы защитить себя в этом положении, но все же чувствовала себя в безопасности.

— Это самая классная попка, которую я когда-либо видел, — Каллум поглаживал ее изгибы своей большой рукой, распространяя тепло по ее телу. Он провел кончиками пальцев вниз по ее бедрам, а затем снова поднялся вверх так близко к промежности. Она ахнула.

Ожидание должно было убить ее. Он гладил ее попу, нежно лаская ее и сводя с ума. Ей нужно было больше, чем это медленное открытие. Ее киска сжималась от желания, и Каллум не торопился.

Рори встал на колени рядом с ней, обхватил ее подбородок и заставил ее поднять голову. Он провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Это глупый вопрос, но я все равно его задам. Кто-нибудь трахал этот сочный рот?

Она покраснела.

— Оливер.

— Естественно. Тогда моя очередь. Я хочу, чтобы твой рот был на моем члене, милая, — сказал Рори низким, сексуальным рокочущим голосом. — У меня были сны об этом.

Тори хотела попробовать его на вкус, узнать, каково это — провести языком по его чувствительному стволу, пососать его твердый член и почувствовать, как он содрогается от желания.

— Я хочу этого. Я хочу всего.

— Я думаю, можно с уверенностью сказать, что мы раздвинем некоторые границы, — сказал Каллум. — Начнем сейчас.

Она услышала шлепок раньше, чем почувствовала его. Звук ударил по ушам, короткий и резкий. Секунду спустя чистое пламя лизнуло ее плоть. Она протестующе завизжала, а затем заерзала на коленях у Каллума. Ужалило, как ад. Где в этом была эротика?

Еще один жесткий шлепок.

— Не двигайся. Подожди минуту, прежде чем произнести стоп-слово.

Она вздрогнула, слезы затуманили ее зрение, когда он снова шлепнул ее по заднице, и она завозилась, пытаясь увернуться от его следующего удара.

— Не думаю, что ей это нравится, — сказал Оливер.

— Это займет минуту, — рука Каллума все еще была на ее заднице, сильно потирая ее, поджигая огонь под ее кожей. — Если она позволит, боль станет удовольствием.

Он серьезно?

Тори глубоко вздохнула и попыталась справиться с болью, вспыхнувшей там, где он уже шлепал ее. Рука Каллума снова опустилась, и на этот раз она не сопротивлялась. Она открылась и позволила боли пройтись по ее нервным окончаниям и проникнуть в ее чувства. Он снова ударил ее, и агония, расцветающая под ее кожей, внезапно превратилась в сильный жар. Он втирал эту боль. Он поселился в ее лоне. Прилив свежего возбуждения заставил ее содрогнуться.

— Я думаю, тебе следует отпустить ее. Это не работает, — Оливер звучал обеспокоенным.

Прежде чем Каллум успел ответить, она подняла голову. Оливеру нужно было позволить ей провести этот момент с Каллумом. Между ними ничего бы не получилось, если бы они не уважали границы друг друга.

— Работает нормально, Оливер. Будь спокоен. Я не могу думать, когда ты говоришь.

Гораздо более резкий шлепок по уже воспаленной попе заставил ее ахнуть. Каллум серьезно отнесся к этому удару.

— Я не игнорирую её потребности. Даже когда один из нас ведет себя как придурок, это в порядке вещей. Вот и появляется моя девочка. Моя саба. Я знал, что в тебе есть эта покорность, — Еще один шлепок, на этот раз полегче. — Тебе это нравится.

— Я еще не знаю, — так быстро она не могла признаться.

Шлепок. Снова резкий. Громкий. Каллум попал точно между ягодиц, прямо по центру.

— Я думаю, ты лжешь.

Она, вероятно, не хотела знать, что бы он сделал, если бы узнал, что она лгала.

— Мне нравится. Я просто еще не привыкла к этому.

Он дал еще один залп маленьких шлепков по ее заднице.

— Как ты можешь сказать, что ей это нравится? — спросил Оливер, успокаивающе поглаживая рукой ее икру.

— Покажи ему, — приказал Рори.

— Прикоснись к ней. Ее рот может лгать, но киска никогда не будет, — Каллум раздвинул ей ноги.

Прежде чем она успела возразить, она почувствовала, как большие пальцы Оливера скользят по ее киске.

— Она совсем мокрая, — голос Оливера стал глубже, когда он провел двумя пальцами внутри нее. Он вращал их, и все, что Тори могла сделать, это не двигаться против него.

— И она послушна, — рука Каллума на ее пояснице удерживала ее неподвижно. — Трудно ли быть неподвижной, любовь моя? Хочешь отступить и трахнуть эти большие пальцы Оливера?

Она хотела закричать от отчаяния, но сумела сдержаться — едва. Она была полна решимости выиграть эту маленькую игру, в которую играл Каллум.

— Да. Это именно то, что я хочу сделать.

Рука Каллума сжала ее спину.

— Значит, шлепки разгорячили тебя, взволновали и ты была готова к траху.

Она была не единственной. Она чувствовала, как его член практически пульсирует у нее на животе.

— Да, но я не собираюсь красть оргазм. Я никогда ничего не крала.

Она прекрасно понимала, что звучит гораздо более чопорно, чем должна была бы говорить любая женщина, которая лежала обнаженной на коленях у одного брата, пока палец другого брата трахал ее, а третий ждал минета, но это было правдой. Она не была воровкой и не начала бы воровать сейчас.

— Тогда считай, что это дано даром, любовь моя, — предложил Каллум. — Оливер, давай устроим ее в лучшую позицию для этого.

Она чуть не заплакала, когда эти пальцы покинули ее тело. Пустота. Она была близка к оргазму, а теперь снова была напряжена и пуста. Каллум помог ей сесть прямо у него на коленях. Он подвинулся, широко раздвинув колени, вместе с этим раздвинув ее ноги, полностью открыв ее взгляду Оливера и Рори.

— Ты видишь, как полезно иметь пару партнеров сейчас, Олли? — спросил Рори. Он сжал ее плечо, прежде чем коснуться ее груди, пока Оливер двигался между ее ног.

Все трое мужчин держали ее за руку. Она застряла между ними и никогда в жизни не чувствовала себя более любимой. Внезапно стало неважно, что она голая, а они нет. Она почувствовала себя сильной, когда Оливер опустился на колени. Все ее тело гудело в предвкушении.

— Это очень полезно. Держи ее, брат. Мне нужно попробовать ее, — он наклонился к ней, и Тори почувствовала тепло его рта на своей киске.

— Приготовь ее, потому что мы не остановимся, пока все не насытимся, — глубокий голос Каллума вибрировал в ее ушах, пока он перекатывал ее соски между своими толстыми пальцами. — Наслаждайся этим, потому что следующий Рори.

Она взглянула на Рори, который стягивал брюки, обнажая достойную вздоха длину. Он был ошеломляющим. Каждый дюйм его тела был мускулистым и подтянутым, от широких плеч до стройной и тонкой талии, ведущей к сильным ногам. У нее перехватило дыхание, когда она увидела его член. Он смотрел, как она уставилась на него, держа в руке свой большой орган. Он погладил себя, явно жаждая момента, когда она возьмет его в рот. Она понятия не имела, как ей удастся полностью поглотить этот член, но она была более чем готова попробовать.

У нее была одна ночь, и она собиралась использовать ее по максимуму. Она планировала сохранить как можно больше воспоминаний об этих мужчинах.

Оливер облизывал ее складочки, дразнил ее лоно, затем ласкал клитор. Чистый огонь пронесся по ее телу. Каллум выбрал именно этот момент, чтобы ущипнуть ее за соски, и она не смогла сдержать умоляющий стон.

Оливер работал с ней своим ловким языком, выводя ее из равновесия, пока Каллум играл с ее чувствительными точками, наполняя их еще большим количеством крови. Она не могла двигаться, не могла ничего делать, кроме как оседлать нарастающую волну. Оливер снова погрузил пальцы в нее, сгибая их и массируя как раз в нужном направлении, пока его язык находил кончик ее клитора и безжалостно гладил его.

Тори напряглась под опекой Оливера, выгнулась, вонзила ногти в бедра Каллума и бросила умоляющий взгляд на Рори.

— Кончай, милая.

Мягкая команда Рори откупорила ее. Оргазм пронзил тело, она не смогла сдержать пронзительный крик, и удовольствие потрясло её целиком, напрягая каждую мышцу и делая ее абсолютно беспомощной под их прикосновениями.

Оливер не сводил с нее глаз, лизал и гладил ее, как голодающий, словно она была его первой едой за последние недели. Эйфория усилилась, и она закричала, когда ощущение снова пронзило ее. Все ее тело, казалось, окутало бесконечным зарядом блаженства.

Наконец, напряжение спало, просачиваясь наружу, оставляя после себя удовлетворение. Она прижалась к груди Каллума, ее сердце бешено колотилась, даже когда язык Оливера смягчился, и он оставил последний поцелуй на верхушке ее набухшей киски.

Он встал и наклонился к ней, его губы нависли над ее губами.

— Это было прекрасно. Я никогда не выкину твой вкус из головы. Я всегда буду жаждать тебя.

Затем Оливер поцеловал Тори в губы, его язык переплелся с ее языком, и девушка почувствовала себя на его губах. Это была близость, превосходящая все, что она могла себе представить. Удивительно, но желание снова начало бурлить и собираться внутри нее.

Через некоторое время Каллум помог ей встать. Боль заставила ее сжать бедра вместе. Тори так сильно желала их, что хотела умолять. Она не могла находиться в комнате с этими мужчинами и не хотеть их.

— Встань на колени и покажи себя, — Каллум взял ее за руку и помог спуститься на пол. — Раздвинь колени.

Она была такой влажной.

— Думаю, мне нужно полотенце.

Каллум встал на колени рядом с ней, пощипывая ее сосок. Он повернул его в правую сторону до боли.

— Тебе не нужно ничего из того, что я тебе не даю. Ты прекрасна. Рори, тебя оскорбляет вид ее гладкой киски?

Взгляд Рори был прикован к ее розовым складочкам, когда он медленно поглаживал свой член.

— Знаешь, я думаю, что она великолепна, но это самая красивая киска, которую я когда-либо видел. Ты знаешь, как ты прекрасна, когда кончаешь? Я почти присоединился к тебе.

— Это было близко, — согласился Каллум. — Так что держи свои ноги открытыми и перестань беспокоиться о том, что правильно или уместно. Когда мы вот так наедине, все, о чем тебе нужно беспокоиться, это угодить своим Мастерам, и мне было очень приятно видеть, как ты кончаешь.

— И мне, — Оливер коснулся ее головы, поглаживая своей большой ладонью ее макушку. Когда она моргнула, глядя на него, она была потрясена, увидев, каким спокойным и настоящим он выглядел. Всегда была часть Оливера, которая, казалось, была где-то еще, но теперь он был расслаблен.

Она подарила ему это. Она дала ему небольшую передышку от демонов в его голове. Эта мысль заставила ее сесть прямее, ее позвоночник вытянулся, когда она широко раздвинула колени.

— Моя девочка, — рука Каллума на ее груди смягчилась. — А теперь поцелуй меня. Ты еще не поцеловала меня. Моя очередь.

Наконец она услышала что-то о человеке, которого знала. Милый Каллум притаился под голодным Домом. Она должна была признать, что нашла две стороны этого человека совершенно очаровательными. Когда доходило до дела, он был готов позволить своим братьям вести его за собой, но они последовали за ним в этой комнате.

Она повернулась, чтобы встретиться с его губами, удивленная тем, что он не сразу взял верх. Он нежно поцеловал ее, как будто она была бесконечно драгоценна. Его губы слились с ее губами, и когда он закончил, то прижался к ней лбом.

— Спасибо, что доверяешь мне. Я хотел этого с тех пор, как впервые встретил тебя. Я не подведу тебя, Тори.

Ее сердце сжалось, потому что она хотела верить ему. Она хотела, чтобы ее фея-крестная взмахнула волшебной палочкой и сказала, что она может иметь братьев Тарстон-Хьюз сейчас и навсегда. Может, ее любви будет достаточно

Она отпустила мысли. Теперь никаких решений. На сегодняшний вечер она решила жить настоящим моментом. Просто быть.

Затем она вернулась к Рори, намереваясь дать мужчинам всё, в чем они нуждались.

Глава 10

Рори не был уверен, как долго он протянет, но он поклялся почувствовать этот сладкий рот на своем члене. Глядя, как Тори извивается и стонет под руками братьев, его контроль пошатнулся. Они с Каллумом раньше вместе работали с сабмиссивами, но это была новая территория. Это было то, что он никогда больше не мог представить без нее. Раньше он никогда не хотел делить женщину с братьями, но это казалось правильным. Как задумано.

Он впервые влюбился и наконец понял, что это значит. Он намеревался дать ей все, что ей нужно. Она нуждалась в них троих и в том, что они могли дать. Ничто другое не имело значения. Общество не имело значения. Таблоиды значили еще меньше. Ее потребности. Ее желания. Ее любовь. Вот что будет править им здесь и навсегда.

В знании то, где его место и с кем, давало столько свободы.

И прямо сейчас его место было перед ней, его член вот-вот коснется этих идеальных губ.

Тори держала спину прямо, ее тело приняло милую позу подчинения. Она широко раздвинула колени, и ему было трудно оторвать взгляд от ее киски. Мягкая плоть набухла ярко-розовым цветом. Соки покрывали ее половые губы.

— Дай мне сначала попробовать тебя.

Он должен был знать. Он хотел, чтобы этот вкус был у него во рту, когда она возьмет его в свой рот.

— Ты хочешь, чтобы я вернулась на стул? — она прикусила губу, выглядя немного разочарованной, как будто ей действительно не терпелось пососать его член.

— Нет, — сказал Каллум. Он снова вскочил на ноги, его рука опустилась на ремень на талии. — Он хочет попробовать твою киску. Что-то, чтобы его успокоить себя. Используй палец. Предложи ему.

Она колебалась.

Рори понял, что пришло время войти в игру.

Его пальцы запутались в ее волосах, и он потянул достаточно, чтобы она ощутила натяжение.

— Я сказал, что хочу попробовать, дорогая. Ты дашь мне или я должен отшлепать тебя?

Он тоже хотел этого. Он хотел использовать свои руки, чтобы она извивалась и визжала.

Тори опустила руку между бедер, и он увидел, как расширились ее глаза, когда она провела пальцем по клитору, а затем между половыми губами. Она подняла мокрый палец, предлагая его для его удовольствия.

Ее розовый палец блестел от свидетельства возбуждения, и Рори не колебался. Он схватил ее за запястье, поднося палец к своим губам. С легким рычанием предвкушения он всосал фалангу внутрь.

Сладкая с пикантной ноткой, она была такой острой и горячей, как он и ожидал. Он с протяжным стоном слизнул возбуждение с ее пальца, затем настала его очередь.

— Возьми меня, — ему не нужно было притворяться, что он играет хорошо. Она знала, чего он хочет, и по тому, как набухли ее соски и расширились глаза, он понял, что она тоже хочет этого. Ей не нужно сладкое и мягкое. Это придет позже. Сейчас ей нужно былоповиноваться.

Она наклонилась вперед. Когда он почувствовал прикосновение ее губ к головке своего члена, его глаза чуть не закатились на затылок. Она поцеловала его, странно невинным жестом. Он стоял там, предлагая себя ей, пока она исследовала.

Ее губы скользнули по всей длине его члена, двигаясь вниз по стволу и основанию, прежде чем вернуться обратно. Они были как бабочки на его чувствительной плоти, спускаясь и снова улетая, пробуждая его чувства ее прикосновением.

Он застонал, когда первый удар ее языка коснулся его. Одно ее дразнящее облизывание, и он был готов взорваться.

— Говори с ней. Скажи как тебе нравится, — сказал Каллум. — Она только один раз это делала.

Рори застонал. Ни за что, черт возьми, он не мог сейчас говорить. Он взглянул на старшего брата.

Оливер усмехнулся.

— Не думаю, что я мог бы много говорить, будь я на твоем месте. Держи его член в руке, Тори.

— Да, — Рори ахнул, желая уступить немного контроля Оливеру. — Делай, что он говорит тебе.

Он потратил два года, пытаясь уговорить брата вернуться к жизни. Все, что им нужно было сделать, это найти одну женщину, которую они все любили, и разделить ее. БДСМ был способом снова заставить Олли улыбаться. Все они потратили впустую последние шесть месяцев, но Рори не хотел терять ни секунды.

Тори замешкалась.

Рори собрался с мыслями достаточно, чтобы пригрозить ей.

— Или Оливер хорошенько тебя отшлепает.

— Вы, ребята, очень торопитесь с поркой, — сказала она, сжимая его в своем маленьком кулачке.

— Ты выглядишь великолепно с розовой задницей, любовь моя, — Каллум переместился позади нее, лаская плоть, покрасневшую от удара. — И тебе понравилось.

Ее глаза искрились весельем.

— Да, именно поэтому угроза не кажется опасной.

Громкий шлепок пронесся по комнате. Она ахнула. Рори почувствовал, как нежная рука вокруг его члена напряглась.

Так чертовски приятно.

Больше никаких игр. Он рванулся вперед, двигая бедрами, пока двигал своим членом по ее губам.

— Это была угроза, дорогая? — Судя по всему, у Каллума была небольшая склонность к садизму.

Она застонала и заерзала, пытаясь сжать бедра.

— Ты знаешь, что да. Было больно, но теперь это похоже на жар, и мне это нравится. Скажи мне, что делать дальше. Должна ли я сосать головку?

Ее слова пошли прямо к его члену. Он был почти уверен, что вся кровь в его теле собралась в его члене, и он может потерять сознание в любой момент.

— Сожми его крепче, — приказал Оливер. — Он не сломается.

Удовольствие пробежало по его позвоночнику, когда она крепче сжала его. Да, это то, что ему было нужно. Ее рука начала работать с его членом.

— Скажи мне, что ты хочешь сделать, Тори, — голос Оливера стал низким, и Рори не удивился, увидев, что его старший брат сбрасывает брюки. Между ними действительно больше не было нужды в одежде. — Что инстинкт подсказывает тебе сделать с этим большим членом в твоей руке?

— Облизать его. Вобрать в рот. Хочу попробовать его на вкус, — она смотрела на его член и шумно сглотнула.

— Я тоже этого хочу, — прорычал Рори.

Ее маленький язык подразнил его долгим скользящим движением. Она добралась до головки, где жемчужная жидкость сочилась и расщелины.

— Оближи его, — приказал Оливер. — Позаботься о нем или Каллум перестанет делать то, что он делает с тобой.

Рори посмотрел в бок и увидел, как Каллум ласкает ее, медленно кружит по клитору.

— Он делает тебе приятно?

Тори всхлипнула, звук прокатился по его плоти. Рори вздрогнул, когда потребность усилилась. Его яички подтянулись. Он начал потеть.

— Если тебе нравится, доставь и мне удовольствие, — он казался отчаянным. — Соси, Тори. Соси мой член и соси жестко.

— Если ты хочешь еще один оргазм, ты заставишь Рори кончить и примешь все, что он тебе даст, или Каллум прекратит то, что он делает, — Оливер присел на корточки, подойдя поближе, наблюдая за происходящим перед ним с явным восхищением. — Вы устраиваете настоящее шоу, я хочу смотреть на вас. Я хочу увидеть, как моя красивая девушка с любовью сосет член. Можешь ли ты сделать это, дорогая?

В ответ она вобрала головку члена прямо ей в рот. Рори глубоко застонал. Так хорошо. Ее рот был теплым и мягким, пока она работала с головкой, медленно опускаясь вниз, только чтобы снова пососать.

— Двигайся одновременно с рукой. Сожми его и найди ритм, — сказал Оливер.

Рори хлопнул бы Оливера по спине, если бы тот не был так чертовски близок к оргазму. Его старший брат, казалось, точно знал, что ему нужно от Тори. Рори опасался, что если он не будет осторожен, то кончит слишком рано. Необходимость была сильной, и это выходило за рамки простого удовольствия. Впервые в жизни он хотел отметить женщину.

Он был осторожен в своих отношениях. Они всегда были обыденными, всегда несколько прохладными. Он выбирал женщин за их красоту и их желание использовать его для продвижения своей карьеры. Всегда модели или актрисы. Всегда женщины, которые в какой-то момент уйдут от него.

Тори была их полной противоположностью. Тори не хотела славы. Ей наплевать на их деньги. И он никогда не мог уйти от нее. Она была его последней игрой.

— Да… Именно этого я и хочу, — он сжал сильнее ее волосы, направляя ее, пока она двигалась в чувственном ритме.

Какое-то время он внимательно наблюдал за ней, изучая движения. Она не показывала никаких признаков бедствия. Она застонала вокруг его члена и глубоко приняла его. Он хотел насладиться этим вместе с ней. Она оказалась гораздо более рисковой и податливой, чем он ожидал. Он думал, что им придется нянчиться с ней и осторожно вести ее вперед, но она быстро ощутила удовольствие — и дарить, и получать. Она была девственницей, но ее первое знакомство с Доминированием и подчинением, похоже, превратило ее в голодную фурию.

Это было то, что им всем было нужно — она. Сколько раз он чувствовал себя обязанным сделать все возможное, чтобы сохранить семью вместе, но Тори была тем клеем, который их связывал. Любовь к ней скрепит их связь.

Она работала с ним, принимая все больше и больше его члена с каждым разом. Ее рот был маленьким, но она, казалось, была полна решимости взять его целиком. Он не собирался протестовать. Больше всего на свете он хотел найти мягкое место в задней части ее горла и отдать ей все, что накопил для нее.

Что бы Каллум ни делал с ней, она захныкала. Вибрации гудели вдоль его члена.

— Сделай это снова. Ей понравилось, — выдохнул он. — Мне чертовски понравилось.

— Она так хорошо реагирует, — сказал Каллум. — Хочешь кончить, любовь моя? Хочешь кончить, пока член Рори у тебя во рту? Посмотрим, смогу ли я подобрать идеальное время. Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе здесь.

Она снова замычала, звук панической страсти, как будто она сидела на лезвии бритвы, и Каллум держал ее в своих безжалостных руках. Тори взяла еще больше его члена, и он увидел, как его сантиметры исчезают между ее губами. Это ощущение заставило его позвоночник изогнуться, когда он почувствовал, как его яйца начали подтягиваться.

— Я почти, — он использовал ее волосы, чтобы сделать толчки между ее губ более грубыми. Он не мог позволить ей контролировать себя ни на секунду дольше. — Просто расслабься и позволь мне трахнуть тебя в рот.

Она сделала, как он просил, но ее тихое хныканье становилось все сильнее, когда Каллум, по-видимому, приближал ее к кульминации. Она застонала вокруг его члена, ее рот смягчился, она взяла его глубже. Он входил и выходил, ее губы сжимались вокруг него, втягивая его обратно. Снова и снова он набирал темп, пока она не приняла его по самые яйца.

Ее язык кружил, Рори не мог удержаться от того, чтобы отпустить. Ее тело раскачивалось, ее голова качалась, ее язык терся, и она мычала, когда кончала. Он вошел ей в рот, стон вырвался из его груди, когда член коснулся задней части горла. Не было никакой возможности сдержаться. Он выстрелил ей в рот, снова и снова проникая между ее распухшими губами.

Она сильно сосала его, обхватив его задницу. Она наклонилась, глотая, поглощая каждую частичку его тела.

— Дорогая… ах, — зарычал Рори. — Да. Черт. Да!

Чистая радость наполнила его, когда мир, казалось, стал мягким и туманным. Все его тело пульсировало, когда он смотрел, как она вылизывает его дочиста. У нее была лучезарная улыбка, сияющая гордостью и радостью, когда она, наконец, посмотрела на него.

Он совсем потерялся. Он любил ее и не собирался отпускать.

***

Каллум был в огне. Жар Тори определенно обжег его пальцы. Он всегда знал, что в ней горит огненная чувственность. Она могла выглядеть милой и могла быть такой же невинной, какой бы долгий день ни был. Он не был человеком, который приравнивал невинность к девственности или к доброте. Тори сохранила невинность, потому что была привередливой, и в этом не было ничего плохого, но ее невинность не имела ничего общего с ее девственной плевой. Все дело в ее великолепной душе.

Она улыбнулась, откидываясь назад. Если бы его не было, она бы упала на пол, но она, должно быть, знала, что он ее поймает. Он никогда не подведет ее.

Каллум уставился на нее, ее вес был таким идеальным в его руках. Он вспомнил тот момент, когда впервые увидел, как она улыбается ему. Зрелище было откровением, как будто небеса расступились и оставили ему солнечный подарок ее красоты после нескольких дней дождя, и он понял, что нашел смысл жизни. Свою женщину.

Так долго его целью было не подвести свою команду. Его жизнь была посвящена спорту. Это было реально. Она была настоящей. Любить Тори Глен может быть до конца жизни его целью.

Это было все, что он хотел. Он даже хотел этого причудливого поворота, который приняла его жизнь. Почему-то казалось правильным, что его братья здесь.

— Тебе понравилось? — ему нравилось смотреть, как она отсасывает у Рори, пока он доводит ее до оргазма пальцами. Он никогда не видел, чтобы женщина отвечала ему так легко и красиво. Как будто она была создана для него, создана для его пальцев, рта и члена. Сделано для них — для братьев Тарстон-Хьюз.

— Безумно, — она повернула свое лицо к его лицу, позволяя ему легко захватить эти губы, которыми он был так одержим. Он дал себе время запомнить ее. Она изменится с годами, но он всегда будет видеть ее такой, его милая любовь только что узнала о силе ее собственной чувственности.

Каллум знал, что ему нужно наслаждаться ею сейчас, потому что в ту минуту, когда она осознает свою силу, он погибнет. Он уже был ее рабом, но, по крайней мере, в их спальне он был Хозяином. Когда он пришел к БДСМ, часть его души встала на место. Теперь он знал почему. Он был рожден, чтобы быть Доминантом Тори.

Он встал и поднял ее на руки.

— Тебе не обязательно, но мне нравится, как ты меня носишь, — она положила голову ему на плечо, ее голубые глаза были задумчивыми. — Это заставляет меня чувствовать себя хрупкой.

— По сравнению со мной ты хрупкая, — он даже не заметил ее веса, но определенно заметил ее нежную мягкость в своих объятиях. И его член напрягся как камень при мысли о том, что он собирался сделать. — Рори, не хочешь подержать нашу сладкую сабу?

Младший брат уже рухнул на кровать.

— Очень хотел бы.

Они бы обсудили, как будут это делать, будь у них такая возможность. Недели бесконечных разговоров привели их сюда, и у Каллума немного тряслись руки. Он занимался сексом почти всеми возможными способами, но раньше это никогда не имело большого значения. У него никогда не было этого с женщиной, которая имела значение. Он хотел, чтобы она наслаждалась этим, чувствовала себя любимой и обожаемой. Это было началом их совместной жизни.

Он усадил Тори против своего младшего брата, спиной к нему. Рори обнимал их женщину, и было легко увидеть, как она упивалась любовью.

Оливер заполз на кровать и наклонился поцеловать ее. Их рты слились в демонстрации чистого желания.

К черту все. Это может сработать. Это действительно может сработать. Надежда поселилась в его сердце. Несмотря на невзгоды последних нескольких недель, он пытался оставаться позитивным, но в глубине души он задавался вопросом, действительно ли какое-либо будущее с Тори сработает без Оливера. Теперь он знал, как сильно Тори нуждалась в нем. Каллум перевернул бы небо и землю, лишь бы Оливер был рядом с ней — ради нее.

— Ты так прекрасна, любовь моя, — Оливер поцеловал ее в кончик носа, затем откинулся на спинку кресла. Его глаза потемнели от желания, но в его лице была и нежность. — Она очень узкая. Полегче с ней. Я причинил ей боль в первый раз.

Тори переплела пальцы с пальцами Оливера.

— Я в порядке. Я хочу этого.

И у нее всё будет. Она окружена ими, связана со всеми ими, так что теперь он мог взять ее.

— Я хочу этого больше, чем ты можешь себе представить. И если тебе завтра будет плохо, я обещаю носить тебя на руках и обращаться с тобой как с принцессой. Но прямо сейчас я буду поклоняться тебе по-своему.

Надев презерватив, он раздвинул ей ноги и освободил себе место. Предвкушение захлестнуло его. Однажды он не наденет кусок латекса. Однажды он получит право излиться в ее тело. Он не мог ждать.

Внимательно наблюдая за ней, Каллум выровнял член и начал проникать внутрь. Он сконцентрировался на ней и старался не зацикливаться на том, что она такая тугая, такая горячая, такая идеальная.

Ее глаза расширились, и она сексуально вздохнула.

— Ты богиня, — прошептала Рори ей на ухо. — Я не могу дождаться, когда буду внутри тебя. Ты знаешь, как долго я ждал?

Оливер сжал ее руку.

— Расслабься и позволь Кэлу взять все на себя. На этот раз не будет больно. Он будет осторожен.

Каллум медленно пробрался внутрь, пот выступил на его лбу. Контроль был ключом ко всему. Ему приходилось сопротивляться безумному желанию погружаться в нее снова и снова, помечать ее своим членом. Она заслуживала большего, и он был полон решимости дать ей это.

— Мне не больно, но он такой большой. Я так наполнена, — ее свободная рука скользнула к его талии, поглаживая его зад.

Она будет более наполненной. Он прибавил еще дюйм, двигаясь вперед и назад короткими контролируемыми движениями. Он постепенно открывал ее, позволяя ей чувствовать себя комфортно с ним. Он был каким угодно, только не удобным. На самом деле Каллум был уверен, что умрет от чистого удовольствия. Ее киска пульсировала вокруг него, соблазняя его отпустить контроль.

Он двигался, пока, наконец, не оказался глубоко внутри, их кожа покраснела. Он наклонился и слился с ее ртом, наслаждаясь моментом, когда они наконец-то были вместе, наконец-то соединились. Это то, чего он ждал.

— Я тебя люблю, — он никогда не говорил этого другой женщине, и теперь перед ними раскинулась дорога из желтого кирпича к счастью. Возможно, ему хватит времени. Может быть. — Ты сейчас в порядке, любовь моя?

Она кивнула.

— Я хочу большего.

Он должен дать больше. Каллум вышел и медленно вошел обратно. Каждая секунда была пыткой, наслаждением и раем. Еще один долгий, медленный толчок заставил ее кожу расцветиться нежно-розовым. Ее соски напряглись, когда она обвила ногами его талию.

Ее таз наклонился вверх, и каким-то образом он скользнул еще глубже внутрь. Он чувствовал, как его яйца шлепают о ее зад. Они подтянулись, и в его позвоночнике начало появляться покалывание.

Он работал над ней, толкаясь сильнее и быстрее, позволяя ей чувствовать каждый дюйм своего члена. Ее мышцы сжались вокруг него. Он удержаться. Она была слишком горячей и тугой.

— Кончи для нас. Кричи. Не сдерживайся, — скомандовал Оливер, голос его брата звучал увереннее, чем он когда-либо слышал, играя с сосками Тори.

Ее глаза вспыхнули, все ее тело вспыхнуло, когда она закричала от удовольствия. Не было ни хитрости, ни лжи. Не было игры. Каллум почувствовал, как она напряглась, запульсировала, вздрогнула, когда кончила, ее ногти глубоко впились.

Он не мог продержаться ни секунды дольше. Он жестко ее трахнул. Он позволил своему члену раскачиваться, входя и выходя, следуя заданному им примитивному ритму. В ответ Тори приподняла бедра, предлагая все больше и больше, и он мог бы поклясться, что она кончала снова и снова, пока он двигался внутри нее.

Оргазм переполнил его чувства, когда он излился в нее. Казалось, мир вокруг него исчез, но… он мог видеть только Тори. Все, что он мог чувствовать или слышать, была Тори. Мир сузился, когда он прижался к ней, отдавая ей все, что у него было.

Он прижал ее тело к своему. Он позволил своей руке найти ее грудь и сквозь мягкость услышал стук ее сердца.

Мир казался идеальным местом и только одно могло сделать его лучше.

Ночь еще не закончилась. Он посмотрел на нее и подмигнул.

— Думаю, пора представить нашу девочку анальной пробке.

Ее глаза расширились и удовольствие наполнило его.

Наконец, этот мир стал идеальным.

Глава 11

Тори проснулась, тяжело дыша. Она заставила себя замедлить дыхание, делать более длинные вдохи. Страх сжал все ее тело. Слезы текли по лицу. Она моргнула в сумрачной темноте, наконец узнав в ней спальню во дворце. Ее мужчины спали вокруг нее.

Ей просто приснился кошмар. Ее тело обмякло от облегчения. Но видения продолжали проигрываться в голове.

Она видела версию этого сна раньше, много раз с тех пор, как ей исполнилось тринадцать. Она сидела на диване со своей сестрой и смотрела телевизор, когда раздался звонок в дверь. Она пошла за Пайпер, на пороге стоял шериф. Он рассказал об их отце — вот только на этот раз он не говорил о ее отце. Крупные слезы катились по ее щекам. Внезапно она стала взрослой, и шериф сказал ей, что Каллум Тарстон-Хьюз был убит неизвестным преступником.

Она сразу поняла, что Тея была убийцей. Тори подбежала к его телу и увидела, как Оливер и Рори сцепились в драке. В своих больших руках они сжимали окровавленные ножи. Кровь стекала по их туловищам. Они дрались из-за нее.

Когда они снова ударили друг друга ножом, она резко проснулась.

Теперь она огляделась и испугалась. Что она сделала? Предыдущая ночь была идеальной, и теперь ее сердце бешено колотилось по другой причине. Она лежала между Рори и Каллумом. Оба мужчины держали ее за руки, и она не могла дышать.

Она любила их. Она любила их до глубины души — и это пугало ее больше всего. Что, если она действительно потеряла их? Что, если однажды она проснется, а их всех уже нет? Это случалось с ней раньше, и она ничего не могла с этим поделать. Она была совершенно беспомощна, чтобы сделать что-либо, кроме как похоронить двух людей, которых она любила больше всего, своих родителей.

Если история повторится, она не переживет.

Она не могла рисковать.

Для любого другого, кто не пережил такую потерю в детстве, это, вероятно, прозвучало бы глупо, но нарастающая волна страха высосала из нее воздух, окрасив ее кровь ледяным страхом. Она запаниковала при мысли о том, что потеряет их.

Тори откинула одеяло и сумела выбраться из постели. Предыдущая ночь была волшебной. Она открылась и отдалась им. Где-то посреди ночи она отказалась от мысли оставить их. Она хотела их. Она хотела быть центром их миров.

Но она не могла этого сделать. Она не могла так рисковать своими рассудком и душой.

Всхлип чуть не вырвался из ее горла. Тори осторожно высвободилась и выползла из постели. О чем она думала прошлой ночью? Она была сосредоточена на удовольствии, на опьяняющем блаженстве прикосновений, на их защите и обожании и… на всем остальном, что исчезнет по щелчку пальцев, если с ними что-то случится.

Если? Когда. Жизнь не была вечной. Люди погибали. Она не могла этого остановить. Кроме того, если она останется с ними, то в конце концов разлучит их. Они могли бы делить ее на одну ночь, но они были собственниками. Она видела, как они дрались. Что произойдет, если один из них захочет жениться на законных основаниях? Или она забеременеет? Как они с этим справятся? Сожительствовать в одном доме или постели годами? Нет, в конце концов она разорвет их на части, а если нет, то таблоиды, скорее всего, разорвут ее на части.

— Милая, куда ты идешь? — прошептал Рори.

Ей удалось освободиться из клубка простыней и рук. Оливер спал по другую сторону от Каллума. Они все выглядели великолепно. Прошлой ночью они были так преданы. Тори пришлось сдержать крик. Она не могла дать понять Рори, что расстроена, иначе он набросится на нее. Ей нужно было несколько минут наедине с собой. Все, что произошло за последние двенадцать часов, было уже слишком.

— Просто в ванную. Я сейчас вернусь, — сказала она, счастливая, что ее голос не выдал ни одну из ее кружащихся эмоций.

— Поторопись.

Она слышала, как он снова опустился на кровать. Когда она снова взглянула, его глаза были закрыты, а его грудь снова погрузилась в ритм сна.

Так тихо, как только могла, она взяла халат из шкафа и бросилась во внешние комнаты, отказываясь смотреть на охранника в коридоре. Оттуда она нашла путь обратно в свои покои.

Внутри Тори заперла дверь и сорвала халат. Она успела в душ до того, как раздались рыдания. Слишком много. Все произошло так быстро. Она слишком долго закрывалась, и теперь эмоции обрушились на нее, как ураган. Она позволила горячей воде смешаться со слезами и молилась, чтобы найти в себе силы принять правильное решение.

***

Два часа спустя Тори смотрела на себя в зеркало и удивлялась, почему она такая трусиха. Она проснулась в окружении трех мужчин, которых любила. Ее тело было восхитительно насыщенным, и она была такой теплой. Она никогда не спала всю ночь рядом с другим телом. Когда она была ребенком, ее родители иногда прижимали ее к себе, когда она была напугана или больна. Она вспомнила, как удовлетворенно смотрела на них, когда они целовали ее перед тем, как выключить свет. Даже в детстве она чувствовала их любовь. С ними она была в безопасности и тепле.

И она никогда не думала, что все может закончиться так быстро.

Ужасный кошмар, который вернул все назад, — чувства утраты, беспомощности, гнева и отчаяния. Один кошмар, и она слишком хорошо помнила, как легко может закончиться ее счастье.

Вот почему она была трусихой. Она до сих пор помнила своего отца, стоящего над могилой матери, все еще чувствовала руку сестры в своей руке, когда они оба смотрели сухими, ноющими глазами. С этого момента они могли рассчитывать только друг на друга. С практической точки зрения их отец умер вместе с матерью. Он просто ходил по земле еще несколько лет.

Она все еще должна быть в постели с братьями Тарстон-Хьюз, но она сказала Рори, что уйдет всего на минуту. Затем она бросилась в свою комнату, как испуганный кролик. Это было похоже на младшую школу снова и снова. Она намеревалась забаррикадироваться в ванной и оставаться там, пока не выяснит, как с ними обращаться.

Она глубоко вздохнула и заставила себя расслабиться. С ними она должна быть спокойна. «Спасибо за прошлую ночь. Она была замечательной. Если у нас когда-нибудь будет время, я хотела бы повторить».

Хорошо. Теперь она была Эмили Пост в мире менажа.

Может, что-то обычное будет лучше. «Привет, ребята. Как спалось? Хорошо. Увидимся позже!»

Так не пойдет.

Она со стоном опустилась на кушетку. Естественно, ее ванная во дворце была больше, чем ее лондонская квартира, и в ней была гостиная.

Когда она повернулась, чтобы броситься на мягкие подушки, Тори вздрогнула от боли. Она всегда была отличницей, но трое мужчин за одну ночь — это новый максимум.

Образы прошлой ночи напали на нее. После того, как Каллум замучил ее этой проклятой пробкой, Рори заставил ее забыть, как это было неловко. Он взял ее в свои объятия и вскоре уже погружался в нее. Он целовал ее, когда входил и выходил, снова сводя ее с ума.

И Оливер. О, Оливер был так терпелив и осторожен, ведь он полностью завладел ее телом. Вся ночь была долгим, чувственным праздником. Один из них всегда держал ее за руку. Один из них всегда целовал ее или погружался в ее глубины своим большим членом. И когда она погрузилась в истощенный сон, она сделала это в их объятиях. В тот момент мир казался идеальным, как будто все наконец встало на свои места, и она не могла просить большего.

Пока ей не приснился тот кошмар… Это ужасное словно пощечина напоминание, что ничто не идеально.

Да, она и ее мужчины пережили одну невероятную ночь. Но они никак не могли заставить это работать в реальном мире. Если они больше никогда не покинут дворец, может быть, только может быть, какое-то время они будут счастливы, но им захочется вернуться домой.

И тогда разверзнется ад.

Ей посчастливилось провести эту волшебную ночь, о которой мир ничего не знал. Она не могла испытать свою удачу и попросить всю жизнь.

Стук в дверь вырвал ее из депрессивных мыслей и сразу же погрузил в ужасающие мысли.

Она не была готова встретиться с ними. Абсолютно.

— Минди?

Со вздохом облегчения Тори вскочила на ноги и открыла дверь. Пайпер стояла там с подносом для завтрака в руке и ухмылкой на лице, которая говорила ей, что кто-то во дворце рассказал ей о том, что произошло прошлой ночью.

Щеки Тори вспыхнули.

— Я не хочу об этом говорить.

К черту дворцовую мельницу сплетен. Тот охранник, который впустил их в частное крыло, вероятно, был болтлив.

Пайпер вошла. Она все еще была в своей повседневной, но шикарной домашней одежде. Она поставила поднос с кофе и датскими булочками на столик.

— Очень жаль, потому что я хочу сенсации.

А Тори очень нужен кофе. Ну, может, сказать ее сестре было бы хорошо. Она вздохнула и налила себе чашку.

— Нет никакой реальной сенсации. Это была хорошая ночь. Хотя кто-то должен был сказать мне о пробке. Я не была к ней готова.

Бесстыдной. Вот какой она будет. Она проложит свой путь с уверенностью.

Глаза Пайпер загорелись.

— О, пробки никогда не надоедают. Чертова Домы. Они действительно знают, как достучаться до девушки. Кто из них альфа Дом? Это Рори, не так ли?

— Каллум, — все следовали примеру Каллума. Было откровением увидеть его с этой стороны. — Если бы мне пришлось расставить их по порядку, Рори был бы следующим. Удивительно, но Оливер — слабак.

Пайпер налила себе немного кофе.

— Никогда бы не догадалась. Так скажи мне, что случилось с Маленькой Мисс Изнуренной? — Она нахмурилась. — Скажи мне, что ты не собираешься притворяться, что это ничего не значит.

Сестра знала ее слишком хорошо.

— Это ничего не значит, поскольку я не вернусь в Англию. Я решила устроиться на работу в Далласе.

— Ты берешься за работу в «Блэк Оук»? Она утомит тебя до слез. Эти люди являются прочными столпами делового сообщества. Им не нужно, чтобы кто-то убирал их скандалы, потому что у них их нет.

Братья Джеймс были счастливы в браке со своей женой Ханной. Они были чрезвычайно осторожны и скрытны. Они жили жизнью, которая должна попасть в заголовки. Как им это удалось? Может, сохранение их секретов стало бы частью ее работы.

Это не должно быть слишком сложно, потому что братья Джеймс ладили. Они были счастливы вместе. Она могла поспорить, что они никогда не дрались. Они были сплоченной единицей, а братья Тарстон-Хьюз были великолепным, суперкрутым месивом. И она так любила их, что у нее сжималось сердце.

— Я знаю. Эта работа нудная, — она приучила свои эмоции. Последнее, что ей нужно, это чтобы Пайпер подумала, что она лжет. — Я могу сосредоточиться на компании, а не на сотрудниках. Будет здорово вернуться в Техас.

Вдали от трех мужчин, которых она постарается забыть в течение всей жизни.

Пайпер грациозно села на диван.

— Они знают, что ты собираешься бросить их после одной ночи?

Каким-то образом ее сестре удалось представить этот простой вопрос очень обвинительным. Или, может быть, Тори отреагировала на свой позор. Она не хотела с ними быть навсегда. Она не хотела навсегда ни с кем. Не того, кого она любила всем сердцем. Потерять их после целой жизни любви было бы слишком ужасно. Она уже пережила тот момент, когда ей казалось, что ее жизнь кончена. Она никогда не решится пройти через это снова.

Боже, теперь она лгала себе. Она хотела всего, что Оливер, Каллум и Рори могли дать ей, но ей не хватало смелости взять это.

— Я ничего им не обещала, — у нее пропал аппетит. Она хотела лечь спать. В ее собственную кровать. Она бы натянула одеяло на голову и пыталась притвориться, что знает, что делает. Она постарается забыть тот сон, в котором Каллума убила его бывшая возлюбленная, а Рори и Оливер чуть не стояли над трупом и убивали друг друга из-за нее.

— Они пришли вместе за тобой, — тихо сказала Пайпер.

Она покачала головой.

— Это был просто секс.

Это было все что она могла позволить.

Пайпер встала и поставила кофейную кружку. Похоже, разговор ее сестры пошел не так, как она планировала.

— Я не понимаю, что происходит, и не знаю, даже хочу ли, но я спрошу. Тебе стыдно за меня?

Что? Тори едва могла понять эту идею.

— Как ты можешь так говорить? Пайпер, я люблю тебя. Ты была для меня всем. Моей сестрой, моей мамой, моим лучшим другом. Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Потому что я не могу понять, почему ты не хочешь быть с ними, когда так очевидно, что ты их любишь. Я думаю, потому, что ты не одобряешь жизнь, которую я веду. — На глазах сестры блеснули слезы. — Не то чтобы я не слышала этого раньше. Слышала. Я видела таблоиды. Меня много раз называли шлюхой.

Ярость нахлынула.

— Я подам в суд, черт возьми, на каждый из этих таблоидов.

Пайпер кивнула.

— Но ты не хочешь этого для себя. Я пытаюсь понять почему.

— Потому что я не уверена, что хочу одного мужа, не говоря уже о трех.

Пайпер нахмурилась.

— Ты не хочешь замуж? В этом нет ничего предосудительного, но я всегда думала, что ты хочешь семью.

— Хочу. Я хочу мужа и детей. Я просто не хочу утратить себя в каком-то мужчине. Я не хочу умереть, если он уйдет или что-то случится с ним, и я очень боюсь, что так и закончится с этим братьями. Поэтому думаю мне стоит уйти.

— Ты любишь меня? — спросила Пайпер тихим, почти сбивающимся голосом.

— Конечно. — Почему она спрашивает?

— Но на расстоянии, верно? Ты сдерживаешь себя и, если что-то случится, ты не будешь так сильно по мне скучать.

Слезы наполнили глаза Тори. Как ее сестра поняла?

— Это неправда.

— Думаю, правда, отчасти, — грустно вздохнула Пайпер. — Теперь, когда я поняла, я вижу, как ты сдерживаешь себя. То же самое ты делаешь с работой. Ты обучаешь людей справляться с худшим, как натянуть правильное лицо и двигаться дальше. Но ты имеешь дело с поверхностными вещами, загладить проблему, чтобы никто не видел правду за фасадом.

— Правда редко бывает такой красивой, как нам хочется, — и правда в том, что она совершила ошибку. Она думала, что сможет провести с ними одну ночь. Она думала, что сможет ускользнуть от всей этой любовной истории.

Если она никогда не будет любить, ей никогда не придется никого терять.

Держала ли она свою сестру на расстоянии вытянутой руки? Обращалась ли она с ней больше, как с образцом для подражания, а не как с семьей?

Пайпер уставилась на нее, мягко качая головой, словно понятия не имела, кто такая Тори.

— Не заводи детей, Торранс. Несправедливо, если ты не можешь любить их всем сердцем и душой. Если ты не сможешь дать им все, что у тебя есть, ты их погубишь.

Первый раз, когда сестра назвала ее рабочим именем. Тори почувствовала, как расстояние между ней и сестрой, которое она всегда пыталась поддерживать, увеличилось. И это ужаснуло ее.

— Я люблю своих племянников, — ее живот скрутило узлом. Гораздо менее болезненно было не думать о глубине ее отношений с Пайпер. Разве они не могут быть просто друзьями? Им действительно нужно было говорить о глубоких вещах?

Разве ей недостаточно быть доброй к окружающим? Ей не нужно было запутываться в их сердцах и их жизнях, если они были просто «друзьями».

Пайпер сузила глаза, изучая Тори.

— Правда? Я думаю, тебе кажется, что они в безопасности, потому что они молоды, но дети тоже могут умереть, и, если ты думаешь на секунду, что не будешь полностью уничтожена, потеряв одного из своих детей, значит, ты не продумала этот план.

Боже, она никогда не думала об этом. Она думала о том, чтобы подружиться с мужем — она могла обходиться без особой нужды в мужчине, — но она всегда хотела детей. Мысль о том, что с маленькими Сабиром и Майклом может случиться что-то плохое, мучительно угнетала ее — ведь они даже не были ее детьми.

Мир может быть ужасным, иногда нетерпимым местом. Никто не был в безопасности навсегда. Никто не гарантировал радость и счастье. Что произойдет, если с одним из ее детей случится что-то невероятное? Как она продолжит жить? Как она будет терпеть боль?

— С тобой все в порядке? — спросила Пайпер.

Она покачала головой.

— Нет. Не в порядке. Я не могу вынести то, как ты на меня смотришь. Пожалуйста, Пайпер. Я не какой-то монстр.

Пайпер пересекла комнату и крепко обняла ее.

— Я люблю тебя, но ты должна понять, что ты хочешь и какой частью себя ты готова рискнуть, чтобы это получить. Ты должна посмотреть на то, что произошло с нашими родителями под другим углом. ты все еще видишь это как ребенок.

— Я не понимаю. — Она действительно ничего не понимала.

Предыдущая ночь была так прекрасна, и теперь она чувствовала себя так, словно находилась в водовороте эмоций. Она хотела братьев Тарстон-Хьюз. Она изнывала от ужасного отчаяния, но именно эта боль подсказывала Тори, что ей следует уйти прямо сейчас. Если она этого не сделает, она могла остаться разбитой. Она уже чувствовала, как слезы горя и потери катятся по ее щекам. Если случится худшее, и она начнет плакать, остановится ли она когда-нибудь?

Пайпер искоса посмотрела в ее сторону с состраданием в голубых глазах.

— Ты принимаешь эту потерю как итог их жизней. Ты не смотришь на всю радость, которая была у них раньше. Я не верю, что папа покончил с собой. Он оплакивал ее, но, в конце концов, он бы вышел из этого. Он всегда скучал по ней, всегда любил ее, но он снова нашел бы жизнь. Я понимаю, что ты напугана, но пришло время двигаться дальше. Ты не чтишь их, живя жизнью, в которой ничто и никто не может тебя коснуться. Ты была благословлена двумя родителями, которые любили друг друга. Учись у них. Возьми любовь, радость и счастье обеими руками. Боже, Минди, ты должна позволить себе чувствовать, потому что нет жизни, достойной жизни, которая не связана с потерями. Если у тебя иногда не болит, это потому, что у тебя ничего нет внутри.

Вот вам и уклонение от серьезного разговора.

Тори старалась не вздрагивать.

— Я не знаю, смогу ли я.

Сестра взяла ее за руки.

— Ты должна попытаться, или ты потеряешь их. И ты проведешь свою жизнь в одиночестве, каждый день сожалея об их утрате. Ты бы предпочла потерять их сейчас, даже не зная, что такое их преданность, или какими мужьями и отцами они будут, или как они будут держать тебя за руку в счастье или горе? Или ты бы предпочла потерять их после долгих лет хранения заветных воспоминаний, которые ты могла бы вспоминать в дождливый день, когда твои волосы поседеют и тебя окружат внуки?

Слова Пайпер поразили ее, как удар в грудь, и Тори не была уверена, что сможет дышать. Могла ли она уйти сейчас и никогда больше не чувствовать их?

— И подумай об этом, — мягко добавила ее сестра. — Они тоже рискуют. Они готовы любить тебя сейчас, зная, что когда-нибудь может произойти потеря. Они готовы доверить тебе свои сердца. Может, ты думаешь, что это легко для Каллума и Рори. Но для Оливера…

После того, что Оливер пережил с Ясмин и ее предательством, она не могла винить его за то, что он был самым нерешительным из всех. И все же она была здесь, держась за них.

Тори послала сестре взгляд, полный неуверенности, страха и стыда. Но она не знала, что сказать.

— Я вырастила тебя в любви, — сожаление наполнило голос Пайпер. — Я думала, что научила тебя лучше.

— Пайпер? Ты здесь? — позвал мужественный голос.

Момент был нарушен и Пайпер вытерла глаза, повернувшись.

— Рэйф? Мы здесь.

Тори глубоко вздохнула и попыталась сдержать слезы. Ей не хотелось плакать перед зятем. Перед кем угодно.

Рэйф вошел.

— Рад что ты с сестрой. Нам нужно поговорить.

— Что случилось? — О, выражение его лица сказало Тори, что все плохо. Ее руки начали трястись. Что-то случилось с Каллумом, Оливером или Рори? Оливер столько всего пережил. Больше он не мог справиться. Каллум мог быть безрассудным. Иногда Рори ехал слишком быстро.

Она не могла дышать. Все ее тело одеревенело от беспокойства. Вот каково это будет. Она всегда будет волноваться.

— С ними все в порядке?

— С кем? — Рэйф озадачено нахмурился.

Пайпер изогнула бровь.

— С Тарстнон-Хьюзами.

Рейф пожал плечами.

— Насколько я знаю, с ними все в порядке. Вот о чем я хочу поговорить с вами. — Он протянул газету. — Британские таблоиды подхватили историю о твоем падении. Прости, Тори. Мы сделали все возможное, чтобы остановить это, но, видимо, кто-то снял видео, и оно есть в Интернете.

Она посмотрела на бумагу. Тори сказала себе, что это всего лишь небольшая оплошность, и это не будет иметь большого значения. В глубине души она убедила себя, что это пройдет. У Талиба было много власти, но, по-видимому, ничто не могло сравниться с Интернетом.

Один взгляд сказал Тори, что изображения были хуже, чем она могла себе представить. Это был не один кадр, а коллаж ее безобразия. Был кадр, на котором она выглядела мрачной, когда спускалась по лестнице вслед за своей светящейся сестрой. Второй кадр показал, как она споткнулась, а ее лицо исказилось самым уродливым образом. В третьем она была чуть ли не на заднице. На последнем снимке виднелась ее грудь, сосок почти полностью виден. Это была не просто оговорка. Нет, это была почти вся ее грудь. Шок на ее лице каким-то образом очень напоминал улыбку, которая предполагала, что она хотела «споткнуться» и выставить себя в центре внимания.

«Позор Безакистана: младшая сестра королевы — безжалостная золотоискательница».

Заголовок сказал все. Тори хотела, чтобы провалился пол и поглотил ее.

Она посмотрела на статью. Резкий репортаж был хуже, чем она могла себе представить. Мало того, что кто — то сделал эти снимки, они знали, что она всю ночь провела за закрытыми дверями с братьями Тарстон-Хьюз. Знание того, что на YouTube существует видео, которое может посмотреть любой, только еще больше деморализовало ее.

Однажды она помогла старлетке, чье секс-видео стало вирусным. Женщину унижали, обзывали всеми возможными словами. Тори не делала секс-видео намеренно. Да и кому захочется нанимать публициста, устроившего скандал? Никому. Эти образы могли убить ее карьеру. Как только работа исчезнет, у нее не останется ничего.

У нее особенно не будет мужчин, которых она любила.

Паника нависла над ней. Ее охватило головокружение. Она потянулась за чем-нибудь, чтобы найти баланс, но ничего не нашла. Никого.

— Минди, это не имеет большого значения, — сказала сестра. Она почувствовала руку на своем плече. — Почему ты плачешь?

Ее племянники однажды увидят это. Ее будущие работодатели. Ее друзья. Ее мужчины. В Интернете никогда ничего не пропадало.

Может, Оливер прочитает слова и подумает, что она такая же плохая, как и его бывшая жена.

Тори боялась, что проведет остаток жизни, защищаясь от слухов и обвинений. Она любила людей в своей жизни — особенно трех британцев, покоривших ее сердце, — но она не могла с этим справиться.

Ее сердце колотилось так, будто вот — вот выскочит из груди. У нее онемели ноги. Все остальное покалывало, как будто она проглотила банку с пчелами.

— Я думаю, у нее приступ паники, — кто-то говорил. Она думала, что это ее зять.

— Минди, успокойся. Дыши глубоко. Рэйф, думаю нам нужен врач.

Почему сестра была так далеко?

Не важно. Разум кружился. Когда она смотрела на газету, фотографии и слова сливались воедино.

Она услышала чей-то крик и мир стал блаженно черным.

***

Рори уставился на газету. Он прочитал еедважды, и слова все еще не имели смысла.

Фотографии его прекрасной Тори можно было назвать только унизительными. По крайней мере, он был уверен, что она увидит их такими. Он думал, что она милая, и, черт возьми, ему нравилась эта грудь. Он просто хотел, чтобы остальной мир её не видел.

Однако статья, написанная одной особенно злобной стервой, была подхвачена не одной британской газетой. Эта статья вызвала у него желание кого-нибудь выпотрошить.

«Журналистка» описал Тори как шлюху, охотящуюся за золотом, ищущую извращенную версию любви, которую обрела ее сестра. Они даже поговорили с бывшей Каллума, которая намекнула, что бывший футболист бросил ее ради Тори, чтобы доставить удовольствие своим братьям, которые были под ее чарами. Тея солгала репортеру, сказав, что Каллум попросил ее выйти за него замуж, и в результате Рори и Оливер пригрозили лишить его семейного богатства. Она утверждала, что Тори стояла за недавними историями о том, что ее беременность была ложной, и она хотела обмануть отца своего ребенка.

— Мы должны убедиться, что Тори никогда этого не увидит, — сказал Каллум со свирепым лицом.

Оливер покачал головой.

— Я уверен, она уже видела это. В пресс-службу дворца поступают газеты со всего мира, и они обязательно сообщат шейху. Он не позволит ей ходить в неведении. Он усадит ее и расскажет, что случилось.

— Конечно, он расскажет нам первым. — Но Рори подозревал, что нет. Талиб аль-Мусад, скорее всего, будет выполнять свои обязанности перед невесткой до тех пор, пока ей не наденут кольцо на палец.

После непродолжительного стука дверь в их апартаменты открылась, и вошла Пайпер, а за ней Рафик и Кадир. Она была бледна и одета в что-то похожее на элегантную пижаму, гораздо более повседневную, чем он когда-либо видел на ней.

Взгляд ее упал прямо на газету.

— Значит, ты видел.

Оливер шагнул вперед.

— Да. Где Тори? Когда мы проснулись, ее уже не было.

— Она сказала мне, что идет в туалет. Она так и не вернулась, — объяснил Рори. — Прошло более двух часов.

Рори боялся, что она убежит, как испуганный кролик. Он думал, что прошлой ночью они все уладили, но, похоже, у них все еще были проблемы. Теперь ему пришлось иметь дело и с таблоидами.

Он перевел взгляд на ее сестру. Если кто и знал, как обращаться с Тори, так это Пайпер.

— Где она?

— В своей комнате отдыхает, — объяснила Пайпер. — Она плохо восприняла новости.

Рори мог только представить.

— Почему ты показала ей статью?

— Она никак не могла не узнать правду, — объяснил Рэйф. — Вы не понимаете, насколько это плохо. Эти фотографии взяты из видео.

Рори выругался.

— Которое уже по всему интернету.

— Да, — подтвердил Кейд. — Каждый таблоид добавил свой комментарий. Это даже попало в новости в некоторых газетах США. Ей нужно было сказать. Мы не могли оставить ее один на один с такой новостью.

— Рассказать Тори должно было быть нашей обязанностью, — Каллум уставился на братьев Аль Муссад. — Она наша.

Рэйф начал рассказывать какую-то нелепую историю о том, что они не хотели тревожить спящих братьев, но Рори наблюдал за Пайпер. Она вздрогнула, порозовела. Он проработал в бизнесе достаточно долго, чтобы уметь читать человека. Рэйф и Кейд никогда бы ничего не выдали, но реакция Пайпер сказала ему, что ей есть, что скрывать.

— Ваше Высочество, что вы знаете такого, чего не знаем мы? — Рори был бы вежлив, но он хотел добраться до сути дела.

Кейд встал перед женой, словно защищая ее.

— Не она принимала это решение. Это сделал Шейх, и мы его поддерживаем. Тори не твоя жена. До тех пор мы берем на себя ответственность за нее.

— Тебе придется их простить, — сказала Пайпер, пытаясь встать рядом с мужем. — Они так и не покинули Средневековье. Для них женщина переходит от отца — или, в данном случае, от братьев — к своим мужьям.

Рейф покачал головой.

— Все не так уж и плохо, но в нашем мире Талиб — глава семьи. Тори — член этой семьи. Мы чувствуем, что ей нужно, чтобы кто-то присматривал за ней. Она, очевидно, умная девушка, но на карту поставлено нечто большее, чем ее собственная репутация. Эта дрянная статья, несмотря на то что ее происхождение связано с невинным падением, может навредить всем нам. Мы должны защищать своих.

— Тогда ты не против передать нам Тори. Таким образом, она больше не будет твоей проблемой, — прорычал Рори резче, чем собирался, но он имел в виду каждое слово. Ему не нравилась мысль о том, что королевская семья теперь рассматривала ее как обузу для рекламы.

Каллум встал рядом с ним, выступая единым фронтом.

— Она личность, а не какое-то подставное лицо. Я не позволю ей причинить вред, чтобы избавить людей, которые должны ее любить, от нескольких проблем. Дворец может пойти к черту, мне все равно. Она здесь имеет значение.

Пайпер улыбнулась, но за улыбкой скрывалась грусть.

— Я очень благодарна, что ты так считаешь. Я знала, что вы все хорошие люди.

— Но? — Оливер встал. Он держался подальше от круга разговоров, сдерживая себя. Он часто так делал, поэтому Рори не придал этому особого значения. Теперь он мог видеть, как Оливер похолодел. Его глаза стали прямо арктическими, когда он посмотрел на королеву. — Я предполагаю, что где-то в этом предложении есть «но».

Оливер закрывался на их глазах. Накануне вечером он был таким открытым, как тот Оливер, которого он знал до Ясмин. С каждой секундой Рори наблюдал, как его брат снова восстанавливает свои стены.

Хуже того, он подозревал, что Оливер был прав.

— Где Тори?

Каллум покачал головой.

— На данный момент обручальное кольцо — это формальность. Мы решили прошлой ночью. Она принадлежит нам. Пайпер, мы позаботимся о твоей сестре. Мы любим ее. Я не понимаю, почему у ее двери стоит охранник.

Это было новостью для Рори.

— Когда ты пошел ее искать?

Каллум провел рукой по волосам, в этом жесте было полно разочарования.

— Когда я проснулся, ее уже не было. Охранник не пустил меня внутрь. Затем, когда я нашел газету, я перешел в режим решения проблем и забыл вам сказать. Очевидно, Тори смущена, но у нее нет причин для этого. Ни в чем из этого не было ее вины. Пресса ведет себя злобно, и мы подадим в суд на каждую газету, которая опубликует статью, порочащую ее. И я выбью дерьмо из репортеров.

— Она потеряла сознание, — объяснила Пайпер. — Доктор был с ней, когда вы пришли. Я на самом деле думаю, что это было больше, чем обморок. Я думаю, у нее была паническая атака. Эти последние несколько недель, особенно последняя ночь, были для нее слишком тяжелыми.

Ужас охватил Рори от ее слов.

Каллум немедленно направился к двери. Дейн и Купер встали перед входом в холл, преграждая путь, который в конечном итоге привел их к апартаментам Тори. Каллум остановился и обернулся, его глаза расширились от удивления.

— Что это значит? Я хочу увидеть свою невесту. Я имею право убедиться, что она здорова. Ради бога, если бы мы говорили о Пайпер, вы бы хотели того же.

— Но мы говорим не о Пайпер. Мы говорим о Тори. — Оливер взял маленькую сумку, которую принес с собой прошлой ночью, и подошел к Кейду.

— С ней все будет в порядке? Физически, я имею в виду.

Кейд кивнул.

— Думаю да. Она была очень эмоциональной, когда я увидел ее. Мы будем присматривать за ней и заботиться о ней.

— Если ей что-нибудь понадобится, пожалуйста, свяжитесь со мной. Если нет… — Оливер кивнул в сторону Пайпер. — Пожалуйста, передай своей сестре мои наилучшие пожелания и скажи, что я больше не буду ее беспокоить. Она свободна от всех обязательств перед Тарстон-Хьюз.

По щеке Пайпер скатилась слеза.

— Мне жаль, что все так закончилось, Оливер. Как бы там ни было, я думала, что ты ей подходишь.

Его губы изогнулись в полуулыбке, в которой не было ни капли веселья.

— Тори — умная девочка. Возможно, сейчас она взволнована, но… она распознает хорошее. И, очевидно, она знает, как все закончить, пока у нее есть фора.

Рори уставился на старшего брата. Какого черта он делал?

— Оливер, у нее только что был шок. Дайте ей немного времени. Мы должны поддерживать ее в этом фиаско, а не уходить.

— Он прав, — возразил Каллум. — Не будь чокнутым ублюдком. Она нуждается в нас.

Лицо Оливера превратилось в острые линии.

— Разве ты не видишь этих двоих? Он указал на охранников. — Они нас не защищают. Они здесь, чтобы убедиться, что мы не увидим Торранс. Они следят за тем, чтобы ей больше не пришлось нас видеть. И на случай, если ты не слушал, у нее была истерика при мысли о том, что ей придется быть рядом с нами.

Пайпер покачала головой.

— Я не это сказала.

Рори проигнорировал ее.

— Почему? Я сказал ей, что мы хотели прошлой ночью. Я очень ясно выразился.

— Я сказал ей, что люблю ее, — Каллум оглянулся на него. — Она не ответила. Я думал, она просто стесняется.

Этого не может быть. Рори отшатнулся и ударил себя по лицу. Он почувствовал себя плохо.

— Что-то здесь не так. Я ясно дал ей понять, что, если она придет в комнату, мы начнем отношения. Я сказал ей, что тоже люблю ее. Я объяснил, что мы не согласимся на меньшее, чем брак.

Неужели она ему не поверила? Как-то неправильно его поняла?

Оливер вздохнул, как будто наивность Рори была слишком грустной, чтобы об этом думать.

— И она все равно взяла то, что хотела. Она хотела нас физически. Очевидно, Тори никогда не стремилась к чему-то большему, чем секс. То, что она была девственницей, не означает, что она не способна лгать, чтобы получить желаемый оргазм.

— Но я люблю ее, — Каллум казался пойманным, вся его уверенность прошлой ночью растворилась перед лицом правды.

— Я сказал ей, что мы подумываем о свадьбе, — настаивал Рори.

— Мы не всегда получаем то, что хотим, брат, — Оливер шагнул к двери, его плечи поникли. — Вы были околдованы, так что, возможно, вы не знали. Добро пожаловать в то, что знает остальной мир. То, что мы любим кого-то, не означает, что они будут любить нас в ответ. Тебя действительно удивляет тот факт, что Тори не хочет трех сломленных ублюдков? — Он усмехнулся. — Когда наш рейс?

— Наш рейс? — Рори не планировал обратный полет.

— Я почти уверен, что мы исчерпали здешнее гостеприимство, — Оливер оглянулся на аль-Муссадов. — Вы подготовили наш самолет, чтобы увезти нежелательных любовников, верно?

Губы Рафа скривились в напряженной гримасе.

— Ваш самолет будет заправлен и готов сегодня днем. Мы просим вас оставаться в своих комнатах до тех пор, чтобы избежать неприятных ситуаций.

— Она выгоняет нас из своей постели после одной ночи? — Каллум упал в кресло с недоверчивым выражением лица.

— Они объяснили это довольно подробно. Она получила от нас то, что хотела, — сказал Оливер. Он повернулся к охранникам. — Не могли бы вы проводить меня в мои комнаты? Мне нужно собраться.

— Оливер? — начала Пайпер.

Его старший брат протянул руку.

— Нет нужды объяснять, Ваше Высочество. Желаю вам удачи в жизни. Вы должны понять, что я больше не увижу вас. Боюсь, ваша семья сделала для меня достаточно. Я буду держаться подальше с этого момента.

Купер посмотрел на Кейда, тот кивнул. Охранник вывел Оливера.

Охранники действительно не давали им увидеться с Тори. Она больше не хотела их.

— Это не имеет смысла, — возразил Рори. — Она не эгоистичная девушка. Что-то ее пугает. Пайпер, мне нужно с ней поговорить. — Он отказывался позволить им закончить таким образом. Если бы он мог сесть рядом с ней, он мог бы вразумить ее. Он мог понять, чего она на самом деле боялась.

— Прости, — сказала Пайпер, сжимая руку Рэйфа. — Сейчас она подавлена и не очень рациональна. Я думаю, может, если бы вся эта история с таблоидами не пошла наперекосяк, вы могли бы достучаться до нее. Но в нынешнем виде это слишком много для нее. Я думаю, что она хорошо скрывала это до сих пор, но она тоже пострадала.

— Как пострадала?

— Наши родители… они были безумно влюблены. Потом мама умерла, и все полетело к чертям. Тори была ребенком. Она не понимала, сколько прекрасных лет прошло до трагедии. Она знала только, что однажды все было идеально, а на следующий день ее мир рухнул. Наш папа переживал это особенно тяжело. Тори видела, как он исчезает. Потом он погиб в автокатастрофе. У нее никогда не было возможности снова увидеть, как он принимает жизнь. По ее мнению, любовь оставляет людей пустой оболочкой. Это то, чего следует избегать любой ценой.

Другими словами, ей будет угрожать что-то похожее на любовь, и она убежит. Что она и сделала. Она возводила между ними стену за стеной, запирала двери и защищала себя охраной, потому что слишком боялась.

Химия между ними всегда была неоспоримой. За месяцы, проведенные вместе в Лондоне, их дружба и уважение переросли в нечто большее. Она знала, что он чувствовал, когда прошлой ночью взяла его за руку. Он подозревал, что она тоже хорошо знала, что у нее на сердце.

Горячая доза гнева захлестнула его тело.

— Значит, она никогда не собиралась давать нам реальный шанс. Зачем ей ложиться с нами в постель, если она знает, чего мы хотим, и никогда не даст нам этого?

— Потому что я думаю, что в глубине души она хотела попробовать. Она любит тебя. Я думаю, она не хотела прожить остаток своей жизни, не зная, что значит быть твоей, даже если это было только на одну ночь, — сказала Пайпер. — У нее был шок. Если вы дадите ей время, ей станет лучше. Я поговорю с Талибом и прослежу, чтобы у тебя было приглашение вернуться через несколько недель на день рождения Сабира. Я верю, что она примет участие. Как только таблоиды успокоятся, я также думаю, что она сможет найти причину и придет в себя.

Кейд кивнул брату.

— У Ее Высочества было тяжелое утро. Почему бы тебе не отвести ее обратно в наши комнаты, брат?

Рэйф вывел Пайпер, и Рори почувствовал, как ярость вспыхнула в его организме.

Кейд встал перед ним.

— Ты не можешь слишком серьезно относиться ко всему, что Тори сейчас делает.

— У меня есть обручальное кольцо, — Каллум покачал головой, словно пытаясь прояснить ее. — Мы собирались официально сделать предложение ей сегодня вечером.

— Не сдавайся, — посоветовал Кейд. — Она растеряна и подавлена. Такая жизнь может сделать это с нормальным человеком. Это первый раз, когда она оказалась в центре бури, и это ужасно. Соедините это с тем фактом, что это ее первый раз, когда она действительно влюблена, и я думаю, что она настолько потрясена, что не может соображать. Ей нужно выбраться из дворца, уйти в какое-нибудь тихое место, чтобы она могла подумать об этом. Я не утверждаю, что действительно понимаю, через что проходит Тори, но я знаю, что Пайпер была в шоке, когда впервые связалась со мной и моими братьями, а также стала мишенью для прессы.

— Как ты прорвался? — спросил Каллум. Он снова встал, как будто даже мысль о том, чтобы заняться чем-то активным, восстанавливала его энергию.

— Тори не хочет, чтобы мы прорывались, — добавил Рори.

Она солгала. Она выставила их всех за дураков. Рори чувствовал себя вдвойне глупо, потому что он спровоцировал тот самый инцидент, который она использовала, чтобы получить то, что хотела. Она танцевала с ним, взяла его за руку и согласилась на все, о чем он просил. И это включало предоставление им шанса.

Теперь он задумался… Если бы Оливер доставил ей удовольствие, лишив ее девственности, стала бы она вообще спать с остальными? Может, ей нужна была ночь только для того, чтобы убедиться, что она испытала удовольствие, которое можно найти в сексе. Теперь, когда она получила его, она, очевидно, больше не нуждалась в них.

— Конечно хочет, — Каллум всегда был оптимистом. — Она напугана, и мы ей нужны. То, что дворец хочет, чтобы мы вернулись в Лондон, не означает, что мы должны это сделать.

— Я не знаю. Талиб был довольно непреклонен. После того, как он поговорил с Тори, он принял решение попросить вас уйти. Я думаю, что сейчас вам всем будет лучше залечь на дно, — сказал Кейд.

— Я не говорил, что мы не покинем Безакистан. Мы могли бы вернуться в Англию. У нас есть загородный дом. Здесь уединенно и мирно, но вы сошли с ума, если думаете, что я соглашусь уехать без Тори. — Каллум уставился на их хозяина. — Скажи ей, что ей лучше никогда больше не покидать дворец, потому что меня не оттолкнут. Я сделаю все возможное, чтобы она меня не забыла.

Кейд улыбнулся.

— Это та самая решимость, которая вам понадобится. И она не останется во дворце навсегда. Кажется, я слышал, как она говорила о Далласе.

— Превосходно. Я буду ждать ее там. Скажи ей, что, если она заставит меня выследить ее, я не буду счастлив. Ей будет намного лучше, если она просто согласится поговорить со мной сейчас. — Дом Каллума снова вышел на передний план.

Рори уставился на брата. Либо эта угроза окажется самым глупым ходом в истории… либо самой блестящей стратегией.

Кейд слегка поклонился и оставил их наедине с Дейном, стоящим на страже снаружи. Рори подозревал, что другой муж Алии, Лэндон, присматривал за Торранс, следя за тем, чтобы ей не приходилось иметь дело с мужчинами, которым она обещала мир прошлой ночью. О, возможно, она не сказала этих слов, и это была его вина. Он должен был настоять. Он должен был заподозрить, что она сбежит.

Он должен был знать, что белые кружева и обещания с Торранс не сработают.

— Значит, мы скажем пилоту, чтобы он доставил нас в Даллас, — говорил Каллум. — Я хочу быть там, когда она приземлится.

Рори не мог понять, почему Кэл решил, что это хорошая идея.

— Почему? Чтобы она могла позвонить в полицию и выписать запретительный судебный приказ?

— Нет, чтобы я мог положить ее на свое чертово колено, отшлепать ее, а затем жестко оттрахать за это дерьмо. Потом я выясню, что у нее в голове, и исправлю это.

— Все, что ты сделаешь, это сядешь в тюрьму за нападение на нее.

Каллум остановился.

— Она не хочет быть одна. Она расстроена и растеряна, смущена и подавлена. Ей нужна причина, чтобы доверять и обнимать. Мы собираемся дать ее ей.

— Ты злишься? — спросил Рори. — Ты забыл ту часть, где она заперла все двери между нами? Ей не нужна причина, чтобы остановиться, потому что она уже есть: она не хочет нас. Она прямо сказала нам, что с ней покончено.

Каллум напряг челюсти, его лицо застыло в упрямстве.

— Нет. Она сбежала, потому что в глубине души думает, что мы бросим ее, как это сделали ее родители.

— Ее родители умерли.

Каллум ходил взад-вперед, его мысли явно работали со скоростью мили в минуту.

— В любом случае, они ушли. Я не говорил, что это рационально. Наши чувства, наши мотивы тоже не всегда логичны. Она в ужасе, и не только от того, что ее мир снова рухнет. Боже мой, я не знаю ни одной достойной любви женщины, которая не боялась бы нас. Мы просим ее быть центром трех миров. Мы можем делать вид, что будем жить в гармонии, но мы люди. Будет конфликт, и Тори придется с ним справиться. Она молода и неопытна, и она не справляется со всем так хорошо, как нам хотелось бы. Это не повод оставлять ее совсем одну. Разве ты не видишь? Одиночество — это то, чего она действительно боится больше всего. Она просто должна это осознать.

Рори очень старался не ударить брата.

— Не мог бы ты открыть глаза? Она ушла от нас. Она поставила точку.

Каллум закатил глаза.

— Повзрослей. Вы с Оливером всегда думаете, что вам было намного тяжелее, чем мне, потому что я играл в футбол. Вы знаете, чему я научился, потому что я не был в какой-то чертовой башне из слоновой кости, чтобы учиться управлять бизнесом или позволять людям вести его за меня? Я понял, что всем нам приходится нелегко, потому что мы люди, и каждый человек, когда-либо рожденный, прошел через дерьмо. Единственный способ выжить — держаться за то, что любишь, обеими руками. Она напугана, и я люблю ее, поэтому я не оставлю ее одну. Ваша проблема в том, что вы не думаете, что она достойна любви, если она не может любить вас так, как вы этого требуете. Это чертовски эгоистично. Я иду за ней. Пока она не скажет мне, что ее жизнь стала хуже из-за того, что в ней есть я, я собираюсь сделать ее мир лучше. Вы с Оливером можете цепляться за ваши повреждения, как за щит.

Каллум бросился прочь, и Рори мог слышать его в ванной. Он собирал вещи. Как только самолет приземлится в Лондоне, Каллум сядет на рейс в Даллас. То, что он был профессиональным спортсменом, явно научило его старшего брата никогда не сдаваться. И где-то по пути его брат научился любить всем сердцем.

Рори уставился в окно. Где-то там Тори была одна. Соврала ли она или не поняла, что будет чувствовать себя на следующий день? Хотела ли она их обмануть или ее охватил страх при холодном свете дня?

Он глубоко вздохнул и принял решение. Жизнь сводилась к решениям. Он взял на себя ответственность за нее прошлой ночью. Тори, которую он знал, никогда никому не причинит вреда, и ничто из того, что произошло этим утром, не изменило ни его взгляда на нее, ни его чувств. Она принадлежала им, и пришло время показать ей, что это значит.

Даже если ему придется проделать весь путь до Техаса, чтобы сделать это.

Глава 12

Оливер уставился на то место, где чуть не умер, и положил руку на грудь. Он все еще чувствовал, как пуля пронзает его, как его колени ударяются о мраморный пол, как медный запах крови наполняет его мир.

И он слышал ее.

«Я все устроила так, будто застрелила себя и бедного тупого Оливера».

Ясмин рыскала вокруг, преследуя Алию, которая всегда была ее целью. В тот день он обнаружил, что она вышла за него замуж под ложным предлогом, и каждый момент их совместной жизни был ложью. Тем не менее, не это было самым болезненным.

Его брат и так не высокого мнения о нем. Когда он услышит об этом, он еще больше упадет в его глазах.

Конечно, она говорила о его выдуманном романе с Алией, но не это преследовало его все эти годы спустя.

Он был совершенно уверен, что Рори презирал его за то, что он был таким слабым, за то, что позволил себе ввязаться в эти отношения, за то, что он был таким жалким слепцом.

И теперь он знал, что на самом деле думает Тори.

На какой-то краткий миг ему показалось, что это может сработать. О, он определенно собирался быть на заднем плане. Он не заслуживал контроля. Компания — это одно, но такая хрупкая и бесценная женщина, как Тори? Никогда. Он был не тем мужчиной, но любое время с ней казалось лучше, чем ничего. Теперь он знал, каков на вкус рай.

Было больно вернуться в ад.

— Тал сказал мне, что я найду тебя здесь, — произнес знакомый голос. Алия. — Знаешь, я переехала в другую часть дворца после того, как вышла замуж. Я давно здесь не была.

Ах, Талиб посылал войска, чтобы убедиться, что увольнение организовано. Он был удивлен, что шейх с такой готовностью принял его во дворец. Он шокировал себя, попросив остаться в тех самых комнатах, где чуть не умер. С другой стороны, он приходил сюда в поисках прозрения или решения — чего-то, что сейчас ускользало от него. Он думал, что ему нужно снова пройтись по этой комнате, вспомнить… и попытаться забыть.

Ему нужно было увидеть, что комната двинулась дальше, даже если он этого не сделал.

Все, что он действительно усвоил, это то, что все это не имело значения. Он не мог изменить то, что здесь произошло. Оставаться в этих комнатах, заниматься любовью с Тори — эти вещи не исправили правду, которую он узнал о себе.

— Я не виню тебя за то, что ты двинулась дальше. Я бы сделал то же самое, — тихо сказал он Алие.

Это был первый раз, когда он вернулся во дворец за много лет. Накануне он долго стоял снаружи, неподвижно глядя на элегантное сооружение. Рейф, наконец, вышел и проводил его внутрь.

— Я сделала это из практических соображений. Это пространство не было достаточно большим для всех нас. Я всегда любила эту комнату. Это было мое безопасное место после того, как меня впервые спасли. — Она прошлась по комнате с легкой улыбкой на лице.

Алия попала в плен из-за его покойной жены. Она устроила похищение Алии и ее продажу в бордель. Жизнь принцессы превратилась в сущий ад из-за ревности Ясмин. Все плохое в его мире исходило от этой женщины и ее черного сердца.

Как он мог быть женат на дьяволе, но так и не распознать его?

— Здесь было безопасно, пока моя жена не попыталась убить тебя.

Она покачала головой.

— Само место всегда было безопасным. Иногда заходит не тот человек, и нам приходится иметь с этим дело. Это не делает само место менее красивым. Это не отменяет того факта, что я вернулась к жизни в этой комнате. Никто, кроме меня, не может стереть эти вещи, и зачем мне это делать?

Он смотрел на энергичную женщину, которой она стала, вспоминая милую девушку, которой она была, а также пустую душу, которая вернулась домой такой сломленной. Алия изменилась, выросла и выжила. Нет. Он выжил. Выживание было простым процессом дыхания, ходьбы и сна каждый день. Алия цвела. Она прошла через ад и обрела покой, счастье и любовь. Она открыла свою истинную душу. К сожалению, так же поступил и Оливер.

— Рад видеть тебя. Я приехал в Безакистан отчасти для того, чтобы поговорить с тобой. Но сначала я хочу, чтобы ты знала, что я не доставлю Тори никаких проблем. Я уже собрал вещи. Я тихонько уйду сегодня днем. Она вернется в Лондон и попытается придумать, что делать с остальной частью своей жизни.

— Я думала, что ты так и скажешь. Знаешь, Талиб не хочет отправлять тебя.

— Нет, но Тори знает, и она имеет право чувствовать себя комфортно, — большинство женщин не могли позволить себе роскошь провести ночь с тремя мужчинами только для того, чтобы на следующее утро насильно выслать их из страны.

— Тори совершает ужасную ошибку. Тал чувствует себя виноватым, что не смог скрыть ее неудачу от газет. Ты их читал? Они были особенно мерзки.

Ему действительно нужно было только увидеть заголовки, чтобы понять, насколько опустошенной должна быть Тори. Это было доказательством того, что она не была готова выносить слухи о том, что у нее будет трое мужчин, даже если бы они остались с ней до скончания века. Очевидно, она никогда особо их не хотела.

— Они всегда мерзкие.

— Кое-что, что я наблюдала на протяжении многих лет… Женщины реагируют не так, как мужчины. Большинство мужчин разозлились бы, даже пришли в бешенство из-за чего-то подобного. Потом пожали плечами и шли дальше, занимались чем-то более активным. Женщины не способны так отрешаться. Тори чувствует себя посмешищем. Я понимаю. Мне приходилось иметь дело и с ложью, которую пресса рассказывала обо мне. Я думаю, что женщины, особенно с нежным сердцем, действительно могут позволить чему-то подобному увлечь себя. — Она вышла на балкон. — Я прыгнула отсюда, ты же знаешь.

Он едва заставил себя выйти наружу. Он не боялся высоты, но боялся, что его увидят. Последнее, что нужно Тори, — это тихая прогулка по саду, которую она может прервать из-за его вида. Так что он остался прямо у французских дверей.

— Мне сказали. Я этого не видел.

— Ты умирал, Оливер.

Да, он лежал на полу, истекая кровью, пока Алия боролась за свою жизнь. Насколько он понял, Ясмин выгнала ее на балкон, и Алия была вынуждена выбирать между получением пули и надеждой, что Лэндон Никс поймает ее.

— Мне жаль, что тебе пришлось прыгнуть.

И все это время Оливер был бесполезен, жалкая человеческая масса на полу.

— Я рада что у меня был шанс. Если бы ты не сражался так упорно, у меня его бы не было.

— О чем ты? — Не было драки. Он принял пулю и упал.

Она вопросительно повернулась к нему, широко распахнув глаза на мгновение.

— Ты не помнишь?

— Конечно, помню. — Как он сможет забыть тот день? Он выгравирован в его памяти, каждая ужасающая деталь. — Она выстрелила в меня. Я упал. И больше не поднялся.

— Оливер, она выстрелила в тебя не один раз, — тихо сказала Алия.

Это он знал. Он ощущал каждый день шрамы.

— Да, моя жена тщательно работала. Я упал, и она продолжала стрелять.

— Нет.

Алия поспешила обратно в комнату и, взяв его за руку, повела его к дивану.

— Не могу поверить, что ты не помнишь, что произошло на самом деле. Я имею в виду, событие было травмирующим, так что это понятно. Я просто предположила, что ты знаешь правду, поэтому я никогда не говорила тебе.

Он сел рядом с ней, чувствуя себя намного старше своих тридцати одного года. Они никогда не разговаривали, потому что он не хотел. Он не хотел снова пройтись по этому переулку памяти и вспомнить, какой беспорядок он сделал, будучи слабым.

— Нечего рассказывать. Шрамы доказывают все.

Она наклонилась вперед, не сводя с него полуночных глаз.

— Шрамы — это то, чем ты их делаешь, Оливер. Они напоминают о том, что случилось с нами, но твои лгут тебе. Я была там, и во мне не было пули, поэтому я все помню с полной ясностью. Вошла Ясмин, обозвала меня стервой, шлюхой — не знаю, откуда у нее такой язык — и выстрелила в тебя. Потом она очень долго говорила. Разве ты этого не помнишь? Она рассказала мне все. На самом деле, ей не терпелось рассказать мне, что она стояла за всем этим.

Иногда в его снах Ясмин продолжала говорить, в то время как боль в животе заставляла его молиться о смерти, чтобы положить конец ее непрекращающейся болтовне.

— Она любила звук собственного голоса. Я научился отключаться, иначе я бы сошел с ума.

Алия наклонилась вперед.

— Пока она говорила о том, что сделала, ты вставал. Я удерживала ее внимание на себе, потому что не хотела, чтобы она видела, что у тебя все еще так много сил.

Он совсем этого не помнил. Он покачал головой, потому что ее слова не имели никакого смысла.

— Я был на полу вон там.

Он указал на место на другом конце комнаты.

— Там ты оказался, но не там ты упал. Ты упал в десяти футах. — Она кивнула на место перед диваном. — Если посмотришь на фотографии с места преступления, ты увидишь там большую лужу крови. Твоей. Я уверена, что Тал закопал их где-то в записях. Она выстрелила в тебя в первый раз там. Ты упал, но не остался лежать на месте.

Он уставился на это место, реальность сместилась глубоко внутри него. Сценарий, описанный Алией, не соответствовал его воспоминаниям. Он помнил, что был слабым, беспомощным и мягким. Он не дрался. Он просто лежал и ждал смерти, как несчастная добыча.

— Как я оказался на противоположной стороне комнаты?

Алия взяла его руку в свою.

— Ты оказался там, потому что встал на ноги и напал на нее. Она была занята, угрожая мне. Тебе было бы легко добраться до двери. В тот момент у тебя была только одна пуля в теле. Это ранение не было опасным для жизни. Второй выстрел был. Ты мог бы оставить меня и спасти себя, но не сделал этого. Ты поднялся на ноги, сказал ей, что ей это не сойдет с рук, и обхватил руками ее горло.

Ее слова пробудили воспоминания в дымке того дня. Какой-то тихий шепот подсказал ему, что Алия говорит ему правду, которую он забыл из-за шока и боли.

«Я не согласен, сука».

Тот день начал возвращаться к нему.

— Она сказала, что не пойдет вниз из-за твоего похищения или моей смерти. Она намеревалась обвинить во всем тебя и меня.

Она сказала это, и он ответил: «Я не согласен, сука». Он вспомнил, как его рот произносил слова. Ему пришлось силой выдавить их из своего горла.

Алия взволнованно кивнула.

— Да. Она так и сделала, и я попыталась удержать ее внимание на себе, чтобы ты мог сделать свой ход.

— Ты не думала, что я мог убежать?

— Я знала, что ты не убежишь. В ту минуту, когда я увидела, как ты поднимаешься, я поняла, что ты будешь драться с ней. И ты это сделал. Ты причина, по которой я добралась до балкона. Ты — причина, по которой я сегодня жива, Оливер. — В ее глазах блестели слезы. — Я знаю, что ты пришел сюда, по крайней мере отчасти, потому что у тебя было какое-то ошибочное мнение, что ты должен извиниться передо мной. В этом нет нужды, но между нами что-то осталось недосказанным. Спасибо. Спасибо за то, что ты был таким сильным. Спасибо за борьбу.

Воспоминания, подобные вспышкам молнии, вспыхнули в нем, когда к нему снова вернулись воспоминания об этом ужасном происшествии. Он внезапно встал, потому что мир расплылся. Шок потряс его.

— Спасибо, что пришла. Мне нужно немного побыть одному.

Он знал, что ведет себя ужасно грубо, но ничего не мог с собой поделать. Плотина вот-вот должна была открыться, и он не мог сдержать ее ни секунды.

Когда она поспешила уйти, он закрыл дверь между гостиной и спальней. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он добрался до ванной. Он заперся и упал на пол, холодный мрамор под его руками.

Он ошибался. Последние несколько лет он высмеивал себя за свою слабость, за свою неспособность сражаться, но теперь день вернулся с праведной ясностью, как сон, который он забыл, но который лежал под поверхностью его сознания. Он вспомнил, как тяжело было стоять в тот день и отбиваться от собственной жены. Его ноги не хотели работать, но он заставил их. Оно нахлынуло назад, образы, звуки, ее голос. Боль. И ярость. Оно скопилось и закипело внутри него. Он был вулканом ярости. Но помимо гнева было что-то еще. Он умирал и не позволил Алие умереть.

Как бы он ни ненавидел свою жену, мысль о невинной женщине — его друге — о смерти заставила его встать.

В конце концов, он не был слабым. Он сделал выбор, поэтому он боролся. И он выиграл. Теперь он знал правду: когда его мир рухнул, когда смерть скреблась по его позвоночнику, он велел ей идти к черту. Он пытался поступить правильно, даже ценой собственной жизни.

Он прижался щекой к полу, шок от откровения сделал полный круг. Он снова оказался на полу, его тело ослабело от воспоминаний, но теперь была разница.

Оливер Тарстон-Хьюз знал, что снова встанет. Он будет драться.

Его отец однажды сказал ему, что человек не знает своей души, пока не встретит смерть. В конце концов, его не изменили и он был желаем. Он боролся за себя и за Алию. С тех пор он выжил только потому, что на самом деле не решил начать жить заново.

Теперь это изменилось.

Поднявшись на ноги, он почувствовал себя другим человеком. Некоторый вес был снят, и впервые с того ужасного дня он мог с гордостью смотреть на себя в зеркало.

Он боролся. Он был борцом.

И теперь у него было за что бороться.

Тори.

Он умылся и успокоился, глубоко внутри него поселились покой и уверенность. Проблема была в том, что ему нужно не только сражаться за Тори. Он должен обойти Талиба и все те двери, которые она заперла между ними.

К счастью, он немного знал, как быть подлым ублюдком.

Когда-то он был человеком, который знал, как получить желаемое. Он хотел Тори Глен. Она станет его наградой за борьбу и победу. Чтобы наконец двигаться дальше.

Он расправил рубашку и вернулся в гостиную. Алия стояла у двери и разговаривала со своим мужем. А, его охрана. Первое препятствие. Он знал, как обращаться с охраной.

— Мне нужно поговорить с моими братьями, — вежливо сказал он. Он никогда не кричал, когда срабатывала вежливость.

Лэндон Никс нахмурился.

— Мне жаль. Я должен держать вас здесь, пока не наступит время вылета. Это всего несколько часов. Вам что-то нужно?

Он посмотрел в сторону Алии.

— Пожалуйста. Я не буду пытаться говорить с Тори. Мне просто нужно быть с моими братьями. Поговорить о том дне… — Он судорожно вздохнул. — Мне нужна их компания.

Она взяла его за руку и повела по коридору.

Лэн выругался и последовал за ним, но больше не пытался их остановить.

Все это время мозг Оливера бурлил, его сердце колотилось, потому что у него было решение — и оно было таким простым. Тори оказала им услугу, приехав во дворец. Оливер намеревался использовать это, чтобы помочь ей преодолеть свою гордость и облегчить финал, который сделает их всех счастливыми.

Они были в Безакистане, и здесь правила были другими. Тори действительно должна была помнить об этом. Вероятно, она думала, что он и его братья были вежливыми британцами. Но Оливер был женат на гражданке Безакистана, поэтому ему предоставили двойное гражданство. Это тоже делало его безакистанцем.

Здесь у него были права, о которых милая Тори могла не знать. Он сомневался, что она поверит, что он когда-либо использует их. Но он собирался.

Она снова будет принадлежать ему и его братьям, потому что они возьмут ее — с благословения Талиба. Потому что шейх никогда бы не нарушил и не отказался от законов своей страны.

Лэн открыл дверь в покои Каллума и Рори.

Алия обняла его.

— Надеюсь, ты обретешь покой, Оливер. Я знаю, что с Тори это не сработало, но для такого доброго мужчины, как ты, есть женщина.

Он превратил выражение своего лица во что-то подходящее мягкое. Ему нужно было сыграть жалкого, подавленного Оливера еще несколько минут, потому что он не хотел никому сообщать о своих планах… на всякий случай.

— Надеюсь, ты права, — удалась ему пробормотать.

Алия поцеловала его в щеку, как будто он был хрупким, и пообещала позвонить. Потом она ушла, и он остался один со своими братьями.

— Я знаю, ты расстроен из-за Тори, но ты должен выслушать, Олли. — Каллум подошел к нему, чистая сила воли сияла в его глазах.

Почему он вообще думал, что его брат спокойный? Каллум был непринужденным только тогда, когда ему было все равно. Когда что-то имело значение, он преследовал то, что хотел, с единственной целью.

— Нет, ты должен сесть.

Каллум стиснул зубы.

— Я не собираюсь слушать доводы, почему мы должны оставить ее и уйти от Тори. Я еду в Даллас. Вот где она будет.

— Я еду с ним, — решительно кивнул Рори.

Слава Богу. Он думал, что ему, возможно, придется убедить младшего брата, что Тори была для них, но, похоже, Каллум сделал эту работу.

— Никто из нас не поедет в Даллас.

Братья начали спорить.

— Стоп! Мы не поедем в Даллас, потому что Тори там не будет. Она будет с нами на этом чертовом самолете в Лондон. Сколько у нас веревки? И, Боже мой, скажи мне, что у нас есть какой-нибудь кляп, потому что я не думаю, что она пойдет тихо.

У Каллума отвисла челюсть. Было приятно знать, что он может удивить брата.

— Что, черт возьми, ты говоришь?

— Я говорю, что я гражданин Безакистана и у меня есть права в этой стране. Мы не поедем в Даллас на четвереньках. Мы не собираемся просить. Тори решила спрятаться в Безакистане, и я собираюсь заявить о своих правах. Братья, мы собираемся украсть нашу невесту.

***

Тори смотрела на сады и думала, не летят ли трое братьев обратно в Лондон.

Ее сердце сжалось от этой мысли. Она больше никогда их не увидит. Никогда не прикоснется или обнимет их и даже не поговорит с ними. Их беседы всегда были лучшей частью ее дня. Ей нравилось работать в «Тарстон-Хьюз». Динамичная среда означала, что всегда что-то происходило, и ей нравилось иметь дело с британской прессой.

За исключением тех случаев, когда пресса преследовала ее. Она смотрела в ночь и пыталась убедить себя, что поступила правильно. Она терпеть не могла быть в центре внимания. Она не могла справиться с их громкими жизнями. Была цена, которая пришла вместе с деньгами и славой. Она не возражала против денег, но она ненавидела славу. Она хотела спокойной жизни. Они не могли ей этого дать.

И она не могла дать им то, что они заслужили. Она не могла отдать им целое сердце, потому что слишком боялась.

— Как ты? — спросила Пайпер и вышла на балкон.

По крайней мере, сестра все еще разговаривала с ней. Она была совершенно уверена, что Талиб — нет. Когда она попросила его отправить братьев Тарстон-Хьюз домой, он разочаровался в ней и заставил рассказать ему, что произошло на самом деле. Она плакала, пока он не сдался, но она могла сказать, что он был глубоко разочарован в ней.

— Я в порядке. Готова отправиться домой. — Ее сумки были упакованы. Она уезжала в Техас утром, всего через несколько часов после того, как лучшие мужчины, которые когда-либо встречались с ней, уедут из страны. Она задавалась вопросом, ненавидят ли они ее сейчас.

— Действительно ли это дом? Меня там нет. У тебя нет друзей в Далласе, верно? Почему это дом? — Пайпер, казалось, чувствовала потребность задать ейтрудные вопросы сегодня.

Но сестра права. Даллас не был домом. Тори даже не знала был ли он у нее. Дом там, где живут люди, которых ты любишь.

Боже, домом была Англия, и она не вернется туда.

— Я сделаю его своим домом.

Слезы наполнили глаза, но, если бы она показала Пайпер хотя бы один признак сожаления, ее мудрая сестра осталась бы рядом с ней.

— Расскажи почему ты отказалась от них. И я клянусь, что закричу, если ты скажешь мне, что они не значили для тебя ничего, кроме секса, и ты забыла их.

По крайней мере, она могла ответить на этот вопрос.

— Это не сработает. Было хорошо для одной ночи, но это не может работать в долгосрочной перспективе.

— Почему нет? Со мной работает.

Тори вздохнула.

— Здесь это норма. Закон. Но не в Лондоне.

— Ты даже не пыталась, чтобы все получилось, — заметила Пайпер.

Она сжала руки в кулаки.

— Мне не нужно пытаться. Я наблюдала за этими мужчинами в течение последних шести месяцев. Они не могут делиться, не в долгосрочной перспективе. Они слишком часто спорят. Прошлая ночь была моментом вне времени. Это было здорово… но это не было реальностью. Я знаю, ты думаешь, что я совершаю ошибку, но я считаю, что каждый идет своей дорогой — это правильно. В Лондоне не как здесь. Ты видела, как пресса растерзала меня за то, что я упала с лестницы. Представляешь, что они сделают, если мы действительно поженимся?

— В каждом браке есть свои проблемы. Тебе никогда не придется беспокоиться о деньгах. И не сбрасывай со счетов красоту этого. Все твои потребности будут удовлетворены. Есть ли компромисс для этого? Да. — Ее сестра прислонилась к перилам. — Но я думаю, что у тебя искаженное представление о мире. Я немного в шоке, что не замечала этого. Ты очень хорошо умеешь скрывать.

— У меня реалистичный взгляд на мир, Пайпер. Я живу в нем. Ты укрыта от него. — Она жила во дворце в окружении стражи и любящих мужей.

Губы Пайпер изогнулись.

— Я? Ты знаешь, что я сделала две недели назад?

— Уверена, это было потрясающе.

— Я был на границе. К нам прибывают беженцы с Ближнего Востока, и мы должны придумать, как их разместить и накормить, потому что мы не можем их прогнать.

Граница была опасна. Хотя у Безакистана была некоторая защита от боевых действий, происходящих по всему Ближнему Востоку, он все еще был опасен для всех, не говоря уже о королевских особах.

— Тал знал? Он бы никогда не позволил тебе поехать туда. Поэтому прессы не было?

— Прессы не было, потому что это не была фотосессия, — твердо заявила ее сестра. — Это была миссия по сбору разведданных. Я не могу знать, что им нужно, если не поговорю с ними сама, и они не могут знать, что мы с шейхом заботимся, если мы не войдем, взявшись за руки, и не покажем им. Талиб понимает, что я не буду подставным лицом, которое только позирует, красиво выглядит и время от времени рожает. Он, Рейф и Кейд выбрали меня, и они не могут меня изменить. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь моему народу.

— Пайпер, тебя могли убить. — Мысль вызвала слезы в ее глазах.

Пайпер стерла их нежным движением пальцев.

— Приятно знать, что тебе не все равно, но я возвращаюсь через несколько дней. Я помогаю строить временные убежища. Я не оставлю этих беженцев мясникам этого мира и не отвергну их, потому что они родились не здесь. Они столько пережили. Мне кажется, я больше боюсь, когда уходят мои мужья, чем за себя.

— Да, потому что ты была бы опустошена, если бы что-то случилось. — И все же ее зятья не стали бы прятаться и защищаться. Это шло вразрез с тем, кем они были как люди. Тори хотела попросить сестру не возвращаться, но знала, что это не сработает. Пайпер была тем, кем она была. Если она верила в дело, она не отступала, особенно если она кому-то была нужна.

Внезапно жизнь Тори показалась немного поверхностной. Она помогала красивым людям делать красивые вещи и прятать все уродство под поверхностью. Она выбрала профессию, которая маскировала настоящие проблемы мира блеском и блеском. — Я понимаю, почему ты не взяла с собой прессу, но кампания вокруг беженцев могла бы пролить свет на их бедственное положение. Это может пойти им на пользу.

— Знаю. Кое-кто уже работает над этим.

— Почему ты не попросила меня? — она боялась, что знала ответ.

— Я не знаю, как бы ты справилась с прогулкой по этим лагерям. Ты держишься особняком, а им нужны открытые люди.

Она держалась особняком. Теперь Тори понимала. Она возвела стены, чтобы оставаться в безопасности.

Пайпер рисковала своей жизнью ради людей, которых не знала. Тори даже не стала бы рисковать своим сердцем ради трех любимых мужчин.

Любовь. Она начала задаваться вопросом, знала ли она вообще значение этого слова.

— Я положила кое-что в твой чемодан, — сказала ее сестра. — После того, как я собрала вещи в старом доме, я продала его со всей мебелью. Я думала, что вычистила все личное, но, видимо, пропустила какой-то уголок в папином кабинете. Это сумасшествие, но люди, купившие дом, пытались меня найти. Представь себе их удивление, когда они узнали, что я теперь королева. Такая милая семья. Они могли продать эти вещи таблоидам за целое состояние, но они хотели, чтобы они были у нас. Они прислали мне коробку в прошлом месяце. Я нашла дневник папы и два старых фотоальбома. Я хочу, чтобы ты провела следующий месяц, изучая свое детство глазами взрослых.

Ее отец вел дневник. Она знала это. Она предположила, что тот был потерян после его смерти. — Я хотела бы прочитать его. Я не знаю, сколько у меня будет времени, чтобы переехать и устроиться на новую работу. Я постараюсь прочитать его до того, как вернусь на день рождения Сабира.

Тори нужно было время и пространство, чтобы все обдумать. Может, через несколько недель она сможет написать одному из братьев Тарстон-Хьюз. Или всем им. Может, в конце концов они смогут дружить. Она не могла вынести мысли о том, что никогда больше не увидит их и не заговорит с ними.

Или никогда не почувствует их рук на своем теле, теплого дыхания, ласкающего ее плоть.

Ночной воздух внезапно показался теплее, чем раньше, и она подумала, не проведет ли она остаток своей жизни, тоскуя по ним.

— О, я думаю, у тебя будет много времени, — скрытная улыбка скользнула по лицу Пайпер. — Я действительно надеюсь, что ты понимаешь, что у нас в Безакистане есть традиции, которые нужно чтить.

— Конечно, — она пересидела много странных обедов, потому что этого требовал ритуал, хотя она отказывалась есть жареные козьи семенники, от которых все, казалось, сходили с ума. — Я всегда стараюсь чтить традиции своих родственников.

— Ах, но теперь это и твои традиции тоже. Видишь ли, по законам Безакистана ты не просто свояченица. Когда я вышла замуж за своих мужей, ты стала их сестрой. Вот почему они выдали тебе паспорт. Следовательно, у тебя двойное гражданство.

Это она понимала. Это одна из причин, по которой она имела право свободно путешествовать здесь.

— Что ты пытаешься сказать?

— Я пытаюсь сказать, что, хотя у меня не было реального права голоса в том, что должно произойти, я отчасти рада. Я никогда не была в этой роли. Мои мужчины были хитрее твоих. Твои придерживаются традиционного, более агрессивного подхода. — Пайпер стояла перед ней, разглаживая одежду. — Не хочешь нанести блеск на губы? Это событие обычно отмечается несколькими фотографиями.

— Событие? Фото? Я собиралась ложиться спать.

Пайпер просто улыбнулась. Что-то происходило.

Прежде чем Тори смогла продолжить расспросы, дверь в ее апартаменты распахнулась, и братья Тарстон-Хьюз вошли, выглядя супер-великолепными и в высшей степени довольными. Почему они выглядели такими довольными — почти самодовольными — она понятия не имела. Тори только знала, что выражение, отраженное на их трех лицах, напугало ее до смерти. Она попятилась, но деваться было некуда.

Талиб, Рейф и Кейд неторопливо вошли за ними, а за ними Алия и ее мужья.

Слава Богу. Королевская охрана тоже была здесь. Дейн, Купер и Лэн были в обычной униформе. Они были защитниками с внушительными пистолетами.

Почему они не уводили братьев? Не то чтобы она хотела причинить им боль, но у них был приказ не приближаться к ней. Она боялась, что, если кто-то заставит ее поговорить с ними, она сдастся. Тори была уверена, что это будет очень плохой идеей, особенно до того, как она успела подумать. Но боже, они были прекрасны. Она ненавидела видеть, как они снова уходят.

— Дейн, будь аккуратен с ними, — умоляла она. — Не причиняй им вреда.

Часовой изогнул бровь.

— Это не будет проблемой.

Пайпер улыбнулась и поцеловала сестру в щеку.

— Я так рада за тебя. Просто помни, что однажды ты простишь меня. И не забудь о вещах, которые я положила в твой чемодан. О, я также включила все твои любимые штучки для волос. Их трудно найти там, куда ты едешь.

В Далласе? Но уверенные лица Оливера, Каллума и Рори подсказали ей, что она не ступит в Техас.

— Что происходит? — Тори сжала руку сестра.

— Кузен, возможно, ты должен объяснить, — сказал Талиб и посмотрел на Оливера.

Кузен? Она никогда не слышала, чтобы Тал называл Оливера своим кузеном, но муж Пайпер явно имел в виду эту форму обращения. Мысли Тори закружились. Безакистан серьезно относился к семейным традициям. Она была тому доказательством. Когда безакистанец женился, остальные члены семьи признавали нового супруга. Не как невестку, а как настоящего члена семьи.

О боже. Оливер был женат на сестре Талиба. Конечно, это ничего не значит…

— По моим правам безакистанского мужчины и члена королевской правящей семьи, я претендую на свою невесту. И по праву всех мужчин этой земли я хочу разделить ее со своими братьями. — Оливер послал ей испепеляющий взгляд, и Тори показалось, будто он видит сквозь пижаму, которую она надела всего час назад. Она была мягкой и теплой, и Тори подумала о том, что ничто не ощущалось на ее коже лучше, чем их руки. Ничто никогда не будет.

Теперь она ощущала себя обнаженной и незащищенной.

— Что происходит? — снова спросила она.

Талиб проигнорировал ее, решив встать перед Оливером. Может, теперь шурин объяснит, что все, о чем думал Оливер, не сработает.

Талиб положил руку на голову Оливера.

— От имени твоего отца, я встану вместо него, а также за свою сестру. Возьми ее с моим благословением. По нашему закону у вас есть тридцать дней, чтобы убедить ее. Наших невест могут украсть, но они не рабыни. Невеста королевской особы должна быть сватана и завоевана в отведенное время или отпущена, чтобы найти более подходящую пару. Я предлагаю вам использовать это время, чтобы с удовольствием заклеймить ее и подчинить себе.

— Я не хочу, чтобы меня клеймили или подчиняли, — возразила Тори. Должно быть, это какой-то странный сон. Этого не может быть. — Я девушка из Техаса. Нас не крадут. А если это происходит, то закон возражает. Вы не можете ожидать, что я пойду с вами, потому что есть какой-то устаревший, варварский ритуал, который не должен применяться ко мне.

— Закон этой страны применим к тебе, — сказал Талиб, когда Кейд и Рейф подошли к ней с ухмылками, которые привели ее в бешенство.

Ее гнали к британцам?

— Это шутка, да? Вы же знаете, что на дворе двадцать первый век, и технически это преступление.

Талиб шагнул вперед.

— Не в этой стране. И теперь тебе пора узнать, что Оливер Тарстон-Хьюз и его братья имеют полное гражданство Безакистана. Я полагаю, они намереваются увезти тебя в какое-нибудь уединенное место на период наложничества.

— Период наложничества? — Твою мать. Они были серьезными. Согласно закону — древнему и несколько варварскому закону — безакистанскому королевскому двору разрешалось украсть невесту. Затем она становилась наложницей братьев-похитителей, и у них был месяц, чтобы использовать практически любые средства, необходимые, чтобы убедить ее остаться с ними. Если она решит уйти в конце, ее желания будут исполнены, и она не пострадает от социального бесчестия.

Как они убеждали невесту? Удовольствием. Сексом. Долгими ночами соблазнения.

Все в этой идее было ужасно. Ужасающая шутка. Она была влюблена в них. Если она даст им тридцать дней близости, она никогда не сможет уйти.

— Тебе решать, но я надеюсь, ты сделаешь правильный выбор. Я надеюсь, ты предпочтешь любовь страху. — Пайпер обняла ее, затем встала рядом с Талибом. — Я желаю тебе добра. И улыбнись, потому что фотографы снаружи. Только частные. Я сама хотела бы иметь такие фото, но мое похищение и связывание так и не довели до конца.

Талиб улыбнулся жене.

— Я все исправил, любовь моя. Я связываю тебя как можно чаще. Я думаю, наша сестра сейчас сделает какую-нибудь глупость.

Черт, да, сделает. Она сбежит. Если бы она смогла добраться до ванной, то могла бы запереться в ней. Угрожала чистая паника. Она бросилась в ванную, ее босые ноги стучали по мрамору.

Прежде чем она успела это сделать, сильная рука обхватила ее за талию, притянув спиной к твердой, мускулистой груди.

— Дай мне шанс, дорогая. Дайте мне десять минут наедине с тобой, и если ты не согласна со всем, что я хочу сказать, я отпущу тебя. Ты можешь провести здесь свои тридцать дней, и мы больше не будем тебя беспокоить, — поклялся Оливер, его дыхание касалось ее уха.

Она вдохнула его запах. Пряный, мужской и чистый. Прошло меньше двадцати четырех часов с тех пор, как она прикоснулась к нему, и она скучала по нему, как будто они были в разлуке много лет. Тело предало ее, прижавшись спиной к нему. Рука вокруг нее напряглась, и она обнаружила, что опирается на его силу.

— Ты не можешь украсть меня, Оливер.

— Могу, но не стану. Дай нам десять минут. Ты должна их нам.

Стыд захлестнул ее. Он был прав. Тори подумала, не совершила ли она ужасную ошибку. Она была так сбита с толку, но делала ли она лучше или хуже, закрываясь от них?

— Хорошо. Но ты должен пообещать, что отпустишь меня в конце.

— Если ты в конце не упадешь на колени и не попросишь нас забрать тебя, мы оставим тебя здесь. Срок наложничества истечет через тридцать дней, и этот пробный брак закончится. Ты можешь сказать Талибу, что отказываешься от заявления и живешь своей жизнью.

— Мы все можем жить своей жизнью, — сказала она.

— Не все, — ответил Оливер. — Я не знаю, что мы будем делать, но мы будем любить тебя до самой смерти.

Она повернулась, выворачиваясь из его объятий, чтобы видеть его лицо.

— Не используй это слово, Оливер.

Он вздохнул.

— Я должен. Нет другого близкого слова. Я не знал, что это значит, до тебя. До нынешнего момента. Не совсем. Но я понимаю, что любить означает быть храбрым. Любовь означает рискнуть. Я тебя люблю. Если ты уйдешь, я потеряю лучшую часть себя.

— Если ты уйдешь, я подожду, пока ты вернешься, — пообещал Рори. Он зашел позади нее. — Я буду ждать, сколько бы это ни потребовалось, потому что для меня есть только одна женщина в мире.

— Я перееду в Даллас, — Каллум запустил руку ей в волосы. — Тебе придется видеть меня каждый день и знать, что я жду, когда ты проснешься и примешь то, что я тебе предлагаю. Что я предложу только тебе. Посмотри мне в глаза и скажи, что вчерашняя ночь ничего не значила. Тогда, может быть, просто может быть, я смогу уйти, но я больше не буду целым, потому что вчерашняя ночь была для меня всем. Прошлая ночь была ночью, когда моя жизнь действительно началась.

Вот почему она охраняла свою дверь. Она знала, что они скажут что-то, что заставит ее растаять. Чтобы ослабить ее защиту. Чтобы убедить ее рискнуть и полюбить.

У нее будет тридцать дней, чтобы выяснить, смогут ли они устроить брак. Тридцать дней, чтобы узнать, насколько храброй она может быть.

Тори упала на колени.

— Мне не нужно десять минут. Заберите меня, Мастера. Не могу обещать, что останусь, но обещаю, что постараюсь.

Когда они улыбались ей сверху вниз, она задалась вопросом, не определила ли она только что свою судьбу.

Глава 13

Каллум уставился на экран своего планшета, жалея, что не может дотянуться до него и задушить того, кто выдумал это дерьмо. Лимузин ехал через маленькую деревню на окраине их загородного поместья. До прибытия осталось совсем немного времени. Рейс из Безакистана доставил их в частный аэропорт, где их встретил лимузин, который сейчас вез их в уединение. Клэр уже приехала и готовилась к их пребыванию.

Он подозревал, что его сестра может быть их козырем. В течение следующего месяца он и его братья должны будут убедить свою невесту, что этот брак может состояться, но он скорее думал, что Тори будет полезно иметь рядом еще одну женщину для разговоров. Она выросла с сестрой. Клэр могла стать еще одной.

К сожалению, Клэр не смогла справиться с катастрофой, которая ждала их, когда они вернулись в Великобританию и высадились на взлетно-посадочной полосе.

Пресса работала в полную силу. Он надеялся, что, поскольку «разоблачение» Тори прошло накануне, таблоиды нашли новую жертву. Но Тори снова была на первых полосах газет. Кто-то сфотографировал ее на дворцовом балу с сердитой ухмылкой, когда он и его брат окружили ее. Заголовок гласил: «Золотоискательница — любовница трех представителей британской элиты?»

Как она могла быть чертовой золотоискательницей? Она приходилась невесткой трем богатейшим мужчинам мира. У нее было богатство на кончиках пальцев.

Конечно, статья не была милее с остальными двумя братьями. В ней рассказывалось о проблемах, связанных с первым браком Оливера, и намекалось, что он охотился за состоянием аль-Муссадов из мести. Каллум не был уверен, почему кто-то думал, что Оливеру нужны деньги, или, как и Олли, и Тори можно было назвать жадными. Естественно, таблоид также обвинил Каллума в том, что он бессердечно предпочел Тори матери своего будущего ребенка. Несмотря на самые лучшие намерения Талиба, история с Теей по-прежнему наносила ущерб и, вероятно, будет наносить ущерб еще много месяцев. Если бы она была беременна — а он в это не верил, — Тея до родов играла бы роль брошенной любовницы. Если нет, он мог поспорить, что она заявит о выкидыше, вызванном всем этим стрессом.

Пришло время разобраться с ней напрямую. Раньше ему было наплевать, но теперь он должен думать о Тори.

Рори наклонился, стараясь говорить как можно тише.

— Надеюсь, Тори этого не видит. Как только доберемся до загородного дома, мы сможем отключить интернет и сказать персоналу убрать газеты.

Он посмотрел туда, где спала Тори, положив голову Оливеру на плечо. С того момента, как она упала на колени и попросила их забрать ее, один из них все время держал ее за руку. Они решили отложить ее наказание и любую игру до тех пор, пока не прибудут в страну, но они не были настолько глупы, чтобы оставить Тори на минутку наедине.

— Ты не единственный, кто бесится из-за этого, — пробормотал Каллум.

Рори закатил глаза.

— Ты шутишь, да? Они намекают, что я идиот, который поддается твоей похоти и жадности Оливера, потому что я слишком глуп, чтобы думать самостоятельно. Нелепо. Более насущной проблемой является Тея.

Каллум вздохнул и отодвинул планшет.

— Как бы я это не ненавидел, пришло время отплатить ей.

— Мы уже пробовали, — предупредил Рори. — Возможно, если мы повысим оплату, она отступит. Она должна знать, что мы не бросим Тори ради нее, особенно после того, как мы только что отправились в Безакистан, чтобы вернуть нашу девочку домой. Может, это кадр реальности, в котором нуждается Тея. Я знаю, ты ненавидишь платить ей за такие вещи, но это самый быстрый способ. Она подписывает договор о неразглашении, и мы все равно проходим тест на отцовство. Если ребенок твой, мы согласны платить алименты, но она больше никогда не сможет говорить с прессой о тебе или твоей семье.

— Мы не будем платить алименты. — Боже, Каллум надеялся, что хотя бы они поверят ему.

— Знаю, но нам нужно указать похожий пункт в контракте. Буду честен, думаю на немного нестабильна. Нам нужно обращаться словно ее история могла быть правдой. Как только подпишет документ, она не сможет обсуждать инцидент и на этом все закончится.

Каллум кивнул. У них есть более важные вещи для обсуждения.

— Как думаешь, что произошло с ним? — он указал на Оливера.

Их старший брат казался другим человеком. Не тот Оливер до Ясмин, но и не та оболочка, за которой он охотился. Этот человек прошел через огонь и выковал новую силу. Он определенно взял на себя ответственность за Тори. Он не отступил и не слился с фоном.

Призрачная улыбка скользнула по губам Рори.

— Алия случилась. Я разговаривал с ней перед отъездом. Очевидно, Олли не так хорошо помнил ту ночь, как он думал. Он думал, что сдался.

— Не могу представить, — пробормотал Каллум.

Он никогда не читал отчеты. Они были слишком кровавыми, слишком реальными. Он ненавидел думать о том дне. Он получил звонок в раздевалке и покинул матч. Это был единственный раз, когда он пропустил его не по причине травмы. Но он ушел, потому что брат нуждался в нем. Этот полет был самым долгим в его жизни. Он не знал, жив его брат или мертв.

— По крайней мере, кажется, что он перестал верить, что Тори похожа на Ясмин. Не то, чтобы последний цикл новостей поможет ему…

— Что сейчас говорят? — Тори сонно зевнула. — Вы двое не так тихо говорите, как думаете.

Оливер потянулся, и она села.

— Они и не пытались. Обычный голос Кэла многие воспринимают как крик.

Каллум поморщился. Может ему стоит поработать над этим.

— Иди сюда, любимая, — он похлопал по своем бедру и через мгновение нежная, милая Тори оказалась на его коленях. Тори обвила руками его шею и прижалась к нему. Он должен был задать один вопрос, на который не был уверен, что хочет получить ответ. — Ты собираешься использовать эти тридцать дней, чтобы выкинуть нас из своей жизни?

Она поерзала, но не слезла с его колен.

— Не намеренно.

Рори фыркнул.

— Думал, все закончилось.

Маленькая шалунья прижалась к нему ближе.

— Мне нужно время, чтобы разобраться с некоторыми вещами.

— Чего ты боишься? — Оливер пересел на место поближе. — Я не понимаю. Мы ясно выразили свои намерения. Ты не можешь думать, что мы используем тебя для секса.

— Я начинаю думать, что она использует нас для секса, — обвинил Рори.

Она покачала головой.

— Все не так.

— Тогда почему? — Каллум был полон решимости добраться до сути того, что стояло между ними. — Потому что с того места, где я сидел, было похоже, что ты нас использовала. Ты была готова уйти.

— И я уже думала о том, как я могла бы снова связаться с вами. — Она на мгновение закрыла глаза. — Я не знаю, смогу ли я справиться с интенсивностью того, что я чувствую к вам. Если что-нибудь случится с одним из вас, я буду опустошена.

— Это смешно, — сказал Рори. — Дорогая, в любой момент может случиться все что угодно. Ты не можешь прожить свою жизнь, пытаясь избежать боли. Ты избегаешь радость и счастье. Это не способ жить.

— Так говорит моя сестра. Я пытаюсь… усвоить ее совет. Поверь мне. Я не могу вынести мысли о том, что моя жизнь будет выставлена напоказ. Я видела, как это влияет на людей, — объяснила она. — И я сомневаюсь, что газеты оставят нас в покое. Сегодня была еще одна история, верно?

Каллум откинул назад ее волосы, его взгляд впился в ее глаза.

— Если мы не будем комментировать и вести себя так, как будто все в порядке, они забудут об этом. Какой-нибудь другой скандал всплывет. Я был на виду у публики с тех пор, как подписал свой первый контракт в восемнадцать. Когда я капризничаю, они вылетают, как саранча, и какое-то время я ничего не могу поделать. В конце концов, если я затаюсь, они уйдут. Это неправильно, но это правда. Им будет скучно с нами. Мы будем жить спокойно, и все это исчезнет. Да, будут вопросы, и кто-то не одобрит. Но я не забочусь о них. Я забочусь о тебе.

— А что, если у нас будут дети? — спросила Тори.

— Мы перейдем этот мост, когда наступит время, — он тоже волновался об этом. — Но мы не будем первыми в своем роде.

— Их будут дразнить.

— Любимая, каждого ребенка дразнят за что-то. Ты говоришь, что только потому, что он или она могут столкнуться с сердечной болью в какой-то момент, это причина не пускать его или ее в этот мир?

Она шмыгнула носом.

— Я не знаю, что сказать. Просто знаю, что любовь к вам троим пугает меня, и я не уверена выдержу ли. Когда я вчера уходила из спальни, мне нужно было несколько минут наедине с собой. Но я начала понимать, насколько вы меня затронули, затем я увидела газеты и…

Она замолкла. Каллум обнял ее крепче.

— Я думала. Что если я стану очень незаметной любовницей? Это я могу вынести. Никто не узнает, и не сможет осудить.

И она сможет держать дистанцию. Как бы она ни хотела этого, Каллум знал, что он и его братья не могут этого допустить.

— Их осуждение ничего не значит. Скажи мне, почему ты так думаешь.

Она пожала плечами.

— Я выросла в маленьком городке. После смерти родителей Пайпер должна была быть абсолютно безупречной. Все думали, что она слишком молода, чтобы заботиться обо мне. Ей пришлось идти по очень тонкой линии, потому что все смотрели, ожидая, что она облажается или что я сделаю какую-нибудь глупость. Они думали, что я должна пойти в приемную семью. Пара женщин даже сообщила о нас в соцслужбу, чтобы меня забрали из-под опеки Пайпер.

Ах, это кое-что объясняет.

— Никто не заберет тебя у нас.

— Они могут уволить меня, — парировала она.

— Кто? — Нахмурился Каллум. — Мои братья и я брали тебя на работу.

— А что, если мы расстанемся?

Оливер покачал головой.

— Тебе больше никогда не придется беспокоиться о деньгах. И ни на секунду не думай, что деньги — это не сила. Если бы у сестры тогда были деньги, они бы не осмелились бросить ей вызов. У них были маленькие умы и слишком мало времени, чтобы занимать их. Этот аргумент не имеет смысла. Ты уже взрослая, и таблоиды хоть и раздражают, но не могут навредить тебе. Будет клиентов, которые наймут тебя, потому что ты попала на первую полосу.

— Я не люблю, когда люди наблюдают, осуждают меня. — Она напряглась в его руках.

— Никто не осуждает. Ну, никто в здравом уме. — У него были товарищи по команде, которые какое-то время любили быть в центре внимания. Но как только всё становилось агрессивным, все хотели перерыва. — Я прошу тебя немного потерпеть.

— Как только станет понятно, что мы остепенились, все перестанут считать нас интересными, — заверил Рори.

Она сделала глубокий вдох.

— Хорошо. Как я сказала, я хочу попробовать. Не уверена, что вы втроем продержитесь тридцать дней.

О, она думала, что таким образом у нее будет лазейка? Нет. Он и его братья намеревались удостовериться, что они не дадут ей повода не сталкиваться со своими страхами.

— Ты понятия не имеешь, дорогая, — он положил руку ей на колено. — Мы были командой, когда были моложе. Раньше я бил всех хулиганов, которые преследовали моих братьев.

— Когда мы были в интернате, другие быстро научились не связываться с нами. Наше единство было нерушимым, — с нежной улыбкой сказал Рори.

— До Ясмин. — Оливер нахмурился. — Но это уже позади, и ты должна понимать, что мы говорили об этом. Мы понимаем, что для того, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, мы должны сформировать единое целое, которое не сможет испортить даже твоя милая улыбка.

Тори села.

— Не уверена нравится ли мне это.

— Шалунья. — Она выглядела такой милой, что Каллуму захотелось ее съесть. Теперь, когда она была здесь с ними, эта дыра в его животе, казалось, затянулась. Она не могла остаться с ними на месяц, а потом уйти. — Тебе не нравится идея, что ты не можешь нами манипулировать.

Тори покачала головой.

— Я предпочитаю думать об этом, как о возможности договориться с вами.

— Мы все здесь чтобы говорить, любовь моя, — Рори подмигнул ей. Он посмотрел в окно. — Нужно отвести ее на рыбалку. На реке есть милое место прямо за каретным сараем. Летом мы проводили там много часов.

— Пока мама не отправляла кого-то на наши поиски, — добавил Каллум. — Садовник сказал, если будем сидеть очень тихо, то появятся феи. Когда мы были маленькими, мы очень хотели увидеть их.

Он хотел рассказать эти истории своим детям. Их детям.

— Мы сидели недостаточно тихо, — с улыбкой сказал Оливер. — Ну, кроме меня, конечно. Я был идеален. Кэл всегда пукал. Клянусь, вздутие живота спугнуло всех фей.

Каллум послал брату грубый жест рукой, но не смог сдержать улыбку. Что бы ни случилось с Оливером во дворце перед их отъездом, казалось, оно творило чудеса. Оливер за последний день шутил больше, чем за последние три года вместе взятые. А после их безакистанского ритуала он был повсюду вокруг Тори. Каллум сделал мысленную пометку обучить Оливера тонкостям доминирования с их девушкой, иначе она будет ходить по нему своими прелестными розовыми пальчиками.

— Оливер, не будь грубым с братом, — сказала Тори и сурово посмотрела на него.

Оливер схватил ее за ногу. Она сняла туфли, как только они сели в лимузин. Он поднес ее изящную ступню к своим губам и поцеловал подъем. — Я буду груб с тобой, дорогая. Немного.

Тори захихикала.

— Щекотно!

— Не так как это, — Каллум провел рукой по ее ребрам.

Она изо всех сил пыталась вырваться.

— Нет! — Она обратилась к Рори. — Помоги мне!

Он положил ее голову себе на колени и посмотрел на нее сверху вниз.

— Я думал, ты хочешь, чтобы мы втроем хорошо играли вместе. Тебе не нравится, как мы с братьями делим нашу игрушку?

Тори хихикнула, пока Каллум и Оливер работали над ней, а Рори подбадривал их. Ее ноги брыкались, смех звенел, и радость наполняла его. Они должны хорошо играть и любить, и обрести счастье вместе. Они должны быть семьей.

— Стоп! — Закричала Тори.

В конце концов, они позволили ей подняться, но только для того, чтобы поцеловать ее. Рори наклонился к ней, его губы медленно скользили по ее губам. Внимательно наблюдая, Каллум обхватил ее грудь. Ему нравилось, какая она мягкая. Ему не хотелось ничего, кроме как стянуть с нее блузку и прижаться к этим совершенным розовым соскам. Он мог сосать их, пока она не закричала об освобождении, которое они ей предоставили. На самом деле, он подозревал, что все они почувствуют себя лучше, если найдут какое-то облегчение. Двадцать четыре часа были слишком долгими, чтобы провести их без нее.

Рори провел рукой по ее рубашке, прижимаясь к ее другой груди, его язык глубоко погрузился в нее. Они могли раздеть ее в мгновение ока. Они могли приказать ей встать на колени, и она могла двигаться между ними, сосать их члены до того, как они заставят ее закричать.

— Что за черт? — Оливер наклонился вперед и нажал кнопку, соединяющую его с водителем. — Лайл, это то, о чем я думаю?

Каллум помог Тори сесть прямо. Рори повернулся на своем месте и громко выругался.

По внутренней связи раздался голос водителя.

— Похоже, пресса ждет перед воротами дома, сэр. Я говорил с домработницей. Она сказала, что они были там все утро.

Тори побледнела и попыталась слезть с его колен. Каллум поймал ее. Он не собирался позволять ей отступать. Ее страх не мог победить.

— Хорошо, — он провел рукой по ее спине. — Думай о нашей ситуации как о работе, дорогая. Ты хороша в этом. Я видел, как ты справляешься с прессой со связанными за спиной руками.

— Не тогда, когда они пришли за мной. — Мелкая дрожь овладела ее руками.

— Что ты говоришь клиентам при первой встрече? Тем, чей имидж нуждается в обновлении? Притворись, что эта ситуация не имеет к тебе никакого значения.

Она сделала глубокий вдох и немного успокоилась.

— Спрашиваю, как они хотят, чтобы их видели.

Вот что ей нужно. Ей нужно думать профессионально.

— Хорошо, как ты хочешь, чтобы это выглядело?

— Я не хочу, чтобы это вообще видели. — Она нахмурилась. — Поскольку это невозможно… Думаю, хочу, чтобы меня видели умной, компетентной женщиной.

— Тогда покажи им, что ты та самая женщина. Представь, что ты сама себе клиент. Воспользуйся своим советом. — Если бы он мог заставить ее отвлечься от своих эмоций и посмотреть на проблему логически, она бы увидела, что все не так уж и плохо. О, их ждало несколько неприятных моментов, но это был шторм, который они могли пережить.

Он сразу заметил, как начал работать ее разум.

Она выпрямилась, и ее глаза потеряли то испуганное выражение.

— Лучший способ избавиться от них — сделать заявление. Мы должны быть честными. Мы объясняем, что находимся в периоде наложничества, и просим уединения, пока работаем над нашими отношениями. Я попрошу сестру и ее мужей опубликовать заявление о том, что они поддерживают потенциальный брак, а мои шурины благодарны вам троим за уважение их культуры и ценностей. Мы отведем прессу от непристойных аспектов наших отношений. Меньше сосредотачиваться на том, что поощряет образ «любовницы», и больше говорить о потенциале еще одной полукоролевской свадьбы.

— Идеально, — выдохнул Рори с явным облегчением.

Оливер поднес ее свободную руку к своим губам.

— Я думаю, это сработает прекрасно, любовь моя. Нас все еще будут пытаться фотографировать, так что никакого секса на улице. Но репортеры должны оставить нас в покое на некоторое время. Сам факт того, что мы изолированы, поможет.

На этот раз, когда Тори слезла с его коленей, он помог ей. Она снова обрела контроль. Она потянулась за своей сумкой, когда Оливер сообщил Лайлу, что они остановятся и поговорят с прессой. Тори расчесала волосы и нанесла блеск на губы. В любом случае она выглядела великолепно.

— Каллум, они спросят тебя о Тее, — сказала она.

— Что ты хочешь, чтобы я им сказал? — спросил Каллум.

Ее губы изогнулись в милейшей улыбке.

— Я думала, ты босс.

— Только в спальне, любовь моя. Или, когда тебе это нужно. Прямо сейчас, я думаю, ты обнаружишь, что мы последуем твоему примеру. Мы не выбирали половой коврик на роль нашей женщины. Мы выбрали кого-то умного и компетентного. В этом ты наш лидер.

Слезы добавили блеска ее глазам.

— Значит, мы команда?

Неужели она этого не понимала? Каллум взял ее за руку.

— Мы втроем были командой несколько месяцев, но немного заблудились. Мы нуждались в тебе, чтобы собрать нас вместе. Мы всегда команда. Мы всегда поддерживаем друг друга. Вот что такое семья.

Она наклонилась и поцеловала его.

— Ты знаешь, что сказать, Каллум. Ты ведешь старую линию «по совету моих адвокатов» и ничего не говоришь о Тее. Когда они спросят тебя о ребенке, скажи только, что ты с нетерпением ждешь того дня, когда станешь отцом, и что по-настоящему твой ребенок получит всю твою любовь. Оливер, не хмурься. На самом деле все улыбаются, если только вопрос не требует мрачности. Когда они спросят о нашей сексуальной жизни, а ты знаешь, что так и будет, улыбнись и скажи им, что нам нравится держать свою личную жизнь в тайне.

Лимузин остановился прямо у больших ворот поместья. Толстые деревья скрывали дом и реку за ним, обеспечивая им уединение. Каллум на мгновение задумался, не следует ли им просто ехать дальше. Или если они должны просто вернуться прямо в Безакистан. Но управлять их бизнесом с другого континента в течение тридцати дней без какого-либо предварительного планирования было где-то между головокружительным и невозможным.

Когда Лайл открыл дверцу машины, Рори вышел и потянулся помочь Тори. Она подмигнула Кэлу, прежде чем выйти из лимузина.

Оливер тоже послал ему ободряющий взгляд.

— Не позволяй им добраться до тебя. Максимум пять минут, и тогда мы не будем иметь дело с этими людьми целый месяц. И ты прекрасно справишься с ней.

Оливер вышел, а затем настала очередь Каллума. Он прекрасно осознавал, что был настоящим ублюдком. Пресса могла быть заинтересована в том, чтобы три богатых брата делили невесту, но без него эта история, вероятно, не была бы такой громкой. Он был одной из главных причин, по которой они сходили с ума. Он был плохим мальчиком в футболе в течение многих лет, и теперь это вернулось, чтобы преследовать их всех.

Но и он им был нужен. Все, что он мог сделать, это улыбаться и следовать инструкциям Тори. В конце концов, они увидят, что он остепенился.

Он последовал за Оливером, и группа репортеров сразу обрушилась на них с вопросами.

— Мисс Глен, как вы относитесь к краже мужчины у беременной женщины?

— Торранс, думаете, сестра стыдится инцидента с вашей обнаженкой?

— Как происходит секс? Вы все по очереди? Ни один не может найти собственную женщину?

Каждое слово вызывало у него тошноту. Саранча. Каллум сжал руки в кулаки, и гнев забурлил во всем его теле.

— Нет. Их слова ничего не значат, — шептал Рори ему. — Позволь Тори справиться.

Он попытался успокоиться. Одно дело, когда эти кретины вываливали унижение на него, и совсем другое — они вываливали его на нее. Тот факт, что он не мог защитить ее, обжигал его.

Тори улыбнулась безмятежно и профессионально.

— Во-первых, я никогда не уводила мужчину ни у одной женщины. Каллум был совершенно одинок, когда мы начали наши отношения. Во-вторых, моя сестра никогда не дразнила меня так сильно, как в ту ночь, когда у меня сползло платье. В свою очередь, я поддразнила ее за то, что на следующий день после замужества она приветствовала прессу в одной рубашке своего мужа. Что я могу сказать? Мы не дебютантки, а сильные женщины, которые столкнулись со многими невзгодами в жизни. Я могу с уверенностью сказать, что, учитывая количество беспорядков в мире, моя правая грудь, имеющая собственную ленту в Твиттере, не имеет значения. Обещаю в будущем носить более удобную обувь. Очевидно, мне не подходят пятидюймовые каблуки.

— Что касается нашей личной жизни, мы намерены держать детали при себе, — сказал Рори, поддерживая ее за спину.

Когда-то Каллум хорошо справлялся с этими стервятниками. Он мог сделать это снова.

— Кажется, кто-то спросил, не можем ли мы найти себе разных женщин, — он встал с другой стороны Тори. — Правда в том, что мы не хотим других женщин. Ее более чем достаточно для нас троих. Мы намерены пожениться по безакистанскому обычаю на сестре нашей невесты и наших кузенах. Ожидайте заявления из дворца не позднее завтрашнего дня. Мы благодарим всех вас за такой интерес к нашей жизни и теперь просим о конфиденциальности, пока мы следуем традиционному месяцу связи перед нашей свадьбой.

Тори одарила его ободряющей улыбкой, но его взгляд остановился на человеке в черном, который вышел из-за одного из массивных дубов, разбросанных по территории. Каллум в ужасе поднял голову, когда незнакомец вытащил пистолет и начал стрелять.

Он бросился перед Тори и почувствовал, как пуля пронзила его руку. Он услышал крик, затем мир исчез.

***

Рори расхаживал взад-вперед, местный судья собирался уходить.

— Значит, у вас нет ничего на этого человека?

Судья пожал плечами.

— Нет. Наша рабочая версия состоит в том, что он делал заявление против королевской семьи. Мы связались с шейхом, и он говорит, что угрозы в их адрес возросли с тех пор, как страна начала принимать беженцев. К сожалению, ваша… мисс Глен — легкая мишень. Вам очень повезло, что у вашего брата быстрая реакция, иначе она была бы мертва.

— Вы абсолютно уверены, что она была целью? — спросил Оливер, его взгляд скользнул в сторону задней части дома, где теперь отдыхал Каллум после того, как доктор позаботился о нем. К счастью, пуля задела левую руку Каллума, а не что-то жизненно важное. На рану едва понадобилось два шва и несколько обезболивающих.

С тех пор Тори отказывалась покидать его. После моря пролитых слез она, казалось, дистанцировалась. Рори не нравилось пустое выражение ее лица. Да, она сидела рядом с ним, держа его здоровую руку. Она была доброй, но казалось, что она действовала на автопилоте. Смерть близкого человека была ее самым большим страхом, и сегодняшнее нападение послужило спусковым крючком, отправившим ее обратно в защитную оболочку.

Судья кивнул, поднимая портфель.

— Да. С того места, где стоял мужчина, траектория пули была направлена прямо втело мисс Глен. Она была его целью. Мы посмотрим на видеозаписи, снятые некоторыми журналистами. К сожалению, у нас не так много. Многие разбежались, когда он начал стрелять. Нам повезло, что он сбежал. Некоторые истинно верующие просто остались бы и стреляли, пока она не умерла бы. Территорию будут патрулировать офицеры.

— У меня есть собственная охрана. Они будут здесь до наступления темноты, — Рори немедленно запросил наряд для дома и территории. Он не сомневался, что Талиб пришлет кого-нибудь завтра. Шейх был, мягко говоря, расстроен.

Судья пообещал связаться с ним, затем направился к двери, оставив Рори наедине с Оливером.

— Ты думаешь о том же, что и я? — спросил Рори. Он не мог выкинуть из головы последнюю ночь Тори в Лондоне.

— Конечно. Это не первый раз. Не может быть совпадением, что кто-то пытался напасть на нее, прежде чем она уехала. Теперь, когда я думаю об этом, это мог быть один и тот же человек все три раза.

Рори почувствовал, как его глаза расширились.

— Три раза? Ты говоришь о Пекхаме?

— Да, я хотела спросить то же самое, — в дверях стояла бледная Тори с затравленным взглядом. — Каллум спит. Клэр сидит с ним. Я собиралась спросить, не думаете ли вы, что то, что произошло в Лондоне, связано со стрельбой. А теперь мне бы очень хотелось узнать, что вы имеете в виду под словом «трижды».

Оливер вздрогнул и сел на диван. Шторы были задернуты, несмотря на то что солнце все еще ярко светило.

— Я следил за тобой однажды ночью.

— Жуткий сталкер, — сказала она с первым намеком на юмор, который он увидел в ней после стрельбы.

Оливер пожал плечами. — Возможно, но я был не единственным. По словам Клэр, мужчина вышел за тобой из автобуса. Я набросился на него в переулке, когда он вытащил нож.

Ее глаза сузились.

— Полагаю, твоя последняя «драка в баре».

Оливер поднял руки вверх.

— Самая последняя. Уверяю вас, я покончил с менталитетом бойцовского клуба. Если только я не доберусь до стрелка. Тогда все ставки сняты.

Тори нахмурилась.

— Итак, я была в гостях у друга, ты следил за мной, а Клэр следила за тобой. Сталкерить должен быть у вас семейное.

Оливер наклонился вперед.

— Это кажется более личным, чем кто-то с политической повесткой. Кроме того, даже с учетом связей Тори с королевской семьей, кто-то, кто настроен против безакистанского образа жизни, вероятно, не нацелился бы на нее до сегодняшнего дня. Я хочу знать, где была Тея.

— Сегодня в меня стреляла точно не женщина. Я видела мужчину, — Тори скрестила руки на груди.

— Это ничего не значит. — Рори действительно думал, что эта идея имеет смысл. — Он вел себя скорее, как наемник, чем как террорист.

— Он пришел за мной, — Тори повернулась к двери. — Не важно почему. Каллум едва не погиб. Единственный план, который имеет значение, это мой уход.

Рори знал, что она отступит эмоционально, так как бандит выстрелил из пистолета. Ему ненавистно было оказаться правым.

— Куда бы ты пошла?

Она пожала плечами.

— Не важно.

Важно. Рори скрестил руки на груди.

— Точно нет.

Ее самым большим страхом была потеря, и Каллум чуть не разыграл эту историю ранее.

Оливер нахмурился и согласился.

— Ты никуда не пойдешь. У нас есть охрана. Все будет хорошо. Мы защитим тебя.

Она поджала губы и повернулась в сторону коридора.

— Я не беспокоюсь о себе. Я уведомляю вас. Кто-то — может быть, судьба — не хочет, чтобы мы были вместе. Итак, через тридцать дней я уезжаю. Никому больше не придется принимать за меня пулю.

Рори не поведется на эту ложь. Через три шага он был рядом с ней, его рука обхватила ее руку.

— Так не пойдет, любовь моя.

Она посмотрела на него, этот пустой взгляд едва не порвал его на части.

— Не смотри на меня так, как будто все это не имеет значения. Все в тебе важно для нас, и ты должна это понимать. Я знаю, то, что произошло сегодня днем, напугало тебя, но с Каллумом все в порядке. Он крутой и к завтрашнему дню будет совершенно свежим. Он даже не вспомнит, что в него стреляли.

— Я вспомню, — заявила она.

Он попытался затащить ее в свои объятия. Она стояла неподвижно, напряженная.

— Тори, Каллум сделал то, что должен был сделать. Любой из нас поступил бы так же.

— Тебе вообще не нужно было ничего делать, — сказала она ровным голосом. — Это смешно. Я не замужем за королевской особой. Почему они пришли за мной?

Она снова возводила стены. Каждый раз, когда ему удавалось прорваться через последний барьер, она начинала строить новый. Он должен был доказать ей, что нет такой стены, которую он и его братья не смогли бы разрушить.

Рори крепко сжал ее.

— Я не знаю, но я узнаю. Мне позвонили в лондонское агентство безопасности, которое расследует подобные вещи. Я также собираюсь положить конец этой истории с Теей.

— Матерью ребенка Каллума? — Тори закатила глаза.

Ах, это был его первый намек на то, что она не была такой бесстрастной, как притворялась.

— Это беспокоит тебя?

Она пожала плечами.

— Меня не касается.

Оливер встал, подойдя к Рори.

— Действительно? Тебе все равно, с кем Кэл занимается сексом?

Ее сладкие губы сжались в упрямую линию.

— Да. Все равно. Разве ты не видишь, что это не сработает? Пресса не оставляет нас в покое и теперь кто-то пытается меня задеть. Каллум мог быть убит. Вы это понимаете?

Ее глаза наполнились слезами. Ей нужно выплакаться и избавиться от этих эмоций, но она крепко держалась за свой контроль.

Пора было его у нее отнять.

Рори запутался пальцами в ее волосах, слегка скрутив их, так что она была вынуждена смотреть ему в глаза.

— Кэл может умереть в дороге. Любой из нас в любой момент может попасть в аварию. Никто не гарантирует завтра. Я не позволю этому твоему иррациональному страху встать между нами.

— Он не иррациональный, — возразила она. — Я видела его. Это случалось со мной раньше, и теперь это происходит снова. Кроме того, кто-то хочет моей смерти. Почему ты не видишь, что логичнее меня отпустить? Я не хочу подвергать всех опасности. Я не вынесу, если один из вас умрет из-за меня. Пожалуйста, отпусти меня, Рори. Я могу вернуться в Лондон через несколько часов, а завтра полететь еще дальше.

Он крепче сжал ее, чувствуя облегчение, когда у нее перехватило дыхание. Он мог видеть, как торчали ее соски под тонкой рубашкой. Она уже отвечала, а он почти не прикасался к ней. Неужели она действительно думала, что сможет уйти от этого? Он чертовски хорошо знал, что никогда не сможет.

Оливер подошел к ней сзади, тесня ее, пока она не оказалась между их большими телами.

— Мы тебя не отпускаем. Ты можешь просить сколько угодно, но ты не покинешь этот дом.

— Ты не можешь держать меня здесь, — слова вырвались на дыхании, когда их тела столкнулись. Одна наманикюренная рука коснулась его груди. Другая вернулась к бедру Оливера. — То, что секс хорош, не означает, что это хорошая идея.

Тал был прав. Единственным способом пробиться сквозь защиту Тори была чистая близость. Они будут находиться внутри нее так часто в течение следующих тридцати дней, что она будет чувствовать себя опустошенной, если один из них не будет заниматься с ней любовью.

— Тот факт, что ты называешь это только хорошим сексом, показывает мне, насколько ты наивна и как мало понимаешь. Это не секс. У меня был секс. У меня было так много секса, что мне это надоело. У нас нет секса. — Рори обхватил свободной рукой ее грудь. Казалось, она набухла вокруг его пальцев, заставляя его взять в руку больше. — Мы занимаемся любовью, а я никогда не занимался любовью с другой женщиной.

Она изогнула бровь.

— Кажется, я помню пару моделей, которые не согласились бы.

— Ах, это был секс. Это был зуд, который я мог устранить с кем угодно. Это больше. Я голоден. Я жажду, и только один человек в мире может удовлетворить меня сейчас. Ты. Только ты.

Так было с того момента, как он увидел Тори. Только она сейчас имела значение. Только Тори могла удовлетворить его потребности.

— Я думал, что влюбился, — прошептал Оливер. — Я думал, что знаю все. Тогда весь мой мир вырвали из-под меня.

На ее глазах выступили слезы.

— Тогда ты должен понять, почему я не могу этого сделать.

Оливер не сдавался.

— Я понимаю, что ты боишься. Я был таким же. Мой страх заставил меня наброситься и причинить тебе боль, но я больше никогда этого не сделаю. Теперь я сильнее.

— Что с тобой случилось, Оливер? — она спросила.

Оливер поцеловал ее в щеку.

— Ты случилась, любовь моя. Я вернулся во дворец ради тебя и снова нашел себя. Я лежал на этом полу умирая много лет, но я встал и больше не упаду. Я буду бороться. Ты хотела увидеть меня настоящего. Вот кто я, дорогая. Я буду бороться за то, чего хочу, и это семья с тобой и моими братьями. Уступи сейчас. Облегчи жизнь всем нам, потому что есть только один приемлемый исход — брак. Совместная жизнь. Я не соглашусь ни на что меньшее.

Она покачала головой, но металась между ними, словно не могла решить, в какую сторону повернуться.

— Я не могу с этим справиться.

— Ты можешь и справишься. Я позабочусь об этом. Мы все тебе поможем. — Рори взял ее рот с жадной властью, как будто его губы и язык могли заклеймить ее.

Она смягчилась под натиском, и он мог чувствовать ее слезы на своем лице. Он отказался сдаться. Ей нужно плакать, нужно чувствовать. Она закрылась от всего, и он начал понимать, что она казалась открытой только для людей, которые не имели значения. Она боялась впустить кого-то, кто ей действительно небезразличен.

Рори намеревался изменить это, потому что он намеревался стать одним из мужчин, которых она любит больше жизни. Вся эта страсть и любовь оказались в ловушке. Им предстояло освободить его.

Слова, казалось, не действовали на нее, поэтому Рори собирался попробовать что-то гораздо менее словесное.

Он позволил своему языку погрузиться глубоко, играя с ее языком. Он дернул подол ее рубашки.

— Тебе это не нужно, милая.

Затем Оливер раздевал ее, а Рори помогал.

Жизнь была проще с парой партнеров. Ему никогда не приходилось переставать целовать ее, но его старший брат продолжал снимать с нее слои одежды. Вскоре они обнажили ее теплую плоть. Ловкостью его пальцев ее лифчик расстегнулся, и груди освободились, умоляя его о внимании. Он закончил поцелуй одним последним движением языка по ее нижней губе и изучал ее.

— Как ты это делаешь со мной? — ее бесхитростные глаза затуманились желанием.

На этот вопрос был простой ответ.

— Я влюблен в тебя. Я люблю тебя всем сердцем и душой. Тори, ты больше никогда этого не найдешь. Мы все ладим. Мы подходим друг другу. Оливер, ты когда-нибудь хотел другую женщину так, как ты хочешь ее?

— Никогда. Я не знал, что могу хотеть женщину так, как хочу ее. — Оливер взял ее за подбородок, наклонив к себе. Он прикоснулся своими губами к ее. — И я никогда не получал такого удовольствия от женщины. С другими людьми это не работает. Ты не найдешь этого с другим мужчиной. Ты должна довольствоваться тем, что нас будет только трое.

— Другого мужчину? Я не могу справиться с теми, что у меня есть. Вы трое не слушаете здравый смысл. — Она выгнулась назад, прижавшись губами к губам Оливера, а ее грудь накрыла руку Рори. — Ты заставляешь меня забывать думать.

— Сейчас не нужно думать. Просто почувствуй. Уступи нам. Нам нужно быть вместе. Мне нужно быть рядом с тобой. Я знаю, ты боишься, но и мы тоже. Мы не хотим тебя уступать. Ни пуле, ни собственному страху. — Он опустил голову и лизнул тугую вершину. Она напряглась еще сильнее, умоляя его мучить ее еще больше.

Он поднял голову и увидел, что Оливер целовал ее, их губы слились в страсти. Его член затвердел до боли, когда он увидел, как она подчиняется их желаниям. Сейчас она не думала о возможной потере. Она думала об удовольствии и любви и о том, что они могут дать ей.

Он втянул сосок в рот. Это будет тяжело и быстро. По-другому и быть не могло. Позже сегодня вечером они затопили бы ее длинными движениями языка, рук и членов. Надеюсь, Кэл присоединится к ним. Но после событий дня Рори нужно было быть внутри нее.

Сейчас.

Он потянул за пояс ее штанов, стягивая их вниз и опускаясь на колени. Оливер продолжал целовать ее, его руки обхватывали ее соски. Ее тело двигалось с бессознательной грацией, чувственно перекатываясь между ними.

— Шагни, — скомандовал он ей, также стягивая ее трусики, обнажая идеальную женскую кожу и эту прекрасную киску, он не мог дождаться, чтобы снова сделать ее своей. Он чувствовал ее желание. Она уже промокла и была готова к ним. Доказательства ее потребности блестели на складках ее лона.

Он наклонился и понюхал ее, собирая вокруг себя сладкий запах ее желания. Ему нравилось, как быстро она отвечала. Когда дело доходило до секса, она не уклонялась и не играла в игры. Честная, открытая потребность, которую она демонстрировала, грозила свести его с ума.

Он не собирался сходить с ума, ведь она с ним.

Рори провел языком по ее половым губам и прямо по нуждающемуся клитору. Он остановился на мгновение и пососал его между губами.

Тори извивалась и ахала, выкрикивая его имя, в то время как Оливер щипал ее соски.

Он находил глубокое удовлетворение в том, что его брат был рядом и держал ее для своего удовольствия. И ее.

Рори двинулся вперед, крепко посасывая этот сладкий клитор, пока его пальцы нашли ее киску и скользнули внутрь. Он сжал их внутри нее и нашел то сладкое место, не прекращая сосать. Тори кончила на его пальцы. Она пропитала его своим освобождением. Это было прекрасно и дало ему возможность перейти к следующему этапу.

— На четвереньки, — приказал Рори.

Оливер помог ей соскользнуть на пол. Тело Тори светилось от оргазма. Она посмотрела на него, и Рори понял, что теперь между ними больше нет стен. Это было единственное место, где он мог быть полностью уверен в ней. Ему нужно было расширить их безопасные места.

Оливер двинулся перед ней, стягивая брюки и освобождая член. Она не нуждалась в подсказках. Как только он оказался в позе, она всосала головку губами. Оливер зашипел и запустил руки ей в волосы.

— Ты должна делать то, что делаешь. Я не смогу продержаться долго. Этот маленький язычок убивает контроль.

Рори стянул с себя штаны, схватил презерватив и отбросил его в сторону. Он накатил его на свой твердый как гвоздь член и устроился позади нее. Ее задница призывно покачивалась, и он пообещал, что скоро он почувствует эту сладкую дырочку вокруг себя. В самолете ей велели носить пробку несколько часов. Она сначала возражала… потом подчинилась. Через несколько дней она будет готова к тому, чтобы они взяли ее вместе. Но сейчас он был бы доволен, если бы она оказалась между ним и Оливером.

— Расставь широко колени, — приказал он. — Не переставай сосать Оливеру, но приготовься ко мне. Я буду жестко трахать тебя, пока ты его берешь. Соси глубоко. Ты можешь это сделать. Ты можешь принять его и меня. В конце концов, Каллум трахнет твою сладкую задницу. Ты будешь полна. Не будет ни дюйма, который мы не исследуем.

Она замычала, покачивая задом.

Оливер выругался.

— Черт, это приятно. Еще немного. Бери каждый дюйм.

Брат не мог продержаться дольше. Рори точно знал, как приятно быть по самые яйца в этом горячем рту. Если они собирались пойти вместе, у него была кое-какая работа. Он выровнял свой член с ее мокрой киской и начал толкаться внутрь. Она подвинулась, чтобы приспособиться к нему. Так плотно. Она была такой тугой и горячей. Он надавил, безжалостно погружая свой член в ее лоно. Он толкнулся вперед, схватив ее за бедра, чтобы удержать на месте.

Она извивалась, продолжая сосать член Оливера. Она застряла между ними, драгоценный сгусток женственности. Она была их защитой и любовью. И она определенно была их для секса.

Он толкался, пока не оказался на одном уровне с ней, а затем задержался на мгновение, наслаждаясь глубокой связью, которую он чувствовал каждый раз, когда погружался в нее. Это была близость, не похожая ни на что, с чем он когда-либо сталкивался раньше. Она была подходящей женщиной, и сейчас было подходящее время.

Он переместил одну руку, чтобы найти ее клитор, когда он начал ритмично двигаться. Он ничего не сдерживал. Она была сильной, и не только физически. Он собирался доказать ей это, но сейчас все, что имело значение, это звук ее рта, сосущего Оливера, и ощущение, как ее киска сжимается на нем.

Он погладил клитор и почувствовал ее спазм. Оливер застонал и с силой толкнулся в ее рот.

Рори почувствовал, как она задрожала, и сдался. Оргазм заставил его содрогнуться, но он продолжал толкаться. Она яростно сосала и, наконец, отпустила, забрав все, что дал ей Оливер. Она откинулась назад и выкрикнула его имя, когда кончила на его член.

Он пробрался внутрь нее в последний раз, прежде чем полное истощение свалило его. Он баюкал ее, двигаясь к ней сбоку. Не имело значения, что они были в гостиной, где его мать обычно пила чай. Теперь это был их дом, и они будут любить свою жену так, как сочтут нужным. Он поцеловал ее в ухо.

— Я больше ничего не хочу слышать об отъезде. Твое место здесь, с нами.

Она потянулась к Оливеру, взяла его за руку и откинула голову на грудь Рори.

— У меня есть право голоса?

— Не в этом вопросе, — Оливер нежно поцеловал ее ладонь. — Не когда твоя безопасность и счастье находятся под угрозой. Ты не можешь вечно жить вдали от нас. Мы должны это выяснить.

— Вместе, — наконец, добавил Рори.

— Это ошибка, — Тори прижала ладонь Оливера к своей груди.

— Тогда это наша ошибка. — Рори думал, что единственной настоящей ошибкой была разлука. Все остальное встало бы на свои места. Как только они позаботятся о Тее, пресса немного утихнет, и они смогут сосредоточиться на поиске человека, пытающегося убить Тори.

Тень заслонила дверь.

— Я засыпаю на двадцать минут, и вот что я вижу, что вы делаете?

Рори поднял голову и увидел, что Каллум стоит в дверях с недовольным лицом.

— Кто первый, встал того и тапки, говорят американцы, — подразнил Оливер.

Тори села, пытаясь добраться до своей одежды.

— Ты должен быть в постели.

— Ему едва понадобились швы. У него сотрясение мозга, — проворчал Рори, вставая на ноги. Казалось, его игровое настроение подошло к концу.

— Рука сильно болит, и я думаю, что лекарства, которые дал мне доктор, действуют на меня. — Каллум посмотрел на Тори, как грустный маленький мальчик. — Я проснулся без тебя.

Тори взяла рубашку Рори, бросив свою одежду. Она поспешила к Каллуму.

— Я больше не оставлю тебя одного. — Она взяла его за здоровую руку и повела в коридор. — Я позабочусь о тебе.

Незадолго до того, как он исчез, Кэл оглянулся, одарив братьев победоносной улыбкой.

— Ублюдок, — прошептал Оливер и покачал головой.

— Ну, это Кэл. Оставил нам черновую работу. — Он направился в ванную и услышал крик.

— Я забыл сказать, что прислуга уже здесь? — спросил Оливер. — Нам нужно предупредить персонал.

Рори схватил свои слаксы. Это определенно больше не был степенный дом его отца.

И аллилуйя этому.

Глава 14

Две недели спустя Тори сидела у камина, глядя на страницы дневника своего отца и задаваясь вопросом, знала ли она вообще этого человека.

Ее отец был спокойным, милым. Он был отличным отцом. И он был так увлечен их матерью.

Он писал страницу за страницей о том, как сильно он любил ее, хотел ее, нуждался в ней. Он познакомился с ней, когда они учились в старших классах средней школы, и отказался от идеи пойти в армию и последовал за ней в колледж, просто чтобы быть с ней. Ему потребовалось три года, чтобы убедить ее пойти с ним на свидание, но они прожили вместе почти двадцать лет.

Она не решалась перевернуть страницу, потому что знала, что будет дальше. Сестра дала ей три дневника, заполненных словами их отца. Она справилась с первыми двумя. Теперь она была на середине последнего, но знала, что оставшиеся страницы обманчивы. В третьем дневнике было много пустого места, символ оборвавшейся жизни.

Она закрыла книгу и уставилась на огонь. Она вообще хотела знать? Неужели она действительно хотела знать, что чувствовал ее отец, когда умерла ее мать? Хотела ли она знать, как эта любовь и страсть обратились в пепел?

Когда Тори закрыла глаза, она увидела, как тот мужчина направляет пистолет и стреляет в нее. Она почувствовала, как замедлилось время, и увидела, как кровь расцвела на руке Каллума. В ее кошмарах пуля была попала не в руку, а в сердце. В этих ужасных видениях она держала его, пока свет в его глазах тускнел… а затем исчезал. Она знала без тени сомнения, что его смерть была на ее совести.

Последние две недели были откровением. Никогда с детства она не чувствовала себя такой защищенной и любимой, но она знала, что это не всегда длилось долго. Иногда любовь могла быть разорвана чем-то вроде крошечной опухоли.

— Я искала тебя.

Сводная сестра вошла в комнату.

Нет, ее звали Клэр, черт возьми. Тори пришлось перестать думать о женщине как о семье. Это была коварная часть плана братьев Тарстон-Хьюз. Они спрятали ее в уединении великолепной английской сельской местности и настояли, чтобы они изображали семью. Было слишком легко забыть, что она на самом деле не была замужем. Ее периоду наложничества оставалось еще две недели. Затем она должна решить, собирается ли она продолжать… или двинется дальше.

— Я прячусь. Не хочу иметь никакого отношения к тому, что происходит с этими адвокатами.

— Каллум думает ты зла на него.

Она вздохнула.

— Не зла. Я просто не хочу разжигать бунт. Я слышала, она настаивала на том, чтобы быть здесь.

Клэр коротко кивнула.

— Она отказалась подписывать бумаги, если ей не удастся в последний раз поговорить с Каллумом.

Тея стала проклятием существования Тори. Она участвовала во всех возможных ток-шоу, бесконечно болтая о том, как Тори украла отца ее будущего ребенка. Она даже винила в том, что не набрала вес, из-за стресса от разлуки с возлюбленным.

Она поверила Каллуму. Они все поверили. Кэл никогда не любил Тею. Она даже поверила сообщению Талиба о том, что женщина вовсе не была беременна, поэтому идея заплатить ей за плохое поведение вызывала у нее раздражение.

И она знала, что фургоны с репортерами все еще стояли лагерем у ворот. Через две недели они все еще будут там, ожидая, пока она расскажет миру, будет ли королевская свадьба или раскол.

— Я не думаю, что у Теи должен был быть выбор, — Тори ненавидела тот факт, что женщина была в ее доме. Она остановилась. В доме Тарстон-Хьюзов. Неважно, что она полюбила это место. Это все еще не делало его своим. Она даже привыкла к тому, что сотрудники временами улыбаются ей и хихикают. Поначалу это сбивало с толку. Они знали, что она занималась сексом с тремя мужчинами. Она видела упреки от некоторых старших сотрудников, но она подслушала, как они разговаривали на кухне. Они не ненавидели ее за мораль. Они просто не могли понять, почему ей понадобилось тридцать дней, чтобы решиться выйти замуж за братьев. По их мнению, любой женщине, которой нужно было столько времени, чтобы принять решение, не хватило ума стать их любовницей.

Они просто защищали своих начальников.

— Ты им сказала? — спросила Клэр присаживаясь рядом.

— Это не мой дом.

Она не была уверена, что у нее есть дом.

— Хорошо, тогда я сама с ними разберусь, — она резко встала и поправила юбку.

— Разберешься с чем?

Клэр не обернулась.

— Это женская работа. Моим братьям нужен кто-то, кто направит их. Поскольку это явно будешь не ты, я займусь этим неприятным делом Теи. Я позабочусь о них, как всегда с тех пор, как умерла моя мать. Очевидно, я продолжу заботиться о них, когда ты уйдешь.

Тори не была уверена, что Клэр имела ввиду.

— Я вовсе не говорила, что ухожу. Я просто не знаю, имею ли я какое-то отношение к этой проблеме.

— Как ты думаешь, что такое отношения? Ты знаешь, что ты мне нравишься, Тори, но я пришла к выводу, что ты холодна. Ты притворяешься супер-милой женщиной, которая заботится обо всех.

— Я забочусь, — этот разговор опасно близок к тому, который у нее был с Пайпер. Только она подозревала, что Клэр будет менее понимающей.

— Только если они не переходят какую-то границу в твоей голове. Тебя они заботят… но не слишком. В конце концов, ты бросишь их, так что знай, я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти для них подходящую женщину.

Тори должна была быть счастлива, что Клэр благословила ее уход, если это был ее выбор. Тори должно было быть приятно узнать, что Клэр возьмет на себя ответственность за этих мужчин.

Но Клэр была их сестрой, а не женой, и ее слова задели больное место, о существовании которого Тори даже не подозревала. Она должна была иметь дело с Теей, потому что Каллум явно не сделал достаточно, чтобы женщина знала, что она не нужна. Когда дело доходило до сердечных дел, некоторые вещи могла объяснить только другая женщина.

Тори ясно видела, что Клэр намеревалась занять свое законное место.

Клэр долго смотрела на нее, словно надеясь, что Тори что-то сделает. Вместо этого Тори чувствовала себя приклеенной к стулу. Она была на распутье, и мысль о том, чтобы спланировать всю оставшуюся жизнь за несколько дней, пугала. Все происходило слишком быстро. Она не была готова. Возможно, она никогда не будет готова.

— Тогда ладно, — вздохнула Клэр. — Я бы хотела, чтобы ты не оставалась до конца срока. Они думают, что ты выберешь их. Очевидно, не выберешь. Ты будешь использовать их, пока не придет время. Тогда ты разобьешь их сердца, когда уйдешь в свой безопасный маленький мир.

Каждое слово казалось ударом под дых.

— Мир не безопасен. Я должна знать это лучше, чем кто-либо.

В глазах Клэр блестели слезы.

— Я тоже потеряла родителей. Я также потеряла человека, которого любила. Я никогда не говорила об этом с братьями. Я познакомилась с ним в университете. Я встречалась с ним больше года. Однажды ночью его убили, когда он возвращался домой. Какой-то идиот пытался его ограбить. У него не было денег. Мои родители были бы в ужасе, поэтому я не говорила о нем. Теперь я хотела бы иметь возможность сказать. Я сожалею, что они никогда не знали его. Это самая сложная часть. Мне не с кем поговорить о нем, потому что никто его не знал.

Тогда Клэр могла понять.

— Ты все еще чувствуешь его потерю? У тебя все еще болит сердце, верно?

— Конечно. Эта боль всегда будет там, — Клэр прижала ладонь к груди, как будто хотела, чтобы это прекратилось.

— Разве ты не хочешь, чтобы это исчезло? — спросила Тори.

Она покачала головой.

— Это означало бы, что я никогда не любила его. Я бы не променяла это ни на что. Я стала лучше, потому что любила его. Ты думаешь, что можешь спрятаться от потери, но все, что вы получишь в конце своих дней, — это бессмысленное существование. Когда ты оглядываешься назад, ты действительно думаешь, что будешь счастлива, потому что никогда не любила? Никогда по-настоящему не любила. Думаешь, ты умрешь с улыбкой на лице, потому что ничего не чувствовала? Нет, ты умрешь одинокой и угрюмой, потому что ты так решила. Уезжай домой, Тори. Тебе здесь не место, и ты только вредишь им, оставаясь. Им нужна женщина, а не испуганная маленькая девочка. Извини, если это звучит грубо. Я действительно желаю тебе всего наилучшего. Я посмотрю, что я могу сделать, чтобы спасти моего брата от этой ужасной женщины.

Она ушла, и Тори почувствовала, как внутри нее что-то сломалось.

Боже, что она делала со своими мужчинами? Как она вообще могла оставить их? Как она могла даже подумать о том, чтобы уйти от них?

Она посмотрела на книгу на коленях. Поступил бы ее отец по — другому, если бы у него был шанс? Вернул бы он годы радости, чтобы избежать ужасной боли?

Она перелистнула в конец, потому что должна была знать. Она должна была знать, о чем он думал в те последние дни. Прощался ли он со своими девочками с твердым намерением положить конец своей боли?

Дрожащими руками она открыла последнюю страницу. В отличие от остальных дневников, которые он вел для себя, этот он, похоже, написал их матери после ее смерти. Эти страницы читаются как письма его потерянной любви.

Последняя запись была сделана за два дня до его смерти. За два дня до того, как она потеряла отца. Слова расплывались, пока Тори их читала.

Дорогая жена,

Прошли годы. Я мог бы сказать вам точное время с точностью до секунды, но сейчас я остановлюсь на этом. Сердце болит, но я понял, что не могу скорбеть вечно. Я тебя люблю. Этого ничто не изменит, но я должен вставать утром и двигаться вперед. Не потому, что я люблю тебя меньше, а потому, что я понял, что все лучшее в тебе здесь, со мной. Они спят через две комнаты, и я их подвожу. Каждый момент, когда я жалею, что не пошел с тобой, — это момент, который я теряю с ними, и, боже, они потрясающие. У Пайпер есть твоя нежность и твой ум. И Минди.

О, у нашей Мелинды Торранс твой характер. Ничто ее не пугает, но потеря матери, кажется, омрачила ее смелую душу. Так что завтра я проснусь и приготовлю им завтрак, и мы все снова научимся жить. Мы сделаем это вместе, потому что последнее, о чем они должны думать, это о том, что мы должны оплакивать их всю оставшуюся жизнь. Так что я заканчиваю этот дневник, потому что я думаю, что он сдерживает меня. Я собираюсь говорить только с ними с этого момента. Прощай, моя любовь. Пока мы не встретимся снова…

Тори вспомнила, что тем утром он рано разбудил ее и Пайпер к завтраку. Он был энергичным. Он даже говорил об их маме. До этого он так долго молчал о ней. Когда Тори вспомнила то утро, она предположила, что он просто готовился снова увидеть ее маму. Ей и в голову не приходило, что папа решил снова жить.

Судьба изменила все.

Она отложила книгу.

Когда-то она была храброй. Родители часто беспокоились, что она умрет, исследуя канализационный сток или взбираясь на дерево, на которое ей не приходилось лазить. Сестра была практичной, всегда уводила ее от края. Тори ничего не боялась. Где-то по пути она научилась бояться.

Может пришло время снова научиться быть храброй.

Неужели она действительно оттолкнет трех мужчин, которые любили ее — которых она отчаянно любила в ответ — чтобы ей не пришлось чувствовать боль? Неужели она действительно думала, что если она оставит их завтра, то выбор быть без них будет менее болезненным, чем судьба, сделавшая выбор за нее? В любом случае, она будет скучать по ним до конца своих дней.

Тори судорожно вздохнула. До сих пор она забирала все, что у них было, и очень мало давала взамен. Она должна была это изменить.

Пришло время занять ее место рядом с ними.

Ей не нужны две недели. На самом деле, ей не нужно было ни секунды. Она любила их, и они заслуживали большего, чем безопасная часть ее сердца. Они заслужили, чтобы она выросла, черт возьми, и стала женщиной, которой ей суждено было стать, женщиной, которой им нужна.

Женщина, которой ее воспитали родители.

Поблагодарив сестру за то, что она еще раз показала ей дорогу, Тори вышла в коридор. Они хотели настоящую ее? Ну что ж, они её увидят, начиная с той сумасшедшей сучки, которой нужно было понять, что никто не встанет между техасской девушкой и ее мужчинами.

****

Каллум сделал большой глоток. Алкоголь определенно понадобится. Сумасшедшая в его доме. Всего в нескольких минутах ходьбы по коридору находилось проклятие его существования. Он скорее думал, что ему больше не придется ее видеть, но, естественно, Тея использовала силу, которая у нее была, и добилась своего. Она выменяла последнюю встречу с ним на миллион фунтов и обещание никогда больше не произносить его имени. От одной этой мысли его желудок скрутило, но эта пытка стоила бы того, если бы она ушла навсегда.

К сожалению, он был совершенно уверен, что она не единственная, кто уезжает навсегда. Как бы он ни пытался достучаться до Тори, она казалась ему еще дальше, чем когда-либо.

Они занимались с ней любовью каждую ночь, немного раздвигая ее границы, готовя ее к тому, чего они все хотели. Она была любящей и отдающей, когда они раздели ее, но в тот момент, когда они снова надели одежду, осторожное расстояние, которое она всегда сохраняла, вернулось на место.

Каллум начал спрашивать себя, сможет ли он действительно разрушить ее стены. Учитывая скорость ее прогресса сейчас, еще две недели не кажутся достаточным временем, чтобы завоевать ее.

— А, я вижу, вам тоже нужно укрепление, — Рори вздохнул и взял стакан. — Одного ее адвоката достаточно, чтобы довести человека до пьянства. Как вы думаете, она нашла его в списке самых презренных адвокатов Великобритании?

Адвокат Теи был мертвенно худым придурком с темными глазами, из — за чего Каллум подумал о старухе с косой.

— Я ненавижу все это.

Рори налил себе на два пальца алкоголя пятидесятилетней выдержки.

— Это скоро закончится.

— Этого я и боялся.

Челюсть Рори напряглась.

— Не стоит. Я говорил о Тее, не о Тори. Все будет хорошо.

— Как ты можешь быть уверенным? Она не близка к тому, чтобы стать нашей женой. Она не хочет говорить о будущем.

— Она пугливая, но умная. Она примет верное решение.

— Или мы снова похитим ее, — вошел Оливер. — Нам нужно больше скотча, чтобы пережить этот день. — Она похлопал Каллума по плечу. — Мы позаботимся о ситуации с Теей. Может тогда пресса утихнет.

— Мы обещали ей. Мы сказали ей, что у нее будет тридцать дней, и что отпустим ее, если она будет того хотеть. — Эта клятва преследовала его, будила по ночам. Но он был человеком слова.

Оливер элегантно пожал плечами, наливая себе напиток.

— Мы пообещали ей, что она может уйти, если приложит все усилия.

Рори кивнул.

— Хорошая точка зрения. Она этого не сделала. Она наслаждается сексом и держится в стороне все остальное время. Итак, наша сделка отменяется. Я говорю, что мы даем ей тридцать дней, а затем посадим ее на частный самолет домой. Но, о, рейс отменили. Так грустно. Я думаю об этом маленьком острове на Багамах, которым мы владеем. Он очень милый.

Его братья были безжалостны. Он мог доминировать в спальне, но у них были коварные умы.

— Я не знаю, окажет ли это какое-то влияние, кроме как разозлит ее.

— Она смягчится через несколько лет. Кроме того как, упс, мы случайно забыли презервативы. После того, как мы оплодотворим ее пару раз, она сразу успокоится, — объяснил Рори.

Каллум рассмеялся.

— В каком веке ты живешь?

— В том, где у нас есть девушка, и мы все счастливы, — парировал Рори. — Я собирался играть честно, а она нет, так почему мы должны?

Оливер прислонился к барной стойке.

— Все это спорный вопрос. Я справился с этим. Нам не придется рисковать попасть в тюрьму или пытаться найти подлый способ оплодотворить ее. Я думаю, она очень быстро попадет в наши руки.

Маленькая вспышка надежды вспыхнула в Кэле. Когда это выражение отразилось на лице Оливера, это означало, что он знал что-то, чего не знали остальные, и думал, что его следующая карта выиграет партию.

Прежде чем Каллум успел заговорить, дверь распахнулась, и вошла мрачная Клэр.

Она была одета обыденно, но в глазах сестры мелькнула решимость.

— Я здесь, чтобы помочь. Я думаю, было бы лучше, если бы Каллум отсутствовал до конца дня.

Он бы с удовольствием, но с этим сценарием была проблема.

— Если я не появлюсь, Тея не подпишет документы. В этом весь смысл этой встречи. Она клянется, что подпишет соглашение о неразглашении. Если ей удастся сфабриковать всю беременность и родить ребенка, я пройду тест на отцовство. Он будет назначен врачом по моему выбору и обработан в лаборатории, которую она не может подкупить. Таково соглашение.

Клэр покачала головой.

— Нет. Мы не собираемся вознаграждать ее плохое поведение. Она просто переключится на кормление таблоидов через «неизвестных источников», и так будет продолжаться. С такой женщиной нельзя вести переговоры. Она верит, что может иметь все, что захочет, потому что до этого момента она имела дело с кучей мужчин. Я возьму на себя ответственность и избавлю ее от этих нелепых представлений. Она быстро поймет, что меня не тронут фальшивые слезы или обещания сексуальных услуг.

Рори нахмурился.

— Мне не обещали сексуальных услуг.

— Мне обещали, — со вздохом признался Оливер.

— Когда? — Для Каллума это было новостью.

— В Лондоне. Она остановилась у офиса, вся в слезах и умоляла, пытаясь заставить меня поговорить с тобой. — Оливер выглядел слишком спокойным для человека, чей мир может рухнуть за четырнадцать дней. Его губы даже скривились, как у кота, который умудрился украсть все сливки. — Жаль, что я не записал встречу. Она даже опустилась на колени, умоляя меня подумать о моем племяннике. Поза идеально подходила для орального секса. Я думаю, она пыталась заставить меня жениться на ней, чтобы спасти ее ребенка. Она прочитала слишком много романов. — Оливер повернулся к Клэр. — Ты права. Я не думаю, что мы должны иметь с ней дело. Я подозреваю, она будет далеко не в порядке, когда мы заставим ее иметь дело с другой женщиной.

Какого черта Оливер делал? Тея ненавидела остальных женщин. Она никогда никого не слушала, особенно соперницу.

Челюсти Клэр сжались.

— Я знаю, что Тори должна вмешаться, чтобы положить конец этой чепухе, но…

Каллум посмотрел поверх головы Клэр на брата. Рори сделал то же самое. Уговорил ли Оливер их сестру вмешаться и взять на себя управление? Почему?

Оливер взял Клэр за руку.

— Все нормально. Мы знаем, что Тори не так увлечена, как нам бы хотелось.

— Ну, я поговорила с ней, — призналась Клэр. — Я объяснила, что если она не сможет найти в себе силы заботиться о мужчинах в своей жизни, то мне придется сделать это за нее. Она может сидеть и читать этот чертов дневник весь день. Это не решает проблему. Я всегда думала, что у американских женщин больше внутренней силы.

— Тебе стоило ей сказать об этом, — согласился Оливер.

Подбородок Клэр упрямо вздернулся.

— Стоило. После того, как это закончится, я «поговорю» с ней. Вы, очевидно, позволили использовать себя в сексуальных целях, и, если никто другой не собирается объяснять ей, насколько это неправильно, полагаю, эта задача ложится на меня. Я не позволю ей открыто использовать моих братьев и выбрасывать их, как мусор.

О, Боже. Знал ли Оливер, что он затевает? Понимал ли он, что может случиться, когда две женщины решат, что в семье они занимают одно и то же место?

Беспокоит ли это Тори?

— Ты всегда присматриваешь за нами. — Оливер сжал ее руку. — Сообщи нам, если у тебя возникнут проблемы с Теей. Я, например, теперь намного счастливее, когда ты у руля. Ты права. Мы совершили ужасную ошибку.

Клэр кивнула, затем повернулась к Каллуму, тыкая в него очень осуждающим пальцем.

— Держись подальше от этой женщины.

Он смотрел широко распахнутыми глазами, как она вышла за дверь с расправленными плечами.

— Что, черт возьми, только что произошло? — Сестра всегда была такой тихой и замкнутой. — Ты настроил нашу сестру против Тори?

Оливер вздохнул.

— Я просто говорил с Клэр о том, насколько уязвимым я себя чувствую. Вы должны признать, что Тори бессовестно нас использует.

Каллум закатил глаза.

— Она думает. Она не использует нас для секса. Она напугана.

Рори улыбнулся.

— Мне нравится ход мыслей Оливера. И он просто дал ей повод для размышлений. Тори очень ответственная женщина. Она тоже борец. Ей не понравится, что другая женщина берет ее работу на себя.

— Ей определенно не понравится, что другая женщина возьмет на себя ее роль, — Оливер сделал глоток. — Но я также, кажется, открыл тигрицу в нашей сестре. Я действительно не ожидал этого. Возможно, я немного просчитался.

Дверь распахнулась, и Тори нетерпеливо появилась в проеме.

— Где она?

class="book">Каллуму пришлось сдержаться, чтобы не сделать шаг назад. Тори выглядела дикой. Ее волосы развевались на ветру, как будто она вышла на прогулку во время грозы. Тут он заметил, что она держит в руке хлыст.

— Любимая, может, тебе стоит сесть и выпить.

Она не пошевелилась.

— Естественно, вы все прячетесь здесь и пьете. Ну, ты можешь остаться здесь, но мне нужно поговорить с твоей бывшей, Кэл. Кроме того, мне нужно поговорить с нашим адвокатом. Он тоже здесь?

Рори поднял руку.

— В этом деле я адвокат.

— Хорошо, ты, вероятно, должен стать свидетелем. Она в столовой? — Тори посмотрела направо, в сторону комнаты, о которой шла речь.

Оливер указал своим бокалом в ее сторону.

— Да, но обо всем позаботится Клэр.

Ее глаза сузились.

— Нет. Я тоже с ней поговорю. — Она указала на хлыст. — Вы трое, держитесь подальше от меня.

Каллум ничего не мог с собой поделать. Эта решительная сторона Тори не только немного возбудила его, но и раскрыла его сторону Дома.

— Тори, мне не нравится, как ты разговариваешь со мной, дорогая.

Она подошла прямо к нему и вздернула подбородок.

— Мне не нравится, как твое распутное прошлое возвращается, чтобы преследовать нас всех, но мне все еще нужно с ним разобраться. И ты можешь отшлепать меня позже, Мастер, но ты должен позволить мне разобраться с этой сукой сейчас. Мне нужно сделать это. Она охотится за моими мужчинами, и я этого не допущу. Я точно не буду прятаться за тобой. Если она хочет тебя, ей придется идти через меня. И ей не понравится, как я с ней обращаюсь.

Он посмотрел на нее сверху вниз. Братья, казалось, совершенно не возражали против того, чтобы отправить Тори приручить зверя Тею.

Если к Тори вернулся дух и она называла их троих своими мужчинами, Каллум был полностью за это, с одной оговоркой.

— Я позволю тебе обращаться с ней так, как ты сочтешь нужным, но я ни в коем случае не отправлю тебя одну.

— Она не будет на тебя смотреть, — голубые глаза Тори стали жесткими.

О, он собирался насладиться этим вечером.

— Я хочу отшлепать тебя. Я свяжу тебя и отшлепаю твою дерзкую задницу, а затем вставлю свой член в эту маленькую узкую дырочку. Ты понимаешь?

У нее перехватило дыхание. Это не осталось незамеченным.

— Мы ведем переговоры?

— Да, — он провел большим пальцем по ее нижней губе.

— Я останусь здесь и позволю тебе справиться с ситуацией, если я смогу делать с тобой извращенные, неприятные вещи позже, которые заставят меня снова почувствовать себя твоим мужчиной.

— Договорились, — ее глаза искрились весельем. — Но я подозреваю, что мне придется взять с собой Оливера и Рори. Я права?

Такая умница.

— В яблочко. Делайте свое дело. Потом ты возвращаешься ко мне и преподносишь себя. Сегодняшняя игра начинается рано.

Она кивнула, внезапно помрачнев.

— Я устала убегать.

Он прижался к ней лбом.

— Не могу выразить, как я рад это слышать. Я тебя люблю. Ты не пожалеешь об этом.

— Я устала сожалеть. Я не пожалею об этом, — она поцеловала его в последний раз и отвернулась, все еще сжимая в руке хлыст. — Давайте уберем эту суку из нашей жизни навсегда.

Следуя за ней, Оливер наклонился к Каллуму.

— Не благодари.

— Я не благодарю тебя. Ты создал монстра, — Кэл улыбнулся.

— Что ж, я благодарю тебя, Олли. Чертовски неудобно, не зная, собирается ли Тори остаться или уйти. — Рори поспешил за ними.

Каллум был совершенно уверен, что их женщина вот-вот создаст проблемы. И он собирался быть хорошим мальчиком и позволить ей это сделать. Тогда он отомстит ее милой заднице.

Он налил себе еще виски и пожелал увидеть свою женщину в действии. Он был уверен, что она будет эффектной.

Глава 15

Тори остановилась возле столовой. Она могла слышать голоса внутри, и ее невестка определенно была не в ее лиге. Она не стала поправляться. Клэр собиралась стать ее невесткой, и пришло время Тори научить женщину нескольким вещам.

— Я советую своим братьям не заключать с тобой никаких сделок. — Через приоткрытую дверь она увидела Клэр, сидящую напротив платиновой блондинки. Тея была разряжена. На ней было больше побрякушек, чем на проститутке, ищущей клиента. Подходит. Тея была из тех девушек, которые искали мужчину, чтобы заплатить за свою жизнь, и не гнушались использовать свое тело, чтобы получить его.

Она закончит охотиться на Каллума или любого из братьев Тарстон-Хьюз.

— Мне все равно, что ты посоветуешь своим братьям, — сказала Тея гнусавым голосом. — Меня волнует только Каллум и то, что он мне пообещал. Когда мы сделали этого ребенка, он пообещал мне, что мы поженимся. Мне нужно поговорить с ним, напомнить ему, как нам хорошо вместе.

Клэр покачала головой.

— Я думаю, будет лучше, если он больше тебя не увидит.

— Тогда ты должна быть готова к тому, что я напишу откровенную книгу о том, как устроена ваша семья и как эта шлюха увела моего мужа. Я не тупая. Я знаю, что великий и всемогущий пиарщик ненавидит, когда ее настоящее лицо показывают миру. — Слишком длинный ноготь Теи постучал по столу для переговоров.

Тори подумала, будет ли Тея говорить так же уверенно, если узнает, что Каллум сделал с ней на этом самом столе. Это включало в себя веревку, анальную пробку, паддл и немного громкого горячего секса. Оливер и Рори не постеснялись присоединиться.

Мир еще не рухнул, когда ее сосок украсил обложку таблоидов, и она переживет несчастье с Теей. Каким-то образом с того момента, как прочитала слова своего отца, она обрела силу, которой ей не хватало годами.

— Нисколько. Тори просто не опустится до того, чтобы находиться с тобой в одной комнате. — Милая Клэр. Какой бы злой она ни была, ее будущая невестка не бросила ее на амбразуру.

Пришло время спасти Клэр. Хороший специалист по связям с общественностью знал, что клиент всегда должен оставаться спокойным, всегда встречать рассматриваемое событие с изяществом и достоинством.

Сегодня она не была пиарщиком. Она была женой, и не очень счастливой.

— Если ты заставишь ее истекать кровью, убери ее с ковра. Это антикварный Обюссон, стоящий целое состояние, и такие пятна трудно удалить. Лучше убить ее на полу из лиственницы, — сказал Оливер без намека на поддразнивание в голосе.

Она повернулась к нему.

— Мне нравится новый Оливер.

— Это старый Оливер. Чертовски саркастичный, — заметил Рори. — На самом деле пол тоже антикварный. Вы знаете, сколько будет стоить их замена? Может, ты могла бы прикончить ее снаружи. Я помогу тебе её нести.

Хорошо знать, что у нее был тыл.

— Я собираюсь получить все, что у меня есть, Клэр, — насмехалась Тея. — Бедняжка. Мне жаль вас. Должно быть, трудно быть серой мышкой. Твои братья такие красивые, а ты такое жалкое ничтожество. Даже та толстая сучка, с которой они играют, красивее тебя.

О, Тори устала ждать.

Она толкнула дверь, хлопнув ею о стену, и уставилась на соперницу. Она видела Тею на фотографиях, но старалась держаться подальше. Теперь она могла видеть, что это была ошибка.

— Привет, Тея. Я рада, что ты смогла приехать сегодня. Нам нужно поговорить. Я скажу, что неприязнь к моей невестке не поможет вашему делу.

Клэр посмотрела на нее улыбнулась.

— Рада тебя видеть.

— Извините, я опоздала. Я была бы здесь гораздо раньше, но иногда… нам всем нужен пинок под зад, чтобы двигаться дальше. Или три. — Она обняла Клэр за плечо. — Я думаю, что ты прекрасна. Пластиковая Салли не узнала бы настоящей красоты, даже если бы та укусила ее за задницу.

Тея фыркнула, затем взглянула на Оливера и Рори, когда они вошли в комнату и сели как можно дальше. Она уставилась на дверь, словно желая, чтобы Каллум прошел внутрь.

Адвокат женщины сидел в конце стола, перебирая бумаги. Расстроен ли он этой сценой, Тори не могла сказать. Он поднял мрачные глаза и вздохнул, как будто предпочел бы быть где угодно, только не здесь. — Мисс Глен, я не понимаю, что вы привносите в процесс.

— Она миссис Тарстон-Хьюз, — поправил Рори. — По законам Безакистана, она наша жена, если она не решит иначе.

— Я ваша жена, милый. Я уже сделала выбор. Мне не нужно еще две недели. — Она подмигнула ему.

Тори воспользовалась моментом, чтобы насладиться их потрясением, Тея просто надула губы.

— Где Каллум? Он не может быть заинтересован в этом странном браке. Он не возьмет объедки своих братьев, когда может заполучить меня.

— Он не придет. — Она должна это обозначить.

— Что? — Глаза Теи расширились, рот скривился. Каким-то образом она выдавила милую слезинку. Она уставилась на дверь, словно была уверена, что ее спаситель появится в любой момент.

Тори закатила глаза. Клэр была права. Только другая женщина могла с ней справиться.

— Он не заинтересован в том, чтобы тебя видеть.

Тея прикусила нижнюю губу.

— Я тебе не верю. Ты прячешь его от меня. Получишь ли ты больше денег, если выйдешь замуж за всех трех братьев? Это какая-то странная зарубежная сделка, которую вы заключили?

— Нет, я выхожу за них, потому что люблю их. И, прежде чем ты обвинишь меня в том, что я преследую их из-за денег, мой брат — один из самых богатых людей в мире. Мне не больно. — Она хотела сделать это сама. Теперь Тори увидела, что это все еще возможно. На этот раз она будет следовать своему собственному определению успеха. Она последует примеру Пайпер — будет благодарна и поможет окружающим ее людям. Тори поняла, что ей дали возможность изменить мир к лучшему, и перестала уклоняться от своих обязанностей.

— Он твой зять, — ядовито сказала Тея. — Он пытается заложить тебя кому-то другому, чтобы ему не пришлось иметь с тобой дело.

— Я бы хотел, чтобы ты сказала тоже самое шейху, — сказал Оливер, сузив глаза. — Ты должна понимать, что он считает Тори своей сестрой. Он серьезно относится к своей семье. Он очень опекающий. Нам пришлось немало потрудиться, чтобы получить его разрешение ухаживать за ней. Она дорога ему, и любой, кто угрожает ей, должен ожидать, что почувствует на себе гнев аль-Мусадов.

— И семьи Тарстон-Хьюз, — добавил Рори. — Мы и сами не лишены силы.

Тея отказалась от невинного поступка.

— Мы договорились. Я ничего не подпишу, пока не поговорю с Каллумом. Так что, если вы хотите заключить столь ценную сделку, вам лучше предъявить моего парня.

Тори раз или два провела стеком по столу. Она не упустила того, как расширились глаза Теи.

— Я нашла его в конюшне. Я искала что-то другое, но я думаю, что стек подойдет. Каллум, вероятно, позже будет рад, что я нашла его.

Рори подмигнул ей.

— О, уверен он получит много удовольствия используя его на твоей попке, шалунья.

— Каллум никогда бы не стал. Он джентльмен, — сказала Тея, ее лицо покраснело.

Тори фыркнула. Эта женщина совсем не знала Каллума.

— Нет, если все эти крики по ночам являются признаком кое-чего, — вежливо сказала Клэр.

— Мы постараемся вести себя потише, дорогая, — Оливер наклонил голову в сторону сестры.

Тея уставилась на Оливера, явно ошеломленная, словно только что поняла, что ничего не значит для Каллума. Она была полуночной связью, когда он был на свободе. Теперь было очевидно, что у Теи есть к нему чувства. Тори на самом деле было немного жаль сумасшедшую леди.

— Если ты не знаешь Каллума с этой стороны, значит, ты его вообще не знаешь. Доминирование и подчинение занимают важную часть его жизни. Если он решил не делиться этим с тобой, я не уверена, как много для него значила эта единственная встреча.

Ее глаза сузились.

— Единственная встреча? Мы были любовниками в течение года.

По мнению Каллума, нет, но она и не собиралась спорить. Это только разожжет огонь Теи, а Тори очень хотела потушить это.

— Это не имеет значения. Он со мной. Мы женимся по британским законам. В глазах семьи моей сестры мы уже женаты. Ты должна знать, что я не собираюсь выгонять их на обочину через две недели. У нас будет прекрасная королевская свадьба, за которую я полностью позволю моему брату заплатить.

Рори показал ей большой палец вверх.

— Отлично, милая. Взимать плату с Талиба за нашу сверхдорогую свадьбу — лучшая идея.

— Ну, он согласился позволить тебе похитить меня. По крайней мере, он может заплатить за мои цветы. Я хочу лилии. — Она оглянулась на Тею и решила, что честность пойдет ей на пользу. — Меня не волнует, что ты беременна. Если да, а ребенок от Каллума, то я буду любить и обожать этого ребенка, потому что этот ребенок — часть моего мужа. Если ты думаешь, что его прошлое отвратит меня от него, ты ошибаешься. Через месяц мы поженимся, и я буду очень хорошей мачехой.

— Она не беременна, — со вздохом сказал Оливер.

— Мне все равно. Каллум имеет значение. Если ребенок будет, мы примем его или ее с распростертыми объятиями и подарим ему очень скоро сестер и братьев.

Рори посмотрел на нее с мягким выражением в глазах.

— Ты серьезно?

Она сделала на них ставку. Пришло время сообщить ее мужчинам, насколько она серьезна.

— Я серьезно. Я не буду держать против тебя твое прошлое, если ты сделаешь то же самое для меня.

— Дорогая, у тебя нет прошлого, — напомнил Оливер.

— И все же я позволила этому чуть не погубить нас. — Она не допустит этого снова. Она будет такой, какой и должна быть жена — стойкой, верной, глубоко влюбленной. — Я не позволю этому случиться и определенно не позволю Тее каким-либо образом влиять на то, что мы будем делать в будущем. Я буду любить Каллума, несмотря ни на что. Так что сделка отменяется. Если Тея сможет доказать, что ребенок принадлежит Каллуму, мы позаботимся о том, чтобы у ребенка было все самое лучшее, что мы можем предоставить. До тех пор я предпочитаю верить своему мужу, и он не мог стать отцом вашего ребенка. Вы можете уйти.

Тея наклонилась вперед.

— Я не сдамся. Я не позволю тебе забрать его у меня. Я дам интервью каждому репортеру, который будет слушать. Я подорву твою репутацию. Я разорву тебя на части.

Теперь, когда она успокоилась, Тори действительно смотрела на вещи с точки зрения своей сестры. Ей нужно было использовать свои активы.

— Пытайся. Моя свадьба будет королевской. Каждая газета, которой нужны эти фотографии, поймет, что я их отстраню от бизнеса, как только они встанут на вашу сторону. То же самое относится и к нашим последующим детям. И если они захотят получить доступ к моей сестре и ее семье, они не напечатают ничего негативного ни обо мне, ни о моих мужьях.

Тея остановилась, ее глаза пылали.

— Ты не можешь этого сделать.

— Могу, — мягко ответила она.

— Они будут слушать меня. — Она стала пунцовой. — Я расскажу им все.

— И некоторые из них будут публиковать все, что ты скажешь, но важные газеты захотят получить доступ к королевской семье. Правда в том, что все, что нам нужно сделать, это подождать тебя. Если ты беременна, мы проведем анализ ДНК и все проясним. Если нет… Ну, я уверена, что у тебя есть планы на этот счет. Но история уляжется. Мир будет продолжаться. Я с мужьями буду счастлива.

— Я должен посоветовать своему клиенту прекратить переговоры, если первоначальное соглашение теперь спорно. — Адвокат встал, собирая документы. — Тебе действительно стоит решить, чего ты хочешь, девочка. Ты тратишь время всех.

Да, Тея делала это довольно долго. Тори покончила с этим.

— Я точно знаю, чего хочу, и это — никогда больше не думать о своем клиенте. Я буду благодарен вам, если вы возьмете ее с собой, когда будете уходить.

Тея встала. Тори не верила, что в ее сверхтонком животе может расти ребенок.

— Я хочу увидеть Каллума. Я заслужила его увидеть. Он сказал, что любит меня. Он сделал мне ребенка.

В ее глазах мелькнуло безумие. Где-то в глубине души Тея верила тому, что говорила. Тори снова захлестнуло нежелательное сочувствие, но она не могла отступить.

— И он женится на мне. Как я уже сказала, мы со всем разберемся после того, как ты родишь. А пока делай то, что вам нужно.

— Я разорву тебя. Клянусь богом, я прослежу, чтобы ты заплатила. Ты прячешь его от меня. — Ее губы изогнулись в злобной усмешке. — Вот увидишь. Я позабочусь о тебе. Ты не можешь прятать его вечно.

Она ушла вместе с адвокатом.

Оливер последовал за ним и что-то пробормотал своему брату.

— Я хочу, чтобы кто-нибудь следил за этой женщиной. Я хочу, чтобы частный детектив следил за всем, что она делает.

Рори кивнул.

— Да. Я думаю, мы должны изучить ее финансы.

— Подозреваешь, что она стоит за нападениями на Тори? — спросила Клэр. — Думаешь, она кому-то заплатила?

— Полиция считает, что это политический акт. — Тори не согласилась. Может ли Тея быть настолько сумасшедшей, чтобы нанять кого-нибудь, чтобы убить ее соперницу?

— Я так не думаю. Если бы это был политический акт, преступники искали бы прессу. Этот человек пытается скрыть свою личность. Я даже не уверен, что это был один и тот же человек каждый раз. Если это Тея, я думаю, она нанимает разных головорезов, чтобы напасть на тебя. — Оливер вытащил мобильный телефон. — Я собираюсь связаться с частным детективом и получить обновленную информацию.

Рори повернулся к ней.

— Почему стек?

Она улыбнулась.

— Никогда не прихожу на битву безоружной.

Глаза Клэр расширились.

— Хочу ли я вообще знать, что это значит?

— Скажем так, однажды ночью Оливер разозлил нашу жену и больше этого не повторится. — Рори подмигнул ей.

— О, я уверен, что сделаю это снова, — признал Оливер. — Я просто позабочусь о том, чтобы избавиться от всех зонтов, хлыстов и крикетных бит до того, как я это сделаю. У Тори ужасный характер.

Клэр встала перед ней.

— Я так рада, что ты решила остаться.

Тори обняла свою невестку.

— Я тоже. Спасибо, что пнула меня. Обещаю больше не забывать свое место.

— Хорошо, потому что оказывается, что я довольно ужасна в конфронтации. Эта женщина была ужасна. О чем думал Каллум? — спросила Клэр.

Дверь открылась, Каллум стоял в ожидании, глядя прямо на Тори с темным светом в глазах. О, у нее были серьезные проблемы. Атмосфера накалилась. Он хотел воздать по заслугам. Тори вздрогнула от одной мысли. Когда Каллум решил доминировать над ней, она знала, что ее ждут часы чистого удовольствия.

— Каллум вообще не думал, — сказал он о себе. — Я был в дороге, и с Теей было легко. Она нашла меня в пабе и сказала, что все, что ей нужно, это одна ночь. В то время я был одинок и довольно легкомыслен. Она ушла? Теперь мне можно выйти?

Он мог бы позволить ей взять верх, но он явно намеревался изменить власть сейчас.

Тори нужно было действовать очень осторожно, если она собиралась выйти из сегодняшнего дня без красной задницы.

Она подошла к нему, покачивая бедрами, и смягчила голос. Она опустила взгляд так покорно, как только могла.

— Спасибо, что потворствовали моей ревности, Мастер.

Он схватил ее за бедра, и Тори рискнула взглянуть вверх и увидела, как его великолепные губы изогнулись в игривой улыбке.

— Так ты собираешься играть?

Она поднялась на цыпочки, чтобы прошептать ему на ухо.

— Я бы опустилась голой на колени перед тобой, если бы твоей сестры не было здесь. Я знаю, как сильно ты ненавидел отсутствие меня в том конференц-зале, но мы не могли дать ей то, что она хотела.

— И почему?

Она обхватила его лицо.

— Потому что ты мой.

— И ты моя, милая. Так что возьми кнут, который ты нашла, и иди в нашу спальню. Ты снимешь одежду и окажешься в правильном положении, чтобы приветствовать своих Мастеров. Не рассчитывай уйти до конца дня. — Он поцеловал кончик ее носа, но его голос был восхитительно мрачным. — Пойми, я ожидаю полного послушания до конца ночи.

У нее может быть красная задница, но это еще не все. Она также почувствует радость от общения со своими мужчинами. Наконец-то она получит их всех.

Тори отступила и схватила стек. Он казался милой маленькой опорой, чтобы запугать Тею. Она и представить себе не могла, что Каллум обратится против нее. Ой-ёй. Со всей покорностью, на которую она была способна, она вышла из комнаты.

В ту минуту, когда за ней закрылась дверь, она практически пробежала по коридору к лестнице, ведущей в спальни. Теперь их было не остановить. Она была замужем и содержала своих мужей. Да, в будущем у них будет дерьмо, но у кого его нет? Она была неправа, сдерживая себя, и ей не терпелось показать им, что она никогда не сделает этого снова.

Начиная с этого момента.

Дойдя до спальни, она открыла дверь и бросила стек на кровать. Она бы не использовала его. Когда она повернулась и начала расстегивать блузку, по ее коже пробежал холодок.

— Знаешь старую поговорку, не так ли? — Тея вышла из тени с пистолетом в руке. — Если хочешь, чтобы все было сделано правильно, лучше сделай это сам. Открой рот хоть чуть-чуть, и я пристрелю тебя прямо здесь.

Тори подняла руки. Похоже, ее будущему придется подождать.

****

Оливер завершил разговор с детективом. Как только у него появятся какие-либо доказательства, он направит полицию на Тею. Должно быть что-то, связывающее ее с покушениями на жизнь Тори. Он провел с этой женщиной не так много времени, но те несколько минут, которые он провел в ее присутствии на этот раз, заставили его поверить, что Тея сошла с ума — и что женщина хотела смерти его будущей жены. Оливер не собирался этого допускать.

— Эта сука совершенно безумная, — прорычал он.

Каллум поднял руку.

— Скажи то, чего я не знаю.

Клэр уставилась на Каллума так, словно у него выросли две головы.

— Я ничего в этом не понимаю.

— Было темно, — пожаловался Каллум. — Я выпил пару пинт. Я не мог видеть безумных глаз. Мужчины не всегда умные существа, дорогой, но ты должен знать, что с этого момента я намерен спать только с Тори. Ее сумасшедшие глаза не безумны. Тея совершила ужасную ошибку, и она вернулась, чтобы укусить нас всех за задницы. Я не могу постоянно просить прощения.

Почему-то Оливер не думал, что Клэр говорила о Тее.

— Мы не собираемся причинять боль Тори. Не совсем.

Рори повернулся к Клэр, озабоченно нахмурив брови.

— Мы никогда не причиняли вреда нашей жене. Все, что мы делаем, происходит по обоюдному согласию. Мы можем объяснить это тебе.

Клэр закатила глаза, как озорница, в чем Оливер всегда был уверен, что она может ею быть.

— Я не говорю о бондаже. Только полный идиот мог смотреть на Тори и думать, что она женщина, подвергшаяся насилию. Кроме того, я довольно много читаю. Я даже знаю, что такое анальная пробка и для чего она нужна.

Каллум позеленел.

— Не думаю, что хочу слышать об этом.

Ведь она была их сестрой. Оливер тоже не был уверен, что хочет слышать о ее сексуальной жизни. Он скорее надеялся, что у нее ее нет. С тех пор как она закончила школу, она, казалось, жила как монахиня. — Мне очень жаль, если мы были слишком громкими или слишком нескромными. Я обещаю, что будем сдерживаться. Я рад, что ты была здесь. Я думаю, ты была тем, кто действительно достучался до Тори.

Она отмахнулась от него.

— Меня не волнует шум. Я не скромница. Меня просто смущает то, что Каллум, казалось, вырос на два дюйма, а его голос стал… не очень похожим на Каллума. Кто это был? Потому что он не был моим глупым братом.

Рори немного фыркнул.

— Есть только одно место, где Кэл действительно берет на себя управление, и это… ну, это наедине.

— Ты хочешь сказать, что мой брат, играющий в футбол, является Доминантом? — Клэр покачала головой и протянула руку. — Я не хочу знать. Это на самом деле довольно ужасно. Я даже не хочу об этом думать.

Бедная Клэр. Он должен исправить это. Если и был один человек, которого он знал, кому мог бы понадобиться Дом, так это его сестра.

— Талиб аль-Мусад — доминирующий мужчина в его браке. Его братья тоже доминируют над своей женой, но Талиб берет на себя управление в спальне. Держи этот образ в своей голове, и я уверен, что образ с Кэлом исчезнет.

Она вздохнула.

— Спасибо. Концепция Доминанта теперь снова стала сексуальной.

Он был рад помочь.

— Теперь, я думаю, мы должны поговорить о том, как мы будем обеспечивать безопасность нашей жены, пока мы не сможем свалить все это на Тею и отправить ее в тюрьму.

Рори снова сел. Кэл сделал то же самое, откинувшись назад со вздохом.

Клэр посмотрела между ними.

— Но разве ты только что не сказал Тори пойти и подождать тебя?

— Да, и она уже должна быть голой и стоять на коленях, — сказал Каллум с довольной ухмылкой. — Она может держать свою прелестную задницу ровно столько времени, сколько заставила меня ждать на кухне. Она думает, что может управлять, подчиняясь? Скорее всего, нет. Она может подумать о том, что я собираюсь делать с этим стеком.

Клэр вздохнула.

— На этой ноте я собираюсь сказать повару, что сегодня вечером ужин будет подан в наших комнатах.

Сестра действительно знала, как управлять домом. После того, как их мама умерла, Клэр взяла на себя повседневную работу. Оливер был благодарен, но не думал, что он когда-либо говорил об этом.

— Спасибо, дорогая. И спасибо за то, что ты с таким пониманием относишься к этому.

— Да, есть много сестер, которые не поймут. Я знаю, мы заставили тебя пройти через многое, но ты была лучшей, любимой. — Рори кивнул.

Каллум встал и обнял их сестру.

— Люблю тебя, Клэр.

В ее глазах стояли слезы, когда она отступила назад.

— Я люблю всех вас. И я всегда буду стоять рядом с вами. Это то, что мы делаем. Конечно, я понимаю, Оливер. Ты влюблен. Вы не отбрасываете это в сторону, потому что это не выглядит традиционным. Вы протягиваете руку и держитесь за нее. Теперь я буду наслаждаться ужином и телевизором. Вы должны сделать несколько детей. Мне нужны племянницы и племянники.

— Только до тех пор, пока у тебя не будет своих, — сказал Рори.

Она глубоко вздохнула.

— Иногда этот план не срабатывает, знаете ли. Я думаю, что была рождена, чтобы быть незамужней тетей. Спокойной ночи.

Она вышла в коридор.

— Возможно, пришло время что-то сделать с Клэр. — Каллум уставился на дверь.

Оливер вопросительно поднял бровь.

— И что это повлечет за собой, мастер Каллум? У тебя есть Дом, которому ты хочешь ее подарить?

Каллум вздрогнул. — Опять же, давай не будем говорить о том, что наша сестра занимается сексом. Она занималась сексом, верно? Я имею в виду, что она не… она училась в университете и все такое.

— Как и Тори, но ей удалось остаться девственницей, — заметил Рори. — Я не знаю, но что-то или кто-то определенно ранил Клэр. Она никогда не ходит на свидания. Я не знаю, как это исправить. Возможно, Оливер прав, и мы должны найти ей мужа. У меня есть пара хороших кандидатов.

Думали ли вообще его братья?

— Я уверен, что она будет в восторге, вернувшись в средневековый период, когда ее братья могут продать ее, как движимое имущество.

— Я не пытаюсь этого сделать. — Пальцы Рори забарабанили по столу. — Мне просто не нравится мысль, что она одна. Теперь, когда мы с Тори, о ком она позаботится?

— Рори прав. Клэр прирожденный опекун. Я не могу представить ее без собственной семьи. — Каллум оглянулся на дверь. — Может, нам следует разобраться, что случилось с ней в те годы, когда она была в университете.

У Оливера не было проблем с вмешательством в жизнь сестры. Она заботилась о нем годами. Пришло время сделать то же самое для нее.

— Я найду кого-нибудь. Но пока, я думаю, мы заставили Тори ждать достаточно долго. Она уже голая. Я, например, готов отпраздновать тот факт, что мы женимся.

Он собирался жениться. Он никогда не верил, что сделает это снова. Он был абсолютно уверен, что никогда не попытается полюбить другую женщину, но Тори задела его за живое. Она была катализатором всего. Она была причиной, по которой он вернулся в Безакистан и столкнулся со своим прошлым, причиной, по которой он узнал, что это не все, во что он верил. Она была причиной того, что он снова стал сильным, и давно пора посвятить свою жизнь ей.

Дверь распахнулась и ударилась о стену. Клэр бросилась внутрь.

— Я шла на кухню, когда нашла его.

Острый приступ страха пронзил Оливера. Глаза Клэр были дикими от ужаса. Ее руки дрожали. Он протянул руку и схватил их, надеясь удержать ее.

— О чем ты говоришь? Кого ты нашла?

— Адвоката. Тот мужчина, которого она привела с собой, — пробормотала Клэр.

Каллум вскочил на ноги, и Рори вытащил свой телефон.

— Мне нужна проверка службы безопасности, — немедленно сказал Рори. — Я хочу знать, когда Тея и ее адвокат ушли, и мне нужно подтверждение, что их больше нет на территории. Я буду ждать.

— Ты видела, как адвокат уходил? — спросил Оливер, хотя был почти уверен, что это неправда.

Клэр покачала головой.

— Я думаю, он мертв. Он был как раз в фойе. Он не двигается. Я — я не думаю, что охрана патрулировала эту часть дома.

Рори покачал головой.

— Они в пути. Вызывают скорую помощь. Адвоката ударили по затылку старинной каминной кочергой нашей матери. Должно быть, Тея подобрала ее, когда они шли по гостиной. Он еще дышит, но он определенно ранен.

Сердце Оливера забилось быстрее.

— Пожалуйста, скажи мне, что она угнала его машину и уехала.

Каллум посмотрел в окно.

— Машина все еще на дороге. Тея здесь, и она будет искать Тори.

— Или тебя. — Несомненно, она хотела Каллума больше всего на свете. Но она, возможно, сошла с ума и убедила себя, что, если она избавится от Тори, Каллум будет принадлежать ей.

— Она в моей спальне. — Каллум направился к двери. — Держу пари, Тея заглянула в мою спальню, и именно туда я только что отправил Тори.

Если бы Оливер позволил ему, Каллум ворвался бы и, возможно, напугал бы сумасшедшую суку и начал бы стрелять. Вместо этого он схватил своего брата за руку, замедляя его.

— Откуда она знает, где спальни?

— Нетрудно догадаться, что они наверху, — парировал Каллум.

Рори последовал за ним.

— Я возьму охотничье ружье. Я буду координировать свои действия со службой безопасности.

Каллум изо всех сил пытался высвободить руку.

— Ты должен отпустить меня. Я должен спасти Тори.

Оливеру нужно было, чтобы его брат ясно мыслил.

— Задумайся на секунду. Мы не можем вбежать. Хаос — враг. Она выстрелит первой. Нам нужно быть спокойными. Направляемся в спальню. Она могла подслушать, как мы сказали Тори подождать нас там. Я уверен, что она читала статьи об этом месте. Если она так одержима, как кажется, ей было бы легко найти всю информацию об этом доме. Мать все время говорила об архитектуре и о том, как она ее украшала. В одном из журналов даже были чертежи. Она знает, где спальни. Мы должны войти, как будто мы не знаем, что что-то не так.

— Я устроюсь снаружи. — Рори кивнул в сторону двери. — Должно быть какое-то место с видом на спальню. Если я смогу ее вытащить, я это сделаю.

Двое охранников уже шли к ним. Рори догнал их и начал говорить.

У них было очень мало времени. Оливер скорее думал, что охрана попытается взять верх.

— Пойдем. Если поймут, что происходит, они могут попытаться спрятать нас где-нибудь в безопасном месте, пока не возьмут ситуацию под контроль. Я не доверяю никому, кроме нас. Ты должен уговорить Тею.

Они рванули к лестнице плечом к плечу.

— Мистер Тарстон-Хьюз, — крикнул охранник у входа в дом. — У нас ситуация. Мне нужно, чтобы вы и ваш брат пошли со мной.

— Позаботься о Клэр. Мы спустимся через минуту, — сказал он ближайшему к нему охраннику, надеясь, что часовой подчинится.

Клэр помогла. Она слегка вздохнула, затем подмигнула Оливеру, прежде чем упасть в идеальный обморок. Охранник поймал ее до того, как она упала на пол.

Умная девочка. Теперь мужчины не оставят ее.

Каллум ускорил шаг.

— Я никогда себе не прощу, если с Тори что-то случится. Это все моя вина.

— Не говори так. Именно этот тип мышления стоил нам месяцев с ней, — возразил Оливер. — Ты не просил Тею сходить с ума. Ты не просил ее втаптывать твое имя в грязь. Я был там, и я, наконец, понял, что чувство вины не помогает. Мы идем туда и делаем все, что нужно, чтобы спасти нашу жену. Я имею в виду что угодно.

— Я сделаю все, что потребуется. — Каллум уставился на дверь.

— Успокойся. Мы войдем и будем вести себя так, как будто ничего не знаем. Если Теи нет, а Тори ждет одна, мы заберем ее и убежим со всех ног, а охрана будет обыскивать дом.

— Она голая. Если она одна, то голая. Я приказал ей… — Каллум глубоко вздохнул, явно подавляя страх.

По крайней мере, Каллум был чертовски хорошим слушателем. Он явно отодвинул в сторону свою вину. Им это было бесполезно.

Когда Оливер и его брат подошли к двери, он молился, чтобы у него была возможность вынести свою обнаженную жену, брыкающуюся и кричащую, из дома. Они наденут на нее халат, как только доберутся до безопасного места, но он ни за что не станет рисковать ее жизнью.

— Это не сработает. — Голос Тори плыл из-за двери, тонкий и дрожащий. Напуганный.

Дерьмо. Оливер посмотрел на брата. Каллум побледнел, но постучал в дверь, очистив лицо от страха. Оливер попытался сделать то же самое.

— Тори, Оливер и я должны поговорить с тобой о Тее. Ты готова? — спросил Каллум.

После долгой паузы Тори заговорила. Без сомнения, Тея заставляла ее говорить, возможно, под дулом пистолета. Эта мысль заставила Оливера сжать кулаки.

— Что насчет нее?

— Я думал и не знаю, правильно ли я поступаю. Она носит моего ребенка.

Оливер мог видеть, как тяжело было его брату произносить эти слова. Он успокаивающе положил руку на спину Каллума. Наверняка Тори ему не поверит.

— Ты сказал, что она не беременна. Ты обещал мне, что ребенок не твой, — ее голос звучал хрипло, отчаянно.

Глаза Каллума закрыты, рука на двери, как будто он может соединиться с ней, заставить ее поверить.

— Я солгал. Она мать моего ребенка. Я был с тобой, потому что мои братья вынудили меня к этому. Мне очень жаль, но знание того, что она была здесь сегодня и что вы все не дали мне увидеться с ней, заставило меня передумать.

Он услышал крик Тори, услышал, как она сдержала всхлип.

— Каллум, ты ублюдок, — ее голос дрожал.

— Знаю, — глухо сказал он. — Я должен найти ее. Могу я войти? Нужно собрать вещи. Отныне я буду с ней.

— Да, — донесся напряженный ответ.

Каллум оглянулся, и Оливер кивнул, а затем прошептал.

— Входим медленно. Попытайтесь подвести ее к большому окну. Я оставил все окна открытыми сегодня днем, потому что было тепло, но, скорее всего, Рори устроится в том, что справа.

Каллум кивнул, затем повернул дверную ручку.

У Оливера перехватило дыхание. Тори стояла посреди комнаты, подняв руки вверх. Очевидно, она была напугана и дрожала. Тея стояла позади нее, используя ее как щит.

— Каллум? — сказала Тея, глядя через плечо Тори. — Ты серьезно говорил?

Да, он видел сумасшедшие глаза, о которых говорил Каллум. Тея смотрела на Каллума так, как будто ничего необычного не происходило, уж точно не так, будто она держала пистолет у спины его жены.

Каллум поднял руки, явно пытаясь пойти по безопасному маршруту.

— Что ты здесь делаешь, Тея? Я собирался тебя искать.

— Что он здесь делает? — Тея взглянула в сторону Оливера, и это предотвратило его попытку обойти ее с фланга.

Он замер, тоже поднимая руки.

— Оливер пришел за Тори, — терпеливо объяснил Каллум. — Он и Рори собираются жениться на ней.

Тея нахмурилась.

— Она не нравится мне. Она нас разлучила.

— Она будет моей женой, — сказал Оливер низким голосом. — Я не буду счастлив, если ты причинишь ей боль. И Рори тоже. Ты хочешь оттолкнуть братьев Каллума, если мы собираемся стать семьей?

Каллум, казалось, подхватил его идею. Он двинулся слева от нее, на пару шагов ближе. Им нужно было загнать ее в угол, желательно возле восточного окна. С этой позиции Рори сможет увидеть Тею в прицел охотничьего ружья. Их отец не верил в честную игру. Когда охотился, он использовал прицел. Оливер до сих пор слышал, как его отец говорил, что, если оленю нужен шанс на бой, популяция оленей должна разработать технологии. Он надеялся, что это сработает на Тее.

— Тея, последнее, чего хочет каждый из нас, — это чтобы наш ребенок родился в тюрьме. — Голос Каллума был совершенно успокаивающим.

Лицо Тори исказила маска ярости.

— Ты лжец. Ты сказал, что он не твой.

Оливер взялся за дело.

— Тори, дорогая, давай уйдем отсюда и оставим их. Похоже, им есть о чем поговорить.

— Да, — сказал Каллум. — Пусть Оливер возьмет свою жену. Мы с тобой поговорим.

Спина Тори выгнулась, и она зашипела, словно от боли.

— Я не думаю, что ты это имеешь в виду, любимый. — Губы Теи сжались, и она потянула Тори за волосы, оттягивая ее назад. — Я думаю, ты пытаешься спасти ее.

— Я останусь с тобой наедине, если ты отпустишь ее, — заметил Каллум. — Только ты и я. Так долго, как хочешь. Тея, мы можем закрыть двери, и ничто другое не будет иметь значения, кроме нас, как в старые добрые времена.

— Ненавижу тебя, — выплюнула Тори Каллуму. — Я действительно тебя ненавижу. Ты солгал мне. Сволочь!

Она боролась с хваткой Теи, и Оливер мог видеть, что ее борьба сработала. Тори была намного сильнее ультрахудой Теи. К сожалению, их жена не сильнее пули.

— Стой, — скомандовал Оливер. В этом случае Тори нужно их дождаться. Ей нужно довериться им, чтобы отговорить ее от этой ситуации. — Не двигайся.

Тори остановилась.

— Я не хочу говорить с ним. Он лжец. Он мудак.

Каллум вздрогнул.

— Мне жаль. Я пытался поступать правильно со своими братьями, но я должен поступать правильно с ней. У меня есть к ней чувства.

Пока Тея наблюдала за Кэлом, Оливер медленно подошел к ней.

Она приставила пистолет к голове Тори.

— Ты должна слушать единственного человека здесь, который любит тебя. Это не Каллум. Он мой. Он всегда любил меня. Он всегда хотел меня.

— Да, — сказал Каллум. — Ты та, кого я хотел все это время. Меня немного смутило то, как ты разговаривала с прессой. Я очень скрытный. Но я знаю, что ты только лучшего для нас. Наш союз и ребенок.

— Мы можем уединиться. — Тея отступила, не отпуская Тори.

Оливер заметил, как дрожит пистолет в ее другой руке. Тея быстро теряла силы. Может, адреналин сходил на нет, или она никогда не ела чертов протеин для наращивания мышечной массы. Ему было все равно, лишь бы Тори выжила.

Солнце просачивалось за спину сумасшедшей, ослепляя его. Но это ничего, потому что Рори, скорее всего, хорошо видел Тею. Ему нужно отодвинуть ее еще немного назад. Окна были открыты, позволяя сладости летнего дня наполнить комнату.

— Позволь мне взять мою жену. — Если бы он только смог увести Тори, возможно, они смогли бы заманить суку в ловушку в этой комнате. Он не хотел оставлять брата. Они были семьей. Они не были бы такими сильными, если бы не были вместе. Он был почти уверен, что Тори надерет ему задницу, если Каллум умрет.

— Действительно, вам двоим следует поговорить.

Он протянул руку, как будто это было его право. Было, блин. Тори принадлежала ему. Она принадлежала им, а он сейчас представлял своих братьев.

Тори послала ему умоляющий, дрожащий взгляд, протягивая руку.

— Оливер…

— Стоп! — крикнула Тея. — Ты никуда не пойдешь. Я не знаю, что делать. Я хочу Кэла, но я ему не доверяю.

— У нас есть малыш, Тея, — пытался его брат.

Она всхлипнула.

— Нам стоит его завести. Мы бы сделали красивых детей. Разве наш ребенок не был бы великолепен?

class="book">— Он будет. — Каллум подыгрывал ее безумию, но он чертовски умело это делал.

Тори заплакала.

Тея пошевелилась, медленно приближаясь к окну. Ему нужно чтобы ее спина была чуточку дальше…

Оливер наклонился вперед.

— Тея, ты не получишь Каллума, если убьешь ее. Если ты будешь в тюрьме, у Каллума не будет никого, кто мог бы согреть его ночью.

— Ему нужен кто-то. Он нуждается во мне. — Тея отпустила волосы Тори, но пистолет остался у нее за спиной.

— Это правда. — Каллум сделал еще один шаг вперед.

— Он определенно нуждается в тебе. — Оливер двинулся вместе с ним, и действительно, Тея отступила назад, почти к окну.

— Я люблю тебя, Каллум, — сказала Тея.

Оливер увидел блеск металла на заднем плане. Почти время. Мог ли Рори не промахнуться? Или они были слишком близки к безумной девице?

Тея нахмурилась.

— Я боюсь. Я потеряла ребенка, Каллум.

Конечно, потеряла. Оливер знал эту песню.

Каллум покачал головой.

— Тогда нам придется сделать еще одного, не так ли?

На мгновение Тея выглядела совершенно измученной. Он почти мог поверить, что у нее разбито сердце. — Я уже сделала что-то плохое. Я не хотела причинить ему боль, но он пытался заставить меня уйти.

— Адвокат? Он в порядке, — Каллум не отпускал. — Я уверен, что как только мы выпишем ему солидный чек, он согласится, что все это было недоразумением. Но я думаю, у моего брата будут серьезные проблемы из-за того, что ты угрожаешь его жене. Если ты отпустишь ее, я уверен, что он не станет звонить в полицию.

Пистолет внезапно направился в его сторону.

— Я могу убедиться, что он не вызовет полицию.

Тори выбрала этот момент, чтобы поднять ногу и оттолкнуться от Теи. Женщина зашаталась от удара, но сумела удержаться на ногах, а затем развернулась. Она направила пистолет на Тори.

Оливер прыгнул вперед. Он не думал ни о чем, кроме пули, летящей в Тори. Тея не собиралась брать заложников. Она не собиралась поднимать руки и сдаваться. Она была готова убить Тори и, возможно, его. Он должен дать Каллуму шанс спасти их жену.

Затем Оливер услышал выстрел. Звук пронзил воздух. Он ударил Тори, как товарный поезд, и на мгновение испугался, что причинит ей боль. Его скорость прижала ее к кровати, и он услышал громкий шлепок.

Потом крик. Тори вскрикнула, завизжала от ужаса, ее прекрасные глаза расширились. О боже, в нее попали?

Мир казался немного туманным, но он заставил себя двигаться, чтобы прикрыть ее. Он увидел кровь. Боже. Его сердце колотилось. Куда она попала?

Раздался звук разбитого стекла, и он попытался прикрыть Тори.

Крик усилился. Он пытался двигаться, но казалось рука не слушалась.

Внезапно Каллум оказался над ним.

— Рори попал в нее. Она мертва. Тори, все в порядке.

— Нет, это не так. В него попали. Вы должны вызвать скорую. Он теряет кровь. — Тори вцепилась в него так, будто не хотела отпускать.

— Кто? — Он смотрел на нее. У нее начала кружиться голова. — Кого подстрелили?

Тори смотрела на него, крепко сжимая его руку.

— Тебя. Пожалуйста. Пожалуйста не оставляй меня.

Ну, не так он думал, что его день закончится. Кровь. Его кровь. Проклятие.

— Ты в порядке?

Она кивнула со слезами на глазах.

— Отлично. Оливер…

Частью его мозга, которая еще функционировала, поняла, что это было всем, чего боялась Тори. Жена явно испугалась. Он только что нашел ее. Он не мог оставить ее.

Оливер рухнул вниз, его голова была слишком тяжелой, чтобы ее держать. Ее тепло окружало его, но и тьма тоже.

Глава 16

Каллум взглянул на Тори, когда они подъехали к воротам. Она сидела на заднем сиденье с Оливером и суетилась над ним.

Оливер был слабаком. Пуля едва задела его, но он ударился головой о край кровати, и ему пришлось остаться на ночь в больнице. Каллум слишком хорошо знал, что такое сотрясение мозга, и он знал, что голова Олли пульсировала. Тем не менее, брат выжимал из травмы все, что того стоило. Между небольшим пулевым ранением и ударом в голову было достаточно крови, чтобы напугать их жену.

На самом деле испугалась не только Тори. Он видел всю эту кровь и боялся, что Оливер может умереть. Снова.

К счастью, Оливер купался во внимании Тори, как герой-победитель. Рори был человеком, который спас их всех одним выстрелом. А Каллум был тем идиотом, из-за которого у них всех начались проблемы.

— Еще больше репортеров, — вздохнул Рори глядя в окно лимузина.

— А чего ты ожидал? — спросил Оливер. — Братья убивают преследователя в собственном доме — это громкий заголовок. Хотя я должен сказать, что некоторые из самых необычных таблоидов забавны. Согласно одному из них, Тея была инопланетянкой и лидером нашего секс-культа.

Рори просто покачал головой.

— Безумные, говорю же.

— Нам повезло, что Рори хорошо стреляет, — пробормотала Тори.

— И что у Оливера такой толстый череп, — посмеиваясь, ответил Рори.

Рука Тори напряглась на Оливере. Он сжал ее в ответ.

Они не разговаривали. Он разбирался с врачами и полицией, а Тори оставалась рядом с Оливером. Они до сих пор не обсудили случившееся. Последние двадцать четыре часа были сплошным месивом отчетов и ожиданий, а также щемящим чувством в животе, что он потерял любовь всей своей жизни.

— Я уже сделала заявление, — сказала Тори. — Это было простое, «Пожалуйста, дайте нам уединение, пока мы разбираемся с этой трагедией. Мы молимся за семью Теи и надеемся, что они обретут покой, которого заслуживают».

— Согласно нашим данным, у нее не было большой семьи, — отметил Оливер. Даже лежа на больничной койке, он проверял следователей. — Но она определенно наняла двоих мужчин, чтобы они пошли за Тори и убили ее. Их арестовали в Лондоне. Нам не следует больше беспокоиться о них.

— Отчет коронера показал, что она никогда не была беременна, — сказал Рори. — Газеты теперь сообщают, что она все время лгала о беременности.

Тори слабо улыбнулась Каллуму.

— Это очень поможет восстановить ваш имидж.

Он не заботился о своем имидже. Он заботился о ней. Ему было важно, как она к нему относится. Он сделал то, что должен был, но в процессе причинил ей боль. Он был причиной того, что Оливера застрелили. Из-за него все ее страхи вырвались наружу.

Водитель пробрался сквозь толпу прессы у ворот и свернул на длинную подъездную дорогу.

Каллум рискнул взглянуть на Тори. Он должен был видеть ее наедине. Ему нужно объяснить все, что он сказал Тее, убедиться, что Тори не настолько напугана, чтобы снова покинуть их. Если он этого не сделает, он боялся, что она воздвигнет эти стены, пока они не возвысятся до непреодолимой высоты. До конца ее периода наложницы оставалось чуть меньше двух недель. Если она решит оставить их, у него и его братьев не будет выхода. Талиб заблокирует их. Она вполне могла исчезнуть во дворце, где они были нежелательны.

— Когда мы доберемся до дома, я надеялся, что мы сможем поговорить, Тори, — пробормотал он.

Она нахмурилась, как будто эта идея не была приятной.

— Я ужасно устала. Ты не устал?

Она мало спала. Тем не менее, идея лечь спать, ничего не решив, ему не нравилась.

— Я думаю, мы должны поговорить о том, что произошло. Я хотел бы объяснить тебе.

Она натянуто улыбнулась ему.

— Это не обязательно. Я просто хотела бы продолжить с того места, где мы остановились, и двигаться дальше.

Он знал, что это невозможно.

— Я думаю, что есть вещи, которые нам нужно сказать.

— О, Кэл, оставь бедную девушку в покое. Она устала. У нее был тяжелый день. Дайте ей немного поспать. Мы разберемся со всеми последствиями завтра, — сказал Оливер.

— Как скажешь, — Каллум повернулся посмотреть в окно, когда машина остановилась. Клэр ждала их, и дверь открылась.

Она обняла Тори, а затем Оливера, суетясь над ним.

— Что с тобой не так? — спросил Рори, когда они шли к дому позади женщин и Олли.

Каллум посмотрел на него. Он шутил?

Рори хлопнул его по спине.

— Отлично. Я перефразирую. Что не так, кроме того, что твоя психопатка-бывшая чуть не убила твоего брата и женщину, которую мы любим? Потому что я, например, счастлив, что ситуация разрешилась.

Ничего радостного в случившемся не было.

— Ты не думаешь, что все это дерьмо отбросит Тори назад? Она боится потерять того, кого любит. Лучше бы она вообще не любила. Она видела, как Оливер чуть не умер.

— И она обрабатывает то, что произошло. Давление на нее не исправит ситуацию, — сказал Рори, когда входная дверь закрылась, и они остались стоять снаружи. — Она хорошо ладила с Оливером, с нежностью общалась с ним. Я думаю, что с ней все в порядке.

— Тебя там не было. Ты не видел, что произошло. — Он не был уверен, что когда-нибудь сможет это забыть.

Рори какое-то время изучал его.

— Я увидел достаточно. Я знаю, что произошло что-то, из-за чего Тея решила стрелять. Я знаю, что Оливер спас Тори. Я знаю, что ты пытался добраться до них. Я застрелил ее до того, как она смогла тебя достать. Она нацелила этот пистолет на тебя.

И в этот момент он с радостью принял бы пулю, если бы она пощадила его брата и их жену. Он смотрел на этот пистолет и знал, что, скорее всего, все кончено, и все, что он хотел, это обнять Тори в последний раз.

— Она сказала, что, если она не может быть со мной, никто не сможет. Я думаю, она хотела направить пистолет на себя после того, как убила бы меня. Она так или иначе хотела быть со мной.

— Она была сумасшедшей, Кэл. Стрельба произошла не по твоей вине. Любой, кто вступал с ней в контакт, мог стать центром ее психотических фантазий. Если бы не ты, это был бы актер или какой-нибудь другой мужчина, которого она считала богатым и влиятельным. Мы все живы, и мы станем сильнее.

— А если Тори решит уйти?

— Она не уйдет, — Рори неторопливо направился к двери. — Все будет хорошо. Она дала нам слово и сдержит его. Она сильнее, чем кажется. Я думаю, что как только она примет решение, она не вернётся назад.

— Даже если все покатится к чертям?

— К лучшему или худшему, — Рори хлопнул его по плечу. — Давайте возьмем что-нибудь поесть. Увидишь утром. Она почувствует себя лучше, когда отдохнет.

Они вошли в дом, Оливер ждал на кухне, Клэр наливала ему чашку чая.

— Где Тори? — ее нигде не было видно.

Оливер указал на заднюю часть дома.

— Она собиралась принять душ и поспать. Я думаю, мы все могли бы сделать тоже самое. Я собирался выпить чаю и вырубиться.

— Ты в порядке? — Каллум переживал, что брат все еще выглядит бледным.

— Я в порядке. Врач сказал, что я готов ко всему, — взгляд Оливера метнулся к задней части дома. — Именно поэтому я думаю, что мы должны дать ей минутку, а затем обнять ее. Когда она немного отдохнет, я думаю, мы должны хорошенько ее развратить.

Каллум не был уверен, что ему будут рады на этом мероприятии.

— Я хотел бы сначала поговорить с ней.

— Я бы не хотела слышать этот разговор, — пожаловалась Клэр.

Рори поцеловал ее в щеку.

— Ты прав, дорогой. Оливер, заканчивай. Мы должны вернуться в мою комнату и обсудить. Думаю, Каллум все еще чувствует себя виноватым. Если мы его не исправим, он испортит отношения с Тори.

Его братья восприняли это как шутку.

— Я уже все испортил с ней. Разве ты не видишь этого? Рори, ты понятия не имеешь, что я сказал.

— Я слышал каждое слово, — ответил Оливер. — Тори — умная девочка. Она зарабатывает на жизнь рассказами прессе. Она разбирается в том, как бороться с ущербом и крутить хорошую пряжу для публики. — Он поставил чашку. — Пойдем поговорим с ней. Каллум не перестанет волноваться, пока мы не уладим это.

Наконец. Каллум ничего не сказал. Он просто повернулся и пошел вверх по лестнице. Ему нужно было изменить свое отношение. Обычно он не побеждал ее за пределами спальни, но это был другой случай. Она поговорит с ним, черт возьми. Для них обоих лучше, если бы они все рассказали открыто. Она пережила травму и не полагалась на них. Она изо всех сил старалась заботиться обо всех остальных, но не позволяла им заботиться о ней.

Каллум намеревался положить этому конец.

Он прошел мимо своей двери. Они договорились не оставаться там, пока не сделают тщательную уборку и ремонт. Пока они этого не сделали, она могла вызвать плохие воспоминания. Как только они снесут стену между комнатами Кэла и Оливера и построят огромные апартаменты, они с меньшей вероятностью вспомнят, что там едва не произошло. У него уже были планы превратить то, что когда-то было его комнатой, в декадентскую ванную, где он каждое утро будет с нежностью поклоняться Тори. Она привыкнет принимать душ не одна. Один из них всегда хотел быть с ней.

Возможно, ему следует вломиться к ней сейчас. После того, как он добился с ней своего и показал своим телом, как сильно любит ее, тогда она будет готова поговорить с ним.

Каллум открыл дверь Оливера, готовый форсировать ситуацию.

— Вот черт, — позади него сказал Рори.

— Этого я не ожидал, — согласился Оливер.

Тори была обнажена, стоя на коленях на мягком ковре. Ее колени были широко расставлены, а ладони на бедрах. Она распустила волосы из пучка, в который заправила их. Теперь это был прекрасный коричневый водопад, ласкающий ее плечи и падающий на грудь. Тугие розовые соски выглянули из-под ее волос. Какое-то время он смотрел на нее, оценивая, насколько она прекрасна. Она покорно склонила голову. И ее тело. Боже, красота ее тела заставляла его пульс биться чаще. Его член внезапно наполнился и выпрямился, как будто эта чертова штука знала, что пришло время поиграть. Он указал прямо туда, куда хотел, на вершину ее бедер, где была выставлена напоказ ее великолепная киска. Все, что он мог видеть, это ее красивая розовая плоть, умоляющая о его внимании.

Каллум вошел в комнату, его братья последовали за ним. Он услышал, как закрылась дверь. Кто-то повернул замок. Хорошая мысль. Им не нужны были перерывы. Ужин мог подождать. Так же, как и весь остальной гребаный мир, как бы ему не хотелось.

Он позволил всему грузу последних двадцати четырех часов раствориться. Это было его место силы. Большую часть его жизни это было футбольное поле, но он открыл для себя кое — что еще лучше — быть ее Доминантом.

Он подошел к ней, он был уверен, она могла видеть, как его ботинки приближаются к ней. Она была хорошей девочкой. Она держала голову опущенной до того момента, пока он не потянулся к ее подбородку, поднимая его. Светящиеся глаза смотрели на него.

— Скажи мне кое — что, любимая. Не лги, потому что я узнаю.

— Да, сэр.

Насколько она была озорницей?

— Ты знала, что я нервничал? Ты знала, что я думал, что ты собираешься отвергнуть меня?

Она ахнула.

— Отвергнуть тебя? Почему я должна отвергнуть тебя?

— Из-за того, что я сказал вчера.

Она закатила глаза.

— Я не глупая, Кэл. Я знала, что ты лжешь. Я тоже играла. Я думала, что я была довольно хороша. Интересно, не пропустила ли я свое призвание? — Она прикусила нижнюю губу и смягчилась. — Я не знала, что ты думаешь, что я собираюсь отвергнуть тебя, потому что это очень глупо, когда я так тебя люблю. Я могла бы догадаться, что ты хочешь посидеть и поговорить. Я не хотела этого делать, поэтому вместо разговора я сделала это.

Озорница.

— Я хотел поговорить, потому что мы пережили что-то ужасное.

— А я хотела продолжить с того места, где мы остановились. Перед тем, как полоумная ворвалась в твою спальню, я должна был встать на колени и ждать тебя. Это то, что я делаю. — Она нахмурилась. — Если ты действительно хочешь поговорить, я могу одеться.

Как будто это должно было случиться. Возможно, он больше никогда не позволит ей носить одежду.

— Значит, ты решила добиться своего?

— Если подумать, разве это не хорошая форма общения для всех нас, Мастер?

Что должно было быть так хорошо для него, так это шлепать ее по заднице.

— Ты же знаешь, что я должен воспитать тебя.

Нельзя было не заметить, как расширились ее глаза.

— Я знаю.

— Тогда вставай.

Он протянул руку.

Она вложила свою в его и встала с милой неловкостью. Он был уверен, что через несколько месяцев она станет чистой грацией в движении, но ему действительно нравилось, как она цеплялась за его руку. Он оглядел ее, откинул волосы назад, так что ее грудь была полностью видна.

— Черт, ты прекрасна, Тори, — Оливер уже вылез из своих брюк.

Рори подошел к Каллуму.

— Очень красивая, наша любимая. Я говорил тебе, что она не убежит.

— Я не бегу. — Намек на улыбку приподнял ее губы. — Я была напугана и всегда буду бояться, когда ты будешь в опасности, но я люблю тебя, и это стоит того, чтобы рискнуть.

— Надеюсь, это того стоит. — Его член подпрыгнул. У него был потрясающий план.

— Уверена так и будет, Мастер.

— Хорошо, тогда наклонись вперед. Я хочу, чтобы ты схватилась за лодыжки.

Она наклонилась. Он обошел ее, чтобы осмотреть. Так чертовски красиво. Ее задница была в великолепной форме сердца. Он провел рукой по полушариям. Ее кожа была идеально фарфоровой и такой мягкой, что он едва мог сдерживался. Она схватилась за лодыжки, и эта поза показала еще больше. Ее киска была тут же для его удовольствия. Он позволил своим пальцам проследить впадинку ее задницы до края ее уже возбужденной плоти.

— Ты думала о нас?

— Да, мастер, — с придыханием ответила она.

— О чем ты думала? — Оливер уже был полностью обнажен и подошел к Каллуму. — Расскажи в деталях. Что заставило эту киску течь?

— Думала о том, чтобы быть со всеми троими моими мужьями, — ответила Тори. — Я всегда этого хотела, и ты обещал мне, что это произойдет. Мне нужны мои мужчины.

Он тоже хотел ее, но не мог позволить ей уйти с такой дерзостью. Он шлепнул ее по заднице прямо по центру.

Она издала самый сладкий визг.

— Если мы собираемся взять ее вместе, не нужно ли нам немного приоткрыть эту сладкую попку? — спросил Рори. — Мне взять пробку?

Каллум прижал руку к ее плоти, удерживая от нее жар.

— Да. Я думаю, мы должны трахнуть ее пробкой, прежде чем мы ее возьмем. Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы большой член трахнул эту крошечную дырочку?

— Да, Мастер. Я хочу всех своих мужчин.

— И ты их получишь. Рори, нам понадобится пробка и смазка. Оливер, я думаю, ты должен помочь мне отшлепать эту хорошенькую задницу.

— Она действительно подвергла себя опасности, — сказал Оливер.

— У меня не было выбора, — парировала Тори. — Она ждала меня, когда я вошла в комнату. После этого я сделала все, что могла, чтобы меня не застрелили.

Оливер вошел.

— Тогда почему ты сопротивлялась ей? Мне пришлось приказать тебе замолчать, а ты все еще боролась с ней.

Оливер замахнулся. Он ударил ее громким шлепком. Звук повис в воздухе.

Ее плоть вспыхнула великолепным розовым цветом. Оливер отдернул руку, и Каллум заметил слабый отпечаток ладони на ее ягодицах. Этого было достаточно, чтобы он зарычал и сам ударил ее.

— Не подвергай себя опасности, — приказал он.

Она задыхалась и вздрогнула.

— Я пыталась помочь.

Он шлепал эту сладкую плоть снова и снова.

— Нет никакой помощи, когда ты в опасности. Никакой. Ты будешь подчиняться нам и будешь в безопасности. Ты самое главное в нашем мире. Ты не можешь играть со своей жизнью.

— Я думаю, это моя реплика. — Она вскрикнула, когда он отшлепал ее на этот раз.

Оливер хорошенько шлепнул ее чуть выше правой ягодицы.

— Есть только одна ты. У нас только одна жена. Ты должна заботиться о себе. Мы пропадали без тебя раньше. Мы бы сейчас точно пропали без тебя.

Каллум шлепнул ее по левому боку.

— И никакого доминирования снизу. Думаешь, я не знаю, когда ты манипулируешь мной?

— Ты не понял этого сегодня. Видимо, вы подумали, что я снова убегаю. — Она застонала от шлепка, который заслужила.

О, будет весело. Он и Оливер по очереди шлепали ее, пока ее зад не стал розовым. Рори выбрал именно этот момент, чтобы вернуться с пробкой. Она была намного больше, чем та мелочь, с которой они начали, но за последние несколько недель они увеличили размер. Сегодня они дадут ей настоящий размер.

— На кровать, — приказал он.

Она вздрогнула, выпрямляясь.

— Бедняжка, у тебя болит зад? — он провел ладонью по ее попке, довольный тем, как она трепетала.

— Ты знаешь, что это так, и ты знаешь, что мне это нравится, — последовал ее дерзкий ответ.

Оливер подошел, обхватил ее лицо руками и поцеловал. После минутной сладкой игры он взял ее на руки и направился к кровати.

— Хорошая новость в том, что тебе больше не нужно ходить. Один из нас всегда доставит тебя туда, куда нужно.

Он нежно положил ее на кровать.

Она выглядела такой маленькой, лежа на этой большой кровати. Хрупкой и нежной. Все это было уловкой. Его жена выросла и стала одной из самых сильных женщин, которых он знал. И она точно не собиралась ломаться, несмотря на жизнь с тремя британскими ублюдками.

— На четвереньки, — приказал Каллум.

Она подмигнула Оливеру, перевернулась и подчинилась.

— Он еще не закончил издеваться над моей попкой, не так ли?

— Даже близко, — признался Каллум. Он никогда не закончит. Это было его новым хобби.

Рори сбросил брюки и запрыгнул на кровать.

— Пока он готовит тебя, милая, я думаю, тебе стоит позаботиться о нас. Кажется, я нуждаюсь во внимании.

Оливер двинулся рядом с их братом. Каллум одобрил то, что их девушке было чем заняться, пока он ее готовил.

— Приготовь их, дорогая. Пора подготовить твоих мужчин к траху.

— Да, я вижу сколько им нужно помощи, — ответила Тори.

Это принесло ей еще один сильный удар.

— Твоя задница будет так благодарна, когда у твоего умного рта будет что-то еще, кроме как доставить тебе неприятности.

— Возможно, вы правы, — она всосала головку члена Рори в рот.

Каллум переместился между ее ног, поместив пробку ей на поясницу.

— Ты заботишься о них, но не двигайся слишком много. Если она упадет на пол и мне снова придется чистить пробку, мы начнем все сначала.

— Боже мой, Тори. Не зли Дома. Он будет держать нас всех в аду, пока не добьется своего, — простонал Оливер, когда она двинулась к его члену.

Так и будет. Все должно быть выполнено надлежащим образом. Рори и Оливер могли управлять бизнесом, а он следовал за ними в реальном мире, но здесь он был лидером. Они будут играть по-своему. Тори была очень неподвижна, даже когда с энтузиазмом сосала Оливеру.

Он раздвинул ее половинки. Крошечная жилка садиста вспыхнула в нем, когда он собирался сделать желаемое.

— Будет немного холодно, дорогая.

Она захныкала, когда он налил смазку. Сладкий звук дошел прямо до его члена. Он втирал смазку, позволяя своему пальцу кружить по ней снова и снова, согревая ее. После своей первоначальной реакции она вернулась к своей работе, хотя он чувствовал, как она расслабляется под его рукой.

— Ты будешь такой тугой.

Эта узкая дырочка сдавит его член. Ему нужно быть очень осторожным, иначе он может сорваться в тот момент, когда войдет в нее. Ему придется переиграть матч в своей голове или попытаться вспомнить имена жен Генриха VIII, но он серьезно сомневался, что сможет думать о чем-либо, кроме того, насколько горяча Тори, как хорошо было чувствовать себя внутри нее.

Он позволил своему пальцу пройти мимо кольца, защищающего ее. Да. Она сжалась вокруг него, доказывая его слова о своей тесноте. Несмотря на их работу с пробкой, она все еще была невероятно тугой. Все равно будет трудно уговорить ее плоть поглотить его целиком. Он скользнул внутрь еще одним пальцем, ее жар почти обжег его. Он растянул ее, заставляя открыться шире.

Когда он поиграл с ней и растянул ее отверстие к своему удовольствию, он схватил пробку свободной рукой и поднес ее к ней. С медленной точностью он крутил и нажимал. После минутного сопротивления она приняла пробку, и та проникла внутрь дюйм за дюймом.

— Боже, я думаю, ей это нравится. Я чувствую, как она стонет вокруг моего члена, — Рори запустил руку ей в волосы.

Каллум нежно трахал ее пробкой, теперь уверенный, что она как никогда готова принять его. Со вздохом он вдавил пробку, всадив ее глубоко внутрь. Когда он вытащит ее снова, его теплая плоть войдет в нее.

Он поцеловал ее в поясницу и наблюдал, как она переключала внимание то на Рори, то на Оливера.

— Так держать, любимая, — его сердце было полно, когда он направился в ванную, чтобы привести себя в порядок.

****

Тори и представить себе не могла, что ей понравится такая игра. Конечно, она никогда не думала использовать слово «игра» в спальне до того, как встретила этих мужчин, но теперь это казалось одним из самых приятных слов в мире. Играли. Это было то, что влюбленные делали с доверием и открытостью.

Когда Каллум воткнул пробку ей в зад, она была ошеломлена этим ощущением. Это не боль. Было давление, а затем дополнительное чувство облегчения, когда она открылась ему, и он провел пробкой внутрь и наружу. Она чувствовала удовлетворение от того, что смогла это сделать. Даже гордость. Это было не только для них. Она хотела владеть своей сексуальностью, а для нее это означало доверять им и позволять им вести ее в этот новый, чувственный мир.

Пробка в ее заднице растягивала ее, но она не сомневалась, что Каллум наполнит ее еще больше. Она лизала член перед собой, водя языком по теплой коже Оливера. Ей нравилась капля жидкости, покрывавшая ее язык. Она текла из щели его члена, соленая, чистая и мужская. Его рука нашла ее волосы, и он сунул член ей в рот. Она смягчилась вокруг него, позволив ему войти внутрь, пока она сосала.

Они играли с ней без какого-либо реального намерения кончить. Это было видно по тому, как нежно они трахали ее рот. Когда Оливер хотел орального секса, он мог быть очень агрессивным. Он никогда не причинит ей вреда, но возьмет на себя управление, вонзаясь внутрь и наружу, держа ее голову в своих руках. Ей не нужно было работать, когда он вступал во владение, просто следовать за ним. Сегодня они играли, позволяя ей исследовать и наслаждаться своей силой. Каждый стон, который она издавала, делал ее более уверенной в своей способности угодить мужчине. Трое мужчин, если быть точным.

Она нежно посасывала член Оливера, водя языком по его нижней части, медленно тяня его ртом.

Прежде чем она успела спуститься вниз, Рори осторожно потянул ее голову в сторону. Она не могла забыть его. Нет. Она должна была дать им равное время, и она была уверена, что Каллум тоже захочет его.

— Посмотри на меня, — приказал Рори.

Она подняла голову, глядя на его красоту. Песочно-светлые волосы Рори были взлохмачены, и ей нравилось, каким молодым и счастливым он выглядел. Он всегда был безупречен в своих костюмах-тройках, всегда сохраняя образ капитана индустрии. Здесь он был ее любовником, ее нетерпеливым Мастером. Он улыбнулся ей.

— Я люблю тебя, — сказал он. — Ты должна это знать, и я намерен говорить тебе это каждый божий день.

Когда-то эти слова так напугали ее. Но поскольку накануне она держала на руках Оливера, она знала, что, что бы ни случилось, она не променяла бы с ним свое время. Если ей было больно, то потому, что она любила. Даже боль была бы лучше, чем пустота ее жизни перед ними, без них. Она была призраком, шедшим по миру, не думая ни о чем, кроме как защитить свое израненное сердце. Теперь она знала свое предназначение. Это было любить и быть любимой ими.

Быть их женой. Их другом. Их партнером и сладкой сабой.

— Я тоже тебя люблю. Я люблю всех вас. — Теперь, когда она приняла решение, она не могла представить свою жизнь иначе. Без них ей было бы так одиноко.

— Медленно перевернись, — скомандовал Оливер. — Что бы ты ни делала, не вырони эту пробку. Каллум начнет все сначала, и я могу умереть. Я очень деликатный, как ты знаешь.

Да, Оливер был деликатным. На самом деле он был большим ребенком из-за того, что его подстрелили и ударили по голове. Он стонал и нуждался в чрезмерном контакте. Он настоял на том, чтобы держать ее рядом. Даже его братья позволили Тори остаться у его постели, потому что он казался таким жалким.

Чего Рори и Каллум не знали, так это того, что, когда они ушли ужинать, нежное «я» Оливера прижало ее к своей больничной койке и действовало с ней по-своему. Он утверждал, что ему нужен секс, чтобы исцелиться. Он в полной мере использовал свое время с ней, и одна медсестра видела слишком много.

Забавно, она бы ужаснулась еще несколько недель назад. Теперь все ее страхи и комплексы казались такими глупыми. Все время от времени выставляли себя дураками. Единственной настоящей ошибкой было слишком серьезное отношение к себе.

Она не сомневалась, что у них у всех войдет в привычку проводить с ней время наедине. Тем не менее, она всегда будет наслаждаться временем, когда они будут вместе.

— Но я еще не закончила с вами двумя. — Она хотела довести их обоих до оргазма, чтобы они наполнили ее рот и выпить их. Она собиралась поднять ставки и добиться своего. Не то чтобы они не могли вернуться после короткого отдыха. Они могли быть ненасытными.

— Сегодня этого не будет, — Оливер обнял ее за талию и помог повернуться.

Пробка казалась огромной в ее попке. Она сжалась вокруг нее, не желая начинать снова больше, чем остальные. Ей приходилось обдумывать каждый свой шаг. Именно этого Каллум и хотел, чтобы она осознавала те части своего тела, о которых раньше никогда не задумывалась.

Когда она извивалась, ее попка болела. Это было хорошим напоминанием о шлепках, которые они ей дали. Она, вероятно, почувствует это завтра и вспомнит, как задыхалась. Как она держала свои лодыжки и предвкушала момент, когда они ударят. Она двигалась осторожно, чтобы не повредить пробку, но чувствовала каждый мускул. Он хотел, чтобы она думала о том, что каждая пора и клеточка ее тела принадлежит им и что они принесут ей удовольствие. Они покажут ее близость.

Нежными руками Оливер опустил ее. Она чувствовала мягкость одеяла на спине. Оливер посмотрел на нее сверху вниз, а Рори занял свое место слева от нее.

— Ты знаешь, какая ты красивая? — спросил Оливер. Он провел руками по ее груди, заставив ее выгнуть спину.

— Я знаю, какой красивой ты заставляешь меня чувствовать себя. — И они были великолепны. Оливер был похож на ангела своими ярко-голубыми глазами и идеально точеной челюстью.

— Тогда позволь нам заставить тебя почувствовать себя самой красивой женщиной в мире, — прошептал он, прижимаясь губами к ее груди.

Рори последовал его примеру.

— Потому что это то, что ты для нас.

Она ахнула, почувствовав тепло их ртов, по одному на каждом из ее сосков. Они всасывали ее в свои рты, притягивая к себе. Ощущение дошло прямо до ее киски, зажигая и посылая искры по всему телу.

Она нуждалась в этом. Она нуждалась в них всех. Без них она не была полной.

Как будто она наколдовала его чисто из желания, Каллум появился в конце кровати, демонстрируя свое атлетическое тело. Она смотрела на него, смело глядя на его член, когда он двигался в ее сторону. Это была красота. Длинный и невероятно толстый, тот возвышался над его бедрами. Ей хотелось прикоснуться к нему, погладить его тугую плоть и знать, что это все ее.

Он так много пережил. Все они пережили. Теперь ее место было окружено ими, ее право любить и утешать их, находить радость в их собственном неповторимом счастье.

Он протрезвел, глядя на нее.

— Знаешь, как тяжело было вчера стоять там и говорить такие вещи?

Он пытался заставить ее думать, когда она должна чувствовать. Оливер и Рори ласкали ее соски, сосали и омывали их с нежностью, но, очевидно, Каллум нуждался в другой ласке. Ему нужно было утешение.

Пришло время сказать им немного правды.

— Это должно было быть легко, потому что я знал, что ты делаешь. Мне ни разу не пришло в голову, что ты говоришь Тее что-то отличное от того, что она хочет услышать. Ты должен был довериться мне, и тогда бы ты не поверил этой чепухе. Когда я поняла, что она в комнате, я знала, что ты спасешь меня. Так поступают влюбленные.

Он упал на колени, его голова была между ее ног.

— Правда? Что ж, я думаю, мы уже достаточно раз спасли тебя, чтобы жить долго и счастливо. Теперь собираемся обустроиться. Мы будем совершенно скучной семьей.

Она сомневалась, что им это удастся. Тем более что ее сердце колотилось каждый раз, когда кто-то из них смотрел на нее или звал ее по имени. В мальчиках Тарстон-Хьюз не было ничего скучного.

— Если только у вас нет других сумасшедших сталкеров.

Оливер усмехнулся ей в кожу.

— Нет. Я думаю, что сумасшедших в нашей жизни больше нет. В моей нет. У Каллума тоже.

— Я не был настолько глуп, чтобы влюбиться в сумасшедшую, — Рори подмигнул ей.

Он не был на крючке. Рори не был невинным.

— Нет, всего триста супермоделей.

Ему хватило грации покраснеть.

— Никто из них в подметки тебе не годится.

Рори был умным. Она вздохнула, когда его губы коснулись ее.

— Ты всегда знаешь, что сказать.

— Давайте покажем, что мы чувствуем. — Рот Каллума завис над ее киской, и она чувствовала, как предвкушение бьется по ее телу.

Рори вернулся к ее груди, его зубы нашли край ее соска, а затем слегка прикусили.

Он причинил ей неприкрытую боль, ровно настолько, чтобы заставить ее извиваться и выгибаться.

Именно тогда Каллум решил раздвинуть ее половые губы и провести языком из-под клитора в ее лоно. Она смотрела вдоль своего тела, пока он ласкал ее чувствительную плоть. Он дразнил ее, водя языком по краям ее киски. Он потерся носом о клитор. Давление заставило ее ахнуть.

Он подвел ее к краю, а затем вернул обратно. Нахлынуло сладкое разочарование. Между Каллумом на ее киске и Оливером и Рори на ее груди она не могла дышать. Они удерживали ее, Оливер и Рори прижимали ее руки к матрасу, а Каллум сильными руками раздвигал ее бедра. Она была придавлена ими в декадентской растяжке, открытая и готовая к их удовольствию. Тори не мог пошевелиться. Она была совершенно беспомощна, и это было нормально, потому что она доверяла этим мужчинам.

Она лежала под ними, пока они изо всех сил пытались заставить ее закричать. Снова и снова их языки и руки гладили ее. Каллум пососал ее клитор, прежде чем глубоко погрузить язык. Рори перешел от ее груди к губам, целуя ее с грациозной легкостью. Он играл своим языком с ее собственным, лишая ее равновесия, в то время как Оливер сосредоточился на ее сосках. Он прикусил, затем успокоил небольшую боль своими поцелуями. Он покрутил пальцами противоположный сосок. На одну он излил любовь и ласку. Другой он быстро подарил боль, от которой мурашки прошли по ее телу.

И все это время она не могла забыть пробку в своей заднице. Она сжалась. Та наполняла ее. Как будто не было ни одной части ее тела, которую бы они не трогали, не стимулировали, не любили. Каждая клеточка и дюйм ее плоти принадлежали им, особенно ее сердце. Она была открыта и обнажена для их любви.

Каллум провел языком по ее складкам, все время пощипывая клитор, пока Оливер покусывал ее грудь. Оргазм подкрался к ней, и Тори закричала, когда он прокатился по ее телу, посылая огонь по ее венам. Рори поймал ее сдавленный крик, поцеловал и успокоил ее. Даже руки Каллума были нежными, когда он схватил ее за лодыжки.

— Пора. — Рори прошептала в кожу. — Мне не терпится войти в тебя.

Она все еще была в лучах первого оргазма, ее тело было расслаблено, а разум затуманен. Они двигались вокруг нее, лаская ее тело. В этом месте она хотела быть все время, окруженная ими, наполненная ими.

Рори двигался вместе с ней, его рот был на ее губах, даже когда они выровняли свои тела, перекатывая ее так, что он лежал под ней. Она чувствовала, как его эрекция уже ищет свое место. Широкая головка его пениса упиралась в ее половые губы, легко скользя сквозь возбуждение.

Когда Рори занял позицию под ней, Оливер встал перед ней на колени, держа член в руке. Похоже, она добьется своего с одним из них. Она облизнула губы, глядя на этот великолепную часть мужской плоти. Она выступала из его идеально мускулистого тела, и внизу она могла видеть упругость его яиц, когда они двигались, пока он гладил себя.

Она вздрогнула, когда Каллум раздвинул ягодицы и коснулся пробки. Это послало неровное ощущение через нее, встряхивая ее от томления. Было больше удовольствия, и она не хотела упускать ни мгновения.

Каллум вытащил пробку, и она почувствовала, как ее мышцы сжались, пытаясь удержать ее внутри. Член Рори погрузился в ее лоно, и, наконец, его бедра сдвинулись, и она почувствовала, как он наполняет ее.

— Боже, ты такая тугая. в тебе так хорошо. — Рори обхватил руками ее бедра, притягивая к себе, чтобы насадить на свой член.

Он был тем, кто чувствовал себя хорошо. Он был таким большим внутри нее, напоминая ей, как прекрасно быть с ними. Когда они занимались любовью, они объединялись, чтобы стать чем-то большим, чем они были как личности. Что-то глубокое и прекрасное.

— Рори, держи ее неподвижно для меня. — Каллум прижался к ее девственной дырочке.

Оливер положил руку ей на голову, а Рори держал ее неподвижно.

— Не двигайся, дорогая. Не борись с ним. Расслабляться. Остальное будет чистым удовольствием, — утешал Оливер.

Она захныкала, почувствовав давление. Каллум двигался короткими движениями, открывая ее легкими толчками. Она чувствовала, как он берет все больше и больше с каждым толчком. Каждое движение приближало их. И каждый раз, когда Каллум двигался, у Рори был ответный ход. Пока она чувствовала жжение от того, что ее раскрыли, Рори приподнялся и приласкал ее клитор, вызывая в ней дикий трепет.

— Почти там. Ты прекрасно справляешься, — прошептал Оливер слова похвалы.

Каллум не торопился. Она могла видеть напряжение на лице Рори, но любила их обоих за то, что с ней было легко. Они были осторожны, заставляя ее чувствовать их любовь и защиту, даже когда они наводняли ее своим желанием.

Каллум застонал позади нее, его руки обвились вокруг ее талии, когда он вошел.

— Еще немного. Мы почти там.

Она ахнула, когда он, наконец, полностью оказался внутри. Ощущение было совершенно другим, чем от пробки. Пробка была холодной и стерильной. А Каллум был полон страсти и огня. Его тепло вспыхнуло через нее. Они были связаны на базовом уровне. Она давала ему то, что никогда не думала дать, и абсолютная близость этого сразила ее.

Рори протянул руку и смахнула слезы, о которых она и не подозревала.

— Мы должны остановиться. Она плачет.

— Нет, — сказала она так быстро, как только могла. — Мне не больно. Не смей останавливаться.

— Она счастлива, что мы наконец-то вместе, — сказал Оливер, его голос был полон эмоций. — Она счастлива, что мы наконец-то едины.

Она кивнула. Оливер снова был целым, и она любила мужчину, которым он становился. Хотя у них не было таких же проблем, Рори и Каллум тоже нуждались в этом. И она зашла так далеко. Она только сейчас осознала свой потенциал, и все из-за них. Она позволила себе чувствовать телом, разумом и сердцем. Все трое, наконец, выровнялись, и она почувствовала себя более сильной, более удовлетворенной, чем когда-либо прежде.

И немного беспокойной, потому что чувствовала, как они сдерживаются. Время для этого прошло.

Она наклонила бедра, чувствуя, как член Каллума скользит еще глубже в ее тело. И там, как она и надеялась, он сильно шлепнул ее по заднице.

— Пытаешься снова взять под контроль? — Каллум зашипел, слегка отстранившись. — Оливер, ты должен подвинуться, потому что я не думаю, что кто-то из нас долго протянет.

Она послала Оливеру улыбку, когда он совместил свой член с ее губами.

— Соси, дорогая. Я готов наполнить тебя. — Рука Оливера нашла ее волосы, его пальцы сплелись, когда он показал ей, что на этот раз он не шутит. Не было никакой игры, только твердый толчок его члена в ее губы и требование, чтобы онадоставила ему удовольствие. Это было требование, которое она намеревалась удовлетворить, поскольку они уже принесли ей больше удовлетворения, чем она могла себе представить.

Она обхватила губами член Оливера и отдалась ему. Он жестко трахал ее в рот, набирая обороты, когда Рори и Каллум сделали то же самое. Они работали сами по себе внутри нее, пока она не могла вспомнить, где они заканчивались, а она начиналась.

Ее тело расслабилось, словно знало, что Мастера позаботятся о ней. Она позволяла им управлять потоком страсти. Она оседлала волну между ними. Рори погружался, а Каллум вытаскивал. Когда он это сделал, шквал ощущений поразил ее. Вибрации заставляли Оливера сжимать руку и сильнее поглаживать ее. Словно глубоко внутри ожили сотни новых нервных окончаний, и все они вспыхнули обжигающими ощущениями.

Они скользили по ее телу, как Мастера, которыми они и были, создавая ритм, которым она могла только восхищаться. Как бы они ни толкали или тянули ее, они приносили еще одно удовольствие, еще одну новую близость.

Оливер зашипел и потерял ритм, когда начал изливаться ей в рот.

— Возьми все, любимая. Каждую унцию. Возьми меня всего.

Она выпила его, когда он кончил ей на язык. Она хотела всего, что у него было, хотела быть наполненной им, знать, что его сущность находится внутри нее, пока она движется сквозь свои дни.

Рори двигался и прижимался к ней, его член был так глубоко, как только мог. Снова и снова он ударялся в нужное место. Она не думала, что сможет снова испытать оргазм так скоро. Она не возражала против того, чтобы отдать им свое тело, ожидала только близости от сдачи своим мужчинам, но они довели ее до предела. Она задохнулась, втягивая воздух, все еще ощущая вкус Оливера на языке.

— Отдай его нам, — настаивал Оливер, глядя ей в глаза. — Я хочу посмотреть на тебя. Дай мне увидеть, как ты кончишь для нас. Кончай, Тори.

Каллум изогнулся внутри нее, и она перелетела через край. Она чувствовала, как они теряют контроль, их толчки становятся яростными. Они жестко трахали ее, и она терялась в них. Чистое ощущение стало воздухом, которым она дышала. Ей не нужно было ничего, кроме их рук, ртов и членов. Она закричала, кончая снова, на этот раз сильнее. Они бросили ее в океан сладкого огня, и она не хотела, чтобы он когда-либо прекращался.

Рори выкрикнула ее имя, чувствуя горячую волну его удовольствия. А потом она наполнилась Каллумом, когда он прижался к ней, крепко обнял и отдал все, что у него было.

Она обмякла, ее мужчины крепко держали ее.

Она не могла не рассмеяться. Все ее тело было легким, но ее сердце было таким полным. Полным любви к ним, полным благодарности, полным надежды впервые за всю жизнь.

Каллум улыбнулся.

— Отдыхай, любовь моя.

Она отдыхала всю свою жизнь, сдерживая себя и не позволяя ничему по-настоящему коснуться себя.

Она немного зарычала и поцеловала его, втягивая его нижнюю губу в свой рот.

— Ты не готов к следующему раунду?

Оливер усмехнулся и Рори внезапно ущипнул ее за соски.

— Мы создали монстра, — сказал Рори, и она ощутила, как он снова зашевелился.

— По крайней мере она наш монстр. — Оливер наклонился и страстно поцеловал ее.

Она была их. Отныне и навсегда.

Конец