Закон Урожая [Тим Ваггонер] (fb2) читать онлайн

Тим Ваггонер Закон Урожая

Tim Waggoner — "The Law of the Harvest"   

© 2016 by Tim Waggoner — "The Law of the Harvest"

© Константин Хотимченко, перевод с англ., 2023

 https://vk.com/litskit

Перевод выполнен исключительно в ознакомительных целях и без извлечения экономической выгоды. Все права на произведение принадлежат владельцам авторских прав и их представителям. 

* * *

Торван Веск был харровером на службе у Бича, и его долгом было выслеживать всех, кто связан с Падшими, богами, изгнанными из Доминиона в конце Войны Богов. До Торвана дошли слухи о пропаже людей в окрестностях Ардула, небольшой деревни на краю Запустения, и он отправился на поиски.

Он стоял среди двух десятков мужчин и женщин, все в одеяниях и капюшонах, все скандировали на языке, который он узнал как древний унтери. Он понимал только одно слово из пяти, но это было неважно. Ему не нужно было знать точные слова, которые они произносили, чтобы понять, что они собрались здесь сегодня, чтобы кого-то убить. Его меч висел на боку, а темный металлический кинжал был спрятан в сапоге. Меч зарубит любого мужчину или женщину, которые выйдут против него. Кинжал предназначался для... других вопросов.

Луна была высоко над головой, полная или почти полная, длинный неровный шрам на ее поверхности был черным на фоне бледно-желтого. Небо было чистым, и звезды сверкали, как льдинки. Был уже конец Ветра, и теплый ночной воздух мягко струился по пустым полям, а с востока ветерок доносил едкий привкус чего-то горелого. Запах был ему неприятен, но он полагал, что жители деревни к нему привыкли.

Он стоял среди них полукругом на одном из посевных полей деревни. Похоже, здесь недавно ничего не сеяли — либо эти поля были оставлены под паром, либо на них жители Ардула сеяли пшеницу и рожь во время позднего солнца. Мерцающие факелы на коротких деревянных шестах опоясывали площадь диаметром около ста шагов, а внутри нее — округлые камни размером с человеческую голову. В центре круга стоял грубый каменный алтарь, края которого смягчились от многовекового воздействия ветра и дождя.

Торван подумал, что самой поразительной особенностью круга был не алтарь, а то, что стояло за ним. На кресте из толстых деревянных жердей висело чучело вдвое больше человека, его запястья, шея, талия и ноги были привязаны к дереву кусками выветрившейся веревки. На нем была лоскутная туника, набитая заплесневелой соломой, а руки и ноги были сделаны из сушеного камыша, сплетенного в формы, напоминающие человеческие конечности. Голова пугала, уродливая штука, сделанная из мешковины, была набита всякой всячиной, которую смогли раздобыть жители деревни. У нее не было никаких черт, и хотя Торван предполагал, что когда-то у нее могли быть просто нарисованные глаза и рот, время стерло краску, оставив лишь пустое лицо.

Торван ждал в одиночестве в своем лагере в нескольких милях от Ардула до наступления ночи, а затем перебрался поближе к деревне, где наблюдал и ждал начала обряда. На нем была та же темная мантия, что и на собравшихся жителях деревни, которую он взял у бродяги после того, как вонзил кинжал ему в сердце.

Пара высоких широкоплечих селян втащили в центр круга Квега Сулмоса — коренастого лысого мужчину в простой тунике и штанах. Запястья Квега были связаны веревкой, и каждый крестьянин одной рукой держал одну из рук пленника, а в другой держал короткий меч. Квег был чисто выбрит — даже брови были удалены, — а на шее у него был шрам от клейма, на котором морщинистая плоть имела форму круга, разделенного на четыре равных квадрата парой перпендикулярных линий. Торван почувствовал тяжесть собственного медальона Бича, такого же символа, как у Квега, прижатого к его груди. Вместо медальона Квег носил на шее металлический ошейник с рядом рун, начертанных на его поверхности. Торван носил на запястье похожий предмет — металлический браслет, испещренный аналогичными рунами.

Как и планировал Торван, Квегу удалось попасться жителям деревни в тот день, когда проводился обряд. Вот чего он не планировал, так это того, что Квега поймают за тем, что он помочился в деревенский колодец. Идиоту повезло, что за эту выходку он не получил немедленный удар мечом в брюхо, но дело было сделано, и он получил приглашение стать почетным гостем на сегодняшнем празднике жертвоприношения.

Мужчины подтащили Квега к алтарю, и все трое замерли в ожидании. Похитители Квега держали свои короткие мечи прижатыми к его бокам, явно намереваясь убить его, если он только вздохнет неправильно. Однако Квег не выглядел испуганным или особенно нервным. Он был спокоен и расслаблен, словно просто вышел прогуляться с парой друзей, а не был приведен сюда на заклание.

Скандирование прекратилось, и Квег сказал:

— Добрый вечер, дамы и господа. Меня зовут Квег Сулмос, и сегодня вечером я стану вашей человеческой жертвой.

Торван заскрипел зубами. Заткнись, идиот! подумал он, но приказы Гончим всегда нужно было произносить вслух, а поскольку он не мог ничего сказать, не раскрывая своей личности перед жителями деревни, он промолчал.

Стоявший рядом с Торваном сутулый старик со скрежещущим голосом сказал:

— Этот человек — Гончая, слуга Бича. Он будет очень приятной жертвой, как ты думаешь? Гораздо лучше, чем то, что мы обычно получаем. Конечно, женщина или ребенок были бы лучше, а беременная женщина — лучше всех. Но те, кто просит, не имеют права выбирать, а?

Торван ничего не ответил на слова мужчины. Ардул был маленькой деревней, из тех, где все знали друг друга от рождения до смерти. Если бы Торван заговорил, мужчина сразу бы понял, что он чужак, а Торван пока не был готов раскрыть свою личность.

Из—за света факелов приближалась фигура, сначала тусклый силуэт, но когда он подошел ближе, Торван разглядел, что это... женщина. Она была обнаженной и старой, с длинными белыми волосами, ниспадавшими до пояса, а ее тело покрывали татуировки в виде черных линий, плясавших в мерцающем свете факелов. Она двигалась с грацией и силой, которые не соответствовали ее возрасту, и когда она подошла к каменному кругу, жители деревни склонили головы и отошли в сторону, чтобы дать ей пройти. Она несла примитивный каменный нож, который выглядел таким же старым, как и алтарь, если не старше. Несмотря на это, его острие казалось смертельно опасным.

— Хорошие ушки спаниеля, бабушка! — воскликнул Квег. — Я мог бы вечно смотреть на твои забавные сиськи. Как бы ни были они хлипки, я уверен, что ты сможешь завязать их в бант!

Один из похитителей Квега ударил острием своего короткого меча по голове Квега. Но вместо того, чтобы вскрикнуть от боли, Квег захихикал. Это принесло ему второй удар по голове, но он только громче захихикал.

Жрица проигнорировала вспышку Квега и его дерзкие слова. Она вошла в каменный круг и со спокойной уверенностью направилась к алтарю. Она повернулась лицом к жителям деревни, и, несмотря на ее возраст, голос женщины был сильным и ясным.

— Мы собрались под луной, чтобы почтить Безликого Бога. С тех пор как наши предки впервые пришли на эту землю, Безликий благословлял наши посевы, чтобы наши урожаи были щедрыми. Этой ночью мы снова отдаем жизнь нашему богу, чтобы он одарил нас еще одним хорошим урожаем.

— Слава Безликого! — скандировали жители деревни. — Мы славим Безликого!

Если Безликий действительно был богом, подумал Торван, то он не слишком хорошо выполнял свою часть сделки. Земля вокруг Ардула была каменистой и засушливой, и Торван догадался, что даже бог не смог бы вырастить здесь ничего лучше редиски.

— Этой ночью мы принесем в жертву не обычного человека, — продолжала жрица, размахивая скелетными руками в свете факелов. Он может быть безумцем, но он отмечен как один из Бичей — Гончая, которая была освобождена из рабства и с тех пор бродит по Отрезанным Землям. Более чем уместно, что один из тех, кто стремится искоренить последние остатки богов на нашей земле, отдаст свою жизнь на поддержание одной из тех самых сил, которые он когда-то пытался уничтожить!

Жители деревни аплодировали и приветствовали пылкие слова своей жрицы. Торван был рад, что жители купились на легенду Квега — и что безумие этого человека не помешало ему послужить жертвоприношением.

Жрица повернулась к двум мужчинам, державшим Квега.

— Положите жертву на алтарь, — приказала она.

Пора поднимать занавес, подумал Торван. Он выкрикнул только одно слово:

— Сейчас!

Квег повернул туловище, ударив головой человека справа и впечатав связанные кулаки в брюхо человека слева. Первый человек попятился назад, а второй скорчился от боли. Оба все еще держались за свои короткие мечи, поэтому Квег сделал шаг к ближайшему к нему человеку — тому, которого он ударил в живот, — и протянул руки к его клинку. Сталь была острой, а Квег — быстрым. После нескольких быстрых пилящих движений веревки вокруг его запястий разошлись и упали, и руки оказались свободными.

Жрица вскрикнула и бросилась на Квега со своим каменным ножом. Квег блокировал ее удар предплечьем, сделал выпад вперед, впился зубами в ее шею и вырвал большой кусок плоти. Жрица закричала, когда кровь хлынула из рваной раны, и уронила каменный нож на землю. Она прижала руки к шее, чтобы остановить кровотечение, но она уже потеряла слишком много и упала потеряв сознание.

Тем временем Квег выхватил каменный нож и повернулся лицом к двум своим похитителям, которые, опомнившись, ринулись в атаку. Квег орудовал грубым каменным клинком с мастерством, сравнимым с мастерством Ашанни. Он рассмеялся, когда кровь мужчин забрызгала ночной воздух. Через несколько секунд оба лежали на земле, такие же мертвые, как и их жрица.

Все произошло так быстро, что до этого момента собравшиеся жители деревни лишь наблюдали за происходящим в ошеломленном молчании. Но теперь они отреагировали. Несколько человек направились к Квегу, остальные — их вера, очевидно, была не столь сильна, как у их товарищей, — скрылись в ночи. Торван отпустил их. У него была работа. Он снял уже ненужную мантию, отбросил ее в сторону, достал меч и решительно направился к алтарю.

Квег, смеясь так сильно, что почти кричал, побежал к наступающим жителям деревни, высоко подняв над головой каменный нож. Пока Квег отбивался от нападавших, Торван подошел к неподвижно лежащей на боку жрице. Он вонзил меч в сердце мертвой женщины, вынул клинок и размазал кровь по гладкой каменной поверхности алтаря. Формально он только что принес жертву Безликому и повернулся, чтобы посмотреть, отреагирует ли чучело.

Как и следовало ожидать — оно неподвижно висело на своем кресте.

Торван снова ударил ножом по телу жрицы и на этот раз вытер кровь о само чучело. Крики жителей деревни, имевших глупость напасть на Квега, уже стихали, но Торван не удосужился оглянуться, чтобы посмотреть, сколько еще осталось в живых товарищей Гончей. Его внимание было приковано к пугалу.

Оно оставалось неподвижным.

Торван предполагал, что это может быть просто еще один бесполезный идол, которому поклоняются невежественные жители деревни. Но опять же, была одна проверка, которая всегда срабатывала.

Он прочистил горло, поднял комок мокроты и сплюнул его на алтарь.

— Как вам такое подношение? — спросил он.

И тут... ткань лоскутной туники чучела вздулась, а затем разорвалась, и из нее вырвались усики растительности. Они налетели на Торвана стремительно, как змеи, и он едва успел взметнул меч вверх, чтобы защититься. Лезвие рассекло усики, и кровь — человеческая кровь, Торван не сомневался — хлынула из ран, орошая воздух, а раненые усики дико замахали отростками. Из груди пугала появились еще усики. Они были длиннее и толще, а из их темно-зеленых ветвей торчали острые черные шипы.

Торван рубил новые усики, когда они хватались за него, но эти были жестче первых, и хотя он смог разрубить их своим мечом, ему не удалось прорубить их насквозь. Торван яростно размахивал мечом, но витки хлестали его, как плети, и нескольким удалось обойти защиту и рассечь своими шипами лицо и шею.

Он пригнулся, когда большой усик метнулся к нему, затем выпрямился и побежал. Усики последовали за ним, изгибаясь, чтобы дотянуться до него, но он схватился за один из факелов, вбитых в землю, выдернул его и бросил в сторону пугала. Старая ткань и сухая солома тут же загорелись, как и усики, выходящие из центра чучела. Может быть, усики и выглядели как новая поросль, но существо, скрывавшееся за безликой маской чучела, было древним, и оно горело, как сухой хворост. Пламя вырвалось наружу из сердца пугала и охватило все его машущие в немой агонии отростки.

Несмотря на непроницаемую внешность, Торван знал, что лишь ранил Падшего, и ему предстояло выполнить последнюю задачу, прежде чем существо будет действительно мертво. Он встал на колени и потянулся к ночному клинку — кинжалу из темного металла, способному убить Бога. Но прежде чем он успел выхватить его, усики начали опадать один за другим и гореть на сухой земле, извергая в воздух черный дым.

Такое он видел впервые. Торван нахмурился. Что—то здесь не так.

* * *

Позже той же ночью Торван и Квег, оба покрытые кровью, нашли старика, стоявшего возле тела убитого Торваном жителя деревни. При их приближении он опустил капюшон своей мантии, и свет от факела, который Квег взял из круга, не выявил ничего особенного в чертах лица старика. Он выглядел настолько непримечательно, что никто, увидев его, не обратил бы на него внимания, и в этом-то и был смысл, подумал Торван.

— Забавно, как ты привязываешься к ним, — тихо проговорил старик. Этого человека звали Бхелмар. Он был одним из лучших охотников в деревне. В первые недели Дождей этого года его чуть не убил Слин, но его жена Ахма выхаживала его. — Теперь она вдова, и двое ее сыновей будут расти без отца.

Несмотря на слова старика, в его голосе не было никаких эмоций. По мнению Торвана, он был расстроен не больше, чем фермер, говорящий о потере одного из своих животных. Может быть, нотки тоски, но никаких настоящих чувств. Как будто для старика умерло только животное, существо, единственной целью которого было добывать пищу.

— Знают ли жители деревни, что ты живешь среди них? — спросил Торван.

Старик покачал головой.

— Небольшое очарование — это все, что нужно, чтобы они не спрашивали, почему старик продолжает жить год за годом, в то время как другие стареют и умирают вокруг него. Что меня выдало?

— Вы решили устроить представление, чтобы мы думали, что уничтожили вас, — сказал Торван. — В ваши планы не входило убивать нас. Вам нужно было, чтобы мы вернулись к Бичу и сообщили о вашем уничтожении, тогда вы смогли бы возобновить охоту на людей Ардула без помех.

— Именно так, — признал старик. — Но это все равно не объясняет мне, как вы раскусили мою уловку. Я думал, что это довольно умный план.

Он улыбнулся.

Квег заговорил.

— Согласен, это было неплохо. Мне особенно понравилось, как ты был готов позволить своим поклонникам умереть, чтобы обмануть нас. На твоем месте я бы поступил так же, хотя пожертвовал бы всей деревней.

Торван проигнорировал Квега.

— Как и большинство Падших, твои знания о мире смертных в лучшем случае скудны. Если это не связано с наполнением твоего живота, то это не так уж важно для тебя.

Улыбка старика приобрела резкость. Он не отрицал слов Торвана.

— Вы знаете о Биче в общих чертах, — продолжал Торван, — но вы, очевидно, не знаете, как мы работаем. Ничего удивительного, полагаю, поскольку мы не особо афишируем свою деятельность. Если бы ты знал, ты бы сыграл свою сцену смерти по-другому. Есть только один способ для человека убить одного из Падших.

Торван наклонился и достал из правого сапога кинжал из темного металла. Он выпрямился и поднес кинжал к лицу старика. Человек — вернее, существо, одетое в тело старика как в костюм... издал шипящий вздох.

— Вы узнали это, я надеюсь, — сказал Торван. — Очень надеюсь.

Клинки из темного металла были опасны для своих владельцев, и Торван чувствовал, как внутри его черепа нарастает давление, словно голова могла взорваться в любую секунду. Он также слышал голоса, зловещие голоса, которые говорили неслышным шепотом. Он говорил себе, что это всего лишь плод его воображения, но не мог отделаться от мысли, что слышит голоса всех богов, которых убил этот клинок. Он изо всех сил старался не обращать внимания на голоса и сосредоточиться на старике.

— Огонь мог причинить тебе боль, особенно в твоем ослабленном состоянии, но он никогда бы не убил тебя. Но то, что я сжег, не было тобой, не так ли? Это был не более чем один из твоих трюков — колдовство, созданное из переплетенных камышей, которые составляли конечности чучела. Выглядело это очень эффектно. Даже чересчур театрально. Но это была не единственная твоя ошибка.

Старик выгнул бровь.

— Вы знали, кто я и почему я здесь, и не смогли удержаться, чтобы не заговорить со мной, когда началась церемония. Ваш род любит играть в игры. Это твой самый большой недостаток. Много болтовни.

— Не больше чем обычно, во всяком случае, — сказал старик, шаркая сапогом по земле. — Не думаю, что вы мне поверите, если я скажу, что убью вас обоих на месте, если вы немедленно не повернете назад, не уедете из Ардула и никогда не вернетесь.

— А вот это вряд ли, — сказал Квег. — Если бы у тебя хватило сил убить нас, ты бы уже сделал это. Ты израсходовал немало сил, разыгрывая свой кукольный спектакль. Я думаю, что мы нашли тебя здесь не потому, что тебе было жаль убитого Торваном жителя деревни, — с его губ сорвалось хихиканье, — а потому, что ты просто слишком устал, чтобы идти дальше.

Старик вздохнул:

— Хорошо. Убей меня, если должен. Во времена моего расцвета я был известен как Хота Пиршественник, и по моему приказу посевы по всем Четырем Королевствам росли быстро и обильно. Но теперь я едва могу выкорчевать горстку тощих растений из этой больной почвы. Что бы вы ни думали о моем роде, мы выполняем определенную функцию, даже в таком ограниченном виде. Народ Ардула не смог бы выжить без моей помощи, и подношения, которые они обычно приносят мне, вряд ли можно назвать невинными. Разве их жизни — не малая цена за то, чтобы жители деревни и их дети могли избежать голода?

— Ты сказал "обычно", — произнес Торван.

Старик нахмурился.

— И что?

Рука с ножом Торвана дрожала, а голоса становились все громче. Теперь ему было почти невозможно сосредоточиться, но он заставлял себя продолжать.

— А что будет, если под ваш взор падет не невинная жизнь? Что тогда делают жители деревни?

Квег вмешался, чтобы ответить на вопрос Торвана.

— Жители деревни выбирают из своих, конечно. Возможно, они берут добровольцев. Или тянут соломинку. Или просто выбирают того, кто им не нравится больше всего.

— Да, — признал старик, — Так и есть. Условно. Но это их выбор! Я не заставляю...

Торван шагнул вперед и вонзил ночной клинок в сердце старика. Затем он наклонился к его левому уху и прошептал:

— Знаешь ли ты, что такое закон урожая?

Глаза старика расширились от шока, а дыхание стало прерывистым.

— Чтобы больше пожать... надо больше посеять, — сказал старик. — Скажи мне, что ты... сеешь?

Торван повертел ночной клинк, перекиннув с одной руки в другую.

— Я не сею. Я только пожинаю!

Крови не было ни на лезвии, ни на груди старика. Раны, нанесенные ночным клинком, всегда чисты. Старик — который когда-то был одним из Великих Богов, а теперь, по мнению Торвана, был не более чем паразитом — рухнул на землю, мертвый. Торван быстро вложил ночной клинок в ножны, давление в голове ослабло, а голоса — один из которых, как он думал, принадлежал старику — умолкли.

После этого Торван и Квег некоторое время рассматривали тело старика. Торван всегда был немного разочарован тем, как совершенно обыденно умирали Падшие Боги. В конце концов, они ничем не отличались от любого другого мертвого мужчины или женщины. Он полагал, что из этого можно извлечь какую-то мудрость, но он слишком устал, чтобы понять это прямо сейчас.

— Знаешь, — сказал Квег, его лицо мерцало в свете умирающего факела, — мне всегда было интересно, какова на вкус плоть бога?

— Ты это серьезно?

— Ну, а что? — Квег пожал плечами, — я где-то читал — вкуси плоть мою, как хлеб.

Торван повернулся к Гончему, намереваясь приказать ему молчать, пока ему снова не разрешат говорить. Но затем он передумал и просто махнул рукой. Впрочем, тысячи лет боги так или иначе питались человечеством. Вполне справедливо, чтобы в этот раз все было наоборот. — Встретимся в лагере сразу после того, как... ты закончишь.

Квег передал Торвану факел, и Торван отошел от Квега и трупа старика, изо всех сил стараясь не слушать, как хихикает его приятель, приступая к работе.

 Что ж, — подумал Торван, — похоже, Пиршественник собирается оправдать свое имя в последний раз.

Оглавление

Тим Ваггонер Закон Урожая