Ultimа Ratio [Вадим Львов Клещ] (fb2) читать онлайн

Ultimа Ratio

Пролог

Ultimo ratio regnum — последний довод королей.

Такая фраза отлита на пушках французской армии.

Технотриллер в жанре классической альтернативной истории. Без попаданцев, но с большой войной. Второй мировой.

Первая мировая война завершилась в феврале 1919 года вничью, в связи с полным истощением сторон. «Лузитания», погибшая в нашем мире, здесь благополучно доплыла до своей цели а утопившая лайнер подлодка U -20 капитан-лейтенанта Вальтера Швигера, сама погибла на минных заграждениях. Америка так и не отправила в Европу свой экспедиционный корпус генерала Першинга и летнее контрнаступление Антанты захлебнулось на подступах к линии «Зигфрида» в конце декабря 1918 года. Разгрома Германии, несмотря на капитуляцию её союзников- не произошло. Версальского мира не было, был Лиссабонский мир, сохранивший, практически status quo на август 1914 года. В пассиве больше 10 миллионов убитых и полностью опустошенная Европа. Колониальные державы выжили, но узел противоречий затянулся еще сильнее. По итогам Лиссабонского мира, Эльзас и Лотарингия вернулись во Францию, но были объявлены демилитаризованной зоной на 30 лет в обмен на колонии Германии в Африке. Австро-Венгрия развалилась и на её обломках возникли независимые государства. В России уже бушевала революция и гражданская война. Лидер революции, Владимир Ленин погибнет случайно от рук известного уличного налетчика Якова «Кошелькова» в Москве 6 января 1919 года. Междоусобная война вспыхивает и в лагере красных, все воюют против всех и лишь в феврале 1920 года, при посредничестве президента США, Вудро Вильсона белым удается создать объединенный антибольшевистский триумвират из Деникина, Колчака и Юденича. «Великое наступление» лета 1920 заканчивается взятием Москвы в октябре того же года. Но война продолжается — разбитые большевики отступают на север и юг, прорвав кольцо окружения на Урал и Сибирь, на Западе идет наступление польских войск, Юг Украины и Бессарабия под властью анархистов, Закавказье и Средняя Азия в руках самозваных правительств и «ревкомов». Кровь продолжает литься и Великая смута заканчивается лишь к 1923 году. Россия опустошена, разграблена и выброшена из международной политики, власть крайне неустойчива и держится лишь на штыках закаленных ветеранов. Свирепствует возрожденная охранка и жандармерия, политическая жизнь страны замерла на долгие десятилетия. Взявшие власть генералы вскоре перегрызлись между собой и по итогам Конституции 1924 года, принятой в «узком кругу» военных и олигархов под гул артиллерии подавляющих крестьянские бунты в Сибири — Верховным канцлером с неограниченными полномочиями стал генерал Деникин..

В 1928 году начинается вынужденная перед лицом новой Смуты, связанной с нерешенностью крестьянского вопроса и малоземелья- индустриализация. Индустриализация проходит тяжело, периодически прерываясь стачками и крестьянками бунтами. Пиком сопротивления индустриализации и попыткой играть серьезную политическую роль стали восстания донского и кубанского казачества в 1942 году. Усмирение «чубатых» с помощью армии и жандармерии закончилось только к 1944 году депортацией нескольких десятков тысяч семей бунтовщиков в восточную Сибирь. Несмотря на такие трудности к 1940 году удалось достигнуть уровня довоенного 1913 года, а к 1960 году почти вдвое превзойти его. Но Верховный правитель Деникин этого уже не увидел — умерев в 1947 году и похороненном с почестями в Санкт-Петербурге.

В августе 1950 года, русские войска под командованием бывшего царского унтера, потом красного командира, а ныне генерала кавалерии Рокоссовского атаковали японскую Императорскую армию, начав Маньчжурскую или как её еще называют Вторую Русско-Японскую войну. На сей раз успех был на стороне русской армии. Массово примененные лицензионные танки Кристи, авиация и тяжелая артиллерия, частично моторизованная пехота с автоматами Федорова и самозарядными винтовками СВТ-40 решили дело на суше. Японцы были разбиты вдребезги, укрепленные линии прорваны или обойдены, а основные силы японцев угодили в кольцо. На море все сложилось по-другому. Здесь русскому ВМФ удалось лишь две успешные операции — внезапный десант на Сахалин в октябре 1950 и бой двух мониторов Амурской флотилии с японскими миноносцами в устье Амура в феврале 1953 года. За исключением этих эпизодов Тихоокеанский флот сидел на базах или убегал от японских линкоров. Апофеозом «безрукости» русских адмиралов стал рейд японцев на Владивосток и полное сожжение городав мае 1952 года.

Чудом избежавшая унизительного поражения Германия, охвачена массовыми беспорядками, стачками и забастовками. Под давление беспримерных уличных протестов и мятежей в Киле и Вильгельмсхафене — династия Гогенцоллернов, отрекается от престола и эмигрирует в Нидерланды. Власть в Германии переходит к военной хунте Гинденбурга весной, 1919 года. Экономический кризис во Втором Рейхе, сменяется политическим, потом снова экономическим. На волне протестов 1932-33 годов проходят выборы, на которых убедительную победу одерживает блок немецких коммунистов во главе с Эрнстом Тельманом, примкнувшая к ним Национал-социалистическая партия Германии, во главе с Рёмом и «Черный фронт» братьев Штрассеров.

Последующая отставка Гинденбурга и формирование правительства Тельмана, начинает резкий «левый крен» Германии приведший в 1936 году к массовому исходу части немецкой элиты и началу политических репрессий. Первыми под нож, попадают братья Штрассеры, арестованные по обвинению в шпионаже в пользу России и расстрелянные после громкого процесса в 1936 году за «измену идеалам социализма».

После катастрофы дирижабля «Гинденбург» над Атлантикой, начинается расследование о вредительстве в компании Люфтгаза, с арестом всей верхушки авиакомпании во главе с асом Мировой войны, Германом Герингом. Следом за Люфтганзой, органы безопасности во главе с бывшим бойцом фрайкора, а ныне верным тельмановцем и шефом фолькстапо (народной тайной полиции) Оскаром Дирливангером- устраивают погром в Командовании Люфтваффе и Министерстве авиационной промышленности. Осенью 1937 года, Главком Люфтваффе, генерал-оберст Эрнст Удет, начальник штаба ВВС Вальтер Акстельм, генеральный директор Люфтганзы Герман Геринг, министр авиационной промышленности Эрнст Хайнкель(1), директор Института по реактивного движения Высшей технической школы, Вальтер Дорнбергер, были признаны виновными в заговоре против Социалистической Германии и приговорены к высшей мере наказания, расстрелу. Вернеру фон Брауну, чудом удалось сбежать в Россию, Александру Липпишу и Хансу Охайну — сбежать за океан, в США.

В начале 1939 года, по доносу отставного кайзеровского генерала Отто Бёлова, арестованы военный министр, Эрнст Рём и начальник Генерального штаба, генерал Хауссер которые мечтали разогнать регулярный рейхсвер и создать революционную армию милиционного типа. После полугода следствия, они оба и еще семь генералов «прогрессивных взглядов»- расстреляны в тюрьме Моабит.

Но террор Тельмана и всесильного шефа фолькстапо Оскара Дерливангера, известного по кличке «кровавый карлик», привел к формированию широкой оппозиции в первую очередь в среде напуганных перспективой национализации промышленников, военных среднего звена и части партийной элиты. В ночь на 1 января 1940 года, бойцы Берлинского охранного полка полковника Эрвина Роммеля, командира 2 армейского корпуса, генерал-майора Велера и командира третьей панцер-дивизии, полковника Курта Кноблаха, ворвавшись в здание ЦК КПГ во время новогоднего концерта, арестовали Тельмана, Дирливангера и еще два десятка человек из их окружения. Так произошла «Рождественская революция», Коммунистическая партия Германии была запрещена и переименована в Социалистическую Единую партию Германии которую возглавил комиссар Берлинского военного округа, генерал-лейтенант и член ЦК КПГ- Вильгельм Пик. Фолькстапо, тоже было ликвидировано, а «кровавый карлик» Дирливангер, умер от побоев на гарнизонной гауптвахте Берлина ночью пятого января. Спустя год, по новой конституции 1941 года, страна стала официально называться — Германская Демократическая Республика. Эрнст Тельман попадет в созданный по его приказу лагерь «перековки трудом» Бухенвальд, где в августе 1944 года скончается от неустановленных причин.

В этом мире победившего дизельпанка, до сих пор правят Колониальные державы с миллионными армиями и индустриальной экономикой, из-за отсутствия Второй мировой и того что «холодная война» и безумная гонка вооружений началась много позже, технический прогресс пока отстает лет этак на 20–30 от нашего времени. В этом мире еще не было операции «Барбаросса», разгрома Франции, Вяземского котла, Сталинградского побоища, Курской дуги и операции «Багратион», штурма Зееловских высот, Эль-Аламейна, Перл-Харбора, высадки в Нормандии, Мидуэя, Окинавы и атомного гриба над Хиросимой… Многие технические прорывы времен Второй мировой — здесь пока неизвестны. Дирижабли здесь парят в небесах, процветает «небесный туризм». Рядом с дирижаблями, небо рассекают многомоторные лайнеры с дизельными авиадвигателями. Вертолеты есть и активно конкурируют с автожирами, реактивная авиация и ракетостроение еще не захватили свое место под солнцем и погоды пока, не делают. Вещи здесь может менее изящны но сделаны на совесть и надолго… Практически неизвестен супермодный пластик и полиэстер- люди носят одежду и обувь из натуральных материалов. Сотовая связь только появилась, это очень дорогостоящая штука для очень крутых бизнесменов, чиновников высокого ранга и офицеров армии и спецслужб. Спутников нет, но развитые страны активно используются дирижабли — ретрансляторы радиосигнала. Кавалерию в регулярной армии расформировали к началу семидесятых, в колониальных войсках- кавалерия активно используется в Африке и Азии. В этом мире не место толерантности и гуманизм здесь- считается слабостью. Вертолеты есть и реактивная авиация и ракетостроение, но погоды пока, они не делают. А бельгийцы, все так же рубят неграм руки в Конго…

И вот эту «идиллию» разрушают танковые клинья ГДР, утром 25 мая 2001 года вторгнувшиеся в Польшу. Началась Вторая мировая война…

Персонажи

Бородин Денис Владимирович — военный министр Российской республики, создатель Офицерского клуба «Прометей», бывший пластун и капитан туркестанских стрелков. По происхождению — разночинец, отец Бородина, Владимир Протогенович, из зарайских дворян- однодворцев, отставной полковник артиллерии, мать из московских купцов первой гильдии. Хитер, скрытен, отличный психолог, склонен к нестандартным решениям проблем. Амбициозен, рвется к власти не выбирая методов.

Громов Дмитрий Иванович - на начало книги, подполковник, слушатель Академии Генерального штаба и член клуба «Прометей». Выходец из семьи профессиональных военных со времен царя Алексея Михайловича. Женат на Наденьке Ярцевой, дочери уездного судьи из мелкопоместных орловских дворян. В семье на на момент написания — двое детей. Громов- блестящий тактик, мастер применения бронетанковых соединений в современном бою. Дисциплинирован и организован, хотя в бою, часто принимает самостоятельные решения без оглядки на начальство. Настоящий бронекавалерист и гордится этим. Лоялен власти, его карьерный взлет обеспечен реформами министра Бородина. Близкий друг Дельвига и Небогатова.

Дельвиг Сергей Фёдорович — Он же Филиппов. Бывший офицер — пограничник, из вольнопределяющихся, ныне числится приказчиком у текстильного магната Хлынова. На деле, доверенный Хлынова по «особым поручениям», связанным с разрешением деловых конфликтов и выбиванию долгов. Склонен к криминалу, физически развит. Из весьма богатой семьи. Отец — ведущий инженер нефтехимической империи Нобиля, дядя — конструктор авиадвигателей. Авантюрист, жуир, холостяк. Впоследствии — поменяет фамилю на Филиппов и начнет другую жизнь. Аполитичен, чем весьма доволен.

Небогатов Евгений Вадимович - Жандарм, на начало книги, в звании ротмистра. Выходец из разночинцев, внук лётчика, героя Маньчжурской войны. Как и Дельвиг, начал карьеру в пограничной охране, вольноопределяющимся. Знает несколько восточных языков, артистечен, легко входит в доверие к людям. Опытный вербовщик — агентурист, при этом крайне неразборчив в методах оперативной работы. Имеет склонность к интригам и манипулированию. Внешне всегда спокоен и выдержан. Женат на девушке Мариете, из обедневшего рода черкесских князей, двое детей. В целом, аполитичен и не религиозен, но любит при допросе подозреваемых, цитировать классиков марксизма и Коран.

Глава 1

Перспектива. Русско-польская граница. Дубно. Волынская губерния. 3 июня 2001 г.

«Возвращением в родную гавань — так окрестили последние события на западе исторической Малороссии, большинство журналистов и политологов. Начало войсковой операции «Гуляй-поле» в Галиции, означает восстановление исторической справедливости и воссоединение исторических русских земель» Игорь Кац — политический обозреватель газеты «Столичная весть» 1 июня 2001 года.

— Душно. К дождю небось.

Начальник штаба 12 отдельной танковой бригады подполковник Виктор Паннвиц, стянул с головы небольшой армированный шлем и вытер платком с монограммой взопревшую шею.

— К дождю — это плохо. Разведка опять ничего не увидит. Полковник Громов энергично покрутил шеей и поправил наушники.

— Связь с «Гвоздикой», быстро.

Радист кивнул головой, крутя ручку настройки радиостанции Р-202, силясь поймать частоту штаба 15 пехотной дивизии который сейчас разворачивалась в окрестностях волынского городка Радехова в авангарде 6 армейского корпуса генерал-лейтенанта Рюмина выполняя приказ позавчера назначенного президентом Республики, готовилась пересечь границу еще недавно враждебной и гордой Польши и создать буферную «зону безопасности» вдоль бывшей русско-польской границы.

Почему бывшей? Да потому что — всего неделю назад в Польшу вторглись немецко-австрийские войска с четырех оперативных направлений. Несмотря на наличие построенной при помощи французских фортификаторов «Линии Пилсудского», по западным границам Речи Посполитой, и хвастливые заявления Варшавы о «Битве столетия на Варте» и даже «Новом Грюнвальде» на деле оказались ничем. Фольксармия ГДР применив целый букет новых военных технологий — просто смела польскую армию вместе с ее бункерами, отсечными позициями, укрепрайонами и знаменитым польским гонором. Нет, ляхи героически сражались и умирали за свое Отечество, но драться и умирать — слишком мало для современной войны. Надо уметь побеждать. Вот дикие народы, что арабы, что алжирцы или те же горцы — сражаются с захватчиками отчаянно, храбро и жестоко, но раз за разом — проигрывают. Слишком разный технический и умственный уровень сражающихся. У нас превосходство в технике, организации и снабжении. А у них — только дикарская храбрость. Так и с поляками. У немцев были сухопутные управляемые торпеды, набитые взрывчаткой- гусеничные танкетки, подползающие к плюющим огнем дотам и взрывающиеся вместе с ними, управляемые планирующие бомбы враз накрывшие польские штабы, станции радиолокации и аэродромы польских ВВС. У немцев были полностью механизированные дивизии с танковыми полками во главе, таранными ударами опрокидывающие спешащие к месту прорыва польские резервы и прорывающиеся дальше вглубь польской территории. Впереди них на узлах дорог, важных мостах, высаживались с вертолетов «Focke-340» отряды стрелков- парашютистов с панцерфаустами, минометами и безоткатными, 105 мм орудия. Польская оборона развалилась полностью за двое суток — дальше началась агония.

Фольксармия кромсала польскую армию, как хотела, за неделю войны поляком не удалось даже свести вничью ни одного боя. Крики из Парижа и Лондона про якобы победный бой механизированной бригады генерала Круковского против панцер-дивизии генерала Финка-это попытка Антанты за победными фанфарами скрыть собственную ничтожность.

На деле, как сообщила разведка, с бригадой Круковского все было несколько иначе. Его передовой эскадрон из двух десятков танков, внезапно атаковал германский разведбат, отдыхавший в небольшой деревеньки. Несмотря на численное превосходство поляков в тяжелом вооружении — немцы не дрогнули и потеря нескольких вездеходов и трех легких бронемашин заняли круговую оборону, тут же вызвав подкрепление и воздушную поддержку.

Едва ли развернув свои танки в боевую линию, Круковкий попытался актаковать но был остановлен пусками противотанковых управляемых по проводу снарядов «Штейнбок» Х-8. Те за несколько секунд сожгли три танка и один броневик отчего атака захлебнулась. В течении вечера, Круковский подтянул к месту боя основные силы бригады и полностью окружив разведывательный батальон Фольксармии. Однако с утра в небе появился автожир-корректировщик «Фокке» и по бригаде Круковского стала методично работать дивизионная артиллерия Финка и штурмовики «Мессершмидт». После пары обстрелов и налетов, потеряв еще семь — восемь танков и бронемашин пан иКруковский решил отойти на соединение с основными силами корпуса, но в этот момент был атакован во фланг гренадерским полком при поддержке батареи штурмовых орудий, этих эрзац-танков. Едва не отрезанному Круковского- удалось вырваться и отступить к русской границе, где и интернироваться. Если это считать победой — то что тогда поражение?

— «Гвоздика» не отвечает, господин полковник. Вас вызывает «Лебедь»

— Давай.

По мере сеанса связи с штабом корпуса Рюминалицо полковника принимало все более удивленное выражение.

— Уточните, приказ «Лебедь»! Жестко сказал Громов, недовольно водя головой, признак явного раздражения. Так точно. Через минуту. Связь кончаю..

Стянув с головы наушники и бросив их радисту, Громов достал уже четвертую с утра папиросу и закурив, кряхтя и ругаясь выбрался из раскаленного чрева КШМ наружу.

Невозмутимый Паннвиц, удивленно смотрел на командира. Громов- слыл спокойным и уравновешенным командиром полка никогда за два года совместной службы не повысивший голос даже на нижних чинов. А тут такая реакция.

Но Паннвиц наступил на горло собственной песне, не проявляя глупого любопытства. Что надо, Громов сам расскажет. Так и оказалось

Сделав пару глубоких затяжек, Громов выбросил окурок в кусты и злобно сплюнул.

— Вот идиот. Кто его учил вообще? В каких академиях? У нас приказ, Виктор Генрихович из штаба корпуса, лично от его командира генерал-лейтенанта Рюмина. Выдвигаться вперед на максимальной скорости, и через два часа овладеть Радеховым. В случае — сопротивления польских войск, обходить узлы сопротивления и выдвигаться дальше.

— Разведка?

— Только воздушная. И то, со слов генерала, она уже была и все чисто. Разрозненные польские части отходят, немцы еще не подошли к Львову.

— Опасно. Тут же сказал Паннвиц. Очень опасно. Местность незнакомая, поляки к русским настроены не очень хорошо, что бы не твердили с трибун думские ораторы про «славянское братство» и «многовековую борьбу с тевтонами». Да и немцы- не подарок. Пока 4 армейский корпус собрал все обозы и выдвинулся к Дубно, немцы успели разгромить Польшу и сейчас, стремительно накатывались на Галицию. Русские земли, волею злого рока и Антанты попавшие в состав Польши. Москва- никогда не признавала эти земли польскими, всячески поддерживала живущее там малороссийское большинство и лидера Украинской повстанческой армии ныне убитого в 1959 году в Вене польской агентурой— Степана Бандеру.

После стремительного взятия Варшавы и конца убогой польской государственности (Как сказал президент «Уродливое детище Лиссабонских соглашений») в Кремле решили протянуть руку братским малороссам-галичанам и взять под свое крыло родные земли. По телевидению даже фильм показали «Галиция — путь на Родину». Хороший такой фильм, воодушевляющий на подвиги.

Надо было конечно, все раньше сделать. В 1922 или 1940 или на худой конец в 1981году- когда и возможности были, но решительности, не было. Слушали окрики из Парижа и Лондона. Вот немчура- никого не слушала, когда чехов в 1968 году за горло взяла и придушила.

Как бы то не было, сейчас 12 отдельная танковая бригада, имеющая неофициальное название «Воющие Черти» и расположенная огромным механизированным табором в лесах вокруг чистенького городка Дубно поднята по тревоге и строясь в эскадронные маршевые колонны выдвигается к границе.

Название «Ululatus daemonia» 12 танковая бригада получила по двум причинам- во первых из-за номера, а во вторых — из за танков, состоящих на вооружении. Пару лет назад бригаду перевооружили на новейшие танки. С газотурбинным двигателем от новейшего вертолета Сикорского С-70, четырехдюймовой пушкой и невиданным до сих пор механизмом заряжания. Механизм, честно говоря был стянут у французов, но кому какое дело.

Турбина от вертолета на танке, это было сильно и позволило максимально нарастить бронезащиту при относительно небольших размерах танка. А уж подвижность у танка …просто зверь а не машина. По шоссе не каждая машина могла за ним угнаться. «Воющими чертями» бригада стала когда рота танков, возвращаясь с бригадного стрельбища не торопясь, завывая турбинами, обогнала пару автобусов с греческими туристами. У одного эллина была с собой кинокамера и через неделю — это показали о международным телеканалам. Сказать, что это был фурор, значит не сказать ничего. Непонятно как, но русские резко вырвались вперед, оттеснив и посрамив известных производителей машинерии из Германии, Англии и Франции… Присобачить вертолетную турбину на танк- это надо уметь. Хотя как этот танк, БТ-80, принимали на вооружение русской армии — это надо вообще отдельный роман в стиле производственно-военная драма писать. Или сериал снять — серий на сто.

Главный штаб Российской армии и Генеральный Штаб едва не сошлись в рукопашную из — за «восьмидесятого». Выяснилось, что при всех его плюсах, танк был очень прожорлив. И неимоверно дорог. Когда армейцы узнали, что его прототип стоит как четыре СТ-75, его основного конкурента — разгорелся грандиозный скандал …Но об этом как ни будь потом.

Понимая, что время безнадежно уходит и выслать вперед полноценную разведку он уже не успеет — Громов предложил сформировать головную подвижную заставу в составе одной танковой и моторизованной роты усиленную взводом бронеавтомобилей и батареей противотанковых самоходок на, полугусеничном шасси. Такие головные заставы выдвинулись по всем трем маршрутам движения колонн. Потом пошли собственно танки, потом — мотопехота на бронетранспортерах и следом артиллерия и тыловые подразделения. Причем в нарушение приказа, основные силы двинулись вперед спустя полчаса после выдвижения авангардов.

Генерал Рюмин же хотел двинуть вперед танки и напугать супостата одним их видом и количеством. Главное, по его мнению- это выиграть время и занять как можно больше территории.

— Связь держать с головными походными дозорами! Держать! Прикрикнул Громов на радиста и полез обратно в раскаленную от солнца коробку командно-штабной машины.

Три головных дозора, рванулись вперед следом, чудовищной бронированной, воющей и ревущей змеёй двинулись основные силы 12 танковой бригады. прижимая к обочине немногочисленные грузовики местных хуторян. До границы — менее двадцати верст, надо проскочить их, как можно быстрее.

Вроде и Россия здесь, на западе Малороссии, но впечатление такое, что Румыния какая то. Нищета и дороги- вдрызг разбитые. Каждый второй мост для техники не проходим — деревянные настилы, времен царя Гороха. Крестьяне используют для перемещения мотоциклы и грузовые мотороллеры или древние локомобили. Да-да паровые локомобили, харьковского производства. Оказывается их не только в Туркестане еще активно используют, но и здесь- на западе Малороссии. Хотя и понятно — солярку им не надо, а угля в Малороссии из Донецкого угольного района — завались. А хохлы народ прижимистый, если не сказать — жадный. Зачем солярка- если урожай можно и на пару убирать. Вот и убирают. На паровых, гремящих мастодонтах.

Головной дозор, старшего лейтенанта Шипулина — первым пересек границу и не обращая внимания на застывший польских солдат с открытыми от удивления ртами, снес шлагбаум передовым разведывательным «Енотом». Три БРДМ, встали в полукруг у здания пограничной стражи Польской республики направив стволы пулеметов в разные стороны.

Следом на территорию Речи Посполитой — выкатилась вся передовая группа и пошла дальше, высадив у заставы целый взвод стрелков.

Когда авангард скрылся из глаз, границу пересекли основные силы бригады. Шоссе было довольно сносным и маршевая скорость колонны вскоре превысила тридцать километров в час, и механики-водители пока держали темп, как на танках, так и на полугусеничных бронемашинах и четырехосных грузовиках «Татра» с блиндированными кабинами.

— «Дубрава…» «Дубрава…» раздался вопль в наушниках радиостанции и голос тут же пропал в вихре помех.

Впереди, за холмами, раздался треск, словно великан рвал огромный кусок ткани и поднялся к небу дымный столб. Тут же залаяли крупнокалиберные пулеметы и гулко, ударили четырехдюймовки. Их насыщенный, сочный выстрел ни с чем не перепутаешь.

— Развернуть боевой порядок! Рявкнул Громов. Направление движения Радивилов

Развернувшись в боевой порядок эскадрон, начал быстро подниматься на отлогую гряду холмов за которыми был скрыт городок Радивилов.

«Куда лезем, встретят на обратных скатах и конец» подумал невпопад Громов держась за скобу в болтающемся бронекорпусе командно-штабной машины.

****

Это были немцы. Усиленный танковой ротой, 4 разведывательный батальон, одноименной панцер-дивизии генерала Финка, обогнав бегущие остатки польских войск вышли к границе совершенно неожиданно для себя и для русских. Командование гнало их вперед, а генерал Финк привык выполнять приказы точно и в срок.

Командир авангарда, оберстлейтенант Лангаке, влетел в Радивилов еще сонный и тихий на рассвете не встречая, никакого сопротивления. Отдельный разведывательный батальон панцер- дивизии это мобильное и мощное соединение, состоящее из роты бронеавтомобилей, роты мотоциклистов, механизированной роты на полугусеничных БТР и роты легких танков. Хотя легкими эти двадцати пяти тонные машины с полуавтоматическим 40 мм орудием, потомком знаменитых зениток «Бофорс» — можно считать с большим натягом. Помимо этого батальон Лангаке был усилен батареей зенитных орудий и технической новинкой — четырьмя легкими бронеавтомобилями «Хунд» с установленными блоками противотанковых управляемых снарядов Х-8«Штейнбок». Помимо штатных средств усиления батальон получил танковую роту гауптмана Ридля в качестве «последнего довода».

Клаус Лангаке, несмотря на молодость и отсутствие боевого опыта, был грамотный и хорошо обученный офицер. Взяв Радивилов и установив связь с штабом дивизии, он узнал две новости. Первая — что его батальон взяв невиданный темп и пользуясь трофейным топливом, оторвался от главных сил дивизии почти на полсотни километров. Второе — что русские, наплевав на условности все таки вошли в Польшу. Вернее то, что от неё осталось. Лангаке, хоть и будучи простолюдином из пригорода Дрездена, военное дело знал и любил, особенно налегая на изучение армий противника. Поэтому про грандиозную войну внутри русского военного командования о предназначении танков — он знал. Главный штаб армии — упорно желал видеть танк, средством непосредственной поддержки пехоты. В условиях почти полной механизации армии, каждая пехотная дивизия имела танковый полк, который каждый комдив мог использовать по своему усмотрению. В первом- ударном эшелоне, во втором эшелоне — развития успеха или вообще — в резерве. Теперь каждая дивизия по подвижности и ударной мощи превосходит целую конно-механизированную группу полувековой давности. В противовес этому Генеральный штаб заявлял, что в будущей войне главную роль будут играть маневренные формирования, этакая «стратегическая конница» которая действуя небольшими соединениями типа бригады, будут прорываться на стыках, бить во фланг и тыл громоздким дивизиям и корпусам противника, занимать передовые рубежи, навязывая противнику бой на своих условиях и парализуя работу его штабов и тыла. Немецкая теория «тотальной, молниеносной войны» была во многом схожа с мыслями русского Генштаба, но в то же время считалось, что удар надо наносить соединениями не менее двухсот танков. Сманеврировать можно не всегда и лобовой удар «пантер» или «леопардов» при соответствующей авиационной и артиллерийской поддержке- отбить вообще невозможно. Ни сражаясь во встречном бою, не сидя в укрепрайоне с бетонными дотами и бескрайними минными полями. Хотя русских понять можно. До последнего времени управление войскам и тыловое обеспечение было на самом примитивном уровне. Поэтому формировать панцер-дивизии можно, но как ими эти полуграмотные казаки будут управлять? С помощью нагайки и свистка? Это звучит смешно, но каких то сорок лет назад, у русских в каждом танковом полку, был конный эскадрон для связи между подразделениями. Так что даже и мыслят русские по современному, реализация подобных теорий у них хромает на обе ноги.

Авангард русских, состоящий из полугусеничных разведывательных бронемашин и бронетранспортеров с пехотой выскочил из-за гряды высот словно на параде и Лангаке ухмыльнувшись, поднес микрофон к губам. Но что то, остановило его на секунду. Где их танки?

Наконец он увидел их. Принятые сначала за необычные, колесные бронемашины из-за высокой скорости. Слух уловил едва различимый, нарастающий свист. Что за чертовщина?!

Стоящие за крайними домами «Гончие», с хлопком выпустили управляемые снаряды набирающие скорость и устремившиеся к цели. Следом залаяли «бофорсы» легких танков протыкая трассерами русские бронемашины.

Идущий во главе колонны танк, с длинной антенной, явно командирский, в который влетело сразу два управляемых «козерога» дернулся, заваливаясь в кювет и с оглушительным грохотом взорвался.

Начало боя — явно осталось за германской стороной, передовой отряд русских напоровшись на стену огня, был практически истреблен. Уцелевшие русские начали отступать, отстреливаясь из за горящих бронемашин. Сейчас самое время бросить вперед танковую и мотоциклетную роту и окончательно добить русский авангард. Хотя нет, это всего лишь авангард, скоро должны подойти главные силы..

Да и побитый, но не уничтоженный авангард русских не собирался сдаваться или даже отступать. Несмотря на гибель командирского танка и большинства пехотинцев сгоревших заживо в своих бронетранспортерах, уцелевшие танки вели яростный и точный огонь. Еще более неприятным сюрпризом стало наличие нескольких противотанковых САУ на шасси бронетранспортёров которые скрываясь за дымом и пылью обошли правый фланг и открыли фланкирующий огонь. Обе «гончие» с грохотом взорвались, следом проткнутый насквозь бронебойным запылал «ганомаг».

Лангаке открыл было рот, что бы бросить против назойливых и наглых самоходок резервный танковый взвод. Но потом захлопнул его, потому что один за другим, два «Лухса» взорвались подобно вулкану, во время смены позиций. Судя по повреждениям — калибр у русских был явно под сто миллиметров, если не больше. То и дело, над головой Лангаке с шелестом, от которого волосы вставали дыбом, проносились бронебойные снаряды, выискивая очередную жертву.

— Танки слева, заорал кто то, тыча пальцем в сторону. Едва оберстлейтенант Лангаке повернул голову, как очередной вопль по рации «Нас обошли справа» вывел офицера из равновесия. Впервые в жизни, он почувствовал растерянность и ощутил, что не контролирует обстановку. Бой развивался вне его, Лангаке- железной воли и логики.

****

Головной подвижной дозор, погиб почти полностью, за исключением танковой роты и противотанкового взвода и хотя командир дозора, погиб одним из первых, остатки дозора вступили в бою, не думая отступить. Зная, что помощь рядом и их не бросят.

Громов, пережив короткий, но крайне болезненный для самолюбия приступ паники, когда передовой отряд попал в ловушку сориентировался быстро. Преподаватели Академии Генштаба, были бы довольны.

Разбив бригаду на две боевые группы силой до полка, он приказал обойти и атаковать Радивилов с флангов, а резервную боевую группу, бросил еще дальше вперед, через речку вброд в надежде максимально продвинутся вперед и отрезать прорвавшегося противника от подкреплений. Все по учебнику тактики от 1985 о действиях механизированных войск.

Бой у Радзивилова, закончился разгромом разведбата Фольксарми. Атакованные сразу с трех сторон превосходящими силами, не имеющие противотанковой артиллерии а только управляемые по проводам снаряды Х-8, ненадежные в условиях пыли и задымления, немцы бросили в бой последний козырь — четырнадцать новеньких «Леопардов». Но экипажи с удивлением увидели, как их снаряды оставляя вмятины на броне русских танков, не пробивают её а ответный огонь страшных четырехдюймовок мгновенно превратил атаку в панцерваффе в избиение. Уже через полчаса, как разбитые немцы, бросив технику и раненых бежали через сужающиеся горло огневого мешка, местные пейзане с радостью высыпали на улицу, размахивая невесть откуда запасенными триколорами, крича «Ляхов-на гиляку» и «Фрицев-геть» и параллельно шаря по карманам убитых и стаскивая с них высокие армейские ботинки. Бургомистр местечка, господин Яцык — еще с утра встречавший немцев под трехцветным флагом ГДР с циркулем, теперь стоял на крыльце магистрата в новом пиджаке с заколкой в виде русского двуглавого орла на кармане и лучезарной улыбкой.

Но полковник Громов к сожалению или счастью этого не видел, так как его танковая бригада, разбившись на три боевые группы и уже получившая первый и что важно — победный опыт, полукругом охватывала Радехов, где уже разворачивалась для боя, четвертая панцер-дивизия Финка. 

Глава 2

Берлин. Германская демократическая республика. Вильгельмштрассе. 31 декабря 1999 года.

Социализм — это конечно неплохо. А здоровый, национальный социализм, без варварских русских и французских извращений — вообще отлично. Именно об этом думал Эрнст Келлер, употребляя уже третий роскошный брецель, с хрустящей корочкой и запивая отлично сваренным кофе по — баварски. Социализм — родился в Германии, и здесь же и победил. Что логично и исторически верно. Причем бескровно, в результате демократических выборов. Без ужасающей резни и кровопролития, как это было в России где озверевшие славяне во главе с не менее озверевшими евреями и кавказцами, усердно крошили друг друга и понесли ужасающие потери, разорив собственную страну страшнее чем Тридцатилетняя война — Германию. Дикари — одним словом. Хуже поляков, ей Богу. Поляки хотя бы смирные и работящие. Цыкнул на них, как фельдфебель на рекрута и поляки тут же — шапку долой и в глаза преданно смотрят, ждут приказа. А вот русские — это другое дело. Чистые варвары. Ты на них цыкнешь — они шапки долой, только стемнело — тебе топор в спину или вилы в бок. Вот и весь диалог, с народными массами. Русскими командовать могут — только русские. Ментальность одна на всех или еще, что, науке неизвестное свойство — но факт остается фактом. Вот говорят американцы или японцы — народ странный. Странный конечно, но до русских им далеко.

Геноссе Эрнст Келлер, размышляя о национальных особенностях и превратностей социализма в отдельно взятой европейской стране в предновогодний день, с раздражением поглядел на часы. Его сокурсник по юнкерскому училищу в Данциге, Зигфрид Тротт, недавно перешедший из фольксвера^[1] на государственную службу, неожиданно позвонив вчера вечером, пригласил его на встречу в эту, ничем не примечательную кофейню. А «юнкерское братство»- это вещь посильнее «Фауста» Гете и панцерфауста вместе взятых… Ведь бывшие юнкера, делая карьеру, обычно держаться друг за друга, как тонущий за обломок доски. Можно предать, собственных родителей, но нельзя предать «юнкерское братство». Здесь спайка крепче, чем в сицилийской «Коза Ностре» и берберских кочевых племенах. Более того, Келлер, на заре своей карьеры служил пару лет вместе с Зигфридом в одной роте AJK^[2] расквартированной в весьма дурном месте Камеруна, на самой границе с британской Нигерией. Это делало старую юнкерскую дружбу, еще крепче и после звонка, Эрнст категорически сообщил супруге и детям, что утро 31 декабря у него занятно включительно до полудня. Ильза нахмурила брови, но спорить с мужем по привычке не посмела. Дочь буржуа средней руки, владельца нескольких обувных магазинов в Бреслау — Эрнста она любила как мужчину, уважала как члена СЕПГ и боялась как оберстлейтенанта всемогущего Ministerium für Staatssicherheit в простонародье именуемого милым словечком «Штази».

Зигфрид опаздывал, уже на полторы минуты, что для него было совершенно нехарактерно. Первое чему учат юнкера — это правильно рассчитывать время. От этого зависит смерть или победа любого германского офицера. А в Африке — это было тем более необходимо…Ну вот и где он шатается?

— Оберстлейтенант Келлер? Раздался над ухом, чей то тихий и вкрадчивый голос.

Эрнст поднял глаза и увидел стоящего напротив высокого, элегантно одетого старика с тростью в одной руке и подарочным пакетом с веселыми снеговиками и зайцами в красных колпаках в другой. Лицо старика хоть и испещрено морщинами, но было Эрнсту очень знакомо.

Да это же… Попытку Эрнста, вскочить в полный рост, старик пресек незаметным движением брови.

— Спокойнее, Эрнст. Вы не на плацу в Академии и тем более не в своем полку.

— Да, партайгеноссе Вольф. Шепотом отрапортовал Келлер и сел на свое место. Старик ухмыльнулся одними губами. Сняв пальто из верблюжьей шерсти, и аккуратно повесив его на вешалку и поправив галстук старик сел напротив Эрнста, уставившись на него своими проницательными, серо-голубами глазами.

Через секунду перед столом вырос официант, явно с военной выправкой и поставил перед стариком тарелочку с йогуртоми стакан сока. Келлер с удивлением обратил внимание, что за те полчаса, что он находился в кофейне, этот официант ему на глаза не попадался.

— Кофе мне нельзя. С явным сожалением сообщил старик, ковыряясь в йогурте ложкой.

Несмотря на всю свою подготовку, опыт как нелегального агента так и офицера фольксвера, Келлер не мог себя заставить расслабится или хотя бы отвести глаза от своего незваного гостя.

— Прекратите нервничать, Эрнст. А то у меня появляются сомнения в правильности выбора. Веско сказал старик и Келлера будто окатило ледяной водой. Надо собраться, геноссе Келлер.

Перед ним, за столиком в обычной кофейне сидел сам Маркус Вольф. Живая легенда и создатель разведки современной Германии, человек за три десятка лет своей работы, не раз свергавший правительства и вызывающей страх и ненависть у большинства продажных политиков по всему миру. Созданная им невидимая, но прочная паутина агентуры тянулась от диких мест Азии и Африки к высоким кабинетам Лондона, Парижа, Москвы, Вашингтона и Токио. Не говоря про такие города как Каир, Варшава или Джакарта, где агенты Hauptverwaltung Aufklärung^[3] вообще чувствовали себя как рыбы в воде. Не проходило и года, что бы в капиталистических державах, не вспыхивали громкие шпионские скандалы. Внезапно выяснялось, что многие малозаметные люди в окружении генералов, министров или политиков, все эти садовники, водители, парикмахеры и секретари, особенно секретари, старые девы в огромных роговых очках и старомодных мешковатых платьях — являлись тайными агентами «Штази». Тонкий мастер психологии и ловец душ, партайгеноссе Вольф возвел шпионаж в ранг высокого искусства и каждая новая вербовка лишь подчеркивала мастерство его учеников.

В 1986 году генерал-оберст Вольф, неожиданно ушел в отставку, поменяв должность первого заместителя министра, на незначительный пост руководителя международного отдела в аппарате Социалистической единой партии Германии. Хотя это не более чем маневр. Старый, битый волк разведки, просто ушел в тень, и стал на много ближе к лидеру государства, сразу поднявшись над внутрипартийными интригами.

И вот сейчас, партайгеносс Вольф сидит перед ним, скромно помешивая ложкой йогурт и не отводя от его лица пронзительных, не характерных для человека его возраста, глаз.

— Я слушаю вас, партайгеноссе Вольф. Расцепив вмиг слипшиеся губы, прошептал Келлер.

— Похвальная быстрота. Только Эрнст, давайте без громких титулов и званий. Мы не на партийной конференции и не на совещании в X отделе.

— Понятно….эээ

— Геноссе Вольф…

— Понятно …геноссе Вольф.

— Вот и прекрасно. Теперь, позвольте я перейду к делу, ради чего и вызвал вас на встречу в столь необычное время и столь необычным способом. Должен сразу предупредить, об этой встрече знаем только мы и еще пара человек в аппарате ЦК СЕПГ. Это мои старые, проверенные товарищи. Почти «юнкерское братство».

Эрнст кивнул и залпом допил черную жижу скопившуюся на дне чашки. Во рту сразу стало невыносимо противно, но Келлер даже не моргнул глазом.

— Я внимательно изучил вашу анкету и биографию, Эрнст. Вы действительно владеете, четырьмя языками?

— Да. Иначе я бы не работал в отделе содействия. Хотя я несколько удивлен…

— Чему?

— Странно, что меня, офицера фольксвера, перевели на работу в Штази, но еще и в отдел содействия прогрессивным режимам.

— Отнюдь. Это было весьма логично. Понимаете, Эрнст — социализм, это конечно, высшая и наиболее прогрессивная форма человеческого общества, но и она не лишена недостатков. Таких как бюрократизация и застой. Поэтому в отличии от отщепенцев — догматиков и троцкистов, мы отлично понимаем эти проблемы и решаем их по мере возникновения. Один из способов — ротация кадров из офицерства и даже предпринимательства на посты в партийном аппарате и госбезопасности. Так сказать — новый взгляд, свежая кровь. Так что там с знанием языков?

— Так и есть, четыре. Два знал еще в школе — испанский и французский. Два, выучил уже в армии.

— Русский и арабский?

— Да.

— Это наиболее сложные языки, лингвистически никак не связанные с двумя первыми. как у вас хватиловремени, служа в Егерском корпусе?

— Барнак, совершенно жуткая дыра, геноссе Вольф. Но у меня была знакомая библиотекарь, в Гаруа …

— Вы про фрау Вирену Минц? Весьма милая особа…

Эрнст, едва сдержал улыбку. Его легкий флирт, в камерунских дебрях, само собой не остался без внимания кураторов из «Штази». Но по другому, в госбезопасность и не попадают. Постоянный внешний контроль, самоконтроль, проверки и перепроверки. Не зря сослуживцы пред пенсионного возраста любят рассказывать, что отставные шпионы обычно заканчивают жизнь в бедламе, свихнувшись от приобретённой на службе, паранойи.

Вольф, похоже, оценил его невозмутимость и вздохнув перешел к важной части разговора.

— Ваша биография, вполне нас устраивает. У вас есть армейский боевой опыт и навыки оперативной работы. Характеристика данная вам, начальником академических курсов МГБ, генерал-майором Путкаммером тоже весьма впечатляет. Представители «Мухабарат-аль Аммы»^[4], от ваших консультаций по контртеррористической практике в восторге.

— Наши арабские партнеры слишком эмоциональны в своих оценках. Не стоит принимать их всерьез..

— Возможно. Но вашего непосредственного шефа- оберста Вайса, вряд ли можно заметить в повышенной эмоциональности. Как и самого Путкаммера. Теперь, мы закончили с прелюдией и перейдем к делу, Эрнст?

Выбора у Келлера, уже не было и он торопливо кивнул.

— Начну с общего вопроса, Эрнст. Как вы оцениваете внешнеполитическую обстановку? Прошу честного ответа офицера, без всякого партийного «новояза»- я сам им владею в достаточной степени, уж поверьте.

Эрнст вздохнул. Честный, значит честный..

— Проблемная. Ни одного противоречия приведшего к Великой войне девяносто лет назад не устранено. Региональные войны и кризисы лишь осложняют обстановку и обостряют конфликты ни разу не решая их..

— А как же Суэцкая война, сделавшая ГДР, основным мировым игроком?

— Мы получили стратегический плацдарм на Ближнем востоке и Суэцкий канал, но не получили ни нормального рынка сбыта своих товаров. Так же не получили нефти. Зато вложили в модернизацию инфраструктуры Египта и создание его промышленности больше двух миллиардов марок за последние тридцать лет.

— Египет, это почти восемьдесят миллионов сторонников арабского социализма и потенциальных покупателей германских товаров. Назидательно сказал Вольф подняв палец.

— Да но уровень коррупции и нищеты там такой, что по покупательской уровень населения ниже чем в Британской Нигерии и Индии. А населения там в десять раз больше. Египетские генералы и партийные вожди наживаются на контрабанде наших товаров в Персию и Индию, мы же не получаем ничего.

— Камерун и Юго-западная Африка?

— То же самое. Лишь в Виндхуке есть какая то польза в плане полезных ископаемых, но слишком мало населения несмотря на поощрение эмиграции на самом высоком уровне — там слишком жаркий и сухой климат для европейцев. Более того и в 1916 и в 1956 —эти территории дважды оккупировались союзниками и обе полностью разорялись. Нам приходится их восстанавливать и более того, защищать, держа солидные воинские контингенты. Но в случае войны, мы опять вряд ли сможем их защитить. Слишком велика разница. Здесь я вижу прямые финансовые потери..

— Вы не верите в победу социализма и германского духа?

— Верю. Но факты- упрямая вещь. Разве можно сравнивать боеспособность племенных ополчений Камеруна и вооруженной милиции Намибии с южноафриканскими солдатами или португальскими «казодореш» и «флешас»?

Вольф пожал плечами. Келлер расценил это, как требование продолжать.

— В данный момент, союзные территории, это в большей степени обуза, чем реальный актив. Но это нам ничего не даст.

— Почему?

— Престиж. Мы не можем уйти, не потеряв лица. Это подорвет наши позиции в Африке и во всем мире.

— Итак, тупик, Эрнст?

— Да. Стратегия истощения капиталистического мира через национально освободительную войну в колониях — уже не работает. Более того, она бьет рикошетам — по нам самим. Это как с последними войнами на Тихом океане. Совместно с японцами мы помогли освободится от филиппинцам от американцев, но наши союзники тут же перехватили управление Филиппинами. Потом Токио решило продолжить экспансию в одиночку и подняло мятежи в Индонезии и французском Индокитае. Но французы, успели обучить и подготовить местную армию и полицию и мятеж 1979 года утонул в крови. А на Японию наложили международные санкции. По ограничению поставок нефти и технологий двойного назначения. С Индонезией у японцев, вышло еще хуже.

Келлер, говорил конечно совершенно прописные истины, но генерал-оберст слушал внимательно, не думая его перебивать. Старому королю шпионажа- был явно интересен его взгляд на окружающий мир.

— Поддержав в Индонезии освободительную войну и затем прямую агрессию против Нидерландов, японцы потерпели неожиданное поражение. Голландцы сбежали из Джакарты, но пришли невесть откуда взявшиеся исламисты из Фронта Абу-Саяф. Их были миллионы и Япония воевала двадцать лет, уложила почти 200 тысяч солдат и несчетное количество местных жителей и наемных китайских добровольцев. Индонезия- теперь лежала в руинах, прекрасные пляжи и отели острова Бали, загажены или разрушены. Японцы оттуда ушли с позором, а что бы всем было совсем весело, бросили склады с оружием и боеприпасами. Исламисты сцепились с остатками националистов и коммунистов внезапно объединившихся в Национальную лигу свободы. Война всех против всех там только разгорается, Лига Наций выдала мандат США,Великобритании, Франции и почему то Португалии на патрулирование прибрежных вод и борьбу с совершенно обнаглевшими пиратами.

— И в чем смысл вашего познавательного рассказа, Эрнст?

— В том, геноссе Вольф, что надо в корне менять стратегию. Теперь основной упор надо делать на сокрушение метрополии. Возьми Париж и вся французская империя, вместе с Алжиром, Сенегалом и Индокитаем станет частью Германского Сообщества. Сокруши Великобританию — результат будет такой же…

— Это все, набор громких слов геноссе Келлер. Ради этого не стоило встречаться…Ваша докладная записка на имя оберста Вайса, о проекте дестабилизации обстановки на юге Аравийского полуострова и захвата Адена с помощью местных племен, египетских коммандос и наших парашютистов, была отвергнута вами же спустя пару месяцев. В чем причины?

— В этом же, геноссе Вольф. В Индии у британцев почти миллион штыков, крупные силы флота и ВВС. Рядом британская Аравия и британский же Ирак. Базы тяжелых бомбардировщиков в Эль — Удейде и Мосуле. Попытка захватить Аден утонет в крови через десять дней. Потери будут тяжелы, авторитет Германии у союзников — подорван. А что, геноссе Вольф, будет если параллельно с высадкой наших парашютистов в Адене, наши гренадеры выйдут к Ла-Маншу? Будет ли Лондон бросать свои полки и эскадры на Аден или отправит их на защиту метрополии?

— Отправит конечно. Как и в ту войну. В итоге к Ла-Маншу мы не вышли, застряв в позиционных боях. Что «Бег к морю» сражения при Ипре уже не изучают в юнкерских училищах?

— В этом и новая стратегия. Они должны не успеть. Не успеть развернуть массовую армию в самой Англии, не успеть перебросить колониальные войска и флот в Европу. Их надо разгромить раньше. В пух и прах. Но это должен быть слаженный концерт. Разведка, пропаганда, террор и войсковые операции теперь должны проводится одновременно и стремительно.

— Это утопия, Келлер!

— Нет, геноссе Вольф! С жаром отозвался Эрнст даже не замечая как он повысил голос. Прусская военная школа консервативна, несмотря на социалистические преобразования. В генштабе продолжают молится на теорию Клаузевица с тотальной милитаризацией и численным превосходством. Хотя Великая война показала её полную ущербность. Теория национально-освободительных войн, при всей ее внешней привлекательности, как показали последние сорок лет тоже показала свою несостоятельность. Каждый раз малочисленные, но хорошо обученные армии колониальных держав громят бесчисленные толпы повстанцев, кстати неплохо нами вооруженных. Финансовые затраты, тут же компенсируются за счет угнетенных народов. Это подрывает нашу идеологию, подрывает наши успехи в деле влияния на умы миллионов людей. Нашим шансом являются два слова — Технологичность и Внезапность. К примеру, сейчас геноссе Вольф полсотни воздушных торпед с телеуправлением, сделают больше чем пятьсот тяжелых гаубиц с парой миллионов снарядов. Или десяток агентов-боевиков «Штази» переодетых в форму солдат Антанты врываются в штаб армейского корпуса по известному только им, радиосигналу. Десять тщательно отобранных бойцов с автоматическим оружием и гранатами. Думаю через пару минут, весь вражеский армейский корпус потеряет управление. Агенты — обречены, но две-три дивизии врага, потерявшие управление и командира уже вряд ли сумеют отразить удар наших войск. Потеряв десять человек, мы за пару минут добьемся много большего, чем добились генералы угробив сотню тысяч солдат ради никому не нужной высоты и пары километров изрытых воронками полей.

— Покушение на штаб генерала Ремера в августе 1956, английских коммандос с треском провалилось. Из штурмового отряда в 36 человек выжило семь. И на боевых действиях это никак не сказалось…

— А разве англичане в этот день предприняли решительное наступление? Нет, они просто организовали нападение в тылу никак не связанной с действиями на фронте. Мы в Академии внимательно изучали эту акцию. Самое интересное было то, что генерал Ремер, из-за нападения и уничтожения грузовика с радиостанцией частично потерял командование над корпусом. Более чем на десять часов. Если бы фельдмаршал Александер был сообразительней, он бы нанес удар по Африканскому Корпусу …И хоть покушение на Ремера провалилось — успех удара наземных сил был бы сокрушительным.

— Но этого не произошло…

— Верно геноссе Вольф. Британцы создали великолепный инструмент, но толком не научились его использовать. Если говорить короче, гвозди они взяли а молоток — забыли.

— Если это не сработало тогда, почему это должно сработать сейчас?

— Прогресс и научно-техническая революция. Раньше шпионы общались с помощью записочек, спрятанных в клумбах и дуплах деревьев. Теперь американская компания Айти-ти собирается запускать многоканальный беспилотный стратосферный дирижабль связи. Современные рации — уже меньше чем кирпич. А средства поражения? Планирующая бомба Крамера, может угодить в квадрат пять на пять метров! Еще десять лет назад такая точность, была бы фантастикой. Посмотрите на танк фольксвера — Леопард. У него запас хода — шестисот километров. Шестьсот. А до Парижа от границы, четыреста пятьдесят, геноссе Вольф. Можно доехать до Елисейский полей — на одной заправке. Такое не снилось генералам в Суэцкую войну. Плюс приборы ночного видения, плюс отличные радиостанции. Уже в последней стадии разработки новый танк, Леопард -2,у него вообще феноменальные характеристики… Но наш прославленный Генштаб — об этом даже не задумывается.

— Зато он задумывается, что от Мемеля до Москвы — больше тысячи километров. По плохим дорогам в континентальной державе с четырехсот миллионным населением. И партия об этом тоже думает. Ход ваших мыслей, мне нравится, как и рабочий настрой. Но…

Тут Вольф поднял вверх, длинный и сухой как сучок — палец.

— Разгромив условную Францию, мы успеха не добьемся. Против нас объединятся все остальные великие державы, как и восемьдесят лет назад. Без устранения из игры — России и США, мы не добьемся успеха. Британцы- из-за своей привычки к тасканию каштанов из огня чужими руками и природного консерватизма, реагировать будут медленно. План игры против них, у нас имеется. Это- моя личная разработка. А теперь, самое главное Эрнст. Я генерал-оберст, Маркус Вольф приглашаю вас поучаствовать, в операции «Янус». Операция имеет высший уровень секретности и высший приоритет — о ней знаю я, генеральный секретарь СЕПГ Бруно Ольбрихт и еще пара руководителей аппарата ЦК партии. Даже партайгеноссе Мильх, шеф МГБ об этой операции не в курсе. Вам понятен уровень операции?

— Да…так точно…

Вольф встал и неторопливо одев на себя шикарное пальто от лучших миланских портных, протянул Келлеру картонный прямоугольник визитной карточки.

Посмотрев на визитку, Эрнст не увидел никаких эмблем и названий учреждений, кроме печати секретариата ЦК СЕПГ, на обратной стороне и написанного каллиграфическим почерком адреса «Фюрстенберг, Тельман — штрассе 29»

— Приходите туда в десять, девятого января. Просто позвоните в дверь и вам откроют. И хорошего нового года, Вам, оберстлейтенант Келлер, а также вашей Ильзе и дочере Берте. В пакете — небольшой презент, для ваших родных.

С этими словами, Маркус Вольф вышел из кофейни, на стылый берлинский воздух, не оборачиваясь и не обращая внимание на окружающих.

Келлер же, остался сидеть рассеяно крутя в руках визитку и смотря на оставленный красивый пакет с новогодними зайцами и снеговиками…

— Развелось, понимаешь, пидарасов в Берлине, кофе спокойно не попьешь… раздался справа недовольный баритон.

Скосив глаза Келлер обратил внимание на сидящего в двух столиках от него, бедно, но аккуратно одетого пожилого типа в мятой шляпе, старых, но идеально начищенных ботинках, скромном пальто и допотопных очках в металлической оправе, сидящего с чашкой венского кофе и свежей газетой. Явно чиновник — пенсионер или мелкий партиец из профсоюзных деятелей на заслуженном отдыхе — вышел так сказать, на тропу войны за нравственность в передовом социалистическом обществе.

Келлер открыл было рот, что бы жестко осадить обнаглевшего пенсионера, но тут же представил как глупо это будет выглядеть со стороны. Хотя конечно, они с геноссе Вольфом смотрелись действительно странно. Еще и пакет с подарком и визитка, их долгое шушуканье за столиком настраивали на весьма определенные мысли.

Бросив на говорящего холодный взгляд, Эрнст натянул перчатки, взял пакет и тоже направился к выходу.

— Ишь ты, зыркает еще, бесстыжий. Раньше с такими фолькстапо разбиралось! Тельмана — на вас нет…

Глава 3

6 января 2000 г. Москва. Российская Республика. Семеновская управа.

В этот год Рождественские морозы обошли столицу стороной. Погода накануне Нового года установилась мерзопакостная, гриппозная. С дождями, утренними туманами и прочими неприятными атрибутами внезапно насупившей оттепели. Вездесущая и горластая детвора, всего неделю назад яростно штурмовавшая снежные крепости и носящиеся с горок на санках и ледянках — заметно приуныла, попрятала санки в кладовки и теперь изводила родителей, бабушек или служанок-воспитателей постоянным нытьем и просьбами чего то купить. Новогоднего, веселого и яркого.

Вот и сын ротмистра Евгения Небогатова, первоклассник Ярослав, неожиданно вступив в альянс с трехлетней дочкой Дашкой насел на родителей с требованием чего ни будь купить. Помимо как он уже знал, приготовленных Дедом Морозом подарков. Особенно Ярослав просил и даже требовал игровой набор «Саванна». С изумительно сделанными из дорогих, индийских пород дерева слонами, носорогами и прочими антилопами и львами. Раскрашенными, полированными и лакированными. Но стоимость то набора была запредельной. Аж тридцать рублей! Экспортная пошлина. Совсем уже оборзели- эти английские доминионы. Причем зная своего сына, играть с этими зверюшками он будет максимум неделю. А тридцать рублей — это тридцать рублей… Ладно, обойдется очередным ружьем или револьвером. Да и Дарье надо куклу прикупить. А то сидят дома из-за такой погоды и жену изводят.

Ротмистр остановился и решительно шагнул в полуподвальный магазин игрушек на Вильяминовской улице, делая в уме простые математические расчеты и надеясь уложится максимум в шесть рублей. Дело тут конечно не в шести рублях — просто нечего детей зазря баловать. А то бед потом не оберешься. Уж кому, как ему об этом не знать. Насмотрелся он по службе на людей балованных родителями.

Ротмистром Небогатов был необычным. Не армейским, в смысле. И к популярной бронекавалерии, отметившей недавно полвека, тоже отношения не имел. Ну вы уже догадались. Женя Небогатов — был жандармским офицером, как их презрительно называли армейцы, полицейские и либералы- табуретным кавалеристом. Причем его путь в ряды славного Отдельного корпуса жандармов, был труден и извилист.

Дело все в происхождении. По крайне отрывочным и запутанным данным из рассказов деда и отца, настоящая фамилия Небогатовых звучала как — Нечитайло. Основателем их рода, был лихой, но полуграмотный малороссийский унтер по имени Спиридон, тянувший лямку и жилы в знаменитом Нижегородском драгунском полку. В ходе русско-турецкой войны, 1877 года, разъезд унтера Нечитайло попал в засаду башибузуков и тяжелораненый Спиридон свалился с коня в овраг. Его подобрали и выходили сердобольные грузины, невесть как оказавшиеся недалеко от места боя. Дальше история приняла оборот, характерный для низкопробных дамских романов. Выхаживала Спиридона, черноокая грузинка из благороднейшего рода, чуть ли не родня самим Багратиони или Чавчавадзе. Или еще кому то. Короче между оной девицей-грузинкой и бравым драгуном Спиридоном возникла, как модно говорить «искра». В результате подобного искрения родился прадед, Евгений в честь которого нынешнего ротмистра и назвали. Брак, ясное дело был сплошным mésalliance и развалился уже через пять лет. Бравый Спиридон снова женился на вдовой солдатке, а вот анонимная грузинская княжна — отдала Евгения на попечение своему дальнему, бездетному родичу. Евгений Спиридонович Нечитайло- рос крепким, шумным и как это бывает у полукровок — разночинцев, смышленым ребенком. Когда его приемные родители оставили этот грешный мир, Евгений уже успел отслужить в Карсской бригаде пограничной стражи, поработать таможенным чиновником в Тифлисе, обрасти нужными связями при дворе Кавказского наместника и удачно женится. Тогда же Евгений Нечитайло и сменил фамилию, на более мещанско-пристойную, Небогатов. Жена его, Екатерина Забабурина, была родом из обедневших псковских дворян, перебравшейся на Кавказ вместе с отцом-инженером. Вот её старший брат, дед Владислав, сыграет определяющую роль в судьбе деда и соответственно самого нынешнего ротмистра.

Начало Первой мировой семья встретила в Поти, прадед уже был главным егермейстером местного заказника, куда приезжала поохотится местная элита. Но к 1918 году, все это закончилось, фронт развалился и толпы пьяных дезертиров рассыпались по окрестностям сжигая и грабя все на своем пути. Спасаясь, с пятью детьми на руках Небогатовы пробрались в Тифлис, но спасения там тоже не было. Выручил дед Владислав, который пристроился служить в какое- то местное кавказское правительство в Баку и отличился при казни местных большевиков-мятежников. Каких то там комиссаров… После того как белые взяли Москву и развернули наступления на окраины бывшей империи, давя местных сепаратистов и революционеров, семья Небогатовых снова отправилась из Баку в Тифлис спасаясь от идущей лавиной на Закавказье конной орды генералов Мамонтова, Шкуро и Драценко. Владислав Забабурин не долго думая собирался дезертировать из опереточной кавказской армии, но его сослуживцы на него донесли и он оказался в расстрельной камере. Но судьба, сделала изгиб, лопнула пружина у пулемета расстрельной команды и приговоренных изменников распихали обратно по камерам. И забыли, ровно на трое суток, пока в Баку не ворвались части русской конницы.

Поручик Забабурин, после месячной проверки был восстановлен в звании, как пострадавший за «Белую идею, Единой и неделимой» и отправлен служить в органы военной юстиции. Что такое значило «органы военной юстиции» в двадцатые? Скажу проще — особая офицерская тройка военно-полевого суда и пулемет с лентой. Дед Владислав в Закавказье отличился так, что говорят когда его хоронили в 1957 году в Баку, у многих горожан на лицах было написано облегчение.

Как бы то ни было, дед Евгения, Виктор родился в Тифлисе в 1924 году, в год принятия первой, еще Деникинской Конституции. Он был шестым, самым младшим ребенком в семье. Жили они не сказать, что бедно, а очень бедно. Бывший егермейстер со своими навыками ублажения сильных мира сего и талантами загонной охоты в новом мире был мало кому интересен, начал играть в покер, спиваться и в конце концов сгинул без вести на кривых тифлисских улочках без следа.

От голодной смерти семью Виктора спасло только наличие старшей сестры Вероники. Дама эффектная, самонадеянная и ветреная, она была содержанкой у самого Лианозова. Председателя Совета Министров и одного из богатейших людей двадцатых-тридцатых годов. Узнав о жутком, на гране истощения, состоянии своей младшей сестры и её отпрысков, она немедленно напела в уши любовнику и отчаявшиеся было Екатерина, собрав своих детей и пожитки перебралась в Москву. Базовое образование у прабабки Екатерины было, пробивная сестра и делающий карьеру брат в наличии — тоже. Несмотря на жилищный кризис тридцатых, им удалось с помощью родни арендовать две комнаты в пятикомнатной квартире доходного дома в Замоскворечье. С ватерклозетом и ванной, правда на двадцать душ. Ей удалось устроится помощником бухгалтера в знаменитый «Метрополь» где она и проработала остаток жизни, радуясь тому что избежала нищеты в чужом для неё Тифлисе. Обе старших дочери, плюнув на благородное происхождение, пошли работать официантами в ресторан при гостинице серьезно поправив материальное положение семьи. Но подорвав моральные устои, родив детей вне брака.

Попав в столицу в восемь лет, дед был поражен и оглушен наличием такого количества людей, машин и конных экипажей на улицах. После Москвы- даже крупный губернский город Тифлис, где он родился и рос, казался ему унылой, глухой деревенькой. Тут еще старший брат деда, Анатолий, устроился на работу в пожарное депо Лефортовской части — брандмейстером, проводя свободное время в кружке радиолюбителей, куда он притащил и деда. Дед сразу влюбился в новое для него и страны, радиодело, сутками пропадая в мастерской клуба радиолюбителей.

Но детство кончилось быстро, дед уже в пятнадцать лет, работал подмастерьем в обувной мастерской у старого грека Кивелиди. Работа ему не нравилась, и едва появилась возможность уйти на завод, так дед Витя ей мгновенно воспользовался. Да не на простой завод а на Первый трансформаторный завод, заваленного заказами для начавшийся индустриализации. Начав с монтажника, дед быстро дорос до помощника мастера смены и тут…

Короче к деду, пришли с обыском жандармы и нашли у него, как ожидалось — марксистскую литературу. Популярную в рабочей и инженерной среде…Ничего серьезного, несколько листовок и пару статей на плохой, серой бумаге… но достаточно для увольнения с завода и высылке из столицы под надзор провинциальной охранки. Здесь снова помогли связи матери и её старший брат, в какой уже раз.

Владислав Забабурин был уже подполковником, заместителем военного прокурора Бакинского гарнизона и его слово, оказалось решающим для следователей. Как и то, что дядя Анатолий, был награжден почетной медалью «За отвагу при пожаре» из рук самого московского градоначальника. С завода, пришлось уволится, собрать пожитки в дешевый фанерный чемодан и отправится в славный град Чернигов. Подальше от столицы, в только сформированную Радиотехническую школу ВВС, где начальником курса был сослуживец деда Владислава.

Это была фантастика! Дед чуть ли не со слезами на глазах вспоминал как первый раз попал на аэродром где рядами стояли старенькие аэропланы. Школа готовила наземный персонал для ВВС, но дед загорелся идеей стать пилотом. Все три года он бомбил инстанции рапортами с просьбой о переводе, в каникулы ездил в Баку к любимому дяде умоляя его дать рекомендательное письмо и даже пытался соблазнить колченогую дочь генерала инспектора ВВС. Вода камень точит, и тут обошлось даже без соблазнения колченогой дочери. Знающий радиодело пилот- это важный фактор современной войны, решили в Штабе ВВС и дед к своей радости был откомандирован в Харьковское училище летчиков, которое он в 1944 году и закончил с отличием и погонами подпоручика.

Дальше его ждал знойный Туркестан и разведывательная эскадрилья 20 авиаотряда с монопланом типа И-180. По тем временам это был сгусток передовых технологий конструкции Поликарпова оснащенный радиостанцией и фотокамерами.

К началу Маньчжурской войны дед был уже ведущим звена из трех новейших И-185,18 авиаотряда оснащенных помимо фотокамер еще и встроенной кинокамерой. Авиаотряд базировался на полевом аэродроме в «диких степях Забайкалья» и когда генерал от кавалерии Рокоссовский командующий Маньчжурским фронтом отдал приказ пересечь границу- самолет деда, был одним из первых, кто перелетел через границу и указывал по радио цели артиллерийским батареям. Потом был рывок в глубь Маньчжурии конно-механизированных групп, кабинетные теории покойного генерала Триандафиллова здесь, на сопках Маньчжурии обретали плоть и кровь. Эскадрилья деда постоянно была в воздухе, разведывая маршруты выдвижения быстроходных танков модели Кристи и полугусеничных броневиков системы Кегресса.(5) Однажды, когда самолет деда был обстрелян с земли и радиостанция вышла из строя, он посадил свой И-185, прямо на грунтовую дорогу перед колонной бронеходов и предупредил их командира об ожидающей впереди засаде японцев. Все когда то заканчивается и стадия глубокой операции, переросла в позиционную войну к зиме 1952 года. Русские войска свою задачу выполнили, стальным мечом рассекая японскую армию в Маньчжурии на несколько частей и осадив Порт-Артур. Символ русского позора, Мукден — был взят с ходу небольшим отрядом из бронеходов Кристи и батальона самокатчиков(6). Японцы сопротивлялись отчаянно, но в коем то веке техническое и военное превосходство было на стороне русских. Дипломаты принялись за работу, военные зарылись в землю, периодически устраивая вылазки, артиллерийские дуэли и бои местного значения. В одном из таких боев, И-185 деда при разведке артиллерийских позиций противника, был атакован и сбит двумя японскими истребителями и упал на вражеской территории. Дед пробил череп о приборную доску и раздробил левую ногу, одно из ребер, сломавшись проткнуло ему легкое. Каждое из ранений в отдельности могло быть смертельным, добавить к этому болевой шок и холод стоящий в Маньчжурии в это время года. Но дед выжил. Непонятно, как, он трое суток полз, задыхаясь и теряя сознание в сторону русских позиций унося под пропитанной собственной кровью летной курткой кассету с драгоценной фотопленкой от встроенной фотокамеры и записью позиций японских батарей. Уже окончательно выбившийся из сил, он был по чистой случайности подобран забайкальскими разведчиками-пластунами, возвращающими из вражеского тыла. Надо сказать, что к тому времени дед Виктор был уже женат, причем женат на женщине не просто мещанского, а самого что ни на есть низшего, крестьянского сословия. Бабка Жени Небогатова, Клавдия Смирнова, была из нищей, многодетной семьи, жившей со времен Сотворения мира в глухой деревеньке Елатомского уезда Тамбовской губернии. Отец бабульки — был маляром, а в Гражданскую служил в РККА, до самого её разгрома, занимавшийся отхожим промыслом по всей Тамбовской и Рязанской губернии. Но работы было мало, да и пил он сильно. В итоге, он завербовался на работу в плохо освоенный Приморский край и прихватил с собой старшую дочь, будущую бабку ротмистра Небогатова. Выданные ему подъёмные он пропил еще в Челябинске, потом отстал от поезда и пропал в неизвестном направлении вместе с паспортом Клавдии. Бабка же оказалась человеком не из робкого десятка. Добравшись без денег и документов до Читы, она решила осесть там, устроившись уборщицей в городской отдел полиции. Жила она там же, на топчане под лестницей и ждала пока восстановят её паспорт. Благо городовой, имя и фамилию которого семейная история не сохранила был уроженцем того же уезда что и Клавдия. Образования у Клавдии, кроме церковно-приходского не было никакого, но была природная смекалка и сила воли. Все- таки старшая дочь в большой семье. Выправив паспорт, уже через год, Клавдия устроилась помощницей мастера в магазин оптики, училась вытачивать линзы под заказ для очков. Работа требовала точности и усидчивости, чего у Клавдии хватало с избытком. Жизнь налаживалась, появилось первое модное платье и даже фильдеперсовые чулки. Оставалось найти подходящего жениха. С этим в такой дыре, как Чита, было плохо. Нет, мужики там водились и даже в изобилии. Либо ссыльные, либо каторжане, либо лесорубы и прочий чернорабочий люд. Были еще военные, разных видов от пограничников до казаков, но куда до них крестьянской девчонке. Но тут ей выпал шанс. В единственный читинский магазин оптики заглянул молодой штабс-капитан в летной форме и заказал очки для матери, находящейся в далекой Москве. Офицер да еще из далекой Москвы в такой глуши! Клавдия Смирнова поняла — это перст судьбы и незримая команда «Фас!» Учитывая, что аэродром 18 авиаотряда находился более чем в сотне верст от Читы надо понять упрямство и решительность деревенской девушки, вцепившейся в Виктора Евгеньевича, мертвой хваткой британского бульдога. Как бы то ни было, его дед не устоял перед этим натиском и девушка приехавшая в восточную Сибирь с узелком и лаптях, стала женой офицера ВВС. Да еще и москвича…Через год она родила отцаЕвгения Небогатова — Вадима.

Чудом выживший штабс-капитан, больше года скитался по госпиталям потом оказался комиссованным в чистую, с крошечной, в сорок рублей пенсией. Которых, едва хватило на съем вонючей хибары в пригородах Читы. Клавдия до утра корячилась на ограде выращивая картошку и свеклу с луком, Виктор же, волоча раздробленную ногу и пугая людей жуткими шрамами на лице каждый день шел на базар, стараясь хоть что то заработать. Помочь им было некому, дядя Владислав был уже смертельно болен и медленно умирал в Баку, мать и тетка категорически не хотели слышать про безродную деревенскую жену, а единственный старший брат, трагически погиб при тушении пожара еще в 1945 году. Так бы они там сидели вкалывая на огороде и таская мешки на базаре за копейки. если бы дед, не отчаявшись, тайком от жены не понес продавать на вокзал свой френч и летную куртку.

Начальник станции, сам отставной офицер — железнодорожник Илья Саввич Блохин, увидев эту картину тут же сбегал за фотоаппаратом и утром в газете «Вестник Забайкалья» увидели стоящего на костылях изувеченного ветерана с своей летной курткой в руках.

Этого хватило, что бы газета попала на стол победителю японцев, генерал-фельдмаршалу Рокоссовскому и судьба деда была решена. Уже через пару дней в хибару с завалилась целая делегация из коменданта Читы, генерал-майора Фирса и «лучших людей города» включая градоначальника и обоих купцов первой гильдии.

По прошествии пары недель выяснилось, что подписанные представления на награждение Виктора Евгеньевича Небогатова «Георгием» двух степеней, затерялись где то в штабах и личное вмешательство Рокоссовского и его адъютанта полковникаПалена ставшего впоследствии, близким другом семьи и крестным Вадима ускорило награждение. Вот так по мановению судьбы, нищий увечный ветеран, превратился в национального героя.

В Москву они вернулись с триумфом, на личном салоне военного министра, летом 1953, через неделю, после заключения Римского мира, вернувшего России под контроль Манчжурию и Южный Сахалин. Тяжело поражение 1905 года и позорный Портсмутский мир были отвергнуты, жертвы отмщены.

Вернутся на военную службу и сесть за штурвал самолета, деду было не суждено. Уж больно тяжелы были раны. Без неба, военная служба его не прельщала, благо как обладателю полного «георгиевского банта» ему полагалась неплохая пенсия несмотря на скромное звание. Решение о будущем трудоустройстве созрело летом 1954, на банкете в честь Годовщины победы в Маньчжурской войне. К нему подсел известный промышленник, Горелов, предположивший ему должность в отделе снабжения Государственного комитета радиопромышленности.

— Вы понимаете, Виктор Евгеньевич, в снабжении вор на воре сидит и вором погоняет. Из-за чиновного воровства, мы как государственные подрядчики, несем убытки. А вы боевой офицер-герой войны. У вас эти черти не забалуют.

— Да я как то думал… У меня пенсия..

— Бросьте, Виктор Евгеньевич, вы же радиолюбитель, радиопромышленность вам интересна..

— Да интересна, но не просиживание штанов в снабжении.

— Ну и конструктором, вы к сожалению работать не можете. Диплома у вас нет. Предлагаю компромисс. Занимаетесь любимым делом, но в отделе снабжения.

Подумав, дед Витя согласился и до самой гражданской пенсии трудился в ГКРП начальником снабжения и заработал почетную медаль «30 лет беспорочной службы Минпрома» перед выходом на пенсию. Ну и связями конечно, обзавелся, куда без них в нашем богоспасаемом отечестве.

Далее мы подходим к истории уже отца нашего героя, Вадима Викторовича Небогатова, здесь мы должны отметить, что в семье Небогатовых не обошлось без традиционного конфликта отца и детей, хотя не в самом остром его проявлении. Вот к примеру, дед, Виктор Евгеньевич еще со времен марксисткой юности болел за команду рабочих окраин «Спартак». Несмотря на нынешнее уже, солидное положение в обществе. Вадим, тоже болел за «Спартак», а вот Женя, назло предкам всю сознательную жизнь «гонял» за их злейшего конкурента, «Конюшню» то бишь, армейский клуб ЦСКА. Что же касалось выбора будущей карьеры, то страсти в семье Небогатовых кипели посерьезней.

Когда отец, заявил опешившему деду, что мечтать стать моряком и ему глубоко плевать на продолжение летной династии, дед вышел из себя и заорал, что никогда не даст рекомендательного письма для поступления в Морской корпус им. Петра Великого. В качестве альтернативы он предложил отцу поступить в Военно-техническое училище ВВС, готовящих наземный персонал. На что отец нагло заявил что скорее будет крутить хвосты коровам, чем самолетам. На что дед решительно заявил, что не собирается ему помогать в откровенно глупых затеях и удалился с высоко поднятой головой.

Вадим Викторович Небогатов всегда страдал легкой формой самоуверенности, но его попытка поступить в Морской корпус, без рекомендательного письма, было сродни хамству по отношению к членами приемной комиссии и самому уважаемому военно-учебному заведению.

Но отец поступил. Причем с первого раза ошарашив своим напором и знаниями, не только председателя приемной комиссии адмирала Кузнецова, но и своих родственников. Дед, говорят, на радостях за сына, так основательно нарезался, чего с ним не было даже при рождении внука.

Отец же наслаждался, учебой на факультете корабельной электротехники и систем связи и впереди уже маячили блестящие перспективы и вожделенный офицерский кортик. Но судьба, подкинула отпрыску Небогатовых- очередной неприятный сюрприз. При пьянке после сдачи экзамена с третьего, на четвертый курс — отец и еще двое сослуживцев с его курса подрались с комендантским патрулем составленным из ненавистных юнкеров. Сапог и сухопутных крыс.

Драки между кадетами и юнкерами для Санкт-Петербурга — это традиция, но сейчас сдуру в драку ввязался какой то поддатый гражданин в партикулярном платье и косой саженью в плечах. Он хотел схватить Небогатова, но тот, увлекавшийся с юности греко-римской борьбой, вырвался и зарядил гражданину локтем в челюсть. Да так удачно зарядил, что гражданин, сделав нелепый пируэт растянулся на мостовой, потеряв сознание. Кадеты бросились бежать, но через пару часов их вызвали к руководителю факультета, где помимо командиров их учебного экипажа и факультета, уже сидел насупленный капитан первого ранга с грозным видом и жетоном военного прокурора Балтийского флота. Поверженный любитель влезать в чужие дела — оказался высокопоставленным чиновником МИД. Да не простым бумагомаракой с мизерным окладом- а нелегальным резидентом Секретного делопроизводства МИД в дружественной Финляндии. Короче одним ударом в челюсть, Вадим Небогатов, нанес тяжелый удар по нашей разведке на территории Финляндии. Разведка МИД, организация сугубо секретная и полезная, имеет вполне длинные руки и злопамятность. От уголовного дела отца спасло только два обстоятельства — во первых виноват был сам резидент, вспомнивший по пьяни, свою юнкерскую молодость и решивший вмешаться на стороне своих. Во вторых, пьяный резидент прибыл в Санкт-Петербург, не проинформировав начальство, для интимной встречи с одной дамой нетяжелого поведения. Что само по себе грубейшее нарушение должностных инструкций. Поэтому любвеобильный шпион отправился делать карьеру в афганский Кабул подальше от столичных профурсеток. А Вадим Небогатов, был отчислен с предпоследнего курса.

Для только что женившегося кадета, это было настоящей катастрофой. Жена Вадима, московская мещанка Людмила Белова с орловскими корнями, предки который, осели в Москве, еще с екатерининских времен, преуспевая в скорняцкомремесле. Но мать Жени, как и все женщины в роду Небогатовых была дама решительная и настояла, что бы Вадим прекратил хныкать и повел себя как мужчина. Попарившись в бане и отутюжив мундир кадета — Вадим явился под светлы очи командира своего учебного экипажа. Тот выслушал изгнанного кадета и помог ему устроится кондуктором-связистом в дивизион ОСНАЗ(7) занимающейся радиотехнической разведкой из военно-морской базы в Кронштадте. Это был тот максимум, который мог сделать для Вадима — его бывший командир.

Перед самыми родами, Людмила Небогатова вернулась в Москву под крыло матери, и удачно разродилась нынешнем жандармским ротмистром — Евгением Вадимовичем. А тогда маленьким орущим человечком, без погон, сапог и жандармской бляхи.

Начальство тоже преподнесло подарок отцу новорожденного, едва его жена с ребенком вернулись в Кронштадт, как ему вручили приказ о переводе. На север, в славный поселок Полярный, в бригаду дизель-электрических подводных лодок. Теперь выходя в Ледовитый океан русские подводные лодки прощупывали радиочастоты вероятных противников в холодных широтах.

Север Женя помнил плохо. Вообще не помнил, кроме одной картины, застывшей в мозгу. Засыпанные снегом сопки, мать в белой шубке с шарфом, черный залив с силуэтами кораблей и мохнатые, мрачные тучи в небе.

Женя за полтора года жизни в Полярном постоянно простужался и мать, собравшись, уехала в Москву, снова поставила вопрос ребром. Вадиму ничего не оставалось как попросить помощи у друга семьи, крестного и бывшего адъютанта фельдмаршала Рокоссовского, ныне генерал-майора в отставке, Павел Федоровича Палена. Пален, уже знавший не понаслышке о проблемах Вадима, в его положение вошел и еще через год получивший погоны мичмана Небогатов получил долгожданный перевод в Баку, на Каспийскую флотилию. О это были лучшие пять лет в жизни маленького Жени. Большой шумный и красивый восточный город, где европейская архитектура переплеталась с чисто турецкими кварталами и базарами, море где рыбацкие фелуки сновали среди теплоходов и нефтеналивных барж, где нефть сочилась Там он пошел в первый класс и там же первый раз — жестоко до крови подрался.

Судьба сделала очередную загогулину, когда пришел приказ на новый перевод. На сей раз семью Небогатовых- ждала сахалинская военно-морская база в Корсакове и новейший корабль радиоразведки «Синоп» должный курсировать в нейтральных водах у берегов зловредных самураев. По прибытию на место в январе 1971 года Женя тут же заболел воспалением легких и терпение матери лопнуло. Мать заявила, что она не для того выходила замуж заи рожала сына, что бы до отставки мотаться по проклятым местам типа Полярного и Корсакова. Где шляпку с туфлями не оденешь а только шубу и платок, причем месяцев восемь в году. Аргументы Вадима про полуторный оклад и ускоренную выслугу лет, не возымели никакого действия, но Вадим решительно отказался обращаться за помощью родственников. В итоге семейных скандалов, отец написал рапорт на увольнение с военной службы. Семейная идиллия восстановилась и они вернулись в Москву. Мать устроилась счетоводом бухгалтерии в Текстильное товарищество Егоровых, а отец, пошел на военный завод «Сапфир», сменным мастером сборочного цеха. С солидными окладом и двумя помощниками. Вроде все было хорошо, дом- полная чаша, но Вадим, видимо так и не оправился от потери своей Мечты. Быть морским офицером …Отец Жени все чаще болел и неожиданно умер еще молодым в 1985 году …

С взрослением все чаще возникали вопросы, куда пойти учиться, но вердикт родичей был совершенно однозначным.

«Никаких погон!» Настолько предки были дисциплинированными и целеустремленными — настолько Евгений был неусидчивым и мечтательным. К тому же — вспыльчивым и своенравным. Отец — открыто называл его ленивцем-переростком и грозил отдать в кадеты «что бы всю дурь выбили», дед иногда орал на него «анархист!» и грозился лишить наследства. Но это были лишь угрозы, уж очень сильно его любили его суровые предки. Бабушка с дедом со стороны матери работали в торгпредстве России в Болгарии и имели серьезные знакомства в кругах связанных с дипломатией и внешней торговлей. С учетом того, что Евгения Вадимовича в жизни помимо плотских радостей интересовали всего три вещи — это военная история, география и иностранные языки, по остальным школьным предметам он едва перебивался с «уд» на «неуд», чем приводил отца с дедом в настоящую ярость, учитывая их любовь к физике, математике и прочим точным наукам. Эти обстоятельства привели к тому, что на семейном консилиуме по поводу будущего недоросля, Жене был поставлен ультиматум. Либо гражданская или дипломатическая служба либо на завод или в армию. Дармоеда никто на шее терпеть не будет.

Прорваться в МИД ему не удалось, не помогло даже рекомендательное письмо от самого действительного статского советника Казанцева, отставного начальника Московской губернской таможни. С треском провалив экзамены и нахамив уважаемой комиссии, Женя выкатился на улицу и отправился гулять по центру столицы, старым и тенистым московским переулкам. Пока случайно не оказался перед воротами небольшого особнячка с симпатичной вывеской «Лазаревский институт восточных языков». Сей частный институт с качественным преподавательским составом был создан еще при Николае Первом московскими армянами, для обучения своей молодежи. Но вскоре стал одним изсамых известных институтов готовящих кадры для дипломатического корпуса России. Обучение было платным и весьма дорогим, более двух тысяч рублей в год, но четверть мест, числилась за государством с незапамятных времен в «для детей разночинцев, языкам восточным обучаемых за государев счет». Ну раз за государев то можно и попробовать. Тем более исходя из мутной и смутной семейной родословной, его родня была напрямую связана с Кавказом, да и годы проведенные в солнечном и теплом Баку были наверно самыми лучшими в его жизни. И решившись, Небогатов сделал шаг вперед, на встречу судьбе.

Пригодилось Жене и письмо Казанцева, как выяснилось, пару лет назад этот институт с отличием закончила внучка отставного таможенного начальника, вскоре вышедшая замуж за внука председателя приемной комиссии, совладельца «Столичной Кофейни на паях» и «Русской медной компании» — Месропа Артаковича Адамяна. Престарелый купец- миллионщик благосклонно посмотрел документы, Жени и скосив взгляд на его фамилии наморщил лоб и спросил.

— А ви, не лотчика Небогатова внук?

От неожиданности Женя привстал и что-то промямлил. Что мол да, это его дед.

Неожиданно пожилой армянин встал(следом вскочил все члены приемной комиссии) и протянул Жене крепкую, морщинистую руку усеянную пигментными пятнами.

— Храбрый бил человек, ваш дедушка…Сам не знал, но читал про его подвиг…Трое суток к свои полз, раненый с пробитой головой. но пришел, да и секретную пленку донес… Герой настоящий…

— Почему был? Мой дед жив и здоров, несмотря на раны. Ему сейчас семьдесят..

Армянин покачал головой.

— Вай какой человек. Пожилой, но крепкий. Как камень, как скала…Здоровья дедушка пожелай и долголетия, как у горы Арарат. Ми его приглашаем сюда. Пусть приходит, когда поступишь, перед студентами выступит- очень прошу.

— Так я и не поступил пока..

— А вы не переживайте так, не переживайте…все будет нормально.

Месроп не соврал и Женя действительно без особых проблем сдал вступительные экзамены. Заодно и увидел крайний раз своего деда в мундире. С благородной сединой, парадном кителе поручика ВВС с полным Георгиевским бантом, нашивкой за ранение и жуткими шрамами испещрившими его смуглое лицо, он произвел неизгладимое впечатление среди преподавателей и попечителей института. Хотя Жене, внешний вид деда всегда напоминал дона из числа сицилийских или неаполитанских мафиози. Сказывалась все же кавказская кровь.

Уже позже, служа в жандармерии Женя узнал, что старший сын богатого предпринимателя Адамяна — Ашот Мисропович, окончив медицинский факультет МГУ, записался вольноопределяющимся в фельдшерский взвод Кавказской горно-кавалерийской бригады и отправился с этойбригадой в Маньчжурию. Погиб поручик медицинской службы Ашот Адамян совершенно случайно от шрапнели за две недели до конца войны..

Начались институтские годы — сокурсники подобрались неплохие, толковые ребята, почти все — из богатых и очень богатых семей промышленников и купцов, по воле родителей отправленных учится восточным языкам, но особо близкой дружбы Женя ни с кем не заводил. Слишком разные они были люди. В школе, Женя неплохо выучил французский и английский языки теперь — усиленно зубрил турецкий и фарси. Языки в отличии от математики или ненавистной геометрии- давались ему легко, как и прочие гуманитарные науки. В промежутках между занятиями и экзаменами. Женя мотался по кабакам и клубам, знакомился с девчонками из простых семей, во все глаза смотревшие на «элитарного студента».

После вручения диплома, вновь встала проблема трудоустройства, сразу после срочной, годовой службы в армии. Как у человека с высшим образованием у него был еще выбор, пойти в армию вольноопределяющимся. Выбор был сложный, поэтому наверно первый раз в жизни он решил посоветоваться с отцом. Отец от желания сына посоветоваться, даже сначала опешил, но потом пришел в себя и внимательно выслушал отпрыска.

— Хочешь пойти в дипломаты?

— Да пап. Понимаю что тяжело, но в институте Лазарева было ничуть не легче.

Отец задумался.

— Иди в армию. На офицерскую должность. Это украсит твою скромную биографию жирным плюсом. Посуди сам, Женя. Окончил неплохой институт, потом служил офицером. Пожалуй лучший вариант для будущего дипломата.

Женя кивнул и уже спустя неделю после выпуска отправился в военный отдел Семеновской управы. А еще через месяц, свежеиспеченный вольноопределяющийся прибыл в Тифлис. В штаб Кавказского особого пограничного управления на должность переводчика при разведывательном отделе штаба Управления. Судьба семьи Небогатовых, совершила очередной невероятный кульбит.

Прослужив с полгода, Женя понял, что необъявленная война на окраинах республики, война из Москвы или Питера не видимая, но здесь на Кавказе вполне осязаемая и реальная. И пограничная охрана, в самой гуще этой войны. Через границу, как дерьмо из прорванной канализационной трубы внутрь России хлестала контрабанда. В первую очередь — табак. Турецкий и египетский, его везли в мешках- тоннами. Целые села вдоль границ столетиями жили контрабандой, подмазывая — подкупая, таможенных чиновников и пограничников. Так же тоннами тащили через кордоны- сахар, кофе, дешевый чай из Индии и дешевые рубахи из Пенджаба и Белуджистана, низкокачественный спирт из Болгарии, для подпольных винокуренных заводов по всему Кавказу и роскошные персидские ковры. Контрабанда давно срослась с откровенным бандитизмом, а где крутятся большие деньги, появляются националисты и социалисты. Национализм окраин, это не благородный порыв развитых европейских народов осознавших необходимость построения своего цивилизованного, культурного государства. Национализм окраин, национализм Кавказа и Туркестана — национализм примитивный, пещерный. Животный, можно сказать. В нем нет благородных порывов что то создать — есть лишь жажда разрушения и мелочная злоба к более удачливым соседям. Вот здесь и происходит спайка контрабандиста, абрека и студента — недоучки с красным бантом на кармане модного пиджачка. Все грезят мечтами создать свой, личный аул — без опостылевших жандармов, чиновников и нудных регламентов. Одни хотят обогащаться, таская контрабандный табак, другие грабить богатых своих и любых понаехавших, третьи красиво рассуждать про социал- национальную справедливость. Мол пришли русские гады — испортили нам жизнь. Навеки. Гады этакие, захватчики. Уйдут русские и все будет по нашему. Справедливо. Ограбим всех буржуев, потом и с землевладельцами разберемся — эксплуататорами. Ну и соседей приструним. А то они понимаешь, совсем оборзели — лучшие земли заняли и деньги лопатой гребут. И ведь невдомек таким голосистым кретинам, что их соседи думают точно также. И стоит уйти русским как весь Кавказ умоется в крови. Умоется так, как лет двести уже не умывался. А потом придут турки. Или персы. А может из жуткой крови родится что то типа партии большевиков с местным, кавказским колоритом — которая просто истребит недовольных. Во главе ее станет какой-нибудь улыбчивый, бородато-усатый абрек и последний крикливый мальчик — социалист будет стоять у забитого трупами рва выплевывая выбитые зубы и чувствуя запах тел расстрелянных родных.

Но нет, этого не будет. Всегда найдутся безымянные, как оловянные солдатики — русские, которые придут, примут на себя всю злость восставших племен, примут на себя плевки, проклятия, клинки и пули и наведут порядок. Восстановят сожженные аулы, построят снесенные дороги, откроют школы и лицеи посадив за парту детей вчерашних кровников. Причем за свой счет. Ценой собственных нищих деревень и убогих сельских школ. Почему?

Да потому, что русские считают себя цивилизаторами. Которые живут по Закону. Может и по плохому, кривому и неправильному. Но единственному. А не по дикарским обычаям предков.

Правильно ли это? Женя Небогатов об этом никогда глубоко не задумывался. Он считал это естественным ходом истории. Так сложилось — рыбы плавают в воде, птицы летят по небу, хищники жрут травоядных, а развитые народы нагибают соседей. И несут свет цивилизации.

Такое вот лирическо-философское отступление. А по сути, поручик пограничной охраны Небогатов Евгений, тянул лямку при разведотделе управления, опрашивая доставленных с границы под конвоем контрабандистов. Помимо турецкого и фарси. Женя неплохо знал армянский и усиленно корпел вечерами над учебниками черкесского языка, одного из самых сложных и распространенных на Кавказе. Служба текла неплохо, попечитель института, господин Адамян, узнав, что один из выпускников устроился вольноопределяющимся в пограничную охрану, растрогался и вскоре, Совет «Лазаревского института» выделил бывшему абитуриенту аж полторы тысячи рублей подъемных. Невиданную для офицера-пограничника сумму, на которые в Тифлисе можно было отлично жить, а не ютится на территории Управления в общежитии для молодых офицеров.

Как не странно, у Жени сразу сложились хорошие отношения, как с большинством сослуживцев, особенно с командиром пулеметного взвода, тоже вольноопределяющимся Сергеем Дельвигом, так и с большинством командиров. Дело переводчика не сложное, да и разговорить пойманных контрабандистов Женя умел. Всю таки и предки его были с Кавказа и сам хоть и ребенком, но в Баку жил, кавказскую манеру общения знал хорошо.

Так вот, перевалив через год службы, Жене внезапно захотелось приключений и романтики. Нет ну поймите правильно, живешь неплохо, но чужой город и однообразная служба в двадцать с небольшим лет навевает скуку. А ведь рядом — граница, тонкая, осязаемая грань между цивилизацией и варварством где контрабандисты, абреки, перестрелки и засады. Романтика…мать её так. После того, как раненный в брюхо контрабандист, пойманный с немецким пистолет — пулеметом МП-35 испустил дух, так и не доехав до переводчика в Тифлисе и ценная информация пропала, Небогатов набравшись храбрости попросился перевести его на границу. Поближе к контрабандистам, что бы допрашивать их с пылу с жару. Понятно, что переводчики были и на заставах, даже в изобилии, но все они были местные — а кто им доверяет?

Начальник управления, генерал-майор Хронопуло, выходец из известной на юге греческой семьи давшей нескольких миллионщиков и генералов, очень образованный и хитрый человек, все понял правильно, лично побеседовал с Небогатовым и даже пожал его руку, пожелав дальнейших успехов.

Но романтики на границе оказалось немного а вот трудностей, чисто бытовых — хоть отбавляй. Что бы как то развеяться Небогатов напросился у командира отряда подполковника Бакулева, на «полевой выход» И трое суток провел в горах в марте, охотясь на банду контрабандистов. Итогом «боевого поиска»- шайку из семи матерых аварцев с ручным пулеметом и пятью автоматическими карабинами АКC-57 зажали в ущелье.

Вот тут Женя и отличился, взял так сказать Фортуну за нежное вымя. Взяв с собой рядового стрелка Ефима Тулепко с Екатеринославской губернии и унтера из местных, Алиева — Небогатов вскарабкался на усеянный валунами склон, цепляясь за ветки деревьев, подобрался с тыла к позиции пулемета MG-30 из которого прижали к земле их поисковую группу и броском гранаты подавил пулемет. Остальные горцы, видя что их обошли- сдались. И переводчик кстати им не потребовался. Под впечатлением от увиденного, контрабандисты дружно вспомнили русский язык. Хотя на диалекте нескольких аварских племен, Женя с трудом, но мог изъясняться. Удивляло другое. Откуда у контрабандистов табаком — такое мощное вооружение, а главное- зачем. Это только каторжный срок удлинит, а стрельба по пограничникам — вообще сделает его пожизненным.

Вопрос этот остался открытым, пока Небогатов, награжденный медалью «За отвагу» почивал на лаврах, у него вышел конфликт с унтером Агабековым, хитрым и наглым малым, который имел долю с контрабанды ковров и исправно делился с начальством. Как заставы, так и отряда.

Женя — никогда не страдал, особыми моральными терзаниями и напрямую предложил Агабекову и его подельнику, унтеру Возняку- поделится с ним, скромным переводчиком, малой толикой незаконно приобретенных средств. Например персидским ковром в четыре квадратных метра. Уж больно хотелось мать порадовать и с Кавказа домой не с пустыми руками вернутся. Осторожный Возняк был склонен согласится, но Агабеков и их шеф, фельдфебель Николай Мджанавадзе, заслуженный пограничник, дважды награжденный именным оружием за исключительную отвагу и близкий к начальнику разведчасти отряда ротмистру Крейбергу, категорически отказались делится. Мол молодой еще, сопляк без звания и должности, а все туда же, в долю хочет. Это так всех в долю брать, без штанов останешься. Дабы вольноопределяющийся правильно понял отказ от совместного бизнеса, его подкараулили при выходе из гарнизонной бани и устроили «темную».

Отделали тогда Женю сильно, но не смертельно — выбив пару зубов и сломав пару ребер. Особенно лютовал Агабеков, выплевывая через зубы ругательства на русском и родном языках и пиная Женю под ребра. Придя в себя Евгений упорно отмалчивался, даже перед навестившим его Крейбергом. Мол поскользнулся, упал, очнулся — гипс….Крейберг довольно кивнул, дав понять, что инцидент исчерпан и все, всё поняли.

А на следующем полевом выходе, кто то подсыпал в фляги с водой или котелки с кашей Мджанавадзе, Возняку и Агабекову крысиного яда. В итоге Мджанавазе и Вознюк потеряли сознание и заблевали, все окрестности. А вот с Агабековым получилось хуже. Его рвало кровью, он побледнел и посерел и в критическом состоянии был отправлен вертолетом в военный госпиталь в Эривань.

По возвращению из двухнедельного полевого выхода, Небогатова уже ждал караул. Его разоружили перед строем пограничников и отправили на гауптвахту в Мигри. Следователь должен был приехать на днях.

Кормили его хорошо, дежурный по гауптвахте — фельдфебель Потапов, относился к задержанному с благоговением.

«Молодец поручик, таких крыс потравил». Поэтому вернувшись из «выхода» Женя нормально отоспался, помылся в душевой для охраны и плотно поел из домашних запасов Потапова. К жидкой баланде он даже не притронулся.

Вечером, точнее ночью, крепко спавшего в отдельной камере, Небогатова деликатно разбудили.

Открыв глаз он увидел перед собой незнакомого гражданина в партикулярном платье. С залысиной, худым, костистым лицом и неприятными, серыми глазами.

— Просыпайтесь, поручик. Мягко сказал незнакомец, присаживаясь на койку напротив.

Откинув одеяло и почесываясь, Женя сел, недовольно сверля глазами разбудившего его.

— В кто, сударь и чем вам обязан? В такое время и в таком месте?

— Чем обязаны? Начал незнакомец, не представившись. Тем, Евгений Вадимович, что решили превратить свою рутинную службу переводчика в настоящий вестерн. Кино, позвольте спросить, в детстве — любили?

— Да пошел ты, дядя! Женя накинул одеяло и собирался опять лечь.

Гражданин улыбнулся, засунул руку в карман и извлек жетон, сунув его под нос Небогатову.

— Жандармерия. Оперативное бюро. Подполковник Хайдаров Ильнур Уразович..

«Жандармерия? Это становится интересным» Откинув одеяло, Женя снова сел на кровати.

— Прошу вас, господин Хайдаров, продолжайте.

— Мы давно обратили на вас внимание, господин Небогатов. Со времен «Института восточных языков». И тут представилась такая возможность, пообщаться лично. Лихо вы Евгений Вадимович, унтера Агабекова на инвалидность перевели. Еле откачали врачи, бедолагу. Дерьмом конечно, унтер был, редкостным. Но, скотина такая — на нас работал. Сексотом. (8) Освещал так сказать — обстановку в приграничье. И тут такой кунштюк (9) — по вашей милости. Накануне важной операции.

Головоломка с автоматическим оружием в руках контрабандистов и персидскими коврами тут же сложилась. В одно мгновение.

— АКС-57..Веско сказал Женя. Это провокация от начала до конца. А что, подполковник, неплохо. Ваш сексот типичный контрабандист, по уши увязший в приграничных гешефтах — никто, не заподозрит его в сотрудничестве с ОКЖ. Сначала партия оружия контрабандистам- потом через него, уже к социалистам или анархистам…Умно, черт, побери, умно…Аплодирую стоя.

Хайдаров молча кивнул и улыбнулся так, что в душной камере потянуло ледяным, могильным холодом.

— Рад, что привлек ваше внимание, поручик. Теперь о вас, Евгений Вадимович. На вас будет возбуждено уголовное дело за покушение на убийство нескольких лиц. Думаю командование как округа, так и Отдельного Пограничного корпуса не пойдет на принцип, тем более по отношению к награжденному за храбрость. Вас уволят, лишив звания и награды за поступок порочащий офицерскую честь. Это так «украсит» ваше личное дело, что о карьере на государственной службе, можно забыть. Как и карьере преподавателя. Министерству просвещения- такие не нужны. Не помогут даже рекомендательные письма. Что вам останется в жизни? Криминал? Прислуга какому ни будь гешефтмахеру, шулеру или нечистому на руку биржевому маклеру?

— Вы так говорите, господин Хайдаров, как будто в этом есть что то плохое..

Подполковник на секунду замолчал, потом засмеялся. Хорошим таким, естественным без фальши, смехом довольного человека.

— Другого не ожидал, Евгений Вадимович. Уели вы меня, уели с моими страшилками.

Небогатов с удивлением смотрел на веселящегося жандарма в камере гауптвахты. Редкое сочетание, надо сказать.

Отсмеявшись, жандарм сказал.

— Не предлагаю вам быть банальным сексотом, поручик. Вы останетесь в штате Пограничного корпуса и даже вернетесь дослуживать. После окончания действительной службы вы будете зачислены в штат Отдельного корпуса жандармов в том же звании на должность сотрудника Оперативного Бюро. Жандармерии- требуются такие люди. Вопрос с шайкой Мджанавадзе вы решили оригинально и радикально. Безопасность государства — это не жуликов и не студентиков ловить. Итак, вы согласны?

Женя помотал головой.

— Мне надо подумать. Это как вы заметили верно, не жуликов ловить. Выбор серьезный.

— Хорошо. Не смею задерживать. Если вы согласны на мое предложение — просто попросите выводного синий карандаш. Это будет условный знак.

Когда спустя трое суток, выбритый поручик вернулся в расположение пограничного отряда в Мигри, вызвав у вернувшийся из санчасти Мджанавадзе и Возняка острое желание куда ни будь исчезнуть. Но поручик показательно проигнорировав их душевные терзания сразу отправился в разведчасть при штабе отряда к ротмистру Крейбергу. Худой и блондинистый остзейский немец увидев целого и нагло улыбающегося поручика, поднял вверх бровь и даже нервно дернул веком. Но быстро взял себя в руки.

— Господин ротмистр. Хотелось бы получить свою долю. Спокойно спросил Небогатов.

Крейберг отставил в сторону чайник и щелкнут пальцами, сказал.

— Ну теперь — заслужили, поручик. Получите.

— Вы не поняли, ротмистр. Я хочу постоянную долю. Надеюсь у вас есть вакансия переводчика в разведчасти при штабе Мигринского отряда.

Крейберг снова дернул веком, явно подсчитывая в уме убытки и прибыли от такого партнерства.

— Найдем для вас должность, поручик. Начальство против не будет.

Через восемь месяцев после этого разговора — ротмистр Крейберг, поедет к родственникам в Двинск, но на трассе «Юг» не доезжая до Минеральных вод, его «Руссо-Балт» С-330 лоб в лоб врежется в самосвал с песком. О чем, с прискорбием сообщат все местные газеты и официальный журнал «Страж границы». А еще через сутки начнется масштабная операция Отдельного корпуса жандармов в Закавказском округе и трех прилегающих южных губерниях. Операция «Мизгирь» завершится тихой отставкой начальника Кавказского Округа пограничной охраны и арестом более пятидесяти человек. Из которых, одиннадцать человек было приговорено за подготовку к акциям политического террора, незаконное производство взрывчатки и торговлю оружием. Остальные за контрабанду и пособничество в ней.

Евгений Вадимович Небогатов, после операции, отправился на высшие оперативные курсы ОКЖ в городе Орле, которые с отличием закончил и вернулся в Москву, в Оперативное бюро центрального аппарат жандармерии. Что бы через несколько месяцев вновь вернутся на Кавказ, для работы по этническим группам социалистов, связанных по мнению, Бюро контрразведки с турецкой разведкой.

Глава 4

7 января 2000 г. Москва. Российская республика. Семеновская управа

Телефон, висящий на стене в прихожей, надрывался на предельной громкости, циркулярной пилой врезаясь в измученный алкоголем мозг. К горлу подкатила тошнота и Женя едва не «стравил» на полированный паркетный пол. Рождество, прошло ударно и первый день нового года и утром было очень тяжко. Словно тяжело больной, обходя валяющиеся на полу пустые бутылки и добрался наконец до телефона — сняв трубку.

— Евгений Вадимович. Знакомый голос, излучал дружелюбие, но кто это, с похмелья никак не приходило в голову.

Из комнаты раздался глухой стон. Понятно, Серега Дельвиг, знатный предприниматель — пришел в себя. Аслушатель военной академии Генштаба — подполковник Дима Громов, могучий организм которого привыкший к офицерским попойкам, спал богатырским сном и даже не стонал, опровергая народную мудрость «Сон алкоголика чуток и недолог».

Пьянка, начавшееся вечером 6 января, когда Громов с женой и двумя детьми, и Дельвиг с женой — прибыли на квартиру в Небогатову с подарками и выпивкой. Старый конспиратор Дельвиг, основные запасы алкоголя, ящики с Смирновским столовым вином, водкой «Осетр» и «Холмогорская», армянским и французским коньяком, крымскими винами и даже контрабандным бельгийским пивом спрятал в своем белоснежного цвета вездеходе «Borgward Х-7». Здоровенный «немец» стоил сумасшедших денег, но Серега на такие мелочи, внимания не обращал. Вся славная троица — Небогатов, Дельвиг и Громов, познакомились давно, еще на службе в пограничной охране. Громов, был из семьи потомственного, аж со времен Наполеоновских войн — военного и был командиром заставы в Мигри, где последние месяцы перед приглашением в жандармерию служил Небогатов. После того, Громов- внезапно написал рапорт на перевод в армию из ОПК. Посчитал, что это для его карьеры это будет лучше. После службы в Уссурийском крае, Беларуси, Малороссии и блестяще поступил в Академию. Где сейчас и учился уверенно идя на серебряную или даже золотую медаль. В армию с границы он сбежал от того, что бы стать генералом, чего служа на заставе, несмотря на все заслуги и подвиги — очень тяжело добиться. Его привлекала маневренная современная война, технические рода войск от связи до бронетанковых и противовоздушных переживали бурный рост, армия стремительно механизировалась, радиофицировалась и перевооружалась. Помимо отличной учебы в академии, Громов состоял в закрытом офицерском клубе «Прометей», который негласно двигал реформу армии и военной промышленности и заодно расставлял своих людей на ключевые должности на государственной службе. «Прометей»- поддерживали на самом верху, начиная от нынешнего начальника Академии Генштаба, генерал-полковника Дубровина, до самого военного министра — Дениса Владимировича Бородина. Через полгода, Громов должен был закончить учебу и получить, наконец опыт самостоятельного руководства полком или даже соединением русской армии. Узнав, что Громов Москве, он и Дельвиг сначала пригласили его в кабак, где все втроем надрались до поросячьего визга, а уже потом, официально — на Рождество. Ибо куда его после Академии забросит служба — одному Богу известно. И Главному управлению кадров военного министерства.

У Сереги Дельвига, жизнь сделала намного более крутой вираж. Его предки, осевшие в Литве, немецкие аптекари (хотя злые языки утверждали что они не совсем немцы, а очень даже евреи) бежали в ходе гражданской из охваченной польско-литовской войной Вильны в тихий провинциальный Дорогобуж. Бежали не с пустыми руками, и вскоре став в Дорогобуже крупнейшими продавцами порошков и таблеток. Это открывало дорогу к хорошему образованию следующему поколению Дельвигов, в итоге, отец Сереги — Пётр Дельвиг, был ведущим специалистом по добыче в нефтегазовом гиганте «Нобиль» и очень богатым и влиятельным человеком в Баку. Но Сергей Федорович, к учебе особого усердия не прилагал, предпочитая классический английский бокс и уличные драки. Нордическая внешность Дельвига, вызывала у туземцев из элитного лицея- горячее желание показать ему, кто хозяин Баку, но у юного боксера было по этому поводу абсолютно противоположное мнение. После очередной драки в которой в число пострадавших попал сынок местного аристократа, генерал-майора русской армии. От ареста Серегу, спас только толстый кошелек отца и вмешательство дяди — авиаконструктора из «Инженерии Сикорского», ведущего производителей самолетов, двигателей, вертолетов и крупнейшего частного военного подрядчика. Серега доучился до аттестата зрелости уже в частной школе Харькова и поступил по настоянию дяди в легендарный Харьковский Политехнический Университет на факультет авиастроения. Там тоже не долго задержался и был изгнан за постоянные драки и нарушение дисциплины после второго курса. Вернувшись в Баку — плюнул на все и пошел в армию вольноопределяющимся по второму разряду. Отслужил на границе пять лет, через три года получил по выслуге погоны поручика и уволился. Что бы переехать в тихий подмосковный Егорьевск. Чем занимался, Серега Дельвиг, Женя в принципе — знал, но считал бизнес выбивания долгов вполне себе легальным. Пока есть двуногие и двурогие козлы, считающие себя умнее других — этот бизнес будет процветать. Это у каторжан- не возврат долга означает мучительную смерть, то у людей условно благородного происхождения частенько считается нормально долг, не возвращать до решения Арбитражного суда. А потом его еще обжаловать. Но не все из кредиторов, с этим согласны. Поэтому услуги таких людей как Серега — очень востребованы. Нет, это не банальный бандитизм — с ножом у горла и утюгом у пуза. Это больше психологическое давление и умение правильно построить разговор.

Как то отец, случайно познакомил Серегу с Фролом Хлыновым, крупным текстильным магнатом из Подмосковья. Хлынов, очарованный красноречием Дельвига и его формой пограничника, нажаловался на некоего грузинского князя который взял у него в кредит крупную сумму, под поставки импортной ткани и в итоге, кредит не вернул а ткани были арестованы — как контрабандные. Известный фокус нечистых людей. Связей в Кавказском крае — Хлынов не имел, поэтому его официальные и неофициальные действия, пока успеха не приносили.

В итоге Сергей Дельвиг этот вопрос решил, вернув счастливому Фролу деньги за определенный процент и получил официальную должность представителя «Общества мануфактур Хлынова» по Кавказскому краю. И неофициальную должность- советника по «темным делам».

Хлынов вел активную предпринимательскую деятельность по всей России, периодически влипал в истории с нечистоплотными коллегами, и тогда словно из ниоткуда появлялся Дельвиг. Частенько не один, со своей «мобильной командой» из числа отставных унтеров-пограничников могущих навести ужас на любого мошенника или бандита.

О службе в «тайной экспедиции» — Небогатова, друзья догадывались, но никогда не говорили на эту тему. Считалось, что Женя добросовестно служит чиновником в Департаменте таможенных сборов, на должностиначальника административного отдела.

После официозной части Рождества, с обращением президента республики к согражданам и боя кремлевских курантов, последовали танцы и прочие совместные развлечения. Ближе к двум часам ночи, когда дети отправились спать, а женщины прилипли к экранам телевизоров, где надрывались безголосые звезды типа Майкла Стасова и уродливой и неожиданно костлявой малороссийской селянки Светы Лебеды, возомнившей себя местечковой Белиндой Карлайл.

Мужская половина, проклиная женские эстетические вкусы и радуясь наличию свободного времени заперлась в кабинете Евгения и сразу начала дегустировать контрабандное пиво, закусывая копченым сыром и орешками присланными родичами супруги Небогатова в Москву с Кавказа.

Женщины и дети уже давно спали, а троица продолжала наслаждаться общением, затрагивающим обычно две сферы жизни — войну или политику.

— Вы не представляете, что это за машина. Не танк — ласточка. Громов поднял вверх палец.

— Ерунда какая! Дельвиг нахмурился. Газовую турбину — на танк. От вертолета. Ну это анекдот же.

— А что не так с вертолетными турбинами? Поинтересовался Женя выпуская облако ароматного сигарного дыма.

— Да с турбинами все так. Только они для вертолетов. А не для танков…

— Турбины заводов Сикорского — это …

— Это деньги. Перебил Громова- Небогатов. Сколько танк с турбиной то стоит?

Громов нахмурился.

— Не считал. Но ты прав- дорого. Очень дорого…Но и динамика танка, возрастает в разы. А в современном бою- секунды много решают, если не все….

— Конечно, все решают секунды. Улыбнулся Дельвиг. И не только в бою, но и в банковских переводах. Сколько наш военный министр, за такой гешефт Сикорского, денег себе нажил?

— Ну война сейчас, вообще вещь дорогая. Давайте вообще от современной техники откажемся и будем снова конной лавой, воевать. С явным раздражением заметил Громов.

— Да не раздражайся! Хлопнул его по плечу Небогатов. Просто так исторически сложилось, что вам, военным не удается увидеть новшества. Вот что не возьми…

— Давай конкретнее. Громов сделал изрядный глоток бельгийского пива.

— Возьми тактику революционных и наполеоновских войн. Построение пехоты батальонными колоннами в сопровождении стрелков, описал еще шевалье Фолар в начале 18 века. Подобную тактику, уже успешно применил Румянцев при осаде Кольберга. Но внедрили это тактику массово, только спустя тридцать лет. Уже в период революционных войн. То есть, военные увидели преимущества прогрессивного построения спустя почти сто лет.

— Изначальная теория Фолара — была убогой. И недееспособной. Поэтому выжимали максимум из хорошо проверенной линейной тактики. Это здоровый консерватизм и практицизм, не более того.

— Ха! А опыт Румянцева? Это же не голая теория, а чистой воды боевая практика.

— Что есть осада Кольберга? Локальный эпизод на периферийном участке Семилетней войны…Что там можно увидеть?

— Однако французские революционеры — увидели.

— Им деваться некуда было. Старая армия — все равно уже развалилась. Воевать пришлось, по сути ополчением. Массовым, но совершенно не обученным. Отсюда и приверженность тактике ударных колонн. Проще командовать простолюдинами, построенными в плотной строю.

— То есть ты отрицаешь, прогресс тактики ударных колонн по отношению к линейному строю?

— Нет. Признаю прогресс. Но прогресс появился в результате глобальных изменений не имеющих отношения к собственно военному делу. Не произойди великой французской революции — линейная тактика продолжала властвовать еще неизвестно сколько лет.

— А Блох? С его книгой о войне будущего. Где предсказал как ход, так и исход Великой войны? Вплоть до позиционного тупика и ничейного результата. Почему военные этого не увидели. Ведь подсказок то было множество?

— Каких подсказок Жень?

— Гражданская война в Америке, франко-прусская и русско-турецкая…англо-бурская, наконец. Русско-японская. Массовое применение магазинных винтовок, пулеметов и скорострельной артиллерии…Начал загибать пальцы Небогатов.

— Пулеметы появились много позже и их истребительный потенциал стал понятен уже в ходе Великой войны. Американская гражданская, франко-прусская и прочие из твоего списка — были вполне себе маневренными конфликтами. Никаким позиционным тупиком и мясорубкой в стиле Вердена или Пашедейла там и не пахло. Зато в годы Великой войны все очень быстро догадались зарываться в землю и не ходить в атаки под оркестр и развернутые знамена. Что до творчества Блоха, что и практически запрещенного Энгельса — результат мировой войны там действительно предсказан достоверно. После этого Генштаб стал активно привлекать гражданских специалистов — аналитиков к работе.

— А что в Гражданскую… влез в разговор Серега, закуривая с наслаждением очередную сигару. Правда наши проиграть могли и эти, как их ….меньшевики победить могли..?

— Большевики. Поправил Дельвига — Громов. Не могли проиграть, а почти проиграли. К 1919 году положение у белых было совсем ни к черту. Внутренние конфликты между генералами, проваленная мобилизация, тотальная коррупция и бардак. А главное — отсутствие цели и внятной политической программы. У большевиков — все это было… Харизматичный лидер во главе диктатуры и понятная народу политическая программа, единство внутри партии и четкая идеология. Наконец под их контролем были самые густонаселенные и экономически развитые губернии. Сейчас, с помощью электронно-вычислительных машин, генералом Таубе, Виктором Петровичем, было проведено математическое моделирование Гражданской войны. Так вот, во всех случаях, ЭВМ — однозначно давало победу большевикам.

— Тогда почему они проиграли?

— Судьба тысячелетней русской державы, оказалась на конце пальца безвестного налетчика из банды Яшки Кошелькова. Пристрелившего дернувшегося Ленина при случайном ночном ограблении. Это история по моему известна любому малышу — дошкольнику. Мало известно, другое.

— Что?

— Да то. что первое «Великое наступление» белых на Москву и Питер летней- осенней компании 1919 года с треском провалилось. Армии Юденича и Колчака были фактически разгромлены, Деникин — просто отброшен. По этому 1920 год, должен был стать триумфом «железного льва революции» — товарища Бронштейна-Троцкого. Если бы не два внешних фактора. Это — неожиданное вторжение поляков и взятие ими Киева и амбиции американского президента Вудро Вильсона, решившего помочь остановить Гражданскую войну в России и навеки войти в мировую историю, как человек прекративший все войны. При посредничестве и помощи американцев, удалось преодолеть кризис снабжения Белого движения и заключить пакт о совместных действиях между казачеством и триумвиратом Деникин-Колчак-Юденич. Пакт был явно временный, здесь опять сыграло чистое везение белых. Часть бывших царских военных узнала о тайных переговорах верхушки большевиков с поляками о заключении с Варшавой мира подобного Брест- Литовскому. Что было простительно Ленину в восемнадцатом, было явно непростительно Бронштейну в двадцатом. Это вызвало широкомасштабный заговор внутри РККА и ответный террор ВЧК. Было бессудно расстреляно несколько сот бывших генералов и офицеров императорской армии и взяты тысячи заложников из числа семей военных специалистов. С этого началось падение большевистской диктатуры. Был полностью парализован Главный штаб РККА и в критический момент, ударная сила красных, Первая конная армия бывшего вахмистра Буденного, под честное слово Деникина, перешла на сторону Белого движения и была брошена против поляков. Ну а дальше уже история известная. Не будь этих трех факторов — жили бы мы сейчас в Социалистической России.

Небогатов, зябко подернул плечами.

— Да уж не дай Бог… Хотя фантастики на эту тему в стиле альтернативной истории, написано немало..

Дельвиг и Громов засмеялись.

— Это тот редкий случай, когда наши фантасты были близки к истине. А то обычно попадают пальцем в небо.

Дельвиг поднял бокал с пивом.

— Я конечно, сейчас скажу крамолу, но надеюсь, меня за это не отправят в Сибирь. Я за последний год с шефом в Германии дважды был. В Берлине и Дортмунде …Интересная страна.

— Тебя там случайно не «Штази» завербовало? Пошутил Женя и тут заметил, как напряглось лицо секунду назад, улыбающегося Громова.

— Нет, не завербовало. Отмахнулся Дельвиг. Ну что сказать — культурная страна. Улицы чистенькие, ни окурка, ни бумажки. Люди богато живут, даже простолюдины. В каждой семье стиральные машины, телевизоры, видеомагнитофоны. Телефоны в каждой квартире. Деревенские дома — каменные с ватерклозетами и отделанные плиткой ванными комнатами. Машин почти у половины семей. Чего там наши не брешут — но социализм это не так плохо. В Германии, по крайней мере..

— А чего вы там делали?

— Ткацкие станки заказывали. Промышленные сушилки и еще много чего. Шеф решил фабрику в Коканде открывать, что бы рабочая сила дешевая и профсоюза не было…

— А что не наши станки берете? Поинтересовался Небогатов.

— Производительность ниже на четверть. А цена — почти такая же. Да у нас все так, что не военного производства касается. Что станки, что электротехника для дома и промышленности. Берем устаревшие станки и машины и копируем. Только на оборонных заводах — что-то сами придумывают. Там лучшие инженеры сидят, придумывают как людей убивать.

— Ты в пацифисты, что ли записался. «Миру-мир и всеобщее разоружение»…Неприязненно спросил Громов

— Нет. Просто я понять не могу почему у нас только военная промышленность на мировом уровне. А вот все остальное, в глубокой …

— А потому, Сережа, что в Германии индустриализация — лет на сто раньше чем у нас началась. И потому, что у них в Европе — университеты с средневековья существуют, а у нас только времен Петра. Потому что у нас инженеров и учителей до сих пор в четыре раза меньше на душу населения чем в САСШ и Германии и в три раза меньше чем в Франции с Великобританией…Отсюда и дефицит инженеров…Зарплаты у них астрономические. а где хорошие зарплаты — на оборонных заводах. Вот так все просто.

— Ну в принцип, верно. Легко согласился Дельвиг. Мы люди простые, академий Генштаба не заканчивали и Восточных институтов — тоже, тут же вставил шпильку собутыльникам Серега.

— А что ты за немецкую армию думаешь…?

Громов, услышав вопрос — снова помрачнел. Значит, знает что-то…

— Сильны черти. Очень сильны. Школа академическая у них конечно — передовая. Техника — тоже. Межнациональных проблем нет. Социальные проблемы есть, но вполне решаемые. Не нация — единый монолит. А это, как известно в современной войне — важнейший фактор.

— Ну это, брат, не бином Ньютона. Каждый знает. Ты мне как сослуживцу ответь…Сдюжим мы против немчуры или нет? Мощная у них армия — против нас?

— Если с первых дней ошибок не наделаем- то сдюжим. А если наделаем — то немцы нас порвут.

— Вот так уж и порвут?!

— У немцев стратегия такая. «Молниеносная война». А победить в ней можно, только вложившись в первый удар. Помимо прямых действий армии — немцы планируют восстания левых сил в тылу противника, национально-освободительную борьбу, максимальное использование телевидения и прессы для своей пропаганды, панику и моральное разложение. Как думаешь, Женя — мы отобьемся?

Теперь настал момент, помрачнеть и Небогатову.

— Не знаю. Честно ответил он. Народ то не шибко хорошо живет. Несправедливости много, общество по сути, до сих пор сословное. Безработица растет, особенно в провинции. Строительный бум закончился. Вон промышленники наши, дюже православные старообрядцы — производство теперь в Туркестан выносят. Как правильно Серега говорит — труд там копейки стоит, профсоюзов нет, больницы, клубы и детские сады, строить не зачем. Железнодорожную ветку для сырья и вывоза продукции, прокинул и качай прибыль. Басурмане, они терпеливые и супротив начальства не попрут. На худой конец, можно и китайцев к станку поставить. Этого добра в Туркестане — полно. Плюс — исламский фактор. Тоже взрывоопасный.

— Национализм не забывай… Среди армян, грузин …В той жеПрибалтике — националистов среди образованных людней подавляющее большинство. Вставил Дельвиг.

— Ага. Еще черкесы, кавказские татары, малороссийские самостийники, казаки, не забывшие усмирение Дона и Кубани в сороковые, племенные распри в Туркестане… Так что случись чего, запалить Россию со многих концов можно…Если потребность в этом будет, запылает не хуже чем в семнадцатом..

— Мда…

— А теперь представь, что к нам ННА вторгается, со своими танковыми дивизиями и у нас Кавказский край и Туркестан взрывается. И на заводах в Москве, Питере и Харькове — стачки начинаются. Одновременно.

— Ну нет уж..

— А ты представь. Безжалостно сказал Громов. И ответь себе на вопрос- устоим мы против Германии в таком случае или нет…

Небогатов отпил пива, посмотрел на дно бокала и пену на краях и сказал.

— Это хорошо если как в семнадцатом. А то может быть как в октябре шестьдесят третьего. Когда танки в Москве в полуверсте от Кремля баррикады давили. Тогда пронесло. Благодаря выдержке и спокойствию канцлера Палицына. Он и амнистию мятежникам объявил и мстить никому не стал. Реформы провел и конституцию новую принял. Громоотвод сделал, лет на тридцать хватило. А сейчас — боюсь может и не пронести. Действительно, как на пороховой бочке сидим. Да и народ другой пошел. Образованный, городских уже почти половина населения. Обычными байками про социалистов — людоедов, не накормишь. Нам то повезло, мы из хороших семей. Хоть и разночинцы. И образование получили при помощи родни и карьера складывается. А вот парням из Архангельска или Полтавы — на что надеется? Индустриализация масштабная кончилась, взлет по типу из рабочего в мастера, потом в инженеры — уже не прыгнешь. Значит теперь — либо у станка стоять до конца жизни или на тракторе пахать. На хозяина, без перспективы чего- то добиться в жизни. Самое страшное, что это и детей касается. Мы своих то, отпрысков по жизни устроим. Либо в юнкера — либо в университет. И связи есть и деньги найдутся. А вот как жизнь детям этих…как там. пролетариев устроить? Не один президент и министр — не знает.

— Можно подумать, ты Женя знаешь…

— Нет Дим, не знаю. Но однажды у меня, горло воспалилось. Ни уколы, ни порошки не помогали. Пришлось вскрывать и удалять гной. Процедура, господа, при неприятнейшая скажу я вам. Но необходимая. Думаю и здесь пришла пора, полоснуть скальпелем…и удалить нагноение, пока весь организм не отравлен.

— Ты о чем сейчас?

— о войне, братцы. Как не крути, подобная ситуация тупиковая не только у нас сложилась. В Европе о, кризис уже с год идет. Заводы останавливаются, люди бастуют. В США — ипотечный кризис, банки лопаются, домовладельцы разоряются. Весь южный Китай на ушах стоит, японские флаги жгут. У нас пока мелочь…но..

— Уже не мелочь. Банки кредиты крайне неохотно дают. Даже проверенным клиентам. Не уверены в возврате средств. Вставил слово Дельвиг.

— А военный бюджет уверенно растет. Подвел черту Громов. У всех развитых стран… И вообще,последние полвека, технологии развиваются на порядок быстрее чем общественные формации. В результате мы имеем абсолютно европейский Санкт-Петербург и абсолютно средневековую Бухару в одном государстве. Лондонский сити и трущобы Бомбея под одним скипетром. Такая вот, раскоряка. А в раскоряку долго не простоишь. Факт физиологический …

*****

— Евгений Вадимович. Повторил в трубке вкрадчивый и тихий голос. Вы меня слышите?

— Да-да. Пошатнувшись Небогатов схватился за откос и с трудом удержавшись. Интересно, откуда у этого доброхота его домашний телефон. Это информация сугубо секретная, даже для жандармских чинов. И телефон его, как сотрудника Оперативного бюро, всегда под контролем технической службы.

— Вы меня не узнали? Поинтересовался голос в трубке.

Ну это уже слишком. Сначала будят после хмельной рождественской ночи спозаранку, потом еще предлагают поиграть.

— Нет! Максимально злобно рыкнул в трубку Небогатов, надеясь что неизвестный абонент отвалит и даст ему еще немного поспать.

— Прошу прощения. Стушевался неизвестный. Это Пален, Виктор Павлович… извините, за столь ранний звонок..

Пален… Его отец, Павел Федорович, Царствие ему небесное, очень помог отцу и деду Жени и отказать в любезности — это будет низко.

— Здравствуйте, Виктор Павлович. Придав голосу максимальную с похмелья теплоту, ответил Небогатов. Что у вас случилось?

— Кхм. это не совсем телефонный разговор, Евгений Вадимович. Могу ли предложить вам, чашку кофе в одной неплохой ресторации, предположим в двенадцать часов..

— Лучше в час дня, Виктор Павлович. Сами понимаете, ночь была бурной…

В отличии от отца и прочих предков графского рода Паленов — Виктор Павлович выбрал не военную карьеру. Выросший в курляндском поместье, он блестяще закончил биологический факультет Санкт-Петербургского института ветеринарной медицины по очень востребованной профессии — биофизик. Занимался какими то научными работами по этой сфере в Закаспийском крае и Туркестане, потом перешел на преподавательскую работу в МГУ. Сейчас Пален, уже профессор, кандидат в академики. Короче ученый человек, благородного происхождения, один из отечественных светил биологии — очень просит встречи с жандармским офицером, сразу после Рождества. Странно все это. Господа ученые да гении — люди нервные, могут чего натворить в приступе своей гениальности — потом раскаиваются и мечутся, не зная куда труп спрятать. Но по голосу не похоже что бы у Палена, что то подобное стряслось. Да и в ресторане, такие вещи не обсуждают. Ладно — посмотрим, что будет когда встретимся.

В коридор из спальни выбралась его супруга — сонная, недовольная и растрепанная, но все такая же прекрасная.

— Кто звонил, в такую рань? Чуть детей не разбудил. Вы вчера орали до утра, про свою политику, теперь с утра трезвонят. Голос супруги не предвещал ничего хорошего.

— Профессор МГУ звонил. Сразу осадил супругу Небогатов. По делу …

МГУ! Это магическая аббревиатура произвела впечатление на жену, черкесскую княжну из знатного, но обедневшего рода. Образование и общественный статус это для супруги был фетиш и она тут же увидела перспективу учебы для Ярослава и Дарьи.

— Конечно езжай! Такой человек! Сюда его пригласи, угостим как следует.

— Это лишнее, пока. Но его отец генерал — друг нашей семьи. Повторяю, он по делу звонил. Или ты забыла где я служу?

Напоминание службы остановило словесный поток готовый вырваться из моей благоверной и она отправилась, вихляя бедрами в направление кухни. Следом из двери вышла супруга Димки Громова и стало понятно, что праздник и наших дам — сейчас продолжится. А мне через два часа надо быть на встрече..

****

Профессор Пален жил в Новогиреево, возле Торлецкой Дубравы с её знаменитыми искусственными прудами. Все Новогиреево — это огромное скопище частных домов, дачное местечко внутри МКАД. Как бы сказали в Америке- «субурбия». Но у нас такие частные поселки как Новогиреево, Серебряный Бор, Лианозово — находятся в окружении обычных кварталов а не на окраинах. Хотя в свое время, лет тридцать — сорок это и была самая что не на есть окраина.

Короче при Новогиреево, возле станции метрополитена, есть уютный деревянный ресторан «Александровский». В бревенчатом стиле а-ля рюсс, и с потрепанным чучелом медведя при входе. Ресторан стоял на практически ничейной земле возле обнесённого трехметровым внушительным забором из обожжённого кирпича увитого диким виноградом- за которым виднелись причудливые двух-трех этажные особняки элитного поселка. На другой стороне к ресторану примыкал светящийся неоновыми вывесками огромный магазин «Перово поле», где как ни странно шла бойкая торговля алкоголем и едой на вынос, от русских блинов до итальянской пиццы и американских бургеров. Далее — возвышались серыми громадами угрюмые панельные девятиэтажки очередной рабочей слободки, построенные во время «второй индустриализации» шестидесятых взамен двух — трехэтажных домов и деревянных бараков. Москва — город контрастов, как говорится.

Частные охранники благоговейно уставились на белоснежный «Боргвард» Дельвига, заехавший на стоянку перед рестораном.

— Тебя подождать? Хрипло спросил мучимый жаждой и головной болью Серега.

— Да нет, ты чего. Это может быть надолго, а тебя и так накрывает. Возвращайся ко мне, я скоро приеду — такси вызову, довезут.

Дельвиг кивнул и протяжно зевнул. Запахнув пальто «Труссарди» (между прочим, бешеных денег стоит такая конспирация), поправив шарф и прикрыв лицо воротником от промозглого ветра Небогатов осторожно, что бы не поскользнутся, двинулся к ресторану.

Мордастый швейцар кивнул пареньку, принявшему в Жени пальто и мигом унесшего его в гардероб, к удивлению, в гардеробе висело много одежды. Все больше- очень дорогих марок.

— Господа домовладельцы гулять изволят… внушительно сказал швейцар перехватив взгляд Небогатова. Дома не празднуют, прислугу отпустили …

Профессор ждал его в тех столиках от вольготно расположившейся шумной компании человек в двадцать — по виду банковских служащих или торговцев недвижимостью, риелторов, как они себя называют. Наглой и самоуверенной публики, несмотря на утро, уже изрядно успевшей изрядно нагрузится.

Обойдя компанию справа, Небогатов подошел к Палену сзади, с минуту изучал его, отметив что настроение у профессора подавленное и вообще — выглядит он плохо. Мешки под глазами, серая кожа, растрепанные волосы. Это контрастирует с отутюженной рубахой и брюками и дорогим твидовым, пиджаком. Профессор помешивал ложечкой остывший кофе, смотря куда то вдаль остекленевшими глазами.

— Виктор Павлович. Здравствуйте..

Профессор от неожиданности дернулся, едва не опрокинувшись со стула. Прошла пара секунд, прежде чем профессор пришел в себя и с трудом улыбнулся.

— Евгений Вадимович …вы меня напугали, ей Богу… профессор протянул ему свою ладонь. Мягкую и влажную, безвольную.

«У Палена, чего то серьезное стряслось» подумал Небогатов осторожно пожимая руку профессора. В отличии от своих предков, шведских дворян, присягнувших русскому государю и давших целую династию свирепых кавалеристов-рубак, Пален, несмотря на возраст, слыл настоящим жуиром, крутящий романы с замужними и незамужними дамами вдвое моложе его. Он был женат, но давно развелся, две его детей, выросли, живя с матерью в Санкт-Петербурге, изредка навещая профессора и не мешали его бурным романам.

— Кофе? Здесь отличное кофе, прямо из Бразилии…

Небогатов солидно кивнул. Давайте мол, профессор, покажите класс.

Кофе действительно было отменное, бодрило и снимало остатки похмельного синдрома. Пален приободрился и уже не выглядел, таким подавленным.

— Так в чем дело, Виктор Павлович? Что у вас случилось?

Профессор тяжело вздохнул.

— Эта история носит ммм…несколько интимный характер. Так что я прошу вас …зная ваше место работы..

Небогатов снова кивнул.

— Офицеры отдельного корпуса жандармов, они Виктор Павлович, как эскулапы и адвокаты. Профессиональные секреты — не разглашают. Так что продолжайте.

— Хорошо — хорошо… Снова неприятно, мелко, засуетился Пален. Учитывая те отношения что связывали моего отца и вашего деда…

— Дружеские их связывали отношения, Виктор Павлович. Постращал Небогатов напустив на себя строгость. Может выпьем? Предложил Женя.

Через пару минут, проглотив грамм сто шустовского коньяку и закусив шоколадом фабрики Абрикосова — Пален заметно повеселел и порозовел. Да и Небогатов — здоровье поправил.

— Есть у меня, Евгений Вадимович ассистент. Елена Ухтомская — дочь моего покойного коллеги, Петра Исаевича Ухтомского. Отличный специалист — биолог. Одна из лучших на кафедре МГУ. Так вот, у Леночки — есть муж. Сергей Куролесов..

«Ясно. Дамочка Леночка из дворян, да не из последних. Муж, судя по фамилии в лучшем случае разночинец»

— И что муж?

— Вот, Евгений Вадимович, вы сразу суть ухватили…Муж Леночки — тоже известный человек. Хоть и молодой, но очень перспективный ученый- вирусолог. В нем собственно и дело..

Небогатов снова кивнул. показывая, что весь во внимании.

— Они женаты уже лет шесть и все было хорошо. Но за последний год — в поведении господина Куролесова, произошли странные изменения. Все началось с его научной поездки в Туркестан. Куда то под Хорезм. Командировка была служебной от кафедры. Вернулся оттуда Куролесов — совершенно другим человеком. Злобным, вспыльчивым… Стал изводить супругу глупыми разговорами про несправедливость и про то, что её предки, князья Ухтомские были кровососами и угнетателями..

— Откуда вам это известно, Виктор Павлович? Княжна Леночка вам рассказала?

Виктор Павлович, как то странно посмотрел на Небогатова.

— Да нет, это и я слышал. Мне в лицо кричал, что я сын карателя и ублюдка. и еще угрожал потравить всех нас как амбарных крыс…

— Вас — это кого?

— В том то и дело, право не знаю, кого имел ввиду Куролесов конкретно. Это был март месяц, у Леночки было день рождения. Я,два моих ассистента, и еще профессор Гольц, из лаборатории вакцин и препаратов, ждали Леночку на улице, возле университета что бы вместе отметить в ресторане это событие…Леночка вышла. вся такая прекрасная, воздушная… и тут появился этот… Мефистофель провинциальный. Орал, брызгал слюной. Угрожал, наконец…Испортил девочке праздник, мерзавец…

— Обзывал вас карателями? Усмехнулся Женя.

— И это тоже. Просто поток ругани и угроз…

— Чего не скажешь, Виктор Павлович в приступе ревности…

Пален, снова стушевался и замолчал.

«Ясно. С Ухтомской поди шашни крутит, гаденыш, а муж мешает. Вот и решил, гнида университетская, от муженька избавится таким образом»

— Дело не в ревности. Там не было ничего такого, вы не подумайте, просто коллеги по работе… В конце концов Куролесов, образованный человек, должен это понимать. Но вел себя, словно дикий зверь.

— Продолжайте Виктор Павлович. Пока я не вижу ничего, интересного для жандармерии …Здесь скорее дело околоточного..

— Так вот Евгений Вадимович, это безумие Куролесова связанное с кутежами и пьяными истериками — прекратилось. Внезапно как и началось. Но стало только хуже.

— Для Елены?

— Да. Поверьте мне, Леночка женщина очень эффектная, умная и красивая. То же можно сказать и про её мужа. Высок, статен, спортсмен, отлично играет на гитаре. Душа компании. Был. Месяцев семь — восемь назад, он бросил пить, совершенно. Прекратил общаться как с друзьями и коллегами так и с женой. Теперь либо сутками пропадает в лаборатории, либо сидит в своем кабинете закрывшись на ключ. Работает как одержимый. Я навел справки, у него уволились оба ассистента и три из четырех лаборантов. Не выдержали такого графика работы и постоянных придирок..

— Это все интересно, но я пока действительно не понимаю в чем я могу вам помочь.

Пален, в отчаянии взмахнул рукой.

— Поймите, Леночка что то узнала про его работы. Он разрабатывает вакцину от чумы. Какую то новую, экспериментальную. Но там что-то странное. Он упорно смешивает вирусы, снова хочет не победить его …а сделать сильнее. Более не восприимчивым, к современным вакцинам..

Небогатов подобрался.

— Откуда вы знаете?

Профессор вздохнул. Тяжело, судорожно.

— Это Леночка рассказала. Куролесов регулярно уничтожал бумаги. Но ей удалось взять несколько листов позавчера. Он мне позвонила. Напуганная, одинокая… плакала, что пришли какие то люди.

— Какие люди? Виктор Павлович, говорите точнее и подробнее.

— Куролесов, улетел в командировку. Опять куда- то в Туркестан. Забыл закрыть свой кабинет и оставил какие то бумаги. Леночка — позвонила мне вчера, рассказала плача, что он связался с какими то опасными людьми и что он совсем обезумел. Я потребовал, что бы она немедленно выехала ко мне …Потом она сказала про каких то людей и связь оборвалась…

— Вы вызвали полицию?

— Да, немедленно. И сам выехал.

— Что там было?

— Ничего. Тишина. Дверь никто не открыл. При мне, позвонили на работу Куролесова. Сказали, что не знают где он.

— Дверь вскрывали?

— Да. Вот вам визитка полицейского. Это дежурный майор полиции Иванов Николай Тимофеевич. Профессор протянул плотный бумажный прямоугольник. Этот человек осматривал квартиру Леночки на Воробьевых горах.

— И что там было?

— А ничего…ни Леночки, ни бумаг ее мужа, ни самого мужа…Все вещи на месте, но следов Леночки нет. Будто и не было.

— Что ещё сказала полиция?

— Ничего. Заявления от меня не приняли. Мол, я не родственник. Ждут заявления от её мужа. Обещали с ним связаться …

— Связались?

— Я не знаю, подскажите, что делать в данной ситуации? Жалобно сказал Пален.

— Пока ждать, Виктор Павлович. Еще пару дней. Пока не пройдут Рождественские каникулы. Здесь по факту преступления еще нет. Княжна могла уехать, к подруге наконец, или за город…

Жестом руки, Небогатов остановил открывшего было рот, профессора.

— Виктор Павлович. Раз уж вы вызвали полицию на адрес четы Ухтомских-Куролесовых, дайте дознанию закончить работу. Проверка займет от двух до четырех дней. Свяжутся с этим доцентом, допросят под протокол. Если не свяжутся — узнают куда и как вылетел, где находится и прочее. Здесь — обычная полицейская рутина. Со своей стороны, как офицер жандармерии, я могу проверить место и характер работ Куролесова. Не вижу там ничего чрезвычайного, но проверить могу. Так что, звоните Виктор Павлович, через пару дней, мой телефон вам известен. Засим, позвольте откланяться.

Пожав профессору руку, Евгений подошел к метрдотелю, с целью поскорее вызвать такси и отправится домой к семье и друзьям. Рождество в разгаре, надо не терять времени …

Глава 5

Переспектива. Фретен. Окрестности Лилля. Французская республика. 22 апреля 2003

Рация, стоящая на ступеньке полуразрушенной лестницы захрипела, что то бессвязное, разбудив не только дремавшего дежурного радиста, но прилегшего полчаса назад первого лейтенанта Жиля Галлона. Чертыхнувшись, лейтенант протер глаза и напялив на голову шлем с маскировочной сеткой выбрался из пропахшего пылью, кровью потом и оружейной смазкой подвала на свежий весенний воздух. Хотя, свежим, его можно было назвать весьма относительно. Он буквально пропитался ароматами современной войны. Запахом сгоревшей взрывчатки, мокрого металла, солярки и человеческой боли.

Жиль- был на второй мировой войне, всего одни сутки, но видел смертей уже больше чем за предыдущие два года службы в колониальных войсках. Их 13 парашютный драгунский полк, прославленное и закаленное в сотнях стычек и боев соединение колониальных войск Французской республики было выдернуто по боевой тревоге, прямо из Французского Судана (9), где вместе с 6 полком марокканских тиральеров гоняли по пустыне обнаглевший туарегов. На авиабазе в Бомако — куда они прибыли после трехсоткилометрового марша — их уже ждали раскручивающие пропеллеры транспортные самолеты и командир их сводной бригады — генерал Карро, в потертом десантном комбинезоне, и карабином через плечо. От него услышали шокирующую новость- нас предали англичашки. Эти длинноносые скоты, в одностороннем порядке разорвали договор о взаимопомощи и совместных действиях в случае «агрессии третьих стран». То есть против Германии. Теперь из Парижа валом идут тревожные, если не сказать, панические приказы. В первую очередь срочно перебазировать в метрополию, отборные части колониальных войск. Нас, Иностранный легион, 11 колониальную парашютную бригаду, полки «марин»(10), включая бронетанковый из Алжира. Во Франции уже формируется два армейских корпуса — 15 и 17, куда войдут переброшенные из Африки части. Туземные полки — сенегальцы, североафриканские тиральеры и наконец отлично обученные бронекавалерийские части «спагов». Собственно французские части — срочно отправляются воздухом, туземцы — морским путем. Для переброски войск в коем то веке привлекают мобилизованные гражданские самолеты «Эйр Франс». Последнее говорит о том, что все серьезно и Франции грозит впервые за восемьдесят с лишним лет — прямое иностранное вторжение. И драться придется, не с голозадыми повстанцами- с одной из лучших армий мира, обладающей мощным арсеналом и с ног до головы, закованной в крупповскую сталь. Но что армия ГДР, по сравнению с армией Франции? Армией, дважды остановившей «бошей» у стен Парижа и повернувшая историю вспять. Франция крепка и выстоит, даже без помощи вероломных и подлых союзников. Нашим политикам, стоило конечно, послать Лондон подальше и дружить с Москвой. Но кто об этом думал, хотя бы год назад. Надеялись, надеялись на старые связи с Великобританией, Бельгией и Нидерландами.

Когда самолет с взводом Галлона приземлился на дозаправку в Алжире, по телевизору выдали новую порцию панических известий. Мол, немецкие войска под гарантии англичан, стремительно входят в Бельгию и выдвигаются к французской границе. Немецкий флот, включая авианосец «Гельмут Мольтке» и два линейных крейсера, выдвигаются из Киля в сторону пролива Ла-Манш. Среди эскадры фольксмарине — явно замечены десантные корабли. Услышав новости, Жиль сплюнул и сообщил своим подчиненным, что надо делать с подобными паникерами — журналистами. Те, горячо поддержали командира, заявив что этим олухам вообще надо рубить на ногах жилы и бросать голым задом в муравейник.

Драгуны — парашютисты, прибыли на родину утром 18 апреля, четыре дня назад, после торжественного построения и пламенной речи заместителя командующего сухопутными войсками, генерала Ноэля Арраса — двинулись на склады резерва, получать технику и снаряжение. Здесь Галлона и его людей ждало жесткое разочарование. Вот скажите, месье, какой идиот выдает те же самые легкие EBR-75, что гоняют дикарей в Сахаре — для боев с «бошами»? Нет, EBR-75 машина приличная, если не сказать — отличная для быстрых рейдов против банд кочевников и работорговцев, здесь равных им мало. Но против танков и гренадеров бошей?

Галлон ожидал хотя бы более мощные AML с 90 мм орудиями а лучше- новейшие танки AMX-13. Последние, ему удалось увидеть в бою год назад, когда усилившие их роту легкие танки, огнем орудий буквально снесли укрепленный лагерь туарегов. Однако, командование решило вооружить нас обратно EBR…Как бы то не было, наш парашютно-драгунский полк оказался включен в только что сформированную 37 африканскую дивизию, генерал-майора Роше, толкового и агрессивного командира, в прошлом — военного коменданта Дакара и командира кавалерийского полка Легиона. Наспех сформированное из различных колониальных полков соединение, сосредотачивалось возле Лилля, прикрывая фланг развернутого 1 кавалерийского корпуса республики, из двух кирасирских дивизий. Настроение что у военных, что у местного населения было вполне боевое, приподнятое. Все знали что война, если она и случится — будет для Франции тяжелой, но победной. Республика сильна, как никогда и плевать, на подлость союзников.

Утром, 21 апреля, передовые части 1 кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Пелисье, пересекли франко-бельгийскую границу, разоружив пограничные посты сонных бельгийцев и хлынули на территорию Бельгии, стремясь не допустить германские войска в приграничные с Францией районы.

На службе в колониях, кроме рутинного патрулирования и интересных рейдов — делать особенно нечего и поэтому кроме муштры подчиненных и занятий на стрельбище, было изучение брошюр Генерального штаба, о боевых действиях в Польше и Галиции, летом прошлого года.

Галлон изучил эти брошюры практически наизусть уже приблизительно зная, что ждет его впереди. Германцы- начав европейскую войну 22 мая 2001 года сразу бросили на стол многочисленные технологические козыри. Подробностей в брошюре было мало, разведка видимо не располагала подробными сведениями, но характеристики дебютировавшего чудо- оружия «передового социалистического государства» — производило впечатление. Высокоточные бомбы уничтожающие штабы, гусеничные танкетки — самоубийцы взрывающиеся у дотов и обеспечивающие бросок «штурмтруппен» вперед. Штурмовики, помимо уже известных огнеметов и гранат — применяли какое то новое ручное оружие виде трубы стреляющее зажигательными снарядами. Следом за штурмовыми группами, в глубину обороны прорывались ударные группы гренадеров на бронемашинах и странных безбашенных танках и довершали прорыв. «Линия Пилсудского» выстроенная за огромные деньги нищей Польшей — была прорвана за первые же сутки. Потом в дело пошли еще две новинки- танковые дивизии и вертолетные десанты. Польша кончилась — за неделю, но дальше боши схлестнулись с русскими в Галиции. Бои в Галиции описаны более подробно, чем собственно в Польше. Русские — может быть и примитивные варвары, но считаться с их армией стоит. Вот и германцы, напоролись на русских, как лев на копье. Русские тоже стали высаживать вертолетные и парашютные десанты и активно применять танки. У русских как и «бошей» были реактивные истребители и бомбардировщики и турбовинтовые штурмовики.

«Десятидневная война» в Галиции, показала изумленному миру много нового. Например воздушные бои реактивных истребителей и встречные танковые сражения, где участвовали сотни бронированных машин. Русские — «бошей» задержали, здорово потрепали и вышвырнули из восточной Польши. Если это сделали русские, еще позавчера вышедшие из средневековья, то французская армия это с блеском повторит.

Утром 21 апреля, 1 кирасирская дивизия генерал-майора Брабюса, столкнулась с мотоциклетным батальоном 16 дивизии ННА у Шарлеруа. Так Жиль Галлон, оказался на большой войне.

Первое отличие современной «цивилизованной» войны от стычек на «черном континенте», это конечно масштаб применения людей и техники. Тридцать седьмая колониальная дивизия и четвертая пехотная, включенные в 2 колониальный корпус, окапывались вокруг Лилля, что было, как понял Галлон ошибкой командования. Нужно было идти в Бельгию вслед за корпусом Пелисье, навязывать немцам бой на собственных условиях, а не пассивно выжидать. Так вот, дождались.

Удар германцев — был страшен. После двухчасового артналета, вперед пошли «штурмтруппен» гренадеров. Сзади их, уступом следовали странные боевые машины похожие на танки, но без крутящихся башен, с орудиями торчащими из бронированной рубки. Что то вроде «Сен-Шамонов» времен Великой войны. Только с орудиями калибра не меньше восьмидесяти миллиметров. Рота легких бронеавтомобилей капитана Деманша, в составе которой был взвод Галлона, была тщательно замаскирована за домами расположенными вдоль железнодорожной линии Лилль-Валенсьенн, важнейшей рокады северо-востока Франции. Уго Деманш, по

прозвищу Богомол, офицером был толковым и тактически грамотным и имея сутки в запасе — достойно оборудовал позиции роты. С двумя огневыми позициями на каждый бронеавтомобиль и запасной линией обороны. Верткие, четырехосные бронемашины, перемещаясь между домами должны были встречать атакующих огнем бронебойных или фугасных снарядов в упор.

Немецкая пехота с бронетехникой преодолела первую линию траншей и попала в огневой мешок устроенный ротой Деманша. Взвод Галлона, маневрируя среди палисадников, подобрался с фланга к атакующим «бошам» и снес их ураганным огнем в упор. Лично Жиль, дважды, с двухсот метров выстрелил в немецкую страхолюдную самоходку. Первый снаряд отскочил от боковой брони, второй — четко поразил двигатель. Изрыгнув дым, самоходка потеряла управление и въехала в дом, проломив стену. Оглушенный экипаж, с воплями пытался выбраться наружу, но подобравшиеся драгуны сержанта Крессо, закидали их гранатами. Вторая самоходка, остановившись, умело прикрывала своим огнем лезущих вперед «штурмтрупперов», была поражена экипажем Патриса Менди, бородатого уроженца Тулузы. Выскочив сзади самоходки, он тремя выстрелами, превратил бронированного монстра в весело и чадно пылающий костер. Вот здесь, Галлон — первый раз увидел применение немцами странного и разрушительного ручного реактивного оружия. Один из гренадеров вскинул к плечу, странную штуку с похожим на жёлудь утолщением на конце, по броне EBR-75 что то сверкнуло, и бронемашина с грохотом взорвалась. Да так взорвалась, что башня и две пары колес, сорвавшись с креплений взлетели в воздух. Весь экипаж веселого бородача Менди, мгновенно превратился в пепел вместе с бронеавтомобилем.

«Боши», потеряв поддержку бронетехники, не растерялись, быстро отступили в захваченную траншею, с явным намерением закрепится, и удержать за собой кусок французской территории. Но у командира драгун-парашютистов, полковника Анри Обера было противоположное мнение по этому вопросу. Запросив артиллерийскую поддержку от штаба корпуса и танковую роту из бронетанкового полка «марин». Подкрепление прибыло только через два часа, и драгунский полк — тут же атаковал. Около часа, дивизион корпусных,210 миллиметровых гаубиц обрабатывал позиции «бошей» — затем в вперед пошла пехота.

Взвод Галлона, шел в атаку справа от роты Somua Buffle 85 основных боевых танков Франции с эмблемами якоря и католического креста на башнях. Целью взвода- было перехватить отступающих немцев, если те вздумают драпать. Едва танки, ломаной линией приблизились к траншеям немцев, как им на встречу потянулись дымные щупальца. На глазах Галлона, ближайший к нему Buffle, вздрогнул. словно от боли, и стал нелепо задрав пушку заваливаться в воронку от тяжелого снаряда. Еще одно дымное щупальце метнулось к его башне и у танка сорвало люк. Из люка вырвался пятиметровый столб какого то лилового пламени и гулко начали взрываться боеприпасы.

— Стой. взвод стой! Заорал в микрофон радиостанции Галлон и в этот момент Samua с грохотом взорвался. По броне ударил град металлических обломков.

— Воздух! Воздух! Взвыл чей то голос в эфире и подняв глаза, через открытый люк Жиль увидел стремительно падающие на них с неба, крестообразные черные тени.

Две пары Sturzkampfbomber Me-510A-8 завывая турбовинтовыми моторами, прошлись над боевыми порядками контратакующих драгун, словно коса по спелой траве. Первая пара несла кассетные бомбы для поражения живой силы, вторя пара была вооружена 30 миллиметровыми автоматическими пушками со снарядами с вольфрамовым стержнем. По четыре на каждый самолет. Сам налет занял всего несколько секунд, но по его итогам не меньше роты парашютистов было посечено осколками, и санитары не успевали оттаскивать орущих изувеченных, от молчавших покойников. Из десяти Somua, на ходу осталось пять, но полковник Обер и не думал останавливать атаку.

— Вперед, не останавливаться! В наушниках метался голос полковника и хлипкие бронеавтомобили обогнав медленно ползущие танки, выскочили из-за дыма поливая траншеи огнем из пушек и пулеметов. Отчаянная и безумная атака, как раз в лихом стиле драгун-парашютистов. «Боши» не выдержали и побежали, но напоследок дымное щупальце проткнуло бронеавтомобиль капитана Деманша. Через мгновение бронеавтомобиль уже исчез в вспышке взрыва.

****

Захваченные немецкие позиции, точнее бывшие французские, отбитые назад, выглядели солидно. Немцы успели натащить сюда кучу оружия и боеприпасов. Среди трофеев особое место занимали две небольшие, длинноствольные пушки на колесном ходу. К каждой было несколько десятков, похожих на дротики, остроносых снарядов.

Пленный немецкий ефрейтор с трясущимися губами и рассечённой головой, выкурив сигарету смог объяснить, что эта пушка есть «Пуппхен»-реактивное орудие бьющие на километр такими вот остроголовыми снарядами. Снаряды кумулятивные, пробивающие насквозь почти любую броню. Взяли так же почти десяток так называемых панцершреков, оружие ближнего боя, очень эффективное шагов с трехсот, четыре единых пулемета MG-55, два десятка самозарядных винтовок, не считая всякой мелочи типа осколочных гранат и бронебойных штыревых мин.

Потрепанная танковая рота отошла на соединение к основным силам своего полка, вместо их, 13 полк получил тяжелую бронебойную батарею из шести 76 мм бронебойных орудий «Гочкисс» образца 1960 года. Детище Суэцкой войны. Тогда выяснилось, что остановить панцеры генерала Ремера, практически нечем — правительство Франции в срочном порядке разместила заказ на разработку мощных бронебойных пушек калибра 2,5–3 дюйма. Быстрее всех к удивлению и зависти французов успели британцы выкатив длинноствольную 17 фунтовку. Тяжелое британское орудие вышибало за милю «из-седла» любой танк «бошей». Британское орудие — произвело фурор и выстроилась очередь желающих его заполучить. Конкурс для французской армии в итоге выиграли американцы облегченной копией 17 фунтового орудия. В итоге американскую копию британского орудия — патриотично производили заводы «Гочкисс». Кстати тоже осевшего во Франции — американского инженера. Пушки эти были дороги, так как в колониях у них целей не было орудия сводили в отдельные бронебойные артиллерийские полки трехбатарейного состава, которые были в составе каждой пехотной дивизии. В теории. На практике противотанковые полки дивизий частенько вооружались более легкими и дешевыми легкими 57 мм орудиями. Как бы то не было — прибытие бронебойной батареи резко подняло настроение как обычным драгунам, так и экипажам уцелевших бронеавтомобилей. Все таки, теперь их защищает что то еще кроме тонкой брони.

К удивлению как полковника Обера так и Галлона, «боши» больше не атаковали, ограничившись периодическим минометным обстрелом. Скорее беспокоящим, чем приносящий реальный урон.

В штабе полка, на кратком вечернем совещании, царило, несмотря на потери первого дня войны, приподнятое настроение. Считалось, что завтра 37 колониальная дивизия перегруппируется и выдвинув вперед бронетанковый полк, с рассветом атакует германцев, сковав силы и обеспечив фланг ушедшего к Шарлеруа кавалерийского корпуса.

Однако рассвет, принес исключительно плохие новости, сдобренные слухами. Подвижный корпус Пелисье, прорвавшись у Шарлеруа вглубь Бельгии, фактически оказался в клещах. «Боши» явно ждали такого маневра, и едва Перильон продвинулся вглубь Брабанта, атаковали с фланга наши механизированные дивизии — многочисленными танками. Сейчас туда брошена вся боеспособная ударная авиация Франции, пытаясь разжать кольцо, и обеспечить связь с корпусом Перильона. На направления Лилля, обломав зубы об оборону закаленной 37 дивизии, немцы перенесли тяжесть основного удара на соседнюю 14 пехотную дивизию наполовину укомплектованную призванными неделю назад — резервистами. В итоге первой атаки,52 пехотный полк был опрокинут, и немцы прорвали первую линию обороны. Через два часа, на 14 пехотную обрушилась немедленно переброшенная к Лиллю — 9 панцер-дивизия ННА при поддержке десятков «Мессершмитов». Это было концом сопротивления 14 дивизии. Её буквально смели с оборонительных позиций и она словно стадо баранов без вожака побежала в тыл, забивая дороги брошенной техникой. Панцер- дивизия, стремительно, по дуге обошла Лилль и рванулась в тыл всего армейского 17 корпуса. Столь стремительный прорыв обороны у соседей и выход танков на равнины западнее Лилля — породил неимоверную панику у местного населения. Толпы беженцев на машинах, тракторах, велосипедах и пешком, заполнили все дороги, вплоть до Парижа. Ударный резерв корпуса,3 кирасирская дивизия генерал-майора Сегюра, наглухо застряла на забитых беженцами и транспортом дороги. В довершении всего, «боши» высадили вертолетный десант в Орши, на краю лесного массива, заблокировав стратегически важный узел дорог.

В итоге колониальная дивизия, срочно была брошена на Лилль, передав свои позиции обильно политые кровью, очередной пехотной дивизии с толстыми и растерянными резервистами.

Глава 6

Над Северной Атлантикой. Борт № 001. 8 января 2000 года.

Четырехмоторный красавец — лайнер Ту-20 Особого авиотряда, величественно плыл почти в десяти тысячах метров над темно-серой водной гладью северной Атлантики. Все четыре турбовинтовых АИ-20М, равномерно и как казалось неторопливо крутили лопасти, приближая самолет к побережью Соединенных Штатов Америки.

Чуть сзади, за правительственным бортом следовал такой же «Туполев», только с характерными утолщениями по бокам фюзеляжа. Самолет-ретранслятор, обеспечивающий круглосуточную и бесперебойную связь для пассажиров борта № 001.

На сей раз, пассажирами, помимо экипажа борта № 001 во главе с полковником Бусыгиным и трех молчаливых, похожих на друг друга словно сестры — стюардесс, было трое мужчин, сейчас собравшихся в небольшом зале с мягкими кожаными креслами и обшитыми панелями из лакированного дуба. Мужчин этих бдительно охраняли подтянутые, спортивные и тоже очень похожие друг на друга как родственники, телохранители в одинаковых костюмах. Сейчас, по деловому, но не броско одетые мужчины, расположились возле круглого столика, вооружившись карандашами и разложив на столе бумаги. Все вроде было давно обговорено, но один из троих, решил еще раз обговорить условия с своими коллегами.

Старшего по должности из этой троицы звали Дмитрий Яковлевич Кулешов, пятидесяти восьми летний президент Российской республики. Его попутчиками и собеседниками были министр иностранных дел страны Матвей Захарович Нелединский, шестидесяти трех лет от роду, возглавлявший МИД последние восемь лет. Третьим и самым молодым, ему еще не было пятидесяти, был военный министр, или как за рубежом говорят — министр обороны, сорока девяти летний Денис Владимирович Бородин. Именно Бородин, к крайнему и явному недовольству Нелединского и организовал по своим каналам предстоящую встречу с эксцентричным президентом США, Дональдом Траутом.

На предстоящей секретной встрече, не знал практически никто — ни из окружения русского так и американского президента. Уровень секретности был таков, что высокопоставленные чиновники летели на встречу лишь с минимальной охраной, без положенной как обычно — своры секретарей, помощников и референтов. Такой уровень, объяснялся только одним. Предстоящие переговоры, если они будут успешны, откроют перед договаривающими сторонами — просто захватывающие перспективы. Речь шла о немного- немало о мировом господстве. Но сначала, думаю, стоит поближе познакомится с данными персонажами.

Президент Кулешов, родился в грязном от угольной пыли шахтерском городке Анжеро-Сунженск, только что учрежденной «стальным канцлером», Кемеровской губернии в семье потомков отправившихся на заработки в Сибирь — пензенских крестьян. Его отец был обычным крепильщиком, но благодаря смекалке и работоспособности выбился в мастера артели забойщиков. Жесткий и хваткий, он давал нужную владельцу выработку, но и всегда отстаивал интересы своей артели. Это давало семье Кулешовых и неплохие деньги и уважение. Когда ему стукнуло десять, семья наконец перебралась из трехкомнатной квартиры в деревянном рабочем бараке с печкой и общим дощатым нужником на улице в меньшую, но квартиру в только построенном кирпичном доме на третьем этаже. В жилом блоке было три семьи, на них приходилась ванная и ватер клозет, газовая плита и газовый же нагреватель воды. Не жилье, а сказка…

Когда Дмитрию Кулешову стукнуло семнадцать, на деньги собранные артелью, как самый способный парень и к тому же сын артельного мастера, отправился учится в Томский Политехнический институт на горное отделение, Кулешов оказался в центре политической оттепели времен канцлера Палицына. В результате так называемой «русской весны» шестидесятых годов — и была сформирована та республика в которой мы живем по сей день. В ходе учебы, на втором курсе, в надежде подзаработать- Кулешов оказался в роли массовки на митинге лидера сибирских «кадетов», Владислава Фрезена, совладельца «Общества инструментальных заводов «Фрезер» и сенатора от Томской губернии. Владиславу, политику прожженному и дальновидному чем то приглянулся бойкий и сообразительный студент с простым лицом и народной биографией. После короткой личной встречи, инженер и сенатор, щелкнул пальцами сказал подскочившему помощнику.

— Он подходит. Надо парня обтесать, но умеренно. Что бы так и выглядел. По — простому, без вычурности дворянской. Но и без хамства пролетарского…

Так началась политическая карьера Кулешова. Он вернулся в родную губернию, с дипломом горного инженера — механика и сразу стал представителем завода «Фрезер» поставляющего оборудование и буры для угольных компаний. Через три года он уже возглавил представительство «Фрезер» в Кузнецке. Дело шло хорошо, особенно после того, как он занял кресло руководителя молодежного крыла уездного отделения Конституционно-демократической партии. Еще через семь лет, он возглавил и отделение, ибо Владислав Фрезен никогда не забывал бойкого парня с простым лицом и народной биографией. Помимо этих качеств у Кулешова был настоящий талант руководителя и умение подбирать кадры. Которые, как известно — решают все

Вскоре умер отец, от стандартного для шахтеров, силикоза легких и Дмитрий забрал разбитую горем мать, к себе в Кузнецк. Мать вскоре тяжело заболела, но Кулешов успел исполнить её последнюю волю и женится. На простой, но очень амбициозной девушке, враче- педиатре из городской детской больницы. Брак был одобрен партийным руководством и добавил в биографию будущего президента жирный плюс. Его супруга, Юлия Ныркова, как то сказала за вечерним чаем, что здоровье у большинства детей ни к черту из-за хронических заболеваний их родителей и многочисленных выбросов пыли с угольных разрезов.

Мысль о лозунге для предвыборной компании пришла в голову быстро и четко «Экология!» Слово для русского человека двадцать лет назад — непривычное, но иностранное и значит, полезное. Неожиданный почин в борьбе за природу и здоровье граждан, был поддержан Высшим советом партии кадетов на съезде в Красноярске, и молодой инженер получил шанс побороться за должность городского главы. Кемеровская губерния — край суровый, пролетарский и столь неожиданный предвыборный шаг, произвел настоящий взрыв. Эсдеки — как всегда паразитирующие на людских трудностях, уже готовые оседлать очередную волну народного недовольства, были показательно растоптаны и Дмитрий Кулешов с триумфом взял пост главы промышленного, полумиллионного Кузнецка.

Первым указом нового главы города, были введены новые, почти европейские нормы выбросов в атмосферу. И тут объявлен конкурс на поставки многочисленных промышленных фильтров, вентиляционного оборудования для шахт и датчиков контроля выбросов. Были заморожены зарплаты и резко повышены налоги, что бы это оплатить. Лозунг «Фильтры и датчики сейчас — это здоровье твоих детей завтра», сработал безотказно. Ожидаемого бегства предпринимателей не случилось, количество выбросов пыли и заболеваний среди населения Кузнецка значительно сократилось. На фоне других городов и весей губернии — Кузнецк процветал и зеленел.

Через четыре года, Кулешов повторил такой финт, на выборах губернатора — выиграв их с разгромным счетом у представителя «октябристов» — замшелого отставного генерала Рязанцева.

Все повторилось, в многократном объеме и снова прошло без сучки и задоринки. Как говорится «гражданин, не скупись — за экологию борись». Особенно если все датчики, вентиляционные системы, фильтры и даже респираторы и маски поставляются акционерными обществами типа ЭЛМЕКО, «Венсис», «Фрезер», «Лист» и прочими — совладельцами которых(по весьма странному стечению обстоятельств) являются те же лица, что и сидят Высшем совете партии кадетов. Десятки миллионов рублей, собранных в качестве налогов с предприятий и граждан перекочевали в карманы лидеров кадетов, совершенно законным способом.

Конкуренты из числа октябристов и эсдеков, не считая всякой ультраправой и левацкой нечисти, просто взвыли от ярости, но было поздно. Кадеты с союзниками из Прогрессивного блока оседлав природоохранную стезю к началу восьмидесятых еще лет десять на ней выезжали, эффективно потроша карманы обывателей и конкурентов уже в масштабах всей страны. Борьба за экологию привела к тому, что губернатор Кулешов, сам самым узнаваемым лицом партии кадетов к девяностому году. Благополучно «отсидев» восемь лет губернатором Дмитрий Яковлевич перебрался в Санкт-Петербург в теплое кресло сенатора Государственного совета и вице-председателя Высшего совета партии.

Не удивительно, что после выборов 1995 года в котором, хоть и со скрипом Прогрессивный блок взял первое место, оттеснив октябристов и эсдеков — Кулешова выдвинули в президенты депутаты парламента от «прогрессивной фракции». Дабы его утвердить в должности — пришлось путем долгих переговоров, играя на противоречиях, интригуя и шантажируя неминуемым кризисом управления страной пришлось создать коалиционное правительство с привлечением как октябристов так и двух эсдеков. Так что спустя тридцать лет, со времен «русской весны» и канцлера Палицына, который и протащил действующую конституцию и поменял пост Верховного канцлера на пост президента- Россию возглавил представитель конституционных демократов.

Сейчас, думаю стоит рассказать о политической системе сложившейся к началу двадцать первого века в Российской республике. После окончания гражданской войны и до начала шестидесятых с расстрелом рабочей манифестации в Новочеркасске и началом «русской весны», партийной системы в России практически не было. Как и выборов. Безраздельно правила военная верхушка и примкнувшие к ней промышленно-торговая буржуазия. Их лицом — был так называемый «Союз 17 октября», где с времен Гучкова, заправлялистарообрядцы и примкнувшие к ним отставные генералы. Но через почти полвека — как горожанам так и крестьянам смотреть на лоснящиеся и румяные мордочки истинно — православных дельцов и чугунно-бульдожьи физиономии седых генералов, решительно надоело. Страна опять покрылась пятнами стачек и стычек, частенько со стрельбой. Сильные миро сего, понимая что, пропагандой, нагайкой и иконой дело не решить, начали консультации и искать компромисс. К началу шестидесятых, на волне «второй индустриализации» с массовым производством химической, авиационной, автомобильной, электротехнической промышленности, сферы услуг и прочим, старообрядческим дельцам — пришлось маленько потеснится и играть по новым правилам. Теперь стало возможным создавать коалиции в правительстве и даже самим избирать губернаторов. Ну не везде конечно. На Кавказе, Закаспийском или Туркестанском крае, попробуй, выборы устрой. Они, извините, туалетные принадлежности, для себя лет пятнадцать как открыли, а наши социалисты хотят там выборы устраивать…идиоты… Вот уж выберут, так выберут….Нет, русская власть на окраинах и без выборов — стоять должна. Не достигли туземцы того уровня, что бы во всероссийских выборах участвовать.

Второй реальной политической силой, были Конституционные демократы. Изначально, как модно сейчас говорить- партия среднего класса. Но начавшиеся индустриализация, сделала многих предпринимателей средней руки, крупными магнатами — промышленниками. К традиционным нефтяникам и лесопромышленникам, «железным и медным» королям, князьям мануфактур и лабазов — прибавились короли радиоламп, электродвигателей и автомобильных покрышек. Эту, высокотехнологическую буржуазию, выросшую из инженеров — разночинцев и представляли кадеты. Начиная с семидесятого года, кадеты медленно, но верно двигались в направлении создания коалиционного правительства, что бы наконец — взять власть.

И только при Кулешове — это удалось в полной мере. Из пятнадцати министерств кадеты контролировали десять, включая самые важные — финансов, промышленности, имущества и уделов, путей сообщения, связи и почт, просвещения и наконец — внутренних дел. Пост премьер-министра достался «октябристам», ставленнику уральского промышленного лобби, Валентину Афанасьевичу Светлову. К тому же «октябристам» достался МИД и Военное министерство.

Со Светловым, горным инженером по образованию и выходцем из очень богатой и влиятельной уральской промышленной семьи — отношения у Кулешова сложились, рабочие, если не сказать- дружеские. Не смотря на небольшие идеологические разногласия.

Сложнее было с военным министром Бородиным- хотя идеологически, Денис Владимирович был гораздо ближе к Кулешову, чем тот же Светлов. Дело здесь было не в методах, в средствах. Бородин — был вообще человеком с весьма смутной родословной и совершенно неясной биографией. Тем более удивительно, что такой человек занял в крайне консервативном русском истеблишментеключевой пост, который исстари занимали действующие или отставные генералы. Негласное расследование, проведенное президентом с помощью шефа ОКЖ, генерала жандармерии Говорова и директора ЦОБ МВД генерал-лейтенанта Орлова, ничего не выявило. Кроме многочисленных «белых пятен» и крупного скандала в прессе, который устроили «октябристы» когда им стало известно о тайной проверке их кандидата в военные министры. Скандал удалось замять, буквально вручив в руки парламентской фракции «октябристов» пост военного министра.

По официальным документам, Денис Владимирович Бородин, родился в семье отставного полковника артиллерии и московской мещанки черногорского происхождения — Марии Вукич. Детские годы были ничем не приметные, не считая знакомство в школе с братьями Максимом и Михаилом Егоровыми, сыновьями крупного московского буржуа, владельца кучи прибыльных предприятий и гласного Мосгордумы. Помимо братьев Егоровых, в классе их обычной школы на Николаевской улице Измайловской управы училось еще с десяток детей уважаемых старообрядческих семей из Преображенской общины. А Преображенская община — вторая в Москве и не последняя в России по влиянию в среде «раскольников». Да и его дядя, старший брат матери, Виктор Анатольевич Вукич — фигура влиятельная. Потомок осевшей в Поволжье в конце девятнадцатого века — княжеской черногорской семьи. Владевшей к 1917 году — серьезным флотом нефтеналивных барж, буксиров на Каспии, доходными домами в Москве, Нижнем, Казани и Астрахани и гигантскими хлопковыми полями и хлопко перерабатывающими заводами по всему Туркестану. Причем «белое золото» приносило на порядок больший доход, чем транспортировка нефти и недвижимость. В период Смуты, дед матери Бородина — Владислав Вукич, сформировал отряд из красных и белых дезертиров, каторжан и даже беглых чекистов ибросился восстанавливать разрушенную революцией личную бизнес-империю. За жестокость — отряд получил название «Чертова сотня» и вскоре Владислав Романович вернул все, что ему было завещано предками. В середине сороковых, Владислав по прозвищу «Черт», помер — разделив пакет акций, между наследниками.

Его любимый, средний внук — Виктор, не только выкупил все доли у родичей, но и приумножил капиталы предков. Племянника — он очень любил и неоднократно помогал его извилистой карьере.

Денис Владимирович, вполне ожидаемо выбрал военную карьеру поступив с первого раза в элитное Киевское юнкерское училище имени Котляревского, на отделение войсковой разведки. После обучения, свежеиспечённый лейтенант Бородин убыл служить в пески Закаспийской области на должность командира взвода пешей разведки в 11 Туркестанском стрелковом полку, расквартированном в богом и чертом забытом поселке Керки, на берегу Амударьи в шести десятках верст от иранской границы. О службе в разведке, туркестанских пластунах подробностей мало, личное дело лейтенанта, в последствии капитана Казакова хранится в военном архиве за семью печатями и грифом «совершенно секретно». Дознаватели и журналисты сунувшие было нос в его личное дело, были остановлены окриком военной прокуратуры. Известно лишь о награждении Казакова именным оружием от командующего ТуркВО и двумя георгиевским крестами. Как сказано в наградном листе «за усердие в искоренении басмачества …» а что подробно там происходило, только Аллах ведает. Хотя английская, самая честная пресса в мире, утверждала, что Казаков командовал летучим отрядом охотников — истреблявшим басмачей в приграничных уездах. Феномен басмачества, о полной ликвидации которого, военные и жандармы громко рапортуют чуть ли не каждые пять лет происходит от избытка молодежи с одной стороны и отсутствия работы с другой. Вся промышленность в Туркестане, построена и обслуживается приезжими. Местным остается лишь ковыряться с мотыгой в засушливой почве и ждать когда им Аллах подаст… Плюс — религиозная пропаганда, густо замешанная на национализме. Поэтому тысячи сопливых туркмен надевают папахи, берут винтовки и шашки и начинают бесчинствовать. Публику эту наловчились давить еще в тридцатые, с помощью блиндированных грузовиков и аэропланов. Сейчас, ясное дело атаманов — беков и их шайки выслеживают быстро и поголовно уничтожают. Но желающих уйти в налетчики-басмачи, не убавляется. Как и на Кавказе нет отбоя от уходящих в горы юных абреков. С надеждой на то, что их точно никогда не поймают..

Через семь лет, капитан Бородин получил направление на обучение в Академию Генштаба, но внезапно провалился на экзаменах. Конфликт с заместителем начальника Академии, генерал-полковником Добужанским, вышел громким. Прямо на экзамене, Денис Владимирович, назвал генерала — старым маразматиком, не сильно погрешив против истины. Так или иначе, но с военной карьерой пришлось закончить. Начиналась карьера политика, причем совершенно неожиданно. Бородин, сенсационно выиграл выборы в подмосковном городке Орехово, не без поддержке местных старообрядцев, хотя никогда к партии «октябристов» официально не принадлежал. Городским главой он был — хорошим, жители до сих пор помнят Бородина добрым словом. Останавливаться на достигнутом, Денис Владимирович не собирался, завел чрезвычайно обширные знакомства в деловых и политических кругах. Он не был не левым, ни правым, одинаково хорошо общаясь с кадетами и октябристами, социал-демократамии даже дурными и горластыми монархистами- черносотенцами. В итоге, он прорвался в Государственную думу, причем как независимый, беспартийный гласный. Сначала скромно трудился в думском комитете по уделам и землепользованию, всегда занимая позицию по защите крупного капитала вне зависимости от их партийной принадлежности. И не было в Госдуме лучшего закулисного лоббиста и переговорщика, чем Бородин. Дважды он, переизбирался в гласные и в итоге оказался в главе Комитета по военным вопросам, откуда ему открылся прямой путь в министерское кресло. В качестве компромиссной фигуры от парламентской оппозиции. Но попав в здание Военного министерства, Денис Владимирович тут же начал претворять в жизнь с невиданным упрямством и энергией, собственный план модернизации вооруженных сил России. Невзирая на сопротивление как внутри военного министерства так и части политической элиты. Зато как были довольны отечественные промышленники! Ведь за последние два года, благодаря усилиям Бородина военные расходы выросли почти на двенадцать процентов. А это сотни миллионов на счета Товарищества заводов Сикорского, Общества Путиловских заводов, Объединённых Уральских заводов, авиазаводов «Республики» и верфей «Паллада». Помимо капиталистов, резко усилилась близкая к Бородину фракция «военных обновленцев» требующих глубоких реформ во всем военном механизме Российской республики в преддверии неминуемого обострения международной обстановки.

Теперь, маневрировать вынужден уже Кулешов, дабы держать амбициозного Бородина и его военную клику на достаточном удалении от центра принятия решений. Однако упустил близкие контакты Бородина с министром обороны заокеанской республики — отставным генералом морской пехоты Норманом Мэтиссоном. Именно Мэтиссон, человек от природы резкий и решительный, буквально продавил через администрацию Белого дома, личную встречу на высшем уровне лидеров США и России без вмешательства дипломатов. Ни прессе, ни даже службе протокола об секретном визите Кулешова с компанией, за океан — знать не полагалось.

Авиабаза Национальной гвардии США, Форт-Отис, расположенная на атлантическом побережье штата Массачусетс, вряд ли была предназначена для приема таких высоких гостей, но американская сторона постаралась создать максимальный комфорт, при этом не нарушая драконовских мер безопасности.

Населению штата было объявлено о проведении очередных маневров с привлечением части личного состава национальной гвардии и резервистов морской пехоты. После взрывов устроенных латиноамериканскими леваками в Оклахоме и Нью-Йорке(*), несколько лет назад, такие действия власти уже никого не удивляют.

Оба «Туполева» устало гудя мощными двигателями, заходили на посадку со стороны океана, сопровождаемые четырьмя истребителями из авиакрыла Корпуса морской пехоты. Едва шасси «Туполева», коснулись бетонных плит взлетно- посадочной полосы, как к ним от штаба авиабазы тут же рванули четыре огромных, черных и лакированных внедорожника из президентского гаража. Встречать дорогих русских гостей.

Место для переговоров, было оборудовано в брифинг-зале для пилотов, привезли огромные столы из ближайшего отеля и покрыли нарядными скатертями. Оттуда же была и посуда к званному обеду. Хотя к еде в ближайшее время, никто даже не притронется. Да и потом, вряд ли…

*****

Президент Соединённых штатов Америки, Дональд Траут, со своим знаменитым рыжим вихром на квадратной голове и традиционным же красным галстуком встречал русскую делегацию, как заранее обговаривалось с двумя своими представителями. Кроме облаченного в плохо сидящий костюм министра обороны Нормана Мэтиссона, присутствовал Чарльз Маккалиган, бывший глава аппарата Республиканской партии и нынешний глава Национальной разведки, странной организации пытающейся объединить разрозненные секретные ведомства США в некое подобие единой структуры. Чарльз, был профессиональным юристом и успел поработать как на частный так и на государственный сектор. Разведка для него была делом новым, сложным и во многом грязным, но он не опустил руки и работал с утра до позднего вечера. Именно Маккалиган и должен был делать тот самый доклад, ставший поводом для чрезвычайно секретной встречи на высшем уровне.

Кулешов исподволь рассматривал американскую делегацию. Траут — похож не на клоуна, как его изображает левая и либеральная пресса — а на удачливого купчину первой гильдии. Не хватает золотого креста на груди и разухабистой цыганской певички рядом…Хотя говорят супруга американского президента родом из Югославянской республики — зело привлекательна. Мэтиссон — вылитый полковник Евреинов, командир гвардейского Преображенского полка, только усов закрученных верх не хватает. Не зря в Европе говорят, что русские и американцы, при всех исторических различиях — очень похожи. Та же страсть к просторам и дорогам, к огромным домам умение работать до упаду и так же безумно отдыхать. Любить без ума и до смерти ненавидеть.

— Господа. Прошу отнестись к нашей встрече максимально серьезно. Здесь…

Траут, кивнул головой на стопку дешевых картонных папок с красной наклейкой секретности.

— В этих папках отчет Консультационной группы Совета национальной безопасности США. И это — натуральная бомба, господа. Почище урановой…

Нелединский, тут же недовольно поморщился. Что за манера общения?

Чертовы заокеанские варвары. Матвею Захаровичу, вообще не нравилось все. Ни эта секретная встреча с американским президентом, ни активная внешнеполитическая деятельность военного министра. Этот наглый малый всюду совал свой нос и открыто говорил на телевидении и прессе, что вторая мировая война дело считай решенное и если не увеличить военный бюджет ежегодно то Россию ждет неминуемый разгром с последующей оккупацией и установлением диктатуры социалистов. Откуда Бородин взял эту дичь и почему вторая мировая должна начаться прямо сейчас — Нелединскому было совершенно непонятно. Опять же, к чему эти глупые заигрывания с Вашингтоном? Заокеанская федерация штатов, несмотря на огромный экономический потенциал и чрезвычайно активное население — вансамбле мировых держав была весьма громким и неумелым исполнителем. Проигранная война на Филиппинах(**), подорвала позиции Вашингтона, как страны — миротворца, страны — посредника. Однако американцы не могли остановится в своем авантюрах и продолжали влезать во все новые и новые конфликты в Латинской Америке. Которую считали сферой своих исключительных интересов. Что вызывало яростное сопротивление как местных элит, так европейских держав и примкнувшей к ним — Японии. Вот и сейчас, американские экспедиционные силы официально участвовали минимум в двух войсковых операциях за пределами США в так называемых антитеррористических миссиях. В Колумбии и Мексике ….Обе миссии были по сути обычными карательными акциями, неумелыми и весьма кровопролитными… К тому же американская элита, была крайне не надежным внешнеполитическим партнером. Для жителя старой Европы, к которым Нелединский относил и русских, просто не понятно, как можно придать огласке сведения, составляющие государственную важность, ради сиюминутной политической выгоды. В Америке — это считалось абсолютно нормальным. И дважды, приводило к политической катастрофе правящую партию. В начале семидесятых, на прослушивании офиса своих политических конкурентов, пропался один из руководителей предвыборного штаба, действующего на тот момент президента Ника Ричмонда. В итоге, выигравший выборы президент Ричмонд был отправлен американским парламентом в отставку! Можно ли такое варварство представить в просвещённой Европе!?А чудовищный скандал времен Пенджабской войны?(***). Когда в 1987 году в прессу попали документы проливающие свет на нелегальные поставки американского оружия, индийским мятежникам через Иран. Скандал, известный теперь как «ирангейт» — в котором были замешаны люди из ряда крупных корпораций и сотрудники администрации президента, несколько генералов из штаба ВВС и полковник Оливер Нортон, личный помощник секретаря Совета национальной безопасности. Полковник Нортон — угодил в тюрьму на три года, а все его высокопоставленные подельники — отправились в отставку с клеймом позора на всю жизнь. Президента, от импичмента спасла только случайность. Такой вот у американцев политический кавардак и решать с ними общемировые проблемы, совершенно невозможно. Нет с ними в отношениях надежности и стабильности, характерных для политики великих держав. Шпана, хоть и богатая, все равно останется — шпаной…

— Это отчет подготовленный частной исследовательской организации «Райвен групп», на основе показаний Разведывательного сообщества США …

— Очень хорошо. Неприязненно отозвался Нелединский. Слава Богу, руководство Российской республики имеет свои источники разведывательных данных. И не нуждается в услугах дилетантов.

— Вы что то понимаете в экономике, Матвей Захарович? Тихо спросил Бородин. За всю жизнь сами не рубля не заработали, и все туда же, с выводами лезете.

Нелединский побледнел и бросил на военного министра, полный ненависти взгляд.

— Раньше, за такие слова, вызывали на дуэль…господин хороший…едва ли не прошипел Нелединский.

Бородин, поднял глаза на оппонента и так же тихо, веско сказал.

— Вы даже в армии не служили, любезный. Все под крылышком у папеньки сидели, Матвей Захарович…Какая дуэль, может быть с человеком без чести…

— Тише господа! Успокойтесь. Мы летели через океан для того, что бы не позорится перед американцами..

Траут, с интересом наблюдал за перепалкой русских партнеров. Ему действительно, все было интересно. Крупный строительный подрядчик, владелец нескольких казино и сети кинотеатров, любитель женщин и очень щедрый и дружелюбный человек Дональд — неожиданно вошел в политику, после начала глобального экономического кризиса. Стартовав на позиции явного аутсайдера даже на предварительных внутрипартийных выборах Республиканской партии США, Траут выиграл на них с разгромным счетом, опрокинув своих известных конкурентов и посрамив скептиков и аналитиков. Дальше больше, преграды он преодолевал так же легко как бежал в молодости по ступенькам в здание Пристонского университета. Все что могло потопить любого кандидата в президенты до него, теперь играло ему на руку. Скандальные разводы с предыдущими женами — манекенщицами, пара банкротств, очень сомнительные связи с еврейским и итальянскими бизнесменами и наконец репутация самовлюбленного болвана — должны были навсегда похоронить его политическими амбиции, но….

В 1999 году, за год до Миллениума на САСШ, обрушился начавшийся в Японии, экономический кризис. Сначала рухнуло несколько казавшихся несокрушимыми банков, финансирующих сырьевые поставки на враз омертвевший азиатский рынок, потом сработал принцип домино, срывая в пике всю американскую экономику. Уолл-Стрит завопил от ужаса, смотря на падающие индексы, мрачные экономисты и аналитики, всерьёз говорили о начале «идеального шторма», сравнимого с Великой Депрессией тридцатых, едва не сокрушившей всемирную экономику, приведших к власти социалистов в Германии и чудом не вызвавшей мировой войны. Сейчас же, чуда не ждали… Мировая экономика, разделенная таможенными барьерами и границами колониальных владений, задыхалась на глазах, не в силах найти выход из капкана перепроизводства. Рынок потребления, стремительно сужался у всех промышленно развитых стран и это породило невиданную почти семьдесят лет волну банкротств. В континентальной Европе — пожар кризиса только начинался, в США и Азии он уже свирепствовал вовсю. Именно на этой волне разрушительного кризиса, Дональд Траут, скандалист, бизнесмен и шоумен — прорвался в Белый Дом. Отличие Дональда от других множества других, правильных и стерильно чистых, кандидатов было в трех простых словах его предвыборной программы «Сделаю Америку- великой». Этого, вполне простого и примитивного манифеста, было достаточно, что бы измученный кризисом американский обыватель дружно отдали свои голоса — Трауту.

Дональд не скрывал своих вполне имериалистических амбиций, говоря в слух о «кровавой японской деспотии в Юго — восточной Азии», «полумертвого британского льва, разорившего полмира» и «марксисткую тиранию в Центральной Европе» препятствующих свободе движения товаров и капиталов. Столь воинственная для заокеанской федерации риторика, была весьма неожиданна и серьёзно озадачила ведущие державы мира. От САСШ отшатнулись, как от потенциального разрушителя сложившегося к началу двадцатых годов, мироустройства. Единственная держава, где благосклонно приняли воинственные крики из Вашингтона — это была Россия. По крайней мере, часть российской элиты, ожидая неминуемого столкновения с нарастающим, словно снежный ком — мировым кризисом, начали искать пути из его выхода. Именно эту часть, сейчас представлял организовавший встречу- русский военный министр.

Как и сам Траут, Денис Бородин — был практически внесистемным политиком. Это их сближало, так же как и абсолютно схожие взгляды на замшелую со времен Лиссабонской конференции и «доктрины Вильсона» — мировую политику. К началу семидесятых годов — из политики ушли последние деятели, заставшие страшную Великую войну и можно сказать всемирную историю можно было начать писать с чистого листа, не оглядываясь на ужасы прошлого.

Вскоре выяснилось, что противоречия так и не разрешенные четырехлетней бойней — мирному решению не подлежат и рано или поздно новая мировая война — начнется. Правительства всех великих держав это прекрасно понимали, но максимально старались оттянуть момент прямого столкновения, потихоньку изматывая противника в мелких смутах и конфликтах.

Начала второй мировой ожидали еще в августе 1968 года, когда фольксвер ГДР, стремительным рывком взял Прагу, столицу Чехословакии в ходе острого правительственного кризиса. Несмотря на отчаянные призывы о помощи к Москве, Лондону и Парижу — премьера Дубчака, все великие державы ограничились вялым протестом и лишь Россия — привела свои войска в повышенную готовность и начала частичную мобилизацию. В воздухе активно запахло порохом, в Берлине и Вене, готовились вводить затемнение… Тогда — первой дрогнула Москва, свернув мобилизацию и сев за стол переговоров с германцами. Тогдашний русский лидер, похожий на седого медведя — Николай Палицын, проводил болезненные административные и политические реформы и лезть в мировую войну с «разобранной» страной, в его планы, не входило. Москва — отступила и русское общество своему лидеру, этого не простило. С тех пор имя Палицына, вытянувшего Россию по экономическим показателям в пятерку мировых лидеров и проведя либерализацию замшело-консервативное русское общества, у большинства обывателей считалось символом — невиданного внешнеполитического унижения.

«Танки идут по Праге, танки идут по правде …»писал в те дни поэт Евгений Гангнус и был прав…. Потом в Европе, было еще много кризисов, типа греко-турецкой Кипрской войны 1974-75 годов или Январского кризиса 1981 когда всю Польшу, парализовало тотальной забастовкой прогерманского профсоюза «Солидарность» и фольсквер недвусмысленно собирался повторить свой триумф в Праге ….Но Россия тогда, находилась на волне экономического возрождения и президент Станислав Мамонтов весьма определенно заявил, что пересечение германо-польской границы хотя бы одним солдатом ГДР, будет означать — Вторую мировую. К воинственному демаршу Москвы, неожиданно присоединились Лондон и Париж, изнемогавшие в борьбе с мятежными заморскими колониями. В этот раз — отступать пришлось уже Берлину, под радостный вой миллионов русских. Польша — сохранила независимость и жолнеры генерала- диктатора Ярузельского к весне 1982, полностью подавили профсоюзное движение, расставив последние точки над «ё»…

С тех пор, крупных конфликтов в Старом свете не наблюдалось, хотя в преддверии ожидаемого кризиса, обстановка медленно но верно — накалялась. Если мощные державы еще могли закрыть свои рынки и спасти хотя бы часть экономики то для стран «второго эшелона» типа Греции или Польши — кризис означал однозначную катастрофу. Экономическая катастрофа вела за собой политические потрясения и значит «пояс безопасности» из малых стран, окружающий социалистические Германию и Австрию, становился уже совсем небезопасным.

— Господа, должен вам сказать, что доклад «Рейвен групп» показывает что если кризис охватит Европу в таких же масштабах как и Америку, то неизбежны политические перемены в ряде стран…

— Пока господин Маккалиган, кризис терзает — исключительно вас и Японию с её «Восточной сферой процветания»…усмехнулся Нелединский, но наткнувшись на взгляд президента, тут же стих..

Кулешов, чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не нравилась эта затея с самого начала, но в тоже время игнорировать такого человека как президент САСШ, было совершенно неразумным. К тому же, опытный и осторожный политик Кулешов, предпочитал держать на коротком поводке своего военного министра и свору стоящих за ним генералов и алчных промышленников. Бородин, с одобрения сената и Госдумы, уже увеличил военный бюджет на двадцать процентов и собирался еще его наращивать. С этим конечно, стоило повременить. В стране не хватает врачей и учителей, треть населения на окраинах — совершенно безграмотна и не имеет элементарной медицинской помощи, но Бородин и его подельники продолжают выкачивать деньги из бюджета на новые игрушки типа танков, пушек и самолетов, которые все равно заржавеют и будут списаны в утиль как и их предшественники. Постоянный военный психоз, ослабляет народ и страну, разоряет экономику…Но..

Германия …Это враг, причем враг реальный. Так же как снедаемая реваншизмом за разгром в Маньчжурской войне — Япония…Сложные отношения с Британской империей…Так что негласный взаимовыгодный союз с американцами может здорово ему помочь. Во первых — остудит собственных милитаристов — у нас мол, мощный союзник за океаном и это значит незачем раздувать военные расходы. А во вторых- покажет Японии и возможно Британии, что от России надо держатся подальше…

Все таки пройдоха Бородин, начав эту игру, попался в собственный капкан. Если они с Траутом договорятся — то он, Кулешов остановит рост военных расходов — направив освободившиеся деньги в отсталые губернии. Это принесет победу Прогрессивному блоку и на следующих выборах, только укрепив его позиции у руля страны. Часть элиты — ясно дело, будет недовольна падением доходов, но это всегда можно компенсировать подрядами в гражданском секторе экономики. Как говорится, «всем сёстрам — по серьгам».

А Бородин…ну что Бородин…как министр он весьма хорош и менее опасен для него чем в роли сенатора или лидера парламентской оппозиции…Именно там, в Госдуме и сенате с их группами интересов и вечной подковерной грызней — Бородин, может быть максимально опасным… Лучше держать друзей — близко, а недругов — еще ближе..

Еще, подумал Кулешов неплохо, все таки собрать компромат на Бородина. Еслиэтим не справился лентяй Говоров с его корпусом жандармов и скрытый черносотенец Орлов из охранки, то с эти справится сам министр внутренних дел, господин Палей. или ребята из Секретного делопроизводства МИД… и Нелединский с великим удовольствием ему в этом поможет..

Приняв решение, президент Кулешов добродушно улыбнулся сидевшему напротив него, Трауту и откинулся на спинку крутящегося кресла.

****

— Нас интересуют ваши вертолеты, конструкции «Технологий Сикорского». стуча ручкой по полированной поверхности стола министр Мэтиссон.

— Речь идет о закупке или вас интересует лицензия?

— Скорее совместное предприятие. На филиале корпорации Сикорского в Коннектикуте..

— Как я понимаю, мистер Мэтиссон, речь идет о новейшем вертолете типа С-60?

— Вы правильно понимаете, мистер Бородин..

— Должен вас разочаровать, но пока не будет развернуто производство С-60 у нас и двигателей к ним, ни о каком совместном производстве, речи идти не может. Минимум до две тысячи второго года…

— Это долго. Вертолеты подобного типа, очень нужны нашей армии. Ваши «жеребцы» собираемые в Стэнфорде и используемые нашими ВВС и корпусом морской пехоты — очень хороши, но слишком дороги в обслуживании. А «ирокезы» от Белл Эйркрафт, уже морально устарели …

— Мексика? Участливо спросил Бородин, небрежно наливая виски в стакан кубиками льда..

— Да! Мэтиссон в раздражении вскочил с кресла и стал кругами ходить по гостиничному номеру…

После окончания нервных переговоров и подписания секретного меморандума о намерениях заключения стратегического пакта с разделом сфер влияния в будущем мире, стороны разошлись, весьма довольные собой. Президент Кулешов и сварливый словно брошенная жена, «мидовец» Нелединский, тут же отправились обратно за океан, а Бородин задержался буквально на сутки на переговоры с Мэтиссоном по военно-промышленной тематике.

— Гребанные троцкисты …Сраные социалисты! На деловой встрече с русским коллегой, бывший морпех и ветеран Филиппинской войны, не собирался сдерживать эмоции и выбирать выражения.

— Социалисты?

— Именно так. Вся эта недобитая вашим Деникиным и Туркулом, местечковая шваль прибыла сюда, в Америку, выучилась на наши налоги и теперь морочит всем головы, окопавшись на университетских кафедрах…Именно обученный этой швалью предыдущий президент, мистер Саксофон, чертов католик Билл Клейтон — вляпался в Колумбийскую авантюру и вынудил нас влезть еще и в Мексику…

Русский согластно кивнул…

— У вас, мистер Мэтиссон, для подавления мятежных туземцев — нет европейского колониального опыта. Ваши политики, прежде всего — деловые люди, поэтому привыкли верить на слово туземным лидерам. Это в корне ошибочно. Ваша центральная разведка — скопище снобов, боящихся запачкать руки дерьмом и кровью…Так — в мировую элиту не войти, мой друг.

Мэтиссон сел рядом и долго, очень долго раскуривал огромную, похожую на торпеду, сигару.

— У вас есть конкретное предложение, мистер Бородин? Хотите поделится опытом?

Бородин неопределенно хмыкнул, подойдя к огромному окну, сказал не поворачивая головы..

— Господин Мэтиссон. Создайте вертикальную, желательно секретную структуру небольшой численности и подчините её, непосредственно главе государства. Минуя все эти комитеты, комиссии и советы, где процветает бюрократия. Хватит президента, вас, главы Комитета начальника штабов и шефа разведки. Принимайте решения там, узким кругом…это первое…и второе, мистер Мэтиссон — нужна показательная жестокость по отношению к туземцам. Проявите её и вы — победите.

— Но это нарушение демократических принципов американской государственности…Да и пресса нас сожрет с потрохами..

— Французы не постеснялись за два года истребить в Индокитае больше полусотни тысяч мятежников несмотря на вой левой прессы …Сколько уложили в Пенджабе за четыре года британцы, не знает никто …Поэтому их империи хоть и шатаются, но стоят. Вы не можете справится даже с торговцами наркотиками, несмотря на вмешательство армии…Мне кажется мистер Мэтиссон, я совершил ошибку, убеждая своих партнеров о необходимости стратегического союза России и САСШ.

Мэтиссон сжал кулаки и снова встал.

«Американцы, совсем не умеют держать в руках» подумал Бородин.

— Поймите, господин Бородин, то что вы предлогаете — просто незаконно. Мы не можем плевать на наши законы…Внесудебные, публичные расправы это. это…

— Это очень эффективное средство для борьбы с мятежниками. И вы, как ветеран Филиппинской компании — должны это понимать..

Американец на мгновение потемнел лицом и судорожно глотнул виски из своего стакана.

— Сенат. конгресс…пресса…они цепляют нас за штаны словно свора диких собак…Тогда, четверть века назад, спецоперация «Феникс» по уничтожению агентуры мятежников стоила карьеры нескольким генералам и министру обороны Голдуотеру. Мне бы не хотелось повторить их печальный опыт.

Русский, как то нехорошо улыбнулся.

— Нам, мистер Мэтиссон в этом случае повезло. У нас со времен Ивана Грозного, есть военная прослойка людей — казаков, постоянно служащих на фронтире и сражающихся с туземцами…И наш «дикий запад» не прекращался никогда…Из этих людей, мы формируем батальоны и роты особого назначения, пластунов…которые охотятся на мятежников. Есть еще штурмовые команды жандармерии, «мобили» …для действий в городах и плотной застройке. Так что, можем помочь…

Брови американца взлетели и чувствовалось, что он теряет самообладание.

— Избиратели не потерпят присутствие иностранных войск в зоне особых интересов САСШ. Это будет просто катастрофа с политической точки зрения…

— Да упаси Господь, мистер Мэтиссон!!! Какие войска, о чем вы?! Смотрите на вопросы шире и глубже…Речь идет о привлечении частных подрядчиков…

— Частных подрядчиков? На войну? Это мы проходили. По всей Южной Америке….дерьма вылезает еще больше…

— Согласен. Но делайте это тоньше, господин Мэтиссон. Понятно что связи «Шеврона» или «Стандарт Ойл» с отставными военными читается издалека. Нет, здесь нужно привлекать зарубежных специалистов и зарубежных подрядчиков. К примеру, некая компания, зарегистрированная, предположим, в Панаме, приглашает неких частных лиц, для обеспечения безопасности и охраны. У нас, на Руси — очень много отставных пластунов с подходящим боевым опытом. Вам остается лишь — указать цель и профинансировать операцию…

Мэтиссон на секунду задумался..

— Черт побери, это вполне возможно…При сохранение режима секретности… Если это станет известно у нас или у вас…

Русский снова усмехнулся..

— Вам, мистер Мэтиссон, что нибудь говорит название Кокчетав..?

— Извините …Кок что?

— Это городок такой, на землях Сибирского казачьего войска…И у меня, друг мой, при всей моей богатой фантазии, не получается представить визит в Кокчетав — американского журналиста. Более того, туда особо не стремятся и российские журналисты. Ибо население в тех краях, после гражданской войны — чужаков особо не жалует. Да и не жаловало, никогда.

— Интересное предложение…Но мне надо доложить президенту..

— Несомненно. Но сделайте это, наедине. Уверяю вас, чем меньше будут знать о нашем сегодняшнем разговоре, тем эффективнее будут действия привлеченных…специалистов.

Глава 7

Москва. Боровая улица. Лефортовская управа. 10 января 2000

Первый рабочий день, после затяжных новогодних и рождественских каникул встретил Небогатова, крепким морозцем, слабым ветром и сильным гололедом. Служебный «Форд», нижегородской сборки, с трудом завелся и петляя между сплошными пробками и трамвайными путями(да будь они прокляты!) Женя с трудом, но добрался до конторы.

Оперативное Бюро Отдельного корпуса жандармов, было расквартировано в Лефортово, но все же отдельно от Штаба и центрального аппарата жандармерии. Если штабные — сидели в доме девять по Казарменной улице, недалеко от Военной Академии им. Рокоссовского, то Оперативное бюро сидело на отшибе, в тихом особнячке напротив огромных железнодорожных пакгаузов моторостроительного завода № 1 «Авиа-Республики». Вывески на стене трехэтажного особняка не было, но была обширная стоянка для машин и хороший обзор во все стороны. Рядом, сверкал полированным стеклом комплекс зданий крупнейшего в стране частного телеканала «Сегодня» принадлежащего известным олигархам Терещенко. Там табунами водились молодые и талантливые, креативные и волосатые девочки и мальчики в основном либерально настроенные. Кушали они в тех же уютных трактирах вдоль Боровой улицы, что и утомленные рутиной инженеры и мастера с авиастроительного завода и смешные и обходительные жандармские офицеры в штатском.

В общественном понимании, жандарм- есть существо тупое, горластое, усатое, в огромных сапожищах и затянутое в портупею. И что характерно- это правда. Войсковые части и соединения жандармерии, есть самое тупое что может родить, многострадальная российская государственность.

«Не пущать и не рассуждать!» Вот там — водометные машины, металлические щиты и резиновые дубинки, там бригады и дивизионы, там слезоточивый газ и пластиковые пули. Но это лишь видимая часть айсберга, туповатые служаки с дубьем в руках. А вот Заграничное бюро жандармерии, которое, кстати, тоже сидит отдельно от других- это почти половина всей разведывательной информации поступающей главе государства. Это полсотни секретных резидентур опутывающих мир невидимой сетью. Туда, как известно, дураков не набирают. Или вот, к примеру, Особое Техническое бюро жандармерии. Это вся правительственная связь, её обслуживание и безопасность, это служба радиоперехвата, это негласный технический контроль, установка прослушивающих устройств, анализирующие потоки информации электронно-вычислительные машины и многое другое. Там парни, что Технический университет с отличием закончили — служат. За льготные ссуды и досрочную пенсию. А в сорок — уходят в частный бизнес в сфере электроники и вуаля! Деньги там платят огромные, некоторые, к примеру сами предпринимателями становятся. Двадцать первый век говорят специалисты — будет веком электроники….

Помимо Заграничного бюро и Особого технического бюро в жандармерии, есть Бюро контрразведки, это «закрепленные» подразделения за всеми мало-мальски стратегически важными отраслями промышленности от железных дорог до банковского сектора. Шпионаж то нынче — многоликий и всепроникающий. Вот охранка полицейская к примеру видит в забастовке студентов путейцев — только левацкий экстремизм вперемешку с юношеским максимализмом. А вот жандарм-контрразведчик, здесь несомненно увидит работу вражеских спецслужб. И четыре из пяти — именно так и будет. Ведь стратегическое ослабление вероятного противника и подрыв устоев государственности, это проект долгосрочный. На десятилетия рассчитанный. И МГБ ГДР- в вопросах подрыва государственности, собаку, извиняюсь, съели. И британская СИС, она же МИ-6, тоже мастера своего дела. И простое юношеское увлечение марксизмом и троцкизмом может незаметно перерасти в полномасштабную измену. Из благих, ясное дело, убеждений. Вот, лет пять назад, контрразведка ГЖУ (*)в Санкт-Петербурге с поличным задержала отставного капитана первого ранга, на передаче документов, имеющих стратегическую важность, подданному Норвежского королевства. Разразился международный скандал, когда выяснилось что и отставной офицер и норвежец работали на международную организацию «Фонд защиты дикой природы» находящуюся под патронажем королевских домов Европы. Животных они там, понимаешь, защищали. Китов, да моржей с тюленями…С загрязнением океана, сердешные боролись…Ну заодно немного выясняли пункты базирования подводных лодок и надводных сил Северного флота, расположение складов вооружения, ГСМ и аэродромов морской авиации…И торчали из этого фонда сердобольного, ушки британского Адмиралтейства. Волосатые такие, ушки, здоровые…Замять скандал не удалось и теперь эти «международные экологи» — обычные маргиналы, типа троцкистов ….

Следующим подразделением Отдельного корпуса жандармов, где и служил Женя Небогатов, было Оперативное бюро… Ведущее свою историю от отделения наружного наблюдения- филеров. Времена тогда были жестокие и любого человека могли зарезать- пристрелить по малейшему подозрению в работе на ненавистную жандармерию или полицию. Поэтому, вскоре жандармские филеры помимо умения незаметно ходить, наблюдать и маскироваться — стали обучаться самообороне, дабы легкой добычи для социалистов, бомбистов и террористов не быть. Потом, основателю современной жандармерии, Михаил Ивановичу Рундквисту пришла в голову блестящая идея сформировать из филеров, раз уж резать-стрелять обучены, боевые группы. Они так и назывались в тридцатые- пятидесятые годы, АБГ. Агентурно-боевые группы. Именно АБГ жандармерии, переданные в состав Секретно-политического бюро, ответным террором сломили левацкие боевые организации красноэмигрантов. На совести жандармской «боевки»- истребление красного подполья, нелегальных лидеров националистов. Где по необъятной России — попрятаны их могилы сие есть государственная тайна. А так, мешок на голову, фургон на ночной проселочной дороге, свежая яма, выстрел в затылок…Вот так, ответным террором современная Россия строилась и удержалась на краю пропасти.

Потом настали другие времена, либеральные, «русская весна» и все такое. Тут опозорился секретно-политический отдел лифляндского ГЖУ. Громко так опозорился, на всю матушку — Россию. Грохнули два бравых парня — жандарма, корнет Петров и ротмистр Бош, связанного с анархистами — террористами, рижского пастора. И все бы ничего, но Рига, это не Москва или Питер, город относительно небольшой и жандармов опознали встреченные на улице знакомые. Губернский прокурор начал расследование и обоих жандармов, по приметам через день, задержали в известном британском пабе «Солсбери» на Театральном бульваре. В штатском понятно, без служебных удостоверений, но с оружием. Нелегальным, как выяснилось и «грязным». Замешанным в грабеже со стрельбой в Ковно. В общем, жахнуло так, что полетели генеральские головы. Хорошо еще, что вообще жандармерию не разогнали, по требованию парламентской оппозиции. Но Секретно-политическое бюро расформировали. Архивы и сотрудников передали в Оперативное бюро, которое опять стало заниматься наружным наблюдением. Тут поднял голову исламский терроризм. Явление для нас новое, хотя конечно, в социализме с его самопожертвованием ради светлой идеи, фанатизмом и слепой яростью, есть много схожего с исламистами. Снова потребовались люди, готовые внедряться в бандитские гнезда и идти до конца выжигая скверну, каленым железом ….

Так что Оперативное бюро сегодня — это прежде всего борьба с террором и экстремизмом всех видов. Религиозным, националистическим, политическим…Вербовка агентуры, слежка, перлюстрация подозрительной корреспонденции, провокации и если надо — ликвидации. Как говорилнезабвенный ротмистр Берия из агентурно-боевого отдела Кавказского жандармского округа «Нэт чэловека, нэт проблемы!».

Несмотря на весь ореол романтики, работа у Жени Небогатова была вполне бюрократическая. Он курировал работу оперативных отделов губернских жандармских управлений и Закавказского жандармского округа. Сам «в поле», он больше не работал, уже два года как. После того, как его внедрили, в одну особо опасную банду. Почему банду? Да потому что, после ареста ее лидеров и разгрома ячеек в четырех южных губерниях, выяснилось, что группа исламистов-террористов, отметившиеся многими нападениями, убийствами и даже парой взрывов во Владикавказе и Ессентуках- не более чем обычная криминальная шайка. Прикрываясь громкими фразами о Аллахе, чистом исламе, борьбе с неверными и отступниками, бывший цирковой конферансье, с отлично подвешенным языком создал весьма доходное предприятие по вымогательству. Веришь в Аллаха- плати, а то сожгут лавку или фургон, изобьют сына или изнасилуют дочь. Массовку банды — составляли подростки из числа кавказских мусульман, они и делали всю грязную работу. Избивали, поджигали, запугивали. Причем за идею или максимум за небольшие подарки типа дешевого кинжала или Корана, якобы написанного и привезённого из самой Мекки. Среднее звено банды составляли бывалые каторжники с двумя тремя сроками за особо тяжкие преступления. Верхушку группы возглавляли, кроме знаменитого конферансье, его родственник — отставной фельдфебель Тифлисских гренадер и действующий офицер охранки губернской полиции. Полиция, да и жандармерия на Кавказе — склонна к коррупции более чем еще где то в России. Но здесь было из ряда вон выходящее событие. Целый майор охранного бюро губернского департамента полиции — не просто брал деньги у бандитов, но и возглавлял подпольный синдикат вымогателей — террористов.

Ну это понимаешь, дела прошлые, жить надо — сегодняшним днем.

У ротмистра Небогатова был свой отдельный кабинет на втором этаже, все таки сотрудник он ценный и опытный, несмотря на относительно небольшое звание. Да и начальник их четвертого отдела полковник Глеб Борисович Васильчиков, между прочим целый князь, весьма благоволил Евгению и собственноручно ходатайствовал о выделении ему отдельного кабинета. И дело здесь не в заслугах скромного ротмистра перед богоспасаемом Отечеством, хотя они имели место быть а в том, что бывший наставник Небогатова — генерал-майор Хайдаров, теперь возглавлял штаб Туркестанского жандармского округа в Ташкенте и недвусмысленно предлагал Небогатову перейти к нему на полковничью должность. А там и звания быстрее присваиваться будут. Глеб Борисович, обладал даром стратегического предвидения, не желая что бы сделавший карьеру в Туркестане- Небогатов с триумфом вернулся в Москву и занял его теплое место в центральном аппарате жандармерии. Поэтому отдельный кабинет, предмет особой гордости Евгения и зависти старших по званию коллег — был минимальной платой за сдерживание карьерных амбиций Евгения. Помимо прочего, от наметанного глаза Васильчикова, не ушел факт близкого знакомства Евгения с полковником Громовым, входящего во влиятельный клуб «Прометей» и дружба с Дельвигом. Тоже личностью незаурядной, связанной с темными делами очень богатых промышленников. Князь слыл опытным и ловким бюрократом, давно переведенным в Москву из Виленского ГЖУ и держащего нос на ветру политических тенденций. А тенденции были таковы, что за офицерским клубом «Прометей» — стоял сам военный министр, господин Бородин. И начальник Генштаба, генерал армии Усольцев и еще куча генералов, стремительно меняющих облик всей российской армии. И не только армии. Вот и первый заместитель шефа жандармов, генерал Чеслав Павлович Бьерн, тоже с «Прометеем» связан. Тут понимаешь, политика сплошная.

Повесив пальто в стенной шкаф и включив ЭВМ, которыми уже как пару лет пользовались за место опостылевших печатных машинок жандармы центрального аппарата, Женя поставил кипятится чайник и полез исполнять утренний ритуал по заварке чая. В отличии от большинства коллег — кофе, Небогатов не признавал и не понимал его вкуса. Вообще. Вот чаек, на травках разных настоянный, вкусная вещь. На Кавказе, особенно в Баку его мама научилась заваривать чай да и супруга в этом деле была мастерица. Едва он насыпал в заварник нужные ингредиенты, как загорелась красная лампочка на служебном телефоне. Начальство…

— Слушаю, Глеб Борисович. Максимально вежливо отозвался Небогатов.

— Материалы Егозаряну готовы?

— Так точно. В праздники созванивался со следователем, готовы забрать.

— Отлично, Евгений Викторович, отлично…Тогда созваниваюсь с прокурором, пускаем дело в ход.

— Понял. Когда готовить материалы к передаче в следствие?

— К полудню фельдъегерь прибудет. Готовьте бумаги на подпись.

Небогатов положил трубку и вздохнул. Рутина, рутина….бумажные войны…Последний раз он в «поле» работал почти два года назад. Сейчас вот, приходится всякую мелочь ловить. Коммерсант средней руки, Вазген Егозарян, находясь под влиянием националистических идей запрещенной партии дашнаков, распечатывал на старом печатном станке и распространял среди армянской общины Анапы листовки весьма двусмысленного содержания. В принципе, дело плевое и достаточное для охранки, но никак не для жандармерии. Но бюджет ведомства — надо оправдывать, а не скидывать работу на охранку. В итоге, к расследованию подключился весь центральный аппарат жандармерии включая Заграничное бюро. Выяснили, что родственники несчастного Вазгена живут в Ливане и США и дело приняло международный оборот. На контроле у самого шефа жандармов Говорова. Вот оно, мастерство обаятельного полковника Васильчикова «раскрутившего» выдуманную армянскую террористическую организацию с центром в Анапе и филиалами в Бейруте и Лос-Анджелесе. Оперативное бюро на высоте и пора материалы отправлять в Следственный комитет под надзор прокуратуры.

Аккуратно сброшюровав и подшив все четыре тома собранных на «группу Егозаряна» материала и попив чаю, Евгений собрался выйти на перекур и затем зайти к Васильчикову, за его княжеским «автографом».

Полковник Васильчиков, курил свою любимую вересковую трубку с дорогим голландским табаком(небось контрабанда) и излучал уверенность и благодушие. Довольно высокий, спортивного телосложения с аккуратным пробором редеющих светлых волос и дорогом, пошитом на заказ костюме с золотыми запонками, начальник четвертого отдела походил скорее на преуспевающего коммерсанта, чем на высокопоставленного офицера наводящего ужас на социалистов и либералов карательного ведомства.

Увидев входящего Небогатова, Глеб Борисович изобразил неподдельную радость и приглашающее помахал трубкой. Даже привстал, пожал руку и помог разместить на огромном столе объемные папки материалов по несчастному Егозаряну. Террористу, сепаратисту и вообще злодею мирового масштаба. Открыв первую папку и вооружившись старомодной перьевой ручкой Васильчиков погрузился в чтение и тут же заскрипело перо.

— Отлично поработали, ротмистр. Материал, просто бомбический. Сам заместитель директора ФБР, через неделю в Москву по этому делу прилетает с нашим шефом встречаться. Очень американцам интересно, насколько армянские террористические организации связаны между собой.

Небогатов пожал плечами. Вовремя подведенный жандармерией агент, выдававший себя за американского армянина и обещавший деньги и партию взрывчатки из Айдахо, был единственной связью «группы Егозаряна» с американцами. Короче типичная, но толковая провокация, технологией которых, столь изощренно владеет жандармерия.

— Теперь следствие отчитается у премьер-министра, наш генерал, у самого Говорова, к лету — повышение звания придет. Неплохо, а?

— Неплохо, Глеб Борисович, неплохо… Но в Анапе, было бы лучше, честно говоря. Только вы почему то туда подполковника Рейнгольда отправил в командировку, координацию налаживать. Хотя я эту группу поднял с нуля..

Полковник откинулся на спинку роскошного кресла и посмотрел на Небогатова.

— Вот что вы за человек, Евгений Вадимович, ей Богу. Вам начальство, в моем лице, предоставило дома новый год и рождество встретить дома в кругу семьи, а вы еще и недовольны. Вот Григорий Карлович, холостяк уже давно, дети выросли ему в Анапе в самый раз новый год встречать.

— Спасибо за заботу о моей семье, Глеб Борисович, но как известно, наш Григорий Карлович в нумерах гостиницы «Русалочий берег» проживает не один, с девицей двадцати пяти лет, на полном казенном содержании…

Судя по тому, как стремительно исчезла улыбка с лица и благожелательность в голосе Васильчикова, Женя угодил в самое яблочко.

— Что вы этим хотите сказать, ротмистр Небогатов. Извольте объяснится!?

— Хочу порадоваться за коллегу, господин полковник! Завидую, по хорошему, Глеб Борисович!

В течении пары секунд на лице полковника, сменилась целая гамма чувств от желания на месте пристрелить Небогатова, до облегчения.

Задирая грозного начальника, Небогатов ничем особо не рисковал. Где корпусу жандармов найти еще человека со знанием пяти восточных языков, включая армянский, турецкий и редкий черкесский? Да и на Москве с центральным аппаратом жандармерии по большому счету — плевать. В Туркестане, действительно, под крылом Хайдарова, можно быстрее карьеру делать. А семья? Да можно хорошо жить и в Ташкенте. Климат приятнее и цены ниже чем столичные. Ладно, что сейчас об этом говорить?

— Глеб Борисович. Есть интересная, но несколько противоречивая информация.

— Откуда? Агентурная информация? Сразу вскинулся Васильчиков

— Не совсем. Скорее частная инициатива. Но сфера, так скажем, малоизученная.

В двух словах, сжато Небогатов пересказал начальнику отдела разговор с Паленом, не забыв упомянуть написанное заявление в полицию и специализацию Палена и исчезнувшего Куролесова.

— Биология и биохимия? Вирусолог? Васильчиков произнес эти слова с таким отвращением, будто речь шла о чем то совсем неприличном. Что за ерунда?

— Не знаю, пока. Но хочу проверить. Я тут поковырялся в архиве…

— Это когда?

— Вчера, в выходной день.

— Это становится интересным. Так что в архиве?

— Отряд 731 и отряд 100..Помните такое? В Манчжурии..

Полковник кивнул.

— Там тоже были вирусологи и биологи. Хоть столько лет прошло, да и по Монреальскому протоколу 1973 года биологическое оружие вне закона.

— Не вижу связи. Прошло почти полвека.

— А связи и нет, но профессор Куролесов — друг микробов. И святило вирусологии. А мне вот кажется, что микробы это неприятно. Хотелось бы разобраться.

Полковник сцепил пальцы и выдохнул.

— Двух дней, включая сегодняшний, вам ротмистр, должно хватить. И вот еще, не надо со мной шутить, Евгений Вадимович. Хотя я ценю юмор своих сотрудников. Как и их инициативу. В разумных, так сказать, пределах.

****

Майор полиции Иванов, Николай Тимофеевич оказался коренастым мужиком лет под пятьдесят, кряжистый как старый дуб с обширной лысиной и крупным носом. Над внушительным и покрытым красными прожилками носом, находились хитрые глаза неопределенного цвета и кустистые брови. Одетый в потрепанный пиджак, с кожаными вставками на локтях и видавшие виды водолазку майор Иванов олицетворял типичного сыщика «с земли» сделавшего карьеру своим хребтом и сутками ковыряющийся в человеческих отбросах.

Неожиданный визит жандарма он воспринял спокойно, но всем видом показывал, что у него полно текущих дел и представитель столь грозного ведомства, пришел не совсем вовремя.

— Приветствую, Николай Тимофеевич. Поздоровался Женя, демократично пожимая полицейскому руку и тем самым признавая в нем равного. Иванову такой стиль общения пришелся по душе и он улыбнулся обнажив желтые, но крепкие зубы.

Через минуты три, стало понятно, что майор относился к своей работе серьезно и навел соответствующие справки. Несмотря на огромный объем полицейской работы.

— Там пустышка, Евгений Вадимович. Зря этот Пален, пыль поднимает. В квартире госпожи Ухтомской порядок. Замок не поврежден, вот отчет эксперта.

Пробежав глазами текст отчета, эксперта-криминалиста Небогатов кивнул.

— Хорошая работа, коллега. А что в самой квартире, Николай Тимофеевич?

— Да порядок там. Все на месте, даже посуды битой нет, как в дурном детективе.

— Как открыли дверь?

Иванов усмехнулся.

— Все по закону, господин ротмистр. Вызвали участкового пристава, майора Дерюгина, созвонились с управляющим домом, он прислал консьержа. С дубликатом ключей.

— Консьерж? Как зовут?

— Ээээ вот. Сыщик извлек из кармана пиджака потертую записную книжку и наморщив лоб начал перебирать страницы.

— Вот, нашел. Евсеев Семен Григорьевич …Прописка временная..

— Откуда он?

Иванов снова усмехнулся.

— Да земляк мой. Рязанский. С под Ряжска…

Евгений тоже растянул губы в улыбке.

— О,так и у меня бабулька, царство ей небесное, из рязанской губернии …Сасовский уезд.

Полицейский услышав это просветлел лицом.

— Ну вот, в Москве наших много. Или самих рязанских либо потомков рязанских….

— Так что, консьерж?

— Да что консьерж… Здоровенный малый, лет двадцать пять, уже год консьержем трудится. Говорит, что у Ухтомской тихо сегодня было, как и вчера…

— Какие у него смены?

— Никакие. Постоянно живет там. Круглосуточно. А что? Тепло, душевая и сортир на месте, койка есть и даже шифоньер для вещей. Радио и телевизор. Работа не пыльная, следи что бы в подъезд чужаки не шастали да подметай лестничные площадки… а платят не плохо. Все лучше чем в свою деревню возвращаться.

— Лучше. Согласился Небогатов.

— Так вот. Мы с консьержа показания сняли, записали, все по чину. Ничего не видел, ничего не слышал.

— Понятно. Что пристав говорит?

— То же подтвердил. Вы поймите, Евгений Вадимович. Здесь же не слободка рабочая, здесь Воробьевы горы. Университетский квартал. Тут такая публика живет. Иванов махнул рукой.

— Да вы сами знаете. Генералы, артисты, миллионщики, журналисты …Тут на любой шорох, сразу полицию вызывают. А госпожа Ухтомская, какие то ужасы про чужих людей, похищение, рассказывала. На правду похоже мало, скорее что то из синематографа.

Евгений понимающие кивнул.

— Ваше мнение какое, Николай Тимофеевич? Как опытного сыщика.

Не каждый день, жандармский ротмистр спрашивает совета у обычного сыщика с «земли». Перед тем как открыть рот, Иванов на минуту задумался.

— Похоже что эта мадам, кхе. Ухтомская, от вашего Палена, скрывала роман на стороне. Я поговорил с околоточным, он то ее лично знает. Говорит, дама была очень красивая. За ней миллионщики могли приударить или купцы первой гильдии. Тут извините, Пален не конкурент. Ушла с красавцем каким и профессору не сказала. Дело то молодое..

— Она замужем. Не первый год.

— Вы же понимаете. Тот же Пален утверждал что с мужем у ней не все в порядке. Почему бы не завести роман…

— Кстати. Когда последний раз здесь видели её мужа?

— По записям в журнале посещений. Тринадцать дней назад. Еще до нового года

— Куда он делся?

— Действительно улетел. Связались с отделом полиции в аэропорту Домодедово, они подтвердили регистрацию и вылет в Ташкент.

— Ташкент?

— Да. Местная полиция подтвердила прибытие.

— Повод?

— Служебная командировка. Как написано в проездном листе.

— Что то еще известно?

— Кроме того, что ему, еще двадцать первого декабря неким господином Рашидовым был заказан номер в гостинице «Семирамида». Куролесов прибыл в гостиницу и зарегистрировался в данном номере 718. Теперь, все.

— Вы звонили в этот номер?

— Конечно. Трубку никто не снял. Оставили информацию на автоответчике и у администратора.

— Спасибо. Разрешите забрать материал?

— Конечно. Звонок от вашего начальства — моему начальству и все передам. Мне своей макулатуры хватает. Но у нас есть копировальная машина.

— Отлично! И Небогатов протянул полицейскому руку. Надо только уладить формальности.

Улаживание формальностей могло занять неделю и торчать лишнюю секунду в прокуренном полицейском околотке, у Небогатова желания не было, но было желание лично опросить еще несколько человек. Включая консьержа и ассистентов господина Куролесова. Как действующих так и уволившихся.

Радиотелефон в служебной машине — это великое изобретение человечества и глупо им не пользоваться, особенно используя защищенную ведомственную линию.

Дозвонится в Ташкент до самого генерал-майора Хайдарова, моего наставника и старшего товарища, было теперь делом не простым. Его аппарат помощников и референтов стоял насмерть, не допуская отвлечения генерала на разговор с каким то заштатным ротмистром хоть и столичным. Лишь пригрозив официальным письмом на имя начальника Оперативного Бюро жандармерии, генерал-лейтенанта Толстого, мне удалось прорваться через административные рогатки и услышать в трубке знакомый голос.

— Господин генерал? Ильнур Уразович?

— Здравствуй, Евгений, здравствуй. Неожиданно громко и радостно отозвался генерал-майор. Надеюсь, ты звонишь по делу как представитель центрального аппарата ОКЖ, а не с очередными жалобами на свое начальство?

— Так точно, Ильнур Уразович! Гаркнул в трубку Небогатов, изображая чрезвычайное служебное рвение.

— Да не ори в трубку, Женя! Говори что надо, пользуйся так сказать личными связями в обход своего начальства. Я тебе разрешаю.

— Так точно. Помощь требуется. Надо негласно, силами ваших людей выяснить про одного ученого, прибывшего в Ташкент. И вообще, по максимуму его проверить. Собрать все возможные данные на него.

— Ого! Много ты хочешь, находясь в столице.

— В столице, но руки связаны. Дали два дня на проверку информации. Полдня уже прошло. А информация Ильнур Уразович, очень перспективная, как мне кажется…

Генерал жандармерии помолчал.

— Будем надеется на твой нюх, Женя. Чутье у тебя всегда было развито. Перезвони мне с другого телефона ровно в шестнадцать часов. Переговорим. Возможно придем к общему знаменателю и выгодному сотрудничеству.

— Спасибо, господин генерал-майор. Официально ответил Небогатов и повесил трубку.

Разбрызгивая грязно-снежную жижу, «Форд» приближался к нависшей громаде основного здания МГУ.

— Мне бы господина Молева, Эдуарда Антоновича. Обратился Женя к выдрессированной охране в хороших костюмах на входе.

Услышав фамилию заместителя ректора по режиму, охранники тут же подтянулись.

— Как вас представить? Спросил усатый охранник, не иначе — старший смены.

— Вот так. Небогатов сунул под нос старшему, жетон жандарма с выбитыми цифрами личного номера и вымышленной фамилией. Сотрудники Оперативного бюро, пользуются документами прикрытия даже в повседневной жизни.

Уже через пять минут он оказался в большом и изрядно захламленном кабинете заместителя ректора с характерной фамилией Молев. Полковник жандармерии в отставке, лысоватый и невзрачный Молев, олицетворял злобную силу государства признанную духовно грызть нашу еще юную и не очень интеллигенцию.

— Прошу вас, присаживайтесь. Любезно сказал заместитель ректора — указывая на потертое кресло.

Положив свой жетон на стол, Женя извлек настоящие документы и дал их почитать Молеву.

Изучив удостоверение, Молев прокашлялся и напустив на себя официальный вид спросил.

— Что от меня требуется, господин ротмистр?

— Куролесов. Личное дело его и его сотрудников. Ассистентов с кафедры. Характеристики от вас и вообще, что вы о нем думаете? Были ли сигналы?

Молев кивнул и нажал на кнопку звонка.

В кабинет зашла сухопарая женщина в строгом сером костюме, с бесцветным и серым лицом.

— Личные дела сотрудников кафедры доцента Куролесова — сюда.

Женщина кивнула головой и бесшумно вышла из кабинета. Отставной полковник тоже встал, подошел к огромному сейфу и извлек несколько папок.

— Я тут данные собрал. По самому профессору. Сами знаете что профессура склонна к левацким и прогерманским настроениям, но к Куролесову, это не относится. Он всегда был строго аполитичен, даже кхм …в нестандартной обстановке.

— Подводили к нему сексота?

Молев радостно кивнул, обнажив мелкие, как у мыши зубы.

— И не раз. Его ассистент, Солопов Викентий — наш осведомитель. Освещал, так сказать.

— Это здорово. Ну и были какие то сигналы за последние полгода?

— Да, были. Радостно сообщил Молев и извлек из папки несколько скрепленных листов. Куролесов стал неожиданно рассказывать о скрытых врагах России. Вот здесь, рапорты Солопова.

Изучение писанины осведомителя и по совместительству лаборанта профессора, Кеши Солопова ничего интересного не дали. Кроме того, что со слов Солопова — Куролесов возмущался поведением Палена и его вниманием к своей супруге.

— Работаем, как видите. Гордо заявил Молев, кивнув на исписанные корявым почерком листы.

— Вы давно в МГУ трудитесь, Эдуард Антонович? Поинтересовался Небогатов, изучая содержимое папки с надписью «Куролесов».

Молев, на секунду смешался, потом хмуро сообщил.

— Уже два года как. Перевелся из Санкт-Петербурга в связи с переходом в ОДР…

— Действующий резерв жандармерии? Это наверно здорово. В плане оплаты и прочего..

— Интересуетесь, молодой человек…Снова ощерился Молев. Ну рано вам еще, ротмистр, рано об резерве думать… Вам Евгений Вадимович, еще служить и служить, Отечеству, так сказать. Хотя вы правы конечно. Тут и пенсия полковничья идет и зарплата от университета солидная. Квартиру здесь дали, тоже от университета. Машина разъездная с водителем. Все что нужно для работы есть.

— Кто курирует МГУ от жандармерии? В плане безопасности?

— Генерал-майор Чепиго Максим Анатольевич. Как и все университеты страны.

Генерала Чепиго, Небогатов знал еще по службе на Кавказе, где тот возглавлял Оперативное управление Кавказского жандармского округа. Теперь, ишь ты, университеты курирует от министерства просвещения. Генерал слыл человеком образованным и не зря видимо получил после выхода на пенсию такую важную должность в системе безопасности страны. Неплохо, всегда можно обратится через голову начальства. Всех кто служил на Кавказе, вольно-невольно связывает невидимая нить братства. Особенно среди жандармов.

— А что случилось, Евгений Вадимович? Позавчера полицейские приходили, тоже выспрашивали. Так уехал профессор Куролесов. В командировку уехал. Документы на кафедре, все официально, ректор подписал.

— Ну скажем так, это надо перепроверить. Учитывая направленность его работ…

От таких слов на бесцветном лице у Молева появились багровые пятна, явно свидетельствующие о приступе гнева.

— Послушайте, молодой человек. О работах господина Куролесова, нам известно гораздо лучше вас. И пользуемся мы не слухами со стороны — оперативными данными. Поверьте, ротмистр, все под контролем. Как и его работы.

— И что с его женой стало, вам тоже известно?

— Нет. Это не дело жандармерии. Это дело адвокатов по семейному праву.

Выдержав паузу, Молев вздохнул.

— Как понимаю, это расследование ваша личная инициатива?

— Нет. Эдуард Антонович, я согласовал свои действия как с руководством Отдельного корпуса жандармов так и непосредственно с Максимом Анатольевичем. Так что прошу, предоставить мне копии личных дел заинтересовавших меня лиц.

По мере услышанного, глаза Молева и без того навыкате выкатывались из орбит все больше и больше пока он не стал похожим на удивленного лемура.

Он сглотнул слюну и кивнул головой.

— Моя помощница, все вам предоставит.

— Хорошо. Скажите, а кто давал деньги на командировки и кто руководил всем проектом профессора Куролесова?

— А вы приехав в университет, даже не удосужились это узнать? Редкая самонадеянность для офицера жандармерии. Проектом руководит сам глава биологического факультета, академик Павел Сергеевич Каменев.

— Это тот Каменев, который руководил акционерным обществом «Биопрепарат»? Тихо спросил Небогатов.

— Именно так, молодой человек, именно так.

Тут пришла пора удивляться Небогатову. Академик Каменев был величиной. Вернее так ВЕЛИЧИНОЙ. Особых подробностей, Небогатов не знал, но слышал, что несмотря на всемирный запрет бактериологического оружия, его потихоньку разрабатывают все промышленно развитые страны. Включая естественно и Россию. И в России эту нелегальную программу проводит именно частный подрядчик «Биопрепарат». Который основал и возглавляет, милейший академик Каменев.

«Втравил меня Пален, в историю» раздраженно подумал Небогатов, но сдержался, что бы выдать своим эмоции кислым выражением лица.

****

Остаток дня, помимо звонка в Ташкент и переговоров с генералом Хайдаровым, Женя потратил на изучение копий личных дел и выписывание интересующих его персонажей. Начал с ассистентов, Куролесова которых было двое — некто Аникин Вадим и Тимошенко Вячеслав и оба уволились с кафедры в течении прошедшего полугода. Странно конечно, но спишем на научную одержимость Куролесова. Тут Женю отвлек от размышлений звонок радиотелефона.

— Евгений Вадимович? Как движется расследование по этому микробиологу? Елейный голос полковника Васильчикова сразу насторожил Небогатова.

— Запросы сделал. С коллегами побеседовал. Отчет полиции — придет завтра. Еще надо…

— Да вы себя не утруждайте. Неожиданно резко перебил его Васильчиков. Не утруждайте…Мне уже генерал Рокотов звонил. Первый заместитель шефа…Высказал за ваше самоуправство. Завтра к восьми жду от вас подробных объяснений в письменном виде…И полковник отключился.

«Молев-сука! Настучал таки, моль бесцветная» Да и я хорош, полез в болото, послушав Палена, который в каждой юбке путается.

По прибытию домой, меня ждала записка от владельца ближайшей чайной — Ивана Баранова. Человеку в свое время я здорово помог и его телефон использовал для тех звонков, если не хотел «светить» контакт. Пришлось снова одеться и выйти на мороз, хотя идти было всего шагов триста.

Баранов встретил меня молча и протянул номер телефона.

— Звонили с Ташкента. Просили срочно перезвонить вот по этому номеру. Некто Левченко.

Ротмистр Виктор Левченко- порученец при генерал-майоре Хайдарове. Быстро работают и двух часов не прошло как чего то нарыли.

— Я воспользуюсь твоим телефоном. Утвердительно спросил Небогатов протягивая руку.

— Да уж сделайте милость, господин хороший. Ехидно сказал Баранов, выходя из своего кабинета.

Набрав телефон Левченко, Небогатов напряженно слушал гудки, чертыхаясь про себя. В нем вспыхнул охотничий азарт, ведь раз звонят от Хайдарова значит что то есть…что то интересное.

На шестом гудке, трубку взяли. Представившись, Женя спросил, что удалось выяснить.

— Этот тип, Куролесов, в гостинице «Семирамида» не появлялся. Фото из его дела и фото зарегистрированного в гостинице не похожа.

— Откуда у вас фото из гостинцы?

— У нас здесь Туркестан. Всех кто регистрируется- копируют паспорта. Так вот, копия паспорта с данными Куролесова совпадает. А вот фото — не его. Похоже переклеена.

— Уверены?

— Мы же здесь не щи лаптем хлебаем! Обиделся Левченко. Даю двести процентов- фото с копии паспорта, не его. Запросите Домодедово. У них тоже должна хранится копия в архиве, когда билет покупают. Сравните.

— Можете выслать мне по факсу эту копию?

— Пять минут. По известному мне номеру?

— Да. И еще, номер заказывал какой то Рашидов? Вам что то про него удалось выяснить?

— А как же. Личность интересная. Числится приказчиком на фабрике акционерного общества «Травник» из Ташкента. Вам известно, куда входит «Травник»?

— В «Биопрепарат»?

— Так точно. Как догадались?

— Тоже не хлебаем щи лаптем.

Левченко усмехнулся.

— Этот Рашидов Исмаил— редкий пройдоха. Дважды судим по молодости, за кражу и мошенничество. Но дело знал хорошо, отзывы сослуживцев — самые положительные. Всегда встречал командировочных, организовывал их работу. Транспорт, гостиницы — все короче.

— Часто заказывал нумера в «Семирамиде»?

— Не первый раз, точно. Но для Куролесова — первый. Раньше он там не останавливался.

— Вы с ним переговорили?

— Увы, нет. Он отсутствует. Уехал в провинцию. Там у них полевые работы под Чиназом. Специалисты из Вятки работают, он поехал к ним. Думаю- завтра свяжемся.

— Спасибо, коллега. Вы меня очень выручили. Генералу вашему — благодарность. Жду факс. И еще раз — спасибо..

— Одно дело делаем, господин ротмистр. Мы вам поможем — вы, нам. Удачи в расследовании.

Глава 8

Перспектива. Местечко Клекотов. Галиция. 4 июня 2001 года.

— Господа офицеры! Вы готовы записывать?

Старший лейтенант, командир огневого взвода, отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона 60 Замосцкого пехотного полка Сергей Дельвиг, хотя уже Филиппов, синхронно кивнул головой. Почти полсотни офицеров, от зеленых лейтенантов — вольноопределяющихся, до седых подполковников-комбатов, сидящих на складных стульях в обширной полковой палатке склонились над раскрытыми планшетными сумками.

«Как в школе. Церковно- приходской» с раздражение подумал Сергей, мусоля огрызок карандаша. Черт его дернул в армию сбежать. Лучше бы в ските, где ни будь в нижегородской или пермской губернии прятаться, чем в этом бедламе находится.

Все началось еще в феврале. Его заказчик, Фрол Анисимович Хлынов отправил его с простым заданием в Одессу. Найти украденные в порту запчасти к ткацким станкам. Похитители ясное дело, знали, что украсть. Работали явно по наводке. Без этих запчастей, так называемых блоков числового — программного управления, станки «Вендмюллер и Хирш» были просто кусками дорогостоящего металлолома. Воры нашли в себе наглость, позвонить в контору Хлынова и глумливо предложили выкупить у них запчасти. По божеской цене, всего лишь в полтора раза выше чем официальная. Через час после звонка, Дельвиг и двое его подручных — Бычков и Салахов, вылетели частным самолетом Хлынова в Одессу.

Перед вылетом, Дельвиг набрал Жене Небогатову и попросил ему помочь советом, к кому можно обратится по прибытию в Одессу. Прилетев в красивый приморский город, жемчужину русского берега Черного моря, Дельвиг расположился в гостинице «Ришелье» на Садовой улице с видом на Преображенский собор. Туда ему и позвонил Небогатов, поделившись интересной информацией. Запчасти, могли упереть босяки из шайки «маза» Рафаэля Азбеля по кличке Раф Угодник. Портовые кражи — это его профиль. Да вообще весь одесский порт. бордели и магазины, скупка контрабанды это зона интересов — короля преступного мира Одессы, Бори Живоглота, он же Борух Липскер, сын известного адвоката и внук не менее известного налетчика Мони Липскера, повешенного по приговору военного суда аж в 1930 году. Оба его сына и племянники занимались абсолютно легальным бизнесом, связанным с синематографом и радиовещанием. А вот сам Живоглот, был официально коронованным «иваном», признанным как в Екатеринославе — столице еврейской преступности, так и московскими и питерскими «иванами».

Небогатов, через свои, специальные связи, дал наколку на некоего Тофика Рустамова, «маза» банды закавказских татар — наркоторговцев, осевших в Одессе. Евреи, предпочитающие аферы со страхованием, мошенничество или кражи, редко прибегали к открытому насилию и бандитским налетам, почему то игнорировали наркотики. В отличии от второй по силе банды Одессы — молдавских цыган во главе с Василем Аржантом, которые поставляли все виды наркотиков, от гашиша до синтетической дряни из Нидерландов и Японии. Вот из-за гашиша, точнее из-за «демпинга» азербайджанцев на гашиш — и вспыхнула в Одессе кровавая бандитская война. Местная полиция, что сыскная, что охранная имели плотные связи именно с бандой Живоглота, исправно зачищая и сажая его конкурентов в обмен на хорошие показания по раскрываемости уличной преступности и локализации деятельности леваков и нелегальных профсоюзов. А вот Тофик Рустамов, еще с давних времен, был на связи с Отдельным корпусом жандармов. После нескольких удачных операций ОКЖ в Баку и Нахичевани, местные террористы вынесли Тофику приговор и тот с помощью кураторов, собрав деньги и полсотни родственников-боевиков, перебрался в Одессу. Открыл несколько табачных лавок, торговавших как легальным так и контрабандным табаком и еще приторговывал гашишем и опием. Обороты росли, открывались подпольные опиумокурильни в порту и на Привозе, долю Живоглоту, Тофик приносил исправно, пока не пересекся Тофик с Аржантом или как его кликали Васей Клыкачом. Тофик тогда, с трудом отвертелся от пули, похоронив с полтора десятка родичей и земляков, а Клыкач едва отвертелся от пожизненной каторги за эту бойню. После чего в одесские босяки заключили шаткое перемирие. И тут появился Дельвиг…со связями в центральном аппарате жандармерии.

Короче, многострадальные блоки ЧПУ, Хлынову вернули, но Салахов и Бычков, погибли в результате ночной стрельбы возле пакгаузов одесского железнодорожного узла. Помимо трупов отставных унтеров-пограничников, на месте перестрелки было обнаружено пять трупов из шайки Угодника, включая самого Рафаэля. А еще через трое суток, в гальюне портового трактира «Хвост русалки» из дерьма, был выловлен труп осведомителя жандармерии Рустамова со связанными руками. Шеф губернского жандармского управления полковник Щеголев в ответ устроил резню «мафии» Живоглота, заодно выбросив в прессу компрометирующий материал на главу полицейского департамента Одессы генерал-майора полиции Сиверса. В итоге скандала, Сиверс вылетел в отставку, но злобу затаил и отправил в московскую полицию срочную депешу, с целью найти и негласно наказать тех, кто причастен к одесским событиям. Москвичи, ясное дело одесских коллег уважили и начались у Фрола Анисимовича Хлынова- серьезные проблемы. К чести Хлынова- Дельвига, он не бросил, нанял лучших адвокатов столицы и вполне успешно отбивался от проверяющих и ревизоров. Сергею же, было приказано «уйти в тину» года на два-три, пока служебное рвение московских и одесских легавых не столкнется с рвением столичных же адвокатов. Хлынов даже предложил Дельвигу перейти под руку старообрядцев, тогда, как известно никакая полиция человека с собаками не сыщет. Они еще со времен Петра Первого, беглых сотнями прятали. Но Дельвиг, будучи человеком светским и городским — это предложение решительно отмел и обратился к своим старым и проверенным совместной службой, друзьям. В итоге, после шифрограммы Небогатова местным жандармам, паспортный стол Херсонской губернии, выдал ему новый паспорт на имя мещанина Сергея Филиппова. А после звонка полковника Громова, между прочим, медалиста-выпускника Академии Генерального штаба и командира только что сформированной 12 танковой бригады, Сергей отправился служить вольноопределяющимся в Замосцкий полк. В мобилизационной части губернского военного отдела- сначала криво ухмылялись, вертя в руках его паспорт, но после того, как в кабинет к толстому майору бегом заскочил перепуганный фельдфебель с сдавленным писком «Москва на проводе», все проблемы Филиппова-Дельвига тут же решились. Его попросили, любезно раскланиваясь, прийти после завтра с вещами к девяти утра для отправки в «хороший полк»…

Через два дня, нервно оборачивающийся Сергей, явился в губернский военный отдел, где его ждал сопровождающий лейтенант с приписным свидетельством где значилось, что вольноопределяющийся Филиппов, мещанин с высшим техническим образованием приписан к отдельному зенитно-артиллерийскому дивизиону 60 пехотного полка 15 пехотной дивизии. Штаб дивизии находился кстати в Одессе, где помимо штабного батальона и батальона связи находились 57 пехотный, 145 отдельный танковый и 115 отдельный артиллерийский полк. Остальные полки и отдельные части дивизии были разбросаны между Одессой и Херсоном. Вот в самом Херсоне находился помимо Замосцкого полка, еще моторизованный саперный батальон дивизии. Так как в новеньком приписном свидетельстве гражданина Филиппова, значилась отметка об окончании Херсонского индустриального института — Сергея отправили служить в зенитный полковой дивизион. Восемь зенитных 23 миллиметровых спаренных автоматов на полугусеничном шасси бронемашин «Кегресс» плюс КШМ командира дивизиона, подполковника Яков Михайловича Буртасова. Поначалу, бравый, но туповатый подполковник критически посматривал на «шпака» Филиппова, но Сергей с его опытом службы на границе и умением общаться с людьми быстро стал в дивизионе своим. С нижними чинами был в меру строг и справедлив, унтерам спуску не давал, с офицерами и начальством — любезен. Техническое образование у него имелось, поэтому освоение материальной части проходило на отлично. Что такое прицельное устройство спаренной зенитки и ее характеристики для человека целый год проучившегося на кафедре авиастроения в Харьковском политехе? Раз плюнуть. Слюной…

Целыми днями, дивизион, торчал на степном, продуваемом всеми ветрами полигоне на берегу медлительного и красивого Днепра, стреляя по наземным мишеням и по поднятым на тросах воздушным шарам, так называемым «колбасам». Благо климат на Юге Малороссии, благотворный за исключением зимы. Когда с Днепра и Черного моря ощутимо тянет сыростью и вкупе с холодным ветром, полевые занятия превращались в изощрённую пытку. Снега мало, мокрый чернозем, словно жирный клей вяжет людские ноги, колеса и гусеницы броневиков. Несчастная пехота, матерясь и потея, ползла по этой грязи, мечтая о паре сменного белья и бане. Зенитчики и артиллеристы, двигались хоть с трудом, но хотя бы верхом на бронемашинах. Элита, блин. Командир полка, моложавый выпускник Академии Генштаба и сокурсник Громова, полковник Сан Саныч Паньков, всегда был рядом со своими подчиненными, передвигаясь на небольшом командирском вездеходе по полигону, не боясь лезть в самую грязь. Сразу видно, что человек на своем месте находится. Глотку не дерет, не матерится, со всеми на «вы», даже с нижними чинами, но требует. Требует не ногу на плацу тянуть и равнение держать — головой думать. А это на Руси — самое сложное. Заставить самому головой думать и ответственность на себя брать. Каждый взводный, ротный и даже батальонный командир, по методике Панькова — должен сам задачи на поле боя решать а не дожидаться депеши из штаба.

— Сейчас, общевойсковой бой, происходит стремительно, каждую секунду обстановка меняется и надо привыкать действовать самостоятельно. Командир полка — лишь координирует действия подразделений рамках боевой задачи и обеспечивает огневую, воздушную и тактическую поддержку. Все остальное- в руках командиров тактических единиц… именно так поучал подчиненных Паньков и Дельвиг не мог с этим не согласится. Только половина офицеров, для самостоятельных действий точно не подходила. Да и вообще, если бы они убирали навоз на хуторе или мели улицы-толку от них было не в пример больше, чем от нахождения в армии.

Взять того же командира дивизии, генерал-майора Дарницкого. Тучный, пожилой, с злобным и вечно красным лицом, то ли от нездорового давления либо от вечного пьянства, Дарницкий за год службы лишь один раз посетил полк, во время учений. Маневры и стрельбы на холодном, февральском ветру генерала интересовали мало, но зато чистота плаца и наличие стендов с наглядной патриотической агитацией, так и последующие излияния за обильном столом в офицерском клубе, были ему явно по душе. Панькова, он долго донимал мелкими придирками, потом разорался про «умников, службы не видевших, но в академиях штаны протирающих..» Полковник вспыхнул, как авиационный керосин с заводов Нобиля и напомнил генералу, что то тоже закончил академию, правда с меньшим выпускным балом и без медали. Потерявшего речь, Дарницкого, чуть не хватил удар от такой наглости и он заходясь в крике- пообещал полковнику невиданные кары и гордо удалился обратно в Одессу в окружении нескольких прихлебателей с офицерскими погонами.

— Ты, Паньков, у меня на Чукотке карьеру делать будешь! Полком оленеводов командовать!

Паньков ухмыльнулся

— Я там родился, господин генерал. Что вы меня, родиной пугаете?! Отрезал Паньков и Дарницкий, злобно скривившись и махнув рукой, отчалил восвояси.

Серега даже напугался. Вдруг придет новый командир полка и относительно спокойной жизни командира огневого взвода второй зенитной батареи- придет конец. Ведь Херсон, как не крути город крупный и интересный. С кинотеатрами, ресторанами и даже стадионом. Да и деловой город, не бедный. Среднего размера морской порт, огромный речной порт, крупнейший на Днепре, куча элеваторов и мукомольных заводов — а главное, судостроительный комплекс «Паллада», производящий почти всю номенклатуру морских и речных кораблей. А это — рабочие. Молодые, почти все неженатые. Значит выпивка, табак, девочки, чад кутежа и прочие прелести. В перспективе можно развернутся, ух…Не всю же жизнь на Фрола Хлынова — работать. Хорошего, как говорится, по не многу. Поэтому помимо службы, Сергей активно общался с местными населением, приглядывался и принюхивался к обстановке.

****

Полк сдернули по тревоге, в воскресенье, ровно в семь утра. Выстроенные в батальонные и дивизионные каре на огромном плацу, недоумевающие солдаты и офицеры, с удивлением выслушали приказ, о обострении международной обстановки, агрессивной политике красной Германии в отношении поляков и о немедленной переброске как полка, так и всей дивизии — к границам республики. Помимо этого, объявили о мобилизации приписного личного состава.

Все эти мероприятия заняли почти три дня, после чего эшелоны с техникой и живой силой, потянулись, пыхтя, к западным границам. Унтера и солдаты ехали в приподнятом настроении. Таких «военных угроз» было по три за десятилетие где противоположные стороны, стороны пыжились, проводили грандиозные маневры у границ, выстреливали по мишеням вагоны боеприпасов и сжигали тонны солярки и бензина, после чего, довольные собой, возвращались в места постоянной дислокации.

Но в это раз, все пошло по другому. Возле красивого, утопающего в зелени уездного городка — Дубно, разворачивался целый армейский корпус, стягивались пехотные дивизии, танковые бригады и артиллерийские полки особой мощности. Дальше, наметанный глаз Дельвига, засек парней в униформе первого кавказского стрелкового полка и голубые береты отдельной парашютной бригады. Это его насторожило, ведь что кавказские стрелки, что десантники — части элитные. Ладно парашютисты, ихлюбят в качестве «пугала» на больших маневрах иностранным атташе показывать, но кавказские стрелки, это дело другое. Личный резерв командующего округом, должен быть всегда под рукой. Если их под Дубно перебрасывают, значит дело очень серьезное. Последний раз такое, было лет тридцать с лишним назад, во время Чехословацкого кризиса. Тогда стороны прошли в миллиметре от войны …Назад наши сдали и это позволило избежать войны. Надеюсь и сейчас пронесет.

В ходе переброски и сосредоточения сразу стало понятно, что генерал Дарницкий, имеет нулевое понятие о современной войне. Полки и батальоны 15 дивизии прибывали в полевой лагерь порознь, в полном беспорядке за исключением их родного Замосцкого полка, прибывшего совместно с саперным батальоном, раньше всех и еще успевшего замаскировать свои позиции и даже обозначить возможную линию обороны на случай неожиданного вторжения противника на российскую территорию. По мере прибытия частей, стало ясно, что к примеру 145 отдельный танковый полк, почти не имеет топлива, а треть механиков-водителей — опыта вождения. В тяжелом артиллерийском полку, были сбиты прицелы, а водители тягачей не умели нормально маневрировать с орудиями на позиции. Дошло до того, что командир отдельного пластунского^[5] батальона, майор Железнов, не умел толком читать карту. Не сносить бы сильно пьющему Дарницкому, не вылезающему из предоставленного железнодорожным полком «командно-штабного» пульмана — головы, если бы не одно обстоятельство. Обстоятельство это звали — Дмитрий Денисович Рюмин. Однокашник Дарницкого по Киевскому юнкерскому училищу его хороший друг и верный собутыльник. По совместительству, этот великого ума человечище носил погоны генерал-лейтенанта и командовал расквартированным в Виннице четвертым армейским корпусом. Куда, помимо только что переброшенной из Одессы и Херсона, 15 пехотной, входили седьмая и восьмая пехотные дивизии, артиллерийская бригада 12 танковая бригада полковника Громова.

Знакомую фамилию Дельвиг- Филиппов услышал, от командира расчета его взвода, унтер-офицера Хлебникова, развязного малого, родом с Челябинска.

— Полковник у них в бригаде — зачетный. Громов, Дмитрий Иванович… Кремень, не человек. Говорят, лучшем на курсе в академии был. Вместе с Паньковым учился, но говорят наш того…

— Кто говорит, Хлебников?! Бабьи сплетни на батарее? Не потерплю..

— Да у меня в двенадцатой танковой- шурин служит. Фельдфебель Нестеренко Евграф Сергеич… брат жинки моей. Командир подвижной мастерской. Так вот, господин лейтенант, Евграф говорит, что полковник Громов — человек. О солдатах заботится, интендантов к ногтю прижал. А техника в бригаде вообще вся новая. От вездеходов до танков. Чудные такие, их самоварами кличут…

— Я тебя понял, Хлебников. Ты оружие в порядок привел? На кухню сходил, сухпай на взвод — взял?

— Так точно господин лейтенант. Еще так сказать, резерв создал. Восемь банок тушенки и десять супов концентрированных. Чай еще, галеты …Для вас кофе взял, бразильский.

Вот пройдоха! Настоящий унтер, пронырливый и подмазывающийся к начальству. Ну и черт с ним..

— Деньги отдам! Бросил через плечо Дельвиг и направился за указаниями к штабу дивизиона, расположенного в паре километров от взвода Сергея. Палаточные городки полков, окруженные со всех сторон аванпостами и зенитными батареями прикрывались с неба лениво барражирующими истребителями, вот и огневой взвод Сергея из двух ЗСУ, находился в прикрытии расположения полка, покрытые маскировочной сетью.

Указаний получить не удалось, Буртасов и начштаба дивизиона майор, князь Николай Абашидзе убыли на совещание в штаб Дарницкого. Пошатавшись без дела, Дельвиг направился обратно, дрессировать личный состав. Ибо делать было нечего. Тем и хороша военная служба. Если нет приказа от начальства — дрессируй нижние чины. Для дела польза и время быстрее летит.

Вечером, в полдесятого, дремавшего после под навесом возле ЗСУ, Дельвига разбудил вестовой из штаба полка. Протирая глаза, Сергей забрался в коляску армейского мотоцикла РМТ и уже через пару минут покатил к стоящей у края городка, а не в центре, как обычно штабной палатки. Навстречу вышел встревоженный Паньков. Дельвиг вытянулся перед полковником, но то протянул руку.

— Приветствую… Филиппов. Вас там ожидают.

Нагнув голову, Сергей прошел в палатку и тут же попал в медвежьи объятия Громова.

— Здорово, грантовщик^[6]! Задал ты жару в Одессе. Еле Женька тебя отмазал.

— Да брось! Кто старое помянет. За службу спасибо, Дим… Место неплохое. Только сейчас ерунда какая то намечается…А так служить можно..

Громов посерьезнел. Только сейчас Серега понял, как изменился его друг- круги вокруг глаз и красные как у кролика глаза свидетельствами о постоянном недосыпании.

— Да брат, попал ты. Зря я тебя в полк Панькова засунул. Знал бы что так обернется, за Урал бы отправил …

— Да ладно. Херсон — город интересный. Можно заработать, если головой подумать и щель найти… А за Уралом? Одни заводы, рудники и тюрьмы..

— Да ты не понял, Серег. У нас приказ. Завтра границу переходим. Двумя корпусами, что бы немцам не дать Галицию полностью занять. А то они по семьдесят верст в день делают — можем опоздать…И иметь общую границу с ГДР. Сам понимаешь, приятного мало…нужен буфер приграничный

— Так что, война?

Дельвиг почувствовал, как у него ослабели ноги в коленях и предательски заурчало в животе.

— Возможно. По крайней мере, приказ однозначный. В случае противодействия немецкой или польской армии — открывать огонь на поражение. Тут уже как повезет. Может и обойдется. А может и нет…

Громов плеснул в стоящие рядом два стакана, коньяка из початой бутылки.

— Давай, что бы обошлось все. А то мы не готовы…

Проглотив огненную воду и фыркнув, Дельвиг, закусил лимонным мармеладом и подмигнул другу. Настроение улучшилось. Хороший коньяк, армянский…

— Брось, не готовы. Вон силища какая…

Громов махнул рукой.

— Что толку от этой силы, Серег? Если командуют — идиоты. Вон на своего комдива Дарницкого посмотри. Его же давно пора в отставку вышвырнуть. Извел Панькова своими пьянками, болван. Командир корпуса — еще хуже..

— Хуже Дарницкого?

— Потому что, Рюмин не одной дивизией командует, а тремя. Да еще несколькими бригадами и полками… Его потолок — командир полка. И то у полярного круга. Где одни медведи белые в противниках могут оказаться. Поэтому еще худший кретин, чем Дарницкий.

— Его заместитель? Начштаба, наконец?

— Там компания теплая. Собутыльники с времен юнкерства. У Рюмина брат — сенатор. Поэтому так высоко и забрался. Дурак-дураком… а корпусом командует. Хотя если здесь чего не так пойдет- в миг головы полетят. Только кровушки русской пролить эти бестолочи, сумеют много.

Громов опять налил коньяка. Уже побольше и пододвинул к другу банку мармеладок.

— Ты куда Панькова выжил из палатки?

— По делам пошел. С инспекцией в бронебойный дивизион. Случись чего, без бронебойщиков-никуда.

— В дивизии танковый полк есть. Да и ты, с бригадой здесь же…

— Ваш танковый полк вообще не о чем. Так, на бумаге…Моя бригада, да — сила. Только мы в отрыве будем от основных сил действовать. А все черновая работа — на вас…

— Ну пехота, она и в Африке пехота. Сопка наша — сопка ваша.

— Только не с немцами. Если они силу почуют…то..

Громов снова махнул рукой.

— Ладно, брат. Мне в бригаду пора возвращаться. Служи давай и смотри по сторонам. Если что — я рядом.

— Давай Жаль, не скоро увидимся.

— Бог даст, скоро. Тебе что то надо? Я с Паньковым все решу.

— Да нет, Дим. Ничего. Все есть. Давай, увидимся.

Громов крепко пожал ему руку и вышел из палатки, окликнув в темноте невидимого водителя.

— Фефилов, заводи..!

*****

— Солдаты! Германцы наголову разгромили польскую армию и выходят к границам России. Нам этого, ик…допустить нельзя! Настал ваш час, други мои. Верховный главнокомандующий приказывает пересечь бывшую русско-польскую границу и наступать на Львов, столицу древнего Галицкого княжества! Вы должны. ик!

Генерал-майор Дарницкий прервал яркую патриотическую речь, икнул и пошатнулся. Оба фельдфебеля, крепко державшие его за ноги на капоте КШМ, напрягли мышцы и не позволили пьяному в дугу генералу сверзится на грешную землю. Прибывший в расположение шестидесятого Замосцкого полка Дарницкий, фактически отстранил Панькова от командования и взял власть в свои руки. Видимо не хотел упускать грядущую победу над социалистами..

Обведя остекленевшим и бессмысленным взором стоящие перед ним и замершие батальоны генерал снова икнул и продолжил.

— Мне нужны охотники^[7]. Передовой отряд численностью с батальон выделенный из полка со средствами усиления, должен идти авангардом и с ходу овладеть селами Сестрятин, Шнырев и Клекотов. Вчера, танкисты, хорошенько врезали колбасникам, теперь настала пора матушки-пехоты, показать на что мы способны. Не посрамим честь дивизии и полковые знамена помнящие еще славу Полтавы, Бородина, Перемышля и Луцкого прорыва! Охотники, как всегда, получают приоритет в званиях и наградах и дополнительное материальное и денежное довольствие. Смелость — как говорил великий Суворов, города берет. Штыком коли, прикладом бей! Сорвался на крик генерал, шаря по стою солдат мутными глазами.

«Действительно, дебил!» с ужасом думал Дельвиг, оглядываясь по сторонам. Судя по лицам офицеров его дивизиона. подобное ощущение было у всех. И этот человек сейчас отправит их в бой. За Свободу и Отечество…

— Какие охотники, какие! С отчаянием прошептал застывший слева от Сереги, командир его батареи, капитан Алтуфьев. Зачем дробить силы полка, зачем!?

— Топлива нет, Максим Алексеевич. В корпусном интендантстве бардак, дорожная сеть здесь, ни к черту. Мы до Дубно сутки своим ходом добирались, на «чугунке» заторы из эшелонов. Тяжелый артиллерийский полк и 58 Пражский полк еще не прибыли, на двое суток опаздывают…Зашептал начштаба батальона в ухо Алтуфьеву.

— Почему не бросить танковый полк вперед? Снова прошептал Алтуфьев сохраняя на лице равнодушно-казенное выражение.

— Сто сорок пятый танковый, забрал Рюмин. Хотел бросить его на Радивилов, опередить танковую бригаду Громова. Но полк не успел, Радивилов уже взяли танкисты, выбив немецкий авангард. Теперь сто сорок пятый ковыляет назад на остатках топлива по разбитым буеракам… Думаю еще сутки, полк будет небоеспособен.

— Мы что, в атаку без танков пойдем? Чуть громче спросил Алтуфьев, выпучивая глаза. От его показного равнодушия не осталось и следа.

— Таков план генерала и полковника Долгополова. Полк, даже моторизованный, слишком громоздкий. Выбираются охотники, силой до батальона от каждого полка и бросаются вперед. После вчерашнего боя под Радивилом, разведка считает, что германцы ослабли и не настроены на обострение конфликта… Надо быстрее выдвигаться к западу и захватить как можно большую территорию. Это будет козырь для последующих переговоров…

— Охотникам, шаг вперед! Раздался зычный голос Дарницкого и солдатский строй, дрогнул.

****

Сергей осмотрел на руки. Нет, вроде не тряслись, хотя пот, противно, тонкой струей стекал по спине. Сейчас будет его первый бой, первая атака.

Батарея ЗСУ капитана Алтуфьева, была придана сводному батальону охотников Замосцкого полка в качестве средства огневого усиления. Причем здесь никто добровольного согласия не спрашивал. Бронебойщики, взвод саперов, зенитчики были включены в состав передового отряда в приказном порядке, в отличии от бойцов пехотных рот. Вообще, желающих проверить себя в бою, было неожиданно много. Охотников привлекала возможность боевой награды, денежной премии и конечно водочного довольствия по двойной ставке.

Настроение у большинства бойцов, было приподнятым. Вчерашний бой 12 танковой бригады, сходу разбившей авангард германской панцер-дивизии и отбросившей его к Радомышлю, было воспринято как крупная победа над сильным и стойким противником, резко поднявшим боевой дух армии. Теперь настало их время. Хутора Сестрятин и Шнырев, были заняты пехотой без боя,

Бесконечная и отчаянно пылившая колонна трехосных «Волгарей», с бронированными кабинами, стала разворачиваться к дубраве и пехота сидящая в кузовах, посыпалась, словно горох на землю. Ревущие дизелями бронированные тягачи разворачивали дивизионные 107 миллиметровые пушки, приданной гаубичной батареи.

— Филиппов! К Сергею подошел озабоченный Алтуфьев.

— Господин капитан!

— Слушай приказ. Разделим батарею на два взвода с левого и правого фланга. Позывной «Зенит-один» и «зенит — два». Твои позывные — «Зенит — два». Ты хоть и вольноопер, но сразу видно, калач тертый, службу знаешь. Цель- поддержать пехоту огнем по наземным целям, если такие появиться. Радиостанцию на прием, смотреть в оба. В первую голову уничтожать пулеметы и противотанковые орудия, если таковые появятся. Все ясно?

— Так точно! Отчеканил Дельвиг.

— Вот и отлично. Удачи, старший лейтенант, идите к своим людям.

Пехота, развернувшись длинными цепями, полумесяцем охватывала Клекотов. Село, лежало у подножия гряды высот, доминирующих над местностью. Именно там, по мнению командира сводного батальона, подполковника Любимова, могли находится германцы из разведывательного батальона 20 моторизованной дивизии ННА.

Разведки, кроме воздушной, никто толком не проводил, но отсутствие противника в Сестрятине и Шныреве подвигло на мысль комдива Дарницкого, что и Клекотово возьмут без сопротивления. Поэтому был получен недвусмысленный приказ — «Не рассусоливать, брать село и командные высоты приступом»

Первые мины, густо полетели в ряды охотников, едва передовые цепи оказались в километре от сельской околицы. Как и следовало ожидать, в Клекотово, немцы оставили всего лишь взвод пехоты с тремя стандартными пулеметами MG-55, основные силы разместили на примыкающих высотах, но и этого нашим бравым охотникам, хватило за глаза.

Едва мины полетели в быстро идущие цепи пехоты, как наушник ожил.

— «Зенит-два», «зенит — два» — прием!

— Зенит-два..

— Зенит — два, огонь по гребню высоты. Огонь по гребню высоты. Цели ищи самостоятельно..

— Зенит- один, принял.

Нахлобучив каску на голову, Дельвиг высунулся из-за уреза лобового бронелиста и огляделся по сторонам. Картина, открывшиеся перед глазами, напоминало эпизод из картины Иеронима Босха «Страшный суд». Ожившие в Клекотово пулеметы, захлебывались лаем, полосовали огнем массу накатывающей русской пехоты, высоты за селом мигали многочисленными вспышками выстрелов и летящие оттуда мины, градом падали на узкую равнину, где батальон рвался вперед.

— Прицел на девять часов! Завопил Дельвиг в микрофон. Он бы испугался конечно, да некогда было пугаться. Бой идет, фрицы бьют, люди как снопы валятся.

Двадцати трех миллиметровый зенитный автомат, это не дивизионное орудие и не гаубица, но убивает надежно и просто. Обе «спарки» его огневого взвода зарычали, нащупывая позиции пулеметчиков и давая возможность пехоте сделать рывок вперед.

Наконец то, заухали дивизионные орудия, вскоре, к ним присоединились минометы ПМР^[8] сводного батальона.

— Огонь, неожиданно громко завопил Дельвиг, наводчик начал на педаль и зенитный автомат изрыгнул короткую очередь из трассеров оранжевого цвета. Через долю секунды, ориентируясь на трассеры Дельвига, открыл огонь второй расчет его взвода, унтера Хлебникова.

«Как на стрельбище, жучат, не зря натаскивали»!! С гордостью подумал Серега.

Рация снова ожила.

— «Зенит — два», выдвигайся вперед, на одиннадцать часов…на одиннадцать… ориентир колодец. кол… тут же связь оборвалась. Дельвигу уже было наплевать. Бой неожиданно поглотил его, поглотил целиком и полностью. Ушел страх и волнение. в груди, термической шашкой, медленно разгоралась злоба, которая жгла все сильнее и сильнее. Приказ был понятен, впереди был враг, а рядом- свои. Все стало просто и ясно, как в детстве, когда он бился пацаном на кривых улочках Баку с местной татарвой. Либо ты их либо они-тебя …Соленая кровь на губах, глаза в глаза, ножи в ножи…

Вот и сейчас. Своих надо прикрыть. Подавить пулеметы, взять этот долбанный хутор, взять высоту …

— Вперед! Заорал Серега. махнув рукой. Про рацию и позывные он забыл. Но Хлебников — все понял и его ЗСУ, изрыгнув клуб вонючего выхлопа, устремилась вслед за «кегрессом» Дельвига.

Ошарашенная обстрелом пехота, залегла, но уже, из второго эшелона батальона подтягивались застрельщики, разворачивалась, батальонная пулеметно — минометная рота. Плохо было то, что охотники, набранные из разных рот полка, познакомились с друг- другом пару часов назад, унтера и офицеры не знали своих солдат. Управление батальона рухнуло сразу, как только назначенный из штаба дивизии командиром батальона — Любимов, словил осколок в самом начале боя и сейчас без сознания трясся в санитарном автомобиле по направлению к развернутому в Дубно полевому госпиталю.

Танков не было, но три противотанковых орудия 57 миллиметров на полугусеничном шасси и ЗСУ Дельвига, были вынуждены эти танки заменять. В безрыбье, как говорится и краба можно раком…. Здесь отсутствие многомудрого начальства сказалось положительно. Уцелевшие под первым обстрелом, командиры рот и взводов стали действовать самостоятельно, что бы и выжить и задачу выполнить.

Развернувшись в ряд, и прикрыв суетящуюся пехоту тонкой, но все же броней, полугусеничные самоходки, обрушили шквал огня на господствующую гряду высот, стараясь выбить наблюдателей — корректировщиков и подавить минометы, так досаждающие охотникам.

Германцы- засевшие в самом Клекотово, не сдавались даже после того, как наши артиллерия и минометы, стали превращать одну за другой мазанки, в груду пылающих обломков. Пулеметы наконец заткнулись и ревущая волна охотников, ворвалась в деревню, отчаянно матерясь и стреляя во все стороны.

Что произошло с ЗСУ Хлебникова, Дельвиг так и не понял. Словно под стук отбойного молотка, бронемашина задергалась, от нее стали отлетать какие то куски, и она с грохотом взорвалась. Унтер-офицер Сергей Хлебников, на глазах Дельвига выбрался из ЗСУ, тут он словно лопнул изнутри. Его рука, увенчанная часами с массивным браслетом, вертясь словно оторванная жердь, спикировала на нос бронемашины Сереги, глухо стукнувшись о сталь.

Смотря на оторванную руку своего бойца. несколько секунд назад живого и здорового парня, Дельвиг, не почувствовал ни боли, ни страха. Только сожаление о том, что такой опытный унтер как Хлебников — вышел из строя перейдя в разряд «безвозвратные потери».

Наконец, пробегающий рядом с ЗСУ чумазый солдатик, скаля белые зубы, крикнул Дельвигу.

— Все, взяли хутор! Немцев набили- страсть… Тикает фриц….

Тут Сергей обратил внимание, что его никто не вызывает по рации. «Зенит — один», молчал. Молчал как рыба. Поднявшись в кузове бронемашины, Сергей стал обшаривать глазами горизонт, пока не обнаружил- жирный столб дыма от горящей техники, поднимающийся с правого фланга.

«Неужели Алтуфьев? Если так, то жаль его, командир толковый был. Дело знал…»

Убитых немцев оказалось до обиды мало. С десятка два, всего может кто еще остался в развалинах горящих мазанок. В самом Клекотово, германцы даже не успели толком закрепится, вырыли лишь несколько коротких траншей и оборудовали, надо сказать с умом, три пулеметных гнезда, доставивших такие потери нашим охотникам. Убегая, немцы оставили опрокинутую взрывом дивизионного снаряда легкую бронемашину с крупнокалиберным пулеметом в башне и три мотоцикла с коляской. На высотах над селом, фрицы окопались более основательно и даже успели вырыть настоящий блиндаж с перекрытиями из бревен.

Быстро работают, чертяки. Еще удалось взять рацию и какие то штабные бумаги. Бумаги сразу отправили с нарочным в штаб полка а в блиндаже развернули КП батальона и разместили там радистов. После ранения Любимова, в отсутствии, присланного из полка офицера — командиром временно самоназначился капитан Никита Сергеевич Мещеряков, самый опытный из офицеров сводного батальона, командир пулеметно- минометной роты. Собрав уцелевших после первого офицеров (их к слову осталось в строю, меньше половины), Мещеряков критически осмотрел их, недовольно крякнул и выпалил.

— Хреново, господа. Здесь, по хорошему закрепится надо. Разведывательный батальон немецкой моторизованной дивизии, это вам не филармония… И танки есть и бронемашины. С их минометной батареей мы уже познакомились. А у нас из поддержки, две зенитки и три бронебойных самоходки. Нужно в землю зарыться, батарея дивизионная, что нам выделили весь «бэ-ка» уже расстреляла. Но помощь рядом и идет сюда.

— Господин капитан. А что, по рации поддержку вызвать, не судьба? Поинтересовался тощий бронебойщик, фамилии которого Дельвиг не знал.

— Нельзя, Петро, нельзя. Огрызнулся Мещеряков. Связи нет. Похоже глушат связь, супостаты х…Только вестовые, как в средние века. Хорошо что мотоциклы захватили. Там бензина немного есть, значит и связь у нас есть. И вот еще, дуйте на батарею, к «глухарям»^[9]  возьмите тягач и поставьте тот броневик, что они бросили, на колеса. И замаскируйте, воон там. У той сгоревшей хатой. Это наш засадный полк будет…Если уж совсем припрет.

— Да какой из него засадный полк. Пулемет там, чешский типа нашего ХВП-74, миллиметров пятнадцать…То ли нашу самоходку поставить…в засаду. Вновь встрял тощий бронебойщик

— Нет. Твоя батарея — есть основная ударная сила. Если попрут, будешь их бронетехнику тормозить. Как там тебя из зенитной батареи? Старший лейтенант?….Обратился к Сергею, Мещеряков.

— Филиппов, господин капитан…

— Вот-вот, Филиппов. Я тебя в бою видел, молодцом держался. Ты свои «зушки», ставь на флангах. Там и вот там. Связь глушат, поэтому общаться с помощью флажков. Если Петро, будет глушить бронетехнику, то твоя задача — пехота. Только береги огнеприпасы, подпускай поближе и стреляй по сигналу…

— Какому?

— Две зеленых ракеты. Раньше не высовывайся. Как подойдут — так и жми на педаль.

— А если ракет не будет?

— Значит- весь штаб мертв. Действуй по обстановке. Здесь спрос с тебя.

— Так точно.

— Исполняйте. И окопаться не забудьте, в полный профиль. От этого ваша жизнь нынче зависит. Фриц- он шутить н умеет.

Лопата вгрызалась в казалось такую неподатливую, засохшую от зноя украинскую землю, здесь не чернозем как на востоке и центре Малороссии, здесь почвы менее щедрые, глинистые.

Лопата за лопатой, будет капонир, еще сверху сеточку маскировочную накинуть. Господа офицеры изволят наравне с нижними чинами землю рыть, здесь промедление тебе дороже вый- дет. Будешь как Любимов, дай Бог ему здоровья которому в первом же бою-черепок раскроили.

Свист, поначалу тихий, родившийся где в небесах, стал нарастать с каждой секундой, но его заглушил истошный вопль..

— Обстрел! В траншею… б…ть!!!

Согнувшись в три погибели на днище ЗСУ и прикрыв голову каской, Дельвиг ждал первого снаряда, со свистом летящего к земле.

Удар! Самоходку вместе с скрюченным в позе эмбриона расчетом подбросило верх словно это не десятитонная машина, а детская игрушка. После этого снаряды стали падать подобно граду и гряда холмов тряслась словно взбесившийся зверь. Открыв рот и зажмурив глаза, Серега молился всем богам сразу, но в этот раз- безносая тетка с косой, прошла мимо.

Его ЗСУ после обстрела, была основательно присыпана землей, а вот противотанковая самоходка с 57 мм орудием, выглядела так, словно сказочное чудовище рубануло по бронемашине огромным мечом, буквально разрубив пополам и вырвав двигатель.

— Дымы! Дымы…

Немцы — начали атаку с дымовой завесы, до чего, почему то не додумались русские генералы. А у них видишь ли каждый командир батальона думает.

С десяток полугусеничных «Ханомагов» гренадерской роты разведбата вынырнули из молочной дымчатой пелены, с ходу обстреливая гребень высот, из крупнокалиберных пулеметов. Бронемашины остановились стальной цепью, выпустив из своего стального чрева, с сотню гренадеров, которые быстро, стали взбираться по пологим склонам.

«Далеко, еще далеко…» подумал Дельвиг, тут послышались сухие, словно щелчки выстрелы бронебойных орудий. Через пару секунд, два полугусеничных броневика уже пылали, а приближающая пехота была накрыта шквалом пулеметного огня.

Через минуту, снова начался минометный обстрел и гренадеры, таща за собой раненых и прикрываясь бронемашинами, снова нырнули в рукотворный, серо-белесый туман.

— Ой мамочки. мамочки!…Громко причитал где то рядом голос, жалобно — слезливо, почти обреченно.

В ушах звенело, во рту был песок с медным привкусом крови, глаза нестерпимо резало. Очередной артиллерийский обстрел, закончился с минуту назад, и теперь сводный батальон охотников шестидесятого Замосцкого пехотного полка, ждала очередная немецкая атака.

Последние несколько пять или шесть часов, Дельвиг точнее сказать не мог, охотники, вцепившись в гряду высот держались намертво, против целого моторизованного полка ННА. Гренадеры семьдесят шестого полка, сменив своих разведчиков при поддержке полковой и дивизионной артиллерии пытались сшибить охотников с тактически важных высот и обеспечить весь фланг всего армейского корпуса, опасно зависшим после рейда танковой бригады полковника Громова. Но охотникам, было глубоко наплевать на эту высокую стратегию — им хотелось выжить и дождаться наконец, подкреплений.

Армия Германии, наконец проявила всю свою, ранее сугубо теоретическую силу, сразу переведя ее в практическую плоскость. Связь с штабом полка и тем более дивизии, была заглушена сразу, приданный тяжелый артиллерийский дивизион 107 миллиметровых орудий и минометная батарея, были запеленгованы и буквально смешаны с землей ураганным огнем немецкой артиллерии. А потом…а потом начались, сокрушительные атаки немецкой пехоты. Сначала, их поддерживали только бронетранспортеры с крупнокалиберными пулеметами, потом, приползли уродливые без башенные танки с длинными орудиями, жестко закрепленными в корпусе. Именно такая железная тварь, всадила снаряд в ЗСУ Дельвига, в тот момент, когда он залегши в воронку рядом с самоходкой пытался договорится с пехотным лейтенантом о взаимодействии. Из расчета — никто кроме Дельвига не выжил, как никто не выжил из всего огневого взвода ЗСУ а возможно и всей батареи. Пехотного лейтенанта, фамилию которого Сергей так и не узнал, убило осколком при следующей атаке. Он уже не помнил, как у него оказался трофейный пулемет MG-55 и несколько коробов с лентами, он наводил на перебегающие внизу фигурки гренадеров и сек их короткими, злыми очередями, радостно щерясь, когда то одна то другая фигурка падала или катилась вниз по склону. Неожиданно для себя, он стал точным, цепким и быстрым. Пулемет работал, как швейная машинка, прикрывая фланг остатка пехотной роты и не давая германцам ворваться в траншею.

Вокруг еще живого старшего лейтенанта собралось человек тридцать охотников из нижних чинов, готовых драться рядом с ним, в надежде дождаться подкрепления. Сейчас, после очередного артобстрела из трех десятков, едва ли наберется половина. Какие то побитые, грязные как черти в рваных гимнастерках и красными от дыма глазами. Но держатся — видят, офицер здесь, вместе с ними.

— Атака! Слева! Танки слева.

Две угловатые, квадратные самоходки, со скошенным лобовым листом, поднимались по пологому склону, останавливаясь для того, что бы всадить один-другой снаряд в полузасыпанные траншеи охотников. Каждый взрыв сопровождался тем, что вверх помимо комьев земли вверх летели и части человечески тел и обломки оружия. Батальон погибал и до его конца оставались считанные минуты. Панцергренадеры, наконец добрались до траншеи и в ход пошли огнеметы, штурмовые винтовки и ручные гранаты.

— За мной! Приказал Дельвиг, нутром чувствуя, что если остаться на месте, их перебьют в течении нескольких минут. Бежать вниз, по крутому склону — дураков нет, там все как на ладони видно, укокошат мигом. Значит надо вперед двигать, навстречу фрицам и молить о наличии боковых ходов в траншее.

Им повезло в малом. Видимо кровожадный славянский бог войны, уже вдоволь налопался и пресытился плотью, поэтому они и выжили. Они выскочили в тыл германцам, уже ушедшим вперед к гребню следующей высоты.

Пулемет и на сей раз не подвел, разом свалив с десяток медленно бредущих за самоходками гренадеров. Но немцы среагировали достаточно быстро и в траншею — полетели гранаты. Очередной хлопок сопровождался утробным человеческим воем, когда острые осколки вспарывали чье то брюхо, следом, обнажив короткие тесаки-гробендольхи в траншею ворвались немцы и началась свалка…

Первого спрыгнувшего, рябого бугая с лошадиным, вытянутым лицом Дельвиг встретил ударом запасного пулеметного ствола, с удовлетворением отметив, что ствол, скользнув по козырьку шлема с чавканьем врезался в лицо бугая превратив его в кровавое месиво. Ослепленный болью немец снес Дельвига, но тот падая, успел схватив немца за горло и вцепится ему зубами в щеку. Он рвал, рвал зубами гренадеру лицо, словно дикий зверь чувствуя привкус вражеской крови… Потом что то загрохотало и свет померк….

Спасли их- штурмовики. Шестерка увешанных НУРС БШ-44, словно серпом прошлись по боевым порядкам германцев, сорвав эту, скорее всего последнюю для сводного батальона — атаку.

Немцы вновь отошли назад, а высоты заняли, наконец, прибывшие на помощь части 15 дивизии- пластунский батальон и весь Замосцкий полк, нарушавшие прямой приказ Дарницкого…

Глава 9

Москва. Боровая улица. Лефортовская управа. 11 января.

Утреннее совещание у полковника Васильчикова, призванное стать днем аутодафе для несчастного ротмистра Небогатова сунувшего нос в чужие дела по просьбе замшелого друга семьи профессора МГУ Палена, запутавшегося в своих амурных делах. В довершении всего, Евгений Небогатов совершил, с точки зрения чиновничества, самый страшный грех. Вернее два…Связался с начальником целого жандармского округа не спрашивая свое непосредственное начальство и более того, в самостоятельном розыске прикрылся именем отставного генерал-майора Чепиго, очень уважаемого в жандармерии, боевого генерала, известного борца с кавказскими революционерами и сепаратистами. Вообще кругом был виноват.

Ставя машину на стоянку перед зданием Оперативного бюро ОКЖ, Женя обратил внимание на два белоснежных внедорожника «Кадиллак». Явно с признаками бронирования. Белые бронированные «кадиллаки» — это признак высокого начальства из центрального аппарата жандармерии. Белый цвет — признак маскировки. Какой то шибко умный деятель из интендантства выяснил, что черные автомобили вызывают у обывателя устойчивые и недобрые ассоциации с тайной полицией и поэтому, теперь всякие шишки жандармерии рассекали на белоснежных «каддилаках». Вздохнув, Небогатов припарковал свой «Форд» и прихватив кожаную папку выбрался из машины.

У входа, его ждал усиленный наряд безопасности, из трех жандармов во главе с вахмистром ОМД  Виктором Загоруйко, невысоким, плотным крепышом с переломанными борцовскими ушами.

С Загоруйко, они неоднократно пересекались в «горячих турах» на Кавказе и поэтому, дождавшись пока пропускное устройство на турникете замигает зеленым, выплюнув личную карточку Небогатова, вахмистр незаметным кивком головы, позвал Женю за собой, к лифту…

— По твою душу тут особая инспекция прикатила. прошипел не разжимая губ вахмистр. Во главе с Иличем.

Небогатов едва не выругался. Мартин Иванович Илич — первый заместитель начальника Особой инспекции Отдельного корпуса жандармов, был личностью легендарной. Бывший прокурор Дальневосточного военного округа, абсолютно безжалостный к нарушителям дисциплины, казнокрадам и пьяницам в погонах. Переведенный, два года назад в центральный аппарат жандармерии, Мартин Илич развернулся вовсю, срывая погоны офицерам за малейшую провинность. Учитывая специфику секретной работы оперативных подразделений жандармерии- наличие в Особой инспекции этакого Держиморды, любви и уважения Иличу не прибавляло. Однако надо отдать должное — что Мартин Иванович был чертовски работоспособен, кристально честен, справедлив и достаточно умен, многократно проверяя и перепроверяя информацию прежде чем наша жандармская «инквизиция» брала кого то в «оборот». Сегодня вот, «инквизиция» пришла за Небогатовым.

— С конвоем, Илич прикатил?

Загоруйко скривил губы, показывая Жене всю неуместность его плоской шутки.

В кабинете, уже несмотря н ранее утро, изрядно накуренном, помимо Васильчикова, находился сам грозный полковник Илич, в голубовато-серой жандармской шинели, подчеркивая официальность его утреннего визита и ещё один, незнакомый гражданин, в аккуратном костюме и гладко выбритым лицом. Чуть розоватым с мороза. Посмотрев на розовые щечки незнакомца, Жене пришла на ум ассоциация пухлого лица незнакомца с мартышкиной жопой. Уж больно похожа..

— Присаживайтесь, ротмистр. Сказал Васильчиков. Думаю, приступим, господа. Заявил начальник отдела многозначительно покосившись на Илича. Тот, едва заметно повел бровью.

«Уже сдал меня, князь хренов. Червяк бесхребетный, а не начальник отдела».

— Я не имею чести знать, данных господ. Веско сказал Небогатов, собираясь позлить проверяющих и потянуть время. Козырь надо выкладывать не сразу, а позже, когда противники уже покажут свои карты. На основаниипункта девять один часть один, устава службы отдельного корпуса жандармов, от тысяча девятьсот семьдесят…

— Прекратите, ротмистр! Тихо сказал Илич…Не стоит, устраивать здесь комедию. Я полковник Мартин Илич, заместитель начальника Особой дисциплинарной инспекции жандармерии. Это — Илич кивнул на розовощекого в галстуке, полковник Яков Никандрович Мечников, представляет Бюро контрразведки. Вашего начальника, князя Васильчикова, надеюсь, вам представлять не надо?

— Вот такой вот наш ротмистр Небогатов. Вставил реплику Васильчиков. Что не день, то комические куплеты… то шуточки сальные..

Илич, мрачно покосился на князя и сказал, и с трудом сдерживаясь, назидательно сказал.

— Моральный облик и дисциплина подчиненных, первейшая задача начальника отдела, Глеб Борисович. Жаль, что вы об этом забываете..

Васильчиков, мгновенно побледнел и игривая улыбочка сошла с его лощеного лица. Мечников, он же Мартышкина Жопа, тоже как то сник. Илич, сразу показал свой нрав и это, как не странно понравилось Евгению. Человек прибыл с целью разобраться, а не участвовать в дешевом спектакле с травлей нерадивого подчиненного всемогущим начальством.

— Включайте магнитофон на запись. Распорядился Илич и сверившись с бумагой, задал первый вопрос.

— При каких обстоятельствах, вы заинтересовались личностью вирусолога, доцента Сергея Семеновича Куролесова?

— Утром седьмого января. На встрече с профессором МГУ,Виктор Павловичем Паленом.

— Это ваш, секретный сотрудник?

— Нет, это друг моего покойного отца и сын генерал-майора Палена..

— По чей инициативе, произошла встреча?

— По инициативе Палена…

Подробно, останавливаясь на датах и часах полковник Илич расспрашивал, Евгения о мотивах, побудивших его начать расследование.

— Я дал разрешение на проведение проверки по информации Палена исходя их опыта и прежних заслуг ротмистра Небогатова. Он участвовал в сложных операциях и неоднократно представлялся к наградам… Вставил слово Васильчиков…

— Мне известна служебная характеристика и заслуги ротмистра Небогатова. Отрезал Илич. Манера Васильчикова каждую секунду менять позицию, беспрестанно вихляя начальственным седалищем стала его явно раздражать.

Едва Илич замолчал, в дело вступил обладатель розовых щек, галстука и жетона контрразведчика- Мечников.

— Вам известен характер научных работ доцента Куролесова, ротмистр?

— В общих чертах. Вирусология, противодействие эпидемиям опасных инфекций…

— Как известно, данная сфера научных разработок, находится под надзором соответствующих подразделений жандармерии. Так зачем вы, ротмистр пытаетесь залезть в научную сферу, да еще и ссылаетесь на Максима Анатольевича Чепиго, при своем, с позволения сказать — частном расследовании. Ведь слов заместителя ректора МГУ, господина Молева вам, как профессионалу должно быть достаточно что бы….

Беседа, откровенно стала утомлять Небогатова, пришло время выкладывать на стол козыри, а то вопросы «инквизиторов» продолжатся еще на пару часов с неясным исходом.

— Причиной моего служебного интереса к персоне Сергея Степановича Куролесова — стало его исчезновение. Официально сказал Евгений. А ведь, как верно заметил многоуважаемый господин Мечников, надзором над научной сферой в области занимаются мои коллеги из жандармерии.

У Мечникова вытянулось лицо и кровь отхлынула от румяных щек..

— Объяснитесь, ротмистр. Зловеще протянул Илич, сужая глаза. Тон его не предвещал ничего хорошего, но в данной ситуации Женя шутить и не собирался.

Небрежным жестом открыв папку, Небогатов выложил на поверхность стола, пару копий полученных по телефаксу из Ташкента от Левченко, бумаг. И,бумаги которые ночью он достал в отделе регистрации аэродрома Домодедово.

— Это официальные данные Оперативного управления Туркестанского жандармского округа. А вот, копия паспорта для покупки авиабилета в аэропорту Домодедово. По паспорту Куролесова — вылетел из Москвы в Ташкент и остановился в гостинице «Семирамида», совершенно другой человек. Который кстати, давно из номера — съехал, как объяснили в администрации гостиницы. Причем в неизвестном направлении.

Теперь лица вытянулись у Васильчикова и Илича…Немая сцена затянулась на несколько секунд, н первым, как и ожидал Женя, среагировал начальник четвертого отдела.

— Это неслыханно! Мартин Иванович, обратите внимание на безобразную работу Бюро контрразведки. Мало того, что у них объект оперативной разработки из под носа ушел, так они еще мешают расследованию нашего отдела!

Мечников дернул головой, словно ему врезали апперкот.

— Эти данные требуют проверки! Пропищал контрразведчик. это какая то провокация.

— Так проверяйте, Яков Никандрович. Ваше бюро настояло на данной служебной проверке ротмистра Небогатова. Теперь возникают вопросы к вашей деятельности. Очень неприятные вопросы.

На этом первая часть мытарств Небогатова, связанных с доносом Молева и попыткой служебного расследования Особой инспекции, закончилась для Жени, прямо сказать, триумфально. Он рискнул и сорвал банк в бюрократическом бою. Теперь, все будут рвать Бюро контрразведки, прошляпившей Куролесова и допустившей утечку секретной информации о научных разработках.

В глазах Васильчикова, генерала Рокотова и даже Илича, Небогатов был героем и теперь никто не вспомнит ни его самоуправство, ни звонки в Туркестан, генералу Хайдарову, через голову начальства, не более мелкие шалости.

Уже через час, Небогатова вызвали на верхний, четвертый этаж, к заместителю начальника Оперативного Бюро, генерал — майору жандармерии Игорю Всеволодовичу Рокотову.

Бывший военный юрист, грузный, похожий на медведя, генерал Рокотов, облачённый в отличный, темно-синий костюм «тройку» изучал вошедшего Евгения опустив на нос очки.

— Вот и наш Шерлок, в погонах. С непонятной интонацией произнес Рокотов и снова уставился распечатку допроса Небогатова, что то черкая там красным карандашом. Присаживайтесь, Евгений Вадимович, не стойте…В ногах как говорится, правды нет.

Небогатов сел и уставился на расположившегося напротив него Васильчикова. Тот незаметно подмигнул подчиненному, давая понять, что он опять вильнул седалищем и теперь самый что ни на есть защитник ротмистра Небогатова, своего оперативника, вскрывшего заговор мирового масштаба.

— Мда…мда…Проскрипел Рокотов, дав понять, что он закончил изучать распечатку записи допроса. И поднял глаза на Небогатова.

Евгений немедленно вскочил, показывая всем видом служебное рвение.

— Вы молодец, ротмистр. Воистину молодец, что вскрыли такую бездну разгильдяйства в департаменте у наших коллег. Им бы своей работой заниматься а не доносы на наших сотрудников писать. А если, вспомнить вашу роль в деле Егазаряна, то погоны подполковника вы получите в ближайшее время.

— Служу России!

— Похвально, похвально…снова неопределенно протянул Рокотов. Думаю, завтра с утра меня вызовут к самому шефу Корпуса. Вы все материалы, добытые оперативным путем, подготовьте сегодня к вечеру. И сдайте Васильчикову. Он сделает официальное представление.

«Ну понятно, к Шефу мне не пробиться, рожей не вышел и происхождением» подумал Небогатов, сохраняя на лице невозмутимо — верноподданническое выражение. Засим, господа офицеры, не смею вас больше задерживать.

Выйдя из кабинета первого заместителя начальника Оперативного бюро, Небогатов повернулся к идущему следом Васильчикову.

— Спасибо, что заступились. Издевательски сказал Женя, смотря в глаза полковника.

— Пожалуйста, ротмистр. Обращайтесь, если что. В тон ему ответил Васильчиков и неторопливо двинулся по коридору в сторону лифта.

Запыхавшийся Карбонат просунул свою круглую как луна голову в окно взятого напрокат вездехода «Руссо-Балт Тайга» и дыхнув на Брюса мерзким запахом чеснока и нечищеных зубов выпалил.

— Оба дома. Только сейчас Сема к Солопову на этаж поднялся.

Брюс, едва кивнул головой, давая понять Карбонату, что он его услышал и тот мгновенно замолчал, преданно поедая «маза» глазами и возбужденно сопя. Чует кровь, гайменник(*)

— Садись. Коротко приказал Брюс подручному и тот мгновенно для его размеров забрался в машину, отпихнув задремавшего Баксана. Тот попытался возмутится, но быстрого взгляда Брюса хватило, что бы рот горца оставался закрытым.

— Не спи Баксан, замерзнешь. Тихо шепнул Карбонат и тут же получил от подельника болезненный тычок под ребра.

— Заводи Нитро. Небрежно приказал Брюс и ухоженный мотор «руссо-балта» мягко завелся и большая машина завибрировала. Откинувшись на сиденье, Брюс перебирал в голове, все ли они взяли на дело. Вроде все, осталось закончить дело и ехать на «кукушку». Так, по старой памяти, он называл конспиративную квартиру.

Брюс, в прошлой жизни Константин Волошин, был родом из крупного ибогатого села в предгорьях Саян, что в Енисейской губернии, которая как известно размером больше чем вся эта хваленая Европа. Хоть село было большим и богатым, к семье батрака Егора Волошина, местного пропойцы и скандалиста, богатство не относилось. Наоборот, Костя вырос в ужасающей нищете, таская домотканые штаны и самодельные галоши из автомобильных покрышек. Батюшка напившись, а это было весьма часто, лупцевал жену и своих пятерых детей чем попало, так что на ночные истошные крики часто прибегали соседские мужики успокаивая буяна крепкими тумаками. Однажды, после очередного избиения матери и обоих старших сестер, Костик не выдержал, взял кочергу и парой ударов папашу успокоил. Да так, что тот потом дня три встать не мог. Мать и сестер он более не трогал, срывая злобу лютую на Косте. Лупил его и приговаривал «Я тебя гнида кормлю, а ты отцу родному перечишь!». Вскоре Костя понял, что жить под одной крышей с этим ничтожеством, по иронии судьбы оказавшимся его родителем — более не получится и однажды возвращавшись из кабака местного богатея Черноусова, поддатый папаша утоп в придорожной канаве. Вешние воды, так сказать. Наутро Костю задержал хмурый околоточный и после нескольких зуботычин, нечего не добившись отправил отрока Волошина в уезд, к приставу. Мол, парень подозрительный, но прямых улик нет, надо бы поработать. Статистка в полиции, особенно в уездной — вещь определяющая благосостояние и карьерные перспективы её начальства. Поэтому уездный пристав, подполковник Рогозный рьяно взялся за дело пытаясь показания из Кости выбить. Но Волошин молчал, молчал как рыба и просидев трое суток в КПЗ был отпущен, на негнущихся ногах и лицом распухшим от побоев и формулировкой «оставлен на свободе под сильным подозрением». Оставаться в родном селе под названием Кагольское, у Константина не было ни желания, ни возможности. Как и все сибиряки, жители Кагольского, жили в патриархальных традициях и отнеслись к подозрительной смерти Волошина — старшего, очень отрицательно. Мол, еще нам отцеубийц в селе и не хватало. Поэтому Костя собрал свои скудные пожитки в фанерный чемодан и отправился на попутном лесовозе подальше от родного дома. Прибился к артели строителей работающей на возведении в городе Саянске общежития для рабочих на новом огромном заводе алюминиевого короля Сибири и всея Руси, Алексея Анциферова, в итоге решил остаться на этом заводе в качестве помощника электрика. У него была небольшая, но стабильная зарплата и койка в общежитии для холостых рабочих. Чуть позже он устроился на курсы шоферов и даже пошел учится в вечернюю школу при заводе. Анциферов, хоть и богатей был, но мужик из простых, с пониманием относился к рабочим. Слухи в рабочем общежитии ходили, будто дед Анциферова, в гражданскую, партизанил в отрядах Щетинкина за красных, но потом попал под амнистию и стал законопослушным гражданином. Как бы то ни было, Анциферов хозяином был справным, рабочих зазря не обижал и люди к нему относились с уважением. Старались работать на советь, за рабочие места, зубами держались. Так прошло три года, Костя выучился на шофера, но продолжал работать электриком, благо заработок больше.

Пришла пора идти в армию и на сборном пункте по Енисейской губернии, Костя попал в рекрутскую команду отправляющиеся на Тихоокеанский флот. Распределили крепкого и немногословного парня в десятую особую водолазную команду, капитана третьего ранга, барона, Евгения Корфа. Под особой водолазной командой на острове Русский — имелась ввиду специальное диверсионное подразделение, известные как боевые пловцы. Команда Корфа, понятное дело, была укомплектована сверхсрочниками, старшинами и мичманами, обычные рекруты трудились на подсобных работах. Но Волошин не потерялся и здесь, крестьянская смекалка и недюжинная сила и выносливость, обратили на себя внимание самого барона. Через год ему было предложен пройти полный курс водолазной подготовки. После успешного завершения и получения старшинских лычек его снова вызвал Корф и предложил остаться на сверхсрочную службу в десятой водолазной команде. Взвесив все «за и против», Волошин кивнул и так началась его карьера боевого пловца.

Командование ВМФ вовремя оценило возможности и перспективы морских диверсионных частей и вскоре «особая водолазная команда» была расширена и укрупнена до десятого отдельного дивизиона легких водолазов при штабе Тихоокеанского флота, подчиняясь начальнику разведки флота. Корф, стал капитаном второго ранга а, дивизион, стал наращивать численность и материальное обеспечение. Дивизион был абсолютно секретным подразделением и где только не пришлось побывать Волошину сотоварищи. Французский Индокитай, где бойцы Корфа обеспечивали безопасность русских коммерческих кораблей, пылающая огнем Индонезия, где они боролись с обнаглевшими пиратами, прозрачные воды Формозы и Цейлона, где они разведывали подходы к стоянкам японского и британского флотов, совместные учения с французскими и американскими боевыми пловцами. И постоянные тренировки, стрельбища и опять тренировки.

Пятнадцать службы лет пролетели быстро, и вот Константин Волошин уже мичман, водолаз первого класса и обладатель двух Георгиев, присвоенных секретными указами президента. Пора открывать дорогу молодым подумал Костя и вышел на заслуженную пенсию, весьма солидную по нынешним временам ведь служба у легких водолазов вредная и год считается за полтора. Вернулся домой, настоящим морским волком, удивив односельчан красивой формой и Георгиевскими крестами. Дома, кроме матери его никто не ждал, сестры вышли замуж и разъехались по всей Сибири, а младший брат учился в Томске на инженера лесного хозяйства, чье образование, естественно оплачивал Костя. Вскоре, Волошин принял решение продать постылый деревенский дом, забрать мать и перебраться в город, благо с работой там гораздо проще.

Забрав мать и поселившись в Красноярске, Костя уже собирался зажить жизнью спокойного мещанина, устроившись работать частным охранником к какому ни будь толстосуму, благо рекомендательные письма от начальника разведки Тихоокеанского флота и непосредственного командира, барона Корфа, у него имелись. Но тут случилось то, что бывает только в российской провинции.

Младший брат Волошина, Андрей, прибыл в Красноярск из Томска на каникулы и влип в дурацкую историю. Его и двух сокурсников вместе с компанией каких то охламонов загребла енисейская губернская охранка. По своему личному опыту общения с полицией Костя знал, что братишку ничего хорошего в застенке ждать не может и поэтому одев лучший костюм и приколов оба георгиевских креста и медаль за беспорочную службу отправился на Плац-парадный переулок дом 2 где и квартировала губернская охранка.

В караулке внимательно изучили документы Волошина, одобрительно покосились на кресты и пропустили к дежурному полицейскому капитану Усачеву, который и поведал Косте особенности политического сыска в Енисейской губернии.

Капитан, оказался добрым малым и сказал что дело по сути плевое и не стоит выеденного яйца. Дело в том, что начальник местного Охранного бюро, полковник полиции Рогозный являясь человеком старой формации и не сильно развитым интеллектуально видит везде антиправительственные заговоры и яростно с ними борется. По мнению Рогозного — любой кружок студентов, это либо потенциальные социал-революционеры или на худой конец секта безбожников-сатанистов. Вот и попал Волошин младший в лапы «архангелов» Рогозного, которые быстро сделали из выбитых показаний запуганных мальчишек — дело об подпольной секте масонов-иллюминатов..

— Масонов-иллюминатов! Едва не закричал Костя.

— Именно так. Кивнул Усачев. У нас тут пару месяцев назад, на пасху, церковь осквернили какие то молодчики. То ли анархисты, то ли сатанисты, то ли просто придурки. Епархия взвыла, написала губернатору и полицмейстеру Шаталину. Ну вот Рогозный и старается… Брезгливо скривившись, закончил Усачев.

— Ну что же делать?

— Идите к прокурору. Он бывший военный юрист, законник и вообще приличный человек. Рогозного с его методами — не выносит. Напишите жалобу, авось — дело и пойдет.

Если бы тогда Костя знал, что агент первого разряда Сергей Усачев, один из самых преданных «архангелов» начальника охранки, а прокурор — друг и собутыльник, то он бы наверно, поступил по другому, но произошло то, что произошло.

Брата в итоге осудили на три года, естественно отчислив из университета, мать слегла в больницу с сердечным приступом, на её лечение ушли все сбережения. Вроде налаженная жизнь рухнула из-за одного идиота…нет наверно из за государства позволяющего иметь таких как Рогозный и Усачев подонков на службе.

Но Волошин был не тем человеком, о которого можно вытирать ноги и смеясь, плевать в лицо. Он не позволял это своему отцу и тем более не позволит каким то легавым псам. Спустя три месяца, на свое день рождения полковник полиции Рогозный, его клевреты Усачев и Злобин, с водителем ехали в загородный дом к бане с бассейном, бильярду и весёлым барышням в пятнадцати верстах от Красноярска столкнулись на узкой дороге с древним и грязным «шевроле». Дыша перегаром и матерясь, размахивая полицейскими жетонами, четверка вывалилась из машины с целью покарать мерзавца посмевшего перекрыть им дорогу и …умерли один за другим. Незаслуженно быстро умерли, но надо было торопится. Убивать голыми руками, Косте, раньше не приходилось, но его инструктор по рукопашному бою, кап-три Владислав Шипов, был бы доволен. Отработал он четко. Никто из легавых псов, пьяных и расхлёстанных, даже не успели потянутся к оружию когда переодетый и загримированный в пожилого грибника Волошин, молча набросился на них, нанося удары.

Волошин молча улыбнулся вспоминая, как изумленно мычал жирный ублюдок Рогозный, чувствуя как трещат его шейные позвонки…Туда им и дорога…Машину он потом спихнул в обрыв, дав себе минимум неделю форы для отрыва от преследователей.

Понятно, что после убийства, начальника охранного бюро губернского департамента полиции по всей Сибири начался полный абзац, туда прилетели заместители министра внутренних дел и корпуса жандармов, но след Волошина уже давно простыл. «Людей — лягушек» много чему учат в том числе и основам оперативной работы и умением гримироваться, вести наружное наблюдение и скрываться от преследования. Так что, поймать Костю не удалось.

Как Волошин попал в боевое крыло подполья можно было написать отдельный роман, но это в наши планы не входит. Можно только сказать, что и для Волошина и для подполья, это было взаимовыгодным сотрудничеством. Для боевиков, Волошин с его опытом и талантом был находкой как и для Кости, стали откровением возможности подполья по конспирации и добыванию денег.

Подполье, за более чем столетье противоборства с государственной репрессивной машиной государства Российского — сильно преобразилось. Если раньше романтические юноши и девушки с браунингами, листовками и бомбами охотились на палачей и сатрапов, предпочитая смерть или каторгу отказу от своих убеждений то теперь вековая взаимная ненависть породила феномен перманентного террора. Вне зависимости от действий властей и реакции общества. Подполье- укомплектованное потомками пламенных революционеров и анархистов, стремилось к разрушению основ государства, даже не размышляя о то м, что будет после этого. С упорством обреченных и целеустремленностью фанатиков они продолжали разрушать, взрывать и убивать. Романтичные студенты попадая в подполье либо становились такими же фанатиками, либо погибали. Причем часто от руку своих, заподозривших их в «лояльности власти». Так что выживали хитрейшие и подлейшие. Начиная с конца шестидесятых годов, в подполье массово пошли злобные н безграмотные выходцы с российских окраин и откровенные маргиналы включая каторжан. Именно такие, сейчас составляли костяк Боевого крыла Партии социалистов — революционеров, партии официально самораспустившееся еще в середине шестидесятых и возрождённой спустя пятнадцать лет группой фанатичных потомков политэмигрантов первой волны. В секретном манифесте возрожденных эсеров — черным по белому было написано что спасти русский народ от махровой азиатчины и векового рабства может только революция. Одним из условий революции, должно стать полное поражение России в очередной войне и желательно частичная ее оккупация. После чего, при поддержке армии вторжения, отряды революционеров должны были захватить власть в нескольких промышленных губерниях и начать «освободительный поход» на Москву для установления «прогрессивного режима». Индивидуальный террор признавался неэффективным, на первое место было поставлено формирование и развертывание агентурной сети в первую очередь в коммерческих структурах. Как говорил один из идеологов «новых эсеров» и член ЦК ПСР товарищ Антонио Шилькевич, «имея деньги можно купить терпимость продажных псов режима». Переводя на русский можно сказать, что купить можно любого полицейского или военного и тем самым обеспечить деятельность подполья.

Изначально, кстати на «новых эсеров» не обратили внимания спецслужбы вероятных противников России. Ни МГБ ГДР, ни британская МИ-6,ни японская Такому Кекай, не предали значения появлению очередной организации злобных русских политэмигрантов. Прозрение пришло позже. В начале девяностых, когда всю Россию потряс скандал с «фальшивыми авизо». Группа мошенников, проникшая в Госбанк и «Терской нефтяной банк» в Грозном, перевела по поддельным платежным поручениям, обналичила и вывела за рубеж немыслимую сумму в пятьдесят миллионов рублей за неполные полтора года своей деятельности. В отставку отправился министр финансов и оба его товарища (*). Председатель Госбанка, господин Маковский, скончался от инфаркта уже в ходе дознания его помощник Дюжев пропал без вести и не найден до сих пор. Глава контрольно-инспекторского департамента Минфина, господин Меннинг, покончил жизнь самоубийством, отравившись снотворным в ванной за сутки до вызова к следователю. Председатель правления Терского банка, миллионщик и меценат Платон Акопов, сбежал на Мальту, где и погиб при невыясненных обстоятельствах. Об участии в этой блестящей махинации возрожденных эсеров с их агентурой, разом, на годы вперед пополнившее счета подполья, узнали позже, и началось форменное соревнование иностранных спецслужб на тему «кто лучше готов к сотрудничеству с перспективными революционерами».

Здесь ЦК эсеров, пришло к выводу, что сотрудничать надо со всеми, кто готов помочь делом в свержении тирании. Как говорит правильная русская пословица «Ласковый телок, двух мамок сосет». Сам всесильный куратор МГБ, Маркус Вольф, нашел действия «новых эсеров» идеальными и даже ввел в курс подготовки курсантов Штази детали операции «Авизо», показывая как на примере можно разрушать финансовую систему противника. Так что эсеры теперь, показав свои возможности — сами диктовали условия сотрудничества с заинтересованными лицами, а не стояли с протянутой рукой как троцкисты и анархисты.

Британская разведка к примеру хотела дестабилизации обстановки в Туркестане и мечтала отомстить Москве за негласную поддержку Пенджабского восстания 1981–1984 годов, едва не развалившего Британскую империю и стоившую жизни не одной тысячи английских солдат. Япония хотела знать про Маньчжурию, Приморье и Восточную Сибирь, Турция — про исламистов на Кавказе, Германия же — хотела всего и много. И готова был платить и помогать.

Центральный Комитет эсеров деньги брал с охотой и старательно выполнял свои обязательства перед партнерами, но никого близко к своим делам не подпускала. Ни к финансовым, ни к анонимному ЦК. К примеру, Штази, в своих разведшколах активно готовило боевиков из России и помогало с их переброской на восток, но координаторами и командирами этих групп, всегда становились представители подполья, действующие исключительно в интересах эсеров без согласования с Берлином. Попытка применить двойных агентов — провалилась, все выпускников разведшколы, сотрудничавших с Штази за спиной соратников, сдали русской жандармерии. Скандал- получился громкий и представители подполья издевательски прокомментировали этот факт новому шефу внешней разведки МГБ, генерал-оберсту Гёрлиху, что Штази разучилось готовить агентуру. После чего, лично Вольф, запретил совать нос в дела подполья и заниматься внедрением туда агентов. Остальные партнеры, будь то турки, британцы или японцы вообще были в таких делах гораздо менее щепетильны МГБ и не пытались влезть внутрь партии эсеров.

По сути, незаметно и за очень короткий срок, менее двух десятков лет, Партия социалистов-революционеров превратилась в международную, коммерческую, разведывательно-террористическую организацию. С идеологией борьбы за справедливость и равенство. Хотите забастовку у конкурентов на стратегическом предприятии? Пожалуйста! Хотите сорвать крупный оборонный заказ? Да нет проблем! Надо убрать неудобного полицейское чина? Юные одноразовые бомбисты-террористы всегда готовы. Только вносите платежи на известный вам счет. В любой валюте, в любое время….

Уникальное явление, к сожалению полностью незамеченное доблестными российскими спецслужбами.

Вот и сейчас, Волошин — Брюс, его правая рука и потомственный революционер — боевик Нитро, он же Дмитрий Сальников, выпускник Бухарестского университета по специальности химик-органик и двое головорезов Баксан и Карбонат, которые о революции имели самое отдаленное представление, но кровь лить любили и умели. Карбонат — сын владельца мясной лавки, туповатый детина из ярославского Рыбинска, отправленный на перевоспитание в монастырь — сначала задушил настоятеля, потом вернувшись домой прирезал, мясницким ножом все свое семейство из пяти человек не забыв еще зарезать служанку и дворника. Потом прихватив из холодильника полтора кило карбоната и пятьсот рублей, уйти в бега. Примкнув к подобной шайке лиходеев, Карбонат участвовал в похищении с целью выкупа четырехлетнего сына инженера- смотрителя костромского газового хозяйства. Сначала кретины — вымогатели требовали у инженера сумму в пятьдесят тысяч рублей. Понятное дело, что у инженера таких денег не было и сумму выкупа стали снижать. Договорились до десяти тысяч, но в этот день, Карбонат, раздраженный нытьем и хныканьем ребенка убил его одним ударом. Умышленно или нет, следствие умалчивает. Но, Волошин, зная Карбоната, скорее всего, бугай просто не соображал, что сделал когда махнул своим пудовым кулачищем… Пришедшие подельники, поняв, что куш, только что уплыл из их рук и за убийство ребенка с них спросят все, а не только полиция, но и местный «иван», предъявили претензии Карбонату. В ходе возникшей, острой и принципиальной дискуссии, один из подельников был убит на месте, второй основательно порезан Карбонатом и не околел только по счастливой случайности. После этого, стало ясно, что Карбонату нечего делать и среди каторжан и помыкавшись среди бродяг он неожиданно попал в подполье и даже поучаствовал в нескольких кулачных боях профсоюза металлистов против штрейкбрехеров. Однако его нутро снова вылезло наружу, когда он убил и ограбил приютившего его старушку, мать одного из подпольщиков. Быть бы ему тут же зарезанным, если бы товарищам из ЦК не потребовался боевик с одной извилиной и умением убивать. Это спасло Карбоната от немедленной расправы и так он попал в команду Брюса.

Баксан, в миру Ваха Гелаев- был полным аналогом Карбоната, только с кавказским колоритом. Родившись в маленьком ингушском селе в пригороде Назрани в семье, много веков дававшей России только разбойников, Ваха, решительно пошел по стопам предков и в шестнадцать лет, на танцплощадке, пырнул ножом сына местного казачьего урядника. Парень отправился в реанимацию сжимая окровавленные кишки, а разъярённые станичники числом не менее трехсот в родовое гнездо Гелаева. Родня успела отправить Ваху на север, к дяде, в Тобольскую губернию в славный город Нижневартовск, неофициальную столицу газодобывающей промышленности. Дядя Вахи, уважаемый Хамзат, сколотивший состояние на вымогательстве денег с торговцев фруктами и овощами в этом суровом краю. Огурчики-помидорчики, да яблоки с мандаринами на севере, просто бешеные деньги стоят, да и деньги у рабочих с газовых месторождений водятся. Так что дядя Хамзат, сколотив шайку из земляков и став «мазом» неплохо нажился на торговцах-южанах, хотя вымогательство- бизнес хлопотный и опасный. Никто ж не любит, кровно заработанным делится. Тут если не полиция схватит, то конкуренты прибьют. Так что с годами, поумневший и потолстевший Хамзат стал легальным предпринимателем, владельцем нескольких трактиров, таксомоторного парка, овощных лавок и лучшей во всем городе турецкой бани, совмещенной с кальянной.

Баню эту, посещали важные люди из городской управы и местной полиции. Так что Хамзат быстро пристроил племянника работать водителем такси и жизнь Вахи бы обязательно наладилась если бы не его дурная голова и старый наган, оставленный кем то из земляков в его машине. Подвозя как то ночью земского доктора Кучеренко с молодой супругой, выкуривший перед этим самокрутку со сладкой чуйской анашой Ваха посчитал, что женщина оказывает ему знаки внимания и распалившийся абрек тут же предложил высадить доктора на перекрестке и поехать кататься дальше с молодой особой. Возмутившийся Кучеренко заорал

— Ах ты мерзавец! И начал лупить Ваху по голове от чего Ваха выпустил руль и схватил из-за пояса наган и нажал на курок. Несколько раз подряд. Через полчаса, разбитую машину с трупом доктора и его раненной женой нашли на обочине Обского проспекта.

Еще через час, дядя Хамзат стоял на полусогнутых перед начальником полиции Нижневартовска, полковником Иваном Пассеком и безропотно подставлял щеки под удары разъярённого полицмейстера. Еще бы, ведь убиенный дураком племянником доктор Кучеренко, был не только семейным врачом городского главы Нижневартовска- Станислава Дмитриевича Сухомлина, так еще и гласным городской думы. И это в газовой столице России, гласных, прямо в такси убивают, какие то абреки! Короче, после короткой и обстоятельной беседы с полицмейстером Пассеком, сильно побитый и напуганный, Хамзат Гелаев, «мамой поклялся» привести своего племянника лично в кабинет полицмейстера. Здесь вам не Санкт-Петербург и не Москва с гнилой интеллигенцией и падкими на сенсации журналистами. Здесь Север. Вывезут на вездеходе в тундру, перережут жилы на ногах и устроят зверью, настоящий банкет. И концов ведь никто не найдет. Заблудился, да помер. Бывает….Никто прикрывать не будет и бизнес твой, меж конкурентами поделят. Еще суки, и аукцион устроят кто больше за наследство Хамзата денег даст. Но и публично нельзя было Ваху, русским отдать. Все землячество взбунтуется, скажут- совсем Гелаев неверный стал, род свой предал. За такое потом и старейшины спросить могут. Да и не просто спросить. Найдется в землячестве тот, кто его место займет.

За Вахой, Хамзат оправил двух наиболее надежных своих людей. Старшего сына — Ибрагима и еще одного родственника, Хан-Пашу. С четким приказом, сделать так, что бы он умер раньше чем его легавые найдут. А с Пассеком, уж потом как ни будь договоримся. Мол хотели привести по человечески, а он с ножом набросился…Пришлось его, немного того…Но гаденыш Ваха оказался неожиданно хитрее. Когда Ибрагим и Хан-Паша зашли в нему в квартиру, он спрятался в шкафу-купе и в спину расстрелял обоих вошедших, только потом поняв, что убил земляков и собственного двоюродного брата. Так что теперь Баксану скрываться кроме как подполья, было негде. Его искали как полицейские за убийство так и земляки.

Оба этих каторжанина поначалу пытались ныть и нарушать дисциплину, но Волошин несколькими показательными и жестокими мордобоями поставил обоих отморозков в стойло. Причем Ваха дважды пытался напасть на него с ножом, за что поплатился переломом руки. И предупреждением, что следующей воспитательной акцией — будет утопление в подмосковном проруби. Горец после этого стал тихим и показательно послушным, признав над собой главенство Брюса.

В деле однако — эти парни оказались хороши. Сначала отправили на тот свет — ассистентов Куролесова, сымитировав разбойные нападения. Потом отправили в царство Аида, самого профессора, наивного и совестливого дурака, ввязавшегося по недомыслию в борьбу спецслужб и сверхдержав. Сам погиб, да еще и жену за собой уволок. Как кричала сердечная, как просила её не убивать. Красивая ведь была баба, породистая…Но, ничего не поделаешь. Могла ведь знать, чем муж то занимается…А в этом деле свидетелей оставлять нельзя. Совсем нельзя. Как товарищ Серый сказал, координатор от подполья. Потом придется все концы зачистить. Останется сам Волошин и еще Нитро. Таких зачищать — себе дороже. И Куролесов бы, не будь дураком- жил бы сейчас…Вот ведь интеллигенция вшивая! Как болтать о справедливости и благе трудящихся так сколько угодно. А как к делу ближе, так сразу «это нарушает мои принципы», «я вирусолог — а не массовый убийца». Не понимает, хоть и образованный — что путь к революции и построению нового мира идет через смерть и разрушение мира старого. Миллионы умрут, что бы миллиарды жили по новому. А по другому — никак.

На службе, Волошин посещал страны Юго-Восточной Азии, французский Индокитай, Сиам, бывал в Индонезии и британской Бирме. Как там люди живут, ужас! Тараканов жрут и летучими мышами закусывают. По сравнению с этим, русский мужик и даже туркмен какой ни будь или кайсак^[10]  живут зажиточно. Так что если революция где и начнется то там- в Азии. Потом уже крах колониальных держав и волна восстаний захлестнет Туркестан и Кавказ. Потом и русский мужик — за вилы возьмется. Драка будет лютая и к ней надо хорошо подготовится. И последние станут первыми….А сейчас, пора решать.

— Нитро, бери Карбоната и поднимайтесь на этаж. Идите по лестнице, лифтом не пользуйтесь. Тебя Евсеев в лицо знает, откроет сразу.

— А меня можно? Спросил Баксан. А я что, опять буду караулить?

— Нет, Баксан. Ты за руль сядешь. Караулить буду я. Твоя нерусская морда здесь, сразу внимание привлечет.

Баксан сжал губы и кивнув, уставился в окно.

Посмотрев на подчиненного и убедившись в м что он все правильно понял, Брюс возобновил инструктаж.

— Как войдете, ты Карбонат, именно ты, покажешь сумку с бутылками. Скажешь — выпьем за удачное окончание дела. Ясно? Карбонат тряхнул головой и преданно, как пес на хозяина посмотрел на Волошина.

— А ты, Нитро, сразу покажи деньги. Свертком, без всякого буржуйского бумажника. Солопов — жадный как черт, за копейку удавится, Евсеев же, любить выпить задарма. Так что у обоих — бдительность ослабнет. Но вы — держите ухо востро. Евсеев, в отличии от Солопова, в парашютной бригаде, не фельдшером служил. А в пулеметной команде. Что такое пятнадцати миллиметровый пулемет системы Холека-Дегтярёва — это почти два пуда стали. Так что лось здоровый, почти как Карбонат. Огнестрел старайтесь не применять. Сработайте тихо, под пьяную драку. Посидели, выпили, подрались и порезали друг друга. Таких убийств навалом. Особенно в этих управах…

Да, Нагатино, это еще то местечко. Москва пришла сюда перед Олимпиадой, здесь наши промышленники строили рабочие слободки из одинаковых, угрюмо — угловатых бетонных многоэтажек. Серых, недружелюбных. Туда селились работяги приписанные к ныне уехавшим из столицы в провинцию заводам. Жилье давали на условиях близким к рабским. Двадцать пять лет беспорочной работы у станка и квартира — твоя. Живи и радуйся, пролетарий. Заводы уехали — люди и дома остались. Теперь эти управы — Нагатинская, Чертаново, головная боль полиции и градоначальства. Пьянство, нищета, бандитизм, безработица. Подростковые банды и их малолетние атаманы. Дерутся улица на улицу, школа на школу. Совершают набеги на соседние управы, бьются с такими огольцами. Потом огольцы подрастают и пополняют ряды каторжан. Многие сдают драгоценные московские квартиры за наличные инородцам, а сами уезжают жить в провинцию. У инородцев свои дела — торговля южными фруктами без санитарных билетов, незаконное предпринимательство, да и наркотики само самой. Здесь полно притонов, нелегальные дома терпимости с азиатскими красотками и даже детьми. И все в убогих серых домах пялящимся своими окнами. В тесных квартирках. Местная шпана — приезжих сильно не любит, но приезжие себя в обиду не дают. Так что, опять — драки, поножовщина, разбои. Короче- нехорошее, дурное место. Оно и к лучшему, полиция трупам здесь никогда не удивлялась.

— Пошли, помолясь. Сказал Брюс и первым пружинисто выпрыгнул из «Руссо-балта» следом выбрались остальные и Баксан, торопливо залез на место водителя. Сунув в рот папиросу и поправив кепку, Брюс пошел на угол к небольшой продуктовой лавке внимательно осматривая окрестности. Нитро с Карбонатом не оглядываясь и пряча лица за воротниками, торопливо юркнули в подъезд. Подниматься по заплеванным ступенькам им было высоко, лаборант Викентий Солопов, снимал квартиру на девятом этаже двенадцати этажного дома.

Проводив взглядом боевиков, Брюс усмехнулся, как тесен мир. Ведь именно Солопов, агент подполья и стукач жандармерии, был подведен к Куролесову для контроля за его работой. Именно Солопов, прыщавый мальчишка, с потными руками подал сигнал о том что профессор готов сорваться и наделать глупостей. Именно земляк Солопова, увалень Евсеев, открыл дверь в квартиру Ухтомской и помог выкрасть её без шума и улик. Теперь пришла пора расплатится за работу. Хотя жаль конечно. Солопов был убежденный социалист, крайне не довольный своим положением и мечтающий стать великим революционером как Бакунин или Ульянов. А станет в полицейской сводке — потерпевшим, погибшим в пьяной драке.

Вечернее совещание в Оперативном бюро, по вопросу пропавшего профессора было назначено на шесть часов и основным докладчиком должен был выступать Небогатов. По открытым им фактам и на основании приказа первого заместителя шефа ОКЖ, генерала жандармерии Бьерна, создавалась так называемая временная целевая оперативная группа во главе с начальником 4 отдела Оперативного бюро, полковником Васильчиковым. Небогатов, явно планировался в нее заместителем, но пока это озвучено не было, но решение уже витало в воздухе. По принципу ты дерьмо нашел — ты и разгребай, во славу начальства. В целевую группу должны были войти представители от центрального аппарата, скорее всего из Особой инспекции, представители жидко обделавшегося Бюро контрразведки по научной линии, ребята из Особого технического Бюро и конечно — эксперты и секретчики. В качестве поддержкиНебогатову, сам генерал Рокотов лично позвонил в Ташкент, генерал-майору Хайдарову и от лица центрального аппарата Корпуса, поблагодарил ташкентских коллег за действенную помощь в начавшемся расследовании. На совещании, ожидали увидеть Бьерна который скорее всего по возвращению из отпуска Говорова и возьмется курировать созданную целевую группу от руководства Корпуса.

Сидя перед ЭВМ и лихорадочно печатая справки для доклада даже не заметил, как мигает на телефоне красный огонек вызова с внутреннего коммутатора дежурной части. Схватив трубку, Женя услышал голос дежурного.

— Вас просит к телефону некто Иванов. Майор из сыскной полиции.

— Да, прошу соединить.

— Приветствую, Евгений Вадимович! Пророкотал в трубке голос сыскаря с Университетского квартала.

— Взаимно, взаимно Николай Тимофеевич. Рад вас слышать… Случилось чего, помощь нужна, коллега..?

— Да не сказать, что случилось. Но странность есть. Евсеев пропал.

— Какой Евсеев? Консьерж дома Ухтомской?

— Точно так, ротмистр, точно так. Управдом прибегал в панике, околоточного изводил.

Сердце Небогатова, пропустило удар.

— Давно пропал?

— Да нет, с утра. Сказал отъедет на пару часов и пропал. А управдом, Чесноков, он же полковник ВВС в отставке — порядок любит. Вот он и запаниковал когда парень исчез… Хотя я повода для паники не вижу, честно говоря. Но памятуя о нашем вчерашнем разговоре — решил набрать. Может вам интересно будет.

— Да интересно, не то слово! Николай Тимофеевич. Послушайте, вы можете мне помочь?

— Что требуется? Тут же насторожился Иванов.

— Пусть зафиксируют показания этого управдома Чеснокова на бумаге. Отправьте к нему вашего агента, пусть составит протокол.

— С какой стати, Евгений Вадимович!? Повысил голос Иванов, уже явно жалея о своем звонке в жандармерию. По закону, для возбуждения уголовного дела, с момента пропажи человека по настоянию родственников….

Небогатов вздохнул, дабы не заорать в ответ. Сыщик здесь ни в чем не виноват, наоборот, сработал качественно и даже позвонил.

— Николай Тимофеевич, вопрос о возбуждении уголовного дела об исчезновении госпожи Ухтомской- вопрос решенный. Более того, в нарушение служебных инструкций сообщу Вам, что это дело лишь часть следственных действий в которых задействованы все подразделения ОКЖ. Официальный запрос, будет составлен сегодня за подписью руководства Бюро и направлен вам фельдъегерской связью. Так что очень вас прошу, направьте человека для срочного снятия показаний.

— Ну раз официальный запрос от сегодняшнего числа будет…тогда отправлю. Есть у меня помощник агента, вольнонаемный делопроизводитель Андрей Ерохин. Парень толковый, настырный. Отправлю..

— Спасибо, Николай Тимофеевич. Вашу посильную помощь в расследовании, я уже в рапорте подробно указал. А можно, протокол опроса управдома, сегодня посмотреть?

Иванов возмущенно фыркнул в трубку.

— Угу. Когда ты ротмистр родился, явно Мойша — ростовщик заплакал. Наглость — второе счастье. Хорошо — отправлю к тебе Ерохина с протоколом. Он молодой, ему полезно. Только чаем его что ли напои и поесть дай чего. Он и так — целыми днями как конь скачет.

— Все сделаю, майор. Спасибо, Коль. Я тебе обязан буду. Нужна любая помощь, звони.

Бросив трубку, Женя бросился чертить схему предполагаемой связи между исчезновением Ухтомской, Куролесова и теперь уже консьержа Евсеева.

Совещание получилось, как не странно, очень коротким и чертовски содержательным. Вообще, если отдельный корпус жандармов, хорошенько пнуть под зад, реакция всегда бывает молниеносной и жесткой. Бюрократические шестеренки начинают крутится с невиданной быстротой, по всей стране летят шифрограммы с литерой «Воздух» и все сопутствующие ведомства берут под козырек.

На совещании, помимо генералов Бьерна и Рокотова, присутствовал подполковник Синицын из Особой инспекции Корпуса, контрразведку представлял вместо румяного Мечникова, прибыл мрачный полковник Игнатьев, настроенный н серьёзную драку и с ним еще двое незнакомых офицеров и наконец сам Васильчиков с Небогатовым.

Генерал жандармерии, Чеслав Бьерн, похожий скорее на академика, чем на заместителя Шефа ОКЖ в модном и явно пошитом в Милане костюме-тройке и со вкусом подобранном галстуке достаточно тепло поприветствовал подчиненных и разу, без предисловий принялся за дело.

— Повторите, ротмистр, с чего все началось.

После того, как Небогатов в третий раз за день изложил собранный им материал, Бьерн поднял руку, приказывая остановится.

— Скажите, ротмистр, а чем вас так заинтересовало это дело? Исчезновение Ухтомской? По мне — дело сплошь житейское. Таких дел у нас миллион в год происходит и это не разу ни дело корпуса жандармов.

— Не знаю, господин генерал. Наверно характер занятий её мужа. Микробиологов — вирусологов у нас не так много. Ну и чутье. Банальное чутье..

Бьерн усмехнулся.

— Звериное чутье и навыки оперативной работы для жандарма важнейшие факторы. Я мельком просмотрел ваше личное дело, ротмистр — оно впечатляет. Умеет Ильнур Уразович, подбирать офицеров, ох как умеет. Ну да ладно, оставим комплименты для барышень. Контрразведка!?

— Полковник Игнатьев! Привстал с своего места плотный офицер с залысинами и кожаном пиджаке под которым был белый свитер. Этакий вечный студент или инженер-электронщик. Суть доклада Бюро контрразведки была такова. В рамках некоего совместного проекта, с акционерным обществом «Биопрепарат» и Санитарно-эпидемиологическим департаментом Минздрава была создана рабочая группа при биологическом факультете МГУ. Для разработки определенных вакцин против массовых эпидемий. Работы возглавлял Куролесов и естественно, суть этих работ — была строго засекречена по категории «А».

Небогатов про себя присвистнул. Категория секретности «А» — это высший уровень. Тут разработки прорывных технологий. Атомная энергетика, химическое вооружение и разработки волоконных технологий и сверхпрочных пластмасс. Полупроводники и транзисторы для электроники. Авиационные материалы и ракетное топливо. Короче, без чего не может жить — современная держава. И тут какие то микробы и антибиотики.

— Прошу прощения, господа, но санкции на раскрытия данных по этому вопросу, у меня — нет.

— Вы понимаете, полковник, что ваш прокол уже нанес огромный ущерб…

— Так точно! Вскинулся Игнатьев, исподлобья метнув взгляд на Небогатова. Но раскрытие данных по разработкам категории «А» возможно лишь с разрешения Шефа Корпуса жандармов и начальника Особой инспекции. Список чинов, для ознакомления с секретными данными должен быть утвержден и подписан до совещания.

— Мне это известно! Отмахнулся Бьерн. Мне интересна ваша версия без погружения в засекреченную часть дела. Не тратьте наше время, господин Игнатьев — у нас его и так, крайне мало.

— Докладываю. Наш осведомитель, Викентий Семенович Солопов, состоит на связи с мая девяносто седьмого года. Информацию сексот давал малоценную, но на оперативной связи состоял регулярно. Дисциплинирован, не склонен к авантюрам и сочинительству. Этакая серая мышка, но мышка полезная.

— На чем вы его прихватили, господин полковник? Спросил Женя, чертя закорючки в своем ежедневнике.

Игнатьев, поглядел в бумаги.

— Нелегальный марксистский кружок. Нелегальная литература, нелегальные фильмы германского производства.

— Кружок в университете?

— Да нет. В родном уезде. Был в отпуске дома, попал настандартную майскую облаву губернской жандармерии. Он уже работал в Москве, местным был не нужен. По знакомству так сказать, нам его рязанские коллег и уступили…

— Рязанские? Солопов рязанский?

— Ну да…удивленно посмотрев на Небогатова сказал Игнатьев. А что вас удивляет, ротмистр? У меня вот, супруга из пронских дворян…

Небогатов почувствовал, что сейчас, именно сейчас — ему должно повезти, еще ненайденные части головоломки сойтись и картина заблещет новыми красками.

— Уж не из ряжского ли уезда, Солопов в столицу приехал?

Игнатьев моргнул и снова глянул в бумаги.

Да …Ряжский уезд, деревня Курьяново.

— Его ведь на маевке в Ряжске задержали..

— Да… к чему вы клоните, ротмистр!

— Да к тому, что общаясь с полицией по поводу исчезновения госпожи Ухтомской, супруги всем нам известного профессора Куролесова, я выяснил, что консьержем в подъезде дома Ухтомской, служит некто Евсеев, тоже, по совпадению уроженец Ряжского уезда… Уж не ваш ли он осведомитель, полковник?

Прежде чем ошарашенный Игнатьев открыл рот, его опередил доселе молчавший Рокотов.

— Он наш осведомитель, ротмистр. Первого отдела, оперативного бюро жандармерии. Псевдоним — Боровик. Освещает, так сказать живущую в том доме, творческую богему. Кто к ним ходит, что пьют, что на помойку выбрасывают. Или вы ротмистр думаете, что на должность консьержа в доме на Воробьевых горах, может просто так достаться деревенскому пареньку, хоть и служившему в десанте, то вы, весьма наивны.

Небогатов откашлялся и на булькал себе в стакан минеральной воды. Залпом её выпив, он встал и обращаясь к Рокотову как к своему непосредственному начальнику, сказал.

— Игорь Всеволодович. По предварительным данным, Евсеев — Боровик, сегодня пропал. И есть у меня подозрение, что и осведомитель контрразведки, лаборант Солопов, тоже…

В глубине души, Евгению, было приятно наблюдать, как дернул подбородком обычно невозмутимый генерал Рокотов, искоса поглядывая на молчащего Бьерна.

Генерал жандармерии, крякнул и уставился на сидящих вокруг стола подчиненных. Его расслабленность и благожелательность куда то испарились и речь стала жесткой, как щетина дикого секача.

— Вы что, господа офицеры! Спросил он в звенящей тишине. Вообще мышей не ловите!? Ротмистр, по своей, частной инициативе начинает расследование, а те кому это по службе это положено, ничего не делают, так еще и доносы на Небогатова пишут.

— Значит так, господа. Как я понимаю, термин «оперативное взаимодействие» вам определенно не знаком, раз контрразведка и оперативное бюро, совершенно не знают что их осведомители могут общаться между собой и гнать, гнать нам дезинформацию! Неожиданно выкрикнул Бьерн.

— Если это дезинформация, то кто нам её скармливал и с какой целью? Это германцы, японцы? Может это очередная операция левацкого подполья? Почему они начали рубить концы и зачищать свою агентурную сеть? Откуда такая наглость и безрассудство…? Кто против нас играет?

Генерал жандармерии встал и расстегнув пиджак вышел в центр зала, обогнув стол заседаний.

— Значит так. С этой минуты и до момента возвращения из отпуска шефа Корпуса создается целевая группа во главе с заместителем начальника Оперативного бюро, генерал-майором Рокотовым. Задачи — обобщить, объединить предварительные данные и начать расследование по факту исчезновения профессора Куролесова и его супруги, княжны Ухтомской. Я лично свяжусь с главой московского следственного управления ГСК для возбуждения сыскного дела о пропаже Куролесова. Состав целевой группы по представлению генерал-майора Рокотова, будет утвержден немедленно. Первое подведение итогов- завтра, ровно в полдень. Прошу немедленно преступить к работе.

Выйдя из кабинета, Женя наткнулся на свирепый взгляд Рокотова.

— Допрыгался ты, ротмистр со своей инициативой. Прошипел генерал, сдерживаясь что бы не заорать. Моли Бога, что бы твои данные подтвердились. Иначе, на Амур поедешь дослуживать, обеспечивать безопасность Транссиба.

Небогатов хотел что то ответить генералу, но в последний момент решил, что устраивать широкомасштабную войну со своим начальством — не стоит. Начальство оно как известно всегда право и не только карьеру, но и жизнь сломать может.

— Игорь Всеволодович, я просто исполняю свой долг офицера жандармерии. Максимально корректно ответилНебогатов, вытягиваясь во фрунт. Разрешите идти?

— Идите. Работайте и не ошибитесь, ротмистр. Не ошибитесь….Брюзгливо, по стариковски ответил генерал и развернувшись закосолапил по коридору.

Глава 10

Москва. Ночь на 12 января 2000 года. Нагатинская управа.

Завывая сиреной и распугивая попутные автомобили, три мощных внедорожника «Руссо-Балт Тайга» сверкая в ночи отраженными от редких фонарей стальными бортами с угрожающей надписью «жандармерия» летели к мету жительства Викентия Солопова, информатора Оперативного бюро и возможно, участнику террористической ячейки. При уточнении адреса, выяснилось, что там, уже как второй час бушует пожар и прибывшие пожарные расчеты пытаются этот пожар потушить. Телефонограмма сообщала, что эвакуирован весь двенадцатиэтажный дом, сильное задымление и огонь стремительно распространяется по этажу.

Свернув в переулок, заставленный старыми, грязными автомобилями и с трудом протискиваясь вперед, жандармы увидели впереди отблески маяков машин чрезвычайных городских служб и огромную, как показалось Жене издалека толпу зевак. Протиснувшись поближе, «руссо-балты» осветили толпу фарами и яростно посигналили. Толпа, нехотя стала расходится, пропуская транспорт и явно собираясь опять сомкнуть ряды следом за ними.

— Ну и рожи! Вырвалось у сидящего рядом Васильчикова. Рожи в толпе, действительно были, что надо. Хоть сейчас на страницы учебника по теории Ломброзо(1) о преступной внешности. Скуластые, рожи с глубоко запавшими глазами, толстыми губами и тяжелыми челюстями. На черепа натянуты кепки, картузы или рабочие, шерстяные шапки-подшлемники, легко превращающиеся в маски, одним движением руки. Темная одежда, дешевые овчинные полу-тулупы или суконные куртки. Поднятые воротники, руки в карманах, настороженно-презрительные взгляды. Размалеванные девки в коротких юбках и высоких, блестящих ботфортах на шпильках и беличьих жакетах. Почти все курят, у каждого второго в рук бутылка с пивом или стакан с пойлом непонятного происхождения.

— Местный пролетариат. Морлоки. Процедил Синицын.

— Как не крути, рабочая слобода. Бывшая. Чай здесь не дворянское собрание. Нейтрально заметил Небогатов, смотря по сторонам.

— Родная вам среда, ротмистр? С издевкой заметил Васильчиков.

— Не только мне, князь, но и военному министру Бородину. Он тоже с Семеновской управы, где ткацкие фабрики и военные заводы.

Упоминание всесильного военного министра, гордящегося своей родословной разночинца, тут же заставило князя заткнутся.

За расступившейся толпой, словно пешки на шахматной доске стояло пятеро патрульных похожих на матрешки из за теплых форменных курок с полицейскими жетонами. Далее шла натянутая лента и куча различных спецмашин. Патрульные, три красных, пожарных «Бизона», пара карет скорой помощи и еще «форд» и «шевроле» поволжской сборки (2), возле которых терлись полицейские чины.

Высыпавшие из внедорожников жандармы, возглавляемые Васильчиковым и Синицыным решительно направились к стоящим коллегам.

— Жандармерия! Полковник, князь Васильчиков. Кто старший в этом бардаке?!

«Вот кретин. Князь хренов. Не то место и то время что бы начальника строить и титулами бросаться» Неприязненно подумал Небогатов.

Долговязый небритый тип в полупальто и кепке покосившись на толпу жандармов небрежно процедил.

— Подполковник полиции Медведев, Александр Витольдович. Начальник сыскной части Нагатинского отдела полиции. Чем обязан?

— Вы получили телефонограмму от дежурного по Департаменту полиции?

— Если бы не получил, то меня бы здесь не было. Пожары не по моей части. Это к брандмейстерам…В подтверждение своих слов, Медведев мотнул головой в сторону суетящихся пожарных расчетов в серых брезентовых робах и белых защитных шлемах.

Тем временем, огонь полыхающий на девятом этаже хоть и прекратил расползаться по перекрытиям, однако укрощен не был и продолжал бушевать, наплевав на шесть поданных брандспойтов заливавших, несмотря на мороз этаж водой. Дым валил словно из вулкана и вниз на головы сыпались изрядные куски сажи.

— Что скажете о Солопове? Это поджег? Кто к нему ходил?

«Точно идиот!» С тоской подумал Небогатов про начальника. Видимо разнос устроенный сначала Бьерном, потом Рокотовым, слегка повредил и без того небогатый рассудок Васильчикова и он с перепугу стал засыпать сыщика ворохом глупых вопросов.

— Откуда мне знать, полковник!? Ожидаемо закипел полицейский. Этот ваш Солопов, мне ничем не интересен. Здесь вопросы к околоточному, майору Гришину. По типу возгорания, обратитесь к пожарным. Я вообще не понимаю зачем мне нужно вас встретить, полковник. Вы что шпиона здесь ловите? В Нагатино?

— Это не вашего ума дело, подполковник! Заорал Васильчиков, явно выведенный из себя. Это дело государственной безопасности!

— Ну, раз безопасности государства, то мне здесь точно делать нечего! Радостно сообщил Медведев и демонстративно повернувшись спиной полез в «Форд». Меня как то больше безопасность обывателей беспокоит.

— Да что вы себе позволяете! Да я министру!!!! У меня заместитель шефа корпуса жандармов на проводе, а вы…

Не слушая перепалку, Евгений торопливо пошел к пожарникам, направляясь к раскладному столику возле которого стояло несколько раскладных же стульев, и громоздилась армейская радиостанция, возле которой суетился связист в наушниках. Рядом облаченный в брезентовую куртку и блестящую каску стоял монументальный мужик с мегафоном, периодически орущий на подчиненных при этом яростно жестикулируя. Сразу видно отца-командира.

— Любезный, позвольте минуту внимания. Прокричал Небогатов размахивая рукой с зажатым жетоном.

Оторвавшийся от зажигательного монолога в микрофон рации, где он настойчиво требовал машин из соседней пожарной части, огнеборец повернулся и рявкнул.

— Чего надо? Не мешайтесь под ногами. ей Богу, господин хороший!

— Не буду мешаться. Просто один вопрос..

— Какой!

— Это обычный пожар? Так всегда эти дома горят?

— Нет! Сразу же отозвался пожарный. Слишком долго огонь сбить не удается. Похоже химия какая горит..

Тут пожарный схватил руку Небогатова и крепко её сжал. До боли…

— А это не бомбисты случайно!? Не по вашей ли, жандармской части… а??? Может мне людей отозвать?!

— Не стоит. Это не бомбисты…

Небогатову, смотрящему на клубы дыма, уже стало понятно, что любая экспертиза, изучив кости найденные в квартире будет очень долго пытаться установить личность погибших в огне и точно не обнаружит на пепелище ничего интересного. Кроме может быть состава зажигательной смеси. Уж в её наличии, Небогатов не сомневался.

Глава 11

Перспектива. Галиция. Окрестности Радехова. 5 июня 2001 года.

— Топлива, только по одной заправке на машину. Начштаба Паннвиц, со злостью бросил на раскладной столик распечатку полевого телетайпа. И то, с германских складов.

— Это хорошо, что с германских. Лениво протянул Громов. Раз есть на одном складе — так найдем и на другом. Что с боеприпасами?

— По минимуму. Почти весь запас истратили. Где то по одному «бэ-ка» соберем. Но это все, больше взять не откуда.

Громов хмыкнул и отставил дымящуюся кружку с крепким чаем в сторону и снова потянулся за сигаретой. Надо было обдумать слова начштаба и то, что он будет писать в вечернем рапорте на имя командира корпуса. Еще один рапорт, он подаст наверх, своему благодетелю, генералу Дубровину, заместителю начальника Генерального штаба. Двенадцатая отдельная танковая бригада, оторвалась от основных сил корпуса километров на тридцать — сорок и готовилась к взятию Радехова, но прыжок все никак не мог состоятся из-за отвратительной работы интендантства. Причем это без бомбежек люфтваффе, германская авиация была на удивление пассивна. Просто, в тылу четвёртого армейского корпуса генерала Рюмина, царил совершенно чудовищный хаос. Колонны автомашин, танков и тягачей забили все проселочные дороги и шоссе, двигаясь без всякого плана и самостоятельно останавливаясь на постой, образовывая натуральные механизированные таборы. Топливо моментально испарялась, пехота осталась без поддержки как танков так и гаубиц на механической тяге. В дорожном бардаке, была затерта в пробках, целая четвертая танковая бригада, которая должна была вместе с Громовым обходить Радехов, беря дивизию Функа в клещи. Затем, в дело должны были вступить пехотинцы, добивая окруженного врага. Но так это на бумаге. В реальности из-за тыловых неурядиц и слабой дорожной сети, в бой вошли лишь «передовые отряды» пехотных дивизий. Идиоты генералы, насмотревшись, не иначе фильмов про Маньчжурскую войну кинули в солдатские массы клич «Охотники — вперед!» и получили наспех сколоченные, неуправляемые отряды, вместо подготовленные подразделений. Но здесь не Маньчжурия здесь Галиция, причем пятьдесят лет спустя. Да и противник, не японцы, а лучшая, как считают многие, армия в мире.

Все попытки атаковать и оттеснить немцев, «передовыми отрядами» были отбиты. Германский десятый армейский корпус из трех дивизий, 4 танковой, 18 и 20 моторизованных успешно противостоял аж восьми русским пехотным дивизиям и пятью отдельным бригадам. На наше счастье, немцы не слишком активничали, по непонятным, но скорее всего каким то политическим мотивам. Видимо Галиция, для них была мало интересна и они надеялись решить все за столом переговоров. Но и уступать без боя территорию — они не собирались.

Так или иначе, выполняя приказ, «воющие черти» оторвались от основных сил армейского корпуса и теперь им предстояло либо идти вперед, фактически без разведки, на превосходящие силы противника либо — уходить к своим, пока окончательно не отрезали …

— Господин полковник! К плечу Громова наклонился майор Федор Русин, заместитель начальника разведки бригады, только что прибывший к замаскированной в дубраве штаб бригады.

— Слушаю, Федор Максимович.

— Немчура, везде. Обкладывают нас, потихоньку. В направлении Липска и Курагино — проводится минирование. За Липском, на высоте два-ноль-пять, явно оборудуют бронебойную позицию.

— Кто такие?

— Тридцать третий гренадерский полк. Тактический знак на технике…

— Да это мне не интересно, господин майор. Продолжайте..

— Четвертый бронетанковый полк дивизии, сосредоточен в районе Пустельники, Нивицы, тридцать шестой бронетанковый обнаружить не удалось. Артиллерийский полк — сосредоточен в Кутах.

— У вас, майор, что танковый полк это иголка в стоге сена? Куда мог пропасть целый танковый полк в сотню машин?

Русин, густо покраснел и собирался видимо что то сказать, но Громов его опередил.

— Не стоит, принимать это близко к сердцу, Федор Максимович.

— Мы ограничены в силах и средствах для ведения разведки…процедил Русин.

— Понимаю, майор, понимаю…Но, мы не можем воевать с закрытыми глазами. Вслепую. Приказываю вам, Федор Максимович, разыскать тридцать шестой полк четвертой танковой дивизии. Любой ценой …от этого зависит наша жизнь и успех всей операции.

«Гладко было на бумаге, да забыли про овраги….» так по моему звучит та поговорка времен Крымской войны и Громову пришло время почувствовать это на своей шкуре.

Как выяснилось, много позже — командир немецкого корпуса, генерал — лейтенант Зюле, не лез на рожон исключительно из-за того, что получил четкий приказ из Берлина, не ввязываться в затяжные бои, отвечать контрударами. Новый приказ пришел утром пятого июня- генералу Зюле, приписывалось несколькими сильными ударами по разбросанным корпусам российской армии, разбить их по частям и сделать русскую делегацию на переговорах в Женеве- более податливой и сговорчивой. Генералу Зюле передавался еще один армейский корпус и значительные силы ВВС, но резервы были еще на марше. Дожидаться резервов лихой генерал не стал, бросив в атаку все что было под рукой.

****

Связь с штабом корпуса и без того работавшая с помехами и перебоями — была заглушена сразу, отправить вестовых на мотоциклах, Громов посчитал занятием опасным. Решение в голове уже созрело, как только расположение бригады закрыло невидимым коконом помех.

— Уходим. Всю бригаду в ружье. Приказал Громов — Паннвицу. Оставить демонстрационный отряд майора Доронина. Пусть отступает на соединение с силами восьмой дивизии по шоссе. И главное — соблюдать режим радиомолчания.

— Так точно! Рявкнул Паннвиц и его глаза вспыхнули азартным огнем. Мол повоюем сейчас, командир.

— Движение ротными маршевыми колоннами, вперед выслать усиленные головные походные заставы с которыми поддерживать визуальную связь. Направление движения — на Оглядов, двигаться проселками.

Разбить бригаду мелкими отрядами и пустить их маршевыми ротами вдали от главных дорог, это был страшный риск, но риск оправданный.

Едва штабная колонна, трясясь на ухабах вползла под сень вековых деревьев как оставленное час назад местоположение бригады покрылось сплошным ковров взрывов шестидюймовых снарядов. На счастье Громова, германское командование находясь в жестком временном цейтноте не проверило показания радиоразведки, нанеся удар по имеющимся координатам, не уточнив местоположение бригады. Еще через пару часов, бронированный авангард панцер-дивизии Функа, налетел на линию аванпостов восьмой пехотной дивизии, генерала Перова с ходу прорвав его, сцепился с основными силами. На фланг пехоты Перова, нацелился гренадерский полк, восемнадцатой моторизованной дивизии. Ударь еще и они, вся оборона рухнула бы как гнилой забор, и немецкие танки устремились по тылам всей собранной в Галиции — армии

Немцев, сгубила страсть к порядку. Если в полевом уставе записано, интервал между движения машин — тридцать метров, то значит тридцать и не миллиметра больше или меньше. Орднунг….одним словом. Вот и входила в прорыв, дивизия Функа — постепенно, так как единственное в этих краях шоссе было узким и изрядно побитым в ходе артобстрелов и бомбежек. Истребители люфтваффе надежно прикрыли небо и опасаться налета русских штурмовиков, не стоило, но неприятности начались на земле, причем там где их никто не ждал.

Именно тридцать шестой танковый полк, ранее надежно скрытый и замаскированный, сорвался вперед по приказу генерала Зюле и должен был, используя фактор внезапности и мощную артиллерийскую поддержку, совместно с гренадерами восемнадцатой дивизии — окружить и раздавить бригаду «воющих чертей». Но артиллерийский удар, пришелся по пустому месту и генерал Зюле, выслушав рапорт разведки и пожав плечами, нацелил полк на северо-восток от Радехова, в стык седьмой и пятнадцатой дивизий русских. В конце концов. куда могла деться целая русская танковая бригада? Наверняка — отступила на соединение к основным силам, значит надо её преследовать, не теряя не секунды.

— Колонна бронетехники идет к северо-востоку! Завопил покрытый грязью вестовой, от подполковника Темникова, командира второй маршевой колонны бригады, на рыкающем мотоцикле «Дукс», подскочивший к КШМ Громова.

— Немцы?

— Так точно! Немчура прет. Прямо по шоссе, пыль столбом.

Громов на секунду задумался, взвешивая за и против. Шанс, ему предоставляется шанс… Осталось его правильно использовать.

— Передай Глотову, слово в слово, рядовой. Колонну пропустить, разворачиваться на юг, у хутора Видное. Атаковать по сигналу — две желтые ракеты. Передай и смотри, рядовой ничего не перепутай. Шкуру спущу. Справишься — считай георгия заработал…

— Так точно, господин полковник. Крикнул вестовой и его двухколёсный конь взревев, помчался вперед по обочине забитой машинами, узкой лесной дороге.

— Рискуем…а если его немцы перехватят? Процедил Паннвиц

— Есть еще варианты? Желчно поинтересовался Громов. Голубиной почтой или кострами на вышках связь поддерживать будем? Здесь уже не до академических расчетов. Разбив бригаду на рейдовые отряды мы можем ударить веером и полностью обрушить тылы германцев. Или — погибнуть без всякой пользы… Такое вот …лото…

Паннвиц, только молча кивнул, играя желваками на вытянутом прусском лице. Понял уже, что не прав и согласился с командиром. Хотя тот еще гордец, военная косточка в прямом смысле этого слова. Дед Виктора Паннвица, был последовательно генералом сначала германской, потом после победы на выборах в 1933 году красного Эрнста Тельмана — российской армии. В числе первых прусских аристократов- плюнувших на чернь и присягу, собравших вещи и севших на поезд Кенигсберг-Санкт-Петербург. Сейчас, внук прусского генерала откровенно психовал в ожидании неминуемого столкновения со своими бывшими соотечественниками.

Подполковник Темников, оказался молодцом. Лучше бы и не сделал сам Громов. Танковый и механизированный батальоны отряда Темникова развернулись вдоль мелкой речки Виды, спокойно наблюдая за бесконечной колонной германского танкового полка, когда в небо взлетели две желтые ракеты.

Бронебойные болванки, огненными светлячками устремились к немецким панцерам отчего в арьергарде колонны вспыхнуло сразу несколько машин. Вопли сгорающих заживо танкистов — взорвали эфир, цепляя траками дерн, «леопарды» стали разворачиваться, нащупывая цели своими длинными, нарезными орудиями. Вскоре «леопарды» стали попадать, по русским танкам, но тут во фланг им обрушились основные силы бригады Громова. Сотня воющих газотурбинных танков и столь о же полугусеничных бронемашин. Боевой порядок тевтонов рухнул сразу и в быстротечной схватке блестяще проявили себя механизмы заряжания. «Аспиды» успевали выстрелить дважды, прежде чем немецкий экипаж- выпустить один снаряд. Тридцать шестой панцер-регимент, лег почти целиком, застигнутый врасплох в своем тылу, весь его тыл, подвижные склады и ремонтные мастерские — достались ошалевшим бойцам Громова…

— Не останавливаться! Хрипел в микрофон рации, Громов утирая густой пот с грязного лба и три его рейдовых отряда стальными клиньями потрошили тыл дивизии генерал Финка.

Паника и хаос, мгновенно охватили тыл группы генерала Зюле, парализуя движение колонн и создавая многокилометровые пробки, срывая так удачно начавшееся контрнаступление. Отдаваемые из штабов противоречивые приказы — только усугубляли неразбериху. Всех добило вмешательство люфтваффе. Два бомбардировочных штаффеля на реактивных «Арадо» волнами прошлись над Радеховым, засыпая бомбами расположение атакующих русских танкистов. Свалка на земле была яростной, на малых дистанциях, поэтому отличить своих от чужих, пилотам скоростных машин — было не просто. В итоге, один штаффель отбомбился, причем весьма точно по панцергренадерскому полку на марше. Через час, пробившиеся при поддержке И-300, сквозь истребительную завесу люфтваффе, штурмовики «БШ-44» вторично обработали этот многострадальный полк.

Радехов — горел, особенно после того, как реактивный дивизион бригады отработал по городу остатками боезапаса. После чего,12 танковая бригада, охватив город полукругом ворвалась в город, сметя малочисленные части прикрытия.

Отбив шифрограмму в штаб корпуса Рюмина, Громов припал к фляжке, одновременно пытаясь вытереть заботливо кем то поданным рушником, грязное лицо и одновременно выслушивая доклады командиров. В целом, все шло неплохо, хотя без потерь не обошлось. Командир третьего рейдового отряда, подполковник Наумов Максим Григорьевич, был поражен осколком авиабомбы в голову и спустя полчаса скончался в страшных мучениях. Сгорело не менее двух десятков танков, причем почти со всеми экипажами. Очень горюч авиационный керосин, мало кто выскочить из подбитого танка успевает…Зато немчуры накрошили, вчетверо больше. Громов сам видел узкие поля, заставленные сгоревшей немецкой техникой.

— Связь, господин полковник… «Лебедь» вызывает.

Генерал Рюмин, уточнив местоположение бригады Громова, тут же начал вопить, несмотря на помехи, о том, что снимет Громова с бригады и отправит в тыл, командовать «инвалидной командой».

— Немедленно прорывайтесь к основным силам корпуса. Это приказ. Огневой поддержкой обеспечим..

— Мы оседлали важнейший узел дорог, противник дезориентирован. Нужно одним ударом пробиться к нам..

— Я не буду рисковать корпусом из-за вашего самоуправства и авантюризма. Вы действовали самостоятельно в отрыве от основных сил…

— Это и есть, назначение отдельной танковой бригады по Уставу боевой службы параграф..

— Вы нарушили мой приказ! Рявкнул Рюмин. С вами будем разбираться потом. А теперь- выводите бригаду из котла, куда вы её загнали, к основным силам…Направление удара…

Громов не дослушал командира корпуса и махнув рукой связисту, приказал оборвать связь.

— Паннвиц! Мне нужен полный перечень имеющихся боеприпасов и вооружений в строю, включая трофейное. Мотопехоту приказываю спешить, бронетехнику окопать. Будем драться, Радехов сдавать нельзя.

— Это приговор, господин полковник! Мы подвижное соединение, нам противопоказана оборона… Привязав себя к Радехову, мы сгубим бригаду…

— Знаю, знаю…Но оставить Радехов — проиграть компанию. Здесь ключ к Львову, здесь в Радехове. Удержим город, выполним приказ Главного командования, нет- все насмарку, все… и усилия и потери…

— Приказ Рюмина…

— Рюмин, недалекий кретин, получивший свои погоны и должность с помощью брата-сенатора… То, что он здесь наворотил, уже достаточно для отстранения его от должности. Иметь такое превосходство, атаковать разрозненными отрядами, не организовав снабжение и взаимодействие. Это преступление..

— Но генерал-лейтенант Рюмин, наш командир. Пока мы, нарушаем приказы, причем в боевой обстановке. Это тягчайшее преступление …

— Оставьте, подполковник. Принцип единоначалия означает, что приказы Рюмина нарушаю я, и несу за это полную ответственность. Так же как и мой приказ, закон для вас…

— Так точно! Вскинул руку к шлемофону Паннвиц, разом обрубив дискуссию.

— Исполняйте, Виктор Генрихович. И как можно скорее…

*****

Заместитель начальника Генерального штаба, генерал-полковник Дубровин прибыл вы Дубно, армейским вертолетом С-74, похожим на огромного, пятнистого жука. Прибыл с целью навести, наконец порядок и разобраться с тем, что творится на границе с Галицией и почему продвижение войск вперед такое вялое и нерешительное, несмотря на явное численное превосходство.

Заодно, требовалось провести кадровые перестановки и усилить позиции неформальной группы «Прометей» в военном министерстве, Генштабе и Совете министров.

Генерал-лейтенант Рюмин, встречал прибывших в хорошем расположении духа, славно похмелившись после ночных излияний и плотно позавтракавший. Но первые же слова Дубровина, едва не привели его к инфаркту.

— Какого лешего вы копошитесь, генерал? Кипя от бешенства не произнес, а скорее прошипел, Дубровин.

— Эээ противник необычайно силен, приходится вести доразведку…Чрезвычайно сильно сопротивление..

На Дубровина обрушился запах перегара, сдобренного утренним приемом водки Рюминым..

— Молчать! Устроили здесь кабачок для пьянки — дело не движется. Почему в бой не были введены танковые полки пехотных дивизий?

— местность малознакомая, опасались потерь…Бронетехника, она денег стоит…

— Повторяю вопрос! Чем занималась ваша войсковая разведка? Пластуны? Почему не была использован особый разведывательный полк для глубокой разведки. Где начальник разведки корпуса?

Вперед, из свиты генерала выступил высокий и широкоплечий, полковник с богатырской статью.

— Полковник Данилов- Вериго, начальник разведотдела…

— Почему не была толком организована разведка?

Покосившись на Рюмина и пожав плечами, Данилов ответил.

— Приказ командира корпуса. Пластунские батальоны — держать в дивизионном резерве. Для разведки использовать охотников.

— Охотников? Обычную пехоту? Дубровин, от удивления, даже смягчил тон.

— Я поясню, господин генерал-полковник. Пластуны — это отборные воины и нет смысла гробить их в первой атаке..

— Причем здесь атака! Снова заорал Дубровин. Речь идет о разведке, о войсковой разведке!!!

— Разведка боем, есть эффективное средство войсковой разведки…И мы решились использовать..

— Обычную пехоту в качестве разведки!? Закончил за Рюмина фразу Дубровин. Полковник- почему не использовали особые подразделения для деятельности в тылу неприятеля?

— Те же причины. Господину генерал-лейтенанту, казалось что полк осназа — лучший резерв на случай обострения обстановки..

— Ясно. То есть — танковые полки, вы не использовали из-за недостаточной разведки, а разведку держали в общем резерве…Прекрасно, прекрасно…Тон заместителя начальника генштаба не предвещал ничего хорошего.

— Были проблемы снабжения. Встрял в разговор плотный подполковник с ухоженными усами и очками в позолоченной оправе.

— Представьтесь немедленно, офицер!

— Подполковник, князь Баратов. Заместитель начальника оперативного отдела штаба корпуса..

— Слушаю вас.

— Запасы ГСМ — были мизерны. Как на складах корпуса так и на окружных. Поэтому танковые полки имели только одну заправку на машину. До передовой из-за слабой железнодорожной сети пришлось добираться двухсоткилометровым маршем. По сути — мы лишились ударной силы корпуса…

— Позвольте, подполковник! Повысил голос уязвленный Рюмин. Почему вы мне не докладывали..

— Докладывал, господин генерал-лейтенант. Копии последних трех служебных записок зарегистрированы в вашей канцелярии.

Рюмин задохнулся от возмущения, и стал наливаться, дурной краснотой. Словно перезрелый бакинский помидор.

Дубровин резко, на каблуках повернулся лицом к генерал-лейтенанту и заговорил, буквально выплевывая слова.

— Вы отстранены от командования корпусом, Рюмин. Сдайте командование, немедленно.

— Но отстранить командира объединения можно только…

— У меня чрезвычайные полномочия от Верховного главнокомандующего. Сдавайте корпус..

Снова повернувшись, Дубровин гаркнул адъютанту.

— Через сорок минут, обеспечьте явку командиров дивизий и отдельных бригад. Всем остальным — оставаться на местах и действовать по обстановке.

*****

— Что мы имеем господа? Палец Дубровина уперся в центр Галиции… Моторизованный корпус ГДР заняв Львов и выдвинувшись к границе здорово разбросал свои полки стремясь занять ограниченными силами изрядную территорию. Наши действия, носили исключительно хаотичный характер, нанося разрозненные удары и стараясь оттеснить противника и обеспечить нашим убогим дипломатам достойные позиции на переговорах в Женеве. Но…ни черта у нас не вышло. Несмотря на солидное численное превосходство, наши части несут потери и не продвигаются вперед. Разведка работает отвратительно. Полное расстройство тыла и отсутствие взаимодействия между родами войск, только усугубляют проблему. На наше счастье, германцы тоже не торопились обострять ситуацию, надеясь на дипломатов.

Но есть и положительные моменты. Во первых неплохо отработали наши ВВС, значит со взаимодействием все не так плохо. Еще лучше- показали себя отдельные танковые бригады… Маневрируя и подавляя сопротивление, танковые бригады оторвались от пехоты и вышли на оперативный простор по сути сорвав захват Галиции, корпусом Зюле. Но нерасторопность остальной массы войск и неумелое командование привели тому, что рейд в тыл не вызвал полного развала вражеской обороны. Хотя мог бы…Значит так, господа — пришло время решить Галицкую проблему силой не оглядываясь на дипломатов и наших дражайших международных партнеров. Принято решении на уровне Верховного Главнокомандования — разгромить корпус генерала Зюле и в пятидневный срок и поднять русский флаг над Львовом. Гнать сюда подкрепления, смысла нет, да и транспортная сеть немногочисленна. Придётся обходится собственными силами и самим решить проблему обеспечения всем необходимым действующей армии.

Рядом с Дубровиным, встал невысокий крепыш с похожим на бульдожье лицом и погонами полковника..

— Полковник Волькенштейн, Август Сергеевич, прошу любить и жаловать, с сей минуты — начальник интендантского отдела штаба корпуса. Все вопросы тылового обеспечения и расквартирования — к полковнику. Ему для наладки работы механизма тыла придается эскадрон полевой жандармерии и целый военный прокурор. Думаю, вопрос о работе интендантства больше подниматься не будет. Теперь перейдем к тактическим вопросам…

******

Русские — атаковали ночью, без предварительной артиллерийской подготовки, выбросив вперед батальон пластунов и саперную роту. Германские аванпосты, периодически выпускавшие осветительные ракеты, не заметили бесшумно ползущую, темную и шевелящуюся, словно неведомое ночное чудище человеческую массу до того момента как первые пластуны с затемненными жженой пробкой лицами не свалились к ним в траншеи. Ночная тишина была нарушена несколькими всхлипами и всхрапами, когда пластунские ножи входили в плоть парней из Саксонии и Померании. Потом кто — то выстрелил и ночь тут же расцвела вспышками выстрелов. Немецкие пулеметы застучали, захлебываясь от пуль, следом в пулемётные гнезда полетели гранаты. Вскоре бой уже кипел по всей линии соприкосновения и за спинами отчаянно дерущихся пластунов, саперы снимали противотанковые мины, обозначая проходы фальшфейерами.

Первая колонна, ревущих дизельных танков пройдя линию уже захваченных аванпостов была встречена ураганным огнем «пуппхенов» с гряды высот едва они приблизились на расстояние в версту. Потеряв сразу семь машин, горящих чадными кострами передовой, сто пятнадцатый танковый полк седьмой пехотной дивизии, отступил и в бой пошли стрелки и гренадеры. Танки, тяжело пыхтели сзади обстреливая фугасными и шрапнельными снарядами гребень высот. Едва немцев удалось сбить с высот, как немцы тут же контратаковали, засыпав гребень высот «чемоданами» и бросив в бой свои уродливые танки без башен. На сей раз, ползущие на высоты самоходки были сметены огнем подоспевших русских танков. Но развитие наступления не получилось. Прилетевшие пикировщики-штурмовики «Мессершмидт», выстроившись в огромное колесо, раз за разом срывали попытки продвижения вперед частей седьмой дивизии, несмотря на огонь зенитной артиллерии. Лишь появление пары десятков реактивных И-300, позволили очистить небо и снова двинутся вперед.

Но седьмая дивизия лишь, активно демонстрировала наступательный порыв теряя сотни людей и десятки единиц техники, чем вводило в полное заблуждение германское командование, пока основной удар наносился на пятнадцать километров южнее в стык двух дивизий корпуса Зюле. Здесь успех сопутствовал дивизии генерала Мартынова, особенно после того как были брошены в бой спецназовцы полковника Гетмана, открывшие дорогу танкам полковника Сивцова. Пока фрицы грызлись с седьмой пехотной дивизией, восьмая совершила «чистый прорыв» и ввела в прорыв целый 221 отдельный танковый полк, который остановить немцам было нечем. Все таки численное превосходство было на русской стороне.

******

Отдельная двенадцатая танковая бригада, оседлавшая узел дорог Радехов и фактически разрушив тылы целого армейского корпуса и парализовавтанковую дивизию фольксарми, была выручена танкистами полковника Сивцова, пробившихся к ним в районе девяти утра, сбивая малочисленные немецкие заслоны. Прорыв на стыке, вызвал развал всей обороны и над генералом Зюле возникла перспектива полного разгрома корпуса. Пришлось уходить на Львов стремительно, обходя Радехов узкими проселочными дорогами и бросая поврежденную технику.

Полковник Громов, со своими «Воющими чертями», получив наконец вожделенные боеприпасы и топливо, тут же бросились в погоню за отступающими немцами, но догнать их, не удалось из-за полностью разрушенной дорожной сети. Львов — был захвачен парашютным десантом, без всякого сопротивления, так как немцы, выполняя только что заключенные в Женеве условия перемирия, очистили Галицию, которая полностью отходила в зону русского влияния и теперь Львов ждал первого представителя русской гражданской администрации.

Глава 12

Фюрстенберг. ГДР. Тельман-штрассе. 11 января 2000 года.

Келлер, прибыл в городок Фюрстенберг, стоящий на краю заповедного лесного массива между двумя чистыми озерами Болинзе и Реблинзе, на скоростном электропоезде Берлин-Росток в обычном, купированным вагоне. Билет был куплен им лично, а не заказан в специальной транспортной кассе для военных и госслужащих. Почти половину пассажиров поезда, составляли моряки военного и торгового флота, посещавшие столицу и теперь возвращающиеся домой, к местам службы и работы. Одетый подчеркнуто по граждански, с вызывающим красным шарфом и длиннополом шерстяном пальто нейтрального темно-синего цвета и английских рыжих ботинках на толстой подошве — Эрнст пытался скрыть юнкерскую выправку и изображал буржуа средней руки, удачно вписавшегося в развитый социализм. Все таки после падения «отцов революции» времен Тельмана — догматический марксизм и пришедший с востока вместе с эмиграцией троцкизм, едва не приведший Германию к нищете и гражданской войне в конце тридцатых. Первое ЦК, было отстранено от власти военными и реформаторами компартии во гласе с Отто Гретоволем в январе 1940,КПГ была расформирована, на ее месте появилась нынешняя СЕПГ. Разорения страны и массовых репрессий удалось избежать, так как «красный канцлер» Эрнст Тельман умер при невыясненных обстоятельствах в «лагере перевоспитания» Бухенвальд в августе 1944. Генсек и президент Германии, Отто Гротеволь, провозгласил о начале Neues Ökonomisches System der Planung und Leitung- новой экономической системы планирования и возрождении новой «социально ориентированной буржуазии». Наверно благодаря именно Гротеволю и Ульбрихту, социалистическая Германия и стала великой мировой державой и факелом прогресса и человеческого развития. Здесь мирно уживались гигантские государственные объединения типа «Хенкель», «БМВ», «Фольксваген», «Мессершмидт», «ИГ Фарбен» и миллионы частных предпринимателей. Нерушимый союз рабочего, частного предпринимателя и крестьянина. Под неусыпным надзором партии и МГБ, естественно.

Тем временемэлектропоезд доставил Келлера, на чистенький, словно вымытый с мылом, вокзал Фюрстенберга и весело прогудев экспресс пошел дальше на север, к берегу Балтийского моря. Эрнст же, вдыхая насыщенный запахом хвои прозрачный воздух, двинулся вперед на поиски Тельман-штрассе, ориентируясь на стрелки дорожных указателей. Машин на улице было мало, еще меньше — пешеходов. К чести сказать, Фюрстенберг — городок зажиточный, здесь живет множество партийных товарищей и руководителей государственных концернов и дорогая одежда не вызывала удивления у редких пешеходов. Надо сказать, что эту одежду Келлер покупал на свои кровные дойчмарки, из за режима секретности не позволившей обратится за возвратом средств в финансовая служба «Штази». Свернув с Берлинер-штрассе на боковую улочку, Эрнст оказался на искомой Тельман-штрассе. Домом 29 —оказался очень симпатичный особняк, из темного обожженного кирпича скрывающийся в глубине участка под сенью старых елей. Пройдя мимо дома, Эрнст заметил минимум два поста наружного наблюдения. Один- в почтовом фургоне с длинной антенной радиопередатчика, небрежно стоящий у тротуара в разгар рабочего дня. И юную миловидную фрау стоящую у окна в доме напротив и внимательно изучающая прохожих. Что милой фрау в десять утра — больше делать нечего, как в окно пялится? Плохо работает пятое управление, ох как плохо. Сплошная халтура…Рапорт бы на них подать…

Вернувшись назад, к воротам дома 29,Келлер, решительно постучал в калитку оснащенную телескопическим глазком. Через минуту калитка приоткрылась и на Эрнста уставилась совершенно уголовная физиономия в дешевом костюм е и таком же дешевом плаще. Не дать не взять — мелкий служащий или работяга, завсегдатай ближайшего гаштета.

Обладатель уголовной физиономии мрачно уставился на Эрнста и тот молча протянул ему данную генералом Вольфом визитную карточку. Так же мрачно глянув на неё, молчаливый привратник кивнул головой в направлении дома. Визитку кстати, он тут же вернул Келлеру.

Подойдя к стеклянной двери, Келлер обнаружил старинный звонок, еще механический. Покрутив его и услышав трель, Эрнст отступил на шаг назад.

Дверь открылась и на порог вышел человек, внешность которого была полной противоположностью привратника. Невысокий, полный и румяный бородач с гривой седеющих волос и очками на выдающимся носу.

— А, геноссе Келлер? Проходите, проходите. Обувь можете не снимать, здесь каждую ночь. тщательно прибирают. Но вот лучше наденьте бахилы на ботинки и проходите.

Обстановка внутри была уютная, почти домашняя. В камине, распространяя приятный запах тлели настоящие дрова, стоящие совершенно сумасшедшие деньги.

— Присаживайтесь, геноссе Келлер. Разрешите представится- Иаков Либерман. Работник международного отдела ЦК СЕПГ.

Вдруг он внезапно перешел на русский.

— Как ваша семья, геноссе Келлер? Дочь не болеет?

Что бы сориентироваться и ответить на русском, Эрнсту потребовалось почти полминуты.

Пока он отвечал, внешность Либермана, изменилась как в дешевом голливудском ужастике. Нет — клыки, рога и когти у него конечно не отрасли, но лицо разительно поменялось. Глаза сузились, нос заострился.

— Вы теряетесь, Келлер! Отвечать надо быстро и четко. А вы, извините, телитесь.

— Что я делаю?

— Телитесь, геноссе. Делаете медленно, теряетесь. Это русское слово. И таких слов в современном русском языке — десятки, точнее даже сотни. Причем в каждой губернии, этой огромной страны свои жаргонизмы. Это несколько облегчает задачу. Но основной жаргон, вам знать надо.

— Вы русский, геноссе Либерман?

Бородач усмехнулся.

— Во первых, прекратите называть меня геноссе. И вообще, отходите от партийного новояза. Во вторых- я по вашему, сильно похож на русского?

Эрнст нахмурился. Ну вроде похож. Хотя этнографию России, честно говоря в Высшей школе МГБ в Потсдаме с этнографией было не очень хорошо. Точнее по Африке и Азии все было хорошо, но вот по России специалистов было мало.

— Похожи. Прямо как на картинке.

— Ага. Либерман громко захохотал, задрав голову. Мой дед, старый Сруль, был бы не рад такому сравнению.

Отсмеявшись, Либерман подмигнул поникшему Келлеру и проговорил.

— Я еврей. Родился в местечке Смельцы, Быховского уезда, Могилевской губернии. Мой дед был раввином и уважаемым человеком, отец — телеграфистом на уездном почтамте. Мне удалось поступить в один из лучших институтов в своей области, в минский лингвистический. Знаете кстати разницу между университетом и институтом?

— Не совсем…

— Университет, это прежде всего право студенческого и преподавательского самоуправления. А вот институт — это чисто утилитарное образовательное учреждение. В институтах России — куют образованных кукол. Туда можно поступить без рекомендательных писем и поручительства, просто сдав экзамены на общих основаниях. Это возможность для простолюдина сделать карьеру и воспарить над серой массой затюканного населения. И наиболее талантливые простолюдины, натуральные хищники, на это идут. Из них делают марионеток, готовых исполнить любое пожелание истинных хозяев страны. Марионеток без критического мышления, без чувства самоуважения свойственного образованным людям. Поэтому университетов в России чуть более полутора десятков- институтов же почти полторы сотни. Соотношение один к десяти в пользу институтов, плодящих умных, но абсолютно управляемых специалистов. Так вот, мне удалось поступить в институт. Об киевском, виленском или одесском университете мне не приходилось даже мечтать, имея деда раввина.

— Туда поступают только дети элиты?

— Абсолютно верно. Ведь настоящий представитель элиты — должен уметь мыслить критически, что бы управлять угнетенными слоями населения. Провалившиеся социалистическая революция и последующая гражданская война — многому научила русскую элиту. Те кто это пережил, стали много умнее …и опаснее. Поэтому евреям — путь в университеты закрыт, если их родители не миллионеры. А те евреи, что заработали миллионы — это такая же опора реакции, как и генералитет или банкиры. Наиболее известные юристы, буржуазные адвокаты- это евреи. Они защищают эксплуататоров и прочих преступников.

— Так вот, дорогой Эрнст, я поступил в минский институт на факультет германо-романских языков в надежде после окончания учебы устроится в школу в родном местечке и преподавать иностранные языки- детям. Но, не сложилось.

— Из-за национальности?

— Нет, хуже, гораздо хуже. Мне случайно стало известно, что мой отец, этот благородный и честный человек- сексот. Информатор жандармерии. Он сообщал о жизни в нашем местечке начальнику губернской жандармерии, полковнику Станкевичу. Для меня это было настоящим ударом. Позже, я понял, что именно благодаря тому, что отец был сексотом, мне и удалось поступить в институт и даже егоокончить. Более того, меня самого, на третьем курсе завербовала жандармерия.

Пришла пора удивляться Келлеру. Это что такое нужно было сделать этому бородачу, что бы работать в святая святых ЦК СЕПГ- международном отделе?

— Удивлены? Не торопитесь, любезный, сейчас все узнаете. Я был внедрен в организацию «Бунд», слышали о такой?

Эрнст кивнул. Конечно слышал. Еврейская боевая организация ранее входящая в разгромленную ныне партию социалистов-революционеров России. Последнего лидера эсеров Якова Зозулю, застрелили в 1964 году в Лейпциге. Убийство осталось нераскрытым, хотя было арестовано несколько служащих пансионата где остановился Зозуля и отправлен на пенсию шеф УМГБ по Саксонии, генерал-майор госбезопасности Райхель, что как бы наводило на мысль о руке русских спецслужб. Еврейское подразделение «Бунд»- обособилось от разваливающейся партии эсеров и локализовало свое влияние в местечках на северо-западе России, в основном в районе Вильно-Ковно — Лида- Гродно.

Тем временем, поправив очки и почесавшись, Либерман продолжил свой рассказ.

— Много еврейских активистов с помощью моих доносов отправились на каторгу, Эрнст. Много…Но мне удалось главное — я стал своим для жандармерии. Жиденком- стукачем, за мелкие подачки сливающим своих земляков. Одновременно с этим, я установил связь с русской охранкой. Вы ведь знаете что это такое?

Келлер снова кивнул.

— Охранное бюро МВД. Занимается, в отличии от жандармерии,исключительно политическим сыском. Основной конкурент за бюджетные средства с жандармерией. Основной метод работы — агентурное внедрение и провокации. С начала сороковых, после обособления жандармерии в отдельное ведомство, старается не проводить силовых акций, перекидывая всю грубую работу на жандармов.

— Абсолютно верно. Двойная игра продолжалась почти пять лет, потом мне удалось столкнуть лбами жандармов и охранку. В прессу просочились списки сексотов, обеих карательных органов. Вылезло грязное белье о криминальном использовании агентуры. Это стоило карьеры двум генералам и куче карателей рангом поменьше. А я…я успел уйти в Польшу, где познакомился с Дином Ридом, у которого работал светотехником мой дальний родственник Моше.

Дин Рид! Американец, почти пятнадцать лет назад трагически погибший в автокатастрофе. Звезда социалистической эстрады, «красный Элевис Пресли». Икона левого движения в Латинской Америке и Европе. Теперь понятно почему Либерман, опекался международным отделом ЦК а не МГБ. Он попал сюда через другую дверь, по партийной линии.

— Ну вот мы и закончили с кратким периодом моей истории господин Келлер. Теперь перейдем к вашей истории.

На полированную столешницу легла папка. Обычная, из дешёвого желтоватого картона с приколотой обычной скрепкой черно-белой фотографией и грозным свидетельством о секретности и печатью спецфонда ЦК СЕПГ.

С фотографии на Эрнста смотрело лицо. До боли похожее на его собственное.

— Ага, удивлены. Радостно сообщил Либерман, потирая руки, словно заправский злодей. Знакомьтесь, это ваша новая личность. Бывший офицер разведки — ныне жандарм одного из губернских управлений… Скоро получит назначение в столицу.

— Он похож… на меня.

— Абсолютно верно. Это крайне редкое совпадение. Спасибо электронным машинам Цузе, которые вычислили эти совпадения. Государственный архив, тоже имеет ЭВМ. Теперь самое важное. Вы должны стать этим русским офицером. В ближайшие месяцы. Помимо меня, ваши будет заниматься доктор Гофман из Штутгарта… Это выдающийся психолог, светило науки. Он прибудет завтра. Жить вы будете здесь, на втором этаже.

— Но все же, он похож на меняно есть отличия…

— Первая клиника ЦК в Цоссене, решит проблему с внешним сходством. А вот созданием новой личности- займемся мы с Гофманом. Первое занятие сегодня — после обеда. Располагайтесь и будьте как дома. Да вот еще…экзамены у вас будет принимать лично геноссе Вольф.

Глава 13

Москва. Боровая улица. Лефортовская управа.13 января 2000 года.

Если ты почти сутки проработал вместе с сослуживцами по экспертному бюро жандармерии, разгребая место пожарища и таща в прозекторскую то что было когда то Солоповым и Евсеевым (а может впрочем и не ими совсем), затем провонявший насквозь, потом, гарью и жженым мясом писать и распечатывать предварительный отчет о произошедшем то настроение у тебя с самого утра будет совсем не к черту. Бутерброды и чай — уже давно закончились, а столовая в здании Оперативного бюро откроется не раньше десяти. Слава Богу, генерал Рокотов, побрившийся и отглаженный, явившись на службу узрел Небогатова в таком непотребном виде и сморщив нос, заявил.

— Если вы, ротмистр закончили предварительный отчет и написали подробный рапорт на моё имя, то вам стоит отдохнуть. Езжайте домой, отдохните… и помойтесь уже наконец.

Едва сдержавшись, что бы не выругаться, Женя Небогатов выбрался на стоянку перед зданием, завел свой служебный «форд» и откинувшись на промерзшее сиденье стал ждать когда прогреется машина. Еще минут десять на прогрев, пятнадцать минут на дорогу — и он дома. Потом ванна, плотный завтрак и отдых до завтрашнего дня.

Наконец машина прогрелась и бибикнув вооруженному охраннику на выезде, ротмистр вырулил с ведомственной стоянки, выбираясь на длинную и прямую Боровую улицу. Хотелось нажать на акселератор до самого пола и лететь стрелой домой. Дети в школе, можно расслабится с женой в приватной обстановке…

От сладких мыслей ротмистра отвлек вывернувший слева огромный и похожий на лакированный комод, Рендж Ровер, нахально перекрывший ему дорогу.

— Вот гнида, а! Уже не сдерживаясь завопил Женя и тут заметил в зеркале заднего вида как сзади его притер новенький «крайслер» и двери машины стали открываться.

Одним движением выдернув из наплечной кобуры пистолет, Женя другой рукой заблокировал двери, лихорадочно размышляя кто обнаглел до такой степени, что среди бела дня блокирует машину офицера жандармерии? Неужели армянские боевики — националы совсем съехали с катушек???

Подошедший к водительскому месту головорез, никак на армянина не тянул а был похож на типичного служивого, ушедшего в запас и неплохо устроившегося на гражданке. Настороженный взгляд, расслабленная походка и исходящие ощущение опасности…Скорее всего отставной пластун, парашютист-разведчик или морпех. Мельком глянув на направленный на него ствол, головорез максимально учтиво наклонил голову и протянул Небогатову небольшой четырехугольник. Визитная карточка. Солидная такая визитка — не картонка, из тонкого металла с выгравированными буквами. Буквы мигом сложились в слова.

«Павел Сергеевич Каменев». И больше ничего. Хотя все знают кто такой, господин Каменев, академик — миллионер, владелец и учредитель крупнейших фармакологических фабрик объединённых в акционерное общество «Биопрепарат», почетный академик Всероссийской академии медицинских наук, проректор Военно-медицинской академии и прочая, прочая…Созданный им из натуральных таежных трав, препарат для похудения, «Биожин» покорил Северную Америку и сейчас покорял Европу.

— Евгений Вадимович, Павел Сергеевич вас ожидает. Для приватного разговора…

Сказал головорез и сделал приглашающий жест к распахнутой задней двери Рендж Ровера.

— Но у меня очень мало времени, любезный….

— Вас надолго не задержат. Снова склонил голову безымянный головорез.

Небогатов на секунду задумался. Просто так, один из богатейших людей страны, к себе не позовет. Ладно, посмотрим что за пасьянс разложен.

Подмосковное поместье Павла Сергеевича Каменева, поражало своими размерами и архитектурой. Владелец явно стремился подражать французскому «королю-солнце» и сделал в двадцати пяти верстах от столицы свой личный Версаль. Аккуратные аллеи, надежно укрытые от мороза живые изгороди и деревья, так же укрытый теплыми покрывалами фонтан у главного входа с монументальной лестницей. Еще одна лестница, тоже впечатляющего размера вела вниз к реке красиво убранной в камень с фонарями на набережной. На той стороне реки виделось освещенное шале в альпийском стиле, к которому вел мостик с вычурными перилами. Все освещалось мягким светом и на глаз Небогатова, одних фонарей с чугунной ковкой было не меньше полусотни. Возле ворот находился гараж со стоянкой не меньше чем на десяток машин и некоторые из них — «Бентли», два «мерседеса» и «Порше», небрежно стояли на стоянке, натертые обслугой до блеска. Один автопарк профессора Каменева, точнее его видимая часть тянул на полмиллиона рубликов. Сколько стоило все поместье, Женя даже не мог посчитать.

Молчаливый сопровождающий, позвонил в дверь и её тут же открыл, похожий на сопровождающего как близнец и одетый — дорого не неброско. Свободные брюки, замшевые туфли без каблука и рубаха поло, не скрывающие не атлетического телосложения привратника ни заплечную кобуру.

— Вас ждут, Евгений Вадимович, бесстрастно проговорил привратник и указал на гардероб из черного дерева. Прошу, повесьте здесь верхнюю одежду и следуйте за мной. Одежду у него никто принимать не собирался как и отбирать пистолет. Это примета хорошая. Значит разговор на равных пойдет.

Лифт напоминал декорации какого о фантастического фильма. Отделанный какой то экзотической кожей, красным деревом с стеклянными дверями, лифт стоил не меньше чем реактивный истребитель с заводов Сикорского.

В кабинете с четырьмя огромными окнами за столом сидел седенький, но крепкий старик, одетый в отглаженную сорочку, серые брюки с острыми стрелками и темно синюю, укороченную атласную куртку с обязательным белоснежным платком к кармане. Еще присутствовала трость с вычурной рукояткой с головой какого то зверя. Естественно в кабинете был камин, где уютно потрескивали дрова, создавая почти домашнюю обстановку. Слева от хозяина кабинета, на банкетке с изогнутыми ножками и подушками, закинув ногу на ногу сидел какой то господин. С волевым лицом и неприятным, колющим взглядом. Судя по прямо держащийся спине и наряженной позе, этот господин много, много лет провел на военной службе.

— Здравствуйте, Евгений Вадимович. Меня зовут, Павел Сергеевич Каменев- этот господин, старик — кивнул в сторону господина на банкетке, Петр Георгиевич Алексеев, чиновник по особым поручениям военного министерства.

— Очень приятно, господа. Чем собственно обязан, столь уважаемым членам общества? По восточному витиевато поздоровался Небогатов.

— Вашему неуемному служебному рвению, господин ротмистр. Пророкотал Алексеев, поправляя галстук, который казалось давил ему на горло.

— Я сделал что то не так? Елейным голосом, явно издеваясь спросил Небогатов. Ситуация начинала его веселить.

Алексеев сморщился, словно выпил касторки, и резко встал, демонстрируя отличную физическую форму.

— Да нет, ротмистр. Вы поступили правильно. Правильно, что послушали Палена. А то последствия…последствия могли бы быть трагическими…

— Последствия могут быть трагическими! Повысил голос Каменев. Причем в любой момент. В любую секунду. Мы вступили на тонкий лед, а под ним…бездна.

Старик похлопал ладонью по столу.

— Евгений Вадимович, присядьте. Нам предстоит долгий, очень долгий разговор.

— Что вам известно о вирусах, ротмистр? Спросил Каменев, глядя на Женю пронзительным, немигающим взглядом.

— То же, что и всем. Бактерии, вызывающие болезни. Грипп или холеру…

— Верно. А теперь скажите что вы слышали такой термин — пандемия?

— Нет, не приходилось.

— Не удивительно. Это достаточно новый термин, появился лет десять назад. Означает всемирную, глобальную эпидемию какого либо инфекционного заболевания. Первой пандемией — была эпидемия бубонной чумы, «черная смерть» истребила почти треть населения современной западной Европы, опустошив наиболее развитые области и положив начало многим изменениям в жизни тогдашних людей. К примеру, истоки современной гигиены — это следствие эпидемии «черной смерти». Черная, опять же, оспа ежегодно, вплоть до конца прошлого века — убивала от десяти до двадцати процентов детей. Были введены тотальные прививки населения, еще в начале 19 века, Евгений Вадимович… Старик поднял вверх палец.

— Но, несмотря на меры по борьбе с оспой, еще вдвадцатом веке от неё умерло по подсчетам эпидемиологов, не меньше четырехсот миллионов человек. В основном в странах Азии, но четыре миллиона погибших ежегодно в век прогресса и технологий — это многовато, не находите?

Оглушенный миллионными цифрами потерь человечества от каких то микробов, Небогатов кивнул и старик Каменев, продолжил свой увлекательно-жуткий рассказ.

— Есть потрясающие случаи из более современной истории. Например пандемия «испанки», разновидности гриппа, к Испании, правда отношения не имевшей и убившей всего за полтора года в пять раз больше людей, чем четыре года Мировой войны со всеми пулеметами, газами, танками и самолетами.

— Что? Сколько погибло от гриппа?

— За полтора года, более пятидесяти миллионов по всему миру. Теперь вы поняли Евгений Викторович, что такое пандемия и вирусы? В общих чертах?

— Понял…Пытаясь собрать мысли в кучку отозвался Небогатов. Он уже начал понимать, какими исследованиями занимался пропавший Куролесов и что сейчас ему поведают эти два господина… Догадывался, но меньше всего хотел это услышать…

— Теперь, когда вы поняли, что такое вирусы и как это серьезно, прошу выслушать мою часть истории. Она касается более практических вопросов. В разговор вступил, доселе молчавший, военный чиновник Петр Алексеев, уже раскуривши невесть откуда взятую огромную трубку с ароматным (скорее всего контрабандным) табаком.

— Как вам известно, во время Маньчжурской войны, в марте 1951 года, в ходе совместной операции военной разведки и жандармерии было захвачено местоположение японского особого подразделения «Отряд 731»… Это подразделение разрабатывало средства и методы бактериологической войны. Подразделение было разгромлено, двое высокопоставленных офицеров подполковник Найто и полковник Китано Масадо были нами захвачены и участвовали в показательном процессе в Харбине. Захвачено все оборудование, реактивы и более тысячи человек подвергавшихся опытам.

— Да это мне хорошо известно.

Алексеев кивнул.

— Что вам известно про разработки урановой бомбы или как ещё называют — атомного оружия?

Небогатов наморщил лоб, пытаясь вспомнить то что читал сам и то что им преподавали на высших курсах жандармерии в Орле.

— Разрабатывается с середины тридцатых…Лидеры разработок — Великобритания, США, Германия, Россия. Первый действующий реактор создали немцы, реактор системы Гейзельберга. Но катастрофа в Леверкузене октября 1963, связанная с пожаром и взрывом реактора, гибелью полусотни человек, закрыла немецкий «урановый проект». Американский атомный проект закрылся спустя два года тоже по причине аварии и гибели одного из исследователей в лаборатории Оак-Ридж. Наш атомный проект закрыт по тем же причинам в 1968 году. Вот, собственно и все…

Алексеев кивнул, явно довольный ответом.

— Вы еще забыли упомянуть японский урановый проект и катастрофу в Фукусиме 1978 года. Это самая масштабная катастрофа из всех, где счет пораженных продуктами радиоактивного распада идёт на тысячи. Японцы сообщили о двадцати тысячах пораженных радиацией и о ста семнадцати погибших в течении трех лет. Международные специалисты утверждают, что цифры занижены в десять раз. Но как бы то не было, Япония свернула свой атомный проект так же как и другие развитые страны. По утверждению профессора Коллинза из Кембриджского университета, для создания эффективного и безопасного производства атомного оружия потребуется минимум полтора миллиарда фунтов стерлингов и три года колоссальной работы всей Британской империи. И наши специалисты, согласны с подобным утверждением…

Небогатов понял, что пространная беседа все больше и больше напоминает какую то шараду или головоломку. И смысл этой беседы от него ускользал.

— Извините, господа…Но я не вижу связи между эпидемиями, отрядом 731 разгромленном полвека назад в Маньчжурии и незаконченным урановым проектом …Развел руками Небогатов, намекая, что они только зря тратят своё и его время.

Алексеев, выдохнул очередной клуб ароматного дыма и спокойно смотрел как остатки дыма высасывает неслышно работающая вентиляция.

— Связь имеется. В противостоянии военно-политических блоков, имеющих приблизительно равный оборонный и промышленный потенциал — все будет решать фактор первого, сокрушительного удара. Если у нас есть несколько атомных бомб, то если их сбросить предположим, на Берлин, Гамбург или Мюнхен- думаю фольксвер, не долго продержится. Урановые бомбы — это кувалда которая проломит любую стену. В теории, конечно. Есть химическое оружие, но его низкая эффективность, стала понятна уже в Мировую войну. Прорвать оборону оно еще никому не помогало. Травить дикарей — другое дело, но в современной войне это не поможет.

— Но есть и более, скажем так, мягкий вариант. Представьте себе, ротмистр, что в армии противника начинается тотальная эпидемия. К примеру — лёгочной чумы или оспы. Эпидемия разрастается, перекидывается на тыл, в его города, заводы, поля. Погибших тысячи, десятки тысяч. Полностью парализуется транспорт, карантинные меры в условиях войны не помогают. И в этот момент…ротмистр, наша армия наносит удар. Как вы думаете, сумеют ли наши противники — отразить удар в таких условиях?

— Думаю, нет. Хотя, господин Алексеев, думаю не стоит нам наносить удар, эпидемия перекинется на наши войска и последствия будут зеркальными.

— Ха, а ротмистр то не промах, совсем не промах. Сказал Каменев, довольно усмехнувшись. Прямо в корень зрит.

Поднявшись, профессор и миллионщик, прошел полукруг вокруг стола, опираясь на трость. Остановился, достал из кармана атласной куртки портсигар и достав короткую сигару тоже закурил.

— Вы правы Евгений Вадимович в том — что существует возможность поражения вирусами и наших войск. Вот над защитой нашей страны, от возможного удара вражеских боевых штаммов вирусов и работал пропавший доцент Куролесов.

— Почему под эгидой биологического факультета МГУ?

— А вы как думаете? Россия подписала, к сожалению, Монреальский протокол о запрещении каких либо разработок бактериологического оружия. Эту ошибку поняли слишком поздно, когда стали известны результаты «франкфуртской лихорадки».. мы пустились вдогонку за немцами и сейчас, нам удалось сравнятся с ними по наличию боевых штаммов. Но теперь — разработку ведут частные институты и лаборатории. Ведущий из разработчиков — мой «Биоприпарат». Разработки настолько секретны, что о них не знает, даже Минздрав. Их курирует напрямую — генерал Алексеев, замкнутый на двух человек. Военного министра и начальника Генштаба. Для всех остальных, в том числе и жандармерии, это просто разработка вакцины. Теперь вам понятно, почему вы здесь?

— Абсолютно. Но мне непонятна роль Куролесова и что связано с ним и его женой…

— Там все очень плохо…мрачно заметил Алексеев. Он сломался…просто сломался…А этот кретин Молев, завалил всю агентурную работу…

Алексеев, потер руки потом встал и прошелся по обширному кабинету смотря себе под ноги…

— Думаю, этого не избежать…

— Нет, не избежать. Подбодрил Каменев.

Алексеев прошелся еще раз и сел напротив Жени вперив ему в лицо свои странные, прозрачные глаза.

— Куролесов, натуральный гений. «Король вирусов», можно сказать. Ему удалось создать вакцину, останавливающий боевой штамм легочной разновидности чумы…Это открытие, сродни созданию урановой бомбы. У нас появилось, впервые в мире — эффективное средство, против одного из самых страшных штаммов. Это открывает возможность ведения нами — широкомасштабной биологической войны. Средство нападения у нас есть, теперь появилось и средство защиты. Вы понимаете, Евгений Вадимович, что это значит?

— Так точно. Нанесение первого, скрытого и поэтому сокрушительного удара по противнику.

— Прекрасно… Теперь продолжим. Основные практические работы, проходили на территории одного из островов Царского архипелага, что на Аральском море в пятьдесят второй особой эпидемиологической лаборатории Главного военно-медицинского управления Военного министерства. Но часть работ, происходит в окрестностях Ташкента в том числе и Чиназе. Там расположены могильники людей, погибших от эпидемий в предыдущие годы. Туда и должен отправится в новогоднюю поездку по служебной надобности — Куролесов. Но он пропал…Без следа, как в воду канул. Не вылетев из Домодедово. Но это, еще не все. Сегодня ночью, выяснилось, что из 52 лаборатории был отправлен две недели назад, опечатанный холодильник с спецгрузом в Ташкент, на адрес полевой экспедиции «Биоприпарата»… Запрос был официальный от доцента Куролесова в рамках подтверждения жизнеспособности его вакцины к штамму чумы. Этот спецгруз, в Ташкент не прибыл. Он исчез, как и сам Куролесов и его супруга.

— А что это был за спецгруз, господил Алексеев? Чувствуя, как от ужаса у него потеют ладони спросил Небогатов.

— Сыворотка Куролесова. Три единицы хранения в специальных, стальных защитных контейнерах… Вот только, вся вакцина на месте хранения в лаборатории ….А вот три контейнера с боевым штаммом легочной чумы под названием «Чародей» или штамм «1241» пропали.

— Куролесов — сам себе отправил груз с Аральских островов под Ташкент?

— Именно так. Вакцина и боевые штаммы хранятся в разных холодильниках, лаборатории, но доступ Куролесова был повсеместный. Несмотря на меры предосторожности, заменить их — ему не составило бы труда…Запрос был официальный, через делопроизводство «Биопрепарата».

Женя выдохнул и осторожно спросил.

— Я правильно понимаю? У нас помимо доцента Куролесова и его жены пропало три контейнера с самой смертоносной заразой в мире?

— Верно, ротмистр. А еще — в Москве заживо сгорели привратник из подьезда Куролесова и его ассистент. Которые, оказались сексотами жандармерии. Пропала немалая часть технической документации по вакцине, что хранилась в сейфе Куролесова. Пропали уволившиеся ассистенты Куролесова — Аникин и Тимошенко. Так же в Ташкенте помимо самого профессора исчез местный житель Исмаилов Рашид…

Потрясенный Небогатов покачал головой.

— Это немыслимо…кто бы это не был, то это очень серьезная организация… Такие дерзкие и синхронные действия в двух концах республики за тысячи верст друг от друга…

— Именно так, Евгений Вадимович. Завтра из отпуска прилетает шеф Оперативного бюро, генерал-лейтенант Петр Алексеевич Толстой. Завтра же на утреннем совещании, вы ротмистр, получите новые погоны и должность офицера по особым поручениям при начальнике Опербюро…Это вам, поможет в расследовании..

— У вас есть, такие возможности? С сомнением спросил Женя, смотря на Алексеева.

— Завтра с утра, вы убедитесь в наших возможностях. Но есть одна настоятельная просьба …

Да, слушаю Вас…

— Жандармерия, будет прикрывая провал контрразведки делать, упор на розыске самого доцента и его супруги… искать причины исчезновения… Нам, как заказчикам работ — это мало интересно. Нам нужны, исключительно, контейнеры с «чародеем». Чем быстрее, тем лучше. А еще нам нужны те — кто организовал это похищение…К вашим услугам будут фактически неограниченные финансовые и административные ресурсы… Но если «чародей» вырвется наружу — последствия вам будет тяжело представить..

— Но вы же сказали, что есть вакцина.

— Есть. Но её массовое производство даже с условиями мобилизации всех заводов биологического направления — начнется не ранее чем через полгода. К тому времени, если зараза прорвется в наши города…

— Будут мертвы от сорока до пятидесяти миллионов наших граждан…Основной удар придется в наши, переполненные народом промышленные мегаполисы.

Вкрадчиво добавил академик Каменев, поправляя лацкан бархатной курточки.

— Вы хотите сказать, что шеф и штаб корпуса жандармов, пока не знают о пропаже контейнеров???

— Конечно нет, Евгений Вадимович. Но узнают…через трое суток. Так что у вас, будет семьдесят два часа, на поиск следов «чародея» и его похитителей. Если вы за трое суток не ухватите хотя бы ниточку этого дела, то мы и ваше начальство будем очень, очень разочарованы.

Небогатов задумался, прежде чем ответил..

— Господа, в мои планы, никак не входит вас разочаровывать. Постараюсь решить возникшую проблему в указанные сроки…

— Да вы уж постарайтесь, голубчик, постарайтесь..

Глава 14

Москва. Даниловская управа. 14 января 2000 года.

Телефонные звонки, в целом, дело неприятное а уж вечерний звонок на конспиративную квартиру Брюса, вообще событие неординарное.

Выждав до десятого звонка, Брюс, взял трубку и прислушался в шуршанию электрических помех в мембране …

— Через полчаса. На первой точке. Вякнул голос в трубке и пошли короткие гудки.

Мельком глянув на часы, полученные за беспорочную службу, от командования Тихоокеанского флота Брюс тихо сказал.

— За старшего — Нитро! Буду скоро. Всем сидеть тихо!

Как обычно, никаких возражений, не последовало. Брюс, сначала огляделся на лестничной площадке и сделав несколько шагов по лестнице, прислушался. Ничего. опасного, мертвой, зловещей тишины, не наблюдается, слышно как работают в квартирах телевизоры, плачут дети и болтают гремя посудой, домохозяйки или горничных. Неслышно и стремительно, Брюс пошел вниз по лестнице, лифт — не для него, пусть на нем Карбонат с Баксаном катаются.

Вышел из подъезда, огляделся, принюхался…Мороз крепчал и поток ледяного воздуха, освежил затхлую московскую атмосферу, разогнав вечную вонь от выхлопов и бесчисленных труб заводов и фабрик… Москвичи к такому воздуху давно привыкли, но Брюсу, как сибиряку, такое зловоние было совсем не в радость. Быстрее бы свалить из этого человеческого муравейника.

Даниловская управа, это почти центр, хотя развивался изначально как промышленный район вокруг гигантского, построенного в разгар Великой войны автомобильного завода — АМО. Уже, десять лет как, Автомобильное московское общество постепенно выводит производство из столицы, в провинцию. Литейное и штамповочное производство, переносено в Тверскую губернию, конструкторское бюро и сборочные цеха — в Ярославль, старые цеха сносятся, на их месте растут благоустроенные многоквартирные дома вместе с уютными скверами. Раздраженный пролетариат, теперь сменяют солидные люди из числа инженеров и средней руки предпринимателей. Остатки пролетариата собираются поближе к дешевым пивным, пирожковым и чебуречным где и коротают свои унылые вечера.

В такое заведение, дешевую пирожковую с разливным пивом пяти сортов и «беленькой» в розлив под названием «Мамины пирожки», Брюс вошел, замотав лицо шарфом и сдвинув кепку на самые глаза.

В нос ударила вонь от подгорелого несвежего масла, пива и еще чего то похожего на мокрую собачью шерсть. Народа, было достаточно много, но пара-тройка свободных столиков, имелось. Потолкавшись у буфетной стойки и заказав пару похожих на обгорелые лапти, пирогов с сыром и ветчиной, пару пива «Баварское светлое», шаболовского пивоваренного общества и сто грамм «казенного хлебного вина». Занял удобное место, за спинами какой то компании из четырех мужиков, мрачно напивавшихся и почти не разговаривающих между собой. Хорошие ребята, на полицейских или жандармских филеров — не похожих. Те, для маскировки наоборот, орут и болтают без умолку, думая что очень похожи на пьяных простолюдинов.

Опрокинув «хлебного вина» и запив большим глотком пива, Брюс вцепился зубами в пирог и начал жевать. Как и ожидал Волошин, если водка была вполне сносной, как и положено по казенному стандарту, то пиво было несвежим как и начинка у пирожков.

На это плевать, Брюс за долгие годы службы в особых водолазах флотской разведки — чего только жрать не приходилось. И червей и жаб пупырчатых …без соли и специй…Желудок настоящего разведчика может и кирпич переварить, без проблем, если командование прикажет.

Наконец, заиндевелая от холода стеклянная дверь в пивную хлопнула и в прокуренную пивную ввалился тот, на кого в последние полгода работали Брюс и Нитро…

Товарищ Серов, он же Серый … высокий, худощавый, в очках с толстыми стеклами, с неприметным, но гладко выбритым лицом, одетый в дешевое коверкотовое пальто и огромную шапку волчьего меха с опущенными ушами. Не дать не взять, чертежник из проектного бюро, обремененный кредитами и детьми с нелюбимой женою…Если бы не видные большинству людей- офицерские повадки. Взгляд, манера держать спину и горделивый поворот головы. Армию, её из человека вытравить — ой как тяжело.

Взяв так же пару пирогов и пива с неизменной рюмкой «казённой» Серов, протолкался к столику Брюса и встал напротив.

— Разрешите?

— Пожалуйста, господин хороший… И Брюс, указал пальцем на стул.

— Благодарствую…и Серов примостился напротив, сняв свою шапку.

Когда с ритуальной частью тайной встречи было покончено, Брюс чуть подался вперед и спросил.

— С чем пирожок то, товарищ Серов?

— С вязигой, а что?

— Не советую, товарищ. Очень не советую. И с пивком — поосторожнее. Берегите нутро, как говорил наш старшина Костров …

Скроив брезгливую мину, Серов решительно отодвинул от себя пиво и тарелку с пирожками. Скрытые за толстыми стеклами оков, глаза, казалось вообще ничего не выражали. Как у куклы..

— Зачем вызывали? Есть работа?

— Возможно. У вас на хвосте, жандармы. Оперативное бюро..

Несмотря на все свое самообладание Брюс, все же чуть дернул щекой и это не осталось незамеченным собеседником.

— Не волнуйтесь, пока все под контролем…

— Как это произошло? Почему так быстро?

— Пален. у этого старого похотливого козла, оказались знакомые в Опербюро жандармерии…

Пален! Так и знал, что не следовало слушать Серого и оставлять его в живых… Тут даже стрелять не стоило, подвели бы ему барышню веселую, «заряженную», она бы ему чего ни будь в бокал бы и подсыпала. Плеснула бы колдовства, так сказать, в хрустальный мрак бокала…И все умер бы профессор Пален в разгар любовных утех по вполне для его возраста, естественных причин.

Но нет, отговорил Серый, сказал что труп профессора, пропавший доцент и его жена и несколько мертвых ассистентов на биологическом факультете МГУ за одно Рождество — это уже явный перебор…

— Я же вас предупреждал, Серов… в таком деле не должно быть живых свидетелей… Даже косвенных.

Серов примирительно поднял ладонь.

— Признаю. Возможно, был не прав. Но в агентурной работе такой фактор называется «бешеный кролик». Вы идете травить медведя и тут у вас из под ног вырывается бешеный кролик. Вы отвлекаетесь на ушастого, теряете концентрацию на секунду и медведь ломает вам хребет…Какова вероятность появления такого кролика в реальной охоте? Одна с ста тысячам? Одна к миллиону? Просчитать наличие у отца Палена дружеских отношений с предками одного нынешнего ретивого жандармского ротмистра — не возможно. Это чистый форс-мажор…

Брюс промолчал, но кивком головы дал понять, что в целом с репликой Серова, согласен.

— Что им известно? Данные есть?

— Что им известно точно, мне не ведомо, но то, что отряд жандармов появился в Чертаново спустя всего пару часов после вашего визита, говорит о том, что знают они — достаточно.

Брюс сплюнул на грязный пол.

— Вас не видели, это точно. Вы в деле — никак не фигурируете.

Брюс тяжело, посмотрел в стеклянные линзы очков стараясь увидеть за стеклом глаза своего работодателя.

— Вы не в всероссийском розыске, товарищ. И у вас не висят на хвосте жандармы. Вы можете себе позволить спокойствие. А я и Нитро — нет. Если есть что сказать — говорите быстрее.

Серов вздохнул.

— Есть мнение, что ваши помощники из числа уголовных- становятся балластом. Его пора сбросить, но сбросить с умом. Предварительно использовав..

Брюс согласно кивнул. Он с этим тоже полностью согласен.

— Раз жандармы вышли на охоту, то надо постараться смешать им карты, хотя бы на двое-трое суток. Большего, партии и не надо…

— Вы хотите напасть на жандармерию?

— Нет. Пока, ключевая фигура в розыске — это некто ротмистр Небогатов…В ближайшие дни- станет подполковником… Именно на него вышел Пален, именно у Небогатова есть связи в Туркестанском жандармском округе… Именно на него, сейчас взвалили основную работу.

— Вот как…Брюс покрутил головой. Это неприятно…

— Еще как. У нас есть дня два, пока маховик чрезвычайного розыска не раскрутился на полную мощность. Убрать этого настырного ротмистра — значит выиграть еще минимум двое суток…Пока в Лефортово, найдут замену Небогатову, пока все данные обобщат, груз уже будет на месте. Нам надо просто выиграть время…

— Убийство в Москве действующего офицера штаба жандармерии, вызовет взрывную реакцию властей…Это не агентов охранки в Сибири душить…мрачно изрек Брюс, уже прокручивая в голове возможные варианты..

— На это, у вас есть помощники. Им все равно не долго гулять осталось, так пусть в последний раз расстараются… Есть пожелание исполкома партии, что бы так сказать, ваши помощники не попали в лапы жандармов …живыми, по крайней мере.

— Мои помощники, как вы выразились — обычные громилы, с одной извилиной и садистскими наклонностями. Убийство же подполковника жандармов — требует несколько других качеств..

— Ничего…пусть попробуют. С нажимом заметил Серов. Вам и Нитро, лично в этом участвовать — запрещено.

Это было странно, но Брюс, вида не подал. В конце концов, трудовая дисциплина есть даже у наёмных убийц.

— Думаю — ваши помощники справятся. Небогатов, ни разу не супермен, хотя без сомнения, очень интересный противник.

— Насколько интересен?

— Достаточно для того, что бы за ним охотилась половина Кавказа. От дашнаков — до харачаев..

— Почему бы не привлечь людей из кавказской «боёвки»? В Москве они есть, дашнаки ребята лихие…Могут этого Небогатова, мигом раскассировать… К нам, след не выведет…

— На это уйдет время. Которого у нас, совсем нет. А во вторых — все кавказские революционные организации, насквозь профильтрованы сексотами жандармов и охранки… Очень высока вероятность утечки информации. Этого мы- точно позволить не можем.

— Тогда почему Небогатова должны убрать помощники? Судя по вашей характеристике, он опытный офицер-оперативник, его мои кретины могут и упустить..

— Главное, что бы он вышел из игры на несколько дней. Убьют его или покалечат — это сейчас не важно. Если выживет то и черт с ним…Хотя зная ваших помощников, считаю выживание жандарма, вопросом чистого везения…

Брюс пожал плечами..

— Как скажете, Серов…как скажете. Но как нам его выследить? В такой короткий срок…

— За это не беспокойтесь, Брюс. Это- я беру на себя. Ваше дело ждать звонка и выполнить свою работу.

Серов встал и протянул руку Брюсу. После чего повернулся и вышел на морозный воздух.

Брюс проводив взглядом Серого, протолкнулся к туалету пирожковой, но повернул в сторону подсобного помещения. Парень в измазанном жиром, когда то белом переднике и с поварским колпаком на голове, удивленно поднял на него глаза, но возмутится присутствием постороннего не успел, увидев перед лицом десятирублевую банкноту.

— Выход где? Одними губами спросил Брюс.

— Там. Налево. Указал парень, тут же разбогатевший на червонец и не задающий глупых вопросов. Брюс проскользнул в указанном направлении толкнул обшарпанную железную дверь и выскочил на задний двор. В нос, ударила вонь от мусорных бочков, которую не ослаблял даже сильный мороз и Брюс торопливо зашагал в выходу из двора. Дойдя до угла, в паре метров от выхода на многолюдную и освещенную улицу Брюс прижался к стене и стал наблюдать за черным ходом в пирожковую.

Минуты через три, рядом с освященным пятачком у двери заднего хода мелькнула торопливая тень.

Брюс оскалился. Люди Серого, идут по его следам. Ожидаемо, но все равно противно. Какое недоверие к лучшему «исполнителю», со стороны товарищей по партии. Но соглядатай, к удивлению Волошина, оказался на редкость опытным. Не похожий на обычного боевика подполья…Он сбавил скорость шага и оставался в тени, словно зная, что Брюс — ждет его за углом. Недовольно покрутив головой, Брюс унял свое любопытство и одним прыжком преодолев расстояние, слился с текущим по тратуару московским людом.

Неторопливо шествуя в толпе и внимательно смотря под ноги, Волошин прокручивал в голове последний разговор с Серовым. Что то здесь не клеилось, не срасталось…Ведь что он, что Нитро — профессиональные боевики. Не отбитые на голову изгои — каторжане, а осознанные борцы с режимом. И тут следует приказ раскассировать офицера жандармерии… судя по словам самого Серова — весьма матерого оперативника, не раз работавшего в «поле». С этим парнями могут быть проблемы…Чутьё у «демонов» — внедряемых в революционныю среду, развито чрезвычайно. Для подполья лучше — такого исполнить надёжно, а не доверять это дело маньякам типа Карбоната. Убить «демона», подобного Небогатову тут сноровка нужна и внезапность. Но товарищ Серый — думает иначе. Он вообще, странно думает. Оставляет в живых старикашку Палена, хотя ему сам Бог велел, перерезать глотку вместе с Куролесовым и Ухтомской. Если уж хоронить — то всех троих… Теперь — у него на хвосте жандармы…И тут приказ, убрать уже жандармского офицера..

В отличии от большинства людей, живущих в России, Брюс никогда не питал иллюзий о мнимой слабости отечественного политического сыска. Демократизация, если и коснулась жандармерии то только в качестве усиления режима секретности и к переходу к более тонкой агентурной работе. Что в разы опаснее… Если всероссийский механизм розыска политических преступников запущен, то уйти практически не возможно. Если только за границу успеть сбежать…Хотя, как нас учит история подполья — это ни разу не панацея. Не один десяток известных революционных деятелей — были выслежены заграничной резидентурой жандармерии и успешно ликвидировны. Достаточно вспомнить Камо, Орджоникидзе, Троцкого и еще многих…

Жандармерия — это вам не охранка, которая только и знает, как студентов сажать и легальные профсоюзы, пугать обысками. Жандармерия — это в первую очередь борьба с терроризмом. Как внутри России, так и за её пределами. И со своими задачами, скажем прямо — справляется неплохо. Не особо разбираясь в средствах, надо сказать. И если господина Небогатова, из антитеррористического Оперативного бюро — списать в расход, то в ответ жандармерия всю Москву на дыбы поставит…

Слова Серого, о том что Брюс и Нитро, ни в коем случае не должны светится в эти дни — понятны, но что то товарищ координатор не договаривает…Темнит что то гнида, ох темнит…

Тут Брюс, что то понял и остановился как вкопанный…. После покушения на жандармского офицера и ликвидации Карбоната с Баксаном, они залягут на дно…В одной из конспиративных квартир Подполья…Где их возможно будут ждать однопартийцы- ликвидаторы или просто наёмники..

Волошин- едва не заорал от осенившей его догадки. Он слишко себя переоценил…Посчитал себя незаменимым для исполкома партии и Боевого Крыла. А ведь незаменимых, у нас — нет. Взявшись за операцию по «зачистке» свидетелей и пособников, по делу доцента Куролесов и его смертельных микробов — Волошин возможно уже подписал себе приговор…А значит и своему младшенькому брату, единственному близкому человеку, мотающему сейчас срок на Тобольской каторге. Благодаря деньгам и поддержке подполья — Андрей устроился на каторге с максимальным, если можно так сказать, комфортом. Сейчас даже по специальности трудится — начальником производства на каторжной лесопилке. Он- самое слабое его место…

Нужно думать. Хорошо думать, оценить все. Взвесить. на весах в очередной раз свою жизнь..

Глава 15

15 января 2000 года. Москва. Лефортовская управа.

Начальник Оперативного бюро Отдельного Корпуса жандармов, генерал-лейтенант Пётр Алексеевич Толстой, высокий и не по годам, стройный импозантный господин с ухоженными седыми усами, известный в среде спецслужб, по прозвищу «Граф», неторопливо полистал персональное досье ротмистра Евгения Небогатова, вздохнул и подписал лежащий перед ним приказ о представлении очередного звания этому ретивому офицеру. Оттолкнув бумагу и папку с досье своему референту, генерал-лейтенант закурил и повернул голову к скромно сидящему по левую руку от него полковнику Васильчикову.

— Он действительно так хорош, этот Небогатов?

— В работе полевого агента, несомненно, хорош, Петр Алексеевич. Но, дисциплина, увы хромает. Пререкается с начальством, известен своим самоуправством.

— Да? Это для полевого агента — скорее плюс. Без самостоятельности в оперативной работе — делать нечего.

Полковник солидно кивнул.

— Я это понимаю, Петр Алексеевич. И всегда поддерживал устремления ротмистра Небогатова.

— Во сколько у него доклад по предварительной работе созданной целевой группы?

— В девять тридцать. В амфитеатре…

— Ну что же посмотрим, что они нарыли за прошедшие сутки. Может удастся сложить элементы в единую картину.

— Приступайте, ротмистр. Здесь перед вами, минимум три генерала и дюжина полковников — наше время очень дорого.

Женя Небогатов, протер влажные от пота ладони о брюки и попытался сглотнуть, но только едва не вызвал приступ кашля. Он волновался, как не волноваться. Вся его карьера была сейчас поставлена на карту.

— Что известно сейчас, господа. Неизвестные — скорее всего, организованная с непонятными целями преступная группа, совершила предположительно похищение доцента биологического факультета МГУ, доктора-вирусолога Сергея Куролесова и его супруги, госпожи Елены Ухтомской. Причина похищения или убийства — работы доцента Куролесова связанные c вирусологией. Похищение Елены Ухтомской — скорее всего, устранение свидетелей. К тому же, сегодня ночью, было выяснено что оба ранее уволившиеся ассистенты Куролесова, Аникин Вадим и Тимошенко Вячеслав — погибли. Если Тимошенко был сбит грузовиком в родных Черкассах, то Аникина в городе Венёве, зарезал неизвестный прямо на пороге собственного дома в разгар рождественского застолья..

— Это как? Заместитель шефа ОКЖ, генерал Чеслав Бьерн недоуменно посмотрел на коллег.

— Позвонили в дверь. Когда Аникин открыл- неизвестный, свидетели видели одного человека, ударил его ножом в грудь. Смерть наступила мгновенно, нападавший скрылся бегом, прыгнув в машину. Свидетели ни запомнили ни внешность нападавшего, ни номера и марку машины…Шоковое состояние…

— Да бросьте ротмистр… шоковое состояние. Небось все в лоскуты пьяные были…

— Так точно. Полиция тоже, скажем так — медленно реагировала…

— Околоточный только через час нашелся. В дугу пьяный, двух слов связать не мог. Помог подчиненному полковник Васильчиков. Местный пристав, появился через два часа — тоже лыка не вязал…Какая уж тут погоня за нападавшим и осмотр места преступления…

— С полицией будем потом, разбираться. Строго напомнил Толстой. Не нашего это ума, дело. Что дальше, Евгений Вадимович?

— Далее удалось выяснить, возможную причастность к похищению Куролесова-Ухтомской имеет последний ассистент доцента, некий Викентий Солопов и консьерж дома, где проживали пропавшие супруги, Евсеев. Оба подозреваемых и Солопов и Евсеев, были уроженцами Ряжского уезда Рязанской губернии, армейскими сослуживцами и оба — были осведомителями жандармерии.

— Они задержаны и допрошены? Спросил ночью прилетевший Толстой, закуривая длинную папиросу.

— Они оба, предположительно погибли при пожаре, Петр Алексеевич. Тихо сообщил начальнику Оперативного бюро, его заместитель, Рокотов.

— Вовремя, очень вовремя…Обстаятельства пожара? Это поджег?

— Эксперты обнаружили на месте пожара, следы термитного вещества…смесь алюминевой пудры и оксида никеля. Найдены остатки запала…Это определенно умышленный поджег, без сомнения. Трупы обгорели до костей, опознавать — нечего.

— Продолжайте, ротмистр.

— И последнее, господа. Точно установлено, что некий господин, вылетел с поддельным паспортом Куролесова вечером 30 декабря в Ташкент. Его должен был встретить местный приказчик Исмаилов Рашид и обеспечить его размещение в гостинице «Семерамида». В итоге господин в «Семерамиде» не появился, Рашидов — изчез..

— Должен заметить, господа, что вместе с Куролесовым, его супругой из сейфа, исчез ряд документов представляющих как научный так и военный интерес.

— Куда смотрела контрразведка?! Если секретные служебные документы оказываются в домашнем сейфе ученого?

— Их можно вынести незаметно, личные вещи в МГУ не досматриваются…

— Это не оправдание …Учет секретной лабораторной документации — первая задача научного отдела Контрразведовательного Бюро. Чем там занимался заместитель ректора по режиму? Гнать этого Молева к чертовой матери! Повысил голос генерал Бьерн.

— Наиболее перспективной в плане результата версией, считаю разработку пары Солопов — Евсеев. Они земляки, армейские сослуживцы, оба состояли секретными осведомителями жандармерии и оба, практически одновременно появились в Москве и окружении Куролесова…Кто их подвел к нему? Кто их внедрил? Кто дергал за ниточки? Это важно выяснить в первую очередь..

— Они мертвы и врядли можно ухватить что то серьезное. Заметил Рокотов. Моё мнение — поиск вот этого господина. Он квинул на плохою копию фотографии человека вылетевшего из Москвы в Ташкент с поддельным паспортом Куролесова. Он европейской внешности и его перемещения в Туркестане — легче отследить…Сыскная работа там поставлена отлично …

— Если он еще жив…господин генерал. Заметил Небогатов. Учитывая скорость, с которой неизвестные устраняют всех свидетелей — сомневаюсь, что лже Куролесов еще дышит.

— Согласен. Но начальнику Туркестанского округа жандармов — приказ на розыск данного лица, уже отправлен.

— Подключите к этому армейцев. Заметил Бьерн. У меня есть связи в Генштабе и штабе Туркестанского округа. Нам для помощи в розыске, выделят людей. Придется прочесывать местность, заглядывать в каждый арык… Для координации деятельности в Туркестане…генералу Рокотову, следует отправится туда, незамедлительно.

Взглядом Рокотова, брошенным им на опешившего Небогатова, можно было, словно гиперболоидом, прожечь дыру в танковой броне. Еще бы, заместителя начальника Оперативного Бюро, целого генерал майора жандармерии, отправляют в туркестанские пески а наглого выскочку — ротмистра, оставляют в Москве, под боком у высокого начальства…

— Вот еще, ротмистр Небогатов. Приказ на присвоение вам, очередного звания подполковник — уже подписан. Как и приказ на перевод на новую должность. Теперь вы — офицер по особым поручениям при начальнике Оперативного Бюро, генерал-лейтенанте Петре Алексеевиче Толстом. Я вас — поздравляю, Евгений Вадимович…

Небогатов, едва не заорал от радости. Мечты сбываются, черт побери…Вопрос, какой ценой..

— Служу России, господа. Не подведу! Гаркнул Женя выпячивая грудь колесом.

— Да уж. Заметил генерал Толстой. Оправдайте оказанное вам, высокое доверие, господин Небогатов.

При этом Петр Толстой плотоядно улыбнулся. Мол, ошибись, Женя, сожру и косточек не оставлю.

— Ваша задача. Это парочка Евсеев — Солопов. Разыщите на них — все. До самого дна копайте, с самого рождения. Отчет- завтра на совещании. К девяти утра. Исполняйте, подполковник.

Глава 16

Перспектива. Амьен. Пикардия. Французская республика. 27 апреля 2003 года.

«Котел….». Что может быть хуже для подвижного соединения? Только котел, где ты оказался с остатками мобилизованных дивизий и толпами охваченного ужасом мирного населения. Это уже стадо баранов, а не солдаты и толпа истеричных психопатов, а не твои гражданские соотечественники. Лейтенант Жиль Галлон, на сегодняшний день, единственный уцелевший офицер из роты бронеавтомобилей 13 парашютного- драгунского полка, смотря на это потное, ноющее и трясущее стадо обывателей, сдерживал себя с огромным трудом, что бы не пустить в ход верный ручной пулемет «Рейбль». Хотя в глубине души, он понимал, что стонущие обыватели — это следствие их ошибок. Ошибок военных, ошибок боевых генералов, штабных мыслителей и кабинетных аналитиков. Генштабисты не правильно оценили угрозу, не верно истолковали события в Галиции и переоценили события Мировой и Суэцкой войны. Все пошло наперекосяк с первых часов войны, тут еще подгадили и англичане. Гребанные англичане и наши тупые, зажравшиеся политиканы поверившие этим сукам с туманных островов!

Британский флот, перекрыл Ла-Манш и королевские ВВС закрыли над ним пространство для французов, позволив фрицам беспрепятственно высадит несколько тактических морских десантов. Почти все десанты носили демонстративный характер и только один, в Этапле, на Опаловом берегу, был основным. Неужели командование и аналитики не могли это просчитать, ведь в городке Этапле, был аэродром годный для посадки как винтовых самолетов так и вертолетов. Вошедшая в пролив огромная эскадра германских кораблей во главе с ракетными крейсерами или как их там называют, «Саксония» и «Бранденбург» смяли легкие силы прикрытия французского флота и высадили десант на Опаловом берегу. Более того, корабли нанесли удары воздушными торпедами по штабу 3 армии и штабам двух армейских корпусов. Понятно, что все ждали налетов бомбардировщиков, никак не управляемых воздушных торпед, выпускаемых с моря. Управление войсками на северном фасе фронта тут же обвалилось и начался всемирно известный французский кавардак. Кавардак усугубился тем, что пользуюсь полным господством в Ла-Манше и прилегающих водах, германское верховное командование сосредоточило на приморском направлении ударную группу из трех бронетанковых дивизий генерала Хансена и сходу прорвали фронт на приморском направлении. Здесь сыграло роль и численное превосходство армии ГДР над армией Французской республики. Введенную в прорыв у Дюнкерка «группу Хансена», остановить было нечем. Все подвижные соединения французов были уже задействованы в боях вдоль франко-бельгийской границы и провалившемся наступлении первой армии на Брюссель. Попытки остановить катящийся на запад танковый поток Хансена, бросая в бой все, что имеется под рукой привело лишь к росту потерь среди военных и панике среди мирного населения.

Крайне неприятным для дерущих на земле французов, было тотальное превосходство германских ВВС, сосредоточив усилия на обеспечении действий своих сухопутных войск и разрушении французских коммуникаций, немцы сознательно избегали воздушных боев даже не прикрывали свою территорию от налетов наших бомбардировщиков, надеясь на свое ПВО, оснащенное новейшими зенитными ракетами. Наша разведка как всегда, все прохлопала сообщив о неэффективности зенитных ракет….Не знаю, как разведке, но пилоты ВВС со слов немногих выживших после налетов на Рурский промышленный район — доказывали совершенно обратное. Что одной ракеты, хватало вполне, что бы разнести на кусочки любой бомбардировщик, даже самый защищенный и скоростной как «Блох МВ-190». Поэтому потери ударных самолетов при налетах на Германию были велики, а вот результат — близкий к отрицательному. Воздушного террора немецких городов не получилось, зато действующая армия лишилась поддержки наших самолетов отправленных в самоубийственные рейды за Рейн. Люфтваффе, доминировали над полем боя, бесконечно штурмуя и бомбя колонны войск и беженцев, аэродромы и штабы дивизионного и полкового уровня. Связь была нарушена, а в тылу и прифронтовой полосе с размахом действовали диверсионно-террористические отряды «штази». Убивавшие офицеров, сеющие панику и ложные слухи.

Жиль Галлон, поглядел на темное небо, обрадовавшись низким тучам, парализующим действие люфтваффе. Хотя немецкие вертолеты-корректировщики, летали даже в такую погоду да и артиллерия «бошей» отлично умеет стрелять с помощью радиопеленгаторов. Им туман не помеха.

Тридцать седьмая колониальная дивизия 2 колониального армейского корпуса, сосредоточившись возле Амьена после вчерашнего боя, когда они пытались ударить во фланг несущейся на Абвиль, панцеров генерала Хансена. Сначала лбом об Абвиль бились колониальные части, затем в бой втянулась 4 механизированная дивизия генерала Лобо. С тем же результатом. Немцы ураганным огнем окопанных танков, «пуппхенов» и ударами штурмовиков, отбили все наши попытки, даже продвинутся к городу. Сегодня ночью, после прорыва фрицев у Перона, второго кстати, за неделю войны стало понятно, что весь 17 армейский корпус а возможно и вся армия генерала Шато-Латура, уже обойдена с флангов. А возможно, окружена.

— Итак господа, обстановка на фронте — хуже некуда. Позиции второй армии, у Перона прорваны и механизированные части бошей проникли на запад минимум на полсотни километров. Начал свой монолог, командир дивизии, генерал Роше. У нас от дивизии после пяти дней беспрерывных боев и маршей осталось меньше половины боевой техники и личного состава, но хуже всего — критический недостаток топлива. Все топливо с резервных армейских складов сожрала дивизия Лобо. Что еще хуже — практически нет связи. Ни с штабом корпуса, ни с штабом армии. Связь- тотально глушится. В данный момент, мы точно не знаем где находится штаб корпуса. Свежих разведданных так же нет. Разведывательная авиация повсеместно, перехватывается вражескими истребителями. Такая вот обстановка, месье.

В зале грандиозного Амьенского собора, где собрались офицеры 37 колониальной дивизии, стало очень тихо. Немецкая авиация, явно щадила при своих налетах исторические и культурные объекты, надеясь что ими воспользуются жители новой, социалистической Франции, союзной или хотя бы лояльной Берлину.

— Выходов из этой ситуации, всего два. Так как вариант с капитуляцией мы рассматривать не будем. Итак, первый вариант. Поставив на острие удара бронетанковый полк «марин», мы пробиваемся на север или северо-запад. К армии генерала Кольбера ведущей бои на приморском направлении. Второй вариант, вместе с частями всего 17 корпуса прорываться на запад и крепить оборону на западном, парижском направлении. Прошу высказываться сначала самых младших офицеров, затем командиров полков и бригад…Но учтите, что время дорого…

Как и следовало ожидать, подавляющее большинство офицеров высказалось за отход к Парижу, на подготовленные рубежи обороны совместно с силами всего армейского корпуса. Что, по мнению Галлона, есть абсолютная глупость. Подвижное соединение, тем более связанное по руками и ногами медлительными пехотными дивизиями и толпами беженцев в обороне практически бесполезно. Его раздергают по взводам и ротам для штопанья дырок в обороне, которые несомненно возникнут. В то же время удар на север, в обход злосчастного Абвиля, открывал неплохие перспективы для действиях на фланге «группы Хансена», что несомненно затормозило бы немецкое наступление. Как на севере, так возможно и на Париж. Тогда бы удалось выиграть самое важное в современной войне- время. Соображения Галлона поддержало немного офицеров, в основном из «марин». Генерал-майор Роше вздохнув, огласил вердикт военного совета. Установить связь с фланговыми соседями и планомерно, прикрывшись танковыми заслонами отходить на запад, оставляя врагу стратегический транспортный узел.

— Лучше остаться здесь, вместе с мотопехотой Лобо и «марин» — драться до конца. Даже бои в Амьене, не его безвольное оставление принесут на порядок больше пользы, остановив натиск тевтонов.

— Успокойтесь, лейтенант! Рявкнул полковник Отклок, заместитель командира дивизии. Приказы не обсуждаются. Вы свое мнение высказали а теперь марш в свой батальон…!

— Крюгер! Обер-лейтенант Крюгер!

Пауля Крюгера, командира 2 танковой роты, 2 танкового батальона, 11 танкового полка, шестой танковой дивизии «Клаузевиц», обернулся на крик своего механика — водителя, Кемаля Озтюрка, выходца из семьи турецких эмигрантов-коммунистов, переехавших в ГДР лет тридцать назад. Несмотря на национальность, Кемаль, был отличным механиком, работая с детства у отца в автомастерской под Кобленцем. Доказывая тем самым, что прогрессивный общественный строй, может сделать технически и идеологически грамотным, даже представителя полудикого азиатского народа. Вот и отправленный в армию по путевке Немецкого союза молодежи, Кемаль старался изо всех сил, держа машину в идеальном состоянии. Их модернизированная в 1997 году «Пантера-2» с отличной 88 миллиметровой пушкой, инфракрасным прибором у командира и механика водителя, была конечно не новенький «Леопард», но тоже машина что надо, не чета французским развалюхам. Запас хода всего километров триста, но здесь Европа, не Африка или Россия с их пустынными бесконечными пространствами. Здесь все рядом…но график смерти, к сожалению плотнее. Из четырнадцати танков, в роте за три дня боев — осталось девять.

Хлипкие французики, однако отлично используют плотную городскую застройку и активно применяют противотанковые засады, комбинируя свои «Лоррейны» с бронебойными орудиями. «Лоррейн» машина верткая, шустрая, но с броней у нее беда. Да и блок управления примитивный, но есть несомненный плюс. Это механизм заряжения. Поэтому, несмотря на устаревший калибр в три дюйма, этот «француз» мог нашпиговать «Пантеру» или даже «Леопард» бронебойными снарядами, как хороший охотник дробью — куропатку.

Теперь понятно, откуда у русских взялся механизм заряжания. Сперли у французов или купили, не суть важно. Паулю, пришлось повоевать в Польше и Галиции в составе только сформированной в Позене, 102 отдельной бригаде истребителей танков типа JgPz V. В разгар русского вторжения в Галицию, их дивизион, бросили на помощь гренадерам атакованным превосходящими русскими силами. Расположившись на гребне высот, «Ягдпантеры» подпустив вражеские танки и пехоту на полугусеничных БТР поближе и дивизион где служил Крюгер обрушил шквал огня на русских. Толстая наклонная броня, «Ягдпантер», маскировка и отличная оптика давала им преимущество и они за пять минут боя наколотили не меньше пятнадцать новых русских танков, причем у многих танков детонировал боекомплект и взрывами сносило башни. Русские в панике отошли, оставив гренадеров в покое.

Снявшись с позиций и собираясь вернутся в расположение бригады, дивизион на марше, натолкнулся на русских, внезапно как появившихся в тылу. На сей раз сценарий «застать со спущенными штанами» повторился в обратную сторону. Какие то быстрые русские танки с скорострельными, крупнокалиберными пушками странно завывая двигателями, обрушились на колонну дивизиона. Благодаря совершенной системе управления самоходкой, батарея где служил Крюгер успела развернутся толстой лобовой броней, но это не сильно помогло. Пауль успел всадить в один из танков бронебойный снаряд, с удивлением увидев как снаряд ушел в небо, не причинив русскому не малейшего вреда. Ответным выстрелом, русский, «ягдпантеру» поразил, но броня выдержала. К удивлению Пауля русский танк, прежде чем они зарядили свою KwK-63 успел еще раз выстрелить, пробив левую скулу рубки. Наводчика Карла Лера, и заряжающего Конрада «Малыша» Эберхарда, убило наповал, забрызгав их мозгами все боевое отделение. Крупный осколок, отрикошетировав от казенника орудия впился в бедро Пауля всего в паре сантиметров от его мужского достоинства и миллиметре от артерии. Вывалившись из горящей самоходки, Крюгер, завывая от боли, ужом пополз подальше, оборачиваясь каждую секунду на горящую «ягдпантеру». Тут русский танк выстрелил в третий раз и самоходка с грохотом взорвалась. Из всего экипажа, уцелел только Крюгер, которого подобрала, уже потерявшего сознание, медицинская команда.

Весь дивизион, за исключением трех машин, вовремя отступивших под прикрытием дымовой завесы, погиб в том бою, включая командира дивизиона и начальника штаба и трех командиров батарей. Судить, было некого, да никто виноват и не был, кроме русских ночью проскочивших в тыл германскому корпусу и устроивших поутру форменный погром. Спустя месяц, отдельную бригаду истребителей танков, зачем то переименовали в бригаду штурмовых орудий и передали в подчинение армейскому корпусу. Узнав об этом, Крюгер, написал рапорт на его перевод в танковые части, служить в подчинении пехотных офицеров, желания не было ни малейшего. Как участника боевых действий и обладателя ордена «Кровь Родины» его рапорт удовлетворили, более того, отправив на офицерские курсы в Алленштайне. Закончив их с отличием Пауль отправился служить в 11 танковый полк, за восемь месяцев до начала вторжения во Францию.

— Вас вызывает командир батальона, майор Трескофф.

Крюгер чертыхнулся про себя. Вилли Трескофф, скромно опускающий приставку «фон», был самым настоящим прусским юнкером, причем в его худшем понимании. Желчный, придирчивый и сухой, надменный с подчиненными и заискивающий с командирами.

Штаб батальона, располагался в подвале обычного жилого дома. Где при свете нескольких переносных ламп, трудился сам Трескофф, начштаба батальона гауптман Ругель, три связиста и командиры медицинского и ремонтно-эвакуационного взводов. Рядом с зданием, во дворе стояли, накрытые маскировочной сетью, обе командно-штабные машины батальона.

Но сейчас, помимо батальонных КШМ, рядом с зданием стоял горбатый вездеход «Борзиг» украшенный антенной. Ага, значит гости прибыли.

— Входите, обер-лейтенант… Тут от соседей, прибыли, помощь просят. Командир, 134 пехотного полка, оберст Роммель.

Мрачный полковник, потянул руку Крюгеру, даже не сняв перчатку.

— В чем дело, геноссе оберст? Осмелился спросить Пауль, чувствуя легкую дрожь. Сейчас его роту засунут в какую то задницу.

— Мы уперлись в крупный укрепрайон, Крюгер. Там сидит колониальная пехота французов, отборные головорезы, настоящие псы войны. Есть бронебойная артиллерия, калибром не меньше 76 миллиметров. Главное — наличие бронетехники. Пехотные танки «Самуа Бюффель» с 90 миллиметровыми орудиями.

Крюгер, едва не присвистнул. Танки «Самуа» это, конечно, не «Лоррейн», штука посерьезней. Брони не много, но рационально бронирован и пушка мощнее, хоть и без механизма заряжания. Такой дешевый, надежный убийца. Вообще, галлы эти странные ребята. Почему то в танковых частях у них рулят трехдюймовые стволы, пехотные же танки — 90 миллиметров. Хотя по уму, надо делать все наоборот.

— У вас же есть, штурмовая артиллерия, геноссе оберст…Осторожно возразил Крюгер, ожидая вспышки начальственного гнева.

— Конечно есть. Но экипажи, не к черту не подготовлены. Наша дивизия — добровольческое формирование австрийского пролетариата имени Франца Мури.

Крюгер, едва не застонал от досады. Народно-гренадерская дивизия Франца Мури, набранная из всякого сброда ошивающегося в окрестностях Вены, отличалась громкими митингами и хвалебными репортажами по телевидению, но крайне низкой боеспособностью в реальном бою. Во время польской компании, дивизия вошла вторым эшелоном в Краков, тут же отметившись грабежами и разбоями. Почти половина солдат была выходцами с Балкан, завсегдатаями ночлежек и получателями бесплатного супа. В дивизии процветали невиданные в армии неуставные отношения и откровенный бандитизм. Хуже всего, было не это. Отлично укомплектованная технически, дивизия была необученной и скорее мешала соседям выполнять боевые задачи.

— Наш 134 пехотный, имени Кювенхюллера, полк, есть ударная группа дивизии. В группе — дивизион штурмовых орудий и разведывательный батальон. На нас работает дивизионная артиллерия и люфтваффе…

— Дивизия имени Мури, прикрывает наш фланг, Крюгер. Так что берите свою роту, и выдвигайтесь в подчинение полковника Роммеля. Мы, ночью наступаем и не дело что бы над нашим флангом висел вражеский укрепрайон. Да еще с бронетехникой. Вопросы есть?

— Никак нет, геноссе майор…

— Удачи, Крюгер…

— Один вопрос, геноссе Трескофф..

— Вы испытываете мое терпение, лейтенант.

— Почему я и моя рота….

— Потому, что у вас есть опыт службы в штурмовой артиллерии и близкого взаимодействия с гренадерами..

— Я служил в бригаде истребителей танков….

— Идите, лейтенант. Займитесь делом, черт побери, если не хотите на гауптвахту!

Обстрел, начался как всегда- неожиданно. Вот минуту назад, светило солнышко и тут на тебя валятся шестидюймовые снаряды. Нырнув в узкую щель, между стеной разрушенной таверны и бортом свое верного E.R.C-75. Жиль Галлон — натянул на голову каску да еще для верности прикрыл голову саперной лопаткой. Земля стонала и шаталась, осколки и комья земли градом стучали по броне. Обстрел длился, как ожидаемо полчаса, потом посыпались дымовые снаряды, скрывая от наблюдателей маневры атакующих бошей^[11]. Затем из дыма раздалось отчетливое лязганье гусениц. Боши подтянули штурмовые орудия. Пренеприятное известие, скажу я вам. У немцев два вида штурмовых орудий. Бывший истребитель танков «Ягдпантера» сосланный, после галицийских боев в штурмовую артиллерию, напихав в боекомплект фугасных и шрапнельных снарядов и потомок первого штурмового орудия «Бруммбэр». Уродливый бронированный сарай на древнем шасси, но со сверхмощной гаубицей пятнадцатисантиметрового калибра. Эти «медведи» пасутся обычно сзади «ягдпантер», поддерживая их навесным огнем. Один выстрел и любой дзот или бронеколпак — обречен. Двух — трехэтажные каменные или кирпичные дома складываются на раз, как карточный домик вместе с защитниками.

Сглотнув, Галлон выбрался из щели и с обезьяньей ловкостью залез в башню бронемашины. Несмотря на то, что корпус броневика был изрядно посечен осколками, серьезных повреждений не было, но с боеприпасами …с боеприпасами было плохо совсем. Только два бронебойных снаряд и шесть шрапнельных гранат.

— Что там, командир? Почтительно спросил бледный наводчик Патрис Мишу, каждый день молящийся Богу в надежде выжить и вернутся к себе домой в Алжир^[12]

— Там самоходки бошей. И гренадеры..

Мишу побледнел ещё больше и закивал.

Механик водитель же, разбитной и веселый Альфред Карро, родом из рыбацкой деревеньки из-под Бордо, наоборот, был в приподнятом настроении. Такое впечатление, что Аль, родился с баранкой в одной руке и гаечным ключом в другой. Служба в колониальных войсках, должна быть по его расчетам трамплином для открытия собственной автомастерской в Дакаре или Абиджане с последующим обогащением и возможно даже созданием собственной марки автомобилей. Бронемашину, Карро держал в идеальном состоянии, и за техническую сторону боя, Галлону не стоило беспокоится.

— Жаль, командир, что «десятку» получить не удалось. Неожиданно сказал Карро, постучав грязным пальцем по манометру. Вот мы бы бошам зад намылили!

Жиль усмехнулся. Бронеавтомобиль следующего поколения с танковой,90 миллиметровой пушкой и автомобильной скоростью и маневренностью, мог бы навести шороху на поле боя. Неповоротливым «панцерам» немцев, пришлось бы на порядок хуже. Но что жалеть о том, чего нет и вероятно уже не будет…

Рация ожила и через треск помех, голос «Бишопа», командира бронебойной артиллерийской батареи к которой после гибели всей роты бронеавтомобилей парашютно-драгунского полка, приписали уцелевший ERC-75 Галлона.

— Штурмовые орудия…бить в упор… огонь не открывать…до сигнала.

Надо сказать, что 44 пехотная дивизия ННА ГДР, была тем еще дерьмом. Взятые пленные, оказались каким то бродягами с Балкан, то ли боснийцами, то ли хорватами…Типа вооружённые представители братского австрийского рабочего класса. А по мне, что так боши, что так….Но техника у немцев была на уровне. К сожалению, лучше чем у нас. Опять приходится вспоминать наших членоголовых полководцев застывших во временах Суэцкой войны^[13]. Которую кстати, Антанта — проиграла. Но выводов тогда, никто не сделал..

— Они идут…прошипела рация, идут…

Крюгер вздохнул и снова ткнул в карту, командиру батальона штурмовых орудий, оберст-лейтенанту^[14]  Вернеру Кисслингу.

— Геноссе Кисслинг. Этот план рабочий…Рабочий вполне. Мы будем использовать преимущества наших машин…

— Прекратите лейтенант! Просто вы хотите сберечь своих людей и танки и бросить в пекло моих людей. А ведь личный состав штурмовой артиллерии, к сожалению лишен такого уровня снабжения и привилегий как солдаты танковых частей…

Крюгеру показалось, что он ослышался…

— Что???

— Что слышали Крюгер! Мои парни не жрут панцершоколад^[15] перед атакой и кофе им не положено. Так что извольте выдвигаться на острие удара и открыть дорогу моим самоходкам.

— Это бессмысленно, геноссе оберстлейтенант. Предлагаю действовать в тандеме. Рота ваших «ягдпантер» и рота моих танков. Плюс взвод «бруммбэров» сзади. Самоходки едут впереди, по улице, ведя огонь прямой наводкой, танки идут чуть сзади, за счет крутящихся башен и лучших углов наведения орудий вычищают верхние этажи, подвалы и переулки. Гаубицы хоронят узлы сопротивления навесным огнем. Так, шаг за шагом и без особых потерь, мы вычистим лягушатников из этого городка.

Кисслинг задумался и стянув с лысеющей головы фуражку потер лоб..

— Ладно, Крюгер, звучит вроде убедительно. Да еще учитывая ваш боевой опыт…Будем считать — вы меня убедили. Командуйте своим людям — по машинам. Артподготовка начнется через сорок минут.

Идущая впереди «ягдпантера» с грязной и заляпанной кормой на которой весела связка еще не ощипанных кур, выстрелила, снеся основательную баррикаду и расчистив дорогу идущим по краям дороги, гренадерам едва пыль осела, как вся колонна снова двинулась вперед, к площади, где высилась громада Амьенского собора. Французы дрались, отчаянно, но тактика предложенная Крюгером, работала безотказно. Медленно шаг за шагом, под аккомпанемент фугасных и шрапнельных гранат, лягушатники пятились назад.

Пауль, уже подумал, что все пройдет по плану и можно надеется на очередную награду в виде короткого отпуска домой но тут все пошло кувырком.

Из подворотне, неожиданно ударил из крупнокалиберного пулемета выскочивший открытый вездеход. А вы хоть раз видели, что делает 15 миллиметровая пуля с человеком, когда в него попадает? Рука налево, нога направо, голова — вверх. Хотя бывают, конечно — варианты. Например голова направо а ноги врозь…Короче, эти обормоты — гренадеры, несмотря на наличие оружия и ручных гранат бросились врассыпную, оставив бронетехнику без прикрытия. Чертыхаясь и вопя как истеричка, Крюгер приказал развернуть тяжелую четырехгранную башню «пантеры» и размазать пулеметчика фугасным снарядом, вместе с этой гребанной подворотней. Французы, ждать не стали, и тут же вездеход фыркнув двигателем рванул назад, окотив напоследок «пантеру» потоком свинца. Снеся начисто антенну и прибор ночного видения. Выстрел разнес, арку откуда появились лягушатники, но точно знать попали они или нет, Пауль не знал. Ибо его внимание отвлекли события произошедшие впереди.

Маленькая, верткая четырёхосная бронемашина лягушатников выскочила с боковой улицы и буквально втиснулась между «пантерой» Крюгера и идущей впереди самоходкой. Не долго думая, к ужасу Пауля, броневик лягушатников, пристроившись сзади к «ягдпантере», неторопливо, как на стрельбище всадил один за другим два снаряда, сначала в корму, потом в задний люк боевой рубки самоходки. Самоходка, мгновенно занялась огнем, потом оглушительно взорвалась и град осколков накрыл многострадальную машину Крюгера и наглый броневик французов. Именно поэтому, он сразу не скрылся в боковом переулке.

Озверев, Крюгер, забыв об осторожности приказал двинуть танк вперед, не обращая внимания на собственный фланг. Мощная, длинноствольная пушка выплюнула снаряд, и он пробив стену углового дома, нагнал броневик французов. Его разорвало на куски и как показалось Паулю вверх влетела размахивая руками, человеческая фигура. Но радость экипажа Крюгера, продлилась совсем недолго. Ровно до той секунды, как замаскированная за разбитым автобусом на противоположном конце улицы, трехдюймовая бронебойная пушка «Гочкисс» выплюнула кумулятивный снаряд системы Берже. Пробив бортовую защиту, струя раскаленного воздуха распорола дизель «Майбах 250», вынудив танк остановится, причем поперек улицы, перегородив дорогу позади идущим машинам.

Зашипев, отработала свое автоматическая система пожаротушения, залив все боевое отделение, вонючей жидкостью и потушив начавшийся было пожар. Но дышать, стало совсем невозможно. Чувствуя как дым, словно кислота, разъедает ему нос и горло, Пауль прохрипел оторопевшему экипажу.

— Вон из танка, вон! Шнель! Шнель, вашу мать!!

Выбравшись, через нижний, спасательный люк, и царапая лицо и руки об разбитый булыжник, Пауль оглянулся и сосчитал, людей. Нет, слава СЕПГ, все на месте. Напуганы, надышались химической гадости и явно в шоке — но живы. Экипаж в свой, командирский танк подбирал лично и не ошибся в людях.

Присев на колено, Пауль оглянулся. Дело было хреновым. Трусливые австрияки или кто там у них служит- цыгане или сербы, просто отступили, явно не собираясь вытягивать экипаж подбитого танка. Зато зашевелись французы. Пушка из-за автобуса, больше не стреляла, видимо экономила драгоценные кумулятивные снаряды.

Зато откуда с боку, неторопливо, рыча дизелем выполз «Сомуа» и покачивая характерной башней с длинным 90 миллиметровым орудием увенчанном массивным пламегасителем. Покачиваясь на изувеченной дороге, «Сомуа» быстро приближался к перекрестку, планируя занять выгодную позицию для стрельбы. За ним появились фигурки французских стрелков. Их цель была очевидна. Заняв позиции, танк и бронебойная пушка, тоже будут действовать в тандеме. Перекресток станет могилой, для немцев и атака на центр Амьена, сорвется.

— Лезьте под танк! Назад, назад…Нужно добраться пока не поздно, до рации и предупредить штаб. Толкая своих людей, Пауль собрался опять лезть в зловонное чрево своей «пантеры» моля бога, что бы рация была цела… Но в этот раз ему повезло.

На помощь пришел всеми забытый «Бруммбэр». Пристроившись за разрушенным домом, в нескольких сотнях метров от злосчастного перекрестка и подчиняясь командам невидимого Крюгером корректировщика (вероятно воздушного) «бруммбэр» положил несколько снарядов в тот конец перпендикулярной улицы, где пыхтел «Сомуа» и копошилась пехота лягушатников. Три сто пятидесяти миллиметровых снаряда — это сила. Особенно если их положить с ювелирной точностью в скопище французов. На глазах Крюгера, один из тяжелых снарядов угодил прямо на крышу «сомуа», превратив грозный пехотный танк — в кучу горящих обломков.

— Ааааа лягушатники, горите в Аду! Довольно завопил наводчик, Кристофер Хаверц, от восторга едва не выскочивший из под танка.

— Лежать! Удержал его Крюгер, отвесив подзатыльник. Ты чего, активист немецкой молодежи, в ад веришь? Может и рай тоже?

Хаверц тут же смутился и замолчал, а Крюгер выбрался из под танка, осторожно оглядываясь. Не хватало еще получить пулю от снайпера-лягушатника.

Наконец, сзади появились осторожно пробирающиеся вперед фигуры народных гренадер. Этак они до перекрестка добредут, когда война закончится…

— А ну двигайтесь вперед, черти трусливые. Заорал на них Пауль, тряся грязным и ободранным кулаком. И тягач через штаб вызовете! Немедленно!

Глава 17

15 января 2000 года. Московская губерния. Борт дирижабля «Аввакум»

Красавец, четырехмоторный дирижабль «Аввакум», завис над скованным льдом Дубнинским водохранилищем, образованным еще в начале сороковых годов, при деникинской индустриализации, как часть стратегически важного Волжского каскада гидроэлектростанций, постороенных при технической помощи американцев. С тех пор, прошло более полувека и ранее пустынные берега водохранилища, были теперь плотно застроены поселками для богатых и из иллюминатора пассажирского салона дирижабля открывался красивый, можно даже сказать — сказочный вид. Все таки, что не говори, даже центральная Россия зимой преображается. Становится белой и чистой..

Салон «Аввакума» был отделан с изяществом в стиле модерн — полукруглые обводы мебели и огромные иллюминаторы увенчанные арками из слоновой кости с искустной резьбой. Сразу понятно, что владелец этого дирижабля в средствах отнюдь не стеснен. Хотя откуда у простого человека может взятся свой собственный дирижабль? Хотя если твоя фамилия Гучков — то это в России никого не удивит.

Вот и сейчас, Лев Андреевич Гучков, скромный председатель правления Московского кредитного банка, крупнейшего инвестиционного банка республики и глава бюджетного комитета Мосгордумы в чьих руках были денежные потоки Москвы — сопя, разрезал серебряным ножом немалого размера четверную кулебяку^[16]. Рядом в ведерке со льдом покоилась бутылка водки и несколько бутылок охлажденной минеральной воды.

Через минуту, дверь термы, бани, сделанной по римскому образцу и подобию на борту «Аввакума», открылась и завернутые в белоснежные простыни, словно патриции еще двое мужчин подсели к столу за которым колдовал с ножом Гучков.

— Лёва, Лёва…что ты кулебяку мучаешь. Этим ножиком прости господи…только афедрон чесать. Пробасил человек в котором легко узнавался военный министр Бородин и довольно хихикнул.

— Да не могу справится…пропыхтел Гучков. Сейчас Степаныча позову…и рука банкира метнулась к звонку. Но Бородин был быстрее перехватив её, на половине пути.

— Не стоит Лёва. Не дергай ты, лакея своего. Ему поди лет сто уже, а ты его все дергаешь по мелочам.

— Прав Денис, здесь и сейчас, лишние глаза не нужны. Вставил реплику третий мужчина.

— Да это же Степаныч! Он же со мной с рождения нянчился. Да вы…

— Не стоит Лёва, не стоит его звать.

Отобрав ножик у Гучкова, Бородин решительно рассек кулебяку на шесть почти равных кусков.

— Кому что досталось. Спокойно сказал министр и вцепился зубами в ближайший к себе кусок.

— С копченым угрем…повезло. Сообщил он окружающим.

Третий мужчина, никто иной как Игорь Сергеевич Сикорский, внук того самого легендарного Игоря Сикорского, доказавшему всему миру и самим русским, что помимо лаптей и балалаек умеют делать еще самолеты. Сейчас, Игорь Сергеевич являлся председателем совета директоров акционерного общества «Технологии Сикорского» обьединявший более трех сотен заводов и два десятка конструкторских бюро.

Знакомство Дениса Бородина и Игоря Сикорского — младшего произошло три десятка лет назад, когда выпускник Киевского юнкерского училища Бородин, прибыл на службу в пыльный поселок Керки на самой персидской границе, пилот эксперементального вертолета С-41^[17] конструкции его деда, Игорь Сикорский младший готовил серию испытательных полетов в горно-пустынной местности и условиях высоких температур и песчаных ветров. Испытания проходили несколько месяцев и в одном из вылетов, «князь» потерпел аварию на территории соседней Персии. Все бы ничего, но места те были дурные и считались рассадником басмачей и контрабандистов. Хуже всего, в персидском приграничье, как дома чувствовала себя британская разведка из «департамента Макгрегора»^[18] и попадание в руки англичан секретных вертолетных технологий и самого младшего Сикорского, было абсолютно неприемлемо.

Ближайшей воинским подразделением оказался пластунский отряд из полка туркестанских стрелков из двенадцати человек с одной радиостанцией. Которым командовал, никому тогда неизвестный лейтенант Бородин. Приказ был, наблюдать и ждать подкреплений, но юный лейтенант, действовал решительно и запеленговав сигнал бедствия разбитого вертолета, пересек границу и вторгся на территорию сопредельного государства. Вертолет вскоре обнаружили, из четырех членов экипажа уцелел только Сикорский, но с тяжелой контузией и переломом обеих ног. Эвакуация осложнилась тем, что к месту катастрофы подошел отряд басмачей в сотни полторы сабель и обратно пришлось пробиваться с боем. Будучи отрезанным от границы и с разбитой рациией, с ранеными на руках Бородин, был вынужден уходить вглубь персидской территории делать крюк и прорываться в другом месте. Через пять суток, границу пересекли пять измученных пластунов с одной фляжкой воды на всех и спасенным пилотом.

К тому времни в Асхабад прибыл сам старший Сикорский, несмотря на свой приклонный возраст. Крупнейшему русскому промышленнику и патриарху отечественной авиации никто из генералов перечить не посмел и на тот печальный инцидент была наложена печать секретности.

Сам Игорь Иванович лично долго тряс руку изможденному Бородину повторяя, что за спасение любимого внука он сам и вся его семья перед лейтенантом в неоплатном долгу. Через полгода Сикорский старший — умер, излечившийся от переломов и контузии Игорь Сергеевич отправился учится в Цюрих, оттуда поехал на стажировку в САСШ, на завод Сикорского в Стэнфорде и вернулся в Россию только шесть лет спустя. Сам Бородин, продолжал служить в туркестанских песках, делая неплохую карьеру, кое кому из вышестоящих офицеров, дерзость Бородина проявленная на границе понравилась и помогало ему в продвижении вверх. Карьера закончилась через четыре года, когда уже капитан и георгиевский кавалер Бородин, поступал в Академию Генерального штаба и вступительные экзамены у него принимал сам начальник академии, генерал-полковник Добужанский, в прошлом, начальник штаба Туркестанского округа, хорошо помнящий рейд отряда Бородина на сопредельную территорию, без приказа начальства. О чем, тут же, во время экзамена и сообщивший об этом капитану Бородину.

На что Денис Бородин сообщил, что поступил и сейчас точно так же, и вообще русская армия должна держаться на взаимовыручке, как говаривал легендарный Суворов «сам погибай а товарища выручай»…Добужанский вспылил, сообщив Бородину, что армия держится на дисциплине прежде всего…Бородин вздохнул и поведал приемной комиссии Академии, что старый маразматики, не понимают природы современной войны и их надо держать подальше от Генштаба. После таких слов, об военной карьере можно было забыть и тут, на горизонте появился Игорь Сикорский — вовремя нашедший своего спасителя. Отмечено, ставшее переломным в судьбе Дениса Бородина событие, было грандиозной попойкой в ресторации «Лосиная охота» с битьем зеркал, купанием голых певичек в шампанском и стрельбой по люстрам..

Наутро, к еще похмельным Бородину и Сикорскому, присоединился друг Игоря с университетских времён, молодой банкир, Лёва Гучков прибывший в номера с целым десантом очаровательных стенографисток. Троица относительно молодых людей, опять ударилась в пьянство и разврат по итогу которого, именно Лева предложил Бородину — пойти в политику. Мол в самый раз, пустить свежую кровь в стареющую думскую фракцию «октябристов».

Денис Бородин, который всегда отличался природным чутьем и тягой к авантюрным действиям согласился с радостью, увидев не маленькие перспективы, но выдвинул встречное предложение — то, что они говорят между собой сегодня и впредь, остается исключительно между ними. Никаких общих компаний, никаких явных действий, никакой публичности. Игорь Сикорский, сразу понял все, благо за спиной, образование журналиста и только потом — инженера. А Лёва Гучков, понял смысл слов Бородина, что «чем больше секретов, тем больше шансов на успех», много позже, когда сам стал политиком. И не разу не усомнился в их правоте.

Имея негласную, но весьма действенную поддержку таких семей как Сикорские и Гучковы, Бородин с головой окунулся в российскую политику, сначала в провинциальную а затем и столичную. Молодой офицер, георгиевский кавалер, несгибаемый борец с мздоимством и бюрократией на местах. Успех на первых выборах — был ему гарантирован. За восемь последующих лет, возглавляя подмосковный промышленный городок Орехово — он превратил городок из унылого затхлого местечка в процветающий провинциальный город. С новым вокзалом, чистыми улицами, аккуратными бордюрами и вежливыми городовыми. Неожиданно с приходом Бородина, городские фабрики, получили солидный заказ от Военного министерства на пошив обмундирования, чего не было ранее. В отличии от других городских глав, Бородин всегда был подчеркнуто скромен, ввел практику ежегодного открытого принятия городского бюджета с публикацией расходной части. Теперь каждый горожанин знал куда и сколько было потрачено из городской казны. Это нововведение, понравилась лидерам всех думских фракций и в Орехово зачастили высокопоставленные гости и даже сам губернатор, помнящий еще старика Палицына назвал Бородина «Очень приятным и умным руководителем». После этого, вопрос о дальнейшем взлете политической карьеры — уже не стоял. Сначала независимый гласный в Государственной думе, собравший в Орехово едва ли не восемьдесят процентов голосов, потом вице председатель комитета по налогам и акцизам, насмерть бившийся за большую налоговую независимость уездных городов и даже написавший неплохую книгу посвященную провинциальным налогам. На следующих выборах, Бородин уже гласный с солидным стажем и огромными политическими связями был весьма, неожиданно выдвинут ставшим оппозиционным Республиканским блоком на пост руководителя думского комитета по вопросам обороны, одного из ключевых в Думе и очень влиятельного. К полной неожиданности прессы и политических аналитиков, правящий Прогрессивный блок, ничего против не имел и Бородин возглавил комитет по обороне, что бы еще через пять лет, после ожидаемой отставки вызванной инфарктом, предыдущего военного министра, престарелого, но авторитетного военного реформатора еще палицынских времен, генерала армии Петра Николаевича Волкова. Сам Волков, уходя в отставку, дал понять, что именно гласный Бородин, достоин занять его место. Президент Кулешов, занятый формированием правительства с доводами генерала Волкова в целом согласился, несмотря на поддержку Бородина парламентской оппозицией. В конце концов худой мир, лучше хорошей ссоры.

Пробившись на самый верх, Денис никогда не забывал своих друзей и их скромные потребности. Игорь Сикорский, приподдержке уже министра Бородина, возглавил крупнейший в России и возможно в мире — частный оборонный концерн, после обмена акциями с Обществом Путиловских заводов, второго в стране военного подрядчика. Теперь «Технологии Сикорского» выпускали практически весь спектр военной техники и снаряжения — от винтовочных патронов до броневой стали, корабельных радаров, эсминцев, реактивных самолетов, вертолетов и быстроходных танков с газовыми турбинами. Лет десять назад это вызвало бы страшный скандал и вал обвинений в коррупции, но безупречная репутация Бородина и резко обострившейся международная обстановка помешали этому. Тучи на границе ходили с каждым годом, все более хмурыми о чем неоднократно заявлял в своих интервью, сам военный министр. Ему вторил целый ряд аналитиков в погонах и без оных в один голос завывая о неменуемой войне с проклятущей социалистической Германией. Нынешнего президента это раздражало, но как реалист, был вынужден согласится, что Бородин во многом прав. Но постоянный рост военных расходов, изматывал нестабильную российскую экономику и долго это шаткое политическое равновесие продолжатся не могло.

— Похоже господа, началось. Гучков, аккуратно положил на стол бланк телеграммы.

— Что это?

— Телеграмма от старшего брата, из Цюриха. Официальный глава их семейного клана, Константин, занимал должность директора «Банковского дома Гучковых» в Швейцарии и был негласным, но крайне влиятельным представителем русских финансовых кругов на Западе, к его мнению, прислушивались многие.

— Не тяни душу, Лёва. Биржа рухнула? Нахмурив белесые брови, спросил Бородин.

— Да. Началось! Повторил, с неким торжеством и легкой дрожью в голосе, Лев Андреевич. Лондонская биржа, обвалилась двадцать минут назад. Банкир помахал бланком телеграммы.

— Надо включить телеприёмник! Повернулся было Сикорский, но Гучков, его остановил.

— Не стоит пока его включать. Этих новостей не покажут. Даже Би-би-Си, еще молчит.

— Вот как? Усмехнулся Сикорский. Заговор молчания?

— На время. Не забываем, что контрольный пакет акций Би-би-си у британской короны. Это продлится не долго, думаю через пару часов, весь мир узнает про биржевой крах. Еще двое — трое суток круги пойдут по воде и где то к субботе, накроет биржу на Ильинке.

— Принцип домино…Несколько рассеяно сообщил Бородин, постукивая пальцами по краю столика, что свидетельствовало о крайней степени эмоционального возбуждения. Когда накроет волной паники, Берлинскую биржу?

— По моим расчетам, послезавтра. Утром в пятницу…В Фольксбанке уже год, как проблемы с оборотными средствами государственных концернов типа «Мессершмидт» и «Хеншель» …На сей раз, они не устоят под ударом кризиса.

— Ясно. Время еще есть. Лёва, срочно бросай все активы на покупку акций «Сикорского» и «Нобеля»…Оружие, топливо и взрывчатка — это единственное, что государство будет щедро финансировать в условиях кризиса. Нужно сейчас занять выгодную позицию.

— А что Кулешов, Денис? Что американцы с Траутом? О чем договорились?

Бородин, молча плеснул ледяной водки в бокалы всем троим, выпил свою порцию и зажевал кулебякой.

— Он думает меня обхитрить. Этот любитель угольных фильтров и повышения налогов на воздух, считает что стратегический договор с американцами, даст повод заморозить рост военных расходов.

— Это как? Не понял Сикорский.

— Вот так. Тесный союз России и САСШ, послужит по его мнению, сдерживанию наших конкурентов. Это все таки более семисот миллионов населения и огромный промышленный потенциал. Ни Германия, ни Япония, ни Британская империя, теперь не сунутся…Это повод заморозить военные расходы. Хотя бы на время..

— Не понял, Денис, а в чем здесь наша выгода…Выгода наших партнеров?

— В социальном проекте. В недрах партийного аппарата кадетов и прогрессистов идет активная работа по привлечению крупнейших военных подрядчиков к строительству дешёвого государственного жилья для малоимущих и прочих, так называемых социальных объектов. Земских школ и больниц.

— Что? Это уже какой то социализм. Откинулся на кресле Сикорский.

— Именно так. План тех, кто разработал его для Кулешова- прост и гениален. Начало массового строительства привлечет массу люмпенов на простую и длительную работу, значительно снизив количество безработных. Уважаемые миллионщики — промышленники, мощные потоки государственных денег под развертывание производственных мощностей. Прогрессивный блок — поддержку избирателей.

— Лонг. так делал президент Хьюго Лонг, в САСШ. При Депрессии тридцатых..

— Да. Ничто не ново под луной…Уверен, чтоследующим шагом президента Кулешова, станет масштабное строительство автомобильных дорог.

Гучков вскочил, едва не уронив прикрывающую срам, простыню.

— Немыслимо…Все летит насмарку, все…Прибыльность от строительства дешевых бетонных лачуг, просто смехотворная.

— Ну господа, можно порадоваться, что Россией правит такой прозорливый человек, как Дмитрий Яковлевич Кулешов. Сказал Бородин, укладывая на блюдо здоровенного омара.

— Он еще и издевается! Заметил Гучков вышагивая по салону. Что делать, что делать!?

— Не причитай, Лёва. Строго заметил Сикорский, изучая невозмутимое лицо военного министра.

— Ты что то придумал? Денис, говори, ты точно что то придумал. И вообще откуда ты знаешь, что задумал избирательный штаб кадетов? У тебя, там шпионы?

— Все проще, Игорь, много проще. Тропосферная связь….

Сикорский хлопнул себя ладонью по коленке.

— Дирижабли — ретрансляторы. Которые обеспечивают дальнюю связь….Ты пишешь разговоры Кулешова?

— Конечно нет. Я пишу разговоры их губернских партийных отделений с московским штабом. Потом парни из разведывательного управления ВВС, делают расшифровку.

Сикорский несколько раз, хлопнул в ладоши, изображая аплодисменты.

— Теперь не буду пользоваться тропосферной коммерческой частотой. Может не один ты, Денис, такой умный.

Гучков перестал метаться и снова сел за стол.

— Денис, оставь в покое этого омара и скажи, что ты наконец придумал.

— Да ничего особенного. Просто Дмитрий Яковлевич, плохо представляет себе, масштаб надвигающейся депрессии. Меры которые он хочет применить — не более чем разбазаривание средств. Оживить производство, убрать возникающую массовую безработицу, можно только направив бюджетные средства на форсированную подготовку к большой войне. Это не только вооружение и техника, это обмундирование, продовольственные запасы. Это лес, это уголь, это вся тяжелая индустрия и обрабатывающая промышленность. Это деньги, большие деньги. Раздача хлеба для нищих и поставки в Действующую армию немного разные величины прибыли, не так ли?

Гучков и Сикорский, синхронно кивнули. Когда надо, Денис Владимирович Бородин, мог быть чертовски убедителен.

— Мобилизация промышленности, позволит присоединится к производству необходимого снаряжения, все направления нашей экономики. Часть безработных поглотит ростущая промышленность, остальных ждет — фронт.

— Раздавать оружие вчерашним люмпенам, это не самое лучшие решение! Вспомни семнадцатый год…

— Позволь не согласится. Еще хуже оставить их в тылу и кормить за счет государства. Военное время позволяет свернуть многие вольности, характерные для мирного времени. Это поддержит большинство слоёв населения. Все для армии — все для победы. Но даже не это главное ….

— А что? …Говори яснее! Вспылил уже, обычно хладнокровный Сикорский.

— Перспективы. Устраним Британию и наши товары хлынут в её колонии от Индии до Южной Африки. Устрани Берлин и вся Турция, Польша, все Балканы и Восток Европы — место сбыта нашей продукции. Никаких колониальных барьеров и прежний сфер влияния. Настанет время дикой охоты..

— Не думаю, что Россия выдержит большую войну. Конфликт по типу Маньчжурской войны — пошел бы на пользу, взбодрив экономику..

— А для чего, нам по твоему, союз с американцами? Мы опоздали к разделу рынка, как и американцы- место давно занято. Важно, кто первым начнет бить посуду…

— Мне что то не до конца понятен твой замысел..

— Все очень просто. Самый страшный удар, новая всемирная Депрессия — нанесет по Германии. У них государственная экономика и она крайне плохо реагирует на кризисы. Большая война в Европе, дело года — максимум двух. Мы должны этому помочь. слегка подтолкнуть камешек…

— Как?

— Соблюдать дистанцию. Дать Германии, первой начать войну. Пусть Берлин будет уверен, что мы постоим в стороне. Пусть изнуряет наших конкурентов и себя войной…

— И потом…ударить?

— Верно Игорь…Потом ударить. Совместно с американцами, по ослабленной Германии и Антанте…И сорвать банк…Мир, господа — будет у наших ног. Но, война нам нужна…как воздух, как кислород.

— Как ты это сделаешь, если Кулешов перехватил у тебя переговоры с американцами..?

— Это ты правильно заметил, Игорь. Переговоры организовал, я а воспользуется ими — Кулешов. Так что мне мешает, передать информацию, об этих сверхсекретных переговорах — англичанам?

— Англичанам? Ты с ума сошел!!!

— С чего это? Кулешов — однозначно решит, что информация утекла через старого дурака Нелединского, который по заносчивости своей, этого и не скрывает…

— Ты византиец, Диня… С уважением, сообщил Лёва Гучков. Но мне все равно непонятно в чем суть.

— А в том, что Кулешов, перед лицом всемирного кризиса и международного скандала- сдаст назад и разорвет соглашения с Траутом. И ни о каком сокращении военного бюджета — речь уже не пойдет…Позже, когда ГДР начнет войну, он не захочет влезать в неё….

— Не захочет, верно.

— А теперь вспомните август 1968 года….Как среагирует наш любимый российский народ, на вторжение фолксвера в Польшу и приближения германских дивизий к русским границам? Думаете, господин Кулешов, удержится в кресле?

Сикорский и Гучков переглянулись…

— Он не византиец, Лёва. Он натуральный иезуит с бонапартистскими замашками… Черт, если это сработает…

— Это сработает. Кулешов, действительно считает, что его план безупречен. Хотя не понял, что он здесь не ведущий — ведомый.

— Ты его недооцениваешь, как и тех кто за ним стоит…Мрачно заметил Гучков, теребя аккуратную бородку.

— О нет. Вполне оцениваю. Люди которые стоят за Кулешовым, все эти Фрезены, Рукавишниковы, Ларионовы, Листы. и многие другие, любят деньги. Так же как и вы. И мы, подчеркиваю- мы…предложим им поучаствовать в военных подрядах….Это не вонючее муниципальное жильё для вчерашник бродяг…Это настоящие деньги…

— Ха…а наши прибыли..?

— Не стоит жадничать, господа. Мировая война — это всерьёз и надолго. Сегодняшие прибыли, вам покажутся милостыней Божьей…Денег хватит всем…

Сикорский молча кивнул и показав большой палец, потянулся к бутылке и набулькал всем по рюмке.

— За удачу нашего предприятия…

— И осторожность, в его выполнении. Вставил Лёва…

— Но есть еще один вариант. Скажем так, экстренный…Спокойно заметил Бородин со вкусом обгладывая бараньи ребрышки.

— Какой?

— Экстренный…У меня тут из лаборатории биологической, три контейнера с одной заразой пропали…

— Что пропало?

— Чума. Лёгочная, модифицированная. Для военных целей «Биопрепаратом», созданная.

— Ты чего? Как пропала…?

— Вот так. Подробности пока точно неизвестны. Копаем сейчас, негласно. В корпусе жандармов, тоже понятливые люди работают.

— Вакцина? Есть?!

— Конечно. Игорь и Лёва, вас уже привили три месяцы назад…Усмехнулся Бородин.

— Но если эта зараза вырвется…

— То президент объявит чрезвычайное положение в пораженных губерниях. А основное ведомство по его обеспечению — военное министерство. Теперь понятно, что я имел ввиду..?

— Из карантина, президент уже не выйдет? Заметил Лёва

— Отчего же. Выйдет, в отставку, скорее всего…Как человек, допустивший мор…Но мне этот вариант не очень нравится…Он очень сырой. Много неизвестных факторов, связанных с эпидемией.

— А если Палий или Говоров, клубок распутают? Тогда тебе — отставка за счастье будет. Хоть стреляйся…

— А здесь, уже ваша помощь потребуется. У тебя Лев Андреевич, среди криминала всероссийского, обширнейшие связи имеются….

— Среди наших вкладчиков, есть разные люди. Степенно ответил Гучков, принимаясь за устриц.

— Да ты Лёва, кончай манеры свои банкирские. Здесь не Цюрих…Трифон, что «иван» первый московский — у тебя на коротком поводке?

Гучков едва заметно кивнул. Даже на борту собственного дирижабля, в окружении старых друзей и нескольких преданнейших людей, Лёва все равно опасался за репутацию семейного бизнеса.

— Вот и хорошо. Организуй Трифону- встречу с моими людьми. Они ему задачу поставят. И еще, надо поставить задачу всей Преображенской общине.

— Здесь твои люди тоже будут задачи ставить? Нехорошо оскалился Гучков.

— Нет Лёва. Преображенской общине, задачи будешь ставить — ты.

Игорь Сикорский понимал к чему клонит, Бородин.

Криминальным кланам «иванов», как и мощному движению старообрядцев удалось за столетия борьбы за выживание, создать параллельную, «теневую» государственность, вполне успешно противостоящую- государству настоящему. Подключая к поиску пропавшей заразы, подпольные сети старообрядцев и каторжан, Бородин в считанные дни, найдет пропажу. В этом Сикорский, был уверен, никому ещё, не удавалось скрыться от всех сразу….

— Ну найдешь ты заразу. И дальше, что? Если президент, Сенат и Госдума пронюхает о внебюджетных разработках биологического оружия….

— А кто вам сказал, господа, что это наша разработка? Лично я в этом — не уверен. Вот немцев с их вирусом Марбурга, за руку ловили. У англичан очень странная вспышка в Белуджистане была лет семь назад. Потом к нам в Туркестан эту дрянь занесли, сарты как мухи мерли, пришлось две области на карантин сажать..

— Вакцина!!!

— Правильно! Мы вакцину разрабатывали, боевые вирусы — да упаси Боже, господа. Вакцину мы ищем, только вакцину.

— Тогда, господа, предлагаю традиционный тост! За здоровье!!!

Глава 18

16 января 2000.Москва. Лефортовская управа.

Новоиспеченному подполковнику и офицеру по особым поручениям при самом начальнике Оперативного бюро — Жене Небогатову не спалось. Обязательный банкет с обмывкой звездочек, он отложил на более поздний срок, чем вызвал разочарование друзей и сослуживцев, но это в данный момент, заботило его меньше всего…Солопов и Евссеев, Евсеев и Солопов…эти два покойничка вот, что вызывало его беспокойство. Сам вызвался работать с этой версией, сам обещал начальству и попал в тупик…

Казалось, за прошедшие сорок часов, про этих двух парубков жандармерия насабирало все, что можно, подключев к расследованию и губернское управление, и рязанскую полицию и даже военную контрразведку парашютной бригады, где Евссев и Солопов тянули солдатскую лямку. Списки из полутора сотен известных покойничкам людей, были загружены в электронно-вычислительные машины и сейчас специальная программа выискивала возможные совпадения или пересечения в их биографиях. Но пока, увы — ничего…

Измучившись ворочится, Женя тихонько вышел из спальни и отправился в рабочий кабинет. Плотно закрыв дверь, взял остро заточенный крандаш и стал чертить кружочки подписывая внутри фамилии. Посмотрел на получившуюся, крайне запутанную схему и рука потянулась к телефону.

Абонент отозвался, только после шестого гудка. Заспанный и раздраженный голос Андрея Баранова, владельца местной пивной и хорошего друга Небогатова, не предвещал ничего хорошего.

— Сажень, дело к тебе. Неотложное…

— Ты сдурел, что ли ротмистр. Время полвторого ночи мне через три часа вставать…

— А мне через четыре. Говорю — дело неотложное. Возле твоего подьезда… Сообщил Женя и бросил трубку.

История отношений жандармского офицера Жени Небогатова и Андрея Игнатьевича Баранова, известного в московском уголовном мире «маза» по кличке Сажень насчитовала почти два десятка лет. Начиная с того, что они оба учились в одной школе, хоть и в параллельных классах, занимались в одном атлетическом зале у одного тренера, классическим боксом (здесь у Баранова получалось гораздо лучше) и скажем так, общались в одной компании. Потом, их дороги на время разошлись, Небогатов отправился в институт — Баранов на каторгу за уличный грабеж. Причем грабеж весьма наглый, юный Сажень обчистил выходящего с «мельницы»^[19] бессарабского купчину, предварительно настучав ему по кумполу. Отсидев три года и обзаведясь серьезными уголовными связями, Сажень вернулся в Москву и примкнул к «десятке», одному из старейших и устойчивых преступных сообществ безраздельно властвовавших на востоке столицы. От самого Лефортова до МКАД с городком Щелково. Уйдя от прямого насилия, уже ставший «мазом»^[20] Сажень занялся крайне выгодным делом — организацией хищений автомобильных запчастей с завода «Русского Рено» и их сбыта. Запчасти похищались тоннами со складов и в схеме были задействованы кладовщики, охранники, заведующий складом, цеховые мастера и даже один приказчик, всего более двух десятков человек. Похищенное сбывалось на огромной «толкучке» в районе Южного порта, известной криминальной клоаке в районе речного порта на Москве — реке, куда караванами шли баржи с товарами с южных губерний России. Здесь, на этой «толкучке» и сошлись снова, поручик жандармерии Небогатов и его школьный приятель Андрей Баранов. Переведенный с Кавказа поручик, разрабатывал исламское подполье, осевшие в столице, а Сажень яростно воевал с бандой как раз кавказских вымогателей с чего то решивших подмять под себя часть «толкучки». Абреки, парни были дерзкие, атлетичные, уже успевшие много повидать в жизни и всегда носящие с собой «железки». И все бы ничего, но как то Сажень прознал про нелегальную молельню бусурман недалеко от Южного порта и немедленно сообщил об этом — Небогатову. Женя находился в «творческом кризисе», агентурная работа в столице, не клеилась и новости от Сажени, были просто манной небесной. За молельней установили круглосуточную слежку и через неделю, мобильный отряд жандармерии, снеся двери кувалдой задержал три десятка горцев. Прибыло телевидение и репортаж получился красивый. Еще бы — разгромлена тайная молельня раскольников-мусульман, задержан проповедник, уроженец Прикаспийской области^[21] и еще пять человек находящихся во всероссийском розыске, причем двое — за «мокрый грант»^[22] в Саратовской губернии. Для полного счастья, со слов задержанных, здесь явно формировался «джамаат», боевая ячейка исламистов, о чем явно свидетельствовало найденное оружие в виде трех обрезов винтовки Мосина, трех гранат и гнусных брошюр, размноженных на новомодном «Ксероксе», дорогом электронном копировальном устройстве, стоящим между прочим, огромных денег. Прокурор, сам отслуживший на Кавказе полтора десятка лет и следователь согласились с агентурной информацией, что действует законспирированная и потому особо опасная религиозная группа с явно террористическим уклоном. Проповедник, как и его активные адепты уехал в Забайкалье на десяток лет, а Южный порт и Сажень — вздохнули спокойнее. С тех пор сотрудничество Небогатова с Барановым с крепло с каждым годом. Своих, их шайки «Десять воров», Баранов не сдавал, что до остальных то ему до этого, не было никокого дела. Выйдя второй раз из тюрьмы, (послушав Небогатова, судья дал Сажени только четыре года, вместо восьми ожидаемых) Андрей Баранов остепенился, женился и стал уважаемым, честным предпринимателем. Хотя и продолжал свою криминальную деятельность с большим, чем ранее размахом. Теперь ему были интересны огромные бетонные универсальные магазины типа «молл», где его люди организовали настоящий конвейер по хищению продуктов прямо с машин поставщиков и холодильников. Как всегда в деле были замешаны работники «моллов», грузчики, кладовщики, учетчики, водители грузовиков и приказчики. Бывало придет грузовик с морожеными тушами из Тульской губернии, по документам его разгрузили в холодильнике «молла» у Рижского вокзала, а на деле- мясо уехало в Тверь. Так было и консервами и с сухим молоком. А у ж реализация алкоголя по поддельным акцизным сертификатам…. Помимо работяг в бизнесе активное участие принимали профсоюзные деятели Союза работников торговли и Союза водителей-грузоперевозчиков… Деньги в карман «общества» текли рекой, только успевай по карманам тырить…Ну и Небогатова интересной информацией о врагах государства снабжать. Ну как бы грешно говорить, что в семействе Небогатовых всегда было очень хорошо с зеленью, рыбными, мясными и прочими деликатесами передаваемых посыльным в корзинах еженедельно, а то и дважды в неделю..

Баранов, одетый в желтую «лётную» куртку, лыжную шерстяную шапочку и утепленный лыжный костюм, стоял в тени у своего подьезда злой как сотня чертей и непонимающий из-за какой прихоти его вытащили среди ночи из теплой постели…

— Что случилось, Жень? Что за паника…

Пожав протянутую руку, Небогатов вздохнул

— Андрей, тут дело такое. Надо нескольких «супчиков» — по вашим данным пробить..

Сажень усмехнулся. У большинства людей, подобный оскал вызвал бы нервную оторопь, Баранов был широкоплеч, голову брил налысо как рекрут, глазки у него были абсолютно пустые, как у куклы. Но это было обманом. За внешностью типичного «утюга» — малообразованного и тупого налётчика, скрывался очень хитрый и опытный преступник с весьма изощренным умственными способностями.

— Наши данные не чета жандармским и полицейским досье…начал было Сажень, но Женя резко его оборвал.

— Мне нужно то, чего нет в полицейских и жандармских досье. Поспрашивай людей, люди ответят. Должно что то быть. То, чего мы со своей колокольни, не видим.

Сажень подумал с секунду и нехотя кивнул.

— Сколько у меня времени Жень?

— Мало …очень мало. Сутки, может быть двое.

Сажень крякнул и снова покачал головой.

— Что то стряслось? Отчего такая срочность?

— Еще не стряслось, Сажень. Но может стрястись. Такое, что всех нас заденет. И твоих детей и моих..

При упоминании о семье, Сажень вздрогнул и перекрестился. Как и многие каторжане, он был сентиментален.

— Ты ротмистр, шутишь верно? Страху специально нагоняешь?

— Я уже, сутки как подполковник, Андрей. А подполковники жандармерии — не шутят. Дело секретное, государственной безопасности касаемо. Ну бывай, Сажень. Завтра созвонимся или к тебе в контору загляну…

— Жандарма пришить?? Баксан вскочил едва не опрокинув стул, но столкнувшись с взглядом Брюса, смутился и сел на место.

— И что Баксан, кишка тонка? Только баб своим ножичком тыкать можешь и мещан увечных? На жандарма, рука не поднимется, джигит? Как можно более иронично высказался Нитро, с усмешкой разглядывая кавказца.

Баксан немедленно стал наливаться дурной кровью, губы сузились в тонкую полоску, ноздри затрепетали показывая крайнюю степень озлобления.

— Не надо Нитро так говорить!! Не надо! Гаркнул Баксан. Я кого угодно зарежу! Но жандарм!! Мы и так во всероссийском розыске, нас все разыскивают…

«А не надо было тебе, психопат чертов, родственников убивать!» зло подумал Брюс, но в слух сказал.

— Дело значит, решенное. Приткнете жандарма и амнистия. Полная. Паспорта для вас уже заказаны. Я в Исполкоме партии — все согласовал. Получите свои новые личины — и свободны..

— А деньги? Нашу долю с дувана?^[23] Подал голос, доселе молчавший Карбонат.

«Жаден ты, братец-кролик. В Аду черти с тобой дуванить будут»

— Это позже. Еще три дня. К понедельнику, вы — птицы вольные. Но жандарма этого — убрать надо..

— Как его убрать то? У подъезда подкараулить и ножом?

— Нет. Товарищи сообщили что у него машина сломается в нужном месте. Между Владимирским трактом и Измайловским шоссе — Окружной проезд, там промышленные корпуса с одной стороны, ветка железнодорожная и лес, с другой. Место глухое, хоть и Москва. Кричи не кричи…никто не услышит.

— До жилья далеко?

— Метров пятьсот. Может четыреста. Но их там немного. В основном заборы кирпичные..

— Кирпичные? Это что, заводы военные? Там же охрана круглосуточная..

— Есть и военные…Есть и обычные. Ваше дело какое? Жандарма — шлепнуть и обратно в машину вернутся.

— Может, шпалер дадите? С надеждой в голосе спросил Баксан.

— Нет. Решительно сказал Брюс. Все должно выглядеть как нападение обычной шпанки. Заглохла машина, подошли лиходеи, слово за слово — нож в бок, кастетом по темечку…Только так и никакого шпалера.

День пролетел мгновенно, в какой то бесконечной суете. Из архива и информационного бюро жандармерии потоком шли данные на родных и близких Солопова и Евсеева, об их связях и привычках. Потом он дважды ходил в допросную, снимать показания свидетелей. Потом изучении донесений Особого технического бюро с телефонов родственников и друзей подозреваемых …. Часы совершенно сумасшедшей и абсолютно бестолковой работы с нулевым результатом.

Все эта беготня остановилась в пол одиннадцатого вечера, когда рядом с Небогатовым осталась лишь дежурная смена Оперативного бюро…

— Черт, домой пора…Протирая красные глаза сообщил Женя и схватив с вешалки свое модное пальто «Труссарди», выбрался наконец на улицу, с наслажденим вдыхая ночной, морозный воздух. «Форд», завелся тут же и махнув рукой сидящему в утепленной будке вахмистру Дайнеко, Женя выехал с закрытой стоянки.

До дому ехать было минут пятнадцать, не больше, но через десять минут на Окружном проезде мотор неожиданно закашлял и жалобно пискнув- заглох.

— Да е….ть. От души выругался Небогатов и потянулся к трубке радиотелефона, набирая дежурного.

— Подполковник Ёхансен, дежурный по штабу ОКЖ…отозвалась трубка.

Небогатов, официально представившись, попросил помощи транспортного отдела жандармерии, с целью ремонта служебного автомобиля. На что, подполковник Ёхансен совершенно спокойно спросил адрес, по которому произошла поломка и сообщил, что «техничка» придет в течении полутора часов, не раньше.

— Вот так у нас, всегда. Вздохнул Небогатов и посмотрел по сторанам. Ждать городского автобуса было явно бесперспективно, он и в час — пик ходит здесь редко, именно для этого, Московское центральное кольцо и придумали. Вот и оно, кстати. Шагов триста и станция «Владимирский тракт». Захлопнув дверь, и закутав шею шарфом, Женя двинул в сторону станции, ориентируясь на редкие фонари светящие у входа в темный бетонный куб входной группы железнодорожной станции.

Его обогнал вездеход «Руссо-Балт Тайга» притормозивший у станции и высадивший у куба двух человек. Мигнув габаритными огнями, вездеход стал разворачивается, через две сплошные, наплевав на правила. Ну черт с ними, он же не офицер патрульной службы…

Повернув голову и посмотрев назад, Женя увидел отблески огней идущего электропоезда. Надо было поднажать и новоиспеченный подполковник прибавил шага. Еще не хватило опоздать на поезд. Возможно последний. Где потом в этой глуши московской, таксомотор поймаешь?

Уже достигнув станции, Женя обратил внимание, что обогнавший его «руссо-балт», нарушивший при развороте все мыслимые правила, далеко не уехал, приткнувшись на противоположной стороне дороги и погасив фары.

«Странно. Зачем было так нарушать, если никуда не торопишься?» подумал Небогатов, и тут почувствовал, как игла тревоги воткнулась в его сердце. Чувство тревоги…ноющее, болезненное.

Люди думают, что так называемое «волчье чутье», когда старый вожак ведет стаю мимо капканов, ловушек и стрелковых позиций охотников, это что то иносказательное …Нет господа — старый вожак, внутренним чутьем знает, где находится засада, где стоят капканы. Так и многие преступники, идя на преступление, в последний момент, отменяют нападение, каким то неведомым способом унюхав западню….Это что то природное, из первобытных времен, когда обряженный в шкуры хомо сапиенс, вглядываясь в темный зёв пещеры, мог учуять скрытого там, изготовившегося к нападению, пещерного льва…. Сейчас людей с таким чутьем не много, но работая агентом под прикрытием, «демоном», выжить при отсутствии такого нюха — просто невозможно…Вот и сейчас, с каждым шагом приближаясь к входу в мрачный куб станции, чувство тревоги усиливалось…

Подойдя к станции, Небогатов остановился. Ему оставалось лишь повернуть за угол, войдя в мрачный, освещенный мертвым электрическим свечением, куб потом подняться по ступенькам, войти в ярко освещенный тамбур за стеклянными дверьми с турникетами и поднятся на платформу на эскалаторе. Подъезжающий поезд уже загудел, оповещая о скором прибытии, но ледяная игла тревоги из сердца никуда не делась…

«Чертовщина какая то ….» Расстегнув несмотря на ветер и холод пальто, Женя нащупал кобуру и тронув ребристую рукоять пистолета, сделал шаг за угол… нос к носу столкнувшись с детиной с выпученными глазами в расстегнутом дешевом пальто…

— Наааа! Завопил детина размахиваясь огромным кулаком бросившись навстречу Небогатову. Отступи он хотя бы на полшага, детина ударом раздробил бы ему череп словно орех, но по инерции Женя сделал шаг навстречу и попал в «мертвую зону» длинных как грабли, рук нападавшего. Пользуясь секундным замешательством, Женя выбросил кулак и нанес прямой удар в подбородок детины. Тут помогла сила инерции, детина двигался вперед и поэтому помноженный на его вес удар, получился сокрушительным. Клацнув зубами, здоровяк упал на колени и выпавший из ладони кастет звякнул о каменную плитку. Но добавить ногой в челюсть, Женя не успел, из темноты выскочил второй нападавший, по виду молодой кавказец, с хищно оскаленным лицом, блеснула сталь и правая рука Небогатова, повисла плетью, так и не добравшись до кобуры. Кровь лилась потоком быстро пропитывая распоротый рукав пальто и темной струйкой капая на каменные плиты. Кавказец сделал еще один выпад, не давая Жене дотянутся до пистолета. На сей раз кинжал пропорол бок и Небогатов взвыл от жгучей боли. Тут ему в голову закралась мысль, что он умрет. Прямо тут и сейчас, всего в версте от родного и теплого дома, где его ждут жена и дети…

Кавказец ощерился и сделал еще один выпад целя в грудь. Небогатов успел отклонится и захватив руку нападавшего в замок рванул её вниз и вправо используя её словно рычаг …Раздался глухой хруст выворачиваемого сустава смешавшийся с воплем кавказца. Увлекаемый весом кавказца, Небогатов повалился на спину продолжая выкручивать руку с кинжалом пока металл не звякнул о бетон. Кровь продолжала хлестать из ран и силы уходили быстрее чем думал Женя. Кавказец вывернулся и с силой зарядил локтем в переносицу, отбросив Небогатова и почти вырвавшись из захвата. Но помощь подоспела с неожиданной стороны. Вскочивший на ноги здоровяк с залитой кровью лицом, вторично попытался ударом кастета размозжить череп Жени, но видимо из за боли и заливающей глаза крови, здоровяк размахнулся и попал по кавказцу, дав Небогатову еще несколько секунд для борьбы.

— Ай шайтан!!! Прошипел кавказец скорчившись от боли….

— Ах ты, шлёндра!!! Заорал здоровяк пиная Небогатова под ребра и замахиваясь для нового удара…

«Ну вот и все….Отбегался» пронеслось в голове у Небогатова и лихородочно, пытаясь все же вытащить злосчастный пистолет левой рукой.

— Что такое! Что происходит!? Раздались звонкие голоса и в бетонный куб выхода со станции спустились группа молодых людей. Совсем молодых, почти подростки. Три паренька и две девушки. Все в теплых атлетических костюмах и сумками. У пареньков за спинами крепились футляры со шпагами…

«Понятно. Студенты из «мензуры»^[24]…

— Валите отсюда, щэнки да…Начал было кавказец, вытирая текущую по подбородку кровь и пытаясь поднять нож, но парни синхронно взяли нападавших в полукруг.

— Оставте в покое господина и бегите…Ломающимся от волнения голосом, сообщил самый рослый из пареньков, схватившись за гарду своей рапиры. Тут Женя краем глаза заметил, что девушки стоящие за спинами парней, куда то испарились.

«За помощью побежали, не иначе….» подумал Небогатов, ухватив наконец рукоятку пистолета и рывком вытащив его из кобуры.

— У него шпалер! Валим Баксан, валим…бегом. Заорал детина и схватив слабо упирающегося кавказца в охапку, проскочил мимо целящегося в них Жени и припустил по улице к чернеющиму вдали «руссо-балту».

Прицелится Небогатову не удавалось, перед глазами все плыло и опустив руку, Женя провалился в безду беспамятства.

«Жив…жив….» Была его последняя мысль, перед тем как навалилась тьма…

— Господин офицер…Евгений Вадимович. вы меня слышите?

Белый свет яростно бил в глаза несмотря на крепко закрытые веки и спастись от него было некуда.

— Черт. да слышу, слышу…Уберите свет к… Женя непечатно выругался.

Кто то удовлетворенно хмыкнул и свет, бьющий в глаза ослаб.

— Это радует. Будем знакомы, господин Небогатов. Меня зовут Вольпе, Исаак Цезаревич и я — дежурный хирург земской больницы номер 36….

Открыв один слезящийся глаз, Женя увидел плотного субьекта среднего роста с остатками курчавых волос на голове и короткой ухоженной бородой с обильной проседью.

— Я в больнице?

— Таки да. Должен заметить, что вы родились в рубашке, господин жандарм. Если бы не милые мальчики из Первого меда, вам пришлось бы туго..

— Эти ребята были из Первого меда? Со шпагами…Надо было догадаться…Мензура Сеченова…

— Да господин жандарм…

Врач повернул голову и стал четко виден белый продольный шрам на левой щеке..

— Я будучи студентом, немного баловался рапирой…Нужно было доказать сокурсникам, что маленький еврей Исаак Вольпе, тоже не из робкого десятка..

Женя попытался встать, но врач, жестом остановил его.

— Подождите господин жандарм. У вас есть немножко травм…В том числе сотрясение мозга, три сломаных ребра, четыре колотых раны, трещина в…

— Жить буду?

— Таки да…но. Тут пришли ваши коллеги. У них есть пять минут с вами поговорить. Вы еще очень слабы.

Показания с Небогатова снимали двое — ротмистр, дежурный по штабу Корпуса и тощий словно Кощей, следователь военной прокуратуры с погонами подполковника. Фамилию ротмистра, Женя как то прослушал, а вот фамилию следователя была — Тормагов и он с места начал терзать Женю хорошо продуманными вопросами, заставляя вспоминать самые мелочи в действиях нападавших… Уже через пару минут, у Небогатова разболелась голова и стали слезится глаза. Он замолчал и откинулся на подушку, дав понять что ему плохо. Еще через минуту горластый эскулап Вольпе, выгнал коллег в коридор. На выходе у двери, остался стоять грозный вахмистр в небрежно наброшенном на плечи белом халате, не скрывающем кобуру.

— Отдыхайте, господин жандарм. Сейчас поставим укольчик и спите спокойно. Вам сейчас нужен сон прежде всего. Утром поговорите.

— Мне надо позвонить семье…

— Думаю ваши коллеги уже созвонились. Хотя…. Врач задумался…Унас есть радиотелефон подключенный к общегородской сети. Сейчас сестра милосердия вам принесет его…

Глава 19

17 января. Москва. Семеновская управа. Земская больница № 36

— Ну и рожа у тебя, Небогатов. просто детей пугать..

С некоторым удовольствием заметил Сажень, придерживая Женю под локоть. Перебинтованный и обколотый обезболивающими уколами Небогатов, опирался здоровый рукой на привезенную из дома, дедову трость, совершая первый после нападения променад по больничному парку. Было весьма морозно, но безветренно, светило зимнее солнышко и несмотря на сопротивление врачей и выставленной у палаты охраны — Небогатов все же вырвался на свежий воздух. Все таки три утренних допроса, его приизрядно утомили и голова опять стала болеть. Так что на прогулке пришлось буквально настоять.

Дюжий вахмистр Наумов, сопроводил хромающего Небогатова к дверям и застыл у входа, где его подхватил уже приехавший к больнице Сажень.

— Пойдем прогуляемся, подполковник. Заявил Сажень и махнул дорогой кожаной папкой.

— Пошли — пошли…Черт, голова кружится.

— Тогда чего ты торопишься так? Отлежался бы …потом увиделись.

— Нет Сажень…Мы с тобой поговорили и меня через сутки чуть не порешили. Мне такая тенденция не нравится, ей Богу. Так что нечего валяться, крутится надо.

— Ты чего там говорил, про то что нашим детям угроза?

— Так и есть. Но подробностей не будет. Кстати, а почему ты не опасаешься с жандармом средь бела дня встречатся? Как твои каторжане к этому отнесутся…

— А никак. Ты же не сука легавая из сыскных… Жандармы- террористов ловят да шпиков немецких. Нам эта публика так же поперек горла. Тех кто в политику лезет- среди «общества» презирают. Могут и пришить, ненароком.

— А Трифон…к примеру? Те же Чемодан или Шура Богомаз?

— А что, Трифон? «Калачи» тем сильны всегда и были, что с вашим братом якшались… Но поперек «обществу» не шли, воровскую честь, не нарушали…

Вступать в полемику с каторжанином не хотелось и Женя нетерпеливо махнул рукой.

— Нашел что ни будь про тех троих, что я просил?

— Нашел. Но не то что ты думаешь. Полицейский тот, Иванов, который из сыскной части — этот вообще чистый. Не знал, что легавые такие еще сохранились. Даже мзду не берет- если только по мелочи типа штоф водки дорогой или виски…И все. Жена домохозяйка, курица типичная..

— А дети?

Сажень пожал плечами.

— Дети как дети. Скажем так, в криминале никаком не замечены. Дочь, на педагога учится и учится хорошо. За бюджетный счет, между прочим…Сын еще школьник, тоже чист…Ни драк, ни наркотиков..

— Угу…помрачнел Небогатов. Его тайная надежда провести связь между Солоповым и Евсеевым и их земляком майором московской полиции Ивановым — оборвалась.

— Что до управляющего домом, отставного полковника ВВС, Чеснокова Ивана Ильича — то он тоже чист как стекло. Там совсем ничего.

— Интендант и ничего?

— Ничего. По нашей, воровской линии — чист. Может у военных что то есть, на него — но не у нас.

— Нет на него ничего и у особистов. Ни-че-го! Человек десять лет в интендантах — и ничего…Все ревизии в ноль сходятся. Ушел с выслугой и почетом…

«Черт значит среди тех на кого эти обормоты работали — никаких подозрительных связей ни по линии жандармерии ни по линии криминала — нет»

— А вот третий, околоточный ….

— Дерюгин Степан который?

— Ага. Он самый…

— На него, что то есть?

Сажень, посмотрел в глаза Небогатову.

— Ну тут как сказать. С вашей, государственной стороны, он просто красавец…Но есть изъян..

— Это какой?

— Брательник его. Очень мутный гражданин.

— Из ваших что ли? Жулик? Грантовщик?

Сажень усмехнулся и покачал головой.

— Да нет. Молочник он..

— Молочник? Это что значит?

— Да то и значит. Молокозавод у него свой, в Рузе. Крупнейший в уезде.

— Не понял Сажень и что здесь не так?

— Да то что он в Рузу вместе с братом легавым, лет десять только перебрался. И уже весь уезд, под себя подобрал. Всех конкурентов обскакал..

— Откуда перебрался?

— С Киевской губернии

— Но хохлы, ты знаешь, люди работящие. Вот и поднялся….

— Знаю, знаю…Только ерунда все это…Ты этого Дерюгина — старшего, который Фёдор, знаешь?

— Нет, конечно…

— А я вот, представь, знаю лично. Он тупой как пробка, двух слов связать не может. Пишет и считает с ошибками. Какой из него купец-миллионщик???

Небогатов, задумался.

— Может брат — полицейский, помогает? Рука, руку моет…

— Да нет. Тогда бы весь уезд, на уши поднялся. Сам знаешь, Руза город торговый, народ там молчать не будет.

— Что еще интересного?

— То что все конкуренты, Феди Дерюгина закончили плохо….Как только брат его, легавый в Москву перебрался, так сначала глава местного профсоюза молочников, Никодим Коростылёв, на охоте погиб…Случайный выстрел. Затем купец, Василий Постышев с женой и двумя детьми, на Можайском тракте, под каток въехал. Последний конкурент, Владимир Ильин, внук между прочим бывшего градоначальника — погиб в доме при пожаре на прошлое Рождество…Так что в Рузе у Дерюгина, конкурентов не осталось…Он и дело их потихоньку выкупил. Теперь все хуторяне уезда, молоко — Федору сдают. И не только молоко. Он вообще здорово развернулся. Мясобойни, маслобойня, оранжерея даже есть…

— А ты говоришь, тупой…Вон чего развернул…

— Да не он там рулит….

— Думаешь брат?

— Нет, не думаю…Управляющий у Феди — вот это тип интересный…

— Знаком?

— Ага. По вашей части каторжанин. Из политических…

— О как…И как его фамилия..

— Белинский. Только это фуфло все, Женя. На Исетской пересылке у него другая фамилия была. Вайнруб…или типа того.

— Спасибо Сажень, буду должен.

— Сочтемся. Здесь…. Сажень залез в папку и вытащил конверт из плотной бумаги. Все, что про Дерюгина Федора, по нашим, блатным источникам накопали. Вырезки газетные и прочая мелочь.

Мороз, уже начал пробирать до костей и сунув конверт за пояс, Небогатов заторопился обратно в больницу.

Глава 20

Ночь на 18 января 2000 года. Пирогово. Мытищинский уезд.

Брюс проснулся мгновенно, словно выныривая из тренировочной «трубы страха» на поверхность, к свету. Спал он одетый, но обувь снял, одев толстые шерстяные носки, помогающие ступать не слышно. Рядом с постелью, стояли мягкие чювяки, которые можно было быстро натянуть если выходить на мороз. Хотя …если за ними придут «чистильщики», желательно встретить их в теплом доме и перебить по одиночке.

Брюс уже жалел, что ввязался в эту историю с непонятной заразой и то, что несколько часов назад, отправил на тот свет Баксана с Карбонатом. Сейчас бы их было четверо, а не он один. Хотя бойцы из Баксана с Карбонатом — некудышные. Хотя четыре ствола, лучше чем два. По крайней мере — приняли бы на себя часть пуль, предназначенных для него. Что сегодня или завтра ночью, его придут убивать, сомнений не было. Слишком крупное дело готовится, судя по всему. Получив приказ на устранение жандарма или хотя бы вывод его из строя — Брюс постепенно осознал, что живым его подполье не оставит. Вчера с утра, он с поддельным паспортом и прикленной бородой прибыл в Государственную библиотеку имени Деникина, что в двух шагах от самого Кремля и просидел там три часа, читая заумные книги по истории вирусологии. Мозг, бывшего флотского разведчика — водолаза, работал быстро и поняв куда он ввязался поучаствовав в похищении стальногоморозильника с какими то пробирками и переброске его в Подмосковье. Если это смертельная зараза — то всех мало-мальских причастных к этому событию — должны убрать. Так же как он убрал Куролесова, его лаборантов, супругу и своих помощников. По очереди. Сначала Баксан и Карбонат убрали Евсеева и Солопова, спалив их тела вместе с уликами… Потом пришел черед этих «духовых».

Баксан всю дорогу скулил, как побитая собака, скаля испачканные кровью, белые губы. Карбонат, был растерян и мрачен, не понимая, как жандарму удалось выжить после столкновения с ними обоими..

— Да не вижил он, Аллахом клянусь! В сотый раз заявил Баксан прижимая к груди искалеченную руку. Я его дважды ножом ударил. В печень! Если бы не этот баран часоточный, изрезал бы на ремни жандарма!

Карбонат надул было разбитые губы, но ничего не сказал, замкнувшись в себе.

Место для расправы, он присмотрел еще два дня назад. В версте от снятого подпольем для них дома в деревне Пирогово начиналось знаменитое водохранилище. От машины тоже следовало избавится и пустить её вместе с телами под лёд. Машину найдут не сразу, заявление на пропажу двух ублюдков — тоже не будет. Ночи морозные, полынью — затянет быстро.

— Едем в Пирогово. Там дом большой, двухэтажный. Надёжно схоронимся.

— Мне бы к врачу. Прошипел Баксан, болит — мочи нет…

— Там лекарства есть. Бинты. Врач утром будет. Часов в восемь подъедет осмотрит вас.

Редко освещенный поселок уже появился из за поворота и тут Брюс посмотрел на сидящего за рулём Нитро.

— Черт, заносит! Воскликнул Нитро с трудом удерживая руль и притираясь к обочине. В этот момент, Брюс поднял «вальтер» с встроенным глушителем и открыл огонь. Ни Карбонат, ни Баксан не успели даже понять, что происходит и получили минимум по две пули в грудь. В область сердца, с гарантией.

— Вот и все. Тихо сказал Нитро. Куда теперь.

— К воде ближе. Там обрыв есть и место глубокое. Морозит хорошо, так что к весне дай бог «руссо-балт» с начинкой, найдут. Мы уже — далеко будем.

Дом — убежище оказался необжитой, хотя и достаточно комфортный. Деревянный, солидный с крепкими ставнями и двумя печами — пневмо-паровая, «гнусинской системы (1)» в гостиной и еще резервная угольная печь в подвале. На всякий случай.

В доме было холодно, но едва затопили печь, приятное тепло распространилось по всему дому с удивительной быстротой. В доме имелся свет, телевизор последней системы и прочие удобства современной цивилизации.

— Ого! Вот это хоромы княжеские! Довольно сказал Нитро, потирая озябшие руки. Отогреемся, отдохнем, отьедимся, потом товарищи нас заберут…

— На тот свет…мрачно заключил Брюс.

— Ты чего, Брюс? Удивленно спросил Нитро усаживаясь на диван и стаскивая теплые ботинки

— А ты не видишь, Нитро? Нет? Совсем слепой?

— Ты Брюс не ругайся…Объясни по людски то…Искренне удивившись его тону, ответил молодой боевик.

— Объясняю. Все мертвы, Нитро. Все, кто про груз этот чертов знал и к Куролесову, отношение имел. Креме меня, тебя и товарища Серова. И как ты думаешь долго мы проживем?

Нитро покрутил кудлатой головой и уставился на Брюса, своими цыганскими глазами.

— Не может быть, Брюс. Я с шестнадцати лет в активе… И не помню, что бы в подполье просто так свидетелей убивали… Тем более товарищ Серов…Он очень надежный, давно руководит Боевым крылом партии. И тут такое… Нет, Брюс — этого не может быть.

— А Тимошенко с Аникиным? Просто так убрали? Солопова с Евсеевым…Они оба, между прочим тоже члены партии..

— Да какие они партийцы! Паразиты …,присоски, вот кто они такие. Деньги с ЦК вымогали, пили беспробудно… Обычные шестерки …Очистившись от них, партия только окрепнет…Неожиданно громко и убежденно сказал Нитро.

— Ну по твоей логике, я тоже паразит. Деньги с партии получаю, служу не за светлые идеалы — за крепкий оклад и поддельный паспорт. А теперь скажи мне, Нитро, что мешает тебе мне пулю в затылок всадить?

Нитро отшатнулся и рука его метнулась к поясу.

— Ты что Брюс!? Белены объелся!?

— Пальто положи и не трогай. И что бы я Нитро, руки твои видел…Угрожающе произнес Брюс, крепко сжимая рукоять «Вальтера».

Нитро вздохнул и положил руки на колени.

— Зря ты так, дядя. Партия тебя скрыла, обогрела. Твоему брату помогла на каторге, что бы его не…

Договорить Нитро не успел, тяжелая пуля сделанная в немецком городе Ульме вошла ему в глаз и пробив насквозь мозг застряла в бревенчетой стене у изголовья кровати. Подрывник и фанатик общества справедливости, сын и внук профессиональных террористов — умер мгновенно забрызгав мозгами белоснежные простыни и светло желтые, бревенчатые стены.

Подняв пальто убитого, Волошин увидел пистолет «Браунинг» и улыбнулся.

— Да Нитро. Молодец, хоть и молодой. Еще пару секунд и ты бы меня дохлого на полу рассматривал.

Забрав «браунинг», мичман Волошин, огляделся и взяв не распакованную сумку с вещами, свой поддельный паспорт и рабочую карточку старшего водолазной команды Московского гидроузла, очень влиятельной организации в губернском масштабе. Увидев рабочую карточку гидроузла и полиция особо не домогается.

Накрыв остывающие тело Нитро одеялом, Волошин сел в кресло напротив поставив сумку у ног и крепко задумался. Если щенок, получил приказ его убрать, то он должен либо позвонить либо еще как то отчитаться о проделанной работе. Либо звонок, либо какой то сигнал. Например погасить свет или выйти через черный ход. Может еще какой то знак, известный только покойному Нитро и его командиру.

Зашел на кухню, открыл огромный, дорогущий холодильник «Морозко» от Ладыгинских электротехнических заводов вытащил бутылку водки и немного соленого сыра…но водку убрал обратно. Может быть отравлена. Скорее всего, Нитро должны были убрать следующим. Еду травить никто не станет, достаточно отравы в выпивке.

Перекусил, запил это все холодной водой из под крана. Нашел пару бутылок, заполнил водой и тоже спрятал в сумку. Вода — всегда нужна. Аксиома для любого разведчика — диверсанта.

Взял сумку сделал пару шагов к двери и остановился. Идущий ночью человек с сумкой среди зажиточного частного поселка. Подозрительно, очень подозрительно. Тем более если за домом следят — он по сути одинокая мишень. Очень удобная и доступная. Шмальнут из винтовки в спину и никакая подготовка не поможет. Окоченелый труп кинут в водохранилище. Как он сбросил туда Баксана с Карбонатом.

Нет. Надо дождаться утра здесь. Как рассветет — уйти. Сесть на автобус, вызвать такси или поймать попутку. А сейчас — надо отдохнуть. Пусть противник, кто бы он не был — сделает шаг первым.

Ночевать в доме, где по соседству лежит человек которому ты сам вышиб мозги — может и не слишком удобно, но при прохладной погоде визави завонять за ночь не успеет. А не пахнет, то и спать можно спокойно. Духовные терзания у бойцов «особых водолазных команд» ВМФ — отсутствуют в принципе.

Непонятный звук, разбудивший Волошина, шел с улицы. Еле различимый, тихий шелест. Похоже на похрустывание снега под автомобильной шиной. Одним рывком вскочив и достав пистолет с глушителем, Брюс неслышно двинулся вдоль стены дома заглядывая в щели закрытых ставень. Через пару минут, хруст наста повторился ближе и над забором промелькнула какая то тень.

«Интересная тема. Забор более трех метров, высоченный это как он перемахнуть сумел. На метле, что ли?» Тем временем промелькнула еще одна тень и вскоре в щель, специально оставленной в ставне он увидел двух незваных гостей. Сначала Волошин чуть не напустил в штаны, гости были похожи на инопланетян из фантастических триллеров с уродливыми головами и выпученными словно у насекомых — глазами. Через минуту, когда паника и страх улеглись, Брюс догадался что это никакие не наросты и не глаза. Это крепления инфракрасных окуляров ночного видения и сами инфракрасные приборы.

«Ничего себе! Я такое только в кино видел» Тем временем, четверка нападающих разделилась на две пары и одна пара, тут же исчезла из виду.

В обход пошли вестимо. К черному ходу. Двое оставшихся перед ним, неспешно двинулись к крыльцу, выставив вперед утолщенные глушителями стволы пистолет-пулеметов. За спинами у обоих топорщились рюкзаки, очень похожие на десантные.

У Боевого крыла Подполья оказались очень солидные ресурсы. Волошин, по большому счету ожидал увидить прыщявых студентиков с обрезами охотничих ружей или старенькими «люгерами», но никак не тренированных убийц с инфракрасными окулярами и глушителями. Интересные дела, получаются…у кого такое богатство быть может.

Электрический щиток, в технической комнатке рядом с кухней. Если дождаться что обе пары налетчиков поднимутся в дом и включить свет одни рубильником. Яркей свет ослепит окуляры и глаза нападавших у у него будет секунд семь восемь на стрельбу как в тире …

Жалобно и тихо хрустнул дверной замок, сдаваясь под натиском отмычки и прихожая наполнилась свежим морозным воздухом и двумя убийцами тихо пробиравшимися вглубь дома. Через пару секунд, так же с тихим скрипом сдался замок черного хода.

Налетчики двигались не слышно, первая пара осталась в гостиной, вторая подошла к малой спальне где лежал укрытый одеялом труп Нитро.

Рука Брюса легла на рубильник в тот момент, когда один из незванных поднял одеяло и вся четверка на мгновение уставилась на тело мертвого подрывника.

Пора! Яркая вспышка электрического света залила первый этаж веселыи желтым светом и эта вспышка совпала от тихих хлопков «Вальтера» с глушителем в руке Волошина.

Раз! Первому из налетчиков первая пуля попала в висок чуть ниже крепления окуляров к лицу взорвавшись кровавым цветком отбрасывая его на кресло.

Два! Пуля взорвала лицо следуещего, опрокидывая его на спину.

Три! С похвальной быстротой третий развернулся что бы тоже принять пулю между глаз..

Четвертый налётчик временно ослепший и быстро соображающий буквально свалился на пол, уходя с линии огня. Откатившись за угол, выставил ствол пистолет-пулемёта, налетчик нажал на спуск окатив пространство впереди себя ливнем из свинца.

Волошин едва успел рыбкой бросится на пол прикрывая голову руками от летящих на него со всех сторон кусков дерева. Наконец пара пуль угодила в электрощиток, тот обреченно щелкнул и свет погас.

В наступившей тишине, четко послышалось металлическое лязганье. Неизвестный менял магазин к своему «машинпистоле». К тому же он его видит, так что счет идет на секунды.

Брюс бросил вперед тело и заскользил по полу не отрывая взгляда от фигуры скрытой во тьме. Вытянув руку, он всадил оставшиеся три пули оставшиеся в обойме, в тьму за углом. Оттуда раздался крик и какая то возня. Потом скрипнула дверь и в пропахший порохом и кровью дом снова ворвался морозный, свежиий ветер…

Выглянув на улицу, он уведил следы на снегу и темные капли параллельно следам. Метнулся к телам, ощупывая их. Так и есть, на каждом бронежилет, подсумок с обоймами, и аккумулятор для окуляра инфракрасного видения и фонарь. Наощупь, пачкаясь в липкой крови, путясь в застежках и чертыхаясь, Волошин стягивал снаряжение с убитого номер один. Поборов брезгливость протер рукавом окуляры от остатков мозга и костей и закрепив прибор на голове выскочил на мороз через главный вход с крыльцом.

Но обойти налетчика не удалось. Тот не стал играть в догонялки, выбил выстрелом замок задней калитки и был таков, скрывшись в густом пролеске. Он был ранен и истекал кровью, но Брюс гнатся за ним не собирался. Надо было сматываться и немедленно, еще не известно, кто может приехать сюда и какие козыри у людей Серого в кармане. А подранок…ну пусть бежит. Надо иметь лошадиную выносливость что бы выжить с огнестрельным ранением в такой мороз и с такой кровопотерей.

Машина! Они бросили машину. Открыв основную калитку в массивных, окованных железом воротах Волошин осторожно высунулся, прикрывшись толстыми досками калитки и надеясь на крепость бронежилета оглядел тихую, ночную улицу. Шагах в двухстах стоит белая «вольво» которой раньше не было, издалека на лобовом стекле заметен бланк спецпропуска — «вездехода» Ключи от машины были в кармане у убитого номер один, того кто первым зашел через основную дверь. Наскоро обыскав трупы, он ожидаемо не нашел ни одной бумажки, ни одного документа- на дело шли тёртые парни, не раз бывавшие в переделках.

Уже на выходе он обнаружил у забора, с внешней стороны, две новенькие, складные штурмовые лестницы. Это еще больше укрепило Волошина в том, что происходит что — то неординарное. Английские горные рюкзаки «Митре», германские пистолет-пулемёты «Эрма», причем в «особом» исполнении с встроенными глушителями, инфракрасные приборы, совсем новенькие — американские. Что за сборная солянка…? А спецропуск подписан самим начальником транспортной полиции московского департамента, генерал-майором Нейманом..

«Ладно, разберёмся. Сейчас надо следы заметать и думать как брата с каторги — вытянуть» подумал Волошин и плавно нажал педаль газа. Сунув руку в бардачок, он нащупал что то металлическое и вытянул это на свет. В руке у него была пара полицейских жетонов.

«Вот и приехали»

Глава 21

Перспектива. Ржевский полигон ГАУ. 12 сентября 2001 года. Санкт-Петербургская губерния.

Как известно, на Руси- матушке, армию любят. Не сказать, что бы прямо без памяти любят, но уважают — точно. Потому что для бессчётного количества простолюдинов, именно армия, стала настоящим трамплином к заоблачным высотам власти и богатства. Тот же Стальной Канцлер и основатель современной Российской республики — Антон Иванович Деникин, тому примером. Наполовину поляк, сын бедного майора пограничной стражи, в прошлом крепостного крестьянина, сделавший головокружительную карьеру еще в романовской империи и вознесшийся к вершинам власти уже после выигранной, кровавой гражданской войны.

А где уважение — там и собственность. Российская армия — пожалуй самое богатое ведомство среди всех государственных структур. Денег на нее не жалко никому, даже последнему мазурику. Потому что мазурики — люди, в отличии от скажем, социалистов… Так вот, много собственности у нашей доблестной, победоносной армии — заводы там всякие, верфи, аэродромы, полковые и дивизионные городки, полигоны и стрельбища.

Вот полигонов, особенно много. В Подмосковье их, особенно много. Полигон артиллерийский возле Коломны, бронетанковый в Кубинке, инженерный под Нахабино да еще много каких. Есть гигантский полигон экспериментальных вооружений ВВС под Астраханью, окружные полигоны под Киевом, Динабургом и Уссурийском, но есть один объект — который так и называется ПОЛИГОН. У любому, служившему в армии, становится ясным про что идет речь.

Главный артиллерийский полигон ГАУ, был основан еще при царе Николае Первом для испытаний артиллерийских орудий и боеприпасов к ним и в таком виде — существует и по сей день. Рядом, в Санкт-Петербурге, производство артиллерийских орудий знаменитых Путиловских и Обуховских заводов, прилегающая к полигону собственная железнодорожная ветка и целый комплекс исследовательских лабораторий, казарм для нижних чинов и благоустроенных домов для офицерского и инженерного состава. Место, несмотря на близость Петербурга, достаточно малолюдное и пользующее дурной славой у обывателей, из — за урочища Койранкангас. Там во времена Стального канцлера, не одну сотню «врагов государства» прикопали. Кого то говорят, даже живьем. Ну это сказки, конечно, но местечко — то еще. Что для испытаний оружия и стрельб- самое то. Обыватели сюда нос не суют и слава Богу.

С начала лета, по ночам на Ржевский полигон прибывали эшелоны под усиленной охраной с платформами, тщательно укрытыми брезентом и фанерными листами искажающими внешний вид того, что стояло на этих платформах. Следом, где то, в августе, прибыл целый батальон пластунов, оцепивших территорию полигона и повсеместно установивших секреты и перекрывших мало-мальски известные тропинки.

Конец августа и первая половина сентября была на редкость противной и дождливой, но затем, установилась сухая и ясная погода и местные жители и многочисленные петербургские дачники поняли, что на Ржевский полигон прибывает какая то впечатляющая делегация. Возможно даже сам глава государства. По крайней мере вся ладожская уездная полиция, бегала как посоленная, а вдоль дорог появились угрюмые армейский вездеходы с вооруженными бойцами полевой жандармерии.

Глава государства — действительно прибыл. Вместе с начальником Генерального штаба, начальниками штабов армии, ВВС и ВМФ, начальниками Главных управлений отвечающих за отраслевые разработки вооружений и представители производителей вооружения, техники и боеприпасов. Как бы написала левая пресса- «пир злобных хищников, потрошащих тушу госбюджета».

Малую часть выставленных образцов, составляло вооружение, захваченное в Галиции, остальную часть, продукция отечественных заводов, как на вооружении состоящая так и опытные образцы. Последних — было подавляющее большинство.

Галицийская операция или Десятидневная война, формально закончившиеся победой России, вернувшей себе целую область исторической Малороссии — обнажила целый Эверест проблем в вооруженных силах. Как в техническом оснащении, так в уровне подготовки нижних чинов и образования офицеров. Из рук вон было поставлено взаимодействие родов войск, еще хуже было с вопросами тылового обеспечения. Однако и в подготовке ННА ГДР, были выявлены уязвимые места, которые тут же были взяты «на карандаш» аналитиками русского Генштаба.

Возле выставленных пушек, гаубиц, танков и бронемашин кучками стояли перешептываясь и оглядываясь представители конкурирующих акционерных обществ, недоверчиво поглядывающих друг за другом. Сейчас начнется напряженный и нервный торг с основным заказчиком и кто- то из них получит миллионные прибыли, а кто то поймет что вложенные в разработку немалые средства истрачены бесцельно. Но для начала, неплохо посмотреть на немецкие разработки.

В начале с левой стороне, тянулись длинные столы, на которых выложены автоматические карабины, снайперские винтовки и пулеметы разнообразных видов и калибров. Дальше тянулись с правой стороны минометы и крупнокалиберные пулеметы, малокалиберные зенитные и полковые пушки. Уже дальше шла дивизионная и корпусная артиллерия, бронетехника и боевая экзотика типа воздушных торпед, ракет и дистанционно управляемых машин.

Первым, сомнительная честь доклада была предоставлена генералу армии Павлу Сергеевичу Севастьянову, начальнику штаба Российской армии, бывшему командующему Забайкальского и Западного военного округов, выпускнику элитного Михайловского артиллерийского училища. Генерал Севастьянов, будучи представителем классической военной школы, недолюбливал начальника Генштаба Дубровина, считая его прожектером и фантазером, делающим ставку на необычную, дорогостоящую технику и «затирающего» традиционные вооружения.

— Добрый день, господа! Павел Сергеевич, говорил хорошо поставленным голосом не заглядывая в бумаги, что выгодно отличало его от предшественников

— Предлагаю начать с низового звена армейской иерархии. Продолжил Севастьянов. Вплоть до батальона, вооружение признано вполне отвечающим современным требованиям. Единственно, чего не хватает на батальонном уровне- противотанковой артиллерии. Рота огневой поддержки батальона имеет батарею минометов и взвод ЗУ-23/2 на бронемашинах типа «кегресс». У немцев, ситуация схожая, но есть важное отличие. Вот это….

Севастьянов указал на небольшую, с виду неказистую пушечку.

— Знакомьтесь, господа, станковое реактивное ружье «Пупхен». Эффективное противотанковое средство, так и средство поддержки пехоты в ближнем бою. Дальность боя — пятьсот метров. Стреляет реактивными гранатами пробивающих двести миллиметров монолитной стали. Помимо кумулятивных гранат имеются фугасные гранаты для стрельбы по дотам. В немецком батальоне — девять таких «куколок». Поэтому немецкая пехота имеет существенный козырь как против бронетехники так и против полевых укреплений.

— Выглядит как то убого. Заметил президент. И не скажешь, что опасное оружие…

— Именно опасное. Подтвердил начальник Генштаба. Ни один из танков не выдерживает попадания кумулятивной гранаты с двухсот метров. Бронемашины протыкаются с четырехсот метров насквозь. Именно на «пупхены», пришлась половина потерь бронетехники.

— А как же бронебойная артиллерия германцев?

— Вы будите удивлены, но по данным нашей разведки, в дивизиях первой линии ННА ГДР фактически нет противотанковых орудий. Их заменяют самоходные орудия на шасси первых «пантер», «пупхены» и еще одна новинка. Противотанковые управляемые реактивные снаряды — «Штейнбок» Х-8.

Севастьянов подвел президента и сопровождающих к лежащим на лотках вытянутым, похожим на опасных, диковинных рыб — снаряды Чуть в стороне стояли остовы двух некогда боевых машин.

— Это боевые машины, носители управляемых реактивных снарядов. Они уничтожены огнем наших танкистов. К сожалению, несмотря на усилия нашей полевой разведки захватить исправные образцы пусковой установки и аппаратуры наведения и управления — не удалось. Но уже сейчас можно сказать, что данные ракеты управляются наводчиком на расстояние более двух километров и уверенно поражают цель типа «танк» в семи из десяти случаев.

— Какова их бронебойность?

— По данным экспертов….генерал на секунду замешкался, ища глазами представителя Главного артиллерийского управления.

Вперед вышел бравый генерал — майор с шрамом на переносице и артиллерийскими «костями»^[25] в петлицах.

— Генерал-майор Петров, начальник лаборатории № 7 Ржевского полигона..

— Докладывайте, генерал. Нетерпеливо махнул рукой глава государства.

— По нашим исследованием, бронепробиваемость данного кумулятивного снаряда составляет шестьсот миллиметров монолитной стали….

— Не может быть! Выдал кто-то из-за спины начальника Генштаба. вы ошиблись в расчетах, генерал-майор.

— Может! Отрезал невысокий полковник стоящий в группе офицеров бронетанковых войск. Эти ракеты — захватили мои разведчики под Радеховым. И я видел результаты их попадания в танки расстояния более двух километров.

— И каков результат?

— Танк Т-80 был пробит в лоб башни и мгновенно взорвался. Весь экипаж — погиб. Было еще минимум три подобных случая. Будь у них больше таких штуковин, нас бы выжгли поголовно.

Бородин, удивленно поднял брови. Он служил более двадцати лет назад и даже не представлял насколько в Германии ушли вперед военные технологии.

— Это что, волшебная палочка?

— Нет господин президент. Твердо сказал смелый полковник. Хороший артобстрел и дымовая завеса перед атакой сильно снижают качество наведения ракет. Учащаются промахи…

— Кто вы, полковник? Спросил президент внимательно изучая новенький георгиевский крест на груди танкиста.

— Командир 12 отдельной танковой бригады, полковник Громов …

— А вот как выглядит человек, который практически в одиночку выигравший Галицийскую компанию, распоров дерзким рейдом тевтонский тыл! Неожиданно довольным тоном сказал глава государства и повернулся в Дубровину.

— Это ваш выдвиженец?

— Так точно, кивнул Дубровин. Медалист Академии Генштаба, перспективный офицер.

— Согласен, генерал армии. Дерзок, сообразителен и дисциплинирован. Редкое сочетание и весьма достойное. Думаю, полковник Громов, мы с вами еще сегодня пообщаемся, а сейчас мне надо продолжить осмотр. Честь имею, полковник..

Глава государства двинулся дальше, осматривая выставленные экземпляры и слушая Севастьянова.

— Мы видим полковой миномет калибра 107 мм, основное оружие нашей пехоты. Дальнобойность, почти три километра, но не слишком мощное фугасное и осколочное воздействие мины

на противника. У немцев присутствует аналогичный калибр, но надо заметить что тевтоны недооценивают значение крупнокалиберных минометов.

— Это не недооценка, господин президент. В ННА более совершенная система радиосвязи, более высокая штабная культура и дисциплина ведения огня. Штатных дивизионных гаубиц калибра сто пять и сто пятьдесят миллиметров им за глаза хватает для поддержки пехоты. Минометы массово используются только для ближнего боя а там хорош батальонный миномет 81 миллиметра. Тяжелые минометы в ГДР не в чести по объективной причине. Вставил реплику Дубровин.

— Судя по интонации, у нас с этим — хуже?

— Намного хуже. Галицийская операция выявила слабую помехозащищенность нашей связи уровня батальон-полк-дивизия. Германцы её легко выводили из строя и лишали нашу пехоту огневой поддержки дивизионной артиллерии. Поэтому полковые минометы и крупнокалиберные пулемёты Дегтярёв-Браунинг, здорово выручали стрелков.

— Связь….опять связь…наше вечно слабое место…Так что вы предлагаете с полковой поддержкой?

Начальник Генерального штаба сделал театральный жест в сторону стоящего вооружения.

— Динамо-реактивные или безоткатные орудия. И увеличение калибра полковых минометов до 120 миллиметров…Это резко усилит мощь фугасной мины…

Пришла пора вступить в полемику генералу Севастьянову.

— Динамо-реактивные орудия, это дорогостоящая экзотика. Их характеристики значительно уступают классическим бронебойным и дивизионным орудиям. К тому же цена….

— Насколько я понял, генерала Дубровина — речь идет не о дивизионной артиллерии а о непосредственной поддержке пехоты? Верно?

— Так точно. Вы, Павел Сергеевич представляете дивизионное орудие типа Д-66^[26] в передовой линии пехоты? Безоткатное орудие типа Б-10, тульского «Арсенала» представляет такую возможность. А более тяжелое Б-11, имеет неплохую дальнобойность до пяти километров. В купе с минометами это даст нашей пехоте самостоятельно отбиться от противника и разрушать его полевые укрепления в ближнем бою.

— Это очень дорого…Плюс наличие реактивного сопла — демаскирует позицию как орудия так и всего подразделения. И позволит противнику прицельно обстреливать позиции издалека.

Глава государства, уставился на стоящие длинноствольные орудия на небольших колесных станках.

— Это давняя разработка?

— Более пятнадцати лет. По заказу ВВС для парашютных частей. Но не пошло…

— Почему?

— Решили обойтись ротными минометами 60 миллиметров по американской лицензии и крупнокалиберными пулеметами типа «ХВП-74» по 15 миллиметров…на станке. Командование ВВС посчитало, что десантникам этого достаточно.

— Ладно, с ВВС потом будем общаться. Пожал плечами Бородин и показал пальцем на два стоящих миномета, один из которых был натуральным монстром установленным на резиновые колеса.

— Это что за зверь?

— Сто шестидесяти миллиметровый дивизионный миномет. Казенное заряжение, дальнобойность — пять километров. По эквиваленту один выстрел такого миномёта- равен двум выстрелам шестидюймовой гаубицы. В производстве — дешевле тоже в два раза…

— Траншейная мортира двадцать первого века? Скептически усмехнулся Бородин. Думаю надо повременить над производством этого монстра. Хотя проект, без сомнения интересный. Сколько лет этой разработке?

— Больше двадцати. Конец семидесятых годов…

Глава государства покачал головой

— О сколько нам открытий чудных …Многолетняя косность военного и политического руководства может выйти нам боком. Думаю, 120 миллиметровый миномет системы господина Шавырина, для полковых батарей в замену 107 миллиметрового, нам пойдет в самый раз. С дивизионными минометами, следует закупить несколько экземпляров, и всесторонне их испытать с полной номенклатурой боеприпасов.

Скромно стоящие представители «Арсенала», едва сдерживали радостную улыбку, в уме подсчитывая грядущие барыши.

От минометов, толпа штатских персон и генералов двинулась к ряду полугусеничных бронемашин. Или «полугусей» как любовно называли их солдаты.

Сейчас, ряд машин, выглядел устрашающе — жалко. Сгоревшие, разорванные изнутри взрывом боекомплекта и топлива, насквозь пробитые бронебойными и кумулятивными снарядами. Чуть дальше стояли немецкие бронетранспортеры, выглядевшие так же жалко.

— Это, господа, новая и не побоюсь сказать — глобальная проблема. Нынешние бронемашины системы «кегресс» выпуска Нижегородского и Царицынского заводов, не обеспечивают защиту личного состава в условиях современного боя. Более половины безвозвратных потерь механизированных гренадерских полков, отдельных мехбатов танковых полков и бригад — приходится на сгоревших в бронемашинах. Бронемашины пробиваются всем, кроме осколков. Причем с тяжелыми последствиями. Такие же проблемы — обнаружены в ННА ГДР. Уверен, что тевтоны уже начали разработку новых образцов бронемашин.

— Есть какие то варианты?

Севастьянов утвердительно кивнул.

— Несколько тысяч универсальных шасси для самоходной артиллерии и шасси от устаревших танков СТ-65^[27]. Это позволит за предельно короткие сроки создать новое поколение защищенных бронемашин, дающих весомую защиту для гренадеров. Для первого этапа, этого вполне хватит и позволит выиграть время для создания массового пехотного бронетранспортёра.

Президент посмотрел на начальника Генштаба, но Дубровин тоже согласно кивнул. Значит этот проект не вызывает возражения у конкурирующих фракций военного министерства.

— Что со стрелковым вооружением?

— Показало себя весьма неплохо. Стандартный карабин АКС-57^[28], пулеметы РПД-60^[29] и перспективный пулемет НСРП^[30] впервые примененный в Галиции показали свою эффективность в бою. Можно сказать — стрелковое вооружение, это единственное к чему нет серьезных претензий у действующей армии.

— Это единственная хорошая новость, господин генерал. Давайте продолжим осмотр образцов. Времени у меня немного.

— Артиллерия дивизионного уровня в целом показала свою эффективность, за исключением 107 миллиметровой полевой пушки. Она слишком тяжела для маневрирования тягачами в прифронтовой полосе и не имеет возможности вести навесной огонь. Как противотанковое орудие — она слишком громоздкая и легко обнаруживается противником. Аналогичные орудия калибра 85 миллиметров легче в перемещении и труднее в обнаружении.

— Вы же только что утверждали что 85 миллиметровые орудия маломаневренные.

— Именно так. Но все познается в сравнении. Д-66 в два раза легче и дешевле в производстве. Тактическую нишу 107 миллиметрового орудия — занимает либо гаубица калибра 122 миллиметра либо то же Д-66. Поэтому производство данной пушки для дивизионной или корпусной артиллерии Генштаб считает излишним и даже вредным.

— Главный штаб Российской армии и ГАУ, не согласны с таким решением. Запротестовал Севастьянов..

— Но есть вариант перевода данного калибра на самоходный лафет и передачи данного калибра для огневого усиления бронетанковых соединений. Там универсализм 107 миллиметрового орудия пойдет только на пользу. Да и с маневренностью вопросов не будет.

Глава государства благожелательно слушал полемику двух самых высокопоставленных генералов вооруженных сил, зная, что последнее слово все равно остается за ним. Генеральный штаб, являясь по сути огромным аналитическо-информационным центром обрабатывал с помощью самых современных ЭВМ колоссальные объемы поступающих от всех трех видов вооруженных сил данных, зачастую давал объективную информацию о том или ином виде техники находящейся на вооружении и тактике её применения.

Задержавшись у реактивных систем залпового огня и выслушав дифирамбы по поводу отечественного реактивного оружия, глава государства поинтересовался.

— Почему, имея вполне серьезную школу реактивного двигателестроения и кучу разработок реактивного вооружения — немцы упорно не хотят развивать системы залпового огня. Их разработки РСЗО, использованные в Польше и Галиции отстали от русских, лет на двадцать.

— Это и для нас загадка. Но по данным стратегической разведки, девять десятых мощностей конструкторских бюро по теме реактивного оружия задействованы в области управляемых реактивных снарядов и планирующих авиабомб. Ничего хорошего в этом нет, в этой сфере реактивного оружия мы серьезно отстаем.

«Новое вооружение»…раздраженно подумал Бородин. Державшийся с трудом почти восемьдесят лет в Европе «мир страха» основанный на стрехе чудовищных миллионных потерь и последующих за Великой войной социальных потрясений- явно уходил в прошлое и первым шагом стало вторжение ГДР в Польшу несмотря на ультимативную позицию Лиги Наций, англо-французского блока и России с США. Япония на ту же Лигу Наций положила болт еще лет двадцать назад, вляпавшись в Индонезийскую авантюру. Но где Япония с Индонезией — а где Польша. То, на что Германия не решилась ни в 1940,ни в 1981 году — она с легкостью решилась сейчас, взяв штурмом Варшаву за семь дней от начала операции и полностью разгромив польскую армию, не успевшей провести даже мобилизацию. Формальный повод для войны — расстрел польской полицией рабочей демонстрации в Лодзи. Хотя по данным ГУ ГШ и Заграничного бюро ОКЖ — имел место классический вооруженный мятеж марксистских боевиков подкрепленных добровольцами — интернационалистами со всего мира. Такая же схема, может сработать в любой стране, было бы желание и возможности. А у МГБ ГДР есть в избытке и то и другое. Вот и «командующий» Лодзевской «коммуны» товарищ Кшыштов Матусняк, теперь заседает в Варшаве возглавляя Временное народное правительство и готовится к выборам в октябре. На безальтернативной основе под сенью германских штыков. Так что в октябре, на месте вредной, но слабой Польши Пилсудского, образуется коммунистическая Красная Польша, где извечная национальная ненависть поляков к русским, будет многократно усилена социальной ненавистью. Уже начато формирование 1 армейского корпуса «Полония» из польских военнопленных под командованием офицеров ННА и левацких комиссаров. Значит, под ударом- русские территории на западе и северо-западе где живет больше трех миллионов поляков. Мгновенный прорыв немцами «Линии Пилсудского» и разгром поляков — озадачил Бородина. И решение ввести войска в Галицию и вернуть этот край в лоно России — было ответной реакцией на падение Варшавы. Решение позволило немного прощупать ГДР штыком, увидеть мощь противника и слабые стороны российской армии. Теперь, ему было уже понятно, что Галицийская операция — это первое звено в цепи конфликтов, которое в ближайшие годы приведет в очередной мировой войне. И России, в отличии от первой войны желательно встретить во всеоружии. Хотя внутренних проблем у нас, как обычно выше крыши.

— Тема с воздушными торпедами и прочим воздушным оружием, мы обсудим через неделю на конференции в Кубинке. Меня пока интересует оружие наземной войны.

— Так точно. Снова согласился Севастьянов. Прошу обратить внимание на эту машину. Генерал армии ткнул указкой в приземистую гусеничную машину с длинным стволом на взгляд калибром миллиметров 40.

— Легкий разведывательный танк ННА — «Лухс»^[31]. Состоит на вооружении разведывательных батальонов танковых и моторизованных дивизий. Броня легкая, но орудие — полуавтоматическая пушка «Рейнметалл» со скорострельностью выстрел в минуту. Калибр -50 миллиметров с вольфрамовым сердечником этот снаряд в борт пробивает и основные танки нашей армии. С двухсот шагов. Может использоваться как легкий истребитель танков, танк поддержки пехоты. Опасная машина но в большую серию-вряд ли пойдет. Слишком слабая броня и недостаточное действие снаряда по тяжелой бронетехники. Легкий СУ-57 на базе «Кегресс» пробивает оный танк с любой дистанции, не говоря про танки основных типов. Одним словом «Лухс»- классический разведчик готовый к бою со слабыми целями.

Хорошо известные «Пантеру-2» и «Ягдпантер» они прошли без особого интереса, остановившись, возле двух танков с длинноствольными пушками. Танки — явно были подбиты, о чем свидетельствовали сквозные отверстия от пробития в орудийных масках.

А вот это, господин президент, уже интереснее. Новый танк ННА ГДР — «леопард». Абсолютно новый танк, который в ближайшие годы вытеснит «Пантеру» из дивизий первого эшелона.

— Какое орудие?

— Сто пять миллиметров. Нарезное, на основе тяжелой зенитной пушки. С полутора километров — пробивает больше двухсот миллиметров брони. Фугасное действие снаряда — тоже впечатляет. Дизель «Майбах-450» дает мощность более тысячи лошадиных сил и запас хода под шестьсот километров. Достаточно сказать, что «леопарды» первой танковой дивизии «Циттен» вошли в Варшаву даже ни разу не заправившись. Маневренный бой — один из козырей машины, у нее отличная приемистость и управляемость.

Обойдя «тевтона» со всех сторон, Бородин спросил

— Что мы имеем против этой мощи?

— Танковая пушка 102 миллиметра Обуховского завода, уступая по мощи фугасного снаряда, равна ей по начальной скорости и бронепробиваемости. Но маневренность наших танков уступает «леопарду».

— А ваши чудо-танки с газовыми турбинами за сумасшедшие деньги? Язвительно спросил Бородин, Дубровина.

— Вот только они и могут вести маневренный бой на дальности огня до двух километров. Превосходя «леопард» по маневренности и равными по огневой мощи и защите.

— Только есть постоянная проблема. Эти новые Т-80 жрут дорогостоящий авиационный керосин в огромных количествах и без того усложняя работу интендантов. Как отдельные танковые бригады могут действовать в отрыве от основных сил если запаса хода хватает максимум на 250 километров? Задал вопрос Севастьянов.

— А как вы думаете 12 танковой бригаде удалось вспороть тыл корпуса Зюле и обеспечить его бегство? Газовая турбина- всеядна. Бригада воевала на трофейном топливе. Здесь подойдет любое.

— Авиационный керосин очень огнеопасен. Экипажи танков гибнут целиком при возгорании.

— Согласен. Здесь надо усиливать защиту. Другого выхода нет.

Президент помолчал, еще раз осмотрел немецкие танки.

— Как удалось захватить эти «леопарды»?

— Подбиты в бою с бригадой Громова. Их хотели эвакуировать вместе с тыловыми подразделениями, но колонна попала в засаду наших пластунов. Потом их пытались отбить немецкие парашютисты. За то, что бы эти танки стояли здесь — заплатили жизнью восемь бойцов.

Бородин, внимательно посмотрел в лицо Дубровину.

— Надеюсь ваши Т-80 действительно так хороши, как вы описываете и смогут остановить этот тевтонский зверинец. Ибо ошибка, господа в выборе оружия в будущей войне — станет для России, фатальной.

— Надо усиливать калибр наших танков. Нынешний калибр 102 миллиметра, ни к черту не годится. Слишком слаб против полевых укреплений, дерево-земляных и долговременных огневых точек.

— Что то есть на примете?

— Да. Новый калибр. Экспериментальная разработка. Гладкоствольное танковое орудие 115 миллиметров…

— Оставьте! Вскинулся Дубровин. Гладкоствольное орудие — это утопия. Оно не дает точности нарезной пушки. Более того, требуются новые снаряды, новые производственные линии.

— Ну газовые турбины на танке десять лет назад вызывали смех, а пять лет назад — удивление. Однако это не помешало пустить их в производство. Несмотря на колоссальные затраты.

— Есть действующий образец?

— Да в двух вариантах. СТ-65 и СТ-75 с экспериментальной пушкой калибра 115 миллиметров. Как по бронепробиваемости, как и по фугасному воздействию снаряды превосходят ныне состоящие на вооружении образцы.

— Чье это производство?

— Общество Уральских оборонных заводов. Проект ждет развития и соответствующего финансирования.

Бородин усмехнулся. Севастьянов, представлял интересы уральцев, за начальником Генштаба, Дубровиным стояли дельцы Объединённых Машиностроительных заводов ведущих свое существование от знаменитых Путиловского, Обуховского и Ижорского заводов.

— Здесь думать нечего. Перспективные разработки надо пускать в дело. Но… требую одного — это орудие для танков, непосредственной поддержки пехоты. Для танков маневренной войны, «кавалерийских»^[32]  мы оставим обуховскую четырёхдюймовую. Раз она проламывает броню — уверенно.

— Но…почему, извольте спросить?

— Все просто, господин генерал-полковник. Странно, что вы не изучили статистику. Танковые полки пехотных дивизий, девять десятых снарядов истратили по укреплениям и зданиям, расчищая путь пехоте. У танков же отдельных бригад — большинство пораженных целей, бронетехника и автотранспорт.

Еще раз усмехнувшись, Бородин пожал руки генералам и направился в сторону бронированных автомобилей РМТ «Престиж», составляющих кортеж главы государства.

— В четверг, господа увидимся в Москве, на расширенной коллегии Военного Министерства в присутствии министров промышленности, финансов и госкомитета по оборонной промышленности. Прошу подготовить ваши предложения в кратчайший срок. Нам предстоит серьезная драка в госдуме за военный бюджет. Очень серьезная.

Глава 22

19 января 2000. Москва. Арбатская управа.

Огромное здание Министерства иностранных дел Российской республики, было возведено в монументальном, как бы сейчас сказали, в тоталитарном архитектурном стиле в середине сороковых годов и напоминало разросшийся в сотни раз инопланетный звездолет, приземлившийся на Смоленскую площадь и полностью подавившие все остальные здания в округе, своими размерами.

Министр иностранных дел, Матвей Захарович Нелединский смотрел в огромное окно на пятнадцатом этаже, смотря на заснеженные московские улицы и медленно текущий бесконечный поток машин. Полчаса назад, вернувшись из кремля, от президента Кулешова министр получил от него неофициальный, но прямой приказ — взять на прицел военного министра Бородина. Взять на прицел фигурально выражаясь, конечно. Пронюхать про все его зарубежные контакты, все поездки, все деловые встречи. На последнее, президент обратил особое внимание.

— С кем общается из деловых кругов? Как с иностранными дельцами так и с нашими…

Нелединский удивленно вскинул брови.

— Работать внутри границ России, Секретному делопроизводству МИД, запрещено законом о разведке от 1973 года…

Кулешов поднял глаза на Нелединского.

— Я прекрасно знаю законы, Матвей Захарович.Поэтому даю именно вашей службе, задание все разузнать. Ведь ГУ Генштаба и особенно Заграничное бюро жандармерии, неоднократно предлагали урезать финансирование на разведслужбу МИД, а то и вовсе её расформировать, передав функции Заграничному бюро…И знаете, что? Министр финансов, с ними полностью согласен…А я вот, пока в раздумьях..

Нелединский вздрогнул. Представить, что МИД, полностью попадает в зависимость от военной и не дай Бог, политической разведки, было выше сил Матвея Захаровича. Первых, он не безосновательно считал солдафонами и дуболомами, вторых — солдафонами и мерзавцами способных лишь людей похищать и пытать, да подбрасывать улики. Все эти личности с Ходынки и Лефортово, сидели в посольствах и консульствах под дипломатическим прикрытием, мешали работать настоящим дипломатам постоянно влезали в шпионские скандалы, из своей тупости и узколобости. Секретное делопроизводство, выросло в МИД из трех ранее независимых отделов аппарата министра — отдела дипломатической почты, секретного отдела и информационного отдела…Это было свое, дипломатическое ведомство, работающее почти без скандалов. Аккуратно и тихо. Никаких солдафонов, мальчики из приличных семей и дети влиятельных родителей.

Если бы Нелединский, не закончил Дипломатическую академию и Сарбонну, то высказался бы в стиле «Не бери на понт, здесь лохов нетути», но будучи аристократом, Матвей Захарович, сухо сообщил главе государства.

— На это должно быть постановление Сената, господин президент. Мы структура государственная…

— Знаю, Матвей Захарович, знаю! Неожиданно улыбнулся Кулешов. Мгновенная смена настроения и живое, человеческое общение, положительно выделяли действующего президента из ряда публичных политиков.

— Поймите меня правильно. В данный момент, вы, один из немногих, кому я могу доверять, Матвей Захарович. Несмотря на партийные разногласия. У вас, к Бородину личная неприязнь, как и ко мне впрочем. Но в отличии от меня — Бородин, намного опаснее.

У Нелединского внутри похолодело, но он сохранил непроницаемое лицо. На международных переговорах, невозмутимость и твердость — главные благодетели для дипломата.

— Вы подозреваете заговор, господин президент? Прямо спросил Нелединский. В таком случае, шеф жандармов генерал Говоров …

— Я не верю Говорову. и всему Корпусу жандармов, отрезал глава государства. Он слишком долго варился в армейском соку… Нет, в заговор я не верю…Для этого, нет веских причин. Гражданское общество, сильно как никогда, в экономике положение стабильно. Но…

Президент поднял вверх палец, встал и прошелся по кабинету.

— Влияние военного министра, растет. С каждым днем…На правительство, на Сенат, на Госдуму. На общественность, в конце концов. На внешнюю и даже внутреннюю политику. Если в ситуации с тайной миссией за океан, на переговорах с Траутом, мне удалось перехватить инициативу, то не факт, что это мне удастся сделать завтра. Ваша роль, Матвей Захарович, вообще свелась к роли статиста. И это — МИД.

— Господин президент, вы же знаете мою позицию по отношению к САСШ. Это крайне ненадежный, ветреный союзник. Нация ковбоев — пастухов, работорговцев и бывших каторжников, не может быть надёжной.

Кулешов сморщился как от зубной боли.

— Зато каков промышленный, научный потенциал САСШ! Скоро они обгонят всю Антанту, по объёмам производства…

— И спровоцируют мировую бойню…Господин президент. Я поддерживаю союз с англо-французским блоком по одной причине. Они старые империи. Они на излёте…Их цель, удержать то что есть, не допустить распада. Они отказались от экспансии. Но не американцы. Они лезут в чужие сферы влияния наплевав на предыдущие соглашения. Связывая нас союзом с САСШ, мы вступаем на очень тонкий лёд. Североамериканцы — авантюристы, хуже чем Пуанкаре в 1914 году..

— Но Германия с её социалистическим амбициями и военным потенциалом, жаждущая реванша Япония, наконец Великобритания, с её вечными пакостями у наших южных границ? О каком союзе с британцами может идти речь!? Да избиратели вытрут о наш блок ноги, узнав о возобновлении Антанты…

— САСШ — готова воевать с Японией, с Великобританией, но не готова — с Германией. У них нет противоречий. Наш союз с Антантой, повернет вектор агрессии Токио — против Вашингтона. А Берлин…Господин президент, вы верите, что Германия готова повторить кошмар войны на два фронта???

Кулешов покачал головой. Снова улыбнулся.

— В САСШ, часто меняются президенты. Так что….наш договор с Траутом, носит временный характер. Надо было выбить из игры Бородина…

— Вы несомненно правы, господин президент. Бородин, весьма опасен. Скрытен, целеустремлен, амбициозен. Хороший оратор, знает цену словам.

— Так что Матвей Захарович? У нас товар, у вас — купец..

— Конечно, господин президент. Мои люди перетрясут все грязное бельё Бородина и его дружков. Дайте срок..

— Отлично. Напоминать о секретности операции, надеюсь, не стоит?

Подумав еще и выкурив толстую, ароматную тринидатскую сигару, дар французских предпринимателей русскому министру, Нелединский нажал на кнопку электрического звонка.

На пороге тут же появилась молодая, статная особа с румяными щеками, типично славянской внешности. Наталья Корчагина, личный секретарь-референт министра и дочь его студенческого приятеля. С ним она работала уже пять лет, причем последние два года — личным секретарем. По зданию на Смоленской площади ходили всякие сплетни про отношения Матвея Захаровича с этой юной, незамужней особой, но Нелединский эти грязные сплетни пресекал самым решительным образом и вообще был образцом порядочности.

— Наташенька. Вызови ко мне советника Зиланда, душечка. Срочно, пожалуйста. Проворковал Матвей Захарович.

Эммануил Сергеевич Зиланд, советник первого класса и чиновник по особым поручениям при министре иностранных дел, явился к нему в кабинет минут через пять. Среднего роста, уверенный в движениях, в отличном костюме от лондонских портных с умными и живыми еврейскими глазами.

— Садись, Моня. По барски распорядился министр и с удовольствием наблюдал как минуту назад, самоуверенный Зиланд примостился на краешке стула.

— Слушаю вас, Матвей Захарович.

— Дело к тебе, советник. Секретное, сам понимаешь. По твоей, розыскной части.

Сын еврея-аптекаря из Екатеринославской губернии, Эммануил Соломонович Зальцман, выпускник Одесского университета по редкой специальности «правовед- международник», начинал работать в одесском филиале знаменитого Морского регистра Ллойда Набирая нужный опыт Моня, крутился в среде нелегальных судовладельцев, контрабандистов, торговцев наркотиками и живым товаром, которые всегда в изобилии присутствуют в крупных портовых городах. Но скользкий путь простого около криминального маклера его не прельщал и он добровольно записался в агенты губернского таможенного управления. Для пущей конспирации сменив еврейскую фамилию и отчество, на нейтрально — германскую и став Эммануилом Сергеевичем Зиландом. За восемь лет работы секретным агентом одесского таможенного управления, Моня Зиланд показал совершенно блистательные результаты, которые были с восторгом принты в Москве. У нового министра внутренних дел, господина Палия, был нюх на талантливых агентов сыска тем более с таким опытом и рекомендациями. В итоге Моню переманили в центральный аппарат МВД, да еще в НБИ- Национальное бюро Интерпола. Учитывая знание региона, Моня вскоре работал представителем МВД при посольстве России в Румынии. Потом, в российском посольстве в Вене, где и познакомился с Нелединским. Пожилой и многоопытный министр, присмотрелся к молодому офицеру полиции — когда тот входил в так называемую «посольскую группу безопасности» обеспечивающую визит министра в Австрию.

Зиланд был четок, расторопен и понятлив, что выгодно отличало его от сонных жандармских офицеров. К тому же эти хитрые еврейские глаза. Нелединский, хоть и происходил из древнего боярского рода, связанного чуть ли не с Долгорукими и Шуйскими — всегда ценил ловкачей из еврейских местечек.

Через неделю после конференции в Вене, Моню отозвали из Интерпола, потом и из МВД — перебросив в дипломатическую разведку. Отличный оклад, полтора армейского, между прочим, ведомственная квартира на недалеко от храма Христа Спасителя, служебная машина с водителем, частые заграничные командировки и деньги щедро выделяемые на «агентурные нужды».

Чиновник МИД по особым поручениям, Эммануил Зиланд мотался по Ближнему востоку и Балканам, встречался с агентурой или вербовал её. В этой работе, ему было мало равных в Секретном делопроизводстве, мало у кого был такой богатый опыт работы сначала секретным таможенным агентом, потом — офицером Интерпола. Тесно связанный с миром еврейских гешефтмахеров, греческих и турецких контрабандистов, румынских налетчиков — арнаутов, сербских и македонских террористов- четников, Зиланд был незаменим в в оперативной работе. И незаменим для обеспечения небольшого личного бизнеса Матвей Захаровича Нелединского и его благородного семейства.

— Надо узнать вот про этого человека, Моня. Узнать то, чего нет в официальных бумагах.

Моня посмотрел на фотографию в газете и поднял глаза на работодателя.

— Это большой человек, Матвей Захарович.

— Ты отказываешься?

— Нет. Я слишком люблю свою квартиру в центре столицы и лимузин с личным шофером, что бы отказаться. Но этот господин хороший, Матвей Захарович, очень опасен.

— С чего ты взял? Есть какие то сведения?

На секунду потеряв самообладание, Нелединский подался вперед.

— Сведений пока нет. Предположения есть…

— Засунь себе их…Предположения у него…у всех предположения. Неожиданно зло ответил Нелединский.

У Мони брови взлетели вверх, он за годы совместной работы не видел шефа таким разъярённым.

— Собери, все что можешь. У кого можешь. Пусть те подонки, что на тебя работают и тратят тысячи рублей из агентурного фонда, наконец сделают что то полезное. Сроку тебе — месяц. Понял?

— Да шеф.

Нелединский откинулся в кресле.

— Что с брюссельской почтой? Сменил тему министр

— Завтра в восемь. Два дипкурьера повезут. Люди надежные, проверенные. Встречающая сторона, тоже готова.

— Лучше лично сопроводи курьеров. Не рискуй.

— Так точно Матвей Захарович. Все сделаю как надо.

Министр небрежно махнул рукой.

— Не задерживаю вас, Эммануил Сергеевич.

Когда Зиланд исчез за дверью, министр подумал, что затея его молодой жены, Наденьки Бурносовой с перевозкой необработанных сибирских алмазов в Брюссель дипломатической почтой, откуда её переправляют уже в Иерусалим, на подпольную алмазную биржу, ежемесячно приносит его семье почти миллион рублей. А еще говорят, что молодые поколения глупее своих родителей!

Выйдя от Нелединского и запершись в собственном кабинете, Зиланд крепко задумался. Задача поставленная министром была сложной и прямо скажем, весьма опасной. Лезть в разборки чиновников высшего уровня, для мелких сошек типа Мони — смерти подобно. Словно балансирование на натянутом канате над пропастью. Дуновение ветерка и костей не соберешь. Тем более, разборки внутри элиты почти всегда заканчиваются примирением и тогда страдают сошки-исполнители. На них вешают всех собак и вышвыривают со службы, словно мусор. Да и Бородин, в отличии от аристократа Нелединского, личность темная и прямо скажем, малоприятная. Совать нос, в его грязное белье, весьма нежелательно, но….шефу не откажешь. Подумав еще немного, Моня быстро оделся, и схватив меховую шапку, выскочил в коридор. Спустившись на лифте вниз, Моня повернул налево и спустившись по лестнице оказался на техническом этаже министерства. Ему на встречу встал рослый охранник, но узнав Зиланда, тут же отступил назад.

Повернув в караулку, Моня взял трубку телефона на столе дежурного и набрал номер. Абонент отозвался после третьего гудка. Судя по голосу, полковник полиции, Николай Ткач, был чем то крайне недоволен.

— Привет, Кардинал. Сказал Зиланд, придав голосу максимально деловую интонацию.

— И тебе не кашлять, Моня. Отозвался Ткач. Слушаю тебя. Полковник, как обычно был максимально собран и деловит.

— Надо бы встретится. Есть пара интересных затей, Кардинал.

— Хорошо. Тут же согласился Ткач. Чайхана «Белое солнце», в двадцать ноль — ноль… Столик номер пятнадцать.

И полковник бросил трубку. Зиланд вздохнул и подмигнув охраннику вышел вон. «Вот с какими ублюдками приходится общаться!» подумал Моня имея ввиду на безобидного охранника, а высокомерного Ткача. Личный референт министра внутренних дел, полковник Центрального финансового бюро, Николай Николаевич Ткач, по прозвищу Кардинал вполне оправдывал свое второе имя. По крайней мере, в области финансовых преступлений, министр Палий, во всем слушал именно Ткача, игнорируя доводы более высокопоставленных чиновников. Соответственно отсюда и прозвище Кардинал. Малозаметный полковник обладал аппаратным весом большим чем многие генералы полиции. Секретом такого доверия Палия к Кардиналу было то, что оба они начинали карьеру в Харькове. В этом миллионном городе, буквально забитом крупными машиностроительными и военными заводами всегда была высокая преступность и именно молодой тогда сыщик Палий, яростно с ней боролся. При помощи еще более молодого и малоопытного Ткача. Все перевернулось при подготовке к визиту в Харьков, тогдашнего президента, Мамонтова. За пару дней до «высочайшего визита», Палий и трое сыщиков включая Ткача обезвредили со стрельбой банду налетчиков во главе с известным «мазом» Битюгом. Неуловимая шайка Битюга, лютовала в Харькове более трех лет имела за собой более пяти доказанных убийств и держала в страхе зажиточных обывателей. Резонанс задержания вышел не малый и на банкете данном в честь прибывшего президента, господин Мамонтов, обратил внимание со слов местного градоначальника, на храброго и распорядительного офицера сыскной полиции. После визита президента, Палий и его команда, резко пошли на верх. Сначала, став начальником сыскной полиции Харькова, потом возглавил сыск в Киеве, где «железной рукой» наводил порядок в течении десяти лет. В начале девяностых, Палий был переведен в столицу на ключевую должность в МВД — директором Центрального сыскного бюро, которому подчиняется вся сыскная полиция республики от Вильно до Владивостока. На своей должности, Палий был весьма эффективен, резко подняв планку раскрываемости и разгромив несколько крупных, преступных сообществ. Когда к власти пришел Кулешов, лучшей кандидатуры, чем многоопытный сыщик и серьезный администратор Палий — на пост министра, не нашлось. Соответственно Палий, в долгу не остался, являясь для Кулешова, одним из самых преданных соратников. Все это время, за широкой спиной Палия, маячила серая, незаметная фигура, его верного помощника — Николая Ткача. После перевода в Москву своего «патрона», Ткач отправился на должность начальника сыскной части в Центральное финансовое бюро МВД, расследуя вопросы махинаций в кредитной сфере страны. Дослужившись до начальника отдела в ЦФБ, Ткач перешел на должность помощника министра по финансовым расследованиям. Должность вроде малозначительная, но Ткачу удалось путем интриг и близости «к телу» министра, оттеснить на вторые роли всесильного ранее генерала Василия Салова, директора ЦФБ и ставленника московских банкиров. Отправить в отставку непотопляемого Салова, конечно не удалось, но подрезать крылышки и перехватить многие дела — вполне. Теперь шутники в здании на Калужской площади зубоскалили, что мол «хохлы съели Салова». Помимо прочего, Николай Ткач имел всегда прямой доступ к министру и мог очень быстро решить некоторые щекотливые вопросы возникающие у его коллег в губерниях. Включая административные назначения…И слово скромного Кардинала, было в этих вопросах очень веским.

Это конечно, многим не нравилось, особенно московским старообрядцам, давно привыкшим обращаться со столичной полицией как со своей вотчиной — но приходилось терпеть. Помимо прочего, сам Палий и его люди, включая самого Ткача, умели ладить с влиятельными людьми, особо стараясь не раздражать «сильных мира сего».

С Кардиналом, Зиланда познакомил его хороший приятель, скандальный столичный журналист Александр Минакер, политический обозреватель не менее скандальной газеты «Московский крестоносец». Минакер, слыл талантливым писакой и на редкость пронырливым типом, готовым буквально продать свою мать, за порцию скандальной информации. Газета «Московский крестоносец», в прошлом была газетой консервативной христианской молодежи, основанной еще в двадцатые годы, но лет двадцать назад, уже фактически разорившуюся газету выкупило «Новостное агентство Калейдоскоп» во главе с «газетным магнатом» Глебом Островским. И началось….За пару лет, благодаря стараниями Островского, главного редактора Алябьева и журналистам типа Саши Минакера, в прошлом пасторальная христианская газета превратилась в разнузданный «бульварный листок». То материалы про жизнь московских содомитов, то про ночные клубы с карликами — мазохистами, то про коррупцию в градоначальстве, то про сектантов-марксистов и прочее. Но народ это читал и читал с удовольствием. Тиражи «МК», взлетели до небес, а скандальные писаки, стали настоящими столичными звездами. Но с поправкой, конечно на российские реалии. Такой дерзости и лихости как те же «Таймс», «Дейли мейл», «Чикаго Трибьюн» или «Индепендент» — российские журналисты себе не позволяли. Жизнь, знаете ли дороже…

Вот именно к этому «золотому перу», господину Минакеру и направил свои стопы, доблестный чиновник по особым поручениям — Эммануил Зиланд. Саша Минакер про кличке «Сноп», за счет своей лохматой, седой шевелюры словно сноп торчащей на голове проживал, так же, как и Зиланд на Садовом Кольце, ближе к Триумфальной площади. Только квартира его была не казенная, а что ни на есть — частная.

Минакер, привыкший с утра работать дома, открыл почти сразу. Окинув взглядом Зиланда, он кивнул головой в сторону обширной кухни и сам шлепая по натертому до блеска паркету отправился приводить себя в порядок.

Пока господин Минакер пудрил носик и макал свою физиономию в ванночку со льдом, доблестный разведчик Моня Зиланд успел выпить огромную чашку молотого бразильского кофе и съесть пару зефиров.

— Ты бы прислугу себе завел, Саша! А то все сам, все сам….

— Не терплю посторонних рядом с собой. Особенно с утра. Думать мешают. Недвусмысленно и грубо заметил Минакер, уставившись на Зиланда из за густых и лохматых бровей.

— Но но, «золотое перо», ты не особо возносись. Я тебе по делу пришел…

— О как! Журналист расположился в кресле на кухне, вытянув похожие на бледные палки, ноги и достал из пачки сигарету. Слушаю внимательно друг мой. Зная тебя, Эммануил, дело может оказаться выгодным.

— Очень! Саша, дело срочное и заказчик готов раскошелится.

— А что за заказчик? Лениво поинтересовался Минакер

Зиланд многозначительно поднял вверх палец и закатил глаза…

— Самый верх, Саша, самый верх…

Менакер, чуть подался вперед и крылья его длинного, местечкового носа затрепетали в предвкушении немалой добычи…

— Я слушаю Моня…не тяни, дорогой.

Зиланд покачал головой.

— Не здесь. Только не здесь…пойдем в какое ни будь приличное местечко. Где много посетителей и кормят неплохо..

Минакер снова откинулся на кресле, нахмурив кустистые брови.

— Почему не здесь? Я привык обсуждать дела дома, не бродить по трактирам.

Зиланд, покачал головой.

— Саша, для скандального журналиста, очень наивен. Здесь могут быть микрофоны. Учитывая про какие темы ты пишешь..

Минакер самодовольно ухмыльнулся.

— А ты вот про что….Нет тут никаких микрофонов. С гарантией.

— С чего ты взял?

— С того что редактор Алябьев, на деньги нашего шефа Островского — нанял детективное бюро «Бранд и Чадский» для обеспечения безопасности моей персоны ….так сказать во всех смыслах. В том числе техники, два раза в неделю проверяют и мою квартиру и редакцию на предмет прослушивания…

Пришло время удивляться Зиланду. Частное агентство «Бранда и Чадского», двух отставных жандармских полковников — имело очень серьезную репутацию и занималось обеспечением безопасности «сливок московского общества», за немалые деньги.

— Так что можешь говорить свободно, Моня. Квартиру проверяли позавчера. Все чисто.

Эммануил подвинул стул и сел напротив Минакера.

— Мне нужен Бородин. Все его исподнее. Бюджет, на розыск его грязного белья, фактически не ограничен…

Реакция Минакера, была неожиданной. Отшатнувшись, он мгновенно вскочил, опрокинув на белоснежный кухонный пол, кофейную чашку.

— Ты!! Что ты знаешь, мерзавец??? Кто тебя послал!!! Фальцетом завопил журналист.

Почти двадцать минут у Зиланда ушло на то, что бы успокоить напуганного и возбуждённого Минакера, убедив его, что визит не связан с какими то предыдущими делами.

Чуть успокоившись и закурив в очередной раз, Саша Минакер, рассказал крайне занимательную историю.

Уже полгода, по распоряжению Алябьева, Саша Минакер осторожно и тихо копал в направлении одного необычного воинского подразделения. Отдельного парашютно-разведывательного полка ВВС, расположенного в подмосковной Кубинке, рядом с крупным аэродромом военно-транспортной авиации. Полк парашютистов — разведчиков, был сформирован лет десять назад в интересах дальней авиации и сильно напоминал по организации британский полк САС. Все бы ничего, но у кого то в околокремлевский кругах, было мнение, что данный полк используется во всяких темных, нелегальных операциях. Толи там существует некая школа особого назначения, где действующие офицеры и фельдфебели натаскивают головорезов из числа московских бандитов, то ли через командование этого полка и расположенные рядом склады — осуществляется незаконный экспорт оружия.

— Что то подтвердилось? Спросил Зиланд глядя в бегающие глаза журналиста.

— Нет…пока ничего. Но информация есть… Двусмысленно ответил Минакер, еще больше добавляя неясности.

— А что это твои Алябьев с Островским, нос свой, решили в Военное министерство сунуть. Тут никакой «закон о печати», не поможет. Военные кого захотят, сожрать могут, не поморщившись.

— Ну Моня, ты же знаешь. У Глеба Островского много друзей и обязанных ему людей. Включая самого…кхм, ты помнишь, сколько издательский дом «Калейдоскоп», сделал для фракции…Прогрессивного блока в Государственной думе.

Зиланд быстро кивнул. Значит вот как. Не только старик Нелединский, решил потопить Бородина, но еще кто то выше. Возможно премьер Светлов и его уральские заводчики, либо сам…А может и не хотят топить — просто собрать компрометирующие материалы и получить рычаг давления на военного министра. Не понятно зачем, но то, что Бородина одновременно начинают обкладывать, как медведя в берлоге с нескольких сторон — вселяло в Эммануила робкий оптимизм, что ему удастся выполнить задание шефа, да еще возможно на этом и заработать. Самую малость, конечно…

— Записывай «Обьект Франт, покинул квартиру Лохматого, ровно в 11.11 по московскому времени… Номер автомобиля марки….»

Сидящий у окна на мягком пуфике, и положив фотоаппаратом «Фокус» с узко угольным объективом на роскошный ковер, старший поста наружного наблюдения, капитан Тихон Жемчужников размеренно диктовал текст донесения своему напарнику, подпрапорщику Афанасию Гурину. В отличии от Жемчужникова, привыкшего к особенностям своей службы — Гурин, на посту чрезмерно волновался, был слегка рассеян и поэтому работал на «подхвате».

— Посмотри, там все хорошо записалось?

Гурин, щелкнул переключателем и через колонки в гостиную полился слегка картавый голос журналиста и размеренный, голос его гостя. Пока анонимного, занесенного в журнал наблюдения, под псевдонимом «Франт».

— Отлично получилось. Усмехнулся капитан. Как будто возле микрофона находился. Вот до чего оперативная техника дошла…

— Техника то чья, господин капитан? Робко спросил Гурин. Он все таки был выпускником технического училища в Екатеринбурге…

— Магнитофон то, американский «Ампекс». А вот микрофоны скрытые, германские «Телефункен»..

Жемчужников, прибывал сегодня в отличном расположении духа. Наконец то, почти за три месяца опостылевшей слежки за этим мерзопакостным и гнусным типом — дали какой то осязаемый результат. Минакер- сегодня развязал язык и вскоре язык ему укоротят. Возможно вместе с головой. А то ишь ты, «совесть нации», перхотные писарчуки из грязных местечек — кем себя возомнили!!! Государством, не ими созданном и построенном опять рулить хотят как их предки в семнадцатом…А вот, дудки…Перевелись дураки на Руси…Всех Ленин с Троцким перевоспитали…да Деникин затем, подчистил….

Три месяцы назад, его, офицера штаба отдельного парашютно-разведывательного полка, вызвал к себе сам начальник разведуправления Главного штаба ВВС, генерал — майор Нестеров.

— Задание ответственное. Секретное. По документам, вы будете находится в командировке в Уфимской губернии, получать новое парашютное снаряжение. На деле, вы войдете в состав разведывательной команды, подчиненной моему порученцу, майору Николаю Эверсману. Он — старший по команде, все указания, получите у него. Вопросы есть, капитан?

— Только один, господин генерал. Почему именно я?

— У вас очень положительная репутация среди сослуживцев, капитан. А я это ценю, выше других благодетелей. Не разочаруете меня, капитан и ваша карьера быстро пойдет вверх.

В особую команду, помимо Эверсмана, Жемчужникова и Гурина входило еще семь человек, все либо парашютисты-разведчики, либо офицеры штаба ВВС. Расположились в шикарной сьемной квартире на Садовом Кольце и вели наблюдение за редкость неприятным типом по фамилии — Минакер. Который был известным московским журналистом. Микрофоны в квартире ему установил техник, работающий в известном сыскном агентстве «Бранд и Чадский», в чьих обязанностях было смотреть за тем, что бы их в квартире Минакера — не было. Но техник — был отставным прапорщиком — связистом, служившим раньше в парашютной бригаде под Тулой и к тому же заядлым антисемитом и тайным поклонником Союза Михаила Архангела. Так что завербовать его Эверсману удалось почти бесплатно, лишь на черносотенных убеждениях. Так что, несмотря на регулярные проверки, чуткие микрофоны писали и писали хорошо и много.

А послушать было что, благо Минакеру на его как он считал «безопасную квартиру» прибывали многие из столичной богемы. В основном такие же гнусные типы как сам Минакер, такие же нечистоплотные, горластые садомиты. Но они много болтали, особая команда Эверсмана — прилежно писала и фиксировала. Фотоснимки и катушки с записями, раз в день забирал сам Эверсман, одетый исключительно в партикулярное платье успешного столичного буржуа.

Но сегоднящний утренний гость «Лохматого», был из другой породы. Приехал на черном «Руссо-Балте», чиновной комплектации с кожаным салоном и номером «особой серии». Походка уверенная, одежда с иголочки, явно дорогого портного. Говорил уверенно, часто насмехался над нервным Минакером. А потом Минакер понес такое….

Еще раз прослушав пленку, Жемчужников достал радиотелефон, подключенный к ЗАС^[33] и лично, как старший поста, набрал Эверсману.

Тот отозвался мгновенно, видимо ехал в машине. Выслушав капитана, тот коротко рявкнул «Жди!» и отключился.

Через час, после тайного разговора пленка в опечатанном конверте была доставлена к генерал-майору Нестерову, еще через полчаса, её внимательно, одев наушники, прослушал в своем кабинете военный министр, господин Бородин. Заканчив слушать, он откинулся в кресле и прикрыл глаза, как обычно делал что бы сосредоточится. Закинув сеть на удачу, на мелкую рыбешку, он неожиданно выловил в мутной московской воде, крупную рыбину..

Хитер, ух хитер оказался проныра Кулешов. Настоящий политик, с большой буквы «Пэ»…решил к нему через шавок Нелединского подобраться… Это умно и если бы не случайность в лице журналиста Минакера, сующего свой нос куда не надо — то у Кулешова, все могло получится. Компрометирующих материалов, на военного министра можно при желании — нарыть много. Да таких материалов, что добровольной отставкой не отделаешься. Тут и личные контакты с различными повстанческими организациями и поставки оружия одиозным и кровавым режимам типа сальвадорского или родезийского, шашни к китайскими триадами и европейскими тайными обществами с террористическим уклоном. Оружие и боеприпасами перевозилось самолетами в любые точки мира по заказу клиентов. Все оружие, естественно считалось давно списанным, самолеты вообще не выпускались и не имели технических паспортов и прочих регистрационных документов, приземляясь с грузом на пыльных сельских аэродромах по сигналу радиомаяков.

Все это делалось по линии Главного управления Генштаба, отвечающего за разведку, минуя МИД и канцелярию президента. А если взять созданное по инициативе Бородина, «Общество содействия русской науке», где под безобидной вывеской развивалось несколько программ запрещенных военных технологий. От биологических до ракетных.

Зачем это было нужно Бородину? Из-за денег? Да, деньги здесь крутились и крутились немалые. Но по сравнению с тем, что приносили ему акции крупнейших оборонных предприятий — деньги от незаконных операций, казались сущими копейками. Дело в другом. Незаконные операции позволяли иметь рычаг влияния, тайный, но очень мощный на многих высокопоставленных людей. А влияние, на облаченных властью — это капитал, дороже золота и алмазов.

Нынешний мир, созданный в начале двадцатых на Лиссабонской конференции, державами, утомленными и истощенными Великой войной, вот уже восемьдесят лет казался незыблемым, но сейчас, этот привычный мир, умирал. Противоречия, приведшие к той чудовищной пятилетней бойне и буквально опустошившей всю Европу — так и не были разрешены, а с течением времени лишь усугубились, туго затянув узел неразрешимых проблем. Старые колониальные державы, намертво вцепились в свои заморские владения превратив их в изолированные рынки и сплавляя туда вредные и грязные производства и сбрасывая туда балласт из лишних ртов и лишних рабочих рук. Но туземное население колоний растет стремительно и сейчас эта схема перестает работать, взрываясь кровавыми нарывами мятежей. Если раньше, колонии питали империи то теперь туда все больше и больше приходится вкладывать. Строить дороги, форпосты, казармы, больницы и инженерные коммуникации. В той же германской Восточной Африке — немецкие колонисты передвигаются только на бронированных машинах в сопровождении егерей или «аскари» из числа лояльных туземцев. На безопасность уходят колоссальные деньги а туземцы с каждым годом — все агрессивней. Бацилла «национально-освободительной борьбы», заброшенная самими германскими марксистами для сокрушения колониальных империй — теперь заражала подвластные им территории, подтачивая могущество ГДР. Ставка на «национально-освободительный» терроризм, поддерживаемый в Берлине на самом высоком уровне — нигде, кроме Египта, не сработала. Старые империи напряглись, резко усилили спецслужбы и колониальные войска, сделав ставку на туземное европезированное население — и начиная с 1954 года, все мятежи в колониях от Африки до Филлипин и Индии, были подавлены.

В России ситуация была схожей, плюс очень серьезные позиции были у социалистов. В САСШ, назревал расовый конфликт между белым городским и приехавшим работать на заводах — сельским негритянским населением с Юга. Рано или поздно, душная атмосфера долгого мира должна была взорваться очистительной военной грозой.

Вопрос был в том, кто её начнет, кто бросит камушек, вызывающий горный обвал? Кандидатов было собственно трое — это САСШ, Германия и еще тихоокеанский партнер-попутчик, Япония. Гигантская американская промышленность страдала от перманентного кризиса перепроизводства и была вынуждена опасаясь национального краха доллара и хаоса идти на решительные действия, направленные на передел сложившегося миропорядка. Уже двадцать лет, американцы медленно но верно наращивали как вооруженные силы, так и военное производство Так же янки, ввязались уже в две войны к югу от своих границ. Войны были типично колониальные, первой под раздачу попала Колумбия, где американцы начиная с 1992 года объявили охоту на «нарко-социалистический» картель Пабло Эскабара. Картель удалось быстро разгромить, Эскобара ликвидировать, но война вспыхнула с новой силой с местными партизанами — марксистами скрывающимися в непроходимой сельве. Четыре года назад, американцы отправили войска и в соседнюю Мексику, изъеденную до основания коррупцией, наркомафией и социалистами, по просьбе тогдашнего президента Эрнесто Седильо. Теперь вся Мексика, как и Колумбия — горячие точки с многотысячными американскими контингентами, уличными беспорядками, ночными нападениями и засадами на проселочных дорогах.

Американцы воевали неумело, под смешки и ухмылки европейцев, но это зря ….У американцев есть упрямство, огромный потенциал и они быстро учатся. Возня в Южной Америке скоро закончится и Вашингтон бросит все силы на сокрушение старых империй …Но пока, пока САСШ заняты на второстепенном направлении.

Япония — проблемы те же, что и у САСШ, только меньшего масштаба. Амбиции Токио, дальше Тихоокеанского региона не распространяются. Многие в Токио вынашивают идею мести России за унизительное поражение в Маньчжурской войне полувековой давности, но Бородин, считал это в корне неверным. Война с Россией это прежде всего — сухопутная война, где у Японии шансов нет. Нет нужного количества бронетехники, артиллерии, армейского автотранспорта. Японская армия, после поражения в Маньчжурии — оттеснена флотом на вторые роли и сосредоточилась на вялотекущей войне в Южном Китае. В отличии от слабо вооружённой армии — Императорский флот, просто великолепен и это четко указывает, будущий вектор агрессии….Это попытка прорваться в «британское озеро» — Индийский океан. Без огромного рынка Британской Индии, японская промышленность так и будет прозябать в постоянном состоянии перегрева. Но России — это вряд ли коснется. Нашего интереса там нет совершенно…хотя, рост могущества самураев, нам не нужен. Желательно, что бы Британская империя и Япония сцепились и долго, кроваво валтузили друг-друга, взаимно ослабляя.

Вот Германия — это да, реальный противник и первейший зачинщик будущей войны. После грандиозного провала стратегии экспорта революции через освободительные войны — Берлину ничего не остается как пойти на прямое столкновение. Колонии у немцев малочисленные, огромная высокотехнологичная индустрия требует новые рынки сбыта, которые для них наглухо закрыты. Та же Россия, после победы Тельмана на выборах в 1933 году наложила ограничения на поставки немецких товаров, а после Чехословацкого кризиса 1968 года, торговые операции были обложены стопроцентной таможенной пошлиной. Но решится на новую войну в Европе, можно лишь на одном фронте. Война против Антанты на западе, означает конфликт с Россией, на основании старых протоколов Европейской безопасности. Войны на два фронта, Германия вряд ли выдержит, а если и выдержит, то не добьется к победы. А ничья в нынешних условиях — означает поражение. Россия, тоже ничего, кроме потерь от такого конфликта, не получит.

Если Германия сама атакует Россию, наплевав на Антанту, то волей — неволей союзники будут вынуждены открыть Западный фронт. Расправившись с Россией и заставив её принять свои условия — Берлин неминуемо обрушится на запад, дабы раз и навсегда решить вопрос о доминировании в Старом Свете. И опять — кроме крови и разрушений, Россия ничего не получает…

Нет, здесь надо действовать тоньше и хитрее. Дать Германии шанс, атаковать Антанту, не ввязываясь в открытое противостояние и потом, когда противники истекут кровью — ударить в спину, сорвав весь банк. Но и здесь есть проблемы…Что делать с САСШ? Если Германия быстро сокрушит Антанту? Тогда союз с САСШ — становится жизненно необходимым. Но Германия тоже способна на маневр. Все таки каждый пятый американец — германского происхождения. Общество германской культуры в САСШ, насчитывает почти десять миллионов человек. А там и военные и конгрессмены и промышленные магнаты. Агенты МГБ ГДР, чувствуют себя за океаном как дома, никчемная американская контрразведка, вообще мышей не ловит.

Бородин вздохнул…Лондон, проклятый Лондон….Позиция стареющей, но все еще мощной Британской империи здесь тоже до конца не понятна. Многие, очень многие влиятельные люди Альбиона, считают, что союз с Францией устарел и приносит только вред. Постоянное участие Британии в континентальных конфликтах очень дорого обходится англичанами, не принося никакой пользы. Пока Британия, держалась за Антанту, как утопающий за доску — выросла Америка, которая сует свой нос везде, разрушая сложившийся баланс. Противоречия с САСШ и той же Японией намного острее старых претензий к Германии сохранившихся с кайзеровских времен. А то, что сейчас в Германии правит СЕПГ — не большая проблема для Лондона. Английские лейбористы, особенно левое крыло — натуральные социалисты. И вполне легальная оппозиция правящим консерваторам. Да, тяжелое и неожиданное поражение Антанты в ходе Суэцкой войны 1958 года, лишила Британию стратегического канала и надолго озлобило англичан, но…времена меняются. Уже часто, слишком часто раздаются голоса оппозиции, об смене основного союзника для империи, над которой никогда, не заходит солнце. Стратегический союз Берлина и Лондона, в корне поменяет весь сложившейся мировой баланс. И Лондон от этого, только выиграет, скинув опостылевшую им Францию с поезда истории…Британская промышленность, наконец, получит новый толчок от современных германских технологий, французские колонии пойдут под Германию, утолив её промышленный голод. САСШ и особенно Япония, скорее всего сильно сократят активность на тихоокеанском направлении. Небольшие европейские державы типа Нидерландов, Италии, Бельгии, Португалии и возможно Турции с радостью войдут под «крышу» нового альянса. Ну а Франция….Франции не в первой терпеть поражения в войнах с германцами и англичанами. Интересно, получается, интересно…Британия от этого только выигрывает, резко сокращая расходы на армию…Теперь ее безопасностью в Европе будет заниматься фольксвер. Появятся деньги на обновление огромного флота и модернизацию экономики колоний и доминионов. Противостояние с САСШ, резко усилится и идти оно будет на океанских просторах и воздушном пространстве. А здесь «царица морей» все еще в лидерах. Как говорится, драка будет в равных условиях. Берлин — получает не меньше, главное — нефть. Прекрасную, легкую ближневосточную нефть из британских протекторатов Персидского залива. В любых количествах …В которой так нуждается передовая германская нефтехимическая промышленность. Германская авиация и армия …..Причем транзит этой нефти в Европу обеспечит мощнейший флот Её Величества….

Бородин резко встал и подошел к огромной рельефной карте, занимавшей всю правую сторону его рабочего кабинета. Так было всегда, когда мысль его захватывала. Взяв свой блокнот и первый попавшийся, синий карандаш, он быстро и размашисто начал писать…

«1. Контакты МГБ и МИ-6? Где и когда? Особое внимание марксисткие, троцкистские и левацкие группировки Латинской Америки…Если были контракты спецслужб, уточнить частоту и формат контактов?

2. Тоннаж заложенных танкеров и эскортных кораблей на верфях Великобритании — включая доминионы и колонии. Растёт или нет, динамика производства…?

3. Аналогичные данные по Германии? Тоннаж, перспективы производства?»

Покрутив между пальцами карандаш, как в детстве на уроке арифметики, военный министр добавил еще пару пунктов.

«4.Для ЗБ жандармерии ….Контакты Американо-германского культурного общества с истеблишментом САСШ и Политбюро СЕПГ. Глубина контактов, уровень, частота…за последние пару лет.

5. Данные по германскому железнодорожному проекту «Восточной магистрали»??? Закрыт ли проект полностью, ситуация на сегодня?»

Болтливость журналиста, была весьма кстати. Если сейчас прихватить его и его хозяев, то начатая противниками операция по его оттеснению от должности — сорвется. Но вот кто стоит за такой скоординированной атакой? Надо поработать в этом направлении.

Нажав на кнопку коммутатора, министр коротко распорядился.

— Господин Алексеев, уже прибыл? Как прибудет, срочно ко мне.

Чиновник по особым поручениям, личный помощник военного министра, прибыл где то минут через сорок и уже по его выражению лица, Бородин понял, что время хороших новостей, еще не закончилось.

Глава 23

Семеновская управа. Земская больница № 36. 19 января. Москва.

— А вот и наш выздоравливающий! С несколько показным торжеством в палату вступил лечащий врач Исаак Цезаревич Вольпе, собственной персоной. Рядом с ним, без тени улыбки на лице, следовал сам порученец военного министра, господин Алексеев. Завершал шествие, какой то массивный дядя в хорошем костюме, тащивший два бумажных пакета с провизией и бегающими, цепкими глазами. Скорее всего шофер, но с расширенной функцией охранника и вышибалы.

— Выздоравливает наш раненный, идет на поправку! Продолжал верещать Вольпе, пока Алексеев жестом не остановил словоохотливого доктора.

— Спасибо, Исаак Цезаревич, не буду вас более задерживать. Вас наверно, другие больные ждут. Дружелюбно сообщил Алексеев, показав доктору на дверь. Вольпе поперхнулся словами, но ничего не сказав, выскочил из палаты, чуть наклонив, по — бычьи, голову.

— Никита, ставь пакеты вот сюда, на стол и жди в машине. Продолжил командовать Алексеев, отправив из палаты и своего шофера.

Осмотрев сидящего на кровати Небогатова, Алексеев крякнул и подставив стул, сел напротив Жени.

— Здорово вас отделали, полковник, очень здорово. Прям чудо, что выжили.

— Ну, вашими молитвами видимо пронесло. В тон ему, ответил Небогатов.

Алексеев ощерился, видимо изображая улыбку.

— Что звали, Евгений Вадимович? Неужели так быстро ниточку к «чародею» — нашли. Если это так, считайте что многие люди, на самом верху, вам будут обязаны.

Небогатов, кивнул головой.

— Не корысти ради, токмо славою Отечества движим…начал было Женя, но Алексеев резкоего прервал.

— Не надо юродствовать, Евгений Вадимович. Не то место и не то время, да и компания прямо скажем — не та. Итак, по делу! Кратко и четко.

Небогатов подобрался.

— Петр Георгиевич! Четких данных пока нет. Но есть некий офицер полиции, пристав Степан Дерюгин, первым прибыл на вызов, пропавшей без вести госпожи Ухтомской. Он же, достоверно известно неоднократно общался с убитым консьержем Евсеевым.

— И что? Это же пристав, в конце концов!!!

— Все верно. Но у него есть брат, Федор, который имеет молокозавод в Можайском уезде, под Рузой. А управляющим у этого Федора, трудится некий Белинский. Вот тот уже наш клиент.

Небогатов протянул Алексееву тонкую папочку.

— Здесь, копии его досье. Я официально запросил в архиве.

Алексеев быстро пробежал глазами текст, и начал одну за другой перелистовать страницы.

— Надо же. Какой интересный управляющий. Настоящее имя Шмулий Яковлевич Вайнруб, дважды судим, первый раз за разбой, по малолетству, второй раз уже чистая политика. Арестован за изготовление взрывчатки и содержание подпольной химической лаборатории. Задержан охранкой киевской полиции в восемьдесят третьем. Осужден на десять лет, признан «особо опасным»…так — так…

— На каторге, активно сотрудничал с агентурным отделением администрации. Срок отбыл полностью но последние четыре года, помощником фельдшера в санчасти каторги, что является серьезным послаблением к его режиму. Вернулся на родину родителей в Полтавскую губернию, где официально работал приказчиком в лавке своего дяди. Четыре года назад перебрался в Новороссийск, Кубанской губернии, где его следы теряются.

— И выплывает он у нас. Три года назад, на молокозаводе, бывшего киевлянина Федора Дерюгина.

Алексеев захлопнул папку.

— Ну что же, интересная информация. Ничего определенного, но, ваше чутьё полевого агента — здесь может здорово помочь.

— Да мне вот подумалось, Петр Георгиевич. Ведь морозильники молокозавода — идеальное место для того, что бы спрятать украденную заразу…

Алексеев откинулся в кресле.

— Смелое утверждение. И все это на основе того, что рекомендации Евсееву при поступлении на службу консьержем — дал именно майор Степан Дерюгин?

— Именно так. Потому что других ниточек, пока не просматривается. Ни одной.

Алексеев кивнул.

— Здесь мне крыть, нечем. Поэтому принимаем эту версию, как рабочую. Я поговорю с вашим начальством. Да, почему вы земской больнице? А не в госпитале Корпуса?? И почему у вас в палате — секретная документация?

— Потому что мне требуется, работать. Вашу просьбу — отменить забыли! Огрызнулся Небогатов.

Палата — под круглосуточной охраной жандармерии, я- офицер с высоким уровнем доступа…продолжил нагнетать Женя, но Алексеев уже примирительно поднял ладонь.

— Хорошо- хорошо. Убедили. Тем более знаю, что семья вас постоянно навещает. Это полезно, для быстрого выздоровления.

Алексеев встал и протянул руку.

— Доведу до своего руководства, ваши смелые теории. Угощайтесь, Евгений Вадимович. Там в пакетах, всякие вкусности, в том числе и ананасы, бананы, лимоны с апельсинами из Елисеевских оранжерей на Истре.

— Спасибо, Петр Георгиевич. Со всей возможной теплотой, отозвался Небогатов, откидываясь на подушках.

Теперь его судьба, была в серенькой, невзрачной папке, находящейся в руках у порученца военного министра. Тут либо грудь в крестах либо голова, в. кхм…ну вы понимаете.

*****

— А этот Небогатов, молодец! Просто умница. Ну надо же за какую мелочь зацепился. За околоточного!

Бородин, не скрывал своего отличного настроения. Наконец то, в руках появилась нить, ведущая к исчезнувшей биологической отраве. Что это именно та нить, которая приведет к цели — Бородин не сомневался ни на минуту.

Алексеев, посмотрел на министра с легким недоумением.

— Что делаем с «Химерой», Денис Владимирович? Наконец спросил он.

Бородин, тут же нахмурился, и резво встал на ноги. Заложив руки за спину, он неторопливо стал мерить кабинет шагами, как бывало в моменты раздумья или особо сильного волнения.

— Придется свернуть операцию. Концы- зачистить.

Сделав еще пару шагов, Бородин с горечью произнес.

— Возле самой финишной прямой…Такое глупое фиаско…Из-за одного человека…

Операция «Химера», задуманная и запущенная Бородиным в обход всех писаных и не писаных законов, правил и параграфов в случае её успеха, однозначно приводила военного министра к роли единоличного диктатора огромной страны. Эпидемия страшной заразы поражала несколько городов на юге Урала и Сибири, что приводило в действие «Закон о национальной безопасности» от 1973 года. Эпидемия есть событие чрезвычайное и в губерниях пораженных модифицированной чумой, вводилось военное положение. Армия- брала на себя обеспечение карантинных мер, Правительство, жандармерия, МВД — все работали у военных на подхвате. Идеальная схема, для постепенного перехвата рычагов власти. Были уже разработаны планы возбуждения ряда уголовных дел, против коррумпированных губернаторов и даже нескольких влиятельных сенаторов. Ведь из-за коррупции и разгильдяйства и связанного с этим развала санитарно-эпидемиологического контроля и губернского здравоохранения- стала возможна вспышка такой заразы. У губернаторов-казнокрадов, тут же найдутся покровители в верхах, в Сенате и Совете министров…Несомненно это «партнерство кровопийц» вызвало бы грандиозный скандал, парализовавший, хотя бы частично работу бюрократического аппарата. И тут появляется ОН. Спаситель, военный министр в окружении верных полков, щедро раздающий вакцину и хлеб с армейских складов и сурово наказывающий(военное положение, как никак) жирных казнокрадов.

Короче перспективы «Химеры», открывались просто захватывающие и вот когда было все готово, такая конфузия. Этот академик, святило биологии, коммерсант от фармакологии, господин Каменев — завалил все дело, поставив во главе научной части проекта неврастеника Куролесова. Видимо Каменев, слишком хорошо знал жизнь микробов и амеб, но совершенно не разбирался в людях…Мальчишка Куролесов — чертовски талантлив, но наивен и глуп в житейских вопросах. Как он снюхался с подпольем (а в этом Бородин не на секунду не сомневался) — узнать вряд ли удастся, но провал жандармерии здесь на лицо. «Зубатовцы» хреновы, совсем работать не умеют! Если бы не любопытный ротмистр Небогатов и пожилой жуир Пален, ситуация вышла бы из под контроля полностью.

Теперь зараза исчезла, но по крайней мере появился нечеткий, но след. Но о «Химере», придется забыть. Слишком высок риск утечки информации о секретных разработках биооружия… Это будет не скандал, это вообще катастрофа.

Вычистить документы, поправить отчетность, убрать некоторых исполнителей.

Словно прочитав мысли шефа, Алексеев тихо спросил.

— Что делать с Каменевым и Небогатовым?

Бородин, покачал головой.

— Каменев, будет молчать. При любых обстоятельствах. Даже под пытками. Провал «Химеры», целиком его заслуга. Его человек оказался с гнильцой и все сорвалось в двух шагах от победы. Думаю, он прекрасно понимает, что в нашем деле — такая ошибка, равносильна приговору. А мы-сохраним ему все- жизнь и положение в обществе. В обмен на молчание…

— Что до Небогатова. Он опасен, но он — мастер своего дела. Настоящий полевой агент с большой буквы. Если его версия верна- организуйте мне личную встречу с этим жандармом. По ее итогам, решу, что с ним делать.

Глава 24

Перспектива. Житомир. Волынская губерния. 10 июня 2001 года.

— Господин лейтенант. Повернитесь на бок. У вас укол по расписанию.

Кряхтя как столетний дед Сергей Дельвиг повернулся на левый бок подставляя свою задницу под безжалостную руку сестры милосердия Капитолины Осинской. Медсестра Капа была крепкая, дебелая тетка лет под сорок, сохранившая остатки былой девичьей красоты несмотря на троих детей и двух мужей. Последний супруг Капитолины, зауряд — прапорщик Николай Осинский, был заведующим склада медикаментов при Житомирском гарнизонном госпитале, дружил с начальником госпиталя и его замом по интендантской части, поэтому в семье Осинских был хоть и умеренный, но — достаток. С началом Галицийской войны, в госпиталя хлынул поток раненных, которых как всегда на Руси, никто не ждал. Контуженный собственной бомбой с штурмовика и наевшийся песка Сергей, был чудом выкопан прибывшей на высоту ротой пластунов дивизионной разведки и немедля отправлен в ближайший тыл вместе с двадцатью семью уцелевшими «охотниками» сводной роты, передового батальона. Несмотря на дорожный хаос, эвакуация раненых, о чудо — чудо, была поставлена начмедом дивизии, подполковником медслужбы Дымовым, на высшем уровне. Грузная «Татра» прыгая по разбитому проселку доставила Дельвига на сортировочный перевязочный пункт дивизии — а оттуда, не теряя времени уже в эвакуационный передовой госпиталь в приграничном Дубно. Провалявшись там два дня и получивший необходимую помощь, Сергея погрузили в переполненный раненными санитарный поезд и отправили на восток. Но Житомирский госпиталь на пятьсот коек — был уже забит до отказа, и Дельвига собирались отправить дальше, но измученный приступами головной боли и тошноты Серега представил себе еще сутки пути в душном и переполненном санитарном вагоне пропахшем гноем, кровью и дерьмом начал орать, что напишет самому командующему округу если его не высадят в Житомире. Таких как он, набралось немало и в дело вступила общественность. Житомирский городской глава, купец первой гильдии Ефим Шуфрич, своим волевым решением, приказал выделить для увечных воинов две сотни коек в земских больницах. Как говорится из чувства глубокого патриотизма и попытки скрыть перед губернской ревизией хищения в отделе здравоохранения. Так Сергей очутился на свежих простынях в неврологическом отделении городской больницы номер два. Все его документы уместились в тонкую «медкарту» заведенную на него еще в Дубно. К раненным и контуженым была приставлена сводная военно-гражданская врачебная бригада и такая же бригада медсестер. Во главе с мощной Капитолиной, взявшей на себя обслуживание офицерских палат. Гражданских сестер милосердия, Капа строго называла «глазастыми мокрощелками» мечтающим урвать себе мужа — офицера любой ценой и поэтому, гражданские сестрички были отправлены присматривать за нижними чинами. В чистой палате, помимо Сергея, было еще трое офицеров- старший по званию, майор Варфоломей Каладзе, адъютант отдельного танкового эскадрона, здорово обгоревший при попытке вытащить из подбитого танка, своего раненного мехвода, капитан — летчик, Антон Клюгенау, сбитый во время разведывательного вылета и трое суток пробиравшийся к своим и наконец, еще один лейтенант — вольноопределяющийся, командир огневого взвода полковых минометов, выпускник Александровского металлургического института, Дмитрий Ольховский. Говоривший на русском со смешным, малороссийским акцентом, которого стеснялся. Самым тяжелым, был Каладзе — у него практически до кости обгорели ноги, когда детонировал топливный бак «восьмидесятого» и его окатило горящим керосином. Грузин по ночам глухо выл от болей и периодически получал укол морфина, после чего затихал. Отрадой майора было то, что его главное мужское достоинство от огня не пострадало. Вторым по тяжести ранения был Ольховский- но здесь явно был фактор невезения. Минометная батарея, где служил Ольховский даже еще не вступила в бой когда сорвавшиеся с крепежа опорная плита, раздробила лейтенанту ступню. Не сделав ни одного выстрела по врагу, Ольховский поехал в тыл и теперь тяжело вздыхая, лежал с жестко закрепленной ногой на «растяжке Елизарова».

Капитан ВВС, барон Антон фон Клюгенау, самый родовитый из всех лежащих в офицерской палате тоже попал в анекдотичную ситуацию. Его самолет — разведчик И-300Р, был принят слепошарыми зенитчиками за германский фоторазведчик «Хейнкель -220» (хотя как их можно спутать!! Негодовал Клюгенау) и обстрелян по возвращению на родной аэродром. Самолет был подбит и летчику пришлось катапультироваться. Все бы ничего, но приземлившись. Антон был обстрелян какими то о непонятными личностями в полувоенной форме. Пуля продырявила плечо и потерявший сознание барон, был подобран прибывшими уральцами из разведывательного эскадрона десятой Уральской казачьей танковой бригады.

— Эти олухи мать их эти, меня и сбили….а потом они же и спасли…Вот однако, каламбур. Хихикал капитан, потирая простреленную руку.

К прибывшему Дельвигу видя явные признак контузии особо не цеплялись, просто спросили из какой части и чем в армии занимался и потеряли к нему интерес. Чего с контуженным общаться то? Мучение одно и для него и для себя….

Серега особо к общению и не стремился, страдая от приступов мигрени и головокружения. При хождении его мотало, как после хорошей пьянки и даже до сортира приходилось идти держась за стену. Но это лучше чем с Каладзе. Тому перед тем как судно дать — укол обезболивающий в афедронделают.

И все бы ничего, Серега начал было поправляться, но тут пришла беда откуда не ждали. Оказывается, провальный по сути бой под Клекотовым, где погиб в полном составе батальон «охотников» исполняя пьяный приказ генерал-майора Дарницкого — благодаря умелой пропаганде военно-просветительского отдела^[34] штаба корпуса превратился чуть не в аналог битвы под Полтавой или Лейпцигом. Начальник отдела, полковник Сыромятин, выпускник кстати кафедры психологии Киевского университета, не зря ел свой хлеб с маслом и мигом превратил поражение в победу умело проведя брифинг с острыми на язык и перо московскими журналистами. Более того, Сыромятин взял на себя смелость провести журналистов, несмотря на близость передовой по позициям сводного батальона в Клекотово. Этот неординарный шаг, спас от немедленного трибунала с закатом карьеры, как не просыхающего Дарницкого, так и его патрона и собутыльника — генерал-лейтенанта Рюмина. На вопрос одного из настырных бумагомарак, кто мол командовал остатками батальона и удержал столь важную позицию, Сыромятин, не моргнув глазом назвал единственного выжившего офицера — лейтенанта Филиппова. По законам пропагандистского жанра хоть один герой-командир — но должен быть живым. И на эту роль идеально подошел Сергей. Вольноопределяющийся, из народа, но с высшим техническим образованием, предпочитающий военную карьеру — работе инженером. Исключительно из высоких патриотических убеждений. Уже утром все газеты вышли славя нового героя и через сутки в ним присоединился сонм радиостанций и телевизионных каналов. Губернская газета «Херсонский вестник», выяснив в каком полку служил герой даже распечатала его фотопортрет на всю передовую страницу присовокупив к нему хлесткий заголовок «Новый русский витязь». Все бы хорошо, если бы не факт, что ты находишься во всероссийском розыске по подозрению минимум в пяти убийствах, попал в армию по подложному паспорту через своих могущественных друзей и тебя ищет изгнанный из-за тебя со службы бывший одесский обер-полицмейстер Сиверс. Точно не для того, что бы выпить с ним чашечку кофе. Сергей в этот момент спокойно катил на восток в переполненном санитарном вагоне.

Где то ближе к полудню, в больничном коридоре раздался топот и какие то возбужденные крики. Дверь в офицерскую палату распахнулась и в помещение ввалилась пестрая и представительная компания. Судя по натянутому на мощные телеса красно-синему вицмундиру^[35] и красное лицо в палату вошел никто иной как господин Калязин, статский советник второго класса и губернатор Волыни, рядом с ним стаяла крупная, роскошная дама в умопомрачительном платье более подходящем для парижского подиума чем для земской больницы — надо понимать, супруга губернатора Любовь Калязина- Соколовская и плотный человек с черной бородкой и маслянистыми, бегающими глазами и массивной магистратской цепью — житомирский городской глава, Ефим Шуфрич. В довесок шел старик со слезящимися глазами облаченный в парадный военный мундир с аксельбантами и погонами генерал-майора.

Осмотрев раненых офицеров своим слезящимися глазами генерал — майор отдал честь и представился.

— Господа офицеры! Генерал-майор Подобный, начальник Волынского губернского военно-учетного отдела, а это….

Сзади кровати Сереги, тихо хрюкнул барон Клюгенау

— На кого подобный Подобный….

Генерал, видя такую непочтительность начал стремительно багроветь, как бакинский помидор но тут его опередила дама, сделавшая стремительный рывок вперед в стиле бронекавалерии.

— Ах бросьте вы субординацию, дорогой Иван Саввич! Это же наши израненные герои, истинно-русские богатыри. Входите господа, входите. Дама замахала руками и вскоре и в без того тесную палату, немилосердно оттолкнув генерала и городского главу втиснулось трое репортеров с магнитофонами на плече и фотокамерами с вспышкой.

С обезоруживающей скоростью заблестели фотовспышки и Серега сам и не понял как оказался между тушей губернатора и роскошной грудью его супруги а в кармане уныло-синей больничной пижамы появилась цветочная бутоньерка обернутая в национальный флаг. От губернатора, несмотря на запах парфюма, страшно перло какой то гнилью а от супруги исходил тонкий аромат французских духов.

Тут губернаторша чмокнула Серегу куда то в область виска и проворковала в ухо.

— Еще одно фото с героем Клекотово, Дмитрий, сиди смирно и не дергайся! Прикрикнула мадам на потного супруга. После этого, торопливых рукопожатий и ещё более торопливых пожеланий скорейшего выздоровления, губернатор с супругой и генералом Подобным покинули палату предоставив место для Шуфрича.

Житомирский городничий оказался, как ни странно, нормальным мужиком. Громких слов не говорил, обниматься и фотографироваться — не лез. Подмигнув офицерам он пригласил четырех красивых одетых в местные костюмы с лентами в волосах девиц, каждая из них принесла огромную плетеную корзину со снедью и объёмной бутылкой горилки.

— На здоровье, господа, поправляйтесь Бога ради! Прощебетал Шуфрич и отчалил.

Ошарашенные натиском влиятельных персон, все прибывающие в палате офицеры молчали. Первым, как обычно пришел в себя Клюгенау.

— Горилку то, спрятать надо. Немедленно. Да и вкусности в холодильник перетащить. А то испортятся. Жара вон какая стоит.

— А ти получается у нас герой? Язвительный голос Каладзе отвлек Серегу от стучащей в голове боли.

— Что?

— Ти говорю один герой, да? А ми тогда кто? Скрипел Варфоломей пожирая лицо Дельвига черными и яростными глазами.

— Не начинай Варфоломей! Влез в разговор Клюгенау, стараясь погасить скандал в зародыше.

Тошнота усилилось и лицо танкиста-майора плыло перед глазами.

— Не знаю! Огрызнулся Дельвиг. Я просто лямку тянул, как и все.

Ответ, несмотря на резкость, видимо удовлетворил майора и он откинувшись на подушку выругался на грузинском.

— Вай, горилка-морилка….Лучше бы вина бутылку положили. От вина — кровь чище и раны быстрее заживают.

— Да где здесь вино, Варфоломей? Здесь только горилка или водочка. Это же не Кавказ.

— А еще из вишни компот варят. Мечтательно протянул Ольховский.

— Ай компот еще….Мальчышка! Грозно просипел Каладзе. Антон Федорович, позовите Капитолину…

— Жжет, Варфоломей Вахтангович? Участливо спросил Клюгенау, направляясь к двери.

— Жжет, сил нет…укол бы…что бы полегчало. Тихо простонал майор, вытирая пот с лица и отворачиваясь.

— Не ходите, капитан. Я сам позову медсестру. Сказал Дельвиг останавливая летчика в дверях.

— Да брось. Ты еле на ногах стоишь. Контузия же! Отмахнулся Клюгенау.

— Нет. Твердо сказал Серега, борясь с тошнотой и слабостью. Надо пройтись. А то так валяться, это ввек не поправишься. Заодно Капитолину для майора вызову и может новости какие услышу.

Уже взявшись за ручку двери, он неожиданно вспомнил давний, еще в рождественский миллениум разговор и обратился к Каладзе.

— Послушайте, майор. У меня хороший знакомый, служит в «воющих чертях». Говорит там у них танки какие то сумасшедшие…

— Ээээ зачэм так говоришь! Майор взбодрился, забыл про боль и даже приподнялся на локте. Не только у «чертей» но и у нас, в «елизаветинской» танковой бригаде! Зверская машина… Танк «восьмидесятый», называется. По шоссе шестьдесят верст дает. Мамой клянусь, господа..! Верткий, управляемый… С любым тевтоном можно справится!

— Однако, Варфоломей Вахтангович, вас же подбили…вон как обгорели… Осторожно заметил Ольховский

— Да что вы лейтенант, понимаете! Взъярился Каладзе. Мой танк четыре прямых попадания выдержал! Четыре! Прежде чем загорелся. Петька, мехвод, садовая голова, борт подставил. Туда мне и засадили… А я, вот этой вот рукой! Майор потряс волосатой, как у орангутанга, лапой.

— Два германских панцера спалил под Радеховым! Из тевтонов там, шашлык сделал..

— Да не кричи так, Варфоломей! Лейтенанта вон, напугал!

— Зато боль прошла! Радостно выпалил майор. От злости видимо..

Сергей хмыкнул и потянув дверь на себя вышел в пропахший стойкими больничными ароматами — коридор. К аромату вездесущей хлорки, густо примешивался аромат лекарств и нестираной одежды, дешевого табака и конечно, едкого мужицкого пота.

Офицерский блок земской больницы хоть и был отделен стеклянными дверьми от палат нижних чинов, но мужицким запахом тоже пропитался. Сестринский пост, находился в солдатской половине и Сергей шаркая и пошатываясь, кляня мигрень и слабость, побрел в том направлении. Ему требовалось разведать обстановку, поискать возможные пути для бегства. Чутье, обострившееся с годами подсказывало, что неожиданно свалившаяся на лейтенанта «Филиппова» воинская слава- приведет к скорому разоблачению находящегося во всероссийском розыске Дельвига. Его задержат и экстрадируют для дознания в Одессу. Откуда живым он не вернется. Если в бою за высоту у Клекотово, шансы выжить еще были, то одесские мазурики и легавые ему такого шанса не дадут. И черт его дернул, скандалить и требовать слезть с санитарного поезда. Доехал бы до киевского окружного госпиталя — там и уход на порядок лучше и никакая полиция не достанет. Военное министерство, крайне неохотно сотрудничает с МВД, предпочитая опираться на собственную контрразведку и полевую жандармерию. А тут ещё и настоящий герой войны, хоть и вольноопределяющийся. Про которого уже газеты пишут и по телевизору говорят. Так что господам сыщикам и следователям придется очень долго доказывать военным прокурорам что херсонский мещанин Сергей Филиппов и егорьевский «духовой»^[36] Дельвиг — это одно и то же лицо. А здесь же, в земской больнице, уездного Житомира он словно голый. Достаточно обычных сыщиков, что бы его задержать. Он не на территории воинской части и не в зоне боевых действий и на него распространится общегражданский уголовный кодекс. Возьмут его сыскные, под белы ручки и здравствуй, мать — Одесса. Здравствуй и прощай….

Нет, сидеть сложа руки и ждать милости от капризной Судьбы не в характере Дельвига и он раскрыв стеклянную дверь ввалился в блок для нижних чинов.

— Во…их благородия пожаловали… услышал он насмешливый голос слева Обернувшись, Сергей увидел нескольких солдат с бледными лицами и свежими пятнами крови на бинтах. Солдаты лежали в коридоре, на звук голосов из палат, показались еще несколько раненных. Не обращая на них внимания, Дельвиг двинулся к сестринскому посту.

Навстречу выскочила Капитолина

— Что же вы ходите, с контузией, господин лейтенант!? Запричитала она, но Сергей сразу пресек её стенания.

— Там майору Каладзе, плохо что то. Ему бы укольчик.

— Ах ты господи! А что же на кнопку срочного вызова не нажали?!

— Да не работает она. Честно сказал Дельвиг и двинулся дальше. Ему нужен был пустой кабинет и телефон в нем. Ну может еще, план больницы.

Раненых солдат и унтеров — было много. По шесть восемь коек в палате да еще в коридоре койки стоят рядком. И это при наличии в Житомире гарнизонного госпиталя ….Значит потери действительно, солидные.

— Господин офицер, закурить не найдется? Спросил один из скучающих раненных, ражий детина с перебинтованным плечом и огромным пластырем на лице.

— Нет. Сам без табака мучаюсь. А здесь черный ход есть?

— А как же. Детина махнул здоровой рукой. Туда….только он закрыт. Ключ у кастелянши, Евдокии Михайловны.

— Славяне, айда телевизор смотреть! Там сейчас «вести» будут. Может чего и скажут… чего там на фронте. Эта фраза тут же произвела фурор среди раненых и все кто мог ходить толпой двинулись в конец коридора где в закутке стоял огромный древний телевизор «Зодиак», вокруг которого собралась толпа страждущих, увечных воинов. Про Сергея все забыли и он, подойдя к опустевшему сестринскому посту, тайком сунул в карман несколько стальных скрепок и стеклянный пузырек с обезболивающим. Ибо голова трещала как созревший астраханский арбуз. Кстати в офицерской части отделения — телевизора не было. Видимо в суматохе, больничные власти забыли про него.

Напротив закутка с телевизором — был небольшой коридорчик оканчивающийся тремя дверьми. Одна — вела направо, две — налево. Направо судя по знаку — был черный ход, а вот налево…. Волшебные слова «кастелянша» и «кладовая». У кастелянши, по идее, должен быть телефон.

Смастерить из скрепки — отмычку, для парня выросшего на кривых улочках Баку, плевое дело. Серега обернулся, все нижние чины в поле зрения толпились перед телевизором, вытянув шеи и ловя слова диктора и хрипящих динамиков.

Замок тихо щелкнув, сдался и Дельвиг, бесшумно протиснулся в бельевую. Крошечная комнатушка, схожая с монашеской кельей была забита тюками с стиранным бельем и хорошо пахла. Чистотой и почему то мятой. В углу стоял стол, старое потрепанное кресло на столе громоздились толстые учетные книги и рядом стоял телефон. Старый, облезлый…но телефон.

Серега схватил трубку — гудок был. Ну бывают же чудеса. Осталось узнать цифру для соединения с городской телефонной сетью. С третьей попытки, набрав цифру «9» Серега услышал характерный щелчок телефонного коммутатора. Он вышел в городскую сеть.

Номер Акима Савельевича Мокроусова, казначея Преображенского собора, одноименной московской общины беспоповцев и доверенного лица текстильного магната, Фрола Хлынова — Сергей помнил наизусть.

Трубку сняли после третьего гудка.

— Приветствую, Аким Савельич. Это — я….

В трубке молчали, видимо пытаясь вспомнить, кто этот загадочный «я». Наконец Савельич засопел в трубку.

— А узнал, узнал, сокол ты наш ясный….Певучим голосом отозвался казначей. Да так, что Дельвига — передернуло. Ну что, как служба то государева? Говорят геройствуешь?

«Уже и в Москве знают», холодея подумал Серега.

— Не без этого. Сухо отозвался Дельвиг. Я свою работу привык хорошо делать. Причем любую.

— Так то она так, солдатик. Только шуму много от героизма твоего. Говорил тебе Фрол Анисимович, ступай в скит прятаться. Ввек бы сыскные не нашли, жил бы как у Христа за пазухой, как сыр в масле катался. Ан нет, к друзьям своим погонным побежал. Снова погоны одел, на войну пошел ….Славы захотелось, Сережа? Ну теперь тебя каждая собака легавая искать будет. Да и к друзьям твоим вопросы возникнут, неизбежно.

— Главное, что бы к вам Аким Савельич, вопросы не возникли. Как можно мягче, сказал Дельвиг.

В трубке отчетливо скрипнули зубы.

— Ты про что это Сереженька, говоришь? От контузии совсем, ум за разум зашел?

— Да что вы, Аким Савельич. Мне то чего боятся? Я хороших людей не убивал, да и за Родину пострадал бою, кровь проливал. Глядишь и общество за меня вступится и друзья, что как вы правильно заметили, тоже погоны носят. Так что малым сроком отделаться могу. Вот, те кто сироток, умом скорбных, что из приюта на Лефортовом валу заставляет в срамных играх участвовать — тем снисхождение не светит, Аким Савельевич. Хотя вещи и похуже бывают…

— Что?….Придушенно прошептал Мокроусов.

— Да вы Аким Савельич с сыночком вашим старшеньким, Петром, что в Швейцарии живет — уж шибко вольно с деньгами общины обращаетесь. Не только Фролу Анисимовичу, руку в карман засунули, но и Егоровым, Портнягиным, Кожиным. У всех понемногу, но обидно ведь, как вы считаете? Тут уж не в деньгах дело, вы людям православным, в душу плюнули. Про младшенького вашего, Илью, что марафетом колумбийским закидывается и вкусах его сексуальных, говорить будем?

— Нет…нет… не стоит… откуда ты…откуда вы …знаете…? Голос в трубке уже не шептал — хрипел.

— Ты Аким забыл, по тугодумию своему, кем я при Хлынове — состою. Не вышибалой и не гайменником^[37] копеечным. Я специалист по особым поручениям. В том числе и окружение Хлынова, проверяю на вшивость. Что то Фрол Анисимовичу, говорю, а что то для себя оставляю. На черный день так сказать. Так что ты дышишь, гнида подкожная, только благодаря моей доброте. Ты согласен, Савельич?

— Да. так точно… чего изволите, господин…

— Филиппов. Предупредительно сообщил Сергей. Мне нужен срочный перевод в военный госпиталь из земской больницы. Причем в окружной, в Киеве. Я же герой, как никак…Времени тебе — час…

— Час? Но как я успею…

— Очень просто. К Преображенской общине, принадлежит Никанор Кузьмич Кожин, чья фабрика, основной поставщик хирургических инструментов для военно-медицинской службы. Так что залезь в телефонную книгу и парой звонков реши этот вопрос. И повторюсь…у тебя час времени. Через пятьдесят девять минут я должен ехать в Киевский окружной госпиталь.

— Урааа! Раздался вопль в коридоре и Дельвиг вздрогнув, бросил трубку на рычаг. — Наши Львов взяли!…

Приоткрыв дверь, Сергей увидел как толпа перебинтованных раненых не обращая внимания на мечущихся медсестер и предостерегающие крики врача, пытается танцевать и даже подпрыгивать нелепо раскидывая ноги и попутно обнимаясь.

— Тевтонов побили, наш Львов…Галиция наша…орали служивые в коридоре и Сергей вдруг почувствовал что то теплое и соленое на губах… черт, что за ерунда…

«Неужели я плачу….» Удивился Сергей проведя рукой по лицу и стирая невесть откуда взявшиеся слезы…Не иначе из-за контузии, такая реакция.

Рывком выскочив в коридор за спинами нижних чинов, Сергей неслышно за шумом толпы, захлопнул дверь и отвинтив крышку от пузырька с таблетками засунул в глотку сразу штуки четыре. Сейчас, боль отпустит и он пойдет в свою палату. Сейчас…. Тут стены завертелись и ноги перестали его держать.

Очнулся, Сергей уже на носилках. Которые тащили к стоящему пятнистому санитарному вездеходу двое крепких служивых во главе с усатым подпрапорщиком и вездесущей Капитолиной.

— Пришли в себя, лейтенант! Ну вы нас и напугали! Тут же запричитала Капитолина. Сам заместитель главврача, господин Макаревич, прибежал вас осматривать..

— Все нормально, будет, сестричка. Прогудел подпрапорщик. Нам до окружного госпиталя ехать часа три, сейчас капельницу поставим и к моменту приезда, господин лейтенант в себя придет.

— Так уход же хороший был, мы от него не отходили….

— Ну, не знаю. Господина Филиппова приказано доставить в Киев…так что прощайся, Капитолина с лейтенантом и пора в дорогу.

— Горилка….прошептал Дельвиг. Там моя горилка….

— Ну прошу прошения, господин лейтенант, но вы хоть и герой, национальный — но с горилкой, хе-хе, придется обождать. Оскалившись, заметил подпрапорщик. Давай, ребята, задвигай.

Установленные на направляющие, носики как по маслу заскользили в нутро санитарного вездехода.

Хлопнула дверь и санитары сели на откидные сиденья. Следом протиснулся подпрапорщик с солидной кожной папкой в руках. Видимо, все документы Филиппова.

— Трогай, ефрейтор. Гаркнул служивый и обратился к Сергею.

— Вам удобно, лейтенант? А о дорога долгая, сразу обращайтесь сейчас только капельницу вам поставим. Сидящий справа санитар очень ловко вогнал иголку в вену Дельвигу и тут же закрепил флакон с лекарством в специальном креплении над головой.

Машина дернулась и шурша покрышками по асфальту стала выруливать из больничного двора.

На встречу им, коротко вякнув сиреной, в больничный двор вкатилась полицейская машина из которой выскочило четверо человек. Двое форме и двое в штатском, в коротких пиджаках, так любимых легавыми во всех странах.

Возмущенно заревев клаксоном армейская санитарная машина обогнула полицейский «шевроле» и выкатилась на широкую и зеленую центральную улицу Житомира, Врангелевскую и покатила строго на восток.

— Да тише ты выруливай! Снова заорал подпрапорщик. Не дрова чай везешь, деревенщина… а героя войны.

Представив, как мечутся полицейские агенты по больнице и как бессильно матерятся их начальники, Дельвиг блаженно откинулся на подушку и улыбнулся

Глава 25

Семеновская управа. Земская больница № 36. 20 января.

Запах оружейной смазки, опытный человек почувствует сразу, стоит ему появится среди других араматов. Вот и Женя Небогатов, сквозь сон и больнично-лекарственный аромат, почувствовал знакомый, оттдающий железом, едва уловимый запах смазки. Сигналы дошел до мышц за долю секунды и Женя попытался вскочить, резко открыв глаза.

Удлиненный глушителем пистолетный ствол, уперся Небогатову в подбородок, окончательно выветрив вязкий, болезненный сон. Пистолет находился в руке у господина в небрежно накинутом белом халате и хирургической маской закрывающей лицо. В палате было темно, не считая отсветов скупого уличного освещения проникающего в больничное окно.

— Доброй ночи, ротмистр. Прошу вас не шуметь и не дергатся. Есть один предметный разговор, Евгений Вадимович.

Голос неизвестного звучал весьма уверенно и твердо, пистолет он держал крепко, демонстрируя умение с ним обращаться. На такие вещи полевой агент жандармерии, Женя Небогатов сразу обращает внимание. Жалко из за темноты, глаз неизвестного не видно…жаль!

Прочистив горло и судорожно сглотнув, Женя кивнул, показывая согласие поговорить. Говорить он не торопился, от страха его голос мог сорваться на предательскую дрожь или жалобный писк. Лучше помолчать.

— Вы ведете дело профессора Куролесова и его супруги, княжны Ухтомской?

Небогатов снова кивнул, к нему начало потихоньку возвращаться самообладание.

— Они мертвы, ротмистр. И похоронены вместе, если вам это интересно.

«Во как! Интересно девки пляшут!»

Чуть расслабив спину, Небогатов осторожно, что бы не справоцировать стрелка в маске, откинулся на подушку, убрав наконец то подбородок от уперевшегося в него ствола.

— Первый вопрос, зачем их убили? Глухо и хрипло, спросил Женя, окончательно придя в себя и подавив дрожь в голосе.

— Куролесов оказался паникером. В последний момент у него сдали нервы и пришлось его убрать.

Жене усмехнулся.

— А княжну, надо понимать убрали за компанию.

— Именно так. Вы проницательны. Она сунула нос в его бумаги и стала ненужным свидетелем.

— Чем занимался Куролесов и кто его нанял?

Незнакомец помолчал с секунду как бы взвешивая ответ.

— Его не наняли. Он сам пришел. По убеждениям. Мне это точно не известно. Как и то, чем он занимался. Какие то бактерии или микробы. Разрабатывал для начальства какую то отборную заразу. Дрянь, способную убить миллионы, если ее выпустить.

— Так кто его нанял? Кто нанял вас?

Стрелок чуть покачал головой.

— Я думал, ротмистр вы более догадливы. Подполье. Чертово подполье. Не спрашивайте больше. Я не разбираюсь в кишаших там фракциях, сектах и союзах. Я, вне их идеологии. Я просто чистильщик. Меня зовут прибрать дерьмо, если кто то обделался.

Панический приступ сжал сердце и Небогатов инстинктивно вжавшегося в подушку.

— Не дергайтесь, ротмистр. Убивать вас, в новых обстаятельствах, мне совсем невыгодно. Теперь мои соратники по борьбе …человек желчно усмехнулся, обьявили охоту на меня.

Вытащив из кармана, что то блестящие, он бросил это на кровать Жени.

— Эти люди приходили, что бы убить меня. Им не повезло, но могут придти и другие. Они лежат по адресу, деревня Пирогово, улица Дачная дом девять. В водохранилище у восточного берега, подо льдом, найдете машину, где находятся еще двое бойцов, интересных лично для вас, ротмистр. Им не повезло, но следом, за мной, могут придти и другие. Мне это не нравится и по этому я предлагаю сделку. Условия очень простые. Вы поможете мне, я вам расскажу что знаю по подполью и делу Куролесова …а знаю я поверьте, не мало. Включая лидера боевой организации Подполья.

Забыв про направленный на него ствол Небогатов резко подался вперед.

— Что? Лидера боёвки Подполья?

— Да. Он из ваших, кстати. Явно бывший или действующий офицер. Ладно, господин Небогатов, поговорили и будет. Пока займитесь изучением дел мною убиенных. До связи.

Пружинисто встав и не сводя дула пистолета с живота Небогатова, незнакомец неслышно отошел к двери с сделав шаг растворился за дверью.

Когда Женя путаясь в одеяле, матерясь выскочил в освещенный коридор, ночного гостя и след простыл. Рядом, обмякнув кучей на стуле, опустив голову сидел караульный вахмистр. На виске у него красовалась солидная гематома.

— Эй вахмистр! Ты живой там…

Вахмистр глухо застонал и начал заваливаться на пол.

— Черт, черт…Схватив падающего жандарма, Небогатов заорал на весь коридор

— Врача сюда!!! Быстро врача!

Сдав оглушенного караульного на руки медикам, Женя зашел в палату и уставился на брошенный ему блестящий предмет. Вернее предметы. Это были три личных полицейских жетона. Один из которых с дыркой пулевого отверстия посередине…

Глава 26

20 января. Москва. Басманная управа. Чайхана «Белое солнце»

Полковник полиции Ткач, был угрюм и даже для приличия не улыбнулся, когда Зиланд, подсел к нему за стол.

— Здравствуй, Моня. Что у тебя случилось?

— Привет, Кардинал. Да так, нужна информация. Про одного очень высокопоставленного человека.

Ткач хмыкнул

— Информация. Всем Моня, в этом грешном мире, нужна информация. Вопрос, сколько ты готов за это заплатить?

Зиланд развел руками.

— Кредитная линия, не ограничена, Кардинал. Но человечек, прямо скажем, сложный.

Отодвинув от себя тарелку с душистым пловом и вытерев руки, специально поданным расторопным половым в тюбетейке, горячим полотенцем, полковник Ткач, спросил.

— Так что за человек, то Моня, не томи. Мы здесь, не шарады загадываем.

Зиланд подался вперед.

— Военный министр.

Кардинал покачал головой

— От кого заказ, Моня? Нежели от твоего шефа?

— От него, Кардинал, от него.

Что то скрывать от Кардинал, Зиланд не собирался. Это было опасно и не выгодно. У Кардинала были глаза и уши везде, он цепко держал в руках и регулярно пополнял «черную кассу» министра Палия и имел компромат на очень, очень многих влиятельных людей. Большинство доморощенных бунтарей, боятся и ненавидят держиморд из жандармерии, но спокойно относятся к полиции. Даже к охранной. А это зря. Никакая жандармерия, ориентированная на борьбу с шпионажем и терроризмом не имеет столько сексотов, сколько имеет сыскная и финансовая полиция. Полицейские стукачи имеются везде, от высоких думских кабинетов, до заплеванных ночлежек и притонов.

Ткач откинулся на спину и сложив руки на животе, покрутил пальцами. Зиланд видел, что он не в духе и даже новость о возможности хорошо заработать не вызвала у него прилива положительных эмоций.

Это насторожило Моню, ведь Ткач, несмотря на опыт и осторожность был все таки чрезвычайно алчным, продажным полицейским, никогда не упускавшим заработать.

— Что случилось, Кардинал? На тебе лица нет.

Ткач поднял глаза, рассматривая Моню словно надоедливое насекомое.

— Производственные трудности, Моня. Не твоя забота.

Отпив из пиалы черный чай, Кардинал тихо сказал.

— Я подумаю Моня, над твоим предложением. Завтра увидимся. Ресторация «Ла — Корунья» на Пресне, в это же время. Там ответ и скажу.

******

Выпроводив чиновника из МИДа, Николай Ткач, попросил еще чаю и крепко задумался. Этот «заказ» на всесильного военного министра, был чрезвычайно интересен, но и чрезвычайно рискован. Работая в финансовой полиции, Кардинал, отлично разбирался в направлениях денежных потоков и понимал, что должность военного министра является одной из самых лакомых и значит за Бородиным, стояли влиятельные промышленники. А связываться с «Объединёнными Путиловскими заводами» или «Товариществом Уральских машиностроительных заводов», это знаете ли, себе дороже. Военный министр, представляет во многом их интересы и каждого, кто покусится на человека, раздающего бюджетные миллиарды, ненасытным «оборонщикам» и генералам, просто сотрут в порошок. Это отлично понимал и президент Кулешов, раз спихнул это грязное дельце на Нелединского. Но с другой стороны…Николай Николаевич Ткач, он же Кардинал, он же лидер Боевого Крыла новой партии социалистов революционеров по партийной кличке Серый — устал. Устал от двойной, тройной жизни, от вечного страха ночного визита жандармов, пули в затылок от товарищей по партии. Некогда романтический юноша из рабочей харьковской семьи, участник марксистского кружка, добровольно пошедший в полицию из самых лучших убеждений для защиты слабых и угнетенных, с годами превратился в абсолютно черствого и беспринципного дельца в погонах. В ПСР, он никогда не состоял, как никогда и не состоял в Подполье. Он был ландскнехтом, не более того. Если эсеры представляют ему, отличную возможность заработать, то почему бы и нет? Большие деньги и риск, вещи неразлучные. С Подпольем и ЦК ПСР у него был разработан четкий прейскурант на услуги и он был прямо скажем, не дешевый. Он широко торговал финансовой информацией, полученной по агентурным каналам, помогал организовывать промышленный шпионаж и заказные убийства и имел в подчинении несколько команд «чистильщиков» укомплектованных как действующими полицейскими, так и профессиональными революционерами — боевиками. Будучи человеком от природы сметливым и сообразительным, Ткач понимал, что рано или поздно его прибыльное предприятие по изъятию денег у буржуазии — накроется «медным тазом» и загодя подготовил несколько вариантов своего исчезновения с последующей легализацией. В другой стране, с чистым паспортом и чистой биографией. Деньги которые он зарабатывал, курьером перевозились в голландский «Радобанк» в уютном Утрехте, откуда переводились на номерные банковские счета в Лихтенштейне,Гибралтаре и Виргинских островах. В отличии от государств строго разделенных границами, капиталы в мире уже перетекали свободно, надо было только заплатить. Проценты за такую операцию, уплаченные банкирам были весьма не малыми, но конспирация того стоила. Ткач знал, что искать его будут и искать по настоящему. Уж слишком много он знал.

Кардинал считал, что его последним делом будет история с чумным контейнером. На Подполье вышел один талантливый, но впечатлительный вирусолог участвующий в секретного проекте «Биоприпарата». Оказывается, в нарушение монреальского протокола, в России под прикрытием частного фармакологического гиганта, разрабатывается бактериологическое оружие и вакцины для защиты от него. Более того, оружие, модифицированная лёгочная чума под названием «Чародей» была уже разработана. Сейчас же, для нее разрабатывалась секретная вакцина. Именно над ней работал, возомнивший себя спасителем человечества, Куролесов. Для чистоты эксперимента, военные, несколько раз провоцировали локальные вспышки чумы в Туркестане, отрабатывая на потерпевших действие вакцин. Именно это подвигло Куролесова, страдающего угрызениями совести и типично интеллигентными метаниями начать сотрудничать с Подпольем. В итоге, в руки к новым эсерам попал целый контейнер «Чародея» и около сотни порций экспериментальной вакцины, похищенными при помощи Куролесова из военно-биологической лаборатории. Безопасность контейнера, его хранение и транспортировку осуществляли агенты Ткача. Зачем эсерам потребовалась эта зараза, Кардинал знать не хотел, хотя догадывался, но пару ампул с вакциной он спрятал для себя. Когда до Куролесова дошло, что разоблачать проклятых империалистов, травящих туземцев для экспериментов — никто не собирается, туповатый вирусолог возмутился и стал нервничать. Ткачу пришло распоряжение — разобраться с ним и всеми кто имел дело с «Чародеем». Помимо распоряжения пришла сумма в пять миллионов рублей «на необходимые расходы».

Кардинал был профессионал и приказал «ударной команде» отставного флотского водолаза Брюсу — зачистить концы. Тот и его душегубы, справились на отлично, убрав в ходе Рождественских праздников всех …Но. информация утекла в жандармерию из за одного старого, похотливого козла Палена. Степень и глубину утечки, Ткачу пока установить не удалось, но то что Корпус жандармов еще не проводит массовые облавы в поисках «Чародея» — говорило о том, что в Лефортово ничего толком не знают. Поэтому посоветовавшись с работодателем, Кардинал решил рубить концы дальше, пустив в расход как любопытного ротмистра Небогатова, так и команду исполнителей во главе с Брюсом. И вот здесь, надо признать, Кардинал совершил глупую ошибку. Зачем то решил разыграть разбойное нападение на жандарма. Акция устранения провалилась Небогатов — выжил. Если бы он отдал прямой приказ Брюсу, тот несомненно бы справился с заданием, но на нападение уличной шпаны это было бы уже не похоже. Жандармерия, потеряв своего, встала бы на дыбы, поставив под угрозу передачу контейнера заказчикам. Но в итоге, получилось еще хуже. И настырный жандарм выжил и команду Брюса — зачистить не получилось. Вернее команду то получилось убрать, но сам Брюс не только не пострадал, но еще расправился и с присланными чистильщиками. Убив троих и тяжело ранив одного. Парень сейчас валяется в частной клинике под Солнечногорском с пулей в легких и неизвестно, выживет ли… Здесь Кардинал понимал, что сам напортачил. Отправил, хоть и обученных полицейских, против натасканного за двадцать лет службы, морского диверсанта. Теперь Брюс в бегах и возможно, в отчаянной ситуации, он может обратится к жандармам. Хотя вряд ли. Его любимый младший брат сидит на каторге и одним телефонным звонком можно прервать его жизнь или превратить её в ад.

Москва. Лефортовская управа. 21 января. 2000 года.

— Так что от вас хотел нападавший, подполковник? Казалось, начальник Оперативного бюро жандармерии, генерал-лейтенант Петр Алексеевич Толстой выходит из себя битый час пытаясь добиться вразумительных ответов от своего же только назначенного порученца.

— Да ничего не хотел. Хотел что бы выслушал и сотрудничество некое предлагал. Вон жетоны полицейские принес и отдал.

Генерал, откинулся в кресле. Человек, подозреваемый минимум в пяти умышленных убийствах приходит в земскую больницу и угрожает офицеру жандармерии и его порученцу оружием…

— Почему вы в земской больнице!? Я распорядился перевезти вас в жандармский госпиталь в Тушино!

— Здесь вопрос в медицинских показателях, господин генерал-лейтенант. Меня нельзя было перевозить и доктор Вольпе, распорядился оставить меня в земской больнице.

— С этим Вольпе, я разберусь потом. меня интересует ночной визитер и его предложения….

— Он предлагает помощь в сдаче боевого крыла подполья. Более ничего. Сам предлагает выйти на контракт.

— Для террориста такое поведение не удивительно.

— Петр Алексеевич. Вы проверили полицейские жетоны и адрес, указанный террористом под Мытищами?

Толстой кивнул аккуратно подстриженной головой.

— Все совпало. Помимо троих убитых полицейских из разных подразделений центрального аппарата МВД там обнаружен труп международного террориста Николая Сергеевича Сальникова по кличке Нитро. Это профессиональный боевик подполья, родившийся в Румынии в семье политэмигрантов. На нем числится несколько убийств, в том числе представителя «Нобиля» в Стокгольме, два года назад. По нашим данным он скрывался где то в Южной Америке…На деле он здесь, в подмосковных Мытищах, найден с пулей в башке. Более того, была обнаружена утопленная машина, где обнаружено еще два тела. Некто Баксан и Карбонат. Убийцы — находящиеся во всероссийском розыске. Убиты как и Сальников выстрелами в голову….

— Урожайный день. Наконец подал голос генерал Алексеев, тихонько сидящий на стуле.

Толстой вздрогнул и нахмурился. Порученец военного министра, таскался в Лефортово как к себе домой, везде совал свой нос и откровенно опекал Небогатова, чем вызывал у Толстого приступы желчного раздражения. Но ссорится с Бородиным в планы генерал-лейтенанта Толстого никак не входило, особенно после того как слово военного министра, помогло Петру Алексеевичу занять должность начальника Оперативного Бюро отдельного Корпуса жандармов.

— Действительно. Только кивнул Толстой.

— Ладно, господин Небогатов, хочется услышать ваш план действий, если таковой имеется. Алексеев взял стул и пересел чуть ближе по правую руку от стоящего на вытяжку Небогатова.

— Думаю …есть смысл с ним встретится и выслушать его. На его условиях…

— Чушь! Особо опасный преступник, подозреваемый во множестве убийств предлагает встречу жандармскому офицеру и тот отправляется на неё без прикрытия! Этого не будет! Рявкнул Толстой.

— Убить он меня мог в больничной палате! Ему ничего не мешало. Но господин генерал-лейтенант у нас есть уникальная возможность, завербовать агента в самой верхушке подполья. Я считаю это шанс и надо рисковать.

— Вам лишь бы рисковать, подполковник! Выдохнул Толстой. Идите, мне надо подумать…

Выходя из кабинета Толстого, Женя наткнулся на оценивающий взгляд Алексеева, незаметно кивнувшего ему.

*****

Военный министр, ждал Алексеева в ресторации при Московском гольф-клубе в отдельном кабинете, что уже свидетельствовало о статусе гостя. Не каждому сенатору или миллионеру, отдельный кабинет здесь предложат.

— Что этот жандарм? Небогатов, кажется?

— Хочет завербовать стрелка….Считаю это правильным.

— Согласен. Держи это под контролем. Подальше от дуболомов с Лефортово. Если Небогатов завербует стрелка из Подполья — перспективы открываются, интересные. Что по «Чародею»?

— Если он здесь, то его прячут на молокозаводе. В Рузе. Больше негде. Но прямых улик — никаких.

Бородин, поднял на подчиненного глаза.

— Там и косвенных улик нет. Ни одной. Только внутреннее чутье Небогатова. А если это ерунда — то где сейчас «Чародей».?

Алексеев пожал плечами

— Где угодно. Страна большая.

— Вот вот. Люди Нестерова выставили пост в Рузе.

— Из разведывательного полка ВВС?

— Да. Там славные парни, они могут наблюдать сколько угодно и их не заметят.

Бородин отставил тарелку с уничтоженными оладьями в сметане и отхлебнул чаю.

— Ты вот что, генерал. Организуй мне встречу с Небогатовым. Сегодня. Надо решать, что с ним делать.

— Я понял Денис Владимирович.

— Вот еще. Есть у Нелединского паренек, для дел нечистых. Моня Зиланд, его кличут, в Секретном делопроизводстве МИД — шишка немалая. Так потолкуй с ним. Хорошо так потолкуй, по душам. Думаю, он человек понятливый и быстро поймет, на чьей стороне, булки слаще. Пусть он станет нашим человеком.

— Ну насколько я понял, Зиланд — верный пес Нелединского.

— Либо он станет нашим псом, либо станет мертвым псом. Вы уж сами решайте Петр Георгиевич. И вот еще. Вам в помощь, ребята подъедут. Уральцы. Вы уж, распоряжайтесь ими по своему усмотрению. Парни они толковые, дело свое знают….

Алексеев кивнул, чувствуя как сердце пропустило удар. Личные головорезы Бородина, на пути в столицу.

— От Матвея Прокопьевича, родственники? Уточнил порученец.

— От него. Так что помогите людям с размещением, Петр Георгиевич. Очень прошу…

*****

Худшего места для встречи, чем подземный переход на площади Трех Вокзалов, самого загруженного и без сомнения грязного места в столице — найти было трудно и Брюс выбрал именно его. По крайней мере праздно шатающихся агентов в штатском здесь будет видно, как на ладони. Женя Небогатов, прибыл на место встречи на такси и сразу нырнул в людской водоворот. Пистолет жег руку в кармане полупальто. Наконец покрутившись в дурно пахнущей толпе и цыкнув пару раз на тянущих к нему лапы цыган-попрошаек, Небогатов нашел нужную рюмочную с безобразно грязными столами-стойками и десятком откровенных пьянчуг и взяв стакан бурды непонятного происхождения и липкую кружку с пенным квасом воняющим псиной за версту.

— А вы молодец, Евгений Викторович. Неожиданно услышал возле уха тихий голос.

Ночной визитер стоял чуть сзади него демонстративно показывая засунутый за пояс пистолет.

— Не надоело, товарищ!? Повысил голос Женя. Хватит уже пистолетом в меня тыкать!

Неизвестный хохотнул и запахнув суконную куртку, протянул руку.

— Меня Брюс зовут. Если вам интересно.

— Брюс, так Брюс. Как меня зовут вам известно. Итак, я вас слушаю. Говорите быстрее что вам надо господин Брюс. Вы все таки во всероссийском розыске.

— Вот это, мой брат. Он сейчас на каторге Надо его вытащить из этой дыры. И я весь ваш. С явками, паролями и прочей требухой.

Небогатов повертел бумажкой в руках.

— Этого мало. Мне вот интересно, где лежит профессор Куролесов и княжна Ухтомская.

— Владимирский тракт. Тринадцать верст от МКАД. Купавна. Выгребная яма. Там их и найдете. Я удовлетворил ваш интерес, Евгений Викторович?

— Да. Отчасти.

— Вы поймите правильно. Жизнь моего брата это то из за чего я с вами сотрудничаю. Вытащите его сегодня в Москву, хоть в отдельную камеру Бутырской тюрьмы. И наше сотрудничество окупит ваши затраты сполна.

— Как вы об этом узнаете?

— Мне достаточно будет вашего слова. Встречаемся завтра. В это время, место укажу по телефону. До свидания…

Резко повернувшись, Брюс сделал шаг и растворился в темной толпе, словно кусочек сахара в горячем чае.

*****

Генерал Алексеев ждал Небогатова возле черного «Руссо-балта» с правительственными номерами небрежно облокотившись на сияющий борт лимузина.

Увидев Алексеева, Женя застонал про себя «Как же они достали! Уже непонятно, где я служу! В жандармерии или на побегушках у Алексеева»

— Господин Небогатов. Вас ждут…

— Опять!? Что скажет мое начальство!?

— Думаю подполковник, на сей раз они ничего не скажут. Особенно учитывая, что вы до сих пор на больничном.

Поломавшись для приличия с минуту, Женя влез в теплое, кожаное нутро «руссо-балта» напротив молчащего Алексеева.

Выдрессированный шофер, плавно тронул тяжелую, явно бронированную машину, с места и так же плавно влился в поток машин.

— Вы кушать хотите? Евгений Вадимович? Поинтересовался Алексеев.

— Угощаете?

— Несомненно. Думаю предстоящая встреча, подполковник, здорово может изменить вашу жизнь. Все будет зависеть от правильности ответов и общего настроя для беседы.

Машина, протиснувшись по забитому машинами Колымажному переулку свернула в закрытый двор угрюмого серого здания с высокой, увенчанной двуглавым орлом, башней.

— Вот вы и у меня в гостях, Евгений Вадимович. Прошу. Широким жестом показал Алексеев.

Двое стрелков — сибиряков, в роскошных папахах и шинелях, исторически охраняющих Военное министерство на вахтовой основе, козырнув распахнули тяжелые двери лифта и здесь Алексеев сказал.

— Дальше, вы сами! Желаю удачи. Загадочно усмехнувшись процедил Петр Георгиевич, делая знак старику- лифтеру.

Старый лифт с раздвижными дверьми неторопливо полз наверх пока не добрался до 5 этажа, где была министерская столовая.

На выходе у Жени зарябило в глазах от полковничьих и генеральских погон десятки если не сотни высокопоставленных офицеров спокойно сидели за столами накрытыми белоснежными скатертями и вкушали блюда, споро расставляемые половыми с военной выправкой и белых куртках с малиновыми отворотами.

Провожатый старик, лифтер с прямой словно проглотивший аршин, неторопливо вел Небогатова в море полковничьих и генеральских погон, пока не подвел к столу за котором в одиночестве сидел человек.

— Присаживайтесь, Евгений Вадимович. Военный министр Бородин, указал на свободный стол напротив.

— Спасибо….Денис Владимирович. Наконец вспомнил имя министра слегка обалдевший Небогатов.

— Щи с убоиной. Весьма рекомендую. Министерский повар, Агриппина Павловна, у нас за плитой настоящий фельдмаршал.

Дымящаяся тарелка с щами появилась перед носом Жени, уже через полминуты после слов министра. Тут же появилась сметана в хрустальной вазочке, деревянный поднос с выставленными брускеттами с паштетами, вырезкойи ветчиной.

— Вы кушайте, подполковник. Сытый голодного не разумеет.

— Спасибо. Но хотелось бы знать цель нашей встречи, Денис Владимирович.

Министр вздохнул.

— Я хочу, что бы занялись Брюсом. Как представитель Корпуса жандармов. Я считаю его не обычным террористом. Успел ознакомится с его личным делом и его брата….Здесь, скажем так чрезвычайное, глупое и преступное рвение чинов провинциальной охранки — разрушило жизнь достойного человека, толкнув его в объятья Подполья. И человек …этот Волошин, имеет право на полное искупление…

Многое готов был услышать, Женя, но не то, что бы сам военный министр, вот так за тарелкой с щами, решал судьбу террориста…. Причем в пользу последнего…

— Это во первых, Евгений Вадимович. А во вторых, я хочу, что бы вы забыли о деле Куролесова и заразы «Чародей»…

Небогатов поперхнулся…

— Забыл?

— Именно так. Ничего этого не было. Ни встречи с Паленом, ни вашей встречи с профессором Каменевым и моим порученцем Алексеевым. Ни звонка в Ташкент генералу Хайдарову… Ни документов на молокозавод под Рузой, ни околоточного майора Дерюгина и его брата… Это уже не ваши проблемы.

Небогатов отложил ложку и посмотрел в глаза министру.

— Я вас понял, Денис Владимирович. Этого ничего не было. Но осталось убедить в этом начальство…

— Думаю, слово первого заместителя шефа Корпуса жандармов, господина Бьерна здесь все решит, Евгений Вадимович.

Пододвинув деревянный поднос с брускеттами ближе к Небогатову, министр указал пальцем на два последних бутерброда.

— Настоятельно рекомендую пармскую ветчину и вот этот паштет. Их делают в Тульской губернии в хозяйстве отставного полковника Семена Максимовича Паппенгута — отличного в прошлом боевого офицера, ныне одного из поставщиков военного министерства. Великолепное качество, лучше чем делают в самой Парме.

Министр придвинулся вперед и глянул в глаза Небогатову. Жене показалось, что он заглянул в бездонные глаза проснувшегося дракона из древних легенд.

— Вы уже получили погоны подполковника и должность офицера по особым поручениям при начальнике Оперативного бюро жандармерии. Это достойное вас звание и должность. За ваше служебное рвение и смелость. Думаю, через три — четыре года, вас ждут погоны полковника и должность начальника отдела… Если вы, конечно, сделаете правильные выводы из нашей сегодняшней беседы.

Министр слегка откинулся на спинку стула.

— Человека на должности в России делает его команда. И выше ты поднимаешься тем многочисленнее и крепче должна быть команда. Она состоит из разных людей на разных должностях, но преследующих одну цель. Поддержку своего шефа, своего патрона…как говорили римляне. В свою очередь — патрон, всячески заботится о своей команде. Я предлагаю вам, сейчас и здесь вступить в мою команду и получить необходимую протекцию….

Небогатов мотнул головой. Перспективы открывались….феерические…

— Но господин министр…

— Просто Денис Владимирович. Поправил Бородин

— Неужели попасть в вашу команду…так просто…

— Нет. Сложно. Но вам дали рекомендации не только Алексеев, но и ваш сослуживец генерал Хайдаров и полковник Громов…

— Громов!?

— Да. Не удивляйтесь. Он талант и поэтому тоже в моей команде. Как и вы, теперь…

Министр встал, протерев губы салфеткой, жестом приказав Небогатову оставаться на месте.

— Продолжайте трапезу, Евгений Вадимович. Как закончите, лифтер, Кузьма Прохорович, проводит вас и вызовет машину. Отправляйтесь лечится домой, к семье, подполковник, вы сегодня отлично поработали.

Глава 27

Перспектива. Москва. Генеральный штаб. 6 мая 2003 года.

Обстановка в военном министерстве и Генеральном штабе, куда прибыл из Кремля, президент Бородин — была нервная, если не сказать — близкая к панике. Испуганными, мокрыми хорьками, по бесконечным коридорам Генштаба носились слухи «Париж сдан», «Франция капитулирует уже на днях», «Британский флот разворачивается в северной Атлантике».

Начальник Генерального штаба, получивший должность менее года назад, Анатолий Дмитриевич Дубровин, встречал Бородина, совмещавшего должности военного министра и президента в холле. От министра не скрылась бледность генерала армии и черные круги под глазами.

— Бессоница, Анатолий Дмитриевич? Участливо спросил Бородин

Генерал армии махнул рукой.

— Да какой там сон, Денис Владимирович….Сводки с Запада, одна хуже другой…

Бородин окинул взглядом начальника Генерального штаба..

— Беречь себя надо, Анатолий Дмитриевич. Впереди работы много а вы, из за ерунды волнуетесь… Пойдемте в зал заседаний, время дорого, господа военные.

Помимо главнокомандующих армией, флотом и ВВС, присутствовали четыре командующих округами западного направления, командующие трех флотов, начальники Первого и второго Главных управлений Генштаба отвечающих за стратегическое планирование и разведку. Чуть поодаль сидел еще один, помимо министра человек в партикулярном платье, генерал-лейтенант в запасе, Таубе, руководитель Научно — технического комитета Военного министерства, он же исполнительный секретарь Офицерского клуба «Прометей» стоящего за последними преобразованиями в вооруженных силах.

— Кто делает доклад по обстановке на западе!? Бородин, сразу обозначил контур совещания подчеркнув, что не потерпит излишней траты времени.

Генерал армии Павел Севастьянов, главком Российской армии взяв указку, подошел к большой рельефной карте.

— По данным на сегодняшнее утро, если быть точнее на 8.00 по Москве, обстановка на Западном фронте, такова. Германцы, двумя мощными ударными группировками с брюссельского и арденнского направлений охватили фланги второй и третьей полевых армий Франции и фактически поставили основную группу сухопутных войск Франции на грань полного разгрома. Первая полевая армия генерала Филиппа Райо отступает на запад, имея открытый южный фланг в районе Руана. Там сейчас идут напряженные бои, французы пытаются удержать тактически выгодный выступ. Вторая армия генерала Рокфора де Мальмеди, включая бронекавалерийский корпус генерала Пелисье проиграв встречное сражение в Бельгии, фактически прекратила существование как организованная боевая единица. Ее разрозненные корпуса и дивизии, либо отбиваются в окружении, как Колониальный корпус у Амьена либо бегут, не оказывая сопротивления. Штаб генерала Мальмеди полностью утратил управление войсками и его местоположение точно не известно. Третья армия генерала Лоиса Тюрпена, прочно удерживает позиции на линии Мажино, но уже обойдена с флангов. Механизированный корпус генерала Хальшенберга прорвался на стыке третьей и четвертой армии и продвигается на Реймс, практически не встречая сопротивления…

— У Франции не осталось резервов!? Удивленно спросил Бородин, оглядывая притихших генералов.

— Резервы есть, Денис Владимирович и в изобилии. Вопрос как их доставить на передовую. Все дороги, особенно транспортные узлы — под постоянными ударами ВВС Германии. Плюс беженцы. Больше полутора миллионов французов бегут в центральные и южные районы Франции, полностью парализовав прифронтовые коммуникации.

— Но где французские ВВС? Почему они не поддерживают сухопутные войска..?

— Они заняты. Пытаются наносить удары по немецким тылам и мостам через Рейн. Бомбят Рурский промышленный район…

— Удачно?

— Нет. Эти районы прикрыты мощным ПВО на основе зенитных ракет с глубоким радиолокационным прикрытием. Французы просто убивают свою бомбардировочную и фронтовую авиацию о немецкие зенитные ракеты. Немцы же 90%вылетов самолетов направлено на поддержку сухопутных частей. Причем любой авиации включая истребительную.

— Истребительную?

— Да немецкие истребители постоянно в воздухе. Прикрывают свою фронтовую авиацию и гоняют французов. Не дают французским истребителям мешать своим ударным самолетам. Поэтому немецкие ВВС столь эффективны в качестве поддержки ННА ГДР. Они обеспечивают режим «чистого неба» для своих бомбардировщиков.

Бородин неторопливо выбил папиросу из портсигара и закурил.

— Ваши прогнозы, как главкома сухопутных войск ….

— Париж падет в ближайшие трое суток. Сейчас, французы разворачивают в тылу армий Мельмеди и Тюрпена — восьмую полевую армию генерала Лабефа, но это уже не изменит ситуацию. Она боеготовая едва ли на 50 %,страдает от нехватки средств ПВО и бронебойной артиллерии. Механизированные группы Хансена и Хальшенберга в каждой не менее тысячи танков, уже так глубоко врезались в расположение центральной группы армий Франции, что попытка их остановить опираясь на Париж и его окрестности приведет к полной военной катастрофе.

— Париж придется сдать, обеспечив надлежащую эвакуацию органов государственной власти либо в Марсель либо вообще в Алжир. Затем, отвести войска за Луару, и развернув восьмую и десятую резервные армии — попытаться стабилизировать фронт, переведя войну в затяжной период.

— Не выйдет. Подал голос молчавший ранее Дубровин. Мы забываем про Альпийский фронт, открытый Италией. Мы забываем про английский экспедиционный корпус, который отошел из Бельгии, обеспечив разгром армии Мельмеди во встречном сражении.

— Альпийский фронт!? Там все стабильно, как в великую войну. Девять дивизий шестой французской армии, отбиваются от пятнадцати итальянских дивизий. Продвижения у итальянцев ноль а потери уже высоки. Что до англичан, так они сильны на море и все усилия направлены на обеспечение безопасности Гибралтара и Мальты.

— Кстати господа. Французам удался очень успешный воздушный удар по Генуе. Французские ВВС и морская авиация здорово потрепали итальянцев. Потоплен крейсер ПВО «Луиджи Кадорна» и два эсминца, поврежден крейсер «Тренто» и четыре эскадренных миноносца.

— Это интересно, господа но прошу вернутся к теме совещания. Поправил военных Бородин

— Да, прошу прощения. Севастьянов покосился на Дубровина и продолжил. Создание тылового оборонительного рубежа на Луаре и вывод из под угрозы окружения второй и третьей полевых армий, позволит Франции восстановить линию фронта, сейчас разорванную в двух местах. Позволит подтянуть стратегические резервы и развернуть второй эшелон дивизий. Думаю, французам удастся стабилизировать фронт и временно остановить наступление Фольксвера.

Докурив и погасив папиросу, как бы не к кому не обращаясь, Бородин спросил.

— Как насчет операции «Аркона», господа? Мы же для этого здесь собрались, не правда ли?

В зале наступила полная, можно сказать мертвая тишина, которую нарушало мерное тиканье массивных еще с царских времен часов с маятником.

«Аркона»….этот стратегический план, удара в спину Германии и её союзниками, если она увязнет в войне на западном фронте.

— У нас развернуто 73 пехотных дивизии в первом стратегическом эшелоне. Еще через пятнадцать дней у нас будет развернуто дополнительно сорок дивизий. И это не считая Гренадерского корпуса и отдельных танковых и стрелковых бригад. Отчеканил Дубровин, вытянувшись, как портупей-юнкер.

— Отлично и сколько развернуто отдельных танковых бригад?

— Пятнадцать из двадцати пяти….

— Причем пять бригад развернуто только три месяца назад …

— Господин министр. Денис Владимирович. Фольксвер насчитывает на востоке 27 дивизий, из них четыре панцер-дивизии, плюс двадцать дивизий австрийских и венгерских союзников. Итого сорок семь дивизий…У нас через две недели будет сто пятнадцать…Это более чем двукратное превосходство.

— То есть, Анатолий Дмитриевич, вы считаете возможным начало операцию «Аркона»?

— Да. Возможно сейчас, лучший момент для разгрома ННА ГДР … этот момент может не повторится.

— Какой из вариантов «Арконы», предполагается наиболее перспективным, Генштабом?

— Вариант три. Наиболее перспективно, южное, балканское направление. Удар по Румынии лишит противника нефти, откроет для наших войск «мягкое подбрюшье» Германии…

Бородин вздохнул и прошелся вдоль длинного стола.

— Для того, что бы выдавить из Галиции, корпус генерала Зюле из трех дивизий нам потребовалось девять пехотных дивизий, четыре танковых бригады, парашютная и стрелковые бригады. То есть мы имели четырехкратное превосходство, которое принесло нам тактический успех…А теперь, вы Анатолий Дмитриевич, хотите воевать с двукратным превосходством? Откуда такая смелость, господин генерал? У нас бронетанковые силы развернуты лишь на две трети, промышленность и юнкерские училища не справляются с потребностями военного министерства по предвоенной подготовке…

— Немцы и их союзники не отобьют удар сотни дивизий, Денис Владимирович…Не сейчас. Три четверти фольксвера и люфтваффе задействовано на западе Европы.

— А готовы ли пути сообщений Киевского, Одесского и Виленского округов к регулярному снабжению сотни дивизий Действующей армии?

— Нет. Категорическим тоном заявил скромно молчавший Таубе. Максимальные возможности обеспечения железнодорожных узлов юго-западного направления составляют не более 50 стандартных пехотных дивизий. Работы по расширению дорожной сети частями Железнодорожного корпуса выполнены на половину от первоначального плана.

— Причины? Резко спросил Бородин.

— Не хватает людей. И техники…В первую очередь рекруты и вольноопределяющиеся отправляются на укомплектование дивизий первого эшелона, а не частей обеспечения.

— Что с прицелами ночного видения? Для бронетехники и артиллерии?

— Укомплектованность танковых и артиллерийских полков ПНВ, достигает 60 %, Денис Владимирович.

— Отлично. Но что то мне подсказывает, что немецкая бронетехника укомплектована ПНВ на 100 % и может, теоретически вести боевые действия круглосуточно. Это так?

— Так точно..

— Тогда у меня к вам, как начальнику Генерального штаба и первому заместителю военного министра один вопрос. Как черт возьми, вы собрались реализовывать стратегический план «Аркона» в таких условиях? Без боеготовых и развернутых бронетанковых бригад в нужном количестве? Без возможностей коммуникаций и линий обеспечения?

— Позвольте, господин министр. Снова подал голос Таубе. Главный вопрос не в этом. Наша военная промышленность еще не вошла в процесс мобилизации. По подсчетам Научно-технического комитета, перестройка промышленности на военное время потребует не меньше пятнадцати месяцев. Это в случае, если мы начнем действовать уже завтра. По десяти критическим направлениям, от выпуска транзисторов, до ракетных гироскопов и запчастей к ТРД самолетов — мы отстаем от Германии. Выпуск воздушных торпед, баллистических ракет составляет не более 30 % от запланированных. Как правильно заметил Анатолий Дмитриевич — не хватает. Не хватает инженеров, квалифицированных рабочих, производственных мощностей. Это может дать только мобилизация промышленности. А это, господа — уже политическое решение…

— В данной ситуации, продолжил невозмутимо Таубе, лично я считаю проведение «Арконы» — авантюрой. Несмотря на всю выгоду нашего тактического положения на сегодняшний момент, наше стратегическое положение в новой реальности не самое лучшее. Стратегический союз Берлина и Лондона, изменил всю расстановку сил в мире. Теперь господа — Францию уже нельзя воспринимать всерьез. Это — битая карта. Париж падет и это психологически сломает французов. Через десять — пятнадцать дней Франция заключит с Берлином перемирие.

— С чего вы это взяли? Данные ГРУ и МИД об этом неизвестны….

— Простая математическая формула расчетов ЭВМ и психологический анализ поведения лидеров французского правительства по методу профессоров Гусева — Галлерштейна. Здесь чисто научный подход, господа.

Генералы оживились…

— Имея неограниченную поддержку Лондона, Германия целиком сосредоточится на сухопутной войне. Возможно, нам придется рассчитывать еще на Кавказский фронт против Турции и Туркестан против Британской индийской армии. И это, не считая Японии…

— А если мы не ударим сейчас, то стратегическая обстановка для нас улучшится!? Спросил Дубровин. По мнению Генштаба и моему личному — она только усложнится и оставит нас наедине с мощной коалицией противника…Да, мы не достигли высокой степени готовности армии и промышленности, но у нас пока, господа явное численное превосходство на ожидаемом театре военных действий. И это, как и фактор внезапности, надо использовать…

Бородин, продолжил прогулку за спинами военных выслушивая полемику и периодически согласно кивая головой.

— Ну скажем так господа, я выслушал обе стороны …. В данный момент проведение операции «Аркона» — считаю невозможным. Жестом, остановив Дубровина открывшего было рот, Председатель Совмина продолжил.

— Во первых, к большой войне не готова промышленность. Запасы, которые сейчас считаются циклопическими будут израсходованы в срок менее года. Без перевода промышленности на военные рельсы уже сейчас — не стоит и думать о крупномасштабном конфликте с Германией. А это господа минимум, полтора года. К зиме 2005, по расчетам ведомства генерала Таубе мы сможем полностью удовлетворить потребности Действующей армии, ВВС и флота.

Во — вторых, не готова к масштабной войне инфраструктура на западном направлении. Как верно отмечено, сроки работ срываются из за нехватки людей, техники и материалов. Но надо помнить господа, что потребности современной действующей армии в плане материально — технического обеспечения выросли за последние четверть века в несколько раз и продолжают расти. Без обновления и расширения железнодорожных и шоссейных магистралей на западном направлении вдоль Днепра — ни о какой современной войне речи не идет. Генерал-квартирмейстеру армии, генерал-лейтенанту Волькенштейну принять это к сведению. Вам в помощь будет выделены все возможные ресурсы включая «Госрезерв». Срок на исполнение сегодняшней директивы — десять месяцев.

В третьих и самое главное, почему я выступаю против «Арконы» — это как раз политика, господа. Внутренняя политика. Если вам, как людям военным это мало известно, то я как человек занимающийся политикой сообщу вам пренеприятную новость. Власть в Российской республике — весит на волоске. Кризис дается нам очень тяжело, большинство из тех кто был богат, становится еще богаче, остальные — нищают. Цены на продукты растут, растут причем безбожно коммунальные платежи, домовладельцы компенсируют свои риски и расходы за счет квартирантов. Общество на грани кипения и социального взрыва и казалось большая война, решит многие проблемы…Но это, не так. Совсем не так. Патриотический угар, погаснет через пару месяцев наткнувшись на горы трупов русских солдат. Потом на это наложится транспортный и промышленный коллапс. Армия это часть общества и объяснить человеку из Самары или Семипалатинска за каким чертом он полез на Вену и Прагу, бросив семью в неотапливаемой квартире, будет очень тяжело. Общество- не признает такую войну справедливой, что бы не говорила выгодная стратегическая обстановка. А как известно из нашей же истории, несправедливая с точки зрения людей война — победой закончится не может.

— Поэтому господа, несмотря на тактические выгоды в нашем сегодняшнем положении, проводить операцию «Аркона» — считаю неприемлемым и даже опасным.

— Но такой момент, бывает раз в столетие…Враг повернулся к нам спиной …

— Нет господин, генерал армии. Мне нужна война, поддержанная глубинным народом. Война народная, не побоюсь слова, Отечественная. Мы встретим врага здесь, на пороге наших домов с открытым забралом. Это даст нам то, чего у нас нет сейчас и чего не сможет дать наша военная промышленность… Национальное единство. Единство элиты и простолюдинов куется на фронтах Отечественной войны. Враг у ворот и наше дело правое — враг будет разбит. Вот что мне нужно. Вот что нужно России. Нам нужен гнусный агрессор — который на нас нападет и сгинет на русских просторах….Вам все понятно, господа генералы?

В гробовой тишине несколько генералов едва заметно качнули головами. Короткая речь Бородина просто ошеломила их, не оставила ничего от их оборонительных рубежей.

— Извините, Денис Владимирович. Генерал Дубровин, чуть склонил голову. Прошу принять мою отставку с поста начальника Генерального Штаба вооруженных сил России…Как разработчика стратегического плана «Аркона»…

— Нет, Анатолий Дмитриевич. План «Аркона» хорош, но он рассматривает только одну военную составляющую современного мирового конфликта. Вы по своему правы и поработали хорошо. В конце концов, я сам как военный министр одобрил разработку «Арконы» еще в 2001 году. Так что Вас и генерала Севастьянова, считаю отличными генералами и отставки вашей не приму. Нас ждет большая война и толковые генералы принесут нам в ней победу.

Уже собираясь уходить, военный министр остановился в дверях.

— Сколько командиров полков прошли переаттестацию по новой системе генерала Таубе?

— Около половины Денис Владимирович…

— Ускорьте этот процесс Анатолий Дмитриевич. Мы не можем держать….не соответствующих офицеров в высоких должностях в армии. И прошу в этом вопросе проявить беспощадность и строгость, без характерного армейским чинам — кумовства. Вот это действительно сейчас важно, как никогда…

Пожимая руки генералам и адмиралам, Бородин обратил внимание на бледного полковника с повязкой дежурного пробирающегося к начальнику военной разведки, генерал-полковнику Нестерову

Достигнув Нестерова полковник что то быстро зашептал генералу на ухо.

— Генерал Нестеров! Сообщите нам новости с западного фронта. Здесь все свои…

— Извините господа. Одернул мундир рослый генерал-полковник. По данным агентуры, немецкий воздушный десант, только что атаковал Крё, место где находится штаб — квартира и архивы Второго Бюро Генштаба Французской республики. Французской военной разведки…

— Вы хотите сказать, что французы не провели эвакуации основных фондов своей секретной службы?

— Таких данных у ГРУ, нет- Денис Владимирович. По нашим данным в Кре, остались все архивы и секретная аппаратура слежения и радиоперехвата.

— Ну что же, можно поздравить Германию с быстрой и решительной победой. Страна овладевшая архивами секретной службы противника — уже победила за явным преимуществом.

Севастьянов ошарашенно посмотрел на карту.

— Боже, это просто невозможно было представить месяц назад…Германия выиграла компанию за десять дней…

— Все течет, господа, все меняется. Задумчиво сказал Бородин, быстро выходя из зала заседаний.

*****

— Я не думал, что французы, не продержатся и пары месяцев. Бородин, был вне себя, и старые друзья раньше не видели его в таком состоянии.

— Да, похоже, ты впервые ошибся в расчетах. Игорь Сикорский младший, крупнейший российский промышленник, быстро отсек гильотиной кончик сигары и закурил, выпустив облако ароматного дыма.

— Все произошло слишком быстро. Франция развалилась как куча гнилой картошки. Удивительно что как и в 15 веке, единственным мужчиной оказалась лидер радикального «Национального фронта» мадам Марин Ле Пен, призвавшая армию сражаться до конца в заморских департаментах республики. Пока все остальные политики, либо хнычут о поражении либо трудоустраиваются в оккупационную администрацию социалиста Олланда. Возмущению Льва Гучкова, не было пределов. Как можно быть такими ничтожными червями!

— Демократия и современная война, совершенно не совместимы. Пара идиотов — президент Мале и премьер Лебрен, даже не подумали ограничить политическую деятельность левых и арестовать их лидеров. Думаю, нас ждут серьезные перемены. Задумчиво произнес Бородин.

— Диктатура? Как во времена Деникина и Туркула!? Это окончательно расколет наше общество… Накануне войны, это можно сравнить с катастрофой. Возмутился Гучков, поправляя на руке массивные часы.

Бородин сморщился, будто съел что то кислое.

— Лёва, демократия, абсолютизм, диктатура…это все- слова. Просто набор звуков. А бьющая в глаза реальность за окном- вот это все настоящие. Полный разгром мощной Франции за неполные четыре недели — это реальность, Лёва. Союз Британии и Германии — это реальность. И этот союз, во многом нами предсказанный изменил всю ситуацию на планете. Мы теперь в меньшинстве и это не считая Японии и Турции. Из союзников у нас, только Вашингтон и то, там все вилами на воде писано. И в этой обстановке, нам еще не хватало парламентских склок.

— Просто ты, Денис, слишком заигрался в геополитику. Наш Женевский договор с Бруно Ольбрихтом, развязал ГДР руки на западе — теперь ты не знаешь, что с этим делать.

— Очего же Лёва? Я прекрасно знаю, что делать. Горячие головы в Генштабе уже хотят ударить в спину Германии. Как и планировалось, изначально.

— Так что нам мешает!? Насколько я знаю, такие планы есть и сейчас самое время их использовать. Вставил свое слово Сикорский.

— Черт возьми! Армия еще не готова к большой войне! Нация не готова, страна не готова! И я отменил стратегический план «Аркона» по вторжению в Европу.

— То есть? Мы теперь ждем, что эта силища навалится на нас?

— Мы должны принять удар на себя. И для этого, мне нужен послушный Сенат и ручная Госдума. Все инициативы по усилению обороноспособности, все нужные нам законы, должны проходить все бюрократические рогатки, со свистом.

Гучков покачал седеющей головой.

— Боже, Денис, что с тобой? Ты хочешь нарушить баланс власти, сложившийся последние сорок лет. Сопротивление в Сенате, Госдуме и Совете министров, будет яростным.

— Кнут и пряник, Лёва, кнут и пряник. Не зря, мы собирали всю грязь на верхушку страны, господа. Пришло время, кое кого полить дерьмом, остальным — предложить долю в будущих доходах.

— Это повод для заговора. Мрачно произнес Сикорский.

— Тем лучше для нас, господа. Можно будет не церемонится. Хотя, лучше обойтись и без кровопускания. Мне, всегда больше нравились люди сознательные, чем принужденные.

— И как ты собираешься мотивировать сознательность финансиста кадетов Руковишникова или спонсора прогрессистов, Анциферова?

— У нас к примеру есть карманная шайка террористов из числа новых эсеров. Для чего мы оставили их в живых? Пусть отработают аванс…Несколько взрывов, публичных и жестоких нападений на представителей элиты, сильно её мотивирует, уверяю Вас.

— А следы нападений, будут вести напрямую от эсеров к МГБ ГДР? Быстро сообразил Сикорский.

— Конечно. Все в рамках подготовки Германии к «блицкригу», обкатанному в Польше и Франции, на наших глазах.

— Думаю, это станет наглядным примером, для консолидации элиты.

— Для пущей убедительности, можно показать и пример того, что те, которые сотрудничают с немцами сейчас во Франции — тоже не защищены от их террора. Это еще повысит лояльность нашего общества к власти

— Во Франции???

— А что тут такого? Неужели на складах не найдется несколько десятком комплектов немецкой униформы??

Глава 28

Москва. Офицерский клуб «Прометей». 23 января 2000 года.

Генерал жандармерии, Чеслав Бьерн находясь в офицерском клубе, чувствовал небольшой дискомфорт, словно попал, по долгу службы в гнездо заговорщиков. Вроде и люди все, исключительно приличные, все больше полковники, но попадаются и генералы и разговоры ведут на темы больше военные, но неприятный осадок остается.

— Как вам, Чеслав Александрович, данное офицерское собрание? Спросил председатель клуба, генерал-майор Таубе.

Жандарм пожевал губами и заметил.

— Странное собрание. Ни четкой субординации, ни азартных игр. Певичек вот, тоже не вижу.

Таубе искренне засмеялся, несмотря на звание и положение Бьерна.

— Так для этого он и создан. Здесь место для военно-теоретических дискуссий и если есть какие азартные игры — то тактические и стратегические. А послушать певичек можно в любом трактире.

— Но офицеры спорят до хрипоты с генералами!

— В спорах Чеслав Александрович, рождается истина. Не спорить же на кафедре Академии Генерального штаба? Вы возможно присутствуете при моменте рождения новой тактики и стратегии Российской армии, для будущей войны.

Бьерн крякнул.

— Шпионам Штази, это тоже было бы интересно.

— Все члены клуба, имеют минимум трех поручителей, Чеслав Александрович. Это недает полной защиты, но сужает возможности для шпионажа. Но без дискуссионного клуба — любая военная теория, мертва. В мире все меняется и мы не можем обучать офицеров по лекалам полувековой давности.

Бьерн шутливо поднял руки.

— Убедили меня, Сергей Рудольфович, ей Богу убедили.

Военный министр появился в отдельном кабинете, спустя минуту и быстро пройдя за стол, пожал руки Бьерну и Таубе.

— Прошу прощения, Чеслав Александрович, что вытащил вас из Лефортово в этот храм военного искусства. Просто дело, не терпит отлагательства.

— Я вас слушаю, Денис Владимирович.

— Скажем так, как военный министр, я внезапно стал обладателем чрезвычайно важной информации, касающейся государственной безопасности. К моему ведомству, это имеет косвенное отношение, поэтому хотелось бы передать эту информацию — вам. А вы уж сами решите, что с ней делать.

— Это информация зарегистрирована или нет?

— Нет. Это агентурные данные по линии управления контрразведки ГУ ГШ.

Жандарм кивнул.

— Слушаю Вас, господин министр.

— Это имеет отношение к бойне в деревне Пирогово и исчезновению профессора Куролесова и его супруги, Елены Ухтомской. У нас есть, агентурные сведения кто это сделал и кто является заказчиком данного преступления.

Генерал Бьерн откинулся в кресле.

— И кто же?

— Отставной мичман особого водолазного отряда Тихоокеанского флота, Константин Егорович Волошин. Именно его «боевка», осуществила все эти убийства.

— А кто же заказчик?

— Некое лицо в центральном аппарате МВД, известное под псевдонимом Серый. Это человек, есть координатор от партии эсеров и по агентурной информации — лидер боевого крыла Подполья.

— МВД? Генерал жандармерии едва сдержал улыбку.

— Именно так. Под боком у министра Палия, свили гнездо террористы, Чеслав Александрович. Показания Волошина, мы вам передадим фельдъегерем, но для этого нам требуется ваша помощь.

— Слушаю Вас, Денис Владимирович.

— На Усть-Кутской каторге, находится Андрей Егорович Волошин. Это брат, террориста Волошина старшего. Так вот, его надо срочно, Чеслав Александрович, оттуда достать и доставить в столицу. Где передать нашим людям.

Генерал Бьерн, моргнул.

— Денис Владимирович! Каторги находятся в ведении МВД,Главного тюремного управления… и это..

— Чеслав Александрович. Когда мои друзья, помогли вам перевестись в столицу и получить генеральские погоны, вы им казались более расторопным и сообразительным.

Генерал Бьерн покраснел и резко вскочил, собираясь уйти.

— Вы знаете, господин министр, это уже слишком! Ваше положение не дает вам право так со мной разговаривать! Я заместитель шефа Корпуса жандармов и не позволю…

— Сядьте, Чеслав Александрович…Сядьте!! Рявкнул Бородин на жандарма. От ваших действий или вашего бездействия, зависит станете ли вы через несколько лет шефом отдельного корпуса жандармов или отправитесь служить губернатором в Тьмутаракань. Как вы могли убедится ранее, у меня есть друзья и они готовы помочь тем, кто помогает мне. Я понимаю ваши сомнения в законности моей просьбы, но вы посмотрите на открывающиеся перспективы. Наконец то жандармерии удастся подсадить МВД на крючок. Да еще на какой. Такой шанс выпадает раз в полвека, может и реже. Подумайте об этом….

Бьерн задумался. Военный министр не тот человек, что бы размениваться на мелочи. Он ведет свою игру и за ним стоят очень влиятельные в масштабах России люди. И если показания этого Волошина, правда- то агент эсеров-террористов в аппарате министра внутренних дел, это мощный козырь для борьбы с конкурентами. И плата за этот козырь, умеренная…

— Хорошо, господин министр. Через сутки, Андрей Волошин будет в Москве. Под надежной охраной.

— Рад, Чеслав Александрович, что мы быстро нашли приемлемое решение. Юридическую сторону вопроса — берите на себя. Волошин — старший даст показания под присягой в удобное для вас время.

— Позвольте. Мы его задержим и допросим во внутренней тюрьме ОКЖ..

— Нет. Господин Волошин, действующий секретный агент управления контрразведки ГУ ГШ. Не мне вам напоминать про закон «О национальной безопасности»…и раздел закона о секретной агентуре..

— Черт возьми, Денис Владимирович! Не выдержал Бьерн. Вы слишком многого хотите.

— Отчего же Чеслав Александрович. Наоборот, я хочу спасти вашу карьеру. А теперь представьте, что то дерьмо, что рассказал убийца-террорист Волошин — случайно попадет в прессу. Про то, что террористическое подполье активно действует, похищает и убивает ученых прямо в Москве..

— И возглавляет подполье, ваш секретный агент, Денис Владимирович.

— Можно подать информацию по другому. Мичман Волошин — заслуженный человек, георгиевский кавалер, вставший на преступный благодаря бессердечию и черствости правоохранительной системы.

— К жандармерии, это отношения не имеет.

— Прямого не имеет. Но косвенно, брызги этого дерьма попадут на жандармский корпус. И будет очень трудно отмыться.

Бородин поднял палец, останавливая открывшего было рот Бьерна.

— Я вам предлагаю идеальный вариант. Мы сдаем вам всю обнаруженную террористическую сеть, сдаем законспирированных агентов подполья в государственных структурах. Это будет ваш триумф. Полный триумф Отдельного корпуса жандармов. Думаю это выгоднее, чем глупая конфронтация из-за мичмана…

Жандарм на секунду задумался.

— Скажите, Денис Владимирович, а зачем вам, этот убийца? Зачем вам, Волошин?

Военный министр, натянуто улыбнулся.

— У меня на него есть кое какие планы, как на секретного агента. Тем более, я считаю, Чеслав Александрович, что один раскаявшийся грешник, лучше тысячи праведников. Вы удовлетворены ответом?

Бьерн кивнул головой.

— Я немедленно отдам распоряжение, доставить Андрея Волошина в Москву.

— Отправьте усиленный конвой. Думаю подполье не упустит шанс с ним расправится. Хотя лучше, прямо сейчас, пусть его заберет Иркутское жандармское управление.

— Хорошо, Денис Владимирович, договорились.

*****

— Товарищ Серов! Вы провалили абсолютно все. Вам выделили солидные средства на выполнение указаний партии, но вы провалили все! Так еще пустили по нашему следу жандармских ищеек.

Обвинительная речь члена ЦК партии социалистов-революционеров товарища Красовского была яркой и витиеватой. Рикардо Красовский по русски говорил с легким, приятным акцентом, но в данный момент именно это акцент страшно раздражал Ткача.

Как и подавляющее число членов ЦК ПСР, Рикардо Красовский был эмигрантом в третьем поколении, родился и всю жизнь прожил в Чили и кроме прадеда сбежавшего от белых в Харбин в начале 1923 года после разгрома Сибирской республики, ничем с Россией связан не был. Но он был воспитан в романтических традициях революционного террора и вопрос о присоединению к возрождённой партии эсеров даже не стоял. В ЦК, товарищ Красовский, по псевдониму «Зондер», отвечал именно за российское направление. Более того, Рикардо был на легальной дипломатической службе в чине второго секретаря посольства Чили в Российской республике и совмещал революционную деятельность с дипломатической неприкосновенностью.

— Товарищ Зондер. Тихо сказал Ткач. Неудач не бывает только у тех, кто ничего не делает. Операция не сорвана. Груз доставлен по назначению, следы — стерты. Свидетели, кроме нас с вами — устранены. И неужели вы всерьез думали, что жандармерия не будет висеть у нас на хвосте? Да у меня есть ошибки. Я не оценил фактор Палена и уровень его связей. Да, я неверно оценил поведение Брюса, но должен напомнить, что работать с Брюсом — это была ваша инициатива, товарищ Зондер.

— Это инициатива ЦК партии товарищ Серов! Напомнил Рикардо.

— Все верно. Повторюсь, мои неизбежные ошибки, не привели к срыву операции.

— У вас есть гарантии, что жандармерия не знает место нахождение груза Куролесова?

— Гарантий у меня нет, товарищи. Но есть уверенность. Никакой активности вокруг Рузы в эти дни не наблюдается.

— Что с убитыми Брюсом активистами партии из числа полицейских? Спросил Зондер.

— Следствие идет. По линии управления внутренней безопасности МВД, значит под полным моим контролем.

— Будем надеется. Буркнул Зондер, давая понять, что головомойка закончилась и можно уходить.

Ткач спиной почувствовал, что минимум двое головорезов прячущихся за ширмой в соседней комнате облегченно выдохнули и переминались с ноги на ногу.

— До встречи на следующей неделе, товарищ Зондер. До свидания товарищи, попрощался Ткач с двумя кандидатами в ЦК, товарищами Чайковским и Бурковым сидящим по обе стороны от Зондера.

Выйдя на мороз из черного хода обычного дома на улице Всесвятской Слободы, Ткач сплюнул в сугроб.

Радиотелефон в машине, мигал красным сигналом вызова и распахнув дверь Ткач схватил трубку.

— Слушаю, Ткач!

По мере того, как звонивший сообщал ему новости у него в груди, сердце колотилось с каждым мгновением, все сильнее.

— Как забрали!? Куда забрали???

— Директива подписана военным прокурором Сибирского округа, Николай Николаевич. Доставить срочно, Андрея Волошина в Москву на следственные действия по вновь установленным фактам. За ним сам начальник Иркутского ГЖУ, генерал-майор Скрынников прибыл с конвоем. Что тюремные власти сделать могут?

— Да чтоб тебя! Заорал Ткач и бросил трубку. Сменил флаг Брюс, быстро сменил. Первой мыслью Серого было завести машину, рвануть к ближайшему тайнику прихватить документы и немного золотишка и затем избавившись от надоевшей личины полицейского просто исчезнуть. Бросить все и бежать сейчас. Но чуть попозже, успокоившись, полковник полиции Николай Ткач передумал. А что, собственно этот Брюс знает? Про него, товарища Серова? Да ничего практически. Проблема в другом. Жандармерия начнет копать в центральном аппарате МВД, где работали убиенные Брюсом, неумелые ликвидаторы. Сейчас генерал Мартыненко из УВБ МВД закрыл дело завесой секретности, но Корпус жандармов задействует закон «О национальной безопасности» и возьмет дело под свой контроль. Несмотря на давление с Лефортово московское следственное управление и прокуратура, будут максимально затягивать передачу дел, если с ними договорится. Надо, надо договорится.

Схватив трубку, полковник полиции Николай Ткач, быстро набрал телефон министерского «внутбеза», и своего давнего сослуживца, генерала Аркадия Мартыненко.

— Аркадий Сергеевич! Приветствую, Ткач у аппарата!

— Слушаю, Николай Николаевич. Что у тебя?

— Надо встретится, срочно.

Мартыненко недовольно засопел

— В чем дело Коля? Ты опять где то напакостил?

— По делу о убийстве в Пирогово, жандармерия активность проявляет.

Мартыненко хмыкнул.

— Хрен им. Коротко ответил «внутбез». Руки коротки. Это чистый криминал и никакой политики.

— Ты знаешь настырность ребят с Лефортово.

— Знаю. Поэтому и говорю- хрен им. Пусть хоть мехом наружу выворачиваются.

— Спасибо, Аркадий Сергеевич. Поблагодарил Ткач, генерала и осторожно повесил трубку

«Минимум сутки-двое, у меня есть.» Подумал Ткач и осторожно заведя служебную «Шкоду», вывел машину из узкого двора. Еще через пять минут, грязный фургон коммунальной службы неспешно двинулся за ним, влившись в плотный поток машин.

Глава 29

23 января 2000 г. Москва. Арбатская управа.

Люди от Матвея Прокофьевича Семенникова, в реальной жизни старшего приказчика «Торгового дома Арапов и сыновья» из богатой станицы Бородинской, Уральского казачьего войска- прибыли в столицу частным самолетом из Астрахани. Встречавший их Алексеев, не поверил бы никогда, что эти одетые по последней московской моде, молчаливые и гладко выбритые люди и есть «особая команда», военного министра, которую он использует в крайних случаях и которые во многом пробили ему дорогу на самый верх.

Уральское казачье войско, с первого дня своего существования, находилось в жестоком противостоянием как с туземцами, на чьи земли они пришли с оружием в руках, так и с российской государственной машиной, являясь поголовно старообрядцами. Достаточно вспомнить что именно Уральское казачье войско, тогда еще называвшееся Яицким, стояло у истоков грандиозного Пугачевского восстания, потрясшего основы Российской империи и изменившего мировоззрение тогдашней элиты. В ходе беспощадной Гражданской войны с большевиками и самостийщиками, зажиточные и консервативные уральцы в отличии от многих других казачьих войск — поголовно поддержали Белое Дело, вели тяжелейшие бои с превосходящими силами красных и в итоге помогли Деникину победить. Наградой за это стал — Правительственный указ от 1922 года представляющий УКВ, особые привилегии в самоуправлении, колонизации и налогообложении на огромной территории от Гурьева до Асхабада вдоль всего восточного побережья Каспия. Налоговые привилегии касались, добычи рыбы и икры в первую очередь осетровых, производство соли и торговля ею, производство мяса, молока и масла. После издания «статуса от 1922 года» уровень жизни, выживших в гражданской и мировой казаков — резко стартовал ввысь и не было на Руси более лояльных власти людей чем уральские казаки. Лояльность как и благосостояние уральцев выросло и после того как они безоговорочно поддержали Москву в ходе Дон-Кубанского мятежа 1942-44 годов отправив Дон, десятитысячную дивизию карателей генерала Меркурьева. А когда десять лет назад у побережья восточного Каспия нашли нефть в огромных количествах, то уральцы по уровню жизни сравнялись с жителями Москвы или Санкт-Петербурга. К тому же в отличии от донцов и кубанцев — уральцы крайне удачно прошли опасный период промышленной революции и механизации древнего уклада жизни. Все работы за редким исключением выполняли иногородние — приезжие люди казачьим статусом не обладающие. Казакам же оставалась военная служба и предпринимательство. Мало кто мог соперничать с старообрядцами- казаками в сфере поставок свежей рыбы и соляной промышленности. Почти вся соль производимая в огромной стране- была под контролем промышленников уральско-казачьего происхождения. Сначала они скупали просто соль, потом уже — скупали соляные месторождения по всей России. Все таки налоговые льготы — это налоговые льготы. Следом станичники — освоили огромный рынок охранных услуг. Не было в России лучше и дисциплинированней частной охраны — чем уральские казаки. Не пьющие, справные. С детства в боях с туземцами закаленные, могущие сутками в засаде сидеть и запах человеческий на триста шагов учуять. Все нефтяные месторождения на восточном Каспии — охраняли только уральцы. Как и железные дороги, хлопкоперерабатывающие фабрики. Монополия так сказать. Сейчас их все чаще стали в Тюмень или Нижневартовск приглашать — репутация у них, серьезнее некуда. Да и люди там, интереснее некуда.

Вот сам Денис Владимирович Бородин, хоть и москвич, но прадед его Ефим Петрович уважаемым человеком был, Георгиевским кавалером, есаулом Лбищенского полка, погибшем в 1924 в бою с бандой красных недобитков. А прабабка, Агафья Тихоновна в девичестве носила славную фамилию Семенникова. Так что Денис Владимирович, никогда свою родню с малой Родины не забывал и помогал чем мог. У уральцев так принято. Мало того, что как старообрядцы под прессингом государственным всю жизнь проходили и выю не склонили так и с туземцами почитай триста лет беспрерывно воюют. Тут без спайки и без взаимопомощи — просто не выжить. На территории УКВ на одного казака, десять- двенадцать туземцев приходится. Так что, вариантов нет — раз уралец, значит свой до гроба. И законы Российской республики, уральцы понимают и толкуют по своему. Своего скроют если надо, денег судье и прокурору дадут, могут запугать или чего похуже сделать. Но только если этот свой, за интересы «общества» пострадал. Тогда все «общество», за него горой.

Или взять Матвея Прокопьевича Семенникова, известного в кругах старообрядцев по кличке Рыболов, хотя нет это скорее не кличка, это титул такой по наследству передающийся. Если говорят в своем кругу что «порыбачить надо» значит проблема такая, что обычными методами её уже не решить. Семья Семенниковых из станицы Бородинской — людей по заказу убирает. Еще со времен Гражданской, когда Архип Рыболов, это дело семейным сделал. Времена тогда мутные были, кровавые, людишек побили страсть как много. Ну вот атаман Толстов и завел при себе Архипа Рыболова, дабы кровь лили только по приказу а не абы как, направо и налево по своему желанию. Тех кто с этим несогласный был, тех Архип — на рыбалку отправлял. С куском рельсы на шее. Что бы не бултыхался как стерлядь. С тех пор, каждый атаман Уральского войска, имеет при себе Рыболова. Так что сейчас, к началу двадцать первого века несмотря на скромную должность старшего приказчика — отставной полковник Матвей Прокофьевич Семенников, являлся так сказать председателем правления русского аналога легендарной Murder Inc.^[38]  — выполняющей заказы на устранение определенных лиц исключительно от старообрядческих общин. Чужие- никак на них выйти не могли, а полицейским сыщикам оставались только собирать тела и составлять рапорты. Вот и сейчас, военному министру потребовалась помощь Рыболова.

Петр Георгиевич Алексеев встретил гостей сам, лично, без обязательного водителя. Здесь главное что бы лишних глаз не было. Бронированный «Шевроле» ставропольской сборки с военными номерами и спецталоном «вездеходом» стоял прямо возле частного терминала аэропорта Быково и троица прибывших оказались в машине за считанные секунды, без задержек пройдя паспортный контроль и осмотр багажа.

— Вас в гостиницу? Поинтересовался Алексеев, кожей чувствуя опасность исходящую от сидящих в салоне людей.

— Нам нужен прокат автомобилей. Можете нас туда подвезти?

— Конечно…но..

— Что но!? Старший из прибывшей троицы повернул к нему лицо, обычное лицо, если бы совершенно бесчувственные глаза словно у мертвой рыбы.

— Я должен передать вам данные по предстоящему… заданию. Наконец подобрал правильное слово Алексеев злясь на себя за внезапную слабость.

— Это можно сделать, когда мы решим вопрос с транспортом. Подробности заказа — передайте мне лично. Тоном, не терпящим возражений, сообщил старший, чем окончательно вывел Алексеева из себя.

— Здесь приказы отдаю я. Тихо произнес Алексеев, таким голосом, от которого у его подчиненных обычно холодела спина и волосы вставали дыбом.

Сзади кто то хихикнул.

— Как скажете, любезный. Отдавайте приказы кому и где угодно. Но мы свой приказ уже получили и не от вас. Так что остановите машину — мы все сделаем без вашей помощи.

Алексеев скрипнул зубами и промолчал. Один ноль в пользу незваных гостей.

— Парковка для прокатных авто, через пару верст.

Старший кивнул и ничего не ответил, глядя на растущие бо сторонам шоссе жилые новые кварталы.

Скрипнув выпавшим за ночь свежим снежком «Шевроле» остановилась перед неоновой вывеской «Автосалон братья Виссарионовы и Ко. Прокат, продажа и покупка авто»

— Идите агрегат выбирайте. Как обычно. Процедил старший и пара его подельников не издавая не звука растворились в морозном воздухе.

Алексеев запустил руку за пазуху и извлек конверт из плотной бумаги.

— Здесь все. Фото, адрес, общая информация.

— Мною получены инструкции, что вы пойдете с нами на задание. Основное решение, что делать с «бутузом»- будете принимать вы.

— С каким еще «бутузом»??? Ошарашенно спросил Алексеев.

Старший сморщился, словно проглотил пилюлю.

— «Бутуз», «мешок», «гусь» это тот человек ради которого мы все сегодня собрались. Терпеливо обьяснил старший. Профессиональное арго…

— А с этим…Все зависит от искренности его раскаяния и желания сотрудничать…

— Мы это обеспечим. Спокойно сообщил старший. Но окончательное решение — только за вами.

Со стоянки выехал старый, но бодрый «Руссо — балт Авалон» в салоне которого, Алексеев явственно разглядел двух младших головорезов.

— Поедем. Эти обормоты будут следовать за нами в фарватере.

Затем Старший, вскрыл конверт и углубился в чтение.

Читал он очень быстро и вскоре сунув бумаги обратно в конверт, он уставился на фотографию Зиланда.

— Интересный гражданин. Весьма опасный и хитрый. С такими работать одно удовольствие. Опять же живет один, контакты с женщинами разнообразны. Значит еще рне окольцевали и в стойло не поставили. Жеребец с норовом.

Статский советник Эммануил Зиланд, жил с размахом недалеко от станции метро «Пречистинка» на одноменом бульваре, в четырехкомнатной квартире на монсардном этаже, купленной за казенный счет и содержащейся на балансе МИДа. В доме было семь этажей и два подьезда охраняемых вежливыми и бдительными привратниками.

— Как вас зовут? Спросил Алексеев у старшего. На что тот вяло пожав плечами, нехотя ответил.

— Зовите Иван Осипович, если вам угодно.

— Иван Осипович, что вы намерены делать?

— Мне надо позвонить. Бесцветным голосом сообщил уралец и вышел из машины на мороз. Двое его подручных так и остались сидеть в арендованном «Руссо-Балте» в метрах ста сзади.

— Есть радиотелефон…. Успел вслед крикнуть Алексеев, но старший уже вышел.

Достал из кормана пальто бумажку с номером и не снимая кожаных тонких перчаток набрал комбинацию цифр на металлическом диске. Трубку сняли после первого гудка.

— Эверсман. Обьект на месте. Не один. С женщиной. Можно работать.

Не ответив, старший положил трубку. Поглядел на часы. Да самое время.

— Сейчас десять утра. Все кому нужно уже на службе, остальные либо спят либо только просыпаются. Так что, работаем сейчас.

Быстро ставил задачи своим безмолвным подчиненным старший уралец.

— Вы, господин генерал подождите пока здесь, поднимайтесь минут через двадцать, не раньше. Достаем жетоны.

Старший, не снимая перчаток достал полицейский жетон на цепочке и повесил его на шею, подобное действие провели и двое его подручных.

— Ну, с Богом, казаки.

*****

Моня Зиланд был опытным человеком, прошедшим огонь и медные трубы агентурной работы сначала в Одесском таможенном управлении затем в российском бюро Интерпола, причем несколько лет проработатал агентом под прикрытием в гуще одесских контрабандистов. Народ там, лихой и безжалостный и попадись к ним в руки «шпик» ненавистной таможни, смерть от пули показалась бы Моне — милосердием. Обычно бандиты с пойманными агентами расправлялись жестоко и изащренно. Но Моня Зиланд — годами выживал в этой опасной среде и приносил начальству особо ценную информацию. Сейчас понятное дело, служба у него на порядок более спокойная и живет он не среди одесских биндюжников а в респектабельном месте Москвы.

Вернувшись из Брюсселя и доложив лично Нелединскому, что груз был доставлен дипкурьерами по назначению Эммануил получил министерское соизволение на отдых и отпустив шофера с персональным «Руссо-балтом», с удовольствием придался пьянству и разврату, ибо неделя выдалась действительно тяжелой. Сначала он поехал в американский модный бар «Канзас» что на пересечении Садово- Черногрязской и Старой Басманной улиц, где играл отличный джазовый квартет, там познакомился с тремя скучающими девицами по виду — студентками. Барышни были не прочь отправится на танцы и Моня предложил им дискотеку «Луна — Парк» где он был завсегдатаем и имел ВИП- карту на вход. Как и ожидалось — барышни были провинциалки, дочери купцов 2 гильдии, отправленные в столицу учится коммерции и обрастать нужными связями. «Луна — Парк» славилась своим статусом дорогого и элитарного места для веселья отпрысков богатейших и знатнейших фамилий республики. И появление рядом мужчины с деньгами, импозантной внешностью и положением в обществе им было очень кстати. Из троицы барышень, Моня выбрал для себя Анастасию — высокую, статную блондинку с большой грудью, серыми глазами и чувственными губами. Она была легка в общении и весьма рискованная в танцах, то и дело прежимаясь к нему своей грудью.

Закончилось все, как и должно было закончится. В его казенной квартире на Причестинке. Купеческая дочь оказалась барышней ненасытной и покладистой, готовой на все для ублажения своего случайного любовника, что очень импонировала Зиланду. После четырех часов любовных утех, когда черное московское небо стало осторожно сереть, Настя успокоилась и уснула свернувшись на смятых простынях калачиком. Моня принял душ и осторожно лег рядом, проваливаясь в бездну сна.

Все таки либо возраст либо алкоголь сыграли свою злую шутку. Моня не услышал ни шороха в прихожей и тихого скрежета с которым отмычка отпирает замок. Он не услышал ничего, просто почувствовал в спальне чужое присутствие. Еще не открыв глаз, Моня протянул руку к прикроватной тумбочке где лежал наградной «Браунинг» всегда заряженный и готовый к бою…Пальцы уже коснулись ребристой пистолетной рукояти и тут что то ярко вспыхнуло …

*****

— Как вы себя чувствуете, любезный советник Эммануил Сергеевич Зиланд? Поинтересовался вкрадчивый голос над самым ухом Мони, едва он очнулся.

— Неплохо. Односложно ответил Моня, пытаясь разлепить глаза и осмотреться по сторонам. Повернутся толком не удалось, он был пристегнут полицейскими наручниками к спинке собственной кровати. Девушки рядом не было а в кресле напротив расположился весьма неприятный господин с неподвижным, рыбьими глазами и ежиком темных волос с проседью. Еще минимум один, судя по тихому дыханию, находился в коридоре.

— Что вам надо, черт возьми? Вы знаете, кто я? Одного моего слова достаточно, что бы с вас сорвали погоны!

Человек самодовольно усмехнулся.

— Полноте комедию ломать, господин Зиланд. Мне плевать на погоны, свой долг государству я уже давно отдал. Но это все, лирика. Сейчас сюда подойдет человек, который сделает вам одно предложение. От него будет зависеть как ваша жизнь и жизнь вашей спутницы, так и жизнь вашего пристарелого отца, Саломона Зальцмана.

«Вот я и влип. Похоже — это люди военного министра»

В спальню вошло двое — высокий, молодой парень с невыразительным лицом и мужчина крепкого телосложения с офицерской выправкой. Парень нес магнитофон, с микрофоном на подставке у мужчины была в руках солидная кожаная папка.

Парень передал установил магнитофон на трюмо, возле кровати и выжидательно посмотрел на рыбоглазого господина.

Солидный господин откашлялся и раскрыв папку, спросил тусклым, казенным голосом.

— Господин Зиланд. Похоже для вас пришло время — сменить команду. Тем более, вам это уже приходилось делать и не раз.

Сглотнув, Зиланд задал вопрос, во многом определивший его дальнейшую судьбу.

— Вы от Бородина, господа?

Солидный нехорошо усмехнулся.

— Судя по этому вопросу, вы чертовски умны, советник. Значит и пути назад, у вас уже нет. Сейчас вы расскажете нам, под запись, что конкретно вам приказал министр Нелединский и как это связано с хозяевами вашего друга, Сашки Минакера. И прошу вас, для вашего же блага, не врать и не увиливать. Вы только ухудшите свое положение..

«Боже мой, как же я влип…»

— Хорошо. Хрипло сказал Моня. Но что, я буду с этого иметь? Свою жизнь? Извините господа, но этого мало. Мне бы хотелось получить более существенное вознаграждение.

— Не в вашем положении торговаться!

— Торговаться, всегда есть время, господа! На этом мой отец сколотил целое состояние…

Незнакомец с рыбьими глазами неожиданно улыбнулся и сказал своему напарнику.

— А парень то, со стержнем внутри. Как я и говорил.

Солидный вздохнул.

— Чего ты хочешь, Моня? Говори, мое терпение на исходе.

— Не хотелось бы менять работу, господа. Должность шефа Секретного делопроизводства МИД, меня бы устроила в перспективе, раз уж Матвей Захарович Нелединский, сходит с дистанции..

Солидный фыркнул.

— Ничего себе, запросы у сына еврейского аптекаря…Это считай, генеральская должность. При этом ты нам ни сказал ни слова, не считая твоей глупой болтовни. Он мне надоел, Иван Осипович, сделай с ним что ни будь.

Тот что с рыбьими глазами, неожиданно резко вскочил с кресла и без замаха ткнул Зиланда в печень. Годами тренированный в атлетическом зале пресс, не помог и Моню, накрыло волной чудовищной боли. Он раскрыл рот, что бы заорать, но даже этого ему не дали. Стоящий рядом с кроватью здоровяк, мгновенно заткнул Моне рот, его же носовым платком вытащенным из шкафа.

— Вам господин статский советник, так лучше понятны условия торга? Спросил солидный и добавил.

— Иван Осипович, повторите процедуру пару раз.

После второго удара, у Мони полились слезы из глаз, после третьего, расслабился кишечник и господин статский советник, испражнился прямо на собственные шелковые простыни.

Здоровяк, хмыкнул и быстро достав из шкафа еще носовых платков раздал их своим начальникам, предварительно побрызгав заимствованным у Зиланда одеколоном. Рыбоглазый и солидный господин, кивками поблагодарив расторопного подчиненного синхронно приложили надушенный платки к лицам, спасаясь от вони.

— Может советник Зиланд хочет что то сказать? Глухо спросил солидный.

— Не балуй! Строго сказал здоровяк и одним движением вырвал у Мони изо рта платок, едва не с передними зубами.

Вздохнув, Моня прошептал, сплёвывая слизь и слюну..

— Хотя бы должность заместителя шефа Секретного делопроизводства, для меня найдется?

Рыбоглазый откровенно заржал

— Вот смотрите, господа, человек дышит через раз, весь в собственном дерьме по уши, но все равно торгуется. Вот это природная страсть, вот это — сила воли!

— Мне еще нужен документ об официальном сотрудничестве….прошептал Зиланд стремясь из последних сил закрепить успех.

— За этим дело не станет. Сказал солидный на минуту оторвав надушенный платок от лица и сморщившись от запаха. Нужные бумаги и полномочия у меня, имеются.

— Тогда, работаем. Но мне бы надо привести себя в порядок….

— Да. Иван Осипович, обеспечьте приведения господина статского советника в должный вид. Кстати как там барышня, запертая в ванной?

— Спит, под надежной охраной. Надо переместить её в гостиную и освободить, ванную комнату для господина Зиланда. Тимофей, аккуратно отстегни, статского советника от спинки кровати и проводи в ванную. И черт возьми, собери уже грязное белье и хорошенько проветри спальню. Нам здесь еще работать. Приказал молодчику рыбоглазый.

*****

— Надеюсь, я оплатил взнос на вступление в ваш закрытый клуб, господа. Сказал Зиланд, откидываясь на спинку кресла. Может, пришло время подписать бумаги?

— Думаю, это верно. Солидный господин, не снимавший все это время замшевых перчаток, достал из портфеля желтоватый бланк из желтой бумаги.

— Расписка о добровольном сотрудничестве с Управлением контрразведки Второго Главного Управления Генштаба, Эммануил Сергеевич.

Пробежав глазами текст на бланке украшенном угрожающей надписью «Особо секретно», Моня взял поданную авторучку и быстро расписался, чувствую за своей спиной дыхание здоровяка стоящего с его собственным, служебным пистолетом в руке.

— Поздравляю вас, господин статский советник. Вы только что выполнили свой гражданский долг. Без малейшей иронии сказал солидный господин, пряча бланк в кожаную папку.

— Спасибо за сотрудничество. Добавил рыбоглазый. Надеюсь, барышня Анастасия сидящая под присмотром в соседней комнате, будет так же благоразумна, каквы и не будет болтать языком. При этом он улыбнулся так, что у Мони внутри вся сжалось в комок.

— Да, да, кончно можете за ее благоразумие не беспокоится. Поспешил заверить незванных гостей Зиланд.

— Спасибо, господин статский советник. Мы уходим. Всего вам доброго.

*****

— Шпион — засранец!!! От души хохотал Бородин, слушая рассказ Алексеева о вербовке Зиланда. Здорово, Петр Георгиевич, очень здорово. Как и ожидалось, Зиланд согласился стать агентом, но торговался до последнего, что его, положительно характеризует. Получить такого агента в гнезде заговора, очень дорогого стоит!

Порученец радости шефа не испытывал и мрачно заметил.

— Не переметнется ли?

— Думаю нет. Легко изменяют, люди слабохарактерные. У Зиланда, явно есть стержень. Да и не сможет рохля, секретным агентом при таможне столько лет в Одессе работать. А Зиланд смог и был перетянут Палием в МВД, на полковничью должность в Интерпол. Хотя, в чем то вы правы, Петр Георгиевич. Зиланд может, начать гнать нам дезинформацию. Это требует проверки, причем в ближайшее время. Меня больше волнует другое.

— Слушаю Вас.

— Министр внутренних дел Палий. Вот этот человек, его окружение, все чаще возникает в наших разведовательных сводках.

— Прикажете организовать скрытое наблюдение?

— Ни в коем случае. У него отличная охрана, она сразу засечет «топтунов». И не забывайте, что этот светский лев и сибарит, еще десятилетие назад был блестящим сыщиком, разгромившим не одну банду и лично задержавшим множество особо опасных преступников. У таких людей есть развитое чутье на опасность. Здесь надо действовать тоньше, Петр Георгиевич.

Военный министр задумался, достал портсигар и прикурил папиросу «Осман»

Алексеев молчал, ожидая продолжения разговора.

— Будем действовать, сугубо официально. Генерал Толстой из жандармерии неофициально сообщил о бойне в деревне Пирогово Дмитровского уезда, где были обнаружены трупы офицеров полиции из разных подразделений центрального аппарата МВД. Что они там делали и как оказались рядом с трупом международного террориста Сальникова-Нитро — вопрос, очень интересный. Жандармерия уже начала расследование по этому факту. Управление внутренней безопасности МВД, генерала Мартыненко ожидаемо засекретило всю информацию.

— Мартыненко, человек Палия?

— Естественно. Глава губернского следственного управления — кадет Ростовцев, сибиряк, человек верный президенту Кулешову. Думаю, президенту невыгодно сейчас разжигать страсти вокруг главы МВД и он постарается максимально поддержать Палия.

— Но прокурор губернии, Анатолий Черноглазов, из офицеров.

— Юнкерское братство? Какое училище заканчивал?

— Как и вы, Киевское имени Котляревского. Только на два года позже. Командный факультет. Потом военно-юридическую академию.

— К нему есть подход?

— Да, Денис Викторович. Его супруга, Серафима Павловна в девичестве фон Будберг….

— Уж не сестра ли генерал-майора Евгения фон Будберга, командующего московским корпусом ПВО?

— Точно так…

Бородин улыбнулся.

— Петр Георгиевич, вы организуйте мне встречу с генералом Будбергом и его супругой. Думаю прокурор Черноглазов, возьмет это скользкое дело под неусыпный контроль и не даст МВД его замять. Это то, что нужно сделать в ближайшие дни.

Глава 30

Перспектива. Округ Панков. Берлин. Германская Демократическая Республика. 16 мая 2001 года.

Южный городской округ Панков, где в ухоженном и по настоящему лесном предместье пятимиллионного современного европейского города со времен геноссе Тельмана, селилась партийная и государственная элита социалистической Германии наслаждаясь относительным покоем и свежим воздухом.

Внеочередное заседание Совета обороны, началось на вилле нынешнего канцлера ГДР, Ханса Модрова, сменившего ушедшего на пост генерального секретаря СЕПГ, Бруно Ольбрихта. Сам геноссе Ольбрихт, категорически не любил устраивать совещания на своей вилле, предпочитая здание ЦК в Лихтенберге, но в данный момент время не терпело и заседание ЦК, пришлось принимать канцлеру Модрову.

Один за другим, черные, похожие на акул «Мерседесы», останавливались у входа в виллу, высаживая пожилый, представительных мужчин, которые степенно, словно купцы-миллионщики поднимались по лестнице и исчезали в просторном холле.

В отличии от Совета Министров где присутствовало более двух десятков человек, состав Совета обороны, состоящего из самых влиятельных фигур Германии насчитывал всего семь человек, но зато каких!

Помимо самого Генерального секретаря СЕПГ, Бруно Ольбрихта, хозяина виллы, и главы правительства Ханса Модрова, присутствовал член ЦК и секретарь по идеологии, Дитрих Розенфельд, министр обороны генерал-оберст Курт Хаазе, начальник Генерального штаба ГДР, генерал — оберст Эрвин Реттингер, министр госбезопасности, генерал-оберст Отто Винкель, секретарь ЦК по промышленности Манфред Флегель. В качестве приглашенного гостя, на заседании присутствовал советник Генерального секретаря по вопросам международного сотрудничества геноссе Маркус Вольф.

Естественно, заседание открыл сам Генсек, отпив из стакана глоток подогретого молока.

— Геноссе, снова приходится поднимать польский вопрос. Срыв поставок сельскохозяйственной продукции из-за блокады польскими националистами пропускных пунктов на границе, создает опасность срыва заготовок к будущему осеннее — зимнему сезону. Несмотря на давление нашего МИД, польское правительство не идет на уступки, и не хочет приструнить своих экстремистов.

— Расстрел рабочей демонстрации в Лодзи, это уже слишком, геноссе. Так себя даже колонизаторы в колониях не ведут. Предпочитают слезоточивый газ и резиновые пули.

Заметил шеф «Штази» Отто Винкель.

— Геноссе Винкель! Ваше ведомство должно знать, что происходить у нас под носом. Вам напомнить, что значит поставки продукции сельского хозяйства для германских граждан? Недовольно спросил главу МГБ, Ханс Модров.

— Половина выпекаемого хлеба в Германии- состоит из польской и русской муки. Почти треть картофеля, сорок процентов капусты — вот что такое Польша. Теперь — все это заблокировано на границе. Еще неделя — в Берлине, Мюнхене и Гамбурге, начнутся перебои с хлебом.

— Нужно надавить на правительство Мацея Плажиньского, сильнее! Повысил голос Дитрих Розенфельд, пожалуй наиболее опытный и авторитетный политик в Совете Обороны. Его отец, был известным банкиром еврейского происхождения, мать — происходила из саксонской аристократии, а сам Дитрих был марксистом, вращавшимся в юности среди выпущенных из тюрем беглых русских троцкистов^[39].

— Это вряд ли. Мрачно заметил Маркус Вольф. Все рычаги экономического и политического давления — мы уже использовали. Плажиньскому и его сторонникам- деваться некуда. Правящая коалиция разваливается на глазах, в Сейме он в явном меньшинстве. Националисты и клерикалы давят на него со всех сторон. Что бы не обещал нам министр иностранных дел Речи Посполитой, пан Квасневский- реальных рычагов ни у социал-демократов, ни у центристов Плажиньского, нет и в помине. Наша нота протеста и участие отрядов интернационалистов в Лодзинском восстании — только подлили масла в огонь и ухудшила положение правящей коалиции.

— Но участие в восстании боевиков Internationale sozialistische Bewegung^[40] это была ваша затея, геноссе Вольф. Вы не ожидали такой реакции польских властей? Спросил генерал Винкель, сузив глаза.

«Ах Винкель, Винкель! Злобный и тупой сукин сын. Во главе «Штази» можно ставить разведчика, партийца или даже профессионального дипломата. Но никогда, никогда нельзя ставить контрразведчика» Раздраженно подумал Вольф. Отто Винкель, был чистой воды кадровиком, попавшим в госбезопасность по «молодежному набору», среди молодых партийных кадров и его взлет был обеспечен в те времена когда он возглавлял УМГБ по земле Рейнланд-Пфальц. Тогда ему удалось при проверке анкетных данных поймать на крючок давнего шпиона французской разведки работавшего в конструкторском бюро концерна «Хеншель». История получила продолжение и Винкеля перевели начальником УМГБ по Баварии, открывающей дорогу на самый верх и следующим назначением, генерал возглавил Центральный отдел 3 Штази, а пять лет назад, несмотря на противодействие ушедшего в тень, Вольфа, возглавил министерство.

— Это было мое распоряжение, геноссе Винкель. Тихо и внятно сказал Бруно Ольбрихт.

Министр госбезопасности смешался, что не стоило делать человеку на его посту и даже пытался что то сказать но генсек был неумолим.

— Я понимаю, почему геноссе Вольф всегда настаивал, что бы аппарат Международного социалистического движения и Главное управление разведки МГБ, подчинялись напрямую Центральному комитету партии. Это позволяет избегать лишней бюрократии.

Властно продолжил генсек, разглядывая шефа «Штази» словно надоедливое насекомое. Видимо испытав наслаждение от вида бледнеющего Винкеля, Ольбрихт замолчал и снова отпил молока.

Генсек встал и прошелся по огромному, ярко освещенному залу приковывая взгляды участников заседания.

— Геноссе. Сейчас, наступает переломный момент, не только германской, европейской, но и не побоюсь этого слова — мировой истории. Мировой кризис капитализма, поразивший мировую экономику осенью 1999 года, рикошетом ударил и по нам. Особенно по экспортным отраслям промышленности. Пострадало машиностроение, нефтехимическая, авиационная и радиотехническая промышленность. Сейчас, мы столкнулись с неожиданным и глубоким кризисом внутри социалистической экономики. Впервые с кризиса конца шестидесятых годов, уровень жизни трудящихся стал падать, причем падать стремительно, геноссе! Напомнить вам мартовские беспорядки в Эссене и Вуппертале?!

— Понятно что эти беспорядки с помощью несознательных граждан организованы агентурой империалистов. Но, геноссе, это не снимает ответственности с нас, как с руководителей страны.

Мы должны защитить свою страну, своих людей, от организованного капиталистами кризиса. Если мы этого не сделаем, то всех нас, как руководителей первого в мире социалистического государства — нужно будет придать суду истории.

Генеральный секретарь, неторопливо вернулся на свое председательское место и залпом, словно шнапс, допил молоко.

В зале повисла тяжелая, густая тишина.

— Кризис, обнажил сильнейшее расслоение капиталистических держав. Такие страны как Венгрия, Румыния, Болгария, Польша, Греция, первыми столкнулись с наиболее резким падением уровня жизни. Рабочие партии повсеместно возглавили движение за повышение уровня жизни и повсеместно столкнулись с тотальным террором капиталистов. Осторожно подбирая слова, заметил Вольф.

— И мы, как марксисты и социалисты не можем стоять в стороне, когда цепные псы буржуазии безнаказанно убивают и калечат демонстрантов на улицах польских городов. Приказ на применение в Лодзи, воинов-интернационалистов из зондеркоманды «Карл Либкнехт» одобрен не только геноссе Генеральным секретарем, но и мной, секретарем ЦК поидеологии. Жестокая реакция обанкротившегося правительства Плажиньского, подтверждает наш тезис о начале глобального краха мировой системы капитализма.

Дитрих Розенфельд выдохнул и достал свою знаменитую трубку, но передумав её раскуривать, положил рядом с собой на зеленое сукно.

— К тому же, мне надоели вечные польские спекуляции. Они и румыны — крупнейшие в Европе покупатели русского зерна и масла и мяса, нефтепродуктов и никеля. Потом, пользуясь санкциями — перепродают это нам втридорога. А теперь, вовсе заблокировали поставки. В разгар экономического кризиса! С этим пора что то делать, геноссе! Германия не должна быть в заложниках у ничтожной варшавской клики… Хлопнув ладонью по столу, добавил генсек.

— Народная национальная армия, всегда готова выполнить любой приказ партии и правительства! Встал со своего места доселе молчавший как сфинкс генерал-оберст Курт Хаазе, нелепо смотрящийся в своем штатском костюме, надетым на заседание для конспирации.

— Нужно заставить Варшаву разблокировать границу и принять наши требования о бесперебойных поставках сельскохозяйственной продукции и угля для нужд населения и промышленности, уже спокойно сказал Бруно Ольбрихт.

— Это не сделать без прямого военного вторжения, геноссе. Закаменев лицом, произнес канцлер Ханс Модров.

— Мы готовы начать мобилизацию фольксвера и развертывание запасных дивизий в течении суток, после постановления ЦК. Заметил Эрвин Реттингер, тоже одетый в штатское.

«Вот она, прусская военная школа. Приказа еще нет, а армия уже готова драться»

— Какова будет реакция Антанты и России? Спросил секретарь ЦК Манфред Флегель.

Флегель, отвечал в ЦК за курирование промышленности и был как и генсек Ольбрихт, чистым технократом но политикой принципиально не занимался. Но по вопросам промышленности, её нужд и проблем, равных Флегелю было мало во всей Германии.

— ЦК считает, что кроме политических заявлений и экономических санкций — Антанта ничем Польше помочь не сможет. Ответил Ольбрихт.

— Сырьё геноссе. Меня интересует сырье. Наше уязвимое место — отсутствие сырья кроме рурского угля. И то мы закупаем уголь в Польше и Чехословакии. Если санкции будут серьезными — сегодняшний кризис, нам покажется сущим пустяком, геноссе.

— Россия. Нам придется либо договариваться с русскими либо с Антантой, что бы решить надоевший польский вопрос. Проскрипел Вольф.

— Выгоднее с русскими. Заметил Розенфельд. Вопрос, что им предложить взамен? Технологии? Я считаю что это самоубийство.

— Галиция. Это бывшие земли Австро-Венгрии, которые отошли к независимой Польши по Лиссабонским соглашениям. Русские это никогда не признавали Галицию частью Польши и вплоть до 1968 года, считали Польшу одним из основных противников.

— Но согласятся ли русские?

— Сомневаюсь. Но и рваться в бой за поляков, не будут. Если Антанта проигнорирует наше вторжение в Польшу, русские не будут таскать каштаны для Парижа и Лондона.

— Геноссе Вольф, откуда такая уверенность?

— От агентуры и аналитиков международного отдела ЦК. Отрезал Вольф

— Если мы ударим первыми, пути назад не будет.

— У нас, геноссе Модров пути назад уже нет. Вам ли как канцлеру не знать, что экономическая ситуация ухудшается с каждым месяцем. Еще немного и нам, как капиталистам придется оцеплять рабочие кварталы частями казарменной полиции^[41] и батальонами «штази» и вводить карточную систему для распределения бензина и продовольствия. Вы согласны?

Ханс Модров кивнул.

— Тогда ставим вопрос на голосование. И еще …мы обсуждаем сейчас вопрос судьбы Германии и социализма. Так что, я сейчас в нарушении протокола заседания ввожу право «либерум вето». Один голос против — и все остается по старому. Прошу голосовать, геноссе.

Подняв голову, через минуту, Генеральный секретарь Ольбрихт, посмотрев на соратников, сказал.

— Единогласно, геноссе. Спасибо за доверие. Заседание, Совета обороны считаю закрытым.

Глава 31

Окрестности Рузы. Московская губерния.25 января 2000 года.

— Почему операция «Миндаль»? Спросил Алексеев, оторвав воспаленные глаза от бумаг.

— А почему нет? Я вот сегодня откушал миндальное пирожное и заметьте, весьма вкусное. Настроение военного министра, несмотря на столь раннее и морозное утро, было приподнятым. Думаю, Петр Григорьевич, это не важно, а важно то, что мы сегодня постараемся найти «Чародей» и поставить точку на операции «Химера».

Алексеев оттянул воротник не свежей рубашки и вяло покрутил шеей.

— Риск огромный. Если домыслы Небогатова не верны, то мы ничего не найдем…А «Чародей» в руках Подполья, это похуже гранаты в руках обезьяны.

Бородин, презрительно фыркнул.

— У нас есть другой выход? Либо мы его сейчас найдем, либо нас ждет невиданный скандал. Шанс невелик, но он есть. А я знаете ли, Петр Георгиевич, готов драться за любой мизерный шанс, если он ведет к победе. И готов рисковать. Без риска — побед не бывает. Знаете, что было моей настольной книгой в юнкерские времена?

— Нет…

— «Стратегия непрямых действий», британца Лиддел Гарта. Не приходилось читать?

— Приходилось…

— Вспомните. Любой фланговый, обходной маневр, рискованней и сложнее прямолинейной атаки….Но если он удался, победа будет впечатляющей. Нужно действовать.

Алексеев неслышно вздохнул.

— Каков план операции?

— Очень простой. Команда разведчиков майора Эверсмана, прихватит околоточного Дерюгина и допросит его. С пристрастием. Первый эскадрон 45 особого разведывательного полка ВВС, майора Панченко уже выдвинулся сюда в Рузу, и ждет приказа к началу штурма молокозавода. Две полевые команды пластунов, круглосуточно наблюдают за хозяйством Дерюгина старшего и уже собрали кучу интересных данных. Интересный на молокозаводе народ работает. Калиброванные люди, прямо скажем….

— Может предоставить дело жандармам? Мобильный отдел московского ГЖУ — отлично подготовленное, штурмовое подразделение.

Военный министр, покачал головой.

— В том то и дело. Жандармы, свое дело знают туго. А вот армейские части, даже элитные- боевым опытом обделены, за исключением туркестанских и кавказских стрелковых бригад. Так что — получается учебно- боевая задача для недавно сформированного особого разведывательного полка ВВС. Проникнуть скрытно на враждебную территорию, уничтожить противника и скрытно отойти.

— Уничтожить?

— Конечно. Даже если «чародей» мы не найдем, люди Дерюгина и Вайнруба собранные на молокозаводе — отборная мразь. Через досье генерала Толстого, мы проверили нескольких человек снятых нашими дозорными— все в розыске, все запачканы кровью. Все…либо уголовные, либо связанные с подпольем ублюдки.

— Черт…Денис Владимирович… это же будет бойня…Как понимаю, там несколько десятков человек… это не скрыть от следствия. Здесь же Подмосковье, а не Сальвадор или Киренаика.

Бородин, посмотрел в глаза Алексеева и много видевшего генерала, порученца министра передернуло от этого взгляда.

— Вы будете удивлены, Петр Григорьевич, но на это, всем будет плевать. Народ и наши политиканы получат новую погремушку …

Министр поднял палец

— Коррупция и пособничество терроризму в центральном аппарате МВД. Вот это — бомба! И будущие события на молокозаводе, прекрасно ложится в эту версию как патроны в пистолетную обойму.

Алексеев, удивленно посмотрел на своего патрона.

— Неужели вы передали собранную информацию прессе?

Бородин захохотал.

— Конечно нет…С прессой пусть пока работают жандармы…Я передал собранную информацию по МВД, генералу Бьерну. Этот сукин сын, не слезет живьем с министра Палия и его камарильи.

Радиотелефон, закрепленный на панели министерского, бронированного «Шевроле» замигал красным. Включив клавишей ЗАС, Бородин снял трубку.

— Слушаю. Взяли? Все зафиксировано на пленку? Отлично…

****

Майора полиции Дерюгина, прихватили в тот момент, когда он, ковыряясь ключом в замерзшем замке и чертыхаясь пытался открыть наконец свой скромный «Дукс Селенга». Он скорее почувствовал, чем увидел опасность, пытался развернутся одновременно вырывая из кобуры пистолет. Но молодчики в масках, выпрыгнувшие из притормозившего сзади автофургона «Форд» — были быстрее и тренированнее уже изрядно поправившегося на московских харчах околоточного. Страшный удар коротким обрезком стальной трубы, по руке схватившей пистолет, парализовал руку и волю Дерюгина и прилетевший следом — прямой в челюсть, отключил сознание.

Очнулся майор в холодном, запыленном помещении, пропахшем сырым цементом и опилками с тусклым освещением. Скованный наручниками и пристегнутый еще одной парой наручников к трубе.

В помещение, больше похожее на подсобку, вошло двое в штатском, но явно с военной выправкой.

Один из них, сел где то за спиной Дерюгина, второй же подошел и встал напротив околоточного.

— Меня зовут, майор Эверсман. Я офицер разведки ВВС и у меня к вам, гражданин Дерюгин, есть пара вопросов. Так скажем, профессиональных.

Дерюгин откашлялся. Зверски болела голова, ныла разбитая рука и челюсть.

— Пить…пить дайте. Я майор полиции Дерюгин… меня все знают….Какого хрена надо разведке ВВС от меня….?

Человек сзади зашевелился и подал Эверсману, невесть откуда взявшуюся железную кружку с водой.

Тот дал напиться Дерюгину, потом с безразличным видом бросил кружку в кучу мусора сваленного в углу.

— Слушайте, Дерюгин. Нам известно все. И про профессора Куролесова и про его супругу Елену Ухтомскую. Про консьержа Евсеева…И про молокозавод вашего брата и про хищение биологической дряни «Чародей». Про шашни с подпольем — знаем тоже. Так что, вам надо постараться, что бы выйти живым из этого подвала …Да и не только вам…

Эверсман достал из кармана конверт и сунул под нос Дерюгина несколько фотографий. Его жена …сын идет на занятия в университет…старшая дочь выходит из школы…младшая гуляет с гувернанткой…

Дерюгин ошарашенно посмотрел на фотографии потом на Эверсмана и рванулся к нему, но порвать наручники ему не удалось.

— Суука! Мразь, как таких земля носит! Ты угрожаешь моей семье! Ты покойник сука!!! Ооо ты покойник мурло немецкое!!!

Заорал Дерюгин, стараясь звуком собственного голоса и ругательствами скрыть волну ужаса поднимающуюся у него в груди. Они знали все….к черту откуда и причем тут военные!!???

Эверсман брезгливо сморщился и коротко ударил Дерюгина поддых. Околоточного скрутило и он упал на грязный пол.

— Зря вы так. Себе же хуже делаете.

Подойдя к колченогому столу, стоящему в дальнем углу помещения, Эверсман достал похожую на кирпич радиостанцию и коротко приказал.

— Берите жену и детей. Без эмоций, словно приказал убить газетой муху.

И вот тут Дерюгин поверил. Поверил, что эти люди именно так и сделают. Похитят его жену и детей, будут их мучить на глазах у него, пока не вырвут признание. Он давно служил в полиции и был втянут в деятельность подполья своим бывшим начальником отделения — Николаем Ткачом. Он умел и знал как ломать людей и получать от них нужные показания. И не сомневался, что его сломают в ближайшее время. Ни на йоту не сомневался, не на секунду…

— Постойте …господин Эверсман хрипло произнес Дерюгин. Я вам скажу. Все скажу, что знаю….Не трогайте семью, пожалуйста, они не в чем не виноваты.

Эверсман кивнул.

— Несите магнитофон и кинокамеру. Будем кино снимать. В цвете…Снова взяв рацию, он приказал.

— По семье Дерюгина, отбой. Отбой, повторяю….

******

— Просто удивительно, что все срослось. Бородин покачал головой, прослушав излияния околоточного Дерюгина записанные на пленку.

— Этому ретивому ротмистру из жандармерии, надо сказать спасибо. Он ведь уже подполковник?

— Так точно. На днях получил очередное звание. И новую должность при начальнике Оперативного бюро…

— Да помню, встречался недавно. Интересный тип, этот Небогатов. Если не зазнается — далеко пойдет. До генеральских погон дослужится.

Бородин вздохнул и посмотрел на часы.

— Ну что Петр Григорьевич, окропим снежок красненьким?

Первый эскадрон «особых парашютистов» из Кубинки, занял свои позиции вокруг молокозавода еще ночью, тщательно замаскировавшись и подготовив огневые позиции. Несмотря на мороз — парашютисты были готовы к быстрому захвату объекта и подавлению любого сопротивления.

— Неужели действительно «Чародей» здесь? В морозильнике?

— Именно здесь. Все гениальное просто и Вайнруб-Белинский, рассудил верно. Кто будет искать контейнеры с убийственным вирусом в морозильнике молокозавода во флягах из под сметаны?

Алексеев помолчал и спросил.

— Что делать с местными активистами?

— Всех в расход. Без пощады. В наших руках Дерюгин и Волошин. На днях, с их помощью, опознаем товарища Серова из Подполья. Так что тот мусор, что живет за этим забором — нам не нужен. Да и как акция устрашения — придется в самый раз. в самый раз.

Взявшись за трубку радиотелефона, Бородин произнес только одно, видимо кодовое слово.

— Миндаль!

*****

Сегодняшнюю дневную вахту у запасных ворот, которые вели к морозильнику, электроподстанции и рабочему общежитию, несли двое — Пух и Рыло. Числились они обычными грузчиками, хотя ни разу не заходили на склад. Их задача была другая, хорошо оплачиваемая, но очень, очень скучная. Они готовились убивать во имя справедливости и народа. Убивать сатрапов и эксплуататоров. Ежедневно, еженедельно, готовились стрелять, взрывать, мастерить бомбы и познавать основы агентурной работы.

Пух — Андрей Пущин, румяный юноша лет двадцати трех, еще в восемнадцать лет связался с марксистами, попал под негласный надзор охранки Минской губернии. Через два года — он камнем насмерть забил студента Антоновича, соратника по марксистскому кружку, которого старшие товарищи посчитали полицейским осведомителем. Объявленный в розыск, он сбежал из Минска в промышленный, грязный Магнитогорск, где его приняли соратники и пристроили на трубопрокатный завод. Но юноша, продолжал активную агитацию рабочих, в итоге повздорил с цеховым мастером и застрелил того из обреза, оставив сиротами шестерых детей. Выплыл уже в Рузе, у братьев Дерюгиных. В отличии от студента и убежденного марксиста, Рыло, он же Никифор Самусенко, был обычным уголовником и в свои сорок два имел четыре «ходки» в места, не столь отдаленные. После выхода, промышлял кражами и был задержан и завербован, одним из связанных с подпольем легавых.

Рыло, не любил легавых, ровно как социалистов или буржуев. Ему было вообще на все наплевать, кроме зарплаты и сытных щей с мясом. Сейчас, Рылу, было холодно, скучно и муторно на душе. Последний раз его так крутило за час до последнего ареста в подмосковной Коломне.

— муторно что то ….Сообщил Рыло — Пуху и вытащил холодными пальцами, предпоследнюю папиросу.

— Потому что ты куришь одну за одной. От никотина тебя и тошнит, Никифор…Заметил Пух и отвернулся от Рыла и уставился в заиндевевшее окно караулки.

— Понимал бы ты чего, стерлядь! Пробурчал Рыло. Молод еще, мне указывать.

— Да я не указываю, Никифор, я рекомендую. У меня все таки за плечами два курса медицинского института в Минске..

— А у меня, двадцать лет каторги. И муторно мне, не от табаку…Чую я что то…

— Чуешь? Облаву что ли полицейскую? Вот уж дудки …местные легавые с руки у наших кормятся предупредят если что. Отмахнулся Пух.

— Может и облаву…а может и чего похуже. Смерть, я чую студент, смерть…. Зло ответил Рыло и с силой погасил папиросу в пепельнице.

Пух, покосился на напарника, обреченно вздохнул и поправил ремень карабина.

— Пойду, ворота осмотрю. Сказал он и выскочил на свежий воздух из прокуренной караулки.

«Совсем сбрендил, черт старый!» Раздраженно подумал Пух. «Надо товарищу Шандору доложить о глупых разговорах Рыла. Так и до измены недалеко»

Товарищ Шандор, чьего имени и реальной фамилии не знал даже товарищ Белинский был командиром их боевой ячейки и давно разыскиваемым Интерполом — террористом, въехавшим в Россию по подложному паспорту более трех лет назад и обосновавшийся в общежитии молокозавода. Его прислало ЦК ПСР и у него был огромный кредит доверия от самого товарища Зондера.

Глянув в окошко закрытых ворот, он с удивлением увидел белый фургон с желто — черной эмблемой службы доставки московского почтамта. Фургон, притормозил не доезжая ворот метра четыре и оттуда в форменном полушубке и с бляхой почтового ведомства выбрался седой мужик и вразвалочку двинулся к воротам.

— Чего надо, здесь проезда нет…Прикрикнул Пух, через окошко, на что незнакомец, махнул рукой.

— Да знаю. я знаю…Мне спросить надо. Приблизился к окошку незнакомец.

Рыло, выглянул на мороз ровно в то мгновение, что бы увидеть как падает Пух с простреленной башкой разбрызгивая кровь и кусочки мозга на белоснежный наст. И он тут же все понял. За ними пришли. Пришли не полицейские или жандармы, те сразу не убивают ….Рыло, часто слышал циркулирующие в каторжной среде слухи, про работавшие на правительство или очень богатых людей — наемные отряды из отставных или действующих военных….Большинство смеялось над такими слухами, но теперь Рыло убедился — что это правда. Чистейшая правда и надо бежать…Бежать куда глаза глядят, бежать прямо сейчас не оглядываясь и моля Бога о заступничестве.

Бросив карабин, отстегнув кобуру с револьвером от пояса и проигнорировав рубильник пожарного ревуна, должного оповестить об опасности и поднять тревогу, Рыло, он же Никифор Самусенко бросился опрометью вдоль забора, скрываясь за сваленными деревянными поддонами. Последнее что он успел увидеть, это как с крыши фургона, открыв люк, через ворота ловко карабкаются люди в белых маскировочных халатах, увешенные оружием.

Штурм, начался одновременно с трех сторон. Основная ударная группа, майора Рыкачева пробилась через ворота, еще две пятерки бойцов по штурмовым лестницами преодолели основательный забор. Следом, на двух фургонах прибыли облаченные в защитные комбинезоны бойцы роты химической защиты 45 особого разведывательного полка.

На руку нападавшим, изучивших план молокозавода с помощью неоднократной и очень подробной аэрофотосъёмки (все таки Разведывательное управление ВВС) сыграло то, что нужные им объекты включая холодильные камеры и общежитие для боевиков, находятся отдельно от основного производства где работали сотни совершенно невинных и честных работяг. Здесь же, был четкий приказ — уничтожить всех. Бесшумное оружие и внезапное нападение быстро сделали свое дело. Несмотря на наличие трех десятков боевиков, застигнутых врасплох сопротивление оказали единицы..

******

— Докладывайте, о потерях, полковник!

— Убит ефрейтор Войтенков, в подвале, в затылок. Не увидел нишу в стене где прятался боевик. Ранено тяжело трое, включая командира взвода старшего лейтенанта Махова и обер-фельдфебеля Прушинского. Легко раненых пятеро…

— Контейнеры?

— Нашли/. В целости и сохранности, нашли. Во фляге со сметаной, как и сообщили агент.

— Сколько убито боевиков?

— Двадцать семь. Всех стащили в здание общежития у некоторых успели откатать пальцы. Изьято полсотни чистых бланков паспортов, почти двести единиц огнестрельного оружия, бомбовая лаборатория.

— Все что можно, особенно бланки паспортов, забирайте с собой полковник. Уходите срочно. И оставляйте поменьше следов.

Газета «Московия» от 27 января 2000 года

«….итогом вопиющего нарушения норм противопожарной безопасности стал чудовищный пожар в здании общежития молокозавода акционерного общества «Дерюгинское молоко» в городе Руза. На данный момент в результате взрыва на складе технических масел и последующий пожар унес жизни двадцати работников. Сейчас городская пожарная часть и эксперты из Госпожарнадзора ГУПО МВД продолжают разбирать руины общежития и прилегающих к нему, складов и пакгаузов.

Владелец завода, Федор Исидорович Дерюгин и управляющий, господин Белинский объявлены во всероссийский розыск, со слов представителей Следственной части Рузского уезда….»

Глава 32

Москва. Рогожская управа. Крутицкие казармы. 29 января 2000 года.

— Это точно лидер Боевого крыла Подполья, неуловимый товарищ Серов?

— Совершенно точно. У меня глаз наметанный. Уверенно заявил Брюс, в упор посмотрев на сидящего напротив него человека.

Человек, в котором можно было узнать военного министра, кивнул головой и взял фотографию который Брюс отложил в сторону из общей стопки.

— Николай Николаевич Ткач. Бывший старший лейтенант из вольноопределяющихся, 18 Вологодского полка 5 пехотной дивизии, командир радиотелефонного взвода, затем заместитель командира роты связи. Отзывы о службе самые положительные, но от военной карьеры отказался. Год отработал на Харьковском почтамте в секторе телеграфной связи, потом пошел в служить полицию. Начинал, в строевом отделе Департамента полиции, потом в отделе связи…В агенты — оперативники перешел уже в звании капитана, сугубо охотником. Служил вместе с Палием, Мартыненко и Дерюгиным. Соответственно, входил в ближний круг будущего министра. Очень близкий.

Задумчиво прочитал Бородин из поднесенного адъютантом, копии личного дела. Помимо копии личного дела, из московского губернского жандармского управления доставили увесистую папку собранных на Ткача, оперативных материалов. Это конечно, было абсолютно незаконно, но шеф московской жандармерии, Иван Дремов, этот мракобес, обскурант и злостный душитель свободы, терпеть не мог ни московский полицейский департамент, ни все МВД, вместе взятое, видя в них первейших конкурентов жандармской монополии на политический сыск. Поэтому, после звонка Чеслава Бьерна, подкрепленного устным распоряжением генерала Толстого из Оперативного бюро, собранное пухлое досье на Ткача, оказалось на столе у военного министра.

— Мда. куда смотрит наша очень свободная и либеральная пресса…??? Господа эсеры в полицейских мундирах обирают коммерсантов, организуют контрабанду золота и сбыт наркотиков, наконец осуществляют заказные убийства, но всем плевать.

— Вы хотите открытого процесса? Спросил Брюс, чуть поерзав в кресле.

Ему импонировал Бородин, импонировала его манера вести дела и умение решать вопросы дергая за ниточки и при этом, оставаясь в тени. С удивлением. Брюс отметил про себя, что он если и не боится Бородина, но весьма и весьма опасается. Как человек, внезапно оказавшийся рядом с волком. Этим волком, был Бородин. Вроде сейчас он покуривая сигару, мирно беседует с Брюсом, даже слегка рассеяно улыбаясь, но случись что, отдаст приказ — его убить. Ни секунды не мешкая. Или сам убьёт. Что военный министр лично убивал- Брюс не сомневался, человека, убивавшего себе подобных, видно по глазам и по мягким, опасным движениям.

— Бросьте, мичман. Если бы я хотел, открытого процесса, я бы не стал возится с вами и вашим братом. Вы убьете их всех, Волошин. Всех, до одного. Выжгите все это гнездо….до основания. А потом, вы будете убивать дальше тех, на кого я укажу. У вас это получается отлично. Ведь мы же вас и подготовили…

— Как я понимаю, мой брат останется в заложниках.

Бородин усмехнулся.

— Мне незачем прятать вашего брата за решетку, мичман. Его дело в ближайшие месяцы будет пересмотрено, за дело возьмутся лучшие столичные адвокаты. Есть люди, готовые щедро оплатить их услуги. Но ваш брат, останется под негласным полицейским надзором. Попытаетесь соскочить с крючка- ваш брат умрет, Волошин. Второй раз, как с Подпольем вам подобный трюк не провернуть.

— Что еще, кхм …господин министр.

— Что еще? Да собственно ничего. Считайте мичман, что вы снова призваны на военную службу и находитесь со специальным заданием на вражеской территории. Если вы справитесь с первым заданием, у вас открываются неплохие перспективы, Волошин. У меня на вас, серьезные планы. Не подведите меня …и своего брата, мичман.

***** 

Испанский ресторан «Ла-Корунья», что на Пресне, считался слишком дорогим даже для зажиточных московских обывателей, поэтому там собиралась публика другого пошиба. Промышленники с миллионными оборотами, иностранные бизнесмены, чиновники министерского уровня, допущенные к бюджетным деньгам ну и конечно, сенаторы и гласные Государственной думы. Здесь конечно сделки не заключались, сделка, как и секс — дело интимное

,но предварительные переговоры проходили именно здесь среди пальм в кадках и полуодетых девиц — официанток неслышно скользящих между столами с подносами.

Полковник Ткач, сел за столик, закрепленный за ним ресторанным администратором Нерсесом, по совместительству полицейским осведомителем, пойманным на крючок по гнусной статье за растление несовершеннолетних. Услужливый и смуглый Нерсес, угождал Ткачу и его гостям как мог и сам лично принимал заказ и смотрел за качеством блюд подаваемых на стол Серому.

— Что изволите-с, господин полковник-с. Прошелестел Нерсес неслышно появившийся за спиной Ткача.

— Господин полковник, изволит фобаду по астурийски и бокал Castillo de Almansa.

— Урожая какого года? Снова прошелестел Нерсес. Есть отличного урожая девяносто третьего года.

— Да, давай.

— Извините, вы сегодня будете один?

— Нет….Хотя принесите еще прибор на одну персону. Ткач сказал это таким тоном, что администратор уловив настроение клиента и куратора кивнул и неслышно испарился.

Серый, психовал. В нем боролись два чувства — страх и жадность, причем второе чувство оказалось явно сильнее первого.

После исчезновения околоточного пристава Семена Дерюгина и последующего за этим страшного и необъяснимого пожара на молокозаводе уничтожившего весь отряд боевиков товарища Шандора. Что стало с той безымянной отравой которую по заданию ЦК доставили из Туркестана и прятали в холодильнике — тоже неизвестно. Хуже того, в розыск из за пожара, объявили Федора Дерюгина и члена подпольного ЦК, товарища Белинского. Если к этому прибавить расстрел его боевой группы в Пирогово, Брюсом и его переход на сторону противника, то самое время было мылить петлю и вешаться, пока этого не сделали соратники по партии новых эсеров. Или его разъярённое полицейское начальство.

Бежать было куда и Ткач — отправив жену и детей к родственникам в родной, Харьков под защиту местной полиции сам тихонько съехал со своей официальной московской квартиры, бросив все, кроме двух поддельных паспортов и десятью тысячами рублей наличными.

Скрывшись на конспиративной квартире в угрюмых и грязных Вешняках в какой то бетонной засранной конуре для пролетариата. О уже собирался ехать в аэропорт, но тут позвонил Моня Зиланд.

— Привет Моня. Хрипло сказал Ткач чувствуя как мурашки побежали по спине. Этот телефон никто не знал, кроме пары наиболее приближенных, откуда он у Мони???

— Я слышал у тебя неприятности? Поинтересовался Зиланд.

— Что ты хочешь, Моня? У меня чертовски мало времени.

— Хочу тебе помочь. Деньгами.

— С чего в тебе проснулся бес благотворительности, господин тайный советник?

— Никакой благотворительности, Коля. Я хочу купить у тебя некие бумаги. За хорошую цену.

— О каких бумагах речь Моня? Не говори загадками!

— О бумагах про нашего друга. Про того, о котором мы говорили в чайхане «Белое солнце»…

«Компромат на военного министра. На Бородина очень мало данных, но кое что есть. Если их продать с выгодой ….»

— Да, у меня кое что есть. Номера счетов. Движение кое каких финансовых средств. Показания некоторых клерков из бухгалтерии «Технологий Сикорского» и «Общества Путиловских заводов»..

— Годится. Беру все, оптом. Мой работодатель очень зол на нашего друга…и не будет мелочится.

После чего, забыв об осторожности Ткач в течении получаса торговался с Зиландом. В конце концов они сторговались на восьмидесяти тысячах фунтов стерлингов наличными.

С утра, Ткач заехал на такси (таксист, естественно тоже его осведомитель) в адвокатскую контору «Норштейн, Кемильмахер и Сидоров» где у него был личный сейф для хранения наиболее ценных компрометирующих материалов на очень многих уважаемых людей, включая своего шефа и благодетеля господина Палия. Cобрав нужные бумаги в портфель, Ткач отправился на вокзал где лично купил билет до Ревеля в вагоне типа «Люкс» по поддельному паспорту. Из эстлянского Ревеля- паром ходит в Стокгольм. Пусть ловят его в аэропортах, он будет уходить водой.

В последний момент, он подумал, что может не стоит задерживаться из за каких то восьмидесяти тысяч британских фунтов, но тут же подумал, что еслибы его искали жандармы или чего хуже — военная контрразведка, то его давно бы задержали. Если уж Зиланд с его скромными оперативными возможностями, без труда отыскал его конспиративную квартиру, то для жандармов это проще простого.

«Перепугался, дурак!» корил себя Ткач. Может и не стоило так психовать…

***** 

Зиланд появился в ресторане ровно в 21.00 по Москве, минута в минуту как швейцарские часы. Увидев его довольную местечковую физиономию, Ткач слегка расслабился. Человек, который приведет за собой хвост жандармских филеров, веселится не будет.

— Слушай, ты чего на дно залег, полковник? Пол-Москвы в панике, все «деловые» тебя ищут. Столько сделок срывается…

— Не твое дело Моня. В семье проблемы. Отрезал Ткач. Ты принес?

— Так точно, Николай Николаевич. Моня положил на край стола чемоданчик из бордовой кожи.

— Восемьдесят тысяч фунтов стерлингов с суровым ликом Её Величества.

— Вот твои бумаги. Поставил на стул рядом свой кожаный портфель Ткач. Как договаривались. Счета, оперативные отчеты агентуры, схемы движения средств..

— Отлично и Моня протянул руку за портфелем. Я, посмотрю.

— Дома посмотришь. Я тороплюсь.

Моня удивленно поднял брови.

— Вы таки думаете, господин полковник, что я совсем глупый еврей и готов просто так отдать такие деньги? Насмешливо сказал Зиланд и тут же прошипел, сузив глаза.

— Документы мне, отдай. Нет нужных бумаг, нет денег, Коля!

«Сука местечковая! Биндюжник одесский! Еще двое суток назад, ты бы тварь боялся мне в глаза посмотреть! Теперь условия мне ставит, крысеныш» Злобно подумал Ткач ярясь и потея от собственного бессилия.

Нарочно медленно перелистав бумаги и удовлетворённо крякнув Зиланд спрятал бумаги в портфель и протянул Ткачу чемоданчик.

— Все в порядке, можете пересчитать господин полковник.

— Не буду. Я знаю, что ты меня не обманешь, статский советник Зиланд. Дороже выйдет. Сказал Ткач и проигнорировав протянутую руку советника Зиланда, встал и уже собирался шагнуть в направлению к гардеробной он УВИДЕЛ.

К нему, через весь ресторанный зал неспешно и размеренно как заведенный механизм, двигался одетый в униформу посыльного, сам Брюс. Увидев его, товарищ Серов, понял все….и все осознал. Не будет у него ни уютной виллы на острове в Карибском море, ни яхты под белым парусом в лазурной воде ни свежей пойманной рыбы приготовленной на гриле ….Даже вонючей арестантской мойвы на каторге у него не будет…Мертвецы, они мойву не едят.

Страх, наконец вытеснил, жадность и понимание этого парализовало мозг Ткача. Он даже забыл о «Вальтере» за поясом брюк…

Приблизившийся Брюс, делал неуловимое движение рукой, что то на миг блеснуло перед глазами и стало нечем дышать. Яркая, дымящаяся кровь хлынула на зеркальный пол, белоснежную скатерть и ошарашенного советника Зиланда. Прикрыв руками образовавшийся страшный разрез на горле сделанный медицинским скальпелем глава Боевого крыла Подполья товарищ Серов, забулькал и упал словно мешок, суча ногами в короткой агонии.

Приостановившись у стола на мгновение, Волошин сказал побледневшему Зиланду.

— Вас ждут у выхода, Эммануил Сергеевич. и так же неспешно в полной тишине еще минуту назад шумного фешенебельного ресторана направился к черному ходу.

Вытерев лицо салфеткой, Зиланд вскочил и бросился к выходу, ему в спину ударил заполошный женский визг

«Убииилиии! Человека убииили!»

Выскочив на улицу Зиланд натянул на глаза шляпу и кутаясь в воротник, быстро двинулся, не оглядываясь по тратуару.

Черная, длинная машина с правительственными номерами притормозила у бордюра и дверь распахнулась.

— Садитесь, Эммануил Сергеевич, я вас подвезу! На улице небезопасно. Произнес улыбающийся человек с рыбьими глазами и короткими седыми волосами из глубины кожаного салона.

Не раздумывая чиновник по особым поручениям МИД и статский советник, Эммануил Зиланд залез в машину.

— Вы отлично справились с первым заданием, Эммануил Сергеевич. Выманили для нас в людное место нужного человека. Пожалуйста, отдайте бумаги..

— О да, да…Зиланд протянул рыбоглазому портфель. Здесь все, что было на военного министра..

— Спасибо, господин тайный советник. Господин Бородин не забудет, об оказанной вами услуге.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА,

Эпилог

Из сообщений прессы

«Московский Крестоносец» от 13 февраля 2000 года

«Редакция и коллектив газеты, Издательского Дома «Калейдоскоп», всего столичного журналистского сообщества с прискорбием сообщают о внезапной и безвременной кончине блестящего журналиста, писателя и нашего коллеги Александра Самуиловича Минакера. Смерть вырвала из наших рядов честного, умного и талантливого человека … Александр Самуилович скончался сегодня ночью в результате внезапного обострения хронической сердечной болезни….»

«Столичная весть» от 19 февраля 2000 года

«Президент Российской республики Дмитрий Яковлевич Кулешов, после встречи с Генеральным прокурором, господином Николаем Юрьевичем Стояновым, одобрил ход расследования проводимый Генеральной прокуратурой, при содействии Отдельного корпуса жандармов в отношении ряда высокопоставленных сотрудников в центральном аппарате МВД.

Министр внутренних дел, Виктор Николаевич Палий отказался от комментариев по данному расследованию, но близкий к жандармерии гласный Госдумы от фракции «Союз октябристов», журналист Семен Финкельштейн доверительно сообщил нашей редакции, что решение главы государства об отставке министра внутренних дел уже принято и указ находится в канцелярии Президента»

Журнал «Дипломат» от 10 марта 2000 года

«Министерство иностранных дел Российской республики, с прискорбием уведомляет о скоропостижной смерти второго секретаря посольства Республики Чили господина Рикардо-Антонио Красовского, умершего в результате неизвестного пищевого отравления и выражает Правительству Республики Чили, Дипломатическому корпусу, родным и близким господина Красовского искренние соболезнования…»

«Столичная весть» от 22 марта 2000 года

«Трагическая гибель на охоте генерал-майора полиции Аркадия Мартыненко, начальника Управления внутренней безопасности МВД и человека чрезвычайно близкого, к министру Виктору Николаевичу Палию никак не связана с продолжающимся расследовании Генеральной прокуратуры в отношении ряда высокопоставленных сотрудников в центральном аппарате МВД…об этом сообщил помощник министра, господин Игорь Ламсдорф..

Аналитики считают, что несмотря на все еще имеющуюся поддержку Президента, ряда сенаторов и части депутатов Государственной думы, отставка министра внутренних дел практически неминуема. Трагическая гибель Мартыненко уже не первая среди близкого окружения господина Палия,29 января сего года в ресторации «Ла Корунья» был зверски зарезан полковник полиции Николай Ткач, офицер по особым поручениям при министре внутренних дел… Это дикое убийство в самом центре столицы, несмотря на усилия следователей и сыщиков остается нераскрытым по сей день….

Примечания

1

Фольксвер- Разговорное название Национально-народной армии ГДР ( Nationale Volksarmee )

(обратно)

2

AJK — Afrikanishe Jager Korps — Африканский егерский корпус, воинское соединение ГДР в бывших германских колониях — ныне на т. н Союзных территориях. Численность приблизительно в 25 тыс. человек, расквартирован в Того, Камеруне и Юго-Западной Африке. Вооружение легкая бронетехника (полугусеничные БТР и колесные БРМ), вертолеты и легкая до 150 мм артиллерия. Подчиняется Комитету союзных территорий Народного собрания ГДР, а не командованию ННА, в отличии от расположенного в Египте — Африканского корпуса ННА.

(обратно)

3

Hauptverwaltung Aufklärung- Главное управление разведки (дословно — информации)структурное подразделение МГБ ГДР.

(обратно)

4

«Мухабарат-аль Амма»- Служба общей разведкисоюзного с ГДР,Египта. Словом «мухабарат» обычно именуются спецслужбы арабских стран.

(обратно)

5

Пластунский батальон- подразделение в составе дивизии, для выполнения разведовательных и отчасти, специальных(диверсионных)задач.

(обратно)

6

Грантовщик — налётчик (жарг.)

(обратно)

7

Охотник — доброволец.

(обратно)

8

ПМР- пулемётно — минометная рота батальона. Подразделение огневой поддержки. Обычно включало в себя минометный взвод (2–3 миномета калибра 82 мм), взвод крупноколиберных пулеметов (4–6 шт.)и бронебойный взвод (2 безоткатных орудия Б-10). Численность ПМР батальона часто меняется.

(обратно)

9

«Глухари» — артиллеристы (жарг.)

(обратно)

10

Киргиз-кайсаки - так в российских официальных бумагах именовались казахи - население Малого, Среднего и Большого казахских жузов (жусов)

(обратно)

11

Боши(бош) — оскорбительное прозвище немцев во Франции.

(обратно)

12

Алжир в этом мире, такая же территория Франции как Прованс или Бретань. Там живут миллионы переселенцев с метрополии. Особенно много белых французов живет в городах и на побережье.

(обратно)

13

Суэцкая (Магрибская)война — самый кровавый конфликт между блоком Антанты и Германии с союзниками (Италия и арабская республика Египет)со времен Первой мировой войны, в 1954–1958 годах. Боевые действия шли на Севере Африки и водам прилегающим к ним, включая Средиземное и Красное моря. Отличался размахом боевых действий и едва не привел к второй мировой войне. В итоге, победила прогерманская коалиция, Суэцкий канал был национализирован правительством Египта(фактически попал под германский контроль)и серьезно подорвал позиции Антанты во всем Третьем мире. Привел к резкому обострению международной обстановке и целой череде мятежей и локальных конфликтов.

(обратно)

14

Оберст-лейтенант (нем. Oberstleutnant) — воинское звание старшего офицерского состава в Вооруженных силах Германии. Соответствует званию подполковника.

(обратно)

15

Панцершоколад- шоколад для военнослужащих ННА воюющих в танковых войсках. Начинен наркотическим веществом «перветин» резко повышает работоспособность и выносливость танковых экипажей, но имеет побочные эффекты.

(обратно)

16

Четверная кулебяка — мясной или рыбный пирог с четырмя разными начинками.

(обратно)

17

Вертолет С-41 системы Сикорского. В нашем мире — Sikorsky S-61/SH-3 Sea King

(обратно)

18

«Департамент Макгрегора»- Неофищиальное название разведовательного бюро Британской Индийской армии в честь офицера — квартермейстира БИА Charles Metcalfe MacGregor(1840–1887)

(обратно)

19

«Мельница»- нелегальное казино.

(обратно)

20

«Маз»- главарь преступной шайки. Профессиональный преступник, обладающий авторитетом.

(обратно)

21

Прикаспийская область. В нашем мире — республика Дагестан. Составнаячасть Кавказского генерал-губернаторства.

(обратно)

22

«Мокрый грант»- разбой, сопряженный с убийством.

(обратно)

23

Дуван - То, что добыто, захвачено, награблено; добыча.

(обратно)

24

Мензура — мензурное фехтование. Поединки ра рапирах или шпагах среди студентов получившие широкое распространение в Европе. В России укоренилось только в середине 30 хх годов в связи с массовым притоком немецких эмигрантов из социалистической Германии. В отличии от Германии наиболее частое увлечение мензурой происходит в среде студентов медиков и правоведов. Неоднократно запрещались законом, но почти легально существуют до сих пор в студенческих атлетических обществах.

(обратно)

25

«кости в петлицах» жарг- Перекрещенные артиллерийские стволы, означающие принадлежность к артиллерии или частям ПВО.

(обратно)

26

Д-66 В нашем мире это дивизионное орудие Д-44 калибра 85 миллиметров. Основное дивизионное и противотанковое орудие российской армии на 2000 год.

(обратно)

27

СТ-65 средний танк образца 1965года. Аналог в нашем мире это Т-54,но с 85 миллиметровым орудием.

(обратно)

28

АКС-57 Автоматический Карабин Симонова обр. 1957 года. Основное оружие русской пехоты на 2000 год в этом мире.

(обратно)

29

РПД -60 Ручной пулемет Дегтярева обр. 1960 года. Аналог РПК в нашей реальности.

(обратно)

30

НСПР — Никитина /Соколова Ротный Пулемет — единый пулемет под калибр 7.62 *54 полный аналог ПК в этом мире.

(обратно)

31

«Лухс» легкий танк ННА ГДР, аналог Begleitpanzer 57 нашего мира. Состоял на вооружении разведывательных батальонов танковых и моторизованных дивизий ННА ГДР. Разработан совместно «Хеншель» и «Бофорс». Первые серии «Лухса» выпускались с 40 миллиметровым орудием. Затем начиная с 1999 года — уже с 50 миллиметровым орудием «Рейнметалл». Именно этот танк попал на смотровую площадку Ржевского полигона.

(обратно)

32

«Кавалерийские» или «крейсерские» танки. Термин придуманный англичанами в Первую мировую войну и разделяющие танки для поддержки пехоты и для совместных действий с кавалерией, т. н «кавалерийских». В данном мире, не знавшим Второй мировой до начала ХХ I века, разделение танков просуществовало достаточно долго. В России это разделение наложило свой отпечаток, что не было самостоятельных танковых войск вплоть до начала семидесятых годов. Существовали параллельно, танковые части в пехотных дивизиях, и т. н. бронекавалерийские полки в составе кавалерии. Соответственно, была существенная разница в тактике их применения и технических характеристиках. На 2000 год это не устранено, и танки отдельных танковых бригад, частенько в разговоре называют «кавалерийскими» а сами бригады, по старинке — бронекавалерийскими.

(обратно)

33

ЗАС - Засекреченная аппаратура связи

(обратно)

34

Военно-просветительский отдел — в Российской армии полный аналог политотдела. Отвечает за пропаганду и патриотическое воспитание военнослужащих.

(обратно)

35

Вицмундир- парадная униформа для гражданских чиновников. Пережиток прошлого, однако существует до сих пор. Весьма популярен в провинции.

(обратно)

36

Духовой — по нашему, отморозок, беспредельщик.

(обратно)

37

Гайменник — убийца.

(обратно)

38

Корпорация убийств (англ. Murder, Inc.) — нью-йоркская преступная группировка еврейско-итальянского состава, существовавшая в 1920—1940-х, созданная и контролируемая мафией, которая за годы своего существования совершила сотни заказных убийств для мафии, причём большинством жертв были другие члены мафии.

(обратно)

39

После краха революции в России в 1920–1922 годах Троцкий и многие видные большевики и левые эсеры эмигрировали в Германию. По мере усиления внутрипартийной борьбы многие из них стали жертвами репрессий или заказных убийств. После свержения Тельмана, большинство уцелевших троцкистов было реабилитировано.

(обратно)

40

Internationale sozialistische Bewegung- Международное социалистическое движение, наследник расформированного в 1943 Коминтерна. Находится на содержании международного отдела ЦК СЕПГ. Подрывная, террористическая организация запрещенная во многих странах мира, включая Россию.

(обратно)

41

Казарменная полиция- полный аналог войсковых частей жандармерии. Входит в состав МВД ГДР

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Эпилог

*** Примечания ***