Сквозь враждебные волны (СИ) [Kyklenok] (fb2) читать постранично

========== Сквозь враждебные волны ==========

С того момента я всегда живу с ощущением опасности. Я знаю, что нам приходится противостоять людям, которые без колебаний готовы подвергнуть опасности всех, кто встретится на их пути, как тем покушением они подвергли опасности жизни десяти семей, чтобы убить одного-единственного человека. Это стало главным элементом моего мировосприятия. Это до сих пор определяет моё бескомпромиссное отвращение к терроризму, который я считаю самой подлой формой политической борьбы, не имеющей никаких оправданий.

© Марин Ле Пен

2 ноября 1976. Как закалялась сталь

Шестнадцатилетняя Мари-Каролин сидела на широком подоконнике в своей комнате, прислонившись лбом к холодному стеклу, и внимательно следила за стекающими по нему дождевыми каплями.

— Мари-Каролин… — В её комнату пробралась восьмилетняя Марин. — Побудешь со мной? Поиграем во что-нибудь.

Мари-Каролин, слабо улыбнувшись, спрыгнула на пол и побрела вслед за Марин. Играть с младшей сестрой ей было не слишком-то интересно, но отказать той, в ком она души не чаяла, Мари-Каролин просто не могла. Ведь младшая сестра была для Мари-Каролин всем миром. Она с замиранием сердца наблюдала её первые шаги, искренне радовалась первому сказанному слову и знала, что панически боявшаяся грозы Марин всегда просыпалась от раскатов грома и ярких вспышек молний, озаряющих её комнату, и больше уже не могла забыться сном. Она пробиралась в спальню к старшей сестре, чтобы забрать ту на ночь к себе или остаться у неё. Оказавшись вдвоём, они никогда не спали, а о чём-то секретничали и пили горячий шоколад с корицей, грея ладони и колени о тёплые чашки. Мари-Каролин рассказывала Марин разные истории, случавшиеся с ней, при этом эмоционально жестикулируя, а Марин безоговорочно верила ей, и так же безоговорочно любила. Слушала всегда внимательно, а на особенно смешных моментах громко смеялась. Мари-Каролин всегда смотрела на неё с укором, боясь, что та перебудит весь дом. Она иногда даже пыталась зажать Марин рот ладонью, но та всегда уворачивалась и смеялась ещё громче.

Оконные стёкла задрожали от очередного раската грома, а по небу расползлась большая трещина-молния, распарывая его на несколько рваных лохмотьев. Дождь застучал в стёкла с новой силой, стекая по ним непроглядной стеной воды. Но вместе со старшей сестрой Марин было нестрашно наблюдать за беснующейся природой.

Мари-Каролин была для неё примером для подражания, героиней, той, которую боялись все живущие под кроватью чудовища в комнате Марин, и которая всегда защищала младшую сестру. Мари-Каролин могла стерпеть оскорбления в свой адрес, но только не в адрес своих родных, а в особенности Марин. Ведь та остро реагировала на осуждение и ненависть окружающих лишь за то, что их фамилия была “Ле Пен” — словно проклятие, от которого невозможно было избавиться с помощью зелий и заклинаний. Чужие слова били розгами, и росчерки алого горели на сердце адским пламенем, но в силу возраста Марин ещё не могла постоять за себя и защититься от необоснованных нападок одноклассников и учителей. И за неё это делала Мари-Каролин, ограждая от всех проблем и невзгод.

А от взрыва, раздавшегося в их доме без четверти четыре утра, оградить не смогла…

Двадцать килограмм динамита, заложенные с целью убить основателя политической партии “Национальный фронт”{?}[Нынешнее название — “Национальное объединение”.] Жан-Мари Ле Пена{?}[Отец Марин и Мари-Каролин.], уничтожили большую половину дома, оставив после себя лишь руины и осознание того, что занятие политикой может стоить жизни. Сверху сыпался дождь из обломков камня и стекла, всё вокруг было затянуто пугающим маревом дыма, издалека доносились сирены полиции и скорой помощи.

Оказавшись на улице в одних ночных рубашках, сёстры Ле Пен вместе с семьёй и соседями из других пострадавших квартир с тоской смотрели на то, что осталось от их дома, и ёжились от холода. За тучами не было видно звёзд и, казалось, что и будущего. А поднявшийся зябкий ветер уносил прочь в клочья разорванные иллюзии счастливого и беззаботного детства.

Мари-Каролин вымучено улыбнулась, стараясь найти правильные слова и подбодрить младшую сестру. Но её голосу приходилось с трудом прорываться до сознания Марин через гул в ушах. В ответ та лишь отрешённо кивала. Воздух вышибло из груди и дар речи пропал, как после падения на спину с высоты.

Мари-Каролин бережно обняла сестру, безустанно шепча молитвы срывающимся голосом и давая возможность Марин выплакать весь свой страх и боль, которые не должны быть в душе маленькой восьмилетней девочки. И лишь благодаря ей дрожавшая как осиновый лист Марин начала постепенно успокаиваться. А у самой Мари-Каролин леденели руки, и колючий страх неизвестности мурашками бежал по позвоночнику. Она с силой сжала зубы, чтобы