Видение в голубом [Николь Берд] (fb2) читать онлайн

Николь Берд Видение в голубом

Пролог

Письмо прибыло в день ее рождения. Джемма шла в музыкальный класс, как вдруг ее остановила первоклассница и передала ей конверт.

— Спасибо, Мэри, — беря его, произнесла Джемма. Письмо выглядело солиднее и весомее, чем регулярно получаемое ею раз в три месяца уведомление от ее поверенного. В душе Джеммы шевельнулась смутная надежда.

— Хорошо, мисс. — Девочка быстро присела, словно перед учительницей, и с чувством выполненного долга пустилась вприпрыжку к себе в класс.

Джемма вздохнула. Действительно, по возрасту она была едва ли не сверстницей некоторых школьных наставниц и в глазах юных учениц мало чем отличалась от них. Будучи по своему положению пансионеркой, Джемма иногда помогала, занимаясь с детьми. Она терпеливо выслушивала, как неуверенно разыгрывают девочки на фортепьяно гаммы, или проверяла их заляпанные кляксами тетрадки, вспоминая то время, когда сама была такой же маленькой. Когда Джемма попала сюда ребенком, каменные стены пансиона представлялись ей крепостью, внутри которой она обрела защиту и поддержку; позднее пандой стал для нее чем-то вроде тюрьмы.

Сегодня ей исполнился двадцать один год. Многие девушки в ее возрасте уже вышли замуж, некоторые даже успели стать матерями; иногда Джемма получала весточку от своих подруг, вместе с которыми некогда училась, которые, выйдя из стен пансиона три-четыре года назад, вступили в настоящую жизнь, полную насущных забот. Но в отличие от Джеммы им было куда податься после пансиона.

Может быть, ей тоже выпадет такая возможность: она влюбится, выйдет замуж, у нее появится семья, которая наполнит смыслом ее жизнь. Может ли она рассчитывать выйти замуж за благородного и достойного человека?

Джемма взглянула на толстый пакет, где были указаны ее имя и адрес: «Мисс Джемма Смит, частный пансион мисс Мейшем для избранных молодых леди, Йоркшир». Все было написано мелким аккуратным почерком того самого стряпчего, который вот уже в течение нескольких лет посылал ей раз в три месяца деньги на карманные расходы вместе с несколькими строчками, сухо уведомляющими, что плата за ее обучение внесена. Однако положенные ей карманные деньги она получила всего две недели тому назад — но тогда что это? Вряд ли там были поздравления с днем рождения, ведь за все это время ее поверенный не написал ей ни одной строчки, которая не касалась бы непосредственно дел или денег. Может быть, там…

Джемма сломала восковую печать и с недоумением пробежала глазами листок бумаги:

«Дорогая мисс Смит! Три недели тому назад мне было поручено передать вам это послание в день, когда вам исполнится двадцать один год. Весь к вашим услугам, Август Пиви, поверенный».

Внутри находился еще один запечатанный конверт с единственным написанным на нем словом — «Джемма»; впрочем, разобрать, что было выдавлено на воске, Джемме не удалось. Бумага была превосходного качества, а почерк более изящный и с большим количеством росчерков и завитушек в отличие от почерка стряпчего. Скорее всего это писала женщина. У Джеммы от волнения быстро забилось сердце, а дыхание участилось. Дрожащими пальцами она распечатала конверт и быстро просмотрела написанное, затем, не веря своим глазам, перечитала все снова.

Джемма прижала письмо к груди, попятилась к деревянной скамье, стоявшей позади нее в углу зала. И, почувствовав слабость в ногах, упала на нее как подкошенная.

Окружающий ее мир преобразился.

Глава 1

Деньги, вне всякого сомнения, вещь весьма полезная.

Мисс Луиза Крукшенк разгладила складку на своем новом дорожном платье лазурно-небесного цвета и слегка улыбнулась, чтобы не казаться излишне чопорной. Ведь среди определенного круга людей она слыла «хорошенькой мисс Крукшенк», кроме того, она знала: если хочешь еще больше подчеркнуть свою естественную привлекательность, не стоит выглядеть излишне самодовольной.

Но факт оставался фактом: теперь, когда она стала обладательницей солидного состояния, все обстояло иначе. Как только в самом конце зимы ей исполнился двадцать один год, Луиза наконец-то получила право распоряжаться унаследованным от отца состоянием. Правда, формально дядюшка Чарлз по-прежнему распоряжался ее деньгами, но дядюшка был таким милым, что ей не составило особого труда уговорить его согласиться с самой последней ее прихотью. Она приобрела элегантный экипаж и теперь ехала в нем в Лондон — к своей самой заветной цели.

Наконец-то!

Появление Луизы в высшем свете долго откладывалось: после смерти отца она, как и полагалось, год носила траур и приводила в порядок семейные дела. Однако в прошлом году она все-таки оказалась в Лондоне с намерением показаться на ежегодном сезоне. Но когда она прибыла в Лондон, все пошло не так, как ей того хотелось. При воспоминании о тех бедах, которые постигли ее во время пребывания в столице, Луиза поежилась. Но в этом году все будет иначе, в этом году…

Карету тряхнуло, и она остановилась. Луиза схватилась за сиденье, чтобы не свалиться на пол. На противоположной стороне кареты дремала мисс Поумшак, компаньонка Луизы, весьма почтенная особа. Пробудившись от толчка, она слабо вскрикнула:

— Что случилось, мисс Луиза? На нас напали грабители?

— Помилуйте, конечно, нет, — ответила Луиза, пытаясь рассмотреть сквозь залитые дождем стекла кареты, где они находятся, однако сквозь ливень ничего не было видно. Луиза чуть-чуть приоткрыла дверцу кареты, не обращая внимания на порывы ветра, обдававшие каплями дождя ее платье, и хлынувший внутрь кареты холод. Мисс Поумшак снова то ли полувскрикнула, то ли полувзвизгнула и поплотнее укутала шалью свои худенькие плечи, однако Луиза была непреклонна. Ей хотелось посмотреть на своего жениха.

Сэр Лукас Инглвуд с непокрытой головой — должно быть, ветер унес его шляпу — ехал на лошади рядом с каретой, его вьющиеся каштановые волосы намокли. Но он сам изъявил желание ехать верхом, и хотя Луиза любезно предложила ему сесть в карету, когда начался дождь, он с усмешкой отказался.

— Небольшой дождик не повредит настоящему мужчине, — весело заявил он.

Сейчас веселости у него явно поубавилось.

— Луиза, это бессмысленно, — обратился он к ней. — Дождь льет не переставая. Дорогу развезло. Лошади с трудом тащат экипаж, но вон там, впереди, приличная на вид гостиница. Придется остановиться и переждать ненастье.

Луиза запротестовала было: нет, она хочет в конце дня попасть в Лондон. Однако, оглядевшись, согласилась и захлопнула дверцу кареты.

Спустя мгновение экипаж снова тронулся, сильно кренясь из стороны в сторону, поскольку лошади с трудом тащили его по липкой от грязи дороге. Немного успокоившись, Луиза вздохнула.

Как жаль, что не все зависит от денег.

Промокшие до нитки, они вбежали в гостиницу. Многие путники укрылись здесь от разыгравшейся непогоды.

Их встретил поклонами и подобострастной улыбкой сам хозяин, его угодливость могла бы удовлетворить самого придирчивого члена высшего общества, но, к сожалению, отдельных кабинетов в гостинице не оказалось.

— Смею вас уверить, мисс, что пассажиры почтовой кареты — приятные и почтенные люди, они не станут вам докучать. А пока моя жена приготовит вам прекрасный обед. Возможно, это улучшит вам настроение.

С хмурым видом сэр Лукас препроводил Луизу к ее месту в углу залы и помог снять ее промокший насквозь плащ. Хотя Луиза предпочла бы очутиться поближе к огню, как и мисс Поумшак, буквально не сводившая глаз с очага, для сэра Лукаса было главное соблюсти приличия.

По всей видимости, и для пассажиров почтовой кареты эта остановка в пути также оказалась вынужденной и непредвиденной. Вокруг пылающего огня столпилось несколько мужчин. Пытаясь побыстрее просушить одежду, они, приподняв фалды своих фраков, почти все сразу повернулись задом к огню и оживленно обсуждали положение дел на рынке и цены на шерсть. Весь зал наполнился запахом сырой шерсти, который смешивался с дымом очага, а также с табачным дымом одной, судя по всему, особенно вредной трубки, которую, зажав между тонкими губами, курил почтенного вида господин, сидевший у самого камина.

— По крайней мере мне удалось получить спальню для вас и мисс Поумшак, — сказал Луизе Лукас.

— Почему бы нам не взять отдельный номер? — почти шепотом возразила Луиза. Ее спутник как раз отряхивал от дождя ее длинную накидку и, по-видимому, не расслышал недовольства, прозвучавшего в ее голосе.

— Это все, что у них было, — пояснил Лукас. — Мне придется лечь вместе с остальными мужчинами здесь, в зале, так что вам еще повезло.

Вздохнув, Луиза кивнула.

— Спасибо вам, Лукас, за то, что вы так печетесь обо мне, — улыбнулась она ему.

При этих словах Лукас, как ей показалось, выпятил грудь.

— Разве я не обещал вашему дяде заботиться о вас? — с гордостью произнес он. — В этом году с вами не случится ничего плохого!

Вспомнив свою прошлогоднюю безрассудную авантюру, Луиза нахмурилась. Тогда ей пришлось буквально бежать из Лондона.

Владелец гостиницы принес им дымящиеся чашки с подогретым вином. Хорошо, что она еще не успела снять перчатки, — Луиза держала в руках горячую чашку и пила маленькими глотками.

По телу поползло приятное тепло, в котором словно растворились ее недовольство и разочарование. Скоро, совсем скоро она будет в Лондоне.

Извинившись, Лукас вышел посмотреть на экипаж и лошадей, чтобы проверить, хорошо ли почищены и накормлены животные — он очень любил своего красавца мерина. Оставшись наедине с мисс Поумшак, которую, по всей видимости, интересовало только содержимое ее чашки, Луиза огляделась. И тут заметила одинокую женщину, сидевшую несколько поодаль, в стороне от всех остальных пассажиров почтовой кареты.

Почему эта женщина, изысканно одетая, как успела заметить Луиза, путешествует в одиночестве? Эта женщина, нет, скорее девушка, вряд ли старше самой Луизы. Она не поднимает глаз, держится особняком, ни с кем не вступает в разговор. Неужели ее никто не сопровождает?

У Луизы проснулось любопытство. Кроме того, ей было скучно, и, судя по всему, вечер обещал быть длинным и Луизе хотелось скоротать его за беседой. Только не с мисс Поумшак и не с дорогим Лукасом, который скорее всего проторчит на конюшне несколько часов, пока не убедится, что с лошадьми все в порядке. Подчинившись внезапному порыву, Луиза встала и пошла через весь зал, да так быстро, что компаньонка не успела ей помешать.

Она остановилась прямо напротив незнакомки, которая с удивлением взглянула на нее.

— Извините, — любезно произнесла Луиза, — но мне кажется, вы скучаете в одиночестве. Не хотите выпить с нами немного вина?

Девушка покраснела. Ее темные волосы выбивались из-под капора — мокрого и невзрачного, но все искупали ее глаза, удивительного темно-синего цвета, они вызывали в воображении прозрачную глубину морских вод в солнечный день. Кожа у нее была белая и чистая, а когда она заговорила, сразу стало ясно, что она хорошо воспитана и образованна.

— Мне не хотелось бы оказаться навязчивой, — ответила она несколько смущенно.

— Ну что вы, вовсе нет. Конечно, по-настоящему нельзя так представляться при знакомстве, тем не менее я мисс Луиза Крукшенк из Бата. Направляюсь в Лондон, к началу светского сезона.

Незнакомка по-прежнему колебалась.

— С вашей стороны это весьма любезно, но вы уверены, что ваша матушка одобрит такое знакомство?

— А, мисс Поумшак. Это моя компаньонка. Моя матушка скончалась несколько лет тому назад, — сочла своим долгом объяснить Луиза. — Среди моих родственниц не нашлось желающих сопровождать меня. У меня есть две тети, но у одной недавно появился младенец, и ей теперь совсем не до развлечений в Лондоне. А вторая тетя недавно вышла замуж и сейчас наслаждается медовым месяцем, путешествуя по свету. Смею вас уверить, от нее я получаю письма из самых удивительных мест. В последнем письме она пишет, что ездит верхом на верблюдах и осматривает пирамиды. Кроме того, она посылает мне восхитительные подарки. Среди них шаль из Персии. Она просто невесомая, словно воздушная, к тому же очень теплая, а расцветка у нее ну просто изумительная.

Девушка улыбнулась. Луиза обрадовалась ее улыбке. Стоит ли говорить, что своей открытостью Луиза располагала к себе людей.

— Пойдемте, — упрашивала Луиза. — В такой мрачный день вам просто необходима подходящая компания. Вместо того чтобы обедать с пассажирами кареты, вы можете пообедать с нами — это будет гораздо приятнее, не правда ли?

За окнами, исчерченными полосками дождя, стемнело, и разговоры у камина становились все громче. Незнакомка поднялась и слегка присела.

— Благодарю вас, вы очень добры. Меня зовут мисс Джемма Смит. На протяжении нескольких лет я находилась в пансионе мисс Мейшем для избранных молодых леди — это неподалеку от Йорка — и только недавно вышла оттуда.

Луиза провела ее в их уголок, где представила мисс Поумшак, и знаком велела владельцу гостиницы подать еще вина.

Они удобно расположились. Мисс Смит сняла мокрый капор и попыталась привести свою прическу в порядок.

— Вы направляетесь в Лондон на тамошний сезон или собираетесь навестить родственников? — вежливо поинтересовалась Луиза, стараясь не быть слишком назойливой.

Новая знакомая медлила с ответом.

— Да, по семейным обстоятельствам, — согласилась наконец Джемма, отпив из бокала вина.

Это вряд ли могло удовлетворить любопытство Луизы, поэтому она решила кое-что поведать о себе. Может быть, чуть погодя мисс Смит станет более разговорчивой.

— Вместе со мной едут моя компаньонка и сэр Лукас, мой жених, — сообщила Луиза, бросив взгляд на свое обручальное кольцо с топазом.

— О, мои поздравления, — произнесла мисс Смит.

— Благодарю вас. Лукас хочет, чтобы мы обвенчались этой весной. Но мне сперва хочется побывать в лондонском высшем обществе, ведь я никогда не выходила по-настоящему в свет. И не вижу причин для того, чтобы так торопиться со свадьбой, столь же желанной, сколько желанен мне сам Лукас. Не стоит говорить, но… — Луиза понизила голос. — После печальной кончины принцессы Шарлотты во время родов прошлой осенью мое стремление связать себя узами брака почему-то уменьшилось.

Мисс Смит понимающе закивала. Пожалуй, вся страна горевала от этой утраты. Принцесса снискала себе любовь среди народа в отличие от своего ветреного папаши, принца-регента^[1]. Ее кончина вызвала подлинную глубокую скорбь. Принц же был более удручен утратой своего единственного ребенка, во всяком случае так поговаривали. Несмотря на это, принц был по натуре жизнелюбом, и Луиза тайком надеялась, что открывающийся весной светский сезон не будет слишком омрачен этой трагедией.

— У вас есть свой дом в Лондоне? — спросила мисс Смит, принявшись отряхивать капельки воды со своего серого дорожного платья. — Или вы намерены остановиться в гостинице?

Луиза улыбнулась.

— В городе я сняла вполне приличный дом со всей обстановкой и прислугой по весьма умеренной цене, — объяснила она. — Лукас пока будет жить в номерах. Он весьма щепетилен и полагает, что ему не совсем прилично оставаться со мной, даже если меня сопровождает компаньонка. Но как только мы с Лукасом поженимся, я надеюсь, мы купим дом. Дом в городе снял мой дядя, я еще не видела этот особняк. Впрочем, дядя уверил меня, что я останусь довольна.

— Как это приятно, — чуть грустно произнесла ее собеседница.

— Полагаю, вы собираетесь остановиться у своих родных? Как только устроитесь, обязательно пригласите меня к себе, — сказала Луиза. Ей нравилась эта девушка с задумчивыми синими глазами и приятными манерами, без всякого намека на жеманство. — Вас не было в Лондоне в прошлом году? У меня такое ощущение, будто я уже где-то видела вас раньше.

Девушка покраснела.

— Нет, это моя первая поездка в Лондон. У меня там родственники, правда… хм… они еще не подозревают о моем приезде.

Как странно! Однако было бы дурным тоном расспрашивать ее. Как правило, леди никогда не отправлялась в дорогу, если не была уверена, что в конце путешествия ее поджидает безопасная гавань; большие города, об этом Луизе всегда охотно напоминали ее тети, таят в себе множество опасностей для молодых леди, предоставленных самим себе.

— Вероятно, ваши письма дошли по почте, — предположила Луиза, пытаясь говорить так, будто в этом не было ничего странного.

— Боюсь, все несколько сложнее. — Мисс Смит снова глотнула вина, чтобы избежать взгляда Луизы. — Но у меня в Лондоне есть брат. Может быть, вы встречались с ним, если бывали в светском обществе?

Луиза удивленно вскинула голову:

— Возможно, хотя в прошлом году я не выезжала в свет так часто, как мне того хотелось бы. Как его зовут?

Девушка заколебалась, потом медленно произнесла:

— Лорд Гейбриел Синклер. Удивление отразилось на лице Луизы.

— Но я ведь его знаю! Моя тетя недавно вышла замуж за его старшего брата. Он один из самых очаровательных и самых привлекательных молодых людей, а его… гм-гм… ваша семья славится прочностью родственных уз. О, как вы удивительно похожи: столь знакомый разрез глаз и необыкновенный темно-синий их цвет, а ваша чистая светлая кожа и темные волосы. Как приятно встретиться с одним из Синклеров! — Луиза вдруг запнулась, внезапно вспомнив, что незнакомка представилась как мисс Смит. К счастью, повисшую в воздухе неловкую паузу прервало появление служанки с полным подносом. Она придвинула стол поближе к гостям и расставила на нем блюда. Пока служанка накрывала на стол, никто не проронил ни слова.

Любопытство Луизы вспыхнуло с новой силой. Что скрывается за всем этим — какая-нибудь тайна или семейный скандал? Когда служанка удалилась, Луиза как бы (между прочим произнесла: — По правде говоря, я не знала, что у лорда Гейбриела есть сестра. — На самом деле… — мисс Смит снова отвела глаза, — на самом деле он даже не подозревает об этом.

Глава 2

Луиза невольно всплеснула руками и тут же спохватилась, что такой ее жест мог быть неправильно истолкован мисс Смит. И чтобы загладить неловкость, сказала:

— Пожалуй, пора приниматься за еду. Не стоит дожидаться сэра Лукаса. Он слишком серьезно относится к уходу за лошадьми. — Луиза буквально горела от возбуждения.

Вот это тайна! А она опасалась, что нынешний вечер окажется скучным. Хитрость состояла в том, чтобы вынудить мисс Смит — несомненно, это имя было просто уловкой с ее стороны, — побольше рассказать о самой себе. Поскольку Луиза почти всю свою жизнь росла в кругу родных и близких, ей не терпелось узнать, какой поворот судьбы подарил лорду Гейбриелу сестру, о существовании которой он даже не догадывался.

Но Луиза знала простую истину: тише едешь — дальше будешь — и принялась спокойно накладывать себе на тарелку еду. Ее новая знакомая молча последовала ее примеру. Жареный цыпленок, картофельная запеканка с мясом, картошка с горохом, румяные хлебцы — вот какими кушаньями угощал их хозяин гостиницы. Все блюда были просто, но вкусно приготовлены, и после неимоверно длинного дня пути проголодавшаяся Луиза вовсе не собиралась брюзжать по поводу столь скромного и непритязательного меню.

За едой беседа текла вяло. К тому моменту, когда они приступили к десерту из раскрошенного яблочного пирога, сыра и орехов в корзинке, Луиза чувствовала себя словно откормленная индейка. После еды настроение у нее улучшилось, так же как и у мисс Смит, которая перед этим едва не посинела от холода, а теперь разрумянилась. Мисс Поумшак украдкой зевала в рукав своего платья. Луизе показалось, что она могла бы уговорить свою компаньонку отправиться в постель и оставить их посекретничать вдвоем.

Но едва только она заикнулась об этом, как мисс Поумшак, верная своему долгу, посчитала невозможным оставить свою подопечную без надзора в общем зале гостиницы. Правда, мужчин на противоположной стороне зала, по-видимому, больше привлекали картофельная запеканка с мясом и эль в кружках и вряд ли их можно было заподозрить в приставаниях к молодым леди, но, на взгляд подозрительной мисс Поумшак, среди этих крепких животных, с головы до ног усыпанных клочками шерсти, мог запросто затесаться какой-нибудь нахальный соблазнитель. Но тут наконец появился Лукас, уставший и пропахший лошадиным запахом.

Снова кликнули владельца гостиницы и заказали еще одного жареного цыпленка и кружку эля в дополнение к тем блюдам, которые уже стояли на столе. Будучи представлен новой знакомой Луизой, Лукас вежливо поклонился и тут же приступил к столь долго откладываемой им трапезе.

— Не волнуйся, с лошадьми ничего плохого не случится, — сказал он Луизе. — Лошади, конечно, устали и взмокли, но их хорошо почистили и вытерли. Не стоит слишком доверять местному конюху, он показался мне каким-то неловким… ах да, ваш кучер укрыл лошадей попонами. О, вкусно. Я голоден как волк. — И Лукас отправил в рот большой кусок цыпленка.

Луиза отказалась от мысли возобновить разговор. Окончив есть, Лукас сразу предложил идти спать. Раздосадованная, Луиза бросила взгляд на настенные часы:

— Сейчас всего девять часов.

— Да-да, знаю, но кое-кто из постояльцев уже выпил лишнего, — возразил Лукас, пристально оглядев противоположную сторону зала. Несколько мужчин у камина стали петь непристойные песни. — Право, Луиза, не стоит здесь оставаться.

— Ладно, — согласилась она, все еще чувствуя раздражение. — Полагаю, вы тоже не прочь отдохнуть? — обернувшись к своей новой знакомой, спросила Луиза.

Девушка покраснела.

— На самом деле я…

Луиза слегка прищурилась и произнесла:

— О нет. Мой дорогой и заботливый Лукас уже говорил мне, что нам досталась последняя спальная комната в этой гостинице. Дорогая моя, вы не можете провести здесь всю ночь, одна.

Мисс Смит прикусила губу.

— Я не ожидала… Я ведь рассчитывала добраться в Лондон до наступления ночи.

На лице Лукаса появилось выражение озабоченности.

— Разумеется, ее служанка…

— Вынуждена была остаться дома, поскольку с ней произошел несчастный случай, — резко прервала его Луиза, чтобы лишний раз не вынуждать мисс Смит объяснять, что она путешествует без прислуги. — Мисс Смит, вам следует разделить с нами нашу спальню.

— Мне как-то неловко навязывать вам свое общество, — начала было мисс Смит, с явным замешательством глядя на шумную компанию на другой стороне зала.

— Ну что вы, как я могу спать и все время думать о вашем стесненном и затруднительном положении в такой компании или о чем-нибудь худшем. Да, Лукас защитит вас от оскорблений, но ведь это будет не совсем прилично, да и неудобно.

— Конечно, нет, — согласился Лукас.

У мисс Поумшак тоже был несколько шокированный вид от одной только мысли, что молодая женщина останется здесь одна.

Итак, мисс Смит уговорили принять «очень любезное приглашение, после чего три женщины поднялись наверх.

Когда Луиза вошла в спальную комнату, она показалась ей очень тесной. Однако она не выказала неудовольствия, чтобы не смутить мисс Смит. Потолок перегибался чуть ли не пополам, почти упираясь в пол, при этом казалось, что хлеставший за окном в полной темноте дождь был где-то совсем рядом. Постель, сразу подвергшаяся придирчивому осмотру со стороны мисс Поумшак, оказалась чистой и даже без клопов. Когда в комнатку внесли узкую переносную кровать, мисс Поумшак храбро изъявила желание лечь спать на ней.

— А будет ли вам удобно? — спросила Луиза, с сомнением оглядывая это узкое убогое ложе.

— О, я как-нибудь устроюсь, — заверила Луизу компаньонка, расстегивая застежку сзади на платье. — Я могу спать где угодно, не тревожьтесь обо мне.

И действительно, когда девушки вымыли лицо и руки в фарфоровом тазике для умывания на буфете, а потом оделись в строгие ночные сорочки (мисс Смит — в простую, но изящного покроя, а Луиза — в отделанную кружевами и оборочками), их пожилая спутница, переодевшись ко сну, уже лежала, вытянувшись на узкой постели, и слегка похрапывала, чем-то напоминая сытую урчащую кошку.

Луиза забралась в постель. Задув свечу на столике и пожелав своей новой подруге спокойной ночи, она повернулась к ней спиной, почти упершись взглядом в неровно оштукатуренную стену, но сон никак не шел к ней. Будучи единственным ребенком у своего состоятельного отца, Луиза не привыкла, чтобы в кровати с ней лежал кто-нибудь еще.

Интересно, спит ли мисс Смит? Она лежала тихо, но ее поза казалась напряженной. Когда в камине затрещали угольки, Луиза слегка приподнялась.

Прищурившись, она вперила взгляд в окружавшую ее темноту, затем подтянула одеяло до подбородка. Уголь прогорал, и в спальне становилось прохладно. Какая досада, что они не в Лондоне, в снятом для нее удобном и уютном доме, а в этой крохотной гостинице! Зато здесь она встретила заинтриговавшую ее мисс Смит.

— Вы не спите? — прошептала она. Мисс Смит пошевелилась.

— Не сплю, — прошептала она. — Трудно уснуть в незнакомом месте.

— Мне тоже, — призналась Луиза.

— Ах, я знаю, что без меня вам было бы удобнее. Вы были очень добры, но вы… вы, должно быть, находите мое положение весьма странным, — проговорила девушка.

Луиза затаила дыхание, а затем осторожно сказала:

— Ну что вы, вовсе нет. Уверена, у вас есть на то основания.

— Понимаете, я ведь только недавно узнала об этом, — сказала Джемма. В темноте при слабом мерцании тлеющих в камине угольков ей почему-то было легче открывать свои тайны. — В прошлом месяце, когда мне исполнился двадцать один год, я получила письмо от своего поверенного в Лондоне, который оплачивал мое обучение в частном пансионе, а также посылал мне кое-какие деньги на содержание. Внутри его письма была записка от мамы, моей настоящей мамы… — Голос у Джеммы дрогнул. — Мама писала, что сожалеет о нашей с ней разлуке. Просила связаться с лордом Гейбриелом, моим братом, который все устроит, чтобы наша семья наконец воссоединилась. Я сразу написала ему, в его поместье в Кент, но он пока не ответил мне. А потом я прочитала в лондонской газете сообщение, что в конце апреля устраивается великосветский бал, на котором среди «особо важных лиц», по всей видимости, будут лорд и леди Гейбриел Синклер. Я поняла, что он вскоре приедет в Лондон, и подумала, что мне необходимо увидеться с ним. Встретиться лицом к лицу с моим первым родственником, членом моей настоящей семьи, о существовании которой я догадывалась. Поэтому я и решила отправиться в Лондон.

— Какая вы смелая! — с восхищением произнесла Луиза. Порой она сама рисковала, но отправиться в Лондон повидаться с братом, который не имеет ни малейшего представления о ее приезде…

— О нет, я очень боюсь, — ответила Джемма с дрожью в голосе. — Но мне так этого хотелось. Я всегда надеялась, что сумею открыть тайну моего происхождения, понимаете, ведь об этом мне так мало известно. — Она чуть помедлила и сказала: — Конечно, лорд Гейбриел будет рад увидеть меня, если даже, как говорилось в письме, он еще не поставлен в известность о моем положении. В конце концов, я ведь еду по приглашению, по нашему с мамой приглашению. И мне необходимо знать… Да, я очень хочу понять, какие причины, безусловно, серьезные, побудили ее удалить меня в столь юном возрасте от себя.

Луиза была довольна, что вокруг царила темнота. Иначе ее подруга заметила бы, как у нее от удивления широко раскрылись глаза. Боже, какая история! Этот рассказ был столь же необычен, как и те повести, которые она читала тайком от своей тети, которая считала, что в это время послушная племянница занимается спряжением французских глаголов.

— Как выдумаете, он обрадуется? — спросила Джемма.

— Несомненно, — быстро проговорила Луиза, стараясь выкинуть всплывший в памяти образ рассерженного лорда Гейбриела Синклера. На ее глазах это случилось однажды, при исключительных обстоятельствах, но разве можно было забыть такое? Он едва не убил человека в тот День.

— Но вы на самом деле очень смелы, — не унималась Луиза. — Отправиться в такую одиссею, и к тому же в полном одиночестве… Неужели у вас нет служанки, которую вы могли взять с собой?

Луиза почувствовала, как Джемма отрицательно покачала головой.

— В школе служанка не нужна. И хотя я кое-что сберегла, зная о том, какие дорогие гостиницы в Лондоне, тем не менее я понимала, что не смогу оплатить два места в почтовой карете и стол на двоих. Вместе с тем я надеялась, что мой брат, лорд Гейбриел, наверное, предложит мне остаться. Мне пришлось учесть и то, что он мог еще не приехать в Лондон, да и мало ли какие могли возникнуть осложнения.

«Это безрассудно смелый поступок, даже геройский», — подумала Луиза и сказала:

— Совсем недавно моя горничная покинула меня, чтобы выйти замуж за друга своего детства. По прибытий в Лондон я собиралась нанять какую-нибудь девушку с хорошими манерами, умеющую вести себя в обществе. Кроме того, к моим услугам мисс Поумшак, так же как и дорогой Лукас.

На какой-то миг Луиза умолкла, ей стало ужасно любопытно, каким образом отреагирует лорд Гейбриел Синклер на появление доселе неизвестной ему сестры. О, как ей хотелось присутствовать там в этот момент! И вдруг ее осенило.

— Вы должны поехать вместе с нами, мисс Смит! — проговорила она.

— О нет, мисс Крукшенк, вы и так слишком много для меня сделали, — запротестовала было Джемма, хотя перспектива путешествовать в женском обществе, а значит, в относительной безопасности, ее успокоила.

— Зовите меня Луиза. Мы почти родственники. Поверьте, я просто обязана помочь родственнице лорда Гейбриела выйти из затруднительного положения. В свое время он оказал мне услугу, а долг платежом красен, — промолвила Луиза. — Право, вы можете провести несколько дней у меня в Лондоне, если вам неудобно сразу ехать в дом брата. У него действительно поместье в Кенте, и хотя я надеюсь, он непременно будет в городе во время лондонского сезона, вполне вероятно, что они с женой еще не приехали.

— Вы так великодушны, — вздохнула девушка с облегчением, как показалось Луизе. — Пожалуйста, называйте меня Джеммой. Уж это точно мое имя, — не без юмора произнесла мисс Смит.

Луиза улыбнулась:

— Какая удача, что мы теперь вместе! Этот первый наш с тобой сезон будет просто восхитительным.

Она обрадовалась, услышав, как Джемма рассмеялась. Луиза осмотрительно не высказала до конца все, о чем думала: они обе могли бы приподнять таинственный покров с прошлого Джеммы, и кто знает, к чему бы это привело.

Глава 3

После неожиданного предложения Луизы Джемма еще несколько минут разговаривала со своей новой подругой, исполненной самых честолюбивых планов насчет своего первого лондонского сезона, до тех пор, пока Луиза не уснула. Тлеющие угли в камине освещали темную спальню мерцающим светом. Рядом с Джеммой раздавалось легкое дыхание спавшей Луизы, а с кушетки, стоявшей в отдалении, недалеко от камина, доносилось звучное похрапывание мисс Поумшак. Но эти свистящие громкие звуки не беспокоили Джемму: в пансионе некоторые девушки громче храпели.

Наконец Джемма заставила себя закрыть глаза и расслабиться. Только теперь она поняла, каких усилий ей стоило в одиночку отправиться в Лондон.

Ее пригласила мать, которую она никогда в жизни не видела. И это приглашение, неожиданно озарившее ее окутанное глубокой тайной детство, воодушевило Джемму, придало ей силы.

На протяжении многих лет Джемму мучила загадка, кто она на самом деле. Она не знала ни своих родителей, ни своего происхождения, ни к какому сословию принадлежала. Может быть, она просто самозванка, которая выдавала себя не за ту, кем была на самом деле, когда сидела в классе вместе с девочками из респектабельных состоятельных семей или с дочерьми мелкопоместных дворян. Кто знает, может быть, при выходе из пансиона ей предстоит мыть полы вместе с прислугой, или доить коров на какой-нибудь молочной ферме, или продавать на улице коврики, или заниматься чем-то совсем уж непристойным?

Кто она такая? Чем старше становилась Джемма, тем больше ее мучила эта загадка, и то, что она неожиданно узнала, имело для нее жизненно важное значение — она родилась в почтенной семье. Полученное ею письмо стало для нее словно даром небес.

Письмо было написано вскоре после ее рождения, стало быть, более двадцати лет тому назад. Почему с тех пор ее мама не общалась с ней? Что, если после того, как она написала письмо, у нее пропало желание встречаться с дочерью? Джемма вспомнила, в каком виде пришло письмо: сломанная восковая печать и никаких объяснений поверенного относительно его содержания, а также по поводу столь неимоверно длинной задержки. Джемма постаралась выбросить из головы эти ужасные мысли.

Девушка подумала о потертом листке бумаги с выцветшими чернилами — этот листок она бережно завернула в самый красивый носовой платок и положила в ридикюль вместе с немногими сбереженными монетками. Это письмо было единственным, что у нее сохранилось от мамы, оно свидетельствовало о том, что кто-то позаботится о ней. Поэтому Джемма не чувствовала себя совсем одинокой в этом пустом и бездушном мире.

Она не могла объяснить Луизе, что означало для нее это письмо. Луиза как-то упомянула о том, что потеряла родителей, но ведь она по-прежнему жила, окруженная родственниками. Волны житейского моря не пытались утащить ее на самое дно нищеты, страданий и горя. Поверенный в делах Джеммы находился где-то далеко и существовал в ее жизни только в виде подписи, расположенной в конце сухо и коротко написанной бумаги. Она была искренне благодарна за ту денежную поддержку, которую он ей оказывал, несмотря на то что ни в какую не соглашался назвать источник, когда Джемма попросила его об этом.

Скоро она увидится со своей мамой, которая объяснит, почему отослала ее от себя совсем крошечной, не способной запомнить, кто ее родные и где ее дом. Это не значит, что ее родители не заботились о ней. Раз от нее отказались, значит, есть тому какое-то логическое объяснение. Сколько раз Джемма повторяла себе эти слова, когда чувствовала себя всеми покинутой, когда ей было страшно, когда девочки дразнили ее, или в приюте — самое страшное в ее памяти время? Значит, была причина, должна была быть причина, почему ее оставили. Все равно кто-то любил ее, даже находясь где-то далеко-далеко.

Теперь наконец она узнает всю правду. Увидится со своей мамой, которая ласково прижмет ее к себе, о чем Джемма так часто мечтала. Джемма закрыла глаза, пытаясь хоть на мгновение избавиться от постоянной настороженности, присущей почти всем сиротам, ведь опасность может появиться откуда угодно и рассчитывать приходится только на себя.

Но сегодня ночью она не одна. С этой мыслью Джемма заснула.

На следующее утро облака все еще затягивали небо, однако дождь почти прекратился. К тому времени, когда девушки проснулись, сквозь тучи уже пробивались робкие лучи солнца.

Появившийся вскоре сэр Лукас сразу объявил, что хотя дорога по-прежнему утопает в грязи, но ехать по ней уже можно. Луиза сразу сообщила ему, что к их обществу присоединяется Джемма, и если у него имеются какие-то возражения, пусть держит их при себе. Дело в том, что Лукас с самого начала был с Джеммой довольно сух.

Однажды Джемма случайно услышала, как Луиза заметила:

— Но, Лукас, ведь она сестра лорда Гейбриела. Разве этого не достаточно для формального представления? — И на тихий протестующий ответ Лукаса ее новая подруга, откинув с лица непослушный локон своих прекрасных волос, произнесла: — Скоро все выяснится, не правда ли?

Джемма сделала вид, будто ничего не слышала, и наклонилась, чтобы проверить, крепко ли завязаны шнурки на дорожных ботинках. Увы, неуважение к человеку без роду, без племени явление обычное. С годами Джемма привыкла к этому и старалась не замечать, однако в глубине души по-прежнему ощущала болезненные уколы от недоуменно приподнятых бровей или косых взглядов, а порой и от откровенной грубости или неприязни, однако виду не подавала.

Даже теперь ей было неизвестно, в какой семье она родилась, но разве поэтому ей не следует вести себя, как подобает девушке благородного происхождения? Почему-то Джемма всегда была уверена в том, что ее мать — настоящая леди, поэтому сделала все, чтобы приобрести соответствующие манеры и никому не дать повода ее осудить.

Итак, после того как к поклаже, привязанной сзади к карете, добавились два более чем скромных саквояжа — весь багаж Джеммы, а сама она заняла место в карете рядом с Луизой, напротив них уселась их старшая спутница, тогда как Лукас предпочел ехать верхом.

Дороги просыхали, но медленно, поэтому экипаж едва тащился. Лукас был вынужден ехать впереди кареты, иначе был бы заляпан грязью, летевшей из-под колес. Но день все больше вступал в свои права, солнце припекало все сильнее, и Луиза повеселела.

— О, мы скоро приедем. Узнаю и гостиницу, и этот мост. Как я рада! К тому же ваше общество, Джемма, скрашивает поездку.

Раньше редко кто воспринимал присутствие Джеммы с каким-нибудь особым удовольствием: она помнила, с каким пренебрежением к ней относились некоторые девочки, как сплетничали за ее спиной, поэтому с благодарностью улыбнулась в ответ.

Кроме того, ехать так было намного приятнее, чем трястись в тесноте в почтовой карете вместе с толстым торговцем из Линкольншира, упиравшимся локтем ей в бок, а также с клерками, от которых так и разило чесноком. Кроме того, экипаж двигался плавно.

Но самым приятным, пожалуй даже опьяняющим, ощущением было иметь подле себя кого-то, кто разговаривал с тобой как с равной. Вдруг у Джемы заныло сердце. Заявиться к брату без приглашения, не зная, примет ли он ее, учитывая, что они друг друга не знали, было безрассудно и опрометчиво. И все же прежняя неуверенность исчезла. Джемма была не одна. Девушки то и дело выглядывали из окна, обмениваясь мнениями о приметах приближавшегося столичного города.

Солнце уже высоко стояло в небе, когда экипаж вкатился в фешенебельный район западной части Лондона. Джемма едва ли не с благоговением взирала на широкие площади и шумные улицы, где по обеим сторонам выстроились красивые дома. Должно быть, Луиза очень богата, если могла позволить себе снять дом в таком месте.

А брат, подумала Джемма, неужели он тоже живет в столь великолепном доме? Значит, он тоже весьма состоятелен. Что, если он не пожелает признать неизвестно откуда взявшуюся сестру, которая от смущения будет что-то лепетать с провинциальной наивностью? И как в таком случае ей быть?

У Джеммы комок подступил к горлу. Если лорд Гейбриел отвернется от нее, Луиза последует его примеру. Она приняла Джемму так легко только потому, что та заявила о своем родстве с Синклерами.

Все всегда возвращается на круги своя. Если у тебя нет семьи и некому о тебе позаботиться, то тебе ни за что не попасть в светское общество, где быстро и легко оценивают твое социальное положение. Это все равно что оказаться тонким молодым деревцем на пути сильного урагана, без глубоких корней деревце будет вырвано из земли и унесено мощным порывом вихря без всякой надежды на спасение.

Джемма поежилась. Но ведь ее матушка желала видеть ее, об этом ясно говорилось в письме. Разве может мать отказаться от своего ребенка?

Эта мысль не давала ей покоя.

Карета остановилась перед красивым зданием, стоявшим между столь же красивыми домами. Дом, снятый Луизой, имел несколько этажей, сверху его венчала шиферная крыша, парадные двери были выкрашены в темно-красный цвет, оконные стекла сверкали чистотой.

Сэр Лукас слез с лошади и направился ко входу, но не успел постучать, как дверь распахнул лакей в ливрее. Грум опустил подножку кареты, сперва помог выйти Луизе, потом Джемме и, наконец, мисс Поумшак.

— Смелтерс, не так ли? Все выглядит очень красиво, — заметила Луиза внешне совершенно невозмутимому лакею, беря Лукаса под руку и направляясь вместе с ним ко входу в дом. Щуплая девица и дородная женщина, по всей видимости, горничная и кухарка, поспешно присоединившиеся к ливрейному лакею, присели, а потом неподвижно замерли у стены, чем-то напоминая игрушечных солдат.

— Я мисс Крукшенк, — сухо обратилась Луиза к прислуге, причем произнесла это так, будто всю жизнь имела дело со слугами. — Уверена, Смелтерс, вы подобрали людей с хорошей репутацией и ничто не омрачит здесь моего пребывания.

Лакей представил слуг:

— Браунли, наша кухарка, мисс. Лили, горничная. Там, внизу, под лестницей, стоит посудомойка, она только что чистила чайники и не хочет показываться перед вами в грязном фартуке. Позвольте заметить, что для вас и для ваших гостей приготовлен хороший обед из нескольких блюд, но если вы пожелаете, то через полчаса вам подадут легкий ленч. Когда прошлой ночью вы не приехали, кухарка позаботилась о том, чтобы спрятать порезанное мясо и яблочный пирог в холодильный шкаф. Так что можно перекусить после дороги.

— Замечательно, — улыбнулась Луиза кухарке. — Прошу извинить меня за опоздание. Дороги из-за сильного дождя стали непроезжими.

— Благодарю вас, мисс. Пирог все такой же свежий и вкусный, но суфле спасти не удалось, — добавила кухарка грустным тоном, как будто погибло не блюдо из взбитых яиц, а некий ее родственник.

— Я осмотрю дом, а вы пока приготовьте ленч. Мне надо срочно найти камеристку. Возможно, Лили, вы замените мне ее до тех пор, пока я не найду ту, которая меня устроит.

— Конечно, мисс, — ответила девушка, слегка смутившись оттого, что придется прислуживать такой хорошенькой молодой хозяйке.

Но тут вмешался Лукас:

— Луиза, я пойду посмотрю конюшни. Проверю, на самом ли деле они такие просторные, как нам говорили, и заодно присмотрю за нашими лошадьми.

— Благодарю тебя, Лукас, — отозвалась Луиза.

Дамы приступили к осмотру дома; Джемма молча восхищалась красивым убранством и модной меблировкой комнат. Подобно прочим лондонским домам, дом Луизы был высоким, в несколько этажей: в полуподвале располагались служебные помещения — кухня, кладовые с продуктами и черный ход для слуг, на первом этаже — столовая и небольшая библиотека, этажом выше — гостиная, затем шли два этажа со спальными комнатами, на чердаке жили слуги.

Джемме было приятно осматривать просторные спальные покои Луизы, при этом ей и мисс Поумшак тоже отвели отдельные спальни, хотя и гораздо меньшие по размерам. В общем, здесь было достаточно просторно.

Отдав лакею распоряжения принести их багаж, Луиза прошла с Джеммой в спальню для гостей, где сразу бросались в глаза розового цвета занавески на кроватях и окнах.

— Хотя здесь все скромно и просто, надеюсь, вам будет удобно, — произнесла Луиза.

Если ее новая подруга находила эту комнату скромной, то Джемма про себя даже порадовалась, что та не видела ее крошечную школьную спальню, в которой обычно размещалось несколько девочек.

— Здесь так приятно и мило. Несомненно, мне будет очень удобно, — заверила ееДжемма.

— Хорошо. Я вас покидаю, вы пока располагайтесь. Когда будете готовы, спускайтесь в столовую, — произнесла Луиза.

Она повернулась и пошла вниз, после чего Джемма сняла шляпку, перчатки и вымыла руки и лицо. У нее никогда до этого не было своей комнаты. Конечно, она не могла долго оставаться здесь. Но как отреагирует лорд Гейбриел, когда узнает о ней? Сколько пройдет времени до ее встречи с матушкой? Интересно, она в Лондоне или все еще в провинции, в своем поместье в Кенте? Вздохнув, Джемма постаралась на время забыть о своих тревогах и спустилась вниз.

Все уже собрались в столовой, где на буфетной стойке были выставлены приготовленные блюда. Из предложенных лакеем кушаний Джемма отведала немного холодного мяса и картофеля. У Луизы был отменный аппетит, однако у Джеммы кусок застревал в горле.

— Я намерена посетить кое-какие магазины на Бонд-стрит, — объявила Луиза. — Мне необходимо как можно быстрее обновить мой гардероб. Не хотите ли пойти вместе со мной, Джемма?

Покраснев, поскольку ее гардероб был более чем скромным, Джемма покачала головой:

— Благодарю вас, как-нибудь в другой раз. Мне надо написать записку брату, узнать, здесь ли он.

Луиза выглядела разочарованной, однако согласно кивнула:

— Конечно. Впрочем, нам предстоит сделать так много покупок перед началом сезона. Тогда увидимся за обедом.

Хотя само здание приюта располагалось неподалеку от деревни, находившейся всего в нескольких милях от Лондона, стояло оно особняком и смотрелось как-то отчужденно и неприветливо. Вокруг было пусто и голо, ни цветочных клумб, ни тенистых деревьев, ничего. Главное строение было высоким, мрачным и каким-то угрюмым. На окнах виднелись грязные пятна от сажи, кое-где по наружной стене вился жидкий плющ. Мэтью никак не мог представить, чтобы в этих стенах звучал детский смех, хотя он и старался вообразить Клариссу, окруженную заботой, вниманием и любовью. Он попытался отвлечься от ужасных, полных угроз и опасностей картин, которые преследовали его по ночам во сне и наяву.

Нов настоящий момент он хотел только удостовериться, неужели подтвердились самые худшие его опасения. От подобных мыслей его моментально охватило чувство вины и гнева — он весь внутренне подобрался и расправил плечи, как во время сражения в заливе Абукир, когда на горизонте он увидел французскую эскадру, прямые мачты французских кораблей и их флаги яркой раскраски, развевающиеся на свежем морском ветру, который гнал обе эскадры навстречу друг другу до тех пор, пока не раздалась канонада пушек, выплевывавших клубы дыма вместе со смертельным дождем ядер…

Как и тогда, он глубоко вздохнул и взял себя в руки, готовый к сражению.

Он поднял молоток и сильно ударил им по двери.

На удар откликнулся ребенок, им оказалась маленькая девочка, на которой поверх давно потерявшего свой первоначальный цвет платья был надет измятый передник серо-голубого цвета, ее темные волосы сзади были убраны в простой узел, на щеке темнело грязное пятно. Она посмотрела на Мэтью, и ее рот от удивления округлился.

Мэтью попытался улыбнуться, но догадался, что лицо его исказила гримаса. У него сердце сжалось при одном виде девочки. В последний раз, когда он видел Клариссу, она была точно в таком же возрасте.

— Мне нужно переговорить с хозяйкой или старшей надзирательницей, — сказал Мэтью.

Девочка недоуменно взглянула на него и пропищала:

— Посетители не дозволяются.

— Она со мной все равно увидится, — твердо произнес Мэтью.

Девочка растерялась и закусила губу, но тут из дверей вышла женщина.

— Ну-ка ступай, ступай отсюда. Миссис Крэгмор сегодня не принимает.

Мэтью бросил на нее взгляд, от которого, как хорошо было известно на флоте, отшатывались назад чванливые, как петухи, младшие офицеры. Женщина заколебалась, выражение ее лица смягчилось.

— Она со мной увидится, — повторил Мэтью. Женщина посторонилась, когда он перешагнул через грязный порог и очутился в вестибюле.

Луиза поднялась из-за стола, позвала кухарку, чтобы обсудить меню на неделю, после чего попрощалась с Джеммой и сэром Лукасом, который собирался наведаться в свой клуб, о чем сообщил с весьма гордым видом.

Луиза подавила улыбку, поскольку превосходно знала, что Лукас совсем недавно стал членом одного-единственного клуба, причем был принят только благодаря протекции старого приятеля его отца.

Мисс Пи — так близкие обычно называли мисс Поумшак, — как всегда, была готова сопровождать свою молодую госпожу, и они вместе вышли на улицу. Лукас чуть раньше сказал Луизе, что лошади еще не отдохнули после тяжелой и долгой дороги, но ей так не терпелось отправиться за покупками, да и до Бонд-стрит было рукой подать, что она ни на минуту не желала откладывать свой поход по магазинам.

Луиза могла послать лакея за наемным экипажем, но стояла такая чудесная погода, дождь прекратился, и она решила пройтись пешком. Очутившись снова в Лондоне, она была вне себя от радости, ей казалось, что вокруг все переливается цветами радуги, что красивые дома и оживленные широкие улицы блестят не от недавно прошедшего дождя, а скорее отражают сияние ее собственного счастья. Луиза охотно поскакала бы на одной ножке по булыжной мостовой, если бы позволяли приличия.

Она то и дело указывала мисс Поумшак на наиболее интересные достопримечательности и не переставала улыбаться.

— Да, мисс, — односложно отвечала мисс Поумшак, которая, глядя под ноги, в этот момент как раз осторожно обходила лужу.

Вздохнув, Луиза пожалела, что рядом с ней нет Джеммы. Но ведь со стороны Джеммы это было вполне естественным желанием написать и отослать несколько слов лорду Гейбриелу прямо сегодня. Возможно, что завтра они уже пройдутся вдвоем по магазинам.

Вскоре они подошли к одному из магазинов, который Луиза решила почтить своим благосклонным вниманием; она толкнула двери и вошла внутрь. Это был модный шляпный магазин, одни дамы примеряли воздушные капоры, другие — богато разукрашенные шляпки; чуть в стороне, вероятно, поджидая какую-то даму, откровенно скучал мужчина.

Луиза встала поближе к прилавку и ждала своей очереди, разглядывая выставленные образцы шляпок.

Здесь была восхитительная шляпка с ястребиными перьями темно-красного оттенка. Луиза шагнула поближе, чтобы рассмотреть ее, и едва не столкнулась с леди средних лет, которая показалась ей знакомой.

Господи, да ведь это леди Джерси, пользующаяся огромным влиянием в свете и одна из патронесс «Олмака», именно ее Луиза случайно унизила в прошлом году. Луиза потеряла дар речи от испуга. Что ей говорить? Помнит ли ее леди Джерси?

Если и в этом году леди Джерси будет с неприязнью относиться к ней, то вряд ли Луиза найдет себе поручителей для вступления в «Олмак», это было одно из ее самых заветных желаний. Так называемая ярмарка невест предназначалась исключительно для избранных кругов светского общества, куда так стремилась попасть Луиза. Надо было срочно решать, что делать. Она могла притвориться, будто не узнала леди Джерси, чтобы не смотреть больше в лицо этому светскому дракону и не быть проглоченной, даже не успев приступить к выбору шляпки.

Однако вместо этого Луиза, не будучи трусливой по натуре, откашлялась и сказала:

— Прошу извинить меня, леди Джерси, но, возможно…

— Я пока поищу шляпку светло-желтого цвета, — проговорила та, не поднимая глаз. — Постойте, я ведь говорила вам принести обратно ту шляпку с бледно-розовой тесьмой.

Она приняла Луизу за продавщицу! Луиза вспыхнула от негодования:

— Я не прислуга!

Нахмурившись, леди Джерси подняла славящиеся своей красотой глаза и пристально посмотрела на Луизу.

Сердце у Луизы сжалось, она прикусила язык, удерживаясь от резких выражений, возникло зловещее ощущение дежа-вю. Неужели это снова повторится?! В этом случае не видать ей «Олмака» никогда.

Но тут, словно некий ангел-хранитель, к ним подошел мужчина, до этого зевавший из приличия в руку.

— Это не та девушка, которая помогала вам, леди Джерси. Продавщица явится через минуту. Полагаю, эта леди только хотела заметить, что… — Мужчина внезапно замолк и окинул Луизу дерзким и самоуверенным взглядом, причем в самой глубине его карих глаз заплясали искорки неприкрытой насмешки.

— Да-да, я просто собиралась сказать, что шляпка, которую вы держите в руках, удивительно вам идет. Она в тон ваших глаз, — с усилием проговорила Луиза. — Простите меня за мое вмешательство.

— Вы так полагаете? — Взгляд дамы скользнул по широкополой шляпке в ее руках, и Луиза с облегчением заметила, что герцогиня, по-видимому, вообще забыла о ее существовании. — Скажите, лейтенант Макгрегор, вы тоже считаете, что эта шляпка в тон моих глаз?

— Никоим образом, — ответил джентльмен, вызвав досаду у Луизы.

Почему бы ему было не согласиться и тем самым не позволить ей убраться подобру-поздорову, чтобы она снова ненароком не села в лужу? Луиза внезапно поняла, что она разговаривает с герцогиней, не будучи представленной ей официально. Ну почему она всегда попадает в дурацкое положение?

Джентльмен продолжал говорить вкрадчивым тоном:

— В — конце концов, дорогая, возможно ли, чтобы какое-нибудь готовое изделие дамского туалета шло бы к вашему прелестному лицу?

Леди Джерси приглушенно рассмеялась и махнула в его сторону веером:

— Какой, право, вы бессовестный!

— Конечно. В противном случае я давно бы снизошел до другого, такого же скучного знакомства, — ничуть не смущаясь, отозвался он.

— Иду-иду, леди.

Откуда-то из задней части магазина появилась настоящая продавщица, нагруженная целой горой шляпных коробок. Леди Джерси тут же повернулась к ней, с интересом разглядывая их.

Луиза облегченно вздохнула и посмотрела на незнакомца. Кто он такой, чтобы, словно лакей, ходить по пятам за дамой, которая явно старше его? Одет как джентльмен, Но по его выправке в нем сразу угадывался бывший военный. Невысок, чертовски привлекателен, с чудесными каштановыми волосами, карими глазами и дерзким насмешливым взглядом. Но именно из-за его улыбки Луиза пожалела, что не уделила достаточно внимания своей внешности, перед тем как выйти из дому. Этот мужчина понимал толк в женщинах, и сама не зная почему, Луиза захотела, чтобы он запомнил ее.

Судя по всему, он был не знатен и не богат. Леди Джерси называла его просто лейтенантом. Вероятно, он был одним из тех офицеров, которые долго воевали против Наполеона, но в мирное время были вынуждены выйти в отставку или влачить жалкое существование, получая более чем скромное жалованье.

Он обернулся, как будто почувствовав ее взгляд, при этом его глаза — или ей показалось? — опять улыбнулись.

— Из вас вышла бы очаровательная продавщица, — прошептал он почти ей на ухо. У него был низкий голос и шотландский акцент.

Луиза открыла было рот, чтобы бросить в ответ что-то колкое, но внезапно поняла, что не стоит рисковать, потому что ее могли услышать.

— Должен заметить, что с превеликим удовольствием купил бы что-нибудь у вас, — добавил Макгрегор.

Польщенная, Луиза не знала, то ли ей смеяться, то ли сердиться. Она не сразу нашлась что ответить на столь бесцеремонное ухаживание, хотя он ждал и его глаза по-прежнему искрились смехом, но тут их прервали.

— Лейтенант Макгрегор, подите сюда! — окликнула своего спутника леди Джерси.

Макгрегор отошел к ней, с тем чтобы серьезно осмотреть шляпки и высказать свое мнение, при этом обе женщины, как его величественная спутница, так и продавщица, то и дело разражались смехом от его острот.

— Вот эта. О нет. Это не шляпа, а пришедший в неистовство птичник, — говорил он, глядя, как продавщица достает широкополую шляпу с отделкой, похожей на целый выводок цыплят.

Он назвал Луизу очаровательной. Хотя раньше ей часто говорили комплименты, но его речь, голос, казалось, ласкали, гладили ее, и этот мелодичный шотландский ритм отложился у нее в памяти. Скорее всего он делает комплименты всем женщинам, сладкоречивый дьявол. Однако что-то в его непринужденной любезности и оживленных чертах лица вынудило Луизу почему-то пожалеть о его скором уходе. Ее щеки все еще пылали, когда он бросил на нее насмешливый взгляд, который, казалось, пронзил ее насквозь, и, минуя ее прекрасные волосы и гладкие щеки, проник в самую сокровенную ее суть.

Разумеется, она помолвлена и ей ни к чему кокетничать с каким-то офицером в отставке только потому, что у него веселые глаза и обжигающая улыбка. К тому же что скажет Лукас?

Лукасу она ничего не скажет.

Да и что в этом особенного? Несколько случайных знакомств сделают ее пребывание в светском обществе более приятным. Кроме того, совершенно очевидно, что леди Джерси заставляет этого джентльмена плясать под свою дудку. Как знать, может быть, он посодействует в поисках столь нужных Луизе поручителей для вступления в «Олмак». Надо быть практичной, подумала Луиза, одновременно подавая знак мисс Пи, что пора уходить.

А может быть, ей просто хочется увидеть этот искрящийся светом и вместе с тем порочный взгляд и еще раз насладиться им.

Его взгляд как бы задержался на ужасного вида шляпке, украшенной пурпурными перьями; Колин Макгрегор высказывал свои остроумные замечания и в то же время краешком глаза следил за тем, как незаметно ускользает из магазина понравившаяся ему девушка с красивыми волосами. Смотреть на нее было одно наслаждение, даже если ее бегство напоминало бегство зайца, не заметившего спрятавшуюся в вереске лисицу.

Ему стало любопытно, замужем она или помолвлена. Есть ли у нее деньги. Ее платье сшито со вкусом и стоит немало! Эта дурацкая шляпка, которую он сейчас высмеивал, стоила примерно столько же, сколько недельная плата за его убогий номер в гостинице. Но больше всего ему хотелось бы целовать эти нежные, чуть припухлые губы. Он почувствовал, как проснулось желание, и он отогнал прочь смущавшее его видение. Разве мог он себе позволить вызвать недовольство леди Джерси?

Подавив вздох, он взглянул на новую шляпку, поданную продавщицей: это была соломенная шляпка с украшениями в виде крупных ягод, окрашенных в бесподобно красновато-коричневый оттенок. Он покачал головой и произнес:

— Со всей улицы к вам будут слетаться вороны в надежде склевать побыстрее эти ягоды.

Обе женщины снова рассмеялись.

И в который раз Колин подумал о том, в каком жалком положении очутился, до какой жизни дошел.

Глава 4

Джемма макнула перо в чернильницу и старательно вывела свое имя. Несмотря на неопределенность ее положения, или, скорее, именно по этой причине, ей не следовало пренебрегать любой возможностью показать свою образованность и воспитанность. Ее почерк не должен ничем отличаться от почерка истинной леди.

Письмо отняло уйму времени. Джемма несколько раз переделывала его, пока наконец не добилась желаемого результата. Писчая бумага была дорогой, поэтому она с виноватым видом посмотрела на стопку измаранных листов, немых свидетелей ее неудачных попыток. Однако она сделала все, что в ее силах. Вздохнув, Джемма аккуратно сложила лист бумаги, взяла серебряный тигелек и капнула расплавленным воском на письмо. У нее не было печатки, поэтому она просто оставила воск застывать в форме неправильного пятна. Когда воск затвердел, она встала из-за стола, подошла к камину в гостиной, бросила в огонь все исписанные листы бумаги и отправилась искать лакея.

К счастью, ранее из разговоров с Луизой Джемма узнала о том, что в прошлом году ее новая подруга посещала дом лорда Гейбриела, поэтому Джемма сразу дала лакею необходимый адрес.

Взяв письмо, Смелтерс кивнул:

— Его светлость ваш родственник?

Леди — так было принято — не писали писем незнакомым джентльменам, поэтому вряд ли стоило это отрицать, однако Джемме не хотелось, чтобы слуги судачили на этот счет.

— В общем-то да, — ответила она и дала ему монетку из своих скудных сбережений, надеясь, что этого вполне достаточно. Впрочем, разбираемый любопытством, он вряд ли откажется от ее поручения.

— Я отправлюсь прямо сейчас, мисс, — заверил слуга. Джемма пошла наверх и нашла там Лили, горничную, которая в комнате для гостей распаковывала ее багаж — всего несколько саквояжей.

— Эти платья сильно помяты, мисс, — произнесла горничная. — По-видимому, дома ваша служанка сложила все очень неаккуратно.

Джемма, которая сама складывала свои вещи, поморщилась.

— Несомненно.

— Вообще путешествие всегда плохо сказывается на дамском гардеробе, — добавила Лили, опасаясь, что сказала лишнее. — Не беспокойтесь, я их поглажу. Какое платье вы хотели бы надеть к обеду?

Джемма взглянула на свои платья и с надеждой подумала, что брат, вероятно, не ожидает, что она осмелится часто показываться с ним в обществе. Для частых выходов в свет у нее нет ни соответствующего гардероба, ни средств для его обновления. Не станет же она просить у него деньги при первой встрече! В этом случае он подумает, что она разыскивала его лишь корысти ради.

При мысли об этом у нее запылали щеки. Ведь ей нужна была только семья, которую она надеялась обрести.

Самым лучшим и не очень поношенным было муслиновое платье бледно-зеленого цвета, но его стоило поберечь для первой встречи с братом.

— Думаю, вот это — муслиновое, бледно-желтое с узорами в форме веточек, — сказала Джемма горничной, кивком указав на второе платье.

— Я сделаю все, что следует, мисс, — ответила служанка и, перекинув несколько платьев через руку, вышла.

Огорчившись, что пришлось обратиться за помощью к хозяйским слугам, Джемма надеялась, что Луиза не истолкует это превратно. Но позволительно ли гостье вести себя подобным образом? Этого Джемма не знала. В который раз она пожалела о том, что у нее не было настоящего детства, большой любящей семьи, матери, которая научила бы ее тактично вести себя на людях и в обществе…

Но стоило ли печалиться? Ведь она получила письмо от матери, и очень скоро они увидятся. При одной лишь мысли об этом настроение у Джеммы поднялось.

Джемме захотелось хоть чем-нибудь отплатить Луизе за ее доброту. Она даже подумала спуститься в кухню и предложить свою помощь, но это могло вызвать у слуг недоумение, они могли бы счесть ее странной. Светские леди не помешивают пищу в кастрюлях и не шинкуют овощи на разделочных досках.

Джемма снова спустилась в гостиную и увидела там несколько книг в стеклянном шкафу. Приоткрыла дверцу и оглядела весьма скудную подборку книг: сборник проповедей, латинских стихов, сразу напомнивших ей школьное время, и двухтомник стихов Александра Поупа. Она взяла Поупа и села с намерением развеяться за чтением остроумных эпиграмм. Однако всякий раз, когда до нее доносился шум проезжающего экипажа или мужских голосов на мостовой, приподнимала голову.

Когда Смелтерс вернулся, Джемма сразу закрыла книгу, чувствуя, как у нее быстро забилось сердце в ожидании ответа.

— Вам удалось доставить записку? — спросила она. сдерживая волнение.

— Да, мисс, если позволите мне заметить, у его светлости очень красивый дом. Но открывший мне двери слуга сказал, что пока его светлости нет в городе и он не может сказать с уверенностью, когда его светлость прибудет в Лондон.

Настроение у Джеммы сразу упало.

— Понимаю.

— Я оставил вашу записку, и лакей обещал передать ее его светлости, как только тот приедет.

— Благодарю вас, Смелтерс. — Джемме удалось сохранить самообладание. Но когда лакей удалился, она закрыла лицо ладонями и едва не расплакалась.

Но ведь она ждала более двадцати лет, а уж несколько дней не имеют особого значения?

И все-таки имеют. Джемма принялась ходить взад и вперед по комнате. До тех пор пока брат не вернется в Лондон, она не может искать встречи с ним, чтобы попросить его помочь встретиться с матерью. А больше ей не к кому обратиться.

Тут Джемма вспомнила о лондонском стряпчем, который оплачивал ее содержание в пансионе и посылал ей денежное вспомоществование. Однажды, когда ей было шестнадцать, она написала ему письмо, в котором попросила сообщить хоть что-нибудь о ее родных. Поверенный ответил, как обычно, в присущей ему сухой манере, что Не в силах выполнить ее просьбу.

Знал ли он, или ему было запрещено сообщать об этом?

Надо увидеться с ним лично, решила Джемма.

Он непременно должен ей что-нибудь рассказать! Благодаря их переписке, хотя и ограниченной до невозможности, Джемма знала его адрес. Она поспешила наверх, с Тем чтобы найти шаль и набросить ее на плечи. К счастью, она не переодевалась и на ней все еще было серое дорожное платье.

Смелтерс перехватил ее почти у самого выхода.

— Могу ли я чем-нибудь быть вам полезен, мисс? — Его глаза блестели от любопытства.

— Я намереваюсь посетить своего поверенного в делах, — ответила она, как могла, спокойно. — Его контора расположена возле «Линкольнз инн».

— О, это же неподалеку от собора Святого Павла. Адвокаты и барристеры держат там свои конторы, — сообщил лакей, удивленно приподняв брови. — Простите, мисс, но леди не следует там появляться.

— Мне это просто необходимо, — решительно заявила Джемма. — Это сугубо личное дело.

— Вы можете послать записку и пригласить его прийти к вам, — предложил Смелтерс.

«А что, если мистер Пиви откажется прийти? — подумала Джемма. — Под каким-нибудь предлогом. Нет, мне непременно надо увидеться с ним лично».

— Я должна немедленно встретиться с ним. Смелтерс наконец уступил.

— Тогда я пошлю за наемным экипажем и скажу Лили, чтобы сопровождала вас.

— Не стоит, она слишком занята, — начала было Джемма и осеклась, вспомнив, что леди не ходят одни по Лондону, что это не принято. — Очень хорошо. Но экипаж мне не нужен. Я просто пройдусь пешком.

— Это довольно-таки далеко, мисс, — предупредил Смелтерс.

— Я привыкла ходить пешком, — стояла она на своем, зная, что денег у нее на экипаж нет.

— Как вам угодно.

Поднявшись наверх и позвав горничную, Смелтерс вернулся и объяснил, как найти «Линкольнз инн». Джемма внимательно слушала и запоминала.

— Я так сожалею, что оторвала тебя, Лили, от твоей работы по дому, — сказала горничной Джемма, когда они отправились в дорогу.

— Все в порядке, мисс, — ответила девушка. — Сегодня хороший денек, и немного побыть на улице одно удовольствие. До того как наняться в горничные, я жила в деревне и привыкла ходить пешком, не то что какая-нибудь неженка.

Джемма тоже наслаждалась ходьбой по многолюдным улицам и переулкам, где сновали мужчины и женщины из разных слоев общества, от продавца горячих пирожков и старьевщика с его тележкой до проезжавших в открытых экипажах изящных леди и мужчин на холеных лошадях. Она пыталась не разглядывать все это, чтобы не выглядеть провинциалкой, но ничего не могла с собой поделать. Ничего удивительного в том, что Луиза так стремилась в Лондон.

Среди криков уличных продавцов, грохота карет и повозок, проезжавших по деловой части города, цоканья копыт и пофыркивания ломовых лошадей Джемму охватило радостное возбуждение. Йорк, провинциальный городок, где она несколько раз была вместе со школьными подругами, не шел ни в какое сравнение со столицей.

Скоро они оказались перед шедшими один за другим магазинами с выставленными в витринах платьями и шляпками. Джемма не могла удержаться и чуть-чуть замедлила шаг, чтобы получше разглядеть потрясающее вечернее платье из темно-синего шелка, отделанное широкими оборками из брюссельских кружев.

— Глядите по сторонам, мисс, — тихо заметила Лили. В этот момент мимо них проскочил, слегка посторонившись, юный рассыльный со свертками в руках.

— Простите, мэм, — на ходу бросил мальчик и помчался дальше.

— Благодарю тебя, Лили, — сказала Джемма. Затем она Неохотно отвернулась от столь привлекательных и соблазнительных украшений — увы, они были недосягаемы за стеклянной витриной, а для нее недосягаемы вообще, учитывая содержимое ее кошелька, — и снова устремилась вперед.

Когда девушки уже почти добрались до деловой части города, привлекая к себе внимание мужчин, Джемма не знала, куда идти дальше. Спросить дорогу она боялась, Потому что представители сильного пола бросали в их сторону откровенные взгляды.

Пришлось Джемме послать Лили на ближайший перекресток нанять кеб. По крайней мере никто не будет на них пялиться.

Остаток пути они проделали в кебе, который с грохотом проехал по Флит-стрит прямо на Чансери-лейн. Выйдя из экипажа, Джемма нырнула под арку и очутилась в узком проходе среди тускло освещенных даже днем старинных зданий. Она перевела дух и, набравшись смелости, спросила праздно стоявшего молодого человека, где находится контора мистера Пиви, тот ответил, Джемма нашла нужную дверь и вошла. Лили неотступно следовала за ней.

Внутри на них с изумлением уставился клерк, его стоячий воротничок, пожалуй, был таким же высоким, как и стул, на котором он восседал.

— Меня зовут мисс Смит. С вашего позволения мне хотелось бы увидеть мистера Пиви, — решительно проговорила Джемма. От собственной смелости у нее бешено колотилось сердце. Если мистер Пиви откажется принять ее, ей придется взять приступом его кабинет. Тощий и невзрачный на вид клерк вряд ли был способен оказать ей решительное сопротивление.

Впрочем, подобные меры оказались излишними. Через минуту клерк вернулся и предложил войти в кабинет поверенного.

— Подождите меня тут, Лили, — тихо сказала Джемма и, выпрямив спину, приготовилась увидеть льва.

Или, как знать, просто полосатого кота.

Мистер Пиви сидел за широким столом. Он приподнялся, коротко поклонился и жестом указал на кресло. Присаживаясь, Джемма подумала о том, что адвокат всегда представлялся ей большим и сильным. Но в действительности поверенный оказался таким же худым, как и его клерк, да и ростом ничуть не выше, но, будучи постарше, он выглядел высохшим и сморщенным, как осенний лист. Казалось, стоит кашлянуть, и он свалится. Тщательно повязанный галстук по своему стилю совершенно подходил к его убористому четкому почерку, на темном пиджаке не было заметно ни единой пылинки. Джемма приподняла голову, заметив, как внимательно рассматривает ее адвокат.

— Вот мы и встретились, мистер Пиви.

— Да, действительно, — сказал он без особого удовольствия. — Какой сюрприз. Я не знал, что вы покинули Йоркшир.

— Я недавно приехала в Лондон, — призналась Джемма и остановилась, не зная, с чего начать. Однако пауза затянулась, и поверенный первым прервал молчание.

— Чем могу вам помочь, мисс Смит? — осторожно спросил мистер Пиви.

— Письмо, которое вы послали, когда мне исполнился двадцать один год…

— Я больше не располагаю никакими сведениями по этому вопросу, — прервал он Джемму. — Ведь я объяснил вам это в сопроводительной записке.

— Само собой разумеется, что я здесь не по поводу этого письма, — обратилась к нему Джемма. — Но мне было бы очень приятно узнать имя моей матери. Как только мой брат приедет в город, я надеюсь устроить с его помощью встречу с матерью, ибо она пригласила меня приехать.

Мистер Пиви удивленно округлил глаза. Джемма почувствовала, как у нее сжалось сердце. Неужели он действительно не знает обстоятельств ее рождения?

— Что касается источника моего содержания… На этот раз глаза у мистера Пиви сузились.

— Мисс Смит, мы уже обсуждали этот вопрос…

— Но без особого успеха. — Она прервала его, гнев прибавил ей смелости. Она не позволит водить себя за нос.

Мистер Пиви сжал и без того тонкие губы.

— Мне не позволено открыть вам источник вашего дохода, мисс Смит. Я удивляюсь вашей настойчивости. Вы должны быть благодарны за то, что родительская ответственность не была объявлена недействительной, как это часто случается в подобных случаях.

— Ага. Итак, мое содержание поступает от одного из родителей? Деньги приходят от моей матери, не так ли?

Мистер Пиви выглядел явно обеспокоенным. Она поймала его на слове, он слишком много сказал, подумала Джемма.

— Я этого не говорил.

Нет, она не считала свое предположение правильным. Он так удивился, когда она упомянула о маме. Джемма прикусила губу.

— Тогда мой отец. Пиви отвел глаза.

— Я этого не говорил, — повторил он, перебирая бумаги на столе.

— Нет, не говорили.

Если даже этот высохший маленький человечек не собирался открывать ей имя отца, то это прозвучало как настоящий ответ, подумала Джемма, и сердце у нее от волнения заколотилось еще быстрее.

— Что же в таком случае вы имели в виду? Вы считаете меня незаконнорожденной?

Адвокат едва ли не с мольбой посмотрел на нее:

— С вашего позволения, мисс Смит, с женщиной такую тему не обсуждают.

— Для меня, мистер Пиви, нет более подходящей темы для обсуждения, чем моя семья. Вам достоверно известно, что я родилась, не имея законного свидетельства о рождении в браке? — Джемма наклонилась вперед, пытаясь поймать взгляд адвоката, но он не поднимал глаз. Ей показалось, что он слегка покраснел.

— Нет. Я не задаю лишних вопросов, касающихся личных дел моих клиентов. Но…

— Но вы предполагаете, что это единственная причина, почему ребенок был отослан родителями. — Джемма закончила за поверенного его мысль и готова была его возненавидеть. Сама она не могла придумать какой-нибудь иной причины, хотя на протяжении многих лет не раз пыталась найти другое объяснение положению, в котором оказалась.

— Но факт остается фактом я, как поверенный, связан определенными обязательствами. Я не могу нарушить данное слово. Я поклялся, что сведения частного характера останутся конфиденциальными, и никогда не раскрою их. Не только потому, что это погубит мою профессиональную репутацию, подобное нарушение вообще ставит под сомнение мою порядочность и честность.

Хотя Джемме по-прежнему хотелось схватить поверенного за костлявую шею и трясти до тех пор, пока с его губ не начнут слетать столь тщательно скрываемые им факты, она не могла не отдать должного его твердости. Мистер Пиви наконец-то поднял голову и посмотрел на нее.

Джемма сделала последнюю попытку:

— Надеюсь, вы понимаете, насколько это важно для меня?

Выражение его лица, возможно, чуть-чуть смягчилось, но не успел мистер Пиви раскрыть рот, как она поняла, что он остался непреклонен.

— Ваши чувства вполне естественны. Но я не могу оказать вам такую услугу.

Глаза у Джеммы наполнились слезами, но она быстро-быстро заморгала, чтобы не выказать слабости перед этим бездушным человеком.

Мистер Пиви тихо вздохнул.

— Вам следует утешить себя мыслью, что ваш неизвестный покровитель продолжает оказывать вам денежную поддержку, и таким образом вы и в дальнейшем можете рассчитывать на его благосклонное к вам расположение. Когда я подыскивал для вас школу-пансион, чтобы взять вас из детского приюта, поверьте, было совсем не просто найти хороший пансион, где решились бы взять такого маленького ребенка. Смею вас заверить, мне было строго наказано — это должно остаться между нами, — чтобы вам были обеспечены все удобства и доброжелательное отношение.

— Вам известно о детском приюте? — Джемма взглянула с удивлением на адвоката, затем встряхнула головой, приходя в себя. Конечно, он должен был знать. Кто-то ведь устроил ее в пансион: у нее остались только смутные воспоминания о том, как, ничего не говоря, ее взяли из той жуткой дыры, называвшейся приютом, и отвезли в Йоркшир, это утомительное путешествие показалось ей почти бесконечным. Разве Джемма могла тогда знать, что ее новое пристанище станет таким же отвратительным, чуждым и холодным, как и то, которое она только что покинула. Но в ту пору она, как и любой ребенок, жила мечтами и надеждами.

— Где этот приют? Как он называется? Мистер Пиви удивленно посмотрел на нее:

— Вы ведь там жили. Неужели не помните?

— Мне было всего шесть лет, мистер Пиви. Впрочем, кое-какие воспоминания у меня сохранились — лучше бы их вычеркнуть из памяти. Помню, что это было большое здание, мрачное и унылое. — Джемма поежилась. Разве можно было забыть лица работавших там надзирательниц? Но она не собиралась рассказывать ему об этом.

Джемма заметила, как мистер Пиви что-то обдумывает, словно следуя за ходом ее собственных мыслей, которые вихрем кружились у нее в голове. Она, может быть, • сама найдет нужные ей сведения о приюте, но вряд ли это можно будет поставить в вину мистеру Пиви.

— Так или иначе, но со временем я найду этот приют, — прибавила она, тем самым надеясь подтолкнуть его к действиям. — Однако вы по крайней мере могли бы сэкономить мне время при его розыске.

Поверенный, кажется, решился. Он положил перед собой листок бумаги и окунул ручку в чернильницу.

Затаив дыхание, Джемма наблюдала за тем, как он написал несколько строк, затем промокнул чернила и пододвинул к ней бумагу.

— Вот. Больше я ничего не могу вам сообщить. Джемма быстро схватила листок — как бы мистер Пиви не передумал.

— Благодарю вас.

Она повернулась и направилась к выходу, но ее остановил его невыразительный сухой голос:

— Вы оставили школу, мисс Смит? Куда мне следует посылать ваше следующее трехмесячное денежное содержание?

О! Итак, деньги приходить не перестанут? Она совсем забыла о них. За три месяца она искренне надеялась найти свою мать, обрести дом и родных, но, несмотря на это, мысль о том, что у нее есть источник денег, к помощи которого можно прибегнуть, была утешительной.

— Не знаю. Сейчас я остановилась у подруги, весьма респектабельной леди. Впрочем, до того, как придет мое очередное трехмесячное содержание, я дам вам знать, где живу, — сказала Джемма. Она сделала несколько шагов к двери, взялась за ручку и, чуть помедлив, оглянулась. — Благодарю вас, мистер Пиви, за вашу заботу, проявленную при выборе моего пансиона. Мне было там хорошо.

У Джеммы запершило от слез в горле, но, не подав виду, она повернулась и тихо прикрыла за собой двери.

В прихожей ее ждали Лили и клерк, который все так же сидел на своем высоком стуле, как на насесте, и, не скрывая любопытства, оглядел ее.

Джемма кивнула девушке, и они вышли; им вообще хотелось как можно быстрее выбраться из замкнутого пространства квартала «Судебных иннов», чтобы поскорее очутиться в просторной западной части города. На обратном пути Джемма ни разу не сбилась с дороги — более того, ей даже понравилось идти пешком, потому что это дало ей возможность кое-что обдумать.

Перед тем как аккуратно спрятать записку в ридикюль, она несколько раз перечитала ее. Пора ей что-то предпринять и перестать изнывать от невыносимого чувства неопределенности, ожидая приезда своего брата в Лондон, иначе она потеряет над собой контроль. Для начала ей следует поехать в приют, который, если верить адресу, указанному в записке, расположен неподалеку от Лондона. Но при одной мысли об этом ее охватила дрожь. И все же она должна узнать, какие сведения о ее прошлом скрываются в приютских стенах.

Добравшись до дома, снятого ее подругой, Джемма увидела, что хозяйка вместе со своей компаньонкой уже вернулись. Вымыв руки и лицо, Джемма надела платье, которое погладила Лили. Луиза тоже сменила платье, даже мисс Поумшак переоделась в простое платье из серого шелка. Немного погодя они одновременно вошли втроем в столовую. Как только женщины сели за стол, Луиза принялась с восторгом описывать украшения и отделку недавно заказанных ею платьев.

Джемма попыталась выказать интерес к перечисляемым Луизой дамским шляпам, вызвавшим восхищение подруги, но мысленно то и дело возвращалась к поездке, которую намеревалась совершить. Ее мучила тревога: что ожидает ее в конце поездки? Она ничего не рассказала о том, что делала сегодня, ей не хотелось говорить о своей двойной неудаче. Кроме того, Джемма настолько привыкла скрывать свое туманное прошлое, что ей нелегко было отказаться от этой привычки.

— И последнее платье, очень красивое, бледно-желтого цвета, отделанное белыми оборками, столь же радостное и веселое, как солнечное утро, — закончила Луиза. — Очень похоже на платье с веточками, что на тебе, но чуть-чуть темнее.

— Уверена, что оно очень подойдет к твоим волосам, — ответила Джемма, откусив кусочек пирога.

Луиза кивнула:

— И я так думаю. Ах да. Еще я видела темно-синий отрез, в тон твоим глазам. Если ты решишь заказать себе новое платье, это то, что нужно.

— Нет! — мотнула головой Джемма, слишком резко для леди.

Луиза удивленно посмотрела на нее:

— Но почему? Ты ведь не видела отрез.

— Просто я… я не ношу синий цвет, — объяснила Джемма. — Это долгая история. Он мне не нравится.

— Дело вкуса, — согласилась Луиза, приподняв брови от удивления, настолько горячо Джемма произнесла эти слова. Но затем Луиза, по-видимому, утратила всякий интерес к платьям и шляпкам. На лице у нее появилось мечтательное выражение, и она опустила ложку на тарелку с бланманже. — В магазине я встретилась с одним мужчиной…

Радуясь, что ей ничего больше не надо объяснять, Джемма спросила:

— В самом деле? Какое-то важное лицо? Луиза покраснела.

— О нет. Просто лейтенант Макгрегор. Зато он само обаяние. — В глазах Луизы появилось мечтательное выражение.

Конец обеда прошел в вежливом молчании. Джемма вспомнила, какой шум стоял в пансионе мисс Мейшем во время трапезы, и порадовалась воцарившейся тишине. Ее не покидало чувство благодарности к Луизе за ее доброту.

Джемма постарается не остаться в долгу перед своей новой подругой, а пока будет делать все, что в ее силах, чтобы Луиза не пожалела о своем гостеприимстве.

Когда Луиза встала из-за стола, Джемма и мисс Поумшак последовали ее примеру, они все вместе направились в гостиную, где проболтали до тех пор, пока не пришла пора ложиться спать. Хотя спальня Джеммы была уютной, а кровать — удобной, она долго не могла уснуть.

К своей досаде, Джемма проспала. Проснувшись, она увидела непривычный для себя розовый полог кровати и сразу заметила, что на занавесках уже играет яркий солнечный свет. Напрягшись, она вспомнила все, что с ней было, и подумала о намеченной поездке. Волнение и предчувствие опасности охватили девушку. Она раздвинула полог и поднялась с постели. Быстро умылась и оделась — застегнуть платье ей помогла вовремя подоспевшая на помощь Лили.

— Твоя хозяйка проснулась?

— Мисс Луиза уже внизу, — сообщила служанка. — Завтрак накрыт в столовой.

Джемма поспешила вниз. Войдя в столовую, она нашла обеих женщин за столом. Почту уже принесли, и Луиза читала какую-то записку.

— Это от моего жениха, — объяснила она, обратившись к почтительно стоявшему позади лакею. — Смелтерс, передайте кухарке, что сэр Лукас будет сегодня обедать вместе с нами. Он также сообщил, что правое переднее колесо моего экипажа слегка вихляет и им должен заняться колесных дел мастер. Вы знаете, к кому обратиться?

— Разумеется, мисс, — заверил ее лакей. — Я тотчас же приведу мистера Титмуса.

Во время разговора мисс Поумшак с аппетитом съела кусок баранины, тогда как Джемма с трудом проглотила небольшой ломтик хлебца. После завтрака Луиза заявила, что снова отправляется в поход по магазинам.

Джемма снова отказалась. Когда Луиза и мисс Поумшак ушли из дому, а Смелтерс отправился на поиски колесных дел мастера, Джемма незаметно выскользнула через парадный вход. Сегодня ей не были нужны свидетели. Хватит с нее и того, что горничная знает и о ее скудных средствах, и о небогатом гардеробе. Джемме совсем не хотелось, чтобы Лили увидела жалкое заведение, в котором прошла часть детства Джеммы.

Она взяла кеб и велела кучеру ехать в деревушку в нескольких милях от Лондона. Услышав о стоимости проезда, Джемма поморщилась, однако отправилась в путь — иного выхода не было.

Расстояние, конечно, было намного длиннее, чем вчера, но так как Джемма ехала, то и дело замирая от страха, путь показался ей коротким. Всякий раз, когда кеб встряхивало на ухабе, она хваталась за край грязного сиденья и наблюдала, как скрывается за горизонтом город. Они ехали через луга и поля, на которых паслись коровы, затем кеб медленно вполз на вершину низкого холма, и неожиданно Джемма вспомнила эту последнюю милю, этот подъем и увидела здание приюта. Ей почудилось, будто она вернулась в прошлое, и ее сердце болезненно сжалось. Кеб подъехал к дому и остановился, лошадь рыла копытом землю, позвякивая упряжью, Джемма глубоко вздохнула и, сделав усилие, спустилась вниз, но воспоминания не оставляли ее. Очутившись на земле, она отдала несколько монеток угрюмому кучеру, затем огляделась по сторонам.

Прямо перед ней находился большой обшарпанный дом. Оконные стекла были в грязных потеках; цепляясь за стену, рос чахлый плющ. Некоторые листья побурели, и, казалось, волокнистые ветви хватались за стену здания. Теперь здание не поражало своим видом так, как поразило некогда пятилетнюю напуганную девочку, когда ее привезли сюда и оставили в лапах поджидавших ее женщин.

Интересно, работает ли еще здесь прежняя хозяйка? С тех пор минуло больше двенадцати лет. Возможно, хозяйка сменилась и окажет Джемме теплый прием.

Как бы то ни было, но она теперь не ребенок, успокаивала себя Джемма, и нечего дрожать от страха.

— Подождите меня. Долго я там не пробуду, — попросила она кучера. Тот насупился, он уже взял вожжи и осматривал пустынную дорогу.

Джемме до боли хотелось поскорее вернуться в лондонский дом Луизы, где она чувствовала себя в безопасности. Но здесь, вероятно, можно было кое-что узнать, поэтому, преодолевая страх, Джемма направилась к деревянным дверям с облупившейся краской.

Джемма схватила дверной молоток и ударила им — резко и сильно, чтобы скрыть свою робость.

Немного подождав, она так ничего и не услышала. Неужели в доме никого не было? Нет, это невозможно. Она сделает так, чтобы ее заметили. Не для того она проделала столь длинный и тяжелый путь, чтобы все ее переживания и мучения оказались напрасными.

И она снова стукнула молотком.

Наконец Джемма услышала слабый глухой шорох, вслед за которым дверь со скрипом отворилась. В первый момент, кроме пустой прихожей, Джемма никого не увидела, но когда она опустила взгляд пониже, то заметила подсматривающую из-за дверей маленькую девочку.

— Сегодня никого не принимают, — ровным монотонным голосом проговорила девочка словно выученную наизусть фразу.

— Я хотела бы увидеться с хозяйкой. У меня к ней важное дело. Миссис Крэгмор все еще работает здесь? Сунув большой палец в рот, девочка кивнула. Разглядывая девочку, ее взлохмаченные грязные волосы, вылинявшее платье непонятной расцветки и фартук хорошо знакомого Джемме бледно-синего цвета, Джемма сокрушенно вздохнула и пожалела, что ничего не взяла с собой. В прихожей все также воняло кислым запахом тушеной капусты и наполовину сгнившей картошки. Капуста и картошка, да еще утром на завтрак жиденькая каша — вот из чего в основном состояла еда воспитанниц приюта, вот что ела Джемма на протяжении своего полуторагодичного пребывания в этих стенах. Ей припомнилось, как перед едой они все стояли вокруг длинных столов и хоромкричали: «Спасибо вам, миссис Крэгмор». Еще она помнила ощущение вечного голода и резей в желудке и снова пожалела, что не догадалась принести хотя бы кусочек сахара и угостить им стоящего перед ней ребенка.

— Вам лучше уйти, — прошептала девочка. — Здесь нет ничего для такой леди, как вы. Может, вы хотите нанять судомойку? Мисс, я с радостью буду у вас работать.

Джемма нагнулась и погладила ее по щеке.

— Я сама была такой же, как ты, — сказала она, и голос дрогнул. — Знаешь, ты ведь можешь стать кем-то больше, чем судомойкой.

Малютка в недоумении смотрела на нее. До слуха Джеммы донеслись чьи-то твердые шаги, и она выпрямилась. В глазах девочки снова появился страх, и она оглянулась.

— Кто там, Полли? — Услышав гнусавый голос, Джемма почувствовала, что у нее пересохло во рту. Вошедшая женщина оказалась очень худой. — Если это мясник, то скажи ему… — Тут она запнулась, увидев Джемму. — Да, мадам? Меня зовут мисс Бушнард. Чем могу вам помочь? — вежливо спросила женщина, хотя во взгляде у нее сквозило подозрение. Она сделала девочке знак уйти, и та, бегом устремившись по лестнице, исчезла.

Работала ли здесь мисс Бушнард, когда Джемма находилась в приюте? Никакой уверенности. Джемме казалось, что женщина сейчас прикажет ей идти чистить кастрюли. Ей было не по себе, она никак не могла успокоиться.

Видимо, мисс Бушнард не знала ее. Отчужденное, замкнутое выражение застыло на ее худом лице.

— Вы ищете служанку, мисс?

— О нет. Не теперь. Я пришла кое-что разузнать, — проговорила Джемма. — Мне хотелось бы уточнить кое-какие подробности насчет одной маленькой девочки, отданной сюда на воспитание шестнадцать лет тому назад.

Глаза женщины сузились.

— Сожалею, но у нас нет никаких записей, относящихся к тому времени.

Джемма с явным недоверием посмотрела на нее:

— Но ведь приют существует гораздо дольше, чем… Мисс Бушнард покачала головой:

— У нас два года тому назад случился пожар. Все старые записи, в том числе относящиеся к тому времени, сгорели. Сожалею, но ничем не могу вам помочь.

Джемма на миг замялась, не зная, как опровергнуть то, что говорила мисс Бушнард. Все прозвучало как-то уж слишком гладко и к тому же банально — Джемма не поверила ни единому слову этой женщины. Пожар? Но здесь, в передней, ничего не изменилось.

— Прошу меня извинить, — произнесла мисс Бушнард. — У меня под присмотром так много детей, что совсем нет времени для праздных разговоров.

Джемма вовремя удержалась, чтобы не наговорить лишнего, поскольку хорошо помнила, что значило «под присмотром». Подбадривать детей, иногда даже палкой, если они засыпали с чистящими щетками в руках.

Не успев придумать подобающего ответа, Джемма обнаружила, что ее уже выставили за порог и с глухим стуком закрыли за ней дверь.

Это ложь! Явная ложь! Джемма осмотрела фасад здания и не обнаружила ни малейших следов пожара, никаких признаков недавнего ремонта — никто не красил эти мрачные обшарпанные стены. Внутри не пахло дымом и гарью. Пожар, хм… Просто здесь не хотят, чтобы кто-то видел старые записи. Но почему?

Джемма неохотно взобралась в кеб, кучер причмокнул, хлестнул лошадь вожжами и, развернув экипаж, отправился в обратный путь. Кеб катился по дороге, а у Джеммы от слез перехватило горло. Хозяйка обязательно должна была знать хоть что-то о ее прошлом перед тем, как Джемма попала в приют. Ведь кто-то привез ее сюда, возможно, этим некто был сам поверенный, который потом снова взял ее отсюда? К сожалению, Джемма ничего не помнила. Встречалась ли с ней мать, пока она находилась здесь? Или ее навещал неведомый ей отец, или по крайней мере он оплачивал ее пребывание? Если так, то в приютском бухгалтерском гроссбухе могли, нет, должны были сохраниться записи, из которых можно было узнать ее настоящее имя, где она жила, одним словом, получить сведения, с помощью которых она могла найти своих родителей.

— Остановитесь! — крикнула Джемма кучеру. В этом месте дорога скрывалась за небольшой рощей, поэтому их нельзя было увидеть из окон приюта. — Я выйду.

— Вы что, собираетесь идти в город пешком? — удивился кучер.

— Нет. Подождите меня несколько минут, — попросила Джемма, не обращая внимания на его недовольный вид. — Я… я там кое-что забыла.

Ею двигала надежда. Торопливо шагая по узкой тропинке, Джемма знала, что ведет себя крайне неразумно. Вероятно, на днях лорд Гейбриел прибудет в Лондон и поможет ей встретиться с мамой.

Брат не знал, с каким нетерпением она ждет его приезда. А что, если он появится в городе через неделю, а то и через месяц? Если что-то помешает ему приехать в Лондон на сезон? Если он не питает к ней никаких родственных чувств и знать ее не желает?

Она не может и дальше пребывать в неизвестности. Ее вдруг охватило предчувствие, что все нужные ей сведения находятся где-то здесь, в этом мрачном здании.

Нет, им не удастся так легко отделаться от нее. Она не испуганный ребенок, какой была когда-то. Что скрывает хозяйка приюта? Или она тоже поклялась хранить тайну, как и мистер Пиви?

Надо еще раз попытаться. Она все сделает сама. Она хорошо помнит расположение внутренних помещений. Она скребла и чистила дубовые полы во всех комнатах на первых двух этажах. Знала, что нужный ей кабинет находится в глубине дома, в нем миссис Крэгмор хранила все свои бухгалтерские книги. Для маленькой девочки они не представляли никакого интереса, но для взрослой Джеммы тайное содержание этих бумаг приобрело важное значение. Внутри одного из гроссбухов могло быть записано ее имя, и как знать, не поможет ли это установить имена ее родителей?

Прячась за деревьями, Джемма подкралась к дому сзади, где несколько тощих кур, очень походивших на приютских детей, что-то клевали в чахлой траве. Солнце давно перевалило за полдень, тени стали намного длиннее. Джемма огляделась, вокруг не было ни души.

Вдруг до ее слуха донесся глухой удар колокола изнутри дома, она даже подскочила. Но потом вспомнила, что это сигнал к раннему обеду, основному приему пищи в течение дня. По давнему приютскому опыту Джемма знала, что по звуку колокола все в приюте — и служебный персонал, и дети — собирались на обед в мрачной столовой внизу, в полуподвальном помещении.

Ей повезло! Она проворно подбежала к черному ходу и повернула ручку замка, не зная, хватит ли у нее сил сломать его.

К ее удивлению, ручка легко поддалась. Кто-то оказался рассеянным, подумала Джемма. В то время, когда она жила здесь, двери всегда запирались — последнее средство для того, чтобы удержать от побега из приюта какую-нибудь обозленную и отчаявшуюся обитательницу.

Но сейчас не время предаваться воспоминаниям. Преодолев страх, Джемма тихо открыла дверь, вглядываясь в тускло освещенную прихожую, перешагнула через порог.

Но тут кто-то сильной рукой зажал ей рот.

Глава 5

Джемма, вздрогнув, вскрикнула от страха, но из-под зажимавшей рот ладони раздался еле слышный писк. Кожа на ладони была слегка шершавой. Кто-то железной хваткой держал ее за руки. Она попыталась вырваться, но не смогла даже пошевелиться. Джемму охватил ужас, на какой-то миг ей показалось, что сейчас она потеряет сознание.

— Не кричите, — прошептал мужчина. Джемма ощутила запах накрахмаленного белья.

Вряд ли убийца мог носить чистое накрахмаленное белье, и страх ее стал ослабевать. Что все это значит? Кто ж, этот человек?

Слегка ослабив хватку, он передвинулся немного вперед. И тут Джемма увидела высокого, хорошо сложенного мужчину со слегка растрепанными волосами и холодным зловещим блеском в глазах. Пожалуй, она сочла бы его красивым, не будь у него такого зверского выражения лица. Черная куртка и темный шарф, обмотанный вокруг шеи, делали его почти незаметным в полумраке прихожей.

— Вы работаете здесь учительницей? — прошептал он, разглядывая ее темно-коричневого цвета дорожный костюм. Как ни странно, голос у него был приятный и вряд ли мог принадлежать преступнику, но все же с какой стати он очутился здесь?

Джемма покачала головой.

— Я отпущу вас. Но если будете шуметь, тут же придушу. Поверьте, у меня достаточный опыт по этой части.

Итак?

Она кивнула. На этот раз его тон не позволял даже усомниться в его словах, и Джемма снова похолодела от страха.

Он отпустил ее, но по-прежнему угрожающе держал ладонь возле ее лица. Его глаза были полны решимости. Во рту у Джеммы пересохло, она с трудом проглотила комок.

— Кто вы? — спросил он.

Джемма не узнала собственного голоса, когда ответила:

— Я… я намеревалась тайком проскользнуть в кабинет хозяйки, чтобы посмотреть ее записи.

Мужчина с недоумением уставился на нее:

— Зачем?

— Этого так сразу не объяснишь, — произнесла Джемма едва слышно. — Пока все обедают, я провожу вас в кабинет, в глубь здания. А вы что здесь делаете? Красть тут нечего. Не собираетесь ли вы как-то навредить детям?

В этом случае, подумала Джемма, она, даже рискуя жизнью, позовет на помощь. Не допустит, чтобы кто-нибудь из этих несчастных малюток стал жертвой насильника.

Он негодующе вскинул брови:

— Боже упаси!

Будь он двуличным негодяем, ищущим невинную жертву, всячески скрывал бы это. Однако его голос, искренний и глубокий, говорил об обратном, и Джемма поверила ему.

— Ведите, — бросил он ей. — И не вздумайте кричать.

Она кивнула, и он отпустил ее руку. Джемма заметила, что под мышкой он держал тонкий железный прут, и поняла, кто сломал замок на входной двери. Беспокойство снова охватило ее, но Джемма решила не отступать. Она на цыпочках прошла в самый конец коридора, отворила дверь кабинета и вошла внутрь.

Он последовал за ней, бесшумно закрыл дверь и задвинул задвижку. Закусив губу, Джемма подумала, что лучшего места для расправы с ней ему не найти. Однако прогнала эту мысль прочь. Наконец-то она оказалась там, куда так стремилась попасть. Мешкать нельзя. Надо действовать.

Джемма огляделась. На конторке и столе — оловянные подсвечники, на камине небольшие часы — весьма жалкая пожива для вора. Мужчина вытащил из-под полы своей куртки большой мешок из грубой материи, но ее ничуть не беспокоила пропажа у хозяйки ее безделушек. Джемма направилась прямо к полке с гроссбухами. Вынула одну, раскрыла, ей попался лист с расходами по хозяйству: яйца — пять шиллингов, бушель картошки — десять шиллингов.

Перечень закупок не представлял для нее никакого интереса. Джемма взяла другой журнал.

— Есть ли там список воспитанниц? — спросил незнакомец, заглядывая ей через плечо.

Джемма с удивлением посмотрела на него.

— Это как раз то, что я ищу, — призналась она.

Вдруг она замерла. До ее слуха донесся приглушенный шум внизу, затем топот шагов по лестнице.

— Обед закончился, дети уходят из столовой, — объяснила Джемма. — Сюда могут войти!

Он снова нахмурился. Время уходило, а она еще должна найти…

Но тут, к ее удивлению, мужчина раскрыл мешок и, не обращая внимания на часы и безделушки, сгреб в кучу потрепанные книги и бросил вместе с железным прутом в мешок. На какой-то миг Джемма недоуменно уставилась на него, затем, придя в себя, схватила другую охапку гроссбухов и тоже кинула в мешок. Вдвоем они быстро опустошили полку.

Вдруг мужчина насторожился. Джемма услышала тяжелые шаги в коридоре. Воображение нарисовало хозяйку, идущую своей обычной тяжелой походкой, и ожившая внутри у нее девочка сжалась от страха при одной только мысли — она попалась. Джемма даже почувствовала острую боль от удара палкой по плечам, причем ощущение было настолько реальным, как будто ее и в самом деле ударили. На какое-то мгновение у нее даже помутилось в глазах от страха. «Боже, помоги мне!»

— Бежим, — шепнул мужчина ей на ухо. Размашистым шагом он подошел к окну, за ручку рванул вверх скользящую раму. Бросив мешок на пол, обхватил Джемму за талию, легко, словно перышко, приподнял и помог ей пролезть сквозь открытое окно. До земли было близко, всего несколько футов, Джемма прыгнула вниз и быстро отскочила в сторону, так как следом за ней выпрыгнул он с мешком в руках.

— Бежим быстрее, — скомандовал он. — Нас не должны увидеть.

Кивнув, она схватила протянутую им руку, и они помчались в сторону рощи. Путь казался неимоверно длинным. Сердце бешено колотилось, Джемме казалось, что сейчас из окна высунется разгневанная миссис Крэгмор и потребует вернуть ее бумаги. Но она слышала только шелест травы под ногами и стук собственного сердца. Наконец они укрылись среди густой зелени и толстых стволов деревьев. Когда приютский дом исчез из поля зрения, они остановились в густой тени дуба. Тяжело дыша, Джемма прислонилась к дереву и посмотрела на незнакомца.

— Кто вы такой? — спросила она. — Я не позволю вам захватить с собой все эти бумаги. Мне надо там кое-что посмотреть. К тому же они вряд ли представляют для вас какую-то ценность.

Он промолчал. Джемма старалась рассмотреть его лицо в сумраке зелени. Она понимала всю опасность своего положения, но решила идти до конца. Она должна узнать, кто ее родители, чего бы это ей ни стоило. Если лорд Гейбриел не соблаговолит ей ответить, а мать, не дай Бог, раздумает встретиться с ней, только содержимое этого мешка приведет ее к желаемой цели.

Джемма ухватилась за мешок, однако незнакомец крепко держал его.

— Для меня эти бумаги дороже любых драгоценностей. Дороже жизни.

— Для меня тоже. Я не позволю вам их увезти, — заявила девушка, но тут же подумала, что ей с ним не справиться. — Скажите, зачем вам эти записи?

— А вам зачем? — буркнул он.

— Когда-то я была воспитанницей этого приюта. Выражение его лица смягчилось.

— Воспитанницей? Значит, здесь не так уж плохо, как я себе представлял.

— Хуже не бывает, — откровенно призналась она. Лицо его вытянулось, губы сжались.

— Но почему вы хотите получить эти бумаги? — Он впился в нее взглядом.

— Мне нужно кое-что узнать, — объяснила она. — Для меня это очень важно.

Нет, она не собирается с ним откровенничать. Его крепко сжатые губы слегка раздвинулись в кривой полуусмешке, как будто он прочел ее мысли.

— Вы и обо мне ничего не знаете.

— Нет, не знаю, — согласилась она. — Если вы позволите мне взять эти бумаги, то обещаю, что вы тоже сможете их просмотреть. Я дам вам адрес в Лондоне, где я остановилась.

Там, подумала про себя Джемма, она не будет одна. И вообще в городе у него меньше шансов избавиться от нее. Джемма не забыла о его угрозе, когда он держал ее железной хваткой.

Он задумался, затем снова посмотрел на нее:

— Полагаю, это возможно. Мы поможем друг другу. Если вы жили в этом приюте, значит, можете знать то, что меня интересует.

Все зависит от того, подумала Джемма, какую цель он поставил перед собой, однако уточнять не стала.

— А как вы намерены вернуться в Лондон? — неожиданно задал он вопрос. — Надеюсь, не пешком?

Джемма покачала головой:

— Меня ждет кеб. Примерно в полумиле отсюда.

— Тогда мы сперва заберем мою лошадь, а потом я провожу вас до Лондона, — сказал он.

Видимо, ради того, чтобы удостовериться, что она дала ему правильный адрес, презрительно подумала Джемма. Впрочем, если она не доверяет ему, он вправе не доверять ей. Внезапно она засомневалась, стоит ли приводить в дом Луизы незнакомца, возможно, преступника. Но отступать было поздно, к тому же она не могла допустить, чтобы он скрылся со всеми бумагами.

— Хорошо, — согласилась Джемма.

Теперь они вели себя настолько тихо, что умолкнувшие было лесные птицы снова звонко запели. Когда незнакомец приподнял перед Джеммой ветку, оттуда взлетел испуганный дрозд. Незнакомец уводил ее все глубже и глубже в лес, и страх снова овладел ею, пока она не увидела чалую лошадь, привязанную к невысокому деревцу и терпеливо ожидавшую своего всадника. Здесь, под беспокойными взглядами Джеммы, незнакомец переложил приютские гроссбухи из мешка в седельные вьюки.

От мужчины не укрылась ее тревога.

— Не волнуйтесь. Я не ускачу вместе с бумагами. Я же сказал, мы будем помогать друг другу.

Понимая, насколько глупо с ее стороны доверять вору, Джемма все же кивнула. Он отвязал лошадь, вскочил в седло и протянул ей руку:

— Залезайте. Я довезу вас до вашего экипажа.

Она колебалась всего мгновение, затем влезла на лошадь и взгромоздилась позади него.

Сидеть на лошадином крупе было и высоко, и неудобно. Ее платье не было предназначено для езды верхом, и хотя оно, как ни странно, не порвалось, нижний край задрался. Скорее всего он видел ее икры, однако виду не подал.

С красным от смущения лицом Джемма обхватила его руками за пояс. Только для того, чтобы не свалиться с лошади, уверяла она себя, обхватывая его сильнее, чем ей того хотелось. В седле незнакомец держался прямо и непринужденно, и Джемма в который раз подумала, кто же он на самом деле.

Он причмокнул, ударил ногами лошадь в бока, и она пошла шагом.

Прижавшись лицом к его широкой спине, Джемма едва не прилипла к нему. Она ощущала его едва уловимый запах. Но даже теперь, когда запах его пропотевшего белья смешивался с лошадиным, от него все равно пахло не так, как от никогда не моющегося уличного вора. И все же он взломал дверь в приюте.

Она слишком хорошо понимала, насколько они физически близки. Сквозь одежду ощущались его мускулы, в силе его рук она уже успела убедиться. Она внезапно почувствовала, как внутри у нее что-то слабо откликнулось на его близость, что совершенно не подобало леди. Чтобы отвлечься, она подняла голову и огляделась. Они уже выехали из рощи, и перед глазами открылась узкая дорога.

— Вон туда, прямо за вершиной холма, — указала она.

Он повернул лошадь, и вскоре они уже были на вершине. Джемма склонилась набок, чтобы лучше видеть, и открыла рот от изумления.

Дорога была совершенно пуста. Кеб исчез.

— Кеба нет. Кучер, должно быть, устал меня ждать. Так влипнуть — до Лондона несколько миль. Хуже всего то, что она осталась наедине с незнакомцем, и неизвестно, что ее ждет. В душе у Джеммы снова зашевелились ее прежние опасения; нет, она не в силах больше выносить столь близкое, пожалуй, даже слишком близкое, соседство. Джемма соскользнула на землю.

И едва не упала. И что дальше? Что предпримет незнакомец, ведь здесь ей точно никто не придет на помощь? Вокруг ни души, и он спокойно может совершить свое злое дело, угрожал же он ей убийством в первый момент их встречи.

Он посмотрел на нее сверху, но она не рассмотрела выражения его лица.

— Что вы делаете? Хотите дойти до Лондона пешком? Стемнеет гораздо раньше, чем вы доберетесь до города. А идти всю ночь одной очень опасно.

— А что будет, если мне встретится человек с сомнительной репутацией? — спросила она почти с вызовом. — Вор или взломщик? Что, если он станет угрожать мне насилием?

Ей показалось, что он улыбнулся.

— Ясно, куда вы клоните.

Джемма увидела, как он размотал темный шарф, под ним на шее белел аккуратно повязанный галстук, как у джентльмена. Он откинул назад светлые волосы, вытер шарфом грязь с лица. Неужели он намеренно испачкал лицо, чтобы его было трудно узнать в полутемной передней? И зачем сейчас он изменил свой облик — неужели, чтобы ободрить ее?

Хотя и неразумно считать внешность залогом его чести, тем не менее Джемма успокоилась.

— Но почему…

— Как вы заметили, у меня есть на то веские основания. Полагаю, нам следует вернуться в Лондон вместе. Там мы обо всем обстоятельно поговорим.

Джемма медленно кивнула:

— Хорошо. И просмотрим гроссбухи.

— Вместе, — напомнил он ей.

— Согласна.

Он наклонился, протянул ей руку и легко втащил ее на лошадь, на прежнее место позади себя. Если он в самом деле джентльмен, что, кстати, становилось все заметнее и заметнее, то по натуре он человек деятельный, решила Джемма.

Она чувствовала себя еще более неловко, оттого что снова сидела, плотно прижавшись к его спине, но иначе она рисковала свалиться на землю. Ему, видимо, все безразлично, уверяла она себя.

И действительно, он обронил всего несколько фраз.

— Держитесь крепче. Сегодня новолуние, поэтому до наступления тьмы надо ехать как можно быстрее. Потом будет трудно разбирать дорогу.

Она кивнула и крепче прижалась к нему. Сидеть было неудобно, но все-таки предпочтительнее, чем шагать одной несколько миль до города, когда на нее может напасть любой бродяга.

Лошадь трусила рысцой, и Джемме пришлось сжать покрепче зубы, зато как ей было покойно сидеть, уткнувшись лицом в его крепкую и надежную спину. Кто он по происхождению? Скоро она узнает о нем больше.

Мэтью также находился целиком во власти плотно прижимавшегося к нему женского тела. Ее грудь мягко упиралась в его напряженную спину, ее руки крепко, но явно по-женски обхватывали его за талию. Ему стало немного грустно и больно от того, что он так долго не был близок с женщиной.

В момент их столкновения в полутемной приютской прихожей ему сразу понравилось то, как она повела себя, понравился мягкий изгиб ее шеи и темная шелковистость волос. Мэтью вспомнил, какие охватили его чувства, когда он касался ее лица, ее губ, столь нежных и чувственных, и в нем снова взыграло желание.

Он почувствовал слабое раскаяние — возможно, он вел себя с ней более грубо, чем следовало. Нет, он не хотел обидеть ее, вместе с тем не стоило подвергать риску задуманное им предприятие. Проявленное ею мужество и присутствие духа поразили его. Любая женщина, если бы ее схватил в темноте незнакомец, скорее всего либо завопила бы от страха, либо упала в обморок, либо забилась в истерике. Ничего не скажешь, удивительная женщина. Да, у нее хватило духа и мужества противостоять человеку, чье поведение она никак не могла считать благородным. Он попытался больше думать о том, как она удивила его, и поменьше обращать внимание на нежное женское тело, прильнувшее к нему, хотя это было нелегко.

Крепкая лошадка шла уверенной рысью. Солнце вскоре село за деревьями, голубое небо сначала порозовело, полиловело, потом стало серым, и, наконец, землю окутала ночная тьма. Стало прохладнее. Взошел тоненький месяц, скупо осветивший все вокруг. Когда месяц скрывался за какой-нибудь тучкой или на дорогу падала густая тень от деревьев, ехать было просто опасно. Мэтью натянул поводья и перевел лошадь на спокойный шаг: если бы их чалая лошадка оступилась в какую-нибудь яму и повредила себе ногу, им пришлось бы идти пешком. Когда тучки рассеялись, Мэтью снова перевел лошадь на рысь. Он надеялся, что обратный путь пройдет без осложнений, но тут откуда ни возьмись прямо перед ними через дорогу проскочил заяц, и лошадь понесла.

Чертыхнувшись, Мэтью резко натянул поводья, но тут он почувствовал, как слабеют обхватившие его женские руки. Он понял, что девушка вот-вот свалится под копыта бешено скачущей лошади. Одной рукой он подхватил ее за предплечье, удерживая, а другой пытался усмирить коня. Пока он боролся с перепуганной лошадью, в единственном уголке его сознания, который не захлестнул страх за нее, мелькнула мысль, что, пожалуй, с кораблем и парусами управляться легче.

Она вскрикнула, однако не упала. Мэтью наклонился и услышал, как она стонет от боли. Когда лошадь наконец пошла шагом, Мэтью отбросил поводья и осторожно спустил ее на землю. Спрыгнув и привязав лошадь к близстоящему дереву, он поспешил к ней.

Ее била дрожь.

— Вы целы? — спросил он, обхватив ее за плечи. Девушка от боли хватала воздух открытым ртом.

— Нет. Мне очень больно, — призналась она. — Кажется, вы сломали мне руку.

— Дайте взглянуть.

Мэтью ощупал руку Джеммы, забыв о стыдливости, которую могла испытывать девушка. Осмотрев ее, Мэтью пришел к выводу, что ничего ужасного не произошло.

— Перелома нет, — сообщил он ей.

— Тогда почему плечо буквально горит от боли? — возразила Джемма. Мэтью заметил, как у нее на щеках блеснули слезы.

— Вы вывихнули лопатку, — сказал он ей. — Когда вы висели на одной руке, у вас сместилась кость. Это не так страшно.

Даже при тусклом свете месяца он заметил ее недоверчивый взгляд.

— Не страшно?

— Я с этим встречался раньше. И знаю, что надо сделать. Смотрите, вот здесь большое дерево. Вы только прислонитесь к нему на минуту.

— Вам нельзя доверять, мне нужен врач, — настаивала Джемма. Тем не менее она невольно прислонилась к дереву и закрыла на мгновение глаза. И Мэтью тут же воспользовался этим.

Джемма, раскрыв глаза, закричала. Какая пронзительная боль! Но потом сразу полегчало, только плечо еще немного ныло.

— Что вы сделали? — спросила она.

— Вправил вам лопатку, — сухо пояснил Мэтью. Он достал из кармана и подал ей белый носовой платок, чтобы она вытерла слезы.

Джемма взяла его и вытерла лицо.

— Почему вы не предупредили меня? Как бы я сейчас выругалась, если бы умела.

Несмотря на ее ярость, он тихо рассмеялся.

— В свое время я научу вас этому. Если бы я сказал, то вы бы вся сжались от страха и вам было бы еще больнее. Пойдемте, я посажу вас на лошадь, а сам пойду пешком.

— Тогда мы будем добираться до города несколько часов, — заупрямилась Джемма. Этой ночью он несколько раз выручал ее, причем каждый раз делал это весьма решительно! — О Боже, что я скажу друзьям, если меня всю ночь не будет дома?

Он как можно осторожнее приподнял ее и посадил впереди седла, затем, отвязав лошадь, кое-как влез в седло позади нее.

Джемма опять склонила голову на его широкое плечо — из-за головокружения, оправдывалась она перед собой, вместе с тем ей было обидно и досадно, что в отличие от нее у него ничего не болело. Однако ей было покойно и удобно в его объятиях, ей даже почудилось, что он губами дотронулся до ее волос. Но у Джеммы все еще слегка кружилась голова, так что это вполне могло оказаться плодом ее воображения.

Лошадь шла спокойным шагом. Они двигались не спеша, и Джемме казалось, что они могли бы ехать и ехать до бесконечности. Ей было приятно полулежать у него на руках — в этом, как ни странно, не было ничего ужасного.

Наконец в ночной тьме стали смутно вырисовываться силуэты отдельных зданий, постепенно они становились все резче и резче, и вскоре вокруг них уже высились дома.

Поначалу различать дорогу стало еще труднее, но, быстро миновав пригород, они въехали в западную часть города с ее широкими мощеными улицами, освещенными газовыми фонарями, и с великолепными домами.

«Деньги — в них все дело», — пронеслась мысль в голове у Джеммы. Деньги и богатые люди, все зависит от них. Она указала путь к снятому Луизой дому. Осадив лошадь у дверей высокого здания, Мэтью снова помог ей, на этот раз спуститься вниз. Ее спина и ноги болели не меньше, чем поврежденное плечо, и она знала, что назавтра она будет чувствовать себя совсем разбитой и больной. Сквозь зашторенные окна дома пробивался свет, Джемма с тревогой взглянула на незнакомца. Если она введет его в дом, Луиза станет расспрашивать Джемму об этом неприятном для нее приключении. Но можно ли позволить ему так просто скрыться в темноте, а что, если она никогда больше его не увидит? Не увидит бухгалтерских книг? И это после всех ее страхов и страданий. Мэтью понял причину ее замешательства.

— Не хочу быть невнимательным. Просто хочу удостовериться, как вы благополучно входите в двери вашего дома, — сказал он. — Вас ждут родные?

Вздохнув, Джемма покачала головой:

— Подруга.

— Я, пожалуй, не буду входить, тем более ночью, — проговорил он. — Кроме того, для визита я одет неподобающим образом. Моя одежда выглядит несколько странно.

— Но приютские гроссбухи…

В этот момент скрипнула дверь. Она вздрогнула, а Мэтью так и застыл на месте.

— Джемма! — На пороге дома стояла Луиза. — Я так беспокоилась о тебе. А, ты не одна, с тобой друг.

Что было делать бедной Джемме? Она даже не знала, как зовут ее спутника. К ее ужасу, на пороге появился сэр Лукас и стал рядом со своей нареченной. Он помрачнел, увидев Джемму в сопровождении какого-то мужчины.

Джемма еще больше смутилась, но тут ее спутник вежливо поклонился:

— Мэтью Фаллон к вашим услугам, в недавнем прошлом капитан флота его величества.

Повисшее в воздухе напряжение стало рассеиваться.

— Моя подруга, мисс Луиза Крукшенк, ее жених сэр Лукас Инглвуд, оба родом из Бата, — представила своих друзей Джемма. Луиза присела в реверансе, сэр Лукас сухо поклонился.

Морской капитан? Было ли это правдой?

— Не соблаговолите ли пообедать с нами, капитан Фаллон? — спросила явно заинтригованная Луиза. — Мы как раз собирались садиться за стол.

— Я не хочу навязывать вам свое общество после столь краткого знакомства, — отказался капитан Фаллон. — Как-нибудь в другой раз.

«Но бухгалтерские книги…» — промелькнула мысль у Джеммы. Она выжидательно посмотрела на него. Фаллон тут же рассеял ее опасения.

— Завтра я вернусь, чтобы покончить с нашим делом, — сказал он, понизив голос. — В десять часов вас устраивает?

— Буду ждать с нетерпением, — отвечала Джемма, возражать было неудобно, за ними наблюдали Луиза и сэр Лукас. Джемма взмолилась про себя, хоть бы он действительно вернулся. Но теперь по крайней мере она знала его имя.

Если, конечно, оно настоящее.

Джемма склонилась в реверансе, когда Фаллон кивнул ей на прощание. Затем он вскочил в седло и слегка хлестнул лошадь поводьями. Утомленная Джемма, проводив взглядом уезжавшего всадника, медленно поднялась на крыльцо.

— Ты должна рассказать нам о своем друге, Джемма, — бросилась к ней Луиза. — Пойдем в столовую. Обед только что накрыли.

— Вы должны будете простить меня за то, что я не успею переодеться к обеду, но мне все-таки необходимо смыть дорожную пыль, — сказала Джемма. — Я не заставлю вас долго ждать.

Умываясь, Джемма придумывала правдоподобную историю неожиданного появления в ее жизни капитана Фаллона.

Вскоре она уже входила в столовую. Сэр Лукас тотчас же встал, в то время как лакей придвинул для нее стул. Как только Джемма уселась напротив мисс Поумшак, Сэр Лукас тоже сел. Несколько минут всех занимало только одно — какое из блюд положить себе на тарелку. Но Джемма видела, что Луизу разбирает любопытство.

— Ты не расскажешь нам о своем симпатичном капитане? — попросила Луиза. — Я и не знала, что у тебя есть знакомые в Лондоне.

— Мы с ним не очень хорошо знакомы, — возразила Джемма, ковыряя вилкой в куске говядины, приправленной грибами. Несмотря на восхитительный вкус блюда, у Джеммы пересохло во рту от волнения. — У нас просто есть общие знакомые, вот и все. — Тут перед ее глазами возник образ миссис Крэгмор, властной и безжалостной хозяйки приюта, но Джемма постаралась побыстрее прогнать его. — Я никак не ожидала встретиться с ним. Он недавно вернулся из плавания.

Если он служил морским офицером, это было вполне удачным предположением.

Сэр Лукас неприязненно взглянул на нее:

— И вы отправились вместе с тем, кто, по вашим словам, не очень хорошо вам знаком?

Приподняв голову, Джемма невозмутимо встретила его недоверчивый взгляд.

— Нет, я пошла вместе с Лили, — сказала Джемма. Это была полуправда, вчера так оно и было, но отнюдь не сегодня. — Потом я отослала ее, дав одно поручение. Я взяла кеб, но кучер, не дождавшись меня, как я просила, бросил меня одну на улице. Капитан Фаллон, у которого там были какие-то дела, поспешил мне на помощь и, поскольку кеба найти не удалось, отвез меня домой. Прошу извинить меня за то, что заставила тебя волноваться, Луиза. Но я никак не ожидала, что вернусь так поздно.

Джемма перевела дух. Она не знала, что ее друзья уже успели расспросить о ней служанку, и поняли, что часть ее рассказа явная ложь.

Сэр Лукас несколько раз кивнул, но Луиза бросила на нее испытующий взгляд. Луиза, несомненно, догадалась, что часть ее рассказа — сплошной вымысел, но, к утешению Джеммы, Луиза, ничего не сказав, положила себе на тарелку еще вареных омаров. Вид у нее был задумчивый. Хорошо, что хоть сэр Лукас был удовлетворен ее объяснениями и стал рассказывать Луизе о своем сюртуке, который шил на заказ.

— В моем клубе поговаривают, что портной просто замечательный, причем шьет для самых привилегированных лиц.

— Замечательно, — отозвалась Луиза. — Уверена, ты будешь выглядеть в нем превосходно. Кстати, я тоже заказала себе несколько платьев.

И они принялись обсуждать новинки лондонской моды, в то время как мисс Пи была целиком поглощена едой.

Джемма успокоилась и тоже отдала должное обеду. Несмотря на боль во всем теле, у нее от голода почти свело живот, поэтому она с аппетитом накинулась на нежный кусок говядины и поджаренного хрустящего цыпленка. Но когда лакей принес еще несколько блюд, ей сразу бросилась в глаза разница между стоящим перед ней столом, покрытым скатертью и уставленным вкусными кушаньями, и почти постным и скудным столом у приютских детей. От этой мысли у нее сразу пропала охота есть и она с трудом заставила себя проглотить охлажденный десерт. Отложив в сторону вилку, Джемма стала ждать, когда Луиза подаст знак ей и мисс Пи — пора, мол, выходить из-за стола. Хотя, наверное, сэр Лукас останется и будет в одиночестве наслаждаться портвейном, приличия должны были быть соблюдены.

Когда дамы вернулись в гостиную, Луиза, взяв Джемму под руку, прошептала ей на ухо:

— А теперь расскажи правду. Я спрашивала Лили. Она сказала, что сопровождала тебя к стряпчему, но это было вчера, а о том, куда ты ходила сегодня, ей неизвестно. У тебя неприятности?

В голосе Луизы явственно слышались тревожные нотки, что было, как подозревала Джемма, не совсем свойственно ее новой подруге. Она не винила Луизу в проявленном беспокойстве. Принимать в качестве гостя незнакомца — это очень великодушно, но разве просто по-человечески не стоило побеспокоиться о вполне возможных сплетнях и пересудах, которые могли нанести ущерб как репутации Луизы, так и репутации самой Джеммы?

— Это длинная история, — пробормотала Джемма, глядя на мисс Поумшак и усаживаясь вместе с ними у горящего камина, вечер выдался прохладный. — Я расскажу, но попозже.

Скоро к дамам присоединился Лукас, но через несколько минут встал, явно намереваясь их покинуть.

— Так рано? Уж не собираешься ли ты в какой-нибудь игорный дом? — спросила Луиза, глядя на него с некоторой холодностью.

— Леди не положено говорить о подобных вещах, — возмутился Лукас. — У меня встреча в клубе с джентльменами, если хочешь знать. Я уже давно не зеленый юнец, так что не стоит беспокоиться обо мне.

Джемма едва не улыбнулась, глядя на его круглые щеки, на его румяное, пышущее здоровьем лицо. Сэр Лукас никак не выглядел человеком, много испытавшим на своем веку, как бы ему этого ни хотелось; однако Джемма надеялась, ради счастья Луизы, что у него нет никакой тайной пагубной склонности ни к азартным играм, ни к спиртному.

У Луизы был несколько обиженный вид, однако от его последующих слов у нее сразу изменилось настроение.

— Ах да, я абонировал ложу в театре на завтрашнее представление. Уверен, это доставит тебе удовольствие.

Луиза всплеснула руками:

— О, Лукас! Как это мило с твоей стороны!

Она проводила его до дверей, где они, наверно, сказали на прощание друг другу несколько нежных слов и даже, возможно, обменялись поцелуем. Тем временем мисс Поумшак занялась шитьем, тогда как Джемма снова взяла сборник стихов. Когда Луиза вернулась, Джемма прочла вслух несколько стихотворений, чтобы повеселить друзей и удержать Луизу от дальнейших расспросов. Вскоре, как и полагалось перед сном, лакей внес поднос с чаем.

Потом все дамы поднялись в свои спальные комнаты, Джемма притворила дверь и подождала, пока не придет Лили и не поможет ей расстегнуть и снять платье. Но тут откуда ни возьмись появилась Луиза в спальном халате и с распущенными волосами.

— Я отослала Лили спать, — сказала она. — Теперь нам никто не помешает. Мисс Пи уже спит. А сейчас расскажи все, как было. Я обо всем расспросила Лили — к счастью, еще до прихода Лукаса, — но ей ничего не известно о том, куда ты ходила сегодня. Джемма, у тебя от меня секреты?

Луиза подошла к Джемме, чтобы расстегнуть сзади платье. Джемма была рада, что ей удалось скрыть в этот миг болезненную гримасу, вызванную болью в плече. Сняв платье, она надела ночную сорочку, накинула на плечи шаль — в спальне было прохладно — и забралась в постель. Луиза примостилась у нее в ногах, готовая хоть всю ночь напролет слушать рассказ Джеммы.

Вздохнув, Джемма сказала:

— Я начну со вчерашнего дня. Сначала я отослала свою записку лорду Гейбриелу. Но по возвращении Смелтерс сообщил, что лорд Гейбриел еще не приезжал в город.

— О нет! — воскликнула Луиза.

Джемма приподняла брови и помолчала. Такое проявление сострадания показалось ей наигранным, но ничего не поделаешь, Луиза была слишком любопытна.

Луиза слегка покраснела.

— Дело в том, что я надеюсь возобновить знакомство следи Гейбриел. Мне необходимо, чтобы какая-нибудь замужняя дама, принятая в великосветском обществе, представила меня своим друзьям, и я смогла бы появиться в свете. А поскольку моя тетка еще не вернулась из свадебного путешествия, я надеюсь, что леди Гейбриел окажет мне подобную услугу.

— Понятно, — сказала Джемма.

— Весьма вероятно, они скоро приедут, — добавила Луиза со свойственным ей оптимизмом. — Итак, лорда Гейбриела пока в Лондоне нет. Должно быть, узнав об этом, ты очень расстроилась. Ведь тебе это более необходимо, чем мне.

Джемма с признательностью взглянула на Луизу.

— Мне было и горько, и грустно, это правда. Но потом я вспомнила о стряпчем, который оплачивал мои счета в пансионе и посылал деньги на расходы. Я решила найти его в надежде, что он сообщит мне местонахождение моих родителей.

Она рассказала Луизе о своем визите к поверенному и о тех скудных сведениях, которые ей удалось получить у него.

— Приют? — Брови у Луизы взметнулись кверху. — О, моя бедная дорогая Джемма! Такое мне даже в голову не приходило.

Теперь покраснела Джемма.

— Да, счастливым то время не назовешь, — призналась она. — Хорошо, что оно длилось недолго.

Джемма подумала, что больше не скажет ни слова.

Хватит с нее жалости.

— Итак, я достала адрес приюта и решила съездить туда. Хозяйка могла знать, кто привел меня, совсем еще маленькую, в приют и кто заплатил за мое содержание.

Глаза Луизы округлились от удивления.

— Какая ты смелая, Джемма! Однако тебе не следовало ехать одной.

— Знаю, — согласилась девушка. — Но сама мысль, что об этом узнают слуги, была невыносима… — Голос ее дрогнул, и она умолкла.

Луиза понимающе кивнула.

— Итак, ты поехала. Узнала что-нибудь о своих родных? И как ты повстречалась с капитаном? Знаешь, он просто восхитителен.

Перед глазами Джеммы возникло красивое лицо капитана. Разве можно было забыть его сильные руки, широкую и крепкую спину, когда она скакала, прижавшись к нему, и как ей было покойно сидеть впереди седла в его объятиях? Однако, вспомнив, что за ней наблюдает Луиза, она поспешила прогнать эти воспоминания.

— Он очутился там по какой-то схожей причине, однако подробности мне неизвестны. Одно несомненно: сам он не воспитывался в приюте, туда берут только девочек. К тому же кучер кеба, чтоб ему пусто было, бросил меня прямо на дороге!

— Какое счастье, что там оказался капитан Фаллон, не представляю, как бы ты одна добралась до города! — воскликнула Луиза.

— Действительно, — согласилась Джемма. Она вовсе не собиралась делиться с подругой тем, как капитан сначала угрожал придушить ее и как потом они вместе украли бухгалтерские книги хозяйки, или о том, как она едва не упала с лошади. Несмотря на свою непосредственность, Луиза, воспитанная в строгих правилах, в глубине души была сдержанна и чопорна, как и полагается леди. Джемма, которая все больше и больше привязывалась к Луизе, не хотела разочаровать подругу или вызвать ее презрение. Спохватившись, она замолчала, сделав вид, будто не замечает взгляда Луизы, как бы поощрявшего ее продолжать рассказ, как раз после высказанного Луизой предположения, что капитан, вероятно, навестит их.

— Может, и навестит, — согласилась Джемма. — Но я, Луиза, вовсе не стремлюсь обзаводиться поклонниками.

Луиза встрепенулась:

— Ты помолвлена? И не рассказала мне об этом?

— Нет, нет. — Джемма отвела глаза и принялась разглаживать рукой покрывало. — Я не помолвлена. Но в Йоркшире есть один молодой человек…

— Продолжай, — поторопила ее Луиза. — Кто он? Какое у него состояние? Где ты с ним познакомилась? Каковы его намерения?

— Это брат моей школьной подруги. Рассчитывать на блестящую партию мне не приходится. Его зовут Арнольд Катбертсон. Он сын тамошнего сквайра, он даже намекал, что не прочь сделать официальное предложение, но…

— Но что? — быстро переспросила Луиза, глаза ее горели от любопытства.

— Но он колеблется, видимо, не желая огорчать родных тем… — Джемма осеклась, не в силах договорить.

— Тем, что женится на девушке, чье происхождение, возможно… О, Джемма, прости меня, — смутилась Луиза.

У Джеммы в глазах стояли слезы. Она не должна показывать вид, что ее мучит позорное пятно неизвестности ее происхождения.

— Во что бы то ни стало выясню, кто я такая, — решительно заявила она. — Вправе ли надеяться выйти замуж за джентльмена или должна смириться с тем, что мой удел быть прислугой.

Неожиданная сила, с которой она произнесла эти слова, ошеломила обеих девушек. Скрытая неудовлетворенность, тревога, возможно, даже ожесточение, не давали ей покоя много лет — и вот результат. Джемма тяжко вздохнула, Луиза во все глаза смотрела на нее.

— Именно поэтому я вела себя сегодня столь опрометчиво и глупо.

— Значит, ты по-прежнему в неведении? О, Джемма, мне так жаль! Но ты получила письмо от матери и все узнаешь в ближайшее время, как только лорд Гейбриел появится в городе. Я молюсь, чтобы все было хорошо, — произнесла Луиза.

— Если только он согласится встретиться со мной и признать во мне родственницу, — тихо проговорила она. — Это моя единственная надежда, Луиза.

— Уверена, он тебе поможет. Сердце-то у него есть, было бы жестоко с его стороны отказать тебе в праве войти в свою собственную семью. Уверена, его приятно удивят твой благородный вид и привлекательная внешность.

Она встала с постели и, чуть помедлив, крепко обняла Джемму.

— Я ухожу. Попытайся выспаться, у тебя был тяжелый день. Возможно, уже завтра появится твой брат.

Как хотелось Джемме чувствовать такую же уверенность в успехе.

— Возможно, — согласилась она, слишком уставшая, чтобы спорить. Доброжелательные слова Луизы, несмотря на их ничем не оправданную оптимистичность, звучали так успокоительно и приятно. Луиза вышла, тихо закрыв за собой дверь. Джемме, огорченной своими неприятностями, казалось, что ей всю ночь не удастся сомкнуть глаз.

Но едва она свернулась калачиком под одеялом, ее стали одолевать воспоминания о том, как она сидела, прижимаясь к сильному мужскому телу, ощущая исходившую от него энергию.

Ни один мужчина так не обнимал Джемму. Арнольд вел себя по отношению к ней крайне щепетильно, вероятно, опасаясь нарушить приличия, и пока не делал ей предложения, посколькуничего не знал о ее происхождении и боялся запятнать честь своей семьи. Он даже ни разу не поцеловал Джемму.

Неужели Мэтью Фаллон вел бы себя так же осторожно, если бы питал к ней определенные чувства? Джемма вспомнила, какой он сильный, вспомнила его серые глаза и пронзительный взгляд. Капитан Фаллон был явно к ней неравнодушен. Впрочем, не стоит обольщаться. Какие бы там ни были причины, приведшие его в приют, между ними нет ничего общего.

Не стоит думать о нем. Ведь она почти помолвлена. Но вместо того чтобы вспоминать Арнольда Катбертсона, Джемма помимо своей воли все время мысленно возвращалась к незнакомцу, вместе с которым проскакала весь обратный путь от приюта до дома. При одном воспоминании о близости, пусть даже мнимой и весьма короткой, Джемма испытала облегчение и, невзирая на ломоту во всем теле, уснула.

Глава 6

Джемма проснулась рано. Слегка приоткрыв глаза, она посмотрела на пробивавшийся сквозь занавески бледный свет и первым делом подумала о том, что сегодня придет капитан Фаллон, — во всяком случае, она молилась, чтобы он пришел и принес приютские гроссбухи, то есть сдержал данное им обещание. Если бы в этих книгах удалось найти нужные ей сведения, ее жизнь изменилась бы, она могла бы рассчитывать на более выгодную партию, занимая определенное положение в обществе. К тому же, узнав о своем прошлом, она будет готова к встрече с лордом Гейбриелом.

Когда Лили принесла утренний чай, Джемма села в кровати и, потягивая чай маленькими глотками, стала размышлять. Если капитан не придет, ей придется обегать весь Лондон, чтобы найти его. Но она тут же напомнила себе, что он дал ей слово, и ей оставалось лишь надеяться, что он его сдержит.

В спальню снова зашла Лили, она принесла кувшин с теплой водой. Джемма встала, умылась и оделась. Ее платье из розового муслина слегка помялось, но Лили тщательно погладила его, и платье стало смотреться вполне прилично.

За завтраком они с Луизой все спокойно обсудили.

— Как ты думаешь, он придет? Тогда я пойду по магазинам не утром, а попозже. Я останусь и буду играть роль твоей наперсницы, — настаивала Луиза. — Не стоит оставлять тебя наедине с твоим гостем, пусть даже он джентльмен.

— Но кругом будут слуги, — возразила Джемма. — К тому же я опасаюсь, что наша беседа не будет столь откровенной и непринужденной, если помимо нас в комнате будет находиться кто-либо еще. Нам ведь надо объясниться прямо и начистоту. — Иначе придется придумывать, для чего ей понадобились бухгалтерские книги. — Нет, будет лучше, если вы вместе с мисс Поумшак отправитесь, как и собирались, по магазинам.

Луиза откусила кусочек пирожного и вздохнула.

— Полагаю, ты можешь попросить Лили посидеть рядом с тобой. — И тихо добавила: — Мне бы не хотелось, чтобы ты скомпрометировала себя, поддавшись его мужскому обаянию.

— Я никогда не… — Туту Джеммы промелькнула мысль, а не покраснела ли она. Ведь она скакала вместе с капитаном Фаллоном, находясь в очень тесной близости. Она взглянула на свою покровительницу и заметила, как недоверчиво поблескивают глаза Луизы. — Ты шутница, — прошептала Джемма, чтобы ее не расслышал стоящий возле буфета лакей. — Поосторожнее. Я поделюсь с сэром Лукасом тем, как ты легко принимаешь знаки внимания от постороннего, хотя и привлекательного мужчины, встреченного тобой в шляпном магазине.

— Ты не посмеешь! — негодующе вскрикнула Луиза.

— Конечно, не посмею, — согласилась Джемма, кладя в рот кусочек сосиски и сладко улыбаясь при этом.

Луиза пожала плечами:

— Ладно. Не буду тебя дразнить. Но если он придет, надеюсь, ты во всех подробностях расскажешь мне о его визите.

— Ну конечно, — согласилась Джемма, держа при себе свои мысли.

После этого Луиза вместе с мисс Поумшак отправились в поход по магазинам, в то время как Джемма удалилась в гостиную; она расхаживала взад и вперед по комнате, бросая взгляды то на каминные часы, то в окно, выходящее на улицу.

Придет ли он?

К счастью, часы еще не пробили десять, как раздался энергичный стук во входные двери. Сердце у нее бешено забилось, и через считанные минуты лакей объявил:

— Капитан Фаллон желает видеть вас, мисс Смит. Капитан вошел, неся аккуратно перевязанный пакет.

Джемма вежливо присела в ответ на его поклон и молча указала на кресло.

— Благодарю вас за то, что пришли, — произнесла она, эти простые слова любезности, казалось, шли у нее от всего сердца.

Он развернул громоздкий пакет, и перед глазами Джеммы оказалась целая стопка бухгалтерских книг. Однако выражение его лица было невеселым.

— Вчера я просидел до глубокой ночи, но не обнаружил ничего такого, что представляло бы для меня интерес.

Его разочарование было настолько сильным, что Джеммой овладело беспокойство.

— Никакого списка учащихся?

— Список есть. Но там указаны одни лишь имена девочек, время поступления в приют и время ухода из него. Никаких сведений, куда их дальше отправляют, — мрачно произнес он.

— Или откуда попала туда девочка, — в раздумье произнесла Джемма, и ее охватило отчаяние.

Фаллон взял одну из потрепанных книг и раскрыл. Джемма с недоумением смотрела, как он листает страницы.

— Кого вы там ищете? — спросила она, пробегая глазами по именам.

— Свою сестру, — ответил он.

— Как… — Джемма заметила выражение страдания, промелькнувшее у него на лице. — О, простите меня. Мне не следовало задавать вам подобный, сугубо личный вопрос.

Он отвернулся, подошел к камину, положил руку на часы и долго смотрел на огонь. Потом наконец заговорил:

— Я служил во флоте, понимаете? Моя мать была вдовой с весьма скудными средствами. У нас не было ни земли, ни поместья. По иронии судьбы это послужило причиной, почему я пошел служить во флот. У меня не было средств, чтобы откупиться от армии, но на море была возможность получать призы или деньги за захваченные вражеские корабли. Эти деньги помогли бы мне обеспечить мое будущее, а также содержать, как подобает, мать и сестру. Один из наших родственников помог мне получить место в королевской военно-морской академии в Портсмуте. Я начал плавать на кораблях, будучи совсем еще незрелым юнцом. Фортуна мне благоволила, со временем я получил повышение по службе.

Она подозревала, что здесь было нечто большее, чем одно лишь благоволение фортуны, возвысившее его до звания капитана, но не стала прерывать его рассказ. Он был как натянутая струна, Джемма понимала, как тяжело ему говорить об этом.

— Я регулярно высылал деньги поверенному по имени Темминг. Именно ему я поручил вести дела моей семьи, с тем чтобы он передавал им посылаемые мной деньги. Но когда сестра перестала мне писать — моя мать больна, руки ее не слушаются, она даже пишет с трудом, — я забеспокоился. Однако Темминг уверил меня, что все в порядке, что моя сестра, несомненно, слишком усердно занимается в школе, и поэтому у нее нет времени на переписку. Меня огорчило, что Кларисса, повзрослев, так быстро забыла меня. Но я успокаивал себя мыслью, что почта часто задерживается, что письма доставляются нерегулярно, в особенности тем, кто находится в море.

В камине треснул уголек, и Фаллон замолк. Джемма затаила дыхание, словно предугадав те печальные известия, о которых он заговорил после минутного молчания.

— Все так и шло до тех пор, пока я не получил сильно запоздавшее письмо от одного из наших соседей с соболезнованиями в связи со смертью моей матери, только тогда я почувствовал что-то неладное. Но в тот момент я находился за сотни миль от дома. Прошло несколько месяцев, пока я не освободился от своих воинских обязанностей, выйдя в отставку. Вернувшись домой, я узнал, что наш дом пустили с молотка, мать лежит в могиле на местном кладбище, — тут он хрипло откашлялся, — а сестра исчезла.

— О, это ужасно, — прошептала Джемма. — И вы полагаете, что ее отправили в приют.

Фаллон глубоко вздохнул.

— Порасспросив в округе местных жителей и мало что поняв, я возвратился в Лондон и бросился искать своего поверенного Темминга. Но должно быть, его предупредили. Адрес, по которому я столько лет отправлял письма, то есть дом, уже не существует. И никто не мог мне указать местонахождение Темминга.

Он повернулся. Увидев выражение, запечатлевшееся на его лице, Джемма вздрогнула, она испугалась за того человека, пусть и негодяя, если бы он попал в руки к капитану Фаллону.

— Я обыскал брошенную им контору и обнаружил письмо от хозяйки воспитательного дома, это письмо навело меня на мысль о связи между этими людьми. Итак, я тут же направился в приют, но миссис Крэгмор отказалась что-либо сообщить мне. Она даже не призналась, что моя сестра находилась в приюте. Что правда, то правда, Клариссы там нет. Я заставил их показать мне всех девочек, находившихся там.

— Итак, вы вернулись обратно. — Джемму взволновали его страдания, да и судьба его сестры не была ей безразлична, однако нить беседы она не потеряла. — Именно тогда мы и повстречались.

— Прошу извинить меня за то, что напугал вас. Их взгляды встретились.

— Я сначала принял вас за учительницу или помощницу хозяйки приюта, и мне не хотелось, чтобы мое появление вызвало тревогу.

Джемма закивала.

— Вы меня сильно напугали, — призналась она. — Но, учитывая ваше крайне отчаянное положение, я прощаю вас.

— А вы в самом деле там воспитывались? — Он вернулся и сел в кресло напротив нее. — Вы так отзывались о хозяйке, что сразу завоевали мое расположение. Вам не известно, при каких условиях девочек более старшего возраста выпускают из приюта? .

Джемма задумалась, но потом покачала головой. Она заметила выражение отчаяния у него на лице.

— Простите меня. Но мне было всего пять лет, когда я попала туда после смерти моего опекуна, а спустя немногим более года меня оттуда взяли, но на каком основании, я не знаю.

— Куда вас отвезли?

— В частный пансион для девушек, где условия намного лучше. Там я даже получила приличное образование.

— Ради чего тогда вы вернулись в приют? — спросил Фаллон. — Трудно представить, что у вас возникло желание посетить его снова.

Джемма пожала плечами:

— Конечно, нет. Подобно вам, мне хотелось кое-что узнать, а воспитатели приюта не желали предоставить мне ни каких сведений.

Она помедлила. Фаллон был с ней откровенен, и ей следовало ответить ему тем же.

— Вы понимаете, я полагаюсь на ваше доверие.

— Конечно.

— Мне не известно, кто мои родители, капитан Фаллон. Однако после того как меня забрали из приюта, кто-то оплачивал мое пребывание в частном пансионе.

Теперь пришла очередь Джеммы избегать его вопрошающего взгляда.

— Я полагала, что хозяйке хоть что-то известно о моем происхождении. Вот почему я искала эти гроссбухи — надеялась найти в них сведения частного характера.

Джемма быстро подняла на него глаза, ей почудилось, что выражение его лица смягчилось.

— Тогда примите мои сожаления, — произнес Фаллон.

Джемма вздохнула:

— Я огорчена, но ведь моей жизни не грозит какая-нибудь неминуемая беда, которая, как вы опасаетесь, нависла над вашей сестрой.

— Я буду продолжать поиски. Если потребуется, вытрясу из хозяйки все нужные мне сведения. Она утверждает, что совсем не помнит Клариссу, но я ей не верю.

Фаллон в волнении ходил взад-вперед по комнате.

— Вряд ли вашей сестре поможет, если вас доставят в городской магистрат, а потом посадят в тюрьму, — сказала Джемма. — Позвольте, капитан, протянуть вам руку помощи.

— Каким образом? — Он бросил на нее вопрошающий взгляд.

Порывистое непосредственное желание Джеммы помочь тем не менее было искренним и глубоким.

— Я ведь тоже не получила ответа на мой вопрос. Давайте возьмемся за это сообща. Тогда, возможно, нам повезет больше. Для начала я дам вам адрес моего поверенного, который забрал меня из приюта. Как знать, возможно, ему кое-что известно и он посодействует вам.

Джемма написала имя мистера Пиви и адрес его конторы.

— Ему известно гораздо больше того, что он счел нужным рассказать мне о моем отце. Он связан профессиональным долгом соблюдать тайну. Он, наверное, кое-что знает о миссис Крэгмор и вряд ли сочтет необходимым скрывать это от вас. Кроме того, ему скорее всего что-то известно о мистере Темминге, поскольку род занятий у них один и тот же.

По его лицу трудно было что-нибудь понять, однако отчаяние исчезло из холодных серых глазах Фаллона.

— Предложить помощь — добрый поступок с вашей стороны.

— Я буду молиться, чтобы опасность, если даже она грозит вашей сестре, не оказалась такой страшной, как вы это себе представляете, что вполне естественно, ведь она ваша сестра. Кто знает, ведь в таком же положении могла бы очутиться и я, — заметила Джемма. — Поэтому мне небезразлична ее судьба. Мы будем ее искать, капитан Фаллон.

Она протянула ему лист бумаги, он сделал шаг ей навстречу и на какой-то миг задержал ее руку в своей.

— Благодарю вас, мисс Смит.

Джемма почувствовала, как внутри ее что-то всколыхнулось в ответ, она понадеялась, что не покраснела и тем самым не выдала себя. Она взглянула в его загадочные серые глаза, такие же таинственно непроницаемые, как свинцовые океанские волны, по которым он так долго плавал, она вспомнила о его силе и твердости и вместе с тем о его жалости и сострадании к сестре, о которой так заботился. Ах, если бы лорд Гейбриел проявил к ней такие же братские чувства!

Однако нынешние ее чувства к капитану Фаллону трудно было назвать сестринскими. Его пожатие, тепло его руки — он был без перчаток — волновали ее; тут она заметила, что и у него на виске забилась жилка. Он стоял настолько близко, что Джемма опять почувствовала запах ароматного мыла, свежего белья и чего-то еще мужского. Джемма пришла в смятение, ей стало трудно дышать. Казалось, он бесконечно долго держал ее руку, все замерло вокруг. Но тут в камине треснул уголек, и на улице по мостовой прогромыхал грузовой фургон, его возница о чем-то кричал и щелкал кнутом, гнедые лошади с трудом тащили повозку.

Фаллон отпустил ее руку и поклонился, так что она не видела выражения его лица. Неужели он тоже смущен и растерян? Джемма сделала глубокий вдох и присела в реверансе.

— Я отправляюсь на поиски вашего поверенного, — сказал Фаллон. Джемме показалось, что он смущен и избегает ее взгляда.

— Дайте мне знать, если что-нибудь выясните, — быстро проговорила она.

— Непременно. Я оставляю вам все книги, может быть, вы найдете в них то, что ускользнуло от моего внимания. Берегите их, возможно, они нам еще понадобятся.

— Буду беречь как зеницу ока, — пообещала Джемма.

— Вскоре мы снова вернемся к этому разговору. Прощайте. — Фаллон повернулся и вышел.

Джемма дотронулась рукой до лица, чувствуя, как горят щеки. Ни один мужчина, в том числе и Арнольд, не вызывал в ней подобных чувств. Она не могла передать словами те ощущения, которые охватили ее, когда он стоял совсем рядом и держал ее за руку.

Что на нее нашло? Ведь она едва его знает. Джемма ходила взад и вперед по комнате, так же как только что ее мерил шагами и капитан Фаллон. Поняв всю тяжесть его положения, она искренне сочувствовала его сестре, которая, оставшись без родительской защиты, казалось, была отдана на волю провидения. Как будто сбывались самые ужасные страхи Джеммы. Разве сама она не страшилась подобной участи, когда была маленькой?

Нет, сам капитан здесь ни при чем, несмотря на его внешность и мужское обаяние, пыталась уверить себя Джемма. Было бы низко с ее стороны порвать с Катбертсоном, забыть о его долгом, хотя и осмотрительном ухаживании из-за мимолетного знакомства с джентльменом, который, вероятно, не испытывает никакого интереса к бедной безродной девушке. Нет-нет, ею движут только жалость и сострадание к его сестре и еще искреннее желание помочь ему. Если они будут помогать друг другу, то, возможно, ей удастся найти ответы на свои собственные вопросы.

Чтобы избавиться от чувства вины, Джемма пододвинула к себе первую стопку приютских гроссбухов и, полная решимости, принялась самым тщательным образом просматривать каждую расходную запись, каждый заплаченный шиллинг или пенс, надеясь обнаружить какую-нибудь зацепку или нить, которая приведет их обоих к цели.

Луиза в это время примеряла мантилью, а также отобрала для себя две восхитительные шляпки, правда, уже не в том магазине, в котором столкнулась с леди Джерси несколько дней назад, — у нее не было ни малейшего желания снова встретиться с внушавшей ей ужас герцогиней.

К величайшему облегчению мисс Поумшак, Луиза предложила зайти в чайный магазин — выпить чашечку чая и съесть ломтик бисквита. За чаем Луиза вспомнила, что где-то неподалеку есть книжный магазин.

— Я полагаю, нам следует зайти туда посмотреть книги, — обратилась Луиза к компаньонке.

— Неплохая мысль, — сразу согласилась мисс Поумшак. — В этом магазине я случайно услышала, как одна леди хвалила собрание нравоучительных проповедей доктора Фулсэпа — прекрасная книга для леди, желающей вступить на путь истинный.

Луиза с недовольным видом посмотрела на компаньонку. Она вовсе не думала о проповедях, она думала о восхитительном, захватывающем готическом романе, со множеством приключений и волнующих страстей, наподобие тех романов, которые сочиняла небезызвестная миссис Радклифф.

— Ах да, мне же надо подобрать ленту в тон моему новому платью бледно-желтого цвета. Этот магазин в конце улицы, я помню его по прошлому сезону. Почему бы вам не взять этот образец ленты и не посмотреть, подходит ли он? А потом встретимся в книжном магазине, — предложила Луиза.

— Конечно-конечно, мисс Крукшенк. Вы же знаете, я все сделаю, чтобы угодить вам. — Вид у мисс Поумшак был очень довольный, наконец-то она в состоянии оказать услугу своей госпоже. На какой-то миг Луизе стало неловко за свою хитрость, но она тут же успокоилась и произнесла:

— Благодарю вас, мисс Поумшак. Вы очень любезны. Когда не будет рядом мисс Поумшак, Луиза сможет не спеша подобрать какой-нибудь пикантный роман, не рискуя вызвать осуждающий взгляд компаньонки.

Чаепитие окончилось в атмосфере взаимного благодушия. Выйдя на улицу, Луиза и мисс Поумшак разошлись в разные стороны. Луиза быстро нашла книжный магазин и вошла внутрь. При входе она сразу натолкнулась на столы, где стопками лежали новые книги, в большинстве своем романы. Едва Луиза взяла в руки первую попавшуюся книгу в красочном переплете и раскрыла ее, как услышала позади себя хорошо знакомый голос, голос герцогини.

— О, негодник! Разве вслух говорят такое!

— Но кто, кроме меня, может вас рассмешить?

Услышав взрыв смеха, Луиза недовольно поморщилась. О Боже, неужели опять герцогиня Джерси?! Ведь ни у кого, кроме нее, нет такого визгливого голоса и своеобразной манеры смеяться, а мужской голос, несомненно, принадлежал нахальному лейтенанту, который всячески старался угодить герцогине.

Луиза быстро оглянулась. Сегодня герцогиня была в зеленом, длинные страусовые перья торчали из ее шляпки, а по лицу герцогини скользнула поддразнивающая гримаска, предназначавшаяся ее кавалеру. Первым и непосредственным желанием Луизы было повернуться, присесть и поздороваться. Но затем она передумала и сжала губы — разве она не зарекалась избегать встречи с герцогиней, пока не будет представлена ей надлежащим образом? Оставалось лишь спастись бегством.

Ведь рядом с ней даже нет мисс Поумшак! Что подумает герцогиня, встретив ее одну? Нет-нет, этого нельзя допустить.

Луиза закрыла книгу и положила ее на место. Не поворачиваясь в сторону герцогини и ее кавалера, она накинула шаль поверх плеч и проскользнула в только что открытую дверь прямо перед пожилым джентльменом, воспользовавшись его любезностью, и быстро пошла по улице.

Она думала только о том, как поскорее унести ноги и оказаться подальше от книжного магазина. Луиза быстро миновала несколько магазинных вывесок, но злой рок неотступно преследовал ее. Оглянувшись, она снова увидела герцогиню и ее спутника, выходивших из магазина. И конечно, они пошли в том же самом направлении, что и Луиза.

Надо перейти на противоположную сторону улицы, с отчаянием подумала Луиза. Она не решалась снова оглянуться, чтобы не выдать себя, а то не ровен час сумасбродная герцогиня узнает ее. Луиза уже находилась неподалеку от перекрестка, она огляделась по сторонам, выбирая момент, чтобы перейти на другую сторону, не попав под повозку или упряжку лошадей. Но когда стала переходить, поторопилась и угодила ногой в липкую грязь, а после этого в навозную кучу.

Хоть бы никто не заметил. Луиза приподняла голову и попыталась сохранить невозмутимый вид.

Однако заметила, как ухмыльнулся проехавший мимо на подводе с зерном возчик.

Луиза приподняла подол платья и попыталась вытащить ногу из зловонной каши, как вдруг с ужасом обнаружила, что туфелька застряла в куче навоза.

Стоя на одной ноге, она с трудом сохраняла равновесие. Раскачиваясь из стороны в сторону, Луиза изо всех сил пыталась не упасть. И это ей удалось, правда, ценой невероятных усилий — пришлось поставить на мостовую ногу в одном чулке. Она попыталась вытащить туфельку, но остановилась из-за насмешливых взглядов проезжавших и проходивших мимо людей. Едущий ей навстречу кучер на телеге, нагруженной луком, захохотал, тыча в нее пальцем.

Нет, она никогда больше не будет выходить одна! Куда запропастилась мисс Поумшак, когда ей просто необходима ее помощь? Луиза забыла, что сама отправила ее с поручением.

Раздавшийся совсем рядом резкий стук лошадиных копыт напомнил ей о еще большей опасности. По улице катил экипаж, лошади мчались прямо на нее, кучер махнул ей хлыстом и крикнул:

— Эй, эй! Прочь с дороги!

Задыхаясь, Луиза устремилась назад на тротуар — и вовремя. В спешке она обронила свою шаль в грязь. Колеса экипажа проехали по куче навоза, прямо по злополучной туфельке, раздавив и смешав ее с грязью, — ничего не поделаешь, туфля погибла безвозвратно. Пострадала также и ее шаль, она была такая грязная и порванная, что у Луизы пропало всякое желание подбирать ее. И в довершение всех ее бед экипаж обрызгал ее ошметками навоза.

Тут наконец Луиза поняла, что по-прежнему держит подол своей юбки на несколько дюймов выше, чем следует. Поспешно опустив платье, она принялась отряхивать одежду. Как могло такое случиться? Она словно попала в одну из пьес, причем действие происходило в центре Лондона, в самой его фешенебельной части, она стояла в одной туфельке, и, конечно, чулок на другой ноге был весь в грязи. О Боже, если слухи об этом разойдутся по Лондону, она станет посмешищем всего светского общества. А она так мечтала об удачном сезоне в этом году.

Луиза едва не расплакалась. Заметила ли все это герцогиня? Луиза огляделась, но леди Джерси нигде не было видно. Луиза возблагодарила Бога. Но как ей быть сейчас?

Положение казалось безвыходным. Она не могла, ей просто нельзя было заходить в магазин в таком виде. А прохожие все также таращились на нее. Луиза взмолилась: хоть бы мисс Пи побыстрее вернулась назад, тогда она послала бы ее за кебом, который живо доставил бы их домой. Ах, если бы ее собственный экипаж не нуждался в починке, все могло быть иначе.

Каждая минута ожидания казалась вечностью. Мисс Поумшак все не появлялась, по-видимому, она слишком серьезно подошла к простому поручению — подобрать ленту.

— Не могу ли я чем-нибудь помочь?

Луиза замерла. Она узнала этот вкрадчивый голос с едва заметным шотландским акцентом. Если где-то поблизости находится леди Джерси, Луиза сгорит от стыда.

Луиза оглянулась, но увидела только лейтенанта, стоявшего неподалеку, с подобающим серьезным выражением на лице, хотя его живые карие глаза так и лучились от смеха.

Луиза не знала, что делать: то ли напуститься на него с гневом, то ли узнать, как далеко находится его суровая Немезида.

— Леди Джерси увлеклась, причем надолго, она подбирает себе новое бальное платье, — с раздражающей проницательностью заметил лейтенант. — Вы, по-видимому, оказались в затруднительном положении. Мне припомнился один детский стишок: «Есть башмачок, нет башмачка…»

— Не смейтесь! — огрызнулась Луиза. — Мне не до шуток.

— Да разве можно такое предположить, никогда! Но вы не можете оставаться на улице, скоро вокруг вас соберется толпа зевак. Вопрос, видимо, в том, как вам добраться до дому?

— Вы не могли бы нанять для меня кеб? — попросила Луиза с надеждой.

Лейтенант Макгрегор огляделся, но поблизости не было ни одного кеба.

— В это время дня его придется довольно долго ждать. Кстати, у меня тоже сейчас нет экипажа. И все же вам надо побыстрее убраться отсюда. Зевак-то все больше.

С его последним утверждением Луиза не могла не согласиться.

— Но каким образом? — простонала она.

— По странному стечению обстоятельств я снимаю неподалеку номер в гостинице, на соседней улице. Там вы смогли бы привести себя в порядок. Чтобы не так бросаться в глаза.

— Идти к вам в гостиничный номер? Одной, с незнакомым мужчиной? — Луиза в ужасе уставилась на него.

Макгрегор удивленно вскинул брови:

— Конечно, я не образцовый джентльмен, но никогда не позволю себе нарушить приличия и воспользоваться затруднительным положением, в котором очутилась леди.

Смеялся ли он над ней опять или говорил серьезно? Трудно было понять. Но в его глазах то вспыхивали, то гасли уже знакомые ей искорки.

Луиза слегка откашлялась. Другого выхода у нее не было, и ей пришлось принять его предложение.

Пока она колебалась, проходящий мимо ребенок, который цеплялся за юбку матери, громко произнес:

— Гляди, мам, тетя вся в каке! Луиза решилась:

— Пойдемте быстрее.

Макгрегор предложил ей руку, Луиза ухватилась за нее, надеясь таким образом отвлечь внимание от своей необутой ноги. Она слегка хромала. «Нет башмачка, есть башмачок», — с досадой припомнила она детский стишок, который незадолго до этого процитировал ее спутник. Однако он уверенно поддерживал ее за локоть крепкой рукой и, направляя, быстро вел вдоль тротуара.

Они прошли мимо трех магазинов, затем сквозь темный проулок, где Луиза поежилась от страха, потом снова вышли на улицу, более респектабельную и более узкую. И вскоре добрались до гостиницы. Луиза поднялась по узкой лестнице на второй этаж, а потом, озираясь по сторонам, ждала, пока Макгрегор открывал дверь. Внутренняя обстановка номера свидетельствовала о более чем скудных средствах его хозяина. Только бы никто не заметил ее здесь!

Первая комната, куда он провел ее, была чистой, но настолько скудно обставленной, что казалась почти пустой, к тому же в ней было холодно.

Луизе снова стало ужасно неудобно, но он указал ей на деревянный стул и произнес:

— Садитесь, пожалуйста. Дайте мне ваш чулок. Едва успев сесть, Луиза тотчас вскочила: — Что?

— Я выстираю его, он воняет. Потом повешу перед камином, и он быстро высохнет.

Если бы это предложение сделала мисс Поумшак, в нем не было бы ничего предосудительного. Но когда такое предложение исходит от едва знакомого ей мужчины, а она сидит здесь одна и без компаньонки! Нет, это совершенно неблагопристойно.

Он терпеливо ждал, пока Луиза пристально смотрела на него.

— Иногда лучше поступать практично, а не прилично, мисс?..

— Мисс Крукшенк из Бата, — ответила Луиза.

— Мисс Крукшенк из Бата. Вы можете на меня положиться. Я обещаю.

Она снова присела, с явным подозрением глядя на него.

— Будьте так любезны, отвернитесь.

— О да. Я, кажется, вышел за рамки приличий.

Он направился к камину. Отодвинув заслонку, осторожно помешал кучку угля, пытаясь извлечь хоть немного тепла.

Пока он был занят огнем и не смотрел в ее сторону, Луиза подняла платье, отвязала и сняла чулок. К тому времени, когда Макгрегор повернулся к ней, она уже успела опустить платье, держа в руках грязный чулок.

Макгрегор протянул руку. Луиза закусила губу. Как ей претило отдать интимный предмет своего туалета мужчине, пусть даже джентльмену.

— Разумеется, ваш слуга…

— Он, кажется, вышел.

Всего вероятнее, подумала Луиза, никакого слуги здесь нет и в помине.

— Я могу это сделать сама. Вам не следует стирать мои вещи.

— А, пресловутая девичья скромность. Но как бы то ни было, вода есть только в моей спальне. Полагаю, заходить туда вам и вовсе неприлично.

Луиза покраснела и, не сказав больше ни слова, протянула ему чулок. Макгрегор взял его и удалился.

Поежившись, Луиза огляделась. Комната выглядела удивительно невзрачной. Она заметила несколько книг на круглом столе и неподалеку единственный обтянутый материей стул, стоявший рядом с крошечным камином. Комната имела совсем нежилой вид.

О Боже! Что она делает в мужском гостиничном номере? Она, должно быть, сошла с ума! Вскоре вернулся хозяин с мокрым чулком в руке. Он подошел к камину и аккуратно подвесил чулок на медной заслонке.

— Вам не стоит сидеть так далеко от огня. Здесь прохладно, и вы вся дрожите, мисс Крукшенк.

Не в силах отказаться от его предложения, Луиза встала. Простой деревянный пол был очень холодный, особенно для босых ног. Перебравшись на более удобное место, Луиза села на стул, стараясь держаться прямо и пытаясь изо всех сил сохранять достоинство, как и подобало леди, пусть даже босой, находившейся наедине с незнакомым мужчиной.

Макгрегор взглянул на нее и снова вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с тазиком воды и мыльной губкой.

— Надо довести начатое до конца, — сказал он. Она не успела понять, что он задумал, как Макгрегор встал на одно колено и начал вытирать губкой ей ноги.

Луиза задрожала. Теплая вода стекала по ее обнаженным ногам, он слегка придерживал ее за икры, одновременно вытирая губкой грязные пятна, оставшиеся после снятых чулок. Мужчина трогает ее ноги, о Боже! Это было самым непристойным из всего того, что она знала о приличиях!

Нет, она вздрагивала не столько от холодного воздуха, едва согретого теплом камина, сколько от его прикосновений. Больше того, ей не было холодно от воды, наоборот, ее охватило странное и необычное чувство тепла. Он еще ближе придвинулся к ней и схватил за лодыжку легко, но твердо. Внутри у нее что-то так и вспыхнуло, ей вдруг стало жарко, и вовсе не из-за тепла еле горевшего камина. Это было какое-то будоражащее волнение, о котором Луиза до сих пор даже не подозревала.

— Э-э… это совсем не необходимо, я ведь… э-э… не просила вас заходить столь далеко в вашей любезности, — запинаясь, проговорила Луиза и наклонилась вперед, махая рукой, чтобы он перестал.

Макгрегор поднял на нее глаза, его лицо находилось совсем рядом с лицом Луизы, и в этот момент, как ей показалось, его глаза засверкали. Что-то вроде огненной искры проскочило между ними, что-то неудержимое и неотвратимое. Луизе захотелось, чтобы он обнял ее, прижался к ней, коснулся ее губ своими…

Тяжело дыша, Луиза приподняла голову.

Макгрегор резко выпрямился.

— Полагаю, этого хватит. Я сейчас принесу вам чем вытереться.

Он забрал тазик с водой, между тем Луиза изо всех сил пыталась вернуть себе самообладание и невозмутимость. К тому времени, когда Макгрегор вернулся с тоненьким полотенцем, ей показалось, что она уже сумела совладать со своим волнением, точнее, возбуждением, вызванным его прикосновениями и его близостью. Ни за что на свете она не призналась бы, что по-прежнему жаждет чего-то большего.

Луиза почти выхватила полотенце из рук Макгрегора, опасаясь, как бы он не принялся вытирать ей ноги. Впрочем, он больше не делал попыток дотронуться до нее, взял чулок и подал Луизе.

— Полагаю, он достаточно сух. Нам следует поторопиться, чтобы никто не увидел вас в номере с мужчиной.

На самом деле чулок был еще влажным, но Луизу это уже не волновало.

— Да. Будьте так добры, — произнесла она.

Макгрегор сделал несколько шагов к окну. Посмотрев на него, чтобы проверить, смотрит ли он на улицу, не следит ли за ее движениями, Луиза приподняла платье и столь быстро натянула чулок, что на нем полезла петля. Но ей было все равно, поскольку, вернувшись домой, она намеревалась сразу сжечь этот злополучный чулок.

Но ведь у нее по-прежнему нет одной туфли. Луиза грустно посмотрела вниз и чуть не разрыдалась.

— Боюсь, у меня нет лишних женских туфель, чтобы предложить вам, — сказал Макгрегор, глядя в окно.

— Конечно, нет. — Луиза попробовала успокоиться. Она с трудом удерживалась, чтобы не показать, насколько раздражает ее вынужденное общение с ним. Он, конечно, ни о чем не должен догадываться.

— Возможно, нам удастся скрыть этот недостаток, — внезапно сказал Макгрегор. Он подошел к ней и протянул руку.

Луиза была настолько расстроена, что не сразу поняла, что он просит. Ах, эту тряпку, называемую полотенцем. Она протянула ему полотенце и несказанно удивилась, увидев, как он разрывает его на несколько ровных полосок.

— Что вы делаете?

— То, чему научился на полях сражений в Европе, — объяснил он, снова опустившись перед ней на колени.

Луиза не успела возразить, как он уже обмотал ее ступню чуть повыше лодыжки, получилась аккуратная повязка. Неужели это ей почудилось, или он действительно едва дотрагивался до ее ноги? Неужели он почувствовал, что ей это очень не нравится?

Несмотря на его осторожность, плоть Луизы изменила ей самым предательским образом. Ей хотелось, чтобы он дотрагивался и дотрагивался до нее своими теплыми сильными руками, ей даже стало жалко себя — что вместо обнаженной кожи его пальцы касаются ее чулок. Луиза чувствовала, как у нее горят щеки. Ей следовало успокоиться. Возможно, он находит ее смешной.

Он снова посмотрел ей прямо в лицо, но на этот раз она заметила, что его глаза не смеются. То, что он чувствовал, явно не было ни смешным, ни забавным.

— Вы богаты, мисс Крукшенк?

Вопрос был чудовищно непристойным, однако у Луизы не было сил выразить свое возмущение.

— Не очень, — призналась она.

— Вы помолвлены?

— Да. — Тут Луиза внезапно почувствовала себя виноватой перед сэром Лукасом.

О Боже, если ее жених когда-нибудь узнает о том, что произошло с ней сегодня, он, несомненно, вызовет лейтенанта на дуэль! Но, припомнив твердый взгляд и уверенную руку мужчины, склонившегося перед ней в положении, смешно напоминавшем позу изнывающего поклонника, Луиза поняла: если будет дуэль, ей надо опасаться за Лукаса, а вовсе не за этого воинственного лейтенанта с лукавыми и вместе с тем страшными карими глазами.

— А, понимаю. Я так полагаю, вы не намерены обмануть его надежды?

— Конечно, нет! — Луиза вспыхнула и в то же время обрадовалась, что лейтенант не знал, как в прошлом году она не совсем тактично разорвала одну помолвку. Вряд ли стоило это повторять!

— С какой стати вы задаете подобные вопросы? — спросила она его.

— Потому что мне нужна богатая жена, мисс Крукшенк. Как вы могли легко убедиться, у меня нет большого состояния, а сейчас, когда война с Наполеоном закончилась, у меня также нет никаких перспектив по службе. Мне ничего не остается, как жениться ради денег.

— А-а, — вырвалось у Луизы, которая даже не знала, что следует говорить в ответ на столь резкую откровенность.

Но этот в высшей степени бестактный и вульгарный человек еще не закончил.

— Ну, вот хотя бы на вас, — сказал Макгрегор, но лицо у него было мрачным. — Если вы не позволяете за собой ухаживать, тогда советую вам держаться подальше от меня.

— Почему? — не удержалась Луиза. Ее сердце колотилось быстро-быстро; интересно, ощущал ли он ее стремительный пульс или нет, ведь его рука по-прежнему покоилась на ее забинтованной ноге. Луиза слишком хорошо чувствовала его прикосновение.

— Потому что я ваш кошмар, или самый жуткий кошмар ваших родителей, офицер с ничтожным жалованьем, стремящийся жениться на наследнице всего состояния. Я человек, не имеющий положения в обществе, без собственного состояния — короче говоря, охотник за удачей, который у каждой матери вызывает страх. Я вас предупреждаю, держитесь подальше.

— Зачем вы мне все это говорите? — уставилась на него Луиза.

— Может быть, я устанавливаю свои правила, мисс Крукшенк из Бата, но я всегда играю честно, — сказал он.

— Если вы настолько дурны, то ради чего сопровождаете герцогиню? — спросила Луиза, только потом осознав, что ее вопрос столь же бестактен, как и его объяснения.

— Потому что я обаятелен и остроумен. Леди, вышедшая замуж, уже не испытывает нужды в муже, ей только нужен забавный флирт, принятый в светском обществе. К тому же герцогиня открывает мне двери в это самое высшее общество, куда я стремлюсь попасть, чтобы найти себе выгодную партию, — охотно признался Макгрегор.

У него совсем нет чувства стыда, подумала Луиза, его рука все еще сжимала ее лодыжку.

Она могла уже идти, однако ноги ее не слушались.

— Понятно, — произнесла Луиза почти шепотом. — А если я не буду держаться на расстоянии?

— Тогда в следующий раз я ничего не обещаю, — ответил Макгрегор. Его карие глаза вспыхнули и засверкали от страсти, никогда в жизни Луиза не сталкивалась с подобным чувством.

Ее вдруг охватили грусть и сожаление.

Но тут она спохватилась и столь поспешно вскочила со стула, что столкнула книгу со стола. Не обращая внимания на ее неловкость, Макгрегор элегантно выпрямился и любезно предложил ей руку.

Но Луиза отшатнулась и с быстро бьющимся сердцем ждала, пока он открывал двери, затем выскочила в коридор. Макгрегор запер за ними двери. Они спустились вниз и вышли на улицу, здесь Луиза уже не отказалась от предложенной им руки, но только для того, как она сама себя уверяла, чтобы больше походить на даму с поврежденной ногой. Она склонила голову и старалась не смотреть по сторонам, надеясь, что никто ее не узнает.

И вот наконец, когда ей уже казалось, что она довольно намучилась, чтобы ублаготворить капризы судьбы, удача вернулась к ней. В конце улицы появился кеб. Лейтенант подозвал кучера. Когда кеб остановился возле них, Макгрегор помог Луизе забраться внутрь.

— Дома вас поджидает джентльмен. А мои притязания на аристократические замашки, как я говорил, в чем-то избиты и банальны, но все-таки это лучше, чем вовсе ничего.

— Да, я понимаю, благодарю вас за помощь, — сказала Луиза.

Колин Макгрегор смотрел вслед уезжавшему кебу. Святой Боже, какой огонь она зажгла в его жилах! Теперь она уже неподвластна ему, она ускользнула от него. Если бы обстоятельства сложились иначе, он мог бы попытаться заставить ее изменить мнение о своем женихе и, черт побери, о пристойности!

Ах, если бы он не родился без гроша за душой. Если бы он столь опрометчиво не пренебрег возможностью продвинуться по службе во время войны. Если бы только он не валял дурака и не докатился до такого унизительного положения, то в этом противном случае любой скромной и достойной женщине было бы лестно его внимание и ухаживание, — Господи, как же он презирал себя все это время!

Горькая обида сжимала его горло и, весьма вероятно, терзала душу. Но Колин взял себя в руки и отправился на поиски леди Джерси, чтобы опять спасать ее от утомительной скуки.

Луиза указала кучеру кеба адрес снятого ею дома и тут вспомнила о мисс Поумшак. Добродетельная дама, наверное, сойдет с ума, если Луиза исчезнет.

— Нет, сперва поезжайте на Бонд-стрит, к книжному магазину.

Кеб тронулся, а Луиза привалилась спиной к подушке сиденья. К ее облегчению, видимо, никто не видел, как она выходила из меблированных комнат. Скорее всего никто не вспомнит, кто была та леди, которая потеряла туфельку и запачкала чулок таким нелепым и постыдным образом.

Ей следует забыть напрочь об этом происшествии, убеждала себя Луиза. Кроме того, что он касался ее обнаженной кожи, трогал ногу, ее ногу. При одном воспоминании об этом внутри у нее что-то сжималось и начинало быстрее биться сердце.

Когда кеб подъехал к книжному магазину, мисс Поумшак уже стояла у входа, держа в руках небольшой, завернутый в бумагу пакет и с явным беспокойством оглядывая улицу.

— О, мисс Крукшенк, наконец-то, слава Богу. Я так переволновалась.

— Прошу извинить меня за причиненное беспокойство. Забирайтесь, — указала Луиза.

Пожилая дама полезла в кеб, одновременно рассказывая:

— Я нашла удивительно подходящую по цвету ленту, но когда вернулась, вас не было в магазине. Я так перепугалась. — Затем мисс Поумшак, опустив глаза, увидела перевязанную ногу Луизы. Всплеснув руками и уронив пакет, она вскрикнула: — Бедная девочка, что с тобой случилось?

— Всего лишь небольшое растяжение, — попыталась успокоить ее Луиза. — Я подвернула лодыжку. Впрочем, нам пора домой.

— Немедленно. Дома вы подержите ногу в солевом растворе. А затем я наложу горчичный пластырь. Моя мать дала мне превосходный рецепт лечебного пластыря.

Мисс Поумшак подняла пакет с лентой, села и без умолку болтала всю дорогу. Луиза, казалось, внимательно слушала.

Однако мысли ее были далеко.

О Боже, думала Луиза. Что же она натворила?

Глава 7

Джемма изучала приютские бухгалтерские книги почти до полудня. Список поступавших в приют девочек она нашла быстро. Некоторые имена были аккуратно написаны совсем недавно темными чернилами. В середине книги Джемма встретила имя сестры капитана — Кларисса Фаллон. Пролистав назад еще несколько страниц с выцветшими буквами, она увидела и собственное имя — Джемма Смит.

Как и у других девочек, дата поступления и дата выхода из приюта были написаны рядом с именем, однако намека или ключа к разгадке ее происхождения она не нашла.

Вздохнув, Джемма продолжила чтение.

В остальных книгах она нашла лишь сведения о хозяйственных расходах — хозяйка приюта, по-видимому, иногда переплачивала за овощи и продукты, особенно если учесть скудную пищу, которой девочек кормили в столовой.

Она почувствовала себя разочарованной из-за своих несбывшихся надежд. И еще ей хотелось хоть чем-то порадовать капитана Фаллона. Но если бухгалтерские книги ни одному из них не помогут, окажется, что, совершив эту постыдную кражу, они рисковали понапрасну.

Настроение у нее упало, и она обрадовалась возвращению Луизы. Завернула книги в бумагу, перевязала бечевкой и пошла встречать подругу и ее компаньонку. Джемма удивилась, заметив перевязанную ногу Луизы.

— С тобой все в порядке? — спросила Джемма. Луиза выглядела скорее смущенной, чем страдающей от боли.

— Да, да. Пустяки.

— Мы же вечером собирались в театр, — сказала мисс Пи. — Надо передать вашему бесценному сэру Лукасу, что вы не сможете пойти.

— Ни в коем случае, — запротестовала Луиза. — Он ведь снял ложу! К вечеру нога перестанет болеть, я уверена.

— Но… — наморщила нос компаньонка.

— Почему вы до сих пор не принесли свой горчичный пластырь? — напустилась на нее Луиза. — Не сомневаюсь, он мне поможет.

Польщенная мисс Пи сказала:

— Сейчас принесу. — И поспешила на кухню. Джемма подошла к подруге:

— Тебе «е нужна моя помощь?

Однако Луиза стала легко подниматься по лестнице.

— Я только слегка подвернула лодыжку, даже не растянула ее.

— Жаль, что потерялатуфлю. Кто перевязывал тебе ногу?

Джемма заметила, как покраснела Луиза.

— Гм-гм… мир не без добрых людей, — ответила она.

Когда они вошли в спальню, Луиза вызвала горничную. Та помогла госпоже переодеться, Луиза устроилась на небольшом диванчике и вытянула ногу.

Джемма сразу заметила, что нога не выглядела поврежденной или опухшей, но ничего не сказала. Ей показалось странным, что Луиза так взволнована из-за какого-то пустячного происшествия.

— Лили, пожалуйста, приготовь сидячую ванну, я хочу переодеться к обеду, — обратилась к горничной Луиза. — Я чувствую себя такой грязной.

— Хорошо, мисс, — ответила девушка и, взяв платье, ушла.

Джемма пристально посмотрела на подругу:

— Ну а все же, что случилось на самом деле? Луиза снова залилась краской.

— Только то, что я уже говорила. Ладно, не стану от тебя скрывать.

И Луиза рассказала о том, как влезла в лошадиный навоз.

Джемма едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Однако не могла не заметить, в каком подавленном состоянии находится подруга.

— О, не сомневаюсь, тебе, наверно, было мучительно стыдно. Какие у тебя были красивые уличные туфли, к тому же почти новые. Впрочем, сапожник может сделать новую, под пару, так что не все потеряно.

— Верно, — согласилась Луиза. — Утром же отправлю с лакеем сапожнику уцелевшую туфельку. Кроме того, потребую, чтобы починили мой экипаж. Больше я не намерена ходить пешком!

— А кто пришел тебе на помощь? Ты сказала, что, к счастью, герцогиня не была свидетельницей твоего позора.

Луиза вздрогнула.

— Да, да. Что касается другого человека, я думаю… Я думаю, сейчас не время об этом говорить.

Джемма взглянула на нее. Такая сдержанность была несвойственна непосредственной и живой по натуре Луизе.

— Я не собираюсь ничего выпытывать. Луиза закусила губу.

— Нет, нет. Только… Хорошо, ты же знаешь, я не сделаю ничего такого, что не подобает леди, разве что помимо своей воли. Если сэр Лукас когда-нибудь узнает об этом…

Джемма кивнула. Луиза вздохнула:

— Я знаю, тебе можно довериться, Джемма, ты не болтлива. Так вот, я была вынуждена зайти в меблированные номера, где живет лейтенант Макгрегор.

— Вынуждена? — Джемма с тревогой посмотрела на подругу.

— У меня не было другого выхода. Я стояла на улице в одной туфельке и перепачканном платье, и прохожие смеялись надо мной!

— Вне всякого сомнения, лейтенант пытался быть рыцарем, — произнесла Джемма.

— Да, он вел себя по-рыцарски. Разумеется, ничего из ряда вон выходящего не произошло.

Однако Луиза снова покраснела.

Джемма притворилась, будто ничего не замечает, в этот момент вернулась мисс Поумшак, неся пластырь с неприятным резким запахом.

— Вам сразу станет легче, мисс Луиза.

Мисс Поумшак суетилась вокруг Луизы, получше прилаживая ей на ногу пластырь, затем предложила выпить чаю или лечебного отвара.

Удрученно посмотрев на пластырь, Луиза попросила чаю, и мисс Поумшак снова помчалась на кухню.

Выпив чай, Луиза заявила, что боль в ноге чудесным образом прошла и пластырь можно снять.

— Как, уже? — забеспокоилась мисс Поумшак. — Вам следует немного полежать с ним в постели.

— Нет-нет. Мне хочется принять ванну перед тем, как переодеться к обеду, а заодно и перед театром. Нога больше не болит. Ваш пластырь — великолепное средство.

Вид у мисс Поумшак был весьма довольный, тогда как Джемма с трудом скрывала улыбку.

— Моя помощь не нужна? — спросила она снова. Луиза махнула ей рукой:

— Иди лучше переодеваться. Нам предстоит очаровательный вечер.

Джемма пошла к себе. Сейчас, когда Луиза не могла ее видеть, она тихонько ухмылялась. Джемма умылась и надела свое единственное вечернее платье серебристо-серого цвета с розовым лифом. Джемма была взволнованна: впервые в жизни она шла в театр.

Перед самым обедом приехал сэр Лукас. Он нашел Луизу восхитительной, едва увидев ее легко спускающейся по лестнице. Джемма отметила про себя, что Луиза надела белое платье с шелковыми оборками из голубых роз и прекрасной каймой на рукавах и поясе.

— Луиза, ты выглядишь потрясающе! — заявил сэр Лукас невесте, Луиза зарделась и просияла. Он взял ее под руку и повел в столовую.

Джемма пошла за ними следом вместе с мисс Поумшак, которая бормотала себе под нос:

— Горчичная припарка оказалась даже лучше, чем я предполагала, не так ли, мисс Смит? Рецепт моей матушки просто превосходен.

— Удивительное средство, — подтвердила Джемма, сдерживая смех.

За обедом шел непринужденный разговор, даже мисс Поумшак была взбудоражена предстоящим посещением театра, но больше всех сияла Луиза. Когда к дому подали отремонтированный экипаж, дамы, завернувшись в свои лучшие шали, уселись в него. Путь в «Ковент-Гарден» отнял не слишком много времени, но улица вокруг театра была заполнена экипажами, люди выходили из карет и направлялись внутрь.

Джемма внимательно смотрела под ноги, чтобы не ступить ногой в навоз, как Луиза, и, лишь войдя в театр, подняла голову и пришла в восхищение от внутреннего великолепия здания.

Позолоченные ложи и роскошно украшенный потолок поражали своей красотой. Однако толпа прибывавших зрителей не позволяла Джемме остановиться, чтобы все получше рассмотреть, к тому же она боялась отстать от своих спутников.

Сэр Лукас провел дам на второй ярус в снятую им ложу. Конечно, лучшее место предназначалось Луизе, сэр Лукас сел подле нее. Джемма сидела позади них вместе с мисс Поумшак, вполне довольная своим местом.

Джемма повесила шаль на спинку кресла и принялась разглядывать дам, вернее, их великолепные туалеты, а также мужчин в превосходно сшитых фраках и ослепительно белых рубашках. Она снова почувствовала знакомый трепет, вызванный все той же неуверенностью: имела ли она право находиться здесь? Что, если она все-таки не та, за кого себя выдает? Лорд Гейбриел и его жена, должно быть, часто посещали театр, когда находились в городе. Но она, Джемма, на каком основании сидела здесь в ложе среди высшего общества? Решив не портить себе вечер, она отогнала неприятные мысли.

Когда занавес взвился и огни рампы осветили сцену с искусно нарисованными декорациями позади актеров, Джемма забыла обо всем на свете. Давали пьесу Шекспира «Как вам это понравится». Она не отрываясь наблюдала за великолепной игрой актрисы, исполнявшей роль Розалинды. На ней был мужской костюм; красивое с тонкими чертами лицо четко вырисовывалось на фоне декораций. Джемма наклонилась вперед, боясь упустить хотя бы слово, поскольку гул в зале не умолкал.

Многие зрители и в партере, и в ложах продолжали разговаривать, не обращая внимания на недовольство остальных, мужчины напропалую флиртовали с женщинами, у которых вырез на платьях был чудовищно непристоен. Но ничто не могло омрачить настроения Джеммы. Время пролетело незаметно, она от души смеялась шуткам или замирала от волнения, когда с героями случались несчастья. По окончании спектакля Джемма с воодушевлением зааплодировала.

— Не правда ли, романтично, Лукас? — вздохнула Луиза, обратившись к жениху. Она протянула ему руку, и он легонько похлопал по ней.

— Первоклассная вещь, — согласился с ней Лукас. — Очень недурные актрисы. О, я вижу кое-кого из моего клуба. Прошу извинить меня, Луиза. Я скоро вернусь. — Лукас поклонился и вышел в фойе.

Луиза расстроилась и заговорила со своими спутницами:

— Вам понравилось?

— О да, это было бесподобно, — призналась Джемма. — Никогда не видела столь превосходной комедии. В пансионе я читала эту пьесу, но спектакль — совсем другое дело.

— Весьма приятное зрелище, — согласилась мисс Поумшак. — Даже мой отец, викарий, говорил, что о Шекспире нельзя говорить дурно, хотя сам не одобряет театральные представления.

Джемма про себя посмеивалась над мисс Поумшак — вряд ли та поняла суть комедии и получила удовольствие от спектакля.

Луиза оглядела зал: изящно одетые дамы и джентльмены, разговаривая между собой, шли на выход. Она напряглась и вдруг удивленно вскрикнула:

— Джемма! Посмотри. Ах да. Ты не знаешь его в лицо. Третья ложа справа. Джемма осмотрела ложи и спросила:

— Кого ты там увидела?

— Лорд Гейбриел вместе со своей женой Психеей! — почти прошипела Луиза.

Джемма вздрогнула, испугавшись, что их могли услышать. Луиза произнесла это довольно громко.

— Ради Бога, тише, а то они услышат тебя.

— Ничего они не услышали. Здесь так шумно. Они не смотрят в нашу сторону. Погляди вон туда, — кивнула Луиза. — Видишь блондинку, а рядом брюнета? Спорим, они самая красивая пара в театре.

Такая похвала из уст Луизы говорила о многом. Джемма с опаской посмотрела в указанном направлении и увидела их.

Девушка задрожала от волнения. Ее брат, может ли быть такое? Он наклонился к жене, говоря ей что-то на ухо, поэтому Джемма смогла разглядеть его только сбоку, но и этого хватило, чтобы убедиться в том, что ее брат необычайно красив. А какая очаровательная у него жена, какое на ней модное элегантное платье! Луиза, видимо, ей позавидовала. Они действительно представляли собой на редкость красивую пару.

— Интересно, когда они приехали в город? — пробормотала Джемма. — Он не ответил на мою записку.

— Возможно, они приехали только сегодня и у него не было времени просмотреть всю почту, — успокоила ее Луиза. — Уверена, они сняли ложу на весь сезон. Неудивительно, что мы их увидели здесь. О, я непременно напишу леди Гейбриел. Пусть введет меня в светское общество.

Луиза стиснула от нетерпения руки, а у Джеммы внутри все похолодело. Эта встреча была ей крайне необходима, хотя Джемма в отличие от Луизы не стремилась блистать в высшем обществе.

— Надо немного размять ноги, — вдруг сказала Луиза.

— Ты не собираешься идти к ним в ложу? — спросила Джемма. Если Луиза вызовет их недовольство…

Луиза заколебалась.

— Пожалуй, нет. Не следует торопиться. Возможно, в антракте они выйдут в фойе и мы обменяемся несколькими словами. Не хочешь пройтись со мной?

На душе у Джеммы было тяжело и неспокойно.

— Нет, пусть он сперва прочтет мое письмо, у меня слишком запутанное и сложное положение.

— Хорошо, — согласилась Луиза.

— Мне пойти с вами, мисс Луиза? — встрепенулась мисс Поумшак.

Луиза посмотрела на свою компаньонку и покачала головой:

— Нет, благодарю вас. Я ненадолго.

Вздохнув, она встала и вышла из ложи. Джемма снова бросила взгляд в ту сторону, где сидели ее брат с женой, увлеченные беседой друг с другом. Судя по всему, они не собирались выходить в фойе. А войти в ложу Луиза вряд ли решится.

Очутившись в фойе — оно было переполнено ходившими взад и вперед зрителями, — Луиза задумалась. А почему бы и нет? Это же так просто. Было бы глупо не воспользоваться представившейся возможностью. Луиза прошла мимо ложи, где, как она знала, сидел лорд Гейбриел, а в конце прохода повернулась и пошла назад.

Проделав такой маневр по крайней мере раза три и не видя ни лорда Гейбриела, ни его жены выходящими из ложи, Луиза решила оставить свое намерение. Вероятно, встретиться с ними как бы невзначай у нее не выйдет.

Луиза закусила губу и прикинула, достаточно ли хорошие у нее с ними отношения, чтобы посетить их ложу с целью возобновить знакомство. Уверена ли она, что все пройдет как надо? Но едва Луиза подошла к их ложе, как ее бросило в дрожь. Она не раз поступала импульсивно, и порой это печально заканчивалось. Нет, лучше повременить. Завтра она пошлет записку леди Гейбриел или оставит свою визитную карточку у них дома в надежде, что леди Гейбриел нанесет ей ответный визит. У Психеи нет повода отказываться от встречи с ней, успокаивала себя Луиза. Ведь в прошлом году она ничем не оскорбила леди Гейбриел в отличие от леди Джерси, чей гнев навлекла на себя помимо собственной воли.

Пожалев о том, что упустила такой благоприятный момент, Луиза направилась к своей ложе. Но тут замедлила шаги, увидев знакомых ей двух молодых дам. Возможно, леди Удача наконец повернулась к ней лицом и она сможет возобновить свои светские знакомства.

Луиза зашла чуть вперед и, остановившись, низко присела:

— Мисс Харгрейв, мисс Симпсон, как приятно увидеть вас снова.

Реверанс она сделала безукоризненно и грациозно, в этом у Луизы не было сомнений. Все прозвучало, как того требовали приличия, в ее голосе сочетались и удивление, и удовольствие от встречи. Но вместо ответного приветствия, как того ожидала Луиза, обе дамы как-то странно посмотрели на нее.

О Господи, неужели они собираются просто так пройти мимо?

Луиза изо всех сил продолжала улыбаться. В это время одна из молодых леди подняла лорнет и посмотрела на Луизу так, будто перед ней появилась жаба, выползшая из-за камня.

— Мы встречались в прошлом году, когда я останавливалась у моей тетушки, в недавнем прошлом миссис Марианн Хьюг, — продолжала Луиза. — Но потом она вышла замуж, и… — Ее слова словно падали в пустоту, в горле у Луизы пересохло. Обе дамы выказывали полнейшее равнодушие. Неужели они забыли ее?

— А, да, да, — как-то неуверенно проговорила мисс Харгрейв. — Боюсь, память часто мне изменяет. Конечно, сезон всегда богат событиями и новыми встречами: все из провинции съезжаются в Лондон. Вы приехали из Ливерпуля, не так ли?

— Из Бата, — поправила Луиза, чувствуя, как горят щеки. — Моя семья живет в Бате с давних пор. Но в этом году на время сезона я сняла дом в Лондоне.

— Приятно это слышать, — проговорила первая леди, но как-то сдержанно, в то время как взгляд ее блуждал по сторонам.

— Если вы остаетесь на сезон, мы, несомненно, встретимся в «Олмаке».

У Луизы словно отнялся язык. «Олмак» — это то место, где собираются сливки общества во время сезона, но тем счастливцам, кто полагал себя достойными быть принятыми, следовало обзавестись поручителями. А что могла она на это сказать? Признаться, что, может быть, никогда не получит доступа в это общество?

— Ах! — воскликнули дамы и переглянулись.

— Прошу извинить меня, я вижу приятельницу, с которой мне надо поговорить, — сказала мисс Харгрейв.

И они прошли мимо Луизы, как будто мимо стены.

Луиза тяжко вздохнула. Они ей даже не улыбнулись, а мисс Симпсон сделала вид, будто вовсе не знает ее.

Это и есть ее самый блестящий сезон в Лондоне?

Луиза чувствовала себя так, словно ей дали пощечину. Впервые она испытала такое унижение. В Бате у нее были друзья, знакомые ценили ее, никто не считал ее присутствие нежелательным. Слезы душили Луизу.

Рослый мужчина в кричащем жилете уставился на нее с явным любопытством, кое-кто из проходивших мимо зрителей тоже посматривал в ее сторону. Она, ни на кого не глядя, повернулась и почти натолкнулась на мужчину.

— Мисс Крукшенк, добрый вечер. Как вы находите представление?

О Боже, опять этот невыносимый лейтенант Макгрегор!

В этот момент у нее не было желания ни флиртовать, ни блистать остроумием. Кроме того, Луиза заметила его раньше, он сидел в одной из лож рядом с дамой с желтоватым лицом, и тут Луиза ощутила тягостную, ничем не объяснимую боль и попыталась справиться с собой.

— Я… м-м…

— Не расстраивайтесь так из-за них, — тихо произнес Макгрегор. — Они словно кошки, любят царапать. Вы вовсе не нуждаетесь в их признании.

Нет, как раз она нуждалась. Тем не менее его желание поддержать ее подбодрило Луизу. Макгрегор предложил ей руку:

— Позвольте мне проводить вас назад в вашу ложу.

Чувствуя себя отвергнутой, Луиза приняла его предложение. Она даже втайне огорчилась, что он не зашел к ней в ложу, а лишь проводил ее и поклонился на прощание. Она быстро села на свое место, так как в зале стали гасить свечи.

— Я не решалась часто смотреть в их сторону, но, по-видимому, лорд Гейбриел и его жена не покидали ложу, — прошептала Джемма. — Ты не встретила их в фойе? Не разговаривала с ними?

Луиза покачала головой, не в состоянии произнести ни слова, не выказывая при этом своего огорчения. Она обрадовалась, когда музыканты начали настраивать инструменты, и притворилась, будто полностью увлечена музыкой.

Наконец появился сэр Лукас и сел рядом с ней. Он пожал ей руку, а затем посмотрел на сцену. Луиза решила было рассказать ему о своей неудаче, однако передумала. Впрочем, милому Лукасу это даже не приходило в голову, хотя Луиза больше не сомневалась в том, что некоторые светские леди находят ее общество не совсем подходящим. Слезы навернулись ей на глаза, но она прогнала их прочь — только не здесь, решила она, здесь нельзя давать волю чувствам.

Джемма удивилась, когда занавес подняли снова, — по всей видимости, вечернее представление еще не закончилось. Это уже был не Шекспир, теперь на подмостках разыгрывалась комедия с грубыми плоскими шутками и розыгрышами.

Представляемый актерами фарс, безусловно, вызвал бы осуждение со стороны отца мисс Поумшак, викария, его дочь также выглядела слегка шокированной, но предпочитала держать язык за зубами. Публика между тем смеялась над неприличными шутками актеров, однако смех Луизы звучал неестественно резко.

Она предпочитала не замечать встревоженного взгляда Джеммы. Повернувшись лицом к сцене, Джемма тщетно силилась уловить смешное в остротах и шутках, многие из которых просто не понимала, хотя смеялась вместе со всеми.

Когда фарс закончился и зрители стали расходиться, Джемма бросила взгляд на ложу лорда Гейбриела. К ее разочарованию, ложа была пуста.

— Пойдемте быстрее, — сказал сэр Лукас дамам. — Сейчас на улице будет столпотворение, а нам еще надо найти свой экипаж.

Проходы были забиты зрителями, устремившимися к выходу, так что им пришлось потолкаться, чтобы выйти наружу, да и свой экипаж среди суеты разъезда они нашли не сразу. Наконец они забрались в карету и поехали домой. Всю дорогу Луиза почти все время молчала, и когда карета остановилась у дома и дамы вышли, сэр Лукас с тревогой посмотрел на нее:

— Что с тобой, Луиза?

— Голова разболелась, — ответила Луиза. — Большое спасибо, Лукас, за столь приятный вечер. Как это было мило с твоей стороны пригласить нас в театр.

Это явно польстило сэру Лукасу.

— Я рад, что ты получила удовольствие. Но поскольку тебе нездоровится, заходить я не буду. Отправляйся лучше спать.

Луиза молча согласилась, он провел ее под руку до дверей, затем повернулся и пошел прочь, она с унылым видом посмотрела ему вслед. Зайдя в дом, Луиза пожелала всем спокойной ночи, отказавшись от предложения услужливой мисс Поумшак заварить ей отвар от головной боли.

— Вероятно, у нее снова разболелась лодыжка, — поджав губы, заметила мисс Поумшак, когда они с Джеммой смотрели, как Луиза поднимается по лестнице. — Ей не следовало ходить в театр.

Джемма что-то пробормотала в ответ и пожелала ей спокойной ночи. На душе у нее было тревожно. Что случилось с Луизой? Не повстречала ли она лорда Гейбриела, не отказал ли он ей? Джемма поднялась к себе и, как только горничная помогла ей переодеться ко сну, накинула поверх ночной сорочки шаль и направилась в спальню Луизы. Дверь была закрыта, и она тихонько постучала.

Ответа не последовало, но до слуха Джеммы донеслись приглушенные рыдания.

Не может быть! Джемма, набравшись смелости, повернула ручку, дверь оказалась незапертой, и она решительно шагнула внутрь.

Так и не сняв вечерний туалет, Луиза ничком лежала на кровати и горько плакала.

— Луиза! Что с тобой? — Джемма поспешно подошла к кровати, присела и обняла подругу за плечи. — Ты все-таки встретилась с ним? Лорд Гейбриел чем-то огорчил тебя? Неужели это из-за меня погибли все твои надежды? — Джемма затаила дыхание, пока не увидела, что Луиза покачала головой, не переставая всхлипывать. — Что же тогда случилось? — Озадаченная, Джемма посмотрела на подругу. — Расскажи мне, пожалуйста. Все плохо, да?

— Д-да, п-плохо, — ответила Луиза. — Я… они… мисс Хар… грейв…

Джемме это имя было незнакомо.

— Пожалуйста, Луиза, успокойся, зачем так изводить себя? Может позвонить, чтобы принесли бренди или чашку чая?

— Нет-нет. Я отослала прислугу спать. Никого не хочу видеть. Лукас мог бы заметить, что со мной происходит что-то неладное. В театре он был так невнимателен ко мне. О, какая я несчастная!

— Я сейчас спущусь вниз и заварю чай, — предложила Джемма.

Луиза удивленно посмотрела на нее, но Джемма только улыбнулась:

— Я знаю, как незаметно пройти на кухню.

— Нет, — сказала Луиза. — Подай мне воды, а потом сядь рядом и посиди со мной немного. Мне… мне так одиноко.

С облегчением заметив, что Луиза перестала плакать, Джемма подошла к ночному столику, налила немного воды из кувшина и подала стакан Луизе. Та отпила несколько глотков, после чего Джемма взяла у нее стакан и поставила на место. Затем нежно обхватила Луизу за плечи и как можно мягче сказала:

— Расскажи мне, что расстроило тебя. Может, все не так уж плохо?

— Плохо. Меня никогда так не унижали, — еле слышно прошептала Луиза и, всхлипывая, рассказала о том, что заставило ее страдать.

— А эта мисс Харгрейв очень важная особа? — спросила Джемма.

— Честно говоря, я не знаю. Но к ее мнению прислушиваются в светском обществе, и она состоит в «Олмаке».

— И поэтому весь мир провалится в тартарары, только потому, что она тебе не улыбнулась? — весело проговорила Джемма.

Но Луизу не так-то легко было отвлечь от грустных мыслей.

— Дело не столько в ней, сколько во всех остальных. В Бате все меня любили, некоторые даже восхищались мной. Называли «хорошенькой мисс Крукшенк». — Луиза попыталась улыбнуться, но не смогла. — Я знаю, что тщеславна, но в Бате все меня действительно любили. Я совершила ужасную оплошность. Сняла дом на все время сезона, но напрасно. Денег мне не жаль, обидно, что придется вернуться домой, ничего не добившись.

У Джеммы от гнева перехватило дыхание. Она окинула внимательным взглядом опухшие от слез глаза и лицо Луизы. Сейчас ее трудно было назвать хорошенькой. Да, Луиза тщеславна, но у нее доброе сердце. Какое участие она проявила к Джемме, незнакомой ей девушке, добиравшейся в одиночку до Лондона, с каким вниманием и заботой отнеслась к ней! Если бы не Луиза, Джемме пришлось бы жить в какой-нибудь захудалой гостинице, в полном одиночестве, где до нее никому не было бы дела.

— Луиза, — едва слышно произнесла Джемма, но Луиза заговорила о своем:

— Я знаю, что мой отец нажил состояние благодаря своим фабрикам, еще он владел магазинами. Но, несмотря на свое невысокое происхождение, он был самым благородным и великодушным человеком. Самым замечательным и добрым отцом. Мне его так не хватает. И осуждать его и меня в недостатке благородства только из-за того, что моя семья не всегда являлась состоятельной, просто несправедливо.

— Не только несправедливо — нетерпимо! — заявила Джемма.

Луиза во все глаза смотрела на нее.

— Ты не считаешь меня слишком самонадеянной, если я приехала в Лондон с надеждой быть принятой в светском обществе, самом избранном?

Говорила Луиза неуверенно и робко, что было ей не присуще, и Джемме это не понравилось. Безграничная самоуверенность Луизы подчас раздражала, но только не Джемму. И такая перемена в подруге была ей не по душе.

— Избранном, но в каком смысле? Полагаю, хорошие манеры и доброжелательность здесь ни при чем, — заявила Джемма. — Мне известно, как устроено светское общество, известно также и то, что я не вправе судить об этом, поскольку не знаю своего происхождения, но мы ни в чем не уступим им, этим высокомерным и заносчивым дамочкам, которые думают, что могут решать, кто достоин развлекаться во время лондонского сезона, а кто нет.

— Не уступим? — всхлипнула Луиза, оглянувшись в поисках платка. Джемма вскочила и вытянула чистый, отделанный кружевами платочек из ридикюля Луизы, та взяла платок и энергично высморкалась.

— Нет, даже не думай! — Джемма стояла, скрестив руки на груди. — Луиза, меня унижали всю жизнь. Многие девочки в пансионе игнорировали меня, высмеивали, награждали обидными прозвищами. Одна из них однажды вылила мне в кровать ведро с помоями. Мне тогда было двенадцать лет.

— О, как это омерзительно! — воскликнула Луиза. Выпрямившись, она села на кровати. — Неужели кто-то мог совершить такое?

— Ее мучила зависть, потому что учитель танцев восхищался моей грацией, а ее считал неуклюжей. — Джемма едва заметно улыбнулась при этом воспоминании. — Учитель танцев был симпатичным, мы все обожали его.

Луиза слушала, однако по-прежнему выглядела подавленной.

Джемма продолжала говорить:

— Я убеждена, что настоящие леди и джентльмены обладают прирожденным тактом, как их благородные родовитые предки, которые никогда не позволили бы себе ничего подобного. Всегда найдется кто-нибудь, кто попробует дать понять свое превосходство, унизив другого. Но это и есть признак недалекого ума и духовной ограниченности. Если позволить себе, Луиза, обижаться и страдать из-за них, тогда они добились своего.

Луиза вздохнула:

— Но как можно спокойно терпеть подобное отношение? Мне просто хочется, чтобы люди любили меня! — Джемма молчала, и Луиза быстро продолжила: — Я, конечно, эгоистка! Ты столько вынесла, а я болтаю о том, что какие-то две леди выразили мне свое пренебрежение. Прости меня, Джемма, я постараюсь исправиться.

— В этом как раз и состоит весь секрет, — мягко заметила Джемма.

— В чем именно? — Луиза снова вытерла нос.

— Раз ты не нуждаешься в их одобрении, значит, тебя не должно задевать их высокомерно-презрительное отношение. Если ты выказываешь явное равнодушие к их мнению, это начинает их раздражать. Порой таким образом можно добиться своего.

Луиза криво улыбнулась:

— Пожалуй, тогда меня не скоро можно будет увидеть в светском обществе. Однако я учту твой совет и попробую поступать именно так. Спасибо тебе.

Луиза протянула руки навстречу Джемме, и они обнялись. На какой-то миг обеим стало легче от чувства крепнущей духовной близости между ними.

Вид у Луизы был заплаканный, веки опухли, на щеках виднелись полоски слез. Луиза посмотрела на себя в зеркало.

— Придется воспользоваться целой корзиной огурцов, — предположила она мрачным тоном. — Иначе прислуга заметит, что я плакала.

Джемма рассмеялась.

— Все образуется, — заверила ее Джемма. — А завтра придумаем еще что-нибудь, чтобы поднять себе настроение.

Пожелав Луизе спокойной ночи, Джемма ушла к себе в спальню и предалась размышлениям.

Лорд Гейбриел наконец-то в Лондоне. Он прочтет ее письмо и ответит ей. Но когда?

Завтра, может быть, она это выяснит.

Глава 8

На следующее утро Джемма и Луиза поднялись рано. Когда Джемма спустилась к завтраку, Луиза уже сидела за столом. Луиза грустно смотрела в чашку с чаем, но, заметив Джемму, с улыбкой сказала:

— Надеюсь, ты хорошо спала.

Она попыталась произнести эти слова, как обычно, живо и весело — Джемма сразу это заметила и обрадовалась. Хотя ей, как и Луизе, пришлось приложить немало усилий, чтобы ответить таким же бодрым тоном. Всю ночь она почти не сомкнула глаз, думая о том, что ответит ей лорд Гейбриел, когда прочтет ее письмо.

— Сносно, — солгала она. — Какое сегодня хорошее утро.

— О да, — согласилась с ней Луиза. — Солнце уже взошло, и птицы проснулись. В такой прекрасный день не хочется долго валяться в постели.

Как полагала Джемма, это тоже была ложь, хотя более искусная. Все дело в том, что обе они были слишком взволнованы, чтобы спокойно нежиться в постели, хотя мисс Поумшак еще не появилась. Когда Луиза протянула руку за ломтиком тоста, Джемма заметила на ее пальцах пятна от чернил.

Луиза поняла значение ее взгляда и сразу призналась:

— Я послала записку леди Гейбриел. Спросила, не может ли она представить меня на некоторых светских вечерах, чтобы ввести в высший свет. Мы все-таки знакомы друг с другом, а она весьма любезная и обходительная леди, и я надеюсь… — Тут Луиза прикусила губу и умолкла.

Джемма тоже на это надеялась: Луиза не заслуживала еще одного отказа. Это касалось и ее самой, ведь она тоже питала надежду.

За завтраком они непринужденно болтали, но Джемма видела, как напряженно прислушивается Луиза к каждому звуку, доносившемуся с улицы. Обе ждали, что раздастся стук в дверь и либо придет письмо по почте, либо его доставит слуга, либо явится леди Гейбриел собственной персоной, если, конечно, они такие везучие.

К еде ни Луиза, ни Джемма не притронулись. Джемма бросила на стол салфетку и устремилась вслед за подругой в гостиную. Захватив с собой рукоделие, Джемма принялась пришивать кайму на платок, а Луиза просматривала журнал мод.

Утро казалось бесконечным, как никогда, хотя фарфоровые часы на камине безостановочно отсчитывали минуту за минутой. Джемма по крайней мере раза три уколола иголкой палец, пока наконец не раздался стук в дверь.

Не двинувшись с места, Джемма прислушалась к голосам снаружи. Луиза, побледнев, вскочила на ноги. Никто из них не проронил ни слова, и в этот момент раздался стук закрываемой двери. Джемма напрягла слух, но, по-видимому, в дом никто не вошел. Затем послышались шаги на лестнице и появился Смелтерс. Он держал серебряный поднос с письмом.

Джемма затаила дыхание. Смелтерс подошел к Луизе:

— Вам письмо, мисс.

— Спасибо.

Луиза бросила на Джемму виноватый взгляд. Едва лакей вышел, как она надорвала конверт и быстро пробежала глазами записку.

Вовсе не было нужды спрашивать, что написала леди Гейбриел. Когда Джемма увидела огорченное лицо Луизы, ей стало горько и больно за подругу.

Луиза тяжело опустилась в кресло.

— Она пишет, что будет счастлива видеть меня снова, но в настоящее время она почти никуда не выезжает, поэтому не может выполнить мою просьбу.

— Мне так жаль, — сказала Джемма. Луиза с трудом сдерживала слезы.

— Ах, если бы моя тетя Марианна не уехала путешествовать за границу… — Луиза сокрушенно покачала головой и сникла. — Что толку жаловаться. Что-нибудь придумаю. — У нее задрожали губы, и она сказала: — Пойду прилягу. Извини, Джемма, у меня разболелась голова.

Понимая, что подруге хочется побыть одной, Джемма кивнула.

— Скажу мисс Поумшак, чтобы не беспокоила тебя. Даже своим прославленным отваром.

— Спасибо, — с чувством проговорила Луиза и быстро вышла из комнаты.

О Боже! Луиза утратила свою самую большую надежду обрести покровительницу, а Джемма ждала — лорд Гейбриел пока не удосужился ответить на ее письмо. Интересно, прочел ли он его?

Наконец появилась мисс Поумшак, она вышла из столовой. Узнав о недомогании госпожи, она поцокала языком и выразила удивление по поводу того, что Лондон считается самым желанным и очаровательным местом.

— По-видимому, Лондон плохо отражается на здоровье мисс Крукшенк, — проговорила она, подсаживаясь к столу со своим вышиванием.

Джемма что-то невнятно пробормотала в ответ и снова занялась рукоделием, но при этом вздрагивала при каждом звуке, доносившемся снаружи. Всякий раз, когда мимо окон проезжала карета или раздавался звук шагов на мостовой, она замирала, надеясь получить послание с более благоприятным ответом.

Джемма и мисс Поумшак молча вышивали до тех пор, пока к ним не зашел Смелтерс и не объявил, что наступило время ленча.

Джемма пошла вслед за мисс Поумшак в столовую, но не притронулась ни к лососине, ни к горчичному соусу, несмотря на то что за завтраком тоже ничего не ела. Ей хотелось плакать. Почему нет никаких известий? Как может лорд Гейбриел игнорировать ее просьбу об аудиенции по столь важному для нее делу?

Мисс Поумшак, помешивая суп в тарелке, спросила:

— Вы не голодны, мисс Смит?

— Нет, нисколько, — ответила Джемма, запах еды вызывал у нее отвращение. — У меня тоже разболелась голова.

— Дорогая мисс Смит, надеюсь, это не какая-нибудь заразная болезнь? — сказала мисс Поумшак, так и не донеся ложку до рта.

— О нет, ешьте на здоровье, — успокоила ее Джемма, гадая в то же время про себя, когда это было, чтобы у ее собеседницы отсутствовал аппетит. Но разве мисс Поумшак виновата в том, что от переживаний у Джеммы кусок не лез в горло.

— Полагаю, мне тоже следует немного полежать, так что извините меня, пожалуйста.

Джемма выскользнула из столовой, хотя мисс Поумшак успела прокричать ей вдогонку один из своих домашних рецептов против недомогания. Но в коридоре Джемма в раздумье остановилась.

Она пойдет и встретится с ним лично! Кроме того, Джемме совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь стал свидетелем, когда ей откажут. Она совладала со своим первым порывом — отправиться туда одной. Но идти по улицам Лондона одной, без сопровождения она не может из соображений благопристойности. Вовсе ни к чему, чтобы у лорда Гейбриела сложилось о ней превратное мнение до того, как она успела изложить свое дело. Джемма поднялась наверх, чтобы найти Лили.

— Я собираюсь кое-кого навестить, но это довольно далеко, — объяснила она служанке. — Ты не прочь прогуляться со мной?

— Конечно, мисс, — ответила девушка с выражением любопытства на лице.

Джемма накинула шаль и задержалась перед зеркалом, разглядывая с недовольным видом свое поношенное муслиновое платье. Не в этой одежде собиралась она предстать перед братом, но сейчас она была слишком возбуждена, чтобы переодеваться. К тому же ей вовсе не хотелось в глазах брата выглядеть ни модно одетой, ни состоятельной, ей незачем было притворяться. Возможно, это даже к лучшему, если он увидит ее такой, какая она есть на самом деле. Если он откажет ей только по причине ее внешнего вида, тогда им незачем больше встречаться.

Джемма спросила у Лили, в какой стороне находилась площадь, где проживают лорд и леди Гейбриел. Это было неподалеку. Они пошли быстрым шагом и вскоре были на месте. Дом Синклеров располагался в красивом месте: в центре площади был разбит небольшой парк, вокруг которого стояли роскошные особняки.

Это было кирпичное здание, очень красивое, гораздо больше, чем дом, который снимала Луиза. Казалось, само здание служило вещественным доказательством знатности и богатства его обитателей. Джемму охватил трепет. А что, если лорд и леди Гейбриел в этот момент сидят за столом? Время для визита не совсем удачное. Да, ей надо было все рассчитать перед тем, как отправиться сюда.

Джемма хотела было повернуть назад, но они уже стояли перед главным входом. Вряд ли у нее хватит смелости прийти сюда еще раз.

И Джемма ухватилась за ручку дверного молотка, обитого медью.

Лорд Гейбриел встал очень рано. Он проснулся, как только первые солнечные лучи заиграли на занавесках в его спальне. Он тихо лежал, чуть повернув голову в сторону жены. Психея спала, все в ней было очаровательно, и спутанные светлые волосы, и даже то, как она дышала. Ночь выдалась тяжелая. Она долго не засыпала, а когда наконец уснула, то вскоре заплакала во сне и проснулась.

Гейбриел обнял ее и прижал к себе, нежно целовал ее мокрое от слез лицо и ласкал, пока она опять не заснула. Он знал, в чем причина ее слез.

За последние несколько месяцев Психея стала очень тревожно и плохо спать. После чего у нее нередко появлялись темные круги под глазами, цвет кожи изменился, вместо светло-золотистого стал бледно-серым. Ее вид, ее подавленное настроение — все это причиняло ему страдания.

Гейбриел какое-то время смотрел на жену, затем, испугавшись, что его взгляд потревожит ее сон, потихоньку стал выбираться из постели, при этом не удержался и поцеловал ее в голову, едва коснувшись своим дыханием ее волос. Затем на цыпочках прошел в гардеробную, там снял ночную сорочку и надел брюки, когда появился камердинер.

— Милорд, — с укором произнес Суиндон, — вам следовало только позвонить.

— Когда-то мне приходилось одеваться самостоятельно, без чьей-либо помощи, — сказал Гейбриел и слегка улыбнулся. — В то время я был просто счастлив надеть запасную свежую рубашку. Мне кажется, я до сих пор не забыл, как это делается.

Камердинер ничего не сказал, но возмущение, отразившееся на его лице, было красноречивее всяких слов. Он помог хозяину одеться, затем вышел, чтобы проверить, готов ли завтрак и заварен ли чай.

Гейбриел спустился вниз. В доме царила тишина. Он почти пожалел, что позволил Цирцее, младшей сестре Психеи, вместе с гувернанткой и слугой отправиться в Бристоль на две недели взять несколько уроков рисования у одного известного французского художника. Возможно, что присутствие Цирцеи в доме на первых порах после возвращения его и его жены в Лондон подняло бы настроение у ее старшей сестры. Они посещали бы вместе художественные салоны и выставки, ходили бы по музеям, рассматривая поступившие зато время, пока они находились в провинции, новые экспонаты. Но Цирцея так стремилась воспользоваться этой возможностью, поскольку художник намеревался оставаться в Англии весьма недолго, да и сама Психея настаивала на отъезде сестры.

Гейбриел в величественном одиночестве сел в столовой на свое место и положил себе бифштекс и маринованную сельдь. Но, отведав понемножку того и другого, отодвинул тарелку. Ради всего святого, неужели он не в состоянии что-либо сделать? Какой же он мужчина, если не может дать Психее то, чего она так желает, чего они оба желают? Он встал, к нему тут же подошел лакей, но Гейбриел покачал головой:

— Больше ничего не надо. Я буду в библиотеке.

Гейбриел направился в библиотеку, в большую комнату на нижнем этаже. Его стол был завален грудами бумаг, которые требовали срочного рассмотрения. Но сейчас ему было трудно сосредоточиться на оценке доходности сделанных им капиталовложений, или на курсе акций, или на докладе его поверенного, в котором, как он предполагал, речь шла о правомерности поданной им заявки на аукционе. Психея несчастлива, а все остальное уже не имело значения.

Несколько раз он прошел перед камином — туда и обратно, затем заставил себя снова сесть за стол и приняться за бумаги. Если вдруг Психея спустится вниз, он должен иметь обычный деловой вид, ей незачем видеть его душевные страдания.

Лорд Гейбриел просматривал отчет с цифрами, когда на пороге появился лакей.

— Прошу прощения, милорд.

— Да? — не поднимая головы, спросил Гейбриел.

— Там юная леди…

— Передайте ей, что леди Гейбриел сегодня никого не принимает, — распорядился лорд Гейбриел, удивившись, потому что на этот счет слугам уже были даны указания. Все-таки их собственные слуги вышколены лучше, чем городские. — Чтобы ни в коем случае не беспокоили мою жену.

Лакей откашлялся и произнес:

— Но, милорд. Эта леди вовсе не хочет видеть леди Гейбриел. Она настаивает, и очень горячо, на встрече с вами.

Лорд Гейбриел положил бумагу на стол и внимательно посмотрел на лакея, лицо у слуги раскраснелось — видимо, ему пришлось проявить всю свою твердость.

Молодая леди, должно быть, весьма настойчива, подумал Гейбриел.

— Хорошо, проведи ее внутрь, — произнес Гейбриел. Но едва слуга удалился, как он спохватился, что не спросил имени посетительницы. Скорее всего эта особа пришла с просьбой о взносе в местный благотворительный фонд или о новой крыше для приходского приюта для бедных. Вряд ли это светский визит.

Как только в дверях появилась молодая девушка, Гейбриел встал. У нее были темные волосы, из-под полей простой соломенной шляпки выбилась прядь волос; она была одета в поношенное, но приличное муслиновое платье, на плечи накинута простенькая шаль. Да, все ясно, подумал Гейбриел, сейчас речь пойдет о благочестивых делах. Ее лицо на какой-то миг показалось ему знакомым, но потом, рассмотрев ее внимательнее, он понял, что никогда с ней не встречался. Он поклонился в ответ на ее реверанс и молча указал на кресло, подождал, пока она села на краешек, и только после этого сел сам.

Если она собирает взносы на благотворительность, то, должно быть, занимается этим совсем недавно, подумал Гейбриел. Потому что чувствует себя весьма неловко.

— Лорд Гейбриел, прошу извинить меня за то, что побеспокоила вас, но у меня к вам безотлагательное дело.

У нее был приятный голос, не визгливый и не громкий, говорила она не как простолюдинка.

— Чем могу помочь? — любезно спросил он и незаметно выдвинул ящик стола, готовясь достать оттуда достаточную, на его взгляд, сумму наличных денег и покончить побыстрее с этим делом.

— Вы прочитали мою записку?

Он с вежливым недоумением посмотрел на нее:

— Касающуюся…

Девушка облизнула губы.

— Конечно, вы должны вспомнить. Я недавно получила письмо, в котором говорится, что я… что мы… что я ваша сестра, милорд, — отчаянно путаясь в словах, проговорила она.

Гейбриел застыл на месте и невольно нахмурился. В воздухе повисла неловкая пауза. Он никак не мог найти нужные слова.

— Яне…

Его первым побуждением было не признаваться. Но с какой стати ему отпираться? Да, он вскрыл письмо, прочел первые строчки и тут же отправил этот восхитительный букет нелепостей и несуразиц в мусорную корзину. Он принял все это как дурное и гнусное вымогательство, ну что ж, в таком случае они не на того напали. Или возможно, в голову какой-то женщины, оказавшейся без средств, пришла нелепая идея заработать себе на жизнь таким нечестным путем.

Он достаточно повидал на свете разных негодяев и мошенников, чтобы научиться различать все их плутни. Невесть откуда взявшиеся родственники, жадные до денег. Любое притязание на родство оказывалось безосновательным. Нет, он не был таким простачком, которого можно было поймать на удочку с помощью такой беззастенчивой лжи.

Однако эта девушка совсем не походила на тот тип женщины, который, как он предполагал, обычно скрывался за такого рода посланиями. Гейбриел откашлялся и заговорил, стараясь сохранять выдержку. Если он на нее накричит, то не исключено, что она упадет в обморок. Она была бледна — по всей видимости, ей понадобилось все ее мужество, чтобы вот так просто сидеть и смотреть ему в лицо. Девушка судорожно сжимала ридикюль.

Она либо искушенная актриса — недавно он видел подобное на сцене одного театра, — либо орудие в руках того, кто подучил ее этакой хитрости. Либо у нее помрачен рассудок. Однако в любом случае он не хотел ее обнадеживать. Гейбриел заговорил, осторожно подбирая слова:

— Боюсь, что вы заблуждаетесь, мадам. У меня нет сестры.

— О, я так надеялась… — Она умолкла. — Я так надеялась, что наша… моя… ваша мать уже известила вас об этом.

— Моя мать? — У этой девушки явно не все в порядке с головой. — Я ничего подобного не слышал от своей матери, мадам.

Гейбриел понимал, как глупо прозвучали его слова. Девушка в смятении посмотрела на него.

— Я не замужем, — пояснила она. Гейбриел, прищурившись, заметил:

— Какое это имеет отношение к делу?

— Не надо называть меня мадам, — объяснила девушка. — Если никто не поставил вас в известность о моем положении, тогда мне понятно ваше недоумение, сэр, то есть милорд. Сожалею, что мне приходится говорить с вами таким образом. Но для меня это очень важно… я должна знать. Мама пригласила меня встретиться с ней, чтобы я очутилась в семье… моей семье. Я всю жизнь ждала этого момента. Вы должны меня понять!

Она повысила голос. Гейбриел поморщился,однако он надеялся выпроводить ее до того, как у нее начнется истерика. Чтобы она не разбудила Психею.

— Я не могу…

— Но она передала мне, что вы могли бы устроить нашу встречу!

— Моя мать не могла желать этого.

— Я, наверное, плохо все объяснила, — сказала девушка, прикрыв рукой лицо. «Какая она хорошенькая», — невольно отметил про себя Гейбриел. — Вы не хотите прочесть письмо, которое она мне написала?

— Разумеется, хочу, — сказал Гейбриел, его заинтересовал листок бумаги, вынутый девушкой из ридикюля и бережно развернутый, словно в нем заключалась ее последняя надежда на спасение, — наверное, это письмо столь же нелепо, как нелепа ее странная просьба.

Но, прочитав письмо, Гейбриел еще больше нахмурился. Он еще раз перечитал письмо, причем очень медленно.

— Это письмо написано почти двадцать лет тому назад. Почему вы так долго ждали?

— Как вы могли узнать из моей записки, я получила его совсем недавно. — Ее синие глаза с тревогой остановились на его лице.

— Все, что вы говорите, звучит весьма неправдоподобно, — произнес Гейбриел резким тоном.

Девушка продолжала смотреть на него.

— Возможно. Но если вы поговорите с вашей матерью, она подтвердит, что это ее письмо и что она желает встретиться со мной.

— Допустим, в том, что вы говорите, есть доля правды, но почему вы думаете, что моя мать сочтет нужным встретиться с вами? К тому же я не могу спросить ее об этом.

— О! Ну пожалуйста! Это так важно! Умоляю вас.

— Вы меня не поняли. Я вообще не могу ни о чем ее спросить. Моя мать несколько лет тому назад умерла.

Гейбриел вскочил на ноги, чтобы подхватить ее, но не успел обежать вокруг стола, как она упала в обморок.

Когда Луиза, немного всплакнув, вышла из комнаты, она чувствовала себя уже лучше, хотя голова у нее действительно побаливала. Узнав, что Джемма куда-то ушла, она нахмурилась. Луиза хотела поговорить с кем-то более близким ей по духу, чем мисс Поумшак. Компаньонка, как дочь викария, вполне ее устраивала, несмотря на то что была буквально набита банальными истинами и фразами. И сейчас Луизе совсем не хотелось выслушивать ее бесконечные причитания, а также уверения, что завтра все будет лучше.

Погруженная в свои мысли, Луиза прошла в гостиную. Хорошо, что Джемма взяла с собой служанку, теперь за нее можно не беспокоиться. Догадываясь, куда именно отправилась ее подруга, Луиза не винила Джемму, что та не взяла ее с собой на встречу с лордом Синклером. Попроси ее Джемма об этом, она, конечно, согласилась бы, но при одной мысли увидеть изумленного, а потом и рассерженного лорда Гейбриела Луизу бросило в дрожь.

Мысли Луизы вернулись к избитым выражениям мисс Поумшак. Насколько все же они утешительны.

Просто Луиза снова вспомнила о двойственном и незавидном положении Джеммы, не знавшей, к какому слою общества она принадлежала, и тогда ее собственные проблемы предстали перед ней в совершенно ином свете. Луиза не сомневалась в том, что ее подруга и по происхождению, и по своим наклонностям и манерам наверняка леди.

Сама Луиза находилась в несравненно более выгодном положении, несмотря на все ее неприятности, обусловленные откровенно неприязненным отношением к ней лондонского светского общества. Всю жизнь она была окружена заботой и вниманием родных и близких, отец оставил ей состояние, поэтому в будущем ей не грозили ни бедность, ни какие-либо иные лишения; у нее был достойный жених, преданно любивший ее. Хотя в последнее время он проявлял к ней недостаточно внимания.

Луиза попыталась себя утешить, думая о Лукасе. Ей вдруг захотелось увидеться с ним и рассказать об унизительном для нее происшествии в театре, надеясь найти у него сочувствие. Она села за стол, чтобы написать ему записку, но вскоре вошел лакей и объявил о приходе жениха.

Обрадовавшись тому, что он, по-видимому, угадал ее мысли, Луиза поднялась ему навстречу. Но к ее неудовольствию, он привел с собой приятеля.

— Мистер Харрис-Смайт, — представил его Лукас. — Моя невеста, мисс Крукшенк.

Приятель Лукаса был невысок ростом и тучен, его рыжеватые волосы спереди уже начинали редеть. Он почтительно поклонился.

— Я счастлив познакомиться с будущей женой сэра Лукаса, — напыщенно произнес он. Его манера цветисто говорить не уступала яркой расцветке его жилета. Луиза с любезным видом приветствовала его.

— Мне тоже очень приятно, — ответила она и снова посмотрела на Лукаса, явно желая дать ему понять, что хочет кое-что ему сказать наедине.

Однако Лукас словно не заметил ее многозначительного взгляда.

— Мы хотели сказать тебе, что я и Смайт с остальными нашими приятелями собираемся на всю ночь за город — посмотреть на петушиные бои.

Друг Лукаса явно был шокирован.

— Лукас, тебе не следовало говорить такие вещи невесте! Они не предназначены для ушей леди.

— Но она все равно заставила бы меня признаться ей в этом, — объяснил Лукас с невозмутимым видом. — Луиза не против, чтобы я говорил с ней по-дружески.

Луиза не знала, что и думать: неужели их детская дружба с Лукасом становится своего рода помехой? Порой ей казалось, что он обращается с ней как с сестрой, а не с будущей женой. Вид у Лукаса был все такой же простодушный.

— Во всяком случае, я не хочу потом слышать твои упреки в том, что я не рассказал тебе об этом. Завтра я уже вернусь, но если там действительно будет здорово, мы приедем к уик-энду. Сразу после возвращения я приду к тебе и мы вместе пообедаем, не возражаешь?

— Конечно, нет, — согласилась Луиза. Но когда мужчины направились к выходу, она нахмурилась. Она так нуждалась в простой доверительной беседе с глазу на глаз, дружеском плече, хоть в каком-то понимании и сочувствии. А у Лукаса в голове лишь драчливые цыплята, будь они прокляты!

Когда за мужчинами закрылась дверь, у Луизы промелькнула мысль, что Лукас прекрасно проводит время в Лондоне и, по всей видимости, уже успел обзавестись приятелями! Его, похоже, принимают в светском обществе! Но правила поведения у мужчин отличаются от женских, к тому же мужчин принимают гораздо свободнее и проще, чем женщин. Слегка обиженная, Луиза бросила свою незаконченную записку в камин и принялась ходить взад и вперед по комнате. Она так стремилась попасть в Лондон. Просто смешно чувствовать себя в собственном доме как в клетке лишь из-за того, что некоторым излишне щепетильным великосветским дамам не по душе прошлое ее родителей. Луиза опять нахмурилась: подумать только — проявлять плохо скрытое неуважение к ее любимому отцу!

Поэтому, когда мисс Поумшак спустилась вниз после своего обычного послеобеденного сна, Луиза облегченно вздохнула.

— Мне хотелось бы пройтись, мисс Поумшак. Вы не прочь составить мне компанию?

— Конечно, мисс Крукшенк. Прогулка на свежем воздухе пойдет нам только на пользу. Сейчас возьму свою шаль.

Луиза надела шляпку, перчатки и велела подать экипаж. У нее не было ни малейшего желания отправляться гулять пешком. Когда у входа появилась упряжка лошадей, Луиза сказала кучеру, куда ехать.

— Поедем в кондитерскую Гантера, — сообщила она компаньонке, когда они уселись в экипаж. — В прошлом году моя тетя уверяла, что тамошнее заведение славится своим мороженым.

А еще, заметила она про себя, чтобы туда попасть, не нужно никаких поручительств.

Путь оказался недолгим, кондитерская располагалась неподалеку, на Беркли-сквер. Грум помог дамам выйти из экипажа, и они вошли внутрь.

За маленькими столиками, расставленными по всему залу, расположились непринужденно, судя по их виду, завсегдатаи кондитерской. Луиза прошла к свободному столику. К ним подошла девушка и поинтересовалась, не угодно ли им что-нибудь заказать. Выбор в меню был восхитительный. Луиза предпочла вишневое мороженое со взбитыми сливками, посыпанное сверху тертым миндалем, а мисс Поумшак, буквально млея от удовольствия, выбрала персиковое.

Луиза с наслаждением ела десерт, как вдруг, подняв глаза, заметила на другом конце зала мисс Харгрейв, сидевшую с двумя незнакомыми леди за одним столиком. Когда она успела войти? Сладкое мороженое внезапно перестало быть сладким. Луиза опустила ложечку.

Первым непроизвольным ее желанием было вскочить и выбежать вон из кондитерской. Однако Луиза сделала глубокий вдох и задумалась.

Ни за что, решила она, вспомнив совет Джеммы. Она не покинет своего места всего лишь из-за неприятной ей молодой особы. Плотно сжав губы, Луиза все-таки заставила себя съесть еще одну ложечку мороженого, впрочем, уже без особого удовольствия. Неужели во всем Лондоне нет местечка, где она могла бы спокойно посидеть, не встречаясь с надменными светскими девицами?

Мисс Поумшак настолько увлеклась десертом, что у Луизы времени было более чем достаточно, чтобы рассмотреть других посетителей, в сторону мисс Харгрейв она старалась не смотреть. Но тут она испытала настоящее потрясение и, опустив глаза, залилась краской.

— Что-то не так, мисс Крукшенк? — почтительно осведомилась мисс Поумшак.

— Нет, все в порядке, — солгала Луиза, охваченная самыми противоречивыми чувствами. Она не сомневалась, что в противоположном конце зала увидела мужественное лицо лейтенанта Макгрегора. Неужели все, кого она знала в Лондоне, собрались в этой кондитерской? Или ей просто не повезло?

Луиза снова взглянула в его сторону и заметила, как он поднял голову, и тут их взгляды встретились. Вспомнив проявленное им участие к ней в театре, она не удержалась и улыбнулась в ответ.

— Мисс Поумшак, — обратилась к компаньонке Луиза. — Если вы уже кончили есть мороженое, подойдите к прилавку и выберите нам что-нибудь на десерт, чтобы взять домой. Здесь готовят изумительно вкусные сладости.

— Ваше предложение звучит весьма заманчиво, — промолвила компаньонка. — Но возможно, вы отдаете чему-то предпочтение?

— О нет. Что бы вы ни выбрали, все окажется очень вкусным. И не торопитесь, — прибавила Луиза. — Я никуда не спешу.

Мисс Поумшак направилась к прилавку. Луиза бросила украдкой взгляд в сторону лейтенанта Макгрегора. Он поднялся из-за стола.

Луиза уставилась в вазочку с остатками мороженого и принялась ковырять там ложечкой.

— Мисс Крукшенк, неужели это вы? Луиза подняла глаза и изобразила удивление:

— Лейтенант Макгрегор, какая неожиданная встреча!

— В самом деле? Но в вашем взгляде я прочитал явное приглашение. — И он опустился на свободный стул. Держался он подтянуто и прямо, во всей его хорошо сложенной фигуре чувствовалась скрытая сила: сразу видна осанка бывшего военного, мелькнуло в голове у Луизы.

— Я не сделала ничего, что не подобает леди, — с достоинством заметила она. — Совсем недавно вы говорили, что мне следует избегать вашего общества.

— Ах да. Говорил, как же, — согласился он, разглядывая изящные розовые туфельки Луизы. — Рад видеть вас сегодня в таком прекрасном виде. А вы всегда прислушиваетесь к чужим советам?

— По-разному, — отвечала Луиза, притворившись серьезной. — Иногда да, а иногда нет.

— Тогда вы женщина в моем вкусе, — сказал Макгрегор, и в его блестящих глазах промелькнуло нечто такое, отчего Луиза почувствовала, как у нее по телу побежали мурашки. Может быть, он и негодяй, зато какой забавный и веселый, к тому же очень добрый.

— Почему вы сегодня без леди Джерси? — стараясь говорить непринужденно, спросила Луиза.

Макгрегор удивленно приподнял брови.

— Я не все время уделяю герцогине.

— Да? Она, должно быть, очень интересная собеседница. Мне говорили, что она любовница принца-регента.

Лицо у Макгрегора стало непроницаемым.

— Я не распространяю басни о тех леди, которые удостаивают меня своей дружбой.

Луиза с одобрением взглянула на Макгрегора:

— Рада слышать это. А правда, что она была одной из первых, кто ввел на светских балах кадриль, один из самых сложных европейских танцев?

— Герцогиня, безусловно, одна из лучших танцовщиц, — ответил Макгрегор, сверкнув своей улыбкой.

Несомненно, он не раз танцевал с герцогиней Джерси. Не исключено, подумала Луиза, она попросит его об услуге замолвить словечко перед герцогиней. Но чем больше Луизе хотелось получить приглашение в «Олмак», тем больше ей претило подобное низкопоклонство. Пусть лейтенант не очень стыдился заигрывать таким образом с высшим светом — у него не было иного выхода, подумала Луиза, еще раз пожалев, что мужчины не подвергаются такому осуждению, как женщины. Затем она мысленно представила герцогиню или какую-нибудь другую женщину в руках лейтенанта, пусть даже во время танца, и это вызвало у нее чувство, похожее на ревность. Только этого не хватало.

— Она тоже в вашем вкусе? Или вы говорите это любой женщине, которая выказывает вам свое благоволение? — поддела она его.

Макгрегор ухмыльнулся с видом нераскаявшегося грешника.

— Ну что ж, вы начинаете меня понимать.

— Это не сулит ничего хорошего вашей будущей жене, если только вам удастся найти достаточно богатую леди и завоевать ее расположение, — парировала Луиза.

— О нет, — возразил он. — Просто сейчас я гуляю там, где мне вздумается. К чему лукавить? Но я всегда играю честно, и когда женюсь, я буду верен жене.

— Конечно, будете, раз женитесь, — начала было Луиза и запнулась, поняв, что он опять смеется над ней.

— Моя дорогая наивная мисс Крукшенк, многие мужчины не отказывают себе в удовольствии только потому, что стали женатыми. Но я придерживаюсь иного мнения и не собираюсь нарушать брачные узы.

Макгрегор чуть наклонился вперед, и Луизу снова поразило удивительное сочетание его широких плеч с озорным и лукавым блеском глаз. Внезапно она почувствовала внутри себя необычное шевеление, волнующее, возбуждающее.

— И насколько крепко ваше слово? — улыбнулась она.

— Я никогда его не нарушу, — сказал он.

Луиза медлила, его голос звучал необыкновенно серьезно. К тому же раньше он откровенно рассказал ей насчет своих настоящих намерений.

Макгрегор взял ее руку и поднес к губам. Луиза еле заметно затрепетала, надеясь, что он ничего не заметил.

А если и заметил, то не подал виду. Затем, к ее разочарованию, он выпустил ее руку и откинулся на стуле.

— Вы уже уходите?

— В следующий раз, когда мы увидимся, я приглашу вас танцевать, — пообещал он. — Возможно, в среду вечером, в «Олмаке». О Боже, какая же там скука! Мне просто необходимо развлечься. — Налицо Луизы набежала тень. Уже собираясь встать, он спросил: — В чем дело?

— У меня нет поручителей, — объяснила Луиза. — По всей видимости, мне не удастся заручиться чьей-либо поддержкой.

Ей не удалось скрыть обиды, и он, кажется, заметил и понял, как это ее огорчает.

— На самом деле вы не слишком много потеряли. Поверьте, это не самое лучшее место в Лондоне.

Луиза ничего не ответила, но ее молчание было красноречивее всяких слов.

— Подумайте, сколько в Лондоне других мест, где вы можете получить удовольствие, не обращая внимания на то, что скажут эти склочницы из высшего света.

— А что это за места? — спросила Луиза.

— Вы можете пойти в библиотеку на Бонд-стрит и взять там почитать роман миссис Радклифф о средневековых ужасах. Можно двадцать четвертого числа посетить художественную мастерскую сэра Томаса Лоуренса или соседнюю мастерскую Хоппнера и полюбоваться портретами самых знатных лиц столичного высшего света; как знать, может быть, один из них соблазнится написать ваш портрет за приличное вознаграждение. Вы будете там самой очаровательной. Вам не понадобится столько ухищрений, чтобы выглядеть получше, как это потребовалось нашему знаменитому герцогу Веллингтону. Луиза рассмеялась, ей было приятно это слышать.

— Вы в самом деле так думаете?

— Конечно. На Стрэнде есть книжный магазин Аккермана — еще одно излюбленное место времяпрепровождения светских молодых девиц. И конечно, опера, театр, амфитеатр, где показывают диких зверей…

Луиза невольно хихикнула:

— Я уже не ребенок.

— О нет. Я совершенно уверен в обратном.

Тут он взглянул на высокий корсаж ее платья. Луиза снова почувствовала во всем теле покалывание, какое-то неприличное возбуждение, которое он всегда вызывал у нее.

Но в этот момент подошла мисс Поумшак с пакетом в руках. Лицо ее выражало неодобрение.

— Какое это было наслаждение, мисс Крукшенк. — Лейтенант встал и почтительно поклонился. — Уверен, мы вскоре снова встретимся, — сказал он, обращаясь к Луизе.

— Не сомневаюсь, — согласилась с ним девушка, спокойно и сдержанно, чтобы не показать, насколько привлекательным ей показалось его предложение.

А если мисс Поумшак заметила ее разговор тет-а-тет с этим напористым лейтенантом — ну и пусть!

Лорд Гейбриел приподнял почти невесомое тело девушки, раздумывая о том, не кликнуть ли камердинера. Еще больше подошла бы горничная, но опять же, если позвать ее на помощь, то своим криком он может напугать жену. Пока он раздумывал, что предпринять, девушка, к его облегчению, зашевелилась и присела.

— Что случилось?

— Вы упали в обморок, — сказал Гейбриел, помогая ей снова сесть в кресло. — Позвольте мне предложить вам бокал вина.

Джемма хранила молчание, пока он, повернувшись к ней спиной, наливал портвейн из графина, стоявшего на соседнем столике. Когда он невзначай оглянулся, то увидел, что девушка плачет. Заметив его взгляд, она попыталась вытереть слезы, размазав их по щекам. Ее усилие взять себя в руки подействовало на Гейбриела гораздо сильнее, чем если бы он услышал ее громкие рыдания.

— Вот, — сказал он мягче, чем говорил с ней до этого. — Пожалуйста, выпейте глоток. Это поможет вам успокоиться.

Она сделала глоток вина и закашлялась. Видимо, никогда не пила крепких напитков, отметил про себя Гейбриел.

— Простите меня, вы так расстроились, но… — начал он снова.

— Я словно потеряла ее опять, — сказала она, глядя невидящим взором. — У меня никогда не было матери, настоящей матери. Я думала, что наконец увижу ее лицо, услышу ее голос, она все мне объяснит.

— Что объяснит?

— Но ведь я в своем письме сообщила вам обстоятельства моей жизни, — заметила она с легким упреком.

Гейбриел пожалел, что не прочел до конца это злополучное письмо. Но разве мог он признаться, что выбросил его?

— Прошу меня простить. Вы не будете так добры напомнить мне кое-что о себе?

В ее взгляде промелькнула скрытая ирония, словно из них двоих он, а не она, терял сознание, отметил про себя Гейбриел, тем не менее она кивнула.

— Меня пять лет воспитывала одна добрая леди, но я знала, что это моя приемная мать. Когда она внезапно скончалась, меня отправили в приют, и это было отнюдь не самое… — Джемма отвернулась, у нее запершило в горле от слез. — Спустя какое-то время меня оттуда забрали и определили в пансион для благородных девиц в Йоркшире. Плату за обучение вносил мой поверенный, однако он ничего не рассказывал мне о моем прошлом.

— А как вас зовут? — спросил Гейбриел. Девушка залилась краской и прямо ответила:

— Меня там знали как Джемму Смит. Но когда мне исполнился двадцать один год, мой поверенный прислал мне письмо. Он сообщил, что это письмо хранилось у него в течение двадцати лет, с тем чтобы передать его мне в день моего совершеннолетия. Я сразу отправилась в Лондон, как было указано в письме, чтобы разыскать вас. Я чувствовала… чувствовала себя такой счастливой.

Ее голос дрогнул. Гейбриел отвел глаза, чтобы дать ей время прийти в себя.

— Но вы должны понимать, насколько фантастична вся эта история, — заметил Гейбриел.

Джемма кивнула:

— Конечно, понимаю. Но я полагала… — Ее голос снова дрогнул, однако она взяла себя в руки. — Я полагала, что могу просто положиться на мою мать, которая все подтвердит и наконец ответит на все вопросы о моем прошлом, которые не давали мне покоя все эти годы.

— Весьма сожалею, что ее здесь нет, — произнес Гейбриел и испугался, что это вызовет новый поток слез. — Боюсь, что мне ничего не известно… мне ничего не говорили… о сестре. Каким образом могла моя мать скрыть роды? Все это кажется просто невероятным.

Джемма вынула из ридикюля изящный платочек и вытерла глаза.

— Но возможно, ваш отец…

— Он тоже умер, — проговорил Гейбриел, и его голос снова напрягся. — Мой старший брат сейчас за границей, но он вряд ли слышал хоть что-нибудь, иначе обязательно рассказал бы мне.

Лицо у Джеммы окаменело.

— Эти написанные строчки не напоминают вам почерк вашей матери? Хотя бы об этом вы можете что-нибудь сказать?

Гейбриел снова взглянул на листок бумаги с выцветшими чернилами, лежащий у него на столе.

— Я не уверен.

— Вы не могли бы сравнить это с одним из писем вашей матери, которые у вас сохранились?

Гейбриел с облегчением заметил, что к ней вернулась способность рассуждать.

— Не знаю, боюсь, что у меня нет под рукой образца ее почерка, — сказал он.

Джемма недоуменно приподняла брови, теперь Гейбриел, в свою очередь, почувствовал себя неловко.

— Есть причины, по которым…

— Но должно же быть хоть что-то! — запротестовала она.

Гейбриел попытался вспомнить.

— У моей жены сохранилась книга по домоводству, которой когда-то пользовалась моя мать; дворецкий сберег ее, когда она умерла. Там есть несколько рецептов, написанных ее рукой.

— Вот и прекрасно! — возбужденно проговорила мисс Смит.

— Да, но эта книга находится в моем загородном имении, — тут же разочаровал он ее.

Джемма открыла было рот, но Гейбриел предупреждающе поднял руку, не желая больше спорить.

— Я пошлю за ней, а потом тщательно сравню с вашим письмом.

Он повернулся, чтобы взять письмо со стола. Но девушка оказалась проворнее его. Она быстро схватила листок и прижала к груди.

— Прошу извинить меня, — сказала она, переводя дыхание. — Я не могу расстаться с этим даже на несколько дней.

Неужели она опасалась, что он уничтожит это письмо? Гейбриел стал ее уговаривать, заверяя, что у него и в мыслях нет ничего подобного, однако девушка стояла на своем, простодушно глядя на него.

— Это единственное, что осталось у меня от моей матери, она написала, что любит меня. Я всегда буду хранить это письмо. — Она закусила губу и прижала листок к сердцу.

— Понятно, — согласился он. — Обещаю вам: как только мне доставят книгу, я тотчас извещу вас об этом. Я также напишу моему брату. Впрочем, он, кажется, сейчас в Константинополе, поэтому не следует ждать от него скорого ответа.

Джемма вздохнула.

— Благодарю вас за это, а также за то, что согласились увидеться со мной. Я думала, вы вообще меня не примете.

Гейбриел не стал сообщать ей, что она проникла внутрь благодаря попустительству лакея, сам Гейбриел в душе остался почти равнодушен к ее затруднительному положению, ко всему, в чем она призналась ему.

Он только спросил:

— Могу ли я узнать, где вы остановились? Джемма сообщила ему адрес и направилась к дверям.

Хотя вид у нее был печальный, но шла она с гордо поднятой головой. Мужественная девушка, невольно подумал Гейбриел. Будь он уверен в ее здравомыслии, легче было бы разобраться во всей этой истории.

Ее походка все еще оставалась нетвердой.

— Вы позволите вызвать мой экипаж, чтобы доставить вас до вашего дома? — предложил Гейбриел.

Джемма покачала головой:

— Не надо, благодарю. Меня ждет моя служанка. Эти слова она произнесла не менее величественно, чем герцогиня, — Гейбриел с трудом сдержал улыбку. Он проводил ее взглядом до вестибюля, затем вызвал лакея, велел ему нанять кеб и заплатить за проезд до того, как обе женщины покинут дом. Виду слуги был несколько озадаченный, тем не менее он кивнул, взял у хозяина деньги и поспешил за молодой леди и ее служанкой.

Гейбриел вернулся в библиотеку и прошел к столу, однако он поймал себя на мысли, что прислушивается к шагам загадочной мисс Смит, покидавшей его дом. Скорее всего это был плод больного воображения: как его мать могла втайне родить ребенка, отослать его от себя и никогда не обмолвиться об этом ни словом? Нет-нет, такое даже вообразить себе невозможно.

До Гейбриела вдруг дошло — незнакомка не стала просить у него денег. Когда он впервые читал ее записку вчера днем, то сразу предположил, что это просто уловка с целью выманить у него деньги. Он опять пожалел, что не прочитал до конца то письмо. Он посмотрел в мусорную корзину возле стола, но она была уже пуста. Прислуга, как всегда, аккуратно исполняла свои обязанности, Психея следила за этим.

Едва у него промелькнула мысль о жене, как она сама появилась в дверях библиотеки. Гейбриел вскочил и устремился ей навстречу:

— Моя любовь, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответила Психея, но пока он целовал ее, она слегка нахмурилась. — Что за молодая леди ушла отсюда такая расстроенная? Кстати, у нее точь-в-точь такие глаза, как у тебя.

Глава 9

Вернувшись домой, Джемма почувствовала себя полностью разбитой и опустошенной, все ее мечты разлетелись вдребезги. Впрочем, со стороны ее брата, лорда Гейбриела, было очень любезно отправить их в наемном кебе. У нее вряд ли хватило бы сил добраться до дома пешком. Ноги у нее ослабли, колени дрожали, голова буквально раскалывалась от боли. Такого удара судьбы она не ожидала.

Единственным ее желанием было пройти к себе в комнату и предаться целиком своему горю и отчаянию. А что еще ей оставалось делать?

Однако ее поджидала Луиза, которая, должно быть, услышала, как они вернулись, и вышла в холл, в то время как Джемма развязывала ленты на шляпке и снимала перчатки.

— Что… — начала было Луиза, но, взглянув на Джемму, осеклась. — Лили, отнесите вещи мисс Смит наверх и принесите нам чай в гостиную. Или ты хочешь пройти к себе в спальню? — обратилась она к Джемме.

В голосе Луизы слышалось искреннее участие, а в глазах отражалось неподдельное беспокойство. А ведь у Луизы хватало своих собственных неприятностей, напомнила себе Джемма, хотя и не столь значительных, как у нее самой.

Она должна быть сильной. Нельзя падать духом.

— В гостиной будет удобно, — произнесла Джемма с дрожью в голосе. Луиза сделала вид, будто ничего не заметила; она хранила молчание до тех пор, пока они не прошли в гостиную и она не закрыла двери перед любопытными взорами прислуги. Затем Луиза привлекла Джемму к себе и обняла.

— Что-то не так?

. Участие и сочувствие подруги заставили Джемму разрыдаться.

Наконец она успокоилась и вынула из ридикюля свой еще влажный носовой платок.

— Возьми мой. — Луиза протянула ей платок. — Он чистый.

Джемма взяла у Луизы платок и вытерла слезы.

— Полагаю, мне придется позаимствовать у тебя несколько ломтиков огурцов, — попыталась она пошутить.

Луиза вежливо улыбнулась в ответ на эту милую шутку, хотя вид у нее оставался по-прежнему встревоженным.

— Неужели он отказал? Но как он мог, у тебя же письмо от матери!

— Я надеялась, что он поговорит с матушкой, чтобы проверить все написанное в ее письме, но оказалось, что мама умерла! Она не может ответить ни на его, ни на мои вопросы. — Губы у Джеммы задрожали, но она взяла себя в руки.

Луиза выдохнула:

— О, моя дорогая!

Джемма отвернулась, когда в гостиную вошла Лили, неся чай на подносе. Пока служанка расставляла на столике чашки, чайник и блюдца с пирожными, девушки хранили молчание.

— Благодарю вас, Лили, — сказала Луиза. Лили присела в реверансе, и Джемма почувствовала на себе ее любопытный взгляд, затем Лили вышла, прикрыв за собой дверь.

Луиза разлила чай, положила сахар и сливки, но руки у нее дрожали.

— Выпей чаю, это тебе просто необходимо, — сказала Луиза. — Джемма, ты никогда об этом не говорила, но я думала, ты знаешь. Мне ужасно неловко. Ведь я должна была предупредить тебя.

— О чем? — воскликнула Джемма.

— Я знала о том, что твоя мама скончалась. В прошлом году я была в их загородном поместье и там услышала о ее кончине. Но за это время случилось так много всего… Да, я поступила нехорошо. Стыдно признаться, но я пыталась забыть об этом. — Луиза нахмурилась. — Джемма, я так несчастна! Я думала, что ты только стремишься воссоединиться со своим братом. И хотела посмотреть, как ты оцениваешь создавшееся положение.

Джемма судорожно сглотнула. Знай она, что мамы нет в живых, она вряд ли решилась бы на встречу с братом.

— Я мало кому рассказывала о своем положении, даже друзьям. — Джемма вздохнула. — Тут нет твоей вины, Луиза. В каком-то смысле я даже рада, что ничего не знала. Просто это гораздо раньше разрушило бы мои мечты. По крайней мере у меня было несколько недель, когда я считала, что моя мама ждет меня, и от одной этой мысли чувствовала себя счастливой.

Лицо у Луизы слегка просветлело.

— Съешь пирожное, ты ведь ничего не ела за завтраком. Со стороны Лили было весьма разумно подать пирожные. Как поешь, так сразу улучшается настроение. Так всегда говорила моя тетушка. И надо сказать, была права.

Оглядевшись, Джемма спросила:

— А где мисс Поумшак?

— Наверху. Пришивает к шляпке ленты, которые мы вчера купили, — сказала Луиза и протянула тарелку с пирожными. Джемма взяла одно.

— Спасибо, — поблагодарила она, не столько за предложенное угощение, сколько желая выразить этим свою признательность. Луиза понимающе кивнула.

Джемма ела пирожное, запивая его чаем, надеясь хоть немного успокоиться. Однако знала, что это невозможно.

— Скрытность присуща не только тебе. Синклеры весьма щепетильны в семейных делах и никому ничего не рассказывают. Однажды оба брата так рассорились друг с другом, что в прошлом сезоне дрались на дуэли. Я собственными глазами видела этот поединок и думала, что кто-то из них обязательно будет убит. И действительно, один чуть было не погиб! Причина их ссоры так и осталась неизвестной. Даже моя тетка ничего не сказала. Она просто обожает маркиза, старшего брата лорда Гейбриела, и не хочет ставить его в неловкое положение.

— Я ни в чем тебя не виню, Луиза, — сказала Джемма. — Но смерть мамы для меня страшный удар. Я так надеялась на встречу с ней… — Джемма сморгнула навернувшиеся на глаза слезы. — Мне надо подняться к себе и какое-то время побыть одной.

Луиза кивнула.

— Если я чем-либо могу помочь, то не стесняйся, зови меня.

Джемма печально улыбнулась, отодвинула тарелку и пошла к себе. Девушка буквально рухнула на кровать и закрыла глаза, но сон не шел, только пришли слезы.

Луиза расхаживала взад и вперед по гостиной, вспоминая свои разговоры с Джеммой. Джемма никогда не говорила о том, что хотела бы встретиться со своей матерью, но Луизе следовало бы догадаться об этом.

Казалось, день никогда не кончится. Луиза поговорила с мисс Поумшак, когда почтенная леди спустилась вниз на чашку чая, но все равно не могла избавиться от гнетущих мыслей.

Чуть более часа спустя Луиза поднялась на этаж, где располагались комнаты для гостей, и замерла перед спальней Джеммы. Оттуда доносились рыдания.

Луиза едва слышно постучала.

— Джемма?

Наступила тишина, затем раздался приглушенный голос Джеммы:

— Входи.

Луиза открыла дверь. Но едва она увидела лицо Джеммы, как тут же устремилась к ней, села на кровать и обняла ее.

— О, дорогая, разве можно так убиваться? Как мне тебе помочь? Может, примешь настойку опия мисс Поумшак? Тогда сразу уснешь.

Джемма покачала головой:

— От лекарств потом только хуже. Я никак не могу успокоиться. Мне невыносимо больно.

У Луизы глаза стали влажными от слез.

— Понимаю, я чувствовала себя точно так же, когда скончался мой отец, но я была не одна, тетушка и дядюшка утешали меня. А сейчас, Джемма, рядом с тобой я!

— Как это глупо, ведь она умерла несколько лет тому назад, как сказал лорд Гейбриел, но… — Джемма снова заплакала.

— Но для тебя это явилось полной неожиданностью, и это совсем не глупо, — заверила ее Луиза.

— Благодарю тебя, — произнесла Джемма. — Сейчас я встану, умоюсь, а потом мы могли бы прогуляться или покататься в экипаже. Возможно, это немного отвлечет меня от тяжелых мыслей.

Луиза кивнула. Она подумала, что ее опасения снова испытать унижение при встрече с представительницами высшего общества ничтожны и мелки в сравнении с горем Джеммы, и прогнала свои страхи прочь.

— Блестящая идея. Это позволит тебе избавиться от меланхолии. Я велю заложить экипаж, — сказала Луиза. — Где твоя шаль?

Девушки надели шляпки, перчатки, накинули шали, сели в карету и медленно покатили в Гайд-парк. Движение в Лондоне не позволяло ехать с большой скоростью.

К тому времени, когда они добрались до парка, Джемма, казалось, перестала держаться отчужденно, отгородившись в своем несчастье от всего мира. Луиза, вспомнив прошлые замечания Джеммы, призвала на помощь все свое самообладание, чтобы не выглядеть излишне робкой под косыми взглядами взыскательных представительниц столичной знати. День выдался чудесный, Луиза велела кучеру остановиться, и девушки вышли, чтобы погулять вдоль усыпанных цветами клумб парка.

Они провели приятные полчаса, гуляя по дорожкам и наслаждаясь видом цветущих весенних цветов и нежных, только что распустившихся, зеленых листочков на деревьях. Хотя в парке в такой погожий день было полно народу, Луиза не заметила ни одного знакомого лица, и тревожащие ее воспоминания немного утихли. Теплый ветерок ласково касался ее лица и разносил в воздухе тонкий аромат цветущих трав и деревьев, настроение у Луизы поднялось, Джемма наконец согласилась, что это была неплохая идея — поехать в парк.

Поглядывая украдкой на подругу, Луиза размышляла о том, как было несправедливо заставить Джемму переживать заново кончину ее матери, в полном одиночестве, без семьи. Она вспомнила, насколько болезненна была для нее кончина отца. Но ведь рядом с ней тогда оказались ее тетушка и дядюшка, Лукас, множество родственников, друзья, всегда готовые утешить ее, выразить свои соболезнования, посочувствовать. А кто был у Джеммы?

У нее была только она, Луиза! Луиза сказала себе, что ей следует поменьше думать о собственных неприятностях и побольше о своей подруге, которой нельзя позволять оставаться одной. Она взяла Джемму под руку и улыбнулась.

— Я только… — Голос Луизы дрогнул, как только ее взгляд упал на дальний конец дорожки. Она разглядела тех, кто шел им навстречу, и оцепенела.

— Что случилось? — удивленно воскликнула Джемма.

— Я… ничего не случилось. О Боже, это мисс Харгрейв и мисс Симпсон, те самые особы, с которыми я разговаривала в театре. Они идут прямо сюда! Что же мне делать?

Луиза не знала, успеют ли они добежать до своей кареты.

— Я не вынесу, если мне снова выкажут пренебрежение!

— Конечно, нет! — решительно заявила Джемма. Луиза никак не могла выбрать наиболее короткий путь к экипажу. Любуясь цветами, они забрались довольно далеко.

— Луиза, мы не побежим, — сказала Джемма, понизив голос. — Не обращай на них внимания.

— Но я не вынесу, если меня снова прилюдно унизят, — запротестовала Луиза. При одной лишь мысли об этом у нее болезненно сжалось сердце.

— Ничего не произойдет, — ответила Джемма со спокойной уверенностью. — Они не посмеют.

— Но мы не можем им помешать! — запаниковала Луиза.

— Вспомни, что я тебе говорила, — старалась успокоить ее Джемма. — Сделай вид, будто не замечаешь их. Разговаривай со мной, улыбайся, любуйся цветами.

Говоря это, Джемма резко свернула на другую дорожку, таким образом повернувшись спиной к приближавшимся гарпиям. Луиза едва дышала от волнения, когда Джемма устремилась к клумбе с тюльпанами.

— Посмотри, какой красивый оттенок у этого цветка, не правда ли? Наверно, это новый сорт? Может, стоит сказать твоему садовнику, чтобы он разузнал насчет разных сортов тюльпанов?

Луиза с трудом сдержала душивший ее нервный смех, ведь у нее не было никакого садовника, но она наконец уяснила себе тактику Джеммы — не обращать внимания на этих особ, не давая возможности выказать ей свое пренебрежение. О чем, интересно, в данный момент думают мисс Харгрейв и мисс Симпсон? Луиза хотела бросить взгляд в их сторону, но не осмелилась.

Она приняла приличествующий моменту серьезный вид, хотя они с Джеммой обсуждали всего лишь тюльпаны. Вообще-то леди редко уделяют так много внимания цветам!

Когда уже не было сомнений в том, что две заносчивые девицы давно миновали их, Луиза сказала Джемме:

— Пожалуй, нам пора домой? Стало прохладно, не правда ли?

Джемма кивнула, и они не спеша направились к экипажу. Сели в карету, за ними закрыли дверцы, кучер слегка хлестнул лошадей, и карета тронулась. Только сейчас Луиза дала выход своим эмоциям.

Она прижалась к спинке сиденья и истерически засмеялась, пока слезы не покатились из глаз.

Джемма тоже рассмеялась, и они бросились друг другу в объятия.

Наконец Луиза успокоилась и вытерла слезы. Усевшись поудобнее, она заметила:

— Как это дурно с нашей стороны, не правда ли?

— Они скорее всего ничего не заметили, а если и заметили, то вряд ли их чувства были сильно задеты, — предположила Джемма. — Главное, ты не расстроилась.

— Ты очень умна, Джемма, — призналась Луиза подруге. — Я перед тобой в долгу.

Луиза вдруг осознала, что все ее треволнения оказались напрасными, так что теперь она даже удивлялась, почему раньше она так сильно расстраивалась из-за поведения леди Харгрейв и леди Симпсон. Тут ей пришла в голову простая мысль: она вообразила себе, что эти леди олицетворяют собой все светское общество Лондона, и она боялась встретить подобный прием со стороны других представителей высшего света. Именно это Луиза попыталась объяснить Джемме.

— Но посуди сама, многого ли ты лишаешься, если они осуждают тебя только за то, каким образом твой отец зарабатывал деньги? — убеждала ее Джемма. — Друзья ценят тебя такую, какая ты есть, за твой характер, твою доброту, а кто по какой-либо причине пренебрегает тобой, тот тебе не друг.

— Я знаю, — печально ответила Луиза. — Но «Олмак»… мне так хотелось бы получить туда приглашение.

— Ведь есть другие салоны, приемы, увеселительные заведения. Кроме того, ты обручена, и не надо искать жениха.

— Верно! Как хорошо, что у меня есть Лукас, — согласилась Луиза. — Конечно, он не слишком романтичен. Однако не станет меня упрекать из-за торговых дел моего отца. Он ценил отца за его прямоту, порядочность и доброту. — Луиза вздохнула. — А теперь у меня есть ты, Джемма. Я благодарна судьбе за то, что она послала мне тебя, и очень дорожу нашей дружбой.

Луиза заметила слезы в глазах подруги.

— Я тоже, — отозвалась Джемма. — Лишь благодаря тебе я смогла выдержать известие о смерти мамы.

Они снова обнялись, затем Луиза поправила шляпку.

— Давай завернем к Гантеру и поедим мороженого, — предложила она. Ее больше не пугало посещение кондитерской и собиравшаяся там привилегированная публика. — В ознаменование нашей дружбы!

На бледном, слегка опухшем от слез лице Джеммы промелькнула улыбка.

— Прекрасная мысль, — согласилась она.

Луиза постучала в оконце на передней стенке кареты, чтобы предупредить кучера, и вскоре карета уже выезжала на Беркли-сквер. Насладившись самыми изысканными сортами мороженого — на этот раз им никто не помешал, — девушки сели в экипаж и отправились домой.

Джемма не без удовольствия отметила, как у ее подруги прибавилось решительности: Луиза не должна заискивать перед высокомерными светскими леди.

Джемма этого не допустит. В своем стремлении поддержать подругу Джемма почувствовала, что терзавшая ее боль немного поутихла. Войдя в дом, они задержались в прихожей, чтобы снять свои шляпки и шали, и только Луиза обратилась с вопросом к лакею, как раздался стук в дверь.

Неужели вернулся сэр Лукас?

Джемма, понимавшая, как много понадобилось Луизе душевных сил, чтобы совершить прогулку в парк, втайне надеялась, что возвращение жениха поднимет настроение у Луизы.

Она уже намеревалась подняться к себе наверх, с тем, чтобы оставить их наедине, как вдруг Луиза жестом указала ей на гостиную.

— Посмотрите, Смелтерс, кто там? — попросила она лакея.

Джемма последовала за подругой в гостиную, где, не спеша, усевшись, они приготовились встретить любого, кто бы ни пожаловал к ним в гости.

Они спокойно ждали, пока не вошел лакей. Выражение его лица было совершенно бесстрастным и невозмутимым, хотя Смелтерс стоял, выпрямившись во весь свой рост. Джемма знала, что таким образом Смелтерс пытался скрывать свои чувства.

— Мисс Крукшенк, к вам с визитом леди Гейбриел Синклер, — громко, отчеканивая каждое слово, объявил лакей.

Все замерли. Повисла гнетущая тишина. Джемма затаила дыхание, но, увидев, что Луиза, придя в себя, поднялась, тоже встала.

Леди Гейбриел двигалась легко и грациозно. О Боже, как она красива, подумала Джемма. Прекрасные волосы жены лорда Гейбриела были убраны назад, синие глаза холодно поблескивали, на лице застыло безмятежное выражение. Ее наряд был великолепен. Держалась она в высшей степени достойно.

Джемма и Луиза присели в глубоком реверансе. Леди Гейбриел тоже присела.

— Пожалуйста, присаживайтесь, леди Гейбриел, — предложила Луиза. Она учащенно дышала от волнения, однако сохраняла самообладание, чем вызвала у Джеммы восхищение. — Как приятно, что вы соблаговолили навестить нас. Смелтерс, пожалуйста, принесите нам чаю, — обратилась к лакею Луиза, едва леди Гейбриел опустилась в кресло. Гостья скользнула быстрым взглядом по лицу Джеммы.

Джемма вспыхнула, однако надеялась, что покраснела не настолько сильно, чтобы это бросалось в глаза; к тому же она рассчитывала, что после прогулки в парке следы слез уже не так сильно заметны.

Луиза присела, но тут спохватилась, что не представила друг другу присутствующих.

— Прошу извинить меня, леди Гейбриел., это моя подруга, мисс Джемма… Смит. Джемма, это леди Гейбриел Синклер.

Джемма пришла в замешательство и что-то пробормотала.

Леди Гейбриел улыбнулась ей, затем снова повернулась к Луизе:

— Я опасалась, что моя записка может показаться чересчур краткой, поэтому решила приехать сама и все объяснить. Надеюсь, вы не против.

— Конечно, нет, — отозвалась Луиза. — Я не ожидала, если это не слишком самонадеянно с моей стороны… — Тут она окончательно запуталась и умолкла.

— Ни в коей мере, — ответила леди Гейбриел, ее выдержка поражала. Она опять улыбнулась, чтобы приободрить Луизу. Джемма заметила, как ее подруга перевела дух.

С некоторой задумчивостью во взоре Джемма снова переключила все внимание на гостью. Будучи немного старше, чем Луиза и Джемма, леди Гейбриел являла собой образец леди, какой со временем мечтала стать Джемма, если, конечно, имела на это право. Она подозревала, что и Луиза была в восхищении от их гостьи. Интересно, была ли мама Джеммы в молодости такой же — грациозной, великодушной, с умным проницательным взглядом и безукоризненными манерами? Но теперь Джемма никогда этого не узнает. Ей снова стало невыносимо больно и горько, но она прогнала прочь печальные мысли.

— Признаться, я была не в настроении, — продолжала леди Гейбриел. — В прошлом году я с такой радостью ждала ребенка. Это был бы мой, то есть наш, первый ребенок. Но так получилось, что его нестало. Эта утрата до сих пор болью отзывается в моем сердце, особенно… — Она запнулась, впервые ей изменило спокойствие, глубокие синие глаза наполнились страданием и тревогой.

Неужели она не может снова забеременеть? Это действительно тяжелый удар для нее, подумала Джемма. Луиза залилась краской.

— О, я знала об этом. Я была там, когда вы, ну, вы, наверное, не помните, тяжело болели. Я понимаю, насколько мучительным было перенесенное вами разочарование. Прошу извинить меня, леди Гейбриел, за то, что докучала вам своей легкомысленной просьбой.

Сказанное Луизой прозвучало искренне, выраженное ею соболезнование было непритворным, так, во всяком случае, показалось Джемме. Ей было также приятно видеть, что Луиза в своем сострадании, по всей видимости, отказалась от прежних честолюбивых намерений. Это характеризовало ее подругу с самой лучшей стороны, и Джемма молча воздала ей должное.

Когда лакей принес на подносе чай, пирожные и печенье, разговор на время прекратился. После того как лакей удалился, Луиза налила чашку чая и подала гостье.

— Спасибо, мисс Крукшенк, — поблагодарила ее леди Гейбриел. — Можно мне звать вас Луизой? Я благодарна вам за поддержку, которую вы только что оказали мне. Я немного пришла в себя. А то ведь все время думаю только о себе. Кстати, в этом виноват мой муж, который всячески балует меня. Я должна вернуться к прежнему образу жизни и прогнать прочь печальные воспоминания.

Выражение лица у Луизы изменилось, в глазах у нее вспыхнула надежда.

— О, пожалуйста, зовите меня просто Луизой, я буду рада. Но вы действительно хотите…

— Знаю по собственному опыту, насколько важен для начинающего первый сезон, — улыбнулась леди Гейбриел, причем Луиза, как успела заметить Джемма, покраснела от удовольствия. Но тут же спохватилась и сказала:

— Миледи, я должна сообщить вам кое-что, чтобы вы не оказались в неловком положении. — Ее голос дрогнул, Луиза перевела дух и продолжила: — Уверяю вас, у меня очень респектабельная семья. Но дело в том, что мой отец владел несколькими шерстяными фабриками на севере, а также множеством магазинов. Если вы находите это неприемлемым, я не стану злоупотреблять вашей добротой.

Леди Гейбриел окинула Луизу задумчивым взглядом.

— Я ценю вашу откровенность, Луиза, но вам нечего опасаться. Мой собственный отец, родом из очень почтенной и уважаемой семьи, обожал машины и даже изобрел некоторые из них. В основу его состояния, а также моего наследства, как и моей сестры, легли полученные им патенты и изобретения; он усовершенствовал ткацкие станки, которые наверняка применялись на фабриках вашего покойного отца. Разве я могу относиться неуважительно к тем, кто зарабатывает деньги честным трудом и своими талантами?

Луиза широко раскрыла глаза.

— И вам, никто не выказывал неуважения? О, прошу извинить меня.

— Если и случалось нечто подобное, я не обращала внимания на такие глупости, — сообщила леди Гейбриел. — Я знаю, насколько порой бывают щепетильны некоторые представители высшего света, но не придаю этому никакого значения. Я даже представить себе не могу, чтобы кто-нибудь осмелился пренебрежительно относиться к Хиллам или Синклерам. — Отмахнувшись от столь нелепого предположения, леди Гейбриел продолжила: — Один из моих близких друзей, мистер Эндрю Форсайт, устраивает на следующей неделе бал. Это небольшой и блестящий вечер, но Салли на редкость любезная хозяйка, и, кроме того, это неплохая возможность для вступления в высшее общество. Она просила меня приехать, однако я колебалась. Но теперь решила поехать — кроме того, я прослежу, чтобы она пригласила вас и вашего жениха, а также вашу подругу.

Джемма глубоко вздохнула. Неужели ее тоже приглашают на бал?

Едва Луиза, запинаясь, поблагодарила ее, как леди Гейбриел повернулась к Джемме, застывшей в безмолвном удивлении:

— А теперь, дорогая, надеюсь, вы извините меня за мой вопрос, вызванный отнюдь не праздным любопытством. Полагаю, сегодня утром вы нанесли визит моему мужу, чтобы рассказать весьма загадочную историю? Лакей услышал, какой адрес вы дали вознице кеба, а я не могла не заметить, что это был тот же самый адрес, который стоял на письме, написанном мне мисс Крукшенк.

Джемма приподняла голову и посмотрела прямо в лицо леди Гейбриел.

— История действительно неправдоподобная… — начала она.

— Но это вовсе не значит, что она только кажется неправдоподобной, — вежливо вставила леди Гейбриел.

Ожидая встретить скорее скептичное, чем участливое отношение, Джемма смутилась.

— Гейбриел говорит, что у вас имеется письмо, которое, как вы полагаете, написано женщиной, которая, возможно, была не только вашей матерью, но и матерью моего мужа? Вы не позволите мне взглянуть на него?

У Джеммы от волнения перехватило дыхание.

— Конечно, — с волнением вымолвила она, видя, с каким беспокойством смотрит на нее Луиза. Никто из них не хотел разочаровать леди Гейбриел, и если бы та помогла Джемме… Не обольщая себя надеждой, Джемма достала из ридикюля письмо и бережно развернула.

Словно поняв, насколько драгоценен для Джеммы этот потертый листок бумаги, леди Гейбриел поставила на столик чашку с чаем, подошла к Джемме и присела совсем рядом с ней, чтобы взглянуть на письмо.

Все хранили молчание. Наконец леди Гейбриел подняла голову и сказала:

— Я не совсем уверена, понимаете, но муж уже отправил записку в наше загородное имение, распорядившись прислать ему книгу по домоводству, в которой сохранились записи, сделанные рукой его матери. Хотя почерк очень похож. Надо сравнить эту запись с другими.

Последние фразы Джемма слушала затаив дыхание, затем, вздохнув, сказала:

— Благодарю вас. Я нисколько не виню вашего мужа в том, что он с недоверием отнесся к моему рассказу. Но я так хотела узнать побольше о моей маме, и почему…

— Почему она отослала от себя свою дочь? — подхватила ее слова леди Гейбриел сочувствующим тоном. — И ничего не сообщила об этом своим сыновьям?

Джемма не отводила глаз от ее лица, но леди Гейбриел почему-то медлила. — Полагаю, — в раздумье проговорила она, — возможно, ваша мать родила вас не от мужа. — Последние слова леди Гейбриел произнесла мягко, ни в ее интонации, ни в ее взгляде не было и тени осуждения. — Это иногда случается, вы знаете. Однако такие дети редко отсылаются прочь из семьи, ведь шила в мешке не утаишь. Слухи о подобном в светском обществе… хотя это не относится к делу. Но вот что важно, я должна сообщить, что незадолго до своей смерти отец моего мужа нанес нам визит. Это был очень тяжелый, бессердечный человек. Если за какую-то мнимую провинность он порвал отношения со своим сыном, то, по-видимому, умерший маркиз мог совершить такой же дурной и столь же ошибочный поступок против ребенка, которого не признавал своим.

Жадно ловя сведения о своем прошлом, Джемма энергично закивала.

— Это как бы подтверждает вашу правоту. Здесь есть над чем подумать. — Леди Гейбриел похлопала Джемму по руке. Только сейчас Джемма заметила, как сильно, почти до боли, она переплела пальцы рук. Она вздохнула и разжала пальцы.

— Все-таки это как-то улучшает мое социальное положение, — заметила Джемма, словно пытаясь утешить себя. — Тогда какой-нибудь достойный человек согласится взять меня в жены.

— Не надо так говорить! — возразила гостья, и глаза ее заблестели. — Для того, кто по-настоящему любит вас, это не будет иметь никакого значения.

Тем не менее Арнольд думал иначе, однако Джемма не собиралась говорить об этом гостье.

— Вы очень великодушны. Спасибо за то, что вы дали надежду на благоприятный ответ, который я могу получить.

Леди Гейбриел удивленно приподняла брови:

— Я просто обязана быть внимательной к любому, кто может приходиться родственником любимому мною мужу. Кроме того, все дело в ваших глазах.

— В моих глазах? — растерялась Джемма. Гостья кивнула.

— У многих англичан синие глаза. Это весьма распространенное явление. В действительности у нас всех троих синие глаза. — Леди Гейбриел указала жестом на Луизу, затем на Джемму. — Причем, заметьте, существует много оттенков.

Джемма перевела взгляд с глаз Луизы на глаза их гостьи. Это была сущая правда. У леди Гейбриел глаза были холодные и прозрачные, у Луизы синий оттенок понежнее, что касается глаз самой Джемы — тут она не удержалась и взглянула в зеркало над столиком в углу, — глаза у нее были темно-синие.

— У вас глаза такого же цвета и такой же формы, как у моего мужа, — объяснила леди Гейбриел. И добавила: — Моя младшая сестра талантливая художница. Возможно, природа и меня наградила столь же острой наблюдательностью.

Джемма несколько удивилась, потому что не заметила, что глаза лорда Гейбриела похожи на ее собственные. Возможно, потому, что очень волновалась во время встречи с ним.

— Вы не сочтете дерзостью, если я попрошу вас рассказать поподробнее о своей жизни? — обратилась к Джемме леди Гейбриел мягким, доверительным тоном. Джемма неожиданно для самой себя говорила с ней более откровенно, чем с лордом Гейбриелом, поскольку тот был настроен скептически. Джемма рассказала о женщине, которая растила ее, о приюте для девочек и, наконец, о пансионе в Йоркшире. Она также сообщила о том, как она наведалась в приют в поисках нужных ей сведений и как повстречалась с Мэтью Фаллоном, оказавшимся там по той же причине, утаила лишь похищение приютских гроссбухов, которые, с сожалению, не принесли никакой пользы.

— Не вижу причин, по которым эта приютская матрона не могла бы оказать нам содействие, — заявила леди Гейбриел, помешивая ложечкой уже остывший чай. — Думаю, следует нанести туда еще один визит, мисс Смит. Кстати, могу я называть вас просто Джемма?

У Джеммы снова затеплилась надежда, и она ответила:

— О, пожалуйста! А вы тоже намерены посетить приют?

— Конечно, не исключено, что я склоню эту грозную матрону к большей откровенности, — твердым тоном произнесла леди Гейбриел.

Вряд ли кто-нибудь дерзнул бы устоять перед надменным взглядом леди Гейбриел и ее внушительным видом, подумала Джемма. Вполне возможно, что даже грозная миссис Крэгмор станет более уступчивой, встретившись с леди Гейбриел. Джемма не знала, как и благодарить ее.

— Леди Гейбриел, вы просто ангел! — воскликнула Луиза.

Очаровательная гостья смеясь ответила:

— Пожалуйста, называйте меня Психея. У меня такое чувство, что мы с вами непременно станем друзьями.

Сразу после завтрака Мэтью отправился к поверенному. Он снял номер в довольно скромной гостинице, расположенной на другой стороне города, и, чтобы побыстрее добраться, он взял кеб. Когда Мэтью приехал, то первым делом наведался в контору двуличного мистера Темминга, чьим заботам он поручил свою мать и сестру. Как и в прошлый раз, на его стук никто не вышел.

В свое первое посещение Мэтью взломал дверь и обыскал все внутри, сейчас дверь снова была заперта на замок. Как знать, может, Темминг находится не так уж и далеко, а пока за конторой присматривает кто-то из слуг.

Мэтью уже подумывал о том, не выбить ли ему снова дверь, но подумал, что никаких полезных сведений там не найдет, к тому же его могут задержать и отвести в городской магистрат. Он уже сообщил местным властям об исчезновении поверенного, совершившего преступления, но его заявление осталось без ответа. Если он наймет полицейского сыщика, то должен будет указать ему, откуда следует начинать вести поиски.

Но где же этот негодяй? Темминг должен ответить ему за все. Мэтью был вне себя. Он должен найти Клариссу, если, он молил Бога об этом, она еще жива.

Чувство вины тяжким грузом давило на Фаллона, его лицо посуровело. Он посмотрел на адрес, который дала ему Джемма, и направился в другую адвокатскую контору, имевшую вполне благопристойный вид. На дверях висела начищенная до блеска медная табличка с выгравированным именем — Август Пиви, поверенный. Ручка податливо повернулась, когда он взялся за нее. Мэтью вошел и увидел клерка, восседавшего на высоком стуле.

Клерк поднял глаза. Его модный воротничок был настолько высок, что ему пришлось вытянуть шею, чтобы рассмотреть посетителя.

— Да?

— Мне надо поговорить с мистером Пиви.

— Вам было назначено?

— Нет, но я не отниму у него много времени. Мне надо обсудить с ним одно важное для меня дело.

— Сейчас узнаю, примет ли он вас, сэр, — произнес клерк. — Ваша карточка?

Мэтью вынул визитную карточку и вручил клерку, тот исчез во внутреннем помещении, но почти тотчас же вернулся.

— Мистер Пиви может уделить вам несколько минут, капитан Фаллон.

— Отлично! — воскликнул Мэтью. Едва он вошел, как мистер Пиви поднялся ему навстречу.

— Добрый день, капитан Фаллон, — приветствовал его пожилой джентльмен и указал на кресло. — Чем могу быть полезен? В чем суть вашего дела?

— Вы можете оказать мне большую услугу, если сообщите, где я могу найти поверенного по имени Темминг, Эварт Темминг, — обратился к нему Мэтью.

Мистер Пиви удивленно приподнял брови:

— Вот как. — Он снова сел за стол. — Вы имели дела с мистером Теммингом?

— К моему великому сожалению, да, — подтвердил Мэтью.

— Прискорбно, прискорбно, — отозвался мистер Пиви. — У вашего поверенного далеко не безупречная репутация.

— Я это понял, но, увы, слишком поздно, — резко проговорил Мэтью.

Пытаясь сохранять самообладание, он рассказал мистеру Пиви о смерти матери и об исчезновении сестры.

— Если бы не письмо от моего соседа, то, вполне вероятно, я бы еще долго оставался в неведении относительно этих печальных событий. Темминг не сообщил мне об этом ни слова, я полагаю, он просто присваивал деньги, которые я посылал своим близким, — объяснил Мэтью.

Мистер Пиви принял возмущенный вид.

— Это весьма серьезное нарушение профессиональной этики, — заметил он. — У вас есть более чем веские основания привлечь его к суду.

— Несомненно, но сперва я должен разыскать негодяя. К тому же у меня есть более серьезные опасения. Мне неизвестно местонахождение сестры. А она мне дороже всяких денег. Ее отослали, как я полагаю, в приют, с которым вы некогда имели дела.

Мэтью сообщил о том, как пытался обнаружить следы Клариссы в приюте, и о непреклонности приютской матроны поведать хоть что-нибудь.

— Меня это нисколько не удивляет, — заметил поверенный. — Условия в подобных заведениях очень плохие. Однако, боюсь, мне нечего вам сказать об этом приюте или о его хозяйке.

Мэтью охватила досада.

— А Темминг? Вам известно хоть что-нибудь, что могло бы навести на его след?

Мистер Пиви выпрямился в кресле.

— Уверяю вас, ни теперь, да и никогда прежде, я не имел связей с этим человеком. В последнее время он пользовался весьма сомнительной репутацией.

Мэтью нахмурился:

— Итак, вы ничего не можете мне сообщить, что помогло бы мне разыскать его?

Мистер Пиви покачал головой:

— К сожалению, нет. Если вы оставите мне свой адрес, я поставлю вас в известность, если что-нибудь услышу о его местонахождении.

— Благодарю вас, — произнес Мэтью.

Мэтью дал адвокату адрес своей гостиницы и нехотя поднялся. Покинув контору, он вышел еще более обескураженным и разгневанным, чем до разговора с поверенным. Вряд ли ему удастся чего-нибудь добиться.

Мэтью тем не менее решил еще раз повернуть в грязный уличный закуток, где мистер Темминг некогда вел свои дела. Хотя понимал, что шансов застать его не было никаких. Идя по покрытой травой дорожке, он немного успокоился и вспомнил, как Кларисса, когда они виделись в последний раз, крепко обняла его, заплакала и пообещала молиться за него каждый день, чтобы на море с ним ничего не случилось. Какая горькая ирония! Он вернулся домой целым и невредимым, а вместо него в опасности оказалась Кларисса. При одной этой мысли сердце его болезненно сжалось.

Тем временем Мэтью свернул за угол в один из узких безлюдных проулков.

Навстречу ему выскочил человек.

Мэтью невольно попятился.

— Что вам…

Он не успел договорить. Человек в потрепанной одежде замахнулся на Мэтью дубинкой.

Мэтью подумал, что лондонские улицы более опасны, чем открытое всем ветрам море! Пожалев, что вышел из дому без оружия, Мэтью, сжав кулаки, ловко увернулся от удара.

Вынужденный держаться на расстоянии от нападавшего, Мэтью не мог подобраться к нему поближе, чтобы нанести ответный удар, и бандит снова замахнулся на него.

Мэтью опять уклонился от удара, как вдруг заметил второго налетчика, пытавшегося напасть на него сзади. Два здоровенных бандита были настроены решительно. А что, если один из них пырнет его чем-то сзади…

Прислонившись спиной к стене, Мэтью выругался и стал лихорадочно соображать.

Первый бандит снова замахнулся дубинкой, и Мэтью опять увернулся от удара. Годы, проведенные на качающейся корабельной палубе, приучили его крепко стоять на ногах, но, сделав шаг в сторону, Мэтью невольно удалился от стены. Теперь он был бессилен помешать второму негодяю зайти ему со спины. Они намеревались окружить его. Подобравшись, Мэтью ждал, пока грабитель с дубинкой не набросится на него снова.

На этот раз, когда, взмахнув дубинкой, бандит сделал шаг навстречу, Мэтью сделал ложный выпад и шаг в сторону, и бандит промахнулся. Но вместо того чтобы отскочить подальше, Мэтью бросился на нападавшего, который по инерции пролетел чуть вперед, схватил его сзади за плечи и толкнул прямо на другого негодяя.

Грубо ругаясь, они столкнулись друг с другом. Мэтью бросился бежать.

Однако налетчики загородили выход из проулка, по которому пришел Мэтью. Поэтому ему ничего не оставалось, как устремиться в другую сторону. Заметив арочный проход, он кинулся туда. Проскочив под аркой, очутился в небольшом дворике, замкнутом со всех сторон. Никакого другого выхода в поле зрения не было. Все двери оказались заперты, вокруг ни одной живой души. Куда подевались все эти клерки и адвокаты? Или он попал в малолюдный район, примыкающий к адвокатскому кварталу? У Мэтью было мало времени, чтобы получше узнать расположение лондонских улиц.

До его слуха донесся топот бегущих ног. Мэтью краем глаза заметил мерзкую рожу одного из негодяев, пробегавшего мимо и бросившего взгляд внутрь двора.

— Здесь есть кто-нибудь? — закричал Мэтью.

В дальнем углу двора отворилась дверь, и оттуда высунулась чья-то голова. Но голова тут же исчезла, когда внутрь дворика вбежали двое бандитов, один из которых размахивал палкой.

Трус!

Больше никто не отзывался и тем более не появлялся. Мэтью повернулся лицом к бандитам и сжал кулаки, готовый оказать самый что ни на есть решительный отпор, если только они не одолеют его благодаря их явному превосходству.

Тяжело дыша, оба негодяя вбежали во дворик и остановились. Первый из них ухмыльнулся.

— Ага, попался, — прошипел он сквозь зубы. — От нас не скроешься. Ну-ка давай все закончим побыстрее.

— Вас, наверное, это разочарует, — произнес Мэтью. — Но в моем кошельке денег не густо.

Первый негодяй фыркнул.

— Подумать только, ха?! — презрительно проговорил он. — Нам уже заплатили, папаша. Нам бы только пришить тебя. Ну а твое мертвое тело все равно станет поживой, разве не так?

Мэтью сосредоточил все внимание на приближавшемся к нему бандиту, следя за его дубинкой. Но в этот момент Мэтью краешком глаза заметил мужчину, вышедшего во двор. К его облегчению, мужчина не стал прятаться, а направился прямо к ним.

— Что тут происходит?

Незнакомец говорил с шотландским акцентом, но произношение выдавало в нем образованного человека.

— Эти джентльмены проявляют интерес к моему кошельку, — проговорил Мэтью, не спуская глаз с негодяев.

Бандиты посмотрели на неожиданно появившегося мужчину, и один из них спокойно обратился к нему:

— Ступай своей дорогой, приятель, или тоже хочешь отведать дубинки?

— Дубинкой меня не испугаешь, — бросил мужчина и вытащил из сапога кинжал. — Полагаю, этот клинок пострашнее вашей дубинки. Будь я на вашем месте, убежал бы отсюда, прежде чем мы позовем стражу.

Мэтью почувствовал облегчение, однако главарь банды произнес:

— Извини, приятель, но у меня есть козырь покрупнее. Кинув своему помощнику дубинку, которую держал в руках, негодяй вынул из-под полы большой пистолет.

Глава 10

— Черт побери, — пробормотал Мэтью. Добрый самаритянин, пришедший на помощь Мэтью, растерянно произнес:

— Неплохо сыграно.

Бандит переводил дуло пистолета с Мэтью на незнакомца, не зная, в кого выпустить пулю.

Вдруг почти неуловимо для глаза в воздухе блеснул металл.

Негодяй с оружием вскрикнул, и тишину разорвал звук выстрела. Не медля ни секунды, Мэтью прыгнул на стрелявшего, чтобы тот не успел перезарядить пистолет, и ударил его по подбородку, но как только развеялся пороховой дым, понял, что негодяй уже выбыл из игры — кинжал пронзил его плечо.

Стрелявший тупо посмотрел на торчавший в его теле кинжал и грязно выругался.

Второй бандит почти не пострадал, но, видимо, упал духом после того, как события приняли столь неожиданный оборот, и пустился наутек, предоставляя незадачливому напарнику отдуваться за двоих.

Мэтью схватил раненого бандита за полы куртки и хорошенько встряхнул.

— Кто тебя послал? Бандит прикрыл глаза:

— Послушай. Я ранен. Дай вздохнуть.

— Задохнешься ты или истечешь кровью, мне все равно. Кто тебе заплатил? Говори!

— Не знаю, — ответил бандит. — Заплатил, и все. Зачем мне его знать?

— Тогда где вы собирались встретиться?

— Перестань, парень. Я истекаю кровью! — едва не захныкал раненый.

— Как нам все-таки повезло! В каком месте ты получил деньги?

— Не помню. У меня голова как в тумане. Отпусти меня, и я тебя никогда больше пальцем не трону, клянусь.

— Посмотрим, — угрюмо произнес Мэтью. — У тебя еще есть силы, чтобы морочить мне голову! А ну-ка рассказывай.

— Я встретил его в «Розовом петухе», — сказал бандит.

— Где это?

— Это таверна в Уайтчепеле, — пробормотал раненый заплетающимся языком, лицо его покрылось мертвенной бледностью. — Это возле реки.

— И как выглядит этот человек?

Но тут бандит весь обмяк и повис на руках у Мэтью. Вздохнув, Фаллон подтащил его к дверям, откуда совсем недавно выглядывал трусливый свидетель.

— Верните мне мой клинок, — попросил незнакомец.

Мэтью взялся за ручку кинжала, выдернул его, не обращая внимания на жалобные стоны бандита, вытер окровавленное лезвие о его грязную куртку и засунул кинжал себе за пояс. Стукнув несколько раз в дверь, Мэтью стал ждать, когда ему откроют.

Через минуту дверь со скрипом приоткрылась. Мэтью увидел вытянутое лицо и широко раскрытые от страха глаза.

— Уходите, или мы позовем стражу.

— Именно это я посоветовал бы вам сделать, — огрызнулся Мэтью. — Мы оставляем здесь кое-какой мусор.

Фаллон положил раненого на крыльцо, невзирая на возражения клерка, который почти визжал от страха.

Мэтью повернулся лицом к пришедшему ему на выручку мужчине. Он был среднего роста, одет хоть и не богато, но как подобает джентльмену.

Мэтью протянул ему кинжал.

— Благодарю вас, — сказал он. — Вы спасли мне жизнь. Хорошо, что он оказался никудышным стрелком.

— Гм… что касается… — Незнакомец пошатнулся. Мэтью поддержал его. Но как только взял за руку, тот поморщился от боли. Мэтью почувствовал, что одежда у мужчины влажная.

— Вы ранены? — вскрикнул Мэтью. — Тяжело?

— Пустяки, царапина, — ответил незнакомец.

Но цвет его лица говорил об обратном. Он почти не сопротивлялся, когда Мэтью расстегнул на нем сюртук, чтобы осмотреть рану. Белая рубашка была в крови.

— Надо остановить кровотечение, — нахмурившись, заявил Мэтью. — Хоть в одной из этих контор есть какой-нибудь более здравомыслящий человек, чем этот испуганный клерк?

— Не знаю, — ответил незнакомец. — Я снимаю номер неподалеку отсюда…

— Я доставлю вас туда, и мы вызовем врача, — предложил Мэтью, однако незнакомец покачал головой:

— К сожалению, между хозяйкой моей гостиницы и мною возникло небольшое недоразумение. Кажется, она выселила меня из номера.

— Из-за невнесенной квартирной платы, да? — спросил Мэтью. — Необходимо что-то предпринять, но моя гостиница слишком далеко отсюда. Постойте, тут неподалеку живут мои знакомые.

Перебросив здоровую руку незнакомца себе через шею, Мэтью потащил его по улице.

На них с любопытством взирали прохожие, но никто не предлагал помощи. К счастью, Мэтью вскоре заметил свободный кеб. Устроив доброго самаритянина на сиденье, он дал кучеру адрес мисс Смит. Заявиться в дом, где проживала малознакомая леди, да еще привезти раненого… но ничего лучше не приходило Мэтью в голову. Возможно, ему удастся уговорить лакея в прихожей позволить перевязать рану и вызвать врача, не тревожа хозяйку дома.

Пока они ехали в кебе, Мэтью снял шейный платок, свернул его и прижал к ране. Благодаря этому кровотечение вроде бы уменьшилось.

Кеб ехал очень быстро, благо уличное движение позволяло. Когда они остановились у дверей дома, куда он заходил с визитом к мисс Смит, Мэтью облегченно вздохнул. Он спрыгнул с кеба, бросил монету кучеру и попросил:

— Вы не могли бы помочь мне?

Кучер нахмурился, но затем привязал вожжи и спустился вниз, чтобы помочь вытащить раненого из кеба.

— Ничего особенного, — начал было возражать раненый, хотя его шотландский акцент стал заметнее, а слова едва можно было разобрать. Теперь уже и на сюртуке образовалось кровавое пятно.

Вдвоем с кучером они дотащили незнакомца до дверей. Мэтью схватил дверной молоток и постучал.

Дверь отворилась, и ливрейный лакей окинул их подозрительным взглядом. Кеб уже отъехал, раненый стоял, прислонившись к дверному косяку.

— Вы меня помните? — спросил Мэтью. — Вы должны помнить, я недавно приходил, чтобы повидаться с мисс Смит.

— Да, сэр, но… — Лакей нахмурился при виде едва державшегося на ногах человека. — Полагаю, вы не хотите, чтобы леди увидели вас вместе с вашим нетрезвым приятелем, сэр?

— Он не пьян. Ему необходима врачебная помощь. На нас напали грабители. Есть ли тут поблизости какой-нибудь врач, которого можно было бы позвать?

Не ожидая приглашения войти, Мэтью подхватил незнакомца и втащил внутрь.

— Проведите нас в комнату, куда леди обычно не заходят, — обратился он к слуге.

Лакей уставился на кровавые пятна на руках Мэтью, который поддерживал раненого. Лакей, ошеломленный, произнес:

— Я сейчас проведу, сэр! Лучше в кабинет.

Он поспешно открыл двери, и Мэтью почти на себе втащил раненого в кабинет.

— Скажите служанке, чтобы принесла горячей воды и чистых тряпок.

Лакей тут же удалился. Мэтью посадил незнакомца на обтянутый кожей диван.

Наконец-то можно было снять с него сюртук.

— Черт побери, — пробормотал незнакомец все с тем же неподражаемым шотландским акцентом. — И зачем надо было платить портному, если все равно какой-то болван проделал дырку в моей одежде. Чем вы, мой друг, досадили тому мошеннику?

— Понятия не имею, — ответил Мэтью. — Меня сейчас больше занимает другое. Я вам все объясню чуть позже.

С ловкостью и быстротой, приобретенными в результате долгой практики — в бытность свою офицером Мэтью частенько помогал корабельному врачу, — он разорвал рубашку и тщательным образом исследовал рану.

Пуля, по всей вероятности, прошла навылет, разорвав сбоку кожу и слегка задев ребро, поэтому не было необходимости извлекать ее, причиняя раненому дополнительные страдания. Несмотря на большую потерю крови, жизненно важные органы не были повреждены. Мэтью считал, что рана не слишком опасная, если только не начнет гноиться.

Когда служанка принесла теплой воды и уже Порванные на длинные полосы чистые тряпки, Мэтью промыл рану, а затем наложил аккуратную повязку. Все это время незнакомец лежал, стиснув зубы, и лишь под конец спросил:

— Как вы думаете, здесь найдется хоть немного вина?

— Думаю, что найдется. — Мэтью выразительно кивнул горничной.

Она пошла выносить таз с окровавленной водой и грязными тряпками в прихожую, а заодно раздобыть вина.

Огнестрельные раны всегда сильно болят, Мэтью убедился в этом на собственном опыте. — С вашей стороны было весьма великодушно прийти мне на помощь, — сказал Мэтью.

Раненый пошевелился, чтобы занять более удобное положение, но, почувствовав боль, снова поморщился.

— Знай, что, на свою беду, поймаю пулю, прежде все бы хорошенько взвесил, — последовал саркастический ответ.

Мэтью улыбнулся.

Но когда он оглянулся, усмешка сползла с его лица. В дверях стояли молодые леди, а он так не хотел их беспокоить.

— Мои слуги, кажется, хотели оградить меня от лишних тревог, капитан Фаллон, — произнесла мисс Крукшенк. — Но разве могу я оставаться безучастной к происходящему в моем доме? У вас какие-то трудности? Не можем ли мы чем-нибудь помочь?

Мисс Смит, которая стояла позади, выглядела встревоженной. Мэтью бросил на нее извиняющийся взгляд.

— Прошу простить, что мы вынуждены были побеспокоить вас, но моего друга ранили уличные грабители, и нужно было срочно оказать ему помощь. — Он встал и поклонился.

Мисс Крукшенк в изумлении открыла рот.

Мэтью быстро оглянулся. Неужели он забыл какие-нибудь окровавленные тряпки? Нет, ничего похожего не было и в помине. Но когда он опять повернулся к дамам, то заметил, что хозяйка дома не отрываясь смотрит налицо раненого.

— Вы? — воскликнула она.

— Вы его знаете? — Только теперь Мэтью осознал, что он до сих пор не удосужился узнать имя незнакомца.

— Лейтенант Макгрегор, мы с ним знакомы немного, — ответила мисс Крукшенк, краснея.

— Колин Макгрегор? — переспросил Мэтью. — Майор Колин Макгрегор?

— Вы не знаете, как зовут вашего друга? — удивилась мисс Крукшенк. — Но он не майор…

— И давно уже, — пробормотал раненый и закрыл глаза. — Как вы узнали?

— У меня друг служит в пехоте. Знаете, эту историю часто упоминали в известном смысле, — ответил Мэтью.

Макгрегор нахмурился и промолчал.

— Вам обязательно следует рассказать об этом! — настаивала мисс Крукшенк.

— Луиза, может быть, эту историю нельзя рассказывать штатским, только военным, — вставила мисс Смит.

Макгрегор открыл один глаз.

— Тут нет ничего бесчестного или непристойного, мэм, извините, мисс, по крайней мере в том смысле, который, как я полагаю, вы вкладываете в эти слова. Что-то вроде военного суда и разжалования в чине.

— Но почему? — В голосе мисс Крукшенк звучала подлинная тревога. — Неужели вы совершили что-то ужасное? Никак не могу в это поверить!

Мэтью с сожалением посмотрел на нее. Во всяком случае, правда была менее постыдной, чем они могли себе это представить.

— Макгрегор нарушил прямой приказ, — объяснил он. — Какой-то идиот полковник приказал вести людей в атаку прямо на французские пушки. Все они были бы скошены артиллерийским огнем.

— Какой ужас! — воскликнули девушки.

— Но вместо этого майор повел людей в обход, наголову разбил французов и захватил вдобавок с дюжину пушек в виде трофеев.

Выражение лица мисс Крукшенк смягчилось, она повернулась к лейтенанту.

— Но вы же вели себя как герой! — воскликнула она. — Вас должны были повысить в чине, а не понизить!

Макгрегор смотрел мимо нее.

— Как бы то ни было, я нарушил приказ, — произнес Макгрегор. — Меня могли расстрелять, но не хватало офицеров. Это была опасная пора: Бони, то есть генерал Бонапарт, как раз находился на вершине славы.

— Но ведь это бессмысленно, — упорно настаивала Луиза.

— Это армия, и смысл в этом какой-то был, — возразил Макгрегор.

Тут вернулась служанка, принесла графин вина и пару бокалов, Мэтью шагнул вперед.

— Вы позволите?

— Конечно, — ответила хозяйка.

— Пришел врач, мисс, — прибавил лакей. — Проводить его сюда?

— Да-да. И побыстрее. Мэтью налил раненому вина.

— Это вам сейчас необходимо, — тихо произнес он. В дверном проеме возник дородный мужчина с докторским саквояжем в руках.

— Мадам, сэр. А это мой пациент, не так ли? Стычка с уличными головорезами, как я понимаю? Как это ужасно, бандиты свободно разгуливают по городу, а стражу днем с огнем не сыскать.

Он покачал головой, затем высказал предположение, что леди пожелают удалиться до того, как он примется осматривать раненого.

Мэтью увел дам, хотя леди Крукшенк изъявила желание остаться, чтобы подержать руку страдальца.

Но когда врач с непреклонным выражением на лице закрыл за ними дверь, хозяйка дома вздохнула и повела всех в гостиную. Там они расселись, и Луиза налила чашку холодного чая Фаллону.

Мэтью из вежливости взял чай и даже сделал несколько глотков, хотя предпочел бы вино. Небольшое похождение в «Судебных иннах» растянулось на весь день, превратившись в тяжелое испытание.

— Почему эти люди напали на вас? — спросила мисс Смит. — Думаете, это простая случайность?

Он покачал головой и поставил чашку на стол.

— Вовсе нет. Один из нападавших признался, что им заплатили за это.

— Кому это понадобилось? — изумилась мисс Крукшенк.

Мэтью заколебался, потом взглянул на Джемму:

— Я пытаюсь найти поверенного, который бесчестно поступил со мной, кроме того, он владеет кое-какими необходимыми мне сведениями. По всей видимости, это его разозлило и он попытался отомстить мне.

— Вам следует соблюдать осторожность, — обратилась к нему мисс Смит с тревогой в голосе.

— Думаю, надо нанять полицейского сыщика с Боу-стрит, пусть понаблюдает за таверной, о которой упомянул грабитель. Вообще-то я не смогу подробно описать внешность разыскиваемого мной поверенного Темминга, но в сложившейся ситуации не стоит пренебрегать ни малейшей возможностью.

Джемма кивнула.

— Сегодня нам нанесла визит леди Гейбриел. Она собирается вместе со мной отправиться завтра в приют! Надеюсь, хозяйка окажется более разговорчивой с этой влиятельной леди, чем когда к ней явилась я.

При одном лишь упоминании о приюте Мэтью бросил пронзительный взгляд на Джемму.

— В таком случае я буду сопровождать вас, — заявил он. Джемма улыбнулась:

— Уверена, леди Гейбриел будет вам признательна за вашу поддержку и заботу.

Появился хирург и сказал, что лейтенант Макгрегор вполне транспортабелен.

— Вы почти сделали за меня всю работу, сэр, — шутя, обратился он к Мэтью, взял гонорар и удалился.

Мэтью снова поблагодарил обеих леди, договорился о времени завтрашней встречи, после чего они с мистером Макгрегором уехали в кебе.

Поскольку лейтенант сказал, что ему некуда возвращаться, Мэтью повез его к себе. Когда подъехали к гостинице, он помог Макгрегору выбраться из кеба и, поддерживая его под руку, довел до дверей своего номера, состоявшего из спальни, гостиной и еще одной небольшой комнатки, где жил слуга.

Тот уже ждал. Коренастый, плотный, с проседью, он, казалось, служил воплощением надежности — незаменимое качество на борту корабля.

— Это Патток, мой друг на протяжении последних лет, когда я служил во флоте, — объяснил Мэтью. — Он настолько предан мне, что последовал за мной, когда я уволился со службы. — Затем Мэтью обратился к Паттоку: — Мой друг попал в переделку. Он пришел мне на помощь, когда на меня напали бандиты. Надо поухаживать за ним. Дай ему одну из моих ночных сорочек и уложи в постель.

— Да, сэр, — пробурчал Патток. — Осмелюсь спросить: а как же вы, капитан?

— Скажите горничной, чтобы мне принесли переносную кровать, а дальше видно будет.

Макгрегор было запротестовал, но все его возражения оставили без внимания, раздели, надели на него сорочку и осторожно, чтобы не повредить повязку, уложили в постель. Врач оставил им темную бутылочку с сильнодействующим лекарством, которое, как он заверил, поможет больному уснуть. Мэтью налил столовую ложку этой настойки, Макгрегор, поперхнувшись, проглотил ее, вытянулся во весь рост и вздохнул.

— Как давно я не спал на такой удобной кровати. Очень уютное местечко, не сравнить с моим крохотным номером. Вернулись домой с «призовыми» деньгами, не так ли?

Мэтью кивнул.

— Мне следовало пойти служить во флот, — пробормотал Макгрегор.

— Почему же вы не пошли?

— Как-то не сообразил. Кроме того, я боюсь воды, — признался Макгрегор.

Мэтью выразительно посмотрел на слугу:

— Сходи принеси вина и заодно скажи на кухне, чтобы приготовили бульон для лейтенанта. Проснувшись, он наверняка проголодается.

Патток удалился, а Мэтью подвинул кресло к кровати.

— Когда вы поправитесь, я могу ссудить вам некоторую сумму, чтобы вы заплатили за квартиру.

Макгрегор покачал головой.

— Нет, ведь мы едва знакомы, — пробормотал он. — Не в обиду вам будь сказано.

Мэтью подавил улыбку.

— Как же тогда вы вернетесь в ваше прежнее жилище? Придется ждать причитающееся вам…

— Мизерное половинное жалованье? Когда у меня прояснится в голове, давайте лучше сыграем в карты. Не сомневаюсь, что смогу выиграть у вас несколько фунтов, — неожиданно ухмыльнулся лейтенант.

— Не будьте таким самоуверенным, — ответил слегка удивленный Мэтью. — Я сам не новичок за карточным столом. А что вы делали этим утром в «Судебных иннах», если не секрет? Впрочем, меня не огорчило ваше появление там, учитывая, какой оборот приняло дело.

— То, что я получил пулю, которая предназначалась вам? — Лейтенант нахмурился. — Меня вызвал туда один чертов поверенный. Так получилось, что отец леди, с которой я встречался, хотел от меня отделаться. Мне даже угрожали судебным преследованием, если бы я продолжал добиваться руки этой леди.

Мэтью понимающе кивнул. Многим мужчинам приходится жениться из-за денег, однако сама леди и ее родные обязаны дать свое согласие.

— О, дело в том, что леди, о которой идет речь, весьма вздорная особа, к тому же, должен признаться, я не полностью разорен. Да, средств у меня не хватает. Но я все-таки живой человек. Тем не менее есть одно неудобство. Я истратил все сбережения: приглашал ее обедать, водил в театр в надежде преуспеть в своем ухаживании, поэтому сейчас даже нечем заплатить за квартиру.

— Ну что ж, в таком случае я хочу вам пожелать леди с более приятным характером и с приличным состоянием, — отозвался Мэтью, молча наблюдая за тем, как зевает его собеседник. По-видимому, лекарство начинало действовать. — А сейчас я вас оставлю. Отдыхайте.

Лейтенант ничего не ответил, глаза у него были закрыты. Мэтью вернулся в гостиную и принялся в который раз обдумывать, как ему все-таки напасть на след обманувшего его, двуличного поверенного. Но вместо этого в его сознании все чаще всплывал образ синеглазой, темноволосой девушки — что делать, как сказал лейтенант, он, Мэтью, тоже человек…

После того как все ушли и возбуждение спало, Джемма и Луиза немного задержались, чтобы обсудить кое-какие подробности этого удивительного дня. Поскольку леди Гейбриел решила, что в приюте ей следует появиться во всеоружии, она призналась, что ей надо написать несколько писем, и по этой причине отложила посещение приюта на следующий день. Джемма с радостью отправилась бы туда сию же минуту, но вынуждена была поверить леди Гейбриел, что у той есть веские основания отложить визит.

Поэтому Луиза, Джемма и мисс Поумшак пообедали вместе в интимном домашнем кругу. Во время обеда они во всех деталях обсудили ранение храброго лейтенанта Макгрегора, а также визит леди Гейбриел.

— Держу пари, что у него большие воинские заслуги, — заявила Луиза. — Я так и знала, что он обязательно окажется отважным и смелым солдатом.

— Не потому ли, что он флиртовал с тобой в магазине? — тихо спросила Джемма.

Подруга бросила на нее негодующий взгляд. Джемма усмехнулась, но не сказала больше ни слова, тогда как Луиза продолжила:

— К тому же он такой скромный, ни разу не упомянул о своем героическом поступке. Надеюсь, рана не опасная и не загноится.

— Конечно, пусть скорее поправится, — сказала мисс Поумшак. — Перед сном я помолюсь о его выздоровлении. Мы все будем молиться. Хотя… — Но тут в голове у мисс Поумшак возникла новая мысль, от которой она замерла, даже не донеся ложку до рта. — Полагаю, когда капитан перевязывал раненого, вы не воспользовались возможностью посмотреть на его полуобнаженное тело, мисс Луиза?

— Конечно, нет, — невозмутимо ответила Луиза. Джемма с трудом удержалась от улыбки.

— Это было бы совершенно неприлично, — продолжала развивать свою мысль мисс Поумшак. — Ибо две незамужние леди, разглядывающие полураздетого мужчину…

Джемма подумала, что неплохо бы сменить тему, поэтому уже в который раз сегодня произнесла:

— Леди Гейбриел так великодушна.

Джемма действительно была счастлива, что леди Гейбриел ее поддерживает. Ее мечты могли воплотиться в жизнь.

— Я так огорчена, что пропустила ее визит, — бормотала себе под нос мисс Поумшак, которая в это время ела суп. — Она очень влиятельная особа, Луиза. Вам просто повезло. Ведь род Хилл известен на протяжении по крайней мере трех столетий.

Луиза кивнула, но не стала развивать эту тему.

— Она настоящая леди, я так рада, что она решила мне оказать покровительство. Должно быть, ее подруга, миссис Форсайт, такая же очаровательная, как и она.

Мысленно Джемма все время возвращалась к предстоящему посещению детского приюта.

— Не могу представить, что имела в виду леди Гейбриел, когда сказала «во всеоружии». Как ты думаешь, Луиза?

Но Луиза, казалось, не слышала вопроса.

— Я, наверное, не смогу спокойно спать всю эту неделю, мне надо обо всем рассказать Лукасу.

— У леди Гейбриел такой внушительный вид. Не знаю, чего ей не хватает. Мне даже неловко называть ее просто по имени. Хочется упасть перед ней на колени, как восточная рабыня перед пашой, — задумчиво проговорила Джемма.

Луиза оторвала глаза от кусочка вареного омара.

— Ну что ты, Джемма. Ведь вполне вероятно, что она станет твоей невесткой. Ты должна вести себя с ней более непринужденно.

— Попробую, — согласилась Джемма. — Мне было бы намного легче, знай я свое происхождение и кто мои родные. Когда привезут книгу по домоводству, где сохранились строки, написанные рукой моей матери…

Но мысли Луизы устремились в другом направлении.

— Мне надо заказать бальное платье! Времени вполне достаточно.

— Род Хилл поддерживал короля во времена гражданской войны, — развивала свою мысль мисс Поумшак, одновременно разрезай на тонкие ломтики мясо. — Из рода Хилл — мне приятно это отметить — никто не встал на сторону сторонников Кромвеля, получивших прозвище круглоголовых, поскольку они не носили париков. Даже мой отец, викарий, был не лестного мнения о диктаторе Кромвеле, несмотря даже на то что этот военачальник не расставался с Библией…

— Если почерк окажется одним и тем же, возможно, лорд Гейбриел поверит моему рассказу, — продолжала Джемма. — Жаль, что он еще не получил ответа от своего старшего брата, маркиза. Ты не знаешь, как долго идет почта из Константинополя?

— Возможно, очень светлый розовый цвет, ведь розовый мне к лицу, ты не находишь, Джемма? — спросила Луиза, глотнув из бокала вина.

— И даже в славноевремя правления умершей королевы Анны был кто-то из Хиллов, кто служил послом в России, нет, кажется, в Швеции? — сказала мисс Поумшак.

Джемма едва сдержала смех. Каждый говорил о своем, не слушая других.

— Мне в голову пришла одна мысль. Джемма, у тебя есть бальное платье?

Ничего подобного у Джеммы никогда не было, и она покраснела.

— У нас в пансионе редко устраивали балы. Луиза кивнула.

— Значит, платья нет, но ты не волнуйся. У меня сохранилось прошлогоднее. Его можно подогнать по тебе, и никто ничего не заметит.

— Ты очень добра, — отозвалась Джемма. Но ее гораздо больше волновал предстоящий визит в детский приют.

Этой ночью Джемма плохо спала. Едва рассвело, она сразу поднялась, оделась и стала ждать леди Гейбриел. По крайней мере ей не надо было переживать о том, что наемный кеб бросит ее на дороге в нескольких милях от Лондона, Джемма радовалась этой мысли, отпивая маленькими глотками чай в гостиной. На буфетной стойке еды было достаточно, но она очень волновалась и съела лишь небольшой кусочек хлебца — от волнения пропал аппетит.

Но с другой стороны, если бы кучер кеба не оставил ее там, она не скакала бы верхом с капитаном Фаллоном, плотно прижавшись к его спине, чтобы не упасть с лошади. При одном воспоминании об этом ее охватила дрожь, по телу побежали мурашки. Ни один мужчина не вызывал в ней таких ощущений.

Луиза спустилась вниз и весело приветствовала Джемму.

— Ты так рано встала! Ты в самом деле против того, чтобы я поехала вместе с тобой? Мне, пожалуй, это было бы приятно.

Джемма отрицательно потрясла головой.

— У меня уже есть и покровительница, и защитник, — заметила она. — Ты можешь спокойно провести день, занимаясь чем-то более веселым.

Луиза положила еду себе на тарелку и села.

— Удивительная история, не правда ли? Джемма вопросительно посмотрела на нее:

— Какая история?

— Та, что произошла с лейтенантом Макгрегором. С ним поступили в высшей степени несправедливо. Быть может, именно поэтому он так цинично относится к жизни?

Луиза сидела с мечтательным видом. Джемма нахмурилась:

— Вчера ты сказала, что он намерен жениться на богатой наследнице. Не будь ты помолвлена, дала бы повод для пересудов. Выбрось из головы этого лейтенанта. Не компрометируй себя. Что скажет Лукас, если узнает?

Луиза покраснела и, словно оправдываясь, проговорила:

— Тут нет ничего особенного. Меня просто поразило, как много страданий выпало на его долю, вот и все. Он сам прокладывает себе путь к успеху. Что здесь плохого?

— Он прокладывает себе путь, как ты говоришь, используя свое обаяние, и ведет себя нагло. Эти качества плюс приятная внешность наверняка помогут ему завоевать сердце богатой невесты, — заметила Джемма.

Луиза нахмурилась:

— А он этого и не скрывает. Я понимаю, тебе больше нравятся строгие черты капитана Фаллона, уж кому-кому, но не тебе судить об этом. К тому же что скажет Арнольд?

Какое-то мгновение они смотрели друг на друга. Но тут раздался стук в дверь, и Джемма с облегчением вздохнула.

— Давай не будем ссориться, — сказала она. — Меня просто волнует твое будущее.

— Я знаю, — тихо ответила Луиза. — Но пожалуйста, не учи меня жить. Подобных советов я выслушиваю больше чем достаточно от мисс Поумшак.

Джемма улыбнулась, и напряжение между ними сразу исчезло, в этот миг в дверях появился ливрейный лакей и доложил:

— Капитан Фаллон, мисс.

Он пришел несколько раньше — видимо, его подхлестывало нетерпение, решила про себя Джемма.

Он бросил на нее нежный взгляд, и она, к своей досаде, залилась краской. Это не ускользнуло от взгляда Луизы.

— Не хотите ли чашку чая, капитан?

— Благодарю вас.

Мэтью Фаллон сел и взял чашку чая.

— Как поживает лейтенант Макгрегор? — осторожно спросила Луиза, Джемма заметила, каким приторно вежливым стал ее голос. — Надеюсь, он пошел на поправку?

— Похоже, он провел бессонную ночь, — ответил Фаллон. — Впрочем, к утру ему полегчало. Я оставил его в постели и надеюсь, он будет лежать до моего возвращения. — Девушки с недоумением посмотрели на Фаллона. Капитан пояснил: — Дело в том, что у него материальные затруднения, и я решил, что какое-то время ему лучше пожить у меня. Но он не привык жить за чужой счет.

— Как это благородно с вашей стороны, — заметила Луиза.

Джемма, в свою очередь, тоже собралась сказать что-то похвальное, как вдруг насторожилась и повернула голову.

— Кажется, у дома остановилась карета? Луиза сорвалась с места и подбежала к окну.

— Да, очень изящный экипаж. Это, должно быть, леди Гейбриел.

— Не стоит заставлять ее ждать, — отозвалась Джемма. Она захватила с собой вниз шаль, шляпку и перчатки и теперь быстро их надевала. Капитан Фаллон проводил ее к карете и помог сесть. Джемма представила капитана леди Гейбриел.

— Доброе утро, — приветствовала его Психея.

Леди Гейбриел была одета весьма изысканно, элегантный жемчужно-серого цвета костюм, воротник оторочен соболями. В ушах — крупные серьги, и на шее — длинное жемчужное ожерелье. Уж если такая леди не сможет припугнуть хозяйку приюта и заставить ее раскрыть свои секреты, то никто другой этого сделать не сможет, подумала Джемма. Воспрянув духом, она уселась напротив леди Гейбриел.

Капитан Фаллон приехал на лошади, которую привязал у входа в дом. Он вскочил на нее и поскакал рядом с каретой по дороге, ведущей из города.

По пути женщины почти не разговаривали, лишь изредка обменивались короткими замечаниями. Джемма сгорала от нетерпения побыстрее добраться до приюта, Психея, казалось, была поглощена собственными мыслями. Лишь когда они выехали из пригорода Лондона, Психея сказала:

— Мой муж очень интересуется тем, как мы пытаемся найти ответ на вашу загадку, Джемма. Надеюсь, вы не слишком строго судите его за проявленное недоверие?

Джемма покачала головой:

— Нет-нет. Рассказанная мною история действительно неправдоподобна.

Психея вздохнула.

— Самое трудное для него — это смириться с мыслью, что у его матери был любовник. Обычно мы считаем, что наши родители непогрешимы, как остальные смертные, которые порой совершают ошибки. Особенно мужчины считают своих матерей совершенными и невинными созданиями.

Джемма кивнула.

— Мне приходилось встречаться с покойным маркизом, он показался мне бессердечным и властным. Я даже рада, что его жена, по-видимому, познала настоящую любовь, что был в ее жизни человек, подаривший ей несколько мгновений счастья, — сказала Психея.

Однако Джемма считала свою мать глубоко несчастной — всю жизнь быть связанной с деспотичным и нелюбимым человеком. Сильно, должно быть, она страдала. Обе женщины хранили молчание. Карета катилась все дальше, и мысли Джеммы снова вернулись к приюту.

Когда впереди показалось мрачное здание, Джемма напряглась. Пока грум леди Гейбриел помогал дамам выбраться из кареты, капитан Фаллон соскочил с лошади и привязал ее.

— Ждите нас здесь, — велела кучеру Психея и направилась ко входу. Капитан резко постучал в двери, затем снова, но прошло еще несколько долгих минут, пока двери наконец открылись и маленькая девочка недоуменно уставилась на них.

— Посетителей сегодня не принимают, — сказала малышка.

Интересно, существует ли другой вариант ответа? — подумала Джемма. Правда, и раньше это не срабатывало, а уж для леди Гейбриел и вовсе не являлось помехой.

Леди Гейбриел приоткрыла дверь и широко улыбнулась девочке:

— Не бойся. Миссис Крэгмор будет рада, если ты нас пропустишь. Передай миссис Крэгмор, что леди Гейбриел Синклер и ее друзья желают видеть ее.

Девочка во все глаза смотрела на леди Гейбриел, затем присела в реверансе и побежала звать хозяйку приюта.

— Где находится ее кабинет, Джемма? — спросила Психея.

— Вот сюда. — Джемма повела их через холл к дверям, расположенным в глубине дома. Психея легко постучала в двери и, не дождавшись ответа, открыла их. В грязноватой на вид комнате никого не было.

Джемма огляделась, при этом украдкой бросила взгляд на полки, где ранее лежали похищенные ими гроссбухи, которые сейчас находились в ее спальне в доме Луизы.

Психея осмотрела стул, однако садиться на него не стала. Тут в холле раздались шаги и в дверях появилась хозяйка. Она немного запыхалась, то ли от волнения, то ли поднималась из подвала.

Джемма напряглась, когда приютская матрона обвела всех подозрительным взглядом.

— В чем дело? С какой стати вы здесь и почему находитесь в моем кабинете? Вы уже здесь были! Так знайте… — Сегодня вы так легко от нас не отделаетесь, — сурово заявил капитан Фаллон.

Миссис Крэгмор рассвирепела:

— Нечего мне угрожать. Я хозяйка в этом приюте и заставлю вас убраться отсюда!

— Сильно сомневаюсь в этом, — с вызовом ответил капитан.

Джемма тоже в этом сомневалась. Когда капитан Фаллон говорил таким тоном, она представляла себе корабль и матросов, которые торопятся выполнять его приказания. Миссис Крэгмор оторопела было, но тут же взяла себя в руки.

— Я вам ничего не скажу, — решительно заявила она. — Никому из вас. Так что вам лучше отправиться восвояси.

Тут Психея вынула из ридикюля бумагу.

— Я леди Гейбриел Синклер. У меня есть письмо из вашего местного магистрата, миссис Крэгмор, я назначена главой вашего совета управляющих.

— У нас нет никакого совета управляющих, — неуверенно проговорила миссис Крэгмор.

— Ошибаетесь, в магистрате удивились, когда узнали об этом. Данное заведение не может управляться без соответствующего надзора. Я призову себе на помощь несколько одинаково мыслящих со мной и доброжелательных воспитательниц, и мы приведем здесь все в порядок. В магистрате, как вы понимаете, обеспокоились, узнав, что за детьми нет надлежащего присмотра. Я приехала, чтобы лично во всем разобраться и, если необходимо, исправить положение дел.

— Ложь! — вскричала миссис Крэгмор. — Неужели кто-то посмел запятнать мое имя? Думаете, раз вы такие важные, такие высокомерные и представительные, вам все можно? А сейчас не могли бы вы уйти, и знатные, и остальные, чтобы не портить мою репутацию? Если не возражаете, приезжайте снова, скажем, через неделю или две…

— О нет, — спокойно заметила Психея. — Я намерена сегодня осмотреть всех детей, их спальни, одежду, пищу, которой их кормят, побывать на уроках. Мы также проверим все ваши записи.

— Это невозможно! Мои гроссбухи похищены всего несколько дней назад.

— Очень удобное оправдание, — скептичным тоном произнесла Психея.

Джемма судорожно сглотнула, про себя порадовавшись, что Психея ничего об этом не знает. Они обменялись с капитаном Фаллоном взглядами. В глубине его темно-серых глаз заплясали огоньки.

— Сначала я посмотрю, в каком состоянии дети, — заявила Психея. — Не соблаговолите сопроводить меня, миссис Крэгмор?

На виске у хозяйки приюта забилась жилка. Сейчас она разразится бранью, подумала Джемма, и ей стало не по себе. Но к ее удивлению, миссис Крэгмор спокойно произнесла:

— Я оставила свою шаль у себя в комнате. У нас тут сквозняки. — Она повернулась и быстро вышла.

— Значит, здесь холодно. Интересно, у детей есть теплые платки или шали? — обратилась ко всем Психея.

— Если позволите, леди Гейбриел? — Капитан Фаллон кивнул в сторону письменного стола. — Я быстро посмотрю, есть ли там какие-нибудь записи.

— Конечно, — согласилась Психея. С хмурым видом она ходила взад и вперед по кабинету, ожидая возвращения хозяйки.

Джемма тоже подошла и стала смотреть из-за плеча капитана. Он тщательно осмотрел стол, все ящички и полочки, но ничего важного не нашел.

— Возможно, стоит посмотреть… — начала было Джемма, но тут леди Гейбриел воскликнула:

— Посмотрите! — И указала на окно.

Они подошли поближе. Сквозь грязное стекло Джемма увидела миссис Крэгмор, которая двигалась с непривычной для нее скоростью к роще. В одной руке она несла небольшой саквояж, другой придерживала наброшенную на плечи шаль.

— Стойте! — закричал Мэтью Фаллон, но женщина даже не оглянулась.

Фаллон дернул кверху скользящую раму окна и выпрыгнул в него. Тяжело приземлившись, он бросился следом за ней.

— Боже мой, — сказала Психея. — Кто бы мог подумать? Я была уверена, что ее встревожил мой приход и мои вопросы насчет порядка в приюте и плохого управления, но с какой стати ей было убегать? Неужели здесь все настолько плохо, что она опасается, как бы ее не вызвали в суд магистрата?

— Видимо, эта леди чего-то боится, — предположила Джемма.

Она тоже хотела побежать за миссис Крэгмор, но раздумала. Даже капитан ее не догнал, к тому же хозяйка приюта, должно быть, знала в роще каждую тропинку.

Они спустились вниз, на кухню. Грязные столы, немытые полы, пустая кладовая. Капитан Фаллон вернулся и сообщил, что в лесу он потерял миссис Крэгмор из виду.

— Полагаю, ей кое-что известно о судьбе моей сестры, — хмуро бросил он.

Джемма подозревала, что у миссис Крэгмор есть необходимые ей сведения, но за капитана она переживала больше. В его серых глазах она увидела тревогу и боль и невольно протянула ему руку, но отдернула ее прежде, чем он заметил ее жест, и покраснела.

Ее спутники, казалось, были поглощены своими собственными мыслями. Психея обнаружила спящую кухарку в задней подсобной комнате и в недвусмысленных выражениях сообщила ей, что в управлении приютом произошли перемены. — Если вы желаете сохранить за собой место, то должны отскрести от грязи каждый дюйм на кухне, — заявила ей Психея твердым тоном. — И немедленно!

Протерев грязным фартуком глаза, кухарка, позевывая, вышла на кухню.

— Кто вы такие, чтобы мне указывать? Миссис Крэгмор никогда не делала мне замечаний…

— Миссис Крэгмор здесь больше не распоряжается, — прервала ее Психея. — Чем вы собирались кормить детей в обед?

— Как обычно, супом. — Кухарка кивком указала на большой котел, стоявший на плите рядом с очагом.

Подняв крышку, Психея, покачав головой, посмотрела на прозрачную маслянистую жидкость. От распространившегося знакомого запаха Джемму чуть не стошнило, ибо суп состоял из отварной капусты, лука и нескольких кусочков тухлого мяса.

— Я пошлю кучера в близлежащую деревню закупить провизию. Надеюсь, к его приезду в кухне станет гораздо чище! — распоряжалась Психея.

— Но все деньги у миссис Крэгмор, — возразила кухарка.

— Приступайте к работе.

Джемма взглянула на капитана Фаллона.

— Мы пойдем в ее спальню, — сказала она. — Может быть, там что-нибудь спрятано.

Они направились в занимаемую миссис Крэгмор заднюю комнату на первом этаже, в то время как Психея поднялась на второй этаж, откуда доносился гул детских голосов. Отворив дверь, они увидели, что дверцы гардероба распахнуты, одежда разбросана по полу. Джемма переступила через грязную блузку и огляделась.

— Здесь, — указала Джемма.

Капитан Фаллон подошел к кровати, где в изножье стоял сундучок с настежь открытой крышкой. В нем было несколько бутылок джина. Еще они обнаружили небольшой металлический ящичек с завалявшимся фартингом на дне.

— Ее наличные, — сказал Фаллон. — Остальные она прихватила с собой.

Они быстро обыскали комнату. Джемма поморщилась от затхлого запаха несвежего белья, но заставила себя проверить, не лежит ли что-нибудь под подушкой и под матрацем, однако там ничего не было.

— Как насчет классных помещений или детских спален?

— На чердаке расположены несколько длинных общих спален, и только, — сообщила Джемма. — Вряд ли там она хранила что-нибудь, ведь до этого могли дотянуться детские руки. Давайте посмотрим еще раз в ее кабинете.

Пройдя обратно по холлу, они снова очутились в знакомой им комнате. Полка, на которой раньше стояли гроссбухи, зияла пустотой, а стол они уже проверили. Однако капитан Фаллон еще раз принялся осматривать ящики.

Тут Джемма вдруг вспомнила.

— Нам не позволяли вытирать пыль с крышки стола, — проговорила она. — Запрещали даже прикасаться к ней. Однажды я об этом забыла и получила оплеуху.

— Вы не помните, где именно вытирали пыль?

— Паркетная дощечка с орнаментом на крышке, — сказала Джемма. — Вот здесь.

Она затаила дыхание, когда Фаллон принялся нажимать и дергать широкий деревянный край стола.

Вдруг она услышала щелчок, громко прозвучавший в тишине.

— Что это такое? — прошептала Джемма.

— Что-то открылось, ага, вот где! — Капитан Фаллон отодвинул маленькую створку пошире и указал на тайник под толстой дощечкой с орнаментом.

Джемма наклонилась и увидела несколько свернутых листов бумаги.

— Что это?

Сердце у Джеммы учащенно забилось, и она оперлась о край стола.

Фаллон нетерпеливо развернул сверток. Она увидела список имен. Неужели они наконец нашли тайник с бумагами миссис Крэгмор?

Глава 11

Фаллон повернулся к Джемме и обхватил ее за плечи. Не успела она догадаться о том, что он хочет, как он привлек ее к себе и поцеловал.

Их тела соприкоснулись, и Джемма ощутила возбуждение.

Она почувствовала себя слабой и вместе с тем удивительно сильной. От радостного волнения зашумело в ушах и все поплыло перед глазами. Ей показалось, что поцелуй длился бесконечно, хотя на самом деле он был очень коротким. Джемма знала, что ей следовало бы возмутиться, но, к своей досаде, с трудом сдерживала влечение к нему.

— Прошу меня извинить. — В его голосе звучало напряжение. — Я не должен был этого делать.

Однако глаза Фаллона блестели от обуревавших его чувств. Ей захотелось обнять его и привлечь к себе, но не позволяли правила приличия.

Впервые Джемма пожалела о том, что, возможно, она была леди.

— Меня просто… меня переполняло… — запинаясь, проговорил он.

— Понимаю, — отозвалась Джемма, пряча улыбку. — Если это позволит нам узнать, где находится ваша сестра и где мне искать родителей, это, безусловно, повод для торжества!

Он кивнул и, к ее разочарованию, отстранился от нее. По всей видимости, он снова овладел собой, хотя, как она заметила, дышал учащенно. Впрочем, ее дыхание тоже не было ровным, а сердце гулко стучало. Она отвернулась от него и попыталась мысленно вернуться к цели их визита.

Он тоже повернулся к столу и развернул самый большой лист. Они вместе принялись его просматривать. Сначала они нашли имя его сестры: Кларисса Фаллон. После него было нацарапано слово и цифра.

Джемма прищурилась, чтобы прочитать неразборчивый почерк: «Клапгейт, 20 шиллингов»? Что все это значит? И почему здесь указана сумма денег?

Она вздрогнула, когда увидела его глаза, но на этот раз совсем не от того восхитительного чувства, которое овладело ею минуту назад. Но он не поделился с ней своей тревогой, только помрачнел. Немного помедлив, он проговорил:

— Клапгейт? Никогда не слышал такого названия. Скорее всего это маленький городок или деревушка. Есть ли здесь, в классной комнате, какие-нибудь карты?

Джемма кивнула, все еще разыскивая свое имя. Наконец она нашла его, на самом верху. Конечно, с тех пор как она попала сюда, минуло больше пятнадцати лет. Но к ее разочарованию, она была указана только как Джемма Смит, хотя после ее фамилии стоял вопросительный знак, словно миссис Крэгмор сомневалась в подлинности этого имени. Кроме этой пометки, там было указано: «Увезли без вознаграждения».

Джемма печально вздохнула. Опять она не нашла нужных ей сведений. Если бы удалось разузнать все секреты до того, как хозяйка сбежала.

Глядя на капитана, Джемма видела, что он испытал еще большее разочарование, чем она. Однако, бросив на нее взгляд, капитан сказал:

— Сожалею, что вы не нашли того, что вам нужно. Приятно удивленная тем, что он помнил о ней, несмотря на собственные тревоги, Джемма почувствовала, как внутри у нее шевельнулось теплое чувство признательности и на душе стало легче.

— Увы, Мне тоже горько, что вы так и не узнали местонахождение вашей сестры. Пойдемте наверх, я вам покажу, где можно найти карты.

Они стали подниматься по лестнице. На лестничной площадке лежали кем-то брошенные две швабры и ведро с грязной водой, а вдоль по всему этажу, как они заметили, там и сям валялось еще несколько щеток и половых тряпок. Джемма ощутила знакомый запах несвежего белья. Не было видно ни одного ребенка, пока они не добрались до просторного холла, который иногда служил классным залом. Здесь Психея, по-видимому, собрала всех приютских воспитанниц. Около трех десятков детей сидели на скамьях, пораженные произошедшими событиями. Надзирательница мисс Бушнард, переминаясь с ноги на ногу, стояла в сторонке и в страхе поглядывала на леди Гейбриел.

Если она и подвергла сомнению права прибывшей гостьи, то эта битва уже была завершена, причем Джемма не сомневалась, кто оказался в ней победителем.

— Вам нечего бояться. Миссис Крэгмор покинула нас, — говорила леди Гейбриел, — но даже после самого краткого осмотра я бы все равно сместила ее с должности, — итак, с этим покончено. Мы найдем ей замену, а мисс Бушнард, если она последует моим указаниям, будет приглядывать за порядком в приюте, пока не будет назначено новое начальство. Мы проследим, чтобы во всем доме был наведен надлежащий порядок, всех детей надо искупать, причем немедленно. Постельное белье постирать, а совсем ветхое сжечь. — Она повернулась к робеющей мисс Бушнард и прибавила: — Вам очень повезло, что в приюте не вспыхнула эпидемия.

— Я только выполняла указания, мадам, простите, миледи, — упав духом, проговорила мисс Бушнард.

Психея продолжала:

— Всем девочкам нужна новая одежда, им надо регулярно мыться, но прежде всего прилично питаться. Затем мы составим дневное расписание занятий.

— Но их работа по дому…

— Подходящая программа ежедневных обязанностей по дому, конечно, войдет в расписание, но девочки должны заниматься не только мытьем полов. Им необходимо приобрести какие-то рабочие навыки, прежде чем они покинут стены приюта, — обратилась Психея к мисс Бушнард.

Мисс Бушнард фыркнула:

— Навыками? Да они могут выполнять только грязную работу, ни на что другое не способны.

Психея рассердилась:

— Уверена, что вы ошибаетесь. Моя мать, которая по общему признанию обладала передовыми взглядами, ратовала за образование для всех женщин вне зависимости от их сословия. Да, не все дети могут посещать школу, но их всех можно научить читать, писать и считать. Девочки могут научиться шить: швеи всегда нужны. Некоторые из них, возможно, даже удивят вас своими успехами. Пока я буду состоять в совете управляющих, всем детям будет предоставлена такая возможность.

Джемма оглядела детей, их чумазые лица и непричесанные волосы — столь непривлекательное и жалкое зрелище ей не часто доводилось видеть. Всех ребятишек нужно было искупать и переодеть в чистое белье, у некоторых были сопливые носы и, конечно, отсутствовали носовые платки. Неужели она выглядела так же, как эти дети, в то время, когда жила в приюте? Ей пришли на память дни тяжелой нудной работы и ночи тоскливого одиночества. Бедняжки. Джемма едва сдерживала слезы.

Психея взглянула на совсем маленькую девочку. Малышка тихо плакала.

— Почему ты плачешь? — ласково спросила Психея, присев и обняв ребенка. — Что случилось? Если из-за миссис Крэгмор…

Девочка покачала головой:

— Нет, мисс, она только колотила нас. А вы не собираетесь отослать нас отсюда?

Психея крепко прижала ребенка к себе:

— Нет, нет. Вас теперь будут лучше кормить, и о вас будут заботиться. Я обещаю.

У Джеммы глаза все время были на мокром месте. Вдруг она ощутила на плече чью-то тяжелую руку. Подняла глаза и увидела капитана. Взгляд его был преисполнен сочувствия и понимания.

Джемма почувствовала облегчение. Он вынул из кармана платок и протянул девушке. Она вытерла слезы.

— Благодарю вас, — тихо произнесла она. — Мне пришла в голову мысль расспросить старших девочек, не помнит ли кто-нибудь из них вашу сестру, и когда примерно она покинула приют.

— Прекрасная идея, — откликнулся он.

Джемма заметила группу старших девочек и объяснила, что этот джентльмен разыскивает свою сестру.

— Кто-нибудь из вас помнит Клариссу Фаллон? Она находилась здесь несколько лет тому назад.

— У нее были светлые волосы с рыжеватым отливом и карие глаза, — добавил капитан. — Лицо более продолговатое, чем у меня, но точно такие же брови.

Несколько девочек, лет одиннадцати или двенадцати, покачали головой, но одна из них поджала губы, словно что-то припоминая.

— Я помню ее. Она часто говорила о брате-морячке. Это вы?

Фаллон обрадовано кивнул:

— Да. Ты не помнишь, когда она оставила приют? Девочка пожала плечами:

— Не знаю. Много времени прошло, пять или шесть лет назад.

— Куда она уехала?

— Нам ничего не говорили, — ответила девочка. — Миссис Крэгмор вызвала ее к себе в кабинет, и больше мы ее не видели.

На скулах у капитана заиграли желваки. Джемма поблагодарила девочку.

— Если вспомнишь еще что-нибудь о ней, скажи нам, пожалуйста.

Джемма коснулась руки капитана:

— Вон там книги.

Она повела его в угол комнаты. Книг было очень мало. Среди них — истрепанный атлас Англии с выцветшими страницами. Капитан открыл его и принялся просматривать карты графств.

— Я отойду, чтобы помочь Психее с детьми, — сказала Джемма. Она присоединилась к леди Гейбриел и, сев на скамью, начала говорить с детьми, обнимая и утешая большеглазых малышей в серых передниках, изначально бывших голубыми. От одного вида этой одежды Джемму пробрала дрожь. К счастью, в пансионе в Йорке разрешалось выбирать платье на свое усмотрение. Эти платья могли быть из простого муслина и очень скромного покроя, но цвет разрешалось выбрать любой.

Спустя несколько минут капитан Фаллон закрыл атлас и вернулся к Джемме. — Я нашел две деревни с названием Клапгейт, — сообщил он ей. — Одна находится в Харфордшире, другая в самом дальнем конце Корнуолла. Я найму полицейского сыщика, пусть отправится в западный край, а сам поеду в деревушку в Харфордшире. Она располагается гораздо ближе, и, как мне кажется, это более подходящий вариант.

Джемма кивнула, но при мысли о предстоящей разлуке у нее болезненно сжалось сердце. Но он, конечно, должен продолжать поиски своей сестры. Ах, если бы ее брат проявлял такую же настойчивость в благополучном исходе ее дела, если бы знал, как она нуждается в его поддержке! Если бы верил ей.

— Дайте мне знать, если вы что-то обнаружите. Доброго вам пути, капитан Фаллон, — на прощание сказала Джемма.

Она протянула ему руку, и он пожал ее. Джемма ощутила сердечность его пожатия и сильно пожалела, что никак нельзя затянуть этот момент. Он чуть дольше положенного удерживал ее ладонь в своей руке и пристально смотрел на нее. Затем повернулся, чтобы попрощаться с леди Гейбриел.

В сущности, Мэтью Фаллон представлял собой любопытный парадокс — так уверяла себя Джемма. На него явно наложила отпечаток выработанная в течение многих лет привычка властвовать над своими чувствами — необходимое качество для командира корабля, и вместе с тем она чувствовала, как постепенно внутри у него разгорается страсть, которая стремилась вырваться из-под контроля. Он обладал силой и благородством, подобное сочетание неотразимо действовало на нее. Она долго смотрела ему вслед, на его широкие плечи и стройную талию, прекрасные светлые волосы, — все в нем нравилось ей. И она старалась сохранить его образ в своем сердце.

— Доброго пути, — снова прошептала она. — Надеюсь, вы найдете, что ищете.

Тут ее окликнула Психея. Джемма обернулась.

— Не могли ли бы вы взять бумагу и карандаш? — попросила леди Гейбриел. — Перед тем как уехать, нам необходимо составить список белья, которое следует заменить, и подумать над тем, сколько пойдет метров материи на платья.

Джемма направилась в угол, где лежали письменные принадлежности, нашла бумагу, чернила и перо, затем принялась искать перочинный ножичек, чтобы очинить перо. Но пока она писала под диктовку Психеи — четыре дюжины простыней, три дюжины подушек, — мысли ее были с капитаном, скакавшим на север.

Без Джеммы день показался Луизе неимоверно длинным. Вместе с сопровождавшей ее мисс Поумшак она утром вышла в город и провела несколько часов, выбирая материал и отделку для своего бального платья, которое портной обещал завершить в срок, на который был назначен бал.

Они вернулись к позднему ленчу, после ленча мисс Поумшак, по обыкновению, отправлялась вздремнуть.

— Вы не собираетесь прилечь, мисс Крукшенк? — спросила она Луизу. — У вас сегодня меланхолический вид.

— Благодарю вас, мисс Поумшак, — вежливо ответила Луиза. — Я скоро поднимусь наверх. Но сперва мне надо написать письмо.

Она села за стол в гостиной и написала письмо — дяде и тете, живущим в Бате. В нем она сообщала только радостные новости. Она ни за что бы не написала о своем унижении в театре или о волновавших ее сомнениях насчет своего успешного проникновения в высшее общество. Но теперь она наконец-то могла сообщить приятные новости: об удивительной доброте леди Гейбриел и о приглашении на бал, который Луиза ждала с таким нетерпением.

Когда она запечатала письмо, то, подняв глаза, увидела стоявшего в дверях гостиной лакея.

— Сэр Лукас Инглвуд, мисс, — доложил лакей и отошел в сторону.

Она вскочила на ноги и побежала навстречу жениху, который уже входил в гостиную.

— Лукас, как я рада тебя видеть! Ты хорошо провел время?

— О да, это восхитительные соревнования, — поделился он с ней, нежно сжав ее руку. — Это вовсе не то, что ты думала, — кровь, летающие перья и все такое.

Луиза поежилась:

— Нет, я так не думала. Но я рада твоему возвращению. Самое удивительное, Лукас…

— Правильно подобрать новенькую шляпку? — ухмыльнулся он. — Этот оттенок розового тебе к лицу, Луиза. Кажется, Лондон пошел тебе на пользу. Сегодня я не смогу пообедать с тобой, приношу свои извинения.

Его голос звучал беззаботно и весело, по всей видимости, его нисколько не интересовало то, что она хотела ему сообщить. Луиза кивнула, отвечая на комплимент, но ее улыбка увяла, как только она услышала его последние слова.

— Но почему? Мы не виделись с тобой целую неделю.

— Знаю, знаю. Но сегодня у меня в клубе обед, и я не хотел бы его пропустить. Заключено пари, сколько устриц съест старина Пайкстафф, не за свой счет, разумеется.

— Очевидно, такое зрелище нельзя пропустить, — сказала Луиза сухим тоном. — Мне приятно, что ты так хорошо проводишь время в Лондоне. Особенно если учесть, что именно я настаивала на нашем приезде сюда к началу сезона.

— И ты была совершенно права, — признался Лукас. — И я благодарен тебе за это. В Лондоне гораздо больше возможностей весело провести время, чем в Бате.

— Но тебе следует помнить, что иногда надо брать и меня с собой, — раздраженно заметила Луиза. — Мы ведь собираемся пожениться. А это означает, что тебе должно нравиться мое общество.

— Не надо дуться, Луиза. Меня вполне устраивает твое общество. Давай съездим в Воксхолл, устроим вечеринку. Я приглашу друзей. Будет очень весело.

Луиза с трудом сдерживала раздражение.

— Мне приятно это слышать. Я с удовольствием побываю с тобой в увеселительном саду. Может быть, вечером в понедельник?

— Посмотрим. У меня сегодня вечером еще одно неотложное дело, — пробормотал Лукас. — Но скоро, я обещаю.

— Как насчет завтрашнего обеда?

— Хм… я дам тебе знать, — ответил он.

— Лукас, ты переходишь все границы!

— Я не намерен каждый день появляться у тебя за столом, Луиза, — с ледяным спокойствием проговорил он. — Ты вольна ходить по магазинам, приглашать подруг на чай — одним словом, делать все, что полагается леди, ведь мы еще не поженились.

Луиза закусила губу.

— А что будет, когда поженимся? Ты и тогда намерен проводить большую часть времени с друзьями?

Он отвел глаза.

— Луиза, никто не сидит дома рядом с женой. Вспомни, по приезде в Лондон ты намеревалась вести светский образ жизни.

— Я никогда не ставила светские развлечения выше любви, — возразила она. — Я не собираюсь тебя насильно удерживать, мне не нужны ссоры, но я хотела бы знать, по-прежнему ли ты искренне привязан ко мне. Иначе наш брак вряд ли будет счастливым.

— Конечно, я привязан к тебе. — Лукас наклонился и поцеловал Луизу в лоб. — Вот тебе мое подтверждение. Не будем ссориться.

После нескольких сказанных на прощание любезностей он покинул ее. Луиза слышала его затихающие шаги, когда он быстро спускался по лестнице. Она даже не успела сообщить ему о леди Гейбриел и предстоящем бале.

Казалось, его нисколько не интересовало, успешно ли Луиза завязывает светские знакомства, что, в сущности, было главной целью ее приезда в Лондон. Гнева она не испытывала. Только досаду. И почему-то ее била дрожь, хотя день выдался на редкость теплым.

Лорд Гейбриел со все возраставшим нетерпением ждал возвращения жены. Он уже отдал распоряжение дворецкому, чтобы тот велел повару повременить с обедом. И вот наконец он услышал стук входной двери и голос жены в холле. Он подошел к дверям библиотеки и выглянул наружу.

— Как все прошло, дорогая?

Психея как раз снимала шляпку и перчатки, вид у нее был усталый, но она улыбнулась мужу.

— Нам многое удалось сделать. Приют в ужасном состоянии, о детях и говорить нечего. Но я намерена все там наладить.

— Не сомневаюсь, что тебе это удастся, — откликнулся он, с удовольствием заметив знакомый блеск в ее голубых глазах, свидетельствующий о ее боевом настрое, которого, к своему огорчению, он не замечал в ней несколько последних месяцев. Он протянул ей руки, но она покачала головой:

— Не дотрагивайся до меня, по крайней мере до тех пор, пока я не приму ванну и не переоденусь. Я держала на коленях несколько детишек, чтобы успокоить их. Они так плакали. Наверно, следует послать горничную купить хороший гребень! Вид у детей поистине жалкий.

Не обращая внимания на ее предостережение, он заключил ее в объятия.

— Ну что ж, давай купим гребень, и не один, — заявил он, крепко целуя ее. — Поверь, стоит заплатить такую малость, чтобы увидеть, как снова светится в твоих глазах непоколебимая вера в жизнь.

Она поцеловала его, и он почувствовал некоторое облегчение. Как бы то ни было, общение жены с детьми-сиротами облегчило ей душу и подействовало на нее лучше, чем все его усилия и старания, когда он исполнял любые ее желания. Каким бы ни оказался исход странного рассказа той девушки, таинственной мисс Смит, которая объявила себя его сестрой, если она помогла Психее выздороветь, она заслуживала его благодарности.

Когда Джемма наконец приехала в карете леди Гейбриел домой, Луиза уже ждала ее внизу.

— Джемма, как все произошло? Леди Гейбриел, видимо, поразило положение детей? Ты узнала от хозяйки что-нибудь обнадеживающее?

Джемма тяжко вздохнула.

— Прости, что я так задержалась. Дел оказалось невпроворот, мы уехали, лишь когда убедились, что все дети накормлены и в приюте началась уборка. Но чтобы навести там полный порядок, потребуется не меньше нескольких недель. Надеюсь, вы не стали ждать меня к обеду. Ведь должен был приехать Лукас.

— Он не смог, — сухо ответила Луиза. — Мисс Поумшак и я уже пообедали, но кухарка оставила обед теплым. Будешь есть в столовой или у себя в комнате?

— Сначала мне хотелось бы принять ванну. — Джемма поежилась. — И переодеться. Такое ощущение, что ко мне прилипла вся приютская грязь.

— Как ты вообще решилась опять пойти туда? — Луиза бросила взгляд на Смелтерса: — Скажите Лили, пусть приготовит прямо сейчас ванну для мисс Джеммы. А потом принесет еду ей в комнату. Там ты мне все и расскажешь, — обратилась она к Джемме.

Джемма кивнула. Едва живая от усталости, с незажившим и поэтому сильно нывшим от боли плечом, она с трудом взобралась наверх. У себя в комнате тщательно почистила щеткой одежду, погрузилась в ванну и с помощью Лили вымыла волосы. Вытершись, уселась у камина и принялась их расчесывать. Потом завернулась в шаль, накинув ее на ночную сорочку. В этот момент Лили принесла ей еду.

По крайней мере теперь, зная, что приютские дети, к их явному удивлению, наслаждались непривычно обильным и вкусным обедом, который состоял из свежеиспеченного хлеба, цыпленка и тушеного мяса с овощами, Джемма приступила к еде без угрызений совести.

Вскоре пришла Луиза. Сев в кресло, она с достойным похвалы терпением ждала, пока Джемма не съест все до последнего кусочка, и лишь тогда сказала:

— Я хочу знать, как все было.

Когда Джемма сообщила ей о бегстве миссис Крэгмор, Луиза открыла рот от удивления. Рассказала она и о найденных бумагах с весьма скудными сведениями.

— Подумать только! — воскликнула Луиза. — Какой позор! Но зачем надо было это скрывать, если ничего важного там, судя по тому, что ты говоришь, нет?

— Возможно, все дело в деньгах, — сказала Джемма. — Против многих имен указана денежная сумма. Думаю, именно это и взволновало капитана.

— Но… — Луиза запнулась. — Тебе не кажется, что…

Ни одна из девочек не осмелилась сказать о той страшной участи, которая могла выпасть на долю любой воспитанницы приюта, не имевшей ни семьи, ни друзей, которые могли бы о ней позаботиться. Мрачные предчувствия не давали покоя Джемме, как только она увидела этот список.

— Надо надеяться на лучшее, пока точно ничего не известно, — ответила Джемма. — Но я знаю, что капитан Фаллон одержим желанием как можно быстрее найти свою сестру. — «Если, конечно, девочка еще жива», — подумала про себя Джемма, а вслух проговорила: — Расскажи мне о сэре Лукасе. Видимо, его возвращение в Лондон откладывается? Мне очень жаль, что ты не смогла увидеться с ним за обедом. Представляю, как ты расстроена.

— Во всяком случае, больше, чем он, — резко ответила Луиза. — Мне вообще больше не хочется его видеть.

— Возможно, он слишком увлекся всевозможными развлечениями, которым предается с друзьями. Не думаешь же ты, что его чувства к тебе изменились!

Луиза медлила с ответом. Потом наконец сказала:

— Я не уверена, Джемма. Видимо, я мало его интересую. Мы почти не видимся. Я даже не успела поделиться с ним потрясающей новостью насчет визита леди Гейбриел и бала. Он сказал несколько слов и ушел.

В голосе Луизы звучала обида. Джемма отодвинула поднос с остатками еды, придвинулась к подруге и похлопала ее по плечу:

— Он просто не очень внимателен к тебе. У меня нет большого опыта по этой части, но, по-моему, все молодые люди таковы.

— Но меня это тревожит все сильнее и сильнее, — призналась Луиза. — Мои чувства к нему могут измениться.

— Неужели ты это серьезно? — воскликнула Джемма. — А я думала, ты обожаешь сэра Лукаса?

— Да, обожаю, точнее, обожала, так по крайней мере мне казалось, — со вздохом произнесла Луиза. — В прошлом году, когда между нами произошла размолвка и мы на какое-то время расстались, я очень скучала по нему. По ночам даже плакала. А сейчас… думаю, что мне просто хотелось, чтобы рядом со мной кто-то был. После кончины отца мы с Лукасом не расставались. Я не беспокоилась, что останусь одна. Мне больше нравилось быть любимой, чем самой любить. Ведь мы выросли вместе. Порой мне кажется, что он относится ко мне как к сестре, а не как к возлюбленной.

Джемма хотела было напомнить, что у нее нет ни малейшего представления о том, как должен вести себя брат по отношению к сестре, но затем передумала.

— В самом деле? Луиза кивнула.

— Он целуется со мной только украдкой. — Она покраснела. — Сегодня поцеловал меня в лоб, словно ребенка. Меня удивляет, что…

— Ты не должна выходить за него замуж, если не уверена в своих чувствах к нему, — заявила Джемма. — Луиза, ты не останешься без куска хлеба, если не выйдешь за него замуж. На твое счастье, у тебя вполне достаточно денег благодаря стараниям твоего отца.

— Да, в этом смысле мне повезло. Но в прошлом году я разорвала помолвку, Джемма. И не могу снова так поступить!

Джемма во все глаза смотрела на нее. Луиза ей об этом не говорила. Оно и понятно. Светское общество строго судило тех, кто нарушал брачные клятвы.

— Я не сомневаюсь, что у тебя были на то веские причины.

— Да, были, — вздохнула Луиза. — Но я не могу обмануть еще одного джентльмена!

Глубоко взволнованная, Джемма пристально посмотрела на подругу:

— Но, Луиза, речь идет о твоей жизни…

— Я не могу! — упрямо повторила Луиза. — Мне остается лишь надеяться на лучшее. Какие бы чувства я ни испытывала к нему, я буду ему верной и заботливой женой. А может, он вовсе не безразличен ко мне? Я молю Бога, чтобы именно так и было.

Она вытерла слезы. Джемма полагала, что брак без любви не бывает счастливым, но говорить об этом не стала. Луизе стоило бы подумать об этом самой, без чьей-либо указки.

Джемма протянула ей руку, и Луиза тут же схватила ее. Они обе молчали. Немного погодя Луиза встала.

— Я знаю, как ты устала. Спи, я ухожу, — сказала она и вышла.

Джемма вздохнула, проводив ее взглядом, дотянулась до свечи у кровати и задула ее. Вряд ли кто-нибудь уснет нынешней ночью. Джемме не давали покоя мысли о капитане Фаллоне, у Луизы был свой повод для волнений. Джемма вспомнила тот день, когда они приехали в Лондон, преисполненные легкомысленных надежд и блестящих планов.

Но город так и не признал их своими. Она натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.

Мэтью проскакал большую часть дня, меняя по мере необходимости лошадей. Несколько раз он задерживался и спрашивал направление и лишь перед самым закатом солнца приехал в Клапгейт. Местечко оказалось совсем крохотным, в нем была одна улица, и та не мощеная, несколько домишек и две лавки. Между лавками находилась таверна. В конце улицы, где по обеим сторонам вытянулись приземистые лачуги, прямо в небо уходил церковный шпиль, который отливал золотом в лучах заходящего солнца.

Фаллон подъехал к таверне и слез с лошади, чувствуя, как от долгой езды онемели ноги и спина. Он смертельно устал и подумал, что слишком долго он предавался безделью, после того как оставил военную службу.

Он передал поводья слуге, который возник откуда-то из-за таверны, и велел дать лошади побольше овса, так как было очевидно, что другой лошади здесь ему нанять не удастся.

Чтобы войти в таверну, Фаллону пришлось пригнуться. Внутри стоял резкий запах человеческих испарений, грязной одежды, дыма от очага и пищи, отчего у Фаллона заурчало в животе. Столь малые неудобства не могли вызвать раздражение у человека, который долгое время привык жить в тесных и скученных корабельных помещениях, тем более что еда пахла очень вкусно. Фаллон подошел к стойке:

— Вы не могли бы предоставить обед и дать пинту эля усталому путнику? Есть ли у вас также комната, где можно было бы переночевать?

Человек за стойкой кивнул:

— Все это есть, господин. Я угощу вас лучшим блюдом на всем побережье, тушеной бараниной. Да и комната у нас отличная.

— Это только потому, что она у тебя единственная, — произнесла за спиной у Фаллона только что вошедшая старая женщина. Она усмехнулась своей шутке и обратилась к Фаллону: — Но я бы на вашем месте тщательно проверила всепростыни.

— О, бабка Пул, ты, как всегда, насмехаешься, — спокойно ответил хозяин таверны, однако бросил на старуху злобный взгляд. — Лучше попридержи свой язык. Твой домишко тоже не помешало бы хорошенько убрать.

Хозяин подал Мэтью полную кружку эля.

— Наш лучший местный эль.

Мэтью отхлебнул чуть-чуть. Действительно неплохо. Он кивнул в знак одобрения и спросил старуху:

— Можно мне угостить вас кружкой эля, бабушка? Она широко улыбнулась беззубым ртом:

— Да, сэр, благодарю вас.

Хозяин принес еще одну кружку и поставил перед старухой. Затем повернулся и вышел в заднюю дверь, ведущую на кухню, при этом бросив через плечо:

— Я только на минуточку приглядеть за мясом. Старуха с одобрением оглядела Фаллона.

— Вы хороший парень, да-да. Но что привело вас в нашу дыру?

— Я ищу кое-кого и могу поспорить, что вы знаете всех местных жителей в округе.

— Само собой, знаю. — Она ухмыльнулась. — Кого вы ищете?

— Юную леди, которая могла попасть сюда лет пять-шесть назад, — ответил он. — В то время ей было лет двенадцать.

Сердце у Фаллона забилось быстро-быстро, он затаил дыхание в ожидании ее ответа. Старуха задумалась, потом сказала:

— Не припомню никого похожего. Племянница викария приезжала погостить три года назад, но ее никак нельзя назвать нездешней.

— А как выглядела племянница викария? — спросил Мэтью.

— Крепкого телосложения, с узкими глазами, каштановыми волосами и широким задом, — ответила старуха. — Но ей уже минуло двадцать два, а вовсе не девятнадцать, как она говорит.

— И никого больше? — с отчаянием спросил Мэтью.

Старуха покачала головой:

— Твоя возлюбленная убежала от тебя? Глупая девчонка. Будь я на тридцать лет моложе, я не бросила бы тебя, красавчик. — Старуха осклабилась.

Фаллон с отвращением посмотрел на нее:

— Вы очень любезны. Расскажите мне о деревушке и ее жителях.

Она стала перечислять имена местных владельцев лавок, фермеров, живших рядом или неподалеку от местечка, однако они не могли иметь отношения к его сестре.

— Вы не знаете никого по имени Темминг, кто жил бы в вашей местности? — помолчав, спросил Мэтью.

— Никогда не слышала такого имени, — ответила старуха, глотнув эля из кружки.

— А не живет ли здесь какой-нибудь сквайр или фермер, похожий на джентльмена? Может быть, здесь есть какой-нибудь большой дом?

— Только мистер Неблстон, — ответила старуха. — Большую часть года он проводит в Лондоне. Но он не похож на фермера, а на джентльмена… — Старуха снова ухмыльнулась.

В этот момент появился хозяин таверны с горшком тушеного мяса и ковригой хлеба в руках и бросил мрачный взгляд на старуху.

— К этому мистеру Неблстону в нынешнем году не приезжали гости? К примеру, молодые леди? — не унимался Мэтью. — У него нет дочери?

— Не-а. У него есть сын, бедняга не совсем здоров. Какое это тяжелое испытание для отца. Жена у Неблстона умерла лет десять назад. Нет, Неблстон совсем одинок, уж поверьте…

— Кончай сплетничать, бабка Пул, — перебил ее хозяин. — Не слушайте, что она говорит, — обратился он к Фаллону.

Мэтью отломил ломоть от твердой ковриги и обмакнул его в мясной сок. Во всяком случае, было гораздо вкуснее морских сухарей и солоноватого пива, которое обычно подавали на кораблях. Поужинав и допив остатки эля, Фаллон отдал хозяину несколько монет. Осмотрев свою комнату — она располагалась в мансарде, — он опять спустился вниз и проверил, на месте ли лошадь. Затем вышел на улицу и направился в сторону церкви, надеясь случайно встретить там Неблстона, который мог располагать сведениями о приезжих, возможно, и о молодых девушках, проезжавших через деревушку несколько лет назад.

Старуха объяснила Фаллону, как найти дом Неблстона, а также сообщила, что у местного викария приход состоит из двух небольших церквей. Одна располагалась здесь, в Клапгейте, а вторая, как и дом самого священника, в другой деревне. Мэтью отложил разговор со священником на завтра, чтобы дать возможность лошади отдохнуть.

Неполная луна светила достаточно ярко, чтобы Фаллон смог по тропинке пройти к дому Неблстона, располагавшемуся на расстоянии полумили от церкви. Когда Мэтью подошел поближе к каменному, квадратной формы зданию, то был неприятно разочарован отсутствием не только света в окнах, но даже дверного молотка — верный признак, что в доме в настоящее время никто не живет.

Вздохнув, Мэтью повернул назад. Когда луна скрылась за небольшой тучкой, он замедлил шаг, то и дело спотыкаясь о затвердевшие комья грязи.

Найдет ли он когда-нибудь свою сестру? Неужели она пропала, исчезла навсегда, неужели никогда не узнает, как отчаянно ее пытался найти брат, чтобы спасти, когда она осталась совершенно одна после смерти их драгоценной матушки?

Как он допустил, чтобы она потерялась? Ведь он хотел добыть побольше денег, чтобы обеспечить благополучие своих близких. Мэтью едва не застонал от боли.

Глядя на силуэт церкви впереди, чьи бледные каменные контуры четко вырисовывались на фоне темного ночного неба, Мэтью почувствовал, как по телу побежали мурашки, когда он заметил надгробные плиты и памятники на церковном кладбище.

Среди старых захоронений он увидел свежую могилу.

Неужели это знак свыше? Неужели его сестра умерла?

Глава 12

Сердце у Мэтью билось так, что едва не выскочило из груди. Кладбище окружала низкая каменная ограда. Сам не зная зачем, он перелез через нее и, натыкаясь на надгробные плиты, добрался до свежей могилы. Едва он успел разобрать первое слово на могильной плите — «Госпожа», как луна снова спряталась за тучи.

Тогда Мэтью прочел надпись на ощупь, буква за буквой. В могиле покоилась госпожа Пруденс Бэрримор, семидесяти двух лет от роду.

Мэтью облегченно вздохнул. В воздухе пахло прелой листвой, и где-то на дереве ухала сова.

Так можно сойти с ума, подумал Мэтью. Ведь люди умирают каждый день, поэтому совершенно бессмысленно искать сестру, читая надписи на каждой могиле. Надо все хорошенько обдумать. Его поиски зашли в тупик в этой деревушке. Утром он поскачет в Лондон и там решит, что делать дальше.

Добравшись до таверны, он первым делом согрел руки у очага, потом зажег свечу и поднялся в свою крохотную спальню. Он осмотрел простыни, но даже при свете одной-единственной свечи было видно, какие они грязные. Мэтью завернулся в куртку и устроился на громоздком дубовом диване возле маленького камина. Спать было жестковато, но ему не привыкать.

Спал он плохо, часто просыпался и уже при первых лучах солнца собрался в обратный путь. Он только немного задержался, заглянув к викарию. Оторвав священника от завтрака, Мэтью быстро задал ему несколько вопросов, после чего поскакал в Лондон, куда и прибыл вскоре после полудня. Он страшно устал и был очень недоволен собой, к тому же сильно проголодался. Когда он добрался до своего номера в гостинице, то тут же велел приготовить в номере ванну, а потом принести обед.

— Как всегда, загнали себя, капитан, — пробормотал слуга, с укоризной глядя на господина.

— Проследи за ванной и обедом, Патток. Будь так добр, — попросил слугу Мэтью. Капитан был в полном изнеможении.

Слуга помог ему снять заляпанную дорожной грязью куртку и молча кивнул. Взяв куртку, он вышел, чтобы передать распоряжения своего господина гостиничной прислуге, а потом принялся чистить куртку.

— С возвращением из Харфордшира. Ну что, безрезультатно? — спросил Макгрегор, появляясь из спальни.

Мэтью обернулся и взглянул на лейтенанта. Тот явно пошел на поправку. Хотя раненая рука все еще покоилась на перевязи, цвет лица стал лучше, да и голос бодрее.

— Как вы догадались?

— Должен вам сказать, что после двухдневных боев у солдат более жизнерадостный вид, чем у вас, — ответил Макгрегор. — Вот стул, присаживайтесь. Я могу налить вино здоровой рукой. Думаю, стаканчик вам не повредит.

Тяжело вздохнув, Мэтью взял стакан и сел.

— Сегодня вы будете спать на своей постели, — сказал лейтенант.

— А как же вы?

— Я лягу на переносную койку, раз вы так великодушны. Я не могу вернуться к себе в номер, пока не внесу арендную плату. Между прочим, я воспользовался одной из ваших чистых рубашек, к неудовольствию вашего слуги. А теперь скажите, что вы намерены делать?

Мэтью с хмурым видом уставился на стакан с вином.

— Я отправил полицейского сыщика в Корнуолл, но вряд ли он что-нибудь узнает. К сожалению, я не знаю, что означают записи в чертовом списке из приюта!

— Вы же искали поверенного? Никаких известий о нем?

Мэтью покачал головой.

— Я велел сыщику следить за таверной в Уайтчепеле, о которой упоминал один из наемных убийц.

Макгрегор фыркнул:

— Если у него вместо мозгов и хитрости одни мышцы, как у того отставного служаки, которого вы послали на запад, то он лишь вспугнет вашу жертву. Позвольте мне вам помочь в вашем деле.

Мэтью с недоумением посмотрел на лейтенанта:

— Вам?

— Я должен расквитаться с этим типом. — Лейтенант покосился на раненую руку. — Держу пари, что смогу втереться в доверие к местным жителям скорее, чем посланный вами сыщик.

Мэтью в задумчивости смотрел на него.

— Может быть, вы и правы.

— Совершенно прав, будьте уверены, — проговорил Макгрегор. — Чтобы начать игру, мне нужна старая, потрепанная куртка и немного денег.

Мэтью не сдержал улыбки.

— Конечно-конечно.

— Я же сказал, что проберусь туда незамеченным, не верите? — ухмыляясь, воскликнул шотландец.

«Так, шутки в сторону, — подумал Мэтью, — я готов заплатить хоть самому черту, лишь бы добраться до этого Темминга».

На следующее утро Джемма поднялась рано, она ждала леди Гейбриел. Они решили провести еще один день в приюте, Джемма помогала Психее следить за тем, как продвигается начатое ими дело, изменяется ли к лучшему жизнь детей.

Луиза понимала всю важность совершаемого дела, однако ей очень не хватало Джеммы. Она вышла прогуляться в сопровождении Лили, а потом вернулась домой, чтобы побеседовать с приглашенными ею женщинами на должность камеристки. В конце концов ее выбор пал на почтенную пожилую даму, говорившую с французским акцентом. Эта дама служила у жены одного баронета, и у нее были превосходные рекомендации.

— Леди Стирлинг очень любила наряды, — говорила мадам Дега. — У нее был изумительный вкус, и она знала толк в стильной одежде. — Луиза подумала, что мадам и впредь будет сравнивать ее с леди Стирлинг, но тут камеристка добавила: — Увы, как ни печально, у нее не было столь безупречной осанки, как у вас, мисс Крукшенк.

Луиза успокоилась, и когда они обо всем договорились, позвонила Лили и велела показать новой камеристке ее комнату, а также ознакомить с расположением служебных помещений в доме.

— Уверена, что мне здесь понравится, — заявила дама, приветливо улыбаясь Лили. Будучи гораздо моложе, Лили вежливо улыбнулась в ответ, на нее, по-видимому, произвело впечатление то, как достойно и внушительно держалась почтенная дама.

Покончив с этим делом, Луиза и мисс Поумшак слегка перекусили. Затем, взяв с собой компаньонку, Луиза вышла в город, чтобы подобрать себе бальное платье, заодно они заглянули в книжную лавку, на этот раз без неожиданных встреч с великосветскими львицами. Луизе также не попался на глаза ни один знакомый джентльмен, и она не без сожаления вспомнила о лейтенанте Макгрегоре.

Луиза и мисс Пи вернулись домой, неся кучу свертков. Луиза велела слуге отнести покупки к ней в комнату и сама последовала за ним. Она довольно долго оставалась у себя, примеряя мантилью, шляпку, перчатки и любуясь собой, глядя в зеркало.

«Сейчас не помешала бы чашечка чая», — сказала себе Луиза. Она отослала мисс Поумшак наслаждаться своим послеполуденным сном, потому что решила посидеть в гостиной и почитать только что купленный роман.

Но едва Луиза устроилась поудобнее на диванчике, как удивилась, услышав стук в парадную дверь. Неужели Джемма вернулась так рано? Нет, скорее всего это Лукас, который почувствовал угрызения совести, пренебрегая ею в последнее время!

Луиза закрыла книгу и стала ждать. К ее удивлению, за спиной дворецкого стоял незнакомый мужчина.

— Мистер Арнольд Катбертсон, мисс, — доложил Смелтерс.

Заинтригованная, Луиза приподнялась, присела в реверансе в ответ на поклон джентльмена. Незнакомец был среднего роста, с темно-русыми волосами. Его румяные щеки явно говорили о жизни в провинции, на свежем воздухе. Однако его одежде явно не хватало светского лоска. Луиза пыталась вспомнить, где она раньше слышала это имя.

— Как это любезно, что вы меня приняли, — произнес посетитель. — Я на самом деле разыскиваю мисс Джемму Смит, которая, насколько мне известно, остановилась у вас — Моя сестра получила от нее письмо.

— Ах да, конечно, — улыбнулась Луиза. Это был тот самый молодой человек, который ухаживал за Джеммой! — К сожалению, ее сейчас нет дома. Но полагаю, она скоро вернется. Не желаете ли чашечку чая?

— Благодарю вас, вы очень любезны, — проговорил джентльмен учтивым тоном. Он чуть повременил, пока хозяйка, кивнув лакею, не села, и только тогда присел напротив нее.

— Вы в Лондоне недавно, мистер Катбертсон? — осведомилась Луиза. Неужели ему действительно не хватало Джеммы? Неужели это был настоящий роман? Сердце у Луизы приятно заныло. Несмотря на очевидное к ней пренебрежение Лукаса, Луиза готова была радоваться за Джемму.

— Я приехал в город вчера вечером, — ответил мистер Катбертсон. — Но в дороге я очень устал, да и поздно уже было наносить визиты.

У него неплохие манеры, подумала Луиза. Вскоре появился Смелтерс с подносом, на котором, кроме чая, были пирожные, хлеб и масло. Луиза налила гостю чай, поощряя его к дальнейшей беседе.

Однако гость не нуждался в поощрении, он и сам был не прочь поболтать, в основном о себе и своих делах. Луиза надеялась, что он будет говорить о своих чувствах к Джемме. Но вместо этого ей пришлось выслушать то, какая сочная трава на пастбищах у его отца и какие породистые у них овцы.

— Наша шерсть — лучшая шерсть в округе, — продолжал рассказывать мистер Катбертсон. — Мы очень гордимся нашими успехами в разведении овец. Они производят больше здоровых ягнят, чем любая другая ферма на расстоянии трех миль от нас.

— Это прекрасно, — сказала Луиза, притворившись заинтересованной, и очень обрадовалась, услышав стук колес подъехавшей кареты. Вскоре в дверях гостиной появилась Джемма и замерла от изумления, увидев молодого человека.

Джемма устала, весь день она помогала детям таскать грязные тяжелые матрасы из своих спален, спина у нее ныла, и она мечтала о теплой ванне. И уж никак не ожидала увидеть Арнольда.

В гостиной Луизы он выглядел как-то странно.

— Арнольд! — воскликнула она. — То есть мистер Катбертсон. Какой сюрприз! Ваша сестра не писала мне, что вы собираетесь в Лондон.

Гость поклонился.

— Поскольку мы формально не обручены, я счел неприличным сообщать вам о своем визите в Лондон. Кроме того, я решил посмотреть, как вы тут живете.

— Как это мило с вашей стороны, — проговорила Джемма.

Она совсем забыла, что он по-старомодному помадит свои вьющиеся волосы, подражая отцу, сквайру. Да и сюртук сидел на нем не очень хорошо, не так, как на капитане Фаллоне, но едва ли она могла винить своего йоркширского обожателя в том, что он не удосужился зайти к лондонскому портному.

— И моя матушка все время твердила, что мне необходимо съездить в столицу. Каждому требуется небольшой городской сувенир из бронзы, — обратился он к обеим леди.

Джемма также забыла, каким напыщенным тоном он говорит, и кивнула. Неужели Арнольд так сильно изменился за время ее пребывания в Лондоне? Впрочем, скорее всего изменилась она. Как объяснить ее реакцию, ее смятение, в то время как она должна была почувствовать себя счастливой?

— Матушка и сестра передают вам свои наилучшие пожелания, — добавил он.

— Очень приятно, — отозвалась Джемма. — Надеюсь, Элизабет здорова, как и ваши родители.

— У отца был приступ подагры, а так все живы и здоровы, благодарю вас, — ответил мистер Катбертсон.

С какой стати они все время говорят о его родных в Йорке? — думала Луиза, потягивая чай мелкими глотками. Этот отпрыск сквайра выглядит довольно невзрачно по сравнению с… но нет, она не может сравнивать каждого мужчину с энергичным, обаятельным, пусть и безнравственным, лейтенантом Макгрегором. Если Джемма любит этого молодого человека, совет им да любовь.

Джемма рассказывала о том, где провела день, при этом вид у мистера Катбертсона был явно недовольный.

— Ну зачем вы тратите свой досуг на посещение подобных мест, мисс Смит? Вам предстоит более высокий удел, чем роль няни! — Его слова звучали так банально, как наставления последней гувернантки Луизы.

Оправдываясь, Джемма возразила:

— Но дети так страшно нуждаются в помощи, Арнольд, мистер Катбертсон, кроме того…

— Мне известно, что вы приехали в город, надеясь кое-что разузнать, что могло бы навести вас на след ваших родителей, — благородная цель. Но вы не должны забывать о приличиях, моя дорогая. Моей матушке, так же как и мне, хочется увидеть вас в нашем доме, но сначала мы должны удостовериться, что ваше происхождение не препятствует вам стать достойным членом нашей семьи.

— Именно по этой причине я первым делом посетила приют! — залившись краской, воскликнула Джемма. — А когда леди Гейбриел…

— Леди? — прервал ее Арнольд.

— Да. Лорд Гейбриел был достаточно учтив, он согласился разобраться в тайне моего происхождения.

А когда его жена увидела, в каком состоянии находится приют, она, движимая сочувствием, захотела помочь сиротам. Я же была готова оказать ей любую помощь.

— Ну тогда совсем другое дело, — заявил молодой человек. — Теперь мне все понятно. Завоевать расположение леди Гейбриел — это поступок, заслуживающий уважения.

— Помощь детям тоже поступок, достойный уважения! — возразила Джемма.

Он снисходительно улыбнулся:

— Конечно-конечно. Мы прекрасно понимаем друг друга.

Ощутив беспокойство, Луиза переводила взгляд с мистера Катбертсона на Джемму. Разумеется, Джемма права, думала она. Однако мистер Катбертсон выглядел весьма самоуверенно, видимо, привык считать свое мнение непогрешимым.

— Не останетесь ли пообедать вместе с нами, мистер Катбертсон? — предложила Луиза из вежливости. — Это ради счастья Джеммы, уговаривала она себя, даже если ей придется весь обед выслушивать рассуждения о разведении овец.

Но к ее удовольствию, мистер Катбертсон поклонился.

— Без приглашения не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, мисс Крукшенк. Как-нибудь в другой раз. Я навещу вас, леди, в один из тихих вечеров. Уверен, дорогая мисс Смит, — надеемся, что вы в конце концов перемените это имя на ваше настоящее, — что вам нужно передохнуть после столь утомительного для вас дня. До скорой встречи!

— Будем с нетерпением ждать вас, — солгала Луиза.

Когда он пожал Джемме на прощание руку и ушел, Луиза испытующе посмотрела на подругу.

— Полагаю, тебе было приятно его увидеть, — осторожно проговорила Луиза.

Джемма молчала, глядя вслед неожиданному визитеру.

— Ты должна меня понять — за время пребывания в пансионе в Йоркшире я повстречалась лишь с несколькими джентльменами. И когда мистер Катбертсон обратил на меня внимание, была польщена.

«А теперь, — подумала Луиза, — когда у тебя появилась возможность расширить круг знакомств, мистер Катбертсон уже не выглядит столь привлекательно».

— Ты же не помолвлена с ним, Джемма. Зачем заставлять себя, если ты не уверена в своих чувствах? Кстати, я повторяю твои же слова.

Джемма от досады закусила губу.

— С моей стороны было бы низко порвать с ним только из-за того, что у него не столь утонченный вид, какой полагается иметь джентльмену. Он же не виноват, что всю жизнь провел в Йоркшире.

Быть заурядным человеком, конечно, не преступление, подумала Луиза, но вряд ли девушка, которая выйдет за него замуж, станет от этого счастливее. Напыщенный, самодовольный зануда.

Джемма тем временем рассуждала:

— На самом деле это даже смешно. Он все так же волнуется из-за меня, а вдруг мои родители не оправдают его надежд, и, женившись на мне, он опозорит свою семью.

— Если он по-настоящему любит тебя, то для него это не должно иметь никакого значения, — начала было Луиза, Джемма не дала ей договорить:

— Нет, я не могу винить его в том, что он дорожит репутацией своей семьи. Разумеется, он вправе знать имя той, на ком собирается жениться.

Луиза вздохнула. Ну что ж, может, в дальнейшем мистер Катбертсон исправится к лучшему. Видимо, ни один жених не ведет себя так, как полагалось бы влюбленному. Лукас проводит все вечера в компании с друзьями по клубу, даже лейтенант Макгрегор, который находился вместе с непреклонной леди Джерси на каком-нибудь танцевальном вечере. Чума возьми их обоих!

Но в это время голова Макгрегора была занята вовсе не мыслями о знатных и высокородных леди. В данный момент его занимал вопрос одежды, и в конце концов его выбор пал на свой собственный сюртук, тот самый злополучный сюртук, который продырявила пуля. С ужасной заплатой, закрывавшей саму дыру, но, увы, не опаленные порохом края, сюртук, к его огорчению, выглядел ужасно, словно был куплен у старьевщика.

Капитан Фаллон и его слуга предложили на выбор еще кое-что из одежды, но по размеру ему ничто не подошло, поэтому Колин решил, что удобнее ему все-таки будет в своем многострадальном сюртуке. Хотя от одной мысли, во что обошелся ему сюртук и как быстро тому пришел конец, у Колина вырвался вздох сожаления. После того как они с Фаллоном пообедали в номере капитана, Колин вышел на улицу и, подозвав кеб, велел кучеру ехать к таверне в Уайтчепеле, дав ему точный адрес.

— Вы уверены, что вам надо именно туда? — спросил его явно встревоженный возница. — Я могу отвезти вас в десяток более приятных теплых местечек, если вы не прочь выпить или желаете заняться любовью, причем это и ближе, и безопаснее.

Колин недоуменно поднял брови.

— Очень жаль, но мне надо именно туда, — объяснил он. — Я добавлю вам шиллинг на чай.

Возница пожал плечами.

— Дело ваше, — заметил он. — Но вам придется возвращаться домой пешком. Я не собираюсь ехать за вами туда среди ночи.

Колин кивнул, надеясь, что сумеет выбраться оттуда живым и невредимым. Им двигало не только желание совершить благое дело, о котором он упомянул в разговоре с капитаном Фаллоном. Теперь у него были свои счеты с подлым трусом, нанявшим убийц, которые чуть было не расправились с ним. Бок у Колина уже почти не болел, он даже отказался от повязки, но пострадал сюртук, на который Колину пришлось раскошелиться. Хорошо сшитый и почти новый сюртук, столь необходимый офицеру, стремившемуся выглядеть джентльменом и получавшему скудное жалованье, которого едва хватало на жизнь, сюртук был окончательно погублен.

Пока кеб катил по респектабельным районам Лондона, а потом трясся по узким, тускло освещенным улицам, Колин вспоминал свое детство, проведенное на юго-западе Шотландии. У его отца была маленькая ферма в Эршире, мать, дочь викария, родом была с севера Англии. Их семья не считалась богатой, однако они не бедствовали. Он донашивал заплатанную одежду, переходившую к нему от старшего брата, которую чинила и перешивала его экономная матушка. Повзрослев, он соблазнился щегольской красного цвета формой солдат ее величества королевы, хотя его отец только посмеялся над выбором своего сына.

Возможно, именно это повлияло на его судьбу, размышлял Колин, уставившись задумчиво в окружавшую его темноту. У него не было желания стать фермером, к тому же после смерти отца ферму унаследовал бы старший брат, а не он. Небольшое наследство, оставленное дальним родственником, помогло купить ему офицерский патент, и поскольку война с Наполеоном находилась в самом разгаре, он охотно пошел воевать, полагая, что с французами можно будет расправиться легко и быстро, продвинуться по службе и разбогатеть.

И вот теперь он вынужден плыть по течению, существуя на половинном жалованье. Хотя он остался в живых, но, как говаривала его старая бабушка, «горе наше, что без масла каша». Как истинный шотландец, он обладал живостью характера и к тому же был фаталистом. Он никогда не думал, что упадет так низко, что будет искать богатую невесту. Мысль о том, что особы поважнее делали то же самое, не утешила. Ему очень нравилась непосредственная и привлекательная мисс Крукшенк. На ней он женился бы, не будь у нее даже гроша за душой. Но она уже была помолвлена, к тому же он сам говорил ей, что она достойна лучшего. Он покачал головой. И вот венец его усилий — он, который выжил среди стольких кровопролитных сражений, был ранен уличным бандитом, которого нанял бесчестный поверенный. Сама по себе эта мысль была оскорбительной. Все-таки он не окончательно потерял честь!

Поэтому, когда кеб покатил по грязным узким улочкам, Колин был готов ко всему. Он заплатил вознице и вылез из кеба. Кучер хлестнул лошадь и поехал обратно, стараясь побыстрее убраться отсюда.

Колин вошел в таверну.

Внутри было дымно и чадно, пахло прокисшим пивом, камин из-за плохой вытяжки дымил, но все перебивал застоявшийся запах грязной одежды и пота. Почти все столы были заняты, по сравнению с одеждой посетителей сюртук Колина выглядел почти новым. Они с открытой враждебностью смотрели на Колина.

Однако лейтенанта это ничуть не смутило. В первые годы службы в армии ему пришлось терпеть отнюдь не безобидные шутки своих сослуживцев, английских офицеров. Это продолжалось до тех пор, пока он не привык говорить, смягчая свой сильный шотландский акцент, а также пару раз не обнажил шпагу в схватках с младшими офицерами до первой крови. После этого они стали относиться к нему с уважением, а вскоре у него даже появились друзья. Сейчас он, ни секунды не колеблясь, прошел к свободному столу, подвинул колченогий стул и сел. Через некоторое время к нему подошла потасканная на вид служанка в грязном переднике.

— Эль, пожалуйста, — потребовал он, протягивая монету. Заведение было из тех, где сначала платят, а потом подают. Хорошо, что он взял взаймы у Фаллона, а то что бы он делал со своими пустыми карманами. С совершенно равнодушным видом Колин огляделся. Да, полицейский сыщик с Боу-стрит, посланный капитаном Фаллоном следить за этим местом, вероятно, смотрелся здесь как спелый колос пшеницы среди плевелов.

Что касается самого Колина, то он ничуть не сомневался, что вид у него такой же не внушающий доверия, как и у всех прочих. Или по крайней мере как у большинства, подумал Колин, глядя на неподалеку от него сидевшего человека без уха и с деревяшкой вместо ноги. К тому моменту, когда служанка вернулась с элем, Колин заметил, что в углу идет игра в кости. Прихватив с собой кружку, он направился туда через весь зал.

— Никто не против, если я приму участие? — спросил он.

Люди, стоявшие на коленях на каменном полу и прижимавшиеся друг к другу, подняли головы. Двое или трое фыркнули, но тот, кто, по-видимому, руководил игрой, пожал плечом.

— Покажи деньги, — ответил он.

Колин вынул из кармана несколько мелких монет и показал. Ни к чему было показывать все деньги, выставляя себя недотепой, иначе не успеет он выйти отсюда, как ему перережут горло. Затем он, опустившись на колени на холодный пол рядом с другими, взял грязные кубики из слоновой кости.

Он покатал их между ладонями, оценивая, одинаковые ли они по весу, чтобы понять, честно или нечестно ведется игра, и бросил их на пол. Кубики покатились, а когда остановились, раздался хохот. Бросок оказался плохим.

— Проиграл, — признался Колин без особого волнения. Он протянул монетку, уступая право броска другому. Затем уселся поудобнее, чтобы удостовериться кое в чем, и стал наблюдать. К тому времени, когда снова настала его очередь бросать, он уже понял, кто был в выигрыше, а кто в проигрыше — эти больше чертыхались, — а также как манипулировать кубиками.

Судя по виду, большинство из игравших были простыми работягами, если, конечно, они работали. Так, один из игроков носил кожаный фартук кузнеца, видимо, подковывал лошадей. Это был большой и сильный мужчина с мускулистыми узловатыми руками; бросив кубики, он проиграл, судя по всему, не в первый раз. К тому времени, когда кубики снова попали к Колину, кузнец проиграл большую часть своего дневного заработка. Он с нетерпением смотрел на новичка, надеясь, что тот снова бросит неудачно.

Колин повертел кубики между пальцами, оценивая их вес и качество, выбрал один, который явно был с подвохом, и положил его на пол.

— Этот кубик нехорош.

Ведущий игру, толстый мужчина, смотрящий из-под бровей темными глазами, фыркнул:

— Проигравшийся бедняга, а? Я могу обидеться, если ты собираешься оклеветать меня в глазах других.

— Для меня это проще, чем бросать этот поддельный кубик. — Колин, смело встретив злобный взгляд ведущего, заметил: — Лучше было бы использовать настоящий.

Все вокруг заволновались. Толстый ведущий нахмурился:

— Какой такой настоящий?

— Тот, который в твоем левом кармане, — спокойно ответил Колин. — Тот, которым ты заменяешь этот, когда наступает твой черед бросать.

— Ты ответишь за то, что… — начал было мерзавец, но ему не дали договорить. Стоявшие вокруг игроки заворчали, кузнец вытянул свою испачканную в копоти руку и схватил толстяка.

— Ты что, дурачишь нас, Гримби? Я расколю твою голову, как орех!

— Нет, нет. Он все лжет, — попытался было вывернуться Гримби, но его тут же прервал Колин:

— А вы проверьте его левый карман.

Крепко держа одной рукой съежившегося от страха толстяка, кузнец другой рукой полез к нему в карман и достал оттуда маленький кубик из слоновой кости.

— Попробуй метнуть его вот с этим, — любезным тоном предложил Колин. — Уверен, тебе повезет. Могу уступить тебе очередь.

Кузнец злобно рявкнул и встряхнул владельца поддельного кубика так, что у того лязгнули зубы.

— Ты лживый жулик, сукин ты сын!

Другие тоже зашумели. Кузнец, судя по его злобному и решительному взгляду, решил забрать у мошенника и поделить нечестно выигранные деньги.

Никто не возражал против этого, только Колин вежливо произнес:

— Я не собираюсь делить с вами деньги, но позвольте мне самому решить, что делать с этим жуликом.

Кузнец какой-то миг раздумывал, потом неохотно кивнул:

— Так как ты раскрыл его жульничество, это будет справедливо.

Гримби с мокрым от пота лицом — его все еще держал кузнец — забормотал:

— Я не делал… я не…

— Брось, — сказал ему Колин. — Я не трону тебя, если ты дашь за это хорошую цену.

— Сколько? Ведь у меня отняли все деньги, — залепетал жулик.

— Мне не нужны деньги, мне нужны кое-какие сведения, — сказал Колин.

С облегченным видом толстячок попытался кивнуть, хотя это ему плохо удалось, так как кузнец по-прежнему стальной хваткой держал его рукой за отвороты его куртки. Колин кивнул кузнецу, тот неохотно отпустил Гримби.

Кузнец обшарил карманы мошенника.

— Больше не показывайся здесь, — предупредил кузнец мошенника и направился к стойке, чтобы заказать себе выпивку. Остальные последовали за ним, надеясь, что он всех угостит.

Гримби потер горло и поежился.

— Ты скверно обошелся со мной, — сказал он Колину обиженным тоном.

— Я спас твою поганую шкуру, — напомнил ему Колин. — Все равно рано или поздно тебя поймали бы за руку с твоим поддельным кубиком. А теперь вот что я хотел бы узнать.

Несколько часов спустя Колин, уютно устроившись в уголке таверны, допивал вторую кружку эля, всего лишь вторую — до тех пор пока ночь не закончится, ему нужна ясная голова. Он незаметно наблюдал за входом в таверну, и в конце концов его терпение было вознаграждено. Когда невысокий, щуплый человечек в темном сюртуке и с уже редеющими волосами, зачесанными на голове так, чтобы скрыть плешь, вошел внутрь и направился прямо к стойке, чтобы заказать себе кружку пива, Колин почувствовал нервную дрожь.

Несомненно, это был Темминг. Он выглядел чуть поприличнее завсегдатаев таверны. Оглядевшись, он взял кружку эля и залпом выпил ее.

К немалому любопытству Колина, хозяин, стоявший за стойкой, передал Теммингу листок бумаги, тот схватил его, быстро сунул во внутренний карман и только потом дал монету. Должно быть, его хорошо здесь знали, поскольку не сразу потребовали плату за эль, как со всех остальных.

Темминг развернулся, снова окинул взглядом всю таверну и устремился к выходу. Все это время Колин сидел с равнодушным, даже отсутствующим видом, уставившись в кружку с элем, хотя сердце учащенно билось. Краешком глаза он заметил, как по нему скользнул подозрительный взгляд поверенного. Колин подождал, пока за Теммингом не закрылась тяжелая дверь, вскочил на ноги и устремился за ним.

Колин узнал от мошенника с кубиком, в каком направлении следует идти, что было просто необходимо. Едва выйдя за порог, он очутился в полной темноте, однако успел разглядеть впереди смутное мелькание темного сюртука. Решив не упускать его из виду, Колин резко прибавил шаг.

Темминг, должно быть, услышал шаги и бросился бежать.

Колин побежал следом, он был моложе и почти сразу сократил расстояние между ними. Но тут маленький человечек нырнул в боковую улочку. Однако Колин настиг его, схватил сзади за сюртук и резко дернул на себя, едва не поломав тонкую шею поверенного.

— Только на одно слово, пожалуйста!

— Я ничего такого не делал, — пропищал человечек.

Колин потащил его на дорогу, чтобы под фонарем, освещавшим другую таверну, получше разглядеть его лицо. Темминг дрожал от страха. Он очень напоминал пойманную крысу, и Колин забыл, насколько опасным мог быть этот человек.

— И чего же вы не делали? — переспросил Колин ледяным тоном. — Разве не вы заплатили парочке уличных бандитов, простреливших мне бок?

— Не я, — сказал Темминг. — Вы схватили не того, кого надо.

— Как вас зовут?

— Смит, — быстро ответил поверенный.

— В таком случае я знаю кое-кого из ваших родственников, — заметил Колин. — Может быть, покажете визитную карточку?

Растерявшись, поверенный облизывал пересохшие губы.

— Ах да. Возможно, вас зовут Темминг?

— Не имеет значения. Я ни в чем не замешан, — угрюмо повторил поверенный. — Вы ничего не докажете.

— Полагаю, у нас более чем достаточно доказательств, — произнес Колин. — А если не хватит, я хоть вздую вас хорошенько. Кстати, дайте мне взглянуть на листок бумаги, который вы получили от владельца того отвратительного заведения, где мы с вами только что побывали.

Узенькие глазки Темминга округлились от страха.

— Нету меня никакого листка!

Темминг изловчился и нанес удар по еще не зажившей ране лейтенанта. Колин чертыхнулся, ощутив острую боль, но не отпустил негодяя и ударил его ногой сзади по голени, тем самым положив конец короткому, но отчаянному сопротивлению поверенного.

Темминг простонал сквозь зубы:

— Вы сломали мне ногу.

— Пока нет. Но все впереди. Давайте бумагу, — снова потребовал Колин.

Темминг замер. Какое-то мгновение он выглядел настороженным, затем по его лицу проскользнула хитрая ухмылка.

Позади раздались чьи-то крадущиеся шаги, все ближе и ближе. Колин крепче ухватил Темминга.

— Лучше отпустите меня, если, конечно, хотите остаться в живых, — угрожающе пробормотал Темминг.

Не говоря ни слова, Колин уперся спиной в стену ближайшего дома, держа перед собой Темминга, словно щит. Он с напряжением всматривался в темноту и в следующее мгновение разглядел приближавшегося сообщника Темминга. Какая приятная неожиданность — это был второй бандит, с которым Колин повстречался на темной аллее возле «Судебных иннов».

— Ого, кажись, старый приятель? — проворчал подошедший бандит. В руках он держал громадный пистолет, дуло которого было направлено прямо в сердце Колина. Несмотря на то что Колин прикрывался как щитом телом Темминга, наемный убийца легко бы попал в него — расстояние между ними было слишком мало, чтобы промахнуться.

— Мой приятель промахнулся, но я не промахнусь. Ты уже мертвец, а твое залитое кровью тело сейчас будет валяться в грязи здесь, на улице.

Глава 13

— Не торопись, — сказал Колин. — Я так рад встрече с тобой.

Слегка озадаченный, убийца замер в нерешительности, и это его погубило.

Откуда-то рядом из темноты раздался другой голос, решительный, суровый и безжалостный.

— Опусти пистолет, если тебе дорога жизнь.

Из тьмы появился капитан Фаллон, позади него стоял полицейский сыщик, который успел отнести записку Колина капитану в гостиницу после того, как Макгрегор добыл нужные сведения у игрока в кости. Сыщик снял покрывало с фонаря. В руках они держали пистолеты, нацеленные на бандита.

Лицо Темминга посерело от страха, да и у его сообщника явно поубавилось наглости. Тем не менее он поднял пистолет, однако капитан оказался проворнее.

Грянул выстрел, который отбросил бандита к стене, и он медленно стал сползать вниз.

— Посмотри, что с ним, — бросил своему человеку Мэтью. Он подошел вплотную к Теммингу, обшарил его карманы в поисках бумаги, о которой говорил Колин, и нашел ее.

Фаллон вслух прочел написанное, и его передернуло от отвращения.

— Светлые волосы, возраст от десяти до четырнадцати. Фаллон схватил поверенного за горло:

— Занимаемся сводничеством, приятель? Тоже самое ты сделал с моей сестрой?

— Нет, нет, — забормотал Темминг.

— Говори правду. Иначе я убью тебя прямо здесь. Даже Колина, побывавшего не в одном жестоком сражении, поразила ярость, прозвучавшая в голосе капитана.

Темминг пропищал:

— Клянусь, я не знаю, что вы имеете в виду.

— Меня зовут Мэтью Фаллон, вспоминаете, а? Вам было доверено обеспечение моей семьи, через вас я передавал им деньги, которые посылал домой во время войны. Но вы оставляли их себе. Когда моя мать умерла, сестра исчезла. В приюте, куда вы ее определили, ее тоже не оказалось. Где она находится?

Фаллон сжал пальцы на горле Темминга.

— Я честный человек, — прохрипел Темминг. — Я никогда…

— Говори правду, будь ты проклят! — Мэтью швырнул Темминга на стену с такой силой, что глаза у негодяя закатились. — Я вырву у тебя сердце прямо сейчас!

— Тогда вы ничего не узнаете, — прошептал Темминг.

— Она мертва? — в ярости спросил Фаллон.

Темминг покачал головой:

— Нет. Но если вы убьете меня, никогда не узнаете, где она находится! Меньше чем через неделю ее увезут из Англии, и вы никогда ее не увидите. Если не позволите мне поехать за ней.

Фаллон схватил Темминга так, что его голова запрокинулась назад. Несмотря на это, поверенный осклабился, но это больше походило на дьявольскую гримасу, а не на человеческую ухмылку.

— Я найду ее, — заявил Мэтью, побледнев. — А потом увижу, как тебя повесят в Ньюгейте.

Фаллон снова встряхнул Темминга, но тот больше не проронил ни слова.

Чуть позже, когда Мэтью и Колин доставили поверенного вместе с его наемным убийцей в городской магистрат, Темминг отрицал все: он не знает никакой Клариссы Фаллон, не связан с хозяйкой приюта, никогда не брал на себя обязательства заботиться о судьбе сестры Мэтью Фаллона.

Колин с сочувствием и состраданием смотрел на заострившиеся скулы капитана Фаллона. После того как Темминга и его сообщника заключили в тюремную камеру, Фаллон вытер вспотевшее лицо. Выражение жестокости на нем уступило место отчаянию.

— Может, мне все-таки стоило откупиться от него? — обратился он к Колину.

Колин покачал головой:

— Такие подлецы никогда не ведут честную игру. Не исключено, что он все выдумал.

Фаллон насупился:

— Боюсь, на этот раз он сказал правду. Если мне не удастся найти за несколько дней сестру… — Голос Фаллона дрогнул. — Англия чересчур велика. Где мне ее искать?

— Мы не сдадимся! — воскликнул Колин. — И немедленно отправимся на поиски.

Фаллон положил руку ему на плечо и слегка откашлялся.

— Спасибо. — Расправив плечи, Фаллон вздохнул. — Я отправлюсь на запад. Я пока не получил никаких известий от другого сыщика, посланного мной в Корнуолл. Возможно, именно там, в одной из деревушек, прячут бедняжку. Да и морских портов там хватает, если кто-то захочет перевезти ее за границу. Я пошлю запросы во все крупные порты. Ты не поможешь мне составить письма?

— Конечно, помогу, — с готовностью ответил Колин, хотя считал, что это не даст никаких результатов, однако ничего лучшего в их положении придумать было невозможно.

Луиза хотела устроить вечером следующего дня небольшой званый обед, но это оказалось невозможным. Сначала она получила записки от капитана Фаллона и лейтенанта Макгрегора, в которых сообщалось, что капитан отправляется на запад, а Макгрегор должен проследить за отправлением полицейских сыщиков в разные морские порты, поскольку они все еще ищут сестру Фаллона.

Незадолго до захода солнца Луиза получила письмецо от своего жениха, в котором он сообщал, что тоже не придет и приносит свои извинения.

Нахмурившись, Луиза дернула за звонок и передала на кухню, что количество ожидаемых гостей значительно поубавилось.

Пока Луиза ждала появления лакея, она перевернула письмо и внезапно заметила, что на оборотной стороне, за согнутым краем бумажного листа, скрывалось несколько написанных слов. Она прочитала и открыла от удивления рот.

— Что там такое? — спросила Джемма из другого угла гостиной. Она, кончив перечитывать в третий раз записку капитана Фаллона, сложила бумагу и сунула ее в карман. — Что-то случилось с сэром Лукасом?

— Нет. Если не считать того, что он опять не придет к обеду. Но, Джемма, ты только погляди сюда. Он пишет — «…вечером собираюсь в Клапгейт».

— Клапгейт? Это название было указано сразу после имени сестры капитана Фаллона в секретных бумагах хозяйки приюта! — воскликнула Джемма. — Мы посчитали, что это какая-то деревушка. Но разве… сэр Лукас намерен покинуть город?

— Нет, он ничего не говорит об этом, он только пишет, что не может прийти ко мне сегодня. Обычно он извещает меня о своем отъезде из Лондона, — ответила Луиза. — Кроме того, это писал не Лукас. Совсем другой почерк.

Джемма так резко вскочила на ноги, что мисс Поумшак, задремавшая было над сборником проповедей, вскинула голову. Джемма поспешно подошла к Луизе, чтобы взглянуть на эти несколько слов, при этом так сложила лист бумаги, чтобы сравнить тот почерк с посланием, написанным рукой Лукаса.

— Думаю, ты права. Посмотри, как по-разному там и здесь пишутся буквы «е» и «л», хвостики совсем разные. Но кто же тогда написал эту строчку? И почему на обратной стороне записки Лукаса?

Луиза нахмурилась:

— Может быть, это от его приятеля, мистера Харриса-Смайта. В последнее время мой жених проводит слишком много времени в его обществе. Если он отправил Лукасу записку, то Лукас мог по рассеянности взять этот листок бумаги, чтобы ответить мне.

— Вполне возможно, — согласилась Джемма с задумчивым видом. — Но как могло так случиться,что мы прозевали еще одно место с названием Клапгейт? А вдруг это гораздо ближе, чем мы думали? Надо немедленно сообщить об этом капитану, пока он не уехал. В его записке говорится, что он отправляется на запад.

Луиза подняла голову. В дверях гостиной стоял лакей.

— Вы звонили, мисс Крукшенк?

— Да, звонила, — ответила Луиза. — Смелтерс, вам известно место в Лондоне или поблизости от него, которое называется Клапгейт?

К ее удивлению, обычно невозмутимый лакей замялся и густо покраснел.

— Смелтерс? Он заморгал.

— Это не то место, которое следует посещать леди, мисс.

— Объясни! — потребовала Джемма. Лакей отвел глаза.

— Место, которое не следует посещать леди, — упрямо повторил он.

— Вы уверены? — спросила Луиза. Он энергично закивал.

— А если бы я взяла кеб и была бы крайне осмотрительна, — не унималась Джемма.

— Уайтчепел — совсем не подходящее место для респектабельных дам, мисс. Это самый опасный район Лондона.

— Конечно, это место, которое даже не следует упоминать, мисс Смит, — взволнованно отозвалась мисс Поумшак. — Мой отец, викарий, говорил…

— Благодарю вас, мисс Поумшак, — прервала ее Луиза и кивнула слуге. — Благодарю вас, можете идти.

— Нет, постойте. Мне надо написать несколько строк капитану Фаллону, отнесете записку ему в гостиницу. Надо успеть до его отъезда, — сказала Джемма. Она подошла к столу, взяла листок бумаги, написала несколько слов, сложила листок и вручила лакею. — Письмо должно попасть в номер капитана.

— Хорошо, мисс, — сказал слуга и вышел.

Джемма повернулась к подруге:

— Я поеду туда. Надо взять кеб.

— Ни в коем случае, — вмешалась мисс Поумшак, но ее тут же прервала Луиза:

— Джемма, ты же слышала, что сказал Смелтерс. Этот район Лондона небезопасен, тем более ночью. — В голосе Луизы звучала тревога.

— Но капитан Фаллон написал в своей записке, чем ему угрожал мерзавец Темминг. Тут дорог каждый час. А что, если его сестра где-то неподалеку, если я могу ей помочь?

— Подожди. Надо быть более благоразумной. — Луиза схватила ее за руку. — Давай поднимемся ко мне наверх.

Луизе пришлось почти силком тащить ее до дверей. Тут Луиза остановилась.

— Мисс Поумшак, от этой суматохи у меня что-то разболелась голова. Почему бы вам не приготовить один из ваших бесценных отваров?

— Мне так приятно это слышать, — ответила польщенная компаньонка Луизы. — Я приготовлю еще один, для мисс Смит, чтобы успокоить ее возбужденные нервы.

— Возбужденные нервы, вот как! — пробормотала Джемма, но тут Луиза ей шепнула: — Ш-ш! Идем.

Они поднялись по лестнице и на верхнем этаже встретили служанку. Луиза обратилась к девушке:

— Лили, отправляйтесь на конюшню и велите конюху закладывать экипаж.

Джемма в изумлении уставилась на нее.

— Это безопаснее, чем в наемном экипаже. Тебя ведь уже оставляли в схожих обстоятельствах одну и в очень опасном положении, — напомнила ей Луиза. — Одна ты не поедешь.

— Я не позволю тебе ехать со мной, — стала отговаривать ее Джемма. — Ведь очевидно, что это совсем не респектабельный район.

— Но, насколько я понимаю, Лукас там часто бывает, — заявила Луиза. — Мне известно, что он и его друзья проводят много времени в клубах, игорных домах и прочих заведениях такого типа. Судя по всему, это не задевает джентльменов.

— Но ты же знаешь, что джентльмены часто посещают места, где леди не смеют показываться! Это не может быть респектабельный клуб, иначе его название не привело бы вашего лакея в такой ужас. Скорее всего это какой-нибудь отвратительный притон, или таверна, или что-нибудь похуже.

— И ты собираешься рискнуть своим добрым именем, а мне не позволяешь? — возмутилась Луиза.

— Я бы не стала, если бы не Мэтью, то есть капитан Фаллон, и его сестра. Ее жизнь, судя по всему, в опасности! — Джемма вскинула голову. — Ты же знаешь, чем угрожал этот негодяй Темминг! Как бы то ни было, у меня нет и, может быть, никогда не будет ни семьи, ни имени, но тебе зачем рисковать? Если кто-нибудь нас там увидит…

— Я кое-что придумала. — Луиза открыла чемодан и стала в нем рыться. — Горничная по ошибке положила эти вещи. Я их обнаружила только по приезде сюда.

Луиза вынула два темных свертка в виде сеток.

— Что это? — с любопытством спросила Джемма.

— Вуали. Я их носила во время траура по отцу. Я же сказала, что следует быть благоразумными.

Джемма обняла ее. Луиза достала шляпку, чтобы прикрепить вуаль, Джемма бросилась к себе в комнату, взяла шляпку и шаль.

К тому моменту, когда подали экипаж, они тайком спустились вниз, к счастью, избежав встречи с мисс Поумшак, и выскользнули на улицу.

Луиза сказала кучеру, куда ехать.

— Вы можете останавливаться и спрашивать дорогу, — добавила она.

Кучер и грум обменялись беспокойными взглядами.

— Я слышал об этом месте, мисс, — сказал кучер. — Но думаю, здесь какая-то ошибка. Это не…

— Знаю, знаю. Это то место, которое не следует посещать леди. Вот почему я прошу вас обоих забыть о том, куда мы ездили.

Вид у слуг был встревоженный. Тем не менее Луиза полезла вслед за Джеммой в экипаж, дверцы захлопнулись, и он тронулся.

Джемма вздохнула:

— Не важно, насколько там гадко и мерзко, нам бы Клариссу найти! Что, если ее там держат насильно, заставляют прислуживать за столиками и слушать непристойности?

Луиза взяла подругу за руку. Девушки не могли совладать с обуревавшими их чувствами.

Дорога показалась неимоверно долгой. Наконец карета остановилась на узкой и грязной улице, по обеим сторонам тянулись дома с темными фасадами, Луиза выглянула из окна.

Здание было большим, вход — ярко освещен. За зашторенными окнами время от времени раздавались взрывы смеха и крики.

— Вы уверены, что это именно то место, мисс? — спросил грум.

— Уверена, — ответила Луиза. — Будьте оба наготове. Как только мы вернемся, сразу гоните лошадей домой.

— Да, мисс, — с облегчением произнес грум. Луиза опустила вуаль и вылезла наружу. Несмотря на дрожащие отблески факелов, она почти ничего не видела сквозь вуаль. Главное, чтобы никто их не узнал.

Луиза почувствовала, как у нее что-то стянуло живот и неприятной дрожью отозвалось в пальцах. Они направились ко входу, Луиза взяла молоток и ударила им по дверям. Через мгновение появился швейцар в ливрее желтовато-зеленого цвета, с давно не бритым лицом, на котором отразилось удивление.

— Что вы здесь делаете? — грубо спросил он. — Сегодня у нас хватает девочек.

— Мы ждем одного джентльмена, — схитрила она. — Он даст вам монету или две, если вы пропустите нас.

— Затеяли небольшую шутку-маскарад? — ухмыльнулся лакей. — Ладно. Думаю, вреда от этого не будет. — Он отворил двери и спросил: — Вы знаете, куда идти?

Луиза помедлила с ответом, а Джемма пробормотала:

— Да.

Очутившись в холле, они огляделись. Из ближних дверей вышел мужчина, судя по одежде, джентльмен, с развязанным шейным платком и расстегнутой верхней пуговицей. Позади него раздавался громкий разговор, звуки музыки и хриплый смех. Мужчина явно был пьян, он уставился на девушек, пытаясь сфокусировать на них глаза.

— А, сладкие мои! Это какая-то новая игра? Откройте ваши лица! — Он шагнул в их сторону, но девушки проскользнули мимо него.

— Не сегодня, — сказала Джемма. Она схватила Луизу за руку, увлекая вверх по широкой лестнице.

Следуя за Джеммой, Луиза шепнула:

— А дальше что?

— Если встретим кого-нибудь из слуг, подкупим, чтобы узнать, есть ли здесь леди по имени Кларисса, — ответила Джемма.

— Замечательная мысль! — призналась Луиза. Ей не хотелось входить в шумную комнату при входе, привлекая к себе любопытные взгляды. Это было очень рискованно. Поднявшись на следующий этаж, они увидели коридор со множеством дверей, почти все они были закрыты. — Но как найти слугу?

— Давай свернем в коридор, чтобы нас не видел тот человек внизу, — предложила Джемма. Пройдя почти полкоридора, они наконец-то увидели женщину. На ней было темное платье с глубоким вырезом и отделанный оборками передник — не совсем обычная форма для прислуги, но здесь, видимо, так было принято. Луиза жестом остановила ее.

— Не можете ли вы сказать, работает здесь девушка по имени Кларисса Фаллон?

— Хм… — Женщина оглядела Луизу и Джемму. — А зачем она вам?

— Это наша знакомая, — ответила Джемма. Она вытащила из кармана монету и положила на ладонь.

— Ладно, — бросив взгляд на монету, произнесла женщина и покачала головой. — Нет здесь никакой Клариссы. Есть Кэрри.

— Может быть, это она, — быстро ответила Джемма. — Вы не могли бы сказать, где ее найти?

— Она сейчас занята, — ответила женщина.

— Мы не займем у нее много времени, — пообещала Джемма и протянула монету еще ближе.

— Какого черта, она во втором номере справа. Вот там. — Женщина указала, где именно. Джемма сунула ей в руку монету. — Благодарю вас!

Они подождали, пока женщина не скрылась в одной из комнат, после чего Джемма бросилась в указанном направлении.

— Постой, — прошептала Луиза, едва поспевая за подругой. Джемма потихоньку постучала в дверь номера.

— Проваливай, — раздался изнутри женский голос. Джемма повернула ручку, и дверь отворилась. Луиза прислонилась к плечу Джеммы, чтобы получше разглядеть, что внутри.

В глаза сразу бросилось скомканное постельное белье. Женщина на кровати поспешно натянула простыню на голову.

Неужели она больна? — подумала Луиза. Даже если это не сестра капитана Фаллона, они помогут ей.

Из-под простыни показалась женская голова. У нее были рыжеватые волосы и смазливое лицо.

— Какого черта вам здесь надо?

У Луизы затеплилась надежда. Капитан говорил, что у его сестры рыжеватые волосы!

— Кэрри? Это ваше имя? Ваше настоящее имя? — спросила Джемма.

— Какое вам до этого дело? Проваливайте!

— Мы ищем девушку по имени Кларисса Фаллон. Может быть, ее привели сюда вопреки ее воле, — объяснила Джемма. — Нам необходимо ее найти. Вы уверены, что помните, из какой вы семьи? Клариссу взяли от родных, когда она была совсем ребенком.

— Ну конечно, помню. Я выросла всего в двух кварталах отсюда, а теперь убирайтесь! Разве не видите, я занята! — раздраженно крикнула она.

— А вы не знаете, где может находиться Кларисса? — спросила Луиза. — Не работает ли она где-то поблизости?

Тут раздалось приглушенное мычание. К ужасу Луизы, из-под простыней показалась мужская голова.

— Лукас! — вскрикнула она и откинула вуаль, не веря своим глазам.

Он перевернулся и натянул на себя простыню. У Луизы перехватило дыхание. Лукас был голый и лежал рядом с голой женщиной.

— Луиза, надо уходить! — прошептала Джемма. — Немедленно! Это не игорный дом, это бордель.

Но Луиза словно не слышала.

— Лукас, что ты здесь делаешь? Девица в кровати фыркнула:

— Милашка, у тебя что, глаз нет? Тебе надо кое-что объяснить?

— Лукас?

Он встал, стащил с кровати простыню и завернулся в нее, словно в римскую тогу. Девушка на кровати взвизгнула в знак протеста и потащила одеяло, чтобы прикрыться.

— Луиза, ради всего святого, почему ты здесь? Это совсем не подходящее для тебя место!

— А для тебя подходящее? — Она приложила руку к груди, сердце ее болезненно сжалось. — Здесь тебе больше нравится, чем у меня в гостиной?

— У мужчин все по-иному, — сказал Лукас, поддерживая простыню и делая шаг к ней навстречу. — Ты должна немедленно уйти. Позволь мне одеться.

— Лукас! Мы же помолвлены! Как ты мог заниматься этим… этим с другой женщиной, когда вскоре мы должны пожениться?

— Но мы еще не поженились, — возразил он, избегая ее взгляда.

— Как ты мог? Ты изменил мне!

— Нет, не изменил.

— Луиза, мы должны уйти! — умоляла подругу Джемма, дергая ее за руку. Но Луиза оттолкнула Джемму.

— Я ведь не слепая! — продолжала Луиза. — Ты лежишь в постели с другой женщиной и уверяешь, что не изменил мне?

— Я ведь не крутил амуры с другой леди тайком от тебя, — возразил Лукас, поднимая с пола брюки. — Это совсем не то. Это не стоит принимать всерьез.

— Большое спасибо, — раздался с постели голос Кэрри. Она с хмурым видом села на кровати, прикрывшись одеялом, и смотрела на них. — Это обойдется тебе в два раза дороже!

— Луиза! — прошипела Джемма.

— Хорошо-хорошо. Иди к карете и скажи кучеру, что мы сейчас уезжаем, поторопись. Я сейчас выйду, — пообещала Луиза.

Но Джемма колебалась, и Луиза крикнула:

— Ступай!

Джемма выскользнула из комнаты. Луиза сняла кольцо с топазом и бросила его Лукасу в лицо.

— Для меня это очень серьезно, Лукас. Можешь забрать свое кольцо. Я сейчас же напишу дяде, что собираюсь разорвать нашу помолвку.

Девица на кровати, совершенно забыв о том, что она голая, сбросила одеяло и, наклонившись, подняла с пола кольцо.

— О-о, какая прелесть!

— Стой, Кэрри! Отдай мне кольцо, оно стоит пять гиней! — набросился на нее Лукас. — Луиза, ты не можешь так поступить. Будь благоразумной! Завтра, когда ты успокоишься, мы поговорим.

— Нам не о чем разговаривать, — возразила Луиза. — Я вообще не хочу тебя больше видеть.

— Когда мы поженимся, я не буду посещать подобные места, — пропустив ее слова мимо ушей, сказал Лукас.

— А мне ты говорил иначе, — промурлыкала Кэрри. Она надела кольцо на палец и с восторгом рассматривала сверкающий топаз.

Возмущенная, Луиза перевела дух и выпалила:

— Мне не нужен муж, которому нельзя доверять. В последнее время ты слишком мало времени проводил в моем обществе. Теперь я поняла почему.

— Луиза! Все так поступают. Все мужчины, я имею в виду. В этом нет ничего особенного.

— Ничего особенного, и это обо мне? — пробормотала Кэрри. — Все мужчины одинаковы, милочка. Если у тебя есть деньги, брось его, и дело с концом!

— Если бы ты оставалась дома, — Лукас наконец натянул брюки и отбросил в сторону простыню, — ничего подобного не произошло бы.

— У меня совсем другая точка зрения, — ответила Луиза.

Она повернулась к дверям и в недоумении остановилась. В дверях стоял мужчина. И хуже всего было то, что она узнала его, — это был мистер Харрис-Смайт.

— Инглвуд, ты что, решил позабавиться? — спросил его приятель. — Тебе не надо было приводить свою невесту сюда, в увеселительный дом. Не знаю, как у вас там, в провинции, но у нас в городе так не принято!

— Конечно, я не приводил ее сюда, — огрызнулся Лукас. — Надеюсь, ты не станешь болтать, что видел ее здесь.

Приятель фыркнул. Он явно был навеселе.

— Ты просто ве… везунчик, дружище. Найти себе жену, которая не прочь позабавиться с тобой и с твоей подружкой.

— И не думала об этом! — отрывисто бросила Луиза и, спохватившись, опустила вуаль.

— Дружище, ушел бы ты, — взмолился Лукас.

Едва держась на ногах, мистер Харрис-Смайт привалился к дверному косяку, держа дверь распахнутой. В коридоре послышались голоса. А что, если еще кто-нибудь увидит ее здесь? Сердце у Луизы бешено колотилось. Ей надо немедленно уходить.

— А зачем? — ответил мистер Харрис-Смайт. — Ее репутация и так погибла. Едва только распространится слух об этом.

— Не распространится, если ты будешь держать язык за зубами! — бросил в ответ Лукас, поспешно одеваясь.

— О, ты же меня знаешь. Уж я не проболтаюсь, — заметил мистер Харрис-Смайт. — Но тебе придется развестись с ней. Для этого потребуется разрешение пар… парламента, чтобы не пострадала твоя честь. Бедная девочка. К ней никогда больше не будут относиться с подобающим уважением, как к настоящей леди. Жаль, такая прелестная девушка.

— Но мы еще не обвенчались, — в отчаянии ответила Луиза. Этот нахальный тип прав. Если об этом узнают, она погибла. Навсегда.

Она попыталась проскользнуть мимо стоявшего в дверях Харриса. Но он удержал ее, схватив за руку.

— Но вы ведь не замужем, — повторил он. — Поэтому надо сейчас же выйти замуж и сразу развестись.

— Блестящая идея, — огрызнулась Луиза, вырываясь. Несколько полуодетых мужчин стояли в проходе, а также выглядывали из ближайших дверей. Опустив глаза, Луиза бросилась бежать с лестницы, не обращая внимания на крики Лукаса.

— Луиза!

— Ты бы еще громче кричал, чтобы все узнали мое имя, — пробормотала она.

Внизу, в прихожей, у дверей стоял тот же самый швейцар, он с изумлением уставился на нее, но не остановил, и Луиза благополучно проскользнула мимо него. Массивная дверь поддалась с трудом, и она поспешно выскочила на улицу.

Она должна как можно быстрее уехать отсюда! Но тут Луиза замерла на месте. Кареты, стоявшей у публичного дома, не было и в помине.

Глава 14

Джемма стремительно спускалась по лестнице, сердце у нее учащенно билось. Каждый его удар отдавался у нее в ушах. Внизу она остановилась и оглянулась, напряженно всматриваясь сквозь вуаль, не спускается ли следом за ней Луиза. Но подруги не было. Где же Луиза? Джемма обернулась и замерла в ожидании. Надо было спешить. А что, если Лукас вывел Луизу через черный ход, чтобы избежать огласки? Сколько может быть потрачено драгоценного времени на ее поиски, если она вместо того, чтобы идти к экипажу, снова поднимется наверх.

Втянув голову в плечи, Джемма проскользнула мимо швейцара, стоявшего с широко раскрытыми от удивления глазами, и выбежала на улицу.

Не успел грум распахнуть перед ней дверцу кареты, как она дернула ее на себя и полезла внутрь, одновременно обращаясь к слугам:

— Как только появится мисс Крукшенк, гоните! Нас могут разоблачить.

Не успела Джемма сесть, как карета помчалась прочь от этого ужасного места.

— Стой! Стой! — кричала Джемма. — Надо подождать твою хозяйку.

Однако кучер, ополоумев от страха, хлестал лошадей.

— Остановись, болван! — закричала Джемма. Но карета мчалась, подпрыгивая на рытвинах и выбоинах. Джемма дотянулась до дверцы и, высунув голову, снова крикнула: — Стой!

Но среди стука копыт и громыханья колес по дорожным ухабам никто, казалось, не услышал ее крика. Экипаж все так же мчался вперед.

Наконец она решила открыть дверцу и выпрыгнуть наружу, рискуя разбиться насмерть или сломать руки и ноги. Но тут экипаж поехал медленнее. Раздались крики и лошадиное ржание. Должно быть, что-то происходило впереди.

Она снова выглянула в окно, чтобы лучше все рассмотреть, повернула голову и обомлела от страха. Какой-то мужчина верхом на лошади. В руках он держал пистолет, нацеленный на несчастного кучера.

Джемма оцепенела от изумления. Всадник подъехал чуть ближе, и под тусклым светом каретных фонарей она узнала его.

— Лейтенант Макгрегор! Помогите нам! — Джемма судорожно сглотнула. — Мисс Крукшенк! Из-за дурацкой поспешности кучера она осталась в том ужасном месте. О, пожалуйста, заставьте этого болвана повернуть обратно, я должна вернуться за Луизой.

Лейтенант покачал головой:

— Вам не надо возвращаться. Я сам поеду в Клапгейт, чтобы выручить вашу подругу.

Джемма удивленно уставилась на него:

— Откуда вы знаете, где мы были?

— Когда в гостиницу принесли записку, капитан Фаллон уже уехал. Я взял на себя смелость прочесть вашу записку, прежде чем отправить ее вслед за капитаном. У меня было предчувствие, и, как мне кажется, я поступил правильно.

— Конечно, правильно, — согласилась Джемма. — Вы обещаете привезти ее домой целой и невредимой?

— Не сомневайтесь, — уверенно ответил Макгрегор. Облегченно вздохнув, Джемма откинулась на сиденье.

На этот раз лошади тихо тронулись с места и затрусили ровной рысцой. Джемма лихорадочно размышляла.

Несчастная Луиза! Какой удар — обнаружить сэра Лукаса в таком непристойном месте, да еще в таком положении! Джемма покраснела, вспомнив эту сцену, хорошо, что это не ее жених спал с проституткой. Даже до пансиона доходили слухи о том, как ведут себя мужчины, им все дозволено, не то что леди. Однако увидеть все собственными глазами было настоящим потрясением.

Простит ли Луиза когда-нибудь сэра Лукаса? А что, если распространятся слухи о том, что они были в борделе? Хуже не придумаешь. Во всем виновата Джемма. После всего, что Луиза сделала для нее, Джемма вовлекла ее в такой скандал. Слезы полились по щекам Джеммы.

Она бы охотно пожертвовала всеми своими надеждами, чтобы подруга не пострадала, но это было не в ее силах. Поездка в Клапгейт в поисках Клариссы Фаллон представлялась Джемме совершенно необходимой. Но ей не следовало быть такой глупой, чтобы бросаться очертя голову неизвестно куда, и уж тем более позволить Луизе отправиться вместе с ней. Джемме нечего было терять, если бы даже она скомпрометировала себя. Никто ее не знал, вряд ли она когда-нибудь попадет в высший свет, да она особенно и не стремится туда, не то что Луиза.

Джемма тяжело вздохнула. Нет, не стоит падать духом. Она должна собраться с силами и перестать плакать, чтобы мисс Поумшак ничего не заметила. Она молилась, чтобы все для них кончилось благополучно.

Колин изо всех сил погонял лошадь. Проскакав несколько кварталов, он остановился возле освещенного факелами входа в публичный дом. Спрыгнул с лошади и забарабанил в дверь.

Когда швейцар открыл, Колин сразу сунул ему в руку монету.

— Пожалуйста, присмотрите за моим жеребцом.

— Его можно поставить на конюшню здесь, за углом дома, господин, — предложил лакей, сжав в ладони монетку.

— Не надо, я заскочил только на минуточку, — отозвался Колин. Он не стал дожидаться, что ответит ему швейцар, проскочил мимо него и вошел в прихожую.

Открывшееся перед ним зрелище заставило его нахмуриться. Группа мужчин и несколько сильно намазанных и полуодетых женщин в почти прозрачных платьях взволнованно метались и о чем-то судачили, то и дело посматривая на лестницу.

— Что за шум? — спросил Макгрегор у подвыпившего мужчины.

— Грандиозный скандал! Одного из джентльменов выследила его невеста или жена. Говорят, она леди. Она застала его голым с проституткой. Сейчас они втроем в номере. Невеста с проституткой дерутся. Кое-кто поговаривает, что она пришла сюда поразвлечься, не знаю. Но это самый потрясающий адюльтер за последние пять или шесть сезонов. Не могу удержаться, чтобы… — Он закрыл рот, когда увидел направленный прямо ему в голову пистолет.

— Вы ошибаетесь, — сказал ему Колин с металлом в голосе. — Наверху не леди. Если бы сюда пришла леди, это была бы злонамеренная шутка, подстроенная каким-то недоброжелателем с целью заманить ее в такое заведение, о чем она, разумеется, не имела представления. И тот, кто вместе с ней, вовсе не ее жених. Жених — это я.

— Черт возьми, кто вы такой? — пробурчал мужчина. — Я…

— Это не имеет значения. Просто запомните: если кто-либо из вас повторит эту историю или станет марать имя этой леди, я восприму это как личное оскорбление.

Все притихли при виде оружия. Атмосфера накалилась. Хотя все с изумлением смотрели на Колина, никто не решился прервать его.

— И это относится к каждому, кто находится здесь. Если кто-нибудь пожелает драться на дуэли — предупреждаю, что я превосходный стрелок, — ему стоит только рассказать где-нибудь эту историю. Не беспокойтесь, я разыщу всякого, кто будет распространять подобные слухи. Надеюсь, вы меня поняли?

Один из стоявших рядом джентльменов пожал плечами, привлек к себе свою женщину и пробормотал:

— Это не наше дело. Давай-ка, Нэнс, вернемся в номер и повеселимся, вместо того чтобы попусту тратить время.

Прочие также стали потихоньку расходиться. Джентльмен, на которого Колин наставил свой пистолет, побледнел, облизал губы и произнес:

— Сэр, я никого не хотел оскорбить. Я имел в виду…

— Запомните, что я сказал, — повторил Колин, опустил пистолет и подождал, пока тот поспешно не скрылся в приемном зале. Тут Колин перевел дух и побежал наверх, перепрыгивая через несколько ступенек.

Наверху он без особого труда определил, где находится нужная ему комната. В проходе стояло несколько девушек, а в полуоткрытых дверях мелькали лица выглядывавших изнутри мужчин. Колин направился к полной даме с окрашенными хной волосами и сильно нарумяненной.

— Это никуда не годится! — громко заявила она и, увидев Колина с оружием, обратилась к нему: — Сэр, уберите свой пистолет! Мне здесь только кровопролития не хватало.

Мадам, хозяйка публичного дома, подумал Колин. Он кивнул ей, но не опустил оружия.

— Мне сказали, что здесь находится леди. Хозяйка закатила глаза:

— Такого беспорядка здесь никогда не было. Что это за леди, которая приходит в такой дом, как этот?

— Леди, которую ввели в заблуждение, — отрезал Колин. — Выпустите ее.

— Вы думаете, я держу ее здесь? Мне вовсе не нужны неприятности! — воскликнула мадам возмущенным тоном. — Она забаррикадировалась внутри одного из моих лучших номеров. Я теряю деньги из-за этой кутерьмы, к тому же это отвлекает мужчин от приятного времяпрепровождения.

Колин кивнул.

— Я попробую вызвать ее оттуда, ладно?

— И чем скорее, тем лучше, — фыркнула мадам.

Держа оружие наготове, Колин еще раз оглядел проход. Подглядывавшие украдкой мужчины, по-видимому, решили, что лучше продолжить то, ради чего они сюда пришли, и скрылись в своих номерах. Он жестом дал знак другим проституткам, и те тоже разошлись по номерам. Когда в коридоре осталась только мадам, он спрятал пистолет под сюртук и постучал в дверь.

— Это я, — негромко произнес Колин, умышленно не называя леди по имени, чтобы не давать пищу для сплетен.

— Лейтенант?

Он узнал бы этот чистый звонкий голос из тысячи других.

— Это на самом деле вы?

— Да, это я. Откройте, — сказал он. — Я отвезу вас домой.

— О, слава Богу! — Он услышал звуки отодвигаемой мебели, и дверь отворилась.

Колин увидел леди, пугливо выглядывающую из дверей; сквозь густую вуаль он рассмотрел ее прозрачную, соблазнительную кожу на изящной шее, плавную линию плеч.

— Идемте, — прошептал он. — Нам следует выбираться отсюда.

Она распахнула шире дверь и бросилась ему на грудь.

— О, это было ужасно, ужасно, — сказала она сквозь слезы. Он обнял ее. — Я ничего не знала, я даже не думала, — бормотала она.

— Я верю вам, — сказал он, пытаясь совладать с собой. Черт возьми, он хотел ее! Он хотел ее с того самого дня, когда мыл ей ноги. Но ведь она ничего не обещала — впрочем, сейчас не время для объяснений. — Надо поскорее уходить отсюда. Мы потом поговорим.

— О да, пожалуйста, — согласилась она.

Обнимая Луизу одной рукой, он посмотрел на мадам:

— Не могли бы вы вывести нас отсюда черным ходом, чтобы не вызывать лишнего шума?

Мадам стояла с недовольным видом.

— Эта неразбериха стоила мне денег, — повторила она, — к тому же, как я вижу, она сломала один из моих лучших столиков.

Это был явный намек. Колин нахмурился, полез в карман, достал несколько монет и сунул хозяйке. Она просияла.

— Сюда. — Хозяйка жестом показала, куда идти. — Надеюсь, она больше не придет сюда.

— Могу вас в этом заверить, — сухо заметил Макгрегор.

Они вышли черным ходом прямо в проулок. Колин на всякий случай достал пистолет и повел Луизу к главному входу, где была привязана его лошадь. Видимо, придется ей скакать позади него на лошади, найти кеб в столь поздний час не представлялось возможным.

Лакей при входе удивленно уставился на них:

— Откуда вы взялись, а?

— Не стоит об этом говорить, — сказал Колин и подал одну из своих последних монет. Однако спасать девушек — занятие не из дешевых, подумал он. — Помогите леди сесть позади меня.

Швейцар легко приподнял Луизу и усадил на лошадь, она обхватила Колина сзади.

— Держитесь, — сказал Колин, ударив лошадь поводьями. Он пустил лошадь легким галопом, и Луиза еще крепче ухватилась за него. Она прижалась к нему, и Макгрегор пропал, его опьянило тепло ее тела, мягкое прикосновение ее груди к его спине. Разговаривать было невозможно. Он услышал, как она раза два всхлипнула, когда они выехали из мрачного и дурно пахнущего, в обоих смыслах, квартала, а когда достигли района Уэст-Энда, Луиза успокоилась.

Вскоре лошадь остановилась у дома Луизы. Колин взял ее за руку, чтобы помочь спуститься вниз с высокого седла, и она плавно соскользнула на землю.

— Вы зайдете? — спросила она умоляющим тоном. Хотя ее голос звучал более спокойно, Колин понимал, что это напускное спокойствие, за которым скрывалось глубокое страдание. — Мне следует, воспользовавшись случаем, лично поблагодарить вас и объяснить…

— Конечно, если вы так желаете.

Он спрыгнул с коня и привязал его к коновязи, расположенной сбоку от входа в дом. Взяв ее под руку, он прошел к дверям и постучал.

В тот же миг дверь распахнулась. На пороге Колин увидел не лакея, а мисс Смит.

— О, слава Богу! — вырвалось у нее. — Заходите, заходите.

Джемма была бледна, только веки покраснели. Она протянула руки навстречу подруге, и они обнялись.

Колин надеялся, что ему не придется иметь дело с двумя впавшими в истерику женщинами. Непосредственная реальная опасность миновала, но последствия от пережитого были непредсказуемы. Еще неизвестно, чем окончится это дурацкое приключение.

— Пройдемте в гостиную, — предложила мисс Смит. — Уверена, что вы оба не откажетесь от глотка бренди.

— Прекрасное предложение, — согласился Колин, следуя за дамами.

— А где мисс Поумшак? — спросила Луиза. Джемма поморщилась:

— Когда я вернулась домой без тебя, с ней случился истерический припадок. Я заставила ее подняться в спальню и принять настойку опия. Я велю Лили, как только мисс Поумшак проснется, сообщить ей, что с вами все в порядке и вы уже дома. Но я должна вам сказать…

Когда они вошли в гостиную, Луиза удивилась, увидев мужчину, который поднялся им навстречу и вежливо поклонился.

— О Боже, совсем забыла! Я имела в виду, добрый вечер, мистер Катбертсон, — забормотала Луиза. — Извините, что намеченный нами обед…

— Я уже объяснила, что ты пошла навестить больную подругу, — быстро произнесла Джемма. — Арнольд только что пришел.

— И поскольку теперь у нас две пары, — в привычной для него напыщенной манере проговорил сын эсквайра и его наследник, — я могу остаться и дать полезный совет или посодействовать как-нибудь иначе. У вас очень расстроенный вид. Неужели состояние вашей подруги резко ухудшилось? Она не умерла?

— Нет, нет — быстро возразила Джемма, переводя взгляд со своих друзей на Арнольда. — Мисс Крукшенк в шоке от небольшого дорожного происшествия. Но к счастью, ей на помощь пришел ее знакомый, лейтенант Макгрегор, который доставил ее домой. Полагаю, теперь все будет хорошо. Она просто немного расстроена.

— Но женщины, в особенности благовоспитанные дамы, поистине непредсказуемы. Женщины по своему телосложению, конечно, не столь крепки, как мужчины.

Джемма бросила на Арнольда неприязненный взгляд.

— Сейчас вряд ли подходящее время для рассуждений о женских слабостях!

Но мистер Катбертсон, казалось, ничего не слышал.

— Может быть, послать за хирургом? Возможно, вашей подруге следует пустить кровь, дабы избавить ее от истерического припадка?

Судя по выражению лица Луизы, единственное, от чего она хотела бы избавиться, был сам мистер Катбертсон, подумал Колин. Однако, к его удовлетворению, Луиза глубоко вздохнула и, взяв себя в руки, ответила:

— Благодарю вас, замечательная мысль.

— Мы скоро снова пригласим вас в гости, как только моя подруга поправится. Вы же не хотите остаться и посмотреть, как хирург справится со своей задачей, — произнесла Джемма.

— Но пока он не пришел… Джемма взяла его под руку.

— Я должна отвести свою подругу наверх. Но мы скоро увидимся, мистер Катбертсон.

Последний бросил негодующий взгляд на Колина, но тот сохранял невозмутимый вид. В конце концов утомивший всех гость поклонился и пошел к выходу, Джемма проводила его и вернулась в гостиную.

— Луиза, что произошло? Клянусь, я не хотела оставлять тебя одну. Но никак не могла остановить кучера, он словно обезумел от страха. Я уже собиралась выпрыгнуть из кареты, чтобы привлечь его внимание, когда, к счастью, появился лейтенант.

Луиза посмотрела на Колина, но он покачал головой. Он не считал, что заслуживает подобной благодарности.

— Любой на моем месте поступил бы таким же образом, — сказал он, — тем более что я прочитал записку, предназначенную капитану Фаллону, и догадался, какая вам грозит опасность.

— Полагаю, вы уже наведывались в это заведение, — проговорила Луиза, отведя взгляд.

— Вовсе нет, — быстро ответил он. — На самом деле я послал слугу Фаллона на конюшню, чтобы расспросить грумов. А как вы узнали об этом месте?

Девушки заговорили почти в один голос.

— Адрес был указан в записке, которую Луиза получила от ее… от сэра Лукаса, — начала Джемма.

— На обратной стороне листа была надпись, и мы решили… — заговорила Луиза, но запнулась.

— Во всем виновата я, — призналась Джемма. Она всхлипнула и вытерла платком лицо. — Мне не следовало туда ходить, а главное, брать с собой Луизу. Но я знала, что времени мало, и сочла своим долгом поискать там Клариссу.

Колина охватил приступ гнева. Как мог сэр Лукас, этот теленок, так небрежно относиться к своей переписке? Он подошел к буфету, где стоял серебряный поднос с несколькими графинами вина и ликеров, и налил три бокала бренди. Один подал Луизе, второй — Джемме. Сам сел на стул и глотнул бренди из своего бокала.

— Думаю, вам не повезло, вы не нашли там сестру капитана?

— К сожалению, нет. Но почему к сожалению? Скорее, к счастью. Это ужасное заведение. — Джемма поежилась. — В то же время нам повезло, мы случайно увидели там…

— Моего бывшего жениха! — гневно произнесла Луиза.

— Бывшего? — пробормотал Колин. Только сейчас он заметил, что на ее безымянном пальце нет кольца с топазом.

— Наша помолвка расторгнута, — заявила Луиза. — Я сказала ему об этом, а когда выбежала на улицу, кареты не было. Мне пришлось вернуться, но Лукас куда-то исчез.

— Даже не удостоверившись, что вы благополучно покинули это заведение?

Девушки с недоумением уставились на него, последние слова он произнес слишком громко. Колин перевел дух, решив как следует отчитать молодого человека, разумеется, с глазу на глаз, а вслух сказал:

— Не стоит о нем говорить!

Луиза кусала губы.

— Вы правы. Но я не знаю, как мне быть. Там меня видели, таращились на меня, девицы надо мной насмехались. Я закрылась в одной из комнат, и поскольку там нет замков, придвинула к дверям бюро. Я уже подумывала о том-, чтобы связать простыни и спуститься по ним вниз, но тут появились вы. — Луиза снова с благодарностью посмотрела на Макгрегора. — Никогда не забуду, лейтенант, что вы меня спасли.

— Вы настоящий герой, — сказала ему Джемма с улыбкой.

Колин покачал головой.

— Самая большая опасность подстерегает вас впереди, — предупредил он их. — Если эта история получит огласку — к этому все идет, хотя я пытался прекратить сплетни, — репутация мисс Крукшенк сильно пострадает.

— О Боже! Значит, этот отвратный Харрис-Смайт сказал правду! — с горечью воскликнула Луиза.

Колин удивленно приподнял бровь, услышав незнакомое имя.

— Он друг сэра Лукаса, — пояснила Луиза. — Он видел меня без вуали. Я погибла! — Луиза закрыла лицо ладонями. — Ни одна леди не захочет знаться со мной, мужчины будут меня избегать, я просто стану посмешищем!

— Но это же моя вина. Ты не должна из-за меня страдать! — сказала Джемма. — Я буду всем говорить, что меня приняли за тебя.

— Чтобы мы обе погибли? — спросила Луиза. — Ведь этот ужасный человек знает мое имя.

Колин в задумчивости барабанил пальцами по столу. Создавшееся положение мало чем отличалось от внезапного кавалерийского наскока или стремительной атаки пехоты. Иногда надо действовать быстро, причем лучшей защитой служит нападение.

— Приготовьте сумки с ночными принадлежностями, причем немедленно, — обратился к девушкам Колин. — Мы уезжаем через полчаса. Мисс Смит, вы будете компаньонкой вашей подруги. Мисс Поумшак сейчас спит, а ждать, пока она проснется, нет времени. Как бы то ни было, но если вы верите мне, то пока держите язык за зубами, чтобы выйти сухими из воды. До рассвета мы должны оказаться за пределами Лондона. Остановимся в гостинице, когда зайдет луна, но потом…

— Попытка убежать ничего не даст! — прервала его Луиза. — Этот скандал будет преследовать меня повсюду. — Она подавила рыдание.

Со страдальческим выражением на лице Джемма обняла подругу.

— Попытка не пытка, — сказал Колин, сам не зная, сумеет ли справиться с тем, что задумал. — Дело в том, что мы не бежим от скандала, напротив, попробуем вызвать еще больший скандал.

Девушки посмотрели на него как на умалишенного, что, впрочем, неудивительно. Но ничего лучшего за такое короткое время Колин придумать не мог.

— Идемте, — сказал лейтенант. Джемма взяла подругу за руку.

— Все-таки стоит попробовать. Не думаю, что лейтенант подведет нас.

Луиза кивнула:

— Да, да. Ты права.

Она взглянула на Колина, и у него сжалось сердце, столько доверия было в ее лучистом взгляде. Он не простит себе, если обманет ее надежды.

Девушки без лишних слов побежали наверх собираться.

Колин тем временем позвал лакея.

— Велите кучеру подать карету. Да, я знаю, лошади уже выезжали сегодня ночью. Но они не очень устали. Если кучер хочет сохранить за собой место, пусть подаст экипаж не позднее чем через полчаса.

— Слушаюсь, сэр, — сказал обалдевший лакей, уставившись на Колина.

Колин глотнул еще бренди. Его охватило радостное возбуждение, как это было перед сражением.

Экипаж подали вовремя, девушки торопливо сбежали вниз. Каждая несла в руках небольшой саквояж и шляпную коробку. Колин помог девушкам сесть в карету, после чего подал им их вещи.

— Вы не поедете вместе с нами в карете? — удивилась Луиза. Колин покачал головой:

— Через некоторое время мне понадобится лошадь, так что я поеду верхом. Ну, пора трогаться, а то скоро зайдет луна.

Он вскочил на лошадь и дал кучеру знак отправляться. Колин уже заранее отдал нужные указания, поэтому насмерть перепуганный кучер ударил вожжами по крупу лошадей, и карета тронулась.

Лошади рысцой трусили по пустынным в этот час улицам, изредка мимо проезжал экипаж или одинокий всадник или брел домой какой-нибудь поздний гуляка.

Вскоре луна скрылась за горизонтом, небо потемнело, и стало трудно различать дорогу. Но они уже добрались до гостиницы. Карета остановилась, и Колин велел кучеру подождать.

Он вошел в гостиницу снять номер для леди, вернулся и сказал:

— Сейчас очень темно, ехать дальше небезопасно. Я заказал для вас номер. Не выходите из него. Еду вам принесут наверх. Я сказал хозяину, что вы торопитесь на юг к заболевшему родственнику. Но вас никто не должен видеть.

— Но как… каким образом это может нам помочь? — спросила Луиза.

— Завтра я вам все объясню. Попытайтесь отогнать прочь все ваши страхи и ложитесь спать. Так или иначе, но мы выберемся из этого затруднения, пусть поцарапанными, но не смертельно раненными.

Луиза закусила губу и кивнула. На какой-то миг в ее глазах вспыхнул огонек.

— Хорошие солдаты должны быть такими же смелыми, как командир, не правда ли? Мы не подведем вас.

Луиза направилась к гостинице. Колин провел их внутрь и сказал:

— Увидимся утром.

— Вы не остаетесь здесь? — встревожилась Луиза. Он покачал головой:

— Я возвращаюсь в Лондон.

— Но ведь ночью это опасно! — запротестовала Луиза. — Вы же сами говорили, что в темноте…

— Во время войны я ездил и не в такую темень, — успокоил он ее. — Мне надо повидаться с епископом.

Луиза удивилась.

— Я вам позже все объясню, — пообещал Колин и направился к лошади.

Номер был небольшой, но в нем приятно пахло травами. Покрывала были чистыми, а простыни свежими и сухими, в камине горел огонь. Луиза никогда не чувствовала себя такой уставшей, ей ничего уже не грозило, но, по-видимому, только сейчас вся тяжесть ночных треволнений навалилась на ее хрупкие плечи. Она в изнеможении упала в кресло, у нее даже не было сил снять с себя дорожное платье и надеть ночную сорочку. Она поднялась, чтобы расстегнуть платье Джеммы, которая затем отплатила ей той же любезностью. И вскоре обе забрались в постель.

Едва Луиза натянула до подбородка простыню, как тут же вспомнила, как они спали вместе с Джеммой в последний раз на пути в Лондон. Тогда ее ждало безоблачное счастливое будущее, а теперь она была на краю гибели. Луиза не понимала, каким образом этот странный побег мог ей помочь. Какая досада, что Макгрегор не был с ней более откровенным. Видимо, у лейтенанта был план, но что он задумал, Луиза представить себе не могла.

Мысли Луизы путались, она чувствовала себя разбитой; стоило ей вспомнить о предательстве Лукаса, как слезы ручьем потекли по щекам. Она с трудом сдерживала рыдания.

— Попытайся уснуть, — прошептала Джемма, коснувшись ее плеча. — Не бойся, я рядом с тобой.

— Спасибо тебе, — промолвила Луиза и закрыла глаза. Усталость взяла свое. Воспоминания словно растворились в ночной тишине, и она уснула.

Они проспали дольше, чем намеревались. Проснувшись, Луиза посмотрела на солнце, которое уже клонилось к полудню, однако опасений, что лейтенант не вернется, у нее не было. Несмотря на вероломство ее бывшего жениха и репутацию лейтенанта, которую он сам невысоко ценил, судя по его словам, когда она заглянула ему в глаза, то поняла, что он сдержит свое слово.

И действительно, к тому времени, когда они привели себя в порядок и попили чаю, к ним поднялась служанка и сообщила, что их внизу ждет лейтенант.

Луиза велела прислуге отнести их дорожные сумки вниз, девушки надели шляпки и перчатки и последовали за служанкой. Лейтенант посоветовал им ни в коем случае не надевать черные вуали, чтобы ничто не связывало их с загадочными леди, побывавшими в доме терпимости. Тем не менее Луиза, спускаясь с лестницы, опустила голову.

Но когда она подняла глаза и увидела улыбающегося ей лейтенанта Макгрегора, настроение у нее поднялось, жизнь уже не показалась такой мрачной. Вид у лейтенанта был усталый, но довольный.

— Идемте, — сказал он. — Я поеду с вами в карете, потому что оставляю на время здесь моего коня. Бедному животному нужна передышка, кроме того, нам следует кое-что обсудить.

Лейтенант оказался настолько щепетильным, что даже не поднялся к ним наверх. Но он напрасно оберегал ее репутацию, после того как она побывала в Клапгейте. Тем не менее его заботливость тронула ее.

Когда карета тронулась, Колин раскрыл им свой план:

— Мы вызовем еще больший скандал, но с менее тяжкими последствиями, по крайней мере я на это надеюсь. Все с недоверием отнесутся к тому, что вы были именно той леди, которая посетила известное заведение.

— Почему? — удивилась Луиза.

— Потому что в то время, когда леди с вуалью наведалась в Клапгейт, вы находились в пути. Бежали, чтобы тайно обвенчаться.

Девушки уставились на него. Ошеломленная, Луиза на какой-то миг утратила дар речи. Неужели она убегает с возлюбленным? Скандал, действительно скандал!

— Мы направляемся в Гретна-Грин? — осведомилась Джемма. — А мне кажется, мы едем на юг.

— Совершенно верно. Мне удалось заполучить брачную лицензию,для этого пришлось взять взаймы небольшую сумму денег из кошелька капитана, — невозмутимо объяснил Макгрегор. — Все так дорого! Как только прибудем в Брайтон, сразу поженимся.

— А зачем тогда вы взяли с собой меня? — удивилась Джемма. Луиза этого тоже не поняла.

— Очень просто, — сказал Макгрегор. — Вы должны были сопровождать вашу подругу и в нужный момент поклясться, что мы никогда не оставались наедине.

— Но…

— Мисс Крукшенк, должно быть, захочет заявить об аннулировании брака, — объяснил он. — Развод, поскольку он требует специального парламентского акта, станет не менее скандальным и вовсе не лучшим выходом по сравнению с посещением борделя. В итоге мы ничего не выиграем в нашем стремлении спасти репутацию мисс Крукшенк. Однако брак, не доведенный по закону до конца, гораздо легче расторгнуть, и ваш дядя, который является барристером, с готовностью пойдет вам навстречу в этом деле. Я полагаю, если друзья мисс Крукшенк поддержат ее, то она сумеет преодолеть позор, связанный с аннулированием брачного соглашения, и ее по-прежнему будут принимать в светском обществе.

К Луизе наконец-то вернулся дар речи.

— Но ради чего я должна была совершить побег? — спросила Луиза. Голос ее сел от волнения.

— Потому что вас неотступно преследовал энергичный офицер с половинным жалованьем, известный охотник за богатыми невестами. Но потом вы опомнились и отказались от своего неразумного решения. Немного везенья, и вам обеспечено сочувствие всего столичного общества, ведь я буду выглядеть в его глазах отъявленным негодяем.

— Я не могу допустить, чтобы вы запятнали свое доброе имя ради меня! — воскликнула Луиза.

Макгрегор покачал головой.

— Слишком поздно менять что-либо в наших планах, — сказал он. — Верьте мне.

И Луиза ему верила, несмотря на все доводы рассудка, ведь ради нее он готов был на все.

— Но… — начала было Джемма. Но Луиза сжала руку подруги, дав ей понять, чтобы помолчала. Царившую вокруг тишину нарушал лишь топот копыт лошадей и легкое поскрипывание колес, катившихся по дороге.

В душе Луизы забрезжил свет надежды.

Луиза прикрыла глаза и стала размышлять. Задолго до того, как они добрались до предместья Брайтона, где лейтенант указал кучеру приличную на вид гостиницу, она приняла решение.

— Почему вы выбрали именно этот город? — спросила Джемма, выглядывая из окна и рассматривая известный морской курорт.

— Потому что здесь живет кузен мисс Поумшак, местный викарий. Он-то нас и окрутит, — объяснил Макгрегор.

Девушки во все глаза смотрели на него.

— Она недавно рассказала мне об этом, когда мы болтали.

Его дерзость поражала, Луиза едва сдержала смех.

— И вы полагаете, он сделает это?

— Явных причин для отказа у него нет. Вы совершеннолетняя, у нас есть лицензия.

Благодаря своему обаянию лейтенант мог добиться чего угодно, в этом Луиза не сомневалась.

Они оставили вещи в гостинице, быстро перекусили и отправились в церковь. Рядом с ней стоял дом священника, куда их провела пожилая служанка. Преподобный поприветствовал их. Это был дородный мужчина с таким же изогнутым крючком носом, как и у мисс Поумшак, и самодовольным, как у нее, видом.

— Я счастлив, что кузина рекомендовала вам меня, — сказал он, хотя и удивился, услышав их просьбу. — Она не приехала с вами?

— Нет, к сожалению, у нее небольшой приступ подагры, — соврал лейтенант.

— Эту болезнь она унаследовала от отца, упокой Господь его душу. — Священник покачал головой и, помолчав, спросил: — А почему вы не поженились в Лондоне? — Мистер Поумшак оценивающе посмотрел на Джемму.

Хорошо, что Макгрегор взял ее с собой, подумала Луиза.

На этот раз выйти из затруднительного положения помогла Джемма.

— Мисс Крукшенк потеряла отца всего год назад, — объяснила она. — Поэтому церемония должна быть скромной.

Луиза кивнула.

— Понимаю, понимаю, — ответил священник, хотя все еще колебался, но после того, как увидел брачную лицензию, сразу согласился.

Он послал служанку за требником и попросил «счастливую пару» встать напротив него прямо у камина.

Он прочел торжественные слова брачной клятвы, и Луиза почувствовала, как они проникают ей в сердце. Как часто она мечтала о свадьбе, видела себя в подвенечном платье в церкви, полной родных и друзей. Но сейчас ничего этого не было. Она стояла в крошечной гостиной, одетая в простое дорожное платье, но стоявшему рядом с ней человеку она верила.

— В здравии и в болезни, в богатстве и в нищете… Слова клятвы звучали монотонно, даже обыденно, потом она и Колин обменялись положенными обетами.

Глаза Джеммы подозрительно блестели в полумраке, от счастья или от волнения, гадала Луиза; служанка священника, являвшаяся второй свидетельницей, с откровенным любопытством смотрела на них.

Когда церемония закончилась, лейтенант Макгрегор надел на палец Луизе простое золотое колечко и они поцеловались.

От этого короткого поцелуя сердце Луизы учащенно забилось.

Но каков лейтенант, теперь уже ее муж, — он сразу же отошел от Луизы, и, поблагодарив священника, они покинули церковь.

В гостиницу они вернулись, когда на землю уже ложились длинные вечерние тени. Макгрегор вел себя на удивление отчужденно. Не прикасался к ней, не предлагал руки, что явно шло вразрез с его манерами. Он заказал обед в отдельном кабинете, а также выбрал две спальни в разных концах гостиницы.

— Мисс Смит проведет ночь вместе с вами, — сказал он Луизе во время обеда. — На рассвете мы вернемся в Лондон. К тому времени, когда начнут распространяться слухи, уже начнется аннулирование брака по закону. Возможно, вы пожелаете вернуться в Бат, чтобы все обсудить с вашим дядей и пожить в окружении родных. Но это мы решим по возвращении в Лондон.

Луиза кивнула, но ничего не ответила, отправив в рот тонкий кусочек говядины. Мясо было восхитительным, а может быть, у нее просто появился аппетит после всех треволнений. И внезапно, как это ни странно, она ощутила себя прежней Луизой.

Джемма посмотрела раза два в ее сторону. Луиза улыбнулась ей, Джемма ответила улыбкой.

— Все будет хорошо, — прошептала Луиза.

Джемма хоть и усомнилась в этом, но кивнула.

Закончив есть, они пожелали спокойной ночи лейтенанту, оставив его грустить наедине с бутылкой вина, и отправились в свой номер. Когда дверь за ними закрылась, Джемма повернулась к подруге.

— Я расстегну тебе платье, — сказала она Луизе. — Служанка сейчас принесет воды, и мы умоемся.

— Хорошо, — согласилась Луиза, вращая кольцо вокруг указательного пальца, — оно было ей великовато. Видно, что кто-то его носил. Интересно кто? Скорее всего женщина. Любила ли та женщина своего супруга, любила ли его и телом, и душой? — Я, пожалуй, приму ванну. Кроме того, надо узнать, как отнесется служанка к тому, чтобы проехаться в Лондон, — сказала Луиза.

— Что? — воскликнула Джемма.

Луиза села на край постели и стала объяснять.

Глава 15

Облокотившись о стол, Колин сидел, как ему казалось, уже много-много часов и думал о женщине в номере наверху. Сейчас она, должно быть, снимает платье, оно плавно соскальзывает на пол, легко касаясь ее изящных бедер и стройных ног, тех самых ног, до которых он когда-то дотрагивался сквозь тонкое муслиновое платье. Служанка расправляет ночную сорочку над ее головой, и сорочка спускается вниз, прикрывая ее прекрасную фигуру с мягкими округлостями и нежно касаясь ее тела.

Представив себе эту картину, Колин едва не застонал, охваченный желанием. Нет, он не должен понапрасну мучить себя. Это просто безумие. Колин глотнул вина и уставился на тлеющие угли в камине.

Когда Луиза выйдет замуж, она наверняка будет танцевать с мужем, думал Колин. Ее супругу придется быть с ней строгим, чтобы эта беззаботная женщина с ее порывистыми, великодушными и вместе с тем безрассудными прихотями не попадала порой в неприятные ситуации, и в то же самое время он должен будет с ней обходиться нежно и ласково. Ни один мужчина, если в нем есть хотя бы крупица чести, не позволит, чтобы такая женщина стала несчастной. А если кто-нибудь из живущих на земле причинит ей зло и если Колин об этом узнает, он свернет шею ее обидчику.

Молодой сэр Лукас, этот зеленый и ничтожный юнец, не стал бы ей хорошим мужем. Разрыв помолвки с ним вызвал у Колина чувство облегчения.

А сама Луиза, сожалела ли она о содеянном? Святые небеса, Колин надеялся, что нет, он так же страстно желал, чтобы, совершая это матримониальное жульничество, она потом не раскаялась. Его план мог быть расстроен самыми разными способами; ставкой в этой игре было ее доброе имя — он рисковал, пытаясь спасти его. Возможно, он вел себя столь же опрометчиво, как и Луиза. Нет, в жизни, как на войне, порой надо действовать быстро. Как бы то ни было, он будет с ней до конца — если уловка с мнимым побегом не оградит ее от другого, еще большего скандала, то в случае крайней необходимости он готов бросить вызов всему Лондону!

Колин встал из-за стола. Ему не хотелось пить, вино не помогало; он мучился и от неудовлетворенного желания. Она не догадывалась, как сильно он хотел прижаться к ее губам, ласкать ее шею, ее гладкие перламутровые груди. Колин тряхнул головой, чтобы прогнать прочь эти коварные мысли.

Сейчас главное — счастье Луизы, ее доброе имя. Ему так хотелось снова увидеть улыбку на ее лице!

Он медленно взбирался по лестнице, грузно ступая по деревянным ступенькам. В гостинице царила тишина, прислугу он давно отпустил. Распахнув дверь своего номера, он вошел в почти темную комнату. В очаге пылал огонь. При его тусклом свете Колин различал только смутные очертания предметов. Он закрыл двери и задвинул засов. Поставил стакан с вином, зажег свечу, оставленную на столе у стены, и расслабил шейный платок. Ему совсем не хотелось раздеваться. Вряд ли он уснет этой ночью.

Тихий звук заставил его вздрогнуть, он ощутил едва уловимый аромат лилий. Быстро повернувшись, он сумел разглядеть в небольшом круге света, проникавшего в комнату с улицы, фигуру, сидящую в кресле подле окна.

Автоматически его рука скользнула за борт сюртука в поисках пистолета. — Только не стреляйте, пожалуйста, — раздался женский голос.

Он сразу узнал этот голос, такую же легкую, дрожащую и нежную модуляцию он впервые услышал в борделе. Но сейчас в его звуках не чувствовалось страха, а только слабое придыхание.

— Луиза… м-м… мисс Крукшенк. — Голос его сел.

— Вы хотели сказать — миссис Макгрегор, — отозвалась она.

— Только на несколько дней, — возразил он. О Господи, неужели она настолько наивна или невинна, что не отдает себе отчет в своих действиях! — Мисс Крукшенк, вы должны немедленно уйти и быть все время рядом с вашей подругой, в настоящий момент компаньонкой. Мы с вами не должны находиться вместе ни одной минуты.

— Но ведь мы муж и жена, — возразила Луиза, не собираясь уходить.

Кровь бросилась Колину в голову, он потерял над собой контроль. Она пришла в одной лишь ночной сорочке, натянув сверху халатик.

«Опомнись», — мысленно приказал он себе.

— Вы не понимаете. Мы не сможем добиться аннулирования брака, если возникнет подозрение, что мы были с вами близки.

О Господи, он говорит, как тетушка, оберегающая свою юную племянницу! Но как объяснить леди, такой юной и беззащитной, какому риску она подвергает себя? Она, конечно же, не догадывается, что он охвачен страстью и не владеет собой.

— Я верю вам, — ответила Луиза, поднялась и шагнула ему навстречу.

— Вам не следует здесь оставаться, — сказал он, учащенно дыша. — Вы должны вернуться к себе в спальню и все время находиться с вашей подругой. Луиза, я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. И если произойдет то, что обычно происходит между супругами, нам никогда не добиться аннулирования брака.

— Я не хочу никакого аннулирования, — заявила Луиза.

Колин ушам своим не верил.

— Луиза, будьте же благоразумны. Если это минутное желание выказать свою благодарность… Вы достойны лучшей партии, чем несчастный офицер с половинным жалованьем и сомнительной репутацией.

Она посмотрела ему в глаза:

— Меня нисколько не заботит ваша репутация. Меня не интересует, сколько у вас денег. Вы всегда ставили мое благополучие выше своего. Вы проявили ко мне сочувствие, когда я испачкала туфельку, не насмехались надо мной. Вы мыли мне ноги! Когда я грустила, смешили меня. Вы пришли в публичный дом, чтобы отвезти меня домой. И вот теперь вы жертвуете своим благополучием ради меня. Если этот нелепый план сработает, вам придется заботиться обо мне. Но тогда, мой дорогой, как вы найдете себе жену — ведь очень скоро распространятся слухи о так называемом совращении? Вы готовы забыть о своей репутации, чтобы спасти мою, точно так же, как вы пожертвовали вашими надеждами на продвижение по службе, чтобы спасти солдат.

Он покачал головой:

— Луиза, вы совершаете глупость! Она сделала еще один шаг.

В ушах у него гудело. Аромат лилий стал более сильным и сладким, он уже видел, как под ее тонкой сорочкой поднимаются и опускаются груди.

— Вы либо самый благородный человек, которого я когда-либо знала или встречала, либо вы меня любите.

— Луиза! — Он попытался сосредоточиться на ее словах, но мешала ее близость.

— Неужели так плохо быть моим мужем? — Она развязала поясок, стягивавший халат.

Он смотрел на болтавшийся у нее промеж пальцев пояс, смотрел, как она одним движением скинула халат, который небрежно упал на пол.

Теперь на Луизе была одна сорочка, кружева на ней спускались низко, подчеркивая округлости ее грудей.

— Боже мой, — произнес Колин, не отдавая себе отчета в том, что его рука коснулась одной из этих округлых грудей, которая поместилась в его ладони, словно птичка в своем гнездышке. Грудь лежала у него в ладони легко, естественно, свободно, как будто она была сделана точно под его заказ, такая округлая, нежная, гладкая, словно созданная для его ласк.

Луиза с облегчением вздохнула. Она заметила, как в его глазах вспыхнул огонь, и почувствовала, как он задрожал. Его к ней влечет.

— Я не хочу никакого аннулирования, — повторила она. — Колин, я люблю тебя.

— Тогда помоги нам обоим, Господи, — пробормотал он.

Он погладил ее грудь, и от его прикосновения Луиза ощутила странное покалывание внутри, как будто ее кожа куда-то исчезла, а он дотронулся до чего-то самого глубокого, самого сокровенного.

— Если ты так решила… — бормотал он. — О, Луиза! Моя красавица…

— Я решила, — сказала она. Он слегка коснулся губами ее сосков, и внизу живота у нее что-то сжалось.

— Надеюсь, что так, к тому же поздно отступать. — Он улыбнулся, по обыкновению, нежно и озорно, в его глазах появился тот самый блеск, который так нравился Луизе. И наконец его голос перестал звучать натянуто и резко, в нем появились нежные нотки. — У меня нет сил оставить тебя одну, моя нежная Луиза, моя простодушная и очаровательная Луиза. Сколько раз я предупреждал тебя: держись от меня подальше. Но теперь ты рядом, ты моя, и я не отпущу тебя. Ты навечно моя. Сегодня ночью ты по-настоящему станешь моей женой.

Широко улыбнувшись в ответ на его улыбку, Луиза обвила его шею руками.

— Мой муж, — проворковала она. — Покажи мне, пожалуйста, что такое супружество.

Колин страстно поцеловал ее. Его губы были упругими, Луиза почти инстинктивно отвечала на его поцелуи.

Но тут его язык проскользнул мимо ее полуоткрытых губ. Луиза вздрогнула, поразившись новому ощущению. Ей нравилось то, что делал Колин, его ласки возбуждали ее.

Колин стал раздеваться. Он освобождался от одежды изящно и непринужденно, и не успела Луиза глазом моргнуть, как он предстал перед ее изумленным взором во всем великолепии своей мужской красоты и мощи, освещаемый колеблющимся светом свечи.

Да, это был настоящий мужчина.

— А если, если мне это не понравится? — спросила Луиза.

Колин ухмыльнулся.

— Доверься мне, — сказал он. — Тебе это понравится, не сомневайся.

Луиза, кусая губы, спросила:

— Ты уверен?

— Конечно, уверен, дорогая. Порукой тому слово джентльмена и офицера. — Он наклонился и осыпал ее поцелуями.

Луиза закрыла глаза.

Он снова принялся ласкать ее груди, пощекотал языком один сосок, потом другой, потом его рука заскользила вниз, оказалась между ее ног и вошла в ее горячее влажное лоно. На какой-то миг она отодвинулась, испугавшись своей реакции на его прикосновение.

— Не убегай, моя единственная любовь, — прошептал он, осыпая поцелуями ее шею и губы.

Луиза расслабилась и стала тихонько постанывать, желая чего-то большего.

Колин лег на нее. Луиза мгновенно напряглась, но он обнял ее и стал ласкать. Затем вошел в нее. Она почувствовала острую боль, которая быстро ушла, и Луизу захлестнула волна наслаждения.

Он двигался в ней, Луиза выгнулась навстречу ему, и он стал двигаться быстрее, проникая все глубже и глубже, подчиняясь старому как мир ритму.

Луиза испытывала ни с чем не сравнимое блаженство, взлетая все выше и выше.

Казалось, в мире никого больше нет, только она и Колин, нет никаких других чувств, кроме глубочайшей радости от того, что он делает с ней. Они были целым миром, они были симфонией, они были счастливы.

Луиза вскоре почувствовала себя мелодией, извлеченной из флейты, взлетающей высоко-высоко, потом кто-то закричал, но она не поняла кто.

Затем началось падение. Она падала и падала, но Колин подхватил ее, удержал, ласкал и целовал, , пока она пыталась говорить на незнакомом ей языке, издавая какие-то странные звуки.

Колин откинул голову на подушку, но не выпускал из объятий Луизу.

Постепенно придя в себя, Луиза подумала о том, как долго сопротивлялся Макгрегор, скрывая свои чувства. Никто, кроме этого обнищавшего, но гордого шотландца, который откровенно признавался в своем сребролюбии, хотя алчности у него не было и в помине, и пытался отрицать честь и правила приличия, являвшиеся неотъемлемой частью его души, не смог бы завоевать ее любовь.

Он держал ее в объятиях, целовал запутавшиеся пряди ее волос, которые прилипли к ее влажному лбу, а потом вздохнул.

— Любимая, ты могла бы сделать лучший выбор, — прошептал Колин. — Все будут говорить, что я женился на тебе из-за денег.

— Это меня не волнует, — сказала Луиза, стараясь заглянуть ему в глаза, пока еще не угас огарок свечи и темнота не поглотила обоих. — Я знаю только одно — это мне привалило богатство.

Луиза дала Джемме денег, чтобы та взяла с собой служанку и слугу из гостиницы в качестве сопровождения, а также наняла экипаж на почтовой станции для возвращения в Лондон. На душе у Джеммы было неспокойно: правильный ли выбор сделала Луиза? Однако Луиза выглядела счастливой, а ее глаза сверкали, как никогда прежде.

Луиза была влюблена в лейтенанта Макгрегора, Джемма в этом не сомневалась, — более того, она была почти уверена, что лейтенант отвечает взаимностью ее подруге. Ведь до сих пор она подозревала, что он придумал весь план с побегом, чтобы поймать в свои сети богатую невесту, которую он подыскивал, по его же собственному признанию.

В начале пути, когда Джемма в который уже раз при свете луны ехала в карете, она никак не могла справиться с волнением. Да, Луиза сделала свой выбор, причем под влиянием обстоятельств, но был ли у нее другой выход? Вернуться назад и помириться с сэром Лукасом? Попытаться стойко перенести скандал, если слух о ее посещении борделя выплыл бы наружу? Пройти через аннулирование? Но в конце концов, это был выбор самой Луизы.

Нанятый кучер хорошо знал дорогу, и когда совсем стемнело, они остановились на ночлег в одной из деревушек. Всю ночь Джемма беспокойно ворочалась, встала рано, горя от нетерпения продолжить путь. Когда около полудня они добрались до Лондона и подъехали к дому Луизы, Джемма вышла из кареты, чувствуя облегчение и в то же время усталость.

Смелтерс взял ее багаж, но Джемма проигнорировала его поблескивавший от любопытства взгляд. Она рассчиталась с нанятой прислугой, дала им чаевые и отправила их в Брайтон, в это же время она заметила, как шевельнулись портьеры в гостиной.

О Боже, Джемма должна рассказать обо всем мисс Поумшак — задача отнюдь не из приятных. По крайней мере она избавит Луизу от тяжелого испытания. Это то немногое, что она может сделать для своей подруги. Внутренне собравшись, она вошла в дом.

Мисс Поумшак уже поджидала ее в гостиной.

Судя по ее виду, она была настроена на драматический лад. Едва Джемма вошла в гостиную, как мисс Поумшак, закатив глаза, произнесла:

— Святые небеса, мисс Смит! А где же мисс Крукшенк? Я прямо-таки извелась от волнения!

Джемма улыбнулась и успокаивающим тоном произнесла:

— Она в безопасности, мисс Поумшак, и очень огорчена тем, что заставила вас волноваться.

— Она не ходила в то ужасное место?

— Разумеется, нет, — солгала Джемма. — Мы пригласили лейтенанта Макгрегора, и он уговорил мисс Крукшенк не совершать столь опрометчивого поступка. Они кое-что обсудили, в результате мисс Крукшенк разорвала помолвку с сэром Лукасом.

— Что? — Брови компаньонки взлетели вверх. — Но ведь сэр Лукас вполне достойный джентльмен.

— Лейтенант признался мисс Крукшенк в любви, и они поженились.

Мисс Поумшак рухнула в ближайшее кресло.

— Да, мы вернулись за вещами и хотели взять вас с собой, но вы крепко спали, и мы не стали тревожить вас. В качестве компаньонки мисс Крукшенк поехала я и присутствовала на обряде венчания. — Мисс Поумшак лишилась дара речи, и Джемма продолжила: — Их обвенчал в Брайтоне ваш кузен, поскольку лейтенант вспомнил, как лестно вы отзывались о нем. Новобрачные скоро прибудут.

Испытывая обиду и в то же время облегчение, мисс Поумшак решила смириться с неизбежным.

— Рада, что лейтенант столь внимательно отнесся к моим словам. Кузен наверняка был рад оказать вам эту услугу.

— Еще бы! Он очень сожалел, что вы не смогли присутствовать. Но Луиза захотела, чтобы брачная церемония была скромной.

Мисс Поумшак нахмурилась:

— Итак, она разорвала помолвку и вышла замуж за другого. Надеюсь, она сделала правильный выбор. Лейтенант Макгрегор весьма любезен, но у него нет состояния. Неизвестно также, какой это будет иметь резонанс, ведь мисс… э-э… миссис Макгрегор мечтает быть принятой в светском обществе.

— Все верно, но я думаю, они будут счастливы. Надо надеяться на лучшее.

В этот момент в дверях появился лакей. Неужели он подслушивал под дверью? Впрочем, прислуга все равно узнает о случившемся, хотя и не всю правду.

— К вам гости, мисс. Леди Гейбриел Синклер с подругой.

Джемма в связи с событиями последних дней совсем забыла о своей судьбе и с недоумением уставилась на Смелтерса, но в следующее мгновение вскочила с места.

— Просите!

— Леди Гейбриел Синклер и мисс Цирцея Хилл, — доложил лакей.

Леди Гейбриел пришла с совсем юной девушкой, лет тринадцати. У нее были каштановые волосы и такие тонкие черты лица, что в недалеком будущем она обещала стать настоящей красавицей.

— Это моя сестра, Цирцея, — представила ее Психея, когда дамы обменялись реверансами. — Мы гуляли в парке, Цирцея сделала там кое-какие наброски, а вам я хочу кое-что показать.

Психея держала в руках небольшой пакет.

— Как хорошо, что вы зашли, — произнесла Джемма, с трудом сдерживая волнение. — Приятно познакомиться с вами, мисс Хилл. Моей подруги Луизы сейчас нет дома. Я знаю, что вы мне принесли, и очень волнуюсь. Подайте нам, пожалуйста, чай, — попросила Джемма лакея, тот молча поклонился и вышел.

Леди Гейбриел села и развернула пакет. В нем была книга.

Сердце у Джеммы учащенно забилось.

— Как видите, мы с мужем не забыли о своем обещании. Вчера мне доставили книгу по домоводству, в которой есть записи, сделанные рукой моей свекрови. Теперь можно сравнить их с почерком в вашем письме.

Джемма быстро подошла к письменному столу, где в запертом на ключ ящике хранилось столь драгоценное для нее письмо. Девушка вынула его.

Женщины сели рядом, мисс Поумшак — напротив. Джемма попросила ее внимательно вглядываться в оба почерка и сличать их.

Они смотрели на рецепт грушевого варенья и список домашнего белья, которые, как твердо знала Психея, были написаны рукой матери лорда Гейбриела, и сравнивали почерк в домовой книге с почерком в письме Джеммы.

Наконец Психея произнесла:

— Почерки мне кажутся схожими. Джемма перевела дух и кивнула.

— Мне тоже, — сказала она. — Хотя для вашего мужа это вряд ли может служить убедительным доводом.

— Но он здравомыслящий справедливый человек, Джемма, и непременно учтет это обстоятельство. Кроме того, есть еще кое-что. — Психея обменялась взглядом со своей сестрой, что-то рисовавшей в своем альбоме. — Пока мы еще не получили никаких известий от старшего брата Гейбриела, путешествующего за границей, однако Гейбриел напомнил мне о предметах, присланных нам Джоном некоторое время назад.

Психея открыла ридикюль и достала сверток, развернула и вынула из него маленькую бархатную коробочку. Внутри лежала брошь, оправленная в золото, с каким-то изображением в центре, которое очень напоминало глаз.

— Что это? — удивилась Джемма.

— Мой муж считает, что эта брошь принадлежала его матери. Его брат сообщил ему в прошлом году, что после ее смерти он обнаружил тайник со спрятанными письмами.

— Письмами? — встрепенулась Джемма.

— Да, письмами, но Джон сжег их не читая, считая их сугубо личными, — объяснила Психея. — Смотря как на это посмотреть, это могло быть не очень удачным, хотя и благородным поступком. А вот это было другим сокровищем. Как бы то ни было, мы не знаем, что оно означает.

— Очень похоже на глаз, — заметила Джемма. — Никогда не видела ничего подобного.

Тут подала голос сестра Психеи:

— Глаз, изображенный на брошке, очень похож на ваши глаза и на глаза Гейбриела. Посмотрите на форму и необычный оттенок темно-синего цвета.

Джемма в изумлении посмотрела на нее. Эта девочка, казавшаяся такой тихой и скромной, говорила с уверенностью взрослого человека.

Психея быстро произнесла:

— Моя сестра — художница. Изучает анатомию, а также технику живописи. Она только что вернулась после нескольких недель обучения у известного художника-портретиста, который посетил Англию, чтобы выполнить кое-какие заказы.

— Надеюсь, мне удастся совершить поездку на континент и продолжить там обучение, — промолвила сестра.

Психея вздохнула.

— Цирцея, это мы обсудим чуть позже. Ты совсем еще юная.

Цирцея нахмурилась и обратилась к Джемме:

— Психея совершенно права. У вас и лорда Гейбриела много общего. Вы наверняка близкие родственники.

Джемма удивилась столь откровенному признанию и, с облегчением вздохнув, произнесла:

— Благодарю вас. Вы полагаете, что изображение на брошке было нарисовано с целью отобразить форму глаз Гейбриела и мою? Но с какой целью?

Девочка покачала головой:

— Нет, здесь изображен человек явно старше вас, возможно, мужчина, — обратите внимание на форму брови, а главное — на морщинки вокруг глаза. Кроме того, по стилю и манере исполнения это изображение нельзя считать современным, оно выполнено лет двадцать тому назад, а то и раньше.

Присмотревшись, Джемма отчетливо увидела вокруг глаза крошечные морщинки, видимо от радости или смеха. Какой необыкновенный ребенок, промелькнула у нее мысль, хотя в этот момент ее больше всего интересовала загадка самой брошки.

— Мисс Поумшак, вам приходилось видеть что-нибудь подобное? — спросила Джемма.

Мисс Поумшак помотала толовой.

— Пожалуй, нет, — ответила она с явным сожалением.

— Если это странное произведение, нам следует отправиться к одной моей приятельнице, которая знает в этом толк! — воскликнула Психея.

Глава 16

Подобно дикому цветку, любовь порой расцветает в самом неожиданном месте, но аромат у нее такой же сладкий.

Марджери, графиня Сили

Они с трудом разместились в экипаже Психеи. Взяли с собой и мисс Поумшак. Джемма чувствовала свою вину, ведь она поехала в качестве компаньонки, когда влюбленные совершили побег.

Как только карета тронулась, Психея принялась рассказывать:

— Графиня Сили — наперсница одного нашего знакомого, бывшего также близким другом моей умершей матери. Это одна из лучших представительниц высшего общества, тем более что впервые она появилась в свете и сразу вышла замуж несколько десятков лет назад. Она дважды овдовела, но по-прежнему появляется в свете. Ей известны все слухи, как нынешние, так и прошлые. — Джемма, должно быть, выглядела очень взволнованной, поэтому Психея сказала: — Она заслуживает доверия, весьма проницательна, у нее доброе сердце. Она никогда не выдаст нашу с вами тайну, Джемма.

Джемма кивнула, хотя ей трудно было скрыть свое волнение. Всю дорогу она хранила молчание. Психея, рассказав о графине, тоже умолкла.

В воцарившейся тишине чувствовалось напряжение. Признает ли когда-нибудь лорд Гейбриел Джемму своей сестрой? Почему ее мать унесла эту тайну с собой в могилу? Она должна была раскрыть ее при жизни. Тогда, возможно, жизнь Джеммы сложилась бы совсем по-другому. Впрочем, кто знает, сколько испытаний выпало на долю матери? Маркиза написала Джемме письмо и таким образом позаботилась о ней, — быть может, другой возможности у нее не было. Леди Гиллингем желала вернуть себе дочь, которую у нее забрали насильно.

Когда они подъехали к большому очень красивому дому и вошли внутрь, Джемму охватил страх. Наверху в роскошной, розового цвета, гостиной их встретила хозяйка. Психея представила своих друзей, графиня радушно их приветствовала.

Несмотря на свой возраст, леди Сили все еще была хороша собой. Роскошные волосы посеребрила седина, морщины были искусно спрятаны под легким слоем пудры. Бледно-лиловое с серым оттенком шелковое платье удивительно шло ей и немало стоило, как и все, что ее окружало. Она ждала с чисто светской непринужденностью, пока Психея развернет ткань, достанет из коробочки брошь и передаст ей.

— Вы когда-нибудь видели что-либо похожее, леди Сили?

Леди поднесла брошь к глазам, достала из ридикюля лорнет и принялась ее рассматривать.

— Конечно, видела, но очень давно.

Все замерли в тревожном ожидании. После паузы хозяйка заговорила:

— Может, вам доводилось слышать о том, как наш уважаемый принц-регент, будучи еще совсем молодым человеком, взял в жены простую леди, хотя по закону принцу, как престолонаследнику, это было запрещено.

Джемме приходилось слышать о любви принца к женщине, которая была старше его и не могла стать королевой Англии.

— Свою связь принц вынужден был скрывать от всех, за исключением нескольких близких друзей, и вот, несмотря на слухи, распространившиеся в высшем свете, он нашел способ выразить свое обожание этой леди. Он велел сделать брошь с изображением глаза его возлюбленной и носил это украшение в виде некоего скромного символа своей любви. В течение нескольких лет все светское общество носило подобные украшения. Когда же принц женился на другой, по знатности и происхождению подходившей на роль королевы, мода на брошь прошла. — Она снова умолкла и обвела взглядом гостей.

Психея вздохнула.

— Вы правы. Мы не знаем, какая тайна кроется за этой брошью. Но может быть, вы поможете нам ее раскрыть.

Леди Сили погладила брошь кончиками пальцев.

— Тот, кто носил эту вещь, скорее всего заявлял о своей глубокой, но по той или иной причине недозволенной любви, точно так же как это делал принц. — Леди Сили перевела взгляд с Психеи на Джемму. — И поскольку нарисованный здесь глаз имеет такую же необычную форму, как глаза вашего мужа и у этой красивой молодой леди…

Какая наблюдательность! Джемма заморгала, не зная, что ей сказать в подобном случае. Но вместо нее ответила Психея:

— Да. Мы полагаем, что здесь существует некая связь, о которой мы ничего не знали, и пытаемся установить истину.

— А что думает лорд Гейбриел? — спросила леди Сили, слегка приподняв брови.

— Его это уязвляет, — призналась Психея. — Он был очень привязан к матери.

— Напомните ему, что его мать была несчастна в браке с маркизом, жестоким и злобным. Представляю, насколько тяжело лорду Гейбриелу признать, что у его матери был возлюбленный. Мужчины хотят видеть в своих матерях святых. Но его мать отнюдь не была святой, она хотела любви, как и любая женщина, — тихо проговорила графиня.

Психея кивнула:

— Я все ему расскажу. Не знаю, что он решит. Жаль, что его мать ничего нам не объяснила.

— Переживи она мужа, именно так и поступила бы, — заметила леди Сили. — Но она умерла первой, не так ли? Вероятно, она посчитала небезопасным оставлять бесспорные подтверждения своей любви, пока ее муж оставался в живых и мог открыть ее тайну.

— Да, это верно, — проговорила Психея.

Чувствуя, как кровь прилила к щекам, Джемма не поднимала головы, уставившись на свои сложенные на коленях руки. Неужели она внебрачный ребенок? Признает ли ее в таком случае лорд Гейбриел своей сестрой? Ее мать умерла, отец неизвестен. Признание ее лордом Гейбриелом для нее единственный шанс обрести семью. Ее охватило давно знакомое чувство одиночества и отчуждения. Джемма едва сдержала слезы.

— Не расстраивайтесь, мисс Смит, — обратилась к ней леди Сили. — Я понимаю, как вам тяжело. Леди Гиллингем, если она действительно ваша мать, была нежной и любящей и, уж конечно, позаботилась бы о вас, будь у нее такая возможность. Не забывайте, что ваше счастье в ваших руках, какое кому дело до вашего происхождения.

Увы, мало кто из светского общества согласился бы с такой точкой зрения! Да и Арнольд тоже, мелькнула мысль у Джеммы. Психея говорила, что графиня — женщина без предрассудков. Это была чистая правда.

— Те, кто вас хорошо знает, будут относиться к вам как к равной. А вы никому не позволяйте относиться к вам по-другому. С такими семейными тайнами вас ожидают трудные времена, но эти испытания помогут вам закалить ваш дух и обрести стойкость, которой не хватало вашей матери, но не позволяйте себе ожесточиться. Берегите в себе ту нежную любящую натуру, которой обладала ваша мать.

Сдержав слезы, Джемма тихо произнесла:

— Благодарю вас.

— Я буду счастлива принять вас, дорогая, в моей гостиной в любое время, — произнесла леди Сили. — И если вы решите выйти в свет, то обязательно найдете там друзей.

— Благодарю вас, — повторила Джемма.

Ради приличия хозяйка и гостьи поговорили о менее важных делах. Затем Психея встала, ее примеру последовали остальные, обмениваясь на прощание любезностями. Когда все сели в карету, Психея сжала руку Джеммы:

— Я поговорю с Гейбриелом, расскажу ему все, что мы узнали.

Разумеется, она не знала, какое решение примет муж, и не могла ничего обещать, подумала Джемма и ответила:

— Я ценю вашу поддержку.

Психея довезла своих друзей до дома Луизы и уехала.

— Какая нам выпала честь — повстречаться с леди Сили! — с восторгом проговорила мисс Поумшак. — Вам Не на что роптать, дорогая мисс Смит. Леди Сили готова покровительствовать вам, не говоря уже о благосклонном отношении самой леди Гейбриел. Пусть даже лорд Гейбриел откажется формально признать вас. Его тоже можно понять. Против вас он ничего не имеет, для него главное — репутация его матери. Какая жалость, что грехи отцов ложатся на их детей, как говорится в Священном Писании.

— Да, — прервала ее Джемма. — Я знаю это изречение. Всегда хорошо поразмышлять над Священным Писанием. Но сейчас у меня просто раскалывается голова.

Джемма явно была не в настроении выслушивать избитые истины, какими бы мудрыми они ни были, на душе у нее кошки скребли.

— Бедное дитя, — проговорила мисс Поумшак. — Вы не позволите мне приготовить для вас отвар?

— Это так великодушно с вашей стороны, — ответила Джемма, про себя решив, что всегда может вылить вредный для здоровья напиток в ночной горшок. — Передайте его Лили, пусть отнесет ко мне в спальню. Я выпью его и немного отдохну.

— Сейчас это просто необходимо после столь насыщенного событиями дня, — сочувствующим тоном произнесла мисс Поумшак.

Джемма поднялась к себе в комнату и легла на кровать. Какой добросердечной оказалась леди Сили! Джемма все еще никак не могла прийти в себя от волнения. Она всегда возвращалась к одним и тем же вопросам. Кто она такая? Кто такая Джемма Смит? Ей казалось, что она никогда не получит ответ на эти вопросы.

Она все же выпила травяной настой, приготовленный мисс Поумшак, который принесла служанка, и попыталась уснуть. Последние несколько ночей она почти не спала. Столько произошло событий. Она вспомнила слова графини: «Тот, кто по-настоящему любит вас, не придаст значения вашему происхождению». Согласится ли с этим Арнольд?

Затем ее мысли обратились к капитану Фаллону: он все еще на западе, разыскивает свою сестру. Такая преданность вызывала восхищение. Девушка от всей души желала, чтобы Фаллон нашел сестру.

Семья. Джемма всегда возвращалась к мысли о семье. Она даже немного всплакнула из-за расстроенных нервов и такого знакомого чувства печали. Затем она встала, вымыла лицо, решив быть спокойной и непоколебимой. Нет, она не сдастся. С такими мыслями в голове она переоделась к обеду и решила показаться перед мисс Поумшак с безмятежным выражением на лице.

Мисс Поумшак была рада такой перемене в настроении Джеммы, так как приписала эту заслугу целиком себе, вернее, своей настойке, поэтому обед прошел в обоюдном довольном молчании. Джемма немного тревожилась о Луизе. Но успокоила себя тем, что, вероятно, ее подруга вскоре пошлет ей весточку или сама приедет в Лондон. Джемма рада была бы услышать, что у Луизы все хорошо. Но Луиза не маленькая, знает, что делает, а лейтенант Макгрегор вряд ли способен ее обидеть. Однако, представив себе на миг, чем могли заниматься в этот вечер молодожены, Джемма покраснела. Гоня прочь эти мысли, Джемма спросила мисс Поумшак, какую книгу она недавно прочла.

После чего ей пришлось вежливо выслушать рассуждения старой девы о высоких богословских материях, этого было более чем достаточно, чтобы отвлечь чье угодно сознание от воображаемых картин необузданной любовной страсти.

На следующий день к ним явилась неожиданная посетительница.

— Миссис Эндрю Форсайт, — доложил Смелтерс.

Джемма с удивлением посмотрела на него. Мисс Поумшак отложила книгу, и обе встали, чтобы поприветствовать гостью. Ею оказалась изысканно одетая женщина с каштановыми волосами и веселыми карими глазами, ростом она была ниже Психеи и немного полнее, от нее так и веяло добродушием.

— Я сочла своим долгом нанести вам визит и познакомиться с вами перед завтрашним балом, чтобы мы обе чувствовали себя на балу более легко и непринужденно, — объяснила она.

— Я тоже очень рада познакомиться с вами. С вашей стороны было весьма великодушно послать нам приглашения, — отозвалась Джемма. — То же самое я говорю и от имени моей подруги. Но Луизы сейчас нет в городе, она будет очень огорчена, что не познакомилась с вами.

«Успеет ли Луиза вернуться до бала? — забеспокоилась Джемма. — А если успеет, как отреагирует на строгие суждения света по поводу, возможно, уже распространившихся слухов о некой леди в вуали, побывавшей в борделе?»

Снаружи донесся стук колес подъехавшей кареты, и мисс Поумшак поспешила к окну.

— О, какое счастье! Мисс Крукшенк, то есть миссис Макгрегор, кажется, уже вернулась.

Миссис Форсайт удивленно приподняла брови, но Джемма хранила молчание, не зная, стоит ли что-нибудь объяснять. Но к счастью, через несколько минут появилась Луиза.

— Колин поехал в гостиницу за своими вещами… — начала она, развязывая ленты на шляпке, и запнулась, увидев гостью. — Добрый день.

— Миссис Форсайт была настолько любезна, что нанесла нам визит, — поспешила объяснить Джемма. — Миссис Форсайт, это моя подруга Луиза.

Луиза присела в реверансе и прошла на середину зала.

— Миссис Форсайт, с вашей стороны было очень любезно пригласить нас. Я с огромным удовольствием приеду на бал, но не вправе злоупотреблять вашей благожелательностью — ведь мое появление в вашем доме может вызвать пересуды. Я недавно расторгла помолвку с сэром Лукасом Инглвудом, и у меня появилась новая привязанность. Два дня назад я в Брайтоне обвенчалась с лейтенантом Макгрегором.

Джемма затаила дыхание. Луиза напряглась в ожидании ответа.

Но к их удивлению, миссис Форсайт рассмеялась:

— Вы, наверное, имеете в виду некоторую скандальность вашего внезапного замужества? Но это как раз то, что заставит светское общество говорить о моем вечере. Обязательно приходите! Надеюсь услышать все подробности. Мне вообще нравятся романтичные истории со счастливым концом.

Луиза немного удивилась, но потом как ни в чем не бывало села в кресло напротив.

— Вы очень добры, миссис Форсайт.

— Зовите меня Салли, — попросила гостья. — А теперь расскажите мне обо всем.

Луиза взглянула на Джемму, та улыбнулась в ответ, довольная на этот раз тем, что не ей, а Луизе придется рассказывать о своем скоропалительном замужестве, чередуя истину с вымыслом и решая на ходу, о чем стоит, а о чем не стоит упоминать.

Итак, они идут на бал? Луиза вела себя очень смело, рискуя вызвать неодобрение светского общества. А Джемма, словно Золушка, съежилась от страха в ожидании, когда часы на башне дворца пробьют полночь и ее притворное положение в роли благородной леди исчезнет, как исчезло по волшебству платье героини этой сказки. Она по-прежнему чувствовала себя неуверенно, как самозванка, беззащитная, готовая к изобличению и насмешкам.

Ей не хотелось идти на бал, но Салли Форсайт была такой благодушной, а Луиза так страстно мечтала попасть в высшее общество, что Джемма не могла отказаться.

Миссис Форсайт оставила их, как только лейтенант Макгрегор вернулся из гостиницы, откуда забрал свои вещи и принадлежности туалета. Он пришел в восторг от намечавшегося бала.

— Конечно, ты должна туда пойти, — сразу согласился он. — Посмотреть своему врагу прямо в глаза и заставить его отвести взгляд. Когда это было, чтобы Макгрегор поджимал хвост и уклонялся от столкновения!

Луиза улыбнулась, напомнив себе, что теперь она тоже Макгрегор, и они обменялись быстрым поцелуем.

Луиза буквально сияла от счастья. Она всегда отличалась веселым и беззаботным нравом, но никогда еще Джемма не видела ее такой счастливой. Наблюдая за молодоженами, Джемма почувствовала легкий приступ грусти. Если бы только…

Но она тут же взяла себя в руки и поднялась наверх переодеться к обеду. Надев свое старое платье, Джемма сидела и рассеянно смотрелась в зеркало, в то время как Лили расчесывала и укладывала ее густые темные волосы. Все это время Джемма думала о том, насколько сильно привязаны друг к другу лейтенант и Луиза. Как, должно быть, приятно быть любимой. Слава Богу, что Луиза не вышла замуж за сэра Лукаса, хотя брак с ним казался Джемме более подходящим.

После обеда Луиза выказала желание пораньше удалиться к себе в спальню, однако Джемма решила недумать о побуждавших ее к этому причинах, замаскированных словами об усталости и притворными зевками. Она пожелала молодоженам спокойной ночи и притворилась, будто не заметила ни их счастливого вида, ни многозначительных взглядов, когда они рука об руку поднимались по лестнице. Но после их ухода она почувствовала себя одинокой. Она старалась, но не могла припомнить, чтобы мистер Катбертсон когда-нибудь так смотрел на нее.

Джемма уже решила подняться к себе в спальню, как вдруг постучали во входные двери. Кто бы это мог быть, да еще в такой неурочный час? Она терялась в догадках, ожидая появления лакея.

— Капитан Фаллон, мисс, — доложил Смелтерс. — Может, сказать ему, что в доме все уже спят?

— Нет, — быстро возразила Джемма. — Я полагаю, у него есть веские основания для столь позднего визита, к тому же сейчас всего девять часов. Проведите его в гостиную, пожалуйста.

Не обращая внимания на недовольный вид лакея, Джемма вернулась в гостиную, села на диванчик и попыталась принять подобающее выражение. Неужели это случилось и капитан наконец-то обрел свою сестру?

Но едва Фаллон возник в дверях, не успев проронить ни слова, как по его бледному лицу она догадалась, что поиски не увенчались успехом.

— Прошу извинить меня за столь поздний визит, — произнес он.

Джемма поспешила ему навстречу и протянула ему руки. Ей еще не приходилось видеть его таким унылым и обескураженным.

— Никаких сведений о ней?

Он обхватил ее ладони и покачал головой.

— О, Мэтью, то есть капитан Фаллон, мне искренне жаль!

Он, как ей показалось, не заметил ее обмолвки.

— Я так боюсь за ее судьбу, боюсь, что она исчезнет бесследно. Когда я вернулся в гостиницу, я не мог усидеть на месте, к тому же прочел записку Макгрегора и с трудом ее понял. Тогда я подумал: может, вы поджидаете меня, чтобы услышать подробности о моей поездке?

Джемма быстро рассказала ему об их с Луизой похождениях в борделе, страхе перед скандалом, побеге Луизы и Колина и их венчании.

Фаллон нахмурился:

— Наведаюсь я в этот бордель еще раз, так, на всякий случай. Вам не следовало рисковать, однако большое спасибо. И опять же, извините меня за столь позднее вторжение. Я только хотел увидеть… — Он умолк, и на какой-то миг в его мрачных глазах, в которых отражалось разочарование и скрытая тревога, промелькнуло что-то другое.

По-прежнему сочувствуя и волнуясь за него, Джемма быстро проговорила:

— Конечно. Я беспокоилась… мы беспокоились за вас. Мне так хотелось, чтобы все сложилось более счастливо.

Вдруг она поняла: он по-прежнему держит ее за руки, и они почти касаются друг друга. Она остро ощущала бившую в нем через край силу мужчины — Боже, ее тело отзывалось на этот таинственный зов. Почему-то с Арнольдом она не испытывала ничего подобного.

Ей следовало бы отойти назад, на установленное приличиями расстояние. Капитан Фаллон имел сколько угодно оправданий, сославшись на свои душевные переживания, но ей, женщине, следовало вести себя более благоразумно. Однако это было выше ее сил.

— Я хотел увидеть вас, — договорил наконец Фаллон. Он смотрел на нее, но без прежнего выражения обуревавшего его страха за сестру, он смотрел на Джемму и видел только ее.

Сердце Джеммы учащенно билось. Это потому, что она напомнила ему его сестру, уверяла себя Джемма.

Однако когда он наклонился еще ниже, на лице его не отразилось братских чувств.

— Джемма, мисс Смит…

— Да? — прошептала она. Еще миг — и их лица почти соприкоснулись. Джемма почувствовала, как земля поплыла у нее под ногами и время остановило свой бег. Он наклонился и поцеловал ее.

Она позволила ему обнять себя. Его губы трепетали от страсти. Джемма поцеловала его так же пылко, она вся горела от охватившего ее желания. Когда он наконец оторвался от ее губ, все завертелось у нее перед глазами. Еще один длинный-предлинный миг он не отрываясь смотрел ей в лицо, как будто никогда не видел ее прежде.

Когда к нему вернулся дар речи, Фаллон с нежностью произнес:

— Джемма. — Он неохотно выпустил ее из объятий. — Долг — суровый наставник. Я понял это на море, и как раз сейчас…

— Да? — Ее губы пересохли от волнения. Неужели его глаза все еще блестят от страсти?

Но самообладание вернулось к нему, и он опустил руки.

— Это было… это было…

— Удивительно! — договорила за него Джемма, послав к черту приличия.

Он улыбнулся, лицо его посветлело.

— Более чем удивительно, — согласился он. — Достаточно, чтобы поколебать решимость любого мужчины. Уже поздно, мне пора, но я непременно должен увидеться с вами. Как бы то ни было, но вы всегда обнадеживаете меня. А иногда…

Джемма закусила губу, чтобы не сказать ничего лишнего.

— Мне надо идти.

Фаллон помедлил, глядя на нее с восхищением, поклонился и быстро ушел. Джемма с бешено бьющимся сердцем смотрела ему вслед.

Несомненно лишь одно, подумала Джемма: она не сможет выйти замуж за Арнольда Катбертсона, если другой мужчина пробудил в ней такие чувства. Она завтра же напишет Арнольду, что между ними все кончено.

На следующее утро Джемма оказалась не единственной, кто писал письмо. Луиза тоже несколько часов сочиняла длинное послание дяде и тете.

— Я рада, что мне лично не придется все объяснять им, — призналась она Джемме. — К тому времени, когда мы нанесем им визит, они успеют свыкнуться с этой мыслью.

Луиза также написала письмо тете, путешествовавшей за границей.

После легкого ленча Луиза и Джемма поднялись наверх, чтобы подготовиться к балу. Тут Луиза вспомнила о своем намерении подарить Джемме специально перешитое для нее платье.

Лили положила платье на постель. — Разве оно не прекрасно, мисс? Такой чудесный шелк, а отделка чего стоит. Вы будете выглядеть в нем превосходно. Джемма пристально смотрела на бледно-голубое с синим платье. Луиза, очевидно, забыла о ее неприязни к этому цвету.

Но теперь у нее не было времени приготовить какое-нибудь другое платье, и при этом она рисковала обидеть подругу, подарившую ей такой дорогой и красивый наряд. Придется его надеть.

— Да, в самом деле, — пробормотала Джемма. Служанка просияла. Затаив дыхание, Джемма позволила Лили помочь ей надеть платье. После того как Лили застегнула небольшие крючки на лифе с красивым вырезом, украшенным кружевами и жемчугом, а потом оправила верхнюю юбку синего цвета, отделанную оборками, Джемма посмотрела в зеркало.

Платье выглядело элегантным и очень шло к ее синим глазам. Темные волосы были красиво уложены.

Луиза дала Джемме свое жемчужное ожерелье — наиболее подходящее украшение для молодой девушки; ожерелье гармонировало с платьем, в ушах поблескивали жемчужные серьги.

Вид у нее был восхитительный. Изумленная, Джемма смотрела на себя в зеркало. Никто бы не признал в ней бывшую воспитанницу приюта, девочку без имени, не имевшую ни семьи, ни близких.

И все благодаря Луизе, ее любимой подруге.

Она была так долго одна, не зная, кто она и какое у нее происхождение. Но возможно — возможно, — теперь она больше не будет одинокой.

Джемма провела ладонями по гладкому красивому шелку. Этот наряд, казалось, был сшит для нее. Надо вычеркнуть из памяти воспоминания о приюте. С тех пор как Психея взяла на себя ответственность за него, положение дел изменилось в лучшую сторону, в первую очередь это коснулось самих воспитанниц. Никто из девочек больше не голодал, не мыл полы в холодных коридорах, не подвергался суровым наказаниям за малейшую провинность.

Теперь Джемма может спокойно носить синий цвет, связанный с самым страшным периодом ее жизни, отправив призраки прошлого в небытие.

В комнату постучали. Это пришла Луиза.

— О, Джемма, ты настоящая красавица!

— Спасибо тебе. — Джемма повернулась и оглядела свою подругу. На ней было светло-розовое, шитое золотом платье. Недавно нанятая камеристка сделала Луизе замысловатую прическу — комбинацию из локонов и шелковых цветов.

— Ты тоже великолепно выглядишь. Еще раз спасибо за платье.

— Пустяки, — отмахнулась Луиза, хотя была польщена. — Как ты думаешь, мы готовы бросить вызов светским львам? По-моему, внутри у меня целая стая шипящих гусей. Джемма рассмеялась.

— Тогда мы будем представлять собой зверинец, — призналась она. — Я чувствую себя так, словно у меня внутри не живот, а садок из выпрыгивающих из воды и бьющих хвостом карпов.

— О, тут для тебя еще один сюрприз. Тебе принесли какой-то сверток всего несколько минут назад.

— Мне?

Послали Лили за свертком. Когда она вернулась с завернутой коробкой, Джемма развязала веревку. Она не представляла себе, что бы это могло быть.

Когда приподняли крышку, Джемма охнула. Внутри лежала кружевная белая шаль.

— Какая красивая! — заметила Луиза, заглядывая через плечо Джеммы. — От кого это?

Внутри была записка. Джемма пробежала ее глазами.

— Это от капитана Фаллона, — с удивлением произнесла Джемма.

— У него прекрасный вкус, — заметила Луиза и тут же сменила тему. — Мне еще надо надеть серьги, — сказала она. — Встретимся внизу. Колин говорит, что мы бессовестно задерживаемся и если в свете считается приличным опаздывать, то и для опоздания есть свой предел. Он уже ведет себя как настоящий муж! — усмехнулась она.

После ухода Луизы Джемма отослала горничную.

— Можете идти, Лили. Благодарю вас за помощь. Девушка присела в реверансе.

— Вы такая красивая, мисс. Надеюсь, вы прекрасно проведете время. И возможно, к концу сезона станете невестой.

— Сомневаюсь, — пробормотала Джемма. Но едва горничная закрыла за собой дверь, как Джемма тут же раскрыла листок бумаги, чтобы снова прочесть записку.

«Небольшой подарок на память, чтобы вечер для вас стал более приятным. Только не забывайте, вы заслуживаете уважения не меньше, чем любая другая леди или джентльмен».

Джемма улыбнулась и прижала записку к сердцу. Пора было спускаться вниз. Там ее приветствовал лейтенант Макгрегор, который очень эффектно выглядел в парадном мундире; он взял ее под руку и посадил в карету. Мисс Поумшак помахала им на прощание платком.

Всю дорогу до дома миссис Форсайт Луиза болтала о том о сем, но голос у нее был слишком высоким, поэтому Джемма поняла, что подруга волнуется так же, как и она. Как встретит Луизу и ее мужа светское общество? Подвергнут ли их остракизму, отнесутся с пренебрежением, станут ли шептаться у них за спиной?

Джемма пожалела, что у нее нет ни веса, ни положения в свете, чтобы поддержать друзей, но, разумеется, она никогда не оставит Луизу. Они либо вместе утонут, либо вместе выплывут, третьего не дано.

Когда их карета пристроилась к целой веренице экипажей, поджидавших своей очереди, чтобы подъехать к парадному входу, Джемма поняла, что предстоящий бал будет более значительным и представительным, чем она предполагала. У входа в особняк горели факелы, из высоких окон на землю лился свет, доносились голоса и звуки музыки.

Когда их карета наконец подъехала к парадному входу, грум открыл дверцы и помог дамам выйти. Внутри дом Форсайтов выглядел еще внушительнее, чем снаружи. Но Джемма не обращала внимания на роскошную обстановку особняка. Все, начиная от парчовых стульев и полированных столов в холле до ослепительно сияющих и сверкающих канделябров, слилось перед глазами Джеммы в одно яркое пятно. Сердце у нее забилось так же быстро, как в ту ночь, когда они проникли в публичный дом. Но они обо всем узнают, лишь когда их имена объявят всем приехавшим на бал гостям, но тогда отступать будет поздно. Придется ей, Луизе и Колину смело смотреть в глаза гостям независимо от того, как к ним отнесутся.

Но возможно, все обойдется. В противном случае их репутация погибла.

Луиза побледнела, лейтенант взял ее под руку, другую руку галантно предложил Джемме, и они стали подниматься по лестнице. На площадке перед входными дверями в зал несколько джентльменов и леди с любопытством смотрели на них, однако Джемма сохраняла самообладание.

Звуки музыки слегка заглушались оживленной болтовней, какофонией высоко звучавших женских голосов вперемежку с приглушенными мужскими. Ливрейный лакей при входе в зал вынужден был выкрикивать имена прибывавших гостей.

Луиза замедлила шаг.

— Что, если они… если они скажут…

— Спокойнее, любовь моя, — прошептал муж. Джемма ободряюще посмотрела на подругу.

Колин наклонился к уху лакея, через мгновение тот громко повторил:

— Лейтенант и миссис Колин Макгрегор. Джемма опустила руку, чтобы ее друзья как женатая пара вместе вошли в зал. Шепот пронесся по переполненному залу. Где же миссис Форсайт? Она непременно поприветствовала бы их, но ее нигде не было видно. О, неужели они так запоздали?

Луиза выпрямилась, подняла голову и вошла в залу. Ее рука покоилась на руке мужа. Было заметно, что лейтенант Макгрегор очень горд за свою жену, даже со своего места Джемма видела, как он бросал по сторонам угрожающие взгляды. Если бы кто-нибудь осмелился оскорбить Луизу, он заставил бы обидчика дорого заплатить за это.

По мнению Джеммы, они представляли восхитительную пару: белокурая Луиза в розовом платье и бриллиантах, поблескивавших в ее ушах и на шее, и Колин с его озорной двусмысленной улыбкой, франтоватый в своем парадном мундире, с присущей ему военной выправкой. Но Джемма никак не могла справиться с охватившим ее волнением.

Она слышала, как шепчутся в углах и по бокам зала, но было трудно что-либо понять по выражению лиц, повернувшихся к входу. О чем думали другие гости?

Но молодожены уже вошли в большой зал, и теперь наступила очередь Джеммы попасть под обстрел любопытных взглядов. Она собрала все свое мужество и тихо сказала лакею:

— Мисс Джемма Смит.

Наконец она взяла себя в руки и улыбнулась.

— Леди Джемма Синклер!

Глава 17

Джемма оцепенела. Все взоры были устремлены на нее.

— Лорд и леди Гейбриел Синклер, — торжественно объявил лакей.

Кто-то предложил ей руку, и Джемма, сама не зная как, просунула ладонь и вошла в зал, слава Богу, не успев поставить себя в смешное положение невольной заминкой при входе. Сделав еще несколько шагов, они остановились.

Джемма с трудом перевела дух и только сейчас увидела, что идет об руку с лордом Гейбриелом. По другую сторону от него шла Психея, невообразимо элегантная и величественная в платье золотистого цвета; ее светлые волосы украшала алмазная диадема тончайшей работы.

Ошеломленная, Джемма пыталась взять себя в руки, но только к ней вернулся дар речи, как их окружили гости.

— Боже мой, это что, сюрприз? — спросил пожилой джентльмен.

— Да, и очень приятный, — с улыбкой ответил Гейбриел. — Счастлив представить вам мою сестру, Джемму.

— Но ради всего святого, где вы ее так долго прятали? — спросила дородная светская матрона.

— Не рассказывайте мне сказок, это очередной розыгрыш! — сказал кто-то, разглядывая Джемму.

К облегчению Джеммы, Психея, любезно улыбаясь, выступила немного вперед и с невозмутимым видом произнесла:

— Помилуйте, моя дорогая миссис Блаунт, разве так приветствуют вновь прибывшую гостью?

Тем временем Гейбриел тихо предложил:

— Не станцевать ли нам тур вальса?

Оценив по достоинству его предложение, Джемма кивнула. Она не чуяла ног под собой, сбиваясь с такта, но, танцуя, они хоть могли поговорить, оторвавшись от толпы. Она шепнула ему на ухо:

— Что заставило вас принять это решение, милорд?

— Называйте меня Гейбриелом, — попросил он ее. — Частично свою роль сыграл почерк — мне об этом рассказала Психея. Брошь с глазом тоже весьма любопытный факт. Кроме того, Цирцея нарисовала вас, сделала несколько набросков. Вы не знали?

Джемме это в голову не пришло, хотя она видела, что девочка сидела в гостиной с альбомом и карандашом в руках.

— По-видимому, у нас одной и той же формы глаза, брови и уши.

Джемма высвободила руку и коснулась своего уха. Такая же мочка, такой же верхний ушной завиток. Прежде она не замечала их сходства.

Гейбриел продолжал:

— Когда же Цирцея показала мне свои наброски, где были изображены вы, а потом те, где был изображен я, сходство оказалось поразительным. Кроме того, я сравнил эти рисунки с миниатюрой матери, и мне показалось, что вы очень на нее похожи — так, наверное, она выглядела, когда была моложе и счастливее. Да и мой брат однажды сказал…

— Обо мне? О ребенке, отосланном прочь? Гейбриел покачал головой:

— Нет, он подозревал, что я не родной сын маркиза. Отец утверждал то же самое, но я был уверен, что он из ревности старался оскорбить мою мать. Я не поверил, даже когда об этом рассказал мой брат Джон. Что касается вас, то как ей удалось скрыть свою полноту? Но возможно, она не скрывала этого от мужа. Сегодня утром я навестил вашего поверенного, но безрезультатно, он так ничего и не сказал, черт побери! Однако все сводится к одному, и это может быть правдой. Мой отец, покойный маркиз, превратил мое детство в ад, потому что подозревал, что я не его сын, а когда я вырос, отослал меня прочь. — Лицо Гейбриела исказилось на миг от боли, но он тут же справился со своими чувствами. — А когда родились вы, то отец, наверно, воспринял еще с большим подозрением ваше появление на свет, возможно, поэтому наша мать опасалась за вашу жизнь и отослала вас из семьи.

Джемма с трудом сдерживала слезы, чувствуя, что за ней следят. И через силу улыбалась.

— Благодарю вас, вы дали мне имя, — промолвила Джемма.

— Но я виноват перед вами и должен попросить прощения. Ведь меня, как и вас, изгнали из семьи. Единственное, что я могу сказать в свое оправдание, — я об этом не знал. Не знал, что вы едва не погибли, как младенец Моисей в камышовой корзинке, брошенной в реку, не имея ни семьи, ни родных. Но теперь все будет по-другому.

— А ваш брат, маркиз, что скажет он? — Джемма никак не могла поверить, что обрела наконец семью.

По лицу Гейбриела пробежала тень.

— Мы с Джоном вообще-то не ладим, но в сложившейся ситуации он вряд ли станет мне возражать. Ведь он понимает, что наша мать желала именно этого.

Они потанцевали еще минуту-другую, и шепот вокруг них неожиданно прекратился.

— Как мы все это объясним тем, кто станет допытываться? Захочет узнать подробности?

— Скажем, что вы ездили лечиться, выздоровели и теперь, к радости родных, вернулись домой. Подробности тут излишни, — ответил лорд Гейбриел.

Ее брат полон решимости, да и леди Гейбриел в зародыше подавит попытки плохо отзываться о ее семье. Джемма тоже должна быть решительной.

В ее ушах все еще звучали слова Гейбриела: «к радости родных».

— Я мечтала об этом всю жизнь, — прошептала она. Затихли последние звуки вальса. Лорд Гейбриел поднес ее руку к губам и по-братски поцеловал.

— Лучше поздно, чем никогда, — произнес Гейбриел. — Добро пожаловать в семью, Джемма Синклер.

Луиза пристально следила за подругой, которая не переставала улыбаться.

— Она выглядит счастливой, — прошептала Луиза на ухо Колину. — Не правда ли?

Они танцевали вальс, и муж прижал ее к себе.

— Все будет хорошо, Луиза. Не тревожься, этим ты ей не поможешь.

Луиза кивнула, и на ее губах появилась улыбка. Без улыбки никак нельзя. Ее окружало блестящее светское общество, куда она так долго искала доступ. Какова его реакция на ее появление с Колином, пока неясно.

Каждую минуту Луиза напоминала себе, что рядом с ней ее муж. Его любовь поможет ей выдержать любой шторм. Луиза весело улыбнулась.

Тут она заметила, что Джемма и лорд Гейбриел покидают танцевальную площадку, и вместе с Колином неторопливо двинулась им навстречу. Джемма замешкалась, поджидая Луизу, чтобы взять ее под руку. Ее пальцы были холодны как лед, но на губах играла легкая улыбка, а на лице появилось мечтательное выражение.

Значит, все хорошо. Когда лакей объявил: «Леди Джемма Синклер», — Луиза едва не вскрикнула от удивления. Колин вовремя сжал ее локоть.

Джемма представила супружескую чету своему брату:

— Лорд Гейбриел, это мои друзья, лейтенант и миссис Макгрегор. С Луизой, я полагаю, вы уже встречались, она моя лучшая подруга.

— К вашим услугам. Луиза, мне очень приятно видеть вас снова. — Лорд Гейбриел поклонился. Макгрегоры ответили поклоном. — Макгрегор, мы с женой будем рады поближе познакомиться с вами.

Лорд Гейбриел и Джемма пошли дальше, отвечая по пути на вопросы любопытных. Провожая их взглядом, Колин удовлетворенно хмыкнул:

— Надо же, я старался что-нибудь придумать, чтоб закрыть рот сплетникам, однако Джемма сделала все, как надо.

— Но если бы ты не задумал этот странный план, мы никогда не поженились бы, — улыбнулась Луиза.

Он сжал ее руку, вспыхнувший огонь желания в его глазах заставил ее покраснеть. Чтобы скрыть замешательство, Луиза поспешила сказать полушепотом:

— Какое счастье для Джеммы, что ее наконец признали. Теперь, я полагаю… — Она недоговорила. К ним приближалась дама.

— Леди Джерси, — поклонился Колин. — Как приятно встретить вас здесь. Вы знакомы? Это моя жена, Луиза Макгрегор.

— Что я слышу?! — игриво спросила герцогиня. — Сначала вы оставляете меня одну на весь уик-энд, а потом мне сообщают, что вы женились. Вы нашли наконец богатую невесту?

Луиза взглянула на Колина, который в ответ слегка приподнял брови.

Герцогиня покачала головой, при этом страусовые перья на ее шляпке заколыхались.

— Я наблюдала за вами, когда вы танцевали. Вы по-настоящему влюблены. Эта женщина пленила ваше сердце. Будьте счастливы, — обратилась она к Луизе. — Вы позволите пригласить вашего мужа на тур вальса? Лучшего партнера мне не найти.

Луизе захотелось схватить мужа за руку и не отпускать. Ведь с этой дамой Колин флиртовал и гулял по Лондону. Но вместо этого она любезно улыбнулась:

— Конечно.

Она смотрела, как Колин ведет леди Джерси к танцевальной площадке, оживленно болтая с ней. Вдруг он обернулся и взглянул на Луизу с нежностью и любовью. На герцогиню он смотрел совсем по-другому, как и на остальных женщин, с присущим ему обаянием.

У Луизы отлегло от сердца.

Вдруг она заметила двух приближавшихся к ней женщин, тех самых, которые выказали ей свое пренебрежение, и вспомнила, как Джемма увела ее в парк, чтобы снова не встретить их.

Интересно, как они поведут себя сейчас? Но на этот раз обе леди любезно улыбались ей.

— Вас надо поздравить, миссис Макгрегор, — произнесла мисс Харгрейв. — Сезон только начался, а вы уже замужем. Как это приятно!

— Вы знакомы с леди Джеммой Синклер? Представьте нас ей, — попросила мисс Симпсон. — Все буквально ошеломлены. Оказывается, у лорда Гейбриела, этого представительного красивого мужчины, есть сестра! Расскажите нам об этом поподробнее.

— Должна вас огорчить, я мало что знаю, — ответила Луиза. — Охотно побеседовала бы с вами, но вижу мою подругу. Так что извините.

Луиза повернулась и ушла. Это было неучтиво, но она нисколько не раскаивалась. Она действительно увидела молодую леди, показавшуюся ей знакомой. Она сидела в обществе пожилых дам в дальнем углу зала.

Девушка очень удивилась, когда к ней подошла Луиза.

— Мисс Марриман? По-моему, нас представляли друг другу в прошлом году, когда я гостила у тетки в Лондоне?

Мисс Марриман, застенчивая брюнетка, просияла.

— Я вас хорошо помню. Вы, как всегда, выглядите прекрасно, мисс, извините, миссис Макгрегор. Как приятно увидеться с вами снова. Примите мои поздравления с замужеством и наилучшие пожелания.

Луиза села, и они принялись болтать. Вскоре к ним присоединилась Джемма. Ее буквально преследовали две матроны, одолеваемые любопытством.

— Как поживаете? — обратилась Джемма к молодой леди, а потом к Луизе, только более искренним тоном.

Луиза кивнула на танцующих Макгрегора и герцогиню и ответила:

— Прекрасно. — Это была чистая правда.

Джемма улыбнулась, и они втроем оживленно беседовали между собой, пока не кончился танец и Колин не проводил герцогиню прямо в их угол.

Луиза снова представила всех, а потом вежливо намекнула мужу, что следовало бы пригласить на следующий танец мисс Марриман. Молодая леди залилась румянцем.

Колин, уводя партнершу, обернулся и бросил через плечо:

— Только не забудь, любовь моя, что следующий танец мы будем танцевать с тобой. Не обещай его никому.

Оставшись наедине с герцогиней, Луиза пыталась завести с ней разговор. Однако леди Джерси хранила молчание. Луиза слышала от своей тетки, что герцогиня не словоохотлива. Она переводила взгляд с Джеммы на Луизу и наконец промолвила:

— Судя по всему, вы близкие подруги. Лорд Гейбриел всегда имел секреты, но этот случай из ряда вон выходящий! Дорогая леди Джемма, вы должны нам рассказать о том, почему так долго не появлялись в светском обществе. Ваш брат наверняка что-то скрывает.

— Ничего интересного, — ответила Джемма, смягчив улыбкой резкий тон.

— Тем не менее я жду захватывающих подробностей, но, разумеется, не сейчас. Здесь настоящее столпотворение! Салли Форсайт всегда устраивает прекрасные приемы, однако приглашает слишком много гостей даже для такого большого дома, как этот, — язвительно заметила герцогиня. — Я поговорю с одной из патронесс «Олмака», чтобы вам прислали приглашение, вы не против? Разве можно отказать в подобном пустяке сестре лорда Гейбриела? Вот там и посекретничаем.

Луиза окаменела. Но к ее удивлению, Джемма лучезарно улыбнулась и, обняв Луизу, сказала:

— Как это любезно с вашей стороны, леди Джерси. Мы с Луизой будем рады поболтать с вами там, в узком кругу.

Леди Джерси оглянулась на Луизу:

— Жена нашего дорогого лейтенанта, разумеется, тоже получит приглашение. С таким количеством романтических историй и тайн сезон в «Олмаке» в этом году будет одним из лучших.

Луиза произнесла полагающиеся в таком случае слова благодарности, и они втроем еще некоторое время болтали. Едва герцогиня удалилась, как Луиза перевела дух.

— Джемма, ты просто волшебница! — воскликнула она, когда леди Джерси отошла на почтительное расстояние.

Джемма усмехнулась:

— Ты не поверишь, но теперь многие нуждаются в моем обществе. Кстати, леди Сили, она тоже здесь, на балу, и уже любезно поговорила со мной. Она сказала, что ты и Колин, я, лорд и леди Гейбриел должны сидеть за ее столом во время ужина.

В этот момент Луиза заметила в толпе Лукаса и замерла. Джемма тоже заметила его и посмотрела на подругу:

— Мне остаться или уйти?

— Да-да, мне надо с ним поговорить, — ответила Луиза. — Наедине, пожалуйста.

Джемма ускользнула в сторону, и Лукас подошел к Луизе:

— Я слышал, как лакей объявил о твоем прибытии, и понял, что ты замужем. Какой это для меня удар! Могла бы хоть послать записку! Я ведь не принял всерьез твое намерение разорвать нашу помолвку.

Он выглядел оскорбленным — видимо, его гордость была уязвлена, однако признаков страдания на его лице она не заметила. Что касается ее самой, то счастье, обретенное ею в замужестве, полностью уничтожило в ней былое чувство гнева и разочарования, охватившее ее после измены бывшего жениха.

— Лукас, почти всех женщин волнует то, чем занимаются их женихи или мужья с леди или ты сам знаешь с кем.

— Смайти говорит, что все мужчины… Она мягко остановила его.

— Как давний друг — а мы выросли с тобой вместе — я посоветовала бы тебе найти более умного советчика, чем мистер Харрис-Смайт.

— Я был бы тебе прекрасным мужем, Луиза.

— Согласна. Хотя, по сути, наши чувства так и остались дружескими.

Он пожал плечами:

— Возможно. Но так у всех. Влюбленность быстро проходит. Я думаю, что никогда не женюсь.

«До тех пор, пока по-настоящему не полюбишь», — подумала Луиза.

— Но мы по-прежнему друзья? — спросил Лукас.

— Разумеется, — ответила Луиза и протянула ему руку. Лукас поднес ее к губам.

— Мои поздравления, — произнес он. — Желаю тебе счастья. Тебе, но не тому, кого ты мне предпочла.

— Благодарю, — ответила Луиза.

Едва Лукас отошел, как вернулся Колин, чтобы пригласить на танец жену. Он бросил мрачный взгляд вслед Лукасу.

— Он тебя расстроил? Я сверну этому глупцу шею!

— Нет, — ответила Луиза. — Он часть моего детства, моего прошлого.

— Ты не жалеешь, что рассталась с ним? Луиза в недоумении посмотрела на мужа:

— Конечно, нет. Ты мое будущее, моя любовь. Колин сжал ей руку, она улыбнулась ему, и он повел ее танцевать.

Джемма между тем оказалась в затруднительном положении. Ускользнув от двух леди, вознамерившихся хоть что-нибудь выведать у нее, Джемма столкнулась лицом к лицу с Арнольдом Катбертсоном.

— Мистер Катбертсон, — тихо произнесла Джемма. — Вам тоже удалось достать приглашение на бал. Разве вы не получали мою записку?

— Не было времени прочесть ее. Встречался с торговцем шерстью, — объяснил он. — С моей стороны было бы крайне невежливо не посетить ваш первый бал. Миссис Форсайт была сама любезность, когда я уведомил ее о наших с вами отношениях. Я бы никогда не осмелился сделать шаг первым, если бы вы не воспользовались вашим шансом и не оказались в таком обществе. Должен вам сказать, что ваш брат довольно гладко выпутался из такого неловкого положения. Леди Джемма! Боже мой, моя мать никогда не поверит в это!

Джемма окинула Арнольда неприязненным взглядом.

— А если бы свет не принял меня? Если бы мой брат не признал меня своей родственницей? Простушка, сирота мисс Смит была бы по-прежнему недостойна вас? Вы не прошли бы мимо, не заметив меня?

Отношение к ней Арнольда всегда было расчетливым, а теперь стало просто циничным.

— Вы сейчас крайне возбуждены, Джемма. — Сын сквайра, по своему обыкновению, говорил напыщенным тоном. — Но это не ваша вина, это свойственно женщинам, я знаю. Своим волнением вы напоминаете мне беспокойство моих родителей. Мой отец не имеет титула, но его род уходит далеко в прошлое. Я должен помнить о репутации своей семьи так же, как и о своей.

— Конечно, — заметила Джемма холодным тоном. Однако казалось, что он ничего не замечает.

— Знаю, вы весьма благоразумны. Впрочем, вы всегда были благоразумны, мне больше всего нравилась в вас именно эта черта.

— В самом деле?

— Но сейчас, когда все выяснилось насчет вашего происхождения, мы можем все предать огласке. Я имею в виду — объявить в газетах о нашей помолвке. Кроме того, вы можете приобрести свадебное платье перед тем, как через неделю-другую мы вернемся в Йоркшир. Надеюсь, брат даст вам приличное приданое, а? Вы не догадываетесь, насколько приличное? По крайней мере несколько сот фунтов, несомненно. Тогда я смогу купить двух премированных породистых баранов и пастбище к северу от владений моего отца, я давно положил глаз на этот кусок земли.

Джемма изумленно уставилась на него:

— Арнольд, то есть мистер Катбертсон. Насколько бы заманчивой ни выглядела идея приобрести двух премированных баранов, вы должны помнить, что еще не сделали мне предложения. А я не ответила вам согласием.

— Но все и так ясно, — заявил Катбертсон. — Я только ждал, когда все прояснится с вашей семьей и вашими родственными связями.

— Для того чтобы определить, достаточно ли я хороша для вас, — произнесла Джемма.

— Ну, я бы так не сказал…

— А я бы не сказал, что вы вообще достаточно хороши для этой леди.

Джемма подняла глаза и увидела Мэтью Фаллона, высокого, изысканного в черном фраке и темно-желтых панталонах, в начищенных до блеска туфлях, с безупречно повязанным галстуком. На его фоне бедный мистер Катбертсон выглядел неуклюжим деревенским увальнем, чем-то напоминавшим одного из его йоркширских баранов.

Арнольд Катбертсон удивленно смотрел на незнакомого ему мужчину.

— Полагаю, вы обознались. Это какое-то недоразумение.

— Нет, мистер Катбертсон, никакого недоразумения нет, — твердо произнесла Джемма, словно тяжкое бремя свалилось с ее плеч. — Вы слишком много на себя берете. Передайте вашей сестре от меня привет, когда вернетесь домой. Я всегда ценила ее дружбу, и скоро я напишу ей. Но о помолвке между нами не может быть и речи.

— Это внимание вскружило вам голову, — проговорил Арнольд. — Когда вы успокоитесь…

— Не советую вам говорить в таком тоне с мисс Смит, — прервал его Фаллон. Его серые глаза сверкали. — И если не хотите, чтобы вас научили более приличным манерам, я бы посоветовал вам изменить тон.

Сын сквайра побагровел. С оскорбленным видом он поклонился и удалился прочь.

Джемма не могла сдержать улыбки.

— Капитан Фаллон, не думала, что вы явитесь на бал в таком решительном настроении. Кстати, присланная вами шаль прелестна, благодарю вас.

Фаллон улыбнулся:

— Мне передала мисс Крукшенк, прошу прощения, миссис Макгрегор, что она сделает все, чтобы раздобыть для меня приглашение. Как бы то ни было… — Он запнулся, а она ждала с замирающим сердцем. — Я подумал, что рядом с вами должен быть кто-то, кто позаботился бы о вас. Кстати, что это за олух, который, по-видимому, решил вас оскорбить?

Джемма едва удержалась, чтобы не рассмеяться, но это было бы невежливо с ее стороны.

— Я потом все объясню. Но должна заметить, что я больше не мисс Смит.

Она рассказала ему о том, что лорд Гейбриел признал ее своей сестрой и ее положение в обществе изменилось к лучшему.

— Рад за вас, — ответил Фаллон.

Он смотрел на нее так, как и прежде, в его взгляде удивительным образом сочетались твердость и с трудом сдерживаемая, почти не скрываемая страсть, что совсем не походило на охваченного благоговением перед выпавшей на его долю удачей мистера Катбертсона, желавшего заполучить весьма состоятельную и столь внезапно изменившую свое социальное положение невесту.

— Я полагаю, что до ужина будет еще один танец, — сказала Джемма.

— Вы не окажете мне честь?

Обещала ли она этот танец кому-либо из молодых людей, окружавших ее, когда у нее появилось имя, нет, титул? Она не могла вспомнить, впрочем, это не имело никакого значения. Музыканты заиграли вальс, и Джемма протянула капитану руку. Во время танца Джемма вспомнила о поцелуе прошлой ночью. Как жаль, что нельзя повторить его прямо сейчас.

Золушка разрушила тяготевшее над ней проклятие, волшебство стало реальностью. Джемме хотелось танцевать всю ночь до рассвета. Но музыка стихла. Танец закончился, они отошли друг от друга, он вежливо поклонился, она присела в реверансе и выпустила его руку.

Их тут же окружили, с ней хотели говорить, хотели завладеть ее вниманием, но Джемма ничего не замечала, пока ее не окликнула Луиза.

— Капитан Фаллон, и вы здесь! — приветствовала его Луиза. — Я так рада. Вы непременно должны перекусить вместе с нами.

Они пошли ужинать, Джемма не выпускала руки капитана.

Меньше всего в данный момент ей хотелось есть.

Ужин был превосходный, хотя позже Джемма не могла припомнить, что именно ела. Салли Форсайт весело болтала за столом, поминутно заставляя всех смеяться, в то время как ее степенный муж выполнял свою роль хозяина, следил, чтобы тарелки у гостей, как и бокалы, не пустовали.

Джемме не нужно было шампанское, в ней бурлило веселье. Она наконец-то обрела семью, ее брат, казалось, был готов выполнить любую ее просьбу. По одну сторону рядом с ней сидел капитан Фаллон, по другую — Гейбриел, Джемма была счастлива и благодарна судьбе.

Она рассказала Гейбриелу о том, что Фаллон ищет свою пропавшую сестру.

— Сначала я поехал в Клапгейт, в Харфордшир, — объяснял капитан.

Луиза, сидевшая напротив, уронила вилку, и она звякнула о тарелку из китайского фарфора. Луиза покраснела.

— Извините, — пробормотала она. Нахмурившись, Колин подал ей вилку. Побледнев, Луиза отвернулась, не желая смотреть в помрачневшие глаза мужа.

— Затем на запад, в другие места, но нигде я не напал на след моей сестры, — печально произнес Мэтью.

Гейбриел внимательно его слушал, давал советы, делал замечания.

Психея обратилась к Джемме:

— Мы устроим бал, знаменующий ваш выход в свет. Если, конечно, вы дадите нам время.

Психея повела глазами в сторону капитана Фаллона. Она подумала, что Джемма вполне может выйти замуж, не дождавшись бала.

В этот момент слуга, склонившись, что-то говорил Фаллону, а тот кивал.

Едва закончился ужин, как Мэтью отвел Джемму в сторону.

— Мне только что передали списки пассажиров, покидающих Дувр, от нанятых мною полицейских агентов. Наш хозяин любезно предоставил мне свой кабинет, чтобы я просмотрел эти бумаги прямо здесь. Я не хотел бы омрачать вам вечер, но завтра кончается срок, которым мне угрожал поверенный, поэтому дорог каждый час.

— Конечно, — кивнула Джемма. — Я понимаю.

Капитан Фаллон удалился, а Джемма прошла в бальный зал, где ее окружили молодые люди и стали наперебой приглашать на танец.

Однако бал без Мэтью Фаллона утратил для нее прежнее очарование.

Джемма подумала, что капитану не помешало бы хоть немного отдохнуть после столь тщательного изучения списков с именами пассажиров и названиями кораблей. Поэтому, когда мимо нее проходил лакей, неся серебряный поднос с угощениями, она, взяв бокал вина, отправилась в кабинет хозяина дома. Конечно, она могла попросить слугу отнести вино, но ей хотелось провести несколько минут наедине с Мэтью.

Один из слуг указал ей нужную дверь, она постучала, повернула ручку и вошла. Внутри за огромным письменным столом сидел Фаллон. Он уже распечатал и просмотрел три пакета с бумагами, весь стол был завален листами. Отчаяние, написанное на его лице, пронзило ей сердце.

Она подала ему бокал вина:

— Выпейте немного.

— Благодарю вас, — ответил Мэтью. Он сделал глоток и попытался улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса.

— Так ничего и не нашли? — спросила она, едва не плача.

Он покачал головой.

— Мне осталось прочитать еще один корабельный список и несколько листов из Плимута. Но я велел сыщикам искать молодую леди лет восемнадцати, не обращая внимания на то, как ее зовут. Есть две девушки примерно такого возраста, но по описанию они не похожи на мою сестру. — Он провел ладонями по лицу. — Понимаете, я не видел ее столько лет. И я могу ошибаться на этот счет. Джемма, у меня такое чувство, будто я теряю ее, и если то, что сказал мерзавец поверенный, правда и я упущу последний шанс найти ее, то никогда не прощу себе этого.

Несмотря на его мрачный тон, сердце Джеммы радостно подпрыгнуло, когда он назвал ее по имени. Она подошла к столу и смотрела, как он распечатывает последний пакет.

Фаллон, затаив дыхание, принялся рассматривать списки имен: там были купцы и банкиры, семьи, отправлявшиеся путешествовать на каникулы, молодые люди, уезжавшие за границу учиться или просто посмотреть мир. Джемма скользила взглядом по именам, удивляясь про себя, как много уезжает и приезжает людей и как вообще можно найти одну потерявшуюся девушку среди такого количества народу.

Мэтью окончил просматривать первый лист и отложил в сторону вместе с другими, затем взял в руки второй. Внезапно он замер.

— Вы нашли девушку, по описанию похожую на Клариссу? — воскликнула Джемма.

— Нет, но я узнал одно имя. Что… — Он схватил лист бумаги. Его палец заскользил по списку имен. — Вот! П. Неблстон из Клапгейта.

— Из Клапгейта? — Джемма всмотрелась в лист. — Молодая девушка упоминается как сопровождающее лицо?

— Нет, он путешествует вместе с сыном десяти лет, вот и все. Но у меня такое чувство, что это стоит проверить. Оказывается, этот Неблстон покидает Англию точно в тот срок, о котором так угрожающе говорил Темминг. — Он быстро прочел оставшиеся имена пассажиров и принял решение. — Я отправляюсь немедленно. Едва успею добраться до Дувра до отхода корабля, даже если буду скакать всю ночь. Сожалею, но не могу остаться до конца бала, мисс… леди Джемма.

Она кивнула:

— Это не имеет значения. У вас более важное дело.

— У меня даже нет времени вернуться в гостиницу, чтобы переодеться, — сказал Фаллон.

Его выручил Гейбриел.

— Я немедленно пошлю слугу за сапогами, — сказал он, — а также за прочим снаряжением для верховой езды, и велю оседлать моего лучшего скакуна.

И тут у Джеммы возникла идея. Она отозвала хозяйку в сторону и сказала:

— Салли, во время ужина вы говорили, что иногда катаетесь верхом в парке. Вероятно, у вас есть костюм для верховой езды, не могли бы вы дать мне его взаймы?

Салли удивилась, но тут же кивнула.

— Вы немного выше и худее, чем я, но если затянуть его потуже, он вполне сгодится. Только все это очень неприлично.

— Я знаю. Но я должна.

— Я пошлю слугу, чтобы велел груму седлать мою лошадь. Это смирный, но очень выносливый мерин. Он не отстанет от коня капитана, тем более с такой легкой ношей. Я бы не выдержала и десяти миль, но если вы хорошая наездница, то все получится. Пойдемте.

Они выскользнули из зала и поднялись в гардеробную Салли, где с помощью камеристки Джемма быстро переоделась. По иронии судьбы костюм оказался темно-синего цвета, отделанный красной тесьмой. Еще была шляпа с вуалью. Джемма завязала тесемки под подбородком и откинула вуаль.

— Передайте Луизе, что я уехала, — сказала она Салли. — Луиза поймет. А Гейбриелу пока ничего не говорите. Он может и не отпустить меня!

Салли усмехнулась, повела Джему по задней лестнице, и та незамеченной выскользнула из дома.

На конюшне она застала Мэтью, сидевшего верхом на высоком черном коне. Грум подвел Джемме другую лошадь, с дамским седлом.

Мэтью взглянул на нее:

— Джемма! Это безумие!

— Капитан Фаллон, я еду с вами!

Джемма сделала знак груму подсадить ее, молясь, чтобы ее лошадь вела себя смирно.

Фаллон никак не мог успокоиться.

— Вернитесь домой. Или хотя бы возьмите с собой компаньонку, как насчет вашей подруги?

— Луиза не ездит верхом, — ответила Джемма, усаживаясь поудобнее.

— Леди Гейбриел?

Джемма покачала головой. Такая мысль приходила ей в голову, но она опасалась, что Психея не поедет и Джемме не позволит.

— Вы сами говорите, что времени мало. К тому же ставка слишком велика, чтобы волноваться насчет приличий. Мэтью, если вы найдете свою сестру, вам наверняка потребуется помощь женщины. Ваша сестра уже взрослая. Неизвестно, в каком она сейчас состоянии… Поймите, мне просто необходимо ехать.

— Но вы рискуете своей репутацией, едва войдя в высшее общество. Это не шутки — скакать ночью одной с мужчиной. Ваш брат наверняка вызовет меня на дуэль!

— Он все поймет, — заверила капитана Джемма. — Ведь это ради спасения вашей сестры!

Джемма натянула поводья, капитан окинул ее критическим взглядом.

— Вы умеете ездить верхом?

— Я брала уроки в пансионе, — ответила она. Так оно и было. Она отчетливо вспомнила два или три урока, спокойные прогулки на лошадях по близлежащему парку, полдюжины девочек, сидящих на неповоротливых деревенских лошадях, вытянувшихся в одну линию. Прижавшись коленом к передней луке седла, Джемма молилась, чтобы этот ужасный мерин не сбросил ее на землю. Джемма понимала, что ее поступок граничит с безумием, но ради Мэтью она готова была на все.

Мэтью обратился к груму:

— У вас есть еще одна оседланная лошадь?

— Есть, сэр, лошадь мистера Форсайта. Я оседлал обеих, не знаю, зачем приказали седлать коня госпожи в такой неурочный час.

— Очень хорошо, вы поедете снами на тот случай, если леди потребуется сопровождение, чтобы вернуться домой, — распорядился Мэтью.

Н атот случай, если она не выдержит, подумала Джемма, и поклялась себе, если понадобится, скакать на этой лошади туда и обратно и не быть им обузой.

— Поехали, нельзя терять ни минуты, пока еще светит луна, — сказал Мэтью. Он повернул своего скакуна, который бил копытом, храпел, но быстро успокоился под твердой рукой наездника, и рысью выехал из конюшни.

Джемма послала лошадь вперед, ударив ее каблуками, и с облегчением заметила, как вслед за первым конем без дальнейших понуканий пошел ее смирный мерин, словно понимал ее и хотел помочь. Грум смотрел на них словно на умалишенных и, не проронив ни слова, последовал за Джеммой.

Глава 18

Они скакали по лондонским улицам, даже в такой поздний час заполненным повозками, экипажами и всадниками. Миновав широкие, ярко освещенные улицы Уэст-Энда, они помчались по узким и мрачным улочкам пригорода и выехали на дорогу посреди вересковых полей.

Иногда выплывавшая из-за облаков луна ярко освещала своим сиянием дорогу, и тогда капитан пускал своего скакуна легким галопом. Джемме ничего не оставалось, как переводить свою лошадь на более быстрый аллюр и изо всех сил держаться на лошади. Она скакала позади Мэтью, и он не видел ее лица, на котором отчетливо отражался страх. К счастью для Джеммы, ее мерин менял свою скорость в зависимости от скорости коня капитана: спокойно трусил по темным тропинкам, переходил на шаг, если путь был едва различим, и пускался рысью, когда дорога была ровная и ее освещала луна.

Ощущение, что под тобой движется живое существо, было поразительным, необычным. Поначалу ей даже доставляло удовольствие чувствовать ровный мерный ход сильного животного, ощущать исходившее от него тепло, похлопывать его по грубой шерсти. Однако положение в дамском седле, в котором приходилось ей скакать как женщине, оказалось довольно-таки неестественным, возможно, оттого, что у Джеммы было мало опыта, и, когда у нее немного погодя затекли ноги, она испугалась, что из-за полного их онемения может свалиться вниз с лошади. Икры и бедра были судорожно сжаты, спина одеревенела, поэтому она все время ерзала в седле, стараясь в то же время не потерять равновесие.

Если бы она упала с лошади, то поставила бы капитана перед выбором: либо мчаться дальше на поиски сестры, либо задержаться в пути, чтобы позаботиться о глупой женщине, которой, несмотря на все уговоры, пришла в голову блажь ехать вместе с ним.

Сердился ли он на нее? Пока они мчались рысью или галопом, разговаривать было невозможно, к тому же Мэтью не отрывал взгляда от дороги, и Джемма не осмеливалась его отвлекать.

Грум ехал позади и тоже хранил молчание, поэтому тишину нарушал лишь топот лошадиных копыт. Иногда до их слуха долетало уханье филина, потом где-то рядом запел соловей, невидимый в темноте, его песня была пронизана щемящим чувством печали. Постепенно мыслями Джеммы завладела Кларисса. Она поехала с капитаном ради ее спасения, поставив себя на место пропавшей девушки. Одному Богу известно, что с ней случилось. Джемме страшно было об этом подумать.

К тому времени, когда зашла луна и все вокруг окутала непроницаемая тьма, лошади стали выбиваться из сил. Всадники не жалели ни себя, ни лошадей, их подстегивало нетерпение и настойчивость Мэтью. Но в глубине души Джемма не могла не отдать ему должное, ведь каждая минута была дорога.

Они ехали по незнакомой местности, совершенно пустынной, без всякой надежды найти гостиницу и отдохнуть несколько часов. Джемма вспомнила свое возвращение из Брайтона, когда ее не интересовала гостиница. Однако кучер, правивший экипажем, знал все их наперечет.

— Я ездил по этой дороге несколько лет назад, — донесся из темноты голос Мэтью. Впереди Джеммы маячил лишь его силуэт на большой черной лошади. — По моим расчетам, мы уже должны были подъехать к деревне, но сейчас слишком темно, чтобы продолжать путь.

Он натянул поводья, и уставшее животное опустило голову и захрапело.

— Тебе известна эта дорога? — спросил Мэтью грума.

— Нет, сэр, — ответил конюх. — Я родился и вырос в Лондоне, сэр. Кроме того, мне кажется, что моя лошадь захромала. Может быть, она потеряла подкову.

— Слышите, где-то неподалеку журчит вода. Судя по всему, рядом с дорогой течет ручей. Надо напоить лошадей, заодно там и отдохнем до рассвета.

Мэтью спрыгнул с коня и подошел к ней, чтобы помочь. В противном случае она свалилась бы с лошади. Когда он приподнял ее и опустил на землю, она не почувствовала ног, они затекли.

Но он не выпускал ее из объятий, вскоре она ощутила покалывание в ногах и поняла, что к ним возвращается чувствительность. Мэтью прислонил ее к стволу небольшого дубка, росшего подле дороги; чтобы не упасть, она ухватилась за одну из его ветвей.

— Я чувствую себя вполне нормально, — храбро солгала Джемма.

Она не видела выражения его лица, но в его словах явно звучало недоверие.

— Отдохните здесь, а я пока напою лошадей.

У Джеммы пересохло во рту, и она направилась туда, где слышался плеск воды.

— Встаньте чуть выше по течению от места водопоя лошадей, там вода чище, — посоветовал Мэтью. Она так и сделала, затем опустилась на колени и, сложив ладони ковшиком, принялась черпать воду и пить. Пила, пила и никак не могла напиться.

Капитан отвел лошадей к дороге и привязал к дереву. Джемма попробовала встать, однако ноги не слушались. Она с трудом выпрямилась и стала подниматься по пологому склону ручья.

Мэтью уже поджидал ее. Он протянул ей руку — в темноте его ладонь была почти неразличима — и крепко схватил ее за запястье.

— Сюда, — произнес Мэтью, накинул ей на плечи свою куртку и повел Джемму к укрытию между деревьями, туда, где место было поровнее. — Ложитесь и попытайтесь уснуть. Я буду от вас всего в нескольких шагах — если что, зовите.

Он помог Джемме расположиться, расстелил на голой земле свою куртку, чтобы она легла на нее. Затем до ее слуха донеслись слабый хруст и шорох, это Мэтью устраивал себе ложе чуть поодаль от нее. Грум уже храпел вовсю.

Джемме казалось, что она не сможет уснуть на земле. Она прикрыла глаза, решив, что просто полежит до рассвета. Где-то поблизости заквакала лягушка, захлопал крыльями филин, встревоженный их присутствием. Рядом застрекотало какое-то насекомое. Джемма не заметила, как провалилась в сон.

Когда она приоткрыла глаза, то очень удивилась, обнаружив, что уже светает. Ночной мрак уступил место предрассветным сумеркам, она слышала, как где-то неподалеку щипали траву лошади, затем пропела птица.

Мэтью уже проснулся и хмуро смотрел на небо. Ах да, Кларисса, корабль уплывает из Дувра. Им надо торопиться.

Джемма попыталась приподняться, но ее мышцы протестующе заныли. Тело словно одеревенело.

Мэтью подошел к ней и протянул руку. Сдержав стон, Джемма поднялась.

— Вы сильно устали? — участливо спросил капитан.

— Немножко, — ответила Джемма.

Мэтью пошел будить грума. Джемма, забравшись в укромный уголок, справила нужду. Затем спустилась к воде, чтобы вымыть руки, лицо и напиться. Кое-как приведя в порядок волосы, она вернулась к месту своего ночлега и надела шляпу. Теперь отовсюду уже доносился птичий щебет и пение.

Тем временем мужчины осмотрели лошадей. Мэтью взглянул на Джемму и с сомнением покачал головой:

— Третья лошадь охромела. Конюх отведет ее в близлежащую деревню и останется ждать там. Вы не привыкли к таким трудным переездам, леди Джемма. Оставайтесь с ним.

Джемма упрямо вздернула подбородок.

— Да, я проскакала довольно много. Но здесь не останусь. Уверена, что вам понадобится моя помощь.

— Как вам угодно.

Он подсадил ее в седло. Джемма закусила губу, чтобы не застонать от боли, наконец уселась и взяла в руки поводья.

Капитан отдал несколько монет конюху, и они снова пустились в путь. Уже совсем рассвело, когда они снова выбрались на проезжую дорогу.

При солнечном свете капитан, похоже, решил наверстать упущенное время. От боли у Джеммы на глаза навернулись слезы, но она виду не подавала. Пытаясь удержаться в седле, она в то же время заставляла мерина скакать с максимальной для него быстротой.

Они миновали несколько деревень, пока наконец не увидели впереди берег моря, а потом и сам Дувр.

На этот раз капитан, видимо, вспомнив дорогу, поскакал прямо в порт, туда, где у причалов стояли на якорях корабли и лодки, где царила портовая суета, вызванная предстоящим попутным отливом.

Мэтью знал название нужного ему судна, поэтому промчался вдоль пирса, пока не увидел разыскиваемый им корабль. .

— Вот «Мерри Партридж», — сказал он, кивнув на небольшое, покачивавшееся на волнах судно. — Подождите меня здесь, я спрошу у капитана, на борту ли уже мистер Неблстон.

Джемма кивнула. Ее лошадь вскинула и опустила голову, вид у нее был такой же усталый, как и у всадницы. Джемме, сидевшей высоко в седле, было удобно наблюдать за царившей вокруг суматохой. Портовые грузчики катили бочки и перетаскивали большие тяжелые ящики. Уличные разносчики торговали горячими пирожками, мальчишки носились туда и обратно, выполняя какие-то поручения. Внимание Джеммы привлекла подошедшая к корабельному трапу группа людей, по всей видимости семья. Однако единственной женщиной, судя по внешнему виду, там была мать, впереди шли ее дети. Ни один из них по возрасту не подходил на сестру Мэтью.

Вздохнув, Джемма продолжала наблюдать.

В этот момент вернулся Мэтью.

— Неблстон еще не прибыл на судно, хотя оно отплывает через полчаса. Я пойду к начальнику порта, еще раз все проверю. — Вид у Мэтью был встревоженный.

Джемма с болью смотрела ему вслед. Затем снова стала наблюдать.

Появилась молодая женщина с мужчиной в коричневом сюртуке, Джемма пристально ее разглядывала. Могла ли быть сестра капитана такой полной? Но когда женщина повернулась к ней лицом, Джемма сразу поняла, что она намного старше Клариссы.

Неужели их бешеная скачка окажется бесполезной?

В этот момент показалась карета, из нее вылез высокого роста сухопарый джентльмен и сразу позвал на помощь стоявших поблизости матросов.

— Поторопитесь, я должен быть на корабле до поднятия якоря, — сказал он и сунул несколько монет им в руки.

Матросы принялись отвязывать его багаж и переносить на борт судна.

— Мэтью, где же ты? — прошептала себе под нос Джемма. Она наблюдала, как с помощью грума неуклюже выбрался из кареты мальчик. Была ли с ними леди?

Нет, только служанка, чуть старше мальчика, она несла целый ворох свертков. У Джеммы учащенно забилось сердце. Между тем из кареты никто больше не вышел.

Возможно, это не Неблстон, а кто-то другой?

В этот момент один из матросов спросил:

— Сэр, что сказать капитану, кто поднялся на борт? Мужчина ответил:

— Неблстон, и поторопитесь. Гарольд, судно вот-вот отправится.

Да, это он! Надо как-то сообщить Мэтью. Джемма неловко спрыгнула с лошади и прислонилась к ней, ожидая, пока ноги вновь обретут чувствительность.

Неблстон направился к трапу, за ним последовали мальчик, матрос и девочка-служанка. Платье на ней было поношенное, неопределенного серого цвета. Джемма заметила, как девчушка, уронив сверток, быстро наклонилась и подняла его. У нее была гибкая девическая фигура и едва намечавшиеся груди. Несмотря на небольшой рост, она выглядела старше, чем могло показаться на первый взгляд.

— Мэтью! — крикнула Джемма. Он шел от конторы начальника порта, но был еще далеко. Джемма не переставала махать ему рукой, и он бросился бежать. Однако Неблстоны уже перебрались на борт судна, и матросы стали отвязывать трап.

Отпустив лошадь, Джемма, пошатываясь, устремилась к трапу, который еще не успели убрать.

— Стойте! — крикнула она стоявшему рядом матросу.

— Мы отчаливаем, мисс, — ответил тот. — Начинается отлив.

Тряхнув головой, Джемма взошла на трап и посмотрела на палубу. Неблстоны уже скрылись. В поле зрения осталась только служанка. Джемма что было сил закричала:

— Кларисса! Девушка оглянулась.

Глава 19

Джемма стояла на трапе, пока Мэтью не добежал до нее и, схватив за руку, не втащил на судно. Уже с борта он окликнул портового чиновника, который неторопливо шел за ним и теперь, вытаращив от изумления глаза, смотрел на них с причала.

— Позаботьтесь о моих лошадях! Я вознагражу вас за эту услугу, как только вернусь. Один из матросов убрал трап, остальные развязывали швартовочные веревки, удерживавшие судно у причала. В тот самый момент, когда они очутились на палубе, судно отчалило, морской отлив уносил его прочь от берега.

Джемма смотрела на незнакомую девушку в поношенном платье.

— Как тебя зовут? — спросила Джемма. Девушка прикусила губу.

— Они зовут меня Мэри, — пробормотала она. Мэтью наклонился, чтобы рассмотреть ее лицо.

— А как твое настоящее имя? — спросил он ласково. Девушка смутилась. У нее были карие глаза, волосы, выбивавшиеся из-под шляпы, такие же светлые, как у Мэтью, только с рыжеватым оттенком. Лицо продолговатой формы, однако подбородок не выдавался вперед, зато лоб, высокий и чистый, был точь-в-точь таким, как у Мэтью.

Мэтью побледнел.

— Как тебя звали до того, как забрали из приюта? Или из родительского дома?

— Откуда вы знаете? — испуганно спросила девушка. — Неужели вас за мной послала хозяйка приюта, чтобы отвезти назад? Пожалуйста, не надо. У меня не самый добрый хозяин, но он меня по крайней мере не бьет.

Джемма судорожно сглотнула.

— Хозяйка ушла из приюта, — сообщила она девушке. — И никто больше не будет грубо обращаться с тобой. Но как все-таки тебя зовут?

Выражение лица у девушки оставалось настороженным, она переводила взгляд с Джеммы на Мэтью.

— Мама звала меня Клариссой, но она умерла, и мне некуда было податься.

Джемма взглянула на Мэтью и снова обратилась к девушке:

— У тебя был брат?

— Был, но он ушел в море. Хозяйка приюта сказала, что он погиб, — девушка едва сдерживала слезы, — и надела мне на руку траурную повязку.

— Я не умер, Кларисса, — взволнованно заговорил Мэтью. — Они лгали и тебе, и мне. Я не знал, что тебя отправили в приют, и не переставал искать. Ты меня не узнаешь?

Девушка уставилась на него:

— Мэтью, неужели ты?

Он взял свертки, которые она держала, бросил на палубу и сжал ее руки в своих.

— Да, я. Вернулся целый и невредимый и, слава Богу, нашел тебя.

Она вздохнула и бросилась ему на шею. Слезы текли у нее по щекам.

Мэтью прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

— Мэри, иди сюда. Гарольд ждет тебя, — раздался чей-то голос. — Где ты там замешкалась, девчонка? Или тебе надо дать шлепка?

Кларисса задрожала, вытирая щеки и явно намереваясь бежать, но Мэтью удержал ее.

— Если ты хоть пальцем дотронешься до моей сестры, пожалеешь об этом, — резко проговорил Мэтью, кипя от ярости.

— В чем дело? — спросил Неблстон. — Хотите отнять у меня прислугу? С какой стати? По какому праву, сэр?

— Эта леди моя сестра, дворянка по происхождению. Хотелось бы знать, каким образом вы заполучили ее в качестве прислуги?

Неблстон растерялся:

— Это неправда. Она все выдумывает.

— В самом деле? Значит, она и раньше заявляла об этом? — с металлом в голосе произнес Мэтью. — Однако не в ваших интересах было верить ей.

— Я… дело в том… я не…

— Как она оказалась у вас в качестве прислуги? — спросила Джемма.

— Я заплатил за нее хозяйке приюта, которая определяла на работу своих воспитанниц. Я был с девочкой очень добр.

— Итак, вы купили ее, превратив в рабыню. Ладно, мы еще поговорим с вами о вашей роли в этом деле, сэр, — угрожающе пообещал Мэтью.

Неблстон поморщился:

— Но мой сын желает чаю! У него больная нога, он требует заботы! Я обещал его матери…

— Придется вам самому заботиться о вашем сыне, — заявил Мэтью. — Моя сестра останется со мной.

Неблстон выпрямился во весь рост.

— Я хорошо относился к девочке. Она должна быть мне благодарна.

— Ни черта подобного! — пробормотала Кларисса, дерзко глядя на своего хозяина.

Мэтью пропустил мимо ушей вульгарное выражение сестры, обнял ее за плечи, а Неблстон стал пятиться к своей каюте. Джемма с трудом сдержала смех.

Палуба качалась у них под ногами, они находились на борту судна, плывшего на материк, о возвращении назад не могло быть и речи.

— Пойду справлюсь насчет каюты, — сказал Мэтью. — Надеюсь, на этом жалком суденышке найдется для нас местечко. Кларисса, оставайся с леди Джеммой, я скоро вернусь.

Девочке не хотелось расставаться с братом, но она скрепя сердце отпустила его руку.

— Ничего не бойся, — успокоила ее Джемма.

— Ты вернешься, не бросишь меня? — обратилась Кларисса к брату.

— Нет, клянусь тебе, — с болью произнес он.

Кларисса, когда Мэтью ушел, крепко ухватилась за руку Джеммы. Они стояли и смотрели на чаек, летавших над палубой и оглашавших воздух своими хриплыми криками.

— Ты бывала на море? — спросила Джемма у девушки. Кларисса мотнула головой.

— Мистер Неблстон сказал, что мы поедем во Францию, что он снял там коттедж. А по-моему, он просто хотел убежать от кредиторов. Его слуга мне сказал, что мистер Неблстон — азартный игрок, не платит ему жалованья, и слуга решил уйти от него.

Джемма вспомнила предупреждение поверенного, и ей стало не по себе. Ведь еще немного, и они опоздали бы.

— Я часто думала о том, что могу утонуть, как утонул мой брат. Мне снились страшные сны, я видела, как он тонет, а проснувшись, думала, что его даже не похоронят, он так и останется на дне. И я навсегда останусь служанкой. Буду подавать завтрак, разводить огонь и выносить ночной горшок.

Джемма обняла ее за плечи.

— Но то, что произошло с тобой сейчас, не сон. Твой брат вышел в отставку и никогда больше не покинет тебя.

Кларисса смотрела на вздымавшиеся вокруг корабля волны, на солнечные блики, игравшие в морской пене.

— Хотелось бы на это надеяться. А вы уверены, что этот чертов корабль не потонет?

Джемма вздохнула. Нужно время, подумала она, чтобы Кларисса стала по-другому относиться к жизни, обрела уверенность в себе, научилась правильно говорить!

— Не утонет. Когда доберемся до Кале, пересядем на другой корабль и отправимся в Англию.

Мэтью вернулся раздосадованный.

— Как я и опасался, все каюты заняты.

— О Боже! — произнесла Джемма. — Значит, весь день мы проведем на палубе?

Мэтью покачал головой:

— Не волнуйтесь. Я заплатил одному торговцу, он уступит вам свою койку. Я же устроюсь в общей каюте. Кроме того, я заказал две каюты на обратный рейс.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — весело произнесла Джемма и обратилась к Клариссе: — Дорогая, ты не голодна? Не хочешь ли чашку чая?

Кларисса кивнула.

— Я всегда хочу есть, — ответила она. Щупленькая, невысокого роста, девочка едва доходила брату до плеча. Джемма подумала, была ли мать Клариссы такого же хрупкого телосложения, или у Клариссы это от постоянного недоедания в приюте. Мэтью нахмурился было, но когда Кларисса робко посмотрела на него, улыбнулся:

— Тогда пойдем посмотрим, есть ли здесь какая-нибудь еда.

— А мы не встретим мистера Неблстона? — испуганно спросила Кларисса. — А то он отругает меня, а то и поколотит.

— Никто тебя пальцем не тронет, — успокоил он девочку. — Я не позволю.

Кларисса взяла его за руку, и они ушли.

Теперь, когда Кларисса была спасена, путешествие через Ла-Манш походило на развлекательную прогулку. Джемма впервые в жизни оказалась на борту корабля и наслаждалась его мерным покачиванием, морским воздухом, ее завораживали необъятные водные просторы.

Часть дня они провели на палубе, наблюдая за чайками, время от времени нырявшими в воду, чтобы поймать рыбу. Джемме не хотелось сидеть, так же как и Клариссе, которая махала рукой проплывавшим мимо них рыбацким лодкам и кораблям, плывущим через Ла-Манш. Позже они спустились вниз, где в каюте их ждал обильный обед. Когда корабль причалил в Кале и начал готовиться к обратному вояжу через канал, они все вместе перебрались в более удобную большую каюту, состоявшую из небольшой гостиной и двух примыкавших к ней спален, одна — для дам, другая — для Мэтью.

Джемма помогла Клариссе приготовиться ко сну. Стюард принес им теплой воды и мыло. Правда, у них не было ночных рубашек, поэтому Кларисса легла в постель в старенькой сорочке.

— Он не сердится на меня? — спросила Кларисса. После сытного обеда ее клонило в сон, да и день выдался бурный и беспокойный.

— Мэтью? Конечно, нет. С какой стати он должен на тебя сердиться? — спросила Джемма.

— Ну, не знаю. Просто так. Я пыталась написать ему, но у меня не было денег, чтобы отправить письмо. К тому же хозяйка приюта наверняка выбрасывала мои письма.

— Он твой брат, и он любит тебя. И в твоем исчезновении винит только себя самого. Хотя повинен не он, а его поверенный Темминг. Сейчас он сидит в тюрьме.

— В тюрьме? — обрадовалась Кларисса. — Ведь это он отвел меня в приют после смерти мамы.

Когда Кларисса уснула, Джемма вышла из спальни и тихонько прикрыла дверь.

Мэтью ждал ее в гостиной, задумчивый и мрачный. Сердце у Джеммы болезненно сжалось.

— Она уснула. С ней все хорошо, Мэтью. Вот только руки и ноги у нее сплошь в синяках.

— Неблстон? Он отведает у меня хлыста. Боюсь, это потревожит Клариссу, иначе не стал бы это откладывать надолго.

Джемма вздохнула:

— Я полагаю, что это мальчик. Кларисса рассказывала, что у него ужасный характер. Он был целиком на ее попечении, щипал ее и бил, требуя, чтобы она исполняла все его прихоти. У мальчика изуродована ступня, он хромает, ему нужен специальный уход, а его отец не мог нанять не только гувернантку, но даже приходящую служанку. Видимо, поэтому он и купил Клариссу. Мэтью застонал, Джемма коснулась его плеча.

— Я не хотела вас огорчать.

— Нет, лучше знать правду. Думаете, она оправится?

— Конечно, — заверила его Джемма. — Это займет какое-то время. Но ваша любовь и терпение…

— В этом недостатка не будет, — произнес он.

— Кларисса выздоровеет и телом, и душой, — успокоила его Джемма. — И будет счастлива.

Сама она тоже будет счастлива, подумала Джемма, и на память ей пришли слова из проповеди, некогда услышанные ею: «И нашлись дети, которых потеряли, и не будут они больше рыдать в пустыне».

— Джемма, вы просто чудо. Подумать только, я уговаривал вас не ехать. Как я мог? — Мэтью взял ее руки и нежно сжал. — Ведь это вы увидели Клариссу. Я мог бы и упустить ее.

Она улыбнулась:

— Благодарение Богу, что все благополучно завершилось.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить нежелательные слухи, чтобы ваша репутация не пострадала.

Джемма пожала плечами:

— Большую часть пути с нами был грум. А теперь — ваша сестра.

После стольких испытаний, можно сказать, борьбы не на жизнь, а на смерть, несколько часов без свидетелей и компаньонки нисколько не волновали Джемму.

В дверь постучали, и слуга внес поднос с заварочным чайником и всевозможной едой.

— Я подумал, что, может быть, вам захочется выпить чашку чая перед сном, — сказал Мэтью.

Стюард поставил поднос и удалился. Капитан наполнил две чашки. Джемма добавила сахара, сливок и стала пить маленькими глотками. Мэтью налил кипяток в пустую чашку, вынул из кармана небольшой пузырек и поместил в воду.

— Что это? — с недоумением спросила Джемма.

— Миндальное масло, — пояснил он. — Я увидел его у торговца и купил.

— Зачем?

Он улыбнулся, и глаза его заблестели.

— Дорогая, вы все еще хромаете. Подозреваю, что не одна Кларисса покрыта синяками.

Джемма покраснела.

— Скачка была долгой, — пробормотала она.

— А для того, кто не привык проводить в седле много часов, это суровое испытание. У вас, должно быть, все тело ноет.

— Да, вы правы.

— У меня есть друг, моряк, который несколько раз плавал на Восток, — сказал Мэтью. — Он и рассказал мне об этой маленькой хитрости: женщины на Дальнем Востоке применяют миндальное масло, чтобы смягчить боль в мышцах. Мне кажется, это самое малое, что я могу для вас сделать.

Так и не поняв толком, в чем дело, Джемма кивнула. Она не торопясь допила чай, затем осторожно поднялась и вернулась в спальню взглянуть на Клариссу. Убедившись, что та крепко спит, она снова пришла в гостиную. Мэтью вынул пузырек из теплой воды и вытащил пробку. По каюте распространился приятный пряный аромат.

— Вам надо лечь на койку, — сказал он ей, — и натереть маслом больные места.

— Мне не хотелось бы будить Клариссу.

— Тогда воспользуйтесь моей спальней, — предложил Мэтью. — Я пока не собираюсь ложиться спать.

Она пошла за ним в его спальню, легла на койку, он стянул с нее сапоги и сказал:

— Если вы капнете масла на ладони и…

— Мэтью, — прервала она его, — я не смогу достать до наиболее болезненных мест. — А-а, — протянул он, — понятно, для этого вам потребуется камеристка. Придется потерпеть до Лондона.

— Нет, — решительно заявила Джемма. — Я не в силах больше терпеть. Как говорится, ни сесть, ни встать. Не понимаю, почему бы вам самому этого не сделать?

— Это было бы в высшей степени неприлично по отношению к леди, — с непроницаемым выражением лица ответил капитан.

— Но что делать, если боль невыносима? Я не раз переступала через многие запреты, налагаемые обществом.

Помолчав, Мэтью сказал:

— Ложитесь на постель лицом вниз.

Джемма легла, затем оглянулась через плечо и увидела, что он по-прежнему стоит в нерешительности.

— Мне придется приподнять ваши юбки, чтобы натереть ноги. Это слишком далеко выходит за рамки приличий.

— Мне все равно, только бы прошла боль, — сказала Джемма. — Представьте, что вы врач.

Джемма сама приподняла юбки и снова легла, положив голову так, чтобы можно было наблюдать за ним краешком глаза. Мэтью растер масло между ладонями, затем нежно коснулся ее правой ноги. Натер ее, затем принялся натирать другую. Джемма испытывала ни с чем не сравнимое наслаждение.

Дойдя до более интимных мест, Мэтью выпрямился и отошел в угол каюты, сквозь иллюминатор устремив взгляд в темноту, сгустившуюся за бортом судна.

— Дорогая, я не могу оставаться безучастным, как полагается врачу. Мое умение держать себя в руках не беспредельно. — Он хрипло рассмеялся. — А вы такая, вы такая… — Когда он повернулся к ней, она увидела на его лбу бисеринки пота. — Я был не вправе думать о своих чувствах, пока не нашел сестру. Но если у вас есть капля терпения, если вы не прочь подождать, тогда в самое ближайшее время я постараюсь снискать ваше расположение, я буду оказывать вам все знаки внимания, я прокричу о своих благородных намерениях с лондонских крыш, если это потребуется. Я обожаю вас, Джемма Смит, простите, леди Джемма Синклер. — Он не отрываясь смотрел на нее. — Вы можете подождать, любовь моя?

— Нет, — ответила она.

На лице его отразились досада и огорчение.

— Дорогая, я понимаю, вы достойны лучшей доли, но моя сестра, я должен…

Джемма улыбнулась:

— Мэтью, я знаю, для того чтобы выздороветь, твоей сестре нужно всего лишь время. Конечно, я не брошу ее. Просто я не собираюсь больше ждать. Не вижу необходимости в длительном ухаживании. Мне не нужны цветы, не надо водить меня по театрам, развлекать на балах. Я хочу быть с тобой, помогать тебе и твоей сестре. — Джемма стиснула зубы, перевернулась, села на постели и протянула к нему руки. Он склонился над ней, и она обняла его за шею. — Мэтью, имеют ли право капитаны кораблей совершать брачные церемонии? Не пожениться ли нам сегодня ночью?

Он приблизил к ней лицо и страстно поцеловал, так, что по телу у нее побежали мурашки. Однако Мэтью покачал головой:

— Они имеют право, но только в далеких плаваниях.

— Тогда сразу по возвращении в Лондон? — предложила Джемма.

— После всего случившегося твой брат наверняка будет настаивать на этом, — проговорил Мэтью. — Но я не хочу, чтобы все было так скоропалительно.

— Мэтью, я уже сказала, что мне не нужно продолжительное ухаживание, как рафинированной светской леди. Я знаю теперь, кто я и чего хочу. Я сама делаю тебе предложение, пропади ты пропадом! Женишься ты на мне прямо сейчас или хотя бы при первой же возможности?

— Ты не можешь мне сделать предложение, поскольку я уже сообщил тебе о своих чувствах и намерениях, — веско заметил он, однако глаза его светились радостью. — Я не хочу, чтобы ты рассказывала нашим детям и внукам, как силком тащила меня к алтарю.

— Но я же не твой гардемарин и не указ тебе, — парировала она, вскинув голову.

Мэтью взглянул на ее задранные юбки и обнаженные ноги.

— Дорогая, ты совсем не похожа на гардемарина.

— Только не забудь об этом, когда начнешь распоряжаться, — заметила она. — Если мы не можем совершить брачную церемонию немедленно, ничто не мешает нам начать наш медовый месяц прямо сегодня. И прежде всего тебе следует завершить массаж. Боль еще не прошла.

Мэтью снова поцеловал ее.

Его ласки становились все жарче, все неистовее. Джемме казалось, что она вспыхнет, объятая пламенем страсти.

— О, моя любовь, — прошептала Джемма.

Он вошел в нее и, казалось, заполнил ее всю. Он двигался медленно, осторожно, проникая все глубже и глубже. Джемма ощутила резкую боль, но в этот момент Мэтью прильнул губами к ее губам и стал двигаться быстрее. Волны наслаждения захлестнули Джемму, и она стала двигаться вместе с ним. Они вместе взлетели на вершину блаженства. А потом она лежала в его объятиях.

— Я люблю тебя, Мэтью, — прошептала она.

— Я люблю тебя, Джемма, — ответил он, осыпая ее поцелуями. — Я обрел тебя, когда жизнь казалась мне мрачнее ночи, но ты озарила ее солнечным светом. Я никогда тебя не отпущу.

— Это обещание я никогда не забуду, — промолвила Джемма. — Только непременно носи с собой миндальное масло.

Рассмеявшись, он прижал ее к себе.

Эпилог

Свадебная церемония была не многолюдной, но пышной. Джемма вместе с Луизой и своей невесткой обсудили во всех подробностях предстоящее торжество — какую выбрать церковь и какой свадебный наряд, известный лондонский портной изготовил его в рекордно быстрый срок. Что касается Джеммы, то все эти дни прошли для нее в радостном тумане. Мэтью нашел для них дом, который, как он полагал, не мог не понравиться ей. Поэтому, когда Джемма не была занята очередной примеркой подвенечного наряда или вступлением во владение большим приданым, которое по настоянию брата ей пришлось принять, она с удовольствием выбирала мебель для своего дома. Разумеется, самое горячее участие в осуществлении ее планов принимала Кларисса.

И когда Гейбриел повел Джемму к алтарю, она никак не могла поверить, что это происходит наяву. Джемма взглянула на брата. Как же он ее ругал, когда она вернулась в Лондон, а потом крепко обнял. Гейбриел поймал взгляд Джеммы и улыбнулся ей.

Джемма улыбнулась ему в ответ. Подумать только, всего несколько месяцев назад она чувствовала себя такой одинокой. А теперь в церкви сидят люди, которых она по-настоящему любит, хотя познакомилась с ними недавно. Леди Сили, Салли Форсайт с ее мужем и даже мисс Поумшак с заплаканными глазами — все они буквально сияют от радости. А главное — Джемма обрела семью. Сбылась ее заветная мечта!

Психея сидела на передней скамье, дожидаясь, когда к ней присоединится муж, тогда как Луиза и Кларисса стояли там, где им и полагалось стоять в качестве подружек невесты. Колин и морской офицер, друг Мэтью, расположились по другую сторону, а перед алтарем и священником замер улыбавшийся ей Мэтью, его серые глаза светились от счастья.

Гейбриел, пожав ей руку, уступил место ее будущему мужу, а сам сел рядом с женой. Джемма встала рядом с Мэтью, ей казалось, что от волнения она не сможет произнести брачный обет.

Но едва Мэтью посмотрел на нее и она увидела его искрящиеся радостью глаза, как все ее страхи развеялись.

— Я беру этого мужчину… — проговорила она. После окончания церемонии Синклеры устроили у себя дома свадебный прием. Все веселились, Джемма снова как будто попала в волшебный мир, она чувствовала себя так, как на том балу, когда обрела свое место в мире, свое имя и своего будущего мужа…

Наблюдая за тем, как молодожены едят, пьют шампанское, смеются и веселятся, Психея вздохнула и легонько сжала руку мужа:

— Несмотря на поднятый тобою шум, все обошлось. И свадьба была прекрасной.

Гейбриел покачал головой:

— Хорошо, что они решили пожениться, иначе после всего того, что произошло с моей сестрой…

Психея повернулась к мужу:

— Джемма всегда поступает по-своему, тем более ты прекрасно знаешь, кто все это затеял.

Гейбриел нахмурился, но в следующий миг на лице его появилась улыбка, и он поцеловал жену. Она пожурила его за это, но он лишь ухмыльнулся:

— Это же свадьба, тут допускаются некоторые вольности и легкомыслие. Когда это было, чтобы мы, бедные мужчины, пренебрегли женщиной, которую любим?

— Никогда, — ответила Психея любезным тоном, поскольку в этот момент уже повернулась к гостям.

— Мне нравится этот светло-зеленый цвет, который мы выбрали для Клариссы. Он ей очень идет. Когда у нее выправится речь… Да что это с тобой?

Гейбриел чуть помедлил, но он хорошо знал, что невозможно скрыть от наблюдательных синих глаз его жены то, что его тревожило.

— Ничего. Но после свадьбы я хочу кое-что разузнать. Она молча ждала.

— Нет, это не имеет никакого отношения к Джемме, она так настойчиво пыталась узнать, кто ее мать, но…

— Что «но»?

— Если покойный маркиз не был нашим отцом, ни моим, ни отцом Джеммы, то кто им был? Кто написал письма, уничтоженные моим старшим братом Джоном? А что, если на брошке, которую бережно хранила моя мать, скрывая от любопытных взоров, нарисован именно его глаз?

Психея посерьезнела.

— Это случилось много лет назад. Вполне возможно, что его уже нет в живых.

— Возможно, но не обязательно. Как бы то ни было, кто-то должен его знать. Я непременно этим займусь.

Психея не стала возражать, а только ласково провела рукой по его лицу. Гейбриел поймал ее руку, нежно сжал и привлек жену к себе.

На противоположной стороне стола Джемма весело смеялась над шутками Колина Макгрегора. Мэтью тоже улыбался. Джемма выглядела поистине счастливой, и Гейбриел не хотел ее тревожить. Но рано или поздно она сама захочет узнать, кто был их отцом.

Психея взяла его за руку:

— Пора, дорогой, произнести тост.

Мэтью взял с серебряного подноса бокал с шампанским.

Лорд и леди Гейбриел встали и направились к невесте, чтобы поздравить ее.

Примечания

1

Принц-регент — титул Георга, принца Уэльского, который в 1811 — 1820 гг. управлял государством в связи с психическим заболеванием своего отца ГеоргаIII; с 1820 по 1830 г. король ГеоргIV. Мужем принцессы был принц Леопольд, принц Саксен-Кобургский. — Примеч. пер.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Эпилог

*** Примечания ***