Никому тебя не отдам [Дэнис Хэмптон] (fb2) читать онлайн

Дэнис Хэмптон Никому тебя не отдам

Глава 1

Июль 1214 г.

— Сегодня мы собрались здесь перед лицом Господа нашего и всего благородного общества, дабы засвидетельствовать, что Эмма Хейдон и Джерард д'Эссекс, сочетающиеся браком…

В тишине монастырского двора голос епископа звучал необыкновенно торжественно, и все присутствующие — их было около сотни — затаили дыхание. Даже Рейф Годсол почувствовал какое-то странное волнение, хотя он и не считал себя религиозным человеком. Вероятно, подобное настроение собравшихся объяснялось тем, что они присутствовали на первом за последние годы церковном обряде венчания. До этого же в Англии действовал папский запрет, то есть священники имели право совершать только ритуалы крещения и отпевания. Лишь после того, как король Иоанн пошел на уступки, позволив папе выбирать архиепископа Кентерберийского по собственному усмотрению и возместив английским церквам и монастырям ушерб за период запрета, святой отец снова разрешил английским священникам служить традиционные мессы. Стоявший на возвышении епископ Роберт ненадолго умолк и устремил своп взгляд на собравшихся. Митра священника сверкала драгоценными камнями под июльским солнцем; сверкало и все облачение епископа, расшитое золотом, И стояла такая тишина, что было слышно, как попискивали птенцы ласточек в гнездах, свитых под карнизами. Поверх высоких стен монастыря во двор проникал легкий ветерок, колыхавший листву плюща и яркие вуали благородных дам. Епископ Роберт внезапно нарушил тишину своим мощным голосом

— Есть ли среди присутствующих здесь кто-либо, имеющий основание препятствовать этому союзу? — обратился он к собравшимся.

Послышался шорох шелка и парчи, когда знатные гости, рыцари и их жены зашевелились, глядя по сторонам; из-под арки же доносился невнятный гул — там у открытых ворот собрались простолюдины, которые пришли посмотреть на венчание старшей дочери лорда Хейдона. Однако никто не возвысил голоса, никто не ответил на вопрос епископа. Удовлетворенно кивнув, епископ спустился к невесте и жениху — по традиции они должны были сначала обменяться клятвами перед всеми присутствующими и только после этого могли войти в церковь, где совершалась торжественная свадебная месса. Тут священник стал оглашать список имущества невесты и жениха. Но Рейф почти не слушал; он уже знал, какие земли оба семейства выделили Джерарду и Эмме, и сейчас внимательно разглядывал невесту. В зеленом платье, расшитом золотом, стройная рыжеволосая Эмма Хейдон казалась весьма привлекательной. Считалось, что Эмма несколько запоздала с замужеством, однако ее мать настояла на отсрочке — ей хотелось, чтобы венчание дочери состоялось в церкви, в соответствии с традиционным обрядом. Рейф невольно вздохнул; он тоже с радостью женился бы на восемнадцатилетней девственнице, а не на бесплодной перезрелой женщине, с которой имел связь. Увы, отец его был небогатым, и Рейфу, как, самому младшему из трех сыновей, почти ничего не досталось после смерти родителя. К сожалению, и служба у короля не приносила особого дохода, поэтому молодой рыцарь после ряда битв, проигранных во Франции в последние месяцы, подумывал о том, чтобы оставить королевскую службу; впрочем, он прекрасно понимал; в этом случае у него останется лишь острый меч. Рейф покосился на братьев, стоявших с ним рядом. У всех сыновей Иоанна Годсола были черные волосы и темно-карие глаза, однако Дикон с Уиллом, оба низкорослые и круглолицые, все же больше походили на мать, и только Рейф унаследовал от отца высокий рост и привлекательную внешность, благодаря которой пользовался благосклонностью состоятельной вдовушки, похоронившей уже нескольких мужей. Вспомнив о вдове, Рейф поморщился: женщина, вероятно, была слишком стара, чтобы родить ему сыновей. Кроме того, пострадала бы его мужская гордость — ведь Рейф, женись он на богатой покровительнице, непременно чувствовал бы свою зависимость от нее. Тут епископ Роберт, вновь возвысив голос, попросил невесту и жениха «соединить руки». Но Джерард колебался. Он повернулся лицом к невесте и, пытаясь преодолеть смущение, одернул свою ярко-синюю с красным тунику. Затем, покосившись на епископа, ухватился за руку Эммы. Рейф улыбнулся. Как и многие из молодых людей, наблюдавших за церемонией, он был другом Джерарда — вместе выросли при дворе короля Иоанна, где их держали, дабы обеспечить верность и преданность отцов. Следует заметить, что Джерард был немного моложе своих приятелей, поэтому те из них, кто не имел возможности выгодно жениться, считали своим долгом поиздеваться над женихом: они утверждали, что тот еще не достиг мужской зрелости и ему рановато обзаводиться женой. По-видимому, насмешники своего добились — бедняга ужасно волновался. Епископ же снова заговорил; теперь он начал наставлять жениха и невесту — объяснял, каковы обязанности супругов и как они должны относиться друг к другу. Младший Годсол не удержался и зевнул. Он прекрасно знал все, что собирался сказать священник. Немного поскучав, Рейф принялся рассматривать гостей. Ему хотелось найти привлекательную женщину, чтобы хоть как-то развлечься во время своего пребывания в Хейдоне. И долго искать не пришлось. Он почти сразу же ее заметил. Причем она оказалась красавицей. У нее были тонкие черты лица, чудесные каштановые волосы, миндалевидные глаза и пухлые чуть приоткрытые губки — казалось, что она вот-вот улыбнется. Ярко-желтое платье плотно облегало ее стройную фигуру; ожерелье и браслеты сверкали драгоценными камнями, а зеленая вуаль была украшена жемчугом, Рейф обратил внимание на головной убор незнакомки: он свидетельствовал о том, что она — замужняя женщина. Красивая, молодая, богатая и замужняя — что может быть привлекательнее для такого человека, как Рейф Годсол? К счастью, лорд Хейдон не поскупился, он устроил в честь венчания дочери настоящий праздник. Гостей ожидали всевозможные развлечения — в том числе роскошные ночные пиршества, танцы, охота и даже рыцарские поединки и рукопашные схватки. Подумав о предстоящем, Рейф снова улыбнулся. Благодаря лорду Хейдону у него будет достаточно времени, чтобы заняться красавицей с каштановыми волосами и наставить рога ее мужу.

У порога церкви епископ Роберт произнес:

— Джерард Д'Эссекс, согласны ли вы взять в жены Эмму Хейдон, чтить ее и…

При этих словах епископа младший Годсол внезапно помрачнел — им овладело уныние. Ведь ему давно уже хотелось обзавестись женой, то есть ему нужна женщина, которая спала бы только с ним и не имела бы ребенка от другого. Уже не улыбаясь, Рейф наблюдал за обрядом венчания. Когда же все было кончено, епископ поцеловал Джерарда и заявил, что тот теперь должен поцеловать свою молодую жену. Снова смутившись, Д'Эссекс привлек к себе Эмму, и она, побледневшая от волнения, прижалась к груди мужа. После чего их губы слились в поцелуе. Именно этого момента и дожидались друзья Джерарда, в том числе и Рейф. Сунув два пальца в рот, он пронзительно засвистел, приветствуя таким образом молодого мужа. К Рейфу присоединились еще несколько молодых людей. Джерард вздрогнул, затем повернулся спиной к свидетелям и продолжил церемониальный поцелуй. Эмма же еще крепче прижалась к мужу и обвила руками его шею. Все гости, а также простолюдины, стоявшие у ворот, одобрительно закивали. Епископ нахмурился и. разъединив молодых супругов, повел их в церковь, чтобы отслужить свадебную мессу. Гости, негромко переговариваясь, последовали за ними. Не спеша присоединиться к толпе, Рейф снова посмотрел на женщину в желтом платье. Незнакомка тоже держалась в стороне и, судя по всему, не собиралась заходить в церковь. Тут она наконец-то заметила молодого рыцаря, и Рейф, тотчас же приосанившись, одернул свою тунику с красной и голубой вышивкой. Туника была совсем новая и чрезвычайно нарядная — во всяком случае, она прекрасно выглядела на широких плечах и могучей груди рыцаря. По-прежнему глядя на красавицу, Рейф улыбнулся ей — благодаря своей улыбке он не раз одерживал любовные победы. Незнакомка взглянула на него уже с явным интересом. Но в этот момент Уилл, вышедший из церкви, остановился прямо перед Рейфом и загородил женщину.

— Отойди, болван, — ворчал Рейф, отталкивая брата. Однако было уже поздно — женщина отвела взгляд. — Черт бы тебя побрал, Уилл. Она ведь смотрела на меня… Похоже, заинтересовалась.

Хотя Уилл был самым старшим из братьев, он не кичился своим положением — даже после того как завладел имуществом покойного отца.

— Не толкайся, Рейф. — Уилл окинул взглядом монастырский двор. — Кто же на тебя смотрел?

— Имейте уважение… Ведь вы на свадебной церемонии, — проговорил Дикой, средний брат.

Дикон — он был на год младше Уилла — еще в детстве посвятил себя церкви и теперь занимался пивоварен нем при монастыре. Тоже осмотревшись, средний брат спросил:

— Так кто же заинтересовался тобой?

— Ока. — Рейф кивком головы указал на красавицу в желтом платье.

Дикон рассмеялся:

— Что ж, ты действительно нашел то, что тебе надо. Это богатая вдовушка.

— Она вдова?! — в удивлении воскликнул Рейф. Его намерение соблазнить згу женщину еще более укрепилось.

Уилл хлопнул младшего брата ладонью по затылку, так что у того в ушах зазвенело.

— Нечего пялиться на нее, — пробурчал он. — Она не пара тебе.

Вздрогнув от неожиданности. Рейф невольно потянулся к бедру — впрочем, сейчас, на церемонии венчания, он был без меча.

— Не стоит бить меня без причины, Уилл, — сказал он, нахмурившись. — Даже если эта красавица — вдова, я все равно намерен добиться ее расположения. И ты не пытайся остановить меня.

Однако Рейф прекрасно понимал, что ему будет не просто осуществить свое намерение. Ведь у молоденькой вдовы наверняка имелся отец или опекун, который уже, конечно же, решил, за кого ее снова выдать замуж.

Могучие плечи Уилла напряглись под голубой туникой. Сжав кулаки, он повернулся к младшему брату, и в его черных волосах блеснула на солнце седая прядь.

— Не будешь повиноваться мне, перережу глотку по праву, данному мне Богом, — процедил Уилл.

Рейф пристально посмотрел на брата и проговорил:

— Я к твоим услугам. Попробуй, если сможешь.

— Довольно, Рейф, помолчи, — вмешался Дикон. Положив руку ему на плечо, он добавил: — Ты уже и так доказал свою независимость. А что касается тебя, Уилл, — Дикон взглянул на старшего брата, — разве ты не видишь, что Рейф не знает, кто она такая? Да и откуда ему знать? Ведь он уже находился при дворе короля, когда она родилась. К тому же ее вскоре увезли из нашего графства. Так что не следует обвинять Рейфа за то, что он проявил к ней интерес. Согласись, женщины из рода Добни весьма привлекательны — даже несмотря на свою мерзкую кровь.

Рейф в изумлении уставился на брата.

— Она из рода Добни?! — воскликнул он так громко, что некоторые гости покосились в его сторону.

Младший Годсол снова посмотрел на красавицу. «Как случилось, что такая прелестная женщина принадлежит к такому отвратительному семейству?» — думал он.

— Да. Она из этого рода, — ответил Дикон. — Но после замужества стала леди Кэтрин де Фрейзни.

Старший брат сплюнул себе под ноги и проворчал:

— Она не только из рода Добни, но к тому же — дочь Хэмфри Бэгота, того самого мерзавца, который убил нашего отца, когда напал на нас в прошлом году.

Уилл не назвал Бэгота лордом, и это свидетельствовало о его ненависти к главе семейства Добни. Однако он все же понизил голос почти до шепота, поскольку прекрасно знал, что находится в окружении сторонников Добни. Тут Дикон улыбнулся и, посмотрев на младшего брата, проговорил:

— Кэтрин одна из красивейших женщин, Рейф. Думаю, тебе стоит рискнуть. Попытайся добиться ее расположения. Женись на ней, и тогда ты наконец сможешь вернуть земли, которые эти твари отобрали у нашего прадеда. Ведь после смерти одного из братьев очаровательная вдовушка заполучила Глеверин, когда-то принадлежавший нам. Правда, в этом случае у Добни появится возможность прикончить тебя во время венчания, — добавил Дикон с язвительной усмешкой. Рейф хотел что-то сказать, но Уилл вдруг рассмеялся и заявил:

— Прекрасная мысль, Дикон. Полагаю, что таким образом мы действительно сможем отомстить… — Он посмотрел по сторонам и, снова понизив голос, проговорил: — Я слышал, Бэгот заплатил королю большой выкуп за право выдать свою дочь замуж на тех условиях, какие он пожелает. Это значит, что нашему повелителю нет дела до того, как эта сучка обретет мужа, И в случае неудачного брака у нее не будет возможности расторгнуть его.

Уилл ненадолго умолк и внимательно посмотрел на Рейфа. Потом вновь заговорил:

— Лет шестьдесят назад один из этих жалких Добни похитил нашу наследницу и насильно женился на ней. Именно тогда наши земли перешли к Добни, и это позволило им возвыситься до титулованного дворянства. Нам же пришлось добиваться от короля официального признания. А лет тридцать назад, чтобы еще больше досадить нашему семейству, отец этой красавицы купил невесту, которую наш дед уже присмотрел для нашего отца.

Взглянув на молодую вдову, Уилл с улыбкой продолжал:

— Полагаю, пришло время ответить тем же, и это будет месть за смерть нашего отца. Интересно, чему научили тебя при королевском дворе, Рейф? Сумеешь ли ты похитить вдовушку, пока семейство находится здесь, в Хейдоне? И сможешь ли выдержать ответный удар Добни?

Дикон в ужасе посмотрел на старшего брата.

— Что ты задумал, Уилл? — пробормотал он вполголоса. Повернувшись к церкви, добавил: — Пойду лучше туда. Не желаю /даже слушать тебя.

Не обращая внимания на Дикотш, Рейф снова взглянул на леди де Фрейзни. Он твердо решил, что непременно овладеет этой женщиной и отомстит за смерть отца. Но удастся ли ему удерживать красавицу достаточно долго? Ведь родственники молодой вдовы, конечно же, постараются отбить ее…

Уилл с усмешкой посмотрел на брата и сказал;

— Думаю, она стоит того, чтобы побороться за нее. Клянусь честью, Рейф. Завладей этой женщиной, а я со своими людьми помогу тебе удержать ее, обещаю… И не забывай: принадлежащие ей земли станут твоими.

Обещание Уилла воодушевило младшего брата. Действительно, что он потеряет, кроме немолодой вдовы и своей нищеты?

— Она будет моей, — заявил Рейф.

Глава 2

Укрывшись в темном углу спальни, леди Кэтрин де Фрейзни наблюдала за женщинами, обступившими новобрачную. Благородные дамы, громко переговариваясь и смеясь, помогали Эмме раздеться. Кейт невольно поморщилась. Как не стыдно превращать в забаву приготовление невесты к первой брачной ночи!

Кэтрин машинально оторвала поблекший цветок от одной из гирлянд, украшавших занавешенную постель, и тихонько вздохнула. Если бы у нее был выбор, она ни за что не пришла бы в эту спальню. К сожалению, отец притащил ее к двери и втолкнул сюда. Конечно же, он хотел, чтобы на нее обратили внимание матери возможных женихов. Тщетные усилия. Кейт сомневалась, что какая-нибудь из женщин заметит ее здесь, в темном углу. К тому же никто не знал ее. После двенаднатилетнего отсутствия в графстве она стала для этих людей незнакомкой. Когда ей было восемь лет, отец отправил ее в семью де Фрейзни ~ чтобы росла рядом с будущим мужем. Поэтому неудивительно, что из всех присутствовавших на свадьбе Кейт знала только отца и его управителя, сэра Уэрина де Депайфера. В центре комнаты женщины продолжали раздевать невесту. В сторону полетели ее туфли и чулки. Пожилая графиня со смехом подхватила блестящий пояс, а леди Хейдон, мать новобрачной, принялась стаскивать с дочери платье. Тут одна из младших сестер Эммы протянула руку к ее сорочке, но мать сказала:

— Нет, дорогая. Ты можешь распустить волосы нашей Эммы, но снимать нижнее белье имеет право только замужняя женщина или вдова. — Леди Хейдон обвела взглядом комнату и спросила: — Кто хочет снять последнюю одежду с моей дочери? Кто из вас еще никогда не делал этого?

Кейт, по-прежнему стоявшая в углу, снова поморщилась, Очевидно, леди Хейдон считала, что обнажить Эмму — чрезвычайно почетная обязанность, даже привилегия… Кэтрин вспомнила свою первую брачную ночь — воспоминания о ней были еще свежи в ее памяти. В спальне тогда началась ужасная суматоха, а она, обнаженная, стояла среди незнакомых людей, которые отпускали неприличные шуточки, причем в основном в адрес четырнадцатилетнего Ричарда. Бедняга Ричард… Очень болезненный и хромоногий, он был младше ее на два года. По окончании унизительного «обряда раздевания» их оставили одних, но они не собирались делать то, чего от них ждали. Ричард сразу сказал Кейт, что не станет ее трогать, и повернулся к ней спиной. Она же была этому очень рада. После долгого пребывания в семье де Фрейзни Кейт считала Ричарда скорее братом, чем мужем. Когда на следующее утро гости не обнаружили на простынях следов крови, молодые супруги были вынуждены выслушать долгие наставления. Затем леди Адела, недавно овдовевшая мать Ричарда, объяснила Кейт, как возбудить мужа, чтобы тот смог лишить ее девственности. Вспоминая о том разговоре, Кэтрин и сейчас испытывала чувство стыда. На следующую ночь они с Ричардом не осмелились ослушаться старших, Кейт начала трогать мужа так, как ее научили, и это подействовало — она до сих пор помнила боль и неприятное ощущение… Но на этом ее мучения не закончились. Впоследствии леди Адела постоянно требовала, чтобы Кейт выполняла свой супружеский долг. Мать Ричарда надеялась, что ее невестка забеременеет, прежде чем болезненный сынок покинет этот мир. Но все усилия оказались напрасными. После смерти мужа у Кейт осталась лишь ее вдовья доля наследства, и она твердо решила, что никогда больше не ляжет в постель с мужчиной.

— Нет, думаю, она еще не помогала раздевать новобрачную. — Леди Эмис покачала головой и, взглянув на Кейт сказала: — Подойдите и помогите нам, миледи.

' Все женщины повернулись к Кейт, и сердце ее дрогнуло.

— Нет, только не я! — воскликнула она, тотчас же вспомнив о своем унижении в подобной ситуации. — Ведь это может сделать любая другая…

— Неужели вы стесняетесь, леди де Фрейзни? — со смехом проговорила леди Хейдон. — Кажется, скоро мы будем раздевать и вас. Я заметила, что ваш отец сегодня вел переговоры со многими мужчинами. Похоже, он обручит вас в ближайшие дни.

Кейт похолодела. Значит, всем уже известно, что отцу не терпится выдать ее замуж во второй раз. Он вел себя так, словно она, Кэтрин, — залежавшийся товар, который стремятся побыстрее сбыть с рук, продать первому же попавшемуся покупателю. Господи, сколько уже раз отец заставлял ее говорить с мужчинами и улыбаться, чтобы все увидели, что зубы у нее целы.

Тут раздался стук в дверь, и Кейт вздрогнула,

— Пустите нас! ~ послышался из-за двери мужской голос.

— Потерпите! — крикнула в ответ графиня. — Мы еще не готовы! — Она искоса посмотрела на Кейт. — Поторопись, дорогая, и сделай то, что следует,

Кейт побледнела — ей снова вспомнились Ричард и их первая брачная ночь. Леди Эмис с тревогой посмотрела на нее, затем, повернувшись к графине, сказана:

— Оставьте ее, миледи. Пусть это сделает леди Фицхарви. Она еще не раздевала невесту, хотя уже три года замужем. Пусть она снимет сорочку с Эммы, — Леди Эмис покосилась на Кейт, и та улыбнулась ей в знак благодарности.

Спустя минуту Эмма уже стояла совершенно обнаженная, прикрываясь только длинными рыжевато-золотистыми волосами. Леди Хейдон подошла к двери и взялась за щеколду. Лицо ее раскраснелось, а глаза блестели.

— Мы ведь готовы? — спросила она, обернувшись к женщинам.

— Готовы! — ответили все разом; только Кейт промолчала.

Леди Хейдон распахнула дверь, и в комнату под крики и смех молодых людей влетел Джерард д'Эссекс. Он остановился в нескольких шагах от женщин, обступивших Эмму, и друзья, тут же окружившие юношу, мгновенно раздели его, а затем расступились.

— Миледи, ваш муж готов! — раздался мужской голос. — А теперь, дамы, отойдите в сторону! Пусть жена увидит своего мужа, а он — ее!

Женщины расступились, и сестра Эммы откинула за спину ее длинные волосы. Джерард покраснел, увидев Свою жену.

— Не вижу ни единого изъяна, — пробормотал он в смущении,

— Я тоже, — Эмма хихикнула.

К удивлению Кейт, древко Джерарда дрогнуло и начало подниматься само по себе. Мужчины одобрительно засмеялись, поглядывая на юношу.

— Что скажешь, дочка?! — Леди Хейдон тоже рассмеялась. — Кажется, твой отец нашел тебе подходящего мужа! Помнишь, чему я учила тебя? Позволь ему поцеловать тебя в губы…

— В верхние губы или в нижние? — перебил один из друзей Джерарда.

— Лучше в нижние! — крикнула графиня. — Любой женщине так приятнее. — Она громко расхохоталась.

Кэтрин сгорала от стыда. Она с сочувствием посмотрела на Эмму, но та совсем не проявляла страха. Напротив, она смеялась и, похоже, нисколько не стыдилась своей наготы.

— Пожалуй, нам следует наставлять Джерарда, а не Эмму! — прокричала леди Эмис, указывая на жениха. — Ему надо напомнить, что он должен ласкать свою жену, пока ее дыхание не участится. Он должен доставить ей удовольствие, если хочет, чтобы через девять месяцев на свет появился красивый ребенок.

Джерард нахмурился и проворчал;

— Я и так знаю, что делать.

— В самом деле? — спросила Эмма, с улыбкой глядя на мужа. Она подошла к кровати и похлопала .ладонью по матрасу. — Моя мать рассказала мне обо всем. А если ты можешь еще чему-нибудь научить меня, мой дорогой, то иди скорее сюда и покажи, как это делается.

Глаза Джерарда расширились, а его мужское естество восстало в полную силу.

— Уходите отсюда! — крикнул он, подталкивая своих друзей к двери. Женщины со смехом последовали за мужчинами.

Последней комнату покинула Кейт. Дверь за ней тотчас захлопнулась, и это стало сигналом для воинов, стоявших внизу; они подняли свои щиты и начали бить по ним мечами и кричать как безумные, и тут же музыканты взялись за инструменты. Волынщики исторгли из своих волынок пронзительные звуки, загремели барабаны, запиликали виолы, и зазвенели цитры — поднялся невообразимый шум. Кейт заткнула уши и бросилась в просторный зал, примыкавший к крепостной башне. Стены здесь были оштукатурены и раскрашены в яркие цвета, но настоящие окна отсутствовали; вместо них в стенах были пробиты узкие крестообразные отверстия, предназначенные для стрельбы из арбалетов. От сквозняков эти оборонительные щели прикрывали разноцветными полотнами. Поскольку плотная ткань не пропускала свет, во всех углах были установлены факелы. А в центре зала пылал огромный очаг, возле которого два жонглера подбрасывали свои шары и ловко ловили их. Зрители же расположились у стен.

К удивлению Кейт, в зале ее ожидала леди Эмис — как и Кэтрин, она была молодой вдовой.

— Наконец-то вы появились. — Леди Эмис с улыбкой взяла Кейт под руку. — Я давно хотела поговорить с вами. Что ж, теперь все дела закончены и у нас есть время, чтобы познакомиться.

Кейт в смущении откашлялась и проговорила:

— Благодарю вас за то, что избавили меня в спальне новобрачных от неприятной обязанности. Видите ли, я не могла… — Кейт умолкла; ей не хотелось рассказывать о своем замужестве.

Леди Эмис махнула рукой:

— Не стоит благодарности. Я заметила, что вы чувствовали себя неловко. А эти старые курицы продолжали клевать вас ради собственного развлечения. Что ж, мне, наверное, надо представиться… Я Эмис де ла Бирс, но вы можете называть меня просто Эмис, а я буду называть вас Кейт, если позволите.

Кэтрин улыбнулась:

— Да-да, конечно.

Леди Эмис тоже улыбнулась и продолжила:

— Увидев тебя, я сразу поняла, что мы станем подругами. Пойдем туда, где потише и где мы сможем спокойно поговорить.

Эмис обвела взглядом зал. После того как новобрачные улеглись в постель, некоторые из пожилых гостей отправились отдыхать; молодые же стояли у стен, наблюдая за жонглерами, или разгуливали по замку, так что за столами было довольно много свободных мест и женщины могли выбрать любую скамью.

— Вон, пожалуй, там нам будет удобно, — сказала леди Эмис, указывая на стол в самом дальнем углу. — Во всяком случае, там мы ничего не услышим… Не знаю, как ты, а я уже устала от всех этих разговоров о мятеже и скупости короля.

— О мятеже? — удивилась Кейт, Она бросила взгляд на дверь, словно ожидала, что в замок вот-вот ворвутся вооруженные люди, — О каком мятеже идет речь?

Эмис внимательно посмотрела на собеседницу.

— Говорят, в браке ты жила затворницей. И теперь я вижу, что это правда. Ты даже не знаешь, что есть люди, которые призывают восстать против короля. — Эмис покачала головой. — ~ Некоторые пэры считают, что наш монарх не удовлетворится, пока не опустошит кошельки всех своих подданных. Впрочем, хватит об этом, — сказала она, опускаясь на скамью. — Теперь мы с тобой должны откровенно поговорить… Начну с того, что мне очень хотелось иметь подругу моего возраста и положения. Хотя я всего лишь вдова шерифа, после смерти мужа я нахожусь под опекой короля. При дворе есть несколько молодых леди, но все они выше меня по положению. Им доставляет удовольствие при каждом удобном случае подчеркивать свое превосходство и унижать меня.

— Если королевский двор относится к тебе так недружелюбно, почему ты не покинешь его? — спросила Кейт.

Эмис посмотрела на нее с удивлением.

— Да, ты явно жила затворницей. Поэтому ничего не знаешь… Если бы я могла, то ушла бы, но король ни за что не отпустит меня. Он приставил ко мне регента, который пользуется моим приданым и вдовьей частью наследства. Выжимая все, что можно, из моих земель, регент половину присваивает, а другую половину отдает своему повелителю.

Кейт была потрясена.

— Неужели они способны па это?

Эмис пожала плечами:

— А кто им может помешать? Наш Иоанн теперь не нормандский герцог, а король Англии, И я должна быть благодарна, что король не выдал меня замуж за одного из своих наемников. С некоторыми из вдов он так и поступает. Слава Богу, что ты не находишься под опекой его величества.

Кейт в испуге взглянула на собеседницу. «Если король ведет себя подобным образом, то неудивительно, что некоторые поговаривают о мятеже», — подумала она. Но ей тут же пришло в голову, что ее положение ничуть не лучше.

— Не думай, Эмис, что мне так уж повезло. Ты ведь слышала, что говорила леди Хейдон? Моему отцу не терпится избавиться от меня и снова выдать замуж, хотя я не хочу этого. — Кейт обвела взглядом зал и вдруг увидела своего отца.

Высокий и худощавый, Хэмфри Бэгот сильно сутулился, словно на плечах его лежал тяжкий груз прожитых лет. И действительно, он похоронил двух жен, а также лишился единственного брата, племянника и всех трех сыновей, причем один из них погиб недавно. Хэмфри был лысоват, а нижнюю часть его узкого лица скрывала рыжеватая борода, так что видны были только серые глаза.

Кейт внимательно наблюдала за отцом — тот разговаривал с дородным немолодым мужчиной. Внезапно лорд Бэгот приосанился, осмотрелся и, заметив свою дочь, указал на нее пальцем.

Кейт потупилась и пробормотала:

— Разве можно вести: себя так?..

— А что он сделал? — спросила Эмис, глядя на лорда Хэмфри.

— Указал на меня пальцем, — сказала Кейт. — Мне так и слышится, как отец едва ли не каждому встречному говорит: «Кажется, у вас кто-то ищет себе жену. Не заинтересуетесь ли моей дочерью?» Зачем он заставляет меня страдать каждый раз? Лучше бы сразу во всеуслышание заявил: «Желающим жениться продается молодая вдова»,

Эмис рассмеялась:

— Не говори так громко. Твои слова могут навести его на подобную мысль. — Она с лукавой улыбкой продолжала: — Клянусь, в этом зале находится множество прекрасных женихов. Что ты на это скажешь? Почему бы нам не выбрать одного из них тебе в мужья? Тогда ты сможешь сказать своему отцу, кто тебе подходит, и получить мужа, который тебя устраивает.

Кэтрин вздохнула.

— Едва ли он согласится с моим выбором, хотя король, кажется, предоставил мне право выбирать… — Кейт внезапно умолкла. Теперь, после рассказа Эмис, ей пришло в голову, что, может быть, лучше находиться во власти отца, чем под опекой короля, от которой родитель освободил ее, когда внес соответствующий выкуп. Это стоило ему немалых денег, и она уже не помышляла о том, чтобы самой выбрать себе мужа. Более того, Кейт прекрасно понимала: ни одна благоразумная женщина в двадцать лет не станет самостоятельно решать вопрос о замужестве.

И все же предложение Эмис казалось весьма заманчивым. Действительно, почему бы не принять участия в этой игре?

Кейт взглянула на собеседницу и сказала:

— Что ж, попробуй найти мне здесь подходящего лгуна. Эмис снова улыбнулась:

— Сначала ты должна объяснить, какого мужчину тебе хотелось бы.

Кэтрин осмотрелась. Заметив управителя своего отца — сэр Уэрин сидел за столом вместе с другими рыцарями, — она проговорила:

— Он должен походить на Тристана или Ланселота, должен быть стройным и сильным, но не грузным. — Тридцатитрехлетний сэр Уэрин де Депайфер был высоким, худощавым и мускулистым. — Он должен обладать приятным голосом и быть очень учтивым. — Таким всегда казался Уэрин. — У него должны быть светлые волосы. — Именно такими волосами и усами обладал Уэрин. — И у него должны быть серые глаза. — Уэрин был голубоглазый, и это являлось единственным его «недостатком» — во всем остальном управитель отца казался безупречным рыцарем.

Но Кейт никогда не смогла бы заполучить его в мужья. Уже хотя бы потому, что сэр Уэрин не имел земель, а без имущества и постоянного дохода ни один мужчина не мог жениться. Когда Кейт думала об этом, она чувствовала, как сердце сжимается от боли, и эта боль свидетельствовала: ее любовь к Уэрину — истинная.

Он тоже любил ее, и его любовь казалась незапятнанной плотскими желаниями. Кейт не могла дождаться, когда состоится рыцарский турнир. Она надеялась, что сэр Уэрин попросит у нес разрешения быть ее рыцарем и носить подаренный ею символ.

— И все эти качества должны сочетаться в одном человеке? — Эмис рассмеялась и покачала головой, — Что ж, я постараюсь сделать все возможное.

Вдова шерифа обвела взглядом зал и вдруг, понизив голос, проговорила:

— О… Кажется, я нашла для тебя такого мужчину.

— В самом деле? — удивилась Кейт; она знала, что на свете не может существовать рыцарь столь прекрасный, как сэр Узрин.

Проследив за взглядом своей новой подруги, Кэтрин увидела группу молодых людей, о чем-то беседовавших. Эмис, судя по всему, имела в виду ближайшего к ним мужчину. В мерцающем свете факелов его светлые волосы сверкали, словно золото; кроме того, у него были довольно изящные черты липа и нос с небольшой горбинкой.

— Кто он? — спросила Кейт. Ее уже представляли этому молодому рыцарю, но она не запомнила его имени: сегодня у нее было слишком много знакомств.

— Сэр Джосс Фицболдуин, побочный сын лорда Хейдона, — ответила Эмис.

Кейт нахмурилась.

— Внебрачный ребенок? Мой отец никогда не согласится выдать меня замуж за незаконнорожденного.

— Он благородного происхождения, — сказала Эмис. — Его мать была дочерью рыцаря. Лорд Хейдон заботился о сэре Джоссе и даже отправил юношу на воспитание ко двору, где король произвел его в рыцари.

Кейт покачала головой.

— Все это не имеет значения для моего отца. Если сэр Джосс не унаследует имущество лорда Хейдона, мой отец иё будет считаться е ним — пусть даже он благородного происхождения.

Эмис тихонько вздохнула.

— Что ж, в таком случае я сама постараюсь его заполучить. Я познакомилась с ним при дворе этой весной, когда поступила под опеку короля.

Тут сэр Джосс, запрокинув голову, громко рассмеялся, и смех его был таким заразительным, что Кейт невольно улыбнулась.

Эмис снова вздохнула:

— Для меня не важно, какого он происхождения и есть ли у него состояние. Мне очень хотелось заполучить в постель мужчину с такой приятной наружностью.

— Эмис, что ты говоришь?! — в ужасе воскликнула Кейт, она даже отодвинулась от молодой вдовы.

— В чем дело? — Эмис засмеялась. — Разве сэр Джосс не хорош собой и не заслуживает того, чтобы оказаться в моей постели?

Кэтрин густо покраснела,

— Не говори так больше! Порядочная женщина не должна шутить подобным образом! — Кейт вдруг поняла, что подражает интонациям леди Аделы, матери покойного мужа.

Леди Ад ела таких шуток не потерпела бы. Она разделяла женщин на тех, которые жили праведно и любили целомудренно, и тех, которые поддавались искушению и потом расплачивались за это. Кейт знала, как придется расплачиваться, поскольку леди Адела постоянно напоминала ей об этом.

Эмис весело рассмеялась и покачала головой:

— Сколько тебе лет, Кейт?

Чувствуя в этом вопросе не только любопытство, Кейт медлила с ответом.

— Двадцать, — ответила она наконец. — Почти двадцать один…

— Значит, ты на четыре года моложе меня. А как долго ты была замужем? — поинтересовалась Эмис.

Кейт нахмурилась. Ей казалось, что в этих вопросах таится насмешка.

— Четыре года, — ответила она, потупившись.

— Так долго?! — изумилась Эмис. — Я бы никогда не подумала. Ты еще такая наивная…

— Не такая уж наивная, — возразила Кейт, уязвленная словами собеседницы.

— Как ребенок, — не унималась Эмис. Она едва заметно улыбнулась. — Если бы ты не была наивной, то понимала бы разницу между желанием и поступком. Я прекрасно знаю, что не лягу просто так в постель с мужчиной, как бы ни желала его. Но это не значит, что я не могу мечтать об этом. Что ж, если сэр Джосс не подходит тебе… Как насчет того мужчины? — Эмис указала на рыцаря, стоявшего рядом.

Кейт невольно улыбнулась. Этот мужчина был на редкость низкорослым, наверное, на голову ниже ее. Взглянув на собеседницу, она покачала головой:

— Нет, мой муж должен быть повыше.

— А вон тот, наверное, богат, хотя немного староват. — Эмис указала на ветхого старца за соседним столом. Старик похрапывал, подпирая голову рукой. — Впрочем, у него есть преимущество: он не долго будет обузой для тебя.

Кейт засмеялась. Эмис же с улыбкой продолжала:

— Хотя нет, этот не подойдет. Я знаю стариков. Моему мужу было за шестьдесят, когда он умер. Он был хороший человеком, мягким и добрым, но в постели совершенно немощным. Если ты собираешься снова выйти замуж, тебе следует найти мужчину помоложе, во всяком случае, не старика.

Кейт молча кивнула.

— А может, вот этот? — Эмис указала на пажа — мальчика лет двенадцати.

Кейт с удивлением посмотрела на собеседницу:

— Но ведь он еще ребенок…

— Не такой уж ребенок, — проговорила Эмис с серьезнейшим видом. — Я слышала, твой муж был моложе тебя, и думаю, что и с этим ты бы чувствовала себя неплохо.

— О!.. — Кейт рассмеялась. — Эмис, довольно шутить. Лучше покажи мне рыцаря, за которого я действительно могла бы выйти замуж.

Эмис молча кивнула и снова принялась разглядывать мужчин. Тут появились музыканты, и тотчас же раздались радостные крики. Все взялись за руки и образовали круг в центре зала.

Немного помедлив, музыканты взялись за инструменты, и вскоре круг танцоров пришел в движение — топот ног по деревянному полу был настолько громким, что почти заглушал музыку.

— А вот и тот, кто действительно подойдет! — прокричала Эмис и с улыбкой взглянула на Кэтрин.

Посмотрев на мужчину, которого имела в виду собеседница, Кейт поджала губы. Этот молодой рыцарь совершенно не походил на сэра Уэрина, хотя был такой же высокий и еще более мускулистый, — Кэтрин видела, как под туникой, обтягивавшей его плечи и грудь, перекатываются могучие мышцы. У незнакомца были темные волосы, ниспадавшие на плечи, черные брови и довольно резкие черты лица. Но в отличие от Уэрина он носил бороду, хотя и не такую большую, как у ее отца.

Кейт повернулась к своей новой подруге и отрицательно покачала головой:

— Нет, этот мужчина не для меня, Эмис взглянула на нее с удивлением.

— Это все, что ты можешь сказать о нем? Он не для тебя? — проговорила молодая вдова с некоторым раздражением в голосе — по-видимому, она ожидала совсем другого ответа. — Конечно, он не блондин, но цвет волос еще не причина для того, чтобы отвергать его. Посмотри еще раз и не обращай внимания на волосы. Думаю, он вполне достоин обсуждения.

Чтобы не огорчать Эмис, Кейт внимательно посмотрела на темноволосого молодого человека — тот в этот момент отошел от своих друзей, чтобы пройтись по залу.

Снова покачав головой, Кэтрин сказала:

— Нет, не подходит. Он слишком важничает.

Эмис пожала плечами. Немного помолчав, пробормотала:

— Да, ты права. Он слишком заносчив. И все же должна заметить, что нахожу его весьма привлекательным.

Кейт рассмеялась:

Вот видишь?! А ты говорила о моей наивности! Оказывается, ты еще более наивная, потому что совершенно не разбираешься в людях. Походка этого мужчины свидетельствует о том, что он властолюбец и задира. Тебе стоит только взглянуть на походку моего отца, и ты поймешь, что я права.

Кэтрин обвела взглядом зал и вдруг заметила, что лорд Бэгот и дородный мужчина, с которым он только что разговаривал, приближаются к их столу.

— Ах, Эмис! — в притворном испуге вскрикнула Кейт, хватая подругу за руку. — Мой отец идет сюда с очередным женихом, который, конечно же, захочет пересчитать мои зубы. Спаси меня!

— С удовольствием! — рассмеялась Эмис. Вскочив со скамьи, она увлекла Кейт за собой. — Думаю, нам пора присоединиться к танцующим.

Глава 3

— Но я не могу… — пробормотала Кейт. — Отец ужасно рассердится, если я убегу от него.

Она с беспокойством взглянула в его сторону. ' — Не смотри туда, — сказала Эмис, подталкивая подругу к танцующим. — Если твой отец заметит, что ты смотришь на него, он сразу поймет, что ты решила сбежать от него. Если же ты не будешь поворачивать голову, то можешь заявить, что не видела его приближения.

Кейт громко рассмеялась при мысли о том, что этим невинным обманом сможет отплатить отцу за его равнодушие к ней. И ей вдруг вспомнились ее детские шалости.

Разве могла она забыть, сколько удовольствия доставляло ей непослушание? Правда, леди Адела сурово наказывала ее в подобных случаях.

Подруги на мгновение остановились перед кругом танцующих. Затем Эмис, схватив за руки мужчин по обеим сторонам, присоединилась к кругу. Кэтрин, однако, колебалась; она ждала, когда танцоры немного замедлят движение.

— Кэтрин!

Услышав голос отца, Кейт невольно вздрогнула. И тут же, не глядя в его сторону, присоединилась к танцующим. Несколько мгновений спустя ей удалось приспособиться к ритму танца. А потом она вдруг почувствовала, что соседка справа отдернула свою руку и почти тотчас же пальцы Кейт оказались в теплой и мозолистой руке мужчины. Немного помедлив, она взглянула на своего соседа — и едва не споткнулась. Это был тот самый темноволосый рыцарь, которого Эмис прочила ей в мужья. Внезапно он улыбнулся, пристально глядя на нее своими темно-карими глазами, и у Кэтрин перехватило дыхание — она увидела то, что не могла заметить издалека: несмотря на темные волосы и надменный вид, он был необыкновенно красив. Кейт, сама себе удивившись, внезапно почувствовала, что сердце ее на мгновение замерло. «Что же со мной происходит? — подумала она. — Может, это оттого, что он слишком сильно сжимает мою руку?»

Разволновавшись, Кейт забыла о танце и сбилась с ритма — ее ноги двигались как бы сами по себе. Но даже если бы она поняла, что с ней происходит, то все равно уже не смогла бы танцевать. В конце концов Кэтрин начала спотыкаться и в какой-то момент едва не упала. Но тут мужчина, сжимавший руку Кейт, вывел ее из круга танцующих и отвел в сторону. Взглянув на него, она в смущении пробормотала:

— Благодарю вас… Вы спасли меня. Если бы не вы, я бы наверняка упала.

Он негромко рассмеялся и сказал:

— Я заметил, что вы споткнулись. Мне было очень приятно оказаться вашим спасителем, леди де Фрейзни.

Кейт в смущении потупилась. «Значит, он уже знает мое имя», — промелькнуло у неев голове. Откашлявшись, она спросила:

— Разве мы знакомы?

Молодой рыцарь посмотрел на нее с явным удивлением. Казалось, глаза его говорили: «Неужели вы не узнаете меня? Мы же знаем друг друга». Но когда они познакомились? Кейт не могла этого вспомнить. О Боже, ведь сегодня ей пришлось запоминать десятки имен! Правда, этот мужчина… не был похож на сэра Уэрина, но она, несомненно, запомнила бы такого красавца, если бы знакомилась с ним.

Тут он снова улыбнулся и проговорил:

— Пойдемте со мной, миледи.

По-прежнему держа ее за руку, незнакомец направился к ближайшей стене.

— Куда вы?.. Что вы делаете? — пробормотала Кейт.

Но молодой рыцарь, казалось, не слышал ее. Остановившись перед одной из разноцветных драпировок, он откинул ее в сторону и, шагнув в нишу, предназначенную Для лучника или стрелка из арбалета, увлек Кэтрин за собой. Стены этого проема освещал серебристый лунный свет, и сюда задувал прохладный ночной ветерок. Кейт хотела вернуться в зал, но незнакомец тут же преградил ей путь к отступлению и задернул драпировку. Ниша погрузилась в полумрак; теперь лишь бледный свет луны освещал лицо молодого рыцаря, стоявшего перед Кэтрин. Кейт нахмурилась. Только сейчас она поняла, что совершила ужасную ошибку. Должно быть, Бог решил наказать ее, лишив разума! Неужели красивый незнакомец так поразил ее, что она забыла наставления леди Аделы? Ведь от этого мужчины можно ожидать всего…

Скрестив на груди руки, Кейт спросила:

— Чего вы хотите? Незнакомец негромко рассмеялся.

— Прошу уделить мне всего минуту, миледи. Вероятно, мне следует представиться. Я сэр Рейф… Рейф Годсол.

Кейт отметила, что молодой рыцарь сначала представился неофициально — это, конечно же, свидетельствовало о его бесцеремонности. Что ж, подобное поведение нисколько ее не удивило — удивило совсем другое: у нее вдруг возникло ощущение, что она уже когда-то слышала это имя… Вот только где и когда? Вспомнить так и не удалось.

Снова нахмурившись, Кэтрин проговорила:

— Что ж, минута истекла. Теперь отойдите в сторону и позвольте мне выйти.

Он усмехнулся, и в полутьме сверкнули его зубы.

— Куда вы так спешите? Останьтесь, миледи, и побеседуйте со мной немного. Я хочу получше узнать вас.

Кейт в раздражении передернула плечами. Неужели он полагает, что она так глупа? Леди Адела строжайшим образом предупреждала ее: не следует беседовать с мужчинами в уединенных местах, поскольку это ведет только к греху.

— Отойдите в сторону — или я закричу, — заявила Кейт. Ее бывшая свекровь утверждала, что такая угроза является самым действенным средством в подобных случаях.

Рейф рассмеялся:

— В этом нет необходимости, миледи. Я действительно хочу только поговорить.

Кейт поджала губы. Обещание подобного человека ничего не стоило. Ведь этот Рейф Годсол был заносчивым, на редкость бесцеремонным и обладал дурными манерами. Чтобы прибавить веса своей угрозе,она сделала глубокий вдох. Разумеется, Кэтрин не собиралась кричать — ведь в таком случае ее бы обнаружили с мужчиной в столь уединенном месте… Рейф только хмыкнул, а затем обнял ее и привлек к себе. Кейт затаила дыхание. Потом, упершись ладонями ему в грудь, попыталась отстраниться, но он еще крепче обнял ее. «О… этот Годсол — ужасный человек!» — подумала Кейт. Она решила, что все-таки лучше закричать, но тут его губы прижались к ее губам, и Кэтрин замерла, ощутив сладость этого поцелуя. От молодого рыцаря пахло свежестью, и Кейт, упиравшаяся ладонями в грудь Годсола, ощущала биение его сердца. А губы его казались теплыми и мягкими… Ее глаза закрылись сами собой. Она никогда не испытывала ничего подобного, целуясь с Ричардом. В следующий момент губы Годсола сместились чуть выше, и Кейт тотчас же забыла о том, что собиралась покинуть Рейфа. И музыка в зале, и танцоры, и разыскивающий ее отец — все это вдруг куда-то исчезло, осталось только удивительно приятное ощущение… Ладони ее скользнули по тунике молодого рыцаря, и она обвила руками его шею. А Рейф, по-прежнему прижимая Кейт к груди, принялся покрывать поцелуями ее лицо. Временами он чуть отстранялся, но лишь затем, чтобы перевести дух и продолжить ласки. Но даже сейчас, держа в объятиях такую прелестную женщину, Рейф думал о том, что, возможно, совершил величайшую в жизни глупость — ведь он затащил за драпировку дочь своего злейшего врага. Стоило Кейт только крикнуть — и он навсегда лишился бы возможности увести ее от отца. Рейф сомневался, что смог бы остаться на свадебных торжествах, если бы лорд Бэгот обнаружил, что его дочь уединилась с ним в нише. Возможно, ему даже пришлось бы расстаться с жизнью после такого разоблачения. Конечно, он не смог бы увлечь леди де Фрейзни в нишу, если бы она сразу опознала в нем одного из Годсолов. Когда же Рейф понял, что она не знает его, он решил представиться ей в укромном месте. Он не надеялся, что можно заставить ее отказаться от ненависти к его семье, однако все-таки решился на такой поступок. К его величайшему удивлению, Кэтрин де Фрейзни, урожденная Добни, даже бровью не повела, узнав, с кем имеет дело. Она только оскорбилась из-за его предложения поговорить — очевидно, полагала, что он намерен овладеть ею силой! О Господи, как она его напугала, когда приготовилась закричать… Только поэтому он и поцеловал ее. Охваченный паникой, он решил, что это единственный способ предотвратить ее крик. Но сейчас Рейф целовал ее уже по иной причине. Этот поцелуй, который, по-видимому, был второй большой глупостью, совершенной им, и который мог стоить ему жизни, оказался приятным отклонением от его планов. Кейт Добни просто таяла в его объятиях, однако, помимо пьянящего чувства от прикосновения ее грудей, он испытывал некоторое замешательство. Да, она настолько расчувствовалась, что даже обняла его за шею. Но теперь, когда ей следовало бы поощрительно ласкать его, она просто прижималась к нему, то есть вела себя совсем не так, как ведут себя опытные женщины, хорошо знакомые с любовными ласками.

И тут Рейф, не в силах более сдерживаться, крепко прижался к ней бедрами и тотчас же невольно содрогнулся — теперь он уже до предела возбудился. Кейт же тихонько вскрикнула и, приподнявшись на цыпочках, еще крепче обняла его за шею. Рейф застонал. Она явно желала его так же, как он ее. Взяв ее лицо в ладони, он снова принялся покрывать его поцелуями. И Кейт, немного помедлив, стала отвечать на его ласки. Сердце бешено колотилось. Он подумал о том, что, будь его воля, в это же мгновение покинул бы замок вместе с Кэтрин. Теперь Годсол уже не сомневался: чем скорее он женится на дочери своего врага, тем лучше будет для них обоих.

Глава 4

— Кэтрин! — раздался из-за портьеры голос лорда Бэгота, настолько громкий, что даже музыка не могла его заглушить.

Услышав зов отца, Кэтрин вздрогнула и, словно очнувшись, открыла глаза. «О Боже, что же я делаю? Зачем целую этого незнакомца?» Почувствовав изменение в ее настроении, Рейф отстранился и пристально посмотрел ей в глаза. Затем снова взял лицо в ладони, и Кейт тотчас же забыла о том, что перед ней незнакомец и что от разоблачения их отделяет только портьера. Глаза ее опять закрылись, и она не стала противиться, когда Рейф вновь принялся целовать ее.

— Кэтрин! Ради Бога, где ты?! — Голос отца звучал совсем рядом.

Сделав над собой усилие, Кейт отстранилась от Рей-фа. О Господи, ведь отец может застать ее наедине с мужчиной! Ей вспомнилось пророчество леди Аделы — та говорила, что она примет смерть от руки своего отца. Рейф тут же сделал шаг вперед и заслонил ее — на случай, если портьера вдруг приоткроется. Затем, покосившись на Кейт, тихо прошептал:

— Молчи…

Как будто ее надо было предупреждать! Дрожа от страха, Кейт прижалась к Рейфу, моля Бога смилостивиться над ней. «Но может быть, это тщетная мольба? — подумала она. — Ведь Бог не оказывает милости тем женщинам, которые беспечно ступили на путь порока…»

Кейт чувствовала, как бьется сердце Рейфа, и слышала его учащенное дыхание. Тут стихла музыка в зале, и музыканты разразились громкими криками. Танцоры же и зрители одобрительно зааплодировали и затопали ногами.

— Кэтрин! Кэтрин де Фрейзни! Где ты?! — снова раздался голос отца, но на сей раз он звучал тише — похоже, лорд Бэгот отдалился от ниши.

Кейт с облегчением вздохнула. Может быть, Бог более великодушен, чем она думала? Теперь ей оставалось только выскользнуть из ниши — выскользнуть так, чтобы никто ее не заметил. Кейт взглянула на Рейфа.

— Отпустите меня, — прошептала она.

— Увы, не могу… — Рейф тихо рассмеялся. — Клянусь, миледи, я едва ли переживу расставание с вами. От ваших поцелуев я ослабел, как ребенок.

Кейт вспыхнула. И тут же мысленно поклялась, что подобное никогда не повторится. Потупившись, она пробормотала:

— Это были не мои, а ваши поцелуи. Это вы целовали меня, а я всего лишь…

— Возможно, я начал, — перебил Рейф. — Но мне кажется, что именно вы заставили нас обоих пылать. — Он снова засмеялся.

Кейт нахмурилась и с вызовом взглянула на него.

— Не желаю вас больше слушать, — заявила она. — Отойдите, я хочу выйти отсюда. Только… Подождите здесь какое-то время, не выходите сразу за мной, — добавила она на всякий случай.

Рейф кивнул:

— Разумеется, миледи. — Он отступил в сторону и поднял вверх руки, как бы давая понять, что у него нет намерения удерживать Кейт.

Она снова нахмурилась; ей почему-то казалось, что Годсол насмехается над ней. И тотчас же вспомнились слова Эмис о том, что она, Кейт, слишком наивна. Уязвленная, Кэтрин вскинула подбородок и шагнула к портьере. С величайшей осторожностью она выглянула из ниши и посмотрела в ту сторону, откуда в последний раз доносился голос ее отца. Лорд Бэгот стоял спиной к ней, причем находился довольно далеко от ниши. Кейт с облегчением вздохнула.

— Ах, вот ты где! А я думала, ты сквозь землю провалилась! — воскликнула Эмис, стоявшая в нескольких шагах от Кейт.

Вскрикнув от неожиданности, Кэтрин выскользнула из ниши и подошла к подруге. Эмис раскраснелась от танцев, и из-под ее шляпки выбилось несколько каштановых прядей. Она с удивлением посмотрела на подругу.

— Ты можешь потерять свою шляпу, Кейт. Она вот-вот слетит у тебя с головы. Что с тобой случилось?

Кейт поправила свой головной убор. Она прекрасно понимала: если Эмис сейчас увидит Рейфа, ничто не спасет ее и останется только признаться, что она, Кэтрин, — легкомысленная женщина. Значит, следовало немедленно что-то предпринять.

— Эмис пойдем за стол. Ты поможешь мне закрепить шляпу. — Кэтрин взяла подругу под руку, чтобы увести ее подальше от ниши.

Леди Эмис последовала за Кейт, но в последний момент все же взглянула на драпировку — и глаза ее расширились, а рот приоткрылся: она увидела выскользнувшего Рейфа. Тот сразу же заметил женщин и подошел к ним.

— Рад вас видеть, леди де ла Бирс, — обратился молодой рыцарь к Эмис с легким поклоном — так, будто ничего особенного не произошло.

Кейт поняла, что ее дружбе с Эмис пришел конец. Ни одна порядочная леди не будет поддерживать отношения с распущенной женщиной.

Эмис повернулась к Кейт и в испуге взглянула на нее.

— Ты была там с ним?! — воскликнула она и с беспокойством покосилась на лорда Бэгота. Увидев, что отец Кейт стоит к ним спиной, она с облегчением вздохнула и пробормотала: — Кейт, ты в своем уме? По-моему, не совсем.

— Почему же? — осведомилась Кейт.

«Неужели распущенность равносильна безумию?» — подумала она.

Кэтрин в смущении взглянула на Рейфа. Когда их взгляды встретились, он едва заметно улыбнулся. Неизвестно почему, но эта улыбка развеселила Кейт, и она подумала, что, возможно, Эмис права, потому что только безумием можно объяснить то, что произошло между нею и Годсолом. И казалось, это безумие продолжало преследовать ее, так как она вдруг поняла, что не отказалась бы снова поцеловать Рейфа. Эта мысль ошеломила Кейт. Но нет, она вовсе не сумасшедшая. Она — предательница! Рейф был не тем мужчиной, которого она любила. Кейт посмотрела туда, где за столом по-прежнему, сидел сэр Уэрин. И ее тотчас же охватило жгучее чувство вины. Разумеется, ей следовало целовать Уэрина, а не этого… незнакомца. Боже, Уэрин никогда не простит ее, если узнает, что она позволила другому мужчине то, в чем постоянно отказывала ему. Ей следовало позаботиться о том, чтобы даже намек на ее дурное поведение не достиг ушей возлюбленного, И она снова повернулась к подруге.

— Эмис, это вовсе не то, что ты думаешь, — Кейт смущенно посмотрела на леди Эмис. — Этот рыцарь просто помог мне, когда я едва не упала во время танца, и он привел меня в эту нишу, чтобы я немного успокоилась. Но я сочла это место… слишком интимным и покинула его. Наверное, в это время и сбилась моя шляпа, — закончила она. И тотчас же осознала, что ее объяснение в большей степени открывало истину, чем скрывало ее.

Немного помедлив, Кейт продолжала:

— То есть я хотела сказать, что моя шляпа сбилась набок, когда я споткнулась во время танца. — Она посмотрела на Рейфа, надеясь, что он тоже что-нибудь скажет в ее поддержку.

Однако он смотрел на нее с выражением крайнего изумления. Кейт почувствовала раздражение. Впредь, прежде чем допустить, чтобы мужчина прикоснулся к ней, она непременно убедится, что он не слабоумный.

— О, это моя вина! — воскликнула Эмис с явным сожалением. — Поверь, Кейт, я не хотела причинить тебе неприятности. Однако… Когда я поняла, что ты не знаешь, кто этот мужчина, я решила немного подразнить твоего отца. Я не думала, что ты подойдешь к нему или что он… — Она осеклась и посмотрела на Рейфа. Затем, откашлявшись, снова повернулась к Кейт: — Или вы оба… — Леди Эмис опять сделала паузу, потом пробормотала: — О Господи, Кейт, ты же Добни и должна держаться как можно дальше от него. Ведь он — Годсол!

Услышав во второй раз это имя, Кейт снова задумалась. Годсол… Рейф Годсол… И тут она вспомнила то время, когда маленькой девочкой стояла у могилы Бэготов. Ее дядя, его сын и двое из братьев лежали мертвые с восковыми лицами. Они погибли во время нападения на Годсолов, когда пытались вернуть то, что принадлежало им по праву. В ее детской памяти не осталось образа матери. Кейт редко вспоминала о ней, а когда это случалось, она представала перед ней в облике леди Аделы. А вот отец запечатлелся очень отчетливо. Отец тогда стоял на коленях в часовне, и тело его сотрясали рыдания — ведь он потерял тех, кого любил. Словно очнувшись от ужасного сна, Кейт посмотрела на мужчину, которого только что целовала. Его губы были плотно сжаты, а глаза потускнели.

— Годсол, — повторила Кейт негромко, но так, чтобы он мог услышать ее голос. — Значит, вы Годсол, один из тех, кто убил моего дядю и моих братьев.

Пожав плечами, он проговорил:

— Да, я сэр Рейф Годсол, младший сын сэра Иоанна Годсола, так же как вы — Кейт Добни, дочь лорда Хэмфри Бэгота, убившего моего отца. А прадед вашего отца похитил нашу наследницу и присвоил земли.

Кейт в ужасе смотрела на стоявшего перед ней мужчину. Проклятие! Она целовала одного из злейших врагов отца. Нет, она не только целовалась с ним, но и наслажда-. лась его близостью, желала продлить ее. Это хуже, чем быть распутницей. Хуже, чем потерять любовь Уэрина. Если отец узнает о ее поступке, он перережет ей горло.

— Кэтрин! — снова раздался голос лорда Бэгота.

Страх, словно острый кинжал, пронзил сердце Кейт. Она поспешила к отцу, стремясь удалиться от Рейфа Годсола как можно дальше.

— Иду! Я здесь, милорд! — прокричала она, приближаясь к своему родителю.

Глава 5

Услышав крик лорда Бэгота, Рейф решил, что не стоит рисковать, и отступил на несколько шагов. В следующее мгновение Кейт покинула его — было очевидно, что она не желает с ним разговаривать. И конечно же, молодая вдова ужасно боялась отцовского гнева. Тут музыканты снова взялись за инструменты, и танцы возобновились. Но леди Эмис по-прежнему стояла рядом с Рейфом. Подбоченившись, она с вызовом посмотрела на молодого человека, и тот едва не рассмеялся: Эмис сейчас походила на старую нянюшку Рейфа, когда-то постоянно его отчитывавшую. Следует заметить, что Рейф прекрасно относился к молодой вдове. Леди Эмис обладала веселым нравом, была очень неглупа и довольно богата, поэтому Рейф одно время даже подумывал о том, чтобы жениться на ней. Но потом выяснилось, что ему лучше отказаться от этих планов. Его хороший друг Джосс Фицболдуин разузнал, что король считает приданое и вдовью часть наследства Эмис весьма прибыльными и едва ли позволит ей выйти замуж во второй раз. Однако Рейф поддерживал с молодой вдовой дружеские отношения и при каждом удобном случае очень мило беседовал с ней.

— Почему Кэтрин де Фрейзни солгала мне? — спросила леди Эмис, пристально глядя на Рейфа.

— Разве она солгала? — удивился Рейф. Эмис могла возмущаться, но это не означало, что он должен был признаваться в своих прегрешениях.

Рейф хотел бы знать, что же наговорила Кейт своей подруге. После ее угрозы закричать он вполне мог ожидать, что она способна обвинить его в насилии, несмотря на то что на самом деле произошло в нише. Но поскольку Кейт пыталась лгать, это означало, что она стремилась скрыть происшедшее. Видит Бог, что не он, Рейф, причина ее беспокойства. Тогда кто же? Важно было также выяснить, нельзя ли воспользоваться ложью Кейт в своих целях.

Эмис, нахмурившись, сказала:

— Ты прекрасно знаешь, кто она. И в этой нише вы едва ли занимались разговорами. Ее губы припухли от поцелуев, и это неудивительно, поскольку ты находился там вместе с ней.

— Полагаешь, я дурно обошелся с леди де Фрейзни? Ведь она, как я понимаю, сама сказала, что мы не делали ничего дурного! — воскликнул Рейф, притворно оскорбившись. — На чем же основано твое обвинение? Разве я когда-нибудь вел себя непочтительно по отношению к тебе?

— Нет, ты всегда был почтительным со мной, поскольку я нахожусь под опекой короля, — с досадой ответила Эмис.

«Неужели я напрасно оскорбила его?» — мелькнула у нее мысль.

Немного помолчав, она продолжала:

— Ты прекрасно знаешь: важно, кто она такая, а не то, чем вы занимались. И не говори, что ты не знал, из какого она рода. Ты это знал — я не сомневаюсь. Неужели ты своим поведением решил испортить праздник лорду Хейдону? Перемирие между вашими семьями будет нарушено, если отец Кейт узнает, что здесь произошло. Господи, ведь он убьет ее за то, что она находилась наедине с тобой.

Это было напоминанием о том, как осторожно ему следует действовать, чтобы заполучить Кейт в жены и, удовлетворив желание Уилла, отомстить семейству Добни. Попытка собеседницы удержать его еще более укрепила решимость Рейфа жениться на Кейт. Что касается Эмис, то она не имела права требовать от него объяснений, и потому он не станет оправдываться,

— Чем ты недовольна? — спросил он. — Ничего предосудительного не произошло, и никакого скандала не будет. Так что не беспокойся, я не испорчу этот праздник. Еще раз повторяю: ты напрасно волнуешься,

Эмис снова нахмурилась.

— Ты всегда оборачиваешь мои слова против меня, когда не хочешь отвечать на вопросы. Однако в данном случае это не имеет значения. В том, что произошло, виновата только я.

Она бросила взгляд в ту сторону, куда удалилась Кейт.

— Я сыграла с ней злую шутку, указав ей на тебя. Но я не думала, что при всей своей наивности и невинности она подпустит к себе такого бесцеремонного обольстителя, как ты.

Рейф невольно усмехнулся, вспомнив о том, как вела себя Кейт, когда он целовал ее.

— Как ты можешь говорить о ее наивности? Ведь она уже побывала замужем.

— Бедняжка, — пробормотала Эмис. — Да, она действительно побывала замужем, но, говорят, ее юный муж пренебрегал близостью с ней.

Рейф был крайне удивлен словами Эмис. Не удержавшись, он посмотрел на Кейт. Сейчас она и ее отец подошли к двери. Лорд Бэгот стоял к ним спиной, но Рейфу удалось рассмотреть лицо Кейт. Она держала в руках свою шляпу, и в свете факела ее волосы поблескивали и казались чуть рыжеватыми. Неужели она действительно была так невинна, как говорила Эмис?

— Отведи свой взгляд, сэр рыцарь, — сказала Эмис. — По твоему лицу легко догадаться, о чем ты думаешь. Она не для тебя, и ты знаешь это. Более того, твое пристальное внимание к ней может привести…

— Что плохого в том, что я смотрю на нее? — перебил Рейф.

Леди Эмис хотела ответить, но тут к ним подошел Джосс Фицболдуин.

— Наконец-то я нашел тебя, Рейф, — сказал он. — Я искал тебя по всему замку.

Рейф посмотрел на Джосса и усмехнулся. Друг явно лгал, он искал вовсе не его. Взгляд Джосса был прикован к Эмис, и она, в свою очередь, смотрела на высокого светловолосого рыцаря не менее пристально.

— Что ж, теперь, когда ты нашел меня, скажи, чего ты хочешь? — спросил Рейф.

Джосс считал Эмис весьма привлекательной дамой в значительной степени потому, что она проявляла интерес к нему, а он был не из тех, кто пренебрегал вниманием состоятельных женщин. Если бы Рейф мог устроить так, чтобы Джосс завладел Эмис и ее богатством, он непременно сделал бы это из дружеского расположения к приятелю. Находясь при дворе короля, они очень привязались друг к другу. Знатные и богатые рыцари к обоим относились свысока: к Джоссу — из-за его внебрачного рождения, а к Рейфу потому, что он не являлся богатым наследником. Только на рыцарских турнирах, верхом на коне и с копьем в руке, они ощущали свое превосходство. Они с Джоссом считались самыми лучшими воинами среди королевских рыцарей и, говорили, даже во всей Англии, поскольку граф Пембрук уже состарился.

Джосс улыбнулся. Он по-прежнему смотрел на Эмис, и та чуть порозовела.

— Пресвятая Дева Мария, кажется, я забыл, зачем искал тебя, Рейф, — проговорил Джосс.

Рейф негромко рассмеялся:

— Неужели забыл?

Эмис наконец-то пришла в себя и сделала легкий реверанс, приветствуя молодого рыцаря:

— Добрый вечер, сэр Джосс. Ваш отец устроил чудесный праздник для вашей сестры. — Было очевидно, что Эмис польщена вниманием Фицболдуина.

— О… да, миледи. — Джосс взял руку вдовы и склонился над ней.

— Я передам ваши комплименты леди Хейдон. Рейф покосился на Эмис и едва заметно улыбнулся.

Джосс взял вдову под руку, и та, посмотрев на своего поклонника, просияла. Взглянув на приятеля, Фицболдуин снова повернулся к леди Эмис:

— Миледи, кажется, мой друг в смущении, но я не столь застенчив. Не хотите ли потанцевать со мной? Эмис вновь порозовела.

— С удовольствием сэр, — ответила она и, взглянув на Рейфа, добавила: — Но я не пойду, пока вы не скажете своему другу Годсолу, что я буду наблюдать за его поведением в течение всех праздничных дней. Рейф приподнял брови, изображая удивление. По-видимому, Эмис полагала, что он намеревался соблазнить Кейт, злоупотребив ее неопытностью. Значит, Эмис едва ли будет его союзницей. Впрочем, он и не надеялся на это.

Джосс с усмешкой проговорил:

— Миледи, боюсь, вы напрасно пытаетесь образумить моего друга. Я несколько лет старался повлиять на него, но безуспешно.

Рейф громко рассмеялся.

— Это еще вопрос, кто на кого оказывал влияние; — сказал он.

Джосс пожал плечами и пробормотал:

— Что ж, пойдемте, миледи, иначе мы опоздаем на танец.

Фицболдуин повел вдову к центру зала. Взглянув на него с чарующей улыбкой, она сказала:

— В таком случае мы не опоздаем на следующий танец и наверстаем упущенное.

После того как они удалились, Рейф снова сосредоточил свое внимание на Кейт, по-прежнему стоявшей с отцом у двери. Эмис назвала ее наивной и невинной. Похоже, таковой она и была. Его охватило волнение. Он больше не сомневался: Кейт действительно не имела никакого опыта в любовных делах. Доказательством служило ее поведение в нише. Рейф усмехнулся. Да, она неопытна, но отнюдь не холодна, поскольку ее поцелуй был необыкновенно страстным. Что ж, значит, именно ему, Рейфу Годсолу, предстоит сделать Кейт Добни настоящей женщиной. Решимость Рейфа овладеть ею еще более окрепла, и он перевел взгляд на мужчину, в этот момент подошедшего к ней. Это был сэр Уильям Рэмсвуд. Нетрудно было заметить, что вдовец с жадностью поглядывал на груди Кейт под шелковым платьем, хотя притворялся, что слушает ее. Рейф снова усмехнулся. Если эта толстопузая развалина — наилучший кандидат в женихи, какого Бэгот сумел найти для своей дочери, то Кейт, вероятно, будет готова тайно обвенчаться с ним, с Годсолом; пусть даже он является злейшим врагом рода Добни.

— Рейф! — неожиданно раздался громкий крик. Молодой рыцарь повернулся и увидел сэра Саймона де Кенифера — тот махал ему рукой с противоположной стороны зала.

— Присоединяйся к нам! — прокричал Саймон. — Мы уже опустошили наши кошельки, проигравшись в пух и прах, и теперь вся надежда на тебя.

Рейф в последний раз взглянул на Кейт. Теперь она знала, кто он, и сегодня, вероятно, у него уже не будет шанса приблизиться к ней. Да в этом и не было необходимости, он и так добился немалого за нынешний вечер, а завтра появятся другие возможности. По традиции новобрачные проведут в спальне весь следующий день, а гости будут развлекаться вблизи замка. Болдуин Хейдон собирался устроить танцы в ближайшем лесу. Рейф именно на это и рассчитывал. Летом лес покрыт густой листвой, и ему наверняка удастся выбрать подходящий момент, чтобы увлечь Кейт подальше от остальных гостей и еще раз поцеловать ее, а может быть, даже сразу же похитить молодую вдову.

Довольный такой перспективой, Рейф направился к приятелям.

— Значит, уже все проиграли? — спросил он, взглянув на Саймона. — А я думая, что вы потерпите несколько дней, прежде чем опустошить свои кошельки.

Саймон пожал плечами.

— У нас не было выбора, — проговорил он. — И еще… Видишь ли, многие из гостей лорда Хейдона знают, что мы служим королю, поэтому избегают нас. Кажется, они замышляют мятеж против нашего монарха. Остальные же пытаются убедить нас, что являются преданными сторонниками короля, и хотят, чтобы мы доложили об этом нашему повелителю. Боже, как мы устали от их разговоров. Мы уже сожалеем, что приехали сюда из Франции. — Сэр Саймон с улыбкой оглянулся на Рейфа и продолжал: — Знаешь, мы решили заключить пари по поводу того, кто являлся объектом твоего пристального внимания, когда ты скрывался в тени. Так кого же ты высматривал?

Рейф с усмешкой ответил:

— Ошибаешься, никого я не высматривал.

Разумеется, Годсол прекрасно понимал: его друзья нисколько не сомневались в том, что он вознамерился соблазнить какую-то женщину, однако им, конечно же, не приходило в голову, что он собирался похитить наследницу Добни.

Молодые люди рассмеялись.

— Наверное, ты приметил еще одну богатую женушку? — со смехом сказал темноволосый Хью д'Анкур, стоявший рядом с Саймоном. На щеке Хью красовался шрам, заработанный им во время битвы, когда король сражался со своим уэльским зятем несколько лет назад. Этот шрам придавал его внешности весьма суровый вид.

Алан Фицозберт покачал головой.

— Похоже, ты умрешь кастратом, друг мой, — обратился он к Рейфу. Хотя светлые волосы и серые глаза делали Алана весьма привлекательным для придворных дам, склонных к изысканной любви, он был настолько осторожным, что заслужил у приятелей прозвище Святоша. Алан очень хотел стать рыцарем, давшим обет безбрачия. Но, к сожалению, он являлся единственным сыном, и отец ожидал от него наследников, которые продолжили бы их род.

— Рейф никогда не будет кастратом, Святоша, потому что он никогда не попадется, — рассмеялся Стивен де Сент-Валери. Он погремел игральными костями в сложенных ладонях. Обладая веселым нравом и всегда открытым кошельком, Стивен был постоянным участником пирушек, азартных игр и песнопений.

Снова рассмеявшись, Стивен добавил:

— Преследуемый мужьями, наш Рейф стал достаточно проворным, чтобы обогнать даже смерть, если возникнет такая необходимость.

Шутка Стивена заставила Рейфа взглянуть через плечо. Но на этот раз он посмотрел не на Кейт, а на ее отца. Если смерть и ожидала его в ближайшие дни, то она непременно должна была явиться в облике лорда Хэмфри Бэгота. Сейчас отец и дочь, по-видимому, собирались пойти отдыхать. Рейф снова повернулся к своим друзьям и подумал о завтрашнем дне. Этого оказалось достаточно, чтобы опять воодушевиться. Открыв свой кошелек, он достал несколько монет и показал их друзьям.

— Что скажешь, Стивен? — спросил он. — Ты собираешься бросать кости или будешь только греметь ими весь вечер?

Глава 6

Прокричал петух, за ним другой, потом третий. Загоготали гуси и заблеяли овцы. Кейт застонала и натянула на голову покрывало, моля Бога, чтобы поспать еще часок. Однако тщетно. То и дело было слышно, как служанки выкрикивали пожелания доброго утра проснувшимся господам. Даже лежа с закрытыми глазами, Кейт чувствовала, как сквозь стенки палатки пробивается яркий свет восходящего солнца. Откинув одеяло, она посмотрела на матерчатый потолок над головой. Как и большинство состоятельных гостей Хейдона, лорд Бэгот прибыл на свадьбу со своей палаткой и установил ее у стен замка. В середине лета спать в палатке было гораздо лучше, чем в душном зале, где гости лежали почти вплотную друг к другу. За тонкой стенкой палатки, всего лишь в нескольких шагах от постели Кейт, один из воинов отца откашлялся после сна и сплюнул, а затем хрипло поприветствовал приятелей, очевидно, находившихся где-то рядом. Тут лорд Бэгот проснулся. С противоположной стороны пледа, разделявшего палатку, послышался скрип походной кровати лорда. Затем раздался его голос.

— Уже рассвело, Питер? — спросил он своего слугу.

— Да, милорд, — ответил тот.

И тотчас же послышалось шуршание соломы — это слуга скатывал свой тюфяк.

— В таком случае желаю тебе доброго утра и милости Господа нашего, — проговорил Бэгот и тут же добавил: — Помоги мне встать, Питер.

Снова послышался скрип кровати, а затем — негромкий стон лорда Бэгота. Слуга же с тревогой спросил:

— У вас опять болят суставы, милорд? Я думал, что здесь, в Хейдоне, гораздо суше, чем в Бэготе, и боли не будут донимать вас. Хотите воспользоваться целебной мазью?

— Не сейчас, Питер. Возможно, вечером, — ответил лорд. Причем было очевидно, что он искренне благодарен слуге за заботу, и это весьма удивило Кейт: она не знала, что ее отец способен на такие чувства.

Немного помолчав, Бэгот проговорил:

— Сейчас мне нужна только вода, чтобы умыться.

— Сейчас, милорд, — отозвался Питер.

Послышался хлопок матерчатой дверцы палатки, затем наступила тишина. Кейт посмотрела на перегородку. Утренний свет, проникая сквозь ткань, высвечивал маленькие желтые квадратики. Кэтрин в задумчивости закусила губу. Неужели достаточно было проявить небольшую заботу о здоровье отца, чтобы завоевать его расположение? Внутренний голос говорил, что это нелепая мысль, но ведь надо было найти какой-то способ отсрочить свое следующее замужество… Если она сумеет расположить к себе отца, то, возможно, ей удастся убедить его в том, что не следует спешить с этим делом. Откинув покрывало, Кейт поднялась, быстро оделась и осторожно отодвинула плед, отделявший ее от отца. Яркий свет, льющийся из открытой дверцы палатки, заставил ее зажмуриться. Плетеная циновка на полу светилась золотом, а у задней стенки палатки сверкали медные оковы сундука с доспехами отца. Рядом лежал узел со скатанным соломенным тюфяком Питера, и к нему был приставлен единственный стул, который легко разбирался на части во время путешествия. Отец все еще сидел на краю своей походной кровати, и смятые простыни прикрывали его живот и колени. Грудь лорда Бэгота пересекал широкий шрам со вздувшимися краями. Это была старая рана, давно утратившая багровый оттенок. Голова отца в ночном колпаке склонилась вниз на грудь, и казалось, он что-то бормотал себе под нос. Лорд, похоже, не заметил дочь, но его любимый охотничий пес тотчас навострил уши. Рядом с кроватью на специальном насесте восседал ястреб; он завертел головой из стороны в сторону, очевидно, почувствовав присутствие Кейт. При каждом движении на колпаке, закрывавшем голову птицы, позвякивали крошечные колокольчики. Тут лорд Хэмфри наконец-то поднял голову и посмотрел на дочь. Внезапно глаза его вспыхнули, и он, побагровев, прорычал:

— Убирайся!

Кейт вздрогнула и тотчас же скрылась на своей половине палатки. Задернув плед-перегородку, она снова оказалась в полумраке.

— Албрида, твоя госпожа уже встала! — прокричал отец, хотя кричать не было необходимости. — Позаботься о ней, пока я не наказал тебя!

Албрида в испуге вскрикнула и приподнялась на своем тюфяке, лежавшем рядом с кроватью Кейт. Темные волосы немолодой служанки разметались по плечам. Она взглянула на Кэтрин, потом, покосившись на плед, закричала:

— Госпожа здесь, милорд!

— Глупая, я знаю, где она, — проворчал лорд Бэгот. — Пора вставать. Уже утро. Позаботься, чтобы моя дочь была одета надлежащим образом для соколиной охоты.

Кейт замерла. И тут же почувствовала, как гулко бьется ее сердце.

— Можно было бы сразу мне об этом сказать, — пробормотала она так тихо, что даже Албрида не разобрала ее слов. Кэтрин ужасно боялась отца, потому что нисколько не сомневалась: разозлившись, он вполне может поднять на нее руку.

— Слушаюсь, милорд! — крикнула служанка, вставая с тюфяка.

Албрида спала в одежде, и потому ей не пришлось одеваться — достаточно было только расправить юбки. Взглянув на Кейт, она проворчала:

— Подождите здесь. Я сейчас принесу воды. — Служанка всем своим видом давала понять, что именно она, Кэтрин, виновата в том, что у лорда Бэгота внезапно испортилось настроение.

Глядя вслед Албриде, Кейт скорчила рожицу. Господь запрещал дочери ненавидеть отца, хотя тот пренебрегал ею, но она имела полное право презирать непочтительных служанок. Негодование Кейт тут же сменилось тоской по дому, настолько сильной, что у нее задрожали губы. О, как ей хотелось вернуться в замок семейства де Фрейзни, чтобы рядом с ней снова оказалась добрейшая Мод — служанка, с которой она даже дружила. Когда леди Адела предложила лорду Бэготу взять вместе с дочерью Мод, тот отказался — заявил, что ему не нужны в доме лишние люди. Кейт стиснула зубы. Отцу не терпелось от нее избавиться, потому что она, его дочь, для него была такой же лишней, как и Мод. Тяжело вздохнув, Кейт присела на край кровати. Предстоящий день сулил ей новые неприятности и огорчения. Собственного ястреба для охоты у нее не было, так что ей придется наблюдать, как охотятся другие. Прогулка же станет для нее настоящим мучением: отец, как и накануне, начнет подыскивать ей мужа.

— Доброе утро, милорд, — послышался из-за пледа голос Уэрина де Депайфера, вошедшего в палатку.

Тотчас же приободрившись, Кейт забыла обо всех своих неприятностях. Ей достаточно было услышать голос возлюбленного, и к ней сразу же вернулась бодрость духа.

— Я слышал, во владениях лорда Хейдона водятся цапли, — сказал управитель. — По-моему, достойная добыча для вашей птицы.

— Да, пожалуй, — согласился Хэмфри Бэгот, Послышался скрип кровати, а затем звон колокольчиков — вероятно, лорд Бэгот подзывал охотничьего ястреба.

Keйт снова вздохнула. Было очевидно, что отец любил своего ястреба больше, чем дочь.

— Ничего другого от Хейдона я и не ждал, — продолжал сэр Хэмфри. — Хейдон — хороший хозяин, и он делает все, чтобы развлечь гостей. Есть ли какие-нибудь известия из Бэгота? Хотя какие могут быть известия?.. Ведь эти гнусные Годсолы тоже здесь… Что ж, пока я знаю, где они находятся, мои владения в безопасности.

Кэтрин снова охватило чувство вины — она вспомнила о том, что произошло накануне вечером. Но подобное больше не повторится! Теперь она знает, кто такой Рейф Годсол, поэтому будет держаться от него как можно дальше.

— Нет, милорд. Никаких новостей, — ответил Уэрин. — Я только хотел сообщить вам то, что слышал об охоте. Кроме того, я хотел сказать, что готов сопровождать вас на завтрак. Если, конечно, вы не возражаете…

Лорд Бэгот усмехнулся:

— Не возражаю, сэр Уэрин. Сопровождайте, если вам угодно.

— В таком случае я буду ждать вас, милорд, — сказал Уэрин, и Кейт поняла, что управитель намеревается удалиться.

«Но почему же он так быстро уходит? Ведь он только что пришел…» — подумала Кэтрин.

В следующее мгновение послышались шаги, затем плед чуть колыхнулся, и на ее половину палатки упал свернутый листок пергамента. Записка! Задыхаясь от радости, Кейт тут же подняла ее и развернула дрожащими пальцами. Оказалось, что у сэра Уэрина очень красивый почерк.

«Моя дорогая леди!

Несчастному фешнику трудно пережить еще один долгий день без вашей добродетели. Сжальтесь надо мной, моя прекрасная праведница. Как только закончится охота и все сядут перекусить, я удалюсь в чашу. Умоляю незаметно последовать за мной. Когда вы найдете меня под раскидистым деревом, надеюсь, мои страдания облегчатся от ваших добрых слов. С любовью к Богу и к вам, сэр Уэрин де Депайфер».

Кейт погрустнела. В ушах ее явственно звучали слова леди Аделы. Та не раз говорила ей, что не следует оставаться с мужчиной наедине, так как это ни к чему хорошему не приведет. А Уэрин хотел, чтобы она встретилась с ним в густом лесу, где их никто не сможет увидеть… Но почему он просил об этом? Прежде они никогда не оставались наедине. Почему же он сейчас просил о такой встрече? А впрочем, что в этом плохого? Ведь сэр Уэрин — ее рыцарь, ее избранник, и он в отличие от других мужчин не станет целовать женщину, если она сама того не захочет. Конечно же, у него не может быть дурных намерений и он хочет только одного — побыть с ней наедине и поговорить. Об этом свидетельствуют последние строчки его записки. Кейт снова прочитала их. Да, едва ли соблазнитель мог бы заявить, что любит и ее, и Бога, — это было бы ужасным святотатством. Но увы, как бы там ни было, планы отца на этот день таковы, что ей вряд ли удастся отлучиться, чтобы встретиться с Уэрином. И тут у нее возникла необыкновенно дерзкая мысль: а что, если попытаться обмануть отца — так, как она сделала накануне вечером? Если воспользоваться благовидным предлогом, он не будет следить, куда она пойдет и что будет делать. Вспомнив о вчерашнем приключении, Кейт невольно улыбнулась. Что ж, видимо, недаром священники говорят о привлекательности соблазна… Грех, наверное, всегда сладок. Но надо соблюдать предельную осторожность. Если она попадется, наказание будет ужасным. Каким именно? Об этом даже думать не хотелось. Прежде всего следовало спрятать записку от Албриды, чтобы служанка не передала ее своему господину. Сунув руку под кровать, Кейт достала деревянную шкатулку, где хранились ее драгоценности. Откинув крышку, она спрятала записку под кожаной обшивкой. Затем закрыла шкатулку и засунула ее обратно под кровать. После этого Кейт снова уселась и, распустив волосы, стала ждать возвращения Албриды. Теперь она не сомневалась: предстоящий день будет чудесным…

Глава 7

— Вот она, Рейф, — сказал Уилл, повернувшись к брату. — Эта сучка Добни и поместье Глеверин почти в твоих руках.

Годсолы сидели в стороне от остальных гостей, однако Рейф едва расслышал слова Уилла: на поляне пронзительно заливались свирели и гремели барабаны. Эта музыка эхом отражалась от густой листвы высоких дубов и раскидистых ясеней, окруженных зарослями розового шиповника и папоротника. Слишком громкая музыка немного раздражала Рейфа, однако он прекрасно понимал: благодаря этому шуму никто не услышит их с Уиллом разговор. И конечно же, он и без указаний брата знал, где находится Кейт де Фрейзни, — знал, поскольку с самого утра следил за ней. Держа в руке кусок пирога с мясом, Рейф наблюдал за гостями, танцующими на поляне. В солнечном свете каштановые волосы Кейт отливали медью. Хотя она не участвовала в охоте, на ней был охотничий костюм — довольно простенький и вместе с тем необыкновенно изящный. «Зеленый цвет очень ей идет», — мысленно отметил Рейф. Что же касается шелков и драгоценностей… Его будущая жена в них не нуждалась, поскольку была удивительно красива сама по себе.

Танцуя на поляне, Кейт громко смеялась, запрокинув голову, и Рейф, невольно улыбаясь, любовался ею. «О Боже, как она прекрасна», — думал он. Сердце его наполнилось необычайной теплотой. Она будет принадлежать только ему, и он будет нежно любить и защищать ее. Только желание завладеть ею не довело его до безрассудства… Покосившись на старшего брата, Рейф пробормотал:

— Нас могут услышать, Уилл. Придержи свой язык. Что же касается нашей добычи… Видишь ли, она сейчас очень близка, но едва ли в пределах досягаемости.

Уилл наморщил лоб и задумался. Потом, взглянув на Рейфа, проворчал:

— Что ты имеешь в виду? О каких «пределах досягаемости» ты говоришь? Ведь она здесь, на поляне… Что это за отговорка? Может, тебе не хватает твердости сделать так, как было решено? Сейчас мы вне стен замка, и лошади стоят наготове. Хватай ее, а я, если понадобится, задержу преследователей.

— Ты не в своем уме, Уилл, — ответил Рейф. — Ведь вас всего лишь четверо — ты и трое воинов из Лонг-Чилтинга. Вы не сможете задержать всех противников. — Он кивнул на рыцарей, расположившихся на поляне.

Уилл промолчал. Он прекрасно понимал, что противников действительно слишком много — около сотни. Взглянув на танцующую Кейт, Рейф вновь заговорил:

— Не беспокойся, Уилл, у меня хватит твердости сделать то, что задумано. Но я решил завладеть ею так, чтобы меня никто не преследовал.

Старший Годсол нахмурился и проворчал:

— Возможно, сейчас действительно не самый подходящий момент. Но ты должен поклясться, что не отступишься. Прошел уже год после смерти нашего отца, а Бэгот все еще не поплатился за это. Чем скорее ты окажешься со своей добычей в Лонг-Чилтинге, тем легче будет душе отца.

— Я, как и ты, считаю делом чести отомстить за него, — заявил Рейф. — Но я не повезу Кэтрин де Фрейзни в Лонг-Чилтинг. Наш замок сразу подвергнется опасности, если станет известно, что именно я похитил Кейт.

Уилл снова задумался.

— Куда же в таком случае ты намереваешься ехать? — спросил он наконец.

Рейф еще не думал об этом, но сейчас тотчас же нашел ответ на вопрос брата. Лукаво улыбнувшись, он придвинулся к нему и прошептал:

— Полагаю, что лучше всего увезти ее… прямо в замок Глеверин. Во-первых, он по праву принадлежит нам, поскольку им владел наш предок, пока семья Кейт не отобрала его у нас.

Старший Годсол ухмыльнулся и пробормотал:

— Да, именно туда ты должен ехать с ней. — Уилл бросил взгляд на лорда Бэгота, сидевшего на противоположной стороне поляны. — О, я многое бы отдал, только бы увидеть его лицо, когда он узнает, что мы вернули себе Глеверин.

Рейф тихонько рассмеялся, но тут Уилл вдруг помрачнел и произнес:

— Ничего не выйдет, брат. Священник из Глеверина не обвенчает дочь своего господина с одним из Годсолов. Нет, тебе надо возвращаться с Кейт домой, поскольку только наш священник не откажет тебе.

Рейф пожал плечами.

— Если нам нужен сговорчивый священник, отправь за ним человека в Лонг-Чилтинг. Скажи, чтобы он вызвал отца Филиппа и всех твоих людей и чтобы они остановились где-нибудь неподалеку от Хейдона. И пусть ждут от нас посыльного — он передаст им наш приказ…

Уилл расхохотался так громко, что его ястреб, сидевший на насесте, встрепенулся, и, хлопнув Рейфа по плечу, старший Годсол проговорил:

— Какой же ты хитрец… Слава Богу, жизнь при дворе кое-чему тебя научила.

Рейф едва заметно улыбнулся:

— Рад, что ты одобряешь мой план.

Довольный своим решением, младший Годсол доел пирог. Затем наколол на нож сладкую сливу, лежавшую на деревянном подносе, и поднес ее ко рту. В этот момент музыка стихла, и Рейф, опустив руку с ножом, уставился на Кейт. Она направлялась к своему отцу, и ее сопровождал высокий рыцарь с золотистыми волосами. Этот рыцарь казался довольно привлекательным мужчиной — во всяком случае, было очевидно, что он вполне мог составить Рейфу серьезную конкуренцию. Тут Кейт подняла голову и посмотрела на своего спутника с явным обожанием. «Она смотрит на другого мужчину!» — эта мысль пронзила сердце Рейфа, как стрела арбалета. Но почему Кейт не понимала того, что было совершенно ясно ему? Для нее не должно существовать другого мужчины — так же как для него не существовало другой женщины. Они предназначены друг для друга, и подтверждением тому была обоюдная страсть, вспыхнувшая в них, когда они целовались вчера вечером. Обескураженный предательством Кейт, Рейф снова взглянул на ее спутника, и его охватил гнев. Светловолосый рыцарь смотрел на нее с весьма многозначительной улыбкой. Опытный соблазнитель, Рейф прекрасно знал, что означала такая улыбка. Этот негодяй пытался соблазнить Кейт. Господи, помоги ей, ведь она так невинна и не способна распознать намерение мужчины! Желание защитить Кейт заставило Рейфа привстать так стремительно, что слива соскользнула с кончика ножа и шлепнулась на подстилку. Уилл отпрянул от брызг.

— Эй, Рейф! Поосторожнее!

— Кто он? — спросил Рейф, указывая ножом в направлении блондина.

Уилл повернул голову и посмотрел туда, куда указывал брат.

— Это Уэрин де Депайфер, управитель Бэгота. Неплохой человек… То есть был таковым, пока не стал служить этому мерзавцу.

Рейф снова посмотрел на Кейт. Проклятие, будучи одним из Годсолов, он вынужден был держаться на расстоянии от этой женщины. И как же в таком случае он сможет защитить Кейт от этого человека? Ведь управитель ее отца постоянно с ней общается… О Господи, он даже не может предупредить Бэгота о том, что Уэрин де Депайфер — лжец и предатель, намеревающийся похитить его дочь. На другом конце поляны соблазнитель и его жертва остановились около лорда Бэгота. Управитель низко поклонился хозяину, а затем пошел обратно. Рейф внимательно наблюдал за де Депайфером. Тот дошел до раскидистых дубов, потом остановился и,обернувшись, многозначительно посмотрел на Кейт. Это было явным приглашением присоединиться к нему. Рейф сжал кулаки. Боже, этот негодяй смотрел на Кэтрин как голодный волк! Неужели Бэгот не понимает, кто такой его управитель? Рейфу хотелось броситься вслед за де Депайфером и прикончить его на месте. Однако он сдержался. Подобный поступок был бы непростительной глупостью. Наверняка ему бы помешали расправиться с противником. А Кейт после этого еще больше привязалась бы к де Депайферу. Рейф по собственному опыту знал: нападение на мужчину, к которому женщина испытывает хоть какой-то интерес, как правило, ни к чему хорошему не приводит. Такие выходки лишь толкают женщину в объятия соперника. Рейф вновь взглянул на Кейт. Заметив взгляд сэра Уэрина, она нахмурилась и села на плед рядом с отцом. Рейф с облегчением вздохнул. Конечно же, ему не следовало сомневаться в милой и невинной Кейт. Ведь именно он пробудил в ней настоящее чувство, и теперь ей не нужен никто другой, хотя она еще не сознает этого. На лице Рейфа появилась улыбка. Эта женщина была одновременно и страстной, и добродетельной. О такой женщине мечтает каждый мужчина. И она, Кэтрин, станет его женой.

Тут Кейт поднялась на ноги, и на лице ее появилось какое-то странное выражение. Рейф тотчас же насторожился. Почему она встала? Что собирается делать? Кейт посмотрела на отца и, сделав реверанс, направилась к лесу. Причем шла именно к тем дубам, за которыми скрылся де Депайфер. Забыв обо всем на свете, Рейф вскочил на ноги. Сейчас он думал лишь об одном: надо было во что бы то ни стало спасти Кэтрин. Сердце Кейт так громко билось в груди, что ей хотелось заткнуть уши. Она тяжело дышала н чувствовала дрожь в коленях. Вот если бы рядом с ней была Эмнс… Кейт вспомнила, как ловко молодая вдова обманула ее отца накануне вечером. Но, к сожалению, Эмис осталась в замке, так как ее выбрали одной из тех, кому предстояло ухаживать за новобрачными в течение этого дня. Кейт подошла к дубам и замерла — она не смела углубляться в лес. Сейчас в ушах ее явственно звучал голос леди Аделы — та призывала ее остановиться, призывала одуматься… Пресвятая Дева Мария, конечно же, ей очень хочется побыть с Уэрином наедине, но она должна образумиться, должна вернуться на поляну. Кейт обернулась и увидела лорда Хейдона, подходившего к ее отцу. Тот улыбнулся хозяину затем и что-то сказал. В следующее мгновение оба рассмеялись — Кейт прекрасно слышала их веселый смех. Ее охватило негодование. Лорду Хейдону отец оказывал внимание и уважение, а ей, своей дочери, отказывал в этом. Кейт наконец решилась. Что ж, если Уэрин ждет ее — она придет к нему! И тут она заметила Рейфа Годсола. Враг ее отца стремительно приближался к ней. Кейт вскрикнула в испуге и попыталась скрыться за деревьями. Но Рейф тут же догнал ее и преградил дорогу. Как и большинство мужчин, Годсол сегодня был в высоких сапогах и кожаном камзоле без рукавов поверх зеленой туники. Его черные волосы блестели на солнце, лицо же выражало решимость. Кейт вспомнила о поцелуях и объятиях в нише, вспомнила о том, что испытывала в тот вечер. Однако страх перед отцом — а вдруг он увидит ее рядом с Годсолом? — подавил все другие чувства. Кейт попыталась обойти Рейфа.

— Отойдите от меня. Мы враги! — заявила она. Но Рейф снова преградил ей дорогу:

— Ошибаетесь, мы с вами не враги. Просто случилось так, что наши предки стали враждовать.

Кейт покосилась на своего отца и вздохнула с облегчением. Сидя к ней спиной, лорд Бэгот беседовал с хозяином замка. Но это не могло продолжаться долго.

— Отойдите, — сказала она.

— Нет, — решительно ответил Рейф. Собравшись с духом, Кейт сделала шаг в сторону и быстро зашагала вдоль кустарников. Годсол тотчас же последовал за ней. Причем он пытался оттеснить ее подальше от леса. Заметив это, Кейт остановилась и, пристально взглянув на Рейфа, проговорила:

— Чего вы от меня хотите? Он едва заметно улыбнулся.

— Я всего лишь пытаюсь выполнить ваше тайное желание. Намереваюсь помешать вам встретиться с управителем отца.

Кейт потупилась. «Как он догадался? — подумала она. — Как узнал о том, что я хотела встретиться с Уэри-ном? Ведь об этой встрече знали только мы…»

Снова взглянув на молодого рыцаря, Кейт проговорила:

— Я не понимаю, о чем вы… Рейф со вздохом ответил:

— О вас, Кэтрин, и о сэре Уэрине де Депайфере. — Немного помолчав, он продолжал: — Я решил, что должен предупредить вас. Не верьте тому, что он говорил вам. Этот человек рассчитывает на любовное свидание с вами.

— Любовное свидание?! — ужаснулась Кейт.

Ее вновь охватили дурные предчувствия. Значит, Уэрин действительно лжец. О Господи, она предполагала это с самого начала. Мысленно поблагодарив Рейфа за то, что он остановил ее, Кейт, пытаясь хоть как-то оправдаться, пробормотала:

— Возможно, вы ошибаетесь… Рейф покачал головой:

— Думаю, что нет. И я уверен, что вы со мной согласны. Это написано на вашем лице. Вы с самого начала знали, что Уэрин де Депайфер пытается обмануть вас.

Ошеломленная словами Рейфа, Кейт снова вспомнила наставления леди Аделы. И тотчас же подумала: «О Боже, если Годсол заметил так много, то не узнал ли о моих намерениях еще кто-нибудь? Господи, помоги! Ведь если люди узнают, что я способна на такой греховный поступок, моя репутация будет погублена».

Стараясь скрыть свое беспокойство, Кэтрин скрестила на груди руки и осмотрелась. В нескольких метрах от них сидели на пледах леди Хейдон и пожилая графиня. Мать новобрачной хмурилась, глядя на молодую вдову. Наконец спросила:

— Леди де Фрейзни, у вас все в порядке? Может быть, у вас… какие-нибудь неприятности?

Прежде чем Кейт успела ответить, вдовствующая графиня сняла шляпу и, взглянув на хозяйку, с усмешкой проговорила:

— Дорогая Беатрис, какие неприятности могут быть у симпатичных молодых людей? Мне кажется, они очень мило беседуют. Оставь их в покое. — Прикоснувшись своей морщинистой рукой к плечу леди Хейдон, графиня продолжила: — Жаль, если у них ничего не получится. В графстве мог бы воцариться мир, если бы они смогли объединить враждующие семьи.

Однако слова пожилой графини не успокоили леди Хейдон. Она с тревогой поглядывала то на Кейт, то на молодого рыцаря, стоявшего с ней рядом.

Тут к хозяйке подошли стражники, и Кэтрин поняла: они придут на помощь, если попросить об этом, но в таком случае все узнают ее намерения на тайное любовное свидание. Впрочем, Рейф едва ли знал о ее договоренности с Уэрином — возможно, лишь догадывался об этом. Однако рисковать все же не стоило.

— У меня все в порядке, леди Хейдон, — проговорила Кейт, взглянув на хозяйку.

Графиня усмехнулась:

— Вот видишь, Беатрис, я так и думала. Леди Хейдон молча пожала плечами.

Кейт снова зашагала вдоль кустарников. Покосившись на Рейфа, по-прежнему следовавшего за ней, она внезапно нахмурилась. «А ведь он, наверное, обманул меня, — промелькнуло у нее. — Да-да, конечно, обманул! И заставил усомниться в благородстве сэра Уэрина».

Но хуже всего то, что она теперь оказалась в нелепом положении. Если войти в лес, этот негодяй, несомненно, последует за ней и, увидев Уэрина, тут же поднимет шум — во всеуслышание заявит о своих подозрениях. Значит, ей придется вернуться к отцу.

А Уэрин… Он может подумать, что она больше не хочет видеть его, и тогда на турнире он не пожелает стать г ее рыцарем. Рейф улыбнулся, и этой улыбки было достаточно, чтобы раздражение Кейт выплеснулось наружу.

— Распутник, — проговорила она сквозь зубы. — Распутник и лжец. Ведь вы меня обманули… Впрочем, чего можно ожидать от человека, который, воспользовавшись моей доверчивостью, навязал мне свои поцелуи? Что ж, я заслужила своей оплошностью дурное мнение обо мне, однако управитель моего отца не заслуживает грязных подозрений. Сэр Уэрин — благородный рыцарь, и я не позволю порочить его имя лживыми обвинениями. Если хотите знать, зачем я пошла в лес… У меня на это есть личная причина. Просто мне надо ненадолго уединиться в кустах.

Рейф снова улыбнулся.

— Полагаю, вы решили оскорбить меня, чтобы тем самым утвердить свое достоинство. Прошу прощения, леди, за то, что разоблачил перед вами сэра Уэрина и таким образом помешал вам. Что ж, разрешите откланяться. Можете возвращаться к своему отцу.

Кейт едва не задохнулась от возмущения. Как он смеет указывать ей, что делать?! Она твердо решила, что поставит на место этого несносного Годсола.

— Сэр, почему вы навязываете мне свою волю? Я не хочу возвращаться. Отойдите в сторону и дайте мне пройти.

Глаза Рейфа сверкнули.

— Вы вернетесь к отцу, — заявил он. — Хотя сэр Уэрин, конечно же. расстроится из-за того, что не встретился с вами. Видит Бог, я тоже расстроился бы на его месте.

— А вот с вами, сэр рыцарь, я ни за что не пожелаю встретиться!

Рейф подошел к ней почти вплотную и вполголоса проговорил:

— Вы не представляете, как тяжело мне слышать это, Кейт.

Она смотрела на него в изумлении. Он назвал ее Кейт. И в голосе его прозвучала нежность… Здравый смысл требовал, чтобы она немедленно повернулась и убежала от этого человека. Но Кейт вспомнила объятия и поцелуи в нише зала и вдруг поняла, что ей хочется ощутить вкус его губ. Кэтрин в смущении потупилась, щеки залились румянцем. В следующее мгновение Рейф взял ее за руку, и Кейт почувствовала жар его ладони. И тотчас же ее словно окатила горячая волна — ей почудилось, что все ее тело пылает, и казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Она подняла голову и увидела, что карие глаза Рейфа стали почти черными, а его губы — они манили и притягивали… У Кейт перехватило дыхание. Она с дрожью в голосе прошептала:

— Сэр, отпустите меня.

И ей снова вспомнились наставления леди Аделы. Даже если бы Годсол не был врагом ее отца, все равно она вела себя непозволительно… О Боже, ведь за ними, наверное, наблюдают!

Но оказалось, что Рейф не собирался ее целовать. Склонившись к руке Кэтрин, он прикоснулся губами к ее ладони.

Кейт затаила дыхание. Губы Рейфа опалили ее огнем. Тихонько вздохнув, она придвинулась к нему поближе — ей хотелось, чтобы он обнял ее и наконец-то поцеловал.

Но Рейф вдруг выпустил ее руку и отступил на шаг.

— Нет, Кейт, — прошептал он, — мы не можем позволить себе это.

Кэтрин в замешательстве посмотрела на молодого рыцаря. О… как ужасно она ведет себя! Даже Годсол вынужден напоминать ей о приличиях. Господи, что она сделала?! Она позволила врагу отца целовать ее руку на виду у всех!

— О Боже, — прошептала Кейт.

Она сделала шаг в сторону, собираясь уйти, и вдруг увидела отца, стремительно приближавшегося к ним. В следующее мгновение сэр Бэгот с яростным криком бросился к Рейфу.

Глава 8

Проклиная себя за несдержанность, Рейф отступил, уклоняясь от удара, но острие охотничьего ножа все же пропороло его кожаный камзол. Рейф попятился, но Хэмфри Бэгот продолжал его преследовать. Он опять занес нож для удара, однако Годсол был на тридцать лет моложе и гораздо сильнее, поэтому он без труда перехватил запястье противника и с силой оттолкнул его. Выругавшись сквозь зубы, Бэгот вновь бросился на Рейфа, и противники закружились в каком-то странном танце — один, наступая, то и дело взмахивал ножом, а другой, отступая, уворачивался от ударов. Внезапно раздался женский крик — кричала Кейт. Затем послышались крики мужчин, и Рейф вздохнул с облегчением, так как эти голоса свидетельствовали о приближающейся помощи. Лорд Бэгот снова попытался всадить свой нож в живот врага, но Рейф вновь ухватил его за запястье. Он только защищался и не замечал, что происходит вокруг, — видел лишь своего противника. По обветренному лицу старого рыцаря струился пот. Его тусклые глаза были полны ненависти, и он тяжело дышал, пытаясь высвободить руку — было очевидно, что Бэгот теряет силы. Рейф снова оттолкнул от себя противника и, подняв вверх руки, повернулся к поляне, чтобы показать всем, кто наблюдал за происходящим, что у него нет оружия. Затем, заметив Уилла, устремился к нему. Брат схватил Рейфа за плечи, пытаясь успокоить. Немного отдышавшись, младший Годсол осмотрелся и увидел, что вокруг уже собрались мужчины. Внезапно лорд Бэгот с громким криком снова бросился на врага, но лорд Хейдон и еще трое рыцарей удержали его. Старик, пытаясь вырваться, с ненавистью смотрел на Рейфа.

— Негодяй! — закричал он. — Тебя, Годсол, ждет смерть за то, что ты сделал!

Рейф молчал. Он по-прежнему держал руки над головой. Тут к нему подошел Джосс, вытащил из его ножен охотничий нож, и Рейф наконец-то опустил руки.

Повернувшись к толпившимся вокруг рыцарям, Джосс поднял над головой нож друга и прокричал:

— Посмотрите сюда! Вы все являетесь свидетелями того, что до последнего момента оружие сэра Рейфа было в ножнах! Он сдерживал вооруженное нападение лорда Бэгота, не отвечая ему тем же.

Мужчины закивали; всем было ясно, что мир на свадьбе не нарушен и нет причин хвататься за оружие. При этом некоторые из рыцарей вздохнули с явным облегчением, другие же, напротив, — с разочарованием.

Тут Уилл, по-прежнему стоявший рядом с братом, покосился на Бэгота и, сжав кулаки, сделал шаг в его сторону. Рейф тотчас же понял: если старший брат сейчас набросится на их врага, то о Кейт придется забыть. Поэтому следовало во что бы то ни стало сохранить мир на свадьбе.

Схватив старшего Годсола за руку, Рейф прошептал:

— Не смей, Уилл, остановись.

Однако успокоить Уилла было не так-то просто.

— Бэгот, ты зашел слишком далеко! — прокричал он. — Ты без всякого повода напал на моего брата! Поэтому знай: наше перемирие нарушено!

И тут же раздались одобрительные возгласы — это кричали сторонники Годсолов.

— Мерзавец! — закричал в ответ Бэгот. Он снова попытался броситься на своих врагов, однако стоявшие рядом рыцари удержали лорда. — Попридержи свой язык, иначе я вырежу его из твоей глотки.

Голова Уилла откинулась назад, словно от удара, и он потянулся к рукоятке ножа. Но Рейф, схватив брата за другую руку, прошептал:

— Помолчи, Уилл, иначе я сам отрежу тебе язык.

Старший Годсол в изумлении уставился на брата. Затем что-то проворчал себе под нос, но, к величайшему облегчению Рейфа, ничего больше не сказал.

В этот момент к братьям приблизился лорд Хейдон. Хотя он был не так высок, как Джосс, его единственный сын, их сходство не подлежало сомнению. У обоих были светлые волосы и довольно резкие черты лица. Взглянув на Рейфа, Фицболдуин проговорил:

— Сэр, я все время наблюдал за вами, но не заметил крови. Вы не ранены?

— Нет, милорд, — ответил Рейф.

— Конечно, не ранен! — закричал лорд Бэгот и вдруг рассмеялся. — Эта трусливая свинья отказалась драться со мной, — добавил он язвительным тоном.

Рейф не мог стерпеть такого оскорбления. Забыв о своих благих намерениях, он в ярости сжал кулаки. Никто не смел назвать его трусом!

Посмотрев на брата с усмешкой, Уилл шептал:

— Значит, я должен сдерживаться, а ты нет? — Старший Годсол снова потянулся к рукоятке своего охотничьего ножа.

В следующее мгновение к Рейфу подбежали Саймон де Кенифер и Хью Д'Анкур. Саймон крепко сжал руку Рейфа, удерживая друга на месте, а Хью, вскинув подбородок, повернулся так, что могли видеть шрам на его лице.

— Посмотрите на меня и на свидетельство моей храбрости! — прокричал он. — Так вот, из всех рыцарей, которых я знаю, нет никого, кроме сэра Рейфа Годсола, с кем я хотел бы находиться бок о бок в бою. А слова лорда Бэгота — гнусная клевета. К тому же он без всякого повода напал на моего друга.

Рейф был очень благодарен Хью за это неожиданное вмешательство. Друг не только удержал его от неразумного поступка, но и возродил надежду завладеть Кейт. Охваченная ужасом, Кейт позволила гостям оттеснить ее, когда те собрались вокруг Рейфа и отца. «О Боже, что произойдет, если кто-нибудь упомянет о том, что Рейф целовал мою руку?» — думала она. Возможно, это будет наказанием за ее непристойное поведение. В любом случае ей больше не следует встречаться с Годсолом. Да-да, она не позволит ему даже приблизиться к ней. Сейчас очень хотелось убежать в палатку отца, забраться в постель и натянуть плед на голову. Но Кейт боялась, что своим бегством она привлекла бы к себе внимание, поэтому по-прежнему стояла неподалеку от кустов. Снова и снова она давала себе клятву, что впредь будет держаться подальше от Рейфа Годсола. Внезапно кто-то положил руку ей на плечо. Кейт в испуге вскрикнула и обернулась. Перед ней стоял Уэрин. Кэтрин вспыхнула и виновато потупилась. Однако она все же успела заметить, что кожаный камзол Уэрина распахнут на груди, а завязки на тунике распущены. Возможно, никто, кроме нее, не обратил на это внимания, так как день был жаркий, но в душу Кейт закрались подозрения. Неужели Рейф был прав относительно намерений Уэрина? Да-да, очень может быть, сэр Уэрин вовсе не такой, каким хочет казаться. Конечно, Эмис считает ее наивной, но подруга ошибается. Немного поразмыслив, Кейт решила, что ей следует изменить свою клятву. Теперь она никогда не останется наедине не только с Рейфом, но и с любым другим мужчиной, даже с управителем своего отца.

— Что здесь происходит, миледи? — неожиданно спросил Уэрин.

Кэтрин медлила с ответом, так как не могла найти подходящее объяснение случившемуся. Разумеется, она ничего предосудительного не совершила, но ведь именно из-за нее все это произошло… В конце концов она решила сообщить лишь о том, что видели все:

— Мой отец напал на одного из Годсолов. Сэр Уэрин сквозь зубы пробормотал:

— Лучше бы Господь прибрал к себе всех этих Годсолов. — Взяв Кейт за руку, он добавил: — Пойдемте туда, поближе к ним.

Кейт охватила паника. Боже, она не хотела оказаться рядом с Годсолом. Если Рейф увидит, в каком состоянии одежда Уэрина, он лишь укрепится в своих подозрениях.

— Сэр, не надо туда идти, — прошептала Кейт, пытаясь высвободиться.

Уэрин не ответил, но еще крепче сжал ее руку, и Кэтрин была вынуждена последовать за ним.

Они подошли к рыцарям, обступившим Годсолов и отца Кейт, и она, не удержавшись, посмотрела на Рейфа. Тот стоял рядом со своим братом, и солнечный свет ярко освещал его красивое лицо. Убедившись, что молодой рыцарь не пострадал, Кэтрин вздохнула с облегчением — только сейчас она поняла, что очень беспокоится за него. Тут Рейф повернулся и пристально взглянул на Уэрина. Заметив, что камзол управителя распахнут, а завязки распущены, он презрительно усмехнулся. Кейт невольно поежилась. Как она и предполагала, Годсол утвердился в своих нелепых и ошибочных подозрениях. Что ж, этого и следовало ожидать. Рейф, вероятно, собирался во всеуслышание заявить о том, что она, Кейт, хотела тайно встретиться с сэром Уэрином, Едва ли Годсол упустит такую прекрасную возможность погубить дочь своего врага. Они с Уэрином подошли к отцу Кейт.

— Что все это значит, лорд Хейдон? Почему вы держите лорда Бэгота словно пленника?! — возмутился управитель. — Немедленно освободите его!

Хозяин замка отрицательно покачал головой:

— Не могу, сэр Уэрин. Ваш хозяин должен успокоиться. Он без всякой причины напал на Рейфа Годсола.

— Если и есть чья-то вина в том, что случилось здесь, то будьте уверены, виноват Годсол, — возразил Уэрин.

Сторонники Бэгота одобрительно загудели, а друзья Годсолов тут же закричали, что это гнусная ложь. И сразу взвыли и залаяли охотничьи собаки, очевидно, решившие, что вот-вот начнется охота.

— Сэр Уэрин, я видел, что вы вышли из леса уже после того, как все закончилось, — неожиданно проговорил Джосс Фицболдуин, стоявший рядом с Рейфом. — Если вы находились в чаще, то как же могли узнать, кто виноват в случившемся?

В следующее мгновение раздались одобрительные возгласы сторонников Годсолов.

— Хватит шуметь, прошу вас! — воскликнул лорд Хейдон, поднимая вверх руку. — Никто не ранен, и мирное празднование свадьбы моей дочери продолжается. Давайте вернемся в замок и забудем об этом происшествии.

— А как быть с моей честью?! — возмутился лорд Бэгот.

Кейт заметила, что отец расправил плечи и приосанился. Мужчины, державшие Хэмфри Бэгота, тотчас же отступили от него на несколько шагов. Лорд Бэгот одернул свой кожаный камзол, затем наклонился и поднял охотничий нож, лежавший у его ног. Заткнув нож за пояс, он посмотрел на хозяина замка и громко проговорил:

— Фицболдуин, предупреждаю тебя: я все равно убью этого мерзавца за оскорбление моей дочери!

На поляне мгновенно воцарилась тишина. Кейт почувствовала головокружение, и ей стало трудно дышать. После этих слов отца у Рейфа не оставалось выбора: ему придется оправдываться, чтобы защитить себя. И Кэтрин была уверена, что он расскажет обо всем…

Лорд Хейдон повернулся к молодому рыцарю:

— Сэр, вы действительно оскорбили леди де Фрейзни?

Кейт затаила дыхание. Ей казалось, она вот-вот лишится чувств. Рейф бросил на нее быстрый взгляд, и щеки ее запылали, когда она прочла в его глазах вопрос. Как смел он вопрошать, можно ли назвать поцелуй ее руки оскорблением?!

Рейф снова посмотрел на лорда Хейдона.

— Милорд, спросите лучше у леди де Фрейзни. Но я уверен, что ничем не оскорбил ее сегодня.

Кейт почувствовала необычайное облегчение. Что-то похожее на радость наполнило ее сердце, и она мысленно отчитала себя за то, что так плохо думала о Рейфе. Несмотря на свои дурные манеры, Рейф Годсол — благородный рыцарь. Во всяком случае, он не подвел ее, хотя ненавидел отца и вполне мог бы причинить семейству Добни большие неприятности.

— Это ложь! — крикнул лорд Бэгот. — Моя дочь никогда добровольно не приблизилась бы к Годсолу! Он, несомненно, удерживал ее силой. Я видел, как нагло он вел себя, не оказывая ей должного уважения.

Лорд Хейдон посмотрел на Кейт:

— Миледи, сэр Рейф унизил вас каким-либо образом? Сердце Кейт учащенно забилось, когда она осознала, в какой западне оказалась. Она не могла солгать и обвинить Рейфа в недостойном поведении, особенно после того, как он поступил так благородно. А если рассказать всю правду — как тогда объяснить, куда она направлялась и почему Рейф пытался остановить ее?

Кейт по-прежнему молчала. Тут Уэрин покосился на нее и сказал:

— Говорите же, миледи, говорите…

Кэтрин откашлялась и с дрожью в голосе пробормотала:

— Сэр Рейф не удерживал меня, лорд Хейдон. И он ничем не оскорбил мое достоинство.

— Что?! — взревел Хэмфри Бэгот, и лицо его покрылось красными пятнами. — Я видел вас рядом друг с другом. Если он не удерживал тебя, тогда почему ты находилась так близко от него?

Кейт в замешательстве попятилась и натолкнулась на Уэрина. Потом взглянула на Рейфа и, собравшись с духом, выпалила:

— Он только пытался остановить меня, сказал, что нельзя ходить в лес без сопровождения.

Услышав собственные слова, Кейт едва не задохнулась от ужаса, В этот момент ей хотелось только одного: чтобы земля разверзлась у нее под ногами и поглотила ее. Ведь она, сама того не желая, выдала себя. Немного помедлив, Кейт обернулась и посмотрела на Уэрина. Управитель отца не отрывал от нее глаз. Щеки его раскраснелись, губы были плотно сжаты, а голубые глаза сверкали. Стало ясно: Уэрин понял, что Рейф Годсол каким-то образом узнал о предстоящей встрече и помешал им встретиться. В следующий момент выражение его глаз изменилось — теперь он смотрел на нее с укоризной, Кейт была потрясена. Как мог Уэрин подумать, что она способна рассказать кому-то, особенно Годсолу, об их встрече?!

Тут Бэгот шагнул к дочери и процедил:

— Ты же говорила мне, что хочешь только немного прогуляться по поляне. И ни словом не обмолвилась о том, что собираешься пойти в лес.

И тотчас все мужчины — как друзья Годсолов, так и приверженцы Добни — зароптали. Кейт же вспомнила слова леди Аделы: «Люди всегда склонны верить в худшее». Разумеется, никто из собравшихся на поляне не сомневался в том, что она пыталась сбежать от своего отца с какой-то тайной… и предосудительной целью. «О Господи, это конец», — подумала Кейт. Неожиданно на помощь ей пришла леди Хейдон. Она оттеснила в сторону мужа, обняла Кэтрин за плечи и сочувственно проговорила:

— Я уверена: сказав о своем намерении пойти в лес, вы умолчали кое о чем, леди де Фрейзни. Знаю, что вы очень застенчивы, однако не позволяйте страху сковать ваш язык. Скажите, только будьте откровенны, зачем вы пошли в лес?

Кейт ухватилась за спасительную соломинку, брошенную ей хозяйкой. Тяжело вздохнув, она пробормотала:

— Мне необходимо было уединиться на несколько минут, поскольку подошел мой месячный срок.

Это не выглядело явной ложью, так как она не была беременна и потому вполне могла столкнуться с обычными женскими трудностями. Правда, на самом деле месячные должны были прийти к ней через две недели, но такую маленькую ложь никто не мог обнаружить. А через две недели она уже будет далеко от замка Хейдон, и никто, даже отец, не вспомнит об этом происшествии.

Леди Хейдон улыбнулась.

— Я так и думала, — сказала она, взглянув на лорда Бэгота. — Ей необходимо было уединиться по вполне понятной причине. Не зная здесь никого, леди Кэтрин испытывала неловкость и не могла попросить кого-либо из нас сопровождать ее. Поскольку ее отец не взял с собой служанку, которая могла бы позаботиться о его дочери, — что ей оставалось делать? Вот она и решила уединиться в лесу. — Тут леди Хейдон с укором посмотрела на отца Кейт.

Лорд Бэгот кивнул:

— Допустим, что все так и было. Однако остается вопрос: почему один из Годсолов решил позаботиться о Добни? — Отец Кэтрин пристально взглянул на Рейфа.

Тот пожал плечами и сказал:

— В данном случае для меня не имело значения имя этой леди. Я не мог допустить, чтобы женщина подверглась опасности, и счел своим долгом остановить ее.

Друзья Годсолов одобрительно закивали — им понравился ответ молодого рыцаря.

Лорд Бэгот нахмурился и сквозь зубы проговорил:

— Похоже больше на то, что ты хотел таким образом уязвить меня. Притворился, что заботишься о ней, хотя на самом деле ничего подобного не имел в виду.

На сей раз одобрительно закивали сторонники Бэгота.

— Пойдем, дочь. — Отстранив леди Хейдон, отец взял Кэтрин за руку. — Я хочу, чтобы ты держалась подальше от этих негодяев Годсолов. Следуйте за мной, сэр Уэрин, — добавил он, покосившись на своего управителя.

Рейф смотрел вслед лорду Бэготу, тащившему за собой дочь; сэр Уэрин шел рядом с ней. Черт побери, сегодня он добился лишь того, что разозлил Бэгота и его управителя. Хуже того, он оставил Кейт беззащитной перед их гневом. Но если только они посмеют ударить ее, то он убьет их обоих!

— Я знал, что всему этому найдется очень простое объяснение, — сказал лорд Хейдон, обводя взглядом своих гостей. — Что ж, продолжим наш праздник. Давайте забудем о произошедшем.

Вскоре музыканты снова взялись за свои инструменты, а слуги стали наполнять элем чаши гостей. У кустов остались стоять лишь Рейф с братом и лорд Хейдон с сыном.

Уилл со вздохом проговорил:

— А я так хотел пустить кровь из этого негодяя… — Он машинально сжимал рукоятку ножа, уже вставленного в ножны. — Да, очень хотелось бы взглянуть на его кровь.

Рейф проворчал сквозь зубы что-то неразборчивое. Уилл молча пожал плечами и направился к своему месту на поляне. Заметив, что Рейф не следует за ним, он остановился и, обернувшись, спросил:

— Ты идешь?

— Да, сейчас, — ответил Рейф и взглянул на лорда Хейдона. — Я только хочу принести извинения нашему хозяину.

Уилл внимательно посмотрел на брата. Старший Годсол прекрасно понимал: если им не позволят остаться на празднестве, они лишатся возможности осуществить задуманную месть лорду Бэготу. «Так что пусть Рейф говорит и делает все необходимое, — решил Уилл. — Только бы нас не прогнали отсюда». Кивнув младшему брату, он сказал:

— Хорошо, буду ждать тебя. Поклонившись лорду Хейдону, Рейф проговорил:

— Милорд, я смиренно прошу простить меня за причиненное беспокойство.

Губы лорда растянулись в улыбке. Немного помедлив, он ответил:

— Я очень доволен тем, что сегодня проявились… эти разногласия.

— О чем вы, милорд? — воскликнул Джосс, стоявший рядом с отцом.

Лорд Хейдон тихо рассмеялся, затем проговорил:

— Надеюсь, никто не услышал мой смех, поскольку я должен был бы отчитать вас, сэр. Но как я могу сердиться на вас? Ведь я и сам решил устроить в честь праздника групповую рукопашную схватку. — Такие схватки, как правило, устраивались на каждом большом празднестве, и проигравшие должны были платить выкуп победителям. — И я, конечно же, прекрасно знаю: Англия сейчас поделилась на тех, кто убежден, что мы должны обуздать нашего короля с его излишествами, и на тех, кто считает своим долгом поддерживать монарха, даже если он обрекает нас на нищету. То, что я услышал вчера от моих гостей, заставило меня содрогнуться. Боюсь, намечавшееся развлечение может превратиться в настоящее сражение и приведет к открытому мятежу. Лорд Хейдон снова улыбнулся Рейфу.

— Я очень благодарен вам за то, что вы отвлекли их от политических репрессий. Через четыре дня, когда начнется схватка, к вам, Годсолам, присоединятся ваши друзья, а те, кто уверен, что вы оскорбили дочь Бэгота, встанут рядом с ним. Все забудут про нашего короля, и вражда между Годсолами и Добни станет главным в предстоящей игре. К тому же это должно удовлетворить вашего кровожадного брата.

Рейф в изумлении уставился на хозяина замка.

— Но, милорд, как же так?.. — пробормотал молодой рыцарь.

Кивнув на Рейфа, лорд Хейдон повернулся к сыну:

— Джосс, уведи его от меня подальше, иначе я снова рассмеюсь.

Явно озадаченный словами отца, Джосс пожал плечами.

— Как скажете, милорд. Пойдем, Рейф.

— И еще!.. — крикнул им вслед лорд Хейдон. — Если вы сообщите кому-нибудь о том, что я говорил здесь, я буду все отрицать. А вы, сэр Рейф, постарайтесь держаться подальше от дочери Бэгота. Он никогда не простит вам то, что вы приблизились к ней. Имейте в виду: если все же между вами и леди Кэтрин произойдет нечто… недозволенное, я не стану покрывать вас, когда Бэгот обратится ко мне с вопросом о вашем местонахождении.

Глава 9

Сэр Гилберт Дюбуа подошел к Кейт почти вплотную. Этот богатый землевладелец с бочкообразной грудью был на десять лет старше ее, к тому же лысоват. В свете горевших в зале факелов на его лбу отчетливо выделялся широкий шрам. Нос Дюбуа явно был сломан в одном из поединков, а нижнюю часть лица скрывала густая рыжая борода. Он подошел к Кейт еще на шаг, и она поморщилась от неприятного запаха — было очевидно, что сэр Гилберт не мылся после того, как вернулся с охоты. Кэтрин попятилась и наткнулась на стену, так что отступать дальше было некуда. Сэр Гилберт улыбнулся, и эта улыбка казалась необычайно зловещей. Дюбуа снова подошел к Кейт и, упершись ладонями в стену, окончательно отрезал своей жертве все пути к отступлению. Кэтрин в испуге покосилась на отца. Лорд Бэгот стоял в нескольких шагах, но, казалось, даже не замечал свою дочь. Кейт поняла, что отец намеренно не обращал внимания на то, что происходило между ней и рыжебородым рыцарем. Лорд Бэгот собирался выдать дочь замуж за сэра Гилберта, и, вероятно, он не стал бы возражать, если бы жених прямо сейчас схватил Кэтрин и унес из замка. Отец все еще злился, вспоминая о том, что произошло днем на поляне. Они тогда покинули гостей и вернулись в свою палатку. Кейт ожидала наказания, однако отец не поднял на нее руку. Он лишь хранил до самого вечера гробовое молчание. Сэр Гилберт снова улыбнулся и ухватил Кейт за запястье. Она пыталась высвободиться, но рыцарь был гораздо сильнее, и вскоре ее ладонь оказалась крепко прижатой к мужской груди, так что Кэтрин почувствовала глухое биение его сердца.

— Несколько недель назад, когда ваш отец впервые заговорил о союзе между нашими семьями, я ответил ему отказом, — проговорил сэр Гилберт удивительно высоким голосом для мужчины с такой грозной внешностью. — Вы были четыре года замужем и не произвели на свет ни одного ребенка. Я решил, что вы слишком слабая, как две мои предыдущие жены. От них мне осталась только одна болезненная девочка. — При этом в голосе его звучало явное презрение к единственному ребенку.

Кейт похолодела. Ходили слухи, что первые две жены сэра Гилберта погибли от его руки из-за того, что не смогли родить ему живых сыновей. Правда, ни церковь, ни родственники умерших женщин не выдвинули против него обвинения.

— Теперь мне нужна здоровая и сильная женщина, — снова заговорил сэр Гилберт, — жена, способная родить мне крепких мальчиков.

Не зная, что ответить на это, Кейт молча смотрела ему в лицо. Сэр Гилберт ухмыльнулся и продолжил:

— Так вот, сегодня я пересмотрел свое решение относительно вас.

Тут он склонился к ней, явно намереваясь поцеловать ее. Упершись свободной рукой ему в грудь, Кейт попыталась оттолкнуть рыцаря, но тщетно, его губы коснулись ее губ.

Кэтрин поморщилась и отвернулась.

— Сэр Гилберт, — запротестовала она, — умоляю вас не делать этого. Мой отец совсем рядом.

Рыцарь чуть отстранился и, прищурившись, внимательно посмотрел на нее.

— В чем дело? Вы отказываете мне в том, что позволили бы другому мужчине, если бы один из Годсолов не остановил вас?

Кейт вспыхнула от гнева, услышав эти оскорбительные слова. Забыв о страхе, она с силой оттолкнула сэра Гилберта. Он отступил на шаг, однако по-прежнему держал ее за руку.

— Как вы смеете говорить мне такое! — возмутилась Кейт. — Я никому ничего не собиралась позволять! Разве вы не слышали, как я объяснила свое желание укрыться в лесу?

Ее протест был бурным, но бессмысленным. Вероятно, сэр Гилберт, как и большинство мужчин, считал ее вполне доступной, если не распущенной женщиной. Кейт охватило отчаяние. Она поняла, что перешла дозволенные границы в отношениях с мужчиной и, как предупреждала леди Адела, теперь ее ждала расплата за это.

Сэр Гилберт усмехнулся; сейчас он смотрел на нее с вожделением.

— Сколько в вас страсти и огня. Полагаю, в моей постели вы тоже не будете вялой. Думаю, нас ждут впереди ночи безумной страсти.

Кейт едва не задохнулась от возмущения. Ее шея и щеки густо покраснели.

— Сэр Гилберт, я вовсе не такая!.. — заявила она. Рыцарь тихонько рассмеялся.

— Надеюсь, миледи, что вы именно такая.

Он снова наклонился к Кейт, собираясь поцеловать.

— Наконец-то я нашла вас, леди де Фрейзни! — раздался громкий голос в нескольких шагах от них. — Мне пришлось обыскать весь замок:

Вздрогнув от неожиданности, сэр Гилберт обернулся и немного ослабил хватку. Воспользовавшись моментом, Кейт рывком высвободила свою руку и поспешно отошла в сторону. И тотчас же к ней устремилась Эмис. Лорд Бэгот попытался остановить вдову, но та, проскользнув мимо него, подошла к подруге. Взяв Кейт за руку, Эмис повернулась и с притворной застенчивостью сделала мужчинам реверанс.

— Прошу прощения, милорд Бэгот, — сказала она, — но леди Хейдон просит леди де Фрейзни принять участие в следующем танце. Разве вы не знаете, что уже все женщины, кроме нее, танцевали рядом с Эммой? Вы ведь не будете возражать, если я заберу вашу дочь на время, не так ли?

Лорд Бэгот, нахмурившись, посмотрел на молодую вдову.

— Передайте леди Хейдон, что моя дочь не пойдет танцевать, так как у меня есть другие планы на этот вечер. Мы вас не задерживаем, миледи.

Хэмфри Бэгот шагнул к Эмис, собираясь выпроводить ее, но тут сэр Гилберт, взглянув на него, проговорил:

— Милорд, мы не должны обижать нашу хозяйку. Вашей дочери оказывают честь — приглашают потанцевать вместе — с новобрачной. Пусть она идет, милорд. Пусть танцует со своими подругами весь вечер. А у нас с вами найдется что обсудить, не так ли? Не выпить ли нам еще по чаше чудесного вина лорда Фицболдуина?

Брови лорда Хэмфри взметнулись вверх. Затем на лице его появилась широкая улыбка, и он, похлопав сэра Гилберта по спине, со смехом проговорил:

— По чаше вина?! Прекрасное предложение!

Даже не взглянув на Кэтрин, мужчины удалились. Она с беспокойством смотрела им вслед.

— Неужели они договариваются о том… что я думаю? — неожиданно спросила Эмис, крепко сжимая руку подруги.

Кейт тяжко вздохнула.

— Боюсь, что да, — проговорила она упавшим голосом. — Начинается торговля. О, Эмис, молись за меня. Молись за то, чтобы сэр Гилберт запросил больше, чем мой отец намеревается дать в приданое. Пусть требования сэра Гилберта будут настолько чрезмерными, что мой отец предпочтет снова жениться и завести нового наследника, вместо того чтобы сделать меня наследницей.

Тихо рассмеявшись, леди Эмис повела Кейт к центру зала, где уже собрались танцоры.

— Да, ты права. Пусть уж лучше он снова женится, если твоим единственным выбором является сэр Гилберт. Правда, есть один вопрос… Кто согласится отдать свою дочь за твоего отца? Лорд Бэгот чертовски заносчивый человек, — добавила леди Эмис.

— Эмис, что ты говоришь?! — изумилась Кейт.

Ее подруга улыбнулась:

— Теперь ты понимаешь, почему леди Хейдон послала за тобой именно меня. Я достаточно смелая и не боюсь встретиться лицом к лицу с любым мужчиной — независимо от того, какие могут быть последствия. Кэтрин молча кивнула.

— А вот и мы, леди Хейдон, — сказала Эмис, когда они остановились перед хозяйкой замка.

На округлом лице леди Хейдон появилась приветливая улыбка.

— Рада видеть вас здоровой и невредимой, леди де Фрейзни, — сказала она, подмигнув Кейт. — Надеюсь, вы не станете возражать против участия в следующем танце. Думаю, ваш отец поступил мудро, отпустив вас. Теперь все смогут убедиться, что с вами ничего страшного не произошло.

Кейт с благодарностью взглянула на хозяйку. Значит, кто-то все-таки беспокоится за нее. Правда, сочувствие леди Хейдон не могло что-либо изменить. Если уж отец решил выдать ее за сэра Гилберта, несмотря на дурную репутацию последнего, то этот брак непременно состоится.

— Благодарю вас, — пробормотала Кейт.

— Не стоит благодарности, дорогая, — с улыбкой ответила леди Хейдон. — Присоединяйтесь к танцорам.

— Она обязательно присоединится к ним. Я прослежу за этим, — сказала Эмис, подталкивая подругу к кругу танцоров, ожидавших, когда зазвучит музыка.

Как только они отошли от хозяйки, Эмис схватила Кейт за руки и привлекла к себе.

— Теперь расскажи мне все, — прошептала она, — иначе я умру от любопытства. Что на самом деле произошло на поляне? — Не дожидаясь ответа, Эмис продолжала: — Ты должна знать: когда мне стало известно о том, что твой отец набросился на сэра Рейфа Годсола из-за того, что этот рыцарь подошел к тебе слишком близко, я встретила его и отчитала, как прошлым вечером, сказала, что он должен оставить тебя в покое.

— Tbj отчитала вчера сэра Рейфа? — изумилась Кейт. Эмис кивнула:

— Да, я довольно резко поговорила с ним.

Кэтрин прониклась еще большим уважением к подруге.

— Спасибо тебе, Эмис, — сказала она. — Но боюсь, твои усилия были напрасны…

Тяжело вздохнув, Кейт попыталась вспомнить их последний разговор с Рейфом. Потом вспомнила о поцелуе в нише зала. Очевидно, Годсол никогда не перестанет преследовать ее. Наверное, он решил, что она доступна, и хочет воспользоваться этим. Ведь Рейф Годсол — на редкость бесцеремонный и ужасно самонадеянный…

Однако, несмотря на раздражение, Кейт не могла забыть объятия в нише, а также прикосновения его теплых и нежных губ к своей руке. К тому же ей пришлось признать, что она сама его поощряла.

С улыбкой взглянув на подругу, Эмис сказала:

— Я знаю, почему он стремится сблизиться с тобой. Кейт едва не задохнулась от стыда; щеки ее запылали.

Неужели Рейф рассказал Эмис о том, что произошло между ними? Боже милостивый, только не это… Эмис тихонько рассмеялась.

— Сэр Рейф не может совладать с собой, когда видит тебя, ~ проговорила она с оттенком язвительности в голосе.

Ошеломленная словами подруги, Кейт пробормотала:

— Что ты имеешь в виду?

Леди Эмис осмотрелась и прошептала:

— Рейф Годсол не может сдержаться, потому что влюбился. Вчера вечером я думала, что он просто хочет опозорить тебя в глазах отца из-за вражды между вашими семьями. Но сегодня, отчитывая сэра Рейфа, я по выражению его лица поняла, какие чувства владеют им. Во время разговора он постоянно искал тебя глазами в зале, а когда нашел, губы его расплылись в улыбке. О, Кейт, он произносил твое имя с благоговением, не отрывая от тебя глаз.

Отступив на шаг, Эмис взяла подругу за плечи и продолжала:

— Он смотрит только на тебя. Ни на одну из женщин не обращает внимания, хотя многие здесь бросают на него томные взгляды. Хоть ты принадлежишь к роду Добни, Рейф Годсол явно влюблен в тебя, Кейт.

Кэтрин была потрясена. Неужели Годсол действительно влюблен в нее? Сердце Кейт учащенно забилось. Она невольно улыбнулась, вспомнив слова Рейфа… Он сказал, что хотел бы оказаться на месте человека, с которым она намеревалась встретиться в лесу. Теперь было совершенно очевидно: сидя на поляне, Рейф все время наблюдал за ней и потому заметил, что она собиралась пойти вслед за Уэрином в лес. И по той же причине — потому что влюблен в нее — он воздержался от страшных обвинений в ее адрес. А лорд Хейдон расспрашивал его, он ее защищал. Ведь влюбленные всегда защищают своих возлюбленных… Кейт ликовала. В нее влюблены двое мужчин! Это было прекраснее, чем в любом из рассказов леди Аделы. Ведь даже в Джиневру был влюблен только один Ланселот. Кэтрин украдкой покосилась на Рейфа, сидевшего за одним из столов. Она давно приметила, где он расположился. Рейф весь вечер находился в стороне от развлечений — вероятно, старался не привлекать к себе внимания, пока гости и хозяева не забудут о сегодняшнем происшествии. По-прежнему глядя на молодого рыцаря, Кейт тихонько вздохнула. Черные волосы Рейфа блестели в колеблющемся свете факелов, и тени подчеркивали резкие черты его лица. Рейф не обладал золотистыми волосами, как те рыцари, которыми восхищалась леди Адела, и все же он был очень красивым мужчиной. А самое главное — он влюблен в нее. Но Рейф Годсол — злейший враг ее отца, поэтому у него еще меньше надежды добиться успеха, чем у Уэрина. Что может быть прекраснее такой любви? Вероятно, Рейф почувствовал, что она смотрит на него. Он повернул голову в ее сторону, и их взгляды встретились. Кэтрин замечала, как Рейф и до этого поглядывал на нее, однако тогда в его глазах была тревога — он беспокоился, потому что любил ее! Но сейчас, увидев, что рядом с ней Эмис, а не отец, он явно почувствовал облегчение. Сердце Кейт гулко стучало в груди. Почти такое же волнение она испытывала, когда думала об Уэрине. Не означало ли это, что и она… немного влюблена в Рейфа?

— Перестань смотреть на него. Кто-нибудь может это заметить, — с улыбкой прошептала Эмис. — Пойдем в круг, — сказала она уже погромче — сказала тоном строгой наставницы. — Вот-вот заиграет музыка.

Это был танец, в котором мужчины образовывали одно кольцо, а женщины — другое. Стоя лицом друг к другу, они двигались в противоположных направлениях. Когдазаиграла музыка, Кейт и Эмис соединили руки с другими молодыми женщинами, а каждый из мужчин напротив них взял за руки своих соседей. Чувствуя себя очень неуверенно, Кейт сначала смотрела на свои непослушные ноги, и, только войдя в ритм, она осмелилась поднять глаза на мужчин, танцевавших напротив нее. Увидев перед собой Уэрина, Кэтрин невольно нахмурилась. Он не имел права сердиться на нее. Ведь она ради него едва не пожертвовала своей репутацией. Вскоре ритм танца изменился, и кольца распались. Женщины сделали несколько шагов по кругу, а потом каждая из них остановилась перед своим партнером. Кейт остановилась перед высоким и стройным молодым человеком, но его тут же оттеснил Уэрин.

— Потанцуй с другой, — проворчал управитель и взял Кэтрин за руку.

— Как вы себя ведете? — пробормотала Кейт, потрясенная такой грубостью; прежде ей казалось, что сэр Уэрин необыкновенно учтивый рыцарь.

— Веду себя вполне естественно, — ответил управитель и повел Кейт к веренице танцующих.

Кэтрин смотрела на партнера и глазам своим не верила. Уэрин был мрачнее тучи — сейчас он совершенно не походил на того человека, которого она знала. Ланселот, конечно же, никогда так не разговаривал с Джиневрой. И не позволял себе столь грубых выходок. Собравшись с духом, Кейт заявила:

— Я предпочитала бы более вежливого партнера. Уэрин так сильно сжал ее руку, что Кэтрин вскрикнула от неожиданности:

— Что вы себе позволяете, сэр Уэрин?! Он мгновенно отпустил ее.

— Прошу прощения, миледи, — пробормотал Уэрин, но в этом извинении не чувствовалось искренности.

Кейт прищурилась. Если сэр Уэрин думает, что может силой заставить ее подчиняться ему, то он ошибается.

Вскоре ритм снова изменился — настало время вновь образовать кольца и начать движение по кругу. Рывком высвободив свою руку, Кейт повернулась спиной к Уэрину — в наказание за его неподобающее поведение. Потом кольца танцующих опять распались и образовались новые пары партнеров; причем Уэрин в этот момент оказался на противоположной стороне круга. Довольная тем, что ей не придется встретиться с ним во второй раз, Кейт шагнула к молодому рыцарю со шрамом на щеке — она помнила, что на поляне он вступился за Рейфа. Наконец танец закончился. Раздались крики одобрения и аплодисменты — зрители благодарили танцевавших. Когда все разошлись, Кейт направилась к ближайшей стене; она надеялась, что Эмис снова к ней подойдет.

Неожиданно перед ней возник Уэрин. Он взял ее под руку и резко произнес:

— Нам надо поговорить.

Кейт не понравился его тон. Более того, ей не хотелось, чтобы все видели, как она направляется в темный угол с мужчиной, который днем, во время ссоры отца с Рейфом, вышел в распахнутом камзоле.

— Мне кажется, нам нечего обсуждать, сэр Узрин, — г сказала она, высвобождая свою руку.

— Нечего обсуждать? — прошептал он, прищурившись. — Я хочу знать, о чем, черт побери, вы говорили сегодня днем с этим проклятым Годсолом и почему этот негодяй смотрел на вас так, словно вы принадлежите ему.

Кейт была крайне возмущена. Неужели перед ней тот, кого она избрала своим рыцарем?! В Уэрине не было ничего от Ланселота. Скрестив на груди руки, она проговорила:

— Сэр Уэрин, я не могу отвечать за то, как другие смотрят на меня. А что я делаю и с кем разговариваю — это вас не касается. По-видимому, вы ошибаетесь, если считаете своим долгом следить за мной. Насколько я знаю, вы всего лишь управитель моего отца.

Узрин был ошеломлен столь неожиданной отповедью. Даже в тусклом свете факелов Кейт заметила, что он изменился в лице. Управитель быстро отступил на шаг с глубоким поклоном. Когда же он выпрямился, перед Кэтрин снова возник благородный рыцарь, которого она любила.

— Прошу вас, миледи, простите меня, — проговорил Уэрйн с мольбой в голосе. — У меня есть лишь одно оправдание моего недостойного поведения: мой язык вступил в противоречие с сердцем.

Раздражение Кейт улеглось, когда она поняла, какие чувства владели Уэрином. Он явно ревновал ее к Рейфу, как тот ревновал ее к Уэрину. Она почувствовала необычайное упоение от этого открытия. Двое мужчин любили ее и ревновали друг к другу.

— Миледи… — Уэрин протянул ей руку, ожидая, что она предложит свою.

Кейт нахмурилась. Уэрин хорошо знал, что она обычно допускала только невинные беседы с ним, и то, что он просил ее руку на виду у всех — особенно после событий, произошедших на поляне, — вызвало у нее большую тревогу. Она посмотрела по сторонам, желая убедиться, что никто не наблюдает за ними.

Перед очагом, в нескольких шагах от них сидел на корточках мальчик-слуга, который без всякой необходимости подкладывал поленья в огонь. Судя по всему, он просто пытался таким образом скрыться от хозяина. Чуть поодаль стояла Эмис; подруга поглядывала на них, но она находилась все же слишком далеко и, конечно, не смогла бы услышать их разговор. Остальные гости направились в противоположный конец зала, так что они с Уэрином остались наедине. Впрочем, Кейт подозревала, что некоторые из гостей наблюдают за ней.

— Вы же знаете, что я не осмелюсь на это, сэр, — прошептала Кэтрин с упреком в голосе, как бы напоминая управителю, что их отношения должны выглядеть вполне пристойными. — Ведь за нами наблюдают…

Уэрин со вздохом опустил руку.

— Да, конечно, вы правы, — пробормотал он вполголоса. Затем, понизив голос до шепота, вновь заговорил: — Миледи, возлюбленная моя, простите. Простите и скажите, что любите меня, несмотря на мое недостойное поведение. Скажите, что любите меня, как я люблю вас.

Кейт была необычайно польщена. Сейчас перед ней стоял тот рыцарь, которого она обожала. Что же касается его странного появления сегодня днем — вернее, некоторого беспорядка в одежде сэра Уэрина, то этому вполне можно найти приемлемое объяснение. Ведь день действительно был жаркий, и он, сам того не заметив, мог распустить завязки на камзоле и тунике. Да-да, конечно, Уэрин вовсе не собирался злоупотреблять ее доверием.

Кэтрин улыбнулась управителю, как бы давая понять, что уже не сердится на него.

— Я уже простила вас, — сказала она. — Я тоже люблю вас и всегда буду любить.

Уэрин расплылся в улыбке:

— Вы, несомненно, святая, миледи. Через два дня я восстановлю свое достоинство в ваших глазах, завоевав на турнире приз в вашу честь.

Кейт охватило необычайно приятное волнение. Должно быть, именно такое чувство владело Джиневрой, считавшей Ланселота своим рыцарем.

Уэрин снова потянулся к ней, но вовремя спохватился и отвел руку за спину. Сердце Кейт сжалось — она с необыкновенной остротой осознала безнадежность их любви. Ведь Уэрин так хотел прикоснуться к ней, но не смел… Конечно, можно было бы ему позволить легкое прикосновение — но только не на виду у всех.

Кэтрин сделала глубокий реверанс.

— Благодарю вас за честь, благородный рыцарь, — проговорила она вполголоса.

— Если я являюсь вашим рыцарем, то вы должны дать мне ленту, которую я буду носить у сердца, — сказал Уэрин таким нежным и проникновенным голосом, какой Кейт представляла себе в своих мечтах.

Она дрожащей рукой прикоснулась к вплетенной в волосы ленте. Уэрин будет носить ее, даже несмотря на то что отец может увидеть у него эту ленту.

— Но я не могу вам ее дать, — прошептала Кейт с отчаянием в голосе. — Сейчас это невозможно, ведь на нас смотрят. И завтра едва ли будет подходящий момент.

Кэтрин знала, что на следующий день назначена охота в лесу, где можно было бы улучить минуту и тайком передать ленту Уэрину. Но ей не хотелось делать это впопыхах, без надлежащих речей, обычно сопровождавших вручение такого дара.

— Да, завтра тоже не удастся, — согласился Уэрин. — Потому что мне придется постоянно находиться возле вашего отца во время охоты. После сегодняшнего происшествия его нельзя оставлять без защиты, так как эти негодяи Годсолы могут напасть на него в лесу. Что, если сделать это утром того дня, когда состоится турнир? Ваш отец будет занят подготовкой боевого снаряжения, и вы освободитесь от его опеки на несколько часов. Я буду ждать вас у бокового выхода за стенами замка. Там нам никто не помешает.

Кейт колебалась. Всего несколько часов назад она дала себе клятву никогда больше не встречаться наедине ни с одним мужчиной. К тому же, несмотря на заверения Уэрина, отец ни за что не оставит ее без присмотра. А это значит, что ее возлюбленный, победив на турнире, не сможет посвятить ей свою победу. Нет, от подобной чести невозможно отказаться. Против такого искушения ее клятва не могла устоять.

Собравшись с духом, Кейт сказала:

— Хорошо, если мой отец действительно не будет следить за мной, мы встретимся в условленном месте.

Уэрин радостно улыбнулся:

— Мы встретимся, обязательно встретимся, миледи. Когда он отошел, к Кэтрин подошла Эмис. Брови молодой вдовы были насуплены.

— Управитель Бэгота сообщил тебе новости о переговорах твоего отца с сэром Гилбертом? — спросила она.

— Нет, — ответила Кейт. — Сэр Уэрин только хотел извиниться за свое поведение сегодня днем.

— Ах вот что… — протянула Эмис. Она была явно разочарована, очевидно, ожидала, что узнает гораздо больше.

Кэтрин переполняло желание рассказать подруге о своей любви к Уэрину, но она сдержалась. Достаточно было того, что Эмис знала о привязанности к ней Рейфа, любовь которого была безнадежной, потому что он принадлежал к роду Годсолов. Впрочем, положение Уэрина было не лучше, так как он являлся управителем ее отца.

Кейт пожала плечами.

— Но почему он должен был извиняться? — спросила Эмис.

— Сэр Уэрин говорил со мной очень грубо во время стычки моего отца с Рейфом Годсолом.

— И это все? — допытывалась Эмис. — Я надеялась услышать подробности. — Она взяла Кейт за руку. — Пойдем. Мы все собираемся выйти в сад, сегодня чудесный вечер. Эмма хочет поиграть в темноте.

Кейт засмеялась.

Игры при луне? Это замечательно!

Предвкушая веселье, подруги поспешили к двери, но тут перед ними возник лорд Бэгот; причем вид у него был такой грозный, что даже Эмис содрогнулась.

Схватив дочь за руку, Хэмфри Бэгот прорычал:

— Он говорит, помолвка!.. — Немного помедлив, лорд пояснил: — Сэр Гилберт предложил вместо обмена клятвами ограничиться только помолвкой, поскольку в первом браке ты оставалась бесплодной! Этого было бы достаточно во времена запрета на обряды венчания в церкви, но сейчас такое предложение является оскорбительным. Я не хочу, чтобы моя дочь подвергалась риску родить ублюдка, имея при этом только обещание узаконить потом ребенка. Пойдем, сэр Уильям Рэмсвуд уже вышел в сад.

Кэтрин почувствовала такое огромное облегчение — ведь расстроилась брачная сделка с сэром Гилбертом! — что потеря в данный момент свободы уже не могла огорчить ее. Лорд Бэгот повел дочь к выходу, и Кейт, обернувшись, бросила на подругу ликующий взгляд.

— Вот тебе монета. А теперь расскажи, о чем они беседовали. — Рейф говорил не по-французски, а по-английски — на родном языке мальчика. Он тотчас протянул слуге единственный пенс, который удалось сохранить при игре в кости, — Саймон пользовался его кошельком как собственным.

Взяв монету, мальчик посмотрел на изображение короля с одной стороны и креста — с другой. Затем провел пальцем но краям, чтобы убедиться в отсутствии зазубрин. Удовлетворившись, он сунул пенс за высокий отворот своего башмака. После того как богатство было припрятано, слуга поднял глаза на рыцаря, заплатившего ему за подслушивание.

— Сначала был зол. Мне кажется, он ревновал, потому что хотел знать, почему вы, сэр, не отводили от леди глаз. Тогда леди тоже рассердилась из-за того, что он задает ей такие вопросы. Потом они заговорили о любви, сэр. — Мальчик с отвращением сплюнул на тростниковую циновку.

Рейф, однако, сомневался, что сэр Уэрин действительно любил Кейт и ревновал ее к нему. Нет, управитель Бэгота стремился завладеть Глеверином. Что же касается Кейт… На лице этой женщины отражались все ее чувства, и Рейф возликовал, увидев, как она хмурится, глядя на сэра Уэрина.

К сожалению, настроение Кейт быстро изменилось. Она улыбнулась сэру Уэрину и после этого уже смотрела на своего собеседника с обожанием.

— О чем-нибудь еще они говорили?

Рейф искал глазами Кейт, но не находил ее. Минуту назад они с леди Эмис направлялись к выходу — значит, пошли в сад вместе с остальными гостями. Хотя Рейфу очень хотелось последовать за ней, он не сделал этого. Сегодня не следовало. Он не хотел рисковать, потому что нескромный взгляд или случайная встреча с Кейт могли снова взбесить лорда Бэгота.

Завтра — другое дело. После завтрака все отправятся в лес на охоту и будут гоняться за дичью. В охоте примут участие как мужчины, так и женщины. В таких случаях всегда возникает неразбериха, в которой можно будет приблизиться к Кейт, а потом объяснить это случайностью.

— Да, говорили, — кивнул мальчик. — Рыцарь поклялся победить на турнире и посвятить свою победу ей.

Рейф презрительно фыркнул. Пусть сэр Уэрин считает себя счастливчиком, если удержится в седле после первого тура, когда они встретятся друг с другом. На турнире можно было завоевать приз — кошелек с деньгами, — и этим Рейф поддразнивал Джерарда, призывая его принять участие. Правда, победа на турнире не помешала бы и ему самому, поскольку он решил покинуть королевскую службу. Рейф усмехнулся. Когда он завоюет приз, Кейт убедится в том, что сэр Годсол достоин ее улыбок.

— А потом, — продолжил мальчик, — рыцарь просил леди встретиться с ним утром перед турниром у бокового выхода за стенами замка. Чтобы она могла вручить ему свою ленту.

Рейф внимательно посмотрел на мальчика:

— Неужели он просил ее об этом? Нет, ты, вероятно, ослышался. Ты плохо владеешь французским и потому неправильно понял.

— Я не ошибся, — возразил мальчик, утирая нос рукавом и размазывая по щекам сажу. — Я хорошо понимаю ваш язык, сэр. Я слышал, как он сказал леди, что ее отец с утра займется подготовкой боевого снаряжения, поэтому у него не будет времени следить за тем, куда она пойдет. Мне показалось, леди сначала не хотела встречаться с ним, но потом согласилась.

Рейф нахмурился. Будь проклят этот мерзавец! Он, несомненно, намеревался злоупотребить наивностью Кейт — ведь она, конечно же, не знала, что ей следовало бы ответить отказом.

Рейф возблагодарил Бога за то, что тот надоумил его нанять мальчика подслушать разговор Кейт с сэром Уэрином. Теперь он знал, когда и где де Депайфер намеревался осуществить свой замысел. Кейт не будет одинока, когда потребуется отразить нападение этого хищника.

— Ты хорошо поработал. — Рейф взъерошил волосы мальчика. — А что ты скажешь, если я буду платить тебе за то, чтобы ты не спускал глаз с этого рыцаря и сообщал мне обо всех его поступках и разговорах с леди? Считай себя моим слугой на оставшиеся восемь дней. И помни, я буду ежедневно платить тебе только в том случае, если ты никому не расскажешь о нашем договоре.

Глаза мальчика загорелись; было очевидно, что он ужасно обрадовался. Низко поклонившись, он проговорил:

— Я буду вашим верным слугой, благородный сэр, и мой язык будет на замке.

Рейф рассмеялся и похлопал слугу по плечу.

Глава 10

Кейт со смехом склонилась к шее своего коня, мчавшегося по лесу. По обеим сторонам от нее мелькали стволы деревьев, зеленые кроны которых образовывали над головой навес, создающий на траве яркие полосы света. Грудь ее наполняли запахи свежей летней зелени, а в ушах звенело эхо мужских голосов. И повсюду заливисто лаяли охотничьи собаки, преследовавшие добычу. Неподалеку от Кейт скакала на белой лошади пожилая графиня, тоже громко кричавшая.

— Я вижу оленя! — раздался впереди чей-то крик.

— Быстрее! Он не уйдет от нас! — прокричала Эмис, пришпорив свою лошадь.

— Я с тобой! — отозвалась Кейт, стиснув коленями бока Пелерина.

Этого коня лорд Бэгот захватил в Хейдон специально для дочери.

Кейт прежде никогда не садилась на Пелерина, но отец уверял ее, что он очень послушный, быстрый и выносливый. И сейчас Пелерин доказал, что он действительно прекрасный скакун, — жеребец мгновенно оставил позади лошадь Эмис.

У крутого спуска Кейт немного придержала коня, потом заставила остановиться. Склон холма был покрыт густыми зарослями, всадникам пришлось отказаться от дальнейшего преследования оленя. Мужчины и женщины издали дружный стон, когда олень исчез в густой листве.

— Он не может далеко уйти! — крикнула графиня. — Вы видели его рога?! Он очень стар, поэтому уже устал. О, лорд Хейдон. — Графиня повернулась к хозяину замка. — Вы ведь отдали королю целое состояние за право охотиться на это животное… Боюсь, мы теперь никогда не догоним его.

— Уверен, что догоним! — закричал сэр Джосс Фицболдуин и, пришпорив свою лошадь, направил ее к краю спуска. Поджав задние ноги и вытянув передние, кобыла соскользнула вниз и тотчас же исчезла в зарослях. Безрассудство сэра Джосса оказалось заразительным. Следующим к краю приблизился сигнальщик; он поднес к губам охотничий рог, призывая всех следовать за ним. Многие охотники, в том числе Уэрин и лорд Бэгот, так и поступили; их лошади заскользили вниз по склону, и вскоре храбрецы скрылись из виду. Следом за ними бросились собаки, и лай доносился из густой листвы.

Всадники, оставшиеся на вершине холма, были явно озадачены. Наконец одни повернули направо, другие — налево, так как никто не знал, где пролегает кратчайший путь в объезд крутого склона. Лошади фыркали и ржали, выражая свое неудовольствие.

Внезапно одна из лошадей укусила Пелерина, и тот взбрыкнул. Кейт от неожиданности выронила свой лук и ухватилась за поводья, чтобы успокоить животное. При этом передние копыта Пелерина опустились на край спуска. Не удержавшись наверху, жеребец заскользил вниз по склону, с треском ломая густые заросли. Кейт даже не могла закричать, так как полностью сосредоточилась на том, чтобы удержаться в седле. Остролист царапал ее ноги, а ветки хлестали по лицу. Вдруг Пелерин громко заржал — и все завертелось перед глазами Кэтрин… В следующее мгновение она рухнула на землю. Какое-то время Кейт лежала без движения. Лежала, глядя на белые пушистые облака, проплывавшие меж ветвей деревьев в бескрайних просторах неба. Прижимаясь шекой к мягкой прошлогодней листве, она прислушивалась к доносившимся откуда-то издалека крикам охотников и трубным звукам рога. Но вскоре шум этот стих, и одна за другой защебетали птицы, возвещая о вновь установившемся покое леса. И тут Кейт встревожилась. Господи, ведь она оказалась одна в незнакомом лесу, и здесь, возможно, ее подстерегают какие-то неведомые опасности… Ей следует как можно быстрее присоединиться к охотникам. Сделав глубокий вдох, Кейт приподнялась. Пошевелив руками, а затем ногами, она убедилась, что переломов у нее нет. Хотя к вечеру, наверное, появятся синяки… Тут за спиной ее фыркнул и заржал Пелерин. Кейт поднялась и осмотрелась. Жеребец стоял под развесистой кроной бука. Стоял, поджав переднюю ногу и свесив голову. Подбежав к Пелерину, Кэтрин сняла перчатки и ощупала его ногу. Однако перелома не обнаружила. Внезапно откуда-то сверху донесся треск, и послышалось шуршание папоротника. Птицы тотчас же смолкли, и теперь тишину нарушало лишь поскрипывание кожаного седла да изредка позвякивала уздечка. Кейт похолодела. Было очевидно, что к ней приближается всадник. Но кто он? Может, королевский лесничий? Или разбойник?! Ей вспомнились рассказы леди Аде-лы — та не раз говорила: «Если женщина остается в лесу одна, без сопровождающих мужчин или надежных слуг, она может подвергнуться насилию».

Прижавшись к Пелерину, Кейт затаила дыхание. Тут снова раздался треск сучьев и послышался шорох листвы — всадник приближался!

— Не спеши, мой мальчик, не спеши… Ступай осторожнее.

Кейт вздохнула с облегчением — это был голос Рейфа Годсола. А в следующее мгновение она увидела его. Подъехав к ней, Рейф остановился. Он был великолепен в своей зеленой охотничьей тунике, в высоких сапогах, плотно облегающих ноги, и с луком на плече.

Кэтрин невольно залюбовалась молодым рыцарем. Она вдруг снова вспомнила о его восхитительных поцелуях и объятиях в нише зала. Кто бы мог подумать, что поцелуи могут воспламенить ее?..

— Как вы узнали, что я здесь? — спросила Кейт, стараясь отвлечься от неподобающих мыслей.

Рейф улыбнулся:

— Я увидел, как ваша лошадь соскользнула вниз, и по вашему лицу догадался, что это произошло случайно.

Он внимательно посмотрел на нее. Убедившись, что она не пострадала, снова улыбнулся:

— После такой бешеной скачки вы выглядите не так уж плохо.

Кейт рассмеялась:

— Да, действительно бешеная скачка… Мне казалось, что я ужасно долго летела по воздуху, когда падала. К счастью, обошлось без переломов. Хотя скоро появятся синяки, которыми я смогу гордиться.

Теперь и Рейф рассмеялся:

— Слава Богу, что вы не пострадали.

Внезапно Кэтрин почувствовала, что ей ужасно хочется обнять Рейфа. Она попыталась выбросить из головы эти мысли, однако у нее ничего не получилось. Тогда Кейт повернулась к Пелерину и стала поглаживать его — ей казалось, что если она не будет смотреть на Рейфа, то перестанет думать о нем.

— Хотелось бы надеяться, что и с моим конем все в порядке, — пробормотала она, поглаживая гриву Пелерина. — Похоже, у него что-то с ногой.

Рейф спешился и снял перчатки. Присев на корточки, он принялся ощупывать ногу коня, но тот вздрогнул от его прикосновения и подался назад.

— Спокойно, Пелерин, не бойся. Это я, Рейф. Ты ведь помнишь меня?

Кейт взглянула на него с удивлением:

— Откуда вы знаете коня, принадлежащего моему отцу?

Рейф поднял голову и с грустью в голосе проговорил:

— Этот конь не всегда принадлежал вашему отцу. Пелерин родился и вырос в конюшнях Лонг-Чилтинга. Я сам объезжал его, когда наведывался домой. Четыре года назад кто-то из рода Добни украл его у нас. Я думаю, ваш отец получил меньше, чем ожидал, так как Пелерин за месяц до этого был обложен королевским налогом.

Кэтрин нахмурилась. «Неужели отец способен на воровство?» — подумала она. Тут ей вспомнился рассказ Рейфа — он сказал, что ее отец убил его отца. Но ведь кто-то из Годсолов убил ее брата…

Странно, но она не почувствовала ненависти к убийцам брата. Может, потому, что почти не знала его: младшему брату было всего два года, когда отец отправил ее к леди Аделе.

Рейф наконец выпрямился и, покачав головой, проговорил:

— Перелома нет, но, боюсь, сегодня он больше не сможет служить вам, миледи.

Кейт ожидала подобного заключения, но все же очень огорчилась.

— Черт побери! — пробормотала она вполголоса. — Ведь день только начался, и мне так хотелось поохотиться…

Вместо того чтобы наслаждаться охотой и обществом Эмис, ей теперь придется идти в замок пешком в сопровождении одного из слуг лорда Хейдона. А в замке будет ужасно одиноко, пока все не вернутся с охоты. На глаза Кейт навернулись слезы, и она прижалась лицом к шее Пелерина, чтобы скрыть их от Рейфа.

— Если хотите, миледи, я отведу Пелерина в Хейдон, а вы можете воспользоваться моим конем до конца дня. — Слова эти прозвучали необыкновенно искренне, и в них было нечто большее, чем просто учтивость.

Кейт внимательно посмотрела на Рейфа. Выражение его лица говорило о том, что он очень хотел сделать ей приятное, не более того. Сердце Кейт забилось быстрее. Такое предложение Рейфа лишний раз свидетельствовало о том, что он влюблен в нее. Только влюбленный мужчина готов пожертвовать своими интересами ради возлюбленной. Кейт охватило радостное возбуждение, однако она понимала, что ей придется отказаться…

Она со вздохом проговорила:

— Я бы согласилась… Но, боюсь, мой отец будет недоволен, если увидит меня на вашей лошади. Даже если вы будете далеко отсюда.

Рейф нахмурился. Немного помолчав, проговорил;

— Да, я понимаю вас. Что же касается вчерашнего происшествия… Прошу простить меня за то, что я приблизился к вам. Мне хотелось как лучше, а получилось наоборот. Я не помышлял причинить вам неприятности.

«Да, конечно же, он влюблен в меня», — подумала Кейт, и сердце ее забилось еще быстрее. Ей очень хотелось сказать Рейфу, что она готова поощрять его любовь, однако Кейт сдержалась и промолчала. В отношениях с мужчинами существовали определенные правила, которым леди Адела учила ее. Дама не должна откровенничать с рыцарем, если тот не признался ей в любви. Но даже после этого она не смеет проявлять свои чувства иначе, чем вздохами и страстными взглядами.

При мысли о том, что ей уже пора расставаться с Рейфом, Кейт тяжко вздохнула. Но ей действительно следовало поскорее выбираться из зарослей — ведь скоро ее хватятся и начнут искать.

Как же добиться от Рейфа признания в любви за такое короткое время? Вероятно, самое лучшее — направить беседу в нужное русло.

— Не беспокойтесь за меня, — проговорила Кэтрин, — у меня вчера не было никаких неприятностей. — Немного помолчав, она добавила: — И считайте, что я простила вас за вчерашнее.

Рейф криво усмехнулся:

— Простили? Неужели женщина из рода Добни может так легко простить одного из Годсолов? Лучше не говорите об этом вашему отцу. Едва ли он одобрит ваше великодушие.

Вспомнив о вражде между их семьями, Кейт снова вздохнула:

— Да, я прекрасно знаю, что отец ненавидит вас. Но почему?.. Чем вызвана вражда между нашими семьями?

Рейф посмотрел на нее с удивлением:

— Разве вы не знаете? Кейт пожала плечами:

— Мне говорили когда-то, но я забыла… Наступило продолжительное молчание, и был слышен лишь щебет птиц в ветвях. Рейф в глубокой задумчивости поглаживал свою бородку — он не знал, как лучше ответить на вопрос Кэтрин. Наконец, взглянув на нее, проговорил:

— Полагаю, от моего рассказа вреда не будет. Но вы должны помнить, что это точка зрения Годсолов.

— Да, конечно, — кивнула Кейт.

— Лет шестьдесят назад некий Добни похитил одну из моих прародительниц, являвшуюся наследницей нашего рода, и принудил ее выйти замуж за него. Этот Добни имел дружеские отношения со старым королем Генрихом… упокой, Господи, его душу. Заботясь о сохранении власти в своем королевстве, старик Генрих старался привлечь на свою сторону всех, кого только мог. По этой причине он утвердил насильственный брак Добни в качестве законного. В связи с этим Добни присоединил к своим землям наше поместье Глеверин. Разбогатев, он подкупил старика Генриха, и тот пожаловал ему титул. Вот почему ваш отец теперь является лордом Бэготом, а мы, Годсолы, хотим вернуть то, что когда-то принадлежало нам.

Ошеломленная рассказом Рейфа, Кейт пробормотала:

— После смерти брата поместье Глеверин стало частью моего приданого. Но неужели мой предок присвоил эти земли незаконно? И почему же… Если то, что вы рассказали, — правда, почему же тогда ваша семья не потребовала вернуть Глеверин в судебном порядке?

Рейф усмехнулся:

— Поверьте, миледи, Годсолы приложили немало усилий, чтобы вернуть Глеверин. Мы пытались сделать это и законным путем, и с помощью силы, но ни суд, ни война не принесли желаемого результата. Наше упорство привело Добни к решению навсегда уничтожить нас. — Рейф снова усмехнулся. — Ваш отец даже пытался разбить сердце моего отца…

Заметив испуг в глазах Кейт, Рейф ненадолго умолк, потом вновь заговорил:

— До того, как ваши родители поженились, мой отец ухаживал за вашей матерью. Однако лорд Бэгот заплатил вашему деду по материнской линии большую сумму, чтобы заполучить женщину, которую желал мой отец. Говорят, он пошел на такие значительные затраты только для того, чтобы досадить Годсолам.

Внимательно слушая Рейфа, Кейт старалась улучить момент, чтобы заговорить о любви. Наконец слова сами собой сорвались с ее губ:

— Как странно, что все ваши попытки вернуть Глеверин оказались безуспешными. Может, у Господа другие планы? Видите ли, я думаю… Поскольку в прошлом брак явился причиной всех потерь вашего рода, то, может быть, Всевышний предначертал, что в будущем вы вернете Глеверин таким же образом, то есть женившись.

Осознав смысл своих слов, Кейт содрогнулась. О Боже, ведь она совсем не это хотела сказать. Ей следовало говорить о любви, а не о браке. Леди Адела была права, когда утверждала, что ее невестка постоянно говорит не то, что надо. Теперь Рейф сочтет ее глупой, потому что трудно даже вообразить, что враждующие семьи Добни и Годсолов могли бы согласиться на подобный союз. Рейф в изумлении уставился на собеседницу. Боже, не ослышался ли он? Неужели Кейт предполагает выйти замуж за него?

Молодой рыцарь пристально смотрел на женщину, которую намеревался силой повести под венец. На платье Кэтрин зияли многочисленные прорехи, а узкий рукав был разорван от запястья до плеча, и Рейф видел обнаженную изящную руку. Она была без шляпы — вероятно, потеряла во время спуска с холма, — и ее густые темно-каштановые волосы, ниспадая на плечи, спускались до талии. Внезапно вспыхнувшее желание заставило Рейфа отвернуться. Перед ним возникли чувственные образы. Он вдруг представил, как приятно было бы ощущать чудесные волосы Кейт на своей груди. Затем она предстала пред ним обнаженная, лежащая в постели — в его постели. О Боже, мысль о Кейт в его постели в брачную ночь пьянила его как крепкое вино. Казалось, она тоже испытывала страстное желание, потому что ее серые глаза потемнели, щеки покрылись румянцем, а губы чуть приоткрылись. Сердце Рейфа учащенно забилось. Он взял лицо Кейт в ладони и провел большими пальцами по ее щекам. Она закрыла глаза и тихонько вздохнула. Кровь Рейфа закипела в жилах, и он прильнул губами к ее устам. И тут она вдруг прижалась к нему всем телом, как тогда, в нише, и Рейфа охватила жгучая страсть, требующая немедленного удовлетворения. Целуя Кейт, он еще крепче прижал ее к себе, и она наконец-то ответила на его поцелуй. Но уже в следующее мгновение чуть отстранилась и, пристально глядя ему в глаза, прошептала:

— Вы не должны были это делать. Не должны были целовать меня. И нам не следует прикасаться друг к другу. Это… нехорошо.

Рейф обнял ее за талию.

— Не целовать вас, миледи, равносильно смерти. Более того, для меня это было бы словно тысяча смертей.

Рейф тотчас же вспомнил, что говорил такие слова многим женщинам, однако на Кейт были произвели огромное впечатление. Глаза ее засияли, и она, еще больше покраснев, спросила:

— Следует ли это считать признанием в любви, сэр рыцарь?

— Вы ведь знаете, что я люблю вас, — не задумываясь ответил Рейф.

Конечно же, он любит Кейт и всегда будет любить. Он женится на ней и будет лелеять ее и защищать. Женится, потому что любит, а не только потому, что хочет вернуть Глеверин. Он провел ладонью по ее обнаженной руке и почувствовал, какая нежная у нее кожа. Кейт судорожно сглотнула и снова заглянула ему в глаза. Рейфа сжигало пламя страсти. Не важно, какие слова произносила Кейт, — он чувствовал, что ее влечет к нему, чувствовал, что она желала его так же, как он ее. Рейф снова обнял Кейт и привлек к себе. И она не противилась — напротив, даже попыталась прижаться к нему покрепче. Положив ладони на широкие плечи молодого рыцаря, Кейт подняла голову и прикрыла глаза — она жаждала его поцелуя. Рейф приблизил губы к ее полураскрытым губам, однако в последний момент удержался от поцелуя. Из груди Кэтрин вырвался вздох разочарования, и она, открыв глаза, вопросительно посмотрела на него. Рейф же вдруг осознал: в такой обстановке он непременно попытался бы овладеть любой другой женщиной, но только не Кейт. Она была предназначена ему судьбой, и он знал, что будет делить с ней ложе до конца жизни. Но сейчас Рейф хотел только одного — хотел узнать, является ли он единственным мужчиной, пробуждающим в ней страсть. Глядя ей в глаза, Рейф прошептал:

— Вы говорили, что я не должен целовать вас, миледи. Если же вы жаждете поцелуя, то сами поцелуйте меня.

С каждым словом его губы касались ее губ, и эти легкие прикосновения были необычайно волнующими. Действительно, не целовать ее подобно смерти, но самой сладчайшей смерти, какую только можно вообразить. Кейт колебалась; между ее бровей пролегла небольшая морщинка. Затем, вопреки опасениям Рейфа, Кейт все же не отступила — она прижалась губами к его губам. Рейф застонал от наслаждения. Эта женщина желала его, и она будет принадлежать ему. И именно он научит ее испытывать радость, какую могут дать мужчина и женщина друг другу. Эта мысль пробудила в нем неистовое желание, и он, прижав к себе Кейт, принялся покрывать ее лицо поцелуями. Кейт тихонько застонала и постаралась прижаться к нему еще крепче, всем телом. Рейфа охватила дрожь — теперь Кэтрин прижималась к его древку. Он поцеловал ее в губы, а потом начал целовать ее шею, и каждая новая ласка вызывала у нее трепет, возбуждающий его еще больше, — ему все труднее становилось сдерживаться.

— Кейт, — прошептал он ей в ухо, — люби меня, Кейт.

— Леди Кэтрин! Кэтрин де Фрейзни! Где вы?! — донесся из зарослей голос Джосса.

Кейт тихонько вскрикнула и отпрянула от Рейфа как ужаленная. Тяжело дыша и дрожа всем телом, она смотрела на него широко раскрытыми глазами — смотрела так, будто впервые увидела. Рейф тяжко вздохнул и вдруг ощутил ужасную пустоту в груди — словно •лишился самого дорогого на свете.

— Леди Кэтрин! — позвала ее Эмис де ла Бирс. — Вы можете откликнуться, чтобы мы знали, где вы находитесь?!

Кейт с беспокойством посмотрела в ту сторону, откуда раздавались крики. Затем коснулась своих распущенных волос.

— О Боже, мне не следовало… Мы не должны были… — пробормотала она, потупившись.

В следующее мгновение она расправила плечи и скрестила на груди руки, снова представ перед Рейфом недоступной женщиной. Сердце его сжалось — сейчас он видел совсем другую Кейт, видел бесстрастную и холодную даму. Но он тотчас же дал себе клятву: скоро эта женщина будет принадлежать ему, и тогда уже ничто им не помешает.

Кэтрин осмотрелась и прокричала:

— Не беспокойтесь, я здесь! — Она взглянула на Рейфа. — Полагаю, вам следует удалиться. Но прежде я хочу сказать следующее: то, что вы сделали… — Кейт в смущении потупилась. — Нет, то, что мы сделали… это нехорошо, и подобное больше никогда не должно повторяться.

— Нехорошо? — удивился Рейф. — Разве можно считать… — Он умолк и мысленно добавил: «Разве муж не имеет права целовать и ласкать свою жену? Конечно, мы еще не обвенчались, но это лишь вопрос времени. Скоро она станет моей женой, и тогда…»

И тут Рейф вдруг понял, какую возможность упустил. О Господи, какой глупец! Ведь он довольно долго был наедине с Кейт… Почему же он не посадил ее на коня и не ускакал вместе с ней?

Похищение наследницы Добни было бы местью Годсолов. Однако Рейф думал не только о мести. Он хотел сделать Кейт своей женой — любимой женой, а не пленницей, за которой закреплено поместье. Что ж, сейчас ему не удалось осуществить задуманное. Но он скоро найдет другой способ завладеть ею…

Снова взглянув на Рейфа, Кэтрин проговорила:

— Вы сами прекрасно понимаете, что это нехорошо. Вам каким-то образом удается… затуманить мне голову, но я уже знаю, чего ждать от вас, и подобное больше не повторится. А теперь оставьте меня. Если мой отец с ними, если он застанет нас вместе, он убьет вас, а я не вынесу этого.

Рейф едва заметно улыбнулся. Мысль о его смерти казалась Кейт невыносимой, и это невольное признание опровергало ее же слова о том, что их взаимное влечение является чем-то запретным.

— В таком случае я покидаю вас, миледи, — сказал Рейф. — Покидаю — но крайне неохотно…

Он подошел к своему коню и вскочил в седло. Кейт последовала за Рейфом и, остановившись в метре от него, посмотрела ему в глаза.

— Прошу вас, сэр, не думайте обо мне плохо. Я никогда и ни с кем не вела себя подобным образом. Не могу понять, почему с вами… — Она умолкла и в смущении пожала плечами.

Рейф был в восторге. Кейт, несомненно, говорила искренне. Но понимала ли она, что любовь к сэру Уэрину была мнимой? Неужели она действительно желала, чтобы тот посвятил ей свою победу на завтрашнем турнире? Рейфу хотелось попросить ее, чтобы она отказала де Депайферу и выбрала его своим рыцарем, однако он промолчал — если бы заговорил об этом, Кейт непременно догадалась бы, что он шпионит за ней.

Взглянув на нее с улыбкой, Рейф сказал:

— Миледи, я отношусь к вам с величайшим уважением.

«Да и как иначе мужчина может относиться к своей будущей любимой жене?» — добавил он мысленно. Кейт просияла.

— Благодарю вас, сэр рыцарь. Возможно, завтра я не буду присутствовать на турнире, однако желаю вам завоевать приз.

Рейф ликовал. Снова улыбнувшись, он наклонился и поднес руку Кейт к своим губам.

— Клянусь, миледи, завтра я завоюю приз в вашу честь. Щеки Кейт порозовели, и у Рейфа опять возникло желание подхватить ее, усадить в седло и умчаться вместе с ней.

— Отзовитесь еще раз, леди Кэтрин! Чтобы мы могли найти вас! — снова раздался голос Джосса.

Кейт высвободила свою руку и повернулась на крик. Затем, покосившись на Рейфа, проговорила:

— Уезжайте же побыстрее.

Молча кивнув, Рейф натянул поводья и направил коня в глубь зарослей. Отъехав подальше, он приложил руку к груди — там, где под кожаным камзолом находилась лента, , выпавшая из распустившейся косы Кейт. Рейф обнаружил ее на сломанной ветке, когда спускался с холма. Он знал, что Кэтрин намеревалась отдать ленту сэру Уэрину, но теперь она не сможет этого сделать. Правда, Рейф решил, что не станет носить ленту на виду у всех. И конечно же, не покажет брату: Уилл никогда не поймет, почему он не похитил Кейт сегодня, почему не воспользовался случаем. Что же касается управителя… Рейф сомневался, что сэр Уэрин осмелился бы носить ленту в присутствии лорда Бэгота. Тот пришел бы в ярость, если бы заметил, что управитель как-то связан с Кэтрин. В результате сэр Уэрин мог бы лишиться не только своего места, но и жизни. Решив присоединиться к остальным охотникам, Рейф выехал на ближайшую тропинку и пустил коня рысью. Вспомнив о предстоящем турнире, он невольно улыбнулся. Если вчера победа на турнире означала для него лишь пополнение тощего кошелька, то теперь главной целью стало завоевание приза в честь Кейт. Когда он сделает это, она поймет, что Рейф Годсол достоин ее любви. И тогда ему останется только жениться на ней. Он был уверен, что ему не придется силой принуждать Кейт выйти за него замуж. Ведь она сказала, что сам Господь предначертал ей стать женой Рейфа Годсола.

Глава 11

— Вот так, миледи, — сказала Албрида, прикрепляя диадему к вуали Кейт. — Сегодня вы будете самой красивой.

Сидя на своей кровати, Кейт взяла зеркальце, представляющее собой пластину посеребренного металла в роговой оправе, размером не больше ладони, — подарок леди Аделы при расставании. Направив зеркальце на грудь, она медленно перемещала его, осматривая себя от талии до плеч. Ни один мужчина еще не попросил ее руки, и лорд Бэгот потребовал, чтобы дочь сегодня оделась в новый наряд, который он купил для нее в надежде, что она сможет привлечь к себе внимание женихов. Он был сшит по последней моде: с приподнятой линией талии и такими длинными рукавами, что их концы почти доставали до земли. Кейт надела это голубое шелковое одеяние поверх нижнего платья бледно-желтого цвета. Теперь в зеркальце отражались ее плечи и подбородок. Одна из лент так и пропала после вчерашнего случая на охоте, хотя они с Эмис и Джосс обыскали весь склон. Поскольку Кейт намеревалась подарить оставшуюся ленту Уэрину, она не позволила Албриде заплести ее в волосы и, улучив момент, спрятала ленту в узкий рукав нижнего желтого платья, хотя сомневалась, что ей удастся встретиться с Уэрином до начала турнира. Албрида заплела волосы Кейт в одну косу и свернула ее в большой тугой узел. Эта прическа прекрасно сочеталась с золотым ожерельем с янтарем, которое лорд Бэгот дал дочери из семейных драгоценностей. Наконец Кейт пристально посмотрела на свое лицо в обрамлении белой вуали и улыбнулась, довольная собой. Она выглядела вполне достойной дамой двух рыцарей, каждый из которых будет стремиться одержать на турнире победу в ее честь. Ей вспомнилось вдруг предупреждение леди Аделы, которая наставляла ее, что истинная леди должна оказывать знаки внимания лишь одному герою. В противном случае это может привести к ссоре ее избранников. Ведь и без того между мужчинами, которые любили ее, была давняя вражда. Правда, она не одарила Рейфа символом своей благосклонности, пообещав его Уэрину. Кейт состроила себе гримасу в зеркале. Увы, она отнюдь не была уверена, что именно Уэрина желала бы видеть своим героем. Ее снова захлестнула волна недавно пережитых чувств, и возникло острое желание опять оказаться рядом с Рейфом. Губы ее невольно сложились в улыбку, и сердце гулко застучало в груди. Что с ней происходит? Кейт попыталась успокоиться. Ей не следует поощрять в себе подобные мысли и чувства. Настоящая леди должна быть предана своему избраннику, а она забыла о своем долге, проявив вчера слабость и позволив Рейфу целовать ее. Впрочем, Рейф, как благородный человек, не посмел нарушить ее запрет. А что сделала она? Сама поцеловала его! Кейт охватило смятение. Но как она могла противиться его прикосновениям, если даже от воспоминания о его поцелуе у нее начинает учащенно биться сердце! А когда он провел пальцами по обнаженной руке, она вся буквально запылала жаром. Разве могла она предположить, что прикосновение мужчины способно доставить такое удовольствие? Но не любого мужчины. Кейт содрогнулась, вспомнив о сэре Гилберте и его попытке поцеловать ее. На смену отвращению пришло любопытство. Она едва знала Рейфа и еще не могла испытывать любви к нему — по крайней мере она так думала, — но если его поцелуй был таким чудом, не будет ли поцелуй Уэрина еще прекраснее? Ведь она считала именно Уэрина своим возлюбленным.

— О чем вы задумались? — спросила вдруг Албрида, прервав неподобающие мысли Кейт.

— Я размышляю о том, как мне получше выглядеть сегодня, Албрида, — поспешно ответила Кейт, изгоняя остатки греховных мыслей. Опасаясь, что служанка может заподозрить что-то по ее тону, Кейт занялась зеркальцем — она еще раз оглядела себя и положила вещицу в свою шкатулку с драгоценностями, засунув ее под кровать.

— Вам нечего беспокоиться, миледи, — утешила ее Албрида, действительно приняв любовные переживания хозяйки за беспокойство. — Уверена, что скоро кто-то из рыцарей обязательно сделает вам предложение.

Кейт искренне надеялась, что этого не произойдет. Когда она выпрямилась и откинула назад вуаль, проницательная Албрида, вплотную приблизившись к ней и бросив быстрый взгляд на полог, разделявший палатку, зашептала:

— Если бы я была более смелой женщиной, то непременно сказала бы вашему отцу, что он слишком нетерпелив. Такие вещи не делаются так скоро.

— Ты уверена? — спросила Кейт, так стремительно повернувшись к Албриде, что таиспуганно отшатнулась от нее. О, как она хотела, чтобы прошли недели, месяцы и даже годы, прежде чем ее снова выдадут замуж. — Ты в этом уверена?

— Конечно, — ответила служанка с лукавой улыбкой, — Много лет назад ваш дед по материнской линии заставил лорда Бэгота ждать около двух лет, прежде чем тот женился на вашей матушке. Правда, отчасти это было связано с тем, что сначала надо было разрушить другой брак и вашей матушке требовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах, — добавила она.

На какое-то время взгляд Албриды затуманился воспоминаниями о былом, затем она улыбнулась.

— Я знаю, что вам сейчас трудно поверить, что тогда ваш отец был подобен дикому коню, который громким ржанием призывает кобылку. Но он не хотел никакой другой женщины, кроме нее, и, думаю, готов был вырвать сердце из своей груди — так сильно он любил свою избранницу.

Албрида замолчала и снова улыбнулась, вспоминая прошлое.

— Она была очень красивой, ваша матушка. И вы очень похожи на нее, хотя цвет волос у вас от отца.

Кейт неожиданно для себя почувствовала острое желание услышать побольше о своей матери, особенно о ее связи с Годсолами.

— Ты хорошо знала мою мать?

— Да, миледи. Тогда я была одной из швей в Бэготе, однако… — Албрида умолкла, заметив, что полог, разделяющий палатку на половину отца и дочери, приподнялся. Это был Питер, слуга лорда Бэгота.

— Албрида, лорд Бэгот ждет тебя. Как только закончишь заниматься леди де Фрейзни, ступай к нему, — сказал Питер, и в его голосе прозвучали грозные нотки.

Суровый тон Питера не оставлял сомнений, что он слышал разговор служанки с миледи и решил прервать дальнейшие воспоминания болтливой Албриды. Та покорно склонила голову.

— Я иду, — сказала она, оставив свою подопечную. Кейт, расстроенная тем, что ее любопытство не было удовлетворено, выскользнула из-за перегородки и остановилась у открытого входа в палатку. Лучи восходящего солнца проникали внутрь, играя на доспехах, лежавших на сундуке, где хранилось боевое снаряжение лорда Бэгота. Поскольку у отца сейчас не было оруженосца, следить за состоянием доспехов было поручено Питеру. У дальнего конца кровати лорда Бэгота стояла корзина с хлебом и сыром, доставленная сюда из кухни замка в качестве завтрака, а на тростниковом полу был расстелен прямоугольный коврик из промасленной ткани. В углу стояло ведро с горячей водой. Купальня в замке была слишком мала, чтобы принять всех рыцарей, желающих воспользоваться ею в это утро, поэтому кое-кто из мужчин решил искупаться в реке, иные же, в том числе и ее отец, предпочли помыться в собственных палатках.

Лорд Бэгот сидел голый на стульчике в центре расстеленного коврика лицом ко входу в палатку, так что ускользнуть из нее незаметно, чтобы встретиться с Уэрином, не было никакой возможности. Отец как будто догадывался о планах дочери и решил помешать их осуществлению. Кейт вздохнула, но тут же почувствовала облегчение. Она не хотела, чтобы Уэрин получил ее ленту и стал победителем на турнире. Кейт коснулась своего запястья и ленты, спрятанной в рукаве. Почему она не отдала ее вчера Рейфу?.. Албрида поспешно взяла с края ведра тряпицу, смочила ее и зачерпнула немного жидкого мыла из крошечного бочонка, который они захватили с собой из Бэгота. Приблизившись к хозяину, служанка начала тереть ему спину. Кейт посмотрела на своего отца, и в ней вспыхнуло негодование. По существующим правилам она была единственной, кто должен был мыть его. Обычно это делали ближайшие родственники женского пола: жена, дочь или сестра. Ей случалось много раз мыть своего свекра сэра Гая де Фрейзни, что они делали вместе с леди Аделой. То, что отец отказался от ее услуги, лишний раз свидетельствовало о его пренебрежительном отношении к ней. Лорд Бэгот нахмурился.

— Ты не нашла себе более подходящего занятия, чем пялиться на меня? — проворчал он.

Кейт с удивлением отметила, что все еще смотрит на отца, и негодование охватило ее с новой силой. Чего он ожидал от нее за два часа до начала турнира — она должна сидеть на койке и переживать?

— Нет, милорд, не нашла, — искренне ответила Кейт. В глазах отца полыхнуло раздражение.

— Я вижу это и не желаю, чтобы ты путалась под ногами в минуты, когда мне необходимо сосредоточиться, подумать, что ждет меня сегодня. — Он махнул рукой в сторону выхода из палатки. — Ступай в замок и позавтракай вместе с другими леди. А потом можешь болтать о всяких глупостях с подобными тебе особами. — В его голосе звучало неприкрытое презрение.

Кейт с сомнением посмотрела на отца. Как и предвидел Уэрин, он отослал ее подальше от себя. Удивление ее было столь велико, что с губ невольно сорвалось:

— Одной?!

Питер оторвался от своего занятия и выразительно приподнял брови.

— Милорд, сэр Уэрин пошел на реку купаться. Следует ли мне проводить леди де Фрейзни в замок вместо него?

Лорд Бэгот покачал головой:

— Ты должен заниматься своим делом. Кроме того, сопровождать миледи нет никакой необходимости. Что может случиться с ней между палаткой и замком? За два часа до турнира даже эти подлые Годсолы будут заняты своими доспехами и не напугают ее. Можешь идти, — сказал отец, снова махнув рукой, — и постарайся найти леди Хейдон. Она, конечно же, будет рада принять тебя под свое крылышко, чтобы лишний раз укорить меня.

Кейт не стала дожидаться, когда отец изменит свое решение, и быстро вышла из палатки, неожиданно оказавшись в круговороте движения. Мимо пробежал паж со шлемом своего хозяина в руке, и двое слуг едва не столкнулись с ней, неся на коромыслах ведра с горячей водой. Кейт уступила им дорогу и остановилась. Внезапно родилась шальная мысль: не найти ли Рейфа вместо Уэрина? Но она немедленно отказалась от нее. Ни за что она не сможет даже приблизиться к Годсолу так, чтобы отцу не донесли об этом. Нет, если она хочет, чтобы кто-то посвятил ей свою победу на турнире, это должен быть только Уэрин, который ждет ее сейчас. Ведь она и обещала ему первому оказать такую честь. Кейт зашагала через ряды палаток, над которыми на ветру развевались вымпелы. Поднявшись на холм, она добралась до массивных ворот, ведущих во внутренний двор замка. Пройдя сквозь них, она остановилась, чтобы перевести дух. Из кухни, находящейся справа от ворот, доносился запах свежеиспеченного хлеба и жареного мяса. Прямо напротив ворот возвышалась прямоугольная башня высотой в четыре этажа, с конусообразной черепичной крышей, блестевшей на солнце. К башне примыкало крытое соломой помещение — зал замка, в конце которого находился сад, там росло множество роз, сплошь увивавших стену. В самой дальней толстой стене, ограничивающей сад, был еще один выход из крепости с узкой дубовой сводчатой дверью, которая сейчас была открыта. Этим выходом воспользовались те рыцари, которые решили искупаться в реке, и Кейт могла пройти туда, чтобы встретиться с Уэрином. Губы ее тронула мечтательная улыбка. Вызовет ли его поцелуй те же чувства, которые она испытала с Рейфом? С этой греховной мыслью она и направилась к узкому выходу из крепости. Где-то в глубине ее сознания звучали предостережения бывшей свекрови леди Аделы: любая женщина, покидающая стены замка и остающаяся без защиты мужчин, может подвергнуться нападению. А искать встречи с Уэрином, кроме того, крайне безнравственно, если учесть, что она не уверена, действительно ли любит его. Как потом, если эта встреча произойдет, можно считать себя добродетельной женщиной? Лучше уж отправиться в часовню и помолиться Богу, прося вернуть ей здравый смысл. В следующий момент послышались громкие голоса и смех у открытого прохода, из которого вышла группа молодых людей, по-видимому, оруженосцев, чьи блестящие лица и влажные волосы свидетельствовали о том, что они вволю наплескались в воде. Юноши вошли во внутренний двор, одетые только в рубахи, которые оставляли их ноги голыми от колен до ступней. Проходя мимо Кейт, они пожелали ей доброго утра. Она усмехнулась, удивляясь своей недогадливости. Сейчас обстановка была совсем не той, что вчера, когда они были наедине с Рейфом в лесу. За стенами замка не было ни деревьев, ни кустов, да и на стенах по обеим сторонам от прохода дежурили часовые. Они с Уэрином не смогут найти уединения, и нечего даже думать о поцелуе, чтобы остаться при этом незамеченными. И все же она решила, что если вести себя достойно, ничего страшного не случится. Поправив платье и вуаль, Кейт покинула внутренний двор и оказалась за стенами замка. Первый строитель Хейдона воздвиг крепость на вершине высокого холма и для обеспечения защиты сооружения от врагов оставил только около десяти футов между задней стеной и очень крутым склоном холма. Со временем возросшая потребность в воде, не только для кухни, заставила обитателей замка прорыть пологую узкую дорожку вниз по склону до ручья, протекающего внизу. Руководствуясь здравым смыслом и желанием сохранить неприступность стен, никто из лордов не рискнул расширить эту дорожку — и до сих пор она оставалась настолько узкой, что по ней мог пройти только один человек. Кейт посмотрела по обеим сторонам от прохода, но не увидела там Уэрина. Нахмурившись, она подошла к месту спуска и взглянула вниз. На дорожке тоже никого не было. Где же он? Повернувшись, она обвела взглядом стену позади себя и увидела Уэрина, поднявшего руку у дальнего угла. Кейт охватило волнение. Место, которое он выбрал для встречи, находилось далеко от прохода, так что никто из входящих и выходящих не мог видеть его, как и стражники на стенах. Целомудрие Кейт предупреждало: если они встретятся там, то она может легко поддаться искушению и позволит Уэрину поцеловать себя. Ей следует подозвать его жестом и остановиться ближе к проходу. Однако любопытство взяло верх, и ноги сами понесли ее навстречу опасному приключению. И все же чувство тревоги заставило ее остановиться на расстоянии вытянутой руки от Уэрина. Все еще влажные после купания в реке его светлые волосы приобрели более темный оттенок. Гладко выбритые щеки блестели, а усы были аккуратно подстрижены. Он улыбнулся ей.

— Боже, вы так красивы, миледи, что у меня захватывает дух, — сказал он с поклоном, как подобает благородному рыцарю, хотя на нем не было ничего, кроме рубахи, башмаков и штанов в обтяжку.

Кейт ощутила необычайное волнение от его комплимента.

— Благодарю вас, благородный сэр, — ответила она, сделав глубокий реверанс и улыбнувшись ему. — Я хочу, чтобы вы одержали на турнире победу в мою честь. Смотрите же сюда.

Кейт достала ленту из рукава и покрутила ее, держа между пальцами, чтобы показать ему.

— Только тот, кто завоюет приз в мою честь, получит право носить ее у сердца. Являетесь ли вы тем рыцарем?

— Миледи, ради вас я готов пройти через ад, — ответил Уэрин, понизив голос, затем протянул руку и начал наматывать конец ленты вокруг своего пальца.

Кейт поняла, что пора выпустить ленту еще и потому, что она забыла свои перчатки и руки ее были обнажены. Правила приличия не допускают, чтобы она позволила ему прикоснуться к себе, как бы ни хотелось ей узнать, какие чувства возникнут у нее при этом. Но Кейт продолжала держать конец ленты. И ждала. На лице Уэрина отразилось удивление, затем он чуть заметно улыбнулся. По-видимому, о?! понял, чего она хотела, потому что, забрав ленту, коснулся ладонью ее руки. Его кожа была еще холодной после купания, и на ладони ощущались мозоли — свидетельство его рыцарского ремесла. Кейт продолжала ждать, но никаких особых чувств не возникало. Где же тот необъяснимый жар и трепет, который пронзал ее от прикосновения Рейфа? Уэрин улыбнулся еще шире и смело провел пальцами вдоль руки Кейт до края узкого рукава нижнего платья. Она напряженно ждала. И — ничего! Почему? Ведь вчера от прикосновения Рейфа к ее руке у нее ослабели колени. Теперь Уэрин склонил к ней свою голову, и Кейт с облегчением вздохнула. Да, ей хотелось этого поцелуя. Рейф поцеловал ее до того, как коснулся руки, и, возможно, именно поцелуй пробуждает такие волшебные ощущения. Уэрин прижался губами к ее губам, и Кейт закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее. В отличие от Рейфа, губы которого нежно касались ее, Уэрин прижался к ней так сильно, что возникло некое неудобство. Затем он немного пошевелил губами, как это делал Рейф, Кейт не ощутила ни малейшего трепета внутри. Уэрин попытался проникнуть языком сквозь ее сомкнутые губы, и она испуганно отшатнулась, почувствовав легкое отвращение.

— Уэрин! — возмущенно воскликнула Кейт.

В его голубых глазах промелькнуло и быстро исчезло раздражение.

— Кейт, моя Кейт. Ты говоришь, что любишь меня, но, кроме слов, не дала мне никаких доказательств своей любви, — сказал он с мягким укором и, подняв руку, провел кончиками пальцев по ее щеке. Кейт снова удивилась: и эта ласка оставила ее равнодушной. — Наконец сегодня утром ты пришла ко мне такая обворожительная и нежная. Не уходи же теперь, когда я так нуждаюсь в тебе.

Эти слова пробудили в Кейт воспоминание — во время пикника Уэрин появился из леса в расстегнутой одежде. Рейф был прав: он хотел тогда воспользоваться ее доверчивостью, Кейт с отвращением отпрянула от него.

Уэрин протянул руки и, обхватив ее, снова привлек к себе. Потрясенная его неожиданной бесцеремонностью, Кейт даже не смогла дать ему отпор, и Уэрин попытался снова поцеловать ее. Тогда она резко отвернулась от него.

— Уэрин, я порядочная женщина и не мшу позволить тебе то, чего ты хочешь, — запротестовала она.

— Только один поцелуй, — сказал он, высвобождая свою руку и беря Кейт за подбородок, чтобы повернуть к себе ее лицо. — Только один поцелуй. Это все, чего я прошу.

— Эй, лови! — раздался веселый выкрик за углом стены. Уэрин так резко выпустил Кейт, повернувшись на голос, что она едва не упала и удивленно посмотрела на него.

— Я поймал, Стивен, — ответил другой голос, по-видимому, это был сэр Джосс Фицболдуин. Судя по всему, он находился довольно далеко от угла. — Теперь твоя очередь, Святоша!

Эти люди откровенно веселились, хохотали, улюлюкали, и лишь один голос прозвучал разочарованно:

— Это я должен теперь ловить! — крикнул Рейф Годсол. Чувство досады пронзило Кейт. Господи, она совсем не хотела, чтобы Рейф увидел ее с Уэрином. Не понимая почему, она почувствовала себя так, словно предала его.

Приподняв свои юбки, Кейт повернулась и, не оглядываясь, побежала к проходу в стене. Благополучно достигнув маленькой арки, она остановилась и оглянулась. Уэрин оставался на том же месте, глядя в ту сторону, откуда доносились голоса. Спустя минуту Рейф, сэр Джосс и вся компания появились из-за утла наружной стены. На них были только туники, через шею перекинуты полотенца. Молодые люди бежали, перебрасывая друг другу надутый кожаный пузырь. Один из них, с золотистыми волосами, остановился, поравнявшись с Уэрином, и низко поклонился ему.

— Просим прощения, сэр, — извинился молодой человек. — Мы раньше времени начали игру, которой хотели развлечься во время купания. — Принеся извинения, он бросился догонять своих товарищей.

Когда они удалились, Уэрин повернулся и только тогда попытался отыскать взглядом свою исчезнувшую возлюбленную. Кейт, дрожа, попятилась назад по проходу, стремясь скрыться во дворе замка. Не дай Бог, Уэрин увидит ее и подумает, что она хочет продолжить встречу. Повернувшись, она бросилась к наружному лестничному пролету. Взявшись за поручень, Кейт пришла в замешательство: что же она наделала, убежав от Уэрина, которого считала своим возлюбленным? Обычно, расставаясь со своим избранником, леди считают часы до новой встречи. Однако ее вновь охватило раздражение. Ей вовсе не хотелось вновь оказаться наедине с Уэрином и испытывать тягостное чувство от его поцелуев. Эти ощущения настолько поразили ее, что она опустилась на ступени, не обращая внимания на служанку, которая поднималась вверх по лестнице. В памяти снова возникли слова Аделы, которая наставляла: добродетельная леди должна всей душой противиться искушению и не позволять мужчине касаться ее. И Кейт вдруг поняла, что с Уэрином ей легко было оставаться добродетельной. Да она просто не испытывала с ним никакого искушения! И поскольку его прикосновения не вызвали у нее никаких бурных чувств, значит, она не влюблена в него. Иначе нельзя объяснить то, что его поцелуй ничуть не взволновал ее. Совсем иными были ощущения, которые она испытывала с Рейфом. Кейт блаженно улыбнулась. В его объятиях она трепетала, охваченная жаром. Значит, она любит его, а вовсе не Уэрина. Кейт снова вспомнила поцелуи Рейфа и закрыла глаза. Он пробуждал в ней такие сладостные чувства, которых она никогда прежде не испытывала. О да, с Рейфом Годсолом она, несомненно, подвергалась невероятному искушению. Кейт охватило волнение. Значит, она полюбила злейшего врага ее отца! Это ужасно. Разве можно считаться добродетельной леди, если она не способна контролировать себя и противостоять греховным желаниям? Нет, такая женщина вообще не может называться благородной леди. Горло ее сжалось от обиды. Ох уж эти правила! Они, конечно же, несправедливы, если надо отказываться от того, что так привлекательно.

— Леди де Фрейзни?

Голос Уэрина прозвучал во внутреннем дворе, перекрывая галдеж стайки слуг. Кейт выглянула из-за перил, наблюдая за вошедшим в сад человеком, которого она, теперь это совершенно ясно, не любит. Ей следовало бы подойти к нему и признаться, что она ошибалась относительно своих чувств к нему, и попросить вернуть ей ленту, но трусость не позволила сделать этого. После пикника Уэрин был таким злым, едва ли он спокойно примет ее слова о том, что она больше не любит его. Боже, а если он узнает, что место в ее сердце занял Рейф! Нет, она не должна говорить это Уэрину в такой замечательный день. Нет, она пока не готова сделать такое признание. Лучше сейчас подыскать укромное местечко, где Уэрин не смог бы найти ее. Например, в помещении для женщин, где спала Эмнс. Вскочив на ноги, Кейт быстро взбежала по лестнице и, оказавшись в зале, почувствовала огромное облегчение: слава Богу, что Уэрин не окликнул ее. Пройдя через зал, она подошла к женской половине, отгороженной драпировкой. Кейт очень нуждалась в помощи Эмис, которая не боялась мужчин. Если бы она смогла рассказать ей о том, что случилось — конечно, не называя имен, — может быть, ее новая подруга дала бы ей хороший совет. По крайней мере Кейт надеялась, что смелость Эмис поддержала бы ее.

Глава 12

Хотя день был достаточно холодным и нависшие облака предвещали к вечеру дождь. Рейф вспотел в нагревшемся от солнца шлеме, и из-под кожаного подшлемника на его лицо стекали капли пота. Одна из докучливых капель, миновав бровь, попала в глаз. Рейф заморгал, однако не мог протереть лицо, так как в его перчатки были вшиты металлические пластины. Чтобы отвлечься от неприятного ощущения, он задвигался в седле, ловко манипулируя своим щитом в качестве разминки. Гейтскейлз фыркнул и стал переминаться с нога на ногу. Казалось, его жеребец, как и он, жаждал одержать победу вместе с людьми Годсолов над Добни, чтобы завоевать честь и денежный приз. На пути к этой цели необходимо было в очередном туре победить Джосса Фицбоддумна. Рейф пожалел, что Джосс оказался не на стороне Годсолов. Лорд Хейдон, зная об отношениях Добни и Годсолов, разделил участников турнира по принципу принадлежности к той или иной враждующей семье, а чтобы избежать даже намека на его поддержку одной из сторон, все прочие рыцари из нейтральных семей тоже были справедливо распределены по обеим группам.

Поскольку никто из товарищей Рейфа не был настолько богат, чтобы иметь личного оруженосца, они помогали друг другу. К Рейфу подошел Саймон с новеньким копьем в руке, так как прежнее его копье сломалось в первом туре против Джосса. Лорд Хейдон не хотел омрачать праздник смертельными исходами, и на копья были надеты затупленные колпаки. Подхватив копье, Рейф через поле посмотрел на Джосса. Тот также взял новое копье у Хью и взвесил его на руке, определяя центр равновесия. Покачав головой, Джосс вернул копье Хью. Рейф усмехнулся. Победа Годсолов на турнире была почти обеспечена, так как неуверенность Джосса при выборе копья говорила о его сомнении в своих силах. К тому же Рейф уже дважды выбивал Джосса из седла, когда они тренировались две недели назад. Место у стен замка было занято палатками, и лорд Фицболдуин выбрал место для состязания на лугу, неподалеку от своего дома. Выкошенная длинная площадка была расположена между двумя низкими холмами и окружена полями пшеницы. Здесь также протекал небольшой ручей, воды в котором хватало, чтобы охладить и лошадь. и всадника. Турнир собрал со всей округи крестьян и слуг, одевшихся в свои лучшие домотканые платья, окришенные луковой шелухой или ореховой. Многие сидели по краям поля, закусывая хлебом и сыром, в то время как их дети резвились в сторонке. Наиболее предприимчивые из крестьян, прохаживаясь по рядам, торговали элем. Хотя некоторые зрители, принадлежавшие к благородному сословию, также устроились по краям поля, большинство титулованных особ все же обосновались в дальнем конце, где лорд Хейдон распорядился установить временные скамьи из грубо отесанных досок, положенных на бочки, а над головами натянуть тент. Здесь расположились благородные дамы, несколько священников и мужчины постарше, которые предпочли не принимать участия в состязании. В своих ярких праздничных нарядах они представляли собой весьма живописную группу, однако через несколько часов к ним присоединились и рыцари, выбывшие из соревнования; сняв свои тяжелые доспехи и шерстяные одеяния, они остались лишь в туниках, узких штанах и сапогах, что несколько нарушило торжественный вид дамских рядов. Рейф легко нашел взглядом среди зрителей Кейт. Ее чудесное платье выделялось ярким голубым пятном рядом с алым платьем Эмис. Он заметил, что Кейт наблюдает за ним, и когда их взгляды встретились, на лице ее промелькнула улыбка, и щеки покрылись румянцем. Спустя мгновение она опустила глаза. То, что она так смотрела на него после того, как он прервал сегодня утром ее встречу с возлюбленным, вызвало в душе Рейфа ликование. Он взглянул через поле туда, где собрались Добни. Рейф не знал, что больше радовало его: тот факт, что он уже завоевал расположение Кейт, отвратив ее от сэра Уэрина, или предстоящее сражение с управителем Бэгота — бой, в котором он докажет ей, кто является лучшим рыцарем. Сэр Уэрин, надо отдать ему должное, был прекрасным турнирным бойцом, хотя Рейф не считал его сильнее себя или Джосса. Тем не менее он желал встретиться с ним как с равным — тогда поражение Уэрина не должно вызвать у Кейт сочувствия к нему. Как и Годсолы, люди Добни вступали в заключительный тур. Сэр Уэрин должен был сразиться с сэром Гилбертом Дюбуа, соседом лорда Бэгота и его верным сторонником. Когда герольд подал сигнал, оба рыцаря с копьями наперевес и поднятыми щитами пришпорили своих лошадей, которые устремились вперед, громко цокая копытами. Рейф покачал головой, сразу определив, что победа будет за сэром Уэрином. Даже издалека было заметно, что конец копья сэра Гилберта опущен слишком низко, а сэр Уэрин умело закрылся щитом так, чтобы воспользоваться преимуществом при первой же ошибке противника. В момент столкновения управитель Бэгота ловко наклонил свой щит так, что кончик копья сэра Гилберта, скользнув по металлической обшивке, резко опустился вниз и воткнулся в дерн. Лошадь сэра Гилберта продолжала мчаться галопом, и он стремительно вылетел из седла. Толпа зааплодировала, Добни громкими криками приветствовали победителя. Даже Рейф мысленно поздравил соперника, умело выполнившего хитрый трюк. Да, было бы неплохо встретиться с сэром Уэрином и победить его. После того как определился победитель со стороны Добни, пришло время выявить его будущего соперника со стороны Годсолов. Рейф взглянул на Джосса, который наконец выбрал себе копье.

Герольд поскакал через поле на сторону Годсолов, Приостановив свою лошадь, он объявил имена соперников, как будто Рейф или Джосс не знали, с кем будут соревноваться. Но таковы правила. Как только он провозгласил начало очередного тура, на поле воцарилась тишина. Рейф поднял свое копье и стиснул коленями бока лошади, хотя в этом не было необходимости — опытный боец Гейтскейлз был уже готов к поединку. Помимо способности быстро и точно понимать седока, он к тому же был быстр как ветер. Герольд вернулся на свое место, и Рейф, стиснув рукоятку копья, поднял щит. Последовал сигнал, и поединок начался. Дыша подобно кузнечному меху, Гейтскейлз устремился вперед, выворачивая копытами большие куски мягкого дерна; Рейф сосредоточил все свое внимание на щите Джосса, куда намеревался нанести удар. Вот его копье с грохотом ударилось о щит, и Рейф напрягся всем телом, чтобы выдержать противодействие Джосса и его лошади. Он не уступил ни дюйма, как и верный Гейтскейлз, который смело встретил сопротивление и продолжал рваться вперед. Произошло то, что и две недели назад во время тренировочных поединков, — Джосс не устоял, и от удара копья Рейфа по его щиту откинулся назад в седле, а потом, беспомощно задрав ноги кверху, свалился на землю. Его лошадь отскочила в сторону и, почувствовав отсутствие седока, громко заржала и встала на дыбы. К ней тут же бросились конюхи, чтобы усмирить животное. Рейф быстро развернул Гейтскейлза и поскакал назад к упавшему другу. Бросив щит и копье, он соскочил на землю, Хью и Саймон уже опустились на колени рядом с рыцарем.

— Джосс! — крикнул Хью, приподнимая его голову.

Саймон попытался снять шлем Джосса, чтобы посмотреть, нет ли повреждений головы, но металлические наушники зацепились за кольчугу, и шлем никак не снимался.

— Проклятие, может быть, отнести его к кузнецу? — пробормотал Саймон.

Рейф склонился над Джоссом, тот открыл глаза..

— Это просто Божье наказание, Рейф. Почему я опять позволил тебе выбить меня из седла? — тихо произнес поверженный рыцарь, а собравшиеся вокруг облегченно заулыбались.

— Он еще поживет, чтобы досадить своему отцу, — сказал Рейф, положив руку на плечо Джосса.

Джосс поморщился,

— Только как калека, — ответил он с тихим смехом. Саймон и Хью подхватили его под мышки, помогая сесть. — Я проиграл тебе, так что ступай и забирай заслуженный приз, а я вернусь в дом отца и обложу припарками свои синяки, чтобы завтра иметь возможность принять участие в рукопашной схватке.

Рейф засмеялся в ответ и, поднявшись на ноги, обнаружил за собой лорда Хейдона. Тот взглянул на Рейфа, и на его лице промелькнула удовлетворенная улыбка, затем он опустился на колени рядом с сыном. Рейф уловил в этом коротком взгляде скрытый смысл. Ведь лорд Хейдон не мог радоваться поражению сына — тут было другое. После скандала на пикнике, возникшего из-за Годсола, он был доволен, что теперь именно Рейф будет противостоять одному из представителей Добни на сегодняшнем турнире. Лорд Хейдон добился своего, и завтрашняя потешная рукопашная схватка тоже никак не будет связана с политикой. Рейф же, имея свои основания радоваться победе, зашагал к конюху, который держал его Гейтскейлза, искоса бросая взгляд на сэра Уэрина. Управитель снял шлем и теперь стоял рядом с побежденным сэром Гилбертом, предлагая ему свою руку, не скрывая самодовольства, отразившегося на его лице. Рейф едва заметно улыбнулся. Сейчас сэр Уэрин внутренне ликует, а через несколько минут окажется на земле, как и Джосс.

— Хоть один из Годсолов стал победителем! — крикнул Уилл, шагая навстречу брату. После поражения он снял свою кольчугу и остался в грязной окровавленной тунике, краем которой утирал сейчас лицо. В том месте, где в шлеме светились прорези для глаз, виднелись следы пота на запыленной коже. — Твоя лошадь оправдывает деньги, которые наш отец потратил на ее содержание и тренировку. — Уилл засмеялся, указывая на Гейтскейлза и как бы не торопясь признать достоинства самого Рей-фа. — Хорошая работа, — продолжал брат, похлопав Рей-фа по плечу. — Теперь тебе предстоит расправиться с этим мерзавцем. Покажи всем, что Годсолы сильнее Добни. Я разрешаю тебе даже прикончить негодяя. — Он улыбнулся, недобро оскалившись. — Если одним отпрыском клана Добни будет меньше, пусть даже он всего лишь служит им. как де Депайфер, на свете станет легче дышать.

Рейф засмеялся, поднял свой щит и надел его на руку. Копье он оставил там, где оно лежало, потому что для заключительного тура требовалось новое оружие.

— Я думаю, лучше отложить до завтра убийство управителя, когда можно будет сделать это исподтишка в суматохе рукопашной схватки, — с насмешкой бросил он.

Уилл открыл рот, чтобы ответить, но Рейф предупреждающе поднял руку:

— Ни слова больше, Уилл. — Ему надо было поторопиться, чтобы подготовиться к поединку с сэром Уэрином. Рейф понял после схватки с Джоссом, что при относительном равенстве сил, как правило, побеждает тот, кто в душе считает себя победителем. Стоит немного задержаться, и Уэрин может обрести уверенность, полагая, что противник медлит, потому что боится его.

Кивнув, Уилл еще раз ободряюще похлопал Рейфа по плечу.

— Иди же и завоюй приз в честь Годсолов.

— Я это сделаю, — уверенно заявил Рейф, садясь на Гейтскейлза.

При его появлении на поле раздались одобрительные крики сторонников Годсолов. Приблизившись к скамьям, где на почетном месте рядом с невестой и женихом сидела Кейт, Рейф осмелился мельком взглянуть на нее. Она вся просияла, ответив ему улыбкой, и лицо ее выражало гордость за него. Именно так жена должна гордиться своим мужем. Сердце Рейфа радостно забилось, и в голове возникли образы, рожденные не только вожделением. То были картины счастливой жизни, когда они делят с Кейт еду и питье, гуляют, держась за руки, по принадлежащим им нолям. Он видел домашний уют и благополучие, которые раньше даже не снились ему, но все это он обретет, женившись на Кейт. Как жаль, что он не может так скоро, как хотелось бы ему, жениться на прекрасной Кейт и начать новую жизнь. Когда Рейф направил своего коня на позицию в конце протоптанной дорожки, его встретили улыбающиеся Святоша и Стивен, выступавшие в предыдущих турах на стороне Добни.

— Желаю победы, — коротко сказал Святоша.

— Я не сомневаюсь, что ты станешь победителем турнира, — добавил Стивен, и в его голосе прозвучала искренняя радость за успех товарища.

— Благодарю за поддержку, — ответил Рейф с тихим смехом, довольный тем, что у него есть такие друзья. — А что вы скажете о сэре Уэрине?

Стивен сделал кислую мину и покачал головой:

— Он сражается не хуже тебя, Рейф, и сидит в седле как влитой.

— Я бы добавил еще, что он держит свой щит низко и очень крепко, — сказал Алан и тоже покачал головой. — Сэр Уэрин очень уверен в себе. Если ты не ошеломишь его в первом же туре, думаю, тебе будет трудно одержать победу.

Рейф усмехнулся.

— Значит, я ошеломлю его, — сказал он, — сражаясь, как всегда, в полную силу. Такова участь третьего сына в семье — решительно сражаться, чтобы добывать объедки, которые оставляют единственные наследники своих отцов.

Алан поморщился от этой колкости.

— Ты можешь поменяться со мной жизнями, Рейф, г если хочешь, и даже взять себе жену, которую мой дядя навязывает мне.

Стивен засмеялся и хлопнул Алана по спине.

— Не печалься, Святоша, — сказал он. — Твое время стать женатым, как Джерард, еще не пришло. А пока не падай духом и помоги мне рассортировать копья, которые принесли Рейфу.

Когда оба приятеля занялись проверкой оружия для последнего поединка, Рейф сунул руку в свою левую перчатку и извлек похищенную ленту Кейт. Он не намеревался брать ее с собой в это утро, однако что-то заставило его сделать это. Эта лента была для него подобна талисману — гарантией того, что он завоюет приз и вместе с ним и сердце Кейт.

Стивен и Святоша кончили свое дело — в руках у Стивена было копье, которое они выбрали для первого тура. Рейф взял его.

— Будь что будет, — сказал он. — Однако обещаю: этот поединок надолго запомнится всем. Сообщите герольду, что я готов.

Глава 13

От волнения у Кейт перехватило дыхание, когда она увидела Рейфа, проехавшего мимо нее. Два отважных рыцаря, претендующих на ее благосклонность, должны были сразиться, чтобы завоевать приз в ее честь! Она сейчас подобна тем благородным дамам из далеких рыцарских времен, о которых рассказывала ей леди Адела. К счастью, все утро ее отец был занят своими делами, не имея времени навязывать Кейт очередных женихов, и она наслаждалась компанией Эмис. Единственным немного омрачающим обстоятельством было то, что они были не одни на женской половине зала. Леди Хейдон усадила их рядом с Эммой и ее мужем, в присутствии которых Кейт не осмеливалась заговорить с Эмис о том, что волновало ее сейчас больше всего, — как вежливо и необидно дать понять мужчине, что она уже не любит его.

— Бедный сэр Джосс. Надеюсь, он не пострадал, — сказала Эмис, глядя на своего героя, когда тот покидал поле в сопровождении друзей и отца. Затем она улыбнулась и коснулась руки Кейт. — Увы, если моему сэру Джоссу и было суждено потерпеть поражение, то хорошо хотя бы, что от Рейфа Годсола. Они лучшие друзья.

— В самом деле? — спросила Кейт, ошеломленная тем, что Эмис известны такие подробности о Рейфе. — Откуда ты знаешь?

В зеленых глазах Эмис сверкнули веселые искорки.

— О сэре Джоссе? — насмешливо поинтересовалась она, хотя прекрасно знала, кого имела в виду Кейт. — Я поняла это, находясь при дворе. Меня интересовали сэр Джосс и все, что касалось его.

Эмма, находясь справа от Кейт, хихикнула и посмотрела на своих соседок. Теперь, разглядев Эмму получше, Кейт отметила, что новобрачная унаследовала от своей матери только рыжие волосы, которые удивительно гармонировали с ее желто-зеленым нарядом. Черты же ее лица с высокими скулами и слегка загнутым книзу носом были схожи, как и у Джосса, с лордом Хейдоном.

— О чем это ты, Эмис? — спросила Эмма язвительным тоном. — Похоже, ты все еще увлечена моим единокровным братом? Хотя хорошо знаешь, что он слишком осторожен, чтобы ответить на твои чувства.

Эмис засмеялась, ничуть не смущенная словами Эммы.

— Возможно, он осторожен, и не без причины, но это только подстегивает меня. Я завоюю его сердце, хочет он того или нет.

Джерард, сидевший рядом с Эммой, немного раздраженно засмеялся. Одетый, как и все побежденные рыцари, в тунику и обтягивающие штаны, он осуждающе посмотрел на свою жену.

— Не пытайся выступать в роли свахи между нашим Джоссом и леди Эмис, любовь моя, — остерег он ее. — У них ничего не выйдет, особенно до тех пор, пока леди Эмис видит в каждом мужчине горную вершину, на которую надо непременно забраться и покорить ее. — Его слова прозвучали с таким откровенным намеком на бесстыдство Эмис, что это явно выходило за рамки хороших манер.

Эмис покраснела, а Эмма опять захихикала. Прислонившись к мужу, она коснулась губами его уха.

— А ты доволен тем, что я хочу забраться только на одну гору? — произнесла она достаточно громко, чтобы леди рядом с ней могли услышать ее.

Джерард вздрогнул и тихо застонал.

— Конечно, — ответил он, хватая жену за талию.

К большому удивлению Кейт, Эмма взвизгнула от удовольствия, когда муж приподнял ее и усадил себе на колени. Новобрачная со смехом обняла мужа за шею и, прижавшись подбородком к его плечу, несколько раз поцеловала его в щеку. То, что Эмма, пользуясь своим положением замужней дамы, откровенно наслаждалась объятиями Джерарда на виду у всех, искренне изумляло Кейт. Леди Адела утверждала, что от брака женщина могла ожидать только боль при потере невинности и при родах — такова женская доля и расплата за грех, совершенный Евой в райском саду. Господь знает, что Кейт уже частично расплатилась за этот грех, будучи замужем за Ричардом и испытав боль при потере девственности. По крайней мере Ричард никогда не бил ее, поскольку был слабее из-за своей болезни. Леди Адела тоже страдала в своем браке. Сэр Гай де Фрейзни был вдвое старше ее и отличался грубостью, избивая свою жену по любому поводу. Кроме того, она не интересовала его как женщина, и он все свое внимание и время отдавал только оружию, лошадям и ястребам. Обмахиваясь рукой, чтобы охладить раскрасневшиеся щеки и скрыть свое возмущение от замечания Джерарда, Эмис глубоко вздохнула.

— Храни нас Господь от новобрачных, — сказала она скорее ласковым, чем раздраженным тоном и поднялась на ноги.

— Пойдем немного прогуляемся, Кейт. С меня достаточно этой парочки и их любовного воркования.

Кейт удивленно посмотрела на Эмис. Ведь любовь должна сопровождаться целомудренными словами без всяких прикосновений, и объяснения в любви происходят только между леди и ее возлюбленным, и лишь, наедине. Все остальное — либо распутство, либо выполнение супружеского долга. Кейт ошеломленно смотрела на Джерарда и Эмму. В их отношениях не было целомудренно и строгости, и, следовательно, их нельзя было назвать любовными. Должно быть, Эмис оговорилась.

— Что я могу поделать, если желаю мою жену? — пробормотал Джерард, поворачиваясь к Эмме и пытаясь поймать губами ее губы.

— Не оправдывайся перед ней, — сказала со смехом Эмма, уворачиваясь от поцелуя мужа. — Мы не виноваты в том, что находим радость в супружестве.

Поднявшись, Кейт заморгала, потрясенная услышанным. Неужели Эмма могла серьезно говорить о том, что ей доставляет удовольствие проникновение Джерарда к ее самому интимному местечку?

Эмис фыркнула.

— Могу сказать только, что если спустя несколько месяцев у вас не появится ребенок, то это не из-за недостатка ваших усилий. Пойдем, Кейт, — сказала она, беря подругу за руку.

Они покинули тень навеса и вышли на солнце, сохраняя некоторое время молчание. Кейт не удивило то, что прогулка как-то сама собой привела их к тому месту, где Джосс теперь уже стоял на коленях на земле, а его друзья помогали ему снять кольчугу.

Все это время Кейт не покидала мысль о том, что кто-то, оказывается, может находить удовольствие в супружеской постели. Она не могла поверить в искренность признания Эммы. В конце концов от этих мыслей у нее разболелась голова. День был слишком хорош, чтобы тратить время на такие болезненные размышления, особенно на виду у своего нового возлюбленного. Она посмотрела на Рейфа, который выглядел настоящим героем на боевом коне. В солнечном свете ярко выделялись эмблемы Годсолов на его щите и накидке, наброшенной поверх доспехов, а в том месте, где накидка расходилась, серебром сверкала кольчуга. Рейф тоже наблюдал за ней. Сердце Кейт едва не выскочило из груди, когда он улыбнулся ей. Щеки ее вспыхнули густым румянцем, и греховное искушение, о котором строго предупреждала леди Адела, охватило все ее существо. Она знала, что это нехорошо, что подобное чувство ведет к распутству, однако ничего не могла поделать с собой. Она жаждала снова ощутить объятия Рейфа и его губы на своих губах. Волнение не покидало ее. Если желание прикоснуться к нему было таким сильным сейчас, то что будет при их следующей встрече? Она поняла, как трудно будет противостоять Рейфу, особенно зная, что они лишатся возможности видеться, едва завершатся свадебные празднества. О, это, несомненно, любовь! Глубокая, трагическая и безнадежная… Эмис засмеялась, заметив смятение подруга.

— Перестань смотреть на него, пока твой отец ничего не заподозрил.

— Не беспокойся об этом, — ответила Кейт с легкой улыбкой, взглянув на другой конец поля. — Мой отец сейчас, слава Богу, занят только сэром Уэрином.

Лорд Бэгот стоял рядом с Уэрином, широко улыбаясь и с гордостью глядя на своего управителя.

Подошел друг сэра Джосса, человек со шрамом на лице.

— Леди, — сказал он, — для нас будет большой честью, если вы присоединитесь к нам, чтобы посмотреть финальный поединок.

— Что ж, с удовольствием, — ответила Эмис так быстро, что стало ясно, с каким нетерпением она ждала приглашения.

Подруга увлекла Кейт за собой.

— Сэр Джосс, как вы себя чувствуете? Я была ужасно огорчена, когда увидела, что вы упали, — сказала она.

Стоя на коленях, все еще в плену кольчуги, Джосс пытался избавиться от своих доспехов. Наконец, тяжело дыша, он освободил голову и плечи из тисков и стянул кожаный подшлемник. Затем, подняв голову, он посмотрел на Эмис. Его светлые волосы были взъерошены, лицо отражало крайнюю досаду.

— Лучше бы вы не видели этого. Я уже в третий раз позволяю Рейфу выбить себя из седла. Боюсь, это может войти у меня в привычку. Леди де Фрейзни, — обратился он к Кейт, — вы знакомы с моими друзьями, сэром Саймоном де Кенифером и сэром Хью д'Анкуром? — Оба приветствовали Кейт коротким поклоном. Она поклонилась сначала сэру Саймо1гу, а затем улыбнулась сэру Хью, узнав в нем партнера по танцу прошлым вечером.

— А я была уверена, — сказала Эмис, снова привлекая внимание Джосса к себе, — что вы завоюете приз в честь своей единокровной сестры.

— Против Рейфа? — усмехнулся сэр Саймон. — Думаю, у него не было шансов.

После знакомства Кейт отошла к временной изгороди вокруг поля, оставив молодых людей, затеявших спор, было ли падение сэра Джосса случайным или это следствие превосходства Рейфа. На другом конце поля, где расположились Добни, Уэрин скова сел в седло. Отец отошел от его лошади, а паж, которого лорд Хейдон предоставил в распоряжение ее отца на этот день, протянул Уэрину длинное копье. Это был тот самый юноша, на которого Эмис в шутку указала ей в первый вечер свадьбы, проча его в мужья. Взяв копье, Уэрин подал сигнал герольду.

— Они уже готовы к поединку, — сообщила Кейт остальным, не отрывая взгляда от соперников. Ее снова охватило волнение. Ей хотелось, чтобы сегодня победителем стал Рейф, а не Уэрин. Да, он был врагом ее отца, не она ничего не могла поделать с собой.

Эмме подошла к ней и встала рядом, а сэр Джосс, все еще в наголенниках, расположился позади. Когда двое других рыцарей присоединились к ним, наступила тишина — слышно было только фырканье лошадей да журчание воды в ручье. Выехав на центр поля, герольд поднял руку, требуя внимания, хотя в этом не было необходимости.

— Со стороны Добни выступает сэр Уэрин де Депайфер. Со стороны Годсолов — cap Рейф Годсол. Начинайте с Богом! — крикнул он и подал сигнал.

Лошади соперников устремились вперед с такой прытью, что их хвосты приняли горизонтальное положение. Все тело Кейт напряглось, а пальцы впились в дерево изгороди.

Копья с грохотом ударились о щиты, и Рейф отклонился назад в своем седле, а копье Уэрина с треском ' сломалось. Он тоже качнулся, но не упал.

— В первом туре только ничья, — крикнул сэр Джосс, разочарованный неудачей друга. Его слова потонули в гомоне толпы, возбужденной зрелищем.

— Боже, они равны, — воскликнул сэр Хью, с тревогой покачав головой. • — Вы видели, как управитель Добни потряс нашего Рейфа?

— Не важно. Рейф все равно победит, — сказал сэр Саймон снепоколебимой уверенностью. Он повернулся к Джоссу: — Думаю, у тебя есть достаточно времени, чтобы снять свои наголенники, прежде чем начнется второй тур.

— Я развяжу твои подвязки. — сказала Эмис, имея в виду полоски кожи, обмотанные вокруг икр Джосса и удерживающие стальные пластины на его голенях. Они вдвоем отошли на несколько шагов в сторону, чтобы заняться этим делом.

А Уэрин продолжал скакать по вытоптанной на поле дорожке прямо в направлении Кейт. Когда до нее оставалось несколько ярдов, он остановил своего черного боевого коня. Уэрин приложил руку к сердцу, напоминая ей, где хранилась ее лента. Кейт почувствовала угрызения совести. О, почему она не поняла, что больше не любит Уэрина, до того, как отдала ему символ своей благосклонности? Однако мысль о том. чтобы вернуть свою ленту и признаться Уэрину, так взволновала ее, что в животе появились спазмы. Она была слишком робка, чтобы сделать это и от одной мысли о предстоящем объяснении ее охватывал ужас.

Несмотря на то что шлем отбрасывал тень на глаза Уэрина, Кейт заметила, как он сощурился, крепко сжав при этом челюсти, О Боже, она так растерялась, что не ответила на его жест. Чувствуя себя безумно виноватой, Кейт прижала руку к груди от стыда, что должна притворяться и изображать чувства, которых не испытывала. Уэрин вышел из себя. Резко развернувшись, он пришпорил коня. Кейт съежилась, наблюдая за ним. Он все понял. Он понял, что она больше не любит его, и воспылал гневом, чего она больше всего боялась. Единственным и очень слабым утешением была мысль о том, что настоящий рыцарь, подобный Ланселоту, никогда бы не рассердился на леди, разлюбившую его. Нет, в душе Ланселота не было бы места гневу в подобной ситуации. Он оставайся бы надолго верным даме своего сердца, даже если бы та отвергла его. Злобный взгляд Уэрина свидетельствовал о том, что он не был столь же благородным рыцарем, несмотря на внешнее сходство с Ланселотом, Учитывая это, лента, отданная Уэрину, была не слишком большой платой за разрыв. Гейтскейлз доскакал почти до конца поля, где располагались Добни, когда Рейф, опустив копье, потряс головой. Это не помогло. В ушах все еще звенело, и, что хуже всего, он утратил уверенность в себе. Святые угодники, его копье ударилось о щит сэра Уэрина, словно о каменную стену. Теперь уже не приходилось думать о призе. Еще одно такое столкновение, и они оба могут погибнуть, хотя концы копий и притуплены. Смерть не входила в ближайшие планы Рейфа, особенно если учесть, что он еще не насладился близостью с Кейт в постели, значит, он должен найти способ не только остаться живым, но и одержать верх над своим противником. В этот момент он вдруг ощутит в своей ладони ленту и вновь воспрянул духом, обрел недавнюю уверенность. Да, именно лента Кейт ему поможет. Если сэр Уэрин увидит ее, он непременно разозлится, а разгневанный боец теряет бдительность, и тогда Рейф получит шанс воспользоваться малейшей ошибкой сэра Уэрина. Несколько лишних минут, чтобы восстановить силы, очень были нужны Рейфу, и он позволил Гейтскейлзу дойти до самой ограды, чтобы затем развернуться и поскакать в обратном направлении. Его уверенность окрепла, когда он вновь двинулся к месту своего старта. Сэр Уэрин тоже только что развернул свою лошадь — это означало, что он был потрясен не в меньшей степени. Рейф усмехнулся. Тем лучше! Самодовольная уверенность, которая раньше ощущалась в каждом жесте и осанке сэра Уэрина, теперь исчезла, вместо нее появились напряжение и стесненность. Он явно сомневался в легкой победе. Не пришло ли время показать ему ленту? Вытянув из перчатки длинную широкую полоску, Рейф свесил ее из своего манжета. Прежде чем противники разминулись в центре поля, Рейф остановил Гейтскейлза и улыбнулся сопернику. — Клянусь, сэр Уэрин, — крикнул он, — вы одолели бы меня, если бы ваше копье не сломалось! Такого признания трудно было ожидать от противника, однако сэр Уэрин даже не взглянул в его сторону и, прищурившись, продолжал смотреть вперед, куда двигалась его лошадь. Рейф мысленно выругался и предпринял еще одну попытку привлечь его внимание.

— Желаю удачи в следующем туре! — крикнул он и с этими словами поднял руку в дружеском приветствии, надеясь, что сэр Уэрин заметит это движение. С Божьей помощью в этот момент подул ветерок и лента, затрепетав, отклонилась в сторону сэра Уэрина.

Рыцарь уловил движение руки Рейфа и резко повернул к нему голову. Глаза сэра Уэрина расширились, и poi открылся от удивления, за которым последовало глухое рычание. Потянувшись за лентой, он едва не выпал из седла. Рейф быстро отдернул свою руку, а Гейтскейлз шарахнулся в сторону, так что оба они оказались вне досягаемости управителя.

Сэр Уэрин поджал губы.

— Негодяй, если ты дорожишь своей жизнью, то лучше признайся, как эта вещь оказалась у тебя, — рявкнул он, и рука его потянулась к поясу, где должен был находиться меч, если бы это были не дружеские состязания.

Рейфа охватил гнев от такого оскорбления, но он собрал все свои силы, чтобы обуздать его. Это Уэрин должен потерять хладнокровие, а сам же он должен оставаться невозмутимым.

— Какая вещь, эта? — небрежно спросил он, запихивая ленту в перчатку. — Я получил ее от леди при дворе, и она служит мне талисманом во время турниров. Эта лента очень помогает мне, и я ни разу не проиграл, пока ношу ее. — В этих словах была доля правды, поскольку до сегодняшнего дня он действительно ни разу не потерпел поражения.

— Ты лжец! — крикнул Уэрин с таким неистовством, что из его рта брызнула слюна. Глаза дико засверкали, и он развернулся в седле, чтобы посмотреть на Кейт. — Да, и ты не единственный, кто способен лгать. Значит, она не потеряла эту ленту, а сама дача ее тебе. Эта шлюшка решила одурачить меня.

Рейф вспыхнул от гнева. Как смел этот негодяй называть Кейт шлюхой! С языка готовы были сорваться резкие слова, но прежде чем он успел что-либо сказать, Уэрин вонзил шпоры в бока своей лошади и поскакал в конец поля к расположению Добни. Рейфа охватило желание не только атаковать его ударом в деревянный щит, но немедленно размозжить ему череп. Пришпорив Гейтскейлза, он достиг своего конца поля чуть раньше сэра Уэрина. Развернув лошадь, Рейф без слов протянул руку, требуя копье. Святоша вложив его ладонь новое оружие, а Стивен с удивлением посмотрел на Рейфа.

— Что, черт побери, ты сказал ему? — спросил Стивен. — Не могу поверить, что этот хладнокровный человек способен потерять самообладание!

Рейф только покачал головой и поднял щит. Кровь кипела в его жилах. Бог даст, на этот раз он выбьет негодяя из седла. На другом конце поля сэр Уэрин пустил свою лошадь по кругу, объехав пажа и лорда Бэгота. Вместо того чтобы остановиться и взять копье, он наклонился и на ходу выхватил новое оружие из рук мальчишки. Гнев охватил Рейфа с новой силой. Этот подлец пустился на хитрость. Не остановив лошадь, противник мог разогнать ее с большей скоростью и, следовательно, нанести куда более мощный удар. Если он, Рейф, не начнет разбег сейчас же, сэр Уэрин будет иметь неоспоримое преимущество. Рейф пришпорил Гейтскейлза, который уже был готов к поединку. Даже после такого трудного дня жеребец легко пустился вскачь длинными прыжками. В центре поля герольд кричал, что это нарушение правил, и требовал остановиться, но толпа ревом заглушила его протест, возбужденная столь необычным поворотом событий.

Рейф сосредоточил все свое внимание на щите сэра Уэрина. От мощного столкновения снова лязгнули зубы, но на этот раз удар Рейфа пришелся в самый центр щита противника в отличие от удара сэра Уэрина. Его копье скользнуло по щиту Рейфа с жутким скрежетом, и он резко отклонился в седле. Рейф торжествовал — этот тур был явно за ним. Достигнув конца поля, он не позволил себе расслабиться. Толпа продолжала возбужденно кричать, одобряя хитрые трюки, которые использовали противники. Некоторые зрители переместились в оба конца поля. Те, что собрались около позиции Рейфа, выкрикивали поздравления в его адрес. Рейф не обращал на них внимания. Отбросив в сторону использованное копье, он держал Гейтскейлза. Все восторженные похвалы окажутся пустым звуком, если сэр Уэрин вновь повторит свой трюк и стартует раньше времени. Оглянувшись, Рейф увидел, что сэр Уэрин уже развернул свою лошадь, чтобы вернуться к месту старта. Направляясь каждый в свой конец поля, соперники мчались почти так же быстро, как и во время атаки. Герольд сидел на лошади в центре поля с крайне мрачным лицом, выражая неодобрение нарушением правил. Когда противники приблизились к нему, он поднял руку, требуя остановиться, но ни Рейф, ни сэр Уэрин и не подумали замедлить скорость. Из зрительских рядов снова раздались восторженные крики, всех взбудоражило развитие драматических событий. На этот раз Рейф поступил подобно сэру Уэрину в предыдущем туре, направив Гейтскейлза по кругу в конце дорожки. Святоша и Стивен были готовы и вместе подняли копье, чтобы Рейф мог подхватить его, не замедляя движения и не наклоняясь слишком низко в седле. Выехав на дорожку, Рейф бросил взгляд на своего противника. Сэр Уэрин тоже сделал круг, но в отличие от друзей Рейфа, паж не ожидал, что его временный хозяин не послушается герольда. В руках мальчика ничего не было, и Уэрин резким криком потребовал копье. . Лорд Бэгот оттолкнул пажа в сторону и проворно подал копье своему управителю. Рейфа буквально захлестнула ярость. На конце копья сэра Уэрина отсутствовал затупленный колпак. Этот проклятый Добни пытается убить его! Даже на большом расстоянии Рейф заметил ухмылку на лице противника, когда тот принял оружие из рук своего хозяина. С диким воплем ярости и гнева направил он свою лошадь вперед. Было слишком поздно останавливаться, хотя Рейф в любом случае не стал бы уклоняться от боя. Никто из рыцарей никогда не отступал перед угрозой смерти. Он поднял свое копье и пришпорил Гейтскейлза.

Боевой конь, напрягая все свои силы, понесся вперед стремительным галопом. Зрители взревели, одни от возбуждения, другие — протестуя, так как заметили, что на копье сэра Уэрина нет предохранительного колпака. Рейф, приняв вызов, не обращал внимания на рев толпы. Пусть кричат. Он выбьет этого бесчестного негодяя из седла в наказание за его вероломство. И совершит круг почета. После этого никто не осмелится вызвать его на бой, даже лорд Бэгот, когда Рейф заберет у него дочь. Кейт похолодела от ужаса, увидев Уэрина, мчащегося навстречу Рейфу. Герольд громко кричал, требуя остановиться. Лорд Хейдон, выскочивший на поле после первого нарушения правил соперниками, теперь бегом бросился к центру. Поднялась суматоха. Сторонники Годсолов, находящиеся в толпе зрителей, вскочили на ноги, проклиная Добни за коварство и предательство. Сэр Саймон продрался сквозь легкую ивовую изгородь, выкрикивая обвинения в попытке убийства, сэр Хью последовал за ним, даже сэр Джосс, еще не пришедший в себя после падения и не имея сил бежать за ними, ударом ноги вышиб большую дыру в изгороди, отделявшей его от поля. Не имея сил от охватившего ее ужаса смотреть на Рейфа, которому угрожала смерть, Кейт перевела взгляд на Уэрина, всем сердцем желая, чтобы ее бывший возлюбленный остановился. Однако Уэрин и не думал сдерживать свою лошадь, он уже слегка приподнял конец копья, готовый столкнуться с соперником.

Однако малейшего отклонения от центра оказалось достаточно, чтобы острый конец оружия, соскользнув со слегка выпуклого щита Рейфа, лишь оставил глубокую царапину на металлической обивке. Копье же Рейфа ударило в самый центр шита Уэрина, и тот, опрокинувшись назад, вылетел из седла, как это случилось ранее с Джоссом. С разных концов поля раздались восторженные крики, насмешливые реплики, яростный вой и свист. Напряжение Кейт спало — Рейф жив. Внезапно колени ее ослабели, и она, тяжело дыша, сползла на землю, не заботясь о своем новом платье. Герольд, лорд Хейдон и многочисленные рыцари, наблюдавшие за поединком, собрались на поле вокруг упавшего Уэрина. Они выкрикивали обвинения в его адрес, хотя Кейт видела, что копье оказалось без защитного колпака не по его вике. Колпак снял другой, и взгляд Кейт устремился на этого бесчестного человека. Слезы выступили на ее глазах. Отец оказался не только конокрадом и убийцей отца Рейфа, но к тому же решил использовать Уэрина и его копье, чтобы попытаться убить того, кого она любила.

Глава 14

Лорд Бэгот откинулся назад на скамье в зале замка Хейдон, сидя рядом с дочерью, которая задумчиво ковыряла еду на своем деревянном подносе.

— Мой управитель благородный человек, — сказал отец сэру Рональду Уиттону, одному из своих сторонников, который стоял позади них. Лорд Бэгот вынужден был немного повысить голос, чтобы его лучше слышали. После того как завершился турнир, все собрались в зале на обед, и теперь, когда гости доедали последнее блюдо, начались разговоры и общий шум в зале усилился.

— Он всегда был таковым, имея дела со мной, — согласился сэр Рональд. Кейт состроила гримаску. В голосе сэра Рональда звучало подобострастие человека, благосостояние которого зависело от лорда Бэгота, выделившего ему земли.

— Ну конечно, — сказал ее отец. — Поэтому те, кто обвиняет сэра Уэрина в том, что случилось сегодня на турнире, явно ошибаются. Я повторяю еще раз — предохранительный колпак, должно быть, случайно соскочил с копья, когда я передавал оружие моему управителю. Все произошло так быстро, что он не заметил его отсутствия, Видит Бог, я тоже не заметил этого.

Кейт искоса бросила на отца укоризненный взгляд. Ей было стыдно, что он мог так легко и нагло лгать. Еще больший стыд она испытывала от сознания его бесчестия, если он так легко смог заставить страдать другого человека за свой собственный низкий поступок. Бедный Уэрин. Хотя она понимала, что не любит его, сердце ее ныло из-за несправедливости по отношению к нему. Из толпы зрителей, собравшихся вокруг поверженного рыцаря, неслись оскорбления, его называли негодяем и подлецом. При этом никто не хотел верить его оправданиям, будто он не знал, что копье оказалось без колпака. В конце концов Уэрин был изгнан из числа участников турнира и в данный момент находился в их палатке, собирая свои скудные пожитки. Епископ предложил ему побыть в монастыре до окончания свадебных празднеств, чтобы ему не пришлось добираться до поместья Бэгота в одиночку. Возмущение Кейт достигло предела. Неужто никто не скажет, что видел, как ее отец сам снял предохранительный колпак? Жалкие лицемеры.. Но почему это должен быть кто-то другой, если она собственными глазами видела, как все произошло на самом деле? Кейт снова ощутила угрызения совести, однако она была ужасной трусихой, и страх сковал ей язык. Если она признается в том, что ей известно, все присутствующие с презрением осудят ее как предательницу своего рода..Тогда ни один благородный рыцарь не предложит ей своей руки, опасаясь, что однажды она предаст и его, как предала своего отца. И тогда у него не останется иной кандидатуры для ее замужества, кроме сэра Гилберта. Этой мыс-ли было достаточно, чтобы Кейт продолжала хранить молчание. Во всем случившемся был только один в какой-то степени положительный момент. Хотя никто и не признавался, что видел, как ее отец подал сэру Уэрину острое копье, ни единый из обычных сторонников лорда Бэгота открыто не поддержал его, не подтвердил его слова. Только Рональд, полностью зависевший от него. Даже сэр Гилберт не сказал ни слова в его поддержку.

— Совершенно верно, милорд, — ответил сэр Рональд. — Все знают, что сэр Уэрин де Депайфер благородный рыцарь, имеющий хорошую репутацию. И теперь я хочу спросить: что вы думаете относительно Годсола? Какова доля его ответственности за то, что произошло? Он, несомненно, должен был заметить отсутствие предохранительного колпака.. Почему же он не заявил об упущении сэра Уэрина и продолжил поединок?

Отец широко улыбнулся, услышав упрек в адрес Годсола, и Кейт вновь охватило справедливое негодование Конечно, ее отец с радостью ютов поддержать любое обвинение в адрес Рейфа, даже в том, что вовсе не являлось его виной.

— Да, — сказал лорд Бэгот. — Если бы Годсол чувствовал, что ему угрожает опасность, он отказался бы от продолжения поединка. Но ведь он не сделал этого и получил награду, следовательно, он не считал копье без колпака угрозой его жизни. Это еще одно основание для того, чтобы снять обвинение с сэра Уэрина.

— Безусловно, — поддержал его сэр Рональд, самым раболепным образом кивнув. — И я очень сожалею, что сэр Уэрин не примет участия в завтрашней рукопашной схватке. Ваш управитель отважный воин, и без него сражение будет уже не тем.

— Благодарю, — ответил отец, и впервые в его голосе прозвучали нотки сожаления. — Я тоже так считаю.

Засвидетельствовав свою преданность, рыцарь слегка поклонился лорду, затем повернулся и зашагал через зал на свое место. Пока он шел, мужчины, сидевшие за столами в другом ряду, наблюдали за ним с мрачными лицами. выражавшими неодобрение. Неодобрительные взгляды столь внушительного числа мужчин обескуражили Кейт, подавив ее негодование.

Несомненно, чтобы предотвратить скандал в своем доме, лорд Хейдон в этот день разместил гостей за обедом, руководствуясь не их титулами и общественным положением, а принадлежностью к той или иной группировке. При этом Годсолы и их сторонники сидели по одну сторону зала, а Добни и те, кто присоединился к ним, — по другую. Однако это не помешало противникам проявлять за обедом свою неприязнь друг к другу. По спине Кейт пробежали мурашки. Накопившаяся враждебность обещала вылиться в жестокое столкновение во время завтрашней рукопашной схватки. Сидевший рядом с ней отец принялся доедать оставшееся блюдо, игнорируя направленные на него хмурые взгляды. Однако у Кейт аппетит пропал окончательно, и она незаметно посмотрела на центральный стол, где между женихом и епископом сидел победитель турнира. Словно почувствовав взгляд Кейт, Рейф повернул голову в ее сторону и, заметив, что она наблюдает за ним, улыбнулся. Этого было достаточно, чтобы ее охватило непреодолимое желание снова ощутить его губы на своих губах, несмотря на все запреты. В следующее мгновение его тихая улыбка погасла и в потемневших глазах и красивых чертах его лица отразилась страсть. Сердце Кейт болезненно заныло. Она вдруг осознала, что больше никогда не испытает того блаженства, которое охватывало ее, когда он прикасался к ней или целовал ее. Поступок ее отца навсегда лишил ее возможности даже приблизиться к нему. Теперь ясно: роды Годсолов и Добни никогда не смогут объединиться. Неожиданно кто-то коснулся ее плеча. Кейт вздрогнула и резко обернулась. Это был сэр Гилберт. Она вся похолодела и, не в силах вынести его присутствия за спиной, попыталась отодвинуться от него как можно дальше на скамье. На губах сэра Гилберта обозначилась чуть заметная улыбка, и, судя по выражению его лица, он понимал, что его прикосновения неприятны ей. однако ее реакция скорее забавляла его, чем огорчала. Заметив движение Кейт, отец посмотрел через плечо. Прищуренный взгляд лорда Бэгота ясно говорил, что он не простил своего соседа за то, что тот не поддержал ею сегодня, а также за несговорчивость в брачной сделке. Он удостоил его только кривой ухмылкой. Нисколько не смутившись столь холодным приемом, сэр Гилберт приветствовал Кейт с вежливым поклоном:

— Миледи…

— Сэр Гилберт, — ответила она сквозь стиснутые зубы, желая, чтобы он поскорее ушел.

— Обед был прекрасным, не так ли? — сказал он,

— Вполне. — Кейт прижалась к столу. Боже, помоги ей! Сэр Гилберт намеревался завести с ней разговор, не подозревая, что ее сердце разбито и жизнь разрушена. Она оглядела комнату, ища путь к отступлению.

Как и прежде, на помощь ей пришла леди Хейдон. Эмма и ее мать встали из-за центрального стола, затем леди Хейдон вышла на середину зала и подняла руки, требуя внимания гостей.

— Уважаемые дамы, новобрачная решила провести остаток дня в саду, где будут играть музыканты. Что вы на это скажете? Следует ли нам оставить мужчин с их разговорами о сражениях и игрой в кости, чтобы развлечься самим? — Упрек в адрес мужчин, прозвучавший в ее словах и тоне, не оставлял сомнений в том, что леди Хейдон весьма огорчена неприятным развитием событий на празднике.

Кейт быстро вскочила с места.

— Извините, сэр Гилберт, и вы, милорд.

Отец сердито взглянул на нее.

— Ты не попросила у меня разрешения, и я не давал его тебе, — сказал он.

Глаза сэра Гилберта весело блеснули.

— Какая жалость, миледи. Кажется, вам не удастся так легко ускользнуть от меня. — Он хотел коснуться ее руки, но Кейт быстро убрала ее за спину и попыталась отступить на шаг назад, однако обнаружила, что оказалась в ловушке между столом и скамьей.

— Она остается со мной, а не с вами, — сказал отец, пристально глядя на сэра Гилберта. На этот раз он не скрывал своей враждебности. — Вы сделали предложение и получили отказ, о чем я и предупреждал вас.

Сэр Гилберт пожал плечами в ответ на резкость соседа.

— Кажется, сегодня вы оба не в настроении.

Не в настроении! Да, Кейт хотелось плакать, ведь она узнала, что является дочерью лживого мошенника. Почти все женщины в зале оставили своих мужчин и присоединились к хозяйке. Эмис остановилась около столов, ожидая, когда Кейт подойдет к ней. Кейт умоляюще посмотрела на отца, но тот был непоколебим.

— Она останется здесь, — сказал лорд Бэгот, отмахиваясь от молодой вдовы.

Эмис с сожалением пожала плечами и, озабоченно взглянув на Кейт, направилась к другим женщинам, которые стайкой покидали зал. Кейт так хотелось присоединиться к ним, и она скорчила такую жалостливую мину, которая наверняка тронула бы даже строгую леди Аделу.

— Милорд, можно мне пойти вместе с ними? Я могу оставаться здесь, когда столько мужчин настрое» . против нас.

Эти слова сорвались с ее губ, прежде чем она yen — осмыслить их. Сердце Кейт ушло б пятки, и она потеряла всякую надежду улизнуть. Отец, несомненно, воспримет ее слова как осуждение его поступка.

Однако, вместо того чтобы дать волю гневу, отец опять только хмыкнул.

— На нас пялятся всего лишь Годсолы, но какое нам, Добни, до этого дело? — сказал он. Тон его был ровным, словно речь шла о капризах погоды, а не о ненависти целой семьи к его роду.

Скрытая улыбка сэра Гилберта, стоящего позади Кейт, стала более откровенной.

— Я бы сказал, что не только Годсолы не одобряют поведение вашего управителя, милорд. — В глубине его глаз таилась свойственная этому хитрецу проницательность. — Теперь даже среди ваших верных сторонников существует мнение, что вам следует уволить сэра Уэрина. Эти люди полагают, что тот, кто способен на такие трюки, порочит ваше доброе имя. Я думаю, что они могут также пересмотреть свое отношение к вам, если вы откажетесь избавиться от такой отвратительной личности.

— Что? — воскликнула Кейт, уязвленная несправедливыми нападками на Уэрина, да к тому же еще они исходили от сэра Гилберта. Вместе с тем в ней нарастало чувство стыда за свою трусость. Она должна рассказать всем правду и спасти Уэрина, даже если это разрушит ее собственную жизнь.

Кейт ожидала, что отец бурно возмутится, однако всякая враждебность по отношению к сэру Гилберту почему-то исчезла с его лица. Он немного отклонился назад на своей скамье и медленно почесал заросший подбородок. Сэр Гилберт и отец Кейт долго молча смотрели друг на друга. В это время перед ними остановился слуга, чтобы вновь наполнить чашу лорда Бэгота. Когда он удалился, заслужив благодарность господина в виде легкого кивка головы, отец снова обратился к сэру Гилберту.

— Кто именно так говорит? — медленно произнес он. Брови сэра Гилберта взметнулись вверх.

— Например, сэр Уильям Рэмсвуд высказывал такое мнение.

Глаза лорда Бэгота сузились до размера небольших щелочек. Он подался вперед, чтобы Кейт не мешала ему осмотреть зал. Его взгляд устремился туда, где сидел вероятный претендент на ее руку. Она посмотрела в том же направлении. Сэр Уильям, в свою очередь, наблюдал за ними, и его округлое лицо сморщилось и покраснело, когда он встретился с взглядом лорда Бэгота. В следующий момент он повернулся на скамье спиной к своей возможной невесте и ее отцу как бы для того, чтобы поговорить с сидящим рядом господином. И Кейт поняла, что означала такая реакция, — брачного контракта с сэром Уильямом не будет:

— Проклятие, — пробормотал отец, занимая прежнее положение. — Кажется, мне придется снова начать поиски женихов после окончания этих празднеств.

От стыда сердце Кейт готово было выскочить из груди. Неужели теперь ни один мужчина, наблюдавший за этим поединком, не возьмет ее в жены? А если кто-то все-таки женится на ней, , то это будет Божьим чудом. Но, по-видимому, такого чуда не следует ждать, так как Господь решил наказать ее отца за его поступок. Хотя все вроде бы осуждают Уэрина. Впрочем, Кейт не могла сдержать предательского мстительного чувства по отношению к Уэрину за то, что тот дерзко обошелся с ней.

На лице отца, наблюдавшего за ней, отразилось удивление, затем он помрачнел.

— Как ты смеешь смотреть на меня так? — сурово спросил он.

Сэр Гилберт не удержался от смеха.

— Боже, да ведь она ужасно дерзкая женщина. — Протянув руку, он поймал Кейт за подбородок и заставил ее посмотреть на него. — Дерзкая и красивая.

Кейт отшатнулась от него.

— Милорд сказал, чтобы вы оставили меня в покое. Сэр Гилберт снова рассмеялся.

— Боже, какими чудесными будут наши сыновья, Кейт, — промурлыкал он.

Выражение досады вдруг исчезло с лица ее отца, и он снова оживился.

— Если вы так очарованы ею, то просите ее руки и венчайтесь в церкви, произнеся брачные клятвы перед всеми людьми.

Что-то вроде триумфа промелькнуло в глазах сэра Гилберта, но тут же лицо его приняло холодное выражение.

— Хочу напомнить, милорд, что ваша дочь была четыре года замужем за де Фрейзни, но в ее утробе не появилось даже намека на зарождающуюся жизнь. Если я должен рисковать тем, что она действительно окажется бесплодной, то хочу взамен не только Глеверин, но также и поместье Бэгот, и титул лорда.

— Этого вы не можете получить, — поспешно возразил отец. — Бэгот переходит к ее сестре, уже родившей своему мужу двух здоровых, крепких сыновей, которые могут унаследовать титул, если наш король согласится пожаловать его им.

Кейт была потрясена тем, что мужчины откровенно торговались, не считаясь с ее присутствием.

— Титул перейдет к этим юношам и в том случае, если леди Кэтрин не родит мне детей мужского пола, — быстро сказал сэр Гилберт. — Только если у нее будут мальчики, они унаследуют титул лорда уже по моей линии. Если же вы хотите передать что-то мужу сестры Кэтрин, то достаточно оставить им Глеверин. Думаю, он не будет в претензии, поскольку его жена является вашей младшей дочерью. Подумайте над этим, милорд. Можете считать меня женихом леди Кэтрин в течение трех недель, а потом вам придется искать для нее другую пару.

Потрясение Кейт сменилось такой мрачной и глубокой задумчивостью, в которую она никогда прежде не впадала. Ее отец не должен соглашаться, поскольку она не вынесет брака с сэром Гилбертом.

Она затаила дыхание, ожидая его ответа. Отец сидел неподвижно, надолго задумавшись. Затем он склонил голову набок.

— Что, если я предложу мужу сестры леди Кэтрин часть земель поместья Бэгот вместе с Глеверином? — спросил он.

Сэр Гилберт сощурился и крепко сжал челюсти.

— В таком случае моя доля должна быть существенно большей.

У Кейт закружилась голова. Ее желание уйти отсюда настолько возросло, что она непроизвольно попятилась от мужчин, проскользнув между скамьей и столом.

— Куда ты направляешься? — резко остановил ее отец, протягивая руку, чтобы схватить ее, хотя она уже была вне его досягаемости.

— В сад, — ответила Кейт упавшим голосом. — Думаю, я больше не нужна вам на этой стадии разговора.

Суровое лицо отца разгладилось, и он пожал плечами.

— Да, пожалуй. Можешь идти.

Это было желанное разрешение, и Кейт второпях едва не споткнулась, устремившись к двери. При этом она не заметила мальчика-слугу, стоявшего у высокой деревянной перегородки перед дверью зала. Он вышел вперед, преградив ей дорогу. Резко остановившись, Кейт удивленно посмотрела на него. Это был тот самый мальчик, которого она приметила у очага несколько вечеров назад. Кейт попыталась обойти его, но он снова встал на ее пути.

— Отойди в сторону, — потребовала она, но голос ее прозвучал недостаточно твердо.

— Извините, миледи, — сказал мальчик по-французски с сильным акцентом, сопровождая свои слова коротким поклоном, — но у меня есть послание для вас.

В глазах Кейт блеснула искра надежды. Сейчас ей особенно нужна была поддержка любимого человека. Она бросила осторожный взгляд на Рейфа, все еще сидевшего за почетным столом, и ее надежда увяла, поскольку он спокойно беседовал с женихом Джерардом д'Эссексом.

Послание было явно не от него, иначе Рейф обязательно проследил бы взглядом, получила ли она его. Кейт снова посмотрела на посланца:

— Кто просил передать мне послание?

— Ваш рыцарь, миледи, — ответил мальчик. — Он также просил сделать это наедине.

Ее рыцарь?! Кейт в замешательстве смотрела на слугу. Кто же это?

Мальчик жестом поманил ее, отступая к двери. Кейт последовала за ним. Оказавшись за перегородкой, они укрылись от взоров присутствующих в зале. Единственным свидетелем их разговора был один из привратников замка, который стоял у двери снаружи. Он не обращал на них никакого внимания, покачивая головой и притоптывая носком башмака в такт музыке, доносившейся из сада.

— Так говори же, что он просил передать мне, — потребовала Кейт.

Мальчик закрыл глаза и начал наизусть повторять заученные слова, в точности подражая интонации Уэрина:

— Моя дорогая леди де Фрейзни, умоляю вас встретиться со мной. Я знаю, что у вас есть основания не доверять мне из-за моего ужасного поведения в последние дни. У меня нет иного предлога встретиться с вами, кроме того, что мое сердце разрывается от тоски по вам днем и ночью. События сегодняшнего утра окончательно подорвали мою репутацию и теперь, вероятно, я выгляжу в ваших глазах отъявленным негодяем. Клянусь честью, в пылу поединка я не заметил, как с копья соскочил предохранительный колпак. Пожалуйста, миледи, придите туда, где мы встречались утром — за стенами замка у заднего выхода. Если вы не хотите сделать это ради меня, то по крайней мере ради того, чтобы забрать свою ленту, которая все еще хранится у моего сердца. Как и прежде, ваш покорный слуга сэр Уэрин де Депайфер.

Мальчик сделал паузу и кивнул сам себе, как бы подтверждая точность сказанного, затем продолжил:

— Рыцарь сказал также, что будет ждать вас внизу у реки, где деревья могут укрыть его от взоров стражников на стенах, Он не может медлить, так как опасается, что нашим людям будет дана команда выпроводить его из замка.

Последние слова особенно тронули Кейт. Сердце ее разрывалось между айном, оттого что она не выступила на защиту Уорина, и боязнью свидетельствовать против отца, который совершил крайне неблаговидный поступок. Не важно, что она больше не любила Уэрина, он должен услышать хотя бы от нее, что она не считает его негодяем.

— Я приду к нему, — сказала она мальчику.

Глава 15

Отчего же, одержав победу на турнире, получив денежный приз и добившись благосклонности Кейт, Рейф чувствовал себя проигравшим? Он никогда не был в гаком подавленном настроении. Он видел, как в дальнем конце зала Кейт покинула своего отца и направилась к двери, чтобы присоединиться к женщинам в саду. Он наблюдал за тем, как она шла, понимая, что с каждым ее шагом превращалась в пыль под ногами его надежда жениться на ней. В будущем ему едва ли удастся даже приблизиться к ней.

И в этом он должен винить только себя. Почему он не сообразил, что, показав Уэрину ее ленту, он только побудит его действовать более активно? Внутри у него все сжалось. Он корил себя, что во время поединка позволил своим чувствам взять верх над здравым смыслом. На этот раз в отличие от пикника его порыв разрушил всякую надежду на будущее.

— Тебе не следует так смотреть на нее, — сказал Джерард.

Рейф вздрогнул и растерянно заморгал от этого неожиданного замечания, затем посмотрел на новобрачного. Сидя в массивном кресле лорда Хейдона справа от Рейфа, Джерард склонил голову над своим блюдом. Сейчас, когда жена не отвлекала его, он, явно проголодавшись, усердно орудовал ложкой.

— Кого ты имеешь в виду? — спросил Рейф.

— Ну конечно, леди де Фрейзни, — ответил Джерард, не переставая жевать и не поднимая головы от блюда.

Рейф был потрясен. Если Джерард, увлеченный своей женой или едой, мог заметить его интерес к Кейт, то не обратил ли на это внимания еще кто-нибудь? Он взглянул налево, где только что сидел епископ Роберт, и с удовлетворением отметил, что священника нет на месте. Отсутствие хозяйки позволило прелату присоединиться к своей семье в конце стола.

Усмехнувшись, Джерард искоса посмотрел на своего приятеля:

— Не беспокойся. Думаю, кроме меня, никто из гостей не заметил, что ты не отрываешь глаз от дочери своего врага.

— Ты с ума сошел? Неужели я могу интересоваться Добни? — Рейф предпринял попытку защититься, однако его голос прозвучал фальшиво даже для собственных ушей. Такая очевидная ложь, должно быть, еще больше укрепила подозрение Джерарда.

Его друг распрямился и, положив ложку, пристально посмотрел на победителя турнира. Веселый блеск голубых глаз Джерарда сменился удивлением.

— Боже, Рейф, значит, то, что я прочел на твоем лице, действительно правда!

— Ты ничего подобного не мог увидеть на моем липе, — возразил Рейф, едва удержавшись, чтобы не поднять руку и не прикрыться ею,

Джерард широко улыбнулся,

— Мне кажется, тобой владеет безрассудная страсть, — сказал он, несмотря на протест Рейфа. — Помоги тебе Бог, но если остальные мужчины тоже заметят, что ты увлечен женщиной, особенно той, к которой никогда не сможешь приблизиться, чтобы соблазнить ее. твоя репутация покорителя сердец навсегда будет разрушена. Тебя замучают язвительными уколами и насмешками, если узнают, что ты одурманен и пленен любовью. — В голосе Джерарда звучали веселые нотки.

— Я нисколько не одурманен, — возразил Рейф, но при этом его взгляд снова устремился в направлении Кейт-.

Слишком поздно — она уже покинула зап. Рейф ощутил странную боль в сердце, глядя на перегородку у двери. Он вдруг понял, что это любовь — безнадежная и безответная. Рейф тяжело вздохнул. Джерард был прав, он в самом деле одурманен.

Рядом послышался сдавленный смех Джерарда. Рейф посмотрел на него. Тот весь сиял.

— Лишь безнадежно влюбленный может смотреть так на то место, где только что стояла его возлюбленная, — сказал Джерард. Затем лицо его приняло сдержанно-серьезное выражение. — Достаточно шуток, Рейф. Не обижайся на то, что я скажу, однако я умоляю тебя не следовать зову сердца. После сегодняшних событий и так достаточно напряженные отношения между вашими семьями натянулись еще больше, я не хочу, чтобы мой тесть упрекал меня потом за то, что я настоял на приглашении семей, которые своей враждой могут испортить праздник.

Уязвленный просьбой друга, Рейф посмотрел туда, где сидел лорд Хейдон. Облокотившись на стол и подперев голову руками, он наблюдал за четко разделившимися на две труппы гостями. Его угрюмый вид говорил о том, что он не ожидал таких последствий турнира.

— Лучше бы в финальном туре участвовал Джосс, — неожиданно произнес Рейф. Тогда бы ничего подобного не случилось, и он мог бы встретиться с Кейт, а вот теперь он навсегда лишен такой возможности.

В зале на половине Добни кто-то хлопнул ладонью по столу, и этот хлопок гулко отразился от потолка и от стен просторного зала. Все присутствующие повернули головы на резкий звук — это был лорд Бэгот. Враг Рейфа широко улыбался.

— Так тому и быть! — громко сказал отец Кейт сэру Гилберту, который стоял рядом с ним, облизываясь, словно кот в молочной лавке.

— Значит, сделка состоялась, — заключил Джерард, наблюдая за лордом Бэготом. — Судя по его радостному лицу, можно сказать, что сердцу твоему суждено быть разбитым, а леди де Фрейзни осталось недолго быть вдовой. Думаю, это к лучшему, — продолжил Джерард с явным облегчением и посмотрел на Рейфа. — Хочешь держать пари, что лорд Бэгот покинет Хейдон этим же вечером? Я сомневаюсь, что он рискнет участвовать в завтрашней рукопашной схватке с разъяренными Годсолами. Нет, он явно поспешит вернуться домой, особенно после того как сговорена и намечена свадьба дочери. Джерард покачал головой:

— Бедная леди де Фрейзни. Сэр Гилберт настоящая свинья.. — С этими словами он снова взял ложку и начал есть.

Настроение у Рейфа окончательно испортилось. Мысль о том, что другой мужчина будет спать с его Кейт, вызвала спазмы в желудке.

— Э-э-э… сэр, — послышался детский голос.

Повернувшись на скамье, Рейф обнаружил своего маленького шпиона, который стоял рядом с занавешенной нишей. Янг Уотти — так звали мальчика — решительным жестом манил Рейфа, позвав присоединиться к нему.

Рейф вскинул брови. Какие новости мог принести паренек теперь, когда сэр Уэрин покинул замок? В то время как Рейф колебался, мальчик нахмурился и нетерпеливо топнул ногой. Он снова сделал призывный жест, на этот раз более настойчиво.

Подавленное настроение Рейфа сменилось раздражением. Надо преподать этому мальчишке урок хороших манер. Он поднялся с места.

— Извини, Джерард. Мне необходимо ненадолго отлучиться к брату.

— Поступай как хочешь, — сказал Джерард с полным ртом и жестом подозван слугу, чтобы тот наполнил его блюдо ягнятиной.

Когда Рейф подошел к стене, его раздражение утихло и появились проблески надежды. Может быть, мальчик узнал что-нибудь важное для него. Янг Уотти оказался способным шпионом и явно намеревался заработать все деньги, которые были обещаны ему. Если бы не он, Рейф не узнал бы, когда следует начать пробежку вокруг стен замка сегодня утром, чтобы помешать сэру Уэрину соблазнить Кейт. В том месте, где Уотти нырнул в одну из ниш, еще покачивалась драпировка, и Рейф последовал за ним к окну. На небе собирались облака, предвещая ночной дождь, но пока на стенах ниши играли яркие солнечные блики. Сквозь узкое крестообразное отверстие проникали тучи насекомых. В оружейной мастерской внизу слышался стук молота кузнеца, восстанавливающего поврежденные щиты и оружие для завтрашней рукопашной схватки, а из сада доносились музыка быстрого танца и женский смех. Хотя Рейф понимал всю бессмысленность своей попытки услышать в общем шуме голос Кейт, он все же напряг свой слух, Когда его попытка не увенчалась успехом, он сурово посмотрел на своего шустрого шпиона.

— Что за важное сообщение заставило тебя оторвать меня от еды, Уотти? — спросил Рейф по-английски.

— Все о том же рыцаре, сэр, — прошептал Уотти, от волнения широко открыв темные глаза. — Он замышляет похитить вашу леди.

Его слова поразили Рейфа словно удар молота, однако он быстро оправился. Если бы Уэрин собирался похитить дочь своего хозяина, то едва ли сообщил бы слуге о своем намерении. Рейф покачал головой:

— Я сомневаюсь.

— О да, он готовится сделать это, — настаивал мальчик, удрученный недоверием Рейфа. — Я остановился около палатки лорда, чтобы посмотреть, чем занят рыцарь после возвращения с турнира. В это время туда вошел лорд и сказал ему, что тот должен покинуть замок и отправиться в монастырь, на что рыцарь согласился. Но как только лорд ушел, я услышал, как этот рыцарь выругался, посылая своего хозяина в ад, и поклялся, что отомстит ему за свою поруганную честь. Его слова были такими злыми, сэр, что я боялся провалиться сквозь землю прямо на том месте, — сказал мальчик, и его глаза едва не вылезли из орбит при воспоминании о страшной угрозе.

Рейф усмехнулся. Хотя Уотти был очень молод, едва ли в своей среде он не слышал грубых ругательств и угроз.

— Иногда мужчина наедине с самим собой обещает сделать такое, чего на самом деле никогда не сделает, — объяснил он испуганному мальчику.

— Но вы еще не все знаете, — возразил Уотти. — Перестав ругаться, рыцарь выглянул из палатки и, увидев меня, подозвал к себе. Как и вы, сэр, он предложил мне деньги за то, чтобы я послужил ему.

Уотти приподнял край своей туники. За последние дни мальчишка обзавелся кошельком, который кто-то, вероятно, выбросил за ненадобностью — тот сильно поистрепался. Его шнурки были привязаны к плетеной веревке, которая поддерживала штаны Уотти на бедрах. Рейф обратил внимание на то, что кошелек провисал гораздо больше, чем от нескольких имевшихся в нем пенсов, которые он дал мальчику.

— И что ты должен был сделать, чтобы заработать эти монеты? — спросил Рейф.

— Моим последним заданием было сбегать в монастырь, где я должен был сказать монахам, что он не прибудет к ним, чего они ожидают. А перед этим я по его просьбе сказал конюху, чтобы тот оседлал обеих лошадей рыцаря. — Здесь мальчик сделал паузу н презрительно фыркнул. — А теперь хочу спросить вас, зачем одному человеку два седла, когда он может ехать только на одной лошади? — нахально произнес он с насмешкой.

Только верная служба Уотта в последние дни удержала Рейфа от того, чтобы дать ему затрещину,

— Ты слишком самоуверен, щенок. Если у человека имеется два седла, то лучше, если каждое из них будет на спине лошади, чем перевозить их каким-то другим способом, — ответил Рейф, рассеивая подозрения Уотти. — Поскольку у тебя нет более убедительных доказательств, полагаю, ты ошибаешься, и считай за счастье, что я не поколотил тебя за твою наглость.

Мальчишка только нахально приподнял бровь.

— У меня было еще одно задание, сэр. Я должен был передать вашей леди сообщение.

Рейф ошеломленно посмотрел на него, но быстро опомнился.

— Говори же скорее, — потребовал он, протягивая руку к своему поясу и новому, приятно наполненному кошельку. Открыв его, он зачерпнул горсть монет и просеял их сквозь пальцы. Манящее позвякивание металла означало обещанную плату, и это подбодрило мальчишку.

Янг Уотта улыбнулся и, не отрывая глаз от кожаного мешочка, заговорил:

— Рыцарь просил вашу леди простить его за недостойное поведение, а затем умолял ее встретиться с ним, — в этом месте сообщения мальчишка быстро взглянул на Рей-фа с пониманием, слишком ранним для его лет, — среди деревьев внизу у реки.

Улыбка Уотти увяла под напряженным взглядом Рейфа.

— Поскольку вы купались там этим утром, сэр, то знаете, какие густые ивы растут вдоль берега. Если рыцарь задумал недоброе дело, никто из стражников на стенах не сможет увидеть, что творится внизу под самым их носом.

Эти слова убедили Рейфа в том, что сэр Уэрин задумал исполнить замысел, который он сам не смогреализовать. Рейф зарычал от отчаяния. Да, этот негодяй, похоже, решил похитить его женщину!

Гнев застлал его глаза красной пеленой. Продолжая сжимать в руке кошелек он круто повернулся и устремился прочь из ниши, но мальчишка поймал его за тунику.

— Если вы не против, сэр, — сказал он, — то я хотел бы получить заработанный сегодня пенс.

Слова мальчишки наряду с грязными полосами, оставшимися на тунике после его прикосновения, мгновенно погасили гнев Рейфа, заработал здравый смысл. Он замер на месте: нельзя спешить, надо подумать, прежде чем действовать.

Медленно выдохнув, он только сейчас осознал, что сделал для него Уотти. Если бы он бросился бегом через зал, все бы поняли, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Большинство его сторонников последовали бы за ним, и, вместо того чтобы сорвать замысел сэра Уэрина и обратить его в свою пользу, он добился бы только одного — скорого заключения брака Кейт с сэром Гилбертом.

Благодарный за такое неожиданное сообщение, Рейф расщедрился, и Уотти сегодня заработал все. что было обещано за шпионство до конца праздничных дней. Перекладывая монеты из одной руки в другую, Рейф щедро отсчитал положенное мальчику.

— Рыцарь больше ничего не говорил тебе? — спросил он, удерживая монеты в ладони.

— Нет, сэр, — сказал мальчик, жадно блеснув глазами, когда понял намерение своего господина.

Рейф коротким кивком дал понять, что ничуть не расстроен отсутствием других новостей, и разжал ладонь. Он слабо надеялся на то, что мальчик мог пронюхать, куда именно сэр Уэрин намеревается отвезти Кейт. Мальчик подставил сложенную лодочкой грязную ладонь, и Рейф высыпал в нее монеты. Мальчишка быстро развязал свой потертый кошелек и запрятал в него добытое богатство.

— Думаю, — сказал Рейф, — мне еще потребуются твои услуги. Ты должен осторожно проследить за леди, так чтобы ни она, ни рыцарь не заметили тебя. Если рыцарь пленит ее, не поднимай шума, а следуй за ними примерно четверть часа, чтобы выяснить, в каком направлении они движутся. Как только определишь это, мгновенно возвращайся в Хейдон и обо всем расскажи мне. Я буду ждать тебя на поле, где сегодня проходил турнир.

Глаза Уотти жадно блеснули, и он снова развязал свой кошелек.

— Сэр, вы хорошо знаете, чем я рискую. Став свидетелем похищения леди, я обязан поднять тревогу, a ire красться за ними. Если рыцаря поймают и вместе с ним обнаружат меня, я моту потерять свое место, а если сбегу. меня объявят вне закона. — Однако по лицу Уотти было видно, что его опасения не следовало воспринимать как отказ от их первоначального соглашения.

Рейф усмехнулся:

— Не бойся, мой маленький шпион. Никто не узнает, что ты делаешь для меня. Когда мы с тобой встретимся снова на поле к ты расскажешь мне, куда они отправились, то, поклявшись, что никому больше не сообщишь об этом, получишь вдвое больше того, что поимел от рыцаря.

Глаза Янга Уотти расширились и округлились, став похожими на иве большие сливы.

— Но рыцарь дал мне вдвое больше пенсов, чем у меня пальцев на руке. — По его тону можно было заключить, что количество монет общим достоинством в шиллинг являлось для него огромным богатством.

— Так тому и быть, — согласился Рейф. — Сделай то, о чем я прошу, и ты получишь от меня вдвое больше. — Он взял мальчика за тонкие плечи и подтолкнул к драпировке ниши. — А теперь иди.

— Как скажете, сэр! — крикнул мальчик и мгновенно исчез.

Рейф подождал минуту, затем незаметно выскользнул в зал. Он напряг всю свою волю, чтобы двигаться спокойным шагом, а не припустить бегом, подобно мальчику. Он прошел вдоль столов туда, где сидел Уилл с одним из соседей Лонг-Чилгиига — сэром Айво до Каймом. Опущенные плечи Уилла молчаливо говорили о том, что он разочарован в не меньшей степени, тем Рейф, поскольку хорошо понимал, что неприятное происшествие на турнире теперь лишало их возможности осуществить желанную месть за смерть своего отца.

Остановившись перед мужчинами, Рейф положил руку на плечо Уилла, чтобы привлечь его внимание.

— Прошу прощения, сэр Айво, — сказал он, — но мне нужно переговорить наедине с моим братом. Из Лонг-Чилтинга пришли неприятные известия.

Этим Рейф намеревался обосновать их внезапный отъезд из Хейдона, однако его уловка потерпела неудачу, так как брат вскочил со скамьи с криком:

— Проклятые Добни! Они нарушили мир в графстве и напали на наш дом, пока мы прохлаждаемся здесь и не можем защитить наше имущество!

Все присутствующие повернули головы в сторону Уилла, привлеченные шумом. Рейф поморщился — теперь они оказались в центре всеобщего внимания.

— Речь совсем не об этом, — резко сказал он, хватая брата за край туники и силой волоча за собой.

Слишком взволнованный, Уилл позволил увлечь себя и только через несколько шагов оттолкнул Рейфа.

— Отпусти меня. Ты помнешь мою тунику, которая обошлась мне в четыре фунта.

— Забудь о своей тунике и слушай меня, — прошептал Рейф, притягивая сопротивляющегося брата ближе к стене.

Уилл оторопело посмотрел на него, и Рейф улыбнулся:

— Пришло время вырвать кое из чьих лап леди де Фрейзни.

Ошеломленный, Уилл глубоко вздохнул, pi на лице его отразилось радостное возбуждение.

— Как? Когда? — едва слышно просипел он.

— Сейчас, — ответил Рейф и поднял руку, предупреждая о молчании. — Что касается того, как мы это сделаем, теперь не время подробно рассказывать об этом. Ты должен только делать то, что я скажу. Прежде всего мы пойдем и попрощаемся с лордом Хейдоном.

Говоря это, Рейф испытал укол совести. То, что он задумал, могло стоить ему дружбы Джосса и Джерарда. Тем не менее он отбросил эту мысль. Будет гораздо хуже, если Кейт отдадут замуж за сэра Гилберта, ведь она должна принадлежать только ему.

Уилл хмыкнул:

— Сомневаюсь, что он будет проливать слезы по поводу нашего отъезда, поскольку без нас обстановка в его доме явно разрядится. Пусть эти проклятые Добни торжествуют, избавившись от нас, но потом, когда их наследница и ее земли станут нашими, им останется только смириться и проглотить обиду. Чем мы объясним лорду Хейдону наш отъезд? — спросил он. — Если у нас не будет подходящего предлога, он, подчиняясь этикету, вынужден будет просить нас остаться. Если же мы, несмотря на его просьбу, уедем, это может оскорбить его.

Рейф фыркнул. Его брат беспокоится о том, чтобы не обидеть хозяина замка немотивированным отъездом? Лучше бы он побеспокоился о том, как удержать лорда Хейдона и его гостей от разрушения Глеверина и расправы над Годсолами, когда станет ясно, что произошло.

— Предлогом для нас будет некий инцидент в Лонг-Чилтинге, в результате которого убит наш главный страж, — сказал Рейф.

В темных глазах Уилла мелькнуло беспокойство.

— Это всего лишь хитрость, не так ли? На самом деле — ничего подобного не было?

Рейф поморщился от досады.

— Ну конечно же, нет, — резко сказал он, понизив голос до шепота. — Это только выдумка. Однако помни: говоря это, следует быть хорошими актерами и искренне изображать тревогу и смятение. Лорд Хейдон должен поверить, что нам действительно надо спешно уехать.

Уилл согласно кивнул:

— Да, я смогу сделать это. Следует ли послать человека, чтобы предупредить нашего священника и людей в Лонг-Чилтинге, что им пора двигаться в Глеверин?

Губы Рейфа тронула легкая улыбка, когда он вдруг сообразил, что командует старшим братом. Это было немного странно, но в какой-то степени справедливо, поскольку скоро он тоже будет хозяином своего собственного поместья и станет распоряжаться людьми.

Рейф наклонился поближе к Уиллу:

— Ты можешь предупредить их, что скоро надо выступать, однако они не должны прибыть в Глеверин раньше нас. Нельзя допустить, чтобы главный страж Глеверина сообщил в Хейдон о нападении. Есть ли вблизи Глеверина место, где люди могли бы укрыться, ожидая нас?

Уилл самодовольно улыбнулся:

— Конечно, есть. Это небольшая долина между двумя холмами. Я не раз наведывался туда, чтобы позаимствовать у Бэгота нескольких овей и хоров.

Возможность успеха предстоящего дела воодушевила Рейфа, и он едва не рассмеялся.

— Что ж, в таком случае отправь сообщение своим людям и возвращайся в нашу палатку, Надо как можно лучше подготовиться, потому что потом не будет времени возиться с кольчугой, и с собой мы возьмем только те вещи, которые сможем увезти на седлах.

— Нет, — сказал Уилл, отстраняясь от брата, — я не хочу оставлять здесь свою палатку и сундуки. А если Бэгот конфискует мое имущество, когда станет известно о наших действиях?

Рейф прижал палец к губам, стараясь успокоить брата.

— Уилл, у нас нет иного выбора, — прошептал он. — Если мы возьмем с собой палатку со всем ее содержимым, особенно твой сундук с вооружением, то нам потребуется запряженная волами телега, которая будет тащиться, словно улитка, а нам, пойми ты, надо двигаться как можно быстрее. Если тебя беспокоит судьба нашего имущества, то попроси лорда Хейдона, чтобы он отправил его вслед за нами в Лонг-Чилтинг на нашей телеге с его упряжкой. Тогда оно окажется далеко от замка, прежде чем кто-нибудь поймет, что мы задумали. Скажи нашему хозяину, что мы заплатим ему за перевозку.

— Ты заплатишь, — возразил Уилл прищурившись. — Я не так богат, чтобы позволить себе тратиться на то, что мои люди могли бы сделать сами. С другой стороны, ты только что заработал три марки.

Рейф стиснул зубы. У них не было времени препираться.

— Хорошо. Я заплачу, — прорычал он. Уюта удовлетворенно хмыкнул.

— Тогда мне остается только предупредить Дикона в монастыре о нашем плане. Нельзя оставлять его в неведении, ведь он может подвергнуться нападению из-за наших действий.

Слова брата натолкнули Рейфа на мысль, да такую великолепную, что он невольно улыбнулся.

— Ты прав. Тебе надо поехать в монастырь повидать нашего брата и не только предупредить его, но и попросить у него монашеское одеяние. — Монастырь находился так близко от замка Хейдон, что Уилл мог обернуться туда и обратно, пока Рейф ожидал Янга Уотти на поле.

Глаза Уилла удивленно расширились.

— Монашеские одежды? Для чего?

— Для маскировки, — ответил Рейф, продолжая улыбаться. — Женщина в монашеском облачении — наилучший способ скрыть ее от посторонних глаз! Если кто-нибудь увидит нас на пути в Глеверин, то не заметит ничего необычного, кроме рыцарей, сопровождающих монаха.

Охватившее Рейфа радостное возбуждение помогло ему побороть волнение. Скоро он будет держать Кейт в своих объятиях, как предначертал Господь. Эта мысль повергла его в такой восторг, что он ухватился за плечи Уилла, чтобы не воспарить к небесам.

— Она будет моей, Уилл, — сказал он и, слегка встряхнув брата, обратил его лицом к лорду Хейдону.

Глава 16

Порыв ветра, насыщенного моросящим дождем, взметнул вуаль Кейт, когда она вышла во двор. Хотя в эти долгие летние дни солнце только начинало клониться к западу, где ему предстояло вступить в единоборство с полчищами густых облаков, тени, отбрасываемые амбарами и прочими хозяйственными строениями, стоявшими в ряд на узком дворе, уже стали блеклыми. Несмотря на то что до наступления темноты было еще далеко, слугам замка Хейдон следовало бы поторопиться завершить свои дела. Однако, кроме стука кузнечного молота, никаких других звуков от производимых работ не было слышно — все люди развлекались, танцуя во дворе. Смеющиеся прачки хлопали ладошками о ладони улыбающихся конюхов, а швеи водили хороводы со свободными от службы воинами. Даже стражники на стенах повернулись спиной к объектам своего наблюдения, чтобы посмотреть на танцующих. В саду было не менее весело, но Кейт вся сжалась от волнения. Она не могла улыбаться и веселиться вместе с другими женщинами, зная, что ее должны выдать замуж за сэра Гилберта. Обойдя толпу веселящихся людей, она направилась к боковому выходу в стене замка. Хотя Кейт вначале колебалась по поводу встречи с Уэрином, сейчас она не считала эту встречу большим прегрешением. Ей хотелось только избавить Уэрина от чувства вины, которую ее отец несправедливо переложил на его плечи, и проводить его в монастырь. А когда он уедет, ей необходимо побыть одной, чтобы примириться с неизбежностью своей судьбы и поплакать, кляня тяжкую женскую долю. В нескольких ярдах от входа Кейт резко остановилась, собрав своими юбками стружки, разлетевшиеся из-под навеса, где работал плотник. Дверь узкого прохода, как и прежде, была открыта, однако она уже не оставалась без присмотра. Одетый в желто-зеленую униформу привратник снова стоял на своем посту, хотя все его внимание было сосредоточено на танцующих. Кейт охватила досада: ведь другого подходящего момента у нее уже не будет. Даже если она попросит разрешения пройти, привратник ни за что не согласится пропустить одну из благородных гостий лорда за стены замка без сопровождения, поскольку в его обязанности входило защищать их, а он дорожил своей должностью. Кейт уже была готова повернуть назад, когда молодая женщина покинула группу танцующих и вприпрыжку направилась к привратнику. Приблизившись к нему, она начала выделывать различные па, покачивая бедрами и зазывно протягивая руки. Кейт удивленно смотрела на нее. В движениях этой женщины что-то напоминало ей ласки Эммы, которые та расточала своему мужу сегодня утром. Молодой и красивый привратник улыбался. Затем женщина схватила его за руку, и спустя мгновение они оба присоединились к остальным танцующим. Не желая упускать своего шанса, Кейт бросилась к проходу так стремительно, что сама не ожидала от себя такой прыти. Оказавшись за стенами замка, она почувствовала, что сердце ее трепещет, как вымпел на ветру. Ей казалось, что стражники на стенах заметили ее и вот-вот поднимут тревогу Пригнувшись, она устремилась вниз к реке по прорытой дорожке. Поросший травой холм, вдоль которого она двигалась, был лишен деревьев, чтобы за ними не мог укрыться неприятель, поэтому Кейт хорошо было видно со стен. С каждым ее шагом музыка все отдалялась и слышалась все тише и тише, пока совсем не исчезла. Вслед ей не прозвучало ни окрика, ни слова. Казалось, прошли часы, хотя на самом деле только несколько минут, когда Кейт наконец остановилась. Слышно было лишь щебетание птиц. Она оглянулась и обнаружила, что спустилась уже настолько низко но склону холма, что отсюда не видно было даже крыши замка, Ее охватило волнение от сознания того, что она свободна — по крайней мере на несколько минут. Улыбаясь. Кейт подняла голову и посмотрела на небо. Над ней на фоне надвигавшихся от горизонта темных облаков мелькали темными полосками ласточки и воробьи. Сердце ее замерло. О, как хорошо быть птицей! Никто не распоряжается их жизнью, не указывает, что им делать и за кого выходить замуж. Какая глупость! Кейт опустила голову и посмотрела на траву под ногами. Лучше провести эти короткие минуты, наслаждаясь свободой, чем тратить их на несбыточные мечты. Продолжая спуск теперь более медленно, она наконец достигла подножия холма. Среди деревьев, растущих вдоль реки, была расчищена широкая полоса для подхода к воде. Эту поляну использовали прачки замка, и потому здесь лежали их стиральные доски, а также стоял большой котел для варки мыла. Кейт осмотрела поляну, но не увидела Уэрина. Затем она вспомнила, что он должен был скрываться, чтобы воины Хейдона не выдворили его за пределы поместья. — Сэр Уэрин? — позвала она.

Слева от нее зашуршали ветки ив и хрустнули сучья, но Уэрин не ответил.

Кейт повернулась на эти звуки.

— Сэр Уэрин? — снова позвала она и шагнула в тень ближайшего дерева. — Это я, Кэтрин. Вы должны знать, что я пришла сюда не за своей лентой, а для того, чтобы вы выслушали меня. Я видела, что это мой отец снял защитный колпак с вашего копья, — сказала она, отодвигая листву ивы и продвигаясь дальше.

Уэрин возник так бесшумно и неожиданно, что Кейт от изумления открыла рот. Oн был в своих доспехах и даже в шлеме. Его голубые глаза холодно блестели. Кейт инстинктивно отступила назад.

— Уэрин! — воскликнула она. — Вы напутали меня.

— Что еще вы отдали этому Годсолу, помимо вашей ленты? — прорычал он, хватая ее за руку. Его захват был таким грубым, что Кейт вскрикнула от боли. Она отдернула свою руку, пытаясь освободиться.

— Нет, на этот раз вы у меня не отвертитесь. Теперь я нуждаюсь в вас и в вашем богатстве еще более, чем прежде, — зло сказал он, притягивая ее к себе. — Ваш отец намеревается избавиться от меня, чтобы оградить себя от неприятностей Но он заплатит мне за все.

Ошеломленная болью и грубостью бывшего любимого, Кейт не могла даже громко закричать, и из ее уст вырвался только слабый звук. Ее туфли заскользили по влажной листве, покрывавшей берег реки, и она едва не упала, но Уэрин снова безжалостно дернул ее за руку, поставив на ноги. Кейт ощутила такую невероятную боль, что перед глазами замелькали черные мушки. Всю свою волю она сосредоточила на том, чтобы не потерять сознание, и нее не осталось сил сопротивляться Уэрину, который заткнул ей рот, использовав ее вуаль в качестве кляпа, а затем, оторвав тесьму от верхнего платья, связал ей руки. Надежда Кейт на спасение пропала вместе с заходом солнца, окрасившего в розовато-лиловые тона густые облака, затянувшие теперь почти все небо. Вокруг нее сгустились тени, и в наступивших сумерках дикие заросли папоротника, кустов и деревьев слились в причудливые нагромождения, которые, казалось, были созданы рукой неумелого плотника. Кейт охватила паника. Она во власти безумца, оскорбленного и возмущенного.

Если отец уже и обнаружил ее отсутствие, то любая погоня и поиски будут приостановлены с наступлением ночи — в темноте не различить никаких следов. А вдруг отец пока даже не хватился ее? Это вполне вероятно: женщины увлеклись танцами в саду дотемна и только теперь присоединились к мужчинам в зале. В этом случае поиски не начнутся до самого утра, а тогда будет уже слишком поздно. Она поступила ужасно глупо, отправившись на встречу с Уэрином без сопровождения, и тем ввела его в искушение, которому он не мог противиться после обиды, нанесенной ее отцом. Теперь ясно, Уэрин намерен насильно жениться на ней, как только они прибудут в Глеверин — ее приданое. Кейт уже в который раз задумалась о своей дальнейшей судьбе. Вероятно, Уэрин потащит ее в часовню Глеверина со связанными руками и кляпом во рту. Она еще ни разу не была в своем поместье, но сейчас в ее воображении рисовалась самая мрачная картина святилища, устроенного в каком-нибудь сарае, где бродят куры, а у алтаря стоит искусанный блохами жалкий священник. Уэрин, все еще одетый в кольчугу и провонявший потом, будет удерживать ее около себя, а она ничего не сможет сделать. Когда священник призовет произнести клятвы, ее бывший возлюбленный силой заставит ее согласно кивнуть, и помимо ее воли она станет его женой. На глаза Кейт навернулись слезы, и она часто заморгала. Зачем только она выражала недовольство возможным союзом с сэром Гилбертом? По крайней мере, выйдя за него замуж по выбору отца, она стала бы законной женой дворянина. А теперь, после того случая, когда Уэрин во время пикника появился в растрепанном виде из леса, куда она направлялась, никто в графстве не поверит, что Кейт насильно обвенчана с ним. Нет, все подумают, что она обманула отца и вышла замуж за своего возлюбленного, чтобы избежать замужества с сэром Гилбертом. Предстоящий брак с Уэрином будет иметь ужасные последствия, так как все порядочные люди станут избегать ее. Отцы и матери будут запрещать своим детям общаться с ней, опасаясь, что их отпрыски могут под влиянием дурного примера устраивать свои браки, пренебрегая волей родителей. И все это в тот момент, когда она только начала приобретать подруг среди женщин графства. Кейт подавила бессмысленную в ее положении жалость к себе. Если никто не спасет ее от судьбы хуже смерти, то нечего зря тратить время на отчаяние и надо еще раз попытаться самой освободиться. Хотя первые две попытки сбежать оказались неударными. Теперь запястья Кейт были привязаны тесьмой к седлу низкорослой дамской лошадки, на которой ока ехала, а поводья последней прикреплены к седлу лошади Уэрина. Поскольку тесьма была из того же материала, что и платье, ее вполне можно было бы разорвать — по крайне мере Кейт так думала несколько часов назад. Она еще раз напрягла кисти рук, разводя их в стороны так, чтобы между ними образовалось хотя бы небольшое пространство. Затем медленно и осторожно, не привлекая внимания своего похитителя, втиснула луку седла между узкими полосками ткани и начала тереть их о дерево. Теперь материал скользил более легко, потому что ее усилиями эта деревянная часть седла была отполирована до блеска. Минуты шли за минутами, и еще три голубые ниточки оказались на темной гриве ее лошади, II это все, чего ей удалось добиться, Кейт в отчаянии потянула в стороны связанные запястья, пока не задрожали руки. Неужели так трудно справиться с этой тесьмой? Такими темпами ей не удастся освободиться до прибытия в Глеверин. Испуганная резкими движениями всадницы, ее лошадка норовисто шарахнулась в сторону к дернула боевого коня Уэрина, жеребец беспокойно заржал. Измученный поединками и долгим переходом, он брел теперь к цели путешествия на север, устало опустив морду.

— Что бы ты там ни делала, немедленно прекрати, — резко сказал Уэрин, повернувшись к Кейт.

Она мгновенно наклонилась вперед, и ее волосы, растрепавшиеся после первой попытки побега, соскользнув с плеч, прикрыли связанные запястья, а также результаты ее трудов темно-коричневым покрывалом.

— Я ничего не делаю, — возразила Кейт. — Это твоя глупая лошадь шарахнулась от тени. А поскольку я не имею возможности управлять ею, — добавила ока, — то не могу остановить ее.

Каждое слово вызывало у нее резь в пересохшем горле, и Кейт инстинктивно потянулась рукой к шее, чтобы облегчить боль, однако ее движение было мгновенно остановлено — тесьма безжалостно врезалась в уже саднящее запястье. Проклятый Уэрин! Он, не имевший права даже прикоснуться к ней, уже в который раз оскорбляет ее! Конечно, он не оставил бы на ней синяков, если бы она не была так глупа во время первой попытки освободиться. В тот момент они находились еще не так далеко от Хейдона. Ее руки были связаны и во рту торчал кляп, однако она не была привязана к седлу. Тогда она могла придумать что-нибудь более подходящее, чем просто соскочить с лошади и броситься к замку. Прежде чем Кейт успела освободиться от пут и вытащить изо рта кляп, Уэрин догнал ее. Она закричала, но он сдавил руками ее горло, пока она не начала задыхаться и перед глазами не замелькали звезды. Сейчас, находясь впереди, Уэрин развернулся в седле и пристально посмотрел на нее. Для удобства он давно снял шлем и в сумерках его золотистые волосы казались белыми, а глаза лихорадочно блестели.

— Однако ты ужасно упрямая сучка, — пожаловался он. — Странно, что отец не порол тебя до крови за твою дерзость.

— Что ж, пользуйся своей властью в полной мере и сделай то, чего он не сделал, — сказала Кейт, хорошо зная, что это пустая бравада.

Его тонкие губы растянулись в ехидную улыбку.

— О, Кейт, тебе не удастся спровоцировать меня. Нет, я позабочусь о том, чтобы на тебе не было ни одной отметины. Синяки свидетельствуют о принуждении, а я не хочу, чтобы наш брак был признан недействительным после того, что мне пришлось проделать, чтобы заполучить тебя.

Кейт усмехнулась, желая, чтобы ее лицо выражало уверенность.

— Моему отцу будет безразлично, есть ли доказательства насилия или нет. Если ты женишься на мне, отец непременно потребует расторжения брака, особенно теперь, когда они с Гилбертом Дюбуа решили породниться. Мой отец едва ли допустит, чтобы ты завладел Глеверином и мною.

Продолжая смотреть на нее, Уэрин рассмеялся, хотя смех получился невеселым.

— Думаю, твой отец позволит мне владеть Глеверином, как только узнает, что я уже в его стенах и между твоих ног. Он сразу сообразит, насколько ему выгодно иметь меня одновременно и в качестве сына, и в роли управителя. Пойми еще одно: я точно знаю, что это он снял предохранительный колпак с моего копья с явным намерением убить Годсола, поскольку признался мне в этом перед самым поединком. Стоит мне заявить об этом во всеуслышание, и его имя будет навеки опорочено, так как он к тому же публично лгал по поводу этого инцидента.

Его слова поразили Кейт в самое сердце. Учитывая, что после турнира общественное мнение повернулось против ее отца, он действительно может поддаться на угрозы Уэрина. Но если отец одобрит этот брак, тогда у нее нет никакой надежды на избавление. Она оказалась в ловушке. От одной только мысли о том, что она брошена в качестве добычи на милость Уэрина, Кейт охватила паника. Под прикрытием своих волос она снова начала тереть тесьму о луку седла. На этот раз ткань еще немного ослабла и уже не так сильно стягивала ее запястья. Кейт удовлетворенно вздохнула. Может быть, тесьма уже начала рваться? Уэрин впереди нее обернулся и, нахмурившись, пристально посмотрел на ее связанные руки. Кейт замерла, затем заговорила, надеясь отвлечь его:

— Я полагаю, что не только мой отец ищет нас, но и все, кто был в замке Хейдон, включая епископа. Свя — щенник наверняка намерен убедиться, что ничего греховного не произошло между нами. Клянусь, я скажу прелату, как ты жестоко обращался со мной. — От своих слов она воспрянула духом. Вполне возможно, епископ выслушает ее, и она все расскажет ему, несмотря на протесты отца.

Уэрин улыбнулся, и его зубы блеснули в сгущающемся сумраке.

— Ну-ну, дорогая. Можешь говорить епископу все, что угодно, А потом, оставшись наедине с ним, я скажу ему, что все твоя жалобы не более чем уловка, чтобы избежать гнева отца по поводу нашего поспешного бегства. Нет, никто не остановит меня, поскольку есть указ короля, дающий тебе право вступать в брак с кем угодно.

Теперь, когда мы все выяснили, — продолжил он, и улыбка исчезла с его лица, а глаза сузились, — попридержи свой язык, иначе, клянусь, я отрежу его, и тогда ты будешь идеальной женой, И не думай, что это пустая угроза. Запомни: затрещина, которую ты получила, покажется тебе нежной лаской по сравнению с настоящей трепкой. Кейт снова инстинктивно попыталась поднять руку, на этот раз для того, чтобы прикрыть подбородок, но это движение опять было остановлено путами. Уэрин ударил ее после второй попытки бежать, когда она вырвала у него из рук поводья своей лошади и пустила ее в галоп. Эта попытка была лучик спланирована и потерпела неудачу только потому, что ее лошадь оказалась ужасно глупым созданием. Вместо того чтобы помчаться в направлении, указанном Кейт, эта скотина сделала круг и ринулась прямо к Уэряну, который без труда схватил ее поводья. Его удар в подбородок был не слишком силен и рассчитан на то, чтобы запугать Кейт и подавить дальнейшие попытки бегства. Издалека донесся раскат грома, и земля как бы тяжело вздохнула, повеяло холодным ветерком, предвещавшим дождь. Над головой Кейт деревья зашелестели ветвями, густая трава заколыхалась внизу. Поскольку она не готовилась к верховой езде, юбки ее наряда оказались недостаточно широки, чтобы прикрывать ноги, когда она сидела на лошади. Холодный и влажный воздух проникал к ее обнаженной коже повыше чулок, собранных под коленями, и по телу шли мурашки. Это было еще одним унижением, которое она испытала в течение дня. Кейт мучилась также от несправедливости Уэрина, злоупотребившего ее доверием, ведь она шла к нему с намерением защитить его от презрения общества. Мерзавец, неблагодарный мерзавец!

— Говоришь, это было нежной лаской? — со злой иронией произнесла она, и ее хрипловатый голос гулко отразился от деревьев, окружавших их. Она вызывающе подняла подбородок — Да в тебе нет ни капли нежности. Это — понятие связано с благородными мужчинами, а ты лишь жалкое подобие рыцаря. Ты предатель, изменивший клятве верности, и нет хуже судьбы, чем стать твоей женой.

Говоря это, Кейт настойчиво подергивала связанными запястьями. Она хотела дать ему понять, что ничуть не запугана его жестокостью и, несмотря на его угрозы, не боится его. Даже в сумерках было видно, как потемнело лицо Уэрина err ее обвинений.

— Я говорил тебе, чтобы ты попридержала свой язык, сучка, — произнес ок низким угрожающим голосом.

Над их головами сверкнула молния, за которой последовал раскат грома, и по листьям деревьев забарабанил дождь. Капли падали на землю, на непокрытую голову Кейт и на ее дорогой наряд, безнадежно портя его. Она наклонилась вперед в седле, уверенная, что ее следующие 'слова нанесут Уэрину особенно сильный удар.

— Я была слишком глупа, думая, что ты достоин моей любви, — язвительно сказала Кейт. Внутренний голос предупреждал ее, что провоцировать Уэрина опасно, однако в гневе Кейт не прислушалась к нему. — Должна сказать, что если в твоих словах есть правда и сэр Рейф Годсол действительно носит с собой мою ленту, то я очень рада этому. Ты своим позорным поступком на турнире запятнал мой символ, а сэр Рейф оказался во всех отношениях первым рыцарем, несмотря на то что он принадлежит роду Годсолов,

— Шлюха! — вскричал Уэрин, и его голос взметнулся к нависшим над ними облакам. Вслед за этим снова полыхнула молния.

Он подтянул поводья лошади, на которой сидела Кейт, и развернул своего боевого коня. Прежде чем она поняла, что Уэрин намеревается сделать, он нанес ей удар, и такой сильный, что голова ее резко качнулась вбок. Она обмякла в седле, щека ее запылала. От такого удара непременно должна остаться отметина.

Ее лошадь слегка взбрыкнула, почувствовав странное поведение седока, и Кейт вцепилась в луку, ощущая звон в ушах. Если бы она вылетела из седла, привязанная к нему руками, то это глупое животное могло затоптать ее. Минуту спустя ее лошадь успокоилась и Кейт, выпрямившись в седле, пристально посмотрела на Уэрина.

— Проси у меня прощения, — потребовал он и снова занес руку для удара, — и знай, если ты еще раз произнесешь имя этого негодяя, я убью тебя.

Вдруг Уэрин резко повернул голову к лесу, оставшемуся позади их, и опустил занесенную руку. Только тогда Кейт услышала шорох и треск, как будто кто-то пробирался через заросли папоротника. В ней вспыхнула надежда на спасение, и она развернулась в седле в направлении непонятного шума,

— Я вижу их! — донесся звук мужского голоса, в котором одновременно звучали и радость, и ярость. — Ко мне! Ко мне! — звал он спутников.

Из леса донеслись крики и свист. Кейт с облегчением вздохнула и улыбнулась. В небе вспыхнула молния, и в этот короткий миг она увидела поднятый меч своего спасителя. Капюшон его плаща был надвинут на лоб, а полы развевались на ветру от быстрой езды. Надежда Кейт сменилась страхом. Она не увидела зеленые и желтые цвета Хейдона, а вместо кольчуги на рыцаре был лишь кожаный панцирь. Значит, это разбойник! Господи, спаек! Со звериным рычанием Уэрин выхватил меч и, пришпорив боевого коня, рванулся навстречу приближающемуся всаднику. Но к его седлу была привязана лошадь Кейт, и он вынужден был остановиться, Уэрин грязно выругался и, освободившись от привязи, поднял щит. Кейт смотрела расширившимися глазами на волочащиеся поводья. Это была долгожданная возможность обрести свободу, которая, однако, появилась слишком поздно и которой она не могла воспользоваться. Ее лошадь, почувствовав, что ею никто не управляет, взбрыкнула, желая избавиться от ненавистного седока. Крепко держась за луку седла и молясь, Кейт услышала лязг металла, когда меч Уэрина ударился о меч атакующего. Новая вспышка молнии, на этот раз более яркая, ослепила ее, а удар грома, прогремевший над самой головой, казалось, расколол небосвод. Ее лошадь в испуге заржала и взвилась на дыбы, а затем рванулась вперед.

Проклиная себя, Уэрина и своего отца, Кейт низко пригнулась в седле, держась за него из последних сил. В лицо хлестал дождь, впереди смутно темнели деревья, а — кусты били и царапали ее ветками. Внезапно рядом с ней появилась еще одна скачущая лошадь. Прикрываясь плащом от дождя, всадник подхватил волочащиеся поводья лошади Кейт, которая покорно замедлила ход, не заботясь о том, что ее новый хозяин — разбойник. Охваченная ужасом, Кейт выпрямилась в седле. Вес самые страшные случаи с беспутными женщинами, о которых рассказывала леди Алела, мгновенно всплыли в ее памяти, Она изо всех сил рванула связанными руками и тесьма, наконец не выдержана. Руки Кейт разлетелись в стороны, и одна из них ударила нападавшего. Тот схватил ее за плечо, и Кейт пронзительно закричала, так: что у нее даже запершило в горле. Затем она резко оттолкнула противника, ко при этом свалилась с лошади. Быстро поднявшись с мокрой земли, Кейт бросилась бежать. Небо, казалось, разверзлось, и дождь полил как из ведра. Кейт устремилась к ближайшим зарослям кустов, надеясь укрыться там. Внезапно она поскользнулась и, вскрикнув, ухватилась за ствол дерева, чтобы не упасть. Жесткая кора ободрала ей ладони, и в этот момент чья-то рука легла ей на плечо. Испуганно шарахнувшись в сторону, Кейт прыгнула через пушистый папоротник, а затем: обогнула толстый ствол дерева. Пальцы нападавшего вцепились в ворот ее платья, и Кейт закричала, молотя руками воздух. Мужчина обхватил руками ее талию, и они вместе рухнули на землю. Извернувшись в его объятиях, Кейт пустила в ход ноги, борясь за свою жизнь,

— Прекрати, Кейт, — сказал Рейф Годсол, тяжело дыша и отворачивая лицо, — это я.

Глава 17

Радость Кейт была столь велика, что она притаилась, лежа на мокрой земле. Это был Рейф — значит, она спасена. Слезы жгли глаза, и она заморгала, стараясь подавить их, хотя ушибы, ссадины и порезы вызывали острую боль. Боже, она промокла до нитки, волосы свисали грязными и спутанными космами па лицо, и си было ужасно холодно. Ее била дрожь, зуб на зуб не попадал. Единственное, что было приятно ощущать, это тепло, исходящее от те та Рейфа, лежащего на ней. Мгновение спустя он скатился в сторону и сел, уселся с собой к тепло, и защиту от дождя. Холодные капли жалили ее лицо, и Кейт с легким стоном протянула к нему руки, желая скова приблизить его к себе. Однако Рейф, поймав руки Кейт, встал и потянул ее вверх, чтобы поставить наконец на ноги. Кейт прильнула к своему спасителю. Обхватив талию Рейфа, она спряталась под его плащом я прижалась лицом к крепкому плечу. О, какой он теплый. Капли дождя стучали по плащу, но теперь не достигали ее. Кейт глубоко вздохнула. Его кожаный камзол пропах ветром к дожлем.

Но главное — он спас ее. Мужчина, любивший ее, оказался и спасителем. Кейт плотнее прижалась к нему, ища защиты,

Рейф удивленно хмыкнул; но тем не менее крепко обнял ее.

— Что ты делаешь?

— Ты такой теплый, — сказала она, стуча зубами, — а я ужасно замерзла.

— Неудивительно, — ответил он с легкой насмешкой в голосе. — Ты вся промокла.

Кейт молча согласилась и закрыла глаза. Стоять, прижавшись к нему, было так приятно, но он сделал шаг назад.

— Не двигайся, — взмолилась она, плотнее смыкая руки вокруг его талии и стараясь удержать на месте.

— Я не собираюсь уходить, — сказал Рейф. — Хочу только перебраться под укрытие дерева. Держись крепче, — предупредил он.

Кейт буквально прилипла к нему, когда он слегка приподнял ее, оторвав ноги от земли. Рейф пятился до тех пор, пока частый стук капель по его плащу не стих, сменившись редкими легкими ударами. Он чуть откинулся назад, и это означало, что за его спиной появилась опора — ствол дерева. Затем он, накрыв их обоих, натянул плащ так, что снаружи осталась лишь узкая полоска за спиной Кейт. Рейф прикрыл одной рукой и это пространство, намереваясь согреть ее своим прикосновением.

— У меня есть сухая одежда для тебя, — предложил он. — Она не очень хороша, но вполне может согреть и защитить от дождя.

— Не сейчас, — ответила Кейт, прижимаясь щекой к его камзолу и чувствуя биение его сердца. С каждым вздохом Рейфа тепло проникало в нее, тесня холод. — Может быть, через несколько минут.

Его смех излучал тепло, как и он сам.

— Я не спешу. Должен признаться, что нахожу нашу близость очень приятной.

Говоря это, Рейф провел рукой по ее спине, как бы лаская. Кейт задрожала, но на этот раз не от холода. Что, кроме любви, может вызывать такие удивительные чувства? Странно, что они считаются запретными и им нельзя потакать. Продолжая размышлять над этой загадкой, она высунула голову из-под плаща и откинула пряди волос с лица, чтобы лучше видеть Рейфа. Его лицо казалось бледным в ночи, но даже темнота не могла скрыть его улыбки. Сердце Кейт затрепетало. О, как ей нравился изгиб его губ, когда он улыбался.

Из глубин ее сознания всплыло новое представление, сменившее картины насильственного бракосочетания, которые преследовали ее последние несколько часов. Теперь она ехала верхом на боевом коне Рейфа, а он вел его под уздцы через ворота замка Хейдон. Все это происходило ранним утром, почти на заре, и в ее воображении Рейф был облачен в сверкающую кольчугу. Она тоже выглядела прекрасно, почти как сегодня утром, до того как Уэрин похитил ее. Кейт улыбнулась. Этим самым будет наказан не только Уэрин за свое недостойное поведение, но и отец получит возмездие за совершенное злодеяние. Утром ее родитель вынужден будет признать перед всеми, что Рейф Годсол — благородный рыцарь. Кейт охватила дрожь ликования, но ее спаситель воспринял этот трепет иначе.

— Сейчас, — сказал Рейф и развернул свой плащ так, чтобы полностью прикрыть ее, хотя при этом сам оказался наполовину открыт стихии.

— Теперь тебе будет холодно, — предупредила она. Вдалеке прогремел гром уходящей грозы, и, судя по замедленной дроби по листве над головой, дождь начал стихать.

— С тобой я не замерзну, — произнес Рейф неожиданно низким и хрипловатым голосом. — Никогда, пока ты рядом со мной, — добавил он шепотом, склонив голову и намереваясь поцеловать ее.

Кейт мысленно оправдывала себя тем, что не в состоянии противиться ему, но это была ложь — она жаждала его поцелуя. Его мягкие и теплые губы прильнули к ее губам, и Кейт с дрожью втянула воздух, наслаждаясь ощущением. Это было особенно приятно, потому что она уже не надеялась когда-нибудь вновь испытать это восхитительное чувство. Хотя его ласки были спокойными и нежными, ее кожа пылала огнем, а сердце бешено колотилось в труди. Кейт закрыла глаза, ощутив жар во всем теле. Ее рука непроизвольно скользнула вверх по груди Рейфа и обвила его теплую шею. Его волосы, прикрытые капюшоном плаща, были чуть влажные. Кейт намотала прядь на свой палец, и Рейф улыбнулся, довольный этой игрой. Нарастающее пламя внутри вызывало у нее сладкое замирание в груди. Она продолжала играть с его волосами, теперь пальцы ее вроде бы служили гребнем. Рейф затаил. дыхание, продолжая прижиматься своими губами к ее губам, и Кейт снова ощутила трепет каждой клеточкой своего тела. Боже, как это может быть, что, прикасаясь к нему, она испытывала такое чувство, словно это он ласкает ее? Кейт еще глубже зарылась пальцами в его волосы на затылке, и из глубины груди Рейфа вырвалось нечто подобное рычанию. Он еще крепче сжал ее, дрожа всем телом.

— Боже! — чуть слышно прошептал он и снова прильнул к ее губам. — Делай еще так.

Странное ощущение своей власти охватило Кейт. Она не предполагала, что может доставить ему такое же удовольствие, как и он ей. и снова провела ноготками по его затылку. Рейф задрожал, и трепет его тела вызвал пульсацию внизу ее живота.

Дыхание Рейфа сделалось прерывистым, и он, слегка отклонившись, обхватил ладонями ее лицо. С легким стоном разочарования Кейт открыла глаза и взглянула на него. Он гладил большими пальцами ее щеки.

— Боже, ты даже не знаешь, как меня влечет к тебе, Кейт, — прошептал он.

Его слова прервали то блаженное состояние, в котором она пребывала, и в ее сознании ожили многочисленные предостережения леди Адельг. Однако Кейт отбросила их. Она не хотела думать о том, что ей следует воспротивиться Рейфу н не прикасаться к нему. Ей хотелось бы непрерывно наслаждаться их близостью. Сцепив руки у него на затылке, Кейт прильнула к нему. На этот раз она сама прижалась губами к его губам. Рейф застонал от ее порыва и ответил ей страстным поцелуем. Теперь его губы терзали ее, требуя от нее чего-то большего, чего Кейт не могла понять. Она ощутила внутри такой ошеломляющий жар, что сознание ее помутилось. Кейт не заметила, как они передвинулись, но внезапно почувствовала, что теперь она опирается о ствол дерева и спина ее прикрыта плащом. Рейф целовал ее щеку, затем ухо. Кейт испытывала необычайное возбуждение, она молилась, чтобы Рейф не прекращал свои ласки. Его рука легла на ее грудь, и влажный шелк платья не мешал волшебным ощущениям. Рука была теплом, даже горячей, а ткань — такой тонкой, что Кейт почувствовала мозоли на его ладони. Она непроизвольно выгнулась, чтобы ее грудь полностью оказалась в его руке. Внутренний голос настойчиво твердил, что ее поведение ведет к греху, что потом она будет раскаиваться за то, что делает сейчас. В этот момент Рейф коснулся большим пальцем ее соска, и Кейт захлестнула волна наслаждения, мгновенно поглотившая все ее опасения. Она вскрикнула и снова выгнулась дугой. Рейф с жаром прильнул к ее губам, и его рука скользнула вниз ее живота. Кейт была потрясена таким неожиданным его действием и уперлась руками в грудь Рейфа, чтобы остановить его. Однако, прежде чем она успела отстраниться, его пальцы проникли между ее бедер и коснулись нижних губ. Несмотря на одежду, ощущение было таким жгучим и ошеломляющим, что все тело Кейт обмякло и она невольно застонала. Его пальцы шевельнулись, и она, задыхаясь, ощутила влагу между своих ног. Рейф повторил свою ласку, и у Кейт подогнулись колени. Не размыкая губ, они вместе заскользили вниз по стволу дерева, и Кейт опустилась на постель из мягких прошлогодних листьев, оказавшись под Рейфом, Она ощущала грудями кожу его камзола, а его ноги цепко обхватили ее бедро. Но все эти ощущения меркли по сравнению с тем, что она испытывала, когда его пальцы ласкали ее нижние губы. Кейт пылала, дрожа от страсти. Ее тело непроизвольно выгибалось, и ноги сами собой разошлись в стороны. Она, как и Рейф, изнемогала от желания. Он нежно целовал ее подбородок, затем шею, спускаясь ниже к все еще прикрытой тканью груди, при этом не прекращая ласкать ее внизу живота. Кейт окончательно потеряла способность что-либо соображать. Она лишь испытывала неземное наслаждение, накатывающее на нее волна за волной. Между ее ног стало мокро, и она вскрикнула, прервав поцелуй. Рейф сел, тяжело дыша, и Кейт жалобно застонала, лишившись его ласк и тепла. Она приподнялась, чтобы прижать его к себе, как вдруг снова ощутила его пальцы на своих нижних губах. На этот раз ее платья больше не являлись преградой. Ощущение его пальцев на своей обнаженной коже было таким потрясающе чудесным, что Кейт снова легла на землю, дрожа всем телом. Мгновение спустя Рейфснова опустился на нее. Теперь на нем больше не было ни камзола, ни туники. Тепло его обнаженного тела проникло в Кейт. Охваченная страстью, она обвила его руками и прижалась грудями к сильной мужской груди. Рейф со стоном слегка приподнялся над ней, и она ощутила головку его древка у входа в свое женское естество. Ее блаженство сменилось потрясением. Рейф намеревался соединиться с ней! Воспоминание о когда-то испытанной при этом боли обожгло ее, подавив приятные ощущения. Она напряглась и запротестовала, но, несмотря на это, его древко проникло внутрь ее. Кейт удивленно раскрыла рот и расслабилась, потрясенно глядя на Рейфа.

— Мне совсем не больно! — воскликнула она, все еще ошеломленная таким неожиданным поворотом дела.

Рейф оперся локтями о землю по обеим сторонам от нее, его лицо светилось бледным пятном в темноте ночи.

— Если это делается с любовью, то никогда не бывает больно, — тихо сказал он, при этом касаясь ее туб легкими поцелуями. Затем Рейф тяжело вздохнул. — Полюби меня, Кейт. Полюби так, как я люблю тебя. — Это была страстная мольба, и, казалось, ее отказ был бы равносилен его смерти.

Кейт молча смотрела на него. Она любила Рейфа всей душой, но что касается любовных ласк… Неужели то, что они делают сейчас, и есть любовные ласки? При этом ощущение частицы его тела внутри себя приобретало для нее некий глубокий смысл. Не дождавшись ответа, Рейф снова прильнул к ее губам. Вместе с поцелуем он двинулся немного глубже в нее, и Кейт прерывисто задышала, охваченная незнакомым чувством, какого раньше никогда не испытывала. Он снова двинулся, и она опять ощутила блаженство. В глубине ее естества возникла незнакомая потребность, которой Кейт не могла дать названия.

Когда Рейф двинулся б очередной раз, тело Кейт непроизвольно подалось навстречу его толчку. Он застонал, не прерывая поцелуя, и ока задвигалась под ним, побуждаемая неведомой потребностью. Он продолжал двигаться, и с каждым его толчком Кейт испытывала все большее наслаждение, которое целиком поглотало ее. Она впилась пальцами в плечи Рей-фа, биясь, что не выдержит того, что переполняло ее. Его .дыхание и движения становились все более частыми, и Кейт внезапно достигла кульминации наслаждения, окунувшись в море наивысшего блаженства. Вслед за этим Рейф издал крик какого-то высшего наслаждения, а затем расслабился на ней. Кейт обхватила его руками, с непонятным удовлетворением ощущая на себе его вес. Когда же пелена страсти рассеялась, Кейт услышала отдаленный глуховатый голос леди Аделы. Она говорила, что теперь Кейт навсегда погубила себя. То. что они с Рейфом сделали сейчас, было до ужаса порочно, и за это придется расплачиваться. Однако Кейт проигнорировала ее. На такие мысли не стоило тратить времени. Сейчас ей хотелось только наслаждаться Рейфом и его ласками. Она снова удивилась тому, что не почувствовала никакой боли. И ей вдруг вспомнилось, как Эмма поощряла Джерарда, когда тот обнимал ее. Кейт улыбнулась, понимая теперь, что это значило. Эмма жаждала прикосновений мужа, потому что они доставляли ей удовольствие. Нет, Кейт не могла считать, что они с Рейфом порочны, хотя завтра они вернутся в Хейдон и больше никогда не приблизятся друг к другу. Вздохнув, Рейф скатился на сторону, подперев голову рукой, он лежал рядом, изучая ее в темноте. Он провел рукой по ее щеке, по горлу, а затем его пальцы скользнули по округлости ее груди. Кейт вздрогнула от этой ласки, вновь наслаждаясь ею.

— Выходи за меня замуж, Кейт, — сказал он глубоким голосом, все еще охваченный страстью.

Она понимала, что никогда не станет женой Рейфа, и даже безумное желание никогда не расставаться с ним не могло затмить реальности,

— Разве я могу быть твоей? — с горечью ответила она.

Пальцы Рейфа снова прошлись по округлости ее груди, и Кейт прерывисто вздохнула, ощутив вновь вспыхнувшую страсть.

— Можешь, — тихо сказал он, — Мы поедем в Глеверин и обвенчаемся там.

Его слова потрясли Кейт сильнее удара. Она отодвинулась от него и села. Края ее платьев все еще были подняты до бедер, и она быстро одернула их, прикрыв ноги. Затем Кейт попятилась от Рейфа, пока не уперлась спиной в ствол дерева.

Рейф тоже сел, и даже в темноте она увидела, как он наморщил свой красивый лоб.

— Кейт? — смушенно произнес он.

— Повтори, что ты сказал, — потребовала она дрожащим голосом. Нельзя сказать, что Кейт не расслышала его слов, просто она не могла поверить в услышанное.

Рейф резко втянул воздух и зарылся пальцами в свои волосы.

— Я сказал: выходи за меня замуж, Кейт. Давай сделаем так, как ты говорила во время охоты, и покончим этим браком с враждой между нашими семьями.

Последние отголоски недавнего наслаждения умерли в Кейт, и на смену пришла холодная пустота.

— Ты с ума сошел! — воскликнула она. — Мой отец убьет меня, если я выйду за тебя замуж.

— Но прежде он должен будет убить меня, — ответил Рейф с надменной уверенностью в голосе.

— Да, и он с радостью сделает это! — заметила Кейт, все еще уязвленная намерением Рейфа тайно жениться на ней и завладеть Глеверином.

Он улыбнулся, и это была крайне самодовольная улыбка, которую не могла скрыть даже темнота.

— Меня не так легко победить. Выходи за меня, Кейт, и я защищу тебя от твоих родственников.

Как мог он настаивать, когда каждое его слово подобно ножу вонзалось в ее сердце?

— Нет! — крикнула она. — Я только что избежала позора от незаконного брака с Уэрином, — начала она и замолчала, переводя дыхание. Бесчестье возникает по разным причинам, одна из которых — прелюбодеяние с врагом отца.

Осознав совершенное как свой грех, Кейт вдруг подумала, что Рейф намеренно воспользовался ее слабостью, чтобы потом склонить к тайному браку.

— Нет, я не выйду за тебя! — снова крикнула она. — И никуда не поеду с тобой, кроме замка Хейдон.

Улыбка сползла с лица Рейфа,

— Значит, ты отказываешь мне после того, что было между нами? — спросил он с оттенком гнева в голосе.

От этих слов сердце Кейт заныло еще болезненнее, и она прижала руки к груди, чтобы унять боль. Значит, все верно — его любовные ласки были лишь средством подчинить ее своей воле.

— Ты не поедешь в Хейдон, — продолжил Рейф. — Мне кажется, мы все-таки направимся в Глеверин, где ты выйдешь замуж за меня, если, конечно, не предпочтешь сэра Уэрина. В таком случае скажи об этом прямо сейчас, и я оставлю вас здесь наедине, чтобы вы могли завершить ваше путешествие. Будет как ты хочешь.

Кейт снова ощутила боль в груди и с укором посмотрела на своего недавнего спасителя. Он не может оставить ее здесь на милость Уэрина! Она, прищурив глаза, смотрела на него. Конечно, не может. Просто теперь, когда одна уловка не сработала, он решил применить другую. В тот же миг все радужные мечты Кейт рухнули, осталась только мрачная действительность. На глаза навернулись слезы. Леди Алела со своими рассказами, конечно, жестоко ошибалась. Несмотря на привлекательную внешность и благородное поведение, на самом деле на свете не существовало бескорыстного рыцаря, которому леди могла бы отдать свое сердце. И тем более нельзя было отдавать ему свое тело. Все мужчины одинаковы, они стремятся использовать женщину только для достижения своих корыстных целей. Все мужчины таковы — и ее отец, и Уэрин. И даже Рейф Годсол.

— Ты явился не для того, чтобы спасти меня от Уэрина, — сказала она наконец упавшим голосом. — Ты просто решил завладеть мною в своих интересах.

Заря застала Кейт едущей верхом на той же норовистой лошадке, только теперь она была окружена полусотней людей Годсола, из которых более сорока ждали Рейфа в укромной долине. Поверх влажных платьев на ней была монашеская сутана, которую дал ей Рейф. Однако эта одежда не спасала ее от холода. К тому же она испытывала усталость, унижение, и отчаянный голод, так как гордо отказалась от овсяных лепешек и конченого мяса, предложенные Рейфом, пока они дожидались рассвета. Но больше всего Кейт страдала от того, что теперь ей неоткуда было ждать спасения. Ее отчаяние было так глубоко, что она безвольно покачивалась в седле. Кейт окончательно убедилась в преднамеренности действий Ре if фа, когда они встретились с его людьми, ожидавшими их в условленном месте. Расположение этих людей вблизи Глеверина свидетельствовало о том, что Рейф плакировал похитить ее задолго до того, как неблаговидный поступок отца вынудил Уэрина сделать то же самое,

— Миледи! — обратился к ней воин с невзрачным округлым лицом, державший поводья ее лошади. В свете раннего утра было видно, что его голубые глаза выражали заботу, хотя он был одним из Годсолов, а она Добни. — Вы хорошо себя чувствуете?

Кейт посмотрела на мужчину из-под капюшона своего монашеского одеяния, который был опущен почти к подбородку. Она опасалась, что ее падение может каким-то образом отразиться на ее лице, а ей не хотелось предоставлять возможность этим отвратительным Годсолам осуждать ее как распутную женщину, хотя теперь она знала, что является таковой.

— Я чувствую себя так, как может чувствовать женщина, которую дважды похищали в течение суток, и за все это время не дали поспать ни минуты, — резко ответила она хрипловатым голосом.

Воин заморгал и молча пожал плечами. — Извините, миледи, — сказал он без тени раздражения, — но я ничем не могу помочь. Сэр Уильям одержим стремлением вернуть Глеверин Годсолам раз и навсегда, и ради того он не гнушается никакими средствами. Если для достижения своей цели оказалось необходимым, чтобы сэр Рейф похитил вас у отца, то этого нельзя было избежать. Эти слова снова разбередили рану в ее сердце — значит, ее Рейф действительно предатель. Кейт охватило глубокое отчаяние. Какой же глупой она была, вообразив, что Рейф влюблен в нее, а он стремился только завладеть Глеверином. И Уэрина она представляла себе благородным рыцарем, хотя в нем не было ни капли благородства. Но Уэрин мстил за нанесенную ему обиду. Она посмотрела на управителя, который ехал слева от нее. Люди Рейфа вставили ему в рот кляп и связали по рукам и ногам, прикрепив веревки к седлу лошади. По приказу Рейфа на Уэрина надели плащ, а его раны были перевязаны. Такое проявление великодушия Рейфа вызвало у Кейт еще большую ненависть к Годсолам. Ей претило подобное проявление жалости. Лучше бы на Уэрина напали разбойники и забрали ее. Тогда по крайней мере она не страдала бы от воспоминаний о своем распутном поведении с Рейфом, преследовавших ее. Кейт посмотрела на человека, которого теперь презирала всем сердцем. Рейф ехал во главе отряда рядом со своим старшим братом сэром Уильямом Годсолом. Теперь, когда он захватил ее, ему было не до нее. Рядом налегке шагал вороной конь Уэрина, который чувствовал себя гораздо лучше, поскольку в седле никого не было, а перед рассветом он отдохнул несколько часов и его хорошо покормили. Глядя на покрытую плащом спину Рейфа, Кейт желала всей душой, чтобы его убили. Боже, как она его ненавидела! Негодяй! Мерзавец! Она скорее умрет, чем выйдет за него замуж. Нет, она сорвет его подлые планы. Может ли она избежать уготованной ей судьбы? Надежда на это не покидала ее. Стены Глеверина были достаточно прочными, и их не так-то легко пробить. К тому же каждая пядь земли вокруг принадлежала ее отцу, и ни один человек, находящийся в зависимости от него, не откроет ворота воинам Годсолов. Кейт прищурилась и поджала губы. Глеверин должен устоять. Боже, с какой радостью она будет плясать на могиле Рейфа Годсола, когда ее отец прикончит его! Рейф, ехавший впереди, поднял руку, давая сигнал остановиться, когда всадники достигли вершины низкого холма. Откинув капюшон, он повернулся к тем, кто следовал за ним. Кейт удивленно приподняла брови. Когда Рейф успел надеть рыцарский шлем? Из груди Уэрина вырвался сдавленный звук, он напрягся, тщетно пытаясь освободиться от пут. Кейт испуганно посмотрела на него. Его глаза бешено сверкали.

Рейф не обратил на пленников никакого внимания, обращаясь к своим воинам:

— Как вы все знаете, Глеверин находится по ту сторону холма.

Воины закивали, взволнованно переговариваясь, обнажая мечи и надевая на плечи щиты.

— Слушайте внимательно! — крикнул Рейф. — Никто из вас не должен вынимать свой меч и наносить удары, пока не подвергнется нападению. Я хочу, чтобы никто из вас не произносил ни слова, пока мы не окажемся в стенах Глеверина. Первые шесть человек, проехав сквозь ворота, не должны удаляться от них более чем на ярд или два, ожидая, пока не проедут остальные. При первых же признаках тревоги вы должны завладеть запорным механизмом и следить, чтобы ворота не закрылись. Аделмар, Роб, — обратился он к всадникам, остановившимся рядом с Уэрином, — вам надлежит переместиться с нашим гостем в конец колонны и удерживать его там. Если дела пойдут плохо, нельзя допустить, чтобы на стороне Глеверина против нас выступал еще один хорошо обученный рыцарь. — Замолчав, он протянул старшему брату поводья боевого коня Уэрина, затем обратился к воину рядом с Кейт: — Старина Джон, дай мне поводья лошади моей леди.

— Я никогда не буду твоей леди, — резко возразила Кейт, когда охранник подвел ее лошадь к Рейфу. — И ты безумец, если думаешь, что в Глеверине откроют вам ворота.

Впервые после остановки отряда Рейф взглянул на нее и подмигнул, надевая на плечо щит, который висел на седле.

— Посмотрим, как они не откроют мне ворота. Уэрин задергался и замычал, пытаясь вытащить кляп, а Кейт от изумления открыла рот. Это был щит Уэрина. Только теперь она обратила внимание, что и шлем на голове Рейфа также принадлежал управителю ее отца. Когда Рейф появится в таком одеянии на лошади рядом с черным боевым конем Уэрина без седока, стража на стенах Глеверина вполне может принять его за управителя, решившего нанести неожиданный визит.

— Тише, тише, — сказал воин, отводя разволновавшуюся пританцовывающую лошадь, на которой сидел Уэрин, в конец отряда. — Вы только хуже делаете себе.

— Это нечестно, — запротестовала Кейт, хотя уже хорошо знала, что апеллировать к чести Рейфа бесполезно.

— Нет, это всего лишь средство для достижения цели — ответил Рейф с улыбкой, которая, однако, была скупой и напряженной. Когда-то она восхищалась тем, как он улыбался, но теперь воспоминания об этом жоп ее, словно соль на еще не зажившей ране. — Давай же, Старина Джон. — поторопил он охранника Кейт.

Тот бросил ему поводья ее лошади, Рейф легко пойман их и поднял руку, показывая, что теперь он хозяин положения.

— Глеверин будет моим, как и ты.

— Никогда! — возразила Кейт, всей душой ненавидя его. На лине Рейфа промелькнуло и быстро исчезло разочарование.

— Прости меня, Кейт, но ты не оставила мне выбора, — тихо сказал он, а затем кивнул воину, стоявшему рядом с ней: — Действуй, Старина Джон.

Мужчина бросил на Кейт быстрый взгляд, в котором читалось сожаление, и, сунув руку под кольчугу, достал полоску материи — еще один кляп. Кроме этого, в руках у него оказалась свернутая кольцом тонкая веревка. Значит, ее опять свяжут и заткнут рот.

— Ты не посмеешь! — отчаянно крикнула Кейт Рейфу, а затем, после некоторой паузы, продолжила, не дав ему ответить; — Впрочем, чего еще от тебя ожидать — ты ведь Годсол. Теперь я понимаю, почему мой отец так презирает вашу семейку,

Рейф вздрогнул от ее слов.

— Кейт, ради Бога, между нами не должно быть вражды. Да, я Годсол, но, клянусь перед всеми этими людьми, я никогда не считал тебя врагом только потому, что ты одна из Добни. Я думал, что ты любишь меня. Об этом говорили твои поцелуи и все, что было между нами. Почему же ты теперь отказываешься от меня?

Кейт вскрикнула, когда он обнаружил перед всеми этими людьми ее безнравственное повеление. Щеки ее густо покраснели от стыда, и она еще ниже опустила капюшон, чтобы скрыть свое лицо.

— Как ты смеешь говорить мне такие вещи: — воскликнула она. Он вновь пытался использовать ее слепое увлечение против нее. Кейт повернулась в седле лицом к Старине Джону и протянула ему руки: — Вяжите меня, и покончим с этим, А когда сделаете свое дело, напомните] своему хозяину, что я не испытываю к нему никаких чувств, кроме ненависти, как пленница к захватчику.

— Кейт, — огорченно запротестовал Рейф, но она повернулась к нему спиной.

Воин, стоявший рядом с ней, издал булькающий звук, похожий на сдавленный смех, и Кейт бросила на него осуждающий взгляд. Но на грубоватом лице мужчины не было и тени веселья. Напротив, он озабоченно захмыкал, увидев на ее кистях отметины от пут, и потому связал ее гораздо слабее, чем следовало бы. Когда он начал завязать ей рот, она спрятала руки как можно дальше в широкие рукава монашеской сутаны, чтобы скрыть, что веревка едва держалась на ее руках.

Благодаря состраданию этого человека перед Кейт замаячила пока еще неясная возможность расстроить планы Рейфа относительно тайного брака с ней. Прежде всего вполне возможно, что защитники Глеверина не поддадутся на его уловку, так как Добни и Годсолы часто встречались в битвах и кто-нибудь на стенах да узнает некоторых воинов из этого отряда. А если это случится, то неизбежно начнется сражение, и никто не будет сторожить ее, Она непременно воспользуется этим и скроется.

Глава 18

Как только Кейт была связана и ее рот запечатан, Рейф повернулся в седле и двинулся вперед через вершину холма, придерживая поводья лошади своей будущей жены и ведя за собой людей брата. При этом он мысленно представлял себе, какой будет их с Кейт брачная ночь. Однако картины скорого счастья были омрачены воспоминанием о реакции Кейт на его предложение о браке. Нет! Не может быть. После минувшей ночи Рейф не сомневался, что она любит и желает его, как он желает ее. Как могла она отказаться от их близкого счастья, если в Хейдоне ее ожидал ненавистный брак с сэром Гилбертом Дюбуа? Он снова бросил короткий взгляд на свою будущую супругу. Ее рот был завязан и лицо почти полностью скрыто под капюшоном. Ему стало не по себе и он почувствовал мучительное разочарование. Вместо того чтобы гордо подъехать к воротам Глеверина бок о бок со счастливой Кейт и потребовать открыть ворота в свои будущие владения, он вынужден страдать от ее ненависти и маскироваться под другого человека, моля Бога, чтобы ему удалось проникнуть в замок.

— Кажется, она неважно выглядит сейчас, — сказал Уилл. Хотя это прозвучало довольно прозаично, в словах брата явно чувствовалась насмешка.

Рейф выпрямился в седле и гневно посмотрел на Уилла. Сзади послышались сдавленные смешки и покашливания. Уилл с улыбкой похлопал своего младшего брата по спине.

— Ну а чего же ты ожидал? — спросил он, а затем понизил голос, чтобы Кейт не могла слышать: — Неужели ты вообразил, что она будет довольна тобой, узнав, что тебя интересует только Глеверин?

Рейф вздрогнул, словно пронзенный стрелой. Конечно, Кейт не могла быть довольной тем, что происходит. Особенно после того, как ее пленил сначала Уэрин, а потом он. Она отвергает его, думая, что он лишь использует ее в своих корыстных целях. Рейф облегченно вздохнул. Если все дело в этом, то он постарается убедить Кейт, что на возвращении Глеверина настаивает его семья, а ему лично нужна лишь она. Однако он сможет объяснить ей все это только в том случае, если она согласится выслушать его.

Уилл вновь засмеялся.

— О, через несколько минут ты хитростью проложишь нам путь в Глеверин, — сказал он. — А как только мы окажемся за стенами замка, ты можешь сразу же тащить наследницу Добни в часовню для церемонии венчания. Надо побыстрее покончить с этим делом. Правда, думаю, что потом тебе придется раскаиваться в этом шаге многие годы, поскольку она прожужжит тебе все уши бесконечными упреками.

К горлу Рейфа подкатил ком. Уилл был прав. Если он принудит Кейт обвенчаться с ним, их брак ничего, кроме горечи, не принесет, а он не хотел этого. Надо как-то успокоить ее и сделать так, чтобы она вышла за него замуж по доброй воле.

— А вот и Глеверин, — сказал Уилл со жгучим нетерпением в голосе,

Посреди равнины на фоне голубого неба, окрашенного восходящим солнцем в золотисто-розовые тона, возвышались темные стены замка. В отличие от Уилла Рейф не участвовал в сражениях за Глеверин и почти не помнил его, поэтому сейчас он с особым любопытством смотрел на стены замка, который должен стать его новым домом. На западной стороне поместья лепилось несколько сотен маленьких хижин, которые нашли защиту у стен Глеверина, а на северном конце возвышалась башня, крыша которой напоминала шутовской колпак. В южной части поверх сторожевого помещения над воротами торчали похожие на гигантские зубы громадные каменные блоки, между ними пробивались лучи восходящего солнца. С рассветом в окрестных лесах ожили птичьи голоса, гомоном приветствуя наступающий день. Из-за стен Глеверина донесся победный крик петуха, за ним прокукарекал другой. Их поддержал, как изнутри, так и снаружи поместья, дружный хор домашних животных — замычали в ожидании дойки коровы, заблеяли овцы. Там, где к стенам примыкала башня, из-под земли бил родник, из него вытекал ручей, весело журча, он сверкал в лучах восходящего солнца.

Рейф попробовал сосчитать людей, стоящих на стенах крепости, но в ореоле солнечных лучей они двоились, троились — все они смотрели на приближающийся отряд.

— Сколько, по-твоему, воинов может находиться в Глеверине? — спросил он Уилла, обеспокоенный тем, что у них окажется недостаточно сил для захвата замка.

— Не более двух дюжин в мирное время, — ответил Уилл. — Но для них наше появление окажется неожиданностью, хотя сейчас мы у них на виду. — Уилл улыбнулся своему младшему брату. — Не пойму, почему я раньше не догадался переодеть своих людей в другие цвета, когда мы стучались в их ворота. Ты очень мудрый воин, Рейф, — похвалил он брата.

Рейф что-то буркнул в ответ. Не слишком уверенный в «спехе своей затеи, он старался рассмотреть укрепления. В отличие от других поместий, окруженных деревянными стенами, Глеверин за годы вражды между его владельцами был обнесен дорогостоящим камнем и сухим рвом с частоколом. В одной из стен имелись ворота высотой в два человеческих роста, сделанные из толстых дубовых досок с металлической обивкой, которая позволяла выдерживать мощный таран. Единственный изъян, обнаруженный Рейфом, — это отсутствие подъемного моста перед воротами. Вместо него через ров был перекинут деревянный настил, который легко убирался в случае нападения. Впрочем, независимо от наличия или отсутствия подъемного моста ворота замка были достаточно прочны, чтобы выдержать атаку пятидесяти воинов Годсолов. А при отсутствии тарана им. похоже, потребуется целый день, чтобы проникнуть внутрь. Беспокойство Рейфа росло. Если Глеверин устоит, он все-таки будет иметь Кейт с небольшим приданым от Фрейзни, однако они с женой останутся безземельными, пока в суде не будет решен вопрос о ее наследстве. Нет, он не может допустить, чтобы их жизнь зависела от Бэгота, способного затянуть дело на многие годы. Он намерен заполучить дом и жену немедленно. Рейф остановил свою лошадь у края настила перед воротами Глеверина, и его рука инстинктивно потянулась к рукоятке меча. Опомнившись, он быстро опустил ее на колено. Управитель Добни не может выглядеть так, будто он намеревается штурмовать Глеверин. Рейф натянул свой плащ на подбородок, чтобы спрятать бороду, и взглянул на мужчин, стоящих на стенах замка. Однако наблюдатели больше не смотрели в его сторону, устремив свои взгляды на крышу помещения над воротами.

Раздался глухой удар, нарушивший тишину утра: это отскочила крышка люка, прорезанного в крыше. В солнечном свете появился еще один человек. На нем было просторное одеяние из плотной красной ткани, выглядевшее довольно богато и, вероятно, ранее принадлежавшее лорду. Седые волосы мужчины были всклокочены и блестели на солнце, как после купания. Вероятно, прибытие отряда потревожило его во время принятия ванны.

— Это Эрналф, правая рука Бэгота, — прошептал Уилл, надвинувший капюшон на лоб, чтобы скрыть лицо. Годсолы бьши хорошо известны людям за этими стенами,

— Сэр Уэрин, — обратился Эрналф с крыши сторожевого помещения к прибывшему, с недоверчивым видом скрестив руки, — это вы?

— Да, — ответил Рейф, стараясь подражать голосу человека, которого он изображал, но, кажется, не слишком удачно. Чтобы скрыть обман, он закашлялся в руку, а затем, запахнув плотнее плащ, демонстративно передернул плечами. — Извините, всю ночь шел дождь, и, боюсь, я простудился.

Эрналф медленно кивнул.

— Я получил ваше сообщение о прибытии и ожидал вас, сэр, но что вы собираетесь делать здесь, ведь вы должны находиться рядом с нашим милостивым лордом на свадьбе?

Так, значит, Эрналф получил сообщение и ожидал сэра Уэрина? Надежда окрылила Рейфа, и губы его едва не растянулись в улыбке. Боже, значит, сэр Уэрин был уверен, что Кейт будет принадлежать ему. Как же ему досадно теперь сознавать, что он собственноручно проложил дорогу в Глеверин своему врагу.

Однако в следующее мгновение оптимизм Рейфа увял. Ведь он не знал, чем сэр Уэрин в своем сообщении объяснял необходимость приезда. Теперь все зависело от того, что именно он написал, и придуманное Рейфом объяснение, почему такое количество людей сопровождает единственного священника, теряло всякий смысл. Тем не менее ему не оставалось ничего иного, как идти напролом.

— Видите ли, ваш и мой лорд счел необходимым направить меня в распоряжение епископа Роберта, и теперь по его указу мы сопровождаем этого священника, лишенного духовного сана. — Рейф указал большим пальцем назад, на Кейт, облаченную в монашеское одеяние, — в новый монастырь, нечестивец согрешил с племянницей епископа.

Вновь громко покашляв, чтобы скрыть волнение и замаскировать голос, Рейф заставил себя продолжать:

— Мы очень устали в дороге и промокли до костей, а поскольку Глеверин оказался неподалеку, я привел сюда своих людей, чтобы дать им и лошадям отдохнуть часок-другой, прежде чем продолжить путь.

Закончив свой рассказ, Рейф осторожно посмотрел вверх на стену. Рядом с Эрналфом появился новый человек, который предпочел подняться по лестнице сторожевого помещения. Это был толстый и плотный воин, который, как говорится, врос в кольчугу и шлем.

Уилл, узнав его, тихо произнес:

— Этот старый лис очень осторожен, его нелегко обмануть.

Рейф пристально смотрел на воина. Похоже, его уловка не удалась, и он не будет иметь своего дома, потому что ворота Глеверина не откроются перед ними, и все из-за послания сэра Уэрина. Да и Кейт никогда не простит его за то, что он так обошелся с ней, хотя все произошло после того, как она оказалась похищенной сэром Уэрином. Сейчас люди на стенах зарядят свои арбалеты, а вниз полетят камни, едва станет ясно, что они имеют дело с очередной попыткой Годсолов вернуть себе замок.

Наверху шло совещание. Время от времени Эрналф с подчиненным ему толстяком прерывали разговор и посматривали вниз. Чувствуя тщетность своей попытки обмануть людей Глеверина, Рейф наклонился и похлопал по спине боевого коня сэра Уэрина. В отличие от Гейтскейлза, который тоже остался без седока и находился сейчас в конце отряда, потому что не подпускал к себе никого, кроме хозяина, этот конь был менее осторожен. Особенно после щедрого кормления из рук овсяными лепешками. Однако сейчас похлопывание Рейфа вызвало у него нервозность. Наконец толстяк вскинул руки вверх и повернулся спиной к своему начальнику.

Эрналф посмотрел на людей, ожидавших внизу у ворот.

— Значит, этот падший священник, которого вы привезли сюда, действительно уйдет в монахи?

Рейф был настолько ошеломлен дружеским тоном Эрналфа, что на мгновение опешил. Когда же он пришел в себя, то снова закашлялся, чтобы скрыть свое волнение.

— Да, — ответил он. — И мне кажется, он должен радоваться, что епископ не оторвал ему яйца.

Не успел Рейф договорить, как загремели железные цепи и заскрипел поднимающийся деревянный засов. Сердце Рейфа радостно забилось, а Уилл изумленно втянул в себя воздух. Сейчас они окажутся за стенами замка!

Глаза Уилла под капюшоном вспыхнули дьявольским огнем.

— Господь благоволит к тебе, Рейф, Я не думал, что твоя уловка сработает, — тихо сказал он и, улыбнувшись, отдал брату честь. — Теперь веди нас вперед, и мы сделаем то, что не удалось нашим предшественникам, — вернем наши владения.

Не столь уверенный, как Уилл, что Глеверин уже в их руках, Рейф спрятал под плащ бороду и двинулся вперед рядом с Кейт, которая теперь ехала бок о бок с ним. За ними последовали Уилл и конь сэра Уэрина. Под внушительным весом четырех лошадей и трех всадников легкий настил заскрипел. «Да, здесь необходимо будет установить подъемный мост», — подумал Рейф.

Массивные ворота начали медленно открываться под скрежет старого механизма. Взгляд Рейфа устремился во двор за стенами замка. Значительную площадь двора занимал огород, где произрастали различные овощи, а справа находились загоны для скота, где сгрудились овцы, и встревоженные скотницы удивленно смотрели на нежданных гостей. Напротив ворот располагалась небольшая башня, которая могла служить последним укреплением для защиты. Однако она была слишком узкой, и в ней могли разместиться человек двадцать. Рейф сомневался, что спрятавшиеся там люди смогут продержаться более недели в такой мышеловке. К башне примыкал дом с каменным фундаментом высотой в один этаж к деревянной надстройкой с соломенной крышей с отверстием для выхода дыма от внутреннего очага. Стены были аккуратно побелены известью, и крыша хорошо отремонтирована. Ко входу в дом вела крепкая деревянная лестница. В противоположном от дома конце двора стояла маленькая часовня с крестом над дверным проемом, Между домом и часовней под навесом располагалась кухня, у входа в которую стояли мужчина и два юноши — повар и его помощники. Они наблюдали за вновь прибывшими, и в их руках поблескивали ножи. В общем и целом Глеверин будет удобным, уютным домом для человека, который не надеялся когда-либо иметь свою собственность. Проезжая под надстройкой над воротами, Рейф осторожно посмотрел вверх и с облегчением отметил, что над головой нет отверстия, через которое можно вылить кипящее масло. Однако он решил на будущее включить это сооружение в список предполагаемых изменений, поскольку рассчитывал сохранить дом и жену до конца своей жизни. Хозяева ждали их у входа, прижавшись к стене сторожевой постройки, при этом старый воин держал в руке обнаженный меч. Проезжая мимо них, Рейф слегка кивнул, стараясь не поднимать голову.

— Сэр Уэрин? — обратился к нему Эрналф, желая убедиться, что это действительно управитель.

Стараясь не выдать себя даже взглядом, пока следующие за ним всадники не въедут в ворота, Рейф опустил голову.

— Я поговорю с вами в доме, Эрналф, — сказал он. Только отъехав подальше от ворот, Рейф оглянулся, чтобы убедиться, сколько людей брата уже въехало во двор. Сидя на своей дамской лошадке позади него, Кейт так низко опустила голову, что он не мог видеть ее лица. Ее плечи под монашеской сутаной постоянно шевелились, словно она пыталась снять напряжение со своей спины. За ней следовал Уилл и конь сэра Уэрина, они уже были внутри, как и четверо людей брата. Остальные, двигаясь по двое в ряд, также въезжали в Глеверин. Внезапно Кейт издала какой-то звук, и Рейф метнул на нее быстрый взгляд. Она подняла голову, и их взгляды встретились. Она улыбалась недоброй ликующей улыбкой. Рейф удивленно заморгал. Она улыбалась? Где же кляп? Ее плечи опять зашевелились, и только теперь он понял, что это не разминка мышц. Нет, она снова вдела руки в рукава сутаны, и они высунулись из манжет. В одной руке был кляп, который она вытащила изо рта, а веревка на руках отсутствовала! Надежда на неожиданный захват Глеверина мгновенно рухнула. Рейф натянул поводья своей лошади, чтобы развернуть ее, хотя понимал, что уже не успеет остановить Кейт. Она вскинула голову и пронзительно закричала:

— Атакуйте их! Это Годсолы! Атакуйте!

Кейт ликовала — ее крик разнесся по всему двору, однако затем она испугалась, увидев, что удивление Рейфа сменилось мрачной решимостью. Он мгновенно бросил поводья ее лошадки, обнажил меч и, пришпорив своего коня, помчался ко входу.

— Держи ворота! — крикнул он воину, который до этого стерег Кейт.

Люди Годсолов, уже оказавшиеся во дворе, мгновенно развернули своих лошадей, однако плотный низкорослый человек бросился им наперерез.

— Закройте ворота! — заорал он и, размахивая мечом, вступил в сватку с одним из врагов.

Позади него массивные ворота Глеверина резко дернулись и остановились. Затем вновь раздался скрежет, и они начали закрываться. Люди Годсолов снаружи подняли щиты и пришпорили лошадей, чтобы успеть проскочить сквозь сужающееся пространство. Со стены над воротами на них со свистом посыпались стрелы из арбалетов. Из кухни с криком выскочил повар в сопровождении двух помощников, держа наготове ножи. Скотницы, оставив своих блеющих подопечных, с визгом бросились прочь из овчарни, опрокидывая ведра. Женщины, приподняв юбки, спешили укрыться в доме, где Кейт тоже намеревалась найти убежище. Вцепившись в гриву лошадки, она заколотила каблуками по бокам животного. Впервые глупое создание подчинилось ее воле и помчалось вслед за скотницами к лестнице, ведущей в дом. Спрыгнув с нее, Кейт бросилась вверх по ступенькам, толкая в спину одну из визжащих девушек. У входа появилась тучная женщина в аккуратном белом платке. Судя по ее зеленому, достаточно изящному одеянию под забрызганным водой фартуком, можно было предположить, что это жена самого Эрналфа. Женщина подталкивала перепуганных девушек, чтобы те поспешили в дом. А вот Кейт она задержала, схватив за плечи человека в монашеской сутане. При этом она закричала что-то на малопонятном английском языке. Кейт не нужен был даже переводчик — она и так поняла, что ее не хотят впустить. Тогда она откинула капюшон.

— Я леди Кэтрин де Фрейзни, похищенная дочь лорда Бэгота и наследница Глеверина, — крикнула Кейт женщине. — И я требую немедленно впустить меня в дом.

Подействовал ли так ее хозяйский французский или смысл сказанного, это было безразлично Кейт. Так или иначе, но, испуганно вскрикнув, дородная женщина решительно протолкнула ее внутрь. К удивлению Кейт, там отсутствовала перегородка, и она попала прямо в холл. Когда последняя всхлипывающая девушка вбежала в холл вслед за Кейт, дверь с шумом закрылась. Пыхтя под тяжестью толстого деревянного бруса, служащего засовом, две служанки с грохотом вставили его в крепкие скобы по обеим сторонам двери.

Почти сразу после этого снаружи раздались стук и крик сэра Уильяма Годсола, требующего впустить его. В ответ на это женщины в холле громко закричали. Кейт испуганно попятилась подальше от входа. Что будет, если Годсолы одержат победу и женщины в конце концов откроют им дверь? Этой единственной защиты недостаточно, чтобы избежать судьбы, уготованной ей Рейфом. Развернувшись, она начала осматривать холл в поисках более надежного убежища. В дальнем конце помещения толстый столб поддерживал поперечную балку, на которую опирались прочные стропила, являющиеся опорой для соломенной крыши. Побеленные стены блистали чистотой, но нигде не было видно хоть какого-то надежного укрытия. Центр холла занимал очаг, языки пламени лизали покрытые пеплом плоские камни, а дым поднимался вверх и выходил через защищенное отверстие в крыше. Вокруг огня были установлены шесть козел, на которые обычно укладывались деревянные щиты, в случае надобности их превращали в обеденные столы. Сейчас эти щиты вместе со скамьями стояли вдоль стен. Укрыться негде! Ноги Кейт заскользили по толстому слою тростника, устилавшего деревянный пол, когда она повернулась, чтобы обследовать более дальнюю часть помещения. У нее даже перехватило дыхание — наконец-то она увидела то, что искала. В каменной стене, отделявшей холл от башни, имелась деревянная дверь. Значит, в Глеверине тоже есть личная комната. В доме де Фрейзни единственным дополнительным помещением, кроме погреба, была спальня хозяина. А поскольку сэр Гай хранил свои сокровища в потайном месте, устроенном прямо под его кроватью, дверь в комнату была снабжена засовом. Молясь, чтобы нечто подобное оказалось и здесь, Кейт приподняла свои юбки и побежала через холл к каменной стене. Дверь была слегка приоткрыта, и она юркнула в небольшую комнату. Засов оказался полузадвинутым и запирал дверь с помощью специального механизма. Значит, она спасена! Кейт улыбнулась и, закрывая за собой дверь, еще раз посмотрела на собравшихся в центре холла женщин. Все они с удивлением наблюдали за ней, в том числе и жена Эрналфа. Желая отплатить Рейфу за его дурное обращение с ней, да еще и пребывающему в дурацкой надежде заставить ее выйти за него замуж, она решила напугать захватчиков и надежно спрятаться от них.

— Что бы у вас тут ни случилось, никому не открывайте дверь, — предупредила она суровым голосом. — Учтите, если Годсолы ворвутся сюда, эти звери вырвут и съедят ваши сердца.

Служанки, понимавшие по-французски, вскрикнули от ужаса, а одна из них упала в обморок. Жена Эрналфа побледнела, губы ее задрожали. Довольная произведенным эффектом, Кейт захлопнула дверь. Ей пришлось немного потрудиться, прежде чем хитрый засов вошел в скобы. Затем, закрыв глаза и обхватив руками тяжелый приятно холодящий деревянный брус, Кейт впервые за последние сутки расслабилась. Она наконец-то почувствовала себя в безопасности и прислонилась лбом к двери. Несмотря на массивную дверь и каменные стены башни, она слышала рыдания, доносившиеся из холла, а также отдаленные крики сражающихся мужчин. Кейт глубоко вздохнула. Теперь для нее не имело значения, что происходило во дворе Глеверина. Даже если Рейфу удастся одержать победу, пройдет несколько часов, прежде чем женщины откроют ему дверь холла, и еще несколько часов, пока он взломает дверь в эту комнату. А у отца будет достаточно времени, чтобы найти и спасти ее. Наслаждаясь своей безопасностью, Кейт повернулась, чтобы осмотреть свое убежище, и улыбнулась. Нижний этаж башни был превращен в небольшую, но удобную спальню. Сквозь амбразуру в восточной стене проникали не только звуки битвы со двора, но и дневной свет. У одной из стен стояла простая кровать с балдахином, соломенный матрас которой поддерживала веревочная сетка. Еще одним предметом мебели являлся большой, окованный медью рундук, стоявший справа от кровати и, несомненно, содержавший личные вещи Эрналфа. Арендная плата, которую он собирал для ее отца — на него, главного стражника, возлагались и эти обязанности, — а также договоры ' и соглашения о пошлинах, связывающих свободных и зависимых крестьян Глеверина с их хозяином, вероятно, хранились в небольшом погребе под этим сундуком. Другой угол комнаты был пуст.

Однако то, что находилось у изножья кровати, наполнило сердце Кейт радостью. Это был наполненный водой большой деревянный чан, установленный на промасленную подстилку для защиты от влаги тростниковых циновок, покрывавших пол. Рядом стоял маленький котелок с жидким мылом, а края чана были закрыты простынями, с которых еще капала вода. Судя по лужицам на полу и мокрому переднику на жене Эрналфа, появление Годсолов в Глеверине прервало еженедельное купание ее супруга. Кейт улыбнулась еще шире. Отсутствие главного стражника обернулось для нее удачей. Наверное, Господь решил вознаградить ее за те страдания, которые ей пришлось испытать минувшей ночью. Кейт подошла к чану. Вода была еще теплой, но даже если бы она была ледяной, это не остановило бы ее. Она мгновенно скинула монашеское одеяние, в которое Рейф насильно обрядил ее, и осталась в своем вчерашнем наряде.

Осторожно ступив в чан, Кейт со вздохом облегчения погрузилась в воду, а затем снова приподнялась, смывая корочки грязи. Протянув руку к мылу, она зевнула. После купания надо обязательно поспать. Она так устала, что, вероятно, проспит до прибытия отца. Воспоминание о родителе несколько омрачило ее блаженное состояние. Спасение от Рейфа не означало, что ей удастся избежать замужества, которое наметил отец. В ее голове мелькнула предательская мысль, что все же, насильственный или нет, тайный брак с Рейфом был куда приятнее законного брака с сэром Гилбертом. Кейт решительно отбросила эту пагубную мыслишку, хотя при этом ощутила жжение в глазах. Она потерла их, не допуская слез. Она не будет плакать по Рейфу, потому что он хочет воспользоваться ее любовью в корыстных целях. Рейф Годсол оказался обманщиком, злоупотребившим доверием добродетельной женщины. Она никогда не выйдет замуж за него, даже если он ворвется в эту комнату, угрожая ей смертью в случае ее отказа подчиниться ему.

Глава 19

Через час после того как Рейф проник в Глеверин, он стоял в самом низу лестницы, ведущей к холлу. Рядом с ним робко жался тщедушный священник, который служил у Уилла в Лонг-Чилтинге. Узкий остренький носик, удлиненный подбородок и соломенного цвета волосы делали его похожим на облезлого лиса. По другую сторону от Рейфа стоял Эрналф, бывший доверенный хозяина Глеверина, который после сражения как-то весь съежился и поблек. Его непричесанные после мытья волосы торчали во все стороны, одежда разорвана на плече, а лицо забрызгано кровью воина-толстяка — единственного, кто погиб в этом коротком сражении. Когда Рейф встретился с ним взглядом, лицо Эрналфа окаменело, в глазах затаился гнев. Рейф его понимал. Эрналф потерял сегодня гораздо больше, чем власть над Глеверином. В его возрасте и после потери имущества, которое он обязан был защищать, у него не осталось надежды на то, чтобы снова занять такую же должность, хотя в падении Глеверина не было его вины. Охваченные паникой люди второпях не смогли привести в действие запорный механизм ворот, и их заклинило. Перед ворвавшимися в крепость воинами Годсолов у Эрналфа не оставалось выбора — он мог либо сдаться, либо потерять всех своих людей.

Рейф еще раз окинул взором двор, глядя на следы сражения. Лошади Годсолов были отведены в дальний конец имения, и Уилл вместе со своими людьми загнал защитников Глеверина в ближайший амбар. Там их продержат до тех пор, пока они не присягнут на верность Рейфу или будут выкуплены лордом Бэготом. Вместе с ними находился и связанный сэр Уэрин, однако Рейф сомневался, что после предательства своего управителя Бэгот даст за него хотя бы грош. Все эти приготовления были сделаны, чтобы проникнуть в холл, пока Кейт не знает, кто одержал верх. Рейф опасался: если двери откроются и она увидит очевидность его победы, то может восстановить против захватчиков всех женщин, и те снова запрутся. Он тяжело вздохнул. Скоро здесь наверняка появится лорд Бэгот с людьми из Хейдона. Хотя мастер Уилла срочно занялся починкой механизма ворот, кто знает, как скоро он справится с этой задачей и ворота закроются.Если Кейт не пожелает впустить его, придется прибегнуть к тарану, имеющемуся в Глеверине, чтобы выбить дверь холла. Но в этом случае Глеверин, как и сам Рейф, окажется совсем незащищенным, а ему вовсе не хотелось терять замок так же быстро, как он захватил его.

Он должен владеть им по праву мужа наследницы и иметь возможность защищать его. Только тогда замок будет на деле принадлежать ему. Рейф посмотрел на отца Филиппа.

— Для законности брака обязательно надо произнести клятвы у дверей церкви, или вы можете совершить обряд в холле?

После многих лет запрета на венчание в церкви вопрос Рейфа прозвучал несколько странно, ведь браки принято было заключать вне церкви, и духовенство многое теряло на этом. Однако Рейф не хотел давать лорду Бэготу ни малейшего повода расторгнуть его союз с. Кейт как незаконный. Правда, если потребуется доставить Кейт из холла в часовню, то придется опять связывать ее, и тогда она навсегда возненавидит его.

Священник испуганно заморгал и, откашлявшись, просипел:

— Если будут свидетели произнесенных клятв, то не важно, где происходит бракосочетание.

Что касается свидетелей, то у Рейфа их имелось предостаточно. Куда сложнее было выжать клятву из уст Кейт. Он посмотрел на Эрналфа:

— Действуйте. Попросите женщин открыть дверь и помните — ни слова об исходе сражения.

Эрналф угрюмо посмотрел на ступени лестницы, ведущей к двери дома. Прошла минута, прежде чем он заставил себя двинуться вверх, и еще одна, пока он не достиг крыльца. Наконец, собравшись с духом, он крикнул:

— Жена, это я, Эрналф. Открой дверь. Сражение закончилось.

Из щелевидных окон холла донеслись радостные крики женщин, затем послышался глухой стук — это служанки вытаскивали засов из металлических скоб. Дверь медленно открылась, и на крыльцо вышла, протягивая вперед руки, полная женщина средних лет, одетая в зеленое платье с передником. Увидев Рейфа у подножия лестницы, она застыла на месте

— Эрналф?..

Тот смущенно вздохнул и, опустив плечи, поник головой.

— Отойди в сторону, жена, — сказал он супруге. — Мы сдались Годсолам.

Рейф быстро поднялся по ступенькам, надеясь, что Кейт не слышала этих слов. Жена Эрналфа громко заголосила и отпрянула назад. Рейф последовал за ней, приноравливаясь к мраку помещения.

Пронзительно кричащие женщины расступились перед ним, а несколько служанок забились в дальний угол, откуда с ужасом смотрели на него, как на дьявольское отродье. Он быстро пробежал взглядом по их перепуганным лицам и, не найдя среди них Кейт, нахмурился. Затем повернулся к ошеломленной жене Эрналфа. Женщина прижалась к стене, сложив руки, как во время молитвы, по щекам ее текли слезы, Выражение ее лица было отсутствующим, а взгляд тусклым, почти безжизненным.

— Где она? — спросил Рейф.

— Кто? — переспросила женщина таким же бесстрастным тоном, каким было и выражение ее лица,

— Леди де Фрейзни, дочь Бэгота. Я видел, как она вошла сюда в начале сражения.

Эрналф при этом испуганно вскрикнул и перевел взгляд с жены на нового хозяина дома.

— Наследница Глеверина здесь? — переспросил Рейф. Жена, не обращая внимания на мужа, нахмурилась, глядя на Рейфа.

— Вы имеете в виду особу, переодетую в одежды монаха? Она заперлась в, спальне. — Женщина указала на каменную стену, отделявшую дом от башни.

Рейф едва не застонал. Дверь в спальню выглядела такой же толстой и прочной, как входная дверь холла. Потребуется немало времени, чтобы сломать ее. Хотя Рейф проклинал себя за то, что не сумел завоевать сердце Кейт до того, как обстоятельства потребовали захватить ее, тем не менее он испытай гордость за свою будущую жену, проявившую такую находчивость. Никогда прежде он не встречал женщину, обладающую подобной отвагой. Ни побои сэра Уэрина, ни второе пленение не сломили ее духа. Конечно, ей будет досадно, когда она узнает, ее крик, предупреждающий о нападении Годсолов, не помог Бэготам, закончился поражением ее отца. И все же непокорность Кейт вызывала у него страстное желание сделать ее своей женой. Однако как быстро летит время! Нельзя терять ни минуты! Он повернулся к бывшей домоправительнице Глеверина:

— Есть ли какой-нибудь другой способ проникнуть в спальню, не прибегая к тарану?

Бледное лицо женщины ожило, когда до нее наконец дошло, что Годсолам нужна только наследница Глеверина. По ее скрытой улыбке Рейф понял, что такой способ существует. Он понял также, что должен заплатить чем-то за сообщение об этом. Цена его не волновала, гораздо важнее было сэкономить время.

— Есть, — ответила она, хотя ее муж бросился к ней, размахивая руками и пытаясь заставить ее замолчать.

— Ни слова больше, Джоан, — потребовал он. — Если дочь лорда находится здесь, наш долг защищать ее.

В ответ Джоан уперлась руками в свои мясистые бока.

— Ты защищаешь интересы Бэгота, но разве ты не знаешь, что наш всемилостивейший лорд не имеет ни капли сострадания в душе? После того, что здесь произошло, он не задумываясь прогонит нас, и мы будем обречены на голод и нужду, даже если мы вернем ему его дочь. Годсолу нужна наследница Глеверина, чтобы получить законное право на владение им, а нам нужно позаботиться о завтрашнем дне. То, что мы получили бы от нашего лорда, получим от него. — Она качнула головой в сторону Рей фа.

— Джоан! — в ужасе воскликнул Эрналф, хотя в душе был согласен с женой. Внезапно он сгорбился и, казалось, постарел лет на десять. — Что ж, отдай ему леди, — сказал старик.

Его жена посмотрела на Рейфа:

— Поклянитесь, что вы гарантируете нам проживание в пансионе с доминиканскими монахами и будете оплачивать аренду и питание до конца нашей жизни. Тогда я покажу, как можно открыть эту дверь прямо сейчас.

Несколько шиллингов в год для поддержки этой пары, чтобы он мог завладеть Кейт? Это была вполне приемлемая цена. Рейф положил руку на рукоятку своего вставленного в ножны меча.

— Клянусь честью и святым Георгием, что вы будете получать эту поддержку от меня, пока я владею Глеве-рином.

Удовлетворенная домоправительница расправила плечи. Гордо вскинув голову и шурша юбками при каждом шаге, она прошла от двери холла к очагу. Там она сдвинула камень у основания и, сунув руку в потайное отверстие, достала массивный ключ, с которым затем вернулась к Рейфу.

— Под полом спальни хранятся скромные сокровища Глеверина, спрятанные лордом Бэготом. По его приказу мы всегда держим эту дверь запертой, — сказала она, вкладывая ключ в его ладонь.

Рейф улыбнулся и сжал пальцы. Теперь Кейт никуда не спрячется от него, поскольку оказалась в ловушке. Однако, если он силой принудит ее к браку перед лицом людей брата и женщин Глеверина, она будет до конца жизни ненавидеть его. Решение пришло внезапно, как удар молнии. Конечно .дсе, он не должен принуждать ее. Если он хочет, чтобы она вышла за него по собственному желанию, надо просто соблазнить ее, а в этом деле он имеет кое-какой опыт. Рейф тронул священника за плечо.

— Святой отец, найдите моего брата и скажите ему, что мне нужна хорошая одежда из моей седельной сумки. Он также должен привести сюда своих людей, свободных от службы. Я хочу, чтобы на моем бракосочетании было много свидетелей. Вас я тоже имею в виду, — обратился он к хнычущим служанкам, — и поэтому вы должны оставаться здесь, пока я не отпущу вас. Мне требуется еще мыло и вода, чтобы умыться, — сказал он сообразительной Джоан.

Легкая улыбка тронула уголки губ женщины, когда она поняла его намерение.

— Как скажете, милорд, — ответила она с поклоном и позвала служанок, чтобы те выполнили его требование.

Хотя Рейф понимал, что ее вежливость всего лишь уступка обстоятельствам, ему было приятно видеть такое повиновение. В нем окрепло желание иметь все: любимую жену, дом и земли, которые обеспечили бы ему нормальную жизнь. Конечно, добившись первого успеха, он не намерен сидеть сложа руки и ждать, когда Бэгот доберется до него. Рейф уже послал сообщение в Хейдон, извещая всех, где находятся новобрачные — он и Кейт. Что-то встревожило Кейт, и она проснулась. Поморгала, но ничего не увидела, кроме льняного полотна перед глазами. Оказалось, что во сне она натянула на голову покрывало.

Еще не понимая, что заставило ее проснуться, она лежала затаившись. Не было слышно ни криков, ни визга, ни свиста стрел, ни лязга мечей. До нее доносилось лишь щебетание птиц и мирное блеяние овец. Кейт с удовольствием зевнула. Кажется, сражение закончилось. Конечно, защитники Глеверина одержали победу, иначе Рейф уже рвался бы в эту дверь, требуя впустить его. Она перевернулась на другой бок, намереваясь еще немного поспать. Но вдруг она явственно услышала чей-то вздох и замерла. Невозможно, чтобы кто-то был в этой комнате. Откинув покрывало, она села в постели и громко вскрикнула. В изножье кровати стоял Рейф и наблюдал за ней. Прижав покрывало к обнаженному телу, она вскочила с постели и бросилась в дальний угол спальни. Но и оттуда она отчетливо видела каждую черточку его красивого лица. Влажные после купания волосы Рейфа блестели, как отполированное черное дерево, кроме бородки, его худые щеки обрамляли коротко подстриженные бакенбарды. Сейчас на нем не было кожаного камзола, как прошлой ночью. Только серая туника, в которой он красовался на свадьбе в Хейдоне. Кейт перевела взгляд на дверь. Она была по-прежнему закрыта на засов.

— Как ты оказался здесь? — строго спросила она. Рейф с победной улыбкой показал ей массивный ключ:

— Это открывает засов.

Она снова посмотрела на дверь. Только теперь она поняла, что от усталости и волнения не сообразила раньше, почему засов только наполовину заходил в одну из скоб. Скрытая позади него металлическая пластина служила для ключа. Когда ключ поворачивался, он приподнимал рычаг, который выталкивал один конец засова из скобы, и тогда дверь открывалась. Леди Адела рассказывала ей о таких устройствах, хотя в доме де Фрейзни их не было. Кейт снова обозвала себя дурой за то, что недооценивала Глеверин. Рейф двинулся вокруг кровати, Кейт вскрикнула. Он пришел, чтобы завладеть ею, а она оказалась в ловушке, и, кроме ночного горшка, нечем было запустить в него. У нее в руках было еще покрывало, но если расстаться с ним, она окажется голой, а этого нельзя допустить, так как прикосновение Рейфа оказывало на нее магнетическое действие. Оставалось только забиться в угол и дрожать там у холодной каменной стены.

— Оставь меня, — потребовала она, хотя была уверена, что он ее не послушает.

Рейф остановился перед ней на расстоянии вытянутой руки. Выражение его лица было задумчивым, как будто он размышлял над ее требованием. Затем покачал головой:

— Не могу, Кейт.

Она неотрывно смотрела на него, а он уже поднял руку, чтобы коснуться ее лица. Кейт охватила паника. Боже, что, если, несмотря на гнусное предательство Рейфа, удовольствие от его ласк пересилит ее решимость отвергнуть его? В таком случае лучше подчиниться ему, чем снова подвергнуться насилию. Она повернула голову и .провела кончиками пальцев по тому месту, куда Уэрин ударил ее прошлым вечером.

— Мне следовало бы убить его за то, что он сделал с тобой, — сказал Рейф низким хрипловатым голосом. — Жаль, что я не подоспел раньше, чем он коснулся тебя своими грязными руками, моя бедная Кейт.

Но проявление нежности с его стороны рассердило Кейт, и она бросила на него взгляд.

— Я не твоя Кейт и никогда не буду твоей. Ты просто использовал меня. — Ее голос дрожал от обиды.

Рейф печально улыбнулся.

— Да, — согласился он. — Хотя мне не хотелось делать это.

Она посмотрела ему прямо в лицо:

— Ха! Теперь ты, конечно, можешь изображать раскаяние, завладев Глеверином и мной. Побереги свое красноречие для другого случая, а сейчас лучше снова принеси веревки и кляп, чтобы связать меня. Я хочу поскорее покончить с этим бракосочетанием, чтобы ты оставил меня в покое, но я буду презирать тебя до конца жизни.

Лицо Рейфа напряглось, затем он покачал головой:

— Я не настаиваю на браке.

— Что?! — воскликнула она с подозрением. — Ты притащил меня сюда пленницей, намереваясь насильно жениться на мне, и в последний момент решил передумать? Я очень сомневаюсь в этом. Нет, просто ты пытаешься снова воспользоваться чувствами женщины. Что еще тебе нужно от меня? — В голосе ее звенела обида, хотя она пыталась скрыть ее.

Рейф вздрогнул, услышав это

— Мне больше ничего не нужно от тебя, Кейт, — тихо сказал он, — в том числе и женитьбы.

Гнев Кейт мгновенно пропал. Неужели он действительно не собирается принуждать ее к браку? Это потрясло ее. Ну конечно, завладев Глеверином, он больше не нуждается в ней.

От такого унижения на глаза ее навернулись слезы. Теперь, узнав, что она распутная женщина, Рейф решил отвергнуть ее и отправить обратно к отцу, который выдаст ее за сэра Гилберта — если тот согласится принять ее после всего, что произошло. Кейт со всей очевидностью представила свое новое положение. Теперь, когда Рейф захватил ее наследство, у нее осталось только небольшое приданое от семьи де Фрейзни, которое едва ли сможет привлечь женихов, поскольку составляет лишь треть от земель, числившихся за ней в первом браке. По сути, она впала в бедность и не имеет никаких перспектив. И это еще не все. Она провела сомнительную ночь, будучи похищенной сначала Уэрином, а затем Рейфом. Даже если у нее не появится ребенок после ночи с Рейфом, никто не поверит в ее целомудрие. Если Рейф теперь не женится на ней, она будет навсегда опозорена. Отец отвергнет ее как бесполезную для него, и ей придется просить милостыню на пропитание.

— Как ты можешь так поступить со мной! — крикнула она в смятении.

В глазах Рейфа промелькнуло нечто такое, чего она не могла понять, и быстро исчезло, затем они потемнели, сделавшись почти черными. Он уперся руками в стену по обеим сторонам ее головы и подался вперед. Кейт вжалась в стену, но это не помогло. Его близость вызвала почти обморочное волнение в ее крови, сердце начало бешено колотиться. От него исходил аромат мыла, и даже через покрывало она чувствовала, как его жар обволакивает ее. Не важно, что она знала о намерении Рейфа разрушить ее жизнь, что он разрушил ее иллюзии. Да, ей снова Хотелось ощутить его губы на своих губах.

— Не прикасайся ко мне, — предупредила она, но это скорее была мольба, чем требование.

— Я ничего не могу поделать с собой, Кейт, — ответил он таким тоном, который Кейт прежде ошибочно принимала за голос любви Его губы были совсем близко от нее.

Нет, она не должна позволить ему опять воспользоваться ее слабостью. Ей потребовалась вся ее воля, чтобы отвернуться, надеясь избежать поцелуя. Его губы коснулись края ее скулы ниже уха, и Кейт почувствовала прилив тепла. Затем его губы переместились к горлу Кейт, опалив огнем ее кожу, и она ощутила трепет в центре своего женского естества. Кейт попыталась отстраниться от Рей-фа, но все было бесполезно. Он продолжал целовать ее, спускаясь все ниже и ниже.

— Не надо, — запротестовала она почти шепотом. Это была жалкая попытка защититься, чтобы избежать дальнейшего унижения.

— Я не могу справиться с собой, — возразил Рейф, не отрывая от нее губ и приближаясь к ее грудям.

Кляня себя за распутство, Кейт почувствовала слабость в коленях. Боже, ей ужасно хотелось, чтобы он ласкал ее, как прошлой ночью. От одной только мысли об этом дыхание ее участилось. Ругая себя, она продолжала держать одной рукой покрывало, а другой уперлась в плечо Рейфа. Хотя он ни на дюйм не подался назад, ее сопротивление заставило его прервать свою сладостную пытку. Выпрямившись, он обхватил ладонями ее лицо и, склонив голову, коснулся губами ее губ. Хотя это было лишь нежное прикосновение, губы Кейт невольно прижались к его губам. Ну почему, когда он целовал ее, она ощущала лихорадочный жар, в ней пробуждалось страстное желание, какого раньше она никогда не испытывала? Внезапно Рейф прервал поцелуй и отстранился на полшага назад. При этом ее руки сами потянулись за ним. чтобы вернуть его. Некоторое время он пристально изучая Кейт, поглаживая большими пальцами ее щеки и слегка наморщив лоб.

— Ты простишь меня за те неприятности, которые я причинил тебе, если я встану на колени и попрошу тебя об этом? — спросил он наконец.

Хотя внутренний голос твердил ей, что, возможно, это лишь новая уловка, чтобы еще больше унизить ее. ей так хотелось пойти ему навстречу. Душевная борьба не позволяла ей сразу дать ему ответ. В конце концов она покачала головой в знак отказа. Рейф тяжело вздохнул.

— Наверное, большего я не заслужил. Мне не следовало так обращаться с тобой, — сказал он, обнимая ее одной рукой, и Кейт ощутила теплоту его ладони на своем обнаженном плече. — Видит Бог, я не хотел причинять тебе боль.

Его слова были настолько лживы, что гнев с новой силой обуял ее.

— Значит, не хотел? — воскликнула она. — Лжец! Ты давно задумал похитить меня и готовился к этому еще до того, как Уэрин заманил меня в ловушку, иначе целая армия Годсолов не скрывалась бы в миле от Глеверина. Не смей оскорблять меня своей ложью. Я не настолько глупа, как ты думаешь, хотя за последние дни совершила немало глупых поступков. А теперь пусти меня! — Она снова оттолкнула его.

Вместо того чтобы подчиниться ее требованию, Рейф обнял ее другой рукой и так крепко прижал к себе, что нее перехватило дыхание. При этом покрывало оказалось зажатым между их телами, и Кейт осмелилась отпустить его, чтобы обеими руками упереться в грудь нахала, пытаясь освободиться. Однако ее попытка оказалась тщетной,

— Ты права, я собирался похитить тебя, — сказал Рейф с искренним сожалением. — Эта мысль пришла в голову моему брагу в тот самый момент, когда Эмма и Джерард обменивались клятвами. Я согласился, не подумав о последствиях, и только потому, что был очарован твоей красотой и не мог противиться желанию сделать тебя своей женой.

Значит, Рейф действительно был очарован ею и потому решил жениться на ней? Кейт немного ослабила свое сопротивление, польщенная его словами. Однако, кажется, он не заметил, что в ее обороне появилась брешь.

— В тот вечер я искал женщину, на которой мне захотелось бы жениться, и нашел тебя. Ты не можешь представить мое удивление, когда я понял, что ты не испытываешь ко мне ненависти, как к Годсолу, и ничего не знаешь о вражде между нашими семьями. Понимаешь, — Рейф сделал паузу и вздохнул, — я ведь полагал, что завладеть Глеверином можно, только насильно женившись на тебе. Однако мне претила мысль сделать своей женой женщину вопреки ее желанию. Я хотел добиться твоей любви и быть желанным для тебя. И, судя по твоим ласкам и поцелуям, мне казалось, что ты полюбила меня.

Щеки Кейт зарделись от стыда.

— Боже милостивый, не напоминай мне об этой ночи. До встречи с тобой я никогда не вела себя так непристойно с мужчиной.

Рейф довольно усмехнулся.

— Значит, только я пробудил в тебе страсть? Скажи, что это так! — взмолился он.

Так мог просить только влюбленный, и Кейт охватила радость, которая, однако, быстро погасла от воспоминания о том, как Рейф использовал ее для захвата Глеверина., И все же она не могла сейчас солгать ему.

— Я не могу понять, почему так происходит, — с неохотой призналась Кейт, — но с тобой я делаю то, чего не следовало бы делать.

— Я надеялся, что ты скажешь именно это, — прошептал он, скользя ладонью по ее обнаженной спине, нежно двигаясь к шее. Там его пальцы начали разминать напряженные мышцы Кейт, и она наслаждалась приятным ощущением, хотя знала, что не должна расслабляться.

— Хочу признаться, что твоя близость ошеломляюще действует и на меня, и это едва не нарушило мой план захвата, — сказал Рейф. — Затем в его голосе послышались веселые нотки: — Клянусь, раньше я никогда не ревновал так к другому мужчине, как это было на пикнике, когда я увидел тебя рядом с сэром Уэрином. Меня терзала мысль, что твое сердце может быть отдано другому, и я скорее погиб бы от руки твоего отца, чем допустил бы твою встречу с сэром Уэрином в лесу.

— Что?! — удивленно воскликнула Кейт, слегка отклоняясь назад, чтобы лучше видеть его лицо.

— Кейт, я опьянен тобой, — сказал он. — Мое сердце принадлежит тебе… если ты не против, конечно.

Ей ужасно хотелось поверить ему, даже после всего, что он сделал с ней. Рука Рейфа на ее шее поднялась вверх, и его пальцы зарылись в ее волосах. Обхватив ее голову ладонями, он приблизил свои губы к ее губам.

— Кейт, — начал он шепотом, возбуждающе касаясь ее губ, — когда я сделал тебе предложение прошлой ночью, оно исходило от чистого сердца. Теперь я снова говорю тебе: выходи за меня замуж. Будь моей женой и матерью моих детей. Раздели со мной радости на нашего жизненном пути и будь мне поддержкой в трудные дни. Взамен возьми мое сердце, и я клянусь оберегать тебя до конца жизни

Его слова ошеломили Кейт. Рейф уже завладел Глеверином и вполне мог бы найти другую наследницу. Поскольку он все же предлагает ей выйти за него замуж, это могло означать только одно…

Отклонясь назад, Кейт удивленно посмотрела на нега

— Выходит, ты действительно любишь меня!

— Боюсь, что да. — Брови Рейфа чуть приподнялись, словно он был чем-то огорчен. Он пожал плечами, затем в его глазах промелькнуло беспокойство. — После того, что случилось, я пойму тебя, если ты не ответишь на мою любовь. Только скажи: могу ли я надеяться?..

Кейт с радостным смехом обвила руками его шею.

— Я знаю, что глупа, но ничего не могу поделать с собой. Ты вполне можешь надеяться, потому что я люблю тебя. — Она поцеловала его в губы.

Руки Рейфа сомкнулись вокруг ее талии, и его губы затрепетали на ее губах. Она не сопротивлялась и тут же ответила на его ласку. Затем он отпустил ее и сделал шаг назад. Кейт вскрикнула, когда покрывала, отделяющее их, соскользнуло вниз. Она попыталась подхватить его, но слишком поздно. Оно упало к ее ногам, и Кейт наклонилась, чтобы поднять его. Прежде чем она успела ухватиться за ненадежную защиту, Рейф поймал ее руки. Переплетя пальцы Кейт со своими, он поднял ее, чтобы лучше рассмотреть то, что она скрывала от него.

— Боже, как ты прекрасна, — сказал он неожиданно охрипшим голосом.

Несмотря на то что его слова доставили Кейт удовольствие, она готова была сопротивляться. Хотя после минувшей ночи знала, что слияние с мужчиной не вызывает боли, тем не менее заниматься любовью без брачных клятв непристойно и унизительно, а за последние дни ей уже не раз приходилось испытывать унижение.

— Отвернись, — сказала Кейт дрожащим голосом, высвобождая свои руки, чтобы поднять покрывало. Она набросила его на плечи и подтянула к горлу, пока не запеленала себя от шеи до ступней. — Мы еще не женаты, и ты не должен видеть меня обнаженной до совершения брачного обряда.

— Тогда поскорее совершим его, — сказал Рейф напряженным шепотом, — иначе я умру от желания. — Он поднял глаза, в них полыхала страсть. — Я говорил тебе, что не стану принуждать тебя Кейт, — продолжил он. — Ты сама должна сказать, что хочешь выйти за меня замуж и заключить союз со мной по своему выбору. Это сделает наш брак законным, как установлено королем. Однако если ты согласна на брак со мной, то должна знать, что я немедленно потребую совершить брачную церемонию. Промедление хотя бы на час может лишить нас такой возможности. Если дело не будет полностью завершено до того, как твой отец найдет нас, я не смогу противостоять его требованию вернуть тебя ему.

Кейт понимала, что Рейф рисковал упустить свой шанс жениться на ней в случае ее отказа и что своим решением она могла избавить его от бед, связанных с захватом Глеверина. Но также и избавить себя от позора, который всю жизнь преследовал бы ее после ночи, проведенной в плену у двух мужчин. Разумеется, послушная, добропорядочная дочь, какую из нее пыталась сделать леди Адела, сразу ответила бы отказом, несмотря на любовь, которую испытывала к этому человеку. Хорошая девушка никогда не противоречит выбору своего отца. Однако Кейт знала, что теперь она больше не является ни послушной, ни добропорядочной. Она улыбнулась. Да, и поскольку она такая, то выйдет замуж наперекор своему отцу за достойного человека, который уважает ее и готов отдать ей свое сердце, не требуя ничего взамен, кроме ее любви. В этот момент наставления леди Аделы показались ей пустыми и даже смешными. Женщина не должна выходить замуж за мужчину, которого она презирает, только ради соблюдения чести, чтобы потом всю жизнь сохнуть по человеку, которого действительно любила. Если кто-то может жить так, то пусть существует. Она же выйдет замуж за мужчину, который будет одновременно и возлюбленным, и мужем.

Кейт снова улыбнулась:

— Тогда я готова вступить в брак с тобой сию же минуту.

Глава 20

Рейф расплылся в улыбке:

— Слава Богу! Теперь я не потеряю тебя! Протянув руки, он подтянул края покрывала, чтобы прикрыть оставшийся обнаженным небольшой участок ее тела, затем повернулся и зашагал через комнату. Кейт нахмурилась, наблюдая, как он поднимает засов. Дверь открылась, и он шагнул в холл.

— Святой отец, она согласна выйти за меня! — крикнул он.

Кейт or удивления раскрыла рот. Она не думала, что Рейф действительно готов обвенчаться с ней сию же минуту.

— Нет, Рейф! — воскликнула она, поспешив к нему, насколько позволяло покрывало. — Не сейчас. Мне надо одеться.

Кейт опять вскрикнула, увидев грязные лохмотья вчерашнего наряда, которые лежали у края чана. Она не могла надеть эту одежду в таком виде, и потребуется не один час, чтобы выстирать ее, а потом еще столько же времени, чтобы — высушить. Очевидно, придется позаимствовать у кого-то платье. По коже Кейт пробежали мурашки, когда она подумала, что будет на своей свадьбе в поношенном, хотя и чистом наряде какой-нибудь служанки.

Рейф подошел к ней и обнял ее, повернув спиной к двери спальни.

— Ты поклялась. Нельзя медлить ни минуты. Сердце Кейт учащенно забилось. Холл был заполнен женщинами Глеверина и мужчинами Годсолов. Глаза брата Рейфа широко раскрылись, когда он увидел невесту, завернутую в льняную пелену, и губы его слегка дернулись в сдержанной улыбке. Из холла донеслись хихиканье женщин и веселый гомон мужчин. Щеки Кейт порозовели от смущения. Она ужаснулась лицом в плечо Рейфа, чтобы спрятаться от глаз множества чужих людей.

— Я не могу стоять перед ними в этом, — прошептала она. — Мои волосы не покрыты и не причесаны. — Вдове Нельзя венчаться с непокрытой головой, это привилегия девственниц. — Они могут подумать, что я шлюха

— Пусть только попробуют, — сказал Рейф с угрозой в голосе. Он крепче обнял ее и сказал несколько слов по-английски, повернувшись к холлу. Мгновенно наступила тишина. — Выше голову, дорогая, — подбодрил он Кейт без тени юмора на ее языке — Я сказал им, что твое платье испорчено и что если я услышу от кого-нибудь еще хоть полслова насмешки, я выставлю наглеца за ворота, чтобы научить всех относиться к моей жене с должным уважением

Слова Рейфа ободрили Кейт, и она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Он улыбнулся, а она радостно вздохнула, довольная своим выбором. С этого момента Рейф будет следить, чтобы с ней обращались с почтением. О, в се будущем супруге есть масса достоинств. Кейт повернулась, чтобы выглянуть в холл. Никто из людей больше не хихикал и не шутил. Вперед вышел священник Годсолов, за которым следовал брат Рейфа, и церемония бракосочетания началась. Кейт была ошеломлена тем, как быстро она превратилась из Кэтрин де Фрейзни в Кэтрин Годсол. Конечно, священник изрядно сократил обряд, и новобрачные поспешно обменялись клятвами. Теперь оставалось только скрепить их союз поцелуем. Рейф развернул ее в своих объятиях, и в холле наступила тишина. Его мягкие и теплые губы прильнули к губам Кейт, и ее охватил жар, как прошлой ночью. Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.

Этот поцелуй пробудил воспоминания о том наслаждении, которое она испытала с ним. Кейт ощутила, как губы Рейфа удивленно дрогнули, затем он еще крепче обнял ее. Кто-то зааплодировал, и послышались одобрительные смешки мужчин и женщин, нарушившие тишину, царившую во время обмена клятвами. Кейт почувствовала, как Рейф заулыбался. Затем, продолжая держать ее в своих объятиях, он выпрямился и прижался лбом к ее лбу. Глаза его потемнели oт возбуждения,

— Моя жена, — нежно прошептал он глубоким трудным голосом. — Теперь ты моя жена.

Ошеломленная страстью, отразившейся в его взгляде, Кейт позволила увлечь себя в спальню. За ними последовали священник, брат Рейфа и Эрналф с супругой, отчего Кейт ощутила крайнее стеснение Боже, ей совсем не хотелось выставлять себя перед другими в обнаженном виде Чтобы отвлечься от предстоящей обязательной церемонии, она стада думать о том счастье, которое ждет ее в объятиях Рейфа. Пройдя в спальню, Рейф начал раздеваться самостоятельно, так как в комнате, особенно из-за чана с водой, было явно мало места для брата, чтобы помочь ему. Уилл Годсол остался стоять в дверном проеме вместе с остальными свидетелями предстоящего ритуала. Рейф повесил свою тунику на спинку кровати и. скинув рубашку, наклонился, чтобы снять башмаки. За ними последовали штаны и чулки. Когда он выпрямился, Кейт молча уставилась на своего мужа. В дневном свете отчетливо видны были красивые линии его мускулистого тела. Мощная грудь вздымалась и опускалась при каждом вдохе и выдохе, бедра были узкими, а ноги длинными. Он выглядел таким могучим, что это немного пугало Кейт. Тем не менее она ощутила жар, как от его прикосновения, что казалось странным, потому что он не прикасался к ней.

— Кейт? — обратился к ней Рейф, напоминая, что настал ее черед обнажиться.

Ее раздевание по крайней мере было несложным. Не отрывая глаз от лица мужа, Кейт вздохнула и отпустила покрывало, которое упало на пол. Этот обряд оказался не таким уж страшным, поскольку при этом все хранили сдержанное молчание.

Стоя по другую сторону кровати, Рейф проглотил подступивший к горлу ком. Он слегка прищурился, как бы изучая свою избранницу. Его взгляд ласкал и успокаивал ее.

— Я не вижу никаких изъянов, — сказал он низким голосом.

— Я тоже, — прошептала Кейт в свою очередь.

— Хорошо, — сказал священник деловым тоном. — Таким образом, дело завершено, и этот брак является законным во всех отношениях. А теперь мы должны удалиться, — обратился он к свидетелям, — и оставить новобрачных для выполнения своего долга.

Долг. Внутри у Кейт все сжалось. Слова священника напомнили ей о леди Аделе. Кейт посмотрела на Рейфа, который не отрывал от нее взгляда. В его глазах она увидела нечто большее, нежели отражение супружеского долга, о котором говорила леди Адела. Где-то глубоко внутри еще теплились ощущения того неистового наслаждения, которое она испытала вчера, отчего по телу ее пробежала дрожь. При этом в глазах Рейфа вспыхнуло желание близости. Дверь за немногочисленными свидетелями закрылась, но и по ту ее сторону не прозвучали ни шуточки, ни смешки. Из холла доносился лишь спокойный гул будничных разговоров. Затем послышались звуки приготовления столов для свадебного пира, и Кейт немного расслабилась, поняв, что в данном случае «кошачьего концерта» не будет. Рейф обошел кровать и остановился перед ней.

— Боже, как ты красива, — произнес он слова, которые так волновали ее, — и ты моя жена.

Протянув руку, он провел пальцем по округлости ее груди, затем обнял за талию. Кейт затрепетала от этой ласки. Неужели простое прикосновение кончика пальца способно так воспламенить ее кожу? Его рука спустилась на ее бедро, затем снова поднялась, и грудь Кейт оказалась в его ладони. Большим пальцем он начал тереть ее сосок, отчего внутри поднялась теплая волна и внизу живота она ощутила пульсацию. При этом все ее естество стремилось снова испытать наслаждение, которое Рейф дал ей прошлой ночью. Ведомая этой потребностью, Кейт протянула руку, чтобы прикоснуться к нему. И тут из глубин ее сознания вновь возникли наставления леди Аделы и священника семьи де Фрейзни, которые говорили, что она должна прикасаться к Ричарду ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы он излил свое семя в ее чрево. Все прочие ласки, твердили они каждый вечер, запрещены Богом. Вспомнив об этом, Кейт отвела свою руку назад. Однако чего теперь бояться? Разве она не пришла к выводу, что уже не является послушной дочерью, а всего лишь легкомысленной женщиной, одержимой страстью? С этим убеждением Кейт положила руку на грудь мужа. Его сердце гулко билось под ее ладонью, и пальцы ощущали пружинистые темные волосы, покрывавшие его кожу. Она провела рукой по его груди, чувствуя, как внутри нарастает жар. Боже, прикосновение к нему доставляет ей такое же удовольствие, что и его ласки. Из груди Рейфа вырвался глухой стон, и Кейт подавила улыбку. Это было похоже на рычание льва. Он снова потер большим пальцем ее грудь, и Кейт едва не задохнулась от страстного возбуждения. Она прижалась к мужу, и Рейф, сомкнув свои руки вокруг нее. притянул ее к себе еще ближе — их тела полностью соприкоснулись. Кейт ощутила полноту его древка, упиравшегося ей в живот. Он был готов слишком быстро, а ведь они могли бы еще понаслаждаться простыми ласками. Когда Кейт приподняла голову, чтобы попросить его немного повременить, губы Рейфа прильнули к ее губам. Его жгучий поцелуй был одновременно и требовательным, и умоляющим. И Кейт сдалась, чувствуя влагу между ног. Она была так поглощена страстью, что почти не заметила, как Рейф поднял ее на руки. Легкий стон сожаления вырвался из ее груди, когда он положил ее на матрас, где было холодно бет его теплого тела. Спустя мгновение Рейф лег на нее и начал целовать ее грудь. На этот раз платье не мешало ему, и Кейт вскрикнула от наслаждения, когда он втянул в рот ее сосок. Затем, как и в прошлую ночь, его пальцы скользнули к ее нижним губам. И опять его прикосновение вызвало у нее головокружение. Хотя в холле ее могли услышать, она не могла удержаться от крика, испытывая невероятное блаженство, и, чувствуя, что сейчас умрет, схватила его за руку.

Рейф оторвался от ее груди.

— В чем дело, жена? Или ты недовольна, что твой муж неумело ласкает тебя? — прошептал он, улыбаясь уголками рта.

Кейт засмеялась, тяжело дыша после этой сладостной муки.

— Ты хорошо знаешь, что доставляешь мне огромное удовольствие, — сказала она. — Ну а как же ты? Как я могу позволить тебе ласкать меня, когда не сумею ответить тебе тем же?

В глазах Рейфа промелькнуло удивление

— Ответить мне тем же? — переспросил он с некоторым смешением.

Сплетя свои пальцы с пальцами Рейфа, Кейт поднесло его руку к своим зубам и поцеловала обратную сторону ладони

— Я совсем несведущая в любовных делах, — тихо по жаловалась она. — До прошлого вечера я не знала, что oт этого можно получать удовольствие. Теперь мне надо кое-чему научиться. Я буду ласкать тебя, пока ты не закричишь, как я от твоих ласк.

При этом она высвободила свою руку и положила ему на плечо. Ее ладонь скользнула по его шее. а затем Кейт пальчиком очертила его ухо. Рейф вздрогнул и закрыл глаза,

— Боже, — прошептал он. скатившись с нее и ложась рядом.

Она погрузила свои пальцы в его волосы, которые еще оставались холодными и чуть влажными после купания. Потом, подвинувшись на матрасе так. чтобы видеть лицо Рейфа, Кейт провела кончиком пальца по всей длине его носа и обвела губы. Он поймал ее руку и, приподнявшись, поцеловал ладонь. Кейт, задыхаясь от восторга, открыла рот, когда его язык коснулся чувствительной кожи, а затем, смеясь, отдернула руку.

— Нет, — сказала она и толкнула Рейфа, чтобы toi снова лег на спину, после чего, подперев голову рукой, посмотрела на него.

— Нет? — переспросил Рейф.

— Нет, — повторила Кейт, целуя его в шею над плечом. Затем, так же как он, она начала целовать его грудь, спускаясь ниже, пока не дошла до соска. — Теперь я буду ласкать тебя, — чуть слышно произнесла она, касаясь губами чувствительного местечка.

Рейф вздрогнул, и его руки обхватили талию Кейт.

— Боже, — прошептал он прерывающимся голосом. Кейт улыбнулась. Положив голову ему на грудь, она провела ладонью по его животу до самого древка. Ее первый муж нуждался в особых ласках, чтобы возбудиться. Но Рейф уже был готов овладеть ею. И все же Кейт обхватила пальчиками его мужское естество и начала нежно и осторожно, как ее учили, гладить его.

Рейф дернулся под ней и схватил ее за запястье.

— Боже, — задыхаясь произнес он, — не надо.

Кейт охватило беспокойство, наверное, она зашла слишком далеко, а Рейф не хотел, чтобы его жена проявляла такую смелость. Приподнявшись, она посмотрела на мужа. На лбу его залегла складка, щеки пылали, глаза блестели, а мягкие губы были невероятно привлекательными.

— Кейт, боюсь, я не выдержу. — Голос его был низким и хриплым. — Если ты еще так сделаешь, я могу излить свое семя.

Кейт охватило смущение.

— Разве это плохо?

Губы Рейфа тронула улыбка, которая так нравилась ей.

— О… нет. Теперь мы муж и жена и можем наслаждаться друг другом как угодно и сколько угодно. — От предвкушения будущих радостей лицо Рейфа порозовело.

Поняв, что он имел в виду только продлить удовольствие, Кейт опустилась рядом с ним на постели и, не желая больше откладывать главный момент, потянула его за руку на себя.

— Давай же… Покажи мне еще раз, что совокупление не вызывает боли, — попросила она.

Рейф лег на нее с тихим рычанием, и его древко оказалось между ее бедер. Кейт затаила дыхание, хотя, как и в первый раз, он легко вошел в нее. Рейф некоторое время не двигался, и эта задержка позволила ей ощутить, как приятно он заполняет ее. Горячая пульсация внизу живота вызывала потребность двигаться, однако она ждала дальнейших действий Рейфа. Глаза его были закрыты и лицо напряжено, но он все медлил. Наконец Кейт не выдержала и приподняла бедра, отчего Рейф прерывисто задышал и навалился на нее всем своим весом.

— Я больше не могу терпеть, не могу! — прорычал он. И тут же, прильнув к ее губам, вошел в нее.

От этого движения Кейт ощутила жар в своем чреве и подалась навстречу Рейфу. Он застонал, не прерывая поцелуя, и, тяжело дыша, начал двигаться, с каждым толчком усиливая наслаждение Кейт. Она крепко обхватила его руками, впившись пальцами в спину.

Дыхание Рейфа становилось все прерывистее, затем он вскрикнул и выгнулся дугой над ней. Кейт почувствовала, как его семя вливается в нее, и погрузилась в море необычайного блаженства.

— Боже, — еле слышно произнес Рейф, расслабившись на ней. Затем обхватил ладонями ее лицо и начал целовать в нос, щеки, веки и губы. — Кейт, — шептал он между поцелуями, — скажи, что ты любишь меня.

Его желание услышать слова любви глубоко тронуло ее. Она сомкнула руки вокруг него, чувствуя, как сжимается ее сердце.

— Я люблю тебя, люблю тебя, и только тебя, — сказала она, едва дыша после их удивительных любовных ласк

Казалось, ничто не могло так обрадовать его, как эти слова, и Рейф, застонав, крепко поцеловал ее в губы. Этот поцелуй был горячим и сладким. Кейт улыбнулась. О, какое счастье иметь Рейфа в качестве мужа, ее супруга ш всю оставшуюся жизнь. Он приподнялся на локтях над ней, и Кейт вскрикнула, вновь испытывая потребность в его близости, но он только улыбнулся ей своей неповторимой улыбкой, отчего по телу ее снова пробежала дрожь.

— Мои поцелуи забавляют тебя? — спросил он, приподняв брови, словно вопрос был серьезным.

— Нет, — ответила Кейт. — Они пробуждают во мне страсть и напоминают, что только ты владеешь моим сердцем. Никогда не оставляй меня, — сказала она, обвивая его руками.

Рейф тихо засмеялся.

— Теперь, когда я убедил тебя, что деторождение связано с наслаждением, которое дают любовные ласки, ты намерена постоянно держать меня при себе? — Это была легкая насмешка, сопровождаемая поцелуем

— Да, буду держать в стальных рукавицах, — ответила Кейт. У нее мелькнула мысль, что леди Адела знала, какую радость могут доставлять друг другу мужчина и женщина, и все ее устрашающие рассказы и правила, как поняла она — теперь, были направлены на то, чтобы Кейт не искала того, чего не мог дать ей жалкий Ричард. Внезапно губы ее тронула легкая улыбка. Она многое узнала за последнее время и, сравнивая поцелуи Рейфа и Уэрина, поняла, что только прикосновения Рейфа волнуют ее и заставляют сердце учащенно биться. Для нее не существовало другого мужчины, кроме него, — он был ее истинной любовью. Она снова обвила свои руки вокруг своего мужчины — одновременно возлюбленного и мужа.

— Поклянись, что ты никогда не перестанешь любить меня как телом, так и душой.

Рейф рассмеялся;

— Клянусь, но только сечи ты обещаешь мне то же самое.

Кейт улыбнулась.

— Обещаю, — сказала она, почувствовав урчание в животе, и посмотрела на поднос, стоящий на сундуке рядом с кроватью. — Нам не помешало бы поесть, пока хлеб не зачерствел.

— Пожалуй, ты права, — сказал Рейф и зевнул, напомнив Кейт, что он не спал с тех пор. как они покинули Хейдон. — А после еды нам надо немного поспать.

Несмотря на это, он не скатился с нее, а лишь склонил голову, чтобы поцеловать сгиб ее шеи. Его теплое дыхание вновь пробудило в Кейт жажду новых ласк. Голод и усталость отошли на второй план, уступив место страсти. Рейф лег на бок, и Кейт повернулась к нему лицом. Он провел пальцем по ее щеке.

— Мы будем есть в постели и потом спать среди крошек или встанем, чтобы не кормить крыс остатками нашей еды? — спросил он.

Кейт протянула руку и провела ладонью по его груди, размышляя, может ли она воспользоваться тем, чему научила ее леди Адела, чтобы добиваться от мужа того, чего она хотела.

— Думаю, мы можем немного повременить с едой. Ты уверен, что мы сделали все до конца, чтобы наш брак стал действительно законным?

Рейф слегка вздрогнул от ее ласки, и лицо его опять вспыхнуло желанием. Из груди Кейт вырвался тихий смех, О, как же приятно любить любимого. Ее рука опустилась ниже его талии, и он опять вздрогнул, на этот раз затаив дыхание. Его древко было почти безжизненным, но Кейт знала, как возбудить его. Она обхватила рукой ослабевшее мужское естество и, как учила леди Адела, начала поглаживать его. Рейф открыл рот, и глаза его удивленно расширились. Однако вместо того чтобы остановить ее, как ожидала Кейт, он сжал кулаки, захватив простыни. Кейт улыбнулась. Значит, он не хочет, чтобы она прекратила эту ласку.

— Кто научил тебя этому? — спросил он хриплым голосом, и в его взгляде отразилось вспыхнувшее желание.

— Адела де Фрейзни, — ответила Кейт со смехом, — чтобы я могла сделать мужчину из ее малолетнего сына. До настоящего времени я не представляла, как можно воспользоваться этим уроком. Ты не возражаешь?

Рейфа била дрожь.

— Боже, конечно, нет. О, продолжай же удивлять меня, жена. Покажи, что ты еще знаешь.

Глава 21

— Сюда приближаются вооруженные люди! — раздался крик Уилла Годсола, эхом отразившийся от стен Глеверина в освещенном утренним солнцем дворе.

Ворвавшись через открытуюдверь в холл, он поразил Кейт. Хотя она ожидала этого момента — вчера, в день ее бракосочетания, хлеб в ее руке начал крошиться и сердце ушло в пятки. Ее охватил ужас, как в середине минувшей ночи, когда она до конца поняла всю чудовищность своего поступка.

Она знала, что ее брак — законный или незаконный — не мог смягчить ненависти отца к Годсолам. Если родитель намерен вернуть дочь и приданое, ему надо, чтобы она вторично овдовела. И он, не задумываясь, сделает это, поскольку уже дважды пытался убить Рейфа.

— Сколько их? — спросил Рейф.

— Около сотни, а может быть, и больше, — ответил Уилл. — Я мог прикинуть только по щитам передних. Их возглавляет епископ вместе с Бэготом, Хейдоном и шерифом графини.

Чувствуя, что ее только что обретенному счастью приходит конец, Кейт выскочила из-за стола. Поскольку прачка все еще отмывала пятна на ее шелковом голубом верхнем наряде, она позаимствовала у госпожи Джоан красное платье, которое надела поверх свежевыстиранного желтого нижнего одеяния. Хотя верхняя одежда была стянута поясом на талии, она все же была слишком велика ей. Когда Кейт присоединилась к своему мужу у входа, он раскрыл ей свои объятия. Обхватив его за талию, Кейт прижалась щекой к плечу мужа, ощущая тепло его сильного тела. На глазах ее выступили слезы Она не хотела, терять его, они ведь пробыли вместе всего лишь один день. Как могло случиться, что она так тревожилась за человека, с которым познакомилась менее недели назад? И как она мог не полюбить его за такое короткое время? Прошлой ночью в промежутках между любовными ласками они много говорили, делясь сокровенными мечтами и рассказами о прошлом Рейф поведал ей, что надеется жить с ней в Глеверине долгие годы, и что вселяло в нее надежду на счастливое будущее. Между ними, оба были в этом уверены сохранится истинная любовь в отличие от того, что внушала ей леди Адела. Кейт не могла допустить, чтобы отец лишил ее этого счастья только потому, что ненавидел Годсолов Она крепко обняла Рейфа за талию, словно мота этим уберечь его от опасности.

— Ну вот, ты опять чем-то обеспокоена. — сказал Рейф с легкой улыбкой.

— Ничуть, — солгала Кейт, стараясь сдержать подступившие следы.

— И ты снова обманываешь меня

— Я не перенесу этого. — сказала она, глядя ему в лицо — Мой отец убьет тебя, когда узнает, что мы обвенчались

— Да, он, несомненно, попытается сделать это. — согласился Рейф. — Но тебе должно быть стыдно, жена сета ты считаешь, что такой пожилой человек, как твой отец, сможет легко одолеть меня. Я могу обидеться за то, что ты не веришь в мои силы.

— А могу ли я быть уверенной в благополучном исходе, зная, что мой отец способен на любую подлость? — возразила Кейт со слезами на глазах. Приподняв пальцем ее подбородок, Рейф внимательно посмотрел ей в лицо.

— Доверься мне Мы с тобой женаты, и это надолго Я люблю тебя и никому не отдам

Его слова, конечно же, уверили Кейт в его любви, но не спасли ее от тревожных мыслей.

— Дело не в том, что я не доверяю тебе. Просто я знаю, что мой отец никогда не смирится с нашим браком. Это невозможно, если ты носишь фамилию Годсол!

— Как и ты теперь, — ответил Рейф и, отпустив ее подбородок, посмотрел на уже восстановленные и плотно закрытые ворота.

Кейт слегка нахмурилась, задумавшись над его последними словами. Будет ли отец теперь ненавидеть и ее, как ненавидел всех Годсолов? Впрочем, его ненависть по крайней мере будет каким-то определенным чувством по сравнению с прежним равнодушием Размышляя над этим, она обратила свое внимание на ворота как раз в тот момент, когда у дверей сторожевого помещения появился , Уилл Годсол. Брат Рейфа направился к крыльцу, на котором стоял его младший брат. В отличие от ее муха, облаченного в нарядную одежду, Уилл был все в той же самой кольчуге и короткой тунике, в которых участвовал в захвате Кейт и сражении за Глеверин. На боку его висел меч Поднявшись по ступенькам крыльца, он поклонится Кейт, а затем поднял голову, обратившись к брагу:

— Ну, мой умный, хитрый братец, что мы будем делать теперь? — В его голосе было больше насмешки, чем тревоги.

Рейф пожал плечами:

— А что же еще — только открыть ворота и впустить их. Кейт была потрясена.

— Ты не должен этого делать! — закричала она, отпрянув от мужа.

— Ты с ума сошел? — вторил ей Уилл, испуганный, как и Кейт.

Рейф переводил взгляд с одного на другую.

— А вы что думаете? Если мы займем оборону, то сможем удержать ее надолго, имея многочисленных противников? Да еще и учтите, что погреба Глеверина пусты после минувшей зимы. Кроме того, нам нечего скрывать, я ведь сам, считайте, пригласил их сюда.

— Ты сделал это?! — ошеломленно воскликнула Кейт. Это все равно что пригласить в гости саму смерть.

Рейф взглянул на нее:

— Я послал вчера в Хейдон гонца с сообщением о нашем браке и о моем праве собственности на Глеверин. Чем скорее наш брак обретет гласность в графстве, тем надежнее мы обезопасим себя от гнева твоего отца. Говоря это, Рейф погладил Кейт по спине, словно это могло сейчас успокоить ее или разубедить в том, что подобный поступок мог совершить не безумец. Если ее отцу уже все известно, он наверняка жаждет скорой расправы, и он начнет ее, едва въедет в ворота Глеверина.

— Не считаете ли вы, что сейчас самое умное — заручиться как можно большим числом свидетелей? — сказал Рейф, глядя на Кейт и брата. — Подумайте над этим. Сюда едет не только Бэгот, но и лорд Хейдон вместе с епископом и большинством самых влиятельных землевладельцев графства. Когда они прибудут в Глеверин, я напомню им и твоему отцу, что по указу короля ты имеешь право сама решать, за кого тебе выйти замуж. Что ты и сделала, — добавил он, с улыбкой глядя на Кейт. — Когда они признают наш брак законным — а они обязательно признают, поскольку большинство сограждан желают, чтобы вражда между нашими семьями наконец прекратилась, — у твоего отца не останется иного выбора, он вынужден будет сделать то же самое. Кейт задумалась, вспомнив высказывание старой графини на пикнике. Считают ли другие влиятельные люди графства, что этот союз может стать основой длительного мира между Годсолами и Добни? В душе Кейт вспыхнул огонек надежды на то, что отец откажется от своего намерения лишить ее мужа жизни. Рейф привлек ее к себе.

— Тем не менее вы оба будьте осторожны. Если вас попросят рассказать о том, что случилось, говорите только правду. Даже маленькая ложь может поставить под сомнение все остальное, что мы скажем.

Уилл пожал плечами в знак согласия, а Кейт кивнула, хотя не слишком уверенно. А если дело коснется похищения ее Уэрином? Мысль о том, что придется признаться перед всеми, насколько глупо она вела себя по отношению к Уэрину, заставила похолодеть. Но тут же она подумала, стоит ли беспокоиться о том, чего никогда не случится? Рейф не допустит, чтобы разговор зашел так далеко.

— Все это хорошо, однако не меняет того обстоятельства, что мой родитель захочет убить тебя, — сказала она мужу. — Ты ошибаешься, если думаешь, что свидетели могут помешать ему напасть на тебя.

Прежде чем Рейф успел возразить ей, она прижалась к нему, глядя в лицо.

— Почему ты так уверен, что свидетели остановят его? Мой отец пытался убить тебя на пикнике в присутствии многих гостей, а затем на турнире на глазах многочисленных зрителей, и никто из них даже не заметил или не хотел заметить, что это он снял предохранительный колпак с копья сэра Уэрина, Рейф улыбнулся:

— Никто не метил? Едва ли. Каждый, кто наблюдал за этим поединком, знает, что именно твой отец намеревался покончить со мной

Кейт недоверчиво покачала головой:

— Почему же тогда никто из них не заявил, что он говорит неправду?

— Чтобы прилюдно обвинить дворянина во лжи? — вмешался Уилл Годсол — Да просто никто не захотел подвергать себя ответному удару с его стороны за публичное обвинение. Нет, все старались держать язык за зубами, чтобы на свадьбе в Хейдоне не нарушить хрупкий мир, не подвинуть его к грани мятежа против нашего добродетельного и милостивого короля — Язвительные нотки в голосе Уилла говорили однако, о том, что он не считал своего монарха ни добродетельным, ни милостивым. — И поскольку мой брат не выразил недовольства, никто не стал поднимать шум, Что же касается Рейфа, то он стал победителем, не получив ни единого ранения. На что же ему жаловаться?

Уилл почти покровительственно похлопал брата по плечу

— Кроме того, он не хотел снова привлекать к себе излишнее внимание, поскольку до этого стал причиной скандала на пикнике. Не так ли?

Кейт нахмурилась, все еще испытывая замешательство.

— Но если все знали о виновности моего отца, почему же тогда не возразили лорду Хейдону, который прогнал сэра Уэрина со свадьбы?

— Это было лучшим выходом из сложившегося положения, — пояснил Рейф. — Смею утверждать: лорд Хейдон прекрасно понимал, что, лишившись своего управителя, лорд Бэгот неминуемо потерпел бы поражение в потешной рукопашной схватке и ему пришлось бы заплатать немалый выкуп за своего коня и доспехи. Таким образом лорд Хейдон хотел намести удар по уже и без тот оскудевшему кошельку лорда Бэгота. что явилось бы наилучшим возмездием.

— Конечно. Хейдону было проще прогнать Уэрина. который к тому же явно был в сговоре со своим хозяином, — согласился Уилл Годсол. — Порядочный рыцарь заявил бы о нарушении правил и не стал бы продолжать поединок, а поскольку сэр Уэрин не сделал этого, значит, он принял план лорда Бэгота.

Это было как раз то, о чем Уэрин рассказывал Кейт. Она нахмурилась, стараясь понять все это, и Рейф снова привлек ее к себе.

— Теперь ты понимаешь, на чем основана моя уверенность? — спросил он. — В моем послании я просил этих людей приехать, чтобы обеспечить мирное развитие событий. Они будут служить моей защитой и не позволят Бэготу снова напасть на меня.

Обхватав ладонями лицо Кейт, Рейф нежно поцеловал ее в губы. Этот поцелуй был сладок, однако лишен той страсти, которая охватывала их в спальне. Кейт плотнее прижалась к его губам и тихо вскрикнула, когда он прервал свою ласку. Рейф посмотрел на нее, поглаживая большими пальцами ее щеки, затем улыбнулся:

— Теперь иди в дом, жена, и, если хочешь, оставь дверь приоткрытой, однако, что бы ты ни услышала, не выходи, пока епископ или лорд Хейдон не позовет тебя. И ни в коем случае не отвечай на зов своего отца.

— Нет! — взволнованно крикнула Кейт, снова обхватывая его руками. — Я не могу оставаться слепой и бессловесной. Позволь мне остаться с тобой.

Рейф только улыбнулся:

— .Ну вот, я опять должен просить тебя довериться мне, любовь моя. Иди внутрь и жди, как полагается благопристойной женщине.

В темных глазах Рейфа промелькнули отблески недавней страсти. Он наклонился вперед и коснулся губами ее уха.

— Мне очень приятна твоя преданность и смелость, — прошептал он, а затем выпрямился. — Теперь иди, чтобы я мог сделать то, что должен, не беспокоясь за тебя.

Рейф заметил, что щеки жены вспыхнули, и она, смущенно вздохнув, повернулась и направилась в дом. Он с удовольствием наблюдал за резким колыханием ее юбок, признавая, что жена превзошла все его ожидания. Она еще не понимала, насколько высоко он ценил в ней ее пылкую натуру. Воспоминание о том, как она сидела на нем верхом минувшей ночью, даря ему необычайное наслаждение, заставило тлеющие угли его желания вновь вспыхнуть ярким огнем.

Но не только ради вожделения он хотел быть рядом с Кейт. Прошлая ночь была особенной для него. Впервые ему не надо было прислушиваться, не раздается ли звук шагов другого мужчины, и не надо было оберегать свое сердце от проявлений любви, потому что в его постели лежит чужая женщина. Впервые в жизни он спал в стенах своего собственного дома, в своей постели и рядом со своей женой. Кейт душой и сердцем принадлежала только ему одному, как и Глеверин, и он скорее умрет, чем отдаст ее или свой замок.

Уилл, стоявший рядом, вновь хлопнул брата по плечу, и в его глазах Рейф уловил тень насмешки.

— Похоже, стены Глеверина недостаточно толсты, если сквозь них слышно, как Добни ночью заставляет вскрикивать Годсола. Причем, должен сказать, не один раз.

Рейф усмехнулся.

— Ты просто завидуешь, — парировал он, в следующий момент указав на оружие Уилла: — А теперь убери свой меч.

— Что? — Уилл был явно обескуражен, и его брови удивленно поползли вверх. Он бросил взгляд на пояс Рейфа и, когда увидел, что тот без оружия, его удивление сменилось тревогой: — А где твой меч?

— В моей спальне, где каждый гостеприимный хозяин оставляет свое оружие, когда встречает званых гостей, — ответил Рейф уверенным тоном, который, однако, не соответствовал его внутреннему ощущению.

Кейт была права. Ее отец наверняка попытается убить его. Рейф только молился, чтобы остальные знатные люди графства не были злы на него и не позволили Бэготу вершить расправу, пока он не поговорит с ними.

Глаза Уилла полезли из орбит.

— Ты намерен встретить их без оружия? Боже, надо полагать, у тебя железные нервы.

Рейф засмеялся:

— Я воспринимаю это как комплимент, Уилл.

— Я не уверен, что хотел польстить тебе, — пробормотал брат, качая головой. — Нет, Бэгот наш давний враг, и я не стал бы приближаться к нему без кинжала за поясом даже в переполненной людьми комнате. И тем более не хочу служить для него столбом с подвешенным щитом, в который тычут копьем на тренировках. Нет, я не сниму мой меч, а лучше попрошу тебя пойти и принести свой. Рейф пожал плечами:

— Как, по-твоему, я должен поступить, Уилл? Бэгот теперь мой тесть, а разве кто-нибудь встречает родственников жены с угрозой насилия? А поскольку я стал зятем Бэгота, ты тоже являешься теперь его родственником.

Уилл скривил губы, как будто в рот ему попало что-то ужасно кислое.

— Боже, я это упустил из виду, когда мечтал о твоем браке с Кейт как о мести. — Он на минуту задумался, затем отрицательно покачал головой: — Полагаю, зная историю отношений наших семей, никто не осудит нас, если мы встретим Бэгота вооруженными. Иди же и возьми свой меч.

— Конечно, наше недоверие могут понять, но как мы потом сами сможем преодолеть вражду? — настаивал Рейф. — Если надо когда-то залечить старую рану, то почему не сейчас? Если мы не начнем примирение здесь, то оно вообще никогда не состоится, и мне придется всю свою жизнь охранять стены Глеверина от своих новых родственников. Я не хочу так жить, Уилл. Если ты не желаешь разоружиться, то иди в дом и жди там вместе с моей женой, пока я буду встречать гостей. Действительно, ведь я являюсь мужем Кейт, а не ты.

Лицо Уилла вспыхнуло от гнева.

— Ты что, считаешь меня трусом? Следи за собой, братец, иначе я поколочу тебя за подобное оскорбление.

— Ты хорошо знаешь, что я не хотел тебя оскорбить, Уилл, — возразил Рейф.

Гнев брата пропал так же быстро, как и вспыхнул.

— Черт побери, я послушаюсь тебя, — сказал он наконец. — Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь

Вздохнув, Уилл снял с пояса свои меч в ножнах и положил его на пол крыльца Затея, не обремененный оружием, повернулся к сторожевому поношению.

— Откройте ворота! — крикнул он своим людям и, когда восстановленный механизм начал с грохотом действовать, чуть слышно добавил: — Чтобы Бэгот, черт его возьми, мог войти и убить моего брата и меня.

Глава 22

Рейф взволнованно переминался с ноги на ногу, стоя посреди двора Глеверина. По правую руку от него стоял Уилл. Только человек с железными нервами мог безоружным встречать того, у кого отнял и дочь, и имущество Братья одни стояли во дворе. Все люди Уилла боши отосланы в амбар, где находились пленники. Но их задачей являлось не сторожить заложников, а удерживать остальных людей Годсолов от неосторожной реакции на действительно непредсказуемые события. Еще никто из вновь прибывших не появился в воротах, но стук копыт десятков лошадей и грохот щитов уже казались устрашающими. Уилл в беспокойстве сплюнул на землю, да и от уверенности Рейфа мало что осталось. Можно было надеяться только на чудо, чтобы все уладилось так, как он хотел. Неимущий рыцарь, он сумел за один день приобрести и жену, и собственный дом — теперь еще предстояло защитить все это от грозного тестя. Из-за стен прозвучал голос епископа Роберта, призывающего войско остановиться. Затем послышались возгласы спешивающихся людей, которые готовились разбить лагерь у стен Глеверина. Рейф ждал, когда появится тот, кто потребует у него предъявить права на владение Кейт и этим замком. Это был епископ Роберт в сверкающей серебром кольчуге под расшитой мантией, который первым появился под аркой сторожевого помещения. Его шлем свисал с седла, на голове не было кожаного подшлемника. Длинные светлые волосы, тронутые сединой, ниспадали по плечам. За священнослужителем следовал его личный эскорт из пяти рыцарей, а за ними — лорд Хейдон с Джерардом, Джоссом и их друзьями. Рейф выжидал, понимая, что если он видит их, то и они должны увидеть его. Те слегка приподняли щиты в знак того, что признали Рейфа.

И все же его охватило беспокойство. Вполне возможно, что их отношение к нему теперь резко изменилось. Тем не менее Рейф рассчитывал на поддержку своих приятелей. За группой Хейдона ехал Бэгот с небольшим отрядом, который сопровождал его ранее на свадьбу. Недоставало только сэра Уэрина, запертого в амбаре Глеверина. Увидев своего давнего врага, Уилл чертыхнулся и инстинктивно потянулся за своим оружием. Не обнаружив его, он наклонился к Рейфу.

— Черт побери, — прошептал он, — у меня вызывает отвращение мысль о том, что теперь я родственник этого человека. Каким же надо было быть идиотом, чтобы внушить тебе идею жениться на его дочери?

Рейф подавил улыбку.

— Теперь слишком поздно сетовать, Уилл, — возразил он. — Сейчас главное — не отдать Кейт отцу, независимо от того, какие чувства ты испытываешь к нему.

Братья напряженно наблюдали за Бэготом, въезжавшим на мост Глеверина. Даже густая борода не могла скрыть злобной гримасы его лица. Лорд Бэгот, миновав открытые ворота, в следующее же мгновение, выхватив из ножен меч, направил свою лошадь в обход людей епископа. Почувствовав шпоры хозяина, животное рванулось вперед.

— Он приближается, — предупредил Рейф Уилла и приготовился к встрече, расставив ноги и вытянув вперед руки, показывая, что у него нет оружия. Брат повторил его жест.

— Шваль! — заорал Бэгот, направив свою лошадь на Годсолов и подняв меч для смертельного удара.

Рейф ждал реакцию прочих пришельцев, но все находящиеся во дворе застыли, словно окаменели. Казалось, время замедлило свой ход. Из-под копыт лошади Бэгота вылетали комья влажной после дождя земли. Отец Кейт подъехал так близко к Рейфу, что тот мог видеть его искаженное ненавистью лицо и яростный блеск серых глаз. Стоя безоружным и беспомощным перед обезумевшим от ненависти человеком, Рейф понял: он ошибся. Но при этом чувствовал не страх, а разочарование — эти люди не удосужились даже выслушать его. Они молча стояли и смотрели на готовящееся убийство.

Он крепко сжал зубы. Что ж, если суждено умереть, то он умрет достойно, не давая повода назвать его трусом. Но с его гибелью Бэгот лишится репутации добропорядочного человека, он станет отныне в глазах общества подлым убийцей. Жуткую тишину, царившую во дворе, вдруг нарушили некий ропот и беспокойное движение.

— Остановите его! — вскричал епископ Роберт.

Джосс и Джерард, находившиеся вблизи ворот, поди»: ли щиты и пришпорили своих лошадей, однако люди епископа, находившиеся ближе к Годсолам, успели окружит» их своими лошадьми.

Уилл с шумом выдохнул, Рейф резко опустил руки с громко бьющимся сердцем он смотрел на ногу воина » стремени перед своими глазами. Коричневая шкура животного блестела от пота, а сапог всадника и кран его накидки были забрызганы грязью.

Бэгот резко остановился.

— Прочь с дороги, мерзавцы. — заорал он, его лошадь беспокойно била копытами о землю, окруженная людьми епископа

— Успокойтесь, лорд Бэгот, — раздался громовой голос священнослужителя — Я говорил вам, когда пришло сообщение от Годсолов, что мы будем сопровождать вас с целью примирения, и не позволю вам нарушить мир, не выслушав объяснений той стороны.

— Послушайте и меня. Бэгот! — крикнул лорд Хейдон, — Я не допущу насилия при подобных обстоятельствах. Ни один виновный не стал бы стоять перед нападающим без оружия, как эти двое. Более того, они открыли ворота Глеверина без нашей просьбы и встретили нас без оружия, что говорит об их намерении мирно уладить дело. Надо прежде всего выслушать их. — Во дворе раздались одобрительные голоса.

Однако лорд Бэгот, упрямо мотнув головой, выразил свое несогласие.

— Возможно ли сохранять мир, если эти негодяи захватили мог имущество? — крикнул он гневно. — Нет, я не стану терпеть оскорблений. Вы и ваш священник обманываетесь, думая о Годсолах иначе, но я хорошо знаю, что и лжецы и воры. Если вы не можете наказать их за похищение моей дочери и принуждение ее к браку, тогда предоставьте это мне Я убью их, поскольку имею на это право! Хотя Рейф и не намеревался вмешиваться в разговор скоро, но нельзя было упускать подходящий момент, и он поднят голову.

— Я не вор и завладел Глеверином мирным путем благодаря браку с Кэтрин де Фрейзни. Что касается перемирия, которое было, — он подчеркнул голосом последние слова, стараясь напомнить, что Бэгот пытался убить его, — оно кончилось, когда мы с братом покинули Хейдон ера после полудня.

Уилл бросил на него укоризненный взгляд, но Рейф игнорировал его. Действительно, они строили планы захватить Глеверин и Кейт еще в первый день свадьбы в Хейдоне. Но об этом никто не знал! Теперь же его брак с Кейт не был насильственным и незаконным, и Бэгот не имел права говорить, что его имущество украдено.

— Что касается моей леди, — продолжил Рейф, утверждая свое право на Кейт. — не я первый похитил ее у вас, лорд Бэгот. Когда я настиг вашу дочь, она находилась в нескольких милях от Хейдона. похищенная вашим управителем, сэром Уэрином де Депайфером.

— Что?! — взревел Бэгот так громко, что его гарцующая лошадь замерла на месте. Его багровое лицо стало серым. как пепел, а суставы пальцев, все еще сжимавших рукоять меча, посинели.

— Я понял, что в этой истории не все так просто, когда мы узнали, что сэра Уэрина нет в монастыре. — Сказал Джерард. В его словах чувствовалось торжество, поскольку они с Джоссом еще раньше утверждали, что их друг невиновен.

Рейф ощутил огромное облегчение, глаза его затуманились от благодарного чувства. Не все потеряно — друзья поддерживают его. К нему снова вернулась уверенность Он улыбнулся брату и поблагодарил Бога — чудо свершилось, он сохранит то, что приобрел.

— Вы правы, сэр Джерард, — согласился епископ Роберт. — И надо точно узнать, что произошло на самом деле. — Повернувшись в седле, епископ холодно посмотрел на отца Кейт: — А теперь спрячьте свой меч в ножны и слезайте с коня, Бэгот. Или я прикажу своим людям разоружить вас. — Это уже был строгий приказ.

Бэгот вздрогнул и заерзал в седле, пристально глядя на прелата.

— Вы не посмеете сделать это, — возразил он, не веря в серьезность угрозы.

— Сделаю и, если потребуется, прикажу связать вас, — ответил епископ сурово. — Слезайте же, иначе вам придется испытать на себе силу моего гнева! — приказал он тоном человека, обладающего властью, данной ему его высоким саном.

Во дворе наступила тишина, слышно было только щебетание птиц, позвякивание уздечек коней, а через открытые ворота доносились голоса людей, занятых установкой палаток. Бэгот нехотя сунул свой меч в ножны и спешился, сжавшись, словно школьник под угрозой наказания.

Поняв, что угроза миновала, рыцари, окружавшие Рей-фа и Уилла, отъехали на прежние позиции. Теперь Рейф мог увидеть всех, кто собрался во дворе Глеверина, и определить, кто из них его союзник, а кто — враг. Он пристально вглядывался в лица. Епископ с особой тщательностью выбрал круг людей, кто должен был вершить правосудие, — с ним было около двух дюжин представителей влиятельнейших родов графства с их свитой. Теперь Рейф почти был уверен в благополучном исходе разбирательства. Почти все, начиная от пожилого дворянина, который исполнял обязанности герольда на турнире, и до представителя графини, смотрели на него благожелательно. Значит, его внимательно выслушают и вынесут справедливое решение. — Что скажете вы, сэр Уильям? — спросил епископ,

Продолжая сидеть верхом на коне и глядя на Уилла.

— Отдаете ли вы себя вместе со своим братом в мои руки для свершения правосудия?

Уилл кивнул на Рейфа, он хотел сказать, что, поскольку речь идет о Кейт и Глеверине, он предоставляет возможность отвечать своему младшему брату. Такое решение Уилла тронуло Рейфа, и он повернулся к епископу:

— Мы согласны, милорд. Именно этого я хотел, посылая сообщение, которое и привело вас сюда. Он шагнул вперед, остановившись около лошади епископа, Уилл последовал за ним. Прелат спешился, храня на лице выражение суровости. Встав на одно колено, Рейф взял правую руку прелата и поцеловал сверкающий драгоценный камень на его перчатке, символизирующий власть. Помогая Рейфу подняться на ноги, епископ Роберт взял его под локоть. Хотя епископ был невысок ростом, захват его руки оказался довольно крепким. Стальные пластины перчатки впились в рукав Рейфа. Он посмотрел на него с удивлением. Они стояли почти вплотную друг к другу, так что Могли говорить, не опасаясь быть услышанными. Лоб епископа Роберта прорезали глубокие морщины, в узких голубых глазах посверкивала сталь, а челюсти, скрытые бородой, были плотно сжаты. На остром подбородке часто пульсировала жилка.

— Судя по твоему гладко изложенному посланию, понял что ты вскормлен при дворе нашего хитрого короля, — прошептал он довольно резко — Я понял также что ты решил использовать меня в затруднительной для тебя ситуации, но теперь у меня нет иного выбора — я должен принять твою сомнительную честность за чистую монету. Однако хочу предупредить тебя, — здесь он сделал паузу, лицо его приняло угрожающее выражение, — если ты насильно заставил леди обвенчаться с тобой, ты будешь горько сожалеть о том дне, когда воспользовался свадебным перемирием в Хейдоне. чтобы похитить дочь лорда Бэгота и принудить ее к браку. Если ты сделал это, помогу Бэготу кастрировать тебя, а затем расторгну брак по причине твоей мужской несостоятельности. Если только ты посмел сделать это. — повторил епископ грозно.

Чувствуя себя так, словно он только что избежал падения с отвесной скалы, Рейф поблагодарил Бога за то, что ему не пришлось принуждать Кейт.

— Милорд, никакого насилия не было, и леди caма, может сказать вам об этом. — Рейф произнес это так убедительно, что сам поверил в искренность своих слов.

В глазах епископа промелькнуло удивление, и он и коса взглянул на Джосса и Джерарда, которые еще в Хейдоне неистово защищали Рейфа. Вот настоящие друзья!

Затем священник отпустил руку Рейфа и отошел на шаг назад.

— Итак, — громко произнес он, чтобы все могли слышать, — я хочу знать, где пропавшая дочь Бэгота? Mы должны услышать ее рассказ о том, как она прибыла с кг и вышла за вас замуж.

— Она не могла сделать это добровольно! — крикнул Бэгот издалека — Этот брак нельзя считать действительным. Я уверен, моя дочь никогда добровольно не согласилась бы стать женой одного из Годсолов

— Моя жена находится в доме и готова ответить на все ваши вопросы, господа, — обратился Рейф ко всем присутствующим во дворе. Затем, сознавая, что это звучит вызывающе, добавил: — Достопочтенные лорды, не желаете ли пройти в мои дом и отдохнуть?

— Это не твой дом, — прорычал отец Кейт. Рейф не удостоил его даже взглядом, поскольку в этом не было необходимости. Не прошло и часа, как все присутствующие, кроме Бэгота, согласились, что Глеверин принадлежит Годсолу, и в этом их убедила его наследница.

Глава 23

Когда Кейт услышала, что Рейф пригласил прибывших войти в холл, сердце ее бешено заколотилось. Даже ради спасения своего брака она не была готова встретиться лицом к лицу со всеми этими людьми. Кейт стала двигаться к краю скамьи, установленной вдоль внутренней стены, пока не оказалась у входа в спальню. Какая глупость! Со вчерашнего дня она прекрасно знала, что в Глеверине негде спрятаться. Несмотря на это, она все-таки встала так, чтобы дверной косяк наполовину скрывал ее. Впрочем, эти уловки смешны, ведь ей все равно придется отвечать на вопросы, которые так трудны для нее. Даже если не отец, то другие люди будут мучить ее вопросами, пытаясь узнать все подробности. И осудят, узнав, как глупо и дерзко она вела себя. Но хуже всего то, что их любовь с Рейфом обрекала их на осуждение. Им едва ли поверят, что они не замышляли специально тайно обвенчаться, чтобы спасти ее от брака, намеченного отцом. Что ж, если она не готова к встрече гостей, то по крайней мере к этому был готов холл. Все утро Кейт, госпожа Джоан и служанки Глеверина трудились, наводя образцовый порядок. При этом из подвала было извлечено кресло, которым, как сказала Джоан, отец Кейт пользовался во время собраний общины, и они установили его на помост у задней стены. Поставлены были также обеденные столы, на которых вместо обычного супа и черствого хлеба лежал свежий сыр, приготовленный из молока от коров и овец, щипавших первую весеннюю траву. Кроме того, на каждом столе стояли корзины со свежеиспеченным хлебом, аромат которого разносился по всему холлу, и кувшины с вином, ячменным напитком и пивом для тех, кто предпочитал более простое питье. А потом, если дело закончится в пользу Рейфа — и даже если нет, чего опасалась Кейт, — будет подано еще и нежнейшее мясо молодых барашков. Когда все было готово, Рейф отослал служанок в часовню поместья. Там они должны были ждать вместе со священником Годсолов, пока их не вызовут в качестве свидетелей. Рейф решил, что показания женщин будут более убедительными, если они не будут слышать, о чем ранее говорилось в холле. Первым желающим увидеть Кейт был епископ Роберт. Он вошел, сверкая доспехами, что делало его скорее похожим на воина, чем на священника. Без своей митры он казался гораздо меньше ростом, а в его лице с острыми неприятными чертами ничто не говорило о святости и доброте. За ним в холл прошли Рейф и Уилл. Переступив порог, старший брат шагнул в сторону и остановился рядом с дверью, как бы намереваясь охранять вход. Рейф выглядел очень довольным собой, однако Кейт, как ни старалась, не могла разделить его настроение. Пусть даже тысячи священников признают их брак законным, ее отец будет всеми силами стремиться расторгнуть его.

— Не желаете ли присесть, милорд? — обратился Рейф к епископу Роберту, гостеприимным жестом приглашая почетного гостя к помосту, на котором стояло кресло.

В холл друг за другом входили те, кто должен был вынести решение, выслушав историю Кейт Их было шестеро — знатных людей, включая представителя влиятельной графини, каждый из которых имел еще небольшую личную свиту. Стоя в укромном месте, Кейт изучала судей, пытаясь уловить их настроение. Войдя в холл, лорд Хейдон снял перчатки и быстро направился к ближайшему столу. Усевшись на скамью, он взял большой кусок сыра и преломил хлеб. Появившиеся за ним сэр Джосс и Джерард остались стоять, но не потому что не хотели бы устроиться поудобнее в доме, который Рейф объявил своим, просто молодые люди не являлись судьями, и их положение не позволяло сидеть вместе со знатными людьми. За ними шагал представитель графини, неся свой шлем на согнутой руке с таким видом, словно он мог понадобиться ему во время церемонии. Его лицо выражало неодобрение, когда он, миновав столы, подошел к епископу, сидевшему в массивном кресле. Заняв позицию в нескольких шагах справа и чуть позади него, он молча приложил свободную руку к груди поверх не совсем чистой накидки Его угрюмый вид говорил о том, что он не испытывал дружеских чувств к Рейф и Кейт. Вошедший следом пожилой мужчина, исполнявший обязанности герольда на турнире, удобно устроился Hа скамье рядом с лордом Хейдон. Он отломил кусок хлеба, а затем предложил то, что осталось от него, своему наследнику, мужчине средних лет, который, как и сыновья лорда Хейдона, стоял за спиной своего отца. По тому как они оба со спокойным видом осматривали помещение, можно было предположить, что это семейство не намеревалось чинить расправу над Годсолами. Однако пока только две семьи, по-видимому, относились к ним лояльно. Последним в холл вошел отец Кейт, и вот теперь стало ясно, что численное превосходство за теми, кто осуждал Годсолов. Крупица надежды на благе но лучший исход разбирательства таяла у Кейт на глазах. Даже если ей удастся сохранить свое лицо после допроса то потеря дорогого мужа казалась неизбежной. С болью в сердце ожидая своей участи, Кет наблюдала, как ее отец прошел в холл, который уже не принадлежал ему. Его спина была такой прямой и негнущейся, словно к ней поз кольчугой привязали копье Выражение его лица было мрачным и грозным, отчего Кейт подвинулась еще дальше, скрываясь за дверным косяком. Только сейчас ей пришла в голову мысль, что отец вполне способен убить не только Рейфа, но и ее, чтобы покончить с этим браком и восстановить контроль над Глеверином. Взгляд лорда Бэгота остановился на госпоже Джоан, когда несчастная женщина наполняла чашу пожилого дворянина вином, разбавленным водой. Плащ отца резко захлопал по коленям, когда он стремительно направился к ней через холл.

— Где предавший меня твой муж, женщина? — свирепо спросил он. — Клянусь, я вырву его сердце! Мое имущество досталось Годсолам без всякою сопротивления, поскольку ни одна из стен не разрушена и не видно никаких следов сражения! Что сделал этот предатель? Открыл ворота и впустил этих негодяев?

Несчастная женщина издала жалобный вопль и упала на колени, расплескав вино из кувшина, который поставила на пол перед собой. Бледная, с руками, сложенными для мольбы, она, казалось, ждала смертельного удара в любой момент.

Сидя в кресле, епископ громко хлопнул в ладоши.

— Мы договорились о прекращении враждебных действий, Бэгот! Оставьте ее, — крикнул он грозно.

Однако Джоан уже начала говорить, и в ее голосе звучала мольба о пощаде.

— Милорд, что мы могли сделать? Мы не знали, что это Годсолы, поскольку никто из них не был одет в одежду с характерными цветами этой семьи, а лица они спрятали под капюшонами плащей. Когда Эрналф в то утро стоял на стене, он увидел лошадь, щит и шлем сэра Уэрина. Да, мой муж открыл ворота, но вашему управителю, а не Годсолам. — В комнате наступила тишина, все напряженно прислушивались к каждому слову женщины.

Лорд Бэгот в досаде всплеснул руками:

— Лошадь сэра Уэрина! Как можно быть такими доверчивыми? Вы ведь знали, что мой управитель должен был находиться в другом конце графства — на свадьбе в Хейдоне.

— Но, милорд!. — воскликнула Джоан. — Милорд, накануне мы получили послание, скрепленное вашей печатью, в котором говорилось, что нам следует ожидать прибытия сэра Уэрина в ближайшее время.

У Кейт сжалось сердце, когда она поняла, насколько глупо вела себя по отношению к Уэрину. Она думала, что ее похищение было мгновенной реакцией на то, как отец обошелся с ним. На самом же деле, как и Рейф вместе со своим братом, Уэрин давно замыслил воспользоваться ею в своих целях и хитро заманивал в ловушку. Да, он лишь изображал преданного и влюбленного в надежде на ее уступчивость Неудивительно, что он был так взбешен, когда Рейф проявил к ней интерес. Мысль о том, что Уэрин вился вокруг нее почти целый месяц, имея целью только захват Глеверина, вызвала у Кейт отвращение, дрожь гадливости пробежала по спине.

Кейт видела, как ее отец отшатнулся к стене, словно от удара, и его кольчуга громко звякнула в гробовой тишине, когда он ткнулся в стол. Там он остановился, тяжело дыша. Слышно было только потрескивание дров в очаге и хрипловатое дыхание лорда Бэгота. По искаженному лицу отца Кейт поняла, что он наконец-то понял, как Уэрин злоупотребил его доверием. Она презрительно фыркнула. Ее отец оказался еще глупее, чем она. Он настолько доверял своему управителю, что сделал его сообщником в его плане убить Рейфа, и потому оказался в зависимости от Уэрина, опасаясь шантажа.

— Нет, он не мог замышлять против меня такое, — сказал отец упавшим голосом и так тихо, что скорее говорил самому себе, чем присутствующим. — Ведь я обращался с ним почти как с сыном.

Среди знатных особ поднялся ропот. Рассказ женщины вызвал у них растерянность. Никто не хотел оказаться на месте сэра Бэгота, которого предал человек, пользующийся его безусловным доверием.

Епископ, недобро прищурившись, повернулся к Рейфу:

— Полагаю, это вы воспользовались щитом де Депайфера, чтобы обманным путем проникнуть в Глеверин?

— Да, я, — согласился Рейф. — Но, милорд, думаю, теперь, когда я женат на наследнице замка, едва ли имеет значение то, как я проник в Глеверин. — Он посмотрел на людей, окружавших его, намереваясь привлечь их внимание. — Если же лорд Бэгот не захочет считаться с волей своей дочери, я представлю на ваш суд всю последовательность событий, которые привели меня к владению Глеверином.

При этих словах лорд Хейдон шумно перевел дух, а представитель графини удивленно вскинул подбородок. Даже сэр Джосс и Джерард беспокойно зашевелились.

Епископ казался весьма озадаченным.

— Вы имеете на это право, сэр Рейф, — ответил он голосом столь же напряженным, каким стало его лицо — Однако, думаю, лучше сначала обсудить обстоятельства заключения брака.

— Никакого брака не могло быть, — хрипло произнес отец Кейт с бледным, как у мертвеца, лицом. Он держал сжатый кулак у сердца, словно испытывал боль и ему трудно было дышать. — Никакого брака, — повторил он почти шепотом.

На какое-то мгновение Кейт охватила тревога за отца, но это было лишь короткое мгновение. Речь шла о человеке, который совершенно не заботился о ней и хотел убить ее мужа только потому, что тот был из рода Годсолов. Ее родитель украл у этой семьи Пелерина и убил отца Рейфа.

291

Он опорочил честь Уэрина, чтобы скрыть свое злодеяние Нет, он не заслуживал ее сочувствия

На узком лице епископа Роберта отразилась тревога.

— Вам плохо, Бэгот? Сэр Реджинальд, — обратился он к одному из своих рыцарей, — проводите лорда Бэгота к скамье и помогите ему сесть.

Молодой человек с бесстрастным лицом направился к отцу Кейт, но прежде чем он успел подойти к нему, тот разжал кулак и опустил руку. Голова Бэгота по-прежнему была опущена, но он отмахнулся от рыцаря и попытался выпрямиться. Когда же наконец поднял голову, лицо его все еще было ужасно бледным.

— Мне не нужна ваша помощь, — прохрипел лорд. — Сейчас я хочу только одного — чтобы рядом была моя дочь. Кэтрин.. — позвал он елейным голосом.

Ноги Кейт, казалось, приросли к полу. Она знала: отец не любил ее и хотел только распоряжаться ею, поэтому он всеми правдами и неправдами постарается удержать ее и оградить от Рейфа.

— Кэтрин, — снова позвал Бэгот, — подойди же ко мне. Но дочь не подходила к нему, и он, нахмурившись, осмотрелся. То же самое сделали судьи. Рейф же, находившийся в центре комнаты, без колебаний повернулся к двери спальни, а Кейт невольно улыбнулась — конечно, он сразу догадался, где она, поскольку теперь их души связывала любовь и они стали единым целым. Так будет продолжаться до самой смерти, даже если их сегодня разлучат. Все еще оставаясь в тени, Кейт смотрела на мужчину, ставшего ее мужем; она по-прежнему восхищалась статной фигурой Рейфа и чертами его лица. Он держался гордо и независимо, и Кэтрин чувствовала: муж уверен в успехе и нисколько не сомневается в том, что победа будет за ними. Их взгляды встретились. Он едва заметно улыбнулся, и в его глазах была любовь. И все же, несмотря на уверенность Рейфа, Кейт ужасно волновалась. Пришло время предстать перед этими людьми и держать ответ за свое поведение. Если ее сочту! лишь плохо воспитанной и легкомысленной женщиной, осмелившейся против воли отца выйти замуж, то это будет довольно мягкий приговор. Расправив складки на платье, Кейт сделала шаг от двери — и сразу же привлекла внимание всех присутствующих Лорд Бэгот нахмурился, увидев, какое платье на его дочери. Когда же заметил на ее щеке красную полосу, оставшуюся от удара Уэрина прошлой ночью, то явно повеселел, даже улыбнулся; очевидно, он решил, что это — несомненное доказательство насилия, учиненного Рейфом.

— Вот ты где, дочка. Подойди же ко мне, — сказал Бэгот, по-прежнему улыбаясь.

— Нет, милорд, — решительно заявила Кэтрин. Она говорила довольно громко, чтобы все слышали ее ответ.

Лорд в изумлении уставился на дочь; было очевидно, что он ошеломлен ее отказом. Потом он вдруг снова нахмурился и сжал кулаки; на щеках его появились красные пятна.

— Что это значит? — проворчал Бэгот. — Как ты смеешь так разговаривать со мной?

Епископ взмахнул рукой, призывая лорда Бэгота замолчать. И тот действительно умолк и не сказал больше ни слова. Впрочем, Кейт подозревала, что вовсе не приказ епископа так на него подействовал «Скорее всего он лишился дара речи от гнева», — подумала она.

Прелат взглянул на Кейт с некоторым удивлением и осведомился:

— Почему вы отказываетесь подойти к своему отцу, миледи?

Отдавая должное высокому сану епископа, Кейт низко поклонилась ему, потом заговорила:

— Я поступила так по указанию моего мужа, милорд. Он считает, что я должна повиноваться только вам и лорду Хейдону.

— Это почему же?! — прорычал Бэгот. — Ты обязана подойти ко мне по первому моему требованию. Иначе я выпорю тебя за непослушание, дерзкая девчонка!

Лорд сделал шаг в сторону дочери, но епископ остановил его:

— Оставайтесь на месте, Бэгот! Отец Кейт повернулся к прелату.

— Вы не имеете права!.. Это мое личное дело! — прокричал он. — Кэтрин — моя дочь!

«Похоже, он считает меня своей собственностью», — мысленно усмехнулась Кейт.

— А право отца — наказать дочь, если она заслужила наказание, — добавил Бэгот, немного помолчав.

— Кэтрин больше не принадлежит вам, — вмешался Рейф. — Она дала клятву перед Богом и людьми и теперь обязана быть преданной женой и повиноваться мне.

— Твоя жена?! Нет, она моя дочь! — заорал Бэгот. — Я не считаю ее твоей женой.

— Замолчите! — приказал епископ.

Отец Кэтрин хотел что-то возразить, но тут прелат поднялся на ноги и проговорил:

— Это не вам решать, Бэгот, и криком вы ничего не добьетесь. Если же вы снова затеете подобный спор, клянусь, я сразу решу дело в пользу Годсола.

Серые глаза Бэгота гневно сверкали, но он все же закрыл рот. Епископ Роберт снова опустился в кресло и стиснул пальцами виски, словно у него разболелась голова. Затем вдруг повернулся к Рейфу и спросил:

— Какие у вас есть основания отдавать приказания этой женщине? И почему вы не считаетесь с волей ее ближайшего родственника?

Рейфприблизился к прелату и вполголоса проговорил:

— Милорд епископ, как вы знаете, до сего дня между семьями Годсолов и Добни существует давняя вражда. И очевидно, потребуется немало времени, прежде чем лорд Бэгот признает меня своим зятем.

— Никогда! — решительно заявил отец Кэтрин. Однако ни епископ, ни Рейф не обратили внимания на реплику Бэгота.

— В связи с этим, — продолжил Рейф, — я прошу вашу светлость взять мою жену под свою опеку. Мне не хотелось бы, чтобы моя жена находилась под влиянием человека, который намерен любой ценой забрать ее у меня. И прошу всех учесть… — добавил он, обращаясь к мужчинам, собравшимся в комнате. — Она очень дорога мне — и не только потому, что является наследницей Глеверина. Если вы заберете у меня Кейт, я всю свою жизнь буду бороться за то, чтобы вернуть ее.

Некоторые из мужчин усмехнулись. Джерард, стоявший позади лорда Хейдона, прижал к губам ладонь, пряча улыбку. А сэр Джосс посмотрел на своего друга с явным удивлением.

— Да, можете не сомневаться в словах моего брата, — подал голос Уилл. Он отошел от двери и прошелся вдоль стены. — И знайте, я приложу все силы, чтобы поддержать брата в его стремлении вернуть свою жену. Считайте это моей клятвой В графстве не будет мира, пока она вновь не вернется к нему.

Рейф улыбнулся Уиллу, затем снова повернулся к епископу:

— Милорд, если вы хотите услышать историю о том, как леди Кэтрин стала моей женой, расспросите ее.

— Нет! — выкрикнул лорд Бэгот. — Не расспрашивайте ее! — Шагнув к епископу, он продолжал: — Если моя дочь не подойдет ко мне, она вообще не должна говорить. Судя по тому, что сказал Годсол, он сделал все, чтобы убить естественную любовь дочери к своему родителю. — Бэгот протянул руку к прелату как бы с мольбой. — Я считаю, что не следует расспрашивать ее в такой ситуации. Потому что она в любом случае будет отвечать в пользу Годсола, какой бы вопрос вы ни задали. — Бэгот перевел дух и продолжал: — Более того, если Кэтрин так легко предала меня, то она больше мне не дочь. Я отказываюсь от нее!

Мужчины, стоявшие у кресла епископа, о чем-то взволнованно зашептались, а лорд Хейдон, сидевший за столом, смертельно побледнел и замер на несколько мгновений; потом повернулся к епископу и пробормотал:

— Нет-нет…

Епископ медленно поднялся на ноги.

— Подумайте, что вы делаете, Бэгот, — предупредил он. — Если вы отрекаетесь от своей дочери, у меня не остается иного выбора, кроме как выслушать рассказ сэра Рейфа обо всех событиях, предшествовавших его вступлению во владение Глеверином.

Кейт затаила дыхание. Рейф был прав: эти люди знати о злонамеренном поступке ее отца на турнире, и теперь они опасались, что рассказ Рейфа может начаться с этого момента и потребуется свидетельство сэра Уэрина, предавшего своего хозяина. Все присутствующие были озадачены. Конечно, поступок отца был отвратителен, но никто не пострадал от этого. И похоже, никто не хотел заполучить такого врага, как Бэгот, никто не хотел открыто называть его лжецом. Но ведь и отец не настолько глуп, чтобы бросить вызов всем своим соседям…

— Разве я не упомянул о том, что сэр Уэрин де Депайфер заперт в амбаре Глеверина? — сказал Рейф, обращаясь к притихшим мужчинам.

Лорд Хейдон вздрогнул, и скамья под ним заскрипела. Представитель графини поспешно приблизился к епископу, как будто собирался защитить прелата от нападения. А мужчины, стоявшие у кресла, склонили головы, словно в молитве. Изумленная такой странной реакцией присутствовавших, Кейт с тревогой вглядывалась в их лица. Неужели они хотели защитить ее отца? Не может быть .. Тут Рейф взглянул на нее с едва заметной улыбкой, и ей почему-то вспомнился разговор с Эмис — подруга говорила о том, что многие недовольны королем и хотят обуздать его. Только теперь Кейт поняла: этих людей пугала не вражда между лордом Бэготом и Годсолами — нет. они боялись, что спор по поводу ее брака может перерасти в серьезные распри, которые в конце концов выльются в мятеж против короля Англии. Ошеломленная своим открытием, Кейт смотрела на мужа широко раскрытыми глазами. Неужели он решил воспользоваться ситуацией и заставить этих людей признать их брак действительным? Заметив, что Кэтрин все поняла, Рейф снова улыбнулся ей. О, значит, он в самом деле отважился на этот шаг. Кейт была готова упасть в обморок от страха или закричать. Наконец, взяв себя в руки, она стала внимательно разглядывать окружавших ее мужчин. И вдруг поняла, что все эти люди готовы пойти на уступку — правда, лишь в том случае, если они с Рейфом проявят осторожность и будут хорошо играть свои роли.

— Выслушайте мою жену. Послушайте ее рассказ, милорд, — сказал Рейф, повернувшись к прелату.

— Нет! — выкрикнул лорд Бэгот.

Не обратив на него внимания, епископ снова сел в кресло и, нахмурившись, посмотрел на Кэтрин. Было совершенно очевидно: он знал, на какие уловки способен Рейф, и ему это очень не нравилось.

Епископ какое-то время молчал, затем проговорил:

— Леди де Фрейзни, подойдите ко мне и расскажите, как вы стали пленницей управителя лорда Бэгота, а потом — женой злейшего врага вашего отца.

Глава 24

Бросив взгляд на мужа, Кэтрин направилась к епископу Роберту. «Господи, помоги нам, помоги…» — думала она, приближаясь к креслу прелата. И тут Кейт вдруг почувствовала, что ей хочется стоять рядом с мужем; причем это желание было столь велико, что она поспешила к нему. Увидев, где дочь намеревается стать, лорд Бэгот бросил на нее гневный взгляд, но это только заставило Кейт ускорить шаг. Ей хотелось, чтобы между ней и отцом находился Рейф. Она остановилась по левую руку от мужа и посмотрела ему в лицо. Рейф нахмурился, заметив страх в ее глазах. Он едва заметно покачал головой, как бы говоря: «Нет причины для беспокойства». Кейт тяжко вздохнула. Нет причины? Видимо, он еще недостаточно хорошо знает ее и не понимает, что она не обладает даром красноречия. Их постигнет неудача, потому что она не умеет говорить так, как он. Епископ пристально посмотрел на нее и сказал:

— Я слушаю вас, миледи.

Нервы Кейт были напряжены до предела. Она понимала, что находится в весьма затруднительном положении. Как объяснить свои поступки, не упомянув о турнире, где она стала свидетельницей того, как ее отец снял предохранительный колпак с копья Уэрина? Ее рассказ будет выглядеть ужасно путаным, если не касаться темы, которой все опасались — опасались, потому что распри по этому поводу могли привести к нарушению хрупкого мира. Пресвятая Дева Мария, помоги, ведь потом будут обвинять ее, если начнется война.

— Милорд, боюсь, все это произошло из-за меня… — заговорила Кейт и тут же умолкла.

Пауза затягивалась, и епископ, не выдержав, сказал:

— Продолжайте, миледи.

Немного успокоившись, Кэтрин решила начать рассказ с середины — не упоминая о своем глупом увлечении Уэрином.

— Видите ли, милорд, — проговорила она, — я очень огорчилась из-за того, что произошло на турнире.

Мужчины встревожились, зароптали, и Рейф снова нахмурился — жена очень уж близко подошла к запретной теме. Кейт невольно поежилась. В другой ситуации такая реакция мужчин могла бы позабавить ее, но сейчас опасность была слишком велика — все эти люди ужасно боялись правды. И тут она вдруг подумала' «А ведь они в какой-то степени зависят от меня… И даже немного боятся меня». Эта мысль вызвала у Кейт ощущение собственной значительности, и она, тотчас же приободрившись, вновь заговорила:

— Я только хотела сказать, что нелепая случайность породила слишком много гнева и ненависти.

Все тотчас же облегченно вздохнули, и Кейт, мысленно улыбнувшись, продолжала:

— Когда кончился пир, отец позволил мне присоединиться к женщинам в саду. У дверей зала, я получила сообщение от Уэрина, который просил меня встретиться с ним за стенами замка, перед тем как он уедет в монастырь.

— За стенами замка? — переспросил лорд Бэгот — Какая женщина могла согласиться на встречу с мужчиной без сопровождения, да еще вне стен замка? И кроме того, что позволило моему управителю убедить тебя согласиться?

Бэгот пристально посмотрел на дочь, и Кэтрин досадливо поморщилась. Ей было ясно: отец нисколько не беспокоился за ее репутацию — он думал лишь о том, как бы вернуть Глеверин. Поэтому и пытался опорочить ее — полагал, что таким образом сумеет добиться своего.

Тут Кейт снова вспомнила о том, что отец пытался убить Рейфа, и сердце ее наполнилось холодом. Нет, этот человек не заслуживал сочувствия, и она не намерена расплачиваться за его грехи.

Глядя в лицо епископа, Кейт проговорила:

— Милорд, мы с сэром Уэрином несколько раз беседовали в Бэготе, так как подобное невозможно исключить, когда люди живут под одной крышей. Но разумеется, мы никогда не говорили без свидетелей, — добавила Кейт.

И это было правдой — в Бэготе они никогда не оставались наедине.

— Что же касается наших разговоров, — продолжала Кэтрин, предвосхищая следующий вопрос, который мог задать ее отец, — то мы обменивались только обычными любезностями. А если вас, милорды, интересует, почему я покинула стены замка Хейдон, то должна сказать: я вполне доверяла сэру Уэрину, так как он являлся управителем моего отца. Сэр Уэрин просил о встрече, чтобы объяснить мне, что он ни в чем не виноват и что его напрасно обвиняют… Не имея оснований сомневаться в его добрых намерениях, я пошла на эту встречу. — Кэтрин ненадолго умолкла и обвела взглядом слушавших ее мужчин. Потом вновь заговорила: — Поверьте, милорды, в этот момент я думала только о том, чтобы успокоить уважаемого и заслуживающего доверия управителя, которого, по-моему, наказали слишком сурово за нелепую случайность.

Кэтрин почувствовала, что краснеет. «Интересно, — думала она, — что сказали бы эти люди, если бы я сейчас заявила, что пошла на встречу с Уэрином с одной только целью — сообщить ему по секрету, что стала свидетельницей злодеяния моего отца?» Однако Кейт прекрасно понимала: подобное признание могло дорого обойтись ей. Сделав глубокий вдох, она продолжала:

— Так вот, милорды, поэтому я и сказала, что все произошло из-за меня. Вернее, из-за моей глупости. Мой отец справедливо заметил, что мне следовало попросить служанку или какого-нибудь мужчину сопровождать меня. Адела де Фрейзни учила меня этому, но я поступила иначе, потому что все были враждебно настроены по отношению к сэру Уэрину — никто не захотел бы сопровождать меня. А я считала своим долгом встретиться с ним, поэтому пошла одна.

Кэтрин снова обвела взглядом мужчин и заметила, что некоторые из них смотрят на нее с осуждением.

— Как вам удалось незаметно покинуть замок, миледи? — спросил лорд Хейдон. — Видит Бог, мои люди хорошо охраняют все входы и выходы.

Суровый взгляд лорда Хейдона свидетельствовал о том, что красивый привратник получит по заслугам, а Кейт не могла этого допустить.

Немного помедлив, она ответила:

— Я вышла во двор, милорд, и обнаружила, что слуги танцуют под музыку, доносившуюся из сада. Притаившись, я ждала возможности улизнуть без ведома привратника. А когда уже начала думать, что мне не удастся это сделать, вдруг заметила, что его внимание отвлеклось на танцующих. В этот момент я и проскользнула мимо него.

— О Боже! — воскликнул лорд Бэгот. — Мне стыдно называть тебя своей дочерью. Ни одна порядочная женщина никогда бы не решилась на такое, а ты говоришь об этом так легко, словно проделывала подобное не в первый раз.

— Помолчите, Бэгот. — Епископ нахмурился. — Здесь не церковный суд, чтобы обсуждать нравы вашей дочери. Я хочу знать только одно: как она оказалась пленницей вашего управителя? А миледи, отвечая на мой вопрос, должна сознавать, что все сказанное ею может быть использовано против нее. — Снова повернувшись к Кейт, епископ спросил: — Когда вы встретились с сэром Уэрином, он захватил вас в плен, не так ли?

— Да, милорд.

— Что ж, продолжайте ваш рассказ, я вас слушаю, — сказал епископ.

Кейт рассказала о своих попытках убежать от Уэрина, а также о том, как он оскорблял ее. Рассказала и о нападении Годсолов. Все мужчины внимательно слушали ее, а представитель графини посматривал на нее даже с некоторым уважением. Когда она закончила свой рассказ, епископ пристально посмотрел на нее и проговорил:

, — А теперь, миледи, разрешите задать вам чрезвычайно важный вопрос. Скажите, каким образом сэр Рейф сумел уговорить вас вступить в союз с ним? Ведь вы это сделали добровольно, не так ли?

Такой прямой вопрос требовал откровенного ответа. Кэтрин посмотрела на Рейфа, и взгляды их встретились Кейт понимала, что подошла к самой трудной части своего рассказа, и ей меньше всего хотелось, чтобы эти люди подумали, будто она вышла замуж за Рейфа только потому, что хотела избежать брака с сэром Гилбертом, хотя в какой-то степени это было правдой.

Собравшись с духом, Кейт проговорила:

— Милорды, хотя Глеверин — мое приданое, я ничего о нем не знала, поскольку прежде никогда здесь не бывала. И все-таки я решила найти тут убежище, чтобы избежать брака, к которому мой отец, несомненно, отнесся бы с презрением. Я заперлась изнутри в этой спальне. — Кэтрин указала на дверь, за которой скрывалась до начала разбирательства. — А когда Рейф… — Она смутилась и взглянула на мужа. — Когда сэр Годсол открыл эту дверь, я поняла, что пропала. Годсолы завладели Глеверином, и это означало, что я осталась без приданого, то есть оказалась нищей

Кейт сделала 1'аузу. Она пыталась понять, как мужчины относятся к ее рассказу. Некоторые из них смотрели на нее с явным сочувствием

— Да, без приданого… — Кейт тяжко вздохнула. — Ведь у меня оставалась бы только вдовья часть наследства от семьи де Фрейзни, а этого едва ли достаточно для того, чтобы состоятельный мужчина женился на мне, как того хотел мой отец.

Епископ Роберт утвердительно кивнул и пробормотал:

— Кроме того, если бы Глеверин был признан собственностью сэра Рейфа по праву завоевателя, он мог бы присмотреть себе более подходящую жену, чем вдова без состояния.

Кейт снова вздохнула:

— Вы правы, милорд. Так что в этой ситуации мне не страшен был насильственный брак, поскольку я полагала, что Годсолы отправят меня в Хейдон, к моему отцу.

Снова взглянув на мужа, Кейт заметила, что он покачал головой. Рейф как бы давал ей понять, что никогда не отказался бы от нее. Губы Кейт тронула улыбка; она почувствовала, что любит его еще сильнее. И он тоже любил ее: более того, она, его жена, была для него дороже, чем Глеверин, — теперь уже Кейт в этом не сомневалась.

Кэтрин вновь повернулась к прелату:

— Учтите также, милорд, что со мной не было сопровождающей женщины, которая могла бы поручиться за мое целомудрие во время моих злоключений. Кто поверил бы, что я оставалась добродетельной? Я была бы не только доведена до нищеты, но и оказалась бы совершенно не-

304

нужной моему отцу. Стала бы камнем у него на шее, помехой и темным пятном на его имени, — добавила Кейт с дрожью в голосе.

Все мужчины утвердительно закивали. Они прекрасно понимали, что Кэгрин была права, когда тревожилась за свою судьбу.

Тут епископ обвел взглядом присутствующих, затем, посмотрев на Кейт, сказал:

— Продолжайте, миледи. Она вздохнула и подчинилась.

— Вы не можете представить мое удивление, когда сэр Рейф предложил мне выйти за него замуж. Он полагал, что этот брак будет способствовать прекращению вражды между нашими семьями Для меня это было самым лучшим выходом из содравшегося положения. Более того, возможно, у меня появится ребенок от моего нового мужа — а в его жилах будет течь кровь как Добни, так и Годсолов, — и в этом случае род моего отца не потеряет Глеверин, так как им будет владеть его потомок.

Когда последние слова слетели с ее губ, Кейт мысленно поздравила себя. Кажется, ей удалось убедить присутствующих, что этот брак является благом, а не унижением для ее отца. Покосившись на Рейфа, она увидела, что он смотрит на нее с восхищением. И все мужчины поглядывали на нее с явным одобрением.

— Хорошо сказано, миледи, — с улыбкой проговорил лорд Хейдон.

Тут на помост поднялся представитель графини. Сняв свой шлем, он подошел к краю помоста и обвел взглядом собравшихся.

— Милорды, как вы все хорошо знаете, я присутствую здесь в качестве свидетеля происходящих событий, чтобы потом обо всем доложить графине. Надеюсь, вам будет небезынтересно узнать, что всего лишь несколько дней назад моя госпожа в беседе с леди Хейдон выразила такое же мнение. То есть графиня считает, что союз между представительницей рода Добни и Годсолом мог бы способствовать восстановлению мира в нашем графстве.

Кейт с удивлением смотрела на лорда Хейдона; она не ожидала от него такой поддержки. Высказавшись, рыцарь вернулся на свое место. Епископ же молча кивнул и ненадолго задумался. Потом спросил:

— А что скажут остальные? Надо полагать, сэр Уильям такого же мнения, что и графиня. Я хотел бы услышать также, что думают другие, прежде чем вынести свое решение.

— Я считаю, что Бэготу следует согласиться с этим браком, — проговорил немолодой рыцарь дребезжащим голосом. — Поймите, лорд Бэгот, — продолжал он, повернувшись к отцу Кэтрин, — для вас же лучше, если ваша дочь будет замужем, — независимо от того, что вы думаете об этом браке. Ведь иначе она может остаться совсем без мужа. У меня три дочери, и никто из мужчин не предлагает им замужества, потому что у них нет наследства, несмотря на все мои усилия обеспечить их. Теперь они живут в монастыре, и мне остается только поддерживать их по мере возможности.

Сэр Уильям покосился на лорда Хейдона:

— Осмелюсь сказать, что лорд Хейдон думает так же. У него четыре дочери, и его имущества недостаточно, чтобы достойно поделить между ними.

Фицболдуин, нахмурившись, пробормотал:

— Надеюсь, я найду средства. Хотя это будет не так-то просто.

Отец Кейт фыркнул и, повернувшись к лорду Хейдону спиной, обратился к остальным рыцарям:

— Полагаю, вы все уже приняли решение и готовы отторгнуть у меня мои земли на основании лжи, рассказанной этой испорченной женщиной.

С каждым словом голос Бэгота становился все громче. Обойдя Рейфа, он остановился перед своей дочерью и сжал кулаки; глаза его сверкали. Кэтрин попятилась, ей казалось, что вот-вот произойдет нечто ужасное.

— Посмотрите на нее! — заорал Бэгот. — Она без всякого стеснения признается во всех своих грехах! И вы за это ее вознаграждаете? Более того, со временем через нее моим имуществом завладеет отродье моего злейшего врага. — Лорд Бэгот снова окинул взглядом мужчин. — Вы все воры, и я не потерплю этого! — Его рука метнулась к рукоятке меча.

Охваченная ужасом, Кэтрин бросилась к мужу. Он обнял ее и, повернувшись к епископу, проговорил:

— Милорд, я прошу вашей защиты.

Прелат тотчас же поднялся с кресла и направился к отцу Кэтрин. Представитель графини последовал за ним. Остановившись перед Бэготом, епископ Роберт схватил его за плечи, а лорд Хейдон выхватил из ножен свой меч.

— Предупреждаю вас, лорд Бэгот, — проговорил прелат. — Объявлено перемирие, и я не допущу здесь насилия! Успокойтесь и подумайте как следует. Тогда вам станет понятно, что этот брак вполне приемлем. И не забывайте: вы потеряли Глеверин в основном из-за предательства вашего управителя. Сейчас союз вашей дочери с Годсолом — в ваших же интересах.

— Будьте вы все прокляты! — в ярости заорал Бэгот. — Вы отобрали у меня Глеверин и отдали его моему злейшему врагу, — добавил он с отчаянием в голосе.

— Бэгот, что поделаешь? — обратился к нему один из его прежних сторонников. — По словам твоей дочери, брак состоялся, и дело сделано. Она может самостоятельно выбирать себе мужа. Ты же сам выкупил это право у нашего короля.

Лорд Бэгот едва не задохнулся от гнева. Снова сжав кулаки, он закричал:

— Черт побери, вы ведь все прекрасно знаете, что я не стал бы тратить целое состояние только для того, чтобы она служила подстилкой моему врагу!

Тут Рейф оставил Кейт, вышел на середину зала и поднял вверх руку, чтобы привлечь к себе внимание.

— Милорды, ведь лорд Бэгот действительно заплатил большую сумму за право дочери самой выбирать себе мужа. Так что, полагаю, будет справедливо, если я возьму на себя половину этих затрат. Пусть мой тесть не расстраивается.

Услышав, что Рейф назвал его «тестем», Бэгот еще больше рассвирепел; лицо его исказилось от ярости.

— Я никогда не буду связан родственными отношениями с вором и негодяем!

В следующее мгновение отец Кэтрин бросился на своего врага. Кейт громко вскрикнула и прижала к груди руки. Джерард и сэр Джосс тотчас бросились на помощь Рейфу. То же самое сделал и Уилл. Все мужчины вскочили на ноги, а двое из них даже обнажили мечи.

Вскоре Бэгот оказался между двумя молодыми рыцарями, державшими его за руки. Уилл, тяжело дыша, стоял за спиной Рейфа; готовый нанести удар своему врагу, старший Годсол сжимал и разжимал кулаки.

— Бэгот, вы глупец! — закричал епископ Роберт. — Как можно нападать на сэра Рейфа, когда он предлагает взять на себя половину ваших затрат? Видимо, ваша вражда действительно зашла слишком далеко. За этот грех Господь проклянет вас. Поймите, этот брак вам на руку. Прошу вас, побойтесь Бога. Облегчите свое сердце покаянием. Ради нашего графства смиритесь с этим браком.

— Нет! — воскликнул Бэгот. — Пусть даже я умру проклятым! — Словно ошеломленный собственными словами, он повесил голову и со вздохом добавил: — Лучше я умру, чем позволю Годсолу владеть моей дочерью.

Джерард и сэр Джосс, удерживавшие лорда Бэгота, подумали, что он уже не представляет опасности, и отпустили его. Однако подошли поближе к другу — на всякий случай. Кэтрин хотела присоединиться к ним, но потом передумала. Она знала, что ее отец — человек совершенно непредсказуемый, поэтому решила держаться подальше от него.

Один из сторонников Бэгота, сидевший за дальним столом, громко рассмеялся и прокричал:

— Не падай духом, Бэгот! Тебе больше не надо нападать на Годсола, чтобы поразить его. Он сам нанес себе рану в самое сердце, взяв на себя половину твоего долга королю. Наш повелитель скоро разорит Годсала, как и всех нас.

Раздались стенания и вздохи; все повернулись к говорящему. Епископ нахмурился и тоже посмотрел на него.

— Ни слова больше об этом, милорд, — сказал он. — Не здесь и не сейчас.

В этот момент оставленный без внимания Бэгот, свирепо оскалившись, бросился к дочери. Кейт не успела даже закричать — руки отца уже сомкнулись на ее горле. Глаза лорда сверкали; щеки покрылись красными пятнами. Кейт задыхалась; ей казалось, что отец вот-вот задушит ее. Она пыталась оттолкнуть его и пинала ногами, однако ее туфли отскакивали от железных наголенников.

Рейф громко закричал. Закричали и все остальные мужчины — они требовали, чтобы лорд отпустил Кэтрин. Но Бэгот не обращал на них внимания.

— Подлая предательница, — прошипел он, обдавая щеку дочери горячим дыханием. Затем с силой встряхнул ее. — Я женился на тебе, подняв над Годсолами, я сделал тебя своей леди, а ты все-таки томилась по нему. Почему? Почему же? — вопрошал он, пристально глядя на дочь.

У Кейт потемнело в глазах. В следующее мгновение ее окутал мрак.

— Я любил тебя, — продолжал Бэгот, и его голос доносился до Кейт словно издалека. — Но ты возжелала моего врага и умерла с любовью к человеку, который убил наших сыновей. Так умри же снова!

Перед тем как тьма полностью поглотила ее, Кейт успела подумать: «О Боже, ведь он сошел с ума».

Глава 25

Рейфу не приходило в голову, что Бэгот попытается убить собственную дочь. С криком ужаса он бросился спасать жену, инстинктивно шаря рукой в поисках оружия, которого у него не было. Вслед за ним устремились Джосс и Джерард. Их опередили епископ Роберт и лорд Хейдон. Подбежав к Бэготу, прелат попытался оттащить его от дочери, а рыцарь нанес ему удар кулаком. Кейт уже обмякла в руках отца, словно тряпичная кукла. Сцепив руки, Рейф поднял их над головой, чтобы нанести Бэготу еще один удар, но прежде чем он успел сделать это, безумец издал какой-то булькающий звук, глаза его расширились и руки опустились. Кейт же, как марионетка без кукловода, рухнула на пол. Схватившись за грудь, Бэгот то открывал, то закрывал рот — точно выброшенная на берег рыба. Затем, пошатываясь, отошел в сторону, опустился на колени и мгновение спустя окончательно сник. Жизнь покинула его тело, глаза остекленели.

— Кейт! — крикнул Рейф.

Он присел на корточки, чтобы приподнять жену. Друзья столпились вокруг него, встревоженные, как и он. Рейф приложил руку к груди Кейт, но ничего не почувствовал. Его охватил ужас, и на глазах появились слезы. Сердце же разрывалось на части.

— Нет! — воскликнул Рейф в отчаянии.

— Успокойся, — сказал Джосс. Он взял друга за руку и приложил его пальцы к горлу Кейт, так чтобы тот мог нащупать ее пульс. — Чувствуешь? Она еще жива.

Рейф ощутил кончиками пальцев ровное биение сердца Кейт и вздохнул с облегчением. Подхватив жену на руки, он попятился к столу. Прислонившись к нему, прижал Кейт к груди и, прильнув лбом к ее лбу, с радостью ощутил на своей щеке ее дыхание.

— Ты была права, — прошептал он, — это по Божьей воле ты стала моей женой. Господь прибрал твоего отца, потому что был уверен, что я сохраню тебя.

Очнувшись, Кейт сделала глубокий вдох, от которого в груди появилась боль, словно от острых камней. Пытаясь избавиться от нее, она начала метаться и извиваться, широко раскрывая рот. Слезы слепили ей глаза.

— Не бойся, Кейт, это я, — сказал Рейф с нежностью в голосе.

Услышав этот голос, Кейт немного успокоилась, и следующий ее вдох был уже не таким мучительным. Приподнявшись, она осмотрелась. Они находились уже не в зале, а в спальне, и она лежала на кровати, а рядом сидел ее муж. Его красивое лицо выражало беспокойство, а глаза настолько потемнели, что стали почти черными. Рейф явно тревожился за нее, и ей захотелось успокоить его. Она подняла руку и провела пальцами по его подбородку. На губах Рейфа тотчас же появилась улыбка, которая так нравилась ей и которая вызвала потребность ощутить его поцелуй, чего бы это ей ни стоило. Словно прочитав ее мысли, он склонился над ней и коснулся губами ее губ. Кейт с наслаждением обвила руками его шею. Слава Богу и всем святым — она жива и находится в объятиях мужа. Но вместе с радостью возвращения к жизни пришла и тревога. Если отец еще жив, она не сможет чувствовать себя в полной безопасности. Кейт не сомневалась: обезумевший родитель постарается убить их с мужем. Оторвавшись от губ Рейфа, Кейт спросила:

— Что с моим отцом?

Она вдруг почувствовала острую боль в горле и поморщилась.

— Бэгота больше нет, — сказал епископ Роберт, стоявший в изножье кровати.

Прелат сделал несколько шагов, и Кейт увидела его. В лучах яркого света, проникавшего в комнату сквозь узкое окно, его доспехи отливали серебром; на лице же епископа застыла скорбь.

Глядя на Кейт, он продолжал:

— К сожалению, ваш родитель предстал перед Создателем, не исповедовавшись и с ненавистью в сердце. Может быть, Господь все-таки смилостивится над его душой.

Кейт почувствовала облегчение, но оно тут же сменилось новой тревогой. Ведь радоваться смерти отца — великий грех. Высвободившись из объятий Рейфа, она перекрестилась, горячо молясь, чтобы трижды проклятая душа ее родителя, отвергнутая на небесах, блуждала подальше от Глеверина.

Епископ одобрительно кивнул:

— Да, миледи, его смерть является для нас страшным напоминанием о том, что мы должны жить в мире с нашим Господом при любых обстоятельствах. Единственным благом во всем этом является то, что никто из мужчин не запятнал свою душу его смертью. Сам Господь остановил его сердце и спас вас от гибели.

Как бы желая защитить Кейт от теперь уже миновавшей опасности, Рейф крепко обнял ее. В его глазах появились гнев и боль, которые, впрочем, тут же исчезли. Он прекрасно знал, что взял бы грех на душу и убил бы Бэгота, но не из-за давней вражды — лишь для того, чтобы защитить любимую.

Кейт снова ощутила прилив необычайной нежности к мужу, который теперь всегда должен быть с ней. Но будет ли?

— Каково их решение? — прошептала она, глядя на Рейфа.

Тот обернулся к прелату и проговорил:

— Милорд, надеюсь, вы простите меня за причиненное вам беспокойство. И еще… Скажите, является ли дочь Бэгота моей законной женой?

Епископ Роберт нахмурился и проворчал:

— Перед тем как покинуть Хейдон, я твердо решил, что ни за что не соглашусь считать этот брак законным.

— Но у нас были и свидетели, и священник, милорд, — сказал Рейф. — Ведь вы…

Но епископ жестом остановил его:

— Конечно, сэр Годсол. Однако теперь это не имеет значения, не так ли? Бэгот мертв, а по королевскому указу леди свободна выбирать себе мужа по своему желанию. Как бы то ни было, этот брак выгоден для нее, для графства… и для Бэгота, если бы он мог понять это, — добавил епископ с горечью в голосе. — А что мы будем делать с управителем? — спросил он неожиданно. — Я хотел бы передать его представителю — пусть расскажет свою историю всем, кто пожелает слушать.

Епископ Роберт умолк и о чем-то задумался. Кейт закусила губу. Она прекрасно понимала, какую угрозу представляет Уэрин для мира в графстве и для ее личного счастья. Может ли то, что было известно ему, заставить епископа изменить свое мнение относительно ее брака?

Однако Рейф оставался спокойным, и на губах его играла едва заметная улыбка.

— Милорд, — проговорил он, — в чем можно обвинить управителя? Возможно, лишь в том, что он угрожает запятнать имя своего умершего хозяина… На вашем месте я бы предупредил де Депайфера, сказал бы, что слухи о его предательстве будут распространяться от дома к дому и через месяц в Англии не найдется ни одного человека, желающего нанять его на службу. Надо убедить Уэрина, что с его способностями ему лучше отправиться на войну в Нормандию, где он либо погибнет, либо останется навсегда, В любом случае без него в нашем графстве будет спокойнее.

Епископ Роберт кивнул, и на губах его появилась улыбка. Глядя на Рейфа, он проговорил:

— Клянусь, сэр, вы рассуждаете очень здраво. Не понимаю, почему король не ценит вас.

Кейт заметила, что ее муж старается спрятать улыбку. Пожав плечами, Рейф сказал:

— Видимо, потому, милорд, что я не очень-то доволен службой у короля. Я хочу только одного: чтобы у меня был дом, а в нем — любимая жена, которая родит мне сыновей. — Взглянув на Кейт, он добавил: — И все это у меня уже есть.

Эпилог

— Леди Годсол, обед был замечательный. — Стивен де Сент-Валери с улыбкой посмотрел на хозяйку Глеверина.

Кейт, склонившаяся над своим блюдом, вздрогнула от неожиданности. Подняв голову, она взглянула на молодого рыцаря. У сэра Стивена были вьющиеся темно-каштановые волосы и зеленые, как молодая трава, глаза. Почти все ближайшие друзья Рейфа приехали к ним погостить на неделю. Рядом со Стивеном сидел сэр Саймон де Кенифер, улыбчивый и статный рыцарь с голубыми глазами. Кроме того, за столом сидели сэр Джосс, сэр Хью д'Анкур со шрамом на лице и тихий вежливый сэр Алан Фицозберт. Кейт хотела видеть также Джерарда и Эмму, чтобы иметь союзницу против всех этих мужчин. Однако Эмма заболела той же самой болезнью, какую Кейт недавно перенесла, а Джерард не пожелал оставить ее одну,

— Благодарю, сэр Стивен, — сказала она с улыбкой.

— Да, моя жена превосходная хозяйка, — с гордостью проговорил Рейф, сидевший с ней рядом

Кейт искоса посмотрела на мужа,

— Тебе просто повезло, так как ты не спрашивал о моих хозяйственных способностях, когда брал меня в жены.

Рейф рассмеялся и взял жену за руку. Кэтрин улыбнулась ему. Боже, как она любила своего мужа! Впрочем, и он ее очень любил. Любил, уважал и заботился о ней.

Распознав в ее взгляде чувства, владевшие ею, Рейф посмотрел на нее с любовью и нежностью. Он поднес к губам руку жены и поцеловал ее Хотя это была мимолетная ласка, ее оказалось достаточно, чтобы Кейт ощутила жгучее желание. На лице Рейфа тоже отразилась страсть, и Кейт судорожно сглотнула. Иногда она опасалась, что их взаимный пыл может истощиться, но этого не происходило. Несомненно, она выбрала достойного мужа. Только был ли это ее собственный выбор? За последние два месяца она не раз говорила себе: «Должно быть, сам Господь предначертал этот брак, поскольку наш союз оказался очень удачным».

Рейф посмотрел на своих друзей и проговорил:

— Не отвлекай мою жену, Стивен, пока она не покончит с едой. За последнюю неделю я убедился, что мешать ей опасно. Похоже, мой сын проделал дырку в ее желудке. и потому она никак не может насытиться.

— Рейф! — воскликнула Кейт со смехом. — Как ты можешь так говорить?!

Впрочем, муж был прав. Кто бы мог подумать, что ребенок в утробе может заставить ее постоянно испытывать чувство голода?

Стивен тихонько рассмеялся

— Не буду говорить за всех, — он покосился на остальных гостей, — но меня не удивляет, что любой твой ребенок, родившийся или еще не родившийся, может обладать зверским аппетитом.

Сэр Саймон, сидевший рядом со Стивеном, поперхнулся вином, и лицо его покраснело. Сидевшие напротив сэр Джосс, сэр Хью и сэр Алан дружно расхохотались.

Кейт бросила взгляд на мужа — он смотрел на нее с некоторым беспокойством — и пожала плечами, как бы давая понять, что ее мало волнуют его прежние похождения. Она прекрасно знала: теперь он душой и телом принадлежит только ей.

С улыбкой поглядывая на гостей, Кэтрин сказала:

— Я вижу, вы все хорошо знаете моего мужа. Что вы скажете на то, чтобы провести вечер за воспоминаниями о его прошлом? Может быть, вы расскажете мне поподробнее о его аппетитах.

Рейф побледнел, и глаза его округлились. Кейт сжала руку мужа, поднесла ее к губам и поцеловала — тем самым она как бы продемонстрировала друзьям Рейфа, что имеет на него все права.

— А я, — продолжала Кэтрин с улыбкой, — расскажу вам о том, как мне удалось приручить дикого льва и превратить его в милое домашнее животное.

За столом воцарилась тишина. Рейф же смотрел на жену с открытым ртом. Кейт провела пальчиками по подбородку мужа и закрыла его рот.

— Вы только посмотрите на него. — Она снова улыбнулась. — Как он терпит все это? Так что будьте осторожны. Вот что может случиться с мужчиной, когда он теряет вкус ко всему, кроме одного блюда.

Рейф усмехнулся и тотчас же нахмурился. А Кейт между тем продолжала:

— Да-да, кроме одного блюда. Боже, как он жаждет этого блюда! — воскликнула она со смехом.

Гости громко расхохотались. При этом сэр Саймон так развеселился, что не удержался на скамье и повалился на пол.

Рейф зарычал, и Кэтрин взвизгнула, делая вид, что сопротивляется мужу. Но он усадил Кейт к себе на колени и прижался губами к ее губам. Потом рассмеялся и прошептал:

— Показать им, как страстно я желаю тебя?

Не обращая внимания на гостей, Кейт обвила руками шею мужа и поцеловала его. Рейф крепко обнял жену, и она почувствовала, что он действительно возбужден.

Гости снова рассмеялись, и Рейф улыбнулся им. Затем опять поцеловал Кейт и прошептал:

— Ты им понравилась, и в этом нет ничего удивительного. Ведь лучшей жены мне не найти. Боже, как я люблю тебя!

Еще крепче прижавшись к мужу, Кейт ответила:

— Я тоже очень люблю тебя.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Эпилог