Учитель [Владимир Комаров] (fb2) читать онлайн

Учитель — Владимир Комаров

Пролог

— Получены новые данные! — тряся тоненьким листочком бумаги, сложенным вдвое, командир первого ранга стремительно распахнул дверь в кабинет, заставив сидевшего там командующего слегка вздрогнуть.

— Ктулху тебя задери, Стор! — воскликнул тот в сердцах, отряхивая камуфлированный жилет от пролившегося на него кофе. — Нельзя же так пугать!

— Новые данные, — осторожно повторил тот, кого назвали Стором. Он расправил листок и аккуратно положил его перед начальником на стол. — Оранжевые сменили направление атаки. И пытаются открыть новый фронт.

— Так, — сидевший за столом, разгладил сводку с передовой и воткнулся в нее глазами, попутно барабаня пальцами по столу. Перепрыгивая со строки на строку, задумчиво хмыкнул. — Ну это понятно и прогнозируемо, тут мы их точно задавим, сил у нас на этом участке предостаточно. А вот это… Хм, а что там у нас такое?

— Да, собственно говоря, ничего особенного там нет. Ни обжитых территорий, ни аванпостов. Мы вообще туда не лезли. По крайней мере официально. — Стор растерянно почесал затылок.

— Но что то же их привлекло, раз они направили туда целый Поток, — начальник уперся взглядом в подчиненного.

— Мы отследили направление орды, по всему вектору движения. Есть только одна возможная цель. Цивилизация второго класса развития. Разведана около трехсот лет назад, признана перспективной при переходе на третий класс.

— Так, — вновь повторил облитый кофе, и забарабанил пальцами тревожную мелодию. — Зачем она им?

— Да Ктулху их знает, — пожал плечами Стор. — Ничего примечательного нет. Обычная цивилизация гуманоидного типа. Только вышли в космос. Сверхредких элементов нет. Мы с ними в контакт не вступали, ждем их развития. Все по стандартной схеме.

— Значит это тоже люди, — задумчиво произнес начальник. — Когда Поток дойдет до их планеты?

— Ориентировочно через три — четыре цикла. Если орда не начнет скакать.

— Хмм, — человек в камуфлированном жилете уставился на карту, развешенную на стене. Повинуясь его взгляду, изображение на ней менялось, то увеличиваясь, то уменьшаясь в масштабе, выдавая данные о размещенных на территориях войсках, их численности и классах. — А свободных резервов на этом направлении у нас и нет..

— Нет, командующий, нисколько.

— Ну, положим, пару сотен элит мы могли бы снять с других направлений. Но погоды это не сделает. — начальник кряхтя слез с кресла, и подошел к карте, задумчиво уставившись на точку в углу карты с цифрой два под ней — именно это был родной и единственный пока мир той цивилизации… Красная линия Потока уверенно проходила через эту точку. Эти несчастные были обречены, хотя пока даже не подозревали об этом. — Им бы десяток тысяч элит, тогда да, вероятность отбиться была бы очень ненулевой.

Он внимательно, перекатываясь с пятки на носок и обратно, изучал окрестности звезды, за которую вскоре вспыхнет битва без шансов на успех и, наконец, спросил:

— У нас есть там агент с функцией сборки?

— Так точно, — кивнул подчиненный. — Агент в стадии «наблюдения» проживает там уже двадцать семь циклов.

— Скинь ему распоряжение. Пусть готовит «матку», — командующий снова плюхнулся в кресло. С сожалением посмотрел на пустую чашку из-под кофе.

— Вмешательство высшего уровня в развитие цивилизации? — командир первого ранга вопросительно поднял бровь. — А….баланс?

— А что поделать? Либо так, либо просто смерть, — начальник раздраженно дернул плечом. — Так у них появится хоть какой-то шанс. Коль уж у нас совсем нет сил защитить их. А там, глядишь и выйдут на третий класс.

— Слушаюсь, — Стор кивнул головой и, крутанувшись на каблуках, направился к выходу.

— Ах да, — сказал ему в спину сидевший на кресле. — Как там они себя называют?

— Люди, — пожал плечами замерший на пороге человек. — Планета Земля.

Глава 1

Мы опять штурмовали этот треклятый укрепрайон.

Уже в пятый раз. Накатываясь волнами, разбивались о железобетонные бастионы и отступали, оставляя после себя тела наших товарищей, да горы сожжённой техники.

Вот и сейчас, капитан, крича во все горло, раздавал команды перед очередной бессмысленной попыткой:

— Враг силен, — орал он, до хрипоты надсаживая горло. — Но воля народа Твердыни сильнее! Мы обязательно возьмем эту высоту! Бойцы, за нами Великие отцы, они смотрят на нас! Не посрамим их честь!

Сидевший рядом со мной в окопе Зикир, ласково глядящий свой трёхствольный пулемет, зло сплюнул в глиняную жижу, в которую превратилось дно нашего убежища, и неожиданно нежно сказал:

— Митенька, просыпайся!

— Что? — не понял я, безумными глазами наблюдая за товарищем. Совсем чувак разумом тронулся.

— Опоздаешь ведь, в школу, — сказал он, незаметно превращаясь в мою маму.

Блин. Это всего лишь сон.

— Ну, мааам, — я попытался спрятаться за несокрушимой броней одеяла, старательно прикрывая им плечи.

— Не мамкай! — Зикир окончательно растаял в тумане сна. — Тебе нельзя опаздывать в школу! Ты же там учитель!

Мама довольно захихикала. Она, с упорством Сизифа, толкавшего неподъёмный камень в гору, повторяла эту шутку почти каждое утро и так же радостно смеялась над ней.

Как ребенок, чес слово!

Но она права — надо вставать. Хотя спать хотелось до невозможности. Вчера весь вечер, до полуночи просидел над составлением планов уроков да проверкой рабочих тетрадей. И выполз на кухню, с квадратной головой, попить чаю уже поздней ночью. Чем опять заслужил порцию смешков от мамы. Она была категорически против моего обучения в пединституте и всеми способами высказывала свое мнение.

Умылся, с неодобрением разглядывая мешки под светло-серыми глазами. С сожалением поглядел в сторону душа, но лезть под воду решительно не хотелось. Вчера вечером, с ужасом рассматривая кипу тетрадей, пообещал себе сполоснуться утром, но опять проообещал. В который уже раз.

Еще раз посмотрел на себя в зеркало. Напряг бицепс. М-да. Третий год пытаюсь заставить себя начать заниматься, но пока дело ограничилось только покупкой абонемента в спортзал. Через месяц закончится срок его годности, а я так и не решился заглянуть туда. Надо начать тренироваться! Обязательно пойду туда. В понедельник.

На кухне, маман уже хлопотала над легким завтраком. Она очень тонко чувствовала мои изменения настроения, поэтому ее шутки на сегодняшнее утро прекратились. По крайней мере, на время еды.

Я плюхнулся на табурет, рассматривая стоящую на столе дымящуюся кружку с кофе. Втянул аромат, сделал глоток, проталкивая обжигающе-бодрящий напиток внутрь еще не до конца проснувшегося тела. Захлопал глазами, прислушиваясь к ощущениям:

— Ка-ра-шоооооо!

Ударная доза кофеина зашла как надо, старательно тормоша нервы, расталкивая органы, заставляя мозг включаться в работу.

— Эх, салага! — мама поставила передо мной тарелку со свежезарезанными бутербродами. — Чавкай давай.

Откусил хрустящий, поджаренный до идеальной корочки, тост с чуть расплавленным ломтиком сыра. Старательно разжевал, запил бодрящим напитком. Кажись, начинаю оживать.

Щелкнул пультом телевизора, одним глазом рассматривая бодрящихся ведущих. Впрочем, там ничего нового — опять обсуждали преимущества общего союзного государства, вместо трех суверенных. Уже третий месяц эта болтовня идет, а дело с места почти не сдвигается. Все хорошие и правильные инициативы и действия давно утонули в ворохе ненужной болтовни.

Выглянул в окно — вот там все гораздо интереснее! На деревьях начали появляться тонкие, нежные, светло-зеленые листочки. А это значит, что еще полтора месяца, и моей практике в школе конец!

— Внимание! — мои мечты внезапно прервал суровый голос из телевизора. Картинка с весело болтающими ведущими сменилась. На нас грозно смотрел человек в военной форме. Карие глаза, словно дула автоматов, угрожающе шевелились, казалось, изучая всех зрителей, что сейчас испуганно оборачиваются к экранам тв. — Сегодня ночью, у наших соседей, в Пермской области, произошел бунт в колонии строго режима. Заключенные, убив караульных и завладев их оружием, смогли вырваться за пределы колонии. Прибывший на место происшествия специальный отряд быстрого реагирования смог подавить волнения. С обеих сторон имеются раненые и убитые. Однако поймать и нейтрализовать всех бунтовщиков не удалось. Количество бежавших уточняется, но по предварительным данным их не меньше сотни. Преступники вооружены и очень опасны! Просим граждан сообщать о всех подозрительных случаях, а также рекомендуем воздержаться от поездки в Пермский край.

Повторив сообщение еще раз, военный исчез, вернув бодрящихся ведущих центрального канала.

Мама, до этого смотрящая в экран и задумчиво жевавшая бутерброд, встрепенулась и весело щелкнула меня по носу:

— Понятно, Дмитрий Сергеич? Не рекомендовано вам нынче ездит в Пермь! А вот в школу рекомендовано. Так что давайте, товарищ учитель, выметайтесь из апартаментов! Изголодавшиеся по знаниям ученики ждут своего мучителя в вашем лице.

Скорчив улыбку пополам со страданиями, я вылез из-за стола. Вообще, маман у меня хорошая и добрая. А эти идиотские шуточки из нее полезли после смерти отца в третьей чеченской. Видимо какая-то защитная реакция. Лучше уж так. Как вспомню ее, лежащую почти неподвижно несколько недель на диване с фотографией папы в обнимку и не на что не реагирующую…Брр. Нет уж, пусть шутит и смеется.

Мне тогда было одиннадцать лет и я страшно переживал и из-за смерти отца, и пугался реакции мамы. Овдоветь в тридцать два года, оставшись одной в чужом городе, это не пожелаешь даже врагу. Но она смогла взять себя в руки, помимо основной работы нашла подработку на дому, занялась собой, начала ходить на фитнесс и сейчас, в свои сорок с хвостиком, выглядела просто замечательно. Так замечательно, что с ней постоянно знакомились разные мужчины, но она, верная своему мужу, не подпускала их к себе, ближе, чем на пушечный выстрел. А в целом жила и радовалась жизни, и только вот глупые шуточки, иногда, невпопад вырывающиеся из нее, давали понять, что она все еще помнит и горюет.

Затолкав последний кусок в рот, а тетради с планами работ в свой стильный чОрный кожаный портфель, который я купил за просто немыслимые, для простого студента, деньги, быстро одевшись, выскочил на улицу. Если автобус прибудет по расписанию, то у меня совсем мало времени на то, чтобы добежать до остановки.

— Димооон! Здарова! — как только я выскочил на улицу, тут же окликнул меня сидевший на лавочке у третьего подъезда Степаныч.

— Привет, Вадим Степаныч! — я приветственно помахал мужику рукой и, не задерживаясь, почти бегом, направился в нужную сторону.

Степаныч был другом отца. Они вместе росли, вместе ходили в одну школу в один класс, вместе пошли в армию и вместе вернулись. А потом вместе пошли добровольцами на третью чеченскую войну. А оттуда вернулся только Вадим. С одной ногой. А папа остался там…

С тех пор он почти весь день сидит на скамеечке, да иногда бухает вместе с местными алкашами. А что еще делать инвалиду, про которого государство почти забыло?

Автобус пришлось брать штурмом, прямо как в моем сне. Не с первого раза, теряя наиболее слабых и менее мотивированных, оставляя их ждать прибытия следующего транспорта, но я смог втиснуться внутрь. Поворочал задницей, вытянул портфель зажатый меж двух тел и почти уперся носом в стекло. Нормально, бывало и хуже. Теперь, пара остановок и я на месте.

Вбежал, нет, влетел по лестнице на крыльцо школы, протолкавшись сквозь толпу старшеклассников — здоровых лбов, постоянно трущихся тут. Буркнув мне приветствие, скороговоркой проговорили мою имяфамилию, они неумело прятали сигареты в кулаки и отворачивались, стараясь не дышать на меня куревом. Совсем нынче старшаки обленились — мы, в свое время, бегали за школу, чтобы прикоснуться к такому прекрасно-запретному действию — посмолить цигаркой.

Сунул пропуск под нос подслеповатой «охраннице». Бабушка-божий одуванчик в камуфляжной форме самого малого, какой только есть в природе, размера, да и то висящий на ней безразмерным мешком, с надписью «Охранное агентство «Кремень», выглядела донельзя смешно. Ну кого она сможет задержать? Только такую же бабушку. А к нам такие не ходят.

Стаскивая с себя легкий плащ, дернул ручку учительской. И почти уперся громадные формы завуча.

Выставив вперед, словно два крупнокалиберных орудия, свои груди в бюстгальтере парашютного размера, Зинаида Ефремовна грозно смотрела на меня. Очки в модной черной роговой оправе сидели на кончике ее носа и она, словно снайпер, затаившийся в засаде, целилась карими зрачками прямо поверх них.

— Дмитрий Сергеевич! Вы опять чуть не опоздали! — Уперев руки в бока, она грозно нависла надо мной, почти прижав своим бюстом к стене.

— Виноват! — аккуратно смещаясь в бок, я смог избежать момента, когда она своими выдающимися частями тела придавит меня и проскользнул в комнату.

— Вот всегда вы так! — продолжала допекать он меня, пока я, торопливо раздеваясь, здоровался с остальными учителями. — Что тогда, опаздывали. Что сейчас. Когда уже приучите себя к дисциплине?

Да-да, наверное, это было ошибкой, пойти на практику в ту же школу, в которой до этого учился одиннадцать лет. Нет, в моих-то мыслях все было по-другому. Там, в моих мечтах, учителя, которые еще недавно ставили мне двойки, уважительно жали мою руку и говорили «молодец», а Зинаида Ефремовна, носившая кличку «Ледокол», доверительно пускала при мне слезу, жалуясь на то какие сейчас пошли ученики «не то что ты, Морозов!». Ага, счаЗ же! Бывшие учителя и нынешние коллеги снисходительно посмеивались, хоть и не отказывали помочь нерадивому практиканту. А завуч…Завуч такой же и осталась. Злой, требовательной и вечно всем недовольной теткой.

Прозвучал первый звонок, и я, собрав в кучу бумаги и мысли, пошел в класс. Сегодня у меня три урока у старшаков и два природоведения у младших классов. Надо это как-то пережить.

И постараться больше не встречаться с «Ледоколом».

Из школы я вышел в начале пятого с квадратной головой и очередной кипой тетрадей в портфеле. Долбанный 9 «г». Все нервы из меня вытянули. Половина класса просто оторви и выбрось. Не хотят учиться, не хотят слушать учителя, не хотят ничего. Все их мысли сосредоточены во фразе, которую мне сказал один из учеников — заядлый хулиган Васечкин. «А че», — жуя жвачку, нагло смотря мне в глаза, сквозь смех говорил он. — «мне лишь бы проходной балл получить, а там буду получать безусловку да жить в свое удовольствие. Работать ваще не собираюсь».

Да, безусловка, то бишь безусловный базовый доход, действительно обеспечивает граждан минимальной суммой денег для проживания. Все что нужно для его получения — заработать в школе определенный проходной балл. Причем он настолько низкий, что только хронический осел не сможет его сдать. Эх, плодит государство бездельников. Ну да ладно, зато остальным, кто честно трудится, идет куча льгот… Только это и греет мою душу.

Я замечтался, улыбаясь своим мыслям, поэтому яростно сигналящую машину услышал далеко не сразу. Встрепенулся, приходя в «сознание» и обнаружил себя переходящим дорогу на красный свет светофора и несущийся на меня грузовик. Водитель яростно давил на клаксон, и в его глазах я прочел и испуг и ярость.

В следующий момент меня со всей дури толкнули куда-то в спину, отчего я полетел вперед, а сзади послышался визг тормозов, удар и звон разлетающихся осколков. Летел я кубарем метра три точно, совершив в полете парочку переворотов вокруг оси, отчего мой портфель раскрылся выбрасывая в разные стороны листы бумаги и тетради. Приземлился на пешеходный тротуар, чувствительно приложившись боком о бордюр.

Охая от внезапно пронзившей боли в спине, соскочил на ноги. В мозгу почему то вертелась мысль о тетрадках. «Как же так, — думал я, — ведь теперь они все испачкались! Как же мне их собрать?»

Оглянулся, рассматривая происшедшее за моей спиной. Там было все печально. Грузовик, не успев вовремя затормозить, все же сбил толкнувшего меня в спину человека. Сейчас он лежал в трех метрах от машины, и под ним медленно образовывалась темно-красная лужа крови.

Сердце бухало от ужаса, гоня по организму адреналин, в висках стучало, мысли неслись галопом. Сначала я хотел убежать, все же страх брал свое, но потом проснулась совесть. И именно под ее давлением я бросился к своему спасителю.

Поток машин остановился, ошарашенный водитель грузовика, который в последний момент пытался отвернуть и врезался в бок другой машине, вылазил из покореженной кабины, а я уже склонился над пострадавшим, осматривая его. Мои руки тряслись, когда я ощупывал его. Мужчина, среднего возраста, средней внешности без видимых повреждений. А нет, вру — затылок явно разбит и из него толчками выталкивается кровь.

Несмотря на это, мой спаситель в сознании. Он смотрит на меня серыми, почти бесцветными глазами и что-то шепчет. Наклоняюсь, напрягая слух, стараясь отсечь посторонние шумы. Мужчина говорит очень тихо, видно что силы оставляют его:

— Дурак, — шепчет он мне. — Что ж ты натворил..

— Простите, — отвечаю ему.

— Дай мне свою руку. — Он еле шевелит левой ладонью.

Сую ему свои пальцы. И, готов поклясться, что секунду, назад в его руке ничего не было. А сейчас в ней белеет какая-та бумажка, похожая на ватный кружок, которым мама по вечерам смывает свою косметику.

— Ищи Бориса, — еле слышно произносит пострадавший

Эту штуку он прижимает к моей наружной стороне ладони и тут же силы покидают его. Взгляд мутнеет, рука безвольно падает на асфальт.

— Эй, — тормошу я его, — вы чего?

Белый кружок на моей руке становится красным, и ладонь пронзает такая боль, будто ее с размаху проткнули толстенным ломом. Боль старательно и стремительно растекается по предплечью, захлестывает плечо, сжимает грудную клетку и легкие, выкручивает печенку, ударяет вторым ломом в пах, сводит судорогой мышцы ног, и, наконец, футбольной бутсой впечатывается в голову. Я кулем валюсь на своего спасителя и мое сознание выключается.

Глава 2

Захлебываясь кровью, заваливая окопы и доты противника трупами, мы всё же сумели взять этот треклятый укрепрайон. Наши танки погребальными кострами догорают на склонах, а мы снова сидим в окопах. Только теперь уже во вражеских.

— Сынки, герои Твердыни! — кричит наш новый командир. Предыдущего снял снайпер, едва тот высунулся из-за бруствера, прямо меж глаз засадил. — Великие отцы довольны вами! Неприступная крепость врага пала под нашим неудержимым натиском!

Системное сообщение: восстановление завершено.

Чем там гордятся Великие отцы совершенно непонятно: окоп, в котором мы находимся, совершенно ничем не отличается от того, в котором мы готовились к штурму час назад. Даже глиняная жижа, образовавшаяся от недельного ливня такая же. И мой товарищ Зикир, жевавший табак, всё так же плюет в нее. Смотрит на меня и плаксивым голосом говорит:

— Митька, Митенька, сынок! Только не ты, я не выдержу этого еще раз.

Я с удивлением смотрю на своего боевого друга, с которым прошёл огонь и воду, и свинцовые дожди.

— Ты чего? — спрашиваю у него. — Какой еще раз?

— Димочка! — Зикир вскакивает и мгновенно превращается в мою маму. — Ты очнулся!

Я смотрю на нее и понимаю, что это опять был всего лишь сон. В голове мелькнул вопрос про непонятное, совсем невпопад, какое-то системное сообщение о восстановлении, но я отбросил его — сон ведь, чего только не придет в голову.

— Ну, мам, сейчас еще минуточку и встаю. Не опоздаю я в эту школу! — снова закрываю глаза, пытаясь поймать хоть каплю сна.

— Димочка, солнышко мое, ты очнулся, как ты себя чувствуешь?

Не слышу в ее голосе знакомых ноток сарказма и приоткрываю один глаз.

Мама и в самом деле выглядит встревоженной и зареванной. И тут я понимаю, что стоит она вовсе не на фоне моих обоев. И вообще я нифига не в своей комнате.

Тревожно оглядываюсь: больше всего это похоже на больничную палату. Что за дела? Пытаюсь вспомнить, что со мной произошло, и, конечно же, вспоминаю. И аварию, и человека, спасшего меня и умершего на моих руках, и боль во всем теле.

Вытаскиваю руку из-под одеяла и рассматриваю тугую повязку на том месте, куда мне прилепил покойный свой пластырь.

— У тебя там страшенная рана была, — радостно затараторила мама, присаживаясь на кровать и хватая меня за руку. — Прямо в центре обратной стороны ладони. Откуда она взялась? Не болит? Как ты себя чувствуешь?

Вопросы летели друг за дружкой, как из скорострелки Зикира, причем отвечать на них не требовалось. Мама была рада, что я очнулся и теперь, чтобы не пугать ни меня, ни себя забалтывала свой страх.

— Мам, всё в порядке. Я чувствую себя совершенно замечательно, — приподнялся на локтях оглядываясь вокруг — блин, я и в самом деле в больнице. Заодно заглянул и в себя, внутрь, прислушался к ощущениям — всё ли со мной на самом деле в порядке. Вроде бы да, нигде и ничего не тревожило. Даже рука на месте страшной, по словам мамы, раны, нисколечко не болела.

Пришел врач в сопровождении медсестры. Осмотрел мою голову, заглянул в глаза, подержал за раненную руку, покрутив ее в разные стороны. Затем откинул одеяло, продолжая осмотр. Внезапно мама, вспыхнув щеками, отвернулась. Я бросил взгляд вниз — вот черт, на мне даже трусов не было. А медсестра, что характерно, даже не шелохнулась. И мне показалось, что на ее лице, скрытой тонкой медицинской маской, обрисовалась улыбка.

Врач же, казалось даже не замечавший этой неловкой сцены, деловито ощупывал меня с головы до ног, время от времени спрашивая: «Тут болит?», на что постоянно получал отрицательный ответ.

А вот кстати да! Я ж вчера хорошо так боком о бордюр приложился. Там же синяк должен быть в полспины. Должен, но не было. Я специально надавил на то место, ожидая резкой, стреляющей боли. Не-а. Ничего. Никаких неприятных ощущений.

Давайте попробуем тогда так. Пальцем большой руки я надавил на обмотанную бинтом рану. Слегка скривился в предчувствии.

Доктор, наконец, накинув на меня одеяло, с интересом смотрел на мои действия. А я тем временем разматывал свою повязку, пальцами срывая бинты. Медсестра, было, дернулась с возмущениями, но врач жестом остановил ее.

Один моток, два, три. Засохшая ватка, некогда пропитанная чем-то дезинфицирующим. Сейчас она побурела от вытекшей крови и прилипла к коже. Решительно отдираю ее. И слышу ахающую маму и задумчиво хмыкающего доктора.

На месте «страшной раны» сейчас белеет звездообразный свежий рубец.

— Вот так вот, — произносит врач. — Твой страшенный синяк на спине тоже исчез без следа. Потому-то я не мешал тебе.

— Но как так, Вячеслав Васильевич? — я впервые слышу голос медсестры. И он очень молодой. Снова смущаюсь, вспоминая свое лежание без одеяла.

— Я бы тоже хотел это знать, — доктор внимательно смотрит на меня, словно ждет ответов.

А я-то что? Я вообще без сознания лежал, ничего не знаю, ничего не помню.

— Ну, собственно, — продолжал врач, — мне и сказать-то больше нечего. Да и держать тебя на больничной койке, и в реанимации в частности, не вижу смысла. Повреждений ни внешних, ни внутренних не выявлено. Что рентген, что анализы доказывают это. Жалоб, как я понимаю, у тебя нет. Так что собирайся домой. Твоя жена («Мама», — скороговоркой перебивает его мамочка), ух, мама, принесла тебе вещи. Одевайся, жди документы на выписку и свободен. Но если что почувствуешь (головокружение, тошноту, боль за грудиной или в животе) — сразу звони в скорую или мне. Телефон я тебе дам.

Он черкнул на бумажке свой номер, отдал его мне, а затем повернулся к медсестре:

— Готовьте на выписку.

Мама радостно захлопала в ладоши.

И вот спустя пару часов, вцепившись в мою руку, она уже тащила меня к стоянке, где нас ждало такси. Всё напряжение, что копилось у нее, когда я валялся в отключке, сейчас выплескивалось из нее в виде непрекращающейся болтовни. Причем говорила буквально обо всем. Как тот чукча, который что видит, то и поет. И ей даже не нужно было отвечать, только изредка кивать головой, что я периодически и делал.

Сам же в это время занимался другим делом.

Интерфейсом.

Час назад, сидя у кабинета врача в ожидании документов, разум мой внезапно помутнился. Словно перед глазами натянули полупрозрачную пленку, за которой видны только общие силуэты.

Сказать, что я испугался, это ничего не сказать. В памяти еще были слова врача о возможных проблемах и тут, можно сказать, не отходя от кассы, они начали появляться. Схватился за сиденье двумя руками, зажмурился и, посидев так пару минут, осторожно открыл веки.

Тонкая непрозрачная пленка вдребезги разбилась, длинными и острыми осколками осыпавшись вниз. А прямо в воздухе начали появляться буквы, слова и предложения, которые повисев немного, исчезали, чтобы смениться следующими.

Биологический модуль установлен.

Сообщила мне первая надпись. От неожиданности я икнул и, зажав рот ладонью, судорожно посмотрел по сторонам, ища кого-то, чтобы спросить, видит ли он это, или это только у меня такие галюны. Но кроме старичка, сидевшего в другом конце коридора, никого не оказалось.

Первоначальная настройка завершена.

Выплыло второе сообщение. Вертя головой в поисках свидетеля чуда, я обнаружил, что надпись вертится в ту же сторону. Это что же получается, эти слова появляются не в коридоре, а в моих глазах?

Подключение к Лабиринту — стабильное.

Сообщило мне третье сообщение. К этому моменту я окончательно убедился, что всё это происходит в моих глазах. Выяснил, так сказать, экспериментально — начал махать рукой перед лицом. И как бы близко ни подносил я ладонь к носу, буквы, висящие передо мной, не перекрывались. Более того, рука была видна явно за ними.

Статус носителя — ноль.

А вот это даже обидно. Понятно, что речь обо мне, но почему ноль-то? Я ж вон и вышку почти закончил, и даже девушка… была. Когда-то. Зарплату даже получал уже несколько раз! Почему ноль-то?

Немного помучившись, я смог управлять этими буквами, перемещая их в разные стороны, так, чтобы они не мешали обзору. Всё же я дитя цифрового века, и интуитивно понятный интерфейс для меня не в новинку. Осталось только понять, как он в меня попал и что мне с ним делать дальше.

Этим я и занялся в такси. Закрыл глаза, и весело щебетавшая мама сразу замолчала. Скорее всего, подумала, мол, утомился парень, столько всего пережил, так что пусть подремлет немного. Тем более, что ехать нам долго — больница располагалась в центре города, а нам надо попасть в пригород, причем в дальний. Так что минут сорок, если не попадем в пробку, у меня есть.

Итак, мы, то бишь я, имеем интерфейс внутри. Прямо как в какой-то компьютерной игре или фантастическом фильме. Чудно, конечно, немного крышесносно, но какого-то непереносимого шока я не испытываю.

Теперь, осознав эту мысль, надо понять как его, интерфейс этот, вызвать. Вряд ли это голосовое управление — старо да и неудобно. Скорее всего это делается мысленно.

«Эм, ау?», «Хеллоу, ворлд», «Сим-сим, откройся!», — я пробовал всё, что пришло в голову, но никакого отзыва не получил.

И как же тебя вызвать?

А если грубо и по-простому?

Настройка!

Опа!

В уголке моего внутреннего взора засветилась шестеренка. Мысленно нажал ее, и тут она раскрылась в огромное меню. Глаз скользил по пунктам и подпунктам, не пытаясь выделить что-то конкретное, просто осознавая возможности. И тут я заметил, что все строчки серые, то есть неактивные. Я попробовал понажимать их, но никакой ответной реакции не заметил.

Какой-то тут интерфейс недружелюбный. Никаких подсказок, ничего.

Я по инерции листал дальше, глаз машинально цеплялся за названия, и стало понятно, что эта штука, которая оказалась внутри меня, предназначена для боев, сражений. Потому что названия пунктов весьма красноречиво говорили об этом.

Тактическое взаимодействие.

Системы управления огнем.

Боевая подготовка.

И много чего подобного, что вызывало внутри меня не очень приятные ассоциации.

Справка

О! Единственная активная строка, которую я незамедлительно нажал, тут же разделилась на две:

Информация об устройстве

Информация о носителе

Будем последовательны. Решительно тыкаю в верхний пункт.

Биологический модуль.

Боевой имплант.

Модель БСХ-10010. Вариант МТК

Комплектация:

1. Имплант — 1 шт.

2. Ячейка быстрого доступа, объем 20 литров — 2 шт.

3. Слот под оборудование/броню, объем 25 литров — 7 шт.

4. Конструктор МТК 1 уровня — 1 шт.

Очень интересно, но ничего не понятно. А что там во второй строке?

Данные о носителе:

Морозов Дмитрий Сергеевич

Раса: Хуман

Пол: Мужской

Биологический возраст: 21 год

Физические параметры: требуется калибровка (Пройти калибровку: да/нет?)

Уровень развития: 0

Класс: отсутствует

Наличие вооружения: нет

Наличие способностей:

1. Усиленная регенерация х5.

Тут всё понятнее, особенно если смотреть с точки зрения компьютерной игры. А если в реале, то возникает куча вопросов. На которые непонятно где искать вопросы. И самый первый из них: откуда во мне такая штука?

— Митенька, — я почувствовал нежное прикосновение к плечу. — Просыпайся, родной. Мы приехали.

Открыл глаза, окунаясь в реальный мир. Признаюсь честно, я настолько погрузился в себя, в изучение нового себя, что совсем позабыл, что мы едем в такси.

Потянулся, растягивая мышцы, и хлопнув дверью, вылез из такси. Мама тут же подхватила меня, пытаясь взвалить на себя часть моей не самой легкой тушки.

— Наталья, привет! — услышал я голос Степаныча, он как всегда сидел на своей лавочке и, если судить по цвету лица, был слегка подшофе, — Димон, как здоровье?

— Здравствуй, Вадим, — мама неплохо относилась к другу отца. Единственное, что ей не нравилось — это его периодические запои. — С Митей всё в порядке, только он очень слаб.

Я с удивлением посмотрел на маму: вот ведь, давненько я не видел в ней такое отношение ко мне. Как курица-наседка с цыплятами. Гиперопека, все дела…

— Мам, со мной всё хорошо, — я попытался вырваться из ее захвата, и в конце концов с большим трудом это удалось. Даже не знал, что она такая сильная.

Подошел к подъездной двери, которая, распахнувшись передо мной, буквально столкнула лбом с Лерой, выбегающей на улицу.

— О, Димка, привет! — улыбаясь, произнесла она, пронзая меня своим голубым взглядом. — Слышала, ты под машину попал?

Сердце заныло, ладони вспотели:

— Да не-е-е, — протянул я, — всё в порядке, жить буду.

Попытался рассмеяться, но получилось откровенно плохо, поэтому я сразу замолк.

Валерия стрельнула глазками куда-то за мою спину, и снова улыбнулась:

— Ну и хорошо тогда. Ладно, мне пора, пиши если что.

Девушка выпорхнула из подъезда, обдав меня цветочным ароматом. Я обернулся, наблюдая за ней и рассматривая, что же она увидела сзади меня. Еле шелестя шинами к нам приближался роскошный черный БМВ последней модели.

Негромко хлопнула дверь пассажирской двери, и машина стоимостью в шестьсот моих зарплат увезла Валерию, мою бывшую девушку, куда-то в дальние дали. Наверное, во дворец на берегу моря. Или, скорее всего, в ближайшее кафе. Очень уж Лера любила мартини с соком.

Собственно поэтому мы и расстались. Я, сын героя войны, мог предложить моей бывшей однокласснице только себя и свое пылкое сердце, но ей это показалось мало. На мартини с соком это никак не тянуло. Зато теперь она через день выставляет в соцсетях свои новые фото с огромными букетами роз.

Я тяжело вздохнул.

— Не убивайся так, герой-любовник, — мама растормошила ладошкой волосы на моей голове. — Будут у тебя еще бабы, куча баб! А сейчас пошли есть! Не знаю как ты, а я готова слона съесть. Сначала завалить, а потом съесть!

О, к маме вернулась ее шутливая язвительность! Это просто отлично, в таком виде она мне нравится гораздо больше.

Перед обедом, пока грелся суп, созвонился с завучем и убедил ее, что завтра смогу выйти на работу.

— Ох, смотри мне, Морозов! Не дай бог, у меня будут из-за тебя неприятности! — я сквозь телефонную трубку почувствовал, как она угрожающе машет пальцем.

— Всё будет хорошо, Зинаида Ефремовна, обещаю вам! — я тоже погрозил ей пальцем. Средним. Мальчишество, конечно, но мне от этого стало немного легче.

Наевшись до отвала, причем в самом деле съел целую кучу еды, заперся в своей комнате. Сказав родительнице, что, пожалуй, подремлю, и в самом деле лег на свою кровать, закрыв глаза.

Так, настройки тогда вызвались прямым приказом. Давайте продолжим.

Страница носителя.

Ага, сработало! Видимо этот имплант, что сидит во мне, реагирует на прямые приказы.

На внутреннем взоре открылась страница, наподобие той, какая была в игре СТАЛКЕР. В центре — схематическое изображение человека с пустыми ячейками напротив рук, ног, туловища и головы. Снизу еще два пустых слота, подписанные как «ячейка быстрого доступа» № 1 и № 2.

Почему слоты напротив одежды пустые? Я ведь в футболке и штанах. Вгляделся внимательнее в интерфейс, пытаясь найти информацию. Так, вон там в углу виднеется маленький знак вопроса.

В слоты под оборудование/броню можно вставлять тактическое и цифровое оборудование либо броню различных модификаций. Ячейки быстрого доступа предназначены для вооружения.

Ну, допустим. Я открыл глаза, поискал подходящий предмет, но нашел только ножницы. Взял их в руку, пытаясь сообразить, что делать дальше. Скорее всего, опять нужен приказ.

Добавить ножницы в ячейку быстрого доступа.

Отказ. Данный предмет не проходит под заданные параметры.

Мгм, значит еще не всё можно туда поместить. А нож, интересно, подойдет? Хотя ладно, неохота сейчас за ним идти на кухню, потом попробую. Помнится, там где-то была речь по калибровку для определения характеристик моего организма… Залез в «справку», нашел нужный пункт.

Физические параметры: требуется калибровка (Пройти калибровку: да/нет?)

Уверенно прожимаю пункт «Да».

И мое тело скручивает волна адской боли. Каждая мышца, даже самая маленькая, самая незначительная, начинает сжиматься и разжиматься с бешеной частотой. Руки, ноги, грудь, пресс, щеки, язык, веки — всё дергалось и болталось. Сначала, первые мгновения, это было забавно, а затем в мышцах началось жжение, которое усиливалось каждую секунду.

Сказать, что я испугался — ничего не сказать. Тело меня не слушалось. Я валялся на кровати и неконтролируемо дергал всем, чем только мог. Даже кричать от страха не получалось. Даже воздух в легкие удавалось набрать с трудом.

Время словно раздвоилось. Пытка, если судить по часам, продолжалась буквально три минуты. Но если руководствоваться ощущениями, то она длилась не меньше часа.

Тело, как и сознание, оказалось полностью опустошенным. Не осталось сил ни на размышление, ни на дальнейшее исследование интерфейса. Так что провалявшись минут пятнадцать, я благополучно заснул.

Правда ненадолго. Через несколько часов меня разбудила долбящая на весь двор музыка.

— Пусть луна нам светит ярко,

Обгоняем иномарку,

Везу девочку-бунтарку,

Я хотя бы не пешком, — орал в динамиках плаксивым голосом популярный певец. Нет, я и сам не против попсы, но не поздно же ночью!

Гребаный Петька-Лопата. Местный бандит мелкого пошиба, который мнит себя крутым авторитетом и время от времени устраивает вот такие ночные оргии, не давая спать целому району. Он живет в нашем дворе в доме напротив, поэтому орущая из распахнутых окон музыка, не встречая препятствий, долбит прямо в наши открытые форточки. И даже если полностью их закрыть, это не особо помогает. Хорошую музыкальную установку купил себе Петро. Качественную и очень громкую.

И, что самое противное, ничего не помогает. Ни вызовы полиции, ни жалобы в администрацию. Ненадолго замолкнув, через какое-то время музыка начинает звучать с еще большей силой. А вступать в открытый конфликт с бандитом жители не хотят. Боятся.

Я встал с кровати, оперся на подоконник, всматриваясь в ярко освещенные окна напротив. Там мелькали танцующие мужские и женские силуэты, доносились взрывы хохота. На балконе тлели огоньки зажженых сигарет. Курящих там было почти не разглядеть из-за света, выбивающегося из-за штор, но вот напротив лампы мелькнул женский профиль и сердце мое екнуло. Лера?

Ты тоже там? Или мне померещилось? Старательно протер глаза, всматриваясь вдаль. Но курящие, запульнув яркие огоньки сигарет ввысь, ушли в квартиру.

Вздохнул. Наверное, показалось. Не могла она быть там. Не той она породы!

Надо как-то уснуть. Завтра на работу.

А если так?

Спать!

Глава 3

Великие Отцы Твердыни не забыли своих верных сынов и от всей души отблагодарили нас за захват укрепрайона. Нам, всему нашему батальону, от которого осталось дай бог двадцать процентов явочно-списочного состава, назначили три дня отдыха, да по триста грамм дрянного спирта на рыло. Веселись, мужичина!

Вот и пили мы спиртягу, разбавив ее водой из луж, сидя в заливаемых дождем окопах. Потому что укрыться было негде. Потому что сидели мы в бывших вражеских окопах, а все их укрытия, все доты, капониры и переборки наши боги войны — артиллеристы разбомбили еще до начала наступления. Оставив нам только руины и полузасыпанные окопы. Которые мы, едва заняв и зачистив от остатков вражеских войск, принялись спешно восстанавливать — контратака была вполне себе возможна.

Так что, кое-как восстановив укрепления и натянув сверху плащ-палатки, наблюдая за весело бежавшим по дну окопа рыжим от глины ручьем, мы чокались алюминиевыми кружками и молча опрокидывали в рот огненную воду.

Веселились и отдыхали, как сказал наш политрук. Вон он, кстати, пьяный валяется в соседней луже. Заботливо укрытый шинелькой.

Где-то впереди лениво щелкали винтовочные выстрелы да бахали минометы, но нас это не интересовало — это свежие, ушедшие вперед части вели беспокоящий огонь по врагам Великих Отцов. А мы уже почти глубокий тыл, до передовой метров триста, мы резерв, забери нас Гнилая мать! Резерв! Наконец-то.

После очередной кружки Зикир, занюхав рукавом и зажевав краюхой хлеба, уже привычным мне маминым голосом сказал:

— Мить, я всё понимаю, но, похоже, тебе надо идти на работу.

Я открыл глаза, наблюдая, как мой боевой товарищ медленно превращается в родительницу:

— Встаю, встаю.

Мама выглядела плохо. Синяки под глазами, сами они тусклые, ноги в шлепанцах шоркают по линолеуму — сказывалась бессонная ночь. Это я, приказав импланту спать, дрых как младенец, а она мучилась. Бедолага. А ведь ей тоже на работу, тоже пахать с утра и до победы. И никто ее не уведет в резерв и не нальет триста грамм фронтовых.

Тьфу, всё еще думаю своим сном. Я потряс головой, прогоняя смутные образы Великих Отцов и задумчивого Зикира.

Пошвыркав кофе, бегом кинулся собираться. Потому как, если верить часам, безбожно опаздывал. Вот кстати, почему я постоянно по утрам не слышу будильник, и меня будит мама? Непорядок, надо с этим разобраться.

Вырвался из подъезда, привычно помахав Степанычу рукой, и со всех ног припустил на автобусную остановку. Если не успею на этот рейс, то следующий будет почти через вечность — через десять минут. А это чертовски поздно! Ледокол меня за такое опоздание съест вместе с портфелем.

Я подбегал к остановке, когда на внутреннем взоре всплыло сообщение:

Спринт. 350 метров. Получено 20 единиц опыта.

Ух ты! Тут еще и опыт дают. Ну совсем как в рпгешке! Значит нужно как-то качаться.

Запихнувшись с боем, с потерями в виде оторванной пуговицы на плаще, в автобус, и приткнувшись меж двух бабулек с сумками-тележками в руках, я вызвал интерфейс в надежде узнать подробности.

Но нет. Это какая-то нифига не френдли юзерс программа. Никаких пояснений по произошедшему я не нашел. Сухая констатация случившегося и всё. Возможно это из-за явно военной направленности этого БСХ-10010, модель МТК. Использующий его пользователь уже должен знать и понимать, как пользоваться этим имплантом и всевозможными ячейками и слотами, в придачу с конструктором. А я тут тычу пальцем в небо. А еще ведь есть какой-то конструктор. Я до него так и не добрался и даже не могу сообразить, что он такое и с чем его едят.

У школы всё как обычно: старшеклассники, пряча тлеющие стики и сигареты, толпились у крыльца и нестройно, ломающимися голосами, в сторону, чтобы я не унюхал их преступление, поздоровались со мной. Ласковая бабушка-охранница доверительно кивнула, когда я перелетел через турникет. Грозно зыркнула сначала на часы, а потом на меня Зинаида Ефремовна. Но промолчала, видимо вспомнив, что я позавчера пострадал. Типа поблажку сделала.

Зато остальные учителя не сдержав любопытства, скучковались возле меня и стали расспрашивать о моих злоключениях. Объяснение в виде «поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся гипс» их не устроило. Они требовали подробностей. Желательно кровавых.

Меня спас первый звонок. Тот, который для учителя. «Ледокол» грозно хмыкнула, и окружающие меня носители знаний шустрыми и пугливыми воробьями выпорхнули из учительской.

Я, заискивающе улыбнувшись завучу, схватил свои бумаги и пошел на встречу с седьмым А. «География, география. Как же я люблю географию», — убеждал я себя шепотом, открывая двери в класс.

— Здравствуйте, ребята!

Спустя сорок минут и спасительное дребезжание звонка, прилетело очередное, системное сообщение:

Вербальная передача знаний множеству индивидуумов. 15 минут. Получено 25 единиц опыта.

Та-а-а-к, и за это тоже опыт капает? Но почему только пятнадцать минут? Урок ведь сорок длится. Хотя, скорее всего, тут не учитывается время на повтор домашнего задания и на опрос школоты. Справедливо — хочешь получать опыт, изволь потрудиться. Мудрого импланта не обмануть.

Впереди еще три урока, попробую увеличить количество получаемого опыта. Возможно, смогу понять принципы и составлю общий план по прокачке. Раз есть такая возможность, то ей надо воспользоваться. Ведь, насколько я понимаю, синяк на спине и рану на руке излечил именно мой модуль. Причем, излечил настолько, что к сегодняшнему дню исчезла даже рубцовая ткань. Кожа на месте дырки на ладони розовая и молодая, и слегка отличается от остальной, но, думаю, скоро исчезнет и эта разница. Ускоренная регенерация х5 работает просто отлично.

Отсюда и вывод: вся эта фигня началась именно с той аварии. Я очень смутно, но всё же помню, как пострадавший налепил мне на ладонь конкретно на то самое место какую-то белую фигню,похожую на ватный диск. После этого меня и скрутило так, что я потерял сознание от боли.

Что-то там этот человек еще говорил. Ищи Бориса. Какого Бориса? Зачем его искать? Возможно, он сможет мне обо всем рассказать?

И вот кстати, а что случилось со сбитым? Надо навести справки. Его состояние в тот момент было «очень не очень», но будем надеяться, что он всё же выжил.

Очередной звонок отвлек меня от размышлений. Пора идти, вербально передавать знания множеству индивидуумов. Забавно, сейчас я воспринимаю урок как некую игру, в которой надо набрать как можно больше очков.

В итоге, за эти три урока я набрал еще восемьдесят очков опыта. Действительно, чем больше я говорил, чем больше я выдавал информации, тем больше экспы мне капало. Так же заметил, что чем больше учеников слушают меня, тем продуктивнее прокачка. Например, в мною «горячо любимом» девятом «г» хоть я и говорил почти тридцать минут, но слушало меня при этом меньше половины класса. Поэтому опыта дали всего 10 очков. Зато в шестом классе дали сразу сорок. Только за то, что меня слушали все.

— Какой-то вы сегодня не такой, Дмитрий Сергеевич, — сказала мне завуч в конце дня, когда все учителя собрались в нашей комнатушке пить чай. — Вроде машина вас позавчера сбила, а я прям ощущаю в вас энергию. Вы словно батарейку вчера сменили.

— Да-да, — авторитетно кивнул наш физрук Валерий Валерьевич. — Даже не батарейку — аккумулятор тебе поставили. От Белаза.

Учителя аккуратно засмеялись. Не все уловили смысл шутки, но портить отношения с любимчиком «Ледокола» никто не желал. Хоть прямых доказательств и не было, но поговаривали, что завуча видели с физруком в «каморке, что за актовым залом».

Поэтому нелепая шутка зашла на ура.

Я же, испугавшись дальнейших расспросов, извинился и, сославшись на головную боль, поспешил покинуть школу.

Азарт прокачки всё еще подхлестывал меня, поэтому до автобусной остановки я снова добежал. И, получив подтверждение о полученном опыте, решил не останавливаться. Побежал дальше. Что тут бежать-то, всего две остановки. Километра четыре, не больше.

Зря. Очень зря. Буквально через триста метров в легких зажгло, мышцы на ногах заныли, а в бок словно воткнули тупой нож. Схватившись за живот, я плюхнулся на ближайшую скамейку, судорожно дыша, и вытирая второй рукой пот со лба.

Спринт на изнеможение. 430 метров. Повышенный коэффициент 1.2. Полученный опыт 49 очков.

Получен новый уровень. Уровень 1. Доступно одно очко навыка в общей ветке развития. Доступно одно очко навыка в оружейной ветке развития.

Наконец-то! Я достиг первого уровня! И мне даже дали очки развития. Только куда их применять?

Переводя дух, постепенно успокаиваясь, я мысленно приказал:

Общая ветка развития.

И вылезло передо мной дерево развития. Ветвящееся, расходящееся на разные корни и ветки. Тут десятки, сотни, возможно тысячи умений. Серые, блеклые кружочки, которые я пока не могу ни прочитать, ни как следует разглядеть — все они неактивны. И только центральный, тот, от которого всё начинается, сверкает и переливается.

Жму на него.

Предложенное умение:

Выживание. 1 уровень Пассивное умение, значительно повышающее сопротивляемость тела к различным физическим, химическим и энергетическим воздействиям. Дополнительная функция. Игнорирование раны. 1 уровень. Позволяет нивелировать физическое воздействие, понесшее среднее повреждение организма на срок до пяти минут. Затраты: 2 ед. энергии в минуту.

Активировать: да/нет?

Собственно, вариантов у меня нет.

Активировать.

Прислушиваюсь к себе, ожидая каких-то чудесных перемен. Но нет. Никакого прилива сил не замечаю. Рукава не рвутся от внезапно выросших мышц. Штаны, как болтались на моей тощей талии, так и болтаются.

Испытываю легкое разочарование. В играх всё совсем по другому. Там, после очередного левелапа, сразу виден эффект. Хотя бы в циферках характеристик. А ведь действительно! Я же вчера калибровку физических параметров проходил. Давайте посмотрим.

Лезу в справку, долго и нудно листаю вниз, тыкаю нужное меню.

Физические параметры

Физическое состояние: 90 (ниже среднего)

Энергия: 50 (норма)

Итого: 140 (средне)

Непонятные цифры, которые опять нигде не объясняются. И вот уже два раза мелькает слово «энергия», но что это такое мне тоже пока не понятно. Откуда берется, где хранится? Как ее восполнять? Сплошные вопросы, на которые у меня опять нет ответов.

Тяжело вздыхаю и пытаюсь открыть оружейную ветку развития.

Отказ. Тип вооружения не выбран.

Блин, надо было всё же вчера попробовать нож взять.

Пока я тут сидел, разбираясь и ничего не понимая, мой организм, наконец, полностью восстановился, и я решил продолжить свой забег. Сейчас надо бежать как можно дольше, стараясь не обращать внимания на боль. Ведь за такое дают повышенный коэффициент на опыт.

Побежал. Перепрыгивая еще не просохшие лужи, вдыхая весенний свежий воздух, еще не пахнувший ароматами распустившихся цветов. Еще недельку такое будет. А потом жизнь возьмет свое, и улицы взорвутся яркими цветами распустившихся бутонов разных оттенков и форм. Аллергики срочно побегут в аптеки, проклиная природу, давшую им жизнь. Но это потом. А сейчас я бегу по уже подметенным улицам и пытаюсь прокачаться. Интересно, сколько очков до следующего уровня? Где бы посмотреть эти цифры. Как же не хватает элементарно туториала с хотя бы поверхностной информацией. Что за цифра в физических показателях? Из чего она складывается? Что за энергия? Где ее брать. Какие предметы можно вставить в оружейный слот? Какие в броню? Вот если я щит себе сколочу, он влезет в ячейку? Вопросы, сплошные вопросы. Надо искать мифического Бориса.

Метров через пятьсот я захотел сдаться. Воздуха в легких катастрофически не хватало. В бок снова воткнули нож. Ноги стали заплетаться.

Применение умения «Игнорирование раны». Выберите место воздействия: болевые ощущения в ногах, болевые ощущения в животе, болевые ощущения в груди.

Живот, только живот, всё остальное я могу потерпеть.

Принято

И жить стало здорово! Жить стало веселей!

«Нож» из бока мгновенно исчез, а на внутреннем взоре, в углу, появилось полупрозрачное, подсвеченное синим число «50», которое тут же сменилось на «48». Понятно, пошел процесс расхода неведомой мне энергии.

Хотя и тут меня надолго не хватило. Дыхалка кончилась, ноги мысленно послали меня куда подальше, просто отказываясь подниматься. Так, шоркая подошвами и тяжело дыша, держа кожаный портфель под мышкой, я доплелся до своего подъезда и там с размаху приземлился на лавочку.

Замелькали цифры полученного опыта, коэффициент в 1.3 тоже порадовал, но я воспринял это уже более спокойно, ожидаемо.

Отдышавшись, огляделся. Странно, Степаныча не видно на его «рабочем» месте. Обычно в это время он, уже слегка пьяненький, встречает меня, идущего после трудового дня, и радостно приветствует, сидя на своей скамейке.

Ну и ладно, значит сегодня у него выходной. Переведя дух, заправил рубашку в штаны, поправил сбившийся на бок галстук и, подхватив портфель, пошел домой. И не успел провернуть ключ в замочной скважине, как дверь распахнулась. Зареванная мама бросилась мне на шею.

— Что такое? Что случилось, мам? — я, взяв ее за талию, слегка отодвинул от себя, заглядывая в глаза.

— Степаныча избили-и-и, — только и смогла произнести она и снова утонула в реках слез. Мама после смерти отца с не очень понятной для меня теплотой относилась к нему. Возможно потому, что он был еще одной ниточкой, протянувшейся от нее к папе.

— Как? Кто? — я не мог поверить, что на инвалида, героя войны, да и просто безобидного добряка кто-то смог поднять руку.

— Петька-Лопата, — сквозь слезы понял я.

— Так, давай успокаивайся и рассказывай, как всё было, — я схватил маму за плечи, пристально глядя ей в глаза. Внутри поднималась ярость.

— Да что рассказывать-то? — шмыгая носом, начала мама. — Этот дебил же вчера всю ночь веселился, сам слышал. Ну вот Степаныч поутру и пошел к нему разбираться. Да и наговорил видимо такого, что у того башню сорвало. Да так, что выхватил Петька у него костыль и избил его до полусмерти.

Мама снова зашлась в рыданиях, уткнувшись мне в плечо.

— А полиция? Вызывали? Степаныч где?

— Вызвали, да толку, приехали, провели опрос свидетелей, а к уроду этому даже не поднялись. Хотя он в это время на балконе стоял, курил, — мамин голос звучал глухо и обреченно. — А Вадима на скорой увезли.

Вот гадство! Этот беспредельщик думает, что ему всё можно! Внутри клокотало. Сердце бешено колотилось, в глазах помутнело. Кулаки почти неосознанно сжались, впившись ногтями в ладонь. Нужно что-то делать!

Режим ноль.

Сознание прояснилось. Ярость ушла. Осталось только понимание: нужно наказать бандита. И понимание, как это сделать.

Я отстранил плачущую маму:

— Постой здесь.

Оставил портфель, снял неудобный плащ, накинув комфортную куртку.

— Митя, ты куда собрался? — прилетел в спину встревоженный мамин голос.

— Надо, мама, я скоро.

Голова была ясная. Всё было ясное. Я отчетливо понимал и осознавал свои действия и понимал их рационализм.

Вышел из подъезда, решительно направившись в сторону дома напротив. Оттуда, из распахнутой балконной двери квартиры Петьки-Лопаты снова доносились отвратные звуки российской попсы. Я осознал, насколько она некрасива и негармонична. Насколько некрасив в ней слог и текст.

Почти влетел на третий, нужный мне этаж и застыл перед приоткрытой дверью, в уме прокручивая возможные варианты. Причем это происходило сухо, без каких-либо эмоций. И никакого страха, никакого сомнения и колебания. Зло должно быть наказано.

Единственное, что мне не нравилось, это то, что я мыслил категориями голливудских боевиков. Я представлял, как захожу и начинаю избивать Лопату, но без особых подробностей. «На месте разберусь», — подумал я.

Распахнул дверь и решительно шагнул в полутьму квартиры.

Глава 4

И тут же споткнулся о чьи-то ноги. Видимо из-за них дверь и не захлопнулась. Хозяйка ног — пьяная в беспамятство девушка — мирно спала на входном коврике, обняв грязные ботинки и сладко причмокивая.

Осторожно переступив ее, я выглянул из коридора. Да, именно так я и представлял блат-хату.

Первое, что бросилось в глаза — клубы белесого дыма, в которых терялось пространство комнаты. Источником этого дыма был тощий парень, который держал в руках бульбулятор — стеклянный сосуд интересной конструкции. Ясно, курить обычные сигареты они выходят на балкон, а наркотики прямо тут дуют. Я всмотрелся в растамана — нет, это был не Петр.

Рядом с наркоманом на роскошном кожаном диване лежала полуголая девушка с блаженной улыбкой на лице. Видимо она тоже накуривалась вместе с этим доходягой и в итоге дала слабину и отрубилась.

Оглядел комнату: помимо дивана тут был небольшой журнальный столик, до краев уставленный невообразимым количеством бутылок, бокалов и стаканов. Все эти сосуды в полном беспорядке расставленные по всей поверхности, отличались разной степенью наполненности и разнообразием цветов и оттенков. Тут было всё: вино и мартини, шампанское с игристыми винами, водка и джин. И еще куча всего, чего я не опознал с первого взгляда.

На стене напротив висел здоровый телевизор, без звука показывающий какую-то порнушку. А источник музыки — огромная, переливающаяся светодиодами колонка, стояла в углу и долбашила в уши отвратной попсой.

Где же Лопата?

Подошел к колонке и, секунду поизучав устройство, нажал на кнопку «стоп».

Тишина ударила в уши. И стало слышно тихое буль-буль-буль в «трубке мира». Это растаман неспешно втягивал в себя очередную порцию дыма. Он нисколько не обращал на меня внимания, полностью увлекшись процессом. Даже девушка, лежавшая топлес рядом с ним не привлекала его. Для него сейчас во всём мире существовали только две вещи: он и его бонг.

— Э-э-э, че за дела, музыку врубили нах! — услышал я резкий, пьяный голос, доносящийся из соседней комнаты. И этот голос был мне знаком. Именно его хозяина я тут и искал.

Ногой толкаю дверь и поспешно отворачиваюсь, смущенный увиденным. Голый Петр пьяно дергался, лежа на обнаженной девушке. Она тоже была пьяна и вряд ли отражала происходящее.

— Лопата! — заорал я, отвернувшись к стенке. — Иди сюда, урод!

— Че мля? — услышал я за спиной. — Кто мля?

Чуть скосив глаза увидел, как хозяин квартиры слезал с кровати. Решительно шагнул из комнаты и развернулся.

И, едва увидев выходящего Лопату, нанес стремительный удар. Целился в глаз, но как оказалось даже пьяный Петр имеет почти мгновенную реакцию и сумел дернуть головой. Поэтому мой кулак лишь краем зацепил его уха.

А меня инерция понесла на голого хозяина. Но не донесла. Я почувствовал сильный удар в живот, отчего там взорвался шар боли, от которой меня тут же скрючило пополам.

Применение умения «Игнорирование раны». Боль в районе живота купирована.

Там, где только что пылал огненный шар, образовалась приятная ледяная пустота. Я выпрямился, отталкивая Лопату от себя.

Совершенно голый, с торчащим первичным половым признаком, он отлетел на метр и смог затормозиться, схватившись за ручку двери.

Прищурив пьяные глаза, он сфокусировался на мне:

— А я тебя знаю! — он ткнул в мою сторону указательный палец. — Ты в нашем дворе живешь. Как там тебя… А, Димооон! Этот старик по жизни утром на весь двор орет. Ха-ха, точно!

Ох, зря он вспомнил про Степаныча!

Зарычав и сжав кулаки, я вновь бросился на него. И даже размахнулся для удара. Но был встречен коротким хуком в челюсть.

Теперь отлетел я.

— Стой, мужик! — Лопата протянул вперед руки, увидев, что я вновь собираюсь броситься в атаку. — Че те надо-то? Трава не та? Или хмурый не сладкий? Че за фигня-то?

Он что подумал, что я его клиент и пришел разбираться из-за качества товара? Ну урод!

— Ты, сука, Степаныча избил! — заорал я ему в лицо. Челюсть, куда прилетел удар, казалось, сверкала искрами, до того было больно.

— Кого? — бандит на мгновенье задумался, вспоминая. — А, ты про того старика что ли? Он сам виноват, начал своей клюшкой махать. На телку мою наорал. Ну я и вломил, чтобы берега не путал.

— Его в больницу увезли, дебил! Из-за тебя! — ярость вновь возвращалась ко мне. Ледяное спокойствие, длившееся последние десять минут, постепенно растворялось, тонуло в океане ненависти к этому бандиту.

— Да че ты орешь-то! — рыкнул он. Его хозяйство, до этого грозно смотрящее в мою сторону, бессильно повисло. Он, с сожалением посмотрев на него, отчаянно произнес. — Ну ссука, еще это. Опять таблетку жрать.

Развернувшись, нашел трусы и начал их надевать. Так спокойно, что я даже опешил. Мой гнев начал стремительно испаряться, пока я смотрел, как он натягивает на себя боксеры.

— Погодь, братан, — бормотал Лопата, наконец обернувшись ко мне. — Давай не кипиши. Старик виноват, а ты на меня кидаешься.

— Ты ж ему и нам всем спать по ночам не даешь! Вот и вывел из себя!

Петр, почесав волосы на груди, виновато глянул в мою сторону:

— Не, ну мой косяк, согласен. Да тут, понимаешь, навар пришел такой, что грех не отметить! — он кивнул в сторону столика с бутылками. — Будешь?

— Нет! Ты что?! — я гневно и ошарашенно посмотрел на него. В голову не лезло, что тот, с кем я хотел расправиться, предлагает мне присоединиться к празднованию.

— Да, ладно, че ты, — он подошел к столу и плеснул в пустой стакан виски. — Угощайся, Лопата сегодня добрый. Бухни вон, косячок курни. А если хочешь пару дорог тебе сделаю. С телками сам только договаривайся, они у нас гордые. Ха-ха-ха. Только Надюху в той комнате не трогай, она моя.

Он приземлился на диван, сдвинув в сторону растамана, положив голову полуголой девицы себе на колени. Глотнул из стакана.

— Слушай, — начал Петр. — А может ты ко мне пойдешь? Ну, кем ты сейчас работаешь? Полюбе зарплата маленькая. А у меня с курьерами проблемы. А? Давай, бабки хорошие, и крыша норм. Никто нас не тронет.

— Неет, — я помотал головой. — Не буду я наркотики продавать.

— Как хочешь, — пожал плечами бандит. Склонился над бульбулятором, вдыхая дым, после чего, откинувшись на спинку, казалось, завис.

А я почувствовал себя идиотом. Шел на разборки, собираясь отомстить за Степаныча, и в итоге меня приглашают на работу наркокурьером.

Заныл живот — кончилось действие умения.

Да тьфу на вас. Я направился прямиком к двери. Шел и чувствовал себя последним идиотом.

— Подумай, — крикнул мне вслед Лопата.

— Пошел ты! — в сердцах ответил я.

Переступил через спящую девушку, открыл дверь.

И столкнулся с Лерой.

— Ты? — одновременно сказали мы. Заглянули друг другу в глаза. В ее бездонных колодцах я увидел легкое смущение.

Это что же получается, сегодня ночью я действительно видел ее силуэт на балконе? Сердце рухнуло в пропасть.

— Дим, зачем ты здесь? — спросила моя любовь, пронзая меня глазами.

— Надо! — резко ответил я. Разочарование настигло меня, поглотило с головой. Разочарование в Валерии. — А ты, я смотрю, здесь частый гость.

— Да, — ее глаза полыхнули. Зажглись злобой. — Да! Частый! Это мое дело, где я и с кем! Не твое, давно уже не твое!

— Ясно, — я картинно посторонился, пропуская ее внутрь бандитского логова. — Прошу вас, сударыня, развлекайтесь!

— Спасибо! — чуть смущенно ответила она, проходя мимо.

Я фыркнул и пошел прочь.

— Дим, — услышал я в спину. Гневно разворачиваюсь и встречаюсь с ней взглядом. Она смотрит на меня… Как тогда, когда мы были вместе, и всё было хорошо; и я думал, что это навсегда. — Не ходи сюда больше, Дим, пожалуйста. Не твое это. Ты хороший.

Мой гнев прошел. Испарился в мгновение ока. Сердце зашлось от нежности и обреченности.

— А как же ты? — собрав все силы, еле слышно шепчу я.

— А я уже всё, — она склонила голову, от чего прядка волос упала на лицо. — Всё.

Развернулась и зашла внутрь. Миг, и ее силуэт скрылся.

Я больше не мог здесь находиться. Чувство потери чего-то большого и светлого гнало меня прочь. Все мои надежды и мечты, всё то, что заставляло меня жить и дышать, только что исчезло в клубах дыма.

Я давно смирился с ее потерей, давно понял, что она не будет со мной. Но сейчас я с брезгливостью и ощущением полной катастрофы, с желанием скорее встать под душ, чтобы смыть с себя всю эту грязь что налипла на меня внутри того притона, уходил прочь. Чтобы никогда больше туда не возвращаться.

А она шла туда. По своей воле. И вот от этого на душе становилось тошно, от этого чувство обреченности топило мои берега разума. Захлестывало их, заполняло тухлятиной и тиной.

Кое-как, цепляя локтями то грубую известку, то железные прутья перил, я выбрался из подъезда. Несколько минут дышал чистым воздухом, приходя в себя. Затем начал отчаянно кашлять, выплевывая, выхаркивая из себя всё то дерьмо, что витало в воздухе блат-хаты. И дело тут не только в наркоте. Совсем не в ней.

Сама квартира, само пространство в ней было наполнено мерзостью и чем-то неосязаемо тошнотворным. Тем, с чем я, домашний мальчик, воспитанный в атмосфере добра и любви, никогда не сталкивался.

Откашлялся, отдышался. Полез за надоедливым телефоном, что непрестанно вибрировал последние полчаса. Это деликатная мама, не решавшаяся позвонить, засыпала меня сообщениями в мессенджере.

«Всё в порядке, еду к Степанычу», — ответил я ей, и в самом деле пошел на автобусную остановку. Надо проветриться, окунуться в беспечный и бесконечный ритм большого города, да и проведать пострадавшего старого приятеля совсем не помешает. Добрел до остановки, сел прижавшись спиной к железной стенке, засунув руки в карманы куртки. Челюсть ныла, живот болел, но уже гораздо тише, спокойнее. Думаю, через пару часов забуду об ударах.

Об ударах, но не о драке.

Я закрыл глаза, сосредотачиваясь на мигающем в уголке внутреннего взора восклицательном знаке.

Проведен бой. Носитель выжил. Получено 230 очков опыта.

Получен новый уровень. Уровень 2. Доступно одно очко навыка в общей ветке развития. Доступно одно очко навыка в оружейной ветке развития. Доступен конструктор 1 уровня.

Тыкнулся в оружейную ветку и в очередной раз получил отказ. Ладно, что там у нас в общем развитии?

Открыл и ахнул — яркими, переливающимися всеми цветами радуги светились как минимум шесть уже доступных мне умений. Начал всматриваться, изучать, что же мне такое предложили. И прямо растерялся от выбора. Хотелось всё. Улучшенный метаболизм для еще более быстрого восстановления, или увеличение крепости костей. Да и расширение возможностей желудочно-кишечного тракта выглядело привлекательно. Примени я его, и мой ЖКТ мог переваривать и получать полезные и питательные вещества из гораздо большего количества продуктов. Например, трава, кора деревьев, бумага и всякое подобное. Я легко смог бы есть, помимо моей любимой картошки, еще и ботву от нее. И получал бы от этого удовольствие.

Занес над этим умением невидимый, виртуальный палец, собираясь потратить на него очко навыка. Но всё же решил глянуть последнее. И понял, что зря не нажал на улучшение желудка. Потому что теперь я хотел вот это по сути бесполезное для меня свойство. Но как же оно было офигенно!

Активный щит. Уровень 1. (Данные предварительны) В указанном носителе месте, в тридцати сантиметрах от тела, формируется щит, частично прозрачный с внутренней стороны, размерами 35х35 см. Данная преграда задерживает любое кинетическое тело массой до 15 грамм, летящее со скоростью не более 700 м/с. Для формирования щита, загрузите в приемную емкость конструктора 2 кг металла. Внимание, чем качественнее будет загруженный сплав, тем лучше характеристики щита. Затраты: 10 единиц энергии в минуту. А также по 5 единиц энергии на каждое попадание.

Хочу! Хочу-хочу-хочу. Это какая-то дикая экзотика из разряда фантастического силового поля и отказаться от нее я просто не в силах. Жму на кружок, активируя умение. Внизу появляется надпись: Умение не активно. Загрузите в конструктор не менее 2 кг металла.

Рядом со мной что-то зашипело, и я в испуге открыл глаза. Это подъехавший автобус открыл двери. Я так увлекся изучением своих новых свойств, что совсем не услышал его.

Значит, оставим всё на потом, сейчас едем в город и к Степанычу. Загрузил свое эмоционально вымотанное тело в скрипучее транспортное средство, оплатил проезд и, устроившись на сиденье, уставился в окно. Рассматривая спешащих людей, рассматривая улицы, рассматривая город.

А город жил и кипел в безумном круговороте дел и развлечений. Ему было плевать на чувства маленького меня, но он готов принять и посочувствовать любому. Главное, чтобы это отдалось ему сторицей, в двух, трех или десятикратном размере. Он звал яркими витринами модных магазинов, привлекал ароматами кафе и ресторанов, громко звучал танцполами. Иди сюда, мальчик, забудь свои проблемы, забудь всё, забудь себя. Окунись в буйство шоппинга, набей урчащий живот деликатесами, оторвись на гремящих музыкальных площадках. Только не забудь поблагодарить меня хрустом раскрываемого кошелька или блеском пластиковой карты. Я умею дарить свободу, я умею дарить забвение, я умею дарить счастье. Будь со мной и тебе никогда не придется быть с самим собой.

Я ехал в полу-пустом автобусе и во все глаза пожирал этот город, проносящийся за грязным стеклом. Хотелось упасть в него и забыть всё, что произошло за последний час. Но я упорно ехал, вцепившись руками в подголовник переднего сиденья. Ехал, сражаясь с собой, со своим искушением, со своим желанием. Я почти поддался магии города, его молчаливому, но такому сильному гипнозу, его ласковому и нежному искусу.

Почти.

Но я не мог бросить человека, на чьих руках умер мой отец. Поэтому я ехал к нему. В больницу.

Захрипевший динамик объявил нужную мне остановку и я, бросив последний взгляд в окно, зафиксировав на сетчатке глаза очередной кадр яркой, зовущей жизни, вышел из автобуса. Вышел и, не оглядываясь, стараясь не слушать звуков музыки и не обращая внимания на разноцветные отблески, гулявшие по стенам домов, пошел в сторону серой громады больничного комплекса. Где-то здесь, в паутине бесконечных коридоров и бессчётного количества палат, процедурных, кабинетов врачей и операционных лежит мой хороший знакомый. Тот, ради которого умер мой отец.

Заскочил по пути в местный магазинчик, набрав в пакет незамысловатой снеди, с обязательными апельсинами. Поглядел даже на букет цветов, чахнущий внутри прохладной витрины, но решив, что это уж слишком, пошел в сторону больницы.

Люблю новые технологии. Никаких контактов с персоналом лечебного заведения. Стойка с сенсорным экраном, строка поиска и вот, спустя минуту я знаю на каком этаже, в каком отделении и в какой палате лежит Степаныч. Зеленая галочка напротив его фамилии подтвердила, что к нему допускаются посетители. Хотя, уверен, он никого и не ждет. Его родители умерли достаточно рано, а своей семьей обзавестись не успел. А потом война, ранение, ампутация ноги и тихий алкоголизм в кругу таких же неудачников по жизни. Так что я буду для него приятным сюрпризом.

Что на самом деле так и оказалось. Увидев меня входящим в палату, Степаныч по своей давней привычке радостно закричал про Димона, и начал представлять меня остальным больным.

Отчего я дико смутился. Потому что в его рассказах я был разве что не героем, несшим тягостное бремя просвещения полу-диким племенам людоедов. Что, кстати, было недалеко от истины.

Вадим Степаныч держался бодрячком, весело скакал на костылях, иногда кривя лицо от боли в синяках, и я бы ни за что не поверил бы, если бы сам не знал, что его несколько часов назад привезли сюда на скорой. Он дико обрадовался моему визиту, пустил слезу, когда я выложил перед ним купленное в магазине и даже назвал меня «сынком».

И тут я увидел знакомого доктора. Того самого, что вчера осматривал меня. Он проходил мимо раскрытой двери и, увидев знакомый профиль, мне захотелось кое-что расспросить. Как там его?

— Вячеслав Васильичь, — окликнул я, вспомнив имя врача. Обернулся к соседу по дому. — Степаныч, я сейчас!

Врач затормозил, пристально разглядывая меня и мучительно вспоминая. Наконец его лицо озарила догадка:

— А-а-а, наш уникум! Ну как ты? Ничего не болит?

— Нет, спасибо, я здоров как бык. Можно вас спросить о своем спасителе? Вы не знаете, в какой палате он лежит? Хотелось бы поблагодарить человека.

Врач вновь уставился на меня, задумчиво рассматривая:

— Нет, боюсь это невозможно. Он умер не приходя в сознание.

Ну что ж, это не было для меня неожиданностью, но тем не менее я изобразил скорбь на лице:

— Ох, как же жаль. А его родственники? Кто-то ведь искал его, приходили на опознание?

Врач оторвал от меня взгляд и посмотрел по сторонам. Затем, махнув рукой, мол, пошли за мной, зашел в пустой процедурный кабинет.

— Вообще, — начал он, плотно закрыв за мной дверь, — это не мое дело. Да и не твое тоже. И я никогда не узнал бы, что в итоге произошло, если бы ко мне вчера не приходили люди с серьезными лицами. Тело погибшего было похищено из морга через час после того, как его туда привезли. Неизвестные, связав санитаров, и ничего больше не тронув, вытащили труп из холодильника и были таковы. А раз тогда в приемнике была моя смена, ну когда я принимал и тебя и его, то ко мне и пришли с расспросами.

Ого, вот это всё очень серьезно!

— А что за люди к вам приходили? Полиция?

— Бери выше! ФСБ! О тебе они тоже спрашивали, но вскользь. И я ничего такого по поводу твоего чудесного исцеления, им не сказал. И, возможно, ты их не заинтересовал. Но если что — имей в виду.

— Спасибо, Вячеслав Васильевич, должен буду.

— Ай, ерунда. В общем, я тебя предупредил, мотай на ус.

Он распахнул дверь и стремительно ушел в глубину коридоров.

Я же, попрощавшись со Степанычем, обдумывая сказанное, медленно побрел на остановку.

Сегодня у меня было еще одно дело, не терпящее промедления. Мой зуд к новому не дал бы мне уснуть. Поэтому, увидев вывеску спортивного магазина, я без сомнения зашел в заботливо распахнувшиеся двери.

Где тут у них штанги? Очаровательная продавщица в спортивной футболке и обтягивающих стройные ноги лосинах, с показным удовольствием показала мне нужный отдел, заботливо предложив помощь в выборе. Я, конечно, отказался и пару мгновений смотрел ей в след, задумчиво рассматривая ее пятую точку.

Ого, вот это я понимаю — цены! Брать за кусок железа такие деньги — это надо всю совесть потерять. Но идти искать дешевле мне жутко не хотелось. Так что «блин» для штанги весом в два с половиной килограмма обошелся мне в мою двухдневную зарплату. Соглашусь, практикант получает не так много, но всё же…

Щеголяя модным пакетом, в который мне завернули мою покупку, я приехал домой и, успокоив встревоженную маму, быстренько перекусил и захватив «блин» пошел в свою комнату.

Немного помучившись с интерфейсом своего импланта, наконец понял как открыть приемную емкость конструктора. Прямо передо мной возник, казалось сотканный из полу-прозрачных нитей куб, размер стороны которого был с полметра. Сверху крышки не было и я аккуратно вложил туда «блин», опасаясь что он, порвав образующие его нити упадет на пол.

Но такого не случилось.

Загружено две тысячи четыреста тридцать грамм металлического сплава. Идет переработка. Ожидайте. Примерное время переработки: 300 минут.

Музыка у Петра-Лопаты сегодня играла еле слышно.

Глава 5

Дороги. Глиняные, разбитые дороги. С огромными колеями, оставленными танками. Со здоровыми воронками, оставленными бомбами наших бравых авиаторов. Теперь эту дорогу штурмуем мы.

Дождь, ливший неделю, пропитал водой эту буро-желтую смесь, некогда именую дорожным покрытием, до самого предела. От этого каждый шаг давался с трудом. Ботинки с обмотками сдергивало с ног, засасывало в вязкую и липкую жижу.

Наш батальон, «отдохнувший» и пополненный новобранцами до нормы, шел вперед. Давя грязь, сгибаясь под тяжестью промокнувших насквозь шинелей, мы отсчитывали километры и мечтали о теплых и сухих постелях.

Голые руки дубели и мерзли, распространяя мерзкие когти холода по всему телу. От этого начиналась дрожь, от этого начинали стучать зубы. И даже Отцовские сто грамм почти не помогали. Ухнув внутрь огненной воды, мы смогли зажечь огонек тепла лишь где-то внутри, в желудке. Но и он скоро погас, безжалостно потушенный волной холода.

Зикир, выбивая чечетку своими редкими зубами, толкнул меня в бок и произнес:

— Пи-пик. Пи-пик. Пи-пик.

— Что? — спросил я, ожидая от него совсем другого. Это пиканье совсем не похоже на мамин голос.

— Пи-пик, — повторил мой друг.

Будильник. Я наконец-то проснулся от его сигнала.

Открыл глаза, отходя от сна. От такого реального, что я до сих пор помню, как вытаскивал разбухший от влаги ботинок из липкой и чавкающей глиняной мяши.

Удивленная маман, заглянувшая в мою комнату и не обнаружившая там своего сына, даже пропустила часть своих очередных шуток, когда ставила передо мной чашку с кофе. Потрогала мой лоб, заглянула в глаза, пробормотала как бы себе под нос, но с расчетом, что я всё услышу:

— Заболел он что-ли?

Я, фыркнув, проглотил вкуснейший бутик, чмокнул ее в щечку и спустя пару минут выбежал на улицу. Привычно оглянулся, ожидая зычное «Димооон!», но вспомнив случившееся, только грустно глянул на пустую скамейку.

Подумал, что неплохо бы пробежаться, чтобы качнуть еще опыта, но тут же всплыл образ «Ледокола», смотрящей на меня поверх своих очков: «Дмитрий Сергеевич! Учителю непозволительно приходить на занятия мокрым как мышь». Поэтому, выдохнув побольше воздуха, чтобы протиснуться сквозь стену тел, полез в автобус.

В школе всё без изменений. Дылды-старшаки, добренькая охранница и суровая Зинаида Ефремовна. Она пристально оглядела меня, когда я зашел в учительскую, но, на удивление, промолчала.

Я же, достав тетради и методички, начал готовиться к первому уроку. Сегодня это будет шестой «в». Хороший, в принципе, класс, только слегка ленивый. Но если их чуток «попинать», то они начинают сыпать идеями. Главное — вовремя их потом остановить. Иначе могут не уйти даже во время перемены.

Первый звонок застал меня по пути в класс. Для этого мне пришлось почти вернуться ко входу в школу. Учительская расположена на втором этаже, а тут снова спускаться на первый.

— Здравствуйте, ребята! Садитесь.

Быстренько оглядел шушукающийся класс, грозно посмотрел на местного хулигана, укоризненно на двух девочек, которые еще не достали учебники и потому жужжали молниями ранцев.

— Давайте повторим домашнее задание, — я открыл журнал, вчитываясь в списки учеников. — К доске пойдет…

Класс замер. Стало так тихо, что было слышно, как бьется сердце у сидевшего на дальней парте двоечника Петрова. Ну что ж. Он сам себя выдал.

— К доске пойдет Петров!

«Фууууух» — прокатилась по классу волна облегчения, прерываемая невольным стоном вызванного.

Шаркая ногами, понурив голову, словно идущий на эшафот, Петров брел по ряду между парт. Взял указку на полочке у доски и подошел к карте.

— Ну? — я развернулся к нему, — давай расскажи, что ты выучил к этому уроку.

Несчастный ученик, втянув голову в плечи, обреченно смотрел на карту. Он уже поднял указку, собираясь что-то показать, когда…

— КУДА! СТОООЙ! — страшный, дикий вопль, в котором я еле признал голос бабушки-вахтерши, донесся из коридора.

БАААХ

Громоподобный звук заставил меня вздрогнуть от неожиданности. Этот же звук прекратил крик охранницы. И еще раз:

БАААХ

Стоявший у доски Петров, бросив указку, присел, прижав ладони к ушам.

Бросаю взгляд на класс. У всех ребят испуганные, расширенные глаза. Быстро прижимаю палец к губам.

— Тише!

Стараясь не шуметь, подхожу к дверям. Руки дрожат, когда я вытаскиваю из кармана ключ.

Тук-тук-тук-тук стучит он в замочной скважине и с трудом поворачивается на два оборота. Вроде закрыл.

Что происходит? На нас напали? Кто, зачем? Тут ведь школа, тут ведь дети.

БАХХХ.

Еще один выстрел, долбящим по перепонкам молотом, звучит где-то совсем рядом. Гораздо ближе, чем первые.

Где-то закричали. Детские голоса.

И тут мои ребята не выдержали. Девчонки, срываясь на визг, заголосили, завыли. Слезы брызнули из глаз. Повскакивали с мест, в ужасе бросаясь к двери.

Я ловил их, не пуская, откидывал обратно от дверного проема, каждую секунду ожидая выстрела.

И тут.

Режим ноль.

Сознание прояснилось. Паника ушла прочь. Руки и ноги перестали дрожать.

Быстро оттеснив детей в дальний от входа угол и наказав парням держать девчонок, огляделся, ища выход.

Первый этаж, поэтому на окнах решетки. Которые мне не выбить.

Изучаю дверь. Она открывается наружу, поэтому баррикада не поможет.

БАХХХ.

Еще выстрел. Но где-то далеко, словно на втором этаже. Неужели убийца решил не ходить по этому коридору и сразу вернулся на лестницу? Оттуда доносятся крики. Крики ужаса и боли.

Нам нужна помощь.

Достаю телефон, попутно смотря на своих ребятишек. Сбившись в кучку, они присели за партами в конце класса и смотрят на меня. Они всё также испуганы, на глазах слезы, сами себе зажимают рты.

Набираю полицию.

И тут же выключаю телефон. Рядом, совсем рядом, буквально за дверью, я слышу стук подошв.

Кто-то подходит к нашему классу. Прижимаюсь спиной к стене рядом со входом и машу рукой ученикам, чтобы они соблюдали молчание.

Звуки шагов затихли, а затем я увидел, как начала медленно опускаться ручка на двери. Стоявший с той стороны пытается открыть ее! Он начал ее дергать, но у него конечно же ничего не получается — дверь надежно закрыта.

Снова слышу шаги. Он уходит?

БАБАХ!

Щепки, исковерканный замок, ручка от него залетают в класс, выбитые зарядом картечи.

Девчонки завизжали, заорали.

БАХХХ!

Еще один выстрел окончательно превратил дверь в решето.

У детей истерика. Они уже не могут кричать. Ужас парализовал их. Девочки беззвучно открывают рты, из глаз потоком текут слезы, лица обезображены безграничным, беспредельным ужасом. Кто-то упал в обморок.

Я всё так же вжимаюсь в стену рядом с дверью. Перехватываю поудобнее ключ, вставляя его меж пальцев в сжатом кулаке. Получилось что-то вроде кастета.

Мозг работает ровно, без паники и страха. Я понимаю, что сейчас будет делать нападавший и готов дать ему отпор.

А убийца, наконец, распахивает дверь и, хрустя щепками на полу, медленно входит в класс. Слишком медленно как по мне.

Сначала появляется ствол дробовика, за которое я немедленно хватаюсь левой рукой, отводя оружие в другую сторону, а правой, с зажатым ключом, наношу удар куда-то в туловище противника.

БАХХХ.

От неожиданности тот нажимает на спусковой крючок, картечь хлещет в доску, мгновенно проделав в ней дыру размером с два моих кулака, а я валюсь на врага, сбивая его с ног. И не отпускаю горячий от выстрела ствол из руки.

Мы падаем на пол, вываливаясь из класса. Краем глаза отмечаю, что нападавший одет во всё черное, на лице — маска с прорезью для глаз.

Инстинктивно дернув руками, пытаясь остановить падение, убийца выпускает из рук оружие. Я же оттолкнувшись от его падающего тела, остаюсь на ногах.

На мгновение мы застыли, оценивая ситуацию. Нападавший лежит на спине, над ним стою я, держа помповый дробовик за ствол. В следующий момент, человек в черном, начинает активно перебирая ногами отползать от меня, одновременно засовывая руку себе под куртку.

Я перехватываю оружие за удобную пистолетную рукоять, указательный палец как-то сам ложится на спусковой крючок, а в руке убийцы блеснул вороненый ствол пистолета, который он начал разворачивать в мою строну.

Не успеет.

Клац-клац. Я передергиваю цевье ружья. Неосознанно, на полном автомате. Именно так, как видел это в фильмах

БАХХХ.

Дробовик дернулся назад, ударив мне прикладом по плечу, выплескивая вперед град из свинцовых шариков. Они, еще не успев разлететься, всей своей массой пробили грудь нападавшего, превращая его одежду, кожу, кости и легкие в одно тщательно перемешанное месиво, из которого начала выплескиваться кровь. Спустя секунду красно-бурая жидкость хлынула из его рта.

Брякнул упавший пистолет. Дернувшись несколько раз, враг замер. В нос ударил запах пороха. Лужа крови растекалась по полу, обходя щепки размочаленной двери. Я отошел в сторону, стараясь не запачкать обувь.

Дети!

Как они?

— Ребята, — крикнул я, стоя у входа в класс. — Это я, Дмитрий Сергеевич. Я сейчас зайду. Не пугайтесь!

Осторожно шагнул во внутрь.

Вот они все, испуганные, но невредимые. Я спас их.

Тихонько вскрикнула отличница Леночка, увидев ружье в моих руках.

— Не бойся, — почти шепчу я ей, — вы в безопасности.

Бабах.

Выстрел. И крики. Где-то наверху. Там еще один убийца!

— Дети, оставайтесь здесь. Тут вы в безопасности. И никуда не выходите из класса! Скоро приедет полиция.

Окинув школьников еще раз выхожу из класса.

Оглядываю свое ружье.

Помповый дробовик с подвижным цевьем, пистолетной рукояткой и телескопическим прикладом. Именно такой я видел в десятках голливудских боевиков. Что это за фирма, какая модель я понятия не имел. Как и количество патронов в трубчатом магазине, располагавшемся параллельно не очень длинному стволу. И как узнать, сколько их там, я не знал. Я даже очень слабо представлял как заряжать его. Снизу у дробовика было окошечко, но как вставлять патроны? К тому же где их брать? Сама мысль обыскивать мертвое, изрешеченное тело вызвало во мне дрожь. Неее, ну нафиг. Буду надеяться, что убийца дозаряжал это ружье после выстрелов в коридоре.

Добавить данное оружие в ячейку быстрого доступа? Да/нет.

Опа! Мой имплант ожил. Да еще с таким интересным предложением. Полсекунды на размышление и уверенно прожимаю Да.

Помповое ружье 12 калибра Хуглу Атрокс добавлено в ячейку быстрого доступа номер 1.

Сформировать ветку умений для данного оружия? Да/нет.

Нет. Пока нет. Не надо торопить события. К тому же у меня сейчас нет времени изучать всё, что он там «сформирует»

Бегу на лестницу второго этажа. Как раз мимо поста охраны. Мертвая бабушка-вахтерша висит на турникете. Капли крови капают из пробитого живота, сливаясь в приличного размера лужу. Видимо она пыталась загородить собой проход. И ее тут же пристрелили.

Наклоняюсь над ее столом.

Я так и думал: она не вызвала экстренные службы. Не успела. Или растерялась. Или забыла о них.

Вдавливаю черную, матовую кнопку, отчего неярко загорается красная лампочка, подтверждая, что сигнал ушел. И точно такая же сейчас должна загореться на щите Росгвардии, давая понять, что у нас беда. Что нам срочно нужна помощь.

Бах. Бах.

Снова выстрелы, снова крики.

Забегаю по лестнице и нос к носу сталкиваюсь со старшеклассником. Он, увидев у меня ружье, в ужасе отпрянул назад, но я попытался успокоить подростка:

— Тихо, парень! Я свой. Где тот урод? Он один? — одновременно с этим убираю дробовик за спину.

— Один. Там, — показывает он мне дрожащей рукой вглубь здания. — Ходит, стреляет.

— Ладно. Ты давай беги на улицу, зови на помощь, а я постараюсь его задержать.

— Х-х-хорошо, — старшак заглядывает мне за спину. — А где ваше ружье? Только что же было.

— Спрятал, — буркнул я и побежал дальше, пытаясь избежать ненужных вопросов. Черт, где оно, в самом деле? Держал же в руке.

Открыл вкладку импланта со своими вещами. Вот оно, находится в ячейке быстрого доступа. Значит, я как-то убрал его туда.

Ну-ка, а если так? Я мысленно представил дробовик в своей правой руке, и в то же мгновенье он там появился, больно шмякнув по недостаточно раскрытым пальцам.

Прикольно!

Покрутил оружие перед собой.

Убрать.

Я даже моргнуть не успел, как оно снова исчезло. Ух, блин как круто!

Школа будто замерла, затихла в ужасе, в панике, в ожидании еще большего кошмара. Нигде не слышно голосов учителей, не слышно шагов и разговоров. Только мертвая тишина, изредка прерываемая выстрелами.

Вижу развороченную выстрелами дверь учительской и. вернув дробовик в свои руки, осторожно подхожу к ней, издали заглядывая через дыры во внутрь. Никого не видно, но я слышу тихие стоны.

Оглянувшись по сторонам, аккуратно, стараясь не скрипеть, открываю дверь и прижимаясь к одной стороне, захожу в кабинет. Вспоминаю, что точно также, буквально несколько минут назад, именно на входе и поймал убийцу, который двигался слишком медленно, и в последний момент буквально запрыгиваю внутрь. Не знаю, насколько это правильно с точки зрения тактики, но пофиг. Ничего более умного мне в голову не пришло.

Шевелю стволом изучая обстановку.

Слышу испуганные вскрики, вижу пятна крови на полу. Там лежит наш физрук, а Зинаида Ефремовна зажимает какой-то тряпкой ему рану в боку. Я всмотрелся — видимо картечь прошла вскользь, поэтому серьезных повреждений он не получил.

— Д-д-дима? — испуганно заикаясь шепчет она, увидев меня.

— Тихо, — также негромко отвечаю я ей, — где он? Стрелявший.

— Он ушел. Куда-то, — сквозь линзы ее очков блеснули слезы. — Хотел нас убить, но Валерий Валерьевич начал c ним бороться. И вот.

Она расплакалась, еще сильнее вдавливая окровавленную тряпку в рану, от чего тот застонал.

— Я найду его, — как можно увереннее ответил я. — И убью.

— Их там двое, Дмитрий Сергеевич! — спохватилась завуч, когда я уже почти вышел из учительской.

— Нет, — сказал я. — Уже нет.

И мне так понравилась эта фраза, что я даже повторил ее про себя: «Нет. Уже нет». Круто звучит! Прям как герой из боевиков.

Я замечтался.

БАБАХХ

Острая боль в левой руке выбросила из башки все дурные мысли. Мне дико повезло, что второй убийца стрелял издали, метров с тридцати и не успел толком прицелиться. Да и часть картечи ушла мимо.

Запрыгнул за угол, уходя от следующего выстрела.

БАБАХ.

Угол стены взорвался крошками штукатурки и цемента, разбросав вокруг кубометры пыли.

Применение умения «Игнорирование раны». Боль в левой руке купирована. Кровотечение остановлено.

Руку словно парализовало, я совершенно перестал ее чувствовать.

Слышу звук приближающихся шагов. Быстро. Очень быстро! Он бежит ко мне!

Оглядываюсь, ища выход.

Мысли ясные и холодные. Никакой паники.

За моей спиной длинный коридор с отходящими в разные стороны дверьми классных кабинетов. Никаких гарантий, что они открыты. Особенно учитывая происходящее вокруг. Сам коридор тоже длинный — метров пятьдесят. Убежать не успею.

Одной рукой дробовик держать трудно. Целиться еще труднее.

Быстро сажусь на пол, сгибая ноги в коленях. Кладу дробовик на стоящее колено и опираюсь спиной в стену. Навожу ствол на угол, откуда должен появиться стрелявший в меня. Что еще?

О!

Щит!

Я его так и не опробовал вчера, так что буду надеяться, что он сработает. Только как его вызвать?

Так. Хочу его чуть выше ствола дробовика. Чтобы он прикрывал мою торчащую голову. Остальное тело прикрывают стоящие колени.

Сработало!

Щит сформирован.

Выше дробовика возникла полупрозрачная, составленная из шестиугольников пластина, зависшая в воздухе.

И тут убийца выбежал. И он быстр. Чертовски быстр. Он буквально выпрыгнул из-за угла, на ходу разворачиваясь. И мгновенно среагировал, опустив ствол своего оружия вниз.

Грохнул выстрел. Сноп искр и картечи вылетел из его дробовика. И воткнулся прямиком в мой активный щит. Он засверкал, закоротил, но выдержал! Ни одна картечина не пробила его!

Одновременно с ним жму спусковой крючок своего оружия.

Щелк.

Черт! Забыл перезарядить! Зажав коленями цевье дергаю корпус ружья вперед-назад. И гильза еще только вылетала из экстрактора, бандит сквозь клубы дыма не понявший, что он не попал, а я уже повторно стреляю.

БАААХ.

Убийцу бросило на противоположную стену, по которой он, оставляя кровавый след, и сполз на пол.

С тревогой и ожиданием смотрю на валяющееся тело. Если нападавший и жив, то точно ненадолго. С такими ранами в животе долго не живут.

Кряхтя как столетний дед, стараясь не опираться на раненую руку, поднимаюсь на ноги, предварительно убрав щит. Немного подумав убираю и «игнорирование раны». Боль тупым топором тут же врубается в руку. Хорошо хоть кровотечение остановлено.

Но нужно сделать так, чтобы всё выглядело естественно. Стаскиваю с шеи галстук и заматываю его чуть выше раны. Теперь всем будет понятно, как я остановил кровь.

Рассматриваю мертвеца. Он так же одет во всё черное, с маской на лице. За его спиной торчит сумка, из которой выглядывает пистолетная рукоять еще одного дробовика. Солидно они подготовились к нападению. У каждого минимум по два ствола.

Задумчиво рассматриваю свой дробовик. Нельзя мне его оставлять. Полиция должна изучить оружие, из которого я убил этих уродов.

Замена оружия в ячейке быстрого доступа номер 1.

Я уже понял, что мой имплант слушается прямых команд.

Бросаю свой дробовик на пол и вытаскиваю оружие из сумки нападавшего.

Замена оружия. Добавить данное оружие в ячейку быстрого доступа? Да/нет.

Да.

Помповое ружье 12 калибра Фабарм СДАСС 12 про телескопикс добавлено в ячейку быстрого доступа номер 1.

Сформировать ветку умений для данного оружия? Да/нет.

Да.

Вдали я слышу звуки сирены. Помощь, наконец, прибыла.

Чувствую облегчение. Чувствую, как решимость и холодность рассудка покидает меня.

Тело начинает колотить крупная дрожь, руки трясутся, колени подгибаются. Опираясь на стену, медленно сползаю вниз, садясь напротив убитого мною человека. Закрываю глаза. Чую, меня ждет тяжелый день.

Глава 6

Ишустин Евгений Алексеевич

Старший следователь по особо важным делам Следственного управления Следственного комитета Екатеринбургской губернии, майор юстиции Ишустин Евгений Алексеевич вот уже наверное в десятый раз просматривал дрянного качества видеозаписи с камер наблюдения.

Почему в нашей стране так экономят на безопасности? Почему вместо тренированного охранника в эту школу посадили бабушку, которая бандитов только по телевизору видела? Почему вместо того, чтобы установить рекомендованные ФСБ камеры высокого разрешения с автоматической трансляцией на щит Росгвардии и фильтрацией через нейросеть «Антитеррор», которая при обнаружении подозрительных предметов вроде ружей тут же подает сигнал тревоги, директор этой школы закупила самые дешевые, китайского подпольного производства? И почему, черт ее подери, она не расставила их по всей школе?

Она за это ответит! В этом можно не сомневаться. Общество может простить многое. Оно может простить коррупцию и воровство. Может закрыть глаза на гибель военных. Но смерть детей, даже одного ребенка, общество никогда не простит. Виновный будет обязательно найден и наказан. И директриса пойдет под суд одна из первых. Она это отлично понимает и сейчас активно сотрудничает со следствием, сдавая своих подельников налево и направо. К сожалению это не вернет безвинно погибших.

Теперь из-за разгильдяйства одной погибли многие. Теперь из-за ее безответственного отношения ему приходилось ломать глаза, всматриваясь в дрянную видеозапись. И гадать, что же произошло там, за кадром.

Вот стрелки шли по улице. Не скрываясь и не прячась. Таща тяжелый баул с оружием. Прямо перед входом в школу на виду у камер, изображение с которых в том числе выводится на монитор охранника школы, они нацепили на себя черные маски и достали дробовики.

Вот они зашли внутрь и пристрелили вахтершу. И это всё. Что происходило следующие семь минут не известно. Что они делали, чем занимались? Дальше в глазок видеокамеры попал этот практикант-учитель с ружьем наперевес, нажавший «горячую» кнопку. И вновь неизвестность.

Которую можно дополнить только опросами свидетелей, главный из которых именно этот молодой практикант. Остальные видели только части, да и то настолько незначительные, что на составление общей картины произошедшего из этих кусочков мозаики потратится не одна неделя.

В целом, если рисовать очень грубыми мазками, картина понятна. По крайней мере официальная версия, та, которую СК предоставил прессе и гражданским властям. Два стрелка ворвались в школу с целью убийства учителей и учеников, а практикант смог, завладев оружием нападавших, уничтожить их.

Один. Без навыков стрельбы, тактики и основ поведения в бою. При этом ограничившись небольшой царапиной на левой руке в районе плеча. Которую он зачем то перевязал своим галстуком. Врач, осмотревший его, ради приличия налепил пластырь на ранку и отказал в госпитализации.

И ведь как точно стрелял, что убил нападавших с одного единственного выстрела. Выстрел — труп, выстрел — труп. А человек, он такая сволочь, иной раз даже захочешь и то убить не можешь. Евгений Алексеевич по себе знал такое. Дырка в правом боку, от заточки киллера, до сих пор реагировала на погоду.

А вот одна из версий, рассматриваемая дежурным следователем, первым прибывшим на место происшествия, заключалась в том, что этот практикант был сообщником стрелков. И Евгений Алексеевич понимал, что сбрасывать ее со счетов рановато.

И в пользу этого говорил, например, тот факт, что все участники шутинга являлись или когда-то были учениками этой самой школы. Один из стрелков недавно, буквально в прошлом году, ее закончил. Второй — одиннадцатиклассник, собиравшийся закончить ее в этом году. Ну и третий — наш герой-практикант, учившийся в ней же четыре года назад.

Если поискать, майор был уверен в этом, можно найти и их общих знакомых и причины нападения. Например, ненависть к учителям. Или к завучу. Евгений Алексеевич поговорил с ней несколько минут и уже проклинал всеми фибрами души. До чего вредная тетка! А тут она капала этим пацанам на мозг несколько лет. Уже повод застрелить ее.

Вот они всё и запланировали. Ну а потом повздорили, у них произошёл конфликт, окончившийся в итоге перестрелкой, в которой победил их старший товарищ.

Вполне себе рабочая версия. Не хуже и не лучше остальных.

Смущало только то, зачем практикант вызвал Росгвардию. Зачем нажал на кнопку. Но, если подумать, то и тут можно найти ответ. Например, что он, резко передумав, решил показать себя спасителем детишек.

— Шеф! Есть новости по нашему Херою! — в кабинет зашел подчиненный следователя по особо важным делам. — Ты будешь в шоке, честно тебе говорю.

Он протянул тоненькую папку с недавно заведенным делом на практиканта:

— Самая последняя страница.

— Ну-ну, — недоверчиво усмехнулся майор, протягивая руку за документом. Он был тертым калачом и удивить его было довольно сложно.

Поплевал на пальцы и быстро перелистнул пару страничек куцего дела. Замолчал, изучая информацию.

— Что-о-о??? — произнес он через минуту, ошарашенно глядя на лейтенанта юстиции. — Это точно он?

— Ну, шеф, обижаешь! Информация трижды проверена, — помощник довольно ухмыльнулся. Они вместе с другим следаком заключили пари, удивится майор или нет, и он только что выиграл бутылку отличного коньяка.

— Так, — Евгений Алексеевич начал тереть виски пальцами, старательно стимулируя мозговую деятельность. — Значит этот парень и есть тот самый спасенный нашим таинственным трупом. Которого похитили из морга. А через несколько дней он, до того прежде ничем не выделявшийся практикант-задохлик, вдруг становится спасителем целой школы, в одиночку перестреляв двух вооруженных противников. Совпадение?

«Не думаю», — так и хотелось ответить лейтенанту, но он буквально силой воли сдержал фразу, висевшую на языке, лишь многозначительно кивнув в ответ.

А что там ФСБшники? Беспокоились уже?

— Конечно, — помощник снова кивнул. — Я пока отнекиваюсь, но их звонки с каждым разом все настойчивее. Думаю, через пару часов они самолично сюда нагрянут.

— Ладно, — майор откинулся на спинку кресла, отчего оно заскрипело под его мощным, тренированным телом. — Их я беру на себя. Отбрехаемся. А наш практикант…

Евгений Алексеевич от волнения забарабанил пальцами по столу:

— Давай, сутки помаринуй его в ИВС, проведите еще пару допросов, но таких, формальных, для порядка и отпустите под подписку о невыезде из губернии. Прессу заткнуть. Его имя не разглашать. И обязательно наружку ставим! Но очень-очень аккуратно. Буквально краем глаза. Кто знает, на что они способны.

— И еще одна новость, не такая сногсшибающая, но тоже интересная. Провели опрос отца второго стрелка. Именно у него наши нападавшие растарабанили оружейный шкаф. Все оружие он признал. Вот только одна загвоздка — у него пропало три дробовика. А мы нашли два.

— Ага, — поднял бровь майор. — И какие варианты?

— Пока у нас две рабочие версии. Первая: наши стрелки толкнули ствол, чтобы разжиться деньгами. Ствол там хороший, итальянский, даже на черном рынке уйдет за приличную сумму. Вторая версия вкуснее: наш спаситель решил припрятать ствол.

— Обыск в школе уже провели?

— Обязательно, шеф. Обязательно. По всему маршруту нашего героя. Ничего. Пусто.

— Ищите еще. С учетом обстоятельств пятой точкой чую, что это он ствол прикарманил. Ищите! По сантиметрам, с собаками, с миноискателями! Не найдем ствол — будут еще трупы. Ну и по барыгам всяким пройдитесь. Раз ружье приметное, может кто что и видел.

— Принято, — чуть щелкнул каблуками помощник. — Разрешите выполнять?

— Иди уже, — усмехнулся майор. И крикнул в закрывающуюся дверь. — Коньячком-то угостишь?

Дмитрий

Отпустило меня часа через два-три.

А до этого я послушно исполнял все приказы и команды; беспрекословно лег на пол, руки на затылке; молчаливо позволил себя обыскать; как в тумане рассматривал полицейский спецназ, светивший мне в глаза фонариком. Потом в них же светил врач, который дал мне какую-то горькую таблетку и, осмотрев раненную руку, перевязал ее.

Потом набежали люди, были крики и рыдания. Меня кто-то тряс: присмотревшись, увидел «Ледокола», которая быстро, захлебываясь слезами и словами, горячо шептала мне: «Спасибо, Дмитрий Сергеевич, не знаю, что бы было, если бы не вы». Я кивал ей головой, буквально на инстинктах, мало понимая слова. Мое тело чувствовало, что надо кивать, и я не стал ему противиться.

Потом завуча оттащили в сторону люди в черных бронежилетах и в моем поле зрения появился человек, одетый в гражданское. Он скороговоркой проговорил свою должность, из которой я понял, что он из Следственного комитета. Отвел меня в пустующий класс, где пытался поговорить со мной, задать какие-то вопросы.

Естественно у него ничего не получилось. Я тупо смотрел на него и не понимал ровным счетом ничего из всего того, о чем он меня спрашивал. Поняв, что это глупая затея, он прекратил допрос, позвав кого-то и приказав увести меня.

«Наконец-то!» — подумал я. — «Я так хочу домой, к маме. Выпить кофе с бутиками с сыром, послушать ее глупые шуточки»

Но увезли меня совсем не домой. А в полицию, в камеру. Небольшой, одноместный изолятор временного содержания, находящийся отдельно от остальных кутузок, прямо напротив дежурного поста. Хмурый охранник сидел за шатающимся столом, непрерывно пил чай, по три-четыре раза заваривая кипяток одним пакетиком, и постоянно смотрел на меня. И его тяжелый, исподлобья, взгляд жутко мешал. Я чувствовал его даже с закрытыми глазами. Пришлось лечь на маленькой лавочке, отвернувшись лицом к стене, чтобы хоть как-то снизить давление этого «психологического прессинга».

И, конечно же, я был в шоке от того, куда меня привезли. Не сказать, что я ждал фанфар, вспышек фотокамер и всеобщей популярности и признания. Нет. Но и вот такое демонстративное запирание в камере, как преступника, я тоже не ожидал. Ведь я спас многих людей от непременной смерти. Спас детей. С ужасом представляю, что мог бы натворить тот урод с дробовиком, если бы ему удалось проникнуть в мой класс без сопротивления. И только я встал между ним и детьми. И вот меня, после всего этого не случившегося кошмара, бросили в тюрьму.

Ну и фиг с вами. Обиделся я на вас!

Лучше вместо обдумывания уже в тысячный раз, как несправедливо со мной поступили, я посмотрю, что мне там насыпал мой боевой имплант, модель БСХ-10010, вариант МТК.

Тыкаю на скромно мигающую в уголке внутреннего взора шестеренку и начинаю изучать целый пласт текста, вылезший перед глазами.

Проведен бой. Носитель выжил. Получено 720 очков опыта.

Носитель победил. Получено 200 бонусных очков опыта.

Получено 3 новых уровня. Уровень 5. Доступно три очка навыка в общей ветке развития. Доступно три очка навыка в оружейной ветке развития. Доступно улучшение конструктора до 2 уровня.

Внимание! Применена способность «Активный щит». Отбито 15 грамм картечи. В результате потрачено 300 грамм металлической основы. Требуется пополнение резервов. Загрузите в приемный отсек конструктора не менее 300 грамм металлов.

Прочитав последнее, автоматически открыл глаза, желая поискать нужный металл. Но взгляд уткнулся в грубую стену камеры и я, чертыхнувшись, вновь закрыл глаза, уходя в мир боевых имплантов.

Наконец-то после добавления в быстрый слот того дробовика, мне стала доступна оружейная ветка умений. Открываю ее и вижу начальные шарики деревьев развития различных типов вооружений. Вчитываюсь только в названия веток, пока игнорируя описание первых навыков, и тихонько офигеваю.

Каких только вооружений тут нет! Кинетическое, которое делится на пистолеты, дробовики, штурмовые винтовки и пулеметы; плазменное, электромагнитное, лазерное, кварковое, которые тоже делились на подклассы. И это только то, что я хотя бы краем уха слышал. А еще было вот например линейное. Или матричное. Или ветка умений дезинтеграторов.

Вижу, что фантазия у создателей средств убийств себе подобных воистину безгранична.

Покрутил ветки, всматриваясь в серые, неактивные шарики и вернулся к тому, единственному, что сиял и переливался, словно гирлянда на новогодней елке. К ветке умений дробовиков.

Ткнул на кружок, вчитываясь в описание открывшегося, начального, умения.

Импульсные мышцы-стабилизаторы. Уровень 1. Частично нивелируют эффекты отдачи при выстреле из всех типов кинетического оружия, в том числе и из дробовиков. Пассивный навык, действует всегда.

Сразу после описания в скобочках стоит знак вопроса, мол, справка по данному умению. И это прям удивительно, учитывая, насколько малоинформативный тут интерфейс. А что, я не гордый — жму на подсказку.

В тело наблюдателя, в его верхние конечности и мышцы кора, вживляются синтетические волокна — искусственные мышцы, которые гасят отдачу от выстрелов из кинетического оружия. Благодаря этому повышается точность выстрелов и уменьшается время на обратное после выстрела прицеливание. Умение развиваемое: чем выше уровень, тем меньше эффекты отдачи, и тем больше точность. Также увеличивается сила носителя и повышаются его физические параметры. Для синтеза искусственных мышц необходимо загрузить в приемный отсек конструктора не менее 400 грамм полимеров.

Полимеры, полимеры… Что такое полимеры? Насколько я помню, это какой-то вид пластмасс. Надо поизучать будет вопрос.

Искусственные мышцы, значит. Звучит очень интересно. Вот только насколько это безопасно? Как это будет выглядеть и чувствоваться? И это вопросы, на которые у меня пока не было ответов. Поэтому буду смотреть, что там дальше.

От этого начального навыка лучами во все стороны уходили линии, ведущие к другим, пока серым, неактивным навыкам на дробовики. Я понимал логику создателей этой ветки — пока не активирован предыдущий навык, нефиг лезть в другие. Поэтому они не раскрывались в описания, но названия умений были вполне доступны. Прицел, ускорение, магазин… Короткие названия, которые вроде бы понятны, но что в действительности могут давать — это еще предстоит мне выяснить.

Идем дальше. Улучшение конструктора.

Конструктор. Уровень 2. Возможности: расщепление двухкомпонентных соединений (при вложении в приемный отсек трех и более компонентных соединений остальные перерабатываются в шлак и подлежат утилизации). Создание простейших деталей. Ограничение: не более 20 плоскостей, масса не более 2 килограммов, объем не более 500 см³. Без внутренних полостей. Изготовление идет их тех материалов, которые предварительно загружены в конструктор, по выбору носителя.

Интересно, но только пока я не совсем понимал, для чего мне создание каких-то деталей. Да и что значит: не больше двадцати плоскостей?

И опять всё это откладывается на потом — в камере такое точно не проверишь.

Идем дальше — ветка общего развития. У меня три очка, а мне доступны целых шесть навыков.

И тут я завис. Хотелось многое, но я понимал, что распыление навыков — это путь в никуда. Лучше иметь пять, но хорошо прокаченных умений, чем сотню, но первого уровня.

Да и кто знает, какие ограничения на прокачку тут существуют? Так что не буду сильно разбредаться по ветке умений.

И закину одно очко в самое первое умение — Выживание. Теперь я стану еще более устойчивым к всевозможным повреждениям, к тому же дополнительная функция — игнорирование раны также поднялась на второй уровень и теперь может нивелировать среднее физическое повреждение на срок до десяти минут.

Второе очко, без сомнения, вкинул в Активный щит. Это умение уже спасло мне жизнь, уже показало свою необходимость, так что я совершенно точно буду развивать его и в дальнейшем. Теперь оно формировало щит площадью 50 на 50 сантиметров и могло задержать снаряд весом до 50 грамм, летящий со скоростью не более 700 м/сек.

И опять его улучшение откладывалось на потом — для апгрейда понадобилось еще два килограмма металла.

Снова я в раздумьях — куда вложить третье очко умений? Всё было так заманчиво и привлекательно. Поэтому я старательно вникал и вчитывался в описания навыков, мысленно примеряя их на себя.

В итоге после долгих раздумий и сомнений, выбрал «Боевые инстинкты».

Боевые инстинкты. Уровень 1. Улучшение мышечной реакции, уменьшение времени отклика мышц на команды мозга. Повышенное чувство равновесия и центра массы тела. Пассивный навык, действует всегда.

Для активации необходим сон, продолжительностью не менее 8 часов.

Я закончил распределять очки навыков, вышел из меню и потянулся, растягивая тело. И хоть я находился в камере, хоть под моей спиной вместо упругого матраца была жесткая лавка, хоть моя дальнейшая судьба была мне совершенно непонятна, я улыбался. На душе было хорошо и радостно, точно после бутылочки хорошего пива.

Я жив, я здоров, во мне сидит штука, которая помогла мне обезвредить двух убийц. У меня даже есть дробовик!

«Дак что тебе еще надо, собака?» — сказал я про себя голосом Иоанна Грозного из небезызвестного фильма.

«Три магнитофона, три портсигара…

Ой, все.

Глава 7

После проливных дождей пришла жара. Раскалённо-желтый диск Солнца словно застывший в бескрайне-голубом небе выжигал из почвы последние остатки влаги. Реки стремительно мелели и там, где раньше надо было возводить понтонный мост, теперь можно было пройти едва намочив ноги.

Высшее командование, трясясь от нетерпения, не могло поверить такой удаче и неумолимо гнало нас вперед. Закипающие танки с падающими в обморок от удушающей жары членами экипажа резали оборону противника в тех местах, которые раньше считались непроходимыми, а потому неприступными.

Вслед за ними, растаптывая в пыль засохшую коркой землю, шли мы. Пехота. Боги войны.

Жалкие, исхудавшие, обгоревшие до черноты люди, кое-как тащившие на себе оружие и амуницию. Потому что кроме нас некому идти вперед.

Грузовики с пышущими паром радиаторами остались далеко позади. Брошенные телеги скучковались у остатков рек и ручьев — лошади просто отказывались выходить из воды.

Остались только мы.

Раз-два, левой, вперед, солдат!

И мы шли, запинались, выливали на себя остатки воды из фляги, падали без сил, сгорали на солнце и шли. Нам оставалось совсем чуть-чуть. До столицы Проклятых врагов осталось всего двести километров.

Шли, плелись, ползли, сминая куцые остатки сопротивления, раздавленного нашими танкистами. У нас была цель и ощущение скорого праздника. Еще рывок и всё. И все поедут домой. И Великие отцы, наконец, будут довольны и оставят нас в покое.

Зикир, сняв с себя китель, обнажив миру тощую грудь, покрытую редким черным волосом, обжигая руки о стволы своего любимого пулемета, собрав редкую слюну, с ненавистью плюнул в пыль дороги, и, наконец, произнес:

— Холодно! Морозно!

— Что? — я не поверил своим ушам, о каком холоде он говорит?

— Морозно! Морозов! Морозов, на выход! Просыпайся!

Ай, блин, это сон! Я разлепил глаза, одновременно вспоминая, где нахожусь и что произошло. Развернулся от стены, спустил ноги на пол.

— Пошли! На допрос! — за время моего сна охранник с тяжелым взглядом ушел на пересменок и теперь меня поторапливал высокий и чрезвычайно худой полицейский. Форма болталась на нем как на вешалке, как бы ни пытался он ее подшить.

Зевая и потирая онемевшую от долгого лежания на ней пятую точку (Включить «Игнорирование раны»? — Отменить — Принято), я встал. Дылда ловко защелкнул наручники за моей спиной и толкнул чуть выше поясницы:

— Пошел.

Мы поднялись на второй этаж, и, пропустив мимо несколько дверей, полицейский ткнул меня носом в стену:

— Стоять.

Осторожно постучался и с неким облегчением запихал меня в открывшийся проем, в ускоренном темпе бормоча про заключенного Морозова, доставленного на допрос. Меня не покидало ощущение, что он жутко смущается и совершенно не знает как себя вести.

— Ключи, — услышал я жутко волевой голос и обернулся, разглядывая говорившего. Обладатель такого голоса должен иметь высокий рост, широкие, мускулистые предплечья, выглядывающие из-под подвернутых рукавов белой сорочки, и обязательно ямочку на выдающемся вперед, тяжелом подбородке.

Почти угадал. Высокий рост, как и могучие предплечья были в наличии, а вот ямочка категорически отсутствовала. Да и подбородок был самым обычным и ничего героического в нем не прослеживалось. И рубашка была не белая, а очень даже бледно-розовая. Наверняка жутко модная.

— Свободен, — вновь сказал хозяин кабинета и закрыл дверь. Зашел за мою спину, и я услышал скрежет поворачиваемого ключа — через мгновение наручники, сначала один браслет, потом второй, покинули мои, не такие впечатляющие, предплечья.

— Присаживайтесь, Дмитрий Сергеевич, — могучий незнакомец махнул рукой, указывая на хлипкого вида стул напротив обшарпанного, еще советского производства стола.

Осторожно сажусь, оглядывая обстановку: она нисколько не отставала по возрасту от стола. Древний покосившийся двухстворчатый шкаф, и стол — близнец того, за которым я сидел. На нем были стопками навалены бумаги и папки, и гордо возвышался горшок с растением с широкими листьями. Серенькие, замызганные занавески на зарешётчатом окне довершали эту весьма унылую картину.

— Меня зовут Ишустин Евгений Алексеевич, — представился обладатель обычного подбородка. — Я старший следователь по особо важным делам и я веду ваше дело.

— Угу, — я кивнул, буквально силой загоняя внутрь слова «Очень приятно», рассматривая детали внешности следователя, которые не увидел в начале. Широк и могуч. Вот пара слов, в полной мере характеризующие его фигуру. Русые волосы, светло-зеленые глаза, небольшой шрам на левой скуле. Этот мужчина наверняка нравится женщинам. Эдакий брутал. Чувствуется в нем стальной стержень.

— Вы извините нас, — ни разу не извиняющимся голосом произнес он. — Такое в нашем городе впервые, поэтому хватали всех подряд. Давайте я вас сейчас опрошу о произошедшем, а потом отпущу домой. Буквально несколько вопросов. Побеседуем и разойдемся.

— Угу, — снова произнес я, а внутри потеплело, разлилось парным молоком. Домой! Меня отпустят домой! Я не виновен!

— Вот и замечательно, — произнес следователь и замолчал.

Я поднял на него взгляд. Тот молча рассматривал меня и его зеленые глаза буквально наливались металлическим блеском. Он словно сканировал меня, просвечивал особо мощным рентгеном.

Сразу стало неуютно, я нерешительно, чувствуя себя виноватым, отвел глаза ему за спину. Увидел наброшенный на спинку соседнего стула синий мундир с большой звездой на золотых погонах. Майор.

— Итак, — словно опомнился следователь, раскрывая папку, — давайте приступим.

Спустя несколько, даже не скажу сколько, часов мы всё еще «беседовали». Я ощущал себя помятым, тщательно выжатым лимоном, по которому еще и потоптались, в надежде выдавить еще пару капель. А вот Ишустин выглядел точно так же, как и в тот миг, когда открыл мне дверь — холено и роскошно. Он задавал вопросы, что-то записывал на листочке и время от времени «сканировал» меня своим взглядом. Таким пронзительным, что я ощущал себя совершенно голым.

За это время мы несколько раз, во всех деталях и подробностях прошлись по событиям того дня. Причем майора интересовало буквально всё.

Сколько кофе я выпил утром? В миллилитрах. Точнее, пожалуйста.

Как перезаряжали ружье? Можете показать?

Что сказала завуч, когда я обнаружил ее с лежащим на полу раненым физруком? Точно она так сказала? Или иначе?

Что хотел показать Петров, стоя у доски? Это правильный ответ? А почему вы вызвали именно Петрова?

И еще сотни таких же, казалось бы бессмысленных и не относящихся к делу вопросов.

Некоторые вопросы были странные: как вы относитесь к завучу? Почему вы расстались со своей девушкой? А когда?

Другие выглядели очень подозрительными: вы заглядывали в сумки убийц? Что там видели? Постарайтесь вспомнить.

От таких вопросов у меня всё холодело внутри, и я внутренне сжимался. Надеюсь, снаружи это было не заметно.

И уже под конец, когда следователь закрыл папку и, хрустя суставами, потянулся, он, словно невзначай, задал еще один вопросец:

— Понимаю, что вы вряд ли знаете ответ, но на всякий случай спрошу. У отца одного из убийц, у того, у кого они и выкрали оружие, пропало три дробовика. А нашли только два. Вы, Дмитрий Сергеевич, не видели третий?

И посмотрел на меня так, будто пригвоздил к стене вилами. Прижал, вдавливая острые пики в грудь, отчего на коже проступили капельки крови.

— Нет, — я нахмурил брови, словно пытаясь вспомнить. «Он знает! Он всё знает!» — маленький испуганный человечек внутри меня в панике метался от стены к стене, вырывая волосы на голове. — Вроде не видел.

Ишустин молчал. Смотрел в мои глаза и молчал.

В кабинете настала тишина, которую я с лёгкостью назвал бы гнетущей. Только одинокая муха неуверенно жужжала где-то у окна.

Наконец майор отвел глаза и удовлетворенно кивнул:

— Ну что ж, Дмитрий Сергеевич, не имею права вас больше задерживать. Сейчас подпишите протокол допроса, я выпишу вам пропуск и можете идти. Ваше имя мы нигде не раскрывали, так что не думаю, что СМИ будут вас мучить расспросами. Ах да, не буду писать бумагу, но прошу вас на время следствия не покидать пределов губернии.

Подписав все бумаги, я оказался на свободе. Посмотрел на разряженный телефон, который получил при выходе — мама наверняка в панике. Надо срочно предупредить родительницу.

Заглянул в бумажник — надо же, все деньги и карты на месте. Какая у нас полиция ответственная стала. Говорят, лет десять назад, из кутузки выпускали почти что без всего. Даже хорошую одежду снимали, выдавая в обмен грязные обноски. Всё же реформа полиции после тех тревожных событий, которые я застал в подростковом возрасте, не прошла даром.

А вот сейчас мы и проверим честность наших правоохранительных органов — сняли они деньги с моей карты или нет. Прикинув местонахождение, я направился в нужную сторону. В ближайший торговый центр. Нужно закупиться товарами для улучшения своего импланта и, думаю, там я найду всё, что нужно. Мелькнула мысль о маме, но я успокоил себя, что как только затарюсь, сразу же поеду домой.

В принципе я оказался прав, вот только во мне проснулась дикая жадность, стоило увидеть цены на металлические блины для штанги. Если я буду и в дальнейшем улучшать свой щит, то тратить такие суммы совсем не хочется.

Буду мыслить рационально и логично. Нужен металл. А где есть металл? Да почти везде! Вот, например, здоровущий строительный отдел. Со стопроцентной гарантией там есть всё необходимое для апгрейда. И полимеры в том числе.

Так и вышло. Помня пометку в описании умения «Активный щит», что чем лучше металл, тем лучше характеристики защиты, я взял пару совковых лопат, на которых написано «Рельсовая сталь», понятное дело без черенка, и полтора килограмма стальных саморезов. В итоге весь металл обошелся мне раза в четыре дешевле блина от штанги.

А в качестве полимера приобрел три десятка полиэтиленовых пакетов. Судя по весу получилось даже больше, чем четыреста грамм.

Тут же в торговом центре зашел в туалет, закрылся в кабинке и вызвал полупрозрачный куб загрузочной емкости конструктора.

Но загрузить всё с первого раза не удалось. Как только я закинул в него лопаты, тот исчез, выдав мне на внутреннем взоре надпись:

Загружено тысяча сто грамм металлического сплава. Идет переработка. Ожидайте. Примерное время переработки: 100 минут.

Ну и ладно. Я никуда не тороплюсь. Успею в течение дня закинуть всё оставшееся. Где тут ближайшая автобусная остановка?

Входная дверь открылась и я подражая блатному жаргону, сказал в проем заготовленную еще в автобусе речь:

— Ну, здравствуй, мать. Встречай своего сына-бродягу.

Из глаз мамы брызнули слезы и она бросилась ко мне на шею.

— Дурак ты, фраер недорезанный, — прошептала она, уткнувшись мне в грудь.

Аккуратно обнимая маму, я вдруг понял, насколько она хрупкая, нежная и ранимая. Как она переживает за меня и боится потерять. Сам себе пообещал впредь не рисковать, чтобы не тревожить ее понапрасну. Да вроде и не собирался я ничего такого больше устраивать.

Чуть позже, сидя на кухне и уплетая за обе щеки вкуснейший борщ маминого приготовления, я с удивлением смотрел по телеку репортаж о нападении на школу.

Как майор и обещал, даже упоминания обо мне не было. Стрелков-убийц уничтожил оперативно прибывший на место происшествия спецназ, вызванный охранником. Мелькали заблюренные трупы нападавших, толпы испуганных школьников и могучие фигуры бравых вояк с оружием наперевес. Какой-то полицейский дал интервью, пересказывая уже озвученное.

Затем начали показывать выступления депутатов, где они ополчившись друг на друга, кричали и размахивали документами. Одни как всегда обещали запретить либо ужесточить продажу оружия населению, другие махали конституцией, в которой это право было закреплено еще десять лет назад.

— Ай да ну их, — мама махнув рукой щелкнула пультом выключая телевизор, — как всегда одни разговоры. Как хорошо, что о тебе ничего не сказали, а то загордился бы весь, ходил бы пузырем надутым.

Ну всё, к маме вернулся ее специфический юмор. Значит более-менее отошла от шока.

Она села напротив и, глядя счастливыми глазами, спросила:

— Как дальше жить-то собираешься, герой?

— Не знаю, мам, — стуча ложкой о дно тарелки, ответил я. — Как обычно, наверное. Отучусь, пойду работать.

— А внуков? Внуков мне когда ждать?

— Ну ма-а-ам! — я решительно встал из-за стола. Какие внуки? Я совершенно не видел себя не то что отцом, женатым мужчиной-то не мог себя представить. — Спасибо, я наелся. Очень вкусно.

— На здоровье, — ответила несостоявшаяся бабушка. — Сейчас чем будешь заниматься?

— Спортом, — ответил я. — Спортом. Отдохну чуть и пойду на стадион, побегаю.

В своей комнате загрузил в конструктор остатки металла и вызвал из ячейки быстрого доступа свое оружие. Руки давно чесались рассмотреть его как следует, но всё никак не получалось остаться в одиночестве.

Стоило мне подумать, как ружье тут же появилось в руках. Без вспышек, искр, фейерверков и прочих спецэффектов. Вот его нет, а вот оно уже есть. Надо потренироваться доставать его из разных позиций, понять как лучше это делать.

Я с некоторым благоговением рассматривал оружие. Черный, вороненый ствол с широкой мушкой. Под ним трубчатый магазин с удобным цевьем. Планка Пикатини сверху — небольшое рельсовое крепление, на котором привинчен прицел. Удобная пистолетная рукоятка. Простая, без каких-либо анатомических форм, под ладонь стрелка, но насечками, для надежного захвата. Телескопический приклад, немного помучившись с которым, я понял как его раскладывать.

Отличное оружие. Красивое, грозное, лаконичное.

И видно, что предыдущий хозяин следил и ухаживал за ним. А я даже не знаю, как разбирать этот дробовик.

Надо изучить этот вопрос. Вопросы. Как разбирать, как чистить, как стрелять. Где покупать патроны, какие документы для этого нужны, какие патроны подходят. Где можно пострелять из него, потренироваться.

Куча проблем, которые я собирался решить в ближайшее время. А сейчас надо подкачаться.

Переоделся в спортивный, оставшийся мне после отца, а потому слегка устаревший, костюм и пошел на ближайший школьный стадион. Благо он располагался совсем недалеко — буквально через два дома.

Когда-то я задавал маме этот вопрос — зачем ездить на автобусе, когда рядом уже есть школа? «Это заведение не достойно тебя» — услышал я в ответ, и больше мы к этой теме не возвращались.

С тех пор утекло много лет, страна пережила годы разрухи и еще одну войну, мы потеряли папу, я вырос и теперь бегу по стадиону этой школы.

Легкой трусцой одолел три круга, запыхался и рванул вперед что есть мочи. Чем тяжелее нагрузка — тем больше опыта. Поэтому включив игнорирование раны я смог пробежать еще два круга и только тогда упал на начинавший зеленеть газон.

Спринт. 950 метров. Получено 35 единиц опыта.

Спринт на изнеможение. 610 метров. Повышенный коэффициент 1.2. Полученный опыт 76 единиц очков.

Отдохнув и отдышавшись, перевернулся на живот и стал отжиматься, получив за двенадцать раз десять очков. А силовые-то тренировки оказывается выгоднее делать — больше опыта капает. Правда, с силой у меня проблемы, никогда не увлекался ничем подобным. В школе у меня был почетный трояк по физкультуре, которым я был вполне доволен и не стремился к большему. А сейчас придется.

С грустью посмотрел на турник, поплевав на руки, подпрыгнул, уцепившись за перекладину. Повисел безвольной сосиской, попытался подтянуться, но поняв, что дело дрянь, позорно спрыгнул на землю.

На сегодняшний день я в спорте больше теоретик, чем практик. Но, надеюсь, все скоро изменится.

Покачав пресс и получив за это пять очков, я пошел домой.

Солнце медленно скрывалось за горизонтом, бросая ввысь последние лучи, подкрашивая облака в малиновый цвет. Ветер сдувал пот, приятно охлаждая разгоряченное тело. Я размышлял о будущем, и жизнь казалась мне прекрасна.

И это было ровно до тех пор, пока я не свернул в наш двор и не увидел сидящую на скамейке у нашего подъезда Леру. Она плакала.

Глава 8

Она сидела на скамейке, освещенной ярким придомовым прожектором и, спрятав ладошками лицо, тихонько, стараясь не проронить ни единого звука, плакала. Изящные плечи сотрясались в рыданиях. Сквозь плотно сжатые пальцы протекали упорные слезинки.

— Лера, Лерочка, — я бросился к ней, присел напротив. — Что случилось?

Она чуть раскрыла пальцы, рассматривая меня:

— Ничего не случилось, — сквозь слезы, в нос, произнесла она. — Отстань от меня, Морозов!

Я быстро окинул ее взглядом, пытаясь понять что случилось. Стройные ножки, покрытые первым нежным весенним загаром, чуть прикрывала короткая юбочка «гармошкой» — последний писк моды этого сезона. Тонкая маечка на бретельках открывала голые плечи, по которым ленивыми волнами рассыпались ее русые волосы. Одета модно и аккуратно. Наверняка собиралась тусить где-нибудь всю ночь в клубе. Однако сидит на скамейке и плачет.

— Лера! Ты же знаешь, что не отстану. Проще сказать, — я схватил ее за запястье, пытаясь увести правую ладошку от лица.

Она, в начале немного посопротивлявшись, всё же в итоге сдалась и опустила руки вниз.

— Ну, доволен?

На левой половине лица Леры черным пятном расплывался здоровенный синяк.

— Нагляделся? — вновь срываясь на слезы, громким шепотом бросила она мне в лицо. — А теперь уходи! Видеть тебя не хочу!

— Валерия, да подожди ты! Кто тебя обидел? Почему? — я был шокирован не меньше ее. Я знал эту девочку с малых лет. Вместе жили в одном подъезде, вместе росли, вместе испытали первую любовь и первый робкий поцелуй. И хоть мы теперь раздельно, но моя любовь к ней всё так же пылает в груди. И мне больно видеть девушку в таком состоянии.

— Да какая разница, Морозов! Ты его не знаешь, — негромко произнесла она. Она, опершись локтями в колени, сидела низко склонив голову, так, что волосы полностью скрывали ее лицо. И только капельки слез, не прекращая падали на сухой асфальт. Кап, кап, кап.

Я сел рядом, обняв ее за плечи. Она, поначалу дернувшись, попыталась скинуть руку, но быстро прекратила попытки.

— Лер, давай в полицию обратимся. Он же тебя избил! Это же статья! — я потянулся к карману, в котором лежал телефон.

— Не смей! Тебе жить надоело? Он нас тут рядом и закопает, и плевать ему на полицию. И вообще — отвали. Я тебе уже давно сказала — не лезь в мою жизнь!

Она поднялась со скамейки и. стуча каблуками, пошла в подъезд.

А я остался сидеть. В очередной раз мое сердце, мои чувства втоптали в грязь. И я совершенно ничего не мог с этим поделать.

Чувствуя себя оплёванным, поплелся домой. Пошвыркал чаю, закинул в загрузочную емкость конструктора очередную порцию нужных материалов и лег спать.

Утро было обыденным.

Мама совершенно противным голосом разбудила «засоню героя-учителя», накормила вкуснейшими бутербродами с кофе и, торжественно вручив портфель, выпнула из квартиры.

Я, совершив легкий спринт, принесший мне очередные 20 очков опыта, смог без потерь прорваться в автобус и даже занять вполне себе неплохое место у окна. Стоячее, естественно.

А вот в школе всё изменилось.

Крыльцо встретило меня потрясающей пустотой. Это было так непривычно, что я даже заволновался — не опоздал ли? Но, глянув на часы, успокоился. Времени до первого звонка еще было целый вагон! Целых двадцать пять минут. Где вечно гогочущие старшеклассники?

Открыл дверь и на меня уставился мигающий красным глаз видео-камеры. Дальше за толстым, видимо пуленепробиваемым стеклом, вместо убитой бабушки-вахтерши сидел суровый росгвардеец в «полном параде». То есть каска с забралом, бронежилет, на руках и ногах — чешуйчатая броня.

Он, тщательным образом изучив мой пропуск, нажал на кнопку, и только тогда решетчатая, во весь рост дверь, вместо прежней крутилки, раскрылась.

Вот было бы такое три дня назад и никаких жертв точно не было бы. А сейчас это похоже на махание кулаками после драки. Ну кому в голову придет снова нападать на ту же школу, в которой только что произошел шутинг? Да даже самому распоследнему идиоту не придет.

Вбежал по лестнице на второй этаж и наткнулся на ярко-зеленую ленту «Полиция. Не пересекать», опутавшую вход в учительскую. Закрутил головой, пытаясь понять, куда идти. Поймал пробегавшего мимо пятиклассника и после недолгих расспросов узнал новое «лежбище» своих коллег.

Открыл дверь ипоймал волну тишины, распространявшуюся от меня до самой дальней стены. Пара десятков глаз теперь были устремлены в мою сторону.

Кто-то смотрел с радостью и узнаванием, кто-то с тревогой, некоторые с ожиданием. И только один человек смотрел на меня с восторгом. Ледокол.

Зинаида Ефремовна, сняв свои страшные очки, чуть подслеповато щурясь и радостно улыбаясь, схватила меня за плечи, развернув так, чтобы я стоял лицом перед учителями, как школьник вызванный к доске.

— Дорогой вы наш человечек! — торжественно, с придыханием начала свою речь завуч. — Вы, я не побоюсь этого слова — наш спаситель! Именно благодаря вам сохранили свои жизни множество учеников и учителей нашей школы. Да даже я жива только из-за ваших решительных действий! Валерий Валерьевич тоже жив и передает вам из больницы пламенный привет! И пусть нам запретили говорить и распространять информацию о вас, знайте, что мы всегда будем помнить о вашем подвиге! Ура!

Завуч яростно захлопала в ладоши, лыбясь в свои тридцать плюс два золотых зуба, оглядываясь назад, ища поддержку у присутствующих. В комнате раздались жиденькие аплодисменты.

— За заслуги в деле спасения, — продолжала Ледокол, переходя на жуткий канцеляризм, — комиссия Гороно, изучив полученное предложение, решила премировать вас, Дмитрий Сергеевич, денежным вознаграждением в виде двадцати пяти процентов от оклада! Ура!

Женщина вновь с энтузиазмом захлопала. Я же улыбаясь чуть не сдержал хохот. Аж двадцать пять процентов от оклада! За спасение жизни! Щедрость не знает границ!

Вы заработали авторитет у вышестоящего по званию. Получено 200 единиц опыта.

Ух, какие интересные способы заработка опыта!

В это время раздался звонок и учительская начала быстро пустеть. Я тоже, похватав нужные материалы, поспешил в нужный класс. Даже у героев существует обычная, рутинная жизнь.

Домой добирался как всегда, бегом. Лишними эти семьдесят очков опыта никогда не будут, да и выносливость качается просто отлично. Правда, с одеждой надо что-то решать, бегать в костюме глуповато и неудобно.

Так что когда я, запыхавшийся и пропотевший насквозь, забежал в свой двор, зычный крик «Димооон!» стал для меня шоком.

Степаныч!

Довольный, лыбящийся сосед махал руками, приветствуя меня, сидя на своем привычном месте.

— Вадим Степанович, — я подошел к соседу, тоже радостно улыбаясь, — вас выписали из больницы, так быстро!

— Да ну их, к лешему, — недовольно заворчал калека. — Говорю им, говорю — всё со мной в порядке, ну подумаешь пару синяков заработал. А им всё неймется: то сотрясение у меня подозревают, то растяжение. Тьфу. Кароче, пришёл сегодня к главному и сказал — так мол и так, выписывай меня, если что в госпитале для ветеранов подлечусь. И вот я снова здесь.

Степаныч воссиял и ловко закинул сигарету в рот.

— Ну, — спросил он, чиркая колесиком зажигалки, — а ты тут как? Что нового?

Я сел рядом с ним на скамейку и, смущаясь и глупо хихикая, рассказал как ходил к Петьке-Лопате отомстить.

Друг отца вдруг надолго замолчал, затягиваясь сигаретой, раскаляя ее кончик до ярко-красной точки.

— Вот как, — наконец сказал он. — Не думал я, что заступишься за инвалида. Хорошего сына воспитала Натаха. Ты достойный сын своего отца!

Он протянул мне раскрытую ладонь и я с удовольствием пожал ее. Рукопожатие было крепким, но аккуратным. Степаныч явно знал свою силу и умело контролировал ее.

— Ну а то, что побили тебя, так это не страшно, — продолжил он. — На ошибках учатся. Вот давай их сейчас и разберем, где мы с тобой накосячили. Почему пьяница да наркоман Петька смог отлупить нас. Что думаешь?

— Вы же, — я покосился на его культю, — инвалид. А я вообще драться не умею.

— Правильно, — крякнул Степаныч, — да не совсем. То, что я одноногий, а ты в жизни ни разу на кулачках не махался, это вторая причина. Главное — самоконтроль!

Он поднял палец вверх, выделяя важность фразы.

— Нельзя на войну идти с горячей головой да пустыми карманами. Ни ты, ни я не подготовились к драке. Пошли разбираться на эмоциях. Не продумали хотя бы простенький план, как надо действовать. Каким оружием бить врага! Вот что мешало тебе взять какую-никакую палку, да вломить ею по Лопатиной морде? Про меня вообще речи нет, — калека обреченно махнул рукой, — пошел, тоже мне, драться со здоровым бугаем. Где башка была?

Я согласно закивал головой. Всё верно он говорит: самоконтроль и подготовка — вот основа всего.

— Ладно, — Степаныч поглядел на экран простенького, кнопочного телефона. — Пойду, я. Накачу сто грамм, а то уж четыре дня почитай ни капли в рот. Непорядок!

Он поднялся с лавки, пристраивая костыли под мышки. Я подумал, что не пей он столько вполне уже мог купить себе нормальный протез. Но вслух только попрощался с ним, пожелав не болеть. Это его жизнь. Нравится человеку пить да в пьяном угаре жалеть себя и жаловаться на судьбу — путь будет так. У каждого свой путь.

Мой путь сегодня — поспать подольше, чтобы активировать в себе импульсные мышцы-стабилизаторы да боевые инстинкты.

Но перед этим необходимо потренироваться со своим ружьем. Мгновенно вызвал его из ячейки быстрого доступа, в очередной раз полюбовавшись грозной красотой оружия. Затем некоторое время тренировался заряжать и разряжать его разными руками, добиваясь того, чтобы разницы во времени почти не было.

Вот тоже проблема вырисовывается — где брать патроны к дробовику? У меня всего семь патронов, заряженных картечью, а чтобы уметь им пользоваться в совершенстве, нужно стрелять. Много и часто. Изучив этот вопрос я понял, что просто так в оружейном магазине мне никто ничего не продаст. Нужно разрешение из оборонной ассоциации граждан. А чтобы его пройти, нужно зарегистрироваться в полиции и пройти медкомиссию и обучение. Всё это дело грозило растянуться на несколько месяцев, да и не хотел я светиться перед внутренними органами. Учитывая, что они наверняка что-то подозревают. Достаточно вспомнить разговор с тем следаком и его вопрос про пропажу дробовика. Так что нужно придумать что-то другое. Но что? Дать взятку продавцу? Поискать патроны на черном рынке? Еще бы знать, где он находится, да и есть ли вообще? Сейчас всё делается через интернет, надо пошариться будет по сети, может найду что полезное.

А сейчас надо закончить свои повседневные дела и ложиться спать.

Поэтому по-быстрому проверив тетради, не сильно придираясь к ошибкам и неточностям учеников, я поплотнее перекусив, лег в кровать, в интерфейсе своего импланта нажав кнопку «активировать» у этих двух умений.

И утром проснулся от боли в руках и спине, а на внутреннем взоре мигала довольная надпись «Модификации успешно применены». Глянул на себя в зеркало, надеясь увидеть изменения в фигуре, но они, если и были, не выдавались из общего, дрищеватого телосложения.

И как же мне проверить, что я стал сильнее? Гантелей в этом доме отродясь не водилось, маман больше по фитнесу, там с тяжестями не очень дружат. Ага, вон в углу пятилитровая бутыль с водой.

Схватил ее за ручку, поднял несколько раз вверх. Фиг его знает. Совершенно не понятно. Я ж даже не знаю, сколько раз мог выжать ее до улучшения своих мышц. Ладно, буду считать, что всё пошло успешно.

Сегодня пятница, так что после работы я решил прогуляться по городу. Весна целиком и полностью вступила в свои права, ярко светя солнцем, грея распустившиеся листья и набухшие бутоны цветов. Девушки, радуя глаза, стремительно оголялись, всё больше щеголяя по улицам в коротких летних платьицах.

Вышел из автобуса у администрации города, купил у мороженицы стаканчик пломбира. Щуря глаза от яркого света, откусывая по маленькому кусочку от сладкого холода, неторопливо прогулочным шагом пошел к плотинке (местная зона отдыха у реки в г. Екатеринбург).

Посидел на скамеечке, подставляя усталое лицо живительным лучам, поразглядывал праздно шатающихся прохожих. Через десяток минут меня разморило, и я почувствовав что глаза начали предательски закрываться, соскочил с теплого, нагретого местечка. Не время спать!

Поглядел на городской пруд и побрел дальше, глазея на всё вокруг. Свернул с проспекта Ленина в одну из улочек попроще, потише. Тут и машин ездит меньше и деревьев побольше. Чем дальше я уходил из центра, тем спокойнее становилось вокруг.

Мне нравилось гулять вот так — без цели, идя куда глаза глядят. Только так можно найти что-то такое, интересное, особенное. А в Екатеринбурге таких местечек просто куча.

И вот, свернув в очередной раз, что-то резануло по моим глазам. Неуверенно остановившись, я оглянулся, разглядывая местность.

Тихий перекрёсток со старинными, еще лампочными светофорами. Аптека, магазин одного из крупных продуктовых сетей, вывеска бара, алкомаркет. Вроде ничего такого необычного.

Что же бросилось мне в глаза? Осмотрел еще раз. Магазин, бар, еще магазин, аптека. Что? Что не так?

Я развернулся, медленно возвращаясь, и тут мои мозги пронзила догадка.

Бар!

Бар назвался «БарБорис».

А что сказал мой спаситель, вытолкнувший меня из под машины? Ищи Бориса!

Уверенно я направился по указателю, показывающему, где находится это заведение. Завернув за угол, увидел лестницу, спускавшуюся в низ. Рядом стояли две подвыпившие личности, смолившие одну сигарету на двоих.

Спустился, дернул тяжелую деревянную дверь, вошел в полумрак помещения.

Длинная стойка вдоль правой стены, за которой находится несколько кранов, из которых разливают пиво. Три холодильника со стеклянными дверцами, за которыми видны всевозможные закуски. Слева несколько столов. Тоже тяжелых и деревянных, за которыми восседали любители выпить.

В зале играл сочный блюз. В меру громко, но не навязчиво. Как раз так, чтобы было слышно собеседника.

За стойкой, усиленно протирая ее тряпкой, находился мужчина. Невысокий, но невероятно широкий. Я даже не понял: он такой толстый или, наоборот, накаченный. Скорее тут было и то, и то.

Седые, густые брови. Седая, густая борода. Тяжелые надбровные дуги, под которыми глядели карие глаза.

На бармене надета кожаная жилетка с клетчатой, красной рубашкой. И он смотрит на меня.

Согласен, я сильно отличаюсь от посетителей. Они все, сидевшие за столами, были, что называется, в одной тарелке. Чувствовалось, что это не просто бар. Нет, это еще и клуб по интересам. И я точно знал один из этих интересов — пиво.

Подошел к стойке, разглядывая надписи над кранами.

— Слушаю вас, молодой человек, — скрипучим, надсадным голосом обратился ко мне бармен. Создавалось впечатление, что говорит буквально через силу.

— Мне пива. Кружку. Вон этого, — я наугад ткнул в одну из этикеток. Никогда не понимал всё это крафтовое пиво, обычно предпочитая угоститься легким, светлым лагером.

Усмехнувшись, бармен снял литровую кружку, висевшую над стойкой и начал неторопливо заполнять ее напитком из крана. Делал он это аккуратно, контролируя пену и только в конце позволил пене образовать сверху густую шапку.

Бросил на стоку картонный кружок. Осторожно поставил полную кружку, по запотевшим бокам которой стекали капельки конденсата.

— Что-то еще? — спросил он, слегка ухмыляясь.

— Да, — неуверенным голосом начал я. — Вы не знаете, в честь кого назвали этот бар?

Бармен, прекратив протирать идеально чистую поверхность стойки, внимательно посмотрел на меня.

— Знаю, — ответил он, после молчания. — Это я назвал бар. Своим именем. Я — Борис.

Глава 9

Ну что ж, вполне ожидаемо.

Вот только тот ли этот Борис? И как это сказать, так чтобы не показаться совсем уж идиотом?

— Несколько дней назад, — всё так же неуверенно произнес я, — один человек посоветовал мне искать Бориса. А потом тот человек умер. Вот я и думаю — может это вы?

Бармен равнодушно смотрел на меня, чуть приподняв левую бровь.

— И с чего ты решил, что это именно я? — наконец сказал он. — Сколько таких Борисов в городе? Тыщи!

— Не знаю, — пожал я плечами. — Людей с таким именем действительно много. А вот бар один. И он, тот умерший, мог вполне себе иметь в виду именно бар.

Я отхлебнул из кружки и слегка скривился — горько же! Как они такое пьют?

— Я думаю, ты ошибаешься, — Борис отвернулся, явно собираясь уйти от меня в другой конец.

— Этот человек дал мне кое-что, — скороговоркой заговорил я, пытаясь остановить его. — И от этого я стал делать удивительные вещи.

Бармен замер, стоя ко мне спиной, обдумывая услышанное. Развернулся:

— И какие, например? Дышать ушами? — он вроде как и пошутил, но взгляд стал тяжелым, изучающими. Нахмурил брови, отчего глаза совсем пропали в темных колодцах глазниц. Массивный кулак, лежащий на стойке, сжимался и разжимался, выдавливая воду из зажатой тряпки.

— Нет, — мотнул я головой, — это пока не умею. А вот регенерировать серьезные раны могу. И еще кое-что.

Борис молчал, внимательно меня разглядывая. Словно решаясь на что-то.

— Данька! — наконец крикнул он и, дождавшись, когда из внутренних помещений выглянула курчавая голова мужчины средних лет, сказал ему:

— Подмени-ка меня. Мне побеседовать надо.

Кивнул мне головой, приглашая следовать за ним, бросил тряпку на отполированную поверхность и пошел, не оглядываясь, куда-то вглубь.

Прошли по небольшому коридорчику мимо кухни, в которой кашеварили два человека, свернули за угол, зайдя в уютный кабинет. Стол с ноутбуком и кучей бумаг и пара удобных стульев.

Борис, заняв место за столом, приглашающим жестом показал напротив — устраивайся, мол. И снова замолчал, изучая меня из-под кустистых бровей, чуть шевеля тяжелой челюстью.

Я тоже молчал. Не потому, что мне нечего было сказать, тут всё как раз наоборот, а потому, что боялся, что меня не правильно поняли, и вообще это не тот Борис.

— Давай выпьем, — мужчина наклонился, доставая из ящика бутылку с чем-то горячительным и пару стаканов. Забулькал, наклоняя горлышко. Видно было, что он тоже не знает с чего начать и за этими простыми действиями скрывает размышления.

— Так что ты там еще умеешь? — всё же спросил он после того, как мы чокнувшись выпили налитое.

— Щит, — сказал я и закрыл рот, изучая реакцию.

— М-хм, — бармен откинулся на спинку стула. — Щит. А какие физические параметры?

— Девяносто.

— Слабовато, — поморщился мужчина. С каждым моим ответом он всё более расслаблялся. Видимо я отвечал так, как нужно.

— Что есть, — пожал я плечами.

— У меня шестьсот семьдесят, — ответил он.

— Еще бы знать, что это значит, — буркнул я. Цифра, несомненно, впечатляет, но я совершенно не представлял, из чего она складывается.

— Ты разве не читал справку своего… — тут Борис чуть споткнулся, вновь бросив на меня подозрительный взгляд, — импланта?

— Еще бы найти ее. Всё, что он делает — дает краткое описание, без разъяснений.

— А как ты им управляешь?

— Нууу, мысленно даю приказы и он делает. И по слову «справка» не выдается почти ничего.

— Зайди в настройки и включи расширенную справку, — Борис расслабился, схватил виски, разлил еще по паре глотков.

— Да не могу я! Там почти всё неактивно.

— Так зайди в расширенные настройки!

Я замер, проверяя. Блин! Точно! Внутренний интерфейс замигал разноцветьем, каждый пункт меню стал активным и регулируемым. Вот я балбес!

— Ты знал того, кто дал тебе имплант? — Борис после того, как убедился, что я тот, за кого себя выдаю, не стал более строить из себя жеманную барышню.

— Да, подождите вы, подождите! — я наконец нашел того, кто в курсе всего того, что происходит со мной, и эмоции и мысли захлестывали мой разум. И я хватался за эти мысли и не знал, какой вопрос задать первым. — Что вообще происходит? Что со мной?

— То есть ты совсем ничего не знаешь? — от неожиданности вопроса густые брови бармена устремились, казалось, к самому потолку.

— Ничего, абсолютно, ноль на палочке!

— Хм, с чего же тогда начать? — мужчина сжал губы, задумавшись.

— С начала, с самого начала! — рубанул я воздух.

— С начала, значит. Ну что ж. Боевые импланты, наподобие того, что находится у тебя внутри, были разработаны тысячи лет назад, чтобы противостоять вторжению Роя. Разработаны не на Земле, естественно, — Борис глянул на меня, словно оценивая, как я приму эти слова.

Но я только кивнул. То, что это не земные технологии стало мне понятно после применения «Активного Щита». Если ускоренную регенерацию еще можно как-то объяснить особенностями организма, то щит и ячейки быстрого доступа — точно нет. Не существует такого на Земле.

— Рой пришел в нашу галактику и начал захватывать одну звездную систему за другой. То вооружение, что было у защитников, не было эффективным. Враг силен и один на один с ним никто не мог справиться. А с развитыми боевыми имплантами появились очень хорошие шансы. Более того, уже несколько сотен лет идет позиционная война. Защитники сумели остановить Рой.

— Хорошо, а при чем тут я?

— Да если бы я знал! — собеседник пожал плечами. — В чужие руки, да еще в руки аборигенов такие технологии не передаются. Расскажи подробно, как тебе достался имплант.

Я рассказал во всех деталях ситуацию с аварией и моим спасением.

— Звучит так, — задумчиво произнес Борис, — будто он пошел на крайние меры. Словно ему обязательно нужно было отдать этот имплант перед своей смертью. Ну-ка, залезь в свои настройки, зачитай информацию об устройстве.

— Биологический модуль.

Боевой имплант.

Модель БСХ-10010. Вариант МТК

Комплектация:

1. Имплант — 1 шт.

2. Ячейка быстрого доступа, объем 20 литров — 2 шт.

3. Слот под оборудование/броню, объем 25 литров — 7 шт.

4. Конструктор МТК 2 уровня — 1 шт, — прочитал я, тщательно выделяя точки и запятые.

— Ого! — присвистнул бармен. — Теперь понятна его реакция. Знаешь, что такое «Конструктор МТК», сумел в этом разобраться?

— Нет, просто не понимаю, что это. Он может делать какие-то вещи, но зачем и для чего я не понял.

— МТК значит материально-технический конструктор. Сокращенно матка. И это — вершина технологий. Собирать имплант с маткой могут только агенты с функцией сборки. А это элита элит. И имплант с маткой, подсаженный простому аборигену — это грандиозное вмешательство в дела цивилизации. Это нарушение баланса, и оно не окажется незамеченным, — Борис потрясенно смотрел на меня. — Должны быть крайне существенные причины, чтобы пойти на такое. И я знаю только одну такую причину — Рой летит на Землю!

Он соскочил, заметался по комнате. Затем сел, глубоко дыша, успокаиваясь:

— Так, так, — мужчина положил ладони на стол. Руки заметно дрожали. — Давай рассуждать логически. Рой летит. Это непреложный факт. Но они активировали агента с маткой. Значит что? Значит, шансы еще есть. Значит и время еще есть.

— Да стой ты! — закричал я, останавливая его бессвязный поток мыслей. — Объясни, что происходит!

Бармен замер, вглядываясь в меня:

— А происходит то, что Землю в скором времени ждет катастрофа, которую она еще не знала. И только ты, мальчик, можешь остановить ее!

— Я? Но как? Но почему я?

— Потому что тот человек, которого сбила машина, был агентом с функцией сборки и он нес имплант с маткой кому-то другому, кто был готов, кто знал и умел как распорядиться всеми функциями. Но произошел несчастный случай, и матка досталась случайному прохожему — тебе. Поэтому ты теперь — потенциальный спаситель человечества.

— Да как черт возьми, я сделаю это? — перешел я на крик.

— Твой конструктор, помимо создания всяких забавных штук, на определенном уровне развития сможет делать две вещи. Собственно, ради них он и создавался. Первая: он сможет создавать боевые импланты. Их ты сможешь раздавать зарекомендовавшим себя людям и из них делать армию, для защиты Земли от Роя. И вторая: МТК сможет делать зерна участков развития. В них вы будете прокачиваться, подготавливая себя к вашей основной битве.

Голова кружилась от обилия новой, труднодоступной с первого раза, информации. Всё это было похоже на сюжет фантастического фильма с сюжетом о вторжении инопланетян. Я схватил бутылку, всё еще стоящую на столе и от души, щедро плеснул коричневой жидкости в стакан. И схватив его, так же не задумываясь, опрокинул в рот.

— А избавиться от импланта можно? Вернуть его тому, для кого он предназначался? — первая мысль, которая пришла мне в голову после ударной дозы виски, была вытащить эту штуку засевшую внутри меня.

— Неа, — покачал головой Борис. — Имплант внедряется на молекулярном уровне. Он в каждой твоей клетке, в каждой мышце, в каждой кости. Где-то больше, например, в мозгах, где-то меньше, но везде.

— И что же мне теперь делать? — сразу стало трудно дышать.

— Развиваться! Качаться, готовиться защитить Землю. Делай импланты, создавай армию. Время у тебя есть.

— Сколько?

— Давай прикинем, — Борис задумчиво уставился в потолок. — Поток Роя хоть и идет на сверхсвете, но не так быстро. Прыгать целиком он не может, только отдельными лучами, да и то с определенных расстояний. Если на фронтах ничего особенного не произошло, то идти они могут только с двух мест. Если Поток летит с первого направления, то у тебя будет лет тридцать-тридцать пять. А вот второй случай гораздо печальнее. В этом случае у тебя будет не больше трех-пяти лет. И готов поспорить, что именно с этого направления Рой и идет.

— Да что это за Рой такой? Может с ними договориться можно?

— Нее, не получится. Их принципы жизни очень далеки от наших. Они признают только рабскую модель отношений. То есть ты либо им подчиняешься, либо они уничтожают тебя. Причем я не завидую их рабам. Никакой жалости и сочувствия. Работа на износ. Минимум еды, минимум средств к существованию. Сдох — не жалко.

— Блин, — я забарабанил пальцами по столу, лихорадочно ища выход. — Ну а вот защитники? Вы же говорили, что они смогли остановить Рой. Почему они нам не помогут?

— Ну тут я могу только предположить. И проще всего — это элементарная нехватка войск. Направление Земли никогда не прикрывалось, потому что в этом секторе нет развитых цивилизаций. Люди, земляне, не в счет, уж извини. Да и Рой никогда не смотрел в эту сторону. А чтобы сдержать Поток нужно очень много развитых элит и суперов. Кто пошлет их на эту богом забытую планетку? Ради чего рисковать армией? Кинули вон матку, мол сами справляйтесь.

— Так, — я закрыл глаза, пытаясь систематизировать полученную инфу. — А вы-то откуда это знаете?

— А я, мальчик, семьдесят лет сражался с Роем. И сюда, на вашу планету, прилетел отдыхать от битв, — Борис сел на краешек стола, внимательно смотря на меня.

— Стоп! Это что же получается — вы инопланетянин? — голова снова закружилась. Одно дело говорить об этом как о чем-то отдаленном. И совсем другое, когда сталкиваешься с этим вот так, буквально нос к носу.

— Угу, — кивнул бармен. — Самый что ни на есть алиен.

— Но… вы же поможете нам, мне?

— Неее, — Борис поднял руки. — Я с первым кораблем улетаю отсюда. Попадать в мясорубку Потока в третий раз я не хочу.

Мы проговорили до позднего вечера. Борис оказался весьма дружелюбным че… эм, существом и не утаивая рассказывал обо всём, что я спрашивал. По крайней мере мне так показалось. Видно было, что он устал от постоянной конспирации и хочется открыться, излить душу, ничего не скрывая.

Возможно, что мы проговорили бы и дольше, но пятый по счету звонок от мамы, где она уже в открытую угрожала, что больше никогда не будет меня будить на работу, заставил меня начать собираться. Полбутылки виски, которую мы прикончили в процессе разговора, приятно плескалась внутри, но пьяным я себя не ощущал — так, легкость в голове, не более.

— Это последствие ускоренной регенерации, — объяснил мне Борис. — Ты, если захочешь напиться в хлам, можешь отключить ее в настройках.

Мы стояли на пороге его бара, под лампой близкого фонаря. Поздние сумерки накрыли город темнотой, которая заползала во все неосвещенные участки, уютно там устраиваясь. Разливалась по проулкам, затекала под лавки и деревья.

Бармен предложил вызвать такси, но я решил ехать на позднем автобусе. Тем более что идти до остановки было всего метров триста.

— Иди туда, — бармен махнул рукой, показывая направление. — Иди и ничего не бойся.

— Хорошо, — я кивнул головой. — Спасибо вам за всё.

— Да не за что, парень. Чем смог — помог. А тебе — удачи! Она сейчас ох как понадобиться. Ну и напора. Без него не пробьешься.

— Ага, — я снова кивнул, но на этот раз без особой уверенности. С напором у меня проблемы. — Буду стараться. Мы еще увидимся?

— Один раз точно, — мужчина посмотрел на часы. — И очень скоро. А потом вряд ли. Я принял твёрдое решение улететь отсюда. Чем дольше ждать, тем больше вероятность, что систему заблокируют.

Пожав друг другу руки, мы разошлись. Я нырнул в весеннюю темноту, а Борис пошел закрывать бар.

Стуча подошвами ботинок об опустевшие пешеходные дорожки, я размышлял о встрече. С одной стороны было хорошо, что я нашел Бориса и узнал много нового. Завеса тайн и загадок рухнула. Но с другой… На меня взвалилась такая гора ответственности. Причем настолько большая, что я даже мозгами охватить ее не мог. Подумать только — судьба Земли, судьба всего человечества зависит от меня! Причем мне нужно действовать очень быстро. Три года пролетят незаметно.

Я увлекся мыслями и не заметил, как стремительная тень, вынырнув из ближайших кустов понеслась в мою сторону. И только сработавшие боевые инстинкты в самый последний момент дернули мое тело в сторону. Но оказалось слишком поздно. Словно локомотив тяжелое тело, врезавшись, отбросило меня в сторону, в темный, неосвещенный переулок.

Перекувырнувшись через голову, я плюхнулся в лужу, тут же вскакивая. Через мгновение дробовик оказался в моей руке. Вглядываясь в темноту, водил стволом по сторонам, стараясь хоть что-то разглядеть. Но далекие фонари давали слишком слабый свет.

— Так вот значит ты какой, Учитель, — услышал я сзади громкий шепот. Максимально быстро, как только могу, разворачиваюсь, но не успеваю. Удар по корпусу сбивает меня с ног. Я падаю в одну сторону, а верное ружье гремя металлом летит в другую.

Сильные руки переворачивают меня на спину, и в тот же момент нападавший наваливается на меня.

— Жнец будет доволен, — вновь шипит он и разевает пасть, которая мгновенно трансформируется, удлиняется, расширяется. В отблесках фонарей мелькают огромные треугольные зубы.

Синий росчерк почти беззвучно впивается в его грудь, сбрасывая с меня изменившееся тело нападавшего.

— Я же говорил, — слышу знакомый голос Бориса, — что мы встретимся очень скоро.

Снова выстрелы — росчерки озаряют переулок, врезаясь в начинающего подниматься монстра. Я не понимаю, как можно так сильно измениться так быстро. В меня врезалась явно человеческая фигура, а сейчас там сплошная мешанина из когтей и клыков.

Оружие бармена пробивает костяные наросты нападавшего, заставляя того шипеть от боли. Он вертится словно уж на сковородке, но синие сполохи, кажется, умеют изменять свою траекторию и постоянно впиваются тому в тело.

Монстр визжит, хрипит, и, наконец, понимает, что тут ему больше не светит. Превозмогая боль, он взбегает по стене ближайшего дома, цепляясь когтями за малейшие выступы, выбивая искры, когда чиркает ими по водосточной трубе и уносится в даль, гремя ногами по шиферу.

— Ты как? — Борис подходит ко мне. — Жив?

В темноте плохо видно, но, кажется, вокруг его тела светится какая-то пленка. Я прищуриваюсь, пытаясь получше разглядеть.

— Комбиброня, — отвечает мой спаситель. — Возможно и ты себе когда-нибудь вкачаешь подобное. Если доживешь, конечно.

— Кто это был? — я оглянулся вслед убежавшему монстру. Меня передернуло от воспоминаний о его когтях и клыках.

— Рой, — коротко ответил Борис. — Его разведчики.

— Но как они вышли на меня? Существуют какие-то скрытые возможности?

— Да элементарно они вышли на тебя. Через меня. О том, что баланс на Земле нарушен, узнали все, кому это нужно. Разве что неизвестно было, кто является маткой. Вот и установили слежку за всеми подобными мне. И тут являешься ты. А сложить два плюс два это они умеют. Ха! Решили матку убить в самом начале. Оригиналы!

Подсвечивая фонариком на телефоне, нахожу дробовик, убираю его в ячейку быстрого доступа.

— Он меня назвал Учителем, это почему?

— А кто ты по сути? Тебе надо научить человечество как защитить себя от Роя. Так что привыкай к новому званию.

— Да как же мне научить его, если я сам ничего не знаю.

— А вот это, мальчик, — сказал Борис, — вообще никого не волнует.

Глава 10

И снова мы закапывались, зарывались, возводили длиннющие оборонительные сооружения, закатывали толстыми брёвнами ДОТы и землянки, и закидывали их кубометрами земли и песка. Противник, Гнилая Мать его задери, собрал резервы и нанес нам такой удар под дых, что мы отлетели на сотню километров от его столицы, и теперь скуля и зализывая раны, стараемся укрепиться здесь, на левом берегу небольшой речушки.

Жара выматывала. Солнце пекло нещадно, выжигая траву, закрашивая наши тела чернотой и конца этого не было видно. Оружие раскалялось так, что оставляло ожоги на коже, стоило лишь невзначай его коснуться за незамотанную тряпками часть.

И даже в землянках не было спасения. Раскаленный воздух на улице сменялся на просто горячий внутри и всё, ничего более. И даже хуже. Снаружи редкий ветерок нет-нет да и приносил некое подобие облегчения, а в помещении не было даже такой иллюзии прохлады.

Но мы прятались в них, внутри. Потому что иногда, откуда-то издалека, с вражеской стороны прилетал с убийственной точностью снаряд и уносил жизни нескольких наших друзей на небеса. Так что лучше тут, в темном, душном, провонявшем потом помещении, но живым, чем там, под открытым небом, но мертвым.

Зикир, лежавший рядом со мной и смотревший сквозь бойницу на текущую рядом реку, оглянулся и произнес сонным голосом:

— Вставай, алкаш!

— Куда? Зачем? — ответил я, начиная что-то подозревать.

— В школу, куда больше-то! Учитель, дышащий на школьников перегаром, ха-ха! Этого я еще не видела.

Да-да, мама права. Я вскочил с кровати, прислушиваясь к ощущению внутри себя. Есть похмелье или нет? Ну, пока ничего критического не чувствую. Голова не трещит, ноги не трясутся, не тошнит. Спать только хочется, а так чувствую себя вполне нормально.

Вчера после нападения разведчика Роя меня так затрясло от страха, что Борис, тяжело вздохнув и прошептав:

— И это спаситель человечества, — махнул мне рукой, пошли, мол, за мной.

Мы вернулись в бар и там прикончили еще одну бутылку виски.

— А почему, — спросил его я, — ты не убил того монстра?

— Потому что наступательное оружие высокого класса запрещено на таких, неразвитых планетах. Только оборонительное. Поэтому мой испепелитель лежит опломбированным, и приходится пользоваться вот такими, почти бесполезными пукалками. И она против щитоносца не очень, сам видел. Слушком уж глубоко у того располагаются жизненно важные органы.

— А мой дробовик? Я смогу им убить кого-то из Роя? — я смахнул с внутреннего взора сообщение о проведенном бое и о том, что носитель выжил. За это мне, с щедрой руки, отсыпали 410 единиц опыта.

— В режиме морфа, то есть когда они выглядят как люди, без проблем. А вот в своем истинном обличии — вряд ли. Но ты развивайся, прокачивайся. В этом и прелесть боевого импланта — любое оружие, при правильной прокачке, можно превратить в то, что уничтожит любого представителя Роя. Для этого имплант и создан — чтобы создать воина, находящегося на планете любого класса, с любым классом вооружения, способного противостоять вторжению Потока. Хотя бы в рукопашной схватке один на один.

Но это было вчера.

А сейчас я, выдержав штурм автобуса и пристальный взгляд Ледокола (быстро у нее любовь ко мне прошла), пошел на уроки.

И как бы я ни старался, но выше тридцати очков опыта за один урок набрать не удавалось. Хотя я понимал, что можно сделать гораздо больше. Возможно, нужно больше слушателей, возможно, кроме аудиовизуальной информации, надо преподавать практические навыки. Надо подумать над этим.

Вечером после работы я, запершись в своей комнате, принялся изучать интерфейс с новыми, расширенными настройками. Изначально мне было не понятно, нафига усложнять его двумя типами справки и настроек, но потом, подумав, согласился, что это логично. Первый уровень выдает минимальное количество информации, чтобы только напомнить, как действует то или иное умение. Инфа здесь выдается кратко и сжато, показывая только основу. А расширенная версия объясняет, разжевывает всё досконально, выдает всю механику и физику процессов. Иной раз настолько подробно, что приходится пролистывать целые страницы, чтобы докопаться до истины.

В очередной раз зайдя в кухню налить себе чаю, я увидел тихо ругающуюся маму, копошившуюся в мясорубке.

— Что такое, родительница? — подошел я к ней, заглядывая во внутрь агрегата.

— А, алкаш, сушняк мучает? — хихикнула она и показала мне деталь. — Нож, будь он неладен! Одно лезвие сломалось вот и мучаюсь теперь — не всё прокручивает до конца, застревает мясо!

— Ну-ка, — я взял нож от мясорубки, смахивающий на звездочку — метательное оружие японских ниндзя. — Займись пока чем-нибудь другим, я попробую его отремонтировать.

— Ладно, — сказала мама, вытирая руки о фартук. — Только давай недолго — сам же ужин скоро попросишь.

В своей комнате я открыл меню работы конструктора и какое-то время, используя полноценную справку, изучал его возможности и работу. Удивительная штука! Может сделать кучу всего, только материалы нужные подавай. И, насколько я понял, чем выше его уровень, тем сложнее деталь он сможет создать. Правда его уровень поднимался только раз в пять моих уровней. Так что ближайший рост ожидался через пять левелапов.

Засунув сломанный нож в приемный отсек, чертыхаясь и пару раз удалив созданную виртуальную модель, я смог создать нужный образ. Редактор был прост и понятен, но отсутствие опыта сказывалось, но в итоге я сумел создать идентичную модель ножа. Металл в хранилище конструктора после обновления «Активного щита» у меня еще оставался, поэтому спустя десяток минут после нажатия кнопки «Создать», я держал в руках новехонький нож со всеми рабочими лопастями, наточенными до бритвенной остроты.

И тут же выскочило сообщение:

Получено достижение «Первый созданный предмет». Награда: 300 единиц опыта.

Получен новый уровень. Уровень 6. Доступно одно очко навыка в общей ветке развития. Доступно одно очко навыка в оружейной ветке развития.

Ух ты, тут и всякие достижения есть! Как бы узнать, какие еще возможны? Поищу потом в справке. Возможно, есть совсем простые, выполнение которых хорошо поможет мне с прокачкой.

Пока же я пошел на кухню и торжественно вручил маме новый нож и заслужил ее восторженный взгляд, поцелуй в щечку и подхалимный «Совсем хозяином растешь!».

Проконтролировав процесс, пошедший как в рекламе мясорубок просто идеально, довольно ухмыльнувшись, вернулся к себе. Залез в меню, изучая доступные новые умения.

Во вкладке общих умений не стал особо думать и вбросил очко в навык «Боевые инстинкты». Он хорошо показал себя в драке с разведчиком Роя, так что его однозначно нужно улучшать.

В оружейной ветке, после долгих раздумий и сложностей выбора, ткнул в навык «Прицел»

Прицел. Уровень 1. На внутреннем взоре носителя при извлечении оружия из ячейки быстрого доступа, появляется круг, отображающий направление ствола. Чем выше уровень навыка, тем меньше круг прицеливания.

И это действительно крутая штука. Не нужно вскидывать дробовик к щеке, чтобы прицелиться с помощью целика и мушки. Теперь я всегда буду знать, куда направлен мой ствол и куда полетят пули. Можно стрелять от бедра с той же точностью, как и от груди. Крайне полезный навык!

Полезный, но в ночной потасовке вряд ли бы мне помог.

— И что, — спросил я тогда Бориса, — теперь Рой знает как я выгляжу? Мне стоит готовиться к нападениям?

— Готовиться нужно обязательно, а вот совсем в ближайшее время тебя вряд ли найдут. Ты же случайно сюда ко мне пришел. Они не знают ни твоего имени и фамилии, ни где ты живешь, ни где работаешь. Всё, что у них есть — это то, что ты мужчина и приблизительный портрет. Ходи, оглядывайся, но сильно не бойся. На всех подряд мужчин, подходящих под описание, без разбору Рой нападать не будет. По крайней мере пока.

— И сколько же тут может быть разведчиков? И как они могли прилететь, если, как ты говорил, Потоку нужно несколько лет, чтобы добраться до нас?

— Ты не путай, — помахал пальцем бармен, его жесты и слова были так естественны, так человечны, что я никогда бы не подумал что это инопланетянин. — Или отдельный корабль, или Поток! Разница просто гигантская! А разведчиков не может быть много, потому что закон баланса запрещает это. И, о черт!

Он хлопнул себя по лбу.

— Что? Что такое?

— Живой Учитель на планете — это сдвиг баланса! Теперь Рой вправе создать на Земле своего учителя с маткой. И вполне возможно, что он уже есть.

Мои мысли заметались. Тайная надежда, что всё обойдется, всё можно спустить на тормозах, с каждой секундой становилась всё прозрачнее.

Не обойдется. Хочу я этого или нет, но мне придется что-то предпринять. И затягивать это надолго нельзя. Мало того, что у меня мало времени до вторжения, так и еще оказывается, скорее всего существует конкурент, который будет сражаться против меня и Земли.

— А где он может находиться? Где-то тут рядом или?

— Или, — ответил Борис. — Его могут создать где угодно на Земле. В соседнем доме, или в Аргентине. И самое главное — на начальных этапах никак не узнать где. Мой тебе совет: тщательно изучай новости. Ищи что-то необычное, выделяющееся из стандарта. Враг обязательно себя проявит. Его задача — сломить сопротивление Земли еще до подлета Потока. И этими действиями он обязательно проявит себя. Ну и, конечно, он будет искать тебя. Чтобы убить.

Я растянулся на кровати, обдумывая и вспоминая слова бармена. Что мне нужно сделать? Мне простому учителю-практиканту. Сделать что-то такое, отчего всё человечество начнет готовиться к войне с инопланетянами. Это даже звучит смешно. А ведь мне надо не просто убедить. Дать толчок для развития.

Настроение стремительно скатывалось вниз, в уныние. Ну что я могу сделать?

А что бы делал тот, для кого предназначался этот имплант? Что нужно сделать, чтобы тебя стали слушать? И не только твои знакомые, но совершенно посторонние, не знающие тебя люди. Надо чтобы они тебя узнали. И чтобы у тебя был авторитет и статус уважаемого человека. Ну, или хотя бы просто стать популярным.

Идти на выборы? Становиться депутатом? Бред. Мало того, что это весьма долго, так и никаких гарантий в том, что смогу пробиться во власть.

Мои размышления прервал вой мотора и визг покрышек. Какая-то машина в нашем дворе, надрывая до предела движок и сжигая резину колес, старалась уехать прочь.

Вскочил, бросился к окну, всматриваясь в темноту улицы, скромно освещенной редкими фонарями. Всё, что успел заметить — это красные, задние фары стремительно удаляющегося автомобиля. Судя по их высокому расположению это или джип, или какой-нибудь минивэн. Но я не уверен, что микроавтобус сможет стартовать так стремительно.

Затренькал телефон. На экране высветилась «Любимая». Никак не могу изменить это название на просто «Валерия». Рука не поднимается. Ощущение, что совершу святотатство.

— Да, Лера, слушаю, — сердце бешено заколотилось — она мне позвонила! Сама! Первая!

— Димка, — ее голос звучал тихо и без эмоций, — забери меня отсюда.

— Откуда, Лер? Откуда забрать?

— От Лопаты. Быстрее, Дим! Пожалуйста! — только в конце фразы я услышал эмоции. И боль.

Вот черт!

Я снова выглянул в окно, разглядывая балкон Петьки-Лопаты. Сквозь занавешенные шторы там пробивался голубоватый свет, такой, какой бывает при включенном телевизоре, но звуков музыки и мельтешащих силуэтов не было видно.

Быстро накинул на себя куртку, засунул ноги в кроссовки и почти выбежал на улицу. Бегом пересек двор и, перескакивая через две ступеньки, вбежал на нужный этаж.

Дверь в квартиру бандита распахнута нараспашку и оттуда явственно пахнет чем-то знакомым. Именно такой запах был в школе при стрельбе из дробовика. Пахнет порохом! Тут только что стреляли?!

Мгновение и мой помповик оказывается у меня в руках. На внутреннем взоре тут же проявилось колечко прицела.

Пригнувшись, выставив вперед ствол, аккуратно заглядывая за углы, захожу в квартиру. Прислушиваюсь. Где-то впереди бубнит телевизор, яркие отблески от экрана прыгают по стенам. Свет везде притушен и свет идет только от него.

Других звуков и движений не обнаружено.

Выглядываю из коридора в комнату и вижу лежащее на полу мужское тело. На белой футболке, на груди, напротив сердца, расплываются два черных пятна. Очень похожие на ранения.

Внимательно рассматриваю комнату и наклоняюсь к мужчине. Да, это явно огнестрельные ранения. Аккуратные дырочки, из которых уже не течет кровь. Стреляли явно из пистолета — слишком маленькие входные отверстия.

Переворачиваю труп на спину. Петька-Лопата собственной персоной. Добегался бандюган.

Слышу стон, доносящийся из другой комнаты. Вскидываю оружие и осторожно, вприсяд, иду туда. Заглядываю в дверной проем и в следующую секунду, забыв об осторожности, бегу туда — на кровати лежит Лера!

Она прикрыта тонкой простынкой с кровавыми пятнами в районе живота. Сдергиваю ее с девушки, на мгновение теряясь — Лера абсолютно нага, но затем, собравшись, ищу раны. Вот они — две дырочки под левой грудью, но ниже, значительно ниже сердца! И из них вытекала темная кровь.

Видимо убийца не смог правильно рассчитать рост Валерии и потому промазал мимо сердца. Она жива?

Легонько хлопаю ее по щекам и девушка открывает глаза:

— Ты пришел, — чуть улыбнувшись одними губами, прошептала она. Изо рта явственно пахнуло алкоголем. — Забери меня отсюда.

Жива! Радость вперемежку с дикой ревностью захлестнула сердце. Она жива! Но она пришла к бандиту и голая лежит на кровати. Явно не спать сюда пришла.

Ладно, всю ревность отложим на потом. Сейчас надо спасти ее жизнь.

Нащупав руками какую-то тряпку, приложил ее к ранам, прижав руками Валерии.

Затем, быстро обыскав квартиру и убедившись, что больше никого в ней нет, убрал ружье в ячейку быстрого доступа. Достал телефон и набрал номер скорой. Описал ситуацию и тут же позвонил в полицию.

Подошел к девушке, сев на кровать. Еще раз осмотрел раны,сам прижал одной рукой тряпку, второй накинув простыню на обнаженные груди. Почему-то почувствовал стыд вперемежку с возбуждением. Потряс головой, прогоняя глупые мысли.

Уходить отсюда нет смысла — мой телефон засветился во всех базах, да и наследил я тут наверняка порядочно. Отпечатки пальцев есть и на входной двери, и на столе. Так что буду ждать.

Полиция прибыла первой. Сначала услышал сирену, скрип тормозов, а через минуту в комнату ввалилась группа росгвардейцев в тяжелых бронежилетах и направила на меня стволы автоматов. В квартире сразу стало тесно.

Меня скрутили, уткнули носом в пол, защелкнув за спиной наручники. И на мои крики, что надо зажать рану, не обращали никакого внимания. На счастье скорая приехала почти сразу, так что я успокоился, расслаблено наблюдая за происходящим.

Леру, оказав ей первую помощь, быстро унесли на носилках. А в комнату вошел, отчаянно зевая, человек в гражданской одежде. Представившись следователем какого-то там ОВД, он приказал бойцам посадить меня на кресло и принялся допрашивать.

Приехал эксперт-криминалист, снял с меня отпечатки пальцев и, побрызгав чем-то мне на руки, сообщил, что следов пороховой гари не обнаружено. Потом нагнали свидетелей и понятых, прибежала моя мама, закатив такой скандал, что ее в итоге благополучно выперли из квартиры.

А потом меня увезли в участок. В камеру. Как сказал следователь:

— Ты, парень, вроде бы не виновен. Но на всякий случай посиди ночку в КПЗ, вдруг, что и всплывет.

Я согласно покивал головой. Особого-то выбора у меня не было.

Утром, заскрипев ключами и распахнув дверь, хмурый дежурный вывел меня в кабинет, где я расписался в отсутствии претензий и выставил за дверь участка.

Странно как-то это. Ограничились всего одним, предварительным допросом, не дождались дневной смены. Просто выпнули за ворота и всё. Да и фиг с ними.

Зябкое утро заставляло ежиться и поплотнее закутываться в тонкую куртку, а так как денег я вчера с собой конечно же не брал, как и телефон, то до дома пришлось идти пешком. И я нисколько не пожалел об этом. Потому что мне в голову пришла светлая, как мне показалось, идея. Идея, как, наконец, начать развиваться.

Я зашел в свой двор и направился к сидевшему на лавочке Степанычу.

— Вадим Степанович, — сказал я, поздоровавшись. — Мне нужны патроны к дробовику. Много.

Глава 11

Моя мама — ровесница Степаныча и я никогда не назвал бы ее старой. Совсем, совсем наоборот. Ее фигуре и внешности позавидовали бы многие студентки. Иной раз она со смехом рассказывала, как к ней пытался подкатить очередной «вьюноша».

И тем не менее я подсознательно перевел Вадима Степановича в старики. Потому что он вел себя именно так. Как пожилой, повидавший свое, дед. Только вот с морщинами на лице была беда — их почти не было.

Зато повадки и некоторые фразы — ну чисто пенсионер на заслуженном отдыхе.

Вот и сейчас он после моей фразы о патронах долго молчал, разглядывая меня сквозь прищур, прикрыв один глаз, чтобы дым от сигареты во рту не попадал в него.

— А зачем тебе они, сынок? — наконец спросил он

— Надо, Степаныч. Надо. Не спрашивай причину. Лучше помоги, — я рубанул рукой, отсекая все сомнения. Показывая скорее себе, что решение окончательное и пересмотру не подлежит. Правда, что конкретно делать, я еще и сам не решил.

— Ну надо так надо. Верю я тебе, Димон. Не может сын такого отца дурное дело задумать! — мужчина харкнул желтоватой слюной на зеленый газон, подхватил костыли, хэкнув, поднялся со скамейки. — Пошли.

Ловко маневрируя меж кустов и скамеек, он пересек двор; подойдя к подъезду, набрал на домофоне номер и, крикнув в ответ на вопрос «Я, кто ж еще-то!», распахнул пикающую металлическую дверь.

— У меня-то, — говорил он, немного неуклюже поднимаясь по ступенькам, — лицензия давно закончилась. А вот Михалыч продлил недавно.

На третьем этаже вошли в распахнутую дверь. В коридоре, опершись о косяк, сложив волосатые руки на груди, нас поджидал хмурый мужик:

— Денег не дам! — твердо и басовито сказал он вместо приветствия.

— Да ну тебя, Михалыч! — мой спутник обреченно взмахнул ладонью, словно расстроившись на реплику хозяина. — Всё у тебя деньги впереди! Не за ними мы. Сегодня. Человеку вон помощь нужна, а ты сразу деньги-деньги!

Михалыч грозно посмотрел на меня, но промолчал.

— Ты, не стесняйся, Димон, — чуть подтолкнул меня вперед инвалид. — Михалычу можно доверять, он могила! Да, ведь, Михалыч? Могила же?

И вновь хозяин промолчал, только перекинул взгляд с меня на Степаныча и обратно.

— Патронов мне бы. Для дробовика, — робко сказал я, скукоживаясь от своих слов. Словно меня поймали на месте преступления, и доказательства ясны и неопровержимы.

— А что надо-то? Дробь или пули? — пробасил Михалыч.

— Картечь бы покрупнее. Восьмерку.

— Вон как. На кого охотиться-то собрался? На волков что ль? — с легкой издевкой спросил хозяин.

— Ты, Михалыч, много вопросов задаешь! — остановил его Степаныч. — Пострелять парню захотелось. По банкам!

— Ну по банкам так по банкам. Есть у меня восьмерка с десяток. Но так не дам! Продам. По двадцать рублей пулька. Сейчас принесу, — он развернулся, намереваясь уйти вглубь квартиры.

— Нет, — остановил я его. — Десяток мало. Мне нужно больше! Гораздо больше!

— Вот как, — хозяин квартиры вновь оперся о косяк. — А сколько много-то?

Я прикинул в голове сумму, которая была у меня на карточке.

— На пять тысяч рублей!

Два мужика удивленно в один голос хекнули.

— Силен, бродяга, — уважительно произнес Вадим Степанович, качая головой.

Через час мы вдвоем с Михалычем, кое-как отбившись от Степаныча, стояли в оружейном магазине. На задней стене, за низенькими витринами, рядами стояли всевозможные ружья и винтовки. Сбоку находился отдел с луками и арбалетами, с другого края блестели острозаточенные ножи, топоры и мачете. Где-то в уголке виднелись вешалки с охотничьей одеждой и снаряжением. За прилавком стоял мужик, по-другому не назовешь, в безрукавке со множеством карманов, он смотрел бормочущий телевизор, да изредка поглядывал в зал.

От обилия таких интересных штук вокруг захватило дух. Никогда раньше не бывал в подобных местах и даже не подозревал, как это классно выглядит. Хотелось всё потрогать, пощупать, примерить и пощелкать затворами. Я растерянно встал посреди магазина, в восторге топчась на месте. Стволы воронено зазывали, ножи соблазнительно блестели и я не знал к чему подойди в первую очередь.

— Пошли, — толкнул меня в бок Андрей (так его звали) Михайлович. — Патроны для дробовика вон там, на той витрине.

Кое-как оторвавшись от разглядывания изящного арбалета, я пошел в указанное место. И тоже растерялся — тут было несколько десятков разнообразных типов и видов патрон под мое оружие. Дробь, картечь, пули. Разные фирмы, разные цены.

Я глупо хлопал глазами, водя пальцем от одного типа к другому, не зная, на чем остановиться, что выбрать.

— Смотри, — пробасил мой спутник, — тебе нужна восьмерка — это картечь тройка, вон видишь секцию? Вот там и выбирай.

— А цены? А фирма?

— Выбирай середнячок по ценам. На слишком дешевые надёжы нет, а дорогие это просто понты.

— Ага, спасибо, — от всей души поблагодарил я Андрея за такой ликбез для нуба и прильнул к витрине.

— …обнаружено тело, — продавец внезапно увеличил громкость телевизора, заставив меня отвлечься от выбора. — Это уже второе убийство за два дня в этом районе. Первый труп, также молодой мужчина, был обнаружен вчера, в нескольких сотнях метрах от сегодняшнего происшествия. Оба мужчины были убиты с помощью холодного оружия. Характер ран и способ убийства говорит о том, что действовал один и тот же человек. Полиция пока воздерживается от развернутых комментариев, так что утверждать, что у нас появился маньяк пока рано. Призываем граждан, особенно граждан Октябрьского района, к бдительности, возможно список жертв на этом не закончится. А сейчас к новостям культу…

Я уставился в стену. Мозг лихорадочно соображал. Октябрьский район — это как раз тот, где находится бар Бориса. И вот за два дня там убивают двух молодых мужчин, причем, если судить по показанным фотографиям, они чем-то неуловимо напоминают меня. Тот же типаж, схожая фигура, прическа почти один в один. Уж не за мной ли идет охота? Рой ищет Учителя. Меня. По спине пробежал холодок.

— Эй, — снова толкнул меня Михалыч, — ты чего завис? Выбрал?

— Да, — я очнулся и ткнул пальцем в приглянувшийся патрон. — Вот, такие возьмем.

— Ну пошли, — мой спутник вздохнул и полез в карман за документами.

Спустя двадцать минут я распрощался со всеми своими накоплениями, взамен вынося в прочном пакете десять коробок по десять патронов в каждой, плюс комплект для чистки помповых дробовиков.

Дома меня встречала зареванная мама. Она уже успела узнать, что меня выпустили рано утром, а на улице уже второй час, «а тебя всё нет, а я же волнуюсь, да где ты был, да почему забываешь про мать?!» Успокоив ее поцелуем в лобик, отправился под душ, а после с удовольствием принялся расправляться с грудой еды, которую мама успела накидать на стол.

Поглощая еду, попутно слушал последние новости. Валерия жива (слава Богу!), лежит в больнице. Ей сделали операцию, извлекли две пули. Она пока слаба, но прогнозы положительные. Доктора говорят, что ее вовремя привезли. Еще чуть-чуть и всё, не спасли бы. Лопата мертв (туда ему и дорога), кто убийца неизвестно.

Покончив с едой, поблагодарив маму за пищу и политинформацию пошёл в свою комнату. Потренировался с дробовиком, в ускоренном темпе заряжая его сразу по два патрона. Каждый раз, доставая ружье из ячейки быстрого доступа, на моем внутреннем взоре возникал круг прицела. Пока он был великоват, то есть точность выстрелов будет еще далека от ста процентов, но с дальнейшей прокачкой он будет становиться в диаметре всё меньше и меньше.

Ближе к вечеру пошел «на дело». Оделся попроще — старая, серая, непримечательная куртка да потертые джинсы. Мама грозно спросила, куда и надолго, но я полушутливо ответив какую-то ерунду, выскользнул на улицу, стараясь не заглядывать в ее глаза.

Дело мое было в соседнем дворе, и звали его Серега-Дрищь.

Серега-Дрищь был давним дружком — приятелем покойничка Петьки-Лопаты. С малых лет хулиганствовали, вместе попали в детскую комнату полиции на учет, вместе занимались всеми своими грязными делами, включая торговлю наркотиками. Поэтому кому как не ему знать обо всех проблемах убитого?

Издалека рассмотрел его окна — шторы плотно занавешены, блок кондиционера не вращает лопастями. Да и машины под окнами нет. Используя «дедукцию», пришел к выводу, что искомого субъекта нет в квартире.

Не беда, мы к такому готовы — будем ждать.

Согнав малышню с приглянувшейся скамеечки неподалеку от входа в подъезд бандита, сел, достав из пакета бутылку пива. Еще одну, пустую, поставил рядом с собой на лавку. Ну а что, сидит мужичок во дворе, пивко потягивает, расслабляется. Знакомая и привычная картина, которую глаз и не заметит ввиду своей обыденности.

Достал телефон и глядя в экран, изредка прикладываясь к горлышку, стал ждать. Ждал долго, настолько, что выпитые полбутылки пива запросились наружу. И я уже рассматривал ближайшие кустики в качестве места облегчения, когда гремя музыкой и рыча мотором из огромного глушителя, к подъезду подкатил знакомый Субару.

Припарковавшись и хлопнув дверью, из него вылез Серега.

И совсем неспроста его назвали Дрищем. Среднего роста, но тощий настолько, что любая одежда на нем висела бесформенным мешком. Возможно и этот фактор послужил одним из аргументов, чтобы сделать мной задуманное. Будь этот бандит таким же здоровым как Лопата, я бы, наверное, не рискнул — в памяти всё еще вспыхивали сцены, как меня избивает пьяный голый Петька.

Вращая на пальце ключи от машины, Дрищь не оглядываясь, походкой «в развалочку» направился к своему подъезду. Я, отставив бутылку, приготовился бежать. Мне нужно преодолеть приблизительно тридцать метров за то время, пока доводчик на двери не закроет ее на электрический замок.

Вот Серега прикладывает ключ-таблетку, раздается писк и я встаю, быстрым шагом направляясь в ту строну. Бандит дергает дверь и скрывается за металлической дверью. Я уже бегу. Со всех ног. Дверь пошла обратно, а мне надо преодолеть еще десять метров.

Восемь.

Три.

И в самый последний момент успеваю подставить ногу, не давая замку сработать.

Фух, успел!

Вхожу в режим ноль.

Согласно справке в этом режиме замедляется выработка гормонов, ответственных за эмоции, а производство норадреналина и других нейромедиаторов, обеспечивающих химическую передачу нервного импульса в центральной и периферической нервных системах ускоряется. В итоге человек перестает мучаться муками морального выбора и становится высокоэффективной, быстрореагирующей на возникающие ситуации боевой единицей, не скованной этическими принципами.

Дрищ живет на втором этаже, поэтому медлить нельзя. Надеваю на голову шапку, раскатываю ее так, чтобы она скрывала лицо, оставив открытыми только глаза. Прорезь специально сделал сегодня днем. Шапка, конечно, безнадежно испорчена, ну да что уж теперь…

Распахиваю дверь и почти бесшумно, благодаря кедам с мягкой подошвой, взлетаю вверх по лестнице. Вижу бандита, стоящего у двери в свою квартиру, достаю дробовик.

В самый последний момент он что-то почувствовал. Рывком разворачивается. Мы сталкиваемся взглядами. Он засовывает руки себе за куртку.

Бью прикладом ружья.

В башку.

В зубы.

На!

Еще раз!

Брызнула кровь.

На пол из обмякшей руки Дрища брякается пистолет. Следом валится он, но я успеваю подхватить бесчувственное тело. Ногой пинаю открытую дверь и затаскиваю бандита внутрь. Подбираю пистолет и щелкаю замком.

Осматриваю Серегу — вроде дышит, но без сознания. Вскидываю дробовик, быстро оббегаю квартиру. Чисто!

Возвращаюсь к телу, затаскиваю его на середину гостиной, тщательно связываю руки и ноги заранее припасенной веревкой. В рот засовываю кляп из подвернувшихся под руку, заброшенных под диван носков.

Еще раз обхожу квартиру, вдруг кого-то не заметил. Но нет, здесь и в самом деле никого нет. А вот в спальне вижу лежащий на столе внушительных размеров нож, наподобие того, что видел в фильме «Рэмбо». Длинный, внушительных размеров клинок с характерным изогнутым концом, удобная рукоятка. Не удержался — взял в руки. Лежит как влитой! И тут же выскочило сообщение импланта:

Добавить данное холодное оружие (боевой нож) в ячейку быстрого доступа номер 2 (вспомогательное оружие)? Да\Нет.

Интересно! Я уже пытался добавить нож, но тогда мне был дан отказ. Возможно потому, что тот был простым кухонным ножом.

Да. Добавить.

Принято.

Кинжал исчез из моей руки, заняв место в ячейке.

Доступно одно очко навыков для холодного оружия.

Ладно, этим потом займемся, что там у нас с Дрищем? Подхожу к нему, рывком переворачивая на спину. Бью по щекам, пытаясь привести в чувство. Ноль реакции. Хорошо я его приложил, от души.

Плюхаюсь в кресло.

Достаю из кармана пистолет бандита. Обычный ПМ — пистолет Макарова. Небольшой, увесистый, надежный. Зря, наверное, так его взял — оставил на нем кучу отпечатков пальцев. Есть немалая вероятность, что из него и был застрелен Лопата. А может кто еще.

А что если?

Проверяю хранилище у конструктора — объем двести литров. Неплохо так! Интересно, почему тут всё измеряется в объемах, а не в весах?

Приказываю импланту разобрать пистолет на материалы.

Загрузить чертеж и сборочную инструкцию данного огнестрельного оружия в память конструктора перед разборкой?

Интересно. Это что же, потом при необходимости я смогу сделать такой же пистолет? Вернее не я — мой конструктор.

Ответа, конечно же, не дождался. Жаль, иной раз хочется, чтобы имплант мог что-то посоветовать, порекомендовать. Но увы. Он всего лишь инструмент. Все решения и вся тяжесть ошибок от их принятия целиком и полностью лежит на моих плечах.

Однако, что там с моим пленником? Снова бью его по щекам. Лежит. Молчит, глаза закрыты. Притворяется или всё еще без сознания?

Иду на кухню, набираю полный чайник воды, а затем медленно, стараясь попасть струей воды в нос, выливаю ее на бандита. И это подействовало.

Дрищ задергал головой, затряс ею, разлепил глаза. Что-то замычал в свои грязные носки.

Засадил прикладом дробовика ему в живот, от чего того скрутило. Это в качестве урока. Чтобы понимал всю серьезность ситуации. Приставил ствол ко лбу бандита:

— Сейчас я вытащу кляп. И буду задавать вопросы. Ответишь — будешь жить. Крикнешь — будет очень больно, — громким шепотом сообщаю ему свои намеренья.

Тяну носки из его разбитого рта.

— Да ты кто такой, сука? Да ты знаешь на кого, ой бляяя, — я не стал дожидаться окончания его угроз и снова засадил прикладом в живот. Мне-то что? Эмоций почти нет, жалости нет. А вот желание добиться результата есть. Поэтому держи еще один тычок в бочину. С размаху пинаю бандита и тут же вбиваю кляп в его разинутую пасть.

— Повторяю для особо тупых — мне нужны ответы, а не угрозы. Понял?

Снова тяну носки, цепляя их за острые осколки выбитых зубов, от чего из глаз Дрища от боли брызжут слезы.

— Да, ты… да я тебя, — сплевывая кровь, вновь начинает он.

Удар. Коротко, точно, резко. С болью вбиваю ему знание о том, что не он здесь главный и его угрозы здесь — не более чем пустой звук.

— Ты тупой? — с силой упираю ствол дробовика ему в грудь. С клацаньем дергаю затвор, отчего из экстрактора вылетает патрон (не забыть его потом подобрать), — я задаю вопрос, ты отвечаешь. Всё просто. Понял?

Кривится. Кивает.

Снова дергаю кляп.

Жду крика и наездов, но нет. Лежит, зло смотрит и молчит. Уже хорошо. Урок усвоен.

— Откуда берешь наркоту?

Глаза Дрища расширяются от удивления. Интересно, а какой он вопрос тогда ждал?

— Мы с Лопатой под Земой ходим. Ходили, — поправился он. Значит знает о смерти подельника. — Это авторитет. Тебе под него не подкопаться, уроет и не заметит.

Дрищ сплюнул кровь на ковер, обшарил глазами окружение:

— Че те надо-то? — продолжил он. — Денег? Нет их у меня, Лопате все отдал позавчера еще. Наркоты? В шкафу вон тайник, пошарься.

— Где Зема обитает? Как он тебе наркоту передает?

— Какое нах передает? — закашлялся Дрищь, харкаясь красной слюной. — Всё через закладки да по телеге.

Я залез в шкаф, постучав по стенкам, нашел тайник. Разломал доску, так как не смог понять как открывается тайная дверца и достал плотно упакованные пакеты.

— Не звизди! — снова пнул я его в живот, прикинув вес пакетов. — Тут дури на кучу бабок. Никто не станет прятать столько добра в какие-то закладки!

Блефовал, конечно, ну откуда мне знать какие объемы через систему зарытых кладов передаются.

И вижу что попал, угадал! Дрищь стушевался, стиснул разбитые в кровь губы.

Достаю из ячейки нож — молнией свернула остро заточенная сталь на лезвии. Глаза бандита расширились от удивления, а я уже втыкаю клинок ему в ногу. Одновременно вгоняя кляп поглубже в его глотку. Пленник задергался, заревел от боли медведем.

Жду пока успокоится, выдергиваю залитые кровью и слюнями носки из его пасти:

— Говори, где сидит твой Зема?

— Если я скажу, то сдохну такой смертью, что никто не позавидует, — выплевывая крошки зубов, борясь с болью в проткнутой ноге сказал он.

Я подумал. Ладно.

Обыскиваю его, извлекаю телефон из кармана куртки. На экране требуют отпечаток пальца. Рывком переворачиваю бандита, прислоняю большой палец к сканеру. Бинго!

Изучаю список контактов, сбрасываю их себе на телефон. Затем захожу в гугл-карты и включаю историю перемещений. Прокручиваю ползунок помесячно изучая куда ездил Дрищь. Хм, вот очень интересное место.

— Тренировочная база частного охранного предприятия «Гранит». Владелец Земин Леонид Игоревич.

Бандит дергается, шипит:

— Зема тебе кишки вырвет и жрать заставит.

— Спасибо за информацию, урод.

Втыкаю нож ему в грудь. Наблюдаю, как он умирает.

Никаких эмоций, говорите? Ощущение, что меня обманывают.

Глава 12

Весна цветет. Весна пахнет.

Ласковое, теплое солнце греет землю и та, млея от такой ласки и нежности, расцветала всеми цветами радуги. Яркие желтые капли одуванчиков словно веснушки проступили на ее зеленом лице. Молодые изумрудно-зеленые листья деревьев жадно раскрывались, торопясь ухватить живительное тепло.

Белые облака яблонь, источая чарующие ароматы, жужжали сотнями трудолюбивых пчел и шмелей, торопящихся собрать сладкую пыльцу.

Жизнь цвела. Жизнь пахла. Сладко и ароматно.

Под одной из таких яблонь, слушая неторопливое, солидное жужжание уже третий вечер лежал я. Небольшой пригорок на краю города, на котором когда-то стоял то ли гараж, то ли склад, от которого теперь остались только заросшие развалины, да ряд невысоких деревцев.

А еще отсюда открывается отличный вид на «тренировочную базу ЧОП «Гранит». И чем больше я наблюдаю, тем в большее количество кавычек хочется поставить это название. Потому что это скорее бандитский притон, чем база охранного предприятия.

Нет, визуально тут было всё правильно. Тренажерный зал, тир, в котором время от времени якобы сотрудники-охранники лениво стреляли по бутылкам, административное здание. И они даже выполняли работу, свойственную охранному предприятию. Каждый день после четырех автобус ПАЗ развозил кучу вооруженных дубинками и дробовиками людей по объектам. Так что в итоге к вечеру на базе оставалось не более трех-четырех человек, включая сторожа.

Всё чин по чину. Вот только это была красивая картинка, не более.

За эти три вечера я видел такое, что гарантирует постояльцам этого «заведения» многолетние тюремные сроки в колонии строгого режима. Нелегальные мигранты, избиения людей, контрабанда алкоголя. Видно, что Зема, глава этой банды, не брезгует ничем. И зарабатывает на всём, что может принести деньги.

Я видел многое, но не видел только одного. Самого Земина Леонида Игоревича. Собственно, только он мне и нужен. И, похоже, сегодня мне улыбнется удача.

Китайский бинокль, купленный в ближайшем хозмаге, вонял пластиком, но свою основную функцию — наблюдение за удаленными объектами, выполнял на отлично. И там, внизу, за огороженной высоким забором с колючей проволокой поверху базе, началась невиданная мне прежде суета. Бандиты отгоняли припаркованные кое-как машины, освобождая место на стоянке. Что-то перетаскивали, спешно подметали дорожки. В общем, это выглядело как подготовка к встрече кого-то важного. Ровно такая же обстановка и беготня была в школе, когда мы ждали проверку из гороно.

Вскоре и в самом деле показался кортеж из роскошных машин, нелепо смотрящихся в этом промышленно-заброшенном районе. Два громадных, затонированных по самые брови, джипа и в центре, между ними, лакированно-черный, роскошный седан марки «дорохо-бохато». Если бы мне вдруг вздумалось купить подобное, то пришлось бы копить века два-три.

Высокие ворота базы приветливо распахнулись, пропуская внутрь машины. Остановились посреди небольшой площадки перед зданиями. Из квадратных «геликов» вышли по два коротко постриженных человека. Явно охрана вип-лица. Водитель «ауруса» торопливо, но с достоинством обогнул идеальный автомобиль и распахнул заднюю пассажирскую дверь.

Оттуда, тяжело, помогая себе руками, выбрался тучный человек в черном плаще. Дождался, когда к нему подбежит один из ЧОПовцев, и что-то сказал ему, показывая на первый джип. Тут же к указанной машине подошли еще два местных охранника и, распахнув багажник, вытащили связанного по руками и ногам человека, с мешком на голове.

Я вдавил бинокль в глазницы, стараясь всё рассмотреть максимально подробно, чтобы не упустить ни одной детали.

Пленника волоком подтащили к боссу и бросили перед ним на колени. Сдернули мешок. Это оказался мужчина, сильно избитый, с кровоподтёками на лице. Зема, а это точно был он, что-то спросил у несчастного.

Один из ЧОПовцев, что стоял рядом, видя, что вопрос остался без ответа, с размаха зарядил тяжелой буцей тому в живот. Связанный кулем повалился на землю. Его подняли и босс снова что-то спросил.

Я видел, как у пленника начали шевелиться губы. Видимо он начал говорить, но тихо, потому что главный бандит наклонился поближе. И в это время избитый харкнул.

Кровавые сопли брызнули боссу на лицо, запачкали безупречно белую сорочку, намочили воротник плаща.

Зема брезгливо оттирал плевок, пока связанного мужчину, со всех сил, старательно запинывали двое охранников. Затем он бросил платок на еле живого пленника и, не оглядываясь, пошел в здание. Охранники из машин потянулись следом.

А один из ЧОПовцев достал пистолет. Приставив ствол к затылку избитого, он нажал на спусковой крючок. Он сделал это так буднично, так привычно, словно проделывает подобное по несколько раз на дню. Так часто, что это стало рутиной. И почему-то я был уверен, что это недалеко от истины.

Он махнул двум стоявшим в сторонке охранникам и те ушли, вскоре вернувшись с лопатами. Подхватив труп под руки, понесли его за тир. Подоспевший сторож с метлой в руках начал заметать следы крови.

Всё делалось не спеша, со знанием дела. Никто не психовал и не нервничал. Все делали свою работу, и она не была для них в новинку.

Пора! Если и действовать, то лучше времени не найти!

Я вскочил и, прикрываясь деревьями, пошел к забору, на ходу доставая нож из быстрой ячейки доступа номер два.

После «допроса» Дрища мне начислили триста сорок единиц опыта и одно очко характеристик в открывшейся ветке умений «ножи и другое холодное оружие».

Самый первый навык назывался Острота

Конструктор поддерживает режущую кромку холодного оружия с идеальной заточкой толщиной в 1000 нанометров. Также он исправляет все повреждения, полученные в результате использования. Для восстановления холодного оружия используются материалы из запасов конструктора.

Это конечно не двумерный гравимеч из забавной книжки «Наездник», которую я прочел совсем недавно. И мой нож не может кромсать камни и железо, как оружие главного героя в том цикле. Но то фантастика, а у нас жизнь. Суровая и крайне неприветливая. Так что это просто очень остро наточенный клинок, который на отлично выполняет свои функции.

Подбегаю к воротам (едрить они высокие, издали казались гораздо ниже!) и с опаской поглядываю на зрачок видеокамеры, безмолвно и беспристрастно смотрящей прямо не меня. Надеюсь, что мониторы стоят только в сторожке. И сейчас в ней никого нет.

Режим ноль.

Сомнения и страхи ушли. Чувства жалости и ощущения неправильности происходящего отступили. Остался только я и моя задача. И непреодолимое чувство сделать ее. Быстро и эффективно.

Долблю рукояткой ножа по металлу двери.

— Эй! — ору во весь голос. Стараюсь, чтобы он звучал мужественно и грубо. — Открывай, давай!

Пытаюсь найти щель между листами железа, чтобы разглядеть происходящее внутри, но нет — сварено на совесть. Все стыки обварены, все щели закрыты. Ладно, будем долбашить дальше.

— Ну давай быстрее! — нагло кричу в покрашенный черным цветом металл. — Долго тебя ждать?

И стучу. Громко, часто. Побуждая сторожа торопиться. Такой тревожный стук отключает соображалку. Человеку хочется устранить его источник. И он забывает о некоторых правилах. Например о том, что необходимо посмотреть в монитор. Но экран далеко, в сторожке. А источник звука — вот он, за воротами.

— Че долбишь? — наконец слышу тревожный голос.

— Да открывай давай! Надоело тут стоять уже! — голосом изображаю крайнюю степень предела всякого ожидания.

— Кто ты такой есть-то?

— Ну здрасьте! — надеюсь мне удалось изобразить удивление. — Ты чего, своих уже перестал узнавать? Серега я, ну! Вспоминай давай!

Насколько я мог судить, все охранники были славянской наружности, так что Сергей, а возможно и не один, там точно был. И сейчас сторож мучительно вспоминает о ком идет речь. И мозг старательно подсовывает ему нужные воспоминания.

— Ааа, — наконец облегчённо «вспоминает» он. — А че долбишь-то?

— Да сумку забыл! А там и телефон, и кошелек, и ключи! Ну прикинь какой раззява!

— Это точно, — за створками загремели ключи. — Только давай по-быстрому и по-тихому. А то босс приехал, злющий. Всех карае…

Он не успел договорить. Как только дверь сдвинулась с места, я резко рванул ее на себя. И увидев сторожа, смог заметить в его глазах отблеск неузнавания, но было поздно. Мой острозаточенный нож снизу пробил ему подбородок, сломал нёбо и вошел в головной мозг.

Вот только что это был человек. С мыслями, с желаниями. А сейчас, спустя мгновение, это труп.

Ни сомнений, ни жалости. Это препятствие, которое мешает выполнению моего плана. А любую преграду надо устранять.

Хватаю оседающее тело под мышки и тащу его к сторожке. Вот она, буквально в паре метров от ворот. Добротное, высокое здание, в котором не холодно зимой и прохладно летом. Крутые ступеньки, ведущие наверх.

Бросаю труп под скамейку. Мне особая скрытность не нужна — главное, чтобы хотя бы полчаса мертвец не попался на глаза.

Взбегаю наверх, предварительно достав дробовик. На внутреннем взоре мгновенно появляется кружок прицела.

Быстро исследую небольшую внутреннюю комнатку и, не найдя ничего подозрительного, начинаю изучать изображения на мониторах. Щелкаю мышкой, переключаясь на разные камеры.

Так, вот тир, там, в его углу видны две тени — это закапывают труп убитого пленника. Вот внутренние помещения большого здания. Это качалка, это столовая, какое-то подобие класса с доской на стене. Короткий коридор, заканчивающийся солидной дверью с надписью «директор». Рядом со входом стоят два короткостриженных амбала — те охранники, что приехали вместе с боссом.

Всё? Всё. Дальше изображения пошли по кругу.

Значит, Зема, скорее всего, находится там, за роскошными резными дверьми. И он там вместе с тем, кто убил связанного. А где еще два охранника? Тоже в кабинете? Как бы это узнать по-точнее?

Еще раз прокручиваю изображения с камер, старательно вглядываясь в них, и нахожу наших потеряшек! Вот они, сидят в уголке столовой, на потертом кожаном диване, кофейком балуются.

Всё ясно, больше информации мне не выудить. Надо идти дальше. Но прежде…

Ищу плоские, похожие на проигрыватели блю-рэй дисков, устройства хранения записанного видео. Выдираю из них, как говорят с мясом, провода, бросаю на пол и тщательно топчусь, превращая приборы в кучу разбитого и раздавленного пластика. Возможно, на них записаны и другие, не виденные мною преступления, что очень пригодились бы в суде. Но, я надеюсь, что бандиты не доживут до суда.

Куда теперь? Главное — не оставлять возможную опасность у себя за спиной. Поэтому, для начала, свернул к тиру.

Что сделает человек, тихо-мирно копавший могилу, когда увидит бегущего на него человека, у которого вместо лица — шапка с прорезью для глаз? Правильно — встанет и непонимающе на него уставится. Второй чоповец меня пока не заметил, он спустился в яму, чтобы углубить ее, поэтому я начал атаковать удивленного.

Вытягиваю пустую руку и в тридцати сантиметрах от цели извлекаю нож из ячейки. Блеснуло острие и тут же с хрустом вошло в грудь человека. Клинок, проткнув ребра, пронзил насквозь легкое, отчего оно тут же сморщилось, словно старое яблоко. Чоповец от боли дернулся и поскользнувшись на сыпучей земле, грохнулся вниз, в вырытую могилу, прямо на своего подельника. Мой нож, застряв в костях, остался в его теле.

— Эй! — заорал тот, который внизу. — Ты че творишь?

Кричал он, понятное дело не на меня, а на своего напарника, приземлившегося тому прямо на спину. Пока он неспешно, с матерками, осознавал происходящее, я думал, как же мне вернуть свой нож. А если так?

Возвратить холодное оружие в ячейку быстрого доступа номер два.

Принято

Раз, и мой пропавший кинжал вновь со мной! Чертовски удобно. Интересно, на какое расстояние действует эта телепортация?

Чоповец наконец скинул с себя сипевшего и увидел меня. Он заметил вытекающую кровь изо рта упавшего и сложил два и два.

— Ах ты, сука, — зло говорит он, одновременно запуская руку за спину. И я стою слишком далеко от него, чтобы пырнуть ножом. Мелькнула мысль, что можно метнуть кинжал, но я сразу отбросил ее — нет навыка. Если я не попаду, то на следующее действие просто не останется времени. Потому что чоповец тянется к кобуре с пистолетом.

Я согнул указательный палец так, что спусковой крючок появившегося в моих руках дробовика, сразу же нажался.

БААХ

Гроздь картечи разорвала левую половину плеча бандита в труху, мгновенно убив. Он завалился на дно могилы, заливая ее кровью хлещущей из разодранной грудной клетки.

Она смешивалась с кровью его подельника, еще живого, но уже задыхавшегося. Чоповец делал короткие и частые вздохи, пытаясь протолкнуть спасительный воздух в скомканные легкие, но это не помогало. Его взгляд мутнел, глаза стекленели, рука в панике хваталась за край могилы, вырывая траву вместе с корнями.

Мелькнула запоздалая мысль, что это мой первый выстрел из этого дробовика. И сразу первый труп. А так, уже пять трупов всего за полторы недели…

Щелкнул цевьем, перезарядившись. Подобрал выпавшую гильзу, из которой еще тянуло сгоревшим порохом. Бросил ее в карман.

Ветер-хулиган щедро сыпанул белые лепестки яблонь, присыпая ими кровавую лужу.

Я оглянулся: рядом виднелись еще несколько непримечательных холмиков с еще не выросшей травой. Видимо тут зарыто не одно свидетельство преступлений. Не один труп.

Будем считать, что бандиты услышали выстрел. Такой грохот сложно проигнорировать. Так что главный вопрос такой: что они будут делать? Даже не так: что будут делать охранники випа? Потому что я очень сильно сомневаюсь, что Зема полезет в бой.

И, собственно, ответ заложен в вопросе — они будут защищать босса. Хотя могут послать на разведку одного-двух. Как раз тех, что пили кофе в столовой.

Бегу вдоль стены тира. Кружок прицела застыл на углу здания. Стоит врагу показаться и заряд восьмимиллиметровых свинцовых шариков отправит его на небеса. Если они есть.

Очень хочется активировать щит, но пока держусь, понимаю, что внутри здания он будет гораздо нужнее.

Подбегаю к углу и буквально нос с носом сталкиваюсь с выходящим короткостриженным. Мой ствол упирается ему в живот. Жму курок.

БАААХ

Сзади, из спины охранника, вырывается фонтан из крови, кусочков костей и мяса. Дикая кинетическая энергия, образовавшаяся при взрыве пороха в патроне, разогнала картечь и выдрала из человека здоровый кусок тела, попутно превратив его в мелкорубленный фарш. Его глаза, смотрящие на меня, искажает гримаса боли и обиды.

И он тоже нажимает курок.

Сработали боевые инстинкты, я дернулся. Но расстояние между мной и стволом его пистолета было слишком близким. Пуля, преодолев буквально три сантиметра, вонзилась в мою тушку.

В живот, левее пупка, казалось, воткнули наточенный раскаленный прут. И стали медленно его вращать, наматывая на ось кишки и прочий ливер. В глазах заплясали разноцветные звездочки.

Я отпрянул назад, за угол. Бахнулся на задницу, отполз подальше. Труп бандита упал навзничь, наблюдая за голубым небом серым тускнеющим взглядом.

Грохнул еще выстрел, угол тира взорвался облаком штукатурки. Я не видел стреляющего, но предположил, что это стреляет второй охранник.

— Они Петьку убили! — услышал я его крик.

Запущенно умение «Игнорирование раны». Рана высокой степени тяжести, полностью купировать боль невозможно. Запущена регенерация.

Звездочки в глазах пропали. Прут вытащили, но взамен вставили небольшой карандаш, который время от времени раскачивали в ране.

Дернул вверх рубаху — кровь течь перестала, и я ощущал, как внутри меня, в животе, шевелятся, помимо моей воли, мышцы, выдавливая застрявшую пулю.

Опираясь на стену, помогая себе руками, встаю.

Сейчас-сейчас, подождите, мне нужна буквально минута и я снова буду в строю.

Надеюсь, она у меня будет.

Глава 13

Я теряю темп. Я теряю время.

А оно сейчас работает против меня.

Уверен, что Зема уже вызвал подмогу и теперь вопрос — через сколько минут прибудет целая орава вооруженных людей, чтобы окончательно зажать и расстрелять меня, исчисляется не более чем парой десятков. Хорошо еще, что эта база находится на отшибе и дороги до этого места разбиты; и быстро, на скорости, вдавливая педаль в пол, сюда приехать просто не получится.

У меня есть двадцать-тридцать минут. Затем смерть.

А я застрял за углом тира и никак не могу продвинуться дальше. Впереди где-то засел охранник и держит эту территорию на прицеле. Я высунулся еще один раз, буквально на полсекунды, и тут же прилетела пуля, выбивая крошки штукатурки из стены. Бежать назад тоже не вариант — тир примыкает к основному зданию, а то построено вплотную к забору. И ощущение, что тот закуток, где закапывали тела, создан специально именно для этих целей.

Так что сзади всё глухо. И забор высотой метра четыре, да и окон в зданиях с этой стороны нет.

Поэтому выбор у меня один — вперед. На пули.

Ещё раз мелькаю перед стрелком. Очень хочется понять, где он сидит. Хотя бы направление. И он меня не подводит — очередной выстрел взорвал угол тира облачком известки. Хорошо стреляет, гад! Отличная реакция и достаточно точно.

Я прикинул место и направление.

Эх, раз-два-три, погнали!

Активный щит

Передо мной возникла полупрозрачная мозаика из шестиугольных плиток. На внутреннем взоре, в уголке, возникла полоска расхода энергии. С моими пятью десятками единиц его хватит всего на пять минут. Надо поторапливаться. Я скорректировал щит по высоте, так, чтобы он приходился на уровне продырявленной выстрелами стены и три раза глубоко вздохнул.

Даже в режиме ноль, с отключенными эмоциями, лезть на пули нет никакого желания.

Дослал два патрона в дробовик и, скрючившись за небольшим, всего пятьдесят на пятьдесят сантиметров щитом, выбежал из-за угла.

Грохнул выстрел. Поверхность моей защиты заискрилась разноцветьем. Попадание! Полоска энергии скакнула вниз, а я искал, где же сидит вражина.

Вот он! Ловко устроился между столбом и скамейкой.

Навожу внутренний круг прицела на нужное место.

БААХ.

Спинка лавки выстрелила облаком щепок, но гроздь картечи прошел чуть левее охранника. Тот резко скрылся за бетонным столбом и мгновенно выглянул с другой стороны, сразу же открыв огонь.

Одна пуля ушла мимо, а вторая вновь попала в щит, расплескивая кучу искр.

Этот охранник гораздо точнее меня. Но, видимо, не отличается сообразительностью — уже второй раз попадает в защиту. А ведь с его стороны это выглядит как серая, стальная пластина.

Но больше шансов выстрелить я ему не дам.

Оббегаю столб по широкой дуге, каждую секунду стреляя в ту сторону.

БААХ

БААХ

Кружок прицела с каждым выстрелом, под воздействием мощной отдачи упрямо сбивается, но мои мышцы-стабилизаторы непреклонно возвращают его на место.

БААХ

БААХ

Картечь выдирает из несчастной колонны куски бетона, с каждой минутой уменьшая укрытие бандита. Клубы пыли и дыма от сгоревшего пороха добавляют отдельный, яркий штрих в общую какофонию.

И наконец, какой-то из моих выстрелов задел цель — со стоном охранник повалился на куски штукатурки. Разбираться в серьезности его раны мне совершенно некогда. Поэтому еще один выстрел уходит в лежащее тело. Тридцать пять грамм картечи раздирают тело бандита, переводя его из разряда «живой, ранен» в состояние «труп».

Пусть потом мне будет от этого плохо, что добиваю раненых, но лучше я буду морально страдать от убийств, чем сам стану мертвым, от глупого человеколюбия и не нужных на войне принципов.

Сразу же деактивирую щит. Энергии осталось чуть меньше двадцати единиц, а она еще мне нужна на поддержание умения игнорирование раны. Кстати, что там с ней?

Прислоняюсь к стене сбоку от входа в здание, задираю рубашку, рассматривая пузо. Видимо в процессе стрельбы я не заметил, как из меня вышла пуля, потому что на месте отверстия уже начал образовываться рубец.

Решаюсь и снимаю с раны умение. Зажмуриваюсь, ожидая вспышки боли. Но нет. Терпимо. Живот сводит, резко вдохнуть не получается, но жить можно. Энергию надо беречь. Слишком долго она восстанавливается.

Фух, передохнул немного. Надо двигаться дальше. Если верить камерам, то нужный мне кабинет, где сидит Зема, находится на втором этаже.

Зарядил дробовик, привычно собрал разбросанные гильзы. А что там за пистолет у охранника? На ПМ не похож. Начал вытаскивать его из руки и случайно задел рукав кожаной куртки, в которую был одет убитый. И тут же выскочило сообщение:

Добавить куртку кожаную (уровень 0, состояние: плохое) в слот брони — торс?

О! Наконец я нашел что-то, что добавляется в эти пустующие до сих пор ячейки. А то что я только туда ни пытался добавить: и листы железа, и сковородки, и телефон, ведь слот помечен как под броню/оборудование. Но ничего не лезло. Всё писал: не подходит по параметрам. Правда, это было до того, как я узнал, что существует расширенная справка…

Я глянул на куртку бандита. Нет, такое я надевать не буду — вся залитая кровью, с дырами, которые проделала моя картечь. Лучше поищу еще что-то. Благо, теперь понимаю что искать.

Засовываю в карман пистолет (это точно не ПМ) и аккуратно, выставив вперед ствол дробовика, захожу внутрь.

Быстро, по стеночке, стараясь не топать, пробегаю коридор и поворачиваю к лестнице. Замираю, вслушиваясь, стараясь уловить хоть что-то, что даст мне информацию о противнике.

Но там наверху полная, я бы даже сказал, гнетущая тишина. У меня даже мелькнула мысль, что там уже никого нет, но я ее отбросил — выход из здания всего один. Там они, голубчики, затаились и ждут. Меня или подмогу.

Аккуратно, буквально по миллиметру высовываю голову на лестничный проем. Увидев черную дыру дульного среза мгновенно в прыжке ухожу обратно.

Тра-та-та-та.

Выбивая искры из бетонных ступеней, очередь из стальных пуль вонзилась напротив того места, где только что был я.

Черт! У них там автомат! Как минимум один.

Что можно противопоставить автоматическому оружию? Да еще в такой, крайне невыгодной для меня обстановке. Путь наверх один — как раз вот по этой лестнице. Как подняться на второй этаж и не быть срезанным очередью из автомата? Тут даже моя способность активный щит не поможет — с таким количеством энергии, что у меня осталась, он сможет выдержать максимум два попадания.

Огонь? Поджечь здание и выкурить бандитов? Это могло бы сработать, будь у меня чуть побольше времени. Хотя бы час-два. А у меня минут десять-двадцать, не больше.

Осторожно, стараясь не высовываться, заглядываю наверх. Вижу там на втором этаже подвесной потолок из квадратных серых плит.

Хм. Он ведь крепится к стенам? Вон те направляющие, на которых и лежат эти плитки должны, в том числе, крепиться и к боковой стене. И я могу стрельнуть в нее, не маяча под стволами. Прицеливаюсь, стреляю.

БАААХ.

Картечь снесла тонкую рейку, но потолок не пошевелился. Целюсь в следующую.

Выстрел.

Мне показалось или некоторые плитки сдвинулись?

Противника я не опасался — ну какой идиот полезет под выстрелы, даже если они не направлены на тебя лично.

Чуть переместился и стрельнул еще раз.

БАААХ.

Вот. Сработало!

Крепления остальных реек наконец не выдержали и подвесной потолок начал заваливаться вниз. Одна, вторая плитка, а затем, как плашки домино, все пенопластовые квадратики посыпались вниз.

Только очень тренированный человек не среагирует на такое.

Охранники умели отлично стрелять, по слуху наводились на выстрелы, имели великолепную реакцию. Но сейчас, наблюдая как весь потолок буквально рушится им на головы, они инстинктивно вздёрнули руки вверх, защищая себя. Древним, вылезшим из пещеры мозгам не объяснишь, что вот эти плитки весят ничтожно мало и не смогут причинить вреда. Он, мозг человека, видит нечто крупное и падающее, и пытается защититься.

И только разум, который безнадежно опаздывает от инстинктов, осознает, что взлетающий по лестнице человек с дробовиком в руках гораздо опаснее безвредных квадратиков потолка. И разум пытается опустить вскинутые вверх руки с зажатым в них автоматом, на которые осыпаются легчайшие детали, но осознает, что не успевает.

А человек уже наводит свое страшное оружие — БААХ — и раскалённые шарики картечи летят прямо в лицо.

БАААХ

Второй охранник, пытающийся убежать, запинается, догнанный горстью убийственной дроби. Его пиджак рвется в клочья, выплескивая кровь. По инерции скользит по полу, оставляя на полу красные полосы.

Добиваю их двумя выстрелами в упор. Жестко, но лучше так.

Подбираю гильзы. Поднимаю автомат охранника — это укороченная версия Автомата Калашникова АК-74У. В этом я разбираюсь — сколько часов набегано в СТАЛКЕРЕ, не счесть. Закидываю за спину, сдвинув чуть в сторону сумку с патронами к дробовику.

У второго в руке зажат пистолет ПМ, его я сразу кидаю в конструктор — на разборку, на пополнение металлом щита.

— Ну что там? — внезапно раздается шипящий голос, откуда-то со стороны мертвого охранника. Наклоняюсь над тем, откуда шел звук и вижу маленькую пластиковую коробочку рации в его левой руке.

Сейчас я расскажу вам, что там. Лично.

Хрустя пенопластовыми плитками, в беспорядке развалившимися на полу, приближаюсь к одной единственной в этом коридоре двери. Красивая, зараза. Искусно вырезанные завитки, неведомые зверушки. Выглядит, словно герб какого-то рыцарского ордена. Наверняка Зема отвалил за нее немало денег. И выбить такую дверь, сделанную из толстых досок, ногой, скорее всего будет проблематично.

Ну да ничего, у меня есть палка-открывалка.

БААХ

БААХ

Первый выстрел ушел в замок, выдрав его с корнем, второй загнал облако картечи в верхнюю петлю, на которой держалась дверь.

Грохот, летящие деревяшки и металлические детали фурнитуры, дым от выстрелов — всё смешалось в доме Облонских.

Стреляю еще раз, уже в полотно двери и она буквально вбивается внутрь комнаты, нещадно скрипя ломающейся петлей и стреляя острой щепой. Следом залетаю я и не медля долбашу из дробаша в фигуру в камуфляже. Почти не целясь. Куда показывал кружок, туда я и шмальнул. Пофиг, он мне не нужен. К тому же, если вспомнить, как он равнодушно убил связанного человека…

Схватившись за рану, чоповец валится на пол.

Где второй? Вон он — огромный живот торчит из-за шкафа.

— Вылазь! — ору на него и подкрепляю слова выстрелом в окно.

БААХ

Осколки стекла вместе с частью рамы высыпались наружу. Зема вздернул вверх руки, выставил из-за угла.

— Не стреляй! Выхожу.

Направив на него ствол, жду.

Острый, оценивающий, ничуть не испуганный взгляд — вот что я увидел, когда бандит вышел на середину комнаты. Чувствовалась в нем опасность и власть. Этот человек привык по своей воле распоряжаться жизнями других людей. И сейчас он своими карими глазами оценивал мою.

Но что он видел? Человека с дробовиком, в черной маске, в перчатках и серой, невзрачной крутке с кровавой дыркой в боку. Сможет он сделать правильные выводы?

— Что тебе нужно? — в голосе также не слышно ни капли страха. — Кто ты? От кого ты?

Он оценивает меня, я оцениваю его.

Грузный. Очень грузный. Свисающее через ремень брюхо, толстые ноги и руки, три или четыре подбородка. Возможно, когда-то он был грозным бойцом, но точно не сейчас. Невозможно быстро двигаться с таким весом. Он даже сейчас, просто подняв руки вверх, начал тяжело дышать.

Слышу хрип сбоку — это чоповец. Он еще жив и, лежа на боку, сгребает вывалившиеся из страшной раны на животе кишки. Зема тоже это видит и облизывает языком внезапно засохшие губы. Ага! Его наконец проняло.

— Деньги вон там, — он едва кивает на стол, на котором лежит видавшая виды спортивная сумка. — Если надо еще, говори, не стесняйся. Сразу съездим, возьмём. Деньги есть. Деньги не проблема.

Он так часто повторял слово «деньги» словно пытался загипнотизировать меня им.

— Телефон, — говорю я.

— Что телефон? — заморгал бандит, явно не понимая.

— Телефон свой доставай, — направил огромный ствол дробовика на его потный лоб. — И без шуток.

— Да ты что, братан, какие шутки? — Зема осторожно, словно в банку со змеями, засунул руку в карман и так же неспешно, держа аппарат двумя пальцами, достал его.

— Ложись! — не забирая телефон, приказал толстяку. — На живот. Руки-ноги врозь.

Кряхтя, неуклюже опустившись на колени, бандит лег на пол, раскинув конечности звездочкой. Хотя при его комплекции это больше походило на пирожок с воткнутыми зубочистками.

Подошел сбоку, уперев дробовик в спину напротив сердца.

— Одно лишнее движение и ты труп, понял? — почти прошептал я ему.

Тот судорожно кивнул.

— А теперь разблокируй телефон, — дождавшись выполнения, продолжил. — Залезь в настройки, сними блокировку.

С силой вдавливая ствол в дорогой пиджак, внимательно наблюдал за его действиями.

— Теперь аккуратно оттолкни его вон в ту сторону. Разобьёшь — убью.

Не сводя глаз с лежащего бандита, поднял с мягкого ковролина телефон. Зашел ему за спину, залез в контакты. Скопировав телефонную книжку, отправил ее на анонимный почтовый ящик, созданный три дня назад. Свой телефон я, конечно же, оставил дома. Не хватало так же элементарно спалиться, как приснопамятный Дрищь. А эта почта, вход в которую осуществляется без каких либо привязок только по паролю, автоматически самоуничтожится через три недели.

Залез в галерею. Ба! Рассматривая фотографии, убедился, что Зема просто уверен в своей неприкосновенности. Думаю, свидетельств преступной деятельности тут с избытком. Выделяю всё и тоже отправляю на почту. Хм, время скачивания информации больше часа. У меня столько точно нет. Оглядываюсь, ища укромное местечко и аккуратно кладу телефон на шкаф, оттолкнув подальше от края. Сразу его точно не найдут.

— Дак что, братишка, насчет денег? Мы договорились? — напоминает о себе лежащий бандит.

Думаю ровно секунду:

— Договорились.

БААХ

Восьмимиллиметровые шарики картечи, порвав дорогой пиджак и сорочку, пробив слой жира, сломали ребра и разорвали в клочья едва стучавшее сердце авторитета по кличке Зема.

Ни любви, ни тоски, ни жалости.

Не достойны они жить. Не достойны ходить по Земле.

Подбираю гильзы, убираю в сумку. Перезаряжаю дробовик, засовывая в окошко сразу по два патрона, и убираю его в ячейку быстрого доступа.

Подхожу к столу, аккуратно открываю лежащую на нем потрёпанную сумку. В голову ударила кровь.

Ровными рядами в ней лежит, наверное, несколько десятков пачек с крупными, пятитысячными купюрами. Сколько же здесь денег? Свыше десяти миллионов рублей точно! Я такую сумму при нынешней зарплате за всю жизнь не заработаю.

Искушение очень велико. Настолько велико, что с ним невозможно бороться. Да я и не пытаюсь. Застегиваю сумку и хватаю ее в руки. Мне предстоит сделать невозможное — подготовить человечество к вторжению воинственных инопланетян. И сейчас на начальном этапе деньги особенно нужны. Поэтому плевать на закон. К тому же сколько раз я его сегодня нарушил?

С сумкой бегу на выход, попутно смахивая с внутреннего взора сообщение импланта. Потом, всё потом. Я буквально нутром чую, что бандитское подкрепление уже рядом.

Вроде следов оставить я не должен. Руки в перчатках, на голове шапка, видео-регистраторы уничтожил, все гильзы подобрал. Осталось только скрыться в глубине промышленной зоны и всё, никто и никогда не найдет связь между мной и убийствами, произошедшими на территории частного охранного предприятия.

Мне удалось ускользнуть буквально в последний момент. Едва я выбежал за ворота, нырнув в придорожную канаву, как из-за поворота, прыгая на кочках и вздымая клубы дорожной пыли, вылетели несколько здоровых джипов.

Успел. Машины пронеслись мимо меня, тормозя у входа в здание, где лежал труп их босса.

На сегодня всё, отбой.

Отключить режим ноль.

Глава 14

Ишустин Евгений Алексеевич

Вот это бойня! Вот это, мать его, пострелушки!

Старший следователь ходил по зданию охранного предприятия «Гранит» и в душе восторгался и матерился одновременно.

Кто-то задал отличную трепку этой банде, уничтожив, по сути, весь ее костяк. Главарь Зема и его главный палач Толик лежат в одной комнате, расстрелянные буквально в упор.

Причем Толика, в миру известного как Анатолий Иванович Иванов, видно, что ранили с умыслом. Чтобы подольше помучился, пострадал. Видимо мстили за что-то.

Вокруг суетились спецы из отделения. Снимали отпечатки, фотографировали трупы и элементы, искали улики и вещдоки. Которых, с одной стороны, было много. То есть здесь, на базе ЧОПа нашли кучу доказательств ведения преступной деятельности. Несколько закопанных трупов за тиром, незарегистрированные стволы, наркотики, следы удержания пленников. Но все это было по одной только банде. По банде Земы. О ней, в принципе, и так это было известно и вопрос вмешательства силовиков в её дела был лишь делом времени.

А вот с другой стороны… Кто напал и перебил банду? Тут глухо. Почти глухо.

— Ну шеф, — говорил Евгению Алексеевичу его помощник — Сергей (капитан СК между прочим) когда оправдывался за поздний, ночной звонок. — Вы же сами приказывали что если мелькнет даже малейшее подозрение по нашему герою, сразу же набирать вам. А тут вон че.

Да. Тут вон че.

Все бандиты убиты из одного вида оружия. Из дробовика.

Основной минус дробовиков в следственных мероприятиях, по определению, из какого ствола выпущена та или иная пуля в том, что при стрельбе картечью, фиг поймешь, из того же ствола стреляли, или нет. Дробь летит кучей и какие либо характерные приметы из нее вытащить очень сложно.

— Что-то нашли по нападавшим? — Спросил майор юстиции.

— Скорее нет, чем да. Ни гильз, ни отпечатков. Все видеохранилища разнесены в дребезги. Но если судить по трупам, их расположению, то действовали малой группой с одним вооружением. С понятно каким. Сторожа, правда, ножом зарезали, но это то и понятно — не хотели шуметь раньше времени. А дальше пошли громко и грубо. Без суеты и эмоций. Раненых добивали. В упор.

— Что думаешь? Может это быть наш?

— Да черт его знает, — пожал плечами Сергей. — По идее не должен. Но вспоминая его стрельбу в школе..

— Наружка что-то видела?

— Ну откуда? Было же указание следить очень аккуратно. Так что мы и не пасем его двадцать четыре на семь.

Следак покивал головой, соглашаясь — сам поставил такую задачу. Но по другому поступить нельзя. Если практикант хотя бы заподозрит слежку, то затаится и операция пойдет прахом.

— Что-то еще?

— Да, телефон нашли Земин. На шкафу.

— Вот как. Интересно.

— Ага. Разблокировали его с помощью пальчиков. Все его контакты и фото отправлены на почтовый ящик. Отправлены буквально недавно

— Таааак, — следователь, словно охотничья собака, встал в стойку, почуяв возможный след. — И?

— Увы, — расстроил его помощник. — Это временный ящик, на западном сервере. Регистрировать его не надо, вход только по паролю. Мы, конечно пробуем подобрать, но сами понимаете — дело почти безнадёжное.

— Вот гадство! Ну не может такого быть, чтобы никаких следов не осталось. Пошли по маршруту, вдвоём будем думать и мозговать.

Они вышли из комнаты, в которой заканчивали паковать в черные пакеты трупы главарей банды. Аккуратно обошли плитки обвалившегося подвесного потолка.

— Нападающие патроны явно не жалели — Ишустин показал на стены от выстрелов наверху. — Значит проблем с ними не было.

Он остановился развивая свою мысль:

— Дробовик гражданское, разрешённое оружие. Патроны продаются в магазинах по разрешению, но без ограничений. Если это наш герой, то купить их сам он не мог. А где он мог их достать? Где-то у барыг подпольщиков?

— Ой сомневаюсь, — ответил капитан. — Он в связях с бандитами не замечен.

— Значит, он мог купить их у какого-то охотника. Но столько крупной картечи никто не хранит. Ненужна она при стрельбе на уток. Значит, надо прошерстить все оружейные магазины и поспрашивать, кто в последнее время покупал большую партию картечи восьмерки.

— Угу. — Сергей записывал задание в маленький блокнот. — Я еще и по барыгам пройдусь. Вдруг все же кто что видел или слышал.

Постояли у трупа сторожа. Пошли за тир, рассматривая залитую кровью яму, которую бандиты рыли для убитого конкурента наркоторговца.

Пошли обратна. Встали у угла, за которым нападавшие скрывались от огня охранников. Щербатые выбоины от пуль, кровь на траве от убитого бандита.

— А это что? — Следак наклонился над стеной. Там, внизу, виднелось небольшое красное пятнышко.

Отошел, прикидывая, как обстояло дело. Нет, не могла эта кровь быть кровью охранника. Не долетела бы.

— Быстро! Кровь на анализ!

У Ишустина от радости заколотилось сердце. Вся его чуйка говорила о том, что они нашли след нападавшего.

Дмитрий

Дожди, вылив положенную норму, отступили. Жара, выпарив воду и высушив землю до состояния корки, ушла. На замену им пришел ветер.

Северный ветер.

Промозглый, продирающий до костей, от которого не помогают шинели и теплое белье. Поэтому мы сидели в землянках, плотно закрыв все входные и выходные отверстия и протянув руки к раскаленным добела буржуйкам.

И всё равно мерзли. Назойливый, не прекращающийся ни на минуту поток морозного воздуха, пришедший казалось из самого ледяного ада, проникал в любые щели и выгонял наружу так заботливо хранимое нами тепло.

На ушедших в караул мы смотрели как на смертников. Они надевали шинели, а сверху толстенные тулупы, но всё равно приходили с легкими обморожениями.

Но даже мороз отошел на второй план в наших ежедневных разговорах. Вчера поймали разведчика. С той стороны. И пока ждали комитетчиков, заволокли его к нам в землянку — не на улице же его оставлять, замерзнет.

Ну и «поговорили» с ним по душам. Вернее, пинали-то мы его только первые минут пять. Ровно до тех пор, пока у него не развязался язык. Потом мы просто сидели с открытыми ртами, да иногда ошарашенно переглядывались.

Потому что он, сплевывая кровь и проклиная нас, говорил о Великих Отцах. Какие они честные и благородные. И как мы, с ненавистной Гнилой Матерью, хотим разрушить всё то, что они делают.

В общем, он говорил ровно то, что рассказывал нам политрук на его еженедельных занятиях. И, если закрыть глаза и не смотреть на форму, в которую одет разведчик, то могло показаться, что мы на очередной политбеседе.

Вскоре прибыли люди в кожанках и без лишних разговоров увезли врага куда-то в тыл. А мы сидели у буржуйки, вспоминая его слова.

Зикир, цедивший сквозь зажатые губы папиросный дым, передал мне самокрутку и сказал:

— Ну, давай еще по затяжке и в школу пойдем.

Тьфу ты. Я сплюнул на землю. Слюна мгновенно покрылась корочкой льда.

— А ты что думал, — хихикнул мой друг уже маминым голосом, — это тебе не тут!

Очередное утро учителя-практиканта. Очередной кофе, очередной забег до автобуса с очередным суровым взглядом Ледокола из-под черных оправ.

Проведя положенные часы, выдав ученикам очередную порцию информации и получив за это стандартные очки опыта, я завершил на сегодня обязательную, общественно-полезную деятельность. Оставшееся до ночи время я планирую потратить на себя.

Чуть отойдя от школы, дабы не привлекать лишнего внимания к своей персоне, вызвал такси, уточнив у диспетчера, чтобы сзади обязательно была тонировка. Приехавший старенький, раздолбанный Логан с трудом походил на такси, но мое требование было выполнено, поэтому я усевшись за водителем назвал адрес.

Вот он — бар «БарБорис». После вчерашнего, произошедшего на базе ЧОПа, мне насыпали кучу опыта и уровней. Аж целых пять. Я, буквально по диагонали прочитав описание новых умений, схватился за голову и решил, несмотря на риск и предупреждения бармена, всё же съездить к нему на консультацию. Уж больно кардинальные умения мне предлагались.

А сейчас машина, в которой я нахожусь, стоит напротив входа в питейное заведение и я через затемненное стекло рассматриваю бумажку, небрежно налепленную на дверь. «Бар закрыт. Навсегда» — написано на ней.

Внутри появилась какая-то пустота. Единственный человек, путь даже он и не был человеком, который знал о моей тайне и мог посоветовать что-то полезное, сбежал. Испугался таинственного Роя и Потока. Тяжесть ответственности, которую не с кем разделить, стала еще больше.

На такси я уехал в другую часть города и там, отпустив машину, на автобусах, с несколькими пересадками, вернулся домой. И везде, буквально за каждым углом, мерещились разведчики Роя, жаждущие убить меня. Эта глупая паранойя мне в итоге настолько надоела, что часть пути я проехал в режиме ноль. И только зайдя домой и закрывшись на все замки, решился снять его.

Прислушался к своим ощущениям. Да вроде всё нормально.

— Что-то вы, Дмитрий Сергеевич, имеете бледный вид и неровную походку, — прокомментировала, хрустя сельдереем, мои нервы мама. — Чай заболели на своих работах?

Дабы успокоить родительницу, я сказал ей, что взял подработку, поэтому иногда пропадаю по вечерам. Она восприняла это со скепсисом, не забыв вставить шпильку про то, что работа учителя никогда хорошо не оплачивалась.

Ответив привычное «Ой, всё», я быстро перекусив отправился в свою комнату. Разгребать всё то, что накидал мне имплант за вчерашние пострелушки.

Вновь открыл сообщение, и начал медленно и неторопливо, вдумчиво, вникая в каждое умение читать.

Проведен бой. Носитель выжил.

Получено достижение «Один против всех». Награда — дополнительный коэффициент на набор опыта за проведенный бой 1.5.

Получено опыта 5700. Применен коэффициент. Итого опыта 8550 единиц.

Получены новые уровни. Уровень 11. Доступно пять очков навыка в общей ветке развития. Доступно по пять очков навыка во всех оружейных ветках развития.

Конструктор. Уровень 3.

И вот тут я завис в раздумьях. Ветки умений светились и переливались, предлагая мне набрать всего, оптом и в розницу да побольше, побольше!

В умениях ножа я в итоге выбрал два умения.

Прочность. Уровень 4. Кристаллические структуры ножа изменяются с целью укрепления его структуры. Чем выше уровень умения, тем прочнее клинок.

Точно в цель. Теперь при метании ножа его клинок всегда вонзается в цель.

В «прочность» загнал сразу четыре очка умений, так что теперь, надеюсь, сломать его возможно только атомным взрывом.

В общей ветке развития не стал лезть дальше, просто увеличив цифры в уже существующих умениях. Так что теперь мой «активный щит» имеет площадь 70 на 70 сантиметров, к тому же может изменять свои размеры под нужды пользователя, но так, чтобы площадь щита не превышала 5 000 квадратных сантиметров. А навык «игнорирование раны» может купировать боль либо у одной тяжелой раны, либо у двух средней тяжести. К тому же регенерация тяжелых ран выросла в два раза.

В развитии дробовика одну единичку вкинул в импульсные мышцы-стабилизаторы. Теперь воздействие отдачи будет еще меньше. Также второй уровень получил «прицел». Тут же достал оружие, проверил: да, кружок прицеливания стал меньше процентов на двадцать.

А дальше пошли совсем чудные умения.

Скорость. Уровень 1. По желанию носителя возможно изменение скорости полета пули/дроби/картечи. На первом уровне изменения доступны в пределах от 150 м/с до 900 м/с. Установка скорости полета снаряд(ов) происходит до выстрела. В полете изменять скорость снаряда(ов) нельзя.

Второй магазин. Уровень 1. В ячейке быстрого доступа создается слот. Конструктор 3 уровня из загруженных материалов изготавливает и размещает в слоте второй, идентичный трубчатый магазин. По мысленному приказу носителя происходит почти мгновенная замена магазинов.

Изменение скорости пули — это прям имбанутый перк. По сути у меня вместо дробовика теперь появлялось сразу несколько видов оружия. От травматического пистолета, когда нужно только остановить противника, желательно не убивая, до дальнобойной винтовки.

Понятное дело, что стрелять картечью на расстояния свыше пятидесяти метров совершенно нет смысла — разброс дробин получается уж слишком большой. Но на то дробовик и универсальное оружие — для него существуют и пулевые патроны. А вот быстро изменить картечь на обычные пули мне и поможет умение «второй магазин». Не надо судорожно разряжать и отщелкивать патроны с картечью. Нет, просто мысленно пожелал и всё, имплант тут же поменяет магазин.

Осталось только создать его и испытать в реальности. Материалы стандартные — металл да пластик, так что проблем в этом я не вижу.

И, наконец, закончив с более-менее понятным, я с некоторой дрожью, открыл третью вкладку — Конструктор.

С дрожью — потому что уже успел мельком прочитать, что мне там накидали. Причем никакого выбора умений не было. Что дали, то и ешь. Жуй-жуй, не подавись.

Конструктор. Уровень 3.

Возможности: расщепление четырех-компонентных соединений (при вложении в приемный отсек пяти- и более компонентных соединений, остальные перерабатываются в шлак и подлежат утилизации). Создание деталей. Ограничение: не более 2000 плоскостей, масса не более 20 килограммов, объем не более 50000 см3. Изготовление идет из тех материалов, которые предварительно загружены в конструктор, по выбору носителя.

Это понятно, это просто усложнение и совершенствование возможностей конструктора. Судя по всему теперь он может создавать, например, тот же пистолет Макарова, чей чертеж он создал перед разборкой.

Кстати, надо создать чертеж АК-74У, который до сих пор лежит в сумке вместе с деньгами у меня под кроватью.

Зерно участка развития. Уровень 1. Легкий. Площадь участка не более 10 000 квадратных метров. Время создания — 24 часа.

Боевой имплант. Умение первого уровня. Время создания — 97 часов. Необходимы компоненты.

Залез в справку, изучая, что же мне такое дали.

Участок развития. Зерно, используя энергию Лабиринта, создает на выбранном участке зону, в которой происходят взрывные мутации обитающих там живых существ. Степень агрессии и смертоносности мутаций определяет носитель, но они не могут превосходить уровень развития. Также зависит от уровня находящихся существ на участке развития, подвергаемых изменениям.

В моем случае будут создаваться самые легкие мутации.

Я попытался сообразить, как это будет происходить. Выбрал я, например, какой-то участок в лесу и кинул туда зерно. И за сутки там из оказавшихся внутри животных вырастут страхолюдины, которые я, чтобы прокачаться, должен уничтожить. Так что-ли? А если эти мутанты разбредутся по окрестностям и начнут убивать и калечить простых людей? А если кто-то придет туда раньше меня? Сплошные вопросы, на которые справка, к сожалению, не давала ответа. Видимо, считалось, что это уж совсем элементарные, понятные даже детям вещи, разъяснять которые совсем не нужно.

Да и по боевому импланту возникли вопросы, на которые нет ответа. Кому можно или нужно давать эту штуку? Всем, кому захочу или каким-то определенным людям? Например, солдатам. Что мне дальше делать с теми, кто установит ее в себе? Отправлять восвояси или как-то командовать ими, руководить? А станут ли они слушаться меня, простого практиканта? Ведь мой опыт в руководстве ограничивается строгими взглядами на чересчур развеселившегося ученика на уроках. Да и то это не всегда работает. Старшаки, например, почти игнорируют их.

Я вдохнул-выдохнул. Вновь вспомнились слова Бориса о том, что теперь только я могу спасти человечество от гибели. Не могучие правительства. Не их армии с танками, самолетами, кораблями и ядерными ракетами.

Я.

Так легко и крышей поехать. Спаситель, етить.

Который сидит в малюсенькой комнате, живет с матерью-вдовой и у которого из друзей только безногий инвалид. Чую, с таким набором человечество обречено на гибель.

Глава 15

Конец мая!

Пора надежд, ожиданий чего-то замечательного и окончания чего-то ужасного.

Да-да, учителя порой не меньше своих учеников ждут окончания этих долгих девяти месяцев. Словно беременность, которая заканчивается родами-экзаменами, после которых наступает долгожданное облегчение.

Не нужно больше писать кучу бумаг, планов занятий, отчетов и прочей бюрократии. Не нужно изо дня в день повторять нерадивым школьникам одно и тоже, чтобы на следующий день буквально по слогам выпытывать у них то, что разжевывал и вкладывал в их неокрепшие мозги. Не нужно изображать вечный позитив, не нужно притворно улыбаться опостылевшим коллегам-учителям и бледнеть от встречи с завучем.

Вот еще чуть и всё.

Да, потом будет практика и исправляющие оценки школьники, но это всё не то. На подобное уже можно смотреть через прищур скорого отпуска. Ну а в моем случае — в предвкушении окончания практики.

Правда все эти события, произошедшие со мной в последние недели, очень сильно смазали все эти радостные ожидания. Мне, если честно, было совсем не до школы с ее затягивающей трясиной бумажной бюрократии. Писать всё, что необходимо, я не успевал и Зинаида Ефремовна, уперев в меня свои большие округлости, грозилась не засчитать практику.

Я строил большие глаза, я покрывался потом, я часто-часто кивал обещая всё сделать и исправить и… ничего не делал.

Ну не писались у меня планы уроков по природе родного края для учеников шестого класса, когда внутри конструктора медленно создавался боевой имплант. А от осознания, что скоро, года через три-четыре, этой самой природы возможно и не будет руки совсем опускались. Что нужно бы что-то делать, как-то развиваться, толкать человечество, спасать его от приближающейся катастрофы, а я тут описываю пойму реки Исеть и животных в ней проживающих.

Тогда я ради успокоения достаю созревшее зерно участка развития. Внешне напоминающее кубик Рубика неопределенной перламутровой раскраски оно завораживало и притягивало взгляд. И даже вступало в небольшой мысленный диалог.

Выбрать данную местность для создания участка развития? Да/Нет.

В пределах ограниченной площади зафиксировано четыреста двадцать шесть живых организмов, пригодных для взрывной мутации. Выбрать количество существ для изменения?(Не более тридцати) Да/Нет.

Запланированный уровень сложности создаваемой зоны — легкий.

Я читал это коротенькое сообщение и нажимал отмену, размышляя, кто же попал в категорию «живых существ»? Жителей, людей на той территории, что должен занимать участок, гораздо меньше. Значит, здесь учитываются и домашние животные, и даже насекомые.

И просто замечательно, что есть возможность ограничивать количество мутантов. Иначе, в противном случае, на такой небольшой территории они просто сидели бы на головах друг друга.

Снова вздыхал, мысленно нажимал на кнопку «нет» и убирал зерно в хранилище конструктора. Чтобы его активировать, нужно выбрать место, а с этим пока проблемы. Вот уже несколько дней я размышляю о том, где его найти, попутно обшаривая окрестности, но пока всё глухо.

Я пришел к выводу, что делать такую зону на открытой местности, не зная всех подробностей, не стоит. Может и в самом деле все созданные мобы разбегутся по округам, пугая людей. Поэтому территорию нужно оградить. Либо создать ее там, где уже существуют естественные ограждения. Например, пещера. Кинул туда зерно, завалил вход и через нужное время зашел и зачистил.

Но пещеры в наших краях все наперечёт и там постоянно снуют всевозможные туристы и спелеологи.

А вот подвалов в городе просто завались. Буквально в каждом доме. И на входе в них стоят крепкие, чаще всего металлические двери. Единственное, что останавливало меня от того, чтобы закинуть зерно в подвал пятиэтажки, в которой проживал, это звук.

Звук выстрела дробовика. Очень сомневаюсь, что смогу пройти созданную зону развития с одним только ножом, то есть беззвучно. А мое огнестрельное бахает ну очень уж громко. На такие характерные звуки приедет вся полиция города, со спецназом впридачу.

Так что подвал мне нужен где-то на отшибе, в промышленной зоне, где хотя бы по ночам нет людей. И в итоге после долгих размышлений я вспомнил о полу-разрушенных зданиях, на задворках которых я прятался, когда следил за базой ЧОПовцев-бандитов.

Сейчас и база пустует — разогнали эту фирму, да и в окрестностях одни заброшенные, полу-разрушенные здания. Прямо идеальное место для моих планов.

Так что только страх не давал мне прийти на нужное место и запустить зерно. Страх и ожидание создания нового боевого импланта.

Я очень тщательно изучил всю доступную справку по возможностям этих устройств. Как их делать, кому устанавливать, что требуется от кандидата. И пришел к выводу, что на роль экспериментатора подходит только один человек из тех, кого я знал. Степаныч.

Поэтому в субботу утром, когда слегка захмелевшие от праздника последнего звонка школьники только возвращались домой, я, пожертвовав теплой кроваткой, удивленно смотрящим на меня из окопа Зикиром, и едва разлепившей глаза мамой, вышел во двор.

— Димооон! — услышал я знакомый крик, будивший пол-двора и направился к кричащему. Он сидел на той же лавочке, на своем уже можно сказать, законном месте.

— Здравствуй, Вадим Степанович, — я пожал инвалиду руку. — Как здоровье?

— Твоими молитвами, Митяй, тьфу-тьфу, — он похлопал ладонью по скамейке. — Садись, покалякаем.

Я послушно плюхнулся рядом, в принципе для этого и встал раным-рано.

Достав сигарету, зачем-то подув в нее с другой стороны, мужчина неторопливо, пару раз чиркнув спичкой, раскурил ее. Выпустил вверх целое облако белесого дыма.

— Михалыч тут заскакивал, — снова затяжка, а у меня внутри всё похолодело. Андрей Михайлович — тот, с которым мы покупали патроны для дробовика. — Жаловался.

— На что? — я решил строить из себя дурачка.

— Серьезные люди у него были. С красными корочками. Спрашивали про ваш закуп патронов. Просили показать их.

— И что он? — невольно сглотнул слюну.

— Отбрехался, сказал, что на кордон увез. Мол, на кабанчика хочет идти, — Степаныч, зажмурив от дымившей во рту сигареты один глаз, пристально поглядел на меня. — Но морду-то он тебе набить шибко хотел. Его аж трясло всего. От страха и злости.

— Угу, — я кивнул. — Понимаю.

А что мне еще сказать?

— Тут еще, вчера вроде. По телевизору новости показывали. И рассказывали там про бойню в бандитском притоне. Мол, положили главаря, вора в законе, и охранников его. И убили всех из дробовика, да картечью.

Я молчал. Строить из себя дурачка явно не стоит. Так и в самом деле можно подумать, что я дурак. А мне такое не нужно. Совсем наоборот.

— Давай-ка, сынок, — стряхивая пепел в стоящую жестяную банку из-под пива, сказал мужчина, — расскажи всё, как есть. Не тая.

— Хорошо, Степаныч. Расскажу, — я кивнул головой соглашаясь.

— Ты бандюганов положил? — вдруг резко спросил инвалид, смотря мне прямо в глаза.

— Я, — вновь кивнул головой.

— Мужи-и-ик! — протяжно вскрикнул он. — Дай краба!

Он протянул мне свою мозолистую, перетертую неудобными рукоятками костылей, пятерню и со всей силы сжал мою ладонь, когда я, чуть поколебавшись, протянул ее.

— Сколько вас было-то? Чего решили вдруг? Из-за Лерки что-ли?

— Один я был, Степаныч. И да, наверное из-за Валерии.

— Один? — недоверчиво покачал головой инвалид. — Ну-ну.

Я пожал плечами. Убедить в этом я смогу его чуть попозже. Теперь же тратить силы не было никакого смысла.

— А сам как? Не ранен? — он внимательно осмотрел меня, словно ища дырки от пуль, или хотя бы бинты перевязки.

— Ранен, — сказал я. — Уже заросло.

— В смысле «заросло»? — не понял он. — Ты малец не дури, я по горам побегал, по духам пострелял. Знаю, сколько раны заживают.

Я посмотрел по сторонам и ткнул пальцем в сторону кустов. Там стояла неприметная скамеечка, на которой местные алкаши любили выпивать, не попадаясь на глазам женам и участковым.

— Пойдем-ка туда. Покажу кое-что.

Ишустин Евгений Алексеевич

Больше всего в своей работе майору юстиции не нравилась подковерная и межструктурная борьба. Понятно, что ее придумали и старательно поддерживали не просто так. Такие пикировки внутри структур госбезопасности поддерживали сотрудников в тонусе, топили слабых и поднимали наверх самых сильных, самых зубастых.

Евгений Алексеевич и сам грыз, рвал и топил более нерасторопных и несообразительных. Когда надо защищался, когда чувствовал что время пришло — нападал. Но все эти интриги, временные союзы, дружбы против кого-то жутко сбивали с толку, с основной работы. Не давали сосредоточиться на главном. На том, ради чего он и пошел в Следственный комитет России.

На борьбе со всякой падалью. На тех, кто мешал его Родине процветать. Нет, майор не был фанатиком и ярым патриотом. Он просто любил свою страну и желал ей благополучия.

А сегодня ему дали по рукам. Буквально отбили их. Сказали не рыпаться, иначе будет плохо. Очень-очень плохо. Да еще наслали проверку из ФСБ.

Еще раз: проверку из другого ведомства! И это просто уму непостижимо! Ладно из отдела собственной безопасности. Проходили такое и не раз. Следаки, порывшись для приличия, грозили пальцами, составляли отчеты, лишали премии да и забывали о нем.

Но из ФСБ! Из почти враждебной СК структуре.

И федералы оторвались на славу. За эти часы, казалось, что душу из него вынули раз пять.

С утра понаехала куча шнырей и они за этот день переворошили его кабинет с верху до низу. Подняли из архива все дела и буквально с лупой в руках изучили их от корки до корки.

Естественно, нашли к чему прикопаться. Идеальных дел в такой работе нет. Всегда найдутся косяки и нестыковки.

Федералы злорадно ухмылялись и паковали эти дела к себе в туеса.

В кабинет несколько раз прорывался его начальник — генерал-лейтенант юстиции, но его всегда заворачивали у входа, тряся перед носом грозной бумагой с не менее грозной печатью и подписью. И тот уходил, бросая Ишустину одобряющие взгляды.

И они, эти взгляды, только еще больше ломали голову майору. Он не мог понять, за что на него наслали эту орду. Кто под него копает? В честь чего на него спустили эту свору собак? Что он сделал не так, как нужно? Или наоборот еще не сделал так, как нужно.

Перебирал в уме своих врагов и тех кого подозревал в недружественных действиях. Взвешивал, оценивал. И не мог найти того, кто мог организовать такую облаву. Не было у него таких влиятельных недругов. Ведь по сути кто он такой? Простой майор, который просто и честно служит. В темных делах замечен не был. Взятки не брал, предпринимателей не терроризировал, не крышевал. Возможно, таким образом пытаются надавить на его начальника? В итоге, Евгений Алексеевич остановился на этой версии, как на рабочей. Кому-то помешал генерал-лейтенант и он решил того слегка окунуть в грязь. Очень аккуратно. Легкий такой намек. И майор просто жертва этого намека.

И Ишустин успокоился. Раз это нападение не на него лично, то его начальник не даст его в обиду. Пронесет, выплывем!

Но в конце он понял, как сильно ошибался. Что все его версии были мимо. Что сейчас ему, лично ему, показали кулаком и сказали: «Не рыпайся, уроем».

Вся свора федералов, мило скалясь, попрощалась с ним, унося баулы конфискованных дел, словно беря их в заложники.

Оставив на столе одинокую папку. Там, где только что высилась гора бумаг, теперь не было ничего, поэтому этот кусок картона, перевязанный грубой ниткой, привлекал к себе всё внимание.

Ишустин глянул на заголовок и его словно ошпарили кипятком. Он понял причину шмона, причину намеков, причину завуалированной угрозы.

Дело о бойне на охранном предприятии «Гранит».

Помимо поиска убийцы, майор заинтересовался, почему такой, откровенно бандитский притон так долго существовал и не привлекал внимание силовиков. И начал дергать за ниточки. И одна ниточка дернулась. И начала, словно путеводная нить Ариадны, вести его к свету, к правде, к истине.

Наверх.

Очень сильно наверх.

И сегодня сверху прилетела ответка.

Послание было ясным и четким. Занимайся только убийством. Найди убийц и успокойся.

Майор понял это послание. Он не был дураком, как и не был новичком в подковерных битвах, и подобное понимал с первого раза.

Где там виски?

Достал заначку, которую каким-то чудом не утащили федералы и плеснул огненной воды в стакан. Тут же опрокинул его в рот. Закашлялся — жгучая жидкость попала не в то горло.

— Да сука! — майор в сердцах швырнул граненный стакан в стену. Мелкие осколки стекла брызнули в стороны, оставляя на темных обоях мокрое пятно.

Выудил из стола еще одну стопку. Аккуратно выпил, занюхав рукавом пиджака. И еще одну.

Сорокаградусный виски заходил хорошо. Майор совсем не чувствовал крепость напитка и пил его словно воду. Литры кортизола в его крови надежно блокировали действие алкоголя, не давая мозгу опьянеть, окунуться в спасительное беспамятство.

Поняв, что бухло не работает, майор снова выругался. Полез в стол, в дальний ящик, шаря рукой, нащупал искомое.

Вытащил из найденной полу-пустой пачки сигарету с зажигалкой, закурил, наблюдая, как поднимается кверху сизый дым. В голове мелькнула и пропала мысль про датчик задымления, висевший у входа.

А потом к нему пошли люди. Один за другим.

Сначала пришел босс. Генерал-лейтенант юстиции Зверев Леонид Елисеевич.

Выпил с майором по стопке виски.

— Жень, — сказал доверительным тоном. — Я ничего не мог сделать. Там такие подписи и печати. Они нас могли к стенке поставить и расстрелять, и никто бы слова не вякнул. Вот такие там подписи были.

— Пустое, — махнул рукой Ишустин. Алкоголь, наконец, смог пробиться сквозь кортизоловую блокаду мозга, топя все тревоги в огненном озере. Он кивнул на папку с делом, до сих пор одиноко лежащую на столе. — С этим-то че делать?

— А что с ним делать? — засуетился начальник. — Работать! Искать убийцу! И успешно закрыть его. А мы тебе премию выпишем за удачное раскрытое дело. И в архив уберем. И забудем.

— Угу, — кивнул майор, до крови сжав кулак под столом. В глазах помутнело от злобы. — Так и сделаю.

Внешне он выглядел спокойным, говорил спокойно. Но внутри, словно в просыпающемся вулкане, клокотала и бурлила лава ярости.

Прогнулся! Его начальник прогнулся под верха! И пытается еще и подкупить его премией. Неужели и он, старший следователь по особо важным делам Следственного управления следственного комитета города Екатеринбурга, Екатерининской губернии, майор юстиции, тоже стерпит, проглотит и не поперхнется?

Леонид Елисеевич, смущенно потрепал его по руке и, неловко топчась, покинул кабинет, тихонечко прикрыв дверь.

И тут же она вновь распахнулась, впустив Сергея, чьи горящие глаза, казалось, могут поджечь бутылку с остатками виски.

— Шеф! — почти закричал он от входа. — Совпадение! Полное совпадение!

— Стоп, — махнул рукой майор с зажжённой сигаретой, зажатой меж пальцев. — Ты сейчас о чем?

— Ну кровь, шеф! Там, на стене, помнишь? Ты приказал проверить ее на совпадение с кровью нашего героя из школы. Ну, вспомнил?

— Ааа, — протянул Евгений Алексеевич, косясь на картонную папку на столе, мозолящую ему глаза уже второй час подряд. — Припоминаю.

— Мы ж когда его в ИВС держали, все анализы с него взяли. Кровь, слюна, кал и моча. Всю подноготную, так сказать, — капитан, казалось, не замечал состояние своего начальника. — И совпала его кровушка с кровью на стене. Один в один!

— Хммм, — задумчиво протянул майор, затягиваясь. — Интересно.

— Не то слово, командир! Мы его прищучили! Прижали к стене!

— Круто! — грустно сказал следователь. — Значит, дело можно закрывать.

Его голова кружилась всё сильнее. Алкоголь и килограмм потраченных за день нервов делали свое дело.

— И это еще не всё! — Сергей сиял как новогодняя елка. — Наши эксперты сравнили ножевые ранения у убитого сторожа ЧОПа и у трупа бандита, найденного несколько дней назад. Дрищ который. Ну, дружок Петьки-Лопаты, тоже недавно убитого. Так вот, эти ранения идентичны! Эксперт утверждает, что раны нанесены одним и тем же холодняком! Прикинь, шеф, как наш Херой разошелся! Прям войну объявил бандитам.

— Да-а-а, — многозначительно ответил майор.

— Так что, готовим в суд «арест»?

— Абажии, — пьяно протянул Ишустин. — Абажии.

Глава 16

Так, пять килограмм говядины без кости, полкило творога, два литра молока, яблоки, морковь, соки, трех-килограммовая пачка протеина и БСАА, несколько упаковок витаминов и микроэлементов. Ничего не забыл? Вроде бы нет.

Четыре здоровых пакета с трудом влезли в магазинную тележку, которую я выкатил на автомобильную стоянку. Повертел головой и на это, казалось бы невинное и малозначащее движение, словно чайки на всплывшую рыбину, с места сорвалось сразу три машины с шашечками на бортах. Наперегонки заспешив к тому месту, где я остановился.

Я не был привередой и сел в первую подъехавшую машину. Довольный водила помог загрузить пакеты в багажник и услышав адрес, кивнул головой:

— Поехали!

Степанычел.

Нет, не так.

Степаныч жрал. В три, в четыре горла.

Он ел почти без остановки. Завтрак плавно перетекал в обед, который завершался ужином с полуночными перекусами в качестве аперитива к утренним приемам пищи. А в перерывах между безумным поглощением пищи он спал.

Я так понимаю, имплант, чтобы не тратить силы и ресурсы на что-то другое, просто выпрыскивал в кровь недоинвалида лошадиную дозу мелатонина, и Степаныч почти мгновенно отрубался.

Поспав два-три часа, проковыляв на костылях до туалета, он вновь принимался трапезничать. И так по кругу.

За эти три дня, я уже второй раз привозил ему четыре огромных пакета с едой. И уверен, что поеду еще несколько раз.

Но я нисколько не обижаюсь и не злюсь на этого проглота. Степанычу надо. Степаныч растит ногу.

Тогда, три дня назад, едва мы расположились на скрытой от посторонних глаз всевозможными кустами скамейке, я достал из ячейки быстрого доступа нож. Само появление для незнающего выглядит весьма удивительно. Буквально из воздуха, за считанные секунды образуется рукоятка и клинок. А тут я, сразу же полоснул им себе по руке, поперек запястья, словно пытаюсь отойти в мир иной, таким, не самым удачным способом.

Хлынула кровь, заливая траву под скамейкой.

— Да ты что творишь-то! — закричал Вадим Степанович, вытаскивая из кармана видавший виды носовой платок, который я ловко перехватил. И дело даже не том, что для меня рана не опасна. А вот как мой организм будет бороться с той заразой, что попадет в рану с этой грязной тряпочки, не видывавшей стирки с момента продажи, я узнавать не хотел.

— Тише, тише, — успокаивающе сказал ему я, наблюдая, как на внутреннем взоре зажглась надпись: Применение умения «Игнорирование раны». Боль в левой руке купирована. Кровотечение остановлено. Запущена регенерация тканей.

— Смотри, — я кивнул на рану.

Там, по меркам современной медицины, происходили сущие чудеса. Потоком лившаяся из рассечённой мышцы кровь прекратила течь. Прямо на глазах происходило образование тонкой, нежной корочки, которая за десяток минут полностью затянет повреждение.

Степаныч, сначала подергавшись, едва справившись с паникой, как завороженный глядел на зараставшую рану.

— Эт-то че такое? — наконец, заикаясь, спросил он. — Ни разу такого не видел.

— Это и хотел я тебе показать. Чтобы ты поверил. Что на мне всё зарастает очень быстро. Без последствий. Вот, — поднял рубашку, — сюда пуля попала. Видишь? Только небольшое пятнышко. А через неделю даже следа не останется.

Мужик сидел, глупо переводя взгляд со следов раны на животе, на рану на руке и непонимающе хлопал глазами.

— Это что же получается — ты можешь быстро заращивать раны? — наконец выдавил он из себя «гениальную» мысль.

— И не только, — я достал из ячейки дробовик. Здоровая, черная, с вороненым стволом дура, буквально за полсекунды соткалась из воздуха. Характерно клацнул цевьем, отчего из экстрактора вылетел патрон. — Еще и так могу.

— Что это, млять, за фокусы? — соскочил со скамейки Степаныч. — Решил поприкалываться над инвалидом?

— Тихо, тихо, сядь, — я подобрал патрон с земли, вновь зарядил его в ружье, и убрал оружие в ячейку. — Сейчас всё объясню.

И как же это, оказывается, трудно объяснять о таких технологиях человеку, у которого последние годы все мысли были заняты выпивкой, а телефоном была простая кнопочная звонилка. Даже мой опыт преподавания почти не помогал. С меня сошло три пота, прежде чем до Степаныча, наконец, начало доходить. На внутреннем взоре даже сообщение выскочило:

Вербальная передача знаний о боевых имплантах аборигену 2 класса развития. Получено 45 единиц опыта.

Инвалид сидел и хмурил брови, переваривая информацию. Я буквально видел, как крутятся шестеренки в его мозгах, переваривая непривычную для себя информацию.

— Это что же получается, — наконец выдавил он из себя вывод. — Эта штука сможет мне ногу вырастить?

— Угу, — кивнул я. — В том числе.

— Так что ж ты мне голову тогда морочишь! — Степаныч соскочил на одной ноге, нервно хватаясь за край лавки. — Сразу бы это сказал и всё. И я уже согласный! Давай свою штукенцию!

Я достал из хранилища боевой имплант. Вернее его активатор. Насколько я понял, эта наклейка в виде белого, медицинского пластыря, крепящаяся на чистой коже, являлась не более чем «зародышем» того, что в итоге разрастается по всему организму, проникает в каждый орган, каждую мышцу и кость. Именно тогда имплант начнет полноценно функционировать. А проникновение его в организм, насколько мне помнится, весьма болезненно.

— Пойдем к тебе, — сказал я полному энтузиазма мужчине. — А то сознание еще потеряешь, при установке.

Схватив костыли, он торопясь направился к своему подъезду, постоянно оборачиваясь, словно опасаясь, что я разыграл его и это всё шутка. Но я шел за ним, поэтому он, успокоившись, ковылял дальше.

Я редко бывал у него дома, и только сейчас обратил внимание, что он старается, в меру своих сил, понятное дело, поддерживать в нем порядок. Пыль на полу и различных полках отсутствовала, посуда помыта, на сушилке развешана старенькая, но постиранная одежда. Молодец, следит за собой, не скатывается в скотское состояние. Значит алкоголь ещё не захватил его до конца.

— Давай, ложись на кровать и закатай рукав у толстовки, — сказал я Степанычу. Дождался, когда он неуклюже расположится на одеяле и достал пластырь импланта. — Готов?

Мужик кивнул.

Ну, поехали.

Шлепнул ему по запястью, прилепляя имплант. С тревогой заглянул в глаза.

Пару секунд Вадим Степанович лежал неподвижно, а затем его выгнуло дугой. Сжимая зубы, сдерживая крик, он схватился за край одеяла. Из глаз потекли слезы, воздух с хрипом прорывался внутрь, тело извивалось от безумной боли.

А через несколько секунд он обмяк. Разом. Только что стоял мостиком, опираясь на кровать затылком и одной ногой, а теперь уже валяется на матрасе, словно человек, из которого вытащили все кости.

Глаза закатились, дыхание выровнялось, и я понял, что Степаныч без сознания. Ну, надеюсь, всё идет по плану.

Я просидел возле его бесчувственного тела несколько часов, прежде чем мне выпало сообщение:

Получено достижение: Первый последователь. Награда: 400 единиц опыта.

Бонус последователя: одна единица опыта ежедневно

Одна единица в день? Так мало? Хотя… А если этих самых последователей будет тысяча? Или миллион? Миллион единиц опыта в день? Хммм, очень неплохой бонус!

У меня загорелись глаза. Куча халявного опыта! Ежедневно! Осталось только найти этот миллион человек и уговорить их поставить имплант. Но прежде нужно изготовить этот миллион боевых имплантов. Учитывая, что один делается примерно неделю, то… Это сколько сотен лет мне нужно? Какая-то неправильная арифметика, учитывая, что до прибытия Роя остается максимум лет пять. Надеюсь, дальнейшее развитие конструктора позволит ускорить их изготовление.

Степаныч всё также валялся без сознания, белый пластырь, что я прилепил к его запястью, отвалился, но на том месте, куда он был приклеен, алела огромная язва. Вспоминая себя, готов поставить всю свою сумку с деньгами, что она зарастет без следа часов за шесть.

Ждать когда он очнется надоело и я, начеркав ему записку, вышел из квартиры. Котлета денег жгла карман и хотелось потратить хотя бы часть ее. Потратить на себя, любимого.

Какое-то время эти деньги, вместе с оружием мертвым грузом лежали под кроватью в той же сумке, в какой я их и нашел на базе ЧОПа. Незаконное обладание такой суммой жгло мою совесть и от этого я мучился, размышляя, правильно ли поступил забрав, фактически украв ее оттуда. А потом решил, что раз уж взял, то и потратить их надо на нужное для человечества дело. То есть на себя.

Поэтому, выйдя от Степаныча, поехал в центр, в магазин байкерской экипировки. Обойдя несколько стоек, наконец выбрал тяжелую, сделанную из толстой бычьей кожи куртку. Там же прикупил сурово-брутальные ботинки с крепкой подошвой и металлическим мыском. Штаны цвета хаки, сделанные из какого-то прочного материала приобрел в другом, соседнем магазине.

Обошлось это в несколько моих учительских зарплат, но имея несколько миллионов, о такой сумме даже не задумываешься.

И только дома, закрывшись от хитреньких маминых взглядов надежной дверью я поместил одежду в нужные ячейки брони. Имплант тут же подписал их.

Куртка. Уровень 0. Уровень брони: 0. Состояние: идеальное. Масштабируемая.

Усилить броню полиармидными волокнами? Да/нет.

Я, естественно, не знал, что это за материал «полиармид» и что он даст, поэтому полез в справку.

Полиармид — высокотехнологичный, эластичный материал. Производится в конструкторе. Полностью блокирует удары холодным оружием, а также выстрелы из кинетического оружия с массой снаряда не более 10 грамм и скоростью полета не более 300 м/с.

Конечно усилить! По сути я получал бронежилет неплохого класса защиты, который надевался по одному движению мысли. Вот куртка лежит себе в ячейке брони. А вот — рррраз — и я уже в ней. Буквально полсекунды. Да и стильная она такая, что мама не горюй!

Заодно посмотрел, какое понятие вкладывается в слово «масштабируемая».

Масштабируемость. Броня налезет на любое человеческое существо.

Штаны и бутсы обладали тем же нулевым уровнем, и имплант тоже предложил их усилить, на что я, не задумываясь, согласился.

Пока возился со своей новой броней, прошло несколько часов и я, подумав, что Степаныч уже очнулся, пошел к нему. Глянуть, как там себя чувствует наш новый боец.

Новый боец был погружен в себя. Он изучал меню. Я ему предварительно описал, что там будет и как это дело управляется, поэтому надписи на внутреннем взоре не шокировали его.

— Слушай, — начал он, едва я зашел в его квартиру. — Вот он предлагает два варианта восстановления тела. Стандартный и экстренный. Что выбрать?

— Здравствуй, Вадим Степанович, — сказал я, на что тот только отмахнулся. Такие мелочи, как приветствие, его, всецело поглощённого модификацией своего организма, не сильно-то заботили. — Как самочувствие?

— Отлично, Димон! Просто отлично! Давно себя так не чувствовал. Словно двадцатку годков сбросил. Так что по моему вопросу?

Я подумал. Чего тянуть кота за хвост?

— Выбирай экстренный, — посоветовал я ему.

И вот с тех самых пор Степаныч жрет.

И это приносит свои плоды. Нога действительно растет. Уже сфорировалось колено, ступня, мужчина может шевелить маленькими, но пальцами. Выросшая конечность еще тонкая, почти без мышц, с гибкими костями, поэтому Степаныч всё также при ходьбе опирается на костыли, но она почти ежечасно увеличивается в объеме. Розовая, безволосая кожа на новой ноге пока еще сильно выделяется, но вскоре она будет неотличима от кожных покровов на других частях тела.

А увидев меня пускает слезу.

— Я ж за эту ногу душу был готов дьяволу продать, — сквозь слезы говорит он мне. — Так что теперь я тебе должник до гроба!

Я кивал и слегка посмеивался — это точно. По гроб. И даже больше.

Начали разбираться в его интерфейсе и оказалось, что раздел «справки» у него еще меньше, чем у меня до того момента пока мне не подсказали залезть в расширенные настройки. Буквально пара предложений по любому пункту и всё.

— Для детальной информации обратитесь к учителю, — вслух зачитал мне Степаныч сообщение на своем внутреннем взоре. — Эт че за учитель? Где его взять?

Вот значит как. Интересная тут система привязки бойцов. Уверен, такого будет еще навалом, не только по урезанной справке.

— Я учитель, Степаныч, — глядя ему в прямо в глаза, твердо и уверенно произнес я. — И я буду учить тебя и вас подобных.

— От оно как! — крякнул мужик. — Ну, давай, учи.

Оказывается, если давать знания, касающиеся боевого импланта и области его применения, то опыта за это дают в разы больше, чем рассказы о том, какие реки впадают в Каспийское море. Полчаса вопросов и ответов принесли мне 500 очков и чувство глубокого удовлетворения.

Более того! Степаныч, изучая меню импланта и получая от меня информацию, тоже получал опыт.

— Взаимодействие с учителем, получение информации о боевом импланте. Получено двести очков опыта. Получен уровень, — вдруг объявил мне мой «ученик».

Интересно. Надо подумать, как это использовать. А также как это использовать при моих гипотетических миллионах последователей. Если каждому объяснять что и как, то и язык весь сотрется, и времени просто не хватит.

Сбегал до дома, притащив в сумке оружие.

— Ух, ты, — с трепетом сказал Степаныч, осторожно, словно драгоценность, принимая из моих рук автомат. — Укорот! Откуда он у тебя?

— Оттуда! — ответил я многозначительно подняв глаза кверху. — Патронов к нему правда маловато, всего двенадцать штук, так что очередями не стреляй.

— Эта штука предлагает мне добавить АК-74У в ячейку быстрого доступа номер один.

— Добавляй, — кивнул я. — Мой конструктор на следующем уровне научится работать с химией, так что будем делать пороха и капсюли с патронами. А уровень этот, я думаю, скоро заработаю. Как нога твоя вырастет — пойдем на участок развития, набьем и тебе и мне с десяток левелов.

Также отдал ему пистолет ПМ. Патронов к нему было больше — так что в критический момент мой первый ученик не останется без боеприпасов.

Степаныч, подумав, добавил ПМ в ячейку быстрого доступа номер два.

— Надо будет, уберу, — объяснял он мне. — А то как мы пойдем на этот участок? С оружием за пазухой по всему городу? Зачем такие риски.

Через два дня бывший инвалид ловко отплясывал чечетку на двух, совершенно здоровых и полноценных ногах. Счастья не было предела

— Сколько лет я мучался, — крупные слезы текли по его лицу, — думал всё уже, сопьюсь да помру безногим. Спасибо тебе, Димка! Хорошего сына вырастил Серега!

И вот этот день настал. Мы были готовы к прохождению созданного участка развития.

Вчера утром я, меняя автобусы и такси, добрался до приглянувшегося заброшенного здания и забросил в его подвал зерно участка развития. Я уже был здесь еще раз, неделю назад, исследовал эти подземелья и пришел к выводу, что это идеальное место. Длинный, засыпанный мусором коридор, с проемами дверей, ведущими в помещения разного объема. Всего тут была пара десятков различных комнат. И ни в одной из них не было следов пребывания человека. Это обнадеживало.

На внутреннем взоре зажглась уже однажды виденная надпись:

Выбрать данную местность для создания участка развития? Да/Нет.

В пределах ограниченной площади зафиксировано триста двадцать девять живых организмов, пригодных для взрывной мутации. Выбрать количество существ для изменения?(Не более тридцати) Да/Нет.

Запланированный уровень сложности создаваемой зоны — легкий.

На первый вопрос я ответил утвердительно. А вот выбор существ для изменения предоставил системе — выбирать между крысами, тараканами, мокрицами и кем-либо еще из всех этих мелких тварей, заселивших этот подвал, я решительно совершенно не желал.

Убедившись, что процесс пошел, завалил входные, еле держащиеся на одной петле двери всевозможным мусором и камнями, и со спокойной душой отправился домой. Насколько я понимал, зерно излучает в инфразвуке с определенной частотой, вызывая у случайно забредших сюда людей необъяснимое чувство панического страха. Так что никто не кинется разгребать этот завал.

— Ну, пошли? — я глянул на Степаныча, поправил фонарик на лбу. Достал дробовик. В душе зрели нотки страха, но я пока не включал режим ноль. Ждал.

— Айда, Димон! — снял он автомат с предохранителя. — Посмотрим, что это за участок развития.

Глава 17

Я достал из ячеек броню. Приятная тяжесть легкой прохладой легла на плечи. Видимо там, где хранятся мои вещи, температура чуть ниже, чем у окружающей среды. Оглянулся на напарника: увы, у него слотов под броню не было. Их можно было только развить на определенных уровнях.

Дернул дряхлую дверь, заглядывая в кромешную тьму подвала. Включил фонарик — яркий луч света разрезал черноту надвое, выхватив мусор на полу; стены, поросшие мхом и паутиной.

Имплант сообщил, что участок развития закончен, взрывной мутации подверглись тридцать существ, уровень сложности — легкий. Единственное что меня слегка напрягло в его сообщении это строка о том, что существа мутировали согласно их предполагаемому уровню развития. Что это значит, я не понял, а справка на этот счет скромно молчала.

Вблизи обнаружен ученик. Организовать боевую группу? Да/Нет

Быстрый поиск в справке дал понять, что боевые группы создаются для прохождения участков развития, выполнения заданий и во время боестолкновений. Опыт в таких группах делится пополам между всеми участниками. Ясно, стандартное пати, как в играх.

Прожимаю кнопку «Да» и шепчу Степанычу:

— Прими группу.

Тот на секунду зависнув, видимо изучая выскочившее на внутреннем взоре сообщение, в итоге согласно кивнул и у меня появился значок из двух ладоней, соединенных в рукопожатии с циферкой сверху.

Кружок прицела на внутреннем взоре послушно перемещался вслед за стволом дробовика и я, наклонившись, нырнул в подвал. Следом за мной, выставив автомат, целясь поверх моего плеча, зашел Степаныч.

Мы зашли и словно попали в другой мир. Все звуки снаружи разом пропали; свет, идущий из сломанной входной двери затухал в паре метров от нее. Остались только мы и плохо освещенный неровным светом фонарей коридор, уходящий вдаль, изредка прерываемый темными проемами.

Тут влажно. Где-то с потолка капает вода. Под ботинками хрустят палки и стекло. В углах тревожно мечутся тени. Низкий потолок, с которого свисают тенёта, волей-неволей заставляет пригнуться. Как бы клаустрофобию не заработать. Может, стоит уже включить боевой режим? Нет. Рано…

Где-то вдали слышен шорох, тихое царапанье. Направляю туда, на звук, ствол. Кружок прицела неторопливо обшаривает ближайший проем — вроде бы оттуда я это услышал.

Степаныч, тихо сопя, замер сзади.

Казалось, темнота заколыхалась и из дверного проема, волоча ноги, вышла и попала в свет фонарей фигура. Человеческая! ЧТО? Я же несколько раз ходил, проверял это место, и никогда здесь не было даже свежих следов человеческого присутствия. Правда, я осматривал только ближайшие помещения подвала. Сердце дрогнуло — что с этим человеком стало?

А фигура, заметив нас, замерла и я, рассматривая ее, ужаснулся. Взрывная мутация сделала из человека монстра!

Вскинув верхние конечности, которые вместо ладоней теперь заканчивались острыми костяными наростами, распахнув пасть, полную острых уродливых клыков, бывший человек, хрипя побежал на нас.

От него до меня было всего три метра, поэтому размышлять и думать о гуманности было некогда. Я знал, что здесь зерно зоны создало монстров, которые попытаются убить нас.

БААХ

Яркий сноп восьмимиллиметровой картечи, озарив темные углы подвала, вылетел из ствола и за доли секунды преодолев мизерное расстояние врезался в то, что когда-то было человеком. Дикая кинетическая энергия, заложенная в дробины, пробила насквозь костяную броню чудовища, разорвав в клочья его сердце. Но это никак не повлияло на его поведение, только заставило на мгновение остановиться.

ТРА-ТА-ТА

Я оглох на правое ухо, когда Степаныч выпустил очередь из Ксюхи (сленговое название АК-74У) прямо надо мной.

Страшный грохот выстрелов автомата невольно заставил присесть, и это спасло меня от костяных клинков монстра, который опять же никак не отреагировал на три пули, прилетевшие в его уродливую башку.

Жуткое оружие монстра со свистом рассекало воздух над моей головой, а я, направив ствол на его, прикрытый костяными наростами живот, нажал на спуск.

БААХ

БААХ

БААХ

Стрелял в упор, с полуметра.

Искры, клубы дыма, застилающие свет.

Костяная броня рассыпалась обломками, из развороченного нутра плеснула черная жидкость и чудище, наконец, бахнулось на колени, а затем завалилось на бок, словно прислонившись к стене подвала.

Клац-клац-клац — я автоматически заряжал дробовик, пока мы потрясенно рассматривали мертвого монстра.

— Что-то пошло не так, — чуть слышно пробормотал Степаныч, то освещая труп, то направляя яркий луч фонаря вглубь подвала. Он рассматривая наклонился над телом, без особой брезгливости схватился за покрытый черной жижой костяной нарост и перевернул монстра на спину.

— Опа, глянь, — Степаныч ткнул куда-то в область шеи чудовища. — Наш товарищ урка, оказывается.

Я заглянул напарнику через плечо, изучая незакрытую костяной броней часть тела монстра, чуть ниже ключиц. Там, с обеих сторон груди виднелась грубая татуировка многолучевых звезд.

— Воровские звезды, — пояснил Степаныч. — Такие штуки бьют дикие беспредельщики, отрицалы…

Двумя днями ранее

— А я тебе сразу говорил, что этот пацанчик гнилой! — Сява разошелся не на шутку. — Сердцем чуял, что кинет он нас!

У Рябого в голове мелькнула мысль, что не сердцем тот чуял, а кое-чем пониже, но он, конечно же, не озвучил эту хохму — Сява слыл беспредельщиком и за такие фразы, намекающие на его сексуальную ориентацию, мог запросто посадить на пиковину.

До сих пор мужик с дрожью внутри вспоминал, как они пробирались пермскими болотами и как пришла очередь консервы. Алеша-Хряк — туповатый и жирноватый паренек, которого они старательно откармливали пару месяцев до побега, так и не понял, почему его позвали с собой.

И когда Сява, подойдя сзади, одним движением перерезав ему глотку, наклонил, чтобы слилась кровь, в его глазах было только удивление и страх. Мол, за что вы меня?

Эх, Рябой мысленно облизнулся. Хороший был Хряк. Вкусный.

Ели они его целую неделю. И именно благодаря его мясу они, все четверо, вышли из тех проклятых лесов. Вышли, обойдя все кордоны и засады, так и не услышав лая собак за спиной.

Хороший у них был проводник. Надежный. Знающий все заимки и сторожки. Питьевые ключи и тайные тропы. Местный мужик по кличке Сусанин. Но, вопреки кликухе, довел их до нужного места — от границы Перми до Ебурга — да там и сгинул. Сява свидетелей не оставляет. Закопали они его под той березой, где у них был заготовлен схрон с одеждой. В ту же яму и закинули, да дерном присыпали.

Так их и осталось трое. Как и задумывалось в начале побега из той колонии строгого режима: Сява, Рябой и Казах. Который на самом деле был казахом.

А вот машины, что должна была ждать, скрытая от посторонних глаз глубоким оврагом, не было. Подвел их фраер. Фраер Лопата.

Поэтому до города добирались пешком, по лесу, параллельно гудящей сотнями моторов трассе.

Шли долго, аккуратно, стараясь не порвать новую одежду, не зацепить ее за острый сучок, не оставить клок на торчащей ветке. И всю эту дорогу Сява чуть слышно костерил незадачливого фраера Лопату. Он явный покойник. Беспредельщик убивал и за гораздо малые грехи, безжалостно всаживая финку под ребра. А тут… Ох, не жилец он.

Города никто не знал, денег не было — вся надёжа была именно на машину, поэтому встал вопрос, что делать и куда идти. По плану они должны были на тачке проскочить Екатеринбург, оттуда доехать до Челябинска, а там до границы Казахстана. И ищи их свищи в диких степях.

Но фраер их кинул и они оказались в полной заднице.

В итоге, перепачкавшись, кое-как дошли до окраины Ёбурга, очутившись в каких-то полузаброшенных производственных пампасах. Дальше соваться не стали. Нашли в развалинах завода скрытый от посторонних глаз подвал. Да там и залегли на ночь.

Утром Сява собирался сходить на разведку, в город. Была у него пара адресов блатхат. Но только он собрался выходить, как на выходе зашумело, и кто-то начал хрустеть стеклами на полу, исследуя помещение и что-то бубня под нос.

Сява достал финку, Рябой приготовил пистолет, Казах нашел камень. Они затаились в дальнем помещении, с тревогой ожидая, когда зайдут в их отсек.

Но пронесло. Человек, пройдя пол-подвала, развернулся назад. Зеки услышали удаляющиеся шаги и скрип закрываемой двери.

Через мгновение их схлестнула волна ужаса и дикой, непередаваемой боли. Неведомая сила начала корежить их тела, изменяя и трансформируя по своему, только ей ведомому замыслу.

Дмитрий

Мы еще не отошли от увиденного, как на нас вывалился следующий моб. Вернее мобы.

Крысы. Огромные, с крупную собаку, твари.

Длинный розовый, голый, без единой волосинки хвост, рыжая шерсть, отвратительные удлиненные морды с торчащими вперед клыками, красные, с мячик от пинг-понга глаза, скрюченные когти, что скребут по выщербленному бетонному полу.

Три видоизмененных чудовища вылезали из следующего проема. Они щурились от яркого света направленных на них фонариков и, принюхиваясь, активно шевелили носами.

Наконец, словно дождавшись какого-то таймера, пронзительно заверещав, крысюки кинулись на нас. Их глаза наливались кровью, пасти с острыми зубами, с которых падала слюна, жутко оскалились.

Сердце снова екнуло, но я старательно не включал спасительный режим. Мне нужно пройти это испытание без него. Ведь у Степаныча его нет. И ни у кого из моих учеников его не будет. Это привилегия Учителя. Потому что иногда он должен превращаться в судью. Сурового, беспристрастного судью, способного без эмоциональных привязанностей, покарать зарвавшегося ученика. А такие обязательно будут.

Поэтому мне нужно знать, что испытывают ученики в бою.

Крысы рванули вперед и были встречены дружным огнем из двух стволов. Степаныч, переключив автомат на одиночные, умело всаживал пули прямо в уродливые, гротескно увеличенные бошки чудовищ. Я же, особо не прицеливаясь, лупил по их телам.

Грохот и яркие вспышки выстрелов, дым и поднимаемая пыль, брызги крови из развороченных тушек монстров. Крысы были от нас в пяти метрах, и это ничтожное расстояние они пройти не смогли.

В отличие от первого мутанта, они не были прикрыты броней, и пули с картечью без особых проблем рвали их плоть, поражая уязвимые места. Это были просто крысы, увеличенные раз в пять-шесть, не более. И наше оружие легко расправилось с этой угрозой.

Вновь повисла тишина, нарушаемая лишь клацаньем перезаряжаемого дробовика. Мой напарник отсоединил магазин АК-74У и с сожалением покачал головой:

— Осталось всего три патрона.

— Меняй на ПМ. Мы убили лишь четверых. А в условиях участка развития была цифра тридцать.

Степаныч чуть скривился — он, наивный, думал, что полутора десятка патронов к автомату хватит на прохождение всей зоны.

— Меняю, — он вытащил ПМ из кармана. — Но теперь сильно на меня не рассчитывай. Сам знаешь, какая убойная сила у этой пукалки.

— Нормально всё, — я постарался поддержать расстроившегося напарника. — Ты главное меня страхуй, чтобы сзади не подошли и все будет хорошо.

Проблема нехватки оружия и боеприпасов к нему вставала всё острее и единственное решение вопроса, которое я видел — это улучшение конструктора. А для этого мне нужен пятнадцатый уровень. И качнуть его можно, по крайней мере пока, только на участке развития. Так что пришлось идти сюда с тем, что имеем.

Михалыч, тот охотник, с которым мы брали патроны в магазине, категорически отказался иметь с нами дело, и выставил за дверь, когда мы пришли к нему с предложением купить у него ружье. И даже обещание выкупить его по тройной стоимости не соблазнило его. «Да мне пох… сколько вы предлагаете, — кричал он нам через дверь. — Сидеть в тюрячке под старую сраку я не хочу!»

Быстро обшарив ближайшие помещения, и не обнаружив там целей, осторожно, выставив вперед стволы, пошли дальше. Длинный коридор мы прошли всего на четверть, и понимали, что всё «интересное» еще впереди.

И оно не заставило себя ждать.

Сразу из двух проходов, клацая когтями по полу, на нас вышли крысы. Шесть штук. Такие же здоровые как и предыдущие, вот только на бошках каждой из них, виднелись костяные наросты, отдаленно напоминающие короны.

— В голову не стреляй, — шепнул я Степанычу за мгновение до того, как крысы кинулись на нас. — Видишь, у них там броня наросла.

В следующую секунду стены подвала завибрировали от громких выстрелов моего дробовика. Яркие снопы картечи врывались в плотно бегущих на нас крыс, выдирая из тех клочья шерсти и мяса. Кровь заливала стены, убитые кубарем летели на пол, об них запинались живые твари, дым застилал глаза и я лупил почти наугад.

БААХ- БААХ-БААХ-БААХ.

Стрелял без перерыва, непрерывно дёргая цевьем, загоняя патроны в ствол, в уме отсчитывая количество нажатий на курок.

Пах-пах-пах.

Из-за спины, во врага летели пульки, выпущенные из пистолета Макарова, внося свой вклад в общий хаос.

Семь…

…Восемь выстрелов!

Второй магазин!

Из-под ствола дробовика, покрывшись зеленой, виртуальной сеткой, исчез трубчатый магазин. В следующую секунду сначала образовался образ, состоящий словно на чертеже из тонких изумрудных линий, а затем на том же месте материализовался, заполнив линии чертежа второй, забитый патронами под завязку, магазин.

БААХ-БААХ-БААХ

Смена магазина прошла всего за полторы секунды, что почти не повлияло на мой темп стрельбы. К тому же, последние два выстрела были явно лишними — крысы кончились.

Вновь тишина, перемежаемая судорожным клацаньем заряжаемого оружия.

— Сначала один, — сказал Степаныч. — Потом три. Потом шесть. Так себе тенденция, если честно.

— Угу, — я кивнул головой. — Если учесть, что мы убили всего десять, то тенденция напрягает.

Осторожно перешагнув через кровоточащие трупы, мы направились дальше. Половина пути сделана.

Следующие два проема с помещениями оказались пусты. Только кучи разнообразного мусора, да плавно колышущаяся паутина.

А затем… Затем наши предположения оказались верны.

Протискиваясь сквозь внезапно ставшими узкими дверными проемы, рыча, клацая клыками и рассматривая краснющими глазами, на нас полезли крысы. Мгновенно коридор заполнился гигантскими тварями, которые толкаясь и прижимая к стенам своих товарок, со всех ног бежали к нам. Они уже не умещались на полу, поэтому бежали буквально в два ряда, по головам других крыс. Эти были тоже с костяными «коронами» на головах, к тому же у некоторых на груди просматривались плоские, коричневые наросты брони.

Стена клацающих клыками злобных тварей бежала на нас, мы отстреливались и отступали. Медленно, но неотвратимо. Трупы чудовищ падали почти под ноги, мы уворачивались от внезапных выпадов, тут же бахая в раскрытую пасть, но их было очень много.

Добежавшая в дыму крыса вцепилась в мою ногу. Острые клыки надавили в надежде перекусить кость.

Но бронированная полиармидным волокном штанина с честью прошла это суровое испытание, а в следующий миг сноп картечи снес тварине полморды. Мертвая туша повалилась на меня, и я запнувшись грохнулся задницей на бетонный пол. И тут же возле лица клацнули очередные клыки очередного чудовища. Луч фонаря выхватил безумные, налитые кровью буркалы, которые с ненавистью вперились в меня.

Выхватываю нож, и ударом снизу вверх пробиваю нижнюю челюсть и пришпиливаю язык твари к ее нёбу. Давлю, с усилием ломая твердую кость черепа, и кончик ножа проникает в ее мозг. Глаза крысы медленно гаснут.

Не вытаскивая нож из трупа, мысленным приказом возвращаю его в ячейку быстрого доступа. Перехватываю дробовик и всаживаю горсть крупной дроби в следующую «коронованную».

Смена магазина!

Мы закрепились. Остановились, на месте расстреливая набегающую на нас волну. Узкий коридор заволокло гарью сгоревшего пороха, в клубах которого метались ужасные, кровожадные тени.

На наше спасение здесь был один коридор, поэтому крысам не оставалось ничего другого как переть на нас в лоб. Будь здесь обходной путь и вряд ли бы мы выдержали нападение с двух сторон.

Наконец, безумный, кошмарный вал из ужасных монстров закончился. Последняя из двенадцати крыс, вереща почти в ультразвуке, издыхала у моих ног. Кровавый ручей тек мимо одной из стен куда-то к выходу. Огромная куча трупов, истекая и сочясь красной жидкостью, непрерывно пополняла этот поток.

Мы их убили. Всех до единого. Итого двадцать два монстра. Осталось еще восемь монстров.

Я проверил патроны. Два полных магазина и десяток россыпью. Степаныч после ревизии тяжело вздохнул. У него осталось пять патронов к ПМ и три к АК.

— Буду оказывать тебе чисто моральную поддержку, — подвел он итог осмотра боеприпасов.

Аккуратно выбирая куда поставить ногу, мы перелезли через гору убитых монстров. Впереди остался последний проем, который вывел нас в большую, конечную комнату. Она была достаточно велика, чтобы луч налобного фонарика не упирался в противоположную стену, рассеиваясь в темноте, куце освещая существо, стоящее в центре.

Что-то большое, подпирающее непонятными выростами потолок. Два глаза в центре костистой, шипастой массы непрерывно смотрели на нас.

«Босс местной локации», — подумалось мне.

Глава 18

— Твою ж мать, — потрясенно шепчет Степаныч, выглядывая из-за моего плеча.

А посмотреть действительно есть на что. Я так понимаю, все восемь оставшихся мутантов объединились в одно чудище, которое теперь высится в центре подвала.

Ощущение такое, что две гигантские ладони сгребли всё живое, что было в подвале в одну кучу, тщательно перемешали и слепили эдакий комок плоти, из которого потом вытянули разного вида конечности, навтыкали куда попадет ужасного вида когти и рога, да и оставили так.

В итоге получилось нечто отдаленно похожее на гигантского краба в костяной шипастой броне, с десятком острых ног и таким же десятком лап с огромными, костяными пиками вместо пальцев. И некоторые конечности что верхние, что нижние совершенно точно когда-то принадлежали человеку. Возможно даже не одному. Посреди этого нагромождения колюще-режущих приспособ, двумя буграми выделялись глаза, ярко отсвечивающие в свете наших фонарей.

Зарычав, причем звук исходил откуда-то снизу, чудище ловко перебирая своими несуразными ногами, вскинув наподобие веера верхние лапы, направилось к нам.

— Разделяемся! — крикнул мой напарник, отбегая вправо. — Отвлекай его, я попробую зыркала его выбить.

Монстр заметался, не зная в какую сторону бежать, и я, хлестанув по нему картечью, облегчил выбор. Развернувшись, тот направился ко мне, оставив Степаныча сзади.

Мой выстрел, к сожалению, был бесполезным. Дробь, врезавшись в костяной панцирь, не смогла его пробить. Свинцовые шарики застряли в толстой пластине, не причинив монстру никакого вреда.

Ладно, а так?

Выцелив основание одной из уродливых лап, я нажал на курок.

БААХ

Сноп ярких искр метнулся из моего ствола, врезался в когтистую конечность, начисто срубив ее. Из обрубка полилась черная жижа, а упавшая на пол «клешня» начала бешено сокращаться и дёргаться, словно живя своей, независимой от тела жизнью.

Монстр взревел и словно танк попер на меня. И, оказывается, что это помещение не такое уж и большое.

Растопырив все свои лапы, мутант перегородил мне все пути отхода, медленно зажимая в угол. И лишь небольшие промежутки между острыми пиками на его «руках» и стеной давали мне шанс ускользнуть от захвата.

Стрельнув по самой огромной лапе, перерубив ее пополам, я со всех ног побежал в образовавшийся проход. Монстр дернулся, но к счастью опоздал. Почти опоздал.

Нижняя уродливая конечность, заканчивающаяся огромным шипом, пластанула по моей ноге, выдрав из усиленных полиармидом штанов кусок ткани, заодно зацепив лодыжку.

Игнорирование раны. Рана средней тяжести. Боль купирована. Запущена регенерация.

Яркая вспышка боли погасла, оставив лишь неприятные ощущения и частичную потерю подвижности. Чувство такое, что отсидел ногу — она стала ватной и не гнулась так хорошо как раньше.

Чудовищный «краб», неуклюже раскачиваясь развернулся, и Степаныч, сидевший на одном колене, словно стрелок из мушкета в первой линии редута и выцеливавший глаз монстра, наконец выстрелил. Правое буркало, размером с добрую тарелку, взорвалось фонтаном мутной крови и плоти.

— Ахаха, — зловеще захохотал мой напарник, пытаясь прицелиться в другой глаз уродца.

Мутант взревел от боли, завертевшись на месте. Я в это время со всей возможной скоростью стрелял по его лапам, стараясь сократить их количество. К сожалению, это не всегда получалось — дробь просто не могла пробить костяные наросты. Особенно толстая броня была на ногах и там моя картечь была бессильна.

Хотя, чего это я? Балбес! У меня же есть Скорость.

Активирую умение, увеличивая скорость полета зарядов до девятисот метров в секунду, и навожусь на ближайшую нижнюю лапу монстра.

БААААХ

Даже мои мышцы-стабилизаторы не смогли погасить всей дикой энергии, что возникла при выстреле с помощью такого умения, и дробовик заметно дернулся при отдаче. Но это принесло свои плоды! Толстенную, закованную в крепкую костяную защиту конечность мутанта словно срезало острейшей бритвой. Моб заверещал от боли, а у меня на внутреннем взоре заметно дернулась полоска энергии, уменьшившись сразу на четверть.

Вот блин! Почему это не указано в описании к умению? Хотя наверняка об этом упоминается в развернутой справке, я же как истинный лентяй не удосужился ознакомиться с подробной информацией об умении.

Получается, что я смогу выстрелить еще либо четыре раза, если отключу способность игнорирование раны, либо три, если буду тратить на нее энергию. Так себе выбор, конечно.

Прикрывая уцелевшее буркало костяной лапищей, чуть прихрамывая, монстр с неумолимостью катка попер на нас. И я подумал, что стрелять надо в тело, иначе, отстреливая конечности, мы его никогда не убьем.

— Степаныч, побегай, отвлеки его, — пригнувшись и отключив фонарик, я нырнул во входной проем, стараясь, чтобы монстр потерял меня из виду.

— Ты, давай, не долго, — прыгнув меж растопыренных лап чудовища, бывший инвалид быстро и, к сожалению, бесполезно, стреляя из ПМ по костяной броне, уводил мутанта в дальний конец помещения.

Стоило монстру отвернуться, как я высунулся в проход. На фоне прыгающего луча фонарика Степаныча, чернела его огромная, громоздкая туша. Где у него находятся важные органы? То же сердце, что качает ту черную жижу, что хлещет сейчас из обрубков отстреленных лап.

Долго размышлять и гадать нельзя, потому что моего напарника скоро зажмут в углу. Так что будем считать что где-то вот тут, в центре. Круг прицела лег ровно посередине огромного тела.

За секунду до выстрела я включил фонарь и активировал Скорость. Максимальная!

БААХ

Десяток восьмимиллиметровых шариков, разогнанных с помощью неведомых мне внеземных технологий, разрывая воздух, пронеслись до монстра, мгновенно изрешетив его прочную броню. Огромный кусок костяного нароста буквально вбился внутрь туши.

Не медля ни доли секунды, не меняя прицела, стреляю еще раз. Туда же, в пролом в защите уродца, в его черные, пульсирующие внутренности.

БААХ

Точно в цель! Мышцы-стабилизаторы отработали идеально, компенсируя чудовищную отдачу, не отводя ствол дробовика в сторону ни на доли миллиметра. Только назад, по строго ограниченной и тщательно выверенной траектории. Синяя полоска на внутреннем взоре просела почти в ноль. Всё, это умение, пока не восстановится хотя бы часть энергии, я использовать не могу.

В итоге, весь заряд картечи попал в рану, проникая внутрь чудовища, раздирая в клочья его жизненно важные внутренние органы.

Уродец сразу просел на все ноги. Его тело, не в силах удерживать огромную массу, бухнулось на пол.

С чавкающим звуком из дырки в панцире вываливалась изрешеченная дробью черная плоть и полилась словно из ведра мерзкая, вязкая жижа. Помещение вмиг наполнилось отвратным смрадом.

Чудище издало долгий, протяжный вой, который слабел с каждой секундой. Оно попыталось встать и, спустя несколько неудачных попыток, смогло подняться на дрожащие, слабеющие и подкашивающиеся лапы. Мне даже на какой-то миг стало жаль его. Но я вспомнил, как мутант плотоядно урчал, атакуя нас. Уж он бы точно не пожалел и с удовольствием сожрал бы наши тушки.

Монстр начал неуверенно перебирать ногами, пытаясь подобраться поближе, но я не дал ему даже шанса. Подбежал почти вплотную, и выстрел за выстрелом разрядил остатки магазина в дыру, пробитую в его броне.

Три выстрела, несколько десятков дробин, запущенных в мерзкие внутренности под разными углами, и монстр беззвучно валится на пол.

Степаныч подошел к бездыханной туше и нажал на курок автомата, выпуская последние пули в тускнеющий глаз чудовища, разнося его в клочья.

— Да! — кричит напарник. — Мы сделали его!

Участок развития легкого уровня развития успешно пройден. Носитель выжил. Ученик выжил.

Получено 23 000 очков опыта. Достигнут семнадцатый уровень. Доступно по шесть единиц навыков во всех ветках умений.

***

Холодные ветра ожидаемо принесли снег. Белый и пушистый. Он красиво и медленно падал на наши окопы и ДОТы, застилая слепящей белизной всё вокруг. Мы сидели в окопах и ловили раскрытыми ртами снежинки, лениво кружащими в воздухе.

Да, ветер, промозглый, убивающий всё живое ветродуй прекратился. Настала зима. Сказочная и чуточку волшебная.

Я любил зиму. Любил, когда под ногами хрустит снежок, как реки покрываются льдом, на котором смелые мальчишки испытывают свои новые коньки. А потом наступает Новый Год. С колючей, пахнущей смолой елкой, с краснощеким Дедом Морозом и скромницей Снегурочкой. С веселыми песнями и забавными подарками. И можно загадывать желания и они пренепременно сбудутся.

Правда, мое желание не сбылось. И у Зикира тоже. Мы всё так же на войне. И совершенно неизвестно, сколько еще пробудем.

Фронт встал. Солдаты отказывались наступать, отказывались воевать. Тот захваченный в плен вражеский солдат внес неслабую смуту в умы уставших сражаться солдат.

У них оказывается тоже есть Великие Отцы! И они говорят им, что мы воюем за Проклятых Матерей. Он показывал отрывки своих газет. И то, что там было написано, повторяло слова пленника.

Это взрывало наши умы. Нельзя воевать против Великих Отцов. Как можно сражаться с теми, кто тебя породил?

Слухи разносились стремительно, молниеносно. И войска встали. Напрасно политруки рвали глотки, напрасно повозки снабжения привозили огромные, двухсотлитровые бочки спирта.

Нельзя воевать против Великих Отцов.

Так что мы сидели в окопах, ловили снежинки ртами и ждали. Чего ждали непонятно, но это лучше, чем воевать.

Зикир с грустью смотрел на меня и вздыхал. Затем отворачивался, рассматривая бескрайние белые поля и снова вздыхал. Он словно ждал чего-то. И именно от меня ждал.

— Что? — наконецне выдержал я. — Что тебе от меня надо?

— Просыпался бы ты что-ли, — с тоской в голосе наконец произнес мой друг.

— В смысле? — не понял я.

— Харош дрыхнуть, — ответил он. — Вставай!

Я открыл глаза.

Каникулы. Они ведь не только у школьников. У учителей тоже. На работу можно прийти к девяти и вставать без будильника и иронизирующей мамы. Ей-то на работу к девяти. И она уже ушла.

Потянувшись, я встал, прошлепав голыми ногами в туалет. Потом включил чайник и снял салфетку с тарелки с бутербродами. Заботливая мама помнит о своем сыне.

Под бормочущий телевизор выпил кофе, задумчиво пережевывая сыр и разглядывая в окно спешащих на работу людей. Жаркие деньки заставили людей раздеться, и девушки пробегали мимо соблазнительно сверкая голыми ножками под короткими, лёгкими юбочками.

Меняющиеся фотографии на экране телека заставили меня отвлечься от фривольных мыслей. Схватив пульт добавил громкость:

— Это уже седьмой случай убийства, — тревожно говорил ведущий. — Нет никаких сомнений, что в городе действует маньяк, охотящийся и убивающий исключительно молодых мужчин определенного типажа и телосложения. Полиция не исключает, что тут имеется сексуальный характер преступлений.

Задумчиво дожевал бутерброд. Разведчики Роя продолжают искать и безжалостно убивать мужчин, похожих на меня. Они надеются, что рано или поздно смогу в итоге уничтожить Учителя.

И я понимаю, что кроме меня некому их остановить. Но смогу ли? Даже неведомое оружие бармена Бориса не смогло убить то чудище, в которое трансформировался разведчик, когда напал на меня. А у меня всего лишь дробовик. Да, я приобрел новые умения, и теперь моя живучесть и боеспособность гораздо выше любого человека на Земле. Но достаточно ли этого для того, чтобы справиться с представителем Роя? Ох не уверен… Вся надежда на Степаныча.

До окончания практики оставалось всего два дня и даже новость об убийствах не сильно испортила мое настроение. Еще чуть и смогу свободно вздохнуть, не вздрагивая от опасения, что грозная Ледокол вновь начнет зачитывать мне свои нотации. И неизвестно, что я боялся больше — ее или Поток. Рой там, в несусветной дали, а Зинаида Ефремовна вот она, рядом. Смотрит на меня дулами своих глаз и требует правильно заполнить дневник практики, иначе она его не подпишет. Я, прижимаясь спиной к стене, тихонько обхожу ее, неуверенным голосом обещая всё закончить в течение пары дней.

Покончив с делами в школе, иду на выход. И понимаю, как наша беспечность дорого нам обходится.

Вместо дюжего охранника в бронежилете, сидевшего в последнее время на вахте, его место вновь заняла бабушка — божий одуванчик. Она подслеповато, надвинув на глаза очки с мощными стеклами, разглядывала мой пропуск и, наконец, неуверенно нажала кнопку открывания дверей. Когда успели сменить? Ведь еще утром тут сидел мужик.

Как быстро забываются кровавые уроки прошлого. Несколько недель и паника прошла. И вновь всё вернулось на старые рельсы. Уверен, что вот эта старушка числится как росгвардеец с огромной зарплатой. Интересно, ей перепадает хоть десятая часть от того, что выделяет государство на охранников в школе?

Да, вчера нам так здорово отсыпали опыта и очков умений, что оставшуюся половину дня занимались их распределением и обсуждением дальнейшей тактики. И, конечно, обговорили, но так и не пришли к общему мнению, откуда в подвале взялись люди. Успокаивало только то, что они были явными преступниками, и, скорее всего, даже рецидивистами.

При изучении веток умений, открывшихся Степанычу, сразу стало понятно, что она акцентирована на боевые навыки. Причем, его деревья развития было гораздо меньше моих. Не более шести навыков в каждом.

И эта мысль, в принципе, понятна. Боевик должен в совершенстве владеть нужными умениями, не распыляясь на всякую ненужную дрянь. А тому, кто будет им руководить, не нужно запоминать сотни умений своих бойцов. Нет, всё стандартизировано и нормировано.

Повышение выживаемости, броня и огневая мощь. Он умел регенерировать, он получал прочную, но эластичную кожу, которая при необходимости становилась настоящей броней, плюс перки на скафандры и бронежилеты, и значительно повышал возможности своего автомата.

Минимальный нагрев и износ деталей механизма, увеличенный объем магазина, причем патроны автоматически подгружались из «внутреннего хранилища» Степаныча, а также пассивный навык разгона пуль. Теперь каждый кинетический заряд, выпущенный из его оружия, ускорялся на двадцать процентов. Причем энергия бралась не из резервов человека, а поступала из Лабиринта — транспортно-энергетической системы, созданной развитыми цивилизациями нашей галактики.

Более того, в моей справке нашлись специальные карты, по которым мог прокачиваться боец для получения той или иной профессии. И это тоже было существенное отличие от моего импланта. На пятидесятом уровне бойцы получали профу, которая больше всего подходила под их изученные навыки, а на сотом получали вторую, где упор на приобретенные навыки становился еще сильнее. Открывались дополнительные навыки, характерные полученной профессии. К н и г о е д . н е т

Снайпер, разведчик, штурмовик, артиллерист, пилот. Существовали сотни веток у сотен проф, которые при должной раскачке делали из бойцов элиту или суперов. Настоящих сверхбойцов, способных в одиночку выходить против целых армий.

Но до этого надо еще дорасти.

Мои умения в этом плане гораздо скромнее. Да, мне никогда не быть супером, я никогда не смогу в одно лицо выкашивать сотни противников. Но и на моих ветках развития есть такие плюшки, что остается только облизываться. И самая ближайшая «конфетка» будет уже совсем скоро — на двадцатом уровне.

На пятнадцатом левеле конструктор достиг четвертого этапа развития. Теперь он мог делать химические соединения. Главное — загружай в него необходимые элементы. Причем, он мог спокойно делать поатомную пересборку, спокойно превращая одно химическое вещество в другое. Единственное, что смущало так это время этой пересборки: на создание десяти грамм одного вещества из другого могло уйти больше суток. Но это и понятно — нужно отнять нужное количество электронов от одного вещества или добавить их к другому. И так поступить с каждым атомом. А сколько их в одном, например, грамме? Миллионы? Миллиарды?

Поэтому проще было добавлять уже созданные химические вещества, тогда время сокращалось в разы.

Также теперь снизилось время на создание одного боевого импланта — всего двадцать четыре часа. И сейчас, сутки спустя, я держал в руках тонкий белый пластырь с зародышем и размышлял, кому его предложить. Кому раскрыть свой секрет, кто станет моим вторым последователем.

А затем, хлопнув себя по лбу, выскочил из-за стола и начал одеваться. Я понял, кому могу довериться, кто поймет и примет боевой имплант.

Валерия!

Глава 19

Я вспоминал.

Я одевался и вспоминал. Я шел и вспоминал.

Всё вокруг говорило и напоминало мне о ней.

Вот кровать, на которой я покрывал ее обнаженное тело поцелуями, а она в порыве страсти царапала мне спину. А потом дула на царапинки и промокала их йодом. Это было совсем недавно. Буквально полтора года назад.

А вот подоконник в подъезде, прямо напротив покореженных почтовых ящиков. Именно здесь был наш первый поцелуй. В девятом классе, насколько я помню. Тогда мы возвращались домой из школы, и на полпути нас догнал первый весенний ливень. Смеясь и шлепая по лужам, прикрываясь сумками, мы забежали в мой подъезд и в окно рассматривали, как веселые ручейки бегут по дорогам.

И я обнял ее. До сих пор помню эти ощущения на кончиках пальцев. Структуру ее легкой вязаной кофточки с крупными петлями. Я неумело ткнулся губами в ее губы и она внезапно не отпрянула. А она ответила.

Вот первый этаж в подъезде. Если приглядеться, тут видны коряво нацарапанные буквы «Д+В=ДРУЖБА». Это я написал, глядя ей в глаза, когда мы учились в первом классе. А в десятом кто-то зачеркнул слово «дружба» и написал «жених и невеста». Подозреваю, что это сделала она. Я был не против.

Вышел во двор. Скамейка, на которой мы сидели. Песочница, где мы, неуклюжие детсадовцы, лепили куличики и строили дворцы. Где она, Валерия, была принцессой, а я рыцарем, спасающим ее от злого дракона.

Принцесса Лера.

И еще я увидел балкон Петьки-Лопаты. Вспомнил, как она шла туда. Ее нагое, окровавленное тело под тонкой простыней.

И это полоснуло ножом по моему сердцу. Оставило кровавую, незаживающую рану.

Я до сих пор любил принцессу Валерию. И в глубине души надеялся, что она вернётся ко мне. И я обязательно прощу ее, и у нас всё будет по-прежнему.

Автобус, лязгнув дверьми, высадил меня рядом с больницей. Забежав в ближайший цветочный, купил ей розы. Алые розы.

Все принцессы любят алые розы.

Еще вчера Валерию перевели из реанимации в обычную палату хирургического отделения, так что теперь ее можно было навестить.

Взбежал по лестнице, дернув двери, оказался в холле и узнав где находится нужное мне, завертел головой, ориентируясь куда идти. Определившись с направлением, нацепил на кроссовки бахилы и, осторожно переступая ногами по недавно помытому, остро пахнувшему дезинфекцией полу, направился к своей принцессе.

На входе в хирургическое отделение меня встретил полицейский пост. Попросив мой паспорт, молодой паренек в неуклюже сидящей, мешковатой форме, поинтересовался к кому я иду. Я назвал.

— Эта гражданка проходит как свидетель, — напрягся полицейский. — Доступ к ней ограничен и вашей фамилии нет в списке.

Он вернул мне паспорт, и я от растерянности уже было собрался поворачивать назад, но что-то во взгляде охранника меня озадачило. В некоторых делах я сильный тугодум. Что есть, то есть.

Хм.

— Проверьте, пожалуйста, еще раз, — я вернул полисмену свой документ, вложив туда красненькую банкноту.

— Да, — деланно удивился тот. — Действительно, есть ваша фамилия.

Купюра стремительно исчезла из паспорта, открыв мне все двери и запреты.

— Палата номер семнадцать, — подсказал ставший удивительно вежливым охранник. — На входе в нее есть еще пост, вы скажите, что я вас пропустил.

— Спасибо, — поблагодарил я его и пошел по ярко освещенному коридору в указанном направлении.

Второй охранный пост я увидел издали. Крупный, можно даже сказать огромный полицейский с крайне «широкой» костью сидел на лавочке у входа в нужную мне палату и с вожделением смотрел на запакованную шаурму.

— Мне… — начал было я, указывая то на видневшегося вдали первого полицейского, то на вход в комнату.

— Проходите, — махнул мне рукой толстячок, покосившись на мой букет. — Только недолго!

— Конечно-конечно, — зашептал я, толкая дверь.

Сердце бешено колотилось.

Небольшая одноместная палата. В углу бормочет небольшой пузатый телевизор, в другом — тихонько гудит холодильник. Рядом дверь в туалет. Посреди кровать и тумбочка, на которой в вазе стоят уже чуть повядшие цветы. Не розы.

Бледная Валерия, закутанная в одеяло, сидевшая на краю кровати, выглянула из-за телефона, находившегося у нее в руках. Увидела меня.

— Димочка, — радостно сказала она, убирая гаджет в сторонку. — Я так рада, что ты пришел!

Внутри меня сладким, теплым, липким медом растекалась истома.

«Димочка».

Как давно я не слышал от нее такого. Настолько давно, что я был готов броситься ей в колени и целовать их, в благодарность за такое обращение.

— Привет, Лерочка, — мои губы растянулись в улыбке. Протянул ей цветы. — Вот, держи. Твои любимые.

— Ты помнишь, — мило посмотрев на меня, взяла букет из моих рук. — Так приятно, спасибо, Мить.

Присел рядышком на краешек кровати, восторженно заглядывая ей в глаза. Мы поболтали обо всём и ни о чем, она поблагодарила за спасение и вообще за всё. За то, что я такой есть.

Я достал белую пластинку импланта, начал крутить её между пальцев. В горле пересохло от волнения.

— Лера, — охрипшим голосом начал я. — А может… ты… мы… снова?

Улыбка сошла с ее губ, глаза потухли.

— Нет, Дим, — девушка покачала головой. — Снова не будет.

Она отвернулась. Волосы водопадом рассыпались по плечам.

— Ну почему? — в груди всё рухнуло куда-то в пропасть, но я не мог остановиться. Я думал, я надеялся, что смогу уговорить ее. — Ведь у нас всё было хорошо. Ведь мы были счастливы.

— Были, — чуть слышно произнесла она. — Но всё в прошлом. И давай больше не будем к этому возвращаться. Чтобы не ссориться. Пожалуйста.

Я молчал. Я крутил ослепительно белый зародыш боевого импланта. В голове было пусто.

— Не обижайся, — не глядя на меня попросила Лера.

— Ладно, — ответил я. — Ладно.

Поднялся, убирая прямоугольник концентрированных инопланетных технологий обратно.

Молча — сил не было сказать «прощай» — вышел из палаты.

Толстяк-полисмен усиленно жевал шаурму и только кивнул мне, когда я прошел мимо. Длинный коридор пульсировал белым, сердце стучало, во рту стало горько и противно. По спине тёк противный холодный пот. В глазах стало темно, и я, не заметив, столкнулся с каким-то мужчиной, шедшим по коридору.

— Извините, — я обернулся, глядя ему в след.

— Ерунда, — бросил он, не оборачиваясь, поправляя рукой букет. Букет алых роз. На его плечи наброшен белый медицинский халат, лысина отражает потолочные лампы.

Столкновение взбодрило меня, и к выходу из отделения я подошел уже в более-менее адекватном состоянии.

Полицейский на посту, аккуратно сложив руки на стол и устроив сверху голову, спокойно дремал. Я хотел было растолкать его, чтобы отметиться об уходе, а потом подумал: «Да какого черта? Это его проблемы».

И пошел на выход.

Но тут же вернулся к столу. Что-то смутило меня. Я еще не понял что, но мозг сигнализировал: не порядок. Развернулся на полицейского.

Вот оно.

Капелька крови на полу. Прямо под охранником.

Наклонился, ощупывая уже мертвое тело. Тоненькая дырочка в сбоку, напротив сердца. Убийца был опытен и ему хватило всего одного удара, чтобы навсегда усыпить этого нескладного пацаненка.

Бегу обратно, к Лере.

Недоеденная шаурма валяется на полу. Кусочки курицы и моркови по-корейски рассыпались по гладкой поверхности. Толстый полицейский схватился за горло, а из-под его пальцев потоком течет алая кровь. Он смотрит на меня испуганными глазами, пытается что-то сказать, но лишь кашляет, выплевывая жидкость, что когда-то бурлила в его венах и артериях.

Он еще жив. Но он уже мертв. С такими ранами не выживают.

С разбега пинаю дверь в палату, одновременно извлекая из ячейки дробовик.

Тот мужик, с которым мы столкнулись в коридоре, целится из пистолета с глушителем в застывшую от испуга Валерию. Букет роз рассыпался по полу.

Красное на белом.

БААХ

Думать и искать варианты совершенно некогда.

Картечь отбросила убийцу на стену. Разворотила ему грудь. Пистолет выпал из ослабевшей руки.

На халате, с дыркой опаленной порохом, стремительно расползалось кровавое пятно. Левой рукой лысый хватался за рану, при этом несколько удивленно смотря на меня. Он словно не мог понять, что происходит.

Лера с искривленным от ужаса лицом вжалась в стену.

Убираю дробовик в ячейку, бросаюсь к ней.

— Как ты? — шепчу, заглядывая в глаза.

— Нор… нормально, — отвечает она, с трудом проглотив слюну. — Это тот же, что стрелял в меня там, у Лопаты.

Я оборачиваюсь, рассматривая лежащего на полу убийцу. Он всё так же смотрит на меня сипло дыша. Из развороченной грудной клетки пузырясь вытекает кровь. Значит, он решил убрать свидетеля. Доделать незавершенную работу.

Подхожу к нему, обыскиваю содержимое карманов, ища зацепки, чтобы понять, кому так насолил Лопата. В одном из внутренних карманов нахожу документы. Разворачиваю, читаю. Внутри всё холодеет.

Дмитриев Иван Сергеевич Лейтенант Федеральной службы безопасности.

Пиздец.

Дверь в палату распахивается от удара ногой.

— Всем стоять! Полиция! Руки вверх! — слышу я крик.

Медленно поднимаю руки.

Эпилог

Командующий перекатывался с пятки на носок, задумчиво рассматривая карту. Тихонько напевал глупую, прилипчивую мелодию и то увеличивал, то уменьшал масштаб нужного ему участка. При желании умная карта могла показать в режиме реального времени не только планету, но и конкретную местность на ней, расположенные там рода войск и даже каждого воина отдельно. Включая его фото, вооружение, уровень развития и используемые умения.

Но сейчас не это интересовало человека, чьи приказы исполняли войска этой части галактики. Маленький сектор на окраине со звездочкой G-класса. И третьей планетой в этой системе с глупым названием Земля. Красная полоса Потока перечеркивала эту систему, пронзала насквозь.

В дверь постучались:

— Шеф? Вызывали? — командир первого ранга осторожно заглянул в кабинет.

— Да, проходи, — главнокомандующий Третьей ударной армии Извок Тиат кивнул.

Вошедший человек быстро пересек небольшое пространство и занял скрипучее старое кресло напротив стола начальника.

— Скажи мне, Стор, — спросил начальник, — что там с этой планеткой, на которую летит Рой? Агент активировал матку?

— Эх, — скривился тот. — Всё пошло совсем не по плану. Подготовленный человек не дождался нашего агента. Он попал в аварию и активировал матку неизвестному нам объекту. Лабиринт любезно сообщил об изменении баланса всем заинтересованным. Кто он, где он — мы понятия не имеем. В той местности у нас есть еще один агент. Сейчас он усиленно ищет «матку». Необходимо срочно ввести её в курс дела и начать производить импланты сотнями. Но пока без результатов.

— А Оранжевые что, как отреагировали?

— О-о-о, они не упустили возможности воспользоваться шансом. Пользуясь правом равновесия и соблюдения баланса у неразвитых цивилизаций, они активировали свою матку. Так что существует немалая возможность, что мы потеряем эту планету еще до подлёта Роя. Если наш Учитель не сможет развиться. И если мы не сможем его оперативно найти.

— Плохо дело, — покачал головой командующий. — Но и это еще не все новости. Глянь.

Извок Тиат увеличил масштаб карты Земного сектора:

— Вот, видишь?

Стор некоторое время изучал данные.

— Рой прыгнул, — наконец произнес он. — Они выпустили передовые отряды.

— Так точно, — подтвердил начальник. — У нашего Учителя осталось буквально полцикла до того момента, как первый корабль Орды приземлится на его планету.

КОНЕЦ

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Эпилог