Восхождение [Анатолий Михайлович Медников] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Учреждение, в котором он работал, носило несколько жестковатое для произношения название, составленное, как это и делается повсеместно, из первых букв трех слов: Управление жилищного строительства. Получалось УЖС, а слышалось иногда и что-то похожее на ужас или ужис. К сожалению, у нас, когда образуют эти порою трудно выговариваемые слова-сокращения, мало кто бывает озабочен их благозвучием.

УЖС-3 объединяло в Москве три больших домостроительных комбината, чья производительность составляет значительную долю того, что делает в столице весь Главмосстрой — крупнейшая в стране, да и во всем мире градостроительная организация. Достаточно сказать, что УЖС-3 сдавало в год домов больше, чем, скажем, весь Ленинград.

В 1970 году, когда я впервые познакомился с Геннадием Владимировичем Масленниковым, он работал одним из заместителей начальника УЖС-3 по монтажу и сдаче домов. И первое, что я увидел, когда вошел в его кабинет, была карта-схема монтажа новых зданий и кварталов в различных районах Москвы, где возводили дома все три домостроительных комбината.

Карта-схема с заштрихованными и белыми квадратами, что соответственно означало уже смонтированные или еще только намеченные к строительству здания, висела на стене как раз напротив стола. Карта всегда была перед глазами Масленникова. Контуры ее повторяли очертания новых районов застройки на севере и юге, востоке и западе столицы.

По сути дела, это тоже было своеобразное «окно» в новую Москву, дававшее возможность с небольшой лишь толикой воображения мысленно представлять себе и поднимающиеся в небо этажи, картины строительных площадок, в чем-то похожие и вместе с тем все же всюду разные.

Каждое утро диспетчер УЖС-3, заходя к Масленникову, наносил на карту новую обстановку, а говоря военным языком, «поднимал карту» тем, что заштриховывал остро отточенным карандашом темные полоски, обозначавшие возведенные за сутки этажи.

Таким образом, Масленников знал и видел, где и как продвигается строительство, на сколько этажей, домов выросла за сутки Москва. И эта возможность наблюдать за «движением карты», за огромной, интенсивной и динамичной работой на громадных московских площадях, этот взгляд через второе его, воображаемое окно доставляли Масленникову не меньшее удовольствие, чем прекрасный вид, открывавшийся из кабинета на примечательный уголок центра столицы.

Вот именно с центра Москвы и начался у нас разговор при самом первом знакомстве, и касался он некоторых замечаний Масленникова критического и делового характера. Но ведь личность человека интересного, думающего, в чем-то самобытного, если такая личность существует, сразу дает себя почувствовать в любых суждениях, в существе замечаний на специальную тему, в жестах и улыбках, даже в том, как именно, в какой эмоциональной тональности, эти суждения высказываются.

— У меня есть личное отношение к проблемам, — сказал мне Масленников.

Кажется, это была первая его фраза, которая мне запомнилась. Собственно говоря, в ней не было ничего особенного. Личное, заинтересованное отношение к строительным проблемам должно быть свойством каждого человека с какой-то мерой своей личной причастности к градостроительным делам. Однако ведь не каждый скажет именно так, сразу подчеркивая свою убежденность, основанную на опыте и наблюдениях.

— Мы занижаем этажность в Москве, в центре особенно. — Масленников, как бы призывая меня в этом убедиться, махнул рукою в сторону окна. — Затянули штамповку девятиэтажных домов. — Он так и сказал — «штамповку», как будто бы речь шла об изготовлении каких-то деталей на прессе. И добавил решительно: — Москва должна подниматься вверх!

Сейчас это мнение стало повсеместным. Кажется, уже все убедились в том, что Москву надо поднимать вверх, рельефнее очертить ее высотный силуэт, строить типовые двенадцати- и шестнадцатиэтажные и более высокие дома. Но летом семидесятого года о будущем столицы думали еще по-разному.

Еще вовсю возводились ныне печально знаменитые пятиэтажные дома без лифта, одно время ошибочно признанные своего рода экономической панацеей в городском жилом строительстве. Пятиэтажки заняли огромные площади в Черемушках, Мневниках, Измайлове, Филях, без нужды «растянули» Москву на многие километры. Правда, их уже и тогда основательно вытесняли с конвейеров домостроительных комбинатов девятиэтажные типовые здания, более комфортабельные и удобные, считавшиеся в то время прогрессивной новинкой, полностью удовлетворяющей потребности города.

— Вы знаете, — сказал мне Масленников, — в центре Москвы еще десять лет назад жило около девятисот тысяч человек, а сейчас осталось четыреста пятьдесят примерно. Центр мы разгружаем для перестроек.

Центр Москвы, сложившийся в течение столетий, прекрасен именно в своей архитектурной полифонии. Это история, выраженная в камне и бетоне, вовсе не молчит, а говорит много, сильно и впечатляюще нашему разуму и чувству. С центром Москвы наиболее прочно