Дорога на Майдан. Причины украинского кризиса [Владимир Дмитриевич Малинкович] (pdf) читать онлайн
- Дорога на Майдан. Причины украинского кризиса 2.06 Мб, 259с. скачать: (pdf) - (pdf+fbd) читать: (полностью) - (постранично) - Владимир Дмитриевич Малинкович
Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
УДК 327
ББК 66.3(4Укр)+66.4(2Рос)
М 19
Научный редактор:
к.и.н. О.А. Зимарин
М19
Малинкович В.Д.
Дорога на Майдан. Причины украинского кризиса. М.: Издательство «Весь Мир», 2017. 256 с.
ISBN 978-5-7777-0685-0
Книга известного украинского политолога и журналиста, участника
диссидентского движения в СССР В.Д. Малинковича посвящена глубинным
истокам и предыстории жесточайшего и многопланового политического
кризиса, разразившегося на Украине в конце 2013–2014 гг. То, что автор был
непосредственным участником или внимательным наблюдателем многих
событий политической истории Украины последней четверти века, многое
добавляет к ценности авторских оценок и выводов. Однако не это главное
в книге. В пяти очерках работы В.Д. Малинковича содержится взвешенный
анализ практически всех сторон проблемы: исторические корни украинских «разломов», становление украинской государственности, национализм, особьенности экономического развития, внешнеполитическая обстановка. Завершая книгу, автор делает вывод: «Евромайдан» был Украине
вовсе не нужен и оказался даже очень вреден, однако в силу причин, о которых шла речь в этой книге, он, к сожалению, был закономерен».
УДК 327
ББК 66.3(4Укр)+66.4(2Рос)
Отпечатано в России
ISBN 978-5-7777-0685-0
© Малинкович В.Д., 2017
© Издательство «Весь Мир», 2017
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
7
Очерк 1. ПОСЛЕДСТВИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ РАЗЛОМОВ
Первый цивилизационный разлом
Три культурно-исторических пласта
Советская цивилизация
Еще один разлом
11
13
28
37
48
Очерк 2. УКРАИНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ
О нации и национализме
О национальных государствах
Украинофилы
Автономисты и сепаратисты
Организация Украинских Националистов
Бандеровцы
Диссиденты
Украинские националисты в годы перестройки
54
54
61
71
82
89
94
98
105
Очерк 3. ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ
УКРАИНСКОЙ НАЦИИ ПОСЛЕ РАСПАДА
СССР
Почему украинское государство
сдало идеологию националистам?
Наступление на русский язык
Попытки либерального решения
языковых проблем
111
112
121
128
Содержание
6
О «патриотизме отталкивания»
134
Противоборствующие регионы и феномен Киева 142
В поисках выхода
149
Очерк 4. ЭКОНОМИКА И ВЛАСТЬ.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАСТИ
155
Место экономики Украины в СССР
155
Первичное накопление капитала
164
Выбор направления экономического развития
167
О причинах «оранжевой революции»
173
Время Ющенко: ухудшение отношений с Россией,
политические и экономические провалы
186
Второе пришествие Януковича
195
Очерк 5. ВЛИЯНИЕ «ВНЕШНЕГО ОКРУЖЕНИЯ»
Выход Украины в открытый мир
Украина и поборники «холодной войны»
Отношение России к независимой Украине
Непродуманное поведение сторон накануне
и во время «Евромайдана»
204
204
210
221
Summa summarum
247
231
На майданi коло церкви
революцiя iде…
Павло Тычина
ВВЕДЕНИЕ
В
течение трех месяцев, с 22 ноября 2013 г. по 22 февраля
2014 г., в Киеве, а потом и по всей Украине происходили события, которые называют по-разному: одни – «революцией достоинства», другие – «государственным переворотом»,
а большинство – «Евромайданом». Происходили они, по сути,
на глазах всего мира – крупнейшие информационные агентства и очень многие телеканалы сообщали о них почти ежедневно. Случилось все это в большой европейской стране,
расположенной между Евросоюзом и Российской Федерацией.
На киевском Майдане, как многим казалось, решался вопрос
о том, с кем вместе идти в будущее Украине – с Россией или
с Европой. Естественно, что и государства Евросоюза со своими союзниками (главный из которых – США), и страны, входящие в Таможенный союз, оказались косвенно втянутыми в это
противостояние.
Речь шла, по сути, лишь о перспективе вступления Украины в Евросоюз. Конкретно же решался вопрос о первых шагах
в этом направлении – о подписании Соглашения об ассоциации с ЕС и о присоединении Украины к европейской зоне свободной торговли. Евросоюз, не выражая особого энтузиазма,
готов был со временем принять Украину (после соответствующих внутренних преобразований), а пока соглашался на ассоциацию и включение Украины в единую с ним торговую зону.
Со своей стороны Россия предлагала ей присоединиться к Таможенному союзу России, Белоруссии и Казахстана. Оба варианта имели в Украине своих сторонников, причем число их
было примерно равным. Проблема, однако, заключалась в том,
что сторонники Евросоюза жили преимущественно в одной
части страны (на западе и в центре), а сторонники Таможен-
8
Введение
ного союза – в другой (на юго-востоке). Находящийся в центре
Киев активно поддерживал европейское направление, и когда
правительство отказалось подписать в назначенный срок Соглашение об ассоциации, десятки, а потом и сотни тысяч киевлян вышли с протестом на Майдан – центральную площадь
столицы Украины. Запад страны своими протестными акциями поддержал Киев, юго-восток ответил «антимайданами».
Противостояние было кровавым – с захватом административных зданий и массовыми побоищами, с водометами
и коктейлями Молотова, пожарами и перестрелками. Наконец, в Киеве было подписано перемирие между властью и оппозицией, которое не продержалось и дня. Президент Янукович бежал из города, и оппозиция захватила власть. Эту власть
не признали Крым и Донбасс. Крымская автономия на референдуме высказалась за выход из Украины и присоединилась
к России. Против Донбасса Киев начал гражданскую войну,
которую почему-то назвал антитеррористической операцией
(АТО). Война унесла много тысяч жизней и закончилась Минскими соглашениями. Проблема будущего Донбасса осталась
открытой.
Такова в общих чертах картина событий, связанных
с «Евромайданом». В этой книге речь будет идти не о самих событиях, а об их причинах. Только разобравшись в них, можно
понять, закономерным ли было то, что случилось тогда в Украине, или же во всем виноваты игра случая, ошибки отдельных
людей, временные политические недоразумения и прочие обстоятельства, которые могли иметь место, а могли и не иметь.
Очень часто политические аналитики связывают причины
«Евромайдана» с активностью противостоящих друг другу
внешних по отношению к Украине сил – так сказать, «внешнего окружения». Одни во всем винят европейских политиков,
пригласивших Украину в Евросоюз, всерьез не задумываясь
о том, что за этим последует. Другие обвиняют Россию, которая продемонстрировала Украине, сколь тяжелыми могут
быть эти последствия, оказав жесткое давление на украинскую
экономику накануне подписания Соглашения об ассоциации
с ЕС. Не забывают упомянуть и Америку, которая, чтобы насолить своему политическому конкуренту России, активно
поддерживала в Украине тех, кто выступал против украино-российского партнерства. На мой взгляд, все эти внешние
факторы сыграли очень важную, но все же вторичную роль
Введение
9
в создании кризисной ситуации в Украине и развертывании
там гражданской по своей сути войны. Думаю, конфликт вызвали, прежде всего, факторы внутренние. К ним относятся:
последствия исторических разломов, которые Украине так и
не удалось преодолеть; условия, в которых оказалась Украина
в момент обретения независимости; радикализм украинских
националистов, обусловленный сложностями формирования украинской нации; специфика экономического развития
Украины и та роль, которую сыграл в этом процессе олигархический капитал; коррумпированность государственных
структур, с одной стороны, и безответственный популизм общественных активистов, с другой.
Ну вот: причины названы уже во введении, зачем же нужна
книга? Чтобы понять, почему именно эти факторы вызвали
революцию на киевском Майдане, важно, думаю, разобраться
в предпосылках их появления и уяснить истоки и механизм
их действия. Одним словом, как сказал Марк Блок, «причины
в истории нельзя постулировать, их нужно искать». О каждом
из перечисленных выше факторов, а также о влиянии «внешней среды» необходимо, думаю, говорить и в отдельности,
и во взаимосвязи со всеми остальными процессами. Лишь
после этого будет понятно его место в событиях, имеющих для
Украины (нравится нам это или нет) историческое значение.
Но насколько глубоко следует погружаться в детали? Безусловно, причины интересующих нас событий должны быть
изучены историками во всех подробностях, и я надеюсь, что
это когда-нибудь произойдет. Перед собой я и не ставлю такую
задачу. Задача автора скромнее: объяснить читателю, специально не занимающемуся историческими исследованиями,
почему случилось то, что случилось в Украине. Причем так,
чтобы он смог представить общую картину взаимодействия
различных причин, вызвавших Майдан. И чтобы это картина
в главном оказалась корректной. Сделать это оказалось совсем
не просто, да еще по свежим следам.
В том, что подобного рода разговор с читателем необходим, сомневаться не приходится. За пределами Украины, особенно в России, есть много людей, которых очень интересуют
украинские события, но которые в силу различных обстоятельств не слишком хорошо с ними знакомы. Впечатления этих
людей часто складываются на основании разного рода слухов
и отрывочной информации, подаваемой СМИ, которые далеко
10
Введение
не всегда бывают объективными. Самая влиятельная часть российских СМИ, к примеру, отражает точку зрения политического истеблишмента, другая же (либеральная) оценивает происходящее исключительно с позиции противостояния этому
истеблишменту. Откровенно пропагандистскими являются
пользующиеся популярностью у зрителя бесконечные телевизионные ток-шоу, где обсуждается украинская проблематика.
Хотелось бы избежать в этой книге односторонних оценок,
добиться, чтобы предлагаемый читателю материал был одновременно доступным и информативным. Стараясь размышлять вместе с читателем, я подкреплял ход своих размышлений
ссылками на исторические источники, статистическими и социологическими данными, известными мне примерами. Отбирая материал, пытался выявить наиболее типичные для того
или иного социального явления черты. Но поскольку выборка
производилась на основе субъективных представлений автора,
я не могу претендовать на абсолютное доверие читателя, и тот,
конечно, вправе делать на основе прочитанного свои собственные выводы. Хочу лишь заверить читателя в искреннем желании не особенно поддаваться эмоциям, совсем избавиться от
которых, увы, невозможно.
Прошу учесть, что автор часто выражает в книге свое
отношение к описываемым событиям, ссылается на личные
наблюдения, по собственному усмотрению группирует материал, пытается вступить в диалог с читателем, используя
обобщения, аналогии и сравнения, акцентируя внимание на
отдельных фрагментах. Документальный материал, данные
социологии и статистики соседствуют в книге с публицистическими рассуждениями. Все это характерно скорее для очерка,
чем для научной работы. Поэтому, рассматривая каждую
группу причин «Евромайдана» в отдельном разделе, я назвал
такой раздел не главой, а очерком. Что же касается жанра
книги, то мне представляется правомерным определить его
как научно-публицистическое исследование.
Очерк 1
ПОСЛЕДСТВИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ
РАЗЛОМОВ
У
краина – лоскутная страна. На протяжении ее истории
земли, населенные украинцами, входили в состав более десятка государств. Свою собственную государственность Украина обрела (по сути, а не формально) лишь в 1991 г. А потому
не удивительно, что историческое прошлое все еще оказывает влияние на происходящие в этой стране события. Степень
такого влияния, конечно же, разная. Важно, что одна часть
Украины входила в состав западноевропейской цивилизации,
а другая – в состав русского, а потом советского мира.
В западной цивилизации украинские земли входили в состав государств, занимавших в ней как центральное место (империя Габсбургов), так и периферийное (Польша). И там и там
Украина представляла собой окраину. В Российской империи
Украина была, с одной стороны, частью общерусского центра,
с другой – полуколонией. В Советском Союзе положение Украины было еще более сложным: в экономическом плане она,
безусловно, была важной частью общесоюзного ядра, политически же полностью зависела от московского партийного руководства. В любом случае, то, что Украина присутствовала сразу
в двух цивилизациях, серьезно повлияло на характер взаимоотношений между ее регионами, на так и не завершившийся
процесс формирования украинской нации. Кое-кто из историков отрицает наличие принципиальной разницы в культурноисторических традициях и ментальности различных частей
украинского народа, а кто-то рассматривает их лишь в качестве общего фона происходящих на Украине событий. На мой
взгляд, факт исторической принадлежности отдельных частей
Украины к разным цивилизациям очень серьезно повлиял на
события, связанные с «Евромайданом». Без него, думаю, ника-
Очерк 1
12
ких «майданов» в Киеве не было бы. А может быть, не было бы
и распада советского государства.
О самостоятельных культурно-исторических типах цивилизации писали Альфред Вебер, Освальд Шпенглер, Карл
Ясперс, Арнольд Тойнби, а в наше время – Фернан Бродель и
Самюэль Хантингтон. В России этой идеей увлекались Чаадаев,
Хомяков, Киреевский, Тютчев, Николай Данилевский, Константин Леонтьев, Бердяев и «евразийцы». Все они рассматривали
Россию как особый культурно-исторический тип, отличный от
западноевропейского, или как самостоятельный подтип общей
христианской цивилизации. Культурно-цивилизационные отличия «русского мира» признавали как западники, так и славянофилы, только относились они к ним по-разному. Петр
Чаадаев все беды России видел в том, что «мы обратились за
нравственным учением, которое должно было нас воспитать,
к растленной Византии, к предмету глубокого презрения народов». В своем первом «философическом письме» он писал:
«В Европе все тогда было одушевлено животворным началом
единства. Все там из него происходило, все к нему сходилось»1.
Славянофил Алексей Хомяков с этим не соглашался и считал,
что именно восточный (православный) тип цивилизации является центром «в человечестве европейского полушария, морем,
в которое стекаются все понятия»2. Не будем здесь выяснять,
кто прав в этом споре, славянофил или западник, важно, что
оба они видели различие восточной и западной христианской
цивилизаций, прежде всего, в несхожести культурных и религиозных традиций.
Мы уже говорили, что раздел западного и русского миров
в течение многих веков проходил через территорию современной Украины, и это не могло не отразиться на историческом
развитии восточных и западных земель этой страны и не проявиться в момент приобретения Украиной своей государственной независимости. Можно долго спорить о том, насколько
глубок был разрыв между Россией и Западной Европой, стоит
ли говорить о двух отдельных цивилизациях, а не о специфических чертах одной, в основе своей христианской европейской цивилизации. В любом случае различие между двумя
системами, на мой взгляд, было достаточно значительным для
Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений. Т. 1. М.: Наука, 1991. С. 331.
Хомяков А.С. Несколько слов по поводу «Философического письма».
Соч. в 2-х томах. Т. 2. М.: Московский философский фонд, Медиум, 1994.
1
2
Последствия политических разломов
13
того, чтобы помешать объединению украинцев в одну нацию
и прочному сближению двух близких по своему происхождению и языку народов – украинского и русского. В дальнейшем
я попробую обосновать этот свой вывод, а пока посмотрим,
когда конкретно образовалась более или менее четкая граница между европейской и русской цивилизациями (или двумя
частями одной европейской цивилизации), где она проходила
и какое место на этом пространстве занимала тогда будущая
Украина.
Первый цивилизационный разлом
В IX–X вв. за земли, заселенные еще не окрещенными племенами славян, велась острая борьба между Каролингами и их
преемниками, с одной стороны, и Византией, с другой. А за
души славян, т.е. за право их окрестить, не менее энергично
боролись Римский папа и Константинопольский патриарх.
В конце концов западные и часть южных славян были крещены папскими легатами и позже стали католиками, а Киевская
Русь приняла крещение от греков и после церковного раскола
стала православной.
Современные социологи, в отличие от Хомякова и Чаадаева, при определении причин разрыва между Западной
Европой и Россией, разумеется, не выясняют, чья духовность,
конфессия и народные обычаи лучше, куда больше внимания
уделяя факторам вполне земным, материальным. Но и они
полагают, что раскол единой христианской церкви на католическую и православную в 1054 г. сыграл важную, едва ли не
решающую роль в том, что в Европе сложились две цивилизационные системы. Не из-за различия церковных догматов,
а из-за того, что Киевская Русь оказалась в сфере влияния Византии, а весь латинский Запад объединял тогда своим авторитетом Римский папа1. «Приняв православие, Киевская Русь на
века определила будущее страны…То обстоятельство, что рус1 Вспомним, что как раз в то время, когда произошел церковный раскол, случилось еще одно важное историческое событие. В 1077 г. император
Священной Римской империи Генрих IV совершил паломничество в Каноссу
(говорят, во власянице и босиком), чтобы припасть к ногам Римского папы
Григория VII и покаяться, признав тем самым (правда, ненадолго) власть церкви над собой и вообще над всякой светской властью.
Очерк 1
14
ская цивилизация, начиная с Х века, оказались в орбите Византии, способствовало укреплению различий между Восточной
и Западной Европой» – писал Фернан Бродель1.
Историю цивилизационного раскола в Европе, на первый
взгляд, можно было бы начать с принятия православия киевским князем Владимиром. Не забудем, однако, что Киевская
Русь тогда еще не сложилась как самостоятельная культурно-историческая структура. Ее история в момент церковного раскола только-только начиналась. Безусловно, на уклад
жизни Руси Византия, которая могла бы считаться особой
цивилизацией, оказала очень большое влияние. Но ведь не
только она: влияли на него родовые традиции славян и пришедших на Русь варягов (схожие с традициями тех германских
племен, что завоевали Европу), а также прямые политические
и торговые связи Руси с европейскими государствами. Различия между Киевской Русью и странами Европы, конечно,
были, но не более выраженные, чем, скажем, между Италией
и скандинавскими государствами. Двух принципиально несовпадающих миров в Европе в то время еще не было. И направление развития той части Киевской Руси, что ныне называется
Украиной, в тот момент еще окончательно не определилось.
Глубокая трещина между мирами появилась позже, примерно через сто лет после того, как Киевская Русь окончательно рассыпалась на отдельные княжества под ударами татар.
Победив в 1363 г. ордынцев у Синих Вод, литовский князь Ольгерд отвоевал у них почти все заселенные тогда людьми земли
нынешней Украины (кроме Галиции, еще раньше захваченной Польшей, и венгерского Закарпатья). С тех пор эти земли
на долгие столетия (часть – на 300 лет, часть – почти на 600 лет)
оказались оторванными от земель, называемых великорусскими. Вхождение Украины в состав Литовского государства мало
что меняло в цивилизационном плане. Государство это было
совсем молодым, в культурном отношении слаборазвитым,
культура и язык Руси там очень долго доминировали. Но спустя всего лишь два десятилетия после присоединения Украины великий князь Литвы Ягелло (Ягайло) женился на юной
королеве Польши Ядвиге, принял католичество и под именем
Владислава II стал польским королем. В 1385 г. была принята
Кревская уния, положившая начало союзу Польши и Литвы.
1
Бродель Ф. Грамматика цивилизаций. М.: Весь Мир, 2014. С. 505–506.
Последствия политических разломов
15
Государственной религией на территории союзных стран был
признан католицизм. Так Украина (вся тогдашняя Украина,
подчеркну) оказалась в составе западноевропейской (латинской на тот момент) цивилизации.
А за восточной границей этой цивилизации тогда же начало складываться Московское государство. В XVI–XVII вв. там
в силу вынужденного ограничения экономических и культурных связей с Европой сформировался тот культурно-исторический тип общества, который стали называть «русским миром».
Друг Хомякова Иван Киреевский поясняет, что это такое.
Европейская цивилизация, по его мнению, строится на трех
основаниях: «римское христианство, мир необразованных
варваров, разрушивших Римскую Империю, и классический
мир древнего язычества». Единство этих начал и создает цивилизацию, представляющую собой «торжество формального
разума человека над всем, что внутри и вне его находится, –
чистого, голого разума, на себе самом основанного, выше себя
и вне себя ничего не признающего». В России же, считал Киреевский, «мы находим многие отличия от Запада… Частная,
личная самобытность, основа западного развития, была у нас
так же мало известна, как и самовластие общественное. Человек принадлежал миру, мир ему. Поземельная собственность,
источник личных прав на Западе, была у нас принадлежностью общества. Лицо участвовало во столько в праве владения,
во сколько входило в состав общества… Семья подчинялась
миру, мир более обширный – сходке, сходка – вече …все частные круги смыкались в одном центре, в одной Православной
Церкви»1. То есть особенность западной цивилизации, по Киреевскому, в рационализме, а «русского мира» – в общинной
жизни народа и православной «живой» вере, отличной от схоластики католиков. Основанное на такой вере коллективное
религиозное сознание Алексей Хомяков называл соборностью.
Киреевский несколько преувеличил уникальность русской общины. Похожее общинное устройство было и у других народов, только в России оно надолго задержалось. Кроме
того, крестьянская община не была свободной, как это представляется Киреевскому, и всегда находилась в зависимости от
других социальных структур. Хотя надо признать, что факт
многовекового существования русской общины одновремен1 Киреевский И. В ответ А.С. Хомякову. http://dugward.ru/library/nikolay1/
kireevskiy_otvet_hom.html
Очерк 1
16
но с другими, гораздо более развитыми формами социальной
жизни, в большой мере определял-таки специфику русской
жизни наряду с самодержавным государством, которое Киреевский оставлял почему-то в стороне. В допетровские времена,
столь почитаемые первыми славянофилами, не два упомянутых выше, а три признака характеризовали специфику русской жизни: теократическое самодержавие (византийский цезарепапизм), самоуправляющаяся передельная крестьянская
община, находящаяся в крепостной зависимости от феодалов
и дворянства («служилого класса»), и православная церковь,
пытающаяся быть посредником между народом и государством и соединить власть, клир и народ в своеобразное триединство. Начиная с Ивана Грозного и особенно после реформ
патриарха Никона и царя Петра самодержавное государство
стало решающим элементом этой триады.
Украина (вся ее заселенная территория, подчеркну) оказалась за пределами русского мира. При этом она очень тесно
с ним соприкасалась. Польско-литовское государство находилось в постоянной конфронтации с Москвой. Вскоре после
присоединения Украины началась «Литовщина», как называет литовско-русские войны 1368–1372 гг. Рогожская летопись.
Трижды шел Ольгерд походом на Москву, дважды разорял
ее окраины. В XV в. войн было поменьше, но Литва активно
поддержала независимый тогда Новгород в его конфликте
с Иваном III. Конфликт этот был напрямую связан с Киевом.
В 1300 г., еще при татарах, киевская митрополия перенесла
свой центр во Владимир, а спустя еще четверть века он оказался в Москве. В то же время великий князь Литвы Витовт попытался утвердить своего митрополита в Киеве, но неудачно
(в 1415 г. собор православных владык в Новгородке Литовском
выбрал митрополитом болгарина Григория Цамблака1, однако тогда константинопольский патриарх митрополитом Григория не признал). В 1439 г. митрополит киевский и всея Руси
Исидор участвовал в работе Флорентийского собора и поддержал там «святое едначество латинян и греков». На обратном
пути в Москву Исидор остановился в Киеве и там, в Софийском соборе, провозгласил унию православной и католической церквей. Когда в 1441 г. Исидор вернулся в Москву, его
посчитали еретиком и арестовали. Митрополитом избрали
1
С. 164.
Дорошенко Д. Нарис iсторiї України. Мюнхен: «Днiпрова хвиля», 1966.
Последствия политических разломов
17
ставленника Москвы рязанского епископа Иону. Именно Иона
впервые назвал московского князя Василия Васильевича «Боговенчанным царем всея Руси»1. В 1458 г. Римский папа своей
буллой объявил «Верхнюю Русь» страной схизматиков и признал Григория Болгарина митрополитом «Нижней Руси», т.е.
украинско-белорусской епархии. В следующем году московская церковь стала автокефальной. Так «сотворишася два митрополита в Руси, еден на Москве, а вторый в Киеве»2.
В 1469 г. церковные иерархи Новгорода по совету Литвы
и Ливонии решили уйти от Москвы «под Киев». Последствия
этого шага были весьма серьезными. У московской митрополии не было иного выхода, как, поступившись своей самостоятельностью, обратиться к Ивану III за силовой поддержкой.
«Государь всея Руси» такую поддержку тут же и оказал, выступив в поход против Новгорода. Ему давно хотелось подчинить Москве строптивую республику. Интересы Московского
государства и православной церкви тесно переплелись. У них
появился общий враг – латинский Запад в лице Литвы с Киевом, Ливонии, а также Римской церкви, которая после падения
Константинополя очень хотела взять православный мир под
свой контроль. Так началось вековое противостояние Запада
и Московской Руси. В XVI–XVII вв. войны Москвы, решившей
собрать под скипетром царя все русские земли, с польсколитовским государством, куда входила Украина, были почти
беспрерывными.
Польша, начиная со времен Казимира Великого (1322–
1370), весьма интенсивно развивалась. При этом короле основано свыше ста городов, многие из которых находились
на развилках важнейших дорог, соединяющих Черное море
с Балтийским, восток Европы – с Западом. Польша торговала
оловом, серебром, железом, солью, продукцией лесного хозяйства, животноводства, рыбных промыслов. С конца XV в.
началась продажа хлеба за границу. Совершенствовались
при Казимире Великом правовая (Петрковский и Вислицкий
статуты) и судебная системы, с 1356 г. в польских городах начало действовать Магдебургское право. Появились торговые
и ремесленные корпорации, первые мануфактуры. К концу
1 Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя
древней Руси. СПб., 1908. С. 404.
2 Яковенко Н. Нарис iсторiї середньовiчної та ранньомодерної України.
Киев, 2005. С. 163.
Очерк 1
18
XIV в. в стране было 40 школ, которые соответствовали европейской системе quadrivium, при большинстве церквей (а их
было около 2500) и монастырей работали приходские школы.
В 1364 г. в польской столице Кракове был заложен, а в начале
XV в. построен Ягеллонский университет. В конце того же века
в Польше начало развиваться книгопечатание.
В силу своего геополитического положения польсколитовское союзное государство, находящееся в пространстве
между двумя мирами – католическим и православным, где
к тому же проживало много евреев, вынуждено было еще со
времен первых правителей Ягеллонской династии, т.е. задолго
до реформации, проводить политику религиозной толерантности. В 1389 г. Витовт даровал евреям привилегию, «обеспечивавшую им свободное занятие торговлей и ремеслами наравне
с христианскими горожанами»1. А Владислав III в 1443 г. предоставил всем правослвным церквам и духовным лицам «набоженства греческого и русского…тые вси права, волности, способы, звычаи и всякие свободы... такыи-ж, яковых в королевствах
наших Полском и в Венгерском вси костелы и их арцибискупове, бискупове, преложеные и иные особы костелные, звычаю
Римское церкви, заживають и з них веселяться»2. Как считает
американский историк П.В. Кнолл, в польско-литовском государстве «религиозная толерантность» ускорила «динамические процессы колонизации и урбанизации» на украинских
и белорусских землях. «Там местное православное население,
как элиты, так и рядовые члены общин, – пишет Кнолл, – смешалось с вновь прибывшими католиками, и весь регион превратился в пограничье латинского мира, где процессы политической, экономической и социальной интеграции оказались
неразрывно слитыми с такими же религиозными процессами»3. Думаю, этот вывод нельзя распространять на украинские
и белорусские села, где католиков было очень мало и они с православными почти не смешивались, но для городов так называемой «Рутении» он, с определенными оговорками, подходит.
Династические браки втянули Литву, вместе с украинскими землями, в союзные отношения с Польшей, но полного объОчерк истории еврейского народа. Т. 1. Библиотека-Алия, 1979. С. 343.
Беднов В.А. Православие в Литве и Польше. Минск: Лучи Софии, 2003.
(Гл. 1: От Казимира Великого к Сигизмунду III).
3 Knoll P.W. Religious Toleration in Sixteenth-Century Poland. In: Diversity
and Dissent. London: Berghahn Books, 2011. P. 31.
1
2
Последствия политических разломов
19
единения двух государств еще долго не было. Более того, после
смерти Витовта литовцы (вместе с украинцами и белорусами)
без согласия польского короля избрали, расторгнув де-факто
унию 1385 г., своим великим князем Свидригайла, сына Ольгерда от брака с тверской княжной Ульяной. Свидригайло,
правда, был вскоре разбит, а уния восстановлена. Но согласно унии войска, законодательство и судебная система, а также
казна в Польше и Литве оставались раздельными. Поэтому сторонники сближения двух стран в середине XV в. неоднократно ставили предложение о создании единого польско-литовского государства на обсуждение сеймов. Но это предложение
не проходило, и Украина оставалась в составе Великого княжества Литовского.
С 1529 г. правопорядок в этом княжестве определялся первым, а с 1566 г. – вторым Литовским статутом. Уже первый статут был уникальным правовым документом той эпохи. Хотя бы
потому, что был адресован не отдельным социальным слоям
населения (что было обычно в то время), а «усьому поспольству» (всему народу). В статуте были закреплены одинаковая
и личная ответственность перед законом всех людей, начиная
с великого князя, равенство религиозных конфессий и этничных групп. Статут детально регулировал личные и имущественные права женщин, вводил институт адвокатуры, бесплатную судебную защиту для неимущих. Иными словами,
Литовский статут был документом весьма прогрессивным для
своего времени1.
Наконец, в 1569 г. сторонники объединения двух государств победили, и Люблинская уния превратила польсколитовское государство в Речь Посполитую (Res Publica). Король
в новом государстве избирался двухпалатным представительным органом – сеймом. Для Европы, где феодализм уже был
в завершающей стадии и процветала эпоха абсолютизма, – все
это было своего рода анахронизмом. Тем не менее в первые
десятилетия своего существования, особенно при короле Сигизмунде II Августе (1548–1572), Речь Посполитая переживала
свой «золотой век». Причина этого довольно парадоксального
явления в том, что хотя в XVI в. произошел разрыв единого латинского западноевропейского мира на католическую и протестантскую части, общность этого мира сохранилась. В Европе
1
С. 173.
Яковенко Н. Нарис iсторiї середньовiчної та ранньомодерної України…
20
Очерк 1
в этом веке начинает формироваться новая капиталистическая
мир-система, и Польша занимает в этой системе свое место –
важное, но периферийное.
Московское государство в эту мир-систему тогда не попало, несмотря на то, что с середины XVI в. активизировало свои
торговые связи с Европой. Почему так случилось? И. Валлерстайн объясняет этот факт тем, что в Московском государстве
в то время происходило становление «абсолютной монархии
по модели, в сущностных чертах аналогичной западноевропейской и при этом разительно отличающейся от модели Восточной Европы». Как и в Польше, в Московском государстве
при Иване Грозном крестьяне, несли принудительную трудовую повинность – барщину. Через созданный ими продукт,
принудительный труд крестьян начинает работать на рынок
(зерно из Восточной Европы продается на западноевропейском
рынке), но только в России этот труд прямо связан «с созданием
системы поместий – военных пожалований для вознаграждения сторонников царя»1. Принципиальное различие внешне
схожих форм использования крепостного труда в Московии
и Восточной Европе (прежде всего в Польше) отмечает и другой американский историк Джереми Блюм. По его мнению,
мелкое дворянство в восточноевропейских странах окрепло
в связи с упадком монархии, тогда как русские владельцы поместий были обязаны своим социальным возвышением обратному процессу – укреплению монаршей власти, придатком которой
они являлись2. Это, по всей вероятности, так, но вот утверждение Валлерстайна о подобии самодержавия Ивана Грозного
западноевропейской модели абсолютизма вызывает сомнение.
Валлерстайн явно недооценивает значение культурных и религиозных факторов в историческом процессе, хотя очень часто,
особенно в Средние века, они играли решающую роль при
принятии важнейших политических и даже экономических решений. Что касается русского самодержавия, оформившегося
в XVI в. в весьма своеобразную систему власти, то значение религиозного фактора в его становлении трудно переоценить3.
1 Валлерстайн И. Мир-система Модерна I. М.: Университет Дм. Пожарского, 2015. С. 386.
2 Blum J. Lord and Peasant in Russia from the Ninth to the Nineteenth Century.
Princeton, New York: Princeton University Press, 1961. P. 151.
3 Подробнее об этом см. Малинкович В. Очерки духовной истории великих народов (русские и немцы). Харьков: «Фолио», 2010. С. 239–249.
Последствия политических разломов
21
И. Валлерстайн справедливо обращает внимание на специфику русской внешней торговли, которая, как мы уже говорили, во времена Ивана Грозного начала быстро развиваться. Важнейшей статьей российского экспорта были тогда, как считает
И. Валлерстайн, меха и драгоценности. А так как «эта торговля представляла собой способ потребления, а не производства
прибавочного продукта», она не могла оказывать решающего
влияния на экономику обеих сторон и на общее направление
развития России. Поставлять товары, нужные европейскому
рынку для производства прибавочного продукта, слабая русская экономика тогда была не в состоянии. Лишь в XVII в. «Россия стала для Западной Европы важным поставщиком зерна
и лесной продукции»1, т.е. приняла участие в формировании
европейского капиталистического рынка.
Помимо религиозно-культурных факторов и специфического характера русской торговли до середины XVII в., немаловажное влияние на общее направление исторического
развития России оказало то обстоятельство, что у Московского
государства, в отличие от европейских стран, которым приходилось постоянно толкаться между собой на очень тесном
пространстве, на востоке открывались огромные и почти свободные территории. Русское царство легко смогло эти земли
завоевать и колонизировать. Что и помогло России довольно
долго находиться вне зоны формирующегося капиталистического рынка.
Результатом того, что Россия не включилась в западную
мир-экономику, явилось становление в Московском царстве
при Иване Грозном особого типа абсолютистского государства – самодержавия, основанного на византийском принципе
цезарепапизма, и особого типа землевладения – поместного,
которое выживало за счет беспрекословного подчинения помещика самодержцу и не знало характерных для феодализма
взаимных обязательств. При этом постоянно расширяющаяся экспансия на восток, вплоть до Тихого океана, обеспечила
русскому царству автономный способ существования в течение полутора столетий. И когда капиталистическая «мир-экономика все же поглотила Россию, она вошла в его структуру
как полупериферийное государство, а не как периферия типа
Польши»2.
1
2
Валлерстайн И. Мир-система Модерна I… С. 377–378.
Там же. С. 389.
Очерк 1
22
Но вернемся в Польшу XVI в., которая уже находилась внутри зарождающейся капиталистической мир-системы и где
как раз в этот момент утверждалось, как и в других периферийных странах европейского мира, так называемое «новое
крепостное право». Оно, в отличие от крепостничества предшествующих веков, было составной частью уже не феодальной
системы, а системы общеевропейских рыночных отношений.
Аристократы-землевладельцы повсеместно стали заниматься
предпринимательством. Они активно включились в товарно-денежные отношения с представителями других сословий,
прежде всего торгового, которые, скупая у обедневшей шляхты земли, сами становились землевладельцами.
«Золотой век» Речи Посполитой пришелся на время финансового кризиса, когда серебро, медь, промышленная продукция стремительно падали в цене. Соответственно, помещики были заинтересованы в том, чтобы получать от своих
крестьян не рентные платежи, как раньше, а их труд. Тем
более что спрос на польские сельскохозяйственные товары –
пшеницу, сало, мясо, кожу, рога и т.д. резко возрос. «Чем больше производитель данных товаров мог обходиться без звонкой
монеты, используя неоплачиваемый принудительный труд
крепостных и обменивая свою продукцию на то, что ему было
нужно, тем успешнее он противостоял кризису. Именно это
были в состоянии делать мелкие и средние дворяне-землевладельцы», – писал польский историк Стефан Чарновский1.
Требования европейского рынка, увеличение спроса на польскую сельскохозяйственную продукцию обусловили переход
к так называемому «фольварочному» типу хозяйствования,
который представлял собой старую барщинную систему с использованием крепостного труда, но работающую не столько
на личные потребности владельца земли, сколько на капиталистический рынок. Иными словами, «золотой век» Польши
в эпоху становления капитализма держался на бесплатном
труде крепостных крестьян, большинство из которых были
украинцами. В этом заключалась специфика особого (периферийного) положения Польши в зарождающейся капиталистической мир-системе.
В силу своего особого положения Речь Посполитая нуждалась и в особом политическом регулировании. Радикаль1
Цит. по кн.: Валлерстайн И. «Мир-система модерна I»… С. 188.
Последствия политических разломов
23
ным образом менялись взаимоотношения между различными
слоями польского общества – шляхтой и королем, магнатами
и мелкопоместным дворянством, шляхтичами и буржуа. Все
более важным социальным слоем в этот период становится
шляхта. Как мы знаем, власть короля больше не передавалась
по наследству – его избирал сейм, где правила балом шляхта.
Более того, в 1578 г. король отказался от роли высшего судьи
в пользу опять-таки суда шляхетского. Избирая короля, верша
суд, принимая законы страны, распоряжаясь судьбой большей
части населения Речи Посполитой – крепостными крестьянами, шляхта превратилось в единственно правящее в этом государстве сословие. В шляхетской среде утверждалось мнение,
что «шляхта – это народ», и она навязывала это мнение всему
«поспольству»1. Такая система явно выпадала из общеевропейской картины – ведь в Европе как раз в это время укреплял свои
позиции абсолютизм. В течение примерно 80 лет Польша извлекала из своего особого положения выгоду, но затем оно же
стало причиной ее упадка.
В этот период Речь Посполитая являла собой классический
пример многонационального государства. В начале польского
«золотого века» Речи Посполитой сейм и король вынуждено
продолжали придерживаться принципа веротерпимости, тем
более что теперь рядом друг с другом проживали уже не только католики, православные и евреи, но и протестанты-кальвинисты. Типичной для Польши XVI–XVII вв. была религиозная
«чересполосица». А к западу от Польши земли Европы в это
время разорялись религиозными войнами, и Речи Посполитой экономически это было на руку. Она стала основным поставщиком в Европу зерна и других сельскохозяйственных товаров, а также леса. С началом религиозных войн и до конца
XVI в. объем вывоза хлеба из Гданьска за границу вырос в семь
раз. В казне стало больше денег, и король Стефан Баторий
смог провести важную военную реформу, которая позволила
Речи Посполитой добиться успеха в войне против Ивана Грозного. В это же время значительно расширяются международные связи Польши, особенно с Францией.
Вместе со всей Речью Посполитой развивалась в это время и Украина. По Люблинской унии вся Украина оказалась
1 Общественный строй Речи Посполитой. http://scicenter.online/munitsipalnoe-upravlenie/obschestvennyiy-stroy-rechi.html. Kaminski A.S. Historia
Rzeczypospolitej wielu narodow, 1505–1795. Lublin, 2000.
24
Очерк 1
в составе Польского королевства. Теперь украинцы Волыни,
Подолии и Надднепрянщины соединились в одном государстве с украинцами Галиции. Хотя де-факто православные
не были уравнены с католиками, государство обещало гарантировать трем самым большим руським воеводствам (Волынскому, Брацлавскому и Киевскому) культурно-административную автономию, позволявшую сохранить старинные
обычаи и институции, а также использование «руського письма» в судах и делопроизводстве «на вечные времена». Быстро
росли как старые русские города (Киев, Львов, Чернигов,
Галич, Луцк, Владимир-Волынский, Кременец), так и те, что
были построены уже в польско-литовском государстве (Винница, Полтава, Черкассы, Проскуров, Станислав, Тернополь,
Каменец-Подольский, Умань и многие другие). Меньше чем
за столетие (с 1551 до 1647 г.) только в Галиции число городов
увеличилось на треть.
К началу XVII в. большинство крупных украинских городов получили Магдебургское право, причем приспособленное
под местные условия, т.е. учитывающее старые обычаи, нормы
Литовских статутов и права Речи Посполитой. Управлял городом магистрат, состоявший из исполнительного совета во
главе сбурмистром и судебных рядов, возглавляемых войтом. Уровень самоуправления был достаточно высоким: город
имел свою судебную систему, казну, куда поступали доходы от
местных налогов и городских торгов, муниципальные службы,
мог выставлять ополчение. Создавались в украинских городах,
в основном по немецким образцам, цеховые организации ремесленников. Поскольку города Украины активно участвовали тогда в общеевропейском товарообмене, в них поселялись
купцы и ремесленники разного этнического происхождения.
Помимо поляков и евреев, здесь было много армян, немцев,
венгров, греков, организованных в землячества. Города Украины интернационализируются и все больше становятся похожими на другие европейские города. В это же время на Украине появляется множество чисто еврейских местечек (штетлов)
со своими формами самоуправления и особым укладом жизни.
Украина, наряду с Литвой, Белоруссией и Восточной Польшей, становится важнейшим центром культурно-религозной
жизни европейского еврейства.
Развитие культуры на Украине шло в это время намного
быстрее, чем в Московии. Путешественников поражало в этой
Последствия политических разломов
25
стране множество грамотных людей, в том числе женщин.
В Галиции появляются в большом числе католические монастырские школы, где украинцы (русины) среди прочего учат
латынь (что позволяет им затем продолжать образование в Европе и знакомиться с европейскими научными новинками).
Распространяются, в том числе и в среде православных, идеи
гуманистов Ренессанса. Уже с конца ХV в. продаются в Украине печатные издания, причем не только религиозного, но
и светского содержания. Православные братства со своими
школами пытаются не отстать от галичан. В 1570-х гг. в Остроге на Волыни образовался кружок известных в православном
мире интеллектуалов (включая будущего патриарха Кирилла
Лукариса) и начала работать академия. Бежавший из Москвы
Иван Федоров печатает здесь «Букварь» и первую Библию,
переведенную на церковно-славянский язык. Меняется облик
украинских городов. Самые большие из них, как и усадьбы
феодалов, украшают здания, построенные итальянскими и немецкими мастерами.
А потом, в 1596 г., была Брестская уния. В России ее вспоминают обычно дурным словом. Вряд ли, однако, она заслуживает односторонней оценки. В момент, когда Польша переживала свои лучшие времена, мало кто мог ожидать, что
православная Украина воссоединится с Россией. И если Вселенский патриархат и Киевская митрополия признали Флорентийскую унию, почему бы де-факто не начать процесс
объединения церквей? У верующих украинцев появилась
потребность сохранить традиционные формы религиозного
культа в католическом государстве. А уния, предлагая мягкую
форму объединения православных и католиков, сохраняла
греческий обряд, что было очень важно для простых верующих, не очень-то сведущих в догматических различиях между
двумя христианскими конфессиями, но привыкших к определенным обрядовым традициям. Галиция, давно живущая под
поляками, унию приняла сравнительно легко.
Нельзя забывать и то, что влияние унии было двухсторонним. Католики, энергично внедряясь в сферу духовной жизни
украинцев, стимулировали ответный духовный подъем в православной среде. На появление католических монастырей с латинскими школами православные ответили созданием братств,
где в школах учили три языка: латынь, церковнославянский
и греческий. Новая мода, которая очень быстро завоевала весь
Очерк 1
26
украинский православный мир, пошла из Острожской академии, которую князь Константин-Василий Острожский для
того и создал, чтобы успешно противостоять католическому
влиянию. «Появление школы славяно-греко-латинского типа
было подлинной революцией в традиции православного образования, впервые объединившей в порубежье греко-славянского культурного ареала и католической Европы византийский
Восток с латинским Западом», – пишет украинский историк
Наталья Яковенко1.
После Брестской унии довольно много украинцев смогло
учиться в католической академии в Замостье, что в ста километрах западнее Львова. Чтобы как-то противостоять латинизации украинского образования, архимандрит Киево-Печерской
лавры Елисей Плетенецкий (который, кстати, отстоял лавру
от передачи ее, согласно папской булле, униатам) построил
у себя печатный двор, издававший греческие богословские
и светские книги в переводе на церковно-славянский, польский и латинский языки. Он же инициировал создание Киевского Богоявленского братства, ставшего вскоре, при митрополите Петре Могиле, Киево-Могилянской академией. Важным
православным центром Западной Украины стал Почаевский
монастырь, основанный в самом конце XVI в. Православные
украинцы отправлялись за знаниями в Европу – кто в греческий Афон, а кто и в европейские университеты. Безусловно,
духовное соревнование обогатило обе стороны, и в результате
украинские православные клирики оказались образованнее
своих русских коллег – неслучайно их в течение двух столетий
приглашали в Москву в качестве консультантов и наставников
(в том числе и при проведении реформ Никона).
Из сказанного вовсе не следует, что Брестская уния не нанесла Украине никакого ущерба. Начиная с XVII в., польская
власть отступает от традиций религиозной и этнической терпимости, характерных для времен Владислава III и Сигизмунда II Августа, и берет курс на активную полонизацию, которая,
прежде всего, проявлялась в навязывании непольским народам
польского языка и католической веры, а также в польской колонизации украинских и белорусских земель. Это, естественно, приводило к множеству межнациональных конфликтов.
1
С. 212.
Яковенко Н. Нарис iсторiї середньовiчної та ранньомодерної України…
Последствия политических разломов
27
Тем не менее есть все основания, суммируя, сказать: включение
Украины в состав польско-литовского государства способствовало более быстрой, чем в России, урбанизации, экономическому и культурному развитию городов, их интернационализации, а также просвещению элитных и средних слоев
украинского общества.
Все это коснулось, прежде всего, городов. Гораздо хуже
была ситуация в селах, а именно там проживало подавляющее
большинство украинцев. Здесь раньше, чем в России, началось
закрепощение крестьян. В Галиции еще в 1435 г. крестьянам
было запрещено уходить от пана иначе как раз в году после
Рождества (в Московии Юрьев день установлен Судебником
1497 года). Причем уходящие должны были заплатить пану довольно большой выкуп: копу денег (60 грошей), меру пшеницы, две колоды овса (кажется, колода – это восемь бочек), четыре русских калача, четыре курицы, воз сена и воз дров. В 1505 г.
литовский сейм вообще запретил выход крестьян без согласия
пана (в России полное закрепощение произошло почти на сто
лет позже – при Борисе Годунове).
Мы знаем, что крепостное право в Польше с XVI в. стало
работать на рынок, но положение крестьян (больше половины которых составляли украинцы) от этого лишь ухудшилось. К концу столетия барщина в среднем равнялась четырем
дням в неделю, потом – пяти и даже шести. Кроме того, крестьянин должен был платить пану чинш (оброк) деньгами и
продуктами и выполнять по воле пана специальные работы.
Жаловаться было некуда: пан имел право суда над своими крестьянами, а королевская власть в феодальной Речи Посполитой напрямую зависела от шляхты. Шляхтичи в большинстве
своем не очень-то любили заниматься хозяйством, все больше воевали да кутили на заработанные крестьянами деньги.
А управление передавали арендаторам, среди которых было
много евреев. С ними крестьянам чаще всего и приходилось
иметь дело, на них – «нехристях», у которых всегда приходилось что-то выпрашивать (в том числе, к примеру, ключи от
православной церкви, где крестьяне крестили или отпевали
своих близких), – они и вымещали недовольство своей тяжелой жизнью. Время от времени крестьяне восставали против
польских панов и устраивали кровавые еврейские погромы, но
польская власть с крестьянскими бунтами до поры до времени
справлялась. Все больше и больше крестьян убегало к запорож-
28
Очерк 1
ским казакам. О роли запорожского казачества в сопротивлении, которое оказывали украинцы притеснениям со стороны
польской шляхты, всем хорошо известно. Все знают и о том,
что казаки, как запорожские, так и реестровые, были главной
опорой Богдана Хмельницкого во время освободительной
войны, которую он вел против Польши и которая завершилась
присоединением части Украины к Московскому царству.
Три культурно-исторических пласта
После Переяславской Рады 1654 года и Андрусовского
перемирия 1667 года часть Украины оказалась в составе Московского государства. Меньшая, замечу, часть: две трети заселенной территории страны и три четверти населения остались
в Польше. Поначалу вхождение украинцев в русскую жизнь
проходило вполне благополучно. На присоединенных землях,
получивших название «Гетманщина», сохранялся автономный военно-административный порядок, установленный Богданом Хмельницким. Крепостного права здесь не было, почти
половина жителей – свободные крестьяне, около 40% – казаки, остальные – мещане и духовенство. Большинство мужчин
и многие женщины знали грамоту, на землях Гетманщины
было до 900 школ. После измены Мазепы ситуация несколько изменилась – освободившиеся места украинской старшины
стали в большом числе занимать русские офицеры. Екатерина II отменила гетманское правление и назначила генералгубернатора. Но местная система управления оставалась прежней еще без малого двадцать лет. В 1775 г. была ликвидирована
Запорожская Сечь. Часть запорожцев Екатерина переселила
в Приднестровье, а затем на Кубань, где они составили основу Черноморского казачьего войска. В 1783 г. царица уравняла
в правах (точнее, в бесправии) крестьян Малороссии с русскими крепостными, а затем распустила казачьи полки и предоставила украинской шляхте права русского дворянства. С автономией Украины было покончено. Как писал Тарас Шевченко:
Була колись Гетьманщина,
Та вже не вернеться!..
Було колись, панували,
Та бiльше не будем!..
Последствия политических разломов
29
Помимо Гетманщины в России была еще территория, заселенная украинцами, – Слободская Украина, или Слобожанщина. Сюда, на северо-восток, на пустующие земли русского
пограничья в середине XVII в. бежали от войны люди с Украины. Здесь селились они слободами, здесь же формировались
казачьи полки. В центре этих полковых округов из слобод вырастали города – Сумы, Харьков, Ахтырка, Изюм, Острогожск.
Сначала эта территория управлялась так же, как и Гетманщина, – казаки имели много вольностей, в частности не платили
оброк. Все потому, что казачьи полки нужны были царскому
правительству для защиты белгородской линии укреплений
поперек Изюмского и Муравского шляхов, по которым совершали набеги на Москву крымские и ногайские татары. После
Петра Россия сместила свои границы далеко на юг, и татарские набеги прекратились. Поскольку казачьи заставы на Слобожанщине больше не были нужны, казачьи полки стали гусарскими, казачьей старшине пожаловали русское дворянство,
а поселенцев прикрепили к земле и заставили платить оброк
(правда, оброк они платили меньший, чем русские крестьяне). Все это произошло еще при Анне Иоанновне, т.е. за полстолетия до ликвидации Гетманщины – Слободская Украина
все же считалась великорусской, а не малороссийской землей.
В 1765 г. все льготы были ликвидированы окончательно, и Слобожанщину уравняли со всеми русскими землями.
С середины XVII в. Польша переживает тяжелейший кризис. Сложившиеся там социальные отношения еще в начале
XVII в. демонстрировали свою эффективность, теперь превратились в тормоз развития страны. Выборность королей вела
к тому, что главными участниками политических игр, связанных с избранием монарха, становились другие державы.
Шляхтичи постоянно враждовали между собой. О каком-либо
промышленном и культурном прогрессе в этих условиях говорить не приходится. Неудачные войны со Швецией, Россией
и Турцией окончательно подорвали экономику страны.
Украинцам в Польше доставалось вдвойне. В связи с войнами и внутренними конфликтами увеличивались тяготы,
которые ложились на крепостных. Культурный подъем, характерный для Украины предшествующих веков, превратился в застой. Православных культурных центров почти не
осталось – большинство из них оказались в России. Почаевская
лавра и многие другие православные в прошлом монастыри
30
Очерк 1
и церкви теперь стали греко-католическими. Религиозные
притеснения накладывались на притеснения со стороны помещиков и арендаторов и подталкивали украинских крестьян
к бунту. Крестьянских восстаний на Украине в это время было
особенно много. Сопровождались они польскими и еврейскими погромами и отличались чрезвычайной жестокостью
(особенно печально известная Колиивщина). Россия закрывала глаза на поддержку этих восстаний запорожцами, которые
приходили с русских земель, и использовала протесты православных в своих интересах. По сути, в XVIII в. Речь Посполитая
уже не была важной частью западной цивилизации и представляла собой всего лишь территорию, которую вот-вот должны
были поделить между собой соседние державы. И поделили.
После второго раздела Речи Посполитой и завоевания Новороссии Россия получила почти всю Украину, за исключением Галиции и Закарпатья, отошедших к Австрии. Россия теперь
тоже была совсем не такой, как в XVI–XVII вв., – не случайно
славянофилы утверждали, что реформы Петра погубили ее
самобытность. Самодержавие сохранялось, но государство уже
не было теократическим. Церковь управлялась не патриархом,
а правительствующим Синодом – ведомством, «чрез которое
действует в церковном управлении верховная самодержавная
власть, его учредившая». Возможности крестьянских общин
были резко ограничены крепостным правом. От намечавшегося в прошлом духовного триединства церкви, государства
и народа ничего не осталось. В России утвердился тот же абсолютизм, что и во многих странах Европы1. По европейскому образцу перестраивались система бюрократического управления
и армия. Спешно внедрялись новинки технического прогресса, была учреждена Академия наук, из Европы приглашались
на работу в Россию ученые и специалисты, появились первые
университеты. Верхние слои русского общества подпадают под
влияние европейского просвещения и интересуются последними новостями культурной и бытовой моды. Цивилизационный
разрыв между Россией и Западной Европой сглаживается. Но
совсем не исчезает. Прежде всего, потому, что Россия начала
двигаться по европейскому пути тогда, когда в Европе уже завершался феодальный период развития общества и наступал
1 Валлерстайн был бы прав, если бы в своем замечании о европейской модели русского абсолютизма имел в виду послепетровскую Россию, а не эпоху
Грозного.
Последствия политических разломов
31
новый этап – капиталистический или, в политических терминах, буржуазно-демократический (в Англии и Голландии он
уже наступил). Быстро преодолеть вековую экономическую
и социальную отсталость Россия не могла, особенно с учетом
ее огромных просторов, сурового климата и бездорожья. Кроме
того, ощутившее всю полноту своей мощи самодержавие вовсе
не собиралось что-либо радикально менять.
На Украине ситуация была особенно сложной. Второй
этап присоединения Украины (после разделов Польши) отличался от первого. Украинцы автономной Гетманщины, пока
она существовала, были свободны от крепостной зависимости.
В первые десятилетия после воссоединения украинская элита,
благодаря своему более высокому, чем у русских, культурному
уровню, оказалась востребованной в России. На втором этапе
все было иначе. На Правобережной Украине никакой украинской элиты к концу XVIII в. уже не было, а крестьянство там
как было крепостным, так и осталось. Землями и крестьянами
по-прежнему владели польские паны. Даже возвращения в лоно
православия не произошло. Екатерина вернула какую-то часть
греко-католических храмов и монастырей православным и
даже начала преследовать греко-католический клир, но Павел
все это прекратил. Царь Александр дружил с польскими аристократами, и при нем польская шляхта чувствовала себя на
Украине вольготно. До польского восстания 1830–1831 гг. почти
во всех школах Правобережной Украины преподавание шло
на польском языке. Не удивительно, что этот язык господствовал в украинских городах, оставаясь здесь языком элиты. Впрочем, и через полтора десятилетия после восстания, несмотря
на проводимую правительством Николая I деполонизацию,
«интеллигентный язык во всем крае был исключительно польский, и даже крестьяне поневоле должны были усваивать его.
Иначе и быть не могло там, где огромная масса малорусского
православного народа оставалась в порабощении у польских
панов-католиков» (Н. Костомаров)1.
Лишь со второй половины XIX столетия польский язык перестал быть языком культурной элиты. Но сменил его в этой
функции не украинский, а русский язык. Произошло это потому, что украинская элита в тот момент только-только зарождалась, и, главное, потому, что этого хотела царская власть,
1 Костомаров Н.И. Исторические труды. Автобиография. 2-е изд. Киев:
Изд-во КГУ, 1990. С. 478.
32
Очерк 1
активно насаждавшая в империи русский язык и всячески препятствующая развитию языка украинского. Молодую украинскую интеллигенцию, появившуюся в разночинный период
развития культуры, это, естественно, не устраивало, так же как
не устраивал ее и социальный статус большинства украинцев. И она с момента своего рождения (условно, с 1840-х годов,
когда возникло Кирилло-Мефодиевское братство) оказалась
в оппозиции к российской власти. Как и значительная часть
жителей Украины, которые в силу социальных, политических
и культурных причин не могли полноценно реализовать себя
на родине. Слишком острых протестов было немного (меньше,
чем во времена Речи Посполитой), но неудовлетворенность
сохранялась всегда. Соответственно, полного воссоединения
Украины с Россией так и не случилось. Место прежних разрывов затянулось, но не живой тканью, а жестким рубцом.
Долгое время заселенная часть Украины на востоке завершалась Полтавой, а на юге Черкассами. Дальше на восток и на
юг простиралось так называемое Дикое Поле. В конце XVIII в.
его, как и только что отвоеванное у турок Причерноморье, начала осваивать Россия. На территории нынешнего Донбасса
еще в XVII в. нашли соль, а в 1721 г. – уголь. Позже в южном
Поднепровье обнаружили богатейшие залежи железных и
марганцовых руд. И туда потянулись на работу люди из Слобожанщины, других районов Украины и России. Очень быстрыми темпами шло строительство новых городов – Одесса,
Екатеринослав, Елисаветград, Николаев, Херсон, Мариуполь.
В степные районы юга, которые вскоре стали житницей
всей России, людей переселяли целенаправленно, причем
не только с украинских и русских, но и с чужих земель – сербов,
немцев, греков. Однако основную массу поселенцев на землях
Новороссии все же составляли украинцы. Историк Дмитрий
Багалей так описывал процесс освоения новых территорий:
«В малороссийской колонизации нужно различать три этапа,
которые, впрочем, постоянно смешивались друг с другом –
запорожских поселенцев, выходцев из заднепровской (правобережной) Малороссии и переселенцев из левобережной
и отчасти слободской Украины. Что касается великорусских
колонистов, то они приходили, убегали сюда или переводились из самых разнообразных мест»1. Все новоприбывшие ста1 Багалей Д.И. Колонизация Новороссийского края и первые шаги его по
пути культуры. Оттиск из «Киевской старины». Киев, 1889. С. 59.
Последствия политических разломов
33
новились здесь «свободными поселянами» на государственных
землях или крепостными на землях помещиков, которые поначалу привлекали к себе людей тем, что обещали какие-то льготы и закрывали глаза на их прошлое. А прошлое это далеко
не у всех было формально «чистым».
Когда на землях Гетманщины и Слобожанщины ввели
крепостное право, не привыкшие жить в неволе крестьяне
бежали с этих земель на юг – ведь главный колонизатор Новороссии Григорий Потемкин пообещал не выдавать беглых
с осваиваемых Россией южных земель. Принимали там и преследуемых государством староверов, общинами селившихся
на пустующих еще землях. В Херсонском уезде 32 поселения
были основаны переселенцами с Черниговщины. «Одни из
этих переселенцев (бывшие казаки) пользовались правом вольного перехода и потому на законных основаниях переселялись
в Новороссию, – пишет Д. Багалей, – другие же (бывшие посполитые) лишились этого права в 1783 г. и потому должны
были убегать от своих владельцев»1. Правительство, по словам Багалея, «не пренебрегало беглыми». Не удивительно,
что Новороссию часто называли «страной беглых»2. Народ
туда стекался этнически пестрый, вольнолюбивый, склонный
к авантюрам и переменам мест.
В последнюю треть XIX в. на землях Новороссии начался
настоящий промышленный бум. В 1871 г. англичанин Джон
Юз построил в бассейне реки Северский Донец металлургический завод и рядом поселок Юзовку (ныне Донецк). Началось стремительное развитие Донбасса, где к началу ХХ в.
добывалось 2/3 российского угля и почти весь кокс. В 1881 г.
в Криворожье начали добывать железную руду, и уже к началу
следующего века Кривбасс давал почти 60% всей добываемой
в России железной руды. Под Никополем началась добыча
марганцевой руды. В районах добычи руды стали строиться
большие металлургические заводы. Одесский порт соревновался с Петербургским за право называться крупнейшим портом в империи. Пестрый этнический состав населения Одессы
и дух торгового капитализма, заносимый сюда иностранными
кораблями и морским ветром, делали ее почти европейским
городом. В течение 1880-х годов число предприятий в Одессе
Там же. С. 63.
Известный беллетрист Григорий Данилевский написал целую трилогию о «беглых Новороссии», весьма популярную в середине XIX в.
1
2
34
Очерк 1
выросло со 159 до 322 (среди них 14 мощных паровых мельниц и 11 литейно-механических заводов). В Харькове активно
развивалась металлообрабатывающая и машиностроительная
промышленность. В 1900 г. два завода – Харьковский и Луганский – производили 23,3% всех построенных в России паровозов. Интенсивно (хотя намного медленнее, чем в Западной
Европе, велось строительство железных дорог). Именно на восточные области Украины приходилось 69% общероссийского
производства чугуна, 57% стали, 58% проката, более 20% продукции машиностроения и металлообработки.
Естественно, что индустриализация сопровождалась быстрым ростом населения городов Восточной Украины. Население это в большинстве состояло из украинцев, но жизнь здесь
была не совсем украинская. Администрация была русской,
язык социальной сферы – русский, обучение, общее и профессиональное, – на русском языке, культурное влияние – тоже
в основном русское.
На бывших польских землях все менялось гораздо медленнее. Индустриализация никогда не достигала здесь такого
уровня, как на востоке. Доля сельского населения была значительно выше. Промышленный прогресс, конечно, имел место,
но совсем в иных масштабах. Здесь по-прежнему господствовали аграрный сектор и связанное с ним промышленное производство с низким уровнем концентрации труда. Большинство
городов развивались как бы в замедленном темпе, крупных
предприятий было немного. Соответственно, технической интеллигенции и квалифицированных рабочих в этих городах
было относительно мало, общественные вкусы были достаточно консервативными и определялись в основном интересами
торговой буржуазии и мелкого чиновничества. Для большей
части городов центральной и западной Украины типичным
было функционирование сразу трех языков. Евреи, составлявшие в этих городах от 20 до 50 и более процентов населения,
жили обособленной от украинцев жизнью и между собой говорили на идиш. Служилые люди и почти все, кто учился в гимназии или реальном училище, предпочитали русский язык
(польский язык в городах российской Украины после подавления восстания 1863 г. стал стремительно терять позиции). Но
большинство мещан говорили по-украински или на русскоукраинском суржике. Соответственно, уровень русификации
был здесь намного меньше, чем в восточных регионах. И ха-
Последствия политических разломов
35
рактер у местных украинцев отличался бóльшим, по сравнению с южанами, постоянством, приверженностью традициям,
консерватизмом.
В Австро-Венгрии после 1848 г. и особенно после принятия
конституционных законов 1860-х годов украинцы имели гораздо больше политических свобод, чем в Российской империи,
но в экономическом отношении «пасли задних». Достаточно
сказать, что в конце XIX в. в украинской Галиции, входящей
в состав Австро-Венгрии, в сельском хозяйстве было занято
75% населения, в промышленности, – менее 10% (еще столько
же в торговле и на транспорте), тогда как в Нижней Австрии,
что окружает Вену, сельскохозяйственные работники составляли всего 25% населения, а те, кто был занят в промышленности – 42%, в торговле и на транспорте – 17%. В Закарпатье
и того хуже: в сельском хозяйстве было занято 85%, в промышленности, торговле и на транспорте – 10%. Индустриализация
Австро-Венгрии как бы обходила украинцев стороной. Украинцы жили и трудились не просто на окраине капиталистического мира, а у самого его края, почти за пределами этого мира.
Из-за малоземелья и долгов по кредитам украинские крестьяне
(т.е. подавляющее большинство населения Галиции, Буковины
и Закарпатья) не выдерживали конкуренции на сельскохозяйственном рынке и массово разорялись. В Галиции бедняками
были 2/3 крестьян, в Закарпатье – три четверти, на Буковине –
87%1. У разорившихся украинцев не было иного выхода, как
за ничтожную плату идти работать на нефтепромыслы Борислава или же рубить и сплавлять карпатский лес. Другой промышленности здесь почти не было. Как только появилась возможность искать счастья в Америке, все, кто мог, отправлялись
туда. Могли, правда, немногие. Так и оставались украинцы
Галиции в большинстве своем аутсайдерами западного мира.
Не стоит, однако, сбрасывать со счетов общие экономические и связанные с ними культурные преимущества
Австро-Венгрии, которые особо выразительно проявлялись
в крупных городах Галиции, Буковины и Закарпатья с их этническим многообразием. Львов со своим университетом, основанным еще в конце XVIII в., был одним из важных культурных
центров всей Восточной Европы. Хотя по составу населения это
1 Экономическое развитие украинских земель во второй половине XIX –
начале ХХ века http://ukrmap.su/ru-uh9/370.html.
36
Очерк 1
был скорее польский, чем украинский, город, местные украинцы наряду со всеми втягивались в общий культурный прогресс. На Буковине был свой культурный центр – Черновцы.
Тоже интернациональный город, где с 1875 г. работал пользующийся авторитетом университет. Очень важно, что украинцы Австро-Венгрии, в отличие от украинцев Российской
империи, имели, пусть и ограниченные, политические права.
С середины XIX в. преподавание в народных школах здесь
велось на украинском языке, а в некоторых гимназиях украинский язык преподавался в качестве одного из предметов. Без
особых препятствий со стороны властей работали украинские
просветительские организации. Австрийское правительство
в своих постоянных конфликтах с польской шляхтой Галиции
время от времени делало ставку на украинцев. Оно поддерживало некоторые из их требований, касающихся самоопределения, и гораздо либеральнее, чем правительство России, относилось к украинской печати.
Печать же в условиях капитализма (который в Австрийской
империи XIX в. интенсивно развивался) была, по мнению Бенедикта Андерсена, важнейшим средством формирования националистических настроений в обществе1. В России капитализм
был развит в ту пору куда слабее, и, главное, режим там не был
склонен идти на компромиссы с украинофилами и всячески их
преследовал. Многие из деятелей украинофильского движения в результате оказались в более свободной части Украины –
Галиции и развернули там национально ориентированную,
а потом и просто националистическую пропаганду. В Галиции
же возникли первые украинские политические партии.
Таким образом, к началу XX века на территории нынешней Украины сформировалось целых три культурно-исторических пласта:
1) экономически быстро развивающийся «русский» (условно говоря) юго-восток;
2) гораздо медленнее развивающиеся бывшие польские
земли центра и правобережья Днепра со смешанными
историческими и культурными традициями;
3) земли, оставшиеся в Австро-Венгрии, а значит, в сфере
западной цивилизации, хотя и на самом ее краю, – Галиция, Буковина и Закарпатье.
1 Андерсен Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц., Кучково
поле, 2001. (Гл. 3: Истоки национального сознания) С. 65–67.
Последствия политических разломов
37
Советская цивилизация
В том, что октябрь 1917-го положил начало мощному цивилизационному разлому, не только европейского, но и мирового масштаба, вряд ли кто-то сомневается. На землях бывшей Российской империи возникли государство и общество
совершенно нового типа, не имеющего аналогов в истории.
Не будем давать ему общую характеристику, обратим лишь
внимание на особенности строительства этого нового мира на
Украине.
После падения самодержавия на Украине сразу же возникло сепаратистское движение. Уже 3 марта 1917 г., на следующий же день после отречения Николая II, в Киеве была создана
Украинская Центральная Рада, претендовавшая на роль высшего органа власти на Украине. Центральная Рада опиралась
на довольно широкую поддержку населения центральных
и западных регионов. Достаточно сказать, что в 1917 г. на свободных выборах во Всероссийское Учредительное Собрание
в Киевском округе за список № 1 (коалиция украинских партий) проголосовало 77,2% всех избирателей. Еще 8,5% населения этого округа голосовало за еврейские партии, большинство
из которых симпатизировало Центральной Раде. Большевиков
поддержало менее 4% голосовавших, а русский блок получил
лишь чуть больше 3%. В результате из 19 депутатов Учредительного Собрания, чьи имена сохранились в архиве, 18 человек представляли украинский список (среди избранных
М. Грушевский и В. Винниченко) и один депутат – список № 2
(еврейский). Ни один большевик, меньшевик и пророссийски
настроенный кандидат в этом округе не прошел1.
Три года сепаратисты вели вооруженную борьбу за независимость. В ходе этой борьбы довольно четко выявилось деление
Украины на культурно-исторические пласты, о которых шла
речь выше. Сторонников независимости в первую очередь поддержало население той части Украины, что раньше была польской, да еще галичане, создавшие после распада Австро-Венгрии Западно-Украинскую народную республику (ЗУНР).
Именно галицкие сечевые стрельцы были самой боеспособной
1 Всероссийское Учредительное Собрание. Документы и материалы.
Центрархив: 1917 год в документах и материалах. М., Л.: Госиздат, 1930. Всероссийское учредительное собрание 5 января 1918 года (Стенографический
отчет). С. 134–138.
38
Очерк 1
частью армии Украинской народной республики (УНР). 22 января 1919 г. в Киеве имел место так называемый «Акт злуки»,
формально объединивший УНР с ЗУНР. Реального объединения тогда не получилось, но Акт продемонстрировал, что
интересы населения центральной и западной Украины в тот
момент во многом совпадали. В Киеве большевикам после октября 1917-го удержаться не удалось. Перевес сил в этом городе,
как мы можем судить по результатам выборов в Учредительное
Собрание, был явно на стороне Центральной Рады.
Совсем иная ситуация была на востоке страны. Там жители промышленных центров в большинстве своем поддержали
советскую власть. В Харькове она утвердилась сравнительно
легко. В феврале 1918 г. была образована Донецко-Криворожская республика. Очевидно, что большевики создавали ее,
исходя из тактических соображений, – не хотели допускать оккупации этого региона немцами (к ним по Брестскому соглашению должна была отойти вся Украина). Но также очевидно,
что у руководителей этой республики были некоторые основания настаивать на независимости Донбасса и Криворожья –
ведь этот регион действительно развивался во многом не так,
как остальная Украина.
По окончании Гражданской войны и войны с поляками
(после которой Галиция и Волынь вновь оказались в составе
Польши) большевики приступили к строительству принципиально нового общества и государства, используя НЭП и политику так называемой «коренизации». Об экономике советского
периода речь пойдет в четвертом очерке, здесь же мы коснемся
проблем формирования в советской Украине особого (советского) культурно-цивилизационного пространства. Ленинский
план построения нового государства как союза республик был,
конечно, вынужденной уступкой национальным движениям,
но не только. Были у вождя большевиков и другие, не менее
важные, на мой взгляд, соображения. Следуя марксистскому
принципу пролетарского интернационализма и надеясь в будущем «перекинуть» революцию из России на весь остальной
мир, Ленин пытался создать такую форму советского государства, которая могла бы стать «первым шагом к созданию будущей всемирной Советской республики труда». Вряд ли можно
согласиться с американским историком Юрием Слезкиным,
полагающим, что «советская национальная политика была разработана и претворялась в жизнь националистами». Разраба-
Последствия политических разломов
39
тывали принципы такой политики все-таки коммунисты, а им,
как справедливо замечает И. Валлерстайн, поначалу «была безразлична судьба Российской империи как таковой – в конце
концов, они были социалистами-интернационалистами, убежденными во вредоносности национализма, империализма
и царизма»1. Но планы решения национальных проблем у них,
несомненно, были. И Ленин развивал их по мере меняющихся обстоятельств, начиная с 1903 г. и вплоть до того момента,
когда утратил способность писать2. В то же время со Слезкиным
можно, видимо, согласиться в том, что Ленин не видел в нациях
никакой пользы и в перспективе не имел намерения их сохранять. Но факт реального существования наций он вынуждено
признавал и с этим фактом считался3.
Сначала Ленин высказывался в пользу национальной автономии и отрицал необходимость федерализма: «Мы в принципе против федерации – она ослабляет экономическую связь,
она негодный тип государства»4. В конце жизни Ленин конфликтует со Сталиным по поводу федерации, но уже с прямо
противоположных позиций. Федеративную форму советского
государства, которую защищал Сталин, он теперь считал недостаточной. Нужен союз равноправных и независимых социалистических республик, объединенных лишь в делах финансовых и внешнеполитических и имеющих право на выход, – так
считал в последние годы жизни Ленин. По Конституции СССР
1924 года союзные республики получили хотя и меньше прав,
чем предусматривалось ленинским планом, но все же вполне
достаточно для автономного развития. Но что стоят права,
даже конституционно закрепленные, в государстве диктатуры
пролетариата (на деле партии большевиков), где допустима
лишь одна, единственно правильная идеология? Здесь все зависит от толкования идеологических принципов партийным
руководством.
В первые 5–6 лет после смерти Ленина руководители большевиков пробовали следовать ленинскому плану, т.е. продолжали НЭП и проводили политику «коренизации». Они
Валлерстайн И. Конец знакомого мира. М.: Логос, 2004. С. 20.
Малинкович В. Зигзаги национальной политики большевиков: Ленин
и Сталин. Журнал «Форум», № 2, Изд-во «Сучаснiсть», 1983. С. 97–124.
3 Slezkine Yu. The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State
Promoted Ethnic Particularis // Slavic Review. 1994, Summer. Vol. 53. № 2. P. 416.
4 Ленин В.И. Полн. собр. соч., Т. 48. С. 236.
1
2
40
Очерк 1
позволили республикам быть самостоятельными во всем, что
не мешало строительству социализма. Если экономическую самостоятельность этих республик ограничивали общесоюзные
интересы, которые во всем должны были быть первостепенными, то их культурная автономия поначалу действительно была
довольно широкой. В пределах социалистической идеологии,
разумеется. Попытка большевиков решить национальные проблемы, предоставив республикам возможность свободно развивать на своей территории язык большинства и пользоваться
национально-культурной автономией, находясь под жестким
контролем партийной бюрократии, в целом оказалась успешной. Во всяком случае, на Украине. Очень быстро ликвидировали неграмотность – уже к 1925 г. ввели всеобщее начальное
образование. Появились десятки вузов и сотни средних специальных учреждений. Причем преподавание в школах и вузах
велось преимущественно на украинском языке – родном для
большинства. Были созданы республиканская Академия наук
и в большом числе научно-исследовательские институты различных направлений. Вернулся на Украину президент УНР
М. Грушевский, начало выходить его многотомное издание
«История Украины-Руси». Невиданными ранее темпами развивалось украинское искусство. Родилось украинское кино,
в котором прославили себя Александр Довженко и Дзига
Вертов. Авангардный театр создает Лесь Курбас, новые
формы живописи – школа «бойчукистов». Возникают поэтические объединения – неоклассиков (М. Зеров, М. Рыльский,
М. Драй-Хмара), символистов-романтиков (П. Тычина, А. Сосюра, В. Эллан), футуристов (М. Семенко, М. Бажан, В. Полищук), нестандартно проявляет себя в поэзии и прозе очень талантливый Евген Плужник. Быстро становятся популярными
произведения писателей и драматургов М. Хвылевого, Г. Косынки, М. Кулиша, Ю. Яновского…
Двадцатые годы XX в. принято называть эпохой украинского культурного ренессанса, хотя, на мой взгляд, слово ренессанс
здесь не совсем уместно. В украинской культуре, безусловно,
было и раньше немало талантливых художников, писателей
и поэтов (первый среди них, конечно, Тарас Шевченко), но
столь мощного, столь массового культурного подъема, как
в годы «коренизации», Украина не знала никогда. И что особенно важно: в это время создавалась не просто культура на украинском языке, но именно украинская национальная культура.
Последствия политических разломов
41
Не считая неоклассиков, стремящихся приобщить украинцев
к мировым культурным достижениям, почти все художники
того времени искренне пытались ответить на народный запрос, связанный с возможным местом украинцев в совершенно новой для них ситуации. Миллионы крестьян, а это более
80% населения Украины, надеялись реализовать свою вековую
мечту – стать хозяевами на своей земле. Не абстрактно – на
безбрежных просторах отечества, как восприняли бы это выражение многие русские, привыкшие к большим пространствам
и совместному управлению общинной землей, а по-украински – на своем клочке самого плодородного в мире чернозема, с домом-мазанкой под соломенной крышей, окруженным
подсолнечниками, с яблоневым садом, пасекой и огородом,
где овощи каждый год «так и прут, так и прут». Возможно, так
жили их предки во времена «Гетманщины», но это было давно
и уже позабылось, а помнилась бесконечная и тяжелая работа
на чужих – на польских и русских панов или на богатых арендаторов. Только что завершилась поражением война за независимую Украину, но новая власть дала землю, а вместе с ней
надежду, пусть и призрачную, на реализацию мечты.
Скоро эта надежда растает, и украинские крестьяне вновь
окажутся в крепостной зависимости, на сей раз колхозной.
Но в 20-е годы она еще жива, и украинское искусство пытается в образах представить возможное будущее. Как совместить
свой и коллективный интерес, национальную традицию и
интернациональные идеи? Именно на эти вопросы пытаются
в первую очередь ответить своим творчеством Плужник и Хвылевой, Курбас и Яновский… В «самом массовом из искусств»
лучше всех смог образно совместить несовместимое – представление украинца-землероба о личном счастье и коммунистический миф о всеобщем братстве – Александр Довженко.
Стараясь воплотить на экране эту идею-фикс, он создал свой
собственный художественный стиль – поэтическое кино, занявшее особое место в мировом киноискусстве. Плодородная
земля, соками своими вскормившая и дерево, приносящее
прекрасные плоды, и селянина, это дерево посадившего и под
ним умирающего, – вот один из двух главных образов довженковского фильма «Земля»1. А второй герой фильма – молодой
1 Довженковскую традицию прославления плодородия земли продолжил
другой талантливый кинохудожник Иван Пырьев в своих фильмах «Богатая
42
Очерк 1
коммунист, в неистовом танце отрывающийся от земли все
выше и выше, пока его не сбивает, по сути, на лету кулацкая
пуля.
В 20-е годы украинская интеллигенция выросла в довольно широкий и социально значимый слой. Активно шел процесс урбанизации. Для прежде привилегированных сословий
и части среднего класса жизнь из-за ограничения в правах
и ухудшения бытовых условий стала непомерно тяжелой, но
для очень многих людей «из низов» новое время предоставило весьма заманчивые перспективы. Миллионы людей смогли повысить свой уровень образования и социальный статус. Причем вчерашним крестьянам, оказавшимся в городе,
вовсе не надо было для этого отказываться от родного языка
и переходить на русский. Да и у тех, кто оставался в деревне,
дела в это время шли совсем неплохо. НЭП позволил значительному числу крестьян успешно вести самостоятельное хозяйство и даже, с согласия власти (вспомним бухаринский лозунг 1925 года «Обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое
хозяйство!»), понемногу богатеть. Не забудем, что Украина
впервые (если не считать время Гражданской войны) получила свою, пусть и ограниченную, государственность. Словом,
в 1920-е годы Украина начинала довольно активно вписываться в формирующуюся советскую цивилизацию.
Потом, начиная с 1929 г.,все стало быстро меняться. Единоличную власть в СССР захватил Иосиф Сталин. Не будем
касаться причин сталинского «великого перелома», лишь заметим, что в это время Сталин распрощался с идеей мировой
революции и взял ориентир на построение империи. Идеи интернационализма и союза равноправных республик остались
пригодными только для агитпропа. Для проведения форсированной индустриализации вождю необходимы были жесткая
централизация власти и мобилизация всех ресурсов. Важнейшим источником средств на проведение индустриализации
невеста», «Свинарка и пастух», «Кубанские казаки». Даже места для большей
иллюстративности идеи плодородия он выбрал подходящие: Украину в одном
случае, похожую на нее Кубань – в другом, всесоюзную сельхозвыставку – еще
в одном. Но получилось у него не поэтическое кино, а парафраз гиперреалистических фламандских натюрмортов, особенно в «Кубанских казаках».
Ощущения неразрывной связи человека с землей, как у Довженко, Пырьеву
передать не удалось. Потому что в колхозные времена, когда он снимал свои
фильмы, земли у крестьян уже не было – соответственно, и глубинной связи
с ней быть не могло.
Последствия политических разломов
43
должны были стать государственные поставки сельхозтоваров,
в первую очередь хлеба.
Пришел конец НЭПу и продналогу. «Изменился подход
государства к самому процессу поставок, – пишет историк
Сергей Максудов. – Отныне это – священный долг. Первоочередная обязанность. Главная заповедь. В стране утверждался
новый порядок распределения зерна: в первую очередь – государству: если остается – в семенные фонды; если и после этого
что-то сохраняется – на корм скоту и питание колхозников
в период полевых работ; наконец, в самую последнюю очередь
зерно выдается на пропитание самим сельским жителям. Крестьянам, не выполнившим план поставок зерна государству,
есть не полагалось. Бригады горожан и активистов выносили
из избы не только последний мешок картошки, но и горшок
уже сваренной каши»1. Парадоксально, но лучший фильм
Довженко «Земля», который должен был воспеть свободный
труд на плодородной украинской земле, волей судьбы стал
гимном сталинской коллективизации, которая лишила украинских крестьян и земли, и свободы и тем самым убила все их
надежды на будущее.
С помощью коллективизации Сталин рассчитывал быстро и жестко подчинить интересы крестьян интересам
советского государства. Очень скоро это привело к голодомору, от которого больше других пострадала Украина, потерявшая в 1933 г. около трех миллионов человек. Голодомор
вовсе не был актом этноцида, как утверждают украинские
националисты. Более пяти миллионов человек разных национальностей погибли в тот год от голода в республиках СССР.
Но Украина была житницей всего Союза, и здесь был самый
высокий уровень хлебозаготовок. А план хлебозаготовок сталинская власть требовала выполнять неукоснительно, любой
ценой – в том числе ценой человеческих жизней. Потому жертв
на Украине было больше, чем в других регионах СССР. Постановлением Совнаркома и ЦК КП(б) Украины от 6.12.1932 г.
районы, не выполнившие план хлебозаготовок, заносились
на «черную доску» (всего 86 районов), и их прекращали снабжать какими-либо товарами, в том числе продуктами. Чтобы
крестьяне не могли убежать из голодных деревень, на дорогах
были выставлены заградотряды с пулеметами. Повсюду людей
1 Максудов С. Потери населения СССР. New York: Chalidze Publications,
1989. С. 57.
44
Очерк 1
ожидала смерть, и они умирали1. «Что оставалось крестьянам, – спрашивал сам себя Сталин, разговаривая в мае 1933-го
с американским полковником Робинсом, и цинично отвечал: –
либо лечь помирать, либо перейти к новой форме землепользования…»2. Форму землепользования, впрочем, Сталин создал
не такую уж новую. «Получив монопольное право указывать,
кому сколько есть, кому что делать, он лишь восстановил одну
из самых древних восточных моделей»3, – пишет С. Максудов.
Этноцида при Сталине на Украине не было, но репрессии
против деятелей украинской культуры, несомненно, были. Сталин самыми жесткими мерами расправился не только с НЭПом,
но и с «коренизацией». Несколько сот писателей, поэтов, режиссеров, художников Украины оказались в лагерях, многие
были расстреляны, покончили с собой или погибли в неволе4.
Культурная автономия Украины превратилась в пустую
формальность, началась русификация. По всему Союзу соцреализм стал единственно допустимой формой художественного
творчества. Все сколько-нибудь серьезные дискуссии внутри
партии были задавлены репрессиями 1937–1938 гг. Марксистская историческая школа Покровского была подвергнута критике, и началась реабилитация русского имперского прошлого.
Реабилитация, но не реставрация. Империю восстановили, но
в ином виде. В ней имели право на существование лишь одна
форма собственности – социалистическая, то есть государственная и кооперативная (с личной в пристежку), и одна, коммунистическая, идеология. Власть стала авторитарной, и концентрировалась она в руках Сталина. В построении советской
цивилизации наступил новый этап.
Не вся, однако, Украина до войны входила в состав советской цивилизации. За ее пределами оставались Галиция, Волынь, Буковина и Закарпатье – всего около десяти миллионов
человек. Галиция и Волынь после Версальского мира оказались
в составе Польши, Буковина – в Румынии, Закарпатье – в Чехословакии. Все – в периферийных странах западного, капиталистического, мира. До кризиса начала 1930-х годов быстрее
1 См. кн.: Максудова С. Потери населения СССР…, а также статьи С. Максудова, В. Малинковича, Г. Костюка, интервью с М. Маггериджем в книге
«Голод на Українi: 1932–1933». Мюнхен: Изд-во «Сучаснiсть», 1985.
2 Сталин И. Сочинения, Т. 13, М.: Госполитиздат, 1951. С. 267.
3 Максудов С. Потери населения СССР… С. 83.
4 Подробнее см. кн.: Лаврiненко Ю. Розстрiляне вiдродження / Biblioteka
„Kultury“. Tom XXXVII. München: Instytut literacki, 1959.
Последствия политических разломов
45
других развивалось Закарпатье, где в двадцатые годы проходил процесс модернизации края – строились новые дороги,
школы, больницы и другие общественные здания (причем как
в городах, так и в селах), было выделено 35000 гектаров земли
безземельным и малоземельным крестьянам. В то же время экономический подъем и социальные реформы сопровождались
ростом безработицы, от которой украинцы страдали больше
других народов, так как промышленные предприятия Закарпатья не выдерживали конкуренции с более развитыми чешскими предприятиями. Когда во второй половине 30-х годов
кризис стал отступать, начались международные конфликты,
которые нашли свое отражение в противоборстве различных
украинских политических сил. Те из них, что придерживались
русофильской ориентации, как правило, выступали единым
фронтом с венгерской оппозицией, остальные добивались
Карпатской автономии при сохранении федеративной связи
с Чехией и Словакией1.
Гораздо менее интенсивно развивалась экономика украинской части Буковины. К тому же правительство Румынии
проводило откровенно антиукраинскую политику, постоянно
ограничивая политические и гражданские права украинцев.
Главный город края Черновцы по-прежнему оставался важным культурным центром юго-восточной Европы, хотя после
развала Австро-Венгрии его развитие затормозилось. Впрочем,
Черновцы можно считать украинским городом лишь весьма
условно: в 1941 г. украинцы составляли только 10% его жителей, тогда как евреи – почти 60%, а румыны – около четверти
населения города2.
Западная Волынь, по Рижскому договору вновь оказавшаяся в Польше после того, как она в течение 120 лет входила
в Российскую империю, оставалась очень бедным ресурсами
крестьянским краем с небольшими и слабо развивающимися
городами, в которых преобладало еврейское и польское население. В то же время здесь было немало деревень, заселенных
польскими колонистами. Отношения между ними и украинцами были весьма прохладными, прежде всего потому, что поляки были католиками, а украинцы – православными. Поль1 Кубiйович В. «Закарпаття». В кн.: «Енциклопедiя українознавства». Т. 2.
Львов, 1993. С. 715–727.
2 Жуковський А. «Чернiвцi». В кн.: «Енциклопедiя українознавства». Т. 10.
Львов, 2000. С. 3714–3718.
46
Очерк 1
ское правительство всячески старалось полонизировать край,
закрывая православные храмы и украинские школы, жестко
подавляя все проявления украинофильства. В 1939 г. здесь
осталось лишь 8 украинских школ (все начальные, ни одной
средней) вместо 443 в 1922–1923 гг. При этом в крае было 1459
польских и 520 утраквистичных (т.е. двуязычных) школ. Украинские кооперативы, в которых была занята значительная
часть украинцев, вынуждены были подчиняться польским кооперативным управам. Не удивительно, что Волынь отличалась очень высоким градусом политического напряжения, которое постоянно поддерживалось польскими и украинскими
националистами1.
Похожим было и положение в Галиции, экономическая
ситуация в которой после распада Австро-Венгрии постоянно
ухудшалась. Хотя край был богат энергоресурсами (нефть, газ,
уголь, торф, древесина и бурные горные реки), промышленность здесь развивалась слабо. Почти 90% украинцев работали
в сельском хозяйстве и только 5,8% – в промышленности. В отличие от Волыни здесь было много больших и маленьких городов с интернациональным населением, построенных по европейским стандартам. Львов был третьим по своему значению
городом Польши (после Варшавы и Кракова). Поляки всегда
составляли в этом городе большинство, на втором месте были
евреи (примерно треть горожан) и лишь на третьем – украинцы (16% в 1931 г.). Весьма своеобразным в промежутке между
двумя войнами был культурный облик Львова. Его нельзя было
назвать чисто польским, поскольку там сохранялись традиции австро-венгерских времен. Многие львовяне после окончания школы стремились продолжить образование и делать
карьеру не в Кракове или Варшаве, а в Вене. В межвоенный
период во Львове сложилась своя особая, ни на что не похожая
молодежная субкультура – батярство. Батяр (слово, по-видимому, венгерского происхождения) – это парень, чье поведение нестандартно и непредсказуемо, повеса, немного хулиган
и обязательно авантюрист. Говорили батяры на собственном
жаргоне – «львовской гваре», включающей польские, немецкие, еврейские (идиш) и украинские слова и выражения. Субкультура батяров была популярна во всей Польше. Львовскую
1 Кубiйович В. «Волинь». В кн.: «Енциклопедiя українознавства». Т. 1.
Львов, 1993. С. 303–310.
Последствия политических разломов
47
гвару обыгрывали в сатирических передачах на общепольском
радио и в кино, песню батяров «Тильку ви Львови» знала вся
Польша.
А потом была война. В промежутке между 1939-м и 1941-м
годами Галиция и Северная Буковина были присоединены
к советской Украине. Советская власть за эти полтора года
сделала все, чтобы превратить галичан и волынян, которые
прежде враждовали с поляками и хотели воссоединиться с соборной Украиной, из друзей во врагов. Репрессии, коллективизация, русификация, жесткое давление на греко-католическую
церковь. В результате через полтора года галичане уже немцев
встречали как освободителей. В 1945 г. к Украине присоединили Закарпатье. Республика была разорена войной, и требовались колоссальные усилия, чтобы вернуть ее к довоенному
уровню.
Радость великой победы была омрачена начавшимися
после освобождения репрессиями. Очень много людей пострадали за то, что, оставшись в оккупации, «работали на немцев».
Кто-то действительно сотрудничал с ними в органах управления и полиции и заслуживал наказания, но большинство, спасая себя и семью от голода, работали там, где можно было получить кусок хлеба, чтобы выжить. Советская власть, однако,
не очень считалась с принципом индивидуальной ответственности и стригла всех под одну гребенку. Еще в начале войны
были высланы с Украины в Казахстан и Сибирь немцы, а после
освобождения Крыма в мае 1944 г. были сосланы в Среднюю
Азию крымские татары. Поводом для их ссылки было то, что
часть крымских татар (около 10 тысяч) во время оккупации полуострова служила в организованных немцами полицейских
батальонах (шуцманшафт или «шума») и воевала против партизан. Но еще больше крымских татар в это же время сражались против немцев в составе Красной Армии. Сталин с этим
не посчитался и отправил в ссылку всё крымско-татарское население полуострова – женщин, детей и стариков, в том числе
семьи бойцов Красной Армии (всего около 200 тысяч человек).
В дороге и сразу по приезде в места ссылки, а также во время
голода 1946–1947 гг. многие ссыльные погибли (примерно четверть всех крымских татар). В 1967 г. крымские татары были
реабилитированы, однако в Крым их еще долго не пускали –
на их месте уже жили переселенцы из славянских республик.
Лишь в конце перестройки крымским татарам разрешили мас-
48
Очерк 1
сово возвращаться в Крым, где у них сразу же начались конфликты с теми, кто приехал туда после их выселения.
По окончании Второй мировой войны вчерашние союзники по антигитлеровской коалиции рассорились, и началась война «холодная». Украина формально получила статус
члена ООН, но реально самостоятельным государством так
и не стала. Ее руководители беспрекословно выполняли все
указания Кремля. Продолжалась русификация, как при Сталине, так и позже – при Хрущеве и Брежневе. Какие-то основания для ее проведения были. В ходе холодной войны Советский Союз соревновался с США за статус сверхдержавы. В этом
соревновании можно и нужно было вовремя остановиться (по
крайней мере, тогда, когда был достигнут ракетно-ядерный
паритет), но этого не произошло. Конфликт двух цивилизаций (западной и советской) набирал остроту, и это вынуждало
руководителей СССР крепить управляемый из единого центра
всесоюзный народно-хозяйственный комплекс, делая акцент
на тяжелой промышленности и конкретно на производстве вооружений.
Был взят курс на формирование единого советского народа. Самостоятельность Украины, как и других республик
Союза, постоянно ограничивалась, социальная сфера национальных языков все время сокращалась в пользу языка русского. В УССР к концу 80-х украинский язык более или менее полноценно функционировал только на уровне села и райцентра,
а в больших городах использовался лишь бюрократами, да еще
деятелями украинской культуры, которую начал вытеснять
мощный пласт русской культуры. Процесс этот вызвал недовольство определенных слоев населения Украины (прежде
всего, художественной интеллигенции), но многие украинцы
были вовсе не против того, чтобы стать частью единого советского народа.
Еще один разлом
В 1985 г. началась перестройка, а в 91-м развалился СССР.
Пришел конец советскому типу цивилизации. Украина стала
независимой, но своего места на цивилизационном поле все
еще не обрела. Сразу же обнажились множественные трещины
на месте скрытых рубцами вчерашних разрывов.
Последствия политических разломов
49
Процесс утверждения независимой Украины был весьма
драматичным. Референдум марта 1991 г., на котором подавляющее большинство проголосовало за сохранение СССР. Сговор между лидерами Руха и коммунистическим руководством
(Л. Кравчук) во время московского путча. Провозглашение
независимости в Верховной Раде (без референдума), тут же
поддержанное российскими либералами. Второй референдум
1 декабря того же года с результатами, прямо противоположными мартовскому, и избрание Кравчука президентом Украины. Наконец, соглашение в Беловежской Пуще и окончательный распад Советского Союза.
Всего этого мы еще коснемся, но поскольку здесь мы рассматриваем тему цивилизационных расколов на Украине1,
важно обратить внимание на то, как из года в год росло число
сторонников разрыва связей Украины с Россией и как этот
процесс связан с культурно-историческим прошлым того или
иного региона. Удобнее всего проследить за этим, анализируя
результаты президентских выборов, когда кандидаты (и, соответственно, избиратели) были разделены на два противостоящих лагеря.
Декабрь 1991 года. Главные претенденты – вчерашний
партийный лидер, мастер лавирования между «каплями
дождя» Леонид Кравчук, уверявший тогда избирателей, что
сохранит стратегически партнерские и дружественные отношения с Россией, и диссидент-националист Вячеслав Чорновил, выступавший за отталкивание от Москвы и сближение
с Западом. Кравчук победил в первом же туре (у него – 62%,
у Чорновила – 23%). Интересно, что за Чорновила, т.е. за отталкивание от России, проголосовали тогда в основном Галиция и Волынь – части Украины, дольше других находившиеся
в составе западной цивилизации и окончательно так и не принявшие цивилизацию советскую.
Июнь 1994 года. Прошло всего два с половиной года, и
Кравчук вынужден был пойти на досрочные выборы. Теперь
уже он выступал за отталкивание от Москвы, а его соперник
Леонид Кучма – за союзные отношения с Россией, за автоно1 Говоря о современной Украине, следует, думаю, использовать предлог
«в», а не «на», как это принято в отношении всех других государств (кроме
островных). При этом нужно помнить, что до 1991 г. Украина полноценным
государством еще не была, поэтому там, где речь идет о времени до обретения
Украиной независимости, логичнее, мне кажется, использовать предлог «на».
50
Очерк 1
мию Крыма и, что особенно важно, за официальный статус
русского языка. Административный ресурс был в руках Кравчука, но тем не менее победил Кучма. Во втором туре за него
проголосовало 52% избирателей, за Кравчука – 45%. Самое
любопытное, опять-таки, распределение голосов по регионам.
Линия раздела на сей раз прошла по Днепру, а на юге – по
северной границе Одесской и Николаевской областей. Т.е. за
дружбу и партнерство с Россией проголосовали бывшие Гетманщина, Слобожанщина и Новороссия, против – та часть
Украины, которая по Андрусовскому перемирию 1667 года
еще, как минимум 130 лет оставалась в составе Польши (да
еще Киев, что важно для последующих событий).
Октябрь–ноябрь 1999 года. Кучма побеждает лидера коммунистов Петра Симоненко (56% против 38% во втором туре).
Большинство украинцев на этих выборах проголосовали против возвращения в советскую цивилизацию.
Октябрь–ноябрь 2004 года. Главные претенденты на президентский пост – ставленник Донбасса Виктор Янукович и откровенный националист Виктор Ющенко. Выборы президента
на этот раз проходили в три тура (вопреки нормам конституции) и завершились первым Майданом – «оранжевой революцией» и победой Ющенко. Конфликт был связан с многочисленными нарушениями хода голосования с обеих сторон. Но
он не был случайным и объяснялся, помимо прочего, тем, что
сторонники и противники хороших отношений с Россией разделились тогда примерно поровну. Малейший сдвиг в ту или
иную сторону давал решающее преимущество одной из сторон. И в этот раз интересным представляется распределение
голосов по областям. Проницательный читатель решит, что на
сей раз будет утрачена Гетманщина, и не ошибется. Действительно, линия раздела голосов «за» и «против» Ющенко теперь проходила восточнее бывшей Гетманщины, по линии, которая на знаменитой карте XVIII в. французского инженера
Гийома де Боплана отделяла заселенные украинцами польские
земли от так называемого Дикого Поля, которое осваивалось, когда Украина уже входила в состав России. Причем эти
границы (на выборах 2004 года и на карте Боплана 1660 года)
совпадали с точностью до 50–70 км! Только в Новороссии оставалось еще большинство, готовое дружить с Россией.
Январь–февраль 2010 года. Соревнуются Юлия Тимошенко и все тот же Виктор Янукович. На сей раз Янукович побеж-
Последствия политических разломов
51
дает (во втором туре у него 49% голосов, у Тимошенко – 45,5%).
Раздел по областям прежний – между Новороссией и «польской
Украиной». По-видимому, этот раскол оказался наиболее глубоким. Связь с цивилизационными разломами прошлого подтвердилась в очередной раз.
* * *
Сам факт прохождения линии цивилизационного разлома в Европе через территорию Украины признается многими
исследователями, но где конкретно проходит граница этого
разлома, никто обычно не уточнял. В книге С. Хантингтона
«Столкновение цивилизаций» есть две любопытные карты. На
одной схематически изображена «восточная граница западной
цивилизации», и по Украине она проходит восточнее Галиции. На другой карте, что имеет название «Украина: Расколотая страна», линия раскола совпадает с границей, проходящей между областями, проголосовавшими в 1994 г. за Кучму,
с одной стороны, и за Кравчука, с другой. Как мы уже знаем,
эта линия почти полностью (за исключением Киева) совпадает
с линией разграничения польской и русской Украины по Андрусовскому перемирию1. Пространство, находящееся между
линиями на двух картах Хантингтона, весьма обширно – на
нем свободно может расположиться государство размером
с Венгрию или Австрию. Казалось бы, ошибка, но нет: Хантингтон в обоих случаях по-своему прав. Галиция, как мы знаем,
до 1939 г. всегда была вне русской цивилизации. Бóльшая же
часть «польской Украины» оказалась в составе Российской империи с момента раздела Речи Посполитой – с конца XVIII в.,
а меньшая – еще раньше, после восстания Богдана Хмельницкого, значит, она находилась в сфере западного влияния гораздо меньший промежуток времени, чем Галиция. Кроме того,
Галиция довольно долго входила в империю Габсбургов, т.е.
в ядро западноевропейской цивилизации, тогда как Польша
всегда была ее периферией. Соответственно, нет ничего удивительного в том, что Галиция после обретения Украиной
независимости стала центром «отталкивания от Москвы». От
этого центра, как мы видим, волна очень быстро, всего за три
года, распространилась на всю правобережную Украину, что
и зафиксировал Хантингтон на второй своей карте. Потом
1
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003. С. 245, 256.
Очерк 1
52
она пошла дальше – на Гетманщину и, наконец, уперлась
в Новороссию. Там, особенно на противоположном Галиции
полюсе Украины (в Крыму и Донбассе), были наиболее выражены пророссийские настроения, в чем все могли убедиться
во время «Евромайдана». Хантингтон не ошибся в подборе
карт для своей книги, но он не успел проследить весь процесс
смещения пограничной линии от Галиции на восток (ученый
умер в 2008 г.). Поэтому и его прогнозы в отношении будущего
Украины оказались не совсем точными. Американский политолог, как мы знаем, предложил три возможных сценария развития событий в Украине.
Первый сценарий: не будет никакого конфликта между
украинцами и русскими как внутри страны, так и между странами, так как «оба народа славянские, преимущественно православные; между ними на протяжении столетий существовали тесные связи, а смешанные браки – обычное явление»,
и «несмотря на спорные вопросы и давление крайних националистов с обеих сторон, лидеры обеих стран приложили
немало усилий и достигли значительных успехов в решении
проблем». Второй, с точки зрения Хантингтона, более вероятный
сценарий: «Раскол Украины по линии разлома на две части,
восточная из которых войдет в состав России». Третий и, как он
считает, наиболее вероятный сценарий выглядит так: «Украина
останется единой, останется расколотой, останется независимой и в целом будет тесно сотрудничать с Россией… Наиболее
серьезной проблемой станут экономические вопросы»1.
Ни один из этих сценариев не был реализован полностью.
Первый, строго говоря, прогнозом возможного развития событий назвать нельзя. Скорее, это всего лишь картина, отражающая то, что имело место в Украине середины 90-х, когда Хантингтон писал свою книгу. Картина, которая, начиная с 2000-х,
стала быстро меняться. Второй сценарий оказался верным в том
смысле, что раскол по линии цивилизационной границы во
время «Евромайдана» таки произошел, но в состав России вошел
только Крым (да еще часть Донбасса оказалась в подвешенном
состоянии). Что же касается третьего сценария, то слишком тесного сотрудничества Украины с Россией в ближайшее время,
конечно, ожидать не приходится, но то, что экономические проблемы выйдут в Украине на первый план, в общем-то, верно.
1
Там же. С. 257–258.
Последствия политических разломов
53
Прогнозировать развитие ситуации в Украине на основании одних лишь цивилизационных разломов, конечно, нельзя.
Они существенны, прежде всего, для населения, проживавшего
на полюсах Украины, – для Галиции и Волыни, с одной стороны, и для Крыма и Донбасса, с другой (теперь Крым оторвался,
а Донбасс, при поддержке России, смог отгородиться). Наступательный порыв сторонников отталкивания от Москвы, столь
сильный в Галиции, по мере продвижения на восток постепенно угасает. В центре, справа и слева от Днепра, настроения
колеблются подобно маятнику1. Во время последних перед
«Евромайданом» президентских выборов 2010 г. в Кировоградской области 40% избирателей проголосовали за Януковича
и 55% – за Тимошенко, а в соседней Днепропетровской области 63% – за Януковича и около 30% – за Тимошенко. Зато на
полюсах совсем иная картина: в Галиции 88% – за Тимошенко,
в Донбассе 90% – за Януковича. Здесь все четко и ясно.
Безусловно, в Украине, помимо проблем, как-то связанных с историческими расколами в прошлом, существует еще
много других, никак не менее важных. И в центральных районах страны именно актуальные проблемы «хлеба насущного» склоняют чашу весов в ту или иную сторону. Сегодня
для большинства граждан страны наиболее серьезную угрозу
представляет собой плачевное состояние украинской экономики. Здесь Хантингтон не ошибся.
1
Исключение – столица, но об этом позже.
Очерк 2
УКРАИНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ
Е
ще в перестройку наиболее влиятельной политической
силой в стране стало националистическое движение, которое довольно быстро смогло навязать массам свое видение
украинской проблематики. Без националистов не обходилось
ни одно сколь-нибудь серьезное событие в истории Украины,
и их чрезвычайно высокая активность стала одной из главных
причин киевских «майданов» со всеми их последствиями.
О нации и национализме
До сих пор четкого определения понятия «национализм»
нет, точнее, никто не может дать такого определения, которое
тут же не вызывало бы принципиальных возражений. Один
из исследователей проблемы национализма Энтони Д. Смит
определяет его как «идеологическое движение за достижение
и утверждение независимости, единства и идентичности от
имени населения, которое, по замыслу некоторых своих представителей, должно представлять собой реальную или потенциальную “нацию”»1. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией, когда
определение одного расплывчатого понятия (национализм) привязывается к другому не менее расплывчатому понятию (нация).
Что такое нация? По И.Г. Гердеру, который был одним из
первых философов, обратившихся к интересующей нас теме,
понятие нация тождественно понятию народ, а все народы созданы Творцом. Гердер полагал, что изначальная изоляция
народов морями и горами была отнюдь не случайной. Она
имела целью сохранить за каждым народом свой неповтори1
Смiт Е.Д. Нацiональна iдентичнiсть. Киев: Основи, 1994. C. 81.
Украинский национализм
55
мый «гений», свой особый способ миропонимания. История,
по Гердеру, представляет собой поле соперничества народов
за то, кто из них скорее приблизится к Божественному идеалу.
Победители в этом соперничестве вправе претендовать на особую роль в мире1.
И.Г. Фихте, как и Гердер, полагал, что спущенный сверху
Volksgeist (дух народа) развивается и совершенствуется в процессе исторического развития. Фихте утверждал, что каждый
народ – это коллективная индивидуальность, и только в ней,
только в согласии с духом всего народа человек может выразить себя свободно и в полной мере. Предваряя свои «Речи
к немецкой нации», Фихте пишет: «До сих пор всякое развитие
человечности в немецкой нации исходило от народа». Народ,
по Фихте, является источником формирования нации, но еще
не самой нацией. Для того, чтобы стать нацией, народу нужна
власть, «которая вынуждена воспитывать себя и воспитывать
народ, дабы сохраниться – ибо, если эта задача не будет решена, “нацией” станут другие»2. Говоря о тесных взаимоотношениях между понятиями «нация» и «власть», Фихте напрямую
не связывает власть с государством. По-видимому, потому, что
в его время единого немецкого государства еще не было. Но
кто-то все же, при отсутствии государства, должен был воспитывать себя и народ так, чтобы он мог стать нацией? Фихте возлагал эту миссию на вождей народа, озабоченных его судьбой,
и на когорту их верных сподвижников, т.е. на тех, кого мы сегодня называем националистами.
Взгляды на нацию как на некое изначальное единство
людей, объединенных происхождением и языком, принято
называть примордиализмом. Большинство современных социологов примордиалистский подход отвергают, предпочитая
концепцию конструирования наций. Английский философ
и антрополог Эрнест А. Геллнер в своей работе «Нация и национализм» писал: «Нация как естественный, установленный
богом способ классификации людей с особой судьбой – это
миф». И добавлял: «Национализм порой сам изобретает культуры, превращая их в нации»3. По мнению Бенедикта Андер1 Sehn M. Nationen und Nationalismus bei Johann Gottfried Herder.
München: GRIN Publishing, 2013.
2 Фихте И.Г. Речи к немецкой нации, СПб.: Наука, 2009. С. 65–68.
3 Gellner E. Nations and Nationalism, Oxford: Basil Blackwell, 1983. P. 48–49.
См.: Андерсен Б. Воображаемые сообщества… С. 23.
56
Очерк 2
сона, «национальность, а вместе с ней и национализм являются
особого рода культурными артефактами»1.
Точки зрения Геллнера и Андерсона, казалось бы, внешне
схожи, но между ними есть весьма серьезное различие. Геллнер
считал продуктом мифотворчества именно «изобретенные»
нации, а не сообщества людей как таковые, тогда как Андерсон
утверждал, что не только нации, но и все прочие сообщества
являются продуктом воображения людей, в эти сообщества
входящих. Он полагал, что нации искусственно создаются человеческим воображением посредством печатного капитализма и «паломничества» большой массы людей, вынужденных
ради достижения личного благополучия постоянно передвигаться от периферии к центру страны и обратно, участвуя тем
самым в формировании общего коммуникативного поля. Для
сотворения наций, по Андерсону, нужны соответствующие
условия. Этот процесс может начаться лишь после того, как
утратят «свою аксиоматическую власть над людскими умами
три основополагающих культурных представления». Первое:
закрепленные в «священных писаниях» религиозные догматы
(в частности, христианские и мусульманские), почитание которых создает трансконтинентальные братства. Второе: вера
в то, что общество должно объединиться под властью монархов, якобы, имеющих особое право на управление людьми
с «божественного произволения». Третье: «такое представление о темпоральности, в котором космология и история неразличимы». Лишь «под воздействием экономических изменений, открытий (социальных и научных) и развития все более
быстрых коммуникаций» космология и история оказываются
разделенными. Тогда-то и приходит время искать пути формирования сообществ с помощью человеческого воображения,
а не божественного промысла. «Ничто так не способствовало
ускорению этого поиска и не делало его столь плодотворным,
как печатный капитализм, открывший для быстро растущего
числа людей возможность осознать самих себя и связать себя
с другими людьми принципиально новыми способами», –
утверждал Андерсон2.
Когда теряется уверенность в беспрекословной истинности религиозных догм, когда рушится вера в божествен1 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц., Кучково
поле. 2001. С. 23.
2 Там же. С. 56, 57.
Украинский национализм
57
ное происхождение монархической власти и наступает эпоха
научных открытий и социальных перемен, люди по своему
усмотрению начинают строить сообщества. Но что должно
лечь в основу формирования нации? Вековые национальные
традиции? Хобсбаум и Рейнджер, рассматривающие, подобно Андерсону, нации как продукт искусственного конструирования, считали несостоятельными очень многие из национальных традиций. Крейг Калхун с этим не согласен. «Силу
традиции (или культуры вообще) придает не ее древность,
а ее непосредственность и данность, – пишет он. – Некоторые
представления националистов могут быть исторически сомнительными, но они все же вполне реальны в качестве аспектов
жизненного опыта и основы для действия»1. Мне представляется это замечание важным в том смысле, что традиционные
претензии националистов нельзя отвергать с порога как не заслуживающие внимания. К ним следует относиться серьезно,
хотя бы для того, чтобы успешнее преодолевать националистические заблуждения.
Всем знакома марксистская теория наций в ее сталинской
интерпретации: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка,
территории, экономической жизни и психического склада,
проявляющегося в общности культуры». В чем-то эта теория
напоминает концепцию нации Джона Ст. Милля, который
полагал, что нации рождаются вследствие разных причин,
важнейшие из которых «единство племени и происхождения,
единство языка и веры… географические границы... Но сильнейшая из всех – это единство предшествовавших политических событий, единство истории и, следовательно, единство
воспоминаний»2. Многие признаки в этих двух концепциях
совпадают, но в сталинском определении подчеркивается,
что «только наличие всех признаков, взятых вместе, дают нам
нацию».
О государстве в приведенных выше определениях прямо
ничего не говорится, а между тем большинство современных
социологов в вопросе о том, что такое нация, придерживаются как раз государственного подхода. «Нация есть социальное
образование лишь постольку, поскольку она связана с опредеКалхун Крэйг. Национализм. М.: Территория будущего, 2006. С. 82.
Милль Дж.Ст. Размышления о представительном правлении. N.Y.:
Chalidze publications, 1988. С. 221.
1
2
Очерк 2
58
ленным типом современного территориального государства,
с “нацией-государством”, и рассуждать о нациях и национальностях вне этого контекста не имеет, на мой взгляд, никакого
смысла», – писал Эрик Хобсбаум1. Более четкого определения
понятия «нация» он не давал, полагая, что любое из таких определений будет несовершенным. Соответственно, и национализм Хобсбаум, соглашаясь в этом с Геллнером, рассматривал
как движение в защиту принципа, «согласно которому политические и национальные образования должны совпадать»2.
Конструктивистской государственнической позиции придерживался, давая свое определение нации, и Макс Вебер. Правда, его концепция представляется несколько более гибкой.
Вебер утверждал, что нацию создает чувство общей солидарности
в стремлении иметь собственную государственность. Все прочие
компоненты могут при этом заметно варьировать.
Но так ли уж важен вопрос о сущности понятия «нация»?
Британский историк Хью Сетон-Уотсон был, по-видимому,
прав, полагая, что «никакого научного определения нации
дать нельзя». При этом он, однако, признавал, что сам факт
существования нации несомненен3. Схожая позиция у российского этнографа Валерия Тишкова. Он пишет: «Нация – это
категория семантико-метафорическая, которая обрела в истории большую эмоциональную и политическую легитимность
и которая не стала и не может быть категорией анализа, т.е. получить научную дефиницию. Нацию невозможно определить,
нацией можно только называться»4.
Так нужно ли вникать в споры сторонников различных
представлений о том, что такое нация, если в этом вопросе
спекулятивности куда больше, чем ясности? В науке этим, вероятно, и впрямь заниматься не стоит, поскольку объект исследования постоянно расплывается и фокусируется лишь
в субъективных представлениях самих исследователей. Но
в политике, даже понимая ограниченность, абстрактность, да
и просто невнятность многих определений понятия «нация»,
отказаться от его использования просто невозможно. Вот
1
С. 19.
2
Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб.: Алетейя, 1998.
Gellner E. Nations and Nationalism. P. 1.
Seton-Watson H. Nations and States. An Enquiry into the origins of Nations
and the Politics of Nationalism. Boulder, CO: Westview Press, 1977. P. 5.
4 Тишков В. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной
антропологии. М.: Наука, 2003. С. 155.
3
Украинский национализм
59
и Тишков, отвергая научную обоснованность всяких дефиниций понятия «нация», все же признает необходимость использовать его в государственной политике: «Общая гражданская идентичность, которая достигается через понятие нация,
не менее важна для государства, чем конституция, общие правовые нормы и охраняемые границы. Ибо этот общий дискурс
о нации придает важную дополнительную легитимность государственной власти: создается образ нации как целостности, от
имени и с согласия которой эта власть ею управляет»1. Это все
с позиции государства, но в реальной политике реализуется
не только государственный интерес, но и интересы различных
политических и общественных сил, напрямую с государством
не связанных, а иногда и против него выступающих. Самые
разнообразные представления о том, что такое «нация», присутствуют в воображении тех, кто конструирует сообщества
с таким названием, – националистов. А они активно влияют на
политические процессы и позицию государства. В сегодняшней Украине националистическая идеология в ее различных
вариантах является, по сути, единственной идеологией, имеющей широкую поддержку в обществе. И хотя в вопросе о том,
что такое «нация», сколько людей, столько и представлений,
это никому не мешает создавать национальные проекты и пытаться их реализовывать при помощи самых разных средств.
Так что, хотя понятие «нация» явно не научное, в реальности
от него никуда не уйти.
Чтобы не завязнуть в не имеющих особого смысла теоретических спорах, надолго отойдя от основной темы, коснемся
вкратце лишь тех концепций, которые могут иметь практическое значение в условиях современной Украины. Я имею
в виду две концепции нации – этнокультурную (производную от примордиальной) и государственную.
Сторонники этнокультурной концепции акцентируют
внимание на общности происхождении, ментальности, языке,
культуре, религии и общей исторической памяти. По этим
признакам одно этническое сообщество (которое, как представляется его членам, ими обладает) отличает себя от другого. Этот подход ближе других к примордиалистским теориям
Герднера и Фихте. Даже если нынешние сторонники этнической концепции нации не связывают происхождение нации
1
Там же. С. 156.
60
Очерк 2
с божьим промыслом, они все равно погружают его в далекое
прошлое и обязательно привязывают к мифу «о золотом веке».
Самым важным из признаков, характеризующих этнос (к тому
же, в отличие от ментальности, исторической памяти и религиозных верований, определяемый объективно), является общность языка. Незадолго до революции 1848 г. в Германии один
из главных идеологов немецкого национализма, великий сказочник и филолог Якоб Гримм на простой вопрос: «Что такое
народ?» так же просто ответил: «Ein Volk ist der Inbegriff von
Menschen, welche gleiche dieselbe Sprache reden» («Народ есть
совокупность людей, говорящих на одном и том же языке»)1.
Поскольку все культурные признаки, на которые ссылаются последователи этнокультурной концепции (в том числе
и язык), не являются данными раз и навсегда, а постоянно
меняются во времени (и, кстати, в пространстве), эту концепцию нации трудно обосновать рационально. Тем более что мы
знаем: в Южной Америке нации создавались людьми того же
этнического происхождения и говорящими на том же языке,
что и жители метрополий (Испании и Португалии), против
которых они воевали за независимость своих, вроде бы национальных, государств. Коренное же население этого субконтинента (разноплеменные индейцы) в тот момент строить
национальные государства было совсем не готово. А Соединенные Штаты Америки создавались людьми самых разных
национальностей, и государственный язык там был тот же, что
и в Англии, от которой США отделились. Т.е., признавая страны обеих Америк национальными государствами (а как же
иначе?), важно помнить, что возникли эти государства вовсе
не на основе этнического единства.
В Восточной Европе, где находится Украина, коллективная культурная и языковая самоидентификация этносов играла намного бóльшую роль в формировании наций-государств,
чем в Америке. Активисты национальных движений здесь
всегда уделяли особое внимание проблеме родного языка того
этнического сообщества, интересы которого они представляли. Если они добивались создания независимого государства,
то настаивали на приоритетности языка и культуры своего
этноса. И соответствующим образом интерпретировали его
историю. То, что это часто наносило ущерб языку, культуре и
1 Die Rede von Jacob Grimm, „Verhandlungen der Germanisten“. Frankfurt a.M.:
J.D. Sauerländers Verlag, 1847. S. 11.
Украинский национализм
61
историческим представлениям других этнических сообществ,
входящих в состав этого государства, их не смущало. Государство, с их точки зрения, должно защищать в первую очередь
тот этнос, вокруг которого оно сформировалось. Называют
такой этнос государствообразующей нацией.
О национальных государствах
Социологи, считающие роль государства в формировании наций решающей, придерживаются концепции «государства-нации» или же «национального государства». Четко
определить, что точно эти понятия означают, как и все остальное в этом ряду, невозможно, но поскольку они широко используются в реальной политике, игнорировать их нельзя.
Первым определение понятия «нация», находящегося
в тесной связи с понятием «государство», дал аббат Э.-Ж. Сийес
в 1789 г. в работе «Что такое третье сословие?». Сийес прямо
объединял нацию с третьим сословием, поясняя свою мысль
тем, что именно это сословие, не имея никаких привилегий,
делает «девятнадцать двадцатых» всего, что нужно обществу,
а потому имеетправо олицетворять в своем лице весь народ,
всю нацию1. Сийес определял нацию как «сообщество людей,
живущих по общим законам и представленных одним законодательным учреждением… Только общее право и общее представительство составляют одну нацию»2. Иными словами, речь
здесь идет не об этнической, а о гражданской нации, т.е. о сообществе всех граждан государства, имеющих, независимо от
их этнического происхождения, возможность выражать и реализовывать свою суверенную волю. Эта возможность обеспечивается всеобщим равноправием, системой представительного правления и верховенством закона, т.е. демократией. Нет
демократии – нет нации.
Многие социологи убеждены, что без гражданской нации
не может быть национального государства. Соответственно,
национальными они называют лишь те государства, где народ
уже обладает суверенитетом. Нация, с их точки зрения, – это,
как у Сийеса, прежде всего, сообщество граждан. Хотя эти
социологи по-разному оценивают факторы, формирующие
1
2
Аббат Сийес. От Бурбонов к Бонапарту. СПб: Алетейя, 2003. С. 156–160.
Там же. С. 160, 162.
Очерк 2
62
нацию, сам процесс формирования, как правило, ими исчисляется, начиная с одной и той же отправной точки – со времени
буржуазных революций, прежде всего Великой французской.
То есть с момента, когда народ (по крайней мере, формально)
становится сувереном. Соответственно, эпоха наций и национализмов начинается у них в конце XVIII века, а пик ее припадает
на век XIX. Эта эпоха растянулась на все XX столетие и все еще
продолжается (хотя уже есть немало признаков, свидетельствующих о приближении ее конца).
Я коснулся вопроса хронологии не случайно. С нею связана проблема, непосредственно касающаяся нашей темы. На
Украине националисты приступили к сотворению украинской нации довольно поздно – в середине XIX в., и этот процесс до сих пор не завершен. Но как быть с русской нацией?
Полагаю, что в России нация сложилась еще до американской
и французской революций, т.е. еще до того, как появилось
само понятие «нация». И была эта нация не русской, а российской, поскольку изначально включала в себя различные этносы, сначала завоеванные, а потом ассимилированные.
Если строго следовать логике Андерсона, этого не может
быть. Потому что в эпоху династических монархий не было
привязки национальной идентичности к определенной территории, которая часто изменялась по воле монархов – в ходе
войн, из-за династических браков и всякого рода междинастических договоренностей. В те времена, пишет Бенедикт Андерсон, «границы были проницаемыми и нечеткими, а суверенитеты неощутимо переходили один в другой… именно отсюда
вытекает та легкость, с которой досовременным империям
и королевствам удавалось на протяжении длительных периодов времени удерживать под своей властью чрезвычайно разнородные и часто даже территориально не соприкасавшиеся
друг с другом населения»1. Кроме того, Андерсон был убежден, как мы знаем, что нации могут конструироваться лишь
тогда, когда уже не властвуют религиозные догматы, нет династических монархий и человеческая история больше не определяется божьим промыслом. В теократическом самодержавном государстве Ивана Грозного, если верить Андерсону, ни
русская, ни российская нации сложиться не могли. Да и потом,
вплоть до революции 1917 г., в России сохраняли свою силу
1
Андерсон Б. Воображаемые сообщества... С. 36.
Украинский национализм
63
наднациональные православные догматы, власть была династической, а не национальной, капитализм был развит слабо
и диктовать власти свои условия был не в состоянии. Иными
словами, доминировали донационалистические культурные
представления. А затем пришли большевики-интернационалисты с идеей мировой революции и «трансконтинентального
братства». Получается, что до революции русская нация еще
не успела появиться, а после уже не могла – потому что начала
формироваться наднациональная общность – советский народ.
Позволю себе, однако, не согласиться со схемой Андерсона и заодно и со всеми теми социологами, что отсчитывают
процесс становления наций с французской революции, краха
династических монархий и распространения капитализма.
Нельзя, думаю, строить единую теорию формирования наций
для всех времен и народов – слишком разные исторические условия. Лучше сконцентрироваться на нациообразующих процессах на одном континенте – в Европе.
В Европе после падения Рима происходит перемещение
множества различных племен, заново переформатируются
этнические сообщества – подвижные, поглощающие своих
соседей или растворяющиеся в них. В условиях феодализма
сильных структур, способных строить государства-нации на
основе подвижной этнической магмы, не было. Государства
еще не привязаны напрямую к ареалам проживания тех или
иных этносов. Впервые этнические признаки проявили себя
в политике, пожалуй, лишь при распаде империи Каролингов («страсбургские клятвы» короли и войска произносили
на двух языках – старонемецком и старофранцузском). Очень
многое изменил долгий XVI в.1 (Ренессанс, Реформация, крах
империи Карла V, Контрреформация и религиозные войны,
утверждение более или менее прочного международного порядка, начало эпохи научных открытий и, наконец, первый
этап становления капитализма). Тогда же возникли сильные
абсолютистские государства, многие из которых существуют и
сегодня. Эти государства были династическими, что не мешало им ориентироваться на определенную этническую группу
и активно ассимилировать под нее остальные этносы с целью
1 И. Валлерстайн, делая, как всегда, акцент на развитии рыночных отношений, начинает долгий XVI в. с 1450 г. и заканчивает 1640 г. (см. Валлерстайн
И. Мир-система Модерна I), я бы начал его с открытия Колумбом Америки
в 1492 г. и закончил Вестфальским миром 1648 г.
64
Очерк 2
создания цельного государства-нации. Иными словами, эти
государства, еще не ставшие демократиями, уже были национальными. Государства эти в ходе истории часто меняли свои
границы, но если откинуть примордиалистскую концепцию
наций, придется признать, что и нация вовсе не является чемто окостеневшим, раз и навсегда данным. Она вполне способна к расширению своего состава, идущему параллельно с расширением государства, даже если в основе ее формирования
лежит этнокультурный принцип, хотя процесс национальной
трансформации совсем не простой и может быть очень болезненным.
Французский язык Парижа и Иль-де-Франс, наверняка,
не смог бы одолеть в свободном соревновании весьма отличный от него язык провансальский, который в Средние века
имел куда более богатые культурные традиции, поскольку там
дольше сохранялось наследие Римского периода, а позже активно развивалось творчество трубадуров. Но вмешалось государство. Франциск I вернул в Париж из Аахена суд, который
выносил с тех пор решения не на латинском, а на французском
языке Парижского региона, и эти решения стали обязательными для всего королевства. В 1539 г. король своим ордонансом,
подписанным в Вилле-Котре, закрепил парижский диалект
французского языка в качестве единственного официального
и обязал местные власти использовать только его. Латинский
язык и широко распространенные региональные языки – провансальский, гасконский, бретонский – стали повсеместно вытесняться из официального общения. И было это за 250 лет до
того, как в книге Сийеса появилось слово «нация» и начали возникать первые националистические движения. Правда, в быту
региональные языки во Франции сохранялись в течение столетий, и дело, начатое королем Франциском, потом еще долго
доделывала Французская республика.
Пример Франции не единичен. Государства вокруг этнического центра с единым языком довольно быстро стали
формироваться в Европе после мира 1559 г. в Като-Камбрези
и после Нидерландской революции. Оба события сыграли
важную роль в строительстве национальных государств. Первое потому, что два государства, претендующие на гегемонию
в Европе – Франция и империя Габсбургов, – вынуждены были
отказаться от своей роли создателя европейской империи
(а других претендентов на эту роль не было). «Если угодно, –
Украинский национализм
65
пишет Валлерстайн, – то 1557 год1 оказался пределом для
стремлений создать такую структуру и, одновременно, возникновением такой баланса сил в Европе, который позволил
государствам, стремившимся стать нациями (будем называть
их нациями-государствами), вступить в свои права»2. Причем
абсолютистские государства стали национальными, несмотря
на то, что там не сложились еще условия для формирования
гражданской нации. Нидерландская же революция не просто
освободила страну от чужеземной оккупации и католической
контрреформации, но создала первое государство гражданской
нации. То есть начиная со второй половины XVI в. и вплоть до
того времени, когда в большинстве стран Европы утвердились
представительные формы правления, там сосуществовали два
типа национальных государств: одно с суверенными гражданами, другое – с подданными авторитарного правителя.
Разные формы нациообразования внутри Европы признает и Юрген Хабермас. «Классические государствообразующие нации Севера и Запада Европы, – пишет он, – сформировались
внутри издавна существовавших территориальных государств.
Последние составляли элемент европейской государственной
системы, которая приобрела законченный вид еще при заключении Вестфальского мира в 1648 г. “Опоздавшие” же нации,
прежде всего итальянская и немецкая, прошли иной путь
развития, типичный для формирования национальных государств Центральной и Восточной Европы»3.
В любом случае следует признать, что даже в Европе
нации-государства не всегда являлись продуктом реализации
национальных проектов, возникших в воображении националистов XIX–XX веков. Да, первые национализмы и в Европе,
и в Америке часто были республиканскими и, в общем, демократическими, но хотелось бы подчеркнуть, что в Европе значительная часть пути по созданию наций-государств (в ряде
случаев бóльшая) была пройдена еще при династических
режимах – до того, как в дело включились националисты-республиканцы. Кроме того, нужно отметить, что национализм
XIX в. и даже XX в. в странах Центральной и Восточной Европы все-таки не всегда был республиканским. Под влиянием
Год, когда Испания и Франция признали себя банкротами. – В.М.
Валлерстайн И. Мир-система Модерна I… С. 225.
3 Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб.:
Наука, 2001. С. 38.
1
2
66
Очерк 2
господствующего тогда романтизма, безусловно, оказавшего
существенное влияние на воображение тогдашних националистов, этот национализм во многих случаях проявлял себя
в форме национализма этнического, а не гражданского1. Вероятно, Хаген Шульце был прав, утверждая, что «в последние
десятилетия XVIII и в течение XIX века возникали нации, которых породило воображение довольно определенного числа
ученых, публицистов и поэтов, – этнические нации в виде
идеи, но еще не в реальности»2.
Хабермас, говоря о территориальных государствах Европы, имел в виду западные и центральные европейские страны.
Но было в Европе еще и русское государство. Если мы, вслед за
Хабермасом, признаем, что французская нация начала формироваться еще в территориальном династическом государстве
первых Бурбонов, а английская – в елизаветинской Англии, то
какие у нас основания не признавать, что русская нация могла
вызреть в России Ивана Грозного? Первые русские националисты (славянофилы) появились в России во второй четверти
романтического XIX столетия. Но российскую нацию сотворили вовсе не они. Ни у Хомякова, ни у Киреевских, ни у братьев
Аксаковых не было никакого проекта создания нации. Русская
нация к этому времени, по их твердому убеждению, давно уже
существовала, и будущее России они видели в ее прошлом.
Впереди они надеялись увидеть лишь укрепление старых общинных порядков и ценностей православия.
Кто-то скажет: славянофилы видели в прошлом не реальность, а обычный для воображения националистов «миф о золотом веке». Никак не могу считать страшные времена Ивана
Грозного «золотым веком», но то, что тогда на основе союза самодержавия с поместным дворянством и православной церковью не только строилось русское государство, но и создавалась
русская нация, считаю не мифом, а реальностью. Предложенная тогда Филофеем концепция московского теократического
царства (Святой Руси) позволила связать русский национальный интерес с религиозным. И священникам совсем не сложно было донести до своей паствы, объединенной в общину, за1 Особенно часто в случаях оккупации ареала проживания однородных этнических групп чужеземными войсками – например, в Германии или
Испании при Наполеоне.
2 Schulze H. Staat und Nation in der Europäischen Geschichte. München: C.H.
Beck Verlag, 1994. S. 189.
Украинский национализм
67
хватывающую воображение идею особого предназначения их
царя и их отечества: «И да знает твоя держава, благочестивый
Царь, что все царства благочестивой христианской веры сошлись в одном твоем Царстве. Единый ты во всей поднебесной
христианам Царь»1. Вряд ли у «печатного капитализма», скажем, в Румынии второй половины XIX века, где большинство
населения было неграмотным, были лучшие возможности донести до масс национальную идею, чем у русских священников
века XVI, которым для этого грамотность крестьян была вовсе
не нужна. А потом вслед за казаками и армией царя эти крестьяне вместе со своими попами шли на восток и несли с собой
идею Святой Руси на Волгу и в Заволжье, где население было
уже этнически нерусским. Ассимилируя его, они превращали
русскую нацию в российскую. Святая Русь – это, конечно, миф,
но влиять на воспитание национального самосознания этот
миф вполне был способен. И главное, национальное самосознание возникло у русских людей тогда, когда уже существовало вполне реальное государство, с которым этот миф был
связан, но еще и в помине не было там полноправных граждан.
Факт, что к моменту вхождения Украины в состав России
русская нация уже существовала, сыграл определенную практическую роль в развитии украино-русских взаимоотношений.
Украинской нации в XVII–XVIII вв. еще не было, однако представление украинского сообщества о своем отличии от других близких им этнических сообществ, в частности русского
и польского, уже складывалось. И ассимилироваться, т.е. растворяться в русском народе, украинцам было не с руки. Тем
более что у них уже имелись значительный культурный багаж
(поначалу бóльший, чем у русских) и опыт активной борьбы
против другого славянского родственника – поляков. С другой стороны, у русских уже было свое государство, свой опыт
ассимиляции соседних этносов, и объединяться с украинцами
(белорусов пока оставим в стороне) на равных, т.е. путем взаимной конвергенции, они не хотели. Наличие относительно
мощного собственного государства помогло русским людям
почувствовать себя старшим братом в общерусском семействе. У украинцев ситуация была прямо противоположной – отсутствие своей государственности при наличии в то
1 Послание старца Псковского Елеазарова монастыря Филофея к великому князю. http://his95.narod.ru/doc00/filifei.htm.
68
Очерк 2
время (XVII–XVIII вв.) более высокого, чем у русских, уровня
культуры, порождало у них выраженный комплекс неполноценности. Все это отягощало процесс слияния украинцев
и русских в одно национальное тело. Хотя на том этапе такое
слияние еще было возможно (если приложить для этого должные усилия, разумеется).
Допустив, вопреки точке зрения Андерсона, что возможны были государства-нации при династических авторитарных
режимах, мы должны будем допустить также и возможность
существования наций в современных авторитарных государствах. Да, народ в таких государствах бесправен (или резко
ограничен в правах), сувереном является авторитарный правитель, а народонаселение, соответственно, никаким суверенитетом не обладает. Очевидно, что гражданской такая нация
считаться не может. Но это вовсе не означает, что подданные
этого государства не испытывают веберинского коллективного чувства солидарности по отношении к собственному государству – чувства, иначе называемого патриотизмом. Вполне
возможно, что это чувство им искусственно навязывается сверху, но кто сказал, что «печатные капиталисты» и владельцы
массмедиа в современных демократиях не навязывают своей
точки зрения потребителям их продукции. У этих потребителей, конечно, есть возможность выбора (что очень важно), но
в условиях монополизации медиапространства возможность
эта довольно ограничена. К тому же, если во внутренней политике медиамагнаты обычно конкурируют друг с другом, то
во внешней они довольно часто выступают единым фронтом.
Думаю, даже в тоталитарных странах очень многие граждане
(будучи, по сути, псевдогражданами) испытывали вполне искренние патриотические чувства, пусть и превратно понимаемые. В любом случае нельзя, на мой взгляд, отрицать тот факт,
что итальянцы при Муссолини и немцы при Гитлере все же
представляли собой нации. И их вожди, будучи ненавистниками идеи «гражданской нации», все же оставались националистами. Только в ХХ веке, в отличие от века ХIX, большинство
националистов уже были не либералами или демократами,
а радикальными авторитаристами.
Впрочем, все зависит от того, что понимать под словом
«нация», а дать ему четкое определение никто не может. Вот
и получается замкнутый круг. Попробуем его разорвать, прибегнув к помощи все того же Юргена Хабермаса. «В полити-
Украинский национализм
69
ческом словоупотреблении понятия “нация” и “народонаселение” имеют один и тот же объем, – пишет он. – Однако, помимо
юридического определения, нация имеет еще и значение политической общности, формирующейся в силу общего происхождения, по меньшей мере в силу наличия общего языка,
культуры и истории… Обе компоненты, соединенные в таких
понятиях как “национальное государство”, “нация граждан
государства”, восходят к двум процессам, которые исторически протекали отнюдь не параллельно, – к формированию
государств, с одной стороны, и наций – с другой»1. Подсказка
Хабермаса поясняет нам, что именно в юридическом смысле
слово «нация» используется в международном праве, которому приходится регулировать отношения не только между демократическими государствами, но и между странами с диктаторским правлением.
Если мы согласимся с тем, что национальное государство
может быть не только демократическим, но и авторитарным,
то нам придется признать, что нации в таком государстве
могут быть не только гражданские. Думаю, что все нации,
имеющие свою государственность (т.е. нации-государства),
можно рассматривать как нации политические. Пусть даже
политическую линию в таких государствах определяет не
народ-суверен, а авторитарные правители. Нация же граждан государства возникает в процессе внутреннего развития
политической нации, когда сольются в одно два процесса
– формирование нации и строительство государства, протекающие, как верно заметил Хабермас, «отнюдь не параллельно». Трудно, однако, представить себе все сложности того момента, когда компоненты, упомянутые Хабермасом, не успев
соединиться в некое единство, уже столкнутся между собой.
Что и происходит в странах, где оба процесса еще далеки от
завершения. Именно это произошло в Украине в 1991 г.: независимость, в силу сложившихся обстоятельств, получила
несформировавшаяся еще нация, не имеющая, по сути, опыта
государственного строительства.
Очень часто все приведенные выше концепции нации
в представлениях национальных лидеров сменяют одна другую – в зависимости от обстоятельств, в которых приходится
проявлять свою активность национальным движениям. Пока
1
Хабермас Ю. Вовлечение другого… С. 200–201.
70
Очерк 2
потенциальная нация еще не обрела независимости и проявляла себя лишь в качестве этнокультурной группы, участники национальных движений видели свою задачу в том, чтобы,
во-первых, добиться этнической самоидентификации как
можно большего числа представителей этой группы и, во-вторых, обрести для нее государственность (или, как минимум,
национально-территориальную автономию). Первая цель
достигалась за счет реализации всевозможных культурных
программ, навязываемых интеллигентами-националистами
основной этнической массе. Методы были, в общем, одни
и те же. Активно велся сбор народных преданий, песен и всех
других форм фольклора; на основе этих материалов создавались стилизованные культурные артефакты, которые затем
возвращались в народ. Этот народ интеллигенты стремились
обучить грамоте и познакомить с основами общего образования, причем обязательно на родном языке. Для реализации
второй задачи национально озабоченным интеллигентам
уже нужны были политические организации, защищающие
интересы этноса в конфликтах с властью державы, в составе
которой этот этнос находился, не имея статуса государствообразующего (т.е. на вторых ролях). В конце концов, эти организации вступали в борьбу за государственную независимость,
используя для этого с учетом ситуации либо мирные средства,
либо насилие. В какой мере более или менее консолидированная в культурном отношении этническая группа могла
считаться сложившейся нацией, вопрос не очень существенный – в любом случае становление нации завершается в независимом государстве. А пока его нет, этническое или какое-то
иное сообщество, стремящееся создать свое государство,
можно рассматривать, с определенной долей условности, как
протонацию. С приобретением государственности начинается интенсивное формирование уже политической нации. От
наличия в стране демократических институтов (и их эффективности!) зависит, произойдет ли и как скоро трансформация
политической нации в нацию гражданскую.
Очевидно, задачи у национальных движений на всех этих
этапах будут разными. Более того, разными по своей идеологической ориентации, конкретным целям и методам будут сами
эти движения. Не исключено, что в какой-то момент они вступят в борьбу друг с другом, причем очень острую.
Украинский национализм
71
Украинофилы
Перейдем, однако, к конкретной истории украинского национализма. Он появился не в одночасье. Начало его становления было довольно мирным. В первые десятилетия XIX в.,
в значительной мере под влиянием европейского, особенно немецкого, романтизма в украинском и русском обществе начал
проявляться интерес к этнографии, специфике украинской
жизни. Еще раньше, в 1798 г., в Петербурге вышли первые части
«на малороссiйскiй языкъ перелицiованной» поэмы «Энеида».
Ее автором был потомственный украинский казак и русский
офицер, позже масон и директор Полтавского театра Иван Котляревский. Своей поэмой Котляревский положил начало украинской литературе, а пьесой «Наталка Полтавка» – украинскому
театру. Парадоксально, но первым украинским националистам
из Кирилло-Мефодиевского братства вовсе не понравился восторженный прием, с которым образованная русская и украинская публика встретила появление первого украинского литературного произведения. Поэма написана в форме бурлеска,
и кирилло-мефодиевцы увидели в ней карикатуру на украинский народный язык. Пантелеймон Кулиш писал: «Зареготали,
той регiт був – найстрашнiша проба нашому писаному слову
українському… Тим реготом над “Енеїдою” трохи не згубили
самі земляки свого ж новонародженого слова».
Интерес к украинской тематике в русском обществе «Энеида» тем не менее вызвала, а во времена, когда началось повальное увлечение романтизмом, украинская тематика стала привлекать читателя и зрителя уже не только комическими, но
и героико-драматическими мотивами. Еще бы, сам Байрон
написал в это время поэму «Мазепа». В Харькове, при недавно
созданном университете, в 1816 г. по инициативе И. Срезневского начал выходить первый литературный и общественно-политический журнал «Украинский вестник». Язык статей
был преимущественно русский, но речь в них шла о проблемах
украинских. В 1819 г. власти запретили это, совсем невинное,
в общем-то, издание. В том же году родившийся на Украине
грузинский князь Николай Церетели (Цертелев) собрал и издал
сборник украинских исторических дум, пользовавшийся популярностью как на украинских землях, так и в обеих российских
столицах. В 1822 г. одновременно публикуются «История Малой
Руси» Дмитрия Бантыш-Каменского и отрывки из «Истории
72
Очерк 2
Малороссии» Алексея Мартоса (публикацию всей книги запретила цензура). В 1827 г. Михаил Максимович выпустил сборник украинских лирических песен, с энтузиазмом встреченный
Пушкиным. Юный Гоголь, приехав в 1829 г. в Петербург, был
удивлен царившей там модой на все украинское: «Здесь так
занимает всех все малороссийское». Думаю, не в последнюю
очередь под влиянием этой моды он бросает свои поэтические
опыты на сюжеты из немецкой жизни, просит мать переслать
ему с Украины как можно больше фольклорного материала
(«…почтеннейшая моя маменька,.. вы много знаете обычаи и
нравы малороссиян наших и не откажетесь сообщить мне их
в нашей переписке»1) и начинает писать «Вечера на хуторе
близ Диканьки», сделавшие Гоголя знаменитым. Чуть позже
по совету Максимовича Гоголь намеревается читать историю
в Киевском университете и приступает к работе над «Историей
Малороссии», которую, увы, так и не закончил, успев, однако,
написать несколько статей на эту тему, а главное – «Тараса
Бульбу». В Харькове между тем продолжают выходить украинские журналы, появляется все больше произведений на украинском языке. Украинское просветительство становится серьезным общественным явлением. Украинофилы еще не выдвигают
политических требований, но имперская власть уже видит в их
деятельности по развитию украинского языка опасность сепаратизма. И не только власть, но и ее «неистовый» обличитель
Виссарион Белинский. «Он видел, – пишет современный американский историк Роман Шпорлюк, – что становление украинской литературы может привести и уже ведет к идее отдельного
украинского общества и, соответственно, – к появлению нации,
для которой эта литература создается»2.
А затем наступает время Тараса Шевченко и КириллоМефодиевского братства. Национальное движение начинает
приобретать политическую окраску. Роль Тараса Шевченко
в формировании украинского национального движения невозможно переоценить. Царская власть почувствовала взрывной
потенциал стихов Шевченко и потому жестоко наказала поэта
за его участие в тайном Кирилло-Мефодиевском братстве, где
он особо активной роли не играл. Общество это впервые, пожалуй, выдвинуло политическое требование автономии Украины
1 Гоголь Н.В. Собр. соч. В 7 т. Т. 7. Избранные письма. М.: «Художественная
литература» , 1967. С. 63.
2 Шпорлюк Р. Імперія та нації. Киев: «Дух і Літера», 2000. С. 162.
Украинский национализм
73
(Южное общество декабристов запрограммировало создание
славянской федерации, но Украину в ее состав не включило).
Объединившиеся в 1946 г. в общество 12 украинских интеллигентов (среди них историки М. Костомаров и В. Белозерский,
писатель П. Кулиш1, поэт Т. Шевченко, юрист Н. Гулак, этнограф А. Маркович) подготовили несколько документов, в том
числе «Закон Божий. Книга бытия украинского народа», воззвания «К братьям украинцам», «К братьям великороссам и
полякам». В них они призывали к построению общества на
основе принципов христианской морали, к созданию демократической федерации славянских народов, куда входили бы
Россия, Украина, Польша, Чехия, Сербия и Болгария. Члены
братства требовали ликвидации крепостного права, отмены
сословий, утверждения свободы слова, равноправия и всеобщего доступа к образованию на родном языке. Просуществовало общество чуть больше года, и весной 1847 г. его члены
были арестованы2.
Первых политических протестантов еще нельзя назвать
радикальными националистами. Призыв к созданию федерации соседствовал у них с общедемократическими и социальными требованиями. Для Украины это было особенно
важно, поскольку украинцы в подавляющем большинстве
своем представляли собой не просто национальную, но и наиболее угнетенную социальную группу – крепостных крестьян.
У украинцев, в сущности, не было своего привилегированного
сословия – дворяне были поляками или русскими (даже если
имели украинское происхождение). Да и средний класс был
ничтожно мал: среди торговцев много евреев, казачество как
сословие практически исчезло. Не удивительно, что защита
украинцев означала, прежде всего, защиту крепостных крестьян от польских и русских панов и царского чиновничества.
Кирилло-мефодиевцы были, по сути, первыми народными
адвокатами, и занимались они преимущественно защитой
страждущих, а не нападением на власть. Этим занимались все
кирилло-мефодиевцы, кроме Шевченко, стихи которого заражали людей бунтарским духом.
1 Официально П. Кулиш не входил в Братство и даже не знал его программных документов, т.к. преподавал в это время в Петербурге. См. Сб. «Пантелеймон Кулiш: етнограф, фольклорист, лiтературний критик». Умань, 2009.
С. 8.
2 См. «Кирило-Мефодіївське товариство». Киев: Наукова думка, 1990.
74
Очерк 2
* * *
Поскольку имя Тараса Григорьевича Шевченко имеет
в Украине сакральный смысл, позволю себе небольшое отступление.
О «брехне Тараса»
В год распада СССР Иосиф Бродский написал стихотворение «На независимость Украины», и в нем есть такие слова:
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.
Сказано не просто грубо, но и, по большому счету, фальшиво. Эти строки Бродского можно было бы принять, несмотря на грубость, если бы речь в них шла о переживаниях самого поэта или близких ему по духу художников-интеллигентов.
Поэтика Шевченко вряд ли могла им нравиться (слишком уж
она по-мужицки прямолинейна и навязчива). Куда ему до
Пушкина – народного и в то же время изысканно аристократичного поэта. Но в своем стихотворении Бродский пишет все
же не о творческой элите, а о «бугаях, орлах, казаках, гетманах
и вертухаях», т.е. о собирательном (и стереотипно искаженном) образе украинцев. Кого из двух великих поэтов предпочтут в последнюю минуту своей жизни украинцы, Бродского,
в общем-то, не интересует. В тот момент поэта угнетало чувство глубокой обиды и горечи, которое он, по-видимому, испытал, узнав о неожиданном разрыве родственных, как казалось,
отношений Украины с Россией и русскими. Чувство, которое
в тот момент разделяли очень многие. Но в данном контексте
речь идет не о настроениях талантливого русского поэта Иосифа Бродского, а об органике творчества Тараса Шевченко.
Можно согласиться с тем, что Тарас Шевченко своими
стихами настраивал украинцев на обретение независимости,
в том числе и от России. Неверно, однако, определять творчество Тараса как «брехню». Его стихи – не вздор и не пустая
болтовня, тем более не ложь или обман. Шевченко был точен
в передаче настроений своего народа и всегда писал о том, что
этому народу представлялось самым важным. Не забудем, что
Украинский национализм
75
главный украинский поэт был неразрывно связан с народной
средой и что связь эта была взаимопроникающей. Андрей Синявский писал в «Голосе из хора»: «Я не знаю другого поэта, кому
бы так поклонялись – в массе, словно святому, обливаясь слезами, как в церкви, заскорузлые мужики, перед иконой-портретом в полотенцах, на потайном юбилее, в каптерке, хором, как
Отче наш: – Батьку! Тарасе!..» Синявского до его ареста стихи
Шевченко, по его собственному признанию, не очень-то занимали. Как, вероятно, никогда не интересовали они и Бродского. Внимательно вчитался Синявский в стихи украинского
поэта уже в лагере, т.е. в самой что ни на есть «пограничной
ситуации». Вчитался и увидел: присущее Шевченко «чувство
национальной и социальной исключительности (мужик), поиски своих в истории и быту позволили ему окунуться в фольклорные источники, глубже, чем… русским поэтам... Также
и народ (фольклор) Украины, не исключается, глубже нас
сопряжен с первобытными токами и образами подсознания,
отчего касания сказки, возможно, переживаются здесь более
внятно и непосредственно, как живой, получаемый в психическом опыте факт. Подтверждение тому, помимо Шевченки, –
Гоголь…». Творчество Шевченко было насквозь пронизано токами коллективного подсознания украинцев, и потому Тарас
как подлинно народный поэт, не оглядываясь на господскую
оценку своей поэзии, «пер напролом в первобытном казацком
запале и, укладываясь в идею, торчал стихом поперек»1. Шевченко ощущал всю глубину народных переживаний, а украинцы слышали в стихах Тараса те мотивы, что исходили из глубины их соборной души. Казалось, поэт избавлял своих земляков
от совершенных ими грехов, и они готовы были доверить ему
роль своего защитника не только от царского своеволия, но
и от Божьего гнева. Последняя надежда: «Батьку! Тарасе!..»
Словом, материал для доктора Юнга или Мартина Хайдеггера.
Слова Андрея Синявского о Шевченко, по-моему, очень
точно передают сущность творчества украинского поэта, которое Иосиф Бродский заклеймил одним словом – «брехня».
Тарас Шевченко, как никто другой, сумел обнажить специфику украинской темы. Его Украина не просто романтически красива – это страдающая, насквозь пропитанная горечью страна.
И все потому, что совсем недавно, за тридцать лет до рождения
1
Терц А. Голос из хора. London: Stenvalley Press, 1973. С. 186–188.
76
Очерк 2
поэта, она была закрепощена и лишилась завоеванной во времена Хмельниччины воли. Российской державной элите и русским аристократам, что восхищались красавицей-Украиной, до
ее бед не было никакого дела. В пушкинской «Полтаве» и украинские красоты, барочно избыточные, и история Малороссии
служили поэту лишь романтическим фоном для изображения
драмы Мазепы, разыгранной почти как у Байрона. Имперский гнет, который несли с собой завоевания Петра и который
во времена Пушкина уже вовсю себя проявил, высокородный
автор «Полтавы» ощущать, конечно, не мог, да и не о том была
его поэма1. А крепостной раб Тарас Шевченко утрату воли глубоко сопереживал вместе со всем народом:
I серце жде чогось. Болить,
Болить, i плаче, i не спить…
И выплескивал в своих стихах накопившуюся в народном
подсознании ненависть. Не зная жалости ни к себе, ни к другим, Шевченко, как другой Тарас – гоголевский Бульба, звал
своих земляков к отмщению за поруганную волю, призывал
их всем миром, «громадою обух сталить та добре вигострить
сокиру», чтобы затем топором вернуть Украине свободу. Взывая к самым мрачным глубинам подсознания своего народа, он
завещал ему:
Схороните и вставайте,
Цепи разорвите,
Злою вражескою кровью
Волю окропите.
(Перевод А. Твардовского)
Тарас дарит украинцам надежду на освобождение от
гнета. Но надежда эта, увы, была кровавой. Стихи провидческие: дело дошло-таки до «большой крови» – в Гражданскую,
в годы бандеровщины, на «Евромайдане» и в Донбассе. Вино1 Чуть позже, в «Медном всаднике» Пушкин первым из русских поэтов
представит нам картину рокового несовпадения интересов державы и отдельной личности. Но в его поэме речь все же идет о человеческой судьбе, приносимой в жертву державному молоху, а не об архетипах коллективного бессознательного, гораздо лучше знакомых Тарасу Григорьевичу, чем Александру
Сергеевичу.
Украинский национализм
77
ват в том, однако, не поэт, а то народное бессознательное, что
в годы войн и революций вырывается наружу и, подобно вулканной лаве, сметает все на своем пути. Шевченко же, услышав клокотание магмы еще внутри вулкана, всего лишь предупреждал читателя, что грядет извержение. Увы, украинцы
и россияне, проявив упрямство, достойное бугая, не вняли
предупреждению поэта и не сделали вовремя нужных шагов
навстречу друг другу.
* * *
С января 1861 г. кирилло-мефодиевцы, вернувшись из
ссылки, стали выпускать в Петербурге украинский культурно-просветительский ежемесячник «Основы». По-видимому,
годом раньше в Киеве украинофильски настроенные интеллигенты объединились в организацию «Громада»1. Возникло
движение так называемых «хлопоманов» – в основном из польских шляхтичей, которые сочувствовали украинским крестьянам и пытались отстаивать их интересы. Часть «хлопоманов»
перешла из католичества в православие, чтобы быть ближе
к народу. Многие стали активными участниками украинского
национального движения (в частности, Владимир Антонович,
Фаддей Рыльский и автор песни, которая затем стала гимном
Украины, Павел Чубинский). «Хлопоманы» вместе с молодыми украинскими культурными деятелями – композитором
М. Лысенко, писателем М. Старицким, историком М. Драгомановым и другими включились в работу «Громады», создав ее
филиалы в ряде городов Украины. Душой организации стал
В. Антонович. Власти смотрели на деятельность «Основы»,
«Громады» и других украинских организаций как на «польскую интригу», и во время польского восстания 1863 г. против
них начались гонения.
Гонения, конечно, не извиняют тех явно выраженных нот
национальной нетерпимости, что с самого начала присутствовали в публикациях украинофилов, как художественных, так
и публицистических. Антисемитские настроения ощущаются во многих стихах Тараса Шевченко и особенно четко в его
«Гайдамаках». Проявились они и в публикациях «Основы».
На упреки читателей-евреев о том, что в журнале часто ис1 Житецький І. Київська громада за 60-х рокiв. http://izbornyk.org.ua/
rizne/ukr14.htm.
78
Очерк 2
пользуют обидное для евреев словом «жид», редакция сначала спокойно отвечала: в украинском языке, как и в польском,
в этом слове нет ничего оскорбительного. Но потом в «Основе» появилась статья, которой журнал фактически признал
свою антисемитскую позицию, объяснив ее тем, что евреи не
хотят сближаться с украинцами и говорить на их языке: «Для
нации не может быть ничего вреднее, как существование
среди нее других народностей, которые держат себя в стороне и равнодушны к ее судьбам». На эту статью отреагировал
одесский журнал «Сион»: «С какой стати одну часть, хотя бы
и огромнейшую, вы смешиваете с целым? С какой стати вы
требуете от одной народности сочувствия не к судьбам целого,
а к судьбам все-таки одной из частей?» Мол, если уж ассимилироваться евреям, то в большую русскую культуру, чтобы идти
«под знаменем одного общего языка, помимо мелких племенных распрей, к великим общечеловеческим целям». Затронутая проблема не имеет однозначного решения, и впоследствии
она еще долго была предметом споров украинских и еврейских
интеллигентов. Тогда же спор двух журналов прервала злая
статья Пантелеймона Кулиша, в которой тот не скрывал своих
чувств: «Малороссияне сознаются откровенно, что не имеют
вообще симпатий к иудейскому племени, среди их родины
живущему»1. Раздражение можно частично объяснить теми
условиями, в которых находилось украинофильское движение
в царской империи, но только объяснить, а не оправдать. Историк Алексей Миллер в своей очень интересной книге «“Украинский вопрос” в политике властей и русском общественном
мнении» совершенно справедливо замечает: «Отметим без
удивления, а, напротив, как закономерность, что антиассимиляторский пафос украинофилов менялся на прямо противоположный, когда украинцы оказывались сильной стороной»2.
В июле 1863 г. появился печально знаменитый циркуляр
министра внутренних дел П.А. Валуева, спущенный во все цензурные комитеты. В нем министр признал необходимым «сделать по цензурному ведомству распоряжение, чтобы к печати
дозволялись только такие произведения на этом языке, кото1 Материал взят из книги: Миллер А. «Украинский вопрос» в политике
властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ века). СПб:
Алетейя, 2000, Гл. 4: «Власти империи и украинофильство в 1862–1863 гг. Генезис Валуевского циркуляра».
2 Там же.
Украинский национализм
79
рые принадлежат к области изящной литературы; пропуск же
книг на малороссийском языке как духовного содержания, так
учебных и вообще назначаемых для первоначального чтения
народа, приостановить». Никакой публицистики, никакой
истории, никаких учебников, даже «Священное писание»
нельзя переводить на украинский язык (потому, что такой перевод означал бы признание самостоятельности украинского
языка).
Надо сказать, что Валуевский циркуляр вызвал критику
не только украинофилов и демократов из круга Герцена и
Чернышевского, но и русских славянофилов, например Ивана
Аксакова, и даже либерально настроенной части официального истеблишмента. В этом смысле показательна полемика
министра просвещения А.В. Головнина и министра внутренних дел П.А. Валуева. Головнин считал перевод Евангелия
на «малороссийский»1 язык прекраснейшим делом и в своем
письме Валуеву уверял его, что никакого роста украинофильских настроений нет. Либеральный чиновник лукавил (или
плохо знал тему). Проблема существовала, и весьма серьезная.
Вряд ли стоит сомневаться в том, что распространение в массах
украинского языка способствовало увеличению числа людей,
ощущающих себя украинцами.
Суть вопроса состояла в ином. Как должна отнестись
российская власть к этому факту? Хорошо ли будет для России, с точки зрения государственных интересов, если часть ее
жителей будет считать себя не русскими, а украинцами? На
этот вопрос высшие сановники Российской империи отвечали
по-разному. Валуев писал в дневнике о своем диалоге с Головниным: «Я пересказал вкратце мои привычные темы о сплошном и однородном центре и разностихийной периферии»2.
По его мнению, ядро нации, большой и однородный русский
центр, должны составить православные велико-, бело- и малороссы, представляющие единый народ. Периферийные же
этносы к этому народу должны подстроиться. Идея по тем
временам вовсе не утопическая. Слияние трех народов в одно
общее тело большой русской нации в ту пору, по-видимому,
1 В те временаслова «Украина» и «украинский» официально распространялись лишь на Слобожанщину, все остальное считалось «Малороссией».
2 Валуев П.А. Дневник. 1877–1884. Пг., 1919. С. 188. Цит. по кн.: Миллер А.
«Украинский вопрос» в политике властей… Гл. 5: Реакция на циркуляр Валуева в правительственных структурах и общественном мнении.
80
Очерк 2
было еще возможно. Мы уже говорили, что политическая
нация на Украине еще не сложилась, и даже этническое сообщество находилось еще в процессе формирования, тогда как
русские уже имели прочную государственность и национальную идеологию, выраженную в уваровской триаде «Православие, Самодержавие, Народность». Только что вышел манифест об отмене крепостного права (правда, многих крестьян
он не очень устроил), и начались либеральные реформы.
Дискриминация из-за этнического происхождения или религии украинцам не угрожала, так что все упиралось в такие
культурные факторы, как язык, традиции, исторические воспоминания. И здесь столкнулись между собой два национальных проекта – украинский и русский. Первый представляли
авторы «Основы», «хлопоманы» и «громадовцы», второй –
Валуев и его единомышленники. Головнин всех этих тонкостей, по-видимому, не знал и считал, что образованию единой
большой русской нации начальное образование на малороссийском наречии помешать не может. Думаю, что ошибались
оба сановника – каждый по-своему.
Прекраснодушный Головнин явно недооценивал стремление малороссов к самореализации на родном языке и самоидентификации в качестве украинцев. Оно, наверняка, затем
переросло бы в стремление добиваться как минимум национально-культурной автономии, а то и независимости. А поскольку имперская власть предоставлять такую автономию
вовсе не собиралась, украинцы могли включиться в политическую борьбу – сначала за федерацию, а затем и за отделение
и самостоятельную государственность. Валуев же, думаю, прекрасно отдавал себе отчет в том, что распространение украинского языка и культуры среди «малороссов» может подорвать
единство русского ядра в империи и, соответственно, ее прочность. И в этом он был прав. Но вот методы решения проблемы
он выбрал явно не адекватные – как у российского будочника:
«Тащить и не пущать!»
Противники в схватке – украинофилы и охранители
огромной империи – выступали в совершенно разных весовых
категориях. Возможности у российской державы добиться своего были намного бóльшими, и если бы она сумела их разумно
использовать, то, вполне вероятно, переиграла бы соперника.
Допустив ограниченное использование украинского языка параллельно с русским в качестве основного языка обучения в на-
Украинский национализм
81
родных школах, она легко могла бы завалить украинцев большими тиражами копеечных книг для народа на русском языке,
которые смог бы прочитать любой мало-мальски грамотный
человек. Успешно конкурировать с огромной державой десятки или сотни украинофилов, осуществляющих свои проекты
на деньги редких благодетелей, конечно же, не могли. Кроме
того, у власти была возможность задействовать и другие, более
серьезные и дорогостоящие программы. Можно было бы ускорить строительство железных дорог, связывающих украинские
губернии с великорусскими, стимулировать переселенческие
процессы, создать более благоприятные условия для профессионального обучения на русском языке вчерашних крепостных, пришедших работать на заводы и фабрики, и т.д. Вполне
вероятно, что в таком случае идея большого русского народа
могла быть реализована. А если нет, нужно было бы разрешить
какие-то формы национально-культурной автономии. Все это
могло быть сделано, но только не в самодержавной России, которая даже к очень умеренным либеральным реформам Александра II была не готова.
Валуевский циркуляр исторически важен не только потому, что ограничил украиноязычные издания. Он обозначил
переломный момент в отношении царя-освободителя к украинской проблеме, который, поиграв несколько лет в либерализм, решил с этой темой покончить. Благо повод был – польское восстание. Да еще страх перед возможными народными
волнениями в связи с несбывшимися ожиданиями «подлинного освобождения крестьян», которое, по народному поверью,
должно было наступить через два года после февраля 1861 г.,
но так и не наступило. Жандармерия попыталась обвинить
«громадовцев» в провоцировании народных восстаний. Осенью 1862 г. в Золотоношском уезде была найдена обращенная
ко «всем добрым людям» прокламация на украинском языке,
якобы написанная Павлом Чубинским. В ней содержались
откровенные призывы к восстанию: «Присягните друг другу
и бейтесь с панами за правду, за волю, за казацкую долю. Ибо
пришел уже конец панам, так как свободны вы все и равны!
Ваша земля, ваша правда, ваша воля – Божье царство!» Было ли
«возмутительное воззвание» изготовлено жандармами или же
его написал какой-то украинский радикал, установить теперь
вряд ли возможно, но жандармские чиновники сами признавались, что прямых доказательств участия Чубинского в этом
82
Очерк 2
деле у них не было1. Павла Чубинского тем не менее отправили
в ссылку. Провокация свое дело сделала – помогла убедить значительную часть высших чиновников из царского окружения
в том, что все «украинофилы» – радикальные революционеры,
а потому с украинофильством нужно решительно бороться.
Валуева поддержали военный министр Дмитрий Милютин и другие высшие сановники, считавшиеся либералами.
В этом нет ничего удивительного: империя вряд ли способна быть последовательно либеральной. Даже гордящаяся
своим либерализмом Британская империя всегда очень жестко реагировала на малейшую угрозу сепаратизма, особенно
в тех местах, которые она рассматривала как составную часть
имперского ядра (например, в Ирландии). А в Российской империи тогда начиналось польское восстание, распространившееся на «восточные кресы», т.е. на украинские и белорусские
территории. Какой уж тут либерализм по отношению к «хлопоманам» – полякам, да еще украинофилам и народникам?
Наказания были, правда, довольно мягкими, но достаточными
для того, чтобы украинофилы усвоили: правительство не допустит массовой самоидентификации малороссов в качестве
украинцев. Надеяться на какие-либо иные формы организации многонационального государства, кроме жестко централизованной самодержавной империи, им не стоит. Ни о каких
вариантах культурной автономии, а тем более о федерации
или, упаси бог, конфедерации, не может быть и речи. Либерала Головнина через пару лет отправили в отставку, цензуру
передали под контроль Валуеву, «Основу» закрыли, «хлопоманов» и «громадовцев» начали репрессировать.
Автономисты и сепаратисты
Валуевский указ, по сути, завершил украинофильский период национального движения. Связано ли украинофильство
(довольно умеренное и склонное к компромиссам просветительство) с национализмом? Безусловно. Во многих странах
Европы национализм начинался с собирательства фольклора,
появления первых литературных журналов и книг, с обучения
людей их родному языку. Формированию такого языка, состо1 Савченко Ф. Заборонена Україна, 1876. Держвидав України, 1930. С. 188–
189 и 350–351.
Украинский национализм
83
ящего еще из множества разнообразных говоров и местных
диалектов, активно способствовали как раз интеллигенты-просветители, придавшие этому языку общую печатную форму,
которая помогала читающим на этом языке людям (а их становилось все больше) почувствовать свою общность. С этого
начинался всякий национализм – завершалось все появлением
сепаратистских движений.
Х. Сетон-Уотсон считал ошибкой то, что историю языка
обычно отгораживают от политической, социальной и экономической истории1. В своей книге он пишет о Тарасе Шевченко как о творце украинского литературного языка и подчеркивает, что именно использование этого языка массами и стало
важнейшим фактором формирования украинского национального сознания2. А Бенедикт Андерсон ставит украинское
просветительство в один ряд с первичными формами национализма в других странах Европы. В своей книге «Воображаемые сообщества» он пишет о европейских просветителях:
«Энергичная роль этих профессиональных интеллектуалов
сыграла главную роль в формировании европейских национализмов XIX века»3.
Но даже рассматривая украинофильское просветительство как форму зарождающего национализма, нужно было
вступать с ним в переговоры с целью выработки компромиссных решений. Как бы мы ни определяли, что такое нация,
стремление к национальной самоидентификации наблюдается повсеместно, его ни в коем случае нельзя рассматривать как
явление сугубо негативное, и с ним всегда следует считаться.
Царское правительство, однако, никогда не принимало во внимание просьбы и требования украинофилов. Его реакция на
украинофильство всегда сводилась к силовому давлению различного уровня.
Разумеется, жесткость российской власти по отношению
к украинскому движению вызвала ответную реакцию. Украинофилы поняли, что стоят перед выбором: либо свернуть
свою деятельность, либо, напротив, политизировать ее. Между
тем дело украинского просветительства зашло уже достаточно
далеко. Древо украинской литературы не только продолжало
разрастаться (Марко Вовчок, Нечуй-Левицкий, Панас Мир1
2
3
Seton-Watson H. Nations and States… Р. 11.
Ibid. P. 187.
Андерсон Б. Воображаемые сообщества… С. 75.
84
Очерк 2
ный), но и получило мощную подпитку. Публицистика была
запрещена, однако «изящной словесности» никто, вроде бы,
не запрещал касаться социальных тем. И она стала эти темы
все более активно обыгрывать. А в начале 1870-х закончился
вынужденный антракт (выражение М. Драгоманова) и для
украинской публицистики. В движение включились новые
люди, и они сразу же перешли в куда более откровенную, чем
Костомаров с Кулишом, оппозицию к царскому правительству. Центр движения переместился из Петербурга, где издавалась «Основа», на Украину – в Киев.
Тем не менее компромиссы все еще были возможны. Как
пишет Алексей Миллер, «активисты украинского движения
начала 1870-х гг. вполне могли стать для властей партнерами
в диалоге, будь правительство достаточно либерально и открыто»1. Власть, однако, по отношению к украинскому движению продолжала проводить силовую политику. Ссылаясь на
жалобы живущих на Украине русофилов, запугивавших правительство угрозой «казацкого бунта», царь подписал Эмский
указ2, еще более жесткий, чем Валуевский циркуляр. С целью
«пресечения украинофильской пропаганды» предлагалось:
1. Не допускать в пределы Империи… каких бы то ни
было книг, издаваемых за границей на малорусском наречии.
2. Воспретить в Империи печатание на том же наречии
каких бы то ни было оригинальных произведений или
переводов, за исключением исторических памятников...
3. Воспретить равномерно всякие на том же наречии
сценические представления, тексты к нотам и публичные чтения (как имеющие в настоящее время характер
украинофильских манифестаций)3.
И еще семь запретительных пунктов, в том числе запрет
на преподавание в начальных училищах каких бы то ни было
предметов на малорусском наречии, очистка библиотек низших и средних училищ в малороссийских губерниях от книг
1 Миллер А. «Украинский вопрос» в политике властей… Гл. 8: Киевский
период активизации украинофильства (1872–1876).
2 На самом деле речь идет о резолюции, которую царь наложил на решение особого совещания по малороссийской проблеме, находясь на лечении
в немецком курортном городе Бад-Эмсе.
3 Цит. по: Миллер А. «Украинский вопрос» в политике властей…, Приложение 2.
Украинский национализм
85
на этом наречии и увольнение всех преподавателей, заподозренных в украинофильских настроениях. В последнем
пункте выражалось требование «немедленно выслать из края
Драгоманова и Чубинского, как неисправимых и положительно опасных в крае агитаторов».
Но даже и после Эмского указа (конец XIX в.) движение еще
нельзя было назвать сепаратистским. Самый авторитетный его
представитель Михаил Драгоманов писал в 1891 г.: «Говорю
откровенно, что нигде не вижу силы, основания для политики
государственного отрыва (сепаратизма) Украины от России,
а кроме того вижу много интересов общих между украинцами
и Россией… В русской Украине не только нет „целой партии“
сепаративной или австрофильской, а нет даже и одного кружка людей с такими мыслями, который имел бы сколько-нибудь
серьезный политический вес»1. Заметим, когда Драгоманов
писал эти слова, ему вовсе не надо было опасаться российской
цензуры – он уже жил в Европе и писал эти строки в Вене.
И, по-видимому, писал искренне. Кстати, как раз в тот момент
и сыграла свою позитивную для украинского национального
движения роль гораздо более либеральная внутренняя политика Австро-Венгрии. Глубоко провинциальная Галиция, где
интеллигенция была преимущественно польской, стала тем
не менее центром украинофильства благодаря тому, что там
относительно свободно могли издаваться книги и журналы на
украинском языке и на украинскую тематику и туда убегали
от репрессий деятели национального движения с большой
Украины.
Сепаратистов в украинском движении еще не было, но
автономистов уже хватало. Чувствовали люди, болеющие за
Украину, что пока существует самодержавная империя, она
не допустит никакого «украинофильства». А потому вчерашние «украинофилы» превращались, с одной стороны, в активных противников самодержавия, а с другой, в политических
националистов. Выдвигать требования отделения от России
националистам на этом этапе было не с руки – сначала нужно
было «нарисовать» украинскую нацию, т.е. создать вполне
конкретный образ Украины, в который поверили бы и приняли как данность жители края. Лишь в этом случае смогут они
1 Драгоманов М.П. Чудацькi думки про українську нацiональну справу.
Вибране. Киев: Либiдь, 1991. С. 540–541.
86
Очерк 2
в подавляющем большинстве идентифицировать себя в качестве украинцев, после чего только и можно было рассчитывать
на успех в борьбе за государственную самостоятельность. Решение первой задачи усилиями публицистов из «Громады»
и «Основы», писателей, художников, музыкантов, этнографов и
прочих культуртрегеров было уже близко к завершению, тогда
как политическое сопротивление самодержавию только-только начиналось. М. Драгоманов писал о том, что в украинском
движении всегда присутствовали две тенденции – хлопоманы
больше внимания обращали на защиту народных прав, а украинофилы – на формирование образа нации. Но поскольку ни
на какие уступки в вопросах культурной автономии, политических свобод и каких-то социальных преобразований царское
правительство идти не собиралось, вчерашние «народные адвокаты» стали превращаться в революционеров. Пришла пора
национальному движению создавать свои политические партии и вступать в прямую борьбу с самодержавием.
В последние десятилетия XIX в. украинцы на большой
Украине активно участвовали в общероссийских политических партиях – народнических и марксистских, но своих
партий не имели. Первые политические партии возникли
в австро-венгерской Галиции, где было гораздо больше возможностей для легальной политической деятельности. В 1890 г. во
Львове была создана Русько-украинская радикальная партия
(РУРП), которую возглавили Иван Франко и Михайло Павлик.
Это была народническая партия с марксистским уклоном, на
идеологию которой оказал большое влияние Михаил Драгоманов. Позже от РУРП отделились социалисты-марксисты,
создавшие Украинскую социал-демократическую партию,
и социалисты-народники во главе с Иваном Франко, которые,
объединившись с либералами-народниками из группы Михаила Грушевского, образовали Украинскую народно-демократическую партию, самую популярную в Галиции. Все эти
партии рассматривали независимость Украины как весьма отдаленную цель и на первое место выдвигали требования демократических и социальных преобразований и широкой национально-культурной автономии.
На территории, входящей в Российскую империю, первая украинская партия возникла в Харькове в 1900 г. Называлась она Революционной украинской партией (РУП), построена была как союз «свободных громад», лидером ее был сын
Украинский национализм
87
историка В. Антоновича Дмитрий Антонович. В партии, как
и в большинстве других партий Восточной Европы, было два
крыла – социалистическое и национальное. Последнее вскоре
отделилось и превратилось в Украинскую народную партию.
Социалисты, в свою очередь, делились на две группы – социалдемократическую и народническую. Социал-демократы доминировали, но и в их среде не было единства, в частности по национальному вопросу. Антонович вообще считал этот вопрос
искусственным, не заслуживающим особого внимания, тогда
как Николай Порш настаивал на необходимости для украинских рабочих добиваться национальной автономии. Позже
группа Порша вышла из РУП и создала Украинскую социалистическую рабочую партию.
Как мы видим, ни на большой Украине, ни в Галиции первые украинские партии не выдвигали откровенно сепаратистских требований. Ситуацию изменили Первая мировая война
и русская революция. Проект формирования нации все еще
не был завершен, политические структуры только-только начали создаваться, но тут рухнули сразу три европейские империи – Германская и, что особенно важно для украинцев,
Российская и Австро-Венгерская. Грех было этим не воспользоваться, тем более что у сотен тысяч украинцев, мобилизованных на войну, в руках были винтовки.
Началось все с падения монархии в России. Сразу после
отречения Николая II, 3 марта 1917 г., в Киеве была создана
Центральная Рада во главе с Грушевским, в которую вошли
представители от губерний и городов, а также от политических партий – 20 человек от автономистов, социалистов-федералистов, социал-демократов, радикальных демократов, эсеров и только один от «самостийников». Явное большинство,
как мы видим, было за сторонниками федеративных связей
с Россией, с лидерами которой Рада вступила в переговоры.
10 июня вышел I Универсал Центральной Рады, в котором
сказано: «Не отделяясь от всей России, не порывая с государством Российским, пусть народ украинский на своей земле
имеет право сам организовывать свою жизнь»1. 15 июня была
провозглашена автономия Украины и были созданы исполнительные органы власти. Российское Временное правительство
1 Здесь и далее документы цитируются по книге: Конституцiйнi акти
України 1917–1920. Киев, 1992 (в переводе на русский язык).
88
Очерк 2
признало возможность украинской автономии, но предложило дождаться решений Всероссийского учредительного собрания. Был достигнут компромисс, и во II Универсале сказано,
что Центральная Рада «всегда стояла за то, чтобы не отделять
Украину от России, чтобы вместе со всеми ее народами двигаться к развитию и благополучию всей России и к единству
ее демократических сил». После Октябрьской революции Центральная Рада объявила в III Универсале, что «отныне Украина становится Украинской Народной Республикой» (УНР).
Тем не менее и в III Универсале были слова: «Не отделяясь от
республики Российской и сохраняя единство ее, мы твердо
встанем на нашей земле, чтобы силами нашими помочь всей
России, чтобы вся республика Российская стала федерацией
равных и свободных народов». Даже в это время лидеры УНР
оставались еще федералистами.
С Временным правительством договориться о границах
Украины не удавалось – оно готово было признать украинскими лишь Киевскую, Волынскую, Подольскую, Полтавскую
и Черниговскую губернии с небольшими добавлениями.
После падения Временного правительства Центральная Рада
в своем III Универсале определила, каким она видит территориальный состав УНР. Она включила в него помимо земель,
на которые прежняя российская власть уже дала согласие, еще
и Харьковщину, Екатеринославщину, Херсонщину, Таврию
(без Крыма!), т.е. земли бывшей Новороссии. Именно за эти
земли, заметим, шел спор в наши дни между сторонниками
«майданов» и «антимайданов».
Большевики не собирались вступать в территориальные
споры с УНР. Они попытались организовать восстание в Киеве,
проиграли и тогда провозгласили Украинскую социалистическую республику в промышленном Харькове, где у них была
широкая поддержка. Оттуда они начали наступление на Киев.
Их не интересовали территориальные приобретения в пользу
России – они совершали мировую революцию. В ответ Центральная Рада в своем IV Универсале провозгласила УНР «самостоятельным, ни от кого не зависимым, свободным, суверенным
государством украинского народа». Только теперь украинские
националисты стали сепаратистами. Опасаясь большевиков,
лидеры УНР в Бресте согласились сдать Украину немцам,
а после ухода немцев там началась полномасштабная гражданская война.
Украинский национализм
89
Здесь не место отслеживать весь ход революции и гражданской войны. Важно отметить следующее:
1. Внешние обстоятельства (Первая мировая война и революция в России) вынудили украинские политические
силы включиться в борьбу за независимость еще до
того, как украинская нация окончательно сформировалась.
2. В ходе войны за независимость процесс национальной
самоидентификации чрезвычайно ускорился.
3. В этот же период проявилось взаимодействие украинцев Большой Украины и Галиции и одновременно выявилось различное отношение к событиям «русской»
и «польской» Украины. Очень часто их жители оказывались по разную сторону линии фронта.
4. Во время войны украинским политическим силам удалось захватить и продолжительное время удерживать
под своей властью значительную территорию Украины, установив там свое, пусть и несовершенное, государственное управление.
5. Большевики, победившие в Гражданской войне, на реальном опыте убедились в необходимости решать
не только социальные, но и национальные проблемы.
И они вынуждены были пойти на строительство формально независимого украинского государства, подчиненного Москве, прежде всего, по партийно-политической линии.
Очевидно, что по окончании Гражданской войны вопрос
о самостоятельности Украины уже нельзя было снять с повестки дня ни победителям-большевикам, ни оказавшимся в эмиграции представителям украинских национальных сил.
Организация Украинских Националистов
В советской Украине хозяйственная и культурная жизнь
в первое послевоенное десятилетие была весьма интенсивной,
но всякая независимая политическая активность была под строжайшим запретом. О советской цивилизации на Украине мы
уже говорили, теперь остановимся на проблемах украинского
национального движения в Польше, которая по Версальскому
90
Очерк 2
договору получила Галицию и отвоевала в войне с Красной Армией Волынь. Именно на этих территориях сформировалась та
украинская политическая сила, которую мир знает под названием ОУН – Организация Украинских Националистов.
После того, как УНР потерпела поражение, лидерам украинских национальных сил стало очевидно: самостоятельное
существование украинской нации возможно лишь после выхода Украины за рамки общей с Россией или Польшей государственности1. И то и другое могло стать реальностью только при
условии, что у Украины появятся очень сильные политические
союзники. Кроме того, нужна была сильная, хорошо организованная военизированная организация с жесткой дисциплиной
и объединяющей всех идеологией. Либерально-народнические и социал-демократические идеи после поражения в Гражданской войне больше никого не устраивали – по мнению
многих молодых националистов, они лишь порождали споры
и конфликты в руководстве Рады и УНР, из-за которых было
подорвано единство национальных сил. Им нужна была радикальная националистическая идеология, и она появилась.
Вытеснение либеральных и леволиберальных идей идеологией авторитарного этнонационализма после Первой мировой войны происходило в Европе повсеместно. Война очень
многое изменила. Миллионы людей, пострадавших в результате войны, смысл которой им был непонятен, разочаровались в институциональной демократии, за которую в свое
время боролись гражданские националисты. Люди ощущали
себя обманутыми либеральными политиками и институтами
власти, которым больше не доверяли.
Через 350 лет после Като-Камбрезийского мира Европа
национальных государств вновь стала континентом, где господствовали империи (Британская, Германская, Российская,
Австро-Венгерская и Французская). Мировая война как раз
и была следствием столкновения их интересов. Но велась она
под националистическими знаменами и прикрывала свои истинные цели призывами к защите родного отечества и пропагандой ненависти к противостоящим нациям (которых по
1 Правда, пока на Украине проводилась ленинская политика коренизации, часть украинских лидеров (среди них президент УНР Грушевский и премьер Винниченко) надеялась, не без некоторых оснований, на возможность
каких-то компромиссных договоренностей с большевиками. После прихода
к власти Сталина такой вариант развития событий исключался.
Украинский национализм
91
обе стороны фронта считали варварскими). Нет ничего удивительного в том, что после Первой мировой войны новое поколение националистов вернулось к концепции этнического
национализма, ушло от либерально-демократических идей
к тоталитарной идеологии.
Бедственное положение населения послевоенной Европы
до предела обострило социальные противоречия, породило
массовое возмущение действиями крупного капитала – «плутократов», нажившихся на войне. Национальные движения
объединялись с социальными в единые национал-социалистические партии и организации. Пройдя через испытания войной
и убийством, вчерашний «человек с ружьем» ради того, чтобы
изменить свою жизнь к лучшему, готов был вновь убивать
и умирать. А тут еще срабатывали обыгрываемые авантюрными политиками жажда реванша у проигравших и шовинистические настроения у победителей. Не успела Европа оправиться от послевоенной разрухи, как на нее нахлынул новый
экономический кризис. Либеральным политикам народы Европы больше не доверяли, но демагогам и популистам верили.
Очень уж примитивно простыми, а потому легкодоступными
для восприятия самых широких масс, особенно если те сбиваются в тысячные толпы, были их лозунги и призывы.
В 1922 г. в Италии победили фашисты Муссолини. Правые
националистические режимы утвердились также в Венгрии
(1919), Испании и Болгарии (1923), Польше (1926), Югославии
(1929), Португалии (1932) и, наконец, в Германии (1933). С начала 30-х годов самой влиятельной силой русской эмиграции
стал Национально-Трудовой Союз нового поколения (НТС
НП), поменявший затем название на Народно-Трудовой Союз
(НТС). Об идейном направлении вновь созданной организации мы можем судить по статье Н. Новаковской «Heil, Hitler!»,
опубликованной в газете НТСНП «За Россию» вскоре после победы нацистов в Германии. Там есть такие слова: «Наше дело
создать сейчас в изгнании и оторванности от народной массы
ту дисциплинированную группу, гитлеровское ядро, которое понадобится – нужно уже сейчас – для проведения нашей
идеи в жизнь. Ту дружину, на плечи которой обопрутся руки
Вождя. Только – Вождя, Только Руководителя, Вдохновителя»1.
Программные установки НТС, правда, были несколько мягче
1
Газета «За Россию». София: Изд-во НТС НП. № 8. 1933. С. 3.
92
Очерк 2
программы немецких нацистов (образцом для них служила
программа фашистской партии Муссолини), но в основе своей
на нее очень похожими. Очень похожей на НТС была и Организация Украинских Националистов (ОУН).
ОУН была создана в январе 1929 г. в Вене после объединения двумя годами ранее нескольких молодежных националистических организаций, предшественником одной из которых
был Союз украинских фашистов. Лидером ОУН стал полковник армии УНР Евген Коновалец. Идеология же новой организации была основана на принципах, изложенных публицистом Дмитрием Донцовым в книге «Национализм» (1926) .
Донцов отвергал весь предшествующий путь украинского
национального движения от кирилло-мефодиевцев до Ивана
Франко. Он постоянно критиковал их за демократизм, социализм, универсализм и особенно за то, что они в борьбе за освобождение Украины методам насилия («грому войны, стрелам
Перуна и свисту бича») предпочитали просвещение («свободную школу и трибуну»). Больше всего от Донцова досталось
Драгоманову как наиболее последовательному представителю демократов-просветителей, которых Донцов презрительно
именует «провансальцами». Наиболее последовательным противником «провансальства» Донцов, не без основания, считает
Тараса Шевченко. Иррационалист, поклонник Шопенгауэра,
Донцов убежден: нацию могут создать только Фантазия (вспомним о воображении как созидающей нацию силе у Андерсона)
и Воля. Перед национализмом как идеологией, по Донцову,
стоят следующие задачи:
1. Укреплять волю нации к жизни, власти и экспансии.
2. Развивать стремление нации к борьбе и веру в конечную победу идеи, которая способна изменить мир.
3. «Разорвать проклятое колесо индивидуализации», поставить «общее» над «единичным», т.е. подчинить личное
коллективному, интересы человека интересам нации.
4. Поощрять фанатизм и аморализм, поскольку никакая
новая идея не может быть толерантной (фанатики, увлеченные абстрактными идеями, всегда отрицают все
ныне сущее и «по отношению к конкретному являются
опустошителями и разрушителями»).
5. Ориентировать нацию на борьбу не только за свои интересы, но и за «право сильных рас организовать людей
и народы».
Украинский национализм
93
6. Внедрять в массы мысль о том, что «творческое насилие» и «инициативное меньшинство» должны быть
основанием всякого общественного движения, в том
числе украинского национализма1.
В своей книге Донцов во множестве цитирует Спенсера
и его последователей, Ле Бона, Ницше, Шпенглера, Парето
и других модных в то время социальных философов, преимущественно социал-дарвинистов и иррационалистов.
Я подробно останавливаюсь на книге Дмитрия Донцова
не только потому, что она когда-то легла в основу идеологии
ОУН, но и потому, что Донцов по сей день является авторитетом для лидеров радикальных группировок в Украине, т.е.
выработанная им идеология представляет для страны серьезную опасность и сегодня. В 30-е же годы, когда схожие идеи высказывались повсеместно, работы Донцова оказывали большое
влияние на широкие круги украинской эмигрантской молодежи, жаждущей реванша за недавнее поражение в войне с большевиками. Явно не перегруженные избытком знаний, молодые националисты не способны были критически воспринять
труды Донцова и считали его гением, направляющие идеи которого должны приниматься безоговорочно, потому что они
спасут украинскую нацию. Опираясь на идеи Донцова, они
и придумали для ОУН особую идеологию – интегральный
национализм. Эта идеология признавала нацию «наивысшим
типом человеческой общности». Помимо изложенных выше
тезисов Донцова она включала в себя идеи корпоративизма,
явно заимствованные одним из лидеров ОУН Мыколой Сциборским у Муссолини2, вождизма и партийной монополии.
Очевидно, идеология ОУН была тоталитарной, но поскольку она была враждебной ко всем формам социализма
и в ней лишь слегка просматривались элементы расизма (хотя
все-таки просматривались!), ее можно считать более близкой
итальянскому фашизму, чем гитлеровскому нацизму. Но политически ОУН сразу после прихода Гитлера к власти стала
Донцов Д. Нацiоналiзм. Киев: ФОП Стебеляк, 2011.
Идейной близости идеологи ОУН с фашизмом Сциборский не отрицал. В своей книге «Нациократия» он писал: «…украинский национализм,
признавая за фашизмом большую историческую заслугу и действительно приближаясь к нему своим идеологическим содержанием, является в то же время движением
насквозь оригинальным…». Сциборский М. Нациократия. Париж, 1935. С. 77–78
(курсив мой. – ВМ).
1
2
94
Очерк 2
ориентироваться на союз с нацистской Германией, потому что
сильная и агрессивная Германия, с их точки зрения, могла бы
помочь освободить Украину сначала от Польши, а там, глядишь, и от СССР.
Отношения украинцев Галиции и Волыни, на которых
в первую очередь ориентировалась тогда ОУН, с польскими
правителями этих земель были очень плохими, особенно
после прихода к власти польских националистов Пилсудского.
В 1930 г. в ответ на репрессивные действия против украинских
общественных деятелей украинские националисты на Волыни
спалили более ста польских домов и хозяйственных построек.
Польская власть в ответ начала кампанию «пацификации»
(умиротворения), разрушив сотни домов, арестовав и избив
тысячи украинцев, в большинстве ни в чем не повинных (семеро
из них в ходе пыток погибло)1. В ответ ОУН прибегла к террору
против польских чиновников (убийство одного из них, министра Перацкого, непосредственно готовил Степан Бандера).
Как мы видим, у вдохновленных идеями Донцова украинских
националистов цель оправдывала любые средства. Впрочем,
польские националисты от них в этом смысле не отставали.
Бандеровцы
ОУН приветствовала нападение нацистской Германии на
Польшу и, как только оно произошло, начала искать формы
сотрудничества с Гитлером. В немецких спецшколах оуновские
активисты проходили «вишкiл», т.е военную подготовку. Еще
до вторжения немцев в СССР, в 1940 г. ОУН раскололась на две
составляющие: сторонников Степана Бандеры – ОУН(революционеры) и сторонников Андрея Мельника – ОУН(мельниковцы). Перед самым вторжением немцев в СССР руководство
ОУН(р) подготовило дружины украинских националистов
(ДУН) для войны на Украине. Войдя в состав вермахта, ДУНы
стали называться батальоном «Нахтигаль» и зондеркомандой
«Роланд».
29 июня 1941 г. батальон «Нахтигаль» в первых колоннах
немецких войск вошел во Львов, а на следующий день там был
провозглашен националистами Акт восстановления Украин1 Мудрый В. Пацифiкацiя. Eнциклопедiя українознавства. Львов, 1996.
Т. 5. С. 1964–1965.
Украинский национализм
95
ского государства. В документе был пункт, определивший
позицию Украины по отношению к гитлеровской Германии:
«Вновь создаваемое Украинское государство будет тесно
сотрудничать с национал-социалистической Великой Германией, которая под руководством вождя Адольфа Гитлера
создает новый порядок в Европе и мире»1. Там же речь шла
о создании украинской армии, которая в союзе с немецкой
армией будет воевать «против московской оккупации за Суверенное Соборное Украинское Государство и новый порядок
во всем мире».
Несмотря на все заверения бандеровцев в их готовности
быть верноподданными союзниками, Гитлер создавать самостоятельное украинское государство не собирался. Вскоре
после провозглашения Акта восстановления Украинского государства лидеры ОУН(р), включая самого Степана Бандеру
и его заместителя на Украине Ярослава Стецько, были арестованы. Батальон «Нахтигаль» продолжал воевать против Красной Армии, дошел до Винницы (где его реальный командир
Роман Шухевич и еще ряд командиров и солдат получили
немецкие награды), а затем был расформирован. Расформирование батальона произошло потому, что Шухевич и другие
оуновцы выразили немцам свое недовольство тем, что они отказались признать Акт восстановления и репрессировали лидеров ОУН. Солдат и офицеров батальона немцы отправили
в Белоруссию воевать против партизан, а в конце 1942 г. совсем распустили. Большинство бывших бойцов ДУНа влились
в созданную осенью 1942 г. бандеровцами Украинскую повстанческую армию (УПА), которую в январе 1944 г. возглавил
Роман Шухевич. Сторонники Мельника в организации и походах ДУН не участвовали, но с немцами сотрудничали (даже
тогда, когда бандеровцы уже с ними порвали). Позже именно
они стали инициаторами создания добровольческой Waffen SS
дивизии «Галичина».
О так называемой «бандеровщине», т.е. о партизанской
войне, которую оуновцы вели на Западной Украине вплоть до
1952 г., написано много книг – украинскими эмигрантами, советскими историками, авторами из постсоветских Украины и
России. К сожалению, почти все они написаны односторонне,
1 Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 5. С. 3.
96
Очерк 2
крайне предвзято. В 2004–2005 гг. в Украине была сделана попытка объективно оценить события того времени рабочей
группой историков при Правительственной комиссии по изучению деятельности ОУН и УПА, но эта попытка не имела
продолжения из-за произошедших как раз в это время политических перемен («оранжевая революция»)1. С тех пор политическая ситуация лишь усложнилась, и рассчитывать на
возможность объективного освещения деятельности бандеровцев в ближайшее время вряд ли стоит. Тем более что прямых
свидетелей событий тех лет остается все меньше и меньше.
Тем не менее, попробуем выделить и хоть как-то оценить в явлении, получившем название «бандеровщина», самое существенное. Думаю, это необходимо, потому что о бандеровщине
и в Украине и в России создаются мифы, которые мешают как
взаимопониманию двух народов, так и толерантному отношению различных групп украинцев друг к другу. Итак:
1. Идеология ОУН была тоталитарной, близкой к фашизму.
2. ОУН (обе фракции) в расчете на поддержку сильной
и агрессивной Германии в борьбе за независимость
Украины вступила в союз с бесчеловечным режимом
Гитлера и осознанно оказала ему поддержку своими вооруженными формированиями («Нахтигаль», «Роланд»,
дивизия «Галичина») в войне против Красной Армии,
а значит и против всей антигитлеровской коалиции.
3. Лидеры ОУН и их сегодняшние последователи никогда
не признавали и не собираются признавать свой
союз с Гитлером преступной политической ошибкой.
«Пришла пора для торжества в честь героев ДУН!» –
восклицал многолетний лидер ОУН Ярослав Стецько
в 25-ю годовщину создания дружин украинских националистов (т.е батальона «Нахтигаль» и зондеркоманды
«Роланд»)2.
4. УПА начала свои боевые действия с мести полякам за
«пацификацию» Волыни и устроила массовую резню
польского населения, в которой погибли десятки
1 См. Органiзацiя українських нацiоналiстiв i Українська повстанська
aрмiя. Фаховий висновок робочої групи iсторикiв при Урядовiй комiсiї з вивчення дiяльностi ОУН i УПА. Київ: Наукова думка, 2005.
2 Стецько Я. 30 червня 1941. Торонто: Лига освобождения Украины, 1967.
С. 124.
Украинский национализм
5.
6.
7.
8.
97
тысяч мирных жителей. Трудно расценить эти действия иначе как геноцид.
После того, как немцы отказались признать Акт восстановления украинской государственности, бандеровцы (в отличие от мельниковцев) вступили с ними
в конфликт и воевали как против красных партизан,
так и против немцев1. Отряды УПА неоднократно
перехватывали поезда, в которых немцы отправляли украинцев на работу в Германию, и освобождали
людей от гитлеровской неволи2.
Нет достаточных оснований утверждать, что ОУН
как политическая структура в организованном порядке помогала немцам убивать евреев (хотя весной
1941 г. в Кракове, по-видимому, был подготовлен программный документ, определяющий стратегию ОУНб в случае
войны против СССР, в котором предусматривалось создание концлагерей для евреев на Украине). В частном же порядке оуновцы, безусловно, принимали участие в еврейских погромах, в том числе во Львове3.
Партизанская война, которую УПА вела против
Красной Армии и войск НКГБ в 1945–1952 гг., была
очень кровавой. Было много случаев, когда националисты убивали безоружных людей – советских чиновников, хозяйственных работников и учителей, но и
НКГБ отвечало ничуть не менее кровавыми расправами не только над партизанами, но и над мирными
жителями, которые десятками тысяч подвергались
репрессиям.
Большинство жителей Галиции и Волыни в то время
поддерживало бандеровцев. Массовые репрессии лишь
усиливали антипатию западных украинцев к советской
власти.
1 В ряде случаев немцы бросали в бой против отрядов УПА весьма крупные соединения – более полка под Радовичами и даже две дивизии – под
Каменками и Липой. См. Мiрчук П. Українська Повстанська Армiя, 1942–1952.
München: CICERO, 1953. С. 48–50.
2 Мiрчук П. Украiнська Повстанська Армiя... С. 54–55.
3 В 80-е годы автор был знаком с несколькими врачами-евреями, которые
служили в УПА. Они утверждали, что в УПА вливались небольшие еврейские
партизанские отряды, которые до этого скрывались в горах Галиции и болотах
Волыни, спасая свои семьи от неминуемых расстрелов. Документального подтверждения этим рассказам нет.
98
Очерк 2
9. Негативное отношение жителей Галиции (в большинстве своем глубоко верующих греко-католиков) к советской власти резко усилилось после того, как были
арестованы высшие иерархи греко-католической церкви во главе с митрополитом Иосифом Слипым и была
в 1946 г. львовским собором, по прямой инициативе
НКГБ, ликвидирована сама эта церковь с многомиллионной паствой. УПА пополнилась тогда большим числом добровольцев.
10. Бандеровцев в Галиции, несмотря на совершенные ими
ошибки и преступления, многие считают героями. Память о них там обросла легендами и сохранилась надолго. Бывший террорист и весьма посредственный политик Бандера для многих «западынцев» превратился
в символ борьбы за свободу Украины, а Галиция и Волынь стали опорной базой радикального украинского
национализма.
Диссиденты
После войны к Украине присоединили Закарпатье,
а в 1954 г., к 300-летию Переяславских соглашений, Хрущев передал ей Крым. Вскоре после окончательного подавления бандеровского движения умер Сталин. В первое послесталинское
десятилетие радикальные националистические идеи не получали сколько-нибудь широкого распространения. Берия, входивший в состав коллективного руководства СССР, попробовал было расширить права национальных республик, но очень
скоро он был арестован коллегами-соперниками и убит. При
Хрущеве политика русификации республик продолжалась,
но особого сопротивления не встретила – вцентре внимания
во время хрущевской оттепели был вопрос о перспективах десталинизации: превратится ли оттепель в весну или же вновь
начнутся заморозки? Впрочем, было все-таки несколько кружков, ставящих своей целью пропаганду большей самостоятельности Украины или даже полного отделения ее от СССР.
В 1960 г. Л. Лукьяненко, И. Кандыба и А. Любович пытались
создать Украинский рабоче-крестьянский союз, выступающий
за выход республики из СССР. Организаторов этого союза
довольно быстро арестовали и приговорили к длительным
Украинский национализм
99
срокам заключения. То было во Львовской области (Галиция
все-таки, с выраженными бандеровскими традициями), а на
Большой Украине к началу 60-х годов стало формироваться
довольно широкое украинское общественное движение, которое выступало с общедемократических позиций и отделения
республики не требовало.
В 1959 г. в Киеве был создан Клуб творческой молодежи,
президентом которого стал молодой режиссер Лесь Танюк. Там
встречались поэты Иван Драч, Лина Костенко, Васыль Стус,
Васыль Симоненко, Мыкола Винграновский, художники Алла
Горская и Виктор Зарецкий, филологи Иван Дзюба и Иван
Свитлычный, историк Михайло Брайчевский, журналист Вячеслав Чорновил... Блестящее созвездие талантливых художников, заставляющее вспомнить культуртрегеров 20-х годов – энтузиастов украинского ренессанса. Культовой фигурой в этих
кругах стал поэт Васыль Симоненко. Он писал прокоммунистические и даже откровенно антинационалистические стихи
(вероятно, искренне, поскольку поэту не было смысла скрывать
свои чувства – он был смертельно болен и умер совсем молодым
в 1963 г.) и в то же время резко критиковал современную ему
власть. И страстно любил Украину. Не обладая большим талантом, Симоненко умел заражать людей своей страстностью,
возбуждать в них чувство любви к Украине.
Настроение украинской творческой интеллигенции в это
время было примерно таким же, как и в художественных кругах Москвы и Ленинграда. В целом доминировал оптимизм,
но нарождающееся украинское общественное движение не
могло не обратить внимания на явно неудовлетворительное
положение украинского языка и культуры. Его участники
связывали это с русификацией, начавшейся еще в 30-е годы.
С 1962 г. в Клубе проходили острые дискуссии на эту тему. Литература на украинском языке не только не имела перспектив
широкого распространения на общесоюзном пространстве
(что объяснимо), но в связи с повсеместным распространением
русского языка на Украине стала вытесняться русской литературой на периферию уже внутри республики. О легальном
выходе произведений украинской культуры в открытый мир
из закрытого от этого мира советского государства, конечно,
не могло быть и речи. Украинская культура, таким образом,
была обречена на провинциализм, который со временем мог
лишь усугубляться. И это, естественно, волновало участников
100
Очерк 2
украинского демократического движения, в котором литераторы и художники составляли большинство.
Была и другая угроза, касающаяся уже не одних только
творческих интеллигентов, но гораздо более широких слоев
населения Украины. В республике как раз в 60-е годы очень
активно проходила урбанизация. С 1959 по 1970 г. городское
население выросло на 6,5 млн человек (с 46% всего населения
Украины до 56%). Особенно быстро росло население восьми
самых крупных городов. Население Киева увеличилось в это
время с 1 млн 104 тысяч человек до 1 млн 632 тысяч, т.е. в полтора раза, Харькова и Днепропетровска – на 31%, Одессы – на
34%, Донецка – на 26%, Запорожья – на 51%, Кривого Рога –
на 46% , Львова – на 35%1. Все эти города, кроме Львова, уже
давно были в основном русскоязычными. Около 28% переселенцев в украинские города приехали туда из других республик, преимущественно из России2, что еще больше усилило
потенциал русского языка в среде городского населения Украины. Но большинство новых жителей больших городов все же
были выходцами из деревень или малых городов Украины.
Их родным языком был украинский, и потому на новом месте,
где господствовал русский язык, они чувствовали себя весьма
неуютно. Язык этот они все, конечно, понимали, но свободно
им не владели.
Главное: этим людям было не просто неуютно – у себя
на родине они из-за относительно слабого владения русским
языком оказались социально дискриминированными. В самых
престижных вузах республики (технических и медицинских)
преподавание шло на русском языке, профессиональный язык
украинской промышленности был русским, и, соответственно, социальная функция украинского языка ограничивалась
пределами сельской местности (в крайнем случае, уровнем
района). Карьерные перспективы у тех, кто свободно говорил по-русски, были явно предпочтительнее. Такая ситуация
заставляла даже украиноязычных граждан республики отдавать детей в русские детсады и школы – ведь все желают своим
детям благополучия. В результате социальная сфера украинского языка постоянно сокращалась.
1 Исаев В. Миграция в города, общественные изменения и движение
сопротивления на Украине. Журнал «Форум» № 1, 1982. С. 116. Изд-во «Сучаснiсть», Мюнхен, 1982.
2 Там же. С. 117.
Украинский национализм
101
Очевидно: сам факт наличия единого общесоюзного хозяйственного комплекса, от которого в тот момент советская
власть полностью отказаться объективно не могла, диктовал
свои условия. Но так же очевидно, что проблема требовала
скорейшей политической коррекции, чтобы как минимум
не довести возникшие на Украине (как и во всех других республиках, кроме РСФСР) противоречия до антагонистических.
В середине 60-х годов Иван Дзюба пишет книгу «Интернационализм или русификация?», в которой предлагает решить проблему в духе национальной политики Ленина, т.е. путем возвращения к ленинскому принципу создания СССР как союза
суверенных во многих отношениях (прежде всего в вопросах
культурной автономии) республик. «Сегодняшнее ходячее понимание сути и формы Союза Советских Социалистических
Республик, – писал Дзюба – далеко отошло от того, какими их
мыслили Ленин и партия в ленинские времена: от свободного
союза независимых национальных государств с одинаковым
социальным строем»1. Свою книгу И. Дзюба в декабре 1965 г.
направил руководителям УССР. Вместе с письмом против репрессий, которые в то время имели место в Западной Украине.
Поначалу большинство молодых диссидентов, соблазненные оттепелью, верили, что советская власть сможет, преодолев
сталинизм, постепенно трансформироваться в социальную демократию – в подлинный Союз Советских Социалистических
Республик. Творческая молодежь, пыталась возродить культурные традиции украинского ренессанса 20-х годов. Казалось,
в чем тут опасность для советской власти? Но советская власть
застойной эпохи, как и царская власть в свое время, не знала
компромиссных решений и на всякий нестандартный образ
мысли отвечала репрессиями, но только более жестокими, чем
во времена самодержавия. Летом 1965 г. были арестованы молодые украинские интеллигенты – Иван Свитлычный, Михаил
и Богдан Горыни, Михаил Осадчий, Валентин Мороз, Ярослав
Геврич и другие. Сделано это было явно по указке московского КГБ. Выбор жертв был, по-видимому, случайным (демократ-просвещенец Свитлычный, например, оказался в одном
списке с национал-радикалом Морозом). Цель КГБ, судя по
всему, была простой: запугать самых активных, независимо
от их взглядов, чтобы другим неповадно было. Реакция обще1 Дзюба I.М. Iнтернацiоналiзм чи русiфiкацiя? Киев: КМ Academia, 1998.
Гл.VI. Про соціалістичні республіки та форми їхнього співробітництва.
102
Очерк 2
ственности оказалась неожиданной. После премьеры фильма
Сергея Параджанова «Тени забытых предков» на сцену киевского кинотеатра «Украина» вышел Иван Дзюба и сообщил
о недавних арестах. Тут же в проходах зала появились Васыль
Стус и Славко Чорновил, которые призвали зрителей в знак
солидарности с преследуемыми встать. Несколько десятков
человек тут же встали. Совершенно невероятная история для
тогдашнего Киева. Весть о событии широко разошлась по городу и распространилась по всей Украине. Тему повсеместно обсуждали на встречах за кухонным столом тысячи интеллигентов – украинцев, русских, евреев. В высокие инстанции пошли
запросы от авторитетнейших людей Украины – авиаконструктора Олега Антонова, кинорежиссера Сергей Параджанова, писателя-лауреата Олеся Гончара и многих других.
В какой-то момент показалось, что первый секретарь
ЦК КПУ Петр Шелест готов прислушаться к обеспокоенным
голосам творческой интеллигенции. Отношение власти к диссидентам несколько смягчилось. 22 мая 1966 г., в 105-ю годовщину перезахоронения праха Т. Шевченко на Украине, у памятника кобзарю прошел митинг, где выступали участники
диссидентского движения. А 29 сентября того же года, в 25-ю
годовщину массовых расстрелов евреев, тысячи людей, в том
числе и украинские диссиденты, пришли в Бабий Яр. Там
Иван Дзюба говорил о трагедии Бабьего Яра как об общей трагедии еврейского и украинского народов, о том, что ему как
украинцу стыдно за явления антисемитизма, которые все еще
встречаются среди украинцев.
Многолюдным был митинг у памятника Шевченко и на
следующий год – 22 мая 1967-го. Милиция попыталась его
разогнать, схватив несколько человек и запихнув их в милицейскую машину. Диссидент Плахотнюк вспоминает: «На
какую-то минуту толпа оцепенела, но в следующее мгновение
взорвалась громовым и гневным скандированием: “Ганьба!”…
Решили призвать присутствующих идти к ЦК КПУ и требовать освобождения арестованных… Довольно быстро колонна
построилась и двинулась… На Банковой, тогдашней Орджоникидзе, навстречу нам вышли поливальные машины, направляя на колонну мощные струи воды, но колонна не испугалась
и не рассеялась… Наконец к часу ночи к нам вышли министр
внутренних дел Иван Головченко и господин Калаш, кагебист
по идеологии. На настоятельное требование демонстрантов
Украинский национализм
103
Головченко пообещал привести арестованных к почтамту»1.
Задержанных привели и отпустили. Это была победа. Митинги у памятника Шевченко и в Бабьем Яру продолжались. Диссидентское движение набирало обороты.
К сожалению, вместе с ростом движения усиливался и его
национал-радикализм. И это было не случайно: по данным
социолога Всеволода Исаева, в диссидентском движении на
Украине весьма значительной была доля украинцев сельского происхождения. «Большей частью, – пишет Исаев, – это социально мобильные элементы общества, мигрировавшие из
сел в города. Именно они в наибольшей степени ощущают
угрожаемое состояние украинских институций»2. Но они же,
добавлю от себя, хуже других разбирались в общей политической ситуации и, не очень хорошо представляя, каких уступок
можно добиться, а каких нельзя, требовали всего и сразу.
Первый секретарь ЦК КПУ Петр Шелест шел на компромиссы с диссидентами вовсе не из любви к демократии
и социальной справедливости. В июле 1968 г. на переговорах
в Чиерне-над-Тисой между реформаторским руководством
Чехословакии и Политбюро ЦК КПСС именно Шелест занимал самую жесткую позицию, именно он был инициатором
военного вторжения. Поддержка украинского общества была
нужна Шелесту для усиления влияния Украины на общесоюзную политику, а значит и для усиления собственной власти.
Но в Кремле амбиции Шелеста стали вызывать подозрение, да
и среди украинского руководства росло число его недоброжелателей. В конце 1971 г. Шелест впал в немилость у Кремля,
в апреле его сняли. Еще до его снятия в январе 1972 г. КГБ арестовал более ста оппозиционных украинских интеллигентов.
Брали всех без разбора – коммунистов и демократов, просвещенцев и радикалов. И всем давали драконовские сроки заключения (или сажали в «психушку»). Свою задачу советские
органы безопасности понимали, по-видимому, совсем просто – выполоть, выкорчевать всякое инакомыслие на Украине
любой ценой. Все то же «Тащить и не пущать!».
Очевидно, Москва боялась появления новой «петлюровщины» или «бандеровщины» и потому боролась с националь1 Плахотнюк М. Двадцять друге травня: Спогад. Час. 1997. № 19/20.
С. 150–151.
2 Исаев В. Миграция в города… С. 124.
104
Очерк 2
ным движением жестче, чем с правозащитным (аналогичным
образом она вела себя и в других республиках). Но такой подход был не только антигуманным, но и неразумным. Внешне,
казалось бы, он был успешным: диссидентское движение на
Украине утратило свой творческий потенциал и массовость,
превратившись, по сути, в секту или, точнее, в своего рода рыцарский орден. Никаких больше реформаторских предложений властям, никаких с ними переговоров. Только защита от
беспрерывных репрессий, фактически групповая самозащита.
КГБ выполнял соцзаказ по очистке общества от диссидентской «нечисти», используя любые средства, в том числе самые
грязные. Более того, на Украине грязным методам отдавалось
предпочтение – диссидентов, чтобы вызвать к ним общественное отвращение, КГБ с помощью откровенной лжи и разнообразных подтасовок фактов старался превратить в сборище
хулиганов и насильников. Но, действуя таким образом, власти
лишь убеждали диссидентов в том, что взывать к советским органам правопорядка бессмысленно, что защиту нужно искать,
ориентируясь не на советское, а на международное право,
обращаясь к «мировой общественности». Выносить же сор из
избы, особенно в период относительной разрядки (только что
подписаны Хельсинкские соглашения, в которых была «третья
корзина», касающаяся прав человека), советской власти было
явно невыгодно. Тем не менее она продолжала упорствовать
в своей политике решения проблем при помощи репрессий.
9 ноября 1976 г. десять диссидентов во главе с генералом
Петром Григоренко и писателем Мыколой Руденко, основываясь на положениях «третьей корзины» подписанного в Хельсинки Заключительного Акта Совещания по безопасности
и сотрудничеству в Европе, создали Украинскую хельсинкскую
группу. Власти, не считаясь с международным правом, тут же
арестовали шесть из десяти основателей группы. На их место
пришли новые, но тех тоже ждал арест. Так и продолжалось:
арест – письма и обращения «к мировой общественности» в защиту арестованных – новый арест – новые обращения – новые
аресты… Всего в Украинской хельсинкской группе было более
тридцати человек1. В советских лагерях погибли четверо из
них – Васыль Стус, Валерий Марченко, Юрий Литвин, Олекса
Тихий. А тех, кто еще оставался на свободе, ожидали бесконеч1 The Persecution of the Ukrainian Helsinki Group. Human Rights Commission World Congress of Free Ukrainians. Toronto, 1980.
Украинский национализм
105
ные обыски, избиения, непрерывная слежка, административные аресты без повода. И все тот же лагерь в перспективе.
Украинские националисты в годы перестройки
Репрессиями советская власть превратила диссидентов
в своих непримиримых врагов. Но решить реально существующие проблемы она так и не смогла. Советская массовая
культура, довольно высокого, кстати, уровня, помогала отвлекать часть внимания граждан от хлеба насущного. Миллионы людей любили талантливо сделанные, хотя в общем-то
беспроблемные фильмы Рязанова и Гайдая. Им нравились замечательные детские мультфильмы, они читали занимательную литературу, смотрели фигурное катание, балет, футбол,
хоккей и т.п. Украинская молодежь могла активно проявлять
свои патриотические чувства, болея за киевское «Динамо»
в матчах против московского «Спартака» (приемник Шелеста
Щербицкий был большим любителем футбола и немало сделал для украинских футбольных команд).
Все это, безусловно, способствовало тому, что очень многие украинцы неплохо вжились в образ советского человека.
Хобсбаум, по-видимому, был в чем-то прав, утверждая, «что
до Горбачева ни одна советская республика – кроме прибалтийских – не стремилась к отделению от СССР»1. Но это вовсе
не означает, что в этих республиках не было недовольных
советской властью. Их было совсем не мало, причем число
недовольных нарастало по мере поступления информации
о жизни в Европе и США. Часть советских людей, в том числе
украинцев, потихоньку начала идеализировать Запад. Интеллигенция восторгалась западной свободой слова, а обыватели – тамошним уровнем материальной жизни. С Запада шли
все новейшие технологии, все модные новинки, и, главное, там
процветало «общество потребления». В СССР же с потреблением было совсем плохо: купить было нечего и не на что, с жильем – совсем худо. Советский Союз, добиваясь статуса супердержавы, возлагал на себя непомерные нагрузки, все больше
и больше накачивая мышцы ВПК и преимущественно развивая тяжелую промышленность. Все, что касалось потребностей
1
С. 266.
Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб: Алетейя, 1998.
106
Очерк 2
населения, в том числе образования и здравоохранения, финансировалось по остаточному принципу. А тут еще никому
не нужная война в Афганистане и поступающие оттуда регулярно цинковые гробы.
С приходом к власти Горбачева началась перестройка.
Центром возрождения национализма в перестроечное время
стала Галиция, где сразу же вспомнили о бандеровских традициях. Всего лишь через пару лет после начала перестройки
в городах и селах Западной Украины можно было увидеть марширующих стариков в какой-то странной военной форме – это
были оставшиеся в живых бойцы УПА, вытащившие откуда-то
свое припрятанное обмундирование. Удивительнее было то,
что от Львова почти не отставал Киев. Впервые, после десяти
лет эмиграции, приехав в Киев летом 1990-го, я не узнал города и, главное, киевлян. Десять лет назад многие мои друзья
боялись затрагивать в разговоре политические вопросы, а те,
кто все же решался об этом говорить, как правило, защищали самые умеренные позиции. Теперь самым умеренным был
я сам – в прошлом диссидент, а потом журналист радио «Свобода», редактор программы о национальных проблемах СССР.
Многие мои знакомые открыто выражали недовольство медлительностью Горбачева, радовались провозглашению Украиной
суверенитета, ждали, когда рухнет СССР, и ругали москалей
(раньше я не слышал в Киеве этого слова даже из уст откровенных националистов). Особенно активно поддерживала сепаратистские идеи художественная интеллигенция. В том числе
и те, кто раньше любил Булгакова и восторгался «Белой гвардией» (пассажи о Петлюре их тогда совсем не смущали). По-видимому, всех их загипнотизировала атмосфера, царящая в городе, – множество различных организаций и партий, в основном
националистических, каждая со своей программой и своими
листовками, которые в большом числе раздавали на всех углах,
развешивали на стенах домов и подземных переходов.
Националистическое направление движению за перемены дали вернувшиеся из лагерей вчерашние диссиденты, которых власть своими действиями превратила в непримиримых
противников всего советского. Демократы в украинском диссидентском движении всегда были в меньшинстве, вот и стали
националисты ядром концентрации общественных сил. Объединив почти все националистические партии, организации
и даже мелкие группы, они сформировали самое влиятельное
Украинский национализм
107
на Украине общественное движение – «Народный Рух – за
перестройку». В годовщину единения УНР и ЗУНР 22 января
1990 г. Рух организовал «живую цепь» из трех миллионов человек, соединившую Киев и Львов. А 30 марта того же года Рух на
выборах в Верховную Раду УССР получил почти 28% голосов
и провел в парламент сильную фракцию.
Успехи националистов были очевидны – они с каждым
днем набирали силу, тогда как коммунисты ее стремительно
теряли. Между этими двумя полюсами ничего серьезного не
было. Была демплатформа компартии, из которой потом выросла Партия за демократическое возрождение Украины, были
социалисты и даже небольшая социал-демократическая партия, но их платформы были весьма расплывчаты – было очевидно, что лидеры всех этих политических сил сами не знали,
куда хотят повести Украину. А националисты знали – к независимости! В период всеобщей растерянности четкость обозначенной позиции была очень серьезным преимуществом.
Но в 90-м большинство украинских граждан, особенно за
пределами Галиции, Волыни и Киева, все еще голосовали за
коммунистов, и поэтому лидеры националистов вынуждены
были сдерживаться. Лидер «Руха», поэт Иван Драч, в феврале
1990 г. отвечая на вопрос корреспондента журнала «Форум»
о возможных вариантах нового союзного договора, демонстрировал чудеса изобретательности: «Если говорить о том,
возможна ли федерация, то, конечно, конфедерация здесь
предпочтительнее. Но есть прекрасное слово союз, которое
в какой-то мере объемлет понятие федерации и в какой-то
мере понятие конфедерации». Вроде бы он за сохранение
союза республик, но из текста того же интервью видно, что все
это не более, чем тактический маневр. Драч говорит о желательности объединения народов, когда-то составлявших Речь
Посполитую, и утверждает: «…создание свободной, независимой, суверенной Украины необходимо всем в европейском
доме, особенно в восточноевропейской части этого дома»1.
Сепаратистские настроения лидера «Руха» несомненны. Но он
отнюдь не самый большой радикал. Очень многие националисты были настроены куда более решительно, чем Драч. Им
не было нужды в дипломатичности. Пусть украинская нация
1 Драч И. Европе нужна свободная Украина. Форум № 22, 1990, «Сучаснiсть», Мюнхен. С. 12.
108
Очерк 2
еще не сформировалась, надо как можно скорее добиться независимости – суверенному государству легче будет достроить
нацию. Но чтобы не потерять голоса русскоязычных избирателей (а это половина всех граждан Украины), даже самые радикальные националисты, говоря о будущем суверенной республики, старались продемонстрировать свою толерантность
и демократизм. Даже Левко Лукьяненко, еще в 1961 г. организовавший подпольную организацию «Украинский рабочекрестьянский союз», четверть века проведший за колючей
проволокой лагерей, в это время старался быть очень мягким
в своих выступлениях. В одном из интервью 1989 г. он говорил:
«Я думаю, что самый правильный путь к лучшему обществу,
это не делать зла на пути к этому обществу… Культурно-национальную автономию должны получить и русские, и евреи,
и молдаване, и представители всех других народов, живущих
на Украине… И те родители, которые захотят послать своих
детей в русскую школу, пусть посылают в эту школу, – это их
право… я считаю, что и русские, живущие на Украине, и молдаване, и другие должны быть тоже заинтересованы в создании независимого украинского государства, поскольку оно,
наверняка, было бы и демократичнее, и гораздо лучше материально обеспечило бы людей»1. Так до августа 1991-го говорили, а возможно, и искренне думали украинские националисты. Но хотя они в последние годы перестройки пользовались
большим авторитетом, поддержать их сепаратистские настроения украинцы в массе своей были еще не готовы.
После августовского 1991 г. московского путча многое
изменилось. Одна из самых интересных загадок украинской
истории: «Почему в марте 91-го украинцы выраженным большинством (70,2%) проголосовали за сохранение СССР, а всего
лишь восемь месяцев спустя еще более внушительным большинством (90,3%) – за независимость Украины?» Разгадка кроется в событиях, что имели место на Украине и в Советском
Союзе в промежутке между мартом и декабрем.
На Украине у коммунистов, Кравчука и националистов
«Руха» именно в момент путча выявилась общность интересов.
И те и другие не хотели возвращаться под контроль Москвы.
И, заключив между собой сделку, они поспешили объединиться и (как только стало ясно, что путч провалился) провозгла1 Лукьяненко Л. Украина на пути к суверенитету. Форум № 21, 1989.
С. 120–132.
Украинский национализм
109
сить независимость Украины. Российских либералов во главе
с Ельциным, только что победивших путчистов, вполне устраивало такое развитие событий на Украине. Они догадывались,
что отделение украинской республики предопределит скорый распад всего Союза. А значит, Ельцин станет реальным
руководителем России. Судьба Украины и ее будущие отношения с Россией русских либералов тогда интересовали очень
мало. Как и тот факт, что Верховная Рада УССР, провозгласив
независимость Украины, явно превысила свои полномочия
и вышла далеко за пределы существовавшего тогда правового
поля. В апреле 1990 г. Съезд народных депутатов СССР принял
Закон № 1409-1 «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР». Украина, провозглашая
свою независимость, этот закон полностью проигнорировала.
Противоречило закону – то, что Акт о независимости был принят Верховной Радой до проведения всенародного референдума. Не соответствовал закону и сам факт проведения референдума 1 декабря 1991 г. Ведь он состоялся, напомню, всего лишь
через 8 месяцев после мартовского референдума, на котором
граждане УССР высказалось против выхода из Союза. А статья
10 закона №1409-1 гласит: «В случае если по итогам референдума не принято решение о выходе союзной республики из
СССР, новый референдум по этому вопросу может быть проведен
не ранее чем через десять лет с момента проведения предыдущего
референдума»1. По сути, весь процесс реального выхода Украины из Союза никак не соответствовал требованиям закона
о порядке выхода союзной республики. И самое печальное, что
приехавшая в Киев официальная делегация союзного и российского парламентов ограничилась приветствиями в адрес
украинских депутатов Рады, чем де-факто признала их действия законными.
Поражение августовского путча было поражением власти, которая большинству советских граждан до того казалась незыблемой. Для огромной массы людей на Украине это
был шок, от которого они очень долго не могли оправиться.
Им приходилось в срочном порядке решать вопрос, как жить
1 Курсив мой. – В.М. Украинским руководителям, призывавшим мир
осудить действия Верховной Рады Автономной Республики Крым за то, что
она провозгласила независимость полуострова, стоило бы вспомнить, что
у Верховной Рады УССР оснований для провозглашения независимости
Украины в августе 1991 года было никак не больше.
110
Очерк 2
дальше, на кого теперь ориентироваться. Формальная власть
по-прежнему была в руках вчерашнего главы ЦК КПУ Кравчука, Россия против украинской независимости не протестовала,
так что, возможно, ничего страшного в случае отделения Украины не будет. У населения вроде бы не оставалось иного выбора, как принять то, что произошло. Тем более что Кравчук
обещал сохранение союзных и дружеских отношений с Россией и равноправие для всех украинских граждан, независимо
от национальности и языка. Пропаганда (как националистическая, так теперь уже и государственная) активно убеждала
людей в том, что раньше Украине приходилось кормить чуть
ли не весь Союз, а теперь, в независимом государстве, стране
станет намного легче, и люди будут жить лучше. А лидер Руха
Иван Драч успокаивал русскоязычных интеллигентов: «Русские на Украине должны жить лучше, чем они живут в Москве,
Ленинграде или Нью-Йорке. Для нас важно, чтобы здесь был
развит прекрасный русский театр, прекрасное русское кино,
прекрасные русские журналы, газеты и так далее, чтобы они
были на более высоком уровне, чем в Москве и Ленинграде.
Тогда и сила будет, тогда та же русская культура и еврейская
культура, и польская культура будут подхлестывать украинскую культуру, чтобы она вышла на уровень передовых европейских культур»1. Люди поверили сладким речам и в декабре
на референдуме проголосовали за независимое украинское
государство2.
Независимость Украины стала возможной не потому,
что такова была осознанная и свободно выраженная воля
всего украинского народа, а потому, что смогли договориться между собой напуганные путчем и его последствиями националисты и партноменклатура. И еще потому, что в тот
момент проявили полную незаинтересованность в сохранении Союза либеральные лидеры России. В любом случае
обретение Украиной независимости – это, прежде всего, результат активной деятельности националистов в годы перестройки. Теперь им предстояло решать, какой будет украинская нация в независимом государстве.
1 Драч И. Европе нужна свободная Украина. Форум № 22, 1990, «Сучаснiсть», Мюнхен. С. 13.
2 Правда, в Крыму за независимость Украины проголосовало лишь чуть
более половины тех, кто участвовал в выборах, т.е. меньшая часть всего взрослого населения полуострова.
Очерк 3
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ
УКРАИНСКОЙ НАЦИИ
ПОСЛЕ РАСПАДА СССР
Е
ще одна важная причина появления «Евромайдана» связана с особой ситуацией, в которой оказалась Украина в результате стремительного крушения Советского Союза.
Когда все-таки возникло самостоятельное украинское
государство? Ясно, что в 1991 г., но когда точно – 24 августа
(в Украине торжественно отмечается именно этот день), после
всеукраинского референдума 1 декабря, или же после заключения Беловежского соглашения 8 декабря? Думаю: формально – 1 декабря, фактически – 24 августа. А к 8 декабря судьба
не только Украины, но и всего СССР была уже решена.
Разница в датах весьма существенна, поскольку то, что союзное руководство не имело возможности отреагировать на
решение Верховной Рады, провозгласившей независимость
Украины, предопределило судьбу всего СССР. Без республик
Прибалтики и даже без Грузии, которые объявили о своей независимости еще до путча, Советский Союз все-таки мог бы
существовать, без Украины – нет. Это не только мое мнение.
Второй Президент Украины Леонид Кучма также утверждал:
«СССР доконал именно Акт провозглашения независимости
Украины от 24 августа 1991 года. Уже на следующий день,
25 августа, по нашему, как говорится, горячему следу провозгласила свою независимость Белоруссия, 27 августа – Молдавия, 30 августа – Азербайджан, 31 августа – Киргизия и Узбекистан»1. В сентябре, продолжу, стали независимыми Армения
и Таджикистан, в октябре – Туркмения. К моменту заключения
соглашения в Беловежской пуще не успел стать формально независимым только Казахстан. Так что полагать, будто в Беловежской пуще решилась судьба СССР, могли только в Москве,
1
Кучма Л. Украина – не Россия. М.: Время, 2003. С. 25–26.
112
Очерк 3
где плохо понимали, что происходило тогда в республиках.
Все свершилось несколькими месяцами раньше, и изменить
что-либо в Беловежской Пуще уже было невозможно.
Советский Союз, уверен, погубили путч, акт о независимости Украины и то, что Россия никак на него не отреагировала.
В Беловежскую Пущу Кравчук ехал уже с готовым предложением заменить СССР на Содружество Независимых Государств,
которое не должно было иметь сильной государственной или
надгосударственной властной структуры. Побаивались, конечно, Горбачева, но не думаю, что очень уж сильно. Все понимали: вопреки воле Бориса Ельцина Горбачев после путча
предпринять что-либо серьезное не способен. А Ельцин был
тогда кровно заинтересован в развале СССР и устранении Президента СССР. Его ожидания сбылись – 25 декабря 1991 года
Советский Союз прекратил свое существование.
Почему украинское государство
сдало идеологию националистам?
В момент провозглашения независимости Украины процесс формирования украинской нации все еще был далек от
завершения. Очень многие люди, проголосовавшие 1 декабря
1991 года за независимость Украины, по-прежнему ощущали
себя советскими людьми. Особенно много таких людей было
на востоке страны, в так называемой «русской Украине» (по
причинам, о которых шла речь в первом очерке). Там большинство голосов в пользу независимости удалось получить
только потому, что люди надеялись на сохранение дружеских
отношений с Россией, а Леонид Кравчук им это пообещал.
Перед новым государством стояли очень непростые задачи:
1. Нужно было добиться международного признания независимой Украины и решить спорные вопросы с другими
республиками бывшего СССР, прежде всего с Россией.
2. Нужно было в срочном порядке создавать эффективную и самодостаточную экономику и преодолеть хозяйственную разруху.
3. Нужно было сформировать, желательно демократическим путем, структуры новой власти, которые были бы
действенными и в то же время устраивали ли бы большинство граждан.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
113
4. Нужно было консолидировать украинское общество,
т.е. завершить формирование украинской нации.
С международным признанием независимой Украины
проблем не было. Крупнейшие государства Запада восприняли
с энтузиазмом распад СССР, так как видели в нем одну из основных угроз капиталистическому миру. Охотно Запад признал
и Украину, тем более что она отказалась от ядерного оружия.
Другие страны мира тоже признали постсоветские государства.
Разбираться, в какой мере законным было провозглашение независимости республиками бывшего СССР, никто не желал –
случилось то, что случилось, и с этим ничего не поделаешь.
От спора о разделе общего достояния Союза, который мог
вызвать осложнение отношений с Россией, Украина уклонилась. Взяла себе то, что находилось на ее территории (в том
числе ненужную ей огромную армию и массу вооружений),
отказавшись от необходимой ей компенсации за свой вклад
в общесоюзные проекты (очень даже немалый). Поспорили
лишь об украинских активах за рубежом, но это было отнюдь
не главным. Кучма писал: «Мы согласились на “нулевой вариант” практически по всем статьям. Мы смиренно посчитали,
что такова наша плата за мирную и бескровную независимость.
Лишь в некоторых пунктах, где “нулевой вариант” означает
“нуль” только для Украины, мы пытаемся найти более гибкое
и справедливое решение. В частности, в вопросе о зарубежной
собственности бывшего СССР»1. Куда сложнее было с экономикой, но этой темы мы пока касаться не будем, отложим до
следующего очерка.
Что касается формирования структур власти, то здесь
свою роль сыграло то обстоятельство, что первым президентом
Украины стал глава ЦК КПУ Леонид Кравчук, который и до
этого руководил республикой. Значительная часть государственного аппарата продолжала функционировать по старым
или слегка обновленным правилам и после провозглашения
независимости. Очевидно, это возможно было лишь в качестве
временной меры, т.к. шли бесконечные споры между различными новыми и старыми экономическими, политическими
и социальными структурами, которые нуждались в урегулировании. Отсутствие четких правовых норм способствовало рас1
Кучма Л. Украина – не Россия. М.: Время, 2003. С. 454.
114
Очерк 3
пространению коррупции, межведомственной неразберихи,
криминальных форм накопления капитала и просто бандитизма. Необходимо было срочно формировать законодательную базу, и начинать следовало с принятия Основного закона.
Уже в январе 1992 г. был подготовлен первый проект Конституции Украины. 5 июня того же года он был вынесен на
рассмотрение Верховной Рады, а затем на всенародное обсуждение. Однако дальше дело не пошло – из-за бесконечных конфликтов между президентом Кравчуком, Радой и обществом.
В июне 1995 г. уже новый президент Кучма и спикер парламента Мороз подписали Конституционный договор, который действовал чуть больше года. Наконец, 28 июня 1996 г., через четыре с половиной года после провозглашения независимости,
конституция была принята – Украина стала президентской республикой. Основной закон был, очевидно, несовершенным.
Но самая серьезная проблема состояла в другом – в том, что
с принятием конституции явно затянули. Как раз в упомянутые четыре с половиной года, когда господствовал правовой
беспредел (это были самые трудные годы существования независимого государства), и сложились те полукриминальные
структуры, что по сей день оказывают решающее влияние на
политическую, экономическую и социальную жизнь в Украине. Они действуют как внутри государственных органов, так
и независимо от них. Когда выгодно, они используют нормы
закона, когда не выгодно, их игнорируют.
Ничуть не менее сложным был процесс консолидации
нации. Различные политические силы по-разному понимали,
что такое нация. Как мы видели, это трудно уразуметь, даже
оставаясь в рамках чисто теоретического дискурса. На практике, когда в дело вмешивается масса дополнительных, объективных и субъективных факторов, выработать общее для всех
(или, по крайней мере, для большинства) понятие украинской
нации было практически невозможно. Конечно, людей мало
интересовало само толкование этого понятия, но для выработки политического курса, который пользовался бы общественной поддержкой, нужно было определить национальные или,
если хотите, государственные приоритеты. Поскольку в обществе не успело выработаться единое представление о национальном интересе, определять его взялась та политическая
сила, усилиями которой, в первую очередь, и была достигнута
независимость, – националисты.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
115
Националисты не были при власти ни при первом президенте, ни при втором. Но и тот и другой всегда вынуждены были
с ними считаться, более того, всегда им уступали. И процесс
формирования украинской нации сначала Кравчук, а потом
и Кучма отдали на откуп националистам. Почему? И Кравчук,
и Кучма принадлежали к советской номенклатуре высокого
уровня. Отбившийся от «своих» партноменклатурщик Кравчук
никакой серьезной общественной поддержки не имел. Какое-то
время он держался, потому что вовремя подыграл националистам из «Руха» и был очень гибким – «умел проскользнуть между
каплями дождя». Но всего лишь через два года, когда стали проявлять себя экономические проблемы, он вынужден был пойти
на внеочередные президентские выборы. И проиграл. Потому
что Правобережная Украина, проголосовавшая за Кравчука
в момент соревнования с Кучмой, это ведь была не его парафия –
она голосовала за него лишь как за меньшее из зол.
Но почему отдал идеологию националистам Леонид Кучма?
У него-то, казалось бы, общественная поддержка была. Левобережье голосовало за него с большим энтузиазмом – иначе не смог
бы он победить находящегося при власти, а значит, располагающего административным ресурсом Кравчука. Победить-то победил, но, как вскоре выяснилось, играл он не своими картами,
т.е. обещал людям защищать те их интересы, которые его самого
волновали очень мало. Так он включил в свою программу два
принципиальных требования – предоставление официального
статуса русскому языку и гарантии автономии Крыма. Не прислушайся Кучма к рекомендациям советников включить эти требования в свою программу, никогда не был бы он президентом.
Действительно, подавляющее большинство голосов крымчан
Кучма получил только потому, что поддержал их автономию,
хотя какими должны быть отношения между Киевом и Симферополем, он сам четко не представлял и рассчитывал на помощь
окружения. «Как между Москвой и Казанью», – говорили ему
советники. «А какие отношения у Москвой с Казанью?» – спрашивал Кучма в недоумении. Словом, не было у Кучмы ни понимания, ни интереса к этой проблеме. Позже он сам признавался,
что вопрос Крыма был для него лишь предвыборным тактическим ходом: «Меня как бы несла волна только что прошедших
президентских выборов, на которых я победил с трудом»1. Что
1
Кучма Л. Украина – не Россия. М.: Время, 2003. С. 502.
116
Очерк 3
касается официального статуса русского языка (который, замечу, должен был иметь по ряду параметров меньше прав, чем государственный язык – украинский), то о нем Кучма, придя к власти, тут же забыл. Более того, именно при Кучме украинизация
образования (т.е. вытеснение русского языка из школ и вузов)
шла особенно стремительно.
Помимо интересов русскоязычных граждан, которые Кучма
обещал защищать, но не защищал, была еще одна социальная
группа, без поддержки которой он не победил бы, но интересы
которой, став президентом, также проигнорировал. После поражения в первом туре Кучма был очень подавлен и жаловался:
не нужно, мол, было идти на выборы, все равно проиграю. Будучи тогда его советником, я пообещал, что он обязательно выиграет второй тур. «Почему? – удивился Кучма, – Ведь у Кравчука на 7% голосов больше». «Потому что за вас во втором туре
проголосуют социалисты». Так и случилось. Кучма победил
с преимуществом в 7% (у кандидата от социалистов Александра
Мороза было в первом туре более 13% голосов, которые почти
все потом ушли к Кучме). Победа, но чужими голосами. И эти
голоса аукнулись. Чтобы решить важнейшие для страны экономические проблемы, Кучме нужны были голоса вовсе не социалистов, а националистов, голосовавших, разумеется, не за
Мороза. И Кучма совершил обмен, заплатив националистам за
поддержку его экономического курса тем, что сдал им идеологию. То есть предоставил националистам право формировать
украинскую нацию по собственному усмотрению.
Могло ли быть иначе? Думаю, нет. Поскольку в Украине
еще не было дифференцированного общества, не могло быть
и серьезных политических сил, готовых осознанно представлять и защищать те или иные социальные группы. Были лишь
коммунисты (и социалисты из бывших коммунистов), с одной
стороны, и националисты, с другой. А между ними политическое «болото», которое старались использовать люди, рвущиеся в политику ради реализации личных целей. Да еще был
фактор «русской Украины» с преобладанием пророссийских
настроений и бывшей «польской Украины» – с прозападными
настроениями. Все эти настроения так и не трансформировались в сколько-нибудь четкие идеологические программы.
Имелось несколько «русских партий», но все они были маргинальными и рассматривали независимость Украины как
временное явление. Не были левыми партиями, в европейском
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
117
смысле этого слова, и коммунисты-социалисты. Их идеалы
были из советского прошлого, из эпохи застоя. Очевидно, они
не имели никаких шансов быть реализованными в новом государстве. Националистов в Украинеподдерживало не более
15–17% населения (большинство в Галиции, на Волыни, да еще
много в Киеве), но они были очень активны и уверяли всех,
будто знают, что надо делать.
Было ли у националистов на самом деле свое видение того,
какой должна быть будущая Украина? У этнических националистов, безусловно, было. Свою идеологию они унаследовали от
Донцова и ОУН – называлась она, как мы знаем, интегральный
национализм. Абсолютно все следовало подчинить интересам
украинской, в этнокультурном смысле, нации. Уже в период
перестройки эти националисты начали создавать свои полувоенные организации. Самой активной из них была УНА–УНСО
(Украинская Национальная Ассамблея – Украинская Национальная Самооборона). Унсовцы участвовали едва ли не во
всех массовых беспорядках, сопровождавшихся столкновениями с милицией, были организаторами факельных шествий,
во время которых призывали окружающих вешать коммуняк и
москалей и скандировали бандеровские лозунги. Люди из УНСО
воевали в Приднестровье и Абхазии, готовились, если понадобится, воевать против промосковских сил в самой Украине.
Наиболее яркой фигурой в этом движении был Дмытро Корчинский. В конце 90-х – начале 2000-х активность УНА–УНСО
спала, часть лидеров, включая Корчинского, ее покинула, чтобы
создавать новые праворадикальные организации. Еще в 1991 г.
возникла Социал-Национальная партия, которая потом стала
называться партией «Свобода». Ее лидером был небезызвестный Олег Тягнибок, а эмблемой явдялось зеркальное изображение нацистского знака «волчий капкан» (символизирующий
«идею Нации»). В 1993 г. прямые последователи ОУН создали
организацию «Тризуб им. Степана Бандеры», один из активистов которой Дмитро Ярош стал позже лидером «Правого сектора». В конце 2013 – начале 2014 г. все эти праворадикальные
партии составили основную ударную силу «евромайдановцев»
в их столкновениях с государственной властью.
Но это потом, а в первые годы независимости радикалы
были самой шумной и агрессивной силой, но отнюдь не
самой влиятельной политической. Такой силой был тогда
«Народный Рух», лидеры которого поначалу хотели (надеюсь,
118
Очерк 3
искренне), чтобы в Украине было хорошо не только украинцам, но и русским («лучше, чем в Москве»), и евреям («лучше,
чем в Тель-Авиве»). Большинство этих лидеров – вчерашние
диссиденты, многие из которых (хотя и не все) выступали не
только за интересы нации, но и за равноправие всех граждан,
включая представителей национальных меньшинств, за правовое государство и институциональную демократию. Теоретически они стремились создать не этническую, а гражданскую
украинскую нацию. Стремились, но не смогли.
Почему «Рух» не смог реализовать декларируемые им цели?
Во-первых, думаю, потому что опорные точки «Руха» находились на Западной Украине (прежде всего, в Галиции и на
Волыни). А там ему приходилось конкурировать в борьбе за
поддержку населения, сохранявшего память о временах УПА,
с радикалами, которые откровенно выступали под бандеровскими знаменами и лозунгами и прямо призывали к реваншу
за поражение их кумиров. Отнюдь не самая благоприятная атмосфера для тех, кто хотел бы выполнить свои обещания и соединить на равных восток и запад страны.
Во-вторых, потому что среди лидеров «Руха» было немало
людей, пострадавших от советских репрессий. У них не было
никаких иллюзий в отношении советской власти и коммунистических идей. Между тем на востоке страны советская идеология еще была весьма популярной. В основном среди русскоязычных людей, ориентированных на союз с Россией. Именно
против русификаторских тенденций, идущих из Москвы, как
раз и выступали в свое время бывшие диссиденты, нынешние
национал-демократы. Быть толерантными и защищать права
русскоязычных граждан Украины «руховцам» было трудно,
и делать это искренне они просто не могли. Одно дело – произносить красивые слова, совсем другое – эмоционально быть
готовыми добиваться реализации сказанного.
В-третьих, потому что руководители «Руха», хотя и называли себя национал-демократами, прежде всего все-таки были
националистами. Идея нации всегда была для них приоритетной. И они старались не замечать принципиальных противоречий между либерально-демократическими ценностями
и националистической идеологией. А когда им приходилось
с этими противоречиями сталкиваться на практике, они всегда
отдавали приоритет интересам нации, как они их понимали,
а не правам человека и гражданина.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
119
Как националисты, они интуитивно чувствовали, что
главными средствами формирования нации является печатное слово (в наше время лучше говорить обо всех формах массмедиа) и образование на родном языке. А в этих сферах все
еще доминировал русский язык. Вот и поставили националдемократы требование украинизации в самый центр процесса формирования украинской нации. И не было бы в этом
ничего плохого, если бы их требования касались уравнивания
возможностей русского и украинского языков. Но националдемократы настаивали на вытеснении русского языка из всех
сфер политического, социального и экономического пространства Украины. За желающими они готовы были сохранить лишь возможность пользоваться русским языком в быту.
«Пусть разговаривают на нем с женой в кровати», – шутил
один из лидеров «Руха» (шутил ли?). Виктор Ющенко, став
в ходе «оранжевой революции» президентом страны при
активной поддержке национал-демократов, почти в каждом
своем выступлении провозглашал: «Одна нация – один язык».
Иными словами: поскольку Украина является государством
украинской нации, в ней должен быть один язык – украинский. И национал-демократы ему аплодировали.
В самой природе движений, которые считают себя националдемократическими, заложено противоречие. Очень уж серьезна
разница между двумя словами, связанными дефисом в словосочетание национал-демократ. Ведь в политической жизни очень
часто приходится выбирать, кому отдать предпочтение – интересам нации или правам гражданина. В гражданской нации (т.е.
нации равноправных граждан) оба эти понятия, казалось бы,
должны быть одинаково значимыми. Но это лишь теоретически.
На практике противоречия между ними сохраняются всегда.
Они проявлялись еще в момент становления первой гражданской нации – французской. Уже тогда довольно острым было
противостояние между французской республикой, желавшей
уравнять в правах всех граждан, и еврейской общиной Франции,
которая настаивала на сохранении своей национальной и религиозной идентичности. И позже французские республиканцы,
проводя офранцуживание Прованса или Бретани, как правило,
забывали о демократических принципах и общефранцузские
интересы ставили выше прав региональных меньшинств.
Подобные противоречия проявлялись многократно в новых государствах, создаваемых при активном участии нацио-
Очерк 3
120
налистов. И напрасно Бенедикт Андерсон уверял своих читателей, что ненависть может быть «националистическим
продуктом» лишь в порядке исключения. Ссылался он при
этом на то, что в поэтическом творчестве националистов и
в национальных гимнах выражение злых и агрессивных чувств
встречается крайне редко1. Увы, не выходя за пределы одного
только украинского поля, мы легко найдем массу примеров обратного. Моря «вражьей крови» разливаются в стихах величайшего из украинских национальных поэтов Тараса Шевченко,
да и нынешний гимн Украины на слова Павла Чубинского не
отличается миролюбием и более всего похож на лихую песню
разбойников-гайдамаков:
Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці,
Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці.
Душу, тіло ми положим за нашу свободу.
І покажем, що ми, браття, козацького роду.
Станем, браття, в бій кровавий від Сяну до Дону
В ріднім краю панувати не дамо нікому.
Проявление ненависти ко всевозможным «иным» украинские националисты откровенно демонстрируют и сегодня –
чего стоят жуткие скандирования тысячных толп, марширующих по ночному Киеву или Львову: «Комуняку – на гiлляку!
Москаля – на палю!» (Коммуниста – на сук! Москаля – на кол!)
Дело, однако, не в одной только ненависти. Пока украинский национализм бы периферийным этнонационализмом, защищающим этническое украинское меньшинство
якобы от его имени в российской, а затем советской империи,
у него была одна роль, когда же он стал в независимой Украине «гегемонистским, или доминирующим национализмом»
(терминология В. Тишкова2), роль его радикальным образом
изменилась. Украинским националистам было бы объективно трудно быстро объединить всех граждан страны в одну
нацию, не ограничивая права значительного числа людей,
в том числе и в вопросах языкового самоопределения. И они,
как и французские республиканцы в свое время, решая подобную проблему, легко забывали о своем демократизме и раз за
Андерсон Б. Воображаемые сообщества… С. 158, 261.
Тишков В. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной
антропологии. М.: Наука. 2003. С. 138.
1
2
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
121
разом нарушали права меньшинств. Вспомним еще раз приведенные выше слова Алексея Миллера о том, что «антиассимиляторский пафос украинофилов менялся на прямо противоположный, когда украинцы оказывались сильной стороной».
Уж больно эти слова сегодня к месту.
Первая, самая мощная и продолжительная, атака националистов была нацелена на русский язык. В этой атаке националдемократы шли единым фронтом с национал-радикалами, ничуть не уступая им в активности.
Наступление на русский язык
Вопрос о языковых предпочтениях в строящемся государстве совсем не такой простой, как это казалось Виктору
Ющенко, постоянно твердившему о единстве нации и языка.
Особенно если это государство многонациональное. Чуть
более половины всего населения Украины вплоть до 2009 г.
предпочитало говорить и читать по-русски, чуть менее половины – по-украински. Причем пропорции между этими двумя
группами в промежутке между 1991 и 2008 гг., по данным Киевского международного института социологии (КМИС), почти
не менялись (см. таблицу 1).
Показательно, что последние опросы проходили, когда
при власти был Ющенко, но число тех, для кого русский язык
являлся языком предпочтения, при нем не только не уменьшилось, но даже слегка увеличилось. Мало что изменилось в этом
вопросе и после 2009 г. Своим родным русский язык считают,
правда, несколько меньше половины опрошенных украинских
граждан (по-видимому, здесь сказываются не только языковые
предпочтения, но и иные мотивы: многие полагают, что родТаблица 1
Язык, который граждане Украины выбирали для интервью
при социологических опросах (%)
1991–
1994
1995–
1999
2000–
2003
2004
2005
2006
2007
2008
Украинский
44
49
48
48
48
47
47
46
Русский
56
51
52
54
52
53
53
54
Источник: Кризис мультикультурализма и проблемы национальной политики. М.: Весь Мир, 2013. С. 276.
Очерк 3
122
80
70
66,5
62
63,8
60,6 59,7
61
63,8 67,5
64,4 62,3
59,5
61,9
60
50
40
30,8
34,4 33,7
36,6 35,4
3,4
2,7
36
34,5 36,4
35,1
55,2
38,6 35,7
42,4
29,6
30
20
10
2,7
2,4
3,4
2,9
1,2
2,9
1,1
1,2
1,9
2,4
2,4
0
1992 1993 1993 1994 1997 1999 2000 2001 2005 2006 2007 2008 2009
русский
украинский
другой язык
Источник: Кризис мультикультурализма и проблемы национальной политики. М.: Весь Мир, 2013. С. 214.
Рисунок 1. Родной язык населения Украины (%)
ной язык должен совпадать с их национальностью или гражданством). Тем не менее людей с родным русским языком,
по данным Киевского центра политических исследований и
конфликтологии, в Украине очень много – в 2009 г. они составляли более 42,4% всех опрошенных социологами людей (рис. 1).
В марте 2013 г., по данным КМИС, ситуация осталась такой
же, как и в 2009 г. – 56% опрошенных считали своим родным
украинский язык, 40% – русский. Даже в разгар войны в Донбассе 34% украинских граждан (это уже без Крыма и самопровозглашенных ДНР и ЛНР) назвали своим основным языком
общения русский язык1.
Практически все жители Украины двуязычны, а значит,
способны воспринимать продукцию массмедиа как на украинском, так и на русском языке. Для граждан двуязычие –
преимущество, поскольку они с его помощью могут получать гораздо больше информации и культурной продукции
и, соответственно, успешнее развивать свой потенциал. Для
националистов двуязычие – это недостаток, потому что препятствует формированию национальной монолитности. Тем
более что уровень русской культуры очень высок, а следовательно, отказ от нее в пользу культуры украинской сопряжен
с серьезными потерями для многих граждан Украины, осо1 См.: КМIС, Актуальний стан справ в українському суспiльствi. Травень.
2015. 27.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
123
бенно для интеллигентов. Приведенные выше замечательные
слова Ивана Драча о том, что Украине нужны «прекрасный
русский театр, прекрасное русское кино, прекрасные русские
газеты, журналы» для подхлестывания украинской культуры,
все-таки несколько упрощают ситуацию. Для граждан Украины все это, безусловно, хорошо, да и развитию украинской
культуры может способствовать, только с единством нации все
обстоит сложнее. Демократ скажет: национальное единство не
может быть самоцелью, интересы граждан важнее, а потому
с двуязычием бороться не надо – жизнь сама подскажет, во что
оно выльется. Но для националиста все не так просто. Колеблющийся националист в глазах публики, на которую он работает,
всегда проигрывает по сравнению со своим основным конкурентом – радикальным националистом, который никогда не
знает сомнений и для которого трудноопределяемое понятие
«нация» при любых обстоятельствах является самым важным.
Безусловно, необходимо учитывать тот факт, что украинский язык и украинская культура долго развивались в невыгодных для них условиях. А потому им нужно было бы на первом
этапе дать ряд преимуществ и оказать государственную поддержку, чтобы уравнять стартовые возможности для плодотворного соревнования языков и культур. Но если не подавлять
при этом целенаправленно позиции конкурирующего с ним
языка (в данном случае русского), которые в Украине очень
сильны, процесс может затянуться. Дожидаться, когда родные
украинский язык и украинская культура займут достойное
место в Украине и на международном уровне, националист
не хочет и не будет – на это ведь может и жизни не хватить.
И национал-демократы очень быстро забывают собственные
слова о плодотворности конкуренции двух культур и, получив
от государства карт-бланш, активно приступают к вытеснению
русского языка из системы образования и массмедиа.
Русскоязычные граждане Украины не готовы были соглашаться на вытеснение их родного языка из социальной жизни
и пытались этому сопротивляться. Потому и проголосовали
они за Леонида Кучму, рассчитывая, что он выполнит свои обещания и защитит русский язык. Их голоса обеспечили Кучме
победу на президентских выборах, однако, как мы знаем, он эти
обещания не выполнил и продолжил в вопросах языка политику своего предшественника Кравчука. Впрочем, фактически
это была политика не Кравчука или Кучмы, а националистов,
Очерк 3
124
которой оба президента боялись противиться. Но, пытаясь,
по-видимому, доказать себе, что они не просто исполняют
чужую волю, а действуют в интересах Украины, оба президента сами становились националистами. «Украинская нация
(нация-государство) формируется сегодня не как этническая,
а как политическая и гражданская, – писал в 2003 г. Леонид
Кучма (или за него писали), – …в ней идет процесс консолидации, необходимым этапом которой является социокультурная консолидация. Нет ли здесь нестыковки? Не сломается ли
вся затея на языковом вопросе? При неукоснительном соблюдении прав и свобод всех групп общества и при разумной
культурной политике этого не должно произойти»1. Верно, не
должно, но при условии, что социокультурные права как украиноязычных, так и русскоязычных граждан будут «неукоснительно соблюдены». Посмотрим, соблюдались ли эти права
при Кучме?
Украинизация образования при первых двух президентах проходила с фантастической скоростью. По всей стране,
кроме Крыма и Донбасса, русские школы закрывались одна за
другой. Школьное образование при Кравчуке и Кучме было
украинизировано по всей Украине на три четверти, по Киеву –
на 95%. За это время общее число русских школ в Украине сократилось почти в два с половиной раза, в столице – в 12 раз!
(См. рис. 2)
К данным, представленным на рисунке 2, надо добавить,
что в пяти областях Украины, включая Киевскую, не осталось
ни одной русской школы. В годы правления Кучмы обучение студентов на украинском языке проходило в 88% вузов
1–2 уровней аккредитации и в 80% вузов 3–4 уровней аккредитации. В 19 из 25 областей Украины вузов с преподаванием
на русском языке вообще не было. А значит, не было перспектив карьерного роста для миллионов русскоязычных граждан.
В советское время ситуация с украинским языком (все же лучшая, чем сегодня с русским) вызывала вполне обоснованные
протесты националистов-диссидентов. В независимой Украине национал-демократы, взяв под свой контроль идеологию
государства, проводили ту же самую дискриминационную политику, но только в пользу украинского языка, да еще в более
жесткой форме. А президенты им в этом подыгрывали.
1
Кучма Л. Украина – не Россия… С. 294.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
100
91
125
95 95,3 95,3
93,5 94,5
по Киеву
87
90
82
78
80
67,5
70
60
60
50
40
62,7
70,3
72,5 73,8
по Украине
65
54,8
45
39,2
36,5
34,4
31,8
30
28,9
26,6 25,3
22
20
75,1 75,1
23,9 23,9
по Украине
18
12
10
9
6,5 5,5
5
4,7 4,7
по Киеву
0
1990 1991 1992 1993 1994 1995 19961997 1998 1999 2000 2001 2002 2003
украинский язык
русский язык
Источник: Составлено по данным «Статистических сборников Министерства образования и науки Украины»
за 1996–2004 гг.
Рисунок 2. Соотношение числа школьников, получавших образование
на украинском и на русском языках в 1990–1991 – 2003–2004
учебных годах (%)
На основании данных, представленные на рисунке 2,
а также учитывая данные по вузам, можно утверждать, что
украинизация образования в первое десятилетие независимости была стремительной и дискриминирующей русскоязычное
население. Социокультурные права очень большого процента
граждан Украины грубо нарушались.
Тем не менее, если мы сопоставим эти данные с данными
таблицы 1 и рисунка 1, то должны будем прийти к довольно
любопытному выводу: несмотря на ускоренную украиниза-
Очерк 3
126
цию, число носителей русского языка продолжало оставаться
почти неизменным. И не только в течение первого десятилетия
независимости, но и много позже – даже во время гражданской
войны в Донбассе, которая украинскими массмедиа подавалась как противостояние агрессии России. Парадоксальная,
казалось бы, ситуация. Швейцарский социолог украинского
происхождения Богдан Гаврилишин, побывавший в Украине
в середине 2016 г., недоумевал: «Русский язык доминирует во
многих СМИ, программах на телевидении, газетах, еженедельниках, особенно в журналах, напечатанных на очень хорошей
бумаге с чудесными фотографиями… В личном общении
между людьми, которые прекрасно знают украинский язык,
русский тоже доминирует. Почему это так?»1
Действительно, почему? Ответ, думаю, не сложно найти.
Владение русским языком – богатство, утрата которого для
большинства украинцев невосполнима. Свободно владеет английским или другими мировыми языками, помимо русского,
лишь очень небольшая часть населения Украины. Научную
и техническую информацию, необходимую любому профессионалу, на украинском языке люди могут получить далеко
не всегда – это пространство украинскому языку предстоит
еще довольно долго осваивать. Уровень так называемой «высокой культуры» в России, не секрет, выше, чем в Украине.
Независимо от того, как к этому относиться, нужно признать,
что исторически сложившееся русское культурное пространство почти самодостаточно2. Очевидно, что присутствие в этом
пространстве (для чего необходимо владение русским языком)
помогает расширять горизонт каждому украинцу, в этом заинтересованному. Еще Драгоманов писал «о ценности для
украинцев современного русского писательства и о важности
для них в дальнейшем русского языка», который связывает их
с интернациональным миром науки, культуры, образования,
а «все, что считалось когда-то плодами чисто национальными,
выросло под влиянием интернациональным»3. В украинском
государстве, возникшем через сто лет после того, как ДрагомаГаврилишин Б. Українська мова. www.pravda.com.ua, 3.08.2016.
Слово «почти» я поставил не случайно – на мой взгляд, в этом пространстве есть черные дыры, и немалые, от которых возможно избавиться,
только преодолев изоляцию России от остального мира.
3 Драгоманов М. Чудацькi думки про Українську справу. В книге: Драгоманов М.П. Вибране. Киев: Либiдь, 1991. С. 461–558.
1
2
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
127
нов написал эти слова, значение русского языка для украинцев
стало еще большим. Благодаря всеобщей грамотности, высокому уровню интеграции в общую с русскими советскую жизнь
и, конечно, русификации. К моменту провозглашения независимости все украинцы, практически без исключения, владели
русским языком, больше половины, как мы знаем, отдавали
именно этому языку свое предпочтение. Допустим, людей, заинтересованных в «высокой русской культуре», в наше время
не так уж много, но зато немало в Украине людей, читающих
книги на русском языке, и особенно много тех, кто ежедневно
смотрит российское телевидение и, лишившись этой возможности, будет считать себя обделенным. Качество программ на
российских каналах часто оставляет желать лучшего, но ведь
украинское еще хуже. Потому что нет опыта и, главное, не хватает денег. А без денег хороший «контент» не приобретешь
и не создашь. У русских же есть опыт, да и денег побольше.
Говоря о проблеме русского языка в Украине, нельзя обойти одно существенное обстоятельство. Националисты, конечно, хотели бы, чтобы Украина как можно дальше отодвинулась
от России. Но как тут отодвинешься, если миллионы украинцев смотрят российское телевидение, в книжных магазинах
широко продаются (и хорошо раскупаются) книги российских
авторов1. И вместе со всем этим поступают в Украину идеи,
которые не нравятся какой-то части украинских граждан.
Не удивительно: национальные интересы России не всегда
совпадают с интересами Украины. Националистов это беспокоит, и они, забывая о свободе распространения информации
независимо от государственных границ, пытаются ограничить
возможности российских массмедиа в Украине, даже если они
не нарушают никаких правовых норм.
Потому они и националисты, что для них приоритетны
коллективные – национальные – ценности. Но для каждого
конкретного украинца на первом месте свой личный или семейный интерес – во всяком случае, до тех пор, пока не возникнут проблемы, ради которых он будет готов идти на жертвы.
Выход из пространства русского языка для очень многих украинцев – это, признаем, большая жертва. Готовы ли пойти на
нее граждане Украины ради интересов нации? На западе стра1 В декабре 2016 г. по инициативе президента П. Порошенко Верховная
Рада приняла закон ограничивающий с 1 января 2017 г. ввоз на территорию
Украины книг на русском языке. – Примеч. ред.
Очерк 3
128
ны значительная часть украинцев готова была бы принести
русский язык в жертву, но ведь для них, живущих в среде, где
все еще сохраняются традиции иной цивилизации и украинский язык уже успел занять ведущие позиции в жизни не только сел, но и городов, эта жертва, признаем, не так уж и велика.
Для восточных украинцев она куда серьезнее, и идти на такую
жертву они не готовы. К тому же в стране параллельно с украинизацией идет процесс утверждения капитализма, и власть
не может слишком уж жестко контролировать бизнес, включая
то, что Б. Андерсон называл «печатным капитализмом» (сегодня сюда нужно включить, помимо печати, все остальные массмедиа). Капитализм же, как известно, должен реагировать на
общественный спрос, иначе не будет прибыли. А спрос на русскую медиапродукцию в Украине по-прежнему сохраняется.
Поэтому нет ничего странного, что в стране, несмотря на жесткую позицию украинизаторов, все еще много книг, журналов,
газет и телепрограмм на русском языке.
Обеспокоенный тем, что русский язык прочно удерживается на ведущих позициях в Украине, Гаврилишин предлагал
свой выход: «Каждый гражданин или гражданка, которые знают
украинский язык (а это подавляющее большинство населения),
особенно молодое поколение, должны начинать разговор, неважно где, неважно с кем, неважно о чем, на украинском языке.
Тогда их собеседники ответят им по-украински»1. Изменить языковую ситуацию в стране таким образом, конечно, не удастся,
но почему бы не попробовать. Главное, не скандалить, если собеседник, зная, что вы владеете не только украинским, но и русским, все-таки ответит вам по-русски, потому что так ему легче.
Попытки либерального решения
языковых проблем
Думаю, решать проблему языка нужно не при помощи тактических игр вроде той, что предлагает Гаврилишин, а путем
принципиального пересмотра государственной языковой стратегии. Если в Украине за четверть века активно навязываемой
сверху украинизации не удалось вытеснить русский язык на
обочину социальной и культурной жизни, если по-прежнему
1
Гаврилишин Б. Українська мова. www.pravda.com.ua, 3.08.2016.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
129
большой процент украинцев предпочитает читать русские
книги, смотреть русские фильмы, телепрограммы и говорить
по-русски, значит, русский язык в Украине нужен. И действующую языковую политику следует кардинально менять. А националисты, отвечающие за государственную стратегию в этом
вопросе, продолжают идти напролом. Все то, против чего в свое
время боролся Драгоманов, – «система принудительной национальности… национально-государственный централизм»,
а также «принуждение к государственному языку»1, стало для
националистов средством для формирования нации.
Даже самые умеренные сторонники украинизации всегда
ориентировали политику в языковой сфере на численность этноса, а не на потребности граждан. Но в русском языке были
заинтересованы отнюдь не только этнические русские. Этот
язык, как мы знаем, является основным языком общения примерно для половины всех граждан Украины разного этнического происхождения, тогда как этническими русскими себя
считают только 17% граждан этой страны. То есть язык предпочтения напрямую не связан с национальностью.
Вокруг вопроса об официальном статусе русского языка
шла острая борьба на протяжении всех лет независимости. Мы
уже говорили о том, что Кучма отказался реализовывать свое
обещание предоставить русскому языку официальный статус. Хотя был подготовлен проект, в соответствии с которым
предоставление такого статуса не только никак не ограничивало возможности украинского языка, но и предоставляло
государственному языку (украинскому) целый ряд важных
преимуществ по сравнению со вторым официальным (русским). Авторы проекта считали предоставление преимуществ
украинскому языку необходимым для того, чтобы помочь ему
укрепить свои стартовые возможности, ограниченные предшествующей русификацией. Предоставление же официального статуса русскому языку нужно было для защиты носителей этого языка от произвола, который является следствием
отсутствия правового поля и того, что в этот процесс постоянно, в своих интересах, активно вмешивались этнические националисты. Правовое урегулирование проблемы языка было
крайне необходимо для того, чтобы не допустить в молодом
государстве межнациональных столкновений.
1
Драгоманов М. Чудацькi думки про Українську справу… С. 505, 509.
130
Очерк 3
Власти в этом вопросе были на стороне националистов,
а те не шли ни на какие компромиссы. Сторонники официального статуса русского языка выдвигали на рассмотрение
Рады один за другим компромиссные законопроекты, однако их рассмотрение все время срывалось депутатами правого
фланга – с помощью бойкотов трибуны и просто кулачных
боев. Между тем Евросоюз настаивал на ратификации Украиной Европейской хартии региональных языков и языков меньшинств. Защитники русского языка вместе с партиями центра
провели в 1999 г. в Раде закон о ратификации Хартии. Закон
устраивал представителей всех языковых групп в Украине,
однако не был надлежащим образом оформлен, чем тут же
воспользовались националисты во главе с бывшим министром
иностранных дел и главой «Народного Руха» Борисом Тарасюком. Они предложили свой проект закона о ратификации Хартии. Суть его сводилась к тому, что Хартия должна защищать
только вымирающие языки – те, которым угрожает исчезновение. В Украине это гагаузский, ромский, румейский, урумский языки, а также языки крымчаков и караимов. Очевидно,
что в это число не попадали языки венгерский, молдавский
и румынский, польский, белорусский, на которых в Украине
разговаривает суммарно около миллиона людей, и, конечно
же, русский. Против русского языка и был нацелен, в первую
очередь, законопроект команды Тарасюка. Проект этот откровенно противоречил как духу, так и букве самой Хартии.
Ведь в ее тексте прямо сказано, что она защищает все региональные языки. «Термин “региональные языки или языки
меньшинств”, – говорится в Хартии, – означает языки, которые
традиционно используются в пределах определенной территории государства гражданами этого государства, составляющими группу, по своей численности меньшую, чем остальное
население этого государства, и отличаются от официального
языка (языков) этого государства». Совершенно очевидно, что
русский язык подпадает наряду со многими другими языками
Украины под действие Хартии.
К счастью, проект Тарасюка в Раде не набрал нужного
числа голосов. Помимо этого законопроекта был выдвинут
проект, предложенный администрацией президента Кучмы.
Проект не был столь абсурдным, хотя четкого решения проблемы не предлагал. Очень уж много в нем было неясностей
и недоговоренностей. Тем не менее в 2003 г. проект команды
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
131
Кучмы был принят, стал законом и с 1 января 2006 г. вступил
в силу. Харьковский, Донецкий, Луганский и Запорожский
облсоветы и целый ряд горсоветов, воспользовавшись новым
законом, объявили на своих территориях русский язык региональным. Но дальше этого дело не пошло, потому что президентом страны в это время уже стал откровенный националист
Виктор Ющенко.
В ходе предвыборной кампании двух кандидатов в президенты – Ющенко и Януковича – тема языковых предпочтений активно обыгрывалась. Большинство центральных газет
и телеканалов, вещающих из столицы, поддерживало националистов. Сложилась очень напряженная и крайне неблагоприятная для сторонников двуязычия атмосфера, грозящая
взрывом. Национал-демократы не стеснялись в выборе выражений, когда им нужно было обругать русский язык и Россию. В октябре 2004 г. 12 украинских литераторов (среди них
Ю. Андрухович, М. Рябчук и А. Ирванец) публично обвинили
Януковича в том, что он хочет предоставить государственный
статус «языку попсы и блатняка». Именно такое определение
дали они русскому языку. Русскоязычная интеллигенция ответила открытым письмом в защиту чести и достоинства русского языка. Письмо подписали несколько сот человек, среди
которых было много академиков, профессоров, писателей,
композиторов, художников, актеров и режиссеров. Впервые
удалось собрать такое количество подписей известных в Украине людей в защиту русского языка. Но что-либо изменить
письмо не могло. К этому времени уже произошла «оранжевая
революция» (первый «киевский Майдан»), результатом которой стал приход к власти откровенных националистов.
Борьба за право людей пользоваться родным языком в политической, социальной, экономической и культурной жизни
Украины на этом, однако, не завершилась. Был подготовлен
новый проект закона о языках, который отвечал всем требованиям Европейской хартии. Законопроект получил одобрение
экспертов Совета Европы. Новый проект соответствовал европейской системе ценностей и строго следовал, пункт за пунктом, положениям Хартии. Он должен был стать базовым, т.е.
в соответствие с ним следовало привести все законодательство
Украины. Законопроект гарантировал права не только носителям русского языка, но и носителям всех тех языков, которые считают своими родными как минимум 10% жителей
132
Очерк 3
той или иной области, района, города или села. Все эти языки
должны были получить статус регионального языка на соответствующей территории.
Эксперты Совета Европы – профессор Б. Бауринг из Лондонского университета, профессор Р. Гофманн из Франкфурта и профессор П. О‘Райген из Дублина – пришли к выводу,
что проект содержит «целый ряд позитивных положений, которые,
безусловно, способствуют введению в действие Рамочной конвенции
(о защите нацменьшинств. – В.М.) и Хартии языков». Как положительный эксперты отметили тот факт, что «законопроект гарантирует право на двуязычие и многоязычие и даже право на смену
языковой принадлежности, что особенно важно», и то, что в нем
заложен «принцип проведения государственной языковой политики
с ориентацией на запросы населения, а не на этнический состав».
Очень важно, считают они, что «даже малые административные
единицы рассматриваются как региональные языковые территории». «Преимущественное отношение к русскому языку, – сказано
в документе, – представляется обоснованным в силу фактической
важности русского языка в пределах и за пределами Украины. Понятно, что положение о предоставлении образования на русском
языке зависит от численности русскоязычного населения и от потребностей образования». Особенно высоко оценили эксперты
введение 10-процентного порога – «одного из самых низких в Европе». Они рассматривали это нововведение как «значительный
вклад в новейшие тенденции отказа от слишком высоких порогов».
Практически все принципиальные положения проекта базового закона «О языках Украины» получили одобрение экспертов Генерального директората Совета Европы. Их замечания
касались в основном тех статей, которые недостаточно последовательно защищали права меньшинств, что эксперты рассматривали как неоправданные уступки сторонникам доминирования одного – государственного (украинского) – языка1.
С этим не поспоришь – уступки националистам действительно
имели место, и были они, конечно, вынужденными, компромиссными.
Несмотря на такую оценку экспертов и на уступки правым силам, рассчитывать на принятие законопроекта Радой,
пока президентом страны был Ющенко с его любимым слога1 Подробнее об оценке экспертами законопроекта в моей статье «Европейский ответ сторонникам идеи “Одна нация – один язык”». Еженедельник «2000»,
№ 25 (371), 22–28 июня 2007 г., Е4.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
133
ном «Одна нация – один язык», не приходилось. Лишь летом
2012 г., уже при Януковиче, проект стал законом. Его принятие
в Раде было отмечено самыми, пожалуй, жаркими кулачными баталиями, которые поражали воображение даже тех, кто
к дракам в украинском парламенте давно привык. Вскоре местная власть начала реализовывать положения нового закона
о языках (прежде всего на востоке и юге страны), но затем был
«Евромайдан», и 23 февраля 2014 г., сразу же после переворота, Верховная Рада проголосовала за отмену закона. Правда, до
сих пор запретительный законопроект не подписан спикером
и президентом, и, следовательно, «Закон об основах государственной языковой политики» (так теперь называется «Закон о
языках Украины») еще действует. Казалось бы, националисты
проиграли. Русский язык обрел правовую защиту. Но правила
жизни в Украине регулируются, увы, не законом. Больше русских школ не стало – гарантированные законом и Европейской
хартией права носителей региональных языков пока остаются
только на бумаге.
Но и националисты битву за вытеснение русского языка за
пределы общественной жизни Украины не выиграли. По данным КМИС, в 2013 г. 27% опрошенных граждан высказались за
предоставление русскому языку статуса второго государственного, еще 47% – за официальный статус этого языка в тех регионах, где этого желает большинство, и только 19% опрошенных (в основном из западных регионов) – за полное устранение
русского языка из официального общения. В 2015 г. за статус
второго государственного языка высказалось 19%, за официальный статус русского языка на уровне регионов – 52%, за
устранение из официального общения – 21%1. Если учесть,
что в число опрошенных не входили жители Крыма и Донбасса, которые всегда высказывались в пользу русского языка, то
получается, что острейшее напряжение в отношениях между
Украиной и Россией после революции-переворота на языковых предпочтениях украинцев сказалось не сильно. Русский
язык в Украине испытание «Евромайданом» выдержал. Тем
не менее компромисса в вопросе о языках добиться не удалось.
Это означало, что проблема осталась неразрешенной, а значит, сохранился серьезный повод для острых конфликтов
между гражданами одного и того же государства.
1
КМИС: Отношение к статусу русского языка в Украине. 10.04.2015.
134
Очерк 3
О «патриотизме отталкивания»
Еще раз обратимся к теме национализма в независимой
Украине. Самым большим влиянием на властные структуры,
а значит, и на принятие решений (особенно в области идеологии и внешней политики), пользовались национал-демократы, самыми активными были радикальные этнонационалисты. Здесь уже упоминалась партия «Свобода», которая
в 2004 г. выступила единым фронтом с национал-демократами в поддержку кандидатуры Виктора Ющенко. Партия эта
не скрывала своей откровенно ксенофобской позиции. Лидер
партии Олег Тягнибок, выступая на митинге в день памяти
одного из командиров УПА, восторгался бандеровцами за
то, что те «боролись с москалями, боролись с немцами, боролись с “жидвою” и другой нечистью, которая хотела забрать
у нас нашу державу», и призывал: «Нужно отдать Украину,
наконец, украинцам. Те молодые люди и вы, седоглавые, – это
и есть та смесь, которую больше всего боится москальско-жидовская мафия, что сегодня правит в Украине»1. Подобные
выступления лидеров «Свободы» многократно повторялись.
Как не вспомнить предупреждение Михаила Драгоманова:
«Послушайте, с какой ненавистью говорят иногда наши люди
о москалях, поляках, жидах, и подумайте, что случилось бы
с этими соседями нашими на Украине, если б удалось нашим
национальникам взять власть в свои руки. Какое бы они им
“обукраиненье” приписали!»2. Выступления «свободовцев»
были настолько одиозными, что национал-демократы, опасаясь реакции в странах Запада, вынуждены были дистанцироваться от радикалов «Свободы». Однако резко критиковать
их они не решались.
Невнятность позиции национал-радикалов лишь увеличила популярность «Свободы», пик которой пришелся на
1 Надо заметить, что даже после критики в свой адрес О. Тягнибок от
этих слов не отказался: «Я считаю, что ничего плохого не сказал, а просто назвал вещи своими именами: москалей – москалями, жидов – жидами… В тексте
выступления я говорил о немецких и российских оккупантах, которые уничтожали украинский народ, о НКВД, руководящий состав которого был сформирован из евреев. Я заявлял о продажности теперешней власти, которая далеко
не украинского происхождения. Я назвал вещи своими именами и говорил
о том, о чём говорят две трети украинцев дома на кухне». См.: Лазунько С. Из
Галиции с фашистским приветом. Еженедельник «2000», 26.03.2009.
2 Драгоманов М. Чудацькi думки про Українську справу… С. 475.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
135
2012–2013 годы. На парламентских выборах 2012 г. за партию
проголосовали 10,44% всех избирателей, она провела в Раду
38 депутатов и получила место одного из двух вице-спикеров.
Хотя это может показаться странным, за нее отдали свои голоса немало русских и еврейских интеллигентов. В Раде «Свобода» активнее всего добивалась ограничения прав носителей
русского языка. Особенно на этом поприще «прославилась»
Ирина Фарион, постоянно оскорблявшая русский язык и всех
тех, кто на нем разговаривает.
Во время «Евромайдана» радикалы «Свободы» сначала выступали в качестве основной ударной силы майдановцев. Олег
Тягнибок входил наряду с Арсением Яценюком и Виталием
Кличко в тройку главных лидеров протестного движения.
Но потом произошло неожиданное. Уже в ходе «революции»
партия Тягнибока стала уступать свое ведущее место другим
радикальным формированиям (прежде всего, «Правому сектору» Дмитрия Яроша), и на первых же парламентских выборах
после переворота, в котором партия принимала активнейшее
участие, «Свобода» потерпела поражение. Почему?
Поражение «Свободы» вовсе не было поражением радикалов. Напротив, радикалы все настырнее выдвигались на
первое место в украинской политике. В парламент не прошла «Свобода», но зато прошла «Радикальная партия Олега
Ляшко», провели своих депутатов «Правый сектор» и другие
ультра, а главное – куда более радикальней стала позиция вчерашних национал-демократов. Отход на второй план партии
«Свобода» означал, на мой взгляд, смену одного направления
национализма другим: этнонационализм был оттеснен национализмом государственно-политическим.
Но как объяснить, почему смена национальных приоритетов произошла сразу после победы «Евромайдана»? Вопрос не
простой. Пока украинцы былипротонацией, националистам
важно было сформировать сообщество, объединенное общими этническими признаками, самым объективно сущим из
которых является язык. Этнокультурная форма национализма для этого вполне подходила. Но в независимом государстве
объектом особой озабоченности националистов становится
уже не этнос, а государство, солидарное чувство сообщества
к которому принято называть патриотизмом. Это сообщество
объединяют уже не этнические признаки, а сам факт гражданства (пусть только формального).
136
Очерк 3
Став самостоятельным государством, Украина оказалась
включенной в систему международных отношений с очень
сложными взаимосвязями между отдельными странами. Внешней политике теперь приходилось уделять особое внимание
(часто первостепенное) и даже подчинять ей решение своих
внутренних проблем. «Евромайдан» начался как раз из-за переориентации Украины во внешнеполитическом пространстве. В процесс активно включились Россия, Евросоюз и даже
США. В патриотических чувствах населения в этой ситуации
политические силы, в первую очередь националистические,
оказались более заинтересованными, чем в решении этнокультурных проблем. Тем более что к началу «Евромайдана» давление на русский язык так и не принесло ожидаемых националистами плодов – отказываться от русского языка большинство
украинцев не захотели. И у националистов («свободовцы» –
исключение) произошел сдвиг идеологии от этнокультурного
к политическому национализму. Менее радикальными они от
этого не стали, пример тому – ультранационалистические, по
сути, фашистские, организации, как «Правый сектор» Яроша
или «Патриот Украины» Белецкого, члены которых говорят
по-русски чаще, чем по-украински.
Мы говорили о ведущих, т.е. о политически активной части
общества. Но как быть с ведомыми – с народонаселением Украины? Почему во время «евромайданов» и «антимайданов» линия
противостояния проходила через территории, ранее входившие в так называемую «русскую Украину», – через Днепропетровск, Харьков, Николаев, Одессу? Цивилизационные разломы
прошлого здесь, очевидно, не срабатывали. Тогда что же?
Отношение граждан к русскому языку, как мы видели,
особенно не изменилось. Но вот отношение украинцев к вопросам внешней политики изменилось коренным образом.
Таблица 2 наглядно демонстрирует: в 2014 г., т.е. вскоре после
«Евромайдана», наблюдалось резкое увеличение числа тех, кто
готов проголосовать за вступление в НАТО.
Объясняются столь резкие изменения внешнеполитических предпочтений украинцев, прежде всего, тем, что они
в массе своей испугались России. Обоснованно или не очень,
но они почувствовали в своем северном соседе угрозу украинской независимости. Пик пронатовских настроений проявился после утраты Крыма и значительной части Донбасса, потом
они начали спадать.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
137
Таблица 2
Распределение вероятных голосов сторонников и противников
вступления в НАТО на воображаемом референдуме по этому вопросу (%)
Дек.
2005
Окт.
2007
Фев.
2008
Сен.
2008
Окт.
2009
Сен.
2014
Окт.
2014
Май
2015
За вступление
Против вступления
Не принимать участие
в голосовании
Трудно сказать
15,6
57,2
8,6
18,7
59,8
6,1
18,3
62,1
6,8
20,2
62,6
6,0
17,2
63,1
7,5
43,9
37,6
7,0
44,1
35,2
—
37,4
35,6
10,9
18,6
15,5
12,8
11,2
12,1
11,5
20,7
16,2
ВСЕГО
100
100
100
100
100
100
100
100
Источник: Данные Киевского международного института социологии (КМИС).
Но это все проявилось после «Евромайдана». Однако столь
быстрая смена общественных настроений не случается вдруг.
Должны быть к этому какие-то предпосылки. По-видимому,
перемены в настроениях украинских граждан накапливались
постепенно, в течение многих лет, хотя не всегда фиксировались социологическими опросами. Во время «майданной»
революции все накопившееся раньше со взрывом вырвалось
на поверхность. Безусловно, украинизация образования и
СМИ, активная националистическая пропаганда хотя и не
смогли принципиально изменить языковых предпочтений
граждан Украины, все же сильно повлияли на их сознание.
Выросло целое поколение людей, которое совсем не знало доперестроечной реальности, когда украинцы и русские жили
в одном государстве. Испытывать по отношению к прошлому
каких-либо сантиментов это поколение не могло. Да и у очень
многих граждан старшего поколения еще до «Евромайдана»
происходила выраженная трансформация патриотических
чувств.
Весной 1990 г., как мы знаем, проголосовав на референдуме
за сохранение СССР, большинство жителей Украины продемонстрировали свой советский патриотизм (против голосовали
в основном жители западных областей). В декабре того же года
они отдали свои голоса уже за украинскую независимость. Но
тогда это был, скорее, результат шока, общей дезориентации,
которая объяснялась провалом путча и победой демократов
в Москве, а не проявлением нового, уже украинского патрио-
138
Очерк 3
тизма. Прежние стереотипы сознания сохранялись у украинцев
еще довольно долго. Вплоть до 2004 г. в независимой Украине
сторонников социализма было вдвое больше, чем сторонников
капитализма. В 2004 г. еще почти две трети опрошенных социологами людей (63%) высказывались за присоединение Украины
к союзу России и Белоруссии1. Процесс трансформации советского патриотизма в патриотизм украинский в сознании жителей страны, по-видимому, уже происходил, но внешне проявлял себя мало. Ускорение этому процессу дал первый киевский
«Майдан» – так называемая «оранжевая революция». А в полную силу продемонстрировал смену патриотизма советского
на патриотизм украинский «Майдан» следующий.
То, что граждане молодого государства стали испытывать
патриотические чувства по отношению к Украине, – вполне
естественно. Проблема в том, какую форму патриотизма навязали им те, кто формировал нацию. Лидеры государства не
были теми людьми, которые «воображали» будущее украинской нации, когда она еще была «протонацией», т.е. не имела
своей государственности. Кравчук тогда преданно исполнял
волю кремлевских руководителей. Кучма был «красным директором» с весьма скромными познаниями в том, что касается гуманитарных проблем. Не они формировали идеологию
нового государства, а националисты из «Руха». И в основу всей
своей политики националисты положили принцип «Геть вiд
Москви! Дайош Європу!» (Прочь от Москвы! Даешь Европу!)2.
Пропаганда идеи отталкивания от Москвы сделала свое
дело. Вторая часть лозунга Мыколы Хвылевого «Даешь Европу!» тоже активно использовалась националистами, но совсем
не так, как это виделось автору лозунга. Хвылевый полагал,
что Украине нужно перенимать ценности, которыми так богата Европа – «Европа грандиозной цивилизации, Европа Гете,
1 Українське суспiльство 1994–2004: соцiологiчний монiторинг. Киев:
Iнститтут соцiологiї НАНУ, 2004. С. 16.
2 Лозунг «Геть вiд Москви! Дайош Европу!» выдвинул в середине 1920х один из лидеров украинского ренессанса писатель и публицист Мыкола
Хвылевый. Будучи убежденным коммунистом, Хвылевый, конечно, вовсе не
хотел отрывать Украину от центра коммунистического мира Москвы. Лозунг
он использовал для защиты курса культурной переориентации Украины на
Европу от нападок украинской пролеткультовской «Просвиты», которая активно выступала тогда против «буржуазного европейского искусства» и конкретно против ориентированных на европейский ренессанс талантливых
украинских поэтов-неоклассиков Мыколы и Михаила Зеровых, которых взял
под свою защиту Хвылевый.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
139
Дарвина, Байрона, Ньютона, Маркса и т.д.»1. Будучи романтиком-коммунистом, Хвылевый тем не менее придерживался
принципа культурного плюрализма и ссылался при этом на
Н. Бухарина, писавшего как раз в это время: «Если мы примем точку зрения, что литературой должна руководить государственная власть и она будет пользоваться разного рода
привилегиями, то, безо всякого сомнения, мы таким образом
перекроем свет пролетарской культуре»2. Сегодняшние украинские национал-демократы произвели подмену – используя
лозунг Хвылевого, они вложили в него иной смысл: надо, мол,
поскорее попасть в Европу (даже если мы к этому не готовы),
чтобы побыстрее оторваться от Москвы.
Надо сказать, что пропаганда подобных взглядов имела
успех в массах. Более двадцати лет независимости ничего хорошего большей части населения не принесли. Бедность, правовой беспредел, коррупция. После провала «первого Майдана» и правления Ющенко все больше и больше людей начали
понимать, что сама Украина добиться высоких жизненных
стандартов еще очень долго не сможет. А «стратегически партнерские отношения с Россией» улучшить ситуацию не помогают. Это ощущали и жители регионов, входящих прежде
в «русскую Украину». И многие из них тоже понадеялись на
помощь богатой Европы, где жизнь благополучнее, чем в России. Почему бы не воспользоваться случаем, если такой представится, и не попытаться вползти в Европу? И тогда: либо она
поможет сделать лучше жизнь в Украине, либо можно будет
переместиться туда, где уже и так хорошо. Так рассуждало немало обывателей. «Патриотизм отталкивания» с каждой новой
неудачей украинской политики увлекал все большее число
граждан Украины.
Были и другие аргументы в пользу отрыва от России. Их
распространению способствовала не столько пропаганда,
сколько образование, прежде всего – гуманитарное. Вытеснение русской литературы из школьных программ значительно
ограничило интерес украинской молодежи к русским книгам,
которые прежде были важным элементом культурного воспитания юношества (в том числе и на Украине). Особенно способствовала культурной переориентации украинских граждан
1 Хвылевый М. Камо грядеши. Журнал «Форум». Изд-во «Сучаснiсть»,
№ 17, 1987. С. 153.
2 Там же. С. 155.
140
Очерк 3
история – как та, что преподается в школах и вузах, так и та,
с которой люди знакомятся на страницах книг и журналов. По
сути, после обретения Украиной независимости украинцы начали открывать для себя историю своей страны заново. Раньше они знали советскую или русскую версию этой истории,
теперь познакомились с отечественной. В ней тоже было немало вымысла, но, в общем, она давала гораздо более обширные
знания украинской истории. Многие граждане нового государства поняли, что их прежде часто обманывали, и это вызывало у них раздражение против тех, кто это делал, и помогало
воспитанию «патриотизма отталкивания». Чувства этих людей
можно понять, но идею «патриотизма отталкивания» это не
оправдывает: такой патриотизм не содержит в себе никакого
конструктивного начала и побуждает украинских граждан не
к созиданию, а только к отторжению всего того, что их почему-либо не устраивает.
Хотелось бы обратить внимание на все более активное проявление еще одной формы «патриотизма отталкивания» – так
называемого «спортивного», чаще всего «футбольного» патриотизма. Это, пожалуй, патриотизм самого низкого пошиба, и тем
не менее он существует и даже набирает популярность (прежде
всего в молодежной среде). Не замечать его опасно, он едва ли не
самый агрессивный – такие патриоты легко переходят от выкрикивания лозунгов к дракам и, подвернись ситуация, с удовольствием берут в руки оружие. Футбольные патриоты-хулиганы
есть в благополучной Европе (среди английских и немецких
футбольных болельщиков много ультраправых радикалов).
Есть они, и в большом числе, в Украине. Еще в советской республике они вечно конфликтовали со столь же агрессивными московскими болельщикам. Сейчас футбольные хулиганы нашли
идеологическое оправдание своей агрессии. Они стали самыми
активными участниками уличных баталий во время «Евромайдана» и составили немалый процент активистов «Правого сектора» и добровольцев в батальонах, воюющих в Донбассе.
Для «патриотизма отталкивания» не важны язык или национальность. Они – приверженцы украинской политической,
а не этнической нации, так сказать, патриоты-государственники. Но у нас нет никаких оснований полагать, будто любая
форма государственного патриотизма явление позитивное.
Тот патриотизм, который сегодня навязывают Украине националисты, вряд ли совместим с демократией и скорее подходит
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
141
под то определение, которое часто использовал Лев Толстой,
любивший повторять фразу Сэмюеля Джонсона: «Patriotism is
the last refuge of a scoundrel» (Патриотизм – последнее прибежище негодяя).
По сути, «патриотизм отталкивания» направлен не только против дружеских и партнерских отношений с Россией, но
и против весьма значительной части граждан самой Украины.
Ведь еще в феврале 2013 г., т.е. незадолго до «Евромайдана», сторонников вступления в союзное государство России и Белоруссии было не меньше, чем сторонников Евросоюза. За вступление
в ЕС тогда высказалось 37,9% опрошенных КМИС украинцев, за
вступление в Союзное государство России и Белоруссии – 38,4%,
за нейтральный статус – 11%. В разгар войны в Донбассе число
сторонников союза восточнославянских государств существенно сократилось за счет того, что больше не учитывалось мнение
жителей Крыма и самопровозглашенных республик Донбасса.
И еще потому, что высказываться в пользу такого союза стало
опасно – после «Евромайдана» всех, кто рискнет это сделать,
могут объявить врагами. Но все же главная причина этого явления в другом – «Евромайдан» умножил ряды приверженцев
«патриотизма отталкивания от России».
Такая форма патриотизма в украинских условиях, даже
если не учитывать его этнокультурную составляющую, несет
в себе целый ряд угроз:
– политика отторжения от России не сближает регионы
одной страны друг с другом, а разрывает украинское
общество на части – на своих и врагов;
– такая политика отвлекает общественные силы страны
от решения насущных проблем (которых у нее несчетное множество) и втягивает в острейшие и явно не нужные Украине внешние и внутренние конфликты;
– этнонационализм в Украине никогда не пользовался
симпатиями большинства (оказать ему поддержку готовы были 15–17% населения, не больше), а политический «патриотизм отталкивания» способен привлечь
на свою сторону (пусть и временно) большинство украинцев, заразить их агрессивностью и направить против
весьма значительного меньшинства («совков», «ватников», «колорадов» и т.п.);
– в первую очередь такой патриотизм увлекает украинцев прозападной ориентации. Какую-то часть из них
142
Очерк 3
раньше отталкивало от националистов явное несовпадение западных, либеральных в основе своей, ценностей с идеологией радикального национализма.
«Патриотизм отталкивания» сделал «западников»
и националистов союзниками в противостоянии России, отодвинув противоречия на задний план.
Иными словами, в нынешней Украине политический патриотизм, не подкрепленный реальным гражданским равноправием, может представлять для народа этой страны даже
бóльшую опасность, чем этнонационализм.
Противоборствующие регионы и феномен Киева
Хотя самые острые конфликты во время «Евромайдана»
имели место в Киеве и на землях «русской Украины» и этнонационализм стал вытесняться национализмом государственным, утверждать, будто украинская политическая нация уже
сложилась, все еще нет оснований. Интересы жителей востока
и запада страны по-прежнему принципиально различаются не
только по вопросу о языковых приоритетах, но и по большинству проблем внешней политики Украины, прежде всего, по вопросам, касающимся отношения к России, Евросоюзу и НАТО.
Мы уже знаем результаты исследований КМИС, проведенных весной 2015 г. и касающихся отношения граждан Украины
к возможному статусу русского языка: 52% опрошенных граждан поддерживали региональный статус русского языка там, где
этого желает большинство, 19% – государственный статус, а 21%
были против любого официального статуса. В общем, не так уж
плохо. Но посмотрим, как распределяются эти цифры по регионам. На западе 42% опрошенных высказались за устранение русского языка из официального общения и 44% – за официальный
статус этого языка там, где этого желает большинство (на западе
все понимают, что у них такого большинства никогда не будет
и, соответственно, этот пункт их никак не коснется). На востоке
61% опрошенных высказались за статус второго государственного языка и еще 31% – за официальный статус русского языка
по регионам, где этого захочет большинство (у них, конечно,
захочет). Всего 92%! На юге 37% – за второй государственный
и 43% – за региональный статус по желанию большинства. Всего
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
143
100
90
80
70
60
50
40
30
20
10
0
8
8
00
с
2
на
ве
е
ос
9
00
2
нь
л
0
00
2
ето
01
л
2
ето
1
—
е
ос
01
2
нь
01
2
на
с
ве
3
3
—
е
ос
01
2
нь
14
15
16
14
20 а 20 о 20 а 20
о
т
т
м
ле
ле весн
зи
Источник: Паниотто В. Как менялось отношение населения Украины к России и населения России к Украине
с апреля 2008 по май 2016.
Рисунок 3. Динамика позитивного отношения украинцев к России (%)
80%1. Примерно такое же распределение имеет место при всех
прочих опросах, касающихся статуса русского языка. Конфликт
интересов восточных и западных регионов в том, что касается
языковой проблемы, очевиден.
Теперь взглянем, как менялось отношение украинцев
к России (рис. 3).
Как показывают результаты исследования КМИС (май
2016 г.), резкое ухудшение отношения украинцев к России произошло в мае 2014 г. (после утраты Крыма и начала войны
в Донбассе) и пика достигло в мае 2015 г. Хотя намечаться оно
стало еще в конце 2011-го, через год после прихода к власти
Януковича. Он считался промосковским политиком, однако
никакого улучшения уровня жизни с его приходом не отмечено (скорее, наоборот). И все же в целом отношение украинцев
к России вплоть до «Евромайдана» оставалось очень хорошим.
Спустя два года, в мае 2016 г., по всей Украине отмечалось небольшое улучшение отношения людей к России.
В нашем контексте важно, однако, отметить, что на западе
и на востоке Украины население относится к России прямо
1 КМИС: Отношение к статусу русского языка в Украине http://www.
kiis.com.ua/?lang=rus&cat=reports&id=517.
144
Очерк 3
противоположным образом: на западе 61,4% опрошенных
относятся к России плохо, 27,8% – хорошо; на востоке 28,2% –
плохо, 50,5% – хорошо. Еще более выраженной была разница
между западом и востоком Украины в том, что касается отношения к ЕС и НАТО. В мае 2015 г. на западе 60% опрошенных
КМИС украинцев высказались за вступление в НАТО, на востоке – только 15%. Вхождение в Евросоюз поддержали 77,5%
опрошенных в западных областях и 21,7% – в восточных1. Позиция южан ближе к позиции жителей востока, точка зрения
населения центральных регионов – к точке зрения «западынцев». И все это без учета настроения жителей Крыма и тех частей Донбасса, что не контролируются Украиной, и, главное,
в период исключительно напряженных отношений с Россией.
Но и до «Евромайдана», когда общая обстановка в стране была
намного спокойнее, различие в позициях людей на востоке
и западе было почти таким же. В феврале 2012 г. за вступление в ЕС, например, высказались 67% опрошенных на западе
и 22% – на востоке.
Спустя четверть века совместной жизни в одном государстве разница во внешнеполитических ориентациях жителей
западных и восточных регионов Украины все еще резко выражена. И причину этого явления гораздо легче объяснить связью регионов с их историческим прошлым, чем с этническим
происхождением жителей востока и запада. И там и там этнические украинцы в большинстве, но украинец Харькова по
всем упомянутым проблемам намного чаще сходится в своем
мнении с русским из Одессы, чем с украинцем из Львова или
Тернополя.
* * *
Но как быть со столицей украинского государства? Почему русскоязычные в большинстве киевляне по очень многим
вопросам солидарны скорее с львовянами, чем с харьковчанами, одесситами или жителями Донецка. Даже оставляя за скобками период Киевской Руси, мы должны признать, что Киев
очень долго находился в составе русского, позже советского государства – с 1654 г., т.е. почти три с половиной столетия. За это
время сменилось множество поколений жителей города. И тем
не менее связями с Россией киевляне, по-видимому, дорожат
1 Сахно Ю. Каким интеграционным путем должна идти Украина: референдумы по вступлению в Таможенный союз, Европейский союз, НАТО (май 2015 г.).
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
145
меньше других жителей центральной и восточной Украины.
Причину этого довольно парадоксального явления важно понять, иначе трудно будет разобраться в том, почему в Киеве
дважды происходили события, которые теперь повсюду называют «киевскими Майданами» и которые радикально меняли
ход событий в Украине.
Всем известное выражение «Киев – мать городов русских»
нельзя понимать буквально. В «Повести временных лет», там
где речь идет о событиях 882 (6390) г., есть фраза, которую
Дмитрий Лихачев перевел следующим образом: «И сел Олег,
княжа, в Киеве, и сказал Олег: “Да будет это мать городам русским”». В оригинале сказано: «…се буди мт҃и градомъ рускими» – слово «русскими» там с одной буквой «с». Лихачев перевел это слово как «русским» с двумя буквами «с», а украинец
Леонид Махновець – как «руським» с мягким знаком1. Небольшая, но существенная деталь, важная для нашего контекста.
«Русь» по-украински не то же самое, что «Россия». С Киева,
безусловно, начиналась Киевская Русь – первое государство
восточных славян. Но его нельзя в полной мере признать русским, в современном смысле этого слова, городом (то есть,
по-украински, росiйським).
Когда после монгольского нашествия Украина оказалась
в составе Литвы, а затем Польши, на формирование общего
образа Киева оказали влияние культура польско-литовского
государства и начинающие складываться украинские традиции (особенно сильно их влияние проявилось во времена мазепинского барокко). После разделов Польши элитные позиции в Киеве заняла польская шляхта, а не русское дворянство,
и польский язык, как мы уже знаем со слов Н. Костомарова, был
наиболее привилегированным там до середины XIX в. и даже
позже. Посетив украинскую столицу в 1855 г., Иван Аксаков
писал: «Киев – город не русский, и польский элемент в нем
очень силен»2. Лишь после польского восстания 1863 г. город
начали энергично русифицировать, но процесс этот не успел
зайти слишком далеко. Как мы уже знаем, в 1917 г. на выборах
в Учредительное Собрание подавляющее большинство киевлян проголосовало за украинский блок партий, а поддержка
«русского блока» была ничтожной. Затем был период «коренизации», и во время переписи 1926 г. 41,6% киевлян записались
1
2
Лiтопис руський. Повiсть минулих лiт. Киев: Днiпро, 1989. С. 13.
Аксаков И.С. Письма к родным, 1849–1856. М.: Наука, 1994. С. 373.
146
Очерк 3
украинцами и только 25,5% – русскими1. Лишь с середины
30-х годов началась новая волна русификации – сталинская,
а потом хрущевская и брежневская.
Казалось бы, русификаторы добились успеха. Внешний
облик Киева вновь стал приобретать русское выражение. На
улицах, в учреждениях, в вузах и на предприятиях доминировал русский язык. Но на окраинах города, во дворах «хрущоб» и многоэтажек сидели на лавочках пожилые женщины
и, приглядывая за внуками, разговаривали между собой поукраински. Дети бегло болтали по-русски, а их родители – на
суржике. Обычное явление. Языковые предпочтения в Киеве
определялись не только успехами навязываемой государством
русификации, но и идущим параллельно процессом ускоренной урбанизации. С середины 50-х годов население Киева увеличилось почти в три раза. Миграция в столицу УССР шла из
разных республик, но большинство все же приезжало из сел
и малых городов Украины, где в основном говорили по-украински. И, несмотря на русский внешний вид, который многие
принимали за сущность Киева, он все же оставался городом
украинским. Согласно последней советской переписи населения 1989 года, 58% киевлян считали своим родным языком
украинский и 41% – русский2.
Привилегированным в городе был язык меньшинства –
русский, что вызывало недовольство значительной части горожан. В Киеве было много деятелей украинской культуры,
обеспокоенных ее провинциальным статусом и раздраженных
снобизмом своих московских коллег, с которыми им приходилось профессионально контактировать. Не меньше было
и чиновников, вынужденных подчиняться указаниям своих
начальников из Москвы, часто плохо знающих ситуацию на
местах. Наконец, Киев – университетский город, здесь много
вузов и техникумов, в которые ежегодно поступали десятки
тысяч новых студентов, и родным языком для многих из них
был украинский. Урбанизация сопровождалась строительным
бумом, а на стройки приезжали чаще всего украиноязычные
жители, опять-таки из малых городов и деревень. И когда все
эти люди становились киевлянами, они быстро убеждались:
1 Павловський В. Київ. В кн.: Енциклопедiя українознавства. Т. 3, Львiв,
1994. С. 1011.
2 Не исключено, правда, что сработала привычка связывать родной язык
с национальностью.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
147
в столице Украины их родной язык, в отличие от русского,
не очень нужен. В профессии и социальной жизни он вряд ли
пригодится.
Более того, какая-то часть киевлян считала украинский
акцент вновь приехавших признаком их малограмотности,
некультурности. В 60–80-е годы в больших городах Украины
(в Киеве в особенности) получили довольно широкое хождение выражения «жлобы», «жлобский язык», которыми награждали тех, кто говорил по-украински. Часто подобного рода
хамское поведение было присуще людям, которые сами недавно приехали в город, но уже успели освоить русский язык
(точнее, суржик) и, причислив себя к высшему классу, спешили оскорбить тех, кто этой чести, по их мнению, не заслуживает. Дело доходило до курьезов. Как-то за то, что он говорил
на украинском языке, жлобом обозвали Мыколу Лукаша – полиглота, выдающегося лингвиста, ученого с мировым именем,
блестящего переводчика Боккаччо, Шекспира, Сервантеса,
Гете и Шиллера, Флобера и Аполлинера (всех не перечислить).
Курьез курьезом, но оскорбления, нанесенные людям, говорящим по-украински в украинской столице, долго, а может быть,
и никогда не забываются.
Словом, нет ничего удивительного, что в городе в 1991 г.
было довольно много киевлян, с удовлетворением принявших Акт о независимости Украины. Со временем число таких
людей увеличивалось в Киеве быстрее, чем в других украинских городах. Потому что от провозглашения независимости
Украины больше всего выиграла ее столица. Теперь Киев стал
полноправным центром государства со всеми вытекающими последствиями. Если чиновникам Харькова в принципе
все равно, откуда поступают ему приказы – из Москвы или из
Киева, то у столицы Украины начальников теперь не стало.
Многочисленным властным чинам Киева и их окружению
стало вольготнее – не надо ждать чьей-то милости извне. Вся
власть теперь сосредоточена здесь. В независимом государстве
появилось много управленческих структур, расширился их аппарат, многократно бóльшими стали возможности карьерного
роста у всех тех, кто так или иначе связан с государственной
властью: обслуживает ее, освещает ее деятельность, пусть даже
критикует.
Все новые и новые теле- и радиоканалы, газеты и журналы появлялись в Киеве, как грибы после дождя. И внимания
148
Очерк 3
к киевским СМИ стало гораздо больше, чем во времена, когда
Украина была зависима от Москвы. Сломалась прежняя система, ушли люди прошлого, и на их место примчались в огромном количестве украинские растиньяки из провинции, чтобы
успеть захватить пустующие места. Пришли, заняли эти места
и потянули за собой родственников и знакомых. Украинский
язык – теперь не минус, а плюс. Особенно, если он органичный,
природный, а не городской (всем ясно, что искусственный). Девочек из деревни с таким языком охотнее возьмут на телеканал,
чем киевскую журналистку, пусть и талантливую, но неспособную совладать с украинским «г». Это, конечно, сказывается на
качестве программ, но качество – это пока не главное.
В Киеве много иностранных посольств, сюда постоянно
приезжают журналисты из-за рубежа. Выходов на запад гораздо
больше, чем где-нибудь еще. Да и выездную визу получить здесь
тоже легче – все консульства на месте, не то что в каком-нибудь
Херсоне. Больше массмедиа – больше перспектив для шоу-бизнеса. Чтобы показать себя на Западе, нужны только деньги.
И финансов, что особенно важно, в Киеве сосредоточено тоже
больше, чем где-то еще. Хотя киевские предприятия далеко не
самые крупные, Киев отчисляет в госбюджет денег значительно
больше, чем самая богатая область. Все просто: именно здесь
главные офисы крупнейших украинских компаний, здесь же
самые большие банки. Соответственно, и местный бюджет
в Киеве самый внушительный. Кроме того, в Киеве совершается масса сделок и по рукам ходит много никем не учтенных
денег, за счет которых кормятся тысячи людей.
Все это объективная реальность, но тем не менее Киев мог
бы быть другим, если б иначе вела себя русскоязычная киевская интеллигенция. Как раз она – довольно широкие круги
профессуры, сотрудников НИИ, инженерно-технических работников, врачей и учителей – и создавала в свое время образ
русскоязычного Киева. Наверняка, многим из них не по душе
было направление, по которому начала двигаться независимая
Украина, не нравилась идеология отталкивания от России, от
всего русского. Но, чтобы выжить в новой ситуации, они должны были продолжать свою профессиональную карьеру, а значит, приспосабливаться к обстоятельствам и помалкивать.
Какая-то часть русскоязычных интеллигентов, внутренне
стыдясь своего приспособленчества, пыталась найти ему моральное оправдание. В России, мол, всегда была диктатура,
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
149
и вряд ли там скоро что-то изменится, а поэтому от нее нужно
уходить в Европу, где демократия, свобода слова и т.д. К тому
же украинская культура сильно пострадала от русификации
и потому нуждается в поддержке русскоязычной интеллигенции. В чем-то эти люди правы, но в их позиции явно недостает
искренности, нет у них стремления сохранять объективность
всегда, а не только тогда, когда это им удобно. Было немало
и тех, кто не совесть свою успокаивал моральными оправданиями, а просто, занимаясь откровенной спекуляцией, жонглировал словами. Мой друг, киевский эссеист и композитор
Ефим Гофман с грустью писал: «Воистину заколдованное
место – Киев. Меняются эпохи, происходят грандиозные исторические потрясения, на авансцену выдвигаются различные
(подчас не связанные между собой) социальные и этнические
слои, различные (подчас взаимоисключающие) политические
силы, но все они почему-то упорно воспроизводят одну и ту
же, неизменную атмосферу городской жизни. С поразительной стабильностью тон в городе задают обширные сообщества
людей, не склонных к рефлексии, охотно поддающихся внушению, предпочитающих индивидуальному выбору, самостоятельной мысли бездумное хождение в стаде»1.
В поисках выхода
Как бы то ни было, Украина была и все еще остается, несмотря на «патриотизм отталкивания», страной, разорванной
на конфликтующие между собой части, которые столица
в силу своей специфики объединить не способна. А без такого
объединения невозможна ни консолидированная нация, о которой мечтают националисты, ни нужное демократам дифференцированное мультикультурное гражданское общество.
Какая-то форма объединения с сохранением различий, но без
взаимного антагонизма нужна всем.
Где же найти выход? Как соединить столь разные, исторически и социально, регионы одной и той же страны, да так,
чтобы в ней не было сыновей и пасынков, своих и чужих? Решение, которое сразу же бросается в глаза: федерация. Федерацию считает единственно возможным выходом из сложив1 Гофман Е. О феномене киевского русского оранжизма. В кн.: «Необходимость рефлексии». М.: Летний сад, 2016. С. 175.
Очерк 3
150
шейся в Украине конфликтной ситуации лидер движения
«Украинский выбор» Виктор Медведчук. «Федерализация ―
это единственное лекарство, которое может спасти Украину от распада, – сказал он в интервью “Новой газете” летом
1916 года… – Украина как страна, возникшая в результате
объединения территорий, имеющих серьезные культурные,
экономические и этнические различия, не может существовать
как унитарное государство. Лишь федеративное устройство
Украины гарантирует единство страны… Федерализация тем
и отличается от сепаратизма, что обеспечивает и цементирует единство страны… Главная цель федеративного устройства
государства — убрать существующие противоречия, привести
к общему знаменателю то, что может служить поводом для
противостояния и раскола. Не надо навязывать стране идеологическое однообразие под маской “культурного единства”…
Давайте признаем, что мы имеем право на разные взгляды —
возлагать цветы к разным памятникам и чтить разных героев,
а в остальном будем вместе, чтобы работать на благо и процветание страны. Это и есть суть федеративного устройства»1.
Выглядит все очень убедительно. Но В. Медведчук считается многими политиками Украины «человеком Москвы»,
и вряд ли он может рассчитывать на поддержку своей идеи
украинским руководством и, в нынешних условиях, большинством граждан. Однако первым идею федеративного устройства Украины выдвинул вовсе не он, а признанный лидер
национал-демократов Вячеслав Чорновил. Еще до провозглашения независимости, в 1989 г., Чорновил подготовил проект
программы «Народного Руха» и выступал с этим проектом на
многотысячных митингах своих сторонников, баллотируясь
в депутаты Верховной Рады.
«Я представляю будущую Украину федеративным государством, – говорил тогда Чорновил, – союзом земель, которые
сложились исторически и несут на себе природно-климатические, культурно-этнографические, диалектно-языковые, хозяйственно-бытовые и другие отличия, создающие неповторимо
разноликий образ единого народа. Вижу в составе Украинской Народной Республики такие земли, как Киевщина, Подолия, Волынь, Галиция, Буковина, Закарпатье, Гетманщина,
Слобожанщина, Запорожье, Донеччина, Таврия (Черномория),
1
Медведчук В. Интервью «Новой газете». № 68, 27.06. 2016.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
151
а Крым – как независимого соседа, или автономную республику
в союзе с Украиной»1. Федеративный принцип, по Чорноволу,
якобы вытекает из исторических традиций украинского народа. В черновике своей программы он записал: «Думаю, что
натерпевшись от тоталитаризма и имперского централизма,
свободная Украина приобретет стойкий иммунитет против
всяких диктатур, однопартийных режимов, непогрешимых
вождей, партий и учений. И не захочет мой народ менять накинутый извне московский централизм на родной киевский,
а пойдет путем традиционного, еще с княжеских и казацких
времен демократического самоуправления»2.
Красиво говорили в 1989–1990 гг. «руховцы»: что Славко
Чорновил, что Иван Драч. Насчет княжеских времен – перебор, конечно. То была не украинская традиция, а еще незрелая
форма государственности эпохи раннего феодализма (так называемое «братское тело»), присущая не только Киевской Руси,
но и другим средневековым государствам, в частности, империи Каролингов. Но о федерации, в общем-то, все правильно.
К сожалению, во времена перестройки идея федерализма выдвигалась «Рухом» из тактических, а не стратегических интересов. Никто тогда не знал, чем все может закончиться, потому
и предложил Чорновил создать во Львове свой парламент –
Галицкую ассамблею. Если в Киеве вдруг сорвется, в Галиции
что-то останется. Поддержали Чорновила далеко не все его
коллеги национал-демократы, но он тогда настоял на своем.
Первое заседание Галицкой ассамблеи состоялось в феврале
1991 г.3 Потом, когда (благодаря московскому путчу) удалось
договориться с Кравчуком, и «Рух» получил возможность контролировать идеологию всей Украины, а не одной лишь ее западной части, о федерации национал-демократы стали забывать. После Акта о независимости Чорновил, готовясь к борьбе
за пост президента всей Украины, уже выкручивался: мол, все
это будет не сейчас, а много позже, и не о федерации шла речь
в его проекте программы, а лишь о земельном самоуправлении. Это было в 1991-м, а теперь на все разговоры о федерации
и вовсе табу – федерализм приравнивается к сепаратизму, т.е.
к предательству национальных интересов Украины.
Чорновiл В. Твори. В 10 т. Т. 7. «Смолоскип». С. 579–587.
Там же.
3 Семкiв В. Чорновiл. Iдея федералiзму та iї трансформацiї. http://zbruc.
eu/node/30884.
1
2
152
Очерк 3
Не сомневаюсь: федерализм для Украины – лучшая форма
государственного устройства. И если бы национал-демократы выполняли свои перестроечные обещания, то новое
государство можно было бы построить как федеративное. Но
вот беда: четкие убеждения в Украине есть только у правых
радикалов. Их абсолютно антидемократическую идеологию
интегрального национализма, которую обычно называют бандеровской, поддерживает на самом деле относительно немного
людей – 5–10%, не больше. Но это тот край, что не сдвигается с места. А национал-демократы все время на них оглядываются и постоянно что-то им уступают (потому что сами
в первую очередь националисты). Политические центристы,
вроде Кравчука, Кучмы и Порошенко, в свою очередь, уступают национал-демократам (потому что своей идеологии
у них вовсе нет). Вот и болтает все время украинскую власть
от центра вправо или влево и обратно. Серьезной общественной опоры у такой власти быть не может, а значит, и крепости у нее нет. Тем более что в стране отсутствуют какие-либо
правовые традиции, и закон здесь существует лишь для того,
чтобы его обходить.
Отсутствие традиции уважать закон и сильной государственной власти, опирающейся на широкую общественную
поддержку, создает ситуацию, которая не позволяет надеяться,
что украинская федерация сейчас сможет эффективно функционировать. Боюсь, что страна при федеративном устройстве
будет разорвана на части, одной из которых будет управлять
Коломойский, другой – Ахметов, третьей – еще какой-нибудь
олигарх. И никто из них не будет слушать ни президента страны, ни премьера, ни парламентское большинство. Поскольку ни одна из этих властных структур не имеет никакого авторитета. А без этого власть сильной быть не может. Так что
приходится признать, что Чорновил был в чем-то прав: хорошо бы иметь в Украине федерацию, да только в ближайшее
время не получится. Общественное мнение в Украине пока
тоже против федеративного устройства страны. В мае 2014 г.,
по данным социологической службы Центра Разумкова, 61%
опрошенных высказались против федерации, за – только 16%.
В этих условиях нужны иные решения.
Думаю, все части Украины могла и должна была бы объединить партия центра, но не политического, а, условно говоря, географического. Речь идет о политической силе, кото-
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
153
рая опиралась бы на регионы, расположенные по диагонали,
проходящей от Харькова, через Днепропетровск, Николаев на
Одессу. Левее и южнее этой диагонали находились бы откровенно пророссийски настроенные Донбасс и Крым, западнее
и северо-западнее – Галиция и Волынь, где очень сильно влияние украинских националистов, да еще Киев, где в силу особых
причин (мы о них уже говорили) настроения почти такие же,
как во Львове. Только подобного рода центристская политическая сила могла быть серьезно заинтересована в том, чтобы
спаять в единую нацию восток и запад Украины. И у нее есть
для этого ресурсы. На пространстве, о котором мы говорим, находятся основные богатства страны, здесь расположены очень
крупные промышленные центры и высок процент городского
населения с хорошим уровнем образования и профессиональной квалификации. Здесь же велика концентрация капитала.
Пока создать такую политическую силу, к сожалению, не
удалось. Еще в 1997 г. была попытка создать социал-либеральную партию (СЛОн), ориентированную преимущественно на
указанный регион, но в силу ряда причин провести эту партию в Раду не удалось. В 2010 г. довольно успешно выступил на
этой же сцене Сергей Тигипко с партией «Сильная Украина».
В первом туре проходивших тогда президентских выборов Тигипко был третьим (после Януковича и Тимошенко) с 13% голосов. Самую большую поддержку Тигипко оказали Днепропетровская, Харьковская и Одесская области – особенно много
голосов дали города-миллионники Днепропетровск, Одесса,
Харьков и даже Киев. Если бы Тигипко сохранил и укрепил
свою политическую силу, то на парламентских выборах 2012 г.
он наверняка провел бы свою партию «Сильная Украина»
в парламент и имел бы там «золотую акцию», без которой
никто не смог бы принять никаких важных решений. Ситуация могла стать принципиально иной, и не исключено, что
Украина смогла бы избежать «майданов» и «антимайданов».
Но это все сослагательное наклонение. Тогда, в 2010 г., амбициозный Тигипко не захотел ждать два года, согласился на
предложение президента Януковича занять пост вице-премьера в правительстве Азарова и вскоре присоединил свою партию к «Партии регионов». Теперь очевидно, что он совершил
стратегическую ошибку. Ни в правительстве, ни в партии Тигипко не удержался и погубил (по-видимому, окончательно)
свою политическую карьеру. Судьба самого Сергея Тигипко,
154
Очерк 3
в общем, не так уж и важна, но жаль, что сорвалось очень, на
мой взгляд, нужное для Украины дело формирования в центре
политическойсилы, способной объединить две части одной
страны и создать государство для всех ее граждан. Впрочем,
хочется надеяться, что эта идея еще не исчерпала себя, и когда
стихнет конфликт вокруг Донбасса, она еще засветится в политической повестке дня Украины. Успех или неуспех ее реализации в большой мере будет определяться тем, сможет ли
Украина справиться со всевластием олигархов, что, в свою очередь, зависит от дальнейшего экономического и политического развития страны, а также от внешних факторов.
Очерк 4
ЭКОНОМИКА И ВЛАСТЬ.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАСТИ
Б
езусловно, киевские «майданы» стали возможными не
только из-за проблем идеологических – исторически обусловленных культурно-ментальных стереотипов, различия ценностных ориентиров населения восточных и западных регионов, активной деятельности националистов и конфликтов
вокруг языковых приоритетов. Большую, быть может, решающую роль сыграли социальные и политические факторы, напрямую зависящие от искажений в экономике, которые начали
проявляться с первых же дней независимости украинского
государства. Искажения эти, в свою очередь, были предопределены тем, что украинская экономика, которая прежде являлась частью единого хозяйственного комплекса СССР, вдруг,
не будучи к этому готовой, стала самостоятельной.
Место экономики Украины в СССР
Когда большевики готовили революцию в России, они
думали не о социалистическом переустройстве этой страны –
они начинали мировую революцию. Но мировая революция
не получилась, а в Российской империи строительство социализма, с точки зрения марксизма, успешным быть не могло.
Теоретически потребность в переходе к социализму должна
была вызреть в недрах развитого буржуазного общества. В России же капитализм еще не был достаточно развит, особенно
в сельском хозяйстве, где он только-только зарождался. Поэтому Ленин предложил сохранить на какое-то время буржуазные производственные отношения (прежде всего, в деревне),
но под строжайшим контролем советской власти. И одновре-
Очерк 4
156
менно приступить к созданию такого промышленного потенциала, который позволил бы обезопасить первое в мире
социалистическое государство от интервенции буржуазных
государств. «Командные высоты» в экономике, как тогда говорили, должны были быть в руках партийной верхушки. Параллельно Ленин предполагал решить национальные проблемы
советского государства с помощью политики «коренизации».
После принятия первой конституции в СССР сложилась
довольно сложная, многоуровневая система не только политической, но и хозяйственной жизни. В сельском хозяйстве,
кустарном производстве и, частично, в торговле, где господствовал НЭП, основной хозяйственной ячейкой была семья,
чей экономический интерес поначалу поощрялся советским
государством. «Когда мы подчеркиваем важность развития индивидуального хозяйства, …мы это индивидуальное хозяйство
должны зацеплять за личный стимул его развития, и тут ничего
зазорного нет»1, – говорил тогда Николай Бухарин и призывал:
«Всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство и не беспокойтесь, что вас прижмут»2. Далее шли хозяйственные структуры, подчиненные союзным республикам. В этих республиках
было довольно много наркоматов, но в вопросах экономики их
власть распространялась лишь на местную промышленность,
коммунальное хозяйство и, частично, земледелие и другие
виды сельскохозяйственного производства. Частично, потому
что основы землепользования и землеустройства, а также размеры продналога (что очень важно) определялись в центре. Все
остальные сферы экономики находились в ведении общесоюзных органов власти. Безусловно, позиции центра были решающими, но все-таки нужно помнить, что в середине 20-х годов
социалистическая крупная промышленность только-только
создавалась, и роль хозяйственных структур, работающих по
законам НЭПа или находящихся под контролем республиканской власти, была значительной.
Эта роль могла бы быть еще большей, если бы новая экономическая политика развивалась в направлении кооперации,
а не огосударствления крестьянских и мелких кустарных хозяйств (заодно и всей торговли). В 20-е годы сторонники доброБухарин Н. Выступление на Пленуме ЦК ВКП(б) 11 июля 1928 г.
Бухарин Н. Новые задачи в области нашей крестьянской политики.
«Правда», 24.04.1925 г.
1
2
Экономика и власть. Политические страсти
157
вольного и постепенного кооперирования сельского хозяйства
и включения его в систему социалистического планового хозяйства доминировали. «Единственно возможный в наших условиях путь внесения в крестьянское хозяйство элементов крупного
хозяйства, индустриализации и государственного плана, – это
путь кооперативной коллективизации, постепенного и последовательного (курсив мой. – В.М.) отщепления отдельных отраслей от индивидуальных хозяйств и организации их в высших
формах крупных общественных предприятий», – писал известный советский экономист Александр Чаянов1. Довольно долго
линия на постепенный переход сельского хозяйства на социалистические рельсы через развитие кооперации поддерживалась
большинством советских руководителей. Ее критиковали тогда
троцкисты и зиновьевцы, но не Сталин, который на XIVсъезде
партии в декабре 1925 г. поддержал бухаринский курс.
Руководители республик в принципе были заинтересованы в добровольной кооперации сельского хозяйства, т.к. она
расширяла бы сферу их экономического влияния. Крестьянская семья постепенно передавала бы все большую часть своей
хозяйственной деятельности разнообразным кооперативам,
которые не могли не включиться в тесные взаимоотношения
с предприятиями местной промышленности, находившимися под управлением республиканских властей. Украина была
особенно заинтересована в курсе на добровольную кооперацию.
Если в российской деревне все еще сохранялась так называемая
«передельная община», то украинская «громада» традиционно была ориентирована на отдельные домохозяйства, связь
между которыми осуществлялась через различные формы кооперации. Индивидуальные интересы здесь были более выраженными, чем коллективные, а надстроечные факторы играли
меньшую роль, чем экономическая целесообразность. Кроме
того, в Украине была очень плодородная земля, а значит, сельское хозяйство, основанное на добровольной и многоуровневой кооперации, здесь могло быть особенно прибыльным.
Иными словами, предлагаемый Чаяновым и другими сторонниками кооперации путь к социализму мог встретить в Украине широкую общественную поддержку.
Но ситуация в стране в конце 20-х резко изменилась. После
неудачных коммунистических восстаний в ряде европейских
1 Чаянов А. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной
кооперации. Введение. М.: Книгосоюз, 1927.
158
Очерк 4
государств СССР вроде бы отказался от идеи перенесения
социалистической революции в другие страны, но продолжал поддерживать движение Гоминьдан в Китае, направляя
туда советников и оружие. «Северный поход» Гоминьдана
во главе с Чан-Кайши представлял собой угрозу для английских концессий в Китае, и министр иностранных дел Англии
Дж. О. Чемберлен направил СССР ноту, в которой в жесткой
форме потребовал прекращения советской помощи Гоминьдану1. Советско-английские торговые соглашения были разорваны. СССР ответил широким пропагандистским шоу под
названием «Наш ответ Чемберлену», которое сегодня обычно
воспринимается лишь в юмористическом контексте. В конце
20-х годов все это звучало совсем не смешно. «Ответ Чемберлену» действительно имел место, и состоял он в том, что Сталин,
воспользовавшись обострением международной обстановки,
начал атаку на НЭП и его сторонников, захватил всю власть
в свои руки и провел самым жесточайшим образом принудительную коллективизацию, которая завершилась голодом
и миллионами смертей (более половины из них пришлись на
Украину).
Советские и некоторые российские историки оправдывали сталинскую коллективизацию нарастающей угрозой фашистской агрессии. Такой угрозы в тот момент не было. Италии
Муссолини нападать на СССР было не под силу, а в Германии
нацисты к власти еще не пришли. Классические же капиталистические страны начинать войну против Советского Союза
тоже не могли – у них вслед за США начинался экономический
кризис. Тем не менее факт обострения отношений с Западом
имел место, и Сталин использовал его для установления диктаторского режима и перестройки всей системы управления экономикой на основе жесткой централизации. Планы заготовок
сельскохозяйственной продукции спускались сверху Совнаркомом СССР и ЦК ВКП(б), а республиканскому руководству
не оставалось ничего другого, как, перераспределяя общую
цифру между районами и колхозами, отвечать за выполнение
этих планов, даже если они в принципе невыполнимы. И получать «на орехи», если они будут выполнены не вовремя. Такой
невыполнимый план хлебозаготовок, спущенный на Украину
и в другие республики в 1932 г., и привел к голодомору.
1 Англия обнаружила секретные документы, якобы свидетельствующие
о подготовке Советским Союзом коммунистического переворота в Британии.
Экономика и власть. Политические страсти
159
Сталин не считался с жертвами, устанавливая в СССР
новый политический и экономический порядок. Ему, очевидно, нужно было получить максимум товарного хлеба для
ускоренной индустриализации, но не только это. Непомерные
планы заготовок он также использовал для того, чтобы сделать
покорными государственной воле (в реальности – его собственной воле) основную массу населения страны – крестьянство, отныне колхозное. «В 1928–1934 гг. в Советском Союзе бушевала кровопролитная война между государством и сельским
населением, – пишет известный демограф Сергей Максудов. –
…Голод 1933 года завершил эту неравную битву. Крестьянин
осознал, что у него нет выбора: подчинение или смерть, –
и встал на колени. Победитель продиктовал свои крайне
жесткие, никогда не виданные прежде в России условия распределения продуктов»1. Большей части населения Союза –
крестьянству – предстояло жить в совершенно новых для него
условиях. Обязательные поставки государству не должны
были зависеть от урожая и засеянной площади. Размер поставок был близок к половине всего валового сбора для колхозов,
не обслуживаемых машинно-тракторными станциями (МТС).
Для колхозов, которые обслуживались МТС, они были еще
бóльшими. Цены на зерно были фиксированные, что на практике означало бесплатную сдачу зерна государству, поскольку
уже в середине 1930-х годов, по данным Максудова, эти цены
были в десятки раз ниже рыночных2. За невыполнение минимума трудодней колхозникам с 1942 г. грозило уголовное преследование (эта мера наказания была подтверждена уже после
войны постановлением Совмина СССР от 31 мая 1947 г.).
Лишь после смерти Сталина, когда изменили порядок обложения крестьянских дворов сельхозналогом, отменили обязательные поставки с приусадебных участков и прекратились
уголовные преследования за невыполнение трудодней, положение колхозников несколько улучшилось (с 1964 г. они стали получать небольшую пенсию), хотя все еще оставалось тяжелым.
Уходить по своей воле из колхоза они не могли, т.к. не имели
паспортов. «Если они привлекались временно сроком не более
чем на один месяц на сельхозработы, лесозаготовки, торфоразработки в пределах своей области, края, республики, им выдавалась справка сельсовета, удостоверяющая их личность и цель
1
2
Максудов. Потери населения СССР… С. 287.
Там же. С. 294–297.
160
Очерк 4
выезда», – пишет социолог В.П. Попов1. Только в 1976 г. жители
сельской местности обрели право иметь паспорт.
Как и крепостное право, колхозная система резко ограничивала творческий потенциал крестьянства, его заинтересованность в результатах своего труда. Руководители колхозов
и совхозов и стоящие над ними начальники, обязанные любой
ценой выполнять спущенные сверху разнарядки, вынуждены
были нещадно эксплуатировать как людей, так и колхозную
землю. Лучшие в Европе украинские черноземы теряли свое
качество, а химические удобрения, которые, чтобы не допустить падения урожайности (за которое по головке не погладят), использовались в большом количестве, постоянно истощали почву. Капиталовложения в сельское хозяйство были
ограниченными. Сельские дороги на Украине, как и повсюду
в Союзе, были плохими, необходимой для нормального функционирования сельскохозяйственного производства инфраструктуры не было. В результате всего этого сельское хозяйство
Украины к моменту распада СССР находилось в плачевном
состоянии. И все же Украина оставалась житницей всего Советского Союза. В 1989 г. на Украине было 15,6% всех посевных
площадей, и она покрывала 30% госзакупок зерна, 56% закупок сахарной свеклы, 42% – семян подсолнечника, 32% – льна,
26% – овощей, 23% – картофеля, четверть всех закупок фруктов
и ягод, четверть – животного и треть – растительного масла.
Украина производила 22% мяса, 22,5% – молока и 20,5% – яиц2.
Индустриализация в СССР проводилась ужасными методами, но это не означает, что она не принесла позитивных результатов, в том числе и для Украины. Отсутствие паспортов
у крестьян в определенной мере сдерживало урбанизацию, но
лишь частично. От тяжелой и беспросветной колхозной жизни
крестьяне и без паспортов убегали в райцентры, а уже оттуда
в большие города, и государство не всегда их за это наказывало,
т.к. стройки, заводы и фабрики нуждались в рабочих кадрах.
Особенно новостройки в малообжитых местах. Проводились
оргнаборы на целинные земли, на так называемые «стройки
коммунизма» и другие крупные строительства, откуда вчерашние крестьяне домой уже не возвращались и массово ми1 Попов В.П. Паспортная система в СССР (1932–1976), Социологические
исследования. 1995. № 9. С. 12.
2 Народное хозяйство СССР в 1989 году: Статистический ежегодник. М.:
Финансы и политика, 1990. С. 418–475.
Экономика и власть. Политические страсти
161
грировали в города. Крестьянская молодежь, особенно после
службы в армии, ехала в города учиться – часто неважно на
кого, лишь бы не возвращаться в колхоз. Границы республик
миграцию, конечно, не сдерживали, и многие украинцы переезжали в советское время в другие республики, а жители этих
республик – на Украину.
Мы уже говорили о том, что в СССР экономика Украины
строилась как часть общесоюзного хозяйственного комплекса.
В то же время на Украине развитие экономики имело свою
специфику. Земля Украины чрезвычайно богата полезными
ископаемыми, особенно один из трех ее экономических районов – Донецко-Приднепровский. В 1989 г. республика при
населении в 18% общесоюзного добывала 45,5% всей железной
руды (более 80% – в Криворожском бассейне), около 25% угля
(главным образом в Донбассе), большую долю всех марганцевых руд (в районе Никополя) и урана (в районе Желтых Вод).
Рядом с горнодобывающими предприятиями работали заводы
по переработке руд и, соответственно, металлургические, прокатные, химические заводы. В том же 1989 г. УССР давала 40,8%
всесоюзного объема чугуна, 34,2% стали, 35,5% проката. Республика производила 33,5% стальных труб, 35,8% электродвигателей, 28,5% химического оборудования, 27,9% сельскохозяйственных машин, 29,2% экскаваторов, 22,6% металлорежущих
станков, подавляющее большинство всех тепловозов и значительный процент других машин и оборудования1.
Иными словами, Украина давала Союзу намного больше
важнейших товаров промышленного производства и сельского хозяйства, чем потребляла. Большинство украинцев, даже
не зная конкретных цифр, об этом догадывались. Многие из
них были уверены, что вклад Украины в советскую экономику является решающим, что без него Советскому Союзу не выжить. В годы перестройки весьма популярной была мысль, что
их родину «объедают», и приведенные выше данные, казалось
бы, это подтверждали. Такая точка зрения, как мы знаем, воплотилась в лозунг «Москали съели наше сало и выпили нашу
горилку!», который в немалой степени повлиял на исход голосования на референдуме 1 декабря 1991 г.
Перед Великой Отечественной войной подобная уверенность была бы в определенной мере оправданной. В 1937 г.
1
Там же. С. 338–340, 378–380.
162
Очерк 4
выплавка чугуна республикой составляла 61% от общесоюзной,
стали – 48%, добыча железной руды – 59%, угля – 61%. Это в то
время, когда углем и сталью определялась мощь государства1.
Если добавить к этому 26% всей производимой в СССР электроэнергии2 и украинскую сельхозпродукцию, то можно признать, что без Украины выживание СССР в капиталистическом
окружении было бы весьма затруднительно. Накануне распада СССР все уже было не так. Большинство украинцев жили
не лучше и не хуже, чем другие граждане Союза, а доля Украины в советской экономике существенно сократилась и уже
не была решающей (хотя и оставалась очень высокой). И дело
не только в том, что в войну и после войны сильно поднялись
другие регионы СССР и, соответственно, уменьшилась украинская доля в общесоюзной экономике. Изменились к этому
времени экономические приоритеты. Не играла уже прежнюю
роль металлургическая промышленность, и уголь больше не
является основным видом топлива. Проблема энергоресурсов
для Украины была особенно важной, поскольку ее промышленность очень энергоемкая. Да и успехи в сельском хозяйстве
во многом зависели от наличия топлива. Украинское сельское
хозяйство не могло бы считаться «житницей Союза», не получай оно для своих машин и тракторов горюче-смазочные материалы, в основе которых нефтепродукты, добываемые в России и других республиках Союза. Уже давно важнейшими
видами топлива стали нефть и газ, а их-то как раз Украине
больше всего не хватало. В 1984 г. она вырабатывала лишь 6%
общесоюзных топливных ресурсов, т.е. во много раз меньше,
чем ей было необходимо. В рамках СССР проблема решалась
довольно просто – за счет нефти и газа, поступающих в Украину по нефте- и газопроводам из России и других республик.
Не забудем при этом, что Украина активно участвовала как
в добыче нефтепродуктов, так и в строительстве путепроводов
своими денежными вкладами, оборудованием (включая трубы
большого размера) и квалифицированными кадрами.
Почти половину всей необходимой стране электроэнергии Украина производит сегодня на атомных станциях. Все
пять находившихся на ее территории станций были построены
1 Итоги выполнения второго пятилетнего плана развития народного
хозяйства Союза ССР. М.: Госпланиздат, 1939. С. 80–83.
2 Там же. С. 116.
Экономика и власть. Политические страсти
163
в 70–80-е годы, т.е. в советское время (лишь два энергоблока из
18-ти действующих были запущены уже в независимой Украине). Авария на Чернобыльской АЭС в 1986 г. принесла Украине колоссальные беды. Очень много людей погибло, еще
больше остались инвалидами (точное число тех и других никто
не знает), огромными оказались расходы, необходимые для
безопасного хранения радиоактивных отходов, для лечения
многих тысяч пострадавших в результате аварии, для выплаты
компенсаций ликвидаторам. Серьезными были для Украины
и политические последствия чернобыльской аварии: активное участие в борьбе за независимость в перестроечное время
принимали разного рода «зеленые» движения, которые затем
включились в борьбу за власть, обыгрывая опасности, которые
несет с собой атомная энергетика. Весьма существенно и то,
что ядерное топливо для АЭС Украина получала из России,
отработанный материал перерабатывался в русской Сибири,
да и все технические проблемы, которые могли возникнуть на
украинских атомных станциях, необходимо было, по правилам, согласовывать с институтами, проектировавшими строительство АЭС, т.е. опять-таки с россиянами. Националисты же
с первых дней независимости требовали ограничения связей
с Россией, в том числе и в этой области. Их поддерживали «зеленые», вообще требовавшие закрытия АЭС. Между тем отказаться от атомной энергетики Украина объективно не могла –
собственных источников энергии у нее явно не хватало.
Еще одна важная, быть может, важнейшая особенность
экономики УССР заключалась в том, что до 90% всех промышленных объемов здесь составляли предприятия тяжелой промышленности – «сектора А». На Украине производился очень
большой процент общесоюзной продукции ВПК. Харьковский
паровозостроительный завод, построенный еще в конце XIX в.
и долгое время бывший флагманом российского, а затем советского паровозостроения, еще в годы русско-японской и Первой мировой войн выполнял заказы военного ведомства, производя шрапнельные снаряды и мощные паровые котлы для
дредноутов и крейсеров российского военно-морского флота.
В годы первых пятилеток завод выпускал первые гусеничные
тракторы, во время Великой Отечественной войны – танки.
Именно здесь были созданы первые образцы танка Т-34, массовое производство которого было налажено уже после эвакуации завода на Урал. Вернувшись в Харьков, завод продолжал
164
Очерк 4
работать над усовершенствованием бронетехники. Там же
в Харькове находился машиностроительный завод, построенный на базе детской коммуны А.С. Макаренко. Поначалу он
выпускал знаменитые фотоаппараты ФЭД, в конце 30-х годов
стал выполнять заказы авиапромышленности. Харьковский
авиазавод был одним из крупнейших в СССР, выпускал он
как пассажирские и транспортные, так и военные самолеты
(истребители Яковлева, бомбардировщики Сухого, истребители-бомбардировщики Микояна и Григоровича, летающие
радары и др.). Военные заказы выполняли самые крупные
предприятия Украины: в Киеве авиазавод Антонова, в Запорожье крупнейший завод авиадвигателей «Мотор Сич», в Днепропетровске производственное объединение «Южмаш», еще
в 1951 г. начавшее производить баллистические ракеты (или
«автомобили вертикального передвижения», как, по словам
Л. Кучмы, в прошлом директора «Южмаша», называли их работники предприятия). Судостроительный завод в Николаеве
строил наряду с ледоколами, пассажирскими и транспортными судами эсминцы и крейсера, киевский завод «Арсенал»
выпускал для нужд военной промышленности оптические
приборы. И так далее и так далее. На этих предприятиях работали талантливые ученые, высококвалифицированные инженеры и техники – цвет украинской интеллигенции. Но все
это было возможно, пока военные заказы финансировались из
общесоюзного бюджета сверх меры милитаризированного советского государства, не жалевшего средств на военные расходы. А потом СССР развалился, и Украина должна была решать
проблемы разросшегося ВПК самостоятельно.
Первичное накопление капитала
Имей раздел общего хозяйства СССР хоть какое-то правовое обоснование, Украина могла бы добиваться получения
своей доли в общесоюзной экономике. Но в реальностях того
времени ее руководители предпочитали не спорить об условиях раздела союзной собственности. Украина прихватила
лишь то, что находилось на ее территории (включая огромную армию юго-западных военных округов с преимущественно русскими офицерами, которая стала для нее тяжелым бременем).
Экономика и власть. Политические страсти
165
Экономическая ситуация в стране была близка к катастрофической. Денег в бюджете не было, управление предприятиями, особенно тяжелой промышленности, развалилось,
поставки комплектующих от предприятий-смежников резко
сократились, а главное – нарушилась вся система сбыта произведенных товаров. Не получали денег и работники заводов
и фабрик. Бюджетники – огромная армия служащих госучреждений, учителей, медиков, пенсионеров – остались без зарплат
и пенсий. Люди должны были сами искать средства для выживания. И они выживали, кто как мог. Хуже всего было пенсионерам. В Киеве начала 90-х годов на каждом шагу можно было
увидеть пожилых интеллигентных женщин, роющихся в мусорных баках, либо стариков профессорского вида, собирающих бутылки из-под пива. Миллионы людей, бросив работу,
ушли в «челночный бизнес», т.е., приобретя пару «кравчучек»
(«два колесика и ручка называются кравчучка») и набив их бутылками с водкой и «советским шампанским», отправлялись
в Турцию, Польшу, а то и в Китай, чтобы вернуться оттуда
с ширпотребом «second hand». Все, что можно было продать,
распродавалось за копейки. Точнее, за тысячи, десятки и даже
сотни тысяч купоно-карбованцев. Нужно было все распродать
и тут же реализовать полученные купоны – в стране была галопирующая инфляция, и в 1995 г. за одну немецкую марку
давали более ста тысяч купонов.
Тогда же создавался и первичный капитал. Поскольку
в это время не было почти никаких правовых ограничений,
распродавали не только личный скарб, накопленный в советские годы, но и продукцию бывших советских предприятий,
и сами эти предприятия. Нелегально или полулегально (где
грань, если нет законодательства?), но обязательно за конвертируемую валюту и в подавляющем большинстве случаев
по ценам, намного ниже рыночных – только так можно было
найти тогда торговых партнеров. Михаил Поживанов, позже
мэр Мариуполя, депутат Верховной Рады и глава Госкомрезерва, в конце перестройки, бросив московскую аспирантуру,
приехал работать помощником мастера на «Азовсталь» в Мариуполь. По совету отца, тогда председателя Госкомитета по
металлургии и советника премьер-министра, который хорошо
понимал, что делал, предлагая сыну бросить науку и Москву
и стать помощником мастера на большом, но безденежном заводе. При этом заводе Поживанов младший открыл свое пред-
166
Очерк 4
приятие «Азовтехника», которое занималось посредничеством
при реализации продукции «Азовстали». Самое сложное было
получить лицензию на право продажи металла за границей, но
у отца Михаила Поживанова была возможность такую лицензию достать. Далее все шло как по маслу. Михаил потом рассказывал в частной беседе, как тогда делались деньги. Произведенный ранее товар (т.е. затоваренная продукция) сбывался
за границей по демпинговой цене – не так уж важно, по какой.
Затем из каждого миллиона долларов выделялось десять тысяч
на покупку подержанного «Мерседеса» директору завод, пару
тысяч – на подарки его ближайшему окружению и еще десять
тысяч долларов на выплату зарплат всем работникам завода
(разумеется, в купонах). Все остальное шло в карман.
Были, конечно, и другие способы накопления капитала.
Вовсю ходил бартер. Я был свидетелем, как депутаты Киевской Рады договаривались со швейцарской посреднической
фирмой об обмене высококачественных украинских товаров
из легированной стали на бутылки с химическими суррогатами фруктовых соков, которыми тогда увлекалась поголовно
вся украинская детвора. Посредниками в подобных сделках
чаще всего были бывшие эмигранты из СССР. Они могли говорить с поставщиками украинских товаров на их родном языке
(что было важно, потому что иностранные языки в Украине
тогда мало кто знал) и, кроме того, прекрасно ориентировались в обстановке, что царила тогда в постсоветских странах
и была абсолютно непонятной западным предпринимателям.
Активно накапливали капиталы активисты созданных в перестройку комсомольских кооперативов; переходили в частное
владение вчерашние государственные или ведомственные
(в том числе строительные, коммунальные, аграрные) банки.
Большие деньги приносили посреднические махинации при
перепродаже электроэнергии и нефтепродуктов оптовым потребителям на Украине. Поступаемый на Украину российский
газ перепродавался не только внутри страны, но и за рубежом
(по цене, гораздо большей, чем платила России Украина) – так,
по-видимому, стала олигархом Юлия Тимошенко.
Источником больших богатств был обыкновенный бандитизм. Многим бизнес-компаниям, ставшим позже вполне
легальными, стартовый капитал дал рэкет. Зарабатывали большие деньги мафиозные организации, не гнушавшиеся «мокрухи». Тогда в Украине их было много, особенно на юго-востоке,
Экономика и власть. Политические страсти
167
в Донбассе, где главным мафиози считался убитый в 1995 г.
Алик Грек. Бандиты в 90-е годы ничего не боялись и открыто
«крышевали» предпринимателей. Им самим «крышей» служила милиция, которую они покупали, как говорится, «со всеми
потрохами». Своими глазами видел, как в пасхальную ночь гдето в середине 90-х годов старший лейтенант милиции на глазах
у сотен выходящих из храма прохожих целовал руку, которую
ему сунул из окна своего лимузина известный киевский бандит, через год или два убитый в каких-то разборках.
Богатели и многие юристы, не столько защищавшие неустоявшееся законодательство, сколько служившие «нуворишам» и прикрывавшие бандитизм. И, конечно же, обогащались
государственные чиновники, жившие в это время не столько
на зарплату, сколько на взятки и откаты, которые они получали, оформляя сомнительные сделки. В 90-е годы, первые годы
правления Кучмы, бизнесмены, накопившие первичный капитал, начали прибирать к рукам промышленные предприятия,
бывшие до того в государственной собственности, с помощью
«ваучерной приватизации», которая превратилась в массовую
скупку спекулянтами именных приватизационных сертификатов у населения1.
Методов первичного накопления было много, но практически все они были незаконными. Иными они и быть не могли,
поскольку в стране отсутствовала нормативная база, необходимая для того, чтобы ввести новые быстро меняющиеся экономические отношения в правовое русло, и не было достаточно
сильного государственного аппарата, способного эффективно
обеспечивать правопорядок.
Выбор направления экономического развития
Экономика страны сталкивалась с трудностями переходного периода. Примерно то же самое происходило тогда на
всем постсоветском пространстве, но на Украине были и свои
особенности, связанные с перенасыщенностью экономики
предприятиями ВПК, металлургическими, машиностроительными и химическими заводами. Все они были исключи1 Аксенов Ю., Гужва И. Дети газа и стали. http://expert.ru/expert/2004/38/
38ex-fpg_28421/.
168
Очерк 4
тельно энергоемкими, и эффективность производства на них
находилась в теснейшей зависимости от внутренних и импортируемых (главным образом из России) источников энергии.
В 1995 г. энергозатраты на каждый доллар производимой продукции в Украине были бóльшими почти в 2 раза, чем в России, почти в 4 раза, чем в Белоруссии, в 7,3 раза, чем в Венгрии,
в 20 раз, чем в Англии, в 24 раза, чем во Франции и в 27 раз, чем
в Германии1. Что касается структуры энергозатрат, то около
половины их покрывалось за счет газа, лишь четвертая часть
которого добывалась в Украине.
Как же со всем этим быть? Перед руководителями нового
государства остро встал вопрос о будущем направлении экономического развития страны. Еще при Кравчуке в Киеве появились западные экономические советники. Они в один голос
предлагали бросить на произвол судьбы основную часть энергоемких предприятий ВПК, сократить металлодобычу и закрыть большинство угольных шахт. Помню свои споры с руководителем французской группы консультантов правительства
Украины Ж. Дюшаном. Он говорил тогда примерно следующее: Украина должна сделать исторический выбор: либо дальше продолжать оказывать поддержку предприятиям тяжелой
промышленности, в большинстве своем устаревшим и неприбыльным, либо, понимая, что их ждет упадок, закрыть все эти
предприятия, сделать ставку на малый и средний бизнес. Дюшана, да и других западных советников, по-видимому, не волновало то, что в этом случае Украина потеряет значительную
часть своего интеллектуального потенциала, что масса специалистов высокой квалификации окажется на улице, что страна
потеряет все лучшее, что было в ее экономике.
Слава богу, в это время президентом страны стал Леонид
Кучма. У нового президента было много слабых сторон, но значение наиболее технологически развитых сфер производства
для Украины бывший директор «Южмаша» понимал хорошо.
Понимал он и то, что Запад поддерживать эти сферы экономики Украины не будет. «На Западе есть мнение, – писал Кучма, –
что инвестиции в украинские высокотехнологические производства вообще бесперспективны. Речь идет в первую очередь
о наших попытках утвердиться на мировом космическом и
авиационном рынках, а это, очевидно, не вписывается в извест1 Ukraine and the World Economy. Institute for Economic Research and
Policy Consulting. 2002. P. 29.
Экономика и власть. Политические страсти
169
ные пессимистические представления о нашем месте в мире»1.
Пессимизм, думаю, здесь не главное. Главное: не допускать
Украину не только на космический и авиационный рынки, но
и на рынок вооружений, где она, будучи в недавнем прошлом
одним из центров советского ВПК, могла быть довольно серьезным конкурентом. Кучма об этом прямо не говорит, но подразумевает. Касаясь проблемы интеграции Украины в структуры международного рынка, он пишет: «Что конкретно может
принести такая интеграция Украине? Мы пытались убедить
себя, что речь идет о нашей интеграции в качестве равноправного партнера. Однако из-за малой конкурентоспособности
национальной экономики такое равенство фактически исключено… Пространство возможностей высокотехнологического
развития, которыми располагает Украина, сужается. Время работает против нас. Сужается и сфера применения наших высококвалифицированных кадров»2. Безусловно, многие отрасли
экономики Украины на международном рынке были неконкурентоспособными, однако не все. Те предприятия, что могли
бы более или менее успешно конкурировать с западными, на
международный рынок пускать не хотели. И бывший директор завода баллистических ракет это прекрасно понимал.
Надо отдать должное Кучме – он постарался сделать все
возможное, чтобы сохранить высокотехнологическое производство. Для этого нужны были средства. Где их взять? Украинский бюджет пуст, внешние инвестиции в разваливающуюся экономику Украины, да еще без каких-либо правовых
гарантий, не реальны. К тому же в стране гиперинфляция:
в 1993 г. она достигла фантастической цифры – 10000%. Это
означало, что обеспечить материальными ресурсами развитие
крупных предприятий, инвестируя в них купоно-карбованцы,
невозможно. И ради спасения украинской экономики Кучма
принял два важных решения.
Первое. Под его руководством страна выбрала многовекторный внешнеполитический курс, что в конкретных условиях того времени означало сохранение тесных партнерских
связей с Россией при одновременном установлении хороших
отношений с Западом. Удалось договориться об экономически очень выгодных межправительственных соглашениях
по поставкам внутренним потребителям Украины (без права
1
2
Кучма Л. Украина – не Россия… С. 177.
Там же. С. 178–179.
Очерк 4
170
продажи за рубеж) российского газа по льготной и, что важно,
фиксированной цене. И сохранить при этом в собственности
Украины газотранспортные магистрали, идущие в Европу.
Еще будучи премьером, Кучма подписал в Москве соглашение между правительствами двух стран о научно-техническом
сотрудничестве в области атомной энергетики, что позволило
Украине сохранить этот важнейший источник энергоресурсов. Наконец, в мае 1997 г. был подписан, а в следующем году
ратифицирован так называемый «большой договор» о дружбе,
сотрудничестве и партнерстве Украины и России. Россия признала границы с Украиной, но закрепила в договоре право на
временное пребывание своего Черноморского флота в Севастополе. Конечно же, подписав с Украиной выгодные для нее
соглашения, Россия получила рычаги экономического и политического давления на соседнюю страну, но так же очевидно:
эти соглашения были жизненно необходимыми в тот момент
украинской стороне. Трудно даже представить, что сталось
бы с экономикой Украины и какими были бы условия жизни
миллионов украинцев, не будь этих соглашений. Параллельно, отказавшись от ядерного оружия и взяв курс на рыночную
экономику, Украина смогла завоевать доверие Запада и получить там очень важные для нее кредиты. Политически зависимым молодое государство стало не только от России, но и от
западных государств и международных банков. Однако иного
выхода у Украины, по-видимому, в то время не было.
Второе. Был решен вопрос энергообеспеченности экономики Украины, но оставалась проблема средств, которые нужны
были для инвестиций в украинскую промышленность. Частично такие средства были получены за счет западных кредитов. Но
кредиты нужно возвращать, а кроме того, их на создание самостоятельной украинской экономики все же не хватало. И тут сработало решение, которое осознанно или неосознанно принял
тогда президент. Кучма закрыл глаза на то, что восстановлением базовых отраслей украинской экономики будет заниматься
«теневой капитал». В середине 90-х этот капитал производил не
менее 50% всего ВВП1. Очевидно, что при несовершенной правовой регуляции бизнеса и старых бюрократических структурах,
не способных этот бизнес жестко контролировать, справиться
с «тенью» будет непросто. Тем не менее Кучма рискнул.
1
Митюков И. Напередоднi. Киев, 2000.
Экономика и власть. Политические страсти
171
Второе важное решение президента трудно оценить однозначно. Оно помогло спасти украинскую экономику, но подорвало основы будущего правопорядка. Позволяя «теневым
структурам» участвовать в процессе создания новой экономики, Кучма по крайней мере мог не допускать теневой монополизации наиболее важных сфер производства. Однако допустил.
Хотя осознавал, что «естественным следствием расцвета теневой экономики является появление “олигархических” структур, их сращивание с государственным аппаратом». Он писал:
«Государство не сможет выполнять свои обязанности, если
его политику в значительной мере будут определять, исходя
из своих интересов и целей, отдельные могущественные лица
или группы, способные влиять на законодательные и правоохранительные органы, судебную практику, центральные
и местные управленческие структуры, на средства массовой
информации»1. Кучма оправдывался: «Я смотрю на это как на
разновидность “налога на свободу”»2.
Спасительное для украинской экономики решение Кучмы
породило всевластие олигархов и всеохватную коррупцию.
Эти два фактора являются источником всех социальных
конфликтов в Украине, в них же – одна из основных причин
киевских «майданов». В стране, по сути, установился олигархический режим, который по природе своей не мог позволить государству эффективно бороться с правовым беспределом. На
практике допуском теневого капитала в ведущие отрасли экономики президент Кучма заплатил не за свободу, а за торжество беззакония. Остается, однако, открытым вопрос: «А был
ли у него иной выход?» Боюсь, что нет. Он сделал все, что мог
в той ситуации. Спустя годы он сам и следующие за ним руководители страны должны были заняться исправлением сложившегося положения и обуздать олигархов. Они с этой задачей не справились. Да и не очень старались.
Не всю экономику при Кучме удалось восстановить в полном объеме. Если металлургия с большим трудом, но все же
смогла протиснуться на мировой рынок и стала главным наполнителем украинского госбюджета, то украинскому машиностроению занять какое-то место на международном рынке практически не удалось – этому мешала его технологическая отсталость.
Выжить оно смогло только благодаря товарообмену и партнер1
2
Кучма Л. Украина – не Россия… С. 172.
Там же. С. 171.
Очерк 4
172
ству с Россией. А там в это время шла своя экономическая перестройка. С множеством проблем, прежде всего финансовых,
столкнулись и российские торговые партнеры, и смежники
украинских машиностроителей. В результате доля машиностроения в общем экономическом объеме Украины сократилось
с 31% до 14%. Острые, почти неразрешимые проблемы возникли
и в украинском сельском хозяйстве. Колхозов не стало, а эффективные фермерские хозяйства им на смену прийти не могли.
Потому что в сложившихся условиях нельзя было распродавать
в частные руки государственную землю. Ее тут же прихватил бы
капитал (наполовину, как мы знаем, теневой), и миллионы крестьян оказались бы без средств пропитания. Было много и других проблем, результатом чего было снижение ВВП до 40% от
уровня 1990 г. И все же Украина выжила, вышла из критической
для нее как самостоятельного государства ситуации.
Пик падения ВВП пришелся на 1998 г. К тому же году
опрошенные социологами украинцы относят период максимального ухудшения материального положения своих семей.
А затем ситуация довольно быстро стала улучшаться, что сразу
же было замечено людьми. Начал расти ВВП, а вместе с ним
и благополучие украинских граждан. Изменение оценок украинцами своего материального благополучия вполне согласуется с динамикой роста ВВП. Почти вдвое уменьшилось число
людей, считающих себя бедными, более чем в два раза увеличилось число людей со средним уровнем достатка (см. рис. 4).
Это был очевидный успех. В 2001–2004 гг. ежегодный прирост ВВП составлял в среднем 7%, а в первом квартале 2004 г.,
по данным Венского института международных экономических исследований, рост валового продукта достиг 10,8%1.
Особенно быстрым был рост промышленного производства
(12,9% в 2000 г. и 18,5% в 2001 г.)2. Прекратилась галопирующая
инфляция, купоно-карбованцы сменила довольно устойчивая
гривна. Словом, к концу второго срока правления Л. Кучмы
значительно улучшились как объективные показатели развития экономики, так и субъективные представления украинцев
о своем материальном положении. И тем не менее второй срок
президентства Кучмы завершился так называемой «оранжевой
революцией». Парадокс?
1
ИНОСМИ.ру. Россия сегодня. http://inosmi.ru/untitled/20040702/210880.
2
Кучма Л. Украина – не Россия… С. 189.
html.
Экономика и власть. Политические страсти
173
90%
80%
70%
60%
50%
40%
30%
20%
10%
0%
1994
1995 1996 1997
1998 1999 2000 2001 2002
2003 2004
ВВП % к уровню 1990 года
% людей, считающих уровень жизни их семьи выше среднего
% людей, считающих уровень жизни их семьи средним
% людей, считающих, что уровень жизни их семьи ниже черты бедности
Источник: данные КМИС.
Рисунок 4.Оценка украинцами материального положения их семей
в годы президентства Л. Кучмы (1994–2004)
О причинах «оранжевой революции»
Попробуем разобраться в основных причинах, которые
вывели людей на первый «Майдан», – без этого, боюсь, не понять, почему случился «Майдан» второй.
В годы правления Кучмы наращивала обороты националистическая пропаганда. Националистов не устраивала многовекторная внешняя политика Киева, они настаивали на смене курса
в пользу решительного отталкивания от Москвы. Союзники национал-демократов, этнонационалисты, к которым относился
174
Очерк 4
и кандидат в президенты Виктор Ющенко, добивались не только отталкивания от России, но и полного вытеснения за пределы общественно-политического поля Украины русского языка
и русской культуры. Может показаться, что националистическая пропаганда не добилась своих целей и не сыграла важной
роли в подготовке «оранжевой революции». От русского языка
население не отказалось даже после второго «Майдана». Отношение к России как перед «оранжевой революцией», так и после
нее оставалось хорошим. За вступление в НАТО накануне первого «Майдана» высказывалось явное меньшинство (11–15%).
Сторонников вступления в ЕС было больше, но все же их число
никогда не превышало числа тех, кто поддерживал различные
формы объединения с Россией и ее союзниками (см. предыдущий
очерк). Все это так, если смотреть на картину в целом. И если бы
на президентский пост после Кучмы претендовали сторонники политической силы, нацеленной на объединение Украины,
эти цифры следовало бы принять во внимание. В таком случае
«оранжевого Майдана» могло и не быть. Но такой силы в Украине тогда не было. Между собой конкурировали представители
двух полярных политических сил – Виктор Ющенко, который
во всем придерживался линии этнокультурных националистов,
и представитель Донбасса, восточного полюса Украины, и, как
многие тогда ошибочно считали, «промосковский политик»
Виктор Янукович. Столкнулись между собой запад и восток
страны – электораты, позиция которых по всем упомянутым вопросам была прямо противоположной.
Согласно данным КМИС, 78,5% сторонников Ющенко языком предпочтения считали украинский язык, тогда как 73,5%
электората Януковича были русскоязычными1. Достаточно выраженной была разница позиций и в вопросе выбора главных
партнеров Украины. 43,3% тех, кто голосовал за Ющенко, хотели бы видеть Украину в Евросоюзе, (абсолютного большинства в этой группе у поклонников ЕС все же не было), тогда
как в электорате Януковича большинство (60%) выступало за
союз с Россией и Белоруссией2. По вопросам других внешнеполитических параметров позиции электората двух кандидатов различались, но не так выраженно. За вступление в НАТО
высказались, по данным КМИС, 17,6% избирателей Ющенко
1 Попов А. Парадоксы революции, в книге: Оранжевая революция. М.:
Европа, 2005. С. 143.
2 Там же. С. 139.
Экономика и власть. Политические страсти
175
и 7,3% сторонников Януковича. Примерно одинаковое число
избирателей Ющенко и Януковича выступало за внеблоковый
статус Украины (46,6% и 44,5% соответственно). Возможность
вступления в военный союз СНГ поддержало 13,8% опрошенных сторонников Ющенко и 27,8% избирателей Януковича.
Пропаганда националистов и исторически обусловленные
региональные различия в настроениях избирателей сыграли
важную роль в подготовке и проведении «оранжевой революции», но объяснять первый «Майдан» только этим все-таки
нельзя. Очевидно, сработали и другие факторы.
Какие? В обоих лагерях большинство было недовольно положением в стране: у Ющенко – 78,5%, у Януковича – 60,3%1.
И это при том, что большинство украинцев признало, как мы
видели, улучшение своего благосостояния к моменту начала
революции. По-видимому, люди не забыли еще своих недавних бедствий, считали, что улучшение ситуации идет слишком медленно, и надеялись, что их кандидат, став президентом, сможет ускорить положительную динамику. Но для того,
чтобы выйти с акциями протеста на улицу, только этого недостаточно. Конкретным поводом для протестов послужило
несовпадение результатов социологических опросов с избирательных участков и официальных данных Центральной избирательной комиссии (ЦИК), что позволило протестантам публично заявить о фальсификации выборов. Это, как нетрудно
понять, всего лишь повод. Фальсификации, наверняка, имели
место (как на востоке, так, кстати, и на западе), но их немало
было и во время предшествующих выборов, президентских
и парламентских, однако сколько-нибудь серьезных протестов
они тогда не вызывали. Так что дело здесь не в природном чувстве справедливости у протестантов, особенно если вспомнить,
что избрание в конце концов Ющенко президентом с помощью
явно антиконституционного третьего тура выборов их совесть
никак не отяготило. Судя по всему, сторонников Ющенко
заранее подготовили к тому, что победить на президентских
выборах должен их кандидат, и они восприняли объявленную ЦИК победу Януковича с негодованием, как явную подтасовку фактов. Но кто мог так настроить значительную часть
общества? Националистические организации, конечно, этому
способствовали, но главным провокатором стали масс-медиа.
1
Там же. С. 142.
Очерк 4
176
Именно им удалось вызвать в широких слоях населения недоверие к действующей власти и, вообще, к «промосковским
силам» – благо почва к тому была уже подготовлена.
Одна из главных причин кризиса 2004 г., на мой взгляд,
связана, как ни странно, с успехами экономической политики
Кучмы, в первую очередь, с появлением в начале 2000-х годов
среднего класса. Если живущие за чертой бедности люди, которые в 1998–1999 гг. (т.е. совсем недавно) составляли почти
80% всего населения страны, думали только о том, как им выжить, то представителей нарождающегося среднего класса уже
волновал вопрос о том, кто ответственен за все еще плохое положение страны и как из него выйти. И окончательно со всем
этим не разобравшись, они тут же стали проявлять завидную
политическую активность. Социолог Алексей Попов пишет:
«В электорате Ющенко были больше представлены активные
слои населения: в нем была большей, чем у Януковича, доля
молодежи и представителей малого бизнеса (…эта категория
избирателей была весьма чувствительна к идеологеме передела собственности “донецкими”, эксплуатируемой Ющенко).
А главное, он опирался на наиболее активный, пассионарный,
по Льву Гумилеву, Запад»1.
Пассионарность среднего класса проявлялась не только на
Западной Украине, но и в Киеве, где было больше всего активных его представителей, прежде всего, из числа журналистов
и студентов. Студенты всегда и везде были самыми мобильными и самыми активными. А вот о роли украинских журналистов в формировании протестных настроений в массах стоит,
думаю, упомянуть особо. В большинстве своем это были молодые люди, выросшие уже в период перестройки и прямого отношению к советскому прошлому не имеющие. Какая-то часть
из них была искренне обеспокоена судьбой Украины и бедственным положением своих соотечественников. Основная же
масса видела свой журналистский долг в том, чтобы получить
и распространить побольше сенсационных материалов, разоблачить как можно больше «сильных мира сего» и таким образом сделать себе карьеру. Немало было и таких, кто выполнял
при этом заказ кого-то из тех же «сильных», заинтересованных
в компромате на своего политического или экономического
конкурента. Журналистов, как правило, не волновало то, что
1
Попов А. Парадоксы революции. С. 143.
Экономика и власть. Политические страсти
177
своей деятельностью они возбуждают массы, толкают их на
необдуманные поступки, создают в стране обстановку хаоса.
В условиях слабо развитой правовой системы и коррумпированности органов правопорядка это лишь множит те негативные явления, с которыми журналисты вроде бы призваны
бороться. Свобода слова, безусловно, очень важна, но требует особой ответственности журналистов, а ее явно не хватает
даже в развитых правовых государствах. «Урбанизация мира и
рост как образования, так и плотности коммуникаций, – писал
И. Валлерстайн, – породили такой уровень всемирной осведомленности о политике, который одновременно делает проще
политическую мобилизацию и затрудняет сокрытие уровня
социально-экономического неравенства и роли властей в его
поддержании»1. В Украине – стране с высоким уровнем образования и в то же время с не менее высоким уровнем социального
неравенства и коррумпированности власти, где закон к тому же
не уважают ни граждане, ни чиновники, – безответственность
журналистов особенно опасна. Она вполне способна создать
в стране взрывоопасную ситуацию и вызвать острейший политический кризис. Такие кризисы и имели место в Украине во
время первого, а затем и второго «Майдана».
Поддерживала протестантов и значительная часть киевской интеллигенции. Более других жаждавшая демократических реформ в СССР, она особенно сильно пострадала
в результате его развала, и не только материально (хотя материальное положение интеллигенции в 90-х годах было просто
катастрофическим). Хуже было то, что стремительно падал
престиж интеллигентных профессий, и те, кто первым ушел
из своей профессии в «челноки» или криминальный бизнес,
часто добивались потом куда более престижного статуса, чем
учитель или инженер. Возвращаться в советское прошлое многие интеллигенты не хотели, но и статус-кво их не устраивал.
Потому и поддерживали интеллигенты все, что обещало социальные перемены. К чему приведут эти перемены, никто толком не знал, но все, естественно, надеялись на лучшее. В силу
специфики столичной интеллигенции, речь о которой шла
в предыдущем очерке, прозападные настроения в ее среде
были гораздо более выраженными, чем пророссийские. В ходе
«оранжевой революции» это проявилось в том, что большин1
Валлерстайн И. После либерализма. М.: УРСС, 2003. С. 247.
178
Очерк 4
ство столичных интеллигентов голосовало за Ющенко и поддерживало протестантов на Майдане и Крещатике.
Но кто еще, помимо студенческой молодежи и интеллигенции, легко воспринял побуждающую к протестам пропаганду журналистов? Алексей Попов прав – это представители
малого и среднего бизнеса. Миллионы «челноков» и «челночниц» в неимоверно трудных условиях 90-х годов смогли
к началу 2000-х сколотить кое-какой капитал и открыть собственную торговую точку, закусочную или парикмахерскую.
В средний класс они попали, но покоя и уверенности в себе это
им не принесло. Масса проблем с арендой и постоянно растущими расходами на жилищно-коммунальные услуги, с банковскими кредитами, инфляция, хотя и не такая, как в начале 90-х, но заставляющая с собой считаться и т.д. А доходы от
бизнеса оказались явно недостаточными, чтобы со всем этим
справиться. Прежде всего, из-за давления более сильного конкурента – крупного бизнеса.
Вытеснение малого бизнеса крупным – нормальное следствие роста капиталистической экономики. Малый бизнес
крайне неустойчив везде – даже в самых благополучных европейских странах. Там, помещения, сдаваемые в аренду малому
бизнесу, ежегодно, а то и чаще меняют арендатора – булочную
сменяет массажный кабинет, затем парикмахерская, затем цветочный магазин, затем снова булочная… К этому все привыкли, все знают, что занятие малым бизнесом – большой риск,
никаких бунтов по поводу его провалов в Европе давно уже
не бывает; серьезные забастовки здесь чаще устраивают рабочие и служащие мощных компаний, сотрудники муниципальных или государственных служб, объединенные в сильные отраслевые профсоюзы.
В Украине люди, занимающиеся малым бизнесом (среди
них много женщин), – самая активная часть населения, бунтующая постоянно. Именно их палатки с протестными плакатами чаще всего стоят на центральных улицах украинских
городов, особенно Киева. Малый бизнес знает, что он нужен
населению, поскольку оно все еще не имеет достаточно
средств, чтобы отовариваться в торговых центрах и обедать
в ресторанах. Большинство предпочитает совершать покупки
на вещевых рынках или в ларьках и перекусывать, если придется, в дешевых забегаловках. К тому же, крупный торговый
бизнес, особенно опять-таки в Киеве, рассчитан вовсе не на
Экономика и власть. Политические страсти
179
них, а на людей богатых. В стране таких ничтожно мало, но
в Киеве сконцентрирован капитал, и процент зажиточных
людей здесь в разы больше, чем в других местах. Да еще иностранцы и прочие гости столицы. Роскошные торговые ряды
в центре Киева по богатству не уступают европейским, магазинов для обычных потребителей – гастрономов и универсамов – становится все меньше, их место занимают шикарные
кафе и рестораны, салоны красоты, тренажерные залы и развлекательные центры. А на улицах города тесно от «бьюиков»,
«лексусов», «мерседесов» и «бумеров» новейших марок. Трясет от ярости и явной несправедливости бедного лавочника,
заработавшего свои деньги тяжким трудом и знающего, что
его нынешняя белая полоса завтра сменится черной. У всех
этих раздраженных своими жизненными трудностями, показным чужим богатством и отсутствием поддержки со стороны
государства людей как раз в это время появился свой кумир –
Юлия Тимошенко. «Наша Юля» – олигарх, «газовая принцесса», заработавшая свои миллиарды далеко не самым честным
путем, сумела прекрасно разыграть образ народной заступницы, украинской Жанны д‘Арк. Но люди старались не замечать
очевидного, потому что готовились к борьбе против всех, в ком
видели виновников своего крайне нестабильного положения,
и им нужен был лидер. Словом, еще только формирующийся
средний класс в лице своих наиболее активных представителей, в первую очередь, журналистов, молодежи, интеллигенции и всех, кто связан с малым бизнесом, сразу же начал проявлять свою пассионарность. И в этом заключалась одна из
главных причин «оранжевой революции».
Что касается власти, то она давала журналистам массу поводов для критики, а «простому человеку» – для негодования.
Государство с каждым годом все больше и больше погружалась в беспредельное море коррупции и активно использовало административный ресурс (в частности правоохранительные и налоговые органы) не для защиты закона, а в интересах
правящей элиты – для финансирования своих избирательных
кампаний, проведения репрессий против тех, кто критикует
власть, для ограничения свободы слова.
Осенью 2000 г. случился «Кучмагейт». Неожиданно исчез
известный киевский журналист Георгий Гонгадзе, и вскоре было найдено его обезглавленное тело. Два месяца спустя
лидер социалистов А. Мороз сообщил, что располагает аудио-
180
Очерк 4
записями недавно уволенного майора президентской охраны
В. Мельниченко, которые якобы доказывают, что убить Гонгадзе приказал лично президент Кучма. Прямого приказа убивать журналиста, если судить по тексту расшифрованной аудиозаписи Мельниченко, представленной А. Морозом, Кучма
не давал. Но в июле 2000 г. он в присутствии главы своей администрации, руководителей СБУ и МВД площадными словами
обругивал Гонгадзе и требовал, чтобы того выслали в Грузию.
Приведу самую важную часть аудиозаписи:
Кучма: «Украинская Правда», ну это просто уже, бля, оборзели. Подонок, бля. Грузин, грузин… Гонгадзе. Ну, кто же
его финансирует?...
Неизвестный: Ну, он активно сотрудничает с этим, с Морозом, с «Гранями»…
Кучма: В суд, может, тут нардеп, пусть бы юристы подали
в суд. Это ж в прокуратуру, да? … Просто, бля ... есть какая-то,
сука, бля... Депортировать его, бля, в Грузию и выкинуть там
на х...!
Неизвестный: Отвезти его в Грузию и кинуть там?
Кучма: Чеченцев надо, чтобы украли его и выкинули…1
Не сомневаюсь: убивать Гонгадзе Кучма не собирался, но
присутствующие при этой беседе главы СБУ и МВД могли
принять грубую и невнятную брань Кучмы за призыв к расправе. Судя по материалам судов против обвиняемых в убийстве журналиста генерала МВД Пукача и его подручных, они
хотели только запугать Гонгадзе, но он оказал сопротивление,
и убийцы, не рассчитав силы, задушили его. И чтобы скрыть
преступление, отрезали убитому голову.
Независимо от того, что степень ответственности лично
Кучмы за это убийство была, по-видимому, преувеличена, недовольная властью общественность именно его и его ближайшее окружение считала прямыми виновниками преступления.
Журналистское сообщество оценило убийство Гонгадзе как
удар по «свободе слова», т.е. как действие, направленное против них всех как политически активной социальной страты.
Кучма был объявлен преступником, и журналисты стали ак1 Стенограма та аудiозапис, який був отриманий О. Морозом вiд офiцера
СБУ. Украинская правда, 01.12.2000.
Экономика и власть. Политические страсти
181
тивно настраивать против него украинское общество, вызывая
у него иллюзию, будто в демократической стране оно имеет
право на восстание против тирании. Начались волнения: массовые демонстрации, палатки с протестантами, столкновения
с милицией. Тогда порядок в городе удалось восстановить, но
это была лишь репетиция будущей «оранжевой революции».
После «Кучмагейта» протесты шли один за другим. Кучма
не делал ничего, чтобы снизить активность протестантов. Напротив, своими интригами в борьбе за то, чтобы остаться у власти на третий срок, только поощрял их. Эмоциональный заряд
протестному движению дала история с отравлением Виктора
Ющенко в сентябре 2004 г., непосредственно перед выборами.
Кто и как на самом деле отравил Ющенко, до сих пор не известно, но то, что пострадал бывший премьер-министр, кандидат
в президенты от блока партий «Наша Украина», для многих
являлось доказательством того, что виноваты в этом политические противники Ющенко – Кучма, Янукович и стоявшая за
ними Москва. Тем более что в деле оказались замешанными руководители СБУ. Иного отношения к происходящему трудно
было ожидать, поскольку своими противоправными действиями в истории с Гонгадзе и во многих других случаях руководители государства давали повод для того, чтобы спровоцировать довольно широкие слои населения на акции протеста.
Протестантам, несомненно, нужна была материальная
поддержка, и она у них была. К концу 2004 г. в стране было уже
много политиков и бизнесменов, желавших ухода Кучмы. Как
сторонник многовекторности, а не отталкивания от Москвы,
Кучма мешал националистическим партиям и организациям,
которые помогали протестантам и своими собственными ресурсами, и средствами, которые готова была предоставить «заграница».
На этапе первичного накопления капитала бизнесу была
особенно нужна поддержка государства. Не абстрактно бизнесу как таковому, а конкретным бизнесменам. Трудно забыть
очередь, что выстроилась в здании Союза промышленников
и предпринимателей, которым тогда руководил Кучма, на
следующий день после избрания его президентом Украины.
Буквально на каждой ступеньке лестницы, ведущей в кабинет
на третьем этаже, где должен был сидеть Леонид Данилович
Кучма, стояло по предпринимателю или промышленнику, а то
и по два. Все они спешили в числе первых засвидетельствовать
182
Очерк 4
новоизбранному президенту свое почтение, поздравить и поднести подарок. В то время все они зависели от благорасположения властей. В конце президентства Кучмы в стране было уже
немало олигархов, обладающих таким объемом средств, что
не только они с государством, но и государство с ними должно
было считаться. И кое-кто из олигархов не готов был во всем
потакать власти и мог оказать ей, если надо, сопротивление.
За то, что поддержала не его, а конкурента, что не включила
в состав властных структур его ставленников, что помешала
протолкнуть через парламент полезный олигарху закон и т.д.
Суммарно олигархи были богаче государства и могли выступить против него единым фронтом, если будут затронуты их
общие интересы. Правда, пока они не воевали против государства, постоянно конфликтуя друг с другом. Тогда их объединение было возможно только теоретически. Но опасность для
государства они, безусловно, представляли.
Почти все олигархи Украины делали свой бизнес на промышленном юго-востоке, прежде всего, в Днепропетровской
области и Донбассе. Это вполне естественно – именно здесь
находятся основные природные ресурсы страны. Почти все
олигархи выходцы из Новороссии и говорят преимущественно
по-русски. Ахметов – татарин, Пинчук, Коломойский и Боголюбов – евреи. Никому из них не близки националистические
взгляды, и им вроде не было смысла поддерживать Ющенко
на президентских выборах. Но что значат для олигархов язык,
происхождение, история, если идет война за власть и за большие деньги. А в этой войне интересы «днепропетровских»
и «донецких» не совпадали.
Алексей Попов, несомненно, прав, утверждая, что Киев
и Западная Украина увидели в приходе Януковича к власти
возможность передела собственности в пользу «донецких». Но
не только они. Пожалуй, еще больше боялись такого передела
днепропетровские олигархи. Ведь они хорошо знали, что Виктор Янукович – ставленник самого богатого человека в Украине
Рината Ахметова, что вместе с Януковичем в случае его победы в столице прочно обоснуется и Ахметов. Война Днепропетровска с Донбассом к концу 2004 г. уже имела свою историю.
Часто говорят, что воевали между собой два клана – днепропетровский и донецкий. Мол, сам Кучма прибыл в Киев из Днепропетровска, и зятем у него был владелец второго по размеру
капитала в стране – Виктор Пинчук. Вот и потянул он за собой
Экономика и власть. Политические страсти
183
«днепропетровских». Все, однако, было не так просто. И в Днепропетровске, и в Донбассе было по нескольку олигархических
кланов, отношения между которыми были отнюдь не безоблачными.
В конце перестройки главой днепропетровского облсовета
стал бывший председатель колхоза Павел Лазаренко. Как раз
тогда зарабатывали свой начальный капитал будущие днепропетровские олигархи – и Пинчук, и Коломойский с Боголюбовым, и Тигипко, и Юлия Тимошенко. Лазаренко пытался
подмять их всех под себя. В какой-то момент у него это получалось, и тогда и впрямь были основания говорить о днепропетровском клане. «В то время, – говорил позже Виктор Пинчук, – ни один днепропетровский бизнесмен не мог работать
без, скажем так, отчислений в личный фонд хозяина региона»1.
Сам Пинчук в середине 90-х годов создал совместно с Юлией
Тимошенко подконтрольную Лазаренко компанию «Содружество», которая зарабатывала большие деньги на перепродаже
российского газа. Особенно после того, как Лазаренко стал
премьер-министром. Но Пинчук имел и мощную собственную
компанию по производству труб большого размера и не хотел
ею с кем-либо делиться. «Я достаточно скоро отказался играть
по правилам Лазаренко, – рассказывал Виктор Пинчук. –
Думаю, был первым бизнесменом в стране, открыто перешедшим в оппозицию к нему. Я пытался объяснять опасность превращения Украины в личную собственность Павла Ивановича
и однажды в присутствии его министров рассказал о творимом
им беспределе президенту Кучме»2. Лазаренко утратил премьерское кресло и, возглавив созданную А. Турчиновым политическую партию «Громада», стал оппозиционером. Часть
днепропетровских бизнесменов и политиков, включая Юлию
Тимошенко, осталась вместе с Лазаренко, но многие его покинули. С тех пор о едином днепропетровском олигархическом
клане говорить не приходится. Через пару лет «Громада» стала
называться «Батькивщиной», которая в год «оранжевой революции» активнее всех поддержала Виктора Ющенко. Другие
днепропетровские олигархи вели себя иначе. Виктор Пинчук
и Сергей Тигипко поначалу поддержали Януковича, а после
его поражения на время ушли из политики. Владельцы группы
1
2
Пинчук В. Интервью газете «Ведомости». «Факты и комментарии», 17. 09. 2005.
Там же.
184
Очерк 4
«Приват» Коломойский с Боголюбовым выбрали иную тактику – они клали яйца в разные политические корзины. Но прихода Ахметова в Киев боялись все, даже те, кто какое-то время
его поддерживал или был, как Пинчук, его партнером по бизнесу. Так что финансово поддержать протестантов было кому.
В Донбассе тоже шла война за передел власти и собственности между разными бизнес-группами (преимущественно
с криминальным прошлым). До 1995 г. хозяином Донбасса считался Ахать Брагин (Алик Грек), с которым был связан молодой тогда Ринат Ахметов. Его убили, и это место занял Евгений Щербань – хозяин транснациональной компании «Атон»,
куда входила ставшая затем самостоятельной и очень мощной
компания «Индустриальный союз Донбасса». Его убили год
спустя. Кто заказал это убийство, неизвестно. Прокуратура
рассматривала вопрос об участии в этом деле Павла Лазаренко при финансовом посредничестве Юлии Тимошенко.
Утверждать, что это так, конечно, нельзя, но, очевидно, что
у «донецких» и «днепропетровских» интересы сталкивались
в одних и тех же сферах экономики – в металлургии и поставках энергоносителей. Впрочем, в тех же областях сталкивались
также интересы Ахметова и «Индустриального союза Донбасса». А самым сильным человеком в Донбассе после убийства Е. Щербаня стал как раз Ринат Ахметов.
Ошибкой было бы считать, что «донецкие» работали на
Москву. Уверен: их пугал сильный российский капитал, и они
не собирались допускать его глубокого проникновения в Украину. Именно тогда, когда президентом страны стал, наконец,
Янукович, Украина всерьез стала заниматься диверсификацией газовых поставок, поисками путей увеличения собственной
газодобычи и сократила свою зависимость от российского газа.
Наверняка люди Ахметова хотели бы избавиться от рычагов
российского давления на Украину. Но поскольку они намерены были контролировать экономику и политику страну, им
важно было отодвинуть на второй план всех прочих олигархов. Конкурентов Ахметова это, конечно же, не устраивало.
Конфликт интересов разных олигархических групп, главные из которых представляли один и тот же исторический
регион – Новороссию, является еще одной важной причиной
«оранжевой революции».
Сыграло определенную роль в подготовке и проведении
«оранжевой революции» и то обстоятельство, что в состоянии
Экономика и власть. Политические страсти
185
своеобразной «болтанки» оказались в этот период левые партии. Сразу после провозглашения Верховной Радой независимости Украины, 30 августа 1991 г. была запрещена компартия.
Большинство вчерашних коммунистов перешли в социалистическую партию, которую возглавил Александр Мороз и которая
дала Кучме во втором туре президентских выборов недостающие ему голоса и тем самым обеспечила ему победу. Но Кучма
отказался от реализации каких-либо предложений левых и, по
сути, лишил партию Мороза возможности влиять на принятие
важных политических решений. Социалистическая партия
стала распадаться на глазах. Еще до президентских выборов
была восстановлена коммунистическая партия, в которую вернулась часть бывших членов СПУ. Затем отделилась большая
группа просоветски настроенных социалистов во главе с Натальей Витренко, объединившихся в Прогрессивную социалистическую партию, и наконец, из СПУ вышла группа Ивана Чижа,
склонная к сотрудничеству с Кучмой, а затем с Януковичем.
Изменились и те люди, что голосовали за левых. Значительная
часть рабочих, учителей и прочих госслужащих, прежде отдававших свои голоса коммунистам или социалистам, ушли, как
мы знаем, в малый бизнес, и теперь у них появились новые интересы и новые кумиры. И все же ядро соцпартии сохранилось.
Поскольку СПУ не могла влиять на принятие парламентских
решений, она стала принимать все более активное участие во
внепарламентских акциях оппозиции режиму Кучмы. В 2000 г.
именно СПУ стала инициатором «Кучмагейта», а в 2004 году
эта партия поддержала кандидатуру Ющенко. С помощью
сторонников СПУ кандидат националистических сил Виктор
Ющенко смог одержать победу (правда, в незаконном третьем
туре). Так социалисты Мороза отыгрались на Януковиче за предательство их интересов Кучмой.
Попробуем выделить основные причины «оранжевой революции»:
1) конфликт между украиноязычным западом и русскоязычным востоком страны;
2) растущая коррумпированность государства и царящий
в стране правовой беспредел;
3) пассионарность зарождающегося среднего класса;
4) конфликты между олигархами (прежде всего, Донбасса
и Днепропетровска);
5) безответственность журналистов, особенно киевских;
186
Очерк 4
6) слабость левых сил и переход социалистов на сторону
Ющенко.
Массовость протестов в Киеве во время «оранжевой революции» была впечатляющей. Многие тысячи людей ежедневно приходили и приезжали из других городов и сел
на Майдан Независимости и Крещатик, где были разбиты
палатки протестантов, чтобы выразить свою солидарность
с ними. И продолжалось все это до тех пор, пока Верховный
Суд не отменил постановление ЦИК о результатах второго
тура голосования и не назначил еще одно голосование, которое выиграл уже Ющенко. В Европе с восторгом приняли
«оранжевую революцию». Ее результаты посчитали выдающейся победой демократии в Украине. Никто не обращал
внимания ни на юридически весьма сомнительное решение
о назначении третьего тура голосования (или «повторного
голосования второго тура»), ни на «антимайданные» акции,
которые имели место на юго-востоке страны и были предвестниками всего того, что случилось в стране девять лет спустя.
28 ноября 2004 г., когда облсоветы Галиции, киевские городской и областной советы объявили об отказе подчиняться
Януковичу и признали президентом Ющенко, в Северодонецке состоялся съезд советов всех уровней, в работе которого
участвовали представители 13 областей, а также Крыма и Севастополя. В заявлении съезда было сказано, что в случае нелегитимного прихода к власти Ющенко съезд использует все
адекватные меры для защиты граждан юго-востока, вплоть до
создания юго-восточной автономии. Решения съезда не были
реализованы, главные его организаторы после победы Ющенко были арестованы и объявлены сепаратистами, начались
массовые чистки и репрессии. О том, что события вскоре повторятся в гораздо более жестком варианте, тогда никто не думал.
Киев и Западная Украина упивались своей победой.
Время Ющенко: ухудшение отношений с Россией,
политические и экономические провалы
Став президентом, Ющенко сразу же попытался претворить в жизнь свои националистические устремления. Причем делал он это очень активно. Помимо постоянного чтения
Экономика и власть. Политические страсти
187
мантры «одна нация – один язык», он предпринял ряд конкретных шагов для скорейшего «отталкивания от Москвы».
В августе 2005 г. он встретился с Михаилом Саакашвили,
ставшим президентом Грузии в результате «революции роз»,
и они заявили о своем намерении инициировать создание
«Сообщества демократического выбора». В их совместной
декларации говорилось о «преобразовании содружества
в мощный инструмент для освобождения региона от всех
оставшихся разделительных линий, нарушений прав человека, от всякого духа конфронтации, от замороженных конфликтов». Ничего дурного в адрес России сказано не было
(более того, ее приглашали принять участие в переговорах
о создании новой организации), но всем было ясно, что новая
структура создавалась ее организаторами как альтернатива
СНГ, что они стремятся выйти из-под влияния России и сблизиться с Западом. В декабре 2005 г. в Киеве было учреждено
Содружество демократического выбора из 9 стран (Украина,
Грузия, Латвия, Литва, Эстония, Молдова, Румыния, Словения и Македония), а всего через несколько месяцев в Вильнюсе прошел саммит глав государств Балтийского и Черноморского регионов, на котором присутствовали президент
Польши Лех Качинский, вице-президент США Дик Чейни
и ряд чиновников ЕС.
Политика Ющенко была не просто ошибочной, но попросту авантюрной. Параллельно с созданием «Сообщества демократического выбора» Ющенко вместе с Саакашвили и лидером Молдовы Ворониным решили реанимировать ГУАМ.
Эта организация была создана руководителями Грузии,
Украины, Азербайджана и Молдовы еще при Кучме с целью
диверсифицировать источники поставок нефти в Европу и
ослабить экономическую и политическую зависимость этих
стран от России. Ненадолго к организации присоединился
Узбекистан, но вскоре вышел. Конкретно ГУАМ нужен был
ее участникам для того, чтобы каспийская (казахская и азербайджанская) нефть могла поступать через Грузию и Черное
море в украинский порт Южный близ Одессы. Оттуда часть
нефти должна была идти через Молдову в Румынию, а часть
по построенному в 1996–2002 гг. нефтепроводу Одесса–Броды
на север Украины и дальше в Польшу и Словакию. Ничего
с каспийской нефтью не получилось, и нефтепровод пустовал. В конце своего правления Кучма подписал с Россией
188
Очерк 4
контракт, предусматривающий реверсное направление движения нефти – из российского нефтепровода «Дружба» по
новому трубопроводу к Черному морю. Как только Ющенко
пришел к власти, он и его премьер Тимошенко заявили
о прекращении реверсных поставок и начали договариваться
о возрождении ГУАМ. Результат был нулевой, точнее, отрицательный: не стало денег за транзит российской нефти по
трубопроводу Одесса–Броды, а главное, Россия была очень
раздражена политическими интригами, которые плелись
вокруг нее, и начала оказывать экономическое давление на
государства-отступники, в том числе на Украину. Завершилось все газовым конфликтом, который затронул всю Европу.
В момент прихода к власти Ющенко объем газовых поставок, цена газа и оплата его транзита через Украину определялись межправительственным соглашением между Украиной
и Россией от 18 февраля 1994 г., которое с украинской стороны подписал тогда еще премьер-министр Кучма. Этот договор предусматривал, что ежегодно тарифы и объемы поставок
российского газа в Украину и Европу будут пересматриваться.
Цены для украинских потребителей были существенно ниже
цен на газ, идущий в Европу. При Кучме украинцы платили
за свой газ в среднем по 50 долл. США за тысячу кубометров.
Правда, заместитель главы секретариата президента А. Чалый
утверждал, что иногда цена была выше европейской и достигала 80 долл. США. При этом он сам признавал: такое происходило в случаях сверхлимитных поставок газа: «Если нам было
нужно больше газа, а нам было всегда в эти годы нужно больше газа (приблизительно на 30 млрд кубов больше газа), то мы
могли заключить отдельное соглашение, где определить цену
этого газа. Или мы могли, соответственно с контрактом, взять
любой объем газа из системы, но по 80 долларов»1. Думаю, что
А. Чалый несколько преувеличивал сверхлимитные потребности Украины. Соглашение между правительствами предполагало, что Россия обеспечит «экспорт российского природного
газа для потребителей Украины в объеме 50–70 млрд кубометров в год»2, а этого должно было хватить для удовлетворения
потребности в газе всех украинских потребителей. Иное дело,
1 См. «У Ющенко считают, что Украина в 1990-х годах финансировала
экономику России», Украинские новости, 6 июня 2007 г.
2 Соглашение от 18.02.1994 между правительством Российской федерации и правительством Украины по экспорту российского природного газа
Экономика и власть. Политические страсти
189
что газа могло не хватить для запрещенной соглашением перепродажи его за границу. Как бы то ни было, но Украина постоянно превышала объемы получаемого газа и вовремя его не
оплачивала. Кроме того, газотранспортная компания ЕЭСУ (до
1996 г. возглавляемая П. Лазаренко, а затем Ю. Тимошенко), занимавшаяся перераспределением российского газа в Украине,
видимо, перепродавала часть объема в Европу. Не удивительно,
что газовые конфликты между двумя странами были явлением
постоянным. Но Кучме удавалось добиваться компромиссных
решений. Ющенко же хотел не компромисса, а ссоры с Россией.
Поскольку срок действия межправительственного соглашения истекал 31 декабря 2005 г., стороны должны были обсудить новые условия газовых поставок. Украина заявила
о своем нежелании впредь подписывать межправительственные соглашения и предложила договариваться на уровне коммерческих структур по новой системе расчетов. В марте 2005 г.
глава «Нафтогаза Украины» направил «Газпрому» предложение отказаться от бартера (более выгодного, кстати, Украине)
и повысить в полтора-два раза тарифы за транзит российского газа в Европу. В ответ Россия потребовала параллельно
с повышением тарифов за транзит повысить цены на газ до
европейского уровня (160–170 долл. США). Переговоры шли
трудно, постоянно прерывались, в том числе и почти без повода (Ищенко, который вел переговоры от «Нафтогаза», отказывался, к примеру, вести разговор на русском языке и требовал переводчика). Позиция России в ответ на подобного рода
демарши стала более жесткой: российская сторона напомнила
Украине о ее газовой задолженности и о том, что Россия «субсидирует украинскую экономику». И тогда Ющенко приказал
украинской стороне с 30 декабря прервать переговоры. 1 января из России в украинскую «трубу» стал поступать только
газ, предназначенный для Европы. Украина, чтобы выжить
в холодную зиму, по-видимому, начала несанкционированный забор какого-то объема газа для себя. Европа заволновалась. Украина вынуждена была пойти на уступки, и через три
дня новое соглашение об условиях поставок газа на Украину
и через Украину было подписано. Газ Украина должна была
покупать уже не у «Газпрома», а у новой коммерческой структуры «Росукрэнерго», находящейся в Швейцарии. Эта компав Украину и его транзиту через территорию Украины в европейские страны.
http://www.conventions.ru/view_base.php?id=17128.
190
Очерк 4
ния в 2006 г. обязана была закупить 17 млрд куб. м российского
газа по цене 230 долл. США за тысячу куб. м. Кроме того, она
закупала еще 41 млрд куб. м. туркменского, 7 млрд узбекского
и 8 млрд казахского газа. Украина получила право в первом
полугодии 2006 г. купить у «Росукрэнерго» 34 млрд куб. м.
газа по цене 95 долл. США. С 2007 г. она могла покупать до
58 млрд куб. м., но уже по договорной цене. Распределять газ
по Украине должно было предприятие, созданное совместно
«Росукрэнерго» и «Нафтогазом»1. Цена на транзит повышалась, но реально только с 2009 г., после того как Украина выплатит России газовый долг. Обе стороны выразили удовлетворение результатами. Конфликт с Россией, однако, на этом
не закончился, а лишь переместился в область политики.
В разгар «оранжевой революции», в декабре 2004 г.,
Л. Кучма, который тогда еще был президентом, согласился
признать третий тур президентских выборов лишь при условии, что Верховная Рада одним пакетом проголосует за изменения в законе о выборах и изменения в конституции. Конституционные изменения должны были превратить Украину
из президентской республики в парламентско-президентскую.
8 декабря, в разгар газового кризиса, Рада проголосовала за
упомянутый пакет. Борьба за изменения конституции к этому
времени продолжалась уже более двух лет. Впервые Кучма заявил о необходимости таких изменений в августе 2002 г. в своей
речи на торжествах по случаю Дня независимости.
Инициаторы обновления конституции преследовали сразу
несколько целей. Они считали необходимым во избежание монополизации власти в одних руках ограничить полномочия
президента и усилить роль парламента и премьер-министра,
которого президент назначал бы по предложению коалиции
депутатских фракций, имеющей большинство в парламенте.
Ограничение роли президента и повышение роли парламента должно было снизить значение президентских выборов, во
время которых, как мы видели, особенно острым было противостояние западных и восточных регионов страны, и сделать
более важными выборы в парламент, где слишком уж острого
противостояния никогда не было. Иными словами, переход
1 Украинская правда, 5.01.2005. http://www.pravda.com.ua/rus/articles/
2006/ 01/5/ 4395629/.
Экономика и власть. Политические страсти
191
к парламентской системе мог бы способствовать консолидации всего украинского общества как единой нации и в то же
время помочь его дифференциации по социальным интересам, защищать которые должны были политические партии.
Кроме того, новые положения конституции о прекращении
полномочий депутата в случае его выхода из фракции должны были укрепить фракционную дисциплину и тем самым
способствовать более эффективной работе Рады1. За образец
были взяты конституции европейских парламентских республик, в частности конституция ФРГ. Выборы в парламент
Украины, по мнению инициаторов, должны были проходить
по партийно-пропорциональной, а не по смешанной системе2.
Сейчас, когда новый вариант конституции (правда, с большими перерывами) действует уже довольно долго, надо признать, что ожидания инициаторов изменений оправдались
лишь в малой степени. В какой-то мере потому, что самые важные пункты в конституции не были прописаны достаточно
четко, но главным образом потому, что и президент, и депутаты парламента, если им было выгодно, легко нарушали конституцию, используя при этом различные формы давления на
гарантов соблюдения конституции, прежде всего на Конституционный Суд. То, что хорошо зарекомендовало себя в Европе,
1 Подробности см: Малинкович В., Погребинский М. Возможный план проведения политической реформы. «День». 19.03.2003. С. 4.
2 То, насколько значительной может стать разница при голосовании за
одну и ту же партию при разных избирательных системах, хорошо иллюстрируют результаты выборов 2016 г. в российскую Государственную Думу. В один
и тот же день одна и та же партия «Единая Россия» при голосовании по партийным спискам получила 140 мандатов (62%), а при голосовании по мажоритарной системе в одномандатных округах – 203 мандата (90%). Думаю, мажоритарная система оправдана на выборах в местные органы власти, где личные
качества кандидата могут быть важнее его партийной принадлежности, но на
общегосударственном уровне для принятия тех или иных важных для всей
страны законов консолидированная позиция партии важнее личной позиции
того илииного депутата. При голосовании за партии гораздо лучше обеспечивается защита интересов меньшинств, которым трудно получить большинство
для своего депутата в том или ином округе, но которым, как правило, гораздо
легче провести в парламент партию, преодолев установленный законом барьер
в несколько процентов. По той же причине легче пройти в парламент новым
партиям, отражающим свежие тенденции общественного развития, но не завоевавшие еще поддержку широких масс. Иными словами, обществу, настроенному на реформы, нужна партийно-пропорциональная система выборов,
а обществу, желающему законсервировать старые порядки (такое порой тоже
бывает необходимо, но лишь как временная мера), выгоднее «мажоритарка».
192
Очерк 4
совсем иначе проявило себя в Украине – из-за принципиально
иного отношения к требованиям закона, который здесь принято не соблюдать, а обходить.
Вступившие в силу с 1 января 2006 г. изменения конституции президент Ющенко, по сути, проигнорировал. Уступать
премьеру часть своих полномочий он явно не спешил. Однако
люди из окружения Ющенко, объединившиеся вокруг него
перед президентскими выборами, теперь, после победы, ожидали вознаграждения. Многие из них были недовольны размерами своей доли от полученного пирога и завидовали один
другому. Не успел Ющенко стать президентом и распределить
высшие должности, как глава секретариата президента Александр Зинченко начал войну против секретаря Совета национальной безопасности и обороны (СНБО) Петра Порошенко,
а тот – против премьера Юлии Тимошенко. Поскольку в это же
время шел активный передел собственности, борьба за власть
сопровождалась и борьбой за экономические преимущества.
Шли баталии из-за приватизации металлургического комбината «Криворожсталь». Коломойский старался отбить у Пинчука, теперь уже не зятя президента, Никопольский завод ферросплавов и воевал с «Индустриальным союзом Донбасса» за
два металлургических комбината в Днепропетровской области. Тот, в свою очередь, конфликтовал с компанией Ахметова.
И во всех этих переделах, как и во многих других, активно
участвовали с выгодой для себя премьер-министр Тимошенко
и другие высшие чиновники из президентского окружения.
3 сентября 2005 г. Зинченко публично обвинил Порошенко
в коррупции и ушел в отставку. Порошенко, в свою очередь,
набросился на Тимошенко. Чтобы предотвратить полный
развал власти, Ющенко уволил с занимаемых постов и Тимошенко, и Порошенко.
Но война только начиналась. На парламентских выборах
больше всех голосов получает политическая сила проигравшего президентские выборы Януковича – Партия регионов
(32%), на втором месте – Блок Юлии Тимошенко (22%) и только на третьем (около 14%) – «Наша Украина» Ющенко. Еще
5,7% было у социалистов Мороза и 3,7% – у коммунистов. По
новой конституции правительство следовало назначать по рекомендации коалиции большинства. И Ющенко попытался
сколотить «коалицию оранжевой революции». Не получилось:
прошло лишь чуть больше года, но «оранжевая революция»,
Экономика и власть. Политические страсти
193
которой восторгалась Европа, уже успела себя дискредитировать. Мороз в который уже раз воспользовался своей «золотой
акцией» и теперь пошел на союз с Партией регионов. Сформировалась «антикризисная коалиция», к которой под давлением Ющенко присоединилась и «Наша Украина». Естественно,
эта коалиция оказалась мертворожденной, и Ющенко весной
2007 г. распустил парламент. На новых выборах в Раду Партия регионов и «Наша Украина» сохранили прежние позиции,
но зато более 30% голосов получил Блок Юлии Тимошенко
(БЮТ). Немного увеличили свое представительство в Раде коммунисты, но не попала туда партия Мороза. «Золотая акция»
теперь оказалась у блока Владимира Литвина, и тот отдал ее
Ющенко и Тимошенко. Юлия Владимировна возглавила правительство. Теперь она почувствовала себя гораздо увереннее
и начала проявлять свою самостоятельность, т.е. игнорировать
требования президента Ющенко.
Состояние экономики между тем стало ухудшаться. Если
в первые три года после «оранжевой революции» отмечался
рост ВВП (в 2007 г. он составил 73% от уровня 1990 г.), то к концу
правления Ющенко, по данным Министерства экономического развития и торговли, ВВП начал падать. Теперь он составлял
уже 63% от уровня 1990 г.1 В 2009 г., по данным МВФ и Всемирного банка, отмечалось довольно резкое падение ВВП по отношению к предшествующему году (как в целом, так и на душу
населения). Нарастала инфляция. По данным Министерства
финансов, индекс инфляции, если его уровень в январе 2005 г.
принять за 100%, вырос в январе 2010 г до 200% (см. рис. 5).
В 2008–2009 гг. случился второй газовый кризис, еще
более острый, чем первый. Формально он был связан с тем,
что Украина и Россия по-разному оценивали объемы потребленного Украиной газа и, соответственно, размер украинского долга за газ. Тимошенко утверждала, что задолженность
у Украины есть только перед «Росукрэнерго», и предлагала
в российско-украинских газовых переговорах вообще отказаться от посредников (она, будучи «газовой принцессой»,
была лично заинтересована в устранении «Росукрэнерго»).
Российский премьер Дмитрий Медведев был не против такого варианта. Но команда Ющенко, имевшая связи с реальным
владельцем «Росукрэнерго» Д. Фирташем, устранять посред1
IMF: World Economic Outlook Database, GDP, Ukraine, April 2014.
Очерк 4
194
450
400
350
300
250
200
150
100
50
0
янв. 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 янв.
2005
2016
Источник: данные Минфина Украины: http://index.minfin.com.ua/index/infl/.
Рисунок 5. Динамика индекса инфляции в Украине, нарастающим итогом,
при Ющенко, Януковиче и после «Евромайдана» (%)
ника не хотела и постаралась свести все дело к вопросу о цене
на российский газ.
В это время премьером России стал В. Путин, и переговоры о газе Тимошенко вела уже непосредственно с ним. В конце
декабря Путину и Тимошенко удалось договориться о цене
в 235 долл. США за тысячу куб. м, но Ющенко посчитал эту
цену слишком высокой и потребовал прекращения переговоров. Россия еще больше повысила цену на газ, а «Нафтогаз
Украины» официально заявил о своей неготовности гарантировать транзит газа через Украину. 1 января 2009 г. Россия
прекратила поставки газа для украинских потребителей, несколько увеличив объемы газа для Европы. Украина начала несанкционированный отбор газа из объема, предназначенного
для Европы, что было зафиксировано российской стороной.
7 января Россия полностью прекратила транзит газа по территории Украины. Европарламент созвал специальное заседание для обсуждения сложившейся ситуации. Второй газовый
конфликт продолжался дольше, чем первый, и нанес более
существенный урон европейским потребителям и особенно
Украине. Лишь 19 января Тимошенко вылетела в Москву для
Экономика и власть. Политические страсти
195
подписания нового соглашения по газу, и утром следующего
дня российский газ пошел в Украину. Юлия Тимошенко возложила ответственность за конфликт на окружение Ющенко.
Еще 14 января она сделала заявление: «Переговоры, успешно
продвигавшиеся, начиная с 2 октября, по обеспечению Украины природным газом по цене 235 долл. США для украинских
потребителей и транзит в пределах 1,7–1,8 долл. США – эти
переговоры были сорваны потому, что, к сожалению, украинские политики хотели сохранить “Росукрэнерго” как теневого
коррупционного посредника»1.
После газового кризиса открытое противостояние между
премьером и президентом не прекращалось. Вскоре Тимошенко потребовала отставки Ющенко, и к лету стало очевидно, что
Ющенко должен уйти. Если в начале президентства Ющенко экономическое положение страны считали средним или
хорошим 40% опрошенных социологами людей, то к началу
2009 г. – только 9%. Оценка населением собственного материального положения как среднего или хорошего упала не так
сильно, но все же значительно – с 62% до 49%2. Соответственно,
рейтинг Ющенко катастрофически быстро падал. Если сразу
после «оранжевой революции» его поддерживало почти 60%
опрошенных социологами украинцев, то к концу 2009 г. лишь
2–4%. Во второй тур президентских выборов 2010 г. вышли Тимошенко и Янукович, и Юлия Владимировна, как известно,
эти выборы проиграла.
Второе пришествие Януковича
В феврале 2014 г., в разгар «Евромайдана» социологи
КМИС задали украинцам вопрос: «Что, по-Вашему, прежде всего, выводит сейчас людей на акции протеста в центре
Киева?» И больше всего опрошенных (43%) ответили: «Возмущение коррумпированным режимом Януковича» (68% – на
Западе, 20% – на востоке). Чем же нужно было так отличиться
Януковичу, чтобы огромное число людей посчитало необхо«Украинская правда», 14 января 2009 г.
Задорин И.В., Шубина Л.В. Дифференциация показателей социального
самочувствия и политической лояльности населения стран постсоветского
пространства (рис. 3, рис. 4). http://www.eurasiamonitor.org/rus/files/197/file/
110304.pdf.
1
2
Очерк 4
196
димым свергать его революционным путем всего лишь за год
до президентских выборов?
Мы уже знаем, что при Януковиче практически не изменилось отношение украинцев к России, ЕС, НАТО и русскому
языку. Здесь, по-прежнему, сильно различались позиции западных и восточных украинцев, однако пропорции существенно не менялись. Так, может быть, все дело в экономике? Экономическая ситуация в стране была, безусловно, неважной, но
значительного ее ухудшения при Януковиче не наблюдалось.
Сначала даже наблюдался довольно существенный рост ВВП
(с 65% от уровня 1990 г. до 69% от того же уровня через год).
Потом рост ВВП затормозился на том же уровне, но падения,
как в последние годы правления Ющенко, не было1. Рост ВВП
по паритету покупательной способности в годы президентства
Януковича отметил Международный валютный фонд (с 307 до
392 млрд долл. США). Несколько вырос при Януковиче объем
инвестиций в основной капитал и почти не изменился объем
сбережений. Наметилась выраженная положительная динамика в сельском хозяйстве; зарегистрирован небольшой рост в металлургической промышленности и машиностроении2. Отмечалось в годы президентства Януковича даже существенное
увеличение объемов личного потребления граждан Украины.
Потребление краткосрочных товаров увеличилось с 1051 долл.
США на человека в 2010 г. до 1652 долл. в 2013 г.; среднесрочных – со 123 до 193 долл.; долгосрочных – со 145 до 230 долл.
США. Увеличилось за этот же период потребление услуг (с 558
до 819 долл. США) и повысился общий объем личного потребления (с 1877 до 2894 долл. США)3. Не будем преувеличивать
значение этих цифр из-за колоссальной разницы в потреблении людей с различными доходами (расходы богатых на свои
нужды росли во много раз быстрее, чем расходы бедных, даже
в процентах), но все же. И инфляция, по данным Минфина,
с января 2011 по январь 2014 г. практически не росла (см. рис. 5),
что объективно было существенным позитивом.
Впрочем, людей выводит с протестами на площадь не сама
объективная реальность, а их субъективное представление об
этой реальности. Здесь мы встречаемся с довольно парадок1
IMF: World Economic Outlook Database, GDP, Ukraine, April 2014.
Голяшев А., Буряк Е. Анализ текущих тенденций социально-экономического развития Украины, С. 10. http://ac.gov.ru/files/publication/a/5835.pdf.
3 Там же. С. 15. Табл. 2.
2
Экономика и власть. Политические страсти
197
сальным явлением. Индекс общественного благополучия, рассчитанный сотрудниками КМИС, и оценка опрошенными
экономического положения в Украине в последние два года
правления Януковича были низкими, но стабильными, почти
не меняющимися во времени. А вот индекс индивидуального благополучия за это же время даже вырос: с +1 в феврале
2012 г. до +8 в феврале 2014 г. (чтобы затем резко упасть после
переворота: до –8 в 2016 г.). И оценка людьми материального
положения своих семей стала менее негативной (-33 в феврале
2012 г. и –23 в феврале 2014 г.)1. Иными словами, и по объективным показателям, и по субъективным оценкам населения
экономическое положение Украины и материальный статус
украинцев при Януковиче существенно не ухудшились. Пожалуй, было небольшое, почти незаметное, но все же улучшение
экономической ситуации.
«Не всегда на пути от плохого к худшему приходят к революции, – писал в свое время Алексис де Токвиль. – Чаще всего
случается, что народ, безропотно и словно не замечая терпевший самые тягостные законы, яростно отбрасывает их, едва
только бремя становится легче»2. Токвиль, конечно, консерватор, но эти его слова история не раз подтверждала. Так было
перед «оранжевой революцией», так же, хотя и в меньшей степени, было и перед «Евромайданом».
Революции далеко не всегда происходят в силу объективных причин и даже субъективных индивидуальных оценок.
Индивидуальные оценки основываются на размышлениях
людей о явлениях, которые им в большей или меньшей степени
известны. Бюджет своей семьи они знают хорошо, поэтому их
оценка в этом случае будет достаточно достоверной. Когда же
они оценивают, к примеру, экономику всей страны, их оценка
(если, конечно, они не эксперты в этом вопросе) базируется на
информации, полученной извне, и компетентность источника
ими определяется, как правило, «на глазок», так сказать, интуитивно. Соответственно, эта их оценка является менее адекватной, чем первая. Ведь доверие к информанту строится на основе как рациональной, так и иррациональной составляющих.
Большой, но вялый и трусливый, плохо излагавший свои
мысли Виктор Янукович, имеющий, к тому же, весьма сом1 Харченко Н. Самопочуття мешканцiв України у травнi 2016 року. http://
kiis.com.ua/?lang=ukr&cat=reports&id=636&page=1.
2 Токвиль А. Старый порядок и революция. СПб: Алетейя, 2008. С. 157.
198
Очерк 4
нительную биографию, мог, безусловно, у кого-то вызывать
личную антипатию. К тому же он наделал немало ошибок и
экономических, и политических. Одной из самых крупных экономических ошибок можно считать принятие в ноябре 2010 г.
плохо подготовленного налогового кодекса, который существенно ограничивал действие введенной еще в 1998 г. указом
Леонида Кучмы упрощенной системы налогообложения с единым налогом для частного предпринимателя. Многие расценили это решение как удар по малому бизнесу. Тысячи людей
вышли с акциями протеста. Когда протестные акции не дали
результата, «более 30% малого бизнеса Украины, – по словам
главы Совета предпринимателей Л. Козаченко, – ушло в тень
из-за невозможности приспособиться к налоговому кодексу»1.
Очевидно, что малый бизнес этого Януковичу не простил.
Самой большой политической ошибкой Януковича был
инициированный Партией регионов арест и суд в 2011 г.
Юлии Тимошенко. Не потому, что Тимошенко не было за что
судить, а потому что основания для этого были выбраны явно
неудачно. Тимошенко судили и отправили на 7 лет в тюрьму
«за превышение власти и служебных полномочий при заключении газовых соглашений 2009 года». Хотя основная доля
ответственности за эти соглашения лежала не на Тимошенко,
а на тогдашнем президенте Ющенко. Осуждение Тимошенко
было не только юридически плохо обосновано, но и политически явно не выгодно Януковичу. В свое время Кучма уже
пытался судить Юлию Тимошенко по более обоснованному
обвинению, но этим лишь укрепил ее авторитет как «народной заступницы». Янукович наступил на те же грабли и, в отличие от Кучмы, не остановился на полпути, а довел дело до
приговора и заключения, чем вызвал возмущение огромного
числа людей, симпатизировавших Юлии. Тимошенко – далеко
не ангел и никакая не народная заступница. Она – олигарх,
заработавший большие деньги в основном на том, что удачно перекладывала их из государственного кармана в свой собственный. Но значительная часть населения Украины ей, несмотря ни на что, доверяла, и с этим нужно было считаться.
Впрочем, мистика здесь не при чем. На формирование
массовых настроений активно влияли журналисты. После падения Ющенко они в основном сохранили свои позиции и по1 Введение единого налога. День независимости. Рейтинг событий…
liga.net/ukraine/2013/120831/.
Экономика и власть. Политические страсти
199
литические симпатии, которые у большинства были «оранжевыми»1. И журналисты сделали все возможное для того, чтобы
заразить своими симпатиями миллионы людей. У них были
для этого все возможности. Все крупнейшие информационные агентства и, что особенно важно, телеканалы, вещающие
на бóльшую часть Украины, были в руках днепропетровских
и киевских олигархов. Им поддерживать Януковича и «донецких» было, конечно, не с руки. Ринату Ахметову принадлежал
телеканал «Украина», весьма влиятельный тогда в масштабах
всей Украины, но не в Киеве и не на западе страны. На многих
телеканалах регулярно проводились политические ток-шоу
в присутствии большого числа активно на все реагирующих
зрителей. Особенно популярным было ток-шоу Савика Шустера, который, умело провоцируя участников, постоянно
создавал в зале конфликтные ситуации, часто перерастающие
в скандал. На следующий день миллионы людей очень эмоционально обсуждали между собой все детали вчерашнего телескандала и выражали свое собственное отношение к позициям
сторон. Буквально все СМИ и особенно телеканалы, борясь за
рейтинг, стремились с помощью спекулятивных приемов стать
более острыми, чем конкуренты. Они активно накачивали потребителей своей продукции негативными эмоциями, не заботясь о том, что создают в стране накаленную политическую
обстановку, грозящую взрывом.
Нельзя, однако, сказать, что атмосфера накалялась только
под влиянием массмедиа. В большой мере влияли на нее массовые политические акции. Они, как правило, были двух видов –
спонтанные и организованные по заказу. Как в спонтанных,
так и в заказных манифестациях люди принимали участие
не только за деньги, но и по собственному желанию. Скажем,
приезд в Киев для поддержки Ющенко во время «оранжевой
революции» больших групп западных украинцев был хорошо
организован и во многих случаях оплачен (в первую очередь,
деньгами олигархов, не желающих победы Януковича). Но
приехавшие люди поддерживали своего кандидата с самым
1 Перед президентскими выборами 2004 г. мне довелось в Киеве участвовать в теледебатах, которые проходили в присутствии большого числа
журналистов. Перед началом ведущая программы потребовала, чтобы все
присутствующие сняли символику той или иной политической силы. Когда
программа завершилась, она разрешила вернуть символику, и почти все журналисты тут же надели оранжевые галстуки. Вся студия окрасилась в оранжевый цвет – других цветов просто не было.
200
Очерк 4
искренним энтузиазмом. То же самое, в общем, происходило
и со сторонниками Януковича. Хотя было здесь и существенное отличие. «Оранжевые», приезжая в столицу, встречали
там симпатию и поддержку киевлян и психологически чувствовали себя в Киеве комфортно. И в следующий раз, в случае очередной «заварухи» они, если была возможность, охотно
ехали туда снова. Сторонники же Януковича наталкивались на
прямо противоположное отношение жителей Киева и чувствовали себя в этом городе неуютно, были вялыми и подавленными. Соответственно, спешили они не в Киев, а из Киева, унося
с собой чувство обиды и раздражения против тех, кто их постоянно унижал в столице. Зато у себя в Донецке, Краматорске
или Луганске они были среди своих, словно в цитадели, уступать которую «киевским бандеровцам» ни за что не хотели.
Во время политических «заварух», которые в украинской
столице, да и по всей Украине, начиная с «Кучмагейта», происходили почти беспрерывно, формировались большие группы
«единомышленников», готовые к активным действиям против
реальных или предполагаемых противников. Запад против востока, восток против запада. Говорю я о «единомышленниках»
в данном случае условно, поскольку речь здесь идет о единстве
не мысли, а того, что Антонио Грамши назвал «политической
страстью». В накаленной атмосфере эта страсть запускает в ход
«чувства и стремления, исходя из которых расчет индивидуальной человеческой жизни подчиняется законам, совершенно
отличным от законов индивидуальной бухгалтерии»1. Тысячи
людей, сбиваясь в толпу и находясь в состоянии коллективного
возбуждения, переставали быть самостоятельными субъектами
социальных процессов. Коллективное возбуждение, по мнению
американского социального психолога Герберта Блумера, способствует социальной инфекции, т.е. «сравнительно быстрому,
бессознательному и нерациональному распространению каких-либо настроений, порывов или форм поведения». «Возбуждение, которое индивид воспринимает от тех, кто находится
с ним в контакте, – пишет Блумер, – уменьшает его обычный
самоконтроль, пробуждает импульсивные эмоции, постепенно
завладевающие им. Он чувствует, будто увлечен неким духом,
происхождение которого неведомо, но воздействие которого
воспринимается весьма остро… Индивид, который находился
1 Цит. по: Московичи С. Век толп. М.: Центр психологии и психотерапии,
1998. С. 61.
Экономика и власть. Политические страсти
201
в состоянии напряжения, дискомфорта и, возможно, тревоги,
внезапно получает полную разрядку и испытывает радость
и полноту жизни… Другое условие, которое придает этому переживанию религиозный характер, состоит в поощрении и одобрении, заключающееся в той поддержке, которая исходит от
тех, с кем он находится в контакте. Тот факт, что и другие разделяют это же переживание, избавляет последнее от подозрений
и делает возможным его безоговорочное принятие»1. Экскурс
в область социальной психологии, думаю, нужен каждому, кто
хочет разобраться в причинах украинского кризиса, в который
оказались втянутыми очень многие страны. Слишком многое
в украинской истории определялось и определяется не рационально, а за счет искусственно возбуждаемых массовых эмоций.
Но какие же все-таки идеи проникли путем «социальной
инфекции» в коллективное сознание масс, участвовавших
в «Евромайдане»? Объединявшая в прошлом украинцев надежда быть хозяевами на своей земле теперь их объединить
не могла. Крестьяне были уже в меньшинстве, а большинство
горожан хозяйствовать на земле вовсе не собиралось. Националисты предлагали считать своей землей всю Украину, и кого-то
этой идеей они, безусловно, заразили, но большинство людей,
думаю, сильнее всего волновали все же собственные судьбы
или, как в случае с малым бизнесом, судьба их социального
слоя. Правда, люди не могли не понимать, что их личная судьба
зависит от перспектив развития страны, в которой они живут.
Послушаем, что говорят социологи. На вопрос «Что побудило Вас выйти на Майдан?», заданный участникам акций протеста в центре Киева, сотрудники КМИС и Фонда «Демократические инициативы» получили 12 ответов (каждый опрошенный
мог назвать три причины). Абстрактное пожелание «изменить
жизнь в стране» выразили 49,9% опрошенных. У 39% ответ был
практически таким же, но чуть более конкретным – они хотели
изменить власть (т.е. сместить Януковича). 18,9% боялись свертывания демократии и угрозы диктатуры (хотя какая диктатура могла быть при безвольном Януковиче?). Еще 16,9% опасались, что Украина начнет сближаться с Россией. Все остальные
ответы, кроме двух, не превышали нескольких процентов. Зато
два ответа были самыми популярными и вполне определенными: «Отказ Януковича от подписания Соглашения об ассоци1
Московичи С. Психология масс. М.: Бахрах, 1998. С. 551.
202
Очерк 4
ации с ЕС» (53,5%) и «Жестокое избиение демонстрантов на
Майдане в ночь на 30 ноября, репрессии» (69,6%)1.
Отказ Януковича подписать в Вильнюсе Соглашение об
ассоциации с Евросоюзом не только послужил непосредственным поводом для массовых демонстраций протеста, но и стал
одной из главных причин второй революции на Майдане. Мы
уже знаем, что большинство жителей западной и центральной
Украины (включая Киев) хотели, чтобы Украина выбрала европейский путь развития, и связывали с этим выбором свои надежды на лучшее будущее. Отказавшись подписывать соглашение
в Вильнюсе, Янукович как бы ставил крест на этих надеждах.
Поэтому сотни тысяч киевлян и людей, приехавших в столицу
из других, главным образом западных, регионов Украины, тут
же вышли, выражая свой протест, на улицы города.
Возмущение почти 70% опрошенных грубым насильственным разгоном демонстрантов на Майдане в ночь на 30 ноября
можно понять и оправдать. Не может, однако, быть никакого оправдания терпимому отношению большинства тех, кто
тогда протестовал, к силовому захвату радикалами административных зданий в центре Киева, к попытке штурма президентского дворца, ко всему тому, что за этим последовало (коктейли Молотова против правоохранителей, перестрелки со
многими убитыми, поджог Дома профсоюзов в Одессе и, наконец, АТО). Но в любом случае реакция на события 30 ноября –
это повод, а не причина Майдана: наиболее массовые демонстрации имели место еще до событий 30 ноября.
Только около 17% опрошенных посчитали важной причиной своего выхода необходимость скорейшего «отталкивания от Москвы», и может сложиться впечатление, что националистическая пропаганда в подготовке Майдана не сыграла
большой роли. Такое впечатление будет не совсем верным.
Националисты на Майдане были в меньшинстве, но ядро протестантов составляли все же именно они – активисты партии
«Свобода» и других ультрарадикальных организаций. Они
направляли ход развития событий и тянули за собой всех прочих, будучи главным источником «социальной инфекции».
Можно сказать, что основные причины «второго Майдана»
те же, что и первого. Как и тогда, противостояли друг другу
запад и восток страны, и не было политической силы, которая
1 КМИС. Майдан 2013: кто стоит, почему и за что? http://www.kiis.com.
ua/?lang=rus&cat=reports&id=216&page=2.
Экономика и власть. Политические страсти
203
могла бы их объединить. Как и перед «первым Майданом», сработали националистическая агитация в пользу «отталкивания
от Москвы» и раздражение среднего класса, неудовлетворенного своим социальным положением. Еще сильнее, чем прежде,
проявили себя внутренние конфликты различных олигархических групп, рвущихся к рычагам власти. Продолжали нарастать
коррупция и правовой беспредел. Как и раньше, безответственно вели себя СМИ. Но если во времена Кучмы ситуация все-таки заметно менялась к лучшему, то в течение девяти лет после
«оранжевой революции» прогресс практически отсутствовал.
Недовольство населения стало хроническим.
Спустя два с лишним десятилетия после получения
Украиной независимости ее граждане в большинстве своем
не только не обрели достойного уровня жизни, но даже
не увидели перспектив его достижения. Партнерские отношения с Россией при Кучме и Януковиче не сделали Украину благополучной страной, а надежды, которые большая
часть украинцев, особенно на западе страны, связывала
со вступлением Украины в Евросоюз, Янукович в Вильнюсе похоронил. В ставших привычным явлением массовых акциях протеста радикалы-националисты заражали
толпы людей вирусом конфликтности, создавая крайне
напряженную атмосферу. Грубое и безответственное поведение властей 30 ноября 2013 г. взорвало эту предгрозовую
атмосферу, и мирный протест киевлян вылился в неприкрытую агрессию.
Очерк 5
ВЛИЯНИЕ «ВНЕШНЕГО ОКРУЖЕНИЯ»
Д
о сих пор мы говорили в основном о внутренних причинах
революции на Майдане. Но немаловажную роль сыграли
факторы внешние. Независимая Украина никогда не была
полностью самостоятельным субъектом международных отношений. Она всегда была в большой мере зависима от внешних
обстоятельств и представляла собой объект соперничества России и Запада. Что же предпринимали Россия, США и Западная
Европа в связи с происходящими в Украине событиями?
Выход Украины в открытый мир
Независимость Украины означала для ее граждан среди
прочего ликвидацию существовавшего в течение многих десятилетий «железного занавеса» и возможность входа и выхода
в открытый мир. В страну сразу же стали наезжать гости из
разных стран. Первыми появились украинские эмигранты из
Европы, США и Канады. Для украинской диаспоры независимость их исторической родины стала большим и неожиданным праздником. В течение многих десятилетий миллионы
украинцев зарубежья участвовали в жизни своих землячеств,
не надеясь особенно, что когда-нибудь смогут увидеть Украину независимым государством. Самой активной частью диаспоры были выходцы с Западной Украины, многие из которых
были так или иначе связаны с бандеровским движением. И, конечно же, их дети. Бывшие бандеровцы и их потомки рассматривали развал СССР как своеобразный реванш за поражение
в сороковых – пятидесятых годах. Восточные же украинцы,
оказавшиеся на Западе после Второй мировой войны, особой
Влияние «внешнего окружения»
205
активности не выявляли, т.к. боялись привлечь внимание
к своему прошлому (многие из них попали в Европу вместе
с отступающими немецкими войсками).
В политическом плане в диаспоре доминировала Организация украинских националистов, хотя были там и другие
политические объединения. ОУН состояла из трех частей. Бандеровская часть разделилась надвое. Самые радикальные – те,
что сохранили верность старым традициям, входили в организацию ОУН(р), теперь чаще называемую ОУН(б) – бандеровцы. Более умеренных и либеральных объединяла ОУН(д) –
двийкари (от слова «двойка» – по числу лидеров этой группы
Л. Ребета и З. Матла). Эта организация сосредоточилась на
культурно-просветительской работе в диаспоре и придерживалась идеологии, которая базировалась на решениях III съезда
руководства бандеровского движения. Съезд этот, состоявшийся летом 1943 г., отказался от идеологии «интегрального
национализма» и принял новую, более либеральную программу. Стала более умеренной и третья часть ОУН – «мельниковцы», которые часто выступали в союзе с «двийкарями».
После провозглашения независимости оуновцы сразу же
ринулись в Украину. Уже 18 октября 1992 г. в Украине была
создана политическая партия Конгресс украинских националистов (КУН) во главе с лидером ОУН(р) Ярославой Стецько,
женой автора Манифеста 30 июня 1941 г.1
Но в Украину ехали не только политические активисты,
ехали все, кто хотел и кто мог помочь Украине. Читали лекции в украинских университетах ставшие известными на Западе ученые – историки Роман Шпорлюк и Омельян Прицак,
социолог Богдан Кравченко, экономист Богдан Гаврилишин,
филолог Джордж Грабович и другие. Приезжали в большом
числе и менее известные люди, надеясь, что они могут быть
полезными Украине. Как правило, их желание было искренним. Почти все эти люди хотели бы видеть Украину такой же
благополучной, как те европейские или американские страны, в которых они теперь жили. Но большинство из них совсем не знали и не понимали ни советской, ни постсоветской
реальности. Они хотели, чтобы Украина как можно скорее
порвала со своим прошлым и приобщилась к западной циви1 Панченко В. Бандерівці, мельниківці і «двійкарі». ОУН в Україні протягом 1990-х рр. http://www.istpravda.com.ua/research/2011/10/21/59950/.
206
Очерк 5
лизации. Соответственно, украинские эмигранты, за редким
исключением, были сторонниками радикальных методов перестройки страны и, конечно же, скорейшего отталкивания
от Москвы.
Наиболее эффективной была помощь украинской диаспоры в делах, связанных с выбиванием грантов для различных
деловых, общественных, культурных и политических структур
в Украине, а также стипендий для тех, кто хотел бы учиться
или стажироваться за границей. Удачнее всего они добивались этого в Канаде и США. В Америке проживает несколько
миллионов украинцев: миллион в США, миллион с четвертью
в Канаде, еще миллион в Бразилии и 300 тысяч в Аргентине.
В других странах их гораздо меньше (из европейских стран
больше всего в Германии – около 130 тысяч), а значит, меньше
и их влияние. В Бразилию и Аргентину украинские граждане по понятным причинам не особенно спешили, а попасть
в Канаду и особенно в США очень хотели. Правительственные
и некоторые неправительственные организации Соединенных
Штатов охотно откликнулись на посредничество украинской
диаспоры и предоставили гранты и стипендии большому
числу граждан и организаций Украины.
Немалую роль в укреплении связей Украины с Западом
сыграли и выехавшие с Украины евреи. Многие из них, эмигрировав в 70-е годы, уже успели занять довольно прочные
позиции в США, Израиле и Германии. После распада СССР
они стали часто приезжать в Украину, восстанавливать старые
связи с родственниками и друзьями, налаживать новые. Значительную часть украинских евреев, и не только евреев, они
потянули к себе, на свою новую родину. Приглашали в гости,
помогали, где могли, с работой, учебой, с лечением, если надо.
Поскольку теперь никто никого в Украине не удерживал,
очень многие воспользовались этой помощью. Вскоре число
евреев в Украине резко сократилось – теперь все больше евреев
выезжало в Германию, которая предоставляла им право на постоянное жительство. Оставались в Украине преимущественно
люди пожилые. Естественно, они поддерживали постоянную
связь со своими родственниками за рубежом, которые таким
образом служили посредниками в налаживании контактов
Украины с Европой, Израилем и Америкой, особенно деловых. Многие бизнес-проекты в Украине 90-х годов возникли
как раз с помощью евреев, выходцев из этой страны.
Влияние «внешнего окружения»
207
Разумеется, Украина завязывала связи с Западом не только при помощи диаспоры и частных контактов, но и на уровне
межгосударственных отношений и отношений с межнациональными структурами. В 1992 г. Украина вступила в Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития, Европейский банк реконструкции и развития
и другие международные финансовые структуры. Условия,
выдвигаемые этими структурами, были не всегда выгодными
для Украины, но средств для выхода из постсоветской разрухи
явно не хватало, и приходилось соглашаться. Западные кредиты, как правило, использовались далеко не лучшим образом, но
в целом они все же шли на пользу молодой стране. С их помощью покрывались дефициты платежного и торгового балансов,
формировались валютные резервы, была проведена денежная
реформа. Только в 2008–2012 гг. от МВФ Украина получила денежные суммы, равные суммарно 14,43 млрд долларов1. Суммарные инвестиции Европейского банка реконструкции и развития в Украину составили 11,77 млрд евро, почти половина из
которых (48%) пошла в частный сектор. Вряд ли Украина смогла бы подняться без этих вливаний, даже с помощью России2.
Формировалась сеть не только экономических, но и гуманитарных связей. В Украине появилось много западных благотворительных организаций, существенно помогавших украинскому здравоохранению, образовательным учреждениям и
социальным службам, находившимся в плачевном положении.
Из-за границы поступали современные лекарства и оборудование. Правда, все это, едва успев пересечь границу, еще на
таможне становилось объектом множества спекуляций и хищений, но тут уже была проблема украинцев и Украины. Украинские врачи получили возможность стажироваться в лучших
европейских и американских клиниках, знакомиться с новейшими методами лечения. Спонсировал Запад и украинские социологические центры. Во многих благотворительных акциях
присутствовала, несомненно, политическая составляющая, но
в целом западная помощь была полезной.
Развивались культурные связи. В советской Украине был
явный дефицит знаний о мире, который находился по друТребования МВФ к Украине. http://censor.net.ua/tag/1688.
EBRD projects in Ukraine. http://www.ebrd.com/where-we-are/ukraine/
data.html.
1
2
208
Очерк 5
гую сторону «железного занавеса», да и о собственной истории
и культуре знаний было недостаточно. Этот дефицит необходимо было восполнить, однако свободных средств для реализации такой цели в стране не было ни у государства, ни у частных
лиц. В 90-е годы появилось много частных издательств, но они,
чтобы выжить, должны были печатать то, что приносит доход, –
детективы и прочие издания «легкого жанра». В лучшем случае
они печатали авторов самиздата и тамиздата, о которых украинцы уже знали, но еще не читали. Переводить фундаментальные работы западных авторов по истории, филологии философии, социологии и другим гуманитарным наукам украинским
издательствам было не под силу, тем более что спрос на них
не мог оправдать затраты. Нужны были центры изучения иностранных языков, которые в Украине мало кто знал, и другие
просветительские организации. В Украине все это некому было
финансировать (либо финансирование мог осуществлять полукриминальный капитал в собственных интересах). Словом,
необходима была помощь извне, и Запад ее давал.
Спонсируемые Западом украинские фонды (в том числе
финансируемый Дж. Соросом фонд «Вiдродження») сделали
немало полезного для преодоления дефицита знаний о мире,
культуре и истории, о котором шла речь выше. В больших
городах Украины регулярно проводились при поддержке западных спонсоров научные конференции, круглые столы,
художественные выставки, концерты, музыкальные и кинофестивали и т.д. Приезжали туристы из-за рубежа, украинцы
все чаще выезжали в деловые или туристические поездки на
Запад. Завязывались межнациональные дружеские и семейные
связи. Столица Украины с каждым годом становилась все более
открытым городом. Киев говорил по-русски, демонстрировал
украинский флёр и с надеждой смотрел на Запад.
Все это особенно нравилось молодежи. Старшее поколение украинцев в большинстве сохраняло привычки и вкусы
еще советских времен. Среднему поколению нравилась благополучная и хорошо организованная жизнь на Западе, но
читали они русские книги, вечерами смотрели русские сериалы, телешоу «Ледниковый период» или «Танцы со звездами»,
слушала Пугачеву или Леонтьева, т.е. потребляли российскую
печатную и телепродукцию. Молодежь, прежде всего городскую, все это интересовало меньше. Они увлекались западной
модой, рок-группами, автомобилями, часами просиживали
Влияние «внешнего окружения»
209
в Интернете, не знающем границ. Очень многие молодые
люди все свои мечты связывали с Западом, стремились всеми
правдами и неправдами (т.е. нелегально) туда попасть и с нетерпением ждали момента, когда Запад официально раскроет
им свои двери, разрешив безвизовый режим.
По данным исследования КМИС, проведенного в сентябре
2013 г. незадолго до «Евромайдана», молодежь и люди среднего
возраста готовы были проголосовать на референдуме, если бы
такой состоялся, за вступление Украины в Евросоюз, а те, кому
за пятьдесят, предпочли бы Таможенный союз1. Старшее поколение, однако, уходит, а молодежи принадлежит будущее (и это
не просто образное выражение). Среди жителей крупных городов сторонников европейского выбора перед событиями «Евромайдана» было больше, чем среди жителей деревень и малых
городов. Все большие города Украины, кроме Львова, – преимущественно русскоязычные. Поскольку именно молодежь и горожане определяют перспективы развития страны, нетрудно
было предположить, что, если ситуация не изменится, западный вектор общественных настроений будет со временем существенно больше восточного. Если бы смена векторов происходила естественно, параллельно смене поколений, она вряд ли
была бы особенно болезненной. Но ситуация изменилась драматическим образом еще тогда, когда оба вектора были примерно одинаковыми. В украинском обществе между сторонниками
разных направлений развития страны произошел конфликт,
к которому не могли нейтрально отнестись ни Россия, ни Запад.
Таким образом, после распада СССР Запад при посредничестве украинской и еврейской диаспор начал активно налаживать контакты с Украиной. Он оказал ей серьезную финансовую поддержку, а также другие виды помощи, которая
была необходима этой стране для преодоления катастрофических последствий развала Советского Союза. Одновременно
эта помощь способствовала переориентации значительной
части украинцев, особенно молодежи, на ценности западного
общества.
Во всем этом не было бы ничего плохого, если бы некоторые фонды, спонсирующие украинцев, не руководствова1 Каким путем идти Украине – к какому союзу присоединяться? (преференции населения за две недели до Вильнюсского саммита) http://www.kiis.
com.ua/?lang=rus&cat=reports&id=196&page=1.
210
Очерк 5
лись мотивами, идущими вразрез с реальными потребностями
граждан Украины. И дело не в том, что энергичнее всего они
проталкивали идеи и ценности своего собственного мира –
того, что они называли «открытым обществом». Вчерашним
советским людям необходимо было узнать этот мир, тем более
что он сегодня является самым благополучным на планете.
Проблема, и серьезная, возникла в связи с тем, что западные
доброжелатели (прежде всего политики) не просто знакомили
украинцев со стилем жизни на Западе, но активно навязывали
им свою геополитическую концепцию и определяли то место,
которое они предназначили в геополитическом раскладе Украине. Они очень хотели ослабить Россию, в том числе и путем
разрыва ее дружеских и партнерских отношений с Украиной.
Большинство западных политиков продолжали работать по
правилам «холодной войны».
Украина и поборники «холодной войны»
«Холодная война», к сожалению, не ушла в прошлое,
и Украина для Запада, прежде всего для США, представляла
интерес не столько сама по себе, сколько как объект соревнования между Россией и западным миром. Многие намерения
и конкретные действия противостоящих сторон остаются за
кулисами публичной жизни. Но даже по тому, что появлялось
в открытой печати, можно судить о том месте, которое занимала Украина в геополитике США. Для иллюстрации приведу
выдержки из известной книги Збигнева Бжезинского «Великая
шахматная доска»1, где речь идет о месте Украине в мировом
геополитическом раскладе с точки зрения одного из ведущих в недавнем прошлом политиков Соединенных Штатов.
Вот как Бжезинский оценивает значение выхода Украины из
СССР: «Потеря Украины явилась не только центральным геополитическим событием, она также стала геополитическим
катализатором. Именно действия Украины – объявление ею
независимости в декабре 1991 г., еенастойчивость в ходе важных переговоров в Беловежской пуще о том, что Советский
Союз следует заменить более свободным Содружеством Независимых Государств, и особенно неожиданное навязывание,
1 Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1999.
Влияние «внешнего окружения»
211
похожее на переворот, украинского командования над подразделениями Советской Армии, размещенными на украинской
земле, – помешали СНГ стать просто новым наименованием
более федерального СССР. Политическая самостоятельность
Украины ошеломила Москву и явилась примером, которому,
хотя вначале и не очень уверенно, затем последовали другие
советские республики…»1
В общем, эту оценку Бжезинского можно считать верной в том смысле, что объявление независимости Украиной
не просто стало катализатором распада СССР, но и помешало
его трансформации в другую, федеративную или конфедеративную, форму союза (чего, кстати, в Москве не заметили). Но
в этом пассаже легко просматривается не только оценка происходящего, но и личное удовлетворение Бжезинского тем, что
«более федерального» объединения с другими республиками
бывшего СССР не получилось. Хотя для Украины такое решение могло бы стать оптимальным выходом из сложившейся
ситуации. Бжезинского, однако, судьба Украины интересует
лишь с точки зрения общей геополитики, смысл которой для
него сводится к состязанию сверхдержав – США, России, Китая.
Судьба пешек в этой шахматной игре интересна ему лишь
в том смысле, что она может усилить или ослабить диспозицию главных акторов. Бжезинский, как и почти все политические лидеры США, был убежден: только Соединенные Штаты
могут и должны управлять мировым порядком, а всем прочим
странам, включая, разумеется, Украину, предназначено быть
управляемыми Америкой. Появление на месте СССР сообщества государств, наряду с укреплением Евросоюза и подъемом
Китая, могло сделать мир многополярным, а этого, с точки зрения Бжезинского, никак нельзя было допускать. Классическая
позиция империалиста. В силу этой своей позиции Бжезинский
просто не хотел видеть, какой шанс для изменения к лучшему всего миропорядка могли дать демократические реформы
в Советском Союзе. Он по-прежнему мыслил категориями «холодной войны» и планировал переустройство мира по тому
же сценарию, что и до горбачевской перестройки, – в пользу
США, которые после распада СССР становились единственной
супердержавой (правда, на эту роль уже претендовал Китай,
что очень беспокоило Бжезинского, но это уже другая история).
1
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска… С. 115.
Очерк 5
212
Далее Бжезинский пишет: «Тяжелая рука России в обращении
с новым украинским государством… придала пробудившемуся украинскому национализму явную антирусскую направленность. В процессе самоопределения во время критической
стадии формирования нового государства украинский народ
переключился от традиционной антипольской или антирумынской позиции на противостояние любым предложениям
России, направленным на большую интеграцию стран СНГ»1.
И здесь Бжезинский, говоря об антироссийской направленности позиции всего украинского народа (как мы знаем,
до 2014 г. подавляющее большинство украинцев хорошо относились к России), демонстрирует, прежде всего, собственную
русофобию. Почему нельзя лояльно отнестись к интеграции
стран СНГ? Почему не опробовать там на практике идею конвергенции социалистической и капиталистической систем, которую когда-то выдвинул Питирим Сорокин и потом поддержал как раз Бжезинский? Могло ли быть опасным для общего
миропорядка восточноевропейское содружество государств,
подобное Евросоюзу? Военной угрозы миру со стороны СНГ
в тот момент уж точно не было. Конечно, зная имперские традиции России, нельзя было исключить воссоздание огромной
империи, претендующей на роль мировой супердержавы.
Именно этого, уверен, боялся Бжезинский. Но в таком случае
следовало бы помочь России как можно скорее преодолеть
трудности тяжелейшего переходного периода, способствовать
ее сближению с Западом, строить Европу от Атлантики до
Урала и дальше. Но позиция Бжезинского и С° была принципиально иной: ни в коем случае не позволить России подняться и окрепнуть. Иными словами, надо не помогать ее демократическому развитию, а мешать. И в первую очередь нужно
было помешать восстановлению дружеских и стратегически
партнерских связей России с другими странами СНГ. Особенно с Украиной, которую нужно было в срочном порядке перетянуть на сторону Запада. Своих планов Бжезинский не скрывал: «Решимости Украины сохранить свою независимость
способствовала поддержка извне. Несмотря на то, что первоначально Запад, и особенно Соединенные Штаты, запоздал признать важное с точки зрения геополитики значение существования самостоятельного украинского государства, к середине
1
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска… С. 136.
Влияние «внешнего окружения»
213
90-х годов и США, и Германия стали твердыми сторонниками
самостоятельности Киева. В июле 1996 г. министр обороны
США заявил: “Я не могу переоценить значения существования
Украины как самостоятельного государства для безопасности
и стабильности всей Европы”… Лица, формулирующие политику США, также начали называть американо-украинские
отношения “стратегическим партнерством”». И Бжезинский
подытоживает: «Главный момент, который необходимо иметь
в виду, следующий: Россия не может быть в Европе без Украины, также входящей в состав Европы, в то время как Украина
может быть в Европе без России…»1
Здесь все четко обозначено: Украину в Европу пускать
можно и даже нужно, а вот допускать туда Россию ни в коем
случае нельзя. Очевидно, Бжезинский хочет изолировать Россию, создать барьер между ней и Западом, т.е. воссоздать цивилизационный раскол между двумя европейскими мирами.
Украина же должна присоединиться к Западу. Не потому,
что Бжезинский обеспокоен ее будущим, а для того, чтобы
она, не дай бог, не стала мостом между Россией и западным
миром. То, что Украина в случае реализации такого рода стратегии может стать зоной острого конфликта, Бжезинский либо
не понимал (что маловероятно), либо желал этого. Должен был
он знать и то, что попытка изолировать Россию, во-первых,
приведет к усилению там националистических и милитаристских настроений, а во-вторых, будет способствовать большей
ее активности на восточном направлении, в том числе и в направлении Китая. Этого Бжезинский допустить не мог и считал, что Америке нужно готовить стратегию для изоляции России во всей Евразии: «…Для США пришло время выработать
и применять комплексную, всеобъемлющую и долгосрочную
геостратегию по отношению ко всей Евразии. Эта необходимость вытекает из взаимодействия двух фундаментальных реальностей: Америка в настоящее время является единственной
супердержавой, а Евразия – центральной ареной мира. Следовательно, изменение в соотношении сил на Евразийском континенте будет иметь решающее значение для мирового главенства Америки»2.
Кажется, все ясно. Но зачем я обильно цитирую здесь
Бжезинского? Всем и так хорошо известно, что он – «ястреб»
1
2
Там же. С. 147.
Там же. С. 230.
Очерк 5
214
и последовательный американский империалист. Очередной
выпад против Америки? Ни в коем случае, антиамериканская
риторика на российском медиапространстве и без того в избытке, и у меня вовсе нет желания петь в общем хоре. Все дело
в том, что Бжезинский очень долго непосредственно влиял на
деятельность структур, которые на практике реализуют политическую линию США в Евразии и, в частности, в Украине.
Структур таких в Америке достаточно много, и важное место
среди них занимают Национальный фонд в поддержку демократии (NED), «Дом Свободы» и Джеймстаунский фонд.
И в руководство всех этих фондов входил, определяя их направление, Збигнев Бжезинский!
Фонды эти заслуживают, думаю, того, чтобы рассказать
о них чуть подробнее. На своем сайте NED представляет себя
в качестве частного фонда, целью которого является создание
и укрепление демократических институтов по всему миру.
«Ежегодно NED выделяет более 1200 грантов для поддержки
проектов неправительственных организаций за границей, которые работают с демократическими целями более чем в 90 странах»1. Изначально фонд создавался при поддержке обеих партий
Конгресса – демократической и республиканской. Главными
спонсорами фонда являются международный центр частного
предпринимательства, два института международных проблем
(демократической и республиканской партий) и американский
центр международной рабочей солидарности.
Демократия, безусловно, вещь хорошая, но где граница,
переход которой будет означать недопустимое вмешательство
во внутренние дела чужого государства? Что касается свободы слова, то ответ можно получить в тексте Международного
пакта о гражданских и политических правах, принятого ООН
еще в 1966 г.: «Распространять идеи и информацию независимо
от государственных границ устно, письменно или посредством
печати или художественных форм выражения» можно при условии, что они не попадают под ограничения, установленные
законом страны, в которую эта информация поступает2. С другими формами спонсорства организаций, работающих в иностранных государствах, сложнее, но в любом случае очевидно:
деятельность таких организаций не должна выходить за рамки
1
About the National Endowment for Democracy. http://www.ned.org/about/.
Международный пакт о гражданских и политических правах. Статья
19, п. 3. United Nations Treaty Series. Vol. 999. P. 225–240.
2
Влияние «внешнего окружения»
215
законов той страны, где она осуществляется. Если, конечно, законы оставляют достаточно пространства для самовыражения и
самореализации граждан этой страны, то есть если государство
не тоталитарное. Ни Россия, ни Украина таковым не являются.
Некто Дэвид Лоуэ опубликовал на сайте NED к 30-летию
этой организации статью, в которой писал: фонд поддержки
демократии был создан в начале 1980-х в расчете на то, что американская помощь демократическим силам за рубежами США
будет полезной «как для самих Соединенных Штатов, так и для
тех, кто борется в мире за свободу и самоуправление». Согласимся, что поддержка в иностранном государстве сил, борющихся
за свободу, которую каждый понимает по-своему, и самоуправление (?), а также за то, что полезно Соединенным Штатам, – это
уже нечто отличное от свободного распространения информации. В той же статье Лоуэ есть еще один, не менее любопытный
абзац: «Когда в конце 1960-х обнаружилось, что некоторые американские частные волонтерские организации получали тайную спонсорскую поддержку от ЦРУ для ведения борьбы идей
на международном уровне, администрация Джонсона пришла
к выводу о том, что такая форма спонсирования должна быть
прекращена, и рекомендовала создать “публично-приватный
механизм” для открытой поддержки активности за границей»1.
Иными словами, дабы избежать международных скандалов,
поддержку ЦРУ следует замаскировать. Учитывая это признание, можно быть уверенным в том, что фонд пересекал-таки
границу дозволенного. И, видимо, не раз.
Принципы деятельности «Freedom Hause» практически те
же, что и у NED. Это, как сказано на сайте «Дома Свободы», независимая неправительственная организация, имеющая целью
распространение свободы и демократии по всему миру. Ее сотрудники изучают существующие в мире угрозы свободе, политическим и гражданским правам человека и поддерживают
активистов передней линии борьбы за эти права и опять-таки
за демократические перемены2. Основными спонсорами, помимо частных организаций, являются Госдепартамент США,
NED, министерства иностранных дел Нидерландов и Норвегии, Департамент иностранных дел Канады и Google3. В составе
активистов много представителей профсоюзных организаций.
1
2
3
David Lowe, Idea to Reality: NED at 30. http://www.ned.org/about/history/#.
About Us – Freedom House. https://freedomhouse.org/about-us.
https://freedomhouse.org/content/our-supporters.
Очерк 5
216
И наконец, Джеймстаунский фонд. Созданный в 1984 г. (т.е.
почти тогда же, когда и NED), этот фонд имеет целью «информировать тех, кто делает политику, и более широкое сообщество
о событиях и тенденциях развития в тех обществах, которые
стратегически или тактически важны для Соединенных Штатов». Фонд пользуется информацией с мест и из первых рук. Материалы Джеймстауна часто являются «единственным источником информации, которую можно получить, но не всегда, по
официальным или разведывательным каналам»1. Одна из главных
программ фонда «Russia in Decline» (Россия под уклоном) была
создана для разработки возможных сценариев развития происходящих в России процессов, чтобы определить, какие силы,
идеи и явления могут их усилить или ослабить, какие непредвиденные обстоятельства могут подтолкнуть развитие событий
в том или ином направлении, чтобы дать карт-бланш решениям, способным «радикально, быстро и неожиданно изменить
форму и динамику развития всего пейзажа, а также мотивацию
и стратегию поведения различных акторов»2. Очевидно, все эти
сценарии разрабатываются не чистого искусства ради, а с целью
их политической реализации (в интересах США, разумеется).
Во всех трех фондах работают довольно много выходцев из
бывших республик СССР и восточноевропейских стран. Активно участвовали в деятельности этих фондов, а также напрямую
сотрудничали с Бжезинским представители украинской диаспоры. Самыми влиятельными среди них были Роман Купчинский
и Адриан Каратницкий. Оба работали со структурами американского профсоюза АФТ-КПП, который через свой филиал
с 1983 г. являлся одним из главных спонсоров NED3. Адриан Каратницкий с 1994 г. по конец 2005 г. был президентом «Freedom
Hause». Именно тогда в Украине случились и «Кучмагейт»,
и «оранжевая революция», и Каратницкого инода называют режиссером этих событий4. Думаю, Каратницкий действительно
был режиссером всего этого, но не главным. На роль главного,
с гораздо большим на то основанием, претендовал его старший
друг (и младший друг Бжезинского) Роман Купчинский.
1
About Us – Jamestown. www.jamestown.org/aboutus.
Programs – Jamestown. https://jamestown.org/programs/.
3 Free Trade Union Institute. http://rightweb.irc-online.org/free_trade_union_
institute/.
4 См. статью «Режиссер оранжевой революции Адриан Каратницкий: Мы
научили наших ребят контролировать толпу», «Комсомольская правда», 3.12. 2004.
2
Влияние «внешнего окружения»
217
Роман Купчинский не был простым наемником, он был
убежденным украинским националистом. А у них и у политиков США была в Украине одна и та же цель – оторвать эту
страну от России. Эмигрировавший в раннем детстве вместе
с родителями с Украины в США Купчинский долгое время руководил большим эмигрантским исследовательским центром
и издательством «Пролог», где работали большинство лидеров
ОУН(д). В 1991 г. он возглавил украинскую редакцию «Свободы» (со следующего года редакция по его инициативе переехала в Киев) и в конце жизни (Купчинский умер в 2010 г.) работал
в Джеймстаунском фонде.
В событиях, связанных с «Кучмагейтом», много неясного, но известно, что все началось с создания оппозиционного Кучме интернет-журнала «Украинская правда», оборудование для которого получил во «Freedom Hause» Георгий
Гонгадзе – с помощью А. Каратницкого и Р. Купчинского,
естественно. Именно с потока ругани в адрес «Украинской
правды» начинался в июле 2000 г. разговор Кучмы со своими
помощниками, за которым спустя два месяца последовало
убийство Гонгадзе (см. выше). Вскоре появились известные
пленки Мельниченко с записями, тайно сделанными в кабинете президента во время упомянутого разговора. Но прежде
кто-то помог Мельниченко бежать за границу, и вскоре тот
появился в Пражской студии «Радио Свобода», где дал свое
первое интервью как раз Роману Купчинскому. Затем Мельниченко с помощью того же Купчинского получает убежище
в США, а в Украине начинается «Кучмагейт». В 2005 г. Купчинский, по-видимому, обиженный недостатком внимания
к своей персоне, пишет в «Украинскую правду» очень любопытную статью. Допуская, что Мыкола Мельниченко, «таинственный собственник самых популярных в мире записей разговоров», может дать показания американскому ФБР, Роман
Купчинский фантазирует:
«Предположим, что он расскажет все ФБР, а также сообщит имя человека (Мистера Х) или людей, которым принадлежала идея записывать Кучму, и назовет мотивы для этого…
Если Мельниченко будет действовать именно так, что произойдет с мистером Х? Привлекут ли этого человека к уголовной
ответственности, арестуют ли и посадят под стражу,.. а потом
осудят? Если события будут разворачиваться по такому сценарию, справедливость не воцарится.
Очерк 5
218
Предположим, что мистер Х дал Мельниченко идею или
приказ записывать разговоры в кабинете Кучмы. Как результат появились записи, которые ярко продемонстрировали
взяточничество и коррупцию режима Кучмы. Эти записи разговоров со временем послужили причиной оранжевой революции и избрания Виктора Ющенко президентом. Они стали
оружием в руках тех, чьи действия привели к падению режима
Кучмы и победы на выборах над определенным Кучмой кандидатом-преемником Виктором Януковичем.
Убийство Гонгадзе не было запланировано в сценарии похищения. Но сейчас, когда убийцы уже посажены и признали
свою вину, заказчики похищения Гонгадзе должны быть арестованы и привлечены к ответственности. Что же тогда может
произойти с мистером Х? Мое предложение – наградить его,
равно как и Мельниченко, высочайшей государственной наградой Украины»1.
Как мы видим, Купчинский уверенно рассказывает не
столько о самих событиях, связанных с «драмой Мельниченко –
Гонгадзе» (так, кстати, называется главка в его статье), сколько
о планах инициаторов и заказчиков этой драмы и о ее месте
в подготовке и проведении «оранжевой революции». Так,
будто вся это цепочка связей была ему хорошо известна. Более
того, он вроде бы знает, что запланировано было не убийство,
а похищение. Откуда все это могло быть ему известно, если,
конечно, он сам не таинственный мистер Х? Но если это так, все
вполне логично. Все хорошо укладывается в общую картину
«драмы» (включая то, что известно об участии Купчинского на
разных этапах этого дела из сообщений прессы и что я уже приводил чуть выше). И эта картина довольно четко выявляет ведущую роль таинственного «мистера Х» (Романа Купчинского?!)
в организации тех событий, что привели к «оранжевой революции» и победе Виктора Ющенко. Победитель просто обязан
был наградить Купчинского «высочайшей государственной
наградой». А Ющенко почему-то этого не сделал. Обидно.
Может показаться, что сказано все слишком уж откровенно. Но Роман Купчинский в последние годы жизни вообще
был очень откровенным. Менее чем за год до смерти, в мае
2009-го, он, к примеру, говорил по «Радио Свобода»: «Недавно рассекреченные архивы Центрального разведывательного
1
Р. Купчинский. Украинская дилемма. Украинская правда, 2.06.2005.
Влияние «внешнего окружения»
219
управления США проливают свет на установление контактов
и начало сотрудничества между ЦРУ и УГВР, созданного для
политического руководства вооруженной борьбой Украинской Повстанческой Армии». Контакты устанавливались, по
словам Купчинского, «с целью получения разведывательной
информации, касающейся СССР и советских операций внутри
страны и за границей». После поражения УПА, «при финансовой поддержке ЦРУ была создана исследовательская и издательская компания “Пролог”… История “Пролога”– одна
из самых захватывающих, но неизвестных страниц “холодной
войны”. За 36 лет своего существования “Пролог” мобилизовал
сотни людей, большинство из которых и не подозревали о сотрудничестве “Пролога” с ЦРУ»1. Роман Купчинский, ветеран
вьетнамской и «холодной» войн, хорошо знал, о чем говорил, –
с 1978 по 1988 г. он сам был президентом «Пролога».
Европейские контакты Украины были более нейтральными. Сама по себе Украина Европу мало интересовала. К тому
же, политика западноевропейских государств всегда была менее
антироссийской, чем американская. За статус супердержавы эти
страны не боролись, а потому выбивать Украину из-под влияния
России особенно не стремились. Тем не менее в конфликтных
ситуациях они всегда поддерживали противостоящие России
силы. Германские фонды, работающие в Украине, к примеру,
в спокойной ситуации работали на реализацию идеи «открытого общества», но в случае конфликтной ситуации перед «оранжевой революцией» получали инструкции, какой политической
силе им следует отдать предпочтение. В такой ситуации позиция европейцев, как правило, совпадала с американской. Преимущественная поддержка оказывалась политическим силам,
даже недемократическим, которые поддерживали Ющенко.
Особенно откровенно демонстрировали свои антироссийские
настроения представители Польши и балтийских государств.
У поляков в их отношениях с Украиной была своя специфика:
плохо относясь к России, они в то же время никогда не забывали
об устроенном бандеровцами геноциде поляков Волыни.
Определенная доля ответственности за события, связанные с «Евромайданом», ложится на Европу еще и на том основании, что она, поддерживая Украину практически во всех
конфликтных ситуациях, никогда не требовала от нее строгого
1 Р. Купчинський. Із архівів ЦРУ про УПА: Вони налаштовані працювати
з нами, без нас і проти нас. http://www.radiosvoboda.org/a/1731776.html.
220
Очерк 5
соблюдения прав национальных и языковых меньшинств. Так,
в начале 2000 г. глава ПАРЕ Рассел-Джонстон направил президенту Украины письмо, в котором приветствовал ратификацию украинским парламентом Европейской хартии региональных языков и национальных меньшинств и отмену
смертной казни, подчеркнув при этом, что теперь не нужно
будет «начинать процедуру приостановки прав украинской
делегации» в ПАРЕ. Чтобы проследить за тем, как Украина выполняет принятые на себя обязательства, Совет Европы направил туда делегацию мониторингового комитета1. Докладчики
этого комитета Ханна Северенсен и Рената Вольвенд многократно приезжали в Украину, встречались с политиками и общественными деятелями, в том числе и с инициаторами закона
о языках, который должен был привести законодательство
Украины в соответствие с Хартией. Однако сколько-нибудь
серьезного давления на Украину в связи с тем, что закон все
никак не принимался, ПАРЕ не оказало. Помимо Северенсен
с Вольвенд приезжали в Киев и другие высокие чиновники
ПАСЕ и ОБСЕ. Все они, разговаривая с защитниками прав русского языка, смотрели на них из-под полуопущенных век. Они
заранее все понимали: «язык русский, значит Россия, значит
агенты влияния Кремля, о чем тут говорить». Обычный набор
стереотипов. А между тем шли годы, закон о ратификации
Хартии региональных языков отменяли, принимали вновь,
президент Ющенко, которого в Европе считали «своим», игнорируя принципы этой Хартии, без конца твердил: «Одна
нация – один язык». В парламенте из-за закона о языках вспыхивали кулачные бои, все острее становилось напряжение
в отношениях украиноязычного и русскоязычного населения
Украины, а правового регулирования языковой проблемы так
и не было (закон о языках был принят, как мы знаем, лишь
летом 2012 г.). Украина грубо нарушала права национальных
и языковых меньшинств, защищаемые Советом Европы, в который она входит, но никто ее к порядку не призвал, никто
не потребовал прекращения подобной практики.
Общие выводы из вышесказанного:
Определенные политические силы западных стран (прежде
всего США) при помощи специально созданных для подобных
1 Голова Парламентської Асамблеї Ради Європи звернувся до Президента
України. http://khpg.org/index.php?id=977861902.
Влияние «внешнего окружения»
221
операций неправительственных структур активно проводили в Украине действия, нацеленные на поддержку националистических партий и организаций. Многие западные политики
руководствовались при этом идеологией и методами времен
«холодной войны», не желая пересматривать свои позиции
в соответствии с принципиально изменившимися условиями.
Этих политиков объединяла с украинскими националистами
идея отталкивания Украины от России.
Отношение России к независимой Украине
Как ни странно, старый ястреб «холодной войны» Збигнев
Бжезинский точнее оценил значение для России факта обретения Украиной независимости, чем российские лидеры. Он,
однако, ошибся, утверждая, будто «политическая самостоятельность Украины ошеломила Москву». Ничего подобного
не было – московские либеральные политики встретили Акт
о независимости Украины и последовавший за этим распад
Советского Союза с удовлетворением. Этот распад позволял
Борису Ельцину стать независимым правителем России, и в Беловежской Пуще он проявил себя как один из самых активных
соучастников окончательного развала СССР. Руководители
России в тот момент думали в первую очередь о собственных
интересах, а кроме того, жили утопическими надеждами, что
мир после распада СССР будет совершенно другим, и Запад,
избавившись от вечного страха перед угрозой советской агрессии, протянет России руку дружбы. Этого, как мы знаем,
не случилось, политики США и Европы продолжали мыслить
категориями «холодной войны».
Удивительно, на мой взгляд, то, что даже спустя три
года Кремль не способен был адекватно оценить происходящее в Украине с точки зрения российских интересов. Победу
Кучмы и поддерживающих его дружественных по отношению
к России сил восприняли в Кремле как малозначительное событие. Начавшаяся при Кравчуке «экономическая война» между
двумя странами из-за «нулевого варианта» раздела имущества
и из-за украинских долгов за энергоносители еще долго не стихала. Официальный визит Бориса Ельцина в Киев состоялся
лишь в мае 1997 г., а первый государственный визит Леонида
Кучмы в Москву и того позже – в феврале 1998 г. Оба визита,
222
Очерк 5
правда, были весьма плодотворными: во время первого был
подписан широкомасштабный договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между двумя странами, во время второго – десятилетнее соглашение об экономическом партнерстве,
гарантировавшее среди прочего сохранение льгот на поставки
российского газа в Украину.
Время, однако, было упущено. Свой первый официальный зарубежный визит Кучма совершил в Канаду, где встречался не только с лидерами государства, но и с украинской
диаспорой, а второй, в ноябре 1994 г., – в США. Приехавшего
в Вашингтон президента Кучму встречали по высшему классу. Устроили ему «парад-алле», подписали Хартию украиноамериканского партнерства, дружбы и сотрудничества, а также
пообещали помочь с кредитами МВФ и Всемирного банка.
Правда, не бесплатно, а в ответ на привезенные Кучмой в Вашингтон подарки. Первый и главный подарок – принятое Верховной Радой за три дня до приезда Кучмы в США решение
о присоединении Украины к Договору о нераспространении
ядерного оружия1. Кроме того, незадолго до визита в Америку
Кучма выступил с программным докладом «Путем радикальных рыночных реформ», и доклад этот не мог не понравиться
капиталистическим Соединенным Штатам: стало очевидно,
что Украина не намерена возвращаться в социализм. Визит
в Вашингтон был очень удачным, он помог Украине получить
от Запада гарантии безопасности, статус страны с переходной
экономикой, что было очень важно для украинского экспорта,
и, конечно, кредиты МВФ и Всемирного банка. Россия упустила инициативу, и к моменту приезда Бориса Ельцина в Киев
внешнеполитический курс Украины уже определился как
многовекторный.
Тем не менее, начиная с 1995 г. и особенно после подписания договоров 1997 и 1998 гг. стали налаживаться экономические связи двух стран, причем не только в области поставок
энергоресурсов. Заработали смежные предприятия, прежде
всего машиностроительные, открылся российский рынок для
промышленных и сельскохозяйственных товаров. Было немало
случаев несогласованности позиций сторон, что периодически
1 Это был подарок не только Америке, но и всему миру. Страшно даже
представить, какой страх мог бы охватить мир, будь у брошенного всеми
в часы «майданного переворота» неприкаянного Януковича, который прятался тогда неизвестно где, ядерный чемоданчик.
Влияние «внешнего окружения»
223
приводило к конфликтным ситуациям, но, в общем, довольно
тесное экономическое сотрудничество Украины с Россией
помогло ей в начале 2000-х выйти из тяжелейшего кризиса.
Ничуть не меньше, чем кредиты западных фондов.
В сфере культурных связей все было гораздо хуже. Совсем
не сложно было заметить быстро прогрессирующую переориентацию украинцев с России на Запад. Особенно, если оценивать ситуацию не в усредненном общеукраинском масштабе,
а по смещению числа сторонников европейских приоритетов
с запада на восток и от старшего поколения к более молодому.
Простая логика подсказывала: Украина, находясь между Россией и Европой, рано или поздно должна будет сделать свой
выбор. Если, конечно, разница между двумя мирами не начнет
постепенно стираться.
Сделать выбор в пользу России мог бы помочь русский
язык. В Украине по-русски говорят практически все, и это делает доступными для ее граждан русские книги, фильмы, телепрограммы и прочую российскую культурную продукцию.
Кроме того, украинцы среднего и старшего возраста имели
с русскими общие воспоминания и переживания, поскольку долго жили в одном, к тому же оторванном от остального
мира, государстве, где доминировали коллективные ценности, к которым привыкли большинство русских и значительная часть украинцев. Очень важным фактором в пользу союза
с Россией были, конечно, профессиональные взаимные интересы стран-партнеров.
На стороне же Запада было технологическое превосходство, материальное благополучие и то, что именно там
утверждался современный стиль жизни. Минус – отсутствие
общепонятного языка и общего прошлого. Что же касается
прошлого, то оно уходит вместе со старшим поколением и, соответственно, со временем становится все менее значимо для
выбора ценностных приоритетов. Язык, конечно, – преимущество очень важное и долгосрочное, и, как мы знаем, сами
украинцы этим преимуществом дорожили. Нельзя, однако,
не учитывать того факта, что украинская молодежь, особенно
городская, увлеченная западным стилем жизни, по собственному почину, а не в силу школьных или институтских требований, начала учить английский и другие европейские языки
и уже достаточно в этом преуспела (Интернет немало тому
способствовал). Так что язык – это тоже фактор временный,
224
Очерк 5
и пока это преимущество действует, его следовало бы в интересах сохранения украино-российского добрососедства как
можно активнее использовать, расширяя и наполняя современным содержанием культурные связи.
Руководителей России все обозначенные обстоятельства
должны были бы убедить в необходимости выработки долгосрочной стратегии в отношении Украины. Нужны были
не просто декларации о дружбе и стратегическом партнерстве,
а хорошо продуманные и вполне конкретные шаги по развитию не только экономических, но и культурных связей. С учетом специфики регионов они были очень важны для изменения
характера отношений между различными частями Украины,
а, следовательно, и для общей внешнеполитической ориентации населения страны. Ничего подобного сделано не было.
Где-то году в 1997-м мне удалась убедить Кучму в необходимости создания совместного украинско-российского исследовательского центра, который должен был бы разрабатывать
стратегию и тактику развития отношений между странами.
Как для того, чтобы избегать недоразумений, которые возникали тогда раз за разом в отношениях между нашими странами,
так и в расчете на долгосрочную перспективу. Доклады института должны были регулярно попадать на стол к президентам
обеих стран. Московские коллеги организовали тогда встречу
в Кремле с Сергеем Ястржембским. Результат был нулевой –
Ястржембский не проявил к этому делу абсолютно никакого
интереса. Стратегия отношений с Украиной в Москве тогда
мало кого волновала. Готов был серьезно заниматься украинской проблематикой, пожалуй, лишь директор Российского
института стратегических исследований Евгений Кожокин, но
его возможности были весьма ограничены. Большинство ответов на предложения о совместной выработке стратегии наших
отношений сводилось к одному: у нас своих проблем хватает.
Проблем в России и впрямь хватало. В ближайшем окружении Ельцина шла беспрерывная борьба за влияние; экономика страны не успела оправиться после развала СССР, а тут
грянул дефолт 1998 г.; Хасавюртовскими соглашениями закончилась первая чеченская война, однако мира на Кавказе все
еще не было. Проблем было много, но это вовсе не означало,
что украинской темой не надо было заниматься. Получалось,
что Бжезинский лучше понимал значение для России ее отношений с Украиной, чем российские политики. Почему-то не
Влияние «внешнего окружения»
225
хотели эти политики замечать очевидного – того, что на Западе у Украины есть высокоразвитый и вполне благополучно
живущий сосед, к сближению с которым она обязательно будет
стремиться. Особенно удивляло то, что в сфере экономики для
поддержания партнерских отношений Россия шла на большие убытки, а вот культурными связями, гораздо менее дорогостоящими, она почти не занималась. Во всяком случае, не занималась целенаправленно и на высоком уровне. А между тем,
пока сохраняет свое влияние в Украине русский язык, России
нужно было бы всячески способствовать расширению общего
культурного пространства, стараясь его модернизировать.
Украинский культурный центр в Москве работает с середины 90-х годов (официально открыт в 1998-м) и находится в самом престижном месте российской столицы, на Старом
Арбате. Российский же культурный центр в Киеве открыли
только в 2007 г., и находится он не в самом лучшем районе
Киева. Задержки с открытием центра зависели не столько от
Москвы, сколько от Киева, но Россия в этом деле явно не проявила должной настойчивости. Гораздо раньше был открыт
Русский культурный центр во Львове, что было очень важно
для русскоязычного меньшинства Галиции. Но это был не российский, а именно русский центр, созданный в основном усилиями местной русской общины. Хотелось бы заметить, что ни
Львов, ни даже Киев не могли стать центрами русской культуры в масштабе всей Украины. Такими центрами могли стать
Харьков, Днепропетровск и Одесса – русскоязычные городамиллионники, расположенные как раз у линии разделения
бывшей польской Украины и Новороссии. Но там создать
культурные центры Россия не удосужилась.
Проблема, впрочем, не только в расположении возможных
русских культурных центров и очевидном запаздывании их
организации. Дело, прежде всего, в той целевой аудитории, на
которую в первую очередь была рассчитана российская культурная политика в Украине. Те, кто определял ее направление
(если вообще такие были), не мудрствовали лукаво – они ориентировали ее, прежде всего, на самых преданных России граждан Украины. В Крыму и Донбассе такая политика могла быть
успешной – там такие люди составляли большинство. Подобная же культурная ориентация могла иметь смысл и на Западной Украине – но в этом регионе речь могла идти преимущественно о моральной поддержке русскоязычного меньшинства,
226
Очерк 5
которое находилось в окружении плохо к нему относящегося
националистически настроенного большинства (свидетельство
тому – неоднократные поджоги библиотеки имени Пушкина
и Русского культурного центра во Львове), а не о стратегии российско-украинских отношений. Для успеха такой стратегии
нужна была совершенно иная фокус-группа.
Мы уже говорили о том, что многие «русские патриоты»
в Украине связывали все перспективы с будущим воссоединением с Россией. Доходило до курьезов: один из них (очень активный и довольно влиятельный в их кругах) вполне серьезно
рассказывал о том, что составляет список «предателей русской
идеи», над которыми со временем должен состояться праведный суд. В Украине было несколько «русских партий», но ни
одна из них не имела шансов преодолеть проходной барьер
на выборах в Раду и не могла хоть как-то влиять на принятие
важных политических решений. Ставка на эту политическую
силу была абсолютно бесперспективной. Несколько более эффективной была поддержка сторонников компартии и Прогрессивной социалистической партии Натальи Витренко, которые последовательно выступали за союз с Россией. Но эти
политические силы тянули страну в прошлое, а потому и у них
не было перспектив (как мы знаем, даже в очень трудном для
Украины 1999 г. Кучма победил лидера коммунистов Симоненко, обойдя его на 20%).
Говоря о формировании общего культурного пространства, надо заметить, что совместных культурных проектов
было очень мало – явно недостаточно для обеспечения потребностей заинтересованной в этом русскоязычной интеллигенции среднего поколения, которая должна была и могла
бы стать наставником украинской молодежи, привить ей вкус
к русской культуре. Больше всего, пожалуй, сделали для сохранения хоть какого-то подобия общего культурного пространства челноки-книготорговцы. Что касается модернизации упомянутого пространства, то и здесь проблем ничуть не меньше.
Периодически Россия устраивала в Украине пышные и дорогостоящие шоу с участием фольклорных ансамблей, Кобзона
и других известных в СССР артистов, выступления которых
должны были вызвать у зрителей чувство «ностальгии» по
прошлому. Серьезных культурных акций, отвечающих потребностям сегодняшнего дня, а тем более ориентированных
в будущее, было совсем немного. Извинением, если это можно
Влияние «внешнего окружения»
227
считать извинением, является тот факт, что в самой России все
более широкое распространение получают консервативные
ценности прошлых веков. К сожалению, почти не было публичного обсуждения спорных вопросов истории на совместных конференциях, в русско-украинских изданиях или в интернет-журналах, доступных широкой публике1. Да и вообще
совместных изданий было ничтожно мало. В этой обстановке
националистически настроенные историки Украины, не опасаясь контраргументов со стороны оппонентов, успешно навязывали населению свою концепцию украинской и совместной истории, во многом спорную. Им это сделать было совсем
не трудно, поскольку россияне, как правило, отвечали на все
их претензии в чисто пропагандистском духе, а это у многих
украинцев вызывало лишь недоверие и раздражение.
Недостаточное внимание к культурному аспекту российско-украинских отношений было отнюдь не случайным. Руководители России были убеждены, что Украина от нее никуда не
уйдет. События 1917 и 1991 годов их ни в чем не убедили. Отделилась Украина – не беда, все равно останется в сфере нашего
влияния. Может показаться, что сегодня Москва смотрит на
Украину так же, как смотрел на нее Петербург полтора столетия назад. Это не совсем верно. Тогда в Петербурге видели украинцев (малороссов), как и великороссов, и белорусов, частью
русского ядра Российской империи. Но в то же время там понимали, что украинцы могут и выпасть из этого ядра, если смогут
развить свой язык и свою культуру. Тогда самоидентификация
украинцев еще не завершилась – все могло обернуться и так и
сяк. Валуевский указ, направленный против распространения
украинского языка, как раз и должен был предотвратить выпадение украинцев из общерусского ядра империи. Сейчас многое изменилось. Хотя единой нации в Украине все еще нет, но
украинский язык уже давно обрел официальный статус и повсеместное распространение в этой стране (практически все украинцы двуязычны, знают как русский, так и украинский язык).
Украинская культура уже успела доказать свое право на жизнь,
в чем сегодня никто не сомневается. И главное: Украина – самостоятельное государство. Бессмысленно теперь рассматривать
1 Одно из немногих исключений – обсуждение проблемы голодомора
1933 года на конференциях и телемостах с привлечением известных российских и украинских историков, в частности академика А.Чубарьяна и проф.
В. Кондрашина с российской стороны и проф. С. Кульчицкого с украинской.
228
Очерк 5
украинцев как часть общерусского ядра Российской империи.
Куда разумнее смотреть на украинцев как на близких родственников, живущих в отдельной квартире и, что важно, по собственным правилам.
Правда, в политических кругах России идею единого русского народа давно сменила (в том, что касается русско-украинских отношений) концепция старшего и младшего брата.
Живи, пожалуйста, в своей квартире, но слушайся во всем
старшего брата. Эта концепция имела право на жизнь в Советском Союзе, особенно в сталинскую и послесталинскую эпоху,
но сегодня и она устарела. В советское время отдельная квартира находилась в доме, управление котором осуществлялось
из Москвы. Единого центра государственного и партийного
управления общим домом больше нет, как нет и единого для
всего дома хозяйственного комплекса. И самого дома больше
нет, так что рычагов влияния на Украину осталось совсем немного. Поначалу Украина, не имевшая собственных энергоресурсов для своей энергоемкой экономики и средств для того,
чтобы их купить по рыночным ценам, сильно зависела от России. Зависела она и все еще зависит от российского рынка, от
сложившихся в старые времена производственных связей, но
со временем эта зависимость делается все меньше и меньше.
В этих условиях концепция двух братьев, старшего и младшего, уже почти не работает.
Стратегической, на мой взгляд, ошибкой является то, что
Россия все еще не готова пересмотреть свое отношение к Украине в соответствии с изменившимися обстоятельствами. Как
показывают данные опросов, в Украине есть много людей,
настроенных на добрососедские и партнерские отношения
с Россией, но понимающих в то же время, что судьба связала
их с интересами украинского государства. Свои культурные
потребности они удовлетворяют главным образом с помощью русского языка,но все прочее зависит от украинских
реалий. Неизбежное несовпадение интересов России и Украины у таких людей часто является причиной внутреннего конфликта. Мне представляется очевидным: чтобы сохранить
миллионы украинцев в качестве своих друзей, Россия в своих
отношениях с Украиной всегда должна учитывать не только
свой интерес, но и интересы украинцев.
Поскольку после 1991 г. Россия это делала далеко не всегда, с каждым годом все большее число ее вчерашних друзей
Влияние «внешнего окружения»
229
уходило в стан «западников». Иногда Россия в своих действиях
настолько откровенно игнорировала интересы украинцев, что
это просто поражало. Наиболее выразительный пример – конфликт вокруг острова Тузла. В районе акватории Азовского
моря и Керченского пролива у России с Украиной было немало спорных вопросов, которые требовали цивилизованного
решения. Но россияне предпочли решить проблему самым нецивилизованным путем. 29 сентября 2003 г., не предупреждая
ни о чем украинскую сторону, краснодарский губернатор (?)
Андрей Ткачев начал строительство дамбы в сторону острова
Тузла, переданного еще в 1954 г. вместе с Крымом Украине.
Украине сначала вообще не объясняли мотивы строительства
дамбы (мол, это наше дело), потом пояснили тем, что Азовское
море размывает таманский берег и дамба нужна для его защиты. Однако все прекрасно понимали, что дело совсем в другом.
Россия хотела вновь превратить остров Тузла в косу, каковой
Тузла была много десятилетий назад. А поскольку коса эта
упиралась бы в Таманский берег, она должна была стать частью российской территории. И тогда плату за проход кораблей через пролив между Крымом и Тузлой будут взимать обе
стороны, а не одна Украина. О том, что в этом, а вовсе не в защите Таманского берега от размывания истинная причина
строительства дамбы, откровенно сказал тогдашний председатель Комитета Госдумы по международным делам Дмитрий
Рогозин: «В ответ на взимание тарифов в полной мере со стороны Украины за проход судов началось строительство этой
дамбы»1. Строительство дамбы продолжалась около месяца
(в три смены – по 150 метров в день) и остановилось в ста метрах от острова. Все это время люди находились в страхе, что
вот-вот начнется российско-украинская война. Кучма прервал
свой официальный визит в Латинскую Америку и прилетел
на остров, откуда в перископ следил за приближением строительства дамбы к украинской границе. Лишь в декабре Кучме
удалось договориться с Путиным и подписать соглашение по
Керченскому проливу. Украина сохранила за собой остров,
но своими, мягко говоря, непродуманными действиями России настроила против себя очень многих граждан Украины,
и не только на западе страны. Как тогда говорили, «Тузла сде1 2003 год - Тренировка вторжения России в Крым и на о. Тузла. https://
www.youtube.com/watch?v=o-wWABe8w6o.
230
Очерк 5
лала всех украинцев патриотами» и, добавлю от себя, приблизила «оранжевую революцию».
Строить отношения с независимой Украиной Россия
должна была, на мой взгляд, совершенно по-иному. Москве
нужно было поддерживать в Украине не те силы, что делали
ставку на скорое воссоединение ее с Россией, а те, что, принимая как данность независимость Украины, стремились сохранить дружеские отношения с Россией и хотели бы видеть
свою страну мостом, связывающим Европу и Россию. Вероятно, и в этом случае Украина постепенно сдвигалась бы в сторону Европы, но этот сдвиг был бы гораздо более медленным
и, соответственно, не очень болезненным. Украина, даже войдя
со временем в ЕС, объективно была бы заинтересована в хороших партнерских отношениях с Россией, поскольку к этому ее
обязывало географическое положение. Радикальный выбор
она вынуждена была бы сделать только в случае острого конфликта между Россией и Западом. Такой конфликт, казалось
бы, никому не был нужен, однако случился, причем в его эпицентре оказалась сама Украина. Произошло это, прежде всего,
в силу внутренних причин, о которых уже шла речь, но также
и под влиянием факторов, действующих извне.
* * *
Россия и Запад немало помогли Украине в первые годы
ее независимого существования – без этой помощи ситуация
в стране была бы просто катастрофической. Европа и США
многое сделали для переориентации украинцев, особенно
молодого поколения, на западную систему ценностей. Россия
в защите тех ценностей, что сближали украинский и русский
народы, надо признать, не преуспела. Главная проблема, однако, в том, что Украина и для России, и для Запада всегда оставалась, в первую очередь, объектом, вокруг которого они вели
свои геополитические игры. Сама же Украина была слишком
слаба для того, чтобы заявить о себе как о субъекте такого рода
игр. Чтобы стать полноценным субъектом международных
отношений, государство должно быть способным контролировать внутреннюю ситуацию в стране. Украинское же государство не имело для этого достаточного авторитета. В том
числе и потому, что его авторитет расшатывали незрелые общественные силы, которых к этому подталкивали западные
«неправительственные организации» вроде тех о которых шла
Влияние «внешнего окружения»
231
речь чуть выше. Как результат, Украина становилась субъектом международных отношений лишь тогда, когда взрывалась
бунтом или, если угодно, революцией.
Непродуманное поведение сторон
накануне и во время «Евромайдана»
Как же проявили себя внешние факторы перед второй
революцией на Майдане? Переговоры об ассоциации с Евросоюзом Украина начала еще при Ющенко, а завершила при
Януковиче. Правда, параллельно с переговорами о вхождении
в ЕС Янукович обсуждал в Москве и перспективы вступления
Украины в Таможенный союз. Двухвекторная внешняя политика государства была выгодна Украине в том числе и потому,
что отражала биполярность общественных настроений внутри
страны (в 2013 году сторонников ЕС и союза с Россией и Белоруссией, как мы знаем, было примерно поровну: запад был за
Евросоюз, восток – за Таможенный союз). Но к этому времени
продолжению политики двухвекторности, которая сыграла положительную роль при Кучме, стало мешать то обстоятельство,
что теперь обе стороны (и Россия, и Запад), не проявив достаточной гибкости, настаивали на том, чтобы Украина сделала
свой выбор: с кем ей все-таки по пути. Янукович по природе
своей не готов был принимать ответственные решения и старался избежать необходимости выбирать, пряча голову в песок.
Между тем пришло время подписывать Соглашение об
ассоциации с ЕС, которое до этого уже многократно откладывалось. Для Украины это означало принятие целого ряда
обязательств перед ЕС, включая сближение законодательства
и административных процедур, переориентацию на европейские технологические, экологические и социальные стандарты. Украина должна была вступить в зону свободной торговли
без таможенных барьеров и торговых квот и получить доступ
к ресурсам европейского энергетического рынка, что предполагало перестройку всей сети поставок энергоносителей и всей
системы товарооборота. Предполагалось решить и вопрос
о «безвизовом режиме», который волновал многих украинцев,
стремящихся попасть на Запад.
Подписание Соглашения об ассоциации с Евросоюзом
могло принести Украине определенные выгоды, но в то же
232
Очерк 5
время создавало серьезные проблемы. Одна из них – отсутствие таможенной защиты слабого украинского производителя, которому трудно будет выдержать конкуренцию с производителем европейским. Следствием этого было бы смещение
товарооборота в пользу импорта, а значит, вымывание золотовалютных резервов, что делало бы нестабильной украинскую
гривну. Особенно могло пострадать сельское хозяйство, нуждающееся в гораздо большем уровне государственных дотаций,
чем тот, который допускают правила ЕС. Но главное, конечно,
радикальное изменение характера отношений с Россией. Было
очевидно: открыв границу с Европой для свободных поставок
западных товаров в свою страну, Украина должна будет столкнуться с жесткими таможенными барьерами на российскоукраинской границе. Для Украины это должно было обернуться большими финансовыми потерями.
В этой ситуации Евросоюз продемонстрировал формализм и двойственность своей внешней политики, проявив
полное равнодушие к возможным последствиям подписания
Соглашения об ассоциации с ЕС для Украины. Сам Евросоюз
это соглашение мало к чему обязывало. Оно вовсе не означало
скорого вхождения Украины в ЕС, на что надеялись миллионы
украинцев. В свое время соглашение об ассоциации подписали Турция, Чили, Сербия, Босния, Черногория, Македония,
Албания, Израиль, Ливан, Иордания, Алжир, Египет, Тунис
и Марокко, которые так и не стали членами ЕС. Причем Турция подписала такого рода соглашение в 1963 г., когда еще не
было Евросоюза, а было только объединение нескольких европейских сообществ. Все нынешние ассоциации разделены на
группы, полное название которых мало кто знает, что подчеркивает их вторичность.
Определенный интерес для ЕС представляла зона свободной торговли с Украиной, так как она открывала странам Европы доступ на довольно большой украинский рынок. Однако
и это слишком большой выгоды Евросоюзу не сулило, поскольку покупательная способность населения, да и предпринимателей Украины была очень низкой, а уровень правовых гарантий,
необходимых зарубежным инвесторам, там был исключительно
слабым. В поступлении же низкокачественных украинских товаров на свой рынок ЕС и вовсе не был заинтересован. Не был заинтересован он и в притоке рабочей силы с Украины (тем более
что в Европу как раз хлынул поток беженцев). Словом, если для
Влияние «внешнего окружения»
233
Украины подписание соглашения было важным шагом, и стоил
ей этот шаг очень дорого, то у Евросоюза особой заинтересованности во всем этом деле не было. И выделять большие средства
на возмещение потерь Украины он намерения не имел. Тем
не менее он настаивал на необходимости срочного подписания
Украиной Соглашения об ассоциации.
Учитывать интересы Украины Евросоюз явно не собирался. Когда после таможенной блокады украинских товаров
на российской границе правительство Украины, оказавшись
в безвыходной ситуации, предложило Евросоюзу и России обсудить вопрос о зоне свободной торговли с ЕС на совместных
переговорах и образовать комиссию на трехсторонней основе
для обсуждения комплекса вопросов, направленных на восстановление утраченных объемов производства, Евросоюз это
предложение отверг. «Предложение о проведении трехсторонних переговоров – не выход из ситуации и не имеет прецедентов. Предложение ЕС относительно двусторонних переговоров
остается в силе, и мы не видим роли для третьих стран в этом
процессе», – заявил тогда Л. Линкявичус, глава МИД Литвы,
председательствовавший в ЕС1. Украина, мол, – независимое
государство и должна сделать свой выбор сама. Формально
все правильно. Прецедентов такого рода и впрямь не было,
но не было раньше и подобной ситуации. Украина должна
была отказаться от очень тесных связей со страной, с которой
она была очень близка и от которой во многом зависела. Возможно, она и смогла бы сделать выбор самостоятельно, но при
условии, что Евросоюз компенсирует ей значительную часть
потерь, которые она неминуемо понесет в случае подписания
соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС.
Компенсировать потери Евросоюз не обещал и тем не менее отверг предложение Януковича и премьера Азарова отложить на какое-то время подписание соглашения, чтобы они
могли уладить проблемы с Москвой. Председатель ЕС Линкявичус заявил тогда: «Мы не верим в какое-либо отложение подписания Соглашения. Это убрало бы шансы на подписание
и отложило бы выгоды, которые Соглашение об ассоциации
дало бы в перспективе украинцам»2. Торопили с подписанием
соглашения прежде всего страны Балтии и Польша, настроен1
2
«Украинская правда», 22 ноября 2013, 11:10.
Там же.
234
Очерк 5
ные радикально антироссийски и желавшие по привычке насолить России. Но и старые члены Евросоюза не возражали,
хотя большого практического интереса в этом деле у них не
было, и ссориться из-за Украины с Россией они, в общем-то,
не хотели. Зачем Германии, Франции, Италии и другим локомотивам Евросоюза нужно было торопить Украину с подписанием Соглашения об ассоциации с ЕС, понять трудно.
Видимо, сработали привычные стереотипы, и проявила
себя традиционная декларативность европейской политики. Раз мы в Евросоюзе декларировали открытость и либерализм, нужно следовать этим принципам. Казалось бы, строгая
приверженность собственным декларациям – дело хорошее.
Оказывается, не всегда. Руководители европейских стран все
же несут первостепенную ответственность перед собственными гражданами, и если эти граждане выражают недовольство,
политики вынуждены как-то выкручиваться, используя методы
двойных стандартов и закрывая глаза на то, что невыгодно замечать. Вот и в данном случае: пригласили Украину подписать
Соглашение об ассоциации и в сложной для нее обстановке отказались перенести срок этого подписания, а возмещать ей возможные большие потери не хотели. Ведь это придется делать за
счет своих налогоплательщиков. Лучше сделать вид, будто не
знают они, с какими трудностями может столкнуться Украина
в случае смены своего стратегического партнера. Кроме того,
Европа, находясь под защитой ядерного зонтика США, старалась обеспечить интересы не только свои, но и своего главного
союзника – Америки, а та, как мы знаем, стремилась ослабить
Россию, всячески способствуя отталкиванию от нее Украины.
Не продумала Европа возможные последствия своих шагов, тем
самым способствовала тому, что ситуация в Украине взорвалась. А потом постаралась всю ответственность переложить на
Россию, а «Евромайдан» вопреки очевидным фактам рассматривать не как катастрофу и результат, помимо прочего, своих
собственных просчетов, а как народную революцию, которую
следует приветствовать и всячески поддерживать. Опять-таки,
в соответствии с привычными стереотипами.
Постоянно подчеркивая у себя дома мысль о том, что демократическое общество – это, прежде всего, общество правовое,
западные политики по отношению к Украине использовали
совсем другие стандарты. Очень часто они оказывали поддержку совсем незрелому в правовом отношении украинскому
Влияние «внешнего окружения»
235
обществу (которое и обществом в современном смысле слова
назвать трудно) в его конфликтах с государством (тоже, конечно, далеко не идеальным), тем самым подталкивая его к бунту.
Так было во время «Кучмагейта», «оранжевой революции»
и «Евромайдана». Во всех этих случаях Запад не просто симпатизировал протестантам, но активно их поддерживал – даже
тогда, когда они грубо нарушали конституцию и законы страны. О том, что в конце концов это может завершиться разрушением государственных устоев, политической дестабилизацией
и хаосом и что такая Украина не только не будет нужна Европе, но и станет для нее опасной, они, по-видимому, не думали. Между тем события, имевшие место после «Евромайдана»,
показали, что Украина движется именно в этом направлении.
* * *
Немалая доля ответственности за случившееся на Майдане лежит и на России. Когда приблизился срок подписания Соглашения об ассоциации Украины с ЕС, российское
руководство стало оказывать на Киев сильное экономическое
давление. С 14 августа 2013 г. русская таможня усилила контроль за грузами украинских производителей. Многие грузы
вернули назад, проверка стала намного серьезнее, на пограничных пропускных пунктах возникли многокилометровые
заторы. Федеральная таможенная служба России назвала это
«возвращением к штатному режиму растаможивания украинских товаров», Евросоюз воспринял как давление на Украину с целью помешать ей заключить соглашение о свободной
торговле с ЕС, подписание которого было запланировано на
ноябрь. Пресс-секретарь Еврокомиссии Джон Клэнси тут же
заявил: «ЕС считает принципиально важным, что соглашение
о свободной торговле с ЕС не помешает Украине развивать
конструктивные отношения с Таможенным союзом… Поэтому
любая экономическая угроза Украине со стороны России, связанная с возможным подписанием страной Соглашения об
ассоциации с ЕС, неприемлема»1. Началась конфронтация.
То, что экономическая блокада Украины связана с Соглашением об ассоциации, Россия, по сути, не отрицала. Сначала
об этом сказал советник президента Сергей Глазьев: «Российская таможня до сих пор не ставила Украине высокий уровень
1 Мария Князева, Еврокомиссия: «Свободная торговля ЕС и Украины
не ухудшит ее отношений с ТС». 21.08.2013. http://wto.wtcmoscow.ru/novosti/1351.
236
Очерк 5
риска, просто не желая нарушать тех операционных связей,
которые еще поддерживаются в нашем экономическом сотрудничестве. Но если Украина подписывает Соглашение об
ассоциации с ЕС и берет на себя обязательства слепо выполнять все нормы европейского регулирования и без контроля
пропускать европейские товары, это приведет к очередному
реимпорту плюс к вытеснению украинских товаров, которые
не будут выдерживать конкуренции»1. Чуть позже это подтвердил и сам президент: «Если наши соседи пойдут на существенную либерализацию таможенного режима с Евросоюзом,
то на рынок Украины неизбежно хлынут товары достаточно
неплохие по качеству и по цене, но это приведет к тому, что
они будут выдавливать с собственно украинского рынка товары именно украинского производства. Тогда странам Таможенного союза придется подумать о защитных мерах». Потому
что, пояснил Путин, будет трудно понять маркировку товаров,
страну их происхождения, что поставит российских производителей в «достаточно сложное положение»2.
В конце августа Москва пошла на переговоры с Киевом
и смягчила таможенный контроль. Украинский премьер Азаров
писал после этих переговоров: «В чем суть вопроса и в чем выражается обеспокоенность российской стороны в связи с подписанием Соглашения о зоне свободной торговли Европейского союза
и Украины?.. Российская сторона опасается, что в этом случае европейские товары через Украину пойдут в страны Таможенного
союза, поскольку между странами Таможенного союза и Украиной также действует Договор о зоне свободной торговли. Есть ли
резон для таких опасений? Теоретически да. А практически, используя механизмы, предусмотренные ВТО, например сертификат происхождения, совместные пункты таможенного контроля,
можно эти риски свести практически до нуля»3. Не сомневаюсь:
Россия понимала, что проблему маркировки товаров вполне
можно решить, так сказать, «мирными средствами». Такое средство силового давления, как блокада, имело целью, во-первых,
напугать украинских предпринимателей жестким российским
1 Россия готовит реакцию на «самоубийственную» ассоциацию с ЕС,
«Украинская правда», 19.08.2013, 15:08. www.pravda.com.ua/rus/news/2013/08/
18/6996231/.
2 РИА Новости Украина, 22.08.2013: http://rian.com.ua/economy/20130822/
338310286.html.
3 «Украинская правда», 30.08.2013, 17:55. http://www.pravda.com.ua/rus/
news/ 2013/08/30/6996991/.
Влияние «внешнего окружения»
237
таможенным контролем, который последует за подписанием Соглашения об ассоциации (и она этой цели достигла), и, во-вторых,
убедить ЕС в необходимости участия России в трехсторонних переговорах по зоне свободной торговли. Помимо кнута в виде таможенной блокады, Россия использовала и пряник: дала Януковичу многомиллиардный кредит.
Как мы знаем, Евросоюз, проявив близорукость, от трехсторонних переговоров, увы, отказался, и Россия вновь усилила
давление на Украину. По данным Киевского центра политических исследований и конфликтологии, Украина из-за ухудшения внешнеторговых отношений с Россией, начиная с августа,
ежемесячно теряла 30–40 млрд гривен торгового оборота (примерно 3,7–4,9 млрд долл. США. – В.М.) и 15–20 тысяч рабочих мест1.
Это, конечно же, ухудшало и без того неважное экономическое
положение страны. Росло общественное недовольство, предприниматели жаловались, давили на Азарова и Януковича.
Янукович обращался с просьбами к Евросоюзу отложить подписание, тот упорствовал. Ситуация в Украине с каждым днем
становилась все более острой, прозападные политические силы
консолидировались, готовились в случае отказа Януковича подписать соглашение вывести тысячные толпы на акции протеста.
На что в этих условиях рассчитывала Россия? Да, она
могла заставить Януковича и Азарова под давлением предпринимателей, заинтересованных в торговле с Россией, отказаться от подписания Соглашения, чего вскоре и добилась, но что
дальше? Украина останется в зоне влияния России? Да нет же.
Было очевидно, что отказ от Соглашения об ассоциации для
многих будет означать отказ от интеграции с Европой и вызовет массовые акции протеста, а у Януковича для того, чтобы
с ними справиться, не хватало ни личного авторитета, ни достаточно широкой общественной поддержки. Можно было бы
рассчитывать на такую поддержку в Новороссии (что, впоследствии и подтвердилось), но никак не в Киеве, который в случае
протестных акций обязательно должен был оказаться в центре
событий. Неужели «оранжевая революция» никого ничему
не научила? И неужели подписание Украиной Соглашения
об ассоциации, так мало что меняющее, стоило того, чтобы
допускать риск гражданской войны в Украине? Безусловно,
1 Украинское правительство приостановило процесс подготовки к подписанию Соглашения об ассоциации с ЕС. http://www.analitik.org.ua/currentcomment/int/52931fea2486b/pagedoc1096_4/.
238
Очерк 5
вступление Украины в зону свободной торговли вынудило бы
Россию укрепить свои таможенные барьеры, что отрицательно
сказалось бы на уровне жизни большого числа граждан Украины. Но ответственность за нарушенные связи с Россией в этом
случае украинцы возложили бы не на нее, а на прозападные
силы. И это смогло бы сместить внешние ориентиры населения вновь с запада на восток. А так, по данным исследований
Центра Разумкова, проведенных в сентябре 2016 г., 45,8% всех
опрошенных украинцев посчитали приоритетными отношения с ЕС и только 12,6% – отношения с Россией1. Боюсь, что
Россия, оказывая в 2013 г. давление на Украину, не учла в достаточной мере не только ее интересы, но и свои собственные.
Российское давление на Украину возымело действие. Промышленники требовали от правительства пока не подписывать
Соглашение, и оно в конце концов уступило. 18 сентября Кабинет министров одобрил текст Соглашения об ассоциации2,
а спустя два месяца, 21 ноября, приостановил подготовку к его
подписанию. Для «более детального изучения и обработки
комплекса мер, которые необходимо осуществить для восстановления утраченных объемов производства и направлений
торгово-экономических отношений с РФ и другими государствами — членами СНГ». Кроме того, правительство решило
«восстановить активный диалог с Российской Федерацией
и другими странами Таможенного союза и государствами –
членами Содружества Независимых Государств по оживлению
торгово-экономических связей с целью сохранения и укрепления совместными усилиями экономического потенциала государства»3.
В тот же день в Киеве начались акции протеста, на Крещатике появились первые палатки. 24 ноября на митинг вышло
более ста тысяч человек – акция протеста была объявлена бессрочной. Когда 29 ноября Янукович, так и не подписав Соглашение, вернулся из Вильнюса, он не рискнул обратиться к народу с обращением (даже по телевизору), а отправился в свое
пригородное имение. А в Киеве в ночь на 30 ноября бойцы
1 Зовнішньополітичні орієнтації громадян України. http://www.razumkov.
org.ua/ukr/news.php?news_id=781.
2 Кабмин одобрил проект Cоглашения об ассоциации с ЕС. http://zn.ua/
POLITICS/kabmin-odobril-proekt-soglasheniya-ob-associacii-s-es-129363.html.
3 Правительство Азарова остановило подготовку к ассоциации и начинает переговоры с Россией. http://zn.ua/POLITICS/pravitelstvo-azarova-otkazalosot-associacii-s-es-v-polzu-tamozhennogo- soyuza-133327.html.
Влияние «внешнего окружения»
239
ОМОН силой очистили Майдан, избив сотни ночевавших там
демонстрантов. На следующий день в центр украинской столицы вышло несколько сот тысяч демонстрантов. Наиболее
радикальные из них захватили здание городской администрации и ряд других зданий, начали штурм здания администрации президента. Так начался «Евромайдан».
Очевидно, что «Евромайдан» являлся в первую очередь
следствием внутриукраинских противоречий. В то же время
следует признать, что непродуманное поведение и европейских, и российских политиков немало способствовало тому,
что он состоялся.
* * *
Мы пытаемся выяснить причины революции (или переворота) на Майдане, а не описывать события, с этим связанные.
И все же, говоря о роли Запада и России в подготовке «Евромайдана», нельзя, хотя бы кратко, не сказать о том, как проявилась эта роль в его финальной части – во время переговоров
между оппозицией и Януковичем 20–21 февраля 2014 г.
Три месяца продолжалась майданная революция с ее пожарами, драками, кровью1. Наконец, когда число убитых превысило сто человек, власть и оппозиция сели за стол переговоров.
Со стороны власти в переговорах участвовали президент и глава
его администрации, председатель Верховной Рады и министр
иностранных дел, со стороны оппозиции – три ее лидера: Арсений Яценюк, Виталий Кличко и Олег Тягнибок. В качестве
официальных наблюдателей присутствовали глава МИД Германии Ф.-В. Штайнмайер, министр иностранных дел Польши
Р. Сикорский, глава европейского департамента МИД Франции
Э. Фурнье и от России В. Лукин – незадолго до этого ушедший
с поста Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. 21 февраля, в середине дня, было подписано соглашение, основные положения которого сводились к следующему:
1) Власть не будет вводить чрезвычайное положение.
Власть и оппозиция воздержатся от силовых действий.
2) В течение 48 часов будет принят закон, который восстановит действие Конституции 2004 г., отмененной
1 Может показаться странным, что западные политики, которые у себя
дома больше всего ценят правопорядок, в украинских событиях всегда занимали сторону протестантов, даже тогда, когда те откровенно использовали
грубое насилие. Тем не менее это так.
Очерк 5
240
с нарушением правовых норм при Януковиче. В течение 10 дней после этого будет сформировано правительство национального единства.
3) Будет немедленно начата и к сентябрю завершена реформа конституции.
4) Не позднее декабря будут проведены новые президентские выборы на основе нового избирательного законодательства.
5) Совместными усилиями власти, оппозиции и Совета
Европы будет проведено расследование имевших место
актов насилия.
Соглашение было сначала парафировано обеими сторонами и наблюдателями, включая Россию, а затем подписано,
но уже без представителя России.
Казалось, это соглашение устраивало всех. Даже Польша
и США, активнее других поддерживавшие украинскую оппозицию, были довольны его текстом. «Хороший компромисс.
Дает шанс миру. Открывает путь к реформам и в Европу.
Польша и ЕС поддерживают его», – написал в своем фейсбуке
Радослав Сикорский1. «Я приветствую достигнутое сегодня соглашение между президентом и лидерами оппозиции. Оно открывает путь для политического решения кризиса в Украине.
Демократическое и мирное решение – единственный путь», –
заявила глава внешнеполитического ведомства Евросоюза Кэтрин Эштон2. «Мы поддерживаем усилия всех тех, кто согласовал это соглашение, оцениваем смелость лидеров оппозиции,
которые признали необходимость компромисса, и предлагаем
поддержку Соединенных Штатов в его реализации», – говорится в заявлении Белого дома3. Довольна была соглашением
и украинская власть. Тогдашний министр иностранных дел
Украины Леонид Кожара, принимавший участие в работе над
текстом, позже напишет в своем фейсбуке: «Если бы удалось
выполнить все, о чем договорились власть и оппозиция, Украина получила бы исторический шанс остаться нормальным суверенным демократическим европейским государством».
Украинская правда, 21 февраля 2014, 15:56.
Эштон призвала к немедленному выполнению соглашения в Украине.
http://lb.ua/news/2014/02/21/256550.
3 Украинская правда, 21 февраля 2014, 20:32. http://www.pravda.com.ua/
rus/news/2014/02/21/7015521/.
1
2
Влияние «внешнего окружения»
241
Понравилось соглашение и представителю России Владимиру Лукину. Он признавал, что «в первые часы 21 февраля
считал соглашение хорошим компромиссным планом на бумаге». Почему же Лукин отказался подписать документ, который ему понравился? Что произошло в промежутке между
парафированием и подписанием соглашения? Вот как объяснял свой отказ сам Лукин сразу по возвращении в Москву:
«Самая большая трудность в том, что ситуация постоянно меняется, персонажи меняются, появляются новые, нет ясности,
кто и как будет выполнять соглашение, именно поэтому мы
не поставили свою подпись»1. Кто меняется и почему? Текст
соглашения не изменился, главные персонажи были все те же –
не было только самого Лукина. Лукин еще что-то говорил о неопределенности полномочий участников. Все это выглядело
совсем не убедительно, и вряд ли тогдашнее заявление Лукина
кому-то что-либо прояснило. Совсем иначе звучало объяснение Лукина год спустя. На вопрос корреспондента журнала
«Эксперт», почему он отказался поставить подпись под соглашением, Лукин ответил: «Я думал, что оно заставит президента Януковича и движение на Майдане добиваться мирного решения, достойного демократической страны. Однако уже на
следующий день я понял, что президент Путин и министр иностранных дел Сергей Лавров были совершенно правы, отказавшись
его подписывать… Потому что Янукович под влиянием слухов
и сообщений о бесчинствах активистов с Майдана собрал чемоданы и уехал. В ретроспективе видится, что поспешное бегство Януковича и выступления оппозиции привели к ситуации, когда кажется, что им плюнули в лицо»2.
Выясняется, что отказались подписывать соглашение
Путин и Лавров, а вовсе не Лукин, которого, по-видимому, на
это никто не уполномочивал. Возникает вопрос: почему российские руководители так поступили? Уж точно не потому,
что Янукович сбежал. Янукович действительно оказался трусом, но сбежал он из Киева в 22.40, т.е. поздно вечером, а днем,
в момент подписания соглашения был на месте и, вероятно,
о побеге еще не думал. Принято считать, что его напугали заявления активистов Майдана о предстоящем штурме президент1 Украинская правда, 21 февраля 2014, 19:41. https://www.pravda.com.ua/
rus/news/2014/02/21/7015586/.
2 Владимир Лукин: «Во дворце Януковича была паника». «Expert Online»
2015. HTTP://EXPERT.RU/2015/02/19/.
242
Очерк 5
ского дворца, сделанные вечером 21 февраля во время траурной церемонии в центре Киева. Возможно, это так, но вполне
вероятно, президента пугало также ощущение, что Россия, отказавшись подписывать соглашение, оставила его на произвол
судьбы. Защищать главу государства было некому – во исполнение соглашения внутренние войска и спецподразделения
в середине дня были выведены из центра города1. Наверняка,
узнав, что Лукин улетел в Москву, Янукович связывался с Путиным и, не исключено, узнал из первых уст о том, что Россия
гарантом выполнения соглашения быть не намерена. Было бы
очень интересно узнать, какие решения принял заседавший,
по-видимому, в тот же день Совет Безопасности Российской
Федерации, но, к сожалению, это невозможно. Любопытно
в этой связи и сообщение, которое разместил на своем твиттере 21 февраля около 9 утра (когда согласовывался текст соглашения!) харьковский губернатор М. Добкин: «По инициативе
Всеукраинского общественного союза “Украинский фронт”
22 февраля в Харькове пройдет Съезд депутатов всех уровней
юго-восточных областей, города Севастополя и Автономной
республики Крым»2. На следующий день съезд таки состоялся, и на нем присутствовало около 4 тысяч человек почти со
всех районов Новороссии. В Харьков как раз и вылетел поздно
вечером 21 февраля президент Янукович, но на съезде он так
и не появился. Связаны ли все эти события между собой, и если
да, то как? Четкого ответа на эти вопросы нет, а версий может
быть сколько угодно. Среди них и та, что Россия не была заинтересована в выполнении подписанного в Киеве соглашения
о перемирии и готовила собственные сценарии развития событий.
Как бы то ни было, когда соглашение было сорвано, а Янукович вопреки требованиям конституции был отстранен от
власти, ни Запад, ни Россия особой озабоченности по этому
поводу не выявили и строгого соблюдения положений соглашения о перемирии не потребовали. Хотя всем, кто искренне
хотел бы предотвратить то, что потом случилось, следовало
бы настаивать на соблюдении требований соглашения. Ведь
незаконное отстранение от власти гаранта конституции явля1 Правоохранители покидают правительственный квартал. http://24tv.
ua/ru/pravoohraniteli_pokidayut_pravitelstvenniy_kvartal_foto_video_n411717
2 См: В Харькове пройдет съезд депутатов Юго-Востока и Крыма. http://
lb.ua/news/2014/02/21/256396_harkove_proydet_sezd_deputatov.html.
Влияние «внешнего окружения»
243
ется грубейшим нарушением основного закона страны1, а это
означает: власть преемников Януковича нелегитимна и, соответственно, нежелание признавать эту власть не может
считаться противоправным действием.
Не трудно было предположить, что в такой стране, как
Украина, целые регионы могут отказаться выполнять требования нелегитимной власти. В первую очередь Крым, который
имел статус автономной республики, собственную конституцию и право на референдум, на который могли выноситься
вопросы «обеспечения прав и свобод граждан, национального согласия, содействия охране правопорядка и общественной
безопасности»2. Правоведы скажут: принимаемые в автономной республике нормативные акты не должны противоречить
требованиям украинской конституции, а решение о выходе
Крыма из состава Украины этим требованиям, очевидно, противоречит. С этим можно было бы согласиться, но только при
условии, что конституция в стране действует. Однако, абсолютно незаконно отстранив президента Украины, который
является главой государства и гарантом государственного суверенитета, территориальной целостности и конституции,
оппозиционеры поставили всю страну вне правового поля.
Возникла угроза общественной безопасности в Крыму, а ее защита – это уже компетенция автономии.
То, что отстранение Януковича от власти грубо нарушает
конституцию, – это не только моя личная точка зрения. В октябре 2016 г. Конституционный Суд Украины по представлению
нынешнего президента Порошенко рассматривал вопрос о законности лишения Януковича президентских полномочий.
На первом же судебном заседании судья-докладчик Наталья
Шаптала сообщила, что Конституционный Суд получил заключения экспертов по поводу данного вопроса. Все экспертные оценки, по словам судьи, можно разделить на три группы. Одна группа экспертов считает, что принятый Верховной
Радой закон об отстранении Януковича от власти, безусловно,
противоречит конституции и должен быть отменен. Вторая
1 Согласно статье 108 Конституции Украины, полномочия Президента
Украины могут быть досрочно прекращены только в случае: 1) отставки,
2) болезни, 3) импичмента, 4) смерти. Ни одного из этих условий в случае
Януковича не было, и тем не менее он был лишен президентских полномочий
(юридически 4 февраля 2015 г., а фактически 22 февраля 2014 г., т.е. уже на
следующий день после подписания соглашения о перемирии).
2 Конституция Украины, статья 138, п. 7. Киев, 2006.
Очерк 5
244
группа экспертов тоже признает, что формально Рада превысила свои полномочия, приняв такой закон. Она тем не менее
оправдывала устранение Януковича тем, что ситуация тогда
была уникальной, не предусмотренной конституцией. Наконец, и третья группа ученых согласилась с тем, что по формальным признакам парламент не должен был принимать
этот закон. Эти эксперты, правда, утверждали, что решение
Рады было не правовым, а политическим. Конституционный
же Суд рассматривать политические акты не вправе1.
Очень любопытная ситуация: все три группы экспертов,
приглашенных Конституционным Судом, признали, что решение Рады о лишении Януковича президентских полномочий
противоречит нормам права. Выводы первой группы экспертов, на мой взгляд, являются абсолютно корректными. Что же
касается выводов двух других групп, то они порождают массу
вопросов. Если закон об отстранении от власти главы государства вопреки требованиям конституции может приниматься
на основании того, что в стране уникальная обстановка и требуются не правовые, а политические решения, то что мешает это же толкование распространить на решения, принятые
Верховной Радой Крыма или даже местными советами в Донбассе? Ведь там обстановка была ничуть не менее уникальной
и так же нуждалась в политических решениях. И если у оппозиционеров была возможность вернуться в рамки правового
поля и выполнить подписанное 21 февраля соглашение о перемирии, чтобы затем переизбрать нелюбимого президента,
то в Крыму и Донбассе такой возможности уже не было. Потому что конституция в стране больше не работала. Как бы то
ни было, выводы всех групп экспертов убедительно свидетельствуют о том, что в Украине 21–22 февраля произошел переворот или, если хотите, революция. Оба эти понятия означают
свержение конституционного правопорядка.
Строго соблюдать конституционный порядок в стране
всегда требовали и международные организации, в частности
ПАСЕ, членом которой является Украина. «Ассамблея признает суверенное право любого ее члена изменять свою конституцию, но настаивает на том, чтобы любое такое изменение
осуществлялось в полном соответствии с существующими
конституционными положениями», – писал в свое время пре1
Украинская правда, 19 октября 2016, 12:08.
Влияние «внешнего окружения»
245
зиденту Украины Леониду Кучме глава ПАСЕ лорд РасселДжонстон1. Но, когда оппозиция 22 февраля 2014 г. грубейшим
образом нарушила конституцию страны, лишив де-факто
Януковича президентских полномочий, Совет Европы на это
никак не отреагировал.
Разве было не очевидно, что если в стране не будет действовать основной закон, ее ожидают острейшие конфликты, вплоть до гражданской войны? Иными словами, Россия
и Запад должны были настаивать на выполнении всех требований соглашения от 21 февраля, что могло вернуть Украину
в пределы правового поля. Настаивать, однако, было некому. Страны, подписавшие соглашение, – Германия, Франция
и Польша – всегда активно поддерживали оппозицию, и было
ясно, что требовать возвращения к соглашению они не будут.
А Россия, на которую все смотрели как на единственного гаранта прав легитимной власти, отказавшись ставить свою подпись под соглашением, вообще самоустранилась. Негативные
последствия не заставили себя ждать.
Кто-то скажет, что подпись России под соглашением о перемирии ничего не изменила бы, – оппозиция все равно захватила бы власть. Возможно, хотя и не обязательно, если бы
Москва поставила вопрос о соблюдении соглашения на международном уровне и со всей серьезностью. Но даже, если бы
это не помогло, Россия должна была бы постоянно поднимать
на различных форумах проблему незаконного отстранения
Януковича от власти, несмотря на то, что он в сложной ситуации повел себя не лучшим образом. Ведь защищала бы Россия
в этом случае не конкретное лицо, а сам принцип верховенства
права. Впрочем, в России этот принцип никогда не был приоритетным. Но в данном контексте речь шла не только о праве
и, соответственно, об оправдании решений крымского парламента, но и о престиже российского государства, которым
Россия всегда дорожила. Законопослушные европейцы плохо
воспринимают нелегитимные действия, и позиция России как
защитника законно избранного президента Украины могла
быть встречена в Европе с пониманием. Если не хитроумными политиками, то значительной частью общественности2. Но
1 См.: Голова Парламентської Асамблеї Ради Європи звернувся до Президента України. http://khpg.org/index.php?id=977861902.
2 В качестве иллюстрации приведу пример. Через десять дней после захвата власти оппозицией я опубликовал в немецкой газете «Die Zeit» статью
246
Очерк 5
права украинского президента никто защищать не собирался.
Его просто-напросто списали со счетов.
«Евромайдан» не только выявил внутренние противоречия, присущие процессу становления молодого украинского
государства, и непродуманность поведения его «стратегических партнеров», но и продемонстрировал неспособность всей
действующей сегодня системы международных отношений
справляться с подобными ситуациями. Эта проблема не может
не вызывать очень серьезной озабоченности, однако ее обсуждение уведет нас далеко за пределы темы, которой посвящена
книга.
«Никакой сделки без Януковича», в которой предлагалось лидерам четырех
государств, наблюдавших за переговорами о соглашении, пригласить стороны, его подписавшие, в Берлин – для того, чтобы исправить нарушения
этого соглашения и уладить, по возможности, спорные вопросы. После этого
Янукович под гарантии безопасности со стороны стран-участниц должен был
бы заявить о своей отставке с поста президента и о назначении досрочных
президентских выборов. И вот что любопытно: примерно 2/3 из полутораста
комментаторов к этой статье положительно отнеслись к такому предложению.
Отрицательных отзывов почти не было. См.: Malinkowitsch W. Kein Deal ohne
Janukowitsch, Zeit online, 3.03.2014.
SUMMA SUMMARUM
В
этой книге речь шла о предпосылках и причинах «Евромайдана». В общих чертах я обозначил их еще во вступлении. Здесь же хочу, сгруппировав эти причины, перечислить
их более детально.
Первая группа:
— Исторические разрывы, до сих пор не зарубцевавшиеся.
— Региональные различия и противостояние сторонников разных внешнеполитических ориентаций.
— Особое положение столицы Украины, где происходили
все «майданные революции».
Вторая группа:
— Идеология национализма, как радикального («интегрального»), так и умеренного; незавершенность процесса формирования нации.
— Навязываемая государством ускоренная украинизация,
нерешенность проблемы языкового равноправия.
— Смена ценностных приоритетов; перерастание этнонационализма в государственный «патриотизм отталкивания отРоссии».
Третья группа:
— Вынужденная легализация первичного накопления капитала.
— Наличие всесильных олигархических кланов.
— Тотальная коррупция, правовой беспредел.
— Сохраняющиеся в течение всех лет независимости бедность и социальное неравенство.
— Нестабильное положение малого бизнеса.
248
Summa summarum
Четвертая группа:
— Выраженная зависимость Украины от помощи извне.
— Активная поддержка Западом с помощью специально созданных структур политики «отталкивания от России».
— Односторонняя поддержка Западом незрелого в правовом отношении украинского общества в его конфликтах с государством.
— Отсутствие у Кремля стратегии в сфере российскоукраинских отношений, рассчитанной на перспективу.
— Недостаточное внимание Москвы к культурной составляющей российско-украинского сотрудничества.
— Ошибочные решения западных и российских политиков накануне, во время и после подписания Соглашения об ассоциации Украины с ЕС.
И, наконец, два повода, непосредственно спровоцировавшие «Евромайдан»: отказ Януковича подписать Соглашение
об ассоциации с ЕС и силовой разгон митингующих на Майдане в ночь на 30 ноября 2013 г.
Все эти причины действовали одновременно и комплексно. Порядок перечисления групп причин, конечно, условен,
и нет никаких оснований считать, что причины первой группы более значимы, чем причины четвертой. На каком-то этапе
одна из причин выдвигалась на передний план, чтобы затем
уступить первое место другой причине. Главное, повторю: все
они действовали в комплексе.
Еще в перестройку самой активной политической силой
на Украине стали националисты. Их опорой была Галиция, где
местное население так и не вписалось окончательно ни в социалистическую систему, ни в «единый советский народ», где сохранились и обросли легендами воспоминания о бандеровщине с ее идеологией «интегрального национализма». Лидерами
движения за независимость стали освободившиеся из лагерей
лидеры диссидентского движения, которое на Украине было
преимущественно националистическим. Все это происходило
во время развала всех структур, отвечавших за политическое,
правовое и экономическое управление как всего Союза ССР,
так и украинской республики. Создавалась атмосфера правового беспредела, начали появляться нелегальные и полулегальные структуры, в обход закона накапливающие капитал.
Summa summarum
249
Обретение независимости стало возможно благодаря сделке националистических сил с партноменклатурой, заинтересованной, как и националисты, в выходе Украины из-под контроля московского центра. Следствием было то, что бывшие
советские чиновники, пытаясь удержаться при власти, отдали
под контроль националистов решение вопросов, связанных
с завершением процесса формирования украинской нации,
ставшей государственной. Националисты стали активно навязывать стране свою идеологию, которая сразу же начала
поступательно распространяться с запада на восток. К 1994 г.
эта идеология утвердилась на всей правобережной Украине,
а к 2004-му дошла до пределов бывшей Новороссии, где встретила сопротивление. Острее всего активность националистов
проявила себя в языковой политике, направленной на вытеснение из всех сфер политической, экономической и социальной
жизни русского языка, которым владели все украинцы, а половина считала своим основным языком общения. Быстрому
распространению идей националистов на восток способствовали навязываемая государством украинизация образования,
используемая для воспитания молодежи новая концепция
истории Украины и националистическая пропаганда в СМИ.
Параллельно все бóльшим числом украинцев овладевало
стремление сблизиться с Европой, стать частью благополучного западного мира. Распространение прозападных идей
также уперлось в Новороссию, сохраняющую приверженность
традициям советского (теперь русского) мира. Полюсом прозападных сил стали Львов и (в силу своего особого столичного
положения) Киев, полюсом же пророссийских сил были Донбасс и Крым. Возникло сильное напряжение между полюсами,
частично разрядившееся «оранжевой революцией». Победе
этой «революции» способствовало то обстоятельство, что она
совершалась в прозападном, в общем-то, Киеве. Между либеральной идеологией, доминирующей на Западе, и идеологией
украинских националистов, особенно радикальных, существуют очень серьезные противоречия, но они не помешали украинским «западникам» и националистам выступить единым
фронтом против связей с Россией (в том числе во время «оранжевой революции» и «Евромайдана»).
Поскольку украинская экономика изначально создавалась как часть сначала имперского, а затем общесоюзного хозяйственного комплекса, она после развала СССР оказалась
250
Summa summarum
несамодостаточной. Наполнять бюджет государства было нечем, и украинские руководители вынуждены были закрыть
глаза на источники накопления богатства частными бизнесструктурами. Явно неудовлетворительное правовое регулирование и пятилетнее отсутствие конституции, согласие государства сотрудничать с полукриминальным бизнесом создали
в стране атмосферу, при которой большинство проблем решалось не по закону, а с помощью коррупции. В этой атмосфере
выросли и обрели могущество олигархические структуры, которые, взяв под свой контроль экономику, стали, финансируя
различные партии и контролируя СМИ, решающим образом
влиять на политику украинского государства.
Средств, поступающих от предприятий олигархов и от других внутренних источников, для реализации расходной части
государственного бюджета не хватало. Инвестиций в экономику
Украину было мало. В результате всего этого множество людей
оказались отброшенными за черту бедности. Нищета миллионов резко контрастировала с бесстыдной роскошью нуворишей,
что создавало постоянную напряженность в обществе, порождало бесконечные социальные конфликты. Чтобы не довести
дело до катастрофы, руководители страны с первых же дней
существования украинского государства должны были искать
внешних спонсоров – как в России, так и на Западе. Помощь эту
им удавалось получить, и она существенно помогла Украине выжить. Но при этом украинское государство, обретя формальную
независимость, сразу попало в реальную зависимость от других
государств и международных организаций, причем спонсоры
Украины друг с другом, как правило, конфликтовали.
Западные государства, в первую очередь США, параллельно с финансовой помощью тут же стали оказывать идеологическую «помощь», граничащую с вмешательством во внутренние
дела Украины (а часто и переступающую эти границы). Осуществлению американских проектов немало способствовало то
обстоятельство, что у США и украинских националистов была
общая цель – оторвать Украину от России. Запад вовсе не смущало то обстоятельство, что он поддерживает практически во
всех конфликтах силы, нарушающие общественный правопорядок и противостоящие не отдельным государственным лидерам, а государственной системе Украины как таковой.
Немало ошибок в отношениях с Украиной было совершено и российской стороной. Полагая, что братская Украина
Summa summarum
251
далеко от нее не уйдет, Россия очень мало внимания уделяла
культурным связям с Украиной. Она поддерживала там главным образом откровенно пророссийские политические силы,
не имеющие серьезных перспектив. В своей украинской политике Россия далеко не всегда учитывала возможные последствия своих действий для внутриполитических процессов
в Украине (часто себе во вред). Она не была в полной мере
готова принять Украину в качестве дружественного, но всетаки независимого государства, самостоятельно выбирающего
направления своего развития.
Переплетение всех этих обстоятельств и привело к тому,
что в момент, когда Янукович отказался подписывать в Вильнюсе Соглашение об ассоциации с Евросоюзом и тем самым
обманул ожидания значительной части украинцев (явно завышенные) на вхождение в ЕС, прозападный Киев взорвался
«Евромайданом». Киевский «Евромайдан» был тут же поддержан всей бывшей польской Украиной и встретил сопротивление «антимайданов» в Новороссии. В результате погибли
более ста человек на киевском «Майдане», почти пятьдесят –
в страшном одесском пожаре и еще очень много – по всей
стране. Украина потеряла значительные стратегически важные территории и 14% населения, а развязанная Киевом война
против Донбасса, не желавшего подчиняться новой власти
в столице, унесла более десяти тысяч жизней (десятки тысяч
людей были в этой войне искалечены).
* * *
Оправдал ли «Евромайдан» надежды его участников? Стоила ли, как говорится, овчинка выделки? По моему глубокому
убеждению, не стоила. Да, сняли Януковича, да, подписали
в конце концов Соглашение об ассоциации с ЕС. Но вступление в Евросоюз этим не приблизили – скорее, наоборот. В решении глав государств ЕС, принятом 15 12.2016 г., сказано:
«Соглашение об ассоциации
…не предоставляет статуса кандидата на вступление
в Евросоюз, а также не создает обязательств присвоения такого
статуса в будущем;
…не содержит обязательств относительно того, что Евросоюз или государства-члены обеспечивают гарантии коллективной безопасности или другую военную помощь или поддержку Украине;
252
Summa summarum
…не предоставляет украинским гражданам права проживать на территории государств-членов ЕС;
…не требует дополнительной финансовой поддержки со
стороны государств-членов для Украины» 1.
Словом, никаких очевидных преимуществ подписание
Соглашения об ассоциации с ЕС Украине не дало, а проблем
породило множество.
Очевидно, что люди, выходя на «евромайданы», хотели изменить в Украине жизнь к лучшему. Их надежды не оправдались.
Положительных сдвигов, по сути, нет. По-прежнему нет согласия между западными и восточными регионами Украины по
важнейшим проблемам внутренней и внешней политики. В том
числе и по важнейшему вопросу войны в Донбассе. По данным
Центра Разумкова, в феврале 2016 г. за продолжение этой войны
высказывалось 36% опрошенных жителей на западе и в центре
страны и лишь чуть более 20% – на юго-востоке2. Предоставить
особый статус отдельным регионам Донецкой и Луганской областей, как того требуют Минские соглашения, готовы были только
11% опрошенных на западе и около 13% – в центре, тогда как на
юго-востоке таких людей в три раза больше – 37%3. В стране все
то же всевластие олигархов. Как и раньше, они контролируют
средства массовой информации4. По данным социологов Фонда
«Демократические инициативы», ухудшение ситуации с правами человека после «Евромайдана» отметили в декабре 2016 г.
35,2% всех опрошенных (тех, кто считал, будто эта ситуация
улучшилась, было почти в десять раз меньше – только 3,9%)5. Не
снизился, а повысился после революции-переворота уровень коррупции. Если, по данным КМИС, в 2012 г. коррупцию считали
1 Европейская правда, 15. 12. 2016. http://www.eurointegration.com.ua/
rus/news/2016/12/15/7058970/.
2 http://www.razumkov.org.ua/ukr/poll.php?poll_id=1109.
3 http://www.razumkov.org.ua/ukr/poll.php?poll_id=1110.
4 По данным Института массовой информации и «Репортеров без границ», четыре самые большие медиагруппы StarLight Media (21,68% украинской
аудитории), 1 + 1 медиа (20,49%), Inter Media (21,42%) и Медиа Группа Украина
(12,66%) контролируют бóльшую часть медиапространства Украины. И принадлежат они четырем крупнейшим олигархам: Пинчуку, Коломойскому,
Фирташу и Ахметову (см. «Украинская правда», 11.10.2016, 16:14). Вторым
по значению информационным телеканалом владеет олигарх и президент
Украины Петр Порошенко.
5 Громадська думка про права людини в Україні. http://dif.org.ua/article/
dumka_prava_lyudyny.
Summa summarum
253
одним из самых больших зол 54% опрошенных, то через три года
после «Евромайдана», в ноябре 2016 г., так считали уже 66%1. Еще
меньше, чем раньше, доверяет общество властным структурам.
В трехлетнюю годовщину «Евромайдана» 69% опрошенных украинцев полагали, что президент Порошенко ведет страну в неправильном направлении (в правильном – только 14%).
Появились еще и дополнительные минусы. Многие опрошенные связывали причины бед Украины с войной в Донбассе.
Разрыв отношений с Россией, конечно, уменьшил зависимость
от нее Украины, но потери от этого разрыва не компенсированы и вряд ли вообще могут быть полностью компенсированными. Экономическая ситуация значительно ухудшилась – из-за
разрыва связей с Россией и из-за громадных расходов на войну.
По данным Всемирного Банка, ВВП Украины в первые два года
после победы «Евромайдана» сократился почти на 14% (per capita – на 8,5%). Почти вдвое уменьшился объем товарооборота
(импорт – с 76,9 млрд долл. США в 2013 г. до 39,2 млрд долл.
в 2016 г.; экспорт – с 63,3 млрд долл. в 2013 г. до 36,3 млрд долл.
США в 2016 г.). Товарооборот с Россией за это время сократился
почти в пять раз (импорт – с 23,2 млрд долл. США до 5,1 млрд
долл.; экспорт – с 15 млрд долл. до 3,6 млрд долл. США). Любопытно, что уменьшился при этом и товарооборот со странами Евросоюза (импорт – на 37%; экспорт – на 19%). Подскочил вверх индекс инфляции (на 25% – в 2014 г., на 43% – в 2015
и на 12,4% – в 2016 г.)2. И население страны в результате стало
намного беднее. Средняя заработная плата (в долларовом исчислении) сократилась более чем в два раза, пенсии – почти на
60%. Нет поэтому ничего удивительного в том, что 84% украинцев, опрошенных в ноябре 2016 г. сотрудниками КМИС, оценили социально-экономическое положение в стране как «плохое».
В разы увеличился правовой беспредел. Повсюду разгуливают группы людей с оружием в руках, пришедшие с войны
и не знающие, чем себя занять. Они считают себя представителями народной власти и с властью государственной особо
считаться не собираются. Чуть что, люди в камуфляже, выдвигая свои требования, собираются толпами у административных или частных зданий, жгут покрышки и, если этого мало,
1 Здесь и далее приводятся данные опроса КМИС, опубликованные
22.11.2016 г. http://www.kiis.com.ua/?lang=ukr&cat=reports&id=660&page=1.
2 См.: Украинский выбор, Мониторинг основных макроэкономических
показателей Украины в 2013–2017 годах, № 1 (март) 2017 г.
254
Summa summarum
врываются в эти здания и учиняют там погром. Государство,
в том числе и президент, их боится – по сути, его некому защищать (кто будет рисковать собой, помня, что случилась с защитниками прежней власти). Президент в этой обстановке
не решается принимать сколько-нибудь серьезные решения,
даже если на этом настаивают его западные союзники. Нет ничего удивительного, что спустя три года после начала «Евромайдана» 83,5% опрошенных граждан Украины негативно
оценили «все, что происходит в стране» (позитивную оценку
происходящему дали только 5% опрошенных).
Власть не пользуется никаким авторитетом, люди раздражены, руководствуются в своих оценках больше эмоциями, чем
разумом. Многие во всех своих бедах винят Россию, но со временем все большее число людей начинает отказываться от односторонних подходов. В мае 2015 г. 56% опрошенных КМИС
украинцев относились к России плохо и 30% – хорошо. Через
год эти цифры выровнялись (43% – плохо, 42% – хорошо)1.
Украинцы постепенно начинают понимать, что произошедшее – это, прежде всего, следствие нерешенности внутренних
проблем их страны. Хотя массмедиа во всех бедах Украины
винят Россию (а в России – Америку и ЕС), лишь 5,6% опрошенных КМИС украинцев в ноябре 2016 г. связывали беды
своей страны с «проведением внешними силами спецоперации» против Украины. Куда больше людей тремя главными
бедами страны назвали коррупцию (66%), войну в Донбассе
(40,5%), и беспомощность властей (исполнительной – 34% и
законодательной – 26%).
Люди учатся, хотя и очень медленно, критически оценивать происходящее. Правда, рецепт решения проблем у них
прежний – 56% украинцев почему-то видят выход из ситуации
в уличных протестах. Впрочем, конструктивных решений им
никто не предлагает. Все политические партии, как радикальные, так и умеренные, не пользуются общественным доверием. За «Батькивщину» Ю. Тимошенко в ноябре 2016 г. готовы
были проголосовать 8,4% опрошенных КМИС, за «Солидарность» П. Порошенко – 5,8%, за «Оппозиционный блок» – 4,4%,
за Радикальную партию О. Ляшко – 3,9%, за «Свободу» – 2,4%,
за «Удар» В. Кличко – 1%, за «Народный фронт» А. Яценюка –
1 Паниотто В. Как менялось отношение населения Украины к России и
населения России к Украине (апрель 2008 – май 2016). http://www.kiis.com.ua/
?lang=rus&cat=reports&page=2.
Summa summarum
255
0,7%, за ультрарадикальные партии – еще меньше. Большинство же опрошенных либо совсем не хотели участвовать в парламентских выборах, либо не знали, за кого голосовать1.
В зависимости от своих симпатий и антипатий одни люди
называют «Евромайдан» «революцией достоинства», другие –
переворотом. Но это эмоциональные оценки. Объективно революция предполагает глубокие качественные изменения всей
политической и социально-экономической структуры общества, а таких изменений в Украине после «Евромайдана» не произошло. Упрощением было бы, однако, считать произошедшее
просто переворотом. Очень серьезный конфликт с Россией, в который оказались втянутыми страны ЕС и США, выход Крыма из
состава Украины, тяжелая война в Донбассе и тот хаос, в который все глубже погружается страна, – все это выходит за рамки
того, что можно назвать следствием переворота.
Но как ни называй то, что произошло на «киевском майдане», событие это глубоко потрясло Украину. Спустя три
года после смены власти в Киеве хороших новостей все еще
мало. Прогнозировать же будущее, когда страна находится
в состоянии полной неопределенности, – дело крайне неблагодарное. Хотелось бы верить, что война в Донбассе больше не
возобновится и регион приобретет какой-то статус, признаваемый миром если не де-юре, то де-факто. Дружеские отношения Украины с Россией в ближайшее время вряд ли возможны,
но напряжение в отношениях между странами, надеюсь, несколько спадет, и восстановятся, пусть и не в полном объеме,
жизненно важные для Украины экономические связи. Полагаю, что Украина, хотя и не скоро, но все-таки попадет в Евросоюз (а тот, в свою очередь, не развалится). Самое сложная
проблема – это преодоление тех внутренних противоречий
в Украине, что привели к двум майданным революциям (или
переворотам). Пока решения этих проблем не видно, но хотелось бы надеяться, что оно в относительно скором времени
будет найдено и революций-переворотов больше не будет.
Какой же все-таки оценки заслуживает «Евромайдан»?
Уверен: «Евромайдан» был Украине вовсе не нужен и оказался
даже очень вреден, однако в силу причин, о которых шла речь
в этой книге, он, к сожалению, был закономерен.
1 КМИС. Соціально-політичні настрої жителів україни та рейтинг підтримки партій і політичних лідерів: листопад 2016 року. http://www.kiis.com.
ua/?lang=ukr&cat=reports&id=660&page=1.
МАЛИНКОВИЧ
Владимир Дмитриевич
ДОРОГА НА МАЙДАН
Причины украинского кризиса
Научный редактор: О.А. Зимарин
Младший редактор: М.Р. Завьялова
Корректор: Г.Н. Чепыгова
Художник: Е.А. Ильин
Верстка: С.А. Голодко
Подписано к печати 04.05.2017 г.
Формат 60×90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная.
Усл.-печ. л. 16,0. Тираж 1000 экз.
Заказ
ООО Издательство «Весь Мир»
127214, Москва, ул. Софьи Ковалевской 1, стр. 52.
Тел./факс: (495) 632-47-04
E-mail: info@vesmirbooks.ru; http://vesmirbooks.ru
Отпечатано в ОАО «Первая Образцовая типография»
Филиал «Чеховский Печатный Двор»
142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1
Сайт: www.chpk.ru. E-mail: marketing@chpk.ru
факс 8(496) 726-54-10, тел. 8 (495) 988-63-87
ISBN 978-5-7777-0685-0
ББК 66.3(4Укр)+66.4(2Рос)
М 19
Научный редактор:
к.и.н. О.А. Зимарин
М19
Малинкович В.Д.
Дорога на Майдан. Причины украинского кризиса. М.: Издательство «Весь Мир», 2017. 256 с.
ISBN 978-5-7777-0685-0
Книга известного украинского политолога и журналиста, участника
диссидентского движения в СССР В.Д. Малинковича посвящена глубинным
истокам и предыстории жесточайшего и многопланового политического
кризиса, разразившегося на Украине в конце 2013–2014 гг. То, что автор был
непосредственным участником или внимательным наблюдателем многих
событий политической истории Украины последней четверти века, многое
добавляет к ценности авторских оценок и выводов. Однако не это главное
в книге. В пяти очерках работы В.Д. Малинковича содержится взвешенный
анализ практически всех сторон проблемы: исторические корни украинских «разломов», становление украинской государственности, национализм, особьенности экономического развития, внешнеполитическая обстановка. Завершая книгу, автор делает вывод: «Евромайдан» был Украине
вовсе не нужен и оказался даже очень вреден, однако в силу причин, о которых шла речь в этой книге, он, к сожалению, был закономерен».
УДК 327
ББК 66.3(4Укр)+66.4(2Рос)
Отпечатано в России
ISBN 978-5-7777-0685-0
© Малинкович В.Д., 2017
© Издательство «Весь Мир», 2017
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
7
Очерк 1. ПОСЛЕДСТВИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ РАЗЛОМОВ
Первый цивилизационный разлом
Три культурно-исторических пласта
Советская цивилизация
Еще один разлом
11
13
28
37
48
Очерк 2. УКРАИНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ
О нации и национализме
О национальных государствах
Украинофилы
Автономисты и сепаратисты
Организация Украинских Националистов
Бандеровцы
Диссиденты
Украинские националисты в годы перестройки
54
54
61
71
82
89
94
98
105
Очерк 3. ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ
УКРАИНСКОЙ НАЦИИ ПОСЛЕ РАСПАДА
СССР
Почему украинское государство
сдало идеологию националистам?
Наступление на русский язык
Попытки либерального решения
языковых проблем
111
112
121
128
Содержание
6
О «патриотизме отталкивания»
134
Противоборствующие регионы и феномен Киева 142
В поисках выхода
149
Очерк 4. ЭКОНОМИКА И ВЛАСТЬ.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАСТИ
155
Место экономики Украины в СССР
155
Первичное накопление капитала
164
Выбор направления экономического развития
167
О причинах «оранжевой революции»
173
Время Ющенко: ухудшение отношений с Россией,
политические и экономические провалы
186
Второе пришествие Януковича
195
Очерк 5. ВЛИЯНИЕ «ВНЕШНЕГО ОКРУЖЕНИЯ»
Выход Украины в открытый мир
Украина и поборники «холодной войны»
Отношение России к независимой Украине
Непродуманное поведение сторон накануне
и во время «Евромайдана»
204
204
210
221
Summa summarum
247
231
На майданi коло церкви
революцiя iде…
Павло Тычина
ВВЕДЕНИЕ
В
течение трех месяцев, с 22 ноября 2013 г. по 22 февраля
2014 г., в Киеве, а потом и по всей Украине происходили события, которые называют по-разному: одни – «революцией достоинства», другие – «государственным переворотом»,
а большинство – «Евромайданом». Происходили они, по сути,
на глазах всего мира – крупнейшие информационные агентства и очень многие телеканалы сообщали о них почти ежедневно. Случилось все это в большой европейской стране,
расположенной между Евросоюзом и Российской Федерацией.
На киевском Майдане, как многим казалось, решался вопрос
о том, с кем вместе идти в будущее Украине – с Россией или
с Европой. Естественно, что и государства Евросоюза со своими союзниками (главный из которых – США), и страны, входящие в Таможенный союз, оказались косвенно втянутыми в это
противостояние.
Речь шла, по сути, лишь о перспективе вступления Украины в Евросоюз. Конкретно же решался вопрос о первых шагах
в этом направлении – о подписании Соглашения об ассоциации с ЕС и о присоединении Украины к европейской зоне свободной торговли. Евросоюз, не выражая особого энтузиазма,
готов был со временем принять Украину (после соответствующих внутренних преобразований), а пока соглашался на ассоциацию и включение Украины в единую с ним торговую зону.
Со своей стороны Россия предлагала ей присоединиться к Таможенному союзу России, Белоруссии и Казахстана. Оба варианта имели в Украине своих сторонников, причем число их
было примерно равным. Проблема, однако, заключалась в том,
что сторонники Евросоюза жили преимущественно в одной
части страны (на западе и в центре), а сторонники Таможен-
8
Введение
ного союза – в другой (на юго-востоке). Находящийся в центре
Киев активно поддерживал европейское направление, и когда
правительство отказалось подписать в назначенный срок Соглашение об ассоциации, десятки, а потом и сотни тысяч киевлян вышли с протестом на Майдан – центральную площадь
столицы Украины. Запад страны своими протестными акциями поддержал Киев, юго-восток ответил «антимайданами».
Противостояние было кровавым – с захватом административных зданий и массовыми побоищами, с водометами
и коктейлями Молотова, пожарами и перестрелками. Наконец, в Киеве было подписано перемирие между властью и оппозицией, которое не продержалось и дня. Президент Янукович бежал из города, и оппозиция захватила власть. Эту власть
не признали Крым и Донбасс. Крымская автономия на референдуме высказалась за выход из Украины и присоединилась
к России. Против Донбасса Киев начал гражданскую войну,
которую почему-то назвал антитеррористической операцией
(АТО). Война унесла много тысяч жизней и закончилась Минскими соглашениями. Проблема будущего Донбасса осталась
открытой.
Такова в общих чертах картина событий, связанных
с «Евромайданом». В этой книге речь будет идти не о самих событиях, а об их причинах. Только разобравшись в них, можно
понять, закономерным ли было то, что случилось тогда в Украине, или же во всем виноваты игра случая, ошибки отдельных
людей, временные политические недоразумения и прочие обстоятельства, которые могли иметь место, а могли и не иметь.
Очень часто политические аналитики связывают причины
«Евромайдана» с активностью противостоящих друг другу
внешних по отношению к Украине сил – так сказать, «внешнего окружения». Одни во всем винят европейских политиков,
пригласивших Украину в Евросоюз, всерьез не задумываясь
о том, что за этим последует. Другие обвиняют Россию, которая продемонстрировала Украине, сколь тяжелыми могут
быть эти последствия, оказав жесткое давление на украинскую
экономику накануне подписания Соглашения об ассоциации
с ЕС. Не забывают упомянуть и Америку, которая, чтобы насолить своему политическому конкуренту России, активно
поддерживала в Украине тех, кто выступал против украино-российского партнерства. На мой взгляд, все эти внешние
факторы сыграли очень важную, но все же вторичную роль
Введение
9
в создании кризисной ситуации в Украине и развертывании
там гражданской по своей сути войны. Думаю, конфликт вызвали, прежде всего, факторы внутренние. К ним относятся:
последствия исторических разломов, которые Украине так и
не удалось преодолеть; условия, в которых оказалась Украина
в момент обретения независимости; радикализм украинских
националистов, обусловленный сложностями формирования украинской нации; специфика экономического развития
Украины и та роль, которую сыграл в этом процессе олигархический капитал; коррумпированность государственных
структур, с одной стороны, и безответственный популизм общественных активистов, с другой.
Ну вот: причины названы уже во введении, зачем же нужна
книга? Чтобы понять, почему именно эти факторы вызвали
революцию на киевском Майдане, важно, думаю, разобраться
в предпосылках их появления и уяснить истоки и механизм
их действия. Одним словом, как сказал Марк Блок, «причины
в истории нельзя постулировать, их нужно искать». О каждом
из перечисленных выше факторов, а также о влиянии «внешней среды» необходимо, думаю, говорить и в отдельности,
и во взаимосвязи со всеми остальными процессами. Лишь
после этого будет понятно его место в событиях, имеющих для
Украины (нравится нам это или нет) историческое значение.
Но насколько глубоко следует погружаться в детали? Безусловно, причины интересующих нас событий должны быть
изучены историками во всех подробностях, и я надеюсь, что
это когда-нибудь произойдет. Перед собой я и не ставлю такую
задачу. Задача автора скромнее: объяснить читателю, специально не занимающемуся историческими исследованиями,
почему случилось то, что случилось в Украине. Причем так,
чтобы он смог представить общую картину взаимодействия
различных причин, вызвавших Майдан. И чтобы это картина
в главном оказалась корректной. Сделать это оказалось совсем
не просто, да еще по свежим следам.
В том, что подобного рода разговор с читателем необходим, сомневаться не приходится. За пределами Украины, особенно в России, есть много людей, которых очень интересуют
украинские события, но которые в силу различных обстоятельств не слишком хорошо с ними знакомы. Впечатления этих
людей часто складываются на основании разного рода слухов
и отрывочной информации, подаваемой СМИ, которые далеко
10
Введение
не всегда бывают объективными. Самая влиятельная часть российских СМИ, к примеру, отражает точку зрения политического истеблишмента, другая же (либеральная) оценивает происходящее исключительно с позиции противостояния этому
истеблишменту. Откровенно пропагандистскими являются
пользующиеся популярностью у зрителя бесконечные телевизионные ток-шоу, где обсуждается украинская проблематика.
Хотелось бы избежать в этой книге односторонних оценок,
добиться, чтобы предлагаемый читателю материал был одновременно доступным и информативным. Стараясь размышлять вместе с читателем, я подкреплял ход своих размышлений
ссылками на исторические источники, статистическими и социологическими данными, известными мне примерами. Отбирая материал, пытался выявить наиболее типичные для того
или иного социального явления черты. Но поскольку выборка
производилась на основе субъективных представлений автора,
я не могу претендовать на абсолютное доверие читателя, и тот,
конечно, вправе делать на основе прочитанного свои собственные выводы. Хочу лишь заверить читателя в искреннем желании не особенно поддаваться эмоциям, совсем избавиться от
которых, увы, невозможно.
Прошу учесть, что автор часто выражает в книге свое
отношение к описываемым событиям, ссылается на личные
наблюдения, по собственному усмотрению группирует материал, пытается вступить в диалог с читателем, используя
обобщения, аналогии и сравнения, акцентируя внимание на
отдельных фрагментах. Документальный материал, данные
социологии и статистики соседствуют в книге с публицистическими рассуждениями. Все это характерно скорее для очерка,
чем для научной работы. Поэтому, рассматривая каждую
группу причин «Евромайдана» в отдельном разделе, я назвал
такой раздел не главой, а очерком. Что же касается жанра
книги, то мне представляется правомерным определить его
как научно-публицистическое исследование.
Очерк 1
ПОСЛЕДСТВИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ
РАЗЛОМОВ
У
краина – лоскутная страна. На протяжении ее истории
земли, населенные украинцами, входили в состав более десятка государств. Свою собственную государственность Украина обрела (по сути, а не формально) лишь в 1991 г. А потому
не удивительно, что историческое прошлое все еще оказывает влияние на происходящие в этой стране события. Степень
такого влияния, конечно же, разная. Важно, что одна часть
Украины входила в состав западноевропейской цивилизации,
а другая – в состав русского, а потом советского мира.
В западной цивилизации украинские земли входили в состав государств, занимавших в ней как центральное место (империя Габсбургов), так и периферийное (Польша). И там и там
Украина представляла собой окраину. В Российской империи
Украина была, с одной стороны, частью общерусского центра,
с другой – полуколонией. В Советском Союзе положение Украины было еще более сложным: в экономическом плане она,
безусловно, была важной частью общесоюзного ядра, политически же полностью зависела от московского партийного руководства. В любом случае, то, что Украина присутствовала сразу
в двух цивилизациях, серьезно повлияло на характер взаимоотношений между ее регионами, на так и не завершившийся
процесс формирования украинской нации. Кое-кто из историков отрицает наличие принципиальной разницы в культурноисторических традициях и ментальности различных частей
украинского народа, а кто-то рассматривает их лишь в качестве общего фона происходящих на Украине событий. На мой
взгляд, факт исторической принадлежности отдельных частей
Украины к разным цивилизациям очень серьезно повлиял на
события, связанные с «Евромайданом». Без него, думаю, ника-
Очерк 1
12
ких «майданов» в Киеве не было бы. А может быть, не было бы
и распада советского государства.
О самостоятельных культурно-исторических типах цивилизации писали Альфред Вебер, Освальд Шпенглер, Карл
Ясперс, Арнольд Тойнби, а в наше время – Фернан Бродель и
Самюэль Хантингтон. В России этой идеей увлекались Чаадаев,
Хомяков, Киреевский, Тютчев, Николай Данилевский, Константин Леонтьев, Бердяев и «евразийцы». Все они рассматривали
Россию как особый культурно-исторический тип, отличный от
западноевропейского, или как самостоятельный подтип общей
христианской цивилизации. Культурно-цивилизационные отличия «русского мира» признавали как западники, так и славянофилы, только относились они к ним по-разному. Петр
Чаадаев все беды России видел в том, что «мы обратились за
нравственным учением, которое должно было нас воспитать,
к растленной Византии, к предмету глубокого презрения народов». В своем первом «философическом письме» он писал:
«В Европе все тогда было одушевлено животворным началом
единства. Все там из него происходило, все к нему сходилось»1.
Славянофил Алексей Хомяков с этим не соглашался и считал,
что именно восточный (православный) тип цивилизации является центром «в человечестве европейского полушария, морем,
в которое стекаются все понятия»2. Не будем здесь выяснять,
кто прав в этом споре, славянофил или западник, важно, что
оба они видели различие восточной и западной христианской
цивилизаций, прежде всего, в несхожести культурных и религиозных традиций.
Мы уже говорили, что раздел западного и русского миров
в течение многих веков проходил через территорию современной Украины, и это не могло не отразиться на историческом
развитии восточных и западных земель этой страны и не проявиться в момент приобретения Украиной своей государственной независимости. Можно долго спорить о том, насколько
глубок был разрыв между Россией и Западной Европой, стоит
ли говорить о двух отдельных цивилизациях, а не о специфических чертах одной, в основе своей христианской европейской цивилизации. В любом случае различие между двумя
системами, на мой взгляд, было достаточно значительным для
Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений. Т. 1. М.: Наука, 1991. С. 331.
Хомяков А.С. Несколько слов по поводу «Философического письма».
Соч. в 2-х томах. Т. 2. М.: Московский философский фонд, Медиум, 1994.
1
2
Последствия политических разломов
13
того, чтобы помешать объединению украинцев в одну нацию
и прочному сближению двух близких по своему происхождению и языку народов – украинского и русского. В дальнейшем
я попробую обосновать этот свой вывод, а пока посмотрим,
когда конкретно образовалась более или менее четкая граница между европейской и русской цивилизациями (или двумя
частями одной европейской цивилизации), где она проходила
и какое место на этом пространстве занимала тогда будущая
Украина.
Первый цивилизационный разлом
В IX–X вв. за земли, заселенные еще не окрещенными племенами славян, велась острая борьба между Каролингами и их
преемниками, с одной стороны, и Византией, с другой. А за
души славян, т.е. за право их окрестить, не менее энергично
боролись Римский папа и Константинопольский патриарх.
В конце концов западные и часть южных славян были крещены папскими легатами и позже стали католиками, а Киевская
Русь приняла крещение от греков и после церковного раскола
стала православной.
Современные социологи, в отличие от Хомякова и Чаадаева, при определении причин разрыва между Западной
Европой и Россией, разумеется, не выясняют, чья духовность,
конфессия и народные обычаи лучше, куда больше внимания
уделяя факторам вполне земным, материальным. Но и они
полагают, что раскол единой христианской церкви на католическую и православную в 1054 г. сыграл важную, едва ли не
решающую роль в том, что в Европе сложились две цивилизационные системы. Не из-за различия церковных догматов,
а из-за того, что Киевская Русь оказалась в сфере влияния Византии, а весь латинский Запад объединял тогда своим авторитетом Римский папа1. «Приняв православие, Киевская Русь на
века определила будущее страны…То обстоятельство, что рус1 Вспомним, что как раз в то время, когда произошел церковный раскол, случилось еще одно важное историческое событие. В 1077 г. император
Священной Римской империи Генрих IV совершил паломничество в Каноссу
(говорят, во власянице и босиком), чтобы припасть к ногам Римского папы
Григория VII и покаяться, признав тем самым (правда, ненадолго) власть церкви над собой и вообще над всякой светской властью.
Очерк 1
14
ская цивилизация, начиная с Х века, оказались в орбите Византии, способствовало укреплению различий между Восточной
и Западной Европой» – писал Фернан Бродель1.
Историю цивилизационного раскола в Европе, на первый
взгляд, можно было бы начать с принятия православия киевским князем Владимиром. Не забудем, однако, что Киевская
Русь тогда еще не сложилась как самостоятельная культурно-историческая структура. Ее история в момент церковного раскола только-только начиналась. Безусловно, на уклад
жизни Руси Византия, которая могла бы считаться особой
цивилизацией, оказала очень большое влияние. Но ведь не
только она: влияли на него родовые традиции славян и пришедших на Русь варягов (схожие с традициями тех германских
племен, что завоевали Европу), а также прямые политические
и торговые связи Руси с европейскими государствами. Различия между Киевской Русью и странами Европы, конечно,
были, но не более выраженные, чем, скажем, между Италией
и скандинавскими государствами. Двух принципиально несовпадающих миров в Европе в то время еще не было. И направление развития той части Киевской Руси, что ныне называется
Украиной, в тот момент еще окончательно не определилось.
Глубокая трещина между мирами появилась позже, примерно через сто лет после того, как Киевская Русь окончательно рассыпалась на отдельные княжества под ударами татар.
Победив в 1363 г. ордынцев у Синих Вод, литовский князь Ольгерд отвоевал у них почти все заселенные тогда людьми земли
нынешней Украины (кроме Галиции, еще раньше захваченной Польшей, и венгерского Закарпатья). С тех пор эти земли
на долгие столетия (часть – на 300 лет, часть – почти на 600 лет)
оказались оторванными от земель, называемых великорусскими. Вхождение Украины в состав Литовского государства мало
что меняло в цивилизационном плане. Государство это было
совсем молодым, в культурном отношении слаборазвитым,
культура и язык Руси там очень долго доминировали. Но спустя всего лишь два десятилетия после присоединения Украины великий князь Литвы Ягелло (Ягайло) женился на юной
королеве Польши Ядвиге, принял католичество и под именем
Владислава II стал польским королем. В 1385 г. была принята
Кревская уния, положившая начало союзу Польши и Литвы.
1
Бродель Ф. Грамматика цивилизаций. М.: Весь Мир, 2014. С. 505–506.
Последствия политических разломов
15
Государственной религией на территории союзных стран был
признан католицизм. Так Украина (вся тогдашняя Украина,
подчеркну) оказалась в составе западноевропейской (латинской на тот момент) цивилизации.
А за восточной границей этой цивилизации тогда же начало складываться Московское государство. В XVI–XVII вв. там
в силу вынужденного ограничения экономических и культурных связей с Европой сформировался тот культурно-исторический тип общества, который стали называть «русским миром».
Друг Хомякова Иван Киреевский поясняет, что это такое.
Европейская цивилизация, по его мнению, строится на трех
основаниях: «римское христианство, мир необразованных
варваров, разрушивших Римскую Империю, и классический
мир древнего язычества». Единство этих начал и создает цивилизацию, представляющую собой «торжество формального
разума человека над всем, что внутри и вне его находится, –
чистого, голого разума, на себе самом основанного, выше себя
и вне себя ничего не признающего». В России же, считал Киреевский, «мы находим многие отличия от Запада… Частная,
личная самобытность, основа западного развития, была у нас
так же мало известна, как и самовластие общественное. Человек принадлежал миру, мир ему. Поземельная собственность,
источник личных прав на Западе, была у нас принадлежностью общества. Лицо участвовало во столько в праве владения,
во сколько входило в состав общества… Семья подчинялась
миру, мир более обширный – сходке, сходка – вече …все частные круги смыкались в одном центре, в одной Православной
Церкви»1. То есть особенность западной цивилизации, по Киреевскому, в рационализме, а «русского мира» – в общинной
жизни народа и православной «живой» вере, отличной от схоластики католиков. Основанное на такой вере коллективное
религиозное сознание Алексей Хомяков называл соборностью.
Киреевский несколько преувеличил уникальность русской общины. Похожее общинное устройство было и у других народов, только в России оно надолго задержалось. Кроме
того, крестьянская община не была свободной, как это представляется Киреевскому, и всегда находилась в зависимости от
других социальных структур. Хотя надо признать, что факт
многовекового существования русской общины одновремен1 Киреевский И. В ответ А.С. Хомякову. http://dugward.ru/library/nikolay1/
kireevskiy_otvet_hom.html
Очерк 1
16
но с другими, гораздо более развитыми формами социальной
жизни, в большой мере определял-таки специфику русской
жизни наряду с самодержавным государством, которое Киреевский оставлял почему-то в стороне. В допетровские времена,
столь почитаемые первыми славянофилами, не два упомянутых выше, а три признака характеризовали специфику русской жизни: теократическое самодержавие (византийский цезарепапизм), самоуправляющаяся передельная крестьянская
община, находящаяся в крепостной зависимости от феодалов
и дворянства («служилого класса»), и православная церковь,
пытающаяся быть посредником между народом и государством и соединить власть, клир и народ в своеобразное триединство. Начиная с Ивана Грозного и особенно после реформ
патриарха Никона и царя Петра самодержавное государство
стало решающим элементом этой триады.
Украина (вся ее заселенная территория, подчеркну) оказалась за пределами русского мира. При этом она очень тесно
с ним соприкасалась. Польско-литовское государство находилось в постоянной конфронтации с Москвой. Вскоре после
присоединения Украины началась «Литовщина», как называет литовско-русские войны 1368–1372 гг. Рогожская летопись.
Трижды шел Ольгерд походом на Москву, дважды разорял
ее окраины. В XV в. войн было поменьше, но Литва активно
поддержала независимый тогда Новгород в его конфликте
с Иваном III. Конфликт этот был напрямую связан с Киевом.
В 1300 г., еще при татарах, киевская митрополия перенесла
свой центр во Владимир, а спустя еще четверть века он оказался в Москве. В то же время великий князь Литвы Витовт попытался утвердить своего митрополита в Киеве, но неудачно
(в 1415 г. собор православных владык в Новгородке Литовском
выбрал митрополитом болгарина Григория Цамблака1, однако тогда константинопольский патриарх митрополитом Григория не признал). В 1439 г. митрополит киевский и всея Руси
Исидор участвовал в работе Флорентийского собора и поддержал там «святое едначество латинян и греков». На обратном
пути в Москву Исидор остановился в Киеве и там, в Софийском соборе, провозгласил унию православной и католической церквей. Когда в 1441 г. Исидор вернулся в Москву, его
посчитали еретиком и арестовали. Митрополитом избрали
1
С. 164.
Дорошенко Д. Нарис iсторiї України. Мюнхен: «Днiпрова хвиля», 1966.
Последствия политических разломов
17
ставленника Москвы рязанского епископа Иону. Именно Иона
впервые назвал московского князя Василия Васильевича «Боговенчанным царем всея Руси»1. В 1458 г. Римский папа своей
буллой объявил «Верхнюю Русь» страной схизматиков и признал Григория Болгарина митрополитом «Нижней Руси», т.е.
украинско-белорусской епархии. В следующем году московская церковь стала автокефальной. Так «сотворишася два митрополита в Руси, еден на Москве, а вторый в Киеве»2.
В 1469 г. церковные иерархи Новгорода по совету Литвы
и Ливонии решили уйти от Москвы «под Киев». Последствия
этого шага были весьма серьезными. У московской митрополии не было иного выхода, как, поступившись своей самостоятельностью, обратиться к Ивану III за силовой поддержкой.
«Государь всея Руси» такую поддержку тут же и оказал, выступив в поход против Новгорода. Ему давно хотелось подчинить Москве строптивую республику. Интересы Московского
государства и православной церкви тесно переплелись. У них
появился общий враг – латинский Запад в лице Литвы с Киевом, Ливонии, а также Римской церкви, которая после падения
Константинополя очень хотела взять православный мир под
свой контроль. Так началось вековое противостояние Запада
и Московской Руси. В XVI–XVII вв. войны Москвы, решившей
собрать под скипетром царя все русские земли, с польсколитовским государством, куда входила Украина, были почти
беспрерывными.
Польша, начиная со времен Казимира Великого (1322–
1370), весьма интенсивно развивалась. При этом короле основано свыше ста городов, многие из которых находились
на развилках важнейших дорог, соединяющих Черное море
с Балтийским, восток Европы – с Западом. Польша торговала
оловом, серебром, железом, солью, продукцией лесного хозяйства, животноводства, рыбных промыслов. С конца XV в.
началась продажа хлеба за границу. Совершенствовались
при Казимире Великом правовая (Петрковский и Вислицкий
статуты) и судебная системы, с 1356 г. в польских городах начало действовать Магдебургское право. Появились торговые
и ремесленные корпорации, первые мануфактуры. К концу
1 Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя
древней Руси. СПб., 1908. С. 404.
2 Яковенко Н. Нарис iсторiї середньовiчної та ранньомодерної України.
Киев, 2005. С. 163.
Очерк 1
18
XIV в. в стране было 40 школ, которые соответствовали европейской системе quadrivium, при большинстве церквей (а их
было около 2500) и монастырей работали приходские школы.
В 1364 г. в польской столице Кракове был заложен, а в начале
XV в. построен Ягеллонский университет. В конце того же века
в Польше начало развиваться книгопечатание.
В силу своего геополитического положения польсколитовское союзное государство, находящееся в пространстве
между двумя мирами – католическим и православным, где
к тому же проживало много евреев, вынуждено было еще со
времен первых правителей Ягеллонской династии, т.е. задолго
до реформации, проводить политику религиозной толерантности. В 1389 г. Витовт даровал евреям привилегию, «обеспечивавшую им свободное занятие торговлей и ремеслами наравне
с христианскими горожанами»1. А Владислав III в 1443 г. предоставил всем правослвным церквам и духовным лицам «набоженства греческого и русского…тые вси права, волности, способы, звычаи и всякие свободы... такыи-ж, яковых в королевствах
наших Полском и в Венгерском вси костелы и их арцибискупове, бискупове, преложеные и иные особы костелные, звычаю
Римское церкви, заживають и з них веселяться»2. Как считает
американский историк П.В. Кнолл, в польско-литовском государстве «религиозная толерантность» ускорила «динамические процессы колонизации и урбанизации» на украинских
и белорусских землях. «Там местное православное население,
как элиты, так и рядовые члены общин, – пишет Кнолл, – смешалось с вновь прибывшими католиками, и весь регион превратился в пограничье латинского мира, где процессы политической, экономической и социальной интеграции оказались
неразрывно слитыми с такими же религиозными процессами»3. Думаю, этот вывод нельзя распространять на украинские
и белорусские села, где католиков было очень мало и они с православными почти не смешивались, но для городов так называемой «Рутении» он, с определенными оговорками, подходит.
Династические браки втянули Литву, вместе с украинскими землями, в союзные отношения с Польшей, но полного объОчерк истории еврейского народа. Т. 1. Библиотека-Алия, 1979. С. 343.
Беднов В.А. Православие в Литве и Польше. Минск: Лучи Софии, 2003.
(Гл. 1: От Казимира Великого к Сигизмунду III).
3 Knoll P.W. Religious Toleration in Sixteenth-Century Poland. In: Diversity
and Dissent. London: Berghahn Books, 2011. P. 31.
1
2
Последствия политических разломов
19
единения двух государств еще долго не было. Более того, после
смерти Витовта литовцы (вместе с украинцами и белорусами)
без согласия польского короля избрали, расторгнув де-факто
унию 1385 г., своим великим князем Свидригайла, сына Ольгерда от брака с тверской княжной Ульяной. Свидригайло,
правда, был вскоре разбит, а уния восстановлена. Но согласно унии войска, законодательство и судебная система, а также
казна в Польше и Литве оставались раздельными. Поэтому сторонники сближения двух стран в середине XV в. неоднократно ставили предложение о создании единого польско-литовского государства на обсуждение сеймов. Но это предложение
не проходило, и Украина оставалась в составе Великого княжества Литовского.
С 1529 г. правопорядок в этом княжестве определялся первым, а с 1566 г. – вторым Литовским статутом. Уже первый статут был уникальным правовым документом той эпохи. Хотя бы
потому, что был адресован не отдельным социальным слоям
населения (что было обычно в то время), а «усьому поспольству» (всему народу). В статуте были закреплены одинаковая
и личная ответственность перед законом всех людей, начиная
с великого князя, равенство религиозных конфессий и этничных групп. Статут детально регулировал личные и имущественные права женщин, вводил институт адвокатуры, бесплатную судебную защиту для неимущих. Иными словами,
Литовский статут был документом весьма прогрессивным для
своего времени1.
Наконец, в 1569 г. сторонники объединения двух государств победили, и Люблинская уния превратила польсколитовское государство в Речь Посполитую (Res Publica). Король
в новом государстве избирался двухпалатным представительным органом – сеймом. Для Европы, где феодализм уже был
в завершающей стадии и процветала эпоха абсолютизма, – все
это было своего рода анахронизмом. Тем не менее в первые
десятилетия своего существования, особенно при короле Сигизмунде II Августе (1548–1572), Речь Посполитая переживала
свой «золотой век». Причина этого довольно парадоксального
явления в том, что хотя в XVI в. произошел разрыв единого латинского западноевропейского мира на католическую и протестантскую части, общность этого мира сохранилась. В Европе
1
С. 173.
Яковенко Н. Нарис iсторiї середньовiчної та ранньомодерної України…
20
Очерк 1
в этом веке начинает формироваться новая капиталистическая
мир-система, и Польша занимает в этой системе свое место –
важное, но периферийное.
Московское государство в эту мир-систему тогда не попало, несмотря на то, что с середины XVI в. активизировало свои
торговые связи с Европой. Почему так случилось? И. Валлерстайн объясняет этот факт тем, что в Московском государстве
в то время происходило становление «абсолютной монархии
по модели, в сущностных чертах аналогичной западноевропейской и при этом разительно отличающейся от модели Восточной Европы». Как и в Польше, в Московском государстве
при Иване Грозном крестьяне, несли принудительную трудовую повинность – барщину. Через созданный ими продукт,
принудительный труд крестьян начинает работать на рынок
(зерно из Восточной Европы продается на западноевропейском
рынке), но только в России этот труд прямо связан «с созданием
системы поместий – военных пожалований для вознаграждения сторонников царя»1. Принципиальное различие внешне
схожих форм использования крепостного труда в Московии
и Восточной Европе (прежде всего в Польше) отмечает и другой американский историк Джереми Блюм. По его мнению,
мелкое дворянство в восточноевропейских странах окрепло
в связи с упадком монархии, тогда как русские владельцы поместий были обязаны своим социальным возвышением обратному процессу – укреплению монаршей власти, придатком которой
они являлись2. Это, по всей вероятности, так, но вот утверждение Валлерстайна о подобии самодержавия Ивана Грозного
западноевропейской модели абсолютизма вызывает сомнение.
Валлерстайн явно недооценивает значение культурных и религиозных факторов в историческом процессе, хотя очень часто,
особенно в Средние века, они играли решающую роль при
принятии важнейших политических и даже экономических решений. Что касается русского самодержавия, оформившегося
в XVI в. в весьма своеобразную систему власти, то значение религиозного фактора в его становлении трудно переоценить3.
1 Валлерстайн И. Мир-система Модерна I. М.: Университет Дм. Пожарского, 2015. С. 386.
2 Blum J. Lord and Peasant in Russia from the Ninth to the Nineteenth Century.
Princeton, New York: Princeton University Press, 1961. P. 151.
3 Подробнее об этом см. Малинкович В. Очерки духовной истории великих народов (русские и немцы). Харьков: «Фолио», 2010. С. 239–249.
Последствия политических разломов
21
И. Валлерстайн справедливо обращает внимание на специфику русской внешней торговли, которая, как мы уже говорили, во времена Ивана Грозного начала быстро развиваться. Важнейшей статьей российского экспорта были тогда, как считает
И. Валлерстайн, меха и драгоценности. А так как «эта торговля представляла собой способ потребления, а не производства
прибавочного продукта», она не могла оказывать решающего
влияния на экономику обеих сторон и на общее направление
развития России. Поставлять товары, нужные европейскому
рынку для производства прибавочного продукта, слабая русская экономика тогда была не в состоянии. Лишь в XVII в. «Россия стала для Западной Европы важным поставщиком зерна
и лесной продукции»1, т.е. приняла участие в формировании
европейского капиталистического рынка.
Помимо религиозно-культурных факторов и специфического характера русской торговли до середины XVII в., немаловажное влияние на общее направление исторического
развития России оказало то обстоятельство, что у Московского
государства, в отличие от европейских стран, которым приходилось постоянно толкаться между собой на очень тесном
пространстве, на востоке открывались огромные и почти свободные территории. Русское царство легко смогло эти земли
завоевать и колонизировать. Что и помогло России довольно
долго находиться вне зоны формирующегося капиталистического рынка.
Результатом того, что Россия не включилась в западную
мир-экономику, явилось становление в Московском царстве
при Иване Грозном особого типа абсолютистского государства – самодержавия, основанного на византийском принципе
цезарепапизма, и особого типа землевладения – поместного,
которое выживало за счет беспрекословного подчинения помещика самодержцу и не знало характерных для феодализма
взаимных обязательств. При этом постоянно расширяющаяся экспансия на восток, вплоть до Тихого океана, обеспечила
русскому царству автономный способ существования в течение полутора столетий. И когда капиталистическая «мир-экономика все же поглотила Россию, она вошла в его структуру
как полупериферийное государство, а не как периферия типа
Польши»2.
1
2
Валлерстайн И. Мир-система Модерна I… С. 377–378.
Там же. С. 389.
Очерк 1
22
Но вернемся в Польшу XVI в., которая уже находилась внутри зарождающейся капиталистической мир-системы и где
как раз в этот момент утверждалось, как и в других периферийных странах европейского мира, так называемое «новое
крепостное право». Оно, в отличие от крепостничества предшествующих веков, было составной частью уже не феодальной
системы, а системы общеевропейских рыночных отношений.
Аристократы-землевладельцы повсеместно стали заниматься
предпринимательством. Они активно включились в товарно-денежные отношения с представителями других сословий,
прежде всего торгового, которые, скупая у обедневшей шляхты земли, сами становились землевладельцами.
«Золотой век» Речи Посполитой пришелся на время финансового кризиса, когда серебро, медь, промышленная продукция стремительно падали в цене. Соответственно, помещики были заинтересованы в том, чтобы получать от своих
крестьян не рентные платежи, как раньше, а их труд. Тем
более что спрос на польские сельскохозяйственные товары –
пшеницу, сало, мясо, кожу, рога и т.д. резко возрос. «Чем больше производитель данных товаров мог обходиться без звонкой
монеты, используя неоплачиваемый принудительный труд
крепостных и обменивая свою продукцию на то, что ему было
нужно, тем успешнее он противостоял кризису. Именно это
были в состоянии делать мелкие и средние дворяне-землевладельцы», – писал польский историк Стефан Чарновский1.
Требования европейского рынка, увеличение спроса на польскую сельскохозяйственную продукцию обусловили переход
к так называемому «фольварочному» типу хозяйствования,
который представлял собой старую барщинную систему с использованием крепостного труда, но работающую не столько
на личные потребности владельца земли, сколько на капиталистический рынок. Иными словами, «золотой век» Польши
в эпоху становления капитализма держался на бесплатном
труде крепостных крестьян, большинство из которых были
украинцами. В этом заключалась специфика особого (периферийного) положения Польши в зарождающейся капиталистической мир-системе.
В силу своего особого положения Речь Посполитая нуждалась и в особом политическом регулировании. Радикаль1
Цит. по кн.: Валлерстайн И. «Мир-система модерна I»… С. 188.
Последствия политических разломов
23
ным образом менялись взаимоотношения между различными
слоями польского общества – шляхтой и королем, магнатами
и мелкопоместным дворянством, шляхтичами и буржуа. Все
более важным социальным слоем в этот период становится
шляхта. Как мы знаем, власть короля больше не передавалась
по наследству – его избирал сейм, где правила балом шляхта.
Более того, в 1578 г. король отказался от роли высшего судьи
в пользу опять-таки суда шляхетского. Избирая короля, верша
суд, принимая законы страны, распоряжаясь судьбой большей
части населения Речи Посполитой – крепостными крестьянами, шляхта превратилось в единственно правящее в этом государстве сословие. В шляхетской среде утверждалось мнение,
что «шляхта – это народ», и она навязывала это мнение всему
«поспольству»1. Такая система явно выпадала из общеевропейской картины – ведь в Европе как раз в это время укреплял свои
позиции абсолютизм. В течение примерно 80 лет Польша извлекала из своего особого положения выгоду, но затем оно же
стало причиной ее упадка.
В этот период Речь Посполитая являла собой классический
пример многонационального государства. В начале польского
«золотого века» Речи Посполитой сейм и король вынуждено
продолжали придерживаться принципа веротерпимости, тем
более что теперь рядом друг с другом проживали уже не только католики, православные и евреи, но и протестанты-кальвинисты. Типичной для Польши XVI–XVII вв. была религиозная
«чересполосица». А к западу от Польши земли Европы в это
время разорялись религиозными войнами, и Речи Посполитой экономически это было на руку. Она стала основным поставщиком в Европу зерна и других сельскохозяйственных товаров, а также леса. С началом религиозных войн и до конца
XVI в. объем вывоза хлеба из Гданьска за границу вырос в семь
раз. В казне стало больше денег, и король Стефан Баторий
смог провести важную военную реформу, которая позволила
Речи Посполитой добиться успеха в войне против Ивана Грозного. В это же время значительно расширяются международные связи Польши, особенно с Францией.
Вместе со всей Речью Посполитой развивалась в это время и Украина. По Люблинской унии вся Украина оказалась
1 Общественный строй Речи Посполитой. http://scicenter.online/munitsipalnoe-upravlenie/obschestvennyiy-stroy-rechi.html. Kaminski A.S. Historia
Rzeczypospolitej wielu narodow, 1505–1795. Lublin, 2000.
24
Очерк 1
в составе Польского королевства. Теперь украинцы Волыни,
Подолии и Надднепрянщины соединились в одном государстве с украинцами Галиции. Хотя де-факто православные
не были уравнены с католиками, государство обещало гарантировать трем самым большим руським воеводствам (Волынскому, Брацлавскому и Киевскому) культурно-административную автономию, позволявшую сохранить старинные
обычаи и институции, а также использование «руського письма» в судах и делопроизводстве «на вечные времена». Быстро
росли как старые русские города (Киев, Львов, Чернигов,
Галич, Луцк, Владимир-Волынский, Кременец), так и те, что
были построены уже в польско-литовском государстве (Винница, Полтава, Черкассы, Проскуров, Станислав, Тернополь,
Каменец-Подольский, Умань и многие другие). Меньше чем
за столетие (с 1551 до 1647 г.) только в Галиции число городов
увеличилось на треть.
К началу XVII в. большинство крупных украинских городов получили Магдебургское право, причем приспособленное
под местные условия, т.е. учитывающее старые обычаи, нормы
Литовских статутов и права Речи Посполитой. Управлял городом магистрат, состоявший из исполнительного совета во
главе сбурмистром и судебных рядов, возглавляемых войтом. Уровень самоуправления был достаточно высоким: город
имел свою судебную систему, казну, куда поступали доходы от
местных налогов и городских торгов, муниципальные службы,
мог выставлять ополчение. Создавались в украинских городах,
в основном по немецким образцам, цеховые организации ремесленников. Поскольку города Украины активно участвовали тогда в общеевропейском товарообмене, в них поселялись
купцы и ремесленники разного этнического происхождения.
Помимо поляков и евреев, здесь было много армян, немцев,
венгров, греков, организованных в землячества. Города Украины интернационализируются и все больше становятся похожими на другие европейские города. В это же время на Украине появляется множество чисто еврейских местечек (штетлов)
со своими формами самоуправления и особым укладом жизни.
Украина, наряду с Литвой, Белоруссией и Восточной Польшей, становится важнейшим центром культурно-религозной
жизни европейского еврейства.
Развитие культуры на Украине шло в это время намного
быстрее, чем в Московии. Путешественников поражало в этой
Последствия политических разломов
25
стране множество грамотных людей, в том числе женщин.
В Галиции появляются в большом числе католические монастырские школы, где украинцы (русины) среди прочего учат
латынь (что позволяет им затем продолжать образование в Европе и знакомиться с европейскими научными новинками).
Распространяются, в том числе и в среде православных, идеи
гуманистов Ренессанса. Уже с конца ХV в. продаются в Украине печатные издания, причем не только религиозного, но
и светского содержания. Православные братства со своими
школами пытаются не отстать от галичан. В 1570-х гг. в Остроге на Волыни образовался кружок известных в православном
мире интеллектуалов (включая будущего патриарха Кирилла
Лукариса) и начала работать академия. Бежавший из Москвы
Иван Федоров печатает здесь «Букварь» и первую Библию,
переведенную на церковно-славянский язык. Меняется облик
украинских городов. Самые большие из них, как и усадьбы
феодалов, украшают здания, построенные итальянскими и немецкими мастерами.
А потом, в 1596 г., была Брестская уния. В России ее вспоминают обычно дурным словом. Вряд ли, однако, она заслуживает односторонней оценки. В момент, когда Польша переживала свои лучшие времена, мало кто мог ожидать, что
православная Украина воссоединится с Россией. И если Вселенский патриархат и Киевская митрополия признали Флорентийскую унию, почему бы де-факто не начать процесс
объединения церквей? У верующих украинцев появилась
потребность сохранить традиционные формы религиозного
культа в католическом государстве. А уния, предлагая мягкую
форму объединения православных и католиков, сохраняла
греческий обряд, что было очень важно для простых верующих, не очень-то сведущих в догматических различиях между
двумя христианскими конфессиями, но привыкших к определенным обрядовым традициям. Галиция, давно живущая под
поляками, унию приняла сравнительно легко.
Нельзя забывать и то, что влияние унии было двухсторонним. Католики, энергично внедряясь в сферу духовной жизни
украинцев, стимулировали ответный духовный подъем в православной среде. На появление католических монастырей с латинскими школами православные ответили созданием братств,
где в школах учили три языка: латынь, церковнославянский
и греческий. Новая мода, которая очень быстро завоевала весь
Очерк 1
26
украинский православный мир, пошла из Острожской академии, которую князь Константин-Василий Острожский для
того и создал, чтобы успешно противостоять католическому
влиянию. «Появление школы славяно-греко-латинского типа
было подлинной революцией в традиции православного образования, впервые объединившей в порубежье греко-славянского культурного ареала и католической Европы византийский
Восток с латинским Западом», – пишет украинский историк
Наталья Яковенко1.
После Брестской унии довольно много украинцев смогло
учиться в католической академии в Замостье, что в ста километрах западнее Львова. Чтобы как-то противостоять латинизации украинского образования, архимандрит Киево-Печерской
лавры Елисей Плетенецкий (который, кстати, отстоял лавру
от передачи ее, согласно папской булле, униатам) построил
у себя печатный двор, издававший греческие богословские
и светские книги в переводе на церковно-славянский, польский и латинский языки. Он же инициировал создание Киевского Богоявленского братства, ставшего вскоре, при митрополите Петре Могиле, Киево-Могилянской академией. Важным
православным центром Западной Украины стал Почаевский
монастырь, основанный в самом конце XVI в. Православные
украинцы отправлялись за знаниями в Европу – кто в греческий Афон, а кто и в европейские университеты. Безусловно,
духовное соревнование обогатило обе стороны, и в результате
украинские православные клирики оказались образованнее
своих русских коллег – неслучайно их в течение двух столетий
приглашали в Москву в качестве консультантов и наставников
(в том числе и при проведении реформ Никона).
Из сказанного вовсе не следует, что Брестская уния не нанесла Украине никакого ущерба. Начиная с XVII в., польская
власть отступает от традиций религиозной и этнической терпимости, характерных для времен Владислава III и Сигизмунда II Августа, и берет курс на активную полонизацию, которая,
прежде всего, проявлялась в навязывании непольским народам
польского языка и католической веры, а также в польской колонизации украинских и белорусских земель. Это, естественно, приводило к множеству межнациональных конфликтов.
1
С. 212.
Яковенко Н. Нарис iсторiї середньовiчної та ранньомодерної України…
Последствия политических разломов
27
Тем не менее есть все основания, суммируя, сказать: включение
Украины в состав польско-литовского государства способствовало более быстрой, чем в России, урбанизации, экономическому и культурному развитию городов, их интернационализации, а также просвещению элитных и средних слоев
украинского общества.
Все это коснулось, прежде всего, городов. Гораздо хуже
была ситуация в селах, а именно там проживало подавляющее
большинство украинцев. Здесь раньше, чем в России, началось
закрепощение крестьян. В Галиции еще в 1435 г. крестьянам
было запрещено уходить от пана иначе как раз в году после
Рождества (в Московии Юрьев день установлен Судебником
1497 года). Причем уходящие должны были заплатить пану довольно большой выкуп: копу денег (60 грошей), меру пшеницы, две колоды овса (кажется, колода – это восемь бочек), четыре русских калача, четыре курицы, воз сена и воз дров. В 1505 г.
литовский сейм вообще запретил выход крестьян без согласия
пана (в России полное закрепощение произошло почти на сто
лет позже – при Борисе Годунове).
Мы знаем, что крепостное право в Польше с XVI в. стало
работать на рынок, но положение крестьян (больше половины которых составляли украинцы) от этого лишь ухудшилось. К концу столетия барщина в среднем равнялась четырем
дням в неделю, потом – пяти и даже шести. Кроме того, крестьянин должен был платить пану чинш (оброк) деньгами и
продуктами и выполнять по воле пана специальные работы.
Жаловаться было некуда: пан имел право суда над своими крестьянами, а королевская власть в феодальной Речи Посполитой напрямую зависела от шляхты. Шляхтичи в большинстве
своем не очень-то любили заниматься хозяйством, все больше воевали да кутили на заработанные крестьянами деньги.
А управление передавали арендаторам, среди которых было
много евреев. С ними крестьянам чаще всего и приходилось
иметь дело, на них – «нехристях», у которых всегда приходилось что-то выпрашивать (в том числе, к примеру, ключи от
православной церкви, где крестьяне крестили или отпевали
своих близких), – они и вымещали недовольство своей тяжелой жизнью. Время от времени крестьяне восставали против
польских панов и устраивали кровавые еврейские погромы, но
польская власть с крестьянскими бунтами до поры до времени
справлялась. Все больше и больше крестьян убегало к запорож-
28
Очерк 1
ским казакам. О роли запорожского казачества в сопротивлении, которое оказывали украинцы притеснениям со стороны
польской шляхты, всем хорошо известно. Все знают и о том,
что казаки, как запорожские, так и реестровые, были главной
опорой Богдана Хмельницкого во время освободительной
войны, которую он вел против Польши и которая завершилась
присоединением части Украины к Московскому царству.
Три культурно-исторических пласта
После Переяславской Рады 1654 года и Андрусовского
перемирия 1667 года часть Украины оказалась в составе Московского государства. Меньшая, замечу, часть: две трети заселенной территории страны и три четверти населения остались
в Польше. Поначалу вхождение украинцев в русскую жизнь
проходило вполне благополучно. На присоединенных землях,
получивших название «Гетманщина», сохранялся автономный военно-административный порядок, установленный Богданом Хмельницким. Крепостного права здесь не было, почти
половина жителей – свободные крестьяне, около 40% – казаки, остальные – мещане и духовенство. Большинство мужчин
и многие женщины знали грамоту, на землях Гетманщины
было до 900 школ. После измены Мазепы ситуация несколько изменилась – освободившиеся места украинской старшины
стали в большом числе занимать русские офицеры. Екатерина II отменила гетманское правление и назначила генералгубернатора. Но местная система управления оставалась прежней еще без малого двадцать лет. В 1775 г. была ликвидирована
Запорожская Сечь. Часть запорожцев Екатерина переселила
в Приднестровье, а затем на Кубань, где они составили основу Черноморского казачьего войска. В 1783 г. царица уравняла
в правах (точнее, в бесправии) крестьян Малороссии с русскими крепостными, а затем распустила казачьи полки и предоставила украинской шляхте права русского дворянства. С автономией Украины было покончено. Как писал Тарас Шевченко:
Була колись Гетьманщина,
Та вже не вернеться!..
Було колись, панували,
Та бiльше не будем!..
Последствия политических разломов
29
Помимо Гетманщины в России была еще территория, заселенная украинцами, – Слободская Украина, или Слобожанщина. Сюда, на северо-восток, на пустующие земли русского
пограничья в середине XVII в. бежали от войны люди с Украины. Здесь селились они слободами, здесь же формировались
казачьи полки. В центре этих полковых округов из слобод вырастали города – Сумы, Харьков, Ахтырка, Изюм, Острогожск.
Сначала эта территория управлялась так же, как и Гетманщина, – казаки имели много вольностей, в частности не платили
оброк. Все потому, что казачьи полки нужны были царскому
правительству для защиты белгородской линии укреплений
поперек Изюмского и Муравского шляхов, по которым совершали набеги на Москву крымские и ногайские татары. После
Петра Россия сместила свои границы далеко на юг, и татарские набеги прекратились. Поскольку казачьи заставы на Слобожанщине больше не были нужны, казачьи полки стали гусарскими, казачьей старшине пожаловали русское дворянство,
а поселенцев прикрепили к земле и заставили платить оброк
(правда, оброк они платили меньший, чем русские крестьяне). Все это произошло еще при Анне Иоанновне, т.е. за полстолетия до ликвидации Гетманщины – Слободская Украина
все же считалась великорусской, а не малороссийской землей.
В 1765 г. все льготы были ликвидированы окончательно, и Слобожанщину уравняли со всеми русскими землями.
С середины XVII в. Польша переживает тяжелейший кризис. Сложившиеся там социальные отношения еще в начале
XVII в. демонстрировали свою эффективность, теперь превратились в тормоз развития страны. Выборность королей вела
к тому, что главными участниками политических игр, связанных с избранием монарха, становились другие державы.
Шляхтичи постоянно враждовали между собой. О каком-либо
промышленном и культурном прогрессе в этих условиях говорить не приходится. Неудачные войны со Швецией, Россией
и Турцией окончательно подорвали экономику страны.
Украинцам в Польше доставалось вдвойне. В связи с войнами и внутренними конфликтами увеличивались тяготы,
которые ложились на крепостных. Культурный подъем, характерный для Украины предшествующих веков, превратился в застой. Православных культурных центров почти не
осталось – большинство из них оказались в России. Почаевская
лавра и многие другие православные в прошлом монастыри
30
Очерк 1
и церкви теперь стали греко-католическими. Религиозные
притеснения накладывались на притеснения со стороны помещиков и арендаторов и подталкивали украинских крестьян
к бунту. Крестьянских восстаний на Украине в это время было
особенно много. Сопровождались они польскими и еврейскими погромами и отличались чрезвычайной жестокостью
(особенно печально известная Колиивщина). Россия закрывала глаза на поддержку этих восстаний запорожцами, которые
приходили с русских земель, и использовала протесты православных в своих интересах. По сути, в XVIII в. Речь Посполитая
уже не была важной частью западной цивилизации и представляла собой всего лишь территорию, которую вот-вот должны
были поделить между собой соседние державы. И поделили.
После второго раздела Речи Посполитой и завоевания Новороссии Россия получила почти всю Украину, за исключением Галиции и Закарпатья, отошедших к Австрии. Россия теперь
тоже была совсем не такой, как в XVI–XVII вв., – не случайно
славянофилы утверждали, что реформы Петра погубили ее
самобытность. Самодержавие сохранялось, но государство уже
не было теократическим. Церковь управлялась не патриархом,
а правительствующим Синодом – ведомством, «чрез которое
действует в церковном управлении верховная самодержавная
власть, его учредившая». Возможности крестьянских общин
были резко ограничены крепостным правом. От намечавшегося в прошлом духовного триединства церкви, государства
и народа ничего не осталось. В России утвердился тот же абсолютизм, что и во многих странах Европы1. По европейскому образцу перестраивались система бюрократического управления
и армия. Спешно внедрялись новинки технического прогресса, была учреждена Академия наук, из Европы приглашались
на работу в Россию ученые и специалисты, появились первые
университеты. Верхние слои русского общества подпадают под
влияние европейского просвещения и интересуются последними новостями культурной и бытовой моды. Цивилизационный
разрыв между Россией и Западной Европой сглаживается. Но
совсем не исчезает. Прежде всего, потому, что Россия начала
двигаться по европейскому пути тогда, когда в Европе уже завершался феодальный период развития общества и наступал
1 Валлерстайн был бы прав, если бы в своем замечании о европейской модели русского абсолютизма имел в виду послепетровскую Россию, а не эпоху
Грозного.
Последствия политических разломов
31
новый этап – капиталистический или, в политических терминах, буржуазно-демократический (в Англии и Голландии он
уже наступил). Быстро преодолеть вековую экономическую
и социальную отсталость Россия не могла, особенно с учетом
ее огромных просторов, сурового климата и бездорожья. Кроме
того, ощутившее всю полноту своей мощи самодержавие вовсе
не собиралось что-либо радикально менять.
На Украине ситуация была особенно сложной. Второй
этап присоединения Украины (после разделов Польши) отличался от первого. Украинцы автономной Гетманщины, пока
она существовала, были свободны от крепостной зависимости.
В первые десятилетия после воссоединения украинская элита,
благодаря своему более высокому, чем у русских, культурному
уровню, оказалась востребованной в России. На втором этапе
все было иначе. На Правобережной Украине никакой украинской элиты к концу XVIII в. уже не было, а крестьянство там
как было крепостным, так и осталось. Землями и крестьянами
по-прежнему владели польские паны. Даже возвращения в лоно
православия не произошло. Екатерина вернула какую-то часть
греко-католических храмов и монастырей православным и
даже начала преследовать греко-католический клир, но Павел
все это прекратил. Царь Александр дружил с польскими аристократами, и при нем польская шляхта чувствовала себя на
Украине вольготно. До польского восстания 1830–1831 гг. почти
во всех школах Правобережной Украины преподавание шло
на польском языке. Не удивительно, что этот язык господствовал в украинских городах, оставаясь здесь языком элиты. Впрочем, и через полтора десятилетия после восстания, несмотря
на проводимую правительством Николая I деполонизацию,
«интеллигентный язык во всем крае был исключительно польский, и даже крестьяне поневоле должны были усваивать его.
Иначе и быть не могло там, где огромная масса малорусского
православного народа оставалась в порабощении у польских
панов-католиков» (Н. Костомаров)1.
Лишь со второй половины XIX столетия польский язык перестал быть языком культурной элиты. Но сменил его в этой
функции не украинский, а русский язык. Произошло это потому, что украинская элита в тот момент только-только зарождалась, и, главное, потому, что этого хотела царская власть,
1 Костомаров Н.И. Исторические труды. Автобиография. 2-е изд. Киев:
Изд-во КГУ, 1990. С. 478.
32
Очерк 1
активно насаждавшая в империи русский язык и всячески препятствующая развитию языка украинского. Молодую украинскую интеллигенцию, появившуюся в разночинный период
развития культуры, это, естественно, не устраивало, так же как
не устраивал ее и социальный статус большинства украинцев. И она с момента своего рождения (условно, с 1840-х годов,
когда возникло Кирилло-Мефодиевское братство) оказалась
в оппозиции к российской власти. Как и значительная часть
жителей Украины, которые в силу социальных, политических
и культурных причин не могли полноценно реализовать себя
на родине. Слишком острых протестов было немного (меньше,
чем во времена Речи Посполитой), но неудовлетворенность
сохранялась всегда. Соответственно, полного воссоединения
Украины с Россией так и не случилось. Место прежних разрывов затянулось, но не живой тканью, а жестким рубцом.
Долгое время заселенная часть Украины на востоке завершалась Полтавой, а на юге Черкассами. Дальше на восток и на
юг простиралось так называемое Дикое Поле. В конце XVIII в.
его, как и только что отвоеванное у турок Причерноморье, начала осваивать Россия. На территории нынешнего Донбасса
еще в XVII в. нашли соль, а в 1721 г. – уголь. Позже в южном
Поднепровье обнаружили богатейшие залежи железных и
марганцовых руд. И туда потянулись на работу люди из Слобожанщины, других районов Украины и России. Очень быстрыми темпами шло строительство новых городов – Одесса,
Екатеринослав, Елисаветград, Николаев, Херсон, Мариуполь.
В степные районы юга, которые вскоре стали житницей
всей России, людей переселяли целенаправленно, причем
не только с украинских и русских, но и с чужих земель – сербов,
немцев, греков. Однако основную массу поселенцев на землях
Новороссии все же составляли украинцы. Историк Дмитрий
Багалей так описывал процесс освоения новых территорий:
«В малороссийской колонизации нужно различать три этапа,
которые, впрочем, постоянно смешивались друг с другом –
запорожских поселенцев, выходцев из заднепровской (правобережной) Малороссии и переселенцев из левобережной
и отчасти слободской Украины. Что касается великорусских
колонистов, то они приходили, убегали сюда или переводились из самых разнообразных мест»1. Все новоприбывшие ста1 Багалей Д.И. Колонизация Новороссийского края и первые шаги его по
пути культуры. Оттиск из «Киевской старины». Киев, 1889. С. 59.
Последствия политических разломов
33
новились здесь «свободными поселянами» на государственных
землях или крепостными на землях помещиков, которые поначалу привлекали к себе людей тем, что обещали какие-то льготы и закрывали глаза на их прошлое. А прошлое это далеко
не у всех было формально «чистым».
Когда на землях Гетманщины и Слобожанщины ввели
крепостное право, не привыкшие жить в неволе крестьяне
бежали с этих земель на юг – ведь главный колонизатор Новороссии Григорий Потемкин пообещал не выдавать беглых
с осваиваемых Россией южных земель. Принимали там и преследуемых государством староверов, общинами селившихся
на пустующих еще землях. В Херсонском уезде 32 поселения
были основаны переселенцами с Черниговщины. «Одни из
этих переселенцев (бывшие казаки) пользовались правом вольного перехода и потому на законных основаниях переселялись
в Новороссию, – пишет Д. Багалей, – другие же (бывшие посполитые) лишились этого права в 1783 г. и потому должны
были убегать от своих владельцев»1. Правительство, по словам Багалея, «не пренебрегало беглыми». Не удивительно,
что Новороссию часто называли «страной беглых»2. Народ
туда стекался этнически пестрый, вольнолюбивый, склонный
к авантюрам и переменам мест.
В последнюю треть XIX в. на землях Новороссии начался
настоящий промышленный бум. В 1871 г. англичанин Джон
Юз построил в бассейне реки Северский Донец металлургический завод и рядом поселок Юзовку (ныне Донецк). Началось стремительное развитие Донбасса, где к началу ХХ в.
добывалось 2/3 российского угля и почти весь кокс. В 1881 г.
в Криворожье начали добывать железную руду, и уже к началу
следующего века Кривбасс давал почти 60% всей добываемой
в России железной руды. Под Никополем началась добыча
марганцевой руды. В районах добычи руды стали строиться
большие металлургические заводы. Одесский порт соревновался с Петербургским за право называться крупнейшим портом в империи. Пестрый этнический состав населения Одессы
и дух торгового капитализма, заносимый сюда иностранными
кораблями и морским ветром, делали ее почти европейским
городом. В течение 1880-х годов число предприятий в Одессе
Там же. С. 63.
Известный беллетрист Григорий Данилевский написал целую трилогию о «беглых Новороссии», весьма популярную в середине XIX в.
1
2
34
Очерк 1
выросло со 159 до 322 (среди них 14 мощных паровых мельниц и 11 литейно-механических заводов). В Харькове активно
развивалась металлообрабатывающая и машиностроительная
промышленность. В 1900 г. два завода – Харьковский и Луганский – производили 23,3% всех построенных в России паровозов. Интенсивно (хотя намного медленнее, чем в Западной
Европе, велось строительство железных дорог). Именно на восточные области Украины приходилось 69% общероссийского
производства чугуна, 57% стали, 58% проката, более 20% продукции машиностроения и металлообработки.
Естественно, что индустриализация сопровождалась быстрым ростом населения городов Восточной Украины. Население это в большинстве состояло из украинцев, но жизнь здесь
была не совсем украинская. Администрация была русской,
язык социальной сферы – русский, обучение, общее и профессиональное, – на русском языке, культурное влияние – тоже
в основном русское.
На бывших польских землях все менялось гораздо медленнее. Индустриализация никогда не достигала здесь такого
уровня, как на востоке. Доля сельского населения была значительно выше. Промышленный прогресс, конечно, имел место,
но совсем в иных масштабах. Здесь по-прежнему господствовали аграрный сектор и связанное с ним промышленное производство с низким уровнем концентрации труда. Большинство
городов развивались как бы в замедленном темпе, крупных
предприятий было немного. Соответственно, технической интеллигенции и квалифицированных рабочих в этих городах
было относительно мало, общественные вкусы были достаточно консервативными и определялись в основном интересами
торговой буржуазии и мелкого чиновничества. Для большей
части городов центральной и западной Украины типичным
было функционирование сразу трех языков. Евреи, составлявшие в этих городах от 20 до 50 и более процентов населения,
жили обособленной от украинцев жизнью и между собой говорили на идиш. Служилые люди и почти все, кто учился в гимназии или реальном училище, предпочитали русский язык
(польский язык в городах российской Украины после подавления восстания 1863 г. стал стремительно терять позиции). Но
большинство мещан говорили по-украински или на русскоукраинском суржике. Соответственно, уровень русификации
был здесь намного меньше, чем в восточных регионах. И ха-
Последствия политических разломов
35
рактер у местных украинцев отличался бóльшим, по сравнению с южанами, постоянством, приверженностью традициям,
консерватизмом.
В Австро-Венгрии после 1848 г. и особенно после принятия
конституционных законов 1860-х годов украинцы имели гораздо больше политических свобод, чем в Российской империи,
но в экономическом отношении «пасли задних». Достаточно
сказать, что в конце XIX в. в украинской Галиции, входящей
в состав Австро-Венгрии, в сельском хозяйстве было занято
75% населения, в промышленности, – менее 10% (еще столько
же в торговле и на транспорте), тогда как в Нижней Австрии,
что окружает Вену, сельскохозяйственные работники составляли всего 25% населения, а те, кто был занят в промышленности – 42%, в торговле и на транспорте – 17%. В Закарпатье
и того хуже: в сельском хозяйстве было занято 85%, в промышленности, торговле и на транспорте – 10%. Индустриализация
Австро-Венгрии как бы обходила украинцев стороной. Украинцы жили и трудились не просто на окраине капиталистического мира, а у самого его края, почти за пределами этого мира.
Из-за малоземелья и долгов по кредитам украинские крестьяне
(т.е. подавляющее большинство населения Галиции, Буковины
и Закарпатья) не выдерживали конкуренции на сельскохозяйственном рынке и массово разорялись. В Галиции бедняками
были 2/3 крестьян, в Закарпатье – три четверти, на Буковине –
87%1. У разорившихся украинцев не было иного выхода, как
за ничтожную плату идти работать на нефтепромыслы Борислава или же рубить и сплавлять карпатский лес. Другой промышленности здесь почти не было. Как только появилась возможность искать счастья в Америке, все, кто мог, отправлялись
туда. Могли, правда, немногие. Так и оставались украинцы
Галиции в большинстве своем аутсайдерами западного мира.
Не стоит, однако, сбрасывать со счетов общие экономические и связанные с ними культурные преимущества
Австро-Венгрии, которые особо выразительно проявлялись
в крупных городах Галиции, Буковины и Закарпатья с их этническим многообразием. Львов со своим университетом, основанным еще в конце XVIII в., был одним из важных культурных
центров всей Восточной Европы. Хотя по составу населения это
1 Экономическое развитие украинских земель во второй половине XIX –
начале ХХ века http://ukrmap.su/ru-uh9/370.html.
36
Очерк 1
был скорее польский, чем украинский, город, местные украинцы наряду со всеми втягивались в общий культурный прогресс. На Буковине был свой культурный центр – Черновцы.
Тоже интернациональный город, где с 1875 г. работал пользующийся авторитетом университет. Очень важно, что украинцы Австро-Венгрии, в отличие от украинцев Российской
империи, имели, пусть и ограниченные, политические права.
С середины XIX в. преподавание в народных школах здесь
велось на украинском языке, а в некоторых гимназиях украинский язык преподавался в качестве одного из предметов. Без
особых препятствий со стороны властей работали украинские
просветительские организации. Австрийское правительство
в своих постоянных конфликтах с польской шляхтой Галиции
время от времени делало ставку на украинцев. Оно поддерживало некоторые из их требований, касающихся самоопределения, и гораздо либеральнее, чем правительство России, относилось к украинской печати.
Печать же в условиях капитализма (который в Австрийской
империи XIX в. интенсивно развивался) была, по мнению Бенедикта Андерсена, важнейшим средством формирования националистических настроений в обществе1. В России капитализм
был развит в ту пору куда слабее, и, главное, режим там не был
склонен идти на компромиссы с украинофилами и всячески их
преследовал. Многие из деятелей украинофильского движения в результате оказались в более свободной части Украины –
Галиции и развернули там национально ориентированную,
а потом и просто националистическую пропаганду. В Галиции
же возникли первые украинские политические партии.
Таким образом, к началу XX века на территории нынешней Украины сформировалось целых три культурно-исторических пласта:
1) экономически быстро развивающийся «русский» (условно говоря) юго-восток;
2) гораздо медленнее развивающиеся бывшие польские
земли центра и правобережья Днепра со смешанными
историческими и культурными традициями;
3) земли, оставшиеся в Австро-Венгрии, а значит, в сфере
западной цивилизации, хотя и на самом ее краю, – Галиция, Буковина и Закарпатье.
1 Андерсен Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц., Кучково
поле, 2001. (Гл. 3: Истоки национального сознания) С. 65–67.
Последствия политических разломов
37
Советская цивилизация
В том, что октябрь 1917-го положил начало мощному цивилизационному разлому, не только европейского, но и мирового масштаба, вряд ли кто-то сомневается. На землях бывшей Российской империи возникли государство и общество
совершенно нового типа, не имеющего аналогов в истории.
Не будем давать ему общую характеристику, обратим лишь
внимание на особенности строительства этого нового мира на
Украине.
После падения самодержавия на Украине сразу же возникло сепаратистское движение. Уже 3 марта 1917 г., на следующий же день после отречения Николая II, в Киеве была создана
Украинская Центральная Рада, претендовавшая на роль высшего органа власти на Украине. Центральная Рада опиралась
на довольно широкую поддержку населения центральных
и западных регионов. Достаточно сказать, что в 1917 г. на свободных выборах во Всероссийское Учредительное Собрание
в Киевском округе за список № 1 (коалиция украинских партий) проголосовало 77,2% всех избирателей. Еще 8,5% населения этого округа голосовало за еврейские партии, большинство
из которых симпатизировало Центральной Раде. Большевиков
поддержало менее 4% голосовавших, а русский блок получил
лишь чуть больше 3%. В результате из 19 депутатов Учредительного Собрания, чьи имена сохранились в архиве, 18 человек представляли украинский список (среди избранных
М. Грушевский и В. Винниченко) и один депутат – список № 2
(еврейский). Ни один большевик, меньшевик и пророссийски
настроенный кандидат в этом округе не прошел1.
Три года сепаратисты вели вооруженную борьбу за независимость. В ходе этой борьбы довольно четко выявилось деление
Украины на культурно-исторические пласты, о которых шла
речь выше. Сторонников независимости в первую очередь поддержало население той части Украины, что раньше была польской, да еще галичане, создавшие после распада Австро-Венгрии Западно-Украинскую народную республику (ЗУНР).
Именно галицкие сечевые стрельцы были самой боеспособной
1 Всероссийское Учредительное Собрание. Документы и материалы.
Центрархив: 1917 год в документах и материалах. М., Л.: Госиздат, 1930. Всероссийское учредительное собрание 5 января 1918 года (Стенографический
отчет). С. 134–138.
38
Очерк 1
частью армии Украинской народной республики (УНР). 22 января 1919 г. в Киеве имел место так называемый «Акт злуки»,
формально объединивший УНР с ЗУНР. Реального объединения тогда не получилось, но Акт продемонстрировал, что
интересы населения центральной и западной Украины в тот
момент во многом совпадали. В Киеве большевикам после октября 1917-го удержаться не удалось. Перевес сил в этом городе,
как мы можем судить по результатам выборов в Учредительное
Собрание, был явно на стороне Центральной Рады.
Совсем иная ситуация была на востоке страны. Там жители промышленных центров в большинстве своем поддержали
советскую власть. В Харькове она утвердилась сравнительно
легко. В феврале 1918 г. была образована Донецко-Криворожская республика. Очевидно, что большевики создавали ее,
исходя из тактических соображений, – не хотели допускать оккупации этого региона немцами (к ним по Брестскому соглашению должна была отойти вся Украина). Но также очевидно,
что у руководителей этой республики были некоторые основания настаивать на независимости Донбасса и Криворожья –
ведь этот регион действительно развивался во многом не так,
как остальная Украина.
По окончании Гражданской войны и войны с поляками
(после которой Галиция и Волынь вновь оказались в составе
Польши) большевики приступили к строительству принципиально нового общества и государства, используя НЭП и политику так называемой «коренизации». Об экономике советского
периода речь пойдет в четвертом очерке, здесь же мы коснемся
проблем формирования в советской Украине особого (советского) культурно-цивилизационного пространства. Ленинский
план построения нового государства как союза республик был,
конечно, вынужденной уступкой национальным движениям,
но не только. Были у вождя большевиков и другие, не менее
важные, на мой взгляд, соображения. Следуя марксистскому
принципу пролетарского интернационализма и надеясь в будущем «перекинуть» революцию из России на весь остальной
мир, Ленин пытался создать такую форму советского государства, которая могла бы стать «первым шагом к созданию будущей всемирной Советской республики труда». Вряд ли можно
согласиться с американским историком Юрием Слезкиным,
полагающим, что «советская национальная политика была разработана и претворялась в жизнь националистами». Разраба-
Последствия политических разломов
39
тывали принципы такой политики все-таки коммунисты, а им,
как справедливо замечает И. Валлерстайн, поначалу «была безразлична судьба Российской империи как таковой – в конце
концов, они были социалистами-интернационалистами, убежденными во вредоносности национализма, империализма
и царизма»1. Но планы решения национальных проблем у них,
несомненно, были. И Ленин развивал их по мере меняющихся обстоятельств, начиная с 1903 г. и вплоть до того момента,
когда утратил способность писать2. В то же время со Слезкиным
можно, видимо, согласиться в том, что Ленин не видел в нациях
никакой пользы и в перспективе не имел намерения их сохранять. Но факт реального существования наций он вынуждено
признавал и с этим фактом считался3.
Сначала Ленин высказывался в пользу национальной автономии и отрицал необходимость федерализма: «Мы в принципе против федерации – она ослабляет экономическую связь,
она негодный тип государства»4. В конце жизни Ленин конфликтует со Сталиным по поводу федерации, но уже с прямо
противоположных позиций. Федеративную форму советского
государства, которую защищал Сталин, он теперь считал недостаточной. Нужен союз равноправных и независимых социалистических республик, объединенных лишь в делах финансовых и внешнеполитических и имеющих право на выход, – так
считал в последние годы жизни Ленин. По Конституции СССР
1924 года союзные республики получили хотя и меньше прав,
чем предусматривалось ленинским планом, но все же вполне
достаточно для автономного развития. Но что стоят права,
даже конституционно закрепленные, в государстве диктатуры
пролетариата (на деле партии большевиков), где допустима
лишь одна, единственно правильная идеология? Здесь все зависит от толкования идеологических принципов партийным
руководством.
В первые 5–6 лет после смерти Ленина руководители большевиков пробовали следовать ленинскому плану, т.е. продолжали НЭП и проводили политику «коренизации». Они
Валлерстайн И. Конец знакомого мира. М.: Логос, 2004. С. 20.
Малинкович В. Зигзаги национальной политики большевиков: Ленин
и Сталин. Журнал «Форум», № 2, Изд-во «Сучаснiсть», 1983. С. 97–124.
3 Slezkine Yu. The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State
Promoted Ethnic Particularis // Slavic Review. 1994, Summer. Vol. 53. № 2. P. 416.
4 Ленин В.И. Полн. собр. соч., Т. 48. С. 236.
1
2
40
Очерк 1
позволили республикам быть самостоятельными во всем, что
не мешало строительству социализма. Если экономическую самостоятельность этих республик ограничивали общесоюзные
интересы, которые во всем должны были быть первостепенными, то их культурная автономия поначалу действительно была
довольно широкой. В пределах социалистической идеологии,
разумеется. Попытка большевиков решить национальные проблемы, предоставив республикам возможность свободно развивать на своей территории язык большинства и пользоваться
национально-культурной автономией, находясь под жестким
контролем партийной бюрократии, в целом оказалась успешной. Во всяком случае, на Украине. Очень быстро ликвидировали неграмотность – уже к 1925 г. ввели всеобщее начальное
образование. Появились десятки вузов и сотни средних специальных учреждений. Причем преподавание в школах и вузах
велось преимущественно на украинском языке – родном для
большинства. Были созданы республиканская Академия наук
и в большом числе научно-исследовательские институты различных направлений. Вернулся на Украину президент УНР
М. Грушевский, начало выходить его многотомное издание
«История Украины-Руси». Невиданными ранее темпами развивалось украинское искусство. Родилось украинское кино,
в котором прославили себя Александр Довженко и Дзига
Вертов. Авангардный театр создает Лесь Курбас, новые
формы живописи – школа «бойчукистов». Возникают поэтические объединения – неоклассиков (М. Зеров, М. Рыльский,
М. Драй-Хмара), символистов-романтиков (П. Тычина, А. Сосюра, В. Эллан), футуристов (М. Семенко, М. Бажан, В. Полищук), нестандартно проявляет себя в поэзии и прозе очень талантливый Евген Плужник. Быстро становятся популярными
произведения писателей и драматургов М. Хвылевого, Г. Косынки, М. Кулиша, Ю. Яновского…
Двадцатые годы XX в. принято называть эпохой украинского культурного ренессанса, хотя, на мой взгляд, слово ренессанс
здесь не совсем уместно. В украинской культуре, безусловно,
было и раньше немало талантливых художников, писателей
и поэтов (первый среди них, конечно, Тарас Шевченко), но
столь мощного, столь массового культурного подъема, как
в годы «коренизации», Украина не знала никогда. И что особенно важно: в это время создавалась не просто культура на украинском языке, но именно украинская национальная культура.
Последствия политических разломов
41
Не считая неоклассиков, стремящихся приобщить украинцев
к мировым культурным достижениям, почти все художники
того времени искренне пытались ответить на народный запрос, связанный с возможным местом украинцев в совершенно новой для них ситуации. Миллионы крестьян, а это более
80% населения Украины, надеялись реализовать свою вековую
мечту – стать хозяевами на своей земле. Не абстрактно – на
безбрежных просторах отечества, как восприняли бы это выражение многие русские, привыкшие к большим пространствам
и совместному управлению общинной землей, а по-украински – на своем клочке самого плодородного в мире чернозема, с домом-мазанкой под соломенной крышей, окруженным
подсолнечниками, с яблоневым садом, пасекой и огородом,
где овощи каждый год «так и прут, так и прут». Возможно, так
жили их предки во времена «Гетманщины», но это было давно
и уже позабылось, а помнилась бесконечная и тяжелая работа
на чужих – на польских и русских панов или на богатых арендаторов. Только что завершилась поражением война за независимую Украину, но новая власть дала землю, а вместе с ней
надежду, пусть и призрачную, на реализацию мечты.
Скоро эта надежда растает, и украинские крестьяне вновь
окажутся в крепостной зависимости, на сей раз колхозной.
Но в 20-е годы она еще жива, и украинское искусство пытается в образах представить возможное будущее. Как совместить
свой и коллективный интерес, национальную традицию и
интернациональные идеи? Именно на эти вопросы пытаются
в первую очередь ответить своим творчеством Плужник и Хвылевой, Курбас и Яновский… В «самом массовом из искусств»
лучше всех смог образно совместить несовместимое – представление украинца-землероба о личном счастье и коммунистический миф о всеобщем братстве – Александр Довженко.
Стараясь воплотить на экране эту идею-фикс, он создал свой
собственный художественный стиль – поэтическое кино, занявшее особое место в мировом киноискусстве. Плодородная
земля, соками своими вскормившая и дерево, приносящее
прекрасные плоды, и селянина, это дерево посадившего и под
ним умирающего, – вот один из двух главных образов довженковского фильма «Земля»1. А второй герой фильма – молодой
1 Довженковскую традицию прославления плодородия земли продолжил
другой талантливый кинохудожник Иван Пырьев в своих фильмах «Богатая
42
Очерк 1
коммунист, в неистовом танце отрывающийся от земли все
выше и выше, пока его не сбивает, по сути, на лету кулацкая
пуля.
В 20-е годы украинская интеллигенция выросла в довольно широкий и социально значимый слой. Активно шел процесс урбанизации. Для прежде привилегированных сословий
и части среднего класса жизнь из-за ограничения в правах
и ухудшения бытовых условий стала непомерно тяжелой, но
для очень многих людей «из низов» новое время предоставило весьма заманчивые перспективы. Миллионы людей смогли повысить свой уровень образования и социальный статус. Причем вчерашним крестьянам, оказавшимся в городе,
вовсе не надо было для этого отказываться от родного языка
и переходить на русский. Да и у тех, кто оставался в деревне,
дела в это время шли совсем неплохо. НЭП позволил значительному числу крестьян успешно вести самостоятельное хозяйство и даже, с согласия власти (вспомним бухаринский лозунг 1925 года «Обогащайтесь, накапливайте, развивайте свое
хозяйство!»), понемногу богатеть. Не забудем, что Украина
впервые (если не считать время Гражданской войны) получила свою, пусть и ограниченную, государственность. Словом,
в 1920-е годы Украина начинала довольно активно вписываться в формирующуюся советскую цивилизацию.
Потом, начиная с 1929 г.,все стало быстро меняться. Единоличную власть в СССР захватил Иосиф Сталин. Не будем
касаться причин сталинского «великого перелома», лишь заметим, что в это время Сталин распрощался с идеей мировой
революции и взял ориентир на построение империи. Идеи интернационализма и союза равноправных республик остались
пригодными только для агитпропа. Для проведения форсированной индустриализации вождю необходимы были жесткая
централизация власти и мобилизация всех ресурсов. Важнейшим источником средств на проведение индустриализации
невеста», «Свинарка и пастух», «Кубанские казаки». Даже места для большей
иллюстративности идеи плодородия он выбрал подходящие: Украину в одном
случае, похожую на нее Кубань – в другом, всесоюзную сельхозвыставку – еще
в одном. Но получилось у него не поэтическое кино, а парафраз гиперреалистических фламандских натюрмортов, особенно в «Кубанских казаках».
Ощущения неразрывной связи человека с землей, как у Довженко, Пырьеву
передать не удалось. Потому что в колхозные времена, когда он снимал свои
фильмы, земли у крестьян уже не было – соответственно, и глубинной связи
с ней быть не могло.
Последствия политических разломов
43
должны были стать государственные поставки сельхозтоваров,
в первую очередь хлеба.
Пришел конец НЭПу и продналогу. «Изменился подход
государства к самому процессу поставок, – пишет историк
Сергей Максудов. – Отныне это – священный долг. Первоочередная обязанность. Главная заповедь. В стране утверждался
новый порядок распределения зерна: в первую очередь – государству: если остается – в семенные фонды; если и после этого
что-то сохраняется – на корм скоту и питание колхозников
в период полевых работ; наконец, в самую последнюю очередь
зерно выдается на пропитание самим сельским жителям. Крестьянам, не выполнившим план поставок зерна государству,
есть не полагалось. Бригады горожан и активистов выносили
из избы не только последний мешок картошки, но и горшок
уже сваренной каши»1. Парадоксально, но лучший фильм
Довженко «Земля», который должен был воспеть свободный
труд на плодородной украинской земле, волей судьбы стал
гимном сталинской коллективизации, которая лишила украинских крестьян и земли, и свободы и тем самым убила все их
надежды на будущее.
С помощью коллективизации Сталин рассчитывал быстро и жестко подчинить интересы крестьян интересам
советского государства. Очень скоро это привело к голодомору, от которого больше других пострадала Украина, потерявшая в 1933 г. около трех миллионов человек. Голодомор
вовсе не был актом этноцида, как утверждают украинские
националисты. Более пяти миллионов человек разных национальностей погибли в тот год от голода в республиках СССР.
Но Украина была житницей всего Союза, и здесь был самый
высокий уровень хлебозаготовок. А план хлебозаготовок сталинская власть требовала выполнять неукоснительно, любой
ценой – в том числе ценой человеческих жизней. Потому жертв
на Украине было больше, чем в других регионах СССР. Постановлением Совнаркома и ЦК КП(б) Украины от 6.12.1932 г.
районы, не выполнившие план хлебозаготовок, заносились
на «черную доску» (всего 86 районов), и их прекращали снабжать какими-либо товарами, в том числе продуктами. Чтобы
крестьяне не могли убежать из голодных деревень, на дорогах
были выставлены заградотряды с пулеметами. Повсюду людей
1 Максудов С. Потери населения СССР. New York: Chalidze Publications,
1989. С. 57.
44
Очерк 1
ожидала смерть, и они умирали1. «Что оставалось крестьянам, – спрашивал сам себя Сталин, разговаривая в мае 1933-го
с американским полковником Робинсом, и цинично отвечал: –
либо лечь помирать, либо перейти к новой форме землепользования…»2. Форму землепользования, впрочем, Сталин создал
не такую уж новую. «Получив монопольное право указывать,
кому сколько есть, кому что делать, он лишь восстановил одну
из самых древних восточных моделей»3, – пишет С. Максудов.
Этноцида при Сталине на Украине не было, но репрессии
против деятелей украинской культуры, несомненно, были. Сталин самыми жесткими мерами расправился не только с НЭПом,
но и с «коренизацией». Несколько сот писателей, поэтов, режиссеров, художников Украины оказались в лагерях, многие
были расстреляны, покончили с собой или погибли в неволе4.
Культурная автономия Украины превратилась в пустую
формальность, началась русификация. По всему Союзу соцреализм стал единственно допустимой формой художественного
творчества. Все сколько-нибудь серьезные дискуссии внутри
партии были задавлены репрессиями 1937–1938 гг. Марксистская историческая школа Покровского была подвергнута критике, и началась реабилитация русского имперского прошлого.
Реабилитация, но не реставрация. Империю восстановили, но
в ином виде. В ней имели право на существование лишь одна
форма собственности – социалистическая, то есть государственная и кооперативная (с личной в пристежку), и одна, коммунистическая, идеология. Власть стала авторитарной, и концентрировалась она в руках Сталина. В построении советской
цивилизации наступил новый этап.
Не вся, однако, Украина до войны входила в состав советской цивилизации. За ее пределами оставались Галиция, Волынь, Буковина и Закарпатье – всего около десяти миллионов
человек. Галиция и Волынь после Версальского мира оказались
в составе Польши, Буковина – в Румынии, Закарпатье – в Чехословакии. Все – в периферийных странах западного, капиталистического, мира. До кризиса начала 1930-х годов быстрее
1 См. кн.: Максудова С. Потери населения СССР…, а также статьи С. Максудова, В. Малинковича, Г. Костюка, интервью с М. Маггериджем в книге
«Голод на Українi: 1932–1933». Мюнхен: Изд-во «Сучаснiсть», 1985.
2 Сталин И. Сочинения, Т. 13, М.: Госполитиздат, 1951. С. 267.
3 Максудов С. Потери населения СССР… С. 83.
4 Подробнее см. кн.: Лаврiненко Ю. Розстрiляне вiдродження / Biblioteka
„Kultury“. Tom XXXVII. München: Instytut literacki, 1959.
Последствия политических разломов
45
других развивалось Закарпатье, где в двадцатые годы проходил процесс модернизации края – строились новые дороги,
школы, больницы и другие общественные здания (причем как
в городах, так и в селах), было выделено 35000 гектаров земли
безземельным и малоземельным крестьянам. В то же время экономический подъем и социальные реформы сопровождались
ростом безработицы, от которой украинцы страдали больше
других народов, так как промышленные предприятия Закарпатья не выдерживали конкуренции с более развитыми чешскими предприятиями. Когда во второй половине 30-х годов
кризис стал отступать, начались международные конфликты,
которые нашли свое отражение в противоборстве различных
украинских политических сил. Те из них, что придерживались
русофильской ориентации, как правило, выступали единым
фронтом с венгерской оппозицией, остальные добивались
Карпатской автономии при сохранении федеративной связи
с Чехией и Словакией1.
Гораздо менее интенсивно развивалась экономика украинской части Буковины. К тому же правительство Румынии
проводило откровенно антиукраинскую политику, постоянно
ограничивая политические и гражданские права украинцев.
Главный город края Черновцы по-прежнему оставался важным культурным центром юго-восточной Европы, хотя после
развала Австро-Венгрии его развитие затормозилось. Впрочем,
Черновцы можно считать украинским городом лишь весьма
условно: в 1941 г. украинцы составляли только 10% его жителей, тогда как евреи – почти 60%, а румыны – около четверти
населения города2.
Западная Волынь, по Рижскому договору вновь оказавшаяся в Польше после того, как она в течение 120 лет входила
в Российскую империю, оставалась очень бедным ресурсами
крестьянским краем с небольшими и слабо развивающимися
городами, в которых преобладало еврейское и польское население. В то же время здесь было немало деревень, заселенных
польскими колонистами. Отношения между ними и украинцами были весьма прохладными, прежде всего потому, что поляки были католиками, а украинцы – православными. Поль1 Кубiйович В. «Закарпаття». В кн.: «Енциклопедiя українознавства». Т. 2.
Львов, 1993. С. 715–727.
2 Жуковський А. «Чернiвцi». В кн.: «Енциклопедiя українознавства». Т. 10.
Львов, 2000. С. 3714–3718.
46
Очерк 1
ское правительство всячески старалось полонизировать край,
закрывая православные храмы и украинские школы, жестко
подавляя все проявления украинофильства. В 1939 г. здесь
осталось лишь 8 украинских школ (все начальные, ни одной
средней) вместо 443 в 1922–1923 гг. При этом в крае было 1459
польских и 520 утраквистичных (т.е. двуязычных) школ. Украинские кооперативы, в которых была занята значительная
часть украинцев, вынуждены были подчиняться польским кооперативным управам. Не удивительно, что Волынь отличалась очень высоким градусом политического напряжения, которое постоянно поддерживалось польскими и украинскими
националистами1.
Похожим было и положение в Галиции, экономическая
ситуация в которой после распада Австро-Венгрии постоянно
ухудшалась. Хотя край был богат энергоресурсами (нефть, газ,
уголь, торф, древесина и бурные горные реки), промышленность здесь развивалась слабо. Почти 90% украинцев работали
в сельском хозяйстве и только 5,8% – в промышленности. В отличие от Волыни здесь было много больших и маленьких городов с интернациональным населением, построенных по европейским стандартам. Львов был третьим по своему значению
городом Польши (после Варшавы и Кракова). Поляки всегда
составляли в этом городе большинство, на втором месте были
евреи (примерно треть горожан) и лишь на третьем – украинцы (16% в 1931 г.). Весьма своеобразным в промежутке между
двумя войнами был культурный облик Львова. Его нельзя было
назвать чисто польским, поскольку там сохранялись традиции австро-венгерских времен. Многие львовяне после окончания школы стремились продолжить образование и делать
карьеру не в Кракове или Варшаве, а в Вене. В межвоенный
период во Львове сложилась своя особая, ни на что не похожая
молодежная субкультура – батярство. Батяр (слово, по-видимому, венгерского происхождения) – это парень, чье поведение нестандартно и непредсказуемо, повеса, немного хулиган
и обязательно авантюрист. Говорили батяры на собственном
жаргоне – «львовской гваре», включающей польские, немецкие, еврейские (идиш) и украинские слова и выражения. Субкультура батяров была популярна во всей Польше. Львовскую
1 Кубiйович В. «Волинь». В кн.: «Енциклопедiя українознавства». Т. 1.
Львов, 1993. С. 303–310.
Последствия политических разломов
47
гвару обыгрывали в сатирических передачах на общепольском
радио и в кино, песню батяров «Тильку ви Львови» знала вся
Польша.
А потом была война. В промежутке между 1939-м и 1941-м
годами Галиция и Северная Буковина были присоединены
к советской Украине. Советская власть за эти полтора года
сделала все, чтобы превратить галичан и волынян, которые
прежде враждовали с поляками и хотели воссоединиться с соборной Украиной, из друзей во врагов. Репрессии, коллективизация, русификация, жесткое давление на греко-католическую
церковь. В результате через полтора года галичане уже немцев
встречали как освободителей. В 1945 г. к Украине присоединили Закарпатье. Республика была разорена войной, и требовались колоссальные усилия, чтобы вернуть ее к довоенному
уровню.
Радость великой победы была омрачена начавшимися
после освобождения репрессиями. Очень много людей пострадали за то, что, оставшись в оккупации, «работали на немцев».
Кто-то действительно сотрудничал с ними в органах управления и полиции и заслуживал наказания, но большинство, спасая себя и семью от голода, работали там, где можно было получить кусок хлеба, чтобы выжить. Советская власть, однако,
не очень считалась с принципом индивидуальной ответственности и стригла всех под одну гребенку. Еще в начале войны
были высланы с Украины в Казахстан и Сибирь немцы, а после
освобождения Крыма в мае 1944 г. были сосланы в Среднюю
Азию крымские татары. Поводом для их ссылки было то, что
часть крымских татар (около 10 тысяч) во время оккупации полуострова служила в организованных немцами полицейских
батальонах (шуцманшафт или «шума») и воевала против партизан. Но еще больше крымских татар в это же время сражались против немцев в составе Красной Армии. Сталин с этим
не посчитался и отправил в ссылку всё крымско-татарское население полуострова – женщин, детей и стариков, в том числе
семьи бойцов Красной Армии (всего около 200 тысяч человек).
В дороге и сразу по приезде в места ссылки, а также во время
голода 1946–1947 гг. многие ссыльные погибли (примерно четверть всех крымских татар). В 1967 г. крымские татары были
реабилитированы, однако в Крым их еще долго не пускали –
на их месте уже жили переселенцы из славянских республик.
Лишь в конце перестройки крымским татарам разрешили мас-
48
Очерк 1
сово возвращаться в Крым, где у них сразу же начались конфликты с теми, кто приехал туда после их выселения.
По окончании Второй мировой войны вчерашние союзники по антигитлеровской коалиции рассорились, и началась война «холодная». Украина формально получила статус
члена ООН, но реально самостоятельным государством так
и не стала. Ее руководители беспрекословно выполняли все
указания Кремля. Продолжалась русификация, как при Сталине, так и позже – при Хрущеве и Брежневе. Какие-то основания для ее проведения были. В ходе холодной войны Советский Союз соревновался с США за статус сверхдержавы. В этом
соревновании можно и нужно было вовремя остановиться (по
крайней мере, тогда, когда был достигнут ракетно-ядерный
паритет), но этого не произошло. Конфликт двух цивилизаций (западной и советской) набирал остроту, и это вынуждало
руководителей СССР крепить управляемый из единого центра
всесоюзный народно-хозяйственный комплекс, делая акцент
на тяжелой промышленности и конкретно на производстве вооружений.
Был взят курс на формирование единого советского народа. Самостоятельность Украины, как и других республик
Союза, постоянно ограничивалась, социальная сфера национальных языков все время сокращалась в пользу языка русского. В УССР к концу 80-х украинский язык более или менее полноценно функционировал только на уровне села и райцентра,
а в больших городах использовался лишь бюрократами, да еще
деятелями украинской культуры, которую начал вытеснять
мощный пласт русской культуры. Процесс этот вызвал недовольство определенных слоев населения Украины (прежде
всего, художественной интеллигенции), но многие украинцы
были вовсе не против того, чтобы стать частью единого советского народа.
Еще один разлом
В 1985 г. началась перестройка, а в 91-м развалился СССР.
Пришел конец советскому типу цивилизации. Украина стала
независимой, но своего места на цивилизационном поле все
еще не обрела. Сразу же обнажились множественные трещины
на месте скрытых рубцами вчерашних разрывов.
Последствия политических разломов
49
Процесс утверждения независимой Украины был весьма
драматичным. Референдум марта 1991 г., на котором подавляющее большинство проголосовало за сохранение СССР. Сговор между лидерами Руха и коммунистическим руководством
(Л. Кравчук) во время московского путча. Провозглашение
независимости в Верховной Раде (без референдума), тут же
поддержанное российскими либералами. Второй референдум
1 декабря того же года с результатами, прямо противоположными мартовскому, и избрание Кравчука президентом Украины. Наконец, соглашение в Беловежской Пуще и окончательный распад Советского Союза.
Всего этого мы еще коснемся, но поскольку здесь мы рассматриваем тему цивилизационных расколов на Украине1,
важно обратить внимание на то, как из года в год росло число
сторонников разрыва связей Украины с Россией и как этот
процесс связан с культурно-историческим прошлым того или
иного региона. Удобнее всего проследить за этим, анализируя
результаты президентских выборов, когда кандидаты (и, соответственно, избиратели) были разделены на два противостоящих лагеря.
Декабрь 1991 года. Главные претенденты – вчерашний
партийный лидер, мастер лавирования между «каплями
дождя» Леонид Кравчук, уверявший тогда избирателей, что
сохранит стратегически партнерские и дружественные отношения с Россией, и диссидент-националист Вячеслав Чорновил, выступавший за отталкивание от Москвы и сближение
с Западом. Кравчук победил в первом же туре (у него – 62%,
у Чорновила – 23%). Интересно, что за Чорновила, т.е. за отталкивание от России, проголосовали тогда в основном Галиция и Волынь – части Украины, дольше других находившиеся
в составе западной цивилизации и окончательно так и не принявшие цивилизацию советскую.
Июнь 1994 года. Прошло всего два с половиной года, и
Кравчук вынужден был пойти на досрочные выборы. Теперь
уже он выступал за отталкивание от Москвы, а его соперник
Леонид Кучма – за союзные отношения с Россией, за автоно1 Говоря о современной Украине, следует, думаю, использовать предлог
«в», а не «на», как это принято в отношении всех других государств (кроме
островных). При этом нужно помнить, что до 1991 г. Украина полноценным
государством еще не была, поэтому там, где речь идет о времени до обретения
Украиной независимости, логичнее, мне кажется, использовать предлог «на».
50
Очерк 1
мию Крыма и, что особенно важно, за официальный статус
русского языка. Административный ресурс был в руках Кравчука, но тем не менее победил Кучма. Во втором туре за него
проголосовало 52% избирателей, за Кравчука – 45%. Самое
любопытное, опять-таки, распределение голосов по регионам.
Линия раздела на сей раз прошла по Днепру, а на юге – по
северной границе Одесской и Николаевской областей. Т.е. за
дружбу и партнерство с Россией проголосовали бывшие Гетманщина, Слобожанщина и Новороссия, против – та часть
Украины, которая по Андрусовскому перемирию 1667 года
еще, как минимум 130 лет оставалась в составе Польши (да
еще Киев, что важно для последующих событий).
Октябрь–ноябрь 1999 года. Кучма побеждает лидера коммунистов Петра Симоненко (56% против 38% во втором туре).
Большинство украинцев на этих выборах проголосовали против возвращения в советскую цивилизацию.
Октябрь–ноябрь 2004 года. Главные претенденты на президентский пост – ставленник Донбасса Виктор Янукович и откровенный националист Виктор Ющенко. Выборы президента
на этот раз проходили в три тура (вопреки нормам конституции) и завершились первым Майданом – «оранжевой революцией» и победой Ющенко. Конфликт был связан с многочисленными нарушениями хода голосования с обеих сторон. Но
он не был случайным и объяснялся, помимо прочего, тем, что
сторонники и противники хороших отношений с Россией разделились тогда примерно поровну. Малейший сдвиг в ту или
иную сторону давал решающее преимущество одной из сторон. И в этот раз интересным представляется распределение
голосов по областям. Проницательный читатель решит, что на
сей раз будет утрачена Гетманщина, и не ошибется. Действительно, линия раздела голосов «за» и «против» Ющенко теперь проходила восточнее бывшей Гетманщины, по линии, которая на знаменитой карте XVIII в. французского инженера
Гийома де Боплана отделяла заселенные украинцами польские
земли от так называемого Дикого Поля, которое осваивалось, когда Украина уже входила в состав России. Причем эти
границы (на выборах 2004 года и на карте Боплана 1660 года)
совпадали с точностью до 50–70 км! Только в Новороссии оставалось еще большинство, готовое дружить с Россией.
Январь–февраль 2010 года. Соревнуются Юлия Тимошенко и все тот же Виктор Янукович. На сей раз Янукович побеж-
Последствия политических разломов
51
дает (во втором туре у него 49% голосов, у Тимошенко – 45,5%).
Раздел по областям прежний – между Новороссией и «польской
Украиной». По-видимому, этот раскол оказался наиболее глубоким. Связь с цивилизационными разломами прошлого подтвердилась в очередной раз.
* * *
Сам факт прохождения линии цивилизационного разлома в Европе через территорию Украины признается многими
исследователями, но где конкретно проходит граница этого
разлома, никто обычно не уточнял. В книге С. Хантингтона
«Столкновение цивилизаций» есть две любопытные карты. На
одной схематически изображена «восточная граница западной
цивилизации», и по Украине она проходит восточнее Галиции. На другой карте, что имеет название «Украина: Расколотая страна», линия раскола совпадает с границей, проходящей между областями, проголосовавшими в 1994 г. за Кучму,
с одной стороны, и за Кравчука, с другой. Как мы уже знаем,
эта линия почти полностью (за исключением Киева) совпадает
с линией разграничения польской и русской Украины по Андрусовскому перемирию1. Пространство, находящееся между
линиями на двух картах Хантингтона, весьма обширно – на
нем свободно может расположиться государство размером
с Венгрию или Австрию. Казалось бы, ошибка, но нет: Хантингтон в обоих случаях по-своему прав. Галиция, как мы знаем,
до 1939 г. всегда была вне русской цивилизации. Бóльшая же
часть «польской Украины» оказалась в составе Российской империи с момента раздела Речи Посполитой – с конца XVIII в.,
а меньшая – еще раньше, после восстания Богдана Хмельницкого, значит, она находилась в сфере западного влияния гораздо меньший промежуток времени, чем Галиция. Кроме того,
Галиция довольно долго входила в империю Габсбургов, т.е.
в ядро западноевропейской цивилизации, тогда как Польша
всегда была ее периферией. Соответственно, нет ничего удивительного в том, что Галиция после обретения Украиной
независимости стала центром «отталкивания от Москвы». От
этого центра, как мы видим, волна очень быстро, всего за три
года, распространилась на всю правобережную Украину, что
и зафиксировал Хантингтон на второй своей карте. Потом
1
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003. С. 245, 256.
Очерк 1
52
она пошла дальше – на Гетманщину и, наконец, уперлась
в Новороссию. Там, особенно на противоположном Галиции
полюсе Украины (в Крыму и Донбассе), были наиболее выражены пророссийские настроения, в чем все могли убедиться
во время «Евромайдана». Хантингтон не ошибся в подборе
карт для своей книги, но он не успел проследить весь процесс
смещения пограничной линии от Галиции на восток (ученый
умер в 2008 г.). Поэтому и его прогнозы в отношении будущего
Украины оказались не совсем точными. Американский политолог, как мы знаем, предложил три возможных сценария развития событий в Украине.
Первый сценарий: не будет никакого конфликта между
украинцами и русскими как внутри страны, так и между странами, так как «оба народа славянские, преимущественно православные; между ними на протяжении столетий существовали тесные связи, а смешанные браки – обычное явление»,
и «несмотря на спорные вопросы и давление крайних националистов с обеих сторон, лидеры обеих стран приложили
немало усилий и достигли значительных успехов в решении
проблем». Второй, с точки зрения Хантингтона, более вероятный
сценарий: «Раскол Украины по линии разлома на две части,
восточная из которых войдет в состав России». Третий и, как он
считает, наиболее вероятный сценарий выглядит так: «Украина
останется единой, останется расколотой, останется независимой и в целом будет тесно сотрудничать с Россией… Наиболее
серьезной проблемой станут экономические вопросы»1.
Ни один из этих сценариев не был реализован полностью.
Первый, строго говоря, прогнозом возможного развития событий назвать нельзя. Скорее, это всего лишь картина, отражающая то, что имело место в Украине середины 90-х, когда Хантингтон писал свою книгу. Картина, которая, начиная с 2000-х,
стала быстро меняться. Второй сценарий оказался верным в том
смысле, что раскол по линии цивилизационной границы во
время «Евромайдана» таки произошел, но в состав России вошел
только Крым (да еще часть Донбасса оказалась в подвешенном
состоянии). Что же касается третьего сценария, то слишком тесного сотрудничества Украины с Россией в ближайшее время,
конечно, ожидать не приходится, но то, что экономические проблемы выйдут в Украине на первый план, в общем-то, верно.
1
Там же. С. 257–258.
Последствия политических разломов
53
Прогнозировать развитие ситуации в Украине на основании одних лишь цивилизационных разломов, конечно, нельзя.
Они существенны, прежде всего, для населения, проживавшего
на полюсах Украины, – для Галиции и Волыни, с одной стороны, и для Крыма и Донбасса, с другой (теперь Крым оторвался,
а Донбасс, при поддержке России, смог отгородиться). Наступательный порыв сторонников отталкивания от Москвы, столь
сильный в Галиции, по мере продвижения на восток постепенно угасает. В центре, справа и слева от Днепра, настроения
колеблются подобно маятнику1. Во время последних перед
«Евромайданом» президентских выборов 2010 г. в Кировоградской области 40% избирателей проголосовали за Януковича
и 55% – за Тимошенко, а в соседней Днепропетровской области 63% – за Януковича и около 30% – за Тимошенко. Зато на
полюсах совсем иная картина: в Галиции 88% – за Тимошенко,
в Донбассе 90% – за Януковича. Здесь все четко и ясно.
Безусловно, в Украине, помимо проблем, как-то связанных с историческими расколами в прошлом, существует еще
много других, никак не менее важных. И в центральных районах страны именно актуальные проблемы «хлеба насущного» склоняют чашу весов в ту или иную сторону. Сегодня
для большинства граждан страны наиболее серьезную угрозу
представляет собой плачевное состояние украинской экономики. Здесь Хантингтон не ошибся.
1
Исключение – столица, но об этом позже.
Очерк 2
УКРАИНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ
Е
ще в перестройку наиболее влиятельной политической
силой в стране стало националистическое движение, которое довольно быстро смогло навязать массам свое видение
украинской проблематики. Без националистов не обходилось
ни одно сколь-нибудь серьезное событие в истории Украины,
и их чрезвычайно высокая активность стала одной из главных
причин киевских «майданов» со всеми их последствиями.
О нации и национализме
До сих пор четкого определения понятия «национализм»
нет, точнее, никто не может дать такого определения, которое
тут же не вызывало бы принципиальных возражений. Один
из исследователей проблемы национализма Энтони Д. Смит
определяет его как «идеологическое движение за достижение
и утверждение независимости, единства и идентичности от
имени населения, которое, по замыслу некоторых своих представителей, должно представлять собой реальную или потенциальную “нацию”»1. Здесь мы сталкиваемся с ситуацией, когда
определение одного расплывчатого понятия (национализм) привязывается к другому не менее расплывчатому понятию (нация).
Что такое нация? По И.Г. Гердеру, который был одним из
первых философов, обратившихся к интересующей нас теме,
понятие нация тождественно понятию народ, а все народы созданы Творцом. Гердер полагал, что изначальная изоляция
народов морями и горами была отнюдь не случайной. Она
имела целью сохранить за каждым народом свой неповтори1
Смiт Е.Д. Нацiональна iдентичнiсть. Киев: Основи, 1994. C. 81.
Украинский национализм
55
мый «гений», свой особый способ миропонимания. История,
по Гердеру, представляет собой поле соперничества народов
за то, кто из них скорее приблизится к Божественному идеалу.
Победители в этом соперничестве вправе претендовать на особую роль в мире1.
И.Г. Фихте, как и Гердер, полагал, что спущенный сверху
Volksgeist (дух народа) развивается и совершенствуется в процессе исторического развития. Фихте утверждал, что каждый
народ – это коллективная индивидуальность, и только в ней,
только в согласии с духом всего народа человек может выразить себя свободно и в полной мере. Предваряя свои «Речи
к немецкой нации», Фихте пишет: «До сих пор всякое развитие
человечности в немецкой нации исходило от народа». Народ,
по Фихте, является источником формирования нации, но еще
не самой нацией. Для того, чтобы стать нацией, народу нужна
власть, «которая вынуждена воспитывать себя и воспитывать
народ, дабы сохраниться – ибо, если эта задача не будет решена, “нацией” станут другие»2. Говоря о тесных взаимоотношениях между понятиями «нация» и «власть», Фихте напрямую
не связывает власть с государством. По-видимому, потому, что
в его время единого немецкого государства еще не было. Но
кто-то все же, при отсутствии государства, должен был воспитывать себя и народ так, чтобы он мог стать нацией? Фихте возлагал эту миссию на вождей народа, озабоченных его судьбой,
и на когорту их верных сподвижников, т.е. на тех, кого мы сегодня называем националистами.
Взгляды на нацию как на некое изначальное единство
людей, объединенных происхождением и языком, принято
называть примордиализмом. Большинство современных социологов примордиалистский подход отвергают, предпочитая
концепцию конструирования наций. Английский философ
и антрополог Эрнест А. Геллнер в своей работе «Нация и национализм» писал: «Нация как естественный, установленный
богом способ классификации людей с особой судьбой – это
миф». И добавлял: «Национализм порой сам изобретает культуры, превращая их в нации»3. По мнению Бенедикта Андер1 Sehn M. Nationen und Nationalismus bei Johann Gottfried Herder.
München: GRIN Publishing, 2013.
2 Фихте И.Г. Речи к немецкой нации, СПб.: Наука, 2009. С. 65–68.
3 Gellner E. Nations and Nationalism, Oxford: Basil Blackwell, 1983. P. 48–49.
См.: Андерсен Б. Воображаемые сообщества… С. 23.
56
Очерк 2
сона, «национальность, а вместе с ней и национализм являются
особого рода культурными артефактами»1.
Точки зрения Геллнера и Андерсона, казалось бы, внешне
схожи, но между ними есть весьма серьезное различие. Геллнер
считал продуктом мифотворчества именно «изобретенные»
нации, а не сообщества людей как таковые, тогда как Андерсон
утверждал, что не только нации, но и все прочие сообщества
являются продуктом воображения людей, в эти сообщества
входящих. Он полагал, что нации искусственно создаются человеческим воображением посредством печатного капитализма и «паломничества» большой массы людей, вынужденных
ради достижения личного благополучия постоянно передвигаться от периферии к центру страны и обратно, участвуя тем
самым в формировании общего коммуникативного поля. Для
сотворения наций, по Андерсону, нужны соответствующие
условия. Этот процесс может начаться лишь после того, как
утратят «свою аксиоматическую власть над людскими умами
три основополагающих культурных представления». Первое:
закрепленные в «священных писаниях» религиозные догматы
(в частности, христианские и мусульманские), почитание которых создает трансконтинентальные братства. Второе: вера
в то, что общество должно объединиться под властью монархов, якобы, имеющих особое право на управление людьми
с «божественного произволения». Третье: «такое представление о темпоральности, в котором космология и история неразличимы». Лишь «под воздействием экономических изменений, открытий (социальных и научных) и развития все более
быстрых коммуникаций» космология и история оказываются
разделенными. Тогда-то и приходит время искать пути формирования сообществ с помощью человеческого воображения,
а не божественного промысла. «Ничто так не способствовало
ускорению этого поиска и не делало его столь плодотворным,
как печатный капитализм, открывший для быстро растущего
числа людей возможность осознать самих себя и связать себя
с другими людьми принципиально новыми способами», –
утверждал Андерсон2.
Когда теряется уверенность в беспрекословной истинности религиозных догм, когда рушится вера в божествен1 Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц., Кучково
поле. 2001. С. 23.
2 Там же. С. 56, 57.
Украинский национализм
57
ное происхождение монархической власти и наступает эпоха
научных открытий и социальных перемен, люди по своему
усмотрению начинают строить сообщества. Но что должно
лечь в основу формирования нации? Вековые национальные
традиции? Хобсбаум и Рейнджер, рассматривающие, подобно Андерсону, нации как продукт искусственного конструирования, считали несостоятельными очень многие из национальных традиций. Крейг Калхун с этим не согласен. «Силу
традиции (или культуры вообще) придает не ее древность,
а ее непосредственность и данность, – пишет он. – Некоторые
представления националистов могут быть исторически сомнительными, но они все же вполне реальны в качестве аспектов
жизненного опыта и основы для действия»1. Мне представляется это замечание важным в том смысле, что традиционные
претензии националистов нельзя отвергать с порога как не заслуживающие внимания. К ним следует относиться серьезно,
хотя бы для того, чтобы успешнее преодолевать националистические заблуждения.
Всем знакома марксистская теория наций в ее сталинской
интерпретации: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка,
территории, экономической жизни и психического склада,
проявляющегося в общности культуры». В чем-то эта теория
напоминает концепцию нации Джона Ст. Милля, который
полагал, что нации рождаются вследствие разных причин,
важнейшие из которых «единство племени и происхождения,
единство языка и веры… географические границы... Но сильнейшая из всех – это единство предшествовавших политических событий, единство истории и, следовательно, единство
воспоминаний»2. Многие признаки в этих двух концепциях
совпадают, но в сталинском определении подчеркивается,
что «только наличие всех признаков, взятых вместе, дают нам
нацию».
О государстве в приведенных выше определениях прямо
ничего не говорится, а между тем большинство современных
социологов в вопросе о том, что такое нация, придерживаются как раз государственного подхода. «Нация есть социальное
образование лишь постольку, поскольку она связана с опредеКалхун Крэйг. Национализм. М.: Территория будущего, 2006. С. 82.
Милль Дж.Ст. Размышления о представительном правлении. N.Y.:
Chalidze publications, 1988. С. 221.
1
2
Очерк 2
58
ленным типом современного территориального государства,
с “нацией-государством”, и рассуждать о нациях и национальностях вне этого контекста не имеет, на мой взгляд, никакого
смысла», – писал Эрик Хобсбаум1. Более четкого определения
понятия «нация» он не давал, полагая, что любое из таких определений будет несовершенным. Соответственно, и национализм Хобсбаум, соглашаясь в этом с Геллнером, рассматривал
как движение в защиту принципа, «согласно которому политические и национальные образования должны совпадать»2.
Конструктивистской государственнической позиции придерживался, давая свое определение нации, и Макс Вебер. Правда, его концепция представляется несколько более гибкой.
Вебер утверждал, что нацию создает чувство общей солидарности
в стремлении иметь собственную государственность. Все прочие
компоненты могут при этом заметно варьировать.
Но так ли уж важен вопрос о сущности понятия «нация»?
Британский историк Хью Сетон-Уотсон был, по-видимому,
прав, полагая, что «никакого научного определения нации
дать нельзя». При этом он, однако, признавал, что сам факт
существования нации несомненен3. Схожая позиция у российского этнографа Валерия Тишкова. Он пишет: «Нация – это
категория семантико-метафорическая, которая обрела в истории большую эмоциональную и политическую легитимность
и которая не стала и не может быть категорией анализа, т.е. получить научную дефиницию. Нацию невозможно определить,
нацией можно только называться»4.
Так нужно ли вникать в споры сторонников различных
представлений о том, что такое нация, если в этом вопросе
спекулятивности куда больше, чем ясности? В науке этим, вероятно, и впрямь заниматься не стоит, поскольку объект исследования постоянно расплывается и фокусируется лишь
в субъективных представлениях самих исследователей. Но
в политике, даже понимая ограниченность, абстрактность, да
и просто невнятность многих определений понятия «нация»,
отказаться от его использования просто невозможно. Вот
1
С. 19.
2
Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб.: Алетейя, 1998.
Gellner E. Nations and Nationalism. P. 1.
Seton-Watson H. Nations and States. An Enquiry into the origins of Nations
and the Politics of Nationalism. Boulder, CO: Westview Press, 1977. P. 5.
4 Тишков В. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной
антропологии. М.: Наука, 2003. С. 155.
3
Украинский национализм
59
и Тишков, отвергая научную обоснованность всяких дефиниций понятия «нация», все же признает необходимость использовать его в государственной политике: «Общая гражданская идентичность, которая достигается через понятие нация,
не менее важна для государства, чем конституция, общие правовые нормы и охраняемые границы. Ибо этот общий дискурс
о нации придает важную дополнительную легитимность государственной власти: создается образ нации как целостности, от
имени и с согласия которой эта власть ею управляет»1. Это все
с позиции государства, но в реальной политике реализуется
не только государственный интерес, но и интересы различных
политических и общественных сил, напрямую с государством
не связанных, а иногда и против него выступающих. Самые
разнообразные представления о том, что такое «нация», присутствуют в воображении тех, кто конструирует сообщества
с таким названием, – националистов. А они активно влияют на
политические процессы и позицию государства. В сегодняшней Украине националистическая идеология в ее различных
вариантах является, по сути, единственной идеологией, имеющей широкую поддержку в обществе. И хотя в вопросе о том,
что такое «нация», сколько людей, столько и представлений,
это никому не мешает создавать национальные проекты и пытаться их реализовывать при помощи самых разных средств.
Так что, хотя понятие «нация» явно не научное, в реальности
от него никуда не уйти.
Чтобы не завязнуть в не имеющих особого смысла теоретических спорах, надолго отойдя от основной темы, коснемся
вкратце лишь тех концепций, которые могут иметь практическое значение в условиях современной Украины. Я имею
в виду две концепции нации – этнокультурную (производную от примордиальной) и государственную.
Сторонники этнокультурной концепции акцентируют
внимание на общности происхождении, ментальности, языке,
культуре, религии и общей исторической памяти. По этим
признакам одно этническое сообщество (которое, как представляется его членам, ими обладает) отличает себя от другого. Этот подход ближе других к примордиалистским теориям
Герднера и Фихте. Даже если нынешние сторонники этнической концепции нации не связывают происхождение нации
1
Там же. С. 156.
60
Очерк 2
с божьим промыслом, они все равно погружают его в далекое
прошлое и обязательно привязывают к мифу «о золотом веке».
Самым важным из признаков, характеризующих этнос (к тому
же, в отличие от ментальности, исторической памяти и религиозных верований, определяемый объективно), является общность языка. Незадолго до революции 1848 г. в Германии один
из главных идеологов немецкого национализма, великий сказочник и филолог Якоб Гримм на простой вопрос: «Что такое
народ?» так же просто ответил: «Ein Volk ist der Inbegriff von
Menschen, welche gleiche dieselbe Sprache reden» («Народ есть
совокупность людей, говорящих на одном и том же языке»)1.
Поскольку все культурные признаки, на которые ссылаются последователи этнокультурной концепции (в том числе
и язык), не являются данными раз и навсегда, а постоянно
меняются во времени (и, кстати, в пространстве), эту концепцию нации трудно обосновать рационально. Тем более что мы
знаем: в Южной Америке нации создавались людьми того же
этнического происхождения и говорящими на том же языке,
что и жители метрополий (Испании и Португалии), против
которых они воевали за независимость своих, вроде бы национальных, государств. Коренное же население этого субконтинента (разноплеменные индейцы) в тот момент строить
национальные государства было совсем не готово. А Соединенные Штаты Америки создавались людьми самых разных
национальностей, и государственный язык там был тот же, что
и в Англии, от которой США отделились. Т.е., признавая страны обеих Америк национальными государствами (а как же
иначе?), важно помнить, что возникли эти государства вовсе
не на основе этнического единства.
В Восточной Европе, где находится Украина, коллективная культурная и языковая самоидентификация этносов играла намного бóльшую роль в формировании наций-государств,
чем в Америке. Активисты национальных движений здесь
всегда уделяли особое внимание проблеме родного языка того
этнического сообщества, интересы которого они представляли. Если они добивались создания независимого государства,
то настаивали на приоритетности языка и культуры своего
этноса. И соответствующим образом интерпретировали его
историю. То, что это часто наносило ущерб языку, культуре и
1 Die Rede von Jacob Grimm, „Verhandlungen der Germanisten“. Frankfurt a.M.:
J.D. Sauerländers Verlag, 1847. S. 11.
Украинский национализм
61
историческим представлениям других этнических сообществ,
входящих в состав этого государства, их не смущало. Государство, с их точки зрения, должно защищать в первую очередь
тот этнос, вокруг которого оно сформировалось. Называют
такой этнос государствообразующей нацией.
О национальных государствах
Социологи, считающие роль государства в формировании наций решающей, придерживаются концепции «государства-нации» или же «национального государства». Четко
определить, что точно эти понятия означают, как и все остальное в этом ряду, невозможно, но поскольку они широко используются в реальной политике, игнорировать их нельзя.
Первым определение понятия «нация», находящегося
в тесной связи с понятием «государство», дал аббат Э.-Ж. Сийес
в 1789 г. в работе «Что такое третье сословие?». Сийес прямо
объединял нацию с третьим сословием, поясняя свою мысль
тем, что именно это сословие, не имея никаких привилегий,
делает «девятнадцать двадцатых» всего, что нужно обществу,
а потому имеетправо олицетворять в своем лице весь народ,
всю нацию1. Сийес определял нацию как «сообщество людей,
живущих по общим законам и представленных одним законодательным учреждением… Только общее право и общее представительство составляют одну нацию»2. Иными словами, речь
здесь идет не об этнической, а о гражданской нации, т.е. о сообществе всех граждан государства, имеющих, независимо от
их этнического происхождения, возможность выражать и реализовывать свою суверенную волю. Эта возможность обеспечивается всеобщим равноправием, системой представительного правления и верховенством закона, т.е. демократией. Нет
демократии – нет нации.
Многие социологи убеждены, что без гражданской нации
не может быть национального государства. Соответственно,
национальными они называют лишь те государства, где народ
уже обладает суверенитетом. Нация, с их точки зрения, – это,
как у Сийеса, прежде всего, сообщество граждан. Хотя эти
социологи по-разному оценивают факторы, формирующие
1
2
Аббат Сийес. От Бурбонов к Бонапарту. СПб: Алетейя, 2003. С. 156–160.
Там же. С. 160, 162.
Очерк 2
62
нацию, сам процесс формирования, как правило, ими исчисляется, начиная с одной и той же отправной точки – со времени
буржуазных революций, прежде всего Великой французской.
То есть с момента, когда народ (по крайней мере, формально)
становится сувереном. Соответственно, эпоха наций и национализмов начинается у них в конце XVIII века, а пик ее припадает
на век XIX. Эта эпоха растянулась на все XX столетие и все еще
продолжается (хотя уже есть немало признаков, свидетельствующих о приближении ее конца).
Я коснулся вопроса хронологии не случайно. С нею связана проблема, непосредственно касающаяся нашей темы. На
Украине националисты приступили к сотворению украинской нации довольно поздно – в середине XIX в., и этот процесс до сих пор не завершен. Но как быть с русской нацией?
Полагаю, что в России нация сложилась еще до американской
и французской революций, т.е. еще до того, как появилось
само понятие «нация». И была эта нация не русской, а российской, поскольку изначально включала в себя различные этносы, сначала завоеванные, а потом ассимилированные.
Если строго следовать логике Андерсона, этого не может
быть. Потому что в эпоху династических монархий не было
привязки национальной идентичности к определенной территории, которая часто изменялась по воле монархов – в ходе
войн, из-за династических браков и всякого рода междинастических договоренностей. В те времена, пишет Бенедикт Андерсон, «границы были проницаемыми и нечеткими, а суверенитеты неощутимо переходили один в другой… именно отсюда
вытекает та легкость, с которой досовременным империям
и королевствам удавалось на протяжении длительных периодов времени удерживать под своей властью чрезвычайно разнородные и часто даже территориально не соприкасавшиеся
друг с другом населения»1. Кроме того, Андерсон был убежден, как мы знаем, что нации могут конструироваться лишь
тогда, когда уже не властвуют религиозные догматы, нет династических монархий и человеческая история больше не определяется божьим промыслом. В теократическом самодержавном государстве Ивана Грозного, если верить Андерсону, ни
русская, ни российская нации сложиться не могли. Да и потом,
вплоть до революции 1917 г., в России сохраняли свою силу
1
Андерсон Б. Воображаемые сообщества... С. 36.
Украинский национализм
63
наднациональные православные догматы, власть была династической, а не национальной, капитализм был развит слабо
и диктовать власти свои условия был не в состоянии. Иными
словами, доминировали донационалистические культурные
представления. А затем пришли большевики-интернационалисты с идеей мировой революции и «трансконтинентального
братства». Получается, что до революции русская нация еще
не успела появиться, а после уже не могла – потому что начала
формироваться наднациональная общность – советский народ.
Позволю себе, однако, не согласиться со схемой Андерсона и заодно и со всеми теми социологами, что отсчитывают
процесс становления наций с французской революции, краха
династических монархий и распространения капитализма.
Нельзя, думаю, строить единую теорию формирования наций
для всех времен и народов – слишком разные исторические условия. Лучше сконцентрироваться на нациообразующих процессах на одном континенте – в Европе.
В Европе после падения Рима происходит перемещение
множества различных племен, заново переформатируются
этнические сообщества – подвижные, поглощающие своих
соседей или растворяющиеся в них. В условиях феодализма
сильных структур, способных строить государства-нации на
основе подвижной этнической магмы, не было. Государства
еще не привязаны напрямую к ареалам проживания тех или
иных этносов. Впервые этнические признаки проявили себя
в политике, пожалуй, лишь при распаде империи Каролингов («страсбургские клятвы» короли и войска произносили
на двух языках – старонемецком и старофранцузском). Очень
многое изменил долгий XVI в.1 (Ренессанс, Реформация, крах
империи Карла V, Контрреформация и религиозные войны,
утверждение более или менее прочного международного порядка, начало эпохи научных открытий и, наконец, первый
этап становления капитализма). Тогда же возникли сильные
абсолютистские государства, многие из которых существуют и
сегодня. Эти государства были династическими, что не мешало им ориентироваться на определенную этническую группу
и активно ассимилировать под нее остальные этносы с целью
1 И. Валлерстайн, делая, как всегда, акцент на развитии рыночных отношений, начинает долгий XVI в. с 1450 г. и заканчивает 1640 г. (см. Валлерстайн
И. Мир-система Модерна I), я бы начал его с открытия Колумбом Америки
в 1492 г. и закончил Вестфальским миром 1648 г.
64
Очерк 2
создания цельного государства-нации. Иными словами, эти
государства, еще не ставшие демократиями, уже были национальными. Государства эти в ходе истории часто меняли свои
границы, но если откинуть примордиалистскую концепцию
наций, придется признать, что и нация вовсе не является чемто окостеневшим, раз и навсегда данным. Она вполне способна к расширению своего состава, идущему параллельно с расширением государства, даже если в основе ее формирования
лежит этнокультурный принцип, хотя процесс национальной
трансформации совсем не простой и может быть очень болезненным.
Французский язык Парижа и Иль-де-Франс, наверняка,
не смог бы одолеть в свободном соревновании весьма отличный от него язык провансальский, который в Средние века
имел куда более богатые культурные традиции, поскольку там
дольше сохранялось наследие Римского периода, а позже активно развивалось творчество трубадуров. Но вмешалось государство. Франциск I вернул в Париж из Аахена суд, который
выносил с тех пор решения не на латинском, а на французском
языке Парижского региона, и эти решения стали обязательными для всего королевства. В 1539 г. король своим ордонансом,
подписанным в Вилле-Котре, закрепил парижский диалект
французского языка в качестве единственного официального
и обязал местные власти использовать только его. Латинский
язык и широко распространенные региональные языки – провансальский, гасконский, бретонский – стали повсеместно вытесняться из официального общения. И было это за 250 лет до
того, как в книге Сийеса появилось слово «нация» и начали возникать первые националистические движения. Правда, в быту
региональные языки во Франции сохранялись в течение столетий, и дело, начатое королем Франциском, потом еще долго
доделывала Французская республика.
Пример Франции не единичен. Государства вокруг этнического центра с единым языком довольно быстро стали
формироваться в Европе после мира 1559 г. в Като-Камбрези
и после Нидерландской революции. Оба события сыграли
важную роль в строительстве национальных государств. Первое потому, что два государства, претендующие на гегемонию
в Европе – Франция и империя Габсбургов, – вынуждены были
отказаться от своей роли создателя европейской империи
(а других претендентов на эту роль не было). «Если угодно, –
Украинский национализм
65
пишет Валлерстайн, – то 1557 год1 оказался пределом для
стремлений создать такую структуру и, одновременно, возникновением такой баланса сил в Европе, который позволил
государствам, стремившимся стать нациями (будем называть
их нациями-государствами), вступить в свои права»2. Причем
абсолютистские государства стали национальными, несмотря
на то, что там не сложились еще условия для формирования
гражданской нации. Нидерландская же революция не просто
освободила страну от чужеземной оккупации и католической
контрреформации, но создала первое государство гражданской
нации. То есть начиная со второй половины XVI в. и вплоть до
того времени, когда в большинстве стран Европы утвердились
представительные формы правления, там сосуществовали два
типа национальных государств: одно с суверенными гражданами, другое – с подданными авторитарного правителя.
Разные формы нациообразования внутри Европы признает и Юрген Хабермас. «Классические государствообразующие нации Севера и Запада Европы, – пишет он, – сформировались
внутри издавна существовавших территориальных государств.
Последние составляли элемент европейской государственной
системы, которая приобрела законченный вид еще при заключении Вестфальского мира в 1648 г. “Опоздавшие” же нации,
прежде всего итальянская и немецкая, прошли иной путь
развития, типичный для формирования национальных государств Центральной и Восточной Европы»3.
В любом случае следует признать, что даже в Европе
нации-государства не всегда являлись продуктом реализации
национальных проектов, возникших в воображении националистов XIX–XX веков. Да, первые национализмы и в Европе,
и в Америке часто были республиканскими и, в общем, демократическими, но хотелось бы подчеркнуть, что в Европе значительная часть пути по созданию наций-государств (в ряде
случаев бóльшая) была пройдена еще при династических
режимах – до того, как в дело включились националисты-республиканцы. Кроме того, нужно отметить, что национализм
XIX в. и даже XX в. в странах Центральной и Восточной Европы все-таки не всегда был республиканским. Под влиянием
Год, когда Испания и Франция признали себя банкротами. – В.М.
Валлерстайн И. Мир-система Модерна I… С. 225.
3 Хабермас Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб.:
Наука, 2001. С. 38.
1
2
66
Очерк 2
господствующего тогда романтизма, безусловно, оказавшего
существенное влияние на воображение тогдашних националистов, этот национализм во многих случаях проявлял себя
в форме национализма этнического, а не гражданского1. Вероятно, Хаген Шульце был прав, утверждая, что «в последние
десятилетия XVIII и в течение XIX века возникали нации, которых породило воображение довольно определенного числа
ученых, публицистов и поэтов, – этнические нации в виде
идеи, но еще не в реальности»2.
Хабермас, говоря о территориальных государствах Европы, имел в виду западные и центральные европейские страны.
Но было в Европе еще и русское государство. Если мы, вслед за
Хабермасом, признаем, что французская нация начала формироваться еще в территориальном династическом государстве
первых Бурбонов, а английская – в елизаветинской Англии, то
какие у нас основания не признавать, что русская нация могла
вызреть в России Ивана Грозного? Первые русские националисты (славянофилы) появились в России во второй четверти
романтического XIX столетия. Но российскую нацию сотворили вовсе не они. Ни у Хомякова, ни у Киреевских, ни у братьев
Аксаковых не было никакого проекта создания нации. Русская
нация к этому времени, по их твердому убеждению, давно уже
существовала, и будущее России они видели в ее прошлом.
Впереди они надеялись увидеть лишь укрепление старых общинных порядков и ценностей православия.
Кто-то скажет: славянофилы видели в прошлом не реальность, а обычный для воображения националистов «миф о золотом веке». Никак не могу считать страшные времена Ивана
Грозного «золотым веком», но то, что тогда на основе союза самодержавия с поместным дворянством и православной церковью не только строилось русское государство, но и создавалась
русская нация, считаю не мифом, а реальностью. Предложенная тогда Филофеем концепция московского теократического
царства (Святой Руси) позволила связать русский национальный интерес с религиозным. И священникам совсем не сложно было донести до своей паствы, объединенной в общину, за1 Особенно часто в случаях оккупации ареала проживания однородных этнических групп чужеземными войсками – например, в Германии или
Испании при Наполеоне.
2 Schulze H. Staat und Nation in der Europäischen Geschichte. München: C.H.
Beck Verlag, 1994. S. 189.
Украинский национализм
67
хватывающую воображение идею особого предназначения их
царя и их отечества: «И да знает твоя держава, благочестивый
Царь, что все царства благочестивой христианской веры сошлись в одном твоем Царстве. Единый ты во всей поднебесной
христианам Царь»1. Вряд ли у «печатного капитализма», скажем, в Румынии второй половины XIX века, где большинство
населения было неграмотным, были лучшие возможности донести до масс национальную идею, чем у русских священников
века XVI, которым для этого грамотность крестьян была вовсе
не нужна. А потом вслед за казаками и армией царя эти крестьяне вместе со своими попами шли на восток и несли с собой
идею Святой Руси на Волгу и в Заволжье, где население было
уже этнически нерусским. Ассимилируя его, они превращали
русскую нацию в российскую. Святая Русь – это, конечно, миф,
но влиять на воспитание национального самосознания этот
миф вполне был способен. И главное, национальное самосознание возникло у русских людей тогда, когда уже существовало вполне реальное государство, с которым этот миф был
связан, но еще и в помине не было там полноправных граждан.
Факт, что к моменту вхождения Украины в состав России
русская нация уже существовала, сыграл определенную практическую роль в развитии украино-русских взаимоотношений.
Украинской нации в XVII–XVIII вв. еще не было, однако представление украинского сообщества о своем отличии от других близких им этнических сообществ, в частности русского
и польского, уже складывалось. И ассимилироваться, т.е. растворяться в русском народе, украинцам было не с руки. Тем
более что у них уже имелись значительный культурный багаж
(поначалу бóльший, чем у русских) и опыт активной борьбы
против другого славянского родственника – поляков. С другой стороны, у русских уже было свое государство, свой опыт
ассимиляции соседних этносов, и объединяться с украинцами
(белорусов пока оставим в стороне) на равных, т.е. путем взаимной конвергенции, они не хотели. Наличие относительно
мощного собственного государства помогло русским людям
почувствовать себя старшим братом в общерусском семействе. У украинцев ситуация была прямо противоположной – отсутствие своей государственности при наличии в то
1 Послание старца Псковского Елеазарова монастыря Филофея к великому князю. http://his95.narod.ru/doc00/filifei.htm.
68
Очерк 2
время (XVII–XVIII вв.) более высокого, чем у русских, уровня
культуры, порождало у них выраженный комплекс неполноценности. Все это отягощало процесс слияния украинцев
и русских в одно национальное тело. Хотя на том этапе такое
слияние еще было возможно (если приложить для этого должные усилия, разумеется).
Допустив, вопреки точке зрения Андерсона, что возможны были государства-нации при династических авторитарных
режимах, мы должны будем допустить также и возможность
существования наций в современных авторитарных государствах. Да, народ в таких государствах бесправен (или резко
ограничен в правах), сувереном является авторитарный правитель, а народонаселение, соответственно, никаким суверенитетом не обладает. Очевидно, что гражданской такая нация
считаться не может. Но это вовсе не означает, что подданные
этого государства не испытывают веберинского коллективного чувства солидарности по отношении к собственному государству – чувства, иначе называемого патриотизмом. Вполне
возможно, что это чувство им искусственно навязывается сверху, но кто сказал, что «печатные капиталисты» и владельцы
массмедиа в современных демократиях не навязывают своей
точки зрения потребителям их продукции. У этих потребителей, конечно, есть возможность выбора (что очень важно), но
в условиях монополизации медиапространства возможность
эта довольно ограничена. К тому же, если во внутренней политике медиамагнаты обычно конкурируют друг с другом, то
во внешней они довольно часто выступают единым фронтом.
Думаю, даже в тоталитарных странах очень многие граждане
(будучи, по сути, псевдогражданами) испытывали вполне искренние патриотические чувства, пусть и превратно понимаемые. В любом случае нельзя, на мой взгляд, отрицать тот факт,
что итальянцы при Муссолини и немцы при Гитлере все же
представляли собой нации. И их вожди, будучи ненавистниками идеи «гражданской нации», все же оставались националистами. Только в ХХ веке, в отличие от века ХIX, большинство
националистов уже были не либералами или демократами,
а радикальными авторитаристами.
Впрочем, все зависит от того, что понимать под словом
«нация», а дать ему четкое определение никто не может. Вот
и получается замкнутый круг. Попробуем его разорвать, прибегнув к помощи все того же Юргена Хабермаса. «В полити-
Украинский национализм
69
ческом словоупотреблении понятия “нация” и “народонаселение” имеют один и тот же объем, – пишет он. – Однако, помимо
юридического определения, нация имеет еще и значение политической общности, формирующейся в силу общего происхождения, по меньшей мере в силу наличия общего языка,
культуры и истории… Обе компоненты, соединенные в таких
понятиях как “национальное государство”, “нация граждан
государства”, восходят к двум процессам, которые исторически протекали отнюдь не параллельно, – к формированию
государств, с одной стороны, и наций – с другой»1. Подсказка
Хабермаса поясняет нам, что именно в юридическом смысле
слово «нация» используется в международном праве, которому приходится регулировать отношения не только между демократическими государствами, но и между странами с диктаторским правлением.
Если мы согласимся с тем, что национальное государство
может быть не только демократическим, но и авторитарным,
то нам придется признать, что нации в таком государстве
могут быть не только гражданские. Думаю, что все нации,
имеющие свою государственность (т.е. нации-государства),
можно рассматривать как нации политические. Пусть даже
политическую линию в таких государствах определяет не
народ-суверен, а авторитарные правители. Нация же граждан государства возникает в процессе внутреннего развития
политической нации, когда сольются в одно два процесса
– формирование нации и строительство государства, протекающие, как верно заметил Хабермас, «отнюдь не параллельно». Трудно, однако, представить себе все сложности того момента, когда компоненты, упомянутые Хабермасом, не успев
соединиться в некое единство, уже столкнутся между собой.
Что и происходит в странах, где оба процесса еще далеки от
завершения. Именно это произошло в Украине в 1991 г.: независимость, в силу сложившихся обстоятельств, получила
несформировавшаяся еще нация, не имеющая, по сути, опыта
государственного строительства.
Очень часто все приведенные выше концепции нации
в представлениях национальных лидеров сменяют одна другую – в зависимости от обстоятельств, в которых приходится
проявлять свою активность национальным движениям. Пока
1
Хабермас Ю. Вовлечение другого… С. 200–201.
70
Очерк 2
потенциальная нация еще не обрела независимости и проявляла себя лишь в качестве этнокультурной группы, участники национальных движений видели свою задачу в том, чтобы,
во-первых, добиться этнической самоидентификации как
можно большего числа представителей этой группы и, во-вторых, обрести для нее государственность (или, как минимум,
национально-территориальную автономию). Первая цель
достигалась за счет реализации всевозможных культурных
программ, навязываемых интеллигентами-националистами
основной этнической массе. Методы были, в общем, одни
и те же. Активно велся сбор народных преданий, песен и всех
других форм фольклора; на основе этих материалов создавались стилизованные культурные артефакты, которые затем
возвращались в народ. Этот народ интеллигенты стремились
обучить грамоте и познакомить с основами общего образования, причем обязательно на родном языке. Для реализации
второй задачи национально озабоченным интеллигентам
уже нужны были политические организации, защищающие
интересы этноса в конфликтах с властью державы, в составе
которой этот этнос находился, не имея статуса государствообразующего (т.е. на вторых ролях). В конце концов, эти организации вступали в борьбу за государственную независимость,
используя для этого с учетом ситуации либо мирные средства,
либо насилие. В какой мере более или менее консолидированная в культурном отношении этническая группа могла
считаться сложившейся нацией, вопрос не очень существенный – в любом случае становление нации завершается в независимом государстве. А пока его нет, этническое или какое-то
иное сообщество, стремящееся создать свое государство,
можно рассматривать, с определенной долей условности, как
протонацию. С приобретением государственности начинается интенсивное формирование уже политической нации. От
наличия в стране демократических институтов (и их эффективности!) зависит, произойдет ли и как скоро трансформация
политической нации в нацию гражданскую.
Очевидно, задачи у национальных движений на всех этих
этапах будут разными. Более того, разными по своей идеологической ориентации, конкретным целям и методам будут сами
эти движения. Не исключено, что в какой-то момент они вступят в борьбу друг с другом, причем очень острую.
Украинский национализм
71
Украинофилы
Перейдем, однако, к конкретной истории украинского национализма. Он появился не в одночасье. Начало его становления было довольно мирным. В первые десятилетия XIX в.,
в значительной мере под влиянием европейского, особенно немецкого, романтизма в украинском и русском обществе начал
проявляться интерес к этнографии, специфике украинской
жизни. Еще раньше, в 1798 г., в Петербурге вышли первые части
«на малороссiйскiй языкъ перелицiованной» поэмы «Энеида».
Ее автором был потомственный украинский казак и русский
офицер, позже масон и директор Полтавского театра Иван Котляревский. Своей поэмой Котляревский положил начало украинской литературе, а пьесой «Наталка Полтавка» – украинскому
театру. Парадоксально, но первым украинским националистам
из Кирилло-Мефодиевского братства вовсе не понравился восторженный прием, с которым образованная русская и украинская публика встретила появление первого украинского литературного произведения. Поэма написана в форме бурлеска,
и кирилло-мефодиевцы увидели в ней карикатуру на украинский народный язык. Пантелеймон Кулиш писал: «Зареготали,
той регiт був – найстрашнiша проба нашому писаному слову
українському… Тим реготом над “Енеїдою” трохи не згубили
самі земляки свого ж новонародженого слова».
Интерес к украинской тематике в русском обществе «Энеида» тем не менее вызвала, а во времена, когда началось повальное увлечение романтизмом, украинская тематика стала привлекать читателя и зрителя уже не только комическими, но
и героико-драматическими мотивами. Еще бы, сам Байрон
написал в это время поэму «Мазепа». В Харькове, при недавно
созданном университете, в 1816 г. по инициативе И. Срезневского начал выходить первый литературный и общественно-политический журнал «Украинский вестник». Язык статей
был преимущественно русский, но речь в них шла о проблемах
украинских. В 1819 г. власти запретили это, совсем невинное,
в общем-то, издание. В том же году родившийся на Украине
грузинский князь Николай Церетели (Цертелев) собрал и издал
сборник украинских исторических дум, пользовавшийся популярностью как на украинских землях, так и в обеих российских
столицах. В 1822 г. одновременно публикуются «История Малой
Руси» Дмитрия Бантыш-Каменского и отрывки из «Истории
72
Очерк 2
Малороссии» Алексея Мартоса (публикацию всей книги запретила цензура). В 1827 г. Михаил Максимович выпустил сборник украинских лирических песен, с энтузиазмом встреченный
Пушкиным. Юный Гоголь, приехав в 1829 г. в Петербург, был
удивлен царившей там модой на все украинское: «Здесь так
занимает всех все малороссийское». Думаю, не в последнюю
очередь под влиянием этой моды он бросает свои поэтические
опыты на сюжеты из немецкой жизни, просит мать переслать
ему с Украины как можно больше фольклорного материала
(«…почтеннейшая моя маменька,.. вы много знаете обычаи и
нравы малороссиян наших и не откажетесь сообщить мне их
в нашей переписке»1) и начинает писать «Вечера на хуторе
близ Диканьки», сделавшие Гоголя знаменитым. Чуть позже
по совету Максимовича Гоголь намеревается читать историю
в Киевском университете и приступает к работе над «Историей
Малороссии», которую, увы, так и не закончил, успев, однако,
написать несколько статей на эту тему, а главное – «Тараса
Бульбу». В Харькове между тем продолжают выходить украинские журналы, появляется все больше произведений на украинском языке. Украинское просветительство становится серьезным общественным явлением. Украинофилы еще не выдвигают
политических требований, но имперская власть уже видит в их
деятельности по развитию украинского языка опасность сепаратизма. И не только власть, но и ее «неистовый» обличитель
Виссарион Белинский. «Он видел, – пишет современный американский историк Роман Шпорлюк, – что становление украинской литературы может привести и уже ведет к идее отдельного
украинского общества и, соответственно, – к появлению нации,
для которой эта литература создается»2.
А затем наступает время Тараса Шевченко и КириллоМефодиевского братства. Национальное движение начинает
приобретать политическую окраску. Роль Тараса Шевченко
в формировании украинского национального движения невозможно переоценить. Царская власть почувствовала взрывной
потенциал стихов Шевченко и потому жестоко наказала поэта
за его участие в тайном Кирилло-Мефодиевском братстве, где
он особо активной роли не играл. Общество это впервые, пожалуй, выдвинуло политическое требование автономии Украины
1 Гоголь Н.В. Собр. соч. В 7 т. Т. 7. Избранные письма. М.: «Художественная
литература» , 1967. С. 63.
2 Шпорлюк Р. Імперія та нації. Киев: «Дух і Літера», 2000. С. 162.
Украинский национализм
73
(Южное общество декабристов запрограммировало создание
славянской федерации, но Украину в ее состав не включило).
Объединившиеся в 1946 г. в общество 12 украинских интеллигентов (среди них историки М. Костомаров и В. Белозерский,
писатель П. Кулиш1, поэт Т. Шевченко, юрист Н. Гулак, этнограф А. Маркович) подготовили несколько документов, в том
числе «Закон Божий. Книга бытия украинского народа», воззвания «К братьям украинцам», «К братьям великороссам и
полякам». В них они призывали к построению общества на
основе принципов христианской морали, к созданию демократической федерации славянских народов, куда входили бы
Россия, Украина, Польша, Чехия, Сербия и Болгария. Члены
братства требовали ликвидации крепостного права, отмены
сословий, утверждения свободы слова, равноправия и всеобщего доступа к образованию на родном языке. Просуществовало общество чуть больше года, и весной 1847 г. его члены
были арестованы2.
Первых политических протестантов еще нельзя назвать
радикальными националистами. Призыв к созданию федерации соседствовал у них с общедемократическими и социальными требованиями. Для Украины это было особенно
важно, поскольку украинцы в подавляющем большинстве
своем представляли собой не просто национальную, но и наиболее угнетенную социальную группу – крепостных крестьян.
У украинцев, в сущности, не было своего привилегированного
сословия – дворяне были поляками или русскими (даже если
имели украинское происхождение). Да и средний класс был
ничтожно мал: среди торговцев много евреев, казачество как
сословие практически исчезло. Не удивительно, что защита
украинцев означала, прежде всего, защиту крепостных крестьян от польских и русских панов и царского чиновничества.
Кирилло-мефодиевцы были, по сути, первыми народными
адвокатами, и занимались они преимущественно защитой
страждущих, а не нападением на власть. Этим занимались все
кирилло-мефодиевцы, кроме Шевченко, стихи которого заражали людей бунтарским духом.
1 Официально П. Кулиш не входил в Братство и даже не знал его программных документов, т.к. преподавал в это время в Петербурге. См. Сб. «Пантелеймон Кулiш: етнограф, фольклорист, лiтературний критик». Умань, 2009.
С. 8.
2 См. «Кирило-Мефодіївське товариство». Киев: Наукова думка, 1990.
74
Очерк 2
* * *
Поскольку имя Тараса Григорьевича Шевченко имеет
в Украине сакральный смысл, позволю себе небольшое отступление.
О «брехне Тараса»
В год распада СССР Иосиф Бродский написал стихотворение «На независимость Украины», и в нем есть такие слова:
С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи!
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса.
Сказано не просто грубо, но и, по большому счету, фальшиво. Эти строки Бродского можно было бы принять, несмотря на грубость, если бы речь в них шла о переживаниях самого поэта или близких ему по духу художников-интеллигентов.
Поэтика Шевченко вряд ли могла им нравиться (слишком уж
она по-мужицки прямолинейна и навязчива). Куда ему до
Пушкина – народного и в то же время изысканно аристократичного поэта. Но в своем стихотворении Бродский пишет все
же не о творческой элите, а о «бугаях, орлах, казаках, гетманах
и вертухаях», т.е. о собирательном (и стереотипно искаженном) образе украинцев. Кого из двух великих поэтов предпочтут в последнюю минуту своей жизни украинцы, Бродского,
в общем-то, не интересует. В тот момент поэта угнетало чувство глубокой обиды и горечи, которое он, по-видимому, испытал, узнав о неожиданном разрыве родственных, как казалось,
отношений Украины с Россией и русскими. Чувство, которое
в тот момент разделяли очень многие. Но в данном контексте
речь идет не о настроениях талантливого русского поэта Иосифа Бродского, а об органике творчества Тараса Шевченко.
Можно согласиться с тем, что Тарас Шевченко своими
стихами настраивал украинцев на обретение независимости,
в том числе и от России. Неверно, однако, определять творчество Тараса как «брехню». Его стихи – не вздор и не пустая
болтовня, тем более не ложь или обман. Шевченко был точен
в передаче настроений своего народа и всегда писал о том, что
этому народу представлялось самым важным. Не забудем, что
Украинский национализм
75
главный украинский поэт был неразрывно связан с народной
средой и что связь эта была взаимопроникающей. Андрей Синявский писал в «Голосе из хора»: «Я не знаю другого поэта, кому
бы так поклонялись – в массе, словно святому, обливаясь слезами, как в церкви, заскорузлые мужики, перед иконой-портретом в полотенцах, на потайном юбилее, в каптерке, хором, как
Отче наш: – Батьку! Тарасе!..» Синявского до его ареста стихи
Шевченко, по его собственному признанию, не очень-то занимали. Как, вероятно, никогда не интересовали они и Бродского. Внимательно вчитался Синявский в стихи украинского
поэта уже в лагере, т.е. в самой что ни на есть «пограничной
ситуации». Вчитался и увидел: присущее Шевченко «чувство
национальной и социальной исключительности (мужик), поиски своих в истории и быту позволили ему окунуться в фольклорные источники, глубже, чем… русским поэтам... Также
и народ (фольклор) Украины, не исключается, глубже нас
сопряжен с первобытными токами и образами подсознания,
отчего касания сказки, возможно, переживаются здесь более
внятно и непосредственно, как живой, получаемый в психическом опыте факт. Подтверждение тому, помимо Шевченки, –
Гоголь…». Творчество Шевченко было насквозь пронизано токами коллективного подсознания украинцев, и потому Тарас
как подлинно народный поэт, не оглядываясь на господскую
оценку своей поэзии, «пер напролом в первобытном казацком
запале и, укладываясь в идею, торчал стихом поперек»1. Шевченко ощущал всю глубину народных переживаний, а украинцы слышали в стихах Тараса те мотивы, что исходили из глубины их соборной души. Казалось, поэт избавлял своих земляков
от совершенных ими грехов, и они готовы были доверить ему
роль своего защитника не только от царского своеволия, но
и от Божьего гнева. Последняя надежда: «Батьку! Тарасе!..»
Словом, материал для доктора Юнга или Мартина Хайдеггера.
Слова Андрея Синявского о Шевченко, по-моему, очень
точно передают сущность творчества украинского поэта, которое Иосиф Бродский заклеймил одним словом – «брехня».
Тарас Шевченко, как никто другой, сумел обнажить специфику украинской темы. Его Украина не просто романтически красива – это страдающая, насквозь пропитанная горечью страна.
И все потому, что совсем недавно, за тридцать лет до рождения
1
Терц А. Голос из хора. London: Stenvalley Press, 1973. С. 186–188.
76
Очерк 2
поэта, она была закрепощена и лишилась завоеванной во времена Хмельниччины воли. Российской державной элите и русским аристократам, что восхищались красавицей-Украиной, до
ее бед не было никакого дела. В пушкинской «Полтаве» и украинские красоты, барочно избыточные, и история Малороссии
служили поэту лишь романтическим фоном для изображения
драмы Мазепы, разыгранной почти как у Байрона. Имперский гнет, который несли с собой завоевания Петра и который
во времена Пушкина уже вовсю себя проявил, высокородный
автор «Полтавы» ощущать, конечно, не мог, да и не о том была
его поэма1. А крепостной раб Тарас Шевченко утрату воли глубоко сопереживал вместе со всем народом:
I серце жде чогось. Болить,
Болить, i плаче, i не спить…
И выплескивал в своих стихах накопившуюся в народном
подсознании ненависть. Не зная жалости ни к себе, ни к другим, Шевченко, как другой Тарас – гоголевский Бульба, звал
своих земляков к отмщению за поруганную волю, призывал
их всем миром, «громадою обух сталить та добре вигострить
сокиру», чтобы затем топором вернуть Украине свободу. Взывая к самым мрачным глубинам подсознания своего народа, он
завещал ему:
Схороните и вставайте,
Цепи разорвите,
Злою вражескою кровью
Волю окропите.
(Перевод А. Твардовского)
Тарас дарит украинцам надежду на освобождение от
гнета. Но надежда эта, увы, была кровавой. Стихи провидческие: дело дошло-таки до «большой крови» – в Гражданскую,
в годы бандеровщины, на «Евромайдане» и в Донбассе. Вино1 Чуть позже, в «Медном всаднике» Пушкин первым из русских поэтов
представит нам картину рокового несовпадения интересов державы и отдельной личности. Но в его поэме речь все же идет о человеческой судьбе, приносимой в жертву державному молоху, а не об архетипах коллективного бессознательного, гораздо лучше знакомых Тарасу Григорьевичу, чем Александру
Сергеевичу.
Украинский национализм
77
ват в том, однако, не поэт, а то народное бессознательное, что
в годы войн и революций вырывается наружу и, подобно вулканной лаве, сметает все на своем пути. Шевченко же, услышав клокотание магмы еще внутри вулкана, всего лишь предупреждал читателя, что грядет извержение. Увы, украинцы
и россияне, проявив упрямство, достойное бугая, не вняли
предупреждению поэта и не сделали вовремя нужных шагов
навстречу друг другу.
* * *
С января 1861 г. кирилло-мефодиевцы, вернувшись из
ссылки, стали выпускать в Петербурге украинский культурно-просветительский ежемесячник «Основы». По-видимому,
годом раньше в Киеве украинофильски настроенные интеллигенты объединились в организацию «Громада»1. Возникло
движение так называемых «хлопоманов» – в основном из польских шляхтичей, которые сочувствовали украинским крестьянам и пытались отстаивать их интересы. Часть «хлопоманов»
перешла из католичества в православие, чтобы быть ближе
к народу. Многие стали активными участниками украинского
национального движения (в частности, Владимир Антонович,
Фаддей Рыльский и автор песни, которая затем стала гимном
Украины, Павел Чубинский). «Хлопоманы» вместе с молодыми украинскими культурными деятелями – композитором
М. Лысенко, писателем М. Старицким, историком М. Драгомановым и другими включились в работу «Громады», создав ее
филиалы в ряде городов Украины. Душой организации стал
В. Антонович. Власти смотрели на деятельность «Основы»,
«Громады» и других украинских организаций как на «польскую интригу», и во время польского восстания 1863 г. против
них начались гонения.
Гонения, конечно, не извиняют тех явно выраженных нот
национальной нетерпимости, что с самого начала присутствовали в публикациях украинофилов, как художественных, так
и публицистических. Антисемитские настроения ощущаются во многих стихах Тараса Шевченко и особенно четко в его
«Гайдамаках». Проявились они и в публикациях «Основы».
На упреки читателей-евреев о том, что в журнале часто ис1 Житецький І. Київська громада за 60-х рокiв. http://izbornyk.org.ua/
rizne/ukr14.htm.
78
Очерк 2
пользуют обидное для евреев словом «жид», редакция сначала спокойно отвечала: в украинском языке, как и в польском,
в этом слове нет ничего оскорбительного. Но потом в «Основе» появилась статья, которой журнал фактически признал
свою антисемитскую позицию, объяснив ее тем, что евреи не
хотят сближаться с украинцами и говорить на их языке: «Для
нации не может быть ничего вреднее, как существование
среди нее других народностей, которые держат себя в стороне и равнодушны к ее судьбам». На эту статью отреагировал
одесский журнал «Сион»: «С какой стати одну часть, хотя бы
и огромнейшую, вы смешиваете с целым? С какой стати вы
требуете от одной народности сочувствия не к судьбам целого,
а к судьбам все-таки одной из частей?» Мол, если уж ассимилироваться евреям, то в большую русскую культуру, чтобы идти
«под знаменем одного общего языка, помимо мелких племенных распрей, к великим общечеловеческим целям». Затронутая проблема не имеет однозначного решения, и впоследствии
она еще долго была предметом споров украинских и еврейских
интеллигентов. Тогда же спор двух журналов прервала злая
статья Пантелеймона Кулиша, в которой тот не скрывал своих
чувств: «Малороссияне сознаются откровенно, что не имеют
вообще симпатий к иудейскому племени, среди их родины
живущему»1. Раздражение можно частично объяснить теми
условиями, в которых находилось украинофильское движение
в царской империи, но только объяснить, а не оправдать. Историк Алексей Миллер в своей очень интересной книге «“Украинский вопрос” в политике властей и русском общественном
мнении» совершенно справедливо замечает: «Отметим без
удивления, а, напротив, как закономерность, что антиассимиляторский пафос украинофилов менялся на прямо противоположный, когда украинцы оказывались сильной стороной»2.
В июле 1863 г. появился печально знаменитый циркуляр
министра внутренних дел П.А. Валуева, спущенный во все цензурные комитеты. В нем министр признал необходимым «сделать по цензурному ведомству распоряжение, чтобы к печати
дозволялись только такие произведения на этом языке, кото1 Материал взят из книги: Миллер А. «Украинский вопрос» в политике
властей и русском общественном мнении (вторая половина XIХ века). СПб:
Алетейя, 2000, Гл. 4: «Власти империи и украинофильство в 1862–1863 гг. Генезис Валуевского циркуляра».
2 Там же.
Украинский национализм
79
рые принадлежат к области изящной литературы; пропуск же
книг на малороссийском языке как духовного содержания, так
учебных и вообще назначаемых для первоначального чтения
народа, приостановить». Никакой публицистики, никакой
истории, никаких учебников, даже «Священное писание»
нельзя переводить на украинский язык (потому, что такой перевод означал бы признание самостоятельности украинского
языка).
Надо сказать, что Валуевский циркуляр вызвал критику
не только украинофилов и демократов из круга Герцена и
Чернышевского, но и русских славянофилов, например Ивана
Аксакова, и даже либерально настроенной части официального истеблишмента. В этом смысле показательна полемика
министра просвещения А.В. Головнина и министра внутренних дел П.А. Валуева. Головнин считал перевод Евангелия
на «малороссийский»1 язык прекраснейшим делом и в своем
письме Валуеву уверял его, что никакого роста украинофильских настроений нет. Либеральный чиновник лукавил (или
плохо знал тему). Проблема существовала, и весьма серьезная.
Вряд ли стоит сомневаться в том, что распространение в массах
украинского языка способствовало увеличению числа людей,
ощущающих себя украинцами.
Суть вопроса состояла в ином. Как должна отнестись
российская власть к этому факту? Хорошо ли будет для России, с точки зрения государственных интересов, если часть ее
жителей будет считать себя не русскими, а украинцами? На
этот вопрос высшие сановники Российской империи отвечали
по-разному. Валуев писал в дневнике о своем диалоге с Головниным: «Я пересказал вкратце мои привычные темы о сплошном и однородном центре и разностихийной периферии»2.
По его мнению, ядро нации, большой и однородный русский
центр, должны составить православные велико-, бело- и малороссы, представляющие единый народ. Периферийные же
этносы к этому народу должны подстроиться. Идея по тем
временам вовсе не утопическая. Слияние трех народов в одно
общее тело большой русской нации в ту пору, по-видимому,
1 В те временаслова «Украина» и «украинский» официально распространялись лишь на Слобожанщину, все остальное считалось «Малороссией».
2 Валуев П.А. Дневник. 1877–1884. Пг., 1919. С. 188. Цит. по кн.: Миллер А.
«Украинский вопрос» в политике властей… Гл. 5: Реакция на циркуляр Валуева в правительственных структурах и общественном мнении.
80
Очерк 2
было еще возможно. Мы уже говорили, что политическая
нация на Украине еще не сложилась, и даже этническое сообщество находилось еще в процессе формирования, тогда как
русские уже имели прочную государственность и национальную идеологию, выраженную в уваровской триаде «Православие, Самодержавие, Народность». Только что вышел манифест об отмене крепостного права (правда, многих крестьян
он не очень устроил), и начались либеральные реформы.
Дискриминация из-за этнического происхождения или религии украинцам не угрожала, так что все упиралось в такие
культурные факторы, как язык, традиции, исторические воспоминания. И здесь столкнулись между собой два национальных проекта – украинский и русский. Первый представляли
авторы «Основы», «хлопоманы» и «громадовцы», второй –
Валуев и его единомышленники. Головнин всех этих тонкостей, по-видимому, не знал и считал, что образованию единой
большой русской нации начальное образование на малороссийском наречии помешать не может. Думаю, что ошибались
оба сановника – каждый по-своему.
Прекраснодушный Головнин явно недооценивал стремление малороссов к самореализации на родном языке и самоидентификации в качестве украинцев. Оно, наверняка, затем
переросло бы в стремление добиваться как минимум национально-культурной автономии, а то и независимости. А поскольку имперская власть предоставлять такую автономию
вовсе не собиралась, украинцы могли включиться в политическую борьбу – сначала за федерацию, а затем и за отделение
и самостоятельную государственность. Валуев же, думаю, прекрасно отдавал себе отчет в том, что распространение украинского языка и культуры среди «малороссов» может подорвать
единство русского ядра в империи и, соответственно, ее прочность. И в этом он был прав. Но вот методы решения проблемы
он выбрал явно не адекватные – как у российского будочника:
«Тащить и не пущать!»
Противники в схватке – украинофилы и охранители
огромной империи – выступали в совершенно разных весовых
категориях. Возможности у российской державы добиться своего были намного бóльшими, и если бы она сумела их разумно
использовать, то, вполне вероятно, переиграла бы соперника.
Допустив ограниченное использование украинского языка параллельно с русским в качестве основного языка обучения в на-
Украинский национализм
81
родных школах, она легко могла бы завалить украинцев большими тиражами копеечных книг для народа на русском языке,
которые смог бы прочитать любой мало-мальски грамотный
человек. Успешно конкурировать с огромной державой десятки или сотни украинофилов, осуществляющих свои проекты
на деньги редких благодетелей, конечно же, не могли. Кроме
того, у власти была возможность задействовать и другие, более
серьезные и дорогостоящие программы. Можно было бы ускорить строительство железных дорог, связывающих украинские
губернии с великорусскими, стимулировать переселенческие
процессы, создать более благоприятные условия для профессионального обучения на русском языке вчерашних крепостных, пришедших работать на заводы и фабрики, и т.д. Вполне
вероятно, что в таком случае идея большого русского народа
могла быть реализована. А если нет, нужно было бы разрешить
какие-то формы национально-культурной автономии. Все это
могло быть сделано, но только не в самодержавной России, которая даже к очень умеренным либеральным реформам Александра II была не готова.
Валуевский циркуляр исторически важен не только потому, что ограничил украиноязычные издания. Он обозначил
переломный момент в отношении царя-освободителя к украинской проблеме, который, поиграв несколько лет в либерализм, решил с этой темой покончить. Благо повод был – польское восстание. Да еще страх перед возможными народными
волнениями в связи с несбывшимися ожиданиями «подлинного освобождения крестьян», которое, по народному поверью,
должно было наступить через два года после февраля 1861 г.,
но так и не наступило. Жандармерия попыталась обвинить
«громадовцев» в провоцировании народных восстаний. Осенью 1862 г. в Золотоношском уезде была найдена обращенная
ко «всем добрым людям» прокламация на украинском языке,
якобы написанная Павлом Чубинским. В ней содержались
откровенные призывы к восстанию: «Присягните друг другу
и бейтесь с панами за правду, за волю, за казацкую долю. Ибо
пришел уже конец панам, так как свободны вы все и равны!
Ваша земля, ваша правда, ваша воля – Божье царство!» Было ли
«возмутительное воззвание» изготовлено жандармами или же
его написал какой-то украинский радикал, установить теперь
вряд ли возможно, но жандармские чиновники сами признавались, что прямых доказательств участия Чубинского в этом
82
Очерк 2
деле у них не было1. Павла Чубинского тем не менее отправили
в ссылку. Провокация свое дело сделала – помогла убедить значительную часть высших чиновников из царского окружения
в том, что все «украинофилы» – радикальные революционеры,
а потому с украинофильством нужно решительно бороться.
Валуева поддержали военный министр Дмитрий Милютин и другие высшие сановники, считавшиеся либералами.
В этом нет ничего удивительного: империя вряд ли способна быть последовательно либеральной. Даже гордящаяся
своим либерализмом Британская империя всегда очень жестко реагировала на малейшую угрозу сепаратизма, особенно
в тех местах, которые она рассматривала как составную часть
имперского ядра (например, в Ирландии). А в Российской империи тогда начиналось польское восстание, распространившееся на «восточные кресы», т.е. на украинские и белорусские
территории. Какой уж тут либерализм по отношению к «хлопоманам» – полякам, да еще украинофилам и народникам?
Наказания были, правда, довольно мягкими, но достаточными
для того, чтобы украинофилы усвоили: правительство не допустит массовой самоидентификации малороссов в качестве
украинцев. Надеяться на какие-либо иные формы организации многонационального государства, кроме жестко централизованной самодержавной империи, им не стоит. Ни о каких
вариантах культурной автономии, а тем более о федерации
или, упаси бог, конфедерации, не может быть и речи. Либерала Головнина через пару лет отправили в отставку, цензуру
передали под контроль Валуеву, «Основу» закрыли, «хлопоманов» и «громадовцев» начали репрессировать.
Автономисты и сепаратисты
Валуевский указ, по сути, завершил украинофильский период национального движения. Связано ли украинофильство
(довольно умеренное и склонное к компромиссам просветительство) с национализмом? Безусловно. Во многих странах
Европы национализм начинался с собирательства фольклора,
появления первых литературных журналов и книг, с обучения
людей их родному языку. Формированию такого языка, состо1 Савченко Ф. Заборонена Україна, 1876. Держвидав України, 1930. С. 188–
189 и 350–351.
Украинский национализм
83
ящего еще из множества разнообразных говоров и местных
диалектов, активно способствовали как раз интеллигенты-просветители, придавшие этому языку общую печатную форму,
которая помогала читающим на этом языке людям (а их становилось все больше) почувствовать свою общность. С этого
начинался всякий национализм – завершалось все появлением
сепаратистских движений.
Х. Сетон-Уотсон считал ошибкой то, что историю языка
обычно отгораживают от политической, социальной и экономической истории1. В своей книге он пишет о Тарасе Шевченко как о творце украинского литературного языка и подчеркивает, что именно использование этого языка массами и стало
важнейшим фактором формирования украинского национального сознания2. А Бенедикт Андерсон ставит украинское
просветительство в один ряд с первичными формами национализма в других странах Европы. В своей книге «Воображаемые сообщества» он пишет о европейских просветителях:
«Энергичная роль этих профессиональных интеллектуалов
сыграла главную роль в формировании европейских национализмов XIX века»3.
Но даже рассматривая украинофильское просветительство как форму зарождающего национализма, нужно было
вступать с ним в переговоры с целью выработки компромиссных решений. Как бы мы ни определяли, что такое нация,
стремление к национальной самоидентификации наблюдается повсеместно, его ни в коем случае нельзя рассматривать как
явление сугубо негативное, и с ним всегда следует считаться.
Царское правительство, однако, никогда не принимало во внимание просьбы и требования украинофилов. Его реакция на
украинофильство всегда сводилась к силовому давлению различного уровня.
Разумеется, жесткость российской власти по отношению
к украинскому движению вызвала ответную реакцию. Украинофилы поняли, что стоят перед выбором: либо свернуть
свою деятельность, либо, напротив, политизировать ее. Между
тем дело украинского просветительства зашло уже достаточно
далеко. Древо украинской литературы не только продолжало
разрастаться (Марко Вовчок, Нечуй-Левицкий, Панас Мир1
2
3
Seton-Watson H. Nations and States… Р. 11.
Ibid. P. 187.
Андерсон Б. Воображаемые сообщества… С. 75.
84
Очерк 2
ный), но и получило мощную подпитку. Публицистика была
запрещена, однако «изящной словесности» никто, вроде бы,
не запрещал касаться социальных тем. И она стала эти темы
все более активно обыгрывать. А в начале 1870-х закончился
вынужденный антракт (выражение М. Драгоманова) и для
украинской публицистики. В движение включились новые
люди, и они сразу же перешли в куда более откровенную, чем
Костомаров с Кулишом, оппозицию к царскому правительству. Центр движения переместился из Петербурга, где издавалась «Основа», на Украину – в Киев.
Тем не менее компромиссы все еще были возможны. Как
пишет Алексей Миллер, «активисты украинского движения
начала 1870-х гг. вполне могли стать для властей партнерами
в диалоге, будь правительство достаточно либерально и открыто»1. Власть, однако, по отношению к украинскому движению продолжала проводить силовую политику. Ссылаясь на
жалобы живущих на Украине русофилов, запугивавших правительство угрозой «казацкого бунта», царь подписал Эмский
указ2, еще более жесткий, чем Валуевский циркуляр. С целью
«пресечения украинофильской пропаганды» предлагалось:
1. Не допускать в пределы Империи… каких бы то ни
было книг, издаваемых за границей на малорусском наречии.
2. Воспретить в Империи печатание на том же наречии
каких бы то ни было оригинальных произведений или
переводов, за исключением исторических памятников...
3. Воспретить равномерно всякие на том же наречии
сценические представления, тексты к нотам и публичные чтения (как имеющие в настоящее время характер
украинофильских манифестаций)3.
И еще семь запретительных пунктов, в том числе запрет
на преподавание в начальных училищах каких бы то ни было
предметов на малорусском наречии, очистка библиотек низших и средних училищ в малороссийских губерниях от книг
1 Миллер А. «Украинский вопрос» в политике властей… Гл. 8: Киевский
период активизации украинофильства (1872–1876).
2 На самом деле речь идет о резолюции, которую царь наложил на решение особого совещания по малороссийской проблеме, находясь на лечении
в немецком курортном городе Бад-Эмсе.
3 Цит. по: Миллер А. «Украинский вопрос» в политике властей…, Приложение 2.
Украинский национализм
85
на этом наречии и увольнение всех преподавателей, заподозренных в украинофильских настроениях. В последнем
пункте выражалось требование «немедленно выслать из края
Драгоманова и Чубинского, как неисправимых и положительно опасных в крае агитаторов».
Но даже и после Эмского указа (конец XIX в.) движение еще
нельзя было назвать сепаратистским. Самый авторитетный его
представитель Михаил Драгоманов писал в 1891 г.: «Говорю
откровенно, что нигде не вижу силы, основания для политики
государственного отрыва (сепаратизма) Украины от России,
а кроме того вижу много интересов общих между украинцами
и Россией… В русской Украине не только нет „целой партии“
сепаративной или австрофильской, а нет даже и одного кружка людей с такими мыслями, который имел бы сколько-нибудь
серьезный политический вес»1. Заметим, когда Драгоманов
писал эти слова, ему вовсе не надо было опасаться российской
цензуры – он уже жил в Европе и писал эти строки в Вене.
И, по-видимому, писал искренне. Кстати, как раз в тот момент
и сыграла свою позитивную для украинского национального
движения роль гораздо более либеральная внутренняя политика Австро-Венгрии. Глубоко провинциальная Галиция, где
интеллигенция была преимущественно польской, стала тем
не менее центром украинофильства благодаря тому, что там
относительно свободно могли издаваться книги и журналы на
украинском языке и на украинскую тематику и туда убегали
от репрессий деятели национального движения с большой
Украины.
Сепаратистов в украинском движении еще не было, но
автономистов уже хватало. Чувствовали люди, болеющие за
Украину, что пока существует самодержавная империя, она
не допустит никакого «украинофильства». А потому вчерашние «украинофилы» превращались, с одной стороны, в активных противников самодержавия, а с другой, в политических
националистов. Выдвигать требования отделения от России
националистам на этом этапе было не с руки – сначала нужно
было «нарисовать» украинскую нацию, т.е. создать вполне
конкретный образ Украины, в который поверили бы и приняли как данность жители края. Лишь в этом случае смогут они
1 Драгоманов М.П. Чудацькi думки про українську нацiональну справу.
Вибране. Киев: Либiдь, 1991. С. 540–541.
86
Очерк 2
в подавляющем большинстве идентифицировать себя в качестве украинцев, после чего только и можно было рассчитывать
на успех в борьбе за государственную самостоятельность. Решение первой задачи усилиями публицистов из «Громады»
и «Основы», писателей, художников, музыкантов, этнографов и
прочих культуртрегеров было уже близко к завершению, тогда
как политическое сопротивление самодержавию только-только начиналось. М. Драгоманов писал о том, что в украинском
движении всегда присутствовали две тенденции – хлопоманы
больше внимания обращали на защиту народных прав, а украинофилы – на формирование образа нации. Но поскольку ни
на какие уступки в вопросах культурной автономии, политических свобод и каких-то социальных преобразований царское
правительство идти не собиралось, вчерашние «народные адвокаты» стали превращаться в революционеров. Пришла пора
национальному движению создавать свои политические партии и вступать в прямую борьбу с самодержавием.
В последние десятилетия XIX в. украинцы на большой
Украине активно участвовали в общероссийских политических партиях – народнических и марксистских, но своих
партий не имели. Первые политические партии возникли
в австро-венгерской Галиции, где было гораздо больше возможностей для легальной политической деятельности. В 1890 г. во
Львове была создана Русько-украинская радикальная партия
(РУРП), которую возглавили Иван Франко и Михайло Павлик.
Это была народническая партия с марксистским уклоном, на
идеологию которой оказал большое влияние Михаил Драгоманов. Позже от РУРП отделились социалисты-марксисты,
создавшие Украинскую социал-демократическую партию,
и социалисты-народники во главе с Иваном Франко, которые,
объединившись с либералами-народниками из группы Михаила Грушевского, образовали Украинскую народно-демократическую партию, самую популярную в Галиции. Все эти
партии рассматривали независимость Украины как весьма отдаленную цель и на первое место выдвигали требования демократических и социальных преобразований и широкой национально-культурной автономии.
На территории, входящей в Российскую империю, первая украинская партия возникла в Харькове в 1900 г. Называлась она Революционной украинской партией (РУП), построена была как союз «свободных громад», лидером ее был сын
Украинский национализм
87
историка В. Антоновича Дмитрий Антонович. В партии, как
и в большинстве других партий Восточной Европы, было два
крыла – социалистическое и национальное. Последнее вскоре
отделилось и превратилось в Украинскую народную партию.
Социалисты, в свою очередь, делились на две группы – социалдемократическую и народническую. Социал-демократы доминировали, но и в их среде не было единства, в частности по национальному вопросу. Антонович вообще считал этот вопрос
искусственным, не заслуживающим особого внимания, тогда
как Николай Порш настаивал на необходимости для украинских рабочих добиваться национальной автономии. Позже
группа Порша вышла из РУП и создала Украинскую социалистическую рабочую партию.
Как мы видим, ни на большой Украине, ни в Галиции первые украинские партии не выдвигали откровенно сепаратистских требований. Ситуацию изменили Первая мировая война
и русская революция. Проект формирования нации все еще
не был завершен, политические структуры только-только начали создаваться, но тут рухнули сразу три европейские империи – Германская и, что особенно важно для украинцев,
Российская и Австро-Венгерская. Грех было этим не воспользоваться, тем более что у сотен тысяч украинцев, мобилизованных на войну, в руках были винтовки.
Началось все с падения монархии в России. Сразу после
отречения Николая II, 3 марта 1917 г., в Киеве была создана
Центральная Рада во главе с Грушевским, в которую вошли
представители от губерний и городов, а также от политических партий – 20 человек от автономистов, социалистов-федералистов, социал-демократов, радикальных демократов, эсеров и только один от «самостийников». Явное большинство,
как мы видим, было за сторонниками федеративных связей
с Россией, с лидерами которой Рада вступила в переговоры.
10 июня вышел I Универсал Центральной Рады, в котором
сказано: «Не отделяясь от всей России, не порывая с государством Российским, пусть народ украинский на своей земле
имеет право сам организовывать свою жизнь»1. 15 июня была
провозглашена автономия Украины и были созданы исполнительные органы власти. Российское Временное правительство
1 Здесь и далее документы цитируются по книге: Конституцiйнi акти
України 1917–1920. Киев, 1992 (в переводе на русский язык).
88
Очерк 2
признало возможность украинской автономии, но предложило дождаться решений Всероссийского учредительного собрания. Был достигнут компромисс, и во II Универсале сказано,
что Центральная Рада «всегда стояла за то, чтобы не отделять
Украину от России, чтобы вместе со всеми ее народами двигаться к развитию и благополучию всей России и к единству
ее демократических сил». После Октябрьской революции Центральная Рада объявила в III Универсале, что «отныне Украина становится Украинской Народной Республикой» (УНР).
Тем не менее и в III Универсале были слова: «Не отделяясь от
республики Российской и сохраняя единство ее, мы твердо
встанем на нашей земле, чтобы силами нашими помочь всей
России, чтобы вся республика Российская стала федерацией
равных и свободных народов». Даже в это время лидеры УНР
оставались еще федералистами.
С Временным правительством договориться о границах
Украины не удавалось – оно готово было признать украинскими лишь Киевскую, Волынскую, Подольскую, Полтавскую
и Черниговскую губернии с небольшими добавлениями.
После падения Временного правительства Центральная Рада
в своем III Универсале определила, каким она видит территориальный состав УНР. Она включила в него помимо земель,
на которые прежняя российская власть уже дала согласие, еще
и Харьковщину, Екатеринославщину, Херсонщину, Таврию
(без Крыма!), т.е. земли бывшей Новороссии. Именно за эти
земли, заметим, шел спор в наши дни между сторонниками
«майданов» и «антимайданов».
Большевики не собирались вступать в территориальные
споры с УНР. Они попытались организовать восстание в Киеве,
проиграли и тогда провозгласили Украинскую социалистическую республику в промышленном Харькове, где у них была
широкая поддержка. Оттуда они начали наступление на Киев.
Их не интересовали территориальные приобретения в пользу
России – они совершали мировую революцию. В ответ Центральная Рада в своем IV Универсале провозгласила УНР «самостоятельным, ни от кого не зависимым, свободным, суверенным
государством украинского народа». Только теперь украинские
националисты стали сепаратистами. Опасаясь большевиков,
лидеры УНР в Бресте согласились сдать Украину немцам,
а после ухода немцев там началась полномасштабная гражданская война.
Украинский национализм
89
Здесь не место отслеживать весь ход революции и гражданской войны. Важно отметить следующее:
1. Внешние обстоятельства (Первая мировая война и революция в России) вынудили украинские политические
силы включиться в борьбу за независимость еще до
того, как украинская нация окончательно сформировалась.
2. В ходе войны за независимость процесс национальной
самоидентификации чрезвычайно ускорился.
3. В этот же период проявилось взаимодействие украинцев Большой Украины и Галиции и одновременно выявилось различное отношение к событиям «русской»
и «польской» Украины. Очень часто их жители оказывались по разную сторону линии фронта.
4. Во время войны украинским политическим силам удалось захватить и продолжительное время удерживать
под своей властью значительную территорию Украины, установив там свое, пусть и несовершенное, государственное управление.
5. Большевики, победившие в Гражданской войне, на реальном опыте убедились в необходимости решать
не только социальные, но и национальные проблемы.
И они вынуждены были пойти на строительство формально независимого украинского государства, подчиненного Москве, прежде всего, по партийно-политической линии.
Очевидно, что по окончании Гражданской войны вопрос
о самостоятельности Украины уже нельзя было снять с повестки дня ни победителям-большевикам, ни оказавшимся в эмиграции представителям украинских национальных сил.
Организация Украинских Националистов
В советской Украине хозяйственная и культурная жизнь
в первое послевоенное десятилетие была весьма интенсивной,
но всякая независимая политическая активность была под строжайшим запретом. О советской цивилизации на Украине мы
уже говорили, теперь остановимся на проблемах украинского
национального движения в Польше, которая по Версальскому
90
Очерк 2
договору получила Галицию и отвоевала в войне с Красной Армией Волынь. Именно на этих территориях сформировалась та
украинская политическая сила, которую мир знает под названием ОУН – Организация Украинских Националистов.
После того, как УНР потерпела поражение, лидерам украинских национальных сил стало очевидно: самостоятельное
существование украинской нации возможно лишь после выхода Украины за рамки общей с Россией или Польшей государственности1. И то и другое могло стать реальностью только при
условии, что у Украины появятся очень сильные политические
союзники. Кроме того, нужна была сильная, хорошо организованная военизированная организация с жесткой дисциплиной
и объединяющей всех идеологией. Либерально-народнические и социал-демократические идеи после поражения в Гражданской войне больше никого не устраивали – по мнению
многих молодых националистов, они лишь порождали споры
и конфликты в руководстве Рады и УНР, из-за которых было
подорвано единство национальных сил. Им нужна была радикальная националистическая идеология, и она появилась.
Вытеснение либеральных и леволиберальных идей идеологией авторитарного этнонационализма после Первой мировой войны происходило в Европе повсеместно. Война очень
многое изменила. Миллионы людей, пострадавших в результате войны, смысл которой им был непонятен, разочаровались в институциональной демократии, за которую в свое
время боролись гражданские националисты. Люди ощущали
себя обманутыми либеральными политиками и институтами
власти, которым больше не доверяли.
Через 350 лет после Като-Камбрезийского мира Европа
национальных государств вновь стала континентом, где господствовали империи (Британская, Германская, Российская,
Австро-Венгерская и Французская). Мировая война как раз
и была следствием столкновения их интересов. Но велась она
под националистическими знаменами и прикрывала свои истинные цели призывами к защите родного отечества и пропагандой ненависти к противостоящим нациям (которых по
1 Правда, пока на Украине проводилась ленинская политика коренизации, часть украинских лидеров (среди них президент УНР Грушевский и премьер Винниченко) надеялась, не без некоторых оснований, на возможность
каких-то компромиссных договоренностей с большевиками. После прихода
к власти Сталина такой вариант развития событий исключался.
Украинский национализм
91
обе стороны фронта считали варварскими). Нет ничего удивительного в том, что после Первой мировой войны новое поколение националистов вернулось к концепции этнического
национализма, ушло от либерально-демократических идей
к тоталитарной идеологии.
Бедственное положение населения послевоенной Европы
до предела обострило социальные противоречия, породило
массовое возмущение действиями крупного капитала – «плутократов», нажившихся на войне. Национальные движения
объединялись с социальными в единые национал-социалистические партии и организации. Пройдя через испытания войной
и убийством, вчерашний «человек с ружьем» ради того, чтобы
изменить свою жизнь к лучшему, готов был вновь убивать
и умирать. А тут еще срабатывали обыгрываемые авантюрными политиками жажда реванша у проигравших и шовинистические настроения у победителей. Не успела Европа оправиться от послевоенной разрухи, как на нее нахлынул новый
экономический кризис. Либеральным политикам народы Европы больше не доверяли, но демагогам и популистам верили.
Очень уж примитивно простыми, а потому легкодоступными
для восприятия самых широких масс, особенно если те сбиваются в тысячные толпы, были их лозунги и призывы.
В 1922 г. в Италии победили фашисты Муссолини. Правые
националистические режимы утвердились также в Венгрии
(1919), Испании и Болгарии (1923), Польше (1926), Югославии
(1929), Португалии (1932) и, наконец, в Германии (1933). С начала 30-х годов самой влиятельной силой русской эмиграции
стал Национально-Трудовой Союз нового поколения (НТС
НП), поменявший затем название на Народно-Трудовой Союз
(НТС). Об идейном направлении вновь созданной организации мы можем судить по статье Н. Новаковской «Heil, Hitler!»,
опубликованной в газете НТСНП «За Россию» вскоре после победы нацистов в Германии. Там есть такие слова: «Наше дело
создать сейчас в изгнании и оторванности от народной массы
ту дисциплинированную группу, гитлеровское ядро, которое понадобится – нужно уже сейчас – для проведения нашей
идеи в жизнь. Ту дружину, на плечи которой обопрутся руки
Вождя. Только – Вождя, Только Руководителя, Вдохновителя»1.
Программные установки НТС, правда, были несколько мягче
1
Газета «За Россию». София: Изд-во НТС НП. № 8. 1933. С. 3.
92
Очерк 2
программы немецких нацистов (образцом для них служила
программа фашистской партии Муссолини), но в основе своей
на нее очень похожими. Очень похожей на НТС была и Организация Украинских Националистов (ОУН).
ОУН была создана в январе 1929 г. в Вене после объединения двумя годами ранее нескольких молодежных националистических организаций, предшественником одной из которых
был Союз украинских фашистов. Лидером ОУН стал полковник армии УНР Евген Коновалец. Идеология же новой организации была основана на принципах, изложенных публицистом Дмитрием Донцовым в книге «Национализм» (1926) .
Донцов отвергал весь предшествующий путь украинского
национального движения от кирилло-мефодиевцев до Ивана
Франко. Он постоянно критиковал их за демократизм, социализм, универсализм и особенно за то, что они в борьбе за освобождение Украины методам насилия («грому войны, стрелам
Перуна и свисту бича») предпочитали просвещение («свободную школу и трибуну»). Больше всего от Донцова досталось
Драгоманову как наиболее последовательному представителю демократов-просветителей, которых Донцов презрительно
именует «провансальцами». Наиболее последовательным противником «провансальства» Донцов, не без основания, считает
Тараса Шевченко. Иррационалист, поклонник Шопенгауэра,
Донцов убежден: нацию могут создать только Фантазия (вспомним о воображении как созидающей нацию силе у Андерсона)
и Воля. Перед национализмом как идеологией, по Донцову,
стоят следующие задачи:
1. Укреплять волю нации к жизни, власти и экспансии.
2. Развивать стремление нации к борьбе и веру в конечную победу идеи, которая способна изменить мир.
3. «Разорвать проклятое колесо индивидуализации», поставить «общее» над «единичным», т.е. подчинить личное
коллективному, интересы человека интересам нации.
4. Поощрять фанатизм и аморализм, поскольку никакая
новая идея не может быть толерантной (фанатики, увлеченные абстрактными идеями, всегда отрицают все
ныне сущее и «по отношению к конкретному являются
опустошителями и разрушителями»).
5. Ориентировать нацию на борьбу не только за свои интересы, но и за «право сильных рас организовать людей
и народы».
Украинский национализм
93
6. Внедрять в массы мысль о том, что «творческое насилие» и «инициативное меньшинство» должны быть
основанием всякого общественного движения, в том
числе украинского национализма1.
В своей книге Донцов во множестве цитирует Спенсера
и его последователей, Ле Бона, Ницше, Шпенглера, Парето
и других модных в то время социальных философов, преимущественно социал-дарвинистов и иррационалистов.
Я подробно останавливаюсь на книге Дмитрия Донцова
не только потому, что она когда-то легла в основу идеологии
ОУН, но и потому, что Донцов по сей день является авторитетом для лидеров радикальных группировок в Украине, т.е.
выработанная им идеология представляет для страны серьезную опасность и сегодня. В 30-е же годы, когда схожие идеи высказывались повсеместно, работы Донцова оказывали большое
влияние на широкие круги украинской эмигрантской молодежи, жаждущей реванша за недавнее поражение в войне с большевиками. Явно не перегруженные избытком знаний, молодые националисты не способны были критически воспринять
труды Донцова и считали его гением, направляющие идеи которого должны приниматься безоговорочно, потому что они
спасут украинскую нацию. Опираясь на идеи Донцова, они
и придумали для ОУН особую идеологию – интегральный
национализм. Эта идеология признавала нацию «наивысшим
типом человеческой общности». Помимо изложенных выше
тезисов Донцова она включала в себя идеи корпоративизма,
явно заимствованные одним из лидеров ОУН Мыколой Сциборским у Муссолини2, вождизма и партийной монополии.
Очевидно, идеология ОУН была тоталитарной, но поскольку она была враждебной ко всем формам социализма
и в ней лишь слегка просматривались элементы расизма (хотя
все-таки просматривались!), ее можно считать более близкой
итальянскому фашизму, чем гитлеровскому нацизму. Но политически ОУН сразу после прихода Гитлера к власти стала
Донцов Д. Нацiоналiзм. Киев: ФОП Стебеляк, 2011.
Идейной близости идеологи ОУН с фашизмом Сциборский не отрицал. В своей книге «Нациократия» он писал: «…украинский национализм,
признавая за фашизмом большую историческую заслугу и действительно приближаясь к нему своим идеологическим содержанием, является в то же время движением
насквозь оригинальным…». Сциборский М. Нациократия. Париж, 1935. С. 77–78
(курсив мой. – ВМ).
1
2
94
Очерк 2
ориентироваться на союз с нацистской Германией, потому что
сильная и агрессивная Германия, с их точки зрения, могла бы
помочь освободить Украину сначала от Польши, а там, глядишь, и от СССР.
Отношения украинцев Галиции и Волыни, на которых
в первую очередь ориентировалась тогда ОУН, с польскими
правителями этих земель были очень плохими, особенно
после прихода к власти польских националистов Пилсудского.
В 1930 г. в ответ на репрессивные действия против украинских
общественных деятелей украинские националисты на Волыни
спалили более ста польских домов и хозяйственных построек.
Польская власть в ответ начала кампанию «пацификации»
(умиротворения), разрушив сотни домов, арестовав и избив
тысячи украинцев, в большинстве ни в чем не повинных (семеро
из них в ходе пыток погибло)1. В ответ ОУН прибегла к террору
против польских чиновников (убийство одного из них, министра Перацкого, непосредственно готовил Степан Бандера).
Как мы видим, у вдохновленных идеями Донцова украинских
националистов цель оправдывала любые средства. Впрочем,
польские националисты от них в этом смысле не отставали.
Бандеровцы
ОУН приветствовала нападение нацистской Германии на
Польшу и, как только оно произошло, начала искать формы
сотрудничества с Гитлером. В немецких спецшколах оуновские
активисты проходили «вишкiл», т.е военную подготовку. Еще
до вторжения немцев в СССР, в 1940 г. ОУН раскололась на две
составляющие: сторонников Степана Бандеры – ОУН(революционеры) и сторонников Андрея Мельника – ОУН(мельниковцы). Перед самым вторжением немцев в СССР руководство
ОУН(р) подготовило дружины украинских националистов
(ДУН) для войны на Украине. Войдя в состав вермахта, ДУНы
стали называться батальоном «Нахтигаль» и зондеркомандой
«Роланд».
29 июня 1941 г. батальон «Нахтигаль» в первых колоннах
немецких войск вошел во Львов, а на следующий день там был
провозглашен националистами Акт восстановления Украин1 Мудрый В. Пацифiкацiя. Eнциклопедiя українознавства. Львов, 1996.
Т. 5. С. 1964–1965.
Украинский национализм
95
ского государства. В документе был пункт, определивший
позицию Украины по отношению к гитлеровской Германии:
«Вновь создаваемое Украинское государство будет тесно
сотрудничать с национал-социалистической Великой Германией, которая под руководством вождя Адольфа Гитлера
создает новый порядок в Европе и мире»1. Там же речь шла
о создании украинской армии, которая в союзе с немецкой
армией будет воевать «против московской оккупации за Суверенное Соборное Украинское Государство и новый порядок
во всем мире».
Несмотря на все заверения бандеровцев в их готовности
быть верноподданными союзниками, Гитлер создавать самостоятельное украинское государство не собирался. Вскоре
после провозглашения Акта восстановления Украинского государства лидеры ОУН(р), включая самого Степана Бандеру
и его заместителя на Украине Ярослава Стецько, были арестованы. Батальон «Нахтигаль» продолжал воевать против Красной Армии, дошел до Винницы (где его реальный командир
Роман Шухевич и еще ряд командиров и солдат получили
немецкие награды), а затем был расформирован. Расформирование батальона произошло потому, что Шухевич и другие
оуновцы выразили немцам свое недовольство тем, что они отказались признать Акт восстановления и репрессировали лидеров ОУН. Солдат и офицеров батальона немцы отправили
в Белоруссию воевать против партизан, а в конце 1942 г. совсем распустили. Большинство бывших бойцов ДУНа влились
в созданную осенью 1942 г. бандеровцами Украинскую повстанческую армию (УПА), которую в январе 1944 г. возглавил
Роман Шухевич. Сторонники Мельника в организации и походах ДУН не участвовали, но с немцами сотрудничали (даже
тогда, когда бандеровцы уже с ними порвали). Позже именно
они стали инициаторами создания добровольческой Waffen SS
дивизии «Галичина».
О так называемой «бандеровщине», т.е. о партизанской
войне, которую оуновцы вели на Западной Украине вплоть до
1952 г., написано много книг – украинскими эмигрантами, советскими историками, авторами из постсоветских Украины и
России. К сожалению, почти все они написаны односторонне,
1 Центральный государственный архив высших органов власти и управления Украины. Ф. 3833. Оп. 1. Д. 5. С. 3.
96
Очерк 2
крайне предвзято. В 2004–2005 гг. в Украине была сделана попытка объективно оценить события того времени рабочей
группой историков при Правительственной комиссии по изучению деятельности ОУН и УПА, но эта попытка не имела
продолжения из-за произошедших как раз в это время политических перемен («оранжевая революция»)1. С тех пор политическая ситуация лишь усложнилась, и рассчитывать на
возможность объективного освещения деятельности бандеровцев в ближайшее время вряд ли стоит. Тем более что прямых
свидетелей событий тех лет остается все меньше и меньше.
Тем не менее, попробуем выделить и хоть как-то оценить в явлении, получившем название «бандеровщина», самое существенное. Думаю, это необходимо, потому что о бандеровщине
и в Украине и в России создаются мифы, которые мешают как
взаимопониманию двух народов, так и толерантному отношению различных групп украинцев друг к другу. Итак:
1. Идеология ОУН была тоталитарной, близкой к фашизму.
2. ОУН (обе фракции) в расчете на поддержку сильной
и агрессивной Германии в борьбе за независимость
Украины вступила в союз с бесчеловечным режимом
Гитлера и осознанно оказала ему поддержку своими вооруженными формированиями («Нахтигаль», «Роланд»,
дивизия «Галичина») в войне против Красной Армии,
а значит и против всей антигитлеровской коалиции.
3. Лидеры ОУН и их сегодняшние последователи никогда
не признавали и не собираются признавать свой
союз с Гитлером преступной политической ошибкой.
«Пришла пора для торжества в честь героев ДУН!» –
восклицал многолетний лидер ОУН Ярослав Стецько
в 25-ю годовщину создания дружин украинских националистов (т.е батальона «Нахтигаль» и зондеркоманды
«Роланд»)2.
4. УПА начала свои боевые действия с мести полякам за
«пацификацию» Волыни и устроила массовую резню
польского населения, в которой погибли десятки
1 См. Органiзацiя українських нацiоналiстiв i Українська повстанська
aрмiя. Фаховий висновок робочої групи iсторикiв при Урядовiй комiсiї з вивчення дiяльностi ОУН i УПА. Київ: Наукова думка, 2005.
2 Стецько Я. 30 червня 1941. Торонто: Лига освобождения Украины, 1967.
С. 124.
Украинский национализм
5.
6.
7.
8.
97
тысяч мирных жителей. Трудно расценить эти действия иначе как геноцид.
После того, как немцы отказались признать Акт восстановления украинской государственности, бандеровцы (в отличие от мельниковцев) вступили с ними
в конфликт и воевали как против красных партизан,
так и против немцев1. Отряды УПА неоднократно
перехватывали поезда, в которых немцы отправляли украинцев на работу в Германию, и освобождали
людей от гитлеровской неволи2.
Нет достаточных оснований утверждать, что ОУН
как политическая структура в организованном порядке помогала немцам убивать евреев (хотя весной
1941 г. в Кракове, по-видимому, был подготовлен программный документ, определяющий стратегию ОУНб в случае
войны против СССР, в котором предусматривалось создание концлагерей для евреев на Украине). В частном же порядке оуновцы, безусловно, принимали участие в еврейских погромах, в том числе во Львове3.
Партизанская война, которую УПА вела против
Красной Армии и войск НКГБ в 1945–1952 гг., была
очень кровавой. Было много случаев, когда националисты убивали безоружных людей – советских чиновников, хозяйственных работников и учителей, но и
НКГБ отвечало ничуть не менее кровавыми расправами не только над партизанами, но и над мирными
жителями, которые десятками тысяч подвергались
репрессиям.
Большинство жителей Галиции и Волыни в то время
поддерживало бандеровцев. Массовые репрессии лишь
усиливали антипатию западных украинцев к советской
власти.
1 В ряде случаев немцы бросали в бой против отрядов УПА весьма крупные соединения – более полка под Радовичами и даже две дивизии – под
Каменками и Липой. См. Мiрчук П. Українська Повстанська Армiя, 1942–1952.
München: CICERO, 1953. С. 48–50.
2 Мiрчук П. Украiнська Повстанська Армiя... С. 54–55.
3 В 80-е годы автор был знаком с несколькими врачами-евреями, которые
служили в УПА. Они утверждали, что в УПА вливались небольшие еврейские
партизанские отряды, которые до этого скрывались в горах Галиции и болотах
Волыни, спасая свои семьи от неминуемых расстрелов. Документального подтверждения этим рассказам нет.
98
Очерк 2
9. Негативное отношение жителей Галиции (в большинстве своем глубоко верующих греко-католиков) к советской власти резко усилилось после того, как были
арестованы высшие иерархи греко-католической церкви во главе с митрополитом Иосифом Слипым и была
в 1946 г. львовским собором, по прямой инициативе
НКГБ, ликвидирована сама эта церковь с многомиллионной паствой. УПА пополнилась тогда большим числом добровольцев.
10. Бандеровцев в Галиции, несмотря на совершенные ими
ошибки и преступления, многие считают героями. Память о них там обросла легендами и сохранилась надолго. Бывший террорист и весьма посредственный политик Бандера для многих «западынцев» превратился
в символ борьбы за свободу Украины, а Галиция и Волынь стали опорной базой радикального украинского
национализма.
Диссиденты
После войны к Украине присоединили Закарпатье,
а в 1954 г., к 300-летию Переяславских соглашений, Хрущев передал ей Крым. Вскоре после окончательного подавления бандеровского движения умер Сталин. В первое послесталинское
десятилетие радикальные националистические идеи не получали сколько-нибудь широкого распространения. Берия, входивший в состав коллективного руководства СССР, попробовал было расширить права национальных республик, но очень
скоро он был арестован коллегами-соперниками и убит. При
Хрущеве политика русификации республик продолжалась,
но особого сопротивления не встретила – вцентре внимания
во время хрущевской оттепели был вопрос о перспективах десталинизации: превратится ли оттепель в весну или же вновь
начнутся заморозки? Впрочем, было все-таки несколько кружков, ставящих своей целью пропаганду большей самостоятельности Украины или даже полного отделения ее от СССР.
В 1960 г. Л. Лукьяненко, И. Кандыба и А. Любович пытались
создать Украинский рабоче-крестьянский союз, выступающий
за выход республики из СССР. Организаторов этого союза
довольно быстро арестовали и приговорили к длительным
Украинский национализм
99
срокам заключения. То было во Львовской области (Галиция
все-таки, с выраженными бандеровскими традициями), а на
Большой Украине к началу 60-х годов стало формироваться
довольно широкое украинское общественное движение, которое выступало с общедемократических позиций и отделения
республики не требовало.
В 1959 г. в Киеве был создан Клуб творческой молодежи,
президентом которого стал молодой режиссер Лесь Танюк. Там
встречались поэты Иван Драч, Лина Костенко, Васыль Стус,
Васыль Симоненко, Мыкола Винграновский, художники Алла
Горская и Виктор Зарецкий, филологи Иван Дзюба и Иван
Свитлычный, историк Михайло Брайчевский, журналист Вячеслав Чорновил... Блестящее созвездие талантливых художников, заставляющее вспомнить культуртрегеров 20-х годов – энтузиастов украинского ренессанса. Культовой фигурой в этих
кругах стал поэт Васыль Симоненко. Он писал прокоммунистические и даже откровенно антинационалистические стихи
(вероятно, искренне, поскольку поэту не было смысла скрывать
свои чувства – он был смертельно болен и умер совсем молодым
в 1963 г.) и в то же время резко критиковал современную ему
власть. И страстно любил Украину. Не обладая большим талантом, Симоненко умел заражать людей своей страстностью,
возбуждать в них чувство любви к Украине.
Настроение украинской творческой интеллигенции в это
время было примерно таким же, как и в художественных кругах Москвы и Ленинграда. В целом доминировал оптимизм,
но нарождающееся украинское общественное движение не
могло не обратить внимания на явно неудовлетворительное
положение украинского языка и культуры. Его участники
связывали это с русификацией, начавшейся еще в 30-е годы.
С 1962 г. в Клубе проходили острые дискуссии на эту тему. Литература на украинском языке не только не имела перспектив
широкого распространения на общесоюзном пространстве
(что объяснимо), но в связи с повсеместным распространением
русского языка на Украине стала вытесняться русской литературой на периферию уже внутри республики. О легальном
выходе произведений украинской культуры в открытый мир
из закрытого от этого мира советского государства, конечно,
не могло быть и речи. Украинская культура, таким образом,
была обречена на провинциализм, который со временем мог
лишь усугубляться. И это, естественно, волновало участников
100
Очерк 2
украинского демократического движения, в котором литераторы и художники составляли большинство.
Была и другая угроза, касающаяся уже не одних только
творческих интеллигентов, но гораздо более широких слоев
населения Украины. В республике как раз в 60-е годы очень
активно проходила урбанизация. С 1959 по 1970 г. городское
население выросло на 6,5 млн человек (с 46% всего населения
Украины до 56%). Особенно быстро росло население восьми
самых крупных городов. Население Киева увеличилось в это
время с 1 млн 104 тысяч человек до 1 млн 632 тысяч, т.е. в полтора раза, Харькова и Днепропетровска – на 31%, Одессы – на
34%, Донецка – на 26%, Запорожья – на 51%, Кривого Рога –
на 46% , Львова – на 35%1. Все эти города, кроме Львова, уже
давно были в основном русскоязычными. Около 28% переселенцев в украинские города приехали туда из других республик, преимущественно из России2, что еще больше усилило
потенциал русского языка в среде городского населения Украины. Но большинство новых жителей больших городов все же
были выходцами из деревень или малых городов Украины.
Их родным языком был украинский, и потому на новом месте,
где господствовал русский язык, они чувствовали себя весьма
неуютно. Язык этот они все, конечно, понимали, но свободно
им не владели.
Главное: этим людям было не просто неуютно – у себя
на родине они из-за относительно слабого владения русским
языком оказались социально дискриминированными. В самых
престижных вузах республики (технических и медицинских)
преподавание шло на русском языке, профессиональный язык
украинской промышленности был русским, и, соответственно, социальная функция украинского языка ограничивалась
пределами сельской местности (в крайнем случае, уровнем
района). Карьерные перспективы у тех, кто свободно говорил по-русски, были явно предпочтительнее. Такая ситуация
заставляла даже украиноязычных граждан республики отдавать детей в русские детсады и школы – ведь все желают своим
детям благополучия. В результате социальная сфера украинского языка постоянно сокращалась.
1 Исаев В. Миграция в города, общественные изменения и движение
сопротивления на Украине. Журнал «Форум» № 1, 1982. С. 116. Изд-во «Сучаснiсть», Мюнхен, 1982.
2 Там же. С. 117.
Украинский национализм
101
Очевидно: сам факт наличия единого общесоюзного хозяйственного комплекса, от которого в тот момент советская
власть полностью отказаться объективно не могла, диктовал
свои условия. Но так же очевидно, что проблема требовала
скорейшей политической коррекции, чтобы как минимум
не довести возникшие на Украине (как и во всех других республиках, кроме РСФСР) противоречия до антагонистических.
В середине 60-х годов Иван Дзюба пишет книгу «Интернационализм или русификация?», в которой предлагает решить проблему в духе национальной политики Ленина, т.е. путем возвращения к ленинскому принципу создания СССР как союза
суверенных во многих отношениях (прежде всего в вопросах
культурной автономии) республик. «Сегодняшнее ходячее понимание сути и формы Союза Советских Социалистических
Республик, – писал Дзюба – далеко отошло от того, какими их
мыслили Ленин и партия в ленинские времена: от свободного
союза независимых национальных государств с одинаковым
социальным строем»1. Свою книгу И. Дзюба в декабре 1965 г.
направил руководителям УССР. Вместе с письмом против репрессий, которые в то время имели место в Западной Украине.
Поначалу большинство молодых диссидентов, соблазненные оттепелью, верили, что советская власть сможет, преодолев
сталинизм, постепенно трансформироваться в социальную демократию – в подлинный Союз Советских Социалистических
Республик. Творческая молодежь, пыталась возродить культурные традиции украинского ренессанса 20-х годов. Казалось,
в чем тут опасность для советской власти? Но советская власть
застойной эпохи, как и царская власть в свое время, не знала
компромиссных решений и на всякий нестандартный образ
мысли отвечала репрессиями, но только более жестокими, чем
во времена самодержавия. Летом 1965 г. были арестованы молодые украинские интеллигенты – Иван Свитлычный, Михаил
и Богдан Горыни, Михаил Осадчий, Валентин Мороз, Ярослав
Геврич и другие. Сделано это было явно по указке московского КГБ. Выбор жертв был, по-видимому, случайным (демократ-просвещенец Свитлычный, например, оказался в одном
списке с национал-радикалом Морозом). Цель КГБ, судя по
всему, была простой: запугать самых активных, независимо
от их взглядов, чтобы другим неповадно было. Реакция обще1 Дзюба I.М. Iнтернацiоналiзм чи русiфiкацiя? Киев: КМ Academia, 1998.
Гл.VI. Про соціалістичні республіки та форми їхнього співробітництва.
102
Очерк 2
ственности оказалась неожиданной. После премьеры фильма
Сергея Параджанова «Тени забытых предков» на сцену киевского кинотеатра «Украина» вышел Иван Дзюба и сообщил
о недавних арестах. Тут же в проходах зала появились Васыль
Стус и Славко Чорновил, которые призвали зрителей в знак
солидарности с преследуемыми встать. Несколько десятков
человек тут же встали. Совершенно невероятная история для
тогдашнего Киева. Весть о событии широко разошлась по городу и распространилась по всей Украине. Тему повсеместно обсуждали на встречах за кухонным столом тысячи интеллигентов – украинцев, русских, евреев. В высокие инстанции пошли
запросы от авторитетнейших людей Украины – авиаконструктора Олега Антонова, кинорежиссера Сергей Параджанова, писателя-лауреата Олеся Гончара и многих других.
В какой-то момент показалось, что первый секретарь
ЦК КПУ Петр Шелест готов прислушаться к обеспокоенным
голосам творческой интеллигенции. Отношение власти к диссидентам несколько смягчилось. 22 мая 1966 г., в 105-ю годовщину перезахоронения праха Т. Шевченко на Украине, у памятника кобзарю прошел митинг, где выступали участники
диссидентского движения. А 29 сентября того же года, в 25-ю
годовщину массовых расстрелов евреев, тысячи людей, в том
числе и украинские диссиденты, пришли в Бабий Яр. Там
Иван Дзюба говорил о трагедии Бабьего Яра как об общей трагедии еврейского и украинского народов, о том, что ему как
украинцу стыдно за явления антисемитизма, которые все еще
встречаются среди украинцев.
Многолюдным был митинг у памятника Шевченко и на
следующий год – 22 мая 1967-го. Милиция попыталась его
разогнать, схватив несколько человек и запихнув их в милицейскую машину. Диссидент Плахотнюк вспоминает: «На
какую-то минуту толпа оцепенела, но в следующее мгновение
взорвалась громовым и гневным скандированием: “Ганьба!”…
Решили призвать присутствующих идти к ЦК КПУ и требовать освобождения арестованных… Довольно быстро колонна
построилась и двинулась… На Банковой, тогдашней Орджоникидзе, навстречу нам вышли поливальные машины, направляя на колонну мощные струи воды, но колонна не испугалась
и не рассеялась… Наконец к часу ночи к нам вышли министр
внутренних дел Иван Головченко и господин Калаш, кагебист
по идеологии. На настоятельное требование демонстрантов
Украинский национализм
103
Головченко пообещал привести арестованных к почтамту»1.
Задержанных привели и отпустили. Это была победа. Митинги у памятника Шевченко и в Бабьем Яру продолжались. Диссидентское движение набирало обороты.
К сожалению, вместе с ростом движения усиливался и его
национал-радикализм. И это было не случайно: по данным
социолога Всеволода Исаева, в диссидентском движении на
Украине весьма значительной была доля украинцев сельского происхождения. «Большей частью, – пишет Исаев, – это социально мобильные элементы общества, мигрировавшие из
сел в города. Именно они в наибольшей степени ощущают
угрожаемое состояние украинских институций»2. Но они же,
добавлю от себя, хуже других разбирались в общей политической ситуации и, не очень хорошо представляя, каких уступок
можно добиться, а каких нельзя, требовали всего и сразу.
Первый секретарь ЦК КПУ Петр Шелест шел на компромиссы с диссидентами вовсе не из любви к демократии
и социальной справедливости. В июле 1968 г. на переговорах
в Чиерне-над-Тисой между реформаторским руководством
Чехословакии и Политбюро ЦК КПСС именно Шелест занимал самую жесткую позицию, именно он был инициатором
военного вторжения. Поддержка украинского общества была
нужна Шелесту для усиления влияния Украины на общесоюзную политику, а значит и для усиления собственной власти.
Но в Кремле амбиции Шелеста стали вызывать подозрение, да
и среди украинского руководства росло число его недоброжелателей. В конце 1971 г. Шелест впал в немилость у Кремля,
в апреле его сняли. Еще до его снятия в январе 1972 г. КГБ арестовал более ста оппозиционных украинских интеллигентов.
Брали всех без разбора – коммунистов и демократов, просвещенцев и радикалов. И всем давали драконовские сроки заключения (или сажали в «психушку»). Свою задачу советские
органы безопасности понимали, по-видимому, совсем просто – выполоть, выкорчевать всякое инакомыслие на Украине
любой ценой. Все то же «Тащить и не пущать!».
Очевидно, Москва боялась появления новой «петлюровщины» или «бандеровщины» и потому боролась с националь1 Плахотнюк М. Двадцять друге травня: Спогад. Час. 1997. № 19/20.
С. 150–151.
2 Исаев В. Миграция в города… С. 124.
104
Очерк 2
ным движением жестче, чем с правозащитным (аналогичным
образом она вела себя и в других республиках). Но такой подход был не только антигуманным, но и неразумным. Внешне,
казалось бы, он был успешным: диссидентское движение на
Украине утратило свой творческий потенциал и массовость,
превратившись, по сути, в секту или, точнее, в своего рода рыцарский орден. Никаких больше реформаторских предложений властям, никаких с ними переговоров. Только защита от
беспрерывных репрессий, фактически групповая самозащита.
КГБ выполнял соцзаказ по очистке общества от диссидентской «нечисти», используя любые средства, в том числе самые
грязные. Более того, на Украине грязным методам отдавалось
предпочтение – диссидентов, чтобы вызвать к ним общественное отвращение, КГБ с помощью откровенной лжи и разнообразных подтасовок фактов старался превратить в сборище
хулиганов и насильников. Но, действуя таким образом, власти
лишь убеждали диссидентов в том, что взывать к советским органам правопорядка бессмысленно, что защиту нужно искать,
ориентируясь не на советское, а на международное право,
обращаясь к «мировой общественности». Выносить же сор из
избы, особенно в период относительной разрядки (только что
подписаны Хельсинкские соглашения, в которых была «третья
корзина», касающаяся прав человека), советской власти было
явно невыгодно. Тем не менее она продолжала упорствовать
в своей политике решения проблем при помощи репрессий.
9 ноября 1976 г. десять диссидентов во главе с генералом
Петром Григоренко и писателем Мыколой Руденко, основываясь на положениях «третьей корзины» подписанного в Хельсинки Заключительного Акта Совещания по безопасности
и сотрудничеству в Европе, создали Украинскую хельсинкскую
группу. Власти, не считаясь с международным правом, тут же
арестовали шесть из десяти основателей группы. На их место
пришли новые, но тех тоже ждал арест. Так и продолжалось:
арест – письма и обращения «к мировой общественности» в защиту арестованных – новый арест – новые обращения – новые
аресты… Всего в Украинской хельсинкской группе было более
тридцати человек1. В советских лагерях погибли четверо из
них – Васыль Стус, Валерий Марченко, Юрий Литвин, Олекса
Тихий. А тех, кто еще оставался на свободе, ожидали бесконеч1 The Persecution of the Ukrainian Helsinki Group. Human Rights Commission World Congress of Free Ukrainians. Toronto, 1980.
Украинский национализм
105
ные обыски, избиения, непрерывная слежка, административные аресты без повода. И все тот же лагерь в перспективе.
Украинские националисты в годы перестройки
Репрессиями советская власть превратила диссидентов
в своих непримиримых врагов. Но решить реально существующие проблемы она так и не смогла. Советская массовая
культура, довольно высокого, кстати, уровня, помогала отвлекать часть внимания граждан от хлеба насущного. Миллионы людей любили талантливо сделанные, хотя в общем-то
беспроблемные фильмы Рязанова и Гайдая. Им нравились замечательные детские мультфильмы, они читали занимательную литературу, смотрели фигурное катание, балет, футбол,
хоккей и т.п. Украинская молодежь могла активно проявлять
свои патриотические чувства, болея за киевское «Динамо»
в матчах против московского «Спартака» (приемник Шелеста
Щербицкий был большим любителем футбола и немало сделал для украинских футбольных команд).
Все это, безусловно, способствовало тому, что очень многие украинцы неплохо вжились в образ советского человека.
Хобсбаум, по-видимому, был в чем-то прав, утверждая, «что
до Горбачева ни одна советская республика – кроме прибалтийских – не стремилась к отделению от СССР»1. Но это вовсе
не означает, что в этих республиках не было недовольных
советской властью. Их было совсем не мало, причем число
недовольных нарастало по мере поступления информации
о жизни в Европе и США. Часть советских людей, в том числе
украинцев, потихоньку начала идеализировать Запад. Интеллигенция восторгалась западной свободой слова, а обыватели – тамошним уровнем материальной жизни. С Запада шли
все новейшие технологии, все модные новинки, и, главное, там
процветало «общество потребления». В СССР же с потреблением было совсем плохо: купить было нечего и не на что, с жильем – совсем худо. Советский Союз, добиваясь статуса супердержавы, возлагал на себя непомерные нагрузки, все больше
и больше накачивая мышцы ВПК и преимущественно развивая тяжелую промышленность. Все, что касалось потребностей
1
С. 266.
Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 года. СПб: Алетейя, 1998.
106
Очерк 2
населения, в том числе образования и здравоохранения, финансировалось по остаточному принципу. А тут еще никому
не нужная война в Афганистане и поступающие оттуда регулярно цинковые гробы.
С приходом к власти Горбачева началась перестройка.
Центром возрождения национализма в перестроечное время
стала Галиция, где сразу же вспомнили о бандеровских традициях. Всего лишь через пару лет после начала перестройки
в городах и селах Западной Украины можно было увидеть марширующих стариков в какой-то странной военной форме – это
были оставшиеся в живых бойцы УПА, вытащившие откуда-то
свое припрятанное обмундирование. Удивительнее было то,
что от Львова почти не отставал Киев. Впервые, после десяти
лет эмиграции, приехав в Киев летом 1990-го, я не узнал города и, главное, киевлян. Десять лет назад многие мои друзья
боялись затрагивать в разговоре политические вопросы, а те,
кто все же решался об этом говорить, как правило, защищали самые умеренные позиции. Теперь самым умеренным был
я сам – в прошлом диссидент, а потом журналист радио «Свобода», редактор программы о национальных проблемах СССР.
Многие мои знакомые открыто выражали недовольство медлительностью Горбачева, радовались провозглашению Украиной
суверенитета, ждали, когда рухнет СССР, и ругали москалей
(раньше я не слышал в Киеве этого слова даже из уст откровенных националистов). Особенно активно поддерживала сепаратистские идеи художественная интеллигенция. В том числе
и те, кто раньше любил Булгакова и восторгался «Белой гвардией» (пассажи о Петлюре их тогда совсем не смущали). По-видимому, всех их загипнотизировала атмосфера, царящая в городе, – множество различных организаций и партий, в основном
националистических, каждая со своей программой и своими
листовками, которые в большом числе раздавали на всех углах,
развешивали на стенах домов и подземных переходов.
Националистическое направление движению за перемены дали вернувшиеся из лагерей вчерашние диссиденты, которых власть своими действиями превратила в непримиримых
противников всего советского. Демократы в украинском диссидентском движении всегда были в меньшинстве, вот и стали
националисты ядром концентрации общественных сил. Объединив почти все националистические партии, организации
и даже мелкие группы, они сформировали самое влиятельное
Украинский национализм
107
на Украине общественное движение – «Народный Рух – за
перестройку». В годовщину единения УНР и ЗУНР 22 января
1990 г. Рух организовал «живую цепь» из трех миллионов человек, соединившую Киев и Львов. А 30 марта того же года Рух на
выборах в Верховную Раду УССР получил почти 28% голосов
и провел в парламент сильную фракцию.
Успехи националистов были очевидны – они с каждым
днем набирали силу, тогда как коммунисты ее стремительно
теряли. Между этими двумя полюсами ничего серьезного не
было. Была демплатформа компартии, из которой потом выросла Партия за демократическое возрождение Украины, были
социалисты и даже небольшая социал-демократическая партия, но их платформы были весьма расплывчаты – было очевидно, что лидеры всех этих политических сил сами не знали,
куда хотят повести Украину. А националисты знали – к независимости! В период всеобщей растерянности четкость обозначенной позиции была очень серьезным преимуществом.
Но в 90-м большинство украинских граждан, особенно за
пределами Галиции, Волыни и Киева, все еще голосовали за
коммунистов, и поэтому лидеры националистов вынуждены
были сдерживаться. Лидер «Руха», поэт Иван Драч, в феврале
1990 г. отвечая на вопрос корреспондента журнала «Форум»
о возможных вариантах нового союзного договора, демонстрировал чудеса изобретательности: «Если говорить о том,
возможна ли федерация, то, конечно, конфедерация здесь
предпочтительнее. Но есть прекрасное слово союз, которое
в какой-то мере объемлет понятие федерации и в какой-то
мере понятие конфедерации». Вроде бы он за сохранение
союза республик, но из текста того же интервью видно, что все
это не более, чем тактический маневр. Драч говорит о желательности объединения народов, когда-то составлявших Речь
Посполитую, и утверждает: «…создание свободной, независимой, суверенной Украины необходимо всем в европейском
доме, особенно в восточноевропейской части этого дома»1.
Сепаратистские настроения лидера «Руха» несомненны. Но он
отнюдь не самый большой радикал. Очень многие националисты были настроены куда более решительно, чем Драч. Им
не было нужды в дипломатичности. Пусть украинская нация
1 Драч И. Европе нужна свободная Украина. Форум № 22, 1990, «Сучаснiсть», Мюнхен. С. 12.
108
Очерк 2
еще не сформировалась, надо как можно скорее добиться независимости – суверенному государству легче будет достроить
нацию. Но чтобы не потерять голоса русскоязычных избирателей (а это половина всех граждан Украины), даже самые радикальные националисты, говоря о будущем суверенной республики, старались продемонстрировать свою толерантность
и демократизм. Даже Левко Лукьяненко, еще в 1961 г. организовавший подпольную организацию «Украинский рабочекрестьянский союз», четверть века проведший за колючей
проволокой лагерей, в это время старался быть очень мягким
в своих выступлениях. В одном из интервью 1989 г. он говорил:
«Я думаю, что самый правильный путь к лучшему обществу,
это не делать зла на пути к этому обществу… Культурно-национальную автономию должны получить и русские, и евреи,
и молдаване, и представители всех других народов, живущих
на Украине… И те родители, которые захотят послать своих
детей в русскую школу, пусть посылают в эту школу, – это их
право… я считаю, что и русские, живущие на Украине, и молдаване, и другие должны быть тоже заинтересованы в создании независимого украинского государства, поскольку оно,
наверняка, было бы и демократичнее, и гораздо лучше материально обеспечило бы людей»1. Так до августа 1991-го говорили, а возможно, и искренне думали украинские националисты. Но хотя они в последние годы перестройки пользовались
большим авторитетом, поддержать их сепаратистские настроения украинцы в массе своей были еще не готовы.
После августовского 1991 г. московского путча многое
изменилось. Одна из самых интересных загадок украинской
истории: «Почему в марте 91-го украинцы выраженным большинством (70,2%) проголосовали за сохранение СССР, а всего
лишь восемь месяцев спустя еще более внушительным большинством (90,3%) – за независимость Украины?» Разгадка кроется в событиях, что имели место на Украине и в Советском
Союзе в промежутке между мартом и декабрем.
На Украине у коммунистов, Кравчука и националистов
«Руха» именно в момент путча выявилась общность интересов.
И те и другие не хотели возвращаться под контроль Москвы.
И, заключив между собой сделку, они поспешили объединиться и (как только стало ясно, что путч провалился) провозгла1 Лукьяненко Л. Украина на пути к суверенитету. Форум № 21, 1989.
С. 120–132.
Украинский национализм
109
сить независимость Украины. Российских либералов во главе
с Ельциным, только что победивших путчистов, вполне устраивало такое развитие событий на Украине. Они догадывались,
что отделение украинской республики предопределит скорый распад всего Союза. А значит, Ельцин станет реальным
руководителем России. Судьба Украины и ее будущие отношения с Россией русских либералов тогда интересовали очень
мало. Как и тот факт, что Верховная Рада УССР, провозгласив
независимость Украины, явно превысила свои полномочия
и вышла далеко за пределы существовавшего тогда правового
поля. В апреле 1990 г. Съезд народных депутатов СССР принял
Закон № 1409-1 «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР». Украина, провозглашая
свою независимость, этот закон полностью проигнорировала.
Противоречило закону – то, что Акт о независимости был принят Верховной Радой до проведения всенародного референдума. Не соответствовал закону и сам факт проведения референдума 1 декабря 1991 г. Ведь он состоялся, напомню, всего лишь
через 8 месяцев после мартовского референдума, на котором
граждане УССР высказалось против выхода из Союза. А статья
10 закона №1409-1 гласит: «В случае если по итогам референдума не принято решение о выходе союзной республики из
СССР, новый референдум по этому вопросу может быть проведен
не ранее чем через десять лет с момента проведения предыдущего
референдума»1. По сути, весь процесс реального выхода Украины из Союза никак не соответствовал требованиям закона
о порядке выхода союзной республики. И самое печальное, что
приехавшая в Киев официальная делегация союзного и российского парламентов ограничилась приветствиями в адрес
украинских депутатов Рады, чем де-факто признала их действия законными.
Поражение августовского путча было поражением власти, которая большинству советских граждан до того казалась незыблемой. Для огромной массы людей на Украине это
был шок, от которого они очень долго не могли оправиться.
Им приходилось в срочном порядке решать вопрос, как жить
1 Курсив мой. – В.М. Украинским руководителям, призывавшим мир
осудить действия Верховной Рады Автономной Республики Крым за то, что
она провозгласила независимость полуострова, стоило бы вспомнить, что
у Верховной Рады УССР оснований для провозглашения независимости
Украины в августе 1991 года было никак не больше.
110
Очерк 2
дальше, на кого теперь ориентироваться. Формальная власть
по-прежнему была в руках вчерашнего главы ЦК КПУ Кравчука, Россия против украинской независимости не протестовала,
так что, возможно, ничего страшного в случае отделения Украины не будет. У населения вроде бы не оставалось иного выбора, как принять то, что произошло. Тем более что Кравчук
обещал сохранение союзных и дружеских отношений с Россией и равноправие для всех украинских граждан, независимо
от национальности и языка. Пропаганда (как националистическая, так теперь уже и государственная) активно убеждала
людей в том, что раньше Украине приходилось кормить чуть
ли не весь Союз, а теперь, в независимом государстве, стране
станет намного легче, и люди будут жить лучше. А лидер Руха
Иван Драч успокаивал русскоязычных интеллигентов: «Русские на Украине должны жить лучше, чем они живут в Москве,
Ленинграде или Нью-Йорке. Для нас важно, чтобы здесь был
развит прекрасный русский театр, прекрасное русское кино,
прекрасные русские журналы, газеты и так далее, чтобы они
были на более высоком уровне, чем в Москве и Ленинграде.
Тогда и сила будет, тогда та же русская культура и еврейская
культура, и польская культура будут подхлестывать украинскую культуру, чтобы она вышла на уровень передовых европейских культур»1. Люди поверили сладким речам и в декабре
на референдуме проголосовали за независимое украинское
государство2.
Независимость Украины стала возможной не потому,
что такова была осознанная и свободно выраженная воля
всего украинского народа, а потому, что смогли договориться между собой напуганные путчем и его последствиями националисты и партноменклатура. И еще потому, что в тот
момент проявили полную незаинтересованность в сохранении Союза либеральные лидеры России. В любом случае
обретение Украиной независимости – это, прежде всего, результат активной деятельности националистов в годы перестройки. Теперь им предстояло решать, какой будет украинская нация в независимом государстве.
1 Драч И. Европе нужна свободная Украина. Форум № 22, 1990, «Сучаснiсть», Мюнхен. С. 13.
2 Правда, в Крыму за независимость Украины проголосовало лишь чуть
более половины тех, кто участвовал в выборах, т.е. меньшая часть всего взрослого населения полуострова.
Очерк 3
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ
УКРАИНСКОЙ НАЦИИ
ПОСЛЕ РАСПАДА СССР
Е
ще одна важная причина появления «Евромайдана» связана с особой ситуацией, в которой оказалась Украина в результате стремительного крушения Советского Союза.
Когда все-таки возникло самостоятельное украинское
государство? Ясно, что в 1991 г., но когда точно – 24 августа
(в Украине торжественно отмечается именно этот день), после
всеукраинского референдума 1 декабря, или же после заключения Беловежского соглашения 8 декабря? Думаю: формально – 1 декабря, фактически – 24 августа. А к 8 декабря судьба
не только Украины, но и всего СССР была уже решена.
Разница в датах весьма существенна, поскольку то, что союзное руководство не имело возможности отреагировать на
решение Верховной Рады, провозгласившей независимость
Украины, предопределило судьбу всего СССР. Без республик
Прибалтики и даже без Грузии, которые объявили о своей независимости еще до путча, Советский Союз все-таки мог бы
существовать, без Украины – нет. Это не только мое мнение.
Второй Президент Украины Леонид Кучма также утверждал:
«СССР доконал именно Акт провозглашения независимости
Украины от 24 августа 1991 года. Уже на следующий день,
25 августа, по нашему, как говорится, горячему следу провозгласила свою независимость Белоруссия, 27 августа – Молдавия, 30 августа – Азербайджан, 31 августа – Киргизия и Узбекистан»1. В сентябре, продолжу, стали независимыми Армения
и Таджикистан, в октябре – Туркмения. К моменту заключения
соглашения в Беловежской пуще не успел стать формально независимым только Казахстан. Так что полагать, будто в Беловежской пуще решилась судьба СССР, могли только в Москве,
1
Кучма Л. Украина – не Россия. М.: Время, 2003. С. 25–26.
112
Очерк 3
где плохо понимали, что происходило тогда в республиках.
Все свершилось несколькими месяцами раньше, и изменить
что-либо в Беловежской Пуще уже было невозможно.
Советский Союз, уверен, погубили путч, акт о независимости Украины и то, что Россия никак на него не отреагировала.
В Беловежскую Пущу Кравчук ехал уже с готовым предложением заменить СССР на Содружество Независимых Государств,
которое не должно было иметь сильной государственной или
надгосударственной властной структуры. Побаивались, конечно, Горбачева, но не думаю, что очень уж сильно. Все понимали: вопреки воле Бориса Ельцина Горбачев после путча
предпринять что-либо серьезное не способен. А Ельцин был
тогда кровно заинтересован в развале СССР и устранении Президента СССР. Его ожидания сбылись – 25 декабря 1991 года
Советский Союз прекратил свое существование.
Почему украинское государство
сдало идеологию националистам?
В момент провозглашения независимости Украины процесс формирования украинской нации все еще был далек от
завершения. Очень многие люди, проголосовавшие 1 декабря
1991 года за независимость Украины, по-прежнему ощущали
себя советскими людьми. Особенно много таких людей было
на востоке страны, в так называемой «русской Украине» (по
причинам, о которых шла речь в первом очерке). Там большинство голосов в пользу независимости удалось получить
только потому, что люди надеялись на сохранение дружеских
отношений с Россией, а Леонид Кравчук им это пообещал.
Перед новым государством стояли очень непростые задачи:
1. Нужно было добиться международного признания независимой Украины и решить спорные вопросы с другими
республиками бывшего СССР, прежде всего с Россией.
2. Нужно было в срочном порядке создавать эффективную и самодостаточную экономику и преодолеть хозяйственную разруху.
3. Нужно было сформировать, желательно демократическим путем, структуры новой власти, которые были бы
действенными и в то же время устраивали ли бы большинство граждан.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
113
4. Нужно было консолидировать украинское общество,
т.е. завершить формирование украинской нации.
С международным признанием независимой Украины
проблем не было. Крупнейшие государства Запада восприняли
с энтузиазмом распад СССР, так как видели в нем одну из основных угроз капиталистическому миру. Охотно Запад признал
и Украину, тем более что она отказалась от ядерного оружия.
Другие страны мира тоже признали постсоветские государства.
Разбираться, в какой мере законным было провозглашение независимости республиками бывшего СССР, никто не желал –
случилось то, что случилось, и с этим ничего не поделаешь.
От спора о разделе общего достояния Союза, который мог
вызвать осложнение отношений с Россией, Украина уклонилась. Взяла себе то, что находилось на ее территории (в том
числе ненужную ей огромную армию и массу вооружений),
отказавшись от необходимой ей компенсации за свой вклад
в общесоюзные проекты (очень даже немалый). Поспорили
лишь об украинских активах за рубежом, но это было отнюдь
не главным. Кучма писал: «Мы согласились на “нулевой вариант” практически по всем статьям. Мы смиренно посчитали,
что такова наша плата за мирную и бескровную независимость.
Лишь в некоторых пунктах, где “нулевой вариант” означает
“нуль” только для Украины, мы пытаемся найти более гибкое
и справедливое решение. В частности, в вопросе о зарубежной
собственности бывшего СССР»1. Куда сложнее было с экономикой, но этой темы мы пока касаться не будем, отложим до
следующего очерка.
Что касается формирования структур власти, то здесь
свою роль сыграло то обстоятельство, что первым президентом
Украины стал глава ЦК КПУ Леонид Кравчук, который и до
этого руководил республикой. Значительная часть государственного аппарата продолжала функционировать по старым
или слегка обновленным правилам и после провозглашения
независимости. Очевидно, это возможно было лишь в качестве
временной меры, т.к. шли бесконечные споры между различными новыми и старыми экономическими, политическими
и социальными структурами, которые нуждались в урегулировании. Отсутствие четких правовых норм способствовало рас1
Кучма Л. Украина – не Россия. М.: Время, 2003. С. 454.
114
Очерк 3
пространению коррупции, межведомственной неразберихи,
криминальных форм накопления капитала и просто бандитизма. Необходимо было срочно формировать законодательную базу, и начинать следовало с принятия Основного закона.
Уже в январе 1992 г. был подготовлен первый проект Конституции Украины. 5 июня того же года он был вынесен на
рассмотрение Верховной Рады, а затем на всенародное обсуждение. Однако дальше дело не пошло – из-за бесконечных конфликтов между президентом Кравчуком, Радой и обществом.
В июне 1995 г. уже новый президент Кучма и спикер парламента Мороз подписали Конституционный договор, который действовал чуть больше года. Наконец, 28 июня 1996 г., через четыре с половиной года после провозглашения независимости,
конституция была принята – Украина стала президентской республикой. Основной закон был, очевидно, несовершенным.
Но самая серьезная проблема состояла в другом – в том, что
с принятием конституции явно затянули. Как раз в упомянутые четыре с половиной года, когда господствовал правовой
беспредел (это были самые трудные годы существования независимого государства), и сложились те полукриминальные
структуры, что по сей день оказывают решающее влияние на
политическую, экономическую и социальную жизнь в Украине. Они действуют как внутри государственных органов, так
и независимо от них. Когда выгодно, они используют нормы
закона, когда не выгодно, их игнорируют.
Ничуть не менее сложным был процесс консолидации
нации. Различные политические силы по-разному понимали,
что такое нация. Как мы видели, это трудно уразуметь, даже
оставаясь в рамках чисто теоретического дискурса. На практике, когда в дело вмешивается масса дополнительных, объективных и субъективных факторов, выработать общее для всех
(или, по крайней мере, для большинства) понятие украинской
нации было практически невозможно. Конечно, людей мало
интересовало само толкование этого понятия, но для выработки политического курса, который пользовался бы общественной поддержкой, нужно было определить национальные или,
если хотите, государственные приоритеты. Поскольку в обществе не успело выработаться единое представление о национальном интересе, определять его взялась та политическая
сила, усилиями которой, в первую очередь, и была достигнута
независимость, – националисты.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
115
Националисты не были при власти ни при первом президенте, ни при втором. Но и тот и другой всегда вынуждены были
с ними считаться, более того, всегда им уступали. И процесс
формирования украинской нации сначала Кравчук, а потом
и Кучма отдали на откуп националистам. Почему? И Кравчук,
и Кучма принадлежали к советской номенклатуре высокого
уровня. Отбившийся от «своих» партноменклатурщик Кравчук
никакой серьезной общественной поддержки не имел. Какое-то
время он держался, потому что вовремя подыграл националистам из «Руха» и был очень гибким – «умел проскользнуть между
каплями дождя». Но всего лишь через два года, когда стали проявлять себя экономические проблемы, он вынужден был пойти
на внеочередные президентские выборы. И проиграл. Потому
что Правобережная Украина, проголосовавшая за Кравчука
в момент соревнования с Кучмой, это ведь была не его парафия –
она голосовала за него лишь как за меньшее из зол.
Но почему отдал идеологию националистам Леонид Кучма?
У него-то, казалось бы, общественная поддержка была. Левобережье голосовало за него с большим энтузиазмом – иначе не смог
бы он победить находящегося при власти, а значит, располагающего административным ресурсом Кравчука. Победить-то победил, но, как вскоре выяснилось, играл он не своими картами,
т.е. обещал людям защищать те их интересы, которые его самого
волновали очень мало. Так он включил в свою программу два
принципиальных требования – предоставление официального
статуса русскому языку и гарантии автономии Крыма. Не прислушайся Кучма к рекомендациям советников включить эти требования в свою программу, никогда не был бы он президентом.
Действительно, подавляющее большинство голосов крымчан
Кучма получил только потому, что поддержал их автономию,
хотя какими должны быть отношения между Киевом и Симферополем, он сам четко не представлял и рассчитывал на помощь
окружения. «Как между Москвой и Казанью», – говорили ему
советники. «А какие отношения у Москвой с Казанью?» – спрашивал Кучма в недоумении. Словом, не было у Кучмы ни понимания, ни интереса к этой проблеме. Позже он сам признавался,
что вопрос Крыма был для него лишь предвыборным тактическим ходом: «Меня как бы несла волна только что прошедших
президентских выборов, на которых я победил с трудом»1. Что
1
Кучма Л. Украина – не Россия. М.: Время, 2003. С. 502.
116
Очерк 3
касается официального статуса русского языка (который, замечу, должен был иметь по ряду параметров меньше прав, чем государственный язык – украинский), то о нем Кучма, придя к власти, тут же забыл. Более того, именно при Кучме украинизация
образования (т.е. вытеснение русского языка из школ и вузов)
шла особенно стремительно.
Помимо интересов русскоязычных граждан, которые Кучма
обещал защищать, но не защищал, была еще одна социальная
группа, без поддержки которой он не победил бы, но интересы
которой, став президентом, также проигнорировал. После поражения в первом туре Кучма был очень подавлен и жаловался:
не нужно, мол, было идти на выборы, все равно проиграю. Будучи тогда его советником, я пообещал, что он обязательно выиграет второй тур. «Почему? – удивился Кучма, – Ведь у Кравчука на 7% голосов больше». «Потому что за вас во втором туре
проголосуют социалисты». Так и случилось. Кучма победил
с преимуществом в 7% (у кандидата от социалистов Александра
Мороза было в первом туре более 13% голосов, которые почти
все потом ушли к Кучме). Победа, но чужими голосами. И эти
голоса аукнулись. Чтобы решить важнейшие для страны экономические проблемы, Кучме нужны были голоса вовсе не социалистов, а националистов, голосовавших, разумеется, не за
Мороза. И Кучма совершил обмен, заплатив националистам за
поддержку его экономического курса тем, что сдал им идеологию. То есть предоставил националистам право формировать
украинскую нацию по собственному усмотрению.
Могло ли быть иначе? Думаю, нет. Поскольку в Украине
еще не было дифференцированного общества, не могло быть
и серьезных политических сил, готовых осознанно представлять и защищать те или иные социальные группы. Были лишь
коммунисты (и социалисты из бывших коммунистов), с одной
стороны, и националисты, с другой. А между ними политическое «болото», которое старались использовать люди, рвущиеся в политику ради реализации личных целей. Да еще был
фактор «русской Украины» с преобладанием пророссийских
настроений и бывшей «польской Украины» – с прозападными
настроениями. Все эти настроения так и не трансформировались в сколько-нибудь четкие идеологические программы.
Имелось несколько «русских партий», но все они были маргинальными и рассматривали независимость Украины как
временное явление. Не были левыми партиями, в европейском
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
117
смысле этого слова, и коммунисты-социалисты. Их идеалы
были из советского прошлого, из эпохи застоя. Очевидно, они
не имели никаких шансов быть реализованными в новом государстве. Националистов в Украинеподдерживало не более
15–17% населения (большинство в Галиции, на Волыни, да еще
много в Киеве), но они были очень активны и уверяли всех,
будто знают, что надо делать.
Было ли у националистов на самом деле свое видение того,
какой должна быть будущая Украина? У этнических националистов, безусловно, было. Свою идеологию они унаследовали от
Донцова и ОУН – называлась она, как мы знаем, интегральный
национализм. Абсолютно все следовало подчинить интересам
украинской, в этнокультурном смысле, нации. Уже в период
перестройки эти националисты начали создавать свои полувоенные организации. Самой активной из них была УНА–УНСО
(Украинская Национальная Ассамблея – Украинская Национальная Самооборона). Унсовцы участвовали едва ли не во
всех массовых беспорядках, сопровождавшихся столкновениями с милицией, были организаторами факельных шествий,
во время которых призывали окружающих вешать коммуняк и
москалей и скандировали бандеровские лозунги. Люди из УНСО
воевали в Приднестровье и Абхазии, готовились, если понадобится, воевать против промосковских сил в самой Украине.
Наиболее яркой фигурой в этом движении был Дмытро Корчинский. В конце 90-х – начале 2000-х активность УНА–УНСО
спала, часть лидеров, включая Корчинского, ее покинула, чтобы
создавать новые праворадикальные организации. Еще в 1991 г.
возникла Социал-Национальная партия, которая потом стала
называться партией «Свобода». Ее лидером был небезызвестный Олег Тягнибок, а эмблемой явдялось зеркальное изображение нацистского знака «волчий капкан» (символизирующий
«идею Нации»). В 1993 г. прямые последователи ОУН создали
организацию «Тризуб им. Степана Бандеры», один из активистов которой Дмитро Ярош стал позже лидером «Правого сектора». В конце 2013 – начале 2014 г. все эти праворадикальные
партии составили основную ударную силу «евромайдановцев»
в их столкновениях с государственной властью.
Но это потом, а в первые годы независимости радикалы
были самой шумной и агрессивной силой, но отнюдь не
самой влиятельной политической. Такой силой был тогда
«Народный Рух», лидеры которого поначалу хотели (надеюсь,
118
Очерк 3
искренне), чтобы в Украине было хорошо не только украинцам, но и русским («лучше, чем в Москве»), и евреям («лучше,
чем в Тель-Авиве»). Большинство этих лидеров – вчерашние
диссиденты, многие из которых (хотя и не все) выступали не
только за интересы нации, но и за равноправие всех граждан,
включая представителей национальных меньшинств, за правовое государство и институциональную демократию. Теоретически они стремились создать не этническую, а гражданскую
украинскую нацию. Стремились, но не смогли.
Почему «Рух» не смог реализовать декларируемые им цели?
Во-первых, думаю, потому что опорные точки «Руха» находились на Западной Украине (прежде всего, в Галиции и на
Волыни). А там ему приходилось конкурировать в борьбе за
поддержку населения, сохранявшего память о временах УПА,
с радикалами, которые откровенно выступали под бандеровскими знаменами и лозунгами и прямо призывали к реваншу
за поражение их кумиров. Отнюдь не самая благоприятная атмосфера для тех, кто хотел бы выполнить свои обещания и соединить на равных восток и запад страны.
Во-вторых, потому что среди лидеров «Руха» было немало
людей, пострадавших от советских репрессий. У них не было
никаких иллюзий в отношении советской власти и коммунистических идей. Между тем на востоке страны советская идеология еще была весьма популярной. В основном среди русскоязычных людей, ориентированных на союз с Россией. Именно
против русификаторских тенденций, идущих из Москвы, как
раз и выступали в свое время бывшие диссиденты, нынешние
национал-демократы. Быть толерантными и защищать права
русскоязычных граждан Украины «руховцам» было трудно,
и делать это искренне они просто не могли. Одно дело – произносить красивые слова, совсем другое – эмоционально быть
готовыми добиваться реализации сказанного.
В-третьих, потому что руководители «Руха», хотя и называли себя национал-демократами, прежде всего все-таки были
националистами. Идея нации всегда была для них приоритетной. И они старались не замечать принципиальных противоречий между либерально-демократическими ценностями
и националистической идеологией. А когда им приходилось
с этими противоречиями сталкиваться на практике, они всегда
отдавали приоритет интересам нации, как они их понимали,
а не правам человека и гражданина.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
119
Как националисты, они интуитивно чувствовали, что
главными средствами формирования нации является печатное слово (в наше время лучше говорить обо всех формах массмедиа) и образование на родном языке. А в этих сферах все
еще доминировал русский язык. Вот и поставили националдемократы требование украинизации в самый центр процесса формирования украинской нации. И не было бы в этом
ничего плохого, если бы их требования касались уравнивания
возможностей русского и украинского языков. Но националдемократы настаивали на вытеснении русского языка из всех
сфер политического, социального и экономического пространства Украины. За желающими они готовы были сохранить лишь возможность пользоваться русским языком в быту.
«Пусть разговаривают на нем с женой в кровати», – шутил
один из лидеров «Руха» (шутил ли?). Виктор Ющенко, став
в ходе «оранжевой революции» президентом страны при
активной поддержке национал-демократов, почти в каждом
своем выступлении провозглашал: «Одна нация – один язык».
Иными словами: поскольку Украина является государством
украинской нации, в ней должен быть один язык – украинский. И национал-демократы ему аплодировали.
В самой природе движений, которые считают себя националдемократическими, заложено противоречие. Очень уж серьезна
разница между двумя словами, связанными дефисом в словосочетание национал-демократ. Ведь в политической жизни очень
часто приходится выбирать, кому отдать предпочтение – интересам нации или правам гражданина. В гражданской нации (т.е.
нации равноправных граждан) оба эти понятия, казалось бы,
должны быть одинаково значимыми. Но это лишь теоретически.
На практике противоречия между ними сохраняются всегда.
Они проявлялись еще в момент становления первой гражданской нации – французской. Уже тогда довольно острым было
противостояние между французской республикой, желавшей
уравнять в правах всех граждан, и еврейской общиной Франции,
которая настаивала на сохранении своей национальной и религиозной идентичности. И позже французские республиканцы,
проводя офранцуживание Прованса или Бретани, как правило,
забывали о демократических принципах и общефранцузские
интересы ставили выше прав региональных меньшинств.
Подобные противоречия проявлялись многократно в новых государствах, создаваемых при активном участии нацио-
Очерк 3
120
налистов. И напрасно Бенедикт Андерсон уверял своих читателей, что ненависть может быть «националистическим
продуктом» лишь в порядке исключения. Ссылался он при
этом на то, что в поэтическом творчестве националистов и
в национальных гимнах выражение злых и агрессивных чувств
встречается крайне редко1. Увы, не выходя за пределы одного
только украинского поля, мы легко найдем массу примеров обратного. Моря «вражьей крови» разливаются в стихах величайшего из украинских национальных поэтов Тараса Шевченко,
да и нынешний гимн Украины на слова Павла Чубинского не
отличается миролюбием и более всего похож на лихую песню
разбойников-гайдамаков:
Згинуть наші вороженьки, як роса на сонці,
Запануєм і ми, браття, у своїй сторонці.
Душу, тіло ми положим за нашу свободу.
І покажем, що ми, браття, козацького роду.
Станем, браття, в бій кровавий від Сяну до Дону
В ріднім краю панувати не дамо нікому.
Проявление ненависти ко всевозможным «иным» украинские националисты откровенно демонстрируют и сегодня –
чего стоят жуткие скандирования тысячных толп, марширующих по ночному Киеву или Львову: «Комуняку – на гiлляку!
Москаля – на палю!» (Коммуниста – на сук! Москаля – на кол!)
Дело, однако, не в одной только ненависти. Пока украинский национализм бы периферийным этнонационализмом, защищающим этническое украинское меньшинство
якобы от его имени в российской, а затем советской империи,
у него была одна роль, когда же он стал в независимой Украине «гегемонистским, или доминирующим национализмом»
(терминология В. Тишкова2), роль его радикальным образом
изменилась. Украинским националистам было бы объективно трудно быстро объединить всех граждан страны в одну
нацию, не ограничивая права значительного числа людей,
в том числе и в вопросах языкового самоопределения. И они,
как и французские республиканцы в свое время, решая подобную проблему, легко забывали о своем демократизме и раз за
Андерсон Б. Воображаемые сообщества… С. 158, 261.
Тишков В. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной
антропологии. М.: Наука. 2003. С. 138.
1
2
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
121
разом нарушали права меньшинств. Вспомним еще раз приведенные выше слова Алексея Миллера о том, что «антиассимиляторский пафос украинофилов менялся на прямо противоположный, когда украинцы оказывались сильной стороной».
Уж больно эти слова сегодня к месту.
Первая, самая мощная и продолжительная, атака националистов была нацелена на русский язык. В этой атаке националдемократы шли единым фронтом с национал-радикалами, ничуть не уступая им в активности.
Наступление на русский язык
Вопрос о языковых предпочтениях в строящемся государстве совсем не такой простой, как это казалось Виктору
Ющенко, постоянно твердившему о единстве нации и языка.
Особенно если это государство многонациональное. Чуть
более половины всего населения Украины вплоть до 2009 г.
предпочитало говорить и читать по-русски, чуть менее половины – по-украински. Причем пропорции между этими двумя
группами в промежутке между 1991 и 2008 гг., по данным Киевского международного института социологии (КМИС), почти
не менялись (см. таблицу 1).
Показательно, что последние опросы проходили, когда
при власти был Ющенко, но число тех, для кого русский язык
являлся языком предпочтения, при нем не только не уменьшилось, но даже слегка увеличилось. Мало что изменилось в этом
вопросе и после 2009 г. Своим родным русский язык считают,
правда, несколько меньше половины опрошенных украинских
граждан (по-видимому, здесь сказываются не только языковые
предпочтения, но и иные мотивы: многие полагают, что родТаблица 1
Язык, который граждане Украины выбирали для интервью
при социологических опросах (%)
1991–
1994
1995–
1999
2000–
2003
2004
2005
2006
2007
2008
Украинский
44
49
48
48
48
47
47
46
Русский
56
51
52
54
52
53
53
54
Источник: Кризис мультикультурализма и проблемы национальной политики. М.: Весь Мир, 2013. С. 276.
Очерк 3
122
80
70
66,5
62
63,8
60,6 59,7
61
63,8 67,5
64,4 62,3
59,5
61,9
60
50
40
30,8
34,4 33,7
36,6 35,4
3,4
2,7
36
34,5 36,4
35,1
55,2
38,6 35,7
42,4
29,6
30
20
10
2,7
2,4
3,4
2,9
1,2
2,9
1,1
1,2
1,9
2,4
2,4
0
1992 1993 1993 1994 1997 1999 2000 2001 2005 2006 2007 2008 2009
русский
украинский
другой язык
Источник: Кризис мультикультурализма и проблемы национальной политики. М.: Весь Мир, 2013. С. 214.
Рисунок 1. Родной язык населения Украины (%)
ной язык должен совпадать с их национальностью или гражданством). Тем не менее людей с родным русским языком,
по данным Киевского центра политических исследований и
конфликтологии, в Украине очень много – в 2009 г. они составляли более 42,4% всех опрошенных социологами людей (рис. 1).
В марте 2013 г., по данным КМИС, ситуация осталась такой
же, как и в 2009 г. – 56% опрошенных считали своим родным
украинский язык, 40% – русский. Даже в разгар войны в Донбассе 34% украинских граждан (это уже без Крыма и самопровозглашенных ДНР и ЛНР) назвали своим основным языком
общения русский язык1.
Практически все жители Украины двуязычны, а значит,
способны воспринимать продукцию массмедиа как на украинском, так и на русском языке. Для граждан двуязычие –
преимущество, поскольку они с его помощью могут получать гораздо больше информации и культурной продукции
и, соответственно, успешнее развивать свой потенциал. Для
националистов двуязычие – это недостаток, потому что препятствует формированию национальной монолитности. Тем
более что уровень русской культуры очень высок, а следовательно, отказ от нее в пользу культуры украинской сопряжен
с серьезными потерями для многих граждан Украины, осо1 См.: КМIС, Актуальний стан справ в українському суспiльствi. Травень.
2015. 27.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
123
бенно для интеллигентов. Приведенные выше замечательные
слова Ивана Драча о том, что Украине нужны «прекрасный
русский театр, прекрасное русское кино, прекрасные русские
газеты, журналы» для подхлестывания украинской культуры,
все-таки несколько упрощают ситуацию. Для граждан Украины все это, безусловно, хорошо, да и развитию украинской
культуры может способствовать, только с единством нации все
обстоит сложнее. Демократ скажет: национальное единство не
может быть самоцелью, интересы граждан важнее, а потому
с двуязычием бороться не надо – жизнь сама подскажет, во что
оно выльется. Но для националиста все не так просто. Колеблющийся националист в глазах публики, на которую он работает,
всегда проигрывает по сравнению со своим основным конкурентом – радикальным националистом, который никогда не
знает сомнений и для которого трудноопределяемое понятие
«нация» при любых обстоятельствах является самым важным.
Безусловно, необходимо учитывать тот факт, что украинский язык и украинская культура долго развивались в невыгодных для них условиях. А потому им нужно было бы на первом
этапе дать ряд преимуществ и оказать государственную поддержку, чтобы уравнять стартовые возможности для плодотворного соревнования языков и культур. Но если не подавлять
при этом целенаправленно позиции конкурирующего с ним
языка (в данном случае русского), которые в Украине очень
сильны, процесс может затянуться. Дожидаться, когда родные
украинский язык и украинская культура займут достойное
место в Украине и на международном уровне, националист
не хочет и не будет – на это ведь может и жизни не хватить.
И национал-демократы очень быстро забывают собственные
слова о плодотворности конкуренции двух культур и, получив
от государства карт-бланш, активно приступают к вытеснению
русского языка из системы образования и массмедиа.
Русскоязычные граждане Украины не готовы были соглашаться на вытеснение их родного языка из социальной жизни
и пытались этому сопротивляться. Потому и проголосовали
они за Леонида Кучму, рассчитывая, что он выполнит свои обещания и защитит русский язык. Их голоса обеспечили Кучме
победу на президентских выборах, однако, как мы знаем, он эти
обещания не выполнил и продолжил в вопросах языка политику своего предшественника Кравчука. Впрочем, фактически
это была политика не Кравчука или Кучмы, а националистов,
Очерк 3
124
которой оба президента боялись противиться. Но, пытаясь,
по-видимому, доказать себе, что они не просто исполняют
чужую волю, а действуют в интересах Украины, оба президента сами становились националистами. «Украинская нация
(нация-государство) формируется сегодня не как этническая,
а как политическая и гражданская, – писал в 2003 г. Леонид
Кучма (или за него писали), – …в ней идет процесс консолидации, необходимым этапом которой является социокультурная консолидация. Нет ли здесь нестыковки? Не сломается ли
вся затея на языковом вопросе? При неукоснительном соблюдении прав и свобод всех групп общества и при разумной
культурной политике этого не должно произойти»1. Верно, не
должно, но при условии, что социокультурные права как украиноязычных, так и русскоязычных граждан будут «неукоснительно соблюдены». Посмотрим, соблюдались ли эти права
при Кучме?
Украинизация образования при первых двух президентах проходила с фантастической скоростью. По всей стране,
кроме Крыма и Донбасса, русские школы закрывались одна за
другой. Школьное образование при Кравчуке и Кучме было
украинизировано по всей Украине на три четверти, по Киеву –
на 95%. За это время общее число русских школ в Украине сократилось почти в два с половиной раза, в столице – в 12 раз!
(См. рис. 2)
К данным, представленным на рисунке 2, надо добавить,
что в пяти областях Украины, включая Киевскую, не осталось
ни одной русской школы. В годы правления Кучмы обучение студентов на украинском языке проходило в 88% вузов
1–2 уровней аккредитации и в 80% вузов 3–4 уровней аккредитации. В 19 из 25 областей Украины вузов с преподаванием
на русском языке вообще не было. А значит, не было перспектив карьерного роста для миллионов русскоязычных граждан.
В советское время ситуация с украинским языком (все же лучшая, чем сегодня с русским) вызывала вполне обоснованные
протесты националистов-диссидентов. В независимой Украине национал-демократы, взяв под свой контроль идеологию
государства, проводили ту же самую дискриминационную политику, но только в пользу украинского языка, да еще в более
жесткой форме. А президенты им в этом подыгрывали.
1
Кучма Л. Украина – не Россия… С. 294.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
100
91
125
95 95,3 95,3
93,5 94,5
по Киеву
87
90
82
78
80
67,5
70
60
60
50
40
62,7
70,3
72,5 73,8
по Украине
65
54,8
45
39,2
36,5
34,4
31,8
30
28,9
26,6 25,3
22
20
75,1 75,1
23,9 23,9
по Украине
18
12
10
9
6,5 5,5
5
4,7 4,7
по Киеву
0
1990 1991 1992 1993 1994 1995 19961997 1998 1999 2000 2001 2002 2003
украинский язык
русский язык
Источник: Составлено по данным «Статистических сборников Министерства образования и науки Украины»
за 1996–2004 гг.
Рисунок 2. Соотношение числа школьников, получавших образование
на украинском и на русском языках в 1990–1991 – 2003–2004
учебных годах (%)
На основании данных, представленные на рисунке 2,
а также учитывая данные по вузам, можно утверждать, что
украинизация образования в первое десятилетие независимости была стремительной и дискриминирующей русскоязычное
население. Социокультурные права очень большого процента
граждан Украины грубо нарушались.
Тем не менее, если мы сопоставим эти данные с данными
таблицы 1 и рисунка 1, то должны будем прийти к довольно
любопытному выводу: несмотря на ускоренную украиниза-
Очерк 3
126
цию, число носителей русского языка продолжало оставаться
почти неизменным. И не только в течение первого десятилетия
независимости, но и много позже – даже во время гражданской
войны в Донбассе, которая украинскими массмедиа подавалась как противостояние агрессии России. Парадоксальная,
казалось бы, ситуация. Швейцарский социолог украинского
происхождения Богдан Гаврилишин, побывавший в Украине
в середине 2016 г., недоумевал: «Русский язык доминирует во
многих СМИ, программах на телевидении, газетах, еженедельниках, особенно в журналах, напечатанных на очень хорошей
бумаге с чудесными фотографиями… В личном общении
между людьми, которые прекрасно знают украинский язык,
русский тоже доминирует. Почему это так?»1
Действительно, почему? Ответ, думаю, не сложно найти.
Владение русским языком – богатство, утрата которого для
большинства украинцев невосполнима. Свободно владеет английским или другими мировыми языками, помимо русского,
лишь очень небольшая часть населения Украины. Научную
и техническую информацию, необходимую любому профессионалу, на украинском языке люди могут получить далеко
не всегда – это пространство украинскому языку предстоит
еще довольно долго осваивать. Уровень так называемой «высокой культуры» в России, не секрет, выше, чем в Украине.
Независимо от того, как к этому относиться, нужно признать,
что исторически сложившееся русское культурное пространство почти самодостаточно2. Очевидно, что присутствие в этом
пространстве (для чего необходимо владение русским языком)
помогает расширять горизонт каждому украинцу, в этом заинтересованному. Еще Драгоманов писал «о ценности для
украинцев современного русского писательства и о важности
для них в дальнейшем русского языка», который связывает их
с интернациональным миром науки, культуры, образования,
а «все, что считалось когда-то плодами чисто национальными,
выросло под влиянием интернациональным»3. В украинском
государстве, возникшем через сто лет после того, как ДрагомаГаврилишин Б. Українська мова. www.pravda.com.ua, 3.08.2016.
Слово «почти» я поставил не случайно – на мой взгляд, в этом пространстве есть черные дыры, и немалые, от которых возможно избавиться,
только преодолев изоляцию России от остального мира.
3 Драгоманов М. Чудацькi думки про Українську справу. В книге: Драгоманов М.П. Вибране. Киев: Либiдь, 1991. С. 461–558.
1
2
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
127
нов написал эти слова, значение русского языка для украинцев
стало еще большим. Благодаря всеобщей грамотности, высокому уровню интеграции в общую с русскими советскую жизнь
и, конечно, русификации. К моменту провозглашения независимости все украинцы, практически без исключения, владели
русским языком, больше половины, как мы знаем, отдавали
именно этому языку свое предпочтение. Допустим, людей, заинтересованных в «высокой русской культуре», в наше время
не так уж много, но зато немало в Украине людей, читающих
книги на русском языке, и особенно много тех, кто ежедневно
смотрит российское телевидение и, лишившись этой возможности, будет считать себя обделенным. Качество программ на
российских каналах часто оставляет желать лучшего, но ведь
украинское еще хуже. Потому что нет опыта и, главное, не хватает денег. А без денег хороший «контент» не приобретешь
и не создашь. У русских же есть опыт, да и денег побольше.
Говоря о проблеме русского языка в Украине, нельзя обойти одно существенное обстоятельство. Националисты, конечно, хотели бы, чтобы Украина как можно дальше отодвинулась
от России. Но как тут отодвинешься, если миллионы украинцев смотрят российское телевидение, в книжных магазинах
широко продаются (и хорошо раскупаются) книги российских
авторов1. И вместе со всем этим поступают в Украину идеи,
которые не нравятся какой-то части украинских граждан.
Не удивительно: национальные интересы России не всегда
совпадают с интересами Украины. Националистов это беспокоит, и они, забывая о свободе распространения информации
независимо от государственных границ, пытаются ограничить
возможности российских массмедиа в Украине, даже если они
не нарушают никаких правовых норм.
Потому они и националисты, что для них приоритетны
коллективные – национальные – ценности. Но для каждого
конкретного украинца на первом месте свой личный или семейный интерес – во всяком случае, до тех пор, пока не возникнут проблемы, ради которых он будет готов идти на жертвы.
Выход из пространства русского языка для очень многих украинцев – это, признаем, большая жертва. Готовы ли пойти на
нее граждане Украины ради интересов нации? На западе стра1 В декабре 2016 г. по инициативе президента П. Порошенко Верховная
Рада приняла закон ограничивающий с 1 января 2017 г. ввоз на территорию
Украины книг на русском языке. – Примеч. ред.
Очерк 3
128
ны значительная часть украинцев готова была бы принести
русский язык в жертву, но ведь для них, живущих в среде, где
все еще сохраняются традиции иной цивилизации и украинский язык уже успел занять ведущие позиции в жизни не только сел, но и городов, эта жертва, признаем, не так уж и велика.
Для восточных украинцев она куда серьезнее, и идти на такую
жертву они не готовы. К тому же в стране параллельно с украинизацией идет процесс утверждения капитализма, и власть
не может слишком уж жестко контролировать бизнес, включая
то, что Б. Андерсон называл «печатным капитализмом» (сегодня сюда нужно включить, помимо печати, все остальные массмедиа). Капитализм же, как известно, должен реагировать на
общественный спрос, иначе не будет прибыли. А спрос на русскую медиапродукцию в Украине по-прежнему сохраняется.
Поэтому нет ничего странного, что в стране, несмотря на жесткую позицию украинизаторов, все еще много книг, журналов,
газет и телепрограмм на русском языке.
Обеспокоенный тем, что русский язык прочно удерживается на ведущих позициях в Украине, Гаврилишин предлагал
свой выход: «Каждый гражданин или гражданка, которые знают
украинский язык (а это подавляющее большинство населения),
особенно молодое поколение, должны начинать разговор, неважно где, неважно с кем, неважно о чем, на украинском языке.
Тогда их собеседники ответят им по-украински»1. Изменить языковую ситуацию в стране таким образом, конечно, не удастся,
но почему бы не попробовать. Главное, не скандалить, если собеседник, зная, что вы владеете не только украинским, но и русским, все-таки ответит вам по-русски, потому что так ему легче.
Попытки либерального решения
языковых проблем
Думаю, решать проблему языка нужно не при помощи тактических игр вроде той, что предлагает Гаврилишин, а путем
принципиального пересмотра государственной языковой стратегии. Если в Украине за четверть века активно навязываемой
сверху украинизации не удалось вытеснить русский язык на
обочину социальной и культурной жизни, если по-прежнему
1
Гаврилишин Б. Українська мова. www.pravda.com.ua, 3.08.2016.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
129
большой процент украинцев предпочитает читать русские
книги, смотреть русские фильмы, телепрограммы и говорить
по-русски, значит, русский язык в Украине нужен. И действующую языковую политику следует кардинально менять. А националисты, отвечающие за государственную стратегию в этом
вопросе, продолжают идти напролом. Все то, против чего в свое
время боролся Драгоманов, – «система принудительной национальности… национально-государственный централизм»,
а также «принуждение к государственному языку»1, стало для
националистов средством для формирования нации.
Даже самые умеренные сторонники украинизации всегда
ориентировали политику в языковой сфере на численность этноса, а не на потребности граждан. Но в русском языке были
заинтересованы отнюдь не только этнические русские. Этот
язык, как мы знаем, является основным языком общения примерно для половины всех граждан Украины разного этнического происхождения, тогда как этническими русскими себя
считают только 17% граждан этой страны. То есть язык предпочтения напрямую не связан с национальностью.
Вокруг вопроса об официальном статусе русского языка
шла острая борьба на протяжении всех лет независимости. Мы
уже говорили о том, что Кучма отказался реализовывать свое
обещание предоставить русскому языку официальный статус. Хотя был подготовлен проект, в соответствии с которым
предоставление такого статуса не только никак не ограничивало возможности украинского языка, но и предоставляло
государственному языку (украинскому) целый ряд важных
преимуществ по сравнению со вторым официальным (русским). Авторы проекта считали предоставление преимуществ
украинскому языку необходимым для того, чтобы помочь ему
укрепить свои стартовые возможности, ограниченные предшествующей русификацией. Предоставление же официального статуса русскому языку нужно было для защиты носителей этого языка от произвола, который является следствием
отсутствия правового поля и того, что в этот процесс постоянно, в своих интересах, активно вмешивались этнические националисты. Правовое урегулирование проблемы языка было
крайне необходимо для того, чтобы не допустить в молодом
государстве межнациональных столкновений.
1
Драгоманов М. Чудацькi думки про Українську справу… С. 505, 509.
130
Очерк 3
Власти в этом вопросе были на стороне националистов,
а те не шли ни на какие компромиссы. Сторонники официального статуса русского языка выдвигали на рассмотрение
Рады один за другим компромиссные законопроекты, однако их рассмотрение все время срывалось депутатами правого
фланга – с помощью бойкотов трибуны и просто кулачных
боев. Между тем Евросоюз настаивал на ратификации Украиной Европейской хартии региональных языков и языков меньшинств. Защитники русского языка вместе с партиями центра
провели в 1999 г. в Раде закон о ратификации Хартии. Закон
устраивал представителей всех языковых групп в Украине,
однако не был надлежащим образом оформлен, чем тут же
воспользовались националисты во главе с бывшим министром
иностранных дел и главой «Народного Руха» Борисом Тарасюком. Они предложили свой проект закона о ратификации Хартии. Суть его сводилась к тому, что Хартия должна защищать
только вымирающие языки – те, которым угрожает исчезновение. В Украине это гагаузский, ромский, румейский, урумский языки, а также языки крымчаков и караимов. Очевидно,
что в это число не попадали языки венгерский, молдавский
и румынский, польский, белорусский, на которых в Украине
разговаривает суммарно около миллиона людей, и, конечно
же, русский. Против русского языка и был нацелен, в первую
очередь, законопроект команды Тарасюка. Проект этот откровенно противоречил как духу, так и букве самой Хартии.
Ведь в ее тексте прямо сказано, что она защищает все региональные языки. «Термин “региональные языки или языки
меньшинств”, – говорится в Хартии, – означает языки, которые
традиционно используются в пределах определенной территории государства гражданами этого государства, составляющими группу, по своей численности меньшую, чем остальное
население этого государства, и отличаются от официального
языка (языков) этого государства». Совершенно очевидно, что
русский язык подпадает наряду со многими другими языками
Украины под действие Хартии.
К счастью, проект Тарасюка в Раде не набрал нужного
числа голосов. Помимо этого законопроекта был выдвинут
проект, предложенный администрацией президента Кучмы.
Проект не был столь абсурдным, хотя четкого решения проблемы не предлагал. Очень уж много в нем было неясностей
и недоговоренностей. Тем не менее в 2003 г. проект команды
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
131
Кучмы был принят, стал законом и с 1 января 2006 г. вступил
в силу. Харьковский, Донецкий, Луганский и Запорожский
облсоветы и целый ряд горсоветов, воспользовавшись новым
законом, объявили на своих территориях русский язык региональным. Но дальше этого дело не пошло, потому что президентом страны в это время уже стал откровенный националист
Виктор Ющенко.
В ходе предвыборной кампании двух кандидатов в президенты – Ющенко и Януковича – тема языковых предпочтений активно обыгрывалась. Большинство центральных газет
и телеканалов, вещающих из столицы, поддерживало националистов. Сложилась очень напряженная и крайне неблагоприятная для сторонников двуязычия атмосфера, грозящая
взрывом. Национал-демократы не стеснялись в выборе выражений, когда им нужно было обругать русский язык и Россию. В октябре 2004 г. 12 украинских литераторов (среди них
Ю. Андрухович, М. Рябчук и А. Ирванец) публично обвинили
Януковича в том, что он хочет предоставить государственный
статус «языку попсы и блатняка». Именно такое определение
дали они русскому языку. Русскоязычная интеллигенция ответила открытым письмом в защиту чести и достоинства русского языка. Письмо подписали несколько сот человек, среди
которых было много академиков, профессоров, писателей,
композиторов, художников, актеров и режиссеров. Впервые
удалось собрать такое количество подписей известных в Украине людей в защиту русского языка. Но что-либо изменить
письмо не могло. К этому времени уже произошла «оранжевая
революция» (первый «киевский Майдан»), результатом которой стал приход к власти откровенных националистов.
Борьба за право людей пользоваться родным языком в политической, социальной, экономической и культурной жизни
Украины на этом, однако, не завершилась. Был подготовлен
новый проект закона о языках, который отвечал всем требованиям Европейской хартии. Законопроект получил одобрение
экспертов Совета Европы. Новый проект соответствовал европейской системе ценностей и строго следовал, пункт за пунктом, положениям Хартии. Он должен был стать базовым, т.е.
в соответствие с ним следовало привести все законодательство
Украины. Законопроект гарантировал права не только носителям русского языка, но и носителям всех тех языков, которые считают своими родными как минимум 10% жителей
132
Очерк 3
той или иной области, района, города или села. Все эти языки
должны были получить статус регионального языка на соответствующей территории.
Эксперты Совета Европы – профессор Б. Бауринг из Лондонского университета, профессор Р. Гофманн из Франкфурта и профессор П. О‘Райген из Дублина – пришли к выводу,
что проект содержит «целый ряд позитивных положений, которые,
безусловно, способствуют введению в действие Рамочной конвенции
(о защите нацменьшинств. – В.М.) и Хартии языков». Как положительный эксперты отметили тот факт, что «законопроект гарантирует право на двуязычие и многоязычие и даже право на смену
языковой принадлежности, что особенно важно», и то, что в нем
заложен «принцип проведения государственной языковой политики
с ориентацией на запросы населения, а не на этнический состав».
Очень важно, считают они, что «даже малые административные
единицы рассматриваются как региональные языковые территории». «Преимущественное отношение к русскому языку, – сказано
в документе, – представляется обоснованным в силу фактической
важности русского языка в пределах и за пределами Украины. Понятно, что положение о предоставлении образования на русском
языке зависит от численности русскоязычного населения и от потребностей образования». Особенно высоко оценили эксперты
введение 10-процентного порога – «одного из самых низких в Европе». Они рассматривали это нововведение как «значительный
вклад в новейшие тенденции отказа от слишком высоких порогов».
Практически все принципиальные положения проекта базового закона «О языках Украины» получили одобрение экспертов Генерального директората Совета Европы. Их замечания
касались в основном тех статей, которые недостаточно последовательно защищали права меньшинств, что эксперты рассматривали как неоправданные уступки сторонникам доминирования одного – государственного (украинского) – языка1.
С этим не поспоришь – уступки националистам действительно
имели место, и были они, конечно, вынужденными, компромиссными.
Несмотря на такую оценку экспертов и на уступки правым силам, рассчитывать на принятие законопроекта Радой,
пока президентом страны был Ющенко с его любимым слога1 Подробнее об оценке экспертами законопроекта в моей статье «Европейский ответ сторонникам идеи “Одна нация – один язык”». Еженедельник «2000»,
№ 25 (371), 22–28 июня 2007 г., Е4.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
133
ном «Одна нация – один язык», не приходилось. Лишь летом
2012 г., уже при Януковиче, проект стал законом. Его принятие
в Раде было отмечено самыми, пожалуй, жаркими кулачными баталиями, которые поражали воображение даже тех, кто
к дракам в украинском парламенте давно привык. Вскоре местная власть начала реализовывать положения нового закона
о языках (прежде всего на востоке и юге страны), но затем был
«Евромайдан», и 23 февраля 2014 г., сразу же после переворота, Верховная Рада проголосовала за отмену закона. Правда, до
сих пор запретительный законопроект не подписан спикером
и президентом, и, следовательно, «Закон об основах государственной языковой политики» (так теперь называется «Закон о
языках Украины») еще действует. Казалось бы, националисты
проиграли. Русский язык обрел правовую защиту. Но правила
жизни в Украине регулируются, увы, не законом. Больше русских школ не стало – гарантированные законом и Европейской
хартией права носителей региональных языков пока остаются
только на бумаге.
Но и националисты битву за вытеснение русского языка за
пределы общественной жизни Украины не выиграли. По данным КМИС, в 2013 г. 27% опрошенных граждан высказались за
предоставление русскому языку статуса второго государственного, еще 47% – за официальный статус этого языка в тех регионах, где этого желает большинство, и только 19% опрошенных (в основном из западных регионов) – за полное устранение
русского языка из официального общения. В 2015 г. за статус
второго государственного языка высказалось 19%, за официальный статус русского языка на уровне регионов – 52%, за
устранение из официального общения – 21%1. Если учесть,
что в число опрошенных не входили жители Крыма и Донбасса, которые всегда высказывались в пользу русского языка, то
получается, что острейшее напряжение в отношениях между
Украиной и Россией после революции-переворота на языковых предпочтениях украинцев сказалось не сильно. Русский
язык в Украине испытание «Евромайданом» выдержал. Тем
не менее компромисса в вопросе о языках добиться не удалось.
Это означало, что проблема осталась неразрешенной, а значит, сохранился серьезный повод для острых конфликтов
между гражданами одного и того же государства.
1
КМИС: Отношение к статусу русского языка в Украине. 10.04.2015.
134
Очерк 3
О «патриотизме отталкивания»
Еще раз обратимся к теме национализма в независимой
Украине. Самым большим влиянием на властные структуры,
а значит, и на принятие решений (особенно в области идеологии и внешней политики), пользовались национал-демократы, самыми активными были радикальные этнонационалисты. Здесь уже упоминалась партия «Свобода», которая
в 2004 г. выступила единым фронтом с национал-демократами в поддержку кандидатуры Виктора Ющенко. Партия эта
не скрывала своей откровенно ксенофобской позиции. Лидер
партии Олег Тягнибок, выступая на митинге в день памяти
одного из командиров УПА, восторгался бандеровцами за
то, что те «боролись с москалями, боролись с немцами, боролись с “жидвою” и другой нечистью, которая хотела забрать
у нас нашу державу», и призывал: «Нужно отдать Украину,
наконец, украинцам. Те молодые люди и вы, седоглавые, – это
и есть та смесь, которую больше всего боится москальско-жидовская мафия, что сегодня правит в Украине»1. Подобные
выступления лидеров «Свободы» многократно повторялись.
Как не вспомнить предупреждение Михаила Драгоманова:
«Послушайте, с какой ненавистью говорят иногда наши люди
о москалях, поляках, жидах, и подумайте, что случилось бы
с этими соседями нашими на Украине, если б удалось нашим
национальникам взять власть в свои руки. Какое бы они им
“обукраиненье” приписали!»2. Выступления «свободовцев»
были настолько одиозными, что национал-демократы, опасаясь реакции в странах Запада, вынуждены были дистанцироваться от радикалов «Свободы». Однако резко критиковать
их они не решались.
Невнятность позиции национал-радикалов лишь увеличила популярность «Свободы», пик которой пришелся на
1 Надо заметить, что даже после критики в свой адрес О. Тягнибок от
этих слов не отказался: «Я считаю, что ничего плохого не сказал, а просто назвал вещи своими именами: москалей – москалями, жидов – жидами… В тексте
выступления я говорил о немецких и российских оккупантах, которые уничтожали украинский народ, о НКВД, руководящий состав которого был сформирован из евреев. Я заявлял о продажности теперешней власти, которая далеко
не украинского происхождения. Я назвал вещи своими именами и говорил
о том, о чём говорят две трети украинцев дома на кухне». См.: Лазунько С. Из
Галиции с фашистским приветом. Еженедельник «2000», 26.03.2009.
2 Драгоманов М. Чудацькi думки про Українську справу… С. 475.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
135
2012–2013 годы. На парламентских выборах 2012 г. за партию
проголосовали 10,44% всех избирателей, она провела в Раду
38 депутатов и получила место одного из двух вице-спикеров.
Хотя это может показаться странным, за нее отдали свои голоса немало русских и еврейских интеллигентов. В Раде «Свобода» активнее всего добивалась ограничения прав носителей
русского языка. Особенно на этом поприще «прославилась»
Ирина Фарион, постоянно оскорблявшая русский язык и всех
тех, кто на нем разговаривает.
Во время «Евромайдана» радикалы «Свободы» сначала выступали в качестве основной ударной силы майдановцев. Олег
Тягнибок входил наряду с Арсением Яценюком и Виталием
Кличко в тройку главных лидеров протестного движения.
Но потом произошло неожиданное. Уже в ходе «революции»
партия Тягнибока стала уступать свое ведущее место другим
радикальным формированиям (прежде всего, «Правому сектору» Дмитрия Яроша), и на первых же парламентских выборах
после переворота, в котором партия принимала активнейшее
участие, «Свобода» потерпела поражение. Почему?
Поражение «Свободы» вовсе не было поражением радикалов. Напротив, радикалы все настырнее выдвигались на
первое место в украинской политике. В парламент не прошла «Свобода», но зато прошла «Радикальная партия Олега
Ляшко», провели своих депутатов «Правый сектор» и другие
ультра, а главное – куда более радикальней стала позиция вчерашних национал-демократов. Отход на второй план партии
«Свобода» означал, на мой взгляд, смену одного направления
национализма другим: этнонационализм был оттеснен национализмом государственно-политическим.
Но как объяснить, почему смена национальных приоритетов произошла сразу после победы «Евромайдана»? Вопрос не
простой. Пока украинцы былипротонацией, националистам
важно было сформировать сообщество, объединенное общими этническими признаками, самым объективно сущим из
которых является язык. Этнокультурная форма национализма для этого вполне подходила. Но в независимом государстве
объектом особой озабоченности националистов становится
уже не этнос, а государство, солидарное чувство сообщества
к которому принято называть патриотизмом. Это сообщество
объединяют уже не этнические признаки, а сам факт гражданства (пусть только формального).
136
Очерк 3
Став самостоятельным государством, Украина оказалась
включенной в систему международных отношений с очень
сложными взаимосвязями между отдельными странами. Внешней политике теперь приходилось уделять особое внимание
(часто первостепенное) и даже подчинять ей решение своих
внутренних проблем. «Евромайдан» начался как раз из-за переориентации Украины во внешнеполитическом пространстве. В процесс активно включились Россия, Евросоюз и даже
США. В патриотических чувствах населения в этой ситуации
политические силы, в первую очередь националистические,
оказались более заинтересованными, чем в решении этнокультурных проблем. Тем более что к началу «Евромайдана» давление на русский язык так и не принесло ожидаемых националистами плодов – отказываться от русского языка большинство
украинцев не захотели. И у националистов («свободовцы» –
исключение) произошел сдвиг идеологии от этнокультурного
к политическому национализму. Менее радикальными они от
этого не стали, пример тому – ультранационалистические, по
сути, фашистские, организации, как «Правый сектор» Яроша
или «Патриот Украины» Белецкого, члены которых говорят
по-русски чаще, чем по-украински.
Мы говорили о ведущих, т.е. о политически активной части
общества. Но как быть с ведомыми – с народонаселением Украины? Почему во время «евромайданов» и «антимайданов» линия
противостояния проходила через территории, ранее входившие в так называемую «русскую Украину», – через Днепропетровск, Харьков, Николаев, Одессу? Цивилизационные разломы
прошлого здесь, очевидно, не срабатывали. Тогда что же?
Отношение граждан к русскому языку, как мы видели,
особенно не изменилось. Но вот отношение украинцев к вопросам внешней политики изменилось коренным образом.
Таблица 2 наглядно демонстрирует: в 2014 г., т.е. вскоре после
«Евромайдана», наблюдалось резкое увеличение числа тех, кто
готов проголосовать за вступление в НАТО.
Объясняются столь резкие изменения внешнеполитических предпочтений украинцев, прежде всего, тем, что они
в массе своей испугались России. Обоснованно или не очень,
но они почувствовали в своем северном соседе угрозу украинской независимости. Пик пронатовских настроений проявился после утраты Крыма и значительной части Донбасса, потом
они начали спадать.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
137
Таблица 2
Распределение вероятных голосов сторонников и противников
вступления в НАТО на воображаемом референдуме по этому вопросу (%)
Дек.
2005
Окт.
2007
Фев.
2008
Сен.
2008
Окт.
2009
Сен.
2014
Окт.
2014
Май
2015
За вступление
Против вступления
Не принимать участие
в голосовании
Трудно сказать
15,6
57,2
8,6
18,7
59,8
6,1
18,3
62,1
6,8
20,2
62,6
6,0
17,2
63,1
7,5
43,9
37,6
7,0
44,1
35,2
—
37,4
35,6
10,9
18,6
15,5
12,8
11,2
12,1
11,5
20,7
16,2
ВСЕГО
100
100
100
100
100
100
100
100
Источник: Данные Киевского международного института социологии (КМИС).
Но это все проявилось после «Евромайдана». Однако столь
быстрая смена общественных настроений не случается вдруг.
Должны быть к этому какие-то предпосылки. По-видимому,
перемены в настроениях украинских граждан накапливались
постепенно, в течение многих лет, хотя не всегда фиксировались социологическими опросами. Во время «майданной»
революции все накопившееся раньше со взрывом вырвалось
на поверхность. Безусловно, украинизация образования и
СМИ, активная националистическая пропаганда хотя и не
смогли принципиально изменить языковых предпочтений
граждан Украины, все же сильно повлияли на их сознание.
Выросло целое поколение людей, которое совсем не знало доперестроечной реальности, когда украинцы и русские жили
в одном государстве. Испытывать по отношению к прошлому
каких-либо сантиментов это поколение не могло. Да и у очень
многих граждан старшего поколения еще до «Евромайдана»
происходила выраженная трансформация патриотических
чувств.
Весной 1990 г., как мы знаем, проголосовав на референдуме
за сохранение СССР, большинство жителей Украины продемонстрировали свой советский патриотизм (против голосовали
в основном жители западных областей). В декабре того же года
они отдали свои голоса уже за украинскую независимость. Но
тогда это был, скорее, результат шока, общей дезориентации,
которая объяснялась провалом путча и победой демократов
в Москве, а не проявлением нового, уже украинского патрио-
138
Очерк 3
тизма. Прежние стереотипы сознания сохранялись у украинцев
еще довольно долго. Вплоть до 2004 г. в независимой Украине
сторонников социализма было вдвое больше, чем сторонников
капитализма. В 2004 г. еще почти две трети опрошенных социологами людей (63%) высказывались за присоединение Украины
к союзу России и Белоруссии1. Процесс трансформации советского патриотизма в патриотизм украинский в сознании жителей страны, по-видимому, уже происходил, но внешне проявлял себя мало. Ускорение этому процессу дал первый киевский
«Майдан» – так называемая «оранжевая революция». А в полную силу продемонстрировал смену патриотизма советского
на патриотизм украинский «Майдан» следующий.
То, что граждане молодого государства стали испытывать
патриотические чувства по отношению к Украине, – вполне
естественно. Проблема в том, какую форму патриотизма навязали им те, кто формировал нацию. Лидеры государства не
были теми людьми, которые «воображали» будущее украинской нации, когда она еще была «протонацией», т.е. не имела
своей государственности. Кравчук тогда преданно исполнял
волю кремлевских руководителей. Кучма был «красным директором» с весьма скромными познаниями в том, что касается гуманитарных проблем. Не они формировали идеологию
нового государства, а националисты из «Руха». И в основу всей
своей политики националисты положили принцип «Геть вiд
Москви! Дайош Європу!» (Прочь от Москвы! Даешь Европу!)2.
Пропаганда идеи отталкивания от Москвы сделала свое
дело. Вторая часть лозунга Мыколы Хвылевого «Даешь Европу!» тоже активно использовалась националистами, но совсем
не так, как это виделось автору лозунга. Хвылевый полагал,
что Украине нужно перенимать ценности, которыми так богата Европа – «Европа грандиозной цивилизации, Европа Гете,
1 Українське суспiльство 1994–2004: соцiологiчний монiторинг. Киев:
Iнститтут соцiологiї НАНУ, 2004. С. 16.
2 Лозунг «Геть вiд Москви! Дайош Европу!» выдвинул в середине 1920х один из лидеров украинского ренессанса писатель и публицист Мыкола
Хвылевый. Будучи убежденным коммунистом, Хвылевый, конечно, вовсе не
хотел отрывать Украину от центра коммунистического мира Москвы. Лозунг
он использовал для защиты курса культурной переориентации Украины на
Европу от нападок украинской пролеткультовской «Просвиты», которая активно выступала тогда против «буржуазного европейского искусства» и конкретно против ориентированных на европейский ренессанс талантливых
украинских поэтов-неоклассиков Мыколы и Михаила Зеровых, которых взял
под свою защиту Хвылевый.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
139
Дарвина, Байрона, Ньютона, Маркса и т.д.»1. Будучи романтиком-коммунистом, Хвылевый тем не менее придерживался
принципа культурного плюрализма и ссылался при этом на
Н. Бухарина, писавшего как раз в это время: «Если мы примем точку зрения, что литературой должна руководить государственная власть и она будет пользоваться разного рода
привилегиями, то, безо всякого сомнения, мы таким образом
перекроем свет пролетарской культуре»2. Сегодняшние украинские национал-демократы произвели подмену – используя
лозунг Хвылевого, они вложили в него иной смысл: надо, мол,
поскорее попасть в Европу (даже если мы к этому не готовы),
чтобы побыстрее оторваться от Москвы.
Надо сказать, что пропаганда подобных взглядов имела
успех в массах. Более двадцати лет независимости ничего хорошего большей части населения не принесли. Бедность, правовой беспредел, коррупция. После провала «первого Майдана» и правления Ющенко все больше и больше людей начали
понимать, что сама Украина добиться высоких жизненных
стандартов еще очень долго не сможет. А «стратегически партнерские отношения с Россией» улучшить ситуацию не помогают. Это ощущали и жители регионов, входящих прежде
в «русскую Украину». И многие из них тоже понадеялись на
помощь богатой Европы, где жизнь благополучнее, чем в России. Почему бы не воспользоваться случаем, если такой представится, и не попытаться вползти в Европу? И тогда: либо она
поможет сделать лучше жизнь в Украине, либо можно будет
переместиться туда, где уже и так хорошо. Так рассуждало немало обывателей. «Патриотизм отталкивания» с каждой новой
неудачей украинской политики увлекал все большее число
граждан Украины.
Были и другие аргументы в пользу отрыва от России. Их
распространению способствовала не столько пропаганда,
сколько образование, прежде всего – гуманитарное. Вытеснение русской литературы из школьных программ значительно
ограничило интерес украинской молодежи к русским книгам,
которые прежде были важным элементом культурного воспитания юношества (в том числе и на Украине). Особенно способствовала культурной переориентации украинских граждан
1 Хвылевый М. Камо грядеши. Журнал «Форум». Изд-во «Сучаснiсть»,
№ 17, 1987. С. 153.
2 Там же. С. 155.
140
Очерк 3
история – как та, что преподается в школах и вузах, так и та,
с которой люди знакомятся на страницах книг и журналов. По
сути, после обретения Украиной независимости украинцы начали открывать для себя историю своей страны заново. Раньше они знали советскую или русскую версию этой истории,
теперь познакомились с отечественной. В ней тоже было немало вымысла, но, в общем, она давала гораздо более обширные
знания украинской истории. Многие граждане нового государства поняли, что их прежде часто обманывали, и это вызывало у них раздражение против тех, кто это делал, и помогало
воспитанию «патриотизма отталкивания». Чувства этих людей
можно понять, но идею «патриотизма отталкивания» это не
оправдывает: такой патриотизм не содержит в себе никакого
конструктивного начала и побуждает украинских граждан не
к созиданию, а только к отторжению всего того, что их почему-либо не устраивает.
Хотелось бы обратить внимание на все более активное проявление еще одной формы «патриотизма отталкивания» – так
называемого «спортивного», чаще всего «футбольного» патриотизма. Это, пожалуй, патриотизм самого низкого пошиба, и тем
не менее он существует и даже набирает популярность (прежде
всего в молодежной среде). Не замечать его опасно, он едва ли не
самый агрессивный – такие патриоты легко переходят от выкрикивания лозунгов к дракам и, подвернись ситуация, с удовольствием берут в руки оружие. Футбольные патриоты-хулиганы
есть в благополучной Европе (среди английских и немецких
футбольных болельщиков много ультраправых радикалов).
Есть они, и в большом числе, в Украине. Еще в советской республике они вечно конфликтовали со столь же агрессивными московскими болельщикам. Сейчас футбольные хулиганы нашли
идеологическое оправдание своей агрессии. Они стали самыми
активными участниками уличных баталий во время «Евромайдана» и составили немалый процент активистов «Правого сектора» и добровольцев в батальонах, воюющих в Донбассе.
Для «патриотизма отталкивания» не важны язык или национальность. Они – приверженцы украинской политической,
а не этнической нации, так сказать, патриоты-государственники. Но у нас нет никаких оснований полагать, будто любая
форма государственного патриотизма явление позитивное.
Тот патриотизм, который сегодня навязывают Украине националисты, вряд ли совместим с демократией и скорее подходит
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
141
под то определение, которое часто использовал Лев Толстой,
любивший повторять фразу Сэмюеля Джонсона: «Patriotism is
the last refuge of a scoundrel» (Патриотизм – последнее прибежище негодяя).
По сути, «патриотизм отталкивания» направлен не только против дружеских и партнерских отношений с Россией, но
и против весьма значительной части граждан самой Украины.
Ведь еще в феврале 2013 г., т.е. незадолго до «Евромайдана», сторонников вступления в союзное государство России и Белоруссии было не меньше, чем сторонников Евросоюза. За вступление
в ЕС тогда высказалось 37,9% опрошенных КМИС украинцев, за
вступление в Союзное государство России и Белоруссии – 38,4%,
за нейтральный статус – 11%. В разгар войны в Донбассе число
сторонников союза восточнославянских государств существенно сократилось за счет того, что больше не учитывалось мнение
жителей Крыма и самопровозглашенных республик Донбасса.
И еще потому, что высказываться в пользу такого союза стало
опасно – после «Евромайдана» всех, кто рискнет это сделать,
могут объявить врагами. Но все же главная причина этого явления в другом – «Евромайдан» умножил ряды приверженцев
«патриотизма отталкивания от России».
Такая форма патриотизма в украинских условиях, даже
если не учитывать его этнокультурную составляющую, несет
в себе целый ряд угроз:
– политика отторжения от России не сближает регионы
одной страны друг с другом, а разрывает украинское
общество на части – на своих и врагов;
– такая политика отвлекает общественные силы страны
от решения насущных проблем (которых у нее несчетное множество) и втягивает в острейшие и явно не нужные Украине внешние и внутренние конфликты;
– этнонационализм в Украине никогда не пользовался
симпатиями большинства (оказать ему поддержку готовы были 15–17% населения, не больше), а политический «патриотизм отталкивания» способен привлечь
на свою сторону (пусть и временно) большинство украинцев, заразить их агрессивностью и направить против
весьма значительного меньшинства («совков», «ватников», «колорадов» и т.п.);
– в первую очередь такой патриотизм увлекает украинцев прозападной ориентации. Какую-то часть из них
142
Очерк 3
раньше отталкивало от националистов явное несовпадение западных, либеральных в основе своей, ценностей с идеологией радикального национализма.
«Патриотизм отталкивания» сделал «западников»
и националистов союзниками в противостоянии России, отодвинув противоречия на задний план.
Иными словами, в нынешней Украине политический патриотизм, не подкрепленный реальным гражданским равноправием, может представлять для народа этой страны даже
бóльшую опасность, чем этнонационализм.
Противоборствующие регионы и феномен Киева
Хотя самые острые конфликты во время «Евромайдана»
имели место в Киеве и на землях «русской Украины» и этнонационализм стал вытесняться национализмом государственным, утверждать, будто украинская политическая нация уже
сложилась, все еще нет оснований. Интересы жителей востока
и запада страны по-прежнему принципиально различаются не
только по вопросу о языковых приоритетах, но и по большинству проблем внешней политики Украины, прежде всего, по вопросам, касающимся отношения к России, Евросоюзу и НАТО.
Мы уже знаем результаты исследований КМИС, проведенных весной 2015 г. и касающихся отношения граждан Украины
к возможному статусу русского языка: 52% опрошенных граждан поддерживали региональный статус русского языка там, где
этого желает большинство, 19% – государственный статус, а 21%
были против любого официального статуса. В общем, не так уж
плохо. Но посмотрим, как распределяются эти цифры по регионам. На западе 42% опрошенных высказались за устранение русского языка из официального общения и 44% – за официальный
статус этого языка там, где этого желает большинство (на западе
все понимают, что у них такого большинства никогда не будет
и, соответственно, этот пункт их никак не коснется). На востоке
61% опрошенных высказались за статус второго государственного языка и еще 31% – за официальный статус русского языка
по регионам, где этого захочет большинство (у них, конечно,
захочет). Всего 92%! На юге 37% – за второй государственный
и 43% – за региональный статус по желанию большинства. Всего
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
143
100
90
80
70
60
50
40
30
20
10
0
8
8
00
с
2
на
ве
е
ос
9
00
2
нь
л
0
00
2
ето
01
л
2
ето
1
—
е
ос
01
2
нь
01
2
на
с
ве
3
3
—
е
ос
01
2
нь
14
15
16
14
20 а 20 о 20 а 20
о
т
т
м
ле
ле весн
зи
Источник: Паниотто В. Как менялось отношение населения Украины к России и населения России к Украине
с апреля 2008 по май 2016.
Рисунок 3. Динамика позитивного отношения украинцев к России (%)
80%1. Примерно такое же распределение имеет место при всех
прочих опросах, касающихся статуса русского языка. Конфликт
интересов восточных и западных регионов в том, что касается
языковой проблемы, очевиден.
Теперь взглянем, как менялось отношение украинцев
к России (рис. 3).
Как показывают результаты исследования КМИС (май
2016 г.), резкое ухудшение отношения украинцев к России произошло в мае 2014 г. (после утраты Крыма и начала войны
в Донбассе) и пика достигло в мае 2015 г. Хотя намечаться оно
стало еще в конце 2011-го, через год после прихода к власти
Януковича. Он считался промосковским политиком, однако
никакого улучшения уровня жизни с его приходом не отмечено (скорее, наоборот). И все же в целом отношение украинцев
к России вплоть до «Евромайдана» оставалось очень хорошим.
Спустя два года, в мае 2016 г., по всей Украине отмечалось небольшое улучшение отношения людей к России.
В нашем контексте важно, однако, отметить, что на западе
и на востоке Украины население относится к России прямо
1 КМИС: Отношение к статусу русского языка в Украине http://www.
kiis.com.ua/?lang=rus&cat=reports&id=517.
144
Очерк 3
противоположным образом: на западе 61,4% опрошенных
относятся к России плохо, 27,8% – хорошо; на востоке 28,2% –
плохо, 50,5% – хорошо. Еще более выраженной была разница
между западом и востоком Украины в том, что касается отношения к ЕС и НАТО. В мае 2015 г. на западе 60% опрошенных
КМИС украинцев высказались за вступление в НАТО, на востоке – только 15%. Вхождение в Евросоюз поддержали 77,5%
опрошенных в западных областях и 21,7% – в восточных1. Позиция южан ближе к позиции жителей востока, точка зрения
населения центральных регионов – к точке зрения «западынцев». И все это без учета настроения жителей Крыма и тех частей Донбасса, что не контролируются Украиной, и, главное,
в период исключительно напряженных отношений с Россией.
Но и до «Евромайдана», когда общая обстановка в стране была
намного спокойнее, различие в позициях людей на востоке
и западе было почти таким же. В феврале 2012 г. за вступление в ЕС, например, высказались 67% опрошенных на западе
и 22% – на востоке.
Спустя четверть века совместной жизни в одном государстве разница во внешнеполитических ориентациях жителей
западных и восточных регионов Украины все еще резко выражена. И причину этого явления гораздо легче объяснить связью регионов с их историческим прошлым, чем с этническим
происхождением жителей востока и запада. И там и там этнические украинцы в большинстве, но украинец Харькова по
всем упомянутым проблемам намного чаще сходится в своем
мнении с русским из Одессы, чем с украинцем из Львова или
Тернополя.
* * *
Но как быть со столицей украинского государства? Почему русскоязычные в большинстве киевляне по очень многим
вопросам солидарны скорее с львовянами, чем с харьковчанами, одесситами или жителями Донецка. Даже оставляя за скобками период Киевской Руси, мы должны признать, что Киев
очень долго находился в составе русского, позже советского государства – с 1654 г., т.е. почти три с половиной столетия. За это
время сменилось множество поколений жителей города. И тем
не менее связями с Россией киевляне, по-видимому, дорожат
1 Сахно Ю. Каким интеграционным путем должна идти Украина: референдумы по вступлению в Таможенный союз, Европейский союз, НАТО (май 2015 г.).
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
145
меньше других жителей центральной и восточной Украины.
Причину этого довольно парадоксального явления важно понять, иначе трудно будет разобраться в том, почему в Киеве
дважды происходили события, которые теперь повсюду называют «киевскими Майданами» и которые радикально меняли
ход событий в Украине.
Всем известное выражение «Киев – мать городов русских»
нельзя понимать буквально. В «Повести временных лет», там
где речь идет о событиях 882 (6390) г., есть фраза, которую
Дмитрий Лихачев перевел следующим образом: «И сел Олег,
княжа, в Киеве, и сказал Олег: “Да будет это мать городам русским”». В оригинале сказано: «…се буди мт҃и градомъ рускими» – слово «русскими» там с одной буквой «с». Лихачев перевел это слово как «русским» с двумя буквами «с», а украинец
Леонид Махновець – как «руським» с мягким знаком1. Небольшая, но существенная деталь, важная для нашего контекста.
«Русь» по-украински не то же самое, что «Россия». С Киева,
безусловно, начиналась Киевская Русь – первое государство
восточных славян. Но его нельзя в полной мере признать русским, в современном смысле этого слова, городом (то есть,
по-украински, росiйським).
Когда после монгольского нашествия Украина оказалась
в составе Литвы, а затем Польши, на формирование общего
образа Киева оказали влияние культура польско-литовского
государства и начинающие складываться украинские традиции (особенно сильно их влияние проявилось во времена мазепинского барокко). После разделов Польши элитные позиции в Киеве заняла польская шляхта, а не русское дворянство,
и польский язык, как мы уже знаем со слов Н. Костомарова, был
наиболее привилегированным там до середины XIX в. и даже
позже. Посетив украинскую столицу в 1855 г., Иван Аксаков
писал: «Киев – город не русский, и польский элемент в нем
очень силен»2. Лишь после польского восстания 1863 г. город
начали энергично русифицировать, но процесс этот не успел
зайти слишком далеко. Как мы уже знаем, в 1917 г. на выборах
в Учредительное Собрание подавляющее большинство киевлян проголосовало за украинский блок партий, а поддержка
«русского блока» была ничтожной. Затем был период «коренизации», и во время переписи 1926 г. 41,6% киевлян записались
1
2
Лiтопис руський. Повiсть минулих лiт. Киев: Днiпро, 1989. С. 13.
Аксаков И.С. Письма к родным, 1849–1856. М.: Наука, 1994. С. 373.
146
Очерк 3
украинцами и только 25,5% – русскими1. Лишь с середины
30-х годов началась новая волна русификации – сталинская,
а потом хрущевская и брежневская.
Казалось бы, русификаторы добились успеха. Внешний
облик Киева вновь стал приобретать русское выражение. На
улицах, в учреждениях, в вузах и на предприятиях доминировал русский язык. Но на окраинах города, во дворах «хрущоб» и многоэтажек сидели на лавочках пожилые женщины
и, приглядывая за внуками, разговаривали между собой поукраински. Дети бегло болтали по-русски, а их родители – на
суржике. Обычное явление. Языковые предпочтения в Киеве
определялись не только успехами навязываемой государством
русификации, но и идущим параллельно процессом ускоренной урбанизации. С середины 50-х годов население Киева увеличилось почти в три раза. Миграция в столицу УССР шла из
разных республик, но большинство все же приезжало из сел
и малых городов Украины, где в основном говорили по-украински. И, несмотря на русский внешний вид, который многие
принимали за сущность Киева, он все же оставался городом
украинским. Согласно последней советской переписи населения 1989 года, 58% киевлян считали своим родным языком
украинский и 41% – русский2.
Привилегированным в городе был язык меньшинства –
русский, что вызывало недовольство значительной части горожан. В Киеве было много деятелей украинской культуры,
обеспокоенных ее провинциальным статусом и раздраженных
снобизмом своих московских коллег, с которыми им приходилось профессионально контактировать. Не меньше было
и чиновников, вынужденных подчиняться указаниям своих
начальников из Москвы, часто плохо знающих ситуацию на
местах. Наконец, Киев – университетский город, здесь много
вузов и техникумов, в которые ежегодно поступали десятки
тысяч новых студентов, и родным языком для многих из них
был украинский. Урбанизация сопровождалась строительным
бумом, а на стройки приезжали чаще всего украиноязычные
жители, опять-таки из малых городов и деревень. И когда все
эти люди становились киевлянами, они быстро убеждались:
1 Павловський В. Київ. В кн.: Енциклопедiя українознавства. Т. 3, Львiв,
1994. С. 1011.
2 Не исключено, правда, что сработала привычка связывать родной язык
с национальностью.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
147
в столице Украины их родной язык, в отличие от русского,
не очень нужен. В профессии и социальной жизни он вряд ли
пригодится.
Более того, какая-то часть киевлян считала украинский
акцент вновь приехавших признаком их малограмотности,
некультурности. В 60–80-е годы в больших городах Украины
(в Киеве в особенности) получили довольно широкое хождение выражения «жлобы», «жлобский язык», которыми награждали тех, кто говорил по-украински. Часто подобного рода
хамское поведение было присуще людям, которые сами недавно приехали в город, но уже успели освоить русский язык
(точнее, суржик) и, причислив себя к высшему классу, спешили оскорбить тех, кто этой чести, по их мнению, не заслуживает. Дело доходило до курьезов. Как-то за то, что он говорил
на украинском языке, жлобом обозвали Мыколу Лукаша – полиглота, выдающегося лингвиста, ученого с мировым именем,
блестящего переводчика Боккаччо, Шекспира, Сервантеса,
Гете и Шиллера, Флобера и Аполлинера (всех не перечислить).
Курьез курьезом, но оскорбления, нанесенные людям, говорящим по-украински в украинской столице, долго, а может быть,
и никогда не забываются.
Словом, нет ничего удивительного, что в городе в 1991 г.
было довольно много киевлян, с удовлетворением принявших Акт о независимости Украины. Со временем число таких
людей увеличивалось в Киеве быстрее, чем в других украинских городах. Потому что от провозглашения независимости
Украины больше всего выиграла ее столица. Теперь Киев стал
полноправным центром государства со всеми вытекающими последствиями. Если чиновникам Харькова в принципе
все равно, откуда поступают ему приказы – из Москвы или из
Киева, то у столицы Украины начальников теперь не стало.
Многочисленным властным чинам Киева и их окружению
стало вольготнее – не надо ждать чьей-то милости извне. Вся
власть теперь сосредоточена здесь. В независимом государстве
появилось много управленческих структур, расширился их аппарат, многократно бóльшими стали возможности карьерного
роста у всех тех, кто так или иначе связан с государственной
властью: обслуживает ее, освещает ее деятельность, пусть даже
критикует.
Все новые и новые теле- и радиоканалы, газеты и журналы появлялись в Киеве, как грибы после дождя. И внимания
148
Очерк 3
к киевским СМИ стало гораздо больше, чем во времена, когда
Украина была зависима от Москвы. Сломалась прежняя система, ушли люди прошлого, и на их место примчались в огромном количестве украинские растиньяки из провинции, чтобы
успеть захватить пустующие места. Пришли, заняли эти места
и потянули за собой родственников и знакомых. Украинский
язык – теперь не минус, а плюс. Особенно, если он органичный,
природный, а не городской (всем ясно, что искусственный). Девочек из деревни с таким языком охотнее возьмут на телеканал,
чем киевскую журналистку, пусть и талантливую, но неспособную совладать с украинским «г». Это, конечно, сказывается на
качестве программ, но качество – это пока не главное.
В Киеве много иностранных посольств, сюда постоянно
приезжают журналисты из-за рубежа. Выходов на запад гораздо
больше, чем где-нибудь еще. Да и выездную визу получить здесь
тоже легче – все консульства на месте, не то что в каком-нибудь
Херсоне. Больше массмедиа – больше перспектив для шоу-бизнеса. Чтобы показать себя на Западе, нужны только деньги.
И финансов, что особенно важно, в Киеве сосредоточено тоже
больше, чем где-то еще. Хотя киевские предприятия далеко не
самые крупные, Киев отчисляет в госбюджет денег значительно
больше, чем самая богатая область. Все просто: именно здесь
главные офисы крупнейших украинских компаний, здесь же
самые большие банки. Соответственно, и местный бюджет
в Киеве самый внушительный. Кроме того, в Киеве совершается масса сделок и по рукам ходит много никем не учтенных
денег, за счет которых кормятся тысячи людей.
Все это объективная реальность, но тем не менее Киев мог
бы быть другим, если б иначе вела себя русскоязычная киевская интеллигенция. Как раз она – довольно широкие круги
профессуры, сотрудников НИИ, инженерно-технических работников, врачей и учителей – и создавала в свое время образ
русскоязычного Киева. Наверняка, многим из них не по душе
было направление, по которому начала двигаться независимая
Украина, не нравилась идеология отталкивания от России, от
всего русского. Но, чтобы выжить в новой ситуации, они должны были продолжать свою профессиональную карьеру, а значит, приспосабливаться к обстоятельствам и помалкивать.
Какая-то часть русскоязычных интеллигентов, внутренне
стыдясь своего приспособленчества, пыталась найти ему моральное оправдание. В России, мол, всегда была диктатура,
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
149
и вряд ли там скоро что-то изменится, а поэтому от нее нужно
уходить в Европу, где демократия, свобода слова и т.д. К тому
же украинская культура сильно пострадала от русификации
и потому нуждается в поддержке русскоязычной интеллигенции. В чем-то эти люди правы, но в их позиции явно недостает
искренности, нет у них стремления сохранять объективность
всегда, а не только тогда, когда это им удобно. Было немало
и тех, кто не совесть свою успокаивал моральными оправданиями, а просто, занимаясь откровенной спекуляцией, жонглировал словами. Мой друг, киевский эссеист и композитор
Ефим Гофман с грустью писал: «Воистину заколдованное
место – Киев. Меняются эпохи, происходят грандиозные исторические потрясения, на авансцену выдвигаются различные
(подчас не связанные между собой) социальные и этнические
слои, различные (подчас взаимоисключающие) политические
силы, но все они почему-то упорно воспроизводят одну и ту
же, неизменную атмосферу городской жизни. С поразительной стабильностью тон в городе задают обширные сообщества
людей, не склонных к рефлексии, охотно поддающихся внушению, предпочитающих индивидуальному выбору, самостоятельной мысли бездумное хождение в стаде»1.
В поисках выхода
Как бы то ни было, Украина была и все еще остается, несмотря на «патриотизм отталкивания», страной, разорванной
на конфликтующие между собой части, которые столица
в силу своей специфики объединить не способна. А без такого
объединения невозможна ни консолидированная нация, о которой мечтают националисты, ни нужное демократам дифференцированное мультикультурное гражданское общество.
Какая-то форма объединения с сохранением различий, но без
взаимного антагонизма нужна всем.
Где же найти выход? Как соединить столь разные, исторически и социально, регионы одной и той же страны, да так,
чтобы в ней не было сыновей и пасынков, своих и чужих? Решение, которое сразу же бросается в глаза: федерация. Федерацию считает единственно возможным выходом из сложив1 Гофман Е. О феномене киевского русского оранжизма. В кн.: «Необходимость рефлексии». М.: Летний сад, 2016. С. 175.
Очерк 3
150
шейся в Украине конфликтной ситуации лидер движения
«Украинский выбор» Виктор Медведчук. «Федерализация ―
это единственное лекарство, которое может спасти Украину от распада, – сказал он в интервью “Новой газете” летом
1916 года… – Украина как страна, возникшая в результате
объединения территорий, имеющих серьезные культурные,
экономические и этнические различия, не может существовать
как унитарное государство. Лишь федеративное устройство
Украины гарантирует единство страны… Федерализация тем
и отличается от сепаратизма, что обеспечивает и цементирует единство страны… Главная цель федеративного устройства
государства — убрать существующие противоречия, привести
к общему знаменателю то, что может служить поводом для
противостояния и раскола. Не надо навязывать стране идеологическое однообразие под маской “культурного единства”…
Давайте признаем, что мы имеем право на разные взгляды —
возлагать цветы к разным памятникам и чтить разных героев,
а в остальном будем вместе, чтобы работать на благо и процветание страны. Это и есть суть федеративного устройства»1.
Выглядит все очень убедительно. Но В. Медведчук считается многими политиками Украины «человеком Москвы»,
и вряд ли он может рассчитывать на поддержку своей идеи
украинским руководством и, в нынешних условиях, большинством граждан. Однако первым идею федеративного устройства Украины выдвинул вовсе не он, а признанный лидер
национал-демократов Вячеслав Чорновил. Еще до провозглашения независимости, в 1989 г., Чорновил подготовил проект
программы «Народного Руха» и выступал с этим проектом на
многотысячных митингах своих сторонников, баллотируясь
в депутаты Верховной Рады.
«Я представляю будущую Украину федеративным государством, – говорил тогда Чорновил, – союзом земель, которые
сложились исторически и несут на себе природно-климатические, культурно-этнографические, диалектно-языковые, хозяйственно-бытовые и другие отличия, создающие неповторимо
разноликий образ единого народа. Вижу в составе Украинской Народной Республики такие земли, как Киевщина, Подолия, Волынь, Галиция, Буковина, Закарпатье, Гетманщина,
Слобожанщина, Запорожье, Донеччина, Таврия (Черномория),
1
Медведчук В. Интервью «Новой газете». № 68, 27.06. 2016.
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
151
а Крым – как независимого соседа, или автономную республику
в союзе с Украиной»1. Федеративный принцип, по Чорноволу,
якобы вытекает из исторических традиций украинского народа. В черновике своей программы он записал: «Думаю, что
натерпевшись от тоталитаризма и имперского централизма,
свободная Украина приобретет стойкий иммунитет против
всяких диктатур, однопартийных режимов, непогрешимых
вождей, партий и учений. И не захочет мой народ менять накинутый извне московский централизм на родной киевский,
а пойдет путем традиционного, еще с княжеских и казацких
времен демократического самоуправления»2.
Красиво говорили в 1989–1990 гг. «руховцы»: что Славко
Чорновил, что Иван Драч. Насчет княжеских времен – перебор, конечно. То была не украинская традиция, а еще незрелая
форма государственности эпохи раннего феодализма (так называемое «братское тело»), присущая не только Киевской Руси,
но и другим средневековым государствам, в частности, империи Каролингов. Но о федерации, в общем-то, все правильно.
К сожалению, во времена перестройки идея федерализма выдвигалась «Рухом» из тактических, а не стратегических интересов. Никто тогда не знал, чем все может закончиться, потому
и предложил Чорновил создать во Львове свой парламент –
Галицкую ассамблею. Если в Киеве вдруг сорвется, в Галиции
что-то останется. Поддержали Чорновила далеко не все его
коллеги национал-демократы, но он тогда настоял на своем.
Первое заседание Галицкой ассамблеи состоялось в феврале
1991 г.3 Потом, когда (благодаря московскому путчу) удалось
договориться с Кравчуком, и «Рух» получил возможность контролировать идеологию всей Украины, а не одной лишь ее западной части, о федерации национал-демократы стали забывать. После Акта о независимости Чорновил, готовясь к борьбе
за пост президента всей Украины, уже выкручивался: мол, все
это будет не сейчас, а много позже, и не о федерации шла речь
в его проекте программы, а лишь о земельном самоуправлении. Это было в 1991-м, а теперь на все разговоры о федерации
и вовсе табу – федерализм приравнивается к сепаратизму, т.е.
к предательству национальных интересов Украины.
Чорновiл В. Твори. В 10 т. Т. 7. «Смолоскип». С. 579–587.
Там же.
3 Семкiв В. Чорновiл. Iдея федералiзму та iї трансформацiї. http://zbruc.
eu/node/30884.
1
2
152
Очерк 3
Не сомневаюсь: федерализм для Украины – лучшая форма
государственного устройства. И если бы национал-демократы выполняли свои перестроечные обещания, то новое
государство можно было бы построить как федеративное. Но
вот беда: четкие убеждения в Украине есть только у правых
радикалов. Их абсолютно антидемократическую идеологию
интегрального национализма, которую обычно называют бандеровской, поддерживает на самом деле относительно немного
людей – 5–10%, не больше. Но это тот край, что не сдвигается с места. А национал-демократы все время на них оглядываются и постоянно что-то им уступают (потому что сами
в первую очередь националисты). Политические центристы,
вроде Кравчука, Кучмы и Порошенко, в свою очередь, уступают национал-демократам (потому что своей идеологии
у них вовсе нет). Вот и болтает все время украинскую власть
от центра вправо или влево и обратно. Серьезной общественной опоры у такой власти быть не может, а значит, и крепости у нее нет. Тем более что в стране отсутствуют какие-либо
правовые традиции, и закон здесь существует лишь для того,
чтобы его обходить.
Отсутствие традиции уважать закон и сильной государственной власти, опирающейся на широкую общественную
поддержку, создает ситуацию, которая не позволяет надеяться,
что украинская федерация сейчас сможет эффективно функционировать. Боюсь, что страна при федеративном устройстве
будет разорвана на части, одной из которых будет управлять
Коломойский, другой – Ахметов, третьей – еще какой-нибудь
олигарх. И никто из них не будет слушать ни президента страны, ни премьера, ни парламентское большинство. Поскольку ни одна из этих властных структур не имеет никакого авторитета. А без этого власть сильной быть не может. Так что
приходится признать, что Чорновил был в чем-то прав: хорошо бы иметь в Украине федерацию, да только в ближайшее
время не получится. Общественное мнение в Украине пока
тоже против федеративного устройства страны. В мае 2014 г.,
по данным социологической службы Центра Разумкова, 61%
опрошенных высказались против федерации, за – только 16%.
В этих условиях нужны иные решения.
Думаю, все части Украины могла и должна была бы объединить партия центра, но не политического, а, условно говоря, географического. Речь идет о политической силе, кото-
Особенности формирования украинской нации после распада СССР
153
рая опиралась бы на регионы, расположенные по диагонали,
проходящей от Харькова, через Днепропетровск, Николаев на
Одессу. Левее и южнее этой диагонали находились бы откровенно пророссийски настроенные Донбасс и Крым, западнее
и северо-западнее – Галиция и Волынь, где очень сильно влияние украинских националистов, да еще Киев, где в силу особых
причин (мы о них уже говорили) настроения почти такие же,
как во Львове. Только подобного рода центристская политическая сила могла быть серьезно заинтересована в том, чтобы
спаять в единую нацию восток и запад Украины. И у нее есть
для этого ресурсы. На пространстве, о котором мы говорим, находятся основные богатства страны, здесь расположены очень
крупные промышленные центры и высок процент городского
населения с хорошим уровнем образования и профессиональной квалификации. Здесь же велика концентрация капитала.
Пока создать такую политическую силу, к сожалению, не
удалось. Еще в 1997 г. была попытка создать социал-либеральную партию (СЛОн), ориентированную преимущественно на
указанный регион, но в силу ряда причин провести эту партию в Раду не удалось. В 2010 г. довольно успешно выступил на
этой же сцене Сергей Тигипко с партией «Сильная Украина».
В первом туре проходивших тогда президентских выборов Тигипко был третьим (после Януковича и Тимошенко) с 13% голосов. Самую большую поддержку Тигипко оказали Днепропетровская, Харьковская и Одесская области – особенно много
голосов дали города-миллионники Днепропетровск, Одесса,
Харьков и даже Киев. Если бы Тигипко сохранил и укрепил
свою политическую силу, то на парламентских выборах 2012 г.
он наверняка провел бы свою партию «Сильная Украина»
в парламент и имел бы там «золотую акцию», без которой
никто не смог бы принять никаких важных решений. Ситуация могла стать принципиально иной, и не исключено, что
Украина смогла бы избежать «майданов» и «антимайданов».
Но это все сослагательное наклонение. Тогда, в 2010 г., амбициозный Тигипко не захотел ждать два года, согласился на
предложение президента Януковича занять пост вице-премьера в правительстве Азарова и вскоре присоединил свою партию к «Партии регионов». Теперь очевидно, что он совершил
стратегическую ошибку. Ни в правительстве, ни в партии Тигипко не удержался и погубил (по-видимому, окончательно)
свою политическую карьеру. Судьба самого Сергея Тигипко,
154
Очерк 3
в общем, не так уж и важна, но жаль, что сорвалось очень, на
мой взгляд, нужное для Украины дело формирования в центре
политическойсилы, способной объединить две части одной
страны и создать государство для всех ее граждан. Впрочем,
хочется надеяться, что эта идея еще не исчерпала себя, и когда
стихнет конфликт вокруг Донбасса, она еще засветится в политической повестке дня Украины. Успех или неуспех ее реализации в большой мере будет определяться тем, сможет ли
Украина справиться со всевластием олигархов, что, в свою очередь, зависит от дальнейшего экономического и политического развития страны, а также от внешних факторов.
Очерк 4
ЭКОНОМИКА И ВЛАСТЬ.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРАСТИ
Б
езусловно, киевские «майданы» стали возможными не
только из-за проблем идеологических – исторически обусловленных культурно-ментальных стереотипов, различия ценностных ориентиров населения восточных и западных регионов, активной деятельности националистов и конфликтов
вокруг языковых приоритетов. Большую, быть может, решающую роль сыграли социальные и политические факторы, напрямую зависящие от искажений в экономике, которые начали
проявляться с первых же дней независимости украинского
государства. Искажения эти, в свою очередь, были предопределены тем, что украинская экономика, которая прежде являлась частью единого хозяйственного комплекса СССР, вдруг,
не будучи к этому готовой, стала самостоятельной.
Место экономики Украины в СССР
Когда большевики готовили революцию в России, они
думали не о социалистическом переустройстве этой страны –
они начинали мировую революцию. Но мировая революция
не получилась, а в Российской империи строительство социализма, с точки зрения марксизма, успешным быть не могло.
Теоретически потребность в переходе к социализму должна
была вызреть в недрах развитого буржуазного общества. В России же капитализм еще не был достаточно развит, особенно
в сельском хозяйстве, где он только-только зарождался. Поэтому Ленин предложил сохранить на какое-то время буржуазные производственные отношения (прежде всего, в деревне),
но под строжайшим контролем советской власти. И одновре-
Очерк 4
156
менно приступить к созданию такого промышленного потенциала, который позволил бы обезопасить первое в мире
социалистическое государство от интервенции буржуазных
государств. «Командные высоты» в экономике, как тогда говорили, должны были быть в руках партийной верхушки. Параллельно Ленин предполагал решить национальные проблемы
советского государства с помощью политики «коренизации».
После принятия первой конституции в СССР сложилась
довольно сложная, многоуровневая система не только политической, но и хозяйственной жизни. В сельском хозяйстве,
кустарном производстве и, частично, в торговле, где господствовал НЭП, основной хозяйственной ячейкой была семья,
чей экономический интерес поначалу поощрялся советским
государством. «Когда мы подчеркиваем важность развития индивидуального хозяйства, …мы это индивидуальное хозяйство
должны зацеплять за личный стимул его развития, и тут ничего
зазорного нет»1, – говорил тогда Николай Бухарин и призывал:
«Всему крестьянству, всем его слоям нужно сказать: обогащайтесь, накапливайте, развивайте своё хозяйство и не беспокойтесь, что вас прижмут»2. Далее шли хозяйственные структуры, подчиненные союзным республикам. В этих республиках
было довольно много наркоматов, но в вопросах экономики их
власть распространялась лишь на местную промышленность,
коммунальное хозяйство и, частично, земледелие и другие
виды сельскохозяйственного производства. Частично, потому
что основы землепользования и землеустройства, а также размеры продналога (что очень важно) определялись в центре. Все
остальные сферы экономики находились в ведении общесоюзных органов власти. Безусловно, позиции центра были решающими, но все-таки нужно помнить, что в середине 20-х годов
социалистическая крупная промышленность только-только
создавалась, и роль хозяйственных структур, работающих по
законам НЭПа или находящихся под контролем республиканской власти, была значительной.
Эта роль могла бы быть еще большей, если бы новая экономическая политика развивалась в направлении кооперации,
а не огосударствления крестьянских и мелких кустарных хозяйств (заодно и всей торговли). В 20-е годы сторонники доброБухарин Н. Выступление на Пленуме ЦК ВКП(б) 11 июля 1928 г.
Бухарин Н. Новые задачи в области нашей крестьянской политики.
«Правда», 24.04.1925 г.
1
2
Экономика и власть. Политические страсти
157
вольного и постепенного кооперирования сельского хозяйства
и включения его в систему социалистического планового хозяйства доминировали. «Единственно возможный в наших условиях путь внесения в крестьянское хозяйство элементов крупного
хозяйства, индустриализации и государственного плана, – это
путь кооперативной коллективизации, постепенного и последовательного (курсив мой. – В.М.) отщепления отдельных отраслей от индивидуальных хозяйств и организации их в высших
формах крупных общественных предприятий», – писал известный советский экономист Александр Чаянов1. Довольно долго
линия на постепенный переход сельского хозяйства на социалистические рельсы через развитие кооперации поддерживалась
большинством советских руководителей. Ее критиковали тогда
троцкисты и зиновьевцы, но не Сталин, который на XIVсъезде
партии в декабре 1925 г. поддержал бухаринский курс.
Руководители республик в принципе были заинтересованы в добровольной кооперации сельского хозяйства, т.к. она
расширяла бы сферу их экономического влияния. Крестьянская семья постепенно передавала бы все большую часть своей
хозяйственной деятельности разнообразным кооперативам,
которые не могли не включиться в тесные взаимоотношения
с предприятиями местной промышленности, находившимися под управлением республиканских властей. Украина была
особенно заинтересована в курсе на добровольную кооперацию.
Если в российской деревне все еще сохранялась так называемая
«передельная община», то украинская «громада» традиционно была ориентирована на отдельные домохозяйства, связь
между которыми осуществлялась через различные формы кооперации. Индивидуальные интересы здесь были более выраженными, чем коллективные, а надстроечные факторы играли
меньшую роль, чем экономическая целесообразность. Кроме
того, в Украине была очень плодородная земля, а значит, сельское хозяйство, основанное на добровольной и многоуровневой кооперации, здесь могло быть особенно прибыльным.
Иными словами, предлагаемый Чаяновым и другими сторонниками кооперации путь к социализму мог встретить в Украине широкую общественную поддержку.
Но ситуация в стране в конце 20-х резко изменилась. После
неудачных коммунистических восстаний в ряде европейских
1 Чаянов А. Основные идеи и формы организации сельскохозяйственной
кооперации. Введение. М.: Книгосоюз, 1927.
158
Очерк 4
государств СССР вроде бы отказался от идеи перенесения
социалистической революции в другие страны, но продолжал поддерживать движение Гоминьдан в Китае, направляя
туда советников и оружие. «Северный поход» Гоминьдана
во главе с Чан-Кайши представлял собой угрозу для английских концессий в Китае, и министр иностранных дел Англии
Дж. О. Чемберлен направил СССР ноту, в которой в жесткой
форме потребовал прекращения советской помощи Гоминьдану1. Советско-английские торговые соглашения были разорваны. СССР ответил широким пропагандистским шоу под
названием «Наш ответ Чемберлену», которое сегодня обычно
воспринимается лишь в юмористическом контексте. В конце
20-х годов все это звучало совсем не смешно. «Ответ Чемберлену» действительно имел место, и состоял он в том, что Сталин,
воспользовавшись обострением международной обстановки,
начал атаку на НЭП и его сторонников, захватил всю власть
в свои руки и провел самым жесточайшим образом принудительную коллективизацию, которая завершилась голодом
и миллионами смертей (более половины из них пришлись на
Украину).
Советские и некоторые российские историки оправдывали сталинскую коллективизацию нарастающей угрозой фашистской агрессии. Такой угрозы в тот момент не было. Италии
Муссолини нападать на СССР было не под силу, а в Германии
нацисты к власти еще не пришли. Классические же капиталистические страны начинать войну против Советского Союза
тоже не могли – у них вслед за США начинался экономический
кризис. Тем не менее факт обострения отношений с Западом
имел место, и Сталин использовал его для установления диктаторского режима и перестройки всей системы управления экономикой на основе жесткой централизации. Планы заготовок
сельскохозяйственной продукции спускались сверху Совнаркомом СССР и ЦК ВКП(б), а республиканскому руководству
не оставалось ничего другого, как, перераспределяя общую
цифру между районами и колхозами, отвечать за выполнение
этих планов, даже если они в принципе невыполнимы. И получать «на орехи», если они будут выполнены не вовремя. Такой
невыполнимый план хлебозаготовок, спущенный на Украину
и в другие республики в 1932 г., и привел к голодомору.
1 Англия обнаружила секретные документы, якобы свидетельствующие
о подготовке Советским Союзом коммунистического переворота в Британии.
Экономика и власть. Политические страсти
159
Сталин не считался с жертвами, устанавливая в СССР
новый политический и экономический порядок. Ему, очевидно, нужно было получить максимум товарного хлеба для
ускоренной индустриализации, но не только это. Непомерные
планы заготовок он также использовал для того, чтобы сделать
покорными государственной воле (в реальности – его собственной воле) основную массу населения страны – крестьянство, отныне колхозное. «В 1928–1934 гг. в Советском Союзе бушевала кровопролитная война между государством и сельским
населением, – пишет известный демограф Сергей Максудов. –
…Голод 1933 года завершил эту неравную битву. Крестьянин
осознал, что у него нет выбора: подчинение или смерть, –
и встал на колени. Победитель продиктовал свои крайне
жесткие, никогда не виданные прежде в России условия распределения продуктов»1. Большей части населения Союза –
крестьянству – предстояло жить в совершенно новых для него
условиях. Обязательные поставки государству не должны
были зависеть от урожая и засеянной площади. Размер поставок был близок к половине всего валового сбора для колхозов,
не обслуживаемых машинно-тракторными станциями (МТС).
Для колхозов, которые обслуживались МТС, они были еще
бóльшими. Цены на зерно были фиксированные, что на практике означало бесплатную сдачу зерна государству, поскольку
уже в середине 1930-х годов, по данным Максудова, эти цены
были в десятки раз ниже рыночных2. За невыполнение минимума трудодней колхозникам с 1942 г. грозило уголовное преследование (эта мера наказания была подтверждена уже после
войны постановлением Совмина СССР от 31 мая 1947 г.).
Лишь после смерти Сталина, когда изменили порядок обложения крестьянских дворов сельхозналогом, отменили обязательные поставки с приусадебных участков и прекратились
уголовные преследования за невыполнение трудодней, положение колхозников несколько улучшилось (с 1964 г. они стали получать небольшую пенсию), хотя все еще оставалось тяжелым.
Уходить по своей воле из колхоза они не могли, т.к. не имели
паспортов. «Если они привлекались временно сроком не более
чем на один месяц на сельхозработы, лесозаготовки, торфоразработки в пределах своей области, края, республики, им выдавалась справка сельсовета, удостоверяющая их личность и цель
1
2
Максудов. Потери населения СССР… С. 287.
Там же. С. 294–297.
160
Очерк 4
выезда», – пишет социолог В.П. Попов1. Только в 1976 г. жители
сельской местности обрели право иметь паспорт.
Как и крепостное право, колхозная система резко ограничивала творческий потенциал крестьянства, его заинтересованность в результатах своего труда. Руководители колхозов
и совхозов и стоящие над ними начальники, обязанные любой
ценой выполнять спущенные сверху разнарядки, вынуждены
были нещадно эксплуатировать как людей, так и колхозную
землю. Лучшие в Европе украинские черноземы теряли свое
качество, а химические удобрения, которые, чтобы не допустить падения урожайности (за которое по головке не погладят), использовались в большом количестве, постоянно истощали почву. Капиталовложения в сельское хозяйство были
ограниченными. Сельские дороги на Украине, как и повсюду
в Союзе, были плохими, необходимой для нормального функционирования сельскохозяйственного производства инфраструктуры не было. В результате всего этого сельское хозяйство
Украины к моменту распада СССР находилось в плачевном
состоянии. И все же Украина оставалась житницей всего Советского Союза. В 1989 г. на Украине было 15,6% всех посевных
площадей, и она покрывала 30% госзакупок зерна, 56% закупок сахарной свеклы, 42% – семян подсолнечника, 32% – льна,
26% – овощей, 23% – картофеля, четверть всех закупок фруктов
и ягод, четверть – животного и треть – растительного масла.
Украина производила 22% мяса, 22,5% – молока и 20,5% – яиц2.
Индустриализация в СССР проводилась ужасными методами, но это не означает, что она не принесла позитивных результатов, в том числе и для Украины. Отсутствие паспортов
у крестьян в определенной мере сдерживало урбанизацию, но
лишь частично. От тяжелой и беспросветной колхозной жизни
крестьяне и без паспортов убегали в райцентры, а уже оттуда
в большие города, и государство не всегда их за это наказывало,
т.к. стройки, заводы и фабрики нуждались в рабочих кадрах.
Особенно новостройки в малообжитых местах. Проводились
оргнаборы на целинные земли, на так называемые «стройки
коммунизма» и другие крупные строительства, откуда вчерашние крестьяне домой уже не возвращались и массово ми1 Попов В.П. Паспортная система в СССР (1932–1976), Социологические
исследования. 1995. № 9. С. 12.
2 Народное хозяйство СССР в 1989 году: Статистический ежегодник. М.:
Финансы и политика, 1990. С. 418–475.
Экономика и власть. Политические страсти
161
грировали в города. Крестьянская молодежь, особенно после
службы в армии, ехала в города учиться – часто неважно на
кого, лишь бы не возвращаться в колхоз. Границы республик
миграцию, конечно, не сдерживали, и многие украинцы переезжали в советское время в другие республики, а жители этих
республик – на Украину.
Мы уже говорили о том, что в СССР экономика Украины
строилась как часть общесоюзного хозяйственного комплекса.
В то же время на Украине развитие экономики имело свою
специфику. Земля Украины чрезвычайно богата полезными
ископаемыми, особенно один из трех ее экономических районов – Донецко-Приднепровский. В 1989 г. республика при
населении в 18% общесоюзного добывала 45,5% всей железной
руды (более 80% – в Криворожском бассейне), около 25% угля
(главным образом в Донбассе), большую долю всех марганцевых руд (в районе Никополя) и урана (в районе Желтых Вод).
Рядом с горнодобывающими предприятиями работали заводы
по переработке руд и, соответственно, металлургические, прокатные, химические заводы. В том же 1989 г. УССР давала 40,8%
всесоюзного объема чугуна, 34,2% стали, 35,5% проката. Республика производила 33,5% стальных труб, 35,8% электродвигателей, 28,5% химического оборудования, 27,9% сельскохозяйственных машин, 29,2% экскаваторов, 22,6% металлорежущих
станков, подавляющее большинство всех тепловозов и значительный процент других машин и оборудования1.
Иными словами, Украина давала Союзу намного больше
важнейших товаров промышленного производства и сельского хозяйства, чем потребляла. Большинство украинцев, даже
не зная конкретных цифр, об этом догадывались. Многие из
них были уверены, что вклад Украины в советскую экономику является решающим, что без него Советскому Союзу не выжить. В годы перестройки весьма популярной была мысль, что
их родину «объедают», и приведенные выше данные, казалось
бы, это подтверждали. Такая точка зрения, как мы знаем, воплотилась в лозунг «Москали съели наше сало и выпили нашу
горилку!», который в немалой степени повлиял на исход голосования на референдуме 1 декабря 1991 г.
Перед Великой Отечественной войной подобная уверенность была бы в определенной мере оправданной. В 1937 г.
1
Там же. С. 338–340, 378–380.
162
Очерк 4
выплавка чугуна республикой составляла 61% от общесоюзной,
стали – 48%, добыча железной руды – 59%, угля – 61%. Это в то
время, когда углем и сталью определялась мощь государства1.
Если добавить к этому 26% всей производимой в СССР электроэнергии2 и украинскую сельхозпродукцию, то можно признать, что без Украины выживание СССР в капиталистическом
окружении было бы весьма затруднительно. Накануне распада СССР все уже было не так. Большинство украинцев жили
не лучше и не хуже, чем другие граждане Союза, а доля Украины в советской экономике существенно сократилась и уже
не была решающей (хотя и оставалась очень высокой). И дело
не только в том, что в войну и после войны сильно поднялись
другие регионы СССР и, соответственно, уменьшилась украинская доля в общесоюзной экономике. Изменились к этому
времени экономические приоритеты. Не играла уже прежнюю
роль металлургическая промышленность, и уголь больше не
является основным видом топлива. Проблема энергоресурсов
для Украины была особенно важной, поскольку ее промышленность очень энергоемкая. Да и успехи в сельском хозяйстве
во многом зависели от наличия топлива. Украинское сельское
хозяйство не могло бы считаться «житницей Союза», не получай оно для своих машин и тракторов горюче-смазочные материалы, в основе которых нефтепродукты, добываемые в России и других республиках Союза. Уже давно важнейшими
видами топлива стали нефть и газ, а их-то как раз Украине
больше всего не хватало. В 1984 г. она вырабатывала лишь 6%
общесоюзных топливных ресурсов, т.е. во много раз меньше,
чем ей было необходимо. В рамках СССР проблема решалась
довольно просто – за счет нефти и газа, поступающих в Украину по нефте- и газопроводам из России и других республик.
Не забудем при этом, что Украина активно участвовала как
в добыче нефтепродуктов, так и в строительстве путепроводов
своими денежными вкладами, оборудованием (включая трубы
большого размера) и квалифицированными кадрами.
Почти половину всей необходимой стране электроэнергии Украина производит сегодня на атомных станциях. Все
пять находившихся на ее территории станций были построены
1 Итоги выполнения второго пятилетнего плана развития народного
хозяйства Союза ССР. М.: Госпланиздат, 1939. С. 80–83.
2 Там же. С. 116.
Экономика и власть. Политические страсти
163
в 70–80-е годы, т.е. в советское время (лишь два энергоблока из
18-ти действующих были запущены уже в независимой Украине). Авария на Чернобыльской АЭС в 1986 г. принесла Украине колоссальные беды. Очень много людей погибло, еще
больше остались инвалидами (точное число тех и других никто
не знает), огромными оказались расходы, необходимые для
безопасного хранения радиоактивных отходов, для лечения
многих тысяч пострадавших в результате аварии, для выплаты
компенсаций ликвидаторам. Серьезными были для Украины
и политические последствия чернобыльской аварии: активное участие в борьбе за независимость в перестроечное время
принимали разного рода «зеленые» движения, которые затем
включились в борьбу за власть, обыгрывая опасности, которые
несет с собой атомная энергетика. Весьма существенно и то,
что ядерное топливо для АЭС Украина получала из России,
отработанный материал перерабатывался в русской Сибири,
да и все технические проблемы, которые могли возникнуть на
украинских атомных станциях, необходимо было, по правилам, согласовывать с институтами, проектировавшими строительство АЭС, т.е. опять-таки с россиянами. Националисты же
с первых дней независимости требовали ограничения связей
с Россией, в том числе и в этой области. Их поддерживали «зеленые», вообще требовавшие закрытия АЭС. Между тем отказаться от атомной энергетики Украина объективно не могла –
собственных источников энергии у нее явно не хватало.
Еще одна важная, быть может, важнейшая особенность
экономики УССР заключалась в том, что до 90% всех промышленных объемов здесь составляли предприятия тяжелой промышленности – «сектора А». На Украине производился очень
большой процент общесоюзной продукции ВПК. Харьковский
паровозостроительный завод, построенный еще в конце XIX в.
и долгое время бывший флагманом российского, а затем советского паровозостроения, еще в годы русско-японской и Первой мировой войн выполнял заказы военного ведомства, производя шрапнельные снаряды и мощные паровые котлы для
дредноутов и крейсеров российского военно-морского флота.
В годы первых пятилеток завод выпускал первые гусеничные
тракторы, во время Великой Отечественной войны – танки.
Именно здесь были созданы первые образцы танка Т-34, массовое производство которого было налажено уже после эвакуации завода на Урал. Вернувшись в Харьков, завод продолжал
164
Очерк 4
работать над усовершенствованием бронетехники. Там же
в Харькове находился машиностроительный завод, построенный на базе детской коммуны А.С. Макаренко. Поначалу он
выпускал знаменитые фотоаппараты ФЭД, в конце 30-х годов
стал выполнять заказы авиапромышленности. Харьковский
авиазавод был одним из крупнейших в СССР, выпускал он
как пассажирские и транспортные, так и военные самолеты
(истребители Яковлева, бомбардировщики Сухого, истребители-бомбардировщики Микояна и Григоровича, летающие
радары и др.). Военные заказы выполняли самые крупные
предприятия Украины: в Киеве авиазавод Антонова, в Запорожье крупнейший завод авиадвигателей «Мотор Сич», в Днепропетровске производственное объединение «Южмаш», еще
в 1951 г. начавшее производить баллистические ракеты (или
«автомобили вертикального передвижения», как, по словам
Л. Кучмы, в прошлом директора «Южмаша», называли их работники предприятия). Судостроительный завод в Николаеве
строил наряду с ледоколами, пассажирскими и транспортными судами эсминцы и крейсера, киевский завод «Арсенал»
выпускал для нужд военной промышленности оптические
приборы. И так далее и так далее. На этих предприятиях работали талантливые ученые, высококвалифицированные инженеры и техники – цвет украинской интеллигенции. Но все
это было возможно, пока военные заказы финансировались из
общесоюзного бюджета сверх меры милитаризированного советского государства, не жалевшего средств на военные расходы. А потом СССР развалился, и Украина должна была решать
проблемы разросшегося ВПК самостоятельно.
Первичное накопление капитала
Имей раздел общего хозяйства СССР хоть какое-то правовое обоснование, Украина могла бы добиваться получения
своей доли в общесоюзной экономике. Но в реальностях того
времени ее руководители предпочитали не спорить об условиях раздела союзной собственности. Украина прихватила
лишь то, что находилось на ее территории (включая огромную армию юго-западных военных округов с преимущественно русскими офицерами, которая стала для нее тяжелым бременем).
Экономика и власть. Политические страсти
165
Экономическая ситуация в стране была близка к катастрофической. Денег в бюджете не было, управление предприятиями, особенно тяжелой промышленности, развалилось,
поставки комплектующих от предприятий-смежников резко
сократились, а главное – нарушилась вся система сбыта произведенных товаров. Не получали денег и работники заводов
и фабрик. Бюджетники – огромная армия служащих госучреждений, учителей, медиков, пенсионеров – остались без зарплат
и пенсий. Люди должны были сами искать средства для выживания. И они выживали, кто как мог. Хуже всего было пенсионерам. В Киеве начала 90-х годов на каждом шагу можно было
увидеть пожилых интеллигентных женщин, роющихся в мусорных баках, либо стариков профессорского вида, собирающих бутылки из-под пива. Миллионы людей, бросив работу,
ушли в «челночный бизнес», т.е., приобретя пару «кравчучек»
(«два колесика и ручка называются кравчучка») и набив их бутылками с водкой и «советским шампанским», отправлялись
в Турцию, Польшу, а то и в Китай, чтобы вернуться оттуда
с ширпотребом «second hand». Все, что можно было продать,
распродавалось за копейки. Точнее, за тысячи, десятки и даже
сотни тысяч купоно-карбованцев. Нужно было все распродать
и тут же реализовать полученные купоны – в стране была галопирующая инфляция, и в 1995 г. за одну немецкую марку
давали более ста тысяч купонов.
Тогда же создавался и первичный капитал. Поскольку
в это время не было почти никаких правовых ограничений,
распродавали не только личный скарб, накопленный в советские годы, но и продукцию бывших советских предприятий,
и сами эти предприятия. Нелегально или полулегально (где
грань, если нет законодательства?), но обязательно за конвертируемую валюту и в подавляющем большинстве случаев
по ценам, намного ниже рыночных – только так можно было
найти тогда торговых партнеров. Михаил Поживанов, позже
мэр Мариуполя, депутат Верховной Рады и глава Госкомрезерва, в конце перестройки, бросив московскую аспирантуру,
приехал работать помощником мастера на «Азовсталь» в Мариуполь. По совету отца, тогда председателя Госкомитета по
металлургии и советника премьер-министра, который хорошо
понимал, что делал, предлагая сыну бросить науку и Москву
и стать помощником мастера на большом, но безденежном заводе. При этом заводе Поживанов младший открыл свое пред-
166
Очерк 4
приятие «Азовтехника», которое занималось посредничеством
при реализации продукции «Азовстали». Самое сложное было
получить лицензию на право продажи металла за границей, но
у отца Михаила Поживанова была возможность такую лицензию достать. Далее все шло как по маслу. Михаил потом рассказывал в частной беседе, как тогда делались деньги. Произведенный ранее товар (т.е. затоваренная продукция) сбывался
за границей по демпинговой цене – не так уж важно, по какой.
Затем из каждого миллиона долларов выделялось десять тысяч
на покупку подержанного «Мерседеса» директору завод, пару
тысяч – на подарки его ближайшему окружению и еще десять
тысяч долларов на выплату зарплат всем работникам завода
(разумеется, в купонах). Все остальное шло в карман.
Были, конечно, и другие способы накопления капитала.
Вовсю ходил бартер. Я был свидетелем, как депутаты Киевской Рады договаривались со швейцарской посреднической
фирмой об обмене высококачественных украинских товаров
из легированной стали на бутылки с химическими суррогатами фруктовых соков, которыми тогда увлекалась поголовно
вся украинская детвора. Посредниками в подобных сделках
чаще всего были бывшие эмигранты из СССР. Они могли говорить с поставщиками украинских товаров на их родном языке
(что было важно, потому что иностранные языки в Украине
тогда мало кто знал) и, кроме того, прекрасно ориентировались в обстановке, что царила тогда в постсоветских странах
и была абсолютно непонятной западным предпринимателям.
Активно накапливали капиталы активисты созданных в перестройку комсомольских кооперативов; переходили в частное
владение вчерашние государственные или ведомственные
(в том числе строительные, коммунальные, аграрные) банки.
Большие деньги приносили посреднические махинации при
перепродаже электроэнергии и нефтепродуктов оптовым потребителям на Украине. Поступаемый на Украину российский
газ перепродавался не только внутри страны, но и за рубежом
(по цене, гораздо большей, чем платила России Украина) – так,
по-видимому, стала олигархом Юлия Тимошенко.
Источником больших богатств был обыкновенный бандитизм. Многим бизнес-компаниям, ставшим позже вполне
легальными, стартовый капитал дал рэкет. Зарабатывали большие деньги мафиозные организации, не гнушавшиеся «мокрухи». Тогда в Украине их было много, особенно на юго-востоке,
Экономика и власть. Политические страсти
167
в Донбассе, где главным мафиози считался убитый в 1995 г.
Алик Грек. Бандиты в 90-е годы ничего не боялись и открыто
«крышевали» предпринимателей. Им самим «крышей» служила милиция, которую они покупали, как говорится, «со всеми
потрохами». Своими глазами видел, как в пасхальную ночь гдето в середине 90-х годов старший лейтенант милиции на глазах
у сотен выходящих из храма прохожих целовал руку, которую
ему сунул из окна своего лимузина известный киевский бандит, через год или два убитый в каких-то разборках.
Богатели и многие юристы, не столько защищавшие неустоявшееся законодательство, сколько служившие «нуворишам» и прикрывавшие бандитизм. И, конечно же, обогащались
государственные чиновники, жившие в это время не столько
на зарплату, сколько на взятки и откаты, которые они получали, оформляя сомнительные сделки. В 90-е годы, первые годы
правления Кучмы, бизнесмены, накопившие первичный капитал, начали прибирать к рукам промышленные предприятия,
бывшие до того в государственной собственности, с помощью
«ваучерной приватизации», которая превратилась в массовую
скупку спекулянтами именных приватизационных сертификатов у населения1.
Методов первичного накопления было много, но практически все они были незаконными. Иными они и быть не могли,
поскольку в стране отсутствовала нормативная база, необходимая для того, чтобы ввести новые быстро меняющиеся экономические отношения в правовое русло, и не было достаточно
сильного государственного аппарата, способного эффективно
обеспечивать правопорядок.
Выбор направления экономического развития
Экономика страны сталкивалась с трудностями переходного периода. Примерно то же самое происходило тогда на
всем постсоветском пространстве, но на Украине были и свои
особенности, связанные с перенасыщенностью экономики
предприятиями ВПК, металлургическими, машиностроительными и химическими заводами. Все они были исключи1 Аксенов Ю., Гужва И. Дети газа и стали. http://expert.ru/expert/2004/38/
38ex-fpg_28421/.
168
Очерк 4
тельно энергоемкими, и эффективность производства на них
находилась в теснейшей зависимости от внутренних и импортируемых (главным образом из России) источников энергии.
В 1995 г. энергозатраты на каждый доллар производимой продукции в Украине были бóльшими почти в 2 раза, чем в России, почти в 4 раза, чем в Белоруссии, в 7,3 раза, чем в Венгрии,
в 20 раз, чем в Англии, в 24 раза, чем во Франции и в 27 раз, чем
в Германии1. Что касается структуры энергозатрат, то около
половины их покрывалось за счет газа, лишь четвертая часть
которого добывалась в Украине.
Как же со всем этим быть? Перед руководителями нового
государства остро встал вопрос о будущем направлении экономического развития страны. Еще при Кравчуке в Киеве появились западные экономические советники. Они в один голос
предлагали бросить на произвол судьбы основную часть энергоемких предприятий ВПК, сократить металлодобычу и закрыть большинство угольных шахт. Помню свои споры с руководителем французской группы консультантов правительства
Украины Ж. Дюшаном. Он говорил тогда примерно следующее: Украина должна сделать исторический выбор: либо дальше продолжать оказывать поддержку предприятиям тяжелой
промышленности, в большинстве своем устаревшим и неприбыльным, либо, понимая, что их ждет упадок, закрыть все эти
предприятия, сделать ставку на малый и средний бизнес. Дюшана, да и других западных советников, по-видимому, не волновало то, что в этом случае Украина потеряет значительную
часть своего интеллектуального потенциала, что масса специалистов высокой квалификации окажется на улице, что страна
потеряет все лучшее, что было в ее экономике.
Слава богу, в это время президентом страны стал Леонид
Кучма. У нового президента было много слабых сторон, но значение наиболее технологически развитых сфер производства
для Украины бывший директор «Южмаша» понимал хорошо.
Понимал он и то, что Запад поддерживать эти сферы экономики Украины не будет. «На Западе есть мнение, – писал Кучма, –
что инвестиции в украинские высокотехнологические производства вообще бесперспективны. Речь идет в первую очередь
о наших попытках утвердиться на мировом космическом и
авиационном рынках, а это, очевидно, не вписывается в извест1 Ukraine and the World Economy. Institute for Economic Research and
Policy Consulting. 2002. P. 29.
Экономика и власть. Политические страсти
169
ные пессимистические представления о нашем месте в мире»1.
Пессимизм, думаю, здесь не главное. Главное: не допускать
Украину не только на космический и авиационный рынки, но
и на рынок вооружений, где она, будучи в недавнем прошлом
одним из центров советского ВПК, могла быть довольно серьезным конкурентом. Кучма об этом прямо не говорит, но подразумевает. Касаясь проблемы интеграции Украины в структуры международного рынка, он пишет: «Что конкретно может
принести такая интеграция Украине? Мы пытались убедить
себя, что речь идет о нашей интеграции в качестве равноправного партнера. Однако из-за малой конкурентоспособности
национальной экономики такое равенство фактически исключено… Пространство возможностей высокотехнологического
развития, которыми располагает Украина, сужается. Время работает против нас. Сужается и сфера применения наших высококвалифицированных кадров»2. Безусловно, многие отрасли
экономики Украины на международном рынке были неконкурентоспособными, однако не все. Те предприятия, что могли
бы более или менее успешно конкурировать с западными, на
международный рынок пускать не хотели. И бывший директор завода баллистических ракет это прекрасно понимал.
Надо отдать должное Кучме – он постарался сделать все
возможное, чтобы сохранить высокотехнологическое производство. Для этого нужны были средства. Где их взять? Украинский бюджет пуст, внешние инвестиции в разваливающуюся экономику Украины, да еще без каких-либо правовых
гарантий, не реальны. К тому же в стране гиперинфляция:
в 1993 г. она достигла фантастической цифры – 10000%. Это
означало, что обеспечить материальными ресурсами развитие
крупных предприятий, инвестируя в них купоно-карбованцы,
невозможно. И ради спасения украинской экономики Кучма
принял два важных решения.
Первое. Под его руководством страна выбрала многовекторный внешнеполитический курс, что в конкретных условиях того времени означало сохранение тесных партнерских
связей с Россией при одновременном установлении хороших
отношений с Западом. Удалось договориться об экономически очень выгодных межправительственных соглашениях
по поставкам внутренним потребителям Украины (без права
1
2
Кучма Л. Украина – не Россия… С. 177.
Там же. С. 178–179.
Очерк 4
170
продажи за рубеж) российского газа по льготной и, что важно,
фиксированной цене. И сохранить при этом в собственности
Украины газотранспортные магистрали, идущие в Европу.
Еще будучи премьером, Кучма подписал в Москве соглашение между правительствами двух стран о научно-техническом
сотрудничестве в области атомной энергетики, что позволило
Украине сохранить этот важнейший источник энергоресурсов. Наконец, в мае 1997 г. был подписан, а в следующем году
ратифицирован так называемый «большой договор» о дружбе,
сотрудничестве и партнерстве Украины и России. Россия признала границы с Украиной, но закрепила в договоре право на
временное пребывание своего Черноморского флота в Севастополе. Конечно же, подписав с Украиной выгодные для нее
соглашения, Россия получила рычаги экономического и политического давления на соседнюю страну, но так же очевидно:
эти соглашения были жизненно необходимыми в тот момент
украинской стороне. Трудно даже представить, что сталось
бы с экономикой Украины и какими были бы условия жизни
миллионов украинцев, не будь этих соглашений. Параллельно, отказавшись от ядерного оружия и взяв курс на рыночную
экономику, Украина смогла завоевать доверие Запада и получить там очень важные для нее кредиты. Политически зависимым молодое государство стало не только от России, но и от
западных государств и международных банков. Однако иного
выхода у Украины, по-видимому, в то время не было.
Второе. Был решен вопрос энергообеспеченности экономики Украины, но оставалась проблема средств, которые нужны
были для инвестиций в украинскую промышленность. Частично такие средства были получены за счет западных кредитов. Но
кредиты нужно возвращать, а кроме того, их на создание самостоятельной украинской экономики все же не хватало. И тут сработало решение, которое осознанно или неосознанно принял
тогда президент. Кучма закрыл глаза на то, что восстановлением базовых отраслей украинской экономики будет заниматься
«теневой капитал». В середине 90-х этот капитал производил не
менее 50% всего ВВП1. Очевидно, что при несовершенной правовой регуляции бизнеса и старых бюрократических структурах,
не способных этот бизнес жестко контролировать, справиться
с «тенью» будет непросто. Тем не менее Кучма рискнул.
1
Митюков И. Напередоднi. Киев, 2000.
Экономика и власть. Политические страсти
171
Второе важное решение президента трудно оценить однозначно. Оно помогло спасти украинскую экономику, но подорвало основы будущего правопорядка. Позволяя «теневым
структурам» участвовать в процессе создания новой экономики, Кучма по крайней мере мог не допускать теневой монополизации наиболее важных сфер производства. Однако допустил.
Хотя осознавал, что «естественным следствием расцвета теневой экономики является появление “олигархических” структур, их сращивание с государственным аппаратом». Он писал:
«Государство не сможет выполнять свои обязанности, если
его политику в значительной мере будут определять, исходя
из своих интересов и целей, отдельные могущественные лица
или группы, способные влиять на законодательные и правоохранительные органы, судебную практику, центральные
и местные управленческие структуры, на средства массовой
информации»1. Кучма оправдывался: «Я смотрю на это как на
разновидность “налога на свободу”»2.
Спасительное для украинской экономики решение Кучмы
породило всевластие олигархов и всеохватную коррупцию.
Эти два фактора являются источником всех социальных
конфликтов в Украине, в них же – одна из основных причин
киевских «майданов». В стране, по сути, установился олигархический режим, который по природе своей не мог позволить государству эффективно бороться с правовым беспределом. На
практике допуском теневого капитала в ведущие отрасли экономики президент Кучма заплатил не за свободу, а за торжество беззакония. Остается, однако, открытым вопрос: «А был
ли у него иной выход?» Боюсь, что нет. Он сделал все, что мог
в той ситуации. Спустя годы он сам и следующие за ним руководители страны должны были заняться исправлением сложившегося положения и обуздать олигархов. Они с этой задачей не справились. Да и не очень старались.
Не всю экономику при Кучме удалось восстановить в полном объеме. Если металлургия с большим трудом, но все же
смогла протиснуться на мировой рынок и стала главным наполнителем украинского госбюджета, то украинскому машиностроению занять какое-то место на международном рынке практически не удалось – этому мешала его технологическая отсталость.
Выжить оно смогло только благодаря товарообмену и партнер1
2
Кучма Л. Украина – не Россия… С. 172.
Там же. С. 171.
Очерк 4
172
ству с Россией. А там в это время шла своя экономическая перестройка. С множеством проблем, прежде всего финансовых,
столкнулись и российские торговые партнеры, и смежники
украинских машиностроителей. В результате доля машиностроения в общем экономическом объеме Украины сократилось
с 31% до 14%. Острые, почти неразрешимые проблемы возникли
и в украинском сельском хозяйстве. Колхозов не стало, а эффективные фермерские хозяйства им на смену прийти не могли.
Потому что в сложившихся условиях нельзя было распродавать
в частные руки государственную землю. Ее тут же прихватил бы
капитал (наполовину, как мы знаем, теневой), и миллионы крестьян оказались бы без средств пропитания. Было много и других проблем, результатом чего было снижение ВВП до 40% от
уровня 1990 г. И все же Украина выжила, вышла из критической
для нее как самостоятельного государства ситуации.
Пик падения ВВП пришелся на 1998 г. К тому же году
опрошенные социологами украинцы относят период максимального ухудшения материального положения своих семей.
А затем ситуация довольно быстро стала улучшаться, что сразу
же было замечено людьми. Начал расти ВВП, а вместе с ним
и благополучие украинских граждан. Изменение оценок украинцами своего материального благополучия вполне согласуется с динамикой роста ВВП. Почти вдвое уменьшилось число
людей, считающих себя бедными, более чем в два раза увеличилось число людей со средним уровнем достатка (см. рис. 4).
Это был очевидный успех. В 2001–2004 гг. ежегодный прирост ВВП составлял в среднем 7%, а в первом квартале 2004 г.,
по данным Венского института международных экономических исследований, рост валового продукта достиг 10,8%1.
Особенно быстрым был рост промышленного производства
(12,9% в 2000 г. и 18,5% в 2001 г.)2. Прекратилась галопирующая
инфляция, купоно-карбованцы сменила довольно устойчивая
гривна. Словом, к концу второго срока правления Л. Кучмы
значительно улучшились как объективные показатели развития экономики, так и субъективные представления украинцев
о своем материальном положении. И тем не менее второй срок
президентства Кучмы завершился так называемой «оранжевой
революцией». Парадокс?
1
ИНОСМИ.ру. Россия сегодня. http://inosmi.ru/untitled/20040702/210880.
2
Кучма Л. Украина – не Россия… С. 189.
html.
Экономика и власть. Политические страсти
173
90%
80%
70%
60%
50%
40%
30%
20%
10%
0%
1994
1995 1996 1997
1998 1999 2000 2001 2002
2003 2004
ВВП % к уровню 1990 года
% людей, считающих уровень жизни их семьи выше среднего
% людей, считающих уровень жизни их семьи средним
% людей, считающих, что уровень жизни их семьи ниже черты бедности
Источник: данные КМИС.
Рисунок 4.Оценка украинцами материального положения их семей
в годы президентства Л. Кучмы (1994–2004)
О причинах «оранжевой революции»
Попробуем разобраться в основных причинах, которые
вывели людей на первый «Майдан», – без этого, боюсь, не понять, почему случился «Майдан» второй.
В годы правления Кучмы наращивала обороты националистическая пропаганда. Националистов не устраивала многовекторная внешняя политика Киева, они настаивали на смене курса
в пользу решительного отталкивания от Москвы. Союзники национал-демократов, этнонационалисты, к которым относился
174
Очерк 4
и кандидат в президенты Виктор Ющенко, добивались не только отталкивания от России, но и полного вытеснения за пределы общественно-политического поля Украины русского языка
и русской культуры. Может показаться, что националистическая пропаганда не добилась своих целей и не сыграла важной
роли в подготовке «оранжевой революции». От русского языка
население не отказалось даже после второго «Майдана». Отношение к России как перед «оранжевой революцией», так и после
нее оставалось хорошим. За вступление в НАТО накануне первого «Майдана» высказывалось явное меньшинство (11–15%).
Сторонников вступления в ЕС было больше, но все же их число
никогда не превышало числа тех, кто поддерживал различные
формы объединения с Россией и ее союзниками (см. предыдущий
очерк). Все это так, если смотреть на картину в целом. И если бы
на президентский пост после Кучмы претендовали сторонники политической силы, нацеленной на объединение Украины,
эти цифры следовало бы принять во внимание. В таком случае
«оранжевого Майдана» могло и не быть. Но такой силы в Украине тогда не было. Между собой конкурировали представители
двух полярных политических сил – Виктор Ющенко, который
во всем придерживался линии этнокультурных националистов,
и представитель Донбасса, восточного полюса Украины, и, как
многие тогда ошибочно считали, «промосковский политик»
Виктор Янукович. Столкнулись между собой запад и восток
страны – электораты, позиция которых по всем упомянутым вопросам была прямо противоположной.
Согласно данным КМИС, 78,5% сторонников Ющенко языком предпочтения считали украинский язык, тогда как 73,5%
электората Януковича были русскоязычными1. Достаточно выраженной была разница позиций и в вопросе выбора главных
партнеров Украины. 43,3% тех, кто голосовал за Ющенко, хотели бы видеть Украину в Евросоюзе, (абсолютного большинства в этой группе у поклонников ЕС все же не было), тогда
как в электорате Януковича большинство (60%) выступало за
союз с Россией и Белоруссией2. По вопросам других внешнеполитических параметров позиции электората двух кандидатов различались, но не так выраженно. За вступление в НАТО
высказались, по данным КМИС, 17,6% избирателей Ющенко
1 Попов А. Парадоксы революции, в книге: Оранжевая революция. М.:
Европа, 2005. С. 143.
2 Там же. С. 139.
Экономика и власть. Политические страсти
175
и 7,3% сторонников Януковича. Примерно одинаковое число
избирателей Ющенко и Януковича выступало за внеблоковый
статус Украины (46,6% и 44,5% соответственно). Возможность
вступления в военный союз СНГ поддержало 13,8% опрошенных сторонников Ющенко и 27,8% избирателей Януковича.
Пропаганда националистов и исторически обусловленные
региональные различия в настроениях избирателей сыграли
важную роль в подготовке и проведении «оранжевой революции», но объяснять первый «Майдан» только этим все-таки
нельзя. Очевидно, сработали и другие факторы.
Какие? В обоих лагерях большинство было недовольно положением в стране: у Ющенко – 78,5%, у Януковича – 60,3%1.
И это при том, что большинство украинцев признало, как мы
видели, улучшение своего благосостояния к моменту начала
революции. По-видимому, люди не забыли еще своих недавних бедствий, считали, что улучшение ситуации идет слишком медленно, и надеялись, что их кандидат, став президентом, сможет ускорить положительную динамику. Но для того,
чтобы выйти с акциями протеста на улицу, только этого недостаточно. Конкретным поводом для протестов послужило
несовпадение результатов социологических опросов с избирательных участков и официальных данных Центральной избирательной комиссии (ЦИК), что позволило протестантам публично заявить о фальсификации выборов. Это, как нетрудно
понять, всего лишь повод. Фальсификации, наверняка, имели
место (как на востоке, так, кстати, и на западе), но их немало
было и во время предшествующих выборов, президентских
и парламентских, однако сколько-нибудь серьезных протестов
они тогда не вызывали. Так что дело здесь не в природном чувстве справедливости у протестантов, особенно если вспомнить,
что избрание в конце концов Ющенко президентом с помощью
явно антиконституционного третьего тура выборов их совесть
никак не отяготило. Судя по всему, сторонников Ющенко
заранее подготовили к тому, что победить на президентских
выборах должен их кандидат, и они восприняли объявленную ЦИК победу Януковича с негодованием, как явную подтасовку фактов. Но кто мог так настроить значительную часть
общества? Националистические организации, конечно, этому
способствовали, но главным провокатором стали масс-медиа.
1
Там же. С. 142.
Очерк 4
176
Именно им удалось вызвать в широких слоях населения недоверие к действующей власти и, вообще, к «промосковским
силам» – благо почва к тому была уже подготовлена.
Одна из главных причин кризиса 2004 г., на мой взгляд,
связана, как ни странно, с успехами экономической политики
Кучмы, в первую очередь, с появлением в начале 2000-х годов
среднего класса. Если живущие за чертой бедности люди, которые в 1998–1999 гг. (т.е. совсем недавно) составляли почти
80% всего населения страны, думали только о том, как им выжить, то представителей нарождающегося среднего класса уже
волновал вопрос о том, кто ответственен за все еще плохое положение страны и как из него выйти. И окончательно со всем
этим не разобравшись, они тут же стали проявлять завидную
политическую активность. Социолог Алексей Попов пишет:
«В электорате Ющенко были больше представлены активные
слои населения: в нем была большей, чем у Януковича, доля
молодежи и представителей малого бизнеса (…эта категория
избирателей была весьма чувствительна к идеологеме передела собственности “донецкими”, эксплуатируемой Ющенко).
А главное, он опирался на наиболее активный, пассионарный,
по Льву Гумилеву, Запад»1.
Пассионарность среднего класса проявлялась не только на
Западной Украине, но и в Киеве, где было больше всего активных его представителей, прежде всего, из числа журналистов
и студентов. Студенты всегда и везде были самыми мобильными и самыми активными. А вот о роли украинских журналистов в формировании протестных настроений в массах стоит,
думаю, упомянуть особо. В большинстве своем это были молодые люди, выросшие уже в период перестройки и прямого отношению к советскому прошлому не имеющие. Какая-то часть
из них была искренне обеспокоена судьбой Украины и бедственным положением своих соотечественников. Основная же
масса видела свой журналистский долг в том, чтобы получить
и распространить побольше сенсационных материалов, разоблачить как можно больше «сильных мира сего» и таким образом сделать себе карьеру. Немало было и таких, кто выполнял
при этом заказ кого-то из тех же «сильных», заинтересованных
в компромате на своего политического или экономического
конкурента. Журналистов, как правило, не волновало то, что
1
Попов А. Парадоксы революции. С. 143.
Экономика и власть. Политические страсти
177
своей деятельностью они возбуждают массы, толкают их на
необдуманные поступки, создают в стране обстановку хаоса.
В условиях слабо развитой правовой системы и коррумпированности органов правопорядка это лишь множит те негативные явления, с которыми журналисты вроде бы призваны
бороться. Свобода слова, безусловно, очень важна, но требует особой ответственности журналистов, а ее явно не хватает
даже в развитых правовых государствах. «Урбанизация мира и
рост как образования, так и плотности коммуникаций, – писал
И. Валлерстайн, – породили такой уровень всемирной осведомленности о политике, который одновременно делает проще
политическую мобилизацию и затрудняет сокрытие уровня
социально-экономического неравенства и роли властей в его
поддержании»1. В Украине – стране с высоким уровнем образования и в то же время с не менее высоким уровнем социального
неравенства и коррумпированности власти, где закон к тому же
не уважают ни граждане, ни чиновники, – безответственность
журналистов особенно опасна. Она вполне способна создать
в стране взрывоопасную ситуацию и вызвать острейший политический кризис. Такие кризисы и имели место в Украине во
время первого, а затем и второго «Майдана».
Поддерживала протестантов и значительная часть киевской интеллигенции. Более других жаждавшая демократических реформ в СССР, она особенно сильно пострадала
в результате его развала, и не только материально (хотя материальное положение интеллигенции в 90-х годах было просто
катастрофическим). Хуже было то, что стремительно падал
престиж интеллигентных профессий, и те, кто первым ушел
из своей профессии в «челноки» или криминальный бизнес,
часто добивались потом куда более престижного статуса, чем
учитель или инженер. Возвращаться в советское прошлое многие интеллигенты не хотели, но и статус-кво их не устраивал.
Потому и поддерживали интеллигенты все, что обещало социальные перемены. К чему приведут эти перемены, никто толком не знал, но все, естественно, надеялись на лучшее. В силу
специфики столичной интеллигенции, речь о которой шла
в предыдущем очерке, прозападные настроения в ее среде
были гораздо более выраженными, чем пророссийские. В ходе
«оранжевой революции» это проявилось в том, что большин1
Валлерстайн И. После либерализма. М.: УРСС, 2003. С. 247.
178
Очерк 4
ство столичных интеллигентов голосовало за Ющенко и поддерживало протестантов на Майдане и Крещатике.
Но кто еще, помимо студенческой молодежи и интеллигенции, легко воспринял побуждающую к протестам пропаганду журналистов? Алексей Попов прав – это представители
малого и среднего бизнеса. Миллионы «челноков» и «челночниц» в неимоверно трудных условиях 90-х годов смогли
к началу 2000-х сколотить кое-какой капитал и открыть собственную торговую точку, закусочную или парикмахерскую.
В средний класс они попали, но покоя и уверенности в себе это
им не принесло. Масса проблем с арендой и постоянно растущими расходами на жилищно-коммунальные услуги, с банковскими кредитами, инфляция, хотя и не такая, как в начале 90-х, но заставляющая с собой считаться и т.д. А доходы от
бизнеса оказались явно недостаточными, чтобы со всем этим
справиться. Прежде всего, из-за давления более сильного конкурента – крупного бизнеса.
Вытеснение малого бизнеса крупным – нормальное следствие роста капиталистической экономики. Малый бизнес
крайне неустойчив везде – даже в самых благополучных европейских странах. Там, помещения, сдаваемые в аренду малому
бизнесу, ежегодно, а то и чаще меняют арендатора – булочную
сменяет массажный кабинет, затем парикмахерская, затем цветочный магазин, затем снова булочная… К этому все привыкли, все знают, что занятие малым бизнесом – большой риск,
никаких бунтов по поводу его провалов в Европе давно уже
не бывает; серьезные забастовки здесь чаще устраивают рабочие и служащие мощных компаний, сотрудники муниципальных или государственных служб, объединенные в сильные отраслевые профсоюзы.
В Украине люди, занимающиеся малым бизнесом (среди
них много женщин), – самая активная часть населения, бунтующая постоянно. Именно их палатки с протестными плакатами чаще всего стоят на центральных улицах украинских
городов, особенно Киева. Малый бизнес знает, что он нужен
населению, поскольку оно все еще не имеет достаточно
средств, чтобы отовариваться в торговых центрах и обедать
в ресторанах. Большинство предпочитает совершать покупки
на вещевых рынках или в ларьках и перекусывать, если придется, в дешевых забегаловках. К тому же, крупный торговый
бизнес, особенно опять-таки в Киеве, рассчитан вовсе не на
Экономика и власть. Политические страсти
179
них, а на людей богатых. В стране таких ничтожно мало, но
в Киеве сконцентрирован капитал, и процент зажиточных
людей здесь в разы больше, чем в других местах. Да еще иностранцы и прочие гости столицы. Роскошные торговые ряды
в центре Киева по богатству не уступают европейским, магазинов для обычных потребителей – гастрономов и универсамов – становится все меньше, их место занимают шикарные
кафе и рестораны, салоны красоты, тренажерные залы и развлекательные центры. А на улицах города тесно от «бьюиков»,
«лексусов», «мерседесов» и «бумеров» новейших марок. Трясет от ярости и явной несправедливости бедного лавочника,
заработавшего свои деньги тяжким трудом и знающего, что
его нынешняя белая полоса завтра сменится черной. У всех
этих раздраженных своими жизненными трудностями, показным чужим богатством и отсутствием поддержки со стороны
государства людей как раз в это время появился свой кумир –
Юлия Тимошенко. «Наша Юля» – олигарх, «газовая принцесса», заработавшая свои миллиарды далеко не самым честным
путем, сумела прекрасно разыграть образ народной заступницы, украинской Жанны д‘Арк. Но люди старались не замечать
очевидного, потому что готовились к борьбе против всех, в ком
видели виновников своего крайне нестабильного положения,
и им нужен был лидер. Словом, еще только формирующийся
средний класс в лице своих наиболее активных представителей, в первую очередь, журналистов, молодежи, интеллигенции и всех, кто связан с малым бизнесом, сразу же начал проявлять свою пассионарность. И в этом заключалась одна из
главных причин «оранжевой революции».
Что касается власти, то она давала журналистам массу поводов для критики, а «простому человеку» – для негодования.
Государство с каждым годом все больше и больше погружалась в беспредельное море коррупции и активно использовало административный ресурс (в частности правоохранительные и налоговые органы) не для защиты закона, а в интересах
правящей элиты – для финансирования своих избирательных
кампаний, проведения репрессий против тех, кто критикует
власть, для ограничения свободы слова.
Осенью 2000 г. случился «Кучмагейт». Неожиданно исчез
известный киевский журналист Георгий Гонгадзе, и вскоре было найдено его обезглавленное тело. Два месяца спустя
лидер социалистов А. Мороз сообщил, что располагает аудио-
180
Очерк 4
записями недавно уволенного майора президентской охраны
В. Мельниченко, которые якобы доказывают, что убить Гонгадзе приказал лично президент Кучма. Прямого приказа убивать журналиста, если судить по тексту расшифрованной аудиозаписи Мельниченко, представленной А. Морозом, Кучма
не давал. Но в июле 2000 г. он в присутствии главы своей администрации, руководителей СБУ и МВД площадными словами
обругивал Гонгадзе и требовал, чтобы того выслали в Грузию.
Приведу самую важную часть аудиозаписи:
Кучма: «Украинская Правда», ну это просто уже, бля, оборзели. Подонок, бля. Грузин, грузин… Гонгадзе. Ну, кто же
его финансирует?...
Неизвестный: Ну, он активно сотрудничает с этим, с Морозом, с «Гранями»…
Кучма: В суд, может, тут нардеп, пусть бы юристы подали
в суд. Это ж в прокуратуру, да? … Просто, бля ... есть какая-то,
сука, бля... Депортировать его, бля, в Грузию и выкинуть там
на х...!
Неизвестный: Отвезти его в Грузию и кинуть там?
Кучма: Чеченцев надо, чтобы украли его и выкинули…1
Не сомневаюсь: убивать Гонгадзе Кучма не собирался, но
присутствующие при этой беседе главы СБУ и МВД могли
принять грубую и невнятную брань Кучмы за призыв к расправе. Судя по материалам судов против обвиняемых в убийстве журналиста генерала МВД Пукача и его подручных, они
хотели только запугать Гонгадзе, но он оказал сопротивление,
и убийцы, не рассчитав силы, задушили его. И чтобы скрыть
преступление, отрезали убитому голову.
Независимо от того, что степень ответственности лично
Кучмы за это убийство была, по-видимому, преувеличена, недовольная властью общественность именно его и его ближайшее окружение считала прямыми виновниками преступления.
Журналистское сообщество оценило убийство Гонгадзе как
удар по «свободе слова», т.е. как действие, направленное против них всех как политически активной социальной страты.
Кучма был объявлен преступником, и журналисты стали ак1 Стенограма та аудiозапис, який був отриманий О. Морозом вiд офiцера
СБУ. Украинская правда, 01.12.2000.
Экономика и власть. Политические страсти
181
тивно настраивать против него украинское общество, вызывая
у него иллюзию, будто в демократической стране оно имеет
право на восстание против тирании. Начались волнения: массовые демонстрации, палатки с протестантами, столкновения
с милицией. Тогда порядок в городе удалось восстановить, но
это была лишь репетиция будущей «оранжевой революции».
После «Кучмагейта» протесты шли один за другим. Кучма
не делал ничего, чтобы снизить активность протестантов. Напротив, своими интригами в борьбе за то, чтобы остаться у власти на третий срок, только поощрял их. Эмоциональный заряд
протестному движению дала история с отравлением Виктора
Ющенко в сентябре 2004 г., непосредственно перед выборами.
Кто и как на самом деле отравил Ющенко, до сих пор не известно, но то, что пострадал бывший премьер-министр, кандидат
в президенты от блока партий «Наша Украина», для многих
являлось доказательством того, что виноваты в этом политические противники Ющенко – Кучма, Янукович и стоявшая за
ними Москва. Тем более что в деле оказались замешанными руководители СБУ. Иного отношения к происходящему трудно
было ожидать, поскольку своими противоправными действиями в истории с Гонгадзе и во многих других случаях руководители государства давали повод для того, чтобы спровоцировать довольно широкие слои населения на акции протеста.
Протестантам, несомненно, нужна была материальная
поддержка, и она у них была. К концу 2004 г. в стране было уже
много политиков и бизнесменов, желавших ухода Кучмы. Как
сторонник многовекторности, а не отталкивания от Москвы,
Кучма мешал националистическим партиям и организациям,
которые помогали протестантам и своими собственными ресурсами, и средствами, которые готова была предоставить «заграница».
На этапе первичного накопления капитала бизнесу была
особенно нужна поддержка государства. Не абстрактно бизнесу как таковому, а конкретным бизнесменам. Трудно забыть
очередь, что выстроилась в здании Союза промышленников
и предпринимателей, которым тогда руководил Кучма, на
следующий день после избрания его президентом Украины.
Буквально на каждой ступеньке лестницы, ведущей в кабинет
на третьем этаже, где должен был сидеть Леонид Данилович
Кучма, стояло по предпринимателю или промышленнику, а то
и по два. Все они спешили в числе первых засвидетельствовать
182
Очерк 4
новоизбранному президенту свое почтение, поздравить и поднести подарок. В то время все они зависели от благорасположения властей. В конце президентства Кучмы в стране было уже
немало олигархов, обладающих таким объемом средств, что
не только они с государством, но и государство с ними должно
было считаться. И кое-кто из олигархов не готов был во всем
потакать власти и мог оказать ей, если надо, сопротивление.
За то, что поддержала не его, а конкурента, что не включила
в состав властных структур его ставленников, что помешала
протолкнуть через парламент полезный олигарху закон и т.д.
Суммарно олигархи были богаче государства и могли выступить против него единым фронтом, если будут затронуты их
общие интересы. Правда, пока они не воевали против государства, постоянно конфликтуя друг с другом. Тогда их объединение было возможно только теоретически. Но опасность для
государства они, безусловно, представляли.
Почти все олигархи Украины делали свой бизнес на промышленном юго-востоке, прежде всего, в Днепропетровской
области и Донбассе. Это вполне естественно – именно здесь
находятся основные природные ресурсы страны. Почти все
олигархи выходцы из Новороссии и говорят преимущественно
по-русски. Ахметов – татарин, Пинчук, Коломойский и Боголюбов – евреи. Никому из них не близки националистические
взгляды, и им вроде не было смысла поддерживать Ющенко
на президентских выборах. Но что значат для олигархов язык,
происхождение, история, если идет война за власть и за большие деньги. А в этой войне интересы «днепропетровских»
и «донецких» не совпадали.
Алексей Попов, несомненно, прав, утверждая, что Киев
и Западная Украина увидели в приходе Януковича к власти
возможность передела собственности в пользу «донецких». Но
не только они. Пожалуй, еще больше боялись такого передела
днепропетровские олигархи. Ведь они хорошо знали, что Виктор Янукович – ставленник самого богатого человека в Украине
Рината Ахметова, что вместе с Януковичем в случае его победы в столице прочно обоснуется и Ахметов. Война Днепропетровска с Донбассом к концу 2004 г. уже имела свою историю.
Часто говорят, что воевали между собой два клана – днепропетровский и донецкий. Мол, сам Кучма прибыл в Киев из Днепропетровска, и зятем у него был владелец второго по размеру
капитала в стране – Виктор Пинчук. Вот и потянул он за собой
Экономика и власть. Политические страсти
183
«днепропетровских». Все, однако, было не так просто. И в Днепропетровске, и в Донбассе было по нескольку олигархических
кланов, отношения между которыми были отнюдь не безоблачными.
В конце перестройки главой днепропетровского облсовета
стал бывший председатель колхоза Павел Лазаренко. Как раз
тогда зарабатывали свой начальный капитал будущие днепропетровские олигархи – и Пинчук, и Коломойский с Боголюбовым, и Тигипко, и Юлия Тимошенко. Лазаренко пытался
подмять их всех под себя. В какой-то момент у него это получалось, и тогда и впрямь были основания говорить о днепропетровском клане. «В то время, – говорил позже Виктор Пинчук, – ни один днепропетровский бизнесмен не мог работать
без, скажем так, отчислений в личный фонд хозяина региона»1.
Сам Пинчук в середине 90-х годов создал совместно с Юлией
Тимошенко подконтрольную Лазаренко компанию «Содружество», которая зарабатывала большие деньги на перепродаже
российского газа. Особенно после того, как Лазаренко стал
премьер-министром. Но Пинчук имел и мощную собственную
компанию по производству труб большого размера и не хотел
ею с кем-либо делиться. «Я достаточно скоро отказался играть
по правилам Лазаренко, – рассказывал Виктор Пинчук. –
Думаю, был первым бизнесменом в стране, открыто перешедшим в оппозицию к нему. Я пытался объяснять опасность превращения Украины в личную собственность Павла Ивановича
и однажды в присутствии его министров рассказал о творимом
им беспределе президенту Кучме»2. Лазаренко утратил премьерское кресло и, возглавив созданную А. Турчиновым политическую партию «Громада», стал оппозиционером. Часть
днепропетровских бизнесменов и политиков, включая Юлию
Тимошенко, осталась вместе с Лазаренко, но многие его покинули. С тех пор о едином днепропетровском олигархическом
клане говорить не приходится. Через пару лет «Громада» стала
называться «Батькивщиной», которая в год «оранжевой революции» активнее всех поддержала Виктора Ющенко. Другие
днепропетровские олигархи вели себя иначе. Виктор Пинчук
и Сергей Тигипко поначалу поддержали Януковича, а после
его поражения на время ушли из политики. Владельцы группы
1
2
Пинчук В. Интервью газете «Ведомости». «Факты и комментарии», 17. 09. 2005.
Там же.
184
Очерк 4
«Приват» Коломойский с Боголюбовым выбрали иную тактику – они клали яйца в разные политические корзины. Но прихода Ахметова в Киев боялись все, даже те, кто какое-то время
его поддерживал или был, как Пинчук, его партнером по бизнесу. Так что финансово поддержать протестантов было кому.
В Донбассе тоже шла война за передел власти и собственности между разными бизнес-группами (преимущественно
с криминальным прошлым). До 1995 г. хозяином Донбасса считался Ахать Брагин (Алик Грек), с которым был связан молодой тогда Ринат Ахметов. Его убили, и это место занял Евгений Щербань – хозяин транснациональной компании «Атон»,
куда входила ставшая затем самостоятельной и очень мощной
компания «Индустриальный союз Донбасса». Его убили год
спустя. Кто заказал это убийство, неизвестно. Прокуратура
рассматривала вопрос об участии в этом деле Павла Лазаренко при финансовом посредничестве Юлии Тимошенко.
Утверждать, что это так, конечно, нельзя, но, очевидно, что
у «донецких» и «днепропетровских» интересы сталкивались
в одних и тех же сферах экономики – в металлургии и поставках энергоносителей. Впрочем, в тех же областях сталкивались
также интересы Ахметова и «Индустриального союза Донбасса». А самым сильным человеком в Донбассе после убийства Е. Щербаня стал как раз Ринат Ахметов.
Ошибкой было бы считать, что «донецкие» работали на
Москву. Уверен: их пугал сильный российский капитал, и они
не собирались допускать его глубокого проникновения в Украину. Именно тогда, когда президентом страны стал, наконец,
Янукович, Украина всерьез стала заниматься диверсификацией газовых поставок, поисками путей увеличения собственной
газодобычи и сократила свою зависимость от российского газа.
Наверняка люди Ахметова хотели бы избавиться от рычагов
российского давления на Украину. Но поскольку они намерены были контролировать экономику и политику страну, им
важно было отодвинуть на второй план всех прочих олигархов. Конкурентов Ахметова это, конечно же, не устраивало.
Конфликт интересов разных олигархических групп, главные из которых представляли один и тот же исторический
регион – Новороссию, является еще одной важной причиной
«оранжевой революции».
Сыграло определенную роль в подготовке и проведении
«оранжевой революции» и то обстоятельство, что в состоянии
Экономика и власть. Политические страсти
185
своеобразной «болтанки» оказались в этот период левые партии. Сразу после провозглашения Верховной Радой независимости Украины, 30 августа 1991 г. была запрещена компартия.
Большинство вчерашних коммунистов перешли в социалистическую партию, которую возглавил Александр Мороз и которая
дала Кучме во втором туре президентских выборов недостающие ему голоса и тем самым обеспечила ему победу. Но Кучма
отказался от реализации каких-либо предложений левых и, по
сути, лишил партию Мороза возможности влиять на принятие
важных политических решений. Социалистическая партия
стала распадаться на глазах. Еще до президентских выборов
была восстановлена коммунистическая партия, в которую вернулась часть бывших членов СПУ. Затем отделилась большая
группа просоветски настроенных социалистов во главе с Натальей Витренко, объединившихся в Прогрессивную социалистическую партию, и наконец, из СПУ вышла группа Ивана Чижа,
склонная к сотрудничеству с Кучмой, а затем с Януковичем.
Изменились и те люди, что голосовали за левых. Значительная
часть рабочих, учителей и прочих госслужащих, прежде отдававших свои голоса коммунистам или социалистам, ушли, как
мы знаем, в малый бизнес, и теперь у них появились новые интересы и новые кумиры. И все же ядро соцпартии сохранилось.
Поскольку СПУ не могла влиять на принятие парламентских
решений, она стала принимать все более активное участие во
внепарламентских акциях оппозиции режиму Кучмы. В 2000 г.
именно СПУ стала инициатором «Кучмагейта», а в 2004 году
эта партия поддержала кандидатуру Ющенко. С помощью
сторонников СПУ кандидат националистических сил Виктор
Ющенко смог одержать победу (правда, в незаконном третьем
туре). Так социалисты Мороза отыгрались на Януковиче за предательство их интересов Кучмой.
Попробуем выделить основные причины «оранжевой революции»:
1) конфликт между украиноязычным западом и русскоязычным востоком страны;
2) растущая коррумпированность государства и царящий
в стране правовой беспредел;
3) пассионарность зарождающегося среднего класса;
4) конфликты между олигархами (прежде всего, Донбасса
и Днепропетровска);
5) безответственность журналистов, особенно киевских;
186
Очерк 4
6) слабость левых сил и переход социалистов на сторону
Ющенко.
Массовость протестов в Киеве во время «оранжевой революции» была впечатляющей. Многие тысячи людей ежедневно приходили и приезжали из других городов и сел
на Майдан Независимости и Крещатик, где были разбиты
палатки протестантов, чтобы выразить свою солидарность
с ними. И продолжалось все это до тех пор, пока Верховный
Суд не отменил постановление ЦИК о результатах второго
тура голосования и не назначил еще одно голосование, которое выиграл уже Ющенко. В Европе с восторгом приняли
«оранжевую революцию». Ее результаты посчитали выдающейся победой демократии в Украине. Никто не обращал
внимания ни на юридически весьма сомнительное решение
о назначении третьего тура голосования (или «повторного
голосования второго тура»), ни на «антимайданные» акции,
которые имели место на юго-востоке страны и были предвестниками всего того, что случилось в стране девять лет спустя.
28 ноября 2004 г., когда облсоветы Галиции, киевские городской и областной советы объявили об отказе подчиняться
Януковичу и признали президентом Ющенко, в Северодонецке состоялся съезд советов всех уровней, в работе которого
участвовали представители 13 областей, а также Крыма и Севастополя. В заявлении съезда было сказано, что в случае нелегитимного прихода к власти Ющенко съезд использует все
адекватные меры для защиты граждан юго-востока, вплоть до
создания юго-восточной автономии. Решения съезда не были
реализованы, главные его организаторы после победы Ющенко были арестованы и объявлены сепаратистами, начались
массовые чистки и репрессии. О том, что события вскоре повторятся в гораздо более жестком варианте, тогда никто не думал.
Киев и Западная Украина упивались своей победой.
Время Ющенко: ухудшение отношений с Россией,
политические и экономические провалы
Став президентом, Ющенко сразу же попытался претворить в жизнь свои националистические устремления. Причем делал он это очень активно. Помимо постоянного чтения
Экономика и власть. Политические страсти
187
мантры «одна нация – один язык», он предпринял ряд конкретных шагов для скорейшего «отталкивания от Москвы».
В августе 2005 г. он встретился с Михаилом Саакашвили,
ставшим президентом Грузии в результате «революции роз»,
и они заявили о своем намерении инициировать создание
«Сообщества демократического выбора». В их совместной
декларации говорилось о «преобразовании содружества
в мощный инструмент для освобождения региона от всех
оставшихся разделительных линий, нарушений прав человека, от всякого духа конфронтации, от замороженных конфликтов». Ничего дурного в адрес России сказано не было
(более того, ее приглашали принять участие в переговорах
о создании новой организации), но всем было ясно, что новая
структура создавалась ее организаторами как альтернатива
СНГ, что они стремятся выйти из-под влияния России и сблизиться с Западом. В декабре 2005 г. в Киеве было учреждено
Содружество демократического выбора из 9 стран (Украина,
Грузия, Латвия, Литва, Эстония, Молдова, Румыния, Словения и Македония), а всего через несколько месяцев в Вильнюсе прошел саммит глав государств Балтийского и Черноморского регионов, на котором присутствовали президент
Польши Лех Качинский, вице-президент США Дик Чейни
и ряд чиновников ЕС.
Политика Ющенко была не просто ошибочной, но попросту авантюрной. Параллельно с созданием «Сообщества демократического выбора» Ющенко вместе с Саакашвили и лидером Молдовы Ворониным решили реанимировать ГУАМ.
Эта организация была создана руководителями Грузии,
Украины, Азербайджана и Молдовы еще при Кучме с целью
диверсифицировать источники поставок нефти в Европу и
ослабить экономическую и политическую зависимость этих
стран от России. Ненадолго к организации присоединился
Узбекистан, но вскоре вышел. Конкретно ГУАМ нужен был
ее участникам для того, чтобы каспийская (казахская и азербайджанская) нефть могла поступать через Грузию и Черное
море в украинский порт Южный близ Одессы. Оттуда часть
нефти должна была идти через Молдову в Румынию, а часть
по построенному в 1996–2002 гг. нефтепроводу Одесса–Броды
на север Украины и дальше в Польшу и Словакию. Ничего
с каспийской нефтью не получилось, и нефтепровод пустовал. В конце своего правления Кучма подписал с Россией
188
Очерк 4
контракт, предусматривающий реверсное направление движения нефти – из российского нефтепровода «Дружба» по
новому трубопроводу к Черному морю. Как только Ющенко
пришел к власти, он и его премьер Тимошенко заявили
о прекращении реверсных поставок и начали договариваться
о возрождении ГУАМ. Результат был нулевой, точнее, отрицательный: не стало денег за транзит российской нефти по
трубопроводу Одесса–Броды, а главное, Россия была очень
раздражена политическими интригами, которые плелись
вокруг нее, и начала оказывать экономическое давление на
государства-отступники, в том числе на Украину. Завершилось все газовым конфликтом, который затронул всю Европу.
В момент прихода к власти Ющенко объем газовых поставок, цена газа и оплата его транзита через Украину определялись межправительственным соглашением между Украиной
и Россией от 18 февраля 1994 г., которое с украинской стороны подписал тогда еще премьер-министр Кучма. Этот договор предусматривал, что ежегодно тарифы и объемы поставок
российского газа в Украину и Европу будут пересматриваться.
Цены для украинских потребителей были существенно ниже
цен на газ, идущий в Европу. При Кучме украинцы платили
за свой газ в среднем по 50 долл. США за тысячу кубометров.
Правда, заместитель главы секретариата президента А. Чалый
утверждал, что иногда цена была выше европейской и достигала 80 долл. США. При этом он сам признавал: такое происходило в случаях сверхлимитных поставок газа: «Если нам было
нужно больше газа, а нам было всегда в эти годы нужно больше газа (приблизительно на 30 млрд кубов больше газа), то мы
могли заключить отдельное соглашение, где определить цену
этого газа. Или мы могли, соответственно с контрактом, взять
любой объем газа из системы, но по 80 долларов»1. Думаю, что
А. Чалый несколько преувеличивал сверхлимитные потребности Украины. Соглашение между правительствами предполагало, что Россия обеспечит «экспорт российского природного
газа для потребителей Украины в объеме 50–70 млрд кубометров в год»2, а этого должно было хватить для удовлетворения
потребности в газе всех украинских потребителей. Иное дело,
1 См. «У Ющенко считают, что Украина в 1990-х годах финансировала
экономику России», Украинские новости, 6 июня 2007 г.
2 Соглашение от 18.02.1994 между правительством Российской федерации и правительством Украины по экспорту российского природного газа
Экономика и власть. Политические страсти
189
что газа могло не хватить для запрещенной соглашением перепродажи его за границу. Как бы то ни было, но Украина постоянно превышала объемы получаемого газа и вовремя его не
оплачивала. Кроме того, газотранспортная компания ЕЭСУ (до
1996 г. возглавляемая П. Лазаренко, а затем Ю. Тимошенко), занимавшаяся перераспределением российского газа в Украине,
видимо, перепродавала часть объема в Европу. Не удивительно,
что газовые конфликты между двумя странами были явлением
постоянным. Но Кучме удавалось добиваться компромиссных
решений. Ющенко же хотел не компромисса, а ссоры с Россией.
Поскольку срок действия межправительственного соглашения истекал 31 декабря 2005 г., стороны должны были обсудить новые условия газовых поставок. Украина заявила
о своем нежелании впредь подписывать межправительственные соглашения и предложила договариваться на уровне коммерческих структур по новой системе расчетов. В марте 2005 г.
глава «Нафтогаза Украины» направил «Газпрому» предложение отказаться от бартера (более выгодного, кстати, Украине)
и повысить в полтора-два раза тарифы за транзит российского газа в Европу. В ответ Россия потребовала параллельно
с повышением тарифов за транзит повысить цены на газ до
европейского уровня (160–170 долл. США). Переговоры шли
трудно, постоянно прерывались, в том числе и почти без повода (Ищенко, который вел переговоры от «Нафтогаза», отказывался, к примеру, вести разговор на русском языке и требовал переводчика). Позиция России в ответ на подобного рода
демарши стала более жесткой: российская сторона напомнила
Украине о ее газовой задолженности и о том, что Россия «субсидирует украинскую экономику». И тогда Ющенко приказал
украинской стороне с 30 декабря прервать переговоры. 1 января из России в украинскую «трубу» стал поступать только
газ, предназначенный для Европы. Украина, чтобы выжить
в холодную зиму, по-видимому, начала несанкционированный забор какого-то объема газа для себя. Европа заволновалась. Украина вынуждена была пойти на уступки, и через три
дня новое соглашение об условиях поставок газа на Украину
и через Украину было подписано. Газ Украина должна была
покупать уже не у «Газпрома», а у новой коммерческой структуры «Росукрэнерго», находящейся в Швейцарии. Эта компав Украину и его транзиту через территорию Украины в европейские страны.
http://www.conventions.ru/view_base.php?id=17128.
190
Очерк 4
ния в 2006 г. обязана была закупить 17 млрд куб. м российского
газа по цене 230 долл. США за тысячу куб. м. Кроме того, она
закупала еще 41 млрд куб. м. туркменского, 7 млрд узбекского
и 8 млрд казахского газа. Украина получила право в первом
полугодии 2006 г. купить у «Росукрэнерго» 34 млрд куб. м.
газа по цене 95 долл. США. С 2007 г. она могла покупать до
58 млрд куб. м., но уже по договорной цене. Распределять газ
по Украине должно было предприятие, созданное совместно
«Росукрэнерго» и «Нафтогазом»1. Цена на транзит повышалась, но реально только с 2009 г., после того как Украина выплатит России газовый долг. Обе стороны выразили удовлетворение результатами. Конфликт с Россией, однако, на этом
не закончился, а лишь переместился в область политики.
В разгар «оранжевой революции», в декабре 2004 г.,
Л. Кучма, который тогда еще был президентом, согласился
признать третий тур президентских выборов лишь при условии, что Верховная Рада одним пакетом проголосует за изменения в законе о выборах и изменения в конституции. Конституционные изменения должны были превратить Украину
из президентской республики в парламентско-президентскую.
8 декабря, в разгар газового кризиса, Рада проголосовала за
упомянутый пакет. Борьба за изменения конституции к этому
времени продолжалась уже более двух лет. Впервые Кучма заявил о необходимости таких изменений в августе 2002 г. в своей
речи на торжествах по случаю Дня независимости.
Инициаторы обновления конституции преследовали сразу
несколько целей. Они считали необходимым во избежание монополизации власти в одних руках ограничить полномочия
президента и усилить роль парламента и премьер-министра,
которого президент назначал бы по предложению коалиции
депутатских фракций, имеющей большинство в парламенте.
Ограничение роли президента и повышение роли парламента должно было снизить значение президентских выборов, во
время которых, как мы видели, особенно острым было противостояние западных и восточных регионов страны, и сделать
более важными выборы в парламент, где слишком уж острого
противостояния никогда не было. Иными словами, переход
1 Украинская правда, 5.01.2005. http://www.pravda.com.ua/rus/articles/
2006/ 01/5/ 4395629/.
Экономика и власть. Политические страсти
191
к парламентской системе мог бы способствовать консолидации всего украинского общества как единой нации и в то же
время помочь его дифференциации по социальным интересам, защищать которые должны были политические партии.
Кроме того, новые положения конституции о прекращении
полномочий депутата в случае его выхода из фракции должны были укрепить фракционную дисциплину и тем самым
способствовать более эффективной работе Рады1. За образец
были взяты конституции европейских парламентских республик, в частности конституция ФРГ. Выборы в парламент
Украины, по мнению инициаторов, должны были проходить
по партийно-пропорциональной, а не по смешанной системе2.
Сейчас, когда новый вариант конституции (правда, с большими перерывами) действует уже довольно долго, надо признать, что ожидания инициаторов изменений оправдались
лишь в малой степени. В какой-то мере потому, что самые важные пункты в конституции не были прописаны достаточно
четко, но главным образом потому, что и президент, и депутаты парламента, если им было выгодно, легко нарушали конституцию, используя при этом различные формы давления на
гарантов соблюдения конституции, прежде всего на Конституционный Суд. То, что хорошо зарекомендовало себя в Европе,
1 Подробности см: Малинкович В., Погребинский М. Возможный план проведения политической реформы. «День». 19.03.2003. С. 4.
2 То, насколько значительной может стать разница при голосовании за
одну и ту же партию при разных избирательных системах, хорошо иллюстрируют результаты выборов 2016 г. в российскую Государственную Думу. В один
и тот же день одна и та же партия «Единая Россия» при голосовании по партийным спискам получила 140 мандатов (62%), а при голосовании по мажоритарной системе в одномандатных округах – 203 мандата (90%). Думаю, мажоритарная система оправдана на выборах в местные органы власти, где личные
качества кандидата могут быть важнее его партийной принадлежности, но на
общегосударственном уровне для принятия тех или иных важных для всей
страны законов консолидированная позиция партии важнее личной позиции
того илииного депутата. При голосовании за партии гораздо лучше обеспечивается защита интересов меньшинств, которым трудно получить большинство
для своего депутата в том или ином округе, но которым, как правило, гораздо
легче провести в парламент партию, преодолев установленный законом барьер
в несколько процентов. По той же причине легче пройти в парламент новым
партиям, отражающим свежие тенденции общественного развития, но не завоевавшие еще поддержку широких масс. Иными словами, обществу, настроенному на реформы, нужна партийно-пропорциональная система выборов,
а обществу, желающему законсервировать старые порядки (такое порой тоже
бывает необходимо, но лишь как временная мера), выгоднее «мажоритарка».
192
Очерк 4
совсем иначе проявило себя в Украине – из-за принципиально
иного отношения к требованиям закона, который здесь принято не соблюдать, а обходить.
Вступившие в силу с 1 января 2006 г. изменения конституции президент Ющенко, по сути, проигнорировал. Уступать
премьеру часть своих полномочий он явно не спешил. Однако
люди из окружения Ющенко, объединившиеся вокруг него
перед президентскими выборами, теперь, после победы, ожидали вознаграждения. Многие из них были недовольны размерами своей доли от полученного пирога и завидовали один
другому. Не успел Ющенко стать президентом и распределить
высшие должности, как глава секретариата президента Александр Зинченко начал войну против секретаря Совета национальной безопасности и обороны (СНБО) Петра Порошенко,
а тот – против премьера Юлии Тимошенко. Поскольку в это же
время шел активный передел собственности, борьба за власть
сопровождалась и борьбой за экономические преимущества.
Шли баталии из-за приватизации металлургического комбината «Криворожсталь». Коломойский старался отбить у Пинчука, теперь уже не зятя президента, Никопольский завод ферросплавов и воевал с «Индустриальным союзом Донбасса» за
два металлургических комбината в Днепропетровской области. Тот, в свою очередь, конфликтовал с компанией Ахметова.
И во всех этих переделах, как и во многих других, активно
участвовали с выгодой для себя премьер-министр Тимошенко
и другие высшие чиновники из президентского окружения.
3 сентября 2005 г. Зинченко публично обвинил Порошенко
в коррупции и ушел в отставку. Порошенко, в свою очередь,
набросился на Тимошенко. Чтобы предотвратить полный
развал власти, Ющенко уволил с занимаемых постов и Тимошенко, и Порошенко.
Но война только начиналась. На парламентских выборах
больше всех голосов получает политическая сила проигравшего президентские выборы Януковича – Партия регионов
(32%), на втором месте – Блок Юлии Тимошенко (22%) и только на третьем (около 14%) – «Наша Украина» Ющенко. Еще
5,7% было у социалистов Мороза и 3,7% – у коммунистов. По
новой конституции правительство следовало назначать по рекомендации коалиции большинства. И Ющенко попытался
сколотить «коалицию оранжевой революции». Не получилось:
прошло лишь чуть больше года, но «оранжевая революция»,
Экономика и власть. Политические страсти
193
которой восторгалась Европа, уже успела себя дискредитировать. Мороз в который уже раз воспользовался своей «золотой
акцией» и теперь пошел на союз с Партией регионов. Сформировалась «антикризисная коалиция», к которой под давлением Ющенко присоединилась и «Наша Украина». Естественно,
эта коалиция оказалась мертворожденной, и Ющенко весной
2007 г. распустил парламент. На новых выборах в Раду Партия регионов и «Наша Украина» сохранили прежние позиции,
но зато более 30% голосов получил Блок Юлии Тимошенко
(БЮТ). Немного увеличили свое представительство в Раде коммунисты, но не попала туда партия Мороза. «Золотая акция»
теперь оказалась у блока Владимира Литвина, и тот отдал ее
Ющенко и Тимошенко. Юлия Владимировна возглавила правительство. Теперь она почувствовала себя гораздо увереннее
и начала проявлять свою самостоятельность, т.е. игнорировать
требования президента Ющенко.
Состояние экономики между тем стало ухудшаться. Если
в первые три года после «оранжевой революции» отмечался
рост ВВП (в 2007 г. он составил 73% от уровня 1990 г.), то к концу
правления Ющенко, по данным Министерства экономического развития и торговли, ВВП начал падать. Теперь он составлял
уже 63% от уровня 1990 г.1 В 2009 г., по данным МВФ и Всемирного банка, отмечалось довольно резкое падение ВВП по отношению к предшествующему году (как в целом, так и на душу
населения). Нарастала инфляция. По данным Министерства
финансов, индекс инфляции, если его уровень в январе 2005 г.
принять за 100%, вырос в январе 2010 г до 200% (см. рис. 5).
В 2008–2009 гг. случился второй газовый кризис, еще
более острый, чем первый. Формально он был связан с тем,
что Украина и Россия по-разному оценивали объемы потребленного Украиной газа и, соответственно, размер украинского долга за газ. Тимошенко утверждала, что задолженность
у Украины есть только перед «Росукрэнерго», и предлагала
в российско-украинских газовых переговорах вообще отказаться от посредников (она, будучи «газовой принцессой»,
была лично заинтересована в устранении «Росукрэнерго»).
Российский премьер Дмитрий Медведев был не против такого варианта. Но команда Ющенко, имевшая связи с реальным
владельцем «Росукрэнерго» Д. Фирташем, устранять посред1
IMF: World Economic Outlook Database, GDP, Ukraine, April 2014.
Очерк 4
194
450
400
350
300
250
200
150
100
50
0
янв. 2006 2007 2008 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015 янв.
2005
2016
Источник: данные Минфина Украины: http://index.minfin.com.ua/index/infl/.
Рисунок 5. Динамика индекса инфляции в Украине, нарастающим итогом,
при Ющенко, Януковиче и после «Евромайдана» (%)
ника не хотела и постаралась свести все дело к вопросу о цене
на российский газ.
В это время премьером России стал В. Путин, и переговоры о газе Тимошенко вела уже непосредственно с ним. В конце
декабря Путину и Тимошенко удалось договориться о цене
в 235 долл. США за тысячу куб. м, но Ющенко посчитал эту
цену слишком высокой и потребовал прекращения переговоров. Россия еще больше повысила цену на газ, а «Нафтогаз
Украины» официально заявил о своей неготовности гарантировать транзит газа через Украину. 1 января 2009 г. Россия
прекратила поставки газа для украинских потребителей, несколько увеличив объемы газа для Европы. Украина начала несанкционированный отбор газа из объема, предназначенного
для Европы, что было зафиксировано российской стороной.
7 января Россия полностью прекратила транзит газа по территории Украины. Европарламент созвал специальное заседание для обсуждения сложившейся ситуации. Второй газовый
конфликт продолжался дольше, чем первый, и нанес более
существенный урон европейским потребителям и особенно
Украине. Лишь 19 января Тимошенко вылетела в Москву для
Экономика и власть. Политические страсти
195
подписания нового соглашения по газу, и утром следующего
дня российский газ пошел в Украину. Юлия Тимошенко возложила ответственность за конфликт на окружение Ющенко.
Еще 14 января она сделала заявление: «Переговоры, успешно
продвигавшиеся, начиная с 2 октября, по обеспечению Украины природным газом по цене 235 долл. США для украинских
потребителей и транзит в пределах 1,7–1,8 долл. США – эти
переговоры были сорваны потому, что, к сожалению, украинские политики хотели сохранить “Росукрэнерго” как теневого
коррупционного посредника»1.
После газового кризиса открытое противостояние между
премьером и президентом не прекращалось. Вскоре Тимошенко потребовала отставки Ющенко, и к лету стало очевидно, что
Ющенко должен уйти. Если в начале президентства Ющенко экономическое положение страны считали средним или
хорошим 40% опрошенных социологами людей, то к началу
2009 г. – только 9%. Оценка населением собственного материального положения как среднего или хорошего упала не так
сильно, но все же значительно – с 62% до 49%2. Соответственно,
рейтинг Ющенко катастрофически быстро падал. Если сразу
после «оранжевой революции» его поддерживало почти 60%
опрошенных социологами украинцев, то к концу 2009 г. лишь
2–4%. Во второй тур президентских выборов 2010 г. вышли Тимошенко и Янукович, и Юлия Владимировна, как известно,
эти выборы проиграла.
Второе пришествие Януковича
В феврале 2014 г., в разгар «Евромайдана» социологи
КМИС задали украинцам вопрос: «Что, по-Вашему, прежде всего, выводит сейчас людей на акции протеста в центре
Киева?» И больше всего опрошенных (43%) ответили: «Возмущение коррумпированным режимом Януковича» (68% – на
Западе, 20% – на востоке). Чем же нужно было так отличиться
Януковичу, чтобы огромное число людей посчитало необхо«Украинская правда», 14 января 2009 г.
Задорин И.В., Шубина Л.В. Дифференциация показателей социального
самочувствия и политической лояльности населения стран постсоветского
пространства (рис. 3, рис. 4). http://www.eurasiamonitor.org/rus/files/197/file/
110304.pdf.
1
2
Очерк 4
196
димым свергать его революционным путем всего лишь за год
до президентских выборов?
Мы уже знаем, что при Януковиче практически не изменилось отношение украинцев к России, ЕС, НАТО и русскому
языку. Здесь, по-прежнему, сильно различались позиции западных и восточных украинцев, однако пропорции существенно не менялись. Так, может быть, все дело в экономике? Экономическая ситуация в стране была, безусловно, неважной, но
значительного ее ухудшения при Януковиче не наблюдалось.
Сначала даже наблюдался довольно существенный рост ВВП
(с 65% от уровня 1990 г. до 69% от того же уровня через год).
Потом рост ВВП затормозился на том же уровне, но падения,
как в последние годы правления Ющенко, не было1. Рост ВВП
по паритету покупательной способности в годы президентства
Януковича отметил Международный валютный фонд (с 307 до
392 млрд долл. США). Несколько вырос при Януковиче объем
инвестиций в основной капитал и почти не изменился объем
сбережений. Наметилась выраженная положительная динамика в сельском хозяйстве; зарегистрирован небольшой рост в металлургической промышленности и машиностроении2. Отмечалось в годы президентства Януковича даже существенное
увеличение объемов личного потребления граждан Украины.
Потребление краткосрочных товаров увеличилось с 1051 долл.
США на человека в 2010 г. до 1652 долл. в 2013 г.; среднесрочных – со 123 до 193 долл.; долгосрочных – со 145 до 230 долл.
США. Увеличилось за этот же период потребление услуг (с 558
до 819 долл. США) и повысился общий объем личного потребления (с 1877 до 2894 долл. США)3. Не будем преувеличивать
значение этих цифр из-за колоссальной разницы в потреблении людей с различными доходами (расходы богатых на свои
нужды росли во много раз быстрее, чем расходы бедных, даже
в процентах), но все же. И инфляция, по данным Минфина,
с января 2011 по январь 2014 г. практически не росла (см. рис. 5),
что объективно было существенным позитивом.
Впрочем, людей выводит с протестами на площадь не сама
объективная реальность, а их субъективное представление об
этой реальности. Здесь мы встречаемся с довольно парадок1
IMF: World Economic Outlook Database, GDP, Ukraine, April 2014.
Голяшев А., Буряк Е. Анализ текущих тенденций социально-экономического развития Украины, С. 10. http://ac.gov.ru/files/publication/a/5835.pdf.
3 Там же. С. 15. Табл. 2.
2
Экономика и власть. Политические страсти
197
сальным явлением. Индекс общественного благополучия, рассчитанный сотрудниками КМИС, и оценка опрошенными
экономического положения в Украине в последние два года
правления Януковича были низкими, но стабильными, почти
не меняющимися во времени. А вот индекс индивидуального благополучия за это же время даже вырос: с +1 в феврале
2012 г. до +8 в феврале 2014 г. (чтобы затем резко упасть после
переворота: до –8 в 2016 г.). И оценка людьми материального
положения своих семей стала менее негативной (-33 в феврале
2012 г. и –23 в феврале 2014 г.)1. Иными словами, и по объективным показателям, и по субъективным оценкам населения
экономическое положение Украины и материальный статус
украинцев при Януковиче существенно не ухудшились. Пожалуй, было небольшое, почти незаметное, но все же улучшение
экономической ситуации.
«Не всегда на пути от плохого к худшему приходят к революции, – писал в свое время Алексис де Токвиль. – Чаще всего
случается, что народ, безропотно и словно не замечая терпевший самые тягостные законы, яростно отбрасывает их, едва
только бремя становится легче»2. Токвиль, конечно, консерватор, но эти его слова история не раз подтверждала. Так было
перед «оранжевой революцией», так же, хотя и в меньшей степени, было и перед «Евромайданом».
Революции далеко не всегда происходят в силу объективных причин и даже субъективных индивидуальных оценок.
Индивидуальные оценки основываются на размышлениях
людей о явлениях, которые им в большей или меньшей степени
известны. Бюджет своей семьи они знают хорошо, поэтому их
оценка в этом случае будет достаточно достоверной. Когда же
они оценивают, к примеру, экономику всей страны, их оценка
(если, конечно, они не эксперты в этом вопросе) базируется на
информации, полученной извне, и компетентность источника
ими определяется, как правило, «на глазок», так сказать, интуитивно. Соответственно, эта их оценка является менее адекватной, чем первая. Ведь доверие к информанту строится на основе как рациональной, так и иррациональной составляющих.
Большой, но вялый и трусливый, плохо излагавший свои
мысли Виктор Янукович, имеющий, к тому же, весьма сом1 Харченко Н. Самопочуття мешканцiв України у травнi 2016 року. http://
kiis.com.ua/?lang=ukr&cat=reports&id=636&page=1.
2 Токвиль А. Старый порядок и революция. СПб: Алетейя, 2008. С. 157.
198
Очерк 4
нительную биографию, мог, безусловно, у кого-то вызывать
личную антипатию. К тому же он наделал немало ошибок и
экономических, и политических. Одной из самых крупных экономических ошибок можно считать принятие в ноябре 2010 г.
плохо подготовленного налогового кодекса, который существенно ограничивал действие введенной еще в 1998 г. указом
Леонида Кучмы упрощенной системы налогообложения с единым налогом для частного предпринимателя. Многие расценили это решение как удар по малому бизнесу. Тысячи людей
вышли с акциями протеста. Когда протестные акции не дали
результата, «более 30% малого бизнеса Украины, – по словам
главы Совета предпринимателей Л. Козаченко, – ушло в тень
из-за невозможности приспособиться к налоговому кодексу»1.
Очевидно, что малый бизнес этого Януковичу не простил.
Самой большой политической ошибкой Януковича был
инициированный Партией регионов арест и суд в 2011 г.
Юлии Тимошенко. Не потому, что Тимошенко не было за что
судить, а потому что основания для этого были выбраны явно
неудачно. Тимошенко судили и отправили на 7 лет в тюрьму
«за превышение власти и служебных полномочий при заключении газовых соглашений 2009 года». Хотя основная доля
ответственности за эти соглашения лежала не на Тимошенко,
а на тогдашнем президенте Ющенко. Осуждение Тимошенко
было не только юридически плохо обосновано, но и политически явно не выгодно Януковичу. В свое время Кучма уже
пытался судить Юлию Тимошенко по более обоснованному
обвинению, но этим лишь укрепил ее авторитет как «народной заступницы». Янукович наступил на те же грабли и, в отличие от Кучмы, не остановился на полпути, а довел дело до
приговора и заключения, чем вызвал возмущение огромного
числа людей, симпатизировавших Юлии. Тимошенко – далеко
не ангел и никакая не народная заступница. Она – олигарх,
заработавший большие деньги в основном на том, что удачно перекладывала их из государственного кармана в свой собственный. Но значительная часть населения Украины ей, несмотря ни на что, доверяла, и с этим нужно было считаться.
Впрочем, мистика здесь не при чем. На формирование
массовых настроений активно влияли журналисты. После падения Ющенко они в основном сохранили свои позиции и по1 Введение единого налога. День независимости. Рейтинг событий…
liga.net/ukraine/2013/120831/.
Экономика и власть. Политические страсти
199
литические симпатии, которые у большинства были «оранжевыми»1. И журналисты сделали все возможное для того, чтобы
заразить своими симпатиями миллионы людей. У них были
для этого все возможности. Все крупнейшие информационные агентства и, что особенно важно, телеканалы, вещающие
на бóльшую часть Украины, были в руках днепропетровских
и киевских олигархов. Им поддерживать Януковича и «донецких» было, конечно, не с руки. Ринату Ахметову принадлежал
телеканал «Украина», весьма влиятельный тогда в масштабах
всей Украины, но не в Киеве и не на западе страны. На многих
телеканалах регулярно проводились политические ток-шоу
в присутствии большого числа активно на все реагирующих
зрителей. Особенно популярным было ток-шоу Савика Шустера, который, умело провоцируя участников, постоянно
создавал в зале конфликтные ситуации, часто перерастающие
в скандал. На следующий день миллионы людей очень эмоционально обсуждали между собой все детали вчерашнего телескандала и выражали свое собственное отношение к позициям
сторон. Буквально все СМИ и особенно телеканалы, борясь за
рейтинг, стремились с помощью спекулятивных приемов стать
более острыми, чем конкуренты. Они активно накачивали потребителей своей продукции негативными эмоциями, не заботясь о том, что создают в стране накаленную политическую
обстановку, грозящую взрывом.
Нельзя, однако, сказать, что атмосфера накалялась только
под влиянием массмедиа. В большой мере влияли на нее массовые политические акции. Они, как правило, были двух видов –
спонтанные и организованные по заказу. Как в спонтанных,
так и в заказных манифестациях люди принимали участие
не только за деньги, но и по собственному желанию. Скажем,
приезд в Киев для поддержки Ющенко во время «оранжевой
революции» больших групп западных украинцев был хорошо
организован и во многих случаях оплачен (в первую очередь,
деньгами олигархов, не желающих победы Януковича). Но
приехавшие люди поддерживали своего кандидата с самым
1 Перед президентскими выборами 2004 г. мне довелось в Киеве участвовать в теледебатах, которые проходили в присутствии большого числа
журналистов. Перед началом ведущая программы потребовала, чтобы все
присутствующие сняли символику той или иной политической силы. Когда
программа завершилась, она разрешила вернуть символику, и почти все журналисты тут же надели оранжевые галстуки. Вся студия окрасилась в оранжевый цвет – других цветов просто не было.
200
Очерк 4
искренним энтузиазмом. То же самое, в общем, происходило
и со сторонниками Януковича. Хотя было здесь и существенное отличие. «Оранжевые», приезжая в столицу, встречали
там симпатию и поддержку киевлян и психологически чувствовали себя в Киеве комфортно. И в следующий раз, в случае очередной «заварухи» они, если была возможность, охотно
ехали туда снова. Сторонники же Януковича наталкивались на
прямо противоположное отношение жителей Киева и чувствовали себя в этом городе неуютно, были вялыми и подавленными. Соответственно, спешили они не в Киев, а из Киева, унося
с собой чувство обиды и раздражения против тех, кто их постоянно унижал в столице. Зато у себя в Донецке, Краматорске
или Луганске они были среди своих, словно в цитадели, уступать которую «киевским бандеровцам» ни за что не хотели.
Во время политических «заварух», которые в украинской
столице, да и по всей Украине, начиная с «Кучмагейта», происходили почти беспрерывно, формировались большие группы
«единомышленников», готовые к активным действиям против
реальных или предполагаемых противников. Запад против востока, восток против запада. Говорю я о «единомышленниках»
в данном случае условно, поскольку речь здесь идет о единстве
не мысли, а того, что Антонио Грамши назвал «политической
страстью». В накаленной атмосфере эта страсть запускает в ход
«чувства и стремления, исходя из которых расчет индивидуальной человеческой жизни подчиняется законам, совершенно
отличным от законов индивидуальной бухгалтерии»1. Тысячи
людей, сбиваясь в толпу и находясь в состоянии коллективного
возбуждения, переставали быть самостоятельными субъектами
социальных процессов. Коллективное возбуждение, по мнению
американского социального психолога Герберта Блумера, способствует социальной инфекции, т.е. «сравнительно быстрому,
бессознательному и нерациональному распространению каких-либо настроений, порывов или форм поведения». «Возбуждение, которое индивид воспринимает от тех, кто находится
с ним в контакте, – пишет Блумер, – уменьшает его обычный
самоконтроль, пробуждает импульсивные эмоции, постепенно
завладевающие им. Он чувствует, будто увлечен неким духом,
происхождение которого неведомо, но воздействие которого
воспринимается весьма остро… Индивид, который находился
1 Цит. по: Московичи С. Век толп. М.: Центр психологии и психотерапии,
1998. С. 61.
Экономика и власть. Политические страсти
201
в состоянии напряжения, дискомфорта и, возможно, тревоги,
внезапно получает полную разрядку и испытывает радость
и полноту жизни… Другое условие, которое придает этому переживанию религиозный характер, состоит в поощрении и одобрении, заключающееся в той поддержке, которая исходит от
тех, с кем он находится в контакте. Тот факт, что и другие разделяют это же переживание, избавляет последнее от подозрений
и делает возможным его безоговорочное принятие»1. Экскурс
в область социальной психологии, думаю, нужен каждому, кто
хочет разобраться в причинах украинского кризиса, в который
оказались втянутыми очень многие страны. Слишком многое
в украинской истории определялось и определяется не рационально, а за счет искусственно возбуждаемых массовых эмоций.
Но какие же все-таки идеи проникли путем «социальной
инфекции» в коллективное сознание масс, участвовавших
в «Евромайдане»? Объединявшая в прошлом украинцев надежда быть хозяевами на своей земле теперь их объединить
не могла. Крестьяне были уже в меньшинстве, а большинство
горожан хозяйствовать на земле вовсе не собиралось. Националисты предлагали считать своей землей всю Украину, и кого-то
этой идеей они, безусловно, заразили, но большинство людей,
думаю, сильнее всего волновали все же собственные судьбы
или, как в случае с малым бизнесом, судьба их социального
слоя. Правда, люди не могли не понимать, что их личная судьба
зависит от перспектив развития страны, в которой они живут.
Послушаем, что говорят социологи. На вопрос «Что побудило Вас выйти на Майдан?», заданный участникам акций протеста в центре Киева, сотрудники КМИС и Фонда «Демократические инициативы» получили 12 ответов (каждый опрошенный
мог назвать три причины). Абстрактное пожелание «изменить
жизнь в стране» выразили 49,9% опрошенных. У 39% ответ был
практически таким же, но чуть более конкретным – они хотели
изменить власть (т.е. сместить Януковича). 18,9% боялись свертывания демократии и угрозы диктатуры (хотя какая диктатура могла быть при безвольном Януковиче?). Еще 16,9% опасались, что Украина начнет сближаться с Россией. Все остальные
ответы, кроме двух, не превышали нескольких процентов. Зато
два ответа были самыми популярными и вполне определенными: «Отказ Януковича от подписания Соглашения об ассоци1
Московичи С. Психология масс. М.: Бахрах, 1998. С. 551.
202
Очерк 4
ации с ЕС» (53,5%) и «Жестокое избиение демонстрантов на
Майдане в ночь на 30 ноября, репрессии» (69,6%)1.
Отказ Януковича подписать в Вильнюсе Соглашение об
ассоциации с Евросоюзом не только послужил непосредственным поводом для массовых демонстраций протеста, но и стал
одной из главных причин второй революции на Майдане. Мы
уже знаем, что большинство жителей западной и центральной
Украины (включая Киев) хотели, чтобы Украина выбрала европейский путь развития, и связывали с этим выбором свои надежды на лучшее будущее. Отказавшись подписывать соглашение
в Вильнюсе, Янукович как бы ставил крест на этих надеждах.
Поэтому сотни тысяч киевлян и людей, приехавших в столицу
из других, главным образом западных, регионов Украины, тут
же вышли, выражая свой протест, на улицы города.
Возмущение почти 70% опрошенных грубым насильственным разгоном демонстрантов на Майдане в ночь на 30 ноября
можно понять и оправдать. Не может, однако, быть никакого оправдания терпимому отношению большинства тех, кто
тогда протестовал, к силовому захвату радикалами административных зданий в центре Киева, к попытке штурма президентского дворца, ко всему тому, что за этим последовало (коктейли Молотова против правоохранителей, перестрелки со
многими убитыми, поджог Дома профсоюзов в Одессе и, наконец, АТО). Но в любом случае реакция на события 30 ноября –
это повод, а не причина Майдана: наиболее массовые демонстрации имели место еще до событий 30 ноября.
Только около 17% опрошенных посчитали важной причиной своего выхода необходимость скорейшего «отталкивания от Москвы», и может сложиться впечатление, что националистическая пропаганда в подготовке Майдана не сыграла
большой роли. Такое впечатление будет не совсем верным.
Националисты на Майдане были в меньшинстве, но ядро протестантов составляли все же именно они – активисты партии
«Свобода» и других ультрарадикальных организаций. Они
направляли ход развития событий и тянули за собой всех прочих, будучи главным источником «социальной инфекции».
Можно сказать, что основные причины «второго Майдана»
те же, что и первого. Как и тогда, противостояли друг другу
запад и восток страны, и не было политической силы, которая
1 КМИС. Майдан 2013: кто стоит, почему и за что? http://www.kiis.com.
ua/?lang=rus&cat=reports&id=216&page=2.
Экономика и власть. Политические страсти
203
могла бы их объединить. Как и перед «первым Майданом», сработали националистическая агитация в пользу «отталкивания
от Москвы» и раздражение среднего класса, неудовлетворенного своим социальным положением. Еще сильнее, чем прежде,
проявили себя внутренние конфликты различных олигархических групп, рвущихся к рычагам власти. Продолжали нарастать
коррупция и правовой беспредел. Как и раньше, безответственно вели себя СМИ. Но если во времена Кучмы ситуация все-таки заметно менялась к лучшему, то в течение девяти лет после
«оранжевой революции» прогресс практически отсутствовал.
Недовольство населения стало хроническим.
Спустя два с лишним десятилетия после получения
Украиной независимости ее граждане в большинстве своем
не только не обрели достойного уровня жизни, но даже
не увидели перспектив его достижения. Партнерские отношения с Россией при Кучме и Януковиче не сделали Украину благополучной страной, а надежды, которые большая
часть украинцев, особенно на западе страны, связывала
со вступлением Украины в Евросоюз, Янукович в Вильнюсе похоронил. В ставших привычным явлением массовых акциях протеста радикалы-националисты заражали
толпы людей вирусом конфликтности, создавая крайне
напряженную атмосферу. Грубое и безответственное поведение властей 30 ноября 2013 г. взорвало эту предгрозовую
атмосферу, и мирный протест киевлян вылился в неприкрытую агрессию.
Очерк 5
ВЛИЯНИЕ «ВНЕШНЕГО ОКРУЖЕНИЯ»
Д
о сих пор мы говорили в основном о внутренних причинах
революции на Майдане. Но немаловажную роль сыграли
факторы внешние. Независимая Украина никогда не была
полностью самостоятельным субъектом международных отношений. Она всегда была в большой мере зависима от внешних
обстоятельств и представляла собой объект соперничества России и Запада. Что же предпринимали Россия, США и Западная
Европа в связи с происходящими в Украине событиями?
Выход Украины в открытый мир
Независимость Украины означала для ее граждан среди
прочего ликвидацию существовавшего в течение многих десятилетий «железного занавеса» и возможность входа и выхода
в открытый мир. В страну сразу же стали наезжать гости из
разных стран. Первыми появились украинские эмигранты из
Европы, США и Канады. Для украинской диаспоры независимость их исторической родины стала большим и неожиданным праздником. В течение многих десятилетий миллионы
украинцев зарубежья участвовали в жизни своих землячеств,
не надеясь особенно, что когда-нибудь смогут увидеть Украину независимым государством. Самой активной частью диаспоры были выходцы с Западной Украины, многие из которых
были так или иначе связаны с бандеровским движением. И, конечно же, их дети. Бывшие бандеровцы и их потомки рассматривали развал СССР как своеобразный реванш за поражение
в сороковых – пятидесятых годах. Восточные же украинцы,
оказавшиеся на Западе после Второй мировой войны, особой
Влияние «внешнего окружения»
205
активности не выявляли, т.к. боялись привлечь внимание
к своему прошлому (многие из них попали в Европу вместе
с отступающими немецкими войсками).
В политическом плане в диаспоре доминировала Организация украинских националистов, хотя были там и другие
политические объединения. ОУН состояла из трех частей. Бандеровская часть разделилась надвое. Самые радикальные – те,
что сохранили верность старым традициям, входили в организацию ОУН(р), теперь чаще называемую ОУН(б) – бандеровцы. Более умеренных и либеральных объединяла ОУН(д) –
двийкари (от слова «двойка» – по числу лидеров этой группы
Л. Ребета и З. Матла). Эта организация сосредоточилась на
культурно-просветительской работе в диаспоре и придерживалась идеологии, которая базировалась на решениях III съезда
руководства бандеровского движения. Съезд этот, состоявшийся летом 1943 г., отказался от идеологии «интегрального
национализма» и принял новую, более либеральную программу. Стала более умеренной и третья часть ОУН – «мельниковцы», которые часто выступали в союзе с «двийкарями».
После провозглашения независимости оуновцы сразу же
ринулись в Украину. Уже 18 октября 1992 г. в Украине была
создана политическая партия Конгресс украинских националистов (КУН) во главе с лидером ОУН(р) Ярославой Стецько,
женой автора Манифеста 30 июня 1941 г.1
Но в Украину ехали не только политические активисты,
ехали все, кто хотел и кто мог помочь Украине. Читали лекции в украинских университетах ставшие известными на Западе ученые – историки Роман Шпорлюк и Омельян Прицак,
социолог Богдан Кравченко, экономист Богдан Гаврилишин,
филолог Джордж Грабович и другие. Приезжали в большом
числе и менее известные люди, надеясь, что они могут быть
полезными Украине. Как правило, их желание было искренним. Почти все эти люди хотели бы видеть Украину такой же
благополучной, как те европейские или американские страны, в которых они теперь жили. Но большинство из них совсем не знали и не понимали ни советской, ни постсоветской
реальности. Они хотели, чтобы Украина как можно скорее
порвала со своим прошлым и приобщилась к западной циви1 Панченко В. Бандерівці, мельниківці і «двійкарі». ОУН в Україні протягом 1990-х рр. http://www.istpravda.com.ua/research/2011/10/21/59950/.
206
Очерк 5
лизации. Соответственно, украинские эмигранты, за редким
исключением, были сторонниками радикальных методов перестройки страны и, конечно же, скорейшего отталкивания
от Москвы.
Наиболее эффективной была помощь украинской диаспоры в делах, связанных с выбиванием грантов для различных
деловых, общественных, культурных и политических структур
в Украине, а также стипендий для тех, кто хотел бы учиться
или стажироваться за границей. Удачнее всего они добивались этого в Канаде и США. В Америке проживает несколько
миллионов украинцев: миллион в США, миллион с четвертью
в Канаде, еще миллион в Бразилии и 300 тысяч в Аргентине.
В других странах их гораздо меньше (из европейских стран
больше всего в Германии – около 130 тысяч), а значит, меньше
и их влияние. В Бразилию и Аргентину украинские граждане по понятным причинам не особенно спешили, а попасть
в Канаду и особенно в США очень хотели. Правительственные
и некоторые неправительственные организации Соединенных
Штатов охотно откликнулись на посредничество украинской
диаспоры и предоставили гранты и стипендии большому
числу граждан и организаций Украины.
Немалую роль в укреплении связей Украины с Западом
сыграли и выехавшие с Украины евреи. Многие из них, эмигрировав в 70-е годы, уже успели занять довольно прочные
позиции в США, Израиле и Германии. После распада СССР
они стали часто приезжать в Украину, восстанавливать старые
связи с родственниками и друзьями, налаживать новые. Значительную часть украинских евреев, и не только евреев, они
потянули к себе, на свою новую родину. Приглашали в гости,
помогали, где могли, с работой, учебой, с лечением, если надо.
Поскольку теперь никто никого в Украине не удерживал,
очень многие воспользовались этой помощью. Вскоре число
евреев в Украине резко сократилось – теперь все больше евреев
выезжало в Германию, которая предоставляла им право на постоянное жительство. Оставались в Украине преимущественно
люди пожилые. Естественно, они поддерживали постоянную
связь со своими родственниками за рубежом, которые таким
образом служили посредниками в налаживании контактов
Украины с Европой, Израилем и Америкой, особенно деловых. Многие бизнес-проекты в Украине 90-х годов возникли
как раз с помощью евреев, выходцев из этой страны.
Влияние «внешнего окружения»
207
Разумеется, Украина завязывала связи с Западом не только при помощи диаспоры и частных контактов, но и на уровне
межгосударственных отношений и отношений с межнациональными структурами. В 1992 г. Украина вступила в Международный валютный фонд, Международный банк реконструкции и развития, Европейский банк реконструкции и развития
и другие международные финансовые структуры. Условия,
выдвигаемые этими структурами, были не всегда выгодными
для Украины, но средств для выхода из постсоветской разрухи
явно не хватало, и приходилось соглашаться. Западные кредиты, как правило, использовались далеко не лучшим образом, но
в целом они все же шли на пользу молодой стране. С их помощью покрывались дефициты платежного и торгового балансов,
формировались валютные резервы, была проведена денежная
реформа. Только в 2008–2012 гг. от МВФ Украина получила денежные суммы, равные суммарно 14,43 млрд долларов1. Суммарные инвестиции Европейского банка реконструкции и развития в Украину составили 11,77 млрд евро, почти половина из
которых (48%) пошла в частный сектор. Вряд ли Украина смогла бы подняться без этих вливаний, даже с помощью России2.
Формировалась сеть не только экономических, но и гуманитарных связей. В Украине появилось много западных благотворительных организаций, существенно помогавших украинскому здравоохранению, образовательным учреждениям и
социальным службам, находившимся в плачевном положении.
Из-за границы поступали современные лекарства и оборудование. Правда, все это, едва успев пересечь границу, еще на
таможне становилось объектом множества спекуляций и хищений, но тут уже была проблема украинцев и Украины. Украинские врачи получили возможность стажироваться в лучших
европейских и американских клиниках, знакомиться с новейшими методами лечения. Спонсировал Запад и украинские социологические центры. Во многих благотворительных акциях
присутствовала, несомненно, политическая составляющая, но
в целом западная помощь была полезной.
Развивались культурные связи. В советской Украине был
явный дефицит знаний о мире, который находился по друТребования МВФ к Украине. http://censor.net.ua/tag/1688.
EBRD projects in Ukraine. http://www.ebrd.com/where-we-are/ukraine/
data.html.
1
2
208
Очерк 5
гую сторону «железного занавеса», да и о собственной истории
и культуре знаний было недостаточно. Этот дефицит необходимо было восполнить, однако свободных средств для реализации такой цели в стране не было ни у государства, ни у частных
лиц. В 90-е годы появилось много частных издательств, но они,
чтобы выжить, должны были печатать то, что приносит доход, –
детективы и прочие издания «легкого жанра». В лучшем случае
они печатали авторов самиздата и тамиздата, о которых украинцы уже знали, но еще не читали. Переводить фундаментальные работы западных авторов по истории, филологии философии, социологии и другим гуманитарным наукам украинским
издательствам было не под силу, тем более что спрос на них
не мог оправдать затраты. Нужны были центры изучения иностранных языков, которые в Украине мало кто знал, и другие
просветительские организации. В Украине все это некому было
финансировать (либо финансирование мог осуществлять полукриминальный капитал в собственных интересах). Словом,
необходима была помощь извне, и Запад ее давал.
Спонсируемые Западом украинские фонды (в том числе
финансируемый Дж. Соросом фонд «Вiдродження») сделали
немало полезного для преодоления дефицита знаний о мире,
культуре и истории, о котором шла речь выше. В больших
городах Украины регулярно проводились при поддержке западных спонсоров научные конференции, круглые столы,
художественные выставки, концерты, музыкальные и кинофестивали и т.д. Приезжали туристы из-за рубежа, украинцы
все чаще выезжали в деловые или туристические поездки на
Запад. Завязывались межнациональные дружеские и семейные
связи. Столица Украины с каждым годом становилась все более
открытым городом. Киев говорил по-русски, демонстрировал
украинский флёр и с надеждой смотрел на Запад.
Все это особенно нравилось молодежи. Старшее поколение украинцев в большинстве сохраняло привычки и вкусы
еще советских времен. Среднему поколению нравилась благополучная и хорошо организованная жизнь на Западе, но
читали они русские книги, вечерами смотрели русские сериалы, телешоу «Ледниковый период» или «Танцы со звездами»,
слушала Пугачеву или Леонтьева, т.е. потребляли российскую
печатную и телепродукцию. Молодежь, прежде всего городскую, все это интересовало меньше. Они увлекались западной
модой, рок-группами, автомобилями, часами просиживали
Влияние «внешнего окружения»
209
в Интернете, не знающем границ. Очень многие молодые
люди все свои мечты связывали с Западом, стремились всеми
правдами и неправдами (т.е. нелегально) туда попасть и с нетерпением ждали момента, когда Запад официально раскроет
им свои двери, разрешив безвизовый режим.
По данным исследования КМИС, проведенного в сентябре
2013 г. незадолго до «Евромайдана», молодежь и люди среднего
возраста готовы были проголосовать на референдуме, если бы
такой состоялся, за вступление Украины в Евросоюз, а те, кому
за пятьдесят, предпочли бы Таможенный союз1. Старшее поколение, однако, уходит, а молодежи принадлежит будущее (и это
не просто образное выражение). Среди жителей крупных городов сторонников европейского выбора перед событиями «Евромайдана» было больше, чем среди жителей деревень и малых
городов. Все большие города Украины, кроме Львова, – преимущественно русскоязычные. Поскольку именно молодежь и горожане определяют перспективы развития страны, нетрудно
было предположить, что, если ситуация не изменится, западный вектор общественных настроений будет со временем существенно больше восточного. Если бы смена векторов происходила естественно, параллельно смене поколений, она вряд ли
была бы особенно болезненной. Но ситуация изменилась драматическим образом еще тогда, когда оба вектора были примерно одинаковыми. В украинском обществе между сторонниками
разных направлений развития страны произошел конфликт,
к которому не могли нейтрально отнестись ни Россия, ни Запад.
Таким образом, после распада СССР Запад при посредничестве украинской и еврейской диаспор начал активно налаживать контакты с Украиной. Он оказал ей серьезную финансовую поддержку, а также другие виды помощи, которая
была необходима этой стране для преодоления катастрофических последствий развала Советского Союза. Одновременно
эта помощь способствовала переориентации значительной
части украинцев, особенно молодежи, на ценности западного
общества.
Во всем этом не было бы ничего плохого, если бы некоторые фонды, спонсирующие украинцев, не руководствова1 Каким путем идти Украине – к какому союзу присоединяться? (преференции населения за две недели до Вильнюсского саммита) http://www.kiis.
com.ua/?lang=rus&cat=reports&id=196&page=1.
210
Очерк 5
лись мотивами, идущими вразрез с реальными потребностями
граждан Украины. И дело не в том, что энергичнее всего они
проталкивали идеи и ценности своего собственного мира –
того, что они называли «открытым обществом». Вчерашним
советским людям необходимо было узнать этот мир, тем более
что он сегодня является самым благополучным на планете.
Проблема, и серьезная, возникла в связи с тем, что западные
доброжелатели (прежде всего политики) не просто знакомили
украинцев со стилем жизни на Западе, но активно навязывали
им свою геополитическую концепцию и определяли то место,
которое они предназначили в геополитическом раскладе Украине. Они очень хотели ослабить Россию, в том числе и путем
разрыва ее дружеских и партнерских отношений с Украиной.
Большинство западных политиков продолжали работать по
правилам «холодной войны».
Украина и поборники «холодной войны»
«Холодная война», к сожалению, не ушла в прошлое,
и Украина для Запада, прежде всего для США, представляла
интерес не столько сама по себе, сколько как объект соревнования между Россией и западным миром. Многие намерения
и конкретные действия противостоящих сторон остаются за
кулисами публичной жизни. Но даже по тому, что появлялось
в открытой печати, можно судить о том месте, которое занимала Украина в геополитике США. Для иллюстрации приведу
выдержки из известной книги Збигнева Бжезинского «Великая
шахматная доска»1, где речь идет о месте Украине в мировом
геополитическом раскладе с точки зрения одного из ведущих в недавнем прошлом политиков Соединенных Штатов.
Вот как Бжезинский оценивает значение выхода Украины из
СССР: «Потеря Украины явилась не только центральным геополитическим событием, она также стала геополитическим
катализатором. Именно действия Украины – объявление ею
независимости в декабре 1991 г., еенастойчивость в ходе важных переговоров в Беловежской пуще о том, что Советский
Союз следует заменить более свободным Содружеством Независимых Государств, и особенно неожиданное навязывание,
1 Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1999.
Влияние «внешнего окружения»
211
похожее на переворот, украинского командования над подразделениями Советской Армии, размещенными на украинской
земле, – помешали СНГ стать просто новым наименованием
более федерального СССР. Политическая самостоятельность
Украины ошеломила Москву и явилась примером, которому,
хотя вначале и не очень уверенно, затем последовали другие
советские республики…»1
В общем, эту оценку Бжезинского можно считать верной в том смысле, что объявление независимости Украиной
не просто стало катализатором распада СССР, но и помешало
его трансформации в другую, федеративную или конфедеративную, форму союза (чего, кстати, в Москве не заметили). Но
в этом пассаже легко просматривается не только оценка происходящего, но и личное удовлетворение Бжезинского тем, что
«более федерального» объединения с другими республиками
бывшего СССР не получилось. Хотя для Украины такое решение могло бы стать оптимальным выходом из сложившейся
ситуации. Бжезинского, однако, судьба Украины интересует
лишь с точки зрения общей геополитики, смысл которой для
него сводится к состязанию сверхдержав – США, России, Китая.
Судьба пешек в этой шахматной игре интересна ему лишь
в том смысле, что она может усилить или ослабить диспозицию главных акторов. Бжезинский, как и почти все политические лидеры США, был убежден: только Соединенные Штаты
могут и должны управлять мировым порядком, а всем прочим
странам, включая, разумеется, Украину, предназначено быть
управляемыми Америкой. Появление на месте СССР сообщества государств, наряду с укреплением Евросоюза и подъемом
Китая, могло сделать мир многополярным, а этого, с точки зрения Бжезинского, никак нельзя было допускать. Классическая
позиция империалиста. В силу этой своей позиции Бжезинский
просто не хотел видеть, какой шанс для изменения к лучшему всего миропорядка могли дать демократические реформы
в Советском Союзе. Он по-прежнему мыслил категориями «холодной войны» и планировал переустройство мира по тому
же сценарию, что и до горбачевской перестройки, – в пользу
США, которые после распада СССР становились единственной
супердержавой (правда, на эту роль уже претендовал Китай,
что очень беспокоило Бжезинского, но это уже другая история).
1
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска… С. 115.
Очерк 5
212
Далее Бжезинский пишет: «Тяжелая рука России в обращении
с новым украинским государством… придала пробудившемуся украинскому национализму явную антирусскую направленность. В процессе самоопределения во время критической
стадии формирования нового государства украинский народ
переключился от традиционной антипольской или антирумынской позиции на противостояние любым предложениям
России, направленным на большую интеграцию стран СНГ»1.
И здесь Бжезинский, говоря об антироссийской направленности позиции всего украинского народа (как мы знаем,
до 2014 г. подавляющее большинство украинцев хорошо относились к России), демонстрирует, прежде всего, собственную
русофобию. Почему нельзя лояльно отнестись к интеграции
стран СНГ? Почему не опробовать там на практике идею конвергенции социалистической и капиталистической систем, которую когда-то выдвинул Питирим Сорокин и потом поддержал как раз Бжезинский? Могло ли быть опасным для общего
миропорядка восточноевропейское содружество государств,
подобное Евросоюзу? Военной угрозы миру со стороны СНГ
в тот момент уж точно не было. Конечно, зная имперские традиции России, нельзя было исключить воссоздание огромной
империи, претендующей на роль мировой супердержавы.
Именно этого, уверен, боялся Бжезинский. Но в таком случае
следовало бы помочь России как можно скорее преодолеть
трудности тяжелейшего переходного периода, способствовать
ее сближению с Западом, строить Европу от Атлантики до
Урала и дальше. Но позиция Бжезинского и С° была принципиально иной: ни в коем случае не позволить России подняться и окрепнуть. Иными словами, надо не помогать ее демократическому развитию, а мешать. И в первую очередь нужно
было помешать восстановлению дружеских и стратегически
партнерских связей России с другими странами СНГ. Особенно с Украиной, которую нужно было в срочном порядке перетянуть на сторону Запада. Своих планов Бжезинский не скрывал: «Решимости Украины сохранить свою независимость
способствовала поддержка извне. Несмотря на то, что первоначально Запад, и особенно Соединенные Штаты, запоздал признать важное с точки зрения геополитики значение существования самостоятельного украинского государства, к середине
1
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска… С. 136.
Влияние «внешнего окружения»
213
90-х годов и США, и Германия стали твердыми сторонниками
самостоятельности Киева. В июле 1996 г. министр обороны
США заявил: “Я не могу переоценить значения существования
Украины как самостоятельного государства для безопасности
и стабильности всей Европы”… Лица, формулирующие политику США, также начали называть американо-украинские
отношения “стратегическим партнерством”». И Бжезинский
подытоживает: «Главный момент, который необходимо иметь
в виду, следующий: Россия не может быть в Европе без Украины, также входящей в состав Европы, в то время как Украина
может быть в Европе без России…»1
Здесь все четко обозначено: Украину в Европу пускать
можно и даже нужно, а вот допускать туда Россию ни в коем
случае нельзя. Очевидно, Бжезинский хочет изолировать Россию, создать барьер между ней и Западом, т.е. воссоздать цивилизационный раскол между двумя европейскими мирами.
Украина же должна присоединиться к Западу. Не потому,
что Бжезинский обеспокоен ее будущим, а для того, чтобы
она, не дай бог, не стала мостом между Россией и западным
миром. То, что Украина в случае реализации такого рода стратегии может стать зоной острого конфликта, Бжезинский либо
не понимал (что маловероятно), либо желал этого. Должен был
он знать и то, что попытка изолировать Россию, во-первых,
приведет к усилению там националистических и милитаристских настроений, а во-вторых, будет способствовать большей
ее активности на восточном направлении, в том числе и в направлении Китая. Этого Бжезинский допустить не мог и считал, что Америке нужно готовить стратегию для изоляции России во всей Евразии: «…Для США пришло время выработать
и применять комплексную, всеобъемлющую и долгосрочную
геостратегию по отношению ко всей Евразии. Эта необходимость вытекает из взаимодействия двух фундаментальных реальностей: Америка в настоящее время является единственной
супердержавой, а Евразия – центральной ареной мира. Следовательно, изменение в соотношении сил на Евразийском континенте будет иметь решающее значение для мирового главенства Америки»2.
Кажется, все ясно. Но зачем я обильно цитирую здесь
Бжезинского? Всем и так хорошо известно, что он – «ястреб»
1
2
Там же. С. 147.
Там же. С. 230.
Очерк 5
214
и последовательный американский империалист. Очередной
выпад против Америки? Ни в коем случае, антиамериканская
риторика на российском медиапространстве и без того в избытке, и у меня вовсе нет желания петь в общем хоре. Все дело
в том, что Бжезинский очень долго непосредственно влиял на
деятельность структур, которые на практике реализуют политическую линию США в Евразии и, в частности, в Украине.
Структур таких в Америке достаточно много, и важное место
среди них занимают Национальный фонд в поддержку демократии (NED), «Дом Свободы» и Джеймстаунский фонд.
И в руководство всех этих фондов входил, определяя их направление, Збигнев Бжезинский!
Фонды эти заслуживают, думаю, того, чтобы рассказать
о них чуть подробнее. На своем сайте NED представляет себя
в качестве частного фонда, целью которого является создание
и укрепление демократических институтов по всему миру.
«Ежегодно NED выделяет более 1200 грантов для поддержки
проектов неправительственных организаций за границей, которые работают с демократическими целями более чем в 90 странах»1. Изначально фонд создавался при поддержке обеих партий
Конгресса – демократической и республиканской. Главными
спонсорами фонда являются международный центр частного
предпринимательства, два института международных проблем
(демократической и республиканской партий) и американский
центр международной рабочей солидарности.
Демократия, безусловно, вещь хорошая, но где граница,
переход которой будет означать недопустимое вмешательство
во внутренние дела чужого государства? Что касается свободы слова, то ответ можно получить в тексте Международного
пакта о гражданских и политических правах, принятого ООН
еще в 1966 г.: «Распространять идеи и информацию независимо
от государственных границ устно, письменно или посредством
печати или художественных форм выражения» можно при условии, что они не попадают под ограничения, установленные
законом страны, в которую эта информация поступает2. С другими формами спонсорства организаций, работающих в иностранных государствах, сложнее, но в любом случае очевидно:
деятельность таких организаций не должна выходить за рамки
1
About the National Endowment for Democracy. http://www.ned.org/about/.
Международный пакт о гражданских и политических правах. Статья
19, п. 3. United Nations Treaty Series. Vol. 999. P. 225–240.
2
Влияние «внешнего окружения»
215
законов той страны, где она осуществляется. Если, конечно, законы оставляют достаточно пространства для самовыражения и
самореализации граждан этой страны, то есть если государство
не тоталитарное. Ни Россия, ни Украина таковым не являются.
Некто Дэвид Лоуэ опубликовал на сайте NED к 30-летию
этой организации статью, в которой писал: фонд поддержки
демократии был создан в начале 1980-х в расчете на то, что американская помощь демократическим силам за рубежами США
будет полезной «как для самих Соединенных Штатов, так и для
тех, кто борется в мире за свободу и самоуправление». Согласимся, что поддержка в иностранном государстве сил, борющихся
за свободу, которую каждый понимает по-своему, и самоуправление (?), а также за то, что полезно Соединенным Штатам, – это
уже нечто отличное от свободного распространения информации. В той же статье Лоуэ есть еще один, не менее любопытный
абзац: «Когда в конце 1960-х обнаружилось, что некоторые американские частные волонтерские организации получали тайную спонсорскую поддержку от ЦРУ для ведения борьбы идей
на международном уровне, администрация Джонсона пришла
к выводу о том, что такая форма спонсирования должна быть
прекращена, и рекомендовала создать “публично-приватный
механизм” для открытой поддержки активности за границей»1.
Иными словами, дабы избежать международных скандалов,
поддержку ЦРУ следует замаскировать. Учитывая это признание, можно быть уверенным в том, что фонд пересекал-таки
границу дозволенного. И, видимо, не раз.
Принципы деятельности «Freedom Hause» практически те
же, что и у NED. Это, как сказано на сайте «Дома Свободы», независимая неправительственная организация, имеющая целью
распространение свободы и демократии по всему миру. Ее сотрудники изучают существующие в мире угрозы свободе, политическим и гражданским правам человека и поддерживают
активистов передней линии борьбы за эти права и опять-таки
за демократические перемены2. Основными спонсорами, помимо частных организаций, являются Госдепартамент США,
NED, министерства иностранных дел Нидерландов и Норвегии, Департамент иностранных дел Канады и Google3. В составе
активистов много представителей профсоюзных организаций.
1
2
3
David Lowe, Idea to Reality: NED at 30. http://www.ned.org/about/history/#.
About Us – Freedom House. https://freedomhouse.org/about-us.
https://freedomhouse.org/content/our-supporters.
Очерк 5
216
И наконец, Джеймстаунский фонд. Созданный в 1984 г. (т.е.
почти тогда же, когда и NED), этот фонд имеет целью «информировать тех, кто делает политику, и более широкое сообщество
о событиях и тенденциях развития в тех обществах, которые
стратегически или тактически важны для Соединенных Штатов». Фонд пользуется информацией с мест и из первых рук. Материалы Джеймстауна часто являются «единственным источником информации, которую можно получить, но не всегда, по
официальным или разведывательным каналам»1. Одна из главных
программ фонда «Russia in Decline» (Россия под уклоном) была
создана для разработки возможных сценариев развития происходящих в России процессов, чтобы определить, какие силы,
идеи и явления могут их усилить или ослабить, какие непредвиденные обстоятельства могут подтолкнуть развитие событий
в том или ином направлении, чтобы дать карт-бланш решениям, способным «радикально, быстро и неожиданно изменить
форму и динамику развития всего пейзажа, а также мотивацию
и стратегию поведения различных акторов»2. Очевидно, все эти
сценарии разрабатываются не чистого искусства ради, а с целью
их политической реализации (в интересах США, разумеется).
Во всех трех фондах работают довольно много выходцев из
бывших республик СССР и восточноевропейских стран. Активно участвовали в деятельности этих фондов, а также напрямую
сотрудничали с Бжезинским представители украинской диаспоры. Самыми влиятельными среди них были Роман Купчинский
и Адриан Каратницкий. Оба работали со структурами американского профсоюза АФТ-КПП, который через свой филиал
с 1983 г. являлся одним из главных спонсоров NED3. Адриан Каратницкий с 1994 г. по конец 2005 г. был президентом «Freedom
Hause». Именно тогда в Украине случились и «Кучмагейт»,
и «оранжевая революция», и Каратницкого инода называют режиссером этих событий4. Думаю, Каратницкий действительно
был режиссером всего этого, но не главным. На роль главного,
с гораздо большим на то основанием, претендовал его старший
друг (и младший друг Бжезинского) Роман Купчинский.
1
About Us – Jamestown. www.jamestown.org/aboutus.
Programs – Jamestown. https://jamestown.org/programs/.
3 Free Trade Union Institute. http://rightweb.irc-online.org/free_trade_union_
institute/.
4 См. статью «Режиссер оранжевой революции Адриан Каратницкий: Мы
научили наших ребят контролировать толпу», «Комсомольская правда», 3.12. 2004.
2
Влияние «внешнего окружения»
217
Роман Купчинский не был простым наемником, он был
убежденным украинским националистом. А у них и у политиков США была в Украине одна и та же цель – оторвать эту
страну от России. Эмигрировавший в раннем детстве вместе
с родителями с Украины в США Купчинский долгое время руководил большим эмигрантским исследовательским центром
и издательством «Пролог», где работали большинство лидеров
ОУН(д). В 1991 г. он возглавил украинскую редакцию «Свободы» (со следующего года редакция по его инициативе переехала в Киев) и в конце жизни (Купчинский умер в 2010 г.) работал
в Джеймстаунском фонде.
В событиях, связанных с «Кучмагейтом», много неясного, но известно, что все началось с создания оппозиционного Кучме интернет-журнала «Украинская правда», оборудование для которого получил во «Freedom Hause» Георгий
Гонгадзе – с помощью А. Каратницкого и Р. Купчинского,
естественно. Именно с потока ругани в адрес «Украинской
правды» начинался в июле 2000 г. разговор Кучмы со своими
помощниками, за которым спустя два месяца последовало
убийство Гонгадзе (см. выше). Вскоре появились известные
пленки Мельниченко с записями, тайно сделанными в кабинете президента во время упомянутого разговора. Но прежде
кто-то помог Мельниченко бежать за границу, и вскоре тот
появился в Пражской студии «Радио Свобода», где дал свое
первое интервью как раз Роману Купчинскому. Затем Мельниченко с помощью того же Купчинского получает убежище
в США, а в Украине начинается «Кучмагейт». В 2005 г. Купчинский, по-видимому, обиженный недостатком внимания
к своей персоне, пишет в «Украинскую правду» очень любопытную статью. Допуская, что Мыкола Мельниченко, «таинственный собственник самых популярных в мире записей разговоров», может дать показания американскому ФБР, Роман
Купчинский фантазирует:
«Предположим, что он расскажет все ФБР, а также сообщит имя человека (Мистера Х) или людей, которым принадлежала идея записывать Кучму, и назовет мотивы для этого…
Если Мельниченко будет действовать именно так, что произойдет с мистером Х? Привлекут ли этого человека к уголовной
ответственности, арестуют ли и посадят под стражу,.. а потом
осудят? Если события будут разворачиваться по такому сценарию, справедливость не воцарится.
Очерк 5
218
Предположим, что мистер Х дал Мельниченко идею или
приказ записывать разговоры в кабинете Кучмы. Как результат появились записи, которые ярко продемонстрировали
взяточничество и коррупцию режима Кучмы. Эти записи разговоров со временем послужили причиной оранжевой революции и избрания Виктора Ющенко президентом. Они стали
оружием в руках тех, чьи действия привели к падению режима
Кучмы и победы на выборах над определенным Кучмой кандидатом-преемником Виктором Януковичем.
Убийство Гонгадзе не было запланировано в сценарии похищения. Но сейчас, когда убийцы уже посажены и признали
свою вину, заказчики похищения Гонгадзе должны быть арестованы и привлечены к ответственности. Что же тогда может
произойти с мистером Х? Мое предложение – наградить его,
равно как и Мельниченко, высочайшей государственной наградой Украины»1.
Как мы видим, Купчинский уверенно рассказывает не
столько о самих событиях, связанных с «драмой Мельниченко –
Гонгадзе» (так, кстати, называется главка в его статье), сколько
о планах инициаторов и заказчиков этой драмы и о ее месте
в подготовке и проведении «оранжевой революции». Так,
будто вся это цепочка связей была ему хорошо известна. Более
того, он вроде бы знает, что запланировано было не убийство,
а похищение. Откуда все это могло быть ему известно, если,
конечно, он сам не таинственный мистер Х? Но если это так, все
вполне логично. Все хорошо укладывается в общую картину
«драмы» (включая то, что известно об участии Купчинского на
разных этапах этого дела из сообщений прессы и что я уже приводил чуть выше). И эта картина довольно четко выявляет ведущую роль таинственного «мистера Х» (Романа Купчинского?!)
в организации тех событий, что привели к «оранжевой революции» и победе Виктора Ющенко. Победитель просто обязан
был наградить Купчинского «высочайшей государственной
наградой». А Ющенко почему-то этого не сделал. Обидно.
Может показаться, что сказано все слишком уж откровенно. Но Роман Купчинский в последние годы жизни вообще
был очень откровенным. Менее чем за год до смерти, в мае
2009-го, он, к примеру, говорил по «Радио Свобода»: «Недавно рассекреченные архивы Центрального разведывательного
1
Р. Купчинский. Украинская дилемма. Украинская правда, 2.06.2005.
Влияние «внешнего окружения»
219
управления США проливают свет на установление контактов
и начало сотрудничества между ЦРУ и УГВР, созданного для
политического руководства вооруженной борьбой Украинской Повстанческой Армии». Контакты устанавливались, по
словам Купчинского, «с целью получения разведывательной
информации, касающейся СССР и советских операций внутри
страны и за границей». После поражения УПА, «при финансовой поддержке ЦРУ была создана исследовательская и издательская компания “Пролог”… История “Пролога”– одна
из самых захватывающих, но неизвестных страниц “холодной
войны”. За 36 лет своего существования “Пролог” мобилизовал
сотни людей, большинство из которых и не подозревали о сотрудничестве “Пролога” с ЦРУ»1. Роман Купчинский, ветеран
вьетнамской и «холодной» войн, хорошо знал, о чем говорил, –
с 1978 по 1988 г. он сам был президентом «Пролога».
Европейские контакты Украины были более нейтральными. Сама по себе Украина Европу мало интересовала. К тому
же, политика западноевропейских государств всегда была менее
антироссийской, чем американская. За статус супердержавы эти
страны не боролись, а потому выбивать Украину из-под влияния
России особенно не стремились. Тем не менее в конфликтных
ситуациях они всегда поддерживали противостоящие России
силы. Германские фонды, работающие в Украине, к примеру,
в спокойной ситуации работали на реализацию идеи «открытого общества», но в случае конфликтной ситуации перед «оранжевой революцией» получали инструкции, какой политической
силе им следует отдать предпочтение. В такой ситуации позиция европейцев, как правило, совпадала с американской. Преимущественная поддержка оказывалась политическим силам,
даже недемократическим, которые поддерживали Ющенко.
Особенно откровенно демонстрировали свои антироссийские
настроения представители Польши и балтийских государств.
У поляков в их отношениях с Украиной была своя специфика:
плохо относясь к России, они в то же время никогда не забывали
об устроенном бандеровцами геноциде поляков Волыни.
Определенная доля ответственности за события, связанные с «Евромайданом», ложится на Европу еще и на том основании, что она, поддерживая Украину практически во всех
конфликтных ситуациях, никогда не требовала от нее строгого
1 Р. Купчинський. Із архівів ЦРУ про УПА: Вони налаштовані працювати
з нами, без нас і проти нас. http://www.radiosvoboda.org/a/1731776.html.
220
Очерк 5
соблюдения прав национальных и языковых меньшинств. Так,
в начале 2000 г. глава ПАРЕ Рассел-Джонстон направил президенту Украины письмо, в котором приветствовал ратификацию украинским парламентом Европейской хартии региональных языков и национальных меньшинств и отмену
смертной казни, подчеркнув при этом, что теперь не нужно
будет «начинать процедуру приостановки прав украинской
делегации» в ПАРЕ. Чтобы проследить за тем, как Украина выполняет принятые на себя обязательства, Совет Европы направил туда делегацию мониторингового комитета1. Докладчики
этого комитета Ханна Северенсен и Рената Вольвенд многократно приезжали в Украину, встречались с политиками и общественными деятелями, в том числе и с инициаторами закона
о языках, который должен был привести законодательство
Украины в соответствие с Хартией. Однако сколько-нибудь
серьезного давления на Украину в связи с тем, что закон все
никак не принимался, ПАРЕ не оказало. Помимо Северенсен
с Вольвенд приезжали в Киев и другие высокие чиновники
ПАСЕ и ОБСЕ. Все они, разговаривая с защитниками прав русского языка, смотрели на них из-под полуопущенных век. Они
заранее все понимали: «язык русский, значит Россия, значит
агенты влияния Кремля, о чем тут говорить». Обычный набор
стереотипов. А между тем шли годы, закон о ратификации
Хартии региональных языков отменяли, принимали вновь,
президент Ющенко, которого в Европе считали «своим», игнорируя принципы этой Хартии, без конца твердил: «Одна
нация – один язык». В парламенте из-за закона о языках вспыхивали кулачные бои, все острее становилось напряжение
в отношениях украиноязычного и русскоязычного населения
Украины, а правового регулирования языковой проблемы так
и не было (закон о языках был принят, как мы знаем, лишь
летом 2012 г.). Украина грубо нарушала права национальных
и языковых меньшинств, защищаемые Советом Европы, в который она входит, но никто ее к порядку не призвал, никто
не потребовал прекращения подобной практики.
Общие выводы из вышесказанного:
Определенные политические силы западных стран (прежде
всего США) при помощи специально созданных для подобных
1 Голова Парламентської Асамблеї Ради Європи звернувся до Президента
України. http://khpg.org/index.php?id=977861902.
Влияние «внешнего окружения»
221
операций неправительственных структур активно проводили в Украине действия, нацеленные на поддержку националистических партий и организаций. Многие западные политики
руководствовались при этом идеологией и методами времен
«холодной войны», не желая пересматривать свои позиции
в соответствии с принципиально изменившимися условиями.
Этих политиков объединяла с украинскими националистами
идея отталкивания Украины от России.
Отношение России к независимой Украине
Как ни странно, старый ястреб «холодной войны» Збигнев
Бжезинский точнее оценил значение для России факта обретения Украиной независимости, чем российские лидеры. Он,
однако, ошибся, утверждая, будто «политическая самостоятельность Украины ошеломила Москву». Ничего подобного
не было – московские либеральные политики встретили Акт
о независимости Украины и последовавший за этим распад
Советского Союза с удовлетворением. Этот распад позволял
Борису Ельцину стать независимым правителем России, и в Беловежской Пуще он проявил себя как один из самых активных
соучастников окончательного развала СССР. Руководители
России в тот момент думали в первую очередь о собственных
интересах, а кроме того, жили утопическими надеждами, что
мир после распада СССР будет совершенно другим, и Запад,
избавившись от вечного страха перед угрозой советской агрессии, протянет России руку дружбы. Этого, как мы знаем,
не случилось, политики США и Европы продолжали мыслить
категориями «холодной войны».
Удивительно, на мой взгляд, то, что даже спустя три
года Кремль не способен был адекватно оценить происходящее в Украине с точки зрения российских интересов. Победу
Кучмы и поддерживающих его дружественных по отношению
к России сил восприняли в Кремле как малозначительное событие. Начавшаяся при Кравчуке «экономическая война» между
двумя странами из-за «нулевого варианта» раздела имущества
и из-за украинских долгов за энергоносители еще долго не стихала. Официальный визит Бориса Ельцина в Киев состоялся
лишь в мае 1997 г., а первый государственный визит Леонида
Кучмы в Москву и того позже – в феврале 1998 г. Оба визита,
222
Очерк 5
правда, были весьма плодотворными: во время первого был
подписан широкомасштабный договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между двумя странами, во время второго – десятилетнее соглашение об экономическом партнерстве,
гарантировавшее среди прочего сохранение льгот на поставки
российского газа в Украину.
Время, однако, было упущено. Свой первый официальный зарубежный визит Кучма совершил в Канаду, где встречался не только с лидерами государства, но и с украинской
диаспорой, а второй, в ноябре 1994 г., – в США. Приехавшего
в Вашингтон президента Кучму встречали по высшему классу. Устроили ему «парад-алле», подписали Хартию украиноамериканского партнерства, дружбы и сотрудничества, а также
пообещали помочь с кредитами МВФ и Всемирного банка.
Правда, не бесплатно, а в ответ на привезенные Кучмой в Вашингтон подарки. Первый и главный подарок – принятое Верховной Радой за три дня до приезда Кучмы в США решение
о присоединении Украины к Договору о нераспространении
ядерного оружия1. Кроме того, незадолго до визита в Америку
Кучма выступил с программным докладом «Путем радикальных рыночных реформ», и доклад этот не мог не понравиться
капиталистическим Соединенным Штатам: стало очевидно,
что Украина не намерена возвращаться в социализм. Визит
в Вашингтон был очень удачным, он помог Украине получить
от Запада гарантии безопасности, статус страны с переходной
экономикой, что было очень важно для украинского экспорта,
и, конечно, кредиты МВФ и Всемирного банка. Россия упустила инициативу, и к моменту приезда Бориса Ельцина в Киев
внешнеполитический курс Украины уже определился как
многовекторный.
Тем не менее, начиная с 1995 г. и особенно после подписания договоров 1997 и 1998 гг. стали налаживаться экономические связи двух стран, причем не только в области поставок
энергоресурсов. Заработали смежные предприятия, прежде
всего машиностроительные, открылся российский рынок для
промышленных и сельскохозяйственных товаров. Было немало
случаев несогласованности позиций сторон, что периодически
1 Это был подарок не только Америке, но и всему миру. Страшно даже
представить, какой страх мог бы охватить мир, будь у брошенного всеми
в часы «майданного переворота» неприкаянного Януковича, который прятался тогда неизвестно где, ядерный чемоданчик.
Влияние «внешнего окружения»
223
приводило к конфликтным ситуациям, но, в общем, довольно
тесное экономическое сотрудничество Украины с Россией
помогло ей в начале 2000-х выйти из тяжелейшего кризиса.
Ничуть не меньше, чем кредиты западных фондов.
В сфере культурных связей все было гораздо хуже. Совсем
не сложно было заметить быстро прогрессирующую переориентацию украинцев с России на Запад. Особенно, если оценивать ситуацию не в усредненном общеукраинском масштабе,
а по смещению числа сторонников европейских приоритетов
с запада на восток и от старшего поколения к более молодому.
Простая логика подсказывала: Украина, находясь между Россией и Европой, рано или поздно должна будет сделать свой
выбор. Если, конечно, разница между двумя мирами не начнет
постепенно стираться.
Сделать выбор в пользу России мог бы помочь русский
язык. В Украине по-русски говорят практически все, и это делает доступными для ее граждан русские книги, фильмы, телепрограммы и прочую российскую культурную продукцию.
Кроме того, украинцы среднего и старшего возраста имели
с русскими общие воспоминания и переживания, поскольку долго жили в одном, к тому же оторванном от остального
мира, государстве, где доминировали коллективные ценности, к которым привыкли большинство русских и значительная часть украинцев. Очень важным фактором в пользу союза
с Россией были, конечно, профессиональные взаимные интересы стран-партнеров.
На стороне же Запада было технологическое превосходство, материальное благополучие и то, что именно там
утверждался современный стиль жизни. Минус – отсутствие
общепонятного языка и общего прошлого. Что же касается
прошлого, то оно уходит вместе со старшим поколением и, соответственно, со временем становится все менее значимо для
выбора ценностных приоритетов. Язык, конечно, – преимущество очень важное и долгосрочное, и, как мы знаем, сами
украинцы этим преимуществом дорожили. Нельзя, однако,
не учитывать того факта, что украинская молодежь, особенно
городская, увлеченная западным стилем жизни, по собственному почину, а не в силу школьных или институтских требований, начала учить английский и другие европейские языки
и уже достаточно в этом преуспела (Интернет немало тому
способствовал). Так что язык – это тоже фактор временный,
224
Очерк 5
и пока это преимущество действует, его следовало бы в интересах сохранения украино-российского добрососедства как
можно активнее использовать, расширяя и наполняя современным содержанием культурные связи.
Руководителей России все обозначенные обстоятельства
должны были бы убедить в необходимости выработки долгосрочной стратегии в отношении Украины. Нужны были
не просто декларации о дружбе и стратегическом партнерстве,
а хорошо продуманные и вполне конкретные шаги по развитию не только экономических, но и культурных связей. С учетом специфики регионов они были очень важны для изменения
характера отношений между различными частями Украины,
а, следовательно, и для общей внешнеполитической ориентации населения страны. Ничего подобного сделано не было.
Где-то году в 1997-м мне удалась убедить Кучму в необходимости создания совместного украинско-российского исследовательского центра, который должен был бы разрабатывать
стратегию и тактику развития отношений между странами.
Как для того, чтобы избегать недоразумений, которые возникали тогда раз за разом в отношениях между нашими странами,
так и в расчете на долгосрочную перспективу. Доклады института должны были регулярно попадать на стол к президентам
обеих стран. Московские коллеги организовали тогда встречу
в Кремле с Сергеем Ястржембским. Результат был нулевой –
Ястржембский не проявил к этому делу абсолютно никакого
интереса. Стратегия отношений с Украиной в Москве тогда
мало кого волновала. Готов был серьезно заниматься украинской проблематикой, пожалуй, лишь директор Российского
института стратегических исследований Евгений Кожокин, но
его возможности были весьма ограничены. Большинство ответов на предложения о совместной выработке стратегии наших
отношений сводилось к одному: у нас своих проблем хватает.
Проблем в России и впрямь хватало. В ближайшем окружении Ельцина шла беспрерывная борьба за влияние; экономика страны не успела оправиться после развала СССР, а тут
грянул дефолт 1998 г.; Хасавюртовскими соглашениями закончилась первая чеченская война, однако мира на Кавказе все
еще не было. Проблем было много, но это вовсе не означало,
что украинской темой не надо было заниматься. Получалось,
что Бжезинский лучше понимал значение для России ее отношений с Украиной, чем российские политики. Почему-то не
Влияние «внешнего окружения»
225
хотели эти политики замечать очевидного – того, что на Западе у Украины есть высокоразвитый и вполне благополучно
живущий сосед, к сближению с которым она обязательно будет
стремиться. Особенно удивляло то, что в сфере экономики для
поддержания партнерских отношений Россия шла на большие убытки, а вот культурными связями, гораздо менее дорогостоящими, она почти не занималась. Во всяком случае, не занималась целенаправленно и на высоком уровне. А между тем,
пока сохраняет свое влияние в Украине русский язык, России
нужно было бы всячески способствовать расширению общего
культурного пространства, стараясь его модернизировать.
Украинский культурный центр в Москве работает с середины 90-х годов (официально открыт в 1998-м) и находится в самом престижном месте российской столицы, на Старом
Арбате. Российский же культурный центр в Киеве открыли
только в 2007 г., и находится он не в самом лучшем районе
Киева. Задержки с открытием центра зависели не столько от
Москвы, сколько от Киева, но Россия в этом деле явно не проявила должной настойчивости. Гораздо раньше был открыт
Русский культурный центр во Львове, что было очень важно
для русскоязычного меньшинства Галиции. Но это был не российский, а именно русский центр, созданный в основном усилиями местной русской общины. Хотелось бы заметить, что ни
Львов, ни даже Киев не могли стать центрами русской культуры в масштабе всей Украины. Такими центрами могли стать
Харьков, Днепропетровск и Одесса – русскоязычные городамиллионники, расположенные как раз у линии разделения
бывшей польской Украины и Новороссии. Но там создать
культурные центры Россия не удосужилась.
Проблема, впрочем, не только в расположении возможных
русских культурных центров и очевидном запаздывании их
организации. Дело, прежде всего, в той целевой аудитории, на
которую в первую очередь была рассчитана российская культурная политика в Украине. Те, кто определял ее направление
(если вообще такие были), не мудрствовали лукаво – они ориентировали ее, прежде всего, на самых преданных России граждан Украины. В Крыму и Донбассе такая политика могла быть
успешной – там такие люди составляли большинство. Подобная же культурная ориентация могла иметь смысл и на Западной Украине – но в этом регионе речь могла идти преимущественно о моральной поддержке русскоязычного меньшинства,
226
Очерк 5
которое находилось в окружении плохо к нему относящегося
националистически настроенного большинства (свидетельство
тому – неоднократные поджоги библиотеки имени Пушкина
и Русского культурного центра во Львове), а не о стратегии российско-украинских отношений. Для успеха такой стратегии
нужна была совершенно иная фокус-группа.
Мы уже говорили о том, что многие «русские патриоты»
в Украине связывали все перспективы с будущим воссоединением с Россией. Доходило до курьезов: один из них (очень активный и довольно влиятельный в их кругах) вполне серьезно
рассказывал о том, что составляет список «предателей русской
идеи», над которыми со временем должен состояться праведный суд. В Украине было несколько «русских партий», но ни
одна из них не имела шансов преодолеть проходной барьер
на выборах в Раду и не могла хоть как-то влиять на принятие
важных политических решений. Ставка на эту политическую
силу была абсолютно бесперспективной. Несколько более эффективной была поддержка сторонников компартии и Прогрессивной социалистической партии Натальи Витренко, которые последовательно выступали за союз с Россией. Но эти
политические силы тянули страну в прошлое, а потому и у них
не было перспектив (как мы знаем, даже в очень трудном для
Украины 1999 г. Кучма победил лидера коммунистов Симоненко, обойдя его на 20%).
Говоря о формировании общего культурного пространства, надо заметить, что совместных культурных проектов
было очень мало – явно недостаточно для обеспечения потребностей заинтересованной в этом русскоязычной интеллигенции среднего поколения, которая должна была и могла
бы стать наставником украинской молодежи, привить ей вкус
к русской культуре. Больше всего, пожалуй, сделали для сохранения хоть какого-то подобия общего культурного пространства челноки-книготорговцы. Что касается модернизации упомянутого пространства, то и здесь проблем ничуть не меньше.
Периодически Россия устраивала в Украине пышные и дорогостоящие шоу с участием фольклорных ансамблей, Кобзона
и других известных в СССР артистов, выступления которых
должны были вызвать у зрителей чувство «ностальгии» по
прошлому. Серьезных культурных акций, отвечающих потребностям сегодняшнего дня, а тем более ориентированных
в будущее, было совсем немного. Извинением, если это можно
Влияние «внешнего окружения»
227
считать извинением, является тот факт, что в самой России все
более широкое распространение получают консервативные
ценности прошлых веков. К сожалению, почти не было публичного обсуждения спорных вопросов истории на совместных конференциях, в русско-украинских изданиях или в интернет-журналах, доступных широкой публике1. Да и вообще
совместных изданий было ничтожно мало. В этой обстановке
националистически настроенные историки Украины, не опасаясь контраргументов со стороны оппонентов, успешно навязывали населению свою концепцию украинской и совместной истории, во многом спорную. Им это сделать было совсем
не трудно, поскольку россияне, как правило, отвечали на все
их претензии в чисто пропагандистском духе, а это у многих
украинцев вызывало лишь недоверие и раздражение.
Недостаточное внимание к культурному аспекту российско-украинских отношений было отнюдь не случайным. Руководители России были убеждены, что Украина от нее никуда не
уйдет. События 1917 и 1991 годов их ни в чем не убедили. Отделилась Украина – не беда, все равно останется в сфере нашего
влияния. Может показаться, что сегодня Москва смотрит на
Украину так же, как смотрел на нее Петербург полтора столетия назад. Это не совсем верно. Тогда в Петербурге видели украинцев (малороссов), как и великороссов, и белорусов, частью
русского ядра Российской империи. Но в то же время там понимали, что украинцы могут и выпасть из этого ядра, если смогут
развить свой язык и свою культуру. Тогда самоидентификация
украинцев еще не завершилась – все могло обернуться и так и
сяк. Валуевский указ, направленный против распространения
украинского языка, как раз и должен был предотвратить выпадение украинцев из общерусского ядра империи. Сейчас многое изменилось. Хотя единой нации в Украине все еще нет, но
украинский язык уже давно обрел официальный статус и повсеместное распространение в этой стране (практически все украинцы двуязычны, знают как русский, так и украинский язык).
Украинская культура уже успела доказать свое право на жизнь,
в чем сегодня никто не сомневается. И главное: Украина – самостоятельное государство. Бессмысленно теперь рассматривать
1 Одно из немногих исключений – обсуждение проблемы голодомора
1933 года на конференциях и телемостах с привлечением известных российских и украинских историков, в частности академика А.Чубарьяна и проф.
В. Кондрашина с российской стороны и проф. С. Кульчицкого с украинской.
228
Очерк 5
украинцев как часть общерусского ядра Российской империи.
Куда разумнее смотреть на украинцев как на близких родственников, живущих в отдельной квартире и, что важно, по собственным правилам.
Правда, в политических кругах России идею единого русского народа давно сменила (в том, что касается русско-украинских отношений) концепция старшего и младшего брата.
Живи, пожалуйста, в своей квартире, но слушайся во всем
старшего брата. Эта концепция имела право на жизнь в Советском Союзе, особенно в сталинскую и послесталинскую эпоху,
но сегодня и она устарела. В советское время отдельная квартира находилась в доме, управление котором осуществлялось
из Москвы. Единого центра государственного и партийного
управления общим домом больше нет, как нет и единого для
всего дома хозяйственного комплекса. И самого дома больше
нет, так что рычагов влияния на Украину осталось совсем немного. Поначалу Украина, не имевшая собственных энергоресурсов для своей энергоемкой экономики и средств для того,
чтобы их купить по рыночным ценам, сильно зависела от России. Зависела она и все еще зависит от российского рынка, от
сложившихся в старые времена производственных связей, но
со временем эта зависимость делается все меньше и меньше.
В этих условиях концепция двух братьев, старшего и младшего, уже почти не работает.
Стратегической, на мой взгляд, ошибкой является то, что
Россия все еще не готова пересмотреть свое отношение к Украине в соответствии с изменившимися обстоятельствами. Как
показывают данные опросов, в Украине есть много людей,
настроенных на добрососедские и партнерские отношения
с Россией, но понимающих в то же время, что судьба связала
их с интересами украинского государства. Свои культурные
потребности они удовлетворяют главным образом с помощью русского языка,но все прочее зависит от украинских
реалий. Неизбежное несовпадение интересов России и Украины у таких людей часто является причиной внутреннего конфликта. Мне представляется очевидным: чтобы сохранить
миллионы украинцев в качестве своих друзей, Россия в своих
отношениях с Украиной всегда должна учитывать не только
свой интерес, но и интересы украинцев.
Поскольку после 1991 г. Россия это делала далеко не всегда, с каждым годом все большее число ее вчерашних друзей
Влияние «внешнего окружения»
229
уходило в стан «западников». Иногда Россия в своих действиях
настолько откровенно игнорировала интересы украинцев, что
это просто поражало. Наиболее выразительный пример – конфликт вокруг острова Тузла. В районе акватории Азовского
моря и Керченского пролива у России с Украиной было немало спорных вопросов, которые требовали цивилизованного
решения. Но россияне предпочли решить проблему самым нецивилизованным путем. 29 сентября 2003 г., не предупреждая
ни о чем украинскую сторону, краснодарский губернатор (?)
Андрей Ткачев начал строительство дамбы в сторону острова
Тузла, переданного еще в 1954 г. вместе с Крымом Украине.
Украине сначала вообще не объясняли мотивы строительства
дамбы (мол, это наше дело), потом пояснили тем, что Азовское
море размывает таманский берег и дамба нужна для его защиты. Однако все прекрасно понимали, что дело совсем в другом.
Россия хотела вновь превратить остров Тузла в косу, каковой
Тузла была много десятилетий назад. А поскольку коса эта
упиралась бы в Таманский берег, она должна была стать частью российской территории. И тогда плату за проход кораблей через пролив между Крымом и Тузлой будут взимать обе
стороны, а не одна Украина. О том, что в этом, а вовсе не в защите Таманского берега от размывания истинная причина
строительства дамбы, откровенно сказал тогдашний председатель Комитета Госдумы по международным делам Дмитрий
Рогозин: «В ответ на взимание тарифов в полной мере со стороны Украины за проход судов началось строительство этой
дамбы»1. Строительство дамбы продолжалась около месяца
(в три смены – по 150 метров в день) и остановилось в ста метрах от острова. Все это время люди находились в страхе, что
вот-вот начнется российско-украинская война. Кучма прервал
свой официальный визит в Латинскую Америку и прилетел
на остров, откуда в перископ следил за приближением строительства дамбы к украинской границе. Лишь в декабре Кучме
удалось договориться с Путиным и подписать соглашение по
Керченскому проливу. Украина сохранила за собой остров,
но своими, мягко говоря, непродуманными действиями России настроила против себя очень многих граждан Украины,
и не только на западе страны. Как тогда говорили, «Тузла сде1 2003 год - Тренировка вторжения России в Крым и на о. Тузла. https://
www.youtube.com/watch?v=o-wWABe8w6o.
230
Очерк 5
лала всех украинцев патриотами» и, добавлю от себя, приблизила «оранжевую революцию».
Строить отношения с независимой Украиной Россия
должна была, на мой взгляд, совершенно по-иному. Москве
нужно было поддерживать в Украине не те силы, что делали
ставку на скорое воссоединение ее с Россией, а те, что, принимая как данность независимость Украины, стремились сохранить дружеские отношения с Россией и хотели бы видеть
свою страну мостом, связывающим Европу и Россию. Вероятно, и в этом случае Украина постепенно сдвигалась бы в сторону Европы, но этот сдвиг был бы гораздо более медленным
и, соответственно, не очень болезненным. Украина, даже войдя
со временем в ЕС, объективно была бы заинтересована в хороших партнерских отношениях с Россией, поскольку к этому ее
обязывало географическое положение. Радикальный выбор
она вынуждена была бы сделать только в случае острого конфликта между Россией и Западом. Такой конфликт, казалось
бы, никому не был нужен, однако случился, причем в его эпицентре оказалась сама Украина. Произошло это, прежде всего,
в силу внутренних причин, о которых уже шла речь, но также
и под влиянием факторов, действующих извне.
* * *
Россия и Запад немало помогли Украине в первые годы
ее независимого существования – без этой помощи ситуация
в стране была бы просто катастрофической. Европа и США
многое сделали для переориентации украинцев, особенно
молодого поколения, на западную систему ценностей. Россия
в защите тех ценностей, что сближали украинский и русский
народы, надо признать, не преуспела. Главная проблема, однако, в том, что Украина и для России, и для Запада всегда оставалась, в первую очередь, объектом, вокруг которого они вели
свои геополитические игры. Сама же Украина была слишком
слаба для того, чтобы заявить о себе как о субъекте такого рода
игр. Чтобы стать полноценным субъектом международных
отношений, государство должно быть способным контролировать внутреннюю ситуацию в стране. Украинское же государство не имело для этого достаточного авторитета. В том
числе и потому, что его авторитет расшатывали незрелые общественные силы, которых к этому подталкивали западные
«неправительственные организации» вроде тех о которых шла
Влияние «внешнего окружения»
231
речь чуть выше. Как результат, Украина становилась субъектом международных отношений лишь тогда, когда взрывалась
бунтом или, если угодно, революцией.
Непродуманное поведение сторон
накануне и во время «Евромайдана»
Как же проявили себя внешние факторы перед второй
революцией на Майдане? Переговоры об ассоциации с Евросоюзом Украина начала еще при Ющенко, а завершила при
Януковиче. Правда, параллельно с переговорами о вхождении
в ЕС Янукович обсуждал в Москве и перспективы вступления
Украины в Таможенный союз. Двухвекторная внешняя политика государства была выгодна Украине в том числе и потому,
что отражала биполярность общественных настроений внутри
страны (в 2013 году сторонников ЕС и союза с Россией и Белоруссией, как мы знаем, было примерно поровну: запад был за
Евросоюз, восток – за Таможенный союз). Но к этому времени
продолжению политики двухвекторности, которая сыграла положительную роль при Кучме, стало мешать то обстоятельство,
что теперь обе стороны (и Россия, и Запад), не проявив достаточной гибкости, настаивали на том, чтобы Украина сделала
свой выбор: с кем ей все-таки по пути. Янукович по природе
своей не готов был принимать ответственные решения и старался избежать необходимости выбирать, пряча голову в песок.
Между тем пришло время подписывать Соглашение об
ассоциации с ЕС, которое до этого уже многократно откладывалось. Для Украины это означало принятие целого ряда
обязательств перед ЕС, включая сближение законодательства
и административных процедур, переориентацию на европейские технологические, экологические и социальные стандарты. Украина должна была вступить в зону свободной торговли
без таможенных барьеров и торговых квот и получить доступ
к ресурсам европейского энергетического рынка, что предполагало перестройку всей сети поставок энергоносителей и всей
системы товарооборота. Предполагалось решить и вопрос
о «безвизовом режиме», который волновал многих украинцев,
стремящихся попасть на Запад.
Подписание Соглашения об ассоциации с Евросоюзом
могло принести Украине определенные выгоды, но в то же
232
Очерк 5
время создавало серьезные проблемы. Одна из них – отсутствие таможенной защиты слабого украинского производителя, которому трудно будет выдержать конкуренцию с производителем европейским. Следствием этого было бы смещение
товарооборота в пользу импорта, а значит, вымывание золотовалютных резервов, что делало бы нестабильной украинскую
гривну. Особенно могло пострадать сельское хозяйство, нуждающееся в гораздо большем уровне государственных дотаций,
чем тот, который допускают правила ЕС. Но главное, конечно,
радикальное изменение характера отношений с Россией. Было
очевидно: открыв границу с Европой для свободных поставок
западных товаров в свою страну, Украина должна будет столкнуться с жесткими таможенными барьерами на российскоукраинской границе. Для Украины это должно было обернуться большими финансовыми потерями.
В этой ситуации Евросоюз продемонстрировал формализм и двойственность своей внешней политики, проявив
полное равнодушие к возможным последствиям подписания
Соглашения об ассоциации с ЕС для Украины. Сам Евросоюз
это соглашение мало к чему обязывало. Оно вовсе не означало
скорого вхождения Украины в ЕС, на что надеялись миллионы
украинцев. В свое время соглашение об ассоциации подписали Турция, Чили, Сербия, Босния, Черногория, Македония,
Албания, Израиль, Ливан, Иордания, Алжир, Египет, Тунис
и Марокко, которые так и не стали членами ЕС. Причем Турция подписала такого рода соглашение в 1963 г., когда еще не
было Евросоюза, а было только объединение нескольких европейских сообществ. Все нынешние ассоциации разделены на
группы, полное название которых мало кто знает, что подчеркивает их вторичность.
Определенный интерес для ЕС представляла зона свободной торговли с Украиной, так как она открывала странам Европы доступ на довольно большой украинский рынок. Однако
и это слишком большой выгоды Евросоюзу не сулило, поскольку покупательная способность населения, да и предпринимателей Украины была очень низкой, а уровень правовых гарантий,
необходимых зарубежным инвесторам, там был исключительно
слабым. В поступлении же низкокачественных украинских товаров на свой рынок ЕС и вовсе не был заинтересован. Не был заинтересован он и в притоке рабочей силы с Украины (тем более
что в Европу как раз хлынул поток беженцев). Словом, если для
Влияние «внешнего окружения»
233
Украины подписание соглашения было важным шагом, и стоил
ей этот шаг очень дорого, то у Евросоюза особой заинтересованности во всем этом деле не было. И выделять большие средства
на возмещение потерь Украины он намерения не имел. Тем
не менее он настаивал на необходимости срочного подписания
Украиной Соглашения об ассоциации.
Учитывать интересы Украины Евросоюз явно не собирался. Когда после таможенной блокады украинских товаров
на российской границе правительство Украины, оказавшись
в безвыходной ситуации, предложило Евросоюзу и России обсудить вопрос о зоне свободной торговли с ЕС на совместных
переговорах и образовать комиссию на трехсторонней основе
для обсуждения комплекса вопросов, направленных на восстановление утраченных объемов производства, Евросоюз это
предложение отверг. «Предложение о проведении трехсторонних переговоров – не выход из ситуации и не имеет прецедентов. Предложение ЕС относительно двусторонних переговоров
остается в силе, и мы не видим роли для третьих стран в этом
процессе», – заявил тогда Л. Линкявичус, глава МИД Литвы,
председательствовавший в ЕС1. Украина, мол, – независимое
государство и должна сделать свой выбор сама. Формально
все правильно. Прецедентов такого рода и впрямь не было,
но не было раньше и подобной ситуации. Украина должна
была отказаться от очень тесных связей со страной, с которой
она была очень близка и от которой во многом зависела. Возможно, она и смогла бы сделать выбор самостоятельно, но при
условии, что Евросоюз компенсирует ей значительную часть
потерь, которые она неминуемо понесет в случае подписания
соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС.
Компенсировать потери Евросоюз не обещал и тем не менее отверг предложение Януковича и премьера Азарова отложить на какое-то время подписание соглашения, чтобы они
могли уладить проблемы с Москвой. Председатель ЕС Линкявичус заявил тогда: «Мы не верим в какое-либо отложение подписания Соглашения. Это убрало бы шансы на подписание
и отложило бы выгоды, которые Соглашение об ассоциации
дало бы в перспективе украинцам»2. Торопили с подписанием
соглашения прежде всего страны Балтии и Польша, настроен1
2
«Украинская правда», 22 ноября 2013, 11:10.
Там же.
234
Очерк 5
ные радикально антироссийски и желавшие по привычке насолить России. Но и старые члены Евросоюза не возражали,
хотя большого практического интереса в этом деле у них не
было, и ссориться из-за Украины с Россией они, в общем-то,
не хотели. Зачем Германии, Франции, Италии и другим локомотивам Евросоюза нужно было торопить Украину с подписанием Соглашения об ассоциации с ЕС, понять трудно.
Видимо, сработали привычные стереотипы, и проявила
себя традиционная декларативность европейской политики. Раз мы в Евросоюзе декларировали открытость и либерализм, нужно следовать этим принципам. Казалось бы, строгая
приверженность собственным декларациям – дело хорошее.
Оказывается, не всегда. Руководители европейских стран все
же несут первостепенную ответственность перед собственными гражданами, и если эти граждане выражают недовольство,
политики вынуждены как-то выкручиваться, используя методы
двойных стандартов и закрывая глаза на то, что невыгодно замечать. Вот и в данном случае: пригласили Украину подписать
Соглашение об ассоциации и в сложной для нее обстановке отказались перенести срок этого подписания, а возмещать ей возможные большие потери не хотели. Ведь это придется делать за
счет своих налогоплательщиков. Лучше сделать вид, будто не
знают они, с какими трудностями может столкнуться Украина
в случае смены своего стратегического партнера. Кроме того,
Европа, находясь под защитой ядерного зонтика США, старалась обеспечить интересы не только свои, но и своего главного
союзника – Америки, а та, как мы знаем, стремилась ослабить
Россию, всячески способствуя отталкиванию от нее Украины.
Не продумала Европа возможные последствия своих шагов, тем
самым способствовала тому, что ситуация в Украине взорвалась. А потом постаралась всю ответственность переложить на
Россию, а «Евромайдан» вопреки очевидным фактам рассматривать не как катастрофу и результат, помимо прочего, своих
собственных просчетов, а как народную революцию, которую
следует приветствовать и всячески поддерживать. Опять-таки,
в соответствии с привычными стереотипами.
Постоянно подчеркивая у себя дома мысль о том, что демократическое общество – это, прежде всего, общество правовое,
западные политики по отношению к Украине использовали
совсем другие стандарты. Очень часто они оказывали поддержку совсем незрелому в правовом отношении украинскому
Влияние «внешнего окружения»
235
обществу (которое и обществом в современном смысле слова
назвать трудно) в его конфликтах с государством (тоже, конечно, далеко не идеальным), тем самым подталкивая его к бунту.
Так было во время «Кучмагейта», «оранжевой революции»
и «Евромайдана». Во всех этих случаях Запад не просто симпатизировал протестантам, но активно их поддерживал – даже
тогда, когда они грубо нарушали конституцию и законы страны. О том, что в конце концов это может завершиться разрушением государственных устоев, политической дестабилизацией
и хаосом и что такая Украина не только не будет нужна Европе, но и станет для нее опасной, они, по-видимому, не думали. Между тем события, имевшие место после «Евромайдана»,
показали, что Украина движется именно в этом направлении.
* * *
Немалая доля ответственности за случившееся на Майдане лежит и на России. Когда приблизился срок подписания Соглашения об ассоциации Украины с ЕС, российское
руководство стало оказывать на Киев сильное экономическое
давление. С 14 августа 2013 г. русская таможня усилила контроль за грузами украинских производителей. Многие грузы
вернули назад, проверка стала намного серьезнее, на пограничных пропускных пунктах возникли многокилометровые
заторы. Федеральная таможенная служба России назвала это
«возвращением к штатному режиму растаможивания украинских товаров», Евросоюз воспринял как давление на Украину с целью помешать ей заключить соглашение о свободной
торговле с ЕС, подписание которого было запланировано на
ноябрь. Пресс-секретарь Еврокомиссии Джон Клэнси тут же
заявил: «ЕС считает принципиально важным, что соглашение
о свободной торговле с ЕС не помешает Украине развивать
конструктивные отношения с Таможенным союзом… Поэтому
любая экономическая угроза Украине со стороны России, связанная с возможным подписанием страной Соглашения об
ассоциации с ЕС, неприемлема»1. Началась конфронтация.
То, что экономическая блокада Украины связана с Соглашением об ассоциации, Россия, по сути, не отрицала. Сначала
об этом сказал советник президента Сергей Глазьев: «Российская таможня до сих пор не ставила Украине высокий уровень
1 Мария Князева, Еврокомиссия: «Свободная торговля ЕС и Украины
не ухудшит ее отношений с ТС». 21.08.2013. http://wto.wtcmoscow.ru/novosti/1351.
236
Очерк 5
риска, просто не желая нарушать тех операционных связей,
которые еще поддерживаются в нашем экономическом сотрудничестве. Но если Украина подписывает Соглашение об
ассоциации с ЕС и берет на себя обязательства слепо выполнять все нормы европейского регулирования и без контроля
пропускать европейские товары, это приведет к очередному
реимпорту плюс к вытеснению украинских товаров, которые
не будут выдерживать конкуренции»1. Чуть позже это подтвердил и сам президент: «Если наши соседи пойдут на существенную либерализацию таможенного режима с Евросоюзом,
то на рынок Украины неизбежно хлынут товары достаточно
неплохие по качеству и по цене, но это приведет к тому, что
они будут выдавливать с собственно украинского рынка товары именно украинского производства. Тогда странам Таможенного союза придется подумать о защитных мерах». Потому
что, пояснил Путин, будет трудно понять маркировку товаров,
страну их происхождения, что поставит российских производителей в «достаточно сложное положение»2.
В конце августа Москва пошла на переговоры с Киевом
и смягчила таможенный контроль. Украинский премьер Азаров
писал после этих переговоров: «В чем суть вопроса и в чем выражается обеспокоенность российской стороны в связи с подписанием Соглашения о зоне свободной торговли Европейского союза
и Украины?.. Российская сторона опасается, что в этом случае европейские товары через Украину пойдут в страны Таможенного
союза, поскольку между странами Таможенного союза и Украиной также действует Договор о зоне свободной торговли. Есть ли
резон для таких опасений? Теоретически да. А практически, используя механизмы, предусмотренные ВТО, например сертификат происхождения, совместные пункты таможенного контроля,
можно эти риски свести практически до нуля»3. Не сомневаюсь:
Россия понимала, что проблему маркировки товаров вполне
можно решить, так сказать, «мирными средствами». Такое средство силового давления, как блокада, имело целью, во-первых,
напугать украинских предпринимателей жестким российским
1 Россия готовит реакцию на «самоубийственную» ассоциацию с ЕС,
«Украинская правда», 19.08.2013, 15:08. www.pravda.com.ua/rus/news/2013/08/
18/6996231/.
2 РИА Новости Украина, 22.08.2013: http://rian.com.ua/economy/20130822/
338310286.html.
3 «Украинская правда», 30.08.2013, 17:55. http://www.pravda.com.ua/rus/
news/ 2013/08/30/6996991/.
Влияние «внешнего окружения»
237
таможенным контролем, который последует за подписанием Соглашения об ассоциации (и она этой цели достигла), и, во-вторых,
убедить ЕС в необходимости участия России в трехсторонних переговорах по зоне свободной торговли. Помимо кнута в виде таможенной блокады, Россия использовала и пряник: дала Януковичу многомиллиардный кредит.
Как мы знаем, Евросоюз, проявив близорукость, от трехсторонних переговоров, увы, отказался, и Россия вновь усилила
давление на Украину. По данным Киевского центра политических исследований и конфликтологии, Украина из-за ухудшения внешнеторговых отношений с Россией, начиная с августа,
ежемесячно теряла 30–40 млрд гривен торгового оборота (примерно 3,7–4,9 млрд долл. США. – В.М.) и 15–20 тысяч рабочих мест1.
Это, конечно же, ухудшало и без того неважное экономическое
положение страны. Росло общественное недовольство, предприниматели жаловались, давили на Азарова и Януковича.
Янукович обращался с просьбами к Евросоюзу отложить подписание, тот упорствовал. Ситуация в Украине с каждым днем
становилась все более острой, прозападные политические силы
консолидировались, готовились в случае отказа Януковича подписать соглашение вывести тысячные толпы на акции протеста.
На что в этих условиях рассчитывала Россия? Да, она
могла заставить Януковича и Азарова под давлением предпринимателей, заинтересованных в торговле с Россией, отказаться от подписания Соглашения, чего вскоре и добилась, но что
дальше? Украина останется в зоне влияния России? Да нет же.
Было очевидно, что отказ от Соглашения об ассоциации для
многих будет означать отказ от интеграции с Европой и вызовет массовые акции протеста, а у Януковича для того, чтобы
с ними справиться, не хватало ни личного авторитета, ни достаточно широкой общественной поддержки. Можно было бы
рассчитывать на такую поддержку в Новороссии (что, впоследствии и подтвердилось), но никак не в Киеве, который в случае
протестных акций обязательно должен был оказаться в центре
событий. Неужели «оранжевая революция» никого ничему
не научила? И неужели подписание Украиной Соглашения
об ассоциации, так мало что меняющее, стоило того, чтобы
допускать риск гражданской войны в Украине? Безусловно,
1 Украинское правительство приостановило процесс подготовки к подписанию Соглашения об ассоциации с ЕС. http://www.analitik.org.ua/currentcomment/int/52931fea2486b/pagedoc1096_4/.
238
Очерк 5
вступление Украины в зону свободной торговли вынудило бы
Россию укрепить свои таможенные барьеры, что отрицательно
сказалось бы на уровне жизни большого числа граждан Украины. Но ответственность за нарушенные связи с Россией в этом
случае украинцы возложили бы не на нее, а на прозападные
силы. И это смогло бы сместить внешние ориентиры населения вновь с запада на восток. А так, по данным исследований
Центра Разумкова, проведенных в сентябре 2016 г., 45,8% всех
опрошенных украинцев посчитали приоритетными отношения с ЕС и только 12,6% – отношения с Россией1. Боюсь, что
Россия, оказывая в 2013 г. давление на Украину, не учла в достаточной мере не только ее интересы, но и свои собственные.
Российское давление на Украину возымело действие. Промышленники требовали от правительства пока не подписывать
Соглашение, и оно в конце концов уступило. 18 сентября Кабинет министров одобрил текст Соглашения об ассоциации2,
а спустя два месяца, 21 ноября, приостановил подготовку к его
подписанию. Для «более детального изучения и обработки
комплекса мер, которые необходимо осуществить для восстановления утраченных объемов производства и направлений
торгово-экономических отношений с РФ и другими государствами — членами СНГ». Кроме того, правительство решило
«восстановить активный диалог с Российской Федерацией
и другими странами Таможенного союза и государствами –
членами Содружества Независимых Государств по оживлению
торгово-экономических связей с целью сохранения и укрепления совместными усилиями экономического потенциала государства»3.
В тот же день в Киеве начались акции протеста, на Крещатике появились первые палатки. 24 ноября на митинг вышло
более ста тысяч человек – акция протеста была объявлена бессрочной. Когда 29 ноября Янукович, так и не подписав Соглашение, вернулся из Вильнюса, он не рискнул обратиться к народу с обращением (даже по телевизору), а отправился в свое
пригородное имение. А в Киеве в ночь на 30 ноября бойцы
1 Зовнішньополітичні орієнтації громадян України. http://www.razumkov.
org.ua/ukr/news.php?news_id=781.
2 Кабмин одобрил проект Cоглашения об ассоциации с ЕС. http://zn.ua/
POLITICS/kabmin-odobril-proekt-soglasheniya-ob-associacii-s-es-129363.html.
3 Правительство Азарова остановило подготовку к ассоциации и начинает переговоры с Россией. http://zn.ua/POLITICS/pravitelstvo-azarova-otkazalosot-associacii-s-es-v-polzu-tamozhennogo- soyuza-133327.html.
Влияние «внешнего окружения»
239
ОМОН силой очистили Майдан, избив сотни ночевавших там
демонстрантов. На следующий день в центр украинской столицы вышло несколько сот тысяч демонстрантов. Наиболее
радикальные из них захватили здание городской администрации и ряд других зданий, начали штурм здания администрации президента. Так начался «Евромайдан».
Очевидно, что «Евромайдан» являлся в первую очередь
следствием внутриукраинских противоречий. В то же время
следует признать, что непродуманное поведение и европейских, и российских политиков немало способствовало тому,
что он состоялся.
* * *
Мы пытаемся выяснить причины революции (или переворота) на Майдане, а не описывать события, с этим связанные.
И все же, говоря о роли Запада и России в подготовке «Евромайдана», нельзя, хотя бы кратко, не сказать о том, как проявилась эта роль в его финальной части – во время переговоров
между оппозицией и Януковичем 20–21 февраля 2014 г.
Три месяца продолжалась майданная революция с ее пожарами, драками, кровью1. Наконец, когда число убитых превысило сто человек, власть и оппозиция сели за стол переговоров.
Со стороны власти в переговорах участвовали президент и глава
его администрации, председатель Верховной Рады и министр
иностранных дел, со стороны оппозиции – три ее лидера: Арсений Яценюк, Виталий Кличко и Олег Тягнибок. В качестве
официальных наблюдателей присутствовали глава МИД Германии Ф.-В. Штайнмайер, министр иностранных дел Польши
Р. Сикорский, глава европейского департамента МИД Франции
Э. Фурнье и от России В. Лукин – незадолго до этого ушедший
с поста Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. 21 февраля, в середине дня, было подписано соглашение, основные положения которого сводились к следующему:
1) Власть не будет вводить чрезвычайное положение.
Власть и оппозиция воздержатся от силовых действий.
2) В течение 48 часов будет принят закон, который восстановит действие Конституции 2004 г., отмененной
1 Может показаться странным, что западные политики, которые у себя
дома больше всего ценят правопорядок, в украинских событиях всегда занимали сторону протестантов, даже тогда, когда те откровенно использовали
грубое насилие. Тем не менее это так.
Очерк 5
240
с нарушением правовых норм при Януковиче. В течение 10 дней после этого будет сформировано правительство национального единства.
3) Будет немедленно начата и к сентябрю завершена реформа конституции.
4) Не позднее декабря будут проведены новые президентские выборы на основе нового избирательного законодательства.
5) Совместными усилиями власти, оппозиции и Совета
Европы будет проведено расследование имевших место
актов насилия.
Соглашение было сначала парафировано обеими сторонами и наблюдателями, включая Россию, а затем подписано,
но уже без представителя России.
Казалось, это соглашение устраивало всех. Даже Польша
и США, активнее других поддерживавшие украинскую оппозицию, были довольны его текстом. «Хороший компромисс.
Дает шанс миру. Открывает путь к реформам и в Европу.
Польша и ЕС поддерживают его», – написал в своем фейсбуке
Радослав Сикорский1. «Я приветствую достигнутое сегодня соглашение между президентом и лидерами оппозиции. Оно открывает путь для политического решения кризиса в Украине.
Демократическое и мирное решение – единственный путь», –
заявила глава внешнеполитического ведомства Евросоюза Кэтрин Эштон2. «Мы поддерживаем усилия всех тех, кто согласовал это соглашение, оцениваем смелость лидеров оппозиции,
которые признали необходимость компромисса, и предлагаем
поддержку Соединенных Штатов в его реализации», – говорится в заявлении Белого дома3. Довольна была соглашением
и украинская власть. Тогдашний министр иностранных дел
Украины Леонид Кожара, принимавший участие в работе над
текстом, позже напишет в своем фейсбуке: «Если бы удалось
выполнить все, о чем договорились власть и оппозиция, Украина получила бы исторический шанс остаться нормальным суверенным демократическим европейским государством».
Украинская правда, 21 февраля 2014, 15:56.
Эштон призвала к немедленному выполнению соглашения в Украине.
http://lb.ua/news/2014/02/21/256550.
3 Украинская правда, 21 февраля 2014, 20:32. http://www.pravda.com.ua/
rus/news/2014/02/21/7015521/.
1
2
Влияние «внешнего окружения»
241
Понравилось соглашение и представителю России Владимиру Лукину. Он признавал, что «в первые часы 21 февраля
считал соглашение хорошим компромиссным планом на бумаге». Почему же Лукин отказался подписать документ, который ему понравился? Что произошло в промежутке между
парафированием и подписанием соглашения? Вот как объяснял свой отказ сам Лукин сразу по возвращении в Москву:
«Самая большая трудность в том, что ситуация постоянно меняется, персонажи меняются, появляются новые, нет ясности,
кто и как будет выполнять соглашение, именно поэтому мы
не поставили свою подпись»1. Кто меняется и почему? Текст
соглашения не изменился, главные персонажи были все те же –
не было только самого Лукина. Лукин еще что-то говорил о неопределенности полномочий участников. Все это выглядело
совсем не убедительно, и вряд ли тогдашнее заявление Лукина
кому-то что-либо прояснило. Совсем иначе звучало объяснение Лукина год спустя. На вопрос корреспондента журнала
«Эксперт», почему он отказался поставить подпись под соглашением, Лукин ответил: «Я думал, что оно заставит президента Януковича и движение на Майдане добиваться мирного решения, достойного демократической страны. Однако уже на
следующий день я понял, что президент Путин и министр иностранных дел Сергей Лавров были совершенно правы, отказавшись
его подписывать… Потому что Янукович под влиянием слухов
и сообщений о бесчинствах активистов с Майдана собрал чемоданы и уехал. В ретроспективе видится, что поспешное бегство Януковича и выступления оппозиции привели к ситуации, когда кажется, что им плюнули в лицо»2.
Выясняется, что отказались подписывать соглашение
Путин и Лавров, а вовсе не Лукин, которого, по-видимому, на
это никто не уполномочивал. Возникает вопрос: почему российские руководители так поступили? Уж точно не потому,
что Янукович сбежал. Янукович действительно оказался трусом, но сбежал он из Киева в 22.40, т.е. поздно вечером, а днем,
в момент подписания соглашения был на месте и, вероятно,
о побеге еще не думал. Принято считать, что его напугали заявления активистов Майдана о предстоящем штурме президент1 Украинская правда, 21 февраля 2014, 19:41. https://www.pravda.com.ua/
rus/news/2014/02/21/7015586/.
2 Владимир Лукин: «Во дворце Януковича была паника». «Expert Online»
2015. HTTP://EXPERT.RU/2015/02/19/.
242
Очерк 5
ского дворца, сделанные вечером 21 февраля во время траурной церемонии в центре Киева. Возможно, это так, но вполне
вероятно, президента пугало также ощущение, что Россия, отказавшись подписывать соглашение, оставила его на произвол
судьбы. Защищать главу государства было некому – во исполнение соглашения внутренние войска и спецподразделения
в середине дня были выведены из центра города1. Наверняка,
узнав, что Лукин улетел в Москву, Янукович связывался с Путиным и, не исключено, узнал из первых уст о том, что Россия
гарантом выполнения соглашения быть не намерена. Было бы
очень интересно узнать, какие решения принял заседавший,
по-видимому, в тот же день Совет Безопасности Российской
Федерации, но, к сожалению, это невозможно. Любопытно
в этой связи и сообщение, которое разместил на своем твиттере 21 февраля около 9 утра (когда согласовывался текст соглашения!) харьковский губернатор М. Добкин: «По инициативе
Всеукраинского общественного союза “Украинский фронт”
22 февраля в Харькове пройдет Съезд депутатов всех уровней
юго-восточных областей, города Севастополя и Автономной
республики Крым»2. На следующий день съезд таки состоялся, и на нем присутствовало около 4 тысяч человек почти со
всех районов Новороссии. В Харьков как раз и вылетел поздно
вечером 21 февраля президент Янукович, но на съезде он так
и не появился. Связаны ли все эти события между собой, и если
да, то как? Четкого ответа на эти вопросы нет, а версий может
быть сколько угодно. Среди них и та, что Россия не была заинтересована в выполнении подписанного в Киеве соглашения
о перемирии и готовила собственные сценарии развития событий.
Как бы то ни было, когда соглашение было сорвано, а Янукович вопреки требованиям конституции был отстранен от
власти, ни Запад, ни Россия особой озабоченности по этому
поводу не выявили и строгого соблюдения положений соглашения о перемирии не потребовали. Хотя всем, кто искренне
хотел бы предотвратить то, что потом случилось, следовало
бы настаивать на соблюдении требований соглашения. Ведь
незаконное отстранение от власти гаранта конституции явля1 Правоохранители покидают правительственный квартал. http://24tv.
ua/ru/pravoohraniteli_pokidayut_pravitelstvenniy_kvartal_foto_video_n411717
2 См: В Харькове пройдет съезд депутатов Юго-Востока и Крыма. http://
lb.ua/news/2014/02/21/256396_harkove_proydet_sezd_deputatov.html.
Влияние «внешнего окружения»
243
ется грубейшим нарушением основного закона страны1, а это
означает: власть преемников Януковича нелегитимна и, соответственно, нежелание признавать эту власть не может
считаться противоправным действием.
Не трудно было предположить, что в такой стране, как
Украина, целые регионы могут отказаться выполнять требования нелегитимной власти. В первую очередь Крым, который
имел статус автономной республики, собственную конституцию и право на референдум, на который могли выноситься
вопросы «обеспечения прав и свобод граждан, национального согласия, содействия охране правопорядка и общественной
безопасности»2. Правоведы скажут: принимаемые в автономной республике нормативные акты не должны противоречить
требованиям украинской конституции, а решение о выходе
Крыма из состава Украины этим требованиям, очевидно, противоречит. С этим можно было бы согласиться, но только при
условии, что конституция в стране действует. Однако, абсолютно незаконно отстранив президента Украины, который
является главой государства и гарантом государственного суверенитета, территориальной целостности и конституции,
оппозиционеры поставили всю страну вне правового поля.
Возникла угроза общественной безопасности в Крыму, а ее защита – это уже компетенция автономии.
То, что отстранение Януковича от власти грубо нарушает
конституцию, – это не только моя личная точка зрения. В октябре 2016 г. Конституционный Суд Украины по представлению
нынешнего президента Порошенко рассматривал вопрос о законности лишения Януковича президентских полномочий.
На первом же судебном заседании судья-докладчик Наталья
Шаптала сообщила, что Конституционный Суд получил заключения экспертов по поводу данного вопроса. Все экспертные оценки, по словам судьи, можно разделить на три группы. Одна группа экспертов считает, что принятый Верховной
Радой закон об отстранении Януковича от власти, безусловно,
противоречит конституции и должен быть отменен. Вторая
1 Согласно статье 108 Конституции Украины, полномочия Президента
Украины могут быть досрочно прекращены только в случае: 1) отставки,
2) болезни, 3) импичмента, 4) смерти. Ни одного из этих условий в случае
Януковича не было, и тем не менее он был лишен президентских полномочий
(юридически 4 февраля 2015 г., а фактически 22 февраля 2014 г., т.е. уже на
следующий день после подписания соглашения о перемирии).
2 Конституция Украины, статья 138, п. 7. Киев, 2006.
Очерк 5
244
группа экспертов тоже признает, что формально Рада превысила свои полномочия, приняв такой закон. Она тем не менее
оправдывала устранение Януковича тем, что ситуация тогда
была уникальной, не предусмотренной конституцией. Наконец, и третья группа ученых согласилась с тем, что по формальным признакам парламент не должен был принимать
этот закон. Эти эксперты, правда, утверждали, что решение
Рады было не правовым, а политическим. Конституционный
же Суд рассматривать политические акты не вправе1.
Очень любопытная ситуация: все три группы экспертов,
приглашенных Конституционным Судом, признали, что решение Рады о лишении Януковича президентских полномочий
противоречит нормам права. Выводы первой группы экспертов, на мой взгляд, являются абсолютно корректными. Что же
касается выводов двух других групп, то они порождают массу
вопросов. Если закон об отстранении от власти главы государства вопреки требованиям конституции может приниматься
на основании того, что в стране уникальная обстановка и требуются не правовые, а политические решения, то что мешает это же толкование распространить на решения, принятые
Верховной Радой Крыма или даже местными советами в Донбассе? Ведь там обстановка была ничуть не менее уникальной
и так же нуждалась в политических решениях. И если у оппозиционеров была возможность вернуться в рамки правового
поля и выполнить подписанное 21 февраля соглашение о перемирии, чтобы затем переизбрать нелюбимого президента,
то в Крыму и Донбассе такой возможности уже не было. Потому что конституция в стране больше не работала. Как бы то
ни было, выводы всех групп экспертов убедительно свидетельствуют о том, что в Украине 21–22 февраля произошел переворот или, если хотите, революция. Оба эти понятия означают
свержение конституционного правопорядка.
Строго соблюдать конституционный порядок в стране
всегда требовали и международные организации, в частности
ПАСЕ, членом которой является Украина. «Ассамблея признает суверенное право любого ее члена изменять свою конституцию, но настаивает на том, чтобы любое такое изменение
осуществлялось в полном соответствии с существующими
конституционными положениями», – писал в свое время пре1
Украинская правда, 19 октября 2016, 12:08.
Влияние «внешнего окружения»
245
зиденту Украины Леониду Кучме глава ПАСЕ лорд РасселДжонстон1. Но, когда оппозиция 22 февраля 2014 г. грубейшим
образом нарушила конституцию страны, лишив де-факто
Януковича президентских полномочий, Совет Европы на это
никак не отреагировал.
Разве было не очевидно, что если в стране не будет действовать основной закон, ее ожидают острейшие конфликты, вплоть до гражданской войны? Иными словами, Россия
и Запад должны были настаивать на выполнении всех требований соглашения от 21 февраля, что могло вернуть Украину
в пределы правового поля. Настаивать, однако, было некому. Страны, подписавшие соглашение, – Германия, Франция
и Польша – всегда активно поддерживали оппозицию, и было
ясно, что требовать возвращения к соглашению они не будут.
А Россия, на которую все смотрели как на единственного гаранта прав легитимной власти, отказавшись ставить свою подпись под соглашением, вообще самоустранилась. Негативные
последствия не заставили себя ждать.
Кто-то скажет, что подпись России под соглашением о перемирии ничего не изменила бы, – оппозиция все равно захватила бы власть. Возможно, хотя и не обязательно, если бы
Москва поставила вопрос о соблюдении соглашения на международном уровне и со всей серьезностью. Но даже, если бы
это не помогло, Россия должна была бы постоянно поднимать
на различных форумах проблему незаконного отстранения
Януковича от власти, несмотря на то, что он в сложной ситуации повел себя не лучшим образом. Ведь защищала бы Россия
в этом случае не конкретное лицо, а сам принцип верховенства
права. Впрочем, в России этот принцип никогда не был приоритетным. Но в данном контексте речь шла не только о праве
и, соответственно, об оправдании решений крымского парламента, но и о престиже российского государства, которым
Россия всегда дорожила. Законопослушные европейцы плохо
воспринимают нелегитимные действия, и позиция России как
защитника законно избранного президента Украины могла
быть встречена в Европе с пониманием. Если не хитроумными политиками, то значительной частью общественности2. Но
1 См.: Голова Парламентської Асамблеї Ради Європи звернувся до Президента України. http://khpg.org/index.php?id=977861902.
2 В качестве иллюстрации приведу пример. Через десять дней после захвата власти оппозицией я опубликовал в немецкой газете «Die Zeit» статью
246
Очерк 5
права украинского президента никто защищать не собирался.
Его просто-напросто списали со счетов.
«Евромайдан» не только выявил внутренние противоречия, присущие процессу становления молодого украинского
государства, и непродуманность поведения его «стратегических партнеров», но и продемонстрировал неспособность всей
действующей сегодня системы международных отношений
справляться с подобными ситуациями. Эта проблема не может
не вызывать очень серьезной озабоченности, однако ее обсуждение уведет нас далеко за пределы темы, которой посвящена
книга.
«Никакой сделки без Януковича», в которой предлагалось лидерам четырех
государств, наблюдавших за переговорами о соглашении, пригласить стороны, его подписавшие, в Берлин – для того, чтобы исправить нарушения
этого соглашения и уладить, по возможности, спорные вопросы. После этого
Янукович под гарантии безопасности со стороны стран-участниц должен был
бы заявить о своей отставке с поста президента и о назначении досрочных
президентских выборов. И вот что любопытно: примерно 2/3 из полутораста
комментаторов к этой статье положительно отнеслись к такому предложению.
Отрицательных отзывов почти не было. См.: Malinkowitsch W. Kein Deal ohne
Janukowitsch, Zeit online, 3.03.2014.
SUMMA SUMMARUM
В
этой книге речь шла о предпосылках и причинах «Евромайдана». В общих чертах я обозначил их еще во вступлении. Здесь же хочу, сгруппировав эти причины, перечислить
их более детально.
Первая группа:
— Исторические разрывы, до сих пор не зарубцевавшиеся.
— Региональные различия и противостояние сторонников разных внешнеполитических ориентаций.
— Особое положение столицы Украины, где происходили
все «майданные революции».
Вторая группа:
— Идеология национализма, как радикального («интегрального»), так и умеренного; незавершенность процесса формирования нации.
— Навязываемая государством ускоренная украинизация,
нерешенность проблемы языкового равноправия.
— Смена ценностных приоритетов; перерастание этнонационализма в государственный «патриотизм отталкивания отРоссии».
Третья группа:
— Вынужденная легализация первичного накопления капитала.
— Наличие всесильных олигархических кланов.
— Тотальная коррупция, правовой беспредел.
— Сохраняющиеся в течение всех лет независимости бедность и социальное неравенство.
— Нестабильное положение малого бизнеса.
248
Summa summarum
Четвертая группа:
— Выраженная зависимость Украины от помощи извне.
— Активная поддержка Западом с помощью специально созданных структур политики «отталкивания от России».
— Односторонняя поддержка Западом незрелого в правовом отношении украинского общества в его конфликтах с государством.
— Отсутствие у Кремля стратегии в сфере российскоукраинских отношений, рассчитанной на перспективу.
— Недостаточное внимание Москвы к культурной составляющей российско-украинского сотрудничества.
— Ошибочные решения западных и российских политиков накануне, во время и после подписания Соглашения об ассоциации Украины с ЕС.
И, наконец, два повода, непосредственно спровоцировавшие «Евромайдан»: отказ Януковича подписать Соглашение
об ассоциации с ЕС и силовой разгон митингующих на Майдане в ночь на 30 ноября 2013 г.
Все эти причины действовали одновременно и комплексно. Порядок перечисления групп причин, конечно, условен,
и нет никаких оснований считать, что причины первой группы более значимы, чем причины четвертой. На каком-то этапе
одна из причин выдвигалась на передний план, чтобы затем
уступить первое место другой причине. Главное, повторю: все
они действовали в комплексе.
Еще в перестройку самой активной политической силой
на Украине стали националисты. Их опорой была Галиция, где
местное население так и не вписалось окончательно ни в социалистическую систему, ни в «единый советский народ», где сохранились и обросли легендами воспоминания о бандеровщине с ее идеологией «интегрального национализма». Лидерами
движения за независимость стали освободившиеся из лагерей
лидеры диссидентского движения, которое на Украине было
преимущественно националистическим. Все это происходило
во время развала всех структур, отвечавших за политическое,
правовое и экономическое управление как всего Союза ССР,
так и украинской республики. Создавалась атмосфера правового беспредела, начали появляться нелегальные и полулегальные структуры, в обход закона накапливающие капитал.
Summa summarum
249
Обретение независимости стало возможно благодаря сделке националистических сил с партноменклатурой, заинтересованной, как и националисты, в выходе Украины из-под контроля московского центра. Следствием было то, что бывшие
советские чиновники, пытаясь удержаться при власти, отдали
под контроль националистов решение вопросов, связанных
с завершением процесса формирования украинской нации,
ставшей государственной. Националисты стали активно навязывать стране свою идеологию, которая сразу же начала
поступательно распространяться с запада на восток. К 1994 г.
эта идеология утвердилась на всей правобережной Украине,
а к 2004-му дошла до пределов бывшей Новороссии, где встретила сопротивление. Острее всего активность националистов
проявила себя в языковой политике, направленной на вытеснение из всех сфер политической, экономической и социальной
жизни русского языка, которым владели все украинцы, а половина считала своим основным языком общения. Быстрому
распространению идей националистов на восток способствовали навязываемая государством украинизация образования,
используемая для воспитания молодежи новая концепция
истории Украины и националистическая пропаганда в СМИ.
Параллельно все бóльшим числом украинцев овладевало
стремление сблизиться с Европой, стать частью благополучного западного мира. Распространение прозападных идей
также уперлось в Новороссию, сохраняющую приверженность
традициям советского (теперь русского) мира. Полюсом прозападных сил стали Львов и (в силу своего особого столичного
положения) Киев, полюсом же пророссийских сил были Донбасс и Крым. Возникло сильное напряжение между полюсами,
частично разрядившееся «оранжевой революцией». Победе
этой «революции» способствовало то обстоятельство, что она
совершалась в прозападном, в общем-то, Киеве. Между либеральной идеологией, доминирующей на Западе, и идеологией
украинских националистов, особенно радикальных, существуют очень серьезные противоречия, но они не помешали украинским «западникам» и националистам выступить единым
фронтом против связей с Россией (в том числе во время «оранжевой революции» и «Евромайдана»).
Поскольку украинская экономика изначально создавалась как часть сначала имперского, а затем общесоюзного хозяйственного комплекса, она после развала СССР оказалась
250
Summa summarum
несамодостаточной. Наполнять бюджет государства было нечем, и украинские руководители вынуждены были закрыть
глаза на источники накопления богатства частными бизнесструктурами. Явно неудовлетворительное правовое регулирование и пятилетнее отсутствие конституции, согласие государства сотрудничать с полукриминальным бизнесом создали
в стране атмосферу, при которой большинство проблем решалось не по закону, а с помощью коррупции. В этой атмосфере
выросли и обрели могущество олигархические структуры, которые, взяв под свой контроль экономику, стали, финансируя
различные партии и контролируя СМИ, решающим образом
влиять на политику украинского государства.
Средств, поступающих от предприятий олигархов и от других внутренних источников, для реализации расходной части
государственного бюджета не хватало. Инвестиций в экономику
Украину было мало. В результате всего этого множество людей
оказались отброшенными за черту бедности. Нищета миллионов резко контрастировала с бесстыдной роскошью нуворишей,
что создавало постоянную напряженность в обществе, порождало бесконечные социальные конфликты. Чтобы не довести
дело до катастрофы, руководители страны с первых же дней
существования украинского государства должны были искать
внешних спонсоров – как в России, так и на Западе. Помощь эту
им удавалось получить, и она существенно помогла Украине выжить. Но при этом украинское государство, обретя формальную
независимость, сразу попало в реальную зависимость от других
государств и международных организаций, причем спонсоры
Украины друг с другом, как правило, конфликтовали.
Западные государства, в первую очередь США, параллельно с финансовой помощью тут же стали оказывать идеологическую «помощь», граничащую с вмешательством во внутренние
дела Украины (а часто и переступающую эти границы). Осуществлению американских проектов немало способствовало то
обстоятельство, что у США и украинских националистов была
общая цель – оторвать Украину от России. Запад вовсе не смущало то обстоятельство, что он поддерживает практически во
всех конфликтах силы, нарушающие общественный правопорядок и противостоящие не отдельным государственным лидерам, а государственной системе Украины как таковой.
Немало ошибок в отношениях с Украиной было совершено и российской стороной. Полагая, что братская Украина
Summa summarum
251
далеко от нее не уйдет, Россия очень мало внимания уделяла
культурным связям с Украиной. Она поддерживала там главным образом откровенно пророссийские политические силы,
не имеющие серьезных перспектив. В своей украинской политике Россия далеко не всегда учитывала возможные последствия своих действий для внутриполитических процессов
в Украине (часто себе во вред). Она не была в полной мере
готова принять Украину в качестве дружественного, но всетаки независимого государства, самостоятельно выбирающего
направления своего развития.
Переплетение всех этих обстоятельств и привело к тому,
что в момент, когда Янукович отказался подписывать в Вильнюсе Соглашение об ассоциации с Евросоюзом и тем самым
обманул ожидания значительной части украинцев (явно завышенные) на вхождение в ЕС, прозападный Киев взорвался
«Евромайданом». Киевский «Евромайдан» был тут же поддержан всей бывшей польской Украиной и встретил сопротивление «антимайданов» в Новороссии. В результате погибли
более ста человек на киевском «Майдане», почти пятьдесят –
в страшном одесском пожаре и еще очень много – по всей
стране. Украина потеряла значительные стратегически важные территории и 14% населения, а развязанная Киевом война
против Донбасса, не желавшего подчиняться новой власти
в столице, унесла более десяти тысяч жизней (десятки тысяч
людей были в этой войне искалечены).
* * *
Оправдал ли «Евромайдан» надежды его участников? Стоила ли, как говорится, овчинка выделки? По моему глубокому
убеждению, не стоила. Да, сняли Януковича, да, подписали
в конце концов Соглашение об ассоциации с ЕС. Но вступление в Евросоюз этим не приблизили – скорее, наоборот. В решении глав государств ЕС, принятом 15 12.2016 г., сказано:
«Соглашение об ассоциации
…не предоставляет статуса кандидата на вступление
в Евросоюз, а также не создает обязательств присвоения такого
статуса в будущем;
…не содержит обязательств относительно того, что Евросоюз или государства-члены обеспечивают гарантии коллективной безопасности или другую военную помощь или поддержку Украине;
252
Summa summarum
…не предоставляет украинским гражданам права проживать на территории государств-членов ЕС;
…не требует дополнительной финансовой поддержки со
стороны государств-членов для Украины» 1.
Словом, никаких очевидных преимуществ подписание
Соглашения об ассоциации с ЕС Украине не дало, а проблем
породило множество.
Очевидно, что люди, выходя на «евромайданы», хотели изменить в Украине жизнь к лучшему. Их надежды не оправдались.
Положительных сдвигов, по сути, нет. По-прежнему нет согласия между западными и восточными регионами Украины по
важнейшим проблемам внутренней и внешней политики. В том
числе и по важнейшему вопросу войны в Донбассе. По данным
Центра Разумкова, в феврале 2016 г. за продолжение этой войны
высказывалось 36% опрошенных жителей на западе и в центре
страны и лишь чуть более 20% – на юго-востоке2. Предоставить
особый статус отдельным регионам Донецкой и Луганской областей, как того требуют Минские соглашения, готовы были только
11% опрошенных на западе и около 13% – в центре, тогда как на
юго-востоке таких людей в три раза больше – 37%3. В стране все
то же всевластие олигархов. Как и раньше, они контролируют
средства массовой информации4. По данным социологов Фонда
«Демократические инициативы», ухудшение ситуации с правами человека после «Евромайдана» отметили в декабре 2016 г.
35,2% всех опрошенных (тех, кто считал, будто эта ситуация
улучшилась, было почти в десять раз меньше – только 3,9%)5. Не
снизился, а повысился после революции-переворота уровень коррупции. Если, по данным КМИС, в 2012 г. коррупцию считали
1 Европейская правда, 15. 12. 2016. http://www.eurointegration.com.ua/
rus/news/2016/12/15/7058970/.
2 http://www.razumkov.org.ua/ukr/poll.php?poll_id=1109.
3 http://www.razumkov.org.ua/ukr/poll.php?poll_id=1110.
4 По данным Института массовой информации и «Репортеров без границ», четыре самые большие медиагруппы StarLight Media (21,68% украинской
аудитории), 1 + 1 медиа (20,49%), Inter Media (21,42%) и Медиа Группа Украина
(12,66%) контролируют бóльшую часть медиапространства Украины. И принадлежат они четырем крупнейшим олигархам: Пинчуку, Коломойскому,
Фирташу и Ахметову (см. «Украинская правда», 11.10.2016, 16:14). Вторым
по значению информационным телеканалом владеет олигарх и президент
Украины Петр Порошенко.
5 Громадська думка про права людини в Україні. http://dif.org.ua/article/
dumka_prava_lyudyny.
Summa summarum
253
одним из самых больших зол 54% опрошенных, то через три года
после «Евромайдана», в ноябре 2016 г., так считали уже 66%1. Еще
меньше, чем раньше, доверяет общество властным структурам.
В трехлетнюю годовщину «Евромайдана» 69% опрошенных украинцев полагали, что президент Порошенко ведет страну в неправильном направлении (в правильном – только 14%).
Появились еще и дополнительные минусы. Многие опрошенные связывали причины бед Украины с войной в Донбассе.
Разрыв отношений с Россией, конечно, уменьшил зависимость
от нее Украины, но потери от этого разрыва не компенсированы и вряд ли вообще могут быть полностью компенсированными. Экономическая ситуация значительно ухудшилась – из-за
разрыва связей с Россией и из-за громадных расходов на войну.
По данным Всемирного Банка, ВВП Украины в первые два года
после победы «Евромайдана» сократился почти на 14% (per capita – на 8,5%). Почти вдвое уменьшился объем товарооборота
(импорт – с 76,9 млрд долл. США в 2013 г. до 39,2 млрд долл.
в 2016 г.; экспорт – с 63,3 млрд долл. в 2013 г. до 36,3 млрд долл.
США в 2016 г.). Товарооборот с Россией за это время сократился
почти в пять раз (импорт – с 23,2 млрд долл. США до 5,1 млрд
долл.; экспорт – с 15 млрд долл. до 3,6 млрд долл. США). Любопытно, что уменьшился при этом и товарооборот со странами Евросоюза (импорт – на 37%; экспорт – на 19%). Подскочил вверх индекс инфляции (на 25% – в 2014 г., на 43% – в 2015
и на 12,4% – в 2016 г.)2. И население страны в результате стало
намного беднее. Средняя заработная плата (в долларовом исчислении) сократилась более чем в два раза, пенсии – почти на
60%. Нет поэтому ничего удивительного в том, что 84% украинцев, опрошенных в ноябре 2016 г. сотрудниками КМИС, оценили социально-экономическое положение в стране как «плохое».
В разы увеличился правовой беспредел. Повсюду разгуливают группы людей с оружием в руках, пришедшие с войны
и не знающие, чем себя занять. Они считают себя представителями народной власти и с властью государственной особо
считаться не собираются. Чуть что, люди в камуфляже, выдвигая свои требования, собираются толпами у административных или частных зданий, жгут покрышки и, если этого мало,
1 Здесь и далее приводятся данные опроса КМИС, опубликованные
22.11.2016 г. http://www.kiis.com.ua/?lang=ukr&cat=reports&id=660&page=1.
2 См.: Украинский выбор, Мониторинг основных макроэкономических
показателей Украины в 2013–2017 годах, № 1 (март) 2017 г.
254
Summa summarum
врываются в эти здания и учиняют там погром. Государство,
в том числе и президент, их боится – по сути, его некому защищать (кто будет рисковать собой, помня, что случилась с защитниками прежней власти). Президент в этой обстановке
не решается принимать сколько-нибудь серьезные решения,
даже если на этом настаивают его западные союзники. Нет ничего удивительного, что спустя три года после начала «Евромайдана» 83,5% опрошенных граждан Украины негативно
оценили «все, что происходит в стране» (позитивную оценку
происходящему дали только 5% опрошенных).
Власть не пользуется никаким авторитетом, люди раздражены, руководствуются в своих оценках больше эмоциями, чем
разумом. Многие во всех своих бедах винят Россию, но со временем все большее число людей начинает отказываться от односторонних подходов. В мае 2015 г. 56% опрошенных КМИС
украинцев относились к России плохо и 30% – хорошо. Через
год эти цифры выровнялись (43% – плохо, 42% – хорошо)1.
Украинцы постепенно начинают понимать, что произошедшее – это, прежде всего, следствие нерешенности внутренних
проблем их страны. Хотя массмедиа во всех бедах Украины
винят Россию (а в России – Америку и ЕС), лишь 5,6% опрошенных КМИС украинцев в ноябре 2016 г. связывали беды
своей страны с «проведением внешними силами спецоперации» против Украины. Куда больше людей тремя главными
бедами страны назвали коррупцию (66%), войну в Донбассе
(40,5%), и беспомощность властей (исполнительной – 34% и
законодательной – 26%).
Люди учатся, хотя и очень медленно, критически оценивать происходящее. Правда, рецепт решения проблем у них
прежний – 56% украинцев почему-то видят выход из ситуации
в уличных протестах. Впрочем, конструктивных решений им
никто не предлагает. Все политические партии, как радикальные, так и умеренные, не пользуются общественным доверием. За «Батькивщину» Ю. Тимошенко в ноябре 2016 г. готовы
были проголосовать 8,4% опрошенных КМИС, за «Солидарность» П. Порошенко – 5,8%, за «Оппозиционный блок» – 4,4%,
за Радикальную партию О. Ляшко – 3,9%, за «Свободу» – 2,4%,
за «Удар» В. Кличко – 1%, за «Народный фронт» А. Яценюка –
1 Паниотто В. Как менялось отношение населения Украины к России и
населения России к Украине (апрель 2008 – май 2016). http://www.kiis.com.ua/
?lang=rus&cat=reports&page=2.
Summa summarum
255
0,7%, за ультрарадикальные партии – еще меньше. Большинство же опрошенных либо совсем не хотели участвовать в парламентских выборах, либо не знали, за кого голосовать1.
В зависимости от своих симпатий и антипатий одни люди
называют «Евромайдан» «революцией достоинства», другие –
переворотом. Но это эмоциональные оценки. Объективно революция предполагает глубокие качественные изменения всей
политической и социально-экономической структуры общества, а таких изменений в Украине после «Евромайдана» не произошло. Упрощением было бы, однако, считать произошедшее
просто переворотом. Очень серьезный конфликт с Россией, в который оказались втянутыми страны ЕС и США, выход Крыма из
состава Украины, тяжелая война в Донбассе и тот хаос, в который все глубже погружается страна, – все это выходит за рамки
того, что можно назвать следствием переворота.
Но как ни называй то, что произошло на «киевском майдане», событие это глубоко потрясло Украину. Спустя три
года после смены власти в Киеве хороших новостей все еще
мало. Прогнозировать же будущее, когда страна находится
в состоянии полной неопределенности, – дело крайне неблагодарное. Хотелось бы верить, что война в Донбассе больше не
возобновится и регион приобретет какой-то статус, признаваемый миром если не де-юре, то де-факто. Дружеские отношения Украины с Россией в ближайшее время вряд ли возможны,
но напряжение в отношениях между странами, надеюсь, несколько спадет, и восстановятся, пусть и не в полном объеме,
жизненно важные для Украины экономические связи. Полагаю, что Украина, хотя и не скоро, но все-таки попадет в Евросоюз (а тот, в свою очередь, не развалится). Самое сложная
проблема – это преодоление тех внутренних противоречий
в Украине, что привели к двум майданным революциям (или
переворотам). Пока решения этих проблем не видно, но хотелось бы надеяться, что оно в относительно скором времени
будет найдено и революций-переворотов больше не будет.
Какой же все-таки оценки заслуживает «Евромайдан»?
Уверен: «Евромайдан» был Украине вовсе не нужен и оказался
даже очень вреден, однако в силу причин, о которых шла речь
в этой книге, он, к сожалению, был закономерен.
1 КМИС. Соціально-політичні настрої жителів україни та рейтинг підтримки партій і політичних лідерів: листопад 2016 року. http://www.kiis.com.
ua/?lang=ukr&cat=reports&id=660&page=1.
МАЛИНКОВИЧ
Владимир Дмитриевич
ДОРОГА НА МАЙДАН
Причины украинского кризиса
Научный редактор: О.А. Зимарин
Младший редактор: М.Р. Завьялова
Корректор: Г.Н. Чепыгова
Художник: Е.А. Ильин
Верстка: С.А. Голодко
Подписано к печати 04.05.2017 г.
Формат 60×90/16. Бумага офсетная. Печать офсетная.
Усл.-печ. л. 16,0. Тираж 1000 экз.
Заказ
ООО Издательство «Весь Мир»
127214, Москва, ул. Софьи Ковалевской 1, стр. 52.
Тел./факс: (495) 632-47-04
E-mail: info@vesmirbooks.ru; http://vesmirbooks.ru
Отпечатано в ОАО «Первая Образцовая типография»
Филиал «Чеховский Печатный Двор»
142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1
Сайт: www.chpk.ru. E-mail: marketing@chpk.ru
факс 8(496) 726-54-10, тел. 8 (495) 988-63-87
ISBN 978-5-7777-0685-0
Последние комментарии
49 минут 27 секунд назад
16 часов 53 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
3 дней 8 часов назад
3 дней 12 часов назад