Ангелы среди нас. Трилогия [Айгуль Айратовна Гизатуллина] (fb2) читать онлайн

Айгуль Гизатуллина Ангелы среди нас. Трилогия

Книга 1

Глава 1

– Почему ребёнок не

разговаривает в

первый год жизни?

– Он хранит секреты!

Меня вызвал Босс. И вот я стою в белоснежной огромной комнате. Здесь ничем не пахнет. Здесь, как обычно: не тепло и не холодно, спокойно и гармонично. Всегда удивлялся, как Босс не засыпает в таком умиротворение?

Если честно, меня всегда удручал белый.  Я любитель яркого и позитивного – это главная причина любить мир внизу. И вот еще вопрос: как Босс вообще может находиться здесь, если смог создать столь радужный мир поднебесной? Предположу, что этот холодный интерьер «остужает» его разум, дает волю фантазии. Согласитесь, куда легче думается, если ничего и не отвлекает.

Ну а прямо сейчас я так нелепо не вписываюсь в общий интерьер в своем оранжевом костюме тройке, изумрудным галстуком и такого цвета шляпе. Как бельмо на глазу или клякса на чистой бумаге.

– Здравствуй, Анхель, – поздоровался Босс.

– К вашим услугам, – вежливо кивнул я.

– Новенький обложался, – почему я не удивлён? Ах да, слишком часто я слышу это в последнее время. Но я решил промолчать.

– Ты знаешь, что делать, Анхель. Ступай, – кратко завершил свою речь Босс.

– Когда? – я люблю конкретность. Можете назвать меня педантичным, но я всегда был против хаоса.

– Завтра, – но пролистав пару бумаг на столе, передумал – хотя нет, сегодня ночью. Он готов. Остальные данные получишь в канцелярии.

00.10 я в очередной раз слышу крики женщины, пытающейся по велению природы, продолжить свой род. Она истошно кричит в последний раз. И вот появляется наш малыш. Я подхожу сзади врачей и вижу крохотное сине-красное тельце. Знаете, они все одинаковые в эти моменты: такие слабые и беззащитные. Самые беззащитные существа, которых только создал Босс. Однажды я спросил его: «Почему так?», а он сказал: «Потому что у него есть ты».

–У Вас мальчик, – с измученной улыбкой, говорит акушерка. Она работает здесь вторую смену и приняла роды у пяти женщин и изрядно устала.

– Рост 58, вес…3750, – констатирует педиатр. – Все хорошо.

Мама ребёнка лежит радостная, но болезненно бледная. Роды были не тяжёлыми, относительно её первого ребёнка. Я бы сказал даже лёгкими.

Ей зашивают пару разрывов, перекладывают на кушетку и прикладываю ребёнка. И вот она, затаив дыхание, смотрит на него.

В отличие от детей в эти моменты, женщины совершенно иные и каждая по-разному проявляет себя в эти мгновения. Бывали у меня случаи… я видел, как одна отшвырнула малыша и сбежала. Я поймал его и тихонечко положил на пол, пока все в ужасе пытались вернуть мать. Но я никого не осуждаю. Ведь не зря тогда послали этому малышу меня. Значит, все было плохо, очевидно же. А потом люди говорят «родился в рубашке», да нет же! Ему просто повезло со мной.

Итак, я буду жить с этой семьей в течение этого года или чуть дольше и всегда хорошо выполнять свою работу. Я всегда её хорошо выполняю. Скорее всего из-за этого меня направляют на такие тяжёлые случаи.

Как выяснилось позже, мой предшественник не справился. Старший сын этой женщины болен, умственно отсталый – как говорят сами люди (хотя порой они и сами не понимают, что говорят!). Позже узнаю, что это была Дитрих. Скорее всего отвлеклась или задумалась и вот результат. Потом она ещё пару лет пыталась все восстановить, но тщетно. Хотя нет, отдам ей должное, она сделала все, что могла. Бывали случае и хуже.

Но со мной малыш не пропадёт.

Он смотрит на меня, улыбается. Иногда будет показывать пальцем, бежать ко мне. Иногда мы будем играть: я буду прятать его игрушки, а он их искать.

Нам будет весело, я уверен!

А потом он начнёт говорить, а я… исчезать… И вот однажды он забудет обо мне.

Такова моя жизнь: быть невидимым другом, подушкой безопасности или ангелом-хранителем – называйте, как хотите. Это и не важно! Главное, что я буду всегда именно тем чудом, что вы благодарите.

Помните, если ваш ребёнок не заговорил, не все так плохо. Это значит я все ещё рядом, значит я все ещё ему нужен. Потом мы будем видеться куда реже, лишь по необходимости…

Жаль, что только я буду помнить его всегда. Помнить, как и всех своих малышей…

–Оп, ты опять чуть не упал, глупыш! Ну, было же не больно, да? Не плачь, сейчас мама придёт и возьмёт тебя на руки!

Вот все думают, будто они сами начинают ходить. Как бы не так! Ведь никто не видит меня, держащего его за руки, приговаривающего: «еще шажочек, дружок, еще чуть-чуть».

 И я буду держать тебя до тех пор, малыш, пока ты будешь во мне нуждаться! Я всегда буду рядом, пока мама отвлекается на готовку или когда развешивает белье. Когда ей просто надо побыть одной или немного отдохнуть.

– Эй, не кричи, ты чего?! Ааа, проголодался! Мама уже идёт. На, держи пока свой пальчик, пососи его, как мишка лапу. Да, вот так! Как настоящий мишка! Вот молодец!

Всё будет замечательно! Мы вместе!

Глава 2

Все думают, что мамы так чутко спят по ночам из-за материнского инстинкта. Чуть что, малыш пошевелился, и вот она уже тут как тут, укачивает его, поёт колыбельную или вновь прикладывать к груди. Вообще-то это тоже моя работа. Это я её бужу, но она мигом это забывает, едва услышав плач.

Я живу рядом, а точнее в вашем же доме. Не бойтесь, я не лезу в жизнь взрослых. Если честно, она мне нисколько не интересна. Ведь, как я уже говорил до этого, я педантичен: меня назначили служить младшему, зачем мне взрослые игры? Я живу строго в гармонии с карапузом! И только с ним.

Не спорю, бывают моменты, когда я становлюсь невольным свидетелем семейных неурядиц, ваших слез или радости, но я стараюсь оставаться в стороне.

Часто на улице во время прогулок я встречаю своих коллег, мы просто киваем друг другу, ибо отвлекаться нам никак нельзя – ох уж эти сорванцы! Едва не ноги встали, а уже пытаются залезть повыше, узнать свои возможности тела, выносливости и, конечно же, границы дозволенного!

– Ну вот куда же ты лезешь, пупс! Едва мама отвлеклась на пару слов с соседкой, а ты уже вон где! Вот чтобы ты делал без меня? – ловлю его с горки, точнее он приземляется на меня. Больно, конечно, но это ещё ничего. Бывало, я тормозил машины, летящие на моих подопечных. Вот это больно, поверьте!

Скоро мы пойдём за братом в садик.

С первого взгляда он нормальный, такой же мальчишка, как и его сверстники. Лишь познакомившись поближе видишь его проблемы. Дитрих многое вложила в него, она старалась – это видно. Да, конечно, это её оплошность изначально, но ничего, не все так плохо, как кажется взрослым.

Основной упор она сделала на сердце. У него оно и впрямь чистое! «Оно блестит как Сириус!» – сказал бы, скорее всего, Босс, загадочно устремив взгляд на ночное небо.

В этом ребенке столько любви и радости, что он не знает куда её деть! Прыгает, смеётся, бегает и пытается всем поднять настроение. Ну, естественно, умные люди назвали это по-своему – "гиперактивность" и стараются излечить. Им многого не понять. Как и того, что он не умственно отсталый, нет! Он странный, да, бесспорно. И, конечно, он другой, не как все дети, но интеллект у него сохранен , как и чувства, которые он не способен сдержать в себе.

Хоть у братца и самые искренние побуждения, но он и является первоисточником наших бед с малышом. То обнимет до хруста, то потормошит по голове, что аж искры летят. Едва я увидел его на выписке в роддоме, понял зачем меня к ним направили. Я должен защищать от безмерной любви старшего к младшему. Парадокс, да? Сам был очень удивлён! Но моя работа – это постоянные сюрпризы, даже для самого себя.

Вот мы и дома. И неожиданный гость поджидал меня там. Точнее не меня.

– Дитрих, – поздоровался я.

– Анхель? – немного удивилась она, но потом посмотрев на братца моего подопечного, сделала для себя какие-то выводы и кивнула.

Не спуская глаз с малыша, я все же спросил:

– Что ты здесь делаешь?

Обычно я самый молчаливый из коллег, так как часто видел, к чему приводят разговоры, но не мог не задать ей этот вопрос. Я считал, она лишь в особых случаях будет приходить к своему бывшему подопечному.

– В Киото уже ночь. Мой только что заснул, – спокойно ответила она.

Я мельком взглянул на неё. В её глазах навернулись слезы, хоть она и улыбалась старшему. Я знаю это чувство, чувство вины. Ведь это из-за её ошибки, он такой как не все.

– Маааам, маааам, – скачет он по дому, в недораздетой куртке и шапке набекрень, – не снимается! Маааам, мааааам! Не снимается! – это он про шарф, чтоб вы понимали.

Дитрих лёгким движением руки помогает ему. И кажется, будто на мгновение он её увидел, но столько дел, которые надо успеть, что он мигом о ней забывает и скачет дальше.

– Ты хорошо поработала над ним, – пытаюсь её успокоить. Она кивает мне в знак благодарности и будто только сейчас обращает на меня внимание. Точнее на мой костюм. Сегодня он жёлтый с красным галстуком, а на шляпе перо (по секрету: им я иногда щекочу моего малыша). Я вижу смесь удивления и смеха на её лице.

– Сегодня пасмурно, а мой скучает по солнцу, – как бы оправдываюсь я, хотя это мне не свойственно.

Но тут старший натыкается на младшего, и они кубарем падают. Но я успел! Успел поймать голову карапуза прежде, чем он чуть не ударился об пол! Вот говорил же, что разговоры отвлекают! Но когда я посмотрел на Дитрих, её уже здесь не было.

Глава 3

Иногда, следя за малышом и его братом, я сижу рядом с их мамой. И волей-неволей я наблюдаю и за ней. В её глазах я часто читаю вопросы: почему это произошло именно с ней, почему так много таких больных детей и все в этом роде. На некоторые из этих вопросов я знаю ответы, на некоторые нет. На них лишь Босс бы вам ответил, но он редко нам открывает свои мысли.

Я знаю лишь то, что людей в мире становится из года в год слишком много. А у нас просто нехватка кадров. Босс не предвидел этого, я думаю. Он создаёт новеньких, но они такие ещё неопытные. Попадая на Землю, они пребывают в каком-то чудесном сне. Для них все ново и интересно! Озираясь по сторонам, они частенько забывают, зачем их туда направили. Вот поэтому так много больных детей и искалеченных судеб. Одной из этих новеньких и была Дитрих.

Я случайно познакомился с ней в канцелярии, когда нам выдавали новые дела. Она была прекрасна, если честно. Одно из лучших творений моего начальника. В ней было столько света и оптимизма! Она широко мне улыбнулась, от чего я немного опешил, ведь повода для такого открытого жеста я не видел.

– Привет! – её голос чуть ли не эхом пролетел по залу.

Я как обычно, скорее даже по привычке, кивнул ей в ответ.

Чтобы вы могли её немного себе представить, она выглядела как лесные эльфы (на прошлой своей работе, моя подопечная любила такие мультфильмы): задорная девчонка с охапкой тёмных кудрей на голове, почему-то в очках (хотя, как я знаю, Босс никогда нас не лишал отличного зрения), в мешковатой одежде, которая добавляла её образу уют. И всю эту картину завершали рюкзак, видавший виды (где она его только раздобыла?)

– Я – Дитрих, – все так же вспыльчиво представилась она.

– Анхель, – ответил я.

Мне казалось, она сейчас взорвётся от счастья.

– Твой первый поход вниз? – указывая на листок на её руке, предположил я, уж чересчур она эмоциональна.

– Неет, это четвёртый мой выход в свет! – она снова бегло пробежала по содержимому на листочке, но только вслух, – Берлин, 1940 год, мальчик, Иосиф.

– Я слышал, в Европе в это время неспокойно, – предупредил я её, вспомнив заголовки газет, громко голосящих о войне.

– Я справлюсь, – ни на мгновение не поверив моим словам, сразу же ответила она.

– Что ж, был рад знакомству, – завершил я наш разговор.

– И я, – снова озарив меня широкой улыбкой, ответила она и вприпрыжку направилась к выходу.

Ночью, пока мой малыш сладко спал, я думал о Дитрих. О том, какой она стала за эти годы. Как наши подопечные начинают нас менять. Я уверен, братец моего крохи – её не первая оплошность. Скорее всего она прошла нелегкий путь, полный разочарования, отчаяния и попытках все изменить. Да, озорства и лёгкости в ней уменьшилось, но теплота и свет все также пробивается через её очаровательную улыбку. Лично я вижу этот след, часто оказываясь рядом с её бывшими подопечными.

К сожалению, мы не идеальны! Нам свойственно ошибаться. И мы так же, как и вы, учимся на своих ошибках (впрочем, как и вы на наших. Ведь лишь познав беду вы начинаете узнавать новое: мать больного ребенка о реабилитационных центрах, потерпевшие от пожара – о спасательных службах и тому подобное). И они, наши "ошибки", нас долго не отпускают. Мы вновь и вновь возвращаемся к ним, пытаясь исправить их, или просто узнать, насколько все плохо или хорошо.

Часто мы становимся вашей, так называемой, интуицией. Замечали ли вы, что какой-то момент оказывались в том или ином месте удачно? А может вы проспали, и думали, что этот день начался отвратительно? А то и череда плохих событий, как будто настала тёмная полоса в вашей жизни? Поверьте, случайности не случайны! Как-то мне пришлось моего уже взрослого подопечного аж "толкнуть" в грязную лужу, чтоб он вернулся домой и потерял почти час своего рабочего времени на переодевание и проезд. Как следствие этого, его начальник был очень зол на него и нагрузил ещё большим количеством дел. Мой друг опоздал на свой последний автобус домой. И вот, казалось бы, к чему хорошему это все могло привести? Ему пришлось идти пару кварталов пешком, чтоб доехать на другом рейсе, где он познакомился со своей будущей женой. Не могу сказать, что это был самые крепкий и идеальный брак, но, поверьте мне на слово, они были счастливы вместе.

Итак, тёмное однажды становится светлым, и наоборот. И весьма часто я и мои коллеги играем в этом небольшую, но важную роль. Нет, я не знал тогда, что он женится на ней. Я просто, по приказу канцелярии, телепортировался за его спиной на оживленном перекрёстке, где должен был задержать его  в это самое утро. Как я уже говорил раньше, Босс не посвящает нас во все свои великие планы. Я это все к тому, что не расстраивайтесь, если что-то идёт не так, как хотели бы вы. Поверьте, что не делается в вашей жизни – все это лишь к лучшему! И кому как не нам, силам небесным, знать об этом.

Глава 4

Ночами, когда мой кроха сладко спит, в мою голову приходят различные мысли, и я ухожу в размышления.

Сейчас я смотрю на мирно спящую женщину, которой Босс дал миссию стать мамой, хорошей или плохой – это уже как у неё получится. Сейчас, в эти минуты о ней можно сказать лишь одно – уставшая.

Знаете, люди иногда меня смешат. Такие взрослые, а почему-то не видят дальше своего носа. Почему-то они думают, что если женщина воспитывает детей и занимается домашними хлопотами, то она заведомо считается ленивой или что у неё столько свободного времени. Она отдыхает! Но это не совсем так! Ведь и дома столько работы! Потому не удивительно, почему мамы в декрете такие уставшие. На уставших мамах тянется вся рутина бытовой жизни. Их жизнь превращается в одно сплошное колесо: день за днём одно и тоже – стирка, глажка, уборка, готовка и так далее. А ведь будто только вчера они бегали беззаботно по подругам, болтали за бокалом вина, обсуждая интересный просмотренный фильм. Они смеялись и были полны жизни. Энергия в них хлестала как из фонтана. Они успевали все и везде: и работать, гулять, жить на всю катушку. Ну вот они сидят дома. Любимая работа ушла в прошлое, подруги все также бегают по вечеринкам, а мамы нет. Бытовуха убивает семейное счастье, часто проскальзывают скандалы, муж перестает понимать жену. Ведь она отдыхает, разве нет? Как она могла устать?

Они просто не понимают одного: мамы потеряли свободу! Ни одна золотая клетка не принесла счастья. Даже если в этой клетке вы заперты с долгожданным малышом.

Скажу вам честно, за многие столетия через меня прошли многие малыши и я прожил много историй. Ведь как я уже говорил ранее, меня отправляют лишь в особых случаях, но часто даже я бываю беспомощен в некоторых ситуациях.

Я видел, как девочек сжигали в Индии, просто потому что они девочки, как моих малышей сбрасывали с обрыва в Спарке, потому что они оказывались слабее, чем у других женщин. Был на войне. На стороне и агрессоров и на стороне "жертв". Суть одна: лучше худой мир, чем добрая война.

Я видел жестокость во всей красе и видел матерей. Матерей, у которых разрывались сердца за своих чад, но которые мало могли, что сделать, ибо миром правили (и правят) мужчины. Так принято природой, не только у людей, но и у большинства животных. И как бы мы не кричали в те минуты, когда из рук наших отрывали наших малюток, никто не слышал нас. И даже Босс молчал…

Матери. Категория лиц, труд которых обесценивают, а интересы не считают нужным защищать. Они долгие месяцы вынашивают своих детёнышей, отдавая половину витаминов и энергии, проходят мучительные роды и остаются беспомощными ещё в ближайшие месяцы, по рукам и ногам повязанные младенцем. Их мир рушится. Да, они счастливы в материнстве, убаюкивая в руках свою прелесть, но эти бессонные ночи, ни минуты спокойствия – изматывают их. Были мамы, которые плакали тихо в ванной, были те, кто кричал и пытался достучаться до окружающих в своих отчаянных попытках быть услышанной. Но сильной половине человечества этого не понять. Они продолжают видеть лишь капризную женщину с младенцем в руках, а никак не уставшую маму.

Можно понять мужчину, что вернулся домой с работы. Он устал, был тяжёлый день. И вот он ищет покоя дома. Но ведь женщина тоже работала, она тоже устала, но вернуться она никуда не может, оставив за плечами тяжёлую работу. Для неё дом и есть работа. К сожалению, мало ее радующая. Как жаль, что так мало понимающих мужчин. Мужчин, которые отбросив всякие предрассудки пытаются помочь, не смотря на свою усталость. Мужчин, которые заглатывают свое эго и говорят: «иди отдохни немного, я помогу тебе». Нет, я не мужененавистник, нет! Просто я столько времени провожу с детьми и их мамами, и я вижу их обесцененный труд. Возможно, проводи я столько же времени с папами, я бы говорил по-другому.

Да, жизнь меняется… Помню, ещё сто лет назад я играл с малышом, создавая игрушки из трав, а сейчас я теряюсь в магазинах с моими карапузами. Так же меняется жизнь женщин. Она облегчилась, но суть от этого не меняется: она остаётся одна с малышом и бытовыми проблемами. Как бы смешно не звучало: она устаёт от однообразия. Её жизнь превращается в застой. Хоть сейчас работающая женщина и считается нормой (хотя поверьте, работа в данном случае как смена обстановки, а не место счастья), она все чаще и чаще вспоминает свою беззаботную молодость и горько улыбается.

И вот ей снятся сны, где она уезжает путешествовать, гуляет, влюбляется вновь… Лишь во снах она может себе это позволить, но кроха начинает ворочаться. Как же жаль вытаскивать её из забытья. Но я должен.

Глава 5

Наши встречи с Дитрих участились. Не знаю, радоваться ли мне или огорчаться. Ведь её появление почти во всех случаях спровоцировано желанием старшего «убиться» – другого слова я подобрать не могу. Какие только идеи не лезут ему в голову, диву даюсь! Кажется, будто она только и делает, что придумывает ему неприятности!

В последнюю нашу встречу Дитрих ушла с искрящейся головой, ибо она взяла на себя роль проводника тока.

Это было бы смешно, если бы не так страшно.

Мы были в деревне у дедушки с бабушкой моего малыша. Мы часто сюда приезжаем. Хоть и работы здесь мне прибавляется: и дом больше, и мама все время чем-то занята, а дети остаются одни – смена обстановки даже мне интересна.

Так вот, пока взрослые были заняты своими делами по хозяйству, братец, узрев в розетке подобие носа решил его полечить. Он эффектно засунул туда стержень спрея и нажал на курок! Громкий хлопок не оставил равнодушным никого. Первым на место происшествия прибежал я. И увидел Дитрих, сжимающую кабель. С неё летели искры, волосы (итак по природе кудрявые и непослушные) стояли дыбом, лицо её перекосило и было в саже. Она смотрела на братца с толикой осуждения и радостью, ибо он жив. Думаю, Дитрих часто на него так смотрит.

Сколько же ей досталось за эти годы, подумал я в тот момент. А ведь братец не единственный ребёнок о ком она так печется. Да, они взрослеют и такого рода шалости уходят на второй план, но там появляются другие проблемы. Проблемы взрослых детей. Поверьте, порой они куда серьёзнее и им куда сложнее помочь. Ведь человеческое общество по-своему жестоко, а ранимые и чувствительные дети в нем становятся слабым звеном. И вот они растут, отчужденные, недопонятые, непринятые, растерянные, и когда, казалось бы, их мир рухнул, мы приходим на помощь. Одних – сведем с нужными людьми с общими интересами, другим – откроем вдохновение, а кому-то поможем с принятием себя.

А тогда, посмотрев на мгновение в мою сторону, ангел одарила меня слегка придурковатой улыбкой и исчезла. Бедная Дитрих! Хотя....

Как-то случайно встретившись несколько десятилетий назад в ночном парке (по приказу Босса у нас была скрещенная миссия – такое бывает редко, но там была война, а наши подопечные были в одном взводе), я спросил, как ей работа, так как думал, что это явно не её род деятельности. Дитрих не сразу нашлась ответом. Казалось, что она обдумает свои миллион мыслей в голове. Хотя чаще всего она говорит первое, что приходит в ее черепушку с гривой кудрей, мой вопрос скорее всего застал её врасплох. В итоге, посмотрев на веселенького паренька в грязной оборванной одежде, мирно вздремнувшего в окопе, она ответила:

– Знаешь, Анхель, мои дети меня вдохновляют! У них всегда такая фантазия! И да, часто это меня убивает, можно сказать, но ведь в остальное время – мне всегда смешно! Даже сейчас, в нелёгкое время. Посмотри на него, на моего Брайна. Я так и вижу это озорство и непоседливость. Его желание попасть в не то место и не в то время, хоть он этого и недопонимает. А мне надо придумать миллион способов, как спасти его.

Её ответ вновь удивил меня. В этом вся Дитрих, ей всегда смешно там, где я прибываю в шоке! И я все ещё надеюсь, что этого оптимизма ей хватит как минимум … навсегда!

А пока, я вновь спасаю моего малыша от братца и частенько молю Босса поубавить его пыл. Но он пока молчит. Значит так надо.

Глава 6

Очень давно я стоял в том самом белом кабинете перед Боссом. Между нами повисла напряжённая тишина. Он смотрел пристально на меня, крестив пальцы наподобие крыши дома и долго молчал.

– Что тебя так беспокоит, Анхель? – в итоге спросил он меня.

Я ожидал подобного вопроса, ибо во мне бушевало море чувств по возвращению домой из ада того времени, что царило на Земле.

– Почему Вы все это допускаете? Почему Вы не боритесь с этим всем, что там творится? Люди умирают в муках. Мой мальчик умер у меня на руках! Почему они должны все страдать? – чуть ли не кричал я, вспомнив обмякшее тело трёхлетнего Самуэля у меня на руках. Чума забрала его от меня навечно.

На долю секунды я увидел боль в глазах Босса, а возможно мне это показалось.

– Анхель, я знаю, ты любознательный и наблюдательный, – спокойно, как обычно, ответил он. – Я сам тебя таким создал. Но не жди, что я буду отвечать на все твои вопросы. До многих из них ты должен сам додуматься, понять. Пройдут года исследований, и лишь однажды ты познаешь истину. А ещё эти года подарят тебе мудрость. А это дорогого стоит.

Но когда он понял, что совсем не рассеял ярости в моих чувствах, он все же добавил:

– Я хочу, чтобы ты знал, Анхель, все это происходит там, – он указал рукой вниз – это необходимость. И этот ад на Земле имеет свою цену. Да, дорогую для всего человечества, но так надо. Такова их «плата» за уничтожение рая. Люди сами создали такой мир, мир хаоса.

Я не стал спрашивать, кому именно это надо, кому нужна была жизнь моего Самуэля, потому что был уверен, что Босс не ответит. Он либо промолчит, либо скажет так, что я все равно не пойму.

Когда я ушёл от него в тот день, злости во мне не стало меньше, но со временем я мысленно отпустил моего мальчика, оставив лишь лёгкую дымку воспоминаний в душе.

Босс был прав, если бы я все узнал сразу, то это всего лишь было как быстро поесть и не понять вкус еды, ну или как прочитать книгу, не поняв смысла. За эти годы косвенных изучений, я понял не мало. И да, часто это приносило жгучую боль и страдания мне, но урок есть урок. Порой и плохой опыт, тоже опыт, не так ли?

Например, все имеет свои последствия. В особенности то, что мы говорим. Однажды случайно пророненное невзначай слово аукнется десятки лет спустя.  В особенности это сильно заметно на моих подопечных.

Придя в эту семью, я долго пытался вспомнить, кого же мне напоминал братец. И вот сегодня, когда он создавал домик из всякого ненужного хлама, я понял.

Мне тогда по направлению канцелярии пришлось поселиться недалеко от Флоренции, в селении Анкиано, в середине 15 века. Мой мальчик жил с матерью-крестьянкой. Отец его был уважаемым нотариусом, и редко посещал своего внебрачного сына. А когда Лео исполнилось 3 года, решил забрать его к себе, разлучив с женщиной. Это было тяжёлое время. Я пытался помочь ему как мог, придумывал для него разные игры, лишь бы отвлечь от мыслей о маме. Он был неусидчивым мальчишкой, непослушным и всеми непонятым. Сейчас бы специалисты сразу назвали его диагнозы, не скупясь на сложные изречения, но в тот момент его больше ругали, чем пытались помочь.  И лишь отец увидел в нем эту искру, творческий потенциал. Он поддержал его. Смирился со всеми его причудами и вздохнул в него жизнь. Лео стал известен на весь мир (и даже по сей день его имя часто слышится в обиходе), а для меня он так и остался грустным мальчишкой, моим малышом, с которым мы играли целыми днями, создавая удивительные вещи.

Пока я сижу сейчас с моим крохой, их мама на кухне занимается с братцем. Её терпение не выдерживает, и она начинает кричать. Я понимаю, как ей сложно с ним. Как бы она не пыталась понять его и принять, он из любого душу может вытрясти. И я ищу повода, как подойти к ней. Для этого я подталкиваю мелкого с сторону кухни и иду следом. Там я прикасаюсь к женщине и всеми силами вселяю в неё спокойствие. Она тяжело выдыхает и отпускает ситуацию. Перестаёт кричать и снова в миллионный раз объясняет, что сколько арбузов на картинке, столько кружочков надо и обвести. Я потом объясню, как у меня это так получилось, сейчас не время.

Она гладит его по голове и хвалит, если у него хоть что-то начинает получаться. И я знаю, к чему приведут её слова. Ведь самое главное с детства, не терять веры в самого человека. Найти его преимущества и поддержать, как бы тяжело вам не было сейчас, поверьте, от хорошего слова вы не обеднеете.

Глава 7

Одним весенним вечером к нам наведалась Дитрих. Я был рад её видеть, поэтому не стал спрашивать по какой именно причине решила она нас навестить.

У нас дома был хаос во плоти. Братец бегал по дому, разбрасывая игрушки. Малыш не отставал, а я был взбудоражен каждым его шагом, что даже не сразу заметил Дитрих, прислонившуюся к косяку двери и с широкой улыбкой, рассматривающую нас.

– У вас так весело! – прокричала она мне.

Я лишь устало кивнул, подхватывая своего кроху от жёсткого приземления.

И тут прозвучали слова, которые я ждал последние два часа.

– Всё, закругляемся. Игрушки убираем и спать! – это мама вышла в зал, домыв посуду.

За полчаса был убран дом, дети в пижамах и малыш на груди.

Настала тишина, иногда прерываемая смехом и непонятными фразами братца. Ну как сказать непонятными… Он шептался с Дитрих. Она его по-своему понимала.

– Ну как ты? – потискала она его щёчку.

Он засмеялся и ответил:

– Хорошо.

– Я скучала! – искренне призналась она.

– Скучала, скучала, – повторил он.

Братец постоянно повторял слова и фразы, которые ему нравились. Особенно новые, например «Параллелепипед» или «Гиппопотам».

Она его защекотала.

– Как укушу тебя в пузико! – шутила она.

Братец опять засмеялся.

– Укушу в пузико! – повторил он через смех.

– Тихо! – прошипела мама.

Дитрих поняла, что их время потешек закончилось. Она поцеловала его в лобик, потрепала по взъерошенным волосам и попрощалась. Но, как ни странно, не ушла, а села рядом со мной.

– Он счастливый мальчик, – сказал я ей.

Дитрих убрала прядку мешающихся кудрей с лица и грустно как-то улыбнулась.

– Так оно и должно было быть, – загадочно ответила она.

– Что ты имеешь в виду? – не понял я.

– Слышал, у них есть фраза: «бойся своих желаний»?

Я кивнул.

– Ну так вот. Это была всего лишь игра. Но энергия мамы была столь сильной, что её увидел Босс. И принял в ней участие.

– Эмм, если честно я ничего не понял, – смутился я.

По правде говоря, я частенько не понимал Дитрих. Она была какой-то космической для меня. Начиная от стиля одежды, заканчивая мышлением и передачей информации.

– Давай я тебе покажу, – сказала она и взяла меня за руку.

И я перенёсся сквозь года. Мы были дома. Я увидел маму, пишущую что-то на клочках бумаги. Она улыбалась и была так одухотворена своей затеей, что казалось светилась изнутри. Потом она засунула их в шарики и надула.

Пришли гости. Я понял, что празднуют день рождение братца. Ему исполнилось 2 года. В ходе вечера мама решила провести игру. Дети должны были выбрать себе шарик по цвету, который им больше всего понравится, а потом лопнуть. Что-то наподобие печенья с предсказаниями. Я увидел, как у девочки выпала запись «я буду самой богатой» – что ж неудивительно, к этому были предпосылки. Мальчик выбрал шарик, в котором оказалось «я буду знаменитым». Вполне возможно, учитывая какой он голосистый. Другой мальчик выбрал и оказалось, что он будет самым умным. Я видел этого ребёнка недавно, и уверен все к этому и идёт.

И вот последний шарик лопнул братец, и я уже заранее знал, что там было написано. «Я буду самым счастливым». И тут я увидел то, что меня немного ошарашило. Я увидел Босса. Он все это время был здесь, рядом. И благословлял все эти записи. Просто я не замечал его. Мы все так умеем делать, скрывать ауры, становиться невидимыми даже для своих. Он кивнул мне. Я думал, что мне, пока не увидел случайно свое отражение в зеркале. Я был в теле Дитрих. Из глаз покатились слезы. Я, а точнее она, была благодарна. Я почувствовал это, почувствовал всю её полноту внутреннего мира. Её боли и печали, её радость и веселье, благодарность и надежды. Босс не просто пришёл на зов матери, он пришёл поддержать Дитрих. Дать ей понять, что все в порядке, что она справляется, что она молодец.

Я вернулся в наше время.

– Бойся своих желаний, – будто подытожила она.

– Дитрих… – не помню, что именно я хотел ей сказать, но она растворилась. Скорее всего проснулся её малыш из Киото.

И я остался один со своими мыслями, все ещё не до конца пришедший в себя после её воспоминаний.

Глава 8

Отец одного моего подопечного был инвестором. Так вот, у него была любимая фраза: «долгосрочные перспективы». Естественно, на тот момент, я не мог понять этих слов. Зато сейчас я могу порассуждать об этом.

Долгосрочные перспективы – это то, за что вы сейчас расплачиваетесь, а результат получаете годами позже.

Смотрите, вон мама, которая купила куртку дочери по акции сейчас, но влезет девочка в неё лишь через год. А куртка тогда стоила бы дороже. Возможно, не самое удачное сравнение сейчас, но это первое, что пришло мне в голову здесь в магазине, пока малыш спит.

Игра Босса – это долгосрочные перспективы. Смотрите, он приставил меня к моему крохе, чтобы я смог помочь ему по жизни, в будущем тоже.

И скажите, кто сказал, что заболевание братца несёт только отрицательные последствия? Это своего рода тоже перспективы, о которых мы пока ещё не знаем. Возможно, так называемая его болезнь сделает его гением в какой-то определённой области. А может он как Лео из Анкиано принесет миру новые инженерные открытия? Почему бы и нет? Главное найти его «изюминку». Хотя, надо бы спросить Дитрих об этом, не удивлюсь, если она уже что-то приметила в нем, судя по моим наблюдениям – они всегда были на одной волне.

Но на сегодняшний день, он как минимум изменил судьбы людей вокруг. Взять, к примеру, его маму, которая совершенно не так представляла свою жизнь. Но ей пришлось подстраиваться под реалии. Кто знает, может та жизнь, что она себе придумала 10 лет назад, привела бы к плачевным событиям и не сделала бы ее счастливой. Не скажу, что она сейчас ни о чем не жалеет, но кто сказал, что в альтернативной реальности, она не жалеет ни о чем? На это ответит только Босс.

Братец так же влияет и на моего малыша. Он становится выносливее, сильнее и более толерантным. А ведь это хорошие качества для долгосрочных перспектив в это жестокое время, не так ли?

Он даже на меня повлиял. Я чаще начал встречаться с Дитрих, и я этому рад. Хотя сам не понимаю, отчего именно – ведь столь непохожих ангелов не встретишь в нашей канцелярии за всю историю нашего создания. Поэтому, немного подумав о планах Босса, я пришел к выводу, что жизнь непредсказуема! А мы просто часто забываем об этом.

Дитрих. Все не могу понять, почему наша последняя время оставила на душе такой осадок. Её фраза: «бойся своих желаний» и то, как она это произнесла. Мне казалось, на тот момент её что-то тревожит. Она, конечно, беспокойная по природе, но здесь крылось другое. Страх? Если да, то чего именно она так боялась?

Я думал, самым большим нашим страхом может быть лишь наши оплошности. Но прошли года. Она видит, что не все так плохо с братцем. Босс простил её. Думаю, это все утряслось бы уже у неё в голове. Или хотя бы принесло смесь утешения и смирения.

И я ждал, ждал нашей следующей встречи, чтобы спросить. И возможно помочь ей справиться с тем, что происходит у неё в жизни, поддержать.

Замечали ли вы, что, когда чего-то или кого-то ждёшь, время замедляет свой бег. На этот раз я убедился в этом лично. Часы превращались в дни, дни складывалось в недели, а я все искал её глазами в толпе. Это привело к паре моих ошибок, но хвала небесам, малозначащих сейчас. И я надеюсь, в перспективе тоже. Такое редко бывает в моей практике, можно сказать даже не бывает. Ну чтоб малыш мой плюхался, и я его не поймал. Я даже на мгновение подумал, а нет ли у меня самого такого ангела, который прикроет меня в таких ситуациях. Конечно же, нет! Мне просто повезло. Но мне нельзя злоупотреблять с этими сестрами.

Ах да, вы же о них пока не знаете. Если кратко: есть две сестры. Удача и Неудача. Они всю жизнь соперничают. Точнее сказать, старшая, что Удача всегда пытается "смягчить" последствия Неудачи. Последняя – та ещё озорница, больше всего любит вставлять палки в колеса. Сестры, конечно, вечно в неладах, ведь они противоположности друг друга. Но их существование – баланс природы. А против природы даже Босс не идёт.

Много у нас таких необычных существ, о них я расскажу позже. Ведь сейчас, когда я уже было отчаялся увидеть Дитрих, она вновь появилась передо мной. И лишь взглянув на неё, я был дико удивлён, почему не замечал этого отчаяния в её глазах раньше, да и в её облике в целом.

Она стояла у двери, в балахонистой одежде цвета охры и с пучком непослушных кудрей, и выглядела такой опустошенной. Глаза, опухшими от слез, превратились в щели под очками. Куда делась энергия и живость? Её смех и искра света? Казалось, она сейчас упадёт, поэтому я подбежал к ней, чтоб при необходимости поймать.

– Дитрих, – поздоровался я.

– Анхель, – прошептала она, и обняла меня.

Глава 9

Если честно, меня никогда не обнимали. Дети меня видят, слышат, но я по большей части остаюсь неосязаемым для них. Не говоря уже о взрослых людях. А про коллег я уже говорил: мы даже редко здороваемся. Поэтому объятия Дитрих потрясли меня. Ведь она кинулась мне на шею так, будто делала это всегда, так непринуждённо и обыденно, с такой теплотой и тоской в голосе.

Самое странное, я уловил её запах. Будто ее источала сама кожа. Вот уж никогда не думал, что и мы пахнем. За собой я этого не замечал. Яблоки с корицей – ни с чем не заменимый аромат, и он как ничто другое передаёт всю ноту очарования Дитрих.

И только я начал поднимать руки, чтоб обнять её в ответ, она резко отстранилась от меня и пристально посмотрела мне в глаза.

– Я – чудовище, Анхель, – все так же через слезы сказала она.

– Что случилось?

– Как ты думаешь, куда сошлет меня Босс, если узнает, что я натворила? – голос её дрожал.

Её мысли, как всегда, скакали как белки с дерева на дерево.

– Смотря, что именно ты натворила, – я все ещё не терял надежды узнать суть её проблемы.

Она отпустила меня (что меня немного огорчило), посмотрела на пол, на свои руки.

– Я выпустила их, – и резко подняв голову и посмотрев мне в глаза, – Я открыла тот злосчастный ящик вновь!

Мне казалось, я ошибся в своих представлениях об её тайне, но потом понял: она говорит серьёзно! И мурашки побежали по моему телу!

– Ящик Пандоры? – уточнил все же я, хоть уже и был уверен, что она ответит.

Она кивнула.

Итак, думаю сейчас самое время немного затронуть историю, что бы вы так же прочувствовали весь мой ужас.

Скорее всего каждый из вас слышал о Древней Греции и ее мифах. Так вот, они отчасти правдивы. Люди любят переписывать истории, и каждый норовит внести свою лепту. И так, с каждым переводом древних рукописей теряется и меняется смысл.

Но я видел первоисточники, точнее читал их в библиотеке канцелярии.

И чтоб вы знали, Пандора и впрямь существовала и её ящик тоже. Точнее не ящик, а пифос – древнегреческий большой кувшин.

Но история умолчала, что таких пифосов было много. И в каждом сосуде были разные силы. И все они в последствии хранились у Босса. Скорее всего, так ему было проще их контролировать.

– Как ты вообще умудрилась до них добраться? – в ужасе спросил я. – Я слышал, что они надёжно спрятаны.

Дитрих мялась на месте, пытаясь вспомнить как все было.

– Это произошло случайно, – начала она. – Я была в канцелярии с целью получить новое местоназначение. Девушка, что собирала для меня информацию вышла, чтобы уточнить что-то там про ребёнка. Но основной пропуск был уже у меня на руках. Я знала, что мне надо быть в Киото через час и двадцать минут. Я стояла, ждала, потом начала рассматривать кабинет. Там было много всего интересного, прям как в музее. И тут я увидела этот самый… горшок! Такой старый, красивый и с орнаментами из древности. Он словно пленил меня. Я не могла даже взгляда от него оторвать. Взяла его в руки. Немного приоткрыла, и с громким хлопком оттуда начали вылетать тёмные силы! Как только до меня дошло, что это, я быстро его закрыла! Но было уже поздно, часть силы все же выбралось и улетело!

Дитрих замолчала, поэтому я спросил:

– И что произошло дальше?

– Я сбежала. В Киото. И с тех пор стараюсь не попадаться на глаза Боссу. И ищу их, ищу тёмных.

Я не понимал, что творится у меня внутри. Отчасти я бесился из-за её чрезмерного любопытства и беспечности, отчасти был рад, что она посвятила меня в свои тайны. Казалось, во мне сидят два Анхеля: один подбивал меня отругать её, злился и использовал людскую непристойную речь. Другой – все так же восхищался ее стойкостью, силой духа. Как она борется со своим страхом перед Боссом? Это дорогого стоит! Ведь он скоро об этом узнает и, вероятнее всего, накажет её.

Если она сама не накажет себя, что часто бывает среди наших коллег.

Есть среди людей категория, которых называют «люди дна», «маргиналы». Так вот, есть такие и у нас. Те, кто не смог справится со своим отчаянием. Они сами уходят, а иногда их изгоняют. Так, например, Рафаэль – мой знакомый, попал туда из-за того, что не смог спасти своего подопечного в автомобильной катастрофе. Он все повторял и повторял, что это его вина, он должен был. И эти мысли сводили его с ума.  Новенький, легкоранимый и очень впечатлительный.

Что ж, я все ещё надеюсь, что Дитрих до этого состояния не дойдёт, поэтому спросил:

– Сколько?

Она внимательно посмотрела на меня.

– Что именно?

– Сколько ты выпустила? И сколько поймала на сегодняшний момент? – уточнил я.

Она промолчала недолго, потом все же ответила:

– Я точно не знаю, где-то 5, наверное… – я открыл было рот, чтобы вставить свою реплику, но она прикрыла его своей ладонью! Признаться честно, странное это ощущение, когда тебе так закрывают рот. – Анхель, это произошло слишком быстро, буквально за несколько секунд, я не запомнила.

Она смотрела мне в глаза, все также не убирая руки, и я заворожённо, казалось, тонул в них. Что это со мной? Какое-то странное чувство внутри. Такого я ещё никогда не испытывал. Будто я хотел бы вечно так сидеть, и был уверен, что это мне никогда не надоест.

– Помоги мне, Анхель, – прошептала она.

Учитывая, что сказать я ничего не мог, я просто кивнул даже не зная, на что именно я даю свое согласие.

Глава 10

– Ты думаешь, я ничего не знаю? – загадочно спросил меня Босс.

С годами я научился у некоторых моих подопечных одному нехитрому способу выходить чистыми из воды: надо просто делать вид, что это произошло само собой, или что ты тут ни при чем, ну или как минимум отстаивать свою позицию невиновного (хотя частенько, именно мои малыши и были виноваты в том или ином злодеянии) – и самое главное «покер фейс»! О да, это крутой трюк! Мой малыш Раджеш гордился бы сейчас мной, я уверен. Ведь это он меня научил этому, воруя еду на рынке. Весёлые были времена! Он не разговаривал, но его глаза! Как же многословны были они! Как и в целом его артистичное лицо. Харизмы ему было не занимать.

Босс продолжал пристально смотреть на меня, думаю, пытаясь раскусить.

– Я Вас не понимаю, – слукавил я.

Он по-доброму улыбнулся, как я обычно делаю своим озорным крохам, и продолжил:

– Анхель, – положив мне руку на плечо, сказал он, – ты мой лучший ученик, и я вижу тебя насквозь. Не пытайся переиграть меня, мой мальчик. Я знаю, что натворила Дитрих.

Озноб пробежал по всему моему телу. Я представил, что произойдёт с ней и с трудом сглотнул ком в горле.

– Ты боишься за неё, не так ли? И хочешь ей помочь? – предположил Босс, хотя больше было похоже, что он читал меня как книгу, как бы я не пытался использовать талант Раджеша. Но кто может перехитрить моего начальника?

Я кивнул.

– Дитрих славно «потрудились», – с лёгкой усмешкой, упрекнул он её. – Но я уверен, она исправится. И ты должен быть рядом, по возможности, конечно. Ведь жизнь малыша и его безопасность всегда остаётся для тебя первостепенной задачей – запомни это!

Он мог этого и не говорить, ведь это было моим кредо по жизни со времен сотворения.

– Итак, верните мне выпущенное на волю зло, не упустив ни одного! – закончил он свою речь.

Первые несколько секунд я так и стоял, раскрыв рот, а потом все же рискнул уточнить:

– Что с ней будет?

– С кем? С Дитрих? – и после моего короткого кивка, продолжил, – Что же. Безусловно она заслужила наказание, ведь не каждый день из-под моего носа выпускают темные силы на волю. Но, понимаешь Анхель, на сколько я знаюсвое создание, она сама себя накажет свыше нормы.

И я был готов уже уйти, как он добавил:

– Нравится мне твой костюм! А особенно усы! Они очаровательны!

Я улыбнулся ему как благодарному зрителю и исчез. К слову, сегодня я вдохновился образом Сальвадора Дали, чтоб вы знали.

По дороге обратно, я зашёл в канцелярию, где мне выдали бумагу с указанием того, что мне надо задержать семью моего крохи в дороге.

Они ехали из соседнего региона домой. Дело несложное, в целом. Просто пришлось немного «потрепать» технику. 21 век этим в какой-то момент и хорош: ведь люди безусловно начинают полагаться на чудеса инженерии. Как в данном случае, дорога была проложена навигатором.  Мне пришлось убавить звук, чтоб они проскочили свой поворот и поехали не в ту сторону. В итоге, потеряли пару часов езды по полям и бездорожью. Отец тихо кипел, мама пыталась успокоить детей, особенно моего кроху, который уже устал ехать столько времени в замкнутом пространстве. Чтоб хоть как-то поддержать уже обессиленную женщину, я спел ему песню, и вскоре он заснул, а в тишине и вырулив на нормальную дорогу, успокоился и глава семейства.

Результатом такой поездки стало то, что они поехали не к бабушке с дедушкой, как планировали, а остались у себя дома – на улице уже была глубокая ночь. Но как я уже говорил, все это делалось не просто так! Вот сейчас объясню. Это путешествие происходило в пятницу вечером. А в понедельник братцу с его матерью надо было пойти на комиссию (да-да, братца хотят отправить в школу!) А для комиссии нужна была одна справка, и на тот момент она лежала в почтовом отделении. А это учреждение работает по субботам, но отдыхает по понедельникам. Итак, если бы Босс не вмешался через меня во все это, мы с семьёй уехали бы в деревню и забыли бы забрать справку и в понедельник нас не приняли бы. А тут им пришлось переночевать дома, а утром, наткнувшись на извещение, вспомнить про почту и сходить за документом в соседнее здание. Вуаля, дело сделано! Все счастливы!

Дорога эта была долгая и утомительная, хоть мне порой и приходилось развлекать малыша на ровне с мамой, я думал, как бы помочь Дитрих.

Как выловить зло? И сколько зла вообще было выпущено на волю? Она предположила, что где-то 5… А это нелёгкая задачка! Найти и обезвредить.

Да, мне приходилось как-то иметь дело с тёмными, но это было давно. И это было ужасно, ведь я проиграл. Тёмные забрали моего Самуэля, вырвали его душу прямо у меня на руках.

Нам всем пришлось тогда объединиться, чтоб остановить это! И это была жестокая битва, запечатленная в наших книгах в канцелярии. Мы боролись за наших подопечных, порою ценой наших собственных жизней.

А здесь, как я понимаю, зло не таких масштабов, раз Босс призвал вернуть эту силу лишь нас двоих. Хотя все же, задача не из лёгких. Но мы справимся! Я верю в Дитрих, и в себя тоже.

Братец часто давал поводы для встреч – вот и не знаю: благодарить ли его за такой незаурядный ум или отругать. Но в любом случае, я видел Дитрих, и мы успевали перекинуться короткими диалогами.

На днях, когда мы были в деревне, и мой малыш спал, мама вышла на улицу обменяться парой слов с папой. Братец узрел в чулане красивый пакет с подобием вкусняшек. Быстренько достал ножницы, открыл его. Вот и они: такие прекрасные красно-синие мягкие конфетки! Дитрих появилась в тот момент, когда он уже было укусил одну, и заставила его сплюнуть! Ибо это был яд для крыс, и совсем не вкусняшка! И пока не зашла мама, сказала, что сможет прийти сегодня вечером и поговорить.

Но она не пришла. Это так странно, если честно, когда кто-то говорит, что придёт и не приходит. Ведь ты ждёшь, надеешься, потом приходит отчаяние и злость. И тебя накрывает не добрая волна ненависти. Эмм.... Не знакомое и новое для меня чувство, так как ждать мне таким образом ещё никого не приходилось.

Она появилась лишь на следующий день утром. В тот момент, когда голова, а точнее глаз братца летел на рифлёную деревяшку, неудачно положенную моим малышом. Она не успела её убрать, но подвинуть смогла вовремя, поэтому удар пришёлся на скулу. Синяка почти нет, а вот глаз он мог потерять запросто.

– Где ты была вчера? – сразу же набросился я на неё.

– Прости, в Киото семья моего малыша неожиданно решила отпраздновать юбилей папы, и они не спали допоздна. А потом салюты испугали кроху, и он всю ночь плакал, – протараторила она, с нескрываемым чувством вины.

О, об этом я не подумал. Совсем и забыл, что у неё такая же ответственная работа, как и у меня и с её подопечным может случится что угодно.

– Нам надо будет поговорить. Определиться с планами, так сказать, – не теряя времени, предложил я.

– Да, конечно, – кивнула она.

И я было только хотел предложить сегодняшний вечер, как она растворилась.

Ох, Дитрих, и как же мы будем ловить так зло? Ты же вечно исчезаешь…

Глава 11

Испытания. Как-то я заметил, как мама одного ребёнка жалуется подруге, что ей тяжело с ним. Мама двух детей говорит, что один – это не сложно, сложно, когда их уже двое. Мама троих детишек с двумя малышами умудряется уже и отдохнуть… И тут я понял, что нет предела сложности, нет предела испытаниям, есть лишь сила терпимости. И поверьте, вы куда сильнее, чем вы думаете. Это как недооцененные возможности. Как пример, кто-то боится сесть за руль, но вынужденное обстоятельство заставляет, и через год-два с приобретенным опытом, человек уже через смех удивляется тому, как он жил без своего железного коня. Каждое поэтапное взросление привносит в нашу жизнь тяжёлые испытания, но все это нам под силу, стоит лишь поверить в себя.

И следовательно, если Босс дал нам с Дитрих эту миссию, значит, нам она по плечам, как бы невыполнимо это не казалось.

С этой мыслью я ждал её, чтоб поговорить. И вот, наконец-то, она пришла. В жёлтом платье и венком из полевых цветов на голове. Бусы из самоцветов и каких-то кристаллов плюс множество колец на каждой руке, с браслетами – дополняли весь этот богемный образ. Необычно, и прям тепло, как солнечный день.

– Анхель, – поздоровалась она.

– Дитрих, – улыбнулся я ей, – я вижу, ты в хорошем настроении.

Она лучезарно расплылась в улыбке.

– У меня хорошая новость! – чуть ли не захлопав в ладоши, выпалила она. – Нам помогут! Канцелярия нам поможет!

– Что? Ты рассказала кому-то о том, что случилось? – удивился я, ибо считал, что это тайна за семью печатями, ведь я даже от Босса пытался это скрыть.

– Нет. Просто меня вызвали сегодня туда – поверь, это было ужасно! – и она аж закатила глаза, вспоминая свое состояние. – Ведь я думала, меня изгонят из «дома» и отправят к «отчаянным», ну или куда там… Я тряслась вся. «Но женщина в бюро передала мне это», – и она протянула мне конверт. – И, кажется, не все потеряно!

Я быстро выхватил у неё бумагу: потому что просто должен был скорее узнать (как бы я не стремился контролировать свое любопытство, порой оно вырывалось из оков), и потому что, боялся, что Дитрих опять исчезнет с клочком «помощи».

«Дитрих, если будет нужно подкрепление, произнесите это (и далее следовали слова на латинском и коптском языке – к счастью, доводилось читать такие рукописи), и мы пришлем вам подмогу. Канцелярия».

Я посмотрел на Дитрих.

– Странная какая-то записка. И это все? – уточнил я.

Она кивнула.

– Кто-то узнал и хочет нам помочь, понимаешь! Это же здорово! – все ещё улыбалась она.

– Мы даже не знаем, что именно ловить, а к нам уже добровольцы пожаловали, – все же недоверчиво отозвался я, рассматривая вдоль и поперёк письмецо.

– Я уверена, мы скоро это узнаем. Надо просто стать более наблюдательными. Ведь зло не могла уйти далеко, – уверенно предположила она.

Теоретически оно можно быть где угодно. Но Дитрих права, возможно, тьма ещё здесь, рядом, набирается сил.

Она рассматривала фото на шкафах, и резко обернувшись, звеня всеми кристаллами на теле, спросила:

– Ты не замечал ничего особенного в жизни матери своего подопечного?

– Что ты имеешь ввиду? – все же уточнил я.

– Тебе не показалось, что она странная? – эмм, вот если бы я ещё понимал нормальность по понятиям Дитрих. По мне так это она – край странности.

– Да нет, – попытался я вспомнить маму малыша (она спала в соседней комнате) – мама как мама. Неидеальная, однозначно. Орёт она порой реально страшно, но в целом… Видал я и похуже, так скажу, – решил я закончить свою речь.

– Вообще-то я имела немного другое ввиду, – повернувшись к фотографиям, продолжила Дитрих. – Все они орут, поверь. А не показалось странным её поведение в последние дни?

– К чему ты это? – не понял я.

– Я всего пару раз видела её, но успела прочесть ауры, – даже не знал, что кто-то из наших этим ещё пользуется. К слову, я редко это делаю, так как не вижу в этом особого смысла.

– И она, естественно, меняется каждый раз, – договорилась она.

Я слушал её внимательно, но заметил, что постоянно ловлю себя на мысли, что разглядываю Дитрих. Её движения, как она выразительно смотрит, дотрагивается до вещей, звон её украшений умиротворял меня… «Так, Анхель, соберись уже! Потом подумаешь над своими странными чувствами!»– упрекнул я себя и потряс головой.

– Ты меня слушаешь? – в поисках моего взгляда, спросила она.

Я кивнул.

– Так вот, ты видел изменения её ауры?

Я думал сначала уйти от ответа, но потом передумал.

– Нет, Дитрих, я не смотрел её ауру. Я вообще давно этим не занимаюсь.

– В смысле, вообще? – удивилась она, будто я сказал, что потерял что-то ценное и не понимаю этого.

– Это было интересно вначале, а потом наскучило, – все же открылся я.

Дитрих молчала. Когда я поднял на неё взгляд, она была немного грустной.

– Мне кажется, Анхель, ты теряешь вкус к жизни. Ты так не думаешь?..

И резко исчезла.

Да сколько можно, Дитрих!? Сбегать по середине разговора!

Я быстренько заглянул в комнату. Малыш крепко спал. Братец с мамой тоже. Но я не мог больше ждать Дитрих. Я хотел с ней поговорить. А значит я должен её найти сам. Поэтому мне пришлось разбудить женщину. Точнее я сделал это мягко и незаметно. Она проснулась с чувством того, что выспалась. Посмотрела на часы. Время 2.14 ночи. Удивилась, но так и не смогла заснуть. Ей придётся так полежать, пока меня не будет рядом. Так безопаснее для моего крохи. Но ничего, я помогу маме завтра.

Глава 12

Из года в год краем глаза изучая человечество, пришёл к мнению, что все беды людей происходят из-за недопонимания друг друга. Мы думаем об одном, используя лишь язык слов, тем самым пытаясь высказать свою мысль. Другой человек слышит эти слова по-своему, а понимает через призму своего сознания. Отсюда и недопонимание, а оно влечёт за собой конфликт, конфликт ведёт к скандалу, скандалы перерастают в войны.

Поэтому я пришёл к мнению, что все надо решать здесь и сейчас. Все, что не понятно, надо переспросить и разобрать. Не держать в себе, не уходить, захлопнув дверь, "не выносить сор из избы" – вроде слышал как-то эту фразу.

Дитрих странная, я однозначно многого не понимаю в ней. Она как воздух: лёгкая и рассеянная, в плане того, что вроде как оно всегда вокруг тебя, но ощутить и дотронуться до него никак. А я же, в свою очередь, считаю себя куда приземленным, конкретным, ну и, возможно, педантичным. И мне надо знать, что она хотела сказать, когда говорила: «бойся своих желаний», «не устал ли я часом от своей жизни» и про ауру мамы моего малыша.

И вот я стою ночью перед небольшим домом в Киото. Да, давненько я здесь не был. Так много всего изменилось: архитектура, звуки…

Прохожу в дом (для меня это никогда не было проблемой), осматриваюсь и вижу маленький сад во дворике и, конечно, в центре его растёт бонсай – излюбленное миниатюрное дерево японцев.

Лестница ведёт на первый этаж дома, где господствует сдержанный интерьер, без пышного декора и украшений, лишь необходимая для повседневности мебель.

Всё чисто, аккуратно, что даже мелькнула мысль: не ошибся ли я домом. Я так привык к лёгкому беспорядку детей, что видеть кристальную чистоту настораживает.

Поднимаюсь на второй этаж и слышу приглушённые голоса. Мама кормит ребёнка с бутылочки, а Дитрих напевает старую японскую песню. Она удивлённо смотрит на меня, но не останавливается. Малыш, кажется, засыпает.

Я, чтоб занять себя хоть чем-то, рассматриваю комнату. Холодная, на мой взгляд. В углу завалены игрушки, все в серо-синих тонах. Нахожу лишь одну фотографию в рамке на полке: мама обнимает кроху и улыбается, но взгляд такой, поникший и уставший.

– Что ты здесь делаешь, Анхель? – Дитрих незаметно подкрадывается ко мне, и шепчет мне в ухо, отчего я подпрыгиваю на месте.

– Прошу, не делай так больше, – кое-как приходя в себя, отвечаю ей.

Но похоже данная ситуация её скорее рассмешила.

– Нам надо поговорить, – перехожу я сразу к делу.

А потом смотрю, как мама выходит из комнаты, и все же решаюсь спросить:

– Что не так с ним, – указываю головой на колыбельку. Ох уж это моё любопытство!

Дитрих грустно улыбается.

– Всё очень сложно, как выяснилось, – начала она. – Когда ты в последний раз был в Японии?

– Не так давно, можно сказать. Мы жили в Хиросиме во время атомной бомбёжки. Аки – так звали моего подопечного, но он не выжил, – ответил я. – После такого невозможно выжить вообще. «Осень» – так переводится его имя, был мал и слаб с рождения. Не выжила вся его семья. Это был один из самых коротких моих командировочных, ведь Аки не было и года.

– Мне жаль, Анхель, – садясь на стул, посочувствовала она мне.

– Так что произошло с ним? – поинтересовался я, указывая снова на малыша в колыбельке.

– Ты же помнишь, какая традиционная Япония. Все такие чопорные, холодные, малообщительные.

Я прекрасно это помнил, поэтому кивнул. И она продолжила.

– Здесь все ещё царит патриархат. Женщины все так же имеют мало прав, хоть общество и развивается. Короче, мама моего малыша хотела жить, как западные женщины: для себя, строить карьеру и быть свободной. Все неплохо начиналось, но отец настоял на её замужестве. Муж оказался непробиваемым льдом. Она забеременела, и он безоговорочно настоял на том, чтоб она бросила работу. А это однозначно говорит о том, что она вообще больше не сможет работать. Как окончательный крест на её карьере и её возможностях. И самое печальное то, что, когда она родила, в ней так и не проснулся материнский инстинкт.

Дитрих тяжело вздохнула и начала качать колыбельку.

– Я не виню ее, Анхель. Люди разные. У них у каждого своя природа, свои потребности, свои желания. Каждый хочет быть счастливым. Но материнство не приносит ей радости, она не может заставить себя любить. Я здесь, чтобы дать малышу малость этой самой материнской любви. А мама со временем станет ему другом, я уверена. Она перерастет и помудреет с годами. Ведь она – хорошая женщина, старается как может. Чувствам не прикажешь, против природы не пойдёшь, но все должно быть хорошо. Я верю в это!

Грустная и знакомая история. И отсутствие материнского инстинкта – частое событие, но так редко обсуждаемая людьми, ибо общество яро осуждает таких женщин. Особенно те, кто не смог завести ребёнка или те, кто в них души не чает.  «Вот как так? Ты же – мать, должна любить!»

Люди часто забывают, что по природе вы, как и мы, все разные. Вы рождаетесь каждый со своей индивидуальной внешностью, вас каждого воспитывают по-разному, сюда же можно добавить разный менталитет стран, традиции той или иной народности и даже религию, не говоря уже об окружении. Так почему в конечном счете вы должны быть одинаковы? Почему женщины все должны быть в быту и в детях, а мужчины на заработках? Нет ничего страшного в том, что каждый живет так, как считает нужным для самого себя, главное не вредить другим и самой матери – природе.

– Я рад, что ты смотришь глубже, чем многие из рода человеческого, – ответил я ей.

Мы замолчали на некоторое время. А потом я не выдержал.

– Что означало твоё «бойся своих желаний» в том прошлом нашем разговоре?

Дитрих посмотрела на меня, пытаясь вспомнить.

– Тебе никогда не казалось, что мы созданы для чего-то большего, Анхель? – вопросом на вопрос ответила она.

– Признаться честно, стараюсь о таком не думать, – хотя, конечно же, такие мысли закрадывались в мою голову.

– Помнишь, я говорила, что дети меня вдохновляют, заставляют жить… – я кивнул, – но не смотря на все это, я поняла, что я хочу чего-то другого, Анхель! И несколько лет я задумывалась о том, что какой могла быть моя жизнь, если бы в ней отсутствовали дети и эта наша миссия по их спасению. – Она замолчала на некоторое время, прежде чем продолжить, – я бы жила для себя, Анхель. А так получается, я – никто без них. И мне захотелось «приключений» можно сказать, чего-то особенного, прожить и свою личную жизнь. И я так сильно этого хотела, что видимо Вселенная услышала меня и поняла по-своему, предоставив мне «прекрасную возможность» открыть тот злосчастный ящик. С тех пор, мой мир превратился в шоу: я становлюсь эпицентром какого-то события, из которого не вижу пока особого выхода. Вот к чему привели мои желания.

– Мы найдём выход, – и в этот момент, в порыве каких-то мне неведомых чувств, я положил свою ладонь поверх её. Какое необъяснимое нежное ощущение! Мгновенно сделал выводы, что мне это нравится – чувствовать кого-то, дотрагиваться. Дитрих на долю секунды встрепенулась, но руку не убрала, а лишь посмотрела мне пристально в глаза. И мир вокруг нас, казалось, застыл…

Но малыш решил прервать это блаженное чувство созерцания и начал ворочаться. Дитрих продолжила качать колыбель.

Я понимал, что время моё на исходе, поэтому задал последний вопрос:

– Ты думаешь, я так же устал от жизни?

– Ты потерял к ней вкус? Возможно. Мне кажется, чтоб не думать о многом, ты ушёл в мир работы. Дети заняли все твоё время и всего тебя. Это делает тебя асом в нашем деле, бесспорно. Но ведь любая медаль имеет две стороны, не так ли? Твоя обратная сторона – ты теряешь себя как личность. А ведь в нас так много особенного! Вспомни хотя бы, чем нас наградил Босс. Мы можем читать ауры, используем силу внушения, проходим сквозь стены, телепортируемся, у некоторых даже есть сила наваждения, забвения и много ещё чего. Нам свойственны чувства и эмоции. Но ты закрылся, Анхель. Как и многие. Работа нас поглотила.

– Не все потеряно: я не отказался от своего стиля в выборе одежд! – усмехнулся я.

– О, да! Куда уж ты без экстравагантного костюма! – засмеялась она, тем самым окончательно разбудив малыша.

– Мне надо идти за мамой, – сказала она.

– А мне возвращаться к своему.

И я было уже ушёл, когда вспомнил еще одну тему разговора, что привела меня сюда.

– Ты думаешь, что-то не так с аурой мамы моего подопечного?

– Посмотри внимательно, – посоветовала она, прежде чем скрылась в соседней комнате.

Когда я оказался дома, было ещё темно. Я дотронулся до матери и навеял на неё сон, в который она мгновенно провалилась. А я тем временем сосредоточился на её ауре. И тут среди множества цветов увидел след! Знакомый след Фортунамалы!

Глава 13

Помните, я упоминал о сестрах, а также о том, что в нашем мире много иных существ. Так вот, видимо, не зря. Ибо именно сейчас, я смотрел на «печать» одной из них.

Ауры. Сложная и интересная вещь, признаюсь. По ним можно определить характер человека, его настроения, даже мысли.

В начале моей практики следить за этими радугами было любопытно. Изредка полезно, когда ты видишь, как к твоему малышу подходит незнакомый человек, и ты читаешь по ауре, стоит ли ему доверять. Но со временем это начало меня отвлекать. А как мы все поняли, это самая непростительная для нас ошибка. Бдительность и только бдительность!

Я отключил в себе это чувство. Естественно, не сразу, а постепенно. И стало даже легче. Но вот сейчас, признаться честно, начинаю немного жалеть. Ведь я в принципе, не видел того, что происходит у меня перед носом. Я не заметил визит одной из сестёр! И не самой доброй из них, скажу я вам.

Но все же, я решил уточнить в канцелярии, исключив все вероятности совпадений, природу этого «следа».

В течение дня, я лихорадочно бегал за малышом, ибо карапуз научился залазить на диваны! А он тот ещё любитель мягкого и поскакать. Я ловил его; иногда умудрялся вовремя под него постелиться для мягкой посадки, пытался отвлечь его от этой затеи с лазанием вообще – короче, делал все, что от меня требовалось и добросовестно.

В итоге, ближе к вечеру я получил ответ:

«Мы изучили Ваш запрос. Канцелярия не имеет никакого отношения к данному делу. Планомерное внесение изменений в жизнь данного родителя не входило в приказы вышестоящих инстанций».

Что ж, значит, как бы печально это не прозвучало, значит мама и впрямь столкнулась с Фортунамалой.

Итак, к сведению. Жили-были две сестры. Фортуна и её сестрица Фортунамала. Все любили Фортуну, ведь она несла благо в жизнь каждого, кто покланялся и чтил её. Фортунамале просто не повезло (смешно даже: «Неудаче не повезло», но так оно, к сожалению, и было), и она была обижена на весь мир, природе и всем богам, что дали ей начало. Сестры жили в разладе. Фортуна пыталась помочь сестре, поддержать её. Но как это сделать, если так сошлись звезды и такую жизнь сплели Норны? В итоге за свои бесчисленные пакости и разного рода злодеяния, все единогласно решили забрать силы Фортунамалы и запереть (видимо, в один из пифосов Босса). С того дня, она стала не то чтобы смертной, но как минимум безобидной особой. И, если честно, давно я о ней не слышал.

А сейчас прокрутив в голове последние дни матери моего крохи, я начал вспоминать об её неудачах. Начиная с элементарного: она, как всегда, торопится и покупает обувь, но едва её одевает, как оказывается, что они малы и жмут, хотя вот только примеряла и было все хорошо. Она случайно теряет тот самый документ, из-за которого я в свое время вмешался в их жизнь, изменив маршрут навигатора (а она не из мамаш-растеряш, поверьте!). И последнее, что из многого я вспомнил – это как она пошла в школу с моим малышом на руках, попала под дождь, целый час ждала с орущим ребёнком в ожидании секретаря, чтоб в итоге узнать, что набор закрыли вчера.

Тогда я думал, что это нормально, так и должно быть. С кем не бывает. Что не делается- все к лучшему, помните, да? Как же я ошибался!

Итак, надо для начала найти Фортуну. Они же сестры, и я больше, чем уверен, что она всегда в курсе дел своей бунтарки-родственницы. В последний раз я видел Фортуну, конечно же, в Вегасе. Это была случайная встреча. Отец моего подопечного решил оставить свои последние деньги на автомате, вместо того, чтоб внести эту сумму в хорошую школу, что ему все советовали. Как сейчас вижу эту картину: вот мы сидим у фонтанчика с Пабло и ждём, каким выйдет его папочка: добрым, весёлым, готовым расцеловать или озлобленным, пьяным и без капли жалости и сострадания. Тут я и увидел её. Она шла все прекрасная, в блестках, в длинном платье со шлейфом, в венце славы и величия. И пусть её видели лишь избранные, на кого она обращала внимание, здесь все молились на нее. Тут и там все шептали: «Ну, Удача, не подведи меня!», «Улыбнись же мне, Удача, и я сделаю все ради тебя!» и прочее. Это был её мир, её уголок собственного Рая.

И вот она увидела меня и соизволила подойти.

– Ангел! Давно не видела таких здесь! – обратилась она ко мне.

Я протянул руку, и когда она подала свою, легонько поцеловал её кисть (это мне посоветовали когда-то в далёкие годы ученичества, как знак поклонения существам по рангу выше. Ну и галантность никто не отменял, конечно).

– Анхель, – представился я.

– Очаровательный костюм, Анхель, – проведя по воротнику моего пиратского костюма, рукой, сделала она комплимент. Я не зря выбрал этот вид одежды сегодня. Ведь мы с Пабло шли сюда как пираты за золотом! Поэтому я надел рубашку из шелка с кружевными манжетами, а также атласные штаны до колен. Поверх рубашки был надет очень пестрый жилет до бедер из лучшего атласа. На шее красовался богато отделанный воротник из плиссированных кружев, так называемый жабо. Все это дополнялось длинным богатым кафтаном с длинными и широкими манжетами. На голове, естественно, пиратская лихая треуголка с пером павлина (ибо цвет её как ничто лучше подходил к пестрому жилету). Я думал нацепить на глаз повязку, но не стал из соображений – лучше наблюдать все в два глаза!

– Рад, что он Вам нравится! – улыбнулся я.

В этот момент меня отвлек малыш, потянув за рукав – у нас был свой язык жестов, ведь Пабло был глухонемым. Я посмотрел на него и понял, что он устал ждать и особенно грустен, ведь он потерял всякую надежду встретить счастливого отца. И тут у меня мелькнула мысль.

– Фортуна, – привлёк я внимание Удачи, – я знаю, что я не имею весомых причин просить Вас. Но мне нужна Ваша помочь! –  я даже не мог подобрать слов, чтоб выразить свою мысль. Мне, можно сказать, практически не выпадало возможности встречать таких существ, как она.

Она посмотрела на Пабло, и, казалось, загадочно улыбнулась ему.

– Мне кажется, я знаю о чем ты попросишь, Ангел, – сказала она мне.

– Неужели? – обрадовался я.

– Послушай, изменить ему его мир я не могу. Я не иду против природы. И таким уж создал его Босс. И, ты же знаешь, мои силы имеют кратковременный эффект. Но сейчас я вижу его желание. Он хочет, чтоб папа скорее вернулся, обнял его и сказал: «Малыш, мы богаты!», не так ли, дорогой? – обратилась она к Пабло, на что он, будто услышав ее, улыбнулся.

Она помолчала с некоторое время, словно изучая ситуацию, вынесла вердикт.

– Послушай, Анхель, его отец не заслужил моего дара, но мальчик в этом не виноват. Он милый и добрый. Я вижу в этом твои старания. Поэтому я сделаю это, ради вас двоих и ради вашей дружбы, ради любви.

Я не знал, что ответить ей. Меня переполняла радость и безумное наслаждение от того, что малыш будет счастлив! Что все будет хорошо!

Я повернулся к Пабло. Он как раз спрыгнул с края фонтана и побежал к дверям казино. Бежал на руки счастливого отца! И я прочитал по его губам: «Малыш, мы богаты!»

Я повернулся к Фортуне, но она уже отошла далеко и тоже наблюдала за этой животрепещущей картиной семейной гармонии. Я улыбнулся уй, а она кивнула в знак прощания.

Итак, Вегас. Она скорее всего все ещё там. И мы должны с ней поговорить.

Ночью, опять навеяв бессонницу маме, я телепортировался в Киото. Дитрих как раз укачивала малыша, когда тот проснулся. Она посмотрела на меня, и пальцем попросила молча посидеть (будто я собирался петь тяжёлый рок, тоже мне!)

Поцеловав малыша, она вселила в него спокойствие и мирные сны. Это было весьма завораживающе: я видел тёплый свет, изливавшийся из её уст и рук, как он обволакивал кроху подобно мягкому одеяльцу и уносил в мир сладких снов. Ах вот он её личный талант, её дар! У каждого он есть. Босс знает, кому что добавить в резюме.

Дитрих подошла ко мне и спросила:

– Я по твоим глазам вижу, ты что-то узнал или нашёл!

Я кивнул и кратко пересказал свои предположения.

– Как видишь, ты была права, – признался я, – твоя интуиция с аурой – это наш шанс найти одно из тёмных сил! Ты выпустила силу Фортунамалы! И я знаю, кто нам поможет её найти!

Глава 14

Тот, кто хоть раз был в Вегасе, никогда его уже не забудет. Город пороков, азартных игр и страсти – будят самые потаенные желания смертных. Город, в котором лишь «сдружившись» с Удачей (заручившись ее поддержкой, можно сказать), есть шанс сорвать огромный куш и жить припеваючи. Это город мечты бедняка, своеобразный мираж, где ищут лёгких денег. Но как подсказывает мне опыт, чаще всего ни к чему хорошему это все не приводит. Чем, казалось бы, ты ближе к видениям, тем дальше ускользает реальность.

Было раннее утро, когда я и Дитрих оказались перед дверями Белладжио. Самое известное казино мегаполиса, именно там я видел Фортуну в первый и последний раз.

Данное шикарное заведение было полупустым, в основном там и тут дорабатывали свои смены официанты, крупье и уборщицы. Лишь пара засидевшихся игроков (подозрительно напоминающих мне невменяемых от крепкого алкоголя брокеров – видел таких на улицах Нью-Йорка) с красными глазами и в дыму сигарет вытряхивали остатки банкнот из своих карманов и все еще наивно упивались надеждой на крупный выигрыш или как минимум пытались таким образом уйти от своих проблем реальности.

Мы стояли, озираясь по сторонам огромного холла.

– И как мы найдём её в этом замке? – спросила Дитрих.

– Я не знаю, – честно ответил я.

– Может разделимся? – предложила она.

Я было кивнул, но краем глаза заметил свечение, и оно тут же исчезло за поворотом.

– Бежим, – резко схватив за руку Дитрих, я рванул с места.

Ладонь была тёплой, но кольца на пальцах немного охлаждали прикосновение. Я слышал, как бренчат сзади её браслеты и её прерывистое дыхание. Вроде бы бежали всего ничего, но я запоминал детали. Они так ярко вспыхивали во мне, как искры бенгальских огней, приятно щекоча в груди.

За поворотом мы оказались перед открытыми дверями в игровой зал. И тут услышали крики радости мужчины в дальнем углу – видимо все же кому-то повезло. Я предположил, что он выиграл, а там, где выигрыш, там и должна быть Фортуна. Пройдя мимо автоматов, мы и впрямь увидели этого счастливчика, а рядом удаляющуюся Удачу.

– Стойте, – крикнул я ей в след.

Она остановилась и медленно повернулась. Как и тогда она была величественна прекрасна, в ореоле сияния и блеске славы. Я аж услышал, как ахнула за спиной Дитрих, видимо разделявшая со мной моё мнение.

– Ангел! – и немного склонив голову и обратив внимание на мою спутницу, продолжила, – даже два!

– Прошу прощения, – немного запыхавшись, обратился я к ней.

– Подождите, я кажется, Вас уже где-то видела, – указав на меня пальцем, перебила она.

Я кивнул.

– Ах да, мальчик. Пират с мальчиком! – посмотрев куда-то наверх, начала она перебирать свою память.

– Пабло, его звали Пабло, – зачем-то я все же решил ей уточнить.

Она мило улыбнулась и кивнула.

Не отводя глаз с зала, будто в поисках кого-то еще, Удача была и не была с нами одновременно. Думаю, она выбирала своего «клиента»: это же её, можно сказать, работа.

– Нам нужна помощь, – решила вставить свою реплику Дитрих.

Фортуна резко посмотрела на неё, словно только что заметила ее присутствие.

– Дорогая, всем нужна моя помощь, – надменно произнесла она и повернулась уже уйти, ибо мы её более не интересовали.

– Нам нужно знать, где Ваша сестра! – выдал я ей вслед.

Удача остановилась, как и время вокруг нас резко замедлилось. Чудеса богинь!

А дальше произошло непредвиденное! Мы резко телепортировались (без нашей с Дитрих воли) в кабинет. Ничем непримечательный, холодный, без личностный. Мы плюхнулись в мягкие кресла, а Удача стояла перед нами, облокотившись на стол. И взгляд её глаз, я бы сказал, был не добрым.

– Что вам двоим надо от моей сестры? – прогремела она.

Я не скажу, что я из пугливых, слишком многого я навидался, но сила разъяренной особы напротив меня, не внушала мне ничего хорошего.

Сглотнув ком в горле, я хотел было сказать, но Дитрих, видимо, взяла себя в руки быстрее.

– Я выпустила её силу на волю, – констатировала она свой не самый достойный поступок.

Глаза Фортуны расширились, и она слегка приоткрыла рот в удивлении, но через мгновение взяла себя в руки, и спросила:

– Как? Когда?

Я быстро ввёл её курс дела, боясь, что Дитрих либо уйдёт в эмоции, либо начнёт совсем уж издалека.

Фортуна слушала с непроницаемым лицом. После моей речи, промолчала, казалось, обдумывая и принимая решение.

– Я не знаю, где она, – подойдя к барной стойке и наливая что-то себе из спиртного (никогда не задумывался, как действует алкоголь на высших, но сейчас и не время об этом рассуждать), сказала она.

– В смысле, не знаете, – с отчаянием в голосе, прошептала Дитрих. И я краем глаза заметил, как она обмякла в кресле, будто потеряв частичку себя.

Фортуна не предложила нам ничего, просто подошла, подсела к нам, эффектно оседлав стул, и изучая стакан с его содержимым, грустно проговорила:

– Мала, так я её зову, всегда была занозой. Как бы я не пыталась поддержать её, быть рядом, помочь, она ненавидела меня. Точнее, предположу, что завидовала. Моя бедная сестрёнка… поверьте, будь у меня хоть капля возможности, я бы отдала все свои таланты ей… Но она этого не понимала. Да и не понимает по сей день.

Отпив немного алкоголя, она продолжила более бодрым голосом:

– С тех пор как её силы отняли, она ушла. Я долго её искала. Мои люди говорили, что видели то там, то там, – кивая головой в разные стороны, эмоционально рассказывала про свою жизнь Удача. – В последний раз её видели с парнем, Заком, как она его называет, в Восточной Европе.

– У неё есть парень? – мне кажется из всего рассказа, только это зацепило Дитрих. «Ох уж эти девчонки!» – как-то выразился мой бывший подопечный. Я, пожалуй, с ним соглашусь.

Фортуна кивнула.

– Зак, закон подлости. Не говорите, что не слышали о нем?! – приподняв брови, засмеялась Удача.

– Он и вправду существует? – реакция Дитрих была как у маленькой девочке, которой рассказывают о единорогах и сказочных принцах.

– Признаться честно, терпеть не могу этого парня, но он как никто другой ей подходит, – усмехнулась богиня. – В нем столько же яда, сколько и в ней, а возможно и больше. Идеальная такая вот парочка.

Она допила содержимое бокала. И замолчала.

Мы с Дитрих посмотрели друг на друга в поисках ответа: и что дальше?

– Я бы попросила моих людей поискать её вновь, – прервала наш немой разговор Фортуна, – но это займёт куда больше времени. Поэтому сделаем по-другому. Есть у меня друг, Шива. Он спец по аурам. За короткое время он проследить за всеми аурами людей и сможет вычленить оттуда след моей сестры.

Она взяла бумагу и что-то там начиркала, какие-то неведомые знаки, напоминающие руны. В это время я решил все же уточнить:

– Шива? Бог Шива, что в Индии? – его мне точно ещё не приходилось встречать!

Она решила проигнорировать мой вопрос, видимо посчитав его слишком глупым.

– Вот. Передадите это ему от меня. Не думаю, что он откажет, – протянула она записку Дитрих. И когда она было уже взяла его, резко отдернула, – но у меня условие! Когда Шива её найдёт, я пойду с вами. Это моя сестра и как не мне быть рядом с ней в минуты её падения.

Мы переглянулись с Дитрих и одновременно кивнули.

И едва она взяла протянутую бумагу, нас снова перебросило в холл Белладжио. Фортуны не было рядом, но мы слышали её слова в голове: «У вас в кармане по монете, подбросьте её на Удачу, и я приду».

– Ну хоть не возникнет больше проблем с её поисками – уже хорошо, – подумал я.

Глава 15

Я вернулась домой почти под утро. Джун крепко спал, посасывая большой пальчик, под действием моих чар. Наверное, это время самое умилительное в детях!

Учитывая, что дом находится рядом с магистралью, здесь всегда слышны шумы от проезжающих машин. Горят фонари. Мало птиц и деревьев. И все унылое, и скучно однообразное. Если честно, меня это все угнетает. Ведь я люблю буйство красок, людской говор, природу.... Поэтому я стараюсь внести это все в жизнь маленького Джуна. Веселье и смех, которые часто не понимает Йоко. Японцам вообще присуще скрывать эмоции. Это семья не исключение. Да, они выбираются в лес, в парки, любуются цветением умэ (это когда цветёт слива) и сакуры. Тихое времяпровождение, спокойное шествие… Предположу, что я чересчур шумная благодаря детям, дети ведь любят веселье! И мне не понять умиротворения и покоя целой нации. Для этого надо родиться в Японии, ну или как минимум часто попадать сюда в командировки.

Через пару минут, после моего прибытия, как раз проснулась Йоко, тихо прошла на кухню и начала готовить завтрак для мужа. Как обычно грустная, с тёмными кругами под глазами от недосыпа (вечерами она долго не может заснуть, а ночью малыш часто просыпается) и бледной сухой кожей – организм все ещё не может восстановиться после родов, а кормление грудью отнимает большую часть витаминов. Лекарства помогали, бесспорно, но я думаю, её проблема куда глубже. Как же тело вылечится, если болит душа?

Я подождала, когда она закончит на кухне и слегка приведёт себя в порядок, прежде чем снять заклинание снов с Джун. Я всегда стараюсь помочь мамам с чадами, не только потому что понимаю, что с ними тяжело, но и просто частенько сочувствую и сопереживаю женщинам. В данном случае, скорее всего в Йоко я видела себя… Столько амбиций и энергии, но все это прячется глубоко внутри, как в скорлупе, ибо так принято обществом.

Даже в имени её есть часть души – «ребёнок океана». А сейчас она явно не в своей стихии.

Пока Йоко поднимается и идёт к сыну, я развлекаю его своими бусинками. Они переливаются на утреннем солнышке и привносят яркие краски в утомительный интерьер спальни.

Так и проходят мои дни и ночи здесь: я как могу развлекаю Джуна, пока мама уходит в свои мысли или выполняет работу по дому. Стараюсь, чтобы все были счастливы вокруг, насколько это возможно. Ведь добиться улыбки Йоко или её мужа с помощью Джуна – нелегко, но так приятно! А он молодец! Он чуткий малый, понимающий даже для своего столь маленького возраста!

Джун, как и положено в силу его имени, послушный (хотя это скорее просто совпадение, что значение его имени совпало с природным спокойствием). После братца малыша Анхеля, он просто мир тишины и покоя.

Анхель… что-то странное происходит между нами. Природу этого чувства я не пойму. Необычная сила притяжения? Возможно. Пусть будет так! Главное, что мы в одной команде. И я могу на него положиться.

И вот сегодня мы планируем посетить Шиву! О пресвятой Босс, этой встречи я и представить себе раньше не могла! А Фортуна? Это богиня просто улетная особа! В ней столько всего! И красота, и власть, и влечение! Смотрела на неё и видела счастье во плоти! Ух, «поездка» в Вегас мне и впрямь казалась самой волнующий в моей жизни!

Но оказывается я ошибалась.

Ибо, стоя сейчас в вечернее время в Амритсаре, я поистине нашла свое место в этом мире! Этот шум сотен людей, собравшихся на улице, идущих к храму для чтения молитвы! Ведь именно сегодня, так совпало, проходит праздник сикхов Гуру Нанак Джаянти. Воздух пропах специями, радостью, оживлением, жизнью! Все это приводит меня в восторг! Кружит голову до упаду! Эти женщины в ярких сари, мужчины в национальных костюмах сикхов с тюрбанами на голове! Как же это прямо противоположно моей Японии!

К слову, мы не сразу оказались здесь! Ведь никто и подумать не мог, что Шива окажется не дома, а в гостях – в Золотом Храме!

Что ж, давайте по порядку…

Я впервые в Индии, как бы грустно и странно это не звучало. Казалось бы, огромная страна, столько детей со сломленными судьбами! А мне все чаще везло оказываться везде, но не здесь (хотя была дважды в Африке!). И скажу я вам, наших коллег здесь множество! Там и тут можно натолкнуться на знакомого, ну или по крайней мере, на существа из нашего мира. А учитывая, насколько эта страна древняя, здесь собралось множество представителей сверхъестественного. Да хотя бы взять богов! Их здесь сотни! Не то чтобы я их все успела увидеть, это всё мне рассказывал Анхель по дороге.

Мы телепортировались в Байджнахте прямо перед храмом Шивы, ибо, естественно, думали, что он дома так сказать. Но вот ведь дело!

– Шивы нет дома, – обратился к нам мужчина в одежде народов пушту (это я тоже потом от Анхеля узнала): шаровары с длинной рубахой (так называемый, камиз) и с куфией на голове. Он что-то вырезал кинжалом по дереву.

Сначала мы даже не поняли, что обращаются к нам, так как стояли, озираясь по сторонам. О, храм бога и впрямь величественен! Эти каменные многовековые строения, эти индийские древние письмена, руины… Сильное зрелище!

Мы повернулась к говорящему. Самое странное, что я и Анхель не могли понять: кто он? Если он нас видит, значит не человек, если он из наших, то почему нет особого свечения (а вы как думали мы узнаем коллег?! Именно по особому небесному свечению, и так и быть скажу, что у каждого он свой, необычный).

Анхель, как более опытный из нас двоих, взял инициативу на себя:

– Простите, Вы нас видите?

Мужчина поднял голову. Какие голубые глаза с зелёным отливом, о пресвятая луна!

– Ну, конечно, вижу, – усмехнулся он и продолжил работу.

– А Вы… Кто? – не удержалась я.

– Каин, зовите меня Каин, – ответил он. – Я нефилим. И если ничего не напутали в канцелярии – ваша помощь свыше.

Мы замолчали. Но думаю, каждый из нас, судя по выражению лица, подумал примерно так:

Каин – «Ангелы. Надеюсь, с ними не будет проблем».

Анхель – «Каин, сын ангела Самаэля и Евы!?»

Я – «Нефилим? Нам должен помочь нефилим? Чем? Почему именно он? Да мы же не произнесли текст из письма? Или то, что мы прочитали про себя, уже засчитывается? Интересно, кто в канцелярии выбрал именно его? Странный какой-то тип, если честно. И что он там вырезает? А какие глаза красивые, о да, прям как озера в Канаде…» и это только начало моих мыслей, ибо этот поток прервал Анхель.

– Приятно познакомиться. Я – Анхель, – указав рукой на меня, – Дитрих.

Я закивала головой.

– Я знаю, – спокойно ответил нефилим, – Мне сказали у вас есть дело, и я могу быть полезен в свое свободное время.

– А чем Вы обычно занимаетесь? – не удержалась я, указывая на деревяшку в его руках.

Он посмотрел на меня, потом на свое творчество.

– А, нет, это я вырезал слона для Раджу, – улыбнулся он, и кивнув в сторону каких-то хибар, продолжил – он живёт вон там, сейчас уже правда спит. Но вот он удивиться, если утром найдёт в песке эту игрушку! Он любит слонов.

– Вы тоже помогаете с детьми, – удивился Анхель.

– Да, бывает. Вас ведь не хватает. А помощь здешним всегда пригодится.

Мои сомнения насчёт странного типа начали улетучиваться. Каин начал представляться мне теперь иным, как одним из наших: радостью малышей, их другом и вообще хорошим парнем.

Я посмотрела на Анхеля. Он наблюдал за храмом, будто пытаясь что-то там разглядеть.

– Если Шивы здесь нет, то, где он? – и впрямь странно, куда могло уйти божество. Я всегда думала, они ходят по своим владениям, слушают прихожан, их молитвы, посылают благодать и урожай и все в этом духе…

– Сегодня он в Амритсаре, пошёл к другу. Там ведь праздник, вы не знали?

Мы отрицательно покачал головой.

– Так пойдёмте, я вас ему представлю, – вставая с места и отряхиваясь, предложил он.

И вот мы стоим здесь, в Амритсаре! В гуще толпы, в шуме и хаосе!

Я застываю, как вкопанная, приходя к мысли о том, что вот он – мой рай! Анхель и Каин в это время проталкиваются вперёд по мосту к изумительному творению человечества! К золоту на воде! К гурдваре сикхской религии, там, где вероятнее всего я впервые в жизни увижу Шиву – божество из древних писаний нашей библиотеки!

Глава 16

За эти годы я научился наблюдать за всем миром, не отвлекаясь от основного дела. Вот и сейчас, попав в Амритсар, я краем глаза видел, как очарована этой страной Дитрих, напомнив новичков при первом выходе в свет. Да, она явно создана дляэтого мира! И как я раньше до этого не додумался?!

Замечая, что она отстаёт, мне пришлось потянуть её за руку. И она посмотрела на меня глазами полными счастья и… Любви? Нет, я не верю в это, честно! Я, конечно, понимаю, что мы на земле, где люди создают фильмы вокруг этого чувства (видел их не раз, сидя с мамами во время сна малыша), но в нас не закладывали его изначально! Босс этого не делал по определённой причине, и я солидарен с ним: чувства отвлекают от работы! Она, как и я, не может любить!

Во время этих мыслей я тяну её к мосту, но мне становится грустно. Будто у меня перед глазами самая драгоценная вещь, но до неё как до Луны и обратно… Остаётся лишь любоваться.

– Идемте быстрее, – нетерпеливо торопит нас Каин.

Я мало о нем знаю. Слышал лишь, что он убил своего брата и был проклят богами. Бастард по рождению с клеймом по жизни – не самый надёжный помощник нам достался с канцелярии, конечно, но, видимо, выбирать было не из кого.

Мы, вместе с толпой дошли до храма, где праведники снимали обувь, женщины покрывали голову, и все замолкали! Такой контраст по сравнению с шумом города. Лишь музыка и чтение священных писаний – и воздух! Воздух просто пропитан верой, покаянием, поклонением!  Сила, которой питаются божества и благодаря которой они все ещё существуют!

– Для чего Шива пришёл сюда? – шёпотом спросил я Каина, хотя нас все равно не могли бы услышать.

– А ты не чувствуешь? – вопросом на вопрос ответил он.

– Ты сказал, он пошел к другу, – напомнил я.

– Ты, я так понимаю, не знаешь. Гуру Нанак был обычным ребёнком, но у него был дар видеть богов, и он мог с ними разговаривать. Шиве сразу понравился мальчик, любопытный, обучаемый. Он развлекал его своими вопросами. И настолько они сдружились, что Шива благословил его открыть свою школу, сикхизм. Нанака давно уже нет в живых, но Шива часто приходит сюда, чтобы дать дань уважения своему старому другу. Но и как ты понял, немного подкормиться силой верующих, – сказав последнее, Каин немного усмехнулся.

– Так, где же он? – спросила Дитрих.

– Как где? Конечно же, у Гуру Грантх Сахиб, это и есть святая книга, которую написал Нанак. Шива ежегодно перечитывает её и вспоминает далёкие времена.

Все то, что рассказывал нефилим было для меня ново и запутано. Ну вы представьте себе мир, где сотни, а то и тысячи богов. А теперь еще и мифы, с ними связанные. Индия в этом исключительно уникальна! И хоть я был и ни раз здесь в командировках, все так и не разобрался, кто эти боги, зачем они нужны в таких количествах, не говоря уже о различных видах подношений.

Книга оказалась в главном зале и ограждена от толпы. И мы увидели его! Шиву! Эмм....признаться честно не таким я его представлял вовсе! Наверное, Дитрих тоже, ибо она спросила себя под нос:

– Это он? – с выражением лица полного недоумение.

Я понимаю, что божество сейчас не в своем природном амплуа, но так странно видеть пред собой и не мужчину, и не женщину, и не старца, и не молодого, с бледной кожей, что кажется она отдаёт синевой, с глубокой трещиной на лбу (видимо, его третий глаз) и практически без одежды – кусок ткани на поясе не в счёт. Волосы его были длинны и частично собраны. Он был высок и статен, но выглядел как бездомный по человеческим меркам.

Ах да, чуть не забыл рассказать о живой змее, которая свернулась кольцом вокруг всего его тела, а головой покоилась на плече. Смею предположить, и она читала книгу, кто ж ее знает.

Естественно их никто не видел за спинами чтецов. Едва мы подошли к ограждениям Шива оторвался от книги и посмотрел на нас. И вот мы сидим уже в Байджнатхе, на подушках и перед нами чай, а на тарелках сладости, из них я узнал джалеби. Если честно я не понял, мы сейчас телепортировались или все ещё в храме, а вокруг нереальность… Но я не успел задать этого вопроса:

– У вас есть что-то для меня не так ли? – обратился мелодичный голосом Шива.

Я кивнул, и заметил, как Дитрих передаёт ему записку Фортуны, слегка побаиваясь существа на его теле (хотя казалось, что оно заснуло). Божество не стало его даже читать – предположу, что он уже знал, что там написано.

Он кивнул, и закрыл глаза. Я не заметил счёт времени, поэтому ещё раз убедился, что мы в его альтернативном мире. Для доказательства, я взял джалеби и попробовал (за что получил неодобрительное цоканье от Дитрих). Вкус сладости оказался как не странно именно таким, каким я его помню из жизни с Раджешем.

– Я нашёл её, – обратился к нам Шива, от голоса которого я чуть не поперхнулся. – Я не могу назвать, где именно она находится, так как не разделяю людских территориальных границ. Но там холодно, и выпал первый снег, люди в отчаянии, идёт война. Глупая война. Там живет страх, он в сердцах людей. И им всем не везёт, девочка осела там давно. Я чётко вижу её след.

И вот мы опять в Золотом Храме и посмотрев на нас в последний раз, Шива опускает голову, чтобы продолжить чтение. Божественное явление, как по мне так!

– Я ведь не сошла с ума? – наклонившись ко мне спрашивает Дитрих, – Или мы и впрямь были в другом мире?

– Вдвоём одновременно сойти с ума мы не можем, согласись, – ответил я. – Похоже мы и впрямь побывали в разуме Шивы.

Каин все это время оставался где-то недалеко позади нас. Когда я нашёл его взглядом, он видимо понял, что мы получили ответы на свои вопросы. Указав на выход, мы последовали за ним.

На улице было все так же шумно и многолюдно.

Нефилим подошёл к лавке, где продавали чай и сладости по случаю праздника. Незаметно взяв пару вкусностей и напиток, он предложил нам, на что мы с Дитрих отказались.

Совсем не смутившись, он начал трапезничать.

– Что дальше? – между перекусами обратился он к нам.

– Нам все ещё надо найти Фортунамалу, – ответил я.

– Шива сказал, что она там, где холодно и идёт война у людей, – сказала она Каину.

– Сейчас не так много мест, где идёт война, – задумался он. – Не то, что в далёкие былые времена.

Я уж не стал ему говорить, что все войны, можно сказать, начались с его лёгкой руки, поэтому начал вспоминать разговоры в семье малыша.

– Я, кажется, знаю, где она, – опередила меня Дитрих.

Оставив все свои мысли, мы с Каином устремили на неё все внимание.

– Я видела заголовки статей газет у нас дома. В Украине уже почти год идёт война.

Глава 17

Украина… Что я могу сказать об этой стране. Я был здесь лишь раз, давненько, я вам скажу. Тогда она и не была Украиной. Они жили общинами. Мою девочку звали Анна. И это был один из редких случаев, когда меня назначили на опекунство не с пелёнок, а в более зрелом возрасте. Ей тогда было 4,5 года. Ночью на их деревню напали «варвары». Всю её семью перерезали прямо у неё на глазах, а ей чудом удалось спастись. Этим чудом был я.

Бывало ли у вас пропадали вещи, которые «вот только что, кажется, я положил вот сюда!» Исчезают игрушки, резинки, носки и прочее… Частенько они попадают в мир потерянных вещей (об этом я как-нибудь расскажу позже), а иногда это делаем мы, по совершенно разным причинам. Мы напускаем заклинание наваждения, и вы в упор не видите то, что перед вами.

Так я и спас Анну. Но внутренний мир её треснул: она начала бояться всего вокруг, видя в людях лишь врагов с оружием, охотящихся на неё. И самое плохое было то, что она перестала разговаривать. Она замолчала на долгие-долгие годы. Но я был рядом с ней все это время. Она осталась без семьи, голодала, скиталась по лесам-полям, потом по близлежащим городам, никому не нужная, сумасшедшая – так ей все говорили в след. Ведь никто не видел в этих лохмотьях, голубых глазах и растрепанных волосах всю боль, что ей пришлось пережить, никто и представить себе не мог ту картину, что она едва закрыв глаза, бессознательно видела вновь и вновь: как убивают её братьев и сестре, как лежит в луже крови её мать и отец, как горит вся деревня, а вокруг одни изверги на конях, готовых растоптать её хрупкое тельце.

Я помог ей восстановиться, не сломаться, не умереть. Я давал ей силы и надежду, что все наладится, что время излечит её раны. Жизнь была не благосклонна к ней, и Анна прошла тернистый путь, чтоб стать обеспеченной дамой. Пусть даже любовницей дворянина, осуждаемой обществом, но в тепле и еде, в любви, в которой она так нуждалась.

С тех пор мне и не хотелось возвращаться в те края: воспоминания отягощали меня.

Утро, день и вечер проходили в глубоких мыслях о том, что делать дальше. Скорее всего и Дитрих озабочена этими же мыслями. Ведь мы близки к Фортунамале как никогда.

День омрачился тем, что я отвлёкся и мой малыш упал и чуть было не разбил нос! Мама не сразу это заметила, и пока она его пыталась, обняв, успокоить, я за её спиной сделал все что мог, чтоб облегчить последствия. В итоге – ссадины и синяк, шокирующий слегка вид, но мой дар не целительство, к сожалению.

Потом поездка в деревню, и я уже глаз не спускал с крохи, тем самым оставив все мысли о Фортунамале на потом.

Едва малыш заснул, появилась Дитрих. Уделив пару минут братцу и пожелав ему спокойной ночи, мы сели обсудить дальнейшие действия.

– Надо позвать Каина, – предложила она.

– Ты ему доверяешь? – все же решил уточнить я.

– Я думаю, канцелярия не стала бы нам подкладывать свинью, Анхель. Возможно Каин и не лучшее их предложение, но он воин и у него есть опыт в таких делах, – начала она говорить свои доводы. – Сам подумай, как мы отберем силы у Фортунамалы. Да, с нами будет её божественная сестра, но ведь и она не одна! Она с Законом подлости! Будь он неладен! А тебе значит, Каин не нравится, да? – поинтересовалась в итоге она.

– Я не говорю, что не нравится. Я его не знаю. А то, что знаю, не внушает доверия! Существа, что прошли столь долгий и сложный путь, мало остаются добрыми и порядочными. Их сердца черствеют, наивность сменяется жестокостью, а душа становится холодной как снег в Антарктиде.

– Он делал деревянного слона для мальчика. Ты помнишь, как он бережно его закапывал в песок, оставив видимым лишь хобот и ухо. И как он остался неподалёку, в надежде первым увидеть детскую радость при находке, – парировала Дитрих. – Неужели тебе это ни о чем не говорит, Анхель? В нем ещё есть искра любви, он не потерян!

– Дитрих, ты во всем и во всех видишь лишь свет! Ты же знаешь, что есть и зло, не так ли?! Все то, что кажется хорошим, может оказаться лишь фарсом, – я никак не мог до неё достучаться.

– Послушай, Анхель, я поняла, что ты ему не доверяешь, хорошо. Тогда доверься мне, – и она положила руку мне на плечо, – я верю в свою интуицию. А она говорит, что Каин тот, кто нам нужен. Он не плохой парень.

Я посмотрел на неё, точнее в её большие карие глаза, которые пытались переубедить мой прагматичный ум, в которых я тонул и даже не сопротивлялся. Мир вновь остановился в этот момент и, казалось, ничто не может нарушить эту цветочную иллюзию с запахом корицы и яблок. Все моё тело чувствовало каждое прикосновение с ней: её пальцы на моих плечах, её пару прядей непослушных волос на моих щеках, как наши колени задевали друг друга… Всё обострилось, время замедлило свой ход, и были только я и Дитрих в нескольких дюймах друг от друга.

– Я вам не помешал?

Мы подпрыгнули на месте, словно нас поразила молния.

Каин стоял рядом, облокотившись за косяк двери и с любопытством наблюдал за нами.

– И давно ты здесь? – резко спросил я его.

– Достаточно, чтобы умереть от скуки, пока вы пребывали в мире грёз – отшутился он.

Дитрих уставилась на свои руки и молчала, видимо не зная, что сказать.

– Ну так какие планы, ангелы? – поменял все же тему Каин.

– Думаю, надо попасть на Украину и вызвать Удачу, а там как пойдёт, – предложил я.

– Я узнал, что страна немаленькая, и военные действия идут на большой территории, – перебил меня Каин. – Надо бы конкретней узнать, где она. Что вам ещё сказал Шива?

– Ничего более точного, – развёл я руками.

– Думаю, я легко распознаю её след по аурам людей, – все же решила вступить в разговор Дитрих. – Как я помню города во время войны – это кучки людей, прячущихся по подвалам, – и глаза её затуманились, будто она вспоминала прошлые жизни.

– Неплохая мысль, Дитрих, – похвалил я её, – ты быстро читаешь ауры.

– И что дальше? – поинтересовался нефилим.

– Как только найдём её, вызовем Фортуну.

– Мне бы знать её слабые места, знаете ли, – намекнул Каин, – а то как-то не представляю я, как мне вышибить её силу. Очень сомневаюсь, что её в первый раз в рукопашном бою отбирали.

– Я сейчас, – сказала Дитрих и исчезла.

– И куда это она? – спросил меня Каин.

– Мне бы знать самому…

Нефилим поудобнее устроился на диване, а потом спросил:

– А что происходит между вами?

– В смысле между нами? – я сделал вид, что ничего не понял.

– Да ладно тебе, Ангел! – махнул он рукой, – а то я ничего не видел.

Лучшим способом уйти от разговора я решил будет промолчать, в любом случае я и сам не знал ответа на этот вопрос.

Глава 18

– Вот, – телепортировалась Дитрих через минут пять и выложила на журнальный столик потрепанную книгу.

– «История падения богов» – прочитал Каин, – любопытно.

– Ты была в канцелярии? – мне были знакомы подобные книги, их внешний вид и стиль написания.

– Каин прав, – кивнула она нефилиму, – мы должны знать, как в первый раз отбирали силу у Фортунамалы.

– А не проще было у сестры её спросить, – предложил я.

– Возможно, – подумав над моими словами, согласилась она. – Но зачем вызывать её сейчас, когда она сказала, что хочет быть рядом только, когда мы окончательно найдём Малу.

– Да, почитаем для начала, – согласился Каин, – Удачу всегда успеем вызвать.

Книга, казалось, была бесконечно длинной, со множеством информаций о различных богах и полубогах. О тех, которых давно забыли, и о тех, кто все ещё живёт среди людей, подобно Шиве. Об их жизнях, достижениях и, конечно же, падениях.

Прошло не меньше пары часов (за это время я пару раз отвлекся из-за малыша, Дитрих один раз «слетала» домой) и вот, наконец-то, мы дошли до главы с Удачей, а следом и про её сестру.

В принципе, там говорилось именно то, что я вам до этого и рассказывал. Особое внимание мы уделили теперь деталям.

«… Когда силы её вышли за края дозволенного, когда тьма покрыла ее и не осталось больше место сиянию, совет богов отправил воина освободить её бремя. Лишь немногие могли приблизиться к богине, а воин тот мог закрыться от всех, как ночь скрывает солнце, и взорвавшись небесным даром, тьму в гидрии похоронить, что более не увидит света....»

– А теперь, давайте разберём этот отрывок, – предложила Дитрих, – так как я половину слов не поняла. Например, кто был этот воин? Как он силы Малы «вышиб»? – при последнем слове, она улыбнулась нефилиму, – Что за гидрия захоронительная такая?

– «А воин тот мог закрыться от всех, как ночь скрывает солнце», – перечитал я. – Значит он мог скрыть свое свечение! Значит, воин был либо нефилимом, – я обратился к Каину, – Ведь ты можешь его скрыть не так ли? – и продолжил, – либо подобным существом, которому это удаётся.

Каин все это время молчал, а когда мы выжидающе глянули на него, он ответил:

– Я думаю, это был Люцифер, – а когда наши глаза округлились ещё более, все же решил изъясниться, – смотрите, да, он мог скрывать свое свечение, но и при этом у него была сила небес, которой он мог взорваться. И не зря здесь упомянули ночь и солнце. А кто ещё может взорваться на небе, как не звезда, и осветить, точнее изгнать тьму в гидрию!

– Гидрия – это такой кувшин, иногда в античные времена там хранили воду, а иногда и прах усопших, – уточнил я Дитрих для полного понимания и задумался над словами Каина.

– Люцифер, как я помню, это падший ангел, так? – кивнув мне, не могла она понять, видимо, нефилима. И тут понял одну вещь: молодых ангелов сейчас практически не обучают. Им лишь дают основное пособие про помощь при воспитании детей. Некогда наверху преподавать азы истории, социологии и прочих дисциплин, которые лишь косвенно коснутся нашей работы. Нас просто начали штамповать, в срочном порядке, и опять-таки, как вы понимаете, пострадало качество. Что-то подобное и у вас вроде бы происходит, не так ли? Судя по урывкам в ваших разговорах о работе: сокращение штата, урезание зарплаты, повышение должностях обязательств. И наивные ваши начальники после всего этого ждут отменной работы. Порой я и впрямь не понимаю людей.

– Ранее всего этого, он был утренней звездой. Не буду рассказывать всю его биографию, – отмахнулся Каин, – но суть такова, что прежде, чем стать владыкой подземелий, он был «светом» неба. И его услугами, скорее всего, и воспользовались в те времена.

– Нам что теперь искать Люцифера надо? – опешила Дитрих.

– Я думаю, нефилим вполне справится с его ролью, не так ли, – со всей надеждой я обратился к нему.

Он помолчал, а потом слегка кивнул:

– У меня нет столько свечения, и гидрии тоже, но, если Удача мне подсобит, то есть шанс.

– Я так думаю, в те времена и у Люцифера не нашлось гидрии, и он воспользовался пифосом, – заметила Дитрих, – не зря же сила там хранилась.

– А с другой стороны Босс лично мог перелить ее из одного сосуда в другой, – добавил я.

– Ну и где же мы достанем эту посуду, черт возьми? – взорвалась уже она. – Музей что ли ограбим?

– Хорошая мысль, кстати, – похлопал её по плечу Каин (то ли в знак успокоения, то ли и впрямь поддержки).  Видимо, ему такое дело не впервой.

– Серьёзно? – с упреком обратилась она к нему.

– Мы одолжим один экземпляр, они и не заметят, – пожал плечами нефилим. – Что ты думаешь? – обратился он ко мне.

– О, святая черепаха, хорошо! Давайте уже закончим с этим! – чертыхнулся я.

– Черепаха? Святая? – засмеялись они в голос.

– Да-да, я люблю черепах, тайна раскрыта, – закрыл я тему, и задумался о том, что завтрашняя ночь будет решающей в наших приключениях. И тень сомнения блеснула в голове: а сможем ли мы? Получится ли? Что там читала одна из мам в книге? Ах да! «Я подумаю об этом завтра».

Глава 19

Завтра наступило слишком рано, как по мне так. В суете будней, растворяясь в малыше, я не заметил, как пробежали часы. И вот уже вечер, мама снова пытается уложить их спать. Она неистово орёт, потому что у неё все накипело. Ей кажется, её никто не понимает, а все вокруг то и делают, что упрекают её, забрасывая ненужными советами. Я вижу, как ей сложно сейчас, поэтому кладу ей ладонь на плечо и передаю тепло спокойствия. Она останавливается, берет себя в руки и уже более адекватно делает дальнейшие дела по дому и с детьми.

Вот и мой дар, как вы поняли и, возможно, заметили еще ранее. Внушать тишину в сердца отчаявшихся. Давать надежду на лучшее. С детьми этот фокус прокатывает лучше и проще, ведь они наивны и так легкомысленны для своего возраста. А взрослые – они полны травм, общественных мнений (порицаний) и ответственности, что их душит. Сложно вылечить их души, ибо даже Босс, мне кажется, не в силах уже изменить их природу, но я вношу ясность ума, охлаждая горячий пыл, даю контроль, усмиряю хаос.

Но кто успокоит мою мятежную душу? Я запутался в чувствах к Дитрих, страх сегодняшнего вечера с каждой минутой сотрясает моё нутро.

Вы замечали, что, если есть хоть капля сомнения, теряется доверие? Скорее всего это вам более знакомо, когда дело идёт между мужчиной и женщиной. Вот вы что-то заподозрили в своём избраннике, и эта мысль, как капля воды точит камень, так же капает вам в черепушку и не даёт покоя… Я видел, как рушатся семьи на этой почве, как какое-то недопонимание или скрытность рождают в подсознании образы великих трагедий: измены, предательства и тому подобное.

И пусть мои мысли сейчас не об недоверии к Дитрих, а о сомнении нашей победы, но я как никто другой вас понимаю. Возможно, поэтому мне нравятся открытые люди, коим нечего скрывать: они улыбаются, говорят то, что думают и не стесняются быть самими собой. Ведь принятие себя – это удел гармоничных людей, вы согласны?

Но моя гармонии пошатывается. Чёртов страх! Надо взять себя в руки! Ведь я должен помочь Дитрих. Да, у нас есть нефилим, но я не могу на него положиться. И пусть она верит в него, во всю его добродетель, лишь время и его поступки покажут мне истинное его лицо.

Едва наступила ночь, и мои, наконец-то, уснули, появилась Дитрих.

– Послушай, ты могла бы использовать свою способность на моем малыше? – попросил я её. – Ты же, как никто другой, знаешь, что, возможно, мы задержимся. Не хотелось бы бросать вас в гуще событий, чтоб вернуться и успокаивать его.

– Да, конечно, – закивала она головой.

Подойдя к крохе, она легонько коснулась его головы, нежно улыбнулась и, я увидел, как её дар вытекает из неё и обволакивает моего подопечного, унося в мир волшебных сновидений.

Когда она закончила, я поблагодарил её.

– Спасибо, Дитрих, теперь мне будет спокойнее его оставить.

Она понимающе посмотрела на меня.

– Ты готов?

– Не так, как хотелось бы, но да, я готов, – я не стал её просвещать в свои тёмные мысли. Учитывая, какая она впечатлительная, думаю, ей будет куда лучше думать, что она рядом с уверенным человеком.

Вскоре появился Каин. Если я был облачен в костюм тройку цвета сапфиров (хоть и покажется он вам неудобен, я на столько привык к нему, как к второй коже), он был куда практичнее: военное обмундирование ему даже в какой-то мере шло. Я с любопытством рассматривал его оружие – всевозможные ножи, пистолеты, гранаты, канаты и всякие вещи, названий которых я даже и не знаю.

– Ты думаешь, дело дойдёт до всего этого, – уточнил я.

– Предпочитаю быть готовым ко всему, – поправляя пояс, ответил он.

Вы кое-что должны обо мне знать, я пацифист. Я так часто видел кровь и разорванные тела от мин, что жестокость вызывает во мне боль, едва я начинаю об этом думать. В моей голове всплывают картинки моих малышей, умирающие у меня на руках (один холокост только чего стоил моей душе). И вот я смотрю на обмундирование убийцы, один вид которого только и кричит, что он опасен, и я с трудом заглатываю ком в горле.

– Ну что, ангелы, в путь? – предложил он.

Дитрих в последний раз посильнее подвязала свои волосы, поправила очки (все-таки надо будет узнать, зачем она их носит, мать-вселенная!) и, запрокинув рюкзак на плечо, кивнула. Одета она была как обычно практично-сказочно, других слов я и подобрать-то не в силах.

Мы взялись за руки, и Каин перенёс нас в Национальный археологический музей в Афинах. Всюду были расставлены уникальные экспонаты, кикладское искусство, невероятное по своей красоте красно-, бело- и чернофигурные вазы, фрагменты микенских ваз и фресок, шедевры скульптуры и прикладного творчества – короче, все то, что дошло от древнего мира до наших дней.

Мы остановились пре дверьми в пятый зал, куда нас и привел Каин.

– Я так понимаю, ты бывал здесь ранее, не так ли? – уточнил я.

– Бывало, давно, – подтвердил нефилим, – признаться честно было время, когда я сам пил и ел из этой посуды.

– До чего ты древний, – подстегнула его Дитрих, – но хорошо сохранился!

– Да, я даже видел динозавров! – похвастался он.

– Да ты что!? – парировала Дитрих.

Нефилим рассмеялся.

– Один даже пытался меня съесть! – а когда понял, что она начала уже верить во все это, сказал, – Шучу я! Какие динозавры? Мне хватило с лихвой тысячелетий с этими, – обведя пальцем зал, – людьми: чего только я с ними не повидал! Они похуже динозавров, тебе ли не знать!

– Не соглашусь, – начала защищаться Дитрих, но я её перебил. Не хватало еще чтоб они здесь сцепились, отстаивая свои точки зрения по поводу нравственности человечества.

– А может мы займемся дискуссией после того, как пройдет наша спецоперация?

И зашёл в зал античности. Он был огромен, и учитывая, что в Афинах все заведения закрылись к этому моменту, было тихо и безлюдно.

Через небольшое время, Каин крикнул во весь зал, привлекая наше внимание:

– Сюда!

И когда мы добежали до него, он держал в руках древний сосуд.

– Как ты его достал? – удивился я, учитывая, что ограждающее стекло было не разбито.

– Мастерство не пропьешь, – отшутился он, так и не дав нормального ответа.

Когда он пошёл к выходу со своим трофеем, Дитрих слегка наклонилась ко мне и прошептала:

– Хорошее качество, не так ли? Надо будет потом вытрясти его секрет, – и слегка ударила меня в плечо.

Я думаю, в нем ещё много загадок, которые он попытается от нас скрыть. Но сейчас нам надо на Украину, спасать местных от влияния Фортунамалы.

Мы телепортировались в первом нашем городе.  Руины домов вокруг, пустошь и звуки стрельбы на горизонте. Здесь выпал недавно снег. Такой белый и чистый. Он будто пытался скрыть от нас ту грязь корыстных смертных, которые видели в войне лишь выгоду своих интересов, будь то отмывание денег, продажа оружия или территориальный интерес с запасами природных ресурсов. Мы прошлись по бомбоубежищам, встречали людей, полных ненависти, отчаяния, потерявший веру в завтрашний день. Дитрих быстро просматривала их ауры, но следы Малы не находила.

Так мы прошли более 4 городов, пока чуть ли не на заре она не воскликнула:

– Мала здесь!

Присмотревшись к аурам людей вокруг, я тоже увидел этот тёмный след. И чем больше я присматривался, тем более убеждался: им не везло практически во всем: от элементарного – подгорела итак скудная еда, вода итак поступающая с перебоями, могла не пойти в самый необходимый момент, погода ни к черту, и каждый шаг давался с подозрением: а не подорвусь ли я на проклятой мине, так как подобная участь ждала их за каждым поворотом. И, к сожалению, это тёмные силы Фортунамалы приводили к плачевным событиям.

– Думаю, самое время подбрасывать монету, – предложил нефилим.

Глава 20

Она появилась в мгновение ока будто только и ждала нашего призыва. В длинном красном платье из пайеток без лямок, едва прикрывавшее её бюст и разрезом на бедре, где если приглядеться можно было заметить ажур чулков. С причёской, уложенной волос к волоску и макияжем, словно каждый штрих кисточки пытался идеально подчеркнуть надменный взгляд.

Мы опешили, ибо вид её был весьма не походный.

– Ах это, – будто прочитав наши мысли сказала она, – пара секунд! – и вот она в джинсах, в тёплой рубашке и кепке стоит перед нами.

Дитрих потеряла дар речи. За то нефилим отнюдь. Он довольно-таки неприлично присвистнул:

– «До» было куда эффектнее, – прокомментировал он.

Судя по тому, как резко Фортуна обернулась, видимо она только сейчас заметила его.

– А ты кто такой? – пришло её время удивляться.

– Ваша армия спасения, – дерзко ответил он.

Она посмотрела на нас – похоже, ждала объяснений.

– Он должен помочь нам высвободить Малу от её тёмных сил, – ответила Дитрих.

– Этот неотесанный грубиян будет нам помогать, – уточнила она, тыкая большим пальцем в сторону нефилима.

Мы кивнули.

– Не настолько я и плох, миледи, – поклонился Каин, – просто я ожидал увидеть кого-то иного.

– Да вы что? Дряхлую старушку с подковой? – съязвила она.

– Менее соблазнительную особу, как минимум, – ответил он.

Фортуна хмыкнула (я так и не понял, то ли, потому что она услышала комплимент, и он её удовлетворил, то ли она поняла, что Каин может быть и галантным, когда ему надо).

– Она здесь, – поменяла тему Дитрих. – В этом городе.

Удача глубоко вдохнула воздух и медленно выдохнула.

– Да, вы правы, – согласилась она с нами, – я чувствую это.

Мы переглянулись, не совсем поняв, как именно Удача её «учуяла», но спрашивать не стали. Верно, сестры и впрямь очень тесно связаны.

– Судя по отпечатку её силы, она пошла туда, – указала направление Дитрих, – там парк.

– Эй, товарищи, стойте, – остановил нас Каин, – давайте хоть план прикинем.

– Соглашусь, – кивнула ему Фортуна. – Ведь если её почувствовала я, значит и меня она могла почувствовать тоже.

– Именно, – констатировал Каин. – А Вы могли бы нам рассказать, как прошёл тот её призыв силы? А то в книге весьма расплывчато написано.

– Я бы рада, но там не было меня, – погрустнев, отвернулась Удача.

– Как Вас там не было? – уточнила Дитрих. – Я думала, раз Вы и сейчас решили присутствовать здесь, значит, знаете, что делать.

– Другие Боги тогда решили, что моя любовь будет мешать в том деле и… В общем, я не видела того сражения, – заключила она. – Я знаю, что они вызвали Денницу, равно как и вы, и он справился со своей задачей.

– Да, его сегодня заменю я, – ответил Каин, – я смогу дойти до неё незамеченным, но предположу, что моего света не хватит, чтоб рассеять тьму, да ещё и её парень. Он явно будет мешать.

– Зака я возьму на себя, – предложила Фортуна. – А вы двое, – указывая на нас, – вы же ангелы, в вас тоже есть небесный свет, прикройте нефилима.

– Главное, расщепить парочку, – добавил я – уверен, вдвоём они куда сильнее.

– Я знаю, как мы поступим, – заговорчески произнесла Удача!

А далее, друзья, если вы не против я буду краток, ибо описание военных действий всегда было для меня скучнейшим занятием. Ведь, согласитесь, не главное, как шёл бой, а то, кто что чувствовал при этом, ну и результат, конечно же.

Чтоб вы понимали, была буря, снежная, кромешная, что не видно и соседнего дерева! Таким образом, снег скрывал нас от людских глаз. Для того и придумал Босс метели и бураны. Наверное, вы и не знали, да? А как еще проходили бы разборки высших под вашим носом?

Так вот, Фортуна, как и полагается богине, была прекрасна! Она привыкла видеть себя во славе, и напоминала мне Морриган из моих любимых книг – такая же воительница, сильная, грозная. Каин проявил себя сдержанным и резким. Его неожиданные стратегические маневры нас весьма удивили. Дитрих дрожала, я видел это, но не подавала виду. Она сжала кулаки и светилась так, будто понимала, что именно ей предписано спасти нашу миссию. А что же чувствовал я? Был ли я полезен? Бесспорно. Ведь именно я собрал в гидрию все тёмное из Малы и закрыл её навечно.

Картина конца мероприятия была немного печальна: я на коленях с сосудом в руках, Дитрих, опустошенная без сил, Зак, обнимавший еле дышащее тело Фортунамалы, Удача, со слезами на глазах, просящая у неё прощение!

Каин же отошёл в сторону и просто молчал. Победа хоть и приятное слово, но порой несет боль и сожаления. Ведь любой победитель – он и разрушитель одновременно. Да, он выиграл битву, но сокрушил соперника, заставил его страдать, признать свою неправоту. В любой ссоре виноваты оба и нести боль ответственности приходится тоже двоим. В нашем случае, нашим двум сторонам.

Я слышал, как Мала тихо говорит сестре:

– Мне не хотелось… Мне нравилось жить без тёмного моего начала. Я была как все, представляешь! И меня любили, – посмотрела она на Зака. – Я благодарна, что ты спасла меня. Ведь я не могла устоять пред природной властью творить зло, меня же для этого и создали. Как противовес тебе, для баланса. Все эти годы сил Зака хватало, чтоб сдерживать это равновесие. Но с появлением силы, баланс расшатался. Тьма тянула меня сюда, на войну. Я питалась отчаянием людей, травила их душу. Зак пытался сдерживать меня, но не всегда удавалось. И ведь, по правде, и он – творение зла. Но я все ещё ненавижу тебя, Фортуна, чтоб ты знала! Понимаю, что ты такая, какая ты есть и это природа нас такими создала, не твоя вина. Но это чувство, оно внутри.... Я всегда буду завидовать тебе, и тем больше грызть саму себя изнутри. Поэтому, уходи. Прошу тебя! – попросила она в конце, и не ищи больше встреч со мной, не присылай людей на поиски. Отпусти меня!

Я видел, как страдала Фортуна в эту минуту. Вся идеальная с макушки до пят, любимица всего человечества, а такая несчастная глубоко внутри, такая одинокая. К ней подошёл Каин, положил ей руки на плечо, и они исчезли. Думаю, он телепортировал её в более спокойное место, где она могла бы оплакать свою «победу».

На белоснежном снегу остались лишь мы с Дитрих, и Зак с Малой. Дитрих наблюдала с какой теплотой он обнимал её и утешал. Нет, она, конечно, не умрёт. Боги так легко не умирают, но, уверен, в ближайшее время ей трудно будет даже ходить. Посмотрев на нас, Зак кивнул (предположу, что в этот жест он вложил и благодарность, и прощание), так они исчезли. Вообще, Зак нам помог в битве, если честно. Фортуна, подобравшись к нему, смогла его убедить, что мы пришли лишь с миром. Поэтому, я слегка даже опешил от мысли о том, что Закон подлости может быть на руку. Жизнь и впрямь удивительная штука!

– И что дальше? – спросила меня Дитрих.

Я подошёл к ней и впервые решил попробовать обнять её первым. Приятное чувство! Так мы и стояли, долго: она, обмякшая от усталости, и я, вбирающий каждой частичкой своего тела её уникальный аромат корицы и яблок в это морозное свежее утро.

– Думаю, стоит отнести гидрию к Боссу, – нашёлся я с ответом.

Она кивнула.

– А нас ждут ещё приключения, не так ли, Анхель, – шмыгнув носом, улыбнулась она, – ведь ещё остались тёмные силы, что я по глупости выпустила на волю.

Я одобрительно, согласился.

– Спасибо тебе, Дитрих, – решил я озвучить то, к чему пришёл только что, – Спасибо, что не дала мне потерять вкус жизни! Что вытащила меня из моего кокона, где я чуть было не потерял сам себя.

Она рассмеялась. Не знаю, что именно её насмешило, вроде я говорил серьёзные вещи, но я так давно не слышал этого её искренне счастливого смеха, что мне было наплевать на все. Лишь бы и дальше видеть её такой, живой!

Эпилог

Я, от лица всего сверхъестественного, прошу прощение у человечества, что так и не вернули гидрию в национальный археологический музей, что под небом Афин. Но в знак оправдания могу заверить, что все те, кто был обвинён в пропаже сего экземпляра в последующем были вознаграждены небесными дарами. Не все, естественно, это поняли и оценили, но мы сделали всё, что было в нашей власти.

Книга 2

Глава 1

Я стою в канцелярии. Ко мне подходит высокий худой сотрудник в очках, при виде которого меня пронзает мысль: «как он ещё не упал, странно». Нет, серьезно: он настолько вытянут, будто его годами растягивали, и даже походка его весьма волниста, будто лишь сила удержания равновесия сдерживает его от падения! С потухшими глазами и с усталым выдохом передаёт мне бумагу.

– Распишитесь, – вот поверьте мне на слово, бумажная бюрократия здесь не менее вашей будет.

Поставив закорючку, где положено, вскрываю хлипкий конверт (но с целью экономии бумаги, на нем и написано поручение):

«В связи с успешным завершением операции, просим Вас принять участие в последующих действах ангелов».

Что? Серьёзно? Опять! Я, конечно, понимаю, что я сам на это все подписался тысячелетия назад, но с каждым днем и с каждым заданием понимаю, как меня все уже достало. Неужели такой ценой мне должна достаться моя цель?!

Скомкав бумагу в кулаке, громко выругавшись (за эти годы я многое перенял у человечества), телепортируюсь в мир людей.

Идёт дождь. Я вижу, как бежит женщина с ребёнком на руках. Её волосы прилипли к лицу, а зонт никак не помощник в этом случае: его пытается урвать ветер. И за ними нога в ногу спешит ангел. Он не спускает глаз с малыша, пытается его развеселить, чтоб он лишний раз не мешал маме. Самое любопытное, что все это происходит по велению небес! И дождь, и ветер! Именно он смывает силы Фортунамалы с этой семьи. И как бы не чертыхалась женщина, ей и не ведомо, что это все ей во благо. Поэтому не бойтесь гулять в дождливую погоду, кто знает, может так велит сам Босс!

Краем глаза приметив меня, Анхель кивает и даёт знать, что встретимся позже. Естественно, ну не осел же я в конце концов!

Вечером, я оказываюсь в неизвестной мне квартире. Здесь весьма уютно, но по мне так тесно… Я предпочитаю куда более просторные апартаменты. В связи с тем, что я сделался невидимым, женщина прошла мимо. Она только что уложила детей спать. Я прошёл в комнату и увидел ангела, мирно любующегося своим подопечным. Эти ангелы! Вот все они такие: милые, пушистые, ранимые! Не далеко от детей ушли, короче. Признаться честно, прилично меня они подбешивают. Эта парочка тоже. Я понимаю, что Анхель не глуп и есть в нем что-то стойкое, серьёзное, да и предполагаю, он не доверяет мне, но Дитрих… Тот ещё кадр! Мало того, что неземная и в прямом, и в переносном смысле, так ещё и приставучая. Наверное, они и должны быть такими, все же с детьми работают. Дай Босс им терпения! Имел я много дел с этими нездоровыми отпрысками людей, и жалко с одной стороны, с другой – вполне возможно, я просто очерствел за эти годы. Поживите с моё, поймёте! Сердца не хватит всех жалеть.

Я, конечно, бросил пыль в глаза этим двум там на пляже в Индии, своей идеей развеселить мальчугана. Но суть была иная: Раджу помог мне, а взамен я ему обещал игрушку. Уговор есть уговор, ничего более. Зато как впечатлилась Дитрих! Чуть ли не влюбилась в мой жест доброй воли. Я часто произвожу такое впечатление на противоположный пол. Симпатия – такая мелочь, но так полезна по жизни! Вот вспомните: смотрите вы на две картинки – на одной очаровательный красавчик, улыбается вам, в нем столько харизмы и внутренней силы и на другой фотографии так себе паренёк в кепке, неряшливый, насупленный. Обратите внимание, вы подсознательно будете тянуться к красавчику, а при знакомстве многое ему простите, чего не сделаете для того, никчемного вида пареньку. Мы все тянемся к прекрасному. Так заложено изначально.

Не хочу сказать, что я именно тот красавчик с первой картинки, но есть во мне что-то, что не даёт покоя слабому полу. Было время я этим пользовался. Но сейчас мне многое осточертело и хочется просто быть невидимым для всех, благо есть такая способность в моём резюме.

– Каин, рад тебя видеть, – кивает мне Анхель.

Я хотел ответить, что не могу сказать того же, но понимаю, что это не лучшее начало разговора, и поэтому просто киваю.

Он выходит из комнаты, я следом. В прихожей он спрашивает:

– Как там Фортуна? – но поняв, что мне не сразу дошло, уточнил, – я вас видел в последний раз на Украине. Вы куда-то телепортировалась вместе.

По идее, это вообще не его дело, что и куда мы исчезли, но решил поддержать разговор:

– На Гавайях был дивный закат в то время, – сказал я правду.

– О, мне ни разу еще не доводилось бывать там, – ответил он.

– Так весьма красиво, – продолжил я бессмысленный разговор. – Белоснежный пляжи, дельфины и прочее, – тоска, по мне так, но ангелам такое должно понравится.

Мы остановились в зале (для меня комната чуть побольше спальни. Название «зал» немного вычурно при данных обстоятельствах, я считаю), где Анхель предложил мне присесть.

В полутемной комнате, он был такой «свой» здесь. Видимо, уже освоился до той кондиции, когда можно сказать «сливаешься с мебелью».

– Какими судьбами ты здесь? – поинтересовался ангел, после минутного молчания.

– Ну я же должен вам помогать, – напомнил я, – вот и пришёл узнать, что дальше? Куда пойдём? Кого спасём?

Анхель недоверчиво, в прочем, как обычно, посмотрел на меня.

– Я не знаю, – все же ответил он, – мы ведь даже не знаем, что именно искать.

Ну я же вроде молился, чтоб попались ангелы без лишних тупых проблем! Святые небеса! Не знают они!

– И как вы хотите найти то, что не знаете? – я решил надеть маску дурачка, чем огласить всю бурю чувств негодования.

Ангел развёл руками.

– Будем наблюдать, – задумался он.

«Я предвижу бесконечные мучения с вами», предсказал я свое будущее.

– Что ж, если вы не против, можно я посплю тогда, пока вы «наблюдаете», – предложил я, ибо от усталости сваливался с ног.

В этом я им завидую – ангелам, им не надо спать, чтоб восстановиться. А я все же лишь на половину ангел, и мне свойственны человеческие слабости.

И едва моя голова коснулась диванной подушки, я вырубился на всю ночь.

Глава 2

Я иду по полю, где мы обычно пасем овец. Авель опережает меня и кричит: «не догонишь, не догонишь!» Я и не спешу. Меня терзают страшные мысли. Я должен его убить. Моего брата, родного мне человека.

У Авеля волнистые грязные волосы, он, как и я, в лохмотьях из шкур овец… В те времена писком моды было: «главное, что тепло!», не то, что в современных реалиях.

Он и не догадывается, что я обо всем знаю. Это цена спасения. Я должен его убить. Убить! Убить!

Он смеётся над тем, что обыграл меня, разгоняя стадо. А потом с разбегу прыгает на сеновал. Кувыркается, как ребёнок. Он с детства был другим, чудным, наивным и глуповатым. Но когда он смеялся, мне казалось, рассеивались даже облака и выходило солнце, чтобы улыбнуться ему в ответ.

Я беру камень, большой булыжник, и когда брат больше всего не ждёт, рассекаю его череп. И слезы текут из моих глаз, я кричу, что есть мочи, мне больно и страшно, и я только что убил брата! Отчаяние покрывает меня с головой. Что я наделал?!

Сморю на свои окровавленные руки, на обычный камень в мгновение ока ставшим оружием, на Авеля со стеклянными глазами, устремленными куда-то ввысь. И сотряслись небеса, и я понял, что дороги назад больше нет. Я – стал исчадием зла.

–Каин! Каин, – трясёт меня ангел, – проснись, Каин! Это был сон! Это был сон! Не кричи! – умоляет меня кто-то.

Слышу топот ног, крик младенца. Видимо я разбудил их. Смотрю в ужасе на Анхеля, и в темноте мне видится Авель, мой Авель.

Я протягиваю к нему руки и молю о прощении, слезы предательски текут из моих глаз, и лишь вытерев их тыльной стороной руки, понимаю, что передо мной не мой брат.

– Думаю, тебе лучше уйти, – предлагает он мне, поднимая на ноги. – И быстрее! Встретимся через пару часов на остановке, что рядом с домом.

Я не знаю, почему я ждал его, сидя на лавочке все это время. Я был разбит и без сил. Даже операция на Украине не так вымотала меня, как это видение. И самое странное, я никогда не видел снов! И Авеля тоже! Я и забыл, каким он был. Такой наивный, доверчивый мальчишка.

Анхель появился неожиданно и сразу накинулся с вопросами:

– Что произошло, Каин? Почему ты так орал? Мне пришлось приложить не мало усилий, чтоб все это забылось у них. Ты же чуть было не выдал нас! —говорил он быстро, а я соображал медленно.

– Я видел его, – прошептал я, скорее даже для самого себя, чем для собеседника.

– Кого? – видимо он все же услышал.

– Авеля! Я видел Авеля и тот самый день, – и меня начало трясти.

Анхель, кажется, сразу понял, о чем и замолчал. Что тут скажешь? Да и в принципе, он сейчас просто на взводе, обычно-то он мало говорит.

Я закурил. Сам не знаю, откуда сигареты нашлись в моем кармане, но они были весьма кстати.

– Не знал, что ты куришь, – нарушил все же тишину ангел.

– Мне свойственны человеческие пороки, – усмехнулся я.

– Ну да, – кивнул он, – ты же не посланник небес.

И как-то грустно он это сказал, что я аж предложил ему закурить.

– Нет, – отказался он. Но увидев недопонимание в моих глазах продолжил, – Дитрих недавно говорила, что мы настолько всецело отдаемся работе, что уже в какой-то мере перестаём существовать как личности. Что мы и есть работа и все. Грустно как-то, согласись.

Я задумался.

– Да, мне чуточку повезло больше, – жаль, что моя свобода досталась мне такой ценой, конечно, но яего понимаю. – Быть свободным бесценно, соглашусь.

– Как часто тебе снится твой брат? – спросил он меня.

– Никогда, – я снова глубоко затянулся, – мне не снятся сны.

– А что произошло сегодня?

Я пожал плечами и затушил сигарету ногой.

У всех бывают травмы, в основном они все берутся из детства. Кого-то били родители, кого-то испугала собака, кто-то родился не в то время и не в том месте… Моя история настолько канула в прошлое, что многое исказилось в моем понимании. Я не помню уже родителей, братьев и даже собственных детей. Казалось, вся моя жизнь должна определять меня, кто я есть. Ведь вас тоже определяет прошлое. Смотрите: первые года вы впитываете любовь родителей, потом проходите социализацию, подростковый максимализм, взрослеете, вас постигает мудрость, старость. У вас все просто. А я? Моя жизнь не вписывается ни в одни рамки природы. Вечность – это слишком много. До того много, что хочется сдохнуть. А умереть не можешь. Ибо небеса наказали тебя. Наказали за то, что даже сами не ведают. Но я должен и дальше хранить этот секрет – это единственное, что я помню из прошлого. Это единственное, что ценно.

Попрощавшись с ангелом, телепортируюсь в Вегас, Белладжио.

В это вечернее время здесь кипит весёлая жизнь азартных людей, будто всех богачей мира сюда притягивает сама Фортуна. Подхожу к бару, заказываю бурбон, хотя, если честно, мне сейчас все равно, что пить. И когда бармен ставит передо мной бокал с напитком, кто-то кладёт мне руку на плечо и шепчет:

– Не думала так скоро тебя здесь увидеть.

Крутанувшись на кресле, лицезрю Удачу в экстра коротком платье цвета морской волны и с диадемой из цветов и звезд на голове, напоминающих корону.

– Уже соскучился, – улыбнулась она мне.

– Видимо некуда было идти, – ну не буду же я сразу поднимать её самооценку, ибо она, итак, завышена на мой взгляд.

– Тысячелетия жизни и нет дома? – закатила она глаза, словно разочаровавшись во мне.

– А что есть дом, если в нем никто не ждёт? – парировал я.

– А с чего ты взял, что я ждала тебя? – спросила Фортуна.

– Я и не надеялся, если честно. Просто вспомнил ту ночь с тобой и… – решил я сделать паузу.

– Что и? – как и любой женщине ей нужно знать все. А сейчас в особенности услышать, как по ней скучают, любят и прочее…

– Захотел спросить совета, – разбил я её фантазии.

Она усмехнулась и оглядела зал, думаю, чтоб не смотреть на меня. Ведь глаза – зеркало души, не так ли, а Удаче не хотелось показаться слабой, в частности передо мной.

– Совет? Что ж, любопытно, – все же решила она продолжить разговор.

– Скажи, тебе снятся сны? – отпил я залпом весь напиток.

Она странно посмотрела на меня. Готов поставить сто баксов, что она не ожидала такого вопроса от слова никак.

– Нет, нефилим, мне не снятся сны, я же не сплю! – ответила надменно она.

– Что-то я помню совсем иное, – подстегнул я её.

Удача гневно на меня посмотрела.

– Послушай, то, что было в ту ночь останется там же, ясно? И если тебе больше нечего мне сказать, проваливай! – и она резко развернулась на высоченных шпильках, чтоб уйти, но я схватил её за руку. От неожиданности она пошатнулась, но, естественно, я притянул её к себе. В этом и был расчёт, этот жест срабатывает всегда безотказно. Так она оказалась на моих коленях, спиной ко мне.

– Не горячись, Фортуна, – прошептал ей в шею, замечая, как от каждого слова мурашки пробегают по ее телу, – Я просто хотел поговорить.

– Что-то я не настроена, – начала она брыкаться, но я держал её весьма сильно. Хотя я предположу, что она, как богиня, куда сильнее меня, но ей нравится моя властность в данный момент, поэтому эти все ее жесты лишь на показ.

– Мне снился Авель, – начал я, не узнавая свой голос, – а помнишь в последнюю нашу встречу, я говорил, что у меня нет прошлого, оно стерто из памяти.

Она кивнула. И я продолжил.

– Мне снился тот день, когда я убил его. И настолько это было реалистично, будто явь. Скажи, Фортуна, чтобы это могло значить?

– Тебя посетил бог сна? – отшутилась она.

Мои слова перешли на поцелуи в шею, и я услышал, как она томно выдохнула. Повернулась ко мне. Знаете, я видел много женщин (святых, грешных, из вашего мира и не из вашего) за свою жизнь, но Удача была как сладкий плод, как самый сочный апельсин на кроне дерева: обольстительна и недосягаема. Казалось, мы сошлись в ту ночь на Гавайях, но я понимаю, что для неё я останусь одним из сотни таких же, как бы не искрились её глаза сейчас. Энергия вокруг нас искрилась желтыми огнями, и мы оба знали, что готовы прям здесь отдаться этой страсти, необузданной похоти, называйте как хотите.

Эта химия между нами прервалась её чутьем, и она как зверь ринулась в бой.

– Мне надо идти, – сказала она, – пришёл явно мой клиент.

Сомневаюсь, что я в состоянии понять, что это значит, но мне пришлось отпустить её столь желанное тело. И в тот же момент Удача растворилась в толпе.

За бокалом бурбона я обдумывал ее последнюю «шутку» и понял, что она вполне могла иметь корни… Надо будет подумать об этом, не сейчас, чуть позже, а пока пусть алкоголь сделает свое дело, это мне куда нужнее сейчас.

Глава 3

Босс засмеялся. Эмм, не могу вспомнить его в таком самочувствии. Обычно он серьёзен, часто добродушен, изредка улыбается, но смеяться… Мне видимо дико повезло, раз я смог его так развеселить.

– Ты, Анхель, серьёзно думал, что тебе не свойственно любить? – похлопал он меня по плечу. – Друг мой, я изначально создал вас живыми существами, вложил в вас душу и разум. Ты же видел, как развиваются люди внизу, и ни разу не подумал, что и ты можешь усовершенствовать свой внутренний мир? Ты такой взрослый, но и тебе, видимо, присуща детская наивность.

Я внимательно слушал его, но казалось, что не понимал вовсе.

–То есть и я могу испытывать те же чувства, что мои подопечные? – уточнил я.

– Ну конечно, Анхель! – подтвердил он мои предположения.

– Но я думал, чувства отвлекают, разве нет? А мы не должны отвлекаться, – рушились мои догматы.

– Смотри, ты мыслишь, как разумное существо, чувствуешь ветер, холод и зной, но это ведь не отвлекало все это время тебя от твоей работы! А ведь ты лучший в своём деле! – привёл он весомый довод.

Я кивнул. Но потом, поправив свой костюм (я предпочёл сегодня быть в стиле 20 годов прошлого века: помпезные были времена, помнится) и решил поспорить, ибо уже не верил самому себе:

– Я привык ко всем этим чувствам, но любовь… Это действует по-другому! Кажется, будто кроме неё никого не осталось! Даже мысли о ней не дают собраться, работать.

– Так сделай так, чтоб быстрее привыкнуть, – подмигнул мне босс.

– Странный совет, если честно, – усмехнулся я, но решил об этом подумать позже, ибо моя семья собирала чемоданы для дальней поездки на море.

Честно, это мой первый полет. Ну согласитесь, чаще всего мы лишь год-два живём с вашими малышами, и редко кто с ними куда-нибудь летает. Тем более нас посылают в сложные семьи, по большей части без финансовых излишеств.

И вот после некоторых формальностей в аэропорту, мы взлетаем. Что ж, ощущения незабываемые! А вид из окна так вообще волнительный! Сначала отдаляется земля, потом облака и мы будто в космосе! Пилот передаёт, что высота за бортом 10 километров и 400 метров. И мне становится страшно. А если самолёт упадёт, что станет со мной? Я тоже умру? Представляете, за такую длинную жизнь я ни разу не задумывался, а что станет со мной. Но работы у меня было много: малыш все же тоже летел впервые, надо было его развлекать. Поэтому я практически не заметил времени полёта, и мысль о смерти покинула мою голову так же быстро, как туда и попала.

Море! Оно такое же прекрасное, как и раньше, когда я жил здесь. Не в этой стране, в другой, но море – оно везде одинаково очаровательное. Эти волны, прибои, берег (здесь он галечный), воздух, растительность вокруг… Вся природа кричит о том, что это тихая гавань – отрада для сердца, райское гнездышко души. Жаль, что с детьми отдых не отдых для родителей, как бы я не помогал им, они все же требуют внимания взрослых чуть ли не постоянно.

В один из вечеров, когда малыш и его семья спали, я вышел к морю и подумал о Дитрих. Вспомнил её кудри, смех, манеру говорить и вести себя. Мне стало немного грустно, что она не рядом со мной сейчас. Думаю, она заценила бы все эти красоты по-своему.

Что там говорил босс? Привыкнуть к мысли о любви? Сделать её частью себя, чтоб её образы не отвлекали меня… А почему бы нет? Я сделаю Дитрих счастливой! Вскоре её смех станет не столь ошеломляющим, а станет знакомым! Если она будет рядом, мне не надо будет задыхаться каждый раз от волнения от её прикосновений, запаха, чувств…

Так, надо что-то придумать! И тут я увидел парочку на берегу, они обнимались и любовались ночным небом, шумом прибоя и от свободы отдыха. Так почему бы и нет? Надо пригласить Дитрих на свидание! А почему сразу на одно? На несколько, чтоб привыкнуть ведь нужно время! И меня так порадовала эта мысль, что я начал танцевать. Этому ещё способствовала музыка из караоке-бара напротив.

Видел я как-то рекламу. Мне понравилась фраза «Ред булл окрыляет!» Думаю, сейчас она весьма кстати. Но я её переделал. Любовь окрыляет! Надо признаться самому себе: я влюблен!

Надо бы встретится с Дитрих теперь. Поводов у нас бывает множество: ведь мы передаём сводки о странностях вокруг происходящего чуть ли не каждый день. Но это несколько секундные встречи, а хотелось бы посвятить её в мои планы как-то красиво что ли. Все же не каждый день, думаю, её приглашают на множество свиданий.

И вот, казалось бы, я получил шанс… Она появилась неожиданно, будто предчувствуя что-то на «водопадах». Я больше, чем уверен, что хотя бы раз за всю жизнь вы видели, как какого-нибудь человека в отчаянии, но никогда не видели ангела в этой ситуации. Я прав? Признаться честно, я сам никогда не наблюдал, чтобы мои коллеги терялись. Но вот я смотрю, как Дитрих готова плакать от неспособности помочь. Мы на экскурсии, это тяжёлый день даже для моей выдержки. Слишком насыщенная программа для взрослого, не говоря уже о наших подопечных. Минеральные источники и грязевые ванны (а до этого всевозможные дегустации, заезды на всякие достопримечательности). Я хожу недалеко от малыша, когда слышу истерику братца. Он кричит, орёт, привлекает чрезмерное внимание своим неадекватные поведением. Частично в грязи («полезно будет» думали родители, но он хотел в бассейн, а сейчас ему надо было мыться в водопадах, но это его не устраивает). Дитрих рядом пытается помочь ему немного успокоится. Мама моего малыша начинает кипеть. Она сдерживала себя целый день, и вот волна гнева, обиды, стыда переполняют эту чашу, и она начинает ругать братца. Ей уже все равно, что о ней подумают окружающие, лишь бы уже силой слова и руки привезти в чувство сына. Я вижу, как Дитрих начинает плакать, ведь все её попытки отвлечь его накрываются медным тазом. С моим малышом я не испытываю проблем, он сам себя прекрасно развлекает: компанейский ребёнок, любит детей – здесь как раз ему столько всего для изучения! Поэтому улучив минутку, иду спасать Дитрих. Кладу ладонь на обгорелое плечо матери и внушаю спокойствие. Она остывает, гнев уходит. Обнимаю моего дорогого ангела, шепчу «все в порядке, сейчас он успокоится», и ненароком касаюсь её щеки – и как-то непроизвольно умудряюсь передать свою силу через это прикосновение. Она быстро и помногу кивает. Подбегаю к братцу, глажу его по макушке, что есть силы вкладываю в него тишину. Он «приходит в себя», если можно так сказать, идёт и садится на скамейку. Тишина. Столь необходимая всем нам после этого короткого концерта. Ко мне подходит Дитрих.

– Спасибо, Анхель, – вымученно улыбается она.

– Как ты жила с ним эти годы? – с жалостью спросил я.

– Бывали разные дни, – задумалась она, – он милый, хороший мальчик, но эта болезнь будто делает из него зверя. Разъяренный лев в клетке. Это взрыв, неизбежное извержение вулкана. Он становится недосягаем: капризным, истеричным. К счастью, таких моментов бывает мало. Но как говорят сами люди: редко, но метко.

Да, кому как не мне понять её, ведь уже более года я наблюдаю и за ним. Сложный случай. Смотришь, вот он, как и все дети, бегает, играет в свои игры, а иногда такие заскоки, что незнакомцы озираются и в их глазах ужас. Я уже говорил, что не знаю планов босса, но я надеюсь, он все это обернет в лучшую сторону. Я верю в него!

– Слушай, я хотел поговорить с тобой, – говорю я Дитрих.

– Что-то случилось? – видимо её ещё не отпустило событие сего вечера.

– Нет, – спокойно продолжаю я, – это хорошая новость.

– Ты узнал! Нашёл! – захлопала она в ладоши.

До меня не сразу дошло, о чем подумал её незаурядный мозг.

– Нет, Дитрих, я о другом, – она мгновенно как-то поникла.

– Хочешь пойти со мной на свидание? – предложил я.

Её глаза округлились, она не успела сразу понять, о чем я, естественно. И произошло самое непредсказуемое. Хотя что удивляться – это же Дитрих! Она исчезла! Класс!

Глава 4

Весь день меня мучал вопрос, что же она подумала о моем предложении. За это время малыш аж упал, а я не успел его поймать. Единственное, сразу его успокоил, что он даже боли не заметил. Ссадины на локтях – это ничто для мальчишек. Замечали, как быстро они заживают? Естественно, это благодаря нашей чудодейственной мази! Даже не спрашивайте, откуда она у нас. Сам не знаю. Нам дают её в канцелярии для таких незначительных случаев. Как-то не приходилось к ним особо прибегать, я ведь обычно вовремя реагирую и ловлю малышей ещё до приближения к земле… Но эти чувства и мысли с ней связанные, прям навязчивые до не хочу!

Кое-как дотерпев до сна крохи, я телепортируюсь в Киото. Дитрих беспокойная слегка, её подопечный температурит, и она занята тем, чтоб помочь ему. Как минимум здоровый сон ему не помешает однозначно.

Я украдкой наблюдаю за её действиями. Она ведёт себя осторожно и нежно: начиная от лёгких прикосновений до поцелуев перед сном. Йоко ходит сонная и уставшая, видимо весь день выдался тяжёлым. Но вместе они слажено справляются. Неплохая команда у них получилось. И тут я задался вопросом: есть ли существа, с которыми Дитрих не может найти общий язык? Возможно и есть, но их единицы. Думаю, её обаяние подкупает каждого. В особенности меня.

– Привет, – плюхнувшись на циновку рядом со мной, поздоровалась она.

– Здравствуй, – заулыбался я.

– Сложный был день, – потянувшись как кошка, продолжила, – хотя он со вчерашней ночи не задался. Ненавижу эти болезни! Им нет конца!

Я понимающе кивнул. И мы замолчали: я не знал, как перейти к теме, из-за которой я вообще тут, она, видимо, не соображала от усталости. Но затянувшаяся тишина достала нас обоих, и мы заговорили хором:

– Ты вчера… – начала она.

– Вчера я спросил… – я начал о своём.

И мы засмеялась.

– Прости, – решил извиниться первым, – я вчера ещё хотел узнать: хочешь ли ты пойти со мной на свидание?

Дитрих пристально смотрела на меня большими карими глазами. Возможно, изучала меня, может пыталась понять подвох… В общем, я больше, чем уверен, у неё роились миллион мыслей, от банальных до вопросов о загадочной вселенной – мне этого никогда не постичь.

– Почему бы и нет, – все же ответила мне, – думаю, это будет здорово!

И мне так стало хорошо от её ответа, что я заулыбался во весь рот и возможно выглядел как идиот, но это уже неважно, ведь я впервые поведу девушку на свидание. Вот только…

– Куда? – опередила Дитрих мой вопрос.

И скажем так: весьма любопытный, ибо я об этом ещё не успел подумать.

– Эммм, это сюрприз, – пришлось слукавить.

Ответ ей пришёлся в пору, ведь я видел, как звезды блеснули в её очах.

Вся ночь прошла в раздумьях теперь, как провести наше времяпровождение. Учитывая, что за последние полгода я, можно сказать, разговорился в трое больше, чем за всю жизнь, а идеи мои чаще всего по развлечения малышей, мой мозг загрузился не на шутку. И когда уже окончательно потерялся в своих мыслях, пришёл к выводу, что надо спросить совета более опытного. Таким образом, я очутился в Вегасе и увидел самое зрелищное событие этих суток: знойное танго Каина и Фортуны. Их никто не видел, скорее всего, кроме меня, но я не мог и пошевелиться! Это настолько потрясло весь мой мир: грация Удачи и уверенность нефилима – они были единым целым. Даже и не знаю, что ими заправляло сейчас: они ли – танец или танец – это они. Через пару минут пара остановилась и так и стояли, не шевелясь с считанных сантиметрах друг от друга, тяжело дыша и, видимо, погрузившись в свои сладострастные мечты. Никто им не аплодировал, поэтому это сделал я. И они резко повернули головы и ещё резче отстранились.

– Анхель, что ты тут делаешь? – спросила богиня.

– Извините, не хотел вам мешать, – ответил я ей, и кивнув Каину, – вообще-то я к тебе пришёл. Не знал, что ты здесь.

Напоминаю, что мы ловим волны того, кого ищем и телепортируемся, лишь изредка представляя, куда приведут нас наши пути.

Неведомо, что за взгляд: то ли злой, то ли просто недовольный, но он изменился, потеплел и Каин ответил:

– Вот как? И чем же я могу помочь? Неужто дело продвинулось? Наблюдение принесло плоды?

– А, нет. У меня другое. Мне нужен был твой совет.

Фортуна подошла к бару и налила себе выпить. Каин подсел на соседний стул.

Сложил руки под подбородок и выжидающе глянул на меня.

Я замолчал: во-первых, неудобно вообще говорить это при даме, во-вторых, моя решительность пятиминутной давности улетучилась (танго ли? Или ощущение того, что я прервал чью-то идиллию?)

Видимо, Удача прочитала мои мысли и помогла мне:

– Что ж, оставлю вас вдвоём, мальчики. Меня ждёт работа, – и поцеловав в щеку нефилима, – надеюсь, увидеть тебя позже, – она ушла.

– Не знал, что между вами роман, – огласил я свою мысль.

Каин долго провожал её взглядом, пока она не исчезла за углом.

– Я тоже, – дал он непонятный ответ, – итак, все же, что же ты хотел у меня узнать?

– Дитрих, – помолчав, решился я, – я пригласил ее на свидание.

Казалось, нефилима ни на грамм не был удивлён.

– И? – спросил он.

– Я не знаю, куда? Как?

Каин засмеялся: так глубоко и раскатисто.

– Чем же могу тебе помочь? Это же твоя идея.

– А куда бы ты позвал Фортуну? – подсказал я.

– Слушай, друг, женщины – они ведь все разные! Каждой из них хочется чего-то своего. Были у особы, которым и полевых цветов было достаточно, чтобы быть счастливыми, были и те, что килограммами золота не могли насладиться – мало им было. Кого-то надо постоянно развлекать, а кто-то любит посидеть в тишине у камина.

Я задумался. К какой именно категории относилась Дитрих. Хотя ответ очевиден. Но все же… Каин продолжил, увидев, как искры, видимо, летят у меня из ушей.

– Я плохо знаю твою подружку, но интуиция подсказывает мне, что ей лучше предложить эмоции, чем товар, – отпив откуда-то взявшийся алкоголь, ответил он, – ну например, устрой пикник на Мачу-Пикчу, не знаю, или прогуляйтесь по Парижу…

Да, точно!!! И как же я сам до этого не додумался. Это то, что должно непременно её порадовать!

И в этот момент, я понял, почему Дитрих лезет ко всем с обнимашками. Я сам готов был расцеловать нефилима за совет!

– А говорил, не знаешь, чем помочь! Ты только что спас меня! Спасибо, Каин! – я пожал ему руку так яро, что, возможно, у обычного человека было бы растяжение.

Есть же фраза: одна голова хорошо, а две лучше – ну чем не этот случай? Непременно, я бы и дошёл до этой мысли в скором времени, но нефилим дал мне фору. Осталось додумать детали.

Глава 5

Йоко кричала во сне и металась по постели. Пришёл её муж и потряс за плечи, отчего она в итоге проснулась. В порыве эмоций, обняла его и заплакала.

– Мне снилось, что у меня родилось сотня детей и я была без сил и не знала, что с ними делать, – и слезы потекли из её глаз, – они были повсюду, кричали, орали, ныли, всем что-то надо было от меня. А потом я начала их топить, одного за другим, в воде. И вот они пытаются вырваться, сопротивляются. А я продолжаю это делать. Я плачу и продолжаю снова и снова… Вокруг море воды и в них мёртвые мои дети…их тела с открытыми глазами…

Йоко замолкает, а муж продолжает гладить её по спине, не зная, что сказать. Они всегда мало говорили. Уж тем более не раскрывались душевно. Какая-то вечная мерзлота здесь, мне так не привычная.

Потом, придя немного в себя, мама моего малыша отстраняется и как ни в чем не бывало говорит:

– Простите, что разбудила. Просто не помню, чтоб мне снились подобные кошмары. Скоро уже утро, пожалуй, я пойду готовить завтрак.

И с этими словами она уходит, вновь вернув холод в их жизнь.

Я молодая по меркам ангельской жизни. Мне всего-то чуть более ста лет. Но я поняла для себя, что в какой бы стране вы не жили, к какому менталитету не привыкли, в отношениях между мужчиной и женщиной всегда главное – это доверие и близость. В чем смысл тогда быть вместе, если вы несчастливы? Если вы не беситесь вместе, если у вас не замирает сердце в трепете? Да, бытовые проблемы всегда имеют место быть, рушат всю эту красоту, но ведь всегда остаётся то, во что вы влюбились: глаза, смех, манеру держаться, за тепло души или незаурядный интеллект, а может даже в какую-то родинку на плече! И надо без зазрения совести раскрываться, не прятать свой внутренний мир. Чтоб ваш партнёр по жизни знал, что вы любите, какой кофе пьёте по утрам или какой цвет в выборе вы бы предпочли. Проблема Йоко и Акихиро (вроде я не упоминала его имени), конечно, в ином – между ними любви отродясь не бывало, но ведь они могли бы быть хотя бы друзьями. Я же вижу, что у них есть общие интересы. Но они не раскрываются. Так и ходят как два дерева между которыми скачет как белка Джун. И мне жаль порой их обоих, ведь воспитание и традиции не дают им возможности стать частью друг друга.

Хотя бывали разные случаи. Я как-то жила в семье, где отец пил каждый день и избивал своих домочадцев (в том числе мою Инессу) за любую провинность, хотя даже и просто так, а мать любила его как раз-таки за внешность и его мужскую силу духа и, естественно, терпела все это. Короче, все не однозначно в этом мире, не спорю, как и мои сумбурные мысли. Вот смотрю я на Анхеля, и так волнительно мне рядом с ним, так прекрасно! Его волосы, каждый раз новый наряд, его малословность.... И тут свидание! Если уж честно, я и помыслить не могла, что он когда-нибудь дойдёт до этой идеи! И кто мы будем после этого? Парой? Друзьями? Что именно чувствует он? А я? И я прихожу к мнению, что нам надо поговорить! Надо найти эту золотую середину наших отношений. И тогда все хорошенько разляжется по полочкам.

От мыслей меня отвлекла опять Йоко. Вы замечали, что сны частенько диктуют нам настроение на целый день? Вот и в глазах этой молодой женщины я увидела это чувство отвращения, ужаса и страха, как пару дней наблюдаю и у Акихиро (он просыпается тяжелым, с синими кругами под глазами). И тут я поняла одну необычную вещь… Джун тоже плохо спал в последние дни и ночи. Лишь мои чары помогали ему. И дело не только в болезни, здесь что-то иное. Не то, чтобы я считала это закономерностью определённого рода. Просто мы-то не спим, и, следовательно, я не вижу снов. Надо бы поискать, может у моей интуиции вновь есть почвенное основание.

– Анхель, – здороваюсь я.

– Дитрих, – кивает он мне в ответ.

Мой визит был немного неожиданным для него, видимо, ибо он дёрнулся при виде меня, да и вид был уставшим или поникшим.

– Какими судьбами ты здесь? – поинтересовался он.

Они были с семьёй в деревне.

– Спасала, как всегда вашего братца, – закатила я глаза, – ты же его знаешь. Буквально пару минут назад чуть в погреб у соседей не свалился. Вовремя хозяйке дома в окно постучалась, она и выбежала.

– А я думаю, куда он запропастился, – почесал Анхель себе затылок.

– Вот и решила по дороге к тебе заглянуть, – присела я, – как ты?

– Как там Джун? – перевел он разговор в иное русло.

– Кстати, об этом я и хотела поговорить, – вспомнила я. – Он плохо спит, а Йоко приснился кошмар, как и ее мужу, – высказалась я.

Анхель молчал. А когда посмотрел на меня, понял, что я жду хоть какой-то реакции.

– Тут Каину тоже приснился кошмар, – тихо сказал он. Видимо, это было тайной.

– Я и забыла, что он спит, если честно, – привыкаешь, что помимо твоих коллег есть более уязвимые создания босса.

– И представь себе, ему никогда не снилось ничего, а тут сон и кошмар! Странно, не так ли?

– Надо бы узнать ещё случаи такого рода, ты не думаешь? – предложила я.

Анхель кивнул в знак согласия.

– Я пораспрашиваю у других, – предложил он.

– Вот и славно.

Мы опять замолчали, Анхель, казалось, избегает смотреть мне в глаза. Странно.

– Но если честно, я здесь ещё по другому вопросу.

Анхель внимательно на меня посмотрел.

– Скажи, кто мы будем друг другу после свидания? – все, вопрос оглашен, назад пути нет.

Молчание. Утомительно долгое. Я вижу, как миллион ответов пролетает в его голове, а он не может выбрать верный.

– Свиданий, – усмехнулся он, что дало мне надежду, что все у него более менее в порядке.

Я не поняла, поэтому ангел продолжил.

– У нас будет несколько свиданий, Дитрих, – какая же у него все же очаровательная улыбка, жаль, что она редко появляется у него на лице.

– Уходишь от ответа, Анхель, – пожурила я его.

Непринужденная беседа хотя бы с минимальным юмором куда лучше сложных диалогов, поэтому я поддержала этот путь нашей беседы.

– Приходится, ведь я сам не знаю, – улыбнулся он.

– Я думала, ты любишь конкретику.

– Да, но ты – исключение в моей жизни, Дитрих. С тобой все сложнее. Но мне это нравится.

Ответ, конечно, не совсем тот, что я хотела услышать, но я понимала его.

И тут я почувствовала, что Джун просыпается и улыбнувшись на прощание, телепортировалась.

Глава 6

Итак, мы приехали с моря. Была чудесная поездка, на мой взгляд. Мой малыш поиграл и в песочек, и на гальке (пляж был в полосочку), братец порезвился в холодном море – закалялся на год вперёд. Родители по-своему тоже зарядились энергией. В особенности радовалась мама: ей не надо было готовить! А кормили их вкусно. К слову, она не любит готовить, а делает это вынужденно. Однако, это меньшее из её бед. В ней много недостатков, но я уже попривык к ним. В целом-то, она неплохая, добрая и открытая.

В деревне к нам заглянула Дитрих. Я был рад её видеть, но это всегда как-то неожиданно для меня, что я теряюсь. В особенности, её желание узнать то, над чем я бил голову сам: кто же мы друг другу. А думать, если честно, я был не в состоянии, потому что на кануне поздно вечером получил письмо из канцелярии. Короткое, болезненное. Именно эти чёрные конверты я страшусь всегда получать, потому что я заведомо знаю, что там. Мой подопечный умер. Он прожил интересную бурную жизнь. А я вместе с ним. И пусть я давно его не видел, я знал, какой он, где он, чем он занимается. Ещё совсем даже не старый по меркам человеческой жизни, и вот его уже нет. А я все ещё помню его бунтарский характер, голос, как он убегал из дому, как мы вместе оплакивали его мать. Ему было сложно жить без любви, но потом он получил её в многократном размере. И самым парадоксальным было то, что он готов был это все обменять, лишь бы расти рядом с мамой, в тепле и уюте её объятий. Наверное, об этом мечтают все беспризорники. А я помог ему по велению небес попасть именно в тот детский дом, где он встретил своего учителя, а он в свою очередь распознал талант моего бывшего подопечного, сделал его знаменитым.

Знаете, я горжусь многими своими малышами, теми, кем они становятся, как развиваются, но есть среди них и те, судьбы которых я разделил бы вновь и вновь, ибо это столь яркие жизни, полные  приключений и трагедий, взлетов и падений.

И вот я держу этот конверт, и слезы предательски текут из глаз, я вспоминаю моего мальчика, вижу юношу, потом мужчину и скорблю о его кончине с миллионами его поклонников.

И когда появилась Дитрих, я не захотел ей поговорить о моих горестях, лишь улыбался, на сколько это было возможным, и пытался поддержать разговор. Хотя я уверен, она бы меня поняла, но все же. Зачем омрачать её? У нас итак проблема с тёмными силами. Кстати, об этом! Сны… Сегодня мне показалось, что мама моего малыша тоже плохо выглядит с утра, какая-то разбитая, хотя кроха спал хорошо, да и ночь протекла спокойно. Действительно, Дитрих права, надо обратить на это внимание.

Что я делал несколько последующих ночей. И, естественно, все это подтвердилось: тяжёлые сны, либо ужасы снились членам семьи моего малыша чуть ли не каждую ночь. Естественно, я не мог это сразу узнать (способности проникать в сознание спящих людей у меня нет), я просто стал более внимательным зрителем, начал больше прислушиваться к разговорам мамы и папы. А малыш, он частенько ворочался и плакал, но я успокаивал его, отгонял все горести, как мог. С целью рассказать об этом Дитрих, я наведался к ней ранним для них утром.

Йоко только проснулась и готовила завтрак, ангел качала колыбель, растягивая время пробуждения Джуна. Солнечные лучи проникли сквозь пыльное небольшое окно, преломлялись через призму сотен пайеток и бусин Дитрих и отражались на стенах затейливыми узорами, создавая в комнате атмосферу волшебства.

Я помахал ей, она улыбнулась, отчего её кудри попрыгали вверх-вниз. В этот момент я пожалел, что я не художник или фотограф, чтоб запечатлеть эту картину. Что ж, придётся положиться на память, ибо я хотел бы сохранить эти мгновения тепла и уюта.

– Как ты, Анхель? – обратилась она ко мне, – выглядишь обеспокоенным.

– Нет, все в порядке, – успокоил её я. – Я пришёл сказать, что и мои видят кошмары. Видимо мы на правильном пути. Осталось только узнать, кто из десятков богов сна мог это все устроить.

– Никогда особо не интересовалась снами, мы же не спим.

– А твой дар? Неужели это не сподвигло тебя хотя бы рассмотреть эту тему под этим углом? – возможно прозвучало более укоризненно, чем хотелось, но это же логично.

Она пожала плечами:

– Знаешь, может ты замечал, что то, что имеем мы не ценим. Я всегда относилась к своим способностям как к должному.

Я кивнул. Есть у меня ещё одна любимая фраза людей по этому поводу: «Две вещи ценятся только тогда, когда их не имеешь: молодость и здоровье», но не стал говорить об этом – это ни к чему, поэтому предложил.

– Канцелярия? Слава великому боссу, что придумал это злачное местечко!

Дитрих засмеялась.

– Подожди, только Джуна разбужу и догоню тебя.

Через полчаса где-то мы встретились в обширной базе данных. Не скажу, что здесь есть все, но почти все! Я не знаю есть конец и начало этого места, не искал, честно. Но здесь есть библиотекарь, который чаще всего облегчает поиски.

– Категория? – спросила нас серьёзного вида дама с двумя пучками на голове и с совой на плече. Странной она была всегда, но птица всегда привлекала наибольшее моё внимание, заставляя задуматься над сотней вопросов: что она здесь делает? Не ангел ли это в ином обличье? Понимает ли она меня? И прочее. Но спрашивать всегда было нетактично. Мое любопытство так и останется не удовлетворенным.

– Боги снов, – ответила ей Дитрих.

И не прошло и минуты перед нами лежали десятки книг, где есть упоминания об этих существах.

– Н-да уж, – присвистнула она, – за пару часов даже не управимся, а дома нас ждут дети.

Я согласился.

– Может разделимся, будет быстрее.

Но даже при этом раскладе выходило слишком много.

– Каин? Может, он нам поможет? – спросила Дитрих через некоторое время, видимо понимая, что время летит, а книгам нет и конца.

– Да, было бы неплохо и его подключить.

Всё оказалось страннее: не мог понять, где он. Обычно все происходило просто (со связью проблем у нас никогда не возникает) – мы представляем того, кто нам нужен и телепортируемся к нему, а тут… Я не мог попасть, как и Дитрих. Где такое место, куда нам нет доступа?

Глава 7

Столь туманного места я не видел в жизни! Казалось, я собственных пальцев не вижу. Да, так и есть, если только приблизить к лицу.

– О, нефилим, как неожиданно, – услышал я голос, но, естественно, говорящего не увидел.

– Знаешь, как-то неприлично, видеть собеседника в то время, как тот не в курсе, с кем говорит, – страха во мне не было, скорее чувство дискомфорта.

– Я хозяин, а ты мой гость, и мне решать, какие правила у меня дома, – дали мне ответ.

– Что ж, коли так, может тогда сразу перейдём к делу, – меня вся эта ситуация начинает напрягать.

– К делу? О каком деле ты говоришь, смертный?

Так, то ли он (хотя по идее должна быть она, но голос уж весьма низкий) врет, что не понял, что я бессмертен (хотя понял, что я нефилим), то ли прикидывается? Хотя может быть, просто оговорился, черт с ним.

– Это ты проникаешь в мою голову и показываешь сны?

Кстати, об этом, Авель мне снился уже четыре раза, в разных снах, но исход их одинаков: он умирал от моих рук.

– Ты пришёл ко мне за ответами, – сказал мой собеседник. – Но увы, это не я насылал на тебя кошмары.

– Тогда откуда ты знаешь, что это были именно кошмары? – ага, попалась!

– Представь себе, никто не приходит к Нидра Дэви после хороших снов. Лишь изредка я удостаиваюсь подаяний от своих верных приспешников.

– Тогда, кто их насылает мне? – не мог я взять в голову.

– Нас много, ищи среди других, – ответ был весьма в духе богов.

Проклятье! Я думал, раз последние годы провел в Индии, то и божества ко мне пристанут из их оперы, но нет, какой-то умник решил играть в другие игры. Вот найду и надеру ему пятую точку, чтоб знал, к кому в голову залез.

Итак, список довольно длинный. Но я пойду по более крупным шишкам для начала. Следующий в списке у меня Гипнос. Что ж, что интересно скажет этот блаженный?

Сложнее найти бога ещё! Вот вы знаете, где они обитают? Я отвечу: если повезёт и человек воздвиг им алтарь, то есть возможность свидеться с ним там. Но есть божества, которых только упоминают, но не поклоняются. Вы говорите перед сном «Спокойной ночи!», «Волшебных снов», «Пусть тебе приснятся сладкие сны» и так далее, и, казалось бы, в этих фразах уличено напутствие как мантра, что в конечном счёте сводит вас с божествами сна, но, увы, это оказалось куда сложнее. Я Нидру Дэви искал чуть ли не неделю, и то попал к ней лишь с помощью медитаций. Вот, а остальных как уловить? Этих божеств десятки, в конце концов! Многие народы придумывали своих и писали о них. Некоторые, конечно, так же, как и предки человека канули в лето (например, Питао-Пикала у ольмеков), но остальные так и живут в ночи. А почему именно Гипнос? Он самый известный для всех нас, древних. Я не так много помню о нем (попробуйте все эти тысячелетия историй в голове удержать!), но знаю, что у него есть три сына. То есть, спросив отца, я буду в курсе уже о четырёх потенциальных подозреваемых. Как одной пулей двух зайцев. Итак, Гипнос. Где же тебя искать? По разным источникам, он то на краю мира, и на него никогда не взирает Солнце-Гелиос. А старый проныра Гомер (хотя умный был, бесспорно, по тем временам, учитывая его дар общаться с богами. Проблема лишь в том, что боги говорили каждый свою версию событий) писал, что он обитает на острове Лемнос, выступает как вестник Зевса. Я предположу, что богу ночи и сновидений явно не солнечные места прельщают. Следовательно, надо искать сумеречное и тёмное. Ммм… Пещеры? Вполне возможно, почему бы и нет. Подземелье? Тоже вариант. Склепы? Нет, слишком мрачно и я бы на его месте не стал там тусить. Итак, если даже я остановлюсь на пещерах и подземных стоянках, боюсь, я вечность буду ещё искать его. Но сузив круг до того, что Гипнос – божество древних греков, а этот народ все ещё проживает на Балканах, думаю, есть возможность помедитировать и там… Глядишь, и поймаю его волну, поговорим.

Так я оказался сначала банально на Олимпе, но даже прощальный закат мне не помог, что говорит о том, что я не там искал, посвятив часы пустому поиску. Следующую ночь просидел у подножью Парнаса, тоже без толку. Короче, прошло несколько ночей, прежде чем я услышал его голос в одном из ущелий Пелопоннеса, а точнее очутился в мире между сном и реальностью. Если Нидры Дэви повсюду был туман, но здесь просто был склеп, холодный, влажный, казалось бы, не живой. Хотя вру, вон вижу вдали маленький водопад с прекрасными цветами и пышной растительностью, и даже, кажется, слышу пение птиц.

– Это работа моего сына, Фантаза, – я резко повернулся на голос и увидел мужчину в расцвете лет. Возможно, он и ненамного был старше меня внешне, но по взгляду я определил, что я явно ещё ребёнок рядом с ним.

– Симпатично, – сказал первое, что пришло мне в голову. – Гипнос, если не ошибаюсь?

Мужчина кивнул.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – указал он жестом в сторону, где в мгновение ока появились мягкая мебель с подушками и стол с яствами.

Как он доброжелателен, даже подозрительно. Скорее всего здесь что-то нечисто.

Провалившись в кресле, я не стал ходить долго вокруг да около (итак потратил слишком много времени на это), перешёл к главному:

– Это ваше рук дело, мои кошмары?

Гипнос долго смотрел на меня из-за кустистых бровей, тяжёлым мрачным взглядом. И я уже думал не ответит, но нет, мне повезло:

– Если я раскрою свою тайну, они придут за ним.

Ох уж эти семейные скелеты в шкафу и изречения богов.

– Мне можно верить, я просто пришёл узнать, кто и зачем это делает.

И тут под сводами пещеры раздался раскатистый смех юноши, а вскоре передо мной предстал очаровательный владелец голоса.

– Видимо твой брат считал так же, раз верил тебе, Каин.

– Морфей, – строго пожурил сына Гипнос, – это наш гость, веди себя подобающе!

– Да, я знаю, ведь я так ждал тебя, нефилим!

Так, раз меня ждали это говорит о чем? Правильно, о засаде! И как только я попытался встать, понял, что этого сделать просто не в силах. Хуже того, мои глаза налились свинцовой тяжестью, и я провалился в сон.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сын, – обратился Гипнос к Морфею.

– Да, отец, я знаю.

Глава 8

– Где ты был, Каин? – едва я увидел его, набросился с вопросом.

Нефилим улыбнулся мне и странно посмотрел, будто пытаясь понять (или его смутил мой костюм: не все узнают Бэтмена, как это не удивительно – но моему малышу понравилось).

– Я… Путешествовал, – ответил он в итоге.

– Мы с Дитрих не могли найти тебя в этом мире, – любопытство не давало мне покоя, как всегда.

– Значит, плохо искали… друзья, – на последнем слове он запнулся.

– Какой-то ты странный сегодня, – подытожил я, но решил перейти к основной теме. – Слушай, мы кое-что обнаружили с Дитрих.

– Да? Любопытно, – озирался он по сторонам, будто пытаюсь прочувствовать каждую деталь мира людей.

– Это касается тёмной силы. Нам кажется, что мы поняли, что именно она выпустила!

Каин резко обернулся, а глаза ярко блеснули, напомнив мне льва перед прыжком на добычу.

– Кто выпустила? – гаркнул он.

– Не кто, а что, а точнее кого, – уточнил я. Если честно, нефилим меня слегка пугал сейчас. Неадекватный он был какой-то. Я мало его знаю, согласен, но диким таким вижу впервые. Он тяжело дышал, и прожигал меня взглядом. Но через минуту улыбнулся и стал обычным Каином:

– Ах да, правила грамматики, что-то я позабыл школьную программу, прошу прощения, все-же тысячелетия прошли. Хотя, стоп, открою тебе тайну: тогда и не знали, что это такое, – съязвил он.

Я сделал вид, что не заметил его стеба.

– Ну так вот, Дитрих видимо выпустила силу кошмаров, ну снов, -

Каин улыбнулся и с иронией в голосе спросил:

– Да неужели?

– Ты нам не веришь? Тебе же самому снился Авель! – как-то я его не понимал. То он бесится, что мы долго ищем, то недоволен тем, что нашли.

– Возможно, почему бы и нет, – задумчиво помотал головой мой собеседник, – и что дальше?

– Мы взяли книги в библиотеке, и пока тебя не было пролистали их. Хотя в планах было сделать это с тобой, – я с небольшим упреком посмотрел на него, но заметил, что он даже не обратил на это внимания. – Так вот, как выяснилось богов снов довольно-таки много, но количество богов по кошмарам – можно сказать близится к единице. Ну ты понимаешь, каждый из этих богов мог бы наслать плохие сны, но вот один, а точнее Фобетор, сын Гипноса, он «спец», скажем так, в своём деле.

Речь моя была сумбурной, а именно потому что я пытался проследить за реакцией Каина в этот момент. Нефилим пристально смотрел мне в глаза и слушал теперь заинтересовано, как сказку перед сном, а когда я закончил:

– А что ещё говорится в книжках в Фобеторе? – спросил.

– Эм, да не много, если честно. Его заключили под стражу, и, видимо, отобрали силу из-за его способности.

Каин хмыкнул.

– Ты замечал, ангел, что в книгах всегда стараются писать лишь хорошее? Плохое принято забывать. Оно и правильно, если на то пошло, зло не заслужило жить в памяти, а заслуживает лишь забвения. Но порой мы путаем добро и зло, не узнаем все до конца и отправляем в утиль то, что достойно быть известным, – лирично разглагольствовал нефилим, – жаль, что даже у вас книги поддаются цензуре.

Никогда об этом не думал. Необычная мысль. Я всегда находил ответы в канцелярии и меня они вполне устраивали. Видимо, я не все знал.

– К чему все это ты говоришь, – озадачил так озадачил!

– Ну так, для общего сведения: Фобетор не просто так был отправлен в заключение, прежде отняв у него силы. Фобетор был сумасшедшим!

Я раскрыл рот в изумлении, а Каин продолжил.

– Он неспроста насылал кошмары в сны людей. Он рисовал то, что творилось у него в голове. Он был безумен. Его преследовали страхи, голоса и прочее. Он не мог найти покоя и выплескивал все в сны.

Каин был грустен, часто запускал руки в свою густую шевелюру и вытирал лицо. Тема эта явно давалась ему нелегко. С чего бы это? Для меня воин был непрошибаем на сентиментальность, поэтому я спросил:

– А откуда это ты все это знаешь?

– Я древний, ангел, многое повидал, – отмахнулся он.

Ответ, естественно, меня не устроил. Но, если подумать, что мне даст его правда. Возможно, он и вправду присутствовал в те дни начала времен и помнил.

– Что ж, надо бы найти Дитрих, и рассказать ей все это, – предложил я.

– Дитрих, да, я бы хотел её увидеть, – согласился нефилим.

И как только я улучшил момент, мы телепортировалась в Японию.

Семья моей подруги гуляла по маленькому саду (правильнее будет даже не просто сад, а сад камней), где все было посажено и расположено по фен-шую, то есть эргономично и красиво. Джун играл с котёнком, Йоко с мужем разговаривали (видимо, с родителями) за чайной церемонией. Дитрих присматривала за игрой и, о небеса, медитировала! Удивительно, как столько энергии можно было усидеться в одном месте, но отдам ей должное, выглядела она весьма гармонично, что и требуется для данного вида состояния. В позе лотоса, руки в определённой мудре, с закрытыми глазами – признаться честно, в какой-то мере мне она сейчас нравилась такой даже больше: цельной Дитрих в единении со вселенной. Едва «увидев» нас, она вскочила и бросилась обниматься. О, ну кто бы сомневался –видимо, внутренний хаос долго ждал пробуждения и вырвался на волю. Ну если уж конкретно, то обняла она Каина.

– Мне показалось, я вечность тебя не видела! – взвизгнула ангел.

Каин стоял опешивши, с раскинутыми руками и потерял дар речи. Дай догадаюсь, он пока не привык к таким открытым приветствиям! И тем более таким резким переходам.

– Где ты был?

Он ответил тоже самое, что и мне, но по сравнению со мной, ответ Дитрих удовлетворил.

– А как там Фортуна? – чувствую, она будет один за другим заваливать его вопросами.

Каин увернулся:

– Хорошо, все просто замечательно! Лучше расскажи, о себе.

– Да все в порядке. Анхель, наверное, тебе уже рассказал о том, что мы узнали, – с энтузиазмом, присущим лишь Дитрих, ответила она.

Нефилим кивнул.

Пока они мило беседовали, я на мгновение отвлёкся на нынешнюю семью Дитрих, и подумал о критериях счастья. Вот что нужно человеку, чтоб быть счастливым? У каждого, естественно, свой ответ на этот вопрос. Кому-то свята свобода (как Йоко), кому-то традиции общества (как Акихиро), кому-то эта погремушка (как Джуну), а есть те, кто ценит счастье в мелочах. Таких действительно мало, но они есть. И посмотрев уже на Дитрих, понимаю, она как раз из этих созданий. И правда в том, что можно понять каждого, понять и принять и самое глупое было бы осуждать. Как вообще можно осуждать ценности, когда все уникально в этом мире? Босс создавал все с душой и со смыслом. И да, у каждого свое счастье и его цена, но ведь суть как раз-таки в том, что мы ценим больше всего то, что нам достаётся с трудом или то, что нами потеряно на долго время (порой навечно)! Так, Йоко оценила свободу, потеряв её, Акихиро счастлив жить там, где все выполняют лишь свои предписания, а Джун… Это Джун, немного слез – и вот его любимая игрушка! Дитрих? Она совсем из иной оперы, конечно! А как же я?  В чем же мой секрет счастья? Предположу, что в перфекционизме и утопии, где все идеально прекрасно. У меня свои тараканы, но об этом я как-нибудь расскажу позже, ведь пока надо бы обсудить дальнейшие планы и узнать у Каина, что с ним происходит, так как он меня слегка пугает.

Глава 9

Как часто вы выбираетесь из дома, чтобы побыть с друзьями или одни? Надеюсь, куда чаще, чем мы, ангелы. Ведь наш образ жизни – это, по идее 24/7, в режиме нон-стоп. Но вот спустя века, я, Дитрих и Каин сидим в кафе. За дальним столиком, в полутемном укромном уголке какого-то богом забытого подвального бара. Нас никто не видит, естественно. Но чтобы наш столик не заняли, нефилим снимает ауру невидимости, так что кажется, будто он один здесь. Видимо из-за этого, к нему трижды подошли девушки и неуклюже пытались заговорить. Но Каин, конечно же, вежливо их спроваживал.

Я чувствую себя неуютно и уютно одновременно. Дай угадаю, вам должно быть знакомо это чувство: сидишь такой и думаешь, сейчас кто-то проснётся и заорёт или сейчас позовёт, потому что он сходил в туалет, а с бумагой управиться не может, или вот он, я слышу, крик, ведь у моего дитятки брат отнял игрушку. Хотя у кого нет детей, вряд ли поймут. Если только они трудоголики с неадекватным начальством.

Так я максимально пытался раствориться в моменте с друзьями, побыть один, а не как неотрывная часть ребёнка. Жаль, плохо получалось. И что я вижу, Дитрих тоже так же сидит и вертится от каждого шороха. Расслабляться тоже надо уметь. Пример этого я вижу пред собой. Он салютует нам бокалом виски, на что мы нелепо отвечаем молочным коктейлем (мы все-таки при исполнении).

– Итак, ребята, что будем делать дальше?

Неоднозначный вопрос Каина загоняет нас в ещё больший ступор.

– Эм, – Дитрих берет инициативу на себя, – думаю, надо бы найти Гипноса, да ведь Анхель?

Получается скверно, если честно, у неё поддержать сейчас беседу, но это лучше, чем молчать и каждую секунду думать о крохе, поэтому я снова отпиваю коктейль и яро киваю.

Каин смотрит поочередно на нас поверх своего бокала.

– Зачем?

– Как зачем? Ведь Фобетор его сын, – пытается донести до него Дитрих.

– Ну не факт, что он в курсе про своего отпрыска. Вы же знаете, бывают отцы, которые годами не видят своих детей.

И опять я улетучиваюсь из этого места в свое прошлое. Конечно, мне ли не знать, какими бывают отцы. Порой даже язык не повернётся их так назвать. И почему-то я вспомнил Барбару. Её отец не самый худший вариант, конечно, но и хороших качеств было немного у него, если на то пошло, хотя давайте не о нем не будем.

Я жил тогда в ауле (если не ошибаюсь это был Казахстан) при девочке, которую звали самым необыкновенным именем для местных – Барбара. История её имени немного смешная и грустная одновременно. После того, как у Абдурашида (отца моей подопечной) родилось 5 дочерей, отправляя жену на роды в соседний город, он тешил себя надеждами о мальчике. Но когда вечером ему позвонила его немного сумасшедшая сестра (ну как сказать сумасшедшая, просто женщина своеобразная, интересная, любопытная, да и просто весьма эксцентричная), и сказала, что у него опять родилась дочь, спросила, как ее назвать. Абдурашид печально промолчал, спустя минуту ответил «бары бер», что означает «мне все равно». И тут произошло сразу пара необычных вещей: во-первых, связь, итак «протекавшая» с помехами, резко оборвалась. И во-вторых, во время разговора женщина как раз смотрела по телевизору очередную мыльную оперу («История любви»), и так сопереживала главной героине, что ей послышалось, что брат назвал имя, как и в сериале – «Барбара». Её ничуть не смутило, что родственник знать не знает вообще о такой мыльной опере, да и что имя «Барбара» ну никак не вписывалось в каноны их семьи (ну и в роду тоже), и что уж говорить, сестрица была весьма недалекой в плане «а подумать?» Её даже не смутил шок, когда она принесла свидетельство о рождении с таким именем домой, до этого нехило прооравшись с администратором. Так, неожиданно для всех живёт теперь там Барбара, девушка особенная по многим пунктам.

Вот вы замечали, что если босс забирает одно качество, то заменяет это другим? Слышали скорее всего, что слепые имеют очень чувствительные подушечки пальцев и отменный слух, а у людей без ног, сильнейшие руки – будто энергия одних конечностей перетекла в другие части. Обратите внимание на детей солнца (люди приписали им медицинский ярлык «Синдром Дауна») – какие они улыбчивые, открытые, как лето ясные. А другие, тех кого называют аутистами: до чего у них очаровательные глаза, ресницы, волосы. Будто босс пытается этой красотой уберечь этих людей от жестокости мира. У Барбары немного иная история: она лишена речи. Но зато одарена талантом видеть настоящую правду – она всегда узнает, кто настоящий, а кто нет, кто врет, а кто чист как стекло, кому можно верить, а кому нельзя. Нет, Барбара не может этого сказать вам, но зато мы, ангелы, сможем ментально поговорить с ней. Ах да, она нас видит. Помните, я говорил, мы присутствуем в мире ребёнка до тех пор, пока он не заговорит (ибо он может раскрыть нашу тайну), так вот с Барбарой все просто – она никому не раскроет нашу тайну, поэтому мы и не скрываемся от неё. Спросите, а как же письменность? К сожалению, в те времена не все мужчины-то знали грамматику, не говоря уже об особах женского пола. Таким образом, мы общаемся иногда с Барбарой по мере надобности, и она нам всегда очень рада.

– Анхель, – трясет меня Дитрих, – Анхель!

– А, что? – пытаюсь я вернуться в реальность.

– Ты где витаешь? – не унимается подруга.

– Я здесь, все в порядке, – допиваю я напиток.

– Ты слышал, что предложил нам Каин? – я делаю извиняющуюся гримасу в знак того, что пропустил, видимо, что-то важное.

– Я предложил проверить остальных богов, – повторяет уже лично мне нефилим.

– О, – я и правда не знал, что на это сказать. И тут мне пришла в голову одна идея. Как только официантка вновь подошла подлить нефилиму напиток, и он отвлёкся, я спросил:

– Как там Раджеш, кстати? Ты давно о нем ничего не упоминал. Играет с тигром? – и будучи уверенным, что Дитрих исправит меня, сильно ударил её по ноге. Она громко крикнула (ну для нас, конечно, громко, люди-то нас и не слышат) и хотела налететь с претензиями, но я дал понять, что потом все объясню и выжидательно посмотрел на Каина, который не заметил нашей небольшой передряги под столом.

– Раджеш, мой маленький Раджеш, с ним все хорошо. И да, он все ещё в восторге от тигра, – и чтобы немного разгладить неловкую атмосферу, он показывает рукой как рычит тигр.

Я продолжаю держать руку Дитрих под столом (я это сделал автоматически, после удара ноги).

– Каин, я вспомнил кое-что. Ведь нам срочно надо в Казахстан! Да ведь, Дитрих, – и не успевает она хоть что-то ответить, другой рукой касаюсь нефилима и телепортирую всех к Барбаре.

Глава 10

Мы на пороге белого дома из глиняного кирпича, с покоцанными окнами и скотным двором в окружении. Пустошь вокруг (равнина на многие мили), лишь редкая жухлая трава и стало овец, которых старик пытается загнать в полуразрушенный сарай. Давненько я здесь не был, и жизнь будто остановилась. Лишь время беспощадно добирает остатки былой силы.

Тащу свою компанию в скудно обставленный дом и вижу женщину, которая готовит лепешки в тандыре. Она оборачивается, и я узнаю Барбару, но очень уж постаревшую: в платке и морщинами на лице, тело её слегка обрюзгло и казалось, что она тяжело передвигалась. Лишь при виде нас её глаза заблестели от радости, и женщина захлопала в ладоши, как делала это в детстве. Моя маленькая Барбара. Не сдержавшись, она бросилась обнимать меня, а я прослезился.

Здесь многих может застать врасплох: как это она смогла вообще нас обнять, мы же эфемерны, можно сказать, для человечества. Это не совсем так: мы весьма телесные, если нас видеть!

Далее она посмотрела сначала на Дитрих и обняла и её, а дойдя по Каина (кстати, он все это время рассматривал жилище), помотала головой.

– Дитрих, это Барбара, – представил я свою подругу, – и она нам сейчас кое-что скажет.

И глаза Дитрих расширились как блюдца, ведь мы услышали её голос у нас в голове.

– Не тот человек, за кого себя выдаёт, – тыкнула она пальцем в нефилима.

– А кто он, дорогая? – уточнил я.

– Он из другого мира, – я видел, как тяжело ей даются дальнейшие слова, видимо, она не могла просто их подобрать, – там темно и сыро, и он играет в иллюзии.

Каин посмотрел на неё, оторвавшись от ковра на стене. Предположу, что он не мог читать её мысли, как и мы. Почему? Ведь он на половину ангел. Ответ прост как никогда, потому что перед нами не нефилим.

– Это злое существо? – уточнил я у Барбары.

Она наклонила голову набок, пытаясь точнее рассмотреть «подопытного».

– Нет, он не злой.

Я поддался рефлексу и резко, в тот момент, когда Каин меньше всего ждал, со всей ангельский силой пригвоздил его к стене.

– Кто ты? И где Каин? – прорычал я в сантиметре от его лица.

Не умею я читать лица, если честно, поэтому так и не понял, что сейчас именно значил этот его взгляд. Панику? Страх? Злость? Ненависть?

– Отпусти его, Анхель! – схватила меня за плечо Дитрих. – Отпусти немедленно!

Я, естественно, её не послушался и продолжал давить (потом я удивлюсь, как строение сего жилья смогло выдержать этот напор, ведь снаружи дом казался ветхим и нуждающимся в капитальном ремонте).

– Он не плохой, Барбара сказала, что он не злой, значит нам нечего опасаться! – продолжала переубеждать меня ангел. – Надо просто поговорить с ним! АНХЕЛЬ!

Каин посмотрел на Дитрих, долго, казалось анализируя что-то. Мне, если честно, не нравился этот взгляд. Я подумал, а что если он ищет наши слабые места и был дико удивлён фразой:

– Я ошибся, здесь нет твоей вины, – и телепортировался! Представляете, да? Он исчез! Черт возьми!

Я стоял, теперь уже прижимаясь в холодной стене и негодовал.

– Проклятье! Зачем ты пыталась меня остановить, Дитрих? – я сделал тоже самое, что делают люди в моей ситуации, просто перенёс свою злобу на более слабого. Согласитесь, мало кто признает свои ошибки, проще переложить ответственность на другого. – Теперь мы так и не узнаем, кто это был!

«Он из сумрака ночи, приходит во сны», прочитал я мысли Барбары.

Она как ни в чем небывало, продолжила печь свои лепешки.

– Гипнос? «Это и был Гипнос!» —одновременно сказали мы с Дитрих.

– Теперь понятно, почему он не хотел, чтобы мы попали к нему. Он что-то скрывает. Точнее не что-то, а кого-то!

– Фобетора, своего сына!

На прощание, Барбара дала нам свои лепешки. Признаюсь, я всегда предпочитал восточную кухню. Есть в ней эта изюминка: то ли дело в специях или в том, как они готовят, без всякого пафоса и изысков. Дитрих назвала это лучшими лепешками в её жизни. Хотя я уверен, индийскую кухню она сравнила бы с пищей богов.

Мы распрощались и телепортировались каждый у себя дома. Мать малыша все это время думала, что ребёнок не спит из-за духоты, но нет, это он спал так плохо без меня. Да простит меня эта женщина, но мне пришлось уйти. Миссия босса, итак, отстаёт от графика. А ведь мы так и не пришли к мнению, где и как искать нам Гипноса.

Пока вечером я не увидел вновь Дитрих. Она шла рядом с братцем и журила его как могла! Да, с ним по-хорошему уже почти не получается. Все мальчишки – хулиганы, но он ещё к тому же особенный.

– Что случилось? – спросил я её, когда ребёнок забежал в дом бабушки.

– Он опять убежал на соседнюю улицу, – пропыхтела она. – Уже дважды за сегодня! Вот ведь привязался к той машине! Нашёл себе игрушку! Там дорога ещё идеальная для гонщиков! – кипела она, – вроде как объяснила, чтоб туда больше не ходил. Мальчик, казалось, понял. Ну мы надеемся все на это.

Да уж, и нисколько не удивлён. Братец растёт и теперь открывает для себя новые границы и за ним порой не уследишь.

– Я тут подумала кое о чем, – придя вновь в себя, продолжила она. – Может Фортуна знает, где он или как минимум подкинет идеи, где искать Гипноса. Она как никак древнее нас будет и опытнее.

– А что, не плохой план. Почему бы и нет, – согласился я. – Только поможешь мне спать уложить малыша? Мама его, итак, не спала толком в последние дни.

Она улыбнулась, кивнула и исчезла.

Вечером совершив сей обряд, мы телепортировалась в Белладжио и вновь застали Удачу в её родной стихии. В целом ничего не изменилось здесь. Увидев нас, она очаровательно замахала рукой, как Мисс Вселенная при вручении награды.

– Ангелы! Какая приятная встреча, – сказала она, – Чем могу быть вам полезной на сей раз? Хотя стойте! Мгновение!..

Глава 11

И мы телепортировалась в её апартаменты. Хотя это я думаю, что это её, кто же знает, чьи они на самом деле.

Фортуна подошла как обычно к бару и налила себе выпить. И вот чудеса: предложила и нам. Смею предположить, это означает, что мы вошли в тот узкий круг «18+» . Шучу, конечно! Но было приятно.

– Итак, – встав у панорамного окна, спиной к нам, спросила она, – что в итоге произошло-то?

– Эмм, а Вы давно видели Каина? – вопросом на вопрос ответила Дитрих.

Мы, как и в прошлый наш визит, сидели в глубоких красных креслах. Кстати, часто задавался вопросом: неужели дизайнеры специально делают их столь неудобными, чтобы сидевшие на них люди чувствовали свою уязвимость?

– Каина? Того самого нефилима? – уточнила она, но мне ли не знать, как она волнуется сейчас.

Дитрих кивнула.

– Если честно не помню, – отхлебнула она из бокала. Я больше чем уверен, что она помнила и дату и время последней их встречи. Ну не могу я поверить в то, что после той огненной химии во время танго, что было между ними, она взяла и забыла о нем. Но не моё право лезть в их отношения.

– Каин исчез, – сцепив руки на подбородке, сразу вылил на неё эту новость.

Она не издала ни звука, а глаза заблестели. И казалось, прошла вечность пока, она как ни в чем не бывало обратилась к нам:

– Продолжайте…

Мы с Дитрих как можно более кратко ей рассказали о последней встрече с нефилимом, о том, как он странно себя вёл и о том, что сказала Барбара. О том, при каких обстоятельствах Лжекаин исчез, мы с Дитрих как-то умяли, посчитав, что фраза им оброненная особо не несет смысла.

Удача внимательно слушала уже сев за хозяйское кресло.

– Значит вы предполагаете, что это Гипнос завладел телом Каина и управлял им? – завершила она наш рассказ, на что мы кивнули в знак согласия.

– Что ж, если честно я сомневаюсь, что это был Гипнос, ребята. Не в его стиле, поверьте. Но я кое-что узнаю для вас, – резко крутанувшись на кресле, она уставилась в окно. – Посидите здесь. Я скоро вернусь.

Мне показалось на мгновение, что она поправила свой макияж в отражении стекла, прежде чем исчезнуть.

Первое, что сделала Дитрих – это встала.

– О всемогущий, кто придумал эту пытку сидеть на этих псевдокреслах? Просиди я в них ещё минуту, меня бы потом только великие гуру йоги смогли бы вернуть в прежнюю форму «человека прямоходящего».

Я засмеялся. Ибо мы не из этой категории Дарвина.

– Когда ты в последний раз раскрывала крылья? – знаете, в нашем мире это довольно-таки сугубо личный вопрос, но я все же решил рискнуть.

Сначала мне показалось, что Дитрих не ответит, учитывая, как она дотошно рассматривала каждый дюйм дизайнерского интерьера, чуть ли не заглядывая в каждую вазочку, но резко развернувшись, заговорила.

– Никогда.

Я от изумление раскрыл рот.

– Как? Почему? А… Серьёзно? – выглядел я по-любому ужасно с таким выражением лица.

– Не было повода, – как-то грустно ответила она.

– И ты ни разу не летала? – и тут я понял, что слишком давлю на неё своими глупыми вопросами.

Она покачала головой. Итак, уважаемые читатели, чтоб вы понимали, мы – ангелы. Мы созданы с крыльями и не просто так, это не просто показатель нашего рода и не только наша сила, крылья – это и есть мы. Наша личность, можно сказать. А не упоминал я о них раньше, потому что раскрываюсь я постепенно, как вы заметили. Именно поэтому я был столь ошеломлен! Обычно все мы, едва «вылупившись из гнезда» первое что делаем, это летаем! Я как вчера помню свой полет! Вот поверьте, ни один прыжок с парашюта, параплана или даже вингсьют не сравнится с этим чувством.

Представьте себе, у вас связаны руки годами и вот вы их развязываете и понимаете это состояние подобия всемогущества. Так и я летал первое время, весь переполненный гордости и свободы. Недолго, естественно, работа ждала внизу. И с каждым годом летал все меньше. Опять-таки, можно сказать поднадоело. Привыкаешь телепортироваться и передвигаться на ногах. Да и крылья занимают огромное пространство, а вы заметили, как тесны ваши дома? Все теснее и теснее с каждым годом. Будто человечество не умещается уже в города. Вокруг сплошные муравейники. А ведь когда-то Земля была иной, чистой и красивой, Эдем босса, его любимый сад. Так жаль, видеть во что превращается его творение: начиная от загрязнения воздуха и заканчивая загрязнением сознания и сердец. Грустно. А ведь вдохни вы однажды воздух тысячелетней давности, вы бы уже не смогли жить как прежде. Он был даже сладковатым на вкус, на ощупь казался мягким. Признаюсь, я скучаю по тем временам: да там господствовал закон природы, он был крайне жесток. Ну что за мир без кнута и пряника, не так ли?

А пока я все это перебирал в голове, Дитрих хотела мне что-то сказать, и я предвидел, что это очень важно, но…

– Я знаю, где Гипнос, – сходу перешла к теме Фортуна.

Мы посмотрели на неё ошарашено, но в итоге каждый из нас взял себя в руки.

Видимо, Удача не заметила наш прерванный разговор, ибо продолжила:

– Знала я Никту когда-то. Услугу ей оказывала, было время. Ну вот и настал час расплаты.

– Что именно она тебе сказала? – спросила Дитрих.

– «Инцест – дело семейное» – есть такая шуточка среди смертных. Но как мать и любовница Гипноса, ей некуда было деваться, как не признаться, где он прячется, – самоуверенно усмехнулась Фортуна.

– Итак, Вы идёте с нами? – спросил я.

Удача, недолго думая, кивнула, и телепортировала нас «на край земли», в «сумрачные земли».

Глава 12

Что для вас значит дом? Кто-то скажет: «Дом – там, где семья», другие: «Там, где меня ждут», а есть и те, кто ответит: «Дом – место, где я в безопасности от всего, в том числе от общества» (согласитесь, общественное мнение, в особенности его осуждение, очень давят на вас). В любом случае, даже по моим меркам дома (а для меня вообще особо не приемлемо это слово, ибо я принадлежу небесам, а большую часть жизни провел, меняя место жительства чуть ли не каждые год-два за своими подопечными) эта пещера Гипноса было скверным весьма местом. Здесь было сыро, мрачно, темно. Всё это навевало меня на мысль: «Ах вот где чах бедный Дантес все эти годы». До встречи с Дитрих в долгие ночные часы я читал произведения великих писателей. И да, вы угадали – Дюма мне особенно симпатизировал.

– Каин! – крикнула Фортуна и побежала куда-то вперёд на свет. Лишь позднее я заметил там мягкий уголок, что составлял, видимо, весь интерьер помещения. На одном из кресел спал нефилим, а его трясла Удача. Когда она поняла, что это не помогает, со всей мощи уже треснула его по щеке.

– Он не проснётся так, – прозвучал голос, на который мы резко развернулись все.

Приятного вида мужчина шёл (то ли плыл, т.к. двигался он грациозно) к нам.

– Гипнос! – обратилась у нему богиня. – Что это значит?

– Я видел его сны, поэтому не удивлён нашей встрече, – будто не расслышав её вопроса, продолжил он.

– Что, черт побери, это значит?! – уже прорычала во весь зал она.

– Отец! – к нам из другого грота выбежал молодой человек. При виде нас, он резко остановился.

– Морфей! И ты здесь! – обратилась к нему Удача с вопросительным взглядом, ведь она все ещё ждала ответа.

– Не думаю, что ты нас поймёшь, – нежно сказал ей сын бога.

– А ты попробуй для начала объясни! – притопнула на шпильках Фортуна.

Я посмотрел на Дитрих, которая со времени телепортации молчала. Она выглядела на редкость спокойной и будто решила стать сторонним зрителем. Но я уверен, в свое время она покажется из своей норы.

А что касается меня… Я хотел получить ответы на наши догадки. Расставить все точки над i, как говорится. Но не торопил события, хотя знал, что меня ждёт ребёнок дома. Но это же боги! Они вечны и им некуда спешить. Вот просто представьте себя на их месте! Вам отведено от силы 100 лет, а им бесконечность! Именно поэтому, вы цените этот короткий срок жизни, вы стараетесь не упустить ни минуты, все время торопитесь успеть сделать все. По секрету вам скажу, босс так сделал специально, чтоб ваша жизнь была короткой, но яркой, а не длинной и бессмысленной.

– Он спит, – сказал Морфей.

– Да неужели? – съязвила Удача.

– Мне это необходимо было сделать! – начал выходить из себя красавчик.

Удача умело красноречиво общаться мимикой. И сейчас её лицо сказало все вместо слов: как она нетерпелива, как ждёт ответы на все свои вопросы, когда уже разбудят Каина, и она свалит отсюда домой.

– Всё дело в ней, – и Гипнос рукой указал на наш угол.

Я было сначала подумал, что указывают на меня, потом дошло, что он сказал «в ней», значит это Дитрих.

Ангел слегка опешила, ведь она ещё не готова была оставить свое гнездо наблюдателя.

– Это она выпустила его силу! И он сбежал! – говорил уже Морфей.

– О чем ты, черт тебя дери! – выругалась Удача.

– Фобетор! Он на воле!

У Удачи округлились глаза, видимо это новость её опешила.

– Где он? – голос слегка дрогнул.

– Мы удерживаем его как можем. И все по её вине! – и Морфей молниеносно оказался рядом с Дитрих и навис над ней как коршун, при этом не дотронувшись и пальцем.

Я видел, как сжалась Дитрих, но голову не опустила, а прямо смотрела в его глаза.

– Но при нашей последней встрече, я понял, что это лишь случайность. Это было сделано не из корыстных побуждений, не так ли, – громко шептал он ей.

– Это был ты! Ты был в облике Каина! – твёрдо ответила она.

Морфей молчал. Я стоял рядом, готовый в любую секунду броситься защищать её, но также понимал, что ей помощь скорее всего и не пригодится. У Дитрих был стержень, и в нужный для неё момент он становился как сталь непробиваем.

– И да, это произошло случайно, – договорила она.

– Значит, ты ошибался, сын мой, – вставил свое слово Гипнос.

Ошибки, их так сложно признавать, но даже великим это приходится делать и Морфей, кивнув, отступил. И мы, казалось, все тяжело выдохнули.

– Разбуди его! – приказала Удача, указывая на нефилима.

И едва Морфей коснулся его щеки, Каин вскочил. И, естественно, что и требовалось ожидать, набросился на юного бога!

Началась потасовка, которую я и Дитрих молча наблюдали. И понимал, что Каину это надо было сделать, чтоб выпустить пар, а Дитрих скорее всего думала, что её помощь будет слишком мала в битве богов, да и что они могут сделать друг другу: они же бессмертны.

Когда страсти улеглись, и Гипнос с Фортуной «раскидали» по разным углам Каина и Морфея, я решил, что время уже выходит, а ответов все же я не получил.

– Так где же Фобетор?

Гипнос тяжело плюхнулся в кресло и закрыл ладонями лицо.

– Я не могу, я не могу больше так! Мой сын, мой бедный мальчик! – и он заплакал. Редкое явление, признаюсь. Вот как часто вы видели, чтоб плакали мужчины? А боги?

– Я любил его. С детства пытался сделать все, чтоб он ни в чем не нуждался и был счастлив! Но эта болезнь! Она не поддавалась мне. Он становился все более и более опасным для окружающих. Его кошмары, они преследовали его. Он кричал, плакал, ругался и катался по полу и просил меня избавить меня от них. Но я не мог ему помочь. Я был бессилен. Я стоял и смотрел, как мой мальчик страдает. Он рос и росли его кошмары. Они начали просачиваться в людские сны. А Фобетор становился более жестоким, безжалостным. Он жил с своём аду, а ад его изменил. И однажды, мне предложили отобрать его силы…

Гипнос замолчал, как и остановились его слезы. Морфей положил ладонь ему на плечо и продолжил.

– Его силу поместили в пифос, а брата в лечебницу. И, казалось, мир вздохнул спокойно. Но вот, в один день, темнота вновь окутала его. Кошмары вернулись вместе с силой, и он сбежал. Но мы смогли его удержать. Он в Арктике. Там сейчас полярный день, и его силы слабы. А холод и тишина действуют ему на пользу.

– А почему вы не обратились к боссу? – прервал я его.

– А вы бы смогли отдать собственного ребёнка на растерзание снова? Это мой сын! – слова Гипноса эхом отдавались в моей голове.

На секунду я увидел маму братца моего подопечного. Её любовь и бессилие, тяжёлую ношу бремени, её слезы и невозможность изменить сына. Я увидел во взгляде Гипноса всю боль матерей детей-инвалидов. Вот они отдают в лечебницу своего ребёнка, своего кроху и как жизнь их буквально обрывается. Они плачут и не могут простить себя за это действие. Их сердце разрывается, а логика кричит: «Так надо! Так надо! Так надо!»

Не обсуждайте их. Ведь они сделали это, ломая себя и пытаясь помочь. Разбивая свою душу на тысячи частей, они спасали своего ребёнка от самого себя.

Глава 13

Холод. Я чувствую пронизывающий ветер и мороз. Там, откуда мы были, ещё царили последние деньки лета. А здесь – вокруг бескрайние поля снега, где-то вдали я вроде как заметил даже белых медведей. Солнце слабо светило где-то на краю горизонта, создавая иллюзию дня. Оно абсолютно не грело и выглядело как бледное пятно, образ которого спасало лишь отражение белоснежного снега.

Во время телепорта я успел сменить одежду (догадываясь, что костюм Гарри Поттера не совсем подходящий для данной миссии), появился я уже в образе первобытного человека в оленьей шкуре и меховых сапогах. Голову мою спасала шапка-чомпой (может, кто был когда-то в Якутии видел их). Кое-как открыв глаза и посмотрев по сторонам, заметил, что не я один завернулся в тёплые одежки. Девушки были в мехах и кожах, Каин выглядел как Конан-разрушитель – хоть одежды на нем было не так много, как на нас, сам вид его был грозен и воинственен, впрочем как всегда.

Я посмотрел на Гипноса, который, казалось, состарился лет на пятьдесят; на Морфея, печального и одинокого, что не шло его прекрасному образу и подумал, странно, а где же Фантаза? Ещё один брат. Но в данный момент было не до него, так как резко все затихло, ветер перестал петь свою вьюгу (нам говорили, что вьюга – это грустная песня ветра, которую он пел для своей возлюбленной, Искры. Ну не будем вдаваться в легенды, следующий раз расскажу), даже, казалось, температура повысилась, хотя скорее это ветер до того был пронизывающий, что ломило кости.

В этом тихом спокойном холоде, пред нами предстало то, что было изначально нашей миссией. Вот если бы вы увидели Фобетора, то подумали бы, что это голограмма, ибо телесная оболочка была не устойчива, будто расщеплялась и собиралась вновь, он был как плохо настроенный телевизор, и не мог устоять на одном месте, телепортируясь с одной точки на соседнюю.

И вот кто-то включил звук, и мы услышали истошные крики безумца. Он выл, рвал на себе одежду, выкрикивал имена, иногда звал отца и братьев. Скажу вам, это очень грустная картина. Такой красивый парень (даже по моим меркам) и в аду, собственном аду кошмаров.

В один момент он заметил нас и на короткое мгновение, остановился. Краем глаза обратил внимание, как Гипнос упал на колени и протянул руки к сыну.

В своей жизни я редко видел отцовскую любовь, особенно когда дело касалось нездоровых детей. Если мы все замечали в Фобеторе безумство, опасность, бесконтрольность, то Гипнос видел в нем совсем иное: родное, ребёнка, которого он обнимал малюткой, который улыбался ему и протягивал ручки, видел первые его шаги и слышал первое слово «папа». И ему было сложно понять, как и когда это чудо стало таким взрослым и необузданным.

– Ты пришёл за мной, отец, – прохрипел Фобетор.

– Да, сынок, – ответил Гипнос.

– А кто все остальные? Зачем ты их привёл?

– Они помогут нам, Фобетор, – но что-то не понравилось мне в его ответном взгляде: фигура вновь замерцала. Я сделал выводы – видимо, когда его обуревали сильные эмоции, он не мог управлять своей силой. И не только до меня это дошло, так как:

– Давай, – крикнул Каин, и мы сделали то, о чем договаривались ранее.

Часом ранее.

Литва, Дубингяй.

Мы стоим в парке напротив огромного сооружения, а точнее Ловца снов! Его создал один одарённый парень (имя его я упоминать не стану, кому надо тот всегда сможет его найти). Он был изготовлен из елового лука, плетеной синтетической верёвки, дерева, бусин и перьев. Завораживающе прекрасно! Это величественное произведение перед нами, имеющее мощное энергетическое поле, было столь огромное, что нам понадобилось куда больше времени и сил, чтобы сделать его невидимым и телепортировать.

– Давай! – крикнул Каин, и мы сделали то, о чем договаривались ранее. Высвободили как лассо Ловец снов. Он, как и полагалось, обвил тело Фобетора, и его фигура, наконец-то, приобрела стабильную форму. Но (как же без «но», ведь всегда что-то должно сбиться из графика) едва тёмные силы были заключены в ловушку, их хозяин начал таять на глазах. Как ненависть, что делает вас сильными и непробиваемыми, так и здесь – тьма подпитывала бога, лишь с ней он был жив.

– Неееет, – я услышал рев за спиной и обернувшись увидел, как Каин, Морфей и Фортуна всей своей мощью удерживают отца, сердце которого разрывалось на тысячи частиц.

И далее мы сделали то, зачем, впрочем, и пришли: я и Дитрих своим небесным свечение, отразившимся миллионами бликов на поверхности белоснежного пространства вокруг, отделили Ловец снов с кошмарами от Фобетора, и в то же мгновение Каин унес его в канцелярию для «захоронения» от чужих глаз.

Едва нефилим отпустил Гипноса, силы Фортуны и Морфея не хватило удержать его и он бросился к сыну.

– Прости меня, прости, – шептал он, обнимая больного ребёнка.

Фобетор, естественно, не умрёт, он же бог, но мы все знали, что всю свою жизнь он проведёт в лечебнице и так и не оправится.

Морфей сел рядом с отцом, и взяв в руки ладонь брата, что-то нашептывал ему, улыбаясь сквозь слезы. Я догадался, что это была игра, что связывала их и имело значение в лишь в их маленьком мире.

Дитрих была раздавлена, ведь ей вновь пришлось разбить чье-то сердце, вновь стать больной мозолью семейной истории. Я обнял её и прикосновением своим дал утешение. Всё буйство эмоций, конечно же, мне не удалось оглушить, но дышать она стала ровнее.

Вскоре семья творцов ночных иллюзий исчезла. Фортуна, кивнув нам на прощание, тоже (ведь она знала, что Каин в порядке, и это её волновало в первую очередь). Остались лишь мы вдвоем. Эффекты все вновь были сметены. Холод мгновенно проник сквозь наши тела, ветер вновь начал петь вьюгу, сотрясая нас до глубины души. Я посмотрел на Дитрих и сделала то, что никогда не входило в мои планы: я её поцеловал.

Глава 14

Вы когда-нибудь были в Париже? Вдыхали ли вы аромат местных булочных и были ли свидетелями уличных танцев на набережной Сены? Поверьте, вы такое не забыли бы никогда! Город контрастов: где богатые в дизайнерских одеждах, грациозно выходящие из дорогих машин, живут бок обо бок с бедными студентами и туристами, что в соседнем квартале спят на картонных коробках. Здесь старинное здание эпохи Людовика XIV необычным образом гармонирует с современным «искусством» Шарль же Голля. Улочки с брусчаткой, кофейни и цветы в горшках. Изящество и элегантность Парижа не спутаешь ни с чем. И, когда ты ещё и держишь за руку свое сокровище и видишь отблеск янтаря в её глазах, мир вокруг в разы становится милее.

– Я была здесь, правда в куда печальнее годы, – оборачиваясь по сторонам, произнесла Дитрих.

– Я знаю. Наверное, мы весь мир так и запомним: печальным, ибо обстоятельства нашего появления здесь уже несут нотку грусти, – меня потянуло на философию. – Но давай изменим это! И запомним хотя бы для начала Париж иным! Ведь сейчас он только наш!

Дитрих улыбается, а когда я кружу её на руках, смеётся.

Мы целый день гуляли по паркам, фотографировались с мимами (когда они нас даже не видели), кушали круассаны и, лёжа на крыше одного из домов, считали звезды над Эйфелевой башней.

Мы едем на гондоле по каналам Венеции. Вода успокаивает, а тепло объятий Дитрих наводит на мысль: «вот бы этот день не заканчивался никогда».

Мы гуляем по Сан-Марко (как сказал Бонапарт: «Эта площадь – самая элегантная гостиная Европы») и гоняем голубей. А под вечер посещаем остров Бурано, где все дома разноцветные и здесь так ярко, что все кажется нереальным. Пьём шампанское и вместе с местным населением напеваем старинные песни и танцуем.

Дитрих в шелковых шароварах и на высоких каблуках, смешение стилей востока и запада. Кудри её распущены и доходят до талии, постоянно спутываются у меня между пальцев во время «скачек» между столиками. Удивляюсь, как они не цепляются об её кольца и браслеты. Для меня она сказочно вписывается в этот мир, как изумруд в короне королевы.

Я бросаю в неё горсть сухого порошка и её каштановые волосы приобретают оранжевый цвет. Она смеётся и в ответ, кидает мне в лицо синюю краску. Мы смеёмся и танцуем, как и миллионы жителей Пенджаба сейчас, в праздник Холи. Все окрашены во все цвета радуги, грохочет национальная музыка, музыканты пьют в барабаны, с балконов свисают гирлянды из календулы и бархатцев.

Нам нечем дышать от этих дивных запахов и пыли, но это не останавливает нас, и мы бежим и снова танцуем: Дитрих в прекрасном сари и увешанная украшениями, как потерянная принцесса загадочного востока и я, как воинственный раджа из Тадж-Махала. Счастье нас накрывает как эйфория. И я не верю всему, что происходит, будто в кино, а мы их главные герои.

Мы выбираем подарки нашим друзьям на ярмарке в Праге: бубенчики для Фортуны, имбирные печенья для Каина. Дитрих в красной шапке с помпоном и пальто с оленями, я в одежде Санты.

Вы никогда не найдёте более романтического города на свете на этот праздник, чем столица Чехии. И я не зря остановил свой выбор на нем.

Старинные сооружения, соборы с высокими шпилями, средневековый узкие улочки, суровые готический башни, обвешаны гирляндами и украшены свечами – напоминают сказочные декорации из мира Диснея.

«Jingle bells» звучит отовсюду и даже у кучера, в карете которого мы разместились.

Люди торопятся закупиться в канун Рождества, хлопочут и радостно улыбаются. Катаются на коньках и взрывают хлопушки.

Мы лепим снеговика и делаем снежных ангелов. Кидаемся комками холодного снега и вдыхаем свежий воздух зимы. Катаемся на санках и разыгрываем детей. Нам весело вместе, а объятья и поцелуи согревают наши тела.

Горит огонь в камине нашего уютного дома, рядом наряженная ёлка с подарками под ней. И, мне кажется, Вифлеемская звезда с макушки дерева только что озарила нас своим небесным светом.

В день святого Валентина мы успеваем побыть сразу в нескольких местах: позавтракать на Мачу-Пикчу и почувствовать себя вне нашей цивилизации, ощутить на лице брызги Ниагарского водопада (мощь воды и впрямь до мурашек!), посетить храм Ангкор-Ват в Камбодже (где мы запустили огни желаний в небо и что вы думаете я загадал? Конечно, вы правы!) и даже заглянуть в гости к Посейдону в коралловые рифы, что рядом с Сиднеем (столько рыб и богатство флоры мы никогда ещё не видели!). Насыщенный день даже для нас! Но все же, как же здорово уметь телепортироваться!

И мне так хорошо, что даже не верится! Наши свидания стали частью нас. И мир никогда не был столь прекрасен!

Дитрих сияет, а я ведь и впрямь делаю её счастливой! И эта мысль успокаивает меня, а фантазия все дальше и дальше уносит в мир грёз.

– Анхель! Анхель! Где же ты? Вернись ко мне! – я слышу вдали знакомый голос, но не обращаю на него внимания. Беру за руки Дитрих и бегу открывать с ней новые места для приключений!

Глава 15

Третий день я работаю за двоих, разрываюсь между малышом Анхеля и Джуном. Каин по мере возможности помогает мне, за что я ему очень благодарна.

Уставшая, плюхаюсь в мягкое кресло и смотрю, как спит Анхель! Анхель спит! Мы – ангелы, не спим, а он спит! И так мирно и сладко, как дети, иногда улыбаясь. Я прям чувствую, что ему снятся хорошие сны, а любопытство не даёт покоя: кого он там видит? Что он там делает?

– Анхель! Анхель! Где же ты? Вернись ко мне! – кричу я ему, но, конечно, ничего не слышу в ответ.

Все произошло неожиданно, едва он коснулся моих губ, и я ответила на его поцелуй. Миллион мыслей пролетело у меня в голове. Это было волнительно, неожиданно, приятно. И вот он отстраняется, улыбается и… тадададам, закрывает глаза и медленно падает на меня.

Я не понимаю, что происходит. Сначала я думала, он шутит, и начинаю трясти его и говорить, что это совсем не смешно, ну и, конечно же, неуместно! Холодно же, черт возьми! Но он не просыпается, обмяк и не подаёт никаких признаков жизни. Следующая моя мысль чуть не свалила меня саму: а не умер ли он? Мне не приходилось видеть смерть ангелов, но я слышала, что это возможно. Но почему? И не по моей ли вине все это произошло? Проверяю дыхание. Уф, слава золотой черепахе, он жив!

Мне холодно и мне страшно. Я трясу и трясу Анхеля в надежде пробудить его. И даже поступаю глупо, вспомнив людские сказки – целую его, как принц спящую красавицу. И, естественно, это не срабатывает. Проклятье! Кто вообще эти сказки придумывает?!

В итоге, я телепортирую нас сначала в Киото, кладу его просто на пол (с мебелью у японцев и впрямь все сложно), убеждаюсь, что с Джуном все в порядке, и он продолжает сладко спать. Понимаю, что где бы не был сейчас Анхель, ему явно не комфортно было бы очнутся на полу. И тогда я телепортирую нас в квартиру его малыша. Их все равно нет дома, они в деревне. Кладу его на мягкий удобный диван, а сама устраиваюсь на кресле напротив. И вот уже несколько дней, я, уставшая, отработавшая в две смены (я взяла в нагрузку и его семью тоже) сажусь в это кресло и смотрю, как мирно спит мой парень. Плачу, успокаиваюсь, потом беру себя в руки, говорю, что я сильная, я должна, и отправляюсь в канцелярию. Но там мне который день говорят, что не знают, в чем проблема. А из-за огромного количества дел («ведь проблема с нехваткой кадров не только у вас, знаете ли, но и у нас, милочка») отправляют искать проблему самой.

Я бы могла обратиться к боссу, но, я уверена, что это не тот случай, как говорится: «ещё не конец света». И я знаю, что мне под силу спасти его самой, я это чувствую всем нутром. Просто надо сесть, собраться и подумать ещё раз, что да почему.

Первое, что приходит в голову: не усыпила ли я его сама своим даром во время поцелуя. Нет, не думаю, ибо я не почувствовала, как магия вытекает из меня. Значит, этот пункт можно отбросить.

Второе, и это однозначно: здесь задействованы высшие силы. И отсюда вытекает ряд вопросов: кому это понадобилось? С какой целью? И почему именно Анхель?

Третье, куда мне идти и у кого просить помощи? Какой бы я не была общительной, я не привыкла просить, знаете ли.

Да, бывают среди вас люди, которые могут легко зайти и за ложкой сахара, потому что им резко его захотелось, а есть ведь те, согласитесь, которые будут умирать, но в силу каких-то неведомых психологических барьеров, будут упорно спасать себя сами. Одни при этом будут считать, что все так и надо, а другие будут испытывать великое чувство «должности» своему спасителю. Я обычно действую по интуиции. Как и сейчас, думаю, мне надо просить кого-то, но главное выбрать правильного помощника.

Каин… В последнее время он часто выручал меня, не таким способом, конечно, как поступила бы я, но все же. Мы ведь все всегда поступаем по-своему правильно. Кто-то запрещает (как чаще всего я), кто-то пытается подыграть, а кто-то и вовсе делает вид, что не замечает и полагается полностью на волю случая «авось повезёт и не помрёт».

Я телепортировалась в деревню к малышу Анхеля, скорее, чтоб посмотреть, чем же занят там братец, так как мне поступили тревожные звоночки. И что я вижу! Каин и мой бывший подопечный играют в погребе в домик! В погребе! Мало того, что там темно, так там ещё и лестница, сделанная как для мазохиста. И вот эти двое туда таскают всякую утварь и веселятся. Братец заметил меня тогда, когда хотел холодильник туда спустить! Я посмотрела на Каина, а он не понимает, почему я в ужасе. Ну, главное, что все разрешилось и все живы, конечно. Не думаю, что Каин потащил бы тяжёлую бытовую технику под землю, она бы и не влезла.

Так вот, Каин. Я, итак, слишком много просила у него помощи в последние разы. А ведь минуточку, он исполняет поручения поднебесной в Индии и там у него свои заботы.

Фортуна. Знаете, я чую, что она никогда не имела дел с детьми. Я знаю таких особ: они очень интересны, прогрессивны, умны, ухожены, в общем, не знают ни хлопот, ни забот и живут для себя. С ними здорово проводить время, всегда есть куда пойти, о чем поговорить, но они далеки от бытовых проблем, и в таких случаях на них невозможно полагаться, да они и миллион причин найдут, чтоб не прийти. Я их не капли не осуждаю, и пусть они эгоцентричны и порой высокомерны, это не делает их плохими людьми, зачастую они бывают очень даже полезны и альтруистичны, нов другой области.

И тут мои размышления прерывает откуда не возьмись телепортировавшийся нефилим.

– Всё ещё спит, наш ангелочек, – съязвил он, но посмотрев на меня и поняв, что мне не до шуток, делает знак ладонями, – ладно, ладно, только подушками меня не закидывай.

Он садится рядом с Анхелем.

– Я тут подумал, если мы имели дело с богами снов, это же явно их проделки, не так ли.

Я кивнула, ибо это мысль и меня посещала ранее.

– Значит тебе надо к ним, – намекнул он мне.

– Да неужели, – я тут поняла, что во мне практически не осталось место мимимишности и церемонится с Каином я уже не в силах.

– Возможно это Гипнос решил отомстить ему? – продолжил говорить он.

– Зачем? Почему именно Анхелю? Мы все были виновны в его разлуке с сыном. Не Гипнос это, поверь мне.

Каин открыл рот, но видимо сказать ему было более нечего (хотя предположу, что он просто не хотел спорить со мной сейчас, пожалел видимо).

– Мне нужна помощь, Каин, – после продолжительного молчания, сказала я. – Я устала жить на две семьи. Я запускаю Джуна, и меня мало для малыша Анхеля. «Я разрываюсь», – но заметив, что он что-то хочет добавить, перебиваю. – Да, бесспорно, ты меня выручал не раз, но этого не хватает. Мы же ангелы, не должны ни на минуту отходить от своих подопечных, всегда быть на подхвате и помогать им. А что творю я?

– Мэри Поппинс тебе в помощь, – пошутил он, но я не засмеялась. В иной ситуации, скорее всего это меня рассмешил бы, но не сегодня.

И тут я увидела статуэтку на полке, которую раньше в упор не замечала. И это скорее всего был знак свыше. Красивая лиса смотрела на меня своими чёрными глазами и будто звала меня.

– Кицунэ! – прошептала я.

– Что? У тебя есть знакомый кицунэ? – удивился нефилим, на что я положительно кивнула.

Глава 16

О том, что я невнимательная и слишком эмоциональная, наверное, не стоит снова упоминать, но это история знакомства с лисом (а кицунэ, если вы не знали, это лисы-оборотни с востока) произошла именно из-за моих недостатков. Тут стоит упомянуть, что я компексую по этому поводу: ведь босс всех нас создал хоть и отличимыми друг от друга, но то ли это его ошибка, то ли так задумано – в меня он вложил куда меньше свойственных ангелам качеств (ну вот что стоило ему «засунуть» в меня больше ответственности и усидчивости, но нет, хожу как белая ворона с тараканами, танцующими танцы народов мира). С одной стороны, за эти годы пребывания на Земле, я смирилась, ведь и люди все разные и по-своему интересные, но с другой стороны, на моих руках погубленные судьбы, за что я вряд ли себя когда-нибудь прощу.

Что ж, вернёмся в старый добрый Китай. В провинции Шаньдун, в маленькой деревушке родился мой Пин. Его родители были крестьянами, а он был шестым по счету ребёнком (и не последним, я вам скажу, ибо рожать чуть ли не каждый год в то время было обычным делом). Чтоб вы понимали, о чем я, да чтоб не растягивать историю, скажу сразу, в современном мире его бы назвали либо умственно-отсталым, либо аутистом. Суть в том, что он был совсем иной в сравнении своих братьев и сестёр. Этому тогда было простое и скорее всего вполне логичное объяснение: он родился на 8 месяце, в следствии того, что мать надорвалась на поле. Это были тяжёлые роды, и «повитуха» (хотя это и была мама родильницы) уже думала, что ребёнок мертв, но нет, он все же закричал после пары ударов по пятой точке.

Пина любили в семье, хоть отец часто и распускал руки, не выдерживая и особо не вникая в болезнь ребёнка. Пин плакал, а его мама вытирала ему слезы. Я жила несколько лет в этой семье, поддерживая здоровье малыша (поверьте, он бы и впрямь просто умер в первые дни жизни, если бы не я – хоть с чем-то я хорошо справилась, не так ли?). И Пин не разговаривал, а мычал, поэтому он бы не выдал меня.

Ему было 4 года, когда семья поехала в лес за дровами и прочими запасами на зиму. И, естественно, я упустила Пина из виду, и он потерялся. Тут-то я и увидела лиса на опушке леса. Хоть я и ни разу не имела дела с оборотнями, я с первой же секунда поняла, что он не просто лесное создание. Прекрасно сложенный, с идеально пушистый шерстью рассматривал он меня очень внимательно. Глаза – вот чтобы вы не говорили, но это зеркало души! И я видела в его взгляде мудрость, ум, недоверие и ухмылку. Последнее, уж так вышло, свойственно всем кицунэ! Как и снисходительный тон общения, коим он решил заворожить меня:

– Так-так, ангел! В лесу! Какая неожиданность! – растягивая слова проговорил лис, – а я думал, вы живёте в мире людей.

Я не могла оторвать от него взгляд. Знаний по кицунэ у меня было «кот наплакал», поэтому я не знала, как вести себя с ним. Поэтому я сказала первое, что выдало подсознание:

– Я ищу мальчика. Его зовут Пин. Вы не видели его?

Лис ухмыльнулся, и начал осторожно вышагивать вокруг меня, при этом ни на секунду не отпуская взгляд.

– Почему я должен тебе помогать, ангел?

Хороший вопрос, наверное.

– Не должен, это скорее просьба. Ведь никто не заставляет Вас отвечать.

– Верно. Ну что ж, у всего есть своя цена, ангел. Моя будет не столь высока.

Если честно, я не люблю торговаться, и делаю это лишь исключительно ради веселья. Но здесь на кону стояла жизнь Пина, ведь за это время с ним могло произойти все, что угодно и поэтому я кивнула.

– Порви эту нить, – и он подойдя ближе, протянул мне лапу, на которой было надето три нити с красными бусами.

– И что произойдёт? – ещё одно качество босса, что меня бесит во мне: это чрезмерное любопытство, не поддающееся контролю.

Лис хитро улыбнулся (на сколько это возможно, учитывая, что он – животное).

– Вот и узнаем, – промурлыкал он.

Меня терзали чувства. Довериться или нет? Поможет ли мне это в поиске Пина? Если кицунэ сдержит слово, то да, поможет, а если нет? Если это, наоборот, усугубит ситуацию? И здесь в подсознании мелькнула фраза: «не попробуешь – не узнаешь». И я резко дёрнула за нить, и произошёл маленький взрыв, от которого мы разлетелись с лисом друг от друга. Когда я пришла в сознание, и смогла сфокусировать взгляд, то обнаружила, что в паре метрах от меня лежит парень, совсем ещё молодой, лет 20. И, как и свойственно природой, он был внешне как лис: вытянутое лицо, заостренные ушки, тощий и с хвостом. Его нагота смутила меня и я сразу отвернулась.

– А одежды у тебя не найдётся, ангел? – поинтересовался он.

Естественно, нет! Поэтому я покачала головой из стороны в сторону.

– Жаль, – процедил лис, – но ты можешь сорвать для меня свои рукава, не так ли?

Чего? Конечно, прям сейчас, жди!

Но едва я открыла рот, чтоб ответить, почувствовала, как со спины меня резко дёрнули за рукав, отчего он порвался у плеч.

– Да как ты смеешь?! – возмутилась я.

– Ты вроде хотела найти мальчика, не так ли? – прервал он меня. – Всё можешь поворачиваться.

Что я и сделала незамедлительно, но с целью вновь его упрекнуть в неприличном поведении.

Кицунэ стоял в подобии нижнего белья, что создал из моих рукавов, поэтому если и выглядел голым, но уже не так смущал.

Я невольно залюбовалась его телом. В знак оправдания скажу: волшебные существа всегда притягивают взгляд.

– Пойдём, – кивнул он мне, – я чую запах ребёнка.

Лис побежал по лесу, а я за ним кое-как поспевала. После пробежки (мне казалось, прошли многие километры), за кустом лесных ягод я увидела Пина. Моей радости не было конца! Я обнимала и целовала его, как собственного ребёнка.

– Идите на север, там его семья.

Когда я повернулась на голос, лиса уже нигде не оказалось.

Такая вот история нашего знакомства. Прошло столько лет, а я так его больше и не видела. Но сейчас я чувствую, что именно он мне сможет помочь!

Глава 17

Мой внутренний мир сходит с ума от событий последнего времени: я помню, как заснул в кресле в пещере у Гипноса, помню, как проснулся, весь в ярости и первое, что сделал, естественно, набросился на этого тупицу, что осмелился усыпить меня! Чёртовы боги! А не многое ли они на себя берут, а конце концов?! Конечно, это не расставило все точки над i, но мне становилось легче от каждого своего удара, попадавшего в цель! А махать кулаками я всегда любил, это мой способ выплеснуть ярость. Главное, найти себе достойного противника. Морфей как раз и этой категории, поэтому поделом ему!

А потом мне пришлось резко вникнуть в ситуацию и помочь друзьям. Видимо, я многое проспал, раз дело дошло уже до развязки. Как выяснилось, вся проблема заключалась в сыне Гипноса, Фобеторе (я был близок к истине, говорил же, что если это и не сам Гипнос, то один из его отпрысков), в ненормальном парне со съехавшей крышей. Естественно, я не знал, что он болен и это был его способ выйти из своего ада: выкидывать свои кошмары в мир людей. Но жалости, как вы помните, во мне практически не осталось, поэтому нам надо было срочно придумать, как изловить его силу и уже довести эту миссию до конца (все же на кону стоит мой личный интерес). Идею (а поиск идей с помощью мозгового штурма весьма занятная вещь в психологии) с ловцом снов подкинула мне, как не странно, Дитрих, а точнее её серьги с перьями и прочей индейкой атрибутикой. Учитывая, что мысль была неплохая, мы с Анхелем и притащили эту арматуру на Антарктиду (необычно мудрая дума была поселить сына туда, я бы вряд ли додумался, если честно), ну а дальше вы знаете, как все пошло.

Едва я оставил силу в канцелярии, я, наконец-то, остался один и мой мозг начали одолевать вопросы: что дальше? И самый главный, наверное: так кто, черт тебя дери, насылал мне сны об Авеле? Как ему это удалось и зачем? Проклятье! И столько времени ещё и проспал! И были бы сны ещё норм, так нет же, снилась всякая дурость. Конечно, иногда проскальзывала в них и Фортуна, что прибавляло красок в серую муть, но это было редко и не столь информативно. И, естественно, Авель!

История с ним становилась все более подробной. Например, я вспомнил даже запах того дня и каким было на ощупь солнце, как зеленела листва в соседней роще и как блела овца, которую подгонял наш пёс! Да, у нас был пёс! Жаль, имени я его не вспомнил. Но итог этой истории один и тот же: я раз за разом убивал Авеля. Иногда менялось орудие убийства, погода даже, но лишь взгляд его карих глаз, с ужасом смотрящий на меня, и его последний тяжёлый вздох – оставались неизменными.

Погруженный в свои мысли, я не заметил, как перед до мной щелкала пальцами Дитрих!

– У нас беда! Анхель заснул! – кричала она.

Эм, если уж говорить правду, мне фиолетово. Но считаюсь, что я в их команде, а здесь принято другое отношение.

– Когда? – я скорее спросил, чтоб уточнить, сколько времени я в своём трансе пробыл.

– Там, на Антарктиде, как только вы все исчезли, – ангел задыхалась от перевозбуждения, и ответ особо меня не устроил, ну да ладно.

– И ты его оставила там? – наверное, я бы оставил.

– Конечно, нет! – возмутилась она, – он в доме своего подопечного, спит на диване, пока они в деревне.

Я все пытался понять, а что ей нужно от меня-то, если она на «ура» справилась сама, поэтому молчал.

– Мне нужно, чтоб ты помог мне с его малышом! – мне нравится, что Дитрих не так глупа, как порой кажется, ведь понять по выражению лица вопрос она смогла.

– Сомневаюсь, – дал я ей сомнительный ответ.

– В смысле? Почему?

Да миллион причин, душенька: начиная от того, что я терпеть не могу младенцев, и заканчивая тем, что мне с высокой колокольни на вас всех.

– У меня много своих дел, – ответил я ей.

– Я все понимаю, Каин, – взмолилась она, – миссия в Индии, а там вечный аврал, но ты мне нужен, я одна не справлюсь. Мне многого не надо, лишь иногда проверяй как малыш с братцем. Ведь основная их угроза – это и есть неконтролируемая любовь брата. Уточняю, он болен.

Ну куда уж мы без больных детей?! И я знал точно, что ангел от меня не отвяжется, поэтому согласился. И это вместо того, чтоб выяснить, кто насылает мне ночные кошмары.

Так прошла почти неделя. Я делал все, что мог и часто мои решения приводили в ужас Дитрих, но в итоге она понимала, что это лучше, чем летальный исход, поэтому смиренно соглашалась и уходила. Да и выбора-то у неё не было. В канцелярии все пожимали плечами, и никто не брался за решение столь странной задачки. И тут её осенило, что какой-то кицунэ поможет ей. Моё мнение: я бы ни за что не доверился этим мутным типам с востока. Лисы, они и в Африке, лисы! А по её истории, неоднозначно все вышло, но один хороший поступок еще не значит, что он добряк. Маньяки тоже шоколад в начале предлагают. Хотя у них была договорённость: порвать браслет, а взамен найти пацана. А тут я в замешательстве. Что это за браслет, что он сам порвать не мог, это раз. И во-вторых, что с ним стало дальше. Любопытно. Что ж, главное, чтоб он хоть как-то помог нашей дамочке в беде, ибо я свихнусь с малышами в этом дурдоме. И что вообще человечество находит в этих детях? Они же ужасны, святые черти! Лишь парочка на тысячу находятся смышлёными как Раджу в Индии. А таких днем с огнём не сыщешь.

Итак, мы оказались в джунглях Китая. И сомневаюсь, что Дитрих вообще правильную волну поймала, так как здесь кроме обезьян и всякой остальной зоологии вряд ли за мили кого встретишь.

И как же я был в шоке, когда вдали мы увидели парня, ну прям из комиксов, честное слово! Весь такой лесной эльф, и не скажешь, что кицунэ перед нами.

– Ты? – видимо, узнал Дитрих. – Опять кого потеряла?

Ангел так обрадовалась, что чуть в ладоши не захлопала.

– Да, можно сказать и так, – все же нашлась она с ответом.

Лис был весь в шелках синего цвета, прошитыми серебристыми нитями, в украшениях, перьях и прочей ерунде. Длинные рыжие волосы и заостренные уши лишь выдавали в нем что-то животное. Взгляд миндалевидных глаз, будто накрашен сурьмой (я в Аравии видел такое), был беглым и хитрым. Ну вот нутром чую, скелетов в шкафу у него хоть отбавляй! А то, как он наблюдал за змеей на дереве (интересно, он понимает язык фауны? Он же на половину из их рода) завораживал. Кицунэ молчал. Ну а разве Дитрих может молчать?

– У меня друг заснул. Ангел. Возможно, ты в курсе, мы не спим. И нам нужно найти его в мире снов и узнать, кто и зачем навёл его в это состояние, – я рад, что она оказалась как можно краткой, а то я боялся, начнёт со времен, как в канцелярии случайно выпустила тьму из ящика Пандоры.

Лис, наконец-то, ожил и начал медленно идти к нам. А я прикидывать шансы, кто из нас сильнее в бою. Так уж к сведению: я – полуангел, он – полуживотное. У меня есть небесная сила, у него – животный инстинкт. Вот чего точно не помню, бессмертны ли они? Ну я-то уж точно, поэтому, предвидя исход битвы, я чутка успокоился и даже улыбнулся.

– А что, нефилимы столь бесполезны? – посмотрел он на меня.

А этот засранец, видимо, нарывается? Хотя знаний у него предостаточно. Редко, кто может увидеть мою ауру в человеческом обличье (да практически никто), а он смог определить мой подвид.

– Это Каин, мой друг, – вставила свою реплику Дитрих, – и боюсь, с богами снов у него не сложилось.

Как-то обидно это слышать от неё, но с этим я потом разберусь.

– У меня те же условия, что и раньше, ангел. Ты согласна? – и кицунэ указал на браслет с красными бусами.

Глава 18

Как часто у вас опускаются руки, когда вы заходите к специалисту, а он вам говорит или пишет, что все плохо, у ребёнка откат или просто все не в норме? Как часто вы плачете, обняв подушку, в отчаянии, и будто все ваши усилия как об стенку горох?

Я выкроила минуту посмотреть на мальчиков Анхеля, когда увидела мать малыша в таком состоянии… Я бы и не поняла, почему она такая, если бы не её разговор по телефону.

И тут я вспомнила о даре Анхеля: он успокаивал её в такие моменты. Но я не могу. И поэтому, единственное, что я смогла сделать это наслать на её детей сон, чтоб она хоть отдохнула от своих душевных терзаний.

Попадая каждый раз в дом, где есть особенные дети, меняются города, менталитет, обстановка, энергетика и прочее, но не меняются лишь слезы матери (хотя были и те, кому все равно было на собственных детей, но я не хочу говорить о них, босс им судья). В основном это женщины, которые несут на себе чувство вины (за то, что выносили и родили такого ребёнка; за то, что доверились врачам, а они «напортачили»; за то, что дальше все пустили на самотёк и не замечали, что творится перед их собственными глазами и др.). Эти женщины до последнего не хотели верить, что все так плохо, ведь им просто хотелось быть счастливой матерью беззаботного ребенка – радоваться тому, что вот ему годик и он пошёл, а вот и его первые слова, предложения. Ха-ха-ха, как он пошутил, вот умора! Играть с ним в различные игры, ходить в кино и слушать о его фантазиях. Эти мамы хотели, казалось бы, так малого, но не судьба. Многих из них ещё в роддоме ставят перед фактом того, что их мир пошатнется, а некоторые приходят с годами к этому. И каждый из них по-своему воспринимает это: кто-то стойко и по-боевому, а кто-то, как мать малыша, годами плача в подушку от безысходности. Как бы я хотела подарить ей крылья, сказать, что все будет хорошо, время и босс подкорректирует все это. Как бы я хотела вновь попросить у неё прощение. Но единственное, что я могу – это погладить её по спине и поплакать с ней.

После, я оставляю её одну и ухожу в мир спасения других.

Что же произошло там, в Китае, спросите вы. Что ж, сейчас расскажу. Ну чтоб вы полностью почувствовали атмосферу того места скажу: там было жутко влажно, жарко и дико. Кожа мгновенно покрывается потом, и поэтому при каждом прикосновении листвы или веток, она жжёт и болит. Чувствительным я бы не рекомендовала такой вид путешествий. Я за эти годы и позабыла эти ощущения, но вот теперь я вновь в тропиках, и это как минимум дискомфорт.

Тогда, в джунглях Шаньдун, поколебавшись несколько секунд я протягиваю руку кицунэ. Знаю, Каин, как и многие, не доверяет ему. Но я верю своей интуиции, а она говорит, что все в порядке, лис не навредит нам.

Происходит взрыв, и нас вновь отбрасывает от эпицентра. На этот раз нефилим первым пришёл в чувства. Он помог мне подняться на ноги. Кицунэ лежал в порванной одежде, растрепанный, и стонал в бессознательном состоянии. Мы потрясли его, а Каин дал пощёчину – жёсткий метод, но действенный в данном случае.

Лис долго не мог сфокусировать взгляд, будто пребывал в разных мирах. Он шептал какое-то имя, но я никак не могла его разобрать, так как оно было китайским (хоть мы и знаем все языки человечества, это не значит, что я пойму дико коверканное имя, произнесенное шёпотом). Когда все же он очнулся окончательно, он резко отшатнулся.

–Кто вы?

–Эммм, – видимо я удар не рассчитал, предположил Каин.

Лис дергался от каждого шороха.

– Кто вы? – снова спросил он, – и где Ксингджуан?

– Я Дитрих, а это Каин, – признаться честно, я не знала с чего начать, мы и знакомы-то с лисом не были.

Кицунэ вскочил грациозно как кошка в боевую позу и вид у него был свирепым по мне так. Только вот мы не знали, как реагировать на этот его жест. Я вытянула вперёд руки в знаке успокоить и остановить его. Нефилим тоже принял позу «бей или беги», но его я решила перекрыть спиной. Только войны нам здесь не хватало.

– Стой, кицунэ! Мы же не так договаривались, – пыталась я вразумить существо.

Он смотрел в упор на Каина, думаю, просчитывал его слабые места. И как бы я не пыталась их разделить на два фронта, у меня получалось плохо. И я выпалила то, что первым пришло мне в голову:

– Что ты вообще помнишь? – прокричала я, отчего они прикрыли все уши, а птицы разом взлетели в небо, создавая белый шум и перекрикивая друг друга на свой лад. Думаю, сработало, так как лис посмотрел на меня и задумался.

– Я играл с Ксингджуан, когда подошли другие. Они смеялись надо мной, кидали камни. Ксингджуан защищала меня, потом помогла перевязать раны. Пришёл её отец и сказал, что я ей не ровня и ей не за чем дружить со мной и увёз, – он говорил медленно, будто на каждом слове вспоминая все это.

Я не знала, что и ответить. Когда все это было? И было ли? И где сейчас все эти персонажи? Что стало с девочкой?

– И как ты оказался в лесу? – спросил Каин.

Лис сначала подал плечами, а потом будто вспомнил:

– Я бежал. Да-да, я убегал от них всех. От этого общества, что не принимало таких как я. От людей, что бросали камни и грязные насмешки в мой адрес, потому что я другой. Меня сделали изгоем за мою природу, а не за мой выбор. Они видели лишь лиса, а душу знать не захотели! – он задыхался от воспоминаний и тяжело говорил. – И вот я и бежал, и бежал, ведь я и впрямь лис, а не человек. Пока не встретил её…

И кицунэ замолчал.

– Кого? – Каин стоял, прислонившись к дереву, и рассматривал свои ногти. Ему что не интересно?

– Богиню леса, – прошептал лис.

– О, великолепно! И где же она? –  съязвил нефилим.

Лис потряс головой.

– Я её не помню практически. Только её слова «ты все забудешь». И видимо, она наложила чары забвения, ведь сработало же, да? Стой, я кажется, и тебя вспомнил, – указал он на меня пальцем. Ты искала мальчика, и помогла мне снять нить.

– Кстати об этом. А что самому было влом снять? – спросил Каин.

– А я и не могу, смотри, – кицунэ задумался, и потянул за последнюю нить. И она и впрямь как канат натянулась, но не рвалась. Странно. – Часть чар, видимо.

– Всё это, конечно, весьма любопытно, но ты нам поможешь или нет? –  нефилиму действительно становилось скучно. Я знаю такой типаж людей, им быстро все надоедает. Хотя предположу, что у Каина иная проблема может быть, типа он бессмертный и ему и вправду все осточертело в этом мире.

– Я обещал помочь вам кого найти. Ангела? – заметила закономерность: ему сложно вспомнить последние события, потому что голова заполнена событиями прошлого. Интересно.

Вот если бы и впрямь было больше времени, я бы так хотела узнать, что же за история кроется за этими нитями из бусинок и что за трагедия развернулась в его прошлом. А так, я будто собираю картинку из пазлов, при этом на половину недостающих.

– Да, мой друг, он заснул, и мне надо его вернуть в реальность.

– Я не всесилен, Дитрих, – ответил лис. – Я могу ввести вас в глубокий транс, но найдёте ли вы его там, это уже в ваших руках.

Я посмотрела на Каина. Он закатил глаза, видимо, так себе довольный идеей, но согласился.

– Это надолго? – все же уточнила я.

– Да, возможно, – пожал плечами кицунэ, – сны бывают разными.

– Тогда мне надо убедиться, что дома с детьми более-менее все в порядке, – я обратилась к нефилиму, – Пожалуйста, посмотри, как там Джун. А я узнаю, как дела семье Анхеля.

И посмотрев напоследок на парня из джунглей, чтоб убедиться, что лис нас не обманет, я телепортируюсь.

Глава 19

Я беру за руку кицунэ, Каин за другую.

– Ты будешь её подушкой безопасности, – кивает парень нефилиму. – Она может затеряться в мире снов. Поверь, они бывают и впрямь прекрасны. Вытащи её, либо бы мы потеряем её там навеки.

Каин нахмурился, расклад явно ему не нравился.

Мы расположились на опушке леса. Такая небольшая милая полянка. Предположу, что это место для себя облюбовал сам лис, ведь и ему иногда хочется видеть чистое ясное небо, а не крону вечнозеленых лесов.

Ладони лиса горячие как кофе в морозный день. В нем столько энергии, животного инстинкта. Пока он сидит закрыв глаза, я наблюдаю за ним. Я предполагаю, что он делает, ибо когда я сама занимаюсь медитацией, тоже так пытаюсь: весь свой хаос успокоить и сосредоточиться. Разница лишь в том, что он успокаивает себя физически, а я свои эмоции.

Краем глаз замечаю, как Каин усмехается. Ну да, естественно, он все это время наблюдал за мной. Я невольно хмурюсь, от чего он уже давится смехом.

– Как бы вы мешаете мне, – спокойно на выдохе произносит лис.

И мы все пытаемся успокоиться, и я закрываю глаза.

Не знаю сколько времени прошло, но в какой-то момент оказываюсь в…

– Идём, ну идём же быстрее, – тащит меня Анхель куда-то наверх.

Это гористая местность, свежий воздух, несущий в себе ароматы и надежды весны. Я в платье средневековья (видела такие на картинках: льняная камиза и верхнее платье, длинное до щиколотки и с закрытыми рукавами: в моде было благочестие и набожность во всех её традициях). На голове, что я смогла пощупать одной рукой – вуаль, крепленная на миллион шпилек. О небеса, мне тяжело даются шаги не только из-за не удобного до ужаса платья, но и из-за клювовидной обуви – пулены, как я помню, их название. Мало того, что они выглядят ужасно и смешно одновременно, так ходить в них сущее наказание. Не хотела бы я жить в те времена и так страдать. Немного из того, почему я это запомнила из книг. Такой вид обуви привезли из востока крестоносцы. А потом был издан соответствующий королевский указ, разъясняющий кому и какой длины «клюв» разрешалось носить. К примеру – дворянам разрешалось носить башмаки с клювом не более 1.5 см, а князьям – 3 см., принцам крови – любой длины. Понятно, что чем более знатен вельможа, тем более неудобно ему ходить. Для удобства, придумали привязывать шнурком или цепочкой, загнутый нос обуви к ноге или поясу. Картинки из книги были весьма смешными. Ну и короче, потом этот указ переиздали, и разрешалось носить такие «клювы» лишь члены королевской семьи. Ну и вот оттуда и пошла поговорка «жить на широкую ногу». Ну вот в жизни бы не поверила, что буду участвовать в этом цирке!

– Давай быстрее, любимая! – торопит меня Анхель, и отрываюсь от своего гардероба и обуви при последнем его слове.

Он смотрит сверху на меня, все ещё удерживая мою руку. Глаза его горят, волосы взлохмачены ветром. Его улыбка, столь милая моему сердце, растопило бы любой лёд на полюсах земного шара. Я столбенею от мысли, что я любима этим прекрасным созданием, великим даром босса этому миру.

И забыв обо всем я бегу наверх, и мы смеёмся так, что задыхаемся. К чертям это платье, эту обувь, шпильки, вуаль… Я растворяюсь в моменте этого прекрасного дня, этим ветром и солнцем, тепло которого опаляет мне кожу. И вот на самой вершине горы, я смотрю вниз, с обрыва, а там! Там море, бьющееся об скалы! Скорее всего это Шотландия, но я не уверена, да и зачем это знать, если рядом со мной тот, в ком растворяюсь вся я.

Он обнимает меня сзади, и выдыхает мне где-то за ворот одежд, в шею, и мурашки бегут по коже. Тяжело дышит, но я чувствую, что счастье распирает всего его, как и меня. Мы смотрим вдаль, а потом Анхель спрашивает:

– Ну что, ты готова?

Я не понимаю, о чем он, но киваю. И тут происходит то, к чему я явно не была готова ни в одной жизни. Мы падаем вниз, в бездну. И казалось бы, я должна от ужаса кричать и бояться, но страха нет, я всецело доверяю Анхелю. А потом мы летим. Я лечу! На собственных крыльях! На моих белоснежных, очаровательно прекрасных, огромных крыльях! И это чувство, будто у тебя появились ещё две руки, такие же способные, умелые, как и две «предыдущие». Я управляю ими, и удивлюсь тому, как я вообще без них прожила все эти годы!

И так мы летим к солнцу, то вверх, то вниз к бушующему морю. Анхель парит как Икар и это великолепно. Но я слышу чего-то голос на берегу. Какой-то мужчина зовёт меня, выкрикивает моё имя. Но я не хочу к нему. Зачем, если этот момент может длиться вечность! Я хочу здесь остаться: в мире свободы, любви и моих крыльев.

– Вернись, твою мать, сюда, Дитрих!!! – я кружу над ним и кажется даже начинаю узнавать.

Но Анхель берет меня за руку и тащит обратно в небо, и меня вновь отпускает все мирское, ведь я счастлива здесь и сейчас.

Какое-то время спустя, я замечаю движение внизу. Происходит битва двух людей, хотя сомневаюсь, что это люди, весь судя по силе ударов, это мощные силы. Нехотя отпустив Анхеля, пикирую вниз. Приземляюсь недалеко, но в радиусе видимости соперников. И где-то подсознательно узнаю одного из них –  это нефилим, да, точно, мы с ним знакомы! А другого вижу впервые. Странный тип. Если так можно его назвать, ведь он постоянно видоизменяется! То дерево, то камень, то песок, то вода… Лишь изредка показывая свою внешность молодого мужчины.

– Может все же поможешь мне, сестричка? – между ударами спрашивает меня сын падшего ангела.

Эммм, даже если предположить, что я на его стороне, то как помочь-то? Я даже не понимаю, что за странный соперник у него. Но, видимо, нефилим понял мою заступоренность и предложил сам:

– Это Фантаза, бог сна. Проснись уже! Или устрой здесь реальность!

Чего? Что за бред он несёт? Ну все же было отлично, пока не появился этот странный получеловек. Ну вот вечно так, что-то да рушит прекрасный мир! То дети, то миссия! Проклятье! Дети! Миссия! Я здесь, чтоб спасти Анхеля! Ааа! Да что же такое творится-то?!

И с пониманием всего этого, рушится все вокруг. Уходит солнце, гора с обрывом и морем, как и моё лёгкое настроение. Остаются лишь Каин (да, я, наконец-то, вспомнила его имя) и бог ночи, которого нефилиму сразу припирает к «стеночке».

И тут я вижу Анхеля: блаженно улыбающегося на земле. Он что-то говорит и хихикает. Я подбегаю к нему и трясу. Он смотрит на меня и как ни в чем не бывало:

– Я так рад, что ты есть в моей жизни, Дитрих! Она никогда не была ещё такой яркой и красивой! Я люблю тебя! Однозначно, люблю! Потому что ты особенная! И все вокруг становится таким, когда ты рядом.

Я слегка теряюсь и скорее всего краснею, но надо же что-то ответить:

– И я рада, Анхель. И думаю, все это взаимно, но нам надо спешить домой.

– Мы, итак, дома, дорогая, – и заправив прядку выбившихся моих волос за ухо, – посмотри вокруг, мы в нашем Раю.

– Нет, Анхель, ты во сне! Слышишь, ты спишь! Проснись, – и я трясу его, что есть мощи. Но потом делаю то, что приходит интуитивно. Целую, как в тот раз в Арктике, со всей своей душой. И чудеса, сработало! Потому что, едва открыв глаза, я поняла, что мы все в джунглях. Каин продолжает удерживать Фантазу, я сижу над Анхелем.

– С возвращением, – обращается ко всем нам кицунэ.

– Ага, я бесконечно рад, – с ехидством отвечает ему Каин, но этого замешательства хватает на то, чтоб упустить бога.

Лис оказался проворнее и за секунду смог вновь приложить его к земле.

– Ловко, – типа похвалил его нефилим. Вообще сомневаюсь, что он способен на такой жест, как похвала, на да ладно, мы уже привыкли.

– Итак, Фантаза, какого хрена, спрашивается, ты все это забебенил? – обратился он к богу (ну и словечки же, золотая черепаха, я аж испытала испанский стыд). Но ответ на этот вопрос всех интересовал до жути!

Глава 20

Бог сейчас выглядел вполне нормально, но я уверена, что дай ему ещё мгновение и он превратился бы в часть данных джунглей и удрал бы. Если до этого пред нами стоял сильный и бойкий мужчина, сейчас его плечи поникли, он опустил взгляд больших глаз и будто бы сдался.

– Я был там, я видел все. Как и всегда, – начало было вообще непонятным, – Я видел, как отец помог Морфею усыпить тебя, – указал он на Каина, – я был в Арктике, я видел брата, закованного в ловец снов. Всё любили и страдали по нему, из-за него. Но никто не видел меня. Ведь меня никто никогда не замечает Фантазу. Есть только Фобетор, бедный Фобетор и Морфей, красивый, талантливый, всеми любимый. Я столько делал для отца, всегда пытался ему угодить, но ему было все равно. Весь его мир крутился вокруг Фобетора, он будто бы жил им. И тут меня накрыло. Злость во мне кричала от несправедливости! Я ведь тоже что-то да значу! Я могу творить интересные вещи! Вот ангел, который никогда не спит, – указал он теперь на Анхеля, – но ведь и ему подвластны мечты! И я проник в его сознание и усыпил. Я дал ему счастье наслаждаться своим Раем. Я думал, отец заметит, ведь я сделал то, на что они с Морфеем не способны. Но, видимо, ему все так же все равно, раз здесь есть вы, но нет его.

Мы слушали каждый по-своему, Дитрих явно сочувствовала, я оцепенев (ведь я все ещё не могу поверить, что все что было «там» – это был всего лишь сон), Каин и кицунэ слушали не отрываясь, потому что не доверяли и думали, что Фантаза сбежит в любой момент.

– Почему ты ни разу не говорил это Гипносу? – спросила его Дитрих.

– Я пытался, поверьте. Но для него мои проблемы были не проблемами, а так, глупостью. Вот Фобетор, вот у него проблемы, так проблемы…

Я видел такие семьи, и да, он был отчасти прав. Когда одному ребёнку перепадает вся любовь и забота, а ко второму лишь угнетающе небрежное отношение. Так складывается по разным причинам… Первый ребёнок оказался нежеланным, «невовремяродившимся» и спутавшим все планы, не от того мужчины или просто он похож на твоего «врага» (слышали скорее всего такие фразы: «ты весь в своего нерадивого отца!», «её будто сама свекровь родила!», «из-за тебя моя жизнь пошла наперекосяк, а ведь я столько всего могла добиться!»). А часто рождается младший, и старшему не уделяется столько внимания, постепенно он становится капризным, а капризы влекут крики, потом скандалы… И так рождается нелюбовь из-за того, что ребёнок будто бы усложнил жизнь (хотя все это глупости, на самом деле, и можно было «вылечить» проблему сразу, но ведь кто об этом думает вначале?)

По сути, ребёнок ни в чем не виноват, согласитесь, это вина лишь родителей, но им удобно сбагривать свои проблемы на слабых. Такие дети вырастают обычно сильными личностями, отрешенными, как говорится «без любви, тоски и жалости», они всю жизнь будут доказывать всем, а в первую очередь своим родным, что они лучшие, они могут все: карьера, жилье, машина… Жаль, что чаще всего все это напрасно – мало кто из родителей поймёт и оценит, а разбитое сердце ребёнка не склеит и даже самый лучший клей.

– Мне, – но посмотрев на всю нашу компанию, Дитрих исправляется, – нам жаль, Фантаза. И я знаю это чувство и понимаю тебя. Но хочу сказать, что это того не стоит, прости. Живи своей жизнью и хватит доказывать кому-то, чего ты стоишь! Это сложно, переступить через себя, но возможно, если ты захочешь.

А потом она знаком попросила Каина и кицунэ отпустить его. Фантаза недоверчиво смотрел на нас, а потом кивнул (я видел, как слезы подступают к его глазам), и исчез в зарослях провинции Шаньдун.

Мы остались вчетвером на поляне. Было раннее утро, экзотические птицы пели где-то над кронами деревьев, животные перекрикивались между собой. И Дитрих, наконец-то, обняла меня, скорее повиснув, ибо, думаю, её накрыла волна облегчения. Ведь столько всего произошло, столько проблем ей пришлось разрешить в моё отсутствие.

– А это кто? – спросил я шёпотом, указывая на лиса.

Она повернулась, и увидела, как кицунэ отряхивает складки на своей уже потрепанной одежде.

– Познакомься, Анхель, это кицунэ. Он помог нам тебя отыскать.

– Дзинко, меня так звали в деревне, – сообщил он нам.

– О, я рада, что ты вспомнил свое имя, – порадовалась она за него.

– А что, ты ничего не помнишь? – не понял я.

– А не пора ли вам к детишкам, – напомнил нам Каин.

– Точно! Нам надо домой! – спохватился я.

– Мы присмотрели за ними, не переживай, у них все более-менее в порядке, – поторопилась успокоить меня Дитрих. – Нам надо о многом поговорить, я знаю, но а сейчас нас и впрямь ждут дома. Встретимся позже, ребят, – последнюю реплику она уже послала нам всем и исчезла.

И тоже должен был спешить, но понимал, что малыш подождёт ещё минутку:

– Спасибо, – немного сковано, выговорил я, – спасибо, что спасли меня.

– Должен будешь, – подмигнул мне Каин и телепортировался.

Я посмотрел на кицунэ. Он был таким зачаровывающе-прекрасным по азиатским стандартам: утонченным и благородным, и даже порванная одежда и небольшой беспорядок на голове не искажали то волшебство, что несёт в себе его вид созданий.

– Твоя подруга уже заплатила мне, – ответил он. – У нас был уговор,– и немного промолчав, продолжил, – она смелая девушка. И у вас крепкая связь, ведь она нашла тебя в мире снов. Поверь, такое мало кому удаётся.

Надо будет уточнить потом «цену договора», но в основном согласен был с ним, поэтому кивнул.

– Да, она удивительная.

– Послушай, прежде чем ты исчезнешь, хочу, чтоб ты знал: если понадобится помощь, у меня остался ещё один браслет, – улыбнувшись, Дзинко указал на свое предплечье.

Я улыбнулся ему, не совсем понимая, о чем он, и вернулся домой.

Эпилог

Я оказался в белоснежном помещении. Столь белого вокруг я ещё никогда не видел. Это как оказаться на полотне художника, прежде чем он начнёт писать свою картину. Мир в первозданном виде: то есть ничего.

– Здравствуй, Каин, – обратился ко мне голос.

Повернувшись, я увидел человека преклонных лет, темнокожего, с сединой, и, естественно, в белом одеянии.

– Босс? – то ли спросил я, то ли ответил.

Ребят, серьёзно, мне можно сказать вечность лет, но я вижу его впервые! И я знаю, что он каждый раз выглядит по-иному – это нормально, ведь у столь великого и не может быть обличья смертного. Я слышал, как одна ангел рассказывала, что босс предстал перед ней в образе молодой и красивой женщины, поэтому в этом плане я не удивлён. А удивлён я-таки тем, что мы, наконец-то, встретились!

– Каин, присядь, – указал он мне из ниоткуда взявшийся стул.

Я не хотел идти у него на поводу, но и понимал, что пререкаться не стоит, поэтому сел.

– Что ж, нефилим. Я рад, что мы встретились, – дружелюбно сказал он.

А я уже и не знаю, рад ли я. Вы поймёте меня, если вспомните ситуацию, когда очень-очень чего-то хотели годами, а потом наступает отчаяние, апатия, и вам уже все равно, когда вы эту вещь получаете, время желания прошло. Знакомо? Вот и я столько столетий взывал к нему, хотел встречи, но канцелярия не пропускала.

Я думаю, ему не стоит лгать, он видит насквозь нас всех, поэтому просто кивнул, ни говоря ни слова в ответ.

– Ты знаешь, почему мы встретились именно сейчас? – задал босс вопрос.

Может, потому что пора выполнить часть сделки, подумал я, но в слух произнёс:

– Видимо, пришло время.

– Да, ты прав. Пришло время, Каин. Пришло время ответить на твои вопросы. Что бы ты хотел у меня спросить? – босс присел на удобную софу напротив меня и внимательно, выжидающе посмотрел, как журналист на пресс-конференции.

Гм, он бы хоть дал время подготовиться. За эти тысячелетия вопросов оказалось так много, что можно многотомник было исписать. Но я, естественно, понимаю сейчас, времени не так много и надо просто пройтись по самым главным.

– Авель, мой брат, он в Раю?

Босс задумался, а выглядело со стороны будто он пролистывает статистические данные у себя в голове.

– Да, он здесь, – в итоге кивает старец.

– Значит, я выполнил часть сделки, не так ли?

Босс улыбнулся мне и поменял позу, приблизившись ко мне.

– Я к этой сделке непричастен, Каин. Ты заключил её с дьяволом.

– Но я не умер и не попал в ад! – недоумевал я, – меня вызвали сюда, в канцелярию. Сказали, что я должен выполнять ваши задания и в итоге мне воздастся по заслугам, я искуплю свой грех.

– Чего ты хочешь нефилим?

– Я хочу покоя и знать, что в итоге я окажусь среди небес, а не тьмы ада, – хотя я уже сомневаюсь, что и впрямь хочу теперь этого.

– Каин, ты первый братоубийца, первый кто посеял хаос среди человечества, первый, в ком я разочаровался, – выдохнул босс, – и ты хочешь к нам, наверх? Ты уверен, что вписываешь в наш мир?

– Хотите сказать, я выполнял всю вашу работу задарма? – повысил я голос, не в силах поверить в то, что только что услышал. – Я спас душу брату! Не дал ей сгнить в аду!

– Да, последнее ты сделал чистосердечно, я знаю, – спокойно ответил босс. И вообще он говорил как психоаналитик, и это меня подбешивало, – ну а дальше, лишь с одной целью, как бы выразился ты сам и люди внизу: «чтоб спасти свою задницу». Рай принимает лишь чистые сердца, а какова природа твоей души, нефилим?

Я потерял дар речи! От наглости босса, от его изречений!

– Я всегда выполнял все ваши поручения, – процедил я сквозь зубы, выделяя каждое слово. Гнев меня переполнял ежесекундно.

– Каин, ты такое же моё создание, как все, поэтому я столь снисходителен к тебе, – ага, как же! – поэтому послушай. Авель, по-своему глупый мальчишка, поддался искушению и продал душу Люциферу, ты как любящий брат спас его, но при этом тебе пришлось его же и убить. Это была ваша сделка с дьяволом. Канцелярия дала тебе, как кажется, второй шанс, но ты не понял всей сути нашей помощи. Мы лишь хотели очистить твою душу, но никто и никогда не говорил тебе, что убийство будет прощено. Ты будто застрял во временах возрождения в мире людей, когда индульгенция будто бы спасало души. Это было и смешно, и гневно для меня, признаюсь, но это всего лишь вымысел человечества, ничего более.

Я молчал. От обиды, боли, ненависти… Поэтому, когда босс, спросил, чтобы я ещё хотел, я ответил:

– Просто верните мне мои воспоминания, и можете отослать обратно. Я готов служить аду, небеса и впрямь не для меня.

– Я вижу ты разочарован во мне, нефилим, – какой проницательный, твою мать! – и мне жаль. Но если подумать, ты должен обижаться на себя, ведь это ты жил в своих грезах, и не так растолковал канцелярские записи.

Я продолжал помалкивать. Вот поверьте, во время ругани, лучше иногда и попридержать язык за зубами. Ведь, даже по обычной логике, босс сильнее меня, даже в рукопашном бою (хотя готов поспорить на что угодно, до рукопашного он меня не подпустит).

Итак, первая мысль: я перерою ко всем чертям все ваши записи и найду эту гребанную бумагу и докажу, что я все сделал правильно. Во-вторых, пошли бы вы все в свой рай и меня не трогали. В-третьих, надо будет встретиться с Люцифером, возможно, он не такой хмырь как этот. В-четвёртых:

– Как насчёт воспоминаний?

Босс кивнул и добродушно улыбнулся.

– Это большее, что я могу тебе отдать за твою помощь. И если ты не против, присмотри за Анхелем и Дитрих. Я думаю, они стали для тебя не безразличны.

Ответить я не успел, ибо в ту же секунду оказался внизу, на Земле и меня стошнило. Стошнило от резкой головной боли, от воспоминаний…

– Какого хрена? У меня все же остались ещё вопросы! – кричал я между позывами и боли. Кто насылал все же на меня сны об Авеле? Когда и как я стал бессмертным? И сдохну ли я когда-нибудь? Ведь мне уже осточертел этот мир! И меня все ещё душила обида. Видимо, они наивные и впрямь до костей мозга, если думают, что я помогу им ещё хоть раз! Пошли они! Надо найти Фортуну. Она умеет отвлечь и излечивать раны.

И я телепортируюсь в Вегас.

Книга 3

Глава 1

Я не помню, сколько лет, десятилетий, столетий прошло с тех пор, как я живу в этом лесу. Мне кажется, я выучил каждый ствол дерева, узнаю звуки каждого животного и даже догадываюсь, о чем они говорят. Как минимум вон та обезьяна пытается высказать свое недовольство другой по средству жестов, мимики и криков. Я прям слышу: «Пошла вон! Сама ищи! Это моё!» Природа всегда диктует свои правила, в особенности правила выживания среди конкурентов, в среде выживания.

Здесь очень влажно, бывают периоды муссонных дождей, и все так зелено, что будто изумрудная краска богов разлилась на этом участке Земли. В шкуре лиса я научился без труда перебираться по заковыристым тропкам, обходить опасные места и видеть сквозь листья. Последнее скорее всего заложено во мне инстинктивно и в небольшом количестве с магией. Но именно эти качества дают мне силу, возможностьнайти свою жертву задолго до того, как она поймёт, где я и дальнейший план её захвата. Из-за шума природы вокруг (что меня порой дико угнетает), сложно абстрагироваться, но медитации помогают мне. И я научился сосредотачиваться на цели и преодолевать любые преграды.

Тишину этого мира я нахожу лишь в своём доме. Вы бы никогда не нашли его без моей помощи, и туда не ступала нога ни одного живого существа, кроме меня. Моё жилище находится внутри дерева гинкго, в глубине леса, заваленное непроходимыми кустами и прочими травами. Ибо я волшебное существо, вход в мой дом – это узкая щель, а внутри двухкомнатное помещение. Снаружи, естественно, этого не видно: дерево, как дерево… Но едва я ступаю за порог, я окунаюсь в мир безопасности, тишины и покоя. Здесь горят мои самодельные свечи из шишек и воска, пахнет, естественно, деревом, удобно расположена мебель (а это стол, стул и кровать). Я редко приношу еду с охоты, предпочитая разделываться с нею в живой природе, поэтому здесь Вы бы не нашли грязи и крови. Недалеко от дома течёт ручей, в котором я предпочитаю принимать ванны, а не тащить все это в свое убежище. Если сказать кратко: я не любитель беспорядка, но и домохозяйкой с большой буквой меня не назовёшь. Как говорится: чисто не там, где убирают, а там, где не сорят.

Постоянно пребывая в образе лиса, я и забыл, что значит быть человеком. Спросите зачем тогда мне такое «роскошное» жилье? Да я просто люблю удобство, мягкость, уют. И вообще я часто себя балую. Например, вкусным ужином. А потом так приятно спать на этих шкурах: мягко и красиво.

А я люблю красивые вещи, яркие образы и искусство, поэтому меня можно частенько поймать на том, как я рисую предметами быта и тела всякие мазки. Хвост в этом вообще неоценимый помощник.

Лишь три нити с красными бусинками не давали мне покоя. Они о чем-то мне говорили, но я не помнил. Я вообще ничего не помнил. И редко задавался вопросом «кто я и зачем я здесь». Я верил своим инстинктам, знал, что во мне есть что-то волшебное, ведь я мог управлять реальностью (например, смог создать себе убежище в стволе дерева, расширил себе поляну перед домом лишь силой желания, магией лап и прочее). Но иногда, глядя в звёздное небо, мне казалось, что я больше того, что я есть. Будто это не моя жизнь, будто до неё было что-то стоящее и светлое. И тогда мой взгляд отпускался на бусинки… Я пытался их сорвать, содрать, прогрызть, но тщетно, они не поддавались.

Я жил в этом мире долго, один, до тех пор, пока в него не заглянула ангел. Она искала мальчика, которого умудрилась потерять в моих джунглях. Не то, чтобы это было очень сложно, но давайте согласимся, их призвание как раз-таки не терять. Тогда что она за ангел такой? Я долго изучал её средь листву, пока она меня не заметила. Если честно, я знать не знал, где находится её подопечный, поэтому и предложил ей сорвать нить. В какой-то мере я был уверен, что у неё не получится. Но жизнь непредсказуема. Произошёл небольшой взрыв – скорее всего так сломалась печать магии, и я вновь превратился в человека. Тело было для меня непривычным, меня шатало, и без шерсти стало однозначно холодно. Ангел резко отвернулась от моей наготы (хотя меня это вообще никогда не смущало, ведь животные всегда наги, а род человеческий и ему подобные слишком много внимания уделяют тряпкам).

У меня раскалывалась голова, я плохо соображал. Но интуитивно побрел к девушке и сдернул её рукава, не церемонясь, ведь это в её же интересах. Пока заматывался, оглядывался по сторонам. Мир изменился в одночасье: ведь я смотрел на него с высоты почти 2 метров. Насекомые и мелкие создания уменьшились в разы. Не изменилось лишь зрение, слух и обоняние.

В голове роились миллион мыслей, но я отгонял их прочь: ведь для начала надо было выполнить часть сделки и найти мальчика.

Я обострил в себе все чувства и понял, где он. Мы побежали. Это было довольно сложно для меня, но через километр-другой, я вновь начал контролировать себя и свое тело. Я стал частью этого мира. Ангел едва догоняла (и почему они такие медлительные? Как они вообще тогда за детьми успевают присматривать?). И вот мы нашли мальчика. И я их оставил, лишь указав куда им идти. Ну не провожать же их до дома, ей богу. Слишком уж велика честь.

Я вернулся к жилищу. Оно стало будто меньше. Но через некоторое время я его приспособил под себя: сделал больше и шире для маневров. Развесил свои «труды» по стенам и шкуры своих жертв слегка освежил. В итоге, дом стал больше походить на дом (в человеческом мышлении), хоть в нем и жила своеобразная магия, не присущая смертным.

Через пару лет я встретил ещё людей, а потом смог заставить себя выйти в деревню. Я все ещё был без одежды, тряпки ангела изжили себя уже до ниток. Поэтому первое, что я сделал – это залез в самый видный дом и украл все, что мог унести. Моя ловкость и умение наводить иллюзии помогли мне в этом деле. Так, у меня появилась возможность теперь и красиво одеваться… Хотя как я уже говорил, тряпки людей – это глупость, но поверьте, я уверен, что в них я очарователен. А затем я постепенно пристрастился к моде, что говорит, что во мне сидит все же человек и не только его внешность.

Я наблюдал за людьми, копировал их, и почему-то ненавидел. Странное чувство, необъяснимое. Учитывая, что мне они ничего не сделали. Пока годы спустя, вновь не появилась небесное существо, да в сопровождении нефилима. О них я откуда-то знал подсознательно. Видимо, заложено было в меня со времен рождения. Или потому, что он пережил подобную жизнь: бастард, никем не признанный и всеми порицаемый.

И сорвав вновь нить, я понял свою злость на людишек! Вот они, виновники моих страданий, моего бегства. И я вспомнил её. Мою Ксингджуан. Воспоминания вихрем крутились в голове, создавая хаос и нестерпимую боль. И пролежав некоторое время на своих мехах и поразмыслив, расставил все по полочкам, мои страдания начали униматься. И вскоре я был вновь тем, кем был: лисом и человеком в одном лице – Дзинко.

Осталось лишь ответить на вопросы: лесная фея, которая наложила чары на моё прошлое, где она? И почему лишь ангел может сорвать мои нити? (с людьми я дела не имел, конечно, но вот нутром чую, у них ничего не получилось бы). И самое главное, что стало с Ксинджуан? Ведь скорее всего прошло очень много времени.

Глава 2

Наверное, вы замечали, что некоторые явления свойственны человечеству в целом. Например, привыкнув к тому, что в любое время года, в любую погоду и время суток вы найдёте кого вам надо на одном и том же месте, а его там не оказалось, что вы испытаете? Правильно, изумление и расстерянность. Я не стал исключением из этого списка, обойдя зал Белладжио уже раз в четвёртый и так и не найдя Фартуну. Её и впрямь здесь не было. Странно, даже для неё. Естественно, я сделал то, что и обычно: попытался поймать её волну, чтоб телепортироваться именно к ней. И что вы думаете? Я её не нашёл!

Моё итак плохое настроение теперь превратилось в тихую ярость! Да какого хрена?! Беда не приходит одна? Серьёзно?

По привычке, я чуть было не телепортировался в канцелярию за ответом, но вовремя вспомнил, что решил больше с ними дел не иметь.

Ангелы. Вот насчёт них я пока не пришёл к однозначному ответу. Согласитесь, ведь неплохо иметь в кармане того, кто может принести что "полезное" с небес. Помогать я им, естественно, не хотел, но всегда же можно делать вид, что ты что-то делаешь, а на самом деле бить боклуши.

Спросите, неужели у меня и впрямь никого нет? Все-же тысячелетия за плечами, не так ли? Давайте определим, кто есть вообще друг тогда уж. По мне так это тот, кто тебе поможет, поддержит и который знает твои секреты и не треплется (был бы рад услышать дополнения, но мы с вами вряд ли свяжемся). В нашем мире бессмертных немного иначе, если что. За эти годы мы узнали друг о друге практически все, но и многое забыли (возможно, к счастью для многих). Но суть в том, что друзей заводить было и не принято тогда, скорее партнеров/союзников. И есть в каждом из нас одна деталь, что не даёт сдружиться – гордыня! Ведь мы вечны! Всемогущи так сказать! Зачем нам, таким великим, друзья? Так и пошло. А за то врагов мы наживаем быстро и память, главное, их не отпускает! Помнит все и вся! Аж смешно! Как, например, с возвращением мне памяти (и здесь же объясню небольшую деталь: я наполовину человек и на половину ангел, как вы все помните. Мне присуще некоторые мистические особенности, но память и мышление все же, к сожалению, низменные. Вот я позабыл свое прошлое, это было одним из моих наказаний). Итак продолжу… На чем я там остановился, ах да! Как только ко мне вернулась память, я вспомнил своих врагов… Жесть, их много. Самое обидное, наверное, то что друзей так совсем же нет! Что за жизнь?! Цена бессмертия тоже мне. Поэтому не время раскидываться ангелами, сами понимаете.

Анхель, как ему и полагается, сидел играл в кубики со своим чадом посередине маленького зала. Мама ужасным голосом  пела на кухне, и судя по запаху варёного мяса, готовила суп.

– Каин, какая неожиданность! Я думал, тебя ещё как минимум месяц не увижу, – поприветствовал меня ангел.

– Я тоже об этом мечтал, – не стал скрывать я свои мысли.

– Так что произошло? – уже более встревожено спросил он.

– Фартуна. Я не могу её найти, –  и опережая его вопрос, сразу же и ответил, – и волну я пытался её поймать, да. И тоже не нашёл.

– Как странно, – подставляя кубик малышу, задумался он.

– Ты можешь разузнать наверху? Может что произошло? – обратился я к нему, при этом стараясь, чтоб это не прозвучало как просьба.

– Я думал, ты оттуда "прилетел"?

– Почему ты так решил? – поинтересовался я.

–Я заметил ты всегда более хмурый, когда возвращаешься оттуда.

Какая наблюдательность, браво!

– Я немного сейчас занят, некогда там бюрократией их заниматься, – отмахнулся я.

Ангел, как я и предположил, мне не поверил, но кивнул.

– Найди меня, как будут результаты, – и пнул мячом в малыша. Анхель, его, естественно, поймал и последнее, что я увидел перед телепортацией – его ошараненное лицо и взгляд перетекающий от недовольства к усмешке "что и требовалось от тебя ожидать".

Если честно до последней минуты не знал, куда именно хочу приземлиться. И понял лишь тогда, когда уже стоял в джунглях Китая.

Кицунэ на моё появление даже не обернулся, как сидел, изячно расчесывая гребнем свои длинные чёрные с рыжистью волосы, так и продолжал сидеть. Но я уверен, в этот момент он знает, кто перед ним, где именно стою и всю степень угрозы.

Почему я здесь, спросите вы. Что ж, ответ так же прост, как тот мой визит к ангелу. Я решил, надо заручиться поддержкой, если вдруг что.

– Здравствуй, Дзинко, – невыдержав, прерываю я затянувшееся молчание.

Он поднимает на меня ленивый надменный взгляд. Бессмертные такие бессмертные, ей богу!

– Нефилим. Чем обязан твоему визиту? – высокопарно изрекает он.

Эм, как бы начать? Дипломатия у меня хромает испокон веков.

– Да так, хотел узнать, как поживаешь, – сомневаюсь, что сработает, ну да ладно.

Кицунэ мило или хитро улыбнулся (а может то и сё).

– Нефилим, боюсь я не глупая девушка с панели, которая по наивности и дурости будет верить всему, тобою сказанному. Что тебе надо? – и вот уже в улыбке я заметил оскал. Лисы, как и многие животные, не любят, когда границы их владений пересекают незнакомцы. Я считаю, у меня было два варианта: изложить все как есть или все же воспользоваться овечьей шкурой и прикинуться добряком. Второй вариант бесспорно меня спасал всегда и сейчас я сделал ставку на проверенный метод. Ну вот серьёзно, кому помогла правда? Искренность? Люди частенько недопонимают вообще, а потом оттолкнут ещё плюс осудят. Мне оно надо? Тем более в столь неподходящем моменте, где риск слишком велик.

– Меня привело любопытство. Честно. Хотел узнать, как ты справился со своими воспоминаниями? – это было в какой-то мере полезная информация, ибо моя голова все ещё раскалывалась от обилия воскресших в ней событиях.

– А тебе-то что? – н-да, видимо, не я один страдаю синдромом недоверия.

– Ангелы научили сочувствию, – усмехнулся я, пытаюсь разрядить обстановку.

Кицунэ улыбнулся, и вновь продолжил расчесывать свои локоны, а я мысленно закатил глаза (черт, как ему это не надоедает?!)

– Больнее всего было принятие факта, что те, кого ты любил давно умерли, – все же сказал он, хотя обращался скорее самому себе, ведь он так на меня и не посмотрел.

– Та девушка, да, про которую ты спрашивал? – начал было вспоминать я.

Он кивнул.

– Ксинджуан… Оказывается она давно состарилась и умерла, – ответил он и замолчал.

– Мне жаль, – ответил я, то ли ему, то ли себе. Ведь в моей жизни никогда и не было любви, которую я бы оплакивал.

Лишь в одном я уверен, в следующие наши встречи лис не будет ко мне относиться как врагу. Сочувствие всегда играет хорошую роль.

Глава 3

Вернувшись из мира снов, первое, что сложнее всего принять –  это то, что все, что было там к реальности отношения не имеет. Все наши свидания с Дитрих были лишь иллюзией. Да, я мог бы все это повторить и испытать подобные ощущения, но! Я уверен, все сложится совершенно иначе, да и то, что происходит во второй раз таких эмоций уже не дарит.

Да, я мог бы сделать это для Дитрих, и скорее всего ради неё и впрямь это сделаю, только нужно время, хоть немного времени прийти в себя. Тем более надо бы подчистить хвосты. Я безмерно благодарен ей и Каину, что присмотрели за моей семьёй, но, естественно, они не могли справиться на все 100: ссадины моего малыша, что он получил от падений, синяки, что поставил ему братец и прочее. Чем я и занялся – лечением. И результаты не заставили себя долго ждать – дети вновь стали выглядеть здоровее и счастливее. Хотя ситуация в семье, я вижу, обострилась недопониманием мамы и папы между собой. Стараюсь не обращать внимания на все это, и лишь, когда она в истерике плачет, подать "руку помощи". Я не имею права вообще к ним лезть, это не в моей компетенции, а я чётко придерживаюсь правил. Но иногда понимаю, что я большее, чем просто нянька и подушка безопасности, поэтому лишь в крайних случаях начинаю переступить границы дозволенного. Как сейчас, когда она сидит, некрасиво искривившись вдоль стеночки и задыхается от слез. Я вижу, она не справляется, силы её на исходе, как и терпение. И как обычно, я кладу ей ладонь на плечо и из меня вытекает магия спокойствия. Ещё несколько секунд она тяжело вытягивает воздух в лёгкие и её отпускает. Она встаёт, умывается, снова приходит на кухню, убирает со столика малыша всю грязь, садиться к старшему и продолжает с ним заниматься.

Приход Каина меня немного удивил. Зная его, я предположил, что он исчезнет на неопределённый срок для того, чтоб отдохнуть там, прийти в себя, ну или просто чтоб побыть один. Ведь, как я заметил, он волк-одиночка, правда вместо шерсти у него скорее иголки. Но жизнь научила меня принимать всех такими какие они есть. Так и я отношусь к нефилиму просто с симпатией и осторожностью (что у него в голове, лишь ему одному известно).

Просьба его ещё более удивила меня и слегка опешила. Фортуна исчезла. Как такое может быть? И как только я попал в канцелярию, я решил разузнать, что известно им.

Там, барышни и бумажные дельцы, отмахнулись тем, что это не мое дело и все в порядке, иди, мол, продолжай работать, а если не хватает работы, у нас есть ещё куча детей, кому я мог бы помочь. И едва я опустив руки, уже хотел вернуться на Землю, как столкнулся со Стивом.

Стив – весьма незаурядная личность. Он моложе нас многих, но он по-своему гениален, я вам скажу. В его арсенале развлекательный мероприятий есть такие фокусы, что нам и не снились, он мог рассмешить любого ребёнка, и при этом воспитать из них сильных личностей, что, согласитесь, не всем дано. Короче, он первоклассная нянечка и при этом не обделённый умом и находчивым мышлением. Не скажу, что мы друзья, но нам приходилось пару раз сталкиваться на заданиях, поэтому я его и запомнил:

– О, Анхель! Какая приятная встреча, – радостно обратился он ко мне, приподнял шляпу-котелок (кстати, Стив частенько одевался в стиле 20-30 г XIX столетия, что ему очень шло при его густых пушистых усах).

– Стив, не менее рад видеть, – ответил я на его манер.

– Что привело тебя сюда, мой друг?

– Любопытство, лишь праздное любопытство, – меня забавляла его речь.

– И оно было утолено? – Стив поправил свои усы.

– К сожалению, нет, – ответил я правду.

– Могу я чем-нибудь помочь? Ты же знаешь, я много чего знаю, ибо любопытство – это и мой порок, – предложил мой собеседник.

Я задумался и решил, почему бы и нет.

– Я ищу Фортуну. Не слыхал ли ты часом, где она может быть?

Стив, видимо, не такой ждал вопрос, потому что его лицо немного изменилось, а весь вид принял серьёзный вид за считанные секунды, и схватив тихонько меня за локоть повёл к незаметному углу где-то забытой ниши.

– Я не буду говорить, что ничего не знаю, но я слышал о том, что она исчезла с радаров канцелярии, и тем самым немного взбаламутив небесный мир. Ведь ты понимаешь, о чем это говорит, не так ли, Анхель? О чем говорит, если исчезают даже боги?

Я не хотел договаривать, боясь, что мои слова окажутся правдой. Поэтому я ждал, когда Стив сам ответить на свой вопрос:

– Дверь вновь была открыта, Анхель! И теперь оно поглотило аж божество!

Черт! Нет! Только не это!

– Говорят, сам босс не знает ответа. Хотя это скорее уже домыслы. Чтоб босс, да и не знал, это же босс! – и Стив усмехнулся своей же шутке.

Я слушал и молчал, не зная, как реагировать на все это. Правда, вот честно, не думал, что услышу что-то подобное.

Ах да, вы же не понимаете, о чем речь. Так вот, Стив говорит, что была открыта дверь в "мир потерянных вещей". Мы так называем это место. Официального названия этой дыры, так сказать, не существует, ну или я не знаю. Вообще это такое место, как ваш бермудский треугольник. Оно заросло мифами и легендами, и уже не понимаешь, где правда, а где лишь пустые слова. Просто, чтоб вы знали, когда у вас пропадает резинка или носок, частенько оно оказывается там и ему нет возврата. Не спорю, иногда и мы берём ваши игрушки там или ещё что, но как правило, вы это потом находите, но чуть-чуть не в том месте, где оставили. А в "мир потерянных вещей" уходишь уже с концами. Как и люди порой там исчезающие. А вы думали, откуда такой список "без вести пропал". Но признаться честно, божества там ещё не исчезли. Это нонсенс даже в наших масштабах.

Мы вроде как прикрыли эту "лавочку", как я слышал когда-то. Точнее скажу, двери или правильнее брешь в пространстве (не в этом суть), была закрыта на сколько возможно. Понятия не имею как и чем, но мы долгие-долгие годы не слышали вообще об этом мире потерянных вещей. И вот бац, и богиня судя по всему исчезла именно там. Вот вроде бы Фартуна –  богиня удачи, и надо же так не повезти! Аж смешно опять-таки. Видимо, богатые тоже плачут.

В любом случае, эту новость неплохо было бы сообщить Дитрих, как минимум для того, чтоб увидеть её реакцию, предположу, что весьма бурную и эмоционально нестабильную, как обычно. Но я люблю в ней это, как и все в целом, хотя стоит признаться, меня это частенько и бесит.

– Спасибо, Стив, за информацию, – искренне благодарю я коллегу, на что он отвечает:

– Обращайся, друг мой, был рад встрече! – и приподняв свой котелок, мы одновременно телепортируемся каждый в свой мир на Земле.

Глава 4

Когда на пороге моего дома появился Анхель, я была дико рада его видеть, поэтому аж взвизгнула, испугав Джуна.

Обняв своего молодого человека (хотя вопрос молодости здесь весьма субъективен, и не поддаётся логике и временному континууму), вздохнула его природный запах и взъерошила мягкие волосы.

– К-поп, не так ли? – вместо приветствия спросила я.

Это мне нравилось теперь. В наших отношениях мало осталось любезности, мы стали как одно целое что ли. Нам не нужны эти "привет и как дела" при каждой встрече. Наша каждая последующая состыковка как продолжение прерванного разговора. Мне кажется, мы и понимать друг друга стали лучше, хотя вряд ли он полностью догоняет, что у меня в голове (это даже мне не дано).

А вообще после того, как мы расстались в джунглях провинции Китая, мы встречались с ним чуть ли не каждый боссов день. И больше всего меня впечатлили его сны: как же я хотела, чтобы это было реальностью и как же я завидовала той Дитрих, что делила с ним это счастье, хоть она и была обычной проекцией подсознания Анхеля.

Он не умеет красиво излагать свои мысли, с трудом подбирая слова (ну вот мы столетия и проводим с гугукающими детьми, редко общаясь с коллегами вот что вы хотели: хочешь-не хочешь, а деградируешь), но все же я поймала эту его волну, а все остальное украсила своими красками мира. И теперь я знаю, что бы я повесила на стены своей комнаты, будь я обычным подростком: страны, где мы были вместе!

– Я думал, ты не угадаешь, – улыбнулся он.

– Я живу в Японии, а до Южной Кореи нам рукой подать. Конечно, я знаю, как выглядят эти бойс-бенды. Скажу даже больше, ты весьма напоминаешь мне… Эээ… Чимин?

– Меня определённо выдали розово-сиреневые волосы, не так ли?

– Однозначно! – ответила я, и нежно поцеловала.

Вот этот мой жест пока все ещё не привычен ему, бесспорно: я же вижу шок в его глазах. Но ничего, свыкнется.

– Но не при детях же, – переводит Анхель свой ступор в шутку.

Но Джун не обращает на нас особого внимания, продолжая строить из машинок какой-то невиданной миру автопарк. Вообще он поникший в последнее время. Его родители с каждым днем строят ледяные стены в своих отношениях. Боюсь, вот этот «занавес» уже никогда ничего не пробьёт.

– Представляешь, у меня заканчиваются идеи анематорства, – киваю я на ребёнка, – он замыкается в себе все больше и больше.

Анхель положил ладонь мне на плечо и, подняв за подбородок лицо, пристально посмотрел мне в глаза:

– Это тебе только так кажется, Дитрих. Я больше, чем уверен, что в твоей чуднОй голове столько ещё потенциала! А в сердце столько любви, что хватит на детей всего мира!

Это так мило прозвучало. И придало сил. Правда! Именно такого рода поддержка даёт второе дыхание мамам, когда они на исходе, когда падают в пропасть отчаяния, когда кажется, что уже все – «это край». Находится тот, кто скажет им: «Ты сильная! Посмотри! Посмотри на своего ребёнка! Смотри, чего он достиг благодаря тебе! Ведь если бы не ты и твои усилия, он не стал бы таким! И пусть он не такой как все, пусть вам многое надо ещё сделать, но то, что сейчас пред тобой – это слеплено заботой, любовью, твоей беготней по специалистам, твоими слезами и мольбами! Ты молодец!»

Вот и сейчас, смотря на Джуна, я знаю, что делать. Я подхожу и обнимаю его, крепко-крепко и целую в макушку.

– Всё будет хорошо, малыш, – шепчу я, – мы справимся.

Всё это время Анхель стоял молча за нами и наблюдал, а когда тихий плач малыша умолк, и он снова продолжил играть, я спросила его:

– Ты что-то мне хотел ещё сказать?

– Да, – кивнул он, – у меня необычные новости. Фортуна исчезла и до меня дошли слухи, что он попала в мир потерянных вещей.

От неожиданности я так и не смогла вымолвить и слова, поэтому он продолжил:

– Я знал, что удивлю тебя, – усмехнулся ангел, засунув руки в карманы куртки. – Но все же хотел бы услышать твоё мнение.

– Как? Как такое вообще возможно? Фортуна – богиня! Зная мою везение, это я должна была туда попасть, а не она.

– Завидуешь? – подколол меня Анхель.

– Признаться честно, когда я слышала об этом месте, меня переполняло чувство дикого любопытства, – призналась я.

– Это очень похоже на тебя, – ответил он.

– Но я думала, двери или врата были закрыты в тот мир, – я пыталась вспомнить, давнюю информацию.

– Да, – и пристально вновь посмотрел на меня, – но их кто-то видимо открыл.

– На что ты намекаешь, – потрясённо дернулась я от него.

– Дитрих, я предположу все же, что ты и твоё везение + любопытство сыграли свою роль.

– Нет, нет, Анхель, о, только не это, – хотя что удивляться: после выпущенных мною сил Фортунамалы и кошмаров Фобетора.

– Согласись, мы не слышали об этом лишь из-за того, что пропадали неизвестные нам люди и вещи, и когда исчезла богиня поднялся переполох.

Правда глаза колет. Её сложно принять, но если подойти здравым мозгом, то приходит осознание «да, так и есть». Как и сейчас, я понимала, что в словах Анхеля кроется правда, но принять её было сложно. Мне не хотелось думать, что из-за меня пострадала теперь ещё и Фортуна.

Не могу сказать, что мы с ней стали подругами, но мне она симпатизировала, и я ею восхищалась (ну она же богиня!), после встреч с нею всегда тянулся шлейф необъяснимого счастья, некое прекрасное послевкусие. Возможно, поэтому к ней все время тянуло всех. Кто не хочет кусочек радости? Все хотят быть счастливыми, не так ли?

– И как мы её найдём? «Как мы отыщем вход неведомо куда?» —спросила я моего ангела.

– Будет сложно, но мы справимся, – Анхель обнял меня, и едва я закрыла глаза, чтоб раствориться в моменте нежности, он телепортировался в свой мир.

Глава 5

Я стою рядом с красавчиком возле игрового автомата. Он прекрасен: хорошо сложен, удлинённый волосы, уложены волосок к волоску, прямой нос и полные чувственные губы. Брендовая одежда и терпкий парфюм. В нем столько уверенности, что аж блестит, но я вижу рану внутри него (как тяжело ему все это  – образ и деньги – дались, через что ему пришлось пройти. Можно сказать землю грыз за кусок хлеба), и мне стало тепло. Он не тот конченный гавнюк, что сидит вон за покером, например. Люблю не идеальность. И обожаю свой дар видеть людей насквозь. Это как постоянно читать личные дневники каждого: некрасиво, но при этом и не оторвешься. Жаль, не все души поддаются чтиву. Сверхъестественных это не касается, поэтому к ним тянет по-особому: жажда любопытства. А бывают и крепкие орешки (ну, вы понимаете, о ком я).

Мой красавчик меня, естественно, не видел сейчас, но уверена, что точно так же рассматривал бы меня, если бы у него был шанс. Вот думаю, стоит ли ему его дать, ведь мы могли бы хорошо провести время…

И я телепортируюсь! Вот так! Прям здесь и сейчас. Терпеть этого не могу. Будто я воланчик для бадминтона: куда захочу, туда и кину! Конечно, меня бомбит от злости, я чертыхаюсь на чем стоит свет, и ищу того самого засранца, что это сделал. Видит босс, будь даже это он трижды, гневной тирады ему не избежать. Ведь так вызывают лишь в канцелярию: там никого не волнует, что и с кем ты в тот момент занят. Но! То, где я очутилось и рядом с небесной администрацией не стояло.

Я стала рядом с каким-то небольшим поселением, окруженного высоким дремучим лесом. Хибарки и дома получше, какое-то здание и детские площадки. Ну видели, наверное, резервации, ну вот что-то подобное было и здесь. Только очень много всякого хлама вокруг, будто здесь никогда не убирались: то носки валяются, то детали какие-то.

И самое главное, люди, видимо, жители этой деревни, странные с первого взгляда. Они делятся на два типа: те, кто работает, оптимистично улыбаясь (разбирают одежду, вон воспитатель играет с детьми и пр.) и те, кто ходит понурый, с потерянным взглядом, будто бы жизнь из них выкачали. Гм, ей богу, странное место.

И вот я стою в вечернем платье, которому я дала название "Мадам Ночь" (один из любимых моих нарядов, вообще-то – я уверена, что в нем выгляжу и впрямь таинственно, как ночь), на шпильках и идеальной укладкой в этой деревне, когда замечаю рядом мальчика лет пяти-шести от роду, с открытым ртом, и потрясенного до глубины души при виде меня.

– Где это я, эй? – обращаюсь к нему.

Он молчит, все так же изучая меня.

Приходит мысль, что он немой, но я все же пытаю свою вторую попытку:

– Эээээй, – машу ему рукой перед глазами, –  где я?

Он жмёт плечами и начинает меня щупать. Я остолбенела от такого поведения и отдернулась, лишь когда он дёрнул за рукав, и то из-за страха, что платье моё порвет.

– Да как ты смеешь?! – и оттолкнула его.

Естественно, он заревел в три ручья. И лишь тогда люди обратили внимание на наш «угол». К нам потянулась толпа, возглавляемая, как я поняла, матерью малыша.

Она обняла его и быстро утихомирила, в то время как нас окружали все новые люди.

Они заворожено смотрели на меня, и я понимала, почему. В конце концов, я есть богиня! И не кто иная, как богиня Удачи! И мой небесный свет, если и не виден при лучах солнца, то как минимум прокрался в их тёмные души. И, что и требовалось доказать, народ «проникся» мной. Они чуть ли не падали на колени, мне ли не знать. Кроме мальчика, что заплакал. Странно, ну сейчас не до него.

– Где я? – как гром пронёсся мой голос по поселению (ну устала я уже задавать этот вопрос).

– Это мир, куда попадают исчезнувшие вещи, – спокойно ответила мне мать мальчика. Если честно, мне показалась она здесь главная. Вожак?

До меня не сразу дошёл смысл её слов, но через короткое мгновение меня окатило холодным потом (чего никогда не бывало со мной).

– Нет! Нет! Этого не может быть! –  затрясла я головой.

Серьёзно?! Как такое вообще возможно?!

– Я же не вещь, – уже кричала я, – я богиня!

Не стоило, конечно, говорить мой пожизненный статус, но видимо шок не меня повлиял не наилучшим образом.

Проклятье! Я бы не удивилась попади сюда Фартунамала – она часто попадала, куда не следует, на то она и богиня Несчастья. Но я?! Как со мной такое могло случиться?

И только сейчас я случайно заметила, что что-то блеснуло в ладошках ребёнка и, естественно, меня осенило! Мне ли не узнать свою вещь! Но тот, кому я его отдавала, совсем не этот малыш. Так какого хрена?

А люди все смотрели и смотрели на меня, как на животное в клетке. Я знаю это их чувство, они тянутся ко мне. И вот я вижу, как потускневшие глаза некогда поникших людей вновь озаряются надеждой, в них вновь можно увидеть искру жизни… Но я знаю, что это "обесточит" меня в ближайшее время, а кто знает, насколько я здесь застряла, поэтому я постаралась "отключить" себя, точнее стать невидимой! Но вот ведь, черт тебя дери, не получалось. Ну да, кто бы сомневался, что здесь не как в мире обычных людей, по-любому где-нибудь, да и подвох. Что ж, придётся взять себя в руки и разрулить здесь всё.

– Итак, у меня миллион вопросов, и я желаю, чтоб мне ответили на них! – обратилась я к народу.

– Пройдём в наш дом, и мы все тебе расскажем, – ответила мне все та же женщина.

В любом другом случае, я бы не пошла, конечно же, но сейчас мне особо не было выбора куда идти, да и надо было уйти от этого негласного сброда, питающегося моей божественной силой.

Дом «вожака» оказался столь крошечный, что мы кое-как там уместились вдвоём. Это и был-то дом, в котором была лишь одна комната, и она вбирала в себя всю роскошь интерьера, а точнее, стол, стул, шкаф, уборную и кровать. Все! А учитывая, что последние тысячелетия, я привыкла жить лишь в императорских апартаментах, этот чулан явно не казался мне домом.

Когда я села за один единственный стул, а хозяйка включила допотопный чайник и стала рядом со шкафом и молчала, мне пришлось все же выдавить:

– Уютный дом, – хотя это далось мне тяжело.

– Не ври, – с холодной улыбкой ответила она. – Но здесь не из чего особо строить, поэтому что есть, то есть.

Я кивнула и перешла к делу.

– Как отсюда выбраться?

И женщина засмеялась, точнее заржала как лошадь, а потом все же ответила:

– Никак. Обратного пути нет.

Прозвучало столь тоскливо и ужасно, что сердце моё в миг окоченело как лёд от безысходности.

– Должен быть выход! Он всегда есть!

– Мне жаль, но в скором времени ты сама в этом убедишься, – и вот вскипел чайник, и она заварила мне какие-то травы.

– Как давно вы здесь?

У женщины были седые волосы, но на лице не так много морщин. Я бы дала ей 50 с копейками лет, но кто знает, как здесь течёт время.

– В этом году будет 44 года, – наливая в стакан чай, ответила она,  – мне было 12, когда я исчезла там.

Видимо, имела ввиду обычный мир.

– И что вы делали все это время здесь? –  мне стало искренне жаль её.

– Что и все: прошла все стадии от неприятия и депрессии до принятия и осознания того, что это именно то место, где мне следовало оказаться и прожить жизнь. Ведь в конечном счёте я встретила здесь свою любовь, –  и на последнем слове она улыбнулась.

Н-да уж. Как интересно! Но я все ещё пребывала в шоке, поэтому ничего хорошего не внушало мне здесь её история.

– Я богиня, богиня Удачи, – гордо представилась я ей ещё раз, – это не моё место! И я должна выбраться в обычный мир!

Женщина пожала плечами, мол, ничем помочь не могу.

– Все здесь кто-то в прошлом: Майкл – сын бизнесмена, Рауль – механик, Софи – балерина, а Кристин – модель. Но здесь мы все равны. И ты вскоре сама все поймёшь. Статусы сгладятся, и ты станешь одной из нас. Итак, добро пожаловать, –  и с этими словами она поставила передо мной полуразбитую чашку некогда красивого китайского сервиза и похлопала по плечу, вложив в свой жест и понимание, и тоску, и жалость.

Глава 6

В канцелярии я получил бумажку, в которой напоминалось, что мы все ещё не вернули на место ловец снов! Гм, я вообще-то думал, они сами разберутся с этим. В конце концов мы им силу Фобетор прям на блюдечке принесли, а они ещё на наши ошибки указывают. Порой, мне кажется, есть что-то неблагодарное в этих бюрократах с вечными бумажками. Я все понимаю, они тоже занятые все, за всем в мире надо следить, всем помочь и прочее, но уж ловец снов-то можно закинуть, нет?

Естественно, он тяжёлый, неподъемный и я с ним не справлюсь, поэтому телепортируюсь к Каину.

После прохладных помещений нашей администрации, зловонный влажный запах Индии аж сбивает меня с ног. Сейчас как раз полдень. Малыш спит. А Индия – нет. В эту жару пыльные улочки ещё небольшого городка (по меркам самой страны) кишат торговцами, бродягами, детьми… Шумно, аж уши закладывает. А тут ещё и прям за спиной просигналил тук-тук, видимо вон тому пассажиру, что ему не заплатил. Я пробрался по узкому проходу вглубь какого-то здания. Везде расставлены скульптуры миллионов местных богов, что аж подумал, что в храм местный попал, но нет, это всего лишь небольшая лавка скульптора.

Нефилим сидел в полутемном углу, пред гончарным кругом и тихо напевая что-то на санскрите лепит то ли горшок, то ли вазу, а быть может и что более шедевральное, но мне неведомое.

– Здравствуй, Каин, – здороваюсь я.

Он поднимает глаза, кивает мне и продолжает работать.

– Решил поддаться в творчество? – решил все же я поиздеваться над ним, зная, что он поступил бы так же.

Полуангел усмехнулся, но на вопрос не ответил, а просто спросил:

– Зачем ты пришёл, Анхель?

– Помнишь ловец снов? Мы забыли его отнести на место, – озираясь по сторонам, сказал я, а всеми мыслями был «только бы не испачкать мой костюм Дон Жуана об эти пыльные стены».

– А мне-то что? – продолжил работать нефилим.

– Как что? Не дотащу я его, понимаешь ли, – какой-то глупый вопрос, ей богу.

– Могу помочь спасти мир, Анхель, могу помочь с советом насчёт твоей девчонки, но этим упырям с неба я больше не мальчик на побегушках, ясно? – и прям зыркнул на меня, что я отшатнулся.

– Повздорили? – предположил все же я.

– Тебя не касается, – отмахнулся он. А потом помолчав, спросил: – Про Фортуну ничего там не слыхать?

А теперь отвечать не хотел я. Вот как сказать человеку, что вы скорее всего больше никогда не увидитесь? Я всего раз видел, как к семье моего малыша вышел доктор и сказал: «Боюсь, мы ничем ему помочь уже были не в силах» и так горестно опустив руки и ушел. Так вот мне представился шанс поступить сейчас как именно тот врач. Просто поставить перед фактом человека. Роль не совсем приятная, как вы понимаете.

– Мне жаль… – начал я.

– Да ладно, забей,  – ответил он, не дослушав меня. – Надо будет, сама меня найдёт.

Гм, я не совсем понял к чему это он, поэтому просто пожал плечами, где-то в глубине души радуясь, что все же роль доктора обошла меня стороной. Ну или как минимум отложим данный разговор на потом.

– Давай так, – я кое-что придумал, – я опять-таки про ловец-то тот, – Каин недовольно посмотрел на меня, – я его телепортирую на землю, а тут уж мы вместе его обратно отнесем и установим.

Это как сбросить камень на землю, для этого, конечно, надо будет много сил поднапрячь, чтобы его сдвинуть, но сила притяжения – классная вещь! Не зря нас так и тянет вниз.

– Умно, Ангел, умно, – усмехнулся нефилим. – Так и быть, помогу. Должен будешь.

И что-то подсказывало мне, что это не просто никчёмная фраза, Каин и впрямь когда-то использует свое это право.

И вот буквально часом спустя мы устанавливаем эту арматуру на место, предварительно убрав иллюзию, оставленную до этого.

Мне нравится работать с Каином, есть в нем тихая сила, он не чурается грязной работы, не ноет и не ворчит. Да, ругается и грубит матом на чем свет стоит, если там ему больно, но в целом, его внутренняя уверенность какими-то невидимыми нитями вселяется в меня. Не забывайте, что я – Ангел, и мне не свойственны «крепкие рукопожатия» в комплекте с мускулами бога, но это здорово, что кто-то сильный рядом, тот на кого можно положиться. И от этих мыслей мне становится немного не по себе. Вспомните, ведь буквально недавно, я не доверял ему. И мне свойственно ошибаться.

– Каин, что ты знаешь о мире потерянных вещей? – нарушил я тишину.

– Да если честно тоже, что и вы, – отмахнулся он, закрепляя канаты. – Дома у меня нет, вещей практически тоже, мне нечего терять, – усмехнулся он.

– Ну возможно ты слышал, что оттуда кто-то выходил? Или о том, что там с этит дверями? Они же были запечатаны, – кинул я наводящие вопросы.

Он пожал плечами:

– Не было нужды интересоваться. И без того работы полно.

И тут я подумал. Чтобы он ответил и как бы себя повел, узнай он о том, что Фортуна там. Вряд ли бы так же отмахнулся.

Казалось бы, вот он шанс, сказать ему об этом, но он меня опередил:

– Почему мне нутро подсказывает, что ты не просто так спросил меня про этот мир? – бровь его загадочно поднялась вверх, или вопросительно… Мимика, как же сложно ее описать.

– Да, можно сказать, что ты прав, – отвел я глаза, и стал проверять наши узлы, хотя был уверен, что они надежно привязаны. – Дитрих оказалось, что выпустила именно эти силы.

– Гм, – просто ответил он.

Но , помните, я выше говорил, что нефилим лишь своим видом внушает силы, вот в данный момент я понял, что насытился этой энергией сполна и на одном дыхание открыл ему безрадостную новость:

– Фортуна попала в мир потерянных вещей!

А вот сейчас я лицезрел ни с чем не спутываемую мимику Каина: сначала пренебрежение (ни один мускул не дрогнул на лице) – суть моих слов еще не дошла до него, потом глаза его округлились, говоря о том, что смысл охватил мозг, а осознание ужаса проявилось с бледностью и хмуростью. Он нес тал задавать глупых вопросов типа: «Ты уверен?» или «Повтори, что ты сказал?», а перешел сразу к делу:

– Что ты успел узнать об этом месте?

– Пока мало чего. К сожалению, это место особо никого не интересовало до этого момента, – я сочувственно положил ему руку на плечо.

– Я найду способ узнать по больше, если даже придется спуститься в ад, – сказал, как отрезал, он.

Глава 7

Этот мир оказался чутка более светлым на следующее утро (я провела эту ночь у Журден, именно так звали того «вожака». Между нами, соломенный тюфяк, который я приняла за кровать, был ужасен).

Она показала, как здесь все устроено: начиная, кто есть кто и чем они занимаются целыми днями. С годами это место переросло в маленький хорошо организованный мир. Одни – ищут материалы вокруг и приносят сюда (это как раз вещи, которые на веки потеряны в нашей реальности), другие – сортируют, есть те, кто строят (ведь люди сюда прибывают частенько, а жилья всем не хватает). Занимаются земледелием – кушать все хотят, готовят, шьют и создают (один мужчина велосипед собрал! Кто бы мог подумать!)

Эрни – бывший спортсмен, здесь теперь электрик, Мартин – химик, прославился как водопроводчик. Как не возьми любого из местных: был кем-то, стал этим. Мало кому удалось сохранить свои «земные таланты» на этой земле. Кому нужен брокер или юрист, если даже понятия денег в нынешнем обществе просто не существует.

К полудню, после не самого вкусного овощного рогу, Журден спросила меня:

– Чем ты думаешь здесь заняться?

Я чуть было не засмеялась. Я отродясь не работала и не собиралась вовсе, но поняла, что грубить этой доброй женщине вовсе не хотелось.

– Боюсь, я ничего не умею делать.

– Это ты так думаешь, – улыбнулась она. А потом подумав, предложила. – Ты когда-нибудь пасла овец?

За всю мою жизнь мне поступала уйма предложений, начиная от «стань моей женой, любовницей, наложницей» до «помощи в строительстве ковчега», но пасти овец! Вот это фантазия. Поэтому я не удержалась и засмеялась на весь голос.

Но Журден была все серьезность!

– Пресвятые небеса, Вы что правда предлагаете мне стать пастушкой?

– Это самое простое, мне кажется, занятие для начала.

Какого начала? О чем ты, женщина? Мне надо найти выход отсюда! И как можно скорее! И тут меня осенило! Быть пастушкой дает некоторую возможность изучить территорию в округе, не вызывая лишних подозрений. Да и народу меньше, высасывающие мою божественную энергию.

– Думаю, Вы правы. Но мне нужен человек, который помог бы мне хотя бы ознакомиться с данным ремеслом.

Она ответила так быстро, будто заранее знала, что я соглашусь.

– Диего, его зовут Диего. Пойдем я вас познакомлю.

Где-то через полчаса мы оказались в поле с сорока десятью овцами и коровами вдали.

Диего оказался высоким латино-американцем в возрасте от силы двадцати пяти лет, смазливым до боли и при этом молчаливым как глухонемой.

Когда нас представили друг другу, он просто кивнул мне, и лишь переложил соломинку с одного края губ в другую. Выглядел он и впрямь как залихватский рембо-пастух (жаль, что только одежда совсем ему не шла: не по размеру, да и скорее обноски какие-то), что аж стало любопытно, кем он был в реальном мире, не актером ли часом.

Когда мы остались одни, я спросила:

– Итак, Диего, в чем же секрет этой прекрасной профессии?

Я ожидала, что он улыбнется хотя бы, но нет, ни один мускул не сдвинулся на лице.

Он пошел быстрым шагом к своим животным, я поплелась за ним, гадая, как его разговорить. Но через пару часов поняла, что это нереально! Он был нем как рыба.

И вот перед самым ужином, по дороге домой я не выдержала, схватила его и начала трясти, лишь иногда задумываясь, не сломаю ли ему кости такой силой воздействия, но мне уже было все равно.

– Какого черта, ты игнорируешь меня?! Что так сложно ответить на вопросы? Вести себя нормально?

Но даже под этой моей взбучкой он молчал. Просто смотрел на меня пустым взглядом. И тогда я использовала план «Z», последний в своем арсенале на сегодня (признаться честно, не хотела я его использовать, но в данный момент, казалось, в меня вселились бесы всего ада): я одарила его удачей, отдала часть силы.

Глаза Диего загорелись, как и ожидалось, он опешил-улыбнулся (и тут япришла к мнению, что и с дантистами у них здесь проблема, ибо зубы его были не только кривыми, с желтым налетом, так их и не хватало в некоторых местах, что так не подходило к столь смазливо-красивому лицу).

– Я найду его, я смогу, – проговорил он, – выход есть, я доберусь до него! – картаво проговорил он.

Он был как безумный ученый в данный момент, встревоженный новой идеей.

– Да, мы найдем его, Диего!

Учитывая, что я полдня пыталась из него вытащить хоть одно словечко, даже данное его изречение ни о чем разбудило во мне бурю чувств. Как же мало нам надо порой: чтоб нас заметили, с нами поговорили.

Диего озирался по сторонам, будто выбирая, куда ему поддаться, куда бежать. А потом все же выбрав направление леса, рванул туда. Я побежала следом, но не успевала однозначно. Пыталась телепортироваться, но, естественно, этот способ здесь не срабатывал, проклятье. Через 10 минут бега, поняла, что выдохлась, а парень уже давно исчез в гуще леса.

Постояв немного, переведя дыхание, поплелась обратно к овцам, которые, к счастью, особо не разбрелись. Интуитивно погнала к селу. Там меня встретили местные жители, которые помогли загнать их на ферму.

– А где Диего? – взволновано спросила Журден.

– Убежал в лес, – как ни в чем не бывало ответила я.

Женщина за мгновение поменялась в лице: стала бледной, глаза округлились, рот слегка приоткрылся.

– Что произошло? – потребовала она ответа.

Мне не понравился ее тон, захотелось сразу послать куда подальше, но вспомнив, что могу таким образом остаться без ужина, ответила сквозь зубы:

– Он крикнул, что найдет выход и убежал.

И тут все закрутилось – завертелось. Вожак начала раздавать команды, собирать отряд на поиски парня, и все беспрекословно подчинились ей. Вот это сила лидера, впечатляет, подумала я.

Его привели под утро, слегка безумного, что-то шепчущего себе под нос, с лихорадочным взглядом. Учитывая, что его держали твое других мужчин, он пытался вырваться и плакал, молил, чтоб его отпустили, что он найдет выход, он уверен в этом.

– Посмотри, что ты с ним сделала! – прикрикнула на меня Журден.

Но чувства вины я не испытывала. Да, мне было жалко парня, но себя жаль вдвойне. Черта с два, я пойду на любые действия, если на то пошло, лишь бы выбраться из этого гребанного коллапса!

Глава 8

Я наблюдал за тем, как бурно несут свои воды Михэ. Реки всегда действуют на меня умиротворяюще. Меняются времена года, меняются люди, мир рождается и умирает, а реки так и несут свои воды в моря, океаны. Поток воды – непостоянное и постоянное одновременно, инь и янь природы.

–Дзинко, рада тебя видеть, – прозвучал мелодичный голос за моей спиной.

Будь я человеком, я бы дернулся от неожиданности. К моему счастью, рефлексы меня не обманули, и за долю секунды до этого я уже знал о появлении сверхъестественного.

– Лесная фея, – не обернувшись, поздоровался я.

– Ждал меня, кицунэ, – то ли спросил, то ли констатировала она факт.

Я побрел вдоль ручья, лишь украдкой взглянув на нее. Невидимая для глаз человеческих, часть самого леса, ее душа, она напоминала призрак, будто весь ее образ создавали ночные светлячки, неуловимая как ветер, легкая как бабочка. Она дышала в такт окружающей среде, и по-своему ее выдавало лишь волшебство. Не будь она из мира великих, я бы ее не почувствовал.

Я не знал с чего начать наш разговор: с гнева – ведь это она превратила меня в лису на постоянной основе, с миллиона вопросов, возникших в моей голове с приходом воспоминаний, с расспросов – к чему все это и как жить дальше.

Я молча шел, а она плыла где-то на горизонте моей периферии зрения. Первой тишину нарушила она.

– Ты зол на меня, не так ли? – мягко обратилась она ко мне.

– Возможно, – ответил я.

– Это было необходимостью, ты же помнишь, не так ли?

– Не совсем, – я впрямь не все вспомнил еще.

– Лишь третья нить отделяет тебя от всех ответов, Дзинко.

– Что она скрывает, фея? – страх узнать свою же тайну, не дает мне покоя в последнее время. Ведь не зря же я согласился запечатать ее столь глубоко.

– Эта бусинка, – поцелуем ветра она дотронулась до красного кристалла, – скрывает в себе весь твой мир, дорогой, в нем твоя душа.

Знание слегка потрясло меня, хотя и предчувствовал, что это самая глубинное «зерно» браслета. Он, казалось, что даже светилось иначе: ярче, пульсируя.

– И только ангелы могут его сорвать, так? – уточнил я.

Она немного помотала головой.

– Не совсем. Лишь у кого есть сила.

– Необычная сила? Сила духа? Сила мышц? Сила чего? – разговор об этом затягивался. Я был уверен, что фея вскоре исчезнет и, вероятно, я ее более не увижу, а ведь вопросов оставалось столь много.

– Естественно, сила доброты, – о великие, кто бы сомневался.

– Буду знать.

И прежде, чем она растворится с окружающей природой, спросил:

–Мне предначертано быть всегда одиноким?

Прозвучало жалко, но грусть и впрямь въелась в каждую мою клетку, разъедала его изнутри. Казалось, с уходом из жизни Ксингджуан, мир потерял свой цвет.

– Норны не считаются со мной, кицунэ. Но могу сказать лишь то, что, если ты не изменишь свой мир сам, ничего в нем не изменится. Посмотри на Михэ, как несет она свой поток в большой воде, не боясь препятствий. Выйди отсюда, – указала она своими длинными руками все вокруг, – оставь здесь свою грусть и прошлое. Отдайся порыву перемен. Держись за каждый шанс движенья, и однажды, ты уже не задашь мне этот вопрос.

Признаться, речь ее и впрямь меня вдохновила, и когда фея исчезла, волна светлой теплоты накрыла мое альтернативное будущее.

Появление ангела днем спустя послужило как знамение. Скорее всего о нем и говорила лесная нимфа.

– Здравствуй, Дзинко!

– Рад видеть тебя, Анхель, – тепло я принял своего гостя, немного его удивив, но заметив печаль в его глазах, спросил, – Что-то случилось?

– Если кратко, то мы нашли еще одно зло, выпущенное Дитрих. Она открыла дверь в мир потерянных вещей. И самое странное, что там исчезла наша… подруга, богиня Удачи.

Вот это жизнь! Сколько приключений, я аж позавидовал.

– Я чем-то могу помочь тебе? – конечно, раз он пришел ко мне. Ну не душу же изливать идут ко мне ангелы.

– Я еще не был в канцелярии, но уверен, что там мало, что известно об этом месте. Возможно, ты нас просветишь.

Выглядел он и впрямь, озадаченным, смущенным.

В иное время, я бы поторговался с ним. Но после разговора с королевой леса, понял, что он мой шанс выйти из зоны комфорта. Пусть это будет наш своеобразный бартер.

– Боюсь, я знаю еще меньше, чем вы, – лишь этот фактор останавливал меня сейчас.

Анхель поник еще сильнее. Я аж видел, как гаснет свет его небесного сияния.

– Но я попробую что-то разузнать для тебя, успокоил я его. У тебя есть время?

Ангел сомнительно помахал головой, видимо, все же ему нужно было к малышу.

– Что ж, тогда давай увидимся в следующий раз, – но я остановил его поток преждевременной благодарности, – но я ничего не обещаю.

Как же я ошибался, думая, что встреча с феей больше мне не предвидится.

Глава 9

– Анхель, что с тобой? – обратилась ко мне Дитрих, приобняв со спины. По росту она доходила мне до подбородка, но сейчас встав на носочки, так нежно шептала в ухо.

Я стоял и смотрел на елку, только сегодня украсившую зал этой квартирки. Не столь много игрушек и нити золотых гирлянд танцевали на ней, но все же она выглядела величественно богато из-за пышного строения.

– Сегодня опять малыш упал, – прошептал я, зная, что Дитрих все равно услышит.

– И что?

– Как что, Дитрих, у меня малыши годами не падали, я их всегда ловил. А сегодня понял, на сколько я плохо начал выполнять свои обязательства, – обрушал на нее я свои негодования.

– С ним все в порядке? – уточнила ангел.

Кивнул.

– Так не все страшно же, – пыталась она продолжить меня утешать.

– Не так страшно? Не так страшно, говоришь? – повысил я голос, чего не делал никогда прежде. – А если однажды он переломает себе кости? Если что еще хуже? Дитрих, я не маленький молодой ангелочек, только что ступивший на эту должность! У меня дети не падают! Я их ловлю! Я был лучшим в своем деле, пока…

– Что пока? – уточнила она. – Пока не встретил меня, да? Пока я не пришла со своими проблемами? Договаривай, Анхель! Что пока?

Я молчал, не зная, что ответить. Короткое «да» образовало бы огромную пропасть в наших отношениях, «нет» – было бы бессмысленной неправдой.

Нашу тишину можно было бы потрогать, она как плотная ткань заволокла нашими телами, что я боялся дышать, а еще больше боялся потерять Дитрих.

– Почему я не могу все делать идеально правильно? – сокрушенно спросил я ее. – Почему не могу продолжать быть асом в своем деле, любить и спасать мир одновременно.

Она шагнула ко мне, и провела холодной ладонью по моим щекам.

– Это дано только Боссу, Анхель. А нам всегда приходится чем-то жертвовать. Правда только что ты выберешь?

Но я не хотел выбирать. Это до невозможности больно и паршиво.

Я долго смотрел на нее через стекла очков. Видел, как меняется цвет ее глаз: от светло-шоколадного до зеленовато-карих. Зрачки ее то увеличивались, то сужались, в зависимости от преломления пламени новогодних гирлянд. И чтобы хоть как-то поменять тему, уйти от своих дрянных мыслей, я спросил:

– Зачем тебе они? – нежно взяв за оправу, снял их, и заметил, как дужка оставила свой след на переносице.

С непривычки, Дитрих часто заморгала, нежно улыбнувшись.

– Как зачем? Чтобы быть другой. Вот скажи, как часто ты задавался вопросом, зачем они мне?

– Раз десять, наверное, – прикинул я все свои подсознательные вопросы в течение всего нашего знакомства.

– Согласись, не будь у меня их, ты бы меньше думал обо мне.

О отец, глупее логики я еще не слышал. Я понимал, что в этом есть какой-то смысл, но надеялся, что он куда глубже.

– Итак, ты носишь очки, потому что считаешь, что так твой образ куда запоминающийся? – уточнил все же я.

– Можно сказать и так. И еще, потому что считаю, что они мне идут. А также потому что я их нашла.

– Нашла, – это вот было уже интересно. – Где ты их нашла?

– Во время моего первого выхода в свет, – Дитрих отвернулась к окну, и как присуще всем смертным, ушла мыслями в прошлое.

– Анхель, это вы все прилетаете на Землю на своих белоснежных крыльях. А я нет. Я помню, как громко и болезненно я плюхнулась на траву.

Н-да, разговор явно поменял тему жертвенности, что я мигом забыл о том, что буквально несколькими минутами назад раздирало мне душу, не говоря уже о целом дне размышлений. О чем она вообще? Но рано перебивать, рано. Думаю, она сама все расскажет постепенно. Голос ее был грустным, казалось, Дитрих вскоре заплачет. Мне нужно было знать это все, чтобы потом помочь. Помочь ей отпустить. И она продолжила:

– Пахло свежестью. Видимо недавно прошел дождь. И, естественно, моя одежда пропиталась влагой, от чего был плюс – она охладила боль в ушибленном теле. Я встала, начала озираться по сторонам. Ты прав, планета нереальна красива. Даже в самых красочных фантазиях я не могла представить себе все эти краски мира, звуки и ощущения. На мгновение я даже забыла о том, как ныла нога и спина, пока не услышала крик.

Дитрих подсела ко мне и взяла за руку.

– Повернувшись, я заметила хибарку недалеко от того места, где я стояла. При беге, ко мне вновь вернулись чувства реальности: а это боль, страх того, что я опоздала, попытки придумать всевозможные пути решения проблемы, которые я только могла представить. Зайдя в помещение, первым делом я увидела роженицу. Она была одна. Ей никто не помогал. И, конечно, я не знала, что сделать, чтоб облегчить ее бремя.

Мне казалось, прошла вечность, когда в дом забежал молодой человек в очках с ведром воды. Он был высокий и такой худой, бледный и дерганный.

– Мелисса, что? Что мне сделать? – спрашивал он, будто читал мои мысли.

От нестерпимой боли и сквозь крики между потугами, она мотала головой и крепко сжимала его ладонь.

Вся кровать была в крови, от чего мне стало немного дурно, ведь я впервые увидела эту алую жидкость.

И вот женщина крикнула в последний раз и на постель вывалился ребенок, который сразу начал вопить. То еще зрелище для моего сознания.

Мужчина опешил, и я шепнула ему, что надо бы разрезать пуповину (я помнила это где-то подсознательно из курса обучения). Молодой человек достал из-за пояса нож и с дикими глазами прошелся острием по коже.

«Надо перевязать» подсказала я, и вот он с трясущимися руками сделал узелок.

Малыш орал, все еще ворочаясь в окровавленных простынях.

«Заверни его в полотенце, ему холодно», что он и сделал по моему совету. Мелисса плакала, боль не отпускала ее.

Она наклонилась и выпила воды.

– Майкл, – обратилась она к мужчине, – дай мне его.

Он повиновался. И вот молодая мама впервые взяла своего кроху на руки и автоматически приложила к груди, чтоб он не плакал.

Слезы текли из глаз родителей. Казалось, весь этот ад позади.

– Анхель, она умерла через ночь, представляешь! Я не могу точно сказать из-за чего, но думаю пошли осложнения. Она горела вся! А Майкл не успел привезти помощь. Они жили так далеко от поселений! И как бы он не гнал свою клячу, но приехав с врачом нашел лишь ее остывающее тело и орущего младенца.

Так Майкл и Олив остались одни. И я чем могла ему помогала. В основном со сном – это я поняла, что умею делать лучше всего. Пока папа пытался поймать кролика (не часто ему везло) или найти молока для малыша, я была рядом.

Оливандер был чудесным ребенком, слегка надломленным без любви матери и одиноким, но смышлёным и спокойным.

Мы прожили так больше двух лет. И все это время я думала, что меня послали сюда, чтобы помочь мальчику вырасти в заботе и меньше ощущать вкус потери по родному человеку. Оказалось, всё хуже.

Однажды Майкл ушел на охоту и не вернулся. Мы просидели в хижине день, два, когда я поняла, что смысла ждать нет, а еда уже закончилась. Еще день и Олив упал бы без сил. Если снять штанишки и справить нужду я еще могла ему помочь, то создавать еду не умела. И тогда я впервые получила записку с канцелярии. Там говорилось, что нам надо пройти четыре мили к востоку и успеть перехватить возницу почтальона не позднее сегодняшнего вечера и на этой моя первая командировка будет считаться оконченной.

Всю дорогу я торопила малыша, вела его за руку, уговаривала и игралась с камушками, на перегонки. Пройдя мили две-две с половиной, Олив упал и уже, казалось, не встанет. Он плакал от усталости, звал папу, хотел есть и пить. И я посмотрела по сторонам.

Глухая природа Австралии, со скудной зеленью этого времени года, редкими рощицами где-то по краям и животными, что наводили ужас. В особенности меня пугали ядовитые змеи и рептилии подобного рода. Я посмотрела на небо и поняла, что вечер не за горами. Нам надо было торопиться. И единственное что я смогла сделать тогда, это взять его на руки и идти быстрым шагом туда, куда велено. Оливандер крепко спал в моих объятиях. Его маленькое худое тело тряслось от нехватки воды. Последняя капля попала в его рот еще вчера днем.

Я увидела возницу почтальона за сотни ярдов благодаря последним лучам солнца. Я успела! Отпустив мальчика на землю, потрясла его. Проснувшись через стон, поволокла его прямо на встречу к его судьбе.

Кучером оказался старик средних лет, добряк по природе, но бедный по-людски. Он подобрал Олива и заменил ему мать и отца, которых он так рано потерял, и о которых потом так ничего не узнает, впрочем, как и я.

Тогда, распрощавшись с моим малышом, и со слезами на глазах провожая телегу старика, я решила в последний раз взглянуть на хижину, где прожила более двух лет.

В темноте, под звездным небом и одинокой луной, она казалось еще более убогой. Пара деревьев, что служили игровой площадкой Оливу, сушилкой для пары белья, тенью в жаркое лето, домом паре перелетных птиц, на тот момент представились мне двумя великанами, грозно охраняющих четыре стены под крышей.

Уходя, я заметила блеск на земле и лишь наклонившись нашла эти самые очки, которые когда-то принадлежали Майклу.

Где он? Что с ним стало? Об этом, скорее всего, так никогда и не узнаю.

На этом Дитрих замолчала. Теперь настала моя очередь обнять ее. Я понимал ее это чувство, будто вновь пережить прошлую жизнь, воспоминание об одном из наших когда-то маленьких крохах, которые вырастают, становятся брутальными мужчинами, потом стареют и уходят в мир иной. А мы остаемся, и остается память о них и имена, что выжжены в наших сердцах.

– Дитрих, – в эти минуты откровения я не мог оставить этот вопрос открытым: – Почему ты не летаешь? Что с твоими крыльями?

Она всхлипнула.

– Я не знаю, Анхель, – выдавила она. – Но думаю, это обычный заводской брак.

Но увидев непонимание в моем лице уточнила:

– Помнишь, как дети ходят ломаной походкой, иногда тяжело перебирая ногами, а другие не могут нормально держать ложку? – я кивнул в знак ответа, – Так и я, лишь немного могу двигать своими крыльями, с огромной тяжестью раскрываю их, но летать они не способны.

Я был в ужасе! Не потому, что осознал, что Дитрих калека по нашим меркам, а потому что все это время она жила с этим внутри, не показывая и не говоря.

Поддавшись сиюминутному импульсу, крепко-крепко обнимаю ее, на столько, чтоб она понимала:

– Я стану твоими крыльями, Дитрих, я стану ими…

И вот сквозь слезы, она часто-часто кивает головой.

Разумом я понимал, что возможно сейчас раскидался ложными обещаниями. Ведь если я выберу Дитрих, в мире будет так много сломанных человеческих судеб, а если выберу детей, то всю жизнь буду сокрушаться лишь от упоминания о ней, о своих чувствах и разбитом сердце.

Мои мысли прервал будильник. Маме надо вставать и открывать окно в новый день своим детям, а мне возвращаться к работе.

Посмотрев в лицо Дитрих, легко коснулся ее губ и через мгновение она понимающе растворилась.

Глава 10

Сидя на детской площадке, выкуриваю не ошибаюсь четвертую сигарету, когда замечаю беса за углом дома. За мгновение телепортируюсь к нему.

– Ждешь того мудилу? – пытаясь вновь справится с зажигалкой, обращаюсь со спины я.

Бес вздрогнул. Неудивительно. Робкий мальчишка, лет семнадцати по человеческим меркам (для пояснения, он и умер в этом возрасте), дерганый, дерзкий, с адским огнем в глазах сейчас выглядел наивно глупо, уставившись на меня. Еще бы, я горел как ангел, куда уж ему тягаться со мной.

– Я…я наблюдаю за тем… тем вот мужчиной, – слегка заикаясь начал отчитываться он.

– Мне без разницы, – отхаркнул я (сигареты противнейшая вещь, если подумать, но пристраститься к этому как пить дать). – Мне нужен Люций.

– Кккккто вам нужен?

– Слушай мелкий, мне нужно в ад, потрещать с твоим Боссом. Дело есть, понимаешь, – как слабоумному начал я излагать свои мысли. – Перетащи меня к нему.

– Я… я … я не могу, – заартачился бес.

Я закатил глаза. Конечно, он не может. Черт его дери! В рай тоже вход не всем открыт, как понимаете.

– Тогда прям сейчас передай ему послание…

– Этого я тоже не могу, – перебил он меня. – Я Босса в жизни не видел.

Ха, чему удивляться. Я аудиенции к небесному ждал тысячелетия. Но попытка не пытка. Мне он и впрямь нужен был позарез.

– Кто выше тебя там? – указал я пальцем вниз.

– Аугусто.

– Демон? – уточнил я. Их иерархию не приходилось изучать по ненадобности, но сейчас, видимо, время.

Бес кивнул.

– Архидемон?

– Клаус, – но понял, что лучше полностью, – Николаус.

– К нему можешь попасть? – спросил я, в надежде, что выше архидемона идти не придется. Да и сомневаюсь, что мальца туда впустят. Там уже игры для взрослых.

Бес снова кратко кивнул.

– Так передай ему: Каин ждет встречи с Люцифером.

Вам приходилось когда-нибудь разговаривать с президентом? Нет, не думаю. Не говоря уже о том, что Люций куда выше по рангу вашего смертного предводителя. Так вот, представьте себе, что вам что-то надо сказать президенту лично. Согласитесь, это нереально. Таковы были сейчас и мои шансы. Единственное на что я надеялся, что мое имя хоть что-то да и значит у них. Все же я прародитель всех их слуг.

После того, как бес исчез, потушив остатки сигареты, я пошел было за алкоголем. Паршивое настроение оно мне вряд ли улучшит, но забытье подарить может вполне. Но не прошло и пары минут, как ко мне явился предположу, что сам архидемон.

– Здравствуй, Каин! – обратился белобрысый парень с дредами и разодетый как щегол на выставке попугаев.

Я смерил его презрительным взглядом: ну и тип! Не, я не утверждаю, что он был нетрадиционной ориентации (вот серьезно, откуда мне это знать), но выглядел он и впрямь эпатажно, прям как Эдриан или Нил Рэйменты в роли близнецов в одной из трилогий "Матрицы", правда в по стилю одежды куда вычурной, естественно! Было в нем столько харизмы, при этом тщеславия на вагон и маленький прицеп. И странное чувство вызывало встреча с ним: от слов «какая оригинальная натура!» до «боже мой, кто это вообще и что ему надо от меня?» Вот, вы согласитесь скорее всего со мной, любое знакомство, первое впечатление дает о себе какую-то информацию, чаще всего либо положительную, либо отрицательную. Так вот, стою я перед этим архидемоном, слугой ада, а так и не пойму, что чувствую.

– Николаус, – представился он, ничуть не смутившись моего оценивающего взгляда и, возможно, мыслей, которые роились в моей голове. – Люцифер ждет тебя. – И протянул он руку, будто собирался поздороваться.

Я недоверчиво все еще на нее смотрел. Демонам нельзя доверять, никто не знает, как он поведет себя в той или иной ситуации, да и в ад, предположу, не спешит любой. Но я должен был рискнуть, должен ради Фортуны, да и для ответов на свои вопросы тоже.

Едва коснулся руки Клауса, как очутился в месте, где душно, что аж легкие сжимает, пахнет смрадом, смолистым запахом горящей сажи. Глаза сразу затуманило дымкой, и они начали слезиться. Поэтому столь сложно было различить обстановку. Хотя как я успел заметить сквозь слезы, все было серо, темно и при этом пыльно, так как я чихнул.

– Да, я тоже к этому долго привыкал, – услышал я мягкий голос неподалеку от меня, – пожелал бы здоровья, но здесь не принято.

Вскоре заметил симпатичного мужчину в кресле у панорамного окна. Кстати, об окне. Сейчас объясню, почему я обратил на него внимание. Вид из него был на небеса: ясное лазурно-голубое небо, облаченное кружевом редких облаков – умиротворение и покой, никак иначе. Но вот ведь вопрос: как такой вид мог быть здесь, в котле подземелья?

– А, не обращай внимания, я так, ностальгирую временами, – отмахнулся Люцифер, заметив мое озадаченное лицо. – Целыми днями смотреть как горит всё, орут все, поднадоело с годами.

Правитель ада оказался весьма приятным молодым человеком, с изысканным манерами с прошлых столетий человечества (что-то припоминается мне, что он как-то выходил на свет божий в те века. Видимо, отпуск брал), с красивыми чертами лица, что свойственно всем ангелам, да и в целом был скорее очарователен, чем полагается его положению.

– Признаться, не думал, так скоро встретиться, – разоткровенничался я.

– Как? Ты не получил моего послания? – одновременно предлагая сесть в соседнее кресло, удивился он.

– Послание? – мне пришлось переспросить.

– Сны. Я насылал на тебя сны через Фобетора, – соизволил объяснить дьявол.

Я засмеялся, скорее истерично даже, что мне не свойственно, тем самым удивив еще больше Люция.

– Это был ты! – немного приходя в себя, ответил я.

– А кто же еще? Я показывал тебе твой ад, не так ли? Ты постоянно убивал родного тебе человека, это твой самый большой грех и страх. А что, по-твоему, ад тогда, если не возможность питаться энергией от ужасов людских душ, где они день за днем, час за часом переживают самые свои худшие моменты жизни? – видимо, до него не доходило, что он не пуп земли, и что есть вероятность того, что не все только и думают о нем и об его мире.

– Не важно. Так чего ты хотел этим самым от меня? – ну вот серьезно, логика такая интересная вещь, порой за ней не угонишься.

– Каин, пришло время отдавать долги. Мои сны были предупреждением, намеком, скажем так, – дьявол говорил размеренно, спокойно, даже с деловым подходом. Жаль, что я ни черта его не понимал.

– Гм, не соизволишь разъяснить мне, о чем ты вообще?

Глаза его округлились. Предположу, что он и впрямь считал, что его, как он выразился «намеки», должны были возыметь на меня действо. Увы.

– Напоминаю, когда-то ты обещал мне свою душу в обмен на братскую, – начал он.

Я кивнул.

– Я ее жду, – неожиданно закончил он.

Как интересно.

– Но я не умер, – теперь я ему напомнил о реалии.

– Мутный ты тип, Каин, – усмехнулся он. – Мне нашептали, что бессмертие тебе «одолжили» небеса. Но также до меня дошло, что ты порвал с ними связь.

Ах вот оно что. Его ребята хорошо поработали, если даже в курсе моего разговора с Боссом были.

– Итак, что мы получаем, – продолжил дьявол, – бессмертие у тебя отняли, ибо ты отрешился, что было глупо, считаю, с твоей стороны, следовательно, что? Бинго, нынче ты смертен, а это значит, не за горами мне твоя душонка.

От его речи, и вполне возможно, ужаса, я открыл рот, и не мог его закрыть. Неожиданность поразила меня на многие минуты, как мне показалось.

Я смертен! Черт, было столько грез об этом, ибо бессмертие и мир человеческий надоел до жути. Но перспектива попасть сюда никогда не входила в мои планы. А вообще меня вполне устроило бы забытье, ха, но ведь не судьба, видимо.

– Что меня здесь ждет? – уточнил я.

– Твоя душа дорого стоит, нефилим. Ангелов, богов и прочих высших здесь практически не встретишь. Ты прям как чистый воздух для меня, если на то пошло. Естественно, помимо того, что ты принесешь колоссальную энергию в мой «дом» – пальцем он окрутил вокруг оси, имея ввиду свои владения, – так выбор у тебя не велик, поверь.

А потом, встав позади своего кресла, он очаровательно улыбнулся, как свойственно только владыке этих земель:

– Либо стать моим приспешником, скажем так, моим правой рукой, либо гори как все в котле. Вон, можешь взглянуть даже, полюбоваться, – указал он головой в окно, куда явно я не спешил смотреть. Мне хватало криков, что долетали снизу. – Имей ввиду, я столь снисходителен к тебе лишь потому, что это ты прародитель данного чудного ремесла. Считай это моей благодарностью, хотя в глубине души искренне тебя ненавижу, – и говорил он при этом так сладко улыбаясь, что аж мурашки пробегали по моей спине.

– Ненавидишь и при этом предлагаешь, как я понял, наивысшую должность после себя? – речь моя была немного бессвязной, но я понял, что лучше буду разговаривать хоть о чем-то, чем молчать, а потом (если это потом еще будет) грызть себя за упущенную возможность.

– Да если бы не ты, мне бы не пришлось править этим треклятым местом! – выкрикнул он весьма эмоционально. А потом, проведя руками по черным волосам и поправив свой шикарный костюм, он снова улыбнулся и договорил: – ну а сейчас есть возможность, что я вновь могу выйти отсюда, хоть иногда оставлять свой пост ради наслаждения среди людей.

Как ему удалось тогда это сделать в средневековье? Хотя возможно это был лишь блеф среди земных, а он и впрямь вечность как застрял здесь.

Мой мозг тяжело соображал не только от услышанного предложения, положения дел, как и от пыли, запаха, да и вообще отсутствия, видимо, кислорода здесь, но времени не так много, и я лихорадочно пытался все разложить по полочкам.

Во-первых, я узнал, кто посылал мне сны об Авеле. Во-вторых, я смертен теперь. В-третьих, есть вероятность того, что я могу стать вторым Люцием здесь (что мне не прельщает вообще). В-четвертых, надо думать, как местный бог может мне помочь с Фортуной.

– А если я вновь восстановлю дружбу с Раем, то есть возможность не попасть сюда, не так ли? – в любом законе есть лазейки. Хоть я и не адвокат, но дела вести приходилось.

– Это бы меня катастрофически расстроило, но ты прав, это на время спасло бы твою душу, – мне понравилась его искренность.

– Послушай, Люций, – обратился я к нему с предложением. – Мы могли бы помочь друг другу, как ты думаешь? Я тебе, ты мне, – я скопировал его сладкую улыбочку.

– Как интересно, слушаю тебя, мой друг, – вновь удобно расположившись в кресле обратил он меня все свое внимание.

– Что ж, я мог бы тебя подменить на посту за одну услугу взамен, – пытался я его заинтересовать.

– Каин, ты, итак, мне будешь служить, рано или поздно, – откинулся он на кресле.

– Но я могу дать тебе отпуск уже в ближайшие недели, – я пошел ва-банк, мне нужна была его помощь, проклятье!

Люций скрестил пальцы под идеально выбритым подбородком. Возможно, у меня еще есть шанс спасти Фортуну.

– О какой услуги взамен ты говорил?

– Мир потерянных вещей. Моя подруга попала туда, и я хочу ее оттуда вызволить, – констатировал я.

Дьявол засмеялся, раскатисто, даже красиво. Ангельского в нем еще столько, что можно на небеса отправить, никто и не заметит.

– Фортуна, – прервался он, – слышал, да. Но мне надо подумать. Ах да, идем со мной. Познакомлю тебя кое с кем.

Я не смел ослушаться, потому что понимал, что сейчас все зависит от вердикта Люцифера. А здесь два варианта: либо он мне поможет, либо все пойдет совсем не по плану.

Мы вышли через хромированные черные двери и попали в темный переулок, где за очередным поворотом увидели картину как из фильма. Мужчина догоняет женщину, вонзает в нее нож, срывает сумку и когда уже хочет убежать с добычей, видит знакомое ему лицо. Он шепчет «мама», а потом кричит «нееет!», что аж собаки неподалеку начинают лаять, а птицы вспорхнут с крыш.

– Познакомься с Джеком, – подходя к горю-грабителю, обращается Люций ко мней, – Джек, – теперь трясет он плечо мужчины.

Тот поднимает глаза полные слез и отчаяния и шепчет «помогите, это моя мама, я не хотел ее убивать. Нет, это вышло случайно…»

– Джек, посмотри на меня, – силой поворачивает голову убийце дьявол. – Расскажи, где ты умер.

Так называемый Джек, кажется, ничего не понимает, он трясет головой из стороны в сторону, продолжает шептать себе под нос как сумасшедший, но едва их взгляды с Люцифером соприкасаются, он начинает говорить как вполне нормальный человек из мира людей.

– Я жил в Нью-Йорке, когда случайно во время одной вылазки с ребятами потерялся в парке. Я бродил по нему до рассвета. И лишь тогда увидел селенье. Оказалось, что там живут такие же потерянные люди и вещи. Умер я в возрасте 86 лет от сердечного приступа.

Так, теперь я, наконец-то, понял, почему нас решил познакомить дьявол. И, естественно, в голове зароились сотни вопросов к этому индивидууму.

Видимо, Люций все же умел немного читать мысли, раз первым предложил:

– Спрашивай.

А далее все было теперь уже как на допросе в полицейском участке, бывал на таких, правда на месте жертвы.

– Как давно ты умер?

– В аду я два года, три месяца, двадцать три дня, 6 часов, 41 минуту.

– Есть ли выход из мира потерянных вещей?

– Нет, среди местных его никто не нашел. Но говорили, что есть тот, кто может помочь.

– Кто?

– Его никто не встречал. Говорят, что это местный бог.

– Тогда откуда о нем такие слухи, если никто его не видел?

– Журден разговаривала с ним, в лесу. Он помог ей, когда перестали пропадать вещи.

– Значит было время когда вещи перестали пропадать?

– Да, долгие годы.

– А потом кто-то открыл врата?

– Да.

Пазлы постепенно начали выстраиваться в картинку у меня в голове.

– Почему же Журден (знать не знал, кто это) не попросила бога вызволить ее оттуда?

– Журден счастлива там. В мире людей она была пустым местом, а мире потерянных вещей она предводитель селения. У нее есть семья, муж и ребенок.

– Сука! Эгоистичная дрянь! – вырвалось у меня, но Джек расценил это как часть нашего с ним диалога.

– Нет, Журден хорошая женщина. Она помогает всем чем может.

– Она могла бы вытащить вас всех оттуда! – кричу я, думая о Фортуне, которая вообще могла не попасть туда.

Люцифер прервал контакт глаз с Джеком, и тот продолжил шептать «мама» и плакать над телом.

Властелин ада прошел мимо меня, и я последовал за ним. Пройдя через хромированную дверь, мы вновь оказались в огромном зале, где он присел на свое видимо излюбленное кресло напротив камина.

– Итак, – дождавшись, когда я приземлюсь в соседнем кресте, как будто этот разговор и не прерывался, продолжил он, – я помог тебе не так ли?

– Гм, не совсем то, о чем я просил, но информации достаточно, чтоб ее обдумать, – двояко ответил я.

– Значит, я выполнил часть уговора? – приблизился он ко мне.

Черт, не совсем за этим я пришел, однозначно, но в какой-то мере он был прав. Я кивнул.

– Сделка есть сделка, нефилим. Через две недели я тебя жду здесь, и он протянул ко мне визитку, где замысловато каллиграфическим почерком кровью было написано «Devil». – Произнеси мое имя и ты окажешься здесь.

И едва я моргнул глазами, как стоял рядом с детской площадкой, светило солнце, и мою грудь, наконец-то, проник чистый кислород.

Глава 11

Инцидент с Диего облетел поселение за считание дни, и не предвещал ничего хорошо. Люди вокруг стали косо на меня смотреть, будто вместо света видели тьму, словно я принесла зло с собой в их мир. Не скажу, что это опечалило меня до глубины души, но все же неприятно осознавать себя изгоем. Учитывая, что всю жизнь меня любили, мне покланялись.

Я заметила, что энергия более не прибавлялась во мне. Она работает как батарея: заряжается от почитания, служения, святой верой в меня. Сейчас же она еле теплилась или даже шла на убыль. Это могло привести к плачевному исходу, если честно. Хотя даже представить не могу, что со мной произойдет, когда ее и вовсе не останется. Такого еще никогда не бывало. Возможно, я стану как Мала, просто своей тенью. Это никак не было светлой перспективой, тем более я понимала, что мои силы могли бы мне пригодиться, если дело дойдет до поиска выхода отсюда.

Работу мою никто не отменил. Изо дня в день, я пасла овец на лугу. Не скажу, что я стала асам в этом деле, первое время так вообще чуть не растеряла пол стада, но я стараюсь.

В одном оказалась права: на лугу не было общественного порицания, а была тишина и бдение овец. Так я постепенно перестала ходить на обеды, лишь немного скромно позавтракав убегала на пастбище, и приходила на ужин позже всех.

И лишь Илаи не оставлял меня. Я встретила его еще в первый день своего одиночества. Он вышел ко мне из леса (кстати, в первый раз именно он и спас мое стадо от расщепления), прям копия Идриса Эльбы, в такой же незамысловатой одежде, что и все местные. Вскоре он подсел ко мне и протянул хлеб с сыром, а затем достал фляжку с вином – святой алкоголь, которого мне так здесь не хватало. Это был второй жест доброй воли, со времен гостеприимства Журден (кстати, я теперь жила не у нее, хотя она и не выгоняла меня официально, а поселилась на ферме, нашла там угол, заваленный соломой, и спала, а точнее лежала до утра).

Однажды за обеденной трапезой, Илаи завел разговор.

– Как ты выбираешь своих «жертв»? – к этому времени он уже многое знал обо мне.

Я хитро улыбнулась ему и ответила:

– По-разному. Бывает просто понравится человек, бывает ищу свет внутри него. Все же я богиня, не забывай, для меня важно понятие «нравственности». Иногда даже вынуждено.

– А это как: вынуждено? – не понял я.

– Природный баланс никто еще не отменял, дорогой, – загадочно я ушла от ответа, но потом все же снизошла до объяснений. – Порой я вижу, как человек доходит до дна, когда следующий шаг уже скорее будет в окно, а не в дверь. Вижу эту тьму отчаяния внутри него. Поверь, это страшно. И, как ты понимаешь, я подкидываю ему немного света. Это даст ему еще шанс на восстановление, согласен? Так почему бы это не сделать? Напрямую я его не спасаю, я просто дарю ему немного удачи в том, что в его силах вдохновиться и начать все с нуля.

Потом, красиво выдохнув струю дыма от сигареты (ну как сказать сигареты, я скрутила какую-то солому с травой, что нашла на лугу в бумагу, получилось отвратительная вещь – вот вы пробовали курить, например, укроп или петрушку? – да-да, смешно, но мне так не хватало здесь всего этого из обычной реальности), я затушила его изящным каблуком сапога – нашла я его на барахолке, где все здесь и затариваются: их никто не брал из-за неудобности, но мне каблуки что есть, что нет: за тысячелетия я привыкла к ним, как родным.

– Но мало кто видит этот мой подарок, – сказала напоследок, – пессимист при любом раскладе во всем увидит лишь плохое, а оптимист… ну сам понимаешь.

– Так оптимист в эту яму никогда и не упадет, не так ли?

– Любой может упасть в эту яму, мне ли не знать.

– Так причем тут баланс природы? – все же не понял Илаи.

– Моя сестра перегибает палку порой, а я исправляю, что тут сложного? – разговор меня явно начал утомлять.

Но, это был бы не Илаи, если бы не спросил:

– Так она же вроде бы потеряла силы, ты говорила?

Тяжело вздохнув, посмотрела на «пачку» сигарет (а не закурить ли еще?):

– Она – богиня. Да она стала слабой, но свободной все же осталась. И не забывай о ее бойфренде. Зак тот еще паршивец. Ради Малы он сделает все, бесспорно, но закон подлости есть закон подлости.

Мужчина внимательно слушал меня, будто понимал все, хотя я прекрасно осведомлена, что запутался он еще очень давно во всем моем мире.

– Пошли домой, Илаи, – предложила я, двусмысленно.

– Пытаешься затащить меня в свои сети, богиня? – усмехнулся он.

– Ты хотел сказать: в сени? – что вызвало улыбку на его губах, – стоило попытаться.

Илаи мне нравился, он пленил меня своим спокойствием, пониманием, мягким любопытством. В нем самом будто бы жила загадка. И он мне напоминал о Каине, которого мне так не хватало здесь. И, наверное, поэтому я не против была бы разделить с ним ложе. Почему бы и нет?

– Фортуна, – позвал он, когда я уже отошла в сторону дома, – послушай: прими себя здесь той, кто ты есть. И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше будет для тебя, поверь.

Да, совет, который здесь дают всем направо и налево, Илаи не стал исключением.

Уже дойдя до хибарки, что местные называют фермой, загнав самостоятельно овец, не забыв, естественно пересчитать всех, я заметила за углом сына Журден. Мальчика звали Аким. Обычно я старалась не лезть к детям (не дано мне найти с ними общий язык, а заставлять себя не вижу смысла), но привлекло мое внимание его монета, что он ловко подбрасывал и ловил.

– Откуда она у тебя? – спросила я его.

Он в обычной манере одарил меня нагловатым взглядом и кратко ответил:

– Нашел.

Ну вот серьезно, что я еще могла услышать от местных? Здесь все что-то да находят.

И тут с опозданием на недели до меня доходит: как и почему я сюда попала. И я начинаю смеяться, истерично смеяться от игр судьбы. Гребанные Норны, чтоб вам пусто было, старухи.

Глава 12

И вот мы вновь стоим перед серьёзного вида дамой с двумя пучками на голове и с совой на плече. Выглядела она как обычно. Да и вообще напоминала робота, без чувств и эмоций на лице все время как я ее знаю (ну как можно сказать знаю, учитывая, что имени я ее никогда не спрашивал). Казалось, что сове мы куда интереснее, чем ей, ибо она ухала и качалась из стороны в сторону с выражением мудрости в глазах.

–Заметил, что у нас в канцелярии мало радостных сотрудников? – спросил я Дитрих, взяв в руки такую стопку книг, что за нею не видел свою девушку. К счастью, она была мне по силам.

– Ну возможно, это потому, что там слишком большой объем работы. Ведь кадров не хватает, а людей, на чьи судьбы мы имеем прямое воздействие, все больше и больше. Представь себе просто все это и каждый день, это же практически нереально!

– А какой выход нашла бы ты для них? Как могла бы им облегчить их участь?

– Ну я же не Босс! Откуда мне знать, – засмеялась она, а потом подумав, добавила, – Не думаешь же ты, что наш «отец» поэтому устраивает этот переполох внизу?

– Не думаю. Люди сами виноваты, что все так происходит. Вот что им мешает жить в мире и ладу меж собой? Что мешает сохранить природу? Думать о будущем, о том, в какой реальности будут жить их дети и внуки. Ты так не считаешь?

– Ой да ладно, тебе ли не знать работу той стороны. Они те еще трудоголики! А люди – лишь слабые пешки в их руках.

Мне эта дискуссия не казалось столь занимательной. Пресловутая тема борьбы добра и зла, небес и ада – слишком заезженная у нас изначально.

Итак, напомню. Я как-то вам говорил, что таких существ как мы множество. Не упоминал лишь, что есть как темные, так и светлые. Ну это и естественно, баланс природы все же. Вот мы с Дитрих, однозначно, с одного поля ягодки. Но я видел и ни раз наших «врагов». Не то, что мы прям враждуем, мы живем, скажем так, гармонично даже, я бы сказал. Ведь они – те же мы, но просто в свое время оступившиеся на чем-либо. Самый простой пример, Люцифер – пока он там главный. Лично не видел, но наслышан. До этого был Аид, но он пока «отдыхает» (почему бы и нет, вы хоть представьте его мир с постоянно орущими душами, врагу не пожелаешь). Вдаваться в их иерархию и родословную не вижу смысла. Просто хотел сказать, что Люцифер был ангелом, одним из нас, хороших парней, но тадададам, ошибся слегка, не то сделал, и Вуаля, теперь он правит подземельем. Каждый из нас не идеален, полон неизбежных попыток стать кем-то, выбирая различные пути. Сейчас самое печальное, что человечество выбрало скорее их сторону, чем наше, значит Дитрих права, наши «враги» более компетентны в своем деле, умеючи берутся за каждого. Но не мне сражаться за мир во всем мире. Я здесь такая же пешка, как и вы, заметьте.

Если уж совсем кратко, перед вами лежит шоколадка. Вы хотите ее съесть. Есть два варианта в этом случае: сейчас или позже. Чаще всего люди выбирают сейчас, ведь не факт, что она останется до завтра (может дети доберутся быстрее), может завтра и не наступит, возможно, придется ее неожиданно подарить. Так и весь мир устроен…

– Анхель, эй? – вернула меня к реальности Дитрих. – С тобой все в порядке?

Я машинально кивнул, и мы продолжили искать отрывки информации к куче книг.

И, к сожалению, мало, что нашли. Где-то писалось, что это рай, куда подвластно попасть лишь избранным, где-то, что это чистилище. Все объясняется очень легко: оттуда никто и ничто не возвращался, поэтому и рассказать об этом месте мало, кто может.

Лишь в «Рукописи об делах высшего божества» (точнее история дел Босса) упоминалось, «…в былые времена, создался мир, неподвластный Его деянию, как сорняк в Эдеме… и однажды устроил Отец хаос среди вещей своих, в надежде, что пропадет петля времени там… что позволит ему выявить дверь в мир тот. Что и сбылось…так запечатал он вход туда, куда не в силах попасть существа разумные. А силу ключа спрятал в хранилище неба…»

– Постучала бы я по шапке того, кто написал этот текст, – взорвалась Дитрих. – Ну кто так пишет? Он хоть сам понимал, что несет?

Дитрих в гневе была смешной. Ее кудри пружиной вскакивала на голове и будто жили своей беспокойной жизнью. Она постояннопоправляла очки (я все еще не нашел времени спросить, зачем они ей, но видимо, так привык к ним, что без них мне кажется Дитрих уже и не Дитрих). Она ходила по комнате, которую мы прозвали «салон отдыха», за создание которой я безмерно благодарен Боссу. Фишка этого места в том, что ты можешь создавать там свой мир. До встречи с Дитрих, это была полупуская комнатушка со шкафом, столом и удобным диваном. Этого мне хватало, чтобы почитать книги во время, выкроенное между командировками. Сейчас же комната превратилась в восточный базар, но без людей. Лампы, подушки, ткани, стекляшки и ракушки, ловцы солнца и прочее заполняли каждый дюйм помещения. Даже запах ладана ярко вырисовывался в воздухе. Не знаю, как в такой атмосфере могла работать Дитрих, я же просто хотел здесь лежать как труп. Не удивительно, что моя работоспособность резко уменьшалась здесь.

– Так этому манускрипту миллион лет, что ты хотела, – я не то, чтобы защищал автора, но мог вполне понять, почему информации здесь набралось плачевно мало.

– Анхель, если мы не можем найти информацию здесь, где нам ее еще искать и как найти эту чертову дверь?

Дитрих плюхнулась на подушки как маленький бегемот, что я аж подпрыгнул. Ее чувство отчаяния, оно так явно проявлялась в голосе, позе. Не зная, что и ответить вместо банального «все будет хорошо», я обнял и зарылся в копну кудрей. Она пахла яблоками с корицей, сладковато и пленительно, что мне хотелось поцеловать ее в шею, но я воздержался от этого жеста. Не уместно оно было бы.

– Анхель, может все же стоит обратиться к Боссу? Возможно, это выше наших сил.

Я обнял ее покрепче и прошептал:

– Мы, как и люди, преуменьшаем наши возможности. Я все еще пока надеюсь, что Каин и Дзинко помогут нам, – я искренне в это верил.

И оказался чертовски прав, придя домой, увидев ждущего меня нефилима. Хоть и я был занят в тот момент с малышом, я был рад его видеть, так как вид у него был не удрученный, как при наших последних встречах, а это значит, есть положительные новости.

Прошло немало времени, прежде чем я освободился немного от работы, как выяснилось всего на минуту (ибо наивно полагался, что старший будет кушать куда дольше). Предполагал, что Каину быстро это надоест, и он уйдет делать свою работу, но взбрело быть сторонним наблюдателем.

– Закончилось работа в мастерской скульптора? – не выдержал я.

– Да нет. Приятно же смотреть, как другие работают, согласись, – ухмыльнулся он в ответ.

– Напрягает, если честно, – признался я.

– Я заметил, – заправив прядь волос за ухо, продолжил, – но у меня есть неплохие новости о мире потерянных вещей. Я думал тебе будет интересно.

– Каин, – устало вымолвил я, – послушай, давай чуть-чуть позже. Видишь же, что они сейчас поубивают друг друга, – я в очередной раз начал разнимать детей. – Да, я готов помочь спасти мир от зла, что выпустила Дитрих, но не прям сейчас. Я, итак, слишком лояльно начал относиться к своим обязательствам.

Проблемы моих реалий начали нависать надо мной как тучи, омрачая все мысли. Не знаю, что он там подумал, но кивнул и исчез.

Через минуту-другую в комнате телепортировались уже двое: кицунэ и нефилим. Я озадачено смотрел на них, в то время как Дзинко изучал интерьер: принюхивался, трогал книги, фотографии, короче вел себя как пришелец из прошлого, попавший в будущее. Все это время Каин так же, как и я наблюдал за ним, но скорее как за животным в зоопарке, в глубине души смеясь от увиденного.

– Что вы здесь делаете? – в итоге спросил я, одновременно осыпая порошком невидимости лиса. Сомневаюсь, что мама малыша будет в восторге от встречи с этим существом с хвостом.

– О, вот твой дом значит какой, – будто только сейчас заметил меня кицунэ.

– Это дом семьи моего малыша, – уточнил я, и снова вопросительно взглянул на нефилима.

– Я привел помощь, Анхель. Не надо благодарности.

Да он что издевается? Итак дел невпроворот, а тут еще «гости».

В зал вбежал братец, и первое, естественно, что он сделал – это отнял игрушку у малыша и убежал обратно на кухню. Кроха начал орать и звать маму (которая была в душе, и вряд ли смогла бы прибежать по первому зову). Я постарался его отвлечь, но пока немного плохо получалось. Но тут он увидел хвост! Хвост лиса, который тот по природе мотал туда – сюда. Любопытство не оставило его равнодушным, он подошел к новому гостю и начал изучать. Если братец нас уже можно сказать не видел, то для малыша мы все были реальными, как и эти стены.

– Какой милый малый, – подсел к нему Дзинко, – как его зовут?

Мой ответ прервало что-то разбившееся на кухне, и я побежал туда, зная, что Каин и лис смогут присмотреть за малышом хотя бы минуту.

На кухне лежала разбившаяся тарелка. Я прекрасно понимал, что явно не обрадует их мать и что я сделал? Правильно! Выкинул осколки в мусорку. А вы думали, дети всегда убирают за собой? Ага, конечно! Мы и тут стараемся помочь.

Когда я вернулся в зал, то увидел умилительную картину: двое детей сидели на диване и во все глаза и уши слушали, что говорит им лис.

– Что ж… О чем бы вам еще рассказать? Вы слышал о фестивале середины осени на востоке, например? Его ещё называют праздником луны. А их милую легенду? Так вот сейчас я её тогда и расскажу.

Давным-давно, на небе было десять солнц. Они сожгли все растения на земле. Люди умирали. Птицам и животным нечего было есть и негде жить. Было ужасное время.

Но вот нашёлся отважный герой. Его звали Хой. Он был умелым охотником и, использовав свой лук и стрелы, сбил девять из десяти солнц. И всё живое было спасено!

В подарок за этот подвиг Царица Неба дала Хою бутылочку эликсира, который мог бы помочь ему стать бессмертным, но напиток был только для одного человека. Хой действительно хотел стать бессмертным, но у него была красавица жена Чанъэ, которую он очень любил, и не хотел оставлять одну, выпив эликсир и став бессмертным, поэтому они просто решили сохранить этот напиток.

Учитывая какой Хой был умелый охотник, к нему потянулись ученики со всего света. Они хотели стать такими же великими и меткими. И вот однажды один завистливый его ученик подождал пока Хой уйдёт с остальными на охоту, прикинувшись больным, и прокрался ночью в его дом. Но храбрая Чанъэ, преданная мужу, поняла, что этот обманщик не достоин жить вечно, не заслужил он подарок самой Царицы Неба. И чтобы ему напиток не достался, выпила до дна его сама. И возвысилась она в бессмертие своём до Луны и там и осталась. А в сопровождение ей трое бессмертных неба дали зайца, который впечатлил их своей преданностью и бескорыстностью. А это уже другая история. Слушай, малыш, дальше.

Однажды оказавшись на земле, они (я имею ввиду тех самых троих бессмертных) встретили лису, обезьяну и зайца и попросили добыть им еду. Первым двум это удалось легко, а заяц, не зная, как утолить голод своих господ, кинулся в огонь со словами: «Съешьте меня, пожалуйста». За то этот бессмертные и наградили его жизнью на небе, а точнее на Луне.

И с тех пор на небесном светиле можно увидеть лик Чанъэ и её доброго зайца. И каждый фестиваль середины осени люди в Азии преподносят дары этим отважным существам, в частности лунный пряник юэбин, и запускают в небо фонари, как когда-то это сделал скучающий по жене Хой.

Скорее всего Дзинко вкладывал в легенду и свою собственную грусть, но малыши этого не заметили.

Каин все это время отсутствовал, и не просто так как выяснилось. Он появился вместе с Дитрих именно в тот момент, когда в комнату зашла мать детей и удивилась тому, что ее дети так спокойно вместе сидят на диване.

Через несколько минут она положила их спать, а заклинание вовремя телепортировавшейся здесь Дитрих ускорило этот процесс.

Глава 13

Нежданная телепортация Каина в саду слегка удивила меня. Как я помню, он еще ни разу здесь не появлялся.

Пока семья спокойно спала каждый в своих комнатах, я сидела в игровой Джуна, откуда открывался отличный вид на маленький дом бонсаи, поэтому появление нефилима я не смогла пропустить.

Он озирался по сторонам, но не с целью рассмотреть интерьер и обстановку окружающих предметов, а скорее немного враждебно, будто воин ищет предметы защиты в случае нападения.

Я вышла в тишину сада, окружающий лишь гул магистрали и редкое выкрикивание птиц. Воздух был влажным и теплым, но я все же теплее закуталась в палантин.

Я мерзла скорее от отчаяния, от своего бездействия. Мне явно не хватало ума и сообразительности, что делать дальше с возникшей проблемой: с тем злом, что я по глупости выпустила в мир. Полагаться лишь на друзей – не самое лучшее. Да и вообще это не их дело. Библиотека разочаровала меня своими скудными знаниями. И сейчас я была полна решимости идти к Отцу за советом. Мне казалось, лишь он способен помочь мне или же хоть как-то разрулить ситуацию.

– Дитрих, – обратился ко мне полуангел, едва увидел меня в дверном проеме.

– Что ты здесь делаешь, Каин? – поправив очки, спросила я.

– У меня есть немного информации о мире потерянных вещей, – Каин был весьма серьезен, что немного удивило меня. Обычно он подкалывал или шутил.

Хотя может я не права и на друзей еще можно положиться? И это и их дело тоже? В любом случае визит нефилима вселил в меня небольшую надежду и дал отсрочку идти к Боссу.

Мы вместе телепортировались в квартиру моего бывшего подопечного. Первое, что я увидела, это кицунэ (вот так неожиданность!). Он сидел с детьми в зале и видимо что-то интересное им рассказывал, раз дети слушали его во все глаза.

В этот момент можно сказать прямо через меня прошла мама и начала укладывать их спать. Он была в сорочке и с полотенцем на голове, предположу, что после душа.

– Помоги им быстрее заснуть, – прошептал мне на ухо Каин, – а то я итак пол вечера жду нашего собрания.

Что в принципе я и сделала. Ждать пока мама детей ляжет спать не стоило, хоть она и жаворонок, но может еще немало времени провести в своих вечерних заботах и приготовлениях к утру. В связи нам надо было где-то собраться в спокойной обстановке.

– Давайте в бар, мне не помешает выпить, – будь нефилим человеком, уверена, он давно бы уже спился.

– В котором мы в тот раз сидели? – уточнила я.

– Там был не Каин, а Морфей вместо него, – напомнил мне Анхель.

– Дайте мне руки, – предложил полуангел, – перетащу вас туда.

Это оказалось не то место, где мы попивали коктейли в прошлый раз, но признаться честно, и не лучше.

Так же полутемно, в том конце поет песни какая-то группа музыкантов, снуют официантки, а мужчины и женщины плотоядно поедают друга взглядом. Я невольно вспомнила о своей салон отдыха, где все располагает к отдыху и думам. Настоящая ситуация еще раз напоминает нам, на сколько мы все разные в нашей компании.

Особенно странно ведет себя кицунэ, который первые минуты прям дергался и отшатывался от каждого приближающегося к нам человека. Предположу, что столько народу в одном месте он не видел столетиями. Да и принципе, если бы нас могли видеть люди, то обходили бы стороной: Анхель в костюме Робина Гуда, я вся как поднятая с постели, Каин с хмурым выражением лица – викинг с поля боя, а лис в китайских натуральных шелках и волосами до пояса, скрепленными ветками и всякими лесными камнями (о пышном хвосте я молчу).

– Займу нам столик и принесу выпить. «Кто что будет?» —по-хозяйски спросил нефилим.

– Нам коктейли, если есть без алкоголя, – предложила я, на что Анхель кивнул.

– Сомневаюсь, но что-нибудь придумаю. А ты что будешь, лис? – обратился он к кицунэ.

– Признаться честно, не знаю. Давай то, что и ты, – моя догадка: лесное существо не знает, что такое алкоголь.

Каин то ли ухмылкой, то с подозрением кивнул. Думаю, ему интересно, что станет с лисом под градусами. Мне лично нет: не хватало еще эту проблему разгребать, поэтому, когда Каин исчез, предостерегла его:

– На твоем месте, я бы не стала пить то, что выбрал он.

– Почему? – искренне удивился лис.

– Невкусно, – как обычно детям отвечала я, и вроде как он положительно хмыкнул.

Нефилим раздобыл для нас не только напитки, но и хороший столик. Видимо завсегдатаям этого заведения есть привилегии.

Итак, мы все сидим в полутемном закутке, где окружающие видят лишь полуангела, а мы все еще в ауре невидимости, к счастью, порошок Анхеля все еще действовал на кицунэ.

– Итак, что ты узнал? – перешел к делу Анхель.

Каин отпил напиток и, казалось, не мог подобрать слов, с чего начать.

– Я узнал из достоверных источников, что из того мира невозможно выбраться. Есть только один способ – это поговорить с местным богом.

– У них есть местный бог? – прервала я его.

Нефилим кивнул мне и продолжил:

– И этот же бог помог открыть врата туда, то есть, объясняю для недалеких, – он в первую очередь посмотрел на меня. Меня это оскорбило, если честно. Я недалекая?! Я ему еще это припомню, – он же помог тебе в канцелярии каким-то способом открыть ящик Пандоры.

Я испытала несколько чувств, одна переходящая в другую: во-первых, все еще злость за «недалекую», потом понимание, что я не одна причастна к вселенской катастрофе, в-третьих, уже радость, что всю вину можно свалить на какого-то там бога.

– Не помешало бы связаться с ним, – уже минут пять принюхиваясь к своему напитку, ответил Дзинко.

– Согласен, но не имени, из какого он пантеона, да и вообще ничего о нем не известно. Наш он или не наш, так вообще под вопросом существует ли он на самом деле – мой информатор лично его не видел.

– А откуда у него такие познания, если оттуда нет выхода? – уточнил мой парень.

Каин огромным глотком осушил бокал и знаком попросил официанта повторить.

– Выход всегда есть, Анхель, тебе ли не знать, – как-то загадочно ответил он.

– То есть? – видимо не до одной меня не дошло.

– Да помер он, Иисусе, – недовольно выругался полуангел. Хотя упоминание человеческих идолов вряд ли входит в арсенал матерных слов, но из уст нефилима примерно было сродни.

– Ты говорил с трупом? – усмехнулся кицунэ.

– Не твое лисье дело, – сквозь зубы прорычал в ответ Каин.

– Так, ребят, давайте полегче, не хватало еще дебоша в баре, – словесно раскидала я их. И обратилась к нефилиму, – твоему источнику, кем бы он не был, значит можно довериться, так? – он кивнул, – Значит нам надо послать весточку Фортуне. Давайте воспользуемся этими дверям в нашу пользу. Давайте потеряем то, что мы хотим, чтоб там нашли.

Идея осенила меня спонтанно, и я сама в нее слабо верила. Не факт, что получится доставить туда то, что мы хотим, и не факт, что письмо попадет в руки адресата. Но идея моя заключалась немного в ином еще: надо было вместо склоки среди мужчин, разбудить в них мыслительный процесс.

– Как мы это, по-твоему, сделаем? – спросил Анхель.

– Это так же близко к тому, как мы свяжемся с местным их богом, не так ли? – вопросом на вопрос ответила я.

– Удача бы нам не помешала, – расплылся в улыбке лис. Ага, напиток он все же попробовал, и глаза вон заблестели.

– Точно! Дитрих, мы же просто можем ее вызвать! Монета, помнишь, она дала нам две монеты тогда в Белладжио! – Анхель чуть не взорвался от своей идеи.

Я не знала, как сказать ему об этом.

– У меня ее нет, – ответила просто я.

– Как нет? – удивился он.

– Видимо, она ее и потеряла, – договорил, будто читая мои мысли, Каин. – И предположу, что там, где ты ее потеряла не упустили шанса ее использовать.

Мне было стыдно, вот честно. Я чувствовала свой провал на провале, как существо вечно приносящее несчастье. Паршиво ничего не скажешь. Краем глаза видела, как поник Анхель, лис лакал горючее, Каин ушел в свои думы.

Нас всегда окружает сожаления по тем или иным вопросам. Кто-то вспоминает прошлое и мечтает пережить его, не повторив ошибок. Кто-то жалеет об упущенных возможностях. Есть те грешат на саму природу, что их создала такими, а другие видят свои беды в окружающих.

Я тоже о многом жалею, и это камнем лежат на моих хрупких плечах. Я не могу отпустить ситуацию, не могу принять, что у меня нет шансов все исправить. Надо смириться, дойти до той позиции, когда говоришь себе «я такая, какая я есть» и любить свой внутренний мир. Я много раз медитировала и пыталась отпустить этот хаос постоянных потрясений внутри меня, но это слабо получалось. Даже когда крепкие руки Анхеля обнимают меня и дают надежду и всепрощение, я не могу смириться со своей природой. Боль и отчаяние стало частью меня. И даже зная, что оно постоянно будет тянуть меня вниз, избавится от них я не в силах.

– А как насчет петли времени? – спросила я Анхеля.

– А это еще что такое? – уточнил нефилим.

– Способ Босса урегулировать ситуацию, – на наше все удивление ответил кицунэ.

– Итак, значит еще есть информация, о которой я ни черта не знаю значит, – с тяжелым грохотом поставил бокал на столик Каин. – Может все же раскроете свои карты, господа?

– Без проблем, – уже слегка пьяный ответил Дзинко.

Глава 14

Мне нужна была эта встреча с феей теперь уже в иных целях. Вопросы мои многие так и остались не раскрытыми, но в данный момент они могли подождать, чего не скажешь о Фортуне.

Осталось только вновь ее найти. Я потратил все утро, день и вечер, бегая как сумасшедший по лесам Китая, пересекая все пограничные территории, но поиски мои не увенчались успехом.

Запыхавшийся, уставший, я ввалился в свой дом. Некогда нежный струящийся шелк превратился в лохмотьях, длинные волосы выглядели как осиный улей или как гнезда ткачиков. Я на мгновение представил, как буду завтра вычесывать оттуда ветки, паутину и все подобное.

Выпив из украденного когда-то стакана воду, я провалился в глубокий сон. То ли мои ежедневные медитации, то ли желания в скупе с отчаянием породили сон, где мне явилась лесная фея.

– Дзинко, дорогой мой, вот мы встретились вновь, – ветер принес мягкий как мед голос лесной нимфы.

Я огляделся. В сущности, лес оставался все теми же джунглями, что я видел на протяжении многих лет проживания в них. Я узнавал деревья, цветы, папоротники и лианы – все было доподлинно реалистично.

Феи я естественно не видел, ведь королева местной природы растворялась в каждом ее фрагменте, но я ее чувствовал и самое главное, что слышал.

– Я так рад тебя вновь найти, – хотя сомневался кто кого еще нашел.

– Ты вновь пришел за ответами?

– Да, правда ответы скорее нужны моим друзьям, – и не теряя ни минуты, перешел к основной сути, – нам нужна информация о мире потерянных вещей.

– Да, мне приходилось слышать об этом месте, – послышался шорох среди листвы, – это место – неизбежность самого бытия.

– Что ты имеешь ввиду, фея? – уточнил я, чтоб не было не оставалось загадок.

– У природы всегда есть баланс, о котором ты скорее всего слышал, не так ли?

Чтоб не перебивать ее, я просто кивнул.

– Отец небес создавал землю как рай для всего живого, но он не учел, что постепенно жизнь так или иначе выйдет за пределы его доброй воли. Так однажды его сын предал его, став первым братоубийцей, и даже звезды с небес ослушались его. Так вечности назад был создан ад, как противовес всему живому.

– Так для чего был создан мир потерянных вещей? Что это за место?

– Эта один из недочетов Отца небес. О его существовании он не знал долго, пока не собрал всю картинку бытия, – пошел мелкий дождь, холодными каплями отбивающий свою песню, а в данном случае слова богини леса, и мурашки побежали по моей коже. – Тогда пришлось ему искать способы закрытия двери той, через которые проходят все созданное некогда им, но для этого надо было найти место ее положения. И придумал он петлю времени, энергию, что могла поворачивать время вспять. Таким образом через многократное передвижение в обе стороны, босс нашел дверь и в последующем, прежде чем уже целенаправленно отправлять энергию туда, он заменил возможность вернуться на ключ, что закрывало вход. И до сих пор она была закрыта от глаз людских, лишь вещи, что не имели душ проходили туда через завесу дверного замка.

– Значит, петля все еще находится там?

– Да, оно как бы застряло там, – подтвердила она мои догадки.

Я начал рассуждать вслух в надежде, что богиня перебьет меня и дополнит.

– Итак, есть мир потерянных вещей, который был создан вне юрисдикции Босса, он узнал о нем, нашел способ его закрыть, Дитрих случайно открыла, туда засосало богиню. Нам надо либо попасть туда, либо найти как минимум вход, вытащить Фортуну и всех остальных тоже можно, если, конечно, они захотят. Ведь есть вероятность того, что там своеобразный рай на Земле и оттуда не спешат выбраться. И надо будет после вновь запечатать дверь.

Лесная нимфа вопреки моему ожиданию молчала. Я даже было подумал, что наша связь прервалась, когда я вновь услышал ее голос.

– Верь в свои силы, Дзинко, не забывай, что в тебе живет магия!

Не то, чтобы она открыла для меня Америку, но вообще-то я особо не собирался во всем этим принимать участия. Я скорее видел себя сторонним зрителем. А фея, видимо, видела все в ином свете. Или она близка к трем сестрам-прядильщицам судеб? Не исключено, и так и останется для меня неведомым.

– Значит, я буду нужен им? – все же рискнул я уточнить.

Не скажу, что я услышал ответ четко, но показалось, что дождь отзвенел на лепестках орхидеи «да», ибо я проснулся от громкого хлопка.

– Не буду таить, что это было, – обратился я к друзьям в баре, когда Каин расхохотался.

– Вот вроде бы ты парень высокий, но вот скажи, на кой черт тебе такие извилистые апартаменты? – спросил нефилим, остановив свой кашель алкоголем.

– У меня тонкий вкус, тебе не понять, мужлан, – скорее смотря на парочку за соседним столиком, чем на Каина, ответил я, но успел заметить, как тот закатил глаза.

– Так что случилось-то? – уточнила Дитрих.

– Как что? Этот гигант телепортировался у меня дома и весьма некрасиво разрушил его интерьер своими габаритами, – немного развязно договорил я.

Все это время я чувствовал, что с моим организмом что не то: мне кажется, что речь моя стала более натянутой, мысли слегка путались, воспоминания уходили из одних дебрей в другие. Конечно, я понимал, что это скорее всего влияет то, что сейчас у меня в руке, точнее на дне моего бокала, но не думал, что так легко могу поддаться дурману современного мира. Ведь все вокруг что-то да и пили, но при этом продолжали спокойно разговаривать или медленно двигаться в такт музыке. Но сейчас казалось, что я не кицунэ, а что-то аморфное. Я вообще удивлен, как смог изложить всю историю с феей более-менее доступно для ребят.

Тут расхохотались все, кроме меня, естественно. Они же не видели, что за погром в итоге произошел в моем жилище, специально построенным для меня и меняющегося под мои формы. Но потом со мной произошло странное – я тоже начал смеяться, как мои друзья, будто их смех заразен и теперь подцепил и меня. Мне стало так хорошо и легко, и тогда я понял, почему люди пьют. Ради этого мгновения невесомости и полета от всех проблем (боюсь, могу забыть сказать, что на следующий день, я уже не думал так радужно, как сейчас, ибо алкоголь столь же пагубно отнял всю радость, преподнеся адскую головную боль и тошноту).

– Что ж, – первым успокоился Анхель, – а теперь давайте все же подумаем, как нам всем попасть туда, в мир потерянных вещей.

Мы все разом ушли в свои мысли. Правда я далеко уйти не мог, я скорее улетел к Ксинджуан, в мое очень далекое детство. Во мне бурлили эмоции: от счастья, которое я как прямо сейчас ощущал от теплой ладошки моей подруги, до ненависти от того, что ее потерял.

– Нам надо самим потеряться! – крикнула Дитрих, вырвав меня из цепей воспоминаний.

Каин, видимо, тоже не рассчитывал на столь резкое предложение, что аж поперхнулся бурбоном, чего не скажешь об Анхеле. Предположу, что такие бурные проявления характера Дитрих для него становятся чем-то нормальным.

– И как ты себе это представляешь?

– Как можно целенаправленно потеряться? – поддержал его нефилим.

– Легко! Когда не видишь, что вокруг, – ловлю себя на мысли, что Дитрих странная и считает, что и мы все такие: ну вы посмотрите на ее этот взгляд! Будто нам хоть что-то понятно сейчас! Мне так вообще ничего не понятно, я вообще думать не в состоянии.

– Ребят, вы что никогда в туман не попадали? – удивилась она.

Все (кроме меня, естественно) задумались.

– А это мысль, слушай, и не плохая, – глотнув остатки пойла, поддержал ее Каин, и взгляд ангела будто бы сказал: «И кто сказал, что я дурочка?»

– И мы где мы найдем столько тумана? – спросил я. – Могу, конечно, создать типа иллюзии, но только не сейчас.

– Ньюфаундленд! – нашелся с ответом Анхель.

Я заметил, как он крепко и одновременно нежно держит за руку подругу, и меня кольнула зависть.

– Напомните, где это и что это? – да-да, в географии я полный профан. В школе я не учился, и большую часть жизни вообще провел в шкуре лисы.

– Остров на северо-востоке Северной Америки, – отозвался нефилим, – там и впрямь туманно большую часть года.

– Итак, с этим, хорошо, решено. Предположим, что мы вот на острове, потерялись в тумане и что дальше? – развил тему Анхель.

– Попадем в мир потерянных вещей, найдем Фортуну и … – Дитрих резко замолчала.

Все вновь погрузились в свои мысли, ибо ответа на этот вопрос уже никто не знал точно.

Бар продолжал шуметь как ни в чем не бывало, вокруг слонялись люди, которые встречались оговорено или случайно, пили, танцевали, пели и лишь мы продолжали хмуро сидеть каждый в своих мыслях.

И на мою пьяную голову откуда не возьмись свалилось желание присоединиться к народу, оставив все горести и думы позади. Я вальяжно (на сколько мог в этот момент) встал и потянул Дитрих за собой.

– Эй, ты чего? – первым отреагировал Анхель.

– Не переживай, верну в целости и сохранности, – подмигнул я ему и потянул ангела на танцпол, хотя это сложно назвать местом для танцев, ибо для лишних маневров он никак не располагал.

Обняв за талию Дитрих, я закружил ее в танце, от чего она начала смеяться. Это сейчас до меня доходит, что ей скорее приходилось вести меня, чем мне ее, ведь я часто кое-как удерживался на ногах во время своих «пируэтов».

Временами я представлял, что это не Дитрих, а Ксинджуан (хоть они и абсолютно разные), и мне становилось так тепло внутри. Хоть я и видел, как ангел все время поглядывает на наш столик, где сидит слегка ошарашенный ее парень.

И вот среди этого пьяного дурмана, всех своих чувств и эмоций, что бурлили во мне, мой мозг пронзила мысль, так необходимая для нашей компании. Признаться, я даже не ожидал, что что-то светлое вообще может посетить меня в это время, но нет, о чудеса!

Я вновь схватил Дитрих и на заплетающихся ногах поплелся в наш темный уголок. Меня начало тошнить, но я смог собраться и тяжело прохрипеть:

– Мост, я создам мост.

И рухнул к ногам Каина крепким сном.

Глава 15

Меня начинает захватывать отчаяние как многих местных. Хандра, апатия, безнадежность.

В голову постоянно закрадываются мысли, что меня никто не ищет, что никому я не нужна. И вообще скорее всего мое исчезновение не было никем замечено.

Изо дня в день, я продолжаю пасти этих блеющих вонючих тупых животных, порой чувствуя, что я становлюсь такими же как они. Я вскоре так разучусь разговаривать. Ибо кроме Илаи меня никто не навещает.

Из меня вытекает энергия, я тускнею – заметила это, мельком посмотрев в отражение зеркала (оно чуть ли не единственное здесь) в холле администрации, куда ходила навестить Журден. Она хоть все еще и холодна ко мне, но все же в состоянии помочь мне выжить здесь, в таких условиях.

И там же я заметила огромное количество людей, слоняющихся из угла в угол или выкрикивающие фразы «Я должен отсюда выйти! Я моей дочери завтра день рождение!», «Как нет выхода? Из любого места на Земле есть выход!»

Журден была уставшей. Поношенное платье цвета фиалок весело на ней как мешок, волосы были растрепаны, а глаза будто не видели снов как минимум неделю.

– Кто все эти люди? – задала я глупый вопрос (говорю же, тупость овец передалась мне знатно).

– Новые поселенцы. Они поступают сюда в таких количествах, что я не вижу им конца, – без сил выдохнула она.

– Что произошло? – ответа, если честно, я от нее не ждала, отношения у нас сложились не самые дружеские. Но похоже Журден нужно было «выплакаться» или выговориться как говорят сами люди.

– Мне кажется я этого не вынесу. Они все приходят и приходят, каждый день. Потерянные, расстроенные, как потерпевшие с корабля, попавшие на необитаемый остров без благ цивилизации. У них паника, которая волной передается всем окружающим. Знала бы ты, как я устала говорить, что все будет хорошо, что это не конец света! Что и здесь можно нормально жить. Но нет, им всем куда-то надо, они все спешат вернуться в свои миры, даже если у них было ужасное существование там.

Журден встала со своего стула и начала ходить по комнате. С каждым выговоренным словом, в ней будто росла решимость, силы вновь наполняли ее жизненный сосуд источником энергии.

– Я помню была еще маленькой, когда папа читал газету, где было написано, что ждет человечество в будущем. Там писалось про перенаселение Земли, что нас ждет нехватка продовольствия, сырья и даже питьевой воды. Мне казалось тогда, что это фантастика, такого быть не может! Земля вон ведь какая большая! И вот ирония: с перенаселением я столкнулась здесь! Нам и впрямь не хватает еды, одежды, жилья, в конце концов, так как нет строй материалов.

И она с грохотом маленького бегемота грохнулась на стул, опустив голову на руки. Я так и стояла у дверного проема, не зная, как реагировать. Вообще я не человек поддержки, мне это никогда не было нужным. Всем вполне хватало моей удачи, но здесь, видимо, не тот случай.

Хотя я прекрасно понимаю ее ситуацию. Мне ли с моей длиннущей жизнью не знать, как растет численность на Земле. Помнится, еще в начале 16 века людей было где-то 400-500 миллионов, а сейчас, как я знаю, 8 миллиардов! В том же 16 веке люди умирали в 30-40 лет, а сейчас уровень жизни растет, и в среднем все доживают до 60-70 лет.

Я не прогнозист или аналитик, но не надо иметь столь большого ума, чтоб предположить, что ждет человечество в будущем. Война за воду – это минимум из этого длиннющего списка.

– Журден, я понимаю, что ты не нуждаешься в моих советах, но все же скажу: решай саму проблему, а не только их последствия.

Именно это я бы посоветовала сейчас президентам всех стран мира, вместо лозунгов: рожайте больше и мы выиграем в этой гонке вооружения! К сожалению, они рабы ада, с их представлениями красивой жизни: деньги! Много-много денег и прямо сейчас! Никто не хочет думать об экологии, никто не хочет думать, что ждет их планету в ближайшие годы. Ученым либо затыкают рты, либо к ним относятся халатно, повторяя одно и тоже «да-да, это мы уже слышали» или «а какую выгоду это мне принесет?»

Сколько раз я заводила романы со служителями ада, да и не скрою, бывало, чутка им улыбалась, и мне ли не знать, насколько они прилежно услащают своих подопечных, как они целенаправленно тянут всех вниз. Люцифер может гордиться своими сослуживцами, он умеет их мотивировать. Кто бы мог подумать, что однажды ученик превзойдет своего учителя. Боссу это даже не снилось.

Я погнала свое стадо. Их численность сокращалась на глазах, ибо на убой за последнюю неделю увели уже 1/3. Журден права, если так и дальше пойдет, что же будем мы кушать в будущем?

За этими грустными мыслями, я не заметила, как ко мне подсел Илаи.

– Слышал, в поселении проблемы? – спросил он.

– Да, у нас кризис во всей красе.

Я посмотрела на его красивый профиль лица, темно и идеально гладкую кожу. Мне он нравился, повторюсь. И порой я ловила себя на мысли, что немного влюблена: в его взгляд, молчаливость или философские речи. Не скажу, что мои чувства были взаимны. Я чувствовала, что он относится ко мне как к другу (я от природы замечаю, когда мужчина и впрямь желает тебя), и меня немного коробили эти эмоции «отвергнутой женщины».

– Скажи, Илаи, ты когда-нибудь любил? – под наплывом чувств спросила я.

– Я не знаю, что такое любовь, Фортуна, но знаю, что такое быть безмерно преданным, что аж готов сделать все что угодно, лишь бы угодить.

Гм, немного другого ответа я ждала.

– И кто был тем человеком, которому ты «служил»? – все же спросила я. Я мало что знала об Илаи, поэтому рада была любой крошке информации.

– Мой отец, – сказал он и замолчал.

– И что с ним стало? – не люблю допытываться, но других вариантов сейчас не оставалось.

– Он бросил меня, – желваки на лице исказили лицо Илаи, две глубокие морщины глубоко пронзили переносицу.

– Мне жаль, – я положила ладонь на его руку. И пусть я вложила двойной смысл в свой жест, но в мире людей поддержка всегда дает свой результат. Как и сейчас мужчина тяжело выдохнул свою горечь и улыбнулся.

– Знаешь, что в такие моменты спасает?

Не считая того, что я деградирую с овцами, в этот момент во мне пробудились животные инстинкты продолжения рода, видимо, так как я хотела ответить ему: «страсть», но к счастью, промолчала, ибо ответ был совсем не таким.

– Месть, – и глаза его загадочно блеснули.

– И хочешь отомстить отцу? – уточнила я.

– Да, и вскоре это сделаю, – посвятил мужчина меня в свои планы.

– И как же?

– Я украду его величие, – спокойно, как и всегда, ответил Илаи.

Разговор явно ушел из русла, в которое я его вела. И так было постоянно. Мы начинали говорить о чем-то, но приходили совсем к иных выводам. Мужчина напротив меня был совсем не таким каких я знала. Он не приклонялся предо мной, не бегал за моей улыбкой, он не хотел меня впечатлить от слова вообще. Мне, с одной стороны, нравилось, что он видит во мне ровню, хорошего собеседника, но женщина во мне бурлила негодованием. От многовековых привычек сложно отказаться.

И тут я ляпнуло то, что пришло в голову.

– Хочешь помогу тебе? – так поступают лишь в отчаянных ситуациях, когда уже нет других способов понравиться: пытаются стать нужным, начинают унижаться и бегать. Вот если подумать, чем он не есть его же отец по отношению ко мне: холодный и жестокий.

– Нет, спасибо, дорогая, – мило улыбнулся он, – ты, итак, уже помогаешь, поверь.

– И чем же?

– Тем, что ты рядом, когда мне нужно.

Это были самые романтичные слова, что я слышала в последнее время и первые из его уст. Сказать, что я растаяла, ничего не сказать. Я хотела расцеловать его в ответ, но не тут-то было, он как ни в чем не бывало встал и направился в лес, махнув мне на прощание.

– Когда ты покажешь мне свой дом? – громко спросила я его в след.

Он на мгновение остановился, а потом просто потряс головой, предположу, что означало это «нескоро» или «никогда». Сукин сын!

Глава 16

– Почему мы не можем? – уже, кажется, в сотый раз я спрашивал лиса, в надежде, что в сто первый он ответит «хорошо, идем с нами».

– Да потому что у моста бывает два берега, болван ты эдакий! – выкрикнул он, – И ты достал меня уже спрашивать об одном и том же, – подытожил он мою мысль.

Мы собрались вновь в этом подземном баре, что я любил: здесь был не столь навязчивый персонал, наливали крепкий алкоголь и было много темных закоулков со столиками, что как никогда вовремя сейчас нас всех скрывали (так как со стороны казалось бы, что я шизофреник, орущий сам на себя – кицунэ Анхель опять посыпал порошком для невидимости, оно к лучшему: выглядел он ужасно после полуночных танцев и алкоголя, не говоря уже о хвосте. Надо бы ему напомнить, что есть более простая одежда как плащ в мире людей и не обязательно щеголять в китайских расписных шелках, когда во дворе 21 век).

– Я помогу вам там. Вы же даже не знаете, что и как там устроено. Может там все еще сжигают ведьм? Или охотятся на сверхъестественное! – переубеждал я их.

– Не забывай про женскую-мужскую энергетику! – как-то более спокойно ответил кицунэ. – Легче поддерживать баланс, когда на одном поле только мужская, а на другом чисто женская. Дитрих мне нужна еще чтоб давать энергию для моста. Ты правильно заметил: кто знает в каком состоянии Фортуна там?

– Каин, – положила мне на плечо руку Дитрих, – мы справимся.

Ну конечно, ее же берут в экспедицию.

Мои взгляды сейчас разделял лишь Анхель, так как и он остался за бортом. Но по сравнению со мной он был молчалив. Здесь два варианта: либо его бомбит внутри, а он неплохо сдерживает свои чувства, либо ему и впрямь до высокой колокольни, что там и как все пройдет. Учитывая, какие он бросает взгляды на свою девушку, предположу, что первый вариант наиболее верен.

– Дзинко прав, ты же сам понимаешь это, не так ли, – как ребенку продолжила объяснять мне ангел. – Нам нужна энергия в двух мирах. Нам нужна связь. У вас она с Фортуной, у меня с Анхелем.

– Я знаю… – начал было я, но она перебила.

– И за малышами надо смотреть! Представляешь, если бы Раджу нужна была твоя помощь, а ты выбрал по эгоистичным соображениям свои дела.

Надо будет когда-нибудь просветить их в то, что так примерно наши отношения с мальчиком из Индии и выстроились.

– Анхелю, как и мне в тот раз нужна будет помощь. И ты поможешь ему! Вы справитесь!

О ненавистные мне боги, когда до этой девочки дойдет, что я не такая нянька, как они, и мне вообще претят дети, если, конечно, они не такие полезные, как Радж.

Черт! Я понимал, что мои шансы на успех в этом споре равны нулю, хотя все еще надеялся избежать участи быть помощником при больных детях.

– Значит план таков, – завершил наши дебаты лис, – я с Дитрих телепортируемся на юго-востоке острова Ньюфаундленд, ближе к банке¹. Я узнавал, там как раз на днях ожидается видимость менее 50 метров. И мы постараемся потеряться, как бы смешно это не звучало. Далее вы просто ждете сигнала от меня. Я надеюсь, я смогу установить связь.

– Звучит очень убедительно, лис, здорово! – я оседлал стул и залпом осушил стакан. Думаю, я выглядел как озверевший лев, но на кону ведь еще стояла моя сделка с Люцием, чтоб его!

– Я справлюсь, – прорычал он, – но ты тоже не накосячь. Без опоры, мост рухнет.

Я понял, что сейчас не в состоянии что-либо говорить ребятам, поэтому поправив свою одежду и накинув пальто, я телепортируюсь, напоследок кивнув Анхелю: «Ты знаешь, где меня найти».

Сначала я думал, что хочу заглушить свою жажду очередной бутылкой бурбона, но в последний момент все же пересилив себя, я выбрал квартиру подопечного Анхеля.

Я люблю смотреть вперед со знанием того, что меня ожидает. В данном случае, я хотел вновь увидеть тех, с кем живет ангел.

Я вспомнил то время, когда помогал Дитрих с этими детьми. Они, в частности старший, можно сказать невыносимы.

В его голове всегда столько ненужных идей (по моим меркам ненужных)! То его самого уносит куда-то за чем-то лишь ему ведомым, то из любопытства сломает что, а наладить уже не работает голова. Ему неймется жить в тишине и покое, поэтому он часто лезет к младшему. И только стоны и ревы последнего дают ему своеобразное удовлетворение: у кого есть сила и власть, тот и правит балом, не так ли? Короче, братец подопечного был тем еще сорванцом, которому не хватает хороших подзатыльников на мой взгляд (ведь есть шанс, что это выбьет всю дурь из его башки).

Я вспомнил Авеля. И даже на мгновение пожалел, что больше не увижу снов с его участием. А ведь были времена, когда мы делили внимание наших родителей. И мне всегда казалось, что мама любила его больше: он же – младшенький. Да и с внешностью ему повезло чуть больше: мягкие густые волосы, слегка девичьи черты лица. В целом он был миловиднее, чем я (сны напомнили мне его, того, кем он был когда-то, а возможно и есть – ведь ему весьма подошла бы роль ангелочка).

Сейчас в полночной темноте я прочитал на столе на одной из бумаг: синдром дефицита внимания и гиперактивности. Теперь это называют, видимо, так. Что ж, хоть мое детство и прошло без диагнозов, но я больше, чем уверен, что и мы были не совсем нормальными. Тогда как объяснить то, что Авель так легко поддался искушению ада, а я смог его убить.

Итак, вот и он! В полной красе сейчас пробежал мимо меня, а следом малой с криками «Да! Да! Да!». Предположу, что имел ввиду «дай», так как ныл и тянул ручки.

Но вместо того, чтобы смотреть за старшим, я предпочел немного побыть с малышом (старшего мне и прошлый раз хватило – чего только стоило в домики с ним играть в погребе). Не прошло и минуты, он отстал от брата (не умею читать наивных и глупых мыслей в этих маленьких черепушках, но предположу, что ему просто надоело ныть без зрителей).

Итак, малой ушел в спальню. Начал играть с комодом. Тихо наблюдая за ним, я знал, что он меня видит, хоть и не придает значения. Я скорее как мебель для него в данный момент.

Родители, судя по шуму посуды, садились кушать. Малыш все более пуще лез в комод, открывая его ящики один за другим. Я предчувствовал что-то неладное, серьезно. А понял, что происходит уже когда кинулся на малыша, тем самым прикрыв его от упавшего на него комода. Все ящики опрокинулись, вещи вывалились. Фоторамки, картины, подсвечники и прочее повалилось с грохотом на пол. В ту же минуту прибежала мама на крик сына, следом отец. И как вы поняли, скорее всего, ребенок отделался очень легко, не считая шока. Чего не скажешь про меня, и мои последующие как я понимаю, синяки на теле.

И лишь тогда, когда ребенка увели успокаивать на кухню, меня озарило. Очередная игра небес! Сволочи! Будьте вы прокляты!

Они продолжают использовать меня! Этот случай с ребенком прямой этому пример. Неведомо мне они все еще продолжают направлять меня нужным им местам или доказать что-то. Например, как я сейчас: в момент «аварии», лежа под комодом меня поразила мысль: вот оно, какого это быть ангелом-хранителем! Вечно подставлять себя во благо других, даже ценою своих собственных увечий. На мгновение я было посочувствовал им, проникся их ежедневной «трагедией».

Чувство эмпатии, сострадания…К чему они мне? Я, как говорят обычно самоуверенные подростки, вырос из этих пеленок.

И неожиданно для себя я засмеялся, раскатисто, во весь голос. К счастью, крики слез все еще испуганного малыша заглушили его. Поводом для смеха можно сказать, что и не было. Скорее всего все печали последнего времени так подействовали на меня, сделали меня слабым. Я сам стал раним, а сейчас еще, видимо, слегка слабоумным и податливым на эмоции.

– Можете издеваться сколько хотите, вы – небесные крысы, это все равно ничего не изменит! Я проклял себя сам и выбрал свой путь! Не вам мне учить жизни!

Глава 17

Я медленно гребу сквозь туман неизвестно куда, боясь лишь одного в данный момент: мы врежемся об скалы и лодка потонет. Ну и конечно я не умею плавать. Не быть же мне идеальным во всем! Дитрих, сидящая напротив меня, пытается что-то узреть вокруг, но это глупо, она это понимает, так как мы друг друга-то видим силком. Туман и впрямь нереально крепкий, мерзкий можно сказать и самое неприятное – холодный! Я слышал, что недалеко отсюда затонул Титаник, сами понимаете, теперь какой здесь промозглый воздух, аж до мурашек. Хоть я и одел, все что мог натянутьна себя, руки дрожали и примерзли к веслам. Второе мое желание – уже скорее бы попасть в мир потерянных вещей! По идее мы должны были потеряться в этих водах, как в Бермудском треугольнике. Но вот уже битый час просто гребем неизвестно куда.

Под стук волн и от холода, я начинаю засыпать. Ангелам это не нужно, поэтому она все сидит в своих глубоких мыслях. Мы не разговариваем, так как боимся, что что-то может пойти не так. И вот я ушел в сон: мне снится мой дом, зелень, и самое лучшее – тепло! Оно разливается по моему телу как жидкий мед, сладкий и приятный. Я слышу пение птиц и трещание всяких насекомых, когда меня трясет Дитрих:

– Просыпайся, Дзинко! Похоже, мы на месте!

Я с трудом разлепляю глаза. Туман почти развеялся и я и впрямь чувствую тепло! Это не совсем мне приснилось, климат здесь явно куда мягче.

– Смотри- смотри! – чуть ли не кричит Дитрих, снимая одновременно куртку и шапку и указывая сквозь пелену рассеивающегося тумана, – Там кажется идет дым из трубы! Готова покляться всеми святыми черепахами Анхеля, что это и есть их поселение! Там должна быть Фортуна!

Лодка без особых моих усилий пришвартовалась к берегу. И обернувшись я и впрямь заметил вдали над кронами деревьев дым.

Едва мы ступили на землю, взглянув назад я удивился тому, что хоть мы и исчезли в море/океане, но появились с реки, при этом не столь широкой, как предполагалось бы.

– Сейчас должно быть утро, посмотрев на небо, – сказала Дитрих, – и давай молиться, чтоб нас здесь не сожгли. – Дитрих тяжело вздохнула, – Интуиция подсказывает мне, что и здесь мы встретим разумных представителей человеческой расы, – скорее для себя, чем для меня сообщила ангел.

– На всякий случай подстрахуемся, и осмотримся, хорошо, – предложил я. Дитрих согласилась.

Через ориентировочно полчаса уже наблюдали небольшую деревушку, с одной лишь разницей: народу было слишком много! Прям как на рождественской распродаже в Уэстфайлде Уорлд Трэйд Центре или на день благодарения в Центральном вокзале в том же Нью-Йорке. Люди толпились там и сям. Некоторые что-то, да и делали, например, чинили крышу, а вон те женщины стирали, но в основном мы видели потерянных людей, озирающихся по сторонам и в ужасе ерошившие себе волосы. Одежды всех были разными, как и цвет кожи и долетающие до нас голоса принадлежали разным народам.

– ЧуднОе место, – сделала вывод Дитрих. – Но на первый взгляд все кажутся безобидными.

– Соглашусь, что мы сможем потеряться среди них, пока не найдем Фортуну.

– Но нам надо стать видимыми, – отрешенно куда-то в землю сказала Дитрих.

– И что? – не понял я.

– Как что, Дзинко! Я никогда не открывалась людям! Даже в самые отчаянные моменты, нам нельзя этого делать, – паника шла по нарастающей во всем ее теле и грозила вырваться наружу адским (небесным?) пламенем. Это я не хотел, ибо просто не знал к чему приведет. Совет, который когда-то мне дали: туши костер, пока он искра. Бредовый набор слов, конечно, но суть примерно мне ясна.

– Стой, подожди! – остановил я ее поток слов. – Дыши, глубоко дыши, как во время медитаций, – я взял ее за руку, – вот: вдох-выдох, вдох-выдох. А теперь послушай. Я помогу стать тебе видимой.

– Как? – чуть более спокойно спросила Дитрих.

– Я помню, как сделал меня не видимым нефилим. -по растерянному лицу понял, что до нее не доходит, – Ну бар, помнишь, там, где мы танцевали, – одна только мысль об алкоголе вызывает теперь рвотный рефлекс, поэтому я решил ограничится танцами, – так вот, я использую ту же магию, но наоборот.

– Серьезно? Ты так можешь? – искренне удивилась Дитрих, – подожди! – черт, она похоже догадалась, – там же тебя скрыл порошок Анхеля, разве нет?

Я пожал плечами. Но не буду же я говорить ей, что украл эту способность у нефилима, пока он спал, в отместку на то, что он споил меня в тот вечер. Да-да, Дитрих меня предупреждала, но никто так и не соизволил сказать о последствиях. И, естественно, королем данного «инцидента» я выбрал полуангела. Но не срываться же на голубках, они мне слишком симпатичны.

– Сейчас и узнаем, – ответил я, и сосредоточил все свои мысли на ее руках.

Лесная нимфа была права: магия и впрямь живет внутри меня, ибо как еще объяснить тот свет, что излился сейчас из меня и озарил ангела напротив. Энергия (в сущности, волшебство) каким бы оно не было: природным, украденным, обучаемым – подвластно мне. Не зря же я лис, а не выдра или волк. Обманывать – у меня в крови.

Таким образом, через несколько минут мы уже швырялись среди абсолютно незнакомым нам людям, которые периодически подходили к нам с одним и тем же вопросом: «Вы отсюда? Могли бы мне помочь?». Дитрих в первые разу отшатывалась, как дикий зверь от них: привычка быть столетиями невидимой, не проходит мгновенно. Но вскоре смогла уже контролировать себя, в частности свое тело (я чуял, как ее трясет внутри) – но это уже победа, согласитесь.

Но на наше невезение, Фортуны мы так и не встретили, поэтому и сами начали задавать вопросы окружающим. После нескольких попыток, нам указали на даму, что разбирается в местных лучше всего.

Подойдя к высокой худой женщине, что командовала на стройке и которую окружили люди, спросили:

– Вы не видели Фортуну? – она поправила очки и внимательно посмотрела на нас.

– Кто вы?

Учитывая, что мы не стали обсуждать это заранее, пришлось импровизировать.

– Нам сказали, она может помочь, – ответила ей Дитрих.

– Сомневаюсь, – уклончиво сказала она, – здесь ее сила практически не действует.

– И все же, где она? – я включил свою настырность.

Женщина озлоблено махнула рукой на поле (думаю, она считала, что мы не стоим ее потраченного времени):

– На лугу пасет овец как обычно.

Мы вспрыснули в ответ одновременно с Дитрих.

– Прошу прощения, но Вы видимо не так нас поняли. Мы ищем Фортуну, богиню Удачи, – последнее шепотом проговорила ангел, – она не может пасти овец, понимаете.

Женщина сощурилась. Мой инстинкт «бей или беги» сработал внутри мгновенно. Я узнал этот взгляд, когда на тебя смотрят столь недоверчиво, видят в тебе врага.

– Кто вы, сказали? И откуда?

Ее окликнули со стройки, и мы, не упустив ни минуты, затерялись в толпе. Пошли мы на всякий случай по направлению к лугу, что виднелся за поселением средь хлипких хибар. Сделали это мы по двум причинам: во-первых, та дамочка могла послать за нами кого-нибудь, чтоб узнать интересующие ее ответы (мы с Дитрих пришли к выводу, что она там если не главная, то занимает куда более почетное место, чем мы), во-вторых, хотя бы чтобы убедиться, что пастушка – это не Фортуна.

– Дзинко, – прервала тишину Дитрих.

– Что? – мне нравилось, что мы могли прервать тишину. Нам мало удавалось поговорить в последнее время. Нет-нет, не то, чтобы мой интроверт в душе такой закричал: «Людей подавай! Болтать хочу!», но мне симпатизировала Дитрих. Она была такой чистой и наивной во многом. Да, я понимаю, что все ангелы скорее всего таковыми и являются, но через свою призму воображения, мне приятно было думать, что рядом со мной идет не Дитрих, а Ксинджуан.

– Ты видел отчаяние в глазах тех людей, что попадались нам на встречу, они готовы были отдать все, что угодно, лишь вернуться в реальный мир, к своим близким.

Я ошарашено смотрел на нее. Мне явно не прельщал ход ее мыслей, как и продолжение:

– Я бы хотела помочь им, Дзинко. Хочу вернуть их домой. Как думаешь, нам это под силу?

Проклятье! Я так и думал, что она эдакое предложит. Вот есть в ней это ангельский альтруизм! И он ее никогда не отпустит.

– Мне жаль, дорогая, но вряд ли, – я искренне не хотел во все это ввязываться. На то были свои причины: я не вполне был уверен, что вообще смогу создать мост (хватит ли у нас энергии на это?). Во-вторых, ждут ли их дома?

Порой мы имеем ложные представления о нашей жизни. Бывает, думаешь, ты всем нужен, у тебя куча друзей, а на самом деле одинок, как луна на небе. Иногда бывает и по-другому, не спорю. Но зачем вот сейчас рисковать-то? Эти люди здесь, по моему мнению, могут начать жизнь с чистого листа, с прекрасными воспоминаниями о прошлом, а могут (и то не факт) вернуться и разочароваться. Хотя не так выразился, разочаруются они еще здесь, узнав, что никто их там не ждет.

Но, естественно, мой ответ не удовлетворил ангела.

– Не говори, что только я к ним так прониклась. Ведь и ты благодаря инстинктам чувствовал всю их боль.

– Дитрих, нельзя спасти всех и сразу! Не нам решать все это! – попытался я ее вразумить, – Одно то, что их сюда засосало имеет хоть какое-то да значение. Великие Норны так решили.

– Откуда такая уверенность? А может они хотели проверить нас? Нашу способность помочь в трудную минуту?

Одна из черт, что связывает Дитрих и Ксинджуан – они обе упрямые! И с ними порой бесполезно спорить. В связи с чем приходится идти на хитрость:

– Хорошо. Давай сначала найдем Фортуну, а потом уже постараемся разобраться и с этой проблемой.

Ангел аж подпрыгнула, думая, что дело в шляпе.

И тут мы увидели стадо овец. Ну как сказать стадо. Там было-то особей пятьдесят или чуть больше. Возглавляла шествие на окраине богиня! Я сразу ее узнал, хоть она и потеряла свой шарм. Она шла вдоль линии леса и, казалось, с кем-то говорит, так как часто оборачивалась туда.

– Вон она! – еще пуще вскрикнула Дитрих. – Мы нашли ее!

Бежали мы так, будто я и вновь лис, а Дитрих – черная пантера (беру свои слова обратно: скорее как белка скачет).

Удача нас заприметила, когда мы уже сократили наш путь вдвое. Ее улыбку я прочувствовал кожей. Энергии в ней осталось всего ничего. А когда уже она бросилась в объятья Дитрих, заметил круги под глазами, серый цвет лица и ужасную худобу.

Мне неловко было ее обнимать, поэтому мы пожали друг другу руки.

– Вы нашли меня, – чуть ли плача, проговорила богиня.

– Конечно! – еще раз обняла ее Дитрих, что на мой взгляд было уже лишним.

– Как? Как вам это удалось? И где?… – недоговорила она, всматриваясь у нас за спину.

– Каин? – догадался я, на что она смущенно кивнула, – он ждет тебя дома, – подразумевая под домом реальный мир.

– О, -только вымолвила она и упала в обморок.

Дитрих всполошилась, я не особо знал, что делать в таких ситуациях. Тут я заметил человека за деревьями, и особенно меня смутила энергия, горящая нем. Но он как появился, так и скрылся, я толком не успел его разглядеть, да и времени не было: надо было возвращать к жизни Фортуну.

Я не мог перенести ее в реальный мир, пока она была бес сознания. В связи с этим, мы потащили ее (Дитрих держала за ноги, я за руки) в лагерь местных, в надежде, что здешнее население не откажет нам в помощи.

Еще издали завидев нас, люди помогли нам организовать спальное место Удаче. Вы даже представить не можете наше удивление от слов мужчины (вроде бы он представился Майклом), что она жила все это время в сарае! Богиня и в сарае! Мне кажется, хотя нет, я даже уверен, Каин не поверит потом в это. Но до этого еще полно работы.

Глава 18

Мир потерянных вещей производил на меня странные ощущения. Я было место, где хаос пытались слегка урегулировать, но плохо получалось. Множество заблудших душ, стремящихся лишь к одному – дому. Отчаяние пронизывало воздух и теперь я чувствовала это каждой клеточкой кожи. И это чувство – быть человеком, дурманило меня. Меня все видели, могли касаться, ко мне обращались напрямую. Я могла помочь им, не мысленно, не с помощью невидимой магии, а вживую: перебинтовать палец, на который с непривычки пришелся удар молотка или подшить одежду, которой явно здесь не хватало.

Ощущение будто я находилась в казарме в послевоенное время (но там я лишь могла сочувствовать и дарить сладкий сон на пару с морфием).

Какого это быть человеком, спросите вы меня? Ново и приятно. У нас нет на это полномочий, к сожалению – ведь в этом случае, ангелы часто пользовались бы этим правом и могли внести слишком большое влияние в жизнь смертных. Хотя я знала парня по имени Айвен² , кто все же смог найти в себе силы переступить закон, да и к тому же еще и влюбиться в смертную. Ух, та еще была заварушка в канцелярии! Ну да ладно, не буду сейчас об этом.

В настоящий момент я была по-своему счастлива. Возможно, вы меня и поймете, ведь быть полезной социуму – это греет душу. Чувствуешь себя не пустым местом, а кем-то значимым, а в мире взрослых – так это вообще нонсенс! Привыкаешь к тому, что ты забавный аниматор малышей, но видеть интерес среди равных (ну как сказать равных, я их старше как минимум на столетия), дико.

Едва я отошла от шока видимости, как меня поразила неожиданная встреча:

– Майкл, – прошептала я лишь губами.

В общем хаосе, что возник теперь вокруг богини без сознания, знакомое лицо вызвало бурю эмоций.

Это был уже мужчина в возрасте (какого черта?! Ему как минимум сейчас должно быть два столетия! – и тут меня осенило! Время! Здесь время преломляется благодаря петле!)

Майкл был все таким же высоким и стройным, только седина посеребрила все волосы, морщины поглотили лицо некрасивыми линиями. И очки! В точь-в-точь как у меня! И откуда он только их здесь нашел! Видимо долго искал.

Я вспомнила Оливандера – моего первого подопечного, хрупкого мальчишку, которому уготовано было вырасти в семье почтальона, скрасить его старость, стать опорой и в дальнейшем открыть свою сеть почтовых пересылок. Он так никогда и не узнал, что стало с его семьей, где он родился, кто были его родители.

А вот он, его отец – столько лет спустя, стоит напротив меня! Вот, где он был все эти года! Был потерян, заволочён в мир потерянных вещей. И никто об этом не знал.

Когда через пару часов я все же освободилась от забот, в которые меня затянуло как водоворот (кицунэ меня так не понял до конца, поэтому пошел дальше пасти овец вместо Фортуны: они ведь могли разбежаться без пастуха), я нашла отца моего первого подопечного:

– Майкл, – обратилась я к нему.

– Да, – повернув в мою голову, обратил мужчина на меня внимание. В данном случае, он колол дрова.

– Как Ваши дела? – если честно, не знала вообще, что у него спросить. Как вы помните, я вообще со взрослыми не привыкла общаться.

– Эмм, нормально, – удивленно ответил он.

– Давно Вы здесь? – начала я издалека, помявшись на месте.

– Да, давно, – с грустью в глазах, произнес Майкл, – а что?

– Да так, хотела просто поговорить, – вот сто пудов данный разговор выглядел до нелепости смешным, а я вела себя как приставучий ребенок, требующий излишнего внимания.

– О чем же? – решил он уточнить.

– Все здесь желают вернуться домой. А Вы?

Майкл замялся, видимо, выбирая ответ, наиболее подходящий в данной ситуации.

– Сейчас даже и не знаю, леди, – честности в нем не убавилось ни на йоту.

– Вы думаете, Вас там не ждут? – включила я наивность.

Мужчина тяжело выдохнул и рубанул по полену, расколов его на две части, потом остановился и ответил.

– Думаю, уже нет.

– А как же Ваши дети? – мне самой не нравилась роль «следователя», но я должна была услышать правду из прямых уст.

– Простите меня, леди, но я сейчас не в духе отвечать на столь личные вопросы, – выдохнул он, что мне стало не по себе.

– Да, конечно. Извините, не хотела вас ранить, – и это был первый раз, когда я пожалела, что я «человек», ведь мне хотелось провалиться сквозь землю в данную секунду.

Я было уже ушла, когда Майкл меня окликнул.

– Леди!

Я, с боязнью услышать что-нибудь еще не самое приятное, повернулась к нему.

– Поверьте, я продал бы душу дьяволу, чтобы повернуть время вспять и попасть домой.

И я заметила, как предательски блеснули его глаза от накатившихся слез – и это сказало мне о многом.

Позже, разыскав лиса, я спросила, как прошел его день.

– Весьма скучно, но мне понравилось уединение. Напомнило мою родину, что осталась так далеко. А как прошел твой?

– Занимательно, – ответила я. – Быть человеком необычно интересно.

– Смотри, не привыкай, Дитрих, – подмигнул кицунэ.

– Фортуна все еще спит, и мне страшно, как бы она ушла в…кому, – я не знала, как еще объяснить ее состояние.

– Ей надо хоть немного восстановить энергию, ты же знаешь.

– Может мне помолиться на нее? – предложила я.

– А не плохая идея, учитывая природу божеств, – поддержал меня лис.

В лагере все засыпали, уже клонило к ночи. Дзинко, осмотревшись по сторонам (прям как преступник перед набегом в банк) и убедившись, что никого нет поблизости, начал рыться сзади в штанах. Если бы речь шла об обычном мужчине, выглядело бы это подозрительно мерзко, но я догадывалась о его намерениях и засмеялась, когда он вытащил свой пушистый хвост и расправил его.

– О, святые небеса! Какое же это блаженство – вновь быть самим собой, – в экстазе прошипел он.

И впрямь золотые слова: быть самим собой. Но человечеству никогда это не удавалось. Испокон веков общество играло ими как пешками, создавая образы идеального человека с набором привлекательных качеств, будь то внешность или фигура. Не признавая индивидуальности, пренебрегая истоками человеческой души, они ломали и ломают мир. Они создали законы божии (как и любую идеологию изначально лишь из лучших побуждений), но с годами все пошло наперекосяк. И теперь это сложный многогранный мир, полный несоответствия, ханжества и манипуляций. И так сложно нам, ангелам, ломать эти барьеры.

Весьма вероятно, вы слышали о том, что дети говорят, что думают, не удосуживаясь рамками окружающих. Это мы их этому учим с рождения, поэтому они столь искренни в своих выражениях, чисты в помыслах. И возможно, в связи с этим, люди часто говорят про малышей – «ангелочки», ибо в первые годы они и впрямь многое копируют у нас. Но едва мы исчезаем из их жизни, социум сразу беспощадно поглощает их, точит под себя, и в результате мы получаем понятие «взросление», то есть что-то сломанное и переделанное под стандарты реалий. И как же грустно увидеть через года то, что было таким милым и кристально чистым, теперь колючим и отрешенным. К сожалению, тогда мы уже бессильны.

– Ты говорил, что мы позже поговорим о переправлении местных на другую сторону, – напомнила я ему прошлую тему разговора.

– О, Дитрих, ты опять об этом, – устало вздохнул он.

– Дзинко, послушай, у меня было время подумать об этом, и я хотела предложить местным самим решать, хотят ли они вернуться, – я и впрямь думала об этом в течение дня.

– Разумно, но боюсь это вызовет огромную волну хаоса здесь, лис начал делать гимнастику, разминая свое тело.

– Да, я тоже так думаю, но порой людям нужна встряска. Нужны изменения. Поверь, времена застоя тоже не есть хорошо, – пыталась донести я свою мысль в полуживотный разум.

– Дитрих, я не уверен, что смогу создавать столько мостов, – привел он свой довод.

– Но у тебя будет моя энергия, – черт, это была на мой взгляд самая большая проблема.

– Этого недостаточно, и ты это знаешь, – поупражнявшись и заметив людей, идущих к костру, он ловко засунул хвост в широкие штаны.

– Давай сначала узнаем, как много народу вообще желает выбраться отсюда, – предложила я.

– Боюсь эта игра не стоит свеч, дорогая, – ухмыльнулся он.

– Я должна им помочь, пойми меня. Я не смогу жить спокойно, зная, что бросила их всех здесь, когда могла сделать хоть что-то.

– Это плохая идея, Дитрих, – не поддержал он меня.

Глава 19

Я проснулась в довольно удобной постели, что весьма меня удивило. Как и то, что над нею склонилась Дитрих, сложив руки в молитве. Она не сразу заметила меня, поэтому у меня была возможность осмотреться по сторонам. Обстановка и домовая энергия (мы, боги, это чувствуем нутром) напомнили мне о Журден. Видимо, это ее личные покои.

– Ты проснулась! – чуть ли не завизжала ангел.

– Во имя всех святых, что ты орешь?! – пожурила я ее.

– Я молилась на тебя в надежде укрепить твои жизненные силы, – весело прощебетала она.

И впрямь я чувствовала себя куда лучше, чем прошлые разы, поэтому понимала, что благодарность не излишне.

– Спасибо, – вставая с кровати, ответила я.

– Как долго я «спала»? – уточнила на всякий случай, хотя понимала, что время здесь весьма растянуто.

– Двое суток где-то, – ответила Дитрих.

– Гм, ладно. Когда начнем и как? – перешла я к делу, ибо оставаться здесь не хотелось ни на минуту более.

– Что именно? – не поняла меня кудряшка.

– Переход в мир людей. Домой! – сладко произнесла я последнее слово, вспомнив обо всех удобствах современных реалий.

– Боюсь, у нас небольшие осложнения, – замялась девушка.

– Прошу прощения, какие еще осложнения? – мои мечты рушились в одночастье.

– Понимаешь ли… – начала она, когда нас перебила недовольная Журден, тяжелыми шагами вошедшая в комнату.

– Какого дьявола ты творишь?! – закричала она на Дитрих (удивив меня тем, что она вообще ее видит) и явно не замечая того, что я уже бодрствую. В этом вся эта холодная женщина – ей интересны только ее проблемы.

– Что происходит? – перебила я ее.

Вот, между нами, серьезно, я предпочитаю. Чтобы сильные боролись с сильными, и не трогали слабых. Я прекрасно видела перспективу разговора, оставь их двоих в комнате: Журден бы просто съела Дитрих (каковы бы не были их спорные вопросы). Я видела Дитрих в бою, я знаю, что в ней есть стержень, сила внутренних убеждений и прочее, но в основном она просто хавает плохую энергию, как губка, перерабатывает ее и выбрасывает светлое. Ну ангелы – что с них взять, они созданы делать мир чище и светлее.

– Как ты смела объявлять всем этим людям, что знаешь, как им вернуться домой? – продолжала орать как ни в чем не бывало Журден.

– Что? – не сразу дошел смысл ее слов до меня. – Вы хотите вытащить их всех? – обратилась я к ангелу.

– Они должны знать, что выход есть, – прошептала в ответ Дитрих, что уже весьма меня удивило (я думала, она предпочтет молчание).

– Ты даже не представляешь, что ты натворила, глупая девчонка! – не унималась Журден.

– Как вы это собираетесь сделать, – спокойно уточнила я.

Ответ ее меня убил: Дитрих просто пожала плечами.

– В смысле, ты не знаешь? – уточнила я.

Какого лешего здесь происходит? Я ничего не понимаю.

– Мы найдем способ, -уверила она нас, хотя скорее обращаясь ко мне.

– Выхода нет! – крикнула женщина, и с грохотом захлопнула дверь, отчего пошатнулись стены с толь тесном помещении.

– А теперь давай-кась поподробнее, – усадила я ангела.

Ее слова (история) ввергли в меня ужас. Ой май гад! Серьезно? Хотела спасти всех, потому что переполняло чувство альтруизма! Гребанные ангелы.

– Давай для начала ты переправишь меня, а потом уже разберешься здесь сама, хорошо, – предложила я.

Она, поникши, кивнула. А чего она ожидала? Что я помогу ей в этом безумии? Конечно, ага! Держи карман шире, старина!

На улице и впрямь буйствовал хаос, которого доселе я здесь не видывала. Паника. Всюду слышны фразы и выкрики. Кто-то кричит, что это нереально, кто-то просто не верит, одни не хотят, потому что из-за перелома времени (здесь оно более растянуто), их уже забыли в реальном мире и им некуда возвращаться и не за чем. Я увидела Диего и его безумные глаза. Его и несколько других вновь охватило безумство.

– Мы родились здесь, здесь и умрем! – кричали более молодое поколение.

Но я заметила тех, кто явно не был согласен с ними. Их не сковывает страх неизведанного, а побуждает интерес нового. Как вон у той девушки (если не ошибаюсь, она дочь фермера) или у того парня, что стоит поодаль от нее. В силу своей молодости и наивности (подростковому максимализму, если хотите) желают увидеть мир реальности.

Тут произошло невероятное. На возвышенность поднялась Дитрих. Ангел напомнила мне Жанну Д’Арк (мы были знакомы случайно): лидера того времени, с пылающим взглядом и неудержимой верой в победу.

– Послушайте, – пыталась она перекричать гул толпы, получалось плохо в начале, но к ней прислушались, что уже хорошо, – меня зовут Дитрих, – представилась она. – И я понимаю, что мое предложение вернуться домой повергло вас в шок и панику. Но я прошу быть вас благоразумными! У каждого своя правда! Не стоит своими убеждениями перекрывать думы других. Кто-то и впрямь желает вернуться домой, кто-то в этом не видит смысла, поэтому давайте сделаем все цивилизованно! Просто пустим лист бумаги. Все желающие выбраться отсюда, пусть напишут свои имена. Но, прежде чем это сделать, я хочу предупредить, что без «опоры» с той стороны это будет сделать нереально. – раздался гул недопонимания, поэтому ангел сразу уточнила, – то есть, вас там и впрямь должны ждать!

Речь была весьма информативной на мой взгляд и не лишена доблести, но я скорее соглашусь с Журден: это слишком сложная игра, правила которой установить ой как не легко.

Пока я высматривала кицунэ в толпе, то умудрилась потерять ангела. Вот незадача!

Местные меня удивили тем, что и впрямь пустили лист опросника: кто желает попасть в реальный мир.

Я услышала неподалеку слова Журден: «Я не буду этому препятствовать, все равно мне не прокормить столько ртов!» Предположу, что ее собеседником были родители тех детей, что хотели свалить из этой дыры. Осуждать их не имеет смысла. Каждый родитель живет в страхе за собственное дитя. Они считают, что пока их ребенок дома, то он в безопасности. Большой мир страшен и опасен. Как можно выпустить туда свое любимое чадо? И не у всех хватает мужества сказать: «Все будет хорошо! Т ы сильный, ты справишься». В большинстве они начинают переубеждать их, ломать, брать провокациями. Отчего дети сами бегут от гиперопеки, во все тяжкие. Я читала как-то об этом в книге «Страна годов» (легкое занимательное чтиво-фэнтези, особенно, когда нечем заняться). Так и здесь: родители многих взбунтовавшихся детей поделились на два лагеря: 1) я не отпущу тебя; 2) я всегда буду ждать тебя здесь, дома. Трогательная картина со стороны, правда.

И тут краем глаза я выхватила бледное свечение ангела на опушке леса. Она прямиком шла к деревьям. Что она там вообще потеряла?

Илаи! Как я могла забыть о нем? Эти люди вокруг, безумство политического взрыва сбили меня от мыслей о моем здесь единственном друге!

Я подошла к Журден, которая держала список в руках, и который тут и там вырывали, чтоб дописать свое имя. Если в начале имена были вписаны размашистыми крупными буквами, то по конец уже, чтобы уместиться на одной бумаге, люди начали писать мельче.

– Журден, мы забыли об Илаи, – обратилась я к женщине.

– Илаи? – выдохнула она.

– Да, Илаи, который живет в лесу, – напомнила я, думая, что в этом дурдоме не грех и имя родной матери забыть.

Она протерла стекла очков и ответила немного грубо:

– Не знаю я никаких Илаи, дорогуша, – прочитав видимо мои мысли, договорила, – и на твоем месте не стала бы лезть в лес.

– И почему же?

– Духам леса это может не понравиться, – ответила она и ушла в толпу.

Духам леса? Серьезно? Я была лучшего о Журден мнения.

И, естественно, я направилась в лес, в поисках обители Илаи, что все это время было для меня недоступно. Но времена ведь меняются, не так ли?

Глава 20

Я пас овец, как и вчера, так как не хотел участвовать в этой вакханалии в поселении. Я прекрасно знал, к чему приведут слова Дитрих, брошенные на ветер столь ранимых людей.

Тишина данной местности, запах травы, пения птиц и звуки насекомых будят во мне все природные инстинкты зверя. А в данном случае, я чувствую себя на столько гармоничным с природой, что даже не сразу замечаю, как на опушке леса скрылась Дитрих, а следом минут через пять туда направляется Фортуна.

В надежде, что овцы не разбегутся, я иду за этими странными особями женского пола в лес, на ходу припоминая того типа, что светился в последний раз в том самом месте.

Благодаря своему природному дару двигаться быстро, я легко нагоняю Удачу, которая, наоборот, в меру потери значительного количества энергии, шла (по ее версии – шла быстрым шагом) по моим меркам весьма медленно.

– Куда это вы? – спросил я.

– А, это ты! – запыхавшись ответила она. – Где ты был?

– Пас овец.

– Ммм, любопытно они все целы? – подстегнула богиня меня.

– Я так-то неплохой пастух, – решил я сам себя похвалить.

– Но ты же лис, – опять на что-то намекнула она.

– И?

– Лисы разве не едят овец?

Я рассмеялся. Мне даже в голову это не могло прийти!

– Как не странно, даже не было желания, – признался я.

Дальше она остановилась, наклонилась, уперев руки в колени и тяжело задышала.

– Как ты? – наконец-то, задался ей этим вопросом со времен попадания сюда.

– Стремно, – без иронии ответила она. – Такой слабой я себя никогда еще не чувствовала. Энергия будто ежедневно вытекала из меня тоннами.

– Да, по тебе это видно.

– Совсем хреново выгляжу, да? – ох уж эти женщины, что привыкли быть всегда красивыми. Не дай боже, выбиться предке волос из идеальной прически или растечься туши – позор на всю оставшуюся жизнь.

– Красоту божеств ничем не испортишь, – решил я подсластить пилюлю, на что она просто театрально закатила глаза.

– А как вообще ты здесь, – махнул я рукой в сторону деревни, – жила? Слышал, что ночевала в сарае, – напомнил я.

– Убого, как никогда, – продолжая тяжело дышать, ответила она. – Когда ты долго находишься среди отчаявшихся, сам начинаешь тонуть.

Это было мне, как ни странно, знакомо. Правда немного в другой интерпретации. Я очень долго находился один в лесу и одичал. Порой, особенно в первое время мне казалось, что меня душили мои же мысли. Я стал рабом своего одиночества. И лишь лесная нимфа спасла меня (изощренно на мой взгляд, но лучше, чем ничего).

К этому времени мы уже дошли до края леса, где несколькими минутами ранее скрылась Дитрих.

– А кто был тот «искрящийся» в прошлый раз? – спросил я.

– О ком ты? – не поняла богиня.

– Когда ты упала в обморок, мне кажется, я видел мужчину, что скрылся на том месте, – указал я на лес.

– Илаи, – как-то радостно отреагировала она. – но он не светится, ты ошибся.

– Сомневаюсь. Ведь именно из-за этого я его и приметил.

– Слушай, кицунэ, я знаю Илаи не первый день, и поверь мне на слово, он обычный человек.

Самоуверенности богам не занимать, конечно, поэтому и спорить бесполезно. Время покажет, кто из нас прав.

Деревья густели с каждым метром. Сосны сменялись елями, ели осинами, кленом, березами и прочими широколиственными, вновь возвращаясь к игольчатым. Не думаю, что фауна столь разнообразна здесь как в Азии, но не удивлюсь, если встречу медведя.

Идти с каждым шагом было сложнее, видимость становилась сумеречной. Мы начали звать Дитрих, в надежде, что найдем ее по зову. Но она не откликалась. Тогда мне пришлось сделать то, что присуще всем животным: идти на запах. Прошло еще несколько минут, когда я все же уловил ее тонкий аромат яблок с корицей и начал пробираться сквозь густой лес, при этом не забывая, что надо бы помочь идущей сзади богине, которая все время умудрялась то споткнуться, то упасть.

– Зачем вообще ты сюда сунулась? – искренне недоумевая спросил я ее.

– Сначала мне было интересно, куда направилась Дитрих, а потом я вспомнила о друге.

– Друге? – переспросил я. – Не знал, что боги имеют друзей.

– Да, нам это не присуще, согласна, но Илаи… Он такой хороший. Понимающий. Всегда был рядом. Он единственный поддержал меня здесь.

– В чем именно?

– Не давал сойти с ума от одиночества и пытался как и все внушить мне, что и здесь хорошо живется.

Я рассмеялся.

– Хорош друг. Лучше бы нашел способ сбежать отсюда. Кстати, где он живет? И почему ты поперлась за ним в лес?

– Так он, видимо, в лесу и живет, – ответила она.

– В лесу? – размышлял я. – Его что, тоже выгнали из социума, как и меня?

– Да нет. Не знаю, если честно. Он мало, что рассказывал о себе.

Мы все дальше углублялись в лес. В голове параллельно зрел вопрос: «Что здесь потеряла Дитрих?»

– И ты не спрашивала его? – продолжил я разговор с Фортуной.

– Спрашивала, конечно, но он либо не отвечал, либо ответы его были слегка размытыми.

– И как не вызывал он у тебя подозрений? – я не думаю, что богиня Удачи глупа, но, согласитесь, это как минимум странно, когда человек недоговаривает.

– Слушай, лис, со мной никто в деревне не разговаривал. Все делали вид, что я пустое место. Мне было дико одиноко и Илаи единственный человек, который поддержал во мне жизнь. Какого черта, я должна была лезть к нему в душу, скажи мне? – да, еще одно качество, которое, думаю, объединяет всех божеств – они быстро выходят из себя. То ли дело в высокомерии или все же привычка в подчинении и в исполнении любых их капризов без пререканий? Вряд ли мне удастся это выяснить когда-то.

Я вновь громко позвал ангела, но в ответ, конечно же, услышал лишь тишину.

А не слышала нас Дитрих по одной простой причине, как в итоге выяснилось: на небольшой опушке у них шел бой. С кем, спросите вы? Очевидно, с тем самым «несветящимся» человеком, ибо Фортуна за спиной удивленно прошептала: «Илаи?».

Глава 21

Ненависть. Всепоглощающая ненависть к Отцу. Я прямой пример того, как ярость затмевает доброту и любовь, а месть становится единственным способом, чтобы выжить, целью, чтобы жить.

Я помню его последние слова, они впечатались в меня, как клеймо на животном: «Вернись туда. Я знаю, что делать». А меня спросить он, конечно же, не соизволил. Мои мысли и желания остались лишь в моем сердце и в моей голове. Он лишил меня всего! Всего!

Я был его фамилиаром – духом, правой рукой, собеседником. И он пожертвовал мной ради каких-то там исчезающих людишек и вещей! Он использовал меня в своих целях, как наживку. Залатал дыру своих ошибок.

Я делал все для него, он был всем для меня. Был частью Отца, а Отец – частью меня! Как он посмел разорвать наши узы и бросить меня в этом никчемном мире? Как он посмел?!

Попав сюда впервые, я встретил несколько десятков человек вокруг костра, которых объединяло лишь одно: желание вернуться домой. Вернувшись обратно, я все рассказал до мельчайших подробностей: про цвет неба, про зелень листвы, о вещах, что случайно завалялись тут и там (одежда, строительные материалы и порой даже еда), о людях, что остались там и отчаянно хотевших вернуть все вспять и никогда не попадать сюда. В следующий свой приход, я узнал откуда она и как сюда попали. И к нашему всеобщему разочарованию, это оказались люди разных стран, а способ их перемещения были от тумана до поворота не туда. Удивительным открытием было то, что здесь люди приобретали возможность понимать друг друга, кто на каком языке не говорил бы. Поэтому я не сразу понял, что они из разных уголков Земли. В следующий и как выяснилось последний свой поход сюда должен был узнать их прошлое: возможно ли то, что они попали сюда по одной определенной причине. Едва я собрал информацию (скудную весьма, к сведению), я не смог вернуться назад. Я застрял во времени здесь! У меня отняли возможность перемешаться во времени. Это как оборвать крылья ангелу, лишить человека ног! Я стал не хуже этих людей, отчаянно пытавшихся найти выход. Эта мысль начинает как паразит проедать мозг, убивая все добрые мысли внутри себя. Я плакал и бился об невидимую стену своей горести, звал Отца, просил его о помощи. Я начал думать, что возможно огорчил его чем-то, и конечно же просил прощения за все. Но он не благоволил меня услышать. Он был глух к моим мольбам.

Шли года. Людей все не прибавлялось, что заметили они сами. За это время изменились они сами и ход их мысли. Желание выжить дало им силы к обустройству их теперешней реальности. Они перестали страдать, и переключили свои мысли в положительную сторону. Это было их своеобразным кругом спасения. Заложенное еще природой желание выжить побудило их стоить дома из того, что есть, переключить свои знания на другой уровень, заняться добычей скудной еды.

Я заметил, что чем дольше я находился здесь, тем более время меняло свой ход – ежегодно замедляясь. Но люди не сразу это поняли, лишь потом, когда Майкл смог рассчитать по солнцу и своим карманным часам о временном континууме. Он был сыном бизнесмена и учительницы физики (что тогда все же было не принято обществом: на ущемление прав женщин социум смотрел свозь пальцы), но предпочел работу юриста, в надежде, что сможет однажды помочь правде восторжествовать. Из-за проблем отца ему пришлось бежать из города со своей молодой женой. Но это было лишь началом его испытаний. Мелисса покинула его вскоре после родов и на его мужские плечи возлегли обязанности по воспитанию сына. Пока внезапно он не исчез.

Откуда я все это знаю, спросите вы меня? Все просто: люди не могут жить без веры в богов. И вскоре они начали молиться мне, как к единственной божественной энергии, что существовала в этом месте. Так я приобрел внешность и начал питаться их энергией повиновения. Они рассказывали мне о своих грехах, желаниях, о прошлом, не ведая, что я рядом. На их чувствах я воздвиг себе собственноручно алтарь в лесу, куда мало, кто захаживал.

Иногда я исполнял их мелкие поручения. Например, Майклу посылал сны о сыне, о том, как он растет без него, что у него все хорошо. Естественно, это не было реальностью, но зачем ему об этом знать, не так ли? Или Софи, что некогда была начинающей балериной, я помог найти любовь всей ее жизни здесь. Вместо больных ног и страданий от изнурительных тренировок она приобрела детей и мужа, крепкое мужское плечо, которое смогло утешить ее горькие слезы.

Журден. Уникальная и близкая мне по духу женщина. Она быстрее всех взяла себя в руки и начала попытку «реабилитации в походных условиях». Набожная по природе, сильная личность, она бы вам напомнила сейчас Минерву Макгонагалл³ или же мачеху Золушки: холодная и надменная, слегка высокомерная. Попав сюда в 12 лет, она сильно изменилась с годами, но и не без моей помощи. Она стала моими глазами и ушами поселения. Через нее я передавал «послания богов леса» и сам помогал стать лидером.

За все эти годы я лишь пару раз с ней удосуживался встрече, стараясь оставить наши отношения односторонними. И она согласилась на мои условия.

В последнюю нашу встречу ее просьба ошарашила даже меня. Она просила вновь открыть эту злосчастную дверь. Ей нужен был народ. В чем смысл быть предводителем горстки людей (многие за это время умерли здесь: кто от старости, кто от самоубийства, не выдержав этого заточения). Да, здесь создавались браки, на свет появлялись дети. Но демография все же шла вниз.

Я не знал, как открыть врата. Это была и моей проблемой. Ведь я столько искал выхода. Но Журден подсказала, что у любой медали две стороны: там, где есть выход, там же есть и вход. И тогда у меня созрел план. Точнее он просто пришел в исполнение. Целью чего было – заменить Отца на троне! Почему и нет? Если я смог стать «королем бала» здесь, что мешает мне править маскарадом и на небе? Мне просто нужно было найти слабое звено там и напустить на него всю тьму, что была во мне все это время. Не зря же я ее копил, холил и лелеял.

Я смог пронзить своей стрелой мелкого ангела, итак, обделенного крыльями, так и еще нездоровой на эмоции. Прекрасная мишень!

А далее пошло все еще лучше: темная часть меня все более и более направляла ее к неудачам. Но мне все равно, главное. Что она смогла открыть дверь! В тот момент я аплодировал ей стоя.

Бесспорно, я ослаб, оставшись без столь большой силы и боялся, что не смогу восстановиться, но Удача в прямом смысле постигла меня! Вот она – кладезь чистой яркой энергии, вкушать которую просто как пить нектар богов: сладко и упоительно. Главное, чтоб она об этом никогда не догадалась.

Ей редко приходилось видеть фамильяров, тем более столь сильных, поэтому мне легко было вскружить ей голову. Строго между нами, Фортуна – одна из самых мягких богинь (под мягкостью я подразумеваю слабость души, большое количество пороков и низших пристрастий). Можно сказать, она как избалованная девчонка из семьи миллиардера – легкая нажива, особенно если сделать так, что общество от нее отвернулось (Диего – до чего же он все еще глуп! Бежал прямо ко мне в объятья в надежде найти выход! Ха-ха-ха!).

Я соблазнил ее своей загадочностью, привлек мужской силой скалы недоступности. За всю свою жизнь я заметил, что есть категория женщин и мужчин, что стремятся влюблять в себя. Они думают, что никто перед ними не устоит. Фортуна как раз-таки была из них. В человеческом мире она лишь взмахом ресниц могла пленить любого смертного (а возможно и божественных), но вот она столкнулась со мной: неподдающимся экземпляром. Флирт и двусмысленные предложения не доходили до цели. Если сказать честно, мне порой приходилось сложно отказать ей: она и впрямь была пленительна как яблоко в саду Эдема. Но вступи я с ней в связь, она раскрыла бы меня. Я мог потерять контроль над собой и тогда мой план потерпел бы фиаско. Я этого не мог допустить. Я как мог заговаривал ей зубы, обходил ее вопросы и просьбы стороной. Что ж, все шло как по маслу. Жаль только в нашу последнюю встречу я перегнул палку, высосав из нее слегка больше, чем нужно. Я даже не заметил этого, пока не почувствовал родную темную материю, плывущую ко мне. Калека-ангел вернулась в наш мир.

Глава 22

– … вас там и впрямь должны ждать! – договорила я свою мысль.

Этот день я скорее всего никогда не забуду, как и это путешествие в целом, где я обрела телесность, голос и сейчас еще и доблесть высказать все свои мысли на публике.

Толпа загудела, идея была поддержана в той или иной форме. В этот момент я поднимаю глаза и взгляд устремляется в лес. Меня тянет туда, прям как тогда, когда мы шли за Фортуной. А я уже и думать забыла об этом чувстве. Будто что-то родное ждет меня в потеках этих темных крон деревьев.

И я пошла на зов сейчас, не в силах остановится, не видя препятствий, не зная страха и неизведанного. Шла, заворожённо прислушиваясь к внутреннему голосу: «Иди, Дитрих, иди туда. Там находится то, что ты так давно ищешь в своей заблудшей душе».

Поле сменилось пролеском, а затем деревья тут и там городили мне дорогу, будто пытаясь помешать мне дойти до цели. Знать бы еще, что за конечная цель ждет меня в конце пути. Но это меня ничуть не останавливает. Кажется, будто разум покинул меня, ведь я шла как заворожённая.

Засохшие ветки царапали кожу в кровь, периодически возвращая меня в реальность. Но я шла, шла к нему. К зову души, к чему-то родному.

Опушка внутри леса резко сменила окружающую природу, будто ножом по маслу отрезали. И тут скорее не только это вышибло из меня дух, сколько то, кто стоял предо мной на другом конце.

Помните, только что я говорила про покинувший меня разум и про свой поход на поводу у инстинктов, ну так вот, глаза узрели то, к чему шли, точнее к кому. Только бы понять, кто это существо напротив меня, и почему меня к нему так тянет?

– Ты вернулась ко мне, – ответил он на мой немой вопрос.

– И кто ты? – спросила я.

– Ах да, ты, наверное, и представления не имеешь, дитя. Я – твой Отец.

Ох, то ли стоять, то ли падать сразу. Чего? Какой Отец? Что несет этот ненормальный?

– Прошу прощения? – все же вежливо уточнила я.

– Скажи, ведьты всегда чувствовала себя немного не в своей тарелке? – говорил он медленно, растягивая слова, загадочно можно сказать, и так пленительно. – Что в тебе да и не так. Тебе всегда чего-то не хватало, не так ли? Какой бы ты не была светлой, где-то очень глубоко внутри, постоянно тянуло к темному. Твои демоны, что ты так неистово сдерживала, твои мысли, что кричали «неужели я всего лишь раба детей?», «Нет, я что-то большее»…Сломанная и неидеальная как все ангелы, неужели ты думала, что Босс создал тебя такой? Нет, дорогая, ты всегда была моей, можно сказать, ошибкой. Это я тебя такой создал. Это с моей помощью ты упала на Землю и начала жить.

Я слушала этого безумца и не верила ни единому слову. Но почему тогда слезы застилают мои глаза? Почему каждое слово, выроненное из его уст, и впрямь так тоскливо откликается в моей душе. Почему все это звучит как правда? А может это и есть правда?

От бессилия я падаю на колени все еще не отрывая глаз от мужчины напротив, чье свечение напоминает мне о доме. Но вот дом ли мне небо или я и впрямь ошибка производства, случайно выроненное в ходе дела.

– Дитя мое, с тобой мы будем вершить великие дела, – на этом он протянул ко мне свои руки.

Мы были на расстоянии нескольких метров, но я прекрасно могла представить, как беру эти руки в свои, как они меня обнимают как родную, энергию, что сливается воедино. Я смотрела и смотрела на них, пока не вспомнила… Джуна! Моего последнего подопечного, что так ждет меня там, в стране восходящего солнца, среди серых стен их современного дома, и который так нуждается в моем тепле, в моих песнях. Я вспомнила об Анхеле, кто несмотря на мою надломленность, нестабильность и безумство полюбил меня такой, какая я есть.

Да, возможно, я и ошибка, но это не делает меня плохой! Пусть я неидеальна, калека, и меня постоянно куда-то тащат мои внутренние демоны, это не меняет сути того, что в первую очередь я – ангел!

Я поднимаю покрасневшие от слез глаза и смотрю в упор на своего как выяснилось отца, и говорю:

– Черта с два, ты мой Отец! – и кидаю в него сгусток энергии – всю свою боль и обиду, скопившуюся за всю мою жизнь.

Но он просто всасывает ее или, таким образом, отбивает. Я не знаю.

– Ты кидаешь в меня свою ненависть, но я и есть – комок ненависти, дорогая, – с этими словами он начинает смеяться, что вновь будет во мне ярость и отчаяние. Оно поглощает меня, засасывая в какую мерзкую тьму, высасывая все светлое и теплое. Я теряю энергию. И я понимаю, что это делал все время он. Пока говорил свои пылкие речи, пока я глупо слушала его, все это время он использовал, чтоб лишить меня моих же сил. Вот еще почему я грохнулась на колени. Не просто от отчаяния и боли его слов, а потому что я теряла божественный дар, а сейчас к тому же, бросив свою ярость в комке энергии, можно сказать собственноручно отдала остатки.

Как же глупа я была, что не видела того, что происходит прямо перед моим носом. Возможно, он и впрямь говорил всю правду, но использовал в своих целях. В принципе, как и любое зло. Хотя я не могу с полной уверенностью, сказать, что он чистое исчадие ада, ибо из его слов представила себе его каким-то инженером все же при Боссе, но то, как он выбил из меня мои силы не говорит о том, что он хороший парень.

Надо было срочно придумывать, как выйти из ситуации. На ум пришли Каин – как воин и Фортуна – как обольстительница. Для уловок с привлечением у меня нет ни способностей, ни сил, ни возможности (хотя хитрость – тоже способ данной тематики, неплохая идея), поэтому я воспользуюсь стратегией нефилима, что чаще всего срабатывала: отвлеку его хоть на время. Ха, поражу врага его же методами.

– Почему я сюда попала? – задавать глупые вопросы – это вообще мой конек, но это первое, что пришло мне в мою пустую ослабевшую от мыслей голову.

– Как? Ты еще не поняла? Тебя тянуло всегда сюда, ко мне, к темному началу твоей сущности. Ведь мы, как одно целое. Ты – мой фамильяр!

Фамильяры – я слышала об этом будто бы из прошлой жизни, предположу, что видела упоминания в книгах. Это волшебные духи, что помогают своим хозяевам. Чаще всего в виде животных (но как мы поняли, они и ангелами могут быть), обладают своим разумом и именем. Ну вот чем ни я, не так ли…

– Это значит все мои так называемые случайные ошибки в последующем принесшим злом, было твоих рук делом?

– Почему моим? Нашим…

Так, я преувеличила свои возможности: учитывая, как быстро из меня вытекала жизнь, одновременно вести светские беседы и придумывать план побега – выше моих сил.

Самые простой способ – порвать нашу связь и бежать. Но на ноги я вряд ли сейчас стану, очевидно, поэтому и упала навзничь и начала перекатываться с бока на бок, цепляясь за ветки кустов, царапая все тело, когда услышала мужской крик: «неееет!»

Глава 23

Я метался из одной страны в другую, как неприкаянный. Делал это в основном по одной причине: много работы – мало мыслей. Но едва наступала ночь, они одна за другой атаковали меня, съедая изнутри. Я боялся за Дитрих, я предчувствовал, что с нею что-то не то, слишком уж она рвалась в эту экспедицию. Всеми силами тянулась на это треклятое приключение. Не спорю, с нею там лис, но я все еще очень мало его знаю, чтоб доверить самое ценное, что у меня есть – мою любовь.

Я помню нашу последнюю встречу и разговор с ней вплоть до ощущения запахов. После того, как лис пошел по нужде, мы остались за столиками одни.

– Почему ты весь вечер молчишь? – спросила она.

– А что ты хочешь услышать, Дитрих? – недовольство вылетело из моих уст, будто так и ждало этого вопроса.

– Я думала, ты поддержишь меня.

– В чем? В безумии?

– В смысле? Мы же все хотим срасти Фортуну! – наши голоса с каждым предложением все становились громче и громче.

– Но не такой ценой!

– Какой, такой?

– Ценой твой жизни…и кицунэ тоже, – в конце приплел и его туда же.

– С чего ты взял, что мы там умрем? – резко встала она.

– А почему ты исключаешь такой ход событий? – не унимался в ответ я.

Она замолчала и просто стояла, сверля меня взглядом через очки. И, конечно, я не упустил возможность продолжить свою дискуссию.

– Я знаю, ты хочешь как лучше, но порой не стоит лезть на рожон, Дитрих, чтоб доказать всем, какая ты смелая.

– Хочешь сказать, я чисто из-за бахвальства лезу в эту историю, чтоб внукам было что рассказать? – ответила она.

– Нет, я не это имел ввиду…

– Так, тогда, о чем ты, черт тебя дери?! – прервала она меня.

– Я переживаю за тебя, неужели ты этого не видишь?! – крикнул я в ответ.

Она опять замолчала, даже не знаю от чего: то ли слов не осталось, то ли желания спорить дальше. Так мы и стояли несколько секунд, буравя друг друга: она – стоя, я все еще сидя.

Вернулся лис. И так и остался стоять неподалеку от нашего столика. Я прекрасно знал почему: от нас так и веяло холодом и после скандальным стрессом.

– Мне надо идти, – сказала она, как бы прощаясь. Потом остановилась все же, и договорила, – И да, отвечая на твой вопрос: я знаю, что ты переживаешь, но я думала, ты все же веришь в меня.

И на этом они телепортировались. Проклятье!

Не передать словами, естественно. Мое потом состояние. Оно колыхалось от ненависти к самому себе до отчаяния, что возможно это и впрямь мог быть наш последний разговор в жизни. Я хотел попасть к ней и поговорить, объясниться по нормальному, но прекрасно знал, что там рядом лис и они заняты – их миссия уже началась.

В такие моменты, возможно вы в курсе, начинаешь вспоминать самые яркие моменты, проведенные с любимым человеком. Вот и я так же – убивался теперь внутри себя.

Аж, смешно, как за последний год (ну, ладно, год и 5 месяцев если быть точным), я так изменился, что не узнавал сам себя. Как истинная любовь переделывает тебя. Возможно, не в лучшую сторону… Ведь я прошлом однозначно видел во всем этом лишь минусы. Но я прежний ни о чем не жалеет. Сейчас я точно могу сказать, что все эти приключения последних месяцев (на сколько изнурительными и сложными не были) все же были самыми яркими моими моментами за всю мою монотонную скучную жизнь.

И чтобы эти мысли не добили меня, я был постоянно в телепорте между двух детей, между двух стран, между двух менталитетов (что часто забывал и путал). Я валился без сил по ночам, но, естественно, не мог спать (в эти моменты я дико завидовал нефилиму). Я читал все книги подряд, что попадались в доме мам моих малышей. Иногда, если их папы забывали выключить телевизор, с упоением уходил в мир кино. Иногда разговаривал с Каином. Он весьма мне помогал (на сколько это можно ожидать у прОклятого бастарда), но разговор чаще всего не клеился. Он был зажат и встревожен и упрямо отказывался открываться мне. В связи с чем, я просто решил, что тоска по Фортуне и не предсказуемое их путешествие давят на его душу (особенно если вспомнить какой шум он поднял в баре), и отстал от него.

Так незаметно прошли недели! Паника внутри меня бушевала как огонь! Я уже был до края уверен, что с нашими что-то произошло. И в одну ночь не выдержав, разбудил Каина, что мирно спал рядом с Джуном (мы частенько менялись местами, чтоб не сойти с ума: как говорится «смена обстановки всегда на пользу».

– Каин! Каин, – потряс я его.

Он всхрапнул, но открыл глаза.

– Чего? Что случилось? -начал он озираться по сторонам в поисках угрозы.

– Нет, ничего такого, – когда заметил, что и рука его потянулась к ножнам (ох уж эта его привычка всегда быть при оружии). Пацифист внутри меня вечно бунтует по этому поводу.

– Тогда какого дьявола ты меня разбудил? – злость изменила красивые черты его лица.

– Мне надо в Ньюфаундленд, – ответил я.

– Чего? – конечно же, не понял он.

– Я так больше не могу, – тяжело выдохнул я. – С ними что-то произошло.

– С чего ты взял? – сел он, потирая глаза. – Когда они планировали поездку, как я помню, ты молчал.

– Черт, Каин, ты свалил раньше, чем мы расстались с остальными. С чего ты взял, что мы разошлись на мирной ноте? – я заметил, что в последнее время я бываю в трех состояниях: 1) я изображаю (а может и сам в этом себя убеждаю), счастье – ибо дети не виноваты в моих бедах. Никогда нельзя смешивать работу и личную жизнь; 2) я в ярости – ну прям как сейчас при разговоре с нефилимом (думаю, под давлением отчаяния и неизбежного); 3) я в панике (вот никогда этому не поддавался, а тут на тебе!). Хаос – мой антоним. Я изначально был против этой системы, но когда обстоятельство и психологическое состояние доводит тебя до этого, я и сам не замечаю, как начинаю метаться по комнате, не находя себе стабильности и гармонии.

Нефилим почесал заросшую щетину и смерил меня строгим взглядом.

– Да? И что же произошло после моего отбытия?

Я не хотел об этом говорить, если честно. Вопрос ведь стоял совсем о другом, но этот взгляд, напряженный и требующий ответа, вс же вынудил меня.

– Мы поссорились. И в итоге, расстались не очень хорошо.

– Ну вот и ответ на твой вопрос, Анхель, – и Каин вновь разлегся на диване.

– В смысле? – уф, о чем он.

– Предположу, что вы распрощались не дружески. В какой-то степени в обидах. Тебя мучает сейчас совесть. Кажется, что, если вдруг что там не так, то она никогда не узнает всех твоих чувств. Ты ведь так и не извинился. Следовательно, тебя тянет туда, чтоб сказать ей обо всем этом. А в голове лишь сумбур. Паника рисует ужасные картины, а совесть не может найти утешения, так ведь?

– Логично, – задумавшись, ответил я.

– Так что, давай не создавай здесь каламбур. Соберись, завтра этих засранцев опять целый день нянчить. А я не высыпаюсь.

Я хотел было уйти, но спросил:

– Неужели ты совсем не переживаешь за Фортуну?

Каин, тяжело выдохнув, ответил:

– Как никогда прежде. Но я знаешь, чему научился у женщин за всю мою жизнь? – я отрицательно покачал головой. – Надо им доверять. Поверь они сильнее всех нас вместе взятых. Не надо сомневаться в них никогда.

Если полагаться на опыт Каина, выходило, что я обложался по-полной. Проклятье, жаль, что не повернешь время вспять!

Но сейчас уже поздно горевать, поэтому оставив Каина в покое (ему и впрямь не хватает терпения с детьми, не стоило усугублять ситуацию еще и с недосыпом), я телепортируюсь…

После телепортации, я оказался за спиной Стива в паре шагов от него. Была ясная ночь в парке, что нас окружал. Тут и там слонялись люди после веселых праздных гуляний, основным составом которых, конечно же, была молодежь.

Я был не один здесь (не считая Стива). Учитывая буйство характеров юнцов и тем более в хмельном тумане, они часто натыкались на неприятности. Поэтому неудивительно, что я встречал взглядом своих коллег частенько за деревьями или сидящих на лужайке под чистым небом, орошенными яркими звездами и одинокой луной.

Стив же стоял, всматриваюсь в каменное сооружение, и как-то с грустью на него смотрел.

Опустив взгляд, я прочитал «Луи Брайль 1809-1852». Имя было весьма знакомым.

– Не тот ли это мальчишка Брайль, что придумал шрифт для слепых? – спросил я.

Стив кивнул.

– Да, Анхель, это он.

Тут я догадался, что скорее всего маленький Луи был его подопечным.

– Сегодня день памяти о нем. Уже 171 год прошел, представляешь…

Теперь пришло мое время кивнуть, а Стив продолжил:

– А ведь если бы не моя оплошность, он был бы зрячим, – неужто ангел все еще не мог простить себя?

– Но благодаря твоей оплошности, он помог миллионам, – подбодрил я его.

– Нет худа без добра, хочешь сказать? – уже с усмешкой спросил он, в чьем взгляде я узнал уже своего доброго коллегу-весельчака.

– Можно сказать и так, – порадовался тому, что смог ему поднять хоть на короткое время настроение, что самому мне никак не удавалось в последнее время.

– Что-то случилось или ты по старой дружбе решил меня навестить? – Стив нравился мне этим – своей прямолинейностью.

– Я так-то не привык спрашивать советов, но все же интересно узнать твое мнение, Стив, – обратился я к нему.

– Бесспорно опыта у тебя должно быть больше, Анхель – ты же старше меня на добрых несколько сотен лет. Даже и не представляю, что тебя могло вогнать в ступор, – удивился он.

– Как справиться с отчаянием? – я не мог спросить этого у Каина, ибо предвидел его ответ: крепкий бурбон – хорошее лекарство. Но я не хочу пить – это раз, да и постоянно находясь на службе у детей – это противоестественно для нас, ангелов – это два. Поэтому мне нужен был совет коллеги, будучи уверенным, что он сможет меня понять.

– Эх, друг, вот бы кто знал ответ на этот вопрос, – как-то грустно выдавил он, но, видимо увидев, что я еще больше поник, продолжил, – На твоем месте я бы высказал все свои мысли на листе бумаги, будто разговариваешь сам с собой? Ведь на самом деле нет более понимающего тебя человека, чем ты сам – никто твою жизнь не прожил, никто твоих чувств не испытывал. Ты такой один у себя самого, со своей историей.

Стив славился своим необычным мышлением, скорее всего поэтому у него была столь богатая фантазия по развлечению детей. Аниматор от самого Босса! А данный его совет был уникальным для меня. Почему и бы правда нет? Я напишу письмо Дитрих, скажу все, что я думаю о ней. И мне станет легче, и в конце концов, она убедится вновь в моих искренних чувствах.

Что я и решил сделать, перенеся себя в наш «салон отдыха», ибо именно там в каждой клеточке воздуха была она, именно там, в процессе письма, я чувствовал ее рядом: в аромате корицы с яблоком, в подушках, на которых она некогда сидела, в лампах, что освещали ее большие карие глаза через линзы очков. И лишь там и тогда я нашел покой своего сердца, моя глубокое отчаяние отступило, дав снова место рассудительности и логическому мышлению.

Глава 24

Я даже сам не понял, как крикнул на всю опушку: «неееет!», когда увидел, как белый свет, что вытекал из Дитрих в Илаи, прервался и она упала наземь. Я был уверен, что ангел умерла от потери сил. В порыве мести я бросился вперед и напал на злодея. Он явно этого не ожидал, и едва заметил мое приближение, но потеря этого времени стоила ему жизни. Я расправился с ним быстро, разорвав сонную артерию. Но далее произошло уже непредвиденное событие уже для меня: я ничего не помню! Я в смысле я упал в обморок.

Проснулся я на руках двух див, ну, естественно, это были Фортуна и Дитрих.

– Дитрих, ты жива, – как гора с плеч, вот честно. Мысленно, я ее уже похоронил. – Что произошло? – пытаясь прояснить голову спросил я.

Ангел радостно закивала. Не удивлюсь, если и она думала, что я мертв. Заметив, как охрип мой голос (с чего бы это?) Удача протянула мне сосуд с питьевой водой. Наверное, она его носила с собой, когда еще была пастушкой.

– Это был Илаи, – сказала богиня.

– А ты говорила, что он обычный человек, ага, как же! – припомнил я ей.

– Он скрывал от всех свое свечение, – вмешалась Дитрих, – чтобы незаметно высасывать жизненные силы.

– И кем же он был на самом деле? Энергетическим вампиром? – усмехнулся я, вставая и кивком благодарности возвращая воду богине.

– Ты не поверишь! – видимо, Фортуна была уже в курсе. Сколько же это я проспал? – Илаи был фамильяром Босса!

– Кем-кем? – не понял я, учитывая, что впервые слышу это слово.

– Волшебным духом, можно сказать, наделенный магией хозяина. Короче, он был самым приближенным существом Босса когда-то, представляешь, – объяснила мне богиня. Не удивлюсь, если она об этом ничего не знала до этого события.

– И что произошло дальше, что меня аж вырубило?

– Тебя свалила его энергия, – ответила Дитрих. После того, как ты… убил его, – она грустно опустила глаза: то ли от того, что ей вообще было противно от чьей-либо смерти – она же все же ангел, то ли по иной причине, мало ли, что у нее в голове там происходит, – вся сила, что он так долго копил в себе взорвалась и распространилась по нам. Про людей в поселении ничего сказать не могу, но в нас, – Дитрих посмотрела на Удачу, – она вселилась бурным потоком! Я никогда еще не чувствовала себя где-либо на Земле как в канцелярии.

– Да, вся моя энергия в двойном объеме вернулась ко мне, – подытожила богиня. Сейчас я чувствую, что могла бы как Моисей раздвинуть море лишь силой рук! Такой божественной я себя не помню уже тысячелетия…

Я не стал говорить, что и сам чувствовал себя как бог в этот момент. Я весь горел, все чувства мои обострились. И представляете, мне кажется, что я даже слышал, о чем говорят в селении, что находилось в добрых 4-5 милях отсюда. Глаза видели, как передвигают свои лапки муравьи, а нюх разрывался от обили запахов.

– Что ж, думаю, самое время вернуться домой, девчонки, согласны? – предложил я.

– Но надо захватить тех, кто хочет вернуться с нами.

– О, святые черепахи Анхеля, ты все еще не отпускаешь эту мысль, – выдохнул я.

– Конечно же, нет! – ответила она, пробираясь через лес вслед за мной. – Теперь-то у нас предостаточно энергии сделать это.

В этом она была права. Отнекиваться не было смысла.

– Как, интересно, там Каин? – будто саму себя спросила Фортуна.

Краем глаза заметил, как поникла ангел.

– Что-то не то? – очень тихо спросил я ее.

– Ты же помнишь, как мы рассталась, – ответила она.

– Не знаю, что именно между вами там произошло, дорогая, но ты же знаешь, что он сделал это не со зла, а скорее всего из-за любви, – предположил я.

Дитрих молчала, да и нас нагнала Фортуна, которая до этого на минуту отстала, чтоб поправить свой новый образ. Не то, что он очень сильно изменился, просто она оголила немного своего тела, сделалась более соблазнительнее. Наверное, из-за отсутствия энергии, точнее ее постоянной потери, ей было не до таких девчачьих радостей как внешность.

– Как думаешь, Дитрих, мне лучше распустить волосы или собрать? – спросила она ангела, тем самым отвлекая ее от глубоких дум. – Я хочу, чтоб Каин не ужаснулся при виде меня, а смотрел как обычно, с жадностью поедая.

К счастью, мы уже выбирались из леса, так как слушать эту глупость вообще не хотелось.

Едва мы достигли двора, как вокруг нас собралась толпа. Я не очень понял к чему все это, поэтому начал прикидывать с кого начать ближний бой при необходимости, а также пути отступления.

Навстречу вышла в итоге Журден и суровым голосом, полным сожаления отчиталась:

– Мы оставили список убывающих, – и протянула небольшой лист скомканной грязной бумаги Дитрих. Боюсь представить откуда эта бумага попала в этот мир.

Заглянув через плечо, заметил последнюю цифру 24, – весьма не дурно.

– Остальные решили остаться здесь, ибо это место стало теперь нашим домом, – договорила Журден и ушла.

Народ начал прощаться, плакать, а там и постепенно подходить по одному к нам с фразами типа: «Я уверен, моя мама ждет меня дома» или «Его бабушка так мечтала о внуках, что, думаю, все еще не отпустила это желание, даже потеряв меня».

Я кивал им всем, давал понять, что постараюсь сделать все что в моих силах.

– Послушайте, – привлек я их внимание, – прежде чем мы начнем эту процедуру, я бы хотел сказать вот что. – к следующей своей мысли я пришел мгновенно, как стрелой, пронзившей мой разум – Я хочу, чтобы вы знали, что есть выход всегда и везде. Мы не можем заблокировать вход в это место, зато я могу гарантировать, что раз в 2-3 года буду навещать вас здесь, чтоб перевести в реальный мир тех, кто в этом нуждается.

Толпа заликовала. Это был действительно как свежий воздух для них! Ведь с сегодняшнего дня они будут жить не в отчаянии «4 стен»», а с мыслью, что при всем желании вскоре могут вернуться домой.

Глава 25

Я почувствовал «связь моста» будучи не в самом лучшем месте – в аду, куда неожиданно вызвал меня сам Люций.

– Тик-так, тик-так, – по-детски сказал он мне. – Кажется кое-кто забыл об уговоре?

Босс преисподней восседал, как и в прошлую нашу встречу в мягком высоком кресле рядом с окном – имитацией небес.

– Я не забыл, – честно ответил я. – Просто мне нужно еще немного времени.

– У тебя пока нет той вечности, что есть у меня, Каин, – напомнил он.

– Пару дней, думаю, этого будет достаточно, и ты будешь свободен, – пообещал я.

– Смотри, Каин, не обмани, – пристально посмотрел он на меня, доводя до мурашек.

Неужели есть такие глупцы, которые могли бы обмануть саму смерть во плоти? Хотя нет, вру. Люцифер – не смерть, он просто хозяин всего зла на Земле. Я бы не хотел иметь дела ни с тем, ни с других, но обстоятельства диктуют свои правила. Поэтому я безмерно был рад чувству тяги домой, а точнее притяжению Фортуны (мне именно так показалось, будто бы она звала меня). Боюсь, повелителю ада не терпелось поскорее оставить свой пост и уйти в загул (не буду даже представлять его далекоидущих планов).

И в тот же момент когда я вновь оказался в спальне у малыша, на меня сходу набрасывается Анхель.

– Где, черт тебя дери, был?

Не стал уж говорить, что недалеко от тех самых чертей, поэтому ответил как обычно с заносчивостью:

– И я рад тебя видеть, дорогой друг!

– Связь! Ты ее чувствуешь? – продолжил, не обращая внимания на мои слова. – Это мост! Они живы!

– Я знаю! – прикрикнул я. – А теперь давай успокойся! Соберись. Нам нужно сконцентрироваться! – мне порой кажется, что хаос Дитрих заразен. Я иногда Анхеля не узнаю. Его штормит от спокойного циничного перфекциониста до буйного неуравновешенного анархиста.

Учитывая, что мы находились в Киото, а мебели здесь кот наплакал (причуды минимализма), сели прям на бетонные полы. Закрыли глаза, и как объяснял нам кицунэ, попытались максимально представить своих «половинок».

Естественно, не все так просто. Я слышал, как меня зовут, вроде бы куда-то затягивает, но этого было мало. Мост был неустойчив. К великому счастью, ребенок Йоко спал дневным сном. Представляю, как бы мы пытались сконцентрироваться, собирая одновременно оригами.

Когда уже голова начала болеть от давления мысли, я вспомнил наш вечер после первой битвы: как нам было хорошо вместе там, на Гавайях. Фортуна была печальна красива, без лишнего пафоса, ранимая и хрупкая. Тогда, думаю, я и проникся к ней со всеми фибрами души, раскрыв ее внутренний мир, разделив ее горе. Совершенству не обязательно быть совершенным, чтоб поразить нас своим совершенством. Порой искренности чистого сердца вполне достаточно.

Когда я открыл глаза, то не сразу сориентировался что со мной и где я. Все пространство покрывал густой белый туман. Повеяло прохладой. Анхеля не было видно, но я, надеялся, что он так же продолжает сидеть неподалеку. И вот, наконец-то я увидел ее, как бы идущую с конца туннеля. Фортуна. В странной одежде, из которой пытались сделать что-то более презентабельное (непривычно видеть ее в образе какой-то пастушки что ли), с косичкой на плечах и горящими глазами от радости. Он вся светилась, как Вифлеемская звезда, полная энергии.

Едва я обнимаю ее, как туман рассеивается и замечаю: Дитрих в объятьях Анхеля. Видимо, его мост вызвал ее.

– Наконец-то, я дома, – шепчет богиня мне в ухо.

Расцеловав ее и поняв, что она цела и здорова, спрашиваю, посмотрев на ангелов:

– А где лис?

– Я чувствую его, – ответил Анхель. – Он дома.

– Наверное, его там ждала подружка, – усмехнулся я.

– У Дзинко есть девушка? – как всегда зацепилась Дитрих.

– Уф, нет, я пошутил, Дитрих, – подошел к ней, – но как же я рад все равно тебя видеть! – и сломав ее систему, сам первым обнял ее.

На мгновение мне показалось, что это моя семья. Каждый со своими великими тараканами внутри, но объединяет нас одно: мы всегда можем положиться друг на друга!

***

Я встаю в постели, оставив задремавшую Фортуну, одну. Тихо, насколько это возможно, одеваюсь и прохожу в ванную. Смотрю в зеркало. Передо мной стоит уставший мужчина с заросшей щетиной, но счастливыми глазами. Вид не самый мой лучший, если на то пошло, но я именно таким хотел запомнить себя перед походом в ад, откуда, возможно, никогда не вернусь – таким человечным, не обременённым чужими страданиями, криками о спасении душ.

– Что-то не так, – спросила, слегка застигнув меня врасплох, подошедшая сзади Удача.

«Нет, не переживай» – хотел было я сказать, но понял, что не имеет смысла скрывать от нее правду.

– Послушай, пока ты была в мире потерянных вещей, кое-что произошло, – начал я.

Мы были настолько на одной волне, что она сразу определила, что что-то не так.

– Ты меня пугаешь, Каин.

– Я заключил сделку с Люцифером, – ответил на одном дыхании я.

Ее глаза расширились в ужасе. Фортуна явно не такого ответа ожидала услышать среди миллиона предполагаемых.

– Нет, ты не мог сделать такую глупость, – ответила она, отшатнувшись.

– Прости, но на то были причины.

– Какие черт возьми могли быть причины, что ты согласился на это? – взорвалась богиня.

– Мне нужна была информация. И такова была ее цена.

– Что это за информация стоит так дорого? – не могла она угомониться.

– Я должен был знать, где ты, – прошептал я.

Удача замолчала, поняв всю ситуацию и то мое состояние неизвестности, в котором я пребывал в ее отсутствие.

– И что в итоге, он попросил взамен? – я чувствовал, как участилось ее сердцебиение. Задавая этот вопрос, она боялась услышать ответ.

– Я заменю его на посту, преждевременно.

– Что? – я думал, она сейчас свалится в обморок. – Ты вообще из ума выжил?

– Рано или поздно это должно было случится, – но предвидя ее последующий гнев, сразу объяснил, – Видишь ли, теперь я смертен.

– Смертен? – переспросила Фортуна.

– Да, с тех пор как порвал с Раем, я стал куда уязвимее.

– Но ты можешь вновь заключить договор с небесной канцелярией, – напомнила она, ища лазейки.

– Спасибо, я, итак, слишком многое им отдал, не получив взамен ничего. А я все еще тешу себя надеждами найти наш договор с ними, но это я сделаю потом и в других условиях. В частности, когда получу власть подземелий, – поделился я своими планами.

– Ты безумец! – крикнула Удача и потопала в спальню.

– Фортуна, послушай, это было неизбежно! – зачем-то я начал извиняться. Скорее всего потому, что предполагал, что это наша последняя встреча и не хотел бы прощаться на плохой ноте.

– Неизбежно! Ты чертов эгоист! А о нас ты подумал? Я вообще-то надеялась на наш хэппи энд! – возмущалась она, наворачивая круги по спальне, одновременно подбирая одежду, что мы вчера так быстро сдирали с друг друга.

– У нас будет вечность впереди, ты же знаешь, – резко схватив ее за руки, остановил я ее.

– Вечность? Вечность, говоришь? То есть, по-твоему мнению, я должна сидеть и ждать тебя, когда ты соизволишь подняться наверх?

– Фортуна, я вернусь к тебе! Обещаю, – я никогда не раскидывался этим словом, но сейчас был именно тот момент, когда я сам хотел верить в сказанное.

И произошло то, что я бы не хотел видеть никогда (а точнее не мог терпеть): она заплакала, все время мотая головой и повторяя «Нет, нет, нет».

Я обнимал ее, вдыхал свежий запах волос и впервые допустил мысль, что люблю эту женщину. И предполагаю, что это чувство взаимно.

– Прости меня, – прошептал я, вытирая тыльной стороной руки ее слезы, – прости.

И достав из заднего кармана джинсов карточку, некогда данную мне владыкой ада, прошептал «Devil», и в ту же минуту мир светлой красивой спальни отеля в Багамах сменился серым унылым затхлым измерением подземелья.

Глава 26

Лес с моим появлением ничем не изменился: он оставался столь же густым, а воздух таким же влажным.

Мне кажется, что прошла вечность с тех пор, как я покинул его. Это скорее всего, потому что я никогда не покидал его ни на день.

Было странно, что я телепортировался сюда, хотя предвидел, что окажусь рядом с друзьями.

Последнее, что я помню до перемещения, это как пара человек все же остались там, в селении, мост с их родными невозможно было восстановить. Но благодаря доброжелательности собратьев по несчастью, те, кто смог выбраться из этой дыры, заранее пообещали им найти их родственников. В связи с этим я постарался сам выбраться последним оттуда, с последним, скажем так, энергетическим клубком.

Сейчас пройдя к своему дому лишь мне известной дорогой, я налил себе стакан воды. Путешествие утомило меня на славу. Мне кажется, что я прожил мини версию жизни заядлого пилигрима за эти несколько недель.

Развалившись на мягких шкурах своей постели, я провалился в дрему. После многих сменяющих один за другим снов, я будто то бы проснулся в другой реальности.

На замкнутом пустыре среди джунглей, среди прекрасных цветов с их опьяняющим запахом, окруженная различными разновидностями дикой фауны восседала на троне лесная нимфа. Ее стройное тело покрывал мох, ягоды и различные меха (возможно живых существ). На голове покоилась волшебная корона из водопадов, звезд, замков и горящих свечей – и так она пленила взгляд, что я несколько минут не мог оторваться от созерцания столь искусной работы. Еще никогда я не видел ее в таком реалистичном образе, столь неземной и земной одновременно. Она вся была магией, я это чувствовал где-то на подсознательном уровне.

– Дзинко, рада приветствовать тебя в своих владениях, – мелодией пролетел ее голос по залу.

– Королева леса, – поздоровался я в поклоне, – не ожидал столь скорой встречи, – признался я.

– Я знаю, – поглаживая тигра одной рукой, ответила она, – но ты мне был нужен. Лишь поэтому я вызволила тебя из мира потерянных вещей, взяв на себя силу моста.

Ах вот оно что! Как легко и просто объяснялась причина моего здесь появления.

– Чем обязан? – как верный слуга, обратился я, хотя таковым особо себя и не считал. Ведь все же во мне на половину течет человеческая кровь.

– За твои заслуги, кицунэ, я вознаграждаю тебя подарком, – на ее плечо припорхнула очаровательная колибри.

Учитывая, что я в принципе, ни в чем не нуждался, было странно слышать это предложение. Чую есть здесь некий подвох.

– Дорогая королева, боюсь, у меня все есть, – и я запнулся: боль одиночества пронзила вновь моё сердце. Ксингджуан… – а то, чего нет, вы не можете мне дать.

У богини не дрогнул ни один мускул на лице. Казалось, она вообще не замечает, что я отказался от её «подношения».

– Я дарю тебе одно знание, – как ни в чем не бывало, продолжила она.

– Если этому не будет какой-либо особенной цены, я готов выслушать, – изрёк я, догадываясь, что поступаю нагло. Порой информация – это одно из самых дорогих вещей в этом мире.

– Это касаемо мира животных. Я хочу, чтобы ты стал посланником матери природы в мире людей, – о, боги, это не просто знание, так еще и работа. Кто бы сомневался. – Ты же знаешь, как холодны сердца человеческие к слабым и беззащитным представителям фауны. Это происходит из-за того, что ангелы не успевают выполнить весь объем поставленной перед ними работы. Они не способны уделить внимание всем аспектам живой природы. Мало того, что их мало, так они еще и безграмотны! – последние слова королева будто бы выплюнула.

– И в чем же заключается знание, госпожа? – мне нравится лаконичность ее слов, но она ходила вокруг да около, так и не сказав главного.

– Человечество в скором времени вымрет от жестокости к братьям своим меньшим.

– Что простите? – не понял я.

– Люди настолько озабочены проблемами политики и всем с этим связанным, но не замечают того, что происходит у них под носом. Как например, пчелы. Ты знал, что численность, казалось бы, столь маленьких насекомых, сокращается ежегодно на миллионы особей? Ты знаешь, к чему это приведет? Сначала, конечно же, исчезнет мед, потом овощи и фрукты, что опыляли до этого пчелы. Следом такие растения, такие как хлопок, люцерна. Рацион людей станет более скудным, и им перестанет хватать витаминов, что они получали до этого. А ведь, казалось бы, маленькая никем не замеченная пчела, а столько всего. Я молчу про заводы и фабрики, что портят воздух. – Она встала в порыве гневной тирады и пошла ко мне уверенным шагом, словно пыталась не только словами донести до меня информацию, но и физически. – А леса! Ты знаешь, как беспечно они их вырубают?

Я кивнул и отступил на шаг назад.

– Ты должен помочь нашему миру! Ты должен это остановить! Либо мы все погибнем! Оба твоих вида, кому ты принадлежишь по праву рождения, канут в лету и поверь мне, оплакивать нас будут уже только боги, да и то потому, что потеряют своих почитателей и вместе с ними силу.

У меня не было слов, я стоял в шоке и молчал. А что я мог сказать? Отпустите меня, я хочу просто вновь жить беззаботно в лесу? Но вот ведь в чем дело: какая-то часть меня уже раз выбравшись из этого кокона отшельничества, не желает возвращаться туда вновь. Я вышел из зоны комфорта и свобода нынче представляется мне иной.

– Я не представляю, как бы мог это осуществить, – выдохнул я. – Это нереально мне одному.

– А кто сказал, что ты будешь один? – совладав со своей ненавистью, спросила с улыбкой она и указала на край поляны…

Не может быть! Я не верю своим глазам… Богиня превзошла все мои немыслимые желания. Теперь все будет по-другому. Я не просто это знаю, теперь я в этом уверен!

Предисловие автора

В связи с тем, что многим читателям нравятся разного вида концовки, история Дитрих и Анхеля завершается тремя разными путями. Выбирайте свое!

Глава 27

Я все еще не могу поверь до конца тому, что мой путь истребления зла (именно тот, что я выпустила, ибо зла на Земле помимо этого бесконечно много) пришел к счастливому завершению.

Я воссоединилась с Анхелем. Я простила его. Дзинко был прав. Любовь может быть не только направлением в одну сторону, но и нести в себе страхи, противоречия. Но не это не изменяет чувство партнера. Анхель навсегда останется Анхелем: его педантичность в работе делает его педантичным в любви. Стремление все улучшить, стать самому лучшим – это не порок, а то, к чему я должна привыкнуть и принять.

Его письмо, что я нашла позже, зайдя в нашу комнату отдыха, является этому подтверждением. Вот оно:

«Дорогая Дитрих,

Я впервые пишу подобное письмо, а если уж быть совсем честным, то пишу вообще впервые что-то, не касаемое документов из канцелярии.

В последнюю нашу встречу, я совершил ошибку, что стоила мне покоя: я усомнился в тебе. Мне очень жаль, я искренне сожалею об этом.

Я шел на поводу своих эмоций, думая лишь о себе. Я так боялся тебя потерять, боялся боли, что пронзит, если вдруг тебя не станет. Но добрый друг открыл мне глаза: не стоило ограничивать твою свободу, твои желания. Я должен был принять тебя со всем причудами, стремлениями и, конечно же, альтруизмом, ибо в этом вся ты.

До встречи с тобой я даже представления не имел, что есть любовь, но сейчас узрел: любовь – это когда принимаешь в партнере не только его положительные черты, но и то, что претит тебе в той или иной форме. Так вот, я хотел сказать, что я верю в твою победу, в той успех в этой миссии. Теперь я знаю, что ты спасешь не только богиню, но и себя, ломая свои сомнения и утверждаясь в своей правоте через призму колебаний и внутреннего хаоса.

Знала бы ты, как мне сейчас тебя не хватает. В этой комнате, где каждая мелочь напоминает тебя, даже аромат ладана не заменит твоего пряного аромата яблок с корицей. Свет, что искажается в миллионах осколках этой лампы, будто бы шепчет: «Всмотрись, неужели ты не видишь меня, твою Дитрих?» И редкое дуновение ветерка дразнит в ответ: «Да вот же я, вот»…

Эта комната однажды мне претила своей загроможденностью, изобилием всего ненужного, но вот ведь ирония – сейчас я наслаждаюсь этим, но без тебя.

Жду не дождусь нашей встречи.

С любовью, твой А.

P.S. Я оставлю его здесь, в нашем салоне отдыха, где ты умудрилась забыть рюкзак. За ним ты в любом случае вернешься, не так ли?»

Я читала его и почему-то плакала. Возможно, потому что никто до этому мне не признавался так в любви… А возможно и потому, что эти слова несут в себе столько искренности.

Он изменил меня так или иначе. Подарил не крылья, которых у меня нет, но которые я чувствую, находясь рядом с ним.

С годами он привык ко мне и не стал отталкивать под причиной, что я отвлекаю его от работы. Он смог перебороть себя и подстроиться. Так мы иногда выкраивали время побыть вместе. В разных странах, путешествую, он раскрыл мне много нового из истории, менталитетов и традиций.

Было вновь необычно стать невидимой для людей вокруг, но, казалось, бы мне этого и не нужно, ведь он смотрит на меня так, как на самое ценное, видит даже больше, чем необходимо.

Наша любовь прошла испытания. Мы смогли сделать то, что не дано ангелам: полюбили друг друга и наш союз не знает преград, ведь его благословили сами небеса!

Знаете, иногда стоит влипнуть в неприятности, чтоб обрести что-то новое. По крайней мере, в моем случае. Научитесь ценить все возможности этой жизни, ведь кто знает, что ждет нас за очередным поворотом: возможно наша судьба? В связи с чем я благодарна любым ее погрешностям: даже Илаи – темному началу самого Босса, ведь именно он помог мне найти истинное счастье, познать себя и принять.

Порой мне кажется, что мое внутреннее состояние и чувства заразны, серьезно! И это касается не только Анхеля. Ведь как тогда автор этих слов, что вы читаете сейчас, смогла написать то, что произошло с нами? Вдохновение? Возможно… Хотя пусть это останется нашим секретом.

Глава 28

– Дорогой Анхель, я рад нашей встрече, сын мой, – в приподнятом настроении обратился ко мне Босс. Думаю, до него дошли вести, что мы истребили все зло, что умудрилась некогда выпустить Дитрих.

– Спасибо за уединенцию, – поблагодарил я его, – не каждый из твоих слуг может похвастаться столь частым появлением здесь.

– Ты прав, но на то всегда есть свои причины.

– Боюсь разгневать Вас спросив, чем именно я так отличился? – рискнул все же я.

– Что ж, раз ты спросил, отвечу. Ты один из самых первых моих творений. Моя надежда былых времен, когда я потерял часть своей души, ты стал моей отдушиной.

О великие боги, порой просто не стоит спрашивать у высших созданий, а тем более друга самой матери природы о таких вещах: ведь ответ всегда будет загадочно-расплывчат и, естественно, сразу не понят. В связи с этим я просто кивнул в знак благодарности.

– Но пришел ты сюда совсем по другим причинам, я это вижу, – как всегда прочитал он меня насквозь.

– Вы как всегда правы, о Отец всего живого, – обратился я к нему. – я пришел о просьбе.

– Не могу обещать тебе в исполнении твоих желаний, но выслушать я всегда готов.

– Моя просьба касается в первую очередь Дитрих, – Босса явно удивило начало, – Я прошу о даровании ей крыльев за всю ее преданность и отвагу в выполнении миссии последних лет.

– Ты забываешься, сын мой, что она лишь истребляла зло, что выпустила сама.

– Не по собственному желанию, а стечению обстоятельств, под напутствием руки зла, – уточнил я.

Босс скрестил пальцы рук в форме крыши дома, как делал всегда, когда впадал в свои миллионные думы.

– Всему своя цена, Анхель. Боюсь за эту просьбу я попрошу слишком большую цену.

Я не был готов торговаться, но должен был услышать встречное предложение, поэтому кивнул.

– Я сотру вам память былых лет, – спокойно проговорил он.

Сказать, что я был ошеломлен – это ничего не сказать. Я прекрасно понял, что это значило, что мы исчезнем в воспоминаниях друг друга с Дитрих. Мы потеряем друг друга навеки.

Но ведь цена этого такая пленительно прекрасная – крылья и свобода, осознание целостности и величия, признания себя полноценной частью ангельского мира. Неужели моя дорогая Дитрих этого не заслужила? Конечно, ответ очевиден.

И узнай она цену своих крыльев, своих полетов, она бы никогда меня не простила. Но ведь она к тому времени уже забудет о моем существовании, как , к сожалению, и я.

Я знал, что Босс не терпит долгих ожиданий, ибо весь мир зависит от него каждую секунду земного времени, поэтому я дал краткий ответ со предательски скатившейся слезой по щеке:

– Согласен.

***

Спустя несколько недель в канцелярии я вижу до боли знакомого ангела. Но вот беда, абсолютно вышибло из головы ее имя. Ах да вспомнил -Дитрих. Но не успел я спрятаться за колонной (не люблю лишнюю суету вокруг своей персоны, а в частности назойливых – в память красочно ворвалось воспоминание из далекого прошлого, где я имел честь выжидать в окопе с ней в одной из миссией спасения наших подопечных).

– Анхель! – слишком громко поприветствовала она, на что я просто кивнул в ответ. Слишком уж громкой во всех пониманиях была она.

– Я так рада тебя видеть! – продолжила она.

Не мог сказать ей тоже самое, поэтому вновь кивнул, а она, естественно, продолжила:

– Тебя куда-то назначают?

– Да, в Париж, – кратко ответил я ей.

– Здорово, даже не припомню, когда в последний раз была в городе романтиков, – задумалась она.

Я хотел было уйти, но ей приспичило продолжить:

– А я представляешь попала в Индию! Впервые за всю жизнь. Это удивительная страна! Ты бы видел их богов! Они повсюду. Индийцы такие верующие, так же продолжают их почитать, как и во времена сотворения сие страны.

– Я знаю, – ответил я, – но мне надо идти, – прямолинейно завершил я наш разговор.

– Да, конечно, – проверещала ангел. –Я лишь пришла, чтоб забежать в комнату отдыха.

На этом мы распрощались. Но для меня так и останется загадкой: почему ее глупая вереница слов так пленила меня. Почему мне кажется, будто когда-то я слушал эти речи не со стремлением сбежать, а потому что это доставляло мне удовольствие. Вот странная интуиция. Но некогда сейчас вдаваться в эти думы. Меня ждет миссия по воспитанию и спасению моих будущих подопечных.

Глава 29

В огромном зале стоит тишина и лишь тяжелые шаги грузного человека отдают эхом от стен. Атмосфера уныния и грозной депрессии висит в воздухе как удушливая пелена. Кто сказал, что Рай – это только светлое и прекрасно волшебное место? В настоящий момент, здесь царствует печаль и отчаяние.

Источник этой мрачности, склонив голову, доходит до узкой лестницы, ведущий далеко вниз.

Постепенно, ступенька за ступенькой, белые стены темнеют, в итоге превратившись темно серое, а то и в грязный цвет. Помещение, в котором в итоге оказался Босс более походило теперь на склеп. Звук тишины сменился: здесь капала вода, как утекающее время – это священный источник Урд, что питал великое дерево Иггдрасиль, раскинувшее свою пышную крону куда-то ввысь. Не поднимая головы, Отец всего живого дошел до его основания, где сидели три прядильщицы судеб – Норны.

– Получилось ли вам связать все, как я велел, – это был и не вопрос и не утверждение, ибо Босс знал ответ наверняка. Урд, Верданди, Скульд были тремя сестрами. Со старшей из них у него никогда не было проблем: на была стара и мудра. С Верданди было сложнее – она «писала» настоящее, с ней приходилось договариваться, как и со Скульд, что пряла столь неизведанное будущее. Но сестры всегда его слушались, по-своему импровизируя историю мира, связывая судьбы людей в тончайшую паутину кружева.

Они были слепы, но их слух никогда не подводил их: они знали кто перед ними и лишь кивнули в ответ.

Удовлетворенный этим жестом, Босс поднялся в свои покои. Белой цвет и отсутствие звуков успокаивали его бурный, всеобъемлющий разум.

Он сел за стол и пред ним появилась модель земного шара, его детище, его любимая игра.

Великий отец небес находит там двух ангелов, что пребывают в разных странах: они горят яркими серебряным цветом, как и должны. Он видит, как Анхель играет с малышом в кубики, собирая их в башню. Видит Дитрих, которая баюкает Джуна на дневной сон. И начинает плавно вытягивать из них чувства, что считает, мешают им работать – любовь. К их сожалению (и они никогда не узнают об этом) все это было спланировано всего лишь для устранения общей большой проблемы.

Босс не может найти Каина, ибо тот находится в ином мире, возможно, где ему и место. Фортуна пребывала, как всегда, в своем амплуа богини-куртизанки, даря улыбки тем, кому, считала, нужно и не представляла собой особой опасности разоблачения его замыслов.

– Вы меня никогда не поймете, дети мои, но так надо, – разрывая последнее их воспоминание, проговорил Босс, поставив последнюю точку в этой истории.

***

В канцелярии стоял непривычный гул, когда туда зашел Анхель. В стойке регистрации мест назначения он сталкивается с кудрявой особой немного неопрятного вида и чересчур неуклюжей, что вообще не подходило, по ему мнению, этой должности. Но в ней было что-то что не давало покоя Анхелю. Возможно, какой-то шарм? Или что-то пленительно родное?

Дитрих так же посмотрела мимолетно на него и взяв в руки лист, кивнула ему.

– Индия, Калькутта, девочка Дипика, родится 11.02.20** года, – прочитала она вслух. – Ммм, наконец-то новая для меня страна! – радостно взвизгнула она, – Черт, а где мой рюкзак? Ах да, я его оставила в комнате отдыха! – и тут же телепортировалась.

Анхель развернул свой плановый лист. «Италия, Венеция, остров Бурано, мальчик Маттео, дата рождения: 10.02.20** года».

Бурано? Каких только островов нет на свете! Впервые слышу об этом. Но так я и познаю мир, что весьма полезно для мышления и благодаря чему мне есть всегда что рассказать своим подопечным. И с этими конструктивными мыслями, Анхель телепортируется в самый декоративный из венецианских владений, остров.

Послесловие

После телепортации я оказываюсь в ухоженном цветами саду, вдоль которого протекает ручеек. На возвышенности стоит деревянный двухэтажный дом, который идеально вписывается в общую картину сельской местности. День ясный, солнечный и практически безветренный. Здесь царит порядок, тишина, умиротворение. Одним словом, благодать. Я оборачиваюсь на возглас:

– Бабушкаааа, бабуляяяя! – и вижу, как с крыльца дома выбегает очаровательная девчуля лет пяти с тонкими двумя косичками и в коротеньком платьице в горошек.

И лишь сейчас замечаю среди грядок небольшого огорода скорчившуюся средних лет женщину. Она выпрямляется, поправляет шляпу и отряхивает руки.

Это мама моего (некогда бывшего уже) малыша. Особо не изменилась за эти 25 с лишним лет: лишь седина немного посеребрила волосы, да и морщины.

– Чего, моя? – откликается она.

Девочка обнимает её, смотрит в глаза и говорит:

– Ну дай телефон, пожалуйста, – при этом устремив взгляд, которому позавидовал бы сам малыш Бэмби.

– Дорогая, мы как с тобой договаривались? – напоминает бабушка уговор.

– А я все сделала! – но увидев недоверчивую улыбку бабули, ещё и часто-часто начинает кивать головой, – Правда! Правда!

– А как же помочь мне полить цветы?

– Я же полила! – притопнула ногой девочка.

– Да ну? И где же это ты полила?

– Дома, конечно!

И тут я услышал тот самый редкий смех женщины, знакомый, звонкий, раскатистый. И она не могла остановиться, а я не мог понять, что тут смешного, как и девочка, видимо, тоже.

– Дома! – повторила женщина, потом отдышавшись продолжила, – домашние цветы я только утром поливала сама, пока ты ещё спала, родная. Мне нужно было, чтоб ты мне здесь помогла полить.

И обняв девчулю, они направляются к бочкам с водой.

И я вспоминаю её разговор с подругой или сестрой, где она говорит, что больше не будет рожать, что двух мальчишек ей достаточно, хотя в глубине души грезила именно о дочери. Ведь где гарантия, что третья точно будет девочка?

И вот я увидел ответ Босса. Она не была готова к третьему ребёнку тогда, и она не оценила бы по достоинству минуты, проведённые с ней. Ведь я прекрасно помню её постоянно уставшей, эмоционально опустошенной, местами озлобленной и в целом разочарованной. Поэтому Босс подарил ей внучку, в которой она души не чает сейчас. Всему свое время и все по плану. Его идеи чётко и красиво сплетены тремя сёстрами норнами, а «кружево» хранится как зенице ока в канцелярии. И лишь время даёт возможности их посмотреть. Ещё один плюс вечности – увидеть воочию то, почему все именно так складывалось годами ранее.

Примечания

1

Больша́я Ньюфаундле́ндская ба́нка (фр.Grands Bancs de Terre-Neuve; англ.Grand Banks of Newfoundland) – обширная шельфовая отмель в Атлантическом океане, у острова Ньюфаундленд, признана самым туманным местом на земле. Плохая видимость там 206 дней году.  (https://tochka.by/articles/turizm/)

(обратно)

2

Имеется ввиду главный герой книги Сесилии Ахерн «Посмотри на меня» (Cecelia Ahern – If You Could See Me Now, Издательство: Hyperion. New York. 2006)

(обратно)

3

Имеется ввиду персонаж из вселенной Гарри Поттера, учитель Минерва Макгонагалл (англ. Minerva McGonagall) – заместитель директора Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс», декан Гриффиндора, преподаватель трансфигурации

(обратно)

Оглавление

Книга 1

Книга 2

Книга 3

*** Примечания ***