Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах, однако в отношении части четвертой (и пятой) это похоже единственно правильное решение))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная
подробнее ...
оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (просто озвучивающего «партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Плюс — конкретно в этой части тов.Софья возвращается «на исходный предпенсионный рубеж» (поскольку эта часть уже повествует о ее преклонных годах))
В остальном же — финал книги, это просто некий подведенный итог (всей деятельности И.О государыни) и очередной вариант новой страны «которая могла быть, если...»
p.s кстати название книги "Крылья Руси" сразу же напомнили (никак не связанный с книгой) телевизионный сериал "Крылья России"... Правда там получилось совсем не так радужно, как в книге))
По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Дмитрий Байкалов, Андрей Синицын
Игры больших детей
Фантастика живет в окружении фэндома, и фэндом проникает в фантастику. Хорошо ли это с чисто литературной точки зрения — большой вопрос, но факт остается фактом: именно в фантастической прозе необыкновенно сильны «тусовочные» моменты.
Уже в первой половине ХХ века было очевидно, что читатели фантастики представляют собой совершенно уникальное явление, отличаясь от любителей, скажем, детективов или женских романов. Несмотря на каждодневный мощный прессинг со стороны общества, пытающегося растворить человека в обезличенной толпе, превратить его в лишенный индивидуальности автомат, эти люди умудряются в течение вот уже многих десятилетий оставаться самими собой. Они подсознательно ощущают себя некоей духовной аристократией, объединенной единственными в своем роде переживаниями, связанными с фантастической литературой. Именно это сообщество и получило название «фэндом».
Сам термин, происходящий от двух английских слов — fantastic (фантастический) и kingdom (королевство), — плюс естественное пересечение с термином fan (поклонник) — в русской интерпретации приобрел несколько иной смысл. Вторая часть составного слова воспринимается в традиционно российском значении, а именно как «дом» — место, где после серых будней можно отдохнуть, поговорить с родными по духу, близкими людьми.
Однако мы далеки от мысли идеализировать фэндом и происходящие в нем процессы. Если воспользоваться упомянутой ассоциацией, то, по сути, это громадная коммунальная квартира, где сосуществуют очень разные личности. Соответственно, неизбежно возникают различные коммуникативные отношения от дружеских до откровенно враждебных. При этом, как принято в приличных домах, сор из избы стараются не выносить. И именно из него, из этого «сора», и произрастают те «тусовочные» цветы, которые преподносят читателям отечественные фантасты.
Попытаемся классифицировать эти литературные игры следующим образом: дружеские, идейно-литературные, патологически враждебные и игры с прототипами.
Дружеские моменты в книгах — самый распространенный тип литературных игр. Иногда автор вставляет эпизоды, понятные ограниченному кругу, просто развлекаясь сам и стремясь развлечь друзей и знакомых. И тогда осведомленный читатель может неожиданно обнаружить, что заседание кулинарного общества, происходящее в будущем, очень напоминает заседание известного на всю страну петербургского литературного семинара, что слет рыцарей и магов один в один соответствует недавно прошедшему конвенту, что имена животных или инопланетян подозрительно ассоциируются с фамилиями фантастов из некоего региона…
Часто причиной появления подобных эпизодов становится желание автора (может быть, и неосознанное) сгладить критическую активность товарищей по цеху, поскольку такие игровые моменты создают дополнительный смысловой слой (назовем его «локальным постмодернизмом»), понятный только посвященным. Впрочем, сам постмодернизм тоже является литературной игрой в масштабах мировой литературы…
Но нередко целью подобных игр оказывается простое желание подшутить над читателем. На электронные адреса С. Лукьяненко и В. Васильева уже который год сыплются возмущенные вопросы: кто у кого украл эпизод со встречей в виртуальности? Авторы же, когда выяснилось, что они одновременно пишут «компьютерные» романы, просто-напросто договорились, что их герои в одном из эпизодов встретятся, и эта встреча будет описана с точек зрения различных способов визуализации виртуальности.
Кстати, Лукьяненко сыграл с читателем еще одну шутку, зашифровав в эпилоге романа «Геном» некое послание к прочитавшим эту книгу. Это тоже способ подтрунить над читателем.
Игры идейно-литературные — это, как правило, полемика на чисто литературном поле. Когда берется идея или мир другого автора, чаще мэтра (как правило, с этого начинают самоутверждаться молодые — так начинали Лукьяненко, Перумов), и выворачивается наизнанку. Не так уж это плохо, если не перерастает в спекуляцию, а остается самостоятельным произведением:
например, уже зрелый автор Лукьяненко в дилогии «Звездная тень» попытался под другим углом взглянуть на утопическое общество из «Полдня» Стругацких. Что, впрочем, абсолютно не мешает Сергею строить свой вариант идеального общества, а его героям совершать свой этический выбор.
Иногда автору из чистого любопытства интересно поместить известного героя другого уважаемого писателя в свой мир — так поступает Васильев в цикле о Ведьмаке из Большого Киева.
Бывают случаи, когда писателям просто хочется отдать дань уважения мэтру. Яркий пример — проект Андрея Черткова «Время учеников», реализовавшийся в виде трех томов: продолжения, ответвления, альтернативные развития сюжетов, выполненные популярными авторами на основе произведений братьев Стругацких.
Иногда игры второго типа носят чисто
Последние комментарии
2 часов 19 минут назад
2 часов 23 минут назад
2 часов 35 минут назад
2 часов 37 минут назад
2 часов 51 минут назад
3 часов 7 минут назад