Черная Луна [Александр Алексеевич Изотов] (fb2) читать онлайн

Пробоина 5: Чёрная Луна

Глава 1. Призвавшие

Как-то не так я представлял себе встречу с духами, повинными в том, что я оказался вырван из родного мира.

— Рюревские, значит? — прошептал я.

«Да, Рюревские».

Спустя всего пару секунд, как я погиб, мне сейчас больше всего хотелось зарычать и со злостью броситься на стенки кокона. Самому расколоть скорлупу, чтобы добраться до этих Рюревских, заигравшихся чужими судьбами.

Но я, конечно же, спокойно спросил:

— Ну, и зачем вы меня призвали?

«Чтобы спасти род».

Я вздохнул от их простоты. Если бы у меня было физическое тело, то, наверное, заиграли бы от злости желваки.

Да, я был в теле Василия много времени, и род Рюревских теперь для меня не совсем пустой звук. Я прекрасно помнил ту дыру в душе парня, которая раскрывалась, когда он передавал мне свои эмоции. Василию очень хотелось иметь за спиной сильный, а главное, заботливый род.

Рюревских я такими назвать не мог…

«Всё не так просто, как тебе кажется, Иной».

— А взамен? — прорычал я, с трудом контролируя злость, — Знаете, даже демоны всегда что-то предлагают взамен.

Самое обидное, что злость была действительно моя. Никакие артефакты или магия не вызывали её.

«Мы не демоны. Мы предлагаем тебе правду».

— Тв… — я на миг потерял дар речи, — Твою же… вашу псину! Какую ещё правду? Какую правду вы, духи из другого мира, можете предложить псионику Свободной Федерации? Она мне нужна была?

Духи некоторое время молчали, давая мне время успокоиться. Оно и понятно — я только что допустил глупейшую ошибку при вскрытии усыпальницы, и теперь сам, по сути, такая же бесплотная сущность, как и они.

«Не такая же. Ты ещё не закончил».

— Ладно, — уже спокойнее ответил я, — Что за информация.

«То, что творится в нашем мире — война богов.»

— Поздравляю.

«И она придёт в твой мир. Это уже началось, и не так, как бы тебе понравилось.»

— Уже интереснее.

«Перед смертью своего физического тела ты встретился с одним из проявлений такой магии. Те, кто хочет разрушения твоего и нашего миров, уже передают секреты твоим врагам».

Тут я заволновался. Ну да, погиб я не совсем обычным способом — от орбитальной бомбардировки. Там ещё и бомбы, насколько мне было известно, были какие-то экспериментальные.

А перед этим сраные капиты пытались спасти своего искусственного псионика. Капиты действительно сделали невозможное — технология, способная генерировать ментальную энергию.

А это точно была технология?

— Погодите-ка, — вырвалось у меня, — Так вы о капитах?

«Наверное. Мы многого не знаем. То тело, в котором ты только что был — это Страж Духов, оракул, который может общаться с умершими. Так все думают, но у него гораздо больше возможностей».

— Ну да. Я подловил его, когда он выуживал знания из гвардейца, одержимого Легионом.

«Такой оракул не один. Такие были и у нас в роду. Немного, но мы знаем о вашем мире».

— Ладно. А причём здесь Василий? Как связана наша война с капитами и ваши семейные проблемы?

«Впервые наш род обречён. Позволь немного рассказать тебе».

* * *

Не скажу, что меня удивила история, которая звучала, как сказка, но некоторые моменты оказались довольно неожиданными.

В истории моей родной Земли, если вспомнить монархию, право на престол всегда имел тот, кто старше. Но здесь был другой мир, где принадлежность к голубой крови решалась магией.

Красногория, известная и славная магами огня, имела важный нюанс в законе престолонаследия: наследником должен быть маг огня. Если царский род представал перед сложностями, помочь ему в этом деле всегда могли два других Великих Лунных рода — Славины и Борзовы.

Такое случалось раньше, что власть переходила другому Великому Лунному роду, но эти два рода очень давно были лишены престола. И это давало повод для обид.

Вот и получилась интересная картина у Царя. Игорь Олегович Рюревский имел двух сыновей, практически одногодок. Для правителя два наследника — всегда радость, но не в этом случае. Старший с самого начала проявлял таланты оракула, а младший…

Ну, такое бывает в истории Лунных родов, когда отпрыск «пустой», но если лунная кровь сильная, то обычно она довольно рано проявляется. Всем известен крайний возраст, после которого уже не ждут магических свойств — двадцать один год.

Я усмехнулся:

— Да, я наслышан.

Стоп. А когда там день рождения-то у моего-то Василия? Когда меня Вепревы к себе притащили, они давали мне месяц до возраста, когда я вступал в наследство Великого Рода. А после этого я довольно много потаскался по миру…

«Василию Рюревскому, единственному подходящему для нас наследнику, двадцать один год исполнится через три месяца».

— Что-то не сходится, — я задумался и представил себе пальцы, по которым хотел пересчитать дни и недели.

«Документы Василия были подделаны талантливым оракулом. Да, он бастард, рождённый вне брака, но это не так важно, ведь Василий — не пустой».

— Ему мешает магия Вето.

«Это часть договора с Незримой».

— Что? Какого дого…

«Иной, ты нетерпелив. Так мы никогда не закончим».

— Ладно, продолжайте.

В общем, один сын — оракул, второй — пустой, и в затылок жадно дышат два Великих Рода, жаждущих трона. Игорь Рюревский оказался в непростой ситуации, пусть даже младший сын всё же «пробудился» — было поздно, уже закрутился маховик лунных интриг.

Бесспорно, оракул царской крови получил бы очень высокое положение при дворе и в гвардии. Но это — не трон, о котором мечтал Драгош Рюревский, тот самый старший сын-оракул.

А в Красногории, помимо Великих Лунных родов, были и ещё силы, которым не очень нравился расклад власти.

Высокомерные Стражи Душ, которые испокон веков с презрением относились к стихийным магам, и те им отвечали взаимностью. Оракулов, кстати, вообще мало кто любил.

Загадочные чернолунники, которые вообще стояли особняком, храня какую-то свою особую тайну об этом мире.

И великолунцы, соседняя держава с замашками империи, которая была вообще не прочь, чтобы в Красногории не было никакой власти. Это при том, что своих Лунных соседи хранили, как зеницу ока.

Драгош знал, что вскоре Великие Лунные рода потребуют своё право на престол, и понял — раз законы бесполезны, надо просто изменить их. Тем более, сам он был оракулом, обучался в академии Стражей, и быстро проникся презрительным отношением к магам стихий. Так что не удивительно, что ему пришла идея включить в список обязательных наследников престола и оракулов тоже.

Надо сказать, что среди Стражей Душ он довольно быстро нашёл единомышленников. Правда, более радикальных — они считали, что вообще вся власть должна быть у Стражей Душ. Тем более, учитывая то, что они защищают Красногорию от враждебных духов, вселяющихся извне в магов.

Чернолунники просто хотели сбросить ярмо царского рода. С глубокой древности установилось, что Царь властвует и над страной, и над церковью. При этом чернолунники хранили самое глубокое и сокровенное знание об этом мире, да ещё готовили Привратников, способных обуздать любой Вертун.

Так как Стражи Душ являются частью Царской Гвардии, связанной и с чернолунниками, заговор быстро распространился среди всех заинтересованных лиц. Но об этом же стало известно и Царю, и Великим Лунным родам.

В Красногории сложилась шаткая ситуация…

Борзовы и Славины хотели трон, но очень не хотели менять законы, иначе они потеряли бы даже призрачный шанс на корону.

Стражи Душ вообще хотели всю власть, сдвинув магов стихий на ранг ниже оракулов. Ну и что, что маги огня сражаются с монстрами, лезущими из Вертунов — они могли продолжать это делать и под присмотром оракулов.

Чернолунники хотели власти только над своей Церковью Чёрной Луны, и вообще не прочь были отделиться. Конечно, сохранив полностью при этом церкви по всей Красногории и власть над умами лунных, подлунных и безлунных.

Царь оказался перед трудным выбором. Пойти против старшего сына, исполнить закон, но потерять трон. Или всё же поддержать Драгоша в его желании изменить традиции, а взамен получить страшное будущее — ведь Красногория была славна именно магами огня, ни о каких оракулах у власти не могло быть и речи.

Ситуация была шаткая, но вполне устойчивая из-за нерешительности Царя. Игорь Рюревский готов был поддаться на уговоры Драгоша чуть-чуть изменить закон, всего один разочек, хотя всё равно тянул до последнего.

— Очень знакомо, — вздохнул я, — В истории Свободной Федерации такое уже было, и ничем хорошим это не заканчивалось. Но, может, только поэтому мы и стали крепче.

«Красногория станет крепче, если сможет сохраниться».

— Я так понял, произошла маленькая неожиданность, и пошло-поехало?

«Да. Случилась неожиданность, и не одна».

Ситуацию резко сдвинуло две новости — проявление магии огня у младшего брата Драгоша, Игната Рюревского, и слухи о рождении ещё одного внебрачного наследника с явной огненной кровью.

Закрутились сразу все маховики заговора…

Драгош понял, что помимо глупых древних законов и Великих Лунных, перед ним появились новые препоны в виде братьев: Игната, с которым он вырос с детства, и неизвестного новорожденного выскочки, который с первой огненной искрой в открывшихся глазах заявил о праве на трон.

Игнат, двадцать лет проходивший в «пустых» и до последнего не мечтавший о власти, в своё законное право неожиданно вгрызся всеми магическими зубами. И чуть ли не во всеуслышанье заявил, что его старший брат хочет изменить священные традиции.

Царь, естественно, только обрадовался такому событию и забыл про все обещания Драгошу. Но все стороны слишком погрязли в заговоре, да тут ещё соседи-великолунцы пообещали трон Славиным, если те помогут снять Рюревских.

Великолунцы в данной ситуации действовали крайне просто — они поддерживали все силы, которые могли бросить Красногорию в хаос.

Стражи Душ хотят власти? Пожалуйста.

Славины? Да без проблем, тем более, именно южные земли Славиных большей частью граничат с Великолунией.

Чернолунники? Ну, это тёмные ребята со своими бзиками, с ними мало кто хочет работать, но подумать можно.

— Да уж, — сказал я, — Если б вы знали, какие это бзики. Там Красногория лишь кубик на доске…

«Мы знаем о Незримой. Поэтому и согласились на договор, но ты должен дослушать».

— Да, да…

В общем, что случилось дальше, и так понятно.

Игнат погиб странной смертью при путешествии в усыпальницу рода. Юный наследник только-только получил право на трон, но ещё не понял, как это опасно для жизни.

Борзовы, которые пытались поддержать Игната, да ещё имели в рукаве козырь в виде другого наследника, исчезли с лица Красногории.

А Славины неожиданно для себя оказались замешаны в играх Стражей Душ, тем более, их крайне напугало резкое исчезновение целого Лунного рода. Всё было запутано таким образом, что в результате Славины оказались на коротком поводке у великолунцев. Да ещё странная активность Красных Вертунов в землях Славиных в это самое время, будто наказание от высших сил.

Царь был взбешён. Мало того, что он потерял Игната, так и его любимая фаворитка, жена главы Борзовых, которая как раз родила ещё одного претендента на трон, навсегда исчезла вместе с ними. И с младенцем.

А Драгош, очень талантливый в интригах и всегда чувствующий, когда надо смотаться, вовремя ретировался в горы Святого Диофана, уходя от царского гнева. Точнее, его туда увезли, потому что Чёрная Хворь уже ударила.

Как раз перед этим он получил в дар от Царя несколько когорт отборных магов, навсегда ставших его личной гвардией — Игорь Рюревский ещё до трагедии пытался задобрить старшего сына, намекая, что уже не стоит претендовать на трон и уж тем более менять законы. Поигрались, так сказать, и хватит, там вон Игнат «пробудился».

Драгош думал ударить по Царю вместе со Славиными, но те в последний момент передумали, напуганные реальным исчезновением Борзовых. Борзовых, одного из трёх Великих Лунных родов!

Просто одно дело получить трон и свысока смотреть на поверженных конкурентов, и совсем другое дело осознать, что кто-то посмел уничтожить священную Лунную Кровь. Да, Лунные рода резали друг друга, плели заговоры, подсиживали, вырождались и возникали, но Великие оставались незыблемыми столпами.

Поэтому Славины в тот момент дрогнули. А потом и вовсе стали изображать ревностную верность Царю, тем более, когда по стране пошли подозрения, что это Славины уничтожили Борзовых.

Как Драгош стал Перволунником, духи рода были не совсем в курсе. Это было как-то связано с ударившей по всем Рюревским болезнью, и с видением всему Чёрному Караулу от Чёрной Луны. Вроде пророчество гласило, что Последний Привратник и наследник Рюревских связаны, а тут чернолунникам счастье само прикатило в виде Драгоша.

В общем, с той поры ситуация снова встала в шаткую позицию. Царь, оказавшийся под Чёрной Хворью, уже не мог вытянуть ситуацию — ему свою и всего рода жизни спасать надо было. О наказании Славиных и тем более речи быть не могло, потому что южным землям стали угрожать войной великолунцы. Не время для внутренних разборок.

Драгош, ставший Перволунником, тоже занялся здоровьем в горах Святого Диофана.

— Успокоились, в общем.

«Чёрная Хворь стала для всех неожиданностью. Такое бывает, когда боги намекают, что смертные заигрались».

— Ой, не надо о богах. Ладно, я всё понял, хотя некоторые подробности требуют ясности. Теперь только Василий, получается?

«Мы отреклись от Драгоша. Он больше не Рюревский, и ни капли нашей лунности не будет ни в нём, ни в его детях!»

— Ох, жёстко, — я присвистнул, — Это из-за убийства брата?

«Драгош виноват в смерти брата лишь отчасти. Он уже тогда интересовался магией чернолунников, и желал наложить на брата запретную магию Вето, едва узнал о «пробуждении» Игната».

— Ну да. Тем более, убийства братьев-наследников, наверное, не такая уж и редкость.

«Не редкость».

— Тогда из-за Борзовых, что ли?

«Нет. Драгош, шантажируя своего отца, пригрозил лишить род Лунной силы. Навсегда! Весь Великий род Рюревских!»

— Вашу же псину… Так это правда? Ну, я слышал, что чернолунники могут делать лунных безлунями, но думал, что это слухи.

«Не слухи. Лунность самого Драгоша исходит от Рюревских, и это останавливает его, но он ищет способы. Царь потому и не решался атаковать Храм Первого Полнолуния, потому что боялся за нашу Лунную Кровь».

— Так Драгош — он ваш или не ваш? Вы же сказали, что отреклись…

«Не вмешивайся в дела нашего рода, Иной! Дела Рюревских тебя не касаются!!!»

От резкого окрика во мне вновь проклюнулась злость. Тем более, когда на лицо явные противоречия.

— Я это слушал не для того, чтобы какие-то бесплотные старпёры закатывали мне истерики, — холодно сказал я.

Духи замолчали, и я почуял раздирающие их эмоции. Ярость, страх, обида, стыд…

«Драгош поставил артефакт в усыпальнице. Это оружие против Легиона, но он применил его против нас, духов своего рода. Мы разобщены, мы изгнаны из собственной гробницы!»

— То есть…

«А сегодня он принёс в усыпальницу двоих раненых наследников, желая договориться с нами. Мы не можем отречься от Драгоша… Он шантажирует и нас тоже».

— Охренеть, ну прямо исчадье хитрости и коварства, — буркнул я, всё ещё чувствуя злость на старых истеричек, — Вы уж определитесь.

«Драгош ушёл».

— Ушёл? Перволунник ушёл из Храма?

Я начал догадываться, кто были те фигуры. Ну а что, так и уходят великие тираны, тихо и незаметно.

А может, он выехал ещё раньше, прихватив с собой Эвелину?

«Да, ушёл, наплевав на свой род! Мы поддерживаем жизнь в наследнике, но он сильно ранен, и артефакт мешает. Ему нужна твоя помощь».

— А второй что?

«Сбежал, превратившись в уголька».

Я хотел продолжить допрос, но чуть не подавился астральным комом в астральном горле:

— То есть… Стоп, псы толчковые! Так кто сейчас лежит в усыпальнице?

«Василий Рюревский».

— А сбежал кто?!

«Вячеслав Рюревский».

— Ключевец?! Великолунский шпион?

«Да. Он тоже неожиданный наследник, но волей судьбы он ненавидит наш род даже больше, чем Драгош».

Я поражённо замолчал. Жжёный ты псарь, Ключевец! Как ты стал жжёным псом-то?!

Сразу вспомнилась оплавленная брусчатка возле Храма Первого Полнолуния, и круглые глаза послушника, кричащего из окна: «Это Последние Времена!» Так вот они какого уголька видели.

Твою ж… Ох, на… Да чтоб меня…

— Отшлёпай меня Незримая, — только и выговорил я.

Вячеслав скопировал-таки технику, но явно получилось немного не то. Ну, а нефиг копировать её у недоучки-«пустого» с кирпичом в чакре.

«Незримая согласилась, чтобы в обмен на её помощь мы подобрали претендента на Последнего Привратника».

— Вот даже как… И подобрали вы меня. Почему же?

«Ты должен спасти наш род. Даже перед самой смертью ты думал, как передать весточку, чтобы сохранить свою страну. Ты спасёшь Рюревских и Красногорию. Василий смел, но его характера не хватит, чтобы претерпеть все невзгоды».

— О-о-о, как красиво поёте.

«Тот магический артефакт, с которым ты встретился перед своей смертью…»

— Искусственный псионик?

«Да. Ты получишь знания о нём от Незримой».

Я поджал губы. А чего мне Эвелина тогда ничего не сказала? Хотя, она вроде как намекала, но, судя по всему, условия договора пока держат её.

— Ну, а что же Незримая хочет?

«Она давно пытается вырваться, но все решения её возрождений за тысячи лет ни к чему не привели. Любой род силён тем, что доверяет воле своих детей, и эта воля может быть разная. Но ничто так не укрепляет кровь, как свежий приток.»

— В общем, вы её убедили, что она должна довериться чужаку, так?

«Да, довериться чужой воле. Это когда-то привело её в ловушку, и это же освободит её. Взамен она обещала не разрушать этот мир, спасти Красногорию, и снять проклятие».

— Целый комплект прям. Чужая воля, это моя?

«Да».

Я возмущённо замолчал. То есть, все эти закидоны Эвелины — это она так доверилась моей воле?! Особенно, когда уговаривала тащиться в пустыню, чтоб уничтожить её сердце? Или когда вообще закрыла в своём мире-коконе?

«Кто мы, чтобы понять замыслы богов?»

По мне, так это напоминало лишь божественные проявления женской логики, но сказал я другое:

— Действительно… И что я должен сделать?

«Псарь псаря чует втихаря. Ты должен найти, кто удерживает Незримую здесь», — тут духи замолчали, а потом как бы напомнили, — «И спасти наш род».

— С обоими пунктами сейчас неувязочка, — хмыкнул я, удивляясь, откуда духи узнали пословицу псиоников.

«Только сильный маг огня сможет открыть вход в усыпальницу».

— Вы меня всунете в Василия?

«Мы не можем, артефакт не даёт. Но рядом есть сильный, очень сильный маг, и его ранга может хватить».

— Это тот зомби, что ли?!

Я сразу вспомнил, что под Межедаром мне уже довелось нырнуть в сознание одного из таких умалишённых. Это был Страж Душ, и тогда я чуть кони не двинул.

Что-то мне подсказывало, что здесь будет не легче.

«Да, действие проклятого Вертуна может убить тебя. Но мы больше ничего не можем предложить. Когда Царь подойдёт к усыпальнице, наследник умрёт».

— Столько вариантов, аж глаза разбегаются… — с угрюмой обречённостью ответил я.

«Готов?»

— Да.

Глава 2. Липовый

Организм, разрушенный бесконтрольным потоком грязной псионики и необратимо долгим действием «порошка счастья» — это просто клоака. И вот в эту клоаку я и свалился, внезапно осознав себя смрадным, с дымящейся кожей на голове, полумёртвым зомби.

— Защитить Перволу… — прошептал я, и оборвал себя на полуслове, — Да чтоб тебя!

Всё это было произнесено губами, представлявшими собой два покрытых волдырями мякиша, и я прямо чувствовал их вес и колебания водицы под плёночкой ожогов.

А потом пришла боль…

— А-а-а!!! — с горловым хрипом я свалился на руки и чуть не потерял сознание, когда одно предплечье сложилось под углом, и явно не в локте.

Осколок кости взбугрил мышцы и взрезал кожу самым концом возле локтя, проглянув через ткань красного мундира. Я сквозь пелену адской боли, влепившись щеками в щебень, некоторое время смотрел, как красный рукав становится ещё более красным от кровотечения — ткань набухала кровью на глазах.

— Защитить Перволунника, — где-то рядом со мной послышался ещё хрип, сопровождающийся почему-то потрескиванием углей, будто костёр жгли.

Тим, отрубай боль! Тим, ты сейчас вырубишься, отрубай боль!

Щаззз… Легко сказать, когда у тебя все энергоконтуры вместе с чакрами сожгли, а потом всё это перемешали кочергой. Как замкнуть контур, если я не могу даже зацепиться хоть за один поток?!

А энергия огня так и прёт, просто заливает меня настоящим огнепадом. Будто потоки лавы из вулкана вырвались и поглотили меня. И я вращаюсь в этом круговороте, и воронка палёной боли постепенно затягивает.

Всё, на что мне хватило сил — это повернуть голову, чтобы рассмотреть какое-то массивное сооружение, прильнувшее к скале. Часовня, только огромная и массивная, без окон и дверей.

Я даже зажмурился… Она светила в пси-диапазоне, как солнце, в сотни раз ярче, чем Красная Луна. Просто ослепила все мои изуродованные чакры, пробила насквозь стихией огня. Но энергия была очень грязная, нехорошая, как от проклятого Вертуна под Межедаром.

Да будь я даже здоров, как бык, мне бы не сразу удалось сконцентрироваться. Слишком много огня.

Отрубай боль! Шок выбьет тебя из сознания, Тим! Надо удержаться здесь, не срывайся!

Обидно, когда ты знаешь, что дальше будет, но не можешь ничего сделать. Боль нахлынула с новой волной, водоворот страданий усилился, и темнота поглотила меня.

Держись…

* * *

— Держись!

— А то упадём?!

— Да! — и многоголосый хохот.

Я открыл глаза, с недоверием разглядывая длинную ферму идеально обработанной балки, лежащей на потолке надо мной. Сплав титана, алюминия, и ещё полусотни элементов, с множеством фрезерованных отверстий разной формы для облегчения конструкции, и в то же время с сохранением несущей крепости.

Разглядывал я это сквозь едва различимое стекло гермо-шлема, на котором по краю зрения отражались все данные костюма и моего организма. Только подумаешь о нужном параметре, чуть скосишь глаза, и цифры с графиком увеличиваются.

О-о-о, это ощущение, когда костюм с экзо-скелетом плотно облегает тело, прилипая к каждой нервной клеточке кожи — как же я скучал по тебе.

Это новейший хамелеон, разработка наших умников как раз для современной Африки. Можно закапываться в радиоактивный песок на несколько дней и ничего не будет.

— Ра-а-асцветали чуткие радары, за-а-асекли мы на орбите флот… — кто-то хрипло и фальшиво затянул, ему подпели ещё несколько одарённых талантов.

Твою ж псину, это десантная капсула. Чуть потряхивает, потому что наш орбитальный крейсер, делая очередной заход, уже спустился в верхние слои атмосферы. Я обожал и эти ощущения, предсказывающие, что скоро скучное ожидание закончится и нас сбросят в самое пекло.

Передо мной ряд тёмных, с зеленоватым отливом, шлемов десантников. Сидим плотненько, в тесноте, прижатые рамой безопасности. Покачиваемся в такт тряске, а в микрофоне слышится переливчатый треск ругани пилотов и командования.

— Заходите на шесть часов… Высота триста…

— Не могу. Там ПВО работает.

— А вы по краешку, осторожно.

В ответ отборный мат пилотов.

Я медленно повернул голову вдоль ряда десантников, посмотрел на соседа. У меня чуть не навернулись слёзы, едва я увидел рядом с собой родной «свисток», капитский Шам-Рифл. Рука моя согнута в локте, упирает винтовку в сиденье…

Никому не отдам. А сраный Перволунник, который думает, что магия спасёт его, получит пулю посреди ночи даже сквозь бетонную стену.

— Капитские крысы опять простудились, — в уши ударил весёлый крик.

— Сейчас подлечим!

— Смотри, «липовый цвет» пошёл…

Тёмная фигура рядом со мной в облегающем хамелеоне показывает пальцем в самый нос капсулы. Там установлен огромный округлый иллюминатор, в который сверху видно ребристую часть крейсера, к которой мы пока что прицеплены.

На фоне крейсера величественно разлеглась планета Земля, покрытая редким пушком облаков, и я узнал под ними песочно-рыжую Африку. Бедному континенту, колыбели человеческой цивилизации, пришлось испытать на себе все прелести ядерного противостояния великих держав.

Над облаками чертятся, удаляясь от нас, огненные полоски этого самого «липового цвета». Через несколько секунд, если враг заметит, они начнут выбрасывать в стороны десятки обманных ловушек, и действительно станут похожи на цветы липы.

Это падающая десантная артиллерия. Жёстко приземлятся гроздья таких пушек в паре сотен километров от нашей цели, и начнут артподготовку. Потом смена позиции, и снова отработка по позициям.

А шутки про капитскую простуду и «липовый цвет» — это традиция. Все наступления начинаются с высадки артиллерии.

Я улыбнулся, отвечая:

— Вижу. Кипяточку надо бы, заварить.

Сосед похлопал по сиденью, выбрасывая в эфир хрипловатый смех:

— Сейчас эта дура подольёт кипятка, — он имел в виду крейсер, который потом прикроет с орбиты залпом орудий.

Снова посыпались шутки:

— Да капиты сами там кипятком обоссутся!

— Вон, у них даже прикрытия нет, никаких истребителей…

— Да, умники хороши, здорово рассчитали.

Я прикрыл глаза, откинув голову на подголовник. «Даже прикрытия нет»… Бедняги, из всех здесь присутствующих выживу только я.

Прекрасно помню эту вылазку. Это не капиты дураки были, а мы попали в ловушку. Самый крупный провал нашей разведки и триумф капитской контрразведки.

— Это «свисток», что ли?

Я открыл глаза. Десантник, сидящий напротив, тыкал в мою сторону пальцем, а в отражении его шлема виделся Тимофей Зайцев в хамелеоне, пристёгнутый «рамой безопасности», с упёртым в кресло Шам-Рифлом.

— Да хлам это капитский, — послышался ещё чей-то голос, — Чего, у нас пушек нормальных нет, что ли?

— Трофейная, — как обычно, соврал я, чтобы не было больше глупых вопросов.

А то начнётся сейчас про патриотизм, начинающийся с мелочей вроде «какую лапшу ты ешь на завтрак». Ещё пороху не нюхали, а уже лекции читать собираются. Мне и так замполит все мозги уже проел…

Этой перепрошитой винтовке было глубоко насрать, в голову капита она целится или в голову нашего федерала.

В эфире начался этот самый осуждающий разговор про «капитское говно», и я приглушил звук.

— Переделанный калибр? — послышался вопрос сбоку. Сосед бесцеремонно прокрался через пси-связь.

Я покачал головой:

— Не, она тогда теряет в точности. Но наши гонят неплохую подделку.

Сбоку мигнул свет — это собеседник осветлил стекло шлема. Я сделал то же самое, но старался лишний раз не смотреть на Гарика, так его звали.

Мы с Гариком хорошо подружимся в эту неделю — это просто замечательный, охрененный солдат Свободной Федерации. Грубоватый, невероятно пошлый, за словом в карман не полезет, но при этом весёлый и талантливый снайпер-псионик.

Был…

— Я наш предпочитаю, «Беломор», — сосед опустил на колени свою винтовку, — Надёжнее.

Она была хороша, и намного массивнее, чем мой «свисток». Больше всего мне нравились аккуратные рёбра тесла-генератора на стволе, который прошивал перед пулей плазменный канал на несколько десятков метров в воздухе для хорошего старта. Вот только этот разряд демаскировал так, что успеть поменять позицию не всегда удавалось.

— Беломор? — я усмехнулся, — Прикурить не просят?

Это тоже традиционная шутка, и сосед расплылся в улыбке, похлопывая по корпусу оружия:

— Постоянно, пачки на день не хватает. Капиты аж издалека машут, как завидят. Орут: «Курить хотим, аж жжёный псарь щиплет, дай «Беломор» ваш попробовать!» А я никогда не отказываю этим тварям.

— Курение убивает, — ответил я, и мы засмеялись.

Я сглотнул, стараясь отогнать нахлынувшие чувства. В этот раз иллюзия, которую выбрал проклятый Вертун, была невероятно эмоциональной.

Что касается «Беломора», тогда мне это казалось странным выбором для нашего профиля работ, тем более, у Федерации есть винтовки гораздо более «аккуратные». «Прима», например…

Но ирония судьбы в том, что именно эта пушка и руки этого весельчака спасут мне жизнь внизу, в этой проклятой Африке.

— Я предпочитаю противников аккуратно убивать, без шума, — я приподнял и пристукнул прикладом «свистка» по сиденью, потом кивнул на винтовку соседа, — А не распылять их на атомы.

— Что есть, то есть! Убойность у Беломора убойная, — сосед расхохотался, — Дестра пробивает, чтоб твою псину!

Я тоже расплылся в улыбке и снова откинул голову на подголовник.

— Ага, пробивает… Если только «паук» отключит всю свою защиту.

— Это пусть умники думают.

Я поджал губы. Ага, умники…

Через несколько минут, когда наши близорукие умники скажут, что опасности нет, и ПВО противника подавлено, капсула отделится и понесётся вниз. Нашу не собьют, но это совсем не означает, что все, сидящие здесь, выживут. Лишь проживут чуть подольше.

— Чувствую я, будет весело, — продолжал вещать сосед-балагур, поглаживая винтовку, будто у него с ней были не только деловые отношения, — Мы с моей «белочкой» такого наворотим.

Вот ведь извращенец, как можно так сохнуть по своему оружию? Тем более, по «Беломору». То ли дело мой Шам-Рифл, «свистулька» родненькая — вот это я понимаю, любовь на всю жизнь!

— Гарик, — сосед протянул ладонь.

— Тимофей, — я пожал руку в ответ.

— Я тебя видел в Корпусе разок, ты там вроде как… — Гарик начал монолог, но я уже не слушал.

Закрыв глаза, я наслаждался моментом. Прекрасная иллюзия, и пока что это тёплые воспоминания… Чуть-чуть ещё, пожалуйста.

Через несколько секунд я вернусь в омут боли. В горы Святого Диофана, в тело мага огня, сгнившее от «порошка счастья». Буду пытаться довести это тело наркомана-зомби до усыпальницы и взломать защиту Рюревских, чтобы вытащить Василия.

Неужели силы зла думают, что псионика можно взять два раза на одном и том же?

— Тимоха, барбариску будешь? — сбоку снова показалась рука Гарика, — Командование ругается, лишний сахар, но я всё равно таскаю.

На ладони, обтянутой ячеистым плекси-кевларом, лежала красная карамелька. Вот и в прошлый раз, когда у меня случилась галлюцинация, мне предлагали сделать укол. А сейчас конфетой соблазняют.

Я взял, приподнял её перед глазами. Разжал пальцы, и красный полупрозрачный леденец закружился в невесомости перед стеклом шлема.

— Имплант чешется, — пробурчал сосед, — Плохо, когда он чешется, не к добру это.

Конечно, в моей душе зародились сомнения.

А вдруг всё, что случилось в мире с Пробоиной в небе — это галлюцинация? Может, мне это сегодня снилось?

Я закрыл глаза.

Маги, изрыгающие огонь, повелевающие ветром… Уму непостижимо, как они без имплантов работают, прогоняют через себя мегаватты грязной псионики, да ещё сражаются с чудовищами из Вертунов.

Богиня, которая таскается в мире смертных, ищет то, что мешает ей вырваться на свободу. И я, Последний Привратник, который должен чего-то закрыть.

Расскажи кому в Корпусе об этом, отправят ведь в медблок.

Конечно, меня мучили сомнения. Может, вот именно сейчас вокруг реальный мир? А воспоминания о мире Пробоины и вправду гаснут в мозге, затихают, словно вчерашний сон.

Просто положи сладкую конфету в рот, и ты останешься здесь, Тим. «Какую пилюлю ты выберешь, красную или синюю?» Всё, как в классике.

Можно вскочить, заорать всем «стоп», попытаться спасти людей. Передать командованию по пси-связи, что у меня было мощное видение, что я видел смерть нескольких тысяч бойцов и разрушение флагмана нашего космо-флота.

Быть может, я смогу пробить дубовую кожу этих толчковых псов в штабе? Может, истерика одного молодого псионика на борту десантной капсулы остановит операцию, обречённую на провал?

Я открыл глаза, снова разглядывая красный леденец, вращающийся перед лицом. Интуиция молчит, а у Гарика чешется имплант.

Помню, как я ржал над этой его приметой. Она не имела никакого отношения к псионике, к сверхспособностям мозга. Никакого излучения не чувствовалось, ничего.

Но все погибли…

— Умники эти, наши мега-мозги, — продолжал бубнить с конфетой за щекой Гарик, — Как думаешь, они такие же псионики, как и мы? Говорят, у них чакры больше башки…

Я пожал плечами:

— Не знаю.

Сам я думал про то, как же они лоханулись тут, в Африке. Потом я краем уха слышал, что, по данным разведки, именно здесь капиты впервые применили «невероятно мощного псионика». Этот менталист смог заглушить не только интуицию таких молодых псиоников, как мы с Гариком, но даже обманул умников в штабе.

Кстати, я не припомню, чтобы потом были такие глобальные воздействия. Но именно здесь, в Африке, капиты продемонстрировали мощь своей псионики, направленной на обман всей вражеской армии.

Даже наша верхушка потом не сможет толком рассказать, почему армия попёрлась атаковать богом забытую базу в Сахаре. Свободная Федерация, конечно, оправится после такого, и станет намного осторожнее…

У меня округлились глаза, и я вспомнил разговор с духами Рюревских. А может ли быть такое, что здесь и сейчас капитам кто-то демонстрирует возможности этой магии артефактов? Показали товар лицом, так сказать, и сразу выкрутили на максимум.

Псовая луна, это ведь реально так!

Я стиснул пальцы, сжав любимый «свисток» до скрипа. Мигнуло предупреждение от умного костюма, он не видел смысла разрушать чрезмерным усилием приклад собственного оружия.

— Я бар один знаю в Самаре. Ты был там? Девки — огонь, — рука в кевларовой перчатке показала палец, — Я надеюсь, ты ещё хомут-то не повесил на себя?

О, это был мой любимый момент:

— А ты что же, «белочке» изменяешь?! — я показал на винтовку.

— Ха-ха-ха, как смешно, — скривился Гарик, а потом всё же любовно погладил оружие, — Она одна у меня такая. Всегда готовая, сразу ложится в руки, и в смазке уже…

Я улыбнулся. Вот же пошляк, псовый ты хвост! У меня от некоторых его шуток и вправду уши вяли, но как же мне нравился его смелый юмор.

— Дружище, прости, — искренне сказал я, а потом, вытащив пистолет из набедренного отсека, навёл его на голову Гарика.

Взревела сирена, искусственный интеллект сразу взвёл насильно предохранители на всём оружии на борту. Но мы же псионики, и у нас всегда есть привилегии.

— Мы — Легион! — лицо друга, которого я буду знать всего неделю и буду помнить всю жизнь, исказилось от злости.

Все десантники хором крикнули вокруг:

— Легион!

— Да был я у вас, — проворчал я, — Кормят плохо.

Через мгновение я понял, что воспоминание, как моя пуля прошибает стекло шлема Гарика, может остаться со мной на всю жизнь. Но проснулся я за мгновение до того, как палец нажал на спуск…

* * *

— О-о-о, — омут боли никуда не делся.

Где-то на задворках разума дымились остатки сознания бывшего хозяина. Я впервые выдержал прямую схватку с Легионом, если это был он, и это не могло не радовать.

Я откинулся на спину, перехватил сломанную руку и рывком кое-как вправил её. Вообразил огонь, чтобы прижечь рану, и заорал, когда огня оказалось слишком много. В нос ударил запах палёной плоти, а сознание чуть снова не улетучилось на орбиту Земли.

Что с моим зрением? Видит только один глаз, а на месте второго запёкшаяся корка. Одноглазый и однорукий маг… Ну, здорово, Рюревские, подсобили так подсобили.

Тим, ты вообще молодцом держишься. Так быстро из иллюзии выскочил в этот раз, что аж самому нравится. А теперь, встаём, встаём…

Ага, сейчас. Только полежу немножко, отдышусь.

Я закашлялся, вдохнув полной грудью дым, которым всё заволокло вокруг. Да уж, было бы чем тут дышать.

— Жжёный ты псарь! — опираясь на более-менее здоровую руку, я стал подниматься, но чуть не свалился снова.

Одна ступня отказывалась вставать прямо, заваливаясь на сломанный голеностоп. Да твою ж мать капитскую, что за инвалид мне достался?! Я ещё и одноногий!

Кое-как я сел, оглядывая обгоревшие лохмотья на ногах. Когда-то это было неплохим гвардейским мундиром.

— Защитить Перволунника, — в дыму совсем рядом стоял ещё солдат с магострелом наперевес.

Он ни в кого не целился, просто стоял, смотрел куда-то в дым. А магострел-то хорош, хоть и обычный, солдатский. Даже штык торчит.

Я провёл здоровой рукой по поясу, но ничего не нашёл. От карманов остались одни дыры. А, в Пробоину вас, будем по старинке!

Пошарив вокруг рукой, я нащупал увесистый булыжник, отвёл руку для замаха. Так, сейчас будет больно, Тим, но ты держись…

Камень свистнул, заехав прямо в висок бедняге. Тот свалился, и я, упав на локти, со стонами подполз к нему. Схватил магострел, и полез в карманы искать патроны. Да, есть ещё парочка.

Стоп…

— А-а-а! — я чуть не заорал от радости, вытянув обгоревший коробок с «вытяжкой», — Да ты ж мой хороший!

Вскрыв коробок, я закинул всё, что было, в рот. Половина таблеток была почерневшей, хрустела как уголь, но я даже не обращал внимания, а только грыз, грыз и грыз.

А потом откинулся на спину, рассматривая серую хмарь дыма. Ну, надеюсь, ещё не всё потеряно.

Вот так полежать, успокоиться, подлатать организм хотя бы до пределов размуного.

— Защитить Перволунника…

— Защитить…

Целый хор голосов послышался из дыма, и я задрал голову, повинуясь интуиции. Качающиеся в дымке силуэты сдвигались в мою сторону.

Кажется, местные догадались, что в их рядах завёлся идейный предатель их зомби-движения…

Глава 3. Обгоревший

Я притих, закинув винтовку на грудь трупу, вжал голову в плечи. Тени и силуэты бороздили дымку вокруг, нашёптывая свою мантру о Перволуннике, и, казалось, даже не обращали на меня внимания.

Но я вспоминал свою дорогу по горам с Вячеславом Ключевцом, и понимал, насколько обманчиво первое впечатление. Зомби были взбудоражены, и точно знали, что я где-то здесь.

Лишний. Опасный. Не согласный с Легионом…

Вот какая ирония получалась. Этот самый Легион, возомнивший себя победителем богов, был таким разным: в чьих-то телах сильный, могучий, сворачивающий горы, а где-то, как здесь, в горах — тупой и безмозглый.

А чернолунники молодцы. Поставили Легион себе на службу, создав заслон из таких вот «охранников», заполонивших горы Святого Диофана.

Я покосился на часовню, которая показалась в разрыве дыма. Серая, мрачная, изрыгающая мегатонны грязной и вонючей псионики в эфир.

Там, внутри, бесновался проклятый Вертун, давно протухший и потерявший связь со своей Луной. В прошлый раз, под Межедаром, мне после битвы в подсознании удалось закрыть такой, хоть это и вызвало большие разрушения.

Но это было в теле Василия, которому суждено стать Последним Привратником. Здесь так не получится.

Теперь, попутешествовав по телам, я понимал, что с дрищом у меня особая связь.

Наши с ним сознания будто входили в резонанс. Или его тело с моим разумом, без разницы, но именно в теле Василия, несмотря на магию Вето, я чувствовал, что у меня всё под контролем, и потенциал просто огромен. Может, действительно, потому и заткнули кирпичом чакру, чтоб я не разорвал неготовый к такому делу организм раньше времени.

А здесь, у этого гвардейца как?

Здесь всё перекручено, будто засунули ментальный мега-венчик в душу, и побултыхали все чакры вместе с энерго-контурами. Присыпали это всё «порошком счастья», добавили щепотку Легиона, и потомили в блуждающем Пульсаре для надёжности.

И теперь мне предлагают работать с этим блёванным винегретом…

Эх, глаза бы закрыть, так намного легче работать с псионикой и восстанавливать тело. Но приходится рыскать взглядом по качающимся в нескольких шагах силуэтам, гадая, какой из них сейчас сорвётся в атаку. Если бы это были не зомби, а долбанные капиты, я был бы уже обречён.

А вытяжка работала. Она не могла повлиять на скрученные энерго-контуры, но мышцы и плоть, неприятно покалывая, заживали с удивительной скоростью. Даже сломанная рука уже схватилась…

Эх, если Незримая задаст вопрос, что же мне надо будет в награду, надо будет попросить рецепт этих таблеток. С такой химией солдаты Свободной Федерации станут непобедимы.

Интересно, а капиты не получили уже такую хрень от своих таинственных союзников?

Движение сбоку заставило меня откатиться быстрее, чем я повернул голову. По земле ударил клинок, высекая искры, но я уже вскинул винтовку, нажимая на спуск. Солдат, получив пулю в шею, кувыркнулся назад, взбрыкнул ногами и воткнулся затылком в землю.

Я, оставшись на лопатках, стал быстро отползать от места стычки. Отталкиваясь ногами и ёрзая спиной по острым камням, я пытался перезарядить винтовку, но пальцы, покрытые коростой ожогов, плохо слушались.

Грохнул выстрел, и пуля воткнулась совсем рядом с моей головой, окропив мне лицо крошками.

— Вашу псину! — я зажмурился от пыли, попавшей в единственный видящий глаз.

За миг до этого я успел заметить надвигающийся из дыма силуэт, поэтому интуитивно выставил магострел вперёд, принимая удар на штык. Заскрипела сталь, я заученным движением воткнул ногу по голени противника, чуть сдвинулся вбок и довершил приём ударом штыка вверх.

Противник навалился на магострел всем весом, и мой перелом в руке снова треснул. Я хапнул горелого воздуха от нахлынувшей боли, и тут же в лицо брызнула кровь, попав в горло и в многострадальный глаз.

Я закашлялся, не успел среагировать, и противник свалился на меня окончательно. Моё сознание плавало где-то на задворках, я попытался перехватить зажатый магострел, чтобы им столкнуть груз, но тут хрипящее тело зашевелилось, и через мгновение грязные руки ухватились за мою шею.

— Жжёный… — прохрипел я, пытаясь ударом магострела сбить захват с шеи.

Не получилось, но зазвучали ещё выстрелы, и противник, дёрнувшись, свалился на меня и затих. Звуки входящих в его тело пуль заставили меня сжаться в позе эмбриона, и я теперь пытался прикрыться трупом, как щитом, прижимая его к себе.

— А-а-а-а! — я орал всё время, пока разряжались в нас стоящие в дыму солдаты.

Мёртвый гвардеец надо мной дёргался от попаданий, за шиворот летели осколки от разлетающихся камней. Пули втыкались в землю совсем рядом, а мне не оставалось больше ничего, кроме как орать.

Но вдруг наступила тишина, в которой зашуршали руки и заскрипели затворы магострелов —зомби-солдаты, недолго думаю, просто перезаряжались. Я же лежал, чувствуя горячую кровь, льющуюся на меня из продырявленного тела гвардейца, и не верил своему счастью.

Да вы ж косые, как капитские штурмовики!

Понимая, что следующий залп не выдержу, я сбросил с себя труп и, повернувшись на живот, пополз. Магострел остался где-то позади, рука адски болела, но я продолжал двигаться, повинуясь чисто интуиции.

Я привстал на корточки, но сломанный голеностоп тоже взорвался болью. Вашу мать зомбячью, побежать не смогу.

Тут интуиция сказала мне, что всё… Перезарядились. В довершение одиноко щёлкнул в тишине последний затвор казённика.

— Защитить Перволунника…

— Ах вы ж псы толчковые, — я сел и раскинул руки, решив: «Пошло оно всё капитским лесом!»

Маг я или тварь дрожащая?! Где вы, пирусные пули? Когда я был Василием, я так ловко это делал…

Грохнули выстрелы, и я, стиснув зубы, попытался перехватить всё, что попало в действие моего энерго-поля. На миг прочертились в воздухе трассеры, загибаясь в стороны от моего давления, и земля вокруг меня выплюнула клубы пыли.

— А-а-а! — я упал, всё же подбитый в плечо.

Дырявая вышла защита, в одной точке энерго-контуры не замкнулись, и пуля нашла-таки лазейку. Но я сразу шлёпнул ладонью по плечу, прижигая рану, и охая от боли сразу и в плече, и в сломанной руке.

Начало было положено. Резкий выброс псионики насильно выпрямил основные каналы в этом теле, и мне удалось явственно увидеть три здоровенные, умело натренированные нижние чакры.

Красные, изрыгающие пламя, словно звёзды в космосе. Это пламя рвалось через повреждённые контуры, постепенно уничтожая своё же тело — вот что бывает, когда разум не контролирует магию.

Чувство огня переполняло меня, и я, откинувшись затылком на острый камень, с трудом смог перехватить контроль над стихией. Ох, луна моя псовая, как же много силы! Это был Маг Первого Дня, магистр, и когда-то он чуть не стал магом Второго….

Да, если у Василия потенциал ещё больше, то нас ждёт весёлое будущее.

Дым надо мной неожиданно рассеялся, открыв в чистом небе Пробоину. И я почуял чуть более чистый поток стихии оттуда — Красная Луна ещё не вышла, но я словно вторым зрением увидел её отсвет.

Снова щёлкнули затворы. Я тут же отнял ладонь от плеча, развёл руки в стороны. Ощутил всю стихию вокруг, и пришлось даже уменьшить напор — меня коснулась сила проклятого Вертуна, спрятанного в часовне. Злоупотреблять его энергией я не хотел, она быстрее разрушала организм, а мне ещё до усыпальницы тащиться.

— Защитить… — начали было зомби, но я рявкнул:

— Давайте уже!

Грохнули выстрелы, и в этот раз всё вышло даже ещё лучше. Все пули вошли в моё поле и обогнули антигравитационную линзу, в которой я спрятал своё тело. Мне даже удалось направить несколько пуль по удачным траекториям, и некоторые солдаты молча упали.

— А теперь моя очередь, — я сел, старательно удерживая концентрацию.

Сила так и била из чакр, надрывая контуры, мне с трудом удавалось отфильтровывать поток от грязного проклятого Вертуна. Хорошо хоть, что Луна возвращалась, и слабые отголоски её энергии казались глотком свежего воздуха.

Я встал, осторожно опираясь на повреждённый голеностоп. Ничего, терпимо.

Повёл рукой в сторону… С ладони сорвался шар и унёсся в один из силуэтов. И в другую сторону точно так же.

Раздались быстрые шаги по камням, один побежал ко мне, но упал к моим пяткам, дымя обугленным обрубком шеи. Другой успел подскочить сбоку, и я перехватил штык магострела у своей головы.

Винтовка вспыхнула, и я, толкнув солдата в грудь, отбросил его волной огня. О, да, сила впечатляла, но меня не покидало ощущение, что если чуть-чуть прибавлю, то уже не смогу восстановить это тело.

* * *

Их тут было всего около десяти.

Через минуту я стоял, окружённый дымящимися трупами, и стряхивал огонь с рукава. Бывает, переборщил чутка, себя чуть не сжёг.

К счастью, вытяжка продолжала делать своё дело, и я уже не чувствовал себя, как остывший шашлык. На ногу можно было наступать, но хромал я сильно, суставы срослись не так, как надо. Да и видел я всё так же одним глазом.

Кое-как оттерев от грязи единственный глаз, я посмотрел наверх и козырнул, салютуя красному отсвету в Пробоине.

— Здравия желаю, — усмехнулся я, — Мы вас ждали…

* * *

Возле усыпальницы я был где-то через час. Пришлось торопиться, и я едва не скакал, опираясь на подобранный магострел, ведь сначала надо было подняться к перевалу, а потом спуститься по ущелью ко входу в гробницу.

Это путешествие вошло бы в мой золотой фонд превозмоганий — нога при каждом шаге грозила надломиться, да и рука, которую я примотал к туловищу чужой курткой, нещадно просила просто прилечь и отдохнуть. Но я шёл и шёл, не жалея тела, потому что не намеревался в нём долго оставаться.

Я остановился у подножия, подойдя к обломкам огромной статуи. Да, здорово здесь шарахнуло — следы моего неудачного взлома было прекрасно видно на ступенях, колоннах и больших валунах. Чёрные следы копоти располосовали всё по ходу движения огненной волны, словно какой-то грязный трубочист чихнул пеплом из усыпальницы.

Четвёртая колонна, которая и до этого была повреждена, обвалилась, и часть козырька рухнула вместе с остатками статуй на них. Вход это не закрыло, но трещины на оставшихся трёх столбах намекали, что ещё одного неудачного взлома они не выдержат.

Я постоял полминуты, опираясь на приклад магострела и согнувшись от ноющей боли в каждой клеточке организма. Кроме физической боли добавилась теперь усталость, и тело просило отдыха.

А вот интуиция подсказывала, что времени не то, что нет, а его уже не хватает. Я всмотрелся вперёд, в долину, за которой скрывался осаждённый Храм Перволунника. Бедный глаз не хотел фокусироваться, и я так ничего и не увидел — размытый горизонт просто заволокло дымом, даже вершины гор возле Храма не было видно.

Я поднял голову, крикнул:

— Рюревские!

Тишина… Да чтоб вас, духи сраные! Когда нужны, хрен дозовёшься!

Стоп, я же был тогда в теле оракула, Стража Духов. Он же этот, спец по духам, поэтому я и слышал их. И Василия наверняка тоже слышал именно поэтому.

Кстати, что с тем оракулом?

Я завертел головой, пытаясь примерно представить, какая могла быть траектория полёта у тела, сбитого волной огня из усыпальницы. Вроде я тогда прикрылся артефактами — может, ещё можно использовать его? Ведь в нём остались те душонки Легиона, и оракул мог вполне выжить. Можно заскочить, поговорить, и выйти.

Ругаясь на долбанную ногу, я запрыгал вокруг обломков, пытаясь найти тело. Тут нету… Так, а если там?

Я проскакал, как бешеный. Тоже нету.

Один из камней, похожий на отломанную ладонь, словно приглашал взобраться на него и посмотреть сверху. Я поставил магострел, упал грудью на выступ, со стонами кое-как забрался.

Поднялся повыше и, опираясь на торчащий вверх каменный палец, стал оглядывать округу. Где же ты, оракульский пёс? Неужели сбежал?

Я замер, снова глянув на долину.

Да твою ж псину! В этот раз глаз удачно сфокусировался, и в долине на фоне серой каменной пустоши я увидел мелкие, словно муравьи, точки, которые размеренно двигались от Храма Первого Полнолуния в мою сторону. Отсюда плохо было видно цвета формы, но в авангарде точно шли красные мундиры.

Царская Армия, чтоб вас Пробоина сожрала! Как же вы не вовремя.

Я поднял голову. В Пробоине уже показался краешек Красной Луны… Ну, одно радует — очередная Луна вернулась, а значит, Последние Времена ещё не начались. Апокалипсис отменяется.

Шестое чувство заставило меня пригнуться, и тут же над головой в каменный палец влетела пуля, обрызгав меня осколками. Ух ты ж, глазастые какие!

Я кувыркнулся назад, слетел с выступа… и прямо на больную ногу. Мой дикий рёв, наверное, всех Рюревских духов распугал.

— Капита мне в душу, — завыл я, снова хватая магострел и громоздясь на него, как на костыль, — Да что ж за день-то такой?!

Уже особо не разбирая дороги, я, как трёхногий племенной жеребец, поскакал по ступеням вверх. Если сюда придёт Царь собственной персоной, то оборванному гвардейцу с Иным внутри точно несдобровать. А в теле Василия ещё будет, что обсудить.

Я огибал огромный валун, как вдруг обо что-то споткнулся:

— Твою мать! — заорал я, снова разбередив неудачно руку, но замолк, увидев помеху.

Это был оракул. Точнее, то, что от него осталось. Закоптившиеся голова и плечи, руки прикрывают лицо. В одной руке пучок обгоревших медальонов-артефактов, и она самая целая, вторая же почти отвалилась, оголившись до кости в районе от локтя до плеча. Всё туловище ниже груди просто отгорело, и на валуне осталась лёгкая тень-силуэт от таза и ног.

— Жжёный пёс сегодня в ударе, — проворчал я, поднимаясь на корточки, и злобно хмыкнул, — Вот видишь, что бывает, когда имплант перегреваешь?

Да, воспользоваться этим телом, чтобы поговорить с духами, явно не получится. Я уже собирался скакать дальше по ступеням, но меня что-то вдруг привлекло в почерневших пальцах второй руки. Ещё не веря своим глазам, я выцарапал из окоченевшей хватки трупа сгоревший коробок «вытяжки», и потряс над ладонью, куда упали три уголька, у одного из которых ещё белела боковинка.

— Спасибо, — я вкинул активированный уголь в рот и, похлопав оракула по уцелевшему плечу, встал и попёрся дальше.

Нахлынуло небольшое облегчение, «вытяжка» сразу начала действовать, и я прибавил шагу. Ствол магострела звенел о ступени, жалобно ругаясь на меня за такое отношение к оружию.

Я влетел на самую верхнюю ступень и сразу же обернулся. По ущелью уже скакали несколько магов-всадников, запалив огненные копья над головой. Вау, такого ещё не видел!

Мне сначала пришла мысль, что далековато для броска-то. Даже если они чемпионы по метанию, то… Додумать мысль я не успел. Твою ж псину, Тим, это — Маги!

Копья сорвались с рук всадников и полетели в мою сторону, стремительной молнией пронёсшись над обломками и ступенями. Я вскинул руку, не придумав ничего лучше, чем попробовать провернуть такой же приём, как и с пулями…

Несколько отклонились, но с трудом, а одно, самое массивное, так вообще влетело прямо в меня. Я успел в последний момент прикрыться прикладом магострела, как удар снёс меня с ног и, подбросив, толкнул прямо за границу действия защитной магии.

С одной стороны, это спасло меня, потому что копьё сразу же погасло, как только прочертило границу заклинания. А с другой стороны, я, упав на пол, почуял, как он завибрировал.

Ещё не оправившись от удара, я поднял руки, с удивлением увидев, что от магострела остался только кончик отгоревшего ствола. Ах ты ж пёс толчковый, нельзя так с оружием.

Я перевернулся на живот, вытаращился в темноту под аркой-входом. Тени там заиграли красными всполохами, гул и вибрация усилились.

Что делать, что делать? Что делать-то?!

— Вася, я за тобой пришёл, — рявкнул я, отталкиваясь от пола и плюхаясь на пятую точку.

Волна огня уже шла по коридору, когда я вскинул руки навстречу. Я не знал, что должен был делать, но сейчас мне казалось единственно верным попробовать перебороть мощь того мага, который ставил заклинание.

В этот короткий миг я пытался вспомнить, чему же нас учили в Академии Маловратска про магов и ранги, которыми они отличаются…

* * *

Утренние маги, начинающие, только открывают магию, ищут свой канал, определяют стихию.

Полуденные, осознав свою принадлежность, работают с первой чакрой. Ищут её, учатся видеть, развивают канал энергии. Они могут пользоваться стихией столько, сколько позволяет проходимость их чакры.

Вечерние — они открывают уже вторую чакру, расширяют канал, и могут черпать больше силы.

Маг Первого Дня открывает все три нижние чакры стихии, его канал полностью открыт. Он может использовать столько силы, сколько есть вокруг, и рядом с Вертунами или в моменты лунных колебаний они непобедимы.

Следующий ранг, Маг Второго Дня, может копить эту силу, аккумулируя большие её запасы в теле. И, по сути, отличается от Мага Первого Дня именно этой мелочью, которая, кстати, позволяет выучить гораздо более мощные заклинания.

Я до этого встречал потоки псионики от разных магов, и мог понять, какого ранга маг передо мной. Та волна, которая шла на меня, была гораздо выше Мага Первого Дня…

* * *

Огонь ревел передо мной, закручиваясь в огромный шар и выплёвывая протуберанцы. Поток пламени из арки встречался с потоком из моего тела в десятке шагов впереди, и закручивался, гудел, рвался во все стороны, опаляя колонны и козырёк.

Вот только шар огня медленно, но верно, двигался в мою сторону…

Я применил все свои знания, все умения, полученные в Корпусе Псионика, в Восточной Академии Маловратска, и в гробнице Борзовых. Я собрал энергию, оставшуюся в теле. Собрал энергию, которую давала выходящая Красная Луна, и витающие в воздухе потоки далёкого Вертуна.

Прогнал стихию через все три чакры, открыв канал полностью. Никаких приёмов, плетений, или хитромудрых заклинаний — просто волна энергии, на выходе превращающаяся в огонь.

И этот огонь ревел передо мной, опаляя своим жаром моё же обожжённое лицо, и не давая мне вдохнуть — кислород сразу же пропал, одна только гарь вокруг.

Я стиснул зубы… Вашу же Луну! Такого жжёного псаря я ещё не видел.

Энерго-контуры, надорванные «порошком счастья» и блуждающими Пульсарами, затрещали от невообразимого давления, и до меня дошло, что защиту тут ставили даже не Маги Второго Дня. Рюревские, вы совсем там, что ли, свихнулись?!

Прикрыв единственный глаз, я прибавил ещё потока, понимая, что теперь процесс необратим. Энерго-контуры сразу же испарились, превратившись в чистый поток огня, и пламя стало оплетать все чакры, перекидываясь с нижних на верхние, которые этот маг даже не думал развивать.

Нельзя резко поднимать свой ранг. Сейчас огонь перейдёт с астрального плана на физический, и я воспламенюсь.

Я открыл глаза… Нет, не получилось сдвинуть поток.

Огненная стена крутилась уже в метре, приближаясь, и я почуял, как лопается кожа от испепеляющего жара. Вспыхнули остатки одежды, загорелась кожа, одновременно внутри меня раскалились пищевод и лёгкие, и, задрав голову, я закричал.

Красная Луна вышла из Пробоины и смотрела на всё это, словно насмехаясь. Тут огонь поглотил небеса, и я подумал, что пора спасти сознание в коконе, но, едва его свернул, как скорлупа моего убежища треснула, и сквозь щели стало пробиваться пламя.

— Да чтоб тебя… — с лёгкой обидой вырвалось у меня.

Огонь был везде, на всех планах. Астральный, ментальный, физический… Это был такой огонь, от которого не спастись нигде, и я понял, что именно в этот момент псионику Свободной Федерации, Тимофею Зайцеву, пришёл конец.

Ну вот, Тим, и на твой хвалёный кокон нашлись клыки…

Скорлупа треснула в одном месте, вылезли струйки пламени, и я приготовился к смерти. Но перед этим с удивлением уставился на руку, вдруг пробившуюся сквозь трещину и протягивающую пальцы ко мне, словно хотела спасти.

Капитская совесть, что за хрень?!

Глава 4. Беспомощный

Я попытался открыть глаза, и вдруг съёжился от охватившего всё тело нестерпимого жара. Казалось, что всё, сейчас слезет кожа и муки начнутся по новому кругу, но вдруг боль от ожогов исчезла, оставив лишь фантомное напоминание.

Ясно, это отголоски ещё от того тела… Бедный маг, от него, скорее всего, даже останков не останется.

Не успел я с облегчением выдохнуть, как пришла другая боль. Сломанные и неправильно сросшиеся кости, внутреннее кровотечение, порванные мышцы…

Твою же псину, Василий, что с тобой наделали?!

Ответ от парня был слабым, на грани чувствительности, но я расплылся в улыбке, почуяв его. Треснули разбитые в кровь губы.

Сволочи, столько дней он здесь провёл, и никто даже не попытался его исцелить.

— Ох-х, — простонал я, всё же открыв глаза и рассматривая искусную мозаику на полукруглом своде.

В центре свода ярко красные кусочки изображали или Вертун, или Красную Луну. От центра во все стороны разбегались угольки и вывертыши, и в тех местах, где свод подпирался массивными пристенными столбами, древние мастера поместили магов.

Получалось, что Рюревские огняши, а это могли быть только они, непоколебимым строем встречали полчища монстров, спускающихся сверху, и не давали приблизиться к земле.

Там, где свод подпирался, по всему залу шёл выступающий из стены тонкий акведук, из которого выбивались нежные язычки пламени. Получалось, что огонь был будто бы под ногами магов, и освещал весь свод, бросая на мозаику всполохи и вызывая интересные эффекты.

То ли оптическая игра света, то ли магические свойства мозаики, но то и дело казалось, что Вертун в самой верхушке потолка вертится, изрыгая пламя. Шкура угольков, сбегающих вниз по своду, будто искрила, а Вывертыши и вправду кружились, будто огненные смерчи.

С рук магов тоже будто срывалось пламя, и вообще вся картина была прекрасна и величественна. Наверняка так и задумывали архитекторы, построившие это место. То, что это усыпальница Рюревских, было ясно сразу.

Я бы насладился видом прекрасного потолка, но синхронизация с телом шла всё лучше, и градус боли повышался с каждой секундой. Да грёбанная Пробоина, что ж за день-то такой?!

Тренированным усилием бросив внимание внутрь, я быстро просканировал все энергоконтуры, и с некоторым облегчением расслабился. В сравнение с тем магом, в котором мне посчастливилось побыть пару часов, здесь хоть есть с чем работать.

Да, чакры и энергоконтуры выглядели так, будто по ним астральный Мамай прошёлся, но их можно было выправить. Правда, это будет долгая медитация, и сил уйдёт немеряно, но необратимых повреждений я не заметил.

Судя по искажениям контуров, внутри Василия произошла какая-то битва между разумами. Последний раз, когда я его оставил, Одержимый управлял телом. Видимо, этого самого Одержимого и выжгли…

Скорее всего, это сделал Страж Душ. В любом случае, это был сильный оракул.

Стоп, а хозяин тела?!

— Василий, — просипел я.

Ссохшаяся корка на губах больно порвалась, но на фоне общего состояния я этого даже не заметил. Твою псину, Вася, отвечай! Если ты погиб, убью, дрищ несчастный.

В ответ прилетел слабый отголосок эмоций, что-то вроде вымученной улыбки, и я снова расплылся в улыбке. Живём, толчковый ты пёс!

Так, Васёк, не дрейфить. Сейчас я тут со всем разберусь… только надо хотя бы разобраться, в чём именно надо разбираться.

Вася отозвался эмоцией радости.

Я попробовал двинуть рукой, и понял, что на физическом плане всё обстояло гораздо хуже, и без целителя-костоправа тут обойтись было нельзя.

Правая нога сломана в двух местах, и так и срослась. Левая вроде ничего… Обе руки зажили, но их так же придётся ломать и вправлять. Рёбра так вообще, при каждом вздохе будто что-то цепляю внутри.

Вот же жжёный псарь, подкрался, откуда не ждали…

— Так, — я прикрыл глаза, намереваясь немного сдвинуть сознание, чтобы поговорить с Василием.

И чуть не вылетел из тела, с ходу не рассчитав. Сознание тут же сорвалось в кокон, несколько секунд я там охреневал от того, насколько утерял навыки, потом осторожно вернул сознание в реальный мир.

От Василия прилетел странный букет эмоций. Что-то типа предупреждения, будто хотел о чём-то рассказать.

— Сейчас, псарь толчковый, поболтаем ещё, — успокаивающе сказал я, и попробовал ещё.

Всего лишь чуть-чуть сместить сознание, отодвинуть, так сказать, от пульта управления телом. Тогда Василий тоже сможет получить доступ к речевому аппарату…

Да чтоб тебя! Я снова не удержался и, словно поскользнувшись на тонком астральном льду, снова улетел в кокон.

— Не понял, — вырвало у меня.

Что за хрень тут происходит? Ну да, с телом не лады, с внутренними контурами работать и работать, но я же псионик Свободной Федерации. Вашу мать, я не мог вот так сразу всё забыть, чтобы действовать, как зелёный новичок.

Снова я вернулся в тело. Подождал пару минут, до полной синхронизации.

От Василия прилетела эмоция осторожности. Да, да, понял, повторять пока не буду.

Успокоившись, как следует, я прикрыл глаза, пытаясь понять, почему не получается. Боль отвлекала, но на то мы и псионики, чтобы работать в полевых… кхм… в болевых условиях.

Вообще, если вспомнить ощущения, то здесь присутствовал какой-то лёгкий флёр псионики, вызывающий неприятные воспоминания. Что-то такое, что я встречал совсем недавно…

Времени у нас полно, попробуем тогда поработать с псионикой, залечить душевные раны.

И тут меня ждал облом. Во-первых, горло зажглось невыносимой жаждой, и я понял, что Василий очень давно не пил. И это очень сильно отвлекало.

А во-вторых, какие-то помехи… Я пытался концентрироваться, чтобы начать работу с контурами, но сбоку будто поддувал ветер, отбрасывая моё внимание в сторону.

Ощущение, будто за плечо кто-то схватил и ждёт, когда я сосредоточусь. Как только начинаю, так сразу меня встряхивают.

Не пойму, что за хрень здесь творится?

Я открыл глаза. Прикусив губу, попробовал повернуть голову, чтобы оглядеться.

Шея не была сломана, но по ней явно заехали несколько раз, и отбитые мышцы дарили непередаваемые ощущения. И так, по сантиметру в несколько секунд, с остановками на передышку, я смог рассмотреть не только потолок.

Зал был круглым, и между каждой колонной, наполовину утопленной в стену, высились стеллажи с урнами. Полки отливали позолотой, и каждый сосуд искрился драгоценным блеском — от количества инкрустированных камней рябило в глазах.

Наверняка в этих вазах прах всех Рюревских, начиная от каких-нибудь особо древних аборигенов, впервые взявших в руки пирусную дубинку.

По всему помещению тут и там стояли высокие подставки, на верхушке которых лежали золотые чаши. Они курились лёгкой дымкой, иногда из них вырывалось пламя, но судя по потоку стихии, эти факела давно пора было подзарядить.

Сам я лежал на какой-то алтарной плите, рядом с округлым каменным строением в центре зала. Массивная каменная плита подо мной была отполирована, отливала огненным золотом, и дышала теплом, несвойственным камню, словно в его толще проложили отопление.

Полусфера высотой около полутора метров в центре зала напоминала домик какого-то сказочного гнома, потому что сбоку была прорезана маленькая деревянная дверца. В остальном полусфера ничем не выделялась, даже камень не был инкрустирован, а кое-где и грубо обтёсан.

Единственным украшением был поднос с горящими свечами, лежащий на самой верхушке этого каменного иглу, и снизу вокруг строения в специальной канавке горело магическое пламя, такое же, как под потолком.

Во всё богатом убранстве зала полусфера резко выделялась, цепляя взгляд. А глядя на дверцу, я сразу вспомнил такую же в усыпальнице Борзовых, за которой они прятали свою секретную технику Пса. Тем более энергия, тонко веющая от строения, сразу намекала, что уровень защиты у неё даже повыше будет, чем у всей гробницы в целом.

Но не только это…

Мой взгляд вернулся к подносу со свечами. Их высота была подобрана так, что они стояли пирамидкой. Самая длинная свеча в центре, самые короткие по краям. Красиво светят, чуть-чуть только искрят, причём иногда неожиданными цветами.

Только капитская это красота, прямо чую. Это ведь не украшение.

Помнится, в темнице оракул притащил с собой такую же свечу, и души Легиона орали от её света, как недорезанные. А тут целую люстру водрузили прямо в центр усыпальницы.

Несколько секунд я таращился на свечи, понимая, что это и есть, скорее всего, тот артефакт, на который жаловались духи Рюревских. Перволунник вроде как выгнал их из собственной гробницы.

Потом меня кольнуло озарение. А не может ли этот артефакт мешать и моей работе с тонкой псионикой?

Ну, ладно… Я вспомнил, как легко удавалось работать с огнём в теле мага. Вроде бы, у меня и с Василием были успехи, но такой мощи достигнуть не удавалось.

— Ох, — я двинул рукой.

Я был не только изранен, но и все мышцы были затёкшими, словно Василий всё это время тут даже не двигался. От парня прилетел ответ, побудивший меня снова прислушаться к магическому эфиру.

Нет, не разберу, слишком тонкая работа. Но вроде как проблема всё равно исходит от этих же свечей.

Ладно, продолжаем. Мышцы покалывали миллион иголочек, тело совсем не хотело двигаться, но спустя полминуты я наконец-то выставил ладонь в сторону подноса.

Так, что мы там делали? Накачивали энергию через нижние чакры, прогоняли по контурам…

Магия завертелась, закрутилась, но так и забуксовала у кирпича во второй чакре. Грёбанное Вето!

Ну, спасибо, Эвелина, за поставленный блок. Вот что получается, когда за планирование божественных замыслов берётся женщина — ты, Привратник, меня спасай, но у тебя будут ограничения. А ещё я тебе палки в колёса буду вставлять, и вообще, легко не будет, муж мой любимый…

Мысли об Избраннице немного согрели, и я попытался ещё раз выпустить с ладони хотя бы искорку.

Делов-то, метнуть шар и сбить поднос с верхушки. Ну, ещё разок.

Да, не заводится магия. Я пока всё так же ограничен — прекрасно чувствую стихию вокруг, ощущаю огонь, горящий в акведуке под потолком и в канавке вокруг полусфер, и тлеющий в чашах-факелах. Отзываются тысячи драгоценных пирусных камней, и мозаика на потолке отвечает какой-то магической примесью.

Здесь всё пропитано магией, я чувствую её, как вторую кожу. Если в меня кто-то выстрелит из магострела пирусной пулей, легко выправлю полёт, изменив магическое притяжение тела.

А сбить грёбанный поднос я не могу, вашу псину! Я ещё и ещё подёргал рукой, покривлялся пальцами… Ну же!

Нет, ничего. Стихия очень хочет сорваться, но не хватает простых человеческих сил.

— Да чтоб вас, Рюревских, — проворчал я, пытаясь двинуться.

Вот ведь какая ирония… Магу, который может стать самым великим в истории этого мира, нужно просто дотянуться до вещи, которая мешает. И попробуй сделай это, когда всё тело — одна большая гематома.

Я всё же смог сдвинуться, перекинул руку в одну сторону, туда же ногу. Напрягся и, застонав на весь зал, лёг на бок. Ещё усилие, и вот я уже на животе…

Прекрасно! Настоящее достижение для Последнего Привратника — смог перевернуться на живот. Чтоб вас, Рюревских, вместе со всеми вашими интригами…

Кстати, чего-то Царь там задерживается. Я непроизвольно поднял голову, посмотрел по сторонам. А где выход-то?

Каменная сфера с яркими свечами на вершине закрывала обзор, но, судя по богатой лепнине на стене между колоннами с той стороны, украшающей арку, выход был там.

Ну, не идёт и не идёт. Что мне, ждать его, что ли?

Я подтянулся к краю плиты, посмотрел вниз. Да тут высота-то меньше метра… Со вздохом я положил щёку на край, отдыхая. Всё равно высоко.

Перволунник не дурак, и наверняка ещё как-то подстраховался, чтобы не допустить Царя в усыпальницу. Личная гвардия — это, конечно, хорошо, но магия всё же надёжней. Поэтому Царь, может, и рад бы войти, но какое-нибудь страшное заклинание чернолунников не даёт.

Мои губы сами растянулись в улыбке. Я-то прошёл! А вы, псы толчковые, не можете. А Тим Зайцев прошёл!

Погиб, правда, но это всё мелочи…

Так, хватит отдыхать. Я попытался свесить ногу, чтобы дотянуться до пола. Как назло, нога правая, та самая, поломанная. Многочисленные синяки и место перелома сразу же завыли, пытаясь выбить меня в обморок.

Терпим, Вася, терпим. Духи Рюревских терпели, и мы потерпим.

Я всё пытался поставить ногу на пол:

— Ну, ну… Твою ж ма-а-а!... — полированная плита оказалась слишком скользкой, и я рухнул на пол.

Мой крик эхом отозвался по всей усыпальнице. Я полежал некоторое время, жалобно воя на жестокую судьбу. Да чтоб эти горы Диофана в Последние Времена сравняли с землёй!

Как я суда пришёл, у меня не было часа, чтобы что-нибудь не болело. Сожри меня Чёрная Луна, как же достало…

Минут пять я всё пытался собраться, валяясь, как мешок с костями, возле алтарной плиты. Потом, опираясь на локти, я предпринял титаническое усилие, и сел, уперевшись спиной в алтарь.

— Живём, Вася, — прохрипел я и закинул руки наверх, словно на спинку дивана.

Больно, мучительно, просто невыносимо. Но ныть по каждому поводу у меня тоже не было сил, и надо было решать проблему как можно скорее.

— Давай, дава-а-а-ай!

Подобрав под себя ноги, я стал их разгибать, одновременно вытягивая тело руками. Вот ягодицы перетекли через край плиты, и всё же смог водрузить себя обратно на алтарь, но теперь в сидячем положении.

— Во-о-о, как будто так и задумывал! — усмехнулся я, хрипя от одышки.

Я осторожно убрал руки, надеясь, что не потеряю равновесие. Сижу…

Тихонько похлопал себя по груди, судорожно ощупал лицо пальцами. Сплошная болячка.

Но всё же какое это невероятное ощущение — я снова чую потоки псионики, рассекающие пространство. В телах оракула и мага огня это чувство было притуплено, и я чуял магический мир, словно через заложенный насморком нос.

Да, свечи на подносе мешали, но в других телах я бы даже не почуял этого, и не понял бы, в чём помеха.

— Василий, — прошептал я.

Он сразу же отозвался, прислав мне букет эмоций из радости и надежды.

— Сейчас разберёмся, — хмыкнул я и, напрягшись, подтолкнул себя вперёд, вставая на ноги.

Раскинул руки для равновесия, и постоял так несколько секунд. Ноги не хотели двигаться, неправильно сросшийся перелом орал благим матом, но я стоял.

Свершилось! Тим Зайцев — хомо эректус, человек прямоходящий!

— Всё, надоело, — с этими словами, сильно прихрамывая, я заковылял вперёд, к ближайшей подставке с чашей-факелом.

Грубо сбросил чашу, и пирусные угли рассыпались по полу. Часть ускользнула в канавку с огнём, окружающую полусферу, и пламя там радостно заиграло, заметно усилившись.

Я перехватил подставку за тонкий медный ствол. Потащился с ней, как с костылём, к полусфере. Поднос был на высоте всего полметра, но поднять подставку и долбануть ей, как дубиной, было настоящим испытанием.

Поэтому я стоял с минуту, пытаясь отдышаться и приготовиться к удару. Скорее всего, могу и потерять сознание.

А вообще, я вон с плиты упал. И ничего, живой.

С этими мыслями я поднял тяжеленную подставку и, заорав, как недорезанный, размахнулся…

Поднос, зазвенев, как ритуальный гонг, слетел, и ворох свечей покатился по полусфере, ныряя в канавку с огнём. Пламя сразу же зашкворчало, пожирая магические дрова, и наступило резкое облегчение.

«Иной!»

«Благодарим!»

«Ты справился!»

Целый хор голосов вдруг проник в голову. Я выпустил подставку из рук и тяжело осел на пол. Рёбра, надорванные движением, нещадно болели…

«Какое упоение!»

«Облегчение!»

«Рюревские благодарят тебя!»

Скривив губы, я сидел, уставившись в одну точку. Можно было бы и порадоваться вместе с ними, но я уже слышал, как скрипят сапоги в тишине усыпальницы.

Царь Рюревский уже шёл сюда, и эхо его шагов доносилось из входа...

Глава 5. Ароматный

Пирусное освещение внутри усыпальницы придавало всем предметам красноватый цвет, и кожа вошедшего Царя тоже казалась румяной, будто он вышел сюда прямо из парилки.

Но даже такой бодрящий свет не мог скрыть, что Царь болен. Худой, с натянутой на скулах кожей и с огромными синяками под глазами, он двигался немного тяжело для такой комплекции.

Как же его там? Игорь Олегович Рюревский вроде, если не изменяет память.

Наплечники с тлеющими пирусными эполетами, испускающими красноватый дымок, оставляли за ним след. Длинный бордовый плащ слегка покачивался, а ножны с саблей, инкрустированные магическими камнями всех цветов, били по лакированному красному сапогу.

В свете усыпальницы нельзя было разобрать, был он седым или рыжим, но Рюревский чем-то неуловимо напоминал моего Василия. Тот же дрищ, только рослый, плечистый, и с ощутимой силой в жилистых руках, держащих полированный шлем.

Царь увидел меня, сидящего возле полусферы в центре, но ничего не сказал, лишь скользнул взглядом. Постоял, будто ловил равновесие, уверенным шагом пошёл к полусфере, но вдруг остановился.

Его лицо исполнилось отвращения, когда он увидел потухшую свечу, валяющуюся на полу. Одной штучке повезло — она не угодила в огонь, и выкатилась на каменные плиты.

— Грязь великолунская, — шепнул Царь и пнул свечу в канавку с огнём.

Потом подошёл к маленькой дверце, вырезанной в каменном холмике. Покрутил головой, будто искал что-то. Явно не нашёл и, махнув рукой, просто опустился на колени, упёрся ладонями в пол и что-то зашептал, низко склонив голову. Отпущенный шлем звякнул и сиротливо качнулся у ног Рюревского.

По его высушенным болезнью щекам потекли слёзы, но Царь так и продолжал шептать свою молитву предкам, с которыми, судя по всему, не виделся очень давно.

Я не вмешивался…

Взгляд Царя мне не слишком понравился, но пока что я не ощущал смертельной опасности. Шёпот духов усиливался, но нельзя было разобрать, о чём беседовали древние Рюревские со своим заблудшим потомком. Усыпальница наполнилась звуками, витающими где-то на грани между физическим и астральным мирами.

Всё это время я потихоньку сканировал свои чакры. Удивительно, но едва исчез мешающий фактор в виде зачарованных свечей, то всё оказалось гораздо легче.

Заструились мои намерения по измученным энерго-контурам, кровь понесла «правильные» гормоны по венам. Хоть я и не мог быстро исцелить себя, а некоторые увечья требовали серьёзного лекаря, но мне удалось притупить боль. Если бы вдруг случилось чудо и меня оставили в покое, то я бы даже смог восстановить боеспособность.

— Ну, здравствуй, сын, — громкий голос вырвал меня из медитативного состояния.

Царь стоял надо мной, как тёмная скала, заслоняя собой искрящуюся мозаику на потолке. Несмотря на худобу и следы болезни, у него всё ещё была царская осанка — в каждом движении чувствовалась мощь Великого Лунного Рода.

Слёзы уже высохли на его щеках, подёрнутых морщинами, и зрачки Царя горели величественным светом, несмотря на почти чёрную радужку. Наши глаза некоторое время не теряли контакта, и получилась классическая борьба в гляделки.

Ха, пёс толчковый, нашёл с кем тягаться. В этом деле мне, псионику Свободной Феде… то есть… кхм… не понял… Да твою псину, что происходит?!

Я удивился, вдруг почуяв, что могу проиграть в этой игре. Рюревский не был оракулом, и тем более не был опытным псиоником, но ему это и не было нужно — Царь настолько постиг родную стихию огня, что открыл все её сильные стороны.

И сейчас я, не отрывая своих глаз от его тёмных, почти чёрных зрачков, ощущал жжение. Смотреть на Царя было жарко, неимоверно горячо, и этот жар ощущался не только на физическом плане — он проникал сквозь кожу, вливался в энерго-контуры, и закручивался огнём в моих же собственных чакрах.

Очищающий огонь, испепеляющий всё лишнее. А лишним внутри Василия был только я… Иной…

Энерго-контуры были пока под моим контролем, но впервые я ощутил, насколько силён Маг Третьего Дня. Это — настоящая мощь, это — неимоверная сила. И это практически чистая стихия, будто передо мной не человек-огняш, а Красный Вертун, изрыгающий тонны грязной псионики в эфир.

— Здравствуй… — просипел я пересохшим от жажды горлом, — …отец.

Точнее, сказал не я, а Василий. Он неожиданно обрёл столько сил, что прорвался сквозь мой заслон, овладев речевым аппаратом.

— Ваше лунное… величие… — мои губы продолжали двигаться.

— Всё закончилось, сын, — худые пальцы опустились на мои волосы.

Сильные, но ласковые. Василий внутри меня взорвался целым букетом эмоций, и я понял, что этот гормональный шторм мне не выдержать.

Да, ну твою же мать, дрищ, ты вспомни, сколько у нас было проблем из-за твоего папаши?! Мы ещё ничего толком не знаем, и может, нас через пять минут в жертву принесут, чтобы победить Чёрную Хворь!

«Вася, не дури!» — мысленно крикнул я, чуя, как всё тело подёрнулось дрожью от волнения.

Куда там, мой Борзов-Ветров-Пёсин настолько разволновался, что я даже перестал различать, что же он конкретно чувствует. Но сила исходила от Василия неимоверная, и мне даже пришлось сосредоточиться, чтобы самому не выскочить из тела от такого напора.

Василия можно было понять… Кажется, на его жизненном пути, где он всю жизнь был непонятно кем, забрезжила настоящая надежда. Мало того, что уже не «пустой», так ещё и оказался наследником Великого Лунного Рода.

То, что он заодно и Последний Привратник, как-то мигом забылось. Да и напор от Василия был слишком силён.

Я не мог повернуть голову, но хотел посмотреть, не остались ли где ещё зачарованные свечи. Опять сильная помеха… Да это не помеха даже, а настоящий ветер. И он наполнен голосами.

«Ах вы ж…», — подумал я, сообразив, какие ещё силы подключились сюда.

Духи Рюревских, вы что, гоните меня? Да что за жжёный пёс с вами творится?

Они молчали, не желая вступать в прямой разговор.

Мне не хотелось раздумывать над этим. Этот грёбанный день, который в календаре можно было пометить одним только словом «боль», подходил к концу, и моё надорванное сознание требовало отдыха.

А поток усиливался, мне и вправду стало трудно удерживать себя в этом теле. Если бы не такая тонкая синхронизация с Василием, то я бы уже давно выскочил.

Рюревские, кажется, и вправду решили меня слить. А как же договор с Незримой, вы, псы толчковые?! Или ваше слово даже дешевле капитских обещаний?

Я так и сидел, склонившись под властной рукой Царя. Он поглаживал мою голову, что-то ласково приговаривая, и при этом магия неимоверной силы ревела в моих нижних чакрах. Столько энергии, что кирпич Вето в третьей чакре скрипел от натуги, едва не разваливаясь от мощного напора.

Стоп. Как в третьей?! Он же был во второй…

Удивление ещё чуть-чуть лишило меня концентрации, и я почуял могильный холод. Рюревские, псы капитские, и вправду надумали слить меня… Если я сейчас выпаду, то куда?!

Тело Тимофея Зайцева наверняка превратилось в пепел, спеклось вместе со степной почвой. После орбитальной бомбардировки не выживет никто, даже псионик.

Если бы нам были подвластны такие силы, как магам в этом мире, ещё можно было бы попробовать. Но испепеляющий жар термитной волны от взрыва снаряда не выдерживает даже сталь.

Я цеплялся, пытаясь ухватиться за сознание Василия, кричал ему, но тот будто ничего не замечал. У отца с сыном был свой момент единения, и какой-то сраный Иной был тут лишним.

Чтоб вас Пробоина сожрала, черти капитские!

Передо мной вдруг возникла картинка… Чёрные, как смоль, волосы развеваются на пустынном ветру. Округлые груди, блестящие в свете Красной Луны, прыгают при каждом скачке «уголька». И серые, как псарэс, глаза горят на фоне мрака, пожирающего пустыню.

«Тим».

Её голос, так давно не слышимый, придал мне сил. Где-то Эвелина, она ещё жива, и ждёт меня. Так уж получилось, что в этом мире богине могу помочь только я.

«Я приду, любовь моя», — моя мысль улетела вслед за её образом.

Незримая не сможет долго прятаться в своём коконе, и когда-нибудь её настигнут… Да псовая луна, как я мог забыть-то?! Кокон!

И тут же моё сознание свернулось в точку.

* * *

Стенки кокона были повреждены, и здесь моему сознанию тоже пришлось цепляться, сопротивляясь ледяному ветру.

Обугленные и чадящие дымом куски скорлупы то сходились, то расходились, и тогда передо мной открывался вид на абсолютную черноту. А морозный ветер пронизывал насквозь мою душу.

Я знал, что это за холод. Если сдамся, то дальше только смерть. Что там, за её пределами, я выяснять не хотел, но если даже Незримая не хочет умирать, значит, ничего хорошего ждать не приходится.

А то ещё попаду в тот мир, про который Легион проговорился. Откуда все боги приходят. То-то они скопом оттуда бегут…

Так, Тим, хватит уже паниковать. Тебе не надоело?

Тренировки псиоников вызывали одну интересную привычку — когда солдат паниковал, через некоторое время начинал испытывать лютый дискомфорт. То есть, длительное отсутствие контроля над собой вызывало неудобство.

Вот и сейчас я привычным образом успокоился. Ну, ты свинтил оттуда, Тим. Лучше вот займись своим коконом, попытайся его подлатать.

Кстати, я никогда этим не занимался. Просто до этого дня, пока я не полез в усыпальницу, защищённую магией огня, кокон никогда не разрушался.

Но что-то надо было делать, и я стал потихоньку мысленно подгонять кусочки, которые держались на честном слове. Чем бы вас закрепить? Я не нашёл ничего лучше, чем просто представить дуговую сварку… и скорлупа вправду стала вдруг соединяться.

Не знаю, сколько прошло времени, ведь здесь оно имело свой ход. Но едва я закончил починку своего укрытия, как за скорлупой вспыхнул свет. А потом кокон сотрясся, будто в него ударила волна огня.

Волна огня была не одна. Я бы ещё поверил в совпадение, но когда на фоне горящего пламени ещё появилась и крылатая тень, стало ясно — кто-то явно пытается меня достать. Эта тень могла быть только хищным сознанием Стража Душ.

— Кажется, в этом мире вообще никому нельзя верить, — прошептал я, наблюдая за яростью стихии снаружи и за тщетными попытками хищной птицы пробить когтями скорлупу.

Прошло довольно много времени, прежде чем эти попытки закончились. Но я не первый год был солдатом, поэтому выждал ещё.

И правильно. Атаки не прекращались, и противники не пытались соблюдать никакого ритма. Могли атаковать и каждые пять минут, и делать паузы по паре часов.

Потом наступило долгое затишье.

Когда я всё-таки решился выбраться из своего кокона, прошло очень много времени. Все истории были вытащены из памяти, все песни спеты, все воспоминания просмотрены…

Я даже вспомнил имена всех девушек, с которыми имел отношения. Но, когда дошёл до Эвелины, постарался опять спрятать женский батальон в глубину памяти. А то мало ли, богиня всё-таки, надумает ещё из ревности отомстить конкуренткам.

Не знаю насчёт других миров, но Соболева жила в этом, так что…

— Пора вылезать, — прошептал я сам себе, — Ты уже от скуки с ума сходишь.

* * *

Вот так, вот именно так и должно было произойти моё появление в этом мире. Не в вонючем толчке, а в уютной постели.

Шикарный потолок, отделанный позолотой и лепниной, контрастировал с тёмным мрамором колонн вдоль стен. Я лежал на перине, укрытый мягким пуховым одеялом, и смотрел на огромную люстру, свисающую прямо перед кроватью.

Ох, луна моя желанная! Эта высшая степень комфорта, уже почти забытая… Ощущать, что тело нежится на чистых выглаженных простынях, которые даже ещё слегка похрустывают.

У меня, как у солдата, такоебывало довольно часто. После боевых командировок, когда ты спишь на земле там, где удалось приткнуться, ощущение цивилизованной кровати каждый раз было всё слаще и слаще. Правда, солдату этот капитский кайф быстро надоедал, но всё же эти секунды ни с чем нельзя сравнить.

Значит, Вася, ты тут прохлаждался, пока я там в яйце от злых сил отбивался?

К счастью, от Василия сейчас же прилетела эмоция. Он был несказанно рад, что я жив, и при этом очень удивлён. Всё это сопровождалось общим ощущением тревоги, и я понял, что пропустил что-то интересное.

— Ладно, — прошептал я, — Разберёмся, я же обещал.

— Проснулись, ваше великолуние? — послышался ласковый женский голос.

Я повернул голову. Между двух мраморных колонн в высоких двойных дверях стояла служанка с полным подносом в руках.

Одета вроде и скромно, но при этом чёрное приталенное платье так обтягивало фигуру, что подчёркивало все достоинства. Да и накрахмаленный передник заметно изгибался под напором груди.

Тим, твою псину, о чём ты думаешь? Всего пять минут назад при смерти был… Ну, подумай об этой девице тогда уж, на всякий случай. Её ж Незримая прибьёт!

Моих ноздрей коснулся запах горячей булочки и заваренного чая. И тут же живот скрутило от возникшей там Пробоины, и вся моя утроба разразилась ужасным рёвом. Прелести служанки сразу померкли перед единственным зовом организма: «Жрать!»

Правда, в аромате чая чувствовался бергамот, и это чуть смазало радость. Неужели и в этом мире существует такое издевательство над чаем?

— Проголодались, ваше великолуние? — служанка засеменила ко мне галантной походкой, и поднос ни разу не качнулся.

Я сел и вдруг понял, что над телом здорово поработали целители. Да Вася вообще бодрячком, ни единого напоминания об увечьях — хоть сейчас стометровку в полной боевой выкладке.

Служанка, водрузив поднос мне на колени, тут же кинулась подпереть мою спину подушками. Обнаружилось, что за передником у платья довольно глубокий вырез…

— О, юный царевич совсем выздоровел? — мой взгляд был замечен, и щёки служанки налились румянцем.

Она целомудренно подтянула верхний край передника, при этом улыбнулась самой что ни на есть скромной улыбкой. Именно такой, которая распаляет страсть мужчины ещё больше.

Соблазнить не просто женщину, а такую скромницу… Что может быть желаннее?

Впрочем, до меня только дошло, как она обратилась, и я удивлённо переспросил:

— Цареви…

То есть, попытался переспросить, потому что от Василия вдруг прилетел короткий тычок-предупреждение. Всю сонную одурь тут же как рукой сняло, и я послушно уставился на поднос.

Стакан парящего чая, в котором плавали какие-то специи. Имбирь, кажется, лепестки цветов… и бергамот, чтоб его Пробоина сожрала. Но булочка перебивала всё своим умопомрачительным ароматом — сверху она блестела крупинками сахара, и внизу была пропитана им же, только растаявшим. Маленькое блюдце со сметаной дополняло королевскую картину.

Служанка ждала, продолжая источать ауру девичьей привлекательности. Но, предупреждённый, я уже понял, что здесь кроется какая-то ловушка.

«Может, это связано с Последним Привратником?» — мелькнула у меня мысль.

Ведь Эвелина что-то там говорила про Избранниц и мужа, которого они ждут. Да вашу псовую луну, что, ещё одна Избранница?

— Да, проголодался, — наконец, сказал я, лишь скользнув взглядом по фигуре служанки, — Оделась бы поскромнее, чушка!

От меня не укрылся враждебный блеск в глазах служанки, но в то же время ореол страсти вдруг исчез. Это явно была какая-то проверка, и я её со скрипом, но прошёл.

Что от меня ожидали? Что наброшусь на неё, как маньяк, и раскроюсь? Или, наоборот, я должен был наброситься, чтобы не раскрыться?

— Приятного аппетита, ваше красное великолуние, — сухо ответила служанка, — Передать его лунному величеству, что вы проснулись?

Я усмехнулся:

— Да, да, конечно. И этим ракам за дверью скажи, пусть заходят.

То, что за пределами комнаты находились оракулы, я уже давно почуял. Их осторожное прощупывание комнаты веяло в пространстве на грани чувствительности любого мага, но не псионика. До чистой небесной энергии Стражам Душ было далеко, даже служанка и та сработала тоньше.

— Мы рады, что вы в добром здравии, царевич Василий Игоревич, — послышался ещё голос в комнате.

Служанка чуть присела перед ним, склонив низко голову:

— Господин великий магистр…

— Иди, безлунная.

Вошедшего Стража Душ с яркой золотой кокардой на фуражке я ещё не знал лично, но, кажется, уже разок видел. Не он ли сопровождал ту когорту, которая проверяла студентов в Академии Маловратска?

Комнату заполнила его мощь, поэтому я не делал лишних движений в астральном плане. По-хорошему, надо, чтоб Василий хотя бы вкратце показал мне, что тут происходило, но проводить манипуляции с памятью рядом с таким сильным оракулом будет только самоубийца.

И так ясно, что, пока я прохлаждался в коконе, Иного тщательно искали. Царевича, то есть, моего Василия, просто-напросто сканировали все, кто мог. Иначе как объяснить тот огонь и тени за пределами кокона?

Сейчас меня интересовал совсем другой вопрос. Как всё это понимать?

Духи Рюревских хотели меня слить или наоборот, заставили залезть в кокон? Васёк-то явно за меня переживал, и до сих пор на моей стороне. Я лежу в мягкой кровати, а не в темнице в кандалах. Но меня тщательно охраняют — до меня уже дошёл флёр магии от сильных воинов-огняшей, которые находились на этом же этаже.

Меня ждали, но меня боятся. Значит, не всё ладно в царстве красногорском…

Ничего не понимаю. А раз так, значит, будем просто наслаждаться моментом.

— Ну фто, я плофол пловелку? — пробубнил я с набитым ртом.

Что-что, а булочка тут и вправду царская. И чай… да твою ж луну псовую, даже с бергамотом это питьё богов!

— Царевич, ваша жизнь сейчас для нас — самое ценное. Поэтому отнеситесь с пониманием, — вздохнул Страж Душ, наблюдая, как я окунаю булку в сметану, — Сегодня его лунное величество собирает Малый Совет, и вы, наконец-то, сможете на нём присутствовать.

Глава 6. Гудящий

Для Малого Совета ночная пижама явно не годилась, и меня повели в гардеробную, которая почему-то находилась на другом конце дворца. Провожала уже другая служанка-безлунная, и увидев её, я испытал двоякие чувства.

Ну, во-первых, она была симпатичной натуральной блондинкой, и все её прелести буквально выпирали из платья. Будто какие-то капитские боги узнали все мои требования к женщинам, и соединили в одном теле. Но при этом голубые глаза служанки источали ненависть, причём такую холодную, что все мои симпатии сразу занесло снежной бурей.

— Ваше лунное величие, — сказала она ровным тоном, — Прошу следовать за мной.

Служанка пошла впереди, указывая дорогу. Страж Душ сопровождал меня, следуя чуть позади, и я понял, что мои самые худшие опасения сбылись.

Вашу же псину! Теперь я очень важная персона, и остаться одному будет затруднительно.

Чувство, что за мной следят, пронизывало насквозь, заставляя нервно дёргаться кончики моих энергоконтуров. Интуиция будто сошла с ума, и просто кричала, коротко и ясно — «убирайся отсюда!»

— Вы должны всегда быть начеку, ваше великолуние, — подал голос Страж Душ, — Не всем нравится, что вы появились во дворце.

Пёс ты очевидный, ты ещё скажи, что у меня две ноги. Я и так всей кожей ощущал, что даже стены следят за мной.

Зато теперь ясно, что это мой телохранитель. Странное дело, но от него я не ощущал ни малейшей угрозы.

— Хорошо, что вчера мы вовремя заметили того убийцу, Красная Луна благоволит вам. Но его лунное величество очень надеется, что вы не будете больше предпринимать попыток сбежать. Мы понимаем, что у вас было сложное детство, но и вы поймите, что ваше упрямство только на руку врагам Красногории.

Эх, жаль, вынуть Васька из глубины души рядом с оракулом и расспросить никак не получится.

Значит, на меня уже было покушение. Ну что ж, приму к сведению, но больше всего меня смутило другое — почему Василий пытался сбежать?

Опять куча вопросов, и не у кого спросить. Да ещё эта невидимая слежка… так ведь и с ума можно сойти.

Зато слова Стража Душ подсказали, как мне дальше себя вести. Если я пытался сбежать, значит, скромностью страдать не должен.

Теперь хоть понятно, почему так много охраны. По пути попадалось много стражников, разодетых в форму разных цветов, и все приветствовали меня с разной степенью честности.

Кто-то улыбался искренне, а у кого-то за чёрствой улыбкой чувствовалась неприязнь. Мной и восхищались, и испепеляли взглядом. Стройная служанка, покачивающая впереди меня бёдрами, тоже излучала негативные эмоции, но только слишком уж ровный от неё шёл фон.

Такое чувство, словно девушка находилась в высшей степени сосредоточения, и к чему-то готовилась.

— Во дворец прибыли советники Малых и Больших кругов, главы Великих Лунных родов… — отвлёк меня Страж Душ.

Я перебил его:

— Великих Лунных родов? Их всего два, а ты так говоришь, будто Великих Родов много.

Моя псионика уловила лёгкое изменение в эмоциях стражников, услышавших наш разговор. Кто-то радовался, кто-то злился. Ну, ясно, прибыл тут во дворец хрен знает кто, да ещё смеет рот разевать на святое.

Реагировали все, кроме служанки. У той было всё ровно.

Страж Душ снисходительно улыбнулся:

— Понимаю, вы не симпатизируете Вепревым. Но они достойно правят Магославским краем, чтят память о Борзовых, и наш государь достойно отмечает их службу…

— Вепревы — не Борзовы, — с лёгким нажимом произнёс я, — Можешь называть их влиятельными, но не великими. Кровью не вышли.

Мои слова сквозили презрением, но так было надо. Я всё следил за служанкой, точнее, за её эмоциональным фоном. Ну не могут быть безлунные такими чёрствыми чурбанами, как она.

— О, великая луна, вы очень похожи на отца, — сказал охранник.

Это одобрение или нет? Непонятно.

— А чернолунники будут? — спросил я.

— Члены Верховного Совета будут…

— Кстати, от великолунцев у нас есть дипломаты?

— Ну какие дипломаты, ваше лунное величие?! У нас с Великолунией война, чтоб их Пробоина сожрала! — возмутился Страж Душ.

— Все войны когда-нибудь заканчиваются, — усмехнулся я.

— Эта война закончится только поражением Великолунии.

Есть! Всё-таки скакнула нервинка у служанки, едва зашла речь о Великолунии.

Так это убийца, которую великолунцы послали прикончить новоявленного наследника? То-то она так умеет контролировать эмоции.

Скорее всего, она понимает, что не успеет уйти и умрёт. Если она здесь, то, значит, очень давно во дворце, и возможно, даже с рождения. Не знаю, как её завербовали, но спустя годы конспирации, когда вдруг приходит приказ действовать, даже профи должен заволноваться.

Я втянул воздух носом, концентрируясь, и ощутил лёгкую, едва уловимую вонь «порошка счастья». В её крови была самая крупинка, на грани чувствительности. Понятно, приняла для лучшей концентрации и храбрости, чтобы притупить инстинкт самосохранения.

Каблучки служанки размеренно цокали, мы шли мимо приветливо улыбающихся гвардейцев. Встречались и Стражи Душ, которые совсем не чуяли опасности от служанки, зато внимательным взглядом сканировали меня, судя по всему, до последнего надеясь подловить Иного.

Ага, щаз-з-з. Хрен вам, а не Иной!

Я не поднимал панику, с надменной улыбкой игнорируя большинство приветствий, и размышлял. А ведь не только великолунцы могли наделить безлунную артефактами, чтобы её не раскрыли оракулы.

Да ну нет же, Тим. На чернолунников это не похоже, пусть тут и пахнет проклятым порошком. Та служанка, которая приносила завтрак — вот она точно работает на них, даже приёмы похожи. А эта хладнокровием больше напоминает диверсанта Ключевца.

Если всё время настраиваться на тонкую псионику, можно просто-напросто устать и потерять чувствительность. Тем более, если я активно начну действовать, у многих возникнут вопросы — откуда выскочка, которому только-только стукнет двадцать один, владеет такими навыками? А не Иной ли в нём до сих пор сидит?

Поэтому я, не желая насиловать свои чакры, на время отпустил ситуацию. Меня сопровождает телохранитель, вокруг полно стражи, имею право расслабиться.

Убийцу всегда надо ловить, когда он начнёт действовать. А так все подумают, что новоявленный наследник сошёл с ума, нападает на прислугу.

Тем более, Тим, ты же сам хотел попасть во дворец, объявить о своей принадлежности к великому роду. Теперь в наших рукавах сильные козыри, только вот цели не совсем ясны.

Одну я знаю точно — надо спасти Эвелину. А вот зачем меня в этот мир притащили духи Рюревских?

* * *

Больше всего во дворце было магов из Пламенной когорты, коридоры пестрели в основном красной формой, но и другие стихии тоже присутствовали. Непроизвольно я приглядывался к магострелам, которыми были вооружены гвардейцы, дежурящие в коридорах на каждом углу и у окон. Кажется, такую модель я ещё не видел.

Страж Душ, охраняющий меня, и вправду работал на совесть. Пронизывал взглядом каждого стражника, оглядывал каждого встреченного слугу, и я всё время чувствовал «пузырь» его сканера, давящий на мои контуры. Даже странно, что он не ощущает опасности от служанки.

Чтобы немного отвлечься, я стал рассматривать коридор, по которому мы шли. Магия здесь ощущалась в каждом предмете вокруг.

Магия… и роскошь.

Ещё в богато обставленной спальне я догадался, что царский род не считается с расходами. И всё равно я таращился по сторонам, оглядывая роскошный интерьер в коридоре, где изобиловали белый и красный цвета.

На стенах висели картины с героями Красногории и с предками великого рода Рюревских. Стояли статуи этих же, судя по всему, героев, возвышающиеся под самый потолок — а он здесь был очень высоким.

Некоторые изваяния были сделаны с такой задумкой, будто стояли у стены между колоннами, и смотрели в окна напротив. Искрились пирусом стеклянные витражи, и даже светилась инкрустация в цветочных горшках на мраморных подоконниках.

«Ах вы ж псы капитские!» — думал я.

Эти красивые камешки на горшках заставили меня остановиться, и гвардеец, стоявший рядом с окном, подобрался по стойке «смирно».

При взгляде на мерцающие алмазы в моей крови недобро зарычал потомок древних революционеров из истории нашей Свободной Федерации. Это была далёкая и не самая лучшая страница нашей истории, но след она оставила такой глубокий, что каждый федерал остро чуял классовую несправедливость.

Я вспомнил Хомяка и Сивого, других обычных солдат Царской Армии, распивающих брагу из фляжки у костра и потягивающих самокрутки. Вспомнил, как они переживали о судьбе Красногории, размышляли о войне с Великолунией.

Вот она, судьба вашей Красногории. В алмазах, искрящихся на позолоченных боках обыкновенного цветочного горшка.

— Нам надо торопиться, ваше великолуние, — меня отвлекла служанка, которая не сразу заметила, что мы отстали, и вернулась, — Мы почти пришли.

Вот теперь она начала нервничать. Значит, то, что я остановился, не по плану.

— Безлунная права, — кивнул Страж Душ.

— Ага, — задумчиво бросил я в ответ, рассматривая пейзаж за окном.

Город. Большой, в стиле древних европейских столиц. И скорее всего, я нахожусь в столице Красногории, в Великорюревске.

Крыши домов тянутся к горизонту, где в лёгкой дымке возвышаются далёкие горы. Там меня ждёт Эвелина…

Приоткрытая форточка бубнила шумом рабочего дня, я подошёл поближе к окну и увидел стену, окружающую дворцовый двор. Видимо, царская семья не доверяла обычному безлунному народу.

— Прекрасная работа мастера, ваше великолуние, — с лёгким нетерпением сказала служанка, заметив, что я трогаю цветочный горшок.

Она явно нервничала, бросая взгляд за спину, в конец коридора, и теребила иногда фартук. В какой-то момент девушка переглянулась с гвардейцем, стоящим рядом со окном.

— Его лунное величество просило нас поторопиться, — дрожащим голосом добавила служанка.

— Безлунная, знай своё место, — бросил Страж Душ, но тут же пристально посмотрел на меня, намекая, что время и вправду поджимает.

Я послушал эфир вокруг себя, чувствуя, как закручивается стихия огня внутри гвардейца, который старательно отводил от меня взгляд. Магострел с необычно широким дулом стоял у его плеча, пальцы подрагивали на стволе, и я ощутил от гвардейца настоящую опасность.

Скользнув по служанке взглядом, я сразу всё понял.

И со вздохом сказал:

— Если продать этот алмаз, можно было бы накормить полгорода, — и улыбнулся, — Когда я стану царём, надо будет избавиться от всего этого.

Мои пальцы небрежно помахали, указывая на лишнее богатство вокруг, но мои глаза внимательно следили за реакцией служанки.

Всё-таки я попал в точку. Я не был особо талантливым психологом, но если бы служанка ненавидела меня просто из классовой неприязни, то мои слова подарили бы ей надежду. Но тонкий поток негативных эмоций совсем не изменился и не дрогнул.

Служанка с улыбкой ответила:

— Царевич очень милосерден и справедлив.

Поджав губы, я обернулся на Стража Душ, который крутил головой, прислушиваясь к чему-то. Оракул тоже почуял опасность, поэтому старательно сканировал окружение.

Служанка явно хотела заманить за собой, поэтому, развернувшись, упрямо пошла дальше по коридору.

Я сделал пару шагов вслед за ней. И тут же интуиция взревела бешеным зверем.

— Ваше великолуние… — Страж Душ хотел положить мне руку на плечо, останавливая.

И началось…

В коридоре впереди раздаётся взрыв, одна из дверей выносится огнём, и пламя поглощает сразу несколько стражников, как раз вышедших из-за угла.

Вслед за оглушительным хлопком в лицо ударяет волна огня…

Но настоящая опасность не там. У меня доли секунды, чтобы среагировать. И я не нашёл ничего лучше, чем просто рвануть в сторону, под прикрытие одной из статуй. А спина уже чует движение пирусных пуль…

Слишком мелкие, и слишком много в одной куча. Картечь?!

Магическим усилием я едва успеваю отвернуть с траектории основной заряд, метящий мне в затылок, но плечо всё равно режет несколько дробинок. Мне показалось, или из коридора тоже стреляли?

В следующий миг я влетел в нишу между стеной и статуей, чуть не разбив себе лоб, и сразу развернулся, вскидывая руки и ноги. Сверху уже метнулась тень, блеснул небольшой ножик, но моё тело среагировало само.

Служанка в прыжке попыталась воткнуть лезвие мне в висок, но я ногами подправил её полёт, и вот она уже смачно вошла головой в стену. Что-то хрустнуло в её шее, девушка обмякла, упав на меня. Я тут же вытолкнул её обратно в коридор.

Она попыталась встать, пошатываясь и держась за разбитую голову, но тут её, как пушинку, снесло в сторону зарядом пирусной картечи. Уже мёртвая девушка отлетела к телу Стража Душ, которому не повезло — он принял в спину часть заряда, предназначавшегося мне.

А вот гвардеец у окна, который явно был не на моей стороне, успел перезарядиться и поднять ствол. Зажатый в нише между статуей и стеной, для магического дробовика я представлял из себя лёгкую мишень.

Он оскалился, захотев что-то мне сказать, но моя ответная улыбка снесла веселье с его лица. Жалкий Вечерник, ты с кем тягаться решил?

— Красногория будет сво… — сглотнув, он попытался нажать на курок.

Вот только пирусная дробь не вылетела из ствола, разорвавшись прямо внутри винтовки. Гвардеец окровавленными руками схватился за глаза и, завыв от боли, упал на пол. И тут же стена за ним рассеклась прилетевшим зарядом — кто-то попытался убрать стрелка.

Больше выстрелов не было, но покидать укрытие я не спешил. Опустив руку, я утёр пот со лба. Понадеявшись на магию, я не прогадал, но рисковал очень сильно.

— Сразу стрелять надо было, капитский ты оратор, — буркнул я, глядя на ползающего под окном неудавшегося убийцу.

Ты-ка смотри, как они всё просчитали. Знали даже, во-сколько я буду в гардеробной. Меня должен был бы убить взрыв, но на всякий случай первым подбежал бы этот стражник. И, судя по другим выстрелам, там на подхвате были ещё люди.

Я тронул плечо. А, всего лишь царапина.

Лизнув кровь на пальце, я улыбнулся… Царская, сразу видно.

Так, Василий, мы через столько прошли, а у тебя опять мандраж начался. Можно подумать, покушение во дворце страшнее ночной битвы с монстрами из Вертуна…

Прозвучали ещё несколько выстрелов, раздались крики, и спустя несколько секунд коридор передо мной заполнился ругающимися гвардейцами и солдатами.

— Храни меня Луна!

— Что тут произошло?!

— Где царевич?!

Их взволнованные глаза растерянно скользили по телам на полу, по воющему раненому соратнику. Несколько бросились ему помогать, сунули таблетку «вытяжки», и закричали:

— Целителя!!!

Когда меня заметили, гвардейцы дёрнулись, едва не нацелившись, а спустя мгновение вздохнули с облегчением:

— Ваше лунное величие! Вы живы!

Не все, конечно, радовались искренне, но опасности я больше не ощущал, поэтому спокойно вышел из-за статуи. Этих гвардейцев беспокоила не моя жизнь, а наказание за то, что проворонили убийц.

Я внимательно смотрел на живого предателя, лихорадочно раздумывая, выдавать его или нет. Твою же псину, а ведь жизнь во дворце может оказаться даже опаснее, чем за его пределами. Там всё было предельно ясно — враги в тебя стреляют, и ты либо их уничтожаешь, либо исчезаешь из поля зрения.

А тут всё по-другому… Я всегда в поле зрения заговорщиков, которых не видно. Это игра уже другого уровня, и, кажется, тут потребуется весь ресурс бедных Васькиных мозгов.

Жжёный пёс нежно подул мне в затылок, намекая, что надо будет придумать что угодно, но быстрее смотаться отсюда. Дворец гудел предателями, как осиное гнездо, и я чувствовал, что могу не вывезти такую схватку.

— Вашу Пробоину, — выругался я, — Целителя моему защитнику! — и показал пальцем на раненого, — Лекаря спасителю царского рода!

Бедняга даже перестал выть и дёргаться, замерев на миг. Да, дружок капитский, лучше бы тебя снабдили отравой Серых Хранителей. Моя игра началась.

Коридор всё наполнялся и наполнялся гвардейцами. Меня окружили, чуть не приперев спинами, воздух завибрировал от защитной магии и от желания солдат выслужиться. Ух, ну теперь меня и стая Вывертышей не возьмёт с такой охраной!

Я посмотрел в конец коридора и вздохнул. Из покорёженных дверей било пламя и валил дым.

Чистое везение… Я думал, что служанка будет действовать руками, и чуть не проворонил обычный подрыв.

— Там была гардеробная, да? — спросил я.

— Так точно, ваше лунное величие!

Тут огненный вал свернулся, словно его пылесосом засосало. В дыму появилась фигура, поднявшего руку в сторону раскуроченной двери, и через миг из дыма вышел мужчина, уже отдалённо мне знакомый.

Красный мундир, искрящиеся пирусом аксельбанты, эполеты-конфорки и лютая огненная сила, бьющая внутри мага. Вроде бы это Славин, командир Пламенной когорты, я видел его разок на лошади.

Сначала он выглядел растерянным, но, заметив меня, сразу успокоился. А через секунду пришёл в бешенство:

— Что здесь, недолунки хреновы, произошло?! — пламя на его плечах разгорелось, словно подпитываясь яростью, — Как вы могли проворонить?!

Из-за дыма выскочил ещё один Страж Душ с ярко-золотой кокардой на фуражке. Коридор сразу наполнился его густой мощью, будто нас всех накрыло его сканером.

— Сгинь моя луна!

— Видишь, рак, как прогнило твоё рачье гнездо! — Славин ткнул пальцем в моего бывшего телохранителя, — Ты говорил, что всех проверил!

Заметив на полу тело своего оракула, Страж Душ заметно побледнел:

— Этого не может быть, я же доверял ему…

Неожиданно для самого себя я сказал:

— Этот Страж Душ прикрыл меня своим телом.

— От кого?! — одновременно спросили главы когорт.

Их глаза уже сверлили раненого. Да, ну вашу псину, если оракул начнёт его проверять, он не выживет, и я не смогу его допросить.

Ладно, добавим паники и истерики.

— Они сгорели там, гнусные предатели! — я махнул рукой и, закатив глаза, схватился за плечо, — О-о-о! Кажется, в меня попали… А-а-а! У-у-у!!! Лекаря!

Я свалился на пол, растопырив вверх окровавленную руку. Вид царской крови сразу добавил бледности на лица окружающих.

— Ваше лунное величие…

В дыму уже показались белые и голубые мундиры — целители наконец-то прибыли. А ещё коридор наполнился знакомой уже силой царя, который спешил убедиться, что наследник жив.

Глава 7. Нащупывающий

Шума было много, и мне даже пришлось в какой-то степени отрезать себя от окружающего мира, наложив мысленный фильтр. Нет меня, я в домике.

Кричали на гвардейцев и друг на друга Славин и главный Страж Душ. Гвардейцы в свою очередь уже чуть не сплющили меня своими спинами, показывая изо всех сил, как они прикрывают новоиспечённого наследника.

На фоне испуганных и взбешённых физиономий светилось, будто белая луна, лицо Царя, застывшего в коридоре. Стены вибрировали от его силы, и магия огня была такой густой, что, казалось, чиркни спичкой по воздуху — и загорится.

Позади Рюревского маячили ещё генералы, с мундирами жёлтых, синих и белых цветов. Мелькали и чёрные плащи Стражей Душ.

Рюревский сначала поражённо рассматривал дыру в стене гардеробной, а потом его глаза встретились с моими. Тут вся огненная мощь резко свернулась, и Царь осел на пол. Целители, которые спешили ко мне, сразу рванули к своему государю.

Некоторые стражники чуть не снесли меня с ног, тоже бросившись к Царю, да и Славин с главнюком-оракулом уже маячили возле него.

— Наследник, — яростно отпихнув целителей и генералов, прорычал Рюревский, — Наследник важнее!

Я не знал, что такое Чёрная Хворь, но по тому, что успел заметить, понял — это довольно странная болезнь. Там, в усыпальнице, я ощущал, какой силой обладает Царь. Всего несколько секунд назад я ощущал это и здесь.

Но вдруг как отрезало…

Ощущения подсказывали, что поток силы от Царя обернулся вспять. Он больше не казался яркой и горячей звездой, излучающей жар в пространство — он теперь впитывал энергию вокруг, и для моего пси-взгляда представлялся чёрной дырой.

Когда упал один из стражников, помогавших встать Царю, я понял, что не ошибся. Рюревский впитывал энергию извне, причём делал это как пылесос, не разбирающий, где магия, а где жизненная сила.

— Уйдите, дебилы хренолунные! — Славин, отступая, схватил одного из гвардейцев за шкирку и отбросил от Царя.

Юная целительница, со снежно-белыми волосами, которая обеспокоенно держала Царя за руку, не успела отойти, и просто упала ничком.

Через несколько секунд вокруг Рюревского образовался круг — все отошли на почтительное расстояние. Некоторые замешкавшиеся стражники, которых едва успели оттащить, теперь выглядели измождёнными, с чёрными кругами под глазами.

Славин создал перед собой огненный щит, прикрываясь, но тот зыбко колебался, и его краешки тянулись к Царю.

С такого расстояния чёрная дыра, которую представлял из себя Царь в астральном плане, подкачивала из окружающих только магию и уже не затрагивала жизненную энергию. На физическом плане я ощущал холодок — пальцы моих ног были ближе всего к государю, и их морозило даже через обувь.

Рюревский, тяжело дыша, с бессильной злобой смотрел сквозь меня. Я не ощущал к себе ненависти, скорее, Царь ненавидел за всё это только себя. Он очень хотел подойти, но не мог.

Наконец, его внутренняя полярность развернулась, выкачивание энергии прекратилось, и магическая сила снова заполнила весь коридор.

Царь встал.

— Жив. Слава Незримой, ты жив, — прохрипел он, пошатываясь, — Ну, чего встали? Скоро Совет…

Он развернулся так резко, что взмыл меховой плащ. И, растолкав подданных, грозной тенью удалился в коридор, чтобы раствориться в чадящем дыму.

Тела гвардейца и целительницы остались лежать в том месте, где он сидел на полу.

Окружающие будто очнулись. Меня подхватили под руки, понесли по коридорам, лестницам. Передо мной мелькали лица тех, кто несёт, лица на портретах на стене, лица статуй между колонн…

Наконец, пять минут жуткой неразберихи закончились и меня внесли в лекарский кабинет. От толпы дверь отделила двоих стражников, вставших в десяти шагах от меня, и повисла тишина.

Не просто повисла… Она будто ударила меня и оглушила.

Несколько секунд я, лёжа на мягкой кушетке, задумчиво рассматривал белый потолок, украшенный простенькой лепниной. Лёгкий запах лазарета касался моих ноздрей, но меня до сих пор не отпускало то, что я увидел.

Так вот ты какая, Чёрная Хворь.

Болезнь, которая опасна не столько для Царя, сколько для окружающих. Я ведь прекрасно понимал, что те двое, гвардеец и целительница, уже не встанут.

У двери покашляли переминающиеся охранники. Один уже опостылевший гвардеец в красном мундире, а другой — низкорослый Страж Душ. Да чтоб вас Пробоина сожрала, меня оставят одного в этом дворце?!

Надо мной нависло рыжее, веснушчатое лицо, обрамлённое огненно-красными волосами.

— Ну, к счастью, я не вижу сильных повреждений, — симпатичная целительница мягко ощупала мой лоб, — Вам несказанно повезло. В том дыму я ощутила много нехорошей магии, этот взрыв был непростым.

Раздвинула пальцами каждый глаз и будто вгляделась мне в душу. Открыла мне рот и, подсвечивая огоньком между пальцами, осмотрела горло.

Только тут до меня дошло… Она — целитель-огняш?! Разве такое бывает?!

— Думаю, царевич, у вас просто шок, — её улыбка разогнала веснушки по щекам, — Тут будет достаточно таблетки-вытяжки. Я бы посоветовала ещё тёплую ванну и хотя бы день уединения и спокойствия…

— Кто ж мне даст-то? — усмехнулся я, потерев лоб.

Ощущения от пальцев целительницы горели на коже, будто меня крапивой отхлестали. Я даже потрогал те места, но следов от ожогов не нашёл.

— Тут вы правы, ваше лунное величие, — целительница раскрыла ладонь, на которой белела таблетка, — Совет скоро начнётся.

Я послушно сунул «вытяжку» в рот, ощущая уже привычный известковый вкус. Ладно, хоть не горелая, а то в горах Диофана и такие приходилось жрать.

— А вот там, с государем в коридоре… — прошептал я, покосившись на охранников у двери.

В подсвеченной нижней щели мелькали тени, и гомон снаружи мешал слышать нашу беседу. Но вся комната была увешана сканирующими полями — Страж Душ бдил, мысленно следя за каждым движением целительницы.

— Что? — целительница обернулась на охранников, потом снова посмотрела на меня, но будто бы не поняла вопроса.

— Это была Чёрная Хворь?

— Я давала клятву святому Галадзи, так что не могу говорить об этом, — вздохнула рыжая, — Уверена, ваш отец и сам всё расскажет.

Рыжая достала из бокового шкафчика какую-то баночку. Открыла, взяла на палец каплю мази апельсинового цвета.

Я округлил глаза и чуть отстранился. Хотел схватить её за руку, но в последний момент понял, что это может убить её. Мало ли, не разберутся, что происходит, и пристрелят бедняжку.

— Я к мазям не очень отношусь, — с хрипотцой сказал я, — Доводилось мне встречать одно лекарство в армии…

Мне совсем не хотелось, чтобы меня мазали какой-нибудь дрянью, пусть даже она была добыта в сортире самого великого мага современности. Девушка заметила мою реакцию и удивлённо посмотрела на оранжевую каплю мази:

— А что не так со «Слезой Вывертыша»?

— Чего?

Улыбнувшись, она растёрла каплю между ладонями, поморщилась, а потом прижала мне к щекам.

Это было… горячо. Словно два раскалённых утюга прижарились к коже, и волна невыносимого пекла пронеслась по всем моим чакрам и энерго-контурам. При этом в нос ударил едкий запах нашатыря, вся комната на миг вспыхнула, и сердце забилось часто-часто.

Девушка убрала руки, внимательно изучая мою реакцию.

— Это… кхм… бодрит, — просипел я, приходя в себя.

А внутри и вправду будто костёр разожгли. Энергия так и бурлила, но при этом внутренний взор прояснился, и я предельно чётко увидел все энергоконтуры с чакрами.

Неплохо развитые первая и вторая, и третья с булыжником «магии Вето» внутри. Но даже несмотря на это, стихия огня словно под давлением сквозила через блок, закручиваясь уже в четвёртой, оракульной чакре.

Яркий золотой отсвет бил вверх, и словно созвездие в небе, я видел отблески трёх небесных чакр. Даже чакра на макушке отсвечивала… У меня побежали мурашки по коже — я уж и отвык её видеть! Когда это было последний раз? На Земле ведь, в моём родном теле…

Я вперил взгляд в бутылёк с мазью — что это за магический энергетик такой?

Не сразу я заметил, что целительница тоже внимательно смотрит на меня. Со стороны могло показаться, что она не сводит жадных глаз с моего живота, явно намекая на интимную близость. Но я-то понимал, что рыжая либо увидела блок в третьей чакре, либо что-то почуяла.

— Эффект временный, ваше величие, — целительница, наконец, убрала бутылёк, — Но на время Совета хватит. А потом вы проспите, наверное, целый день.

— И зачем всё это?

— Меня попросили, чтобы вы на Совете были максимально сконцентрированы, — рыжая пожала плечами, мол, больше она ничего не знает.

Я кивнул. Когда служил снайпером, мы тоже иногда употребляли особую химию, которая не давала спать по несколько дней. Но потом истощённый организм требовал своё, и такого солдата не разбудишь даже орбитальной бомбардировкой.

И всё же, какая лютая бодрость! Одним усилием мысли я мог сейчас замкнуть энергоконтуры, и даже попытаться отвлечь охранников у двери каким-нибудь финтом псионика. Или можно попытаться метнуть самый настоящий файербол.

— Слеза Вывертыша? — я показал на шкафчик, — Они плачут, что ли?

Целительница пожала плечами:

— После вскрытия Вертунов-Ординаров на пути следования Вывертышей иногда остаётся жидкая субстанция, — и тут она весело рассмеялась, — Ох, освети меня Красная Луна, мы все искренне надеемся, что это их слёзы.

Я поджал губы. В этот момент рыжая напомнила того лекаря из лагеря Царской Армии, который так гордился своей мазью-«высряжкой».

— Ну, ваше лунное величие, не смею вас задержи…

— Где тот гвардеец? — перебил я.

— Который… эмм… раненый?

— Да. Его сюда не приведут?

— Вы что, вы же в царских покоях, — удивилась рыжая, — Скорее всего, он в гвардейском лазарете. Вроде бы сам господин Мозырев сопровождал его.

Я едва сдержал раздражение. Ну вот как так можно работать?

Должен Василий знать, кто этот Мозырев, или не должен? Меня очень злило, что я не мог предугадать, какой именно вопрос выдаст во мне Иного… А это могла быть любая мелочь.

Но пришлось рискнуть, причём я решил сделать это нагло:

— И кто это?

— Кто… кто?

— Господин Мозырев этот ваш? Кто он?

Целительница заметно удивилась, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. А я старательно морщил нос, показывая своё недовольство.

— Глава тайной службы, великий магистр генерал-командир когорты Стражей… — растерянно произнесла она.

— А, этот рак, — я откинулся на кушетку.

Рыжая чуть не поперхнулась:

— Ваше величие…

— Ну если он не рак, то как он проворонил покушение? — я перешёл в нападение.

Девушка открыла рот, ещё пыталась что-то мямлить, а я вспоминал того Стража Душ в фуражке с золотой кокардой, который на равных ругался со Славиным.

Великий магистр Мозырев, значит. Ещё и тайная служба какая-то, будто одних Стражей Душ им мало.

Вот же пёс толчковый, если он лично пошёл сопровождать раненого, значит, что-то заподозрил. Будет жалко, если моя ниточка вот так оборвётся — я очень надеялся сам расспросить того бедолагу.

* * *

Наконец переодетый в подобающий царевичу чёрный с красными швами камзол, я шёл по коридору в направлении церемониального зала. Вот только теперь стены отражали эхо не моих шагов, а гул целой шеренги, следующей за мной по пятам всюду.

Далеко впереди шли несколько гвардейцев и Стражей Душ, рядом со мной один телохранитель, и в нескольких шагах позади целый взвод. Вашу псину, да эта капитская забота убьёт меня быстрее, чем заговорщики.

Топот десятков пар сапог сводил с ума, и я уже всерьёз подумывал, а не сигануть ли в окно. Сквозь разноцветные стёкла было видно, что это второй этаж, и внизу проплывали кроны фруктовых деревьев. Не разобьюсь, но хоть какой-то шанс сбежать от этих идиотов.

— Не переживайте так, ваше лунное величие, — сказал мне мой новый телохранитель, щуплый и низкорослый Страж Душ по имени Леон, — Вам теперь кажется, что опасность подстерегает на каждом шагу, но будьте уверены — вся Царская Гвардия сейчас усилила бдительность.

Видимо, мой взгляд, ёрзающий по окнам, телохранитель прочитал по-своему. Ну а что, перед ним юный царевич, которого чуть не убили двадцать минут назад… Ясное дело, красноволосому парню теперь везде мерещатся убийцы и душегубы.

Ну, а с другой стороны, синдром жертвы тоже можно использовать.

— Расс-с-скажи мне о С-с-совете, — прыгающим голосом сказал я, старательно стуча зубами.

Можно даже чуть-чуть поднастроить псионику, чтобы в оракула дунуло неприкрытым страхом. Пусть попробует успокоить меня.

— Его величество хотело бы, чтобы вы сначала разобрались, что к чему… — охотно начал Леон.

Советов должно было быть два.

Вообще, все знали, что сперва собирается Малый Совет, но сегодня государь решил начать с Большого Круга Советников.

Это и главы родов, и генералы, и губернаторы, и всевозможные влиятельные лунные и даже подлунные... В общем, все, кто имел вес в обществе и был вхож во дворец.

— Они все лишь кажутся верными, — поморщился оракул, — Но если копнуть, у каждого найдётся скелет в шкафу… Но вы не волнуйтесь, Стражи Душ всегда стоят на страже вашего спокойствия.

Леон смутился и потёр подбородок, явно думая, как странно звучит «стражи на страже»…

Я ничего не сказал. Стражи Душ тоже как-то пытались меня убить, пока я не попал во дворец, так что насчёт скелетов в шкафу он был прав. Да и спокойным моё нахождение во дворце тоже не назовёшь.

— Потом, после перерыва, собирается Малый Круг, — продолжил Леон.

Конечно, он не знал, что там обсуждается. Но подозревал, что это щекотливые вопросы, возникшие в ходе Большого Совета. В Малом круге оставались самые великие и самые приближённые, и только они имели право решать судьбу Красногории.

Я помнил только то, что в Малый Круг входит Вепрев-старший, который чуть не поженил меня на какой-то своей юной родственнице. От Вепревых я очень шумно сбежал, оставив их с носом и без техники Пса, а заодно прихватив с собой старшего сына… с очень большим носом. Так что будет даже интересно, как на меня среагирует глава рода Вепревых.

Леон пояснил, что Советы могли продолжаться друг за другом несколько недель. Большой, малый, большой, малый… И так по новой, пока государь не выступит перед народом с окончательным заявлением, где подпишет какой-нибудь важный указ.

— Сейчас времена непростые, — шептал оракул, ёрзая глазами по коридору, по которому мы шли, — Война на юге, ещё и голод в северных окраинах, там безлунные уже бунтуют. И в горах Диофана неспокойно.

Он скользнул по мне взглядом. Я только хмыкнул — уже мне ли не знать, как оно там неспокойно.

— А что там мой спаситель? — неожиданно спросил я.

— А? Какой спаситель? — Страж удивился.

— Тот гвардеец, которому глаза посекло…

Оракул замолчал, прищурившись. Слишком долго думал, что мне ответить.

— Ну ясно, — проворчал я, и рыкнул так, чтобы услышали и солдаты сзади, — Загребли, значит, да? Выжгли уже ему душу, мозгоправы недолунные?!

— Магистр Мозырев верно служит вашему отцу, у него большой опыт, и я…

— Всегда только и думаете, как нашим огняшам душу вывернуть, — с нажимом выругался я, почуяв слабину у собеседника.

К моей великой радости, я услышал где-то позади робкий возглас поддержки. А псионика подсказала, что практически все гвардейцы навострили уши, жадно стараясь услышать ещё хоть слово.

— Я… — тот заикнулся, — Нет, что вы, ваше…

— Так выжгли мозги ему?

Некоторые гвардейцы зароптали, и Леон нахмурился. Ему не нравилось, в какую сторону я резко увёл разговор.

— Нет ещё, — тут он опомнился, — То есть, никто и не собирался выжигать… Да сожри меня Пробоина! Магистр… кхм… великий магистр хочет подождать окончания Совета, чтобы лично… — он не закончил, пытаясь подобрать слова.

Я стиснул кулаки. Да вашу псину, ну почему мне никогда не хватает времени? Почему у меня нет способности разделяться на несколько Васьков, чтобы быть сразу в нескольких местах?

Опять не успеваю… Может, во время перерыва попробовать? Мне было важно узнать, кто и почему пытался меня убить.

— Этот парень со мной с самого начала тут, на службе, — послышалось позади.

— Мне деньгами помог в прошлом месяце. Мировой красногорец!

О, да, всё-таки рыбка клюнула.

Впереди в конце коридора уже показались высокие двойные двери. Там на посту стояло ещё несколько гвардейцев и оракулов. Кажется, пришли, а значит, времени всё меньше.

— Что задумал твой магистр? — я нахмурил брови, сказав нарочито громко, — Гвардеец пожертвовал своей жизнью, чтобы защитить меня, сына нашего любимого Царя. Каким я буду правителем, если буду вот так отвечать на верность моих солдат?!

Ох, как же всё-таки хорошо, что у меня есть какая-то власть. Я ещё не чувствовал её толком, не мог нащупать край дозволенного, но уже видел, как слегка побледнел Леон. И как отозвались в едином порыве позади гвардейцы.

Это была не моя власть, а лишь отголосок отцовской, всего лишь тень. Но её хватило.

Мы остановились, и я пристально посмотрел на Леона.

— Так что хочет сделать магистр с моим спасителем?

— Великий магистр Мозырев подозревает, что… — оракул покосился на гвардейцев, жадно ловящих каждое слово, — Что…

— А что будет потом, он подумал? Я не оставлю это так!

Как я и ожидал, Леон ушёл в глухую оборону.

— Ваше лунное величие, — ровно проговорил он, — Мы знаем не больше, чем нам дозволено…

— Мы?! То есть, ты решаешь, сколько мне дозволено?

Ловушка, в которую попал Страж Душ, сужалась. В принципе, этот концерт был рассчитан не на него, поэтому я и не надеялся, что смогу запугать оракула.

— Я… ваше… я передам великому магистру вашу озабоченность, — наконец, нашёлся Леон.

— Озабоченность не спасёт жизнь хорошего парня, — сказал я и двинулся к двойным дверям.

Прошёл мимо нескольких гвардейцев на посту, пожирающих меня глазами. Кто-то смотрел с недоверием, кто-то удивлённо, а кто-то с искренним восхищением. Оставалось надеяться, что это даст свои плоды.

Двери раскрылись…

— Его лунное величие, освящённое ликом Красной Луны, царевич Василий ОлеговичРюревский!

Глава 8. Равнодушные

Пройдя через двери, я оказался в пятне света — пирусный прожектор под высоким сводчатым потолком нещадно слепил, показывая меня собравшейся элите Красногории. Я едва сдержался, чтоб не зажмуриться и не прикрыться руками.

Не самая лучшая ситуация для бойца. Но жжёным псом и не пахло, интуиция молчала, поэтому пришлось смириться с церемониалом.

Кое-как я смог разглядеть, куда попал. Зал Большого Совета представлял из себя настоящий амфитеатр, окружающий круглую площадку с троном, на котором восседал Рюревский.

Тусклый свет падал из тонких высоких окон, резко очерчивая головы людей, полукругом сидящих вокруг центра. Нет, не могу различить лица.

Так я стоял некоторое время, позволяя собравшимся рассмотреть меня. Ох, ненавижу это чувство — как будто командование на ковёр вызвало. Но времени я не терял: сам осторожно прощупывал псионику, витающую в воздухе, чтобы определить, какие настроения преобладают в этом коллективе.

В основном безразличие. Большинству тут совершенно наплевать, кто будет ими в будущем править, главное, чтобы не поменялся их привычный уклад.

Конечно, я заметил несколько очагов ненависти, причём вполне искренней. У кого-то эта ненависть перемежалась с неприятным удивлением, будто они не ожидали увидеть в двойных дверях именно мою персону.

Я пока не мог рассмотреть, кто это, потому что какой-то идиот продолжал слепить меня прожектором.

Были и тревога, и грусть, и усталость — почти никто радости от моего появления не испытывал. Что примечательно, я поймал несколько лучей любопытства. Видимо, это были самые настоящие неудачники, которые до последнего не знали, что творится во дворце.

Наконец, прожектор погас, и в зале прибавилось общее освещение.

— Большой Совет объявляю открытым, — Царь поднял обычный небольшой молоточек и звонко стукнул им по медному пятачку на подлокотнике, — Сын, подойди!

При слове «сын» возбуждённые шепотки в зале усилились.

Делать нечего, пришлось прошагать по мягкому ковру. Рука Олега Рюревского указывала на большой резной табурет, стоящий близко к трону, по правую руку.

Замявшись на секунду, я всё же сел. Тотчас Царь тронул моё плечо:

— Господа советники. Господа Лунные! Пришлось немного нарушить церемониал, в этот раз мы сразу начинаем с Большого Совета, но сейчас вы поймёте, почему. С нетерпением представляю вам моего сына. Долгие годы поисков увенчались успехом… — голос сидящего на троне был сиплым и натянутым.

Каким-то образом его было слышно во всех уголках помещения, мне даже чудилось лёгкое эхо. Государь продолжал говорить, как это было сложно, и как важно для Красногории и его Великого Лунного Рода.

Мой взгляд скользил по собравшимся…

В первом, самом ближнем ряду, я увидел множество знакомых лиц. Командир Пламенной когорты Славин и глава когорты Стражей Мозырев. Да, да, толчковый пёс, я помню о тебе, и, надеюсь, доберусь до раненого гвардейца раньше.

Потом сидели командиры других когорт, с которыми я уже успел пересечься в коридоре сегодня, сразу после покушения. Три генерала — в белом, жёлтом и синем мундирах.

Ещё в этом ряду был высокомерный священник в чёрной мантии… Как же его там? Второлунник, вроде, я видел его в Царском Лагере, он сопровождал Царя в поездке к Межедару.

Этот тип держал тогда связанными священника Афанасия и мою Эвелину. Я такое не забываю, а значит, хмырь в рясе очень скоро за это поплатится. Но перед этим ответит на несколько вопросов — сдаётся мне, он сможет дать зацепку, куда увели Эвелину.

Мой взгляд задержался на его лице… Церковник сначала смотрел на меня с безразличием, а потом чуть побледнел и судорожно сглотнул, словно услышал мои мысли.

Я тут же потерял к нему интерес.

В следующем кресле сидел Вепрев-старший собственной персоной. Ну, здравствуй, неудавшийся родственничек, наконец-то мы свиделись при других обстоятельствах.

Фиолетовый камзол мага выглядел довольно гармонично в аляпистом ряду Малого Совета — все генералы когорт таскали мундиры разных цветов.

Глаза Андрея Вепрева не излучали дружелюбия, но и особой ненависти я не ощутил. Скорее, некоторое сожаление, что наше знакомство не сложилось. Точнее, не удались его планы породниться со мной…

Лютой опасности я не чуял. Значит, с его сыном всё в порядке, иначе бы Вепрев-старший не был так спокоен.

Ещё там, на ужине с ним и его носатым отпрыском я запомнил, что Вепрев-старший намного рассудительнее и сдержан, чем младший. Что-то мне подсказывало, что глава рода Вепревых будет осторожно ждать, чтобы понять, как новоиспечённый наследник повлияет на расстановку сил.

В первом ряду было ещё трое человек.

Один одет со вкусом, явно городской вельможа. Скорее всего, губернатор Великорюревска, и на меня смотрит с корыстным любопытством. Типичный политик и конформист, уже начал приспосабливаться и раздумывает, как бы найти ко мне подход и чем бы подкупить. Мне он был неинтересен.

А вот второй, точнее, вторая…

Тоже в чёрном балахоне, совсем как священник-второлунник, только более свободного покроя, с накинутым на затылок капюшоном. Одежда, как у Эвелины, когда я её встретил впервые.

У женщины были пепельные с сединой длинные волосы, собранные в свободный хвост так, что ни единого локона не топорщилось. Тронутое морщинками лицо без единой эмоции, бездушные зелёные глаза, кажущиеся стеклянными. Серый камень псарэса на лбу в ярко-золотой оправе, на тонкой золотой диадеме. Блеск золота чудился и в прядях волос, и в швах чёрного балахона.

Она была одновременно и похожа на Эвелину, и при этом полная противоположность. От моей Избранницы сквозило темпераментом, эта же особа излучала эмоций не больше, чем каменная глыба.

Я впервые вот так встретил ещё одну Избранницу, причём явно не малого ранга, и не сдержал лёгкого удивления. Женщина никак не отреагировала на мою секундную слабость, глаза остались стеклянными.

Да, во льдах Титана больше тепла, чем в её реакции. Ох, как же я ненавижу, когда не могу прочитать противника. Даже возраст не могу определить, только понимаю, что ей больше сорока по человеческим меркам, и лишь седина намекает на то, что она гораздо, гораздо старше.

Любой человек, будь он хоть безлунный, хоть маг, хоть даже зомби — любой излучает псионику, потому что живёт и чувствует. Даже зомби чувствует, что ничего не чувствует.

А эта же… Кстати, а почему я сразу считаю её противником?

Ну, приняла величественный вид, свойственным многим властителям. Ну, висит безразличие в её глазах. Может, это просто высшая степень усталости, когда уже абсолютно на всё наплевать?

Может, она с долгой дороги, и в воображении всё ещё качается в карете или вагоне поезда, потому что после прибытия сразу побежала на этот грёбанный совет. И мысли у неё только о том, чтобы поскорее залезть в ванну, смыть дорожную грязь, дождаться чашки кофе, приправленного пылью «вытяжки»…

Я поймал себя на этой мысли. Точнее, на том, что это не моя мысль. Откуда я знаю про то, что в кофе можно добавлять пыль целебной таблетки?

Ах ты ж, монастырская грымза, неплохая попытка. Бьёшь прямо в сердце, как капитская ложь. Конечно, если б не Василий, я бы сразу понял, что меня атакуют тончайшей псионикой.

От бывшего хозяина тела прилетела эмоция возмущения. Ну ладно, я не сразу бы понял, но точно на секунду быстрее.

Лицо старой Избранницы, казалось, оставалось неподвижным, но уголок губ слегка дёрнулся вверх, чуть блеснули глаза. Тут же наваждение исчезло, её лицо застыло всё тем же камнем.

Это была улыбка, что ли? Да, диапазон эмоций впечатляет…

Я задержал на ней взгляд ещё на несколько секунд, но это было всё равно, что смотреть на статую.

В самом конце ряда сидел худощавый старик в сером плаще. По его одежде трудно было определить, военный он или простой чиновник. Седые волосы средней длины, гладко выбритое лицо, внимательные глаза. Старик улыбался мне, как старому знакомому, но глаза оставались холодными.

Вот же капитский псарь, я его откуда-то знаю… Тим, думай, ты же совсем недавно его видел.

От Василия прилетела слабая весточка, и меня озарило — это же Сергей Разгудин, бывший оракул Вепревых, который встречался с Ключевцом в той таверне, которую мы так удачно разнесли с Эвелиной.

Я едва сдержал усмешку. Концентрация заговорщиков в этом зале на один квадратный метр просто зашкаливала.

Первый нижний ряд, где в шикарных креслах явно восседал Малый Круг советников, закончился. Я бы скорее назвал это Малым Кругом заговорщиков, но моего мнения пока никто не спрашивал.

Что примечательно, первый ряд был скрыт от следующих высокой оградой. Сидящим сверху, чтобы посмотреть, кто входит в Малый Совет, надо перегнуться через край, но этого, конечно же, никто делать не будет.

Эта стена — простая формальность, не больше. Думаю, все и так всё знают, но традиции требовалось исполнять.

Мои глаза поехали по верхним рядам. А это, я так понимаю, Большой Круг. И сколько же вас тут, дармоедов?

Этого не знаю, этого… хм-м-м… лицо отдалённо знакомое, но не могу вспомнить. Эту не знаю, этого не знаю. Не знаю, не знаю…

Несколько десятков богато разодетых магов — скорее всего, это главы влиятельных Лунных Родов. От всех собравшихся тянуло магией стихий, и преобладал, конечно же, огонь. Что примечательно, верхние ряды фонили в основном Магами Первого Дня, лишь некоторые могли потянуть на Второго.

Мой взгляд вдруг застыл. Ох ты ж, вашу псину, кого я вижу?!

В самом верхнем ряду франт с холёным лицом и длинными каштановыми волосами просто пожирал меня ненавидящим взглядом. Зажав между колен трость с круглым набалдашником, он стиснул её так, что побелели фаланги.

Одному студенту магической академии, очень похожему на этого щёголя, я свернул шею в подворотне, когда покидал Маловратск. И пожирающий меня взглядом знал об этом.

Я чуть улыбнулся и едва заметно кивнул Плетнёву-старшему, отчего его глаза слегка округлились, а нижняя губа запрыгала от злости. Решив, что моя улыбка — это издевательство, он влил в свой взгляд ещё больше ненависти, задрожав всем телом.

Огонь так и бурлил в его чакрах, и даже соседи стали коситься. Плетнёв вовремя сообразил, что теряет контроль над собой, и закрыл глаза.

Как же его там? Ростислав Плетнёв, Маг Первого Дня, кажется?

Он может злиться, сколько угодно, но его сынок-каштан сам сделал свой выбор, когда открыл поганый рот и пообещал проблемы Елене Перовской. Угрызениями совести я не страдал, потому как прекрасно понимал, что придурок вполне мог реализовать свои угрозы.

И рука у меня не дрогнет, когда придётся сделать то же самое с отцом…

Вспомнив о Елене Перовской, а потом и Фёдоре Громове, я немного заволновался. Их часто видели со мной, а значит, у них могли быть проблемы.

Ну что ж, раз я теперь облечён некоторой властью, можно будет и разузнать про их судьбу. И если что-то случилось, рука и вправду не дрогнет.

— …вот он здесь, и это настоящее чудо, — ладонь Рюревского, утяжелённая перстнями с магическими камнями, снова похлопала меня по плечу, — Чудо и благословение Незримой, что грязные руки великолунцев не добрались до него раньше, чем это сделала моя доблестная гвардия.

Я едва смог сохранить бесстрастное выражение лица, и покосился на Царя. Он это серьёзно, что ли?!

Да я могу наугад плюнуть в зал, и наверняка попаду хоть в кого-нибудь, кто пытался до меня добраться. Можно сразу вызывать бригаду палачей, и начинать внутренние чистки.

Рюревский переглянулся со мной. Длинная речь далась Царю с трудом, и глаза, окаймлённые болезненными синяками, устало моргнули. Но по его взгляду я моментально понял — он знал.

Знал про всех заговорщиков, возможно, даже больше, чем кто-либо. Наверняка знал и про то, что Василия Ветрова-Вепрева-Борзова-Пёсина, а теперь и Рюревского, очень многие хотели убить. Но это пока наследник не был под защитой самого Царя, теперь же всё будет по-другому.

Я снова посмотрел прямо, равнодушно бегая глазами по знакомым и незнакомым лицам. Мне, простому солдату Свободной Федерации, было противно от всего этого, но если я хочу помочь Эвелине, то пока должен принять правила игры.

Тим, ну ты же не маленький, должен понимать, на чём стоит государство с такой кастовой системой. Начни Царь казнить всех направо и налево, и сам не проживёт дольше недели — желающих занять трон тут хоть отбавляй.

Что же касается гвардии и армии… А что гвардия? Генералам легче сдаться великолунской армии и сохранить жизни, чем знать, что их головы лягут на плаху.

Так что, чем бы дворяне не тешились, лишь бы на виду были.

— Славься, Красногория! — кулак Царя взмыл вверх, испустив под своды сияющую струю огня.

— Славься! — опомнившись, ответил зал и вскинул кулаки.

— И её доблестная Царская Гвардия! — продолжил Рюревский.

— Славься, наш Царь!!! — завопили генералы когорт и подняли свои кулаки.

Под своды ринулась магия разных цветов, и сверху всё это сложилось в голографический кулак с перстнями. Ну да, зрелище впечатляет.

На всякий случай я тоже поднял руку, осматривая лица. На физиономиях у большинства была нарисована скука.

Рюревский снова похлопал меня по плечу, и вернул руку на подлокотник трона. Мне уже начало надоедать, что я тут в роли какой-то выставочной зверушки.

Не сразу я понял, что повисло молчание, и все взгляды скрестились на мне. До меня дошло, что от наследника тоже чего-то ждут, и я встал. Пришлось поднапрячь фантазию:

— Очень рад, что теперь сижу тут, по правую руку от отца, — при этих словах я хапнул воздуха, старательно делая вид, что волнуюсь.

Царь поджал губы, и со вздохом кивнул. Типа, «ну ладно, сойдёт для первого раза». А чего он ожидал, что я дам клятву верности Красногории и роду Рюревских?

Нет, псы толчковые, мне всё это ваше гнездо осиное вообще до лампочки. И нахожусь я здесь, пока мне удобно. Да, правила игры принял, но уверяю, это ненадолго.

Я снова сел, окатив собравшихся испуганным взглядом. Пусть думают, что всех боюсь, так легче спровоцировать на необдуманные шаги.

— Ваше Величество, — подал голос незнакомый мне вельможа с первого ряда, на которого я подумал, что он губернатор, — Нас очень радует, что теперь Великий Лунный Род Рюревских укрепился. Сильная власть означает для нас светлое будущее, тем более, мы все знаем, что Красногории грозит много опасностей. Ваша же сильная рука, освящённая Красной Луной, всегда правила справедливо и…

Рюревский, откинувшись на спинку трона, перебил его:

— Губернатор… Брат, у меня нет сил выслушивать твою лесть.

Мои брови едва не подпрыгнули. Брат?!

— Понимаю, Ваше Величество, но народ взволнован. Столько лет неопределённости, и вдруг из Пробоины забрезжил красный свет надежды…

Седой старик, в котором я узнал Разгудина, перебил вельможу и гулко произнёс:

— Ходят слухи о самочувствии нового наследника. Люди разное говорят. Оракулы разное чувствуют.

На верхних рядах стали перешёптываться, поднялся гул.

Судя по тому, как напрягся Рюревский, он не ожидал, что начнутся такие разговоры. Скорее всего, он готовился к ним, но только на Малом Совете. Но Царь сам нарушил порядок Советов, и тут явно решили воспользоваться ситуацией.

Рюревский натянуто выговорил:

— Если ты об Ином, советник, то Стражи Душ тщательно проверили Василия. Ведь так, великий магистр Мозырев?

Ну да, судя по тому, как легко озвучивались фамилии, состав Малого Круга советников не был тайной.

Глава когорты Стражей встрепенулся и кивнул:

— Истинно так, Олег Игоревич. Его лунное величие Василий чист, как Луна после возвращения.

Разгудин приложил руку к сердцу:

— Радости моей и народа нет предела, ваше величество. Славься, Красногория!

— Славься!

Тут Разгудин едко улыбнулся:

— Но говорят, что он слишком… чист.

Царь вскинул руку и бессильно сжал кулак. Он явно хотел остановить речь старого оракула, но не успел.

И снова шёпот. С верхних рядов прилетело несколько раз слово «пустой», и стало ясно, что просто так Рюревский заткнуть советников не сможет.

Плетнёв-старший на самом верху скалился, чуть не заглотив уши своей улыбкой. Он был прекрасно осведомлён о моей учёбе в Маловратской Академии.

А я всё думал, кто же такой этот Разгудин? Мне не нравилась неопределённость. Оракул, но при этом к Стражам будто не имеет отношения.

— Великий магистр Разгудин… — Царь явно разозлился, — Такие вопросы обсуждаются прежде на Малом Совете.

— Ваше Величество, прошу прощения, я всего лишь озвучил слухи, — Разгудин слегка склонил голову, его лицо прямо сквозило сожалением, — Все мы скорбим о вашем сыне, Игнате Рюревском. Чудо его магического пробуждения в своё время осветило Красногорию, как второе явление Незримой. Его утрата же посеяла в наших сердцах печаль, до сих пор народ не может очнуться, и эти слухи о новом наследнике расползаются, словно Чёрна…

— Хватит! — голос Рюревского звонко прозвенел под сводами.

Я вздохнул. Какие же дешёвые тут трюки, ну просто смешно. Папаша-то сам виноват, нарушил очерёдность Советов. Наверняка есть какие-нибудь правила, что можно выносить с Малого Совета на Большой, а что нельзя…

— Он прошёл в усыпальницу… сам! — Царь явно дал слабину, раз начал оправдываться, — Даже духи не отринули его!

— Драгош, ваш старший сын, очень умён, — вдруг подал голос второлунник, — Мог ли он…

— Не мог! — Рюревский ударил кулаком по подлокотнику, — Я… я и моя гвардия… моя армия изгнала его из Красногории! Его ереси положен конец…

Я лишь крутил головой, поражаясь всей этой клоунаде. Это они тут намекают, что Перволунник подослал меня к Царю?

И зачем? Чтобы я убил его, что ли? Как это открыло бы старшему сыну-оракулу путь на трон?

— Ваше Величество, — пропел какой-то фальцет с верхних рядов, — Позвольте слово!

— Не позволю! — снова удар кулака по подлокотнику.

Чёрная Хворь наверняка штука неприятная. Потому что я уже чувствовал, что Царь начинает сдавать, и ровный фон магии у него стал дёргаться.

На всякий случай я приготовился отпрыгнуть. Как-то не хочется вот так по глупости закончить свой путь в этом мире.

Неладное ощутили и остальные, и в этот раз лица многих снова окрасились истинным отношением к происходящему. Кто-то искренне волновался за государя, а кто-то улыбался и ждал, что приступ Чёрной Хвори добьёт Царя, а заодно и наследника рядом. Может, затем и разозлили?

Большинство же смотрело на происходящее с равнодушием.

Несколько секунд аура Рюревского пульсировала, но он справился. Энергия запульсировала с прежней мощью, и Царь, с облегчением выдохнув, потянулся за молоточком, явно намереваясь дать перерыв.

Но его опередили:

— Пусть наследник покажет, что он — маг огня, — торопливо сказал Славин.

Его вес в правительстве однозначно был большим, потому что Рюревский до скрипа сжал молоточек.

Генерал Пламенной когорты смотрел на меня даже с какой-то отеческой поддержкой, хотя псионика говорила об обратном — он был ко мне равнодушен.

— Если наследник действительно не «пустой», это великая радость для Красногории, — сразу же подхватил Разгудин.

Царь, у которого снова заиграли желваки, с надеждой посмотрел на меня. Кажется, он и сам боялся, что слухи могут оказаться правдой.

Ага, теперь ещё и фокусы надо показывать…

Глава 9. Предупреждавший

Я поднялся, старательно демонстрируя своё возмущение. Может, я и переигрывал, но дворянские интриги были для меня в новинку. Всем своим видом надо было показать, что эта просьба — оскорбление рода и всё такое.

Так, на всякий случай, чтобы иметь некий козырь после того, как получится…

А если не получится? Страха у меня не было, но я прекрасно помнил, что до сих пор не мог зажечь даже самый маленький огонёк. То, что я пытался зачаровывать пирус в горах Диофана, пытаясь изготовить патроны для магострела, не в счёт.

Да, навыки псионика давали мне власть контролировать потоки, следить за чужой стихией огня. В этом мире, в смеси с магией стихии, это дало мне и власть над огнём. Но только над уже существующим огнём!

То есть, я мог чувствовать мощь чужой огненной магии, мог влиять на неё и перенаправлять, потому как своё намерение псионик тренирует с первых дней службы. Создать огонь с нуля не давала магия Вето.

Десятки глаз уставились на меня, будто на зверушку в цирке. Никчёмная животинка хочет что-то показать, и даже встала на задние лапки.

Я немного засомневался. А надо ли вообще показывать свою мощь? Ведь в Академии до некоторого момента было очень удобно, что все считали меня пустым.

А здесь?..

Мне будет намного удобнее, если я сохраню в тайне свою силу. Пока я непонятный коэффициент для окружающих, и они толком не знают, как на меня реагировать. И то, вон как все засуетились, когда наследник объявился во дворце — аж несколько покушений устроили.

И вообще, кто они такие, чтобы я перед ними отчитывался? Я этих псов буржуйных до сегодняшнего дня и не знал. Что, потом косточку бросят за хорошую службу?

Прищурившись, я даже наметил небольшой план действий. Поднять высоко подбородок и уйти, хлопнув дверью. Потом бежать по коридорам и, влетев в спальню, упасть на подушки, зареветь…

Зареветь?!

Я сразу поймал взгляд великовозрастной Избранницы. Её глаза ничего не выражали, но уголок рта едва дёрнулся.

Старая грымза уверенно обосновалась в моей голове, и с каждой минутой это злило меня всё больше. Да, у наследников в этом дворце была нелёгкая жизнь, даже в своей голове не останешься наедине с собой. Кто знает, может, смерть Игната Рюревского лежит на плечах вот этой бестактной старухи?

Наверняка Драгош Рюревский, старший сын-оракул, тоже свалил из столицы, чтобы сохранить мозги в целости и сохранности.

— Ваше Величество… — донеслось с верхних рядов.

Кажется, это открыл рот Плетнёв-старший.

Царь не ответил, старательно таращась перед собой — его желваки нервно играли, поэтому Плетнёв не решился продолжать.

Царь ждал.

И Малый Совет ждал.

Разгудин, бывший оракул Вепревых, не скрывал радости. Весёлые глаза будто подбадривали меня. Пёс толчковый наверняка участвовал в чистке мозгов, которые устраивали Василию, пока я прятался в «коконе», и уверен, что без Иного внутри наследник — обычный Пустой.

И равнодушие генерала Славина тоже куда-то исчезло, вон как нервно сжимает и разжимает пальцы. Его можно было понять — если в Роду Рюревских больше нет огняшей, имеющих право наследовать трон, то власть переходит другому Великому Лунном Роду. То есть, Славиным…

Я слегка округлил глаза, наконец, поняв истинную причину радости Разгудина, и осознав, чего на самом деле ждут в этом зале. Если окажется правдой, что долгожданный наследник тоже окажется пустым, то чистота и величие лунной крови Рюревских окончательно потеряются. Слишком много Пустых в одном поколении у Великого Лунного Рода.

И это ждут именно сейчас, на этом Большом Совете. Ах вы ж капитские союзнички.

Не то, чтобы меня прям волновала судьба Рюревских. Но на мои планы их слабость могла сильно повлиять.

Ну что ж, пауза затянулась…

— Отец, — чуть хрипло выдавил я, тщательно показывая волнение, — Я только недавно пробудился, но магия так сильна, что, боюсь, не смогу контролировать её.

— Мой сын печётся о своих будущих подданных… — тут же подхватил Рюревский.

— Здесь генералы когорт Царской Гвардии, Ваше Величество, сильнейшие маги Красногории. Неужели нас не защитит наша доблестная гвардия? — Разгудин всё улыбался, — Славься, Царская Гвардия!

— Славься, Царь!

Государь покосился на меня, и по взгляду было видно — он надеялся, что прокатит. Не прокатило.

А мне это и не нужно было… Впервые за столько времени я хотел испробовать на максимум то, что мне позволит смещение блока в третью чакру.

Теперь я не намерен скрывать силу, если она действительно у меня есть. Небольшая личная армия — это отличное подспорье в моих планах. А Царь просто обязан будет дать мне личную охрану после того, что здесь случится.

Скользнув взглядом по наглой самоуверенной роже Разгудина, я закрыл глаза. Произошедшее в Межедаре было словно вчера — это сейчас мы с ним в одном зале, а там я убегал от подосланного им убийцы.

У меня не было учителей по магии огня, кроме духов Борзовых. Те минуты, что я провёл в их усыпальнице, за закрытой дверцей, потекли картинками перед моим разумом.

Одновременно с этим заволновались, встрепенулись чакры. Закрутилась энергия в первой, ринулась по энергоконтурам во вторую.

Нужно только зажечь огонь…

* * *

«Огненные маги утренники, полуденники, вечерники… Маги Первого Дня», — рассуждал наставник, — «Что их всех объединяет?»

На момент видения, которое давно явили мне духи Борзовых в усыпальнице, я был кем-то из предков Борзовых. Вот только не знал точно, кем.

«Хм-м-м», — я старательно думаю, — «Ну, они же… маги, да?»

Наставник был пожилым. Короткие седые волосы с красным отливом, потемневшая пятнами, будто от ожогов, кожа лица.

«Эх, Иван. Нас всех объединяет огонь. Утренним Магом ученик становится, когда нащупывает первую чакру, определяет цвет и находит свою стихию.»

«Пф-ф-ф…» — я ухмыляюсь, — «Чего её искать-то?»

«Ты талантлив, спору нет. Но наш род не просто Лунный, а Великий Лунный, поэтому для нас такие тонкости, это само собой разумеющееся. Открою тебе небольшой секрет — никто не знает, почему в одних родах магическая кровь так сильна, что легко передаётся по наследству, а в других эта очерёдность может барахлить.»

«То есть, вы имеете в виду, что нам просто везёт?» — я слегка возмущаюсь.

«Ну, Борзовы испокон веков верили, что эта чистота поддерживается упорным учением. Поэтому, хочешь ты или не хочешь, даже самые простые упражнения, которые тебе кажутся глупыми, ты всё равно должен знать».

«Ясно. То есть, это и есть секрет вечности магической крови?»

«Ну, не менее важно сохранение и улучшение родовой техники».

«Как техника Пса?»

«Как техника Пса», — наставник кивает, — «Итак, Иван, что же объединяет всех магов?»

«Огонь», — без особой эмоции повторяю я.

«Именно. Будь ты хоть зелёный новичок, будь ты хоть легендарный Маг Третьего Дня — все мы пользуемся одной стихией. И это знание никак не меняется, это наша константа. Нельзя вдруг стать мастером другой стихии, если открыл чакры для одной. Но если уж открыл…»

«Да понял я, понял. Удивительно, нас с вами объединяет огонь! Кто бы мог подумать?» — я ёрничаю, и наставник хмурится.

«Ну, раз так, значит старательно вспоминаешь все способы инициации огня, доступные Борзовым».

«Да сгинь моя луна!» — ругаюсь, но сажусь в позу лотоса.

* * *

Странно, что я в своё время не обратил внимание на такой важный урок.

Оказывается, маги инициировали огонь совершенно разными способами. И эти способы ужасно были похожи на обычные законы физики, которые просто проецировались в магию.

Кто-то раз за разом «чиркал» мыслью по чакре, давая искру, и выводил её на физический план.

Кто-то докрасна «натирал» чакры энергией, пуская её чуть в обход. Чакра раскалялась, пока, как в лучине под крутящейся палочкой, не появлялся огонь.

Кто-то окрашивал мысленно чакры в разные цвета и, запуская энергию из одной в другую, получал интересную «химическую» реакцию. Красный плюс жёлтый — получается огонь.

Это только в начале трудно для юного мага, дальше ставилось на автоматизм. Борзовы подкинули мне тогда ещё много примеров, и я вдруг натолкнулся на интересный приём.

Уж очень он отзывался в моём сердце, рождённом в техническом двадцать втором веке. Назывался он «сдавливанием», и считался несколько опасным, зато мог сразу дать энергию на мощное заклинание.

Суть была проста. В одной из чакр создавался мысленный «щит-пробка», не пропускающий дальше энергию. Усилием воли и воображения адепт нагнетал энергию стихии из нижней вверх, не давая ей уходить обратно.

Вот тут-то и нужна была сила воли и внутренняя магическая крепость. Либо не удержишь энергию, и она со свистом выйдет обратно в эфир. Либо «щит» треснет, и энергия так же со свистом уйдёт вверх, в те чакры, которые магу огня не очень-то и доступны, да и в принципе бесполезны.

Но если получится, то под давлением энергия самовоспламенится, этот огонь нужно направить по энергоконтурам, и на выходе можно ударить вполне себе неплохим огненным валом.

Я до этого всегда пытался пробить «магию Вето», протиснув энергию в те щели, которые она оставляет. А если чуть-чуть доработать этот блок, убрав щели, и попробовать?

* * *

— Как я и говорил, ваше лунное величество, народ боится, — раздался голос Разгудина, — Красногория хочет стабильности, и понятного будущего. Я предлагаю обсудить…

— Заткнись, тайный советник, — я узнал голос Славина.

Разгудин даже поперхнулся:

— Да я тебя…

Но на него шикнул кто-то ещё. Царь так вообще ничего не сказал.

С закрытыми глазами прекрасно ощущалось, как много стихии огня в воздухе. Где-то в небе плыла свежая, недавно вернувшаяся Красная Луна. В округе Великорюревска я чувствовал несколько Красных Вертунов, причём один был гигантом — для меня, чувствительного псионика, его дыхание ощущалось, как тепло на щеке.

А ещё в зале было много магов огня, и от них фонило не меньше, чем от Вертунов и Луны.

Энергия, которую я нагнетал, уже начала скрипеть в третьей чакре, упираясь в Вето. Я мысленно заделал все остающиеся щели, и напирал, накачивал стихию. Сжимал до невообразимых пределов.

На моём лбу выступили капельки пота, а Василий в глубине души замер, в напряжении наблюдая, как его собственное тело творит чудеса.

Больше мне никто не мешал. Маги огня, в особенности Царь и генерал Славин, с интересом наблюдали — они почуяли, как изменился мой магический потенциал.

Магия начала гудеть, отрезая меня стеной звука от внешнего мира. Сдерживать уже становилось трудно, и сквозь грохот в ушах я услышал, что в зале кто-то что-то сказал. Вроде даже крикнул.

Я предупреждал…

Не знаю, почему вдруг мне подумалось об «угольке»? Может, просто раз за разом я вспоминал об Эвелине, а она мне теперь всегда представлялась скачущей на огненном псе.

Но, открыв глаза, я увидел, как с моей руки сорвался огромный протуберанец, прямо в воздухе оформился в крупного «уголька», и это воплощение огненной ярости прыгнуло в сторону Разгудина.

Я.

Предупреждал.

Блеснули на миг перепуганные глаза Разгудина. Сидевших рядом с ним Избранницу и брата Царя будто сдуло с их мест.

Хлопнули магические заклинания. «Уголёк» исчез в мареве огня, в воздушном вихре, застучал дождь по доскам. Доски эти, кстати, вдруг вздыбились, прошитые каменными пиками — это генерал Лавинной когорты попытался снести элементаля в полёте.

Я стоял, некоторое время с изумлением рассматривая свою ладонь. Кожа, на миг раскалившаяся, как сталь в кузнечной жаровне, возвращала себе естественный цвет.

Охренеть…

Ну да, я уже испускал огонь, когда был в том зомби-маге. Но то искалеченное тело с порванными энергоконтурами принадлежало мне всего несколько часов, а с этим я сросся, как с родным.

Ощущение, когда вещественный огонь проносится по венам и жилам, было непередаваемым. Я так подозревал, не будь это моим собственным огнём, сгорел бы на хрен, как жжёный пёс.

— Вау, — только и вырвалось у меня.

Захотелось сесть и повторять, повторять это, пока не войдёт в подкорку. Вашу же псину, это магия какого ранга была?!

Правда, ощущение пустоты тоже было. Я здорово разрядил себя, и, кажется, потребуется время, чтобы повторить такое.

— Сын, — только и выдавил Царь, чьё удивлённое лицо белело рядом в клубах поднявшегося в зале дыма.

У него исчезли круги под глазами, будто Чёрную Хворь снесло одним моим заклинанием.

— Сын, — Царь открывал и закрывал рот, — Ты же его… ты же Разгудина…

Скривившись, я переглянулся с ним, но понял, что в глазах Рюревского больше радости, чем ярости.

— Я пытался пробудиться, — пожал плечами.

Захлопали двери, загремели голоса гвардейцев, ощетинившихся магострелами. Правда, они не знали, в кого стрелять, поэтому, закрыв нас своими спинами, целились исключительно в облако дыма и пыли, которое сгустилось перед первым рядом кресел.

Чуть в стороне толпились остальные члены Малого Совета. Сверху между рядами с гомоном спотыкались о стулья члены Большого Совета. Со всех дверей так и струились гвардейцы.

Дым развеялся… Кресла, где сидел Разгудин, уже не было. Высокий щит, отделяющий советников Малого Круга от тех, кто сверху, оказался пробит, и обломки кресла торчали из дымящей дыры.

Генерал Ураганной Когорты, одетый в белый с красными швами мундир, хлопнул ладонями, сдувая смог.

От «уголька» осталась расколотая куча углей, будто треснуло на кусочки истлевшее дочерна бревно. А под этой кучей лежал Разгудин… Вернее, то, что от него осталось.

«Уголёк» наверняка хотел сомкнуть пасть на его шее, но массивные челюсти ухватили и перемололи всё, что было выше плеч. Крови не было — адский жар сразу запечатал все раны. Проломленная раскалёнными когтями грудь бывшего оракула Вепревых уже не вздымалась.

Минус один заговорщик… Хотя я бы задал ему кучу вопросов.

— Техника Пса до сих пор впечатляет, — с непонятной интонацией сказал Вепрев, похлопывая по меховому плащу. Несколько шерстинок на нём тлело, и даже фиолетовый камзол в некоторых местах оказался прожжён, но в целом маг воздуха был невредим.

Великовозрастная Избранница и брат Царя были потрёпаны и взволнованы, на их одежде тоже дымились отдельные точки. На руках у них светились и постепенно погасали несколько обручей-артефактов.

— Ну что ж, — Славин прошёл через толпу советников, махнул гвардейцам выйти из зала, а потом склонился над трупом, — Да, зверина крупная, даже защитные артефакты не помогли.

— Убийца! — крикнул кто-то сверху, и сразу все советники, и даже Царь, подняли головы.

Плетнёв-старший стоял, воздев руку с тростью, в полной тишине. Он покрутил головой, поняв, что его никто не поддержал и, съёжившись, повторил шёпотом:

— Сергей Разгудин мёртв. Его убили…

Никто ничего не ответил. Да тут ещё раздался стук молотка — Царь ударил по медной таблетке и устало отчеканил:

— Народу скажете — объявился наследник Рюревских, маг Второго Дня, Василий Олегович. Дата празднеств скоро будет объявлена.

В зале повисла тишина. Я и сам не поверил… Вот так пальнул, ничего не скажешь. Такой опытный маг огня, как государь, не мог ошибиться в оценке моих способностей.

Маг Второго Дня, значит… Это ещё при закупоренной третьей чакре.

— Следующий Большой Совет объявляю завтра, — Царь потёр лоб, оглядывая останки Разгудина, — Малый Круг попрошу остаться…

* * *

Малый Совет был назначен на вечер, и я очень надеялся, что успею до этого подсуетиться и найти того раненого гвардейца, пока до него не добрался Мозырев. Убийством Разгудина я наверняка обрезал какую-нибудь шпионскую сеть великолунцев, а значит, пока неразбериха, надо скорее действовать.

Ага, щаззз… Едва я вышел из зала в окружении гвардейцев, провожаемый взглядами советников, как меня стиснула крепкая рука Царя.

— Сын, — он потянул в сторону и потащил по коридору.

Охрана едва поспевала за нами. Перед одной из дверей государь махнул им остаться, а меня затолкал внутрь и зашёл следом.

Я не ощущал опасности, поэтому с интересом оглянулся на небольшую комнату, обставленную по царским меркам очень даже скромно. Диван с креслами, столик между ними, и занавешенное окно. В комнате веяло очень густым флёром псионики — кажется, тут всё было накачано артефактами защиты.

Мне указали сесть на кресло, а сам государь сел на диван напротив.

— Ты чего натворил, сын? — он плеснул себе вина из графина и жадно выпил.

Круги от Чёрной Хвори уже вернулись, и вид у Царя был неважный.

— Я же сказал, что не могу контролировать.

Царь только отмахнулся, и плеснул себе ещё вина. Одной ногой он постукивал, явно нервничая. Тоже мне, интриган великий.

Вообще, в том, что произошло, виноват был только он. Провёл бы сначала Малый Совет, там бы весь регламент утвердил, и Разгудин бы не рыпался так открыто против власти

Но сказал я другое:

— Отец, — я упёрся локтями в колени, чуть подался вперёд, — Там все заговорщики, в этом зале, и многие из них пытались меня убить. Вы наверняка многого не знаете, ваше лунное величество.

Царь смерил меня взглядом, допил вино и откинулся на спинку стула.

— Думаю, тебе было бы полезно узнать некоторые тонкости в управлении государством, — он потёр подбородок, устало протёр глаза, — Особенно в сегодняшние дни.

— А если меня это управление… — я прищурился, — …не интересует.

— Ох, освети тебя луна. С одной стороны, это даже неплохо. Лучшие правители в истории те, кто не хотел трона.

Глава 10. Честный

Ну, раз у нас намечался серьёзный разговор, то я решил попробовать сразу выбить себе пару козырей. На самом деле у меня было не так много вариантов в поведении.

Наотрез отказаться от наследования престола?

Так ведь я не знаю, сколько ещё буду куковать в этом теле. Может, когда не получится выполнить договор Рюревских и Незримой, меня попросят из этого мира, а Василий останется у разбитого корыта.

Или, наоборот, я тут останусь на всю жизнь, и вообще-то неплохо всю эту жизнь находиться на вершине местной иерархии. Да, мне многое не нравится в этом мире, но легче менять всё, находясь сверху, а не снизу.

Отказываться было глупо. И опасно.

Даже если Царь окажется мягкосердечной душкой, его пробьёт на слезу, и он отпустит неготовое к ответственности дитятко обратно в песочницу, остальные всегда будут помнить — у Царя есть наследник, сильный маг огня. И останусь я всю жизнь бегать от убийц, которых будут подсылать вечные заговорщики.

— На самом деле, сын, у тебя нет выбора, — Царь даже не старался говорить мягко, но и злости в его голосе не чуялось. Просто констатация факта.

Слова государя лишь подтвердили мои мысли. Да, выбора нет, инкогнито наследника нарушено. Но только зря этот властитель думает, что перед ним тот, кого можно спокойно припереть к стенке.

Я повторил более настойчиво, со сталью в голосе:

— Ваше лунное величие, чтобы вы понимали — послушной собачкой я не буду. Жизнь меня научила, что нельзя доверять никому.

— И это правильно, сын. Лучше называй меня отец… — тут он глянул на моё лицо и нехотя добавил, — …или Игорь Олегович.

— И даже вам нельзя доверять, Игорь Олегович.

Я сделал акцент на последнем слове, надеясь, что он поймёт. Вот эти вот его «сын», «наследник» — не самое лучшее обращение, когда мы впервые за всю жизнь встретились. Может, Василий и выглядит, как наивный мальчик из провинции, будто сразу растает от отеческой ласки, но у меня наоборот загривок поднимался от попыток Царя сблизиться.

Государь расплылся в улыбке. Судя по всему, пока ему нравилось, что он во мне видел.

— Ну что ж, справедливо, Василий. Хотя твои глаза сквозят таким недоверием, что я сам себя заподозрил в страшных грехах. Неужели ты слышал обо мне что-то ужасное?

Я вспомнил о том, что вообще-то по его вине исчез целый Великий Лунный Род. Хорошие они или плохие были родичи для матери Василия, я не знал, но Анжелика Ветрова не задумываясь наложила проклятие на весь царский род.

Но сказал я другое:

— Перволунник искал кровь невинного наследника, чтобы снять Чёрную Хворь.

— Это, скажем так, половина правды.

— А кто-то говорил, что царь сам ищет наследника, чтобы побороть… — тут я замолчал.

Игорь Олегович нахмурился, читая в моих глазах продолжение, потом возмущённо спросил:

— То есть, ты думаешь, что я смогу свою собственную родную плоть и кровь пролить на алтарь? — на лице государя проступила дикая обида, и он добавил тихим голосом, — Да я даже на старшего сына войско повёл спустя столько лет, и мне это решение далось не так уж легко. Как же ты мог подумать…

Я почуял, что Царь сказал правду, и стало немного легче. Василия внутри отпустило, и он действительно растаял.

Но не я, не псионик Свободной Федерации.

— Я говорю о том, что слышал, — продолжил я, — Знаете, Игорь Олегович, мой путь сюда был непростым.

Я стал загибать пальцы:

— Стражи Душ, Церковь Чёрной Луны, Славины, великолунцы… Это все, кого я могу подозревать в том, что они пытались убить меня.

На лице Царя не дрогнула ни одна жилка.

— Сын… Василий, наше знакомство вышло, конечно, несколько сумбурно. Но, видит Луна, я хочу только одного, — тут государь замолчал, сложив руки и задумчиво уставившись на занавешенное окно.

— Сохранить трон за Рюревскими? — нагло спросил я.

Царь чуть нахмурился. Видно, он уже отвык, что кто-то ещё может с ним говорить прямо, кроме, может быть, брата-губернатора.

Потом он усмехнулся, встал и, пройдя к окну, осторожно выглянул в щель. Солнце нахально развеяло сумрак в комнате, отбросив на стену светлую полоску.

— Я хочу сохранить Красногорию. И, да, так уж получилось, для этого надо сохранить власть.

Я не сдержал улыбки.

Царь надолго задумался, как продолжить разговор.

— Я бы хотел сначала попросить у тебя прощения, Василий, — сказал вдруг он, — За то, что не смог сохранить твой приёмный род.

— Вы про Борзовых?

— Да, — Царь кивнул, — Это моя самая страшная ошибка, и я до сих пор расплачиваюсь за неё.

Он сел обратно.

— Я не поверил в силу лунной крови Рюревских, не дождался магического пробуждения Игната — и вот результат. Красногория скоро может утонуть в крови…

— Ну, ещё не утонула, — прищурился я.

— В академии вам преподавали историю, надеюсь? — горько усмехнулся государь, — Ответь, что идёт за свержением власти?

Я почувствовал, будто сижу на экзамене.

— Или великолунская ложь коснулась и твоего сердца, сын? — с лёгкой тревогой спросил Царь, когда пауза затянулась.

Я же в этот момент просто задумался над историей своей Свободной Федерации, немного удивляясь, что исторические законы работают одинаково в параллельных мирах.

— Гражданская война? — спросил я, надеясь, что такой термин существует здесь.

— Как интересно ты сказал, — Царь поджал губы, — Надо запомнить, хотя это сквозит сказками Великолунии. Да, начнётся междоусобная война, а там и до настоящей недалеко.

Оказалось, не во всём был виноват старший сын.

Драгошу Рюревскому удалось так много, потому что его тайно поддерживал и старший брат царя, губернатор Великорюревска. Он тоже был оракулом, но ему в своё время даже не могла прийти мысль о том, чтобы претендовать на трон.

Нахрапистость племянника, да ещё реальная угроза того, чтовласть захватят другие Великие Лунные Рода, сподвигла губернатора подключиться к игре, а ведь у него были большие связи среди Стражей Душ.

Именно он так грациозно управлял всеми фигурами, начиная от Стражей Душ и заканчивая Славиными.

Теперь же, когда Борзовы реально исчезли, он умерил свой пыл, но от своих планов не отказался. Его притормозило то, что Драгош спрятался в горах Диофана, надолго запершись в Храме Первого Полнолуния — что-то племянник с дядей не поделили.

Или Драгош, возможно, понял, что является лишь пешкой в руках дяди.

Я же крепко задумался. Получается, чернолунники действительно крутят только свои независимые дела, раз Драгош почувствовал себя у них в безопасности?

— На самом деле Владимир, мой брат, хочет… кхм… хотел через Драгоша изменить закон, — продолжал Царь, — У него своя хитрая партия. Провести закон наследования по оракульской магической линии, чтобы это стало свершившимся фактом.

Я всё вспоминал этого губернатора. До того неприметная личность, что даже я не придал ему должного внимания. А, оказывается, вон откуда все щупальца-то протянулись.

Меня даже изумила холодная логика дворцовых интриг. Не удивлюсь, если окажется, что этот дядя-губернатор с детства заставил всех думать, что он даже не помышляет о власти. Можно не лезть в грызню самому, а подождать и сделать это через третьи руки.

Сколько осталось сегодняшнему Царю с его Чёрной Хворью? Сколько проживёт Драгош с этой болезнью, когда станет наследником престола по новому закону об оракулах у власти? А там и вспомнят про Владимира…

О том, что всему причиной стали именно козни брата, Царь и сам узнал не сразу. Да и то, эта правда не сильно развязывала ему руки — государю просто некому было доверять.

— А просто убрать его? — прямо спросил я.

Царь аж закашлялся…

— Василий, надеюсь, ты научишься потом облекать слова более… кхм…

— Благородно?

— Да.

— Хорошо, Игорь Олегович, но потом. В любом случае, нет человека, нет проблемы. Это было бы справедливо…

— По закону Красногории братоубийцу, тем более в правящем роде, ждёт суровое наказание, — хмуро ответил Царь.

Ему эти речи совсем не нравились.

— Вот даже как… — я усмехнулся.

— Надеюсь, ты понимаешь, что во дворце правда всегда всплывает тогда, когда она нужна, — кивнул Царь, — А правда у каждого своя. И каждый держит её поближе.

— У него на вас что-то есть? — я удивился.

— Возможно. Но дело не только в этом. У него твоя мать, Василий.

Я замер, чувствуя, как внутри меня разгорается гнев, и как жжёный пёс лижет затылок. Так, Васёк, тише, тише, дракон ты мой доморощенный…

Привычным усилием я стал мешать гормоны в крови, пытаясь уравновесить бесконтрольный гнев.

Василий был в ярости. Он готов был прямо сейчас бежать по коридорам, выламывая двери, сжигая всё на своём пути, лишь бы достать эту тварь.

Я почуял призыв Красной Луны даже сквозь толщу дворцовых стен — Василий пытался обратиться в уголька. Заклокотали в крови первые огненные протуберанцы.

Всё же огромным усилием воли я ткнул астральной ладонью в лицо разъярённого хозяина тела и грубо затолкал его обратно, в недра души. Сядь на свой стульчик и посиди, подумай, почему духам Рюревских пришлось тащить меня и вселять в твоё тело, неуравновешенная ты истеричка.

— Ты продолжаешь меня удивлять, Василий, — Царь всё это время наблюдал за моей реакцией.

У меня ушло едва ли не полминуты, чтобы утихомирить душу наследника.

— Видит Луна, Василий, даже после стольких лет я люблю твою мать.

Он будто продолжал подливать масла в огонь. Да капитская у тебя любовь, толчковый ты пёс — что ж ты не отнял-то у Борзова свою ненаглядную, а? Если любишь, нашёл бы способ, ты же царь, как-никак!

Но я понимал, что в мире аристократов, тем более магических, так не делается.

Медленно вздохнув, я продолжил, старательно скрывая ярость:

— А дети у вашего брата, Владимира Олеговича, есть?

— Неужели ты хочешь их… Я же говорю, Василий, я не желаю кровавой бойни в своей стране!

— Я пытаюсь понять мотивы вашего брата. Не может же он только для себя всё это делать, ему лет поболее, чем вам.

Царь расплылся в одобрительной улыбке.

— Слушая тебя, Василий, я начинаю думать, что мне следовало всех своих детей после рождения отправить в провинцию. Неужели только это является причиной твоего интеллекта?

— Лесть не переношу, ваше величество.

— Да, да, я помню. У Владимира подрастает поздний сын, талантливый огняш, кстати. Есть дети и на стороне, — Царь слегка нахмурился, потом покачал головой, — Но, повторюсь, я не хочу крови. Хватит.

Меня даже слегка оскорбило, что Царь решил, будто мои вопросы — это сразу призывы к действию. Чтобы псионик Свободной Федерации задумал убить ребёнка?! Толчковый ты пёс, нас учили их защищать, а не убивать.

Что же касается брата Царя, то, с одной стороны, всё понятно. Убрав конкурентов и заполучив трон, Владимир бы отдал его со временем сыну-огняшу, да ещё наверняка бы под всеобщее одобрение отменил закон об оракулах на троне.

С другой строны, в этой удивительно гладкой истории что-то не сходилось. Какая-то важная мелочь не давала мне покоя, зудела в мозге, как настырная вошь.

Думай, Тим, думай…

Скрипнула дверь. Вошёл слуга, внёс ещё бокалы красного вина, и вышел. Царь кинул в вино белую таблетку «вытяжки», ещё пару каких-то разноцветных пилюль. Всё это зашипело, завихрилось магическими всполохами, и государь с нетерпением пригубил напиток.

Потом с облегчением откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза. Наша беседа явно далась ему с ещё большим трудом, чем выступление на Совете.

Тёмные, почти чёрные круги под его глазами напоминали Пробоину в вечернем небе. Тут я вспомнил… Вашу-то псину, ваше величество!

Чёрная Хворь.

Вот та малость, которая рушит всю выстроенную Царём конструкцию. Почему проклятая болезнь поразила весь царский род, но при этом не затронула брата? Ведь Чёрная Хворь должна наказать тех, кто «повинен».

Царь открыл глаза, посмотрел в мои, будто что-то там читал. Видимо, он рассмотрел моё прозрение и теперь слегка склонил голову, ожидая вопроса.

— Владимир — ваш родной брат? — спросил я.

— Старший, — кивнул Игорь Олегович, и вдруг усмехнулся, — А, вот ты о чём… Ты думаешь, что Чёрная Хворь — это проклятие всемогущей богини?

— И всё же я не видел следов болезни у вашего брата.

— Анжелика, бедняжка, — вздохнул Царь, — Нет, Василий, проклятие Чёрной Хвори накладывается на тех, о ком думает проклинающий в этот момент. А твоя мама была уверена, что виноваты я и Драгош.

Едва он опять сказал о матери, как Василий внутри снова начал буянить. Мне пришлось потратить время, чтобы во второй раз утихомирить его. Государь наблюдал, как я пытаюсь сохранить хладнокровие.

Впрочем, так даже лучше. Пусть в его глазах я буду оставаться вспыльчивым юнцом, хоть и склонным к логическому анализу.

— Ну да, проклятие рикошетом ударило по другим Рюревским, — Царь горько вздохнул, — Некоторые из них совсем не заслуживали этого.

Он снова замолчал.

— Так вы всегда знали обо мне, Игорь Олегович? — спросил я, наконец усадив внутреннего Василия на табуретку.

— Да.

— Разгудин, — я слегка округлил глаза, — Ваш тайный советник.

— Да, сожри Пробоина его душу… Я доверился не тому, и чуть не потерял тебя. Он работал на Владимира.

— Добыть технику Пса из усыпальницы Борзовых приказал ему он? Для своего сына-огняша?

— Возможно.

— Вы знали, что этот Разгудин ещё и на великолунцев работал? И что великолунцы подсылали ко мне и к Драгошу убийцу, который оказался ещё одним наследником.

Царь заметно помрачнел и поджал губы. Теперь он сражался со своими внутренними демонами. Его аура стала темнеть, и государь выдавил из себя:

— Забыл сказать тебе, Василий, что рядом со мной иногда быть опасно.

— Я это уже понял.

— Нет, таких подробностей о Разгудине я не знал, — вздохнул Игорь Олегович, нервно потирая лоб, — Я надеялся, что контролирую сеть великолунцев через Славиных. Славины после исчезновения Борзовых у меня на коротком поводке.

Я на это ничего не сказал. Видел я этот поводок, который стёр с лица земли поместье Перовских, пытаясь убрать всех свидетелей.

— А Мозырев, глава Стражей Душ? Вы доверяете ему? — спросил я.

— Вполне.

— А вот я — нет. Он пытается убрать того раненого гвардейца, если уже не убрал, как свидетеля, — вздохнул я, — А это значит…

— Да, это значит, но не то, что ты думаешь. Мозырев — скользкий слизняк, трус, но не более того.

— То есть?

— Ты прав, Василий, что Стражи Душ замешаны во всём этом. И Мозырев об этом знает, но он не заговорщик. Этот идиот просто зачищает всю свою службу, пытается убрать все следы предательства.

Мне это не нравилось, но получалось, что Царь прав. Поведение Мозырева вполне вливалось в эту струю, как и то, почему Стражи Душ, преследующие меня, имели разные цели. Одни хотели убить, другим я был нужен живым.

Да уж, не все идиоты полезны.

— Кстати, это его люди приезжали в Маловратск, чтобы забрать тебя, — сказал Царь, — Но ты уже сбежал. И, быть может, оно было и к лучшему.

— Может, всё же заменить главу тайной службы? — усмехнулся я.

Государь промолчал. Но по взгляду было понятно, какой я наивный. Было бы можно, Царь бы уже давно заменил, вот только кем?

Эх, если бы судьба Вячеслава Ключевца сложилась чуть-чуть по-другому, более лучшего кандидата не нашлось бы.

— Итак, — со вздохом сказал я, — Вы же понимаете, Игорь Олегович, что я буду действовать более жёстко? Моя мать, оказывается, жива, и она у вашего брата.

— Естественно, я это понимаю. И, естественно, будет глупо пытаться тебя остановить.

Я промолчал о том, что где-то меня ждёт Эвелина, закованная в смертное тело богиня. А, ну ещё у меня, как Последнего Привратника, обязанности по спасению мира.

Но разве такие мелочи будут волновать Царя, когда маленькой Красногории угрожает опасность?

— И всё же, — продолжил я, — вот так ставить на трон новоиспечённого деревенского наследника, который выскочил, как Вывертыш из Вертуна…

— Да, не стоит, — согласился Игорь Олегович, — Тебе ещё предстоит постигать науку.

— А значит, вы даёте мне в управление личную гвардию, так? И отправляете на фронт…

Тут я слегка затаил дыхание. Момент истины, когда я получу в руки весомую силу и власть, наступил.

— Мне нравится твоя хватка. Даже слишком. Но ты же помнишь основное правило?

— Никому нельзя доверять?

Царь расплылся в улыбке, но потом резко посерьёзнел:

— Василий, ты получишь войско. Но не думай, что ты останешься без присмотра. Я не собираюсь вот так глупо терять последнего сына.

— От учителя не откажусь…

Царь будто пропустил это мимо ушей:

— Великолунцы стали активнее. Кажется, они начали понимать, что Славины водят их за нос, пытаясь усидеть на двух стульях.

— Неужели Царь отправит наследника на фронт?

— Не совсем, зачем подвергать тебя опасности? Быть может, там даже можно будет вступить в небольшую стычку, укротить пару Вертунов. Пошлю тебя «за орденком», как у нас любят говорить. Вернёшься уже с именем, народ будет…

Я перебил:

— Как вы и говорили, доверять никому нельзя.

— Не понимаю.

— Я сам выберу место на юге.

— Василий, я не могу на это согласиться. Я же сказал…

— Как я выжил, вас не интересовало? Маловратск, поместье Перовских, Межедар, горы Святого Диофана, Храм Первого Полнолуния… Как я выжил?

— Видит Незримая, это с её благоволения, — и Царь осенил себя знамением.

Я чуть не поперхнулся. Да капитская твоя душонка, государь, не мог выбрать другое какое выражение?! Меня это благоволение чуть со свету не сжило.

— Ладно, Василий, ты прав. Я дам тебе некоторую свободу выбора. Ещё что-то?

— Мне будет нужна личная охрана. Могу ли я сам выбрать туда людей?

Царь сильно удивился, одна его бровь подскочила.

— Ну что ж, — он махнул рукой, потом залпом допил вино, — Видит Луна, мы стареем. И вправду, старая гвардия уходит, новая приходит… Теперь я вижу, что Красногория будет в хороших руках.

Я поджал губы, чувствуя укол совести. Вот же толчковый пёс, достал-таки до моего нутра, задев патриотические чувства.

Свободная Федерация — это то, чем я жил и дышал все годы. Что такое служба стране, которая даст тебе будущее, возможность создать семью и вырастить детей в безопасности, я знал не понаслышке.

В глазах же Царя я и вправду увидел боль за судьбу его государства, и она передалась мне. И в этих же глазах застыл немой вопрос, больше напоминающий мольбу.

Не сказать, чтобы я так уж проникся судьбой Красногории. Но в этой стране уже были те, кто мне был дорог. Их судьба меня заботила не меньше своей.

— Красногорию в обиду не дадим, — проскрипел я с заметным усилием.

Сказал я с трудом, потому что это было честное обещание солдата Свободной Федерации. И нарушить слово я уже не мог.

— Вот и славно… — Царь заметно расслабился, ведь последнюю минуту он сидел прямой, как струна, — Кого ты там подобрать-то хотел? Что, будешь смотр устраивать?

Глава 11. Повышенный

— Может, и смотр, — скривился я, — Хочу найти пару человечков.

Царь кивнул.

Надеяться, чтобы мне дали полную свободу, даже не приходилось. Но я сразу же, со всей присущей мне жёсткостью и наглостью, заявил Игорю Олеговичу, что ходить в толпе охранников не буду.

— Или ждите от меня глупостей, — усмехнулся я.

— Надеюсь, я не ошибся в твоих умственных способностях. Мой кровный наследник, сильный маг огня, сейчас всем как кость в горле.

— Игорь Олегович, значит, охраняйте лучше. Но чтобы я не спотыкался об телохранителей!

Сказав это, я поморщился. Роль самовлюблённого сноба претила мне, но сейчас только она могла подарить мне хоть немного свободы.

Царь засмеялся:

— Как же ты похож на меня молодо… — тут он закашлялся, и повеяло холодом. Накатило чувство, будто из меня высасывали все силы, и магические, и жизненные.

Царь, закрыв лицо кулаками, несколько секунд боролся с приступом Чёрной Хвори.

— Василий, я услышал тебя, — устало огладив лицо, он махнул ладонью, — На Малом Совете можешь не присутствовать, скажем, что ты слегка надорвался. Позже я введу тебя в курс дела, а сейчас тебе лучше уйти.

Я даже не пошевелился.

— Так понимаю, Игорь Олегович, уже сегодня я должен что-то сделать?

Царь заметно оклемался, и опять принял величественный вид.

— Хочу, чтобы ты быстрее убрался из столицы, — честно ответил он.

— Думаете, покушения продолжатся?

— Я боюсь не заговорщиков, а того, что ты полезешь туда, куда не надо.

В этот момент я подумал об Анжелике Ветровой, которую губернатор где-то прячет. Странное дело, что Царь не смог найти её за столько лет.

Хотя, если учесть, как Вепревы глубоко прятали Альберта Перовского, что его никто толком почуять не мог, то всё возможно. Да и, если подумать, наверняка Анжелика не в столице — службы государя давно бы прочесали тут всё.

Царь словно прочёл мои мысли:

— Не пытайся пока спасти свою мать, я работаю над этим. Поверь старому политику, сейчас не лучшее время, все очень нервные.

Это была странная и подозрительная просьба, даже Василий внутри меня возмутился. Но развивать тему я не стал, и сказал совсем другое:

— Я хотел бы встретиться с тем раненым гвардейцем. Награда ждёт героя.

Игорь Олегович вздохнул.

— Не слишком ли много просьб?

— Да наоборот, слишком мало, — я улыбнулся.

— Мы оба знаем, что пытался сделать тот гвардеец…

— Мозырев уже избавился от него?

До этого я боялся, что начальник тайной службы убьёт подосланного убийцу, как свидетеля. К счастью, Мозырев оказался не предателем, но, к несчастью, он всё равно мог убить гвардейца, чтобы не бросать тень на свою службу.

— Нет, — Царь скривился, — То, что ты объявил его спасителем, сохранило парню жизнь. Тут и вылуню понятно, что потребуется время, чтобы люди забыли. Мы же не глупые, Василий, я тоже заинтересован, чтоб его допросили.

Да уж, мягкотелый ты тюфяк. Был бы заинтересован, у тебя был бы другой начальник службы.

Я так подумал, но вслух сказал другое:

— Вот и ладненько, — я с готовностью встал, демонстрируя, что ухожу по своей воле.

Видимо, в этот момент я слегка переиграл. Понадеялся, что мы с государем поняли друг друга и находимся на одной волне.

— Василий, — при этих словах на меня упал тяжёлый взгляд, подпитанный внутренней силой Мага Третьего Дня, — Почему мне кажется, что ты что-то скрываешь, но при этом я не чувствую подвоха?

Тонкие пальцы государя, увешанные перстнями, нетерпеливо постукивали по ручке дивана. При каждом такте давление нарастало.

Охренеть, какая мощь. При этом я понимал, что он наверняка не выдал силы даже на треть. Не удивительно, что Чёрная Хворь не съела его за эти годы.

Настал момент истины. Либо мы доверяем друг другу, либо Царь в своих планах на меня ставит какой-то особый пунктик, хотя слово «Иной» мы с ним в разговоре старательно избегали.

— Потому что я скрываю, — сипло ответил я, сопротивляясь магической проверке, — Но не замышляю.

— Доверие — это отсутствие лжи.

Меня опять слегка толкнуло силой, и потребовалось ещё напрячься, чтобы не упасть обратно на диван. Будто сотни горячих иголочек стали впиваться в мою ауру, и я почуял, как Царь пытается прощупать мои контуры.

Надо было что-то делать — я не любил чувствовать себя загнанным в угол, но и конфликт с государем мне не нужен. Не устроить же с ним драку здесь? Это смертный приговор, и, скорей всего, мне.

Мозг усердно работал, пытаясь дать подсказку. Мой взгляд при этом упал на перстни…

— В нашей с вами родовой усыпальнице, отец, я провёл много времени… — выдавил я, — Провёл в обществе наших с вами предков… — и в этот же момент магическое давление исчезло.

Царь слегка округлил глаза, и его лицо обрело даже виноватый вид. Он нервно потёр перстни.

— Души Рюревских что-то сказали тебе?

— Я не могу открыть правду. Но и лгать не буду. Вы делаете своё дело, я — своё, но всё это на благо рода.

Поражённый, Царь схватил опустевший бокал, нервно опрокинул в рот последнюю каплю. Метнул посуду на пол, и, глядя на разлетевшиеся осколки, сказал:

— Иди, сын. Делай, что положено.

Я вышел. Моя воспалённая псионика подстегнула слух, и напоследок до меня донёсся поражённый шёпот Царя:

«Неужели ты услышала мои молитвы, Незримая?»

Навстречу в комнату вошли, кивнув мне, трое незнакомцев. Священник-чернолунник, целитель в кипенно-белой форме и оракул. Кажется, это был Страж Рода.

Судя по спокойному лица государя, назревала какая-то рутинная лечебная процедура, и я закрыл дверь.

* * *

Как это ни странно, но в коридоре меня встретил один единственный огняш, причём это был Маг Второго Дня, вооружённый саблей.

Длинные красные волосы, завязанные в хвост, глаза с едва заметным восточным прищуром. Под красной гвардейской формой проглядывала тонкая серебряная кольчуга, мелкие колечки которой мерцали заклинаниями. Под рукавами проглядывали браслеты защитных артефактов, да и клинок в ножнах тоже излучал какие-то плетения.

В руках, как ни странно, гвардеец держал ещё одну красную куртку от формы Пламенной Гвардии, и заодно фуражку. Всё это он сразу же протянул мне.

Мощная аура едва не продавливала мою, и этот вечный поток псионики чуть не свёл меня с ума, пока я не привык к нему. Да ещё плечи у охранника были без погонов, и меня очень смущало, что не могу хотя бы приблизительно определить его звание.

— Чем меньше мы будем привлекать взглядов, тем лучше.

— А вы кто? — спросил я.

— Лучше на ты. Влад Истомин, ваше лунное величие, — гвардеец коротко поклонился, и заметно удивился, когда я протянул ему руку.

С наивысшим уважением он пожал её, и, к его удовольствию, я по-дружески тряхнул хватку.

— Чувствуется рука будущего монарха, — улыбнулся Влад, но я сразу отрезал:

— Будешь льстить, и мы не поладим.

Его брови слегка взлетели, на лице промелькнула одобрительная улыбка, потом он посерьёзнел:

— Меня поставили ввести вас в курс дел.

— И охранять, — усмехнулся я.

— Естественно, ваше лунное величие.

— Влад, давай просто Василий.

— Освети вас Луна, ваше величие, я не смогу так обращаться. При всём уважении, есть законы, и…

— А если Василий Игоревич?

Поджав губы, гвардеец поморщился, и спросил:

— Может, хотя бы царевич?

— Ну, давай попробуем, — тут я и сам смутился, не привык ещё к такому высокому положению.

Я как раз накинул куртку и нахлобучил фуражку. Только штаны от парадного наряда выдавали меня, но, я так думаю, потом и эту проблему решим.

— Итак, Влад, — я ткнул пальцем в его форму, и почуял лёгкий удар тока. Артефакты и заряженная кольчуга предупреждали, что атаковать гвардейца опасно.

— Осторожнее, ваше… кхм… царевич Василий Игоревич.

— Мне нужна такая же защита, — я прищурился.

— Естественно. Обеспечим всем, так сказать, по высшему рангу.

— А оружие? Я бы хотел попасть в оружейную, и посмотреть, что там есть.

— Но вы же Маг Второго Дня… — охранник натолкнулся на мой взгляд и нехотя сказал, — Я посмотрю, что можно сделать.

— Посмотри. Кстати, вытяжку мне тоже.

— У вас будет взвод целителей, ваше… Понял, сделаем.

— Вот и хорошо, — кивнул я.

Естественно, я понимал, что этот парень в первую очередь работает на Царя, лишь потом на меня. Но шёпотом я спросил:

— Я смогу попасть в лазарет?

Он явно уклонился от ответа:

— Было велено проводить вас в Гвардейский Корпус. Командир Огненных Волков, полковник Зумакин, ознакомит вас с делами на фронте. Вам сказали, что мы поедем в Славинский край?

— Мы?

— Я не просто охранник. Силу лунной крови определяет не только родовитость, но и навыки, поэтому вам предстоит их оттачивать.

При этих словах у меня ёкнуло сердце, вся моя невозмутимость едва не слетела. Вот как раз учителей в этом мире мне катастрофически не хватало.

— Будешь учить меня?

— Да, царевич. И, скажу сразу, вам предстоит учиться быстро. Стражи Врат предсказывают, что назревают перемены. И Чёрный Караул прислал весточку, что Незримую беспокоят события в Красногории.

Тут он был прав. Даже в сквозняке, дующем из ближайшего окна, чуялось дыхание жжёного пса. Правда, все эти наивные думали, дело касается только Красногории, и не подозревали, что на кону весь мир под Пробоиной.

— Чёрный Караул? Так Храм Первого Полнолуния не уничтожен?

— Сгинь моя луна, царевич, о чём вы говорите? Государь никогда бы не посмел, там действовали максимально аккуратно. Перволунник сбежал, практически все монахи живы, погибли только приспешники так называемых Серых Хранителей.

— Ну что ж, это хорошая новость, — усмехнулся я, — Так понимаю, скоро второлунник станет перволунником?

— Ну, это их церковные дела. Знаете, сколько их, второлунников? Так что это у них надолго, голосование, все дела. Тем более, надо народу объяснить, что произошло.

— Понял.

Если честно, предсказаниям Чёрного Караула после истории с одноглазым Филиппо я бы поверил в последнюю очередь, но напоминание о нём подстегнуло мне мысли.

Я вспомнил о той старой Избраннице, сидевшей в Малом Совете, и у меня неожиданно сложился паззл.

Эвелина, хоть и была воплощением богини, по совместительству была Избранницей. Куда её мог увезти Перволунник, я пока даже не предполагал.

Анжелика Ветрова, мать моего Василия, по совместительству тоже бывшая Избранница. И необычной магией чернолунников владеет на таком уровне, что это не может не оставить следов.

А значит, великовозрастная грымза с каменным лицом, по идее, может навести меня на мысль, где их обеих искать. Если не точный адрес, то она могла бы хотя бы подсказать направление.

Я улыбнулся, представив наш разговор.

«Сударыня, не подскажете, где тут рядом можно спрятать Избранницу, которая на царский род наложила проклятие? Ну, спрятать так, чтоб оракулы не почуяли».

«Конечно, с радостью, знаю одно местечко…»

«И ещё вопросик. Тут Перволунник похитил Избранницу, настоящую инкарнацию Незримой. Как думаете, куда он мог с ней поехать?»

«Да, да, уже записываю вам адрес…»

* * *

Ясное дело, после такой войсковой операции, как взятие Храма Первого Полнолуния, остатки войска ещё стояли лагерем на окраинах Великорюревска.

Почти вся регулярная армия сейчас находилась на юге, сдерживая вялый натиск великолунцев, поэтому Рюревский для малого похода в горы Диофана в основном использовал свою гвардию. Хотя в рядах войска были и обычные солдаты из ополчения, но они уже распускались по домам. Да и половина гвардии тоже разъезжалась по имениям и квартирам — слишком дорого обходилось содержание такого войска.

Мой охранник Влад, попутно рассказывая это, вывел меня тайными коридорами в штаб Гвардейского Корпуса. Почти все казармы Когорт Царской Гвардии находились при царском дворце, на то она и царская, эта гвардия, но на окраине Великорюревска у них тоже был военный городок. Полигон, стрельбища и тренировочные плацы занимали слишком много места.

Мы вышли из дворца через неприметную дверцу в проулок, и сразу упёрлись в стену высокого красного здания. Я всем нутром почуял, что кирпичи в кладке пропитаны магией огня — здание находилось под какой-то защитой.

— Это штаб Пламенной Когорты, — Влад погладил кирпичи и махнул идти за ним к углу, за которым должен был быть парадный вход.

Перед штабом как раз проходило построение какого-то взвода, и что-то привлекло внимание Влада. Он сделал мне знак остановиться перед углом, и прислушивался к эфиру вокруг.

Его аура при этом слегка изменилась, и не сразу до меня дошло, что это неспроста. Пока я изучал, что же в его ауре меня заинтересовало, гвардеец не проронил ни слова, крутя головой, словно она у него была на шарнирах.

Скорее всего, у него какое-то заклинание висит «на спуске». Если что-то произойдёт, оно сработает даже быстрее, чем сам маг отреагирует.

— Не пойму, — Влад, выглядывая из-за угла, всмотрелся в лица гвардейцев на площади, которых отчитывал командир, важно расхаживая перед ними, — Ничего не пойму.

— Может, ты почуял тех, кто идёт за нами? — я кивнул назад, на дверцу, из которой мы только что вышли.

Тени и маячившую иногда в соседних коридорах красную и чёрную формы я заметил давно. Было бы удивительно, если б Царь снарядил охранять меня одного только Влада Истомина.

Вот и сейчас за этой дверцей, переругиваясь и распыляя тонкую псионику вокруг, толпилось несколько горе-охранников.

— Это отлично, что вы их всех рассмотрели, Василий Игоревич. Но что-то ещё…

Тут меня кольнула интуиция, и я, действуя рефлекторно, заставил толкнул Влада к стене и прижался к ней сам. Всего лишь один маленький блик на крыше здания напротив, и моё нутро снайпера стиснуло нижнюю чакру.

— Царевич? — Влад, как ни странно, даже не стал сопротивляться, а ждал объяснений.

— Там стрелок, — я ткнул пальцем.

Влад коротко кивнул и, вытянув из кармана зелёный «вещун», что-то прошептал в него. Камешек, приняв послание, не развалился, а был отправлен обратно в карман.

Всего через минуту что-то хлопнуло на крыше здания, и взмыленные под солнцем гвардейцы на площади обернулись, все как один. Отсюда было прекрасно видно, как с крыши потянул дымок к небу.

Подождав пару минут, Влад вытащил камень из кармана и прижал к уху. И только после этого «вещун» рассыпался, а охранник, небрежно отряхнув ладони, отпрянул от стены.

— Можно идти, ваше лунное величие.

— Взяли стрелка?

— Нет, он покончил с собой.

Я ухмыльнулся. После того, как остался жив один из убийц после прошлого покушения, заговорщики решили теперь не оставлять следов.

Мы к парадному входу мы шли под взглядами целой шеренги. Командир заорал всем строиться, и я услышал что-то про «его величество Василий Игоревич Рюревский».

Ну да, переодетый наследник инкогнито прибыл в штаб. И вся гвардия знает, как это секретно.

— Вообще, его величество распорядился не осведомлять вас о покушениях. Боится за вашу ранимую натуру, — сказал Влад, закрывая за мной массивную дверь.

Не сдержавшись, я засмеялся.

— Чего? Он боится, что я забьюсь в угол со страха?

— Часто люди, узнав, что их хотят убить…

Я перебил:

— Да сожри меня Пробоина, только не продолжай. Давай уже доберёмся до этого твоего полковника.

— Я уже вижу, царевич, что вы крепкий орешек. Это даже хорошо.

* * *

Зумакин. Эта фамилия была мне как будто знакомой, но я не мог вспомнить, где слышал её.

Полковник Зумакин, командующий полком «Огненных Волков», и вправду оказался с какими-то волчьими повадками. Поджарый, чуть ли не прыгающий на носках, он двигался словно волк по глубокому снегу.

Он не встал, а будто выпрыгнул из-за стола, когда мы после стука вошли к нему в кабинет. Этот полковник не видел ничего зазорного, чтобы встречать посетителей прямо у дверей. Хотя создалось ощущение, что он не то чтобы встречает — скорее преградил нам путь, будто охранял своё помещение.

— А, это наш новый лейтенант Рюревский, — с волчьим оскалом полковник схватился за мою ладонь, затряс её, будто рвал добычу. Моя кожа ощутила магический жар.

Я не ожидал такого напора, тем более, дружелюбием тут и не пахло. Влад поспешно сделал шаг вперёд, активируя какое-то защитное заклинание, и полковник сразу же сделал шаг назад, примирительно подняв руки.

— Служу нашему государю, — он продолжил скалиться, — Его слово закон для нас. Вон, даже бумажки уже подписанные лежат, едва успели вперёд вас прилететь.

Он махнул назад, на свой стол и прорычал ещё что-то невнятное про «грёбаную луну и Пробоину». На столе и вправду лежали какие-то гербовые бланки, подкреплённые массивной печатью, от которой ещё фонило свежей псионикой. Печать явно непростая.

— Всё было оговорено, — холодно сказал Влад, но я положил ему руку на плечо и отодвинул назад.

— Влад, я сам, — жёстко сказал я.

За эти доли секунды я понял, что так разозлило командира. Недружелюбие полковника распространялось не на царевича, а на факт получения звания «лейтенант» за один день. Ну да, меня, как солдата Свободной Федерации, такая обратная бюрократия тоже возмутила бы.

— О, вы, наверное, хотели бы отдать приказ, лейтенант Рюревский? Что вам, роту дать? Или сразу батальон? — Зумакин опять взъелся, — А то, может, пока дверь открывали, уже майора получили?

— Никак нет, — я вытянулся, но не слишком, чтоб не выглядеть подхалимом, — Лейтенант Василий Рюревский под ваше командование прибыл, господин полковник.

— Командование… — со злобой повторил полковник, потом вернулся за стол и плюхнулся в кресло, — Прибыл он, называется. Тьфу на всех вас, крысы штабные!

Глава 12. Приказывающий

Злые, полыхающие внутренним огнём глаза сверлили меня целую минуту. За это время я ни разу не шелохнулся, являя собой эталон солдатского спокойствия и пофигизма, а вот Влад стоял, иногда похмыкивая.

И его провокации не остались незамеченными.

— Ну, а ты что за вылунь такой? — этот вопрос Зумакин адресовал уже Владу.

Мой телохранитель с усмешкой ответил:

— Вы знаете, кто я.

— Я-то, может, и знаю, секретник. Но мы сейчас в гвардейском штабе, и по бумагам ко мне прислали только вот это чудо! — Зумакин указал на меня.

— Вы забываетесь, полковник, — Влад прищурился, — Приказ самого…

Но его перебили:

— Нет, это ты забываешься! Кто ты именно здесь и сейчас?! — Зумакин так воткнул палец в стол, что из полированного дерева аж дым полыхнул, — Ты ходишь рядом с ним, как кто? Целитель? Учитель?! Телохранитель? Должность, звание, луну твою налево!

— Прикомандирован приказом. Бумаги будут, не сомневайтесь.

— Не сомневаюсь, грёбаная твоя Пробоина… — Зумакин откинулся на спинку, сложил руки на животе.

Посмотрел на меня, молчавшего всё это время. В глазах не проскользнуло одобрения, но и лишней злобы я не ощутил. В моём положении, если я хочу нормальных отношений с сослуживцами, лучше пока не отсвечивать.

Даже в нашей Свободной Федерации, где закон основывается на справедливости, и то в армии попадаются такие случаи. Когда сынки или родственнички особо отличившихся перед державой начинают ускоренное восхождение по карьерной лестнице, это никому не нравится. У нас таких везунчиков, как говорится, издревле называли «мазаными».

И это у нас, в федеративной республике. А тут вообще монархия, и я так подозреваю, мой Василий, если бы его судьба сложилась по-другому, лейтенанта бы получил уже лет в пять. Всё-таки царский наследник.

А тут объявился к двадцати одному году, вот местная бюрократия и старается. Но здесь и сейчас, перед этим полковником, я пока всего лишь выскочка, самый настоящий «мазаный».

— …вы должны понимать, что я имею все основания подозревать вас в государственной измене, полковник.

Перебранка продолжалась, и насколько я понял, особых последствий она не вызовет. Ни для полковника, ни для Влада.

— А я все твои основания имею в одно место! Я уже много лет полковник, горелая твоя Пробоина. Умник тут нашёлся без звания и должности.

— Я…

— Яйтенант ты?! — полковник засмеялся над своей же шуткой, но его глаза оставались злыми щелями, — Или япитан?

— Вы решили оскорбить всю тайную службу Царя?!

— Ты мне мозги не оракуль, долболунь! Бумаги!

— Да как вы… — Влад держался до последнего, а потом полыхнул, — Да ты сам недолунок драный, огняш ты недоделанный! Я тебе сказал, что бумаги…

— Ах ты недогарок!

Ну всё, пошла жара. Полился такой поток мнений друг о друге, что, если бы сегодня Чёрная Луна надумала явиться, она от стыда сразу бы уползла обратно в Пробоину.

Лица у Истомина и Зумакина раскраснелись, они получали нескрываемое удовольствие от того, какими нецензурными заклинаниями друг друга покрывали.

Оба обещали друг другу интимные проблемы, не замутнённые никакими романтическими чувствами: один посылал второго в нижнюю чакру, второй обещал первого на эту самую чакру натянуть.

Я, кстати, за это короткое время узнал, что такое истинный пятилунный мат. Даже наши посиделки с Хомяком и Сивым у костра показались поэтическими вечерами интеллигентов.

Столько новых выражений, где луны и Пробоина соперничали с чакрами и вертунами, обрастая первичными половыми признаками. А уж как анатомически разобрали бедных угольков и вывертышей…

— …чтоб ты «уголька» родил через Пробоину свою…

— …вертуна тебе в нижнюю чакру перед открытием…

— …луну жри коричневую…

Досталось и Иным, и оракулам, и даже по магическим стихиям прошлись.

Кто кому и что обещал, я особо не запомнил, испытывая самое настоящее удовольствие. Снова возникло такое забытое, тёплое чувство, и мне стоило огромных трудов, чтоб не растянуться в улыбке.

Вот она, армия, родненькая…

Будто на ковре перед начальством, где тебе в семи проекциях покажут, как ты был не прав. А потом, естественно, получишь приказ и отправишься в какие-нибудь грёбаные джунгли отстреливать задницы грёбаным капитам. Тут у меня аж зазудели руки, представляя приклад родимого «свистка» в пальцах.

Я понял, что Влад специально взял на себя часть гнева полковника. Странно, если Зумакин такой строптивый и несговорчивый, почему меня к нему направили? Неужели во всей Пламенной Когорте не нашлось другого командира, который сразу бы, не задумываясь, выполнил царский приказ?

На тебе хоть роту, хоть батальон. Вот комбата тебе в советники, и дуй в ближайшую деревню париться в баньке с девками. А мы всё быстренько организуем, к вечеру уже будешь герой. Можешь сам ничего не делать, отдыхать в парилке, гвардия со всем разберётся.

Пока я над этим задумывался, не сразу заметил, что возникла пауза. Все почувствовали чьё-то приближение.

Влад обернулся, тут же скрипнула дверь за спиной. Кто-то, не входя, просунул бумаги — в приоткрывшемся проёме показались красные от недосыпания глаза на щуплом лице.

— Указ его лунного величества…

В этой комнате, где только что гремел настоящий гром, этот сиплый голосок звучал даже неестественно.

Рука ещё дрожала, и по потоку надорванной псионики я понял, что бедняга-писарь только-только закончил документы, подкреплённые надёжной магической печатью. От печати фонило пирусом и ещё какой-то смесью магических материалов.

Наверное, это и есть так называемый маг-технарь. Мне ещё ни разу не доводилось видеть магов-технарей, хоть я разок и занимался производством пирусных патронов.

Влад принял бумаги. Разноцветные бланки с гербовыми печатями вызвали на его лице издевательскую улыбку. Физиономия Зумакина за столом превратилась в каменную форму без эмоций.

— Сюда, — он протянул руку, — Мне.

Влад, явно накаляя ситуацию, ещё постоял, изучая записи, сунул один лист мне, потом всё же прошёл к столу и, минуя протянутую руку, бросил бумаги на стол. На конце застывшей руки полковника показалось сияние, и воздух в помещении аж завибрировал от его злости.

— Вот приказ из тайной службы. Подпись и печать самого его величества.

Ох уж эта вечная грызня особистов и полевиков. Во всех мирах одно и то же.

Зумакин поднял документы, вскользь глянул и небрежно закинул в ящик стола. Потом поманил меня:

— Лейтенант, что там у тебя?

Я уже успел посмотреть, что написано на бланке, поэтому застыл перед тем, как двинуться к столу. Вот капитская твоя помощь, Царь, услужил так услужил.

— Господин полковник, — с лёгкой хрипотцой сказал я, протягивая лист, — Не просто лейтенант.

Зумакин, багровея, пробежался глазами. Да-а-а, не особо удачно началось моё знакомство с гвардией.

— Уже старший лейтенант, значит, — полковник бросил лист и с хрустом заломил пальцы, — До стола дошёл, так повысили, луну твою налево.

— Решения его величества… — начал было Влад, но Зумакин перебил его:

— Тебя не спросил! У тебя в приказе что написано? Телохранитель? Вот и стой, телохраняй!

Секретник хотел ещё что-то сказать, но тут Зумакин, чуть не пристрелив его взглядом, встал в полный рост и, заложив руки за спину, прошёл к окну. Уставился куда-то на улицу и замолчал надолго.

Скрипнула дверь.

— Тут новый приказ его величества…

Полковник не обернулся, шумно выдохнув. Влад забрал бумаги, ткнул мне под нос, потом положил на стол. Я успел заметить несколько слов «…Василий Рюревский… повышен… капитан…».

Ну вашу псину! Даже меня это уже стало накалять, в моей родной Федерации такого бы точно не поняли.

— Старший лейтенант Рюревский… — выдавил Зумакин, — Так полагаю, ты уже не старший лейтенант?

— Так точно! — отчеканил я.

Полковник отлично продемонстрировал, что такое «рычащее молчание». Какое-то потустороннее клокотание доносилось из его груди, пока он смотрел в окно.

— Ну что ж… — наконец сказал Зумакин, — Его величество, конечно, задачку задал. Помнит ведь, старый вывертыш.

Мне показалось, или в едва заметном отражении на стекле я заметил улыбку? День слишком солнечный, тень от занавески слабая…

— Полковник, вы… — начал было Влад, но я толкнул его локтем.

Охранник и мне подарил возмущённый взгляд, но замолчал. Правда, молчание было слегка обиженное, ну, вроде, «от тебя не ожидал».

— Я учил твоего старшего брата, упокой Незримая его душу… — нехотя выдавил Зумакин, — Игнат после «пробуждения» подавал отличные надежды, в нём рюревская кровь сильная была. Она аж кипела, сожри меня Пробоина!

Его аура огневика заворачивалась, вихрилась, чуть не поджигая занавески. Не знаю, что он там испытывал, но сдерживал он себя с трудом. Судя по давлению, Зумакин был где-то между Первым и Вторым Днём.

Я мог видеть лишь руки, сцепленные за спиной. Полковник заламывал пальцы — иной раз мне казалось, что сейчас послышится гулкий хруст, и придётся идти за целителем.

Наконец, он вернулся к столу и плюхнулся обратно в кресло. Даже не поглядел на новую бумагу, вместо этого воткнул в меня свой взгляд.

— Какая луна ушла, капитан?

— Полковник, наследник находился в коме несколько дней, он мог потерять чувство времени, — подал голос Влад.

— Наследнику за болтливость телохранителя будет сделано предупреждение.

Охранник хапнул воздуха.

Я же слегка округлил глаза, пытаясь за секунду решить логическую загадку. Да твою ж псину, как там эти святые привратники по легенде уходили? Я же помню только Коккино, который красный…

Красная Луна вернулась, когда я был в усыпальнице. А до этого уходила Белая. Значит, остались Жёлтая и Синяя.

А, жжёный псарь, и угораздило меня где-то потерять те часы с камешками. Ну, ладно, псионики Свободной Федерации склонны к везению, поэтому ткнём наугад. Всё равно шанс пятьдесят процентов.

— Жёлтая, господин полковник.

— Долго думал, капитан, — Зумакин снова откинулся на спинку, взял в руки карандаш, стал постукивать по столу, — Ну, хорошо. И что это значит, что Жёлтой Луны нет?

Влад молчал, хотя всем видом показывал мне, что готов помочь. «Только ты, капитан Рюревский, отдай приказ, как царский наследник, а не как офицер гвардии, и мы его вдвоём тут размажем.»

Да я и так знал, что могу в любой момент «включить» наследника. Вот только уважение этим не купишь.

— Маги земли… — протянул я, наконец, догадавшись, — Они испытывают трудности, им остаётся энергия только от Жёлтых Вертунов.

— Ну что ж, опять хорошо. А таких Вертунов в Красногории?

— Раз, два, и обчёлся, господин полковник.

— Отлично, — Зумакин потёр гладко выбритый подбородок, — Я слышал, ты учился в провинциальной академии? И тоже был пустым.

— Так точно.

— Здесь всё написано, — Зумакин ткнул в одну из бумаг на столе, — Научить тебя командовать, даже батальон тебе дать. Что ты себе людей подобрал, и прямо к фронту, подвиги совершать.

Мы с Владом промолчали.

— Твой телохранитель, наверное, потом тебе расскажет, почему тебя именно ко мне определили. Я же пока времени тратить не буду, капитан, — он поморщился, — Пока ты никем не командуешь, как офицер, денёк почувствуешь себя в шкуре рядового.

— Полковник, это измена Царю! — Влад не выдержал.

— Истомин, только царём себя не называй, — засмеялся Зумакин и резко посерьёзнел, — Ну что, капитан Рюревский, — тут он запнулся, будто эти слова вызвали у него воспоминания, — На выбор тебе… Охрана и сбор пирусной россыпи? Или в лазарете тряпки стирать?

Я едва сохранил самообладание, чуть не выкрикнув: «Лазарет!!!»

Но мозговые шарниры со скрипом провернулись, заставляя вспомнить всю перебранку последних минут. Не-е-е, этот полковник лишь с виду такой пушистый стал.

Ну, как пушистый… Для капитана такой приказ уже являлся унижением. Вот и Влад рядом скрипел зубами, едва сдерживаясь — налицо было грубейшее нарушение субординации.

Полковник явнопроверял меня на предмет доверия. Ага, щаз-з-з, лазарет он мне устроит «по выбору». В этих хитрющих глазах экзекуция уже была придумана, и моя воля играла тут последнюю роль.

— Россыпь позвольте собирать, господин полковник, — кивнул я, вспоминая первую свою встречу с Хомяком и Сивым.

И я застыл, предвкушая, что смог обмануть систему. Сейчас он на радостях прикажет то, чего я не хочу.

Полковник с добродушным лицом махнул:

— Ну, значит, отправляешься в предгорья…

Я округлил глаза. Да твою псину, не смог я его прочитать, словно закрытая книга для меня.

— Там было открытие Жёлтого Вертуна. Карлик почти дохлый, но набросало хомуса немного. Как ты и сам сказал, Жёлтых Вертунов в Красногории мало, и хомус сейчас на вес лунита. Возьмёшь несколько магов, капитан…

Я кивнул:

— Разрешите идти?

— Нет. Взвод царской армии, который ночью дежурил, говорит, что там пара «комков» выпрыгнули. Эти безлуни одного еле завалили, потеряли много солдат. В долину теперь не суются, ждут гвардию.

— Убить «комка»? — вырвалось у меня.

Я вспоминал ту бронированную каменную тварь, с которой встретился, ещё когда был студентом академии. И тварь эта легко убила преподавателя, сильного мага земли.

Зумакин сложил руки на груди, оценивающе глядя на меня.

— Обеспечить безопасность, капитан, — тихо сказал он, — Но по возможности… поймать тварь.

Не сказать, чтобы я испугался, но неприятный холодок ощутил. Одно дело спускать курок в лицо подобной твари, другое дело ловить её.

— Полковник! — Влад не выдержал.

Зумакин лишь скосил взгляд, потом снова посмотрел на меня.

— Есть обеспечить безопасность, — ровно ответил я, чувствуя, как разгорается в груди забытый огонёк. Давно я не получал приказов.

В принципе, задания для псиоников Свободной Федерации мало чем отличались по сложности. «У капитов новый танк-паук, нужно отправиться и добыть экземпляр. В целости, сохранности, и желательно с полным экипажем внутри, готовым сотрудничать…»

— Чтоб ты понимал, что это не мой каприз, — Рюревский постучал карандашом по столу, — Под Маловратском, где ты учился, в горах инцидент был, с такой же тварью, великолунцы там замешаны. Для блага Красногории «комок» нужен живым.

— Ясно, господин полковник.

— Зачем тебе в лазарет, Рюревский? — неожиданно спросил полковник.

— Гвардеец, который спас мне жизнь… Если он там, хочу отблагодарить.

Короткая ухмылка, и полковник кивнул. Судя по глазам, он видел меня насквозь.

— Хорошо, дуй через лазарет. Гвардеец этот охраняется, навряд ли ты пройдёшь через мозыревских раков. Может, охранничек поможет?

Влад упорно промолчал.

— И ещё… Тебе маг земли нужен, но с земляшами сейчас напряг, Лавинная Когорта и так нарасхват, да при этом у них луна ушла. В лазарете был один, совсем зелёный, как ты. Его в горах Диофана ранили, но должны были уже подлатать. Возьмёшь земляша, я договорился.

Я сдержался, чтоб не расплыться в улыбке. Ну, мировой же полковник!

— А остальных где взять?

Полковник в это время уже что-то строчил на бумаге. Потом рывком протянул и рявкнул:

— Дуй к ротному Рыкову, он тебе даст людей. Всем обеспечит.

— Есть отправляться к Рыкову.

Я хотел взять лист, но Зумакин на миг отклонил руку:

— И это, капитан… Мы все Царя любим и уважаем, — его желваки заиграли, — И тебя, царевич, гвардия тоже очень хочет уважать. Не за кровь лунную, а за дело.

Влад демонстративно хмыкнул. Я кивнул, принимая приказ:

— Понимаю, господин полковник. Разрешите идти?

— Разрешаю, — буркнул Зумакин, склоняясь над столом с таким видом, что мы уже мешаем ему работать.

В дверь постучали.

— Указ его величества… — щуплая рука просунулась с новой бумагой.

Я, проглотив ком в горле, принял бумагу, и писарь тут же исчез. Да твою ж псину, государь Игорь Олегович!

Свежие чернила ещё блестели, и слово «майор» ярко блестело на солнце.

— Что там? — полковник принял самый равнодушный вид.

— Ничего, — процедил я сквозь зубы, настраивая поток псионики и пытаясь управиться с огнём.

Да, это, наверное, преступление, но карьерный рост на сегодня надо было как-то останавливать. Бумага вспыхнула у меня в руках, но почему-то превращаться в кучку пепла не желала.

— Дурень ты, капитан Рюревский, — усмехнулся Зумакин, — Это ж пирусная бумага.

— Давай сюда, — Влад протянул руку, хлопнул по рукаву, сбивая пламя с листа, потом сунул за лацкан.

— А Рыкова я где могу найти, господин полковник?

Вежливым пятилунным матом мне объяснили, что телохранитель всё знает, и было велено валить в пасть к командиру роты Огненная Пасть. Я так понял, батальоны и роты в полке Огненные Волки назывались частями тела этих грозных зверей.

Когда мы вышли из кабинета, Влад взорвался:

— Я этого Зумакина в Пробоину спущу! — он стиснул рукоять сабли, — Это ж надо, превращать в посмешище секретную царскую службу.

— Я так понял, вы друг друга давно знаете? — усмехнулся я.

Телохранитель со вздохом кивнул:

— Ну, это долгая история.

— Идём, наконец, в лазарет, потом к Рыкову этому. По пути расскажешь эту свою историю…

Глава 13. Непростой

Мы опять двигались по дорожкам, скрытым в садах и за зданиями. Всё время из-за угла долетали крики гвардейцев, отрабатывающих военные манёвры. Иногда сквозило мощной псионикой — многие манёвры сопровождались серьёзной магией.

В этот раз Влад выдал мне белоснежный китель, будто я целитель, и сам оделся так же. Мне эта конспирация казалась смешной, но Истомин воспринимал всё серьёзно.

— Лишним не будет, — хмыкнул он.

— Лучше б магострел выдал.

— Успеем.

Благодаря истории Влада я вспомнил, где же слышал про Зумакина. Оказывается, отец полковника — это тот самый Ульян Зумакин, который прямо в бою поднял себе ранг и овладел техникой Пса.

А слышал я о нём в имении Вепревых, которое раньше принадлежало Борзовым. Точнее, видел — он был изображён на картине.

— Зумакин, помнится, числился в роду Борзовых? — я напряг память.

— Да, Василий Игоревич. Он вошёл туда на правах младшего члена, когда достиг ранга Маг Первого Дня, — кивнул Влад, — Очень амбициозный, упорно служил в борзовском гвардейском полке, и достиг-таки своего…

— Он жив? — сразу же спросил я, особо и не надеясь на чудо.

Ведь Борзовы исчезли практически в полном составе, и то, что в живых остался такой сильный маг — это навряд ли. Если учесть характер Ульяна Зумакина, то сражаться с исчадьями Выросшего Вертуна он ринулся бы в первых рядах.

Но соблазн побеседовать с магом, который определённо обладал талантами, был очень велик. Тем более, мы какие-никакие родственники, пусть и сводные.

Я слегка удивился, вдруг сообразив, что мы так-то с полковником Зумакиным не совсем чужие люди… Вот же капитская судьба как сложилась.

— Жив, — неожиданно ответил Истомин.

Но сказал он это так, что стало ясно — иногда лучше погибнуть, чем жить такой жизнью.

— Выжил? Неужели были выжившие после той ночи?

Влад хмыкнул.

— Если бы дело было в «той ночи»… Нет, борзовский Вертун тут не при чём. Его покалечили… кхм… наши.

— То есть ваши? Огняши?

— Тайная служба. Понимаешь, когда юный маг делает такой резкий рывок в развитии, Стражи Душ могут заподозрить, что тут дело нечисто. А времена были такие…

Я стиснул зубы. Вот же сволочи оракульские, везде им Иные мерещатся!

— Можешь не объяснять, — сказал я, — Так понимаю, была грызня между Игнатом и Драгошем Рюревскими, и Драгош использовал все средства и связи, чтобы ослабить род Борзовых.

Истомин кивнул:

— Ну, что-то вроде того. Только Ульяна Зумакина схватили после того, как исчез род Борзовых.

— Хм-м-м. Исчезла сила за его плечами, и Стражи Душ решили-таки ударить?

— Тёмные были времена, — сказал неохотно Влад, — Заговорщики оказались в самом сердце власти. Зумакина схватили не потому, что подозревали в нём Иного. Его обвинили ещё и в предательстве.

— Вот даже как?

Игнат Рюревский, тот самый младший брат-огняш, как оказалось, сорвался в поход в горы Диофана совсем неожиданно. Из охраны почти никого не взял, всё бредил «личным долгом перед родом».

— А Царь тогда был как раз возле уничтоженного имения Борзовых. Осматривал, так сказать, пепелище, и рубил головы виноватым. Пробудившегося наследника он оставил дома под двойной охраной своей гвардии.

— Я так понимаю, в основном в охране были Славины? — усмехнулся я.

— Ну да. как и Стражи Душ. Наследник неожиданно посреди той ночи сорвался в поход к усыпальнице, в горы Святого Диофана. Ульян Зумакин лично преградил ему путь, требовал дождаться отца, завязалась потасовка. Игнат взял с собой только малый отряд, намеренно игнорируя Ульяна за ослушание.

Как пояснил Влад, есть такая традиция — одиночное паломничество в обитель духов предков. Это требуется, когда надо получить от духов наставление на будущее, советы по управлению родом.

В принципе, таким властным лицам, как Игнат, разрешалось брать охрану, но это не должно было быть войском. Правда, времена тогда были не совсем подходящие, ведь внутри страны чуть ли не война шла.

— Согласись, в то время, когда где-то в стране исчезает целый Великий Лунный Род, наследнику не следует в одиночестве покидать дворец. Зумакина тогда схватили, когда он напал на Славина, который требовал уважать волю царевича. Ульян из темницы как-то смог передать весточку своему сыну, который уговорил солдат своего полка двинуться вслед за Игнатом.

Я чуть не буркнул: «Ну прямо Санта-Барбара», но осёкся… Навряд ли в этом мире знают одну из древних капитских поэм.

А так, и вправду захватывающий сюжетец. Вельможе приходит в голову полная хрень, а честный и верный охранник сопротивляется этой хрени ценой своей должности. Вельможе кранты, а виноват охранник.

— Так полковник не успел? — спросил я, — Кстати, кто напал-то на Игната?

— Считается, что это были великолунские диверсанты. Правда, как они так глубоко проникли в наши земли, никто не знает, — тут Влад показал два пальца, — Есть две версии. Либо их пропустили через земли Славиных, либо каким-то чудом они прошли через горы Святого Диофана.

— Да уж, — я поджал губы, — Вообще, по-моему, тут вполне достаточно подозрений, чтобы обвинить Славиных.

— И в то же время старший сын потом сбежал в горы Диофана, да ещё практически сразу занял пост Перволунника, будто его там ждали. Всё же, вы правы, царевич, Славины тогда подставились… Но войска Славиных тоже помогали поймать тех диверсантов, у них были погибшие.

— Поймали?

— Нет. Все убийцы погибли возле одного из неудачно открывшихся Вертунов. Угольки сожрали.

— Какое совпадение, — без улыбки сказал я.

–Это было похоже на великолунцев, на их магические технологии. И в то же время там нашли рясы чернолунников. Но церковь Чёрной Луны есть не только в нашей стране, — Влад развёл руками, — Много воды утекло с того времени, а выяснилось очень мало.

— А что Ульян Зумакин?

— Я помог вытащить его из темницы Стражей Душ, но было поздно.

Что могли сделать оракулы с магом при допросе, я вполне себе представлял.

— Он потерял способности? — спросил я.

— У него ещё и частичный паралич. Целители сделали всё, что могли, и хорошо, он хоть сохранил ясность мысли. Полковник отвёз отца доживать свои дни в свой загородный домик.

Я сделал себе пометку, что надо бы найти способ туда наведаться.

— А что же вы не дружите с полковником?

— Ну, царевич, вообще-то я сам из тайной службы, и полковник каждый день помнит об этом. Я начинал в Огненном Полку, так что обязан был помочь. Но жизнь сложилась так, как сложилась… — Влад вздохнул.

Эта его печаль была очень искренней, и я даже не нашёлся, что сказать. Ну, вот чем тут поможешь? Действительно, просто жизнь так сложилась.

Я решил пока эту тему не затрагивать…

— И всё же я не понимаю.

— Что? — спросил Влад.

— Ну, ведь всё так просто выглядит, — сказал я, даже остановившись, — Борзовых стёрли, Царь уезжает из дворца. В это время Игнату приспичило в горы, и его по пути — хлоп!!! — я ударил кулаком по ладони.

— Не всё так…

— Погоди, я не закончил. Славины, значит, были «за», чтоб наследник один свалил из дворца, а Зумакин «против». И что, неясно, кто виноват?

— Ваше лунное величие, — Влад вздохнул, — Вы ещё не поняли? Воля царевича, когда рядом нет Царя, она не оспаривается. Если только Царь не отдал заранее приказ оспорить её. Тем более, царевичу Игнату было явление от духов предков через родовую вещицу, и уже сам наследник не мог перечить им.

— Да вы… — я крепко выругался, — Да жжёного пса вам в задницу! Какая, на хрен, воля царевича?! Запереть надо было, и дело с концом, — тут я прищурился, — Я не про себя, естественно.

— Если бы всё было так просто, — упрямо сказал Влад, — Например, я на всякий случай имею чёткий приказ от Царя, что вам можно, а что нельзя.

— Ну, я не сомневался.

— Тем более, и Славины не хотели выпускать царевича, но он обманул их. Ему помогли тайно выехать из дворца, но неизвестно, кто.

Я сразу же подумал о брате Царя. Ну, почему же неизвестно…

— И чтоб вы сомневались ещё меньше. Тогда очень много голов полетело, Царь был в ярости. Славины виноваты? Никто и не сомневался, но Игорь Олегович, во-первых, всё же государь, — Влад сжал кулаки перед собой, — Исчез Великий Лунный род, один из трёх столпов Красногории, с тысячелетней историей, с сильнейшей лунной кровью. Почти в этот же день погиб единственный законный наследник. И что, ты предлагаешь казнить главу другого Великого Лунного рода? Что, взять штурмом храм Первого Полнолуния, чтобы схватить старшего сына? Что, сразу напасть на великолунцев?

— Да понял я, понял, — проворчал я, успокаивая себя, — Всё сложно.

Я и не заметил, как Василий внутри меня разозлился. Дела рода очень волновали его, и мне передавалось это настроение — прямо сейчас бежать и карать всех виновных.

— Народ волновался. Ещё вчера они спокойно жили в родной Красногории, пусть маленькой, но несокрушимой державе, а сегодня у них отняли будущее. А ведь великолунцы недавно уничтожили Южные Острова, и теперь косятся на Красногорию. Помните, Царь и Великие Лунные Рода для народа — это символ крепости государства, — Влад говорил это уже слегка учебным тоном, и я так заподозрил, что телохранитель должен обучать меня не только магическому делу.

Истомин продолжал:

— Поэтому Царю пришлось схватить за горло свою гордость. Он был в такой ярости, что, когда на его пути к Великорюревску открылся Вертун, Царь лично сжёг ораву «угольков» и несколько вывертышей, даже гвардия боялась приближаться к государю.

— Впечатляет, — я одобрительно покивал головой.

— Величайшему магу Красногории пришлось взять себя в руки, чтобы не дать стране развалиться. Подняли головы другие Лунные Рода, стали раздаваться голоса о слабости власти. Наследник убит, а кто его убил? Сразу пошли слухи, что войска великолунцев уже под столицей, и половина Красногории вырезана. Люди-то в столице знали правду, а вот на окраинах верили в это. И вы предлагаете в это время объявить, что Славины — предатели?

— Да ещё наверняка были слухи про Последние Времена, так ведь? — спросил я, — Конец Света, всё такое…

— Не хотел говорить об этом, но да, и это было, — тут Влад глянул на небо, неожиданно осенив себя круглым знамением, — Незримая, храни Красногорию.

Я вспомнил об Эвелине и задержался рядом с Владом, непроизвольно тоже глянув на небо. Пробоина безмятежно висела среди облаков, поблёскивая звёздами. Где-то за плотной пеленой просвечивала Белая Луна, будто второй солнечный диск.

Красную Луну я не видел за зданиями, но точно знал, что она над горизонтом. Её энергию я хорошо чувствовал.

Эвелина, ты потерпи. Я скоро приду…

Влад продолжил:

— Да ещё Чёрная Хворь, она ведь проявилась позже, и Царю пришлось бороться с болезнью. А слухи о болезни государя тоже не добавляли спокойствия.

— В общем, Царь чудом власть удержал?

— Он удержал Красногорию от войны, — сказал Истомин, — Хотя она и началась позже, но в те годы это было бы гораздо хуже. А вам, царевич, я бы хотел сказать вот ещё что…

— Да? — я изобразил предельное внимание.

— Решения надо принимать на холодную голову. Этого так не хватало вашему брату, Игнату Рюревскому. Он легко поддавался эмоциям.

Я кивнул, сдерживая улыбку. Тоже мне нашёлся, учитель, ты ещё псионика Свободной Федерации поучи.

Помнится, я принимал решения на холодную голову, когда провёл две недели в канализации под руинами восточного Ново-Йорка, прячась в ледяном дерьме капитских мутантов. Так что не тебе учить меня выдержке, толчковый ты…

Тут я замер на полушаге, открыв рот от догадки, озарившей меня.

— Царевич? — Влад сделал шаг ко мне, положив руку на эфес сабли, и закрутил головой, соображая, где опасность.

Его взгляд заскользил по листве, скрывавшей нас от лишних глаз.

— Говоришь, Игнат Рюревский тогда с бухты-барахты принял решение? — спросил я.

Истомин оглянулся на меня, слегка прищурившись. Глаза у него и так были с восточным разрезом, так стали прямо чёрточками.

— Ему было видение через родовую вещицу.

— Да, но это видение видел только он?

— Так полагаю, да.

Я медленно кивнул и снова зашагал вперёд. Влад, пожав плечами, двинулся следом, держась позади на расстоянии вытянутой руки.

Ах ты ж старая грымза… А я всё думал и думал о той Избраннице из Малого Круга Советников.

И что, неужели никто во дворце не знает о магии чернолунников? Или церковь Чёрной Луны так старательно создаёт о себе легенду простых безлуней, что никто и подумать на них не может?

Но ведь есть эти камни, тхэлус и псарэс, которые блокируют мысли и эмоции извне. Значит, гвардия знает о такой магии.

Интересно, а наследник носил защитные артефакты? Может, в ту ночь снял?

Но ведь тхэлус, говорят, нельзя всё время таскать. Интересно, а у псарэса, серого камешка чернолунников, есть побочные эффекты?

Не о том думаешь, Тим. Таскал он или не таскал артефакты, не важно. А важно то, что половина заговорщиков безнаказанные ходят по дворцу.

Я сжал кулаки, чувствуя, как снова разгорается злость. Не переживай, Василий. Вот же Влад только что говорил, что решения принимают на холодную голову.

Значит, сейчас ещё походим, поспрашиваем, займёмся собственным расследованием. Царь просил никуда не лезть? Ну, он сам сказал — я похож на него молодого. Так что, пусть просто усилит мне охрану, это его дело.

Значит, Влад говорит, что Царь и Великие Лунные рода — символ для народа? Ну, я так полагаю, прошло двадцать лет, и если теперь полетят чьи-нибудь головы во дворце, то ничего страшного?

А народ сейчас, наверное, на подъёме. Новость о наследнике должна была воодушевить, так что, думаю, самое время закончить то, что Царь начал давным-давно.

— Василий Игоревич…

— Что?

— Взгляд у вас такой. На государя похожи.

Я усмехнулся, но ничего не сказал.

* * *

Гвардейский лазарет находился с другой стороны дворца, и нам пришлось обогнуть весь комплекс зданий. Влад предлагал мне срезать через дворец, спустившись в потайные ходы, но я хотел хоть немного освоиться.

Да и честно, я считал, что сейчас не лучшее время пользоваться секретными тоннелями — во дворце, полном заговорщиков, это было чревато последствиями.

Как ни странно, но дорожки, где попадалось достаточно гвардейцев, вооружённых магострелами и магией, казались мне более надёжными. Тут, по крайней мере, псионика витала в чистом виде, и моя интуиция худо-бедно, но работала.

Белоснежное двухэтажное здание лазарета находилось по соседству с синим штабом Штормовой Когорты. Мы подходили с чёрного хода, и я мог лишь представить, как там оформлен парадный вход.

Влад объяснял мне, показывая на соседнее здание с синей штукатуркой:

— …и, как вы знаете, царевич, магия воды и целительство тесно связаны. Нет, конечно, и другие стихии используются в лекарском деле, но всё же…

— Я понял, — оборвал я его.

Хлопнули двойные двери чёрного хода, и оттуда, вытягивая носилки, вышли двое. По чёрной одежде я понял, что это должны быть чернолунники. Судя по их движениям, носилки, прикрытые белой тканью, были довольно тяжёлые.

Влад остановил меня, но я, влекомый интуицией, рванулся и быстрым шагом подбежал к носильщикам.

— Стоять! — рявкнул я, и чернолунники замерли, испуганно уставившись на меня.

— Помилуй Чёрная Луна, господин, мы и не думали… — промямлил один.

Но я, не слушая, подошёл и откинул покрывало. Да твою ж…

— Грёбаная Пробоина! — выругался я, и закрыл лицо того самого гвардейца.

— Что произошло? — сразу спросил Влад.

— Он наложил на себя руки, — чернолунник осенил тело круглым знамением, — Это грех, Чёрная Луна не прощает такого.

Второй кивнул:

— Целители говорят, что он был уже здоров. Стражи Душ говорят, что ничего не слышали. Просто скрутил простыни, закинул на балку потолочную, ну и…

— Да. Записку оставил, что не может опозорить Пламенную Когорту.

Чернолунник вздохнул.

— Чёрная Луна не прощает, но Незримая милосердна. Быть может, она и простит его.

Я уставился на них, осторожно прощупав псионику на всех доступных мне диапазонах. Но нет, эти послушники в плане магии были, может, чуть талантливее лесного пня.

Носильщики, поняв, что мы их не задерживаем, спокойным шагом двинулись вдоль здания по дорожкам, покачивая носилками. Я присмотрелся — вдалеке над верхушками невысоких деревьев торчал шпиль церкви, чёрный круг с золотой каймой.

— Да уж… — Влад долго смотрел им вслед.

— И никто не виноват, — буркнул я.

— Почему же. Стражей, которые не уследили, наверняка накажут.

— Как думаешь, Мозырев? — спросил я.

— Царевич, при всём уважении…

— Да знаю я про начальника твоей службы, Влад.

— Нет, великий магистр Мозырев не стал бы.

Я цыкнул, кивая. А ведь телохранитель прав: Царь сам с Мозырева спустит три шкуры, что не уследил.

— Ну что, тогда к капитану Рыкову? — спросил Влад, — Тут скоро наверняка появятся ещё Стражи Душ, разбираться будут.

— Не-е-е, — я покачал головой, — Земляша заберём этого зелёного, которого мне Зумакин обещал.

Внутри лазарет чем-то напоминал тот, в котором мне довелось побывать в академии Маловратска, только этот был в два этажа. Всё те же огромные холлы, заставленные кроватями, занавешенными отдельными шторками. И так же сновали туда-сюда целители и целительницы с белых халатах.

Одна такая, ну очень симпатичная блондинка, проплыла мимо меня, одарив улыбкой. Ну надо же, и улыбка прямо такая лечебная — в меня бодрости и свежести влилось целое ведро, плеснувшись где-то ниже живота.

Я вспомнил Арину Соболеву, и моё мужское естество даже слегка заныло. Нет, всё-таки, блондинки и госпитали — это моя слабость, и надо поскорее отсюда валить.

Где-то на краю моего подсознания мелькнули серые глаза Эвелины, обещающие сжечь заживо всех блондинок и все лазареты, а заодно и моё мужское естество.

Меня сразу отпустило, и я потянул Влада за собой.

— Давай, найди мне этого мага земли…

— М-м-м, запах нэруса, — Влад шумно втянул носом.

Тут я понял, что магические камни, выпадающие из Синих Вертунов, пахнут как нашатырь. Да уж, забавно…

Ещё моего носа коснулся запах той самой дерьмо-мази, которой хвалился лекарь в военном лагере Межедара. Надеюсь, тут эту мазь делают каким-нибудь другим, более чистым, способом.

— Наверное, нам туда, — Влад повёл меня мимо шторок в следующее помещение.

В щелях между занавесками я видел и целителей, и их пациентов на кроватях.

Судя по всему, тут тяжёлых не держали. Иногда я слышал мычание какого-нибудь бедняги, при этом с той стороны бил поток псионики. Если вспомнить, как меня исцеляла Соболева, то это могло быть очень больно.

— Я иногда думаю, — прошептал я, — Если «вытяжка» может сама неплохо исцелять, то что тут можно делать, в лазарете?

— Не все раны можно залечить таблеткой…

Мы как раз прошли в следующий зал, и Влад задумчиво стал смотреть на ряды шторок. Он остановил одного из целителей, задал ему вопрос.

Я же замер, вдруг услышав голос, который не слышал уже пару месяцев точно. Мне показалось, или…

Автоматом я настроил псионику на максимальную чувствительность, и на мои бедные контуры хлынули потоки. Чужая боль, жжение, разговоры, смех, слёзы…

«Господин, удар как раз пришёлся по второй чакре, и эту деформацию просто так не снять. Наш духоправ сделал всё, что мог, но нужно время…»

«И что, сколько надо? Говори понятненько, вылунь!»

«Не забывайте, это Царская Гвардия.»

«Ты сам сказал, это неизлечимо, а лечишь мне про время!»

«Нужно посещать свои Вертуны, больше медитировать под своей Луной, и, быть может…»

«Быть может?! Ты говоришь — быть может?! Мне что-то не ясненько.»

«Ну, бывали случаи, правда, редкие…»

«Да-а-а, хреновастенько!»

Я сразу же рванул Влада за плечо и потянул за собой мимо одинаковых белых занавесок.

— Нам туда!

Глава 14. Покалеченный

— Да что же такое, нам тот целитель сказал, что земляш там… — ворчал Влад, которого я протащил через проход мимо нескольких шторок.

Где же, где же… Вот, здесь!

— Это очень хреновастенько, слышишь? — донеслось уже до моего обычного слуха.

Я отдёрнул шторку и, растянувшись в улыбке, произнёс:

— Ну, здорово, хрен у Васеньки!

В тесной квадратной каморке, созданной занавесями, на кровати сидел Фёдор Громов, одетый в бежевую госпитальную пижаму. Всё та же квадратная бычья челюсть, всё та же лысина — и всё такой же здоровенный, в плечах половина моего роста. Как только поместился здесь, где даже тумбочка наполовину выехала за шторку.

На меня удивлённо уставились всё те же глаза, которых не должно быть на таком туповатом лице, типичном для накаченных братков. Чёрные, проницательные, они сразу выдавали нехилый ум, скрывающийся в этой лысой черепной коробке.

Правда, когда бывший сокурсник меня увидел, случился момент замешательства, и в его глазах на миг застыла глуповатая растерянность. Вот теперь полная картина — здоровяк со взглядом, в котором едва помещается одна мысль.

— Э-э-э… — протянул Гром, — Ветров?

Перед его кроватью стоял миниатюрный престарелый целитель, обнимающий папку с историей болезни. Глядя на нас, он грозно хмурил брови, пытаясь хотя бы взглядом намекнуть, что в лазарете Царской Гвардии так не положено.

Но у старика явно был богатый жизненный опыт, поэтому, кроме грозного взгляда, он даже не открыл рта — подстраховался на случай, если вдруг окажется, что к Громову нагрянули серьёзные люди.

— О, да я уж и забыл, когда у меня была такая фамилия, — усмехнулся я, пройдя за шторку, — Кстати, если ты натренируешь такую физиономию, она нам может пригодиться.

При этих словах глаза Громова опять налились интеллектом, и он нахмурился:

— Какую физиономию? — тут он тряхнул головой, возвращая себе прежний вид, — Погоди, так какая у тебя сейчас фамилия…

Влад коснулся моего плеча и покачал головой.

Старичок-целитель внимательно следил за нами обоими, и на его лице проклюнулось озарение:

— Ца… — начал было он, но наткнулся на взгляд моего телохранителя.

— Дри-ца-ца, — я кивнул и протянул руку за папкой.

Целитель отдал мне, я с умным видом пролистал. Да вашу же псину, это что за каракули?! Куда смотрит Незримая?

Меня чуть не придавило осознанием, что есть вещи, на которые не могут повлиять никакие всемогущие существа.

Вот я сейчас в параллельном мире, полном чудес и магии. Здесь боги ходят по земле, маги сражаются с полчищами тварей, и здесь человеку напрямую подвластны стихии природы. Здесь в небе торчит чёртова аномальная Пробоина, пожирающая и выплёвывающая разноцветные луны.

Здесь целители могут буквально вырвать человека из лап смерти, залечивая силой мысли самые ужасные раны… И эти же грёбаные целители пишут в точности таким же почерком, что и врачи моей родной Свободной Федерации!!!

Один в один непонятные письмена, будто все они обучались клинописи у тех самых египетских жрецов, которых так любят конспирологи.

— Да-а-а… — я протянул папку обратно и махнул головой, указывая на Грома, — Что с ним?

— Чакренные сдвиги, — горько вздохнул целитель, — Оракул-духоправ правил его, правил, но слишком запущенная гематома, и…

— Запущенная?! — рявкнул Громов, — Да я ж, вылунь, у вас тут всего месяц! Как она может…

— Вы забываетесь, солдат! — целитель расправил плечи, — Именем главы Дома Целителей, верного крыла Штормовой Когорты, я требую…

— Так, господин целитель, — я положил руку на плечо старику, — Вы знаете, кто я?

Тот сразу сгорбился, будто моя рука весила самое малое тонну.

— Догадываюсь, ваше лу…

Я чуть стиснул пальцы, и он не договорил, проглотив титул, который не должен пока звучать за стенами дворца.

— Земляша я забираю. Полковник Зумакин договорился, и Лавинная Когорта в курсе.

— Э… — Громов набычился, но я щёлкнул пальцами перед его носом:

— Ау, Федя, очнись.

— Чего? Куда? — тот опять крепко задумался, — Непонятненько.

В нашей родной Свободной Федерации уважение к старшим всасывалось с молоком матери, но здесь и сейчас от меня требовалось немного другое.

Я бесцеремонно вытянул старика за шторку:

— Свободен, — и, всё-таки почувствовав укол совести из-за такого отношения, добавил, — Господин целитель, займитесь своими делами, наш род благодарен вам.

— Но… но…

Я задёрнул шторку.

— Так я посмотрю, Василий Игоревич, вы всё же умеете пользоваться своим положением? — прошептал Влад, почти прижатый в этой тесноте ко мне.

Он нервно посматривал на ткань занавески. Телохранителю нужен был обзор.

А Громов всё тупил и тупил:

— Каким положением?

— Значит, так… — я потёр подбородок, пытаясь понять, как нам быть дальше.

То, что лазарет преподнёс мне такой подарок, было подарком судьбы. Может, где и вправду тут был ещё земляш, зелёный и талантливый, но мне сейчас был нужен надёжный человек.

— Чуш… то есть, Вася, я думал, ты уже давно мёртв, — очнулся Фёдор, — Ты же как сбежал из этого…

Он оборвал себя на полуслове, в непонятках уставившись на моего телохранителя.

А Влада просто передёрнуло от этого самого «Вася», но он молчал, сжав губы в ниточку. На его возмущённом лице так и читалось: «Немыслимо! Прямой наследник Великого Лунного Рода Рюревских, сын Мага Третьего Дня, правителя священной Красногории, Игоря Олеговича Рюревского… При этом сам наследник явил силу Мага Второго Дня… И вдруг — Вася!»

— Потом, в другом месте, — я отмахнулся, возвращая Фёдора к разговору, — Чего с тобой?

— А… Да, это, я же участвовал в походе. Ну… — тут Громов сам перешёл на шёпот, — Думаю, вы знаете, о каком походе я говорю. Просто нам комбат говорил, что это секретненько.

— Почему он так говорит странно? — буркнул раздражённый Влад, — И вообще, это же совсем зелёный земляш, Василий Игоревич, он же полуденник только, даже вечерника не взял.

— Да я был бы вечерником, если б не эти раки грёбаные…

Я в это время осторожно просматривал поток псионики, идущий от Громова. Слишком усердствовать было нельзя, мне не хотелось вызвать всплески каких-нибудь Пульсаров поблизости, ведь работа с тонкой псионикой свойственна больше для Иных.

Кстати, интересно, а почему на Избранниц эти Пульсары оракульские не реагируют? Монашки-чернолунницы направо и налево магию эмоций применяют, и ничего…

Вот оно. Первая земная чакра у Громова на вид здоровая, достаточно тренированная. Со второй он тоже заметно позанимался, но дальше его контуры будто сбиты в одну сторону, и поток энергии практически не идёт в третью…

Охренеть, кто-то просто взял и покалечил мага. Странно, что духоправ не выправил это. Хотя несколько контуров с горем-пополам вправлены на место, но это всё равно, что разорванный канат, висящий всего на нескольких жилах.

Я не встречался с духоправами, и, так полагаю, могу и не знать их возможностей. Потому что вправлены самые толстые, заметные энергоконтуры, а ворох тонких нитей так и торчит в разные стороны, распыляя энергию во все стороны. А эти нити были не менее важны.

Вот тебе и раны, с которыми не может справиться таблетка «вытяжки». Тут вон и целитель со стажем только разводил руками.

И я так подозреваю, у Громова теперь проблемы со здоровьем, бесследно такие вещи не проходят. Энергия так и струится прямо в плоть, потому как амбиций у Фёдора много и он очень старается прийти в норму. Шпарит и шпарит псионику через чакры, но только делает себе гораздо хуже.

Меня обуяла злость, причём моя собственная, и я не сразу взял себя под контроль.

Громов — свой. Громов — мой. Это не абстрактный род, к которому я пока отношусь больше формально, да и то из-за того, что нахожусь в теле Василия Рюревского.

С Громом всё по-другому. Он мой друг, товарищ, а теперь ещё и подчинённый. Свой до мозга костей.

А с теми, кого я считаю «своими», так нельзя. И если я узнаю, кто это с ним сделал, то тому не поздоровится. Я ведь, когда сбежал из Маловратска, аккуратно постарался вывести и Громова, и Перовскую из-под удара. Ну, как аккуратно…

— Это у тебя после похода? — выдавил я, стараясь успокоиться.

Что-то мне подсказывало, что слова «запущенная гематома» тут прозвучали неспроста. Это могли сделать и в Маловратске.

Влад рядом покосился, чувствуя перемену в моём настроении. Громов нахмурил брови, чуть склонив голову, и посмотрел на меня… Покосился на телохранителя, потом снова посмотрел на меня.

Я тоже прищурился, покосившись на Влада, потом попытался прочесть, что же такое пытается показать мне взглядом Громов. Влад покосился на Громова, чтобы понять, почему тот косится на него, и при этом старался не терять моё лицо из виду, чтобы прочесть мимику.

Да уж, странно, как тут нас всех не перекосило…

Тут, наконец, до меня дошло, и я едва заметно покачал головой. Нет, Федя, этот огняш рядом со мной не знает, что я — Иной.

А Влад Истомин, конечно, заметил мой ответ и теперь сверлил меня взглядом. Чего это ты качаешь головой, а, царевич? Я же насквозь вас вижу, недолунков! Чего качаешь, а?!

— Идти-то можешь? — спросил я у Грома, игнорируя Влада.

— Да могу-то я могу, вот только на хрена? — Фёдор даже попытался поглубже погрузиться в мякоть заскрипевшей кровати, — Мне вылечиться надо, Вася-а-а…

Влада снова передёрнуло, и он засопел, чуть ли не жуя свои губы. Тем более, мы оба знали, что Громов не мог быть высокого звания.

— …а-а-а… — Фёдор внимательно следил за реакцией телохранителя, и кое-как дотянул, — …а-а-алий Игоревич…

Влад расслабился, но только чуть-чуть. Я же едва не прыснул от смеха. Менял, значит, менял фамилии, а теперь я ещё и Вася-а-а-алий.

— Так-то я капитан, Громов, — хмыкнул я, решив помочь другу.

Фёдор вытаращил глаза, а Влад рядом многозначительно похлопал по нагрудному карману, где скрывался приказ на «майора».

— Капитан, я сказал, — проворчал я.

— Дела у нашего рода совсем хреновастенько, господин капитан, — продолжил Громов, — Я ж не успел даже академию закончить, так меня сюда, в Гвардию. Дед все связи свои напряг, чтоб вытащить меня из Маловратска, меня Плетнёв бы там сожрал… Если я не вылечусь, меня ж из Гвардии турнут, я и так тут едва держусь, как луна в Пробоине.

Он стиснул в кулаках простынь.

— Так, значит, Громов, — я усмехнулся, — Ты у нас кто, рядовой, я так понимаю?

— Говорю же, не закончил я академию, господин капитан.

— Так вот, Гром. Я тебе сейчас предлагаю серьёзный карьерный рост. Правда, ты знаешь, быть рядом со мной — это всегда серьёзный риск…

Фёдор задумался, и в этот момент что-то громко шарахнуло в зале за занавесками. Послышались крики, снова что-то шарахнуло.

— Ваше величие, оставайтесь здесь, — Влад сразу же выскочил за занавеску. Его тень застыла с той стороны ткани.

И тут же под сводами лазарета раздался хриплый вопль:

— Мы — Легио-о-о-он!!!

Да, подарки судьбы сегодня валились прямо как снег на голову. Я подскочил в Громову и схватил его за грудки:

— Смотри в глаза, Гром!

— Вася, чего здесь происходит-то, а? — Федя нахмурился, — Да объясни ты наконец, какого хрена вообще… э…

— В глаза, говорю!

Скользнуть в сознание мага материи — это очень трудно. В оракула я проникаю, как нож в масло, оно само происходит, на автомате. Просто «кокон» срабатывает, и вуаля!

Но у мага материи во взгляде надо поймать эту сраную точку сборки, где концентрируется его «Я», и протиснуться в неё, словно верблюд через игольное ушко. Как же давно я этого не делал, вашу-то псину материальную.

А в зале уже вовсю гремело и грохотало. Непонятно откуда доносились стоны раненых, запахло палёным. К счастью, кроме криков Одержимого уже раздавались слаженные крики гвардейцев. Хм-м, оперативно работают….

— Это, Вася, тут опасненько же, — взгляд Громова так и норовил уйти в сторону.

— В глаза, толчковый ты пёс!

Сейчас я мог не бояться Стражей Душ. Одержимый, который крушил лазарет, растрясёт все Пульсары в округе так, как не один Иной.

* * *

Есть.

Вот же капитская твоя морда, какой серьёзный-то стал, Василий! И всё такой же дрищ…

Прямо на меня смотрел, нахмурив брови, сам наследник. Красные волосы, шрам на щеке, и блёклые, почти прозрачные глаза. Он заметно возмужал за эти пару месяцев, но щёки всё равно натягивались на скулах, как вакуумная упаковка на рёбрышках.

Впрочем, из головы огромного Фёдора тут любой бы выглядел дрищом. Сознание Громова испуганно шарахнулось, ощутив незваного подселенца, но я весомо ударил по нему успокоительным астральным щелбаном.

«Фёдор! Фё-о-одор! Сиди спокойно, пока я тут порядок навожу».

К счастью, он меня услышал, хотя спокойствия это ему не прибавило. Тем более, из-за занавески выскочил Влад и, схватив растерянного Василия за плечо, поволок его за боковую штору.

— Ща, Васёк, — махнул я напоследок, — Пару сек!

Его изумлённый взгляд скрыла ткань перегородки, а я сразу же ринулся взглядом внутрь организма, просветив разом все чакры.

На хрен, как же поясница болит. И в ноги отдаёт… И ты терпел такую боль, Фёдор? Ну что ж, уважаю.

Но это потом. Терпели столько, потерпим ещё. Сейчас дело.

Это была непонятная мне стихия, такая непривычная магия. Едва я распустил свою ауру псионика, как всё моё нутро налилось непонятными сигналами, зазвенело на все лады, аж черепушка зазудела.

И попробуй разберись, что происходит… Словно ненастроенное пианино с отсутствующими клавишами.

Через пару мгновений до меня дошло, что под кроватью что-то неведомое хотело поговорить со мной. Я привык к магии огня — она всегда горела тихой яростью у сердца, текла по венам горячей кровью, грела кожу тёплым солнцем, сияла на небосводе Красной Луной и Красными Вертунами вокруг…

А здесь сила расплылась по всем мышцам и будто пропитала кости. Я не мог понять, сгибаю я руку просто командой мозга, или это применение магии земли. А ещё сила была под ногами…

Да что же меня так зовёт из-под кровати? Я, свесив ноги, прижал голые ступни к холодному полу…

И хлынула информация! Мутная, размытая, словно в воде без очков пытаюсь что-то рассмотреть, но так много всего, аж зарябило в мозгу. Даже боль немного утихла.

Звуки в ушах слились с вибрацией в черепе, смешиваясь в непонятные, утробные шумы. Мир стучал, дребезжал, звенел, грохотал — и всё будто через вату. Не хватает чёткости, да и теперь я стал осознавать, что энергии не так уж и много вокруг.

Чего-то не хватает… Наверняка Жёлтой Луны. Да и Вертунов поблизости вообще будто нет, ничего не чувствую. Тоска-то какая.

Не сразу до меня дошло, что я пытаюсь прослушать весь зал через ноги и каменный пол. Твою псину, Фёдор, да это ж охренеть какая способность! И ты так умел и не сказал?

От хозяина тела прилетела эмоция удивления: «А что, я так умел?!»

Но магия есть магия. Свободная Федерация тратит миллиарды рублей на псионика не для того, чтобы он тупил, оказавшись в нестандартной ситуации. А значит, займёмся выправкой чакр.

Сорвав занавеску, в меня кто-то влетел… Я успел выставить руку и поправить полёт тела, но меня самого чуть не снесло с кровати. Кое-как поймав равновесие, я снова принял ровную позу — ноги прижаты к полу для лучшей связи со стихией, позвоночник прямой… И прозваниваем все чакры и контуры, пробиваем чёткими потоками энергии.

Даже окровавленный труп совсем юного целителя, свалившийся возле кровати, не смутил меня. Да, вокруг смерть, и у меня тоже есть шанс получить смертельный удар. Но на войне всегда так.

Фёдор вдруг дёрнул рукой, каким-то чудом захватив над ней контроль, и хлопнул по тумбочке рядом. Я уловил его эмоцию, а потом почуял, что ящик в тумбочке зовёт меня.

Потянул ящик, и там в маленьком колпачке одиноко качнулась жёлтая таблетка. Ох, жжёный псарь, какой силой она фонит, у меня аж астральные слюнки потекли.

Что это? Если для магов огня таблетки называются «пириум», для ветряшей — «эфириум», то как для магов земли? «Хомиум»?

Где-то всплакнул, наверное, мой учитель по космо-инглишу…

Я заграбастал таблетку и закинул в рот. Внутри будто ядерный взрыв, до того ярко расцвёл пучок энергии.

И он ушёл бы впустую, если бы я вовремя не перехватил и не направил в первую чакру. Так, теперь выше… Во второй чакре я потратил часть воли на то, чтобы попробовать её задержать, закрутил вихрем.

Теперь самое сложное. Энергия от таблетки шла не только снизу, но и сверху, поэтому я попытался ухватить хоть одну невидимую чакру у головы, не оставляя без внимания нижнюю вторую. Нет, не вижу, твою псину!

Небесные чакры… Первая, вторая… А, грёбаный насрать! Третья… Ну же, нет! Сейчас энергия уйдёт впустую.

Есть! Я всё-таки зацепился за золотой отблеск четвёртой, оракульной, а потом крепко перехватил третью. Ух, в последний момент схватил жжёного пса за яйца, аж мысленная рука горит от потока энергии.

Не теряя времени, я выпустил вихрящуюся энергию из второй вверх, и так же из третьей вниз. И всю свою волю, все силы я потратил, чтобы оно всё пошло по тем самым тонким повреждённым нитям, чтобы выгнулись контуры навстречу друг другу…

Да твою же псину-у-у-у! Ну, дава-а-ай!

Затрещали ниточки, соединяясь, и «канат» между чакрами сросся десятками волокон. Не все, конечно, но теперь было гораздо лучше. А главное, отпустило поясницу, и Фёдор впервые за долгое время облегчённо вздохнул.

Занавеска с другой стороны разорвалась, впуская к нам горящую пламенем руку. Одно движение, и я перехватываю окровавленные пальцы, от которых несёт горелой плотью, прямо у своего лица.

Меня снесло с кровати, но я успел выкинуть вниз ноги — и затормозил, раскалывая пятками кафельную плитку. Моё тело словно намертво срослось с полом, застыв столбом, игвардеец с перекошенным от злости лицом мотнулся передо мной, как мешок.

Моя рука, которой я держал ладонь напавшего, обросла внушительными каменными наростами…

— МЫ — ЛЕГИО-О-ОН! — брызгая слюной, заорал мне лицо в Одержимый, — Нас много!!! Нас не остановить!

— А нас — рать, — улыбнулся я.

Сражаться в мои планы не входило, но раз уж пошла такая пляска…

Глава 15. Подкормленный

Чтобы перехватить и удержать руку Одержимого, у меня ушло много сил. Да и резкое сращивание с камнем здания, когда твоё тело становится практически столбом в полу, тоже было энергоёмким.

К счастью, навыки псионика позволяли вливать силу точечно в разные участки тела, и будь я чуть неопытнее, растратил бы сразу все силы. Несколько мгновений, пока охрипший от безумия Одержимый-огняш дышал мне в лицо потусторонней гарью — и я понял, что схватка с ним будет стоить мне всей накопленной энергии.

Одержимый слишком силён. При этом Жёлтой Луны нет, Вертунов поблизости тоже… А запас таблетки улетучивается с печальной скоростью.

Значит, надо думать дальше. Федя, не ссы, прорвёмся.

От хозяина тела прилетела эмоция… Что-то вроде: «Чушка сраная, опасненькие мысли!» Да-а-а, к такому я не привык.

С Фёдором было немного иначе, не так, как с Василием. Если у родного седого дрища я всё время боролся с дрожащими от страха коленками и стучащими зубами, лишь изредка удивляясь его робким порывам злости, то у Фёдора страх проявлялся совсем по-другому.

Здесь мне пришлось противиться желанию «прописать в табло», сломать уроду челюсть, вырвать ноги-руки. Нет, я бы с удовольствием это сделал, но, если я ввяжусь в ближний бой, могу получить союзный огонь в спину.

От Грома приплыла мысль о том, что надо бы ещё разобраться, кто из нас двоих трус. По его мнению, мы могли бы сломать этого хмыря за пару секунд.

Да, Фёдор, вполне могли бы. Но есть одна ма-а-а-аленькая мелочь, о которой ты забываешь.

Сейчас все Пульсары в округе танцуют фламенко, отбивая ритм в мозгах Стражей Душ. И пока жив этот легионер, я могу перемещаться между телами, и никто не почует Иного. Не забывай, что нам надо бы вернуться в Василия — он так-то царский наследник, и его вкусно кормят.

Обезумевшие глаза перед моим лицом вдруг округлились, ноздри огняша жадно втянули мой запах.

— Иной?! — прохрипел он, — Присоединяйся!

— Да тише вы, — я тут же другой рукой схватил его за горло и приподнял над землёй, — Вас много, а я один.

— Мы — Легио… о… охр…а… о…

Я влил стихию земли в пальцы, превратив их в каменные тиски. Хирургически точная доза магии, чтобы не пережать лишнего… Послышался хруст хрящей, огняш закатил глаза и едва слышно засипел.

При этом он схватил меня за предплечье, и я зашипел, когда кожу обожгло лютой болью.

— Пошли вон! — я отбросил ставшее тряпкой тело и оно, завернувшись по пути в несчастную занавеску, отлетело куда-то в зал.

Судя по грохоту, Одержимый собрал несколько кроватей и тумбочек. Зато сразу настала тишина, нарушаемая только всхлипами и стонами раненых.

Развернувшись, я отдёрнул другую разорванную занавеску и вышел в проход…

Ах ты ж капитский благодетель, ну какую красоту испортил. Белоснежный лазарет сейчас представлял из себя разгромленное помещение — дымят горящие шторки и кровати, раздуваясь из разбитых окон. Валяются на полу не успевшие убежать целители и пациенты, среди них даже несколько гвардейцев, один из которых проткнут штыком собственного же магострела. О, даже один Страж Душ.

Некоторые ещё были живы, но сейчас времени вытаскивать их у меня не было.

Кстати, о Стражах… С той стороны, откуда мы пришли, хлопнули двери, послышались шаги. Тренированный слух солдата различил топот и крики, характерный для отряда, занимающего позиции. Сейчас сосредоточатся, закрывая все выходы из здания, потом будет штурм.

Мой взгляд скользнул по окнам. Вот, по идее, можно же выпрыгнуть, но шестое чувство подсказывало, что к ним лучше не приближаться. Наверняка штурмовики как-то предусмотрели, чтобы Одержимый не воспользовался окном.

— Так, значит, нам в другую сторону, — прошептал я и, снова развернувшись, побрёл по проходу, переступая трупы бедняг, попавших под руку убийце.

Где-то там за покосившимися занавесками и дымным чадом виднелся проём в стене с лестницей. Скорее всего, на второй этаж. Ну что ж, придётся подниматься повыше, раз другой дороги не предвидится.

Дышать было тяжело, лёгкие скручивало кашлем, голова кружилась от угарного газа, зато эта дымовая завеса хорошо скрывала меня. По пути я стащил с чьей-то сдвинутой тумбочки бинты, смочил жидкостью из чудом уцелевшего стакана, и прижал их к лицу.

О, вашу везучую псину! Чувствую запах «вытяжки» — она либо в бинтах, либо в той воде. Но бодрости мне заметно прибавило.

Оставшуюся энергию от съеденной таблетки «хомиума» я берёг, подкручивая силу в чакрах и стараясь практически не тратить. Только тонкая псионика, никакой магии земли — слишком много ушло на выправку контуров у Фёдора и схватку с Одержимым.

Жалко, но к магии огня в теле Громова я был невосприимчив. Так, дул в спину ветерок грязной псионики от выкрикивающих команды гвардейцев, да и всё. Мечтать о том, чтобы отворачивать с траектории пули или хотя бы угадывать момент выстрела, даже не приходилось.

Скорее всего, когда стрелки займут позиции, загонять и окружать Одержимого будут те самые «рукоблуды» — маги, создающие вязкий огненный щит и огромный огненный кулак.

Какая задача стояла у Стражей Душ, я не знал, но догадывался. Их пси-сканеры, прочёсывающие всё здание, я чувствовал прекрасно, поэтому старался сильно не отсвечивать, удаляясь от Одержимого.

Скорее всего, они попытаются пленить сознание Легиона, чтобы допросить, исследовать, улучшить методы борьбы. Стражи Душ зря свой хлеб не едят.

Повисла неожиданная тишина. Интуиция заставила меня повернуть голову, и я успел заметить, как в одно из разбитых окон, проткнув всполохи дыма, влетело что-то красное.

Граната?! И такое тут есть?!

Я упал на пол, прикрыв голову руками, и растерянно слушал звон баночки по полу с чем-то рассыпчатым внутри. Странная какая-то граната…

Может, кто-то сердобольный забросил банку с таблетками «вытяжки», чтобы раненые могли помочь себе? Ну, вообще, странно, в лазарете при царском дворце этого добра должно быть навалом.

— Мы-ы-ы… — послышался хрип очнувшегося Одержимого, — Леги… кха! Кха!

Ага, а вот и он, очнулся всё-таки…

— Вон там!

— Огонь!

Загремели выстрелы. Тут же несколько пирусных пуль прошили развевающиеся на сквозняке занавески, и некоторые прошли довольно близко от меня. Я выполз из прохода в сторону, встал и, пригнувшись, продолжил путь уже через рваные шторки и переваливаясь через перевёрнутые кровати.

Естественно, очень скоро моя нога воткнулась в чьё-то мокрое судно, я споткнулся и загремел на пол.

— Федя, ты в ссаньё наступил! — прошептал я, переваливаясь через следующую кровать.

Прилетела эмоция возмущения и отвращения от хозяина: «Я?!»

— Ну, не я же… Я вообще лёгкий, как пёрышко!

Обладание таким здоровым телом всё же накладывало ограничения на ловкость. Даже моё родное тело Тимофея Зайцева не обладало такими габаритами, а я всё же был тренированным псиоником.

Неожиданно я наткнулся на того старика-целителя, которого я вытолкнул до этого из каморки Фёдора. Старик лежал на животе, придавленный матрасом — из уголка рта течёт кровь, остекленевшие глаза смотрят куда-то в омут боли, но при этом он был ещё жив. Кровь на его губах надувалась пузырьками.

Инстинкт солдата подсказывал, что у старика очень опасное ранение, и наверняка лёгкие пробиты его же рёбрами. Но таблетки «вытяжки», валяющиеся рядом с перевёрнутой тумбочкой, клали большой магический болт на всё это.

Всё же я не смог пройти мимо и, схватив пару таблеток, сунул старику в зубы. Отвалил в сторону кровать.

Поможет, не поможет, а я сделал всё, что мог. Кстати, пару таблеток можно захватить и себе…

Снова свистнули пули, едва не чиркнув по моей полированной лысине, и я, чертыхаясь, пополз дальше, неуклюже преодолев препятствие в виде старика. Выход на лестницу был уже близко.

Фёдор внутри меня стал сопротивляться, присылая уколы совести, и я обернулся на старика. Да ну твою псину, Гром, ну сейчас это ведь глупость!

— Легио-о-он!!! — крик Одержимого раздался с прежней яростью, подарив мне некоторое облегчение. Он ещё полон сил и у меня есть время.

Вообще, я думал, гвардейцы быстрее справятся. Грохот вон какой стоит охрененный, но зомби до сих пор орёт и где-то скачет.

Ладно, нужно спешить, значит, недолго ему осталось.

— Будешь должен, Гром! — я дёрнулся к старику, аккуратно схватил его под мышку и потащил с собой, особо не церемонясь.

Я подполз под последнюю занавеску и, поднявшись на корточки, стал отсчитывать до трёх. Потом, стиснув зубы, стилем раненого гиббона ринулся в лестничный проход, пытаясь не выронить старика. Больно долбанул обо что-то коленку и, зашипев от боли, свалился на ступеньки.

Все выстрелы и крики сразу стали глуше, отрезанные стеной. Ну, живём, Федя, чтоб Луну твою Жёлтую в Пробоине зажевало.

— Спа… спа… — донеслось от целителя, и, к счастью, в его горле не было булькающих звуков, — …си…бо…

Всё же какие чудесные таблетки эта «вытяжка». Вот это я понимаю, полевая медицина.

Закинув руку старика себе на шею, я поднял его и продолжил путь по лестнице. Мне почему-то не нравились звуки из зала, больно уж силён этот легионер.

* * *

Только глупец будет пытаться мериться силой с Одержимым, ведь пару раз мне довелось стать свидетелем таких процессов.

Что такое магия? Опуская все капитские формальности — это практически та же самая сила, что течёт в мышцах. Просто псионик владеет ей в большей мере, чем обычный человек, выпуская за пределы организма.

Когда силач держит в пальцах хрупкий хрустальный бокал, он может раздавить его, но тогда и посуда расколется, и в ладонь воткнутся осколки.

Любой человек может попытаться разбить кулаком соседский штакетник или проломить его головой. Но тогда переломы, ссадины и глубокие занозы гарантированы.

Любого сдерживает инстинкт самосохранения. Так же и маг — если он переусердствует в магии, то это может быть даже более чревато, чем надорвать мышцы в спортзале.

А Одержимого, оказавшегося в чужом теле, ничто не сдерживает. Он сжигает его, как сухое полено — зато горячо, ярко, и видно за тысячи параллельных миров, что привлекает ещё такие же души Легиона.

Одержимому совершенно наплевать, что тело потом нельзя будет восстановить. Он упивается силой в настоящем моменте, он питается ей, как паразит.

Вот только даже паразит заинтересован в том, чтобы сохранить носителя, иначе сам умрёт. Легион же после смерти одного тела, прихватив с собой ещё одну слабую душу, будет искать другое.

Поэтому сражаться с Одержимым было тяжело. И особенно в лазарете, полном пациентов и персонала — Одержимого-то ничего не сдерживает, а вот гвардия за каждую жертву от своей магии или пули будет отчитываться.

Кстати, получалось, что чернолунники, заперев в своих горах Святого Диофана толпу зомби из слабых душой магов и послушников, делали хорошее дело. Собрали тысячи душ Легиона в одном месте, напичкали наркотиком, и поставили на полезную службу — охранять подходы к Святым Землям.

Интересно, как они догадались, что «порошок счастья» может так ослаблять Одержимых? В Межедаре подсмотрели?

Может, этот Межедар с их Трухлявым Даром, где куча помойников лазила в канал за наркотиком, это большой эксперимент?

Ну вот, а долбанный Иной в компании с инкарнацией чокнутой богини и священника-еретика весь эксперимент похерил…

* * *

Всё это я успел подумать, пока поднимался по лестнице, забаррикадированной всяким хламом. Кто-то специально вытолкнул сюда шкафы, стулья, столы… Можно подумать, это остановило бы Одержимого.

— Да вашу псину! — выругался я, провалившись через дверцу в какой-то шкафчик и чуть не выронив старика.

В ногу впились острые осколки, и, постанывая от боли, я вывалился на второй этаж спиной, пытаясь стряхнуть с ноги мебельный капкан.

— Стой! Не двигайся!!! — истеричный голос заставил меня замереть и уставиться в потолок.

— Не то стреляем!!!

— Подними руки!!!

Правда, поднять руки я как раз-таки не мог, потому что медленно и аккуратно положил рядом старика.

— У него магистр Лексий!

— Свои, — рявкнул я и закашлялся. Надышался всё-таки дымом.

Здесь, на втором этаже, был широкий коридор, и чуть в отдалении за ещё одной баррикадой я разглядел бледные лица. Здесь был настоящий винегрет — и целители, и их пациенты в пижамах. Некоторые держали в руках магострелы.

Я всё же поднял руки:

— Фёдор Громов я… Лавинная Когорта!

Из-за баррикад осторожно вышли пара парней, за ними потянулся гвардеец с магострелом. Они приближались с опаской, хотя с большим страхом смотрели на лестничный проём, чем на меня.

А оттуда до сих пор раздавались выстрелы и крики.

Добравшись до охающего старика, герои подхватили его на плечи, и потом быстро поскакали обратно. При этом закричали:

— Давай, Фёдор, к нам!

Я устало протёр лицо. Вот на хрен, спасибо, как бы я не догадался. А помочь нельзя было?

Из лестничного проёма вдруг потянуло жаром, и я, задницей чувствуя приближение жжёного пса, крутанулся вбок. Мне удалось сгруппироваться и отпрыгнуть ещё дальше, но в спину всё равно ударило раскалённой волной — как я и говорил, Одержимый снёс все баррикады на лестнице за раз.

Странно, что гвардия так с ним и не справилась…

Когда я перепрыгнул за укрытие к бравым больничным ополченцам, мой удивлённый взгляд встретился с глазами Влада Истомина. За его спиной, скромно улыбаясь, мне помахал Василий.

— Какого хрена?! — вырвалось у меня, — Вы почему не вышли-то?

Влад даже удивился, не ожидая такого напора от зелёного земляша-гвардейца. Видимо, мой тон всё-таки продавил его невозмутимость, и телохранитель ответил:

— Кто-то замуровал запасной выход.

— А окна?

— Во-первых, на окнах уже защитная магия, а во-вторых, я не могу подвергать здоровье насле… — Влад чертыхнулся, поняв, что чуть не сболтнул лишнего, — Да твою луну, рядовой, ты с кем разговариваешь?!

— Полегче, Влад, — Василий усмехнулся, — Это мой друг.

Он протянул мне руку, я перехватил ладонь, встречаясь взглядом. Ну всё, спасибо этому дому, пойдём к родному.

* * *

Видимо, возвращение в тело Василия чуть-чуть прибавило мне мозгов, и всё сразу встало на место. Даже капитскому дегенерату должно быть понятно, почему гвардейцы так и не застрелили Одержимого, и почему оказались закрыты запасные выходы.

Если бы наследника случайно убил Одержимый, то это просто подарок судьбы всем заговорщикам. И госпиталь заодно сгорел дотла, чтобы совсем следов не нашлось, если кто-то оказался бы замешан.

За спиной Фёдора, растерянно смотрящего на меня, виднеется баррикада, а за ней в коридоре расцветает огромная огненная роза, заполняя всё пространство. Ополченцы в больничных пижамах стреляют в приближающуюся стену пламени, но это бесполезно.

Сейчас мы все погибнем…

А вообще, кажется, дело даже не в моей царской крови. Если здесь замешаны души Легиона, которые давно приручили чернолунники, то, вполне возможно, сейчас они пытаются убрать Последнего Привратника.

Фёдора сносит вбок, и передо мной появляется спина Влада. Он поднимает руки, пытаясь остановить волну огня. Рядом ещё встают пациенты-маги, хотят помочь…

Огненная стена дрогнула лишь на миг, потом снова двинулась. Воспоминание об охранной магии усыпальницы Рюревских кольнуло меня фантомной болью — я там, кажется, два раза заживо сгорел.

— Слишком сильный! — кричит Истомин, — Я не понимаю!

Зато я понимаю. Та баночка, прилетевшая в окно? Уж не с таблетками ли «пириума»?

Ладно, поигрались, и хватит. Теперь я делаю шаг вперёд, отталкивая телохранителя в сторону…

Тот попытался сбить меня с ног, отрабатывая обычный приём по защите своего принципала, но только мой короткий тычок в шею отправляет Влада в недолгий обморок.

— Магострелы наизготовку! — успел я крикнуть Фёдору и поднял руки.

Только не подведи, здоровяк.

— Недолунки, заряжай, целься!!! — заорал Громов.

— Да куда… — хотел было сказать кто-то, но Фёдор отвесил ему смачную затрещину:

— Целься!!!

О, да, это моя стихия…

Стена огня, которая была уже в паре метров, дрогнула, прогибаясь под моим напором. Сразу возникло ощущение натянутой пружины, и я понял, что у меня всего несколько секунд — я не смогу удержать, ведь Одержимый практически сжёг своё тело, выдохнув всю силу в последнее заклинание.

И да, в этой стене жара чувствовалось первобытное дыхание практически чистого пируса. Словно Вертун перед нами раскрылся.

Огонь снова начал движение, но я резко развёл руками, уже не пытаясь продавить чужую магию. Мне нужен всего лишь небольшой просвет.

В небольшом окошке открылась фигура Одержимого, его хищный оскал светился не меньше вызванного им пламени… Грохнули выстрелы, сразу несколько пирусных пуль устремились в силуэт.

Одержимый попытался изменить траектории, но тут он не на того напал. Всю свою волю я вклинил в эти летящие кусочки заговорённого пируса, и чуть не надорвал мозг, сражаясь с волей тысячи душ Легиона…

Силуэт дёрнулся, подкошенный несколькими попаданиями, и огненный протуберанец сразу же свернулся, оставив только дымящиеся края на баррикаде и языки пламени на стенах.

— Ух, Вася, это было круто, — Фёдор показал большой палец, а потом испуганно переспросил, — Вася?!

Я улыбнулся в ответ перед тем, как свалиться в обморок. За один день так надорвать чакры — это всё-таки надо умудриться…

Глава 16. Настоящая

Я открыл глаза.

Ночное звёздное небо… Песок под спиной ещё тёплый, но лицо уже обдувает зябкий холод. Странно, обычно песок быстро остывает.

Я тут же вскинулся и, сев, закрутил головой. Ну, наконец-то!

Пустыня. Ночь. Дюны до самого горизонта.

С одной стороны светлее, там не так давно село солнце, а вот с другой… Всё та же тьма наступает, только теперь разбавленная багровой краснотой. Иногда вспыхивают красные молнии, на миг вырывая из темноты тучи странной формы. Будто огромный пёс с горящими глазами.

Незримая?

Я встал и крикнул:

— Эвелина!

Тишина.

— Эвелина!

«Думаю, тут нужен Привратник», — шёпот, прозвучавший то ли в мыслях, то ли за ухом, заставил меня обернуться.

На далёкой дюне, которая, казалось, медленно перемещалась относительно других барханов, стоял Привратник. Весь в чёрном, с накинутым на голову капюшоном, он показывал куда-то вверх.

Я вскинул голову. Только что это было просто звёздное небо, а теперь там выстроились квадратом все четыре луны, и кромешно-чёрная Пробоина прямо посередине.

Всё моё нутро будто вывернулось наружу от невероятно грязной псионики, льющейся из аномалии в небе. Не просто грязной, а сплошной чёрной псионики, дующей в душу ледяным холодом.

Это может быть только она…

А разноцветные луны кружили вокруг Пробоины, как будто ждали прихода своей Чёрной сестры. Смирившись перед мощью предвестницы Последних Времён, повелительницы стихий плыли в небе, даже не излучая энергию — моя Красная Луна совсем не фонила, словно это был обычный спутник Земли.

А темнота на горизонте всё наступала.

— Тим! Беги!

Я обернулся и со вздохом посмотрел на Василия, стоящего рядом. Ну, какое же видение апокалипсиса без него?

Дрищ тоже тыкал пальцем в небо, а потом с криком: — Бежим! — поскакал по склону дюны. Споткнулся, покатился…

Там, внизу, были ещё люди. В белых, красных, синих одеждах — разноцветная толпа переваливалась через барханы, пытаясь сбежать от черноты, двигающейся по песку.

— Да чтоб вас, — буркнул я, снова глянув на небо, — Эвелина!!!

«Здесь нужен Привратник».

— Да пошёл ты, — я даже не повернулся к стоящей вдали фигуре, — Да твою псину! Эвелина, ответь!

Чернота достигла меня, но в этот раз я не побежал. Так и смотрел, как живая тьма, стелющаяся по песку будто нефтяная плёнка, забиралась вверх по склону.

Вот она коснулась пальцев моих ног, и тело сковал лютый холод, будто я опустил конечности в жидкий азот.

— Д-д-да чт-т-тоб… — мои зубы запрыгали, и я зажмурился.

Это обычный сон. Это просто усталость. Я надорвался, применяя магию и пытаясь остановить Одержимого, обожравшегося таблеток. А теперь я сплю, и мой организм потихоньку восстанавливает силы.

Я всегда был силён в самовнушении. Стало чуть полегче.

Какого хрена меня опять принесло в эту пустыню? Если я снова в «коконе» Незримой, то, судя по тому, что здесь творится, с Эвелиной сейчас не всё в порядке.

Ну, и где же ты?

— Тим, — её голос прозвучал над самым ухом.

И это было бы сексуально, ведь шёпот в ухо должен ласкать жаром, но дыхание Эвелины сквозило морозом. Открыв глаза, я медленно обернулся, потом изумлённо задрал голову.

Страх проник в каждую клеточку моего орагнизма…

— Т-ты изм-менилась, — я пытался говорить ровно, но холод и страх пробирали меня до нитки.

Эвелина была выше меня в два раза. Высокая, величественная, настоящая богиня…

Когда-то серые, её глаза теперь были чёрными, и смотрели надменно. Губы стянуты в тонкой, едва заметной ухмылке.

На лбу всё тот же чёрный камень тхэлуса, только он не на ободке, а будто вырос из кожи. Прямые волосы ниспадали на плечи вороньей чернотой. Тёмная мантия, неестественно блестящая для ткани, сексуально облегая фигуру, спускалась до пяток и сливалась с покрывающей уже всю пустыню тьмой.

Вот я вроде бы уже насмотрелся и божественных чудес, и невозможных каменно-огненных монстров, и фантастической магии в исполнении людей. Но всё же вид великанши почему-то внушал животный страх — человек не может быть таким огромным!

— Я такая, какая есть, — голос Эвелины был холоден.

Я не умел долго бояться. Тренированный разум псионика начинал испытывать при этом неудобство, словно сидишь в мягком кресле, и в пятую точку впивается настырная пружина.

Тем более, общение с Эвелиной выработало у меня некоторое сопротивление магии чернолунников. Уже через несколько мгновений я понял, что по большей части мой страх — искусственный, нагоняемый этой самой холодной псионикой.

— Т-ты же з-знаешь, — процедил я сквозь стучащие зубы, — Я эт-того не л-люблю.

Она не ответила, криво усмехнувшись. Подняла взгляд, и в чёрных зрачках весёлыми искрами мелькнули разноцветные луны. Вот же капитская красота.

Но почему глаза-то почернели? Были же серые…

Ещё один страх поселился на задворках души, но я даже боялся подумать о том, что Эвелины больше нет. Нельзя паниковать, сначала надо разобраться.

Меня коснулась догадка, и я прошептал:

— Т-ты Ч-чёрная Лун-на?

Смех Эвелины раскатился по пустыне, ей вторила далёкая гроза. Она ничего не ответила, лишь подняла руку, и на мгновение мне показалось, что луны в небе шевельнулись, прокатившись вокруг Пробоины, словно диск на древнем телефонном аппарате.

Ноги совсем занемели, и я, предчувствуя беду, погрузил взгляд вовнутрь. Да твою ж мать, эта тьма уже и здесь — чёрная псионика обволакивала мои нижние чакры, заставляя энергию в них застывать.

Вот самая нижняя, первая чакра исчезла и перестала отзываться на мои усилия. За ней вторая погрузилась во тьму, словно её и не было.

У меня зашевелились волосы на голове. Это что за хрень?! Я никогда не видел такой магии, я даже представить не мог, что она существует.

Тьма достигла третьей чакры, её потоки-щупальца стали разрастаться по ней. У меня перехватило дыхание — интуиция чётко мне подсказала, что «всё, Тим, это однозначно конец». Вот же жжёный псарь!

Чёрная энергия смерти вдруг остановилась, словно упёрлась во что-то. Щупальца достигли невидимого и неосязаемого препятствия, и беспомощно закружились перед ним.

Я ещё наблюдал некоторое время, пытаясь собрать лихорадочные мысли. А смех огромной Эвелины эти самые мои мысли разносил, будто бешеный ветер.

И всё же одна мысль пробилась.

Магия Вето! Ну надо же, пригодился кирпич-то чакренный. Кто ж знал, что так получится?

И, как это обычно водится, меня взяло раздражение. Я не привык быть безвольным наблюдателем, и уж тем более не выношу, когда меня игнорируют.

Видимо, это была правильная эмоция, потому что чёрная псионика стала отступать, возвращаясь туда, откуда пришла — вниз.

Одновременно я бросил все свои силы на то, чтобы снова почувствовать ноги. Я должен управлять своим телом… тем более, если учесть, что это именно моё тело. Ведь здесь, в «коконе» Незримой, я находился как Тимофей Зайцев.

Кстати, «кокон»… Ведь если он до сих пор есть, значит, Незримая жива? Да ещё и Чёрная Луна в облике Эвелины.

Чернота быстро ушла, очистив и вторую, и первые чакры… Правда, ощущение было не особо приятное, словно кто-то в самую душу заглянул, причём не с хорошими намерениями.

— Твою псину, — я опустил взгляд, попробовав вытащить ногу из чёрной плёнки, — Пошла вон!

Та на миг поддалась, и тут же мне в затылок ударил голос:

— Неужели ты не рад мне, Тим?

Ну, наконец-то, обратила внимание. Одновременно со злостью во мне разгорелся внутренний источник огня, которого хватило, чтобы хоть немного отогреться.

— Прям бегу и радуюсь! — рявкнул я, и тёмная плёнка вдруг оторвалась.

Вокруг стопы стало образовываться чистое пятно, словно капля моющего средства в жир попала.

— Я ждала тебя тысячи лет, Привратник.

— Эвелина, куда они тебя утащили? — я снова поднял взгляд.

— Смертный глупец, — Чёрная Луна прищурилась, — Здесь нет ни Эвелины, ни тем более Незримой. Скоро буду только я.

Ага. «Скоро буду…» То есть, пока ещё не «только она». Мой разум цеплялся за каждую её фразу, отгоняя страх всё дальше.

— Ну, значит, время ещё есть, — я потянул вторую ногу, вырывая из черноты, — Я приду за тобой, Эвелинка.

Теперь, когда я оказался в небольшом защищённом радиусе, четырёхметровая дылда начала со мной разговаривать. Жутко было слышать голос Эвелины, при этом видеть в её глазах потустороннее равнодушие.

Моя Эвелина, как настоящая женщина, только в квадрате, всегда излучала какую-нибудь яркую эмоцию, будь это злость или радость. И пусть это было с магическим привкусом, да ещё и надоедало очень быстро, но хладнокровному псионику, видимо, только этого и не доставало.

Мысли о той самой Эвелине тоже неплохо грели, и непроизвольно я снова поднял взгляд — так-то Избранница обладала, при своей худобе, довольно внушительными формами. А сейчас она в два раза выше.

Интересно, такие округлости, наверное, теперь просто так не обхватишь?

— Тебе нравится моё тело? — Чёрная Луна опустила руку, — Последний Привратник, я жду, когда ты взойдёшь со мной на ложе, чтобы дать начало новому миру.

Я чуть не поперхнулся…

Ага, то есть, правила пока что не изменились. Я всё ещё Последний Привратник, и я всё ещё нужен богине. Правда, немножко другой богине, но всё для той же цели.

Ух, а я в этом мире начинаю приобретать бешеную популярность. Как бежал из Маловратска, как пришёл во дворец, так всё время кому-то нужен. А тут со мной уже две богини готовы…

Ну, то есть, одна и та же. Хотя эта под четыре метра ростом… Ладно, полторы богини готовы со мной хоть сейчас.

Это был отличный шанс вытянуть хоть какую-то информацию. Вот только моя интуиция чётко подсказывала: соглашаться нельзя. Нельзя говорить «да».

Ну же, Тим, ты всегда был прирождённым актёром.

— О-о-о, — я округлил глаза, — Это я люблю, восходить с красотками на ложе.

Глаза Чёрной Луны ликовали:

— Так возьми же меня, и предадимся плотским утехам.

И тут чёрное одеяние съехало вниз. Нет, даже не съехало, а буквально втянулось в землю, открыв мне идеальную… ну просто умопомрачительную…

Да ну твою же озабоченную псину, Тим, контролируй эмоции! Тут ведь никакой псионики, просто обнажённая женщина.

Зато какая…

Какая, какая. Огроменная, Тим! Здоровенная, очнись уже. А, впрочем, в этом всё-таки есть какой фетиш, когда ты в два раза ниже, и твои глаза упираются в низ её живота.

Нежная кожа отливает возбуждающе розовым светом, словно депиляцией Чёрной Луны занимались лучшие косметологи преисподней. Гладкий живот, едва заметно разделённый на две половинки подтянутым прессом, утянул мой взгляд наверх, и я уставился на грудь…

Ох, луна моя желанная, да капитские долги перед миром меньше, чем прелести этой богини. Плохая, плохая девочка, зачем ты так со мной?!

Моё мужское естество, которому было совершенно наплевать на то, что нас соблазняет смертоносная богиня, уже вовсю готовилось давать начала новым мирам.

Вот только сдаётся мне, тут правила примерно те же, что и в паучьих брачных играх — самца потом ждёт не совсем завидная участь. Не зря же она больше меня в два раза.

Эх, ещё бы волосы чуть-чуть осветлить… Прям самую малость.

Шальная мысль о блондинках, неизвестно откуда прилетевшая, больно щёлкнула меня по загипнотизированному разуму. Брови Чёрной Луны при этом подпрыгнули, и она коснулась своих волос.

Чуть-чуть освободившись от её влияния, я дал передышку телу и мозгам. Тим, потерпи ещё немного, она ведь тоже ради чего-то затеяла эту игру.

Почему просто не схватить меня и сожрать? Не расчленить тело на молекулы и не изъять это самое семя силой?

Явно требуется моё желание…

— Так ты готов, Привратник?

Я демонстративно замахал руками, повинуясь возникшей идее:

— Э, нет. Мне вот этих ваших виртуальных потрахушек не надо.

— Виртуальных… что? — равнодушие во взгляде надменной великанши покачнулось.

— Эвелина, я ж тебе сказал — только по-настоящему, чтоб ты да я, в одной кровати. И чтоб дружили физическими телами, а не вот это вот всё…

Её брови сдвинулись:

— С обычной женщиной ты никогда не сможешь испытать такого. Мои груди будут мягче, кожа нежнее, а губы слаще… Дай мне руку, и я погружу тебя в омут сладострастия.

— Ага, щаз-з-з, — я сложил руки на груди, — Нас, псиоников Свободной Федерации здорово натаскали по учебным иллюзиям. И если я сказал, что хочу тебя настоящую, то я точно знаю, чего хочу.

— Я — настоящая! Я есть в прошлом, настоящем и будущем! — вокруг фигуры обнажённой богини заструилась чёрная аура, — Для тебя я — реальность!

Луны в небе взволнованно отплыли от Пробоины, словно опасались гнева богини.

О-о-о, есть у меня одна капитская изюминка. Если надо, то разозлить противника для меня настоящее удовольствие. Ну, характер такой у меня, с гнильцой. Тем более, если противник так легко злится, то просто грех не воспользоваться этим.

— Да кто ж спорит-то? — я с равнодушием посмотрел ногти на одной руке, на другой, — У меня вообще-то дел невпроворот. Там Красногория в опасности, заговорщики не дремлют.

Ага, будто ей есть дело до какой-то там Красногории. Ну вот, песочек забился. Ай-яй-яй…

— Так ты согласен, Последний Привратник? Ты готов исполнить своё предназначение?

— Вот ты говоришь, что настоящая, и что с обычной женщиной никогда у меня такого не будет, — сказал я, увиливая от прямого ответа, — А как я пойму, что это так?

— Смертный, не смеши меня. У тебя были женщины.

— Эвелины не было, — усмехнулся я.

— Ты был с ней здесь.

Не выдержав, я засмеялся:

— Да вы издеваетесь обе. Я ж тебе сказал, что мне вот этого вот «здесь» не надо. Мне физика нужна, чтоб вспотеть, и чтоб мышцы заныли.

— Дай мне руку, Привратник, и ты испытаешь плотское счастье, которого никогда не испытывал, — затараторила Чёрная Луна, но я уже почувствовал слабину.

— Вот именно не испытывал. Я с чем сравнивать-то должен? — и, не дав ей вставить слово, я сразу продолжил, — Ну вот уверен я, что будь у меня с Эвелиной всё по-настоящему, то это было бы незабываемо.

— Ни одна обычная женщина…

— А Эвелина разве обычная?

— Она всего лишь воплощение.

— Сначала как я сказал, а потом уже можно будет и сравнить.

— Так ты согласен?

Я чертыхнулся. Вот же я толчковый пёс, чуть не оставил ей лазейку.

А Чёрная Луна повела рукой, и тьма под ногами мгновенно ринулась вверх, снова превратившись в одеяние.

Ну вот, такую красоту скрыла…

— Да, Незримая, — задумчиво произнесла Чёрная Луна, глядя перед собой, — Ты была права, этот муж крепок духом.

Я закрутил головой, пытаясь разглядеть, с кем она говорит. Но вокруг ничего не изменилось.

— Тим, если бы ты увидел её сейчас, то навряд ли бы испытал желание.

Не знаю, что она хотела этим сказать, но я только ещё больше разозлился. Вот только сейчас, послу успешной словесной баталии, мне нельзя было терять душевное равновесие.

— Так ты согласна? — спросил я, медленно выдыхая.

— Незримая слаба, она умирает, — равнодушно произнесла Чёрная Луна.

— Она уже тысячи лет умирает, — проворчал я, — Ну так что? Не хочешь увидеться вживую?

Чёрная Луна вдруг рассмеялась, причём так искренне, что у меня защемило сердце. Будто передо мной Эвелина, а не её злобное подсознание.

— Да, тысячи лет ей удавалось уходить от меня, — отсмеявшись, сказала Чёрная Луна.

— Так это… ты? — я всё же удивился, хотя мог догадаться и раньше, — Ты преследуешь её?

Чёрная Луна молча улыбалась, наблюдая за моей растерянностью.

Ну вот что за хрень получается? Незримая попала в мир-ловушку, где медленно погибает, а убивает её она же сама?

То есть, все эти инкарнации, которых тысячи лет пытается кто-то поймать… Зачем Чёрная Луна, прихода которой так ждут чернолунники, сама же убивает свои возрождения.

Капитский бред!

Твою-то псину, Эвелина. Умеешь же ты вынести мозг во вселенских масштабах.

— Ответ прост, смертный, — Чёрная Луна решила смилостивиться надо мной, — Хоть мы и едины, наше сознание раскололось после той катастрофы.

Она посмотрела на Пробоину, появившуюся тогда, когда богине нанесли смертельную рану.

— Я понял, — сказал я, — Она хочет выйти из этого мира. И ты хочешь выйти, так? Но выйдет только одна…

— Смертный, ты меряешь всё рамками своего разума.

— Какие есть… Ну так что, где мне тебя найти-то, Эвелина номер два?

Чёрная Луна усмехнулась:

— Ты надеешься спасти её? Быть может, сознание твоей возлюбленной уже мертво?

Я обернулся, глядя на пустыню вокруг. Ну, «кокон»-то целый. Вот только вдруг Незримая и вправду уже планирует следующее своё перерождение? А моя Эвелина уже всё, отработанный материал.

Да чтоб вас, богов…

Стоп. Но план Чёрной Луны в том и состоит, чтоб не дать Незримой дальше перерождаться! То есть, она Эвелину будет охранять, как зеницу ока, чтоб ни волосинки не упало.

— Знаешь, Тим, что тебя в любом случае ждёт смерть? — вдруг спросила Чёрная Луна.

В этот момент я понял, что все мои догадки верны.

— Я честна с тобой, смертный, в отличие от той, кто обманывает тебя своей любовью.

Взгляд у неё подёрнулся настоящей злостью. Чёрная Луна была в ярости, и ещё больше её злило то, что это не удавалось скрыть.

Всё, испытание пройдено. Я вдруг понял это, и сознание подхватило ветром пробуждения. Ещё секунда, и я открою глаза, проснувшись где-нибудь в царском лазарете.

— Эвелина, я приду… — прокричал я, пытаясь успеть, но внезапно налетела песчаная буря, скрыв от меня и пустыню, и злую четырёхметровую Избранницу.

Глава 17

В этот раз пробуждение не было особо сладким. Ощущение такое, будто вчера у меня была ну очень весёлая вечеринка, и я сильно перебрал — голова гудела так, как не может гудеть голова в магическом мире, где всё лечится волшебными таблетками.

— О-о-ох, — ещё не открыв глаза, я шлёпнул себя по лбу, — Твою ж мать!

— Да-а-а, — послышался мужской скрипучий голос, — Это вам не магия материи, это всё оракульская хрень…

Открыв глаза, я с некоторым изумлением посмотрел на обычный бревенчатый потолок. Никаких тебе инкрустаций, побелки, позолоты, мрамора, всё тут по деревенскому фэн-шую.

И, что ещё хуже, никаких тебе симпатичных целительниц…

Рядом со мной сидел старый целитель, тот самый, которого я ещё в теле Фёдора тащил по лестнице, чтоб спасти. Ну, значит, не зря тащил.

Старик, макнув пальцы в баночку, густо набрал там какой-то мази и приложил кончики мне ко лбу. Через его руки заструилась целительная магия.

— Хвала Красной Луне, вы очнулись, — голос Влада Истомина донёсся с другой стороны.

Я чуть повернул голову.

Хмурый недовольной телохранитель сидел на скамейке у стены, рядом с ним пристроился Фёдор Громов, который не сводил с меня беспокойных глаз.

— Фу-у-ух, Вася, мне за тебя прям было страшненько, — выдохнул Гром и нервно провёл ладонью по лысине.

— Вы обращаетесь к его лунному величию, рядовой Громов, — хмуро сказал Влад.

— И это вроде как тайна, ага? — сразу же огрызнулся Фёдор.

Влад поджал губы, и демонстративно отвернулся, продолжая будто бы внимательным взглядом следить за обстановкой вокруг. Помещение явно не принадлежало лазарету — стены не отливали обычной для больничных помещений стерильностью, да и характерных запахов тут не было.

Здесь была кушетка, на которой лежал я, табуретка под целителем, скамейка под моими спутниками, да и всё. Ещё небольшое окно, за которым уже вечерело, и массивная дубовая дверь.

А, ну и самая ошеломительная вещь, которая чуть не вывихнула мне мозг. В уголке высился небольшой деревянный алтарь-стойка, принадлежащий, судя по всему, чернолунникам — на нём стоял позолоченный знак Чёрной Луны, да ещё небольшие статуэтки вокруг, символизирующие явно каких-то деятелей Церкви Чёрной Луны.

Хм-м-м, неужели мы в храме чернолунников? Это прямо что-то новенькое…

Эта мысль заставила меня внимательнее присмотреться к потолку, сканируя сигналы от него. Чувствую маленькие чёрные булавки тхэлуса, блокирующего магию оракулов. И едва ощутимые крупинки псарэса, спрятанные где-то в щелях между брёвнами — эту магию знают только чернолунники, и они же от неё и защищаются.

— Мы в гвардейской часовне, — увидев мой взгляд, сказал Влад Истомин, — После событий в лазарете государь распорядился взять мне вашу безопасность уже в свои руки.

Я покосился на Влада, но ничего не сказал. О том, что я отправлюсь в лазарет, знало не так много людей на самом деле, и телохранитель был среди них. Но при этом он всё же пытался вывести моего Василия в безопасное место.

Одно из двух — либо Влад чист, либо нет, и тогда все его действия направлены на то, чтобы войти в доверие. Я был не настолько наивен, чтобы поверить в способность заговорщиков плести интриги такой сложности, но пока решил не особо доверять Истомину.

Тем более, он меня начал раздражать, пререкаясь с Фёдором. Громов — мой выбор, и, если Влада что-то не устраивает, может валить на хрен. А так, безопасности никакой, а проблем всё больше.

Мазь, которой обмазал мне лоб старый целитель, вместе со жжением начала пахнуть похлеще всякого нашатыря. И всё же головная боль улетучилась, а бодрость так и вливалась в кровь с каждым толчком сердца… Правда, вонь упрашивала вскочить и побежать к ближайшему умывальнику.

— О какой оракульской хрени вы сказали? — наконец, спросил я.

— Эээ… — старик смутился, не уловив, вопрос это или проявление моего неудовольствия.

— Магистр Лексий, не волнуйтесь, — Влад успокоил старика, не дав мне высказаться, — Никто не будет на вас доносить.

Судя по всему, ругательства в сторону оракулов не очень поощрялись. Тем более, у Стражей Душ в прямом смысле везде были свои уши — невидимые Пульсары покрывали всё вокруг.

Одноглазый Филиппо как-то научил меня видеть и чувствовать их, но для этого требовалось сильное сосредоточение. Боевого смысла я пока в такой практике не видел — пока сижу-медитирую, кто-нибудь просто меня пришьёт.

— Так что они натворили, эти оракулы? — спросил я уже у телохранителя.

— Стражи Душ окружили лазарет и ударили коллективной магией, — пожал плечами Влад, — Вроде как, чтобы оглушить Иного, но досталось всем.

Я помнил, у Стражей Душ абсолютно все подселенцы считались Иными. Хоть демонические Одержимые, как голодные бомжи, блуждающие по Вселенной, хоть такие одинокие путешественники из других миров, как я.

— Ага, раки грёбанные, — Фёдор ткнул кулаком в скамью, отчего та жалобно хрустнула, — Когда мы его уже кокнули, тогда они и долбанули. Вот на хрена?!

Я вдруг осознал, что мне в который раз повезло. Ведь ещё неизвестно, упал я от надрыва чакр, или от магии Стражей Душ. Но десятки свидетелей видели мою борьбу с Одержимым, и ни у кого мысли бы не возникло, что я — Иной.

Да твою ж псину, а тут ведь ещё одна версия намечается… Кто-то в тайной службе до сих пор уверен, что в царевиче сидит Иной. Вот и представился удобный случай добить.

Так, Тим, спокойнее. Паранойя ещё никому не приносила пользы.

Ну подумай сам — перед твоим приходом в лазарете повесился тот гвардеец, который хотел тебя, царевича, убить, и которого ты хотел допросить. Повесился при весьма странных обстоятельствах, ведь охрана из Стражей Душ ничего не учуяла.

Так что, вполне возможно, кто-то просто сначала убрал свидетеля, а потом замёл следы по принципу «разнести всё в хлам». Ну кто после такого погрома будет выяснять, что там приключилось с каким-то свихнувшимся гвардейцем?

А наследник просто оказался не в том месте и не в то время. Никто же не знал, что он там.

— Вам следует больше тренироваться, ваше величие, — проскрипел целитель, — Тогда бы вы знали, что для любого ранга есть предел. Это вам ведь не мышцы… Повредив чакренные каналы, вы можете их уже не восстановить, как например, ваш земляной друг, которому ни один духоправ не поможет.

Он кивнул в сторону Фёдора, и тот потупил взгляд в пол. Громов был почти здоров, но это была наша маленькая тайна. Да уж, если бы старик знал, что чакренные каналы очень даже можно восстанавливать, если только знать как.

— Но вам, молодёжи, всё нипочём. А потом к старости и начинаются проблемы, но вам же чего не говори…

— Так, — я отодвинул руку целителя и сел.

— Ваше величие, я ещё не…

— Вы свободны, целитель, — я благодарно кивнул и потянулся к полотенцу, лежавшему на коленях старика.

Под недовольное ворчание целителя я обтёр себя, встал, и на несколько секунд уставился в угол, где высился алтарь Чёрной Луны.

Вот, значит, как… Последний Привратник всё ещё нужен, и нужен уже тёмной Эвелине. Чуяло теперь моё сердце, что даже если я найду свою мозго-сшибательную возлюбленную, на этом проблемы не закончатся. Сумасшествие богини наверняка не лечится на сеансе у психолога.

Чёрная Луна попыталась проникнуть в мою душу, но её остановила Магия Вето, наложенная Незримой. В общем, силы у них явно равны, и даже дополняют друг друга.

Решить эту нелогичную загадку было невозможно. Как выразился Фёдор, можно получить «вывих мозга».

А может, наоборот, с Эвелиной будет всё просто? И, чтобы вся эта свистопляска прекратилась, ей и вправду нужен всего лишь нормальный мужик? Нет, ну конечно, она не прекратит свои выкрутасы, лишь умерит их в пределах разумного…

Но намёк я понял, Незримая. Хоть каким местом поверни богиню, а у Последнего Привратника миссия не меняется.

«Эвелина, я иду», — усмехнувшись, подумал я, — «Это будет весело».

Хотя куда мне идти, я пока представления не имел.

— Ваше лунное величие, я всё же рекомендовал бы отдых, — старик Лексий всё не унимался, — Я хоть и не духоправ, но прекрасно вижу, что вы перенапрягли свои чакры. Видит Луна, если вы ещё попробуете так колдовать, это закончится плачевно.

Ничего не ответив, я кивнул целителю, а потом махнул рукой Владу и Фёдору следовать за мной. Фёдор сразу же встал, а Влад несколько мгновений тупил, прежде чем подняться.

— Ваше величие, мы не будем пока выходить отсюда, — осторожно сказал Влад, доставая что-то из кармана, — Для вашей безопасности сначала прибудет отряд Пламенной Когорты, и под его защитой мы покинем часовню.

— Влад? — я повернулся, глядя на его руку.

Вот это мне и не нравилось. Надо было как можно быстрее решать проблему, чтобы получить свободу действий.

Истомин заговорил:

— Пока мы не выясним, что произошло в лазарете, нам лучше оставаться здесь. Мы поэтому и не отправились во дворец, чтобы никто не узнал, что разгром связан с очередным покушением на наследника. Личное распоряжение государя Рюревского.

— То есть, ты собираешься остановить меня?

— Если придётся, то без единого сомнения, — Влад пока не раскрывал кулака.

Я же, настроив тонкую псионику и чувство магии огня, уже определил, что там какой-то артефакт. При этом он имеет прямое отношение к стихии огня, но я мог лишь догадываться, какое у него применение.

Так, чувствуется ещё и тхэлус… Судя по плетениям, это какой-то парализующий эффект, и применяется исключительно против магов огня.

Я перевёл взгляд на Фёдора, чуть приподнял брови… Тот округлил глаза, чувствуя, что я не просто так смотрю на него.

— Э-э-э… Вася, ты чего? — тот поскрёб лысину.

Как хорошо, что это помещение занавешено защитой из тхэлуса. По идее, оракулы не должны ничего почуять.

— Сколько раз повторять, — раздражённо начал Влад, — Вы обращаетесь…

* * *

— …к наследнику царского рода!

Оказавшись в теле Фёдора, я не терял ни секунды. Короткий рывок вправо с поднятым локтем, чтобы припечатать шею Влада.

Телохранитель, естественно, успел среагировать, выкинув руку с артефактом, и мой удар встретил яркую вспышку. Но при этом локоть был уже покрыт камнем, и защитная магия не устояла перед моей силой — телохранителя отнесло на кушетку, которая развалилась пополам от упавшего на неё тела.

Есть! Как я и угадал, артефакт был настроен на мага огня, и удар земляша разрядил его без особых последствий.

— Ах ты великолунская дрянь! — Влад сразу же вскочил, выхватывая саблю, которая тут же вспыхнула огнём. Он оттянул оружие, готовя какой-то удар…

Я же, стряхивая остатки пламени с локтя, коротко переглянулся с Василием. Спасибо этому дому, пойдём к другому.

* * *

Дальше всё происходило на пределе моих возможностей.

Едва я возвращаюсь в своё тело, как скольжу на два шага вперёд, чтобы оказаться между Фёдором и Владом. Я сразу же выставляю руки, готовясь управлять стихией огня, а Истомин, с клинка которого в нашу сторону уже срывается вихрь, с ужасом смотрит, что его магия летит в наследника…

Пламя, закрученное наподобие огромного сюрикена, едва не обжигает мне ухо, когда я с трудом отворачиваю его с траектории. Да, это не пирусные пули отклонять…

Затрещали доски где-то за спиной, но времени радоваться везению нет, и я уже лечу к Истомину, выпуская из ладоней яркую вспышку. Влад, явно всё ещё растерянный, закрывается от удара сверху, пропускает обычный пинок коленом в живот, и в пару движений я разоружаю его.

Новый удар локтем по голове, короткий бросок, и телохранитель доламывает останки кушетки на полу.

Время стало возвращаться к своему обычному течению, и я с интересом посмотрел на саблю в своей руке. Оружие так и распирало от напичканных в ней магический плетений. Необычный клинок.

Рукоять была тёплой, и, казалось, становилась ещё горячее… Интуиции я всегда доверял, поэтому сразу же разжал пальцы.

Клинок упал на пол, и я откатил его ногой в сторону, под ноги целителя. Тот всё это время стоял с круглыми глазами, зажавшись в углу возле алтаря и побледнев чуть ли не под цвет своей целительской формы.

Псионика у старика была ровной, в том смысле, что перепуганный целитель не излучал никакой опасности. Этот не шелохнётся до тех пор, пока «сильные мира сего» не разберутся между собой.

— Как ты, Гром? — я повернулся к Фёдору.

Тот, потерев лоб, угрюмо буркнул:

— Хреновастенько… Слушай, а нельзя больше так не делать?

— Всё для рода, ты понимаешь? — я прищурился, — Фёдор, будешь со мной, и род Громовых, как минимум, встанет рядом с Рюревскими. Так ты поможешь мне?

Здоровяк, судорожно сглотнув, только кивнул. А потом добавил:

— Да я и так вроде с тобой… Но вообще такой бонус — это классненько.

Я прошёл к Владу, внимательно слушая его псионику. По излучению он был без сознания, хотя я прекрасно знал, что это можно подделать, сам был таким мастером.

Подняв покрывало, я рывком перевернул Истомина. Прочесал карманы, вытаскивая и отбрасывая в сторону кольца артефактов. В основном они фонили пирусом и тхэлусом, был оттенок и воздушного эфируса. Да, Влад ожидал опасности от магов огня, от оракулов и ещё от воздушников, потому как те так или иначе могли быть связаны с великолунцами. К драке с земляшом телохранитель почему-то не подготовился.

Фёдор по команде подтащил скамью, и мы просто привязали к ней Истомина. Для надёжности я ещё подвязал шею Влада полотенцем.

Я прекрасно знал, что это профессионал, и привязь ненадолго его задержит. Но смысл был в другом.

— Вы свободны, магистр Лексий, — твёрд сказал я, — Возвращайтесь к вашей работе.

Старик встрепенулся, залепетал что-то вроде «слушаюсь, ваше лунное величие» и «храни, Незримая, Красногорию», а потом бросился к двери. Но там его остановил Фёдор.

— Это, господин магистр, — здоровяк смутился, — Вы же понимаете, что никому ни о чём?

Тот закивал часто-часто, и быстро покинул помещение.

Буквально через полминуты очнулся Влад, попытался двинуться, потом задёргался, ёрзая по полу вместе со скамьёй. Натягивая полотенце и сдавливая им горло, он только кряхтел.

— Ваше лунное величие! Я не понимаю! — телохранитель поймал мой взгляд, — Я же ради вашей безопасности…

— Вот и держись рядом, телохранитель, — коротко сказал я, — раз печёшься о безопасности.

— Он опасен! Он атаковал телохранителя наследника, — Истомин задёргался, бросая взгляды в сторону Громова, — В Лавинной Когорте предатели!

Я наклонился над Владом, при этом сохраняя разумную дистанцию. Кто знает, какие секреты я не нашёл у него.

— Я — главный, — хмуро сказал я, — Ты это понимаешь?

— Ваше лунное вели…

— Нет, ты явно не понимаешь, — я вздохнул, — В общем, сейчас мы тебя вырубаем, а потом идём куда хотим.

— Вы…

— А лучше во дворец. Там меня увидят без тебя, — я улыбнулся, — Нет, конечно, ты уже освободишься к этому времени, но, когда меня будут спрашивать, где же мой телохранитель, я что-нибудь совру… не в твою пользу.

Влад замер, пытаясь переварить услышанное. Так-то этот шантаж не стоил и выеденного яйца, но такие мелочи могут поставить жирный крест на карьере. Уж я-то знал это.

Вот что он мог сейчас сказать? «Вам не поверят!» Кому? Царевичу?

Ну да, он работает напрямую на Царя. Ну, а если я прибегу с криками «он бросил меня!» во дворец? Актёром я был прирождённым.

Истомин многое прочитал в моих глазах. Наверняка он подумал и о целителе, который мог быть его свидетелем, и ещё о многих факторах…

Хотя какой это свидетель? Старик прекрасно видел, что Влад атаковал наследника, запустив огненный сюрикен. Вон, ещё тлеет прожжённая выбоина под потолком, и Влад как раз смотрит на неё.

Свидетеля не будет, говорил мой взгляд. И всё будет по-моему. Это тебе говорит Василий Игоревич Рюревский, наследник трона, ведь «воля царевича не оспаривается».

— В общем, ты здесь думаешь, а мы пошли, — сказал я, потому как не намерен был ждать прихода отряда гвардейцев.

— Стойте! — Влад зашипел, — Вы не оставите меня вот так. Мне конец, если найдут вот так. Его лунное величество просто уничтожит меня!

Я, подойдя к двери, покачал головой:

— Найдешь нас у Рыкова… Кхм… Фёдор, а ты знаешь, где Рыков?

Глава 18. Сильнейший

Едва мы оказались на улице, я завертел головой, прислушиваясь к псионике.

Часовня находилась в небольшом внутреннем дворике, на выходе из которого стояла пара чернолунников-послушников. Они не смотрели в нашу сторону, обсуждая что-то увиденное снаружи.

— Как мне тебя… вас… ну это, называть-то как? — неожиданно спросил Фёдор.

— Не понял?

— Ваше лунное величие?

— Гром, воспринимай всё, как и раньше, — условился я, — Но всё же, при наличии посторонних, надо включать мозги.

— Не особо понятненько, — прищурился Фёдор, — Ведь не всем надо знать, что ты царевич, так? Но при этом не всем надо знать, что мы хорошо друг друга знаем.

— Ну вот, я же говорил, мозги у тебя варят.

— Ладненько. Кстати, Василий, а ты не боялся, что у него ещё артефакты будут? — потирая локоть, спросил Фёдор, — Или ты знал? Вы, Ины…

Я тут же со смачным шлепком захлопнул ему рот и, прищурившись, покачал головой. Одновременно в глазах Фёдора промелькнула и злость, и озарение.

— Понятненько, — хмыкнул он, поправляя лазаретскую пижаму, — Эх, переодеться бы.

— Рыков оденет, — потянув его за собой, буркнул я, хотя сам особо не верил в такое счастье.

Юные чернолунники, увидев нас, расступились, и, когда мы отошли от калитки на некоторое расстояние, стали живо обсуждать странную компанию. «У одного сверху куртка целителя, а штаны пламенного гвардейца, другой же так вообще будто сбежал из лечебницы».

К счастью, эти явно были не в курсе происходящего: они только обсуждали, больше ничего. Ведь дело у чернолунников малое — смиренно ждать прихода Чёрной Луны, спасая свою душу. Дело это скучное, поэтому обсуждать падение чужих душ было единственным их весельем.

Выскочив из часовни, мы быстрым шагом двинулись в сторону бараков Пламенной Когорты. Где-то там базировались Огненные Волки, и где-то там должен был быть ротный Рыков.

— У Влада, мало того, что артефакты, так ещё и кольчуга была, — тихо буркнул я, сам понимая, что сильно рисковал, — Но почему-то разряженная.

— В смысле? — Фёдор округлил глаза, хлопнув ладонями себя по груди, — Прикольненько.

— Ещё там, в лазарете, я приём провёл против него, помнишь?

— Ну-у-у… Вроде бы…

— Вот именно, вроде бы. И ничего, понимаешь? Хрень какая-то капи… то есть, недолунная.

— Думаешь, нас слушают? — Фёдор прошептал чуть ли не со свистом.

— Да я уверен.

Псионика чётко говорила мне, что совсем неподалёку находятся наблюдатели. Причём, судя по тонкому потоку, они были довольно спокойны, да и опасности не излучали.

То есть, то, что я вырубил Истомина, было как будто по плану.

Интересно, этот Влад разрядил зачарованную кольчугу там же, в лазарете, когда держал Одержимого? Или прежде, чем подняться на второй этаж, у него была прямая стычка с ним?

Может, кольчуга настроена так, что на наследника не реагирует? А при чём тогда тут Фёдор, его должно было бы припечатать так, что мало не покажется. Да, кстати, Грому не обязательно говорить о том, как я сильно рисковал его здоровьем…

Не знаю, не знаю, не знаю! Но вот теперь чует моя снайперская чуйка, что лежу я в уже раскрытой позиции. И сейчас, пока я тут лежу, происходит рутинная работа артиллеристов — ввод координат, наводка, подтверждение…

Полковник Зумакин этот строптивый, которому Царь не указ, и его грызня с Истоминым. Ещё на Рыкова посмотреть надо, чтобы убедиться.

Нет, я не верю, что Царь хочет избавиться от меня или ещё что подобное. Судя по тому, что на грани чувствительности за мной всё ещё идёт слежка, безопасность наследника остаётся в приоритете.

Что тогда? Ради чего такая сложная постановка?

Наивный Тим, неужели думаешь, что после одного разговора Царь вот так вот расправил объятия да развесил уши, поверив тебе? Нет, он бы не протянул столько лет на троне в окружении голодных гиен.

Ну же, Тим, ты прекрасно знаешь ответ…

— Приманка, — прошептал я, — Кто-то тут грёбанная обычная приманка.

Фёдор услышал меня, но ничего не сказал. Он молча шёл рядом, иногда шумно выдыхая через ноздри и потирая лысину. Тоже о чём-то думал, но чаще просто погружался внутрь, рассматривая восстановленные чакренные связи.

Не доверять Фёдору я не мог. Иногда даже самому матёрому профессионалу, чтобы не поехать кукушкой, нужны нравственные ориентиры.

Там, в своём мире, служба Свободной Федерации была для меня непререкаема. Зато и жизнь была яркой, чёткой, с понятной целью.

Здесь у меня пока были только Эвелина… и вот Фёдор ещё.

— Кто тебя так? — вдруг спросил я, — Кто это тебе чакры порвал?

— Раки!

— Оракулы? Стражи Душ, я так понимаю?

— Да. Устраивали допросы ещё в Маловратске… — Фёдор слегка помрачнел, и прошептал ещё, — Вывернули мозги, и я честно не знаю, что им удалось про тебя выяснить. У меня ведь не одна тайна, понимаешь?

Я едва не выругался, вспомнив про двух предков в роду Громовых, кому посчастливилось поймать в голову пришельцев. Один был классным и зачётным Иным, ну прям как я — навёл в семье порядок, здорово возвысив род, и надолго заложил фундамент для благополучия.

А вот второй оказался Одержимым и всё похерил, поубивав много сильных магов в одном поколении, чем серьёзно надорвал лунную жилку в крови Громовых.

И если про второго убийцу все в округе знали и помнили, то вот первый далёкий предок был секретом семьи Громовых. Ведь если по закону, то Иных сразу же надо сдавать Стражам Душ — не должны всякие пришельцы шататься по Красногории. И не важно, хороший это Иной или плохой.

Только тут до меня дошли слова Фёдора «у меня не одна тайна». Получалось, на допросе ему приходилось выбирать, что скрывать.

— А ты умеешь закрывать разум? — спросил я.

Тот кивнул:

— Ну-у-у, дед показывал, это у нас с детства учат, тайны рода защищать. Но там не то, чтобы закрывать башку, там скорее прячешь секрет. Причём на самом виду, оракул прекрасненько его видит…

Я едва сдержал себя, чтоб сразу же не начать расспрашивать, что это за техника такая. Потом, всё потом…

— Так, говори, что в Маловратске было, как я исчез?

— Что-что... Хреновастенько было, вот что!

— Фёдор, давай без нытья.

— Да ну чего говорить-то? Этот Плетнёв наш род из-под всех лун решил сжить…

К счастью, Фёдор, хоть и говорил скомканно, но умел быть кратким.

С его слов я понял, что Плетнёв-старший после гибели сына словно с катушек съехал. При этом он не мог напрямую обвинить Громова в том, что тот помогал. Всё-таки, по всем показаниям свидетелей, Фёдор пострадал при попытках меня остановить — я тогда хорошо его приложил.

Но, видимо, друзья Николая Плетнёва рассказали Плетнёву-старшему всё, что надо. И тот был прекрасно осведомлён, что из всех в академии именно мой Василий Ветров, который оказался ещё и Вепревым, в последнее время чаще всего общался с Громовым и…

— А что с Еленой Перовской? — сразу спросил я, чувствуя волнение Василия в глубине души. Ха, а дрищ-то свою любовь не забыл, толчковый пёс.

— Непонятненько всё.

— В смысле?

— Я не знаю. Исчезла она, хотя её тоже Стражи и увели.

— Да твою ж псину, — я выругался, чувствуя, как внутри закипает злость.

Ясное дело, Плетнёв ничего не мог сделать мне даже тогда, ведь он наверняка знал, что я связан с Вепревыми. Если бы пижон узнал, что я ещё и царской крови, наверняка б отложил нижние чакры в Пробоину…

Меня достать он не мог, но я прекрасно знал, что делают такие мерзкие и мстительные люди в таких ситуациях. Они мстят тем, кого могут достать.

У меня заскрипели зубы до гудения в висках. Убью! Сотру их всех с лица земли!

Я тут же остановился, чувствуя, как злость Василия смешивается с моей, и что из-за этого сложно контролировать себя.

Захотелось прямо сейчас найти сраного Плетнёва и свернуть ему холёную пижонскую рожу в сторону Пробоины. Можно ещё нижнюю чакру на верхнюю натянуть, чтобы он открыл в себе способности видеть своё будущее через задницу.

Так, Тим, спокойно… Ме-е-е-едленный выдох, и настраиваем уровень гормонов. Вася, я тебе сказал, я разберусь.

— Магистр Плетнёв, он же этот, советник царский, — Фёдор развёл руками.

— Из Большого Круга только…

— Ну, знаешь, для нашего маленького Маловратска этого вполне достаточно. Он использовал свои связи, чтоб по нам ударить, — вздохнул Громов, — Оно ясно, за нас и Гранный заступился, и комендант. Были написаны и бумаги, и жалобы…

Дед поехал в столицу, просить царского заступничества, и в соседние края, к Вепревым и к Славиным. Он использовал все свои связи с Великими Лунными Родами, чтобы минимизировать потери.

Я хотел было съязвить, что Вепревы — не Великий Лунный Род, а лишь тень Борзовых, но кого это сегодня волновало?

Громовым пришлось продать горный рудник на заснувшем Вертуне, потому что из-за проверок и диверсий они стали терпеть убытки. Фёдора пару раз хватали Стражи Душ, именно на их допросах ему и повредили энергоконтуры, причём так сильно, что об успехах в учёбе можно было уже не мечтать.

Деду пришлось собрать всю свою волю в кулак… Точнее, собрать все деньги, вырученные с продажи рудника, и использовать последние ресурсы в связях, чтобы отправить внука в столицу и пристроить в Царскую Гвардию.

— Дед дал мне денег, чтоб я типа тут подлечился, но столичные духоправы оказались не лучше маловратских, — закончил Фёдор, — И скоро бы турнули меня отсюда. Ясненько?

— Куда уж яснее…

— А Перовскую Гранный не смог вытащить от Стражей, влияния не хватило, а за неё никто не заступился. Имение Перовских же сожгли, и род практически уничтожили, ты слышал?

— Ну, вроде как… — кивнул я, решив не добавлять, что лично присутствовал при этом.

— Там непонятненько всё было, заговорили об измене лунной крови. Вепревы замешаны, Славины, а против них кто попрёт? Гранный ничего не смог сделать, рисковать академией не стал.

— Вообще неизвестно, что ли, куда её дели?

Я с содроганием подумал, что Елена может, как её родственник, Альберт Перовский, провести десятки лет в темнице с ободком из тхэлуса на голове. Да вашу псину, раки грёбанные, она вообще тут при чём?

Моя мысль отозвалась эхом в унисон с дикой яростью Василия глубоко в душе…

— Говорят, ей чернолунники заинтересовались, и её могли к ним увезти, — прошептал Фёдор, оглянувшись на часовню, которая осталась далеко позади, — Но это слухи.

Я вздохнул. Эти явно не лучше Стражей Душ.

И тут мне вспомнился тот чернолунник-оракул, в которого я вселился в храме Первого Полнолуния. Он прекрасно слышал духов, а Елена страдала таким же талантом.

Обычно способность слышать духов и разговаривать с ними в среде оракулов и магов считалась едва ли не шарлатанством. Сейчас мне казалось, что такое мнение поддерживалось искусственно… Вот и Елену прибрали к рукам.

А заступиться за неё было некому. Я сам видел, как разрушалось имение Перовских под артиллерийским огнём.

— А ещё какие слухи?

— Ну-у-у…

— Фёдор!

— Да я откуда знаю. Ну, говорили, что её могли в монастырь к этим, как их…

Я просипел едва разборчиво:

— К Избранницам?

— Точненько.

Остановившись, я долго смотрел назад. Часовни уже не было видно за зданиями и деревьями, но мои мысли витали где-то там. Престарелую Избранницу, которая измывалась на большом совете над моими мозгами, следует не просто допросить, а пытать десятью способами. Только её надо найти.

Дальше мы шли молча, и всё это время я раздумывал, как вырваться из порочного круга. Вот вроде бы свободный, но чуял я, что сверну с маршрута не туда, и сразу объявятся невидимые конвоиры.

— Капитская это свобода, псы толчковые, — проворчал я, — Ну, я вам устрою…

— Чего?

— Потом расскажешь, как ты разум закрываешь, мне интересен сам принцип.

— Ну-у-у-у, это как бы секретненько, — пробурчал Гром.

— Кто б сомневался.

* * *

— Вы кто такие, олухи?!

Внешность Рыкова вполне соответствовала его фамилии. Огромный, он смотрел в глаза Громову наравне, надо мной же возвышался, словно красная скала.

Голос у него вылетал из глотки, будто львиный рык, и каждое, даже невинное слово казалось страшным ругательством. Тем более, говорил он крайне редко, и от этого каждая фраза звучала ещё сочнее.

— Капитан… кхм… Рюревский, — тихо сказал я, — Это рядовой Громов, находится у меня в подчинении.

Рыков обвёл взглядом неуставную форму Громова — пижама для этого явно не годилась. Да и мой бело-красный винегрет не блистал в его глазах, если так разобраться.

Ротный промолчал, только послышался глухой рык, будто так он заявлял окружающим о своём настроении. Или напоминал, что он готов слушать и дальше.

— Полковник Зумакин приказал отправиться в предгорья, к Жёлтому Вертуну, — сказал я, — Там было открытие…

Рыков оборвал меня:

— Знаю.

Я замолчал, рассматривая его погоны. Насколько я успел разобраться в местных лычках, он тоже капитан, и от этого моя проблема лишь усугублялась. До заветной звёздочки капитана идут не один год, и сколько боевых заслуг у него за плечами, я даже подсчитывать не брался.

Тишина затягивалась, а за спиной ротного посмеивалась шеренга краснопламенных гвардейцев. Для них мы, разодетые по последнему писку неуставной моды, были самыми настоящими шутами.

Снова глухой рык. Со вздохом я продолжил:

— Капитан… — тут я выдержал паузу, чтобы удостовериться, что угадал, — кхм… капитан Рыков, нам было велено получить обмундирование, а так же подобрать людей для…

— Подобрать? — брови Рыкова взлетели, и он обернулся на роту позади.

— Задание крайне сложное для…

— Я не понял, капитан, — последнее слово Рыков произнёс с издёвкой, — Тут бюро по найму, что ли?

— Но полковник Зумакин…

— Полковник протирает штаны в штабе, — огрызнулся ротный, — Тебе солдата покрасивше? Блондина, брюнета?

— Никак нет, — проворчал я, понимая, к чему он клонит.

— Мягонький! — рявкнул Рыков.

— Я, господин капитан! — отозвался щуплый парень в первом ряду, сделав лихой шаг вперёд.

— В шашки хорошо играешь?

— Так точно! — он озарился лучезарной улыбкой, победоносным взглядом оглядывая сослуживцев.

— Вот… — Рыков прищурился, — Одни таланты, капитан Рюревский. Мягонький в шашках зверь!

— И всё же я… — вырвалось у меня, но я проглотил окончание фразы, да и Фёдор рядом едва заметно кашлянул.

Рыков заурчал, предчувствуя победу. Все уставились в ожидании, чуть не открыв рты от предвкушения.

Ну же, царский наследник, скажи хоть слово о том, что ты царский наследник. Потребуй особого отношения, закати скандал, пообещай ротному Рыкову проблемы.

А может, Царь с моей помощью решает какие-то свои проблемы? Чем провинились эти Огненные Волки?

Оскорбят они меня, и уже завтра расформируют полк. Ну, и как говорится, по секрету все будут знать, по чьей вине всё это… «Новый наследничек объявился».

Ага, щаз-з-з!

Я почувствовал, как поднимается шерсть на загривке. Вашу капитскую мать, как же меня достали эти интриги.

Может, это удар по Славиным? Государь сливает собственную гвардию?

Но именно этот полк — наследие исчезнувших Борзовых. Насколько я понял, Славины до сих пор не смогли окончательно подмять под себя всю Пламенную Когорту.

А всё может быть намного банальнее — Царь просто сразу кинул меня в омут. «Привыкай к политике, сынок!» Выкарабкаюсь, выплыву, значит, достоин, а нет, то и на троне недолго бы протянул.

Кажется, Рыков всё прочёл в моих глазах. Поэтому я, поджав губы и засунув гордость глубоко в Пробоину, процедил сквозь зубы:

— Жду ваших указаний, господин капитан.

— Я твою Луну-Пробоину шатал, Рюревский! — огрызнулся Рыков.

— Так точно, господин капитан!

— И мне насрать на твою кровь, капитан!

— Так точно!

— Это здесь, вылунь, ты станешь лунным! — Рыков явно стал заводиться, тыкая пальцем себе под ноги, — На этом плацу, в этих сапогах! На этой, на хрен, земле! Когда будешь ползать в грязи с магострелом, глядя, как на тебя несётся «уголёк», вот тогда ты станешь лунным, твою ма-а-ать!

Дальше был поток бессвязной лекции о том, что такое «сраные Лунные», «грёбанные Подлунные» и «зачуханные Безлунные», и как они связаны между собой службой в армии и в гвардии. Логики особой тут не было… хотя нет, она была, но особая, армейская. Скрепленная заборным матом, эта логика выбивала всю лишнюю ересь из головы и делала солдата солдатом.

Что-то меня на размышления потянуло… Я едва сдерживался, чтоб не улыбнуться. Тем более, до этого посмеивающиеся гвардейцы в роте за спиной Рыкова стали очень серьёзными, и я понял, что такое состояние у капитана очень даже опасное. Как для здоровья, так и для службы.

— Это тебе не трястись перед усыпальницей от страха, лунный, мать твою в Пробоину! Гвардеец входит к предкам с гордостью!!! — Рыков уже расхаживал между нами и ротой, заложив руки за спину, — Огненный Волк всегда знает, что он достоин! Он достоин каждую минуту своей жизни, недолунки! Даже в обоссаных штанах он достоин, если в этот момент проворачивает штык в горле «уголька» или драного великолунца!

Эту армейскую музыку я и вправду любил, и сразу проникся чувством к ротному. Он напоминал моего наставника, и я прекрасно чувствовал, что капитан Рыков будет вот так, вместе с каждым своим рядовым, вместе ползать в грязи и рвать штыком врагов.

С каждым, но не со мной…

— Так, капитан Рюревский, — неожиданно повернулся Рыков, — Берёшь этого чемпиона по шашкам, и дуешь в свои предгорья. Мягонький у нас вечерник талантливый, и земляш у тебя вон какой, в груди по две чакры. И…

Он замолчал, удивлённо уставившись на возникшего рядом Влада Истомина. Тот вытянулся по струнке рядом со мной и выпалил:

— Рядовой Истомин прибыл.

— Из тебя рядовой, как из меня великолунец, секретник, — с ненавистью прошептал Рыков.

Истомин ничего не ответил, а я со вздохом ему кивнул. Игра продолжалась, и все мои опасения подтвердились. Я — приманка, и, скорее всего, Царь решает с моей помощью свои проблемы с заговорщиками.

Сейчас в предгорья инкогнито отправится царевич, практически без охраны, и будет охотиться за свихнувшимся «комком». И если что-то случится с наследником, это всегда можно свалить на ярость элементаля.

Ну какой заговорщик, желающий убить царевича, не клюнет на такую приманку?

— Разрешите получить оружие, господин Рыков? — пошёл я с козырей.

Если скажет «не разрешаю», это уже произвол с его стороны.

— Мягонький, — буркнул Рыков.

— Я! — и снова лучезарная улыбка, которая стала меня уже раздражать.

— Дуйте на склад, потом на конюшню. И пусть эти клоуны уже оденутся!

— Есть!

— Капитан Рюревский, не слышу, — Рыков чуть склонил ухо.

— Иди в задницу, капитан, — прошептал я, чтобы только он прекрасно расслышал, но вслух сказал чётко, — Есть отправляться на склад!

— Прекрасно, — Рыков впервые улыбнулся, — Думаю, мы поладим.

Глава 19. Повторный

— Влад, какого хрена? — набросился я на телохранителя, едва мы зашли в складское помещение.

Старенький кладовщик, который только-только нахмурил брови, чтобы встретить нас строжайшим взглядом, сразу как-то растерялся и даже не стал ввязываться.

— Ваше… господин капитан, я не понимаю… — телохранитель попытался что-то ответить.

— Что ты здесь делаешь, Влад?! — я сделал шаг вперёд, — Что вообще происходит?

Истомин поджал губы, но отступать не стал. Хотя куда, позади лишь дверь.

Громов, хмыкая, встал в сторонке, прижавшись к одному из стеллажей, на котором угадывались стопки красной формы. А Мягонький, щуплый доходяга со странным взглядом, наоборот, подошёл поближе, растягиваясь в улыбке:

— Господин капитан, вы здесь, чтобы переодеться в уставную форму.

— Чего? — моё возмущение резко пропало, когда я снова вгляделся в лицо Мягонького.

— Это склад, господин капитан! Капитан Рыков отправил нас, чтобы…

— Да твою же псину, — прошипел я, вдруг кое-что поняв.

Этот Мягонький — просто идиот. Вот что было странным в его взгляде… Ну, может, не идиот, но явно человек со своим взглядом на жизнь.

Я снова взглянул на Истомина, чувствуя, как внутри всё закипает. Сложно сохранять самообладание, когда чувствуешь себя лишь пешкой в чужой игре.

— Капитан, — со вздохом сказал он, — Это приказ его лунного величества… я не могу говорить…

— Я — приманка, так? — я ткнул себе в грудь, потом ткнул в Мягонького, — Поэтому я иду в предгорья с ним?

— Я же говорю, я не могу…

Что-то поменялось в ауре вокруг, и я, вместо того чтобы снова наброситься на Влада, обернулся. Посмотрел на растерянного кладовщика, повёл носом, втягивая псионику, витающую в воздухе.

— Игорь Олегович, — стараясь говорить ровно, громко произнёс я, — Надеюсь, хоть вы объясните?

Между стеллажами сдвинулась тень, и на свет вышел Царь. Он слегка поморщился:

— Я надеялся, что ты раньше меня учуешь, Василий…

Громов, сообразив, кто перед ним, заметно побледнел и сразу же вытянулся по стойке «смирно». Я же промолчал, понимая, что государь сюда припёрся не для того, чтобы просто поболтать.

И он продолжил:

— Но я доволен, что ты сам обо всём догадался. Правда, как мне сообщила моя служба, ты должен быть склонен к побегу, — он задумчиво поскрёб подбородок, — Но ты не побежал. И ты не вступил в конфликт с самым отмороженным моим полком.

— Огненные Волки верно служат государю, — идиотская улыбка Мягонького стала ещё шире.

Государь усмехнулся, а я осторожно сказал:

— Сначала мне надо было разобраться…

Царь подошёл к старому кладовщику, потом резко махнул ему головой. Тот, сосредоточенно кивнув в ответ, исчез в тени стеллажей.

— Как я и говорил тебе, Василий, править страной надо уметь. Этому можно научиться, но есть определённые черты характера, без которых это невозможно.

— Игорь Олегович, давайте отложим лекции. Мне казалось, мы обо всём договорились?

— Твоё появление немного перебаламутило дворцовых крыс, — он задумчиво посмотрел на Фёдора Громова, который стоял напряжённый, вытянувшись словно струна.

Царь так близко… Сам Царь! Не полковник, не генерал, не советник. Государь Красногории!

Громов, для которого честь и благополучие рода были не пустыми словами, испытывал дикое напряжение — псионика от его эмоций так и скакала направо и налево. Странно даже, как он в обморок не свалился, при таком-то шоке.

— Расслабься, земляш, — Царь похлопал Фёдора по плечу, — Громовы раньше были на хорошем счету…

— Ваше лунное величество, — прохрипел Гром, чуть не потеряв голос, но собрался и рявкнул, — И ещё будут!

— Так намного лучше.

Вот Мягонького, судя по всему, присутствие рядом Царя никак не заботило. Он всё улыбался и улыбался.

— Это всё замечательно, государь, — проворчал я, — Аж слеза наворачивается.

Влад недовольно поморщился, но не стал меня упрекать за такую бестактность.

— Да, сын, — Царь вздохнул, — Ты — приманка.

— И кого же ловите? Губернатора?

Царь усмехнулся.

— Брат сейчас скорее занят заметанием следов. Мой старший сын исчез, и, скорее всего, скрылся в Великолунии. Вся игра, на которую брат потратил столько лет, накрылась, и ему потребуется время, чтобы начать новую. Но я думаю, ему придётся идти на мировую.

Я заметно напрягся, пропустив половину мимо ушей:

— Драгош в Великолунии?!

Царь нахмурился:

— Тебя так это заботит?

Моя душа чуть не завопила во всю глотку: «Да! Жжёный пёс, да!»

Во взгляде Царя чуть проклюнулось разочарование. Думает, наверное, что я просто хочу убрать конкурента, ещё одного наследника.

— Возможно, — вслух ответил я, сам пытаясь лихорадочно обдумать, что же дальше делать.

Нет, я подозревал, что Перволунник мог слинять в Великолунию, но до последнего надеялся, что он так и отсиживается где-нибудь в горах Диофана. А нет, всё же придётся двигать в страну, с которой Красногория ведёт войну.

Да твою ж псину, этого ещё не хватало!

— На самом деле, так даже лучше, — с лёгкой грустью сказал Царь, — Драгош теперь предатель, и Малый и Большой Советы разберут эту ситуацию… Храм Первого Полнолуния теперь в наших руках, Верховный Совет Церкви скоро изберёт нового главу.

Я усмехнулся. В каком-то плане Царю и вправду стало легче — всё, что было до этого, являлось внутренней распрей, грызнёй между своими. Но едва Драгош Рюревский в открытую заручился поддержкой великолунцев, как развязал Царю руки, и на стороне государя теперь суровый закон. Даже Славины в своё время побоялись открыто сотрудничать с великолунцами.

— Почему вы доверяете чернолунникам? — всё же спросил я, — Они поменяют главу, и станут шёлковыми?

— Не то, чтобы доверяю… Я надеюсь, последние события это изменят, всё-таки мы изгнали Драгоша. Шёлковыми, конечно, не станут, но и войны с ними не будет.

— А в лазарете, я так понимаю, это ваш брат так заметал следы?

— Как одна из версий, — ответил Царь, — Повторюсь, мой брат мог попытаться просто отомстить тебе, но на него это не похоже. Если его борьба за власть лишит этой власти весь наш род, какой в этом смысл?

— Что же тогда?

— Это великолунцы, и они явно задействуют всю свою сеть. Это они и заметают следы, и пытаются достать тебя. Василий, ты ведь не понимаешь, чем обладаешь?

Я переглянулся с Фёдором, потом с Истоминым. Ох, не люблю я эти загадки, но пришлось поднапрячь извилины.

— Техника Пса, я так понимаю? — всё же сказал я.

— Ты и вправду умён, — Царю улыбнулся, — Да, чёрт подери твою луну, да! Ты знаешь, что великолунцы уже много лет охотятся за этой техникой?

Я вспомнил про Вячеслава Ключевца и кивнул.

— Чем же так страшна эта техника?

— Я немного поспешил с похвалой, видимо, — Царь тяжело вздохнул.

Он чуть качнулся, и тут же рядом возник Влад Истомин, в руках у которого неизвестно откуда оказался табурет. Царь чуть заметно кивнул телохранителю и сел.

Несколько секунд он собирался с силами, потом стал говорить.

— Напомни, Василий, где находится Красногория…

— Э-э-э, — вот тут я совершенно растерялся, — На севере от Великолунии?

Географию как таковую я в маловратской академии уже не застал, а вытягивать сейчас Василия на разговор было невозможно.

— Незримая, храни Красногорию, ты же учился в академии! — Царь шлёпнул по коленям, — Так, спокойно. Это всё наверстаем.

Для меня стало диким откровением, что этот континент назывался Айосома, и реально стало немного стыдно, что я не знал такой простой вещи. Фёдор лишь пожал плечами, переглянувшись со мной.

Оказалось, такое название континента пришло от чернолунников, потому как именно церковники сохранили самые древние знания об окружающем мире. В переводе с языка древних жрецов это означало «вечное тело», и явно намекало на Незримую, давшую начало сегодняшнему миру.

С востока и севера страну подпирали горы. Правда, они лишь на востоке назывались «горами Святого Диофана» — именно там мощный горный хребет имел тонкий перешеек, через который можно было пройти в Восточную Пустыню.

На западе лежала степная равнина, полная кочевых племён, которые так толком и не собрали никакого единого государства. Они пытались сделать это раньше под предводительством талантливого вождя, но ещё около сотни лет назад войска Красногории и Великолунии разбили новоиспечённый альянс племён, не дав ему превратиться во что-то реально угрожающее.

— Так Великолуния и Красногория даже дружили когда-то?

— Ну, это нельзя было назвать дружбой… Скажем так, это было временное сотрудничество.

За великой западной равниной находились ещё страны, и Красногория поддерживала с ними связь, пыталась торговать, но на серьёзную дипломатию это пока не было похоже. А вот южный сосед, Великолуния, периодически отправляла через равнину войска, и, насколько знал Царь, несколько мелких государств там уже прекратили существовать.

— Может, имело бы смысл их поддерживать? — спросил я, — А то профукали Южные Острова, а мог быть хороший союзник.

— Ну что ж, это хорошо, что хоть про Южные Острова ты слышал, — Царь улыбнулся, — Вот только все последние годы у нас, как ты заметил, и своих проблем хватало. Ты не думай, на западе есть сильные государства, быть может, даже более опасные, чем Великолуния. Но, сын, сейчас не об этом…

Сила и Красногории, и Великолунии была в Вертунах. Магические врата, аномалии, источники — кто их как только не называл, но именно они делали одно государство сильнее, а другое слабее. Чем больше Вертунов на земле, тем больше магов там рождается.

Царь признал, что ни один красногорский учёный до сих пор не может конкретно сказать, что же такое — Вертун. Но любой безлунь знает, что это источник силы и ресурсов, необходимых государству.

Чернолунники объясняли природу Вертунов легендой о Святых Привратниках, но не все маги были с ними согласны. История в священном писании, конечно, была красивой, да и особые места силы, сохранившиеся в горах Святого Диофана, заставляли задуматься.

Но в то же время Вертуны исчезали и появлялись. Если бы было по-другому, то Красногория совсем бы зачахла, добывая один только пирус из Красных Вертунов. Вертуны других стихий тоже присутствовали, но их было так мало, что ни о какой серьёзной добыче речи и не шло.

Да, шла торговля через западную равнину, но и дикие племена, и Великолуния не дремали — торговые караваны не могли чувствовать себя спокойно. Красногория, конечно, пытается проложить железную дорогу через равнину, ближе к горам на севере и подальше от великолунцев, но это долгий и сложный проект.

— И к тому же секретный… — Царь внимательно посмотрел на Громова и Мягонького.

— Род Громовых был бы только рад помочь, — прошептал Фёдор, — У нас богатый опыт горных работ.

— Буду иметь в виду, — кивнул Царь, — Впрочем, юный полуденник, всё зависит от тебя.

Надо было видеть лицо Громова, он просто лучился от радости. Ну а Царь продолжил…

Вертуны были и в глубокой древности, причём в такой, которую не зацепила легенда чернолунников. Окаменевшие остатки этих Вертунов, превратившиеся в богатые жилы, до сих пор откапывают, именно это и даёт дополнительные ресурсы стране.

— Чернолунники считают, что миру чуть больше четырёх тысяч лет. Из них две тысячи лет прошло со времени первого явления Чёрной Луны, — задумчиво сказал Царь, — Но учёные доказывают, что возраст самых древних Вертунов чуть ли не под сотни тысяч лет, а некоторые так вообще…

— Ну хорошо, это всё ясно, — проворчал я, перебив Царя, — Лекция отличная. Причём тут техника Пса?

— Так уж сложилось, что именно сейчас Красногория богата Красными Вертунами, а Великолуния — Белыми.

— И это я слышал…

— Не спеши. Василий, твоя техника позволяет использовать Вертуны в военных целях. И раньше мы это успешно применяли, пока не потеряли Борзовых, и не надломили лунную кровь…

— В военных целях? — я даже чуть склонил голову, до того во мне зазудела солдатская жилка.

— Не хочу повторяться, но на границе Красногории и Великолунии много Вертунов. Как Красных, так и Белых… Владение техникой Пса давало нам возможность насылать «угольков» в ту сторону, в которую нам надо.

— Э-э-э… — я поджал губы, — Насколько помню, очень мало магов владели техникой Пса. Неужели какой-то десяток призванных горелых псов может изменить дело на фронте?

— Ты прав, — усмехнулся Царь, — Но если орава «угольков», появившихся из открывшихся Вертунов, побежит за призванными провокатороми?

Я задумался, вспоминая свою первую ночь в этом мире. Как треснула бетонная полусфера, и оттуда, жутко завывая, выскочил «снежок».

Там был Вертун-Карлик, а на границе с Великолунией наверняка есть Вертуны и побольше. Выскочат оттуда разъярённые «угольки», а мимо них промчится собрат, да не один.

Несмотря на то, что это магические элементали, суть у них звериная, и движут ими инстинкты.

— Пока они разберутся, что к чему, уже достигнут великолунских укрепов… — продолжил я.

— Верно. Техника была новая, разработанная Борзовыми, но со своими нюансами.

— Так у вас же есть Зумакин, — вырвалось у меня, — У полковника отец владел этой техникой, и он…

— Да сгинь твоя луна, Василий, — Царь всплеснул руками, от чего Истомин и Громов подтянулись, а Мягонький улыбнулся ещё шире, — Нельзя выучить эту технику, если рядом нет владеющего ей мага. Это был секрет Борзовской магии, и, когда они исчезли, это был непоправимый ущерб.

— Что ж вы тогда Зумакина-то… — спросил я, переглянувшись с Владом.

Тот мне рассказывал историю, как помогал вытаскивать отца полковника из лап Стражей Душ.

— Все, кто в этом участвовал, уже и допрошены, и казнены, — вздохнул Царь, — Целых двадцать лет мы никак не могли в этом продвинуться, пока не появился ты, Василий. И, сожри меня Пробоина, сын, я не представляю, как ты заполучил эту технику, но это явно благословение Незримой! Её рука коснулась тебя, и Красногорию вместе с тобой.

Я решил пока не продолжать тему про Незримую и её «касания». Что-то мне подсказывало, что, если я начну говорить про богов, спустившихся на землю, это разрушит все наведённые с государем мосты.

— Полковник Зумакин сказал, что в предгорьях бегает дикий «комок». Это сочинили, или правда? — спросил я.

— Да, это правда. Мы пытаемся учесть каждую мелочь в этом деле, — сказал Царь, — Чтобы враг поверил.

— Вы отправляете меня… — я взглянул на Мягонького, — Кхм… с небольшим отрядом, чтобы великолунцы на это клюнули?

— Ну, я предполагал, что ты не вытерпишь и унизишь Рыкова своим царским происхождением, да ещё и заберёшь себе его роту. Это приведёт к конфликту, и в предгорьях его отряд отвернётся от тебя.

— Рыков не похож на такого, — честно ответил я.

— Да, не похож, и он так и не согласился подставить своих бойцов. К счастью, ты повёл себя по-другому... Это был жестокий план, но других таких гвардейцев, которые не бросят своего командира даже ради царского наследника, у меня нет.

— Скажу честно, Игорь Олегович, это подлый план.

Царь вздохнул и чутка пожал плечами. Да уж, мне лиговорить о подлости человеку, который столько лет крутится в котле дворцовых интриг?

— Василий, великолунцам придётся действовать наверняка. Мало того, что спустя столько лет появился наследник, так теперь ещё и вернулась техника. Они одновременно и боятся её, и надеются завладеть секретом.

— И поэтому… — продолжил я его мысль, — …вы думаете, что они сейчас положат всё на карту, чтобы решить вопрос.

— Да. Они либо убьют тебя… — спокойно сказал Царь, — Либо попытаются схватить, чтобы наконец-то завладеть техникой. В любом случае, ты сейчас для них очень важен, поэтому я надеюсь, что наконец мы вскроем всю их сеть.

— Они вправду рискнут всем?

— У них нет выбора. Ты уже по силе практически Маг Второго Дня…

— Практически?

— Вероятно, это техника Пса так повлияла, — уклончиво ответил Царь, — Но великолунцы вправду больше не могут ждать. Время смуты подходит к концу, и Красногория будет становиться лишь сильнее.

— Сдаётся мне, вы и сами надеетесь получить их технологии?

Царь заметно помрачнел:

— Это было бы идеально. Но судьба Красногории для меня важнее, чем моя.

Если честно, последнюю фразу государя я не совсем понял. Но в этот момент вернулся кладовщик, едва не сгибающийся под весом аммуниции.

Он сгрудил всё принесённое на железный стол и тяжело задышал.

— Вот, ваше лунное величество, блаженный господин Игорь Олегович… Как вы просили.

— Молодец, Тигран, можешь идти, — Царь махнул рукой.

На столе лежала классическая форма Пламенной Когорты — красные куртка и штаны, чистое сменное бельё. Сабля, нож, разбухший от нужных мелочей подсумок. Растянулась рядом рубаха-кольчуга, такая же, как у Влада, излучающая защитное плетение магии.

Но я не сводил глаз с магострела, лежащего рядом с обмундированием. Длинный тонкий ствол, полированное ложе приклада, и вытянутая трубка оптического прицела. Это не пара линз, как на тех гвардейских магострелах, а уже самая настоящая подзорная труба.

Ствол здесь был тоньше, чем на мощных гвардейских винтовках, скорее походил на стандартный солдатский магострел, только заметно длиннее. И, что бросалось в глаза, это чуть изменённый казённик, сталь у него явно была потолще, да и приклад будто под снайперскую позицию сделан.

Как же он напоминает мой «свисток», это просто капитское какое-то наваждение…

Так, Тим, захлопни рот, подтяни слюни! Там Царь ещё что-то говорит, а ты тут сейчас оружейный оргазм испытываешь…

— …сохраняется в силе. И если ты ещё подыграешь немного, и покажешь всей гвардии, что очень хочешь произвести впечатление на меня, было бы прекрасно, — Царь вопросительно посмотрел на меня, — Василий?

— В общем, вести себя глупо, — вздохнул я, потом подошёл к столу и поднял магострел.

По телу протекла сладкая истома. У него и вес практически такой же, как у моего «свистка». Ух, Эвелина, держись, я иду…

— Да с этой пушкой мне вообще не нужны помощники, — вдруг воскликнул я, прижав магострел, — Что там, «комок» в горах? Я — Рюревский, да меня вся нечисть бояться должна! Зачем мне отряд? Я один схожу в эту долину и принесу тебе, отец, голову этого монстра! Ты увидишь, что я твой сын не только по фамилии, но и по крови!

Что-что, а вот актёром я был хорошим. И выражение лица у меня было сейчас таким же — молодой оболтус, у которого кровь кипит в венах, и сила требует выхода. Правда, упрямство все мозги напрочь отшибло, но кого это волнует в двадцать один год?

— Рыков думает, что я в штаны наложу? — продолжал я, — Все эти советнички, Славины, Вепревы… Я им покажу, какие мы, Рюревские!

Царь сидел, выпучив глаза, словно увидел привидение. Я повернулся:

— Так пойдёт, что ли?

Государь потёр щёку, словно сгонял наваждение, и медленно кивнул:

— Когда Игнат пробудился, его поведение мало чем отличалось. Думаю, тебе поверят все, — после этих слов он встал, — Но главное, чтобы поверили великолунцы. Ты понимаешь, что гвардия будет чуть дальше, чем нужно?

— Один вопрос, отец.

— Да?

— Потом я получу свободу?

Это явно было неожиданностью.

— Ты не в тюрьме, сын.

— Как знать…

— У тебя долг перед страной, Василий, — снова стал уклоняться от ответа Царь.

— Мне. Нужна. Свобода. — отчеканил я, — Про долг перед Красногорией я помню.

— Достанешь артефакт, с которым к тебе полезут великолунские диверсанты, — вдруг сказал Царь, — И будет тебе свобода.

Я вспомнил тот полосатый камушек, который как-то мне показывал Вячеслав Ключевец, когда мы вместе двигались через горы Диофана, полные зомби. Эх, если бы я тогда знал, что эта безделушка очень нужна Царю.

— Ладно, — проворчал я, — Будет вам артефакт.

Глава 20. Играющий

Нас одели, снарядили деньгами, провиантом, и выдали лошадей. Влад ехал чуть впереди, крутя головой по сторонам. Фёдор покачивался справа от меня, время от времени поглаживая свою лошадь и что-то ей нашёптывая.

Улыбающийся Мягонький ехал сзади, заметно отстав от нас, и время от времени что-то сосредоточенно чертил в блокнотике.

И всё бы ничего, но, сгинь моя луна, Василий совсем не умел ездить на лошади. Как и я, Тимофей Зайцев, псионик-снайпер Свободной Федерации. Ну, ладно, я не умею, у меня там век космических крейсеров, но вот какого хрена ты, Васёк, не научился? А ещё родовитый, тоже мне…

От Василия прилетела эмоция возмущения, в ответ я поёрзал отбитым задом по седлу. Смотри, какие там уже синяки!

Мне доводилось раньше управлять только повозкой, и всё же это было чуть полегче. Да, там трясло и мотало из стороны в сторону, но там была привычная обстановка — под моим задом находился построенный человеком механизм.

Здесь же ноги сжимали круп животного, и эти ощущения нельзя было передать. То, что меня несёт живое существо, которое в любой момент может вдруг испугаться, или вообще принять своё решение, и понести куда-нибудь галопом… И то, что я вроде как управлял, придерживая уздечку, ничуть уверенности не прибавляло.

Это просто настроение у тебя хреновое, вот и хандришь, Тим.

Ладно, хоть тело теперь прикрыто магической кольчужкой, скрытой под формой. Да и новый магострел приятным весом лежал на бедре, где я придерживал его рукой за цевьё. Хоть Влад мне и намекал, что не очень прилично разъезжать по городу с оружием наготове, но я клал огромный псионический болт и на Влада, и на его предупреждения.

Царевич я, или не царевич?

Интуиция, как обычно, вопила мне: «Убирайся отсюда ко всем толчковым псам!» Осознание, что во всей этой истории что-то нечисто, так и грызло мне душу.

Мне не нравилось поручение Царя, будто я не его сын вовсе, а какой-то мальчик на побегушках. Мне не нравился Влад, потому как ему я доверять уже не мог. И мне не нравился ехавший сзади туповатый Мягонький, который вообще был словно не от мира сего.

Но пока я мог быть только настороже… Такое часто случается в жизни военного, особенно если он в десанте. Когда спускаешься в десантной капсуле, которую в любой момент вражеское ПВО может превратить в пыль, прицепленный к креслу солдат только и может, что изо всех сил «повысить бдительность».

* * *

Было раннее-раннее утро, солнце ещё только окрашивало вершины далёких гор Диофана, когда мы уже выехали из города. Точнее, из центра Великорюревска, потому что мы проехали городскую стену, а вокруг всё так же высились дома.

Сменилась пара провожающих стражников, и остались позади богатые кварталы, где, кажется, даже тротуары были замощены дорогим мрамором.

Буржуйское великолепие Великорюревска действовало мне на нервы, особенно в контрасте со скромным Маловратском, и хорошо, что по пустому городу мы проехали в предутренней темноте.

Здесь же, за стеной, кварталы были много проще, хотя тут тоже попадались и трёхэтажные, и двухэтажные особняки. Ладно, хоть роскошь не давила своей аляповатостью.

Плохо было только, что я стал чувствовать на себе осторожный взгляд. Псионику я настроил на самый тонкий уровень, поэтому наблюдатели, как они не старались, не могли скрыть своего намерения.

С другой стороны, значит, Царь говорил правду. За мной следят, и это уже хорошо.

Народ здесь был победней, а значит, и работал больше, чем богатеи внутри стен. Поэтому неудивительно, что в такую рань здесь попадались мастеровые по дороге, которые то поспешно кланялись нам, то просто уважительно кивали, прижимая руку к груди. По этим жестам я понимал, обычные безлуни перед нами или так называемые Подлунные.

Эти Подлунные могли быть и обычными людьми без магии, которые когда-то имели в предках настоящих Лунных. А могли быть и магами, у которых либо просто не сильно сложилось с долгами, либо просела лунная жилка в роду.

Но, как мне подсказывал Гром, обычно самые лучшие маги-технари из таких и получаются. Естественно, мне стало интересно, и я вопросительно глянул на него.

Фёдор, к моему счастью, не дожидался от меня вопросов вроде «Почему?», а объяснял всё сам, и выглядело это так, будто он просто болтает, словно рассказывает истории из жизни. Это чтобы Влад Истомин не задумывался, чего это Громов объясняет мне прописные истины.

— Ну, как бы понятненько, что чем сильнее маг, тем… ну, как же это… не может он работать с тонким плетением, вот.

— Ювелирной точности нет, так, что ли? — переспросил я.

— Ага, точненько. Поэтому и нужна такая вот… эта, как её…

— Гармония, — подал голос Влад, — Не слабый, но и не слишком мощный. Да, тут рядовой Громов прав.

— И в то же время усыпальницу Рюревских защищала очень мощная магия, — усмехнулся я, — Как же регулируется мощность артефакта?

— Вам ещё многому учиться, ваше лунное величие. Маг-технарь создаёт артефакт, но заряжать его могут уже великие маги Красногории.

— Ага, — кивнул Громов, — Был у нас случай, когда купили некачественный артефакт, какой-то долболунь его делал. Дед давай его заряжать, для рабочих в шахтах… И сам чуть не погиб, когда артефакт вдруг трещину дал.

— И такое бывает.

* * *

Наш маршрут пролегал к небольшой деревушке в предгорьях, с интересным названием Ночёвка.

Сначала я подумал, что это связано с тем каламбуром, согласно которому обычные безлуни назывались в Красногории «ночными магами». Ну, вроде как и маги, только силы совсем никакой нет, и в те Последние Времена, когда все Вертуны разверзнутся и хлынут орды монстров, безлуни даже ночи не простоят у них на пути… Погибнут, в общем, сразу.

Оттого их и называли пренебрежительно ночухи или чушки. Но, как говорится, ноль тоже цифра.

Ну а что, в моей логике всё было ровно. В горах Святого Диофана, в том самом Храме Первого Полнолуния, большинство чернолунников, как считается, это обычные безлуни. Ну вот и назвали деревушку на пути к этому храму Ночёвкой…

Естественно, я свои мысли озвучил Фёдору, на что тот пожал плечами. Таких подробностей он не знал.

— Не совсем так, — снова вмешался Влад, — К безлуням это никакого отношения не имеет, а вот дорога к храму очень даже повлияла на название.

— Интересно послушать, — сказал я, с интересом глядя на горные вершины, и понимая, что смотрю на них теперь с другой стороны.

До этого я вошёл в горы с востока, придя с одноглазым Филиппо из Восточной Пустыни. Ну, что я мог сказать? С этой стороны горы ничем особенным не отличались.

— Тут дело в паломниках… — начал Влад.

Горы Святого Диофана с их святынями являлись местом паломничества не только множества чернолунников, но и обычных людей, и магов, которые вдруг озаботились вопросами веры. С его слов я понял, что народ Красногории безоговорочно верил в то, что в горах Святого Диофана происходит много чудес.

Здесь можно исцелиться от болезни, перед которой беспомощны лучшие целители Красногории.

В горы шли, чтобы снять родовое проклятие, изгнать Иного… Некоторым казалось, что в них вселился пришелец, именно из-за этого у них в жизни ничего не складывается. А к Стражам Душ пойдёт только тот, у кого мозгов нет, или кто хочет от этих самых мозгов избавиться.

При этих словах Фёдор едва заметно переглянулся со мной, но ничем не выдал своих мыслей.

В горы так же ехали просить благословения для рода, усилить лунную кровь. А ещё чернолунники обещали избавление от «пустоты»…

— В смысле? — я даже заинтересовался, — И Пустые туда едут?

— Ну да. Пустые маги, да безлуни, которым с чего-то в голову пришло, что они маги. Думают, что сила Святых Привратников всё поправит…

Я усмехнулся и послал мысль Василию: «А тебя, случаем, Вепревы в эти горы не возили? Ну, снять там порчу, пустоту, или ещё чего?»

В ответ от Василия прилетела эмоция отрицания. Да и сам я уже догадался, что навряд ли Вепревы показывали направо и налево такой ценный козырь, как наследник Борзовых.

— Для паломников храм открывается утром, когда солнце окрасит пилон на его крыше. Если выезжать из Великорюревска, то хорошо, если успеешь к полудню. А вот из Ночёвки успеваешь прямо к открытию, вот многие и ночуют там, в деревне…

— Вот теперь ясно, — усмехнулся я.

Пока мы двигались по холмистой равнине, постепенно обрастающей каменными лбами и утёсами, чужого взгляда я не чуял.

Но я не оставлял попыток сканировать эфир вокруг. Мысли человека, особенно яркие, подпитанные эмоциями, всегда оставляют след — именно эти следы меня интересовали.

Влад был прав. По этой дороге действительно в основном шли люди, озабоченные какими-то проблемами. Болезни, неудачи, проблемы…

Но и мысли заговорщиков удавалось поймать. Короткие такие обрывки-картинки, связанные с государем и царевичем. «Найти, схватить или убить».

Получалось, Царь прав. Все волки стекались в один загон. Вот только овечкой я быть не собирался.

* * *

В Ночёвке мы были в самый разгар утра. Солнце висело уже довольно высоко, и в деревне остались только местные жители — все приезжие с самыми первыми петухами смотались в горы Диофана.

— Дорога к храму туда, — Влад показал на широкий тракт, поднимающийся в седловину между двумя вершинами прямо за деревней, — А та самая долина — вон там.

Он показывал в другую сторону, хотя за домами тут ничего не было видно.

— Всё-то ты знаешь, — усмехнулся я, — Поспрашиваем у местных.

— Но зачем? Я знаю дорогу…

Объяснять, что я снова почуял слежку, я не стал. Значит, нас здесь уже ждали, раз наблюдатели сразу же, как мы въехали в деревню, «приняли объект».

Да что там говорить, интуиция сразу намекнула, что здесь пахнет жжёным псом. Да что там пахнет, прямо-таки воняет — заговорщики в Ночёвке, наверное, штабелями в укрытиях сидят, мест не хватает.

Здесь я решил немного поменять стратегию и, вжав голову в плечи, стал затравленно рыскать глазами по сторонам. Пусть думают, что царевич трус, каких поискать.

Да, псы толчковые, придётся вас переиграть…

Я решил оставить пока Мягонького на въезде, ну вроде как охранять деревню от залётного монстра. Влад, естественно, оставаться отказался.

— Вам же его лунное величество объяснил, что есть план, — тихонько бурчал Влад, — Этого монстра давно уже убили.

— Ты точно это знаешь?

— Я бы так сделал…

Кое-как, попетляв по улицам и поспрашивав местных, мы нашли старосту деревни. Ну, его двухэтажный дом и так выделялся среди остальных своей богатой отделкой.

Едва мы его окликнули, как дверь распахнулась, выпустив сначала крик, а потом и хозяина:

— Безлуни проклятые, сколько раз говорить, обращайтесь «ваше подлунное благородие»!!! У меня в роду Лунные были!

Староста оказался довольно упитанным бородатым стариком, одетым явно побогаче своих односельчан. Правда, едва он увидел, кто стоит перед его крыльцом, так сразу же осёкся и, покраснев, стал кланяться и подпоясывать расписанный халат:

— Ох, ох, ваше лунородие, господин, искренне рад видеть доблестную гвардию в наших землях.

Влад открыл было рот, явно намереваясь объяснить, в каком царском нужнике находится у этого старика его статус Подлунного, и что перед ним солдаты Царской Гвардии, но я громко кашлянул.

— Не сомневаюсь, что у вас в роду были Лунные, — мягко сказал я.

— Ваше лунородие, совсем скоро мы снова обретём статус Лунных. Внучка подрастает, учится в Великорюревске, и уже Утренний Маг. Вы не подумайте, я чту и государя, и Лунных, и Гвардию.

— Сдаётся мне, кто-то посмел подставить под сомнение величие Лунной крови? — высокомерно произнёс я, осознав, почему старик так себя вёл. Кто-то совсем недавно вывел его из себя.

— Да! Да! — старик изогнулся в противных поклонах, и бедный халат стал трещать от таких упражнений, — Ещё как посмели! Дошло уже, что всякие безлуни уважение потеряли…

— И не говори, — проворчал Влад, хмурясь.

— Таких безлуней надо наказывать, — на полном серьёзе сказал я.

Староста выпрямился, радостно подхватил:

— Да! И накажите, ваше лунородие, обязательно накажите! Вижу, вы в гвардии не последнего звания, — его глаза скользнули по моим погонам, — В долине вон сидят, защитнички так называемые. Усатый хряк он, вот кто, а не Хомяк! Тоже мне, в упор не видит, кто перед ним…

Услышав знакомое прозвище «Хомяк», я сделал усилие, чтоб не выдать своего волнения. И всё же, какая тесная Красногория.

— Эти что ли, которые дежурили там? — как можно пренебрежительнее отозвался я, подхватывая настроение старосты, — Знаем мы их дежурства, солдатня наверняка всё пиво выдула в деревне.

Я толкнул локтем Фёдора и тот хмыкнул, кивая и улыбаясь.

— Точненько.

— Вот-вот, ваше благородие, — старик обрадовался благодарным ушам, — Тысячу лет Вертун там спал, уж окаменел весь, и тут на тебе, проснулся, как же! Наверняка по пьяни вылуни полезли туда, да поубивались. А то народ он потерял… Ну-ну.

Мне стоило усилий, чтоб не осадить старика. Если Хомяк говорит, что потерял людей, значит, всё серьёзно. А этого старика мне вдруг захотелось просто пристрелить, пальцы так и заёрзали по спусковой скобе магострела.

Картина была ясна, как день. После открытия Вертуна и появления монстра, Хомяк с солдатами кое-как отбились, завалив одного монстра, и засели на входе в долину. Наверняка сержант посылал гонцов в деревню, чтобы сообщить о новости и запросить помощи.

Провизии и воды у них тоже, скорее всего, было только на одно дежурство. Но, судя по лицу этого откормленного старосты, кормить нахлебников тот не собирался. В «комка» он не верил, и считал, что сержант просто набивал себе цену.

Ну да, сотни лет солдаты дежурили, и ничего не происходило. А Хомяк только появился, и пошло-поехало… Мешает старосте деревней управлять, туристов встречать и денежки считать. Зная характер Хомяка, я так понимал, за словом тот в карман не полез.

Новость о том, что никакого монстра нет, должна была расслабить трусливого царевича. Поэтому я слегка приосанился, расправил плечи, хотя сохранять весёлое настроение мне стоило больших трудов.

Широко улыбаясь, я продолжил:

— Никто и не сомневается в лунности вашей крови, ваше подлунное благородие. Если честно, мой подчинённый… — я кивнул в сторону Фёдора, — чует лунную кровь за версту, поэтому сразу и указал на ваш дом.

— Э-э-э… — Фёдор почесал лысину, — Ну да, чую.

— Вот в этом доме, говорит, староста живёт, — продолжал я, — Так что, светлых лун вам над головой, господин Подлунный, ваша кровь действительно сильна.

Старик заулыбался, стал приглаживать бороду, и сразу оттаял. До чего же все подонки падки на лесть.

— Ну что, господин староста, а наши-то где? — спросил я, — Царской Пламенной Гвардии отряды должны были быть, а мы вот отстали, поручение самого генерала Славина выполняли.

Влад тут же повернулся ко мне, недоумевая, что за чепуху я несу.

Ну да, по легенде же мы приехали на помощь к отряду обычных солдат из Царской Армии, которые дежурят на входе в долину, где рыскает залётный «комок» из Вертуна.

Это всё я помнил, но уже начал играть в свою игру. Необходимо было выяснить, что здесь происходило все эти дни, и какой расклад меня ожидает.

Доверять планам Царя, который со своими интригами потерял уже двоих сыновей, будет только глупец.

Старик пригладил бороду, виновато улыбаясь изо всех сил:

— Ваше лунородие, так не было больше никого, только солдатня эта. Паломники идут, это да, но с утра они все отправились в храм, храни их Незримая. — при этих словах он осенил себя знамением, нарисовав круг перед собой.

Я сделал то же самое, чтобы сохранить общее настроение со стариком. Сразу же появились тёплые мысли об Эвелине, я словно почуял её присутствие, и это меня даже удивило.

— Не может такого быть, что никого не было! — вырвалось у Влада, и он обернулся ко мне и горячо зашептал, — Ваше лу… господин капитан, должны были прибыть отряды. Я уверен, что вся долина уже в кольце.

Я поджал губы. Ну, с точки зрения логики, если у Царя с головой всё нормально, то так и должны были сделать — гвардия рассредотачивается вокруг долины, и ждёт в укрытиях, когда сюда прибудет приманка, то есть, я. И, когда начнут действовать предатели, гвардия нанесёт удар.

Какой отличный план.

— Как есть, так и говорю, ваше лунородие, — недовольно проворчал староста, — Не было никого, только эти безлуни хамоватые. Ну, и паломники… Правда, их так много стало, — он кивнул своим мыслям, заулыбался, потом снова осенил себя знамением, — И это хорошо, ведь люди к вере тянутся. Нынче времена такие.

Ага, псина ты толчковая, рассказывай. Просто денег тебе больше принесли, вот и радуешься.

— Много, говоришь, паломников? — поинтересовался я, с деланным интересом глядя на горы Святого Диофана, торчащие над крышами.

— Да. За последние два дня, как Жёлтая Луна ушла, столько народу прибыло. У нас и мест столько-то нет, и еды, чтоб всех прокормить, а тут ещё Хомяк этот… — искренне возмущался староста, — Паломники вот уважают чужой труд, платят, а этот чего?

— Переждём, — повернулся я к Владу, кивая ему, — Значит, обогнали мы генерала, скоро прибудет. Места в гостинице теперь есть, ваше подлунное благородие, ведь ушли паломники?

Влад только беспомощно таращил глаза. Какой генерал? Кого переждём? Какая гостиница?

— Ой, ваше лунородие, — снова виновато улыбнулся старик, словно оправдываясь, — Ну, многие же из них только повернулись к вере, неопытные ещё. Да, проспали люди, с дороги дальней ведь, пива перебрали, с кем не бывает? Отоспятся, да завтра к храму отправятся.

Отоспятся, как же. На месте Царя я бы накрыл гнездо сразу, пока все яйца в одной корзине. Но нет же, Гвардия не может напасть на обычных паломников, хватать и убивать заговорщиков надо, когда ловишь их с поличным.

Я повернулся к Фёдору, тот перехватил мой взгляд и судорожно сглотнул. Кажется, здоровяк догадался, что мне снова будут нужны его мозги.

Глава 21. Жестокий

Большая двухэтажная гостиница на несколько номеров в этой деревне была одна. Она же была и постоялым двором, и таверной, и справочным бюро.

Если туристам не хватало места, их готовы были приютить другие жители деревни. И, если уж на то пошло, жители были бы рады, если бы паломники останавливались только у них, а не заглядывали в гостиницу.

К постоялому двору я решил пока не ехать. Мы скоро вернулись к Мягонькому, который, казалось, остался в том же положении, в котором мы его покинули. Он сидел на лошади, чуть склонив голову, и таращился в стену ближайшей избы.

А, нет, время от времени всё-таки выхватывал блокнотик и что-то там записывал.

— Рядовой Мягонький, проходил кто, пока нас не было?

Парень посмотрел на меня отрешённым взглядом, потом развернул лошадь в сторону дороги. Сдаётся мне, он и не смотрел туда до этого.

— Господин капитан, пролетели две птицы, пробежала кошка.

Казалось, его губы жили отдельно от застывшего странной маской лица.

— Люди были? — раздражённо переспросил я, — Заметил что-нибудь странное?

Он задумчиво прикусил карандаш, поднял глаза. В солнечном небе как раз висела, почти затушёванная до розовой бледности, Красная Луна. Пробоина маячила далеко над горизонтом, за густой полосой облаков.

Мы тоже уставились в ту сторону, надеясь, что Мягонький не просто так смотрит вдаль.

— Странное… — повторил рядовой.

— Да он сам странный, точненько говорю, — вырвалось у Грома.

— Странный… в стороне… В странной стороне, — еле слышно бормотал, гоняя какую-то мысль, Мягонький.

Я даже напрягся, подумав, что он реально что-то выложит мне.

— Струны странные во мне! — округлив глаза, выдохнул Мягонький, и тут же стал записывать в блокнотик.

— Да твою псину! — выругался я, — Чтоб тебя Пробоина сожрала!

— А вот псины не было, господин капитан, — отмахнулся Мягонький, — Только тень.

Я как раз спешился с коня, решив прослушать эфир вокруг. Пространство вокруг уже начало подёргиваться от нарастающей тревоги, и моя интуиция намекала — события разворачиваются без моего участия, и надо поскорее вклиниться в поток.

Заговорщики знают, что я здесь. Наша беседа со старостой могла немного отсрочить их решение действовать, но повлиять на само решение не могла.

И надо сейчас… То есть, как тень?!

— Какая тень? — я резко развернулся, уставившись наверх, на Мягонького, — Тень собаки?

Тот молчал, что-то царапая на бумаге.

— Отвечай, когда тебя капитан спрашивает, — рявкнул Влад.

Мягонький, поджав губы, буркнул:

— Да вон там, на дороге, откуда мы пришли, — он ткнул карандашом, — Смотрю, движение. А это собака пробежала через дорогу…

Мы все уставились в ту сторону. Полуденное солнце уже хорошо разогрело гравий, и над петляющей по холмам тропой поднималось зыбкое марево. Нагретый воздух подёргивался, и кусты вдоль дороги, покачиваясь от ветра, иногда рождали миражи.

Спокойно, Тим. Долбанутому Мягонькому вполне могло показаться.

— Здесь, в горах, много кто водится, — сказал мне Влад, — Вы думаете, капитан, это был «комок»?

— «Комка» бы я почуял, — тряхнул головой Фёдор, — Ну, если б он в деревню забежал.

Мягонький, тоже рассматривая уходящую вдаль дорогу, ответил на полном серьёзе:

— Это была собака, мне не могло показаться. Вот когда по дороге шла женщина, вся в чёрном, в капюшоне, то я точно знаю, что она мне показалась.

— Что?! — совсем растерянно вырвалось у меня, — Женщина? Избранница?

— Я же говорю, капитан Рюревский, она мне показалась, — Мягонький развёл руками, — Она шла, шла сюда, а в деревню не пришла.

Влад Истомин, косо поглядывая на Мягонького, ничего не сказал. Фёдор по моим глазам понял, что это какое-то серьёзное дело, и просто ждал.

Когда я снова повернулся к дороге, моё сердце заходилось, как бешеное. Это были мои собственные эмоции, и поэтому с ними было несколько сложнее справиться.

Не может такого быть! Эвелина свободна? И она так быстро нашла меня?

С одной стороны, было даже как-то обидно, что я не спас её. С другой стороны, в душе разлилась такая дикая радость от того, что она в порядке.

Ну, а в-третьих, Тим, ты не чуешь, какой ты идиот? Прочисть мозги, пёс толчковый, и обрати внимание на свои гормоны.

— Стихи пишешь? — спросил я у Мягонького, — Про любовь?

Рядовой неожиданно вздрогнул и поспешно спрятал блокнотик в карман, а на его щеках заиграла краска. Такой богатой реакции от дурачка я не ожидал.

— Ага, значит, я прав.

— Но как вы узнали, господин капитан? — слегка растерялся Мягонький, пригладил форму и даже поправил магострел за спиной.

— Интуиция… — ответил я, равнодушным взглядом осматривая пустую деревню.

Такое чувство, что жители здесь жили только за счёт паломников. Дворы пустые, никто не корпит над грядками, не пасёт животных. Проводили посетителей и, наверное, отсыпаются или убираются в домах.

Моя мысль так и вертелась вокруг тени собаки и таинственной женщины. Нет, это не Эвелина, Тим, но Незримая изо всех сил постаралась дать мне зацепку, чтобы я не пропустил важных деталей.

И, кажется, я уже знаю ответ. Это может быть любая другая Избранница, но, скорее всего, это та старая грымза из Малого Совета. А ведь дело закручивается даже ещё быстрее, чем я думал.

Она легко могла пройти мимо Мягонького, приворожив его чувства. И, возможно, уже давно следила за нами, а этот рядовой просто оказался самым чутким к эмоциям, поэтому и таращился всю дорогу в блокнот. О безответной любви думал.

Ну, ладно, наличие ещё одной силы в деревне ничего не меняет. Будем косить всех, и даже чернолунников.

— Что делаем-то, капитан? — спросил Влад, — В долину? Или в гостиницу? — последнее слово он произнёс с лёгкой издёвкой, считая это блажью царевича.

— Для начала просто помолчим, — закрыв глаза, прошептал я.

То, что я задумал, требовало осторожности. И некоторой хитрости…

В прошлый раз одноглазый Филиппо возле Красного Вертуна показывал мне, как настроить чакры так, чтобы почуять связь Вертуна с Пульсарами. С оракульской чакрой у меня было чуть лучше, чем никак, но мне нужна была информация.

Несколько минут я стоял в полной тишине, вглядываясь внутрь себя и слушая только редкие крики птиц, да ещё какие-то постукивания со стороны деревни.

Связь с Красной Луной я чувствовал прекрасно, но старался держать поток псионики от неё в узде. Ещё не хватало превратиться в «уголька»… Пусть в столице у меня и получилось призвать настоящего «уголька», я боялся, что сейчас, на эмоциях, может быть осечка.

Вскоре я почуял ближайший Красный Вертун. Довольно большой, наверняка по размерам не Карлик, а средний Ординар. До него было несколько километров, и он подсвечивал эфир стихией огня, словно небольшое солнышко, со стороны Великорюревска.

Вертуны других стихий я тоже чуял, но энергия от них сливалась для меня в один поток со всей псионикой, которой был пропитан мир. В теле Фёдора, думаю, мне бы удалось настроиться на жёлтую стихию земли, но пока это не было нужно.

Зарево далёкого Красного Ординара вскоре подёрнулось мелкими звёздочками, и мне стоило усилий, чтобы не согнать от радости это наваждение. Я уж боялся, что не получится.

Эти самые звёздочки мерцали по всем окрестностям, и в стороне Великорюревска от них вообще рябило в глазах. Здесь же плотность Пульсаров была совсем небольшой, и я, покрутив головой, обнаружил на всю деревню всего шесть штук.

Один чуть мерцал, покачиваясь от волнения. Я повернулся в ту сторону, некоторое время настраивался, потом открыл глаза.

Пульсар мигнул пару раз и затух для моего зрения. Но я успел подметить примерное его местонахождение.

— Так что… — начал было Влад, но я лихо запрыгнул в седло и, двинув коня, махнул:

— За мной.

* * *

Мне повезло, что этот Пульсар был недалеко от гостиницы, всего в трёх домах от неё. Географически он находился прямо во дворе какого-то местного жителя, и наверняка этот безлунь даже и не знал, что у него в огороде невидимый Вертун.

Мы подъехали к невысокому штакетнику, отгораживающему чужую собственность. Ещё несколько секунд я потратил на то, чтобы снова настроиться на тонкую псионику, убедиться в том, что Пульсар рядом.

Он чуть-чуть волновался, и, насколько я понял, на него влияли какие-то потоки эмоций и псионики, излучаемые гостиницей. Ну, столько заговорщиков, все строят коварные планы, да ещё наверняка напичканы артефактами под завязку.

— Вау, мы объехали гостиницу по кругу, — усмехнулся Влад, — Уверяю вас, капитан, все уже знают, что вы здесь. Если вы думаете, что действуете скрытно, то…

— Заткнись, Влад, — проворчал я, потом махнул Грому подъехать поближе.

Тот, предчувствуя, что началось, нехотя подогнал лошадь.

— Чего-то мне хреновастенько, — чуть не плача, прошептал Фёдор.

— Нормально, — я отмахнулся, — Влад, с Мягоньким смотрите в оба, мне не нравится это место.

— Чего тут смотреть-то? — Влад сыграл бровью, его уже достали наши с Фёдором странности, но всё же повернулся в сторону гостиницы.

В этот момент я взглянул в глаза Грому…

* * *

Во второй раз я освоился в его теле всего за пару секунд. Тряхнул плечами, ощущая приятную тяжесть внушительной комплекции.

— Твою ж луну, что за дела? — послышался голос Влада.

Тот вытащил из кармана артефакт в виде браслета с вправленной россыпью камешков, и встревоженно всматривался в него.

— Что там?! — сразу же испуганно спросил Василий, сидящий на лошади рядом со мной.

Молодец, дрищ, быстро перехватил роль.

— Как будто Иной здесь… — Влад нервно положил ладонь на рукоять сабли и закрутил головой. Мягонький рядом с ним встрепенулся, снял магострел с плеча.

А я изо всех сил таращился на двери гостиницы. Ну же, ну же… Ловись, рыбка, большая и маленькая! Ловись, рыбка… Есть!

В этот момент со стороны гостиницы послышался скрип открывшейся двери. На просторном крыльце появился человек и, судя по кожаному плащу и фуражке, это был Страж Душ. Я всё же оказался прав — ну какой заговор в Красногории, и без этих толчковых псов? Даже удивительно, что он один тут оказался.

Я спрыгнул с лошади и, ткнув пальцем наугад за ближайший дом, заорал во всё горло:

— Да вон Иной, точно говорю! Влад, охраняй капитана.

— Я и без тебя знаю, что мне делать! — возмущённо отозвался Истомин, уже перехватив Василия за плечо.

Не слушая телохранителя, я уже бежал по улице, подавая знаки Стражу Душ: «Там он, там!». Тот с подозрением смотрел на меня, но с ещё большим подозрением косился туда, куда я тыкал пальцем.

Потом он всё же сорвался с крыльца и побежал в мою сторону. В его руке появился пистолет.

— Гвардеец, твою сраную Пробоину, ты можешь не кричать?! — поравнявшись со мной, выругался Страж Душ.

— Так Иной же! Одержимый, луну его налево! — тяжело дыша, выругался я, — Он туда побежал, хрипел, весь в пене! Убьёт сейчас все-е-е-ех!!! — я чуть не осип от своего крика.

Страж был немолодым брюнетом, с пробившейся сединой. Судя по бронзовой кокарде на фуражке, ранга невысокого.

— Заткнись! Сейчас деревню на уши поднимешь, оно тебе надо?! — зашипел на меня оракул, — Тогда Иной всех порешит, дурень.

— А, ну точно… — я почесал лысину, потом стукнул себя кулаком в грудь, и снова рявкнул, — Нас в Лавинной Когорте учат — видишь Иного, бей сразу!

В некоторых домах хлопнули ставни. Это люди выглядывали на улицу, услышав не свойственные для их деревни крики и шумы, а потом сразу же прятались обратно, почуяв неладное.

— Да замолкни ты, долболунь! — выругался Страж Душ, пряча пистолет за пазуху и махая кому-то в окне, — Всё в порядке.

Ответом ему был хлопок закрываемых ставней.

Мы забежали с оракулом в проулок между двумя рядами штакетника. На узкой тропке было тесновато, и я, будто бы не рассчитав, со всего маху приложил Стража Душ плечом об забор. Бедное дерево треснуло, и оракул едва не провалился в чей-то огород, нырнув в брешь головой.

— Идиота кусок! — заорал он, пытаясь выбраться из трухлявой западни.

— Ой, господин Страж, я ж не специально, — с деланным беспокойством я схватил его за руку, рванул на себя, ставя на ноги.

— Да чтоб… тебя… — гневный взгляд оракула скрестился с моим, а потом он задрожал мелкой дрожью, понимая, в какую ловушку угодил, — Ты… не-е-е…

Трудно найти «точку сборки» у мага стихии. С этим беднягой всё было намного легче, потому как оракулы привыкли выплёскивать ярость вместе со своей магией через глаза.

* * *

Самым сложным в моём плане было оказаться внутри Стража. Ну, а дальше дело техники.

Их приём защиты я выучил уже давно. И этот оказался не исключением.

Стремительной мысленной тенью на меня устремился хищный разум оракула, собираясь припечатать непрошенного гостя. Одним движением мысли я ушёл в сторону, скрывшись глубоко в подсознании Стража, а потом выскочил и всей мощью псионика приложил несчастного, размазывая по энергоконтурам.

Лежа-а-ать, капитское отродье!

Оглушённый разум оракула задёргался, и я быстренько засунул его за тот же занавес, где обычно обитал Василий. Вспомнив, как Одержимый не давал мне перехватить контроль над телом, я на всякий случай провёл такие же манипуляции, отрезая пути к выходу.

Убивать пока разум оракула я не стал. Мало ли, вдруг Пульсар рядом так взбесится, что даже самые чёрствые чурбаны почуют, или, что ещё хуже, и вправду Одержимый в кого вселится.

Через несколько секунд до меня дошла боль от плеча — пальцы Фёдора стискивали его так, что рука даже занемела.

— Так, отбой, — я похлопал его по руке.

— Э-э-э, — тот тряхнул головой, — Это ты?

— Я, я.

Он убрал руку, и мы вышли с ним на улицу. Во дворе дома, где мы пробили брешь в штакетнике, появился хозяин. Но, едва бросив взгляд в нашу сторону, он пробурчал какие-то извинения и опять исчез за дверью.

— Так, Фёдор, — начал я, пока мы шли к лошадям, — Пока стоите, действуете по обстоятельствам. Если что, минут через десять меня заберёшь, ясно?

— То есть как заберу?

— Не тупи, ты всё понял.

Тот переглянулся со мной, потом кивнул:

— Ясненько — тут Фёдор замялся, — Слушай, а ты мне это, объяснишь потом, ну, это…

— Что?

— Да ты, помнишь, тогда у меня в теле… ну, магия всякая. Я такие приёмы и не знал, а повторить пытался, но… это, хм-м, сложненько.

Скорее всего, он говорил про то сканирование пространства через каменную поверхность. Ну да, это умение даёт большое преимущество, хотя я думал, что у Фёдора с этим проблем нет.

— Договорились, — кивнул я, потом махнул рукой Владу, — Привет, секретник!

Тот держал наготове саблю, прикрывая Василия. Растерянно кивнув, мне, он крикнул:

— Что с Иным, Страж?

— Ничего серьёзного. Всплеск Вертуна, наверняка из-за твари в долине, — я отмахнулся, потом завернул в сторону гостиницы.

Оставив позади весёлую компанию, я уверенным шагом поднялся на крыльцо и толкнул дверь. После солнечной улицы внутри оказалось темно, и мне понадобилось некоторое время, чтоб привыкнуть.

Весь первый этаж здесь занимала таверна. Высокая стойка с хозяином расположилась у дальней стены. В зале стояли дубовые столы, и за ними посетители, склонившиеся над своими тарелками и кружками. Очень много посетителей, старательно изображающих утреннюю сонливость.

В воздухе повисло напряжение, будто буквально в этот момент все готовы были сорваться со скамеек. До меня дошло, что наши крики об Ином раздались буквально за секунду до того, как заговорщики бы начали действовать. Но схватка с Одержимым не входила в их планы, и теперь все ждали новостей.

Царь, толчковый ты пёс… И где же твоя хвалёная армия?! Где Гвардия? Если у государя и был какой-то план, то я его так и не понял.

Я вытаращил глаза, делая вид, что после яркого солнца не могу ничего внутри рассмотреть, и пытался понять, есть ли у меня тут сообщники. Одновременно я настроил чувствительность слуха, чтоб расслышать, что шепчут за ближайшими столами.

— Эй, Маркус, ты чего там застыл? — меня окликнула мужчина за одним из столов, где-то посередине.

Я махнул ему, улыбаясь, и мысленно накидал план действий. Сразу вспомнилась та потасовка в таверне, когда мы зашли попить пивка с Эвелиной.

Эх, Незримая, прошу простить заранее, ведь здесь и вправду могут быть невинные. Надо бы как-то их отсеять.

Я поднял руки и громко произнёс:

— Господа, это правда, про Иного!

— Да твою ж грёбаную Пробоину, этого не хватало! — прошипел кто-то совсем рядом, за столом, — Чего делаем?

— Ждём, идиот, — ответили ему шёпотом.

— Вернёмся к старому плану, к долине двинемся…

Я так и не пошёл к своему месту, а кивком подозвал предполагаемого друга. Тот нахмурился, встал из-за стола, подошёл ко мне.

— Не понял, Маркус, чего там с Иным? Ты убил его?

— С ума, что ли, сошёл? — прошептал я, закачав головой, — Уходить надо, Стражи Душ здесь.

Я говорил негромко, но так, чтобы крайний стол нас расслышал.

— Какие, на хрен, Стражи Душ? Ты же сам Страж…

— Ты не понял, идиот. Настоящие! К деревне подходят, сейчас всем мозги проверять будут. Сам Царь едет, и его Гвардия, пусть и разбираются с Иным! Сворачиваемся!

Я рванул его на себя и вытолкал за дверь на улицу. Зал за спиной наполнился свистящим шёпотом и гулом, словно осиное гнездо. Все, кому надо, меня услышали.

Да, тут было полно заговорщиков, и никому не было нужно, чтобы их проверяла Когорта Стражей Душ. И слова «о старом плане» навели меня на мысль, что что-то пошло не так, и замысел Царя явно не удался.

Впрочем, как и двадцать лет назад, когда он потерял первого своего наследника. Ничему старика жизнь не учит.

— Ух, сгинь моя луна, — выругался мой сообщник на крыльце, потом удивлённо ткнул пальцем, — Царевич же вон, ещё успеем…

Он как раз повернулся, чтобы с удивлением заметить, как мой нож погрузился ему под рёбра. Одним пинком я скинул его с крыльца и метнулся к двери. Створка уже открывалась, наружу торопливо вышли двое. Вышли, чтобы сразу рухнуть с перерезанным горлом.

Это было жестоко, но пока что моей целью были все, кто пытался выйти из таверны. Они очень скоро догадаются, что снаружи что-то не так, но до этого "скоро" я соберу урожай, сколько смогу.

Глава 22. Скачущий

Как это бывает в такие минуты, я действовал больше на автомате. Тело Стража Душ было хорошо тренировано, а стиль их боя я уже немного знал по прошлым перевоплощениям. Мне было достаточно только короткой мысли, что примерно я хочу сделать с противником, остальное тело делало само.

Тормозящих факторов было два.

Во-первых, уровень подготовки моего Стража был не так уж и высок, а противостоял я не обычным деревенским драчунам. Наверняка некоторые из подосланных убийц могли оказаться более опытными диверсантами.

Ну, и во-вторых, полностью мне не давало развернуться наличие невинных людей. В таверне могли оказаться и жители деревни, и реальные паломники, идущие в Храм Первого Полнолуния. Может, они и вправду проспали, а может, с утра их одолели сомнения, робость, и они ещё будут шататься по Ночёвке целые сутки, убеждая себя, что «завтра-то надо точно идти».

Этих людей как-то надо было отсеивать…

* * *

Двери открывались, выпуская на крыльцо разнопёрую массу. Вышли двое невзрачных мужичков, одетых, как возчики.

Их выдал особый блеск в глазах, едва они увидели труп на досках. Они удивились, но не испугались. Первый только дёрнулся рукой к поясу, но мой нож уже вошёл ему в кадык, а вот второй успел выхватить какой-то кастет с камушками.

Что там за артефакт я выяснять не стал, и просто толкнул первого на напарника. Тот припечатался к косяку, коснувшись кастетом сообщника, а затем мой нож нашёл его висок.

Я снова метнулся к двери. Мой взгляд был на уровне глаз, и первое, что я видел, когда приоткрывалась дверная щель — блеск зрачков противника.

У следующего блеск тоже оказался нехорошим, и он даже не успел выйти из проёма, когда я рванул его на себя. К счастью, даже опытному шпиону нужны доли секунды, чтобы разобраться в ситуации, и это время я использовал с умом.

— Беда! — зашипел я в уходлинноволосому доходяге в форме солдата царской армии, — Царь заговорщиков казнит!

Тот вздрогнул, пробежав взглядом по трупам на крыльце, потом глянул на всадников, стоявших на площади перед гостиницей.

— Где?!

От него повеяло потаённым страхом, и того мне было достаточно.

— Здесь, — спокойно ответил я, довершая своё дело.

Следующий увалень, показавшийся из таверны, должен был быть точно воином. Но вот его обычные перепуганные глаза резко переубедили меня, и я едва успел повернуть нож рукоятью вперёд.

— Что за… уф! — здоровяк согнулся от удара в живот, я рванул его за шкирку на себя, добавляя подсечку.

Срубив тонкие перильца, бедняга улетел с крыльца. Главное, что живой.

Следующая жертва, оказавшаяся девушкой, лишь на миг заставила меня бороться с понятными любому мужчине сомнениями. К счастью, она потянулась за оружием, и этого оказалось достаточно, чтобы я перестал сомневаться.

Потом было двое… В минус.

Ещё один. В минус.

Сразу трое…

С ними пришлось тяжко, но среди них оказался вдруг оракул, который зачем-то захотел взять меня под контроль. Когда его же руками я убил сообщников и вернулся в Стража, то обнаружил, что живот скрутила дикая боль.

Я упал на колено. Ай-яй-яй, кровь на пальцах… Кажется, пропустил удар.

Скрипнула дверь, и я вытащил пистолет, понимая, что время рукопашки закончилось. На меня уставились женские испуганные глаза — «Ах!», — но я только махнул стволом:

— Давай, не задерживай. Беги!

Девушка, явно оказавшаяся служанкой, никак не среагировала на мою доброту. А то, что я увидел за её спиной в таверне, заставило меня дёрнуться вперёд, схватить дуру за руку, и рвануть вниз, чтобы упасть на доски вместе с ней.

Дверь уже начала было закрываться, но тут её прошибли несколько пуль, осыпая крыльцо щепками. С криком я рванул служанку на себя, вытаскивая из-под огня.

Загрохотали выстрелы, и я, спихнув визжащую служанку с крыльца, разрядил в ответ весь револьвер. И тоже через дверь, развлечения у нас такие.

Я откатился в сторону, вскочил на корточки.

Кто-то особо смелый метнулся из двери, вскидывая магострел, даже успел прицелиться. Пущенный из моей руки нож вошёл прямо в прицельный глаз, и смельчак улетел через ступеньки.

Резкий бросок не прошёл бесследно для раненого тела:

— Да твою псину!

Я попробовал вскочить на корточки, но снова упал на колени. Мир перед глазами качнулся. Рана в животе слишком серьёзная.

Ушей достиг звон копыт, краем глаза я заметил, что моя бравая команда уже скачет к гостинице. К счастью, Истомин оказался умным парнем, и не повёл лошадей прямо на двери, а стал забирать вбок, чтобы не попасть под огонь из таверны.

— Громов, твою лунную мать! — орал он на Фёдора, не понимая, зачем тот поскакал в самую гущу, и тянул его лощадь за уздечку. Наконец, Громов сообразил, что бежать прямо на линию огня не самая лучшая затея.

Споткнувшись о чьё-то тело, я выхватил у трупа из руки ещё один нож и, не глядя, метнул в появившуюся из двери тень.

— Сраная гвар… а-а-агрх! — заорал этот кто-то.

Видимо, я попал. Одновременно в проход воткнулись выстрелы уже от моих соратников — Мягонький быстро перезарядил магострел, снова вскинул. Василий тоже пытался что-то сообразить с магострелом, но, как мне кажется, прицельность у него была не особой.

Я сначала поковылял, потом побежал по крыльцу, чувствуя, что рядом уже кто-то скачет. Бежать мне пришлось мимо окон таверны, и огонь врагов не заставил себя ждать. Разлетелись стёкла, послышался крик Фёдора:

— Да твою ж луну! Эй, Страж!

Смотреть на него и бежать вперёд с раной в боку было не очень удобно, я мог споткнуться. Наконец, заметив краем глаза высокую скачущую тень, я скакнул к перилам, перелетел через них.

— И-и-иха! — заорал я.

Глаза… Мне нужны его глаза!

Зрачки Громова, тянувшего ко мне руку, показались тёмными точками посреди солнечного дня. На мгновение моё сознание раздвоилось — вот я скачу уже на лошади, и вот я влетаю лицом в жёсткую землю.

* * *

Ощутив себя внутри Фёдора, я сразу же перехватил поводья и рванул коня в сторону, уходя от крыльца. Пули засвистели совсем близко, по наитию я прикрыл голову ладонью, укрепив её каменной магией. К счастью, в меня не попали.

Где-то за спиной на землю кулем свалился Страж Душ, и на миг у меня отпечаталась даже картинка — оракул прыгнул, тоже протянув мне в надежде руку, да так и воткнулся с геройским криком «И-и-иха!» в пыльный гравий.

Влад рванул было коня к оракулу, но тут увидел, что я, то есть, Громов… то есть, мы скачем уже обратно, да и его принципал Василий тоже летит за мной.

Бедный телохранитель явно растерялся, но, подняв лошадь на дыбы, тут же пустил её в галоп вслед за нами.

— Что происходит, Громов, твою недолунную мать?! — заорал он, поравнявшись, — Какого хрена ты сюда поскакал?! Идиот!

— Не видишь, они стреляли в гвардейца! — я ткнул пальцем назад, в лежащего на земле оракула, — В Стража Душ! Гвардия не бросает своих…

Влад даже вывернул голову назад, пытаясь сообразить, что подразумевается под «своих не бросает». Оракул, лёжа в пыли, даже не двигался.

В этот момент я переглянулся с Василием… О-о-о, родная черепная коробка!

* * *

— Так, забираем влево, уходим переулком! — я сразу же стегнул коня пятками, — Мягонький, всё, отступаем!!! — заорал я рядовому, когда проскакали мимо него.

Тот послушно бросил винтовку на спину и развернул лошадь за нами.

Истомин, который секунду назад таращился на Громова, удивлённо уставился уже на меня. И его можно было понять — поведение и Фёдора Громова, и царевича за последние несколько минут нельзя было назвать нормальным.

Когда мы завернули в тот самый переулок, где я припечатал в штакетник Стража Душ, в воздухе свистело уже гораздо больше пуль, и некоторые даже ещё подстригли забор. Да что за грёбанный Дикий Запад!

Но нас быстро скрыл силуэт дома.

— Всё, теперь уходим к долине, — я похлопал коня по боку, успокаивая, — Гнать больше смысла нет.

Как приятно себя чувствовать снова в теле Василия. Вернулась былая уверенность, резко обострилась чувствительность к витающей в воздухе псионике.

Пирусные пули, свистящие на соседней улице, говорили мне о том, что опасности уже нет. Большинство заговорщиков, оставшихся в гостинице, ведут слепой огонь из окон. Судя по панике, которую они так активно транслируют в эфир, их здорово перепугало то, что вокруг творилось.

А что для них творилось? Я быстренько попробовал набросать черновик событий с точки зрения противника.

Ждали себе заговорщики спокойно царевича, который утром прибудет в Ночёвку в составе очень слабой группы. Наверняка у них и сообщники где-нибудь по дороге в долину спрятались, для особой надёжности.

Может, они все были знакомы в таверне, а может, и нет. Но почему-то в таверне вдруг вскакивает Страж Душ, почуяв неладное и бросив шепоток «про Иного», выбегает на улицу.

Затем Страж возвращается, шепчет что-то про Царя и Гвардию, и что надо уходить. Потом оказалось, что «уходить» не так-то просто, и что «уходящие» перед кем-то отчитываются на крыльце, причём своими жизнями.

Кто-то решил прорываться с боем, с улицы ответили, в окнах проскакал гвардеец…

Что они делают сейчас, я гадать не стал. Может, часть из них тоже курмышами уходят из деревни, а может, набрали заложников и забаррикадировались.

Странно, что новости об Ином эти толчковые псы даже не так испугались, как Царя с гвардией. Сдаётся мне, кто-то либо нашего государя нагрел, заявив, что его Гвардия прикроет царевича, либо государь нагрел меня…

Но если они испугались Царя, значит, это оказалось неожиданностью. Игорь Олегович опять оконфузился со своими планами. Да как он усидел-то столько лет на троне с такой способностью к планированию?

Очень скоро эфир заполнился переживаниями перепуганных жителей. Стрельба и крики в маленькой деревне посреди бела дня навряд ли останутся незамеченными.

* * *

Остались позади последние дворы Ночёвки, и мы выскочили, что называется, на «оперативный простор».

— Куда так чешем-то? — не унимался Истомин.

— Ты же сам сказал, что надо в долину. Зачем нам гостиница?

Да, мозги бедного Влада пытались переварить услышанное.

— Кто-нибудь объяснит, что вообще творится?

— Импровизация, — весело бросил я.

Мой взгляд скользил по каменистым холмам вдоль дороги. Если бы я хотел убить наследника, то спрятался бы там. Но, как оказалось, наш концерт в Ночёвке произвёл нужный эффект — наверняка через «вещуны» сообщникам уже доложено, что все планы пошли кувырком, и творится что-то неведомое.

— Громов! — Влад чуть не толкнул лошадь Фёдора своей, — Какого хрена там было?!

— Я-то тут причём?! — искренне удивился тот, чем вызвал у Истомина ещё больший разнос мозгов.

— В смысле ты причём?! Ты же Стража в переулок повёл!

— А, ну да, точненько… — тот вспомнил и пожал плечами, — Ну, показалось.

— Влад, да всё нормально, — попытался я успокоить Истомина.

Фёдор переглянулся со мной, кивнул:

— Мне и вправду показалось, что я видел Иного. А потом я понял, что… это… не видел. А пока шёл с этим Стражем, он мне… ну, тоже показался… это… очень подозрительным…

— А мне сдаётся, что ты хорошо знал этого Стража! Почему бросил его?! Он же почти допрыгнул до тебя.

— В последний момент я взглянул ему в эти… как их… холодные глаза, и понял, что он предатель! — Громов закончил свою версию с явным облегчением.

Я подумал, что, попади мы в застенки Стражей Душ, с нашей способностью придумывать легенды не продержались бы там и получаса. Версия скрипела по швам.

Истомин от злости крепко стискивал вожжи, чуть не перекручивая их в пальцах. Красный, как рак, он только и мог, что орать.

— Ты думаешь, я идиот?!

Фёдор, усмехнувшись уголком рта, хотел уже ответить что-то в своём духе, но вмешался я:

— Влад, прекращай. Приказ капитана!

Тот зарычал, снова окатив нас всех гневным взглядом.

— Лучше приготовь артефакты. Наверняка здесь должны были нас ждать, — я показал на холмы вокруг, — И я не знаю, насколько хорошо мы их спугнули.

Услышав об этом, Истомин резко вернул себе самообладание. И действительно вытащил из-за пазухи браслет с серым камушком, стал всматриваться в его «показания».

Чуть приструнив лошадей, мы поехали вдоль каменистых холмов уже более спокойной рысью. И в этот момент Истомин, чуть удивившись, достал из кармана формы маленький зелёный «вещун». Камешек мерцал и вибрировал, чуть не выпрыгивая из руки телохранителя.

Влад прижал камешек к уху и около минуты внимательно слушал чей-то доклад. Судя по степени округления его глаз, что-то явно пошло не так.

— Ваше лунное величие, — взволнованным тоном сказал Влад, — И всё же, вы были правы…

— В чём? — настала моя очередь удивляться.

Истомин положил «вещун» обратно, в карман.

— Я не увидел нашей Гвардии ни в Ночёвке, ни здесь, — Влад покачал головой, — Когда служба инструктировала меня, там всё было по-другому. Но не сработал ни план А, ни план Б…

— А подробнее можно? Я так понял, то, что мне наплёл Царь на складе, это только часть правды?

— Малая…

И вправду, Царь не собирался так уж мной рисковать. Неожиданно Влад поведал, что за пару часов перед нами в Ночёвку должен был зайти «очень похожий на меня гвардеец», и тоже в малом отряде. Они выдвинулись из Великорюревска ночью, ещё раньше нас.

Умнейший план Царя как раз и состоял в том, чтобы не подставлять меня опасности, и вся операция развернулась бы с «подставным» царевичем.

По разным версиям, покушение могло произойти либо в самой Ночёвке, либо по пути в долину. Но, скорее всего, в самой долине с Жёлтым Вертуном.

Вся горячая фаза операции должна была пройти до моего прибытия.

— Та-а-ак, — я прищурился, — Что-то я не заметил никаких следов других «царевичей». А почему, по вашим грёбаным подсчётам, меня не могли бы убить по дороге в Ночёвку, а?

— Я такими сведениями не располагаю.

— А ты не находишь, что тут странно вообще всё? — проворчал я, — Ты же опытный секретник…

— Моё дело охранять вас, царевич.

Слова Истомина звучали искренне, но вот взгляд его то и дело бегал между мной и Громовым. Рано или поздно этот секретник догадается, что я — Иной. Вообще, даже странно, что ещё не догадался.

Некоторое время мы ехали молча. Несмотря на всё, что я узнал, слежки я за собой не ощущал, и никакой опасности холмы вокруг не излучали.

Это-то меня и беспокоило… Слишком всё спокойно. А ведь всего несколько минут назад мы устроили перестрелку в Ночёвке. Учитывая, что округа кишит шпионами и диверсантами всех мастей, это было странно.

Я резко остановил коня, когда где-то на краю зрения мелькнула тень. Наученный опытом, я долго стоял, крутя головой, и пытаясь подметить хоть что-то подозрительное.

Холмы, покрытые травой и камнями, тропа, снежные вершины вдали. Скоро дорога пойдёт под уклон, начнёт спускаться в ту самую долину.

Незримая, что же ты хотела подсказать мне?

— Что-то увидели? — спросил Истомин, когда сам он не смог рассмотреть хоть что-нибудь подозрительное.

Мой палец показал на следы в пыли. Кто-то сошёл с тропы в этом месте, постоял некоторое время, потом пошёл дальше.

— Женщина, — неожиданно сказал Громов, — Преклонного возраста.

Я удивлённо на него глянул. Честно, для меня это были просто следы, и даже опыт снайпера-псионика мало чем тут мог помочь.

Но сомневаться в знаниях мага земли я не стал.

— Вот дед у меня, так вообще, может рассказать, и куда шла, и откуда… — скромно потупив глазки, сказал Фёдор, — Да и я, это, немножечко поучился. Чакры стали лучше работать.

Значит, всё же старая грымза.

Я снял магострел, приготовил к стрельбе. Сдаётся мне, что всю игру, задуманную Царём, перехватили чернолунники.

Этим нет дела ни до Красногории, ни до великолунцев, никакие дворцовые интриги и наследная кровь их не интересует. Им нужен только Последний Привратник.

— Больше ничего не чуешь? — спросил я, всматриваясь в следы.

Фёдор задумчиво потёр подбородок, потом показал пальцем.

— Там камень лежит. Редкий.

Заметив что-то среди придорожных камней, я соскочил с лошади, присел на корточки. Рядом спрыгнул Истомин:

— Осторожно, царевич, это может быть ловушка.

Я оглянулся на него, поджав губы. Вот же пёс толчковый, он наконец-то стал беспокоиться о моей безопасности.

Протянув руку, я поднял камушек на тонкой серебряной цепочке. Моё сердце часто забилось — именно этот серый камушек между ключиц носила Эвелина.

— Этот камень называется… — начал было Фёдор, но я перебил:

— Псарэс.

— Хм. Его мало кто знает.

— По-хорошему, сейчас повернуть бы назад, ваше лунное величие, — Влад обеспокоенно завертел головой, — Чую я, совсем никакой план уже не работает. Ловушка там.

Он был прав, но я, вздохнув, покачал головой. Мне оставили знак, причём такой яркий, что сомневаться не приходилось.

Грымза знала, что воздействовать на мои эмоции магией бесполезно. Вот она и выбрала другой метод — не магический, но очень эффективный.

Глава 23. Поджидавший

Сам не знаю почему, но дальше я ехал, так и стискивая в пальцах цепочку с камешком.

Я уже просканировал подвеску всеми доступными способами, рассматривая и пересматривая плетения. Амулет и вправду был настроен на блокирование тонкой магии эмоций, но была в нём ещё одна изюминка, и я никак не мог зацепиться и понять, что же это такое.

Маги-технари, создающие артефакты, вкладывают в магические камни особые плетения. Что-то вроде компьютерной программы. Камень, когда его используют, может тратить на эту программу свою собственную энергию, а может задействовать накопленную магами. Что-то вроде аккумулятора.

Если ранг и умения мага позволяют, он может вкладывать в артефакт и свою энергию. Как, например, гвардейские магострелы с защитой от безлуней — только маги огня могут стрелять из них, вкладывая магический приказ в каждый выстрел.

Я как-то пробовал чаровать пирусные камушки, превращая их в пули. Не скажу, что отлично получалось, но одно было понятно точно — искусность плетения в амулете Эвелины была мне пока недоступна.

Камешек псарэса, который я нёс в пальцах, время от времени срабатывал, реагируя на какие-то изменения в эфире. Но вот что ещё за тонкое плетение, скрытое в самой глубине? Никак не пойму…

А впрочем, Тим, ты что, хочешь разгадать загадку богини? Вот реально решил, что тебе это под силу?

— Вы, капитан, сам не свой, как нашли камень, — донёсся голос Мягонького, — Любовь?

Я поджал губы, покосившись на него. Умник толчковый, поговори мне ещё.

Мягонький, заметив мой взгляд, усмехнулся и вернул взгляд на далёкие горы. Истомин и Громов всю дорогу молчали, лишь изредка переглядываясь.

В руках Влада было уже три разноцветных артефакта, и он всё время считывал с них какие-то данные. Судя по его нахмуренным бровям, ему так и не нравилась обстановка.

А Громов, уже один раз оказавшийся полезным, больше смотрел под копыта лошади, чтобы почуять какой-нибудь след. Я его попросил, если заметит хоть что-нибудь… нет, не подозрительное, а хоть что-нибудь… то сразу должен сообщить мне.

Самое удивительно, что следов грымзы больше не было. Либо она парила в воздухе, либо тащилась через кусты и колючки на холмах, чтобы мы тут боялись и думали, какая она всемогущая.

Когда раздалось эхо далёкого выстрела, мы сначала остановились. А затем я, пришпорив коня, послал его в галоп. Только не назад, а вперёд.

— Да вашу Луну налево! — орал позади Истомин.

Ух, а я вполне неплохо освоился в седле. Уже не вылетаю при такой скачке, не подпрыгиваю, как сайгак. Ну да, задница пока побаливает, но это от прошлых синяков.

Так мы скакали несколько минут, и всё это время на дороге не происходило ничего сверхъестественного. Холмы, колючки, скрипящий гравий под копытами.

Зато после долгой и гнетущей дороги эта лихая скачка казалась глотком воздуха. Оскалившись, я вывел чутьё на предел — организм всегда лучше работает, когда вокруг динамика. Даже у самого искусного воина в спокойной обстановке интуиция, что называется, «плывёт».

Вот и сейчас я почуял далёкий, едва ощутимый запах пирусной пули. Кто-то выстрелил из обычного солдатского магострела. Не гвардейского, а обычного — такую разницу я уловил.

Всё же вскоре я сбавил скорость, заставив лошадь пойти спокойнее.

— Куда так гнать-то?! — взвился Влад, притормозив лошадь рядом с моей, — Царевич, я совсем не понимаю, что с вами происходит!

— Будто я понимаю, — усмехнулся я, почуяв, что и вправду кто-то балуется с моими эмоциями. Странное дело, учитывая то, что у меня в руке псарэс, заговорённый на защиту.

— То вы — сама осторожность. А то сломя голову прётесь туда, где вам могут голову снести!

— Думаю, голову уже кому-то снесли, — усмехнулся я.

Снова накатило спокойствие. Мой внутренний дальномер подсказывал, что если и стреляли, то уже где-то здесь. Совсем рядом.

— Не нравится мне всё это, — снова проворчал Влад, — Ваше величие, может, всё-таки повернуть назад?

— Куда, твою-то Луну?! В Ночёвку, полную отщепенцев? — усмехнулся я.

— Можно деревню и обойти попробовать, — не унимался Влад, — Ну просто всё это глупость! Все планы к чертям, а мы вперёд идём. Нам назад надо, под защиту Гвардии.

— Там солдаты Царской Армии, — я указал на долину, постепенно открывающуюся нам, — Им нужна помощь.

Хотя сам я понимал, что он прав. Но, как заметил Мягонький, когда дело касалось женщины, всю логику сносило к капитским чертям.

Дорога спускалась к широкой седловине между двумя вершинами. Низина пестрела небольшими озёрами и прудами, вокруг которых каменистые холмики отличались насыщенной зеленью.

Посередине седловина была будто разрезана узким чётким ущельем, и я так подозревал, это и есть вход в долину. Дальше за ущельем на пределе зрения угадывалась ещё одна обширная равнина, за которой также высились горы.

— Там — Жёлтый Вертун, — ткнул пальцем Громов, — Старый, почти заснувший навечно.

Фёдор, который из нас всех единственный был магом земли, покосился на небо. Пробоины не было видно, она маячила где-то на уровне горизонта, и сейчас укрылась за какой-то возвышенностью.

— Ты его чувствуешь? — спросил я.

— Хреновастенько, — усмехнулся тот, — Мы ж, Громовы, наперечёт знаем все Жёлтые Вертуны в Красногории.

— Ясно.

— Кажется, он и вправду просыпался, — Фёдор потянул ноздрями, когда подул порыв ветра, — Ещё висит в воздухе запах хомуса.

— Ну так что, назад? — с надеждой спросил Влад.

— Вперёд, — усмехнувшись, я стукнул лошадь копытами.

Ох уж эти горы. Что в моём мире, что в этом — никогда не угадаешь расстояние, они всегда ближе, чем кажутся. Думаешь, что всего-то час ходьбы, но в итоге проходит полдня, а горы так и покачиваются на горизонте.

Наконец, спустя пятьдесят метров моя интуиция отщёлкнула будильник, и я снова остановил лошадь. Впереди тропа огибала приземистый валун, заросший колючими кустами. Такого размера, что как раз человеку спрятаться.

Я спрыгнул, рядом на землю опустился Влад.

— Ох, не нравится мне, ваше лунное величие…

Тишина. Где-то в вышине подвывает ветер, в траве стрекочет какая-то мелкая живность. Вроде птица недалеко чирикает.

И гнетущее чувство опасности. Я понял, что совсем запутался в своих ощущениях. С одной стороны, я чуял животную ярость, смешанную с огнём — так могло пахнуть только от «уголька». Вот только откуда тут «уголёк»?

А с другой стороны, в воздухе витала человеческая нерешительность, будто стрелок раздумывал, что делать. Тут даже не псионика, а моя чуйка снайпера работала.

Если б я сидел за тем валуном, уже давно снял бы меня с лошади метким выстрелом.

Только уйти бы мне не дали, и это создавало некоторый нюанс. Здесь засада, но не совсем выгодная, всего на один выстрел. А потом из-за валуна не вылезешь, бежать придётся под пулями врага.

Тот, кто за валуном, не знал, враги мы или нет.

— Эй!!! — гаркнул я во всё горло, и некоторая часть моего эха отзвенела в холмах.

Тишина…

Мягонький поднял магострел, Влад выступил вперёд, наполовину прикрыв меня плечом. Фёдор тоже отцепил винтовку от лошади, но, как я понимал, стрелять он не особо любил.

Тут же остренько повеяло страхом и решительностью. Наши действия вызвали реакцию засевшего за валуном.

— Опустите оружие, — зашипел я, — Быстро. Уберите!

Фёдор послушался сразу. Мягонький поморщился, но через несколько секунд тоже выполнил приказ.

За валуном сидели и думали. А я уже уловил запах пирусных пуль… У бедняги один патрон, вот он и застыл в нерешительности. Ему только раз выстрелить, а дальше в штыковую атаку.

Судя по всему, мои напарники таких мелочей не чуяли.

Я поднял амулет на уровень глаз и, вздохнув, сунул его за пазуху. Эвелина, я иду… Правда, медленно, и не знаю куда, но я точно иду.

— Всё, чему меня учили… — Влад покачал головой, — Мы тут как на ладони.

— И он не стреляет, — кивнул я.

— Жить хочет. Нас учили, что всегда нужны пути отхода.

— А ещё неплохо бы группы прикрытия, да.

Истомин слегка удивлённо покосился на меня:

— Вы многое знаете…

Я отрешённо кивнул. В это время я старательно сканировал округу, пытаясь понять ещё одну мелочь. В воздухе веяло чем-то знакомым, но это никак не напоминало магию.

Одно из двух — либо человек, устроивший засаду, мне знаком, либо это грымза Избранница играется с моими гормонами.

И всё же…

— Хомяк!!! — крикнул я.

Тишина…

— Хомяк, это сержант того отделения? — шёпотом спросил Влад.

Я кивнул и снова крикнул:

— Эй! Хочу услышать мудрость от Мяча! Великую!!!

Тишина… Потом среди зарослей показалась белая голова. Мягонький начал поднимать винтовку, но я, обернувшись, подарил ему такой взгляд, что он судорожно сглотнул.

— Ещё движение, рядовой, и свой блокнот будешь из задницы доставать, — медленно проговорил я.

— Чего сразу блокнот-то, — обиженно буркнул Мягонький и повесил магострел на седло.

У белобрысого человека за валуном блеснуло стёклышко. Рассматривал нас в подзорную трубу.

— Сивый, вылунь ты грёбанный! Слепой, что ли?! — весело крикнул я, подняв руку.

* * *

— Царевич, значит, — пыхтел, набивая грубо смолоченный табак в трубку, Хомяк, — Не, ты глянь, Сивый, какими мы с тобой связями-то обжились?! Ни хрена не сделали, твою-то Пробоину, только пирус в задницу ловим… А тут на тебе, под моим началом сам царевич служил.

Сержант ткнул локтем Сивого, который дремал, полулёжа на плоском камне. Пережитое было позади, и солдат просто мечтал отдохнуть и насладиться жизнью, пока ласковое солнышко пробивалось к нему сквозь ветви смоковницы.

— Угу, — буркнул белобрысый, поглаживая только-только зажившее бедро, — И вправду, тесна Красногория, никогда не знаешь, в какой заднице Василия встретишь. То он седой, то рыжий, а то царевич…

Хомяк захохотал. Заулыбались и другие солдаты из его взвода, которых я не знал, за исключением смутно знакомых лиц. Кажется, многих Хомяк забрал с собой из-под Межедара.

— Я бы попросил вас проявлять уважение к представителю царского рода, — взвился Влад, вскочив на ноги.

— А это что за важный хрен? — Хомяк, морщась от нового вкуса табака, равнодушно покосился на Истомина.

Я потянул Влада назад, грубо заставив его снова опустить задницу на землю.

— А тебя я помню, ещё в Маловратске, — Хомяк ткнул трубкой в сторону Громова, — Плохо, но помню…

— Точненько, — кивнул Фёдор.

Мы все сидели у входа в то самое ущелье. Вблизи оно оказалось довольно высоким, отвесные скалы выглядели неприступными.

Издали я думал, что это искусственное явление, а вблизи же было видно, что это огромная трещина. Чтобы пройти ущелье, требовалось спуститься в тёмную лощину — огромную трещину в своё время затопило селевым потоком, и здорово намыло на дно всякого хлама, а заодно и плодородной почвы.

Потоков не было уже очень давно, и поэтому темнота ущелья мерцала тенями кустов и травы.

— Здесь солнце сраное, а там жуков немеряно, — хлопнув себя по плечу, сказал Хомяк, — Комары, слепни, клещи… На хрен такие дежурства!

— Угу, — снова буркнул Белобрысый.

— Ну, так что, вылунь… — тут Хомяк встретился взглядом с Истоминым, — Ой, простите, пожалуйста, ваше хренолуние!

Истомин собрался было опять высказать, но я ткнул раздражённого Влада локтем:

— Им можно. Ясно?

— Предельно, — процедил сквозь зубы Истомин.

Эх, телохранитель недоделанный. Он от чего меня охраняет, от вражеской пули или от острого языка?

— Царевич Василий, м-м-м, — жеманно попробовав на вкус мой новый титул, проговорил Хомяк, — Мы ж под Межедаром разошлись, да?

— Ага, — усмехнулся я, — Вроде как.

— Ох, вы тогда и наделали шума в лагере, — Хомяк затянулся и, кашлянув, выпустил колечко, — Ну, расскажи хоть, вылунь, где пропадал-то?

Конечно, я не поделился с сержантом правдивой историей. Я ему доверял, но много ушей не должны были слышать о том, что после Межедара богиня телепортировала меня в пустыню, потом я дошёл с одноглазым до Святых Земель, полных зомби, и там встретился с ещё одним наследником трона Красногории. Как и не должны были слышать, что мы помахались там с кучей чернолунников, по совместительству Одержимых, и что теперь уже моя душа телепортировалась в Храм Первого Полнолуния, чтобы в теле упитанного оракула доковылять до успыальницы.

Пришлось немного рафинировать историю, подчистить для ушей Истомина и Мягонького, но Хомяк умел читать между строк. Он знал, что когда-нибудь сможет услышать всю правду.

Так что в исправленной версии я сердцем почуял, что являюсь наследником, дошёл до Храма лесами да полями, попытался пройти в усыпальницу мимо Храма Первого Полнолуния, но застал самый разгар событий, а именно осаду Храма царской гвардией.

И волшебным образом воссоединился с семьёй.

— Бывают же чудеса, да, Сивый? — ухмыльнулся Хомяк.

— Угу, — буркнул тот, — Богата Красногория на чудеса, из всех щелей лезут.

Что же касается Сивого и его чудесной встречи с нами…

* * *

Да, за валуном на дороге обнаружился именно белобрысый, причём в крайне плачевном состоянии.

Хомяк, после очередного ночлега перед «сраным ущельем», сразу после рассвета послал Сивого в Ночёвку за провизией, но тот по пути наткнулся на засаду. Точнее, это была засада не на него, а на кого-то, кто должен был идти из Ночёвки к долине.

Трое незнакомцев, как раз выходивших на дорогу с холмов, открыли огонь по Сивому, и тот попытался укрыться в придорожной канаве…

«В ногу мне зарядили, сволочи! В ту самую, представляешь… Я в них все патроны расстрелял, на хрен!»

Сивый по-честному признался, что ни в кого не попал, но зато враги тоже бросились врассыпную.

«А там ещё из-за спины полезли… Ну я и думаю, всё, хана тебе, Сивый! Да тут не только мне, а всей Красногории хана, наверняка великолунцы пришли, на столицу прут».

В общем, неглубокая придорожная канавка спасла Сивого от первого залпа, а потом…

«Что потом?» — спросил я.

«Потом я выглядываю, а никого нет на дороге», — пожал плечами Сивый, — «А по холмам «уголёк» скачет, эти отстреливаются, и одни бошки летят».

«Уголёк?!»

«Ну, да…»

«Точно? Нам вроде про комка говорили залётного».

«Слушай, Вася, я ж сколько уже отпахал на Вертунах? Я чего, уголька не признаю? Там и трава опалённая, и запах от него…»

В общем, Сивый хромоногим галопом понёсся до валуна, где приметил вывалившуюся коробку с патронами. Патронов там оказалось всего два, а вокруг уже тишина…

Я его вполне понимал. Только-только выжил после обстрела, потом увидел тварь ещё страшнее, добрался до укрытия. И тут на тебе, сидишь в тишине в кустах, у валуна в обнимку с винтовкой, и не знаешь, чего и откуда ждать.

«В воздухе гарь, «угольком» несёт так, что слёзы наворачиваются… На дороге-то кровища, он же их, наверное, напополам перекусил. Честно, вылунь, у меня очко так сжало, наверное, штык бы переломило!»

В общем, так и просидел Сивый до полудня. Ногу перетянул, устал, нервы на пределе… С такой ногой ему «ни обратно, ни до Ночёвки, да ещё этот уголёк сраный подвывал, я точно слышал».

«А чего стрелял?»

«Да показалось, что уголёк на меня попёр… Ну, тень его мелькнула на холме, и ко мне. Я и выстрелил. А никого, тишина только… Ну, а потом вы на дороге, через несколько минут».

«Мы же в форме гвардейской. Чего сразу не вышел?»

«Там тоже были и в гвардейской, палили в меня только так. Да и не соображал уже… Думал, ну всё, подойдите, недолунки, я вам покажу, как солдаты Царской Армии умирать умеют!»

В общем, оказав Сивому первую целительную помощь, мы благополучно добрались до ущелья. Где на меня, вытаращив глаза, уставился Хомяк — не ожидал он такой встречи, в третий-то раз.

* * *

— Да уж, потаскало тебя, — пригладив усы, сказал Хомяк, — И всё равно, сгинь моя Луна, где же наша смена?

Я пожал плечами.

Как мне пояснил сержант, из-за этого похода Царя к Храму чернолунников в рядах армии пока что царит самый настоящий бардак. После ухода Жёлтой Луны их уже давно должны были сменить, и даже появлялся царский гонец, обещал ждать приказа, но до сих пор все, как в воду канули.

— И этот ещё, староста который… — выругался Хомяк, — Тоже мне, подстилка лунная. Сам безлунь до мозга костей, а всё в подлунные метит. Я ему говорю, пиши в столицу, мы тут уже неделю торчим, свой пот нюхаем.

— Бабу охота, — протянул Сивый, — А в этой Ночёвке они все тут праведницы, в какую не ткни. Паломники прут и прут, а на нас всем насрать.

— А что «комок»? — спросил я, — Который там, в долине.

— Да бросили мы утку такую, чтоб местные не совались, мы гонцу так и сказали. Там Вертун чихнул, хомуса до хрена навалило, но никаких «комков» не было. Они ж, ночёвские, в эту долину ходят, ищут хомус и копают, а тут мы, не пускаем, для Царя бережём. Вот и злые на нас, черти местные.

Эта новость меня удивила. Вот так и бывает, когда одна ложь на другую накладывается, а дальше работает испорченный телефон. А может, кто-то и специально его испортил.

Сивый с ленцой кивнул:

— Странно это всё. Последние дни вообще странные. Кто-то шныряет, тени мерещатся.

Я только кивнул. Да этот отряд и не представляет, какие вокруг них дела-то крутятся.

— И не выспаться, — зло бросил Хомяк, — Устал я, Василий.

— Вот чует моя задница… — начал Сивый, почёсывая щёку.

— Она у тебя всегда что-то чует, чушка сивая. Вот и ловишь на задницу всяких «угольков», — при этих словах Хомяк выразительно покосился на меня.

Видимо, помнил ту историю под Межедаром, где ему довелось узнать, что я — Иной, да ещё в облике «уголька» покромсал несколько других «угольков».

Я едва заметно покачал головой, намекая, что тот «уголёк» — это не я.

— Да ну твою-то Пробоину, какого хрена он так далеко от Красных Вертунов делает? — проворчал Хомяк, будто бы своим мыслям, — А ну-ка, взвод, быстро магострелы подняли. Чего-то у меня… кхм… тоже задница чует, что надо ухо востро держать.

Я посмотрел на ущелье, ведущее в долину, потом обернулся на дорогу, по которой мы спустились. А ведь залётный «уголёк», по всем законам магической природы, без подпитки давно должен был бы где-нибудь заснуть.

Даже неудачники-заговорщики, у которых, судя по всему, день сегодня вообще не задался, меня так не заинтересовали...

Глава 24. Догадавшийся

Прошла уже пара часов с того момента, как мы сюда пришли. Солнце медленно клонилось к закату, и в воздухе так и висела накопленная за день жара.

Земля и камень, окружающие нас, здорово нагрелись за день, и теперь с удовольствием отдавали тепло назад. При этом даже не было ветерка — мы все просто медленно варились на солнце, по очереди сменяя свой пост в тени смоковницы.

Соваться в ущелье, которое и в жару гудело от количества крылатой гадости в нём, никто не хотел. Насекомые тут были такие злые, что даже прокусывали армейскую форму.

Глядя на ущелье, я всерьёз задумывался, а не сжечь ли всё там дотла? Мне кажется, у меня бы получилось. Впрочем, после этого там всё равно не расположишься, если не захочешь отравиться угаром.

«Тим».

Тихий, едва слышный голос Эвелины звучал в голове, когда я долго держал камешек «псарэса» и слушал эфир вокруг. Да и то, мне кажется, это скорее я нафантазировал, но одно я мог сказать точно — Незримая тоже хотела, чтобы я пошёл туда, в долину с Жёлтым Карликом.

Вот только когда дело касается чернолунников, точно не знаешь, твои это мысли или внушение.

Я чуял в округе несколько невидимых пульсаров, и они мерцали перед моим мысленным взором в странном танце, будто пытались о чём-то предупредить. Если б я умел их читать… Что там, опять засада?

Пробоина медленно ползла от горизонта вверх. Красная Луна тоже никуда не собиралась уходить.

Не знаю почему, но мне вспоминалась та самая ночь в Царском Лагере, когда я вытащил Эвелину… кхм… точнее, она доскакала на мне до берега озера, где Привратник открыл Вертун. И потом я телепортировался в пустыню.

Эта картинка так и лезла мне в голову. И ещё странная уверенность, что мне нужно идти в долину ночью…

Нервничали все.

Хомяк и Сивый ругались без остановки, его солдаты пару раз подрались. Влад таскался за мной по пятам, Громов то и дело таращился на небо и тёр виски. Даже Мягонький сломал карандаш об свой блокнот и знатно выругался.

Что-то назревало, и это чувствовали даже безлуни.

С водой, к счастью, тут проблем не было. Чуть в стороне можно было залезть на скалу, насколько позволяла крутая тропа — там в небольшой расщелине, поросшей мхом, из трещины сочилась вода. Она испарялась тут же, по большей части уходя обратно в трещины, но если подложить флягу, то за несколько минут она набиралась полностью.

— С той стороны ущелья река на склоне горы, — махнул рукой Хомяк, — Это с неё вода.

— Ручеёк зачуханный, — вставил Сивый.

— Ага, зачуханный, недолунок ты драный! Дождь ливанёт, и отсюда можно бежать сразу на хрен, когда ручеёк из ущелья хлынет, — Хомяк чуть спокойнее добавил, обратившись уже ко мне, — Местные нас сразу предупредили.

В общем, с водой проблем не было, но у отряда Хомяка заканчивалась еда. Привезённой нами провизии хватило, чтоб солдаты перебили голод, но завтра снова следовало отправляться в Ночёвку.

Что там теперь творилось, в деревне, я не знал. Да ещё непонятная засада на дороге, в которую попал Сивый, и присутствие «уголька» как-то резко убавляло количество желающих сбегать за провизией.

Странная Избранница, бродящая по дорогам, и камушек «псарэса». Слишком много вводных, и мне пришлось долго думать, чтобы сделать следующий шаг.

Знатную сумятицу внёс Громов, долго-долго смотревший в небо, а потом сказавший:

— Хреновастенько это всё… Луна возвращается.

— Какая, на хрен, луна?! — сержант вскочил, — Ещё неделя до прихода Жёлтой.

— А то я не знаю, — буркнул Фёдор, — Но я тебе, как маг земли, говорю. Жёлтая Луна вернётся ночью.

Хомяк сел. Встал. Потом снова сел…

— Всё, на хрен, — усач махнул рукой, — Последняя ночь, и завтра снимаемся. Это не дело, если тут и вправду «уголёк» рыщет. И царевича прикроем, если что, будем идти с ним до самой столицы.

Влад, как мой телохранитель, был только рад такой инициативе.

На самом деле новость о том, что вековой цикл прихода и ухода Лун будет нарушен, всех выбила из колеи. Это было заметно по бледным лицам солдат, которые то и дело кружили знамения перед лицом. У некоторых даже появились в руках золотисто-чёрные символы Чёрной Луны.

Нужно снова было идти за водой, и вызвался я, чтобы потихоньку зарабатывать себе амплуа «народного правителя». Влад, естественно, увязался за мной.

Оставив жарящихся в свете предзакатного солнца солдат, мы добрались до тропки, которая представляла из себя нагромождение обломков, когда-то скатившихся со скалы. Стали карабкаться вверх, обливаясь потом на горячих камнях.

К счастью, мокрая трещина, поросшая ярко-зелёным ковром мха, обнаружилась совсем скоро. Я пристроил фляжку и снова посмотрел на холмы. Отсюда дороги не было видно, её прикрывала возвышенность.

На ней, кстати, должен был быть солдат из отряда Хомяка — после известия о засаде и «угольке» один из них всегда дежурил на возвышенности, и в случае чего должен был подать сигнал.

— Ты кого-нибудь видишь? — спросил я.

Влад всмотрелся и покачал головой. На холме росли небольшие кусты, по большей части колючки, но ни в одной из устроенных позиций никого не было.

— Он вроде только ушёл на дежурство? — Истомин поскрёб подбородок, потом поглядел на камушки-артефакты.

Моя интуиция почему-то никакой опасности не ощущала. Но общее чувство тревоги всё равно не отпускало — что-то вокруг назревало, и я не мог найти этому объяснение.

А ещё мне нужно было принять какое-то решение.

— Ну, и так что делаем? — спросил меня Влад, нервно крутя головой.

Я пожал плечами, задумавшись.

— Это ты секретник, — сказал я, покручивая в пальцах камушек «псарэса», — У тебя «вещуны», связь со штабом…

— Да говорил я тебе уже… простите, вам, лунное величие, — Влад дёрнул щекой, — Говорил я, что не по плану всё. Ни гвардии, ни двойника вашего, вообще никакого подкрепления. И «вещун» не отвечает, в грёбанную Пробоину этих оракулов!

— Изначальный план был отправляться в долину, найти «комка», и поймать. Так я себя зарекомендую, получу небольшой орденок, а потом и на фронт двинусь, за настоящим славным именем, — перечислил я, — Ну, ещё Царь лично попросил раздобыть тот артефакт, великолунский который, для копирования техники.

Влад поморщился. Судя по всему, к просьбе Царя он отнёсся даже более скептически, чем я.

— Поймать… — он усмехнулся, — Вы сами-то в это верите? Тем более, как видите, «комка» никакого нет.

— Во дворце ты такие песни не пел, рядовой Истомин.

— Во дворце я получал инструкции. Сопроводить, обеспечить безопасность и… кхм… — он замер, подняв голову.

— И?

— И быть готовым к неожиданностям, — закончил он, что-то разглядывая на камне.

Я сначала почувствовал, и лишь спустя секунду тоже заметил следы на скале. Чёткие следы когтей, оплавивших породу и чуть подкоптивших её вокруг для лучшего контраста.

Да ну твою-то жжёную псину! Из-за долбанной жары и поплывших мозгов я совсем растерял всю чувствительность. Теперь-то я вовсю ощущал запах псионики, витающей в воздухе — совсем недавно здесь пролез «уголёк».

И ведь полез в обход, не стал нападать на нас. Значит, Сивому и вправду не показалось.

Жаль солдата на холме. Эх, капита мне в душу, у Хомяка и так народу осталось немного, человек пятнадцать всего.

— Сгинь моя Луна… — выругался Влад и на всякий случай достал саблю из ножен.

Я усмехнулся:

— Ну, и как тебе неожиданность?

Влад поджал губы, рассматривая следы. Они уходили вверх по скале, но там была такая крутизна, что человеку без альпинистского снаряжения не справиться.

— Думаю, «уголёк» ушёл в долину, — пробормотал я.

Истомин, к моему удивлению, заметно побледнел. Он то и дело посматривал то на следы, то на холм, то вообще вглядывался в даль, будто ждал приближающуюся гвардию.

Я поменял наполненную флягу, подложил другую. Затем потёр ещё горячий оплавленный след, понюхал пальцы. Да, мне не показалось — пахнет подгоревшей кровью.

— Ночью элементали огня хорошо заметны, — сказал я, — Больше шансов его подстрелить.

— Вы в своём уме?!

Странно, что обычно невозмутимый Влад так отреагировал. Его даже не интересовало, что тварь может быть банально опасна для близлежащей деревни.

Заметив мой взгляд, он покачал головой:

— Моё дело небольшое. Выполнять приказы и думать только о том, чтоб вас не убили. А с «комками» и «угольками» я не воюю. Вы понимаете, что вся эта миссия — фарс?

Я промолчал. Да всё я понимал, толчковый ты пёс, с самого начала.

Единственное, чего не понимал, так роли самого Царя во всём этом балагане. Вообще, если отмести все теории о заговоре, и посмотреть с точки зрения судьбы, то получалось, что Игната Рюревского, своего сына-огняша, Царь потерял при таких же условиях.

Тот тоже отправился к усыпальнице рода практически без защиты, и по дороге его…

Я вдруг замер, уставившись на матовый блеск серого камня в своих пальцах. Погодите-ка… Ох, и моя псовая память, короткая, как история капитов!

— Влад, — я прищурился, — А ведь Игната убили по дороге в усыпальницу? То есть, он ехал к Храму?

— Да.

— А где именно убили?

Он неуверенно обернулся.

— В этой долине? — спросил я.

Влад кивнул:

— Раньше в неё был ещё проход. Много лет назад на дороге со стороны Храма Первого Полнолуния случился обвал, но двадцать лет назад Игнат со своим отрядом отступал именно черезэту долину.

— Эх, сколько совпадений, — я покачал головой, — Разве у Царя-то с этой долиной должны быть связаны неприятные воспоминания?

Истомин пожал плечами. На этот вопрос он не знал ответа.

* * *

Известие о том, что Хомяк потерял ещё одного солдата, привело его в ярость. «Сраное ущелье, сраная Ночёвка, сраная Гвардия!» — именно этими междометиями усач разбавлял свой пятилунный мат, сразу же высказав всё, что он думает.

Мысль о том, что им придётся держать оборону не только со стороны дороги, но ещё и со стороны ущелья, сержанту совсем не нравилась.

— Нет, Хомяк, — я покачал головой, поймав его наедине, — С ущелья можешь никого не ждать.

— Ты… вылунь, я ж тебе доверяю, — проворчал Хомяк, — Чего задумал? Я не дам людей, чтоб туда идти!

— И не надо. Я сам уйду.

— Я не позволю, царевич! — Влад был тут как тут, — Мы и так должны были уйти обратно ещё там, в Ночёвке. Но я ж вас послушал…

Хомяк разрывался взглядом между Истоминым и мной.

— Так-то, Василий, ты наследник — сержант нервно пригладил усы и покачал головой, — А у меня другой Красногории нет. Ты — её будущее, твою-то мать лунную!

Истомин впервые благодарно посмотрел на Хомяка. На телохранителе уже лица не было — он всё перебирал свои артефакты защитные, и, судя по всему, они сходили с ума.

— Не уйду, — проворчал я, — И не будет Красногории.

— Твою ж… — Хомяк выругался и отошёл в сторону. Влад увязался за ним, что-то пытаясь втолковать, и явно перешёл на повышенные тона.

— Приказ царевича, — чуть громче сказал я, чтобы они оба услышали.

Мне удалось прикорнуть перед самым закатом всего на пять минут, и этого оказалось достаточно. Я и так уже знал, что увижу что-то во сне.

* * *

Снова пустыня, снова бесконечные дюны вокруг. И Эвелина…

Только стояла она не рядом, а на соседней дюне. Всё те же чёрные волосы, развеваемые ветром, тёмный балахон.

Я сделал шаг вперёд, собираясь спуститься со своего бархана и подняться к ней, но ровно же на этот шаг она отдалилась. Покачала головой.

— Нет, Тим.

— Что — нет? — не понял я.

В небе плыла Пробоина и в ней, согласно устоявшейся провидческой традиции, проглядывала Чёрная Луна. Остальные четыре луны так и крутили парад вокруг Пробоины.

— Нам не получится воссоединиться, муж мой, — с лёгкой грустью сказала Эвелина.

Я прекрасно её слышал, хоть она и была далеко. Её слова подогрели во мне злость — в отношениях с женщинами я как-то привык, что сам принимал решения.

Где-то завыл «уголёк». Я непроизвольно посмотрел в сторону — вдалеке по дюне нёсся одинокий жжёный пёс.

— Пророчество сбывается, и мы ничего не можем с этим сделать, — сказала Эвелина, — Он тоже наследник, и тоже сильной крови.

Я ещё раз всмотрелся в скачущего «уголька». Так это Ключевец?! Я уже как-то совсем забыл про Вячеслава, и привык думать, что после нападения Царской Армии на Храм Первого Полнолуния он погиб.

Подняв руку, я показал камушек:

— Зачем это?

— Память. Знак. Решай сам.

Да твою же… Я отвык от того, как Эвелина умеет вынести мозг в божественных масштабах.

— Ты меня останавливаешь? Или указываешь путь?

— Это ты решаешь.

Я сам чуть не завыл «угольком». Она словно издевалась над моими мыслями.

Ключевец в образе элементаля так и скакал по дюнам вдали. «Он тоже наследник».

— Где мне тебя найти?

— Я же предлагала тебе остаться здесь, со мной, навечно, — она распростёрла руки, — Но теперь даже этот мой дом принадлежит… МНЕ.

При этих словах из Пробоины вышла Чёрная Луна. Поплыла по небу, и остальные четыре будто увязались за ней, продолжая хоровод вокруг.

— Что за пророчество? — спросил я.

Эвелина молчала. Её взгляд изменился совсем на чуть-чуть, на неуловимую малость, но я уже знал — это снова Чёрная Луна.

— Ну, привет, — буркнул я.

Эвелина улыбнулась, опустила руки. Она оглядывалась вокруг с восторженным видом, будто осматривала удачно приобретённую недвижимость.

А я застыл дурачком, совершенно не зная, что делать. Накатило такое острое ощущение, что я ничтожно малая пылинка в сравнении с теми событиями, которые здесь творятся.

Боги живут.

Боги умирают.

Боги рождаются.

— Видишь, Тим, твоя душа догадалась даже быстрее, чем ты, — холодно сказала Эвелина.

— Что за пророчество? — снова спросил я.

— Незримой больше нет. Тим, осталась только я.

Эти слова ударили гонгом по окружающему миру, отбивая последний набат по богине. У меня закололо сердце, но что-то потеплело в пальцах. Я посмотрел — камешек «псарэса» был всё ещё со мной.

И почему-то вдруг вспомнились слова одержимого Альберта о «раненой богине», которая дала начало всему этому миру:

— Боги умирают вечно, — прошептал я, и это вызвало лёгкое удивление в глазах Эвелины.

Завыл вдали «уголёк». Моя Красная Луна тоже кружила здесь. А, может, если попробовать…

И тут же я сорвался в бег. Бешено молотя ногами, а через мгновение и когтями по песку, я понёсся к тому бархану, где стояла Эвелина. В этот раз она не удалялась, а покорно ждала, протянув руку.

Вот коснулась моей холки, снисходительно улыбнувшись. Но уже через миг я стоял к ней лицом к лицу, снова обернувшись в Тима. Эвелина в этот раз была нормального роста и я, лишь на секунду замявшись, поцеловал её.

— Эвелина, я приду, — сказал я, чувствуя, что в этот раз не испытываю никакого страха.

Чёрная Луна, судя по взгляду, была недовольна моей сообразительностью. Её губы открылись…

— Род Великий под Луной свой земной закончит путь, — сказала она, и голос при этом будто срывался с небес, — Двум наследникам невинным от судьбы не увильнуть. Те, которых двое, ум разделят навсегда. Те, что сотни тысяч, обретут одно лишь «Я».

— Ага, ясно, — я кивнул, ещё крепче сжимая камушек «псарэса».

Кажется, теперь я понял, какую защиту давал этот амулет. Брови Чёрной Луны хмурились, её глаза чуть ли не испускали молнии. Небо над пустыней уже заволокло тучами, и вправду послышалась гроза.

Я обернулся. Опять бежали люди, где-то мой Василий катился с дюны с криками: «Бежим»! С горизонта наступала тьма.

— Я всё понял, Эвелина, — уверенно сказал я, хотя сам в панике думал, что «ну ни хрена я не понял», — Я приду.

С этими словами я отвернулся и…

* * *

Это была уже не пустыня. Небо над далёкими горами было окрашено в зловещий жёлтый цвет.

Я даже не знал, что жёлтый может быть зловещим… Ярко очерченные тени, отбрасываемые от висящей жёлтым оком в небе Луны, двигались по долине.

Стоя на утёсе, я наблюдал, как внизу движется каменная волна, вливаясь в тонкое ущелье. Не сразу я сообразил, что это… да твою ж Пробоину-то!

Это «комки»! Сотни! А может, и тысячи…

Некоторые уже начали карабкаться по склону, пытаясь добраться до меня. Неподвластные гравитации, будто единое целое со скалой, они поднимались, щёлкая пастью.

Всего несколько секунд, и огромная клыкастая пасть раскрылась передо мной…

* * *

Меня толкнули в бок:

— Воет, сволочь, — тихо проворчал Хомяк.

Солнце уже окончательно скрылось за горизонтом. Где-то за ущельем и вправду выл «уголёк».

Зато теперь я понял, что же вокруг происходило. И это заставило меня подскочить, нашарить рукой магострел.

— Правильно, Василий. Это хорошо, что ты, хоть и царевич, а не отлыниваешь от своей очереди, — сказал сержант неожиданно мягко, по-отечески.

— Славна Красногория своими правителями, — в сумраке показался Сивый.

— Хомяк, уходите прямо сейчас, — прошипел я, вконец проснувшись, — Уводи жителей Ночёвки, всех без разбору, и…

— Не, кто ж ночью-то прёт, да без разведки, — перебив меня, тот покачал головой, — По утру, как рассветёт.

— Хомяк, твою луну грёбанную! — выдавил я, — Этот вертун, который в долине. Он вырастет скоро!

Конец пятого тома.

Следующий том тут https://author.today/reader/277045/2507998

Оглавление

Глава 1. Призвавшие

Глава 2. Липовый

Глава 3. Обгоревший

Глава 4. Беспомощный

Глава 5. Ароматный

Глава 6. Гудящий

Глава 7. Нащупывающий

Глава 8. Равнодушные

Глава 9. Предупреждавший

Глава 10. Честный

Глава 11. Повышенный

Глава 12. Приказывающий

Глава 13. Непростой

Глава 14. Покалеченный

Глава 15. Подкормленный

Глава 16. Настоящая

Глава 17

Глава 18. Сильнейший

Глава 19. Повторный

Глава 20. Играющий

Глава 21. Жестокий

Глава 22. Скачущий

Глава 23. Поджидавший

Глава 24. Догадавшийся