Сын башмачника [Джавид Алакбарли] (fb2) читать постранично

Джавид Алакбарли Сын башмачника

Это был ужасный день. Он уже выходил из дверей банка и готовился сесть в экипаж. Вдруг какой-то непонятный человечек, одетый во всё чёрное, неожиданно бросил ему в лицо эти оскорбительные слова:

– Работай, работай. А твоя красавица жена в это время стонет под твоим же управляющим. На твоей же даче.

Эти слова прозвучали как удар хлыстом и не сразу дошли до его сознания. Человек же, нанёсший ему столь тяжкое оскорбление, просто исчез. Растворился в толпе. Не догонишь. Не найдёшь. Не расспросишь. Вначале он просто попытался успокоиться. Внушить самому себе, что всё это ложь и не может иметь никакого отношения к действительности. Но не смог. Обвинение было настолько жестоким, что вызвало в нём целую бурю чувств. Совсем не позитивных.

Все эти бушевавшие в нём эмоции плохо слушались голоса его рассудка. Но он всё же решил поехать на дачу. Лично. Сам. Один. Никому ничего не поручать. Удостовериться в том, что всё, что было сказано ему, является чистейшей воды правдой. Увидеть всё своими глазами, а потом принять решение. Какое? Этого он пока не знал. Но всю дорогу до дачи ясно представлял себе всё то, что сейчас там происходит.

Картина того, что сейчас разворачивается в его прекрасном особняке, была у него перед глазами во всех своих омерзительных деталях. Он ясно видел, как ангельский лик его любимой женщины приближается к красивому лицу его управляющего. Отчётливо представлял себе, как сплетаются их разгорячённые тела. Даже чётко слышал, какие звуки звучат в этой спальне. Целиком и полностью был во власти почти безграничной ревности. Как реальность ощущал то, что запах страстного секса впитывается в каждый предмет его любимой комнаты. Навсегда впитывается. И становится постоянным атрибутом новой реальности. Реальности, в которой он всего-навсего муж рогоносец.

После столь тяжких видений он даже перестал надеяться на то, что у него выдержит сердце и он сможет без проблем доехать до дачи. Но, тем не менее, доехал. Благополучно доехал. Не умер. Смерть ещё предстояло пережить. А может быть перед тем, как умереть, ещё кое кого отправить на тот свет. Он был готов к этому. Давно готов. С того самого рокового дня, как связал свою судьбу с этой чудесной девушкой, так некстати и так невовремя появившейся в его жизни.

На даче же было удивительно тихо. Он знал, что садовники, живущие здесь у него, как правило, ложатся спать с заходом солнца, чтобы проснуться с его восходом. Но у него были с собой его собственные ключи. Он так спешил, что не обращал внимание ни на что кругом. Но всё же был удивлен тем, что дом оставлял ощущение абсолютно пустого. Тем не менее, он внимательно обошёл здесь каждую комнату. Никого не увидел. Не застал врасплох ни одно живое существо. Внешне здесь вроде всё оставалось таким же, как было в тот последний летний день, когда они уезжали отсюда.

Ни жены, ни её любовника он так и не нашёл на этой даче. Не обнаружил он и каких-либо следов того, что здесь вообще кто-то побывал за последние месяцы. Уже после того, как закончился летний сезон. Так что никаких доказательств измены у него не было. Пока он был всего лишь как бы разочарован. Ведь он почти что поверил в то, что измена всё-таки была. Состоялась как событие. Стала фактом и частью новой действительности. Был настолько в этом уверен, что считал, что ему нужно было лишь доказать это. Столкнуться с ней лицом к лицу. Но в итоге оказалось, что доказательства вообще отсутствовали как таковые. Ни события, ни состава преступления выявлено не было. Пока. Он тщательно закрыл все двери. Вышел, так и не замеченный слугами. Сел в экипаж и поехал в город.

Приехав домой, поднялся на второй этаж. Вдруг услышал какой-то странный звук. Очень похожий на стон. Сразу же мелькнула ужасная мысль о том, что неужели же эти мерзавцы любовники осмелились расположиться прямо рядом с его спальней? Поневоле зашагал быстрее. Никого не обнаружил. Дошёл до детских комнат. И вдруг увидел, как его жена с ложечки поит их сына. Ему она лишь улыбнулась:

– У него поднялась температура. Поэтому я и переселилась в детскую. Боялась оставить его одного. Видишь, как ему плохо. Говорит, что, когда начинает постанывать, становится легче. Вот выдумщик, а? А ты почему так поздно?

Он поцеловал жену и сына. Обратил внимание на то, что несмотря на поздний час, жена всё ещё не переоделась. Было очевидно, что она даже не рассчитывает на то, что ей удастся поспать. Она же была помешана на здоровье детей и никому не передоверяла эти свои обязанности. На её вопрос он так ничего не ответил. Просто улыбнулся. Испугался, что голос подведёт его. То, что он пережил за последние часы, можно было назвать катастрофой. Его личной катастрофой. Ведь он уже поверил в сам факт измены. Сейчас, наконец-то, началось постепенное восстановление того мира, который он считал навсегда утерянным. Сел в своё любимое кресло. Но ещё долго не мог успокоиться. Не мог себе простить того, что он, столь сдержанный человек, запросто смог поверить такой