Мужья и жены Одиночества [Вера Авалиани] (fb2) читать онлайн

Вера Авалиани Мужья и жены Одиночества

Предисловие автора

Все больше людей в мире предпочитают дома находиться одни ночью. А ведь именно это — «один — ночь — естество». Кто с ним борется и от него страдает — тот воспринимает ситуацию трагически. А те, кто доволен своим положением и предпочитают называть отсутствие пары свободой — те ошибаются. Они в браке, поскольку, как за каменной стеной, за своим Одиночеством. Оно — их вторая половина, их законное счастье. Причем, у всех разное, но добровольно выбранное.

Мы живем среди почти магических достижений техники и гипертрофированных страстей (по телевизору и интернету), но измельчавших и ленивых переживаний в реальности. Одиночество — оно ведь среднего рода…

Когда-то Бог велел плодиться и размножаться, теперь, когда население Земли превзошло все мыслимые пределы. Бог, видимо, решил, что мы перестарались с репродукцией. И отменил указ. Теперь людям дали ответственность самим решать, нужна ли им семья, когда есть целые пастбища для секса без последствий.

Одиночество — модная тема для спекуляций и повод провести исследования и «накормить» гонорарами массу психологов и социологов. И они не растерялись.

Глава первая

Ромео Грегорин — успешный социолог за тридцать с черными итальянскими кудрями я такими яркими глазами, что их цвет был неестественно красивым, на которого поглядывали все дамы в салоне боинга, летящего через океан очень благосклонно, проснулся опутанным распущенными волосами одной из самых красивых в мире женщин на сиденье самолета — своей жены Сашеньки. Надо было встать с кресла, чтобы пойти умыться. И тем временем вспомнить свой сон. Видения в голове путались, ускользали, состояли из обрывков воспоминаний о встречах в Москве, какие-то стыдные для него моменты. О двух из них он предпочел бы вообще не вспоминать ни во сне, ни наяву. Захотелось наконец стать честным с собой. И он, осторожно снимая пряди с лица любимой и своего рыжеватого твидового пиджака от Тома Форда поймал себя на мысли, что ему оказалось мало написать отчет о своих исследованиях на тему, почему европеоиды (в том числе славяне) стали рожать во много раз меньше детей, чем азиаты и африканцы. Что тормозит и их стремление вообще вступать в брак, хотя бы гражданский?

Люди, с которыми он познакомился так и просились в роман. Да и его иногда мерзкая роль в их жизни тоже требовала «изречения», но не исповеди, а… полу — художественного, чтобы Саше сказать, что это вымысел, а себе признаться, что так оно и было.

Козел — самое емкое слово. Оно в нескольких ситуациях в Москве подходило к нему лучше всего. И подумал он об этом в туалете, глядя на свой испускающий струю член. Ибо именно он напомнил, что ему есть что скрывать от своей красавицы-жены. И надо осторожно подготовить ее к мысли… Но на этом месте он умылся и стал надеяться на «авось» — все же он был американцем русского происхождения. И решил сосредоточиться на том, с чего ж начать роман.

В том, что в процессе написания он не столкнется с трудностями он был уверен. Ромео настолько привык вживаться в их мысли и обстоятельства, что сам себе удивлялся.

И Грегорин, не откладывая, прямо во время перелета назад в Москву после сих медового месяца Александрой, проведенного у родителей в Вашингтоне, посмотрев на спящую красавицу в соседнем кресле, осторожно извлек планшет из сумки под сиденьем начал писать первую главу:

«Томное утро, когда не хочется ничего — даже спать. И это было так приятно, будто она на карусели в детстве. Но нужно на кастинг. Зоя попыталась сесть в постели, но не смогла. Поверх одеяла плетьми лежали руки — ее лелеемые ручки с наращёнными ногтями и идеальной кожей. Фарфоровой.

От слабости и головокружения Зою замутило. Но есть не хотелось- это точно.

— Пора бросать худеть, — испугалась она, когда при движении показалось, что комната вокруг начинает не кружиться, а расплываться от скорости вращения. Ее красивая комната с великолепными обоями цвета сирени и вкраплениями золота, белой лаковой мебелью с бутонами роз по фасадам. Ей стало страшно покинуть все это великолепие. В смысле навсегда. Душу-то неизвестно куда переселят на том свете.

Она дотянулась до телефона и, чуть не выронив его, позвонила соседке, у которой были ключи от ее квартиры.

— Наталья Борисовна, вызовите «скорую», пожалуйста. У меня такое головокружение, что встать не могу.

Соседка, как была в штанах — «трененках» и застиранном халате поверх них, так и выбежала на помощь своей гламурной дурочке (так она называла Зою про себя). Номер «скорой» набирала, в прямом смысл, «набегу теряя тапки». У нее был ключ от двери квартиры, так что врачей обе женщины — молодая и немолодая ждали в молчании. Наталья Борисовна когда-то была вынуждена париться на работе в деловых костюмах. Делать прически — хоть они ей все равно не шли. Партийная работница низового звена, рабочая лошадка, она, уйдя на пенсию выкинула свой гардероб вместе с вешалками. И теперь единственным критерием отбора вещей было удобство и дешевизна. Так что валяющееся на стуле у кровати «доходяги» (так она называла мысленно Зою) не только не вызывало зависти у нее, но даже вызвало дискомфорт в душе, будто она зрительно на колючего ежа наступила.

У Зои не было сил что-то объяснять по поводу трех дней голодания перед показом мод, который был вчера вечером, а у Зинаиды Ивановны желания снова начинать давний спор на тему «есть или не есть- вот в чем вопрос». Он возникал между этими двумя антагонистками не раз во время дней рождений обеих соседок и каждый оставался при своем мнении — получать ли удовольствие от еды или от голодания.

Оба удовольствия были опасными для жизни. Но на золотую середину ни одна из них не соглашалась. А тут у Зинаиды Ивановны в связи с самочувствие «модельки» появлялся серьезный аргумент в пользу того, что нужно есть, жрать и лакомиться. А то в какой-то момент сил не будет вилку с колбаской поднять.

Прибывший врач — мужчина симпатичный, хоть и не бритый, осматривал Зоиньку с явным удовольствием. Все же она являла собой стереотип «девушки с обложки». Собственно, ею она и была. Но не смотря н свою симпатию к худышкам, он — таки констатировал дистрофические изменения тканей и гипотонический криз и Зою при ее слабом сопротивлении погрузили на носилки, и отвезли в больницу.

Зинаида Ивановна открыла ее холодильник — из любопытства, и, вздохнув тяжело, отправилась домой к своему агрегату — упитанному и давно немытому «Бошу». К холодильнику, а не мужику. Тот-то был всегда сыт.

Эмма Алмазова сидела в своей бухгалтерии с утра, она всегда приходила первой из четырех сотрудников. Ее гладкая прическа с туго затянутым хвостом до пояса совсем Эмме не шла. К ее в круглому лицу на тонкой шейке и фигурке, которую в детстве соседка называла «глиста в корсете» нужно было лелать высокую прическку для гармонии. Эмма это понимала, но нарвиться никому не хотела — лишние хлопоты по отшивани мужиков ей не были нужны.

А делать что-то для похода на работу смысла не имело. Вокруг нее в бухгалтерии сидели три замечательные красавицы — всем от тридцати до сорока. И в перерывах между делами рассказывали всем о своих мужьях и любовниках. И их браки и лавстори не вдохновляли Эмму- столько страданий из-за какого-то секса!

Но Эмма тоже кляла на чем свет своего Леонида. Впрочем, чем — то ее «персонаж» был похож на артиста Куравлева в роли Афони. Хотя ни одного мужчины в жизни Эммы не было — даже отца или брата, не говоря уж об интимных партнерах. В свои сорок два она была… девственницей. Но этот факт надо было скрывать. И она придумала себе тихого мужа — работника ЖКХ Леню. Даже показывала всем какое-то фото. Мужик на нем был ничем не примечательный, с рыжеватыми волосами над помятым лицом пропойцы.

Так что в своих придуманных рассказах Эмма всегда его ругала за то, что поздно вернулся, что жадничал на счет денег.

Познакомиться с ним у коллег желания не возникало. Но дома Эмма хранила на всякий случай для достоверности зубную щетку и мужскую бритву в ванной и пару рубашек и джинсов в шкафу — вдруг кому-то придется к ней заехать за чем-нибудь, если заболеет.

С вечера она придумывала эти россказни о поганце Леньке, готовясь к совместному чаепитию с женами «реальными». Собственно, ей ничего бы не стоило завести себе такого пьянчугу и в самом деле — но вот этого она совсем не хотела. Лучше разыгрывать из себя жертву, чем ею являться. Ведь в кино головы рубят не на самом деле, а зрители сопереживают героям в этом случае. Так и она выбрала игру, как замену личной жизни. И тут она «в тренде» — ведь по сути игры разного рода стали заменой всего и вся- спортивные соревнования — замена военных сражений, компьютерные игры и тренажеры заставляют переживать не угрожающие варианты смертельных опасностей, пикаперы заменяют влюбленных. Так что, по сути, она не делает ничего плохого — всего лишь рассказывает о несуществующих проблемах, тем самым избегает их в реальности. Она же не врет о том, что счастлива, любима и боготворима, как делают другие, чтобы завуалировать свое униженное терпение в браке с эгоистом и паразитом или тираном и грубияном.

Все врут, но «господа, если к правде святой мир дорогу найти не умеет, мир безумцу, который навеет человечеству сон золотой». Хоть теперь и не модно так считать, но Горький гением все же был.

Кстати, тот, кого Эмма окрестила Леонидом — его фотку показывала Эмма коллеги- в Интернете назывался Михаилом Сабировым. И был тот плодом любви очень красивой женщины, которая после ухода от нее любимого мужа решила сделать ремонт. И тут ей в нанятой бригаде подвернулся гастарбайтер Махмуд Сабиров. И она отомстила с ним мужу. Тот оказался в постели лучше, чем на вид. Так что вскоре пара поженилась «по залету». И все раннее детство мальчик наблюдал, как родители ругались и дрались. От этого мать запила и умерла. Хотя официально — от инсульта. Тогда Мише было всего четыре с небольшим года.

А отец его воспитывал по — спартански. Женщин домой не приводил никогда, держал минималистический уют и порядок. И всегда внушал мальчику, что нельзя «идти в капкан к жене»: «учись еду готовить и гладить сам — и не придется бабу вздорную терпеть. А «сунуть-вынуть» всегда можно.» Краткий курс философии сработал. Да еще как. При любом намеке на то, что дамочка придет к нему в дом, он менял ее на другую.

Но отец был мрачный брюнет, а Миша оказался ни в кого из родителей — рыжий, который конопатый Мог бы убить бабушку лопатой, как в стишках. Но у него алиби — бабушек не было ни с одной стороны. Так он и вырос — без близких женщин. И потребности себе кого-нибудь «на постоянку» завести у него в принципе не возникало.

А секса было много — как только говорил какой-нибудь продавщице, что одинок, так она уже вечером была у его ног. Причем, в своей квартире, а не в его — к себе домой Михаил никого не приводил. Не хотел раскрываться перед соседями, что за его простецкой физиономией притаился в штанах змий-соблазнитель.

Но была одна не красивая, но и не честная девушка в последнее время, с которой тридцати семилетний Михаил виделся часто. То есть, видел он ее в основном со спины, вонзаясь в самые глубины Зульфии.

Она была семнадцатилетней дочкой дворника Рустама. Оба они жили без прописки. И Рустам подрабатывал, помогая жительницам домов вокруг большого двора кому гвоздь заколотить, кому мебель передвинуть. А дочка его тем временем не то что пошла по рукам, но в две пары рук попадала регулярно. Это были вышеописанный Михаил и его сосед — Майкл — американец. Тот снимал квартиру, расположенную рядом с квартирой Миши — на одной лестничной клетке.

Собственно, именно Майкл девчонку и испортил. Та сама к нему пришла, мечтая через постель попасть в Америку. Но этой перспективы у нее не было — короткие толстоватые ноги и маленькие глаза делали ее оригинальной, но рискнуть не то что жениться, а даже просто выйти с нею в кафе ни один из Михаилов-Майклов не собирался. Забегали они по очереди в дворницкую, когда Зуля звонила и сообщала, что отец ее вышел во двор. Они называли эти отношения емко — «нужду справить», чтобы не клюнуть ненароком на какую-нибудь цыпочку у себя на работе. От «цивильной» не отвертишься, сцапает и женит на себе. А брак представлял им не тюрьмой, а вытрезвителем.

Справедливости ради надо сказать, что других кандидатов на хоть какую-то личную жизнь у девчонки не наклевывалось и раньше, да и впредь ей грозило не одиночество, а в постель с любым без разговоров.

Майкл по крайней мере был красавчиком. Русоволосый, с огромными яркими глазами цвета чая с искорками и его квадратный подбородок с ямочкой при прекрасной фигуре делали его неотразимым. И Зульфия для него была «прививкой от бешенства». Бешенством он именовал свою сексуальность — не мог он без своего «раза в день». А погулять вволю вне офиса у него получалось только с вечера пятницы до утра понедельника, где в клубе много «грудинки на зажаренных ножек». Не только в кулинарном смысле.

Работал он в агентстве по найму персонала для иностранных компаний. «Собирая базу», он тоже, конечно, позволял себе время от времени экскурсии вглубь претенденток. Но только с замужними красавицами.

Его пугали не только «узы», но и круг родни девушек — страх перед тестем с балалайкой или тещей — деревенской бабищей просто преследовал его с первого дня пребывания в Москве. Ну и среди «бобиков» и «бэбиков» он уверенно выбирал первых. Дома у его родителей он остались двух собак. И звонил маме с цель узнать об их здоровье и приключениях.

Еще одна «добровольная отшельница» — черноглазая кроха Тамара Черная как раз-таки росла в многодетной семье в деревне. И поэтому, вырвавшись в Москву, себя блюла как раз из страха забеременеть. Приносить в подоле было решительно некуда. Да и не хотела она ничего в свои двадцать один. Девушка она была такая, что не заметить нельзя — очень маленькая, худенькая. С личиком белочки — ее часто принимали за дочь главной героини фильма «Летят журавли». И глаза — лучистые и чистые, без кокетства.

Ей нравились герои фильмов. Но она ничуть не жалела, что не увидится с ними никогда. Любить их было легко и не стыдно. И иногда они ее целовали в эротических снах. Но даже там она не хотела большего. Работала она в огромной компании. И где ее не видно было за «лесом» почти одинаковых высоких красоток на шпильках и в юбках «карандаш». Тем работать было некогда. Поэтому Томик (так то ли ласково-то ли уничижительно именовали ее коллеги) быстро обгоняла их на служебной лестнице, несясь по ней без каблуков и узких юбок. Хотя и работала в оптовой компании по поставкам одежды из Италии.

Самым странным любому человеку показался бы Исаак Петров. Он просто не выносил физически людей обоего пола, которые за собой следили, то есть пахли духами, кремами, помадами и дезодорантами. И в Москве трудно было встретить тех, кто уж совсем не мылся и не брился. И то что сам он этого не делал подолгу, даже в метро создавало вокруг него некое пространство, возникающее из-за природной вонючести.

И он был этому рад и ничуть не стыдился. Под этой жаждой отделиться от толпы никакой религиозной или философской теории не было. Ему нравится быть вонючим на взгляд тех, кого вонючими считал он. Месть за парфюмы повсюду. И еще отпугивающий запах для девиц- охотниц на мужей. Потому что Исаак был красив, как Аполлон. Такой торс, рост, волна спутанных волос и даже пресловутый подбородок не с квадратной челюстью, но с ямочкой на нем.

Работал он бухгалтером в компании по оптовым поставкам одежды из Италии. И его «лук» (это слово хорошо сочеталось с его запахом) ему не мешал быть отличным специалистом. И ограждал от приставаний дам и мужчин в равной степени ему не интересных. Дома у него жили три сурка — красивые и вонючие, как он сам. И очень аккуратная еврейская мама.

Единственная женщина, с которой он общался кроме мамы, это пенсионерка Наталья Борисовна — жила в соседнем подъезде. Она сама вонючей не была, но, страдая аллергией на некоторые ароматы, мылась только детским мылом, и мазалась детским кремом — они без запаха. И еще она любила есть и была умной. Но и она разговаривала с ним на двухметровом расстоянии — не ближе.

В больнице Зою поместили в одну палату с другой истощенной трудами дистрофичке — анорексичке — тоже довольно молодой иностранке с русскими корнями — Таней Беккер. Ее прислали проводить исследования того, как русские решают проблему упадка рождаемости у них в городах из комиссии Евросоюза. И она так увлеклась работой, что часто ограничивалась в течении дня только кофе — ведь именно на чашечку его и приглашала для бесед молодых мамаш, получивших материнский капитал, будучи матерями-одиночками.

Вместе с ней тусовался и ее бывший однокурсник по психологическому факультету Ромео Грегорин, который приехал в Москву для изучения проблем одиночества в крупных городах. Живет на гранты от Сорбонны.

До этого он работал в Токио. Но поскольку среди его предков тоже затесался русский, его перевели в Москву. Что он воспринял с радостью, поскольку красота русских девушек привлекала его с детства — генетическая потребность, наверное. И они не были такими суровыми, как европейки и американки. Словом, с однокурсницей закрутить роман ему вовсе не хотелось, просто интересы их частично пересекались. Ведь молодые мамаши, с которыми общалась Таня тоже были одинокими — в смысле, незамужними.

Он навестил однокурсницу в больнице, принес ей курицу, приготовленную на гриле. И сам же отъел немалую часть истекающей жиром «загорелой» птицы, пока общался с Таней, естественно, на тему ее болезни. И все засовывал ей в рот кусочки посочнее. Он просто был уверен, что «желудок ссохся от голода и его надо растянуть». И по большому счету он был прав.

Таня была ему так благодарна. Мужчины ее не замечали никогда. А тут такой симпатичный парень! Да еще и заботливый. Что ему надо от серой мышки, когда вон даже модель Зоя кидает на него взгляды быстрые и нервные. Ей, видно, не нравится, что встретились они в больничной палате, где она без макияжа — вся белая на фоне белых же простыней.

Но врачи возражали против усиленного питания. То есть, конечно, одна женщина врач. Ее звали Селестина Иоановна Шопенгауер. И ей виделась опасность в еде даже при дистрофии, а не только при булимии. Если логика в этом и была, то до нее никто не допер. И Зоя подозревала хитрость — лежать тут было дорого, так что лечить быстро смысла не было. Натурально озвучивала врач другие причины — во всем нужна постепенность. Витамины сперва должны пробудить утраченный аппетит. Естественно, сюда Зою привезли не по «скорой». Но в городской больнице ей не понравилось. А тут обстановка была более приличной, хоть и из Икеи. И вот теперь Таня невольно стала бонусом у клинике. Появился еще и этот милый парень.

И к концу их беседы Зоя попросила засунуть и в рот и ей пару кусочков курицы. И с радостью их проглотила. Не то лечение подействовало, не то уж очень аппетитно уплетал куриную ножку (уже вторую) Ромео. Да и хорош был парень — глаза веселые и наглые, волосы густые пегие и лохматые. Среднего роста, но «обаяшка».

Словом, терапия курицей возродила не только аппетит, но и чувства у обеих залежавшихся в постели девушек. И чтобы поддержать беседу и продолжить знакомство Зоя сказала, что у них в подъезде очень многие живут в одиночестве. А дом престижный. И под этим «соусом» продиктовала Грегорину свой телефон. Мол, приходи, с целевой аудиторией познакомлю. Все же он Ромео!

Но появление этого любителя ножек куриных и женских в палате своей коллеги-социолога обусловлена была корыстным интересом. Ему нужны были телефоны и адреса тех россиянок, на которых не женились. Чтобы выяснить кто этого не сделал и почему.

Некоторое время назад российский председатель общественного комитета по вопросам семьи и брака услышал на телеканале РенТВ слова ведущего какой-то программы о том, что все меньше стало появляться на свет людей европейских национальностей, потому что слишком многие из голубоглазых блондинок и зеленоглазых русых просто решили жить для себя.

И деятель выступил перед сенатом с этой темой — надо поддерживать национальную структуру в том числе и скрепляя ее людьми с общей внешностью, чтобы сохранять в мире равновесие рас. И его поддержали большинством голосов.

И жил до того, как построил себе особняк на рублевке год назад председатель этого комитета в том же доме, где Зоя и все остальные обозначенные холостяки и холостячки. И поэтому обратился к Майклу, чтобы тот подобрал человека для организации нового дела из числа мировых ученых. Ведь число европеоидов стремительно уменьшается во всем мире, а не только в России.

И тут появляется третий персонаж с комическим именем, но потрясающей внешностью — Ромео Грегорин! И вот теперь Зоя назвала Майкла в числе холостяков, живущих в том доме, откуда она сама. Ну не судьба ли?!

Ромео всегда думал, что родители ему горько «подсиропили» жизнь из-за своей любви к древнему Риму. Ведь оба они были не просто преподавателями истории, а докторами наук.

И сразу с начала перестройки укатили жить в Европу, а потом попали и в США, в русский отдел. И вот, когда ему уже почти 37 лет, он уже пожил в трех странах Евросоюза и в Канаде, его резюме пригодилось на исторической родине.

Кстати, Россию он не покидал, поскольку везде ему было скучно по сравнению с Москвой. Это был его город. Его третий Рим. Хотя выглядел он при этом, как типичный итальянец — крупные спутанные кудри, тонкий, но довольно большой нос и очень вытянутая фигура с широкими плечами.

Да, кстати, женился он уже два раза и оба… удачно. Но вот уже нашел третью даму сердца — еще лучше прежних. Не может же он не понимать, что на его пути в конечном итоге может встретиться Соверршенство? И Синтия — она как раз такая. Но в Россию с ним ехать отказалась — не декабристка.

И со второй супругой Ромео подал на развод, а с Синтией обручился. Оставлял он своих бывших женщин неизменно в шелках и слезах. Считал их жертвами своего эстетического поиска. Но в душе он боялся, что «довыбирается» и останется один из-за того, что не может остановиться на ком-то раз и навсегда. Вон отец — одна жена и одна любовница всю жизнь. Но параллельно.

Ромео и самому захотелось исследовать проблемы одиночества бывших соотечественников. Это странно: не жениться, имея вокруг самых официально признанных красавиц! Ведь очень многим из молодых людей при разводе и терять-то нечего в смысле раздела имущества? Так в чем дело — сходи в ЗАГС. Но нет, избаловали их.

Ромео попросил Майкла найти ему и квартиру в Москве, раз он нашел ему работу тут. И тот, не долго думая, посоветовал попроситься жить к Михаилу — у того «двушка», и он девок домой не водит, хоть и не педик. В отличие от самого Майка, который «отрывался» по выходным с кем-нибудь, кого удавалось «уболтать» в клубешнике. Но Михаил переправил его к Наталье Борисовне — она готовит вкусно, да и плата за комнату пенсионерке не помешает.

Так что адрес, по которому жила Зоя был и его адресом тоже. Правда, с позавчерашнего дня. Раньше он платил за гостиницу.

Таня же Беккер, которая приехала в Москву три недели назад сразу устроилась жить подальше от центра. И напрасно. В спальных районах большая потребность образовывать семьи, чем у самодовольных и самодостаточных жителей старого центра или динамичных обитателей небоскребов на Юго-Западе. И она почувствовали весь ужас московских «пробок» и кинулась в тесные объятия пассажиров метро. Но потом все же, познакомившись с мраморной дистрофичной Зоей стала искать жилье в ее высотном доме. А пока Таню Зоя взяла на время к себе домой. Ведь Грегорин буквально сразу после той роковой жирной курицы, которую все трое съели на брудершафт стал откровенно проситься к ней в «койку».

Зоя не любила все эти «трахи» — они ее утомляли чрезвычайно, оставляли красное раздражение на коже от модной небритости фотографов и спонсоров, и никакого особого удовольствия не доставляли. И, кроме того, чтобы иметь работу, она должна была с ними спать. Так что постоянный раздражитель в качестве мужа или бойфренда ей ни к чему.

Жилось Ромео у толстой соседки Натальи Борисовны Катаржаниной — в одной из ее трех комнат в квартире закрывающейся дверью довольно грязно, но очень сытно. И это его устраивало. Так что в душе он был даже рад, что изнеженная дистрофичка отказалась от его предложения поселиться у нее.

Нравиться Зоя ему нравилась, но почему-то не возбуждала. Возникало опасение при мысли о сексе удариться о кости ее таза. Глядя на нее он, кстати, и понял почему так называется часть фигуры ниже пояса — тазом — максимальный провал кожи до позвоночника в этом месте и вправду напоминал бытовой тазик. Правда, в Зоином случае такой маленький, что разве что носки можно постирать в нем.

А с Натальей Борисовной ни в чем не надо было напрягаться. Она не строила никаких планов в отношении красавчика. У него был устный контракт на проживание с завтраком. А обед или ужин давали часто «на халяву». Нравилось ему это русское слово. К тому же Наталья любила выговориться, повисеть на ушах рассказами о своей жизни. Но Ромео ведь как раз и интересовала жизнь одиноких. А Борисовна (так мысленно ее называл постоялец) именно такой и была, причем, из принципа.

Глава вторая

Конечно, есть в социальной психологии методики — анкетирование, опросы. Но от них в этом городе-бедламе все отмахивались. И к психоаналитикам мало кто ходит тут — к тем тоже не присоседишься. Тут все расскажут о себе подружке или собутыльнику, соседу по купе в поезде. Или временному постояльцу.

— Ко мне мужик сегодня утром пристал в магазине. Говорит, дайте, красавица, сумки вам до дома донесу. — В голосе Натальи Борисовны звучала издевка с долей возмущения. — Так я ему и дала!

— Так что он «дать» просил — осенило Грегорина, — то есть переспать хотел?! — Подыграл Ромео своей домохозяйке.

— Ну, в перспективе, наверное, — Теперь женщина сомневалась и пожевывала губами, давно утонувшими в складках многократного подбородка, — Я- то подумала, что он спереть еду хочет. Видел, сколько вкуснятины я в пакеты на кассе складывала. А сам такой …на голую пенсию живет. — А может и правда в сожители набивался, — мысли на эту тему Наталью тоже не обрадовали. — Сдался мне этот «голожопый»!

— Так он еще и нудист?! — раззадоривал женщину Ромео, «кося» под истинного иностранца.

— Все ты понимаешь, засранец, просто репей, а не человек.

Грегорин засмеялся. Ему очень нравилось разговаривать с Натальей Борисовной.

— Ну а если б он был в отличном костюме и при машине, вы бы согласились мужика взять к себе?

— Да ни за что! Этих в костюме мне и на работе хватало. Насмотрелась на их «охоты юбки».

— Теперь, скорее, это охота на джинсы? — Пытал Наталью Барисовну дальше.

— Теперь не знаю, я от дел отошла. Но моего возраста мужичье такое было. Джинсы в нашем учреждении не водились.

— Эх, были времена, — мечтательно посмотрел в потолок Ромео, прихлебывая прекрасный кофе из увесистого пузатого бокала, а не из какой-нибудь чашечки, которую с микроскопом по столу искать надо. — В юбках девки по улицам ходили.

— Ну, по улицам по — разному ходили, а в обкоме- райкоме, парткоме, там полагалась юбка до колена или чуть выше. Как и в униформе.

— А ты как думаешь? Не дашь — не поднимут. — Не поднимут. Ну, по служебной лестнице, в смысле. А тот, в кого влюбилась, только раз и удостоил. Шеф наш ненаглядный. Блюл себя, поэтому на повышение и поехал в Питер.

-Ну а к вам-то тогда приставали?

Наталья встала, заколыхав жирами внутри объемных штанов. Трудно было представить ее молодой и соблазнительной. Разве что красивый разрез глаз — такой изгибистый, ну и носик вздернутый слегка и очень маленький.

Женщина подлила себе чаю в еще больший, чем у Ромео бока, и поймав его взгляд, поняла его правильно. Ведь не даром столько лет провела в аппаратных играх.

— Я и вес-то набрала, чтобы перестали на меня мужики зариться. Да и приятное это занятие — есть. А то аборт за абортом. Я их одиннадцать сделала. Потом, вроде, бесплодие настало.

— То есть, у вас появилась профессиональная болезнь, поэтому вы не завели детей?

— Вот ты издеваешься, а ведь и вправду, профессиональная болезнь-то…

— Выговор у Натальи Борисовны был интеллигентный, а лексика при этом разнообразилась народными словечками. Видно, Лев Толстов был ее идеалом.

— Вы, Наташа (польстил Ромео возрасту собеседницы) выросли в городе или в деревне? Слова у вас, как из разных миров. — Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, якобы смущенной — его лучший прием, вызывающий на откровенность именно немолодых женщин. С молодыми девками его улыбка была красивой, но с издевкой (с той же целью), а с мужчинами он никогда не улыбался в начале разговора: сам боялся нарваться на голубого и одновременно не хотел, что б его приняли за гея люди с традиционной ориентацией.

Улыбка сработала.

— Просто я выросла в коммунальной квартире, где кроме нас жила семья из деревни и семья из числа «бывших» князей. Родители мои тоже в вузе отучились. Вот эти три составляющие и сформировали мою лексику, — Наталья Борисовна была явно рада повороту разговора) — Наверное, потому я и не захотела заводить семью, что гвалт от деревенской пацанвы — шесть штук их было у родителей, их драки, воровство, кражи меня и оттолкнули от самой идеи заводить детей. Да и папа с мамой на наших девяти квадратных метрах не имели возможности скрывать от меня свои ссоры, ревности и недовольство друг другом. Но их ненависть была тихой. Мать отца упрекала, что денег мало. А он ее в том, что так и не был уверен, что я его дочка, а не соседа графа. Видно, что-то было до моего рождения, что он предполагал такое.

— А вы бы хотели быть и с князей каких-нибудь?

— В моем детстве этот было не выгодно. Во взрослом возрасте — тоже, а после перестройки никого из графской семьи не было, чтобы сделать анализ ДНК. — Наталья Борисовна, видно, не раз думала на эту тему вечерами.

— А могилу вскрыть аристократов из коммуналки нельзя было?

— А смысл? — Мне итак досталась вся коммуналка. Графья вымерли, сельчане вернулись в деревню. Ферма у них теперь. Я выкупила у них комнату. Ну а графскую мне и правда завещали. Так что все может быть, что я им кем-то прихожусь.

Ромео протянул Наталье молча пузатый бокал:

— Не могу от вашего кофе отказаться.

— Наталья пробурчала:

— А кто тебе его предлагал. — Но кофе налила. И Ромео решил, что последних ее слов не услышал. Быстро выпил, что дали, и сделал вид, что надо мчаться по делам. Хотя таковых у него пока не было.

Но едва он вышел к лифту, как увидел возвращающихся из больницы девушек — Зою и Таню, которые уже открывали по очереди дверь вставленным в нее ключом. И замок не поддавался. Или они делали такой вид, чтобы Ромео им помог.

— Давайте, я, — сказал он решительно и повернул ключ. Тот и правд шел туго, так что худышки могли и не справиться. Тем ни менее, они позвали добровольного помощника в гости. Не очень, впрочем, приветливо.

— Заходи, угостим кофе. — Недовольным тоном сказала Таня.

— Спасибо, но у меня отель с завтраком, — пошутил он.

— А у нас завтрака не будет, — Более весело сказала Зоя. — Холодильник хронически пустой, чтобы не было соблазнов.

— Ну, судя по всему, вы уже перестраховались. Так что давайте я сбегаю за круасанами, а вы мне за это расскажите почему не хотите замуж. Бартер, так сказать.

Таня засмеялась — Тогда ты расскажешь, почему женат.

— Разведен, — уточнил Ромео, улыбнувшись так лукаво, что его можно принять за шутку, отделаться от вопроса, не соврав.

— Ну, я пошел, то есть, побежал, пока ваши ножки еще не подогнулись от голода. — Парень и правда так думал, глядя на эти две «тени девушек» — на настоящих они не тянули: сероватые, тонкие и длинные, будто вытянутые.

Девочка-белочка Тамара сегодня с утра еще даже не присела. Она проспала на работу, в их огромной компании вход был с приложением пропуска к электронному сканеру, фиксирующему время прихода. И автоматически на стол руководства ложились сигналы при наличии трех опозданий. У Томы уже было одно.

Она влезла во всю вчерашнюю одежду, как обычно не попользовалась косметикой, сжевала на ходу орбит без сахара, а щетку с зубной пастой кинула в сумку. На работе выберет время почистить. Очень хотелось пить. Расчесаться не успела. И была недовольна собой и миром. Но выглядела со стороны при этом маленькой и очень пикантной девушкой со вздернутым носиком, чернющими глазами и по моде растрепанной шевелюрой. Спутанные волосы ниже плеч сегодня не было времени заколоть аккуратно и поэтому прическа была превосходной. И на ее летящую сквозь толпу фигурку невольно оборачивались парни. Лицо ее походило на звезду, блеснувшую сквозь серые тучи. Серого в ее гардеробе было много. Но самого гардероба — мало. Она и не собиралась никого соблазнять — в гробу она видела она эту семейную жизнь. У них в доме жили кроме измотанной вконец матери е семеро детей и отец, который еще троих нагулял в своем же селе на стороне. Именно потому, что не хотел спать дома, когда религиозная до фанатизма мать рожала очередной плод давно отцветшей любви. И потом возвращался в семью — ведь к тому моменту его новая любовница оказывала с животом до носа. Да и очередной законнорожденный младенец утихомиривался.

А Томочка была у мамы второй поле старшего брата, так что последних двух братишек она помогала матери нянчить. И зареклась иметь своих детей — доставали мальчишки ее так, что она, когда мать оставляла их на Тому и уходила на работу — закрывалась от братцев в родительской спальне, предоставляя хоть поубивать друг друга и дом поджечь — лишь бы они не прыгали у нее на голове и не рвали ей нервы, как струны.

В восемнадцать она уехала в Москву и домой приезжала как можно реже.

Она выучилась на курсах швей и поступила работать в ателье. Но там заказов было мало. И она перешла работать в компанию по импорту одежды для сетей супермаркетов — самых крупных. И тут преуспела в уговорах брать на реализацию те или иные вещи. Так что она весь день не сидела на месте, а часто срывалась по магазинам — убеждала и побеждала в основном женщин-закупщиц. С некоторыми из них иногда пила кофе. Но чаще ходила по магазинам еще и после того, как сделка завершалась. Она относилась к универмагам так, как иные люди к университетам. Тома не просто разглядывала витрины и манекены, но и записывала те тенденции, которые замечала в закупках, она примеряла что-то на себя — на ее маленький рост 155 сантиметров все было велико и несоразмерно в век, когда ценится рост. Поэтому она порой просто любовалась вещами, держа их на вытянутой руке вместе с вешалкой. Так ценители искусства смотрят на картины. И сам этот кондиционированный мир витрин и роскошных людей заставлял ее сердце сильно биться и почти до слез восторга думать о том, что она сбежала из домика в деревне и ей теперь так хорошо, что хоть свечку ставь в церкви Святому Николаю, потому что свое избавление от сельской и «идиллии» иначе как чудом она не считала.

И, конечно, Тамара очень боялась подпасть под чье-то обаяние и оказаться беременной. Так что вечера она проводила у телевизора — очень большого — его она купила на первые же сбережения, оставшиеся после съема квартиры. Она была счастлива в мире, где ни о ком не нужно было заботиться, никому не нужно готовить, ничего не придется стирать и гладить.

Но в этот день ей не повезло. Ее лохматость привлекла внимание Исаака Петрова. Огромный, вонючий, кудрявый и всклоченный он был так красив, что невозможно было на него не смотреть. Хоть и нюхать его тоже многим не под силу. Но Тамара-то и не такого «в хлеву» — так она именовала мысленно дом родной- нанюхалась.

Дезодорантами сама она пользовалась, конечно, но не духами. И потому синие, почти фиолетовые глаза и идеальный профиль, как и алые красивые губы Исаака ее просто потрясли, а вонь не оттолкнула, как остальных воздыхательниц красавца. И Тамара непроизвольно сближались с ним в «лесе из людей»: то обогнут кряжистый «дуб», то «сосну» в раскидистых игольчатых одеждах, то стройный «тополь». Близость их в вагоне метро становилась все теснее. И у Тамары стало горячо внизу живота. А у Исаака чуть ширинка на джинсах не расстегнулась от того, что девчонка эта, так похожая на Татьяну Самойлову — его любимую актрису старого кино — оказалась вблизи … всего, что на голову выше его …э-э «головки». В голове у него, будто захмелевшей, вдруг возникла и прокручивалась строка известной песенки: «Я у твоих ног, спасибо не говори…».

Но тут девушка будто очнулась — сердито отвела от него глаза и бросилась к выходу — чуть не проехала свою остановку. И опять ей с ней было по пути. Так они, поглядывая украдкой, вошли в одно здание и приложили свои пропуска, почти коснувшись друг друга локтями. И вышли из лифта на одном этаже! Почему она не видела его раньше?! Потому что раньше не опаздывала, а вот он частенько задерживался. Да и дел в бухгалтерии, где он царил, как какой-нибудь средневековый вонючий и волосаты князь тьмы у Томы никаких не было.

Петров же удивлялся своей реакции на едва видную сверху и вдали Дюймовочку. Когда взгляд случайно задержался на ней вдруг сердце «застрабило». Этот термин компьютерщиков, почему-то пришел ему в голову. И он стал двигаться в ее направлении, радуясь тому, что от него отшатываются люди, освобождая путь. И опомнился, когда оказался близко: он отлично понимал, что воняет. Хотя девки, которые к нему липли раньше. Всегда говорили. Что он могуч и вонюч. Как настоящий мужик. И только его интеллигентная еврейская мама — такая же маленькая, как та милая малышка из метро, но при этом толстенькая, всегда говорила ему, что его вонь позорит семью. Но Исаак ненавидел мыться. Никаких аллергий у него не было, просто под струями воды ему становилось скучно, а т мыла и шампуня его волнистые волосы скучивались в локоны, что он считал неприличным.

Отец его создал полную копию себя — русского богатыря, который был профессиональным спортсменом и погиб во время соревнований — сломал позвоночник. Поэтому мать — Сара Абрамовна сынишку, которому к тому моменту было семь лет, ни в какие спортивные секции не пускала заниматься. А отдала на бальные танцы. Именно для того, чтобы девчонки отказывались с ним танцевать, он и перестал мыться. Ну, то есть, раз в месяц мать его просто насильно топила в ванной с пеной. Но чаще проделывать эту процедуру с растущим пацаном она не могла уже с девяти лет Исаака отроду, так что Петров сам сократил мытье до раза в течении двух месяцев. Что сохранило его кожу очень красивой, как и волосы. Он их стриг раз в полгода и в конце периода собирал в хвост. Но запах пота крепчал.

Его не шугали за «амбре» на работе, потому что сидел он в отдельном кабинете и был настоящим гением бухгалтерии. Он столько мог сэкономить на налогах, что владельцы оптовой компании по закупке одежды и не помышляли делать ему замечания по поводу внешнего вида или многочисленных опозданий Исаака. Мало того, из-за него даже планерку переносили иногда — «до появления».

Вот и в то утро, когда на горизонте, а точнее для метро — в тоннеле или в вагоне замаячила любовь в виде девочки-белочки Иса (так в быту звали его родственники), швырнув сумку на свой стол, отправился на планерку. Он шел мимо стекол «закутков» сотрудников и те устремлялись за ним вслед. Издевательски они называли его появление пришествием. Немало этому способствовал и его внешний вид, в котором было что-то то ли библейское, то ли богатырское. Но точно не бухгалтерское.

Шеф как всегда поморщился, когда Иса без стука вошел в его кабинет и уселся за длинный стол с тупикового края. Специально или нет, но тем самым он создавал полярность лидерства. Сам-то руководитель (он же совладелец компании) Луи де Грасс (в народе — де Финесс), хоть ничего похожего во внешности Луи со знаменитым маленьким комиком не было. А было сто восемьдесят сантиметров выверенного имиджа. Казалось, что Луи из утробы матери вытащили за шелковый галстук и сразу упаковали в костюм вместо пеленок. Бесстрастное красивое лицо, отполированные ногти, из-за которых его считали тайным геем, красивые ботинки, которые казались зеркальными. Такой человек должен бы был не переносить неряшливого анти-лидера. Но предыдущий главбух обокрал компанию на два российских миллиона рублей за три месяца работы. И тут внешность странника и запах бомжа Исаака, вкупе с прекрасными рекомендациями с прежнего места работы заставили владельцев (вторым партнером была жена Луи — русская Анна Изюмова, которая была женской вариацией Луи) заставить себя терпеть безалаберную внешность Петрова и вонь, опровергающую тезис о том, что деньги не пахнут.

— Пусть деньги пахнут, но будут, это лучше, если б ими не пахло. — остроумно заметил Луи, рисуясь перед Анной, когда показал ей на планерке Исаака. И жена довольно кивнула в ответ.

Мадам Грсс вообще не пришлось подстраиваться под мужа — они были созданы друг для друга и всегда во всем согласны. Именно жена владельца утверждала все покупки оптом. Поэтому — то главная закупщица Тамара Лукина на планерках не присутствовала. Как и две других ее коллеги. За длинным столом собирались — кроме владельцев и Петрова, главный экономист — приземистый и мясистый с носом картошкой Игорь Леонидов — человек без возраста, но с опытом, а также коммерческий директор — Алла Волненко — дама умеренная и размеренная. В строгом платье и без каблуков, ну и секретарша Ниночка — ей давали указания кому отправить приглашения, с кем соединить по телефону после планерки.

Ниночка у Исаака никаких эмоций не вызывала, с шефом явно не спала — она была некрасивой, но с отличной фигурой. На нее можно было смотреть и не заметить, пока не переведешь взгляд на тело, туго обтянутое поблескивающей, будто металлической тканью. То она похожа на золотую, но на серебро, то на медь. За эту особенность гардеробы и красивые формы сотрудники звали ее Скульптурой. И этим прозвищем она гордилась.

Все на планерке садились подальше от Петрова поближе к шефу — опять срабатывал отвратительны запах немытого тела финансового гения.

Когда все расселись, Луи де Грасс заговорил на отличном русском, почти без акцента. Только иногда автоматически переносил ударение в словах на последний слог.

— Я хочу сегодня сообщить вам приятное известие, — начал он, обнажив голливудские виниры, — Мы с Анной уезжаем в Париж на этот раз вместе — на две недели. И руководство компанией перепоручаемИсааку Петрову. — Это было неожиданностью. В прежние два года работы тут Исаак успел заметить, что всегда владельцы вместо себя «сажали Картошку» — именно с этим корнеплодом ассоциировался в его глазах главный экономист Игорь Леонидов (отчества были в компании не в обиходе).

Все посмотрели на лохматого красавца Исаака удивленно. И он шутливо раскланялся, хоть и для него решение руководства было неожиданностью.

— Поэтому сейчас мы распланирует не только день, но и две недели.

После этого все вставали и произносили какие- то цифры, касающиеся их компетенции. шеф их записывал себе в блокнот, как и секретарша.

— Указания получите от меня в письменном виде, — отпустил шеф всех взмахом руки. Остались только его жена и секретарша.

Исаак вышел, но направился на этот раз не прямиком в свой кабинет, а решил пройтись по этажу. Его интересовала Девочка-Белочка. Пришла она сюда просто по делу или работает тут?

И вскоре в одной их застекленных ячеек он увидел ее лицо в профиль. Такое маленькое и такое миленькое.

Томочка же смотрела на монитор и заставляла себя сосредоточиться на том фасоне куртки, который видела. Но ей было трудно. Гормоны бушевали. Она увидела свое отражение в стеклянной панели телефона, поставленного на подставку. И в этом черном зеркале она казалась себе африканкой с будто укушенными пчелой губами. И поразилась, как меняется лицо, когда все тело будто гудит от скорости крови, бегущей по сосудам. Тома не привыкла к такому, и ей не нравилось новое взвинченное состояние, ее напряжение сосков и то, что она почему-то задыхалась, будто пробежала дистанцию. Впрочем, она никогда не бегала — ни по утрам, ни днем. Это ей было ни к чему. Она поймала на себе взгляд коллегии и поняла, что она слишком наэлектризована, чтобы продолжат разглядывать модели одежды в компьютере. И решила пойти в магазин. Для вида распечатала и сложила вчетверо бумажку с образцами, шутливо помахала все еще удивленно разглядывающей ее Инне рукой, мол, убегаю по делам.

Она даже не заметила, что приближается время обеда. И решила попасть раньше других в кафе внизу здания.

Кафе было не дорогим, как, впрочем, не отличавшимся съедобностью. Но Тамара решила съесть сырник с чаем перед тем, как отправиться бесцельно бродить по магазинам. Но взяла холодный лимонад и шницель. Она поняла, что ей хочется мяса, движения и ветра в лицо. Она не думала в тот момент, что ей хочется секса — настолько новым было ощущение себя набухающей от страсти.

Тома не помнила вкуса съеденного. Проглотила все быстро и уже встала из-за стола, когда мимо нее прошел Исаак. И она втянула носом его запах пота и вдруг внутри все сжалось и потекло в трусы. И наступила боль, как от аппендицита сбоку и болезненные спазмы в животе.

Исаака, который почти прошел мимо, вдруг остановился, будто на стекло наткнулся и вернулся к девушке.

— Уже уходишь, — охрипшим, даже сиплым басом спросил он. И Тома посмотрела на него с таким выражением на беличьим личике, будто она лиса из мультфильма для взрослых. И поняла, что сейчас снова сядет за стол. А потом, когда этот странный тип поест, пойдет за этим громилой куда тот скажет.

«Тип» тоже съел поспешно бифштекс, все это время судорожно думая, куда девку повести по-быстрому. Далеко с такой эрекцией ему не уйти. И понял, что извергнется по дороге — такие «постельные глаза» стали у его девочки-припевочки, что не утерпеть.

Он не стал пить свой сок. И, вытирая салфеткой губы, спросил:

— Ты знаешь будку, где шаурму готовят? — И, не дожидаясь ответа, пошел впереди Тамары как-то странно, на полусогнутых.

Тамара какое-то время шла за ним, предвкушая, что произойдет. Но потом в ее голове возникла мысль, что он сейчас ее поимеет, она забеременеет и придется вернуться в деревню.

На нее словно пахнуло тухлым запахом простыней во время бессоных ночей, вонючих детских какашек.

И вместо того, чтобы в холле пойти к входной двери вслед за Исааком, она почти бегом помчалась к лифту, радуясь тому, что будто протрезвела от этого угара…

Исаак все же дошел, не оглядываясь, до двери будки, где сейчас его друга Мусы не было — он жарил на площадке перед столиками мясо. Закрылся и стал ждать. Но девушка не шла. И он просто с помочью правой руки облегчился прямо на пол, прикусив губу, чтобы не закричать. Протер салфетками из пачки на прилавке свой член и отправился на рабочее место. Испытывая не только удовлетворение, но и облегчение от того, что не связался с девицей на работе. Этого еще не хватало! Оказаться зоне доступа бабы из-за того, что кое кто не вовремя «встал». Безумие. Секс отключает мозги, это точно.

Спокойно вернулся Исаак в свой застекленный закуток. Он совершенно искренне не искал больше глазами «беличью мордашку» своей незнакомки. Ему две недели нужно было руководить компанией. И у него было время осуществить пару своих идей, о которых он не говорил руководству, чтобы не подумали, что он пару Грассов считает глупее себя.

Но оказавшись у себя под кондиционером, наливая себе заварку из грязного чайника в покрытую густою теиновой патиной кружку, он с радостью подумал, что вот он столкнулся с тем, чего так не хотел — чуть не завел роман на работе, но смог избежать беды. Бедою он считал законный брак, большую любовь и сильную привязанность. Насмотрелся, как мать убивалась по отцу.

Глава третья

Мраморная дева Зоя несколько порозовела. Наталья Борисовна начала их с Таней Беккер на пару откармливать до «пристойного вида». К таковому она относила все — от «человеческого» цвета лица до отсутсвия глубоких провалов между костями: «Скелетов снимают только в «ужастиках» — аргументировала она свою благотворительность для модели, а для Тани, которая изучала матерей-одиночек, по словам Натальи, не нужно было представать перед недавно родившими и располневшими мамашами — одиночками в таком полулегком весе. Испугаются приведения.

Девушки, которые полмесяца отлеживались дома и изрядно поистратили сбережения соседки на свое питание, обсудили этот вопрос и решили покупать у соседки абонемент на питание. Ведь включила же она Ромео Грегорину в счет за комнату его завтрак. Значит, с деньгами у пенсионерки туговато. Будут платить ей по триста долларов каждая — и пусть готовит еду на всех. Да и повод пообщаться с симпатичным неженатым Ромео у них появится. Во всяком случае Зое всегда приходило сравнение в цене моральных потерь или приобретений по цене брэндовых вещиц. Ну а Таня, начав жить у подруги, стала пользоваться «валютой» этого «государства».

А после сытного завтрака Таня теперь гораздо бодрее бежала в переходах метро на назначенные встречи с мамашами одиночками. В большинстве свое они на всякий случай хотели представительницу столь уважаемой организации разжалобить — вдруг какой-то тамошний фонд организуют и будут выплаты. Говорили, что парень бросил их. Как только узнал, что случайные подружки решили рожать.

Но сегодняшняя Татьянина визави — Ольга Нигматуллина — была не из таких. Во первых, ей было тридцать восемь. Во- вторых, она была успешным врачом-окулистом. В третьих, это она бросала мужчину за мужчиной если после десятого раза «у койке» с ним не беременела. Ребенок был ее целью. А мужчины — средством ее достижения.

Она изучила их эрогенные зоны, доводила их в постели до такого безумия, что парни забывали про презервативы напрочь. Можно сказать, что она была ненасытна. Но никогда ей не хотелось замуж, не хотелось заботы о себе. Дело в том, что она не готова была отказаться от разнообразия половых партнеров ни ради кого. Мужчины, конечно же для нее были не просто доноры спермы, но и эмоций после секса не вызывали.

Интервью она давала Татьяне в пеньюаре. Вся такая разгоряченная, с раскрасневшимся лицом. А ведь договорились о встрече они с Таней на полдень.

— Простите. Я пыталась его выставить, когда малыш заорал, но он уйти не согласился.

Ребенок уже р просто разрывался охрипшим криком в самой дальней комнате этой длинной квартиры из трех комнат, очень давно не ремонтированных. В доме пахло спермой прямо с порога.

— Вы спите теперь, когда родили для себя, с мужчинами за деньги или по привычке?

— Нет, опять для зачатия, — огорошила Ольга интервьюершу. — Мне еще девочку хочется родить.

— Но вы же говорите, что вышли на работу, что ребенок все время с кормилицей. И, видно, вы продолжаете вести э-э…активный образ жизни.

— Но это не мешает мне сыночка любить, — Лицо ее, такое только что распутное, стало умиленным. Черные глаза словно маслом полили.

— Но… — Открыла рот Таня, — чему даже вы мальчика научите, меняя мужчин как перчатки.

— Менять как перчатки женщин, — жестко отбрила Ольга, смахнув растрепанные волосы на одно плечо так лихо, что они легли как по команда красиво. — Век брака уже прошел, а уж тем более в его время от этих уз, так сказать, и следа не останется.

— Но женщине нужна после родов психологическая и материальная помощь — Давила Татьяна на собеседницу. Голос ее был уже возмущенным.

— Я получаю деньги от отцов сына.

— Отцов?! Сколько же их.

— Ну, я сказала, что это их ребенок четверым мужчинам побогаче.

Таня оторопела и даже выключила диктофон:

— А что, плохо? — увиде ее реакцию поинтересовалась Ольга, — Все они уверены, что зачала именно от них. Такие самоуверенные, что тест ДНК их не интересует. Ну и меня тоже. Чем больше претендентов в отцы — тем лучше. А браку я предпочитаю одиночество.

— Одиночеством вы называете ваш образ жизни?! — У Тани челюсть отвисла. Но тут на минуту выскочил из коридора мужчина потрясающей красоты, молча схватил Ольгу за руку и втащил, хоть она и упиралась, в спальню. Та только засмеялась, махнув Тане на дверь. Кстати, та не захлопывалась. И за дверью стояла молодая женщина — видимо, кормилица, она воспользовалась открывшейся дверью, чтобы войти и помчаться, минуя спальню, в детскую комнату, потому что ребенок Ольги уже просто хрипел.

— У нас бы ее лишили материнских прав, — Таня была разгневана. Но и одновременно сильно физически возбуждена. Перед ее глазами стоял замотанный в полотенце небритый красавец, который к ней отнесся, как к пустому месту. Но она…она…

— Я и есть пустое место, — с горечью произнесла она вслух, идя по тротуару к метро. Впрочем, все вокруг шли с заткнутыми наушниками ушами. И если кто и слышал это ужасное для самой Тани признание, то подумал, что она сказала эти слова кому-то по телефону.

Это одиночество в толпе помогло ей сформулировать свою мысль: может, пока она тут, в чужой стране, можно заменить свое привычное одиночество на одиночество в толпе поклонников? Почему бы и нет? Только вот не умеет она пускаться во все тяжкие.

Зато умеет учиться, извлекать закономерности и писать сценарии. Кому, как не ей выпало разработать технологию женского пикапа. Таким образом, переведя проблему в привычное научно-психологическое русло, Таня обрадовалась и воспряла духом. Не просто загулять она решила, а поработать на пользу человечества — это ли не стимул.

Она едва дождалась поезда метро. Ей еще нужно было заехать в недалекую от дома детскую поликлинику, чтобы обратиться к главному врачу, чтобы ей разрешили взять в регистратуре телефоны и адреса матерей-одиночек или же чтобы администрация в рамках сотрудничества попросила у приходящих на прием к врачам одиноким женщинам с детьми ее телефон. Чтобы они могла рассказать Тане о том, что привело их к нынешнему семейному положению и выслушать их идеи по улучшению ситуации. Но потом она сразу начнет менять имидж, возьмет у своей соседки-модели пару уроков макияжа и соблазнения.

У главного врача ее ждал сюрприз: он оказался немолодым мужчиной с красиво седеющей головой и глазами, как у сенбернара.

После того, как Таня представилась, он заговорил с ней на отличном английском.

— Не надо, — жестом остановила его Таня, — мне нужно совершенствовать свой русский.

— Приятно постигать чужой язык по средством глаз и губ любимых, — не к месту процитировал Байрона главврач (Иммануил Аркадьевич Гофман, как было написано у него на дверной табличке в приемной) и покраснел. Таня покраснела тоже. Ей показалось, что ее возбуждение стало так заметно, что даже солидный мужчина стал к ней клеиться. Но она тут же одернула себя — где еще ей искать мужчин? По работе их встретится немного.

— Да, я хотела бы постигать русский посредством кого-то вроде вас, — сказала она и посмотрела в глаза Иммануилу Аркадьевичу — человеку семейному, порядочному на работе. Но поэтому особенно уязвимому к женским чарам. Иностранок у него еще не было. А эта вовсе неплоха, а, главное, сразу и на все согласна.

— Я отдам распоряжения на счет контактов с матерями одиночками. И вечером расскажу вам за ужином о результатах.

— Итак, в семь в «Шоколаднице» поблизости? — Таня увидела это заведение на улице, где располагалась поликлиника.

Таня любила шоколад. Но почему-то всегда себе в нем отказывала. И ее сегодняшняя решимость сорваться с собственной цепи выразилась и в выборе места встречи.

— Нет, там слишком много детей с родителями. — Поспешно возразил глав врач.

Таня снова покраснела, но опять посмотрела в глаза Эммануилу.

— Я заранее согласна с вашим выбором места и времени.

— От волнения она облизала губы.

— Вы умеете быть коммуникабельной. — Главврач намеренно сделал неправильное ударение, произнеся часть слова «кабельный» так, будто речь шла о псе-кабеле. И назвал бар в центре.

— Надеюсь, у вас ничего не запланировано на вечер?

— Вы и только вы, — Таня улыбнулась многообещающе. Вот уж не думала она, что события будут развиваться так быстро.

Она помчалась домой, окрыленная.

Зоя возлежала красиво на своей помпезной кровати, читала модный роман о б ужасах пластической хирургии. И ей вовсе не хотелось вновь и вновь ложиться под нож. А без этого продержать в моделях достаточно долго не удастся. И тут прибежала с горящими глазами Таня и рассказала подруге о своих планах на вечер. Зоя слушала отстраненно. А в конце сбивчивого монолога задала всего один вопрос:

— Ты что, решила стать мамашей одиночкой? Тебе что понравится. Что тебя бросят беременную. Ведь пока мало шансов, что твоя судьба сложится так же как у этой твоей …прости господи … У нас синоним вашей нимфоманки — б… А у тебя мужика х…знает сколько времени вообще не было. И что, ты будешь заставлять себя перепрыгивать из койки в койку без желания. На кой?! Деньги у тебя есть, а если в декрет уйдешь — станет их меньше. И не факт, что на работу возьмут

Таня опешила. Она села на роскошное кресло на гнутых ножках, которое стоит в спальне у Зои, точнее, обрушалась в него, будто ноги подкосились.

— С чего ты взяла, что я собираюсь рожать?! Я просто решила для удовольствия заняться сексом.

— Если б это доставляло тебе удовольствие, ты бы давно им занималась регулярно. — Почти грубо одернула ее Зоя. — Пойми, ты выбрала даже себе работу такую, которая тебя убеждает — правильнее, легче и интереснее жить без мужа, без детей. У вас там вообще много таких «чайлд фрай». Чего это ты вдруг решила все поменять, да еще и с женатиком. Такой никогда не разведется. А вот тебя бросить с пузом вполне сможет.

Таня задумалась о словах Зои. В этой красивой спальне ей плохое просто не приходило в голову. Но как можно было так расслабиться, ведь Ольга Нигматуллина была единственной из всех, чем случайный секс или вообще секс без обязательств принес радость и дивиденды. Все остальные мамаши одиночки оказались одни и намели!

Зое даже жаль стало подругу, такое застывшее и белое стало ее лицо. Но, с другой стороны, Тане явно требовалась шоковая терапия. Оставалось надеяться, что она в действительности не «понесла».

— Пошли пить чай, я купила шоколадные пирожные, — сказала Таня, поднимаясь.

— А, кофе-брейк на конференции о семье и браке.

Девушки поплелись на нетронутую готовкой кухню.

— Я сегодня пирожные буду, — не дожидаясь вопроса подруги, сказала Зоя. — Книжку Царевой прочла. Конечно, не все конкретно у нас в агентстве так, как в том, что у нее описано. Но многое совпадает. И я подумала — мне нужно срочно выйти замуж за какой-нибудь кошелек. Я боюсь боли, не хочу мордашку подправлять постоянно у хирургов.

— А замужем за богатым тебе конкурентка может в лицо плеснуть кислотой. Или беременность испортит фигуру, и муж тебя бросит. Что тогда? — Таня разливала чай по чашкам. И увидела, что руки подруги, которые лежали на столе, конвульсивно сжались в кулак и ее кукольное лицо сморщилось от слез.

— А я такого найду, который уже при смерти будет и меня не тронет.

— Такому ты зачем?

— Для статуса, как аксессуар — пусть, мол, другие завидуют.

Но Таня решила вскрыть Зойкину душу так же, как та вскрыла недавно ее собственную:

— Так ему до этого уже много лет завидовали, и за свою богатую старость он немало таких как ты перебрал, завещание, наверное, сто раз переписывал.

— А мне может повезет. — Голос у Зои сорвался на визг, — может меня он полюбит.

Таня поняла, что зашла далеко — зачем она душит надежду в девчонке?

Она поднялась из-за стола и, обойдя сидящую на стуле Зою обняла ее сзади за плечи.

— Не слушай ты меня. Тебе обязательно все удастся. Ты такая красивая. Не то что я.

— А мы тебя сейчас раскрасим. Хоть на одно свидание сходишь в Москве, раз уж его назначила.

Девушки вернулись в спальню и время до вечера провели, прихорашивая Таню.

И результат был впечатляющим: волосы обрели модный цвет, глаза — красивое обрамление, а губы — четкий контур. Зоя отдала Тане платье из прошлогодней коллекции. И в таком виде бывшая «трудоголичка» отправилась, как выразилась Наталья Борисовна, когда девчонки прибежали к ней, чтобы поесть.

А ветреный педиатр Эммануил Аркадьевич Гофман, как и полагается однофамильцу сказочника, сочинял жене легенду на вечер, плел что-то про частного клиента высокого ранга, который попросил проконсультировать на дому его малыша. Жена никогда ему не верила. И никогда не говорила об этом вслух: ее философия была проста — тяни резину с узнаванием об изменах, пока не порвется. Пока какая-нибудь мамаша-одиночка не перетянет короткий канат, что между ног у Иммануила, в сторону себя окончательно. Мира не переносила одиночества. Ей нужно было, чтобы кто-то всегда знал, что с нею происходит каждую минуту е скучного бытия.

Она звонила мужу по пять раз в день. Рассказывала долго обо всех мелочах. И не только ему, но и двум подругам. Она была болтлива от природы, любила «повисеть на ушах» и на телефоне. Вот и о том, что у мужа якобы появился частный клиент, узнали многие. А об ее сомнениях по поводу того, что это не клиент а клиентка — не был проинформирован никто.

Так что симпатичный глав врач детской поликлиники, не встретив сопротивления со стороны благоверной, забежал в парикмахерскую, чтобы освежиться и начал обзванивать холостых друзей на предмет «свободной хаты». Не сказать, чтобы он волновался или особо старался именно ради этой Тани, просто в этом деле у него уже три недели был застой. И он чувствовал себя, как кот без сметаны, на сухом корме. Хотя конечно трудно было назвать сухой фигуру Миры — с дирижаблем спереди и сзади.

Глава четвертая

А у Эммы Алмазовой — той, что выдумывала для коллег по бухгалтерии проблемного мужа — возникла проблема. Приближался ее сорокалетний юбилей. И его надо было праздновать с коллегами, но и лже — мужем.

Ее соседка по столу в их большом кабинете Римма даже сказала, когда Эмма объявила о подготовке праздника, что, мол, наконец-то мы увидим этого мерзкого мужичонку воочию. Эмма даже поперхнулась жвачкой. Лучше б она вообще промолчала про этот долбанный юбилей. И она решила — попробует разыскать через интернет «прототип» мужика, фото которого предъявляла коллегам и попросит его «подыграть» за некоторую сумму денег. А если тот не согласится, то тогда она срочно с ним «разведется». Пора. Уже семь лет они якобы женаты.

Искать своего лже-мужа в Интернете она начала, зная на каком сайте увидела его фото. Оно было подписано. И если бы она раньше, до того, как приписала фантазийному персонажу-мужу Леониду по типу похожее лицо, то могла бы назвать его правильным именем — Михаил Сабиров. И работает он инженером в метро. Лет ему около сорока, судя по физиономии, немного лысоват, щеки очень уж выпуклые, хотя фигура достаточно стройная. И глаза такие — буравчики, очень критические. Ну и нос маленький и круглый не украшает.

Эмма второй день тщетно придумывала, какое дело может быть у бухгалтера киностудии к инженеру — строителю метро. И смогла придумать только одно — деньги. Выплату гонорара за якобы прошедшие год назад съемки в массовке.

Поэтому она позвонила в отдел кадров и спросила телефон и адрес того, кто уже год не приходит получить гонорар, а ей отчет сдавать. Так что его координаты она получила легко.

Но сам-то Михаил в кино не снимался. И вот что теперь придумать для оправдания своего поступка Эмма придумать не могла. И решила соврать, что влюбилась, разыскала и хочет от мужчины ребенка. Но для начала надо заманить его на свидание, а потом затащить в постель. А потом открыть истинные намерения — предъявить коллегам лже-мужа (якобы негодяя).

Сам Михаил конечно на роль подходил только внешне. Вредных привычек у него не было, делать все по дому он умел. И, если прикинуть, то план Эммы мог бы закончиться настоящим с ним браком. Потому что как раз такая женщина могла бы стать его — два сапога пара. Оба расчетливые. Довольно равнодушные, желающие от всех только того, чтобы их оставили в покое и не напрягали. В то же время оба закрыли бы тему брака почти безболезненно для себя.

На стройке, которую вел как инжинер Миша все шло к концу, уже начали убирать территорию новой подземной станции, пока внутри завершались отделочные работы. Так что Эмма во время спохватилась его искать — еще неделя — и строительство бы закончилось. И не факт, что еще когда-нибудь по поводу другого строительного объекта у инженера взяли бы интервью. То в интернете итак было не характерным — видно журналист хотел поговорить с км-то поважнее инженера. Но не застал на месте.

К счастью для Эммы, которая морщилась при каждом попадании ее туфель за 400 долларов на грязный участок поверхности. А также когда приходилось через что-то перепрыгивать, Михаила она нашла почти у входа на станцию- он сидел на ящике и играл на телефоне в какую-то «стрелялку».

Эмма постояла, разглядывая его и оглаживая свою юбку карандаш, чтобы произвести впечатление на будущую жертву обаяния. В жизни Михаил выглядел более респектабельно. В сущности, простил его на том фото в интернете нос картошкой и подрезанный каской лоб. Сейчас он выглядел умнее и симпатичнее. Но на лице была досада — видно, танковое сражение не задалось.

Туго стянуты на затылке темный «конский хвост» Эмма перекинула на одно плечо и почувствовала себя амазонкой на охоте: азарт и страх одновременно. Фигура у мужчины, что надо. Да и работает он в «мужественном» мессте, там не спаивают

— Скажите, это вы Михаил Сабиров, инженер? — официальным тоном обратилась Эмма к нему, невольно выпрямив спину.

Михаил поднял глаза и увидел стройную женщину — молодую, но такую, что девушкой ее не назовешь — не смотря на вполне модную одежду, вся она казалась какой-то старомодной, будто из фильмов шестидесятых годов. И слишком…сухой, что ли.

— Ну я это. А вы кто? — спросил он не очень приветливо. Все же какая-то прокурорша — так он обозначил статус этой «жестокой госпожи» застала его в короткий период безделия на рабочем месте.

— Вы меня не знаете. Но я … я в вас влюбилась по вашей фотографии в Нете и врала подругам, что вы мой э-э…муж.

— Я?! — Михаил опешил. Он уставился на странную женщину во все глаза, — Вы что, сумасшедшая?! Я бы на женщине такого типа не женился ни за что.

— Вот и хорошо, — нелогично обрадовалась Эмма. — Я тоже очень замуж не хочу. Но сочиняла истории про непутевого мужа Геннадия, то есть про вас — своим подругам в бухгалтерии, а то он и бы меня все время пытались пристроить, как меня маман достала, пришлось съехать. А вот увольняться не хочу, поэтом и сочиняла про несуществующего мужа.

— И что, теперь решили меня на самом деле соблазнить? Зачем?

— У меня в четверг юбилей. Надо на банкете предъявить вас коллегам. Я заплачу, сколько скажете.

Михаил опять впал в ступор:

— Вы …вы за кого меня принимаете?! — только и мог ответить он.

— Я просто хотела, чтобы меня окружающие оставили в покое и замуж не гнали. Ну что вам стоит притвориться на вечер моим …Геннадием- Эмма говорила почти надменно с Михаилом. Она привыкла его считать ничтожеством по его фотографии. Но, кажется, ошибалась. Мужчина выглядел спортивно, одевался хорошо — джинсы явно дорогие. Рубашка чистая и модная. Может, жена им занимается? На холостяка он не похож.

— Я понимаю, вы, наверное, женаты, вам неудобно проводить вечер с кем-то. Но я очень прошу появиться на час, сделать вид, что напились и уйти. Я сочиняла про вас, что вы пьянчуга и лентяй.

Михаил рассмеялся. Ямочки на щеках и ровные белые зубы его очень красили. И это обнадеживало. Эмма усилила напор:

— Начало в семь в ресторане «Арагви» в этот четверг. — Эмма сунула ему в руку свою визитку.

— Меня, кстати, Эмма Алмазова зовут. Я бухгалтер на киностудии.

Михаил понял, что его будут ждать на юбилее ни с того, ни с сего и даже встал на пути Эммы, собирающейся уходить.

— Но меня же раскусят сразу — я ничего не знаю о ваших подругах. — Отбивался он как мог.

— Это ничего, в моих рассказах вы не просыхали и смотрели телик. Так что знать о вас нечего. Диванная подушка с запахом перегара.

— Хорошее же у вас представление о мужчинах.

— Реалистичное, если судить по тому, что рассказывали о своих мужьях мои коллеги. Я им явно не завидовала. — усмехнулась Эмма. — Так вы придете и …за сколько? — спросила Эмма.

— Приду — за еду, — саркастически пошутил Михаил, предвкушая, как будет вечером рассказывать Майклу о своем приключении.

А Майкл тем временем в своем минималистском офисе обзванивал, набирал номера по списку на планшете. Он нашел в интернете приблизительно два десятка фирм по медицинскому туризму и пытался найти среди их персонала своего рода «троянского коня» для владельца аналогичной компании в Нью-Дели. Красавчик Нил двадцати девяти лет — очаровательный брахман уже три года отправлял в Россию на различные операции в клиники Москвы, Санкт-Петербурга и Сочи пациентов из Индии. И ему нужен был человек, который встречал бы их в России, устраивал на месте. Пока Нилу каждый раз приходилось пользоваться услугами турфирм. И им платить. А после некоторой проверки кого-то из местных сотрудников компаний медицинского туризма Нил хотел бы создать тут филиал компании на золото брахманов.

Майклу никогда еще не приходилось искать кадры для таких компаний. Когда Нил в Москве пришел к нему заключить договор на поиски сотрудника, Майклу почему-то показалось, что ему придется ходить по частным клиникам, обольщая русских медсестричек в халатиках мини с тяжелыми грудями навыпуск. Так что он намеривался обойти как можно больше учреждений и найти свой идеал на пару недель. Надоело скитаться в поисках секса по ночным клубам. Не высыпается. Да и Зульфия эта …какая-то странная стала, просится у него пожить. Мол, отец из комнаты выгоняет, жениться хочет на туркменке. Не будет же он потом искать эту «дырку» где-то.

От этих мыслей его отвлек звонок по телефону. Это был Нил.

— Как продвигается мое дело? — поинтересовался он запыхавшимся голосом. — Нашли кандидата?

— Пока назначаю встречи по телефону по составленному графику. Когда всех обзвоню и договорюсь, начну выходить в люди.

— А вдруг первый же кандидат подойдет. Ведь ему даже клиентов искать не нужно, просто встречать их, размещать, отправлять обратно.

— А вот зря ты не хочешь, чтобы этот человек еще и искал клиентов здесь. Лечение бесплодия с помощью тантрического секса. Как тебе мысль?

— Там вообще не лечат, тем более сексом.

— Но где-нибудь лечат? А Камасутру там у вас преподают?

— Ее у нас преподают в школе. Ты что, шутишь? У меня солидная фирма, а ты… — Нил был настроен категорически. В голосе звучал металл праведника, искушаемого дьяволом. Это возмутило Майкла и он решил это не скрывать:

— А я подаю тебе золотую идею. — практически заорал он, — Скажу тебе больше — я сам стану твоим компаньоном, если ты организуешь эти две возможности там у себя. А я тут буду искать клиентов. Клиенток тоже. Ну и заодно размещать прибывающих сюда из Индии на операции. А то у меня по основной работе число клиентов из-за санкций уменьшилось.

Если бы Нил видел, как разгорелись у Майкла глаза, как он взъерошил свою прическу, то сразу бы понял, что у мужчины личный конкретный интерес не ограничивается деньгами.

Сам Нил жил в строгости, в доме родного дяди, одинокого красавца-богача. И не раз с завистью наблюдал за его связями с женщинами. С дамами, которых нужно было содержать за большие деньги. А сам Нил еще не накопил на свой дом, так что… Так что о чем он думает! Русские красавицы, желающие секса! И он, будто в зеркале увидел себя в стеле на столешнице с горящими глазами. Настроение авантюры охватывало его все больше.

— Согласен, но только если тебе будет сорок процентов, а мне шестьдесят.

— Нет уж, фифти-фифти. — с усмешкой сказал Майкл. Он обрадовался тому, что Нил Торгуется. Значит, он его зацепил.

— Ладно, уговорил. Шли договор, — как бы скрепя сердцем согласился Нил, а см, отключившись, аж ногами затопал от удовольствия. Почему он живет в своей молодости, как патриарх какой-то. Когда ошибки делать, если не сейчас.

Майкл тоже был рад. Снова взглянул на список. Размышляя, удалить ли его сразу. Но потом решил сходить на уже назначенные встречи с персоналом, связи в это среде пригодятся.

В первой же частной клинике его поразило то, как много в них стариков. Язвительных, придирающихся ко всему. Но медсестры по коридору бегали именно такие, каким их видят в эротических снах. И красавец Майкл им очень нравился. И, главное, по возрасту подходил для утех куда больше пациентов. Большинство из них могли уже только ущипнуть и шлепнуть. Майкл обратился к одной из них и спросил, где может найти гинеколога. Роскошная азиатка с раскосыми глазами и красивыми будрами, хоть и несколько коротковатыми ногами посмотрела на него удивленно:

— Вам сначала нужно взять номерок и внести плату.

— Я хочу с ним просто поговорить

— А… — девушка как-то погасла. — Третья дверь с правой стороны. И вздохнув пошла дальше.

Майкл ее настроению удивился. Но потом сообразил, что его приняли за мужа, пришедшего узнать от врача о состоянии беременной жены. И усмехнулся вслед девушке.

В коридоре никого не оказалось. И Майкл, постучав, заглянул в дверь. За столом сидела немолодая дама с избыточной косметикой на лице. Она явно обрадовалась нетрадиционному посетителю.

— Здравствуйте, я ищу агентов влияния для одной компании, которая организует лечение бесплодия с помощью тантрического секса и йоги в Индии, а также желающих посетить там курсы Камасутры. — Сказал он солидно и выложил на стол перед дамой свою визитку менеджера по персоналу для иностранных компаний.

— За зарплату предлагаете это делать? Мани, мани?

На эту тему Майкл не задумывался. Но сообразил по ходу, как заставить быть врача порасторопней:

— При наборе группы из десяти человек вы в первый раз отправляетесь в Индию бесплатно, и получаете там все ознакомительные процедуры. А в следующие разы с каждого отправленного пациента, то есть, пациентки, получаете десять процентов от стоимости путевки и оплаты лечения.

Дама поджала губы. Сделала вид, что думает.

— И договор будет?

— А то как же! В ваш выходной позвоните мне, мы его подпишем. — Майкл наконец позволил себе улыбнуться фирменной улыбкой американца, -

А сейчас скажите мне, плиз, где здесь расположен кабинет уролога?

Уролог оказался мужчиной — пожилым и очень злым. Ему Майкл повторил свою байку, сочиненную для гинеколога.

— И что вы мне хотите предложить — отправлять моих импотентов или больных простатитом заниматься сексом в Индию?!

— Возмутился врач. — Они же ничего не могут. Им вылечиться тантра не поможет, только раззадорит и расстроит. Мысленным сексом можно заниматься и сидя дома в одиночестве, а не напротив фифочки какой-нибудь. — Говорил доктор очень зло. Из чего Майкл усвоил, что себе самому он в чем-то не смог помочь и теперь понимает своих пациентов лучше, че полагается только по работе.

К своему стыду Майкл не знал, что тантрическим сексом можно заниматься с мысленно представляемым партнером, если нет реального. Симон Исаакович сказал ему об этом. Видно, сам он давно только таким сексом и занимался…

Разговор на тему содействия у них с Майклом не сложился, уролог его «послал» на тот орган, который лечил — явно самого его уже не прельщали радости жизни.

Зато выйдя сердитым из его кабинета, Майкл наткнулся на «сестричку Таню» и та согласилась сразу проколоть ему на дому курс витаминов. Сработало: я та так устаю на работе, что ехать куда-то еще просто не могу.

Договорились на девять. Вернувшись в офис Майкл тут же углубился в изучение тантрического секса. Была эта разновидность, что называется, на слуху. Но подробностей он не знал. Так что прочел довольно сухой и приличный тест с интересом:

Тантрический секс — ритуал космической любви, интимная близость в измененном состоянии сознания, когда мужчина и женщина, словно балансируют между сном и явью. Перед ритуалом необходимо употребление афродезиаков и проведение упражнений дыхания.

Тантрический секс является одной из практик, основное упражнение которой заключается в сексуальных отношениях партнеров. Он отличается от обычного секса тем, что это не просто половой акт, а процесс полного слияния со своим партнером, процесс духовного и телесного соединения.

Вы изучаете тела друг друга по очереди сначала касанием пальцев и ладоней, потом языком. В сексе женщина верховодит, задает ритм. Цель не оргазм, а процесс.

Акт не предполагает быстрых, резких движений, ведь только медлительность, осознанность движений обеспечивает длительность пребывания в «высоких» энергетических состояниях.»

И далее следовали рисунки, характеризующие позы этого секса. В центре красного к треугольника, помещенного в круг, мужчина вылизывал все — от пальцев рук до священного места у женщины такой красоты, которая при этом лежала с таким наслаждением на лице, что Майкл тут же стал адептом богини Шанти.

Он вышел из своего кабинета и традиционно заглянул в дверь той самой женщины, которую тронуть ему было нельзя — она была замужем за владельцем их «конторы».

— Как дела, Синтия? — Голос его охрип от робости и восторга от совершенной миссис шеф.

Та ему улыбнулась мимоходом, уткнувшись снова в компьютер. А он еще постоял, представляя именно ее в тантрических круге и треугольнике. И пошел в туалет — надо было полечиться на унитазе от своего желания иметь невозможное. Эту жену босса — такую упругую, будто резиновую, отлитую в футляре от гитары и раскрашенную с бело-розовой гамме. Такую умную и благородную. Нереальную. Иметь ее ему позволено только мысленно. Всю и в любой момент. А в жизни — никогда.

Ну ничего, вечером он оторвется на медсестричке Тане. Она внешне не хуже. Но при этом доступна … для тантрического секса.

Но с ним-то как раз у Майкла не задалось.

Нет, он был готов — расстелил на полу постельное белье ярко-алого цвета. Зажег свечи. Войдя в дверь Таня тут же увидела его приготовления. И начала раздеваться с порога, не дожидаясь просьбы. Она сама буквально срывала с себя льняной сарафан и кружевные трусики. Майкл тоже медлить не стал. Голые, они уселись напротив друг друга, и Майкл охватил единым взглядом этот фантастический бюст, тонкую талию и очень красивые ноги.

— Почему на полу сидим? — задала вопрос Таня каким-то странным голосом, словно бы у нее челюсти свело при виде голого Майкла.

— Потому что сперва я тебя должен всюду потрогать и поцеловать, красавица.

— Нет!!! — завопила Татьяна, — Меня целыми днями наши старикашки облизывают и щупают. А сделать ничего не могут. Еле добежала до тебя, чтобы «палку» получить. Или трахни — или я ухожу!

Майкл тяжело вздохнул и притянул Таню к себе.

— Что ты выбираешь: тантрический секс с неземным удовольствием или быстрое удовлетворение наспех?!

— Я не проживу и пяти минут без оргазма! — Голос ее звучал отчаянно. И Майклу ничего не оставалось, как тут же усадить эту горячую в самом полном смысле слова куклу к себе на член. И в разных позициях дать ей то, о чем она молила.

— Вот теперь пора домой, к моему дедушке.

— Ты живешь с дедушкой?! — поразился Майкл.

— С очень богатым дедушкой с квартирой на Первой Тверской Ямской. — Пойду помоюсь. А то он там меня обязательно оближет.

Таня ушла в ванную. А Майкл переполз с пола на кровать и тут же заснул. Он даже не видел, как Таня сама взяла наличные у него из кошелька. За укол. Если б не это меркантильное обстоятельство, то Таня с ее фантастическим формами могла бы иметь классный секс с ним ну не годы, о пару недель — точно. И дело не в том, что ему было жаль наличных, а просто он не привык платить за любовь — предпочитал делать подарки даже одноразовым подружкам из ночного клуба. Наверное, поэтому он никогда не пользовался услугами профессионалок — вроде ты не способен обольстить женщину и приходится покупать притворство.

Так что Майкл все же решил подождать с тантрическим сексом до тех самых курсов в Индии, и стал интенсивнее вербовать вербовщиков в рекруты космической любви. Идея завести постоянные отношения, которая было мелькнула в его мозгу, когда он фантазировал о красавице в белом коротком халатике и в красном треугольнике, вписанном в круг как от пощечины испарилась от поступка случайной партнерши.

— Наверное, я просто ищу повод остаться одному, — сказал он Мише утром, когда оба они оказались у двери дворницкой и никто им не открыл — уехала их «постельная принадлежность».

— А я наоборот решил попробовать сойтись с женщиной, которая на словах была моей женой, хоть мы никогда с нею не встречались.

— Как это?! — изумился Майкл. И Михаил рассказал ему о странном приглашении на юбилей Эммы.

Кстати, дата юбилея приближалась. А Миша так и не решил, хочет ли он сломать в глазах подруг Риммы тот стереотип, который сложился у них в результате рассказов об Анатолии. Быть или казаться? Ведь с Анатолием у него из общего только внешность.

За день до юбилея он даже отправился, чтобы купить подарок Римме. Но в результате все деньги потратил на новый льняной костюм чудесного размытого цвета хаки, а женщине решил купить букет.

В ресторане — тот был явно экономичным — на задворках — он не сразу узнал Эмму. Прежде всего она завила волосы и распустила по плечам. И… стала блондинкой. Видно, все же он произвел на женщину впечатление и она захотела ему понравиться. Хотя, если честно, ему был ближе ее прежний суховатый образ. И декольте, переходящее на спину своей глубиной ей не шло — грудь была маленькой и ключицы далеко выступающие вперед.

Зато он отметил накаченные коллагеном губы с яркой помадой. И желание ее «уложить на лопатки» и размазать помаду по лицу усилилось многократно.

Все обернулись на стройного мужчину в прекрасном костюме и с букетом, с удивлением различая в нем черты Анатолия, о котором знали только то, что он «вахлак-вахлаком».

Михаил всем улыбнулся и нерешительно подошел к «жене», потому что не был до конца уверен в том. Что эта женщина идентична Эмме. И было бы странно вручить букет не имениннице-жене, а какой-то ее подруге. Но Эмма как-то так сделал глазами, что он понял — идет туда, куда надо. Хотя села Эмма странно — посреди длинного ряда боковых к длинному столу стульев, а не в торце.

Миша наклонился к ней, развернул стул вместе с женщиной. Приподняв его, и впился губами в губы Эммы. Все так и ахнули. Эмма тоже.

И ему… не понравился запах у нее изо рта — видно, ее худоба была обусловлена болезнью желудка. Отношение к теоретической жене изменилось мгновенно.

И от этого Михаил мгновенно решил поступить так, как Эмма его и просила — бросить ее прилюдно или создать такую ситуацию, которая поможет е логично его оставить.

Стул в торце стола пустовал и Миша-Толя направился прямо к нему. Хотя Эмма планировала посадить туда главного бухгалтера — Марию Семеновну, когда та придет.

Но лже-Антатолий уселся на стул как на трон, и тут же принялся наполнять бокал шампанским. До этого все ждали, когда соберутся все, чтобы начать. Но обрадовались, что можно начать есть — ведь все пришли с работы.

Взяв бокал в руки, Миш-Толя поднялся, посмотрел на Эмму игривым взглядом и вошел в образ:

— Ну что, вздогнем! Выпьем за ту, занудство которой я терпел так долго, что решил ей сделать сегодня подарок — я с ней развожусь! — Бросаю к ядреной матери. — И опрокинул в себя бокал с шампанским, как будто рюмку водки — одним махом. Один из всех — остальные- то обалдели, зависли, откинулись на спинку стула, будто в обморок упали.

А лже-муж снова налил себе шампанского, так и не присев, и «схустев» ломтик огурчика. И снова поднял бокал для тоста:

— Эмка всегда была на меня зла, кляла почем зря. Так выпьем же за ее отравление собственным ядом. А я буду жить в покое и лени!

Он опять опрокинул в себя бокал и отодвинул стул, собираясь уйти. Но тут вскочила с места Эмма, поправляя платье и натягивая упавшее с плеча платье:

— Это он так мстит за то, что я его отругала за то, что дала ему денег на подарок мне, а он купил костюм для себя.

— Гости все еще пребывали в шоке.

А Эмма подняла свой бокал со стола и, посмотрев на группу подруг из бухгалтерии, произнесла тост

— За избавление от вредной привычки выходить замуж!

Все засмеялись. И Миша-Толя тоже улыбался, покидая зал. И только Эмме было грустно. Она поняла, что в тайне надеялась Михаила прибрать к рукам. Но шампанское подействовало. И она пришла в себя. То, что она увидела своего «бывшего» другим, чем представлял, еще не значит, что оказавшись в ее квартире он не будет вести себя так, как она «накаркала»…

Праздник продолжался. И на ее новый образ «клюнул» коллега из декораторского цеха. Вот тот был как раз по характеру таким, как раньше она представляла Анатолия. И Эмма с вечеринки привела его домой. Они занялись пьяным сексом, от которого она удовольствия не получила, еле перенесла запах чеснока иразбросанную по полу одежду нового любовника. Единственное, чего ей хотелось — это плакать. По несбывшемуся роману с тем, кого она ругала и хаяла за глаза столько лет.

И еще — она лишний раз убедилась, что муж, которого она может иметь в своем возрасте и «не денежном» положении, ей не подойдет. А тот, которого хотела бы иметь — на нее не «западет». Так что жить одной — лучший выход. И так будет всегда. Только теперь можно не придумывать истории об Анатолии.

Ромео Грегорин решил, что не стоит просто идти по следам Тани: в конце-то концов, не только матери одиночки живут без пары. Но и модели, например. Для них роды — конец карьеры. Не всегда, но часто. И он захотел напроситься на отбор моделей для показа, чтобы Зоя познакомила его с одинокими девушками.

Он пришел к Тане и Зое с этой целью. Открыла ему дверь слегка округлившая Зоя. Она почему-то спала днем. Пеньюар был помят, как и лицо. Но вот такую ее он сильно захотел, и начал шутливо теснить девушка в спальню. Но та при его напоре ощутила на своем выпирающий «хобот» — так она именовала член. И… искра пробежала. Как пишут в романах. А на деле ее будто разморозили до мурашек по телу.

Зарывшись в ее волосы и целуя шею под ними Ромео подхватил девушку на руки, и сразу бросил на кровать. Но не на ту! На ней спала Таня. Спасла она и сейчас. Таня возмущенно вскрикнула. И спросила зло, когда поняла ситуацию:

— Я что, сливаюсь в простыней?

Ромео тут же нашелся, не хотелось оскорбить даму невниманием:

— Я просто собираюсь заняться любовью с вами двумя. Так что подвинься. — правда, на самом деле Таню он просто не заметил, а говоря это лишь хотел, чтобы блеклая и фригидная Таня фыркнула и ушла из спальни. Но та… отодвинулась от края кровати вглубь ее, пропуская Ромео в зазор между телами — своим и Зоиным. И парень принял вызов.

Решил начать с Тани, потому что уже был возбужден Зоей. А та почему-то его не ласкала, а вот «скромница» просто набросилась на него, как голодный на хлеб. И Ромео вцепился ей в волосы и повернул к себе задом, приподнял ногу девушки и вошел в нее резко, даже больно. Она вскрикнула и продолжала ойкать как-то некрасиво, пока он ее удовлетворял. А Зоя те временем сориентировалась, и нагло вынула его член из подруги и, перевернув мужчину на спину, уселась на него сверху. Таня, наконец, обиделась и вышла из комнаты, а парочка этого даже не заметила. И Таня тихонько расплакалась.

— Сколько можно! Куплю вибратор — всхлипывала она в туалет. Он будет мой и только мой. Но когда она умылась — решила вернуться в постель, где Зоя подскакивала на Ромео и хлестала его по груди и лицу своей ладошкой, отвергая его попытки притянуть ее лицо к своему.

— Я не хочу слюней, — прошипела она зло. И молча «прикончила» Ромео, тот с воплем вынул свой член из нее и пустил фонтан кита.

Таня посмотрела на его лицо и поняла, что он хочет еще. Он так же бесцеремонно столкнула Зою с мужчины и принялась целовать и мять его простату. Вскоре Ромео оторвал ее от своей промежности и буквально натянул ее вагину на «хобот» в самой классической позе: уложил на лопатки, закрыл глаза и представлял себе лицо Зои. Но когда глаза открыл, то раскрасневшееся лицо Тани показалось ему неожиданно прекрасным.

«Вот уж точно: Мы любим не женщину, а свое счастье рядом с ней» — мелькнула мысль у него в голове. Но он тут же о ней забыл. Выпуская струю на этот раз внутрь Тани. Ей ведь ни к чему беречь фигуру. Пусть рожает для себя. Таня закатила глаза и потом от первого в жизни оргазма практически провалилась в небытие — потеряла сознание. Это было так больно и так хорошо! Не то что, когда ее мучал в кровати главврач. Он, оказывается, отвык от худых — жена его, судя по фото в бумажнике (он сам его показал) была дамой упитанной. Так что его член даже размеров большого пальца на ноге во время акта так и не достиг. И разочарование молодой женщины было огромным. Она так настроилась тогда на настоящее страстное слияние, и выглядела супер. И вот такой облом.

Ну хоть список адресов мамаш без мужей она тогда получила у Эммануила. И уже начала обходить. Ведь для исследований каждый опрос надо документировать.

Ромео заснул в постели девушек — совсем один. Он слегка похрапывал. И это было так смешно и мило…

А подруги отправились к Наталье Борисовне — поесть. Завтрак они проспали, как и обед. Так что Наталья вынула готовую еду из холодильника.

— А мы сейчас с Ромео переспали! — ляпнула Таня с довольной улыбкой.

— Мы?! — по тону вопроса было понятно, что такого в жизни Наталья Борисовны группового секса не было.

— Ну, так получилось, — вмешалась Зоя. — Видно, когда мы стали есть, мужчины на нас стали возбуждаться, — Исправила Таня свою оплошность.

Но Наталья продолжала хмурится. Ее почему-то больно задела эта новость. Хоть и не должна была — все же он ей не сын и не любовник. Ей жаль, что это не так? Или просто ревность к молодости «потерпевших».

— И как он в постели, — Наталья улыбнулась девушкам поощряюще. — Как ты Зоя, раздражение на коже не наступило?

— Да нет вроде, — Зоя принялась разглядывать свои обнаженные руки, заглянула в вырез платья — маленького и миленького, в голубой горошек. Таня тоже зачем-то стала ее оглядывать.

— Посмотри у меня между ног — есть краснота и сыпь, — попросила ее Зоя и приподняла платье. Ноги были вверху красными.

— Есть раздражение, — довольным голосом отрапортовала Таня.

— А у меня посмотри, — добавила она и спустила джинсы.

— У тебя все нормально, — тон Зои тоже был довольным. — Понятно, ведь тебя он трахнул, извиняясь, потому, что свалил меня на тебя.

Таня сразу помрачнела. Но возражать не стала. Она от природы была самокритична и расчетлива.

— Зато в меня он кончил, а из тебя пенис вынул! — Нашла Таня аргумент в свою пользу.

— Ну, это потому, что он от меня услышал, что ты позавидовала матери-одиночке. Решил, что ты хочешь родить для себя.

Наталья обернулась на побелевшую от ужаса Таню.

— Не ссы, девка. Родишь, «увнуковлю».

— Это что за слово, я его не знаю. — Тане стало страшно, как и когда она говорила на эту тему с Зоей.

— Есть слово «усыновлю», а я придумала новое — от слова внук.

— А-а, — Таня расстроилась еще больше, — А что, бывает, что от одного раза беременеют?!

— Всякое бывает — ложным сочувствующим голосом ответила Наталья Борисовна. Зоя промолчала. В ее жизни этот случай был первым, когда она впустила в себя член без презерватива. Честно говоря, ей очень понравилось. А вдруг и она беременна. Обе они родят одновременно с Таней?!

И она было решила, что можно начать жить вместе с Ромео. Но как раз в этот момент она одумалась — когда так нравится и понести недолго. А вот этого она точно не допустит.

— Мне понравилось, но я залететь не хочу, к тому же и раздражение на коже… — в ответ на вопросительный взгляд Натальи Семеновны сказала Зоя вслух.

— И что, будешь искать импотента?

— Нет, богатого старца из тех, что «при смерти».

— Но он будет мочой и потом вонять, — деловито предупредила Наталья Борисовна как-то очень лично.

И к горлу Зои подступила тошнота. Она отодвинула от себя тарелку с недоеденными вкусняшками. И в тот же самый миг она решила: не выйдет замуж ни за кого и никогда. Ну или за молодого гея, который хочет жену-ширму. Но и эту мысль она отвергла — вдруг он окажется «двустволкой»! Решено — она замужем за любимым одиночеством.

Наталья Борисовна видела изменения на лицах своих подопечных.

Зоя даже, заедая крушение мечты, съела лишний кусок пирога с яблоками, когда пришла в себя. А ведь у нее завтра кастинг. И Наталья Семеновна ей об этом напомнила:

— Тебе завтра обмеряться, не налегай на пироги. — посоветовала она мягко.

— А вы мне повар, а не менеджер… — Отрезала Зоя.

Зря она «встала буквой «Ф». Наталья тут же отреагировала:

— Месяц кончается, за следующий деньги не возьму — меня готовка утомляет, — ехидным тоном сказала «повар».

Таня зло «зыркнула» на подругу. Не вовремя она сорвалась на Наталью. Теперь вот снова придется голодать.

Уходя, Таня прихватила с собой два пирожка — когда теперь таких попробует. Лицо Натальи Семеновны смягчилось. Про себя она решила, что Таню голодной не оставит. Вон как девка расцвела, как стала есть.

Честно говоря, Тане давно хотелось сбавить темп работы. Она ездила из конца в конец девяти миллионной Москвы к нескольким матерям одиночкам в день. Но смысла это не имело, ведь все причины того, что они не вступили в брак (за одним исключением) были похожими, как трое близнецов:

Парень не готов к свадьбе по экономическим причинам — нет работы, бизнеса и жилья для совместного проживания.

Или же он- подлец, который с животом девчонку резко разлюбил и полюбил следующую.

Ну и новое в этом ряду- залетела от пикапера, который врал, что хочет семью, а то и от случайного партнера по распитию напитков в ночном клубе, а то и просто в подворотне, даже имени которого не знает. Реже рожали от любовника, который обещал развестись, а опотом не смог или не захотел признать бастарда.

Самоотверженных мамочек, которые родили для себя было меньше всего. И те раскаивались: зачем «кино насмотрелись». Дети их были хоть и любимыми, но стоили здоровья немерено. Мегаполис — место для одиночек. Ведь во все время вне кровати вокруг столько людей, что от них просто необходимо отдыхать. Твое биополе размазано в толпе, аура растерта телами, которые тебя даже не замечают. И нужна тишина и темнота и бриз кондиционера, чтобы выжить.

Глава пятая

Исаак Петров собирался в отпуск. Ему нужно было остудить голову. Он стал плохо спать, решил помыться с шампунем. И даже пошел в ванную комнату, но передумал. Нужно оставаться самим собой. Другого пути нет.

Свою легкую влюбленность в девочку-белочку о не забыл, но воспринимал, как болезнь, которую нужно срочно вылечить гремучей смесью секса на пляже с одноименным коктейлем в баре. Компания подарила ему путевку за то, как славно он управился в отсутствие владельцев, повысив продажи на двадцать процентов.

Перед отъездом он се же принял ванну — естество просило быстрого завоевания одного или нескольких сексуальных объектов. Ведь на выезде можно и перестать отпугивать тех, кто повадится добровольно идти на х…

В салоне чартерного самолета было битком. И в основном летели отдыхать пары с детьми и одинокие женщины. Будет где разгуляться. И познакомиться нужно прямо тут. И не с одной, а с несколькими. Узнать отель, где собирается жить «целевая аудитория». Так что едва самолет взлетел, как Исаак отстегнул ремни и пошел гулять по салону.

И никого в своем бизнес классе не присмотрел. А вот в бизнес классе сидела одна такая красавица — явно немолодая, но со сделанными всевозможными операциями и грудью большой и красивой, к тому же лощеная, как лаковая сумка от Гуччи. И она, вскинув глаза, поняла, что вот он — парень, с которым можно не спать две недели. В том смысле, что не даст уснуть. А потом расстаться, дав неправильный телефон.

Эта мысль проскользнула каким-то несколько циничным выражением на натянуто-накаченном коллагеном или гиалоурановым гелем лице леди. И Исаак мысленно усмехнулся и решил эту в себя влюбить — ишь, покупательница тел! И он развернулся и ушел в свой салон. Но что-то в этой акуле бизнеса его зацепило. Дух соревнования! Ему бы хотелось воплощать свои идеи где-то более свободно, чем сейчас. И лицо незнакомки показалось ему привлекательным именно тем, что под маской, скроенной хирургом. Он почему-то представил ее подругой своей мамы в молодости. У мамы были подруги, которых судьба в девяностые вознесла в высь и ударила потом об землю. Но таких, которые остались над облаками не осталось. И он понимал, что нужен незаурядный ум и сноровка, чтобы «крутиться» как белка не просто в колесе того времени, а в колесе горящем. Ему было бы интересно с нею пообщаться. Но в койку не поддаться. Но сам он инициативу решил не проявлять. А ее разочаровало то, что на ее откровенный взгляд он не ответил. Подумаешь! Он разозлился из-за этой свернувшей с пути к сексу девки на весь женский род.

Но потом он увидел властную особу на другом конце ленты транспортера, пока ждали багаж. И оба они делали вид, что друг друга не видят. Тем более, что багаж их мчался, а не полз, как обычно. И Исаак увидел, как Миледи укатила свой престижный чемодан, мысленно с ней попрощавшись.

Но волею судеб их повезли в один отель. И уже по дороге они перестали сопротивляться фортуне. Уставились друг другу в глаза и в них будто волны плескались развратны мысли.

Меня зовут Светлана, — сказала дама как бы гиду, но покосилась на Исаака.

— А меня — Исаак, — сказал тот ей, беззастенчиво глядя прямо в глаза.

— Надо же, а выглядишь как русский богатырь.

— А я в папу пошел. Полукровка.

— Так про людей разве говорят? По- моему только про коней.

— Вообще- то по гороскопу я Стрелец, так что конь во мне тоже каким-то боком присутствует. То есть, не боком, а крупом. — сумел заставить улыбнуться эту надменную леди Исаак.

— А вот я не в гороскопы, не в Бога не верю. Только в себя. — Эту банальную фразу она сказала как-то особенно искренне.

— Удобная религия, — усмехнулся Исаак. — Идола всегда можно увидеть в зеркале.

И она рассмеялась его шутке. Неловкости не стало между ними. И в окне на фоне прекрасных пейзажей они вглядывались в лица друг друга и вслушивались в слова. И в каждом из них искали скрытый смысл, который в их случае был

— Хотелось бы узнать вас как можно ближе, — нагло сказал Исаак. Остальные туристы уставились на Свтлану во все глаза. Как она его отбеет.

— Только в микроскоп не разглядывайте, — отшутилась она. Но улыбнулась поощрительно.

В отеле они оформялись долго и нудно — комнаты их оказались неубранными к моменту заселения. Хотя у обоих было забронировано по люксу. Что удивило Лайму. Не походил Исаак на того, кто будет платить за шик и понты. Она-то отрывалась за все те годы, когда ей, преподавателю вуза, пришлось корячиться с тяжелеными сумками — быть так называемой «шопницей», чтобы заработать первоначальный капитал. И грыжу она заработала в боку, и спина ныла при одном воспоминании. Светлана постаралась не только вычеркнуть из памяти те времена, когда спала «с крышей», смрадным бандитом Перцем, откинувшимся с зоны строгого режима, а тот ее не только того, но и бил, и даже нож к горлу приставлял, заставляя делать все, что не попросит. А требовал он секс анальный. А потом его убили — не она. Хотя и обрадовалась. Зато теперь тот, кто прикончил тогда Перца — Витя Мыло — стал не только во главе группировки Перца, но и ее мужем — любящим и нежным. Но только с ней.

А она изображала страсть, но отрывалась с красивыми мальчиками на отдыхе. И Исаак должен был стать ее двухнедельным любовником.

Но тут они разговорились.

— Мне люкс этот владельцы компании заказали. Путевку купили, как премию за то, как я в их отсутствие работу устроили лучше, чем при них была. — поведал женщине Исаак. И та насторожилась, будто гончая, учуявшая дичь.

Ага, парень дока в бухгалтерии. А ее мама, которая была бухгалтером ее фирмы бессменно, стала восьмидесятилетней и из-за катаракты почти ничего не видит. И Светлана Петровна Рыбкина решила, что придется пожертвовать коротким романом с Исааком ради долго сотрудничества. И предложила ему работу. Удвоив его немалую зарплату у Грассов. Разговор произошел прямо в холле отеля, И Исаак обещал подумать.

Но когда они поднялись на последний этаж в соседние люксы, он направился вслед за Светланой Петровной в ее люкс. Женщина вздохнула и восприняла «конвертируемый секс», как условие согласия Исаака. И не пожалела.

Как только она аккуратно разделась, повесив в шкаф все с себя, Исаак раскидал по комнате свою одежду, и, взвалил упругое, мягкое тело с огромной грудью к себе на плечо, отправился вместе в душ, присев при проходе чрез дверь. Чтобы не поцарапать самую красивую и розовую попу, какую только можно вообразить. И вскоре под струями воды он это чудо гладил, целовал и мял.

— Вот значит, как это приятно, когда начальству лижут задницу — сказал он, внедряясь в горячую глубину влагалища.

— Слава Богу, что ты направился туда, куда надо, — сказала Светлана, — а то я думала, что ты тоже в тюрьме сидел.

Мозг Исаака в этой ситуации не мог разрешить загадку этих слов.

Но когда он бурно кончил и они отправились в постель, Светлана ему сообщила:

— Только в Москве ты мне выказывай равнодушие и уважение. Мой муж — бывший бандит. И очень меня любит…ну, в смысле, грохнет он тебя, если что.

Начавший было дремать Исаак проснулся тут же.

— Тогда я не соглашусь перейти в твою контору, если мы не будем хоть раз в неделю в контакте. — Исаак итак собирался пойти к ней на работу. Просто ему нравилось, чтобы его уговаривали.

— Тогда будем в контакте — куплю домик в деревне. В нашем-то загородном, я знаю, Витя с кем-то встречается.

— Исаак повернулся к женщине и процитировал фильм:

— Высокие отношения. А развестись по этому поводу не пробовала? — Он и сам не знал, зачем это ляпнул. Будто бы хочет жениться на даме с претензиями.

— Он там не только с бабами встречается. Но и с деловыми.

— С деловыми тоже как с бабами?

— Не интересовалась, — уже раздраженно сказала Светлана. И нелогично поцеловал мужчину в сосок на его груди. И тот «с полуоборота» снова завелся. И на этот раз целовал ее всюду, прежде чем …заняться анальным сексом.

— О Боже, как мне плохо. Как мне это надоело! — возмущалась в процессе Светлана зло и искренне.

— А я так делал это в первый раз. Ты у меня первая в этом смысле. — В ответ весело ответил Исаак.

— И в последний раз. Иначе — уволю- простонала Светлана. — Но Исаак уже орал во все горло от жуткого удовольствия. И слова ее всерьез не воспринял.

Глава шестая

Майкл решил уволиться с работы. Но перед этим провести рекламную компанию своей новой фирмы среди коллег. Три женщины разных лет и двое мужчин — половина группы для первой поездки. Те, от кого пойдут «круги по воде», реклама от дома к дому.

Первой он решил позвать Синтию.

Она так хохотала, услышав его предложение отправиться учиться тантре.

— Ты забыл, что я замужем и счастлива? — снисходительно, но в то же время надменно молвила она. «Молвила» — это старорусское слово подходило к ее манере речи лучше всего. Ее сильно прорисованные изгибы губ выдавали каждое слово будто законченное произведение искусства. Это мешало восприятию смысла. Но помогало ее полюбить платонически и навсегда.

— Помню. Я вас с мужем приглашаю — там ведь как раз пары и Тантре и Камасутре легче обучать. — Соврал на ходу Майкл. Конечно, мужа нужно было бы оставить в Москве — возглавлять компанию.

— А может ты просто хочешь посмотреть на нас с твоим боссом в процессе освоения знаний? — иронично догадалась красавица.

— Это …да, но все же это был бы побочный эффект. Основной же принцип таков— пока молоды не упускайте ни одного оргазма. В чужой жаркой стране, среди других пар вы явно сексом не занимались раньше.

Голос у Майкла был соблазняющий, окутывающий теманом. Но ответ Святой Синтии его поразил и отрезвил:

— Вообще-то мы свингом занимаемся каждое воскресение. — Все также скачивая что-то из интернета проронила жена шефа.

Сказать, что Майкл был ошарашен — не сказать ничего. В его душе будто в колбе с химикатами, что-то забурлило. Что-то выпало в осадок. Но уж точно мнение о паре босс + его несравненная женушка взорвалось и разлетелось на мелкие кусочки.

Потенциальная возможность заполучить эту красивую грудь — небольшую, но торчащую вызывающе, эти будто нарисованные гением губки его конечно манили как прежде. Но там в душе, где прибыл неземной образ Синтии нечто опустилось ниже плинтуса.

— А меня почему не звали к себе по воскресеньям. Неужели не нравлюсь? — выдавил Майкл из себя ответ на прозвучавшее откровение.

— Так у тебя же нет постоянной партнерши. А случайная женщина моего мужа может заразить. — аргументировала Синтия.

Майкл покраснел. Вот уж от кого он не ожидал, так от «тихого омута» — благоверной босса.

Она наконец подняла на него смеющиеся глаза:

— Я пошутила, Майкл. А ты, ты тоже пошутил на счет того, что увольняешься отсюда ради эфемерной возможности некой сказочной поездки с целым гаремом неудовлетворенных женщин в Индию? Поедут то туда те, кому уже за сорок лет и за восемьдесят килограмм.

Тут Майкл ощутил еще большую волну стресса во всем теле. Желание иметь ни к чему не обязывающий секс регулярно, с разными особями и вдали от места собственного проживания возбудило его так, что он чуть не пожертвовал карьерой.

— Не увольняюсь, а отправляюсь в отпуск в составе группы. — Он улыбнулся Синтии натянуто. — Ты же не думаешь, что я с ума сошел.

Синтия откинулась на спинку офисного стула. И впервые за несколько лет знакомства рассмеялась громко и заливисто, откинув голову. Майкл опять испытал шок, увидев, как при этом движении расстегнулась пуговичка у нее на белой блузке прямо между грудями. И под плотным атласом в зазоре стала видна кожа, но — никакого белья не просматривалось. Поэтому он не сразу воспринял, как оскорбление ее слова, когда она отсмеялась.

— Я думаю, чтобы сойти с ума сначала нужно умом обзавестись.

Осознав смысл, он развернулся как по команде «кругом» и ушел от Синтии. Он перестал хотеть ее хотеть, как бы странно это не было для него самого.

А Михаил тем временем, сидя в головном офисе Метростроя, устал писать рабочий отчет и составлять таблицы для начальства. Он прогнулся на стуле и хрустнул позвонками и пальцами за головой. И понял, что ему очень хочется выйти на воздух. Пусть и горячий, полный паров бензина. И он пошел на затекших ногах к выходу из здания.

В лифт вошли двое немолодых людей, которые держались за руки. Что смотрелось странно. Вроде, в паре любовь должна бы и остыть у тех кому за пятьдесят. Что можно в этом возрасте можно ровесникам влюбиться друг в друга, ему даже в голову не пришло. И он подумал, что, может, он зря выполнил просьбу Эммы Алмазовой и дал от имени Анатолия ей повод для развода. Да, запах из ее рта его оттолкнул. Но можно ведь и вылечить ее от болезни желудка. Надо же что-то делать, чтобы иметь свое. А уж потом это свое усовершенствовать.

И не на пустом месте возникли эти сожаления, а на торчащем: утром ему в туалете попался журнал «Максим», и от вида модели на обложки, больше похожей на разгневанную эссесовку. Десять дней без женщины — это срок. Полюбишь и такое исчадие предбанника ада.

Их общую с Майклом Зульфию отец- дворник отправил домой в родной аул. А в каморке завелась жена дворника — таджичка. Реально красивая и какая-то испуганная — ее большие глаза, похожие на жалобные нарисованные очи клоунского образа Пьеро и странный, маленький нос — как половинка бумажного зонтика для коктейлей приклеенная в центре лица, матовая кожа — очень понравились ему. Но жену свою дворник повсюду водил за собой, разумно понимая. Что одну ее на улице могут увести. В том смысле. Что регистрации у девушки не было. Так что полицейские бы такую экзотичную особу не пропустили бы.

— Неужели придется жениться?! — сама мысль об этом показалась ему ужасно скучной.

Мимо него прошмыгнул в скверик за офисным зданием его знакомый молодой парень — компьютерщик из офиса на два этажа ниже от того, где работал Михаил. Он взглянул на часы — обеденный перерыв. Куда же Дима с ноутбуком побежал? И просто чтобы пройтись, Михаил пошел за ним.

Дмитрий сел спиной к тротуару на скамейку в скверике, спустив ноги в прорезь между спинкой и деревянной лавкой. Положил свой крошечный «ноут» на ребро спинки скамейки и сосредоточенно стал что-то разглядывать на мониторе.

Миша шутя подкрался сзади к Диме. Старался он зря — уши были у парня заткнуты наушниками. Поэтому Михаил просто шутливо хлопну его по плечу. От неожиданности Дима уронил ноутбук на траву за скамейкой. Но ноутбук не разбился и продолжал показывать женский палец, ласкающие маленькую орхидею из кожи. Потом та же рука — маленькая. Черная, с ярко накрашенными коготками начала выворачивать сосок.

— Что это?! — в голосе Миши прозвучал восторг.

— А ты как думаешь? — зло ответил Дима. — Ты мне весь кайф обломал.

— Так это порнуха? Включишь заново.

— Нет, это моя подруга. Обычно я вечерами подключаю член к кольцу — гаджет такой, им моя шоколадка руководит из Дакоты по интернету, вроде руку свою она мне вокруг члена моего сжимает. А она там у себя подключается к вибратору, который я джойстиком вожу. Кайф у обоих непередаваемый.

— А мне программу скинуть можешь? — Мише было стыдно за такое даже перед самим собой.

Скинуть — то не проблема. Проблема найти ту, у которой есть программы и гаджет на той стороне провода.

— А с твоей нельзя мне попробовать? Это же бесконтактно.

— Нет, у нас с ней серьезные отношения. Я ее лаская другим гаджетом, третьим — кормлю. Знаешь, буквально на днях появилась программа передачи вкуса пищи с языка на язык. Я ему. Например, фуагра, а когда проглочу кусочек, кладу на язык датчик, на плоскую вилку поход, а у нее во рту ее сенсор-приемник. И он возбуждает нужные рецепторы и она ощущает вкус того, что я съел.

— О Господи! Как нашему поколению-то повезло: мы ели и «спали» на самом деле, а вам приходится е…ть и кормить аж через континенты!

— Так тебе скидывать обе программы? — невозмутимо спросил сам похожий на красивого, бесстрастного робота Дима.

— Скидывай- обреченно махнул рукой Михаил. — Кстати. Сколько это будет стоить?

— Будешь платить мне абонентскую плату. — Вполне серьезно сказал компьютерщик.

— А это что, электронная проституция, а ты вроде как сутенер? — Разозлился Миша.

— За удовольствия всегда кому-нибудь приходится платить. — Пробурчал удаляющийся компьютерщик.

Ромео Грегорин собирался на кастинг моделей с благородной целью произвести опрос среди парней и девушек по поводу одиночества по профессиональным причинам. Ведь моделям нельзя набирать вес. Нужно много спать. А это труднее делать в паре с кем-то, чем в одиночестве. И подражание этим красоткам и зависть к их гонорарам как раз-таки тоже порождает у самых обычных девушек желание не набирать вес после родов, а, значит, и не рожать. Ведь пышечки нравятся только восточным мужчинам. А русским девушкам хотелось бы рожать от своих. А те избалованы «длинноногими герлами» в объеме — в половину знаменитой худышки Твигги. Замкнутый круг.

Из него вырываются те, кто рожает от арабов, армян, создают миксы с другими народами. А те, кто соответствует местному идеалу красоты старается подольше не вступать в брак и не рожать, чтобы выйти замуж за западного аристократа, как Наталья Водянова.

Разумеется, все это Ромео придумывал для текста отчета. Ведь к нему лично скоро невеста приедет погостить. И было бы неплохо определиться — жениться ли в четвертый раз или повременить?

В длинном ободранном коридоре скопилось два десятка страшнющих девиц и парней со впалыми щеками и мосластыми ногами.

— Да, посмотреть на них, так модную одежду надо носить только перед смертью от истощения. — Ромео произнес это в слух.

— Материала меньше зато на платья уходит, — пошутил кто-то сбоку. Это оказался «качек» лет двадцати. Ромео повернулся к нему с протянутой рукой и пожал его ладонь, которая оказалась с мозолями.

— Я Ромео. — сказал Грегорин, улыбаясь так, чтобы если парень окажется геем, то он бы не подумал. Что его клеят..

— А я — из рода Капулетти, — пошутил парень — он явно был из рода Ивановых. Или Гагариных — очень улыбка неотразимая.

— Ты сюда по делу или как? — тем временем спросил парень

— Я исследования провожу, почему уменьшается число новорожденных европеоидной расы.

— А чего тут понимать — «голубеют» мужики, а девки иссыхают. Посмотри на этих! — Капулетти говорил в полный голос. Но никто вокруг его не слышал. Все вокруг стояли, подпирая стенку. И слушали музыку в наушниках с телефонов.

— А я вот думаю, что модели создают альтернативу нормальным девушкам. Мешают их замужеству. Ведь обычные люди не выдерживают конкуренции со «сделанными».

Ромео согласно кивнул.

— Как тебя все же зовут, Капулетти.

— Рома. А ты что, правда Ромео?

— Правда. Родители удружили, — в шутку вздохнул Грегорин.

— Джульетту-то нашел.

— Несколько. Но ни одна не отравилась. — Заверил парень поспешно. — Развод — замена смерти. А так бы уж два раза должен бы.

_Кто знает, если б эти двое не умерли, чтобы с ним стало в семейной жизни. Особенно без наследства. Быт бы их загрыз.

— Ладно, я не об этом хочу тебя спросить. Вот ты почему не женишься, не родишь голубоглазого русоволосого ребеночка.

— Такой не получится, я с негритянкой сошелся.

— Она что — красивее русских? — Попытался свернуть разговор в русло своих исследований Ромео. И ему это удалось. Даже несколько девушек соизволили вынуть из ушей музыкальные затычки. Им-то тоже интересно, почему мужики уходят «в Африку гулять».

— Она от меня больше зависит, поэтому старается, изображает страсть. Опять же инь и янь — беленькое — всегда тянется к черненькому.

— Думаешь? — озадаченно спросил Ромео.

— Да ты любую блондинку спроси, кто ей милее — свой или экзотический. Брюнет, мачо, самурай — выбирай.

— Но ведь надо же поддерживать свою расу, национальность.

— Ой, умоляю. Зачем? Все люди на земле уже перемешались — концов не найдешь. Вообще бы все границы и табу убрать — больше народу в живых бы осталось.

Ромео кивнул. И спросил у девушек в очереди, пока те не вернулись в виртуальный мир:

— А что, правда у вас у всех азиаты и чернокожие мужчины?

— Да никого у нас нет «на постоянку», — заявила одна.

Ее более симпатичная подруга мечтательно улыбнулась:

— Мы вам не генофонд, чтобы только своих держаться. Мы просто ищем, кто лучше. И иногда находим не там, где живем.

Парень хмыкнул. А Ромео перешел в конец очереди, заприметив там девушку с толстой косой до пояса и с книжкою в руках. Она щурилась в полумраке, но читать не прекращала. Рост у нее был ниже чем у остальных девушек. И Ромео решил заглянуть к ней в книгу через плечо. Это оказался очень странный роман Айрис Мердок, который он сам прочем после первого развода. После чего расхотел жениться. Но не может он жить один. Он всегда ищет пару. Даже когда она уже есть. «Черный принц» — книга о том, что мужчины и женщины помнят об одних и тех же событиях прямо противоположные вещи. И умеют забывать фрагменты каких-то разговоров и дел, которые не встраиваются в трактовку себя, как идеала. Книга очень детально это иллюстрирует. И может стать прививкой против брака.

— Не читайте вы это. Все равно чужие проблемы всегда решаются лучше, чем свои.

Русоволосая дива обернулась в нему через плечо с изумлением

— Ты читал Мердок?! — в глазах ее было такое восхищение, будто она увидела инопланетянина.

— И не только я, многие миллионы людей.

— Я проглатываю ее романы один за другим. Только у нее о любви пишется правда и нет хороших финалов. Как и соплей в сахаре.

— Согласен. Но понятно ли это всем в твоем возрасте.

Мне уже двадцать, — сказала это сероглазая русская красавица так, будто жить ей сталось недолго.

— А мне — тридцать- и ничего, еще передвигаюсь без клюки.

Девушка слегка улыбнулась и захлопнула книгу. Она была такая…такая лучезарная. Волосы ее поднылись на затылке от статического электричества и создавали ареол вокруг изящнейшей головы и дивного странного лица с нездешним выражением. Будто она погрузилась в себя прямо поссреди беседы.

— Хочешь о чем-то меня спросить? — девушка наконец вернулась из глубин подсознания в реальность.

— А ты ответишь? — усомнился Грегорин.

— Если вопрос не будет про номер телефона. — уже кокетливо сказала бывшая небожительница.

— Будет, но после нескольких других вопросов. — Обрадовался Ромео.

— Вот на них я и отвечу.

— Ты хочешь замуж за иностранца. — в лоб спросил Ромео ее, как социолог, а не как мужчина.

Красавица не растрлась. Изогнула соболиные брови удивленно, но губы улыбались иронично.

— С одной стороны — да, из- за того, что там можно работать за большие гонорары, чем у нас. А с другой… чужое всегда пахнет не так, как с детства привык. Говорит по- другому, словом, будто группа крови у нас с ними не совпадает при переливании.

— Группа спермы ты хотела сказать?

— Ну и ее тоже… — девушка смутилась и красиво покраснела, — Вот если б на мне женился иностранец, но русский по национальности, с хорошей работой там, за бугром, тогда…

— Выходи за меня замуж! — Обрадованно и поспешно выкрикнул Ромео Грегорин. Он сам себя услышал как бы со стороны. Как он мог такое предложить, ведь его невеста скоро приедет. Но тут же все сомнения улетучились.

— За кого? За тебя? — недоверчиво переспросила девушка.

— Я — твой идеал. И я не женат!!! — На этих словах, которые вылетели из него помимо воли, будто кто-то сказал их за него, он на мгновение ужаснулся: что же теперь делать с предыдущей невестой. Надо рассказать ей все по телефону, пусть сдает билет. Но в одном он был уверен. На незнакомке он женится.

Но та так и не назвала своего имени. А Ромео сунул ей в карман свою визитку.

— Я не шучу, — сказал он, глядя в мерцающие серые глаза своими шальными многоцветными. И они еще и горели у него в полумраке, как у кота в темноте. И от их сцепленных взглядов атмосфера вокруг словно посветлела. И тут настала очередь девушке войти на кастинг. А Зоя все еще стояла далеко от входа в очереди. Он подошел к ней и выпалил:

— Спасибо тебе, Зоинька. Я встретил здесь свою судьбу — девушку, на которой женюсь!

Зоя вылупилась на него, даже челюсть отвисла.

— Но ты отлучился на пять минут?!

— Правильные решения не требуют времени, — сказал он ей таким голосом, будто он пророк какой-то.

— Ты же вчера с нами переспал? — возмутилась Зоя, хотя вчера приняла решение замуж вообще не выходить ни за кого и никогда.

— То было мимолетное влечение. А тут- судьба.

— И как ты это понял? — уже заинтересованно спросила Зоя.

— Мне это кто-то сказал …изнутри. Первый раз. В предыдущие разы это всегда был хороший секс и удобство в общении и проживании. А тут я даже имени ее не знаю. Визитку ей дал и предложение сделал.

— Предложение?! — Зоя просто впала в ступор. — Ну ты … даже не знаю кто.

— Я и сам этого не знаю, — счастливым голосом сказал Ромео и побежал обратно к двери, чтобы не пропустить выход Судьбы из комнаты.

Та оказалась Александрой. Сашей Ветровой. И они долго ели мороженное, которое ей было нельзя, потому что на показ ее отобрали. И говорили, говорили, говорили. И когда заказали кофе, Саша ответила, что выйти замуж за него согласится, только если они будут венчаться.

— А как же! — От радости Ромео просто ошалел. — Завтра же и пойдем в церковь дату назначать.

— Только ты не говори, что мы познакомились день назад — не запишут. Скажем, что год встречаемся.

— Да хоть два. — Пошутил Ромео. — Но хорошо ли — Бога обманывать.

— Бог итак все знает. Ведь это он на нас с тобою кликнул.

Потом Ромео проводил Сашу домой — она жила здесь с московской бабушкой, а родители жили в маленьком городе Чехове.

А до этого они не раз уезжали по делам в разные страны, где люди были с темными волосами. Такие вояжи мать Саши не пугали, так как муж обожал блондинок. И в молодости не раз ей с ними изменял. Не то что там, где они сейчас — оба радуются семейной жизни. И оба остались красивыми, но стали замкнутыми.

— Тогда поехали с бабушкой познакомимся, — предложил Ромео.

— Не забудь соврать, что мы год знакомы.

— Это само собой. — Сказал Ромео. И они вошли в квартиру на Сретенке — однокомнатную, но с большой кухней и очень красиво обставленную, будто игрушечный кукольный домик. И бабушка тоже оказалась молодой и красивой — внучка вся в нее.

И только когда молодые допили чай, она пошла в магазин. А они сели на диван и целовались до ее прихода, не разжимая объятий и не желая большего. Головы кружились у обоих, во рту было сладко. В какой-то момент у Саши из глаз покатились слезы — тоже сладкие на вкус.

— Ты что? — забеспокоился Ромео.

Саша сказала голосом, таким низким и хриплым:

— Я столько ждала Ромео. Но никогда не думала, что встречу именно Ромео.

— А мне всегда нравилось имя Александр, как Македонский.

— Ты случаем не гей, рассмеялась Александра, чтобы сбить какой-то странный для нее слащавый настрой.

— Нет. Просто Александр — значит победитель по гречески. А ты победительница, только и всего. Берешь в плен без боя.

— Разве может брать кого-то в плен вешалка для платьев? Я ведь и есть то, что на мое тело наденут дизайнеры — их образ. Каждый раз другой. Я тело-манекен.

— Нет, ты вообще другая, ты …бестелесная. Знаешь, как на картинах Густава Климта: божественное, сияющее лицо, а платье и тело — будто выжатый тюбик, из которого лицо выдавили. Из яркого тюбика выдавили твою изящную головку с радугой мыслей.

— А ведь ты прав на счет художника Климта! — Саша пропустила комплимент себе, озаренная идеей. — Он ведь в своем стиле как раз и сплющил тела в одежде, сделав большую часть картин двухмерными, оставив объемными лишь лица. А в моде все делают наоборот. Топ-дизайнеры таперь нам частенько лица закрывают масками или замазывают их как номера у краденной машины, чтобы наши лица не отвлекали от красоты их творений. — В последних ее словах читалась обдуманная обида.

— Не пугай меня своим умом, — усмехнулся Ромео. — У меня мама такая, я привык. — Он улыбнулся лучшей своей улыбкой. Но не заученно, а нечаянно. — Твое лицо — творение себя самой, твоего прошлого, твоих мыслей. Солнце краской не замажешь.

Саша рассмеялась заливисто. Раскатисто. На нее все обернулись в очереди. И, увидев, поняли, что именно ее и выберут сейчас, а все остальные на кастинг пришли зря.

Глава седьмая

Лето было жарким, такие выдаются не часто. И редкие дождики только создавали тот волнующий запах намокших сухих тополиных листьев во дворах и на асфальте, который Михаил обозначил, как фирменный для Москвы. Он заметил его не сразу, но с тех пор всегда жадно втягивал носом неповторимый в каждом городе запах первых капель летнего ливня.

Он шел на работу после бессонной ночи уже в который раз. Эта неуемная подруга, которой поделился с ним компьютерщик, скачавший программу, выжимала из него все соки. Ее ошалевшие от ласк глаза, ее гневные выкрики. Ее кожа, темная, покрытая бисером пота… Она никогда не направлял экран ноутбука на то место, которое массировала. Но когда она заталкивала туда огурец или бутон цветка, все ее новые ощущения отражались на лице и в голосе, воркующем, вибрирующем на низких нотах. А вот он свой пенис демонстрировал ей — ее стоны от восторга делали его еще больше.

У него развивалась какая-то зависимость от нее, хотя удовольствие себе доставлял он сам. А она только ласкала себя и стонала. Он устал, ему днем не нравилось то, что он ведет какую-то неестественную жизнь, что он какой-то извращенец. И он даже один раз удалил программу. Но потом снова прибежал в Диме с просьбой вернуть программу и отдал деньги за аренду подруги.

Сам Дима сказал, что его эта Киска отвергла, и они теперь лобызаются через монитор и прижимаются друг к другу на нем выпуклыми частями тела с некой скандинавкой с большой, тяжелой и очень белой грудью и узкими, злыми губами. Голос у нее странный. Какой-то напоминающий скрежет железа об железо. И она выкрикивает ему команды, а он их выполняет.

— Другая всегда лучше прежней, — заявил парень уверенно, когда Михаил попроси сравнить черную и белую любовницу.

— Ну, тогда, когда вернусь из отпуска, поделишься своей белой коровой с выменем?

— А ты куда-то собрался, — удивился Дима искренне. Ему было достаточно всего на мониторе.

В принципе, Миша его теперь очень даже понимал. Но ведь он обещал Майклу, что присоединится к группе, уезжающей учиться тантрической любви. Из мужчин в ней так и осталось пока их двое, зато женщин разных весовых и возрастных категорий уже набралось восемь. То есть, надо было уже отправляться в путь — Нил забронировал всем гостиницы и организовал педагогов — красивую пару: он — индиец, она — из Каталонии. Люди слишком спокойные, как показалось Михаилу, когда Майкл показал ему на экране их показательный секс. Но… В конце концов надо как-то выпутываться из виртуальной паутины?

Он пару раз видел во дворе жену дворника и даже пытался заглянуть ей в глаза особым взглядом. Но у нее была какая-то фанатичная приверженность мужу — страх его потерять и оказаться на улице. Дворник не оставлял свою красотку одну вообще. Так что выбора не оставалось — пора нащупать новые пути решения сексуальных проблем. Причем, нащупать в полном смысле слова, если верить промо-видео Тантры. Оглаживать, надавливать и выкручивать, а не хватать и подминать как он привык. Впрочем, изучить такие движения пригодится для секса с черно-белой красотой на экране. На себе показывать будет подруге, где ее ласкает.

Как — то незаметно наступила ночь вылета в Дели. Именно ночь. И все, кто собрался в группу вокруг Майкла были слегка замученными. И в беспощадном белом свете зала ожидание аэропорта казались потасканными и неухоженными. Но путь им предстоял на Гоа, а там океан. И, буде надеяться, солнце и соленая вода скрасят тела и обтешут.

Пока желания оказаться рядом с кем-то из дам, которым почти всем за тридцать, а то и за сорок, у Миши не возникло. Как, судя по всему и у Майкла, поскольку тот решил сесть рядом с Михаилом в самолет, а не с кем-то из женщин группы.

— Ничего, ничего — заклинал он сам себя и Михаила. Когда они уселись в самолетные кресла. — Наша восточная дама сердца была еще хуже внешне— но смогли же! Тем более что летим на неделю всего.

Настроение было подавленное. Но когда принесли завтрак, друзья приободрились. А сон на протяжении всего перелета до Дели укрепил их силы, а с ними и уверенность, что это все они затеяли не зря.

В самолете на Дели к ним присоединился и Нил — высокий красавец с мощным торсом, громадными, прямо — таки лошадиными глазами и белозубой улыбкой. Дамы наши на него тоже впечатления не произвели.

Но в очереди возле туалета Майкл и Нил разговорились с одной из поехавших с ним женщин — худенькой, с мальчишеской стрижкой и потусторонними какими-то глазами- Лаймой. На вид ей было лет тридцать пять, не больше. И та сказала им, что очень тяжело переживает гибель мужа, с которым у них двадцать лет была любовь настоящая, без измен и с отличнымсексом. И вот уже третий год она мечтает хоть мысленно проводить с ним все ночи напролет. Она хочет гладить себя своими руками, будто они — его. И, конечно, они посмотрели на свою затею другими глазами. Эти женщины не просто неудовлетворенные мужчинами, за желанием каждой из них отправиться в столь неоднозначно моральное путешествие стоит еще и трагедия развода, разрыва, гнет родительского ханжества или одиночество из-за работы в женском коллективе.

И партнеры решили, что надо, чтобы дамы рассказали каждая свою историю на общем сборище и рассказала, что именно она хочет получить от тантрического секса. Раньше это казалось им очевидным — разнообразия. Но теперь они решили узнать больше о судьбах дам. Майкл втайне надеялся, что все же одна неудовлетворенная найдется. Сам он кроме разочарования в Синтии, да и то, возможно, ложного, трагедий в любви не пережил. Хотя, наверное, причинил их своим бывшим подругам, потому что уходил резко, без объяснений и ничего не скрывал.

Михаил же, когда они разговорились в самолете, летящем на Гоа на тему женских трагедий, вдруг встал в оппозицию: женщины мужчинам тоже причиняют трагедии. И чаще это те женщины, которых как раз не бросили. Его мать, например, всегда по отношению к отцу- гастарбайтеру вела себя надменно и склочно, вольно и невольно его унижала. И в момент этого разговора Мише пришла в голову мысль, что с детства он никогда не хотел жениться, потому что помнил эти мамины словесные уколы в адрес папы.

Зной охватил прибывших на Гоа горячим кольцом уже на трапе самолета. Автобус до отеля долго вез их рядом с тремя громадными самосвалами с глиной или чем-то вроде того, пыль забетонировала дворники на лобовом стекле старенькой машинке, которую они наняли в аэропорту. Одной из трех. И две другие машинки тряслись где-то за следующим самосвалом и были ему по колесо.

Отель оказался плохим, хоть и числился пятизвездочным. Но он единственный согласился предоставлять свой общи зал для занятий Тантрой. Благо, и посетителей в это время года тут было мало — жара стояла за сорок.

Когда все встретились за ужином, дамы уже были принаряженными, накрашенными. И настроение у мужчин поднялось. Все гуртом, поев, они отправились гулять по пляжу. И нежный ветер нахально задирал юбки и красиво трепетал подолами, тоже поднимая настроение. Но первые занятия должны были состояться только утром. Но секса хотелось уже сейчас.

Была среди дам одна бизнес вумен разлива 90-х годов. Бандит в юбке, почти гротескная тетка с алыми губами и очерченными густыми голубыми тенями глазами с хитринкой. Она была в почти квадратном платье. И спокойно подошла к Нилу и предложила ему двести долларов за то, что о с нею перепит.

Рафинированный и аристократичный брахман был шокирован, аж впал в ступор. И чтобы он не бросил общее дело прямо тут вечером на пляже, Михаил буквально оттащил дамочку от индийца под руку.

— Зачем вам кому-то платить, я итак пускал на вас слюни всю поездку. И давайте пойдем в номер к нам с Майклом. И вы не пожалеете об этом.

Дама ухмыльнулась и вынула свою руку из подмышки Миши, взамен предложив мужчине, чтобы он оперся на ее «калачик» из пухлой руки.

— Вы тоже не пожалеете, — хмыкнула она, — А с индийцем я заговорила специально, чтобы вы бросились спасать положение — хитро усмехнулась она. — Недаром фамилия у меня Лисицына.

Так они и называли ее всю ночь:

— Лисицына, хвост набок!

Секс был самым простым, без изысков и без притворства. И стало понятно, что такие отношения продолжатся и по возвращению домой.

Утро было жарким. В зале для заседаний с гудением работал старенький «кондишн», внутри которого развивалось что немного похожее на пыльную паутину. Пахло едой из ресторан напротив зала.

Мужчинам самим пришлось отодвигать первые ряды стульев на задний план и стелить пять простыней на пол. Никакого красного треугольника в центре организовать не удалось, его просто начертили красным фломастером на казенной простынке и положили именно ее на возвышении, где должны были заняться тантрическим сексом тренеры. То есть пока они должны были рассказать о Тантре и потренировать партнеров массировать друг другу стопы и ладони, а собственно секс планировался вечером. Да пока ничего и не располагало к романтике. Народ валил купаться и загорать, так что всем хотелось скорее покончить с вводной лекцией.

Женщины как-то неуверенно чувствовали себя в такой обстановке в купальниках среди стульев чехлах.

Но тут пришла красавица испанка и «офигительной» красоты индиец — оба высокие и стройные. Они как-то быстро включили психоделическую музыку, убрали простыню с фломастером и раскатали свой коврик, который видел Майкл на видео, зажгли ароматические свечи, задернули шторы на окнах, включили он свой фонарь на сцене и размотали национальные индийские одежды с себя, оказавшись голыми за пару секунд. Майкл переводил их команды для своих.

— Мы не будем вам рассказывать о любви, она у каждого своя, но мы научим вас нежности и ласкам, которые заставляют тело отделяться от земли.

— Начала женщина, не представившись почему-то. А голый мужчина слал наливать из термоса какой-то напиток и все его глотали из одной чашки. Он оказался…отваром конопли! Майкл курил когда-то травку понемногу, так что смог опознать. А остальные, похоже, приняли за какое-то приворотное зелье. Потому что как-то сразу расслабились.

Мужчина вернулся на возвышение и попросил всех на английском сесть напротив друг — друга в позу лотоса на расстоянии вытянутой руки — неважно с однополым партнером или с разнополыми. Михаилу досталась ночная их бабочка, а Майкл сел напротив вдовы, с которой разговорился в самолете. Нил же выбрал тридцатилетнюю разведенную очень грустную Ирину Пасечник. Ее брак распался, такая как муж оказался украинским националистом, когда начался конфликт. И бросил ее за то, что она… «москаль», хоть и сам жил с ней в этом городе почти девять лет. И заставил ее продать подаренную ей на свадьбу родителями однокомнатную квартиру и отдать ему половину денег на квартиру в Киеве — сразу после Майдана.

С тех пор пару лет она живет в коммуналке с другой семьей в квартире и у нее ни разу не было мужчины. Ее лицо все время оставалось будто в ожидании удара. Ее простое лицо с чуть курносы м носом слегка расплылось, стало каким-то …растерянным. Мужа она не то чтобы любила, но ей не с кем стало даже поругаться.

Но этот изысканный мужчина увидел перед собой скорее не женщину, а обиженного ребенка. Он занимался благотворительность в своей стране регулярно. Поэтому первое, что сделал, как только они с Ириной уселись друг напротив друга на простыню, это погладил женщину по голове и потрепал по затылку. И она просто обалдела от неожиданности этого жеста. Ей казалось. Что мужчинам больше интересна ее небольшая, но упругая грудь. И от этой простой ласки и от почесывания за ухом у нее в горле словно запершило или защекотало. И она погладила Нила против его красивой жесткой стрижки, снизу в вверх. И он улыбнулся ей улыбкой небожителя, показав зубы ровные, как будто их делал ювелир. Что для человека его касты вполне возможно. И темным пальцем погладил горькую складку, которая залегла от угла губ женщины в одну сторону, слегка перекосив лицо влево и потом провел им по губам. И у Ирины словно обрушился, настолько расслабился позвоночник. И она будто завалилась вперед, припав к Нилу. И от ее тестообразного тела пахло так хорошо — яблоками. И Нил тоже ее обнял и стал покачивать, как ребенка у себя на груди.

А на возвышении в зале все было более красиво, более нежно и изыскано. Испанка изощренно облизывала уши своего индийца, в то время, как он обводил кругами ее груди, почти не прикасаясь к коже. И от этого женщина уже мелко дрожала. А у тренера восстал член, который видно было через плавки. Все в основном повторяли движения за ними, но в паре женщина-женщина никто из двух не трепетал. И на лицах обделенных мужскими руками женщин читались зависть и разочарование.

Майкл, как и Нил, не повторяли за тренерами тоже. Вдова Лайма самозабвенно с закрытыми глазами облепила Майка так, что ему казалось, что их тела слиплись. И целовала мужчину так горячо, называя Николенькой, что он понимал, что в этой горячей смоле он варится только потому, что женщина на него не смотрит, а представляет другого. И тут его охватило чувство сродни мистическому ужасу. Ему показалось что изнутри его тело будто заполни кто-то другой — вспомнился фильм «Призрак». И его руки помимо воли стиснули подругу так, будто нужно было выдавить из нее некую субстанцию, как из тюбика.

— Родной, родной, вернись или меня позови, горячо шептала женщина в перерывах между поцелуями. Майкл поплыл, он почувствовал, как у него начинает сладко кружиться голова и на глазах выступают слезы. И с удивлением он понял, что целует партнершу так, будто ему надо всосать ее всю в себя. После поцелуя, как только Майкл попытался отстраниться, чтобы начать целовать тело Лаймы, та открыла глаза, будто вернулась откуда-то и, увидев лицо Майкла вместо того, которое хотела бы видеть, сморщилась всем своим мальчишеским личиком и зарыдала. Майк растерялся. Женщина же, икая от рыданий, извинялась:

— Простите, простите меня! Вы тут не при чем, вы…вы хороший. Но мне больно-о-о-о.

И в этот момент Майкл понял, что любви — такой какую обещает Тантра — космической — не хотеть надо, а бояться. Бежать от нее. Потому что потом, если что, ты будешь не просто один ночью, а один в мире, даже во вселенной. И, подняв вдову на руки, он вынес ее в коридор. Потому что из-за ее плача другие пары тоже прекратили ласки.

— Пойдем-те ка поплаваем, раз мы в купальниках, — расстроенно сказал Майкл Лайме.

Та, все еще подрагивая от рыданий, взяла его за руку и пошла рядом.

— Полотенца надо взять из номера, — сказал Майкл. И также за руку повел ее в свою комнату, где и совершил со вдовой бурный секс, которому она сперва сопротивлялась.

— Тебе это надо- сказал Майкл, резко входя в нее и буквально раздавливая женщину телом.

— Это тебе надо — зло прошипела она.

— Тебе надо отпустить мужа, сказал Майк и впился ей в губы губами так, как там, в зале. Но он теперь чувствовал себя в своем теле и получил удовольствие жестко и эгоистично. Так у вдовы с покойным мужем явно не было. И это вернуло ее к реальности, потому что после долгого соития она охнула и разродилась долгим оргазмом.

— Ну вот, это был псих-терапевтический секс, а не тантрический. — Резюмировл Майкл.

— Это было изнасилование, — без упрека в голосе сказала Лайма. — Но плавать мы все-таки пойдем. Сто лет не купалась.

— Почему? Твой муж утонул?

— Нет. Он выпал с десятого этажа. Его выбросил муж любовницы. — И Лайма снова зарыдала.

Майкл снова повалил женщину и провел еще один «сеанс» усмиряющего сексас все еще вырывающейся женщиной-пацанкой с короткой стрижкой, извивающейся под ним и захлебывающейся слезами.

— А ты не думала, что его Бог наказал за измену? — Спросил Майкл, когда закончил.

Лайма молчала некоторое время, потом выбралась из-под его тела.

— Ему что: он умер мгновенно. Наверное, Бог наказал меня, раз мне так долго и сильно больно.

Три дамочки из группы — подруги Инна, Элла и Нина явно и целенаправленно принялись искать себе партнера на вечер. Не мужа, а именно того. Кто сможет в них …войти.

На одном из лежаков возлежал парень со щиколоткой в гипсе — один. И Стройная пятидесятилетняя Инна направилась к нему.

— Мне нужен партнер для занятий Тантрой.

— Парень небрежно скинул с лица бейсболку. И оказался писанным красавцем.

— Что за хрень? — спросил он с легкой досадой.

— Обучают нежному сексу.

— Нежному? — Засмеялся он. — Ну что ж, так я не умею.

— Научат. Научим, — смутилась Инна. Парень откинул ее критическим взглядом, задержавшись на впалом животе.

— Ну ладно, — не очень охотно спросил он. — Куда и во сколько прийти.

— В семь, перед ужином.

— То есть, чеснок не жрать в ресторане— загоготал парень — Зовут то тебя как, девушка (слово прозвучало язвительно). Но Инна решила не обращать на это внимание — ей ведь с ней детей не крестить.

Две другие дамы зря прочесывали пляж. Мужчины все были под контролем — при какой — нибудь необъятной бабе размером с весь лежак…

На пляж вывалила вся группа. Все казались довольными. Оказалось, что после того, как Майкл с Лаймой покинули помещение, всех их обучали, как гладить руки, ладони и ступни партнера, как их массировать и как едва касаться запястий и пробегать легко пальцами вверх вниз от плеча до сгиба локтя и от колена до паха. Было щекотно, и очень подняло тонус, в этом сошлись все, прежде чем разлечься в разных местах пляжа. И тогда Лайма с Майклом уселись на песке друг напротив друга и довыполнили программу, что закончилось сексом в номере, когда оба чувствовали себя родными.

— Ты мне нужна, Лайма. Выйдешь за меня? — с горяча спросил Майкл.

— Нет, — спокойно и с сожалением ответила Лайма. — Ты такой же как мой муж. Я думала, что не буду ревновать, ведь он не может не нравиться — как минимум. Но все время, что мы с ним были, я его целовала, а он подставлял щеку. Тебе надо полюбить самому, — Тоном психотерапевта посоветовала Лайма.

— А я попробую. — Тон был явно не искренним.

— Нет. — Лайма была все более категорична. — Если этого не случается сразу, то не случается никогда.

— Ну а…секс без обязательств? — Полушутя спросил Майкл.

— И тоже нет. Я снова буду искать мужа. Такого, которого не полюблю.

Озадаченный и даже разозленный Майкл пошел на пляж один. И вечером он сел в пару к бизнес вумен, оставив вдовушку Михаилу.

Сеанс проходил с поглаживаниями и ощупываниями, быстро перешедшими в бурный секс, потому что группа дополняла дополнительно. Индиец — тренер тоже включился. А его жена стала страстной, а не профессиональной в объятиях Нила. И вечер перешел в интимный ужин с партнерами. А Нил выяснил, что испанка Унита с мужем уже разведена, держатся вместе, как коллеги. И Нил тут же сделал ей предложение выйти за него — настолько он был потрясен контрастом между элегантной дамой даже в качестве тренера и потрясающе, беззастенчивой любовницей в постели. Конечно, родители его осудят. Но ведь можно придумать Уните другую профессию — якобы она секретаршей в компании этой была, а не моделью. Тогда ничего шокирующего для брахманов не будет.

— Только тренером я не останусь, — сказала она, торгуясь, я хочу есть часто и много.

— На здоровье! — Радостно пообещал Нил. Ну а индиец после тренировки сразу с двумя подругами и ушел спать один, даже не глянув на свою бывшую, так бесцеремонно покинувшую его.

Все следующие дни проходили в изучении тел друг друга. И Михаил каждую ночь был с Лаймой. Но перед вылетом домой, она сказала, что их роман был пляжным. А она теперь ответит на призывные взгляды своего шефа, поскольку ей удалось переломить себя и лечь снова в постель с мужчиной.

В самолете Майкл и Миша обсудили эту тему. Да, эта поездка их многому научила. И, в конце концов, их цель достигнута — они обеспечили себе аппетитный секс без обязательств снова с одной и той же женщиной. Так уж они привыкли. Ну и опять же, когда соберется следующая группа для поездки теперь уже по изучению Камасутры, там опять можно будет кого-то подыскать. Ну не жениться же! Этот исход был бы для него катастрофой.

Наталья Борисовна принарядилась к приезду невесты своего квартиранта. Она ждала американку, а пришла русская.

— Но ты же говорил, что… — опешила она.

— Но я передумал.

— За спиной у девушки Ромео сделал скачек бровями, как бы уговаривая Наталью этой темы не касаться.

Та недовольно захлопнула рот на полуслове.

У Грегорина сразу после знакомства с Александрой Серовой состоялся неприятнейший в его жизни разговор с невестой. Которая «разневестилась» так внезапно.

— Ты мог бы не делать предложение! — Рыдала Элайза в трубку. — Ты решил надо мной поиздеваться?

— Я собирался жениться на тебе, потому что ты идеальная.

— А тогда почему бросаешь?

— Потому что ты безусловно идеальная, а она — точно моя.

И Ромео положил трубку, представляя себе, как красивое лицо Элайзы искажено злостью от первой неудачи в ее жизни.

И вот теперь он решил показать любимую Наталье Борисовне, но забыл ту предупредить, что невеста сменилась за такое короткое время.

Приближался обед, и Наталья накрыла на обычное число своих подопечных (она уже давно простила Зою и снова выдала обеим подругам из соседней квартиры абонемент на свои обеды). Добавила еще одну тарелку. Но у Зои и Тани пропал аппетит, когда он представил им Сашеньку («мою Сашеньку) в качестве невесты. И Таня в первый момент хотела сказать что-то вроде: «ты же переспал с нами обеими»), но промямлила только «очень приятно». А Зоя зыркнула на Александру критическим взглядом, решив про себя, что выглядит лучше соперницы по подиуму. Да и она ничего не планировала с этим Ромео. Но все же ей было неприятно, что Грегорин предпочел ей эту швабру в тряпке (на девушке был короткий комбинезон цвета хаки).

После обеда Наталья Борисовна решила прогуляться в сквере, оставив молодых наедине. Но те не стали пользоваться ее отсутствием и опять только целовались.

Но не успела Наталья Борисовна в само презентабельном из своих видов выйти со двора их дома, как буквально застыла: на скамейке сидел бывший секретарь райкома партии, сам Сызмальцев Виктор Иванович. Он, конечно, постарел и пообносился, но все еще был хорош. Его взгляд на Наталье не задержался. Не те у нее размеры теперь, чтобы вместились в один взгляд, тут была бы нужна панорама. Но она сама радостно потрусила к нему:

— Кого я вижу? Какими судьбами. Вы же, вроде, в Питер с женой уехали.

— Уехали с женой, а вернулся вдовцом, — сказал Виктор Иванович, которому лицо женщины показалось смутно знакомым.

— Вот как? Не климат ей, стало быть, оказалось в этом гиблом месте.

— Не климат, так точно. — Наталья Борисовна видела попытки Виктора Ивановича вспомнить ее.

— Я Наталья Борисовна, не узнали меня?

Лицо бывшего начальника потеплело.

— Выглядите вдвое…Вдвое лучше! — выдавил из себя комплимент Бывший партайгеноссе.

— Да ладно, вдвое — втрое. — Засмеялась Наталья. И Виктор Иванович ее поддержал.

— Так вы куда-то направляетесь или присядете? — спросил Сызмальцев. И вдруг вспомнил, как хорошо ем было с той Натальей с красивой талией заниматься любовью на обкомовской даче среди яблонь. Один раз. Он всегда избегал соблазнов, но тут не устоял. Хотя занимались они сексом стоя — красавица оперлась на ствол дерева. Им было странно, стыдно и страшно, что кто- нибудь их увидит. Хотя уже почти стемнело, но можно было различить очертания. И кожа под руками горела. Наташенька ойкала и охала. А он плотно сжал губы. И вечером ему было стыдно перед женой. И он взвалился на нее впервые за несколько месяцев. И снова разочаровался в сексе. Но Наталью никуда не приглашал — на кону была большая должность или увольнение за аморалку.

— Присяду, — кокетливо, сама себя не узнавая, сказала Наталья. И опустилась все немалой тушей, заняв почти всю оставшуюся рядом с бывшим кумиром скамейкой.

И… зацепились они языками на час с лишним. Вспомнили, конечно, первым делом об общих знакомых, потом Наталья рассказала, что недавно вспоминала нравы партийцев для иностранного социолога.

— Зря вы так на всех наговаривали. Так себя вели наши только в столице, в провинции все было очень строго. — Сызмальцев перешел на началсвенный тон. Но потом подумал, что сам — то он с Наташей любовью занимался. Ну не на рабочем месте, так в саду. Но и тогда он не знал, что многие другие в их учреждении не обошли ее пристальным вниманием. Ему стало досадно и горько, ведь тогда он считал, что единственный позволил себе вольность по отношению к ней, считал себя виноватым. А оказалось…

Наталья Борисовна его настроение почувствовала и тут же разубедила мужчину:

— Но после того, как мы с вами под яблоней …прогулялись, я больше ни с кем не могла. Даже растолстела, чтобы перестать быть привлекательной. — И посмотрела в глаза Виктору Ивановичу так прямо и горячо, что вся горечь в душе осела на дно.

— И, конечно, про …яблоню я социологу не сказала. Я ж в вас была влюблена, как кошка. Да и до сих пор…

Сызмальцев ее взгляд не выдержал.

— Ну, мне пора домой.

— Пора? Вас кто-то ждет?

— Да не особо. Кот разве что к обеду.

Наталья обрадовалась и хотела было позвать Виктора Ивановича на чай. Но, вспомнив, что он там может наткнуться на Ромео сего любимой Сашей, с сожалением рассталась с бывшим шефом. Они обменялись телефонами и разошлись.

Но дома Ромео и Саши не оказалось — ушли искать квартиру для совместной жизни, о чем и оставили записку на столе.

Наталья поняла, что грядут перемены. И ей стало так хорошо. Вот только надо сделать липосакцию, убрать тонну жиров с былой фигуры Венеры Мелосской.

Женщина пересчитала деньги в шкафу под простынями. И стала обзванивать клиники, чтобы записаться на прием по поводу отсасывания жира с живота. И поняла, что наесть весть этот жир ей было дешевле, чем его убрать.

В это время Сызмальцев пришел домой, в свою небольшую квартиру неподалеку от центра. Он купил ее недавно в тайной надежде встретить тут, где он когда-то был мини-царьком, кого-то из влюбленных в него тогда женщин. Мужчина он был видный, на него и молодые внимание обращали. Но ему не хотелось ни одну из них — скучно. И им, наверное, тоже — слишком разные интересы. Но сегодняшняя встреча с Наташенькой, как он называл ее когда-то изредка с ней общаясь, его разочаровала: некогда милый образ Золушки до бала теперь оказался погребенным под толщей жира и закамуфлирован паутиной морщин. Но когда они разговорились, он рассказал ей и о том, как было муторно у постели парализованной жены последние пять лет. И о том, что большую квартиру в Питере, которую он в свое время приватизировал со своего высокого поста они с сыном продали, поделили деньги. И парень купил себе студию в Барселоне, где учился тогда. Оба они начали жизнь, не похожую на прежнюю. И ему стало как-то уютнее и защищённее. Он не понял, почем его не позвали в гости — наверное, дома у Натальи беспорядок? Или…она с кем-то живет? Ревность немного его «торкнула».

И тут зазвонил телефон. На помине легкая — Наталья.

— Да, Наташенька, как раз думал о тебе. — Честно сказал он, не уточнив, что именно он думал о ней.

— Тогда приходите в гости. — Обрадовалась она, — Надо срочно кое что обсудить.

— Срочно… — Растерялся Виктор Иванович, — Да, конечно, с радостью, диктуй адрес. И как на счет шарлотки к чаю? — с улыбкой намекнул он женщине.

— Конечно будет. Партия сказала — надо, комсомол ответил — есть! Приступаю к изготовлению. — Тоном рапорта сказала Наталья Борисовна.

Но бывший шеф пришел быстрее, чем она взбила яйца с сахаром в миксере — оказалось, его дом — через два от Натальиного.

— Как раз на счет вашей квартиры я и хотела поговорить, — сказала Наталья. — Я говорила, что у меня живет квартирант — молодой парень — русский американец. Он решил жениться, так что ему нужна отдельная квартира. Вот и, если захотите, можете поменяться с ним местами — сдадите свою, а переедите ко мне в большую комнату. Как квартирант. Я и готовить вам буду, и убирать комнату.

На лице Виктора Ивановича отразилась вся гамма чувств — от радости до недовольства ее инициативой. Удобно, конечно. Но как женщина она ему в совем очень лишнем весе она ему не нравится. Но похоже она готова его боготворить на нужном расстоянии. Вместе, но не вместе.

Он осмотрелся вокруг: уютно, не очень чисто, но как-то так, что чувствуешь себя дома у мамы. Жена его всегда была немножко опорной, такой, какая нужна крупному партийцу, но не пенсионеру. Но вдруг она решит, что он…

— Да вы не подумайте чего. Я себя в зеркале вижу… — Усмехнулась Наталья, прочтя его мысли. Сама-то ведь она тоже первым делом подумала. Что на ее жиртрест кумир не позарится. — Просто будем жить как соседи, но я смогу вам быт организовать, вы меня куда-нибудь на машине будете подкидывать. Да и поговорить будет с кем. Все же нам есть что вспомнить и что забыть вместе.

Что забыть! Намекнула-таки Наташенька на его сладкий грех под яблонькой. Ну так это дерево даже Адама с Евой до греха довело.

— Да я не о том. — В голосе бывшего партайгеноссе прозвучало не то раскаяние, не то легкая досада, — Разворуют или попортят все в доме эти новые русские, если их в квартиру пущу…

— Эти не попортят. Парень очень аккуратный, девушка — скромная и милая. Да и навещать мы их сможем, вроде как детей наших. У меня-т своих нет, а ваш теперь далеко. Не часто видеться будете.

Виктор Иванович не зря был на таких постах — быстро соображал и на пять ходов просчитывал решения:

— Я смотрю, ты все продумала. Но ведь мы теперь оба не те. Может, наоборот, уступим им твою квартиру, а переберемся в мою? — Предложил Виктор Иванович свой вариант.

— Боюсь, мою парень снять откажется из-за того, что переспал с моими молодыми соседками. А невеста-то не в курсе его приключений в России. Вот он и торопится съехать от греха подальше. В прямом смысле слова.

— А говорила парень порядочный… — Начал было возражать Сызмальцев, но осекся, вспомнив про «яблоньку». Не емуу читать морали. — Ну ладно, раз так — иду за вещами. Все равно же шарлотка еще не готова, как раз время собрать чемодан…. — проворчал он недовольно. Но внутри у него все ликовало — все устроилось неплохо. Сдаст сперва квартиру на пол года, а там посмотрит, оставаться ли тут или вернуться к себе. Одиночество его напрягало, но еще больше он не хотел связать себя с какой-то женщиной, с которой будет скучно. А Наталья — она умница, затейница. Ну не спортсменка и не красавица, зато комсомолка в основе своей, а не эти бизнес-вумен. Не все на деньги переводит.

Когда он вышел, Наталья Борисовна даже радостно попрыгала на месте. Что плохо отразилось на состоянии потолка у соседей снизу.

Надо сказать, что и Виктор Иванович был рад такому повороту событий — жить вместе днем, но спать по отдельности и оставаться юридически свободным! Потому что в компании веселее, да и заботиться легче друг о друге в одном помещении. Пока-то ему ничего не хочется, ну а захочется — соберет чемодан и уйдет — не жениться же на этой глыбе жира, хоть и веселой, и расторопной. А ведь когда-то он был ее божеством — по глазам видел.

— Вот! — сказал он сам себе, остановившись посреди тротуара, — Вот почему она мне нравилась — я и теперь для нее недостижимый идеал, это в ее глазах так и осталось. А в других, незнакомых глазах по прежнему ли он такой уж восхитительный или…

Глава восьмая

Обустройство в квартире Сызмальцева у Ромео с Александрой произошло быстро. В тот же день.

Бабушка девушки была недовольная переездом внучки, она, не смотря на то, что Ромео ей понравился при встрече в их доме, считала, что период ухаживаний все же должен быть — как так, всего полгода знакомы (это ей Катя соврала, на самом — то деле — два дня).

К удивлению Ромео Саша оказалась девственницей. И он в постели не знал, как к этому относиться — привык к опытным предыдущим женам. А эту даже как-то неловко попросить что-то сделать в постели, то, к чему привык. Саша это заметила и пошутила:

— Да ты не бойся меня оскорбить. Как теоретик секса я опытней, чем как практик. Просто берегла себя для любимого. А то мало ли, многие думают, раз модель — так проститутка. Ну да, и такое бывает. Но я всегда знала, что встречу тебя. Как увидела, так и подумала — вот он.

— Ага. «и в мыслях молвила — вот он. Другой, нет, никому на свете не отдала бы сердце я, то в высшем решено совете..»— откатился от нее на расстояние и напыщенно продекламировал Ромео.

Александра закрыла ему рот сперва рукой, а потом поцелуем:

— Я не могу пережидать всего «Евгения Онегина». — И тут она начала целовать Ромео в шею, от чего у него поднялись не только волосы на голове и волоски на руках…

Утром за завтраком, который состоял только из кофе и хлеба с кетчупом — того, что молодожены (хоть и еще не законные) нашли в холодильнике у того, кому раньше полагался паек из деликатесов и чеки из «Березки». А именно из вареных яиц с черствым хлебом.

— Сегодня пойдем подавать заявление на регистрацию брака послу США.

— Почему к послу, а не в российский ЗАГС? — Саше стало обидно, что Ромео хочет уехать отсюда. Они так не договаривались! Она в США не хочет.

— Потому что брак граждан США регистрирует наш посол. Это понадобится потом для получения визы для тебя.

— Но ты же хотел тут остаться? — возмутилась Александра. — Я не могу уехать от бабушки. Я клялась быть с нею до ее смерти.

— Хорошо, так и сделаем. Но сперва ты поклянешься быть со мной до моей смерти. А она произойдет на родине.

— То есть, родился ты там?

— Родился я в Москве, но уже в год с небольшим оказался в в Вашингтоне. И там дом моих родителей. Большой.

— Но как же русские так давно могли оказаться там? Перестройка-то свершилась только двадцать восемь лет назад, а тебе тридцать семь…

— Кто-то же должен был помочь разрушить ваш «совок». Мой папа к этому приложил руку. Еле выбрались с мамой из СССР.

Катя посмотрела насторожено на Грегорина.

— А ты часом не шпион?! Может, ты теперь на территории предполагаемого противника? — Сашенька не на шутку испугалась.

— Размечталась, что стала девушкой Бонда, — рассмеялся Ромео. — Должен тебя огорчить. Я всего лишь провожу опросы и делаю доклады. Да и тайн России ты никаких не знаешь. Как и твои родители.

Кстати, нам надо к ним съездить в Чехов. Они же не в курсе свадьбы.

— Так одевайся, поехали. Мне еще подарок им купить надо по дороге.

— Только не дари им матрешек, чтобы зарекомендовать себя патриотом России.

— Интонация у невесты стала враждебной после того, как она узнала о перспективе встретить старость за океаном.

— А что тогда дарить, не водку же?

— Водку?! — Саша рассверипела. — Да на Западе так же пьют, как у нас, только чаще и мелкими дозами, а объемы совпадают.

Ромео понял, что сейчас придется изложить свои взгляды, иначе невеста его бросит не отходя от кровати в спальне.

— Да, я вырос там, мои родные были тут диссидентами. Да, им не нравился СССР, да, нам иногда было стыдно за поведение Ельцина в пьяном виде — нельзя перестать быть русским, теперь все русские, где бы не жили, фанаты России и Путина. А то, что теперь американцем неловко за Трампа этому только способствует. Да, санкции, да холодная война. Но от меня это не зависит, как и от тебя. И нам не переждать все времена, когда железный занавес опускают то с одной, то с другой стороны. Мы просто будем вместе хоть где, но навсегда.

Его страстный монолог потряс Сашеньку. Зачем она на него наехала — чуть не бросила любимого черт знает из-за чего!

— Вижу, ты человек крайностей. Но когда ты закончишь здесь свою работу.

— Думаю, скоро. Но не уеду, Майкл обещал мне помочь с работой.

— Ну а вывод, который ты в своем отчете сделаешь?

— Что вообще брак изживает себя в цивилизованных странах. Теперь можно решать свои бытовые и сексуальные проблемы, не приковываясь цепями к одному человеку. И дело не втом, что европеоиды разлюбили именно европеоидок, а в том, что институт социальный себя изжил.

— Но сам-то ты женишься! — Закричала Саша.

— Я женюсь потому, что знаю точно, что ты та, кого мне дали в жены.

— Кто?

Ромео театрально развел руки и воздел их к небу, подняв глаза к потолку.

— Эти — там наверху.

Саша перестала сердиться и рассмелась звонко.

— Кстати о моей работе. — Ромео не рассмеялся вместе с женой (как странно называть так девчонку) — Мне заказали исследование определенной темы. Но пока я общался в основном с женщинами. Ты знаешь холостых молодых мужчин в вашем с бабушкой доме?

— Знаю. Два моих соседа не женаты, хотя и симпатичные, и обеспеченные. Сейчас тебе номера квартир напишу и имена. Скажи им, что ты на мне женишься.

— А не побьют?

— Не знаю, — искренне засомневалась Катя. И Ромео понял, что кандидаты для интервью вполне — себе могут считаться его соперниками.

— Тогда пойду к ним, когда мы с Александрой уже зарегистрируем брак, а то конкуренция заставляет действовать решительнее. — Пробормотал он про себя. И решил позвонить Тане и Зое, рассказать о своем переезде и спросить адреса холостых русских мужчин за тридцать. А теперь пора к родителям.

Квартира Сашиных мамы и папы оказалась мрачноватой, на первом этаже. Оба они вышли к столу, который накрыла их дочь с женихом из своих комнат, где каждый занимался своим делом. И вместе они не спали.

Ромео шепотом спросил:

— Они так ведут себя из-за меня? Ты им каждому в его комнате сказала, что выходишь замуж за американца?

Кухня была в доме какой-то странной, больше похожей на операционную Едой тут похоже пахло редко. И эта мысль была не праздной. Его собственная мать больше любила удобрять розы, чем готовить еду. Хотелось бы это как-то изменить. Ход странного поворота его мыслей перебила Саша ответом на заданный вслух вопрос.

— Да. Сказала. Мама прихорашивается, а отец недоволен моим выбором. Но не беспокойся, сейчас придут. Но зуб даю — на свадбюу найдут повод не прийти.

— К родной дочери?! — начал юыло возмущаться Ромео. Но осекся.

Потому что в комнату наконец вошел высокий мужчина, похожий на Сашеньку, и сухо пожал руку Ромео. Но взгляд его немного оттаял от ответного сердечного рукопожатия красавца-мужчины, который скоро станет зятем.

— Мой папа, — Саша нежно поцеловала отца, представляя его жениху.

И тут вошла роскошная женщина, красиво одетая, озарив все вокруг.

— Аделаида Романовна, — сказал она важно низким призывным голосом. Ромео выхд показался очень театральным, а голос продуманно-наигранным.

— Ромео Грегорин, — шаркнув ножкой сказал он в ответ.-

— Мы приехали позвать вас на нашу свадьбу, — сказала Саша.

— Как на свадьбу, — растерялась мать Саши, — Когда? А благословения от нас не хочешь?

— Через неделю, — Перебил начавшуюся тираду будущей тещи Ромео, прикинув что-то в уме. — Надеюсь.

— Мы не придем. — Сказал отец Саши, — мы не готовы. Мама ложится завтра на пластическую операцию — ее очередь подошла. А я еду в командировку в… — Он не мог придумать куда.

Но Ромео не растерялся. Не зря же он сын дипломата:

— Тогда мы приглашаем вас на свадьбу в США, она тоже будет во время нашего медового месяца в Вашингтоне. Расходы и организацию я беру на себя. — ромео был горд собой. Он нашел выход из положения.

— Прекрасно! — воскликнула статная Аделаида — очень шло ей это имя, она была похожа на женскую фигуру впереди древнерусской ладьи. — А на здешнюю свадьбу пусть придет бабушка.

Так и порешили. Молодые есть не стали — дела.

И правда дел было много. Но сперва Ромео надо было закончить свою миссию.

Он поехал в дом Насти без нее, чтобы привезти ее плащ- она его забыла в шкафу, а уже назревали августовские дожди. Поехал специально во время с восьми до девяти вечера, чтобы застать холостяков дома после возращения с работы до того, как они переместятся в ночной клуб.

Павел Деревянкин — действительно вполне симпатичный парень лет тридцати с чем-то оказался дома, а второй — Вадим Смолянинов по месту жительства на звонки не отозвался.

Певел просил называть его Пашей, ведь как-никак а Ромео теперь его будущий сосед. Его голова сбритая наголо с двумя макушками и несколько квадратным черепом и густыми бровями чем-то напоминала робота из комиксов. Но выражение лица было очень строгим и ответственным, губы сурово сжатыми.

— Итак.? Что я должен сделать, наговорить на диктофон или ответить тебе в письменном виде на вопрос почем русские не женятся? Наверное, по версии американцев, потому что вы санкции ввели и надо жениться на француженках, чтобы супруга в личных посылках слала камамбер?

Ромео засмеялся.

— Такую причину я даже не предполагал. Но теперь вставлю ее в отчет.

Тут уже усмехнулся Павел.

— А ты ничего, прикольный.

— Тебе еще больше понравится если скажу. Что доклад этот для вашего Хотят знать, какие законы принять, чтобы повысить рождаемость нашего этноса?

— Вашего?! Накой нам тут америкосы!

— Русский я, русский. Родители эмигрировали. — То-то я слышу без акцента шпаришь, — похвалил Паша интервьюера. — А то я думал, что ты на русской женишься, чтобы она тебе инфу слила почему соседи не окольцованы.

Ромео натянуто улыбнулся. Но ему не хотелось говорить, как в голивудском кино, фразу «Вопросы тут вообще-то задаю я».

— Ну так все-таки почему ты не женат и дружок твой из соседней квартиры. — поторопил Ромео Пашу.

— Мы по разным причинам не женаты. У него в доме мамаша, которая любую невестку сожрет с потрохами. Так что он если кого и имеет не в стенах, так сказать. Ну а я просто в принципе не собираюсь заводить детей. А другой причины терпеть тут какую-нибудь наркоманку, клубную тусовщицу или коллегу по работе с которой когда-то имел удовольствие — не собирался изначально. Я старых холостяк. И уверен, что вообще любой человек в доме кроме тебя — это лишний «головняк». Я даже домработницу прошу приходить в мое отсутствие: меньше знаешь — лучше спишь. Никто атмосферу не отравляет.

— А как ты думаешь — мать у соседа умрет, он женится тогда? И на ком по национальности?

— Девок я его видел — блондинки. Мать его тоже потомственная блондинка. Если еще не поздно ему будет жениться после того, как мать освободит его от себя, то, наверное, он выберет женщин постарше такого же типа, что и муттер была. Кстати, мать у него немка, русский он по отцу. А на счет детей, так он не жаждет, как я посмотрю. Дважды возил своих партнерш на аборты. Я ему говорю — «презик» дешевле. А он говорит, мол, без него быстрее и ярче трахаться, пока мать на шопинг отвалила.

— Но он что, не может квартиру снять, денег нет.

— Да стоит ему только заикнуться об этом, тут такой цирк с театром будут на дому! И еще…у меня понятие «холостой» ассоциируется с «Я свободен», а у него — «Я одинокий». Потому что он как раз хочет жену. Но не может ее завести. А я могу иметь хоть гарем. Но не хочу. Один человек не может заменить весь мир, не надо и пытаться.

Ромео было понятно, что все эти почти что лозунги не сейчас Паша выдумал. Он все это выдумал давно. И произносил, как на сцене. И Ромео вдруг так обрадовался, что он встретил Катю до того, как она устала ждать и попробовала соблазнить соседа. Он осознал случай, который их свел, как спасение Настиной судьбы. Но потом очнулся от самолюбования: намного ли его две предыдущие женитьбы и отношения с недавно брошенной невестой были лучше циничного заявления Павла.

— Ладно, пусть так. Но что нужно сделать, чтобы женились?

— Не знаю. Может запретить это? Ведь хотели же коммунисты в первые пару лет после революции отменить браки. Им казалось лучше свободные связи и воспитание детей отдельно от родителей в специальных учреждениях за счет налоговых денег. То есть, чтобы там мамаши-папаши не натворили, дети останутся на равных правах по отношению друг к другу, не будут зависеть ни от заработка родителей, не от их желаний… Может, если б так сделали. Если б это было нормально, то было бы больше обид и повысился бы прирост населения.

Ромео смотрел на Пашу, как на Мессию. Он, признаться не был в курсе, что коммунисты пытались вернуться на новом уровне к общинно-родовому строю в двадцатые годы двадцатого же века!

— Ну, ты даешь! — Только и смог выдавить он. — Запретить браки, чтобы тайно женились. Загонять в стадо вместо уединения, тогда жениться станут нелегально!

— Хорошо, что у них не получилось. Такое уже пытался проделать какой-то Римский Император. Не хотел, чтобы его легионеры оседали в домах и запретил венчания. И ныне Святой Валентин их женил, за что его и казнили.

— Ну да, тогда бы женитьба стала подвигом, экстримом, уходом от погони за украденной невестой, таинством.

И Ромео засмеялся, представив себе эту картину.

— Пошутили — и будет. Лично я уверен, что наоборот женитьбу упростят до того, что расписаться можно будет по Интернету.

А Михаил с Димой сидели у компьютерного гения дома и вдвоем по ноутбуку ласкали белую и пышную, как булка с глазами, скандинавку. Добрая девушка улыбалась им наивной детской улыбкой и выкрикивала грубости им на радость.

В конце сеанса Дима взял в рот какой-то странный гаджет и…послал ей по интернету вкус коробки конфет! И она сунула себе в рот на другом конце Европы что-то вроде маленькой подковы, разложив на языке, и начала смаковать лакомство:

— Пролине с клубникой со сливками — определила скандинавка, почмокивая от удовольствия.

— Нет, не могу я это видеть, — обреченно сказал Михаил Диме. У меня устаревшие мозги. Лучше я женюсь на ком-нибудь из следующей группы, которая поедет учиться Кама сутре.

Майкл вернулся домой каким-то другим. Что-то случилось с ним. Но не тогда. когда он переспал с Лаймой, а до того. Когда она любила не его, а призрака мужа в его теле. Будто и вправду что-то в него вселилось. Или их просто опоили зельем приворотным в первый сеанс знакомства? Он не поехал в ночной клуб. Не позвонил мед-сестричке. Он взял с полки книгу Ги де Мопассана, и стал читать эти страшные рассказы о любви. И чувства персонажей были такими современными, что становилось страшно — оказывается, это миф. Что раньше браки были прочнее или братья-сестры дружнее, потому что люди были более религиозными. Но, увы, «черт их попутал» тоже не раз и не два. Просто в наше время это перестали скрывать и даже стали снимать на видео.

Вскоре Лайма прислала Михаилу фото со своей свадьбы с шефом — мужиком лет сорока с узкими плечиками и ушастой головой. А Михаил показал их Майклу. Но тот уже никак не отреагировал.

— Я рад, что она отказалась за меня выйти. Хорошее дело браком не назовешь. К тому же и влюбился я не в нее, а в ее любовь. И ладно бы в ее любовь ко мне — многие браки на ней основаны. А то ведь на любви к мертвому мужу. Мне кажется это его слова из меня тогда вырвались!

А стали бы мы с ней жить, если б она решила попробовать все с начала — и пошло бы поехало — то не так, она не такая, вид не тот.

Миша слушал друга и внутренне с ним соглашался.

— Слушай, может ориентацию нам сменить? — пошутил Михаил. Но увидел, как даже от шутки Майкл отшатнулся:

— Я женщин люблю по совокупности.

Михаил рассмеялся, повернув друга к зеркалу лицом:

— Не дрейфь, у нас же есть Лисицына! Навестим ее на выходных. Сняла она, интересно. Домик в деревне?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ромео пошел к Тане спросить, что она напишет про матерей-одиночек в своем отчете, какие законы помогут им выйти замуж. Может, отцам, которые женятся на таких мамочках платить деньги — отцовский капитал?

Таня была вся какая-то бледная и растерянная, когда открыла дверь:

— Привет, — сухо сказала она и пошла на кухню. — Тише. Зоя еще не проснулась.

— Но ведь уже два часа дня!

— Ну и что, у нее вчера показ был. Потом отмечали. А я домой пришла на обед прямо от такой мамаши, что жуть берет — вдруг я от тебя беременна?

— А что за мамаша такая — растакая?

— Да дочка нашего дворника. Он ее домой рожать отправил, а она сюда вернулась. Ну он ее домой не пускает — там жена молодая. Говорит: иди к тому, с кем нагуляла пузо. Девка сама голодная, грязная. Ее с ребенком уголовники посадили в переходе деньги просить. Все забирают за ночлежку и булку хлеба.

— А чего она не пожалуется ментам?

— Те ее вышлют из страны. А в их ауле работы никакой.

Таня рассеянно налила чай мимо чашки. По стерильной, без запахов еды кухне разнесся аромат «Эрл Грея» И заплакала.

— И как ей можно помочь? Что, ООН заставит нелегалов регистрировать и обеспечивать жильем? Зачем им этот доклад?

— Ну, это было бы неразумно. А вот объявлять каждого родившегося здесь младенца гражданином страны могут попытаться заставить. Хоть дети в приют попадут. Там хоть тепло и врач какой-никакой.

Таня заплакала еще больше:

— Была я в доме малютки. Орут эти малыша хором, никто к ним не подходит, хоть лопнут пусть. Не понимаю я как на такой панический вопль беспомощности можно не реагировать. И нет там никаких волонтеров…

— Ладно, успокойся, что-то ты слезливая стала, — сказал Ромео с подозрением. — Уже не беременна ли ты?

Таня побелела еще больше. Она боялась что-то узнавать на этот счет. Особенно теперь, когда один из возможных отцов — Ромео бросил прежнюю невесту ради любимой, а второй — главврач поликлиники изначально был женат. Неужели она накликала себе судьбу мамаши-одиночки?!

Ромео прочел на лице Тани ее мысли:

— Не вздумай рожать от меня. Я не хочу, чтобы один случайный секс заставил меня жениться на тебе. А не на Сашеньке! Я слишком долго искал свою судьбу, а тут ты…подвернулась. Сделаешь аборт и все дела.

Он выбежал из квартиры и кинулся в аптеку. Вернулся с ворохом тестов на беременность. И поволок выворачивающуюся из его рукТаню в туалет:

— Писай на все, я сам проконтролирую. — он затолкал ей в руку ворох тестов.

Таня, униженная, раздавленная страхом быстро сняла трусы и полила мочёй весь букет быстро вынутых из упаковки тестов. Руки у нее тряслись от злости и унижения. Но ведь не поступи ромео так отвратительно, сама бы Таня не решилась.

Все до одной показали одну полоску. И оба несостоявшихся родителя от облегчения даже расплакались.

— Я больше ни с кем посторонним не пересплю, клянусь! — Сказал не то себе, не то Тане Ромео.

— И я! — Торжественным тоном произнесла Таня. И действительно все это ощущение неубранной ванной комнаты, разбросанных сорванных упаковок и пронзительное понимание того, что она ни за что не хочет родить ребенка без поддержки мужчины осталось с ней на всю жизнь. Достаточно одного случая, когда мужчина был против детей от нее, чтобы отбить желание замужества и даже просто создания пары. Если бы Ромео сломал Тане ногу, что его бы судили. Но он сломал ей всего лишь жизнь… Как все же часто наказывают нас за мелочи, а крупные плохие дела сходят с рук.

А двумя этажами выше параллельно произошло другое «судьбо- поносное» событие. Михаил вернулся домой и застал на лестничной клетке, где расположены их с Майклом квартиры одна рядом с другой, стояла корзина с …младенцем. И поверх спящего нездоровым сном малыша лежала записка с многими ошибками; «Это сын Майкла или Миши. Он болеет, я не могу ему помочь. Не ищите меня.»

Подпись не стояла. Никаких бутылочек с молоком к младенцу не прилагалось. Но итак было понятно, кто мог родить от кого-то из них двоих.

Первое желание было переставить корзину к двери Майкла и убрать записку. Но Миша напряг свою волю и взглянул на личико мальчика. Оно было копией его фотографии в детстве. И, кроме того, его ведь самого оставили почти в таком же возрасте — сын повторил судьбу отца. А у Майкла семья совершенно другая, благополучная. Но Миша решил все же не сообщать другу о своих наблюдениях, все же лучше заботиться вдвоем о малыше. К тому же сам он получает не так много на работе. Как Майк. Впрочем, тот ведь ушел из компании ради собственного бизнеса, так что…

Размышляя об этом Михаил смотрел на малыша, у того пылало личико. Это значит. Что им придется вдвоем везти пацаненка в больницу или вызывать скорую. А ведь официально мужчины ему никто, не отберут ли у них мальчика?! А вдруг он вообще умрет!

По мере того, как эти мысли, толпясь вломились в его голову у Михаила сердце зашлось от паники. Голос ли это крови (или просто нежелание суеты) — сам он определиться с этим не мог. Поэтому, когда Майкл открыл дверь с книжкой в руках и увидел друга с корзиной и ее странным содержимым, то он загипнотизировано уставился на завернутого в грязные пеленки ребенка.

— Поздравляю. Мы стали родителями! — Мрачно сказал Михаил. — Но, может не надолго.

— В смысле?! — глаза чуть не выкатились из орбит у американца.

— мы с тобой папы мальчика. Нам его подбросили.

Майкл растерянно уступил дорогу Мише с корзиной.

— Как я понимаю, к Лисицыной мы не поедем?

— Поедим, но с другою целью — пусть найдет нам двух нянь — ночную и дневную. Мы их поселим с ребенком в моей квартире. А я перееду к тебе, чтобы мы оба спали по ночам в тишине, а не под вопли.

— А сейчас куда малыша? — Майкл боролся с собой, чтобы не начать возражать другу.

— А сейчас — в больницу — В голосе Миши прозвучала паника, — в записке написано, что малыш тяжело заболел.

— О Боже! — страх вселился ив сердце Майкла. — Не успели узнать, что есть ребенок, как его уже может и не быть! — Он быстро зашагал по комнате. — Я знаю тут американского врача. Он не станет задавать лишних вопросов, решив, что мы с тобою пара гомиков.

И Майкл решительно направился в спальню за своим телефоном.

— И кто из нас теперь мамочка? — немного успокоившись от решительного настроя Майкла, пошутил Миша.

— Ты, конечно. Я ведь больше зарабатываю- Майл подумал, что придется вернуться на прежнюю работу. Турами столько не заработать.

Михаил разозлился, — кто теперь будет туры организовывать? Я что ли?

— А кто ж еще — по телефону будешь вербовать, К тому же тебе нужен будет реальный секс, а в метро ты его не получишь.

Но Миша продолжал хмуриться, и Майкл сказал примирительным тоном, снимая ключи с крючка в прихожей:

— Да ладно, пошутил я — Лисицына теперь его мать — звони ей. Она поможет нянь найти, у нее ж всюду связи.

Вот так внезапно может возникнуть новая модель семьи — не нормальная. В теле новые клетки, которые образуются так быстро — это заживляющие рану клетки или же…раковые. И только годы покажут, каким из двух вариантов в переносном смысле слова воспользовалась судьба. Или… А что или?

Или образовалась сразу, как мужчины договорились о встрече в кафе через два часа со своею общею любовницею — бизнесвумен. Они собрались и с ребенком, которого пере завернули в чистую простыню, не выбросив. Впрочем, грязную пеленку, как вещественное доказательство. Сын их так и не проснулся, лицо все больше краснело. Поэтому Майкл уже звонил своему знакомому врачу из США, живущему на Первой Тверской-Ямской домой, и оба они в чем были, выбежали из квартиры с обретенным на паритетных правах младенцем и бросились вниз пешком. И, пробегая мимо квартиры Зои, Миша схватил Майкла за рукав, остановив его перед спуском на следующий пролет лестницы.

— Стой, есть идея! — Вид у него был озаренный гениальной мыслью, так что Майкл остановился. И Миша с малышом на руках позвонил в дверь красавицы-модели. Они были шапочно знакомы, но не с его доходами было подкатывать к красавице такого уровня.

От звонка проснулась сама Зоя. И застала у себя на кухне Таню с Ромео, которые пили чай молча, каждый погруженный в свои мысли, даже не реагируя на звонок в дверь, поэтому она прошла открывать сама.

В глазок увидела двух симпатичных мужчин которых присмотрела давно в лифте (сверток с младенцем она не разглядела). И, пригладив волну почти белых волос и приспустив пеньюар на плече (инстинктивно) она распахнула дверь, а не просто ее открыла. Как оказалось, на встречу своей судьбе.

Войдя, Миша с Майклом наперебой попросили ее помощи. Тут уж и Таня тоже вышла в прихожую. А за ней и Ромео.

Ситуация требовала быстрых решений.

— Зоя, никому из нас педиатра на дом не удастся вызвать, не женатым усыновить пацана не дадут, не смотря на тест ДНК, которого пока и нет. Словом, вся надежда на тебя.

Зоя помолчала ошарашенно, пока до нее не дошло, что на нее пытаются спихнуть ребенка дочки дворника, прижитого двумя мужиками из-за утреннего их стояка! И она возмущенно завопила:

— Я-то тут причем?! Нет уж, сами разбирайтесь, да хоть друг на друге женитесь.

— Это долго, — не отрицая такой возможности — надо только в Бенилюкс переехать — ответил Майкл. — Но вызвать врача нужно сейчас. Хочешь. Я с тобой брак оформлю прямо завтра. Жить будем где жили все, нянчиться тебе не придется, просто нужна гражданка РФ. Чтобы все оформить! Ну же, соглашайся! Я — «америкен бой», потом уедешь со мной.

— Ни за что! — Уже не так решительно отказалась Зоя.

И тут Таня, посмотрев на Михаила в упор, поняла, что замуж она все же имеет шанс выйти. И…очень этого хочет:

— Или ты женись на мне, Михаил. Ведь ты-то тоже гражданин России. И я даже готова вам помогать с ребенком. Если вы и правда двух нянь наймете. А пока у меня тут неподалеку есть знакомый главный врач детской поликлиники. И она набрала номер своего одноразового любовника.

Диалог их был комичным. Судя по всему Эммануил обедал да и говорить не мог при жене. Как и отлучиться из-за стола:

— Таня? Какая Таня! Ах американка. Что с ребенком вашим? Конечно, конечно. Пусть муж привозит срочно в поликлинику, я распоряжусь. Обратитесь к Лидии Ивановне, я сейчас сам срочно подъеду. Кабинет на втором этаже.

— Таня усмехнулась: наверное, этот тип подумал, что она придумала несуществующего мужа и ребенка чтобы с ним встретиться с самим! Но у кабинета его будет ждать американец с младенцем.

— Хорошо, хорошо, — сказал Миша, не задумываясь. Женюсь на тебе. — Только пошлите быстрее к врачу.

Конечно, был вариант поехать к американскому доктору, но он побоялся. что по пробкам туда не меньше двух часов добираться будут — как раз время обеда! А ребенок пылает просто.

Пока мужчины пешком преодолевали три квартала, Тане в голову пришла гениальная идея, способная сделать ей блестящую карьеру аналитика! Ньютону яблоко упало на голову, а ей свалился целый ребенок. Воистину — начинаешь о чем-то думать, и Вселенная подскажет ответ.

Конечно, надо юридически всю ответственность за детей — вплоть до уголовной ответственности — возложить на мужчин, а не только на мужей их нее желающих воспитывать. Это заставит их крутиться! Не захотят жениться — придется растить ребенка самому или сесть в тюрьму. Не захотят жениться — придется искать няню, кормилицу (или нанимать брошенную им мать малыша чтобы приглядывала за ним за деньги). Будут отцами-одиночками, придется содержать ребенка и работать — сразу откажутся от ставшей некомфортной свобода. Ну а «женатикам» рассказывать имеющейся жене о внебрачном ребенке, чтобы та приняла его в дом. А это во всех случаях накладно. Почему именно государство должно заботиться о брошенных детях, а не те, кто их сделала. Слава Богу, анализ ДНК дает теперь почти стопроцентный гарантированный результат!

Таня, не будучи мусульманкой, сильно бы удивилась, если бы узнала, что такая система уже около семисот лет существует в мусульманстве. Там выгнать жену очень просто — сказал три раза об этом в мечети или даже дома, и все — она свободна. Но он перед Аллахом клялся во время бракосочетания в мечети, что обязуется обеспечивать материально своего ребенка в течении восемнадцати лет и платить женщине в день столько золота, сколько она установит, чтобы к моменту, когда он от ее выгонит у нее было на что жить.

Но если раньше браки заключались в рамках своей религии, то теперь все расы и все конфессии не застрахованы от случайного секса, мужчины не клялись ни в чем и нигде. Алименты женщинам нужно высуживать. А при уголовной ответственности дело могут возбудить сразу и в случае отказа жениться или взять ребенка к себе на воспитание дело может кончиться тюремным сроком — уж из колонии осужденный автоматически будет слать предписанное в приговоре содержание. Так что для мульти- конфессионного гражданского общества — а таких теперь большинство, принятие такого закона могло бы решить ситуацию с содержанием не законнорожденных детей, увеличить число регистрируемых браков.

Таня не пошла с Мишей и Майклом в поликлинику — зачем? Поэтому ничего не помешало ей тут же сесть за составление отчета.

Причесываясь у зеркала Таня ждала загрузку своего ноутбука, когда к в спальню, где было ее рабочее место у окна, вошел Ромео — он так и не ушел из Зоиной квартиры, ведь он пришел к Тане, чтобы расспросить ее, что та собирается писать в отчете.

— Ты меня прости, Таня. Я был грубым с тобой. Честно, ятак испугался, что ты можешь быть беременной, Настя узнает и тогда вся моя жизнь пойдет насмарку.

— Да? А о моей жизни ты бы подумал, если б тесты оказались положительными!

— Ну, повинную голову меч не сечет. Мир?

— Мир. — Таня говорила с ним сухо и быстро, — Иди домой, мне отчет писать надо.

— Уже?

— Я сделала выводы. — Она явно считала себя гением.

— А мне расскажешь? — ни явно ссорились, тон в спорах одного всегда заражает аппонента.

— Нет конечно, еще украдешь идею.

Ромео хотел было начать ее убеждать, но понял, что девушка упрется.

Их разговор услышала Зоя.

— За что ты извиняешься, — поинтересовалась она рассеянно. Она все эт время сидела на скамеечке в прихожей и думала, не зря ли она отказалась за Майкла выйти замуж. Чужой-то ребенок, да еще в другой квартире, а не у нее дома фигуру ей не испортит. И грин карту брак поможет получить. Но теперь она упустила свой шанс… Сожалела не очень. Но осадок остался.

Вот такой роковой день выдался для всех по гороскопу. Что-то там наверху доказало сразу нескольким людям сразу, что человек предполагает, а Господь располагает.

Кстати, Ромео, выйдя из Зоиной квартиры домой не пошел, а пошел к Наталье Борисовне — ключи от ее квартиры отдать, сказать дату регистрации свадьбы — 2 сентября, через три недели, ну и перекусить с расстройства.

Наталья убирала в холодильник остатки шарлотки как раз, так что даже доставать ее не пришлось — такой жалобный вид был у бывшего теперь уже постояльца.

Ромео тяжело опустился на стул. Ему не хотелось Наталье ничего рассказывать. Но пришлось — еда всегда развязывала ему язык, а сладкое — тем более. Так что он изложил мудрой Татьяне. Что произошло. Услышав голоса новый постоялец тоже вошел на кухню и присоединился к разговору.

И узнал вместе с Натальей Борисовной дату свадьбы Насти и Ромео. И этот разговор стал для него и Натальи роковым. Но узнают они об этом позже. 2 сентября, на свадьбе их подопечных.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

А пока Наталья пребывала в эйфории. Смела ли она в молодости надеяться, что ее идеал джентльмена будет жить с ней в одной квартире. Скорее бы поверила, что ее инопланетяне похитят. Уж она постаралась снести в ту комнату где вполне по- спартански раньше жил Ромео) все лучшее — и шторы, и кресло с ушами (сама садилась на скамеечку для ног). Впрочем, через два дня после переезда Виктора Ивановича Сызмальцева (Самого!!!) как она называла его по привычке молодости мысленно ей пришлось отправиться в клинику на липосакции. Она попросила наркоз и ей больно не было во время этой операции. Но когда очнулась в палате, то увидела живот в складочку, кожа по бокам висела, как растянутая гармошка. Она даже заплакала — стало даже хуже, чем было. Плюс боль и головокружение. Поэтому из клиники она решила пока не выписываться, а пройти все процедуры. Так что отсутствовала она почти все время до свадьбы Александры с Ромео. И первая шарлотка для него так и осталась рекламной паузой в его судьбе. Стал ходить в кондитерскую за углом и за три недели его слегка «смягчило» от эклеров и трубочек с кремом. А Наталья купила корсет для себя и умяла всю оставшуюся обвисшей кожу в него, чтобы хоть немного понравиться Сызмальцеву.

— Ой, Наташенька, как же ты усохла-то?! — поразился он изменениям в женщине, которые его на самом деле не порадовали. И на ум пришла поговорка: «худая корова — еще не газель». Конечно в слух он заверил Наталью, что вот теперь он узнает этот божественный силуэт былых лет.

Наталья расцвела — не зря спустила все сбережения в клинике, значит. Самой-то ей есть нравилось куда больше, чем худеть. Но ради мужчины ее мечты…

Они вместе ужинали то дома, то в ресторане — там платил Сызмальцев. И уже за неделю появились какие-то традиции у обоих — кто первым идет в ванную, кто разливает чай, кто — готовит кофе. Но пирогов Наталья больше не пекла. А Сызмальцев не приносил ничего из кондитерской, чтобы не сбивать у Натальи «настроку на похудение». Он даже записал ее к «звездному» диетологу — Аудрюсу Йозенасу. который гастролировал по всему миру по бомондам разных стран и случайно был в то время в Москве.

Суть его диеты — есть определенные продукты через день в строго отмеренной количестве и ограниченного размера без малейших перекусов между приемами «типовой» пищи. Плюс нейро-лингвистическое программирование пациентов.

И сходив на консультации с красавцем — доктором за два дня на этой диете, точнее, системе питания Наталья сбросила два килограмма! Она даже подпрыгнула от радости на весах. Можно было и не ходить на липосакцию… Она понимала, что именно ее отправил Виктор Иванович к Йозенасу неспроста — ведь именно ей пищу потом готовить.

Словом, все шло хорошо. Но понесло же их вдвоем на эту свадьбу бывшего квартиранта с москвичкой Александрой!

Нет, толпы народа там не было. В Загсе так и вовсе присутствовали только пятеро: пара, свидетели и бабушка Александры. Свидетельницей со стороны невесты та попросила быть Зою. Ну а свидетелем стал сосед Александры — Павел. Но вот как раз бабушка, которая выглядела, как если не девушка, то по крайней мере лучше многих сорокалетних, и оказалось той самой роковой женщиной для Натальи Борисовны. Она была просто образчик вкуса. Ухоженности и красоты…Что уж. Не успели Наталья с Виктором Ивановичем войти, как у входа их встретила и препроводила на место у длинного стола эта самая антикварная Дива. Она облачилась в кремовый шелковый костюм на подкладке, обтекающий ее бедра и талию (без следов жира), в лицо она перед свадьбой внучки что- закачала. А волосы покрасила в благородный русый цвет (когда Ромео с ней знакомился, она была полностью седой). Лицо ее с кошачьим овалом явно было передано внучке через поколение. И теперь стало понятно, что с возрастом Александра останется такой же прекрасной. Что немаловажно было увидеть на свадьбе жених. Кстати, Ромео был в костюме и при бабочке, правда, костюм купил он не черный или серый, а темно-голубой. Его вечно нечесаные итальянские кудри уложил парикмахер. И всем стало очевидно, что если б этот «обаяшка» тоже выбрал профессию модели или актера, то достался бы не рядовой пока манекенщице Сашеньке. А какой-нибудь модели из числа Ангелов, что дефилируют по подиуму в белье — так пронзительно он был красив.

Но бабушка невесты, прошествовавшая к столу с эскортом импозантного Виктора Ивановича, который смотрел на ее фигуру сзади с таким хищным блеском в глазах, что не составляло труда догадаться, что он сядет рядом с этой «пионеркой» не только сзади. Так что как только эта Нани Ивановна уселась за стол, Наталья Борисовна прытко обогнала Виктора Ивановича и рухнула на стул рядом с Дивной бабушкой. И начала расспрашивать ее. Как та держит вес. Оказалось, что она перед свадьбой успела пройти полный курс у Аудрюса Йозенаса, к которому Наталья стала ходить на консультацию позже — с другой группой. Но тут их речь прервал тамада, заявив в микрофон, что первой поздравить молодых, произнести тост с бокалом в руках на возвышение в зале приглашается бабушка невесты — Нани Ивановне Беркутовой. И та, извинившись, пошла к микрофону у стойки по украшенному только букетами залу. Виктор Иванович выскочил тоже и как папарацци, защелкал своим профессиональным фотоаппаратом, купленным недавно специально для свадьбы в двух экземплярах — в подарок молодым и себе самому.

— Я желаю Сашеньке и Ромео прожить жизнь так, как мы прожили с Иваном. У них такая же разница в возрасте, он также ради меня переехал в свое время из Парижа в Москву, как теперь Ромео из Вашингтона. Говорят, что женщина повторяет судьбу матери, но этого я как раз Александре не пожелаю, так что рада, что она повторяет мою счастливую судьбу. Поздравляю молодых с правильным выбором — самым важным, важнее только выбор дела в жизни.

Все зааплодировали, а Виктор Иванович помог спуститься с возвышения антикварной красавице и сам подошел к микрофону:

— Не согласен, что выбор партнера менее важен, чем выбор профессии или типа бизнеса. Во- первых, потому что те, кто «женятся» (Он обозначил кавычки пальцами в воздухе) на работе — женятся на одиночестве, даже если вступают с кем-то в брак. Мы с женой познакомились. По сути, только тогда, когда я вышел на пенсию. А она тяжело заболела. До этого я видел ее в постели и спину на кухне, пока готовила завтрак мне. Ни о каких задушевных разговорах речь не шла и…

Тамада буквально оттолкнул его от микрофона:

— Все понятно. Представьтесь — кто вы и кому, и поздравьте же наконец молодых — это же не ваша свадьба.

— А жаль, — в микрофон сказал он, глядя в упор на Нани Ивановну. — Я Виктор Иванович Сызмальцев, посаженный отец Ромео. Его родители отлучиться из Вашингтона не смогли и обещали сыну сделать повторную свадьбу в США, когда молодые туда приедут после медового месяца. Так что я поздравляю всех нас с тем, что эта пара состоялась, им явно не придется разочароваться друг в друге. И я поздравляю себя с тем, что я сдал квартиру этой красивой парочке. Бог воздал мне это тем, что я здесь встретил женщину своей мечты — Нани Ивановну. Которую хочу попросить выйти за меня замуж и всех собравшихся приглашаю на нашу свадьбу с ней, если она согласна.

Все засмеялись этому, как шутке. Кроме Натальи Ивановне, у которой слезы хлынули из глаз, как у клоуна в цирке. Она прижала руки к лицу и убежала из зала, роняя букеты на пол, который стояли на прозрачных колоннах и те бились.

— Ничего, это к счастью, — с некоторым страхом в голосе констатировал в микрофон тамада.

Все сделали вид, что не заметили странного поведения Натальи. Виктор Иванович хотел было побежать за ней, но понял причину ее слез, а также то, что ему нечем утешить Наташеньку. Ведь он не шутил.

Он сел рядом с Нани Ивановной и поцеловал ей руку, потом поцеловал запястье.

— И где вы теперь собираетесь жить? — С улыбкой поинтересовалась у него Нани. — Квартиру вы сдали, с женщиной, которая хотела вас окольцевать — рассорились в микрофон?

— Не знаю, — растерялся Виктор Иванович. — Остается единственный вариант — я перееду к вам, буду платить за квартиру, получше узнаем друг друга заодно.

— Квартира у меня однокомнатная. Так что сначала свадьба — потом приедете.

— Хорошо. Но сегодня ночью я могу переночевать у вас без штампа в паспорте.

— Нет. Вам ведь нужно вещи собрать, организовать все в ЗАГСе, как я понимаю, по блату.

— Правильно понимаете… — Виктор Иванович тяжело вздохнул, подумав, как тяжело ему будет встретиться с Натальей Борисовной в ее квартире.

Но Наталья, когда он вернулся, уже спала — она выпила снотворное. Нет-нет, всего одну таблетку. Так что Виктор Иванович собрал два своих чемодана без проблем, и заказал себе на ночь гостиницу неподалеку. А утром позвонил своему бывшему сотруднику, тогда молодому, а теперь шишке в городской администрации. И в 11 часов утра уже зарегистрировал свой брак с Нани Ивановной. Она даже фамилию его взяла, чего он не ожидал, но был рад. И свидетелями на церемонии были Сашенька с Ромео. У них был билет до Нью-Йорка на вечер, потом они заезжали на день к родителям Ромео в Вашингтон. А потом отправлялись в Лас Вегас.

Ну а немолодые «молодые» взяли горящую поездку в Турцию, как раз ведь бархатный сезон. И там в первый раз и оказались вместе в постели.

— Нани, ты в холодильнике что ли жила, раз сохранила такое тело.

— Я жила в ожидании мужа. И как увидела тебя в дверях ресторана, сразу поняла — дождалась.

Глава девятая

Исаак Петров перешел на работу главным бухгалтером к своей любовнице в компанию. И ему очень понравилось там — муж почти не принимал участия в делах жены — он их фирму просто «крышевал», так что Исааку было где развернуться. И он уж постарался. Светлана изредка ездила с ним в домик в деревне. Но условие ее было таково: мыться каждый день — иначе он будет только главным бухгалтером. Ведь по вечерам они иногда уединялись в отеле. И всегда занимались сексом сначала в джакузи, а потом только в постели. Ну а ночью Светочка занималась сексом еще раз — со своим мужем, потому что тот встречался с любовницей только раз в неделю в загородном доме. Таким был негласный кодекс семьи. В которую один мужчина и одна женщина входили лишь «одним боком», вклиниваясь между супругами.

Мать не знала, что он ездил к женщине на встречи, иначе бы его отчитала. Но она заметила перемены во внешности сына, не могла не отметить улучшение его, так сказать, санитарного состояния. И начала приглашать на воскресенья девушек на выданье в их дом. Маленькие еврейки, похожие на маму приходили с утра, а когда Исаак возвращался с работы, но его ожидала рыба фиш — красиво украшенная потенциальной невесткой и сама претендентка — вся измученная долгим ожиданием и растрепанная от готовки. Исаак рыбу съедал, говорил девице вежливо, как на собеседованиях:

— Мы вам позвоним. Но не звонил.

Мать начала приглашать блондинок — освоила для этого Интернет — так ей хотелось внучку. Но блондинки обещали и не приходили — не верили, наверное, что мать может искать невестку таким образом и просто от нее отделывались.

Поднаторев в этом деле, она создала страницу от имени сына и стала писать страстные письма девушкам. Но они были такими старомодными, что на них отозвалась только одна престарелая дама, которая отметила хорошую грамотность якобы Исаака. Но ту отмела мама — с высохшей ветки ждать плодов нечего.

А потом мать решила, что ей же лучше — сын останется с ней и только с ней до конца ее дней.

Девочка-белочка видела фото Исаака на Топ фейсе. Но не отозвалась. Ее отправили в Милан после того, как забеременела хозяйка компании закупать одежду оптом. И там она жила по месяцу иногда. И в это время на ее пути встретился знойный итальянец — Маурицио. Он был небольшого росточка, с лицом такой красоты, что позавидовал бы любой киноактер. Просто подошел к ней в кафе и заговорил, показывая на безымянный палец на левой руке и махавший руками, скрещивая их между собой и талдыча: «Но бэби, но бамбино!». Томочка рассмеялась и стала такой соблазнительной, раскрасневшейся и взволнованной, что парень так и застыл с приоткрытым ртом. И в воздухе между ними повисла напряженная тишина. Ангел пролетел.

Тома осознала, что вот она — судьба! Ведь она как раз сидела завидовала, любуясь на парочку за соседним столом в таверне, которая лизалась очень самозабвенно. И думала о том, как бы выйти замуж, но не рожать. Выходит, намечтала себе парня! Ведь этот тип — Маурицио — появился будто из ее головы, да еще с нужными словами, прямо как чертик из табакерки.

Тамара решила, что это знак свыше, надо как минимум решиться потерять девственность вдали от дома — при желании можно этого Маурицио не увидеть больше никогда. То есть, при отсутствие желания. Но в тот момент, когда он прямо за столиком наклонился и ее поцеловал, желание возникло — сделал это Маурицио умело. Они оказались почти одного роста и комплекции. И внешне выглядели как брат и сестра.

Томара отстранила его смуглое, такое будто бы всегда знакомое лицо, останавливая головокружение. И поднялась со стула, лперевшись на его руку.

Потом они пешком недолго шли по каким-то улочкам, петлявшими между домами, держась за руки. И в одном и ничем не примечательных современных зданий Маурицио показал на подъезд:

— Мама, мама — На этих словах он пожал одной своей рукой вторую руку, изображая жестом знакомство. Ну что ж, мама, так мама. Ей с Маурицио детей не крестить.

Мама оказалась высокой и суховатой женщиной. Поздоровавшись, она ушла куда-то в глубь квартиры, где прозвучал в ответ на ее слова мужской голос. И вскоре появился папа с таким же лицом, как у Маурицио, но под два метра ростом, с красиво поседевшими висками. И его глаза-маслины блеснули лазерным лучом при виде такой милой малышки.

— Чао, — сказал он таким густым и обволакивающим голосом, что все в Тамаре затрепетало. — Джерри, представился он, красиво искривив свои прекрасные губы в улыбке.

Томе даже пришлось прокашляться, прежде чем ответить по русски: —Здравствуйте.

— О, руссо! (и что-то еще на итальянском) — с восторгом и взволнованно затараторил отец Маурицио. А мать перевела на английский: — Он так рад, говорит, что русские девушки самые красивые.

По кислому виду женщины было видно, что перспектива принять в семью действительно очаровательную девицу, которая так нравится ее супругу, ее не радует. Но потом она будто внутренне что-то решила для себя, видимо — ему нравятся все, а эта по росту сыну подходит. И она сказала фразу:

— Добро пожаловать в семью. Надеюсь вы будете тут счастливы. — Голос ее дрогнул на последнем слоге. И Тамара, которая в первые полчаса знакомства с парнем никак не ожидала родительского благословения, не знала. Что сказать и что сделать. Над этим она размышляла, пока пила чай. Оказывается, за это время отец Маурицио — Джерри успел съездить на мотоцикле в ювелирный за углом и прямо через стол передал коробочку с кольцом сыну. И тот без промедления упал на колени и с такой мольбой смотрел на Тамару, что той захотелось ему, как собачке, клянчащей еду, сунуть в рот конфетку. Но он поймал ее руку, и крепко сжав стал натягивать кольцо на палец.

— Но-но, но фэмили, но бэби!

И тут мать сказала по — английски фразу, что его сын не может иметь детей из-за серьезной травмы яичниклв в подростковом возрасте, поэтому он так обрадовался, когда Тамара согласилась что детей ей не надо.

У девушки полегчало на сердце. И она кивнула и протянула руку за кольцом.

— У нас говрят: на каждую кастрюлю найдется нужная крышка. — Сказала она матери внезапного жениха по- английски. И та просияла — ее ребенок получил свою надувную куклу — ведь он с ней даже поругаться не сможет, обидеть словами тоже не удастся. У него будет регулярный секс. А девочка-белочка получит жилье в Милане — брак этот в каком — то смысле выгоден им обоим. Единственное, что смутно терзало Томочку в тот момент, что папаше она нравится даже больше, чем сыну. Но это ее только порадовало. Будет у нее и муж, и любовник. А ведь только час назад она была уверена, что замуж не выйдет никогда. От судьбы не уйдешь.

Маурицио пошел ее провожать в отель. И они так целовались на пороге ее комнаты, что ждать до свадьбы никому в голову не пришло.

Секс был не очень страстным, потому что от волнения у парня эрекция не наступала, и только новая серия поцелуев оживила его орган. Но тот…подогнулся, наткнувшись на плеву!

— О мамма — миа! — потрясенно завопил Маурицио и дальше затараторил восторжено и стал целовать Тому между ног. После этого у него все получилось. Было больно, странно, никаких чувств и тем более восторгов как в кино не возникло.

Маурицио не смог уснуть возле девушки, адреналин его переполнял.

Он вернулся домой и рассказал отцу о случившемся.

— Да, удивительно, что такая красавица оказалась девственницей. Куда их мужчины смотрят. И он мысленно стал представлять, как они когда-нибудь и где-нибудь уединятся. Уж он-то сумеет научить ее всему. Ну а сын… сын отцу не помеха. Он мало что умеет в этой области — у него комплекс, к девушкам выше себя он не решался подходить, поэтому время от времени удовлетворял себя сам в ванной. По сути, встретились ночью в постели два девственника.

Матери утром сын рассказал, что ее будущая невестка — чистый Ангел.

— Ну что ж, благословляю вас. Только надо снять квартиру. Раз уж все началось до свадьбы.

И муж ее, который хотел было что-то возразить, рот закрыл усилием воли. Со временем жена потеряет бдительность. И все будет хорошо в их (пусть и не слишком традиционной) семье.

И Тамара сообщила шефу, что выходит замуж в Италии. И ей повысили зарплату — не придется платить за ее отель в командировках.

На кухне у Натальи Борисовны, где когда-то было несколько едаков, наступила эра без запахов и вкусов. Хозяйка фанатично худела. Она переплюнула даже соседку анарексичку в своей приверженности диете.

Теперь Зоя не могла рассчитывать на еду в доме соседки — пили «пустой» чай и рассуждали об упущенных возможностях жить в паре.

Зоя перекрасилась в брюнетку. С ее светлыми глазами, почти закрытыми графичной челкой, и с фарфоровой кожей она казалась женщиной вамп. И напротив сидела Наталья — постройневшая, похорошевшая. Но более морщинистая чем раньше. На месте щек залегли тени, подчеркивающие провалы.

Зоя первой подняла опасную тему:

— Вчера встретила Таню, она разговаривала со мной сквозь зубы и сказала так с акцентом на слове «муж»:

— Мой муж повез ребенка своей маме. Мы с ним едем в тур в Индию изучать Камасутру. — Наталья уловила в рассказе Зои нотки зависти к подруге.

— Жалеешь, что отказала Майклу в критический момент?

— Жалею. Но ведь была вероятность, что он отец ребенка. Тест ДНК только три дня назад подтвердил, что биологический отец — Миша, а не он. А повесить на себя чужого ребенка…

Наталья встрепенулась:

— А что, если посоветовать и Виктору Ивановичу с Наной поехать в этот тур по изучению Камасутры. — взволнованно сказала Наталья.

— Зачем?! Чтобы они еще больше улучшили свою сексуальную жизнь?

Наталья вздохнула. Ох уж это вечное ее желание помочь всем и каждому в чем бы т ни было.

— Просто, чтобы с ним был повод поговорить. — попыталась она оправдать свою глупость.

— Сама лучше поезжай. — Подбодрила ее Зоя.

— Мне не с кем. — Растерялась Наталья Ивановна.

— Ну да. — теперь Зоя поняла, что наступила на мозоль своей «кормилицы

Наталья Борисовна вздохнула:

— Мне лучше быть одной, чем с кем-нибудь другим.

На кухне установилась тишина.

— Вот вроде все как пару месяцев назад. Мы вдвоем и обе без пары. Но только тогда мы чувствовали себя свободными, а теперь… одинокими. Это плохо. И не правда. По сути, практически, нам не нужен никто, только компания.

— Это потому, что в этом веке все нужно делать сразу или никогда. Это как с диетой — пока не растянешь желудок — есть не хочется. А теперь я есть хочу. А ты — не готовишь!.

— А знаешь, я сделала гороскоп у Аллы Вишневетской. Иона мне сказала, что по судьбе мне жить одной и стать всемирно знаменитой моделью. Но для этого мне надо уехать за границу. И скоро мне предложат судьбоносный контракт. — не успела Зоя договорить, как зазвонил ее мобильный телефон. На экране высветился зарубежный номер.

— Уважаемая Зоя, — сказали ей на английском авторитарный голос: — Нам понравилось ваше фото в черном парике. Мы приглашаем вас стать лицом нашей торговой марки парфюмерии на три года.

Вместо ответа Зоя пронзительно завизжала! Значит все не зря, значит можно будет заниматься любимым делом и ни от кого не зависеть, никого не искать, ни за что не цепляться, а главное — можно не выходить замуж.

— Ну вот, опять красавицы на экспорт! — отреагировала Наталья Борисовна неожиданно для Зои. — И когда только вас начнут разбазаривать. Мужиков наших за головы по миру растащили, а девок — за тела. Сперва на Запад, теперь — на Восток. Не уберегли тут генофонд! А теперь спрашиваем: что делать, кто виноват, исследования заказываем.

Зоя, пребывающая в эйфории, закружилась в вальсе по комнате, изящная. Как статуэтка.

— Все, отошла мода на русских моделей. Меня-то позвали, потому что я в черный цвет волосы покрасила. Теперь наши девчонки будут сюда возвращаться.

Наталья Борисовна вдруг как-то странно поднялась. Будто пытаясь не расплескать что-то и, двигаясь сомнамбулически, не отвечая на встревоженные вопросы Зои, начала искать свой телефон. Нашла и набрала номер, зафиксированный в памяти телефона:

— Алло, Ромео! Ты отчет уже написал? Ах, нет. Тогда даю подсказку: репатриация наших на родину с их деньгами, пока железный занавес окончательно не опустился с той стороны от нас. Надо это обеспечить, пока там их не ободрали, как липку. Замки, накупленные в Европе, не отобрали. Недаром же они повсюду ищут русский след, чтобы все это называлось не обокрасть. А конфисковать за грехи.

— А вернуться они сюда с преумноженными за бугром миллионами и ностальгией по березкам, Аленушкам и братцам Иванушкам! Наталья, ты гений!!! — Завопил Ромео из спальни своих родителей в Вашингтоне, где он как раз обсуждал с ними свой переезд в Москву навсегда.

— И в чем она гений? — спросил отец на английском, хоть и был по крови русским и говорил со своим сыном, владеющим русским языком в совершенстве, хоть и родился тут.

— Она подсказала мне вывод для отчета заказчику. — И какой?

— Вернуть домой русских с капиталами. Сейчас самое время: начались гонения на русских на Западе, обвинят Бог знает вчем, изобретают немыслимую вину неподходящим на эту роль людям нужной национальности.

Популярность России при новом руководстве все растет. Права Наташенька свет Борисовна: какими — то мерами по ограничению возрождать национальное — просто бесперспективно, это уже пытались в Германии сделать фашисты, но к чем это привело — к уничтожению в войнах их мужчин. Генные манипуляции по возвращению цвета глаз и волос — это долго, трудно и дорого. Так что возможно в отдельных случаях и по желанию самих родителей.

— Ты прав сын, только экономические стимулы срабатывают. -

В Дмитрии Олеговиче всколыхнулся аналитик. Его понесло. Он начал лохматить вихры, уже слегка редеющие на макушке, туже затянул поясок халата.

— Только не говорите мне теперь, что я должна заняться продажей дома и подготовкой переезда в Ярославль, откуда бабушка при красных сбежала. — Взбеленилась Надежда Степановна (некогда Алексеева (теперь Алекс).

— А это идея! — Отец семейства и сам не понимал, всерьез ли говорит такое. — Давайте переедем всей семьей в Москву. — с новой силой стал гнуть свою линию Ромео. — Пока вам не сказали, что вы что-то слишком «про-русские» для Госдепа!

— Эй, не шути так! Мысль материальна, упрячут предков в тюрьму- остановила Сашенька мужа. — Ведь это теперь у них тут нью-оъота на ведьм.

В шортиках и майке — такая милая- она не могла выглядеть внушительно при всем желании поддержать Ромку (так стала она его называть). Но ей не хотелось бы жить рядом со свекровью не здесь, не дома — в Москве. Она ей показалась похожей на ее собственную мать: слишком сухой и рациональной до цинизма. Впрочем, отец Ромео нравился ей больше. Чем ее собственный «сухарь». Саша с детства не хотела ему подражать, как и напыщенной матери, ей нравился тот тип, к которому относилась бабушка.

Надежда Степановна побледнела. Ей не хотелось это слушать, но не думать об этом она не могла, самой с опаской, через препятствия привычки к прошлому благополучию, но все же лезли в голову такие мысли.

— О Господи, я только недавно розарий возле дома высадила. — Похоже, она осознала. Что невестка права. И заплакала тихо и обреченно. Им было так трудно свить это гнездо. И теперь его разорят по той же причине. Что позволили создать — из-за того, что они «перебежчики из России.

— Значит, еще не прижились твои розы, — подошел к ней сын и прижал ее голову к своей груди. — Выкопаем мы с папой твои обожаемые кусты, и пароходом отправим через океан. Или самолет зафрахтуем, чтоб быстрее. А? — все присутствующие понимали, что розы — это только малая толика того, о чем плачет эта леди, под личной которой прячется женщина. Запуганная всем ходом истории на генетическом еще уровне.

Отец же Ромео на то и дипломата, чтобы «размазать» острый конец вопроса. Он быстро перестроился с идеологических тем на практические, а именно — на подготовку к отъезду:

— А мебель тут оставим. Вместе с домом продадим. Там же в Москве теперь все можно купить? — посмотрел он на растерянную Настю выразительно, привлекая ее в сообщницы. Но девуушка ответить не успела.

— Вот ты себя и выдал, — подловила жена, — Сколько волка не корми…

Все еще продолжали ссориться, а Ромео с Сашенькой пошли в свою спальню.

— С отъездом надо ковать идею, не отходя от кассы. А мне еще отчет писать.

— Так ты отчет в спальне будешь писать, — разочарованно, но кокетливо спросила Саша.

— Нет, лично вносить вклад в генофонд., — сказал он, скидывая с себя махровый алый халат, взятый накануне в шкафу у отца на пол.

Наталья Борисовна после того, как Зоя убежала всем хвастаться супер-контрактом вытащила из бумажного пакетика пышную булку, присыпанную сахарной пудрой и впилась в нее зубами. Нет, она не заедала стресс, напротив была довольна собой: Зоя, конечно, уедет —она всегда об этом мечтала. А Наталья квартиру ее посторожит. Танюшка пристроена, она теперь тут останется. Ромео с Сашенькой приедут. И через них останется в судьбе Виктор Иванович с этой своей… От перемены мест сумма привязанностей сумма не изменяется. Где-то убудет, кто-то прибудет.

Жизнь — это сумма тел вокруг и дел в прошлом. И лично у нее эта сумма — единица. И это не хорошо, не плохо, а так, как оно есть. И страдать по этому поводу она не собирается. Ведь жизнь человеческая всегда только черновик.

Оглавление

Предисловие автора

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая