Огонь луны [Линда Лаел Миллер] (fb2) читать онлайн

Линда Лаел Миллер Огонь луны

ПРОЛОГ

Дублин, сентябрь 1867

Ловким движением запястья Джеми заставил золотые часы завертеться волчком на конце их цепочки. С торжествующим блеском в холодных голубых глазах он остановил часы грязной рукой и ухмыльнулся. Риви, который был на два года старше своего четырнадцатилетнего брата, не питал пристрастия Джеми к мелкому воровству. Чтобы не потревожить женщину и священника возле камина — он исповедовал умирающую, — Риви сказал шепотом:

— Идиот, хочешь, чтобы тебя сослали на каторгу? Одно дело стянуть луковицу или репу, а тут часы какого-то денди.

Джеми тяжело вздохнул и бросил взгляд в сторону материнской кровати, которую придвинули как можно ближе к слабо горевшему огню в камине, топившемуся углем.

— Ей нужно лекарство, — сказал он, неловко оправдываясь.

— Не нужно, — отозвался Риви. — Лекарство уже не поможет, и мы оба это знаем.

Священник уже заканчивал обряд. Джеми и Риви молча наблюдали за ним, прислушиваясь к словам, проклиная собственную беспомощность и чувство голода.

Все это время Кайли Маккена лежала неподвижно, закрыв глаза. Наконец отец Макдугал обратил на них свой усталый взор, его изможденное лицо прорезали глубокие морщины. Казалось, он принял на свои худые плечи все беды Ирландии. Приблизившись к братьям, он сунул слегка дрожащую руку в карман своей изношенной сутаны. Джеми вскочил со своего насеста на краю стола.

— Она…

Отец Макдугал покачал лысеющей головой.

— Нет, парень, еще нет, но не думаю, что Кайли переживет эту ночь, спаси. Господи, ее душу. — Он помолчал, перекрестился и вздохнул. — Теперь она в руках Господа.

Риви нахмурился и скрестил руки на груди: он не хотел слушать сказки про Бога и про то, что его мать станет счастливой на небесах. Где был Бог, когда Кайли Маккена скребла замызганные полы в тавернах или штопала платья модниц, которые считали ее недостойной даже плевка?

— Значит, теперь в доках опять нет работы? — спросил священник рассеянно: ему уже был известен печальный ответ, потому что в Ирландии нигде не было работы — ни в городах, ни на фермах.

Риви опустил голову. Он был крепким сильным парнем с широкими плечами, несмотря на голод, терзавший его все время, что он помнил себя.

— Никакой, — проворчал он. Ему казалось неподходящим говорить о своих планах на будущее сейчас, когда умирала мать.

Пожилой священник откашлялся. Риви поднял глаза и увидел, что Джеми все еще сжимает в грязной ладони часы.

— Опять воруешь, парень? — спросил священник скорее с отчаянием, чем с гневом. — Стыдно. Плохо в глазах Божьих.

Ответ Джеми был, как и положено, быстрым и дерзким:

— Бог сейчас не смотрит. Ни на меня, ни на мою бедную маму, ни на всю Ирландию!

Старик вздохнул и после минутного колебания вынул руку из кармана и разжал пальцы. На ладони лежали два потускневших медных кругляшка, похожих на монеты. Никто из братьев даже не пошевелился. Тогда он силой вложил одну монету в руки Риви, другую — Джеми и поспешно вышел из дома.

Риви с мрачным видом принялся разглядывать монету. Благодаря монахиням из прихода Святого Патрика, он умел немного читать и сумел разобрать слова: «Благословен тот, кто заботится о нищих».

В горле у него застрял комок стыда, а голубые глаза позеленели.

— Это же «значок попрошайки», черт побери! — прошипел он.

Джеми оставался спокойным; оба брата прислушивались к хриплому дыханию матери. Ей было холодно, она ослабела и должна была умереть голодной, какой и прожила всю жизнь. В порыве бешенства и беспомощности Риви швырнул значок через всю комнату. Он звякнул, ударившись о камин. Джеми сжал зубы и направился к двери.

— Скоро вернусь, — сказал он тихо, обращаясь не к Риви, а к матери, — и клянусь всем святым, что принесу хлеба и достану чаю и еще чего-нибудь, что смогу раздобыть.

— Хороший мальчик, — слабо отозвалась Кайли сквозь сон. — Он хороший мальчик, мой Джеми. Хороший мальчик.

— Собираешься попрошайничать? — хриплым шепотом спросил брата Риви.

Джеми взял щегольские часы и снова заставил их вертеться. Они сверкнули в полумраке тесной комнатушки.

— Да, Риви, — неохотно отозвался он. — Если понадобится, то буду просить милостыню, но сперва попробую договориться с бакалейщиком.

В глубине души Риви Маккена почувствовал какое-то холодное предчувствие.

— Не делай этого, Джеми. На этот раз тебя наверняка накроют.

Лицо Джеми посуровело, и на какой-то миг из мальчишки он превратился в мужчину.

— Я не допущу, чтобы моя мать умерла голодной, Риви.

Риви направился к очагу, чтобы подобрать «значок попрошайки», который он всего несколько секунд назад зашвырнул за камин. Он пойдет с ним по домам, он сделает это ради матери и ради того, чтобы спасти Джеми от тюрьмы. Он был старшим братом; именно ему по праву следовало сделать это, как бы невыносимо это ни было.

— Удача наверняка изменила тебе, — сказал он, шаря за камином. И как раз в тот миг, когда он заметил сверкнувшую медяшку, дверь сильно хлопнула, и Джеми убежал.

Риви бросился к двери, чуть было не сломав ее. В лицо ему, смешавшись с вечерним холодом, ударило зловоние узкой дублинской улочки.

— Джеми! — крикнул он в густой туман, накрывший Дублин пожелтевшим муслиновым саваном. — Джеми, вернись!

Но было уже слишком поздно — Джеми пропал из виду: парень работал ногами так же быстро, как и руками.

Риви выругался и закрыл скрипучую дверь. Проведя рукой по волосам, повернулся к умирающей женщине, угасающему огню и угасающим надеждам.

— От отца что-нибудь слышно? — спросила Кайли ясным голосом, звучавшим почти как прежде. — В один прекрасный день мы отправимся в Америку.

Чуть не расплакавшись, Риви опустился на колени рядом с кроватью матери, взял в ладони ее худую, огрубевшую от работы руку.

— Пока ничего, — тихо ответил он.

Глаза Кайли, зеленые, как море, как глаза ее старшего сына, неотрывно смотрели в потолок лачуги, которую Марк покинул много лет назад.

— Ни одного письма, — тяжело вздохнув, сказала она. — Ну разве не странно, что он не прислал ни одного письма?

Риви прижался лбом ко лбу матери, стараясь дышать глубоко и ровно.

— Отец никогда не любил писать, — мягко ответил он после долгого молчания. Сам Риви считал, что отец либо мертв, либо просто самый последний мерзавец, но, конечно же, он не мог сказать этого. Ему даже захотелось притвориться, что из Америки пришло письмо с деньгами, чтобы они все могли приехать. Почему бы сейчас не соврать матери? Так было бы милосерднее.

— Я ведь умираю? — спросила Кайли, и глаза ее прояснились. Она выглядела очень жалкой и как будто прозрачной.

Риви тяжело было говорить и уж совсем невозможно лгать. Несколько мгновений он колебался, а потом неуверенно сказал:

— Отец Макдугал говорит, ты попадешь на небеса, прямо в рай.

Кайли улыбнулась такой перспективе. Несмотря на годы страданий, ожиданий и бесплодных надежд, она верила в бога. Риви не мог припомнить случая, когда бы ее вера хоть немного пошатнулась, хотя сам он давно уже перестал верить.

— Да, — сказала она. — Я попаду в рай. — Ее темные волосы, в которых не было ни единой седой пряди, рассыпались по подушке, она выгнула красивую бровь. — Но что же будет с тобой и с Джеми? Куда отправитесь вы, в Америку?

Риви покачал головой. Он не мог больше скрывать правду.

— Я получил место на паруснике, ма, — сказал он, даже теперь почувствовав волнение. — На китобойном судне. Оно приписано к Сиднею в Новом Южном Уэльсе.

Аквамариновые глаза Кайли расширились.

— Новом Южном Уэльсе! А как же Джеми? Ты заберешь его с собой?

Риви вспомнил свой разговор с капитаном «Салли Ди». Хотя говорили они сегодня, казалось, прошла тысяча лет. Риви охватило настоящее отчаяние: капитан сказал тогда, что им нужен только один юнга. Он поглядит на Джеми, и если тот покажется ему подходящим для моря, может быть, в следующем плавании и для него найдется местечко. Большего он по может обещать.

— Я не уеду без него, — торжественно пообещал Риви. И он собирался сдержать это обещание, даже если ему придется пожертвовать своими планами и мечтами.

Казалось, Кайли успокоилась. Риви не мог понять, знает ли она о том, что Джеми ворует, несмотря на все их усилия скрыть это от нее.

— Он чудесный мальчик, мой Джеми, — сказала Кайли, — но не такой разумный, как ты, Риви. За ним нужно присматривать.

Риви позволил себе улыбнуться и кивнул. Вот именно.

— Ты позаботишься о нем?

Риви пожал руку матери.

— Позабочусь, — заверил он.

Кайли слабо вздохнула и закрыла глаза, чтобы поспать.

Почти через час вернулся Джеми, ввалившись в домик с руками, полными добычи. Он принес чай, горячую, только что испеченную булку, холодную баранину и маленький мешочек крупного белого сахара. Бросив на брата вызывающий взгляд, Джеми вывалил еду на стол и пошел к камину, чтобы сгрести в огонь остатки угля.

Риви, полный тревоги, взял старый чайник и вышел на улицу, чтобы наполнить его водой из соседней колонки. Вернувшись в дом, он поставил чайник на огонь.

Быстрыми и ловкими ударами карманного ножика Джеми нарезал баранину.

— Как мама? — спросил он после долгого молчания.

Риви сжал кулаки в карманах поношенных брюк.

— Ждет письма от отца, вот как. После стольких-то лет.

Джеми продолжал резать мясо к ужину.

— Думаешь, он умер?

— Только это его и может оправдать, — ответил Риви с горечью в голосе.

Судьба Марка Маккены в далекой Америке была для них болезненной темой, и они редко ее обсуждали.

— Он должен был целых семь лет отрабатывать за свой переезд, — спокойно напомнил Джеми брату.

— Он уже их отработал, Джеми, и вдобавок еще четыре года. Если отец жив, он попросту решил не затруднять себя тем, чтобы привезти из Старого Света жену и сыновей.

Скулы Джеми резко напряглись, но тут же расслабились. Он был красивым парнем, с волосами цвета пшеницы и светло-голубыми глазами.

— Риви, а ты сам думал когда-нибудь о том, чтобы поехать в Америку? Я хочу сказать, если отец смог отработать свой переезд, то и мы смогли бы.

Риви вспомнил «значок попрошайки», по-прежнему лежавший где-то на полу, — горькое напоминание об их ограниченных возможностях.

— У них когда-то были рабы, — сказал он, и от одной мысли у него мурашки пробежали по коже. — Даже война была из-за них.

Джеми сунул в рот кусочек баранины и задумчиво жевал его.

— Но ты бы уже не стал рабом — теперь такого не бывает. Отработать за дорогу совсем другое дело.

— Да, но какое-то время был бы им. У человека есть хозяин. Он владеет им, как повозкой, как скотом.

— Для таких, как мы, — заметил Джеми, разламывая ароматный хлеб, — это, быть может, единственный способ выбраться из Ирландии.

— Да, — ответил Риви, вспоминая место, которое ему предложили на «Салли Ди». Рано или поздно ему придется сказать об этом, но время еще не пришло.

Когда чайник засвистел, Риви налил воду в глиняный заварной чайник. Пока заваривался ароматный чай, Джеми осторожно разбудил мать. Руки Кайли дрожали, когда она потянулась к тарелке, которую протянул ей сын. Глаза ее выражали недоумение, и она быстро оглядела комнату, словно ей казалось, что она, не заметив этого, уже попала в лучший мир. Кайли почти не ела мяса, зато с удовольствием выпила две чашки сладкого чаю. Этой же ночью, когда сыновья спали на расстеленных на полу тюфяках, она умерла.

Ее похоронили в нищенской могиле, даже без гроба, но в этот дождливый день на кладбище пришел отец Макдугал, чтобы прочесть священные слова. Риви слушал их, оцепенев от гнева, ненавидя не только священника, но и Бога, которому тот служил. Его могла бы утешить вера в то, что ангелы встретили воспарившую душу матери и отвели ее в край мира и благоденствия, но ему не удалось поверить в это. Не мог он и плакать, как Джеми. Оставалось только смириться с мрачной действительностью и принять смерть Кайли такой, какая она есть.

На краю кладбища их поджидал бакалейщик в сопровождении солдат Британской короны.

— Это он, — крикнул жирный торговец сквозь пелену дождя. — Это он дал мне часы!

Риви хотел было встать между Джеми и солдатами, но священник схватил его за руку. Прежде чем он успел обвинить себя, вперед выступил Джеми с мокрым от слез и дождя лицом.

— Это я вам нужен, — сказал он.

— Вонючка! — пробормотал один солдат другому, когда они связывали руки Джеми за спиной. — Ворюги чертовы, каждый первый!

— Подождите! — задыхаясь, крикнул Риви, вырываясь из рук священника. — Неправда, это я украл часы джентльмена…

— Слишком поздно, парень, — засмеялся второй солдат.

Отец Макдугал снова схватил Риви за руку, на этот раз с удивительной силой.

— Ты ничего теперь не сможешь сделать. Оставь их.

Джеми кивнул брату и попытался улыбнуться. Эта его улыбка надолго останется в памяти Риви. Солдаты потащили Джеми прочь, а жирный бакалейщик семенил следом, все время твердя о своей полной невиновности. Риви прислонился к дереву и, наконец, заплакал — о матери, об Ирландии, о Джеми и себе самом.

Дома он доел остатки хлеба и баранины, допил чай. Хозяйка дома, крикливая вдова, нашла уже новых жильцов, поэтому он не мог там дольше оставаться. Собирать в дорогу ему было нечего, потому что все имущество Риви Маккены было надето на нем. Отыскав на полу «значок попрошайки», он сунул его в карман, потому что хотя этот талисман и был постыдным, но это была его собственность, хоть что-то, чем он владел.

В течение нескольких дней Риви безрезультатно пытался повидаться с Джеми, но дублинская тюрьма была местом, где сострадание не в почете, и ему всякий раз отказывали. Ночами он спал в аллеях и на порогах домов.

В день суда над Джеми — его вызвали на слушание, как и сотни таких же, как и он, — Риви был в толпе зрителей. Брат стоял с гордо поднятой головой, а в глазах его плясали огоньки, которые, казалось, не просто напрашивались на неприятности, но и за которые его можно было судить. Судья, который, по-видимому, никогда в жизни не знал, что такое голод, произнес возвышенную речь о зле врожденного воровства и приговорил Джеми к каторжным работам сроком не менее семи лет.

Ошеломленный, почти больной от голода и отчаяния, Риви поплелся из зала суда под проливной дождь, направляясь к докам. Ему оставалось только надеяться, что «Салли Ди» не отплыла без него.

Китобой по-прежнему был в порту, хотя должен был отчалить час назад. Бросив прощальный взгляд на мостовые, шумные таверны и лепившиеся друг к другу лачуги, Риви навсегда повернулся спиной к Дублину.

Что же до Джеми, тот своим путем, хотя и необычным, доберется до Нового Южного Уэльса, и Риви был уверен, что снова отыщет брата на улицах Сиднея.

Глава 1

Брисбейн, февраль 1887

И эмигранты, и пассажиры первого класса толпились на правом борту парохода «Виктория», глядя, разинув рты, на встретившее их разрушение. Были начисто смыты пристани, на которых могли бы стоять друзья и родственники, ожидающие прибытия путешественников; сорванные с якорей грузовые суда болтались на залитых солнцем сине-зеленых волнах. Туалеты плавали рядом с каким-то домиком, а многочисленные кролики сбились в кучки и дрожали на крохотных участках суши, остававшихся на поверхности. Лучшая часть города исчезла, смытая разлившимися водами реки Брисбейн.

Сердце Мэгги Чемберлен бешено колотилось под тканью серого шерстяного дорожного платья. В мозгу ее пронеслась мысль о том, что это платье, замечательно подходившее для унылой лондонской зимы, было слишком теплым для февральской жары Австралии. Мэгги дрожала, как те несчастные испуганные кролики на берегу. Она выбросила из головы мысли о неподходящем платье — не одежда была самой главной ее проблемой. Филипа Бригза, который уговорил ее предпринять это путешествие и который обещал жениться на ней, нигде не было видно. Что, если он не выжил в этой катастрофе?

До Мэгги дошло, что она изо всех сил вцепилась в поручни, и она разжала пальцы. Ее тяжелые льняные волосы упали на шею, и она нервным, ставшим уже привычным жестом подняла руку, чтобы заколоть шпильки.

— Да, классно, — жалобным тоном сказала Тэнси Куин, которая была единственной подругой Мэгги все эти пять недель пути из Лондона. Тэнси, маленькая толстушка с прямыми каштановыми волосами, ярко-синими глазами и забавной щербинкой на переднем зубе, эмигрировала в Австралию уже второй раз за свою еще недолгую, но полную событий жизнь. Она почти так же, как и Мэгги, хорошо перенесла путешествие, несмотря на тяжелое начало в Ливерпуле, и до сих пор проявляла несгибаемую веру в то, что ей легко удастся приспособиться к этой необычной стране, где времена года были поставлены с ног на голову, а ярко окрашенные птицы свободно порхали в воздухе, вместо того чтобы сидеть в золоченых клетках в дворянских гостиных. — Похоже, что тут почти все смыло в море.

Внезапно колени у Мэгги подкосились, и она снова схватилась за поручни. Большие, оттененные густыми ресницами серые глаза внимательно оглядели следы разрушений на берегу. Черное отчаяние комком подступило к горлу и тучей осело в душе. С маленьких лодочек, качавшихся на волнах, люди махали стоявшим на пароходе, но Филипа среди них не было. Она снова оказалась чужой на незнакомой земле, и некому было встретить ее. Она закрыла глаза, не в силах ответить Тэнси.

Тэнси ободряюще толкнула ее локтем.

— Не стоит так расстраиваться, дорогуша. Дела, конечно же, совсем гнилые, но мы поедем в Сидней. Или можем найти работу в Правительственном доме в Мельбурне.

Мэгги открыла глаза и уныло посмотрела на подругу. Тэнси никогда не верила в существование Филипа Бригза, хотя и не говорила об этом открыто. Она думала о нем с тем добродушным пренебрежением, с каким повзрослевшие дети относятся к святому Николаю.

— Филип велел мне встречать его здесь, — натянуто сказала Мэгги, — в Брисбейне.

— Филип, Филип, Филип, — проворчала Тэнси, качая головой. Вечернее солнце отражалось в веснушках вокруг ее носика, отчего они казались золотыми. — Филип то, Филип се. Ты еще цепляешься за этого распутника, как какая-нибудь истеричная старая дева, которая надеется на последний шанс заполучить кольцо и постель, но тебе-то всего девятнадцать!

— Филип мне нужен, — настаивала Мэгги, вытянув шею и вглядываясь куда-то вдаль за Брисбейном. Потом, как будто вспомнив что-то, торопливо добавила: — И я люблю его.

— Ты просто дурочка, — скептически отозвалась Тэнси. — Такая же независимая, как грудной младенец!

Краска залила скрытую, но правильной формы грудь Мэгги, бросившись ей в лицо. В серых глазах вспыхнула какая-то усталая ярость.

— Я такая же независимая, как и ты, Тэнси Куин, спасибо, что напомнила!

— Я, — задрав нос, фыркнула Тэнси, — не завишу от какого-то мужчины, который позаботится обо мне!

Мэгги воздержалась от комментариев по поводу флирта Тэнси с молодым рулевым и холодно заметила:

— Не могу понять, за что ты ненавидишь Филипа, ведь ты его ни разу не видела.

Тэнси немного смягчилась, хотя и не пожелала встретиться взглядом с Мэгги.

— Мне нет нужды встречаться с этим мерзавцем, чтобы понять, что тебе он так же нужен, как собаке пятая нога. Что это за тип такой, который тащит девушку на край света, а сам не может даже оплатить проезд? Ты заплатила всего фунт за свою поклажу, так же, как и остальные, Мэгги Чемберлен, так что стоило бы тебе вспомнить, что ты обещала взамен.

Мэгги прекрасно помнила о своем обещании: она согласилась отработать хотя бы три года, прежде чем уехать из Австралии. Однако как только она станет миссис Филип Бригз, контракт будет аннулирован, потому что если в Австралии и нужен был кто-то помимо нянь, прислуги, фабричных работниц и швей, так это жены для мужского населения.

— Я не забыла, — тихо сказала она, повернувшись спиной к поручням и опустошенному берегу.

Она чуть было не столкнулась с Джоном Хиггинсом, рулевым, с которым флиртовала Тэнси. Хиггинс, высокий мужчина, с плечами такими же узкими, как и бедра, и повязкой на глазу, делавшей его похожим на пирата, на взгляд Мэгги, был о себе слишком высокого мнения. Она посторонилась, стараясь сделать вид, что не заметила, как его глаза скользнули по ней, прежде чем вильнуть к лицу Тэнси.

— Нет смысла бросать якорь здесь, — сообщил он голосом, который давал понять, что несчастье Брисбейна для него лишь незначительное недоразумение. — С вечерним приливом мы уходим в Сидней.

— А это далеко? — вежливо поинтересовалась Мэгги, которой хотелось стоять сейчас подальше от Джона Хиггинса, от которого пахло чем-то, напоминавшим прокисший бульон.

— Дня два или что-то вроде того, — ответил Хиггинс. Он совсем некстати тайком ущипнул Тэнси за пухлую попку и пошел дальше по палубе, бросив Мэгги бесцеремонное: — Жаль, что вам не придется увидеть вашего мистера Бригза в ближайшее время, как бы вам хотелось.

— Два дня, — простонала Мэгги, подавленная таким оборотом дел, печальной судьбой, постигшей Брисбейн, и размолвкой с Тэнси. Она поплелась в каюту, служившую пристанищем для почти сотни женщин, и в задумчивости села на койку. Едва ли можно было предполагать, что Филип погиб во время наводнения. Скорее всего, он узнал о стихийном бедствии в Брисбейне, догадался, что «Виктория» не сможет здесь пришвартоваться, и благоразумно остался в Сиднее, выполняя свои обязанности в Королевском театре.

Жара была гнетущей, и Мэгги расстегнула свое серое шерстяное платье, потом и вовсе сняла его, повесив в ногах койки. Оставшись в муслиновом белье, растянулась на узкой скамье отдохнуть и помечтать. Закрыв глаза, она увидела красивое лицо Филипа, его темно-золотистые волосы и янтарные глаза. Мысленно она вернулась в захудалый театр в лондонском Уэст-Энде, в маленькую гримерную, которую она разделяла с другими актрисами… Мэгги как раз припудривала носик, когда в ее зеркале внезапно возник молодой австралиец, о котором она так много слышала. Его руки — гладкие и мягкие — на какой-то миг легли на ее голые белые плечи, а потом грациозно упали.

— Мисс Чемберлен? — спросил он. — Надеюсь, вы простите мое вторжение, но я был на вашем последнем спектакле и должен поговорить с вами лично.

Мэгги поспешно встала, натягивая потрепанное шелковое платье, унаследованное ею от матери. Когда-то эта полинявшая вещь была лазурным платьем, невероятно великолепным, таким же великолепным, какой когда-то была мать Мэгги.

— Да? — нерешительно сказала она. — А в чем дело?

Ангельская улыбка выступила на мягких губах Филипа, осветив его веселые глаза.

— Вы американка, — заметил он дружелюбно-обвиняющим тоном.

Мэгги кивнула, а сердце ее забилось где-то возле горла. Платье полностью закрывало ее тело, под ним был надет костюм, но она, тем не менее, чувствовала себя перед этим мужчиной абсолютно голой. Она даже вспыхнула от этого не совсем приятного ощущения и пробормотала в ответ что-то невразумительное.

Филип Бригз засмеялся, лаская Мэгги теплыми золотистыми глазами, и спросил, нравится ли ей быть актрисой.

Мэгги, совершенно растерявшись, пожала плечами.

— Это ведь второсортный театр, — выдавила она.

А потом, хотя до выхода на сцену оставалось менее пятнадцати минут, она выложила ему всю историю своей жизни, словно ее кто за язык тянул. Она рассказывала мистеру Бригзу о своих родителях, американских циркачах, умерших не от своих рискованных трюков — мать Мэгги была воздушной гимнасткой, а отец укротителем львов, — а в результате крушения поезда высоко в горах Швейцарии. Она даже поведала ему о своей учебе в Штатах, когда каждую осень ее совали в разные приюты, а весной, когда цирк приезжал в город, снова забирали с собой.

— Значит, ваши собственные родители вас удочерили? — подсказал мистер Бригз, когда история подошла к концу.

Мэгги улыбнулась. Странно, но она чувствовала себя одновременно спокойной и взволнованной. В тот миг ей показалось, что она любит мистера Филипа Бригза, хотя она почти ничего о нем не знала.

— Восемь раз по меньше мере, — ответила она. — Я ненавидела те зимы, но ни о каких пансионах говорить не приходилось — это стоило слишком дорого, — так что раз в год я превращалась в сироту.

В это время в гримерную просунула голову другая актриса и выпалила:

— Чемберлен, наш выход!

Теперь, выложив практически все подробности своей неустроенной жизни, Мэгги ужасно смутилась. Она отвела глаза, сняла накидку, открыв взору убогий, расшитый блестками костюм, и направилась к двери.

Филип нежно взял Мэгги за руку. Дрожь пробежала по ее обнаженной руке, комком подкатила к горлу.

— Вы поужинаете со мной? После спектакля?

Мэгги кивнула и бросилась из гримерной в длинный полутемный коридор, ведший к кулисам.

За этим последовало ухаживание, о котором таким девушкам, как Мэгги, оставалось только мечтать. Каждый вечер Филип водил ее ужинать, рассказывал ей об Австралии, где он руководил несколькими театрами, и, после нескольких пролетевших как вихрь недель, предложил ей две вещи, которых ей хотелось больше всего на свете: жениться на ней и главную роль в шекспировском «Укрощении строптивой». Она слишком мила и слишком красива, чтобы сыграть Катарину, уверял он, учтиво целуя ей руку. Нет, нет, она должна играть Бьянку, кроткую сестру.

Мэгги предпочла бы роль Катарины — Бьянка казалась ей слишком скучным персонажем, — но она не была дурочкой и знала, как редко мужчины предлагают женщине не только свое имя, но и настоящую работу.

— Мэгги, скажи, что согласна, — умолял ее Филип в последний их вечер, когда они ужинали в роскошном лондонском клубе, куда прежде она и думать не могла войти. — Скажи, что приедешь в Австралию. Я встречу тебя в Брисбейне — корабль пристанет сначала там, — и мы поженимся в ту же минуту, как ты сойдешь на берег. Медовый месяц проведем в Куинсленде — там белые пляжи, Мэгги, а ракушки там разноцветные, как драгоценные камни, — а потом вернемся в Сидней…

Мэгги колебалась главным образом из притворства: она была уверена, что любит Филипа Бригза, а в Лондоне ее ничто не удерживало. Она попросту осела там после того, как родители погибли в Швейцарии, настоящих подруг у нее не было, было только одно хорошее платье и маленькая комнатка в доходном доме, выходившая окнами в переулок. Ей казалось, что терять здесь нечего.

Открыв глаза, Мэгги отогнала сладкие воспоминания прошлого и приготовила себя к предстоящему событию. Конечно же, Филип ждет ее в Сиднее, готовый жениться на ней и освободить от эмигрантского договора.

Тэнси уже вернулась в каюту, сидела сейчас на своей койке и, высунув язык, что-то записывала в свой дневник. Очевидно, почувствовав взгляд Мэгги, она спрятала язык и выпрямилась.

— Думала, ты спишь, — сказала она как бы между прочим.

У Мэгги никогда не было такой преданной подруги, как Тэнси, и ей не хотелось обижать ее. Она зевнула и села, выпрямившись, насколько позволяла высота койки.

— Спала, — солгала Мэгги. — Увидишься опять с мистером Хиггинсом после того, как пристанем в Сиднее?

— Едва ли, — ответила Тэнси. — Моряки не по мне: слишком часто в плавании. Мне нужен парень, к которому я могу прижаться ночью.

Мэгги улыбнулась и обхватила себя за плечи, чувствуя прохладу и уют своего часто стиранного белья. Совсем скоро Филип будет прижиматься к ней ночью. И она узнает, чем оборачивается такая страсть, как ее, на супружеском ложе.

— Думаешь, это приятно, ну, то, чем занимаются мужчины с женщиной в постели?

Тэнси как-то непристойно хихикнула и прошептала:

— Господи, я знаю, как это здорово, происходит ли это ночью или средь бела дня!

Мэгги густо покраснела. Из иллюминаторов, расположенных в дальнем конце каюты, дул освежающий ветерок, который приятно обдувал ее руки и ноги. Тугая грудь Мэгги, казалось, набухла в ответ ветерку.

— Ты просто хвастаешь, Тэнси Куин! Ты об этом и понятия не имеешь!

— Да нет же, — настаивала Тэнси низким голосом, с блеском в глазах. — В Правительственном доме в Мельбурне есть один шафер, который может заставить меня выть, как лучшую гончую его светлости!

Мэгги была откровенно потрясена, на что Тэнси и рассчитывала, но ее еще и распирало любопытство. Мэгги смутно помнила, как еще маленькой девочкой лежала в своем углу циркового фургона и слышала странные приглушенные стоны по ночам. Она решила, что мать с отцом объелись сладких яблок, и у них сделалось несварение желудка, но теперь она засомневалась.

— Давай, давай, как же! — фыркнула она, покраснев.

Тэнси была довольна.

— Так, значит, Филип Прекрасный еще не занимался с тобой этим. Это кое-что, если вспомнить, как этот мерзавец дурачил тебя до сих пор.

— Ну вот, опять! — крикнула Мэгги, сложив руки на груди и вздернув подбородок. — Ты просто ревнуешь, Тэнси Куин, потому что в Сиднее тебя никто не ждет!

— Не очень-то рассчитывайте на это, мисс, — веско парировала Тэнси. — Я подцепила там несколько парней, в Правительственном доме. — Она фыркнула. — И еще я не говорю в нос, как кое-кто из американцев.

Мэгги была уязвлена, чего как раз и добивалась Тэнси. Она повернулась на бок, лицом к стене, и не обращала внимания на подругу, пока та не ушла. Когда Тэнси и все остальные женщины ушли ужинать — гордость Мэгги заставила ее воздержаться от такой роскоши, — она слезла с койки и принялась вышагивать взад-вперед по каюте. Как бы она ни старалась отрицать, но ее беспокоила мысль о том, что Филип побудил ее отправиться в Австралию в качестве эмигрантки, а не своей жены. Значит, если что-то случится, если он не женится на ней, ей придется отработать три года, а так как она никогда раньше не делала ничего, кроме выступлений во второсортном лондонском театре, то выбор у нее был крайне мал. Она закончит тем, что будет скрести полы и мыть ночные горшки, это как пить дать.

Слегка дрожащими руками Мэгги достала из-под койки свою дорожную сумку и вытащила из нее свои документы, лежавшие под другим платьем, еще более теплым и темным, чем то, что она сбросила незадолго. Среди них были ее свидетельство о рождении и об американском гражданстве. Оно понадобится ей, если она когда-либо решит вернуться в Штаты, но такое вряд ли вероятно, учитывая большое расстояние. Вместе с сертификатом лежало объявление, которое Филип вырезал из лондонской «Тайме» и преподнес ей широким жестом. Сидя сейчас в одиночестве на койке, сложив ноги по-индейски, Мэгги читала стершиеся буквы, хотя и знала их наизусть.

СВОБОДНАЯ ЭМИГРАЦИЯ!

Австралии нужны молодые женщины и мужчины

старше восемнадцати лет!

— Просто тебе имеет смысл поехать таким образом, — восторгался Филип. — Ты платишь фунт за свою поклажу — одеяла, простыни, мыло и все такое. И тебе не придется заполнять эмиграционные документы, подписанные врачом, священником и театральным менеджером, которые бы доказывали твою добропорядочность и все такое. Не будет никаких проблем, а сэкономленные деньги мы используем на покупку фарфоровых тарелок или нового коврика для гостиной.

Мэгги вздохнула и засунула потрепанное газетное объявление между других бумаг, остановив взгляд на маленькой фотографии родителей, сделанной за несколько месяцев до их гибели. Мама, бесстрашная белокурая воздушная гимнастка, дерзкая и красивая. Папа, красивый укротитель львов, а сам кроткий, как ягненок. Как сильно любили они друг друга и свою дочь!

Подавленная одиночеством, которое обычно нападало на нее по ночам, Мэгги прижала фотографию к сердцу, на глазах у нее выступили слезы. Потом она взяла себя в руки. Филип будет ждать ее в Сиднее, и он сдержит свое обещание. Просто она должна верить и держать высоко голову. Шмыгнув носом, Мэгги вынула потрепанный экземпляр «Укрощения строптивой» и стала учить свою роль. Это было вовсе не нужно, потому что она давно уже выучила не только роль Бьянки, но и большую часть роли Катарины и даже Петруччо, чтобы хоть чем-то заполнить долгие дни пути. Но нельзя быть до конца уверенным, когда дело касалось таких вещей.

Почти час спустя из столовой вернулась Тэнси и принесла Мэгги ее порцию чая, ломтик ветчины и намазанный маслом кусок черного хлеба, аккуратно завернутые в льняную салфетку, явно позаимствованную из ресторана первого класса.

— Это вовсе не значит, что я изменила свое мнение, — сказала Тэнси, тряхнув головой, когда Мэгги принялась энергично жевать. — Я по-прежнему считаю, что Филип Бригз и в подметки не годится милашке Рори из Правительственного дома, но теперь я буду держать это мнение при себе.

Глаза Мэгги сверкнули, когда она взглянула на подругу; она поверит ей, когда коровы научатся летать, но у Тэнси явно были самые мирные намерения. Мэгги быстро проглотила хлеб с ветчиной, а чай растянула подольше.

— Спасибо, — не забыла она сказать, когда у подруги появилось на лице раздраженное выражение.

Тэнси моментально смягчилась.

— Некоторые пассажиры высаживаются на берег, — сообщила она, — наводнение их не волнует. Их отправляют на лодках.

Мэгги вдруг представила себе Филипа, стоящего среди сидящих на мели кроликов и развалин Брисбейна, пытающегося разглядеть ее на одной из лодчонок, спущенных с корабля и гребущих к берегу. В мгновение она соскочила с койки и стала натягивать свое серое шерстяное платье.

— И куда это ты намылилась? — строго спросила Тэнси, уперев руки в боки.

— В Брисбейн, разумеется! — ответила Мэгги, вытаскивая из-под койки свою сумку. Волосы рассыпались по ее плечам неряшливыми прядями, но заколоть их не было времени. Прихватив с собой все имеющиеся пожитки, Мэгги выбежала из женской каюты на палубу.

Действительно, четыре лодки поплыли к берегу. Последние лучи заходящего солнца сверкали на поверхности воды так, что смотреть на нее было почти невозможно.

Вдруг над поручнями возникла голова в соломенной шляпе, уставившаяся на Мэгги так бесцеремонно, что она отскочила и стала хватать ртом воздух, прижав руку к груди.

С загорелого обветренного лица ее рассматривали сине-зеленые глаза, потом мужчина, взобравшись на борт по веревочной лестнице, ловко перемахнул через поручни и оказался лицом к лицу с Мэгги. Наглая ухмылка обнажила ровные белые зубы, напыщенным жестом он снял шляпу, под которой оказалась копна черных спутанных волос. Мужчина был огромный, и даже когда он отвесил Мэгги лихой пиратский поклон, ей показалось, что он возвышается над ней подобно башне. Придя в себя, Мэгги метнула на дикаря испепеляющий взгляд и повернулась к нему спиной, собираясь спуститься по лесенке в лодку, а потом переплыть по гладкой водной поверхности в Брисбейн.

— Боюсь, ты опоздала, милашка, — сказал в это время Джон Хиггинс, подняв веревочный трап и переваливаясь через поручни. — Последняя лодка уже уплыла.

Отчаяние Мэгги дошло до предела. Она переступила с ноги на ногу и махнула свободной рукой в сторону «дикаря».

— Если этот — джентльмен — поднялся на борт, значит, какая-то лодка привезла его сюда! А если есть лодка, которая его привезла… — Она замолчала и посмотрела через перила. Лодка, доставившая этого необычного пассажира, выгребала к берегу.

— Вернитесь! — закричала Мэгги.

— Она Янки, — заметил «дикарь» тоном, выражавшим сочувствие и понимание.

— Ага, — согласился Хиггинс, тяжело вздохнув.

Мэгги снова переступила с ноги на ногу, а потом пнула борт парохода.

— Черт, черт, проклятье! — завопила она.

— Ну, все не так уж плохо, — сказал «дикарь», становясь рядом с Мэгги у поручней. Ухмылялся он как-то весело-непристойно, а в голосе слышались ирландские нотки.

— Разумеется, — внезапно вставила Тэнси со вздохом, и взяла Джона Хиггинса под руку. — Этот жеребец… — Тэнси замолчала, явно вспомнив обещание держать свое мнение при себе. — Этот ее мистер Филип Бригз будет ждать в Сиднее, держу пари.

«Дикарь» выгнул черные, как уголь, брови и ловким мужским движением бронзово-загорелой руки надел шляпу.

— Значит, вы проделали весь этот путь затем, чтобы встретиться с Филипом Бригзом?

Глаза Мэгги округлились, встретив спокойно-презрительный взгляд незнакомца.

— Ну да. А вы знаете мистера Бригза?

На щеке австралийца дрогнул мускул.

— Да, знаю. Он работает на меня.

Мэгги порылась в памяти и наткнулась на имя, которое как-то упоминал Филип.

— Значит, вы, должно быть, мистер Маккена.

Вместо ответа последовал короткий, выразительный, хотя и не слишком вежливый кивок. Глаза мистера Маккены скрывала тень шляпы.

— Должно быть, — ответил он. На груди среди темных завитков в вырезе рубашки блеснул золотисто-медный кружок.

Мэгги вдруг осознала, что неотрывно смотрит на него, и она моргнула.

Ее неприятно насторожила холодность, с которой было произнесено имя Филипа Бригза, и она призвала на помощь все свое сценическое мастерство, чтобы обаятельно улыбнуться.

— Тогда вы, должно быть, знаете, что мы с Филипом собирались пожениться.

— Вот как? — сказал мистер Маккена с вежливым участием. — Уверен, это будет новостью для всего Сиднея.

Мэгги провела в море пять долгих недель, наконец, добралась до Брисбейна, а Филип попросту отказался встретить ее, на что она так рассчитывала. А тут еще и босс ее будущего мужа ни словом не поддержал ее, не ободрил. Возможно ли, что Филип не упоминал о своих планах жениться?

К горлу Мэгги подкатил комок, и она почти в отчаянии всматривалась в Брисбейн, пока «Виктория» разворачивалась в сторону Сиднея. Тэнси со своим ухажером прогуливались по палубе, а мистер Маккена остался возле Мэгги, глядя туда же, куда и она, перегнувшись через поручни своим огромным телом.

Стайка бело-серых птичек с прелестной розовой грудкой чудесным видением пронеслась на фоне сумеречного неба. Несмотря на свои сомнения Мэгги улыбнулась.

— Они называются галас, — сообщил мистер Маккена.

Мэгги не могла и не смотрела на своего незваного попутчика. Но если бы посмотрела, то увидела бы жалость в его сине-зеленых глазах, которая была бы для нее невыносима.

— Они очень милые, — сказала она, по-прежнему наблюдая за красивыми птицами, парившими высоко над водой. — Бежите от наводнения, мистер Маккена?

— Не совсем, — последовал хриплый и все же нежный ответ. — У меня дело в Сиднее.

Мэгги глубоко вздохнула и заставила себя посмотреть в эти невероятные глаза.

— Ведь Филип Бригз ждет меня в Сиднее, правда, мистер Маккена? — спросила она.

— Конечно, — вздохнул австралиец, натягивая шляпу на глаза.

Получив слабое утешение, Мэгги расправила плечи и, полная достоинства, зашагала по палубе в свою каюту.

Глава 2

Несмотря на свою грубую одежду Риви Маккена занял каюту первого класса. К этому обязывало его положение, но, кроме того, ему хотелось быть подальше от этой решительной коротышки-Янки со спутанными волосами цвета лунного света и глазами под цвет неба над Куинслендом. Проведя весь день под палящим солнцем на сахарных полях в «Семи Сестрах», своей плантации, расположенной выше по реке, Риви чувствовал сильную усталость и, швырнув шляпу, рухнул на просторную кровать, прикрученную к полу каюты. Сбросив сапоги, растянулся на атласном покрывале, улыбаясь про себя.

Лоретта. Он будет думать о Лоретте. Мысли о любовнице, несомненно, прогонят из головы неряшливую маленькую Янки. Одну за другой воспроизводил он в памяти черты Лоретты: темные блестящие волосы, нахальные карие глаза, кожу цвета слоновой кости, сладкие, как гранат, губы, грудь, которую иначе, как сочной, не назовешь…

Риви беспокойно вздохнул, заложив за голову сильные, огрубевшие руки. Образ Лоретты улетучивался подобно дыму, а на его месте возникало видение нахальной американской крошки. Как ее имя? Что она делает здесь, в Австралии, в семнадцати тысячах миль от дома? Отдалась ли она этой скотине Бригзу или судьба миловала ее?

Риви снова вздохнул. И что такого нашла она в этом лицемерном повесе?

Услышав стук в дверь каюты, Риви вскочил, почувствовав неловкость, словно его мысли звучали так громко, что их услышали все пассажиры. Что ему до того, спал ли Филип Бригз с этой девчонкой? Это не его дело, и, кроме того, у него есть Лоретта.

— Я насчет вашей ванны, мистер Маккена…

— Открыто, — раздраженно ответил Риви, свешивая ноги с койки и садясь.

Вошел стюард, неся блестящее медное корыто, а его помощники притащили огромные ведра горячей воды. Риви знал, что мыло и полотенце лежат в шкафчике на стене каюты. Он дал людям несколько монет в награду за старания и пробормотал, что они свободны. Когда дверь за ними закрылась, он разделся. Пропахшая дымом рубашка и брюки упали к ногам кровати. Риви вытащил из шкафчика большой кусок мыла, халат, несколько полотенец и шагнул в корыто. Вода была такой горячей, что ему пришлось затаить дыхание, но он без дальнейших колебаний погрузился в нее, наслаждаясь тем облегчением, которое это принесло его ноющим мышцам. Жаль, что он не мог растянуться во весь рост. Риви закрыл глаза, положив голову на край корыта, и пожалел, что не заказал себе еще и бренди. Тогда бы у него были те же удобства, что и дома, за исключением Лоретты.

В дверь снова постучали, на этот раз как-то робко, и Риви улыбнулся. Вернулся стюард, и он пошлет его за бутылкой лучшего бренди и доброй сигарой.

— Войдите, — сказал он, погрузившись поглубже в горячую воду.

Дверь открылась, и вместо голоса стюарда он услышал явно женское «О Господи!».

Риви широко открыл глаза и выпрямился, инстинктивно закрывая руками интимные места.

В дверях стояла Янки, с открытым ртом, аккуратно причесанными волосами, которые она уложила вокруг головы в виде сложной короны из косичек и завитушек. Вместо того чтобы убежать, как сделала бы на ее месте всякая нормальная женщина, она просто повернулась к нему спиной, захлопнула дверь и прошептала:

— Извините.

Риви выругался про себя, совершенно растерявшись. Если она, черт бы ее побрал, действительно извиняется, подумал он, так чего же не уходит, чтобы он спокойно мог домыться?

— Что вы хотите? — требовательно спросил он после борьбы с собственными голосовыми связками.

Все еще стоя спиной к Риви, она закрыла лицо рукой. В этот миг Риви Маккена готов был отдать все свое значительное состояние, лишь бы узнать, соизволила ли она покраснеть. Янки тихо прерывисто вздохнула и пролепетала:

— Не хотела мешать вам… мыться, мистер Маккена. Правда. Я по поводу того, что вы сказали про моего Филипа… или, может быть, не сказали…

— Слава Богу, — проворчал Риви, немного успокаиваясь. Погоди, он еще расскажет Лоретте об этом случае. Он осмотрел милую округлость попки этой леди, стройную талию и намек на заметную из-под поднятой руки округлившуюся полноту.

Хотя, была его вторая мысль, возможно, он ничего не станет рассказывать Лоретте.

Маленькая спинка трогательно выпрямилась с претензией на достоинство, а голова гордо вскинулась, хотя девушка так и не повернулась лицом к мужчине, к которому так бесцеремонно ворвалась.

— Я извинилась, — напомнила она язвительно. Ишь, какая едкая! Но ведь Янки известны крепкиминервами.

— Как вас зовут? — строго спросил Риви, потому что не знал, что сказать, а также потому, что ему вдруг ужасно захотелось узнать имя этой коротышки.

— М-Мэгги, — сказала она. — Мэгги Чемберлен. Как… как же мой жених, мистер Маккена…

К этому времени Риви понял всю смехотворность положения и почувствовал, как его губы скривила улыбка. Он откинулся назад — вода при этом хлюпнула — и даже поднял ногу, положив ее на край корыта.

— Ваш жених, — сказал он ленивым тоном. «Господи, полцарства за добрую сигару и бокал бренди!» — Ах да, Филип Бригз.

— Я правильно поняла, что вам не нравится мой Филип? — выпалила мисс Мэгги Чемберлен. — Видите ли, я проделала такой дальний путь, и если я не смогу выйти замуж за мистера Бригза, мне придется скрести полы и выносить ночные горшки целых три года.

Риви почувствовал, что сейчас рассмеется, но он был достаточно джентльменом, чтобы подавить смешок.

— Я не уверен, что это будет хуже, чем выйти замуж за Бригза, — заметил он. — Вас готовили в качестве прислуги?

Узкие плечики вздрогнули.

— Нет, должна сказать! Я актриса, мистер Маккена, и Филип обещал…

— Не говорите, дайте мне догадаться. — Риви взял кусок мыла и принялся намыливать левую подмышку.

Остывающая вода напомнила о том, что купание не может длиться вечно. Но при подобных обстоятельствах, подумал Риви, об этом остается только жалеть.

— Филип обещал жениться на вас и дать роль в пьесе.

Мэгги почти совсем забылась и повернулась лицом к Риви; к счастью, она вовремя остановилась.

— Да.

Риви тяжело вздохнул и намылил другую подмышку. Он редко вспоминал о трех театрах, принадлежащих ему. Для него они были не более чем игрушками для Лоретты, чтобы занять ее чем-то, пока он разъезжал между Мельбурном, Сиднеем и Брисбейном, занимаясь китобойными судами, сахарными плантациями, разведением и выездкой скаковых лошадей.

— Понимаю, — сказал он после очень долгого молчания.

Голос Мэгги слегка дрожал, когда она сказала:

— Если мне следует что-то знать, мистер Маккена, прежде чем я решусь выйти замуж, ваш долг, я полагаю, рассказать мне об этом.

Риви наклонил голову, пока не коснулся лицом воды, и усердно намылил ее.

— У вас есть опыт выступлений, мисс Чемберлен? — Он сам удивился этому вопросу.

Сквозь капающую воду и мыльную пену он заметил, как Мэгги в отчаянии переминается с ноги на ногу, точно так же, как она делала это раньше, когда узнала, что не сможет отправиться на лодке в Брисбейн.

— Будьте любезны, перестаньте увиливать от моих вопросов, мистер Маккена.

Риви принялся поливать голову водой, сильно расплескивая ее в корыте.

— Филип Бригз — лживый, подлый, бесхарактерный слизняк, неестественно преданный своей мамаше, — сказал он. — И уж поверьте мне, мисс Чемберлен, у него не больше намерения жениться на вас, чем у меня. Этого вам достаточно?

Даже сквозь шум воды Риви слышал, как прерывисто она дышит.

— Вы его просто недолюбливаете! — крикнула она, не желая смириться.

Риви потянулся за полотенцем, чтобы вытереть мокрые волосы, и скорчил гримасу за спиной мисс Чемберлен.

— Нет, — иронично протянул он. Его раздражало, что она так втрескалась в этого Филипа Бригза, что проделала более десяти тысяч миль и имела наглость вломиться к человеку, который еще не закончил мыться, — я просто пытался выразить свое почтение к этому джентльмену.

— Незачем грубить, мистер Маккена.

— Не говорите мне о грубости, мисс Чемберлен. Это вы перешли все границы. Или, может быть, все молодые американские леди имеют привычку входить к голым мужчинам?

Неожиданно этот комок решимости и серой шерсти обернулся. Краска горела на щеках Мэгги, ее серые глаза сверкали.

— Я проделала многие сотни миль, мистер Маккена, поверив обещанию человека, которого люблю. У меня нет ни денег, ни рекомендаций, и если то, что вы говорите о Филипе, правда, то у меня не будет другого выбора, кроме как отрабатывать три года… три года, мистер Маккена! — как домашняя рабыня. Лучше бы я осталась в Лондоне, по крайней мере там у меня была роль…

— Значит, у вас есть актерский опыт, — спокойно отозвался Риви, откинувшись в ванной. Благодаря мыльной пене ему не нужно было особенно заботиться о приличиях.

Ее подозрительные серые глаза остановились на медном медальоне, висевшем у Риви на шее. По какой-то непонятной причине он прикрыл рукой талисман, не желая, чтобы Мэгги узнала, что это.

— Я всю дорогу разучивала роль Бьянки из «Укрощения строптивой», — сказала она, переводя несчастный взгляд с руки Риви на его лицо. — Филип мне обещал, что я сыграю Бьянку.

Риви ощутил вдруг сочувствие к этой девушке и скрыл его за хриплым:

— Полагаю, вам больше подошла бы роль Катарины.

Надежда вспыхнула в чудесных серых глазах, но тут же угасла.

— С вашей стороны крайне жестоко издеваться надо мной, мистер Маккена, называя меня строптивой.

«Лоретта убьет меня за это», — подумал Риви с неожиданным спокойствием. Он медленно отпустил медальон, висевший на шее, и провел пальцами по мокрым волосам.

— Совсем напротив, мисс Чемберлен, я сделал вам комплимент. Немногие женщины решатся сыграть Катарину, а вы сможете. Роль ваша, если вы хотите ее.

Мэгги попятилась к двери, нащупывая ручку за спиной. Ее прекрасные глаза расширились, полные подозрительности и надежды.

— Пожалуйста, не дразните меня, мистер Маккена. Я проделала такой путь только затем, чтобы разочароваться во всем, и с вашей стороны было бы жестоко ухудшать мое положение.

— Если вы хотите получить эту роль, — устало повторил Риви, глубже окунаясь в воду и вздыхая, — приходите в дом номер пятнадцать по Джордж-стрит, как только мы пришвартуемся в Сиднее.

Девушка не уходила, топчась на месте и вглядываясь в лицо Риви, пытаясь, как он предполагал, читать по нему.

— Но я подписала договор, чтобы отработать три года за свою дорогу…

Риви нетерпеливо махнул рукой, горя желанием, чтобы эта девчонка поскорее убралась. Его низменные инстинкты выдвинулись вперед, пробужденные, вероятно, тем невероятным обстоятельством, что эта молодая девушка не только ворвалась к голому мужчине, но и имела смелость остаться и спорить с ним. Ему казалось, что настоящая леди в подобной ситуации бежала бы со стыдом, и позором.

— Боже правый, мисс Чемберлен, — зарычал он, — вы никогда не устаете от болтовни? Я выкуплю ваши чертовы бумаги, если нужно, только затем, чтобы вы убрались отсюда, пока я не забыл о правилах приличия и не взял на себя заботу проверить, до какой степени Филип Бригз обманул вас!

И снова щеки Мэгги из нежно-абрикосовых стали ярко-алыми. Наконец она открыла дверь и выскользнула, захлопнув ее за собой. Риви бросил хмурый взгляд на то место, где стояла Мэгги. Удалось ли мисс Чемберлен избежать более интимного внимания Бригза? Принимая во внимание ее бесстыдство, едва ли. Эта мысль привела Риви в бешенство, и он швырнул ей вслед кусок мыла.

Мэгги не составило труда избегать встреч с мистером Маккеной до конца оставшегося пути: просто ей нужно было держаться своей части судна и никогда не смотреть в сторону кают первого класса. Она ела в женской каюте, сидя, скрестив ноги, на своей койке. Ее странное настроение приводило Тэнси в замешательство, и она ходила взад-вперед перед койкой Мэгги.

— Ты ходила в каюту Маккены, Мэгги Чемберлен, я знаю! — говорила она свистящим шепотом. — Джон Хиггинс видел тебя собственными глазами! О чем ты думала, когда решилась на такое? Конечно, ты не похожа на тех женщин, которые сходят на Тесдей-айленд…

Намек Тэнси больно уколол Мэгги, и она не захотела скрывать этого. Женщины высаживались на Тесдей-айленд, чтобы стать «экономками» у одиноких мужчин. Это были самые отпетые потаскушки. Мэгги вскочила с полки — тарелка загремела по полу — и встала нос к носу с Тэнси.

— Как ты смеешь предполагать, что я занималась в той каюте чем-то аморальным, Тэнси Куин?

Тэнси отступила на шаг, но в ее голубых глазах сверкнул огонек.

— Дорогуша, я ничего такого и не думала. Просто… ну, после того, как ты тут распространялась насчет того, что нужно сохранить невинность для первой брачной ночи, все это выглядит несколько странным.

Вся ярость Мэгги испарилась, и она рухнула на койку, как лопнувший воздушный шарик.

— Я была в отчаянии, — сказала она. — Мне нужно было знать, почему мистер Маккена вел себя так странно, когда я представилась невестой Филипа.

Тэнси села рядом с Мэгги и нерешительно взяла ее за руку.

— И что он сказал?

— Страшные вещи, — ответила Мэгги, и из глаз ее полились жгучие слезы. — О Тэнси, он презирает Филипа!

Натруженная рука Тэнси погладила гладкую руку Мэгги, и хотя ей очень хотелось, но она удержалась, чтобы не сказать: «Я же тебе говорила».

— Ну, он очень красив, этот мистер Маккена. Настоящий мужчина с головы до пят. Бьюсь об заклад, он мог бы заставить девушку пережить кое-что ужасное!

И хотя она даже перед лицом смерти ни за что не призналась бы в этом, но у Мэгги было то же чувство с тех пор, как она ворвалась в каюту Риви Маккены и застала его в ванной. Она вспомнила его широкую грудь и покрывавшие ее темные мокрые завитки волос, вспомнила его сильные руки и игривый блеск сине-зеленых глаз. При виде его по ее телу разлился странный жар, и, хотя уже прошли целые сутки, любопытные желания не оставляли ее.

Нисколько не смутившись тем, что Мэгги не ответила, Тэнси продолжала:

— Я расспросила Джона Хиггинса о нем, такое меня разобрало любопытство, и он сказал, что мистер Маккена один из самых богатых людей в Австралии. Приехал сюда из Ирландии, когда был еще совсем сосунком, и нажил состояние. — Но вдруг глаза Тэнси погасли, улыбка исчезла. — У него есть любовница, и, если верить Джону Хиггинсу, хорошенькая, как ангел.

Мэгги не могла понять, почему ей захотелось расплакаться, упасть лицом вниз на койку, молотить кулаками по подушке и выть. Разумеется, ничего этого она не сделала, она просто вскинула подбородок и сказала:

— Он обещал выкупить мои бумаги, если это необходимо, и дать мне роль в «Укрощении строптивой», так что какое мне дело до того, что у него есть любовница?

Тэнси вытаращила глаза и разинула рот.

— Выкупить твои бумаги? Дать тебе роль? А что он просит взамен?

— Ничего, — резко ответила Мэгги. — Совсем ничего.

Тэнси почесала большим пальцем переносицу и в отчаянии помотала головой.

— Господи, Господи, Господи! Видать, зря я за тобой приглядывала!

Мэгги негодующе вскочила с койки и полезла под нее за своей сумкой. Достав ее, принялась складывать и перекладывать скромное содержимое, стараясь не разговаривать с Тэнси Куин и даже не смотреть на нее.

Вскоре после полуночи «Виктория» бросила якорь в гавани Сиднея.

Уставшие, с трудом разбирая дорогу в густой тьме, сотня женщин-иммигранток сошла с корабля по настеленным доскам, в то время как пассажиры первого класса высаживались на берег по другому трапу. Смех и теплые приветствия раздавались над водой, усиливая одиночество тех, кого никто не встречал. По этой причине женщины жались друг к другу, когда Джон Хиггинс, высоко подняв над головой фонарь, вел их в длинное, похожее на сарай здание. Мэгги увидела что-то похожее на водоросли, развешенные по стенам и краем глаза заметила крысу, метнувшуюся по голому деревянному полу. Там не было ни мебели, ни еды, никого, кто мог бы предложить им теплый прием.

— Похоже, мы все будем тут жить, как свиньи! — бодрым голосом пропела Тэнси.

За этим последовала гнетущая тишина. Мэгги, как и остальные женщины, была не в силах вымолвить ни слова от подобной перспективы… Тэнси с болезненным сочувствием окинула взглядом своих товарок.

— Ну, нечего делать такие постные мины, утром за нами приедут фургоны, ясным ранним утром.

Мэгги думала о том, что ей сказал мистер Маккена: она должна прийти в дом пятнадцать по Джордж-стрит, как только судно пришвартуется в Сиднее. Принимая во внимание столь поздний час, такое едва ли было возможно, но ради этого можно было потерпеть одну ночь на жестких водорослях в компании крыс. Привыкшая действовать тут же, как только какая-либо мысль приходила ей в голову, Мэгги выбралась из сарая во двор и пошла по слабо освещенному тротуару к тому месту, где пассажиры первого класса садились в коляски и экипажи. В свете уличных газовых фонарей Мэгги пыталась отыскать Риви Маккену, давно уже оставив мысль о том, что Филип будет ждать ее здесь, готовый отвезти туда, где можно вымыться и лечь в чистую постель. Интуиция подсказывала ей, что Тэнси была права насчет мистера Бригза, и что мистер Маккена сказал ей правду о нем. Она даже удивилась, как ее сердце выдержало такой удар.

В золотом свете уличных фонарей сновало множество людей, и прошло некоторое время, прежде чем Мэгги разглядела мистера Маккену. Когда она увидела его, то чуть было не убежала. Рядом с ним, почти до неприличия близко, стояла высокая женщина в роскошном белом шелковом платье, украшенном винно-красным бархатом и того же цвета маленькой шляпке с пером. Ее затянутые в перчатки руки самым фамильярным способом двигались вверх-вниз по его бокам.

— Дорогой, от тебя все еще пахнет сахарными полями! — проворковало видение, а смех зазвенел в ночи, как звон далеких колокольчиков. — Но я так рада, что ты здесь.

Риви Маккена пробормотал: «Лоретта», — и склонил свою изумительную голову, чтобы поцеловать женщину, которая прижалась к нему так сильно, что Мэгги, зачарованно наблюдавшей за ними, захотелось узнать, что еще делают, целуясь, кроме того, что прижимаются губами. Вполне ясно, что происходит что-то более сложное, и просто обидно было не знать, что же именно.

— Гм, — сказала Мэгги, давая им понять, что она здесь.

Казалось, мистер Маккена не спешил прерывать поцелуй: его руки обнимали тонкую талию женщины и слегка приподнимали ее, еще более озадачив таких невежественных наблюдателей, как Мэгги.

Чувствуя неловкость, но ничуть не завидуя, Мэгги тем не менее нашла в себе смелость снова прочистить горло, на этот раз громче. Поцелуй прервала женщина, положив маленькие ручки на грудь Риви и с деликатным вздохом склонив голову набок. В свете фонарей блеснули большие карие глаза, убийственно взглянув на Мэгги.

— Да?

Теперь Мэгги пожалела, что не осталась с Тэнси в ужасном сарае среди женщин, водорослей и крыс. Прежде чем она успела подумать об ответе, мистер Маккена окинул ее столь же холодным, как и у его подруги, взглядом и сказал:

— Утром, мисс Чемберлен, утром.

Мэгги почувствовала себя ребенком; даже в темноте она болезненно ощутила разницу между ее одеждой и платьем любовницы мистера Маккены. Были и другие различия — в возрасте, опыте и искушенности, которые так тяжело было вынести.

— Да, благодарю вас, — глупо сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти.

Она подождала на улице, пока не остынут горевшие щеки.

— Кто это, скажи на милость? — застенчиво спросила Лоретта, заставляя кучера ждать, играя воротником пропахшей дымом рабочей рубахи Риви.

Риви начал терять терпение: не место и не время было обсуждать эту Янки. Ему хотелось поскорее доехать до дома, заглянуть к Элизабет и понежиться, наконец, в страстных объятиях Лоретты, которая доведет его до умопомрачения.

— Просто девушка, — ответил он.

Но Лоретта не шелохнулась, ноги ее словно вросли в мостовую, а темные глаза изучали лицо Риви.

— Утром, ты сказал. Риви, что должно произойти утром?

Риви вздохнул. В таком случае утро должно наступить прежде, чем он сможет дать волю своим желаниям, мучившим его с того момента, как мисс Мэгги Чемберлен так бесцеремонно ворвалась к нему в каюту.

— Филип Бригз обещал жениться на ней, — сказал он. — Она проделала весь этот путь из Англии в надежде стать его женой. Единственное, что я могу сделать, это присмотреть, чтобы она нормально устроилась.

Руки Лоретты сжали воротник Риви.

— Не могу понять, почему ты должен убирать за беднягой Филипом.

Риви никогда не любил Лоретту, но она ему нравилась. А теперь это чувство по непонятной причине начинало слабеть. Когда он посмотрел на нее, пальцы Лоретты отпустили его воротник и скользнули к медному амулету, прятавшемуся в густых волосах на его груди.

— Ты пытаешься отвязаться от меня, Риви? — тихо спросила Лоретта, и Риви понял, что так оно, видимо, и есть. На самом деле, признался он себе, ему хочется, чтобы именно Мэгги Чемберлен вошла в его дом и легла в его постель. Он молчал, и Лоретта обвила его руками, напоминая о своем неподражаемом умении. Взгляд ее устремился в сторону освещенного барака, в котором эмигранты проведут длинную ночь. На лице ее появилось задумчивое выражение, различимое даже в темноте.

— Значит, мне нужно быть очень, очень заботливой, чтобы ты оставался счастливым, любовь моя, — сказала она. — Очень заботливой и осторожной.

Почувствовав растущую неприязнь там, где прежде была настоящая привязанность к Лоретте, Риви как-то грубо втолкнул ее в экипаж и взобрался вслед.

— Как Элизабет? — спросил он, когда коляска катила по мостовой.

Лоретта вздохнула и слегка придвинулась к Риви. Прекрасно зная, что ее грудь касается его руки, она потянулась, чтобы снять шляпку.

— Она просто ужасна с тех пор, как ты уехал, — ответила Лоретта. — К счастью, твоя племянница — проблема ее няньки, а не моя.

— Действительно, к счастью, — спокойно отозвался Риви.

Лоретта ощетинилась.

— Риви, мы же с тобой договорились, что ни о каких детях я заботиться не стану!

— У Элизабет в этом мире нет никого, кроме нас. Неужели тебе совершенно чужды женские чувства, Лоретта?

— Ты прекрасно знаешь, Риви Маккена, что у меня нет недостатка в «женских чувствах». Просто я известная актриса, вот и все, а моя репутация…

— Если то, что ты являешься моей любовницей, не повредило твоей репутации, то с какой стати ей должно повредить воспитание Элизабет?

В свете уличных фонарей было видно, что в прекрасных глазах Лоретты стоят слезы.

— Что на тебя нашло, Риви? Ты просто невыносим. Это все та девчонка? Та эмигрантка?

Риви молчал.

— Значит, я была права, — в отчаянии прошептала Лоретта. — Ты ведь хочешь ее, да, Риви?

Он ответил не сразу; в конце концов, вот уже несколько лет Лоретта была его любовницей, и какие-то чувства к ней у него все же были.

— Да, — ответил он, наконец, моля Бога, чтобы это было действительно ложью. — Да, я хочу ее.

Лоретта поднесла руки к лицу и начала всхлипывать, что напомнило Риви ее выступление в последней пьесе. Во втором акте она плакала так же убедительно.

Когда экипаж подъехал к роскошному белому особняку, выходившему фасадом на залив, Риви вышел, помог выйти расстроенной Лоретте и отпустил кучера.

В ту ночь, впервые за несколько лет, Лоретта и Риви спали под одной крышей в разных постелях.

Глава 3

Для Мэгги эта ночь была длинной и бессонной. Она все время просидела на охапке водорослей рядом с Тэнси, прижимая к груди свою дорожную сумку, чтобы ее не стащили, и проклиная тот день, когда впервые увидела Филипа Бригза. Если бы не он, она не сидела бы сейчас в этом Богом забытом месте вдали от всего мира.

Утром фургоны, которые накануне вечером обещала Тэнси, стали прибывать, сцепленные по два, по три, хотя к этому времени довольно большое количество женщин-иммигранток уже разбежались. Мэгги видела, как они, пока темно, собирают свои сумки и мешки, то там, то здесь, в разных углах.

Грохот по мостовой фургонных колес разбудил Тэнси, и она села, потягиваясь и счастливо вздыхая. Казалось, она провела эту ночь на пуховой перине и мягких простынях.

— Значит, уже проснулась? — весело прощебетала она, кося глазом на Мэгги и снова зевая.

Мэгги покачала головой, не одобряя апломб подруги, и вздохнула. Тэнси легко приспосабливалась, только и всего. А если и она хочет найти местечко для себя в этом перевернутом вверх тормашками мире, где в феврале сияет солнце, ей было бы неплохо тоже научиться приспосабливаться.

— Большинство женщин сбежали, — сказала она как бы между прочим, потому что всякий, у кого есть глаза, мог заметить, что барак почти опустел.

— Проститутки, — презрительным шепотом сказала Тэнси. — Даже и не думают чистить картошку или мыть полы, чтобы заработать на жизнь.

Мэгги вытаращила глаза.

— Хочешь сказать, они приехали сюда под лживыми предлогами?

Мэгги вспыхнула и отвернулась.

В этот момент в барак вплыла великосветская дама, одетая в прекрасно сшитое платье самого невероятного цвета зеленого горошка, которого Мэгги никогда раньше не видела. Юбка была отделана оборкой в полоску отвратительного оливкового оттенка, а шлейф украшали ленты. Аккуратно завитые белоснежные волосы прикрывала маленькая шляпка с желтым перышком, свисавшим на одну сторону. Со щедро напудренного лица на них смотрели добрые голубые глаза.

— Доброе утро, девушки, — хорошо поставленным голосом пропела матрона. — Меня зовут леди Косгроув, и я пришла, чтобы отвести вас в Общество помощи девушкам-иммигранткам. Там вы примете ванну, хорошенько позавтракаете, а потом вас проводят туда, где вы будете работать.

Мэгги шагнула было вперед, чтобы объяснить, что у нее утром назначена встреча в доме пятнадцать по Джордж-стрит, но сдержалась. «Ванна и завтрак» звучало очень неплохо, а кроме того, леди Косгроув могла подумать, что она из разряда тех женщин, которые сбежали ночью. Этого нельзя допустить, и в любом случае ей никак не хотелось представляться в театре мистера Маккены в таком неряшливом виде. Не сказав ни слова, Мэгги присоединилась к Тэнси в одном из фургонов.

День был солнечным и жарким, но Мэгги почти не обращала внимания на погоду — она была слишком поглощена Сиднеем. Вместо лепившихся одна к другой крыш и босоногих аборигенов, которых она ожидала увидеть, перед ней предстал огромный город с трамваями, мощеными улицами, телефонными проводами и высокими зданиями офисов. Город был такой же современный, как Нью-Йорк или Лондон, но гораздо чище и просторней. Вода залива была необыкновенно синей, напоминавшей глаза мистера Риви Маккены.

— Красивое местечко, не правда ли? — спросила Тэнси, ощутимо ткнув Мэгги локтем в бок. — Знаешь, в этом году в июне будет юбилей королевы, будет масса вечеринок, скачки, иллюминация.

Наконец фургоны остановились напротив мрачноватого кирпичного дома в псевдоанглийском стиле. Один из кучеров открыл высокие кованые ворота, отделявшие дом с его прекрасно ухоженным газоном от тротуара, в то время как другие помогали пассажиркам вылезать из фургонов, словно те были придворными дамами.

Леди Косгроув, разумеется, прибыла первой, но, разумеется, не в фургоне, а в дорогом черном двухколесном экипаже. Ока приветствовала каждую иммигрантку теплым рукопожатием и улыбкой, когда они проходили сквозь ворота.

Тэнси вошла прежде Мэгги, сделав книксен и пробормотав: «Ваша светлость».

Мэгги не согнула колен: она не делала этого никогда, за исключением поклонов в конце спектакля, естественно.

— Рада познакомиться, — каким-то деревянным голосом сказала она и направилась по дорожке к дому, но леди Косгроув крепко сжала ее руку.

— Американка, — сказала она несколько более снисходительным тоном. — Скажите еще раз, как ваше имя?

Мэгги проглотила комок в горле.

— Мэгги Чемберлен, мэм, — ответила она.

— Вы оказались очень далеко от дома, дорогая.

Будь на месте леди Косгроув кто-то другой, Мэгги непременно сказала бы что-нибудь дерзкое, учитывая разделявшее их расстояние. Но леди Косгроув ей понравилась, она почувствовала, что эта женщина ласкова и полна участия.

— Да, мэм, — сказала Мэгги. Если бы у нее было больше времени, она могла бы рассказать ее светлости долгую историю того, как она оказалась в Австралии. Мэгги ощущала доверие к этой женщине, но сзади стояли другие. — Думаю, это немногим дальше, чем Англия.

Леди Косгроув улыбнулась и отпустила руку Мэгги.

— Мы еще поговорим, милочка, после того, как вы вымоетесь и что-нибудь перекусите.

Мэгги кивнула, не зная, как объяснить этой доброй женщине о назначенной ей встрече с Риви Маккеной на Джордж-стрит, и поспешила вслед за Тэнси.

Над большими двустворчатыми дверями красовалась надпись «Общество помощи девушкам-иммигранткам». Не утруждая себя стуком в дверь, Тэнси переступила порог, Мэгги последовала за ней. В длинном коридоре их встретили строгого вида горничные, державшие в руках полотенца и куски дешевого желтого мыла. Последовав примеру Тэнси, Мэгги взяла два полотенца, кусок мыла и по широкой лестнице поднялась на второй этаж. Там, в первой комнате направо, походившей скорее на бальную залу, стояли ванны, с трех сторон огороженные ширмами, чтобы придать им видимость уединения.

— Обязательно вымойте голову, — объявила одна из горничных, обращаясь ко всем. Потрескавшиеся красные руки она для солидности держала сцепленными перед собой. — И если у вас есть вши, вы должны сказать об этом. Ее светлость не желает, чтобы вы приносили насекомых в приличные семьи Сиднея. Насекомые. Мэгги была просто вне себя, но прикусила язык и зашла в одну из кабинок во втором ряду. Там она положила на пол свою дорожную сумку, полотенца, мыло и начала раздеваться. Перспектива помыться была настолько заманчивой, что ни о чем другом она и думать не могла, даже о встрече на Джордж-стрит или о том, что Филип Бригз ее явно обманул.

К тому времени, когда Мэгги тщательно отмылась и вылезла из ванной, вытирая голову, в желудке у нее урчало от голода. Казалось, что съеденный вчера на борту судна ужин был так же далеко в прошлом, как и всемирный потоп. К своему неудовольствию, как впрочем, и к облегчению, Мэгги вскоре обнаружила, что ее грубое шерстяное платье и белье забрали, положив вместо них черное бумазейное платье прислуги, а также трусики, нижние юбки и корсет из неотбеленного муслина вместе с парой черных чулок.

Мэгги покорно стала облачаться в одежду, выделенную ей Обществом. Возможно, это был не совсем подходящий для встречи в театре мистера Маккены наряд, но одежда была чистой, аккуратно отглаженной и приятной для чисто вымытого тела. Придется мистеру Маккене сделать ей поблажку.

Одевшись, Мэгги вынула из сумки расческу — по крайней мере, она оставалась на месте, как и второе платье и ночная сорочка — и принялась, насколько это было возможно, расчесывать свои слишком кудрявые и густые волосы. Эта непокорная тяжелая грива была сущим проклятьем; как бы ей хотелось отрезать ее, чтобы была короткая, как у мальчика, стрижка, с которой не пришлось бы возиться, вечно расчесывая, заплетая и закалывая.

Завтрак подали на кухне, которая стояла отдельно от основного здания, на длинных столах со скамейками вместо стульев. Мэгги, как и остальные, набросилась на еще не остывшие пироги, яичницу со свининой с усердием, порожденным сильным голодом. Для тех, кто хотел, было вдоволь чая и молока.

— А теперь скажут речь, — смиренно вздохнув, сказала Тэнси, когда одна из горничных заняла место напротив камина, высоко подняв лист бумаги, украшенный цветочками, листочками, звездочками и полумесяцами.

Утолив голод, Мэгги отставила тарелку и принялась маленькими глотками пить чай, слушая речь. Горничная с важным видом объявила, что год усердной и прилежной работы в качестве прислуги принесет каждой девушке свидетельство, подписанное лично леди Косгроув. С этим свидетельством они смогут найти себе приличную работу в любом городе Куинсленда, Виктории, Нового Южного Уэльса или Тасмании. Без этого свидетельства их ожидает только самая позорная участь.

Никто из женщин, включая Мэгги, не сомневался, что имелось в виду под «самой позорной участью»; такая перспектива была весьма отрезвляющей. Предположим, додумала Мэгги, что мистер Маккена окажется таким же бесчестным, как и Филип Бригз. Тогда она останется на улице без всякого свидетельства, доказывающего, что она пригодна к любой пристойной работе. Что ей тогда делать? Сидевшая рядом Тэнси «чистила перышки». У нее, конечно, было уже три таких свидетельства, подписанных разными леди Косгроув из Виктории, Куинсленда и Нового Южного Уэльса. В голове Мэгги появилась одна мысль, но она отмела ее, внимательно слушая речь.

Только женщины образцовой нравственности могут рассчитывать на свидетельство, подчеркнула горничная. «Какие строгости», — подумала Мэгги, вспомнив скандальные истории, которые рассказывала ей Тэнси о «своем Рори из Правительственного дома». Рот Мэгги скривился, когда она краем глаза взглянула на Тэнси. Тэнси заметила этот взгляд и показала ей язык. Речь продолжалась бесконечно, описывая правила того, как следует одеваться, разговаривать, вести себя, с каким прилежанием работать. Как раз в тот момент, когда Мэгги начала засыпать, в комнату величаво вплыла леди Косгроув и сменила горничную. Она объявила, что лично побеседует с каждой девушкой, начав с мисс Мэгги Чемберлен.

Это успокоило и в то же время насторожило Мэгги. Ловкие ответы на необходимые вопросы, возможно, позволят ей отправиться в офис мистера Маккены, прежде чем он забудет о ее существовании, но что-то тревожное было в том, что ее выделили первой. Возможно, леди Косгроув разглядела ее притворство. Несомненно, эта умудренная опытом женщина уже догадалась, что Мэгги Чемберлен обманщица, которая вовсе не собирается наниматься в служанки, если этого можно как-то избежать.

Придав себе уверенный вид, Мэгги поднялась из-за стола и пошла за леди Косгроув из переполненной тесной кухни через ухоженный садик в когда-то величественный дом.

Кабинет ее светлости находился рядом с гостиной, заваленной книгами, газетами и старомодными перьевыми ручками. Единственным примером аккуратности была сама леди; она во всем, до мелочей, была абсолютно безукоризненна.

Леди Косгроув предложила Мэгги сесть у заваленного бумагами французского стола, и, чтобы сделать это, Мэгги пришлось прогнать со стула огромного полосатого кота.

— Приходилось ли вам когда-либо работать в качестве домашней прислуги, милочка? — прямо спросила леди Косгроув. Настолько прямо, что застала Мэгги врасплох.

— Нет, — запинаясь призналась она, даже не подумав сначала.

Следующий вопрос был столь же прямолинеен:

— Тогда каким образом вы зарабатывали себе на жизнь?

Мэгги с трудом сказала:

— Я была актрисой, мэм. В Лондоне.

— А как милая американочка оказалась в Лондоне?

Мэгги спокойно и откровенно объяснила, как приехала в Европу с родителями, потому что они выступали там в цирке, а потом трагически погибли во время крушения поезда.

— Бог мой, — сочувственно сказала леди Косгроув, — должно быть, это было ужасно — оказаться в чужой стране одной, без друзей.

«Не так ужасно, как теперь», — подумала Мэгги, но просто кивнула, почувствовав, что слегка покраснела.

— Вы кажетесь мне чрезвычайно умной и хорошо воспитанной девушкой, — заметила пожилая леди. — Скажите, вы умеете читать, писать и считать?

— Да, — поспешно ответила Мэгги, удивившись такому вопросу.

Леди Косгроув улыбнулась, когда гигантский полосатый кот бесцеремонно прыгнул ей на колени, и рассеянно погладила его.

— Не удивляйтесь, мисс Чемберлен. Большинство тех девушек, которые сейчас в кухне, не могут написать даже собственное имя. Им, разумеется, придется довольствоваться наименее приятной работой, но для вас найдется более приличное занятие.

— Сейчас в Сиднее проживает один американский джентльмен — вдовец с двумя сыновьями. Он обращался ко мне уже несколько раз. Ему нужна гувернантка для того, чтобы присматривать за детьми, пока он занимается своими разнообразными делами. Думаю, ему будет приятно нанять женщину из родной страны.

Леди Косгроув перестала гладить кота и принялась разбирать груду карточек. Остановившись наконец на одной, воскликнула:

— Да, вот эта! Мистер Дункан Кирк. Его офис расположен на Джордж-стрит, номер двадцать. Я могла бы позвонить и договориться о его встрече с вами, если хотите.

И хотя первым желанием Мэгги было выпалить о своем намерении принять предложение мистера Маккены работать в одном из его театров, она призадумалась. Казалось, само провидение распорядилось, чтобы офис мистера Кирка находился на той же улице в двух шагах от офиса мистера Маккены. Таким образом, она могла увидеть этого раздражающего ее джентльмена, не потеряв при этом шанс получить свидетельство. Никто лучше нее не знает, что судьба имеет обыкновение хлопать дверью у тебя перед носом.

— Благодарю вас, мне очень бы хотелось встретиться с мистером Кирком, — тихо сказала Мэгги.

И если слова ее были не совсем правдивы, то благодарность была искренней. Очевидно, леди Косгроув всерьез заботилась о том, чтобы ее протеже были хорошо устроены. Мэгги достаточно повидала в жизни, чтобы знать, с какой легкостью женщины с таким положением злоупотребляли своими полномочиями.

Довольная, леди Косгроув е трудом откопала телефон из-под бумаг, загромождавших стол, и закричала в трубку:

— Будьте добры, соедините меня с мистером Дунканом Кирком.

Мэгги подавила улыбку. Телефон по-прежнему был новинкой для людей поколения леди Косгроув, и они неизменно испытывали потребность компенсировать отделявшее их от абонента расстояние тем, что разговаривали слишком громко. Тем не менее, леди Косгроув договорилась о встрече и отпустила Мэгги, чтобы та привела в порядок волосы, рассыпавшиеся по плечам после купания. Вернувшись в комнату, где переодевалась, Мэгги нашла свою сумку и достала расческу и шпильки, торопливо укладывая волосы таким образом, чтобы произвести впечатление на мистера Маккену и, если понадобится, на мистера Кирка.

Пришедшая горничная сообщила, что ее ждет экипаж, который доставит ее на Джордж-стрит, так что не могла бы она поторопиться. Мэгги и так изо всех сил старалась собираться побыстрее, и уже через несколько минут она спешила к двери, которую открыл для нее кучер.

По дороге на Джордж-стрит, расположенную в самом сердце делового района Сиднея, Мэгги пыталась собраться с мыслями. Как бы ни лишал ее присутствия духа Риви Маккена — он действительно был, как сказала Тэнси, мужчина с головы до ног, — Мэгги жаждала сыграть Катарину в «Укрощении строптивой». Ей так хотелось этого, что под ложечкой сосало, а коленки подкашивались, словно превращаясь в клубничное желе.

Но что если он попросту подлец, как и полагается быть человеку с такой явно похотливой натурой? Взяв себя в руки, Мэгги выпрямилась на кожаном сиденье экипажа. Конечно же, если окажется, что мистер Маккена негодяй, она ужасно расстроится, но ведь ей приходилось переживать и худшее, не так ли? Если он просто позабавился с ней тогда в каюте, когда обещал не только роль, о которой она мечтала всю жизнь, но и свободу от трудовых обязательств, то дай ей Бог сразу же понять это и поспешить в офис к мистеру Дункану Кирку, где она совершенно точно получит работу.

Мэгги откинулась на сиденье, руки на коленях, сумка в ногах. Не так уж и плохо работать гувернанткой; если и было что-то, что Мэгги Чемберлен любила больше сцены, то это общество детей. Мэгги вздохнула и расправила юбки. К чему беспокоиться? Так или иначе все будет прекрасно.

Лоретта не могла сконцентрировать внимание на строчках, хотя роль леди Макбет была ее любимой ролью, и она знала ее как свои пять пальцев. Что-то нужно делать с этой маленькой плутовкой, привлекшей внимание Риви на борту парохода, и чем скорее, тем лучше. Когда в проходе между кресел появился Филип Бригз, она обрадовалась возможности, которую сначала проглядела.

— Филип! — пролепетала она, не обращая внимания на удивление, с которым была встречена фамильярность ее приветствия. На самом деле ее мнение о Филипе было немногим лучше мнения Риви, хотя она и терпела его, потому что он был хорошеньким и обладал неотразимым угодническим даром. Маленький, с блестящими вьющимися золотисто-каштановыми волосами и умными янтарными глазами, Филип походил на херувима, что мгновенно покоряло юных дам. Лоретта улыбнулась про себя. Если бы только сам Филип считал юных дам столь привлекательными.

Сегодня он выглядел возбужденным, даже подавленным, и, спускаясь со сцены, чтобы поздороваться с ним, Лоретта уловила запах хорошего английского рома.

— В чем дело, мисс Крэйг? — спросил он тоном, граничащим с нетерпением.

Лоретта скрыла обиду.

— Мы с Риви ожидали, что сегодня вы представите нам свою невесту, — тепло сказала она, получив явное удовольствие от того, как с ангельского лица Филипа сбежала краска. — Знаете ли, Риви повезло, и он встретил эту девушку на борту «Виктории». Ее зовут…-

Лоретта сделала вид, что пытается вспомнить, хотя на самом деле Риви отказался сообщить ее имя.

— Мэгги, — печально вздохнул Филип. — Мэгги Чемберлен. Так, значит, она прибыла?

— Да, Филип, — строго сказала Лоретта, — к сожалению, ее некому было встретить. Риви был очень обеспокоен, должна сказать. — Она помолчала, глубоко вздохнула, от чего ее прекрасная грудь приподнялась, а глаза вспыхнули. — Слишком взволнован, дорогой мой Филип, насколько это касается вас и меня.

Светлые янтарные глаза, обрамленные такими густыми ресницами, что им могла позавидовать даже Лоретта, расширились.

— Я никак не думал, что она действительно решится на такое… Ведь это была просто игра, легкий флирт. Мне казалось, она это понимает!

— Очевидно, она поверила вам, и вот она здесь. В Сиднее. У меня есть основания думать, что сегодня утром она встречается с Риви в его офисе… если уже этого не сделала. Что вы намерены делать в данной ситуации, Филип?

Филип отступил на шаг, кадык у него заходил вверх-вниз.

— Что делать? А что, черт возьми, мисс Крэйг, я могу сделать?

— Вы можете сдержать свое обещание, касающееся женитьбы на этой маленькой дурочке. А что касается ее роли в спектакле, то можете засунуть ее себе…

— Она рассказала об этом мистеру Маккене? — поперхнулся ошеломленный Филип. — Я имею в виду роль в «Укрощении строптивой».

Лоретта вскинула голову, одной рукой пригладив волосы, а другой поправив юбки.

— Я просто догадалась, — надменно сказала она. — Значит, вы пообещали ей роль в моей пьесе, так? Моей пьесе? Вы чрезвычайно обнаглели, Филип Бригз!

— Это был просто… я и не думал…

— Вы женитесь на мисс Чемберлен, мистер Бригз, или я оторву вам голову!

Филип отшатнулся и ухватился за спинку кресла, чтобы не упасть.

— Вы же знаете, я не могу на ней жениться. С мамой это невозможно, — и, кроме того, я не смог бы… не смог бы стать настоящим мужем…

— Это ваши проблемы, мистер Бригз. И мисс Чемберлен. Кажется, Риви увлекся этой девушкой, и будь я проклята, если позволю ей увести моего мужчину или мои любимые роли! Вам ясно, мистер Бригз? Либо вы женитесь на Мэгги Чемберлен, либо вас уволят, и это будет, поверьте мне, только началом ваших бед!

Филип двинулся назад по проходу, то развязывая, то завязывая свой галстук, и хотя в горле у него клокотало, с губ не слетело ни звука.

— Думаю, вы найдете ее в офисе Риви, — холодно сказала ему вдогонку Лоретта, возвращаясь на сцену к группе актеров, которые наблюдали за ними, делая вид, что не слышали унизительного ультиматума, только что предъявленного несчастному мистеру Бригзу.

— Поторопитесь, — бросила Лоретта через плечо. — И мои сердечные поздравления со свадьбой.

Риви решил уже было, что Мэгги Чемберлен не придет, когда услышал, как она представилась в приемной его секретарю мистеру Коатсу. Ухмыльнувшись про себя, Риви бросился к столу и сделал вид, что изучает скучный список биржевых ведомостей, лежавший перед ним. Он даже нахмурился, якобы вспоминая какие-то цифры.

— Мистер Маккена?

Риви поднял притворно недовольный взгляд и снова нахмурился, как будто с трудом припоминая это лицо и фигуру, которые были выжжены в его памяти, как клеймо скотовладельца. Бумазея. Черт возьми, они нарядили ее в черную бумазею, как простую служанку!

— Да?

Она закусила губу и аккуратно положила свою убогую сумку на стул, подойдя к столу, как французский аристократ, должно быть, подходил к гильотине.

— Надеюсь, вы меня помните… меня зовут Мэгги Чемберлен.

Как бы ему ни было смешно, Риви не мог не испытывать сострадания к этой крошке; пора было прекратить мучить ее. Он поднялся с самым джентльменским видом и слегка кивнул.

— О да… актриса. Присаживайтесь.

Мэгги сняла сумку со стула и подвинула его поближе, буквально упав на него. Разумеется, она мгновенно овладела собой — маленький подбородок упрямо поднялся, а щеки порозовели.

— Я насчет той роли, которую вы обещали мне, — сказала она. — Вы были искренни, мистер Маккена?

«Искренни» было слишком идеалистично сказано о том, что заставила его чувствовать эта американская фея, хотя какая-то доля правды в нем и была.

— Я отвечаю за свои слова, — ответил Риви. И потом, непроизвольно окинув ее внимательным взглядом, вынужден был задать вопрос: — Где, черт побери, вы взяли это платье?

Очарованный, Риви наблюдал, как гордость и облегчение борются на ее лице. Она еще не успела сформулировать ответ, когда дверь открылась.

В комнату, сияя, нагло ворвался Филип Бригз — бесчувственная маленькая дрянь, — и промурлыкал:

— Боже мой, Мэгги, что ты здесь делаешь?

Похолодев и слегка пошатываясь, Мэгги поднялась.

— Получаю роль, Филип, — ответила она. — И лучше той, что ты мне пообещал. С необычайной настойчивостью Филип схватил Мэгги за руку и потащил ее из кабинета, но Риви по-прежнему слышал их. Он уже оттолкнул кресло, собираясь идти следом, когда услышал признания Филипа:

— Я даже и не думал, что ты действительно приедешь в Австралию, Мэгги! Все дело в том, что я никогда не смог бы стать тебе хорошим мужем, и у меня нет полномочий давать какие-то роли!

Раздался резкий звук, похожий на пощечину, и Риви застыл за столом, усмехаясь. Слушая.

— Я не виню тебя за то, что ты сердишься, — продолжал Филип, несколько поостыв после того, как получил по заслугам. — Но тебе нужно ехать домой, Мэгги… обратно в Англию, в Штаты, куда угодно. Театры просто… просто игрушка любовницы мистера Маккены.

Ухмылка Риви улетучилась. Что этот маленький засранец себе позволяет? Господи, да он заставит Бригза сожрать собственное дерьмо! С горящими щеками, расправив плечи, Мэгги бросила испепеляющий взгляд на Риви, стоявшего в дверях, и, обойдя его, схватила свою сумку. Он повернулся лицом к ней.

— Мэгги…

Она изо всех сил ударила его сумкой в живот. Пока Риви стоял, согнувшись и хватая ртом воздух, Мэгги Чемберлен протиснулась мимо него и сделала величайший, возможно, в своей театральной карьере уход актера со сцены.

Глава 4

Наполовину ослепнув от слез, которые пыталась подавить, Мэгги решительно направилась совсем в другую сторону и прошла несколько метров, прежде чем поняла, что нужно вернуться. Наконец она остановилась напротив дома номер двадцать, расположенном в одном квартале от офиса мистера Маккены на противоположной стороне улицы. Несколько минут постояла перед дверью,глубоко дыша и вытирая мокрые глаза.

Офис мистера Кирка был на первом этаже. В нем повсюду были расставлены столы, звонили телефоны, стучали ключи телеграфистов и стрекотали пишущие машинки. Мэгги на миг испугалась всей этой лихорадочной активности и замешкалась за вращающейся дверью. Долго пребывать в замешательстве ей не позволили: к ней сразу же подошел клерк — молодой человек в очках и тесном целлулоидном воротничке. Он не улыбнулся, и его щеки, казалось, пылали постоянно.

— Мисс Чемберлен?

Начав приходить в себя после сцены в офисе мистера Маккены, Мэгги слабо улыбнулась и кивнула. Клерк быстро взял ее за руку и почти потащил внутрь офиса.

— Мистер Кирк побеседует с вами сейчас же, — сказал он старавшейся не отстать Мэгги. У нее даже не было возможности поправить юбки и помолиться, чтобы ее глаза не оказались опухшими и красными от слез, когда ее втолкнули в обитую плюшем комнату, походившую скорее на приемную джентльмена, чем на рабочий кабинет.

Все стены были увешаны книжными полками, за исключением той, где был встроен отделанный слоновой костью камин. Рядом с безукоризненно аккуратным столом отполированного красного дерева возвышался разноцветный глобус на резной подставке, поддерживаемый элегантной мужской рукой. Рука, как вскоре обнаружила Мэгги, принадлежала высокому, хорошо сложенному мужчине с каштановыми волосами и пристальным взглядом зеленых глаз. На нем был легкий твидовый костюм, а когда он улыбнулся, она заметила, что зубы у него белые и ровные.

— Мисс Чемберлен, — заметил он низким бархатным голосом. — Проходите, садитесь.

Американский акцент после долгого путешествия на корабле подействовал на Мэгги, как бальзам. Она почувствовала себя немного легче, хотя в этом красивом мужчине было что-то такое, что заставило ее насторожиться.

Клерк подвинул Мэгги стул, как это сделал бы официант в хорошем ресторане, и она с благодарностью села. Колени у нее дрожали, и хотя глаза были сухими, горло жгли слезы. Случай в офисе Риви Маккены оказался намного серьезнее, чем она думала.

Мэгги вздрогнула, когда двери кабинета с легким щелчком закрылись за ней, а ее будущий работодатель улыбнулся, увидев это.

— Меня зовут Дункан Кирк, — сказал он, снимая дорогой твидовый пиджак и усаживаясь в огромное кожаное кресло за широким устрашающим столом. — Полагаю, леди Косгроув объяснила вам, что мне нужна гувернантка для моих сыновей?

Мэгги кивнула. Она должна забыть, что за двадцать четыре часа все ее мечты пошли прахом, и взять себя в руки. Если она не получит это место, то ей, возможно, придется закончить посудомойкой. Или того хуже.

— Да, сэр, объяснила.

— Я вдовец, мисс Чемберлен, — продолжил мистер Кирк. — Моим сыновьям семь и десять лет, и я боюсь, что они страдают от отсутствия материнской опеки. Я, разумеется, большую часть времени чрезвычайно занят и все никак не решусь послать маленьких бездельников в школу, где за ними будут как следует надзирать и где они смогут получить первоклассное образование.

Мэгги потеплела к мистеру Кирку: ее тронула его забота о детях, судя по тому, как он говорил.

— Малышам тяжело находиться вдали от дома и семьи, — согласилась она, вспомнив как сама периодически была сиротой. — Хотя, я заметила, в Англии это уже стало традицией.

Мистер Кирк откинулся в кресле, поигрывая маленькой серебряной линеечкой, которую он вытащил из стола.

— Как вы попали сюда, в Австралию, мисс Чемберлен?

Мэгги уже устала отвечать на этот вопрос, но ей показалось, что в данном случае он вполне резонный. Она снова рассказала про цирк, гибель родителей и свою последующую жизнь в Англии.

— А как вы попали сюда, мистер Кирк? — выпалила она, закончив рассказ.

Будучи пойманным врасплох, мистер Кирк какое-то время смотрел на Мэгги, а потом громко засмеялся.

— Вы освежающе прямолинейны, мисс Чемберлен. Я приехал в Австралию в шестидесятых вместе с отцом. Он был, ну, разочарован что ли, войной между штатами. Он купил шахту, рассчитывая наткнуться на золото, а вместо этого нашел одно из самых больших в мире месторождений опалов.

— Ваша история куда как более захватывающая, чем моя, — простодушно заметила Мэгги.

И снова мистер Кирк засмеялся.

— Интересно, — загадочно сказал он, когда приступ смеха закончился. И их разговор, как шарик ртути, резко изменил направление. — У вас есть какие-нибудь рекомендации, мисс Чемберлен?

Надежды Мэгги найти себе место начали угасать.

— Нет, сэр. Только то, что необходимо для эмиграции в эту страну. Я… я никогда раньше не работала гувернанткой…

Вид у мистера Кирка был тревожно-строгий; линейка уперлась в его квадратный, чисто выбритый подбородок.

— Понимаю. Если вы не были гувернанткой, мисс Чемберлен, то кем же?

Мэгги знала о том, с каким предубеждением относятся некоторые к артистам.

— Я была актрисой, нечто вроде.

Наступило долгое молчание, во время которого Мэгги не удалось прочитать абсолютно ничего на лице мистера Кирка. Потом он спросил:

— Вы собираетесь вернуться к этой профессии?

— Нет, — солгала Мэгги. Ей не хотелось обманывать мистера Кирка, но все дело было в том, что от этого зависела ее судьба. — Я получила хорошее образование, сэр, я умею читать, писать и считаю не хуже других…

— Перестаньте называть меня сэр, — перебил ее мистер Кирк, как-то грубо. — Я не выношу этого.

Мэгги покраснела и опустила глаза. Кажется, сегодня утром она не получит ничего.

Вдруг мистер Кирк встал с кресла и прошел по комнате к одному из книжных шкафов. Он взял книгу из ряда изящных, в кожаном переплете изданий, принес Мэгги и сунув ей в руки.

— Прочитайте вслух один абзац, — повелительно сказал он, поворачиваясь к ней спиной и сцепив пальцы, как школьный учитель, готовый слушать ученика.

Мэгги улыбнулась, увидев знакомое название «Республика» Платона. Она без единой запинки прочла целый абзац и, хлопнув, закрыла книгу. Пока она читала, в ней росло чувство победы: течение беседы обернулось в ее пользу, и она это знала.

— Если вам нужно место, оно ваше, — сказал мистер Кирк, сидевший на краю стола и пристально смотревший на Мэгги, как будто та была загадкой, которую он никак не мог разгадать.

— Благодарю вас, мистер Кирк. Мне бы очень хотелось получить это место.

— Превосходно. Несомненно, леди Косгроув привезет вас в одном из своих экипажей.

Мэгги кивнула и неловко поднялась со стула: мистер Кирк сидел так близко, что она боялась задеть его. Но Мэгги удалось протиснуться так, чтобы избежать неловкой и неуместной близости. Улыбка, дрогнувшая на губах ее нового работодателя, озадачила смутила ее, и Мэгги поспешила уйти.

Кучер леди Косгроув, прождавший слишком долго из-за неофициального визита к мистеру Маккене, был очень сердит.

— Что-то вы долго, — проворчал он.

Мэгги сладко улыбнулась ему и сама открыла дверцу экипажа, так как кучер не побеспокоился слезть с козел и сделать это для нее. Почувствовав себя в безопасности внутри роскошного экипажа, она подумала о бесхребетном Филипе Бригзе и столь же невозможном мистере Риви Маккене и решила, что ненавидит обоих.

Риви был не в настроении — Лоретта заметила это даже на расстоянии. Она отошла от окна гостиной, из которого открывался прекрасный вид на залив, и обратила все внимание на маленькую Элизабет, которая сидела на холодных кирпичах камина, как всегда поглощенная рисованием.

Этот красивый ребенок с почти черными волосами и такими же, как у дяди, сине-зелеными глазами был загадкой для Лоретты. В свои четыре года Элизабет Маккена обладала сверхъестественной способностью передавать на бумаге несколькими линиями и тенями реальную жизнь, но говорила очень редко, да и то только одно слово — «папа».

Риви возил ребенка от одного врача к другому, пытаясь вылечить свою племянницу с таким же упрямством, с каким искал брата Джеми, сосланного в колонию целых двадцать лет назад. Ни в том, ни в другом случае он не добился успеха: врачи говорили, что, с медицинской точки зрения, Элизабет совершенно здорова, что, возможно, она пережила какое-то потрясение, когда мать бросила ее. Что же касается Джеми Маккены, то лучшие детективы Австралии не могли отыскать его следов — за исключением его брошенного ребенка, разумеется, — хотя никогда не забывали требовать неимоверного вознаграждения.

Что же касается Лоретты, то оба предприятия были, по ее мнению, пустой тратой времени и денег. Если Элизабет нравится быть трудным ребенком, то пусть будет. Маленькой бездельнице не о чем было беспокоиться. Ну а Джеми, тот, скорее всего, никогда не преуспевал — если он вообще был жив. Он даже не смог позаботиться о собственной дочери. Элизабет нашли в приюте.

Входная дверь открылась, и лицо Элизабет мгновенно просияло. Она отшвырнула в сторону свои вечные альбом и карандаши, поднялась на ноги и бросилась в прихожую с радостным воплем. Несколько минут спустя в комнату вошел Риви, неся Элизабет, и улыбаясь дурацкой улыбкой, как это было всегда, когда дело касалось этого ребенка. Но, встретив взгляд Лоретты, он сжал зубы, и улыбки сбежала с его лица. Он ласково попросил Элизабет пойти посмотреть, готовит ли кухарка пирог к обеду, как обещала, и опустил ребенка на пол. К скрытому неудовольствию Лоретты, девочка побежала выполнять его просьбу. Лоретта решила, что лучшей защитой будет наступление, и сладким голосом спросила:

— Должна ли я думать, что твое свидание с той американкой зачахло в бутоне, не успев расцвести?

Риви внезапно побледнел, а глаза его злобно загорелись, обжигая Лоретту там, где ее касался их взгляд. Она отвернулась, чтобы налить ему и себе бренди, внутренне подбодряя себя, видя его бешенство.

— Я не собирался сажать Мэгги в золоченую карету и заниматься с ней любовью, Лоретта. Просто я хотел быть уверен, что за ней присмотрят.

Холодное спокойствие в голосе Риви заставило Лоретту содрогнуться. Тем не менее, когда она обернулась, на лице ее сияла улыбка, в руках она держала по рюмке бренди.

— Значит, теперь уже просто Мэгги? — Ока протянула рюмку Риви, но он выбил ее из руки Лоретты, и рюмка вдребезги разбилась о камин. Лоретта отступила на шаг, сделав глоток бренди, чтобы успокоиться, а потом невозмутимо продолжала: — Филип успел вовремя, чтобы все испортить? Как ужасно, если успел.

— Значит, это ты его послала. — Слова были холодными, как лед, и в то же время обжигающими.

— Любая ревнивая любовница сделала бы то же самое. Неужели ты меня в самом деле обвиняешь за то, что я пытаюсь защитить свои интересы?

Какой-то миг у Риви был такой вид, словно он собирался ударить ее, чего он никогда, даже в припадке ярости, не делал. Он занес руку, но потом провел ею по волосам и отвернулся.

— Только что я разговаривал с леди Косгроув, — после долгой паузы сказал он ровным голосом. — Лоретта, ты знаешь, где Мэгги?

Лоретта сделала еще один глоток бренди и пожала плечами.

— Откуда мне знать, дорогой? — сказала она. Лоретта вовсе не была холодной и сдержанной женщиной, как могло показаться, — она играла роль.

— Ее приняли на работу в доме Дункана Кирка, — сообщил ей Риви, скрестив на груди руки и прислонившись широкой спиной к камину. — Она гувернантка.

Больше Лоретта не могла сохранять бесстрастный вид: теперь почва у нее под ногами начала ускользать, потому что Риви никого так не ненавидел, как Дункана Кирка. То, что Дункан Кирк так небрежно одержал победу, заполучив женщину, которой хотел обладать Риви, еще более усилило обиду Лоретты. Она уронила слезинку.

— Господи, Риви, если тебе так не терпится получить эту девку, ступай к Дункану и забирай ее! Заводи с ней affair d'amour (Любовная интрижка — фр.). Ты же знаешь, мне не останется ничего, кроме как простить тебя!

Риви внезапно приблизился к Лоретте, взял ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза.

— Тебе известно, что за человек Дункан Кирк, — сказал он с не сулившим ничего хорошего шипением. — И что он с ней сделает! Черт возьми, женщина, у тебя есть душа?

— Если он совратит ее, — огрызнулась Лоретта, — не он наверняка будет первым! Вспомни, что твоя драгоценная Мэгги уже принадлежала Филипу Бригзу до того, как ты узнал ее!

Риви так отпустил Лоретту, что она почти потеряла равновесие. Он налил себе в стакан двойную порцию рома и между двумя глотками усмехнулся. Звук его голоса напугал Лоретту, и она отошла подальше. Наконец он повернулся к ней, и синева его глаз без слов говорила о его ярости.

— Довольно, Лоретта, хватит.

— Почему? — огрызнулась она, удивившись собственной смелости. — Потому что тебе невыносимо думать, как милашка Филип лапал ее своими мягкими ручками?

Риви допил остатки рома и язвительно ответил:

— Когда речь идет о женщинах, все гораздо серьезнее, чем мягкие ручки Филипа, и ты это знаешь так же хорошо, как и я.

При этих словах она поняла, что ее хрупкая надежда на то, что Риви мог говорить вовсе не о личном недостатке Филипа, потерпела крах. Она тяжело вздохнула и принялась перебирать в памяти слова, которые снова заставят Риви любить ее. Только ее.

— Я люблю тебя, — сказала она.

— На здоровье, — последовал едкий ответ.

Голос Лоретты дрожал, и на этот раз ее слезы были неподдельными; она плакала всерьез.

— Чего ты хочешь от меня, Риви?

— Я хочу, чтобы ты ушла.

Стакан Лоретты со стуком упал на ковер.

— Что?

— Я сказал, что хочу, чтобы ты ушла. Я позабочусь о тебе, разумеется. Можешь забирать театры. Мой адвокат составит договор о твоей финансовой поддержке, но я хочу, чтобы ты убралась из этого дома, Лоретта. Сейчас. Этим вечером.

— Риви! — Лоретта стояла напротив, вцепившись в его мускулистые руки. — Во имя всего святого, не делай этого! Если ты хочешь эту… эту женщину, забирай ее! Я подожду, пока она тебе надоест, клянусь!

На лице Риви отразилось нечто похожее на отвращение, отрезвившее Лоретту и вернувшее ей чувство собственного достоинства.

— Это не касается Мэгги, Лоретта. Дело в тебе и во мне. — Риви помолчал. — Все кончено.

— Нет!

Риви осторожно освободился из ее рук и отошел, повернувшись к ней спиной.

По развороту его плеч Лоретта поняла, что он ждет, что она может сказать. Но что сказать? Она пыталась умолять, и это не сработало. Она пробовала и слезы, и сарказм — с тем же успехом. Господи, что Риви хочет от нее? Все, что могла предложить Лоретта, — это язвительность презирающей женщины.

— Ты еще будешь стоять на коленях, Риви Маккена. И эта самоуверенная милая Мэгги тоже будет страдать. Даю тебе слово!

Риви тяжело вздохнул.

— Не надо угроз, Лоретта. Запомни, я ведь тоже не беспомощен.

Хотя ночь была теплая, Лоретта поежилась. Краем глаза она увидела съежившуюся в дверях Элизабет, наблюдавшую за этой сценой своими сине-зелеными глазами.

— Ты, конечно же, будешь присматривать за ребенком, — натянуто сказала Лоретта, и Риви повернулся к ней с презрительным выражением.

— По этому поводу никогда не возникало вопросов, — ответил он.

Сохранив достоинство, насколько это было возможно, Лоретта вышла из комнаты и, собрав большую часть одежды и все украшения, покинула дом Риви. Она уже была далеко, в экипаже, который вызвал для нее Риви, когда поняла, что было бы мудрее поцеловать Элизабет и пролить на прощание несколько слезинок. Только когда было уже слишком поздно, Лоретта поняла, что главной слабостью Риви была не какая-нибудь Мэгги, а Элизабет.

Дом мистера Кирка был намного больше особняка Общества помощи девушкам-иммигранткам и значительно более внушительным. Лужайка выглядела такой ухоженной, словно ее постригали ножничками для вышивания, там были и клумбы, и фонтаны, и благоухающие розовые кусты, подстриженные на манер деревьев.

— Ух ты! — сказала Тэнси, которая нашла себе место в доме на соседней улице и болталась тут только затем, чтобы убедиться, что ее подруга хорошо устроилась. — Подумать только, какие вечеринки, должно быть, закатывает этот господин!

Мэгги перевела дыхание и потянулась к сверкающей медной кнопке звонка. В этот вечер она меньше всего думала о вечеринках; она думала о том, какие странные коленца выкидывает иногда судьба, и именно в тот момент, когда этого меньше всего ожидаешь. Стоя на пороге, она была еще актрисой, но как только переступила через него, стала гувернанткой. Дверь мгновенно распахнулась, и за ней показалась одетая практически в такое же бумазейное платье, что у Мэгги, полная женщина. Ее маленькие и очень живые глаза в один миг оценили каждую деталь внешности новой гувернантки.

Мэгги глубоко вдохнула.

— Я Мэгги… Маргарет Чемберлен, — сказала она, чтобы нарушить молчание.

— А я миссис Лэвендэр, домоправительница, — ответила женщина без малейшего намека на дружелюбие и перевела подозрительный взгляд на Тэнси. — А тебе, милочка, что здесь нужно? — сурово спросила она.

Тэнси вздернула подбородок, а ее глаза, не отрываясь, смотрели на бледное мясистое лицо миссис Лэвендэр.

— Я здесь просто затем, чтобы попрощаться с подругой, если вам угодно, мэм.

Миссис Лэвендэр удалилась, прозвучали короткие слова прощания, и когда Мэгги впервые вошла в дом мистера Кирка, Тэнси уходила по тропинке.

На лестнице, подперев подбородки шершавыми ладонями, Мэгги ждали двое пареньков в коротких штанишках.

— Вот ваша новая гувернантка, — резко сказала миссис Лэвендэр, всем своим видом давая понять, что у нее есть дела поважнее, чем стоять тут, знакомя мальчишек с их наставницей. — Ее зовут мисс Чемберлен.

Две пары зеленых глаз оценивающе уставились на Мэгги, не выражая ни интереса, ни злобы, только терпимость.

— Тот, что слева, — Джереми, — сказала миссис Лэвендэр, как ученик, бубнящий скучный урок, — а другой Тэд. Они проводят вас в вашу комнату, а у меня много работы на кухне.

На этом Мэгги осталась одна в компании очень красивых рыжеволосых мальчиков. Она положила свою сумку и поднесла пальцы к вискам, зажмурив глаза и делая вид, что получила послание из мира духов. Когда она снова открыла глаза, то с удовольствием заметила, что оба мальчугана восхищенно наблюдают за ней.

— Тебе, — сказала она загадочно, указывая на Джереми, — семь лет. — Ее палец показал на Тэда. — А тебе десять.

— Откуда вы знаете? — спросил Джереми, вскакивая и одной рукой вцепившись в перила.

Тэд тоже встал, правда, с меньшим проворством изобразив на лице скептическую мину.

— Дурак, папа сказал ей.

Мэгги застыла, наклонившись, чтобы поднять сумку, и нахмурилась.

— Тэд Кирк, ты никогда не должен называть брата дураком. Это грубо и, более того, указывает на явное отсутствие воображения.

— Вы тоже дура, — выпалил в ответ мальчишка, прежде чем убежать, оставив Мэгги стоять с открытым ртом.

Джереми, джентльмен до мозга костей, взял Мэгги за руку и дернул, не дав ей возможности поднять сумку.

— Не обращайте на него внимания, мисс. Иногда Тэд просто несносен, но в общем он ничего. Пойдемте, я покажу вашу комнату.

Мэгги подавила улыбку. Прекрасно иметь защитника, как бы мал он ни был.

— Благодарю вас, добрый человек, — сказала она официально.

Тэнси говорила, что в большинстве особняков комнаты прислуги находятся на третьем этаже, поэтому Мэгги была весьма удивлена, когда они поднялись не выше второго. Она удивилась еще больше, когда ее провели в просторную комнату с маленьким мраморным камином, обтянутыми вощеным ситцем стульями, шкафом и бюро красного дерева и гигантской кроватью, застеленной блестящим покрывалом из голубого атласа.

— Должно быть, здесь какая-то ошибка, Джереми, — запротестовала Мэгги, почти боясь входить в великолепную комнату.

— Никакой ошибки, — твердо сказал Джереми, таща ее через порог. — Папа велел миссис Лэвендэр приготовить эту комнату, и она приготовила, хотя и ворчала при этом. Сказала, вам надо жить наверху вместе с прислугой.

— И что же ответил твой отец, могу я узнать?

Джереми пожал плечами.

— Не знаю, мисс. Они разговаривали по телефону, так что я слышал только то, что говорила миссис Лэвендэр. Она побагровела, как свекла, но говорила с папой очень вежливо. — Малыш сморщил свою конопатую мордашку. — Миссис Лэвендэр заставила нас с Тэдом вымыть уши, а они были совсем чистые.

— Странный поворот событий, должен заметить, — раздался из коридора мужской голос.

Вздрогнув, Мэгги освободилась от руки Джереми и повернулась к мистеру Кирку. Он уже вошел в эту роскошную комнату, пытаясь застегнуть запонку. На нем были элегантные вечерние брюки и кружевная гофрированная рубашка.

Мэгги пришла в себя.

— Я просто говорила Джереми, что тут, должно быть, что-то не так: такая комната наверняка предназначалась не мне.

— Нет, мисс Чемберлен, именно вам, — ласково заверил Мэгги мистер Кирк, осматривая ее слегка помятое бумазейное платье своими изумрудными глазами. — Гувернантки не являются прислугой.

— О, — произнесла Мэгги, не зная, что сказать.

И снова взгляд хозяина с явным неодобрением скользнул по ее платью.

— Что-то нужно сделать с вашей одеждой. В этом платье вы похожи на ворону.

Мэгги не знала, обижаться ей или радоваться, что больше не придется носить это отвратительное платье.

— Ворону, сэр?

Дункан Кирк изогнул каштановую бровь.

— Разве я не говорил вам, чтобы вы не называли меня «сэр»? Вполне сойдет мистер Кирк, благодарю вас.

— Тэд назвал мисс Чемберлен дурой, — вмешался Джереми. Совершив джентльменский поступок, он теперь искал справедливости.

— Неужели? — серьезно отозвался мистер Кирк, и Мэгги нашла, что ей нравится веселый блеск его глаз. — Клянусь всем святым, я пропишу ему по первое число.

Приговор, вынесенный брату, вполне удовлетворил Джереми, и он убежал передать Тэду слова отца.

Мистер Кирк закончил возиться с запонкой и теперь занимался воротником безупречно белой вечерней рубашки.

— Я накажу мальчишек, мисс Чемберлен, — сказал он. — Тэд помнит мать и старается обидеть женщин, которые кажутся ему какой-то заменой ей.

Мэгги хотелось остаться одной, отдохнуть, освежиться и попытаться составить для мальчиков что-то вроде расписания занятий.

— Пожалуйста, мистер Кирк, не будьте из-за меня слишком суровы с Тэдом. Ему нужно время, чтобы привыкнуть ко мне.

— Думаю, да. — Он вздохнул и слегка кивнул, поклонившись. — Всего хорошего, мисс Чемберлен. Устраивайтесь и, пожалуйста, не планируйте уроков на завтра. Вы отправитесь покупать себе новую одежду. За мой счет, разумеется.

Отправиться за покупками. Когда дверь за мистером Кирком закрылась, Мэгги опустилась на стул. За покупками? Во всем этом было что-то не то: роскошная комната, одежда, которую мистер Кирк собирается купить для нее. День был таким длинным и тяжелым, что у Мэгги совсем не было настроения думать, что же за всем этим кроется.

Глава 5

Жара была просто невыносимой, и Мэгги открыла окно спальни в надежде на ветерок. «Февраль!» — удивилась она про себя, посмотрев на залитые светом газовых фонарей мощеные улицы. У ворот стоял экипаж, и пока Мэгги наблюдала, к нему подъехала другая коляска. Из первого экипажа, который уже готов был отъехать, вышел мистер Кирк и направился к другому. Мэгги уже готова была отвернуться, не желая подслушивать, когда удивленное «Лоретта!» заставило ее обернуться. Где она слышала это имя и почему оно так задело ее?

Дверца второй кареты открылась, и из нее вышла женщина. Даже в слабом свете газовых фонарей Мэгги смогла узнать это театрально-красивое темноволосое создание, встречавшее прошлым вечером на пристани Риви Маккену, когда «Виктория» пришвартовалась в гавани Сиднея.

— Боже мой, — воскликнул мистер Кирк, и резкость его голоса заставила Мэгги отойти подальше от окна, так, чтобы ее не заметили, но чтобы все же можно было слышать. — Что ты здесь делаешь?

Голос женщины плыл в тяжелом летнем воздухе подобно звукам музыки.

— Дункан, ты сегодня просто великолепен. Обедаешь в клубе?

— Да, — натянуто ответил мистер Кирк. — И все же, Лоретта, что тебе нужно?

Должно быть, Мэгги не расслышала ответ Лоретты, но похоже, что она сказала: «Отомстить».

Мистер Кирк засмеялся, и в его голосе Мэгги послышались нотки ненависти. Мэгги не могла сказать, было ли это чувство направлено на Лоретту, но ее странно поразили глубина и безобразие этого чувства, она закрыла окно, услышав стук в дверь.

— Войдите, — рассеянно отозвалась она, пытаясь понять, кого или что с такой силой ненавидел мистер Кирк, и почему любовница Риви Маккены обратилась к нему с такой прямотой.

В комнату с тяжелым подносом вошла молоденькая горничная с курчавыми рыжими волосами и веснушками на носу. Мэгги бросилась к девушке, чтобы помочь ей.

— Ваш ужин, — сказала маленькая девушка, смущенно улыбаясь Мэгги, которая поставила поднос на круглый деревянный стол рядом с камином.

Внезапно Мэгги ощутила страшное одиночество, оказавшись вдали от знакомых мест и людей.

— Не хотите ли присесть? — спросила она, наливая чай из маленького чайничка и хмурясь, потому что чашка была только одна. — Похоже, вам не мешало бы отдохнуть.

— Миссис Лэвендэр убила бы меня за это, мисс Маргарет. Это было бы совсем некстати.

Мэгги улыбнулась, глядя поверх чашки.

— Вы знаете, как меня зовут, — заметила она, удивляясь официальности, с которой говорила девушка. — А как ваше имя, могу ли я узнать?

Горничная бросила нервный взгляд на открытую дверь.

— Сьюзан, — ответила она шепотом. — Сьюзан Крокет.

— Итак, Сьюзан Крокет, если хочешь, можешь обращаться ко мне просто Мэгги, потому что никто никогда не называл меня Маргарет. Я даже не знаю, зачем мама дала мне такое имя.

Сьюзан побледнела под веснушками, а кудрявые рыжие волосы блеснули, когда она покачала головой.

— Я не осмеливаюсь называть вас иначе, как мне велела миссис Лэвендэр, а она, прошу прощения, сказала, что вас нужно называть «мисс Маргарет». — Сьюзан подошла на шаг ближе и так же шепотом сказала: — Видите ли, я только месяц назад получила свидетельство.

Мэгги понимала, что в Обществе помощи девушкам-иммигранткам особенно напирали на важность получения свидетельства. Чего она не могла понять, так это почему ей отвели комнату, приличествующую почтенной гостье, вместо закутка наверху, где живет прислуга, почему ей подают ужин в комнату и почему мистер Кирк должен покупать одежду для нее. К сожалению, Сьюзан нечего было и спрашивать. Придется Мэгги оставить вопросы при себе, по крайней мере, до субботнего вечера, когда у нее будет свободное время. Тогда она разыщет Тэнси и все узнает.

Коротко кивнув, Сьюзан выскользнула из комнаты и закрыла за собой дверь, оставив Мэгги в одиночестве доедать сочную свинину. Несмотря на дурные предчувствия по поводу роскошных апартаментов и похода за покупками завтра, она была голодна и с удовольствием съела и овощи, и печенье, и пирог с ванильным пудингом.

Когда трапеза закончилась, Мэгги готова была отправиться спать, но сначала ей нужно было умыться и почистить зубы. Она выглянула за дверь и бросилась в ванную, которую ей показывал Джереми. Это была поразительно роскошная комната, почти в половину спальни Мэгги, с громадной мраморной ванной на изящных ножках. Там были краны с холодной и горячей водой, шкафчик со сверкающей цепочкой и такой толстый голубой ковер, что ноги Мэгги почти утонули в нем. Кран был сделан в виде греческой статуэтки, державшей сосуд. Мэгги восхищенно засмеялась. Она не собиралась принимать ванну, но перспектива была так заманчива, что устоять было невозможно. Она тщательно заперла дверь, как и ту, что вела в другую комнату, и вытащила из стенного шкафа, высотой от пола до потолка, полотенце и халат. Просторная ванна и обилие воды показались Мэгги таким наслаждением, что она долго пролежала в ванне, откинувшись на спину, мечтая и не торопясь вылезать. Возможно, жизнь в великолепном доме почти в качестве члена семьи и работа гувернанткой были бы даже лучше выступлений на сцене. Актрисы, до тех пор пока не добьются некоторой известности, редко бывали платежеспособными. А здесь Мэгги могла чувствовать себя уверенно, не заботясь о том, где взять денег на еду и жилье.

Веки у нее отяжелели, и она вздохнула, впервые за несколько месяцев почувствовав себя довольной и спокойной.

Мэгги разбудил грохот в дверь.

— Маргарет! — прокричал голос мистера Кирка. — Маргарет, с вами все в порядке?

Мэгги так перепугалась и сконфузилась, что даже не заметила, что мистер Кирк назвал ее по имени. Разбрызгивая воду, с горящими щеками, она схватила полотенце и, прежде чем ответить, закуталась в него.

— Да… да, со мной все в порядке… думаю, я уснула…

Из-за двери послышался смешок.

— Понятно, но впредь, пожалуйста, спите в постели. Я боялся, что вы утонете. Еще минута, и я бы сломал дверь, чтобы спасти вас.

При этой мысли Мэгги густо покраснела и стала поспешно натягивать свою поношенную ночную сорочку. Не зная, что ответить мистеру Кирку, она ничего не сказала, а просто схватила свою одежду, открыла дверь и торопливо побежала к себе в комнату. Мэгги даже не погасила лампу, а просто зарылась в простыни, натянув их на голову. Она пролежала так, чуть не задохнувшись, пока могла терпеть, а потом встала, открыла окно и сняла с кровати атласное покрывало, освободившись, наконец, от ночной сорочки. Спать голой было совсем необязательно, но Мэгги было все равно: она не собиралась никого соблазнять. Поворочавшись некоторое время, Мэгги уснула, увидев неприличный сон о темноволосом мужчине с сине-зелеными глазами и медальоном на шее.

Двигаясь бесшумно, словно призрак, Дункан Кирк подошел к ее кровати, где она спала, разметав простыни и лежа на боку. В лунном свете ее гладкое бедро отливало алебастровой белизной, хотя все тело оставалось в тени. Дункан Кирк проглотил комок в горле. Он с трудом поборол непреодолимое желание разбудить Мэгги, овладеть ею. Ему хотелось ласкать ее полную грудь, попробовать на вкус ее соски и почувствовать, как они твердеют от прикосновения его языка.

Мэгги застонала и беспокойно повернулась на спину. Летний лунный свет играл на ее обнажившейся груди, которую так страстно жаждал Дункан, на гладком шелковистом животе, мягких бедрах, которые стали бы колыбелью для его бедер. Дункан отступил на шаг, и его правая рука задрожала, так сильно захотелось ему дотронуться до нее, ворошить ее золотые завитки и научить ее наслаждению девственницы, перед тем как овладеть ею. Он помрачнел, но снова улыбнулся при воспоминании о том, что поведала ему Лоретта Крэйг. Риви Маккена хотел Мэгги точно так же, как и он сам хотел ее с той самой минуты, когда она вошла в его офис. И от сознания того, что Маккена желал ее, перспектива заполучить эту маленькую мегеру показалась ему еще приятней.

Но сегодня он не доставит себе этого удовольствия. Поутру чертовка станет раскаиваться и наверняка уйдет. Нет, он подождет, пока они не поедут за город. С подступившим к горлу комком неутоленного желания Дункан повернулся и вышел из комнаты так же тихо, как и вошел. В коридоре он столкнулся с миссис Лэвендэр, не потрудившейся скрыть свое неодобрение. Дункан спокойно выдержал взгляд ее маленьких глаз и направился в свою комнату, где долго лежал, стараясь заснуть.

Мэгги все еще пребывала в растерянности от списка, оставленного ей мистером Кирком, когда подходила к трамвайной остановке на углу улицы. Рядом бежала маленькая горничная Сьюзан. Она тащила большую, почти такую же, как она сама, корзинку. Сьюзан направлялась на рынок и делала вид, что не замечает Мэгги, пока они не отошли подальше от дома мистера Кирка. Когда они дошли до условленного угла, Сьюзан вдруг вся засияла от улыбки.

— Миссис Лэвендэр здорово разозлилась из-за одежды, которую хозяин хочет купить тебе. Она говорит, что это ни в какие ворота не лезет.

Мэгги тоже так думала, особенно после того, как прочитала список, но не высказала своих мыслей вслух. Она только выглянула из-за Сьюзан и ее корзинки, не идет ли трамвай. Его не было видно, хотя Мэгги и слышала звонок вдалеке.

— Признайся, мисс Маргарет, — настаивала Сьюзан, — ты действительно гувернантка или из тех, кто согревает постель джентльменов?

Мэгги растерялась и не нашлась сразу, что ответить. Когда же до нее дошли слова Сьюзан, она бросила на нее гневный взгляд, щеки ее побагровели, а глаза вспыхнули.

— Что ты сказала? — прошипела она.

Сьюзан отпрянула, закрываясь корзинкой, как щитом, и Мэгги успокоилась.

— Я ничья любовница, Сьюзан Крокет, — надменно сказала она, когда к остановке подкатил трамвай, гремя колокольчиком и скрипя тормозами. — И передай миссис Лэвендэр и остальным горничным, что я не потерплю, чтобы обо мне сплетничали!

Мэгги первой поднялась в вагон, дала кондуктору деньги за проезд, которые ей, в свою очередь, вручила миссис Лэвендэр, и села ближе к задним дверям. Вагон был почти пустой, и Сьюзан устало опустилась рядом с Мэгги.

— Я закончу свои дела на рынке намного раньше, чем ты купишь все эти шмотки из списка. Не забудь, что тебе нужно сесть на трамвай на Пит-стрит, чтобы вернуться домой. Тогда не заблудишься.

Мэгги почувствовала в словах девушки попытку дружеского участия, и она вовсе не расположена была к тому, чтобы держать на нее обиду, но все же она фыркнула, давая Сьюзан понять, что та переступила границы и впредь должна следить за собой.

— Я не заблужусь, — пообещала она прохладным тоном, подняв голову.

Трамвай загремел по улице, направляясь в самое сердце Сиднея, и пока они не проехали район, имевший довольно затрапезный вид, Сьюзан не раскрывала рта. Здесь повсюду были салуны, публичные дома с бесчисленным количеством самых разношерстных типов, лениво развалившихся на пороге, а шум был такой, что мог соперничать с грохотом трамвая, как и едкий запах просочившихся сточных вод.

— Это Кингз-Кросс, — сообщила Сьюзан, прикрывшись ладонью. — Смотри, никогда не приходи сюда одна — ни днем, ни вечером.

Мэгги во все глаза смотрела на парад женщин, одетых в платья, которые оставляли открытыми не только ноги, но и плечи и большую часть груди. На пороге в обнимку стояли мужчина и женщина, при этом рука мужчины бесцеремонно залезла под ее кофточку. Вид был, конечно же, отвратительный, но он заставил Мэгги заерзать на жестком сиденье трамвая, напомнив постыдный сон о Риви Маккене, приснившийся ей этой ночью. Сон? Это был сущий кошмар, и когда Мэгги, вздрогнув, проснулась, то могла поклясться, что в воздухе чувствовался запах лосьона для бритья…

Трамвай несколько раз останавливался, принимая пассажиров — домохозяек, клерков и болтающих горничных, — и наконец выехал на широкую улицу, где торговцы продавали свежую рыбу, баранину, овощи, разложенные на открытых прилавках. Сьюзан ободряюще похлопала руку Мэгги и вышла из вагона, размахивая корзинкой.

Глядя на нее, Мэгги улыбнулась: девушка не могла ей не нравиться.

Центр Сиднея был таким же пугающим, как и всегда. Толпы народа входили и выходили из магазинов, повсюду возвышались здания компаний, звенели трамваи, словно стараясь заглушить друг друга. Пугливые лошади тянули повозки, кареты и коляски, мимо на велосипедах проезжали мужчины и женщины.

Спрятавшись под аркой какого-то банка, Мэгги достала составленный мистером Кирком подробный список. Нахмурившись, она уже в четвертый раз с тех пор, как получила его за завтраком от неприступной миссис Лэвендэр, прочла его.

Утренние платья, вечерние платья. Туфли и тапочки. Халаты и ночные сорочки. Юбки и блузки.

Мэгги тяжело вздохнула и сложила листок, аккуратно засунув его в свою старенькую сумочку. Ей было нестерпимо жарко в темно-зеленом шерстяном платье, которое она когда-то купила на распродаже в Лондоне. И хотя ей ужасно хотелось избавиться от него, она не переставала спрашивать себя, чего ожидает от нее мистер Кирк? Что за мужчина покупает ночные сорочки, халаты и вечерние платья для гувернантки?

В тот миг, когда она снова бесстрашно шагнула на многолюдный тротуар, чья-то сильная рука схватила ее, и прежде чем она успела крикнуть или хотя бы увидеть лицо своего похитителя, ее втащили внутрь прохладной, обитой кожей кареты. Похитителем оказался не кто иной, как мистер Риви Маккена, на прискорбно красивом лице которого играла наглая ухмылка. Скорее злая, чем испуганная, Мэгги ринулась к окошку кареты, собираясь кричать о помощи, но две железные руки схватили ее за бедра и потянули назад, при этом она больно ударилась попкой о сиденье.

— Да как вы смеете? — прошипела она, бросив на него разгневанный взгляд.

Сине-зеленые глаза загорелись беззвучным смехом, почти так же ярко, как блеснувший в вырезе рубашки амулет.

— Достаточно сказать, что смею. И точка.

— Выпустите меня, мистер Маккена! Немедленно! Пожалуйста!

Он только усмехнулся и откинулся на сиденье, скрестив на груди сильные руки. На нем была белая рубашка и черные брюки, но для солидного бизнесмена он выглядел слишком небрежно.

— Вас не похитили, мисс Чемберлен, так что, будьте любезны, успокойтесь.

Мэгги не в силах сказать ни слова, только разинула рот. Если это не похищение, то что же? Ну и наглец же он, хватает беззащитную женщину на улице среди бела дня. О, ей найдется что сказать этому распутнику, как только к ней вернется дар речи!

Невозможно белые зубы снова сверкнули в ослепительной ухмылке.

— Вот так-то лучше, мисс Чемберлен, — удовлетворенно сказал негодяй. — Намного лучше.

Мэгги сглотнула, но когда пыталась заговорить, получилось какое-то кудахтанье.

Риви Маккена не обратил на это внимания и только повысил голос, чтобы перекрыть шум Сиднея:

— Что это вы там так внимательно читали? Прямо к самому носу поднесли эту бумажку.

Что-то — Мэгги не могла понять, что именно, — заставило ее вынуть из сумочки список мистера Кирка и протянуть его своему похитителю. К ней снова вернулся дар речи, и она собиралась наорать на Риви Маккену, но, как это ни странно, спокойным голосом сказала:

— Не могу понять, зачем гувернантке так много одежды.

Прежде чем ответить, мистер Маккена несколько раз пробежал глазами список, и лоб его прорезали морщины. Однако куда более взбешенными были его сине-зеленые глаза. На минуту Мэгги показалось даже, что сейчас он скажет что-то непростительно-резкое, и она на всякий случай уже приготовилась к этом, но мистер Маккена, помедлив, сказал:

— Понятия не имею. Но мне казалось, вы говорили, что вы актриса, Мэг… мисс Чемберлен, а не гувернантка.

Мэгги села очень прямо, словно задета ее честь. Ей снова вспомнилось замечание Сьюзан о женщинах, которые согревают постели джентльменам, и щеки ее густо порозовели.

— Мне никогда раньше не доводилось учить детей, мистер Маккена, , но я их очень люблю, вдобавок я хорошо образована. А так как мои планы выступать на сцене, — она помолчала, одарив злодея уничижительным взглядом, — провалились, мне пришлось подыскать себе другой способ заработать на жизнь.

— Вы хоть понимаете, чего от вас ждет Дункан?

Мэгги вырвала у него список одежды, необходимой для девушки ее профессии.

— Прекрасно понимаю. Мистер Кирк ожидает, что я буду учить его детей чтению, письму и арифметике. Я собираюсь также обучать их истории и ботанике.

— Догадайтесь, чему собирается мистер Кирз учить вас, мисс Чемберлен, — основам анатомии.

До Мэгги не сразу дошел смысл сказанного. Придя от этого в бешенство, она снова бросилась к окошку кареты, и ее снова оттащили.

— Гувернанткам ни к чему вечерние платья, мисс Чемберлен. И их хозяева обычно не занимаются их нижним бельем. Покрутите своими американскими мозгами! Кирк нанял вас не детей учить.

Мэгги собиралась было горячо возразить, но тут ей вспомнилась прекрасно убранная комната, и она промолчала.

— В любом случае вам незачем волноваться из-за Кирка, потому что теперь вы работаете на меня.

Не многое, сказанное Риви Маккеной, могло бы так поразить Мэгги.

— Что? — выдохнула она.

Опять улыбнувшись, он вынул из внутреннего кармана жилета сложенный документ.

— Я выкупил твои бумаги, любовь моя. Так что можешь либо играть роль Катарины в «Укрощении строптивой», как и собиралась сначала, либо стать гувернанткой для моей четырехлетней племянницы. Выбор за тобой.

— Предположим, я выберу вернуться к мистеру Кирку, чтобы учить его детей, как обещала? — спросила Мэгги, стараясь не повышать голоса.

— А вот об этой возможности я не говорил. Потому что это не выбор, Мэгги. Ты просто-напросто принадлежишь мне.

Побледнев, Мэгги потянулась за бумагами, и он не отвел руки.

— Это невозможно, — пробормотала она. Пальцы ее дрожали, когда она разворачивала бумагу. Какое-то внутреннее чувство подсказало ей, что это было не только возможно, но и справедливо. Все верно, витиеватая подпись леди Косгроув красовалась внизу листка, который Мэгги подписывала в Англии, обещая отработать три года до тех пор, пока выйдет замуж.

— Леди Косгроув было известно, что я получила место, — она сама нашла его для меня.

Мистер Маккена пожал плечами.

— Будь по-твоему, но бумаги все равно законны, Мэгги.

В глубине души Мэгги находила такое положение вещей интригующим, хотя она и не могла определить, в чем именно, но в то же время она была вне себя от гнева.

— Вы просто ужасны! — выпалила она.

— Знаю, — улыбаясь, гордо ответил он.

Мэгги растерялась. Она медленно прочла документ, надеясь отыскать какую-нибудь лазейку, но вместо этого пришла к огорчительному заключению, что действительно должна отработать у мистера Маккены целых три года.

— А что, если вы обесчестите меня? И мне не у кого будет просить помощи?

— Это Австралия, а не дикие джунгли, мисс Чемберлен. И у меня нет привычки бесчестить женщин!

Она разозлила его, чему очень обрадовалась, хотя по сравнению с его бесчестным поступком это походило всего лишь на булавочный укол.

— Значит, ваши плохие манеры не идут дальше похищения? — спросила она с язвительной сладостью в голосе.

— Я бы не стал хватать тебя, если бы знал, что ты выслушаешь мои доводы, ты, тупоголовая…

— Янки, — закончила за него Мэгги. За ее яростью скрывалось облегчение по поводу того, что теперь ей не придется быть обязанной мистеру Дункану Кирку за роскошную спальню и новый гардероб. И все же ей будет не хватать мальчиков — Тэда и Джереми, потому что оба они понравились ей, хотя Тэд и обозвал ее дурой.

— Откуда такая печаль? — спросил мистер Маккена, нахмурившись. — Уже успела влюбиться в мистера Кирка?

— В общем, нет, — честно ответила Мэгги, — но мне нравятся его мальчишки. Ужасно бросать их.

Вид у мистера Маккены был явно нерадостный, и Мэгги поняла, что у него была та же слабость — дети.

— Им очень хочется иметь учительницу, так?

— Думаю, да, — кивнула Мэгги.

Риви тяжело вздохнул, и Мэгги снова вспомнила о своем сне. Интересно, действительно ли мужчины занимаются с женщинами такими жгуче-приятными вещами? К ее величайшему удивлению, мистер Маккена отдал ей документы.

— Ты свободна, Мэгги, я могу ненавидеть Дункана Кирка, но ничего не имею против егопарней.

Мэгги уставилась на него, не в силах поверить, что ей только что просто так вручили целых три года жизни. Она должна была бы поблагодарить Риви Маккену, но тот наклонился к ней и до того, как она успела раскрыть рот, потряс указательным пальцем у нее перед носом.

— Мэгги, ты должна мне кое-что пообещать, — сказал он строго.

Казалось, что-то застряло у Мэгги в горле, потому что голос ее походил скорее на мышиный писк.

— Что?

— Что если у тебя с мистером Кирком возникнут неприятности — какие угодно, — ты придешь ко мне. И не покупай ничего из этого списка, кроме того, что необходимо гувернантке.

Мэгги не могла сдержать улыбки.

— Это уже две просьбы, но все равно я обещаю.

Благодарю вас, мистер Маккена.

— Меня зовут Риви, — ответил он, постучав в то же время в стенку кареты. Элегантный экипаж мгновенно остановился. — Всего лучшего.

В мгновение ока Мэгги выскочила из кареты и снова стояла на тротуаре.

— Еще раз спасибо! — крикнула она, подпрыгнув, чтобы заглянуть в окошко экипажа. — Большое спасибо!

— Никаких ночных сорочек и вечерних платьев! — прокричал в ответ Риви, и карета тронулась.

В какой-то момент, быстротечный и безумный, Мэгги хотелось броситься вслед, бесстыдно крикнув кучеру, чтобы он остановился. Но свобода была слишком драгоценна, вот почему она осталась стоять на тротуаре, ошарашено глядя вслед удалявшейся карете.

Почти через минуту Мэгги оглянулась и поняла, что ее высадили в районе лавок и магазинов, любой из которых предоставит неограниченный кредит на имя мистера Дункана Кирка.

Помня о своем обещании, не говоря уже о собственных колебаниях, Мэгги купила шесть добротных летних платьев, четыре самые необходимые ночные сорочки и пару новых туфель. Она попросит мистера Кирка вычитать эту сумму из ее зарплаты.

Мэгги уже села в трамвай на Пит-стрит, как посоветовала ей Сьюзан, когда до нее дошло, что ее хозяин может разозлиться на нее за то, что она не купила все вещи, указанные в списке. Но она улыбнулась, потому что теперь ей было безразлично, одобрит мистер Кирк ее решение или нет. Благодаря Риви Маккене она снова могла распоряжаться собой.

Глава 6

По возвращении в дом мистера Кирка усталая, ликующая, нагруженная свертками Мэгги втайне обрадовалась, узнав от миссис Лэвендэр, что хозяина вызвали в местечко под названием Грозовой Кряж, где разрабатывалась большая часть его месторождения опалов. По словам его домоправительницы, он будет отсутствовать несколько дней.

Мэгги начала ощущать острую неприязнь к некоторым женщинам, работающим в доме. Пытаясь показать, что она ничуть не спесива, Мэгги вошла в дом через боковую дверь, и миссис Лэвендэр, возившаяся с овощами на кухне, была польщена этим, хотя изо всех сил пыталась не подать виду.

Она нахмурилась, принимая из рук Мэгги свертки.

— Остальное пришлют позже?

— Это все, миссис Лэвендэр, — покачала головой Мэгги. — Думаю, мистер Кирк рассердится, но я не могла позволить себе покупать такие роскошные вещи — где уж гувернантке носить вечернее платье?

— Да неужели? — фыркнула миссис Лэвендэр, но какой-то момент смотрела на Мэгги с некоторой симпатией. — В любом случае сейчас у вас будет свободное время. Мистер Кирк забрал мальчиков с собой, так что вам незачем торчать здесь, если у вас есть другие дела.

Мэгги направилась к боковой лестнице, снова почувствовав себя оскорбленной. По дороге в свою комнату она гадала, почему мистер Кирк не оставил мальчиков на ее попечение, чтобы они могли начать заниматься.

Переступив порог неподобающе роскошной комнаты, она заметила лежавшее перед сверкающим зеркалом бюро письмо. Побросав свертки на кровать и облегченно вздохнув, Мэгги распечатала конверт из прекрасной кремовой веленевой бумаги и прочитала короткую записку, прилагавшуюся к фунтовой купюре.

«Маргарет, — писал мистер Кирк, — я забрал мальчиков с собой на Грозовой Кряж, как вам уже сообщила миссис Лэвендэр. Так как добираться до приисков нужно целый день, то как только появляется возможность, ресурсы этого места должны быть полностью использованы. Я прилагаю плату за вашу первую неделю и надеюсь, что вы отлично провели этот день, занимаясь покупками. Я снова с нетерпением ожидаю увидеть в своем доме не только гувернантку, но и хозяйку.

С почтением Д. Кирк.»

Отбросив свертки, Мэгги, закусив губу, присела край кровати. Хозяйку? Мистер Кирк не упомянул эту обязанность, когда она согласилась занять место, но этим и объяснялось, почему он хотел, чтобы она купила такую элегантную одежду.

Теперь Мэгги почувствовала стыд от того, что в благородной просьбе мистера Кирка одеваться в роскошные платья и бальные туфельки ей виделся злой умысел, и была рада, что у нее еще будет возможность выполнить его пожелания, пока он не вернется в Сидней. Однако вопрос, беспокоивший ее, когда она убрала пять новых платьев и надела шестое — голубое с пышными рукавами и кружевной каймой, — был не из тех, что легко забываются. Что она, Мэгги Чемберлен, дочь цирковых артистов, знала о том, как должна вести себя хозяйка в доме богатого джентльмена? Что должна делать хозяйка, кроме того, чтобы пожимать руку приезжающим гостям, щедро расточая улыбки и следя за тем, чтобы кто-нибудь из прислуги не пролил суп на колени гостю? Мэгги размышляла над этим, идя по коридору с пустыми коробками и оберточной бумагой к боковой лестнице, по которой спустилась на кухню.

— Извините, куда это выбросить? — спросила она миссис Лэвендэр, возившуюся у плиты.

. — В огонь, — коротко ответила домоправительница, окинув быстрым оценивающим взглядом платье Мэгги. Потом, поджав губы, вернулась к своим кастрюлям.

— К вам посетители, мисс Маргарет, та женщина, что приходила с вами в тот день, когда вас взяли на работу. Я велела ей подождать в саду за домом.

Тэнси! Мэгги сунула бумагу в холодную печь и выбежала через боковую дверь, желая поскорее увидеть подругу. Тэнси шагала взад-вперед вдоль обсаженной цветами дорожки. Лицо ее раскраснелось от того, что ее попросили подождать на улице, словно нищенку, ожидающую подаяния, но когда она увидела Мэгги в новом платье, ее синие глаза засияли.

— Ну, милая! Похоже, ты попала в хорошее местечко! — Она протянула огрубевшую руку, чтобы пощупать мягкую ткань юбки, и присвистнула сквозь зубы. Зная, что за ними следят любопытные глаза и уши, Мэгги решительно взяла Тэнси за руку и потащила подальше в сад. Там, у фонтана со статуей, она серьезно спросила:

— Тэнси, что должна делать хозяйка?

Тэнси вытаращила глаза.

— Хозяйка? Ну, она жена хозяина, потому что у нее есть брачное свидетельство, и она кувыркается с ним под простынями. А иногда…

Мэгги слегка побледнела и подняла обе руки, остановив подругу на полуслове.

— Ты когда-нибудь слышала, чтобы гувернантка была еще и хозяйкой?

— Конечно. — Тэнси пожала плечами. — По крайней мере, там, в Англии. Значит, вот кто ты теперь? Хозяйка?

Мэгги быстро рассказала ей о списке одежды, которую ей велел купить мистер Кирк, и поделилась своими опасениями по этому поводу. При каждом слове глаза Тэнси все больше расширялись.

— А этот парень, он уже наложил на тебя лапу? — спросила она, когда Мэгги закончила.

Мэгги замотала головой, а глаза ее сверкнули, когда она вспомнила о хороших новостях.

— Тэнси, я свободна. Мистер Риви Маккена выкупил мои бумаги и отдал их мне!

— Риви Маккена? — нахмурилась Тэнси. — Это тот красавчик с корабля?

Мэгги кивнула. Незачем было отрицать, что мистер Маккена красавец.

— И не спрашивай, чего он хочет взамен, Тэнси, потому что он не хочет ничего.

Тэнси, ошеломленная, опустилась на мраморную скамью.

— По сравнению с этим мои собственные новости просто ерунда! — пробормотала она.

Мэгги села рядом с подругой.

— Какие новости?

— Мы все — я имею в виду тех, кто работает со мной, — едем в субботу после работы в Парамату, где здорово повеселимся, Мэгги. И я хотела, чтобы ты поехала с нами. — Тэнси задумчиво посмотрела на новое платье Мэгги. — Хотя теперь ты слишком важная шишка, и вряд ли тебе захочется побегать с нами, послушать проповедь, устроить пикник и все такое.

— Почему же? — возразила Мэгги, не желая, чтобы ее положение в доме мистера Кирка отдалило ее от Тэнси, как это уже случилось с миссис Лэвендэр, Сьюзан Крокет и остальными. — И мне бы хотелось. Я свободна в эту субботу, Тэнси Куин, и во все другие субботы тоже.

Тэнси взяла руки Мэгги в свои.

— Значит, поедешь? О Мэгги, мы классно повеселимся! И захвати с собой вещички, потому что мы останемся там на ночь.

— А где мы будем спать? — спросила Мэгги, мысленно уже укладывая свои «вещички» — сумку с самым необходимым: мылом, пастой и ночной рубашкой.

— У хозяина, на которого я работаю, есть домик в Парамате — классное местечко, если верить девчонкам с кухни. Мы набьемся все в сарай или в каретную. Держу пари, нас там будет целая куча, и мы так повеселимся!

— Похоже, ты и раньше это делала, — усмехнувшись, заметила Мэгги.

— Ну конечно, милочка. Последний раз, когда я была в Австралии, мы делали это при первой же возможности. Люди приходят со всей округи, закуска, музыка, танцы…

— И проповеди? — спросила Мэгги, удивившись. Вероятно, она ослышалась, и Тэнси об этом вовсе не упоминала. Но она не ослышалась.

— Да, дружок, но это вполне терпимо, когда знаешь, что потом классно развлечешься.

Мэгги не была уверена, что все действительно будет «классно», но ей хотелось поскорее выбраться из этого дома, в котором прислуга боялась разговаривать с ней, если поблизости находилась грозная миссис Лэвендэр.

— Когда едем?

— Мы зайдем за тобой в полдень в субботу. И приготовься, а то эта старая ворона, что заведует домом, заставит нас ждать в саду!

— Я приготовлюсь, — улыбнулась Мэгги.

Кивнув, Тэнси собралась уходить.

— Пока, мисс. Надо не опоздать на трамвай, а то пропустим автобус до Параматы.

Прозвучали слова прощания, и молодые женщины расстались. Одна вернулась в дом, где вся прислуга была ее друзьями, а другая пошла ужинать в одиночестве в комнате, больше подходившей принцессе, чем гувернантке или даже хозяйке.

Когда ужин был съеден, Мэгги сама отнесла поднос вниз, надеясь при случае завести разговор со Сьюзан или хотя бы миссис Лэвендэр. На кухне никого не было, но Мэгги сквозь открытое окно услышала звонкий смех. Аккуратно положив в раковину тарелки, Мэгги выглянула наружу. На лужайке сидела Сьюзан и десяток других юных дам в бумазейных платьях, передниках и чепцах. Они весело болтали и хихикали за ужином. Мэгги очень хотелось присоединиться к ним, но она знала, что ей вряд ли были бы рады, так что она печально отвернулась, не зная, чем заняться. Идти спать было слишком рано, но она решила, что не сможет сидеть одна в своей комнате, сложа руки и чувствуя свою ненужность.

Так как мистер Кирк уехал, а миссис Лэвендэр нигде не было видно, она решила обследовать первый этаж. Там, как обычно, было несколько маленьких гостиных, одна большая, маленький кабинет, но Мэгги заинтересовала библиотека, заставившая ее забыть, что она не член семьи. В библиотеке были самые разнообразные книги, аккуратно протертые и тщательно занесенные в каталог. В комнате был также шахматный столик с доской из слоновой кости, а перед ним два кожаных стула. Пораженная красотой шахматных фигурок, Мэгги опустилась на один из стульев. Фигурки были искусно вырезаны из блестящего радужно-белого с одной стороны и редкого черного опала с другой. Набор был явно бесценным. Мэгги долго любовалась шахматами, но главным сокровищем были для нее книги. Она погладила прекрасные переплеты, восхищаясь их запахом, весом и качеством. Она как раз открывала замечательное издание по живописи, когда красноречивое «хм» миссис Лэвендэр заставило ее вздрогнуть. Мэгги виновато покраснела, как пойманный в пещере Али-бабы грабитель, крепко прижав к груди книгу и ничего не в силах придумать в свое оправдание.

— Вижу, вы готовитесь к занятиям с мальчиками, — сказала миссис Лэвендэр, удивив Мэгги не только внезапным появлением, но и дружелюбным тоном. — Думаю, мистеру Кирку это понравилось бы. Возьмите любые книги, какие хотите, в столе есть бумага и ручки.

— Благодарю вас, — с трудом сказала Мэгги.

— Ерунда. Книги часть вашей работы. Только поставьте их на место, когда закончите, мисс. Мистер Кирк очень придирчив в том, что касается книг.

Мэгги пробежала глазами по рядам замечательных томов и вздохнула.

— Я думаю, — ответила она, а потом как ребенок, которому отдали во власть игрушечный магазин, начала поспешно выбирать книги по ботанике, истории и другим предметам, которые она хотела преподавать своим подопечным, когда они вернутся. Она достала из стола бумагу, чернила и перья, прихватив и книгу по живописи, которую рассматривала вначале. Как пират, захвативший добычу, Мэгги бросилась вверх по лестнице, желая поскорее остаться одна в своей комнате. Она разложила книги на столике возле камина и удовлетворенно вздохнула.

Когда через несколько минут миссис Лэвендэр принесла чай, она застала Мэгги за составлением плана занятий по ботанике. Этот дружественный жест привел Мэгги в замешательство — уже второй раз за этот вечер она благодарила домоправительницу за ее неожиданное участие. Однако если у Мэгги были какие-то надежды на то, чтобы завести с ней разговор, то они рухнули, когда миссис Лэвендэр просто кивнула и поспешно ушла.

Мэгги допоздна засиделась за работой, приберегая чудесную книгу по живописи для собственного удовольствия. Наконец она облачилась в одну из купленных в тот день ночных сорочек и нырнула в постель, подсовывая под себя подушки и ворочаясь, пока не устроилась поудобней.

Удовольствие, полученное Мэгги от той редкостной книги, было несколько иным, нежели она предполагала. При более тщательном изучении выяснилось, что она содержала большое число описаний мужчин и женщин в различных позах, занимавшихся любовью. Смущенная, но все же слишком любопытная, чтобы отложить книгу, Мэгги устроилась поудобнее и продолжала листать страницы, внимательно изучая предмет, окутанный прежней таинственностью.

Картинки вовсе не были уродливыми или грязными, хотя изображенные на них были голыми и занимались чрезвычайно интимными делами. Чувствуя разлившееся по всему телу тепло, Мэгги рассматривала каждый рисунок, иногда поворачивая книгу боком или вверх ногами, пытаясь понять степень наслаждения, изображенную на ее страницах.

Особенно заинтересовали Мэгги два рисунка. На одном была нарисована женщина, склонившаяся над мужчиной, сидящим в кресле, который нежно целовал ее грудь, а лицо ее выражало экстаз; на другой женщина стояла, прислонившись к стене, глаза ее были закрыты, а на губах играла улыбка, в то время как мужчина стоял на коленях перед ней, уткнувшись лицом туда, где, по искреннему убеждению Мэгги, был низ живота.

Теплая боль между ног подсказала Мэгги, что мужчина вовсе не целовал живот женщины, и она в порыве благородного негодования захлопнула книгу.

Скоро Мэгги уснула и увидела во сне Риви Маккену, но на этот раз ее эротические грезы походили на картинки из той пугающей, удивительной, прекрасной книги.

Проснулась Мэгги умудренная некоторым опытом и чувствуя себя приятно несчастной, страстно желая получить облегчение, о котором она могла только мечтать и которого она наверняка не станет добиваться. Все утро она старательно избегала заглядывать в эту книгу и работала над планом уроков.

К полудню у нее разболелась голова — Мэгги надо было подышать свежим воздухом. Надев другое платье — розовое, с маленькими зелеными веточками, — она направилась на прогулку. Мэгги шла куда-то без всякой цели и вскоре попала на улицу, которую не знала. Туда ли надо идти к дому мистера Кирка? Она в раздумье повернулась в другую сторону. Или сюда? На лужайке возле великолепного дома с колоннадой на крыльце играла маленькая девочка. Мэгги, улыбаясь, подошла к ограде.

— Извини, — весело сказала она, — ты не знаешь, как пройти на Виктория-стрит? Я, кажется, заблудилась.

Девочка подняла на нее сине-зеленые глаза, настолько похожие на глаза Риви Маккены, что Мэгги обеими руками вцепилась в прутья ограды и разинула рот.

Некоторое время девочка молча разглядывала Мэгги, а потом повернулась к своей игрушке — разноцветной металлической лошадке на колесиках. Мэгги была уверена, что ребенок слышал ее вопрос, и ее озадачило, что ответа не последовало. Она уже хотела спросить снова, когда дверь особняка открылась, из нее вышел Риви Маккена и направился к ней. В свете странного наваждения, которое, казалось, испытывала Мэгги в отношении этого человека, она решила повернуться и убежать. Но это было глупо; в конце концов он подарил ей свободу, доказав, что не является злодеем, как она считала, и, кроме того, ей нужно было узнать дорогу к дому на Виктория-стрит.

— Привет, — сказала она, вспомнив женщину из книги, которая стояла, прислонившись к стене. Лицо Мэгги залила жаркая краска, потому что в ее мечтах той женщиной была она сама, а мужчина, стоявший перед ней на коленях, был как раз тем человеком, который шел сейчас к ней.

Риви заметил, как вспыхнули щеки Мэгги, и улыбнулся про себя, как будто знал, о чем она думает, и это его позабавило. Конечно же, твердо сказала себе Мэгги, он никак не мог этого знать.

— Я заблудилась, — выпалила она, когда вдруг увидела, что Риви стоит по другую сторону ограды так близко, что она чувствовала исходящее от него тепло. Не смея поднять на него глаза, Мэгги остановила взгляд на неизменном медном медальоне, поблескивающем среди темных волос на его груди.

— А я надеялся, что ты решила работать у меня, — ответил Риви, и Мэгги ощутила его горячее дыхание.

Она поежилась, хотя ей было скорее тепло, нежели холодно. Даже слишком тепло.

Мэгги заставила себя посмотреть в эти опасные сине-зеленые глаза.

— По правде говоря, — сказала она неожиданно для себя и сама испугалась этого, — я уже согласна на три четверти. Я старалась понять, чего же все-таки хочу и…

При виде улыбающегося лица Риви слова застряли у нее в горле. Ленивым движением указательного пальца он покрутил завиток ее волос за правым ухом, как раз в том месте, где кожа наиболее чувствительна.

— И?.. — поторопил он ее.

На этот раз Мэгги вспыхнула, почувствовав, что покраснело не только лицо, но и вся она. В памяти всплыли те проклятые картинки, но уже не как рисунки, а как люди во плоти. Ее плоть и кровь — и Риви.

— Ну, — выдавила она, — ни то и ни другое. Я согласилась учить сыновей мистера Кирка, а я всегда держу слово.

— Правда? — это сказанное низким, рокочущим голосом слово подействовало на Мэгги так, словно Риви дерзко приласкал ее.

Она отошла от ограды и сладкого тепла, которое, казалось, излучал этот человек.

— Пожалуйста, покажите мне дорогу до Виктория-стрит, — сказала она.

— Как тебе у Дункана? — спросил Риви, словно не расслышал Мэгги.

Она начала злиться, в то же время чувствуя себя восхитительно несчастной.

— Неплохо, тем более что мистера Кирка нет сейчас в городе, — натянуто ответила она. — Он забрал с собой и мальчиков.

— И ты осталась не у дел, — заявил мистер Маккена, и нельзя было понять, сказал ли он это ради вежливости или чтобы польстить ей.

И вдруг Мэгги показалось очень важным дать ему понять, что она не из тех, кому себя нечем занять.

— Напротив, — спокойно ответила она, — я уезжаю в субботу в Парамату, чтобы поразвлечься.

Взгляд Риви остановился на ее лице, или, может быть, именно губы привлекли его внимание? Под его взглядом они округлились, набухли и потеплели.

— Хм, — сказал он. Потом ей показалось, что он взял себя в руки и указал рукой дорогу. — Виктория-стрит там, около шести кварталов отсюда.

— Спасибо, — сказала Мэгги, почувствовав легкую дурноту от того, как вдруг исчезло наваждение, которое он наслал на нее. — Извините, что побеспокоила.

— Это ты извини за беспокойство, — ухмыльнулся он.

Смысл сказанного был ясен, как пощечина, и Мэгги, повернувшись на каблуках, бросилась прочь. Она была благодарна веявшему со стороны сверкающих голубых вод залива ветерку, остудившему ее пылающее лицо.

Он знает, знает, знает. Ужасная мысль стучала в мозгу Мэгги, как ритмичный стук колес проходящего поезда. Риви Маккена понял, какое томление он пробудил в Мэгги, и она почувствовала себя униженной.

Мэгги пошла быстрее, но тихий смех Риви преследовал, как надоедливый повеса, цепляющийся за юбку. Придя в дом мистера Кирка, Мэгги поднялась к себе, нашла отвратительную книгу и решительно отнесла ее в библиотеку. В качестве наказания за ее чтение Мэгги приговорила себя к десяти страницам сократовой мудрости.

Суббота наступила не слишком скоро, и когда Тэнси со своей компанией заехала за ней, Мэгги уже поджидала их у ворот сада с сумкой в руках. Последние три дня и три ночи она не думала ни о чем, кроме Риви Маккены и того дикого желания, которое он пробудил в ней, вот почему ей ужасно хотелось отвлечься.

Тэнси быстро представила Мэгги своим друзьям, но та не запомнила ни одного имени. Они пошли на тот же угол, где Мэгги и Сьюзан Крокет садились в трамвай в тот знаменательный день ее похода за покупками. Они доехали до окраины, где пересели в омнибус, который тянули не меньше восьми лошадей. В нем были и другие люди, направлявшиеся на пикник в Парамату, и вскоре Тэнси заставила каждого пассажира моложе семидесяти лет распевать веселые песенки. Наконец, начав петь, Мэгги смогла избавиться от мыслей о Риви Маккене. К тому времени, когда омнибус добрался до Параматы, совсем стемнело, и Мэгги, горло которой болело от пения, а грудь ныла от тряски по ухабистой дороге, почувствовала облегчение. Теперь Тэнси передала бразды правления другой девушке, которая была в Парамате раньше.

— Осталось не больше мили, — сообщила та остальным.

Впереди в темноте вспыхивали факелы и фейерверки, и Мэгги услышала в ночном воздухе смех и громкие, волнующие слова проповеди. Со стороны лагеря поднимался восхитительный аромат, полностью уничтожив зловоние конского помета.

— Готовится ужин, — сказала Тэнси, словно прочитав мысли Мэгги. — «Голова турка» и пресные лепешки, что пекут в золе.

Мэгги остановилась так внезапно, что на нее налетел кто-то сзади. Выразив свое недовольство, она пошла дальше.

— Ради Бога, что значит «голова турка»? — спросила она нервным шепотом.

Тэнси засмеялась.

— Это что-то вроде тыквы, — ответила она. — Ее начиняют крольчатиной и луком и запекают в золе. А лепешки, если тебя это так интересует, это хлеб бушменов. Просто мука и вода, но когда испечешь в золе, то просто пальчики оближешь.

В животе у Мэгги заурчало, и она зашагала быстрей. Довольно скоро их группа присоединилась к сотням других людей, толпящихся в свете факелов. Им дали тарелки и прочие принадлежности в обмен на несколько пенсов. Покинутая на минуту Тэнси, Мэгги положила себе солидную порцию смеси из лука с крольчатиной и несколько лепешек и уселась на краю длинного бревна лицом к костру. Казалось, людей вокруг ничуть не пугали сера и адское пламя, о которых говорилось в проповеди, исходившей из одной палатки; они смеялись и рассказывали друг другу всякие истории. Счастливая атмосфера смутно напомнила Мэгги другие ночи, в Америке, когда она сидела у костра вместе с другими циркачами, слушая их рассказы. В какой-то миг она отчаянно затосковала по матери с отцом, но вскоре ее отвлекли от сентиментальных мыслей, потому что рядом с ней на бревно нагло уселся Риви Маккена.

— Привет, Мэгги, — сказал он, как будто имел полное право пугать ее так, что она чуть было не подавилась лепешкой.

— Что вы тут делаете? — прошипела она, по непонятной ей самой причине понизив голос до шепота. Он пожал плечами.

— Никогда не пропускаю пикников.

Мэгги сердито посмотрела на него. Черт бы его побрал! Она так старалась выбросить его из головы, и вот он, тут как тут. И она чувствует странное, сладостное томление, которого никогда не ощущала ни с одним мужчиной.

— Ради проповеди, мистер Маккена? — ядовито спросила она.

В это время мимо прошла Тэнси, держа в одной руке тарелку, а другой таща за собой молодого человека. Мэгги поняла, что ей самой придется искать себе ночлег, и решила свернуть Тэнси шею, как только увидит ее снова.

— На самом деле, — ответил застигнутый врасплох мистер Маккена, — мне больше нравятся скачки. — Он посмотрел на звездное небо. Свет от костра мерцал на его лице, поблескивая медным медальоном на шее. — Похоже, дождя не будет.

Если принять во внимание безоблачное небо, то такой комментарий казался глупым, но Мэгги оставила свое мнение при себе. Когда она встретилась взглядом с Риви, то увидела смех в глубине его глаз.

— Ты ведь не думаешь, что пойдет дождь, — обвиняюще сказал он.

— В конце концов, на небе ни облачка.

— В Австралии грозы всегда неожиданны, мисс Чемберлен. — Вспыхнувшие сине-зеленые глаза околдовали Мэгги. — А если гроза началась, то льет как из ведра.

Эти зловещие слова вопреки их смыслу задели в душе Мэгги какую-то сладостную струнку. Глядя на взлетавшие в черное бархатное небо искры, Мэгги спрашивала себя, будет ли и эта ночь столь же мучительной, как три предыдущих.

Глава 7

Как только нашла в себе силы, Мэгги извинилась и убежала от Риви Маккены, пытаясь отыскать Тэнси. Но ее и след простыл — она скрылась в потемках.

Что теперь делать? После минутного колебания Мэгги нырнула в палатку, откуда страстно и гневно громыхали слова проповеди.

— Ибо Господь Бог наш ревнив! — ревел низенький откормленный проповедник, расхаживая по деревянному настилу в конце палатки.

На длинных скамейках, слушая его, сидели десятки людей, Мэгги закатила глаза.

В этот миг, словно Бог решил покарать ее за неверие, небо сотряс оглушительный раскат грома. Стоявшая возле входа Мэгги вздрогнула от страха и выбежала на улицу посмотреть, в чем дело. Только минуту назад светившиеся звезды затянули ужасные тучи. Небо рассекла молния, напоминавшая своим узором треснувшее стекло.

Меньше чем через минуту хлынул дождь, и не капельками или струйками, а каскадами, загремев по полотняным крышам палаток и крытых фургонов с такой силой, о которой Мэгги не имела понятия прежде, превратив огромные костры в груды шипящих углей. Люди, смеясь на бегу, бросились врассыпную, прячась под фургоны и в палатки.

Мэгги отчаянно пыталась укрыться где-нибудь — платье и волосы ее мгновенно промокли, — но не настолько отчаянно, чтобы снова вернуться в ту палатку и слушать о разгневанном Боге. Проклиная Тэнси за то, что по ее милости она оказалась в таком положении, Мэгги стояла под проливным дождем, глядя по сторонам.

Вдруг сильная рука схватила ее за локоть и поволокла куда-то. По лицу текла вода, мокрые волосы залепили глаза, мешая ей разобрать, кто тащит ее, но, спотыкаясь за своим проводником по грязи, доходившей ей почти до лодыжек, вскоре стала догадываться.

И вовсе Мэгги не была уверена в том, что ей не стоило оставаться на улице, пока гроза не пройдет. В конце бесконечно долгого пути Мэгги различила очертания крытого фургона. Ее похититель повернулся, решительно обхватил ее за талию и поднял в воздух. Ее попка мягко приземлилась на сиденье, и она вскарабкалась внутрь. От обилия воды, лившей по лицу, Мэгги с трудом могла дышать. Почти с минуту она пролежала на полу, боясь поднять глаза. Мимо ее лица в темноте прошли чьи-то ноги, а потом вспыхнула керосиновая лампа, осветив внутренность фургона.

— Тебе лучше снять эту одежду, а то к утру схватишь воспаление легких, — предостерег мужской голос.

Мэгги медленно села, обеими руками убирая с лица промокшие волосы. Риви Маккена, дружелюбно улыбаясь, присел на край узкой кровати. Заметив сердитый взгляд Мэгги, развел руками, будто спрашивая, чем он нарушил границы светских приличий.

Она все так же смотрела на него, но зубы у нее начали стучать, и она задрожала.

Риви бесстрастно наклонился и извлек сумку Мэгги. Потом кинул ее, и сумка со стуком приземлилась рядом с Мэгги.

— Ты забыла ее у костра.

Мэгги с тоской посмотрела на сумку, в которой лежала теплая ночная рубашка и сменная одежда. Она подумала, что должна поблагодарить мистера Маккену за то, что он спас ее собственность, но не могла заставить себя произнести слова благодарности. И вдруг до Мэгги дошло, что ее запасная одежда, скорее всего, такая же мокрая, как и та, что была на ней. Дрожащими руками она ухватилась за застежку, а когда сумка открылась, Мэгги сунула руку внутрь. Естественно, ее новое розовое платье, как и лучшая ночная рубашка, были совершенно мокрыми. С отчаянным стоном, на миг забыв о присутствии Риви Маккены, Мэгги встала на колени, вытаскивая испорченное одеяние для более тщательного осмотра.

— Полагаю, это Дункан купил для тебя. — При этих словах Мэгги осознала всю серьезность положения. Поднявшись на дрожащие ноги, Мэгги уставилась в бесстрастное лицо Риви.

— Да, — услышала она свой голос. — Я, видите ли, должна стать хозяйкой у него в доме…

Риви встал, возвышаясь над Мэгги так, что у нее заболела шея смотреть вверх на него. Одной рукой он вырвал у нее промокшую ночную рубашку, держа ее большим и указательным пальцами.

— Будешь приветствовать его гостей в ночной рубашке, да?

Мэгги сразу же поняла, на что он намекает. Дождь стучал по полотняному верху фургона, протекая в дыры то здесь, то там, но Мэгги по-прежнему слышала биение собственного сердца. Она взглянула на Риви с гордым достоинством, на которое была способна в сложившихся обстоятельствах.

— Разумеется, нет, — слабым голосом ответила она, протянув руку, и отняла у него сорочку.

Ни говоря ни слова, Риви отвернулся, снял с лампы, которую зажег раньше, стекло и прикрутил фитиль. В фургоне стало темно, как в преисподней, и Мэгги затаила дыхание.

— Что, по-вашему, это значит? — мрачно спросила она. В двух шагах не видела ничего перед собой; теперь нельзя было ни бежать, ни стоять на месте.

— Хочешь, чтобы весь лагерь увидел, как ты раздеваешься? — отозвался Риви откуда-то из темноты.

— Я и не собираюсь раздеваться!

— Бравые слова, — беспечно сказал Риви. — Дело в том, Янки, что ты промокла до костей и замерзла, как цуцик.

Какая-то неподходящая по размеру, но зато сухая вещь пролетела в темноте, и Мэгги схватила ее. Фланель, теплая и сухая фланель. Дрожа от холода, Мэгги ощупала одежду и пришла к выводу, что это мужская рубашка.

— Я ухожу, — сказала она, не двигаясь. Единственной опасностью, кроме той, что была внутри фургона, была разбушевавшаяся гроза.

— Снимайте свои мокрые шмотки, мисс Чемберлен, — устало приказал Риви, — или я сам стащу их с вас.

Мэгги ничуть не сомневалась, что Риви Маккена приведет в исполнение угрозу, если она будет упорствовать. Сейчас ее била крупная дрожь: она продрогла до мозга костей.

— А ч-чем вы докажете, что н-не собираетесь зажигать лампу или…

— Если я зажгу лампу, то это будет настоящим представлением для всех, кто по глупости торчит снаружи, — ответил Риви. — А если бы мне захотелось совратить тебя, то я не упустил бы возможности оставить тебя в своем доме и не отдал бы тебе твои иммиграционные документы, не так ли?

Мэгги прислушалась к его доводам и начала расстегивать платье. Пальцы ее онемели от холода, и она чертовски долго возилась с перламутровыми пуговичками, проталкивая их в маленькие дырочки. Наконец, потерпев неудачу, она выругалась:

— Черт, черт, черт побери!

Риви усмехнулся в темноте, и она скорее почувствовала, чем услышала, что он подошел ближе. Он безошибочно нащупал пуговицы и без малейшего затруднения начал расстегивать их, хотя, должно быть, замерз и промок не меньше Мэгги.

— Тебе нравится эта фраза, да, Янки? — сказал он.

Мэгги сквозь мокрый корсет почувствовала теплоту его пальцев. Она застыла, пораженная важностью положения, в которое попала, и странным волнением, которое вызвало прикосновение Риви.

— Ч-что вы имеете в виду? — запинаясь, спросила она, не в силах повернуться и убежать под проливной дождь, как следовало бы сделать. Теперь его руки были у нее на талии, расстегивая последнюю из этих проклятых пуговиц.

— Ты говорила что-то подобное на корабле, когда выяснилось, что не можешь переплыть на берег в одной из лодок.

Мэгги слышала, что говорит Риви, но не могла понять смысл сказанного. Ее внимание сосредоточилось на руках, которые она не видела, скользнувших под плечики платья и снимавших его. Она снова вздрогнула, но уже не от холода, а от жгучей, острой сладости, овладевшей всем ее существом.

Она неподвижно стояла, когда Риви расшнуровал ее корсет и снял его с ее тела, холодного снаружи и пылающего внутри. То ли случайно, то ли намеренно, Мэгги не могла понять, его пальцы задели ее затвердевшие соски, и она непроизвольно застонала от удовольствия, доставленного ей этим прикосновением.

— Мэгги, — сказал он низким прерывающимся голосом и, ощутив его дыхание на своем лице, она инстинктивно запрокинула голову, чтобы встретить его губы. Его властные, но необыкновенно нежные руки ворошили ее волосы, и он поцеловал ее.

Мэгги была ошеломлена теплотой его влажных губ, прижатых к ее губам. Она вздрогнула, когда кончик его языка быстрым и легким, как перышко, движением прошелся вокруг ее рта, требуя, чтобы он раскрылся. В ответ на его нежную команду Мэгги разомкнула губы и еще крепче прижалась к Риви. Соски ее стали еще тверже от соприкосновения с холодной и мокрой тканью его рубашки. Его пальцы двигались вдоль стройного, покрытого капельками влаги изгиба спины, согревая Мэгги и все более возбуждая ее с каждым прикосновением. Потом, не прерывая умопомрачительного поцелуя, Риви обхватил руками ее попку и со всей силой страсти прижал к себе. Даже сквозь нижнюю юбку и трусики, единственное, что осталось на ней, кроме туфель и чулок, Мэгги почувствовала его напрягшуюся силу и задрожала от желания ее, хотя и испугалась, внутренне отпрянув.

Внезапно рука Риви сжала подбородок Мэгги, как будто он пытался заставить себя прервать поцелуй. Он то ли застонал, то ли выругался и отошел от нее. Но скоро руки его вернулись, быстро обхватив полную, пульсирующую грудь Мэгги, а потом, скользнув по бокам, освободили ее от нижней юбки и трусов.

У Мэгги не было сил сопротивляться, еще менее ей хотелось убежать, и когда она почувствовала, что ее опустили на мягкую кровать, застеленную шерстяными одеялами, она не протестовала. Она закрыла глаза, почувствовав, что Риви снимает с нее туфли, с чувственной усталостью, которая довела желание Мэгги до такой степени, что она начала беспокойно ворочаться на кровати. Голос Риви охрип от желания, которое она не могла понять, в нем появился сильный ирландский акцент, намек на который Мэгги слышала прежде:

— Значит, ты девственница, малышка?

Мэгги не могла говорить, но он знал ответ, потому что одной рукой ласкал ее щеку и почувствовал лихорадочный кивок.

— Значит, этой ночью я не возьму тебя, — мрачно пообещал он. Мэгги не могла определить, был ли стоящий у нее в ушах рев шумом дождя на улице или просто стремительным потоком ее собственной крови.

Она не догадывалась, что разочарование может быть таким неизмеримым. Пальцы Риви снова гладили ее соски, и она потеряла власть над собой — самым важным для нее было желание того, что обещал ей Риви своей близостью, своим прикосновением. Риви усмехнулся ее нетерпению. Когда она снова сможет владеть своими чувствами, говорила себе Мэгги, она заставит его ответить за это.

— Ты получишь удовольствие, детка, — поклялся он с тем же сильным акцентом, — и сохранишь девственность.

Потом его рот приблизился к отвердевшему соску Мэгги, на мгновение впиваясь в него и снова отдаляясь. Мэгги вскрикнула и обеими руками вцепилась в волосы Риви, прижимая его снова к груди. Он засмеялся, прежде чем снова насладиться ею, на этот раз с ненасытностью, заставившей Мэгги извиваться от удовольствия, запрокинув голову, раскрыв рот, из которого вырывалось прерывистое дыхание.

Риви насладился одной грудью, обратился к другой. Мэгги почти бредила от желания; когда пальцы Риви скользнули вниз, туда, где соединялись бедра, так много обещая в своем движении, она застонала, и в ответ на его прикосновение ее ноги оторвались от кровати. Низкий грудной звук, который издал Риви, был знаком того, как это его позабавило, и его рот оторвался от груди, чтобы поддразнить ее поцелуем столь легким, что Мэгги не могла понять, был ли он на самом деле. А потом губы Риви прижались к ее губам.

— Дождь кончился, — сказал он. — Если ты не успокоишься, детка, то весь лагерь узнает, чем мы тут занимаемся…

Мэгги все еще сжимала его волосы, а тело ее билось на простынях в беспокойном томлении. Его пальцы доставили ей новую сладостную, жгучую, невыносимую муку.

— Я б-буду тихо… обещаю… обещаю!

Риви снова усмехнулся, а его губы скользнули вниз по ее шее, по вздрагивающей атласной груди и животу, а потом, к ее величайшему изумлению, пальцы уступили дорогу губам. Поддавшись какому-то дикому инстинкту, бедра Мэгги взлетели вверх, когда он прижимался к ней языком, словно пробуя ее на вкус, а потом потребовал ее целиком. Пока он насыщался ею, его руки поддерживали ее дрожащую пухлую попку, и Мэгги обеими руками зажала рот, отчаянно пытаясь подавить низкий, сильный крик наслаждения, рвущийся из самых глубин ее души, бьющийся в горле.

В первый миг, когда она осознала, что Риви делает, ей подумалось, что это предел, высшая точка удовольствия. Но вместо этого оказалось, что это лишь намек на то взрывное смятение, которое последовало за ним. Сердце Мэгги бешено стучало, дыхание судорожно вырывалось, ощущение, которое она испытала, сведя бедра, было невыносимо приятным. Но в то же время она страстно желала волшебного наслаждения, к которому стремилось ее тело, которого она силилась избежать. Но Риви поднимал ее бедра все выше и выше, крепко сжимая ее в руках и доводя ее до безумия движениями языка. Ноги Мэгги предали ее: колени разошлись в стороны, давая ему лучший доступ, а пятки зарылись в матрас, делая какие-то безумные движения.

И вот это произошло, жгучая волна разлилась по всему ее телу, выплеснувшись наружу, бедра ее задергались, грудь затрепетала, а волоски на шее, и без того мокрые, встали дыбом. Рук было недостаточно, чтобы заглушить долгий, низкий крик облегчения, вырвавшийся из нее. Мэгги вытащила из-под головы подушку и прижала ее к лицу:

Риви медленно отпустил ее дрожащие бедра. И перед тем, как уйти, еще раз обвел языком эту чувствительную точку ее тела. Мэгги лежала, вздрагивая, слишком пораженная и смущенная, чтобы вылезти из-под подушки.

— О Господи, — простонала она, — что я наделала?

Она почувствовала, как Риви встал с кровати, услышала его печальный смешок, а потом и ответ:

— Ничего, что могло бы повредить тебе, — сказал он. — Но, с другой стороны, я, может статься, уже никогда не буду прежним.

Акцент исчез. Когда Мэгги это заметила, она не могла понять, зачем так сильно прижимает к лицу подушку. Еще до того, как она успела это понять, подушку отшвырнули прочь, и она с мягким шлепком приземлилась где-то в другом конце фургона.

— Ты не изменишь того, что случилось, если задушишь себя, — заметил Риви.

Мэгги вскочила, забыв свое унижение и восхитительное, пресыщенное чувство, владевшее ее телом в момент величайшего удовлетворения, и поняла, что если она, возможно, и ослепла, не различая ничего в этой беспросветной тьме, то Риви все видел.

— У тебя, должно быть, кошачьи глаза!

Риви засмеялся, но как-то хрипло, словно испытывал какую-то боль.

— Наволочка на подушке белая, Мэгги. А кроме того, ты меня ударила, когда доставала ее из-под головы, чтобы…

Мэгги завыла от стыда и залезла под покрывало. Если в темноте наволочка белая, то и ее кожа, вероятно, тоже.

— Ты меня видел! — бросила она ему из-под одеяла.

— Я сделал больше, чем просто видел тебя, любовь моя, — отозвался Риви.

Мэгги снова услышала дождь, который полил сильнее. Она сорвала с лица одеяло, забыв, что ее тело может бледным светом мерцать во мраке.

— Ты покидаешь меня? — прошипела она.

— Если я этого не сделаю, Янки, то мы оба пожалеем, — ответил Риви, а потом послышался всплеск: он выпрыгнул из фургона. Когда Риви закрыл полотняный полог, звук барабанящего дождя немного стих.

Мэгги снова легла, натянув одеяло до самого носа. Наиболее разумным сейчас было бы, конечно, выбраться из узкой постели Риви Маккены, натянуть одежду, какой бы сырой она ни была, и уйти. Но беда в том, что разумные поступки начисто лишены привлекательности. Сырая одежда будет холодной, а на улице по-прежнему лил дождь. Если Мэгги и уйдет из теплого, хотя и скандального святилища фургона, то куда она сможет пойти? Найти Тэнси не представлялось возможным, так как этот маленький бесенок мог быть сейчас в тысяче и одном месте, а мысль о том, чтобы отдать себя на милость проповедников геенны огненной, представлялась ей наихудшей перспективой. Но куда как хуже, если в припадке похоти вернется Риви. Свернувшись калачиком под одеялом, со спутанными волосами, Мэгги улыбнулась, представив себе Риви в припадке похоти. Перспектива была весьма заманчивой. Согревшись под одеялом и чувствуя, что тело ее сделалось мягким и как бы без единой косточки, да еще и взлелеянным в придачу, Мэгги зевнула и закрыла глаза. А еще через минуту она сладко спала, не тревожимая никакими снами, даже эротическими.

Было много мест, где Риви мог бы поспать и утолить желания, терзавшие его, но в конце концов после почти часового шатания под дождем он вернулся к своему фургону и залез внутрь.

Мэгги спала — он догадался об этом по ее ровному дыханию. Риви улыбнулся про себя, стащив промокшую одежду и швырнув ее в угол. Кровать была одна, а спать на полу было чертовски холодно, поэтому он забрался под одеяла рядом с Мэгги и прижался к ней. Ему просто нужно контролировать себя, вот и все. Когда его ледяное тело коснулось ее, Мэгги поежилась, но не проснулась. Нежность наполнила Риви — Мэгги измучилась, — и он осторожно обнял ее властной рукой защитника и приказал себе спать.

Мэгги зашевелилась и потерлась об него своей маленькой пухлой попкой, и Риви с трудом подавил в себе стон, ощутив, как снова весь напрягся. Часовой прогулки под холодным дождем как не бывало. Его всего передернуло, и он чихнул, сотрясая кровать. Мэгги проснулась, и он почувствовал, что она повернулась к нему, задев его грудь своими сосками и еще больше осложнив его положение.

— Ты простудился, — тихо сквозь сон пробормотала она, водя маленькой нежной ручкой вверх и вниз по его руке, стараясь согреть.

На самом деле ода делала куда больше, чем просто согревала его. Но Риви не знал, как отодвинуться, чтобы не вылезти из-под одеяла, да ему этого и не хотелось. Даже рыцарство имеет границы, подумалось Риви.

— Мэгги, перестань, — хрипло умолял он, потом, не в силахсдержаться, снова оглушительно чихнул.

Стараясь поделиться с ним своим теплом, Мэгги придвинулась ближе, и Риви так тронула ее искренняя щедрость, что к горлу подкатил комок, не давший ему предостеречь ее. Ее рука круговым движением скользнула по его бедру, помедлила, а потом двинулась к левой ягодице. В паху у него заныло, а член сделался твердым, и Риви застонал.

Рука Мэгги снова вернулась к его бедру, массируя его внутреннюю поверхность и временами опасно приближаясь к тому месту, которое особенно нуждалось и жаждало ее прикосновения. Больше вынести этого Риви не мог, и он схватил запястье Мэгги, чтобы прекратить эту сладостную муку.

— Не хочешь, чтобы я трогала тебя? — прошептала она обиженным и озадаченным тоном.

— Мэгги, поверь мне, — выдохнул он, — хочу.

— Так что же ты так хватаешь меня?

— Я старался ради тебя, Янки, а не ради себя. А если бы ты продолжала в том же духе, то я бы закончил то, что мы начали раньше.

Он почувствовал, как она удивилась, и его снова наполнила нежность, такая всепоглощающая, что причиняла боль.

— Хочешь сказать, что есть что-то еще? Мы не сделали… не сделали всего?

Из горла Риви вырвался хриплый, удивленный смешок.

— А ты думала, что это все? — прошептал он, когда смог, наконец, говорить. И, прежде чем протянуть нежную руку и ощутить слезы у нее на лице, он почувствовал, как они собираются у нее в горле.

— Ты действительно думала, что это все, — ласково сказал он, ответив на свой же вопрос.

Мэгги прижалась лбом к его груди; он почувствовал, как она кивнула, и запустил пальцы в мокрые спутанные кудряшки у нее на затылке. Не в силах больше сопротивляться, он заставил ее поднять голову для поцелуя. Этот поцелуй выдал весь его голод. Голод, который Риви никогда прежде не чувствовал ни к одной женщине, включая Лоретту. Боже, даже в те одинокие ночи на китобойном судне он не испытывал такого неодолимого желания, как сейчас. Его язык искал вход, и Мэгги открылась, впустила его, приветствуя своим смущенным препирательством. Стон Риви эхом отозвался во рту Мэгги, и он лег на нее, опираясь при этом на локти, чтобы не придавить ее своим весом.

Голова у Риви закружилась, как крошечная лодочка в штормовом море. Какой-то инстинкт заставил Мэгги развести ноги, и он лег между них, позволив своему естеству прижаться к ее животу. Боже праведный, как он хотел ее, но даже в бреду желания он помнил, что это была Мэгги, а не Лоретта. Мэгги была девственницей, и если он войдет в нее слишком внезапно, слишком настойчиво, то причинит ей боль.

— Мэгги, — прерывисто выдохнул он, уткнувшись лицом в ее нежную шею, — Мэгги…

Руки ее ласкали упругие мускулы у него на спине, успокаивая душу и в то же время разжигая плоть. Он услышал, как она тихо всхлипнула, и этот звук сначала вошел в его грудную клетку, а потом достиг ушей. Внезапно Риви снова приподнялся, так что теперь мог касаться ее только ногами.

— Я сделал тебе больно? — прошептал он.

Мягкие волосы защекотали его лицо, когда она покачала головой.

— Нет, Риви, ты не сделал мне больно. — И снова ее руки, легкие, как пух, скользнули по его спине. — Дай мне обнять тебя, ты такой холодный.

— Странно, — с трудом ответил Риви, — могу поклясться, у меня жар.

Прохладная рука Мэгги коснулась его лба, откинув назад мокрые волосы, которые он наскоро вытер, прежде чем лечь в постель. В непроглядной тьме он увидел, как ее алебастровый лоб прорезали морщинки.

— От жара можно умереть, — тихо забеспокоилась она.

Риви почувствовал, что его сердце вот-вот разорвется.

— Это совсем на тот жар, любимая, — сказал он.

Мэгги целовала его шею; если она сейчас же не прекратит, Риви больше не сможет сдерживаться.

— Что еще нужно делать, — спросила она, проводя губами по его шее, — кроме того, что мы уже делали?

Не в силах ответить вслух, Риви подвинулся так, что его член прижался к ее мягкому животу.

— Ты хочешь засунуть это мне внутрь?! — почти закричала Мэгги таким голосом, как будто только что сделала потрясающее открытие.

Риви, хотя и с запозданием, накрыл ее рот своим.

— Тише, — прошептал он, и его шепот эхом отозвался в ответ.

Его слова вернулись к нему тихим смешком, и Риви растерялся. Он скользнул вниз, остановившись у ее груди и начал новые ласки, чтобы приготовить ее к тому, чтобы овладеть ею.

Глава 8

Какой-то частью сознания Мэгги понимала, что то, что произошло в последующие несколько минут, должно быть, было величайшей ошибкой в ее жизни, но, зная это, она ничего не могла поделать. У нее не было ни малейшего желания остановить Риви, наслаждавшегося ее грудью, остановить его, когда он целовал ее дрожащий живот. А потом его губы прижались к ее губам, и она почувствовала, как его мощный член легонько проталкивается во врата ее женственности.

— Ты уверена, Мэгги? — спросил он, едва входя в нее.

Мэгги была уверена. Она ощутила, что раскрывается, чтобы принять его, и почувствовала жгучую боль, облегчить которую мог только он, овладев ею. Она дико затрясла головой, вцепившись ему в спину. Он вошел в нее медленно, продвигаясь постепенно, и от каждого его движения удовольствие Мэгги тысячекратно возрастало. Она попыталась приподнять бедра, чтобы он мог полностью войти в нее, но Риви не мог допустить уклонения от ритма, который он задавал. Наконец он достиг барьера, и когда он прошел его, Мэгги ощутила острую боль. Она стала хватать ртом воздух, и он не двинулся дальше, пока не прошло несколько секунд. Риви просунул руки под Мэгги и схватил ее попку, слегка приподнимая ее, и теперь он был целиком ее. Мэгги задрожала, ероша его волосы, заставляя его наклониться для поцелуя. Пока они целовались, яростно борясь языками, Риви начал ритмично двигаться, от чего Мэгги испытала наслаждение, доводившее ее до полного безумия. Он медленно отодвигался, потом снова зарывался в нее, потом опять отодвигался. И каждый раз, когда он выходил из нее, Мэгги хотелось плакать от желания. Его медленное движение было мучительно сладким, повелительным и в то же время нежным. Мэгги оставалось только отдаться восхитительным ощущениям, овладевшим ею, потому что Риви сам руками направлял движения ее бедер. Каждый раз, когда их единение углублялось, Мэгги издавала стон. Они целовались, то быстро и безумно, то медленно и ненасытно, и все это время тело Риви задавало ритм ее телу. Страсть возрастала, пока не заполнила всю Мэгги, закружив голову, округлив ее сочную грудь, соски которой затвердели. Она вцепилась в плечи Риви, умоляя:

— Риви… Риви…

И вдруг нараставшие в ней ощущения прорвались в одном отчаянном извержении чувств, желаний, любви. И в это же время Мэгги с наслаждением закричала, поддержанная оглушительным раскатом грома.

Риви еще не достиг вершины наслаждения — он застонал и начал двигаться быстрее по бархатистому каналу, по-прежнему дразнившему его. Его крик яростного экстаза, вырвавшийся из горла, не мог скрыть гром, потому что как раз в этот миг наступила пауза между раскатами.

Мэгги упивалась, в изнеможении вздрагивая, от чего его тело упало на нее, покрывшись испариной, теплое и тяжелое. Она обвила руками Риви за талию и крепко прижала к себе. Только когда он перевернулся на бок, все так же прерывисто дыша, Мэгги отпустила Риви и ласково погладила его руку. Несколько минут спустя она уже спала, свернувшись клубочком рядом с Риви, не подозревая, что он долго пролежал без сна, уставившись в полотняную крышу, защищавшую их от дождя.

Первое, что почувствовала Мэгги, была непонятная, тихая боль в самом интимном месте. Она поглубже зарылась в одеяло, прячась от ослепительного солнца, от которого порозовели опущенные веки. Под одеялом было слишком жарко, и Мэгги откинула его, наслаждаясь прохладой ласкового утреннего ветерка, обдувавшего ее голую кожу.

Тут она все вспомнила, открыла глаза и села на кровати. Риви исчез, а ее одежда была аккуратно разложена для просушки. С порозовевшими щеками Мэгги вылезла из постели, схватила все еще мокрые трусики и корсет и быстро натянула их. Потом надела чулки, туфли и бело-розовое полосатое платье, аккуратно сложенное в сумке. Теперь оно было неприлично мятым и слегка сырым, но все равно Мэгги влезла в него. Она как раз пыталась застегнуть его, когда в фургон вдруг ввалился Риви. Мэгги вспыхнула и отвела глаза, боясь, что увидит на его лице гримасу, раскаяние или изменившиеся чувства.

Он подошел к ней сзади, и стал теплыми пальцами застегивать пуговицы, до которых она не могла дотянуться. Когда он закончил, то раздвинул спутанные волосы и поцеловал ее в затылок. Мэгги замерла, почувствовав, как легко он мог пробуждать в ней ужасные желания. Не глядя на Риви, она нашла сумку и вытащила расческу, пытаясь привести в порядок безнадежно спутавшиеся волосы. Все так же молча Риви взял у нее из рук расческу, сел на кровать, где они прошлой ночью занимались такими позорными вещами, и потянул остолбеневшую Мэгги к себе на колени. Когда она попыталась встать, он удержал ее, обхватив рукой за талию. А потом принялся причесывать ее.

Мэгги никогда не подозревала, что это может быть настолько сладострастным — мужчина держит ее на коленях и расчесывает ей волосы; она даже не думала, что мужчина вообще способен на такое. Но этот интимный жест был полон такой нежности, что у нее перехватило дыхание. Мэгги слегка задрожала. Его бедра были твердыми, как гранит, и сладкое, волшебное волнение пробегало по ее телу. Риви помедлил.

— Замерзла?

— Да, — солгала Мэгги, слегка распрямляясь.

Риви усмехнулся и продолжил свое занятие.

— У тебя волосы лунного света на белом опале, — задумчиво сказал он минуту спустя, но в его тоне ей послышалась насмешка.

Мэгги не знала, что ответить на это, да она и не была уверена, что у нее это получится, поэтому промолчала. Риви продолжал причесывать ее, а когда закончил — это произошло нескоро, — то отложил расческу и с нежной бесцеремонностью накрыл ладонями грудь Мэгги. Она вздрогнула от сладостных ощущений, вызванных его прикосновением, и соскочила с его коленей, так как поняла, к чему могут привести эти ласки.

— Как я теперь выйду отсюда, когда никто не знает, что я провела ночь в этом фургоне? — нетерпеливо спросила она.

Риви ухмыльнулся и медленно поднялся, встав всего в нескольких сантиметрах от нее и испытывая удовольствие от явной неловкости, которую она испытывала от этого.

— Мало кто заметит. Просто заколешь волосы и перестанешь краснеть.

Мэгги тяжело вздохнула и принялась собирать шпильки, разбросанные по всей кровати Риви Маккены.

— Я и не краснею, — не разгибаясь, сказала она, собирая последние шпильки.

Риви бесстыдно потянулся и погладил круглую попку Мэгги, от чего волна жара пробежала по ее телу. Она стыдилась мысли о том, что стоит только этому человеку снова поцеловать ее, коснуться ее груди, и она без колебаний позволит ему овладеть собой. Прямо средь бела дня на этой узкой, измятой постели. Подумав об этом, Мэгги обернулась и дала Риви звонкую пощечину, получив удовольствие от самого этого звука.

Вдруг Риви поймал ее руки у нее за спиной, задев при этом другой рукой ее правую грудь. Он ухмыльнулся, почувствовав, как под тонкой тканью кофточки затвердел сосок. Все так же крепко держа ее за руки, он наклонился и осторожно прикусил зубами скрытый бутон.

Мэгги застонала и закрыла глаза. Риви незачем было держать ее: она была просто не в силах пошевелиться. Но он по-прежнему держал ее, языком и зубами дразня другую грудь, а тем временем свободной рукой поднял ее юбки. Она вздрогнула, почувствовав, что завязки на панталонах ослабли, и застонала, когда рука Риви скользнула под них, гладя ее. Он оставил грудь, чтобы целовать шею, а пальцы его оставались на том же месте, где и были, поглаживая, ударяя, скручивая маленький бугорок.

— О Господи, — выдохнула Мэгги, когда ее тело вдруг содрогнулось от жгучего наслаждения.

Он тихо засмеялся, продолжая ласкать Мэгги, хотя она трепетала от болезненных последствий его маленькой победы.

— Только попробуй еще раз ударить меня, Мэгги, — сказал он, осторожно прикусив мочку ее уха, — и тебя постигнет такая кара!

Мэгги почувствовала пьянящую силу желания, растущего в ней, и всхлипнула.

— О нет, Риви, пожалуйста, не надо больше…

Его ласки казались ей неумолимыми и мучительно-сладкими. Она почувствовала, как откинулась назад, подчиняясь волшебной силе желания, которое будила в ней его рука, тогда как его зубы продолжали играть с ее грудью, жаждавшей быть оголенной, но не получавшей желаемого.

— У-у, — застонала она, достигнув второго пика наслаждения. Бедра ее задергались в ответ на искусное прикосновение Риви.

Когда содрогания прекратились, Риви вынул руку из ее трусиков, опустил юбки и поднял ее, поставив вертикально. Ошеломленная великолепием только что происшедшего, она уставилась на него. Риви сильно шлепнул ее по попке, повернулся и вылез из фургона, что-то насвистывая при этом. Черт бы его побрал, он еще и свистит!

Пытаясь остудить горящие щеки, Мэгги прижала к ним ладони и стояла не двигаясь, пока дыхание снова не стало ровным. Потом, не желая весь день прятаться в фургоне Риви, она храбро вылезла из него. Небо было синим-синим, словно вымытым дождем, а солнце ярким, как начищенная медь. Повсюду толпился народ, разговаривая и что-то жуя на ходу, обходя мутные лужи. Мэгги почти сразу же разглядела Тэнси, стоявшую возле одного из костров и безмятежно гревшую руки. Взбешенная до крайности, Мэгги набросилась на подругу. Если бы Тэнси не исчезла тогда, она, может быть, и не оказалась бы в фургоне Риви. И, возможно, она не отдала бы ему самое ценное, что может женщина предложить мужчине.

— Тэнси Куин, — язвительно прошептала Мэгги, — где ты была?

Взглянув на Мэгги, а потом на фургон, из которого та вылезла, Тэнси прищурилась. В ее голубых глазах мелькнула догадка.

— Занималась тем же, чем и ты, только в сарае, — дерзко и нагло ответила она.

Мэгги застыла, а лицо ее запылало. Не зная, как ответить на это замечание Тэнси, она промолчала.

Тэнси приблизилась и, взяв Мэгги за руку, потащила ее подальше от костра и людей, дожидавшихся завтрака.

— Тебе повезло больше, чем остальным, Мэгги Чемберлен, — восхищенным шепотом призналась она. — Подумать только, переспать с таким мужиком!

К сожалению, Мэгги не нужно было представлять себе это, но и признаваться в этом ей тоже не хотелось.

— Так уж вышло, что ничего такого и не было. Совсем ничего. Просто мистер Маккена позволил мне переночевать в своем фургоне, потому что я попала под дождь, и мне было некуда деваться!

Тэнси понимающе кивнула, но глаза ее выражали крайнее сомнение.

— Ну да, дорогуша. Значит, потому, что ничего не было, я слышала, как ты бормотала его имя, когда проходила мимо фургона этим утром, разыскивая тебя. — Тэнси наклонилась ближе к Мэгги, ведя ее за собой между огромных луж. — Что же такое этот парень делал, что ты так завывала?

До крайности униженная, Мэгги отдернула руку и встала, упрямо и сердито уставившись в лицо Тэнси.

— Все, что тебе почудилось и что ты якобы слышала, — все это лишь плод твоей похотливой фантазии! — резко бросила она. — Либо ты просто устроила засаду не за тем фургоном!

Тэнси подняла обе руки в знак примирения, но в глазах ее мерцали хитрые огоньки, а губы дергались, стараясь подавить смешок.

— Ну ладно, милочка, если хочешь сделать вид, что ничего не было, то мне все равно, но не стоит так шутить с чувствами таких друзей, как я, потому что месяцев через девять тебе очень даже может понадобиться подруга.

Мэгги страшно побледнела. Не раз уже она думала о том, что может понести ребенка от Риви Маккены, но теперь такая перспектива казалась ей ужасающей.

Тэнси взяла Мэгги за обе руки.

— Не надо мучить себя, милая, это время, может, настанет, а может, и нет.

У Мэгги подкосились колени, когда она попыталась подсчитать, когда должны наступить месячные. Нужно подождать две недели! Две долгие, адские недели, прежде чем она узнает свою судьбу, которая, возможно, уже сейчас нанесла ей удар.

— Я, кажется, заболела, — сказала она.

Тэнси снова взяла ее за локоть, на этот раз встав спиной к потрескивающему костру.

— Ерунда, ты просто испугалась, — возразила она, — и слегка проголодалась. Пойдем, съедим чего-нибудь, а потом пойдем смотреть скачки.

Мэгги не хотелось смотреть скачки; ей казалось, что Риви говорил, что приехал сюда именно ради этого, и она, при любых обстоятельствах, не была готова снова встретиться с ним.

— В меня ничего не полезет.

Тэнси не слушала, и Мэгги подумалось, что подруга вообще никогда не слушала ее. Тэнси оставила Мэгги в очереди, а сама вернулась через несколько минут с двумя тарелками. Мэгги беспомощно поплелась за ней, когда Тэнси повела ее к импровизированной беговой дорожке, проходящей прямо по пастбищу какого-то фермера, и нашла местечко на одном из длинных сырых бревен, положенных специально для зрителей. В центре дорожки было большое количество самых разных лошадей. Некоторые, как определила Мэгги, чистокровные скаковые лошади, а другие, как объяснила ей Тэнси, дикие австралийские, которых поймали и объездили.

Плохо соображая, Мэгги жевала свой завтрак, наблюдая за приготовлениями к первому заезду. Там был и Риви, державший под уздцы огромного угольно-черного жеребца, пока хрупкая фигурка взбиралась в английское седло.

Тэнси посмотрела в ту сторону.

— Парень, с которым я обнималась этой ночью, говорит, что у него есть здесь где-то домик, у этого твоего Риви Маккены.

Мэгги обернулась, чуть не опрокинув тарелку с остатками еды.

— Домик?

— Конечно. — Тэнси пожала плечами. — У человека с его-то деньгами домов может быть больше, чем у тебя шпилек. Непонятно, почему мистер Маккена спал с тобой в фургоне, когда мог бы отвести тебя в тепленький домик!

Мэгги пришлось призвать на помощь все свое терпение, чтобы не огреть Тэнси по голове тарелкой. Она ей ни за что на свете не призналась бы, что ее волновал тот же вопрос, что и Тэнси.

— Нельзя ли потише? — прошипела она, уверенная, что кое-кто рядом с ними наблюдал за ней с удивлением, любопытством и упреком.

Голова у Мэгги разболелась, и ее замутило.

— Во сколько идет омнибус в Сидней? — спросила она с несчастным видом.

— Один будет в два, а другой в четыре, — рассеянно ответила Тэнси, которая все внимание обратила на наездников и лошадей, готовых к заезду.

В этот момент Мэгги все решила. Взяв у Тэнси тарелку и поставив ее поверх своей, она неловко перешагнула через бревно.

— Пойду отнесу, — прохладно сказала она. Тэнси обернулась, прикрывая глаза ладонью от яркого солнца.

— Но ты же пропустишь заезд! — крикнула она.

Мэгги только пожала плечами и без всякой цели зашагала прочь. Она собиралась пропустить не только этот заезд. Освободившись от тарелок, она вернулась в фургон, где Риви Маккена доставил ей такое наслаждение, и вытащила сумку. Быстро сложила в нее вчерашнее платье, ночную рубашку и расческу и вскоре уже шагала по грязной, разбитой дороге в Парамату, оставив позади лагерь и его сомнительный колорит. По пути она увидела огромный великолепный дом, который не заметила по дороге в лагерь вчера, и ей захотелось узнать, действительно ли это дом Риви. Она решила, что так оно и есть, и почувствовала, как щеки ее порозовели. Теперь она пошла быстрее, не обращая внимания на лужи, блестевшие на дороге. Он решил, что койка в фургоне вполне подойдет для того, чтобы лишить невинности мисс Мэгги Чемберлен; ни к чему мять хорошую постель ради какой-то доверчивой маленькой «Янки».

К тому времени, как Мэгги добралась до придорожной деревенской гостиницы, где останавливался омнибус, она распалилась до предела, а настроение у нее было хуже некуда. И хотя хозяин постоялого двора предупредил ее, что омнибус придет только через добрых два часа, Мэгги настояла на том, что хочет купить билет. Сделав это, она уселась в маленьком холле ждать. И молча ругать себя за то, что была такой распутной дурой.

Обляпанный грязью по колено и ликуя по поводу легкой победы своего скакуна на скачках, Риви направился к фургону, в котором провел самую сладостную ночь в своей жизни, уверенный в том, что Мэгги там. Но там ее не было, как и ее маленькой сумки, которую она таскала с собой, и в которой лежали все ее пожитки. Ликование Риви несколько поубавилось.

— Мистер Маккена? — позвал женский голос из-за фургона.

Риви обернулся и увидел маленькую девушку, которая была с Мэгги на борту «Виктории». Он не мог вспомнить ее имени, хотя и знал его.

— Да? — отрезал он раздраженно.

— Простите, сэр, но я надеялась, что вы где-нибудь видели Мэгги Чемберлен.

Теперь Риви заинтересовался; он выбрался из фургона и встал напротив девушки среди грязи и яркого солнечного света.

— Боюсь, что нет, — сказал он.

Девушка переступила с ноги на ногу, разбрызгивая вокруг грязь.

— Черт бы побрал эту девчонку! Порой не могу понять, зачем завела себе такую подружку! Она ушла в Парамату, надеется успеть на первый омнибус! А я тут переживаю, вдруг ее схватили какие-нибудь бандиты!

Риви сдержал улыбку и взглянул на солнце, определяя его положение. Первый омнибус пойдет в Сидней еще не скоро.

— Не волнуйтесь, мисс, я прослежу, чтобы Мэгги благополучно добралась до дома, — сказал он и побежал на пастбище, на котором проводились скачки.

Мэгги издали разглядела всадника. Конечно же, она поняла, что это Риви Маккена сидит верхом на прекрасном жеребце, но бежать было неразумно: он бы все равно догнал ее. Подъехав к гостинице, Риви спрыгнул на землю и привязал великолепное животное у коновязи справа от крыльца. В сине-зеленых глазах, когда он окинул взглядом недовольную Мэгги, мелькнуло озорство, а белые зубы сверкнули в ухмылке.

— Собрались домой, мисс Чемберлен? Даже не сказав «до свидания» своему первому любовнику?

Мэгги густо покраснела. Решив не показывать этому человеку, какое влияние он имеет на нее, она взяла себя в руки и, повернувшись, направилась на крыльцо. Он просто пошел за ней, а когда она попыталась убежать, наклонился и самым непристойным образом прижал ее к перилам.

— Отдай мне билет, Мэгги, — сказал он ласковым голосом, — а я верну тебе деньги.

Мэгги хотела протиснуться мимо него, но вместо этого почувствовала, что ее прижали еще сильней. Сердце у нее заколотилось, а дыхание участилось от неловкости положения.

— Мне нужен билет, — сказала она громче, чем шепотом. — Я возвращаюсь в Сидней.

— Ты едешь в Сидней со мной, — спокойно сказал Риви.

Мэгги не могла убежать, поэтому она просто зажмурилась, пытаясь вычеркнуть Риви Маккену из своей жизни. Он не двинулся с места, непристойным образом еще крепче прижимая ее, а когда Мэгги пришлось, наконец, открыть глаза, он весело наблюдал за ней.

— Вы отдали мне мои документы, помните? — заметила она, когда к ней вернулся дар речи. — Я свободная женщина, и если я хочу вернуться в Сидней одна, то так оно и будет!

— Документы? — глупо отозвался Риви, а потом полез в карман рубашки и вытащил пачку бумаг, которые он, должно быть, вытащил из сумки Мэгги, когда она спала. — Эти?

— Черт бы вас побрал! — выдохнула Мэгги, обеими руками толкнув Риви в грудь. — Вы просто совратитель, мошенник!

При этом Риви запрокинул голову и расхохотался.

— Совратитель? Мэгги, Мэгги, что за странные слова. — Он выгнул бровь, продолжив: — Могу напомнить, что я всеми силами старался соблюдать дистанцию, когда лег в постель с тобой прошлой ночью. Это ты настаивала на том, чтобы трогать меня.

Мэгги не знала, что сказать, а позднее испугалась, что кто-нибудь мог увидеть ее в такой компрометирующей ситуации. Она попыталась заглянуть Риви через плечо, уверенная, что наверняка умрет на месте, если кто-то подслушал их разговор.

Неожиданно Риви немного смягчился и отступил назад, так что Мэгги могла вздохнуть свободнее.

— Идем домой, Мэгги, — сказал он хриплым и странно убедительным голосом. — А утром можем поехать в Сидней.

— Это, — выпалила Мэгги, задрожав от злости и от того, что какая-то часть ее хотела поехать с Риви Маккеной и позволить ему делать с ней все, что угодно, — непристойное предложение!

— Еще этим утром тебя не волновали непристойные предложения, — заметил он.

Напоминание о ее бесстыдном поведении в фургоне подействовало на Мэгги, как отрава. Она занесла сумку, чтобы ударить его, но он просто выхватил сумку у нее из рук и положил на грубые доски крыльца. Глаза ее остановились на кармане рубашки, куда Риви положил драгоценные бумаги, проводившие черту между рабством и свободой.

— Я бы хотела получить назад свои документы, — спокойно сказала она.

— Разумеется, — ответил он, слегка наклонив голову, но тем не менее не пошевелился, чтобы достать бумаги.

Положившись на слепую браваду, Мэгги протянула руку. Риви поймал ее, тем же движением подхватив сумку, потащил ее к нетерпеливому жеребцу у коновязи и ловким движением отвязал животное.

— Что, по-вашему, это значит? — пробрюзжала Мэгги, когда ее бесцеремонно перебросили на спину лошади, а секунду спустя Риви сам уселся позади.

— Мисс Чемберлен, — сказал он низким скрежещущим голосом, — я собираюсь делать то, что нужно, несмотря на ваши протесты.

Жеребец заплясал и вскинул огромную голову, когда Риви поворачивал его в нужную сторону, и Мэгги обеими руками вцепилась в черную, как вороново крыло, гриву коня, внезапно обрадовавшись сильной руке, обнимавшей ее за талию и одновременно державшей ее сумку.

— У-увозить меня против воли — это вовсе не то, что надо! — заметила она неестественно писклявым голосом, потому что никогда раньше не ездила верхом ни на одном животном резвее старой цирковой клячи, и потому очень испугалась.

— Самое меньшее, что я могу сделать, — это проследить, чтобы вы благополучно добрались до дома, — возразил Риви, быстро ущипнув ее за мочку уха, от чего по всему ее телу пробежала восхитительная дрожь. — После того, как прошлой ночью делал с вами все, что хотел.

Мэгги крепче вцепилась в гриву и снова зажмурилась, когда огромный конь пустился галопом.

— А потом еще, — продолжал Риви, как будто они сидели в кресле-качалке, а не верхом на ужасающе сильном жеребце, — и этим утром.

К своей радости, и в то же время с тревогой, Мэгги заметила, что дом Риви оказался поблизости, хотя это был и не тот дом, который она заприметила раньше. Это было просторное здание из красного кирпича с застекленным крыльцом, и веерообразным окном над дверью. Во дворе росли цветы и ухоженный кустарник, и при других обстоятельствах Мэгги была бы очарована.

Риви спрыгнул с седла и снял Мэгги, и пока она с недовольным видом отряхивала юбки, пытаясь придать себе приличный вид, прибежали две маленькие чернокожие девочки, восхищенно глядя на Риви и широко, до ушей улыбаясь.

— Добродетель и Милосердие, — шепотом сообщил Риви.

— Кто? — спросила Мэгги.

Риви не потрудился повторить необычные имена девочек.

— Их родители подпали под влияние кое-каких английских миссионеров, — добавил он. — Всякий раз, когда приезжаю в Парамату, они ходят за мной по пятам. Куда я, туда и они.

Как это обычно случалось при встрече с детьми, Мэгги была очарована. Забыв о собственном опасном положении, она улыбнулась красивым малышкам. Риви взял ее за руку и потащил по ступенькам к двери. Он оглянулся, как и Мэгги, и увидел, что его две поклонницы не отстают. Он тяжело вздохнул и открыл дверь.

— Конечно, — шутливо сказал он, — Добродетель и Милосердие будут преследовать меня до конца моих дней.

Глава 9

Не успел Риви открыть дверь, как ему в объятия с радостным воплем «Папа!» бросилась маленькая девочка, та самая, которую Мэгги видела в Сиднее играющей на лужайке. Привязанность Риви к ребенку была очевидна. Он крепко обнял ее, а она непримиримо-изучающе смотрела на Мэгги через его широкое плечо своими сине-зелеными глазами.

Риви слегка повернулся в просторном, хорошо освещенном коридоре и сказал:

— Мэгги, это Элизабет.

Мэгги автоматически протянула ей руку. С минуту Элизабет просто смотрела в лицо Мэгги, не торопясь расцепить руки, обнимавшие шею Риви. И хотя в мире взрослых это назвали бы снобизмом, в манере ребенка не было никакого недружелюбия.

— Привет, Элизабет, — вежливо сказала Мэгги, искренне улыбаясь.

— Она редко разговаривает, — заметил Риви, когда они пришли в огромную гостиную, и молчание, по его мнению, крайне затянулось. Он опустил Элизабет на ноги, и она убежала.

— Единственное, что она постоянно произносит, это «папа».

Мэгги была так задумчива, что почти не заметила неброской элегантности обстановки.

— Но ей, должно быть, уже четыре, по крайней мере…

Риви бесцеремонно сделал Мэгги знак садиться, а когда она опустилась в кресло у массивного каменного камина, вышел из комнаты. Он вернулся, неся в руке стакан какой-то жидкости янтарного цвета. Мэгги не решилась взглянуть на часы в открытую, но выгнула бровь: еще было слишком рано для спиртного.

Риви усмехнулся, заметив ее реакцию, и сел в кресло напротив.

— Я подумал, что ты предпочтешь чай этому типу освежающего, — сказал он, и не успела Мэгги согласиться с тем, что она действительно предпочла бы чай, как в комнату вошла негритянка с подносом в руках. Женщина поставила поднос на столик рядом с креслом Мэгги и, не сказав ни слова, даже не посмотрев ни на Риви, ни на его гостью, вышла из комнаты.

— Полагаю, мать Добродетели и Милосердия? — спросила Мэгги просто для поддержания разговора и размышляя, как следует вести себя в такой необычной ситуации.

— Полагаю, Кала имеет к ним какое-то отношение, — Риви улыбнулся, — хотя она им и не мать.

У аборигенов свой взгляд на родственные отношения.

Мэгги вытаращила глаза.

— Аборигены? Но мне казалось, что это дикари, скитающиеся вдали от городов…

— Многие именно таковы и есть, — спокойно уточнил Риви. — Есть кочевые племена, которые бросают все добро, снимаются с мест, стоит им только захотеть.

Прежде чем Мэгги успела ответить, в комнату, широко шагая, вошел низенький, лысеющий человек представительного вида. В руке он держал шляпу с круглыми полями. Выражение его маленьких, бесцветных глазок, когда он посмотрел на Мэгги, граничило с неодобрением. Риви, ничуть не смутившись, отставил в сторону стакан, и, взглянув на незнакомца еще раз, Мэгги поняла, чем вызвана такая любезность. На нем был воротничок священника. Риви встал и, сердечно кивнув, сказал:

— Преподобный Колинз.

Преподобный кивнул в ответ.

— Пора двигать дальше, — сказал он с сильным австралийским акцентом. — Я, конечно же, не мог уехать, не сказав, что благодаря вашей доброте я провел эту грозовую ночь с большими удобствами под крышей вашего дома.

Мэгги бросила на Риви быстрый взгляд, поняв, почему он не отвез ее в дом прошлой ночью, и отпила чай.

Риви пожал руку преподобному Колинзу.

— Рад, что вы остались довольны, — сказал он. Риви как раз собирался представить ему Мэгги, когда священник повернулся и вышел из комнаты. Это была явная демонстрация пренебрежения: с таким же успехом Мэгги могла быть невидимкой. Уязвленная, Мэгги посмотрела прямо в глаза Риви Маккене, когда тот сел в кресло.

— Вы не показались мне особо религиозным, — сказала она.

Он улыбнулся.

— Я и в самом деле не религиозен. Я собирался остаться в лагере, потому что Самаритянин должен был скакать сегодня. Преподобный Колинз приехал издалека, и у него не было фургона.

Мэгги украдкой взглянула на часы на камине. Они тихо жужжали, собираясь пробить очередной час. Один тяжелый удар последовал за другим.

— Я опоздала на омнибус, — проворчала Мэгги раздраженно.

— Не волнуйся, ты будешь в Сиднее до того, как вернется Дункан, — резко отозвался Риви.

— Вы не любите мистера Кирка, так ведь? — полюбопытствовала Мэгги, пристально наблюдая за Риви.

Она заметила, как посуровели черты его лица, а на щеке задергался мускул.

— Слабо сказано, — ответил он. — Дункан может казаться очаровательным и любезным, но он неподходящее общество для беззащитной девушки.

Горло у Мэгги сдавило, и она посмотрела на свои руки: чашка, которую она держала, слегка стучала донышком о блюдце. Когда она подняла глаза, в них читалось отчаяние от осознания того, как много она потеряла.

— А вы? — колко спросила она. Риви Маккена тяжело, прерывисто вздохнул.

— Я сожалею, Мэгги. Обо всем.

То, что он сожалел о случившемся, немного обидело Мэгги, но она ни за что не призналась бы в этом.

— Именно поэтому вы похитили меня из гостиницы и привезли сюда, — презрительно-дерзко сказала она.

На загорелом, суровом лице Риви изогнулись темные брови.

— Думаешь, я хочу… так сказать… снова совратить тебя?

Мэгги покраснела и отставила чашку с блюдцем, чуть не уронив их.

— Что же остается еще думать? — прошипела она, не желая, чтобы ее услышали посторонние.

Риви откинулся на спинку кресла и долго наблюдал за Мэгги. Губы его слегка вздрагивали, а глаза открыто смеялись. Она готова была вскочить и дать ему пощечину, но лицо его посерьезнело, и он сказал:

— Ты не права. Я сожалею о том, что произошло, и привез тебя сюда только для того, чтобы доказать, что со мной ты в безопасности?

— В безопасности? — выпалила Мэгги. — Как вы можете говорить такое после того, что было ночью?

Риви снова вздохнул.

— Я потерял голову… я так сильно хотел тебя, а ты и не пыталась остановить меня…

Мэгги опять вспыхнула.

— А почему вы стащили мои бумаги? — строго спросила она.

К ее величайшему удивлению, Риви потянулся и взял ее руки в свои. Он говорил со спокойной искренностью:

— Мне пришло в голову, что Дункан мог найти их и использовать так, что лучше не говорить об этом. Ты по-прежнему свободна, я не стану претендовать на тебя.

У Мэгги не было ни сил, ни желания вырвать руки.

— Но вы не собираетесь вернуть их мне?

Риви с сожалением покачал головой.

— Думаю, у меня они будут в большей безопасности. Если бы Дункан наложил на них лапу…

— Мистер Кирк, — едко начала Мэгги, и от напряжения у нее заныли плечи, — настоящий джентльмен. И это, мистер Маккена, намного больше того, что я могу сказать о вас!

Риви усмехнулся, хотя в его глазах не было даже намека на веселость.

— Есть кое-что похуже, чем не быть джентльменом, Янки.

Наконец Мэгги удалось освободить руки.

— Леди Косгроув никогда не отправила бы меня в дом мистера Кирка, если бы знала, что это опасно!

Риви снова взял свой стакан и допил его, прежде чем ответить:

— Леди Косгроув незнакома с характером Дункана, а я его знаю.

Мэгги вспомнила красивую любовницу Риви и то, что случилось ночью. Глаза ее зло сверкнули.

— Не вижу, чем его «истинное лицо» хуже вашего. У него тоже есть любовница, за спиной у которой он совращает другую женщину?

Риви сжал зубы и вскочил с кресла так неожиданно, что Мэгги вздрогнула. Но он просто отошел, встав к ней спиной и уставившись на пустой камин.

— Лоретта больше не моя любовница, — сказал он таким тихим голосом, что Мэгги пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова. — Когда я понял, как сильно хочу тебя, я попросил ее покинуть мой дом.

Мэгги представила себе, что должна чувствовать женщина, знавшая все интимные детали этого изумительного мужчины и без всякого предупреждения выброшенная из его жизни, потому что он нашел новый объект флирта. Если и она уступит Риви Маккене и даст волю чувствам, которые он разбудил в ней, она через день окажется в положении Лоретты, а такая перспектива ее вовсе не привлекала.

— Я не стану вашей куртизанкой, мистер Маккена, так что вы, кажется, поторопились.

Он слегка обернулся, посмотрев на Мэгги спокойным взглядом, в котором в то же время читалась издевка.

— Не я один поспешил, мисс Чемберлен. Прошлой ночью вы отдали мне кое-что, о чем будет горько сожалеть мужчина, который женится на вас.

И хотя эти слова были сказаны не от злости или с презрением, они больно ранили Мэгги, потому что были абсолютно справедливы. Вероятно, она погибла для порядочного мужчины. Мэгги подавила в себе закипавшие слезы, не желая больше показывать Риви свою слабость. Риви подошел к ней и сел на корточки возле ее кресла, сказав ласково:

— Мэгги, ты думала о том, что у тебя может быть ребенок от меня?

Глаза Мэгги блестели, когда она подняла голову. По-прежнему не в силах говорить, она кивнула.

— Если узнаешь, что беременна, я хочу, чтобы ты немедленно пришла ко мне.

— З-зачем? — с трудом спросила Мэгги. Она была в тысячах миль от дома, она была бедна и перед ней открывалась перспектива, толкавшая других женщин на отчаянные поступки. Мысль об этом была невыносима.

Он снова взял ее за руки.

— Затем, чтобы жениться на тебе, Янки, — сказал он терпеливо, как будто предполагал, что Мэгги должна знать, что такой богатый, обладающий властью человек, как он, может сделать девушку из прислуги своей женой.

— Вы шутите.

— Я совершенно серьезен. Ничто не может быть для меня важнее моего ребенка.

Как это ни странно, Мэгги почувствовала печаль в его словах. В какой-то степени ей самой хотелось быть тем человеком, который был бы всем для Риви Маккены.

— Но у вас есть Элизабет…

— Я люблю Элизабет, — тихо ответил он, — она мне не дочь, а племянница.

Мэгги проглотила комок в горле.

— Но она зовет вас папой.

— Это потому, что она не помнит моего брата. — Глаза Риви устремились куда-то вдаль; он рассеянно сжимал в пальцах медальон, с которым никогда не расставался.

Внезапно, несмотря на все свои неприятности, Мэгги обратила все внимание на этот странный кусочек меди, висевший на золотой цепочке.

— А это что? — шепотом спросила она.

Риви выпустил медальон.

— Думаю, талисман удачи, — ответил он, но в его взгляде все еще читалась болезненная отрешенность.

— Расскажите мне о брате, — рискнула спросить Мэгги, догадавшись, что этот талисман каким-то странным образом связан с братом Риви.

— Нас с Джеми разлучили много лет назад, по дороге сюда из Дублина, с тех пор я разыскиваю его. — Риви поднялся, подошел к креслу и опустился в него с почти отчаянным вздохом. — Я нанимал сыщиков, объездил все места, какие казались мне важными…

— Но так и не нашли его, — печально закончила Мэгги.

Риви покачал головой, он отвел взгляд, а горло судорожно задергалось, когда он попытался овладеть собой.

— Элизабет его ребенок? — с мягкой настойчивостью спросила Мэгги.

Глаза Риви скользнули к ней; и он кивнул.

— Ее нашли в Брисбейне в сиротском приюте.

Там мне сказали, что мать Элизабет не была замужем за Джеми, хотя и оставила бумаги, в которых говорилось, что он отец ребенка.

Мэгги не сомневалась что Элизабет была действительно Маккена: доказательством этому были ее сине-зеленые глаза.

— Но почему эта женщина бросила Элизабет?

— Она была больна, — ответил Риви. — Если верить монахиням из приюта, она умерла вскоре после того, как оставила им ребенка.

— Может быть, Элизабет что-то помнит?

Риви посмотрел на Мэгги так, словно она была сумасшедшей, но она поняла, что его раздражение было основано на неудаче в поисках брата, а не на том, что она сказала или сделала.

— В то время Элизабет было всего два года, и если она что-то помнит, то не может или не хочет говорить об этом.

Мэгги не стала спрашивать, осматривал ли ее врач; она понимала, что такой серьезный человек, как Риви, не мог оставить это без внимания.

— Возможно, она перенесла какую-то травму…

Риви кивнул.

— Но что? — хрипло спросил он. — Что могло отнять у ребенка желание говорить? И где был Джеми, когда все это произошло.

Мэгги смотрела на руки, не желая высказывать очевидного предположения: что смерть, а не какая-то случайность могла разлучить Джеми Маккену и его ребенка и женщину, которая этого ребенка родила.

— Он не умер, — сказал Риви тихо, бросая вызов тайным подозрениям Мэгги. — Если бы это случилось, я бы знал!

Мэгги молчала. Она надеялась, что Джеми Маккена жив и где-то ждал, что его найдут.

— Проголодалась? — тривиальность этого вопроса вывела Мэгги из задумчивости.

— Да, немного, — честно призналась она.

Непонятным образом негритянка, явно экономка Риви, снова появилась в нужный момент. Риви попросил ее принести фруктов и хлеба, что она немедленно и сделала.

Мэгги ела молча, задаваясь вопросом, как ей вернуться в Сидней, пока Риви не скомпрометирует ее снова, а когда она все съела, он вдруг взял ее за руку и потянул на улицу. Они обошли вокруг дома, пройдя во внутренний садик, где, к восхищению Мэгги, сидел огромный кенгуру.

— Это Матильда, — сказал Риви. Матильда с интересом посмотрела на Мэгги.

— Она ручная? — испугалась Мэгги.

Когда Риви кивнул, Мэгги приблизилась к очаровательному существу и нерешительно протянула руку, чтобы дотронуться до него. Шерсть Матильды оказалась жесткой на ощупь, и если в сумке у нее и сидел детеныш, то Мэгги не могла его разглядеть, хотя и бросила в этом направлении несколько вежливых взглядов.

Внезапно наскучив обществом американки, Матильда отвернулась и поскакала через поле с такой быстротой, что Мэгги разинула рот от удивления и восторга. Если бы у нее было кому написать и рассказать об этом! Когда она опять повернулась к Риви, в глазах ее читалась печаль. Ему было знакомо чувство одиночества, Мэгги это почувствовала и утешилась. Внезапно ей захотелось, чтобы Риви нашел своего брата, для нее это было так же важно, как и для него.

— Элизабет любит животных, — сказал он, совершенно естественным жестом беря Мэгги за руку. — У нее есть несколько маленьких кенгуру. Хочешь посмотреть?

Мэгги с готовностью закивала, и Риви повел ее к конюшне, где было несколько проволочных загонов. Внутри загона скакали несколько бурых зверьков, уменьшенных копий кенгуру, а со спинки старого стула свешивалось сложенное одеяло. Прежде, чем Мэгги успела спросить, зачем оно там, над краем одеяла появилась маленькая голова с яркими глазами, осторожно оглядываясь по сторонам.

— Он сирота, — тихо объяснил Риви, — ему нужна теплая сумка, и мы с Элизабет сделали ее для него.

Признание Риви тронуло Мэгги намного сильнее, чем то, как он занимался с ней любовью. С минуту она не могла говорить, а в глазах сверкнули глупые, сентиментальные слезы. Даже если Риви и заметил их, то сделал вид, что ничего не видел, хотя его рука крепче сжала руку Мэгги, а у них за спиной захихикали Добродетель и Милосердие.

Риви отпустил руку Мэгги и резко повернулся, издав при этом добродушное рычание и шагнув к восхищенным девчушкам. Красивые черные глаза сверкнули, они завизжали и со смехом убежали прочь. Мэгги была уверена, что далеко они не убежали. Интересно, разговаривает ли с ними Элизабет, когда поблизости нет никого из взрослых? Небо начало заволакивать тучами, а с юга подул резкий ветер. Не сговариваясь, Мэгги и Риви повернули к дому, на этот раз войдя через боковую дверь. В большой и безупречно чистой кухне никого не было. Мэгги не протестовала, когда, ничего не объясняя,Риви повел ее наверх, и, к своему стыду, была весьма разочарована, когда он поставил ее перед дверью на второй этаж и велел отоспаться за бессонные часы прошлой ночи. Как бы то ни было, Мэгги устала и, зевнув, открыла дверь и вошла. Комната была небольшая, но приятная и веселая, с разноцветным стеганым одеялом на тщательно отполированной медной кровати. Там стояло еще и кресло-качалка и, сокровище из сокровищ, заставленная книгами полка. Сняв грязные туфли, Мэгги взяла одну из книг и растянулась на кровати. Она уснула, не дочитав и первого абзаца.

Риви шагал взад-вперед по гостиной точно так же, как в своем кабинете в Сиднее, стремясь побороть в себе нечто необъяснимое, заставившее его страстно желать, чтобы шелковая плоть Мэгги дрожала от его прикосновения. Никогда в жизни не был он так увлечен ни одной женщиной, как этой сладкой, сероглазой, маленькой американкой, и это чувство не нравилось ему, каким бы предательски-приятным оно ни было.

В комнату вошла Кала, молча, как она входила в любую комнату, и встала напротив камина, чтобы развести огонь, дрова для которого она приготовила заранее. На улице завывал ветер, бросая в окно огромные капли дождя. Когда в очаге затрещал огонь, Кала снова ушла.

Для Риви она была загадкой, тайной, не имеющей возраста, словно жила она со времен века грез, времен легенд аборигенов, еще до начала летописной истории. Кале могло быть двадцать, а могло быть и сто двадцать, а так как Риви не хотелось думать о Мэгги Чемберлен, он наблюдал за своей молчаливой экономкой.

Настойчивый стук в дверь вывел его из задумчивости; чтобы избавить Калу от беспокойства, он вышел в прихожую и сам открыл дверь. Немногое могло удивить его больше, чем стоявшая на крыльце Лоретта, мокрая с головы до пят. Фургон, нанятый, скорее всего, на постоялом дворе, тащился в отдалении, возница ссутулил спину под проливным дождем.

— Собираешься меня впустить или нет? — сладким голосом спросила Лоретта, на губах которой играла улыбка, противоречащая мокрой одежде, волосам и уныло поникшему перу, свисающему сбоку модной шляпки.

Риви посторонился, пропуская ее, так как выбора у него не было.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, когда Лоретта прямиком направилась к камину в гостиной.

Она отряхнула юбки и бросила через плечо улыбку, отвечая вопросом на вопрос:

— Моя одежда все еще наверху в нашей комнате, или ты ее выбросил?

Риви нахмурился, сожалея, что у него не хватает духу выбросить Лоретту вместе с ее чертовыми шмотками на улицу под дождь.

— Я не слишком часто приезжаю сюда, — ровным голосом сказал он. — Так что твои вещи там, где ты их оставила.

Лоретта опять принялась трясти свои массивные юбки, оставляя на полу лужи дождевой воды.

— Хорошо, — тихо вздохнула она и, запрокинув голову, завизжала: — Кала!

Риви поморщился, но, прежде чем он успел пресечь назойливость Лоретты, появилась, как обычно молчаливая, Кала с вопросительным выражением на лице.

— Горячую ванну, — резко приказала Лоретта, — и стакан шерри, как только я устроюсь в ванной. Как только принесешь его, можешь приготовить — дай-ка подумать — мое голубое теннисное платье. То, что с перьями у выреза.

— Лоретта… — начал было Риви угрожающим тоном, когда Кала побежала готовить ванну.

Лоретта повернулась, скорчив детскую гримасу.

— О, Риви, ты ведь не станешь лишать меня удобств в такой ужасный вечер! Мне ведь больше некуда пойти, и…

— Есть гостиница. Я отвезу тебя туда, как только переоденешься, так что тебе лучше надеть что-нибудь более практичное, чем теннисное платье с перышками!

Черные глаза Лоретты вспыхнули.

— Значит, это правда! Ты притащил в дом эту маленькую американскую бродяжку!

Риви никогда не переставала удивлять сеть опытных информаторов Лоретты.

— Ты наверняка проехала весь путь от Сиднея не затем, чтобы узнать, здесь ли Мэгги?

— Разумеется, нет. Я знала, что ты будешь скакать на Самаритянине, и приехала, чтобы попытаться спокойно поговорить с тобой.

Риви все так же стоял в отдалении, скрестив на груди руки, выгнув бровь в немом вопросе.

— Я не могу смириться с тем, что все кончено, — резко сказала Лоретта. — Когда-то ты любил меня, и я снова заставлю тебя полюбить меня.

— Я никогда не любил тебя, Лоретта, и ты никогда не любила меня, — заметил Риви. — Мы ведь согласились на это с самого начала, правда?

В глазах Лоретты заблестели театральные слезы.

— Мои чувства изменились.

— На самом деле изменилось твое материальное положение, — не так ли? Ты поняла, что твои возможности не отвечают запросам, дорогая?

— Ты просто зверь, — несчастным голосом пробормотала Лоретта. Она дошла уже до того, что даже ссутулила плечи и немного пригнула голову. — Как ты можешь говорить такое после того, чем я была для тебя?

Риви вздохнул. Временами с этой женщиной было просто невозможно спорить.

— Принимай ванну, Лоретта, — раздраженно сказал он, — пей свое шерри, а потом приготовься к поездке в гостиницу, потому что ты не останешься на ночь в этом доме.

По щеке Лоретты прокатилась слеза… или, может, это была капелька дождя? Так или иначе, она в гневе повернулась и взбежала по лестнице, чтобы развалиться в мраморной ванне. Риви лелеял дурацкую надежду, что она уберется до того, как проснется Мэгги, но знал, что полагаться на это нельзя.

Мэгги проснулась от того, что услышала, как поет какая-то женщина. Голос был хорошо поставлен, как у профессионала. Она поняла без лишних вопросов, что Лоретта Крэйг приехала домой. К горлу подкатило отчаяние, но она не станет плакать. Мэгги откинула одеяло, которым укрывалась, и села, принявшись за нелегкую работу — надеть туфли. Сделав это, она пригладила волосы, выскользнувшие из-под шпилек, и встала.

В коридоре рядом с комнатой пение было громче, и Мэгги смогла разобрать слова. Что-то о птичке в золоченой клетке. Расправив плечи и вскинув голову, Мэгги направилась вниз по главной лестнице. Боже, пожалуйста, молилась она про себя, не дай мне заплакать перед Риви и этой женщиной. Я буду до конца жизни блюсти целомудрие, если только Ты не дашь мне заплакать. Когда Мэгги дошла до последней ступеньки, глаза ее были сухими. Заметив, как в гостиной расхаживает Риви, она действительно понадеялась, что в ближайшие двадцать-тридцать лет сможет оставаться целомудренной.

— Мэгги, — сказал Риви почти отчаянно, когда она переступила порог и встала напротив, с достоинством сложив перед собой руки.

Мэгги глубоко вдохнула.

— Если вы немедленно отвезете меня в гостиницу и вернете мой билет на омнибус…

Риви покачал головой.

— Уедет Лоретта, а не ты.

Мэгги еще выше подняла голову.

— Вы не поняли, мистер Маккена. Решение принято, и если вы не отвезете меня на постоялый двор в Парамате в своем экипаже, то я пойду пешком.

— В такой дождь? Ты, должно быть, с ума сошла!

Мэгги вовсе не сошла с ума. Она знала, в чем совершила ошибку, и теперь пыталась ее исправить. Она вышла из гостиной и разыскала в прихожей свой плащ и сумку. Набросив на плечи плащ и прижав к груди сумку, она открыла дверь, пересекла крыльцо и вышла под дождь.

Глава 10

Ветер трепал юбки Мэгги, прижимая их к коленям и задирая сзади, а дождь, хотя и был теплым, почти ослепил ее. Она остановилась в конце дорожки, пытаясь вспомнить, на востоке или на западе лежит Парамата. Закусив нижнюю губу, Мэгги все еще билась над этой проблемой, когда перед ней вдруг предстал Риви и схватил ее за плечи. Она не удивилась, не рассердилась. Ее тело просто онемело. Темные волосы Риви слиплись, а рубашка так промокла, что стала просвечивать. Он закричал, пытаясь перекричать шум дождя и слегка встряхивая ее:

— Ты что, маленькая идиотка, хочешь замерзнуть насмерть?!

Мэгги вздернула подбородок. Волосы у нее прибило дождем, шум которого был просто оглушающим. В нос ей ударил запах свежей глины.

— Пусти меня, — сказала она.

Скорее всего, Риви ее не расслышал, но тем не менее он, ничего не говоря, снял руки с плеч Мэгги, обхватил ее за талию и поднял, перебросив через плечо. Секунду спустя он уже шагал к дому. Сначала Мэгги была слишком ошарашена, чтобы что-то делать, но вскоре она начала колошматить его кулаками и выкрикивать слова, которым научилась когда-то от циркачей. Ее попытки ни к чему не привели за исключением шлепка по попке от Риви, который пронес ее через коридор снова в гостиную. Там он поставил ее на ноги перед камином и принялся быстро стаскивать с нее одежду. Мэгги попыталась сопротивляться, но это было бесполезно. Любая ее попытка оцарапать, ударить, пнуть была отбита, или Риви удавалось уклониться от удара, и ее бешеные крики застревали в горле. Наконец, когда на ней остались только трусики, корсет и туфли, Риви схватил ее одной рукой за подбородок, а другой держал у нее за спиной обе ее руки.

— Хватит, — сказал он с угрозой, и Мэгги угомонилась.

— Что за очаровательная сцена! — пропел откуда-то из-за возвышающихся плеч Риви женский голос.

Лоретта. Мэгги хотелось умереть от сознания того, что эта женщина стала свидетельницей ее унижения. Она закрыла глаза, стараясь взять себя в руки. Что-то шерстяное накинули ей на плечи, и, посмотрев в лицо Риви, Мэгги увидела в них понимание. Он повернулся лицом к своей любовнице, загородив Мэгги своей высокой фигурой, и самым сердечным голосом спросил:

— Ты готова ехать в гостиницу, Лоретта?

В смехе Лоретты слышались резкие нотки.

— И бросить здесь это несчастное дитя без присмотра? Риви, дорогой, об этом и думать нечего!

Голос Риви стал жестче. Мэгги выглянула из-за его руки, довольная тем, что не видит его лица.

— Ничего, — коротко сказал он. — Для этого есть Кала.

На Лоретте было легкое голубое платье, украшенное по подолу и вороту нежнейшими перьями. Ее блестящие, словно черное дерево, волосы свисали до пояса, отчего она походила на красивую ведьму. Мэгги невольно вздрогнула.

— Кала! — презрительно фыркнула Лоретта, подбоченясь и испепеляя взглядом Мэгги. — Эта аборигенка! Боже правый, Риви, ты, должно быть, шутишь! Ты же знаешь, она ни за что не сможет быть настоящей нянькой!

— Ты пойдешь по своей воле, — спросил Риви угрожающим тоном, — или мне придется тащить тебя силой?

Краска залила великолепную грудь Лоретты, поднявшись до корней волос.

— Ты и в самом деле неблагоразумен.

Мэгги не могла знать наверняка, но какое-то шестое чувство подсказало ей, что, хотя Риви и улыбался, его улыбка была жестока и холодна.

— Да, — ответил он.

Лоретта сдалась. Она выпятила нижнюю губу и скрестила на груди руки. На этот раз она проиграла и поняла это. Мэгги в тайне радовалась, поэтому ее удивило, что Риви вдруг набросился на нее, помахав пальцем перед самым ее носом.

— Пока меня нет, Янки, ты останешься здесь, — зловеще предупредил он, — а то я выпорю тебя, ясно?

Мэгги проглотила комок в горле. Ясно, хотя и совершенно несправедливо и неблагоразумно, но ей ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

— Хорошо, — коротко сказал Риви и шагнул к Лоретте, взял ее за руку и поволок вверх по лестнице.

Закутавшись в шерстяную накидку, Мэгги закашлялась и упала на колени перед камином, уставившись на колеблющееся пламя. Она услышала позвякивание тарелок на подносе и, подняв глаза, увидела Калу, принесшую еще один чайник и несколько сладких кексов. Мэгги, все еще кутаясь в одеяло, смиренно поплелась к столику у кушетки и налила себе чашку чая. Она как раз впилась зубами в один из кексов, когда Риви с Лореттой спустились по лестнице. Вероятно, Риви не хотелось оставлять Мэгги наедине с Лореттой, пока он будет запрягать, поэтому он направился в глубь дома, таща за собой тепло закутанную, упирающуюся женщину. Мэгги печально доела кекс и отпила немного чаю. Подкрепившись, поднялась наверх, собираясь снова забраться в постель, в которой она дремала раньше, чтобы постараться забыть, в какую несусветную историю угодила.

Когда Мэгги дошла до второго этажа, в коридоре она столкнулась с Калой, которая поманила ее пальцем. Мэгги подошла к ней, кутаясь в одеяло и начиная дрожать, потому что вдали от огня ей было холодно. Кала указала на дверь за ее спиной, войдя в которую Мэгги обнаружила благоухающую ванну, от которой поднимался пар. На расстоянии вытянутой руки от ванны была низкая полочка с пушистыми полотенцами и свежим мылом. Мэгги с благодарностью посмотрела на Калу, которая улыбнулась ей и вышла, закрыв за собой дверь. Замерзшая, усталая, вся на взводе, Мэгги не смогла устоять перед искушением, хотя и знала, что не должна позволять себе пользоваться предательскими удобствами дома Риви Маккены. Что ей действительно следовало сделать, так это надеть какую-нибудь сухую одежду, которую можно было найти в доме, и отправиться в гостиницу, неважно, идет на улице дождь или нет. Но вылезти из этой горячей ароматной воды казалось просто безумием: Мэгги не могла устоять перед этим. Она уронила на пол одеяло, неловко стащила с себя туфли, промокшие чулки, трусики и корсет. Она уже погружалась в эту роскошную ванну, когда дверь опять открылась. Хватая воздух ртом, Мэгги села в благоухающей ванне, прикрывая грудь. Но это была Кала, которая принесла на маленьком подносе изящный хрустальный бокал. Внутри него сверкала какая-то темно-пурпурная жидкость, обещающая сладость и теплоту. Мэгги откинулась в большой ванне, поблагодарила Калу, которая поставила поднос рядом, и как только та ушла, потянулась за бокалом. Напиток был в некоторой степени тонизирующим, напоминая на вкус виноград с сахаром. С каждым глотком Мэгги все больше овладевала сонливость, пока она не начала зевать, а тело ее стало казаться ей частью убаюкивающей, ароматной воды.

Уставший, промокший, замерзший и раздраженный возней с Лореттой, которая не хотела идти никуда, а тем более в гостиницу в Парамате, Риви поднялся по лестнице, на ходу расстегивая рубашку. Подойдя к двери в ванную, он остался в одних брюках. Рубашка, ботинки и носки были разбросаны по всему коридору.

Мэгги спала в ванной, кончик ее маленького носа всего на дюйм торчал над водой. Риви прерывисто вдохнул и отпрянул к двери, благоразумная, здравая часть его боролась с другой, менее поддающейся разуму.

— Мэгги?

Она пошевелилась, потом потянулась, подняв руки высоко над головой и соблазнительно приоткрыв свою полную грудь с розовыми сосками. Он молча застонал и закрыл глаза, но сладостный образ преследовал его, доводя его желание до невыносимой боли. Как раз в этот миг Мэгги открыла сонные серые глаза и улыбнулась, промурлыкав его имя.

Риви открыл рот, меньше всего ожидая от этой царапающейся, кусающейся кошки подобной реакции, но, заметив пустой бокал на краю ванны, все понял. Наполнившая его нежность по крайней мере на миг заняла место страсти. Один бокал никак не подействовал бы на более искушенную женщину, но Мэгги оказалась совершенно беспомощной. Он тихо засмеялся и подошел к ванне.

Подхватив Мэгги под руки, он поднял ее на ноги и одной рукой прижал к своей голой груди, а другой потянулся за полотенцем. Она захихикала, свесив голову ему на плечо, когда он закутал ее в полотенце и осторожно поднял на руки.

В ее спальне он опустил ее на край кровати, собираясь вынуть из волос шпильки и высушить их полотенцем. Но как только он отпустил ее, она упала, снова хихикнув, при этом одна грудь выскользнула наружу, дразня Риви своим сладким, манящим соском.

Он подавил желание наклониться и коснуться языком этого напрягшегося бутончика и засмеялся, несмотря на то, что еще никогда прежде ему не доводилось испытать такой боли. Когда он усадил Мэгги на кровати и вынимал шпильки из ее волос, она свесила голову ему на грудь, от чего по всему его телу пробежала обжигающая волна желания, одновременно укрепившая его член и решимость вести себя прилично. Риви неловко высушил ее рассыпавшиеся волосы, потом засунул ее под одеяло и потянулся к лампе, которую оставила на столе Кала.

Мэгги что-то пробормотала, закинув обе руки под подушку, от чего ее грудь снова выскользнула из-под одеяла, мучая и дразня Риви. И перед тем, как аккуратно укрыть Мэгги, он не мог удержаться от того, чтобы не обхватить ее грудь руками и не погладить.

Мэгги заворочалась, жалостливо всхлипнув и протянув руки к Риви, хотя при этом она и не проснулась. С болью в сердце Риви потушил керосиновую лампу и вышел из комнаты.

В животе у Мэгги появилась обжигающая, пульсирующая боль, которая в конце концов разбудила ее. Она села в кровати. Приснилось ли ей, что была гроза? Через окно в комнату лился серебристый лунный свет. Мэгги потянулась и зевнула, нерешительно коснувшись груди. Она на секунду обхватила ладонями теплые, трепещущие холмики, страстно желая, чтобы Риви обладал ими, предлагая их ему, хотя его и не было здесь.

Выбравшись из постели и завернувшись в плед, Мэгги зашагала по комнате. От этого боль в животе стала еще сильней, поэтому она остановилась у двери и открыла ее. В коридоре, конечно же, никого не было. Все еще немного под влиянием напитка Мэгги на цыпочках вышла из комнаты. Она была уверена, что сделала это совершенно бесшумно, но тем не менее дверь в комнату рядом с ванной внезапно открылась и она услышала, как Риви хрипло прошептал:

— Мэгги?

Мэгги бесстрашно пошла на шепот, а когда подошла к двери, то просто встала там, глядя на него.

— Иди в свою комнату, — тихо и отчаянно сказал он. Мэгги покачала головой, и плед каким-то образом соскользнул с ее плеч, упав у ее залитых лунным светом ног.

Глаза Риви, в которых читался скрытый голод, скользнули по изгибам ее обнаженного тела, словно восставали против команд разума.

— О Господи, — выдохнул он, а потом схватил Мэгги за руку и втащил в свою комнату, вернувшись за лежащим на полу пледом.

— Привет, — сказала она.

— Ты пьяна, — отозвался Риви, стараясь держаться подальше. На нем тоже не было ничего, кроме лунного света, пробивавшегося из окна, и Мэгги с сонным удивлением смотрела, как под ее взглядом он становится восхитительно возбужденным. Удивившись собственной наглости, хотя ее тянул к нему сидевший внутри бес, Мэгги сделала шаг к Риви. Он стоял рядом с кроватью, и на какой-то миг ей показалось, что он готов бежать от нее.

— Мэгги, ради всего святого, — умалял он хриплым голосом, — возвращайся к себе в комнату.

Мэгги стояла, не двигаясь, завороженная его великолепием. Рука Риви слегка дрожала, когда он потянулся и взял что-то со столика у кровати. Послышался знакомый звук, и в комнате запахло горелой спичкой. Его лицо осветилось, когда он прикурил сигару и затянулся. Жар его взгляда согрел Мэгги, растопил ее застывшие мышцы. Не задумываясь, она подняла руки к груди, потому что она отяжелела и заныла. В этот миг Риви выплюнул сигару, которую только что закурил и с первобытным рычанием пошел на Мэгги. Казалось, он был в ярости, когда, схватив ее за талию, оторвал от пола и бросил на кровать. Она лежала, вытаращив глаза, а сердце ее бешено колотилось. Даже если бы весь мир покатился в пропасть, она не смогла бы заговорить.

— Это тебя отрезвило? — спросил Риви, сердито глядя на нее.

Мэгги была возбуждена. Она улыбнулась, зная, что выиграла битву, которую ей лучше было бы проиграть. Она нарочно подняла руки высоко над головой, томно, как кошка, потянувшись. Риви выругался, влекомый к ней какой-то силой, которой он не мог сопротивляться. Его руки погладили ее бедра, раздвинув их как можно шире. Скулы его отвердели от бессильной ярости, а пальцы нежно ласкали ее между ног. Мэгги застонала и запрокинула голову, мотая ею из стороны в сторону, уже сделавшись бесчувственной от наслаждения, которое он доставил ей. Встав рядом с ней на колени, Риви продолжал ритмичные движения, наклонив при этом голову и коснувшись языком кончика ее груди. Она конвульсивно выгнула спину, издав тихий всхлип.

— О, это еще только начало, Янки, — пообещал Риви с хриплым благоговением, согревая своим дыханием ее грудь. — Только начало. Я научу тебя, как меня соблазнять.

При этом он обхватил губами ее отвердевший сосок, дразня его языком и тихонько покусывая зубами. А пальцами он по-прежнему продолжал ласкать бутон, распускающийся от его прикосновений, сначала легонько, а потом с такой силой, что Мэгги все шире и шире разводила ноги в стороны.

— Ты безмозглая потаскушка, — сказал Риви, — но к тому времени, когда я разделаюсь с тобой, ты хорошенько запомнишь мой урок.

Пальцы Мэгги ерошили волосы Риви, и она задрожала, когда его губы медленно-медленно стали двигаться вниз по ее животу. Но жажда его была ненасытна, и когда его пальцы уступили место губам, Мэгги закричала от наслаждения.

— Урок номер один, — выдохнул он, продолжая осторожно покусывать ее, от чего бедра Мэгги задергались, а из горла вырвалось тихое всхлипывание. Как она ни старалась, ей не удавалось избежать сладостной пытки.

Внутри Мэгги что-то взорвалось, подобно извержению вулкана, и Риви пришлось зажать ей рот, чтобы заглушить крик облегчения. Дрожа и пресытившись, она ждала, что он оставит ее в покое, но не тут-то было. Вскоре тело ее сотряслось от нового толчка, ужасающего жара и смятения. Он доводил ее до бурной разрядки три раза, и когда Риви наконец сжалился над ней, она была совершенно измождена. Но передышка оказалась лишь временной. Он глубоко, ненасытно поцеловал ее, а потом перевернулся на спину, потянув на себя Мэгги и подняв ее до тех пор, пока не смог добраться до груди. Когда он впился в нее губами, Мэгги начала невольно извиваться от наслаждения, не зная, как освободиться. Она безумствовала от желания отплатить ему тем же, и это придало ей сил. Наконец она вырвалась и скользнула вниз, пока не встала на колени на пол. Инстинктивно Мэгги догадалась, какой может быть самая эффективная месть, и крик, который вырвался у Риви, и то, как он вцепился ей в волосы, доказали ее правоту. Мэгги услаждала его до тех пор, пока он не взвыл, снова втащив ее на кровать. Она упала на него, расставив ноги;

его член тыкался в нее в поисках входа.

Одним резким движением бедер Мэгги овладела им, в покорности запрокинув голову, когда его руки обхватили ее грудь. Бедра Риви начали подниматься и падать под ней, и при каждом движении обратно она испытывала глубочайшее отчаяние, но каждое движение глубоко внутрь наполняло ее неподдельной радостью. Это буйное состязание продолжалось до тех пор, пока и Риви, и Мэгги не застонали в едином любовном бреду.

Они закричали вмести, и их крик унес их души далеко, связав их в одно целое. Но они неизбежно снова стали двумя разными людьми, но даже такое разделение было сладостным.

Мэгги так ослабела, что даже после того, как дыхание пришло в норму, а тело перестало содрогаться, она не могла сама вернуться в свою постель. Она свернулась калачиком рядом с Риви, который обнял ее, поглаживая одной рукой ее спину, пока она не уснула.

Яркое солнце блеснуло сквозь закрытые веки Мэгги, заставив ее проснуться. Она открыла глаза и увидела, что Риви лежит рядом, с серьезным выражением, которое тут же превратилось в изящную гримасу. И тут Мэгги вспомнила, какая она распутница, и вспыхнула. Краска залила все ее тело, поднимаясь подобно приливу от кончиков пальцев на ногах до самого лба.

— Это все тоник, — смущенно сказала она.

Риви запрокинул голову и рассмеялся.

— Черта с два!

Мэгги хотела оттолкнуть его, но не успела она шевельнуться, как он навалился на нее, прижав ее руки вдоль тела. Она начала бешено извиваться.

— Пусти меня! — прошипела она.

— Не сейчас, — сказал он, играя ртом с ее губами. — Нет, Янки, не сейчас.

Мэгги снова захотела его, но после такой ночи это было слишком. Она хотела было возразить, но ее слова захлебнулись у него во рту, и ее решимость значительно поостыла, когда его бедра нежно прижались к ее. Он оторвал от нее свои губы, но бедра оставались на месте, неподвижно, а прекрасные сине-зеленые глаза смеялись в сердитые серые глаза Мэгги.

— Позволь мне любить тебя, Мэгги, не то, клянусь, я заставлю тебя умолять об этом.

Мэгги знала, что он мог заставить ее; он делал это снова и снова прошлой ночью, и такая перспектива не очень-то прельщала ее. И, кроме того, она почувствовала его жаркое прикосновение.

— У-у, — застонала она, не в силах протестовать.

А когда Риви медленно и осторожно вошел в нее, она приветствовала его.

Казалось, Сидней как-то изменился с тех пор, как Мэгги последний раз видела его, — он стал менее пугающим, менее непривычным и намного более красивым со своим сияющим заливом и суетливыми улицами. Однако когда карета Риви загремела по мостовой Виктория-стрит, возвращая Мэгги к миссис Лэвендэр и к своим обязанностям, ее настроение заметно ухудшилось. По пути из Параматы Риви оставался с ней, но он решил, что будет лучше, если она прибудет в дом мистера Кирка одна, и вышел из кареты у своего офиса в центре.

Теперь, когда экипаж остановился перед домом Дункана Кирка, Мэгги ужасно захотелось вернуться к Риви и умолять его взять ее себе в любовницы. Но она тут же устыдилась своих мыслей и, выпрыгнув из кареты с сумкой в руках, высоко подняла голову. Никто не должен был знать, если она сама не расколется, что она навсегда изменилась, и даже Тэнси она едва ли расскажет о том, что произошло, хотя та уже и так обо всем догадалась. Быстро поблагодарив кучера, Мэгги вошла в ворота, прошла по тропинке за угол дома. Будучи одной из рабынь миссис Лэвендэр, она не осмеливалась входить в дом иначе, как через боковую дверь. Однако в кухне Мэгги встретилась не с миссис Лэвендэр, а с самим мистером Кирком. Он стоял у стола, с такой силой сжимая спинку стула, что костяшки пальцев побелели, а зеленые глаза метали молнии.

— Вы приехали в экипаже Риви Маккены, — сказал он ровным голосом, от которого Мэгги замерла и прижала к груди сумку, словно это был щит. Она закусила губу, не понимая, как можно отличить одну карету от другой. Они все казались ей одинаковыми, за исключением экипажей знати там, в Англии, — у тех на дверцах были гербы.

— Да, — призналась она наконец.

С минуту зеленые глаза оценивающе смотрели на нее, и Мэгги молила Бога, чтобы мистер Кирк не догадался, чем они с Риви занимались. Потом он сказал ей коротко:

— Собирайте вещи. Мы уезжаем в Мельбурн вечерним поездом.

— Мель-Мельбурн? — отозвалась Мэгги, озадаченная его словами.

— У меня там дела к губернатору, возможно, придется остаться на какое-то время. Мне бы хотелось, чтобы вы с мальчиками поехали со мной.

Мэгги не хотелось уезжать из Сиднея и оставлять Риви, но и жить в Сиднее, как Лоретта Крэйг, ей тоже не очень-то хотелось. И ей по-прежнему нужно было зарабатывать на жизнь.

— Хорошо, — коротко сказала она и, не в силах больше выносить взгляд мистера Кирка, бросилась наверх в свою комнату.

Там уже была миссис Лэвендэр, укладывая вещи, купленные Мэгги по просьбе мистера Кирка, в огромный кожаный чемодан, который еще распространял запах новизны.

— Здравствуйте, — запыхавшись, сказала Мэгги в широкую бумазейную спину.

Миссис Лэвендэр замерла.

— Значит, ирландцу ты уже надоела? — спросила она.

Мэгги была так поражена, как будто эта женщина дала ей пощечину.

— Простите? — сказала она, пристально уставившись на нее.

Домоправительница повернулась к ней. Казалось, она видит Мэгги насквозь.

— Ты, милочка, сделала ужасную ошибку, — предостерегла она, и Мэгги не могла понять, были ли эти слова сказаны по-дружески или же зловеще. — Ужасную.

Мэгги выронила сумку, которая со стуком ударилась об пол.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она, идя ва-банк и делая вид, что догадки миссис Лэвендэр не имеют под собой основания.

Миссис Лэвендэр снова принялась укладывать вещи.

— Я не стану ничего объяснять вам, мисс. Вам самой придется все выяснить.

Мэгги вспомнилось кое-что, сказанное Риви о ее хозяине, и ей подумалось, что проявленная им злость может вернуться благодаря мистеру Кирку.

— Они враги, — пробормотала она, обращаясь скорее к себе, нежели к миссис Лэвендэр.

— С первого дня, как встретились, — ответила миссис Лэвендэр, частично забыв о своем обещании ничего не объяснять. — На твоем месте, детка, я бы не поехала в Мельбурн. На самом деле и я бы ушла из этого дома и никогда не возвращалась сюда.

Тогда Мэгги обошла громаду домоправительницы, чтобы взглянуть ей в глаза.

— Мне нужно зарабатывать на жизнь, миссис Лэвендэр, — холодно сказала она. — Так же, как и вам.

— Мистер Маккена позаботится о тебе, — смело парировала миссис Лэвендэр, — пока ты будешь ублажать его.

— Чушь! — крикнула Мэгги, слишком гордая, чтобы признать правду даже перед лицом того, что эта женщина явно знала обо всем. — Я заблудилась в Парамате, а мистер Маккена был так добр, что отправил меня домой в своей карете!

Миссис Лэвендэр глубокомысленно кивнула.

— Если ваша версия такова, мисс, то пусть так оно и будет. Я предупредила вас, и это все, что я могла сделать. — С этими словами домоправительница вышла из комнаты.

Стараясь не обращать внимания на свои страхи, Мэгги уложила последние из своих новых вещей.

Глава 11

Путешествие в Мельбурн было очень долгим, и когда поезд наконец прибыл на место назначения, начался рассвет, серый с розовым, а Мэгги со своими двумя подопечными были вконец измотаны. Но, тем не менее, мистер Кирк, проведший ночь в вагоне-ресторане, был в отличном настроении. За исключением въевшегося в одежду запаха табачного дыма он был, как всегда, безупречен. К облегчению Мэгги, его мрачное настроение частично прошло.

На вокзале в Мельбурне их ожидала карета, и после того, как Мэгги с мальчиками устроились, мистер Кирк сел напротив. Его проницательные изумрудные глаза пробежали по платью Мэгги, и в них сверкнуло некоторое раздражение, но, казалось, он решил оставаться предупредительным. Пока карета катила по мостовым, мистер Кирк то и дело указывал то на одно здание, то на другое, самым внушительным из которых был Правительственный дом. Это был настоящий дворец, со множеством окон и сводчатых проходов, которые Мэгги не смогла сосчитать, и высокой квадратной башней, которая, казалось, доставала до неба.

Джереми с Тэдом оставались безучастны, так как бывали в Мельбурне и раньше, а Мэгги едва сдерживала сильное желание осмотреть город, особенно Правительственный дом и его сады.

— В качестве хозяйки моего дома, — подчеркнул мистер Кирк, когда огромное здание исчезло из виду, — вы будете представлены губернатору. К нему принято обращаться «ваша светлость».

Мэгги чувствовала некоторую неловкость от простого хлопчатобумажного платья, которое было на ней; теперь она поняла, почему мистер Кирк велел ей купить вечерние платья. Она вспыхнула и опустила глаза, не в силах говорить.

Мистер Кирк тихо засмеялся.

— Я составил другой список, — сказал он, протягивая Мэгги сложенную бумагу. — Пожалуйста, на этот раз будьте любезны купить то, что я прошу.

Мэгги взяла бумагу, смущенно подняла глаза на красивое, свежевыбритое лицо мистера Кирка и кивнула.

— Отлично. Как только мы приедем и мальчики устроятся в доме, мне бы хотелось поговорить с вами наедине, мисс Чемберлен. В моем кабинете.

И хотя Мэгги удалось сохранить на лице сонную улыбку и не опускать головы, она ощутила трепет смятения. Ей предстоит выслушать лекцию по поводу приключений в Парамате; она надеялась только, что, в отличие от миссис Лэвендэр, мистер Кирк не предполагает всей правды.

Довольно скоро экипаж резко остановился перед домом, который был не менее роскошным, чем дом мистера Кирка в Сиднее. При виде белых сверкающих стен, блестящих окон и восхитительного сада у Мэгги захватило дыхание. Мистер Кирк первым вышел из экипажа, за ним немедленно выскочили двое шумных сыновей, с воплями и завыванием кинувшиеся в ворота и дальше по мощеной дорожке. Мэгги поняла, что ей предстоит здорово поработать над манерами детей, также как и над правописанием.

Ее хозяин с такой силой сжал руку Мэгги, помогая ей выйти, что она почувствовала боль, а взгляд его, такой дружелюбный несколько минут назад, буквально испепелил ее.

— В моем кабинете, — тихо сказал он. — Через пятнадцать минут.

Мэгги проглотила «да, сэр» и кивнула.

— Я приду, — ответила она; ноги у нее, казалось, подкашивались, когда она ступила на землю.

— Посмотрим, — отозвался Дункан Кирк и отпустил ее руку. Мэгги чувствовала на себе его взгляд, когда бежала к открытой входной двери. Не смея оглянуться, она ввалилась в прихожую, обнаружив, что Джереми с Тэдом катаются по изящным дубовым перилам лестницы.

— Хватит! — крикнула Мэгги голосом, не терпящим пренебрежения к себе, и оба мальчика застыли на месте, вытаращив на нее глаза. Она глубоко вздохнула, сожалея о том, что так резко заговорила, и начала снова. — Пожалуйста, покажите мне, где ваши комнаты. Бросив на нее сердитый взгляд, весьма напоминающий взгляд отца, Тэд в знак протеста убежал куда-то, а Джереми взял Мэгги за руку и сказал:

— Сюда, мисс Чемберлен. Мне пожаловаться на Тэда? Если я расскажу папе, он выпорет его.

Мэгги подавила улыбку.

— Нельзя ябедничать, Джереми. Я сама справлюсь с Тэдом, если ты не против.

Джереми с важным видом кивнул. Интересно, как она собирается совершить такой подвиг? Мэгги и сама задавалась таким вопросом. Тэд был трудным ребенком, а у нее, несмотря на всю свою привязанность к малышам, не было опыта общения с трудными детьми.

В отличие от дома в Сиднее, здесь у мальчиков не было отдельных комнат. Вместо этого на третьем этаже находились классная комната, гостиная, маленькая комнатка для гувернантки и довольно аскетичного вида спальня Джереми и Тэда.

— Начнем занятия сегодня, мисс? — спросил Джереми, зевая и усаживаясь на одну из кроватей, мотая при этом ногами.

Мэгги и сама хотела спать, потому что в поезде ей так и не удалось отдохнуть, и чуть было не зевнула тоже.

— Может быть, после обеда, — сказала она. — Потому что я хочу, чтобы сейчас вы отдохнули.

С минуту казалось, что Джереми станет возражать, но он быстро вспомнил о своем статусе джентльмена.

— Хорошо, — сказал он, тяжело вздохнув и повалившись на кровать.

Мэгги с улыбкой сняла с него ботинки и укрыла одеялом, отбросив со лба Джереми светло-каштановые волосы. Ее наполнило чувство любви к этому малышу, она не знала, следует ли ей поцеловать его, когда он сладким писклявым голоском сказал:

— Не могли бы вы, мисс, поцеловать меня перед сном, как делала мама?

Мэгги почувствовала, как в горле у нее закипают слезы. Интересно, какой была миссис Кирк? Мэгги наклонилась и запечатлела нежный поцелуй на веснушчатом лбу Джереми.

— Так? — тихо спросила она.

Он кивнул, веки у него отяжелели.

— Да, мисс, так, — ответил он и моментально уснул.

— Не думайте, что когда-нибудь поцелуете меня, — заметил Тэд с порога. — И, кроме того, сейчас не время говорить «спокойной ночи», сейчас утро.

Мэгги взяла себя в руки, а потом повернулась к своему второму ученику. Он стоял в дверях, лениво прислонившись к косяку, и в его глазах Мэгги прочла выражение легкой ранимости, о которой она прежде только догадывалась.

— Привет, Тэд, — сказала она, не обращая внимания на его вызов.

— Расскажете папе, что я сбежал? — спросил Тэд, глядя на Мэгги подозрительно и в то же время с надеждой.

Упоминание имени мистера Кирка напомнило Мэгги о нагоняе, который она, вероятно, получит в его кабинете.

— Вовсе нет, — сказала она. — Но я была бы очень тебе признательна, если бы ты сказал мне, где находится кабинет отца.

Похоже, Тэду было приятно это слышать, но что-то его обеспокоило.

— У вас неприятности, да?

— Это ужасное оскорбление языка Его Величества короля, Тэд Кирк, и я была бы благодарна, если бы ты произнес фразу правильно.

Тэд вздохнул.

— У вас неприятности, не так ли, мисс? — спросил он, а потом упрямо добавил: — У нас нет короля. Сейчас у нас королева — в этом году ее золотой юбилей.

У Мэгги начиналась головная боль. Ей хотелось спать, она устала и была не в самом лучшем настроении перед встречей с мистером Кирком, но она решила добиться от Тэда уважения, если не привязанности. По этой причине она не стала объяснять ему, что королевский английский всегда королевский, кто бы ни был на троне в данное время.

— Мы поговорим о царствовании Ее Величества на уроках.

Тэд нахмурился.

— Я не называю ее так, знаете ли, — признался он, — я наполовину американец, а у американцев нет ни королей, ни королев.

— Понимаю, — осторожно ответила Мэгги.

— Когда-нибудь папа возьмет нас туда. В Америку, я имею в виду.

Мэгги пригладила юбки и волосы, пытаясь догадаться, прошли ли уже пятнадцать минут.

— Я тебе завидую, — честно призналась она. — Но я вовсе не уверена, что когда-нибудь вернусь туда. Не говоря ни слова, Тэд подошел к Мэгги и взял ее за руку. Как настоящий джентльмен, он провел ее по коридору вниз по лестнице. Мэгги поняла, что он ведет ее в кабинет отца, и ее тронула его попытка быть таким же вежливым, как и брат.

Они стояли перед массивными двойными дверями на втором этаже. Тут Тэд отпустил локоть Мэгги и мрачно прошептал:

— Терпеть не могу, когда меня зовут в кабинет к отцу. Мне всегда там влетает.

Мэгги старалась не улыбаться и слегка наклонилась, чтобы прошептать в ответ:

— Я и сама немного нервничаю.

— Все будет в порядке, — заверил ее Тэд, и вот он уже поднимался по лестнице, одной рукой закрывая рот, зевая на ходу.

Мэгги постояла перед дверью, расправив плечи и глубоко вдохнув, а потом подняла руку и тихонько постучала. Может быть, мистер Кирк уже забыл о ней и уехал по делам. Но ей не повезло.

— Входите, мисс Чемберлен, — позвал из-за дверей немного усталый мужской голос.

Мэгги еще раз вдохнула и, повернув медную ручку, вошла в просторную комнату, украшенную восточными коврами, медными безделушками, по стенам стояли книжные шкафы. Мистер Кирк стоял, прислонившись к массивному резному столу и сложив на груди руки.

— Садитесь, мисс Чемберлен, — властно сказал он, и не успела Мэгги возразить, как поняла, что послушно садится на кожаный стул.

С бесстрастным выражением мистер Кирк вытащил из внутреннего кармана пиджака свернутую бумажку и протянул ее Мэгги.

— Вам известно, что это? — спросил он.

Мэгги взяла бумажку и развернула ее, узнав что-то вроде свидетельства, так высоко ценимого в учреждении леди Косгроув. Подписанное и засвидетельствованное по всем правилам, оно могло стать документом, гарантирующим девушке получение работы. Вычурное свидетельство было, разумеется, незаполненным. Вдруг к горлу Мэгги подкатил комок, так что она не могла говорить. Она просто кивнула в ответ.

— Хорошо, — сухо ответил мистер Кирк, забрал бумажку и, снова сложив ее, положил в карман. — С этого дня, мисс Чемберлен, ваше поведение, я полагаю, будет образцовым. Впредь никакого флирта с Риви Маккеной или другими мужчинами, и если я даю вам указания, вы должны следовать им.

Лицо Мэгги порозовело. Откуда он узнал, что она была в Парамате с Риви? Должно быть, у него там шпионы. И тут ей вспомнилось, как однажды вечером она подслушала часть разговора между мисс Крэйг и мистером Кирком. Мэгги застыла на стуле.

— Завтра вечером, — продолжал мистер Кирк, по-прежнему скрестив руки и глядя в глаза Мэгги, — мы с вами обедаем в Правительственном доме. Полагаю, мисс Чемберлен, вы будете одеты подобающим образом.

Мэгги сглотнула. Она понятия не имела, что должна делать леди в подобном случае, и открыла рот, чтобы спросить об этом.

Мистер Кирк остановил ее, бросив резко:

— Я договорился с одной из своих подруг, чтобы она сопровождала вас сегодня, когда вы отправитесь по магазинам. Вы купите все, на что она укажет, мисс Чемберлен. Ясно?

Щеки Мэгги горели, и она чувствовала, что в глазах ее сверкает недовольство. Она медленно встала, собираясь сказать мистеру Кирку, что ей не нравится ни его судейский тон, ни то, как он ведет себя, но снова он заговорил, прежде чем она успела открыть рот.

— Вы увидите, мисс Чемберлен, что я крайне щедрый и понимающий работодатель, — сказал Дункан Кирк, — но если вы ослушаетесь меня, то поймете, что я могу быть безжалостным. Я не потерплю больше никаких тайных свиданий или бунта.

Мэгги прекрасно знала, какая ей будет уготована участь, если мистер Кирк откажет ей в месте, оставив без подписанного удостоверения, которое могло бы послужить ей в дальнейшем рекомендацией. Она закончит либо на улице, либо в гнездышке, свитом Риви Маккеной, что было для нее совершенно неприемлемым. И хотя она потеряла невинность в постели этого человека, у нее не было ни малейшего желания стать его игрушкой, которую он поначалу будет нежить и баловать, а потом выбросит, как он сделал это с Лореттой. А этого она не вынесет.

— Ваша подруга случайно не Лоретта Крэйг? — холодно спросила Мэгги, вставая со стула и глядя в лицо мистеру Кирку.

Он медленно и неприятно улыбнулся.

— Лоретта только одна из моих подруг. Вас будет сопровождать по магазинам леди Розалинда Симоне. Думаю, она вам понравится.

Мэгги в этом сомневалась, ко ей не оставалось ничего иного, кроме как позволить этой леди Симоне наблюдать за тем, что она покупает. Она заняла это место, и теперь, когда мистер Маккена выкупил ее иммигрантские бумаги, ей придется сделать все, что в ее силах.

— Я буду готова, когда приедет леди Симоне, — спокойно сказала она.

— Превосходно, — сказал мистер Кирк, слегка поклонившись.

Мэгги повернулась и, не дожидаясь, когда ее отпустят, пошла к дверям. Там она остановилась, оглянувшись на своего хозяина. Она ожидала увидеть гнев на его лице, но вместо этого она увидела насмешку, и это ее взбесило.

— Я надеюсь, — сказала она чрезвычайно вежливо, — что у меня будет также время и обучать ваших сыновей, мистер Кирк.

Он засмеялся.

— Обещаю вам, мисс Чемберлен, что вы будете проводить с мальчиками даже больше времени, чем вам того бы хотелось.

Не зная, что ответить на это странное замечание, Мэгги резко повернулась и выбежала из кабинета. И Джереми, и Тэд сладко спали в кроватях в детской. Мэгги механически укрыла Тэда, как раньше укрывала Джереми, и ушла к себе в комнатку. Там она бросилась на узкую кровать и стала колошматить кулаками подушку.

Телефон на столе мистера Кирка резко зазвонил, Дункан раздраженно схватил тяжелую трубку и требовательно спросил:

— Да?

На другом конце линии раздался низкий мужской смех, смех, который Дункан прекрасно узнал.

— Привет, Кирк, — сказал Риви Маккена. Дункан хотел было бросить трубку, но, подумав, решил этого не делать. В конце концов, у него появился шанс подразнить мистера Риви Маккену.

— Как дела в Сиднее? — бодро спросил он, как будто разговаривал с другом, а не с человеком, которого предпочел бы видеть мертвым. И снова в трубке засмеялись.

— В Сиднее? Тебе, старина, хотелось бы, чтобы я был в Сиднее, а я в Мельбурне. Так уж получилось.

Дункану захотелось сесть, но тут он вспомнил, что уже сидит. Он потер глаза, стараясь взять себя в руке.

— Мельбурне? — глупо отозвался он, ненавидясебя за то, что открыл рот.

— Лоретта не смогла удержаться, чтобы не сообщить мне, что ты собираешься в Мельбурн, — ласково сказал Риви. — Такая вот беда с Лореттой: ее преданность весьма избирательна.

Дункан тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Как только он доберется до мисс Крэйг, поклялся он, он свернет ее милую шейку.

— Разумеется, — продолжал Риви все тем же любезным тоном, — мы обсудим сложившуюся ситуацию. Лично при встрече.

Дункан вздохнул.

— Да.

— Где?

— Где угодно, только не здесь, — отозвался Дункан.

— В клубе?

Дункан отрешенно кивнул, только потом сообразив, что Риви не видит его.

— Да. В пять? — Он постарался сказать это с максимальной сердечностью.

— Сейчас же, — возразил Риви, в трубке что-то щелкнуло, и их разъединили.

Дункан в бешенстве выскочил из кабинета, чтобы распорядиться насчет экипажа.

Леди Симоне оказалась не старой скучной матроной, не вертихвосткой. Хотя Мэгги ожидала и то, и другое. Но вместо этого та оказалась симпатичной молодой женщиной с модно уложенными черными волосами и живой, искренней улыбкой.

— Я знаю, где все самые лучшие магазины, — приветливо сказала она Мэгги, когда они отъехали от дома в элегантном экипаже. — А Гарри говорит, что никто лучше меня не умеет тратить деньги.

Несмотря на свое положение, Мэгги поняла, что ей нравится леди Симоне, которая настаивала на том, чтобы к ней обращались Розалинда. Как вскоре узнала Мэгги, она была герцогиней. В ожидании приключений они со своим титулованным мужем решили провести в Австралии несколько лет. У них было двое детей, несколько домов в Англии и четыре собаки, о которых она говорила с такой же любовью, как и о будущем герцоге Девонширском и его младшей сестре Полли.

— Вы с Дунканом уже давно дружите? — спросила Мэгги, когда в разговоре наступила пауза.

— Мне так нравится ваш американский акцент! — сияя, прощебетала Розалинда. — Ах, да, мы с Гарри знаем Дункана уже несколько лет. У нас есть акции его опаловых приисков.

Мэгги оцепенело кивнула. Хотя она и провела в Англии несколько лет, ей никогда не доводилось так близко общаться с настоящей аристократкой, и она немного растерялась.

— Вам понравится обед в Правительственном доме, — продолжала Розалинда, переведя дыхание. — И, конечно же, в заливе будут лодочные гонки, а в июне будет празднование юбилея Ее Величества.

Мэгги откашлялась.

— Я ведь на самом деле только гувернантка, — заметила она, намекая на то, что ее вряд ли пригласят на приемы для знати.

Розалинда уставилась на Мэгги своими голубыми глазами, эти слова ее явно озадачили.

— Гувернантка? Но у нас с Гарри было такое впечатление, что… О, не обращайте внимания.

Мэгги замерла, сложив руки на коленях.

— Будьте любезны, какое же у вас впечатление? — со спокойной настойчивостью спросила она.

— Ну, вы так милы, вы американка и все такое… Ну, мы думали, что Дункан возможно собирается… собирается жениться на вас.

Мэгги так быстро вдохнула, что чуть было не поперхнулась.

— Я — гувернантка, — повторила она, когда смогла снова заговорить. — И еще я должна быть чем-то вроде хозяйки дома.

Розалинда изобразила на лице дружелюбие.

— Ну-ну, значит хозяйки? Мне казалось, Дункан покупает вам приданое.

Мэгги немного подалась вперед, понизив голос до шепота, хотя и знала, что никто не может подслушать ее.

— А это, ну, так и должно быть? Чтобы я служила еще и как хозяйка? Это нормально?

Розалинда хихикнула.

— Разумеемся, нормально. Что за умница этот Дункан… Если бы вы были чем-то еще, помимо гувернантки и хозяйки, ему пришлось бы держать в доме еще и дуэнью!

Это замечание не слишком успокоило Мэгги.

— Вы ведь не хотите сказать, что мистер Кирк может иметь на меня какие-то виды?

Красивые голубые глаза Розалинды загорелись.

— Дорогая, Дункан на всех нас имеет виды, — ответила она.

Мэгги застонала и, закрыв глаза, откинулась на сиденье. Розалинда ободряюще потрепала ее по руке и сказала:

— Дункан — джентльмен.

Мэгги вспомнила зеленый огонек в глазах Дункана Кирка, когда он всего несколько часов назад излагал ей свои требования, и попыталась понять, знает ли Розалинда Симоне, о чем говорит. Остальную часть дня она бегала по магазинам вслед за энергичной юной герцогиней. Несколько платьев были куплены в отделах готового платья, а десяток других они заказали. Были выбраны туфли, сумочки, как дневные, так и вечерние, зонтики и духи. Мэгги представила себе, сколько все это стоит, и у нее снова заболела голова. К тому времени, когда они с Розалиндой вернулись в резиденцию Кирка, которая была в двух шагах от Правительственного дома, Мэгги совершенно обессилела. Нагрузившись таким количеством свертков, которое могла унести, она поспешила к себе в комнату, найдя там горничную, которая снимала с постели белье и одеяла.

В голове у Мэгги завертелись всевозможные догадки, что бы это могло значить. Она уронила свертки на пол. Единственное, что могло быть хуже, чем оставаться в доме Дункана Кирка еще целый год, — это покинуть его в тот же день с позором и бесчестием.

— Что вы делаете? — воскликнула Мэгги.

Горничная уже встала на колени, подбирая коробки, которые уронила Мэгги.

— Собираю ваши вещи, мисс, как видите. Если бы не усталость, Мэгги наверняка засмеялась бы.

— Я хочу сказать, зачем вы снимаете постельное белье?

Молодая горничная подняла на нее глаза, загрубевшей рукой поглаживая серебристую коробку от платья.

— Хозяин хочет, что бы вы, мисс, спали на втором этаже, — ответила она, наклонив голову на бок. На ней была маленькая шапочка, которая, казалось, неминуемо должна была бы утонуть в копне кудрявых каштановых волос, а нос у нее был слегка курносый.

— Ступайте сейчас туда — ваш ужин пришлют наверх, — а я принесу ваши вещи попозже.

Мэгги открыла рот, чтобы возразить, но потом закрыла его. У нее уже не осталось сил бороться с «хозяином» и его судейскими решениями. Он все равно победит, хоть сегодня, хоть завтра.

— Какая комната моя? — обиженно спросила Мэгги.

— Та, что в дальнем конце коридора, мисс, подальше от лестницы.

Мэгги вышла из комнатки, которая когда-то была достаточно хороша для других гувернанток, и рассеянно поправила смятые постели Джереми и Тэда. Интересно, где они сейчас, и когда же у нее появится возможность позаниматься с ними, если такой шанс вообще представится? Или они были просто оправданием, как и звание «хозяйки», для того, чтобы Дункан мог держать Мэгги в своем доме, отдавая приказы и наряжая, как дорогую куклу?

Мэгги проклинала Филипа Бригза, по чьей милости она приехала в эту страну, отдаленную от всего света. И когда она спускалась по лестнице и шла по коридору второго этажа, на ее глазах стояли слезы злости, усталости и разочарования.

Комната, как и ее апартаменты в Сиднее, была слишком великолепна для гувернантки: на окнах висели мягкие шторы голубого бархата, украшенные золотыми кистями, накидка на массивной кровати красного дерева была сделана из какой-то тонкой белой ткани, а плюшевые подушки самых разнообразных форм, размеров и цветов придавали ей распутно-роскошный вид ложа в гареме. Мэгги застыла в дверях. Она, конечно же, не могла бы пойти на улицу, но начала сомневаться в том, что быть любовницей Риви Маккены так ужасно. Наверняка он мог бы однажды бросить ее, но в то же время у нее было бы, что поесть и во что одеться, не говоря уже о долгих ночах такого тонкого наслаждения, которое тяжело вынести…

— Вам нравится комната? — поинтересовался низкий голос у нее за спиной.

Мэгги резко обернулась, заметив, что стоит в нескольких сантиметрах от мистера Кирка. От него пахло вишневой водой и хорошим виски, а в зеленых глазах не было ни угрозы, ни злости, только усмешка.

— Она кажется… ну… немного причудливой, — выдавила Мэгги.

Дункан тихо засмеялся, взяв Мэгги за руки у плеч, но тут же, вспомнив о приличиях, уронил руки.

— Вас беспокоит, что я могу попросить взамен, верно? Мне следовало догадаться, что Розалинда забьет вам голову всякой ерундой о моей хищнической натуре.

Мэгги перевела дыхание и отступила на шаг, оказавшись таким образом в этой слишком роскошной комнате.

— Она сказала, что у вас виды на всех женщин, — призналась она, широко раскрыв глаза.

Дункан снова засмеялся, на этот раз запрокинув голову. Глаза его засияли, разглядывая зардевшееся лицо Мэгги.

— Она преувеличивает.

Мэгги не знала, что сказать в ответ, поэтому она просто сделала еще один шаг назад и смотрела в лицо мистеру Кирку. Она увидела, как веселость угасла, уступив место печали.

— Я очень любил жену, мисс Чемберлен, — тихо сказал он, а потом, оставив эти слова висящими в воздухе, повернулся и вышел из комнаты.

Глава 12

На следующее утро, первое, что сделала Мэгги, это собрала Джереми и Тэда в классной комнате на третьем этаже и начала занятия. Она не удивилась, обнаружив, что мальчики очень сообразительны, хотя Тэд, старший из братьев, был менее настроен сидеть за уроками и заниматься арифметикой, когда целый мир ждал его, чтобы он мог обследовать каждый его уголок. Оценив математические способности обоих мальчиков, Мэгги откопала в шкафу в конце длинной комнаты кое-какие материалы и усадила своих учеников рисовать карту Австралии.

— У папы дома здесь, здесь и вот здесь, — сказал Джереми, ткнув карандашом в места на карте, расположенные на большом расстоянии друг от друга.

— И здесь, — добавил Тэд, делая нежелательную пометку на карте Джереми и получив за это недовольный взгляд. — Маме этот больше всего нравился. Она говорила, что Куинсленд похож на рай.

Мэгги было очень любопытно, какой была миссис Кирк, но ей, конечно же, не хотелось совать нос в чужие дела, поэтому она просто сказала:

— Мне кажется, ваша мать была очень красивой.

Оба мальчика торжественно кивнули.

— Ее звали Елена, и она умерла при родах нашего третьего ребенка, — вставил ледяной мужской голос с порога. — Хотите еще что-нибудь узнать, мисс Чемберлен?

Мэгги резко обернулась, столкнувшись лицом к лицу с мистером Кирком. Ее поразило холодное бешенство, сквозившее во всей фигуре.

— Извините, — тихо пробормотала она, хотя и не была уверена, что сделала что-то не так.

Через секунду Дункан растаял.

— Нет, мисс Чемберлен, — мягко сказал он. — Это я должен извиниться. Полагаю, я все еще слишком чувствителен во всем, что касается Елены.

Не зная, что сказать, Мэгги кивнула. Ей и самой было знакомо горе, когда погибли в катастрофе мать и отец, и она знала, что переживания способны заставить человека временами делать и говорить очень странные вещи.

— Папа, иди посмотри наши карты, — приставал к отцу Джереми. — Мы нарисовали Австралию.

Мэгги очень польстило, с каким вниманием мистер Кирк рассматривал каждую карту, каждую линию, название мест и каждый горный хребет. Спокойно похвалив мальчиков, он отослал их вниз завтракать. Когда дети выбежали из комнаты, Дункан склонился над одной из карт, уперевшись руками в крышку парты. В солнечных лучах, лившихся из окна, его волосы отливали золотисто-рыжим.

— Елена была очень красивой, — сказал он, не глядя на Мэгги. — Хотите взглянуть на ее портрет?

— Очень, — тихо сказала Мэгги. Дункан Кирк во многом пугал ее, но теперь она почувствовала к нему неподдельное сострадание. Она ждала, что ее поведут в какую-нибудь другую комнату, но вместо этого мистер Кирк вынул из кармана жилета какой-то маленький предмет, похожий на часы, и открыл его.

Мэгги заглянула внутрь и увидела миниатюру, изображавшую темноглазую женщину со светлыми волосами, почти такого же цвета, как и ее. Елена улыбалась с портрета, она действительно была очень красива.

— Она умерла два года назад, — тихо сказал Дункан, словно до сих пор был ошарашен несправедливостью ее ухода. — Наша малышка умерла вместе с ней.

Мэгги не знала, что сказать перед лицом такой трагической потери, поэтому она промолчала, пытаясь выразить сочувствие глазами. В один миг задумчивый взгляд мистера Кирка угас; он проворно захлопнул крышку миниатюры и опустил ее в карман. Когда он осмотрел строгую блузку и юбку Мэгги, его зеленые глаза были снова ясными, и он улыбнулся.

— Мне бы хотелось посмотреть, что вы собираетесь надеть сегодня в Правительственный дом, — сказал он.

Напоминание о предстоящем приеме взволновало и лишило Мэгги присутствия духа. Как она покажет мистеру Кирку платье, которое ей порекомендовала Розалинда, не приглашая его в свою комнату? Об этом, конечно, и речи быть не могло.

— Оно из синего шелка, — сказала она, — украшенного миллионами маленьких бусинок.

Дункан улыбнулся, когда Мэгги сделала ударение на слове «миллионы», и скрестил на груди руки.

— Я хочу посмотреть платье, — повторил он.

Мэгги открыла было рот, чтобы возразить, что собирается еще провести урок по ботанике и потом усадить мальчиков за чистописание, но мистер Кирк перебил ее во второй раз.

— Пожалуйста, мисс Чемберлен, наденьте платье.

Я буду в кабинете. — С этими словами мистер Кирк вышел из комнаты, оставив Мэгги кипеть от негодования. Этот мужчина был в высшей степени властным, заставляя ее демонстрировать платье в самый разгар учебного дня!

Тем не менее, Мэгги спустилась к себе, где так беспокойно спала прошлой ночью, вытащила сверкающее платье и надела его. Несомненно, одеяние было самым прекрасным из всех, что Мэгги когда-либо видела, не говоря уже о тех, что были у нее самой. Когда она ступала, его синие юбки шелестели, а щедро рассыпанные по ним и по глубокому вырезу бусинки сверкали подобно бриллиантам. Мэгги потянула за край декольте, не желая показывать так явно свои прелести, но ничего не вышло: платье прикрывало грудь на какие-нибудь два-три сантиметра выше сосков. Вздохнув, она вышла из комнаты и поспешила в кабинет. Лучше поскорее покончить с этим и вернуться к ботанике и чистописанию.

Двери в кабинет были немного приоткрыты, и, стукнув один раз, Мэгги вошла. Мистер Кирк, работавший за столом, изумленно поднял на нее глаза, открыв рот.

— Вы хотели посмотреть платье, — сказала Мэгги, теряя терпение.

Мистер Кирк уронил перо, не обращая внимания на чернильные брызги на своих бумагах, и встал.

— Бог мой, — выдохнул он.

Мэгги это не могло не польстить, хотя она изо всех сил старалась не подать виду. Она лелеяла тайную мечту, что Риви Маккена может увидеть ее в этом великолепном сверкающем платье.

— Я могу идти? — холодно спросила она, вздернув подбородок.

— Не можете, — выдохнул Дункан, слегка тряхнул головой, словно желая прояснить ее, и снова упал в кожаное кресло.

Мэгги вздохнула. Возможно, вечером ей и полагалось быть «хозяйкой», но днем, когда речь шла о мальчиках, она по-прежнему оставалась гувернанткой.

— Занятия с мальчиками…

— Мальчики обедают, — перебил ее мистер Кирк, и на губах его и в глазах показалось подобие улыбки. — Они уже достаточно позанимались сегодня. Я хочу, чтобы они подышали свежим воздухом.

Мэгги не могла понять, как она должна учить Джереми с Тэдом, если им позволено заниматься только полдня, но что-то в поведении мистера Кирка отбило у нее желание спорить. Он вел себя довольно странно, хотя, пришлось ей признать, не более странно, чем обычно.

— Тогда я поведу их в парк или, может быть, в зверинец.

— Вы будете отдыхать, — поправил ее мистер Кирк, как всегда. — Сегодняшние торжества продлятся до самого утра.

— Но…

— Мисс Чемберлен. — Слова прозвучали, как предостережение, и Дункан Кирк снова погрузился в работу.

Мэгги вернулась к себе, чтобы переодеться, и увидела горничную, ставящую на столик тарелку и серебряный прибор. Та окинула взглядом наряд Мэгги и пробормотала: — Ух ты, вы такая элегантная, мисс!

Внезапно почувствовав себя одинокой без Тэнси, Мэгги забежала за ширму в дальнем углу комнаты и начала снимать платье. Горничная, та самая девушка, с которой Мэгги столкнулась вчера в детской, подошла к ней и настойчиво предложила помочь.

Смирившись и следуя приказу мистера Кирка отдыхать, Мэгги надела халат вместо блузки и узкой черной юбки и распустила волосы. Пока Мэгги ела, горничная расчесывала ее серебристо-белокурые пряди, а потом уложила в кровать, словно Мэгги была ребенком.

Мэгги не думала, что заснет, но все же сладко уснула. Когда она проснулась, щеки у нее пылали от эротических сновидений, в которых она видела Риви Маккену. Она брызгала в лицо холодную воду до тех пор, пока ее тело снова не обрело нормальную температуру, но ей ничего не удалось поделать с жаром в животе. Она достала перо и бумагу и принялась за письмо Тэнси. Но поскольку Мэгги не могла думать ни о чем, кроме как об этом противном ирландце и о том, как его руки ласкали ее в те чудесные ночи в Парамате, то задача оказалась совершенно невыполнимой. Поэтому она снова надела свое гувернантское платье и пошла прогуляться. Обойдя три раза быстрым шагом квартал, она успокоилась.

Вернувшись в дом Дункана Кирка через боковую дверь, естественно, Мэгги впервые столкнулась с экономкой. В отличие от миссис Лэвендэр, вся фигура этой женщины дышала сладострастием, хотя и не была тучной. Волосы ее были медного цвета, а кожа безупречно белой. Во всем ее облике сквозила пьянящая чувственность, и один взгляд из-под густых ресниц убедил Мэгги, что у экономки нет ни малейшего желания подружиться с новой гувернанткой.

И, тем не менее, будучи человеком общительным, Мэгги попыталась.

— Меня зовут Маргарет Чемберлен, — сказала она.

— Бриджит, — выразительно отозвалась экономка. — Бриджит О'Мэли.

Мэгги хотелось ломать руки, но она заставила себя держать их по бокам.

— Вы здесь давно работаете?

Вид у Бриджит О'Мэли был достаточно выразительным, чтобы уничтожить на месте даже самого отъявленного наглеца.

— Достаточно долго, — ответила она, с нескрываемым презрением окинув Мэгги взглядом. — И в будущем, мисс, не пользуйтесь черным ходом. Вы несколько лучше всех нас, так что Дун… мистер Кирк полагает, что вы будете входить и выходить через парадное, как знатная дама.

Мэгги чувствовала себя так, словно ей только что дали хорошую оплеуху, но она скорее обиделась, нежели разозлилась. Почему никто из этих людей не хотел принимать ее такой, какая она есть — еще одна домашняя служанка?

— Миссис О'Мэли…

— Мисс О'Мэли, — рявкнула та, забавно подчеркивая слово «мисс».

Совершенно разбитая, Мэгги покорилась. Щеки ее пылали, ей захотелось, чтобы рядом была Тэнси, чтобы у нее была подруга, с которой можно было бы поболтать и посмеяться. Чувство одиночества становилось просто невыносимым.

— Хозяин спрашивал о вас, — сказала Бриджит, сосредоточившись на мытье посуды. — Идите, узнайте, чего он хочет, если знаете, что к чему.

Придя в себя после такого отпора, Мэгги вздернула подбородок. Она девятнадцать лет прожила без такой, как Бриджит О'Мэли, и обойдется без ее дружбы еще сто девятнадцать.

— Благодарю вас, — холодно сказала она и вышла из кухни с таким царственным видом, с каким Розалинда выходила из тех магазинов, в которых не было нужного товара.

Поднявшись на второй этаж, Мэгги была немало удивлена тем, что застала там Дункана Кирка с Тэдом и Джереми, повисшими на нем. Все трое смеялись, и Мэгги не сразу сообразила, что прервала их состязание в борьбе. Она улыбнулась, и осадок, оставшийся после столкновения с мисс О'Мэли, как волной смыло. Заметив Мэгги, Дункан изменился в лице, как-то посерьезнев, и по его молчаливому сигналу оба мальчика, мгновенно притихнув, отошли от него.

— Ну, мисс Чемберлен, — сказал медленно каким-то пораженным голосом, — вот вы и вернулись.

У Мэгги было такое чувство, будто ее застали за чем-то неприличным.

— Я просто гуляла.

Дункан тихо засмеялся, а потом положил руки на плечи сыновьям.

— Идите, умойтесь перед ужином, — велел он, и они немедленно исчезли, оставив Мэгги наедине с отцом.

Дункан долго смотрел на Мэгги, которая от этого взгляда чувствовала себя ужасно неловко. Казалось, он мог заглянуть в самую ее душу и прочесть самые сокровенные мысли. Мэгги вспыхнула, потому что слишком многие из этих мыслей были связаны с Риви Маккеной и слишком многие из них были страшно неприличны.

— Вы ведь знаете, — сказал наконец Дункан, — что очень, очень красивы?

Мэгги ни о чем таком и не подозревала; ей казалось, она очень мила, но уж слишком молода и неопытна, чтобы быть по-настоящему красивой.

— Я совсем не представляю себе, как и что мне делать сегодня на приеме! — выпалила она, частью потому, что хотела сменить тему разговора, а частью потому, что действительно боялась сесть в калошу в Правительственном доме.

Дункан выгнул бровь и скрестил руки на груди, прислонившись плечом к стене. Он не давал Мэгги пройти в свою комнату, стоя на дороге, и она подозревала, что он делает это нарочно.

— От вас ничего большего не требуется, мисс Чемберлен, кроме того, чтобы вести себя, как подобает леди.

— Но я же не леди! — в отчаянии крикнула Мэгги.

Дункан пожал плечами.

— В Лондоне вы были актрисой, так что сыграйте роль леди.

Мэгги как-то не подумала об этом, а идея была совсем даже не плохая. Она будет наблюдать за Розалиндой и остальными гостьями и делать все так же, как и они. Немного приободрившись, она сделала шаг, чтобы обойти Дункана, но он остановил ее, схватив за руку выше локтя. На секунду его пальцы погладили кожу под коротким пышным рукавом, а потом он так быстро отпустил Мэгги, что она задумалась, уж не почудилось ли ей все это.

Риви уже привык к этим заведомо скучным собраниям, которые посещал и раньше. Но при виде Мэгги, прогуливающейся под руку с Дунканом Кирком, его апатию как рукой сняло. На Мэгги было темно-синее платье, переливавшееся на свету; серебристо-медовые волосы были высоко зачесаны, открывая длинную, грациозную шею. Риви вспомнил, как его губы пробегали по этой шее, и что-то внутри него болезненно сжалось. Он оставил свой бокал и направился к Мэгги, совершенно забыв о юной милашке, которую очаровывал всего минуту назад.

Риви показалось, что платье Мэгги спереди как-то уж слишком открыто. Дернуть разок как следует за сверкающий вырез и…

— Привет, Мэгги, — сказал он, остановившись прямо перед ней.

Когда она подняла на него глаза, лицо ее выражало полнейшее удивление.

— Риви! — выдохнула она. Щеки ее полыхнули румянцем, и она бросила на сердитого Дункана робкий взгляд. — К-как ты?

Риви был вовсе не в настроении вести разговоры. Ему хотелось прикрыть полную грудь Мэгги, пока никто из мужчин ее не увидел. Более того, ему хотелось увести ее в какое-нибудь уединенное местечко и обнажить эту пленительную грудь, лучше всего в свете луны, почувствовать вкус ее сладких сосков, услышать, как Мэгги всхлипывает в ответ, ощутить, как ее пальцы ерошат его волосы. Он бросил взгляд на Дункана, который молча повторил их разговор в клубе накануне, и вежливо спросил приглушенным тоном:

— О чем ты, черт возьми, думаешь, нарядившись в такое платье при всем народе?

Краска снова залила пленительную грудь Мэгги, поднимаясь по шее и бросившись ей в лицо. Губы ее зашевелились, но он не услышал ни звука.

— Боже мой, Риви, — прошипел Дункан, — даже для тебя это слишком уж по-плебейски!

— Полагаю, это ты купил? — спросил он у спутника Мэгги. Меньше всего на свете его волновало мнение Дункана о его манерах.

Наконец к Мэгги вернулся дар речи.

— Это самое модное платье, — зло прошептала она, а в глазах уже сгущались тучи готовой разразиться грозы. — Его привезли из самого Парижа!

— Как раз для гувернанток, — сухо парировал Риви. — Чему вы учите своих учеников, мисс Чемберлен? Дикому распутству?

У Дункана был раздраженный и в то же время болезненный вид, а вот Мэгги, казалось, готова была взорваться. Риви нравилось дразнить ее, и, несмотря на свои чувства по поводу платья, он с трудом сдерживался, чтобы не ухмыльнуться.

— Гнев тебе идет, — добавил он.

Ее реакция его весьма разочаровала. Прекрасная грудь Мэгги вздымалась, грозя выскользнуть из удерживающей ее узкой полоски шелка, а глаза метали молнии. Одна рука согнулась, будто больше всего ей хотелось изо всех сил влепить Риви пощечину. Но она, разумеется, изображала из себя леди, поэтому она не осмелилась на такую резкость, и Риви наслаждался ее беспомощностью, какой бы временной и нехарактерной для нее она ни была.

Дункан, очевидно, решил сделать вид, что Риви вовсе нет. Он потянул Мэгги к кучке гостей, толпившихся в большой гостиной, и уголком рта сказал:

— Не забудьте назвать губернатора «ваша светлость» и сделать реверанс.

— Я не стану делать реверанс! — язвительным шепотом поклялась Мэгги, и, встав позади них, Риви улыбнулся про себя. Он обычно уклонялся от этой скучной процедуры, но на этот раз не собирался пропустить ее.

Сдержав слово, Мэгги не присела ни перед губернатором, ни перед его женой, а только слегка наклонила голову. Риви на миг затаил дыхание, уверенный в том, что она вот-вот выпадет из своего платья у всех на глазах, но сверкающий синий шелк ничуть не ослабил хватки на ее груди.

За обедом, который подали в самой большой из столовых, Риви ухитрился сесть напротив Мэгги и ее весьма раздраженного спутника, Дункана. Если произойдет что-нибудь интересное, ему хотелось бы находиться поблизости.

Дункан поморщился, когда Риви уселся напротив со своей спутницей — веселой темноволосой мегерой, которая была когда-то его, Дункана, любовницей. Мэгги упорно не обращала на Риви внимания. Ему ничего не оставалось, как восхищаться тем, как она приспособилась к обстановке; Риви знал наверняка, что Мэгги никогда не присутствовала на таких приемах. Она следовала примеру сидевших за столом женщин с грациозным изяществом, всегда беря ту вилку, что нужно, делая нужный жест, произнося нужное слово.

Великолепный обед уже подходил к концу, когда Мэгги позволила наконец Риви встретиться с ней взглядом, а когда он подмигнул ей, она густо покраснела. Если бы не светские приличия, Риви рассмеялся бы вслух.

После обеда в огромном бальном зале с зеркалами по стенам начались танцы. Пока мог терпеть, Риви наблюдал, как Мэгги кружится с Дунканом. Когда же тот вышел на террасу побеседовать с немногими из своих вкладчиков, Риви направился к Мэгги, пока это не успели сделать другие мужчины, которым в голову пришла та же мысль.

Не дожидаясь ответа, Риви закружил ее в вальсе, наслаждаясь вспыхнувшей в ее глазах яростью и тем, как покраснели ее щеки.

— Должно быть, твое решение ехать за Дунканом в Мельбурн было скоропалительным, — сказал он ровным голосом с застывшей на лице светской улыбкой, — потому что ты даже не потрудилась сказать мне об этом.

Сердитые серые глаза спокойно выдержали его взгляд.

— Я не обязана, Риви Маккена, отчитываться перед вами в каждом своем поступке, — с достоинством ответила она. Комната за ее спиной напоминала разноцветный калейдоскоп, вихрь кружащихся женщин в роскошных нарядах.

Риви выразительно посмотрел на округлость алебастровой груди, которую открывало платье. Ему по-прежнему хотелось затянуть у нее на шее салфетку, но наслаждаться этим зрелищем он бы уже не смог.

— Дункан выбрал его для тебя?

— Я и сама в состоянии выбирать себе одежду, премного благодарна, — едко ответила она.

Риви провел ее в танце к дверям на террасу, и прежде чем Мэгги успела сообразить, что происходит, он уже тащил ее через каменный балкон вниз по ступенькам, ведущим в сад. Они были омыты лунным светом, эти сады, почти по-неземному призрачными. И вместо того, чтобы убежать, Мэгги прижалась к Риви, чего бы никогда не сделала, если бы не тени и необычные формы, окружавшие их.

— Мистер Кирк будет в бешенстве, — запинаясь, сказала она, пристально глядя снизу вверх на Риви. Ее кожа отливала белым опалом в свете луны.

Риви хрипло усмехнулся, с трудом сдерживая собственные руки. Боже правый, эта женщина была так красива, и то, что она, казалось, не сознавала этого, делало ее еще привлекательней.

— Дункан, по крайней мере, час будет занят своими вкладчиками. Он наверняка даже не знает, что ты ушла.

Мэгги вздохнула и присела на каменную скамью, залитую призрачным светом. Она и сама была такой неземной красоты, что казалась эльфом или духом, но Риви слишком хорошо знал, что она сделала из плоти и крови.

— Полагаю, вы не хотите вернуть мне мои иммигрантские бумаги, — с надеждой в голосе сказала она.

Риви опустился рядом с ней на скамью, расставив ноги.

— Разве я их тебе не возвратил? — невинно осведомился он. Бумаги эти были надежно заперты в его сейфе в Сиднее.

Мэгги снова разозлилась.

— Вам прекрасно известно, что вы забрали их у меня в Парамате! — в бешенстве прошептала она.

— Незачем шептать, — дружелюбно заметил Риви. — Тут никто тебя не услышит.

Она перевела дыхание, вид у нее при этом был озабоченный и заинтересованный.

— Никто?

Риви кивнул. В прохладном вечернем воздухе был разлит аромат цветов, издалека до них доносились звуки бала.

— Ты выйдешь за меня замуж, Мэгги?

Мэгги разинула рот, вытаращив глаза.

— Выйти за вас? — эхом отозвалась она.

— Помнишь мое предложение в Парамате?

Она моментально пришла в себя и похоже было, что ей хочется дать Риви пощечину. Или того хуже.

— Я не беременна, — натянуто сказала она.

Риви был разочарован, хотя и скрыл это. Мэгги была не из тех, кого можно держать в качестве любовницы, — она должна быть женой. К его удивлению, Риви более чем хотелось этого.

— Это довольно легко исправить, — услышал он собственный голос.

Мэгги уставилась на него.

— С какой стати вы хотите на мне жениться, когда в этом нет необходимости?

Он чуть было не рассмеялся.

— По правде говоря, Мэгги, мне нравится мысль заниматься с тобой любовью где и когда мне этого захочется.

Он снова ошарашил ее, но прежде чем Мэгги успела открыть рот, он сделал то, чего ему страстно хотелось с той самой минуты, когда она вошла в дом. Он протянул руку и схватил пальцами край ее декольте, слегка дернув его вниз.

Мэгги разинула рот, когда ее грудь выскользнула из платья, гордо вздымаясь в лунном свете, а соски стали твердеть под пристальным взглядом Риви. Мэгги не шелохнулась, чтобы прикрыться; она закрыла глаза и учащенно задышала. Забыв о всяких приличиях и здравом смысле, Риви обхватил ладонями ее грудь, нежно массируя ее. Мэгги задрожала и закатила глаза, словно в глубоком и восхитительном сне.

— Риви…

Он склонил голову к одной груди, приподнял ее рукой и впился в нее губами. Мэгги застонала и вцепилась в его волосы, прижимая к себе, упиваясь наслаждением.

Утолив первый прилив жажды, Риви слегка расслабился, водя языком по кончику трепещущей груди Мэгги вместо того, чтобы ненасытно впиваться в нее, как он делал прежде. Она издала полустон, полувсхлип.

Внезапный взрыв хохота со стороны особняка губернатора вернул Риви способность соображать. Он отодвинулся от своей сладостной добычи, которой была Мэгги, и аккуратно поправил ей платье.

— Выходи за меня, Мэгги, — хрипло сказал он, — пока я окончательно не потерял голову.

И хотя в глазах ее читалась трогательная уязвимость, она высоко держала голову.

— Ты любишь меня?

— Не думаю, — ответил Риви, сам не зная, правду ли он сказал.

Мэгги пыталась пригладить платье, потому что оно выглядело так, словно вырез спустили, а потом подняли снова. Риви понял, что она надеется скрыть выражение лица.

— Ну и я тебя не люблю, — сказала она.

Риви подавил улыбку.

— Вполне справедливо. Многие люди женятся не по любви, знаешь ли, и весьма счастливы.

В ее серых глазах ничего не отражалось, когда они скользнули по лицу Риви.

— Я бы никогда не смогла быть счастлива с человеком, который не любит меня, — бесстрастно сказала Мэгги. — Никогда.

Риви захотелось обнять Мэгги, но он не осмелился. Черт возьми, почему он так и не научился врать?

— Может быть, со временем мы смогли бы полюбить друг друга.

— Я не собираюсь это проверять! — взволнованно сказала Мэгги, а потом вскочила со скамейки и зашагала назад к Правительственному дому.

Риви хотел было остановить ее, но передумал. Так как он не смог честно предложить Мэгги того, чего ему хотелось, ему нужно оставить ее в покое. Не сказав ни слова даже хозяевам дома, он ушел, собираясь чуть свет вернуться в Сидней.

Глава 13

Дункан Кирк искусно скрыл свою ярость, но Мэгги чувствовала ее за его учтивой улыбкой и изысканными манерами, когда они танцевали. Она старалась не искать взглядом Риви среди десятков других гостей, но не могла удержаться. К концу вечера у Мэгги заныли ноги и защемило сердце. Она позволила Риви в саду такие вольности, а он даже не любит ее. Это действительно было очень печально, потому что если Мэгги и была в чем-то уверена, так это в том, что давно и сильно любит его. Возможно, мрачно подумала она, когда Дункан кружил ее по зеркальной зале Правительственного дома, ей следовало бы принять предложение Риви, а уж потом беспокоиться о любви. Она покачала головой, словно отвечая на вопрос, который могла слышать только она. Нет, она правильно сделала, что отказалась. Выйти замуж по какой-то другой причине, а не по любви было бы ужасной ошибкой. Внезапно пальцы Дункана сжали ее талию. И, вздрогнув, Мэгги посмотрела ему в глаза. Они были серьезные и злые, хотя губы улыбались по-прежнему.

— Не могли бы вы и меня посвятить в свой маленький спор, — холодно спросил он, — или он односторонний?

Мэгги вспыхнула, вспомнив о своем исчезновении и о том, что произошло в саду. Она надеялась, что никто их не видел и не сообщил Дункану Кирку грязных подробностей.

— Я просто задумалась, — как будто защищаясь, сказала она.

— Вы только этим и занимались с тех пор, как ненадолго исчезли из зала, — отозвался Кирк, ничуть не сбиваясь с шага в вальсе. Он оглянулся, а когда глаза его вернулись снова к Мэгги, в них читалась ярость. — Вы были с Маккеной? Очень странно, но я не видел его с тех пор, как вы танцевали вместе.

Мэгги возмутил не только скрытый намек, каким бы оправданным он ни был, но и сам тон. И, кроме того, она все еще не могла простить Дункану того, что он ущипнул ее, когда она отказалась приседать перед губернатором.

— Мистер Маккена, — сказала она, — просил моей руки.

Дункан Кирк застыл на месте, где стоял, прямо посреди зала; лицо его побагровело, мертвенно побледнев в следующую секунду.

— Что? — прохрипел он.

Мэгги пожалела о том, что так поторопилась, потому что в глазах и во всем его облике сквозило что-то опасное, но теперь у нее не оставалось другого выбора, кроме как терпеть. Она подняла голову.

— Полагаю, вы слышали меня, — сказала Мэгги удивительно ровным голосом, если учесть, что внутри у нее все дрожало.

Не говоря ни слова, Дункан больно схватил ее за руку и потащил через весь зал. Он сухо кивнул губернатору и его жене и буквально вышвырнул Мэгги в огромную прихожую. Там двое горничных возились с плащами и накидками, но Мэгги сомневалась, что Дункан их вообще заметил. Для таких, как он, эти низшие существа как бы и не существовали вовсе.

— Что вы ответили Риви Маккене? — хриплым шепотом спросил он, больно сжимая руки Мэгги выше локтя.

Она попыталась высвободиться, но пальцы Дункана сжались так, что она поморщилась от боли. Господи, чего бы она ни дала сейчас за то, чтобы появился Риви, но его нигде не было видно.

— Пожалуйста, — чуть слышно сказала она.

Дункан слегка разжал пальцы, но вместо того, чтобы отпустить Мэгги, он ее сильно встряхнул.

— Маргарет, — предостерег он.

— Я… я сказала, что не могу в-выйти за него, — заикаясь, сказала она и на глазах у нее навернулись слезы. — В-видите ли, он не любит меня.

Словно почувствовав, что слезы Мэгги вызваны чистосердечным признанием Риви в том, что он не питает к ней глубоких чувств, а не болью, которую он причинял ей своими руками, Дункан развернул ее и буквально толкнул к двери.

Покрасневшие горничные с сочувствием наблюдали за ними. Но Мэгги понимала, что они не могут помочь ей: для Дункана они значили не больше, чем рисунок обоев. Дверь в теплую летнюю ночь открылась, и Мэгги, спотыкаясь, вышла.

Если бы Дункан не держал ее, потащив к длинной веренице экипажей, ожидающих в конце широкой лужайки, она подобрала бы юбки и побежала. В считанные минуты Мэгги швырнули в одну из карет.

— Домой, сэр? — услышала она голос кучера, который появился у дверцы, и глаза которого, странно-бесцветные в лунном свете, сверкнули прямо ей в лицо.

— Нет, — хрипло сказал Дункан после паузы, показавшейся Мэгги вечностью. — Мы с леди покатаемся. Подольше и помедленней.

Кучер усмехнулся в темноте.

— Слушаю, сэр! — радостно сказал он. Черта с два он поможет, подумала Мэгги, скрестив руки и стараясь раствориться в темном углу.

Дункан взобрался в экипаж и захлопнул за собой легкую дверцу, усевшись напротив Мэгги и сердито глядя на нее.

— Вы долго испытывали мое терпение, Мэгги, — сказал он наконец, когда экипаж отъехал.

— Для вас мисс Чемберлен, — сказала Мэгги. Возможно, она говорила дерзко и нахально, однако в душе она была ужасно испугана. Пробивая себе дорогу в жизни, она выучила, что бравада намного полезнее нытья. Вдруг Дункан протянул руку и схватил ее запястье, стащив с сиденья. Она ударилась головой о низкую крышу кареты и бесцеремонно приземлилась ему на колени. Она сразу же начала отбиваться, но не могла справиться с железной хваткой, державшей обе ее руки за спиной.

— Я завизжу! — пригрозила Мэгги беззвучным шепотом.

— Это, — спокойно ответил Дункан, — весьма позабавило бы моего кучера. Почему бы вам не попробовать?

Никогда в жизни Мэгги так дико не злилась. Страх уступил место ярости, и, не успев подумать о том, что делает, она плюнула Кирку в лицо. Он застыл, и в этот ужасный момент Мэгги поняла, какую страшную ошибку совершила. Она дернулась, но Дункан удержал ее одной рукой, а другой вынул из кармана пиджака носовой платок и медленно вытер лицо.

— Мне очень жаль, — запинаясь сказала Мэгги.

Дункан сунул платок обратно в карман.

— Я очень в этом сомневаюсь, Мэгги, но скоро ты действительно пожалеешь об этом. Несомненно.

Мэгги содрогнулась. Как, черт возьми, она только умудрилась впутаться в такую историю? Сначала проехала полмира с целью выйти замуж за человека, который просто играл ее чувствами, а потом целых две ночи провела в постели Риви Маккены. И вот теперь ее заперли в карете с грубым животным, чьей главной жизненной целью, казалось, было заставить ее пожалеть о том, что она вообще родилась.

— Я готова забыть о случившемся, — резонно сказала она, — если вы только отпустите меня.

Она ощутила, как сильное тело Дункана Кирка затряслось от хриплого смеха, прежде чем услышала, как этот смех вырвался из его горла и быстро затих.

— Очень великодушно с вашей стороны, — сказал он с насмешкой.

Мэгги закусила губу. Вся ее бравада испарилась — сейчас она была просто напугана. Но это еще не все. Запястья у нее болели от того, что Дункан сильно сжимал их.

— Зачем вы делаете это? — тихо спросила она.

Казалось, вопрос подействовал на Кирка немного лучше пинков и дерзостей. Он отпустил Мэгги, позволив ей даже упасть на сиденье, где она начала дрожать, несмотря на то, что ночь была теплой.

— Маккена был прав, — проворчал он, — бешенство идет вам.

Он был сумасшедший. Мэгги тихонько потянулась к ручке двери, подсчитывая в уме шансы выскочить на ходу из кареты, не переломав при этом себе все кости. Результат был не слишком утешительным.

— Б-бешенство? — отозвалась она, все еще пытаясь нащупать в темноте кареты маленькую ручку, утонувшую в кожаной обивке дверцы.

Дункан прерывисто вздохнул, и Мэгги увидела, как он поднес руку к лицу, и этот жест показался ей каким-то унылым.

— Не обращайте внимания, мисс Чемберлен. Вы простите меня?

«Никогда до конца дней своих», — подумала Мэгги, но она была не настолько глупа, чтобы сказать это вслух. Благоразумнее было бы молчать, что бы ни сказал мистер Кирк, а потом, если карета поедет помедленнее, выпрыгнуть и убежать. В голову ей не приходила ни одна здравая мысль, которая хоть как-то помогла бы, поэтому она продолжала молчать, по-прежнему нащупывая ручку. Наконец она нашла ее.

— Я не стану оправдываться за свое поведение, — продолжал Кирк, — потому что мне нет оправдания.

Мэгги слушала его вполуха — ее внимание привлекли доносившиеся с улицы звуки пианино и хриплый смех. А за ними ей показался тихий шорох набегающего прилива. Значит, она была недалеко от гавани, а значит от тех мест, где бражничали и пировали. Ей вспомнилась та часть Сиднея, по которой она проезжала в трамвае со Сьюзан Крокет. Если это такое же местечко, то в карете она будет в большей безопасности. Но, с другой стороны…

Вдруг карета остановилась, и возница стал кричать па кого-то, стоявшего на дороге. Не раздумывая больше ни минуты, Мэгги распахнула дверь и выпрыгнула. Как нарочно, носок туфельки зацепился за подол платья, и вместо того, чтобы обратиться в спасительное бегство, как она рассчитывала, Мэгги покатилась по дорожной грязи. Наконец, когда она остановилась, вся в синяках, ободранная и помятая, то увидела прямо перед собой пару стоптанных, грязных ботинок. Выпутавшись из юбок, Мэгги посмотрела не на обладателя ботинок, а оглянулась через плечо.

Дункан широким шагом шел к ней, и если минуту назад он, возможно, и чувствовал раскаяние, то теперь в его чертах не было ни малейшего намека на угрызения совести. Он напоминал дьявола, который разберется с Мэгги в аду. Едва смея поднять глаза, она взглянула на человека, напротив чьих ботинок она приземлилась с таким шиком. Он был очень высок, на нем были кожаная шляпа с отвисшими полями и жилет, большего Мэгги из своего положения рассмотреть не смогла. Она заметила блеснувшее у него на шее золото или медь, и на миг ее сердце радостно забилось, но она поняла, что кем бы ни был этот человек, это не мог быть Риви. Он наклонился и загрубевшей от работы рукой поднял Мэгги. Она прижалась к нему, уставилась на Дункана, который протянул к ней руку движением, напоминавшим ей о том, какую боль причинял он ей в карете.

— Нет, — прошептала она, и незнакомец крепко прижал ее к груди.

— Отпусти ее, — властно приказал Дункан. — Это наше личное дело!

Рука незнакомца была тверда, как сталь, но Мэгги он обнимал с нежностью.

— Ты выбросил ее из кареты, приятель, — спросил он, — или она сама выпрыгнула?

Мэгги повернула голову и почувствовала на своей щеке холодный металлический кружок. Грудь этого человека была теплой, жесткой и волосатой, и она прижималась к нему в основном из-за медальона, который висел у него на шее.

— Я сама выпрыгнула, — несчастным голосом прошептала она.

Ярость Дункана ударила по Мэгги, как горячая волна, грозившая поглотить ее.

— Иди сюда, Маргарет, — сказал он.

Мэгги замотала головой, и кончик носа ей защекотали волосы на груди ее спасителя.

— Не похоже, чтобы ей этого очень хотелось, не так ли? — сказал незнакомец, и слова гулкоотозвались в его груди. — Я бы посоветовал тебе, приятель, идти своей дорогой, пока мне не пришлось оторвать тебе башку.

Дункан за спиной Мэгги хрипло и раздраженно вздохнул и выругался. Он был вовсе не против, чтобы избить ее, но было совершенно ясно, что тогда ему придется драться с человеком в потрепанной шляпе и с медальоном на шее.

— Мэгги, подумай о детях, — сказал Дункан, пытаясь, чтобы его слова прозвучали убедительно.

Державший Мэгги человек застыл.

— Детях? — спросил он.

Мэгги поняла, что он подумал, будто Дункан ее муж, а дома у них малыши, и что он вмешивается в очень личное дело. Она обеими руками вцепилась в кожаный жилет и задрожала, не желая отпускать его.

— Мэгги, мальчики любят тебя, — продолжал Дункан. — Ты не можешь бросить их сейчас.

Руки незнакомца обхватили руки Мэгги и бережно оторвали их от жилета. Она поняла, что он уже готов оставить ее, и в отчаянии завыла:

— Вы не поняли! Я не мать его детей, я их нянька!

Ангел-хранитель неохотно отошел, и Мэгги смогла рассмотреть его. Лицо было суровым и красивым, волосы немного длинноваты, глаза же лазурно-голубые. Он оглядел ее сверкающее платье, своей роскошью не соответствовавшее положению Мэгги.

— Никогда не видел, чтобы у нянек были такие платья, — сказал он.

— Именно, — согласился Дункан.

Незнакомец прищурился. Зубы у него были ровные и белые, как массачусетский снег.

— Что ты собираешься делать с ней, приятель?

Дункан вздохнул, как опечаленный муж.

— Для начала, — сказал он, — думаю вздуть ее хорошенько за то, что чуть было не убилась, когда прыгала. Она имеет склонность к актерству, наша Мэгги.

— Я не ваша Мэгги! — завизжал предмет идиотского разговора.

Невероятно, но незнакомец усмехнулся.

— Она, как я погляжу, весьма бойкая, — согласился он и отошел в сторону, оставив Мэгги во власти Дункана.

— Пожалуйста! — крикнула она.

Дункан был слишком хитер, чтобы быть с ней слишком резким, но его пальцы больно впились ей в руку. Подталкивая ее к карете, он улыбался и говорил что-то успокоительное.

Прибегнув к последней попытке спастись от чего-то, — Бог знает чего, — она оглянулась на незнакомца, остановив взгляд на медальоне, висящем у него на шее. В темноте у нее не было возможности рассмотреть его как следует, но если есть хоть малейший шанс…

— Я знаю человека по имени Риви Маккена, который на шее носит медный талисман! — крикнула она через плечо, когда Дункан тащил ее к карете.

Даже в темноте Мэгги разглядела, как тот человек весь напрягся.

— Минуточку, — тихо сказал он.

Дункан сделал вид, что не расслышал. Дверца кареты распахнулась, и он буквально швырнул туда Мэгги. Однако прежде чем он успел войти следом, незнакомец подошел и легким движением руки развернул его.

— Я сказал, подождите, — повторил он.

— Я люблю Риви Маккену, — крикнула Мэгги из кареты. — Этот человек почему-то ненавидит его и намерен разлучить нас.

Дункан грязно выругался.

— Вы замужем за этим человеком или нет? — строго спросил незнакомец Мэгги. В тусклом свете, пробивавшемся из окон шумных салунов, и лунном свете было видно, как напряглись его скулы.

— Клянусь, что нет. Это… это за Риви Маккену я хотела бы выйти. — Она говорила чистую правду. Ей действительно хотелось этого, хотя это и было невозможно.

— Если вы обманываете меня, мисс, — предупредил ее спаситель, — то этому парню незачем будет лупить вас, я сам это сделаю.

И тут терпение Дункана лопнуло. Он в бешенстве повернулся к этому человеку, а кучер, до сих пор наблюдавший за происходящим, спрыгнул с козел, готовый вступить в драку. Теперь их было двое против одного, однако парень с таким же медальоном, как у Риви, с легкостью отбился от них. Он швырнул Дункана спиной о стенку кареты и ударом по колену сбил с ног кучера.

Мэгги выскочила из кареты, бросившись в объятия незнакомца. Он тут же потащил ее прочь, к одному из салунов, вверх по внешней лестнице в комнату. Должно быть, Дункану и его кучеру крепко досталось, потому что никто из них не бросился в погоню..

Теперь Мэгги уже не думала о Дункане. Интересно, в какую еще переделку попала она, отдавшись на милость совершенно незнакомого человека? Но, в конце концов, она должна отдать должное той нежности, с которой он обнимал ее, как и рыцарству, проявленному им при ее защите. Когда он зажег лампу, и перед взглядом Мэгги предстала обшарпанная комнатушка, в которой господствовала медная кровать со смятой постелью, сердце ее забилось с удвоенной силой. Сердце ушло у нее в пятки, и она лишилась дара речи, с нервной улыбкой повернувшись к своему сомнительному защитнику.

Хозяин комнатушки стянул шляпу, и Мэгги увидела, что волосы у него светло-каштановые. Он не сделал ни шагу в ее сторону.

— Скажите, откуда вы знаете Риви? — потребовал он сурово.

И хотя волосы у нее рассыпались по плечам, а платье было разорвано, Мэгги снова решила положиться на свою браваду. Вспомнив, какой был глубокий вырез у платья, она подняла руки, чтобы прикрыть грудь, так, на всякий случай.

— Сначала, — вызывающе сказала она, — вы должны сказать мне, кто вы такой.

Незнакомец довольно долго раздумывал, так долго, что Мэгги уже начало казаться, что он отбил ее у Дункана только для того, чтобы самому изнасиловать ее. Эта комнатушка отлично подошла бы для этого. Кричи не кричи, Мэгги все равно бы никто не услышал и не пришел бы на помощь.

— Джеймс, — сказал он наконец. — Меня зовут Джеймс.

Вспомнив о том, что Риви рассказывал ей в Парамате, Мэгги разинула рот.

— Джеми?

Джеми тяжело вздохнул и прислонился к закопченной стене, скрестив руки на широкой груди.

— Ага, — неохотно сознался он. — Джеми Маккена.

Мэгги забыла о всякой опасности; у нее подкосились колени, и она повалилась на смятую постель.

— Вам известно, — шепотом начала она, — что брат двадцать лет разыскивает вас?

— Известно, — вздохнул Джеми. — Поверьте, не всегда легко оставаться ненайденным.

Мэгги подумала об Элизабет, но какое-то чувство подсказало ей не упоминать пока что о дочке Джеми. Она в изумлении уставилась на него.

— Но зачем вам прятаться от собственного брата? Вы его ненавидите?

— Боже мой, нет, — выдохнул Джеми. — Я ни за что не мог бы ненавидеть Риви.

— Тогда почему…

— На то есть причины, — перебил ее Джеми, сбиваясь на смешной акцент точно так же, как когда-то это сделал его брат. — А теперь ты, детка, ответь на кое-какие вопросы.

Мэгги выпятила нижнюю губу, упрямо сложила на груди руки и слегка заерзала.

— Я первая спросила, — обиженно сказала она.

Джеми запрокинул голову и громко расхохотался, а когда наконец успокоился, в глазах его сверкали веселые огоньки. Акцент, который был у Риви признаком напряжения или страсти, исчез так же быстро, как и появился.

— А ты сама-то откуда? — спросил он. Но прежде чем Мэгги успела ответить, он погрозил пальцем и сказал. — Нет, подожди, я знаю. Ты из непокорных колоний. Господи, ты янки!

Ошарашенная, Мэгги вскочила, но потом села. Ее всегда раздражало, когда Риви называл ее «Янки», но теперь она отдала бы все на свете, чтобы услышать, как он произносит это слово.

— Вы отведете меня к брату?

— Да никогда в жизни, — немедленно ответил Джеми. — Вот кого мне сейчас меньше всего хотелось бы видеть, так это своего старшего братишку. Ну, еще разве что этого тупоголового придурка, с которым ты сегодня сидела в карете. Готов поспорить, ты не последний раз с ним виделась.

— В последний, — чопорно заметила Мэгги, — а не «последний»…

Это задело Джеми.

— Вы нянька его мальчиков, мисс, а не моя, и я был бы вам очень признателен, если бы вы запомнили это.

В любом случае, а тем более сейчас, Мэгги не могла позволить себе перейти в наступление.

— Извините, — сказала она, и хотя она редко прибегала к актерству, сейчас пустила слезу и, опустив голову, прикусила губу.

Джеми явно не удалось одурачить, но, тем не менее, он подошел и сел на кровать рядом с Мэгги. Она не могла сказать плохо это или хорошо.

— Я позабочусь, чтобы ты добралась до Риви, дорогая, не волнуйся. Но я не хочу, чтобы ты рассказала ему, что наткнулась на меня, понятно? Если Риви узнает обо мне сейчас, он будет в страшной опасности.

— Но…

Мускул на щеке Джеми дернулся, а акцент появился снова.

— С Риви я разберусь в свое время и без твоего вмешательства, женщина. А если ты все же влезешь в это дело, то я отшлепаю тебя по маленькой сладкой попке, пусть даже братец и постарше меня!

Мэгги сглотнула. Она ему поверила.

— Ну, тогда пойдемте, — храбро сказала она, порываясь встать с кровати.

Но Джеми ласково схватил ее за руку и потянул вниз.

— Не сегодня, — сказал он. — Твой расфуфыренный приятель уже наверняка собрал целую армию и теперь рыщет повсюду. Я могу справиться с ним и с его кучером, но не с дюжиной мужиков в придачу.

И тут Мэгги начала понимать всю ужасающую серьезность положения.

— Вы думаете, что я проведу ночь здесь, в этой комнате… с вами?

Джеми принялся с пыхтением стаскивать с себя ботинки. Если они такие тесные, ему следует купить себе новые.

— Ага, детка, именно так. Ложись.

Мэгги с раздражением попыталась встать, но ее тут же снова усадили обратно.

— Какая наглость… — заявила она, но Джеми, смеясь глазами, прервал ее:

— Если уж говорить о нахальстве, — сказал он, и Мэгги показалось дурным признаком, что он по-прежнему говорит с акцентом, — то ты и сама хороша, моя милая: выпрыгиваешь из кареты, а потом бросаешься в объятия совершенно незнакомого человека.

Но у Мэгги не было выхода, и правда заключалась в том, что лучше остаться с Джеми Маккеной в этой убогой комнатушке, чем наткнуться на Дункана где-нибудь на улице. Она скосила глаза на медальон, который висел у Джеми на шее, и заметила, что он такой же, как у Риви.

— А это что? — спросила она. Риви не хотел рассказывать ей о талисмане, тогда, может быть, Джеми расскажет.

— Это называется «значок попрошайки», — ответил Джеми, расстегивая рубашку.

Мэгги отвела глаза.

— П-попрошайки? Что это значит, Бога ради?

Джеми поднял руки, снимая медальон. В отличие от медальона Риви, который висел на цепочке из чистого золота, этот был на кожаном шнурке. Джеми молча передал его Мэгги, явно предпочитая не отвечать на вопрос. При дрожащем свете лампы она внимательно рассмотрела надпись на монете. Там было написано:

«Благословен тот, кто заботится о нищих. Приход Св. Патрика. Дублин».

— С этой штукой, — сказал Джеми отсутствующим голосом и без всякого акцента, — человек мог просить милостыню, не боясь, что его арестуют.

— Просить милостыню? — Мэгги не могла представить себе, чтобы Риви просил милостыню или вообще что-либо. — Вы были нищими?

Джеми покачал головой.

— До этого не дошло. Меня отправили в Австралию за то, что я стащил часы у джентльмена, а Риви приплыл сюда на китобойном судне — он был юнгой.

— Странно, что вы носите эти штуки, — нахмурившись, заметила Мэгги. — Но я никогда не видела Риви без его медальона.

Джеми вздохнул.

— Он теперь богатый человек — Риви. Думаю, «значок попрошайки» напоминает ему о голодных днях и заставляет быть благодарным за все, чего добился. А теперь, Мэгги, детка, ложись и поспи немного. Обещаю, что пальцем тебя не трону.

Если бы это сказал Риви, Мэгги ни за что бы не поверила, но в устах Джеми это звучало правдиво. Она подвинулась поближе к стенке и улеглась прямо в туфлях и платье, которое было теперь рваным и грязным, но все же блестело в свете лампы.

— Хорошо. Надеюсь, вы человек слова.

Джеми усмехнулся и со вздохом вытянулся на кровати рядом с Мэгги, оставив лампу зажженной.

Ужасная мысль пришла в голову Мэгги, и она вскочила как ужаленная.

— Еще раз, за что вас выслали из Англии? — спросила она.

— За то, что залез в карман к джентльмену, дорогуша.

Мэгги снова легла.

— Ох! А карман был денежным, Джеми Маккена?

Он улыбнулся и заложил руки за голову.

— Да уж, было куда запустить руку, мисс. Не бойся, теперь я исправился. У меня есть овцы и своя собственность.

— Где?

Джеми поднялся со скрипучей, продавленной кровати, чтобы погасить лампу, и пока он тянулся к ней, Мэгги заметила, что вся спина у него была исполосована шрамами. Когда-то Джеми Маккену жестоко отстегали.

— Неужели ты думаешь, что я расскажу тебе, где это, чтобы ты побежала сообщить новость моему брату?

Мэгги вздохнула.

— Он любит вас, — сказала она в темноту.

Она почувствовала вес Джеми рядом с собой на матрасе.

— Ага, — ответил он ничего не выражающим голосом, и, прежде чем Мэгги успела задать следующий вопрос, он уже храпел.

Глава 14

Раздался ужасный треск. Мэгги, минуту назад сладко спавшая на кровати рядом с Джеми Маккеной, вскочила, как ошпаренная. Она почувствовала, как Джеми скатился с матраса, но в комнате было так темно, что она не видела ничего, кроме силуэтов людей, толпящихся в дверном проеме. Слишком напуганная, чтобы визжать, Мэгги просто потянула за вырез платья, чтобы убедиться, что оно не соскользнуло, пока она спала, и стала вглядываться в темноту. Вдруг послышался звук, похожий на то, как будто чиркнули спичкой, и лампа, которую погасил Джеми, снова зажглась. Теперь она ясно могла разглядеть происходящее. Рядом с кроватью на полу скорчился Джеми, в руке у него поблескивал огромный, похожий на дикарский, нож. Дункан стоял возле лампы, с ним было еще четверо громадных мужчин, плотоядно поглядывавших на Мэгги, беззубо улыбаясь при этом.

— Уведите отсюда девушку, — приказал Дункан. Джеми медленно поднялся на ноги, все еще сжимая в правой руке смертоносный нож.

— Не советую даже пытаться, приятели, — сказал он низким голосом, грохочущим, как пробивающая себе в скалах дорогу лава.

Один из бандитов Дункана вытащил из внутреннего кармана своего потрепанного пальто пистолет и стал вертеть его в руках.

— Этот ножичек не слишком пригоден против такой штуки, верно?

Мэгги забилась в угол кровати, готовая умолять Джеми.

— Не надо. Они убьют тебя!

— Мэгги! — предупредил Джеми, но она уже не слушала его, неуклюже перелезая через спинку кровати, чтобы встать на пол.

Один из головорезов немедленно схватил своей грязной лапой ее покрытую синяками руку, и она дернулась. Это движение отвлекло внимание Дункана от Джеми впервые с того момента, как зажгли лампу.

— Уберите от нее свои руки, — сказал он угрожающим тоном, и вонючий мужик, сердито нахмурившись, отпустил Мэгги. Дункан, обхватив за талию, резко дернул ее к себе.

— Только выйди из комнаты с этой женщиной, приятель, — спокойным голосом предостерег его Джеми, слегка помахивая ножом, — и эта штука останется у тебя внутри.

Сердце Мэгги остановилось и снова забилось.

— Дункан! — взмолилась она, зная, что Джеми так и сделает.

Дункан одарил ее ледяной улыбкой, от которой у нее по спине пробежали мурашки.

— Наконец-то ты называешь меня по имени, — вздохнул он. — Увы, слишком поздно: ты явно впала в немилость.

И в следующую секунду Мэгги швырнули к двери. Падая на лестницу, она пыталась удержать равновесие, когда услышала свист летящего ножа, а затем глухой звук того, как он вошел в тело.

Дункан вскрикнул, но все же перешагнул через порог и схватил Мэгги за волосы. Нож торчал у него в левом плече, рубашка намокла от крови, и когда Дункан подтолкнул ее к ступенькам, она почувствовала, как к горлу подкатила тошнота.

— А что делать с этим защитником? — крикнул им вслед один из мерзавцев. В первых лучах рассвета Мэгги разглядела, что Дункан побелел от боли, но, тем не менее, он тащил ее к карете, а потом втолкнул внутрь.

— Что хотите, — простонал он в ответ. — Этот ублюдок ваш.

Мэгги, которая упала на грязный пол кареты, почувствовала себя абсолютно разбитой. Столько лет Риви искал брата, а теперь из-за нее Джеми должен умереть. Когда Дункан, наполовину потерявший сознание, ввалился в экипаж и захлопнул дверцу, Мэгги завопила. Он с такой силой заткнул ей рот, что она почувствовала на губах привкус крови и, застонав, сползла на сиденье.

Карета покатилась, и Мэгги услышала вдалеке звук разбитого стекла. Она молила Бога, чтобы Джеми удалось бежать.

— Помоги мне, — пробормотал Дункан, — пожалуйста…

От крови уже промокло сиденье, одежда Дункана и ее собственная. Мэгги ощупью подобралась к нему и увидела, что нож вошел в плечо почти по самую рукоятку. Она подавила новый приступ тошноты и потянулась к запачканной кровью рукоятке. И только теперь заметила, что сжимает в руке медальон Джеми. Мэгги поспешно засунула его за вырез платья.

— Я не уверена, что у меня хватит сил, — выдавила она.

Кожа Дункана стала мертвенно-серой.

— Ради Бога, Мэгги, попробуй, — умолял он. Потом Дункан упал на колени на сиденье напротив.

Оказавшись под ним, Мэгги пришлось изворачиваться, чтобы освободиться.

— Нужен доктор! — крикнула она через окошко кучеру.

— Нет, — прохрипел Дункан, — никаких докторов! О, Господи, Маргарет, помоги мне, пожалуйста…

С точки прения Мэгги, этот человек был убийцей, кроме всего прочего, но она не могла не откликнуться на его мольбу о помощи. Встав рядом с ним на колени, бормоча про себя страстные и бессвязные молитвы, она обеими руками взялась за рукоятку ножа Джеми и изо всех сил потянула. Когда лезвие выходило из плеча, Дункан закричал и потерял сознание. Сейчас у Мэгги появилась прекрасная возможность бежать, если бы он не упал на нее, крепко придавив ее к полу. Как она ни извивалась, из-за его тяжести ей никак не удавалось вылезти из-под него. Мэгги освободили только после того, как карета остановилась позади дома Кирка, и кучер выволок Дункана наружу, подхватив его под мышки.

Первым побуждением Мэгги было бежать, но потом она поняла, что ничего у нее из этого не выйдет, потому что на помощь кучеру по дорожке уже бежала Бриджит О'Мэли. Куда могла Мэгги бежать в порванном, забрызганным кровью, измятом платье? И кроме того, все ее вещи по-прежнему лежали в ее комнате. Она могла бы бросить большую часть из них, но как ей быть без маленькой фотографии родителей — это ведь все, что от них осталось…

Бриджит, на которой не было ничего, кроме ночной рубашки и халата, бросила на Мэгги убийственный взгляд.

— Что произошло?

Никто не ответил на вопрос Бриджит; вместо этого Мэгги сама спросила:

— Где мальчики? — Она решила, что им не следует видеть столь кровавое зрелище.

— Все еще спят, — сухо сказала Бриджит, когда они вошли в кухню. — Давай положим его в моей комнате, — велела она кучеру.

Пока они укладывали Дункана в постель, Мэгги побежала наверх. Двигаясь с такой быстротой, которой она от себя даже не ожидала, Мэгги вынула из тайника за декольте «значок попрошайки» и стащила с себя когда-то нарядное платье, которое было на ней в Правительственном доме. Она налила в тазик воды из фарфорового кувшина, стоявшего на туалетном столике, и принялась яростно смывать с себя следы крови Дункана. Сделав это, надела свое уродливое шерстяное платье и вынула из шкафа сумку, куда положила медальон, который носил Джеми.

Робкий стук в дверь заставил Мэгги застыть на месте и прикусить губу. Если она не отзовется, может быть, тот, кто стоит за дверью, уйдет? Вместо этого дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился Джереми в ночной рубашке. Зеленые глаза его были широко раскрыты.

— Я видел, как они вносили папу, мисс, — сказал он без всякого вступления, — и вас в платье, заляпанном кровью…

Мэгги подошла к малышу и положила ему руки на плечи. Теплые и слабые, они дрожали у нее под руками.

— Несчастный случай, — спокойно солгала Мэгги.

Полиции она, разумеется, расскажет другую историю.

Джереми выскользнул из-под ее ладоней и приблизился к лежащему на полу сине-бордовой грудой платью.

— Вы тоже пострадали?

Мэгги вздохнула и присела на край кровати, сложив руки на коленях, пытаясь унять дрожь. Джереми сел рядом.

— Нет, — ответила она, — я не пострадала.

Как только она произнесла это, ей вспомнились покрывавшие все ее тело синяки и ссадины, но она, конечно же, ничего не сказала о них Джереми. Они были пустяковыми, и упоминание о них только бы смутило его.

Мальчик бросил взгляд на стоявшую на столе сумку, которая была открыта.

— Вы уходите? — тихо спросил он.

Мэгги думала, что ему ответить, когда дверь распахнулась, на этот раз без стука. На пороге стояла Бриджит, обхватив себя руками, ее дикая рыжая шевелюра по-прежнему свисала до самого пояса. Халат был запачкан кровью, и из глаз сыпались искры.

— Дункан зовет вас, — сказала она Мэгги резким тоном.

Мэгги хотела было сказать, что не пойдет, как бы громко Дункан ни звал ее, когда почувствовала на себе пристальный взгляд Джереми и повернула к нему голову. Если она сейчас откажется пойти к его отцу, он никогда не поймет ее.

Она со вздохом встала.

— Хорошо, — сказала она и пошла следом за Бриджит по коридору, а потом вниз по черной лестнице в кухню. Комната Бриджит О'Мэли была как раз за ней.

Дункан лежал посередине широкой кровати. Плечо было аккуратно забинтовано, под голову подложены подушки. Кровь уже смыли — скорее всего, это сделала Бриджит, — а волосы расчесали. На столике рядом стояла открытая бутылка настойки опия, чем объяснялось остекленевшее выражение глаз и идиотская улыбка на губах Дункана.

— Оставь нас, Бриджит, — сказал он еле слышно.

Секунду Бриджит сердито смотрела на Мэгги, а потом тяжелым шагом вышла из комнаты, хлопнув дверью. Дункан слегка вздрогнул и ухмыльнулся. Теперь, когда самое худшее для Кирка миновало, Мэгги не чувствовала к нему ни малейшего сострадания. Она жалела Джеми, который, быть может, лежал сейчас мертвым на полу убогой комнатушки в портовом салуне. Как только она вырвется из этого дома, она сразу же пойдет в полицию и к Риви. Она упрямо молчала.

— Кучер говорит, что твой дружок сбежал, — сказал Дункан. — А жаль.

Мэгги так обрадовалась, что у нее подкосились колени. Чтобы не упасть, она вцепилась в спинку кровати.

— Хорошая новость, — холодно сказала она.

По-прежнему бледный, как смерть, Дункан хрипло усмехнулся.

— Интересно, понравится ли Риви, что ты провела ночь с незнакомцем?

Эти слова, как громом, поразили Мэгги, и она почувствовала, что страшно побледнела. Однако она мгновенно взяла себя в руки и вздернула подбородок.

— Как только я объясню, Риви сразу все поймет.

— Так, значит, ты собралась к нему?

— Не вижу другого выбора.

— Есть выбор, Маргарет. Ты можешь остаться здесь, и мы сделаем вид, что ничего не произошло.

Мэгги до боли сжала пальцы.

— Это безумие, — выдохнула она. — Я ни дня не останусь под этой крышей.

— Думаю, останешься.

Мэгги почувствовала, как сердце у нее ушло в пятки.

— Что вы хотите этим сказать?

Дункан театрально вздохнул.

— Мне совсем не хочется, чтобы тебя арестовали за то, что ты ударила меня ножом в спину, но, видно, придется мне это сделать.

— Вы же знаете, что это ложь!

— Знаю, и ты знаешь. Но мои свидетели покажут то, что я им велю. Тюрьма — неприятное местечко, Мэгги, особенно для женщины. Но тебя могут, конечно же, поместить в психушку, учитывая, что только у сумасшедшей могло хватить сил, не говоря уже о желании воткнуть нож в спину мужчине, который вдвое больше ее.

— У меня тоже есть свидетель, — напомнила ему Мэгги, но что-то удержало ее от того, чтобы открыть имя Джеми. — Вы сами сказали, что он жив.

Дункан кивнул, и его глаза зеленым пламенем обожгли лицо Мэгги.

— Жив. Но сможешь ли ты найти его? Сдается мне, что твой защитничек уже далеко.

Мэгги подумала о решимости Джеми избегать Риви и обещании, которое он взад с нее, что она никогда не станет говорить брату о его нахождении в Мельбурне. Вероятно, Дункан прав, хотя она ни за что не призналась бы в этом.

— Я здесь не останусь, — сказала она, — как бы вы меня ни запугивали. Я расскажу Риви обо всем, что произошло, и он примет мою сторону.

— Ты в этом так уверена? — спросил Дункан. Он уже устал и откинулся на подушки; глаза у него были странно пустые.

Мэгги не была уверена ни в чем, кроме того, что должна найти Риви и принять его предложение до того, как он передумает. А потом уже она позаботится о том, чтобы он полюбил ее.

— Уверена, — солгала она.

Дункан зевнул.

— Зачем так спешить, Мэгги? Я ведь совершенно безобиден в своем положении, не так ли?

Вот уж действительно. Мэгги колебалась, потому что не хотела так вот внезапно оставлять мальчиков, и, кроме того, ей вовсе не хотелось ползти к Риви, умоляя его принять ее. Было бы лучше подождать следующего предложения.

— Думаю, да, но…

В эту минуту в комнату ворвалась Бриджит. Лицо ее пылало, а глаза, прежде чем остановиться на Дункане, резанули по Мэгги.

— Дункан, Риви Маккена здесь, — запыхавшись, сказала она. — Он рвет и мечет. Я пыталась заставить его убраться, но…

Дункан вытянул руку в благородном жесте и зевнул.

— Пусть войдет.

Бриджит не пришлось разыскивать неожиданного посетителя, так как Риви возник в дверях. Он сердито посмотрел на Мэгги, а потом на ее раненого хозяина.

— Мне тут сообщили, что ты собираешься причинить зло этой леди, — объявил он. Его сине-зеленые, как море, глаза остановились на забинтованном плече Дункана и потемнели от замешательства.

— Кто бы мог сообщить такое? — сонно спросил Дункан. — Ситуация совсем противоположная.

Риви вынул из кармана сложенную бумажку и бросил ее на кровать. Взгляд, которым он одарил Мэгги, не был ободряющим.

Дункан с трудом развернул бумажку и, прочитав послание, нахмурился.

— Хм, никакой подписи. — Глаза его устремились в лицо Мэгги, и в них читалась затаенная злоба. — Должно быть от защитничка, с которым я застал тебя в постели, — сказал он. Мэгги покраснела, а он с сожалением покачал головой. — Грязные делишки, да.

Высокая фигура Риви застыла, и он не взглянул больше на Мэгги.

— Что с тобой случилось? — спросил он тоном, в котором не было ни тени сострадания.

— Мэгги всадила мне нож в спину, — сказал Дункан, нежно улыбаясь ей.

Риви оглянулся на нее через плечо.

— Должно быть, у нее была на то причина, — сказал он.

Мэгги открыла рот, собираясь возразить Дункану насчет «защитничка» и того, что она ударила его ножом, но Риви перебил ее, прежде чем она успела заговорить.

— Собирай вещи, — приказал он тоном, не терпящим возражений. — Ты уезжаешь немедленно.

Мэгги бросила на Дункана торжествующий взгляд и вылетела из комнаты, подобно урагану. К тому времени, когда она слезно простилась с Тэдом и Джереми и отнесла вниз свою сумку, Риви уже дожидался ее. Стараясь не смотреть в лицо Мэгги, он взял ее за руку и потащил по дорожке на улицу к своей карете.

— Так что там насчет этого защитника? — спросил он, когда экипаж тронулся.

Мэгги отдала бы все на свете, чтобы можно было рассказать Риви о Джеми, но это было невозможно: она ведь дала слово. И, кроме того, Джеми намекал на то, что если она раскроет тайну, могут быть трагические последствия.

— Он просто хороший человек, который пытался помочь мне.

— Ты провела с ним ночь или нет?

Это оскорбило Мэгги. После того, что ей довелось пережить, Риви следовало бы ее утешить и понять, но вместо этого он проверяет ее нравственность.

— Да, я спала с ним на одной кровати, — холодно ответила она.

Риви выругался, и Мэгги увидела, как постепенно покраснела у него шея. Она поняла, что при сложившихся обстоятельствах не может позволить себе враждовать с этим человеком, и смягчилась.

— Риви, кроме тебя, у меня не было других мужчин.

Риви тяжело вздохнул. К радости Мэгги, он поверил ей.

— Ты действительно ударила Дункана ножом?

— Нет. Это сделал тот человек. — Мэгги медленно и очень осторожно объяснила ему, как встретилась с Джеми, не называя при этом его имени и не упоминая о «значке попрошайки», который он носил на шее. Однако она рассказала Риви обо всем остальном. Когда она закончила свой рассказ, Риви захотелось вернуться в дом Дункана и оторвать ему здоровую руку.

— Как только вернемся в Сидней, сразу поженимся, — сказал он, когда Мэгги отговорила его поворачивать экипаж на полпути.

В сердце Мэгги снова затеплилась надежда.

— Значит, ты передумал, что… что не любишь меня? — решилась она спросить.

— Нет, — рассеянно сказал Риви, явно думая сейчас о чем-то другом. — Но это не должно иметь значения…

— Но это имеет значение! — со слезами выпалила Мэгги. Она забилась в дальний угол кареты, обхватив себя руками за плечи, злая, уставшая и совершенно смущенная.

— Мэгги, — ласково произнес Риви, взяв ее за подбородок. Она тут же ударила его по руке.

— Не прикасайся ко мне, Риви Маккена.

Риви вздохнул.

— Если ты не собираешься стать моей женой, то что же ты собираешься делать, Янки? — мягко спросил он.

— Я уж наверняка не буду ни твоей женой, — фыркнула, она, — ни тем более любовницей!

— Тогда как ты оправдаешь то, что живешь в моем доме? — слегка улыбаясь и выгнув бровь, спросил Риви. — Тебе ведь больше некуда идти, знаешь ли.

Это была чистая правда. Возможно, ей даже не удастся найти себе работу, так как Дункан не подписал ее свидетельство. Мэгги закусила губу, но тут ее осенило.

— Я буду нянькой Элизабет! — крикнула она. — Я научу ее говорить!

— У Элизабет уже есть нянька, — резонно заметил Риви, причем глаза его смеялись. — Но, думаю, ты можешь получить роль, которую я тебе предлагал — Катарину в «Укрощении строптивой».

Он помолчал, а когда у Мэгги загорелись глаза, продолжил:

— Конечно же, все скажут, что ты моя содержанка.

Мэгги было все равно, что скажут люди, по крайней мере, в эту минуту.

— Или получить свои бумаги, — запинаясь предположила она. На самом деле ей хотелось получить роль и еще жить в доме Риви, хотя это было бы, так сказать, неприлично.

— Разумеется, нет и нет, — сказал Риви с добродушной твердостью. — Я заплатил большие деньги за твою свободу, Мэгги, я хочу получить кое-что взамен.

Мэгги вытаращила глаза.

— Не…

Риви засмеялся.

— Не это. Если ты ляжешь со мной в постель, то только потому, что хочешь этого. Я бы никогда не стал заниматься с тобой любовью на других условиях.

Это соглашение не имело слишком большого значения для Мэгги, которая чувствовала, что хочет его даже теперь, когда гордость ее походила на лохмотья, а кожа была вся в синяках и царапинах после падения из кареты Дункана Кирка. Но с этим она справится позже, потому что сейчас она просто радовалась тому, что выбралась из того дома с полусумасшедшим хозяином.

Этим же вечером Риви с Мэгги сели в сиднейский поезд. Риви заказал два отдельных купе, и Мэгги была ему очень благодарна за это, хотя какая-то частица ее предпочла бы ехать с ним. Оставшись одна в маленьком купе и опустив шторы, Мэгги сняла платье. Руки ее в тех местах, где Дункан сжимал их, были покрыты синяками, а локти и коленки ободраны. До сих пор боль ее почти не беспокоила, но теперь, когда у нее появилась возможность поразмыслить над всем, что ей пришлось пережить, она почувствовала себя очень нехорошо. Мэгги услышала, что дверь купе у нее за спиной закрылась, а потом только поняла, что ее открыли. Мэгги была в одном белье; она резко повернулась и увидела Риви. Он разглядывал синяки у нее на руках.

— Я убью этого ублюдка, — с придыханием сказал Риви.

Мэгги немножко расслабилась, по крайней мере внешне. Знакомые чувства и желания вспыхнули в ней.

— Тебе лучше уйти, — сказала она, вовсе не желая этого.

Глаза Риви скользнули вниз, остановившись на разбитых коленках под кружевным краем панталон.

— Бог мой!

— Со мной все в порядке, Риви, — мягко настаивала Мэгги.

— Я принесу что-нибудь дезинфицирующее, — сказал он и вышел из купе. Мэгги могла бы запереть дверь, но по какой-то причине, которую ей не хотелось бы объяснять, она не сделала этого. Она сидела на полке, когда вернулся Риви, принеся коричневый пузырек с лекарством и чистую тряпку.

— Раздевайся, — тоном врача сказал он, — я хочу посмотреть, насколько серьезны твои раны.

Внутренний голос предостерегал ее против этого, но руки взялись за шнурки корсета и развязали их. Разум требовал от нее соблюдать приличия, а тело взывало к утешению. Отбросив корсет, она сняла панталоны и легла на полку. Риви опустился рядом с ней на колени и с серьезным видом принялся смазывать царапины тряпкой, смоченной в лекарстве.

— Господи, — выдохнул он, когда Мэгги вздрогнула от боли, — у тебя такой вид, будто тебя протащила по земле взбесившаяся лошадь.

Мэгги чувствовала к себе особенную жалость еще до того, как Риви начал возиться с ней, теперь же глаза ее наполнились слезами, а каждая царапина казалась зияющей раной и каждый синяк — переломом.

— Перевернись на живот, — сказал Риви, который, казалось, не замечал ни ее слез, ни обнаженной груди, так открыто и призывно тянущейся к нему.

Мэгги послушно перевернулась, ожидая более нежного отношения и внимания. Вместо этого ее звонко шлепнули по голой попке, и она услышала веселое:

— Здесь никаких повреждений!

Она снова перевернулась, чувствуя себя такой уязвимой, как никогда прежде.

— Останься со мной, — прошептала она.

Риви покачал головой и поднялся.

— Не сегодня, Янки, тебе и так уже порядком досталось. Тебе пора отдохнуть. — С этими словами он открыл сумку Мэгги и вынул первую попавшуюся ночную рубашку. — Вот, — сказал он, бросив ее Мэгги. Что-то металлическое шлепнулось на пол. — Надень это.

Мэгги замерла, прижимая к груди ночную рубашку и беспомощно глядя, как Риви наклонился и поднял с пола то, что упало, — «значок попрошайки», такой же, как и его.

Выражение его глаз было ужасным, когда он поднял взгляд от медальона, запачканного кровью, который лежал у него на ладони. Сине-зеленые глаза злобно уставились на Мэгги.

— Джеми… — выдохнул он. — Твой защитник — это был Джеми.

Мэгги уселась на колени, по-прежнему прижимая к груди рубашку. Сердце бешено заколотилось, а дыхание сделалось частым и прерывистым. Она медленно кивнула.

— И ты не собиралась рассказать мне? — Эти слова были произнесены так, что подействовали на Мэгги, как шипение змеи. Она почувствовала, что в глазах закипают слезы отчаяния. Все царапины и ссадины были забыты.

— Он взял с меня обещание…

По щеке Мэгги покатилась слеза.

Риви внезапно подошел к Мэгги и схватил ее подбородок.

— Что сделал?

— Он взял с меня обещание, что я не расскажу тебе, что видела его.

Риви поднял испачканный кровью «значок попрошайки».

— Это он дал тебе это? Или ты сняла это с него, когда Кирк с ним покончил?

Он считал ее сообщницей Дункана, и это ранило Мэгги намного больше, чем все остальное, что он мог бы сказать или сделать.

— Ты не понимаешь, — прошептала она, напрасно пытаясь вырваться из рук Риви. — Джеми не умер… это кровь Дункана, а не его…

В сине-зеленых глазах промелькнуло облегчение, но не жалость и не прощение.

— Ты унесла бы в могилу свою тайну и не сказала бы мне, что видела брата, — изумился он, — когда тебе известно, как долго и упорно я ищу его!

Мэгги не пыталась защищаться. Что еще могла она сказать, кроме того, что Джеми взял с нее обещание держать в тайне их встречу?

— О-он сказал, что т-тебе грозит опасность, е-если ты узнаешь…

Риви отпустил Мэгги так резко, что она испугалась. А потом, бросив на нее еще один испепеляющий, полный презрения взгляд, вышел из купе, хлопнув дверью.

Глава 15

Мэгги уже была готова к тому, что ее оставят на вокзале в Сиднее, бросят на произвол судьбы — так холодно вел себя Риви с того момента, когда неожиданно нашел медальон Джеми на полу купе. Но вместо этого ее впихнули в карету и повезли в дом, выходящий окнами на залив. В прихожей своего огромного дома Риви заговорил с Мэгги впервые с той минуты, как вышел из ее купе.

— Экономка присмотрит, чтобы ты хорошо устроилась, — сухо сказал он, стараясь не встречаться с ней взглядом. — Завтра утром зайди в театр «Виктория».

Филип Бригз расскажет тебе, что делать.

Мэгги буквально остолбенела.

— Мне… мне придется работать с Филипом? Но я думала, ты выставил его…

Теперь сине-зеленые глаза остановились на Мэгги, пришпилив ее к элегантным обоям.

— Нанял его опять, — последовал краткий ответ. — А что касается работы с Бригзом… Нищим, как говорится, выбирать не приходится, мисс Чемберлен.

Его тон больно задел ее, ведь они были так близки. Но у нее оставалась гордость, если ничего больше не было, и она ответила ему таким же злым взглядом.

— Очень хорошо, мистер Маккена, — холодно сказала Мэгги, поворачиваясь, чтобы подняться по широкой лестнице, держа в руке свою убогую сумку.

Риви остановил ее, схватив за локоть. Она вздрогнула — кожа там была такой нежной, — и он слегка разжал пальцы, хотя и не отпустил ее.

— В комнаты прислуги ходят по черной лестнице, — сказал он.

Комнаты прислуги… У Мэгги было такое чувство, будто ей дали пощечину, и щеки ее залила краска унижения. Все явно начало принимать другой оборот, подумала она про себя. Не больше сорока восьми часов назад Риви просил ее стать хозяйкой в его доме. А теперь ее отсылали в комнаты прислуги, несомненно, тесное, непроветриваемое помещение на самом верхнем этаже.

— Конечно, — весело ответила она, решив не плакать: для этого времени будет предостаточно.

Она собралась идти, но он по-прежнему держал ее руку.

— Должно быть, у Дункана для тебя были более роскошные апартаменты, — злым шепотом сказал он.

Внутри у Мэгги все бурлило, но внешне она сохраняла холодное спокойствие.

— На что же вы намекаете? — надменно спросила она.

— Ни на что, — ответил Риви, резким движением отпустив ее локоть. — Я буду какое-то время в море, — сказал он. — Если тебе что-нибудь понадобится, спросишь у Филипа.

Комната Мэгги располагалась на чердаке. Она была маленькой и жаркой, а потолки ее повторяли изгибы крыши. Там было только одно маленькое окошко, выходившее на задний сад, наглухо запертое.

Пол был дощатый, со множеством щелей. Никакого шкафа в комнате не было, только несколько крючков на внутренней стороне двери. У Мэгги не было сил распаковывать сумку, и она повалилась на узкую койку, втиснутую между стенкой и покатой крышей, и зарылась лицом в подушку, на которой не было наволочки. Выплакавшись — ей никогда не удавалось сдерживать слезы больше нескольких минут, — Мэгги теперь просто неподвижно лежала, жалея о том, что покинула Англию ради этого Богом забытого места, где красивые птицы не поют песен, а пышные цветы не благоухают. На какое-то время она отдалась своему горю, когда услышала, как дверь со скрипом отворилась. Мэгги замерла, боясь взглянуть. Но в сердце ее была надежда на то, что Риви смягчился и простил ее. Она угасла, когда на спину ей легла маленькая ручонка.

Мэгги медленно перевернулась. Рядом с койкой стояла Элизабет, маленькое хорошенькое личико которой было необычайно озабоченным. Ее темные волосы блестели на свету, а сине-зеленые глаза были широко раскрыты. Улыбаясь, несмотря на все, что произошло с ней за эти дни, Мэгги взяла девочку за руку.

— Привет, Элизабет, — сказала она.

Элизабет кивнула и улыбнулась. Хотя она и показалась Мэгги застенчивой, как лань, Элизабет вовсе не пыталась отнять у нее руку.

— Надеюсь, мы с тобой сможем поболтать, — начала было Мэгги. В горле у нее першило, а глаза опухли от слез.

Малышка покачала головой.

— Ты ведь умеешь говорить, да, Элизабет? Просто притворяешься, что не можешь.

Без тени враждебности Элизабет вынула руку из рук Мэгги и отступила на шаг. Вид у нее был такой, словно она действительно могла бы заговорить. И Мэгги ждала, затаив дыхание, когда в дверях вдруг появилась седая женщина в синем бумазейном платье.

— Вот ты где, маленькая проказница! — добродушно воскликнула женщина, и момент был упущен.

Элизабет бросила на Мэгги долгий, испытующий взгляд и повернулась к няне.

Гувернантка улыбнулась Мэгги.

— Здравствуйте, мисс, — сказала она с акцентом, то ли американским, то ли канадским. — Я мисс Кора Филдинг. А вы?

Мэгги поднялась, пригладила юбки, стесняясь своих растрепанных волос.

— Мэгги Чемберлен, — сказала она. — Рада с вами познакомиться.

— Боже милостивый, — выдохнула Кора, прижав руку к внушительных размеров груди. — Похоже, мы с вами из одной части света.

Мэгги кивнула, так же, как и Кора, довольная тем, что встретила землячку.

Кора зарделась, а ее ярко-голубые глаза засветились от удовольствия.

— Я родилась и выросла в Чикаго. А вы?

— Я жила повсюду, — сказала Мэгги, немного стесняясь своей предыдущей жизни. — Моя семья путешествовала с… с цирком.

При этих словах Элизабет вытаращила глаза. Мэгги поняла, что это было все, что мог сделать ребенок, чтобы удержаться от расспросов о животных, циркачках и больших палатках-шапито. Она заметила, как малышка закусила губу.

— Цирк! — воскликнула Кора, тихонько подтолкнув Элизабет, — Вы слышали, мисс Маккена?

Элизабет повернулась и убежала, а Коре не осталось ничего другого, как пойти следом. Однако она на секунду задержалась на пороге, полной рукой взявшись за ручку двери. Глаза ее при этом были печальными.

— Бедная малышка, — рассеянно заметила она, — как, по-вашему, что с ней такое случилось, что у нее язык словно заморожен?

Конечно же, у Мэгги не было, да от нее, как кажется, и не ждали ответа. Она открыла сумку и принялась доставать вещи, а Кора тихо закрыла дверь и пошла за своей подопечной.

У Мэгги не заняло много времени развесить на крючках запасное платье и засунуть ночные рубашки в сундук в ногах кровати — она не взяла с собой ничего из тех вещей, которые мистер Кирк купил ей. Когда она покончила с этим, то вынула свой зачитанный экземпляр «Укрощения строптивой» и тихонько вышла из душной комнатки. Тремя ступеньками ниже находились комнаты прислуги, а другая длинная и крутая лестница привела ее на кухню. Там никого не было, а Мэгги хотелось есть. Быстро оглядевшись по сторонам, она взяла печенье с повидлом и через черный выход выскользнула в сад. Тщательно расправив юбки, она села на землю возле акации, листья на которой уже распустились, и открыла книгу. Она внимательно вчитывалась в диалоги, хотя и знала свою роль практически наизусть, а потом задремала, уронив голову. Прошлой ночью, как и позапрошлой, ей не удалось как следует отдохнуть, и она совершенно измучилась.

Мэгги разбудило ощущение того, что что-то щекочет ее щеку. Она остановила взгляд на фигуре мужчины, сидевшего на корточках напротив, надеясь, что Риви простил ее. Но это была лишь игра воображения, потому что человек, щекотавший ее травинкой, был намного ниже Риви и светловолос. Вздрогнув, Мэгги проснулась окончательно.

— Филип!

Ее бывший ухажер улыбнулся.

— Привет, Мэгги, — ласково сказал он.

Вспыхнув, Мэгги засуетилась, приглаживая юбки и рассыпавшиеся по плечам волосы.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

Филип усмехнулся ее неловкости, словно желая приободрить ее.

— Будем работать вместе. Учитывая это, я решил, что было бы неплохо исправить то, что когда-то натворил. Или то, что ненатворил.

Мэгги взяла себя в руки, наблюдая за тем, как Филип пытается сформулировать вопрос. И когда он, казалось, решился, она сказала:

— Я рада, что мы не поженились, Филип. Мы оба были бы несчастны.

Филип кивнул с ласковым выражением в янтарных глазах.

— Ты любишь Риви Маккену, если я правильно догадался. Но дела идут не очень-то хорошо, не так ли, сорока?

Опустив глаза и закусив губу, Мэгги покачала головой.

— Совсем плохо, — шепотом призналась она. Филип указательным пальцем приподнял ее подбородок.

— Я бы уши ему открутил из-за тебя, если бы посмел, — сказал он. — А так как я не посмею, то постараюсь, насколько это в моих силах, облегчить тебе жизнь в театре.

Театр был единственным, что осталось Мэгги в том водовороте, который подхватил ее с той самой минуты, как она сошла на берег судна, пришедшего из Англии. При мысли о нем Мэгги просветлела. Возможно, если она полностью отдастся роли Катарины, если позволит ей захватить себя, она сможет забыть Риви Маккену. К тому времени, когда он вернется из своего вояжа, она, возможно, уже весьма преуспеет в презрении к нему. Она даже могла бы стать знаменитостью Сиднея, руки которой будут добиваться мужчины вдвое красивее и богаче его.

Мэгги понурила голову. На самом деле ей было безразлично, красивы ли эти мужчины, богаты ли они. Никто из них не может стать Риви.

— Когда начнем, Филип? — спросила она тихим неуверенным голосом.

— Завтра, — ответил Филип, вставая во весь рост. — В половине десятого пришлю за тобой экипаж, так что будь готова.

— Буду, — пообещала Мэгги. Запутавшись в юбках, она чуть было не упала, когда попыталась встать, но Филип успел подхватить ее под руку.

К удивлению Мэгги, Филип наклонился и нежно, робко поцеловал ее.

— Будь осторожна, малышка, — предостерег он. — В водах, где ты плаваешь, водятся акулы, а у них большие зубы.

Сделав это загадочное замечание, Филип повернулся и зашагал прочь по мощеной дорожке, которая огибала дом. Мэгги закрыла книгу и вздохнула. Она терпеть не могла, когда люди высказывались так двусмысленно, а потом просто уходили. Она направилась к дому, и в голову ей пришла мысль навестить Тэнси. Засунув книгу в карман платья, Мэгги решила попытаться разыскать подругу. Она позвонит леди Косгроув и спросит у нее адрес.

В кухне за чашкой чая, сбросив туфли, сидела Кора. Лицо у нее было бледным. Мэгги улыбнулась, довольная тем, что снова увидела свою новую подругу.

— Здравствуй, Кора.

Кора приветливо кивнула и устало улыбнулась.

— Должно быть, я уже слишком стара, чтобы присматривать за четырехлетними, — печально призналась она. — Наверное, лучше бы мне оставаться в Чикаго.

Все еще думая о том, чтобы найти телефон и позвонить, Мэгги не слишком внимательно слушала ее.

— Ты уже давно в Австралии?

— Всего несколько месяцев, — ответила Кора, отхлебнув чай, и снова стала серьезной. — Собиралась выйти за Генри Кавера, миссионера. Но он умер, бедняга, пока я была в море.

Мысли Мэгги перестали блуждать.

— О, Кора, это ужасно… мне очень жаль. Тебе когда-нибудь приходила в голову мысль вернуться?

— Да в общем-то нет, — призналась Кора. — Если я проработаю здесь месяцев шесть, или около того, я смогу расплатиться за дорогу.

Мэгги вспомнилось то время, когда Риви предлагал ей место Коры, и она пришла к выводу, что гувернантка не так давно занимает это место.

— Есть успехи с Элизабет?

Кора покачала головой.

— Нет, но я ведь в доме всего две недели. Она очень странная, эта Элизабет. Она умная… подозреваю, что она даже умеет читать, по меньшей мере, некоторые слова. Когда я принесла карточки с картинками-алфавитом — яблоко вместо «я» — и тому подобное — она посмотрела на меня так, будто я круглая дура. Но она проговаривает буквы про себя, хотя и не произносит их вслух.

— Должно быть, она перенесла какое-то потрясение, хотя и не представляю себе, какое именно, — задумчиво сказала Мэгги.

— Но это уж наверняка не связано с мистером Маккеной, — ответила Кора. — С ребенком он сама доброта.

Внезапно Мэгги ощутила холод и одиночество, она обхватила себя руками и сказала:

— Тут была одна женщина — Лоретта Крэйг — и мне сдается, что она каким-то образом обидела Элизабет.

— Мисс Крэйг, — отозвалась Кора. — Я слышала, как горничные говорили о ней. Может, они знают что-нибудь, что поможет мне как-то расшевелить Элизабет.

Отдаленный звонок телефона напомнил Мэгги о том, что она собиралась связаться с леди Косгроув и узнать адрес Тэнси. Вежливо извинившись, она поспешила к телефону.

Телефонный звонок вывел ее в огромную комнату, в которой горделиво возвышался биллиардный стол, рабочий стол, сотни книг, несколько диванчиков и кожаных кресел. Она застыла в дверях, увидев, что трубку поднял Риви и прорычал:

— Да!

Мэгги заметила, как его загорелая шея напряглась.

— Мне не нужны оправдания, Уилкинз, — сказал он несколько секунд спустя. — Если вам придется обшарить каждую пивнушку в Мельбурне, делайте это.

Я хочу, чтобы мой брат был найден.

Человек на другом конце провода говорил так громко, что Мэгги могла слышать его голос, хотя и не разбирала слов. Слушая его, Риви все больше и больше раздражался, а потом прогремел:

— Мне наплевать, черт побери, сколько это стоит! И я надеюсь, что к тому времени, когда я вернусь, меня будет ожидать подробный отчет!

Трубка с грохотом упала на рычаг аппарата, и Мэгги повернулась, чтобы убежать, но ее тут же остановили резким:

— Ни с места, Янки!

От этих ледяных слов она застыла на месте, но ей незачем было говорить. Она вздернула подбородок и упрямо молчала. Риви обошел ее и встал напротив, подбоченясь и сердито на нее глядя.

— Тебе что-то нужно? Может быть, другую комнату?

Мэгги еще выше подняла голову.

— Моя комната просто превосходна, — сказала она.

Риви Маккена скорее будет жариться в аду, чем услышит от нее жалобы. — Мне просто нужен был телефон.

Взмахом руки Риви указал на аппарат.

— Пожалуйста, мисс Чемберлен. И пусть не говорят, что я несговорчивый хозяин.

— Вы мне не хозяин, — заметила Мэгги со злостью. Обойдя Риви, она проскользнула в огромную комнату, прошла мимо биллиардного стола и остановилась напротив телефона. Она никогда раньше не пользовалась им и теперь чувствовала некоторую не ловкость, не зная, что с ним делать. Она резко развернулась, уперев руки в бока, и вздрогнула, потому что Риви чуть не наступал ей на пятки. Он стоял так близко, что ей были видны серебристые крапинки в его сине-зеленых глазах. — Я актриса, а не прислуга, и была бы вам очень благодарна, если бы вы не забывали об этом.

— Ты принадлежишь мне, — мгновенно парировал Риви, — со всеми потрохами, ты, маленькая нахальная шлюха. И я запросто мог бы сделать из тебя посудомойку или любовницу, если бы только захотел.

Это было уже слишком, подумала про себя Мэгги, нарочно сохраняя невозмутимый вид, когда занесла ногу и ударила Риви прямо в середину голени.

На лице его мелькнуло ошеломленное выражение, а потом Риви, несколько поздновато, взвыл от боли, потянувшись руками к пострадавшей части тела.

Мэгги повернулась и с горделивым видом направилась к телефону, сняла трубку и приложила ее к уху. Но и после этого она не знала, что нужно делать. Риви потянулся через ее плечо и крутанул маленький рычажок, находящийся сбоку неуклюжего аппарата, который в свою очередь был прикреплен к стене.

— Центральная! — ответил гнусавый голос на другом конце линии, и Мэгги подпрыгнула, вытаращив глаза.

Риви, стоявший слишком близко, улыбнулся ей с видом, который можно было бы назвать нахальным. Он явно собирался подслушать разговор, если таковой у Мэгги случился.

— Центральная, — повторил бестелесный голос уже с нетерпением.

— Я бы хотела поговорить с леди Косгроув из Общества помощи девушкам-иммигранткам.

При этом Риви выгнул бровь, и лицо его стало несколько мягче, заметила Мэгги. Когда ее соединяли, в трубке раздавались какие-то щелчки и жужжание. Леди Косгроув подошла к телефону только после того, как Мэгги поговорила с ее помощницей. Ее явно раздражало, что ее отрывают от чрезвычайно важных дел. Мэгги назвала свое имя и уже собралась спросить о Тэнси, когда леди Косгроув внезапно перебила ее:

— Ах да, Маргарет Чемберлен. Мистер Кирк сообщил мне, что вы ушли из его дома — под весьма неблаговидным предлогом, — чтобы стать актрисой.

Холодность ее тона была уничтожающей. Стараясь не встретиться взглядом с Риви, Мэгги попыталась все объяснить.

— Леди Косгроув, обстоятельства могут извинить меня… — начала она, но услышала как на другом конце провода с грохотом бросили трубку.

Это было уже слишком. Мэгги повесила трубку и отвернулась, гордо задрав подбородок и собираясь улизнуть. Теперь ей придется преуспеть на театральном поприще, так как надежды на получение свидетельства уже не оставалось.

— Мэгги? — остановил ее голос Риви, неожиданно ласковый. — В чем дело?

Прищурив глаза, Мэгги оглянулась.

— Вам доставит удовольствие узнать, что мне только что дала от ворот поворот женщина, которая могла бы предоставить мне другие средства, чтобы заработать себе на жизнь.

Теперь Риви стоял прямо перед ней, склонив голову набок.

— Не хочешь быть актрисой? — совершенно серьезно спросил он.

Мэгги просто хотелось быть женой Риви, по крайней мере, в эту минуту, но она, разумеется, ни за что не призналась бы в этом. Вместо этого она смахнула непрошенные слезы и жалобно сказала:

— Я просто пыталась разыскать свою подругу Тэнси.

— Ту самую, с которой была в Парамате? — спросил Риви, положив руки ей на плечи. У Мэгги снова затеплилась надежда, что он наконец-то простил ее.

Она кивнула и отнюдь не светски шмыгнула носом.

— Все очень просто, Мэгги. Она работает у моего приятеля Эдама Бекуита. Я мог бы подбросить тебя туда по пути на пристань.

Мэгги вспомнила, что Риви отправляется в море, и ею овладел страх.

— Ваше путешествие будет долгим или… или опасным?

Риви улыбнулся, взяв ее лицо в ладони. Одним пальцем он погладил ее дрожащую нижнюю губу, и Мэгги почувствовала, как дрожь пробежала по всему ее телу.

— Китобойные суда строят не для того, чтобы любоваться ими, — тихо сказал он. — Меня, думаю, не будет недели две.

— Риви… — Мэгги помолчала. — Мне очень жаль, что я не могла рассказать тебе о Джеми…

Он нагнул голову, чтобы поцеловать ее в губы, от чего Мэгги ощутила новый спазм желания.

— Ты сделала то, что должна была сделать, милая, — сказал он. — Теперь я понял это.

— Значит, ты больше не злишься на меня?

Чудесные глаза Риви остановились на потолке, как будто там он пытался найти ответ на вопрос, но в уголке рта затаилась усмешка.

— Я не говорил этого, Янки. К тому же ты здорово дала мне по ноге.

Он привлек к себе Мэгги, обняв ее и сцепив у нее за спиной сильные руки. Грудь Мэгги касалась его груди, и даже от этого легкого прикосновения соски у нее затвердели.

— А ты не собираешься извиниться за то, что пнула меня? — подсказал он.

Подавив усмешку, Мэгги покачала головой.

— Ты это заслужил. И к тому же дал мне комнату размером с крысиную нору.

— Думаю, здесь какая-то ошибка, — сказал Риви, стараясь быть серьезным. — Ты не против показать мне эту комнату?

Сердце Мэгги забилось, а лицо жарко вспыхнуло. Она отлично представляла себе, что может случиться, если она проводит Риви в комнату на чердаке, но не нашла в себе сил отказать ему. Она слишком любила его, и он был ей страшно нужен. Но она все еще колебалась.

— Я не уверена.

Он дотронулся кончиком указательного пальца до ее носа, и хотя это вовсе не было интимным жестом, тело Мэгги, которое жаждало его прикосновения, отозвалось в ответ.

— Я ухожу в море, Мэгги, — хрипло сказал он. — И мне нужно убедиться, что все домашние проблемы будут решены до моего отъезда.

Мэгги уже начала было думать, что неверно истолковала слова Риви, настаивавшего на том, чтобы посмотреть ее комнату. Она провела его на кухню, а потом вверх по лестнице, в нерешительности замявшись перед тремя ступеньками, которые вели в ее комнату.

— А где же вся прислуга? Я никого, кроме Коры не видела с тех пор, как приехала.

Риви исподтишка ущипнул Мэгги за попку.

— У них сегодня выходной, — сказал он.

Щеки Мэгги пылали.

— Я не войду в эту комнату, Риви Маккена, пока ты не пообещаешь мое кое-что!

Он бесстыдно протянул руку, погладив ее грудь.

— Что же?

— Ты должен поклясться, что женишься на мне в ту самую минуту, как вернешься в Сидней, — выпалила Мэгги, боясь дышать в ожидании его ответа.

— Договорились, — сказал он, когда она уже готова была потерять терпение.

Мэгги втащила его в комнатушку и закрыла дверь. Риви огляделся, притворно нахмурившись. И пока он оглядывался, руки его расстегивали воротник платья Мэгги.

— Никуда не годится, — сказал он, спустив ее сорочку и оголив грудь. — Ни воздуха, ни света…

У Мэгги перехватило дыхание, когда он вдруг наклонил голову и жадно впился в правую грудь. Ее пальцы вцепились ему в волосы.

— Риви, дверь… — поперхнулась она. — Кто-нибудь… может войти…

Он с легкостью повернул ее так, что она оказалась стоящей спиной к двери. Дразня и наслаждаясь ее отвердевшим соском, он медленно поднял юбки. Она почувствовала, как шнурок на трусиках ослаб, и Риви, встав перед ней на колени, потянул их вниз.

— Подержи свои юбки, Мэгги, — хрипло приказал он, и она так и сделала, зажав в руках жесткую серую ткань. Теперь трусики, как жесткие путы, стреноживали ее лодыжки, а Риви даже не пытался освободить ее. Все свое внимание он обратил на то, чтобы приоткрыть спрятанный розовый бутон.

Мэгги ощутила его дыхание в этом месте и всхлипнула. Ее уязвимое положение было восхитительно, как и нерешительность, с которой он дразнил ее, изредка поглаживая ее языком, оттягивая момент наслаждения, которого она так страстно желала.

— У-у, — выдохнула она, поднимая юбки еще выше и пытаясь освободиться от стреноживших ее трусиков.

Риви одной рукой схватил ее за лодыжку и приподнял, отставив одну ногу подальше от другой. А потом принялся пальцами ласкать и ублажать Мэгги до тех пор, пока она не застонала.

— Ум-мм, — взмолилась Мэгги и слегка вскрикнула, когда он впился в нее губами. Она замотала головой, и волосы, которые уже еле держались в прическе, каскадом рассыпались по плечам. Риви все так же наслаждался ею.

— О, пожалуйста, пожалуйста, — умоляла Мэгги, ослепленная силой желания.

Он снова и снова впивался в нее губами, продлевая сладостную пытку, говоря при этом нежные и злые слова. Мэгги уже лихорадило, она забыла о том, что нужно держать юбки, и ворошила пальцами волосы Риви, отчаявшись положить конец этой муке.

С надменной мужской усмешкой Риви довел Мэгги до предела безумия. За этим последовал ослепляющий взрыв страсти, который вознес ее до небес, и она опускалась медленно, содрогаясь всем телом. Риви поднялся на ноги, и юбки Мэгги упали, хотя грудь ее по-прежнему оставалась обнаженной. Она была почти разочарована, когда он взял ее руку и прикрыл ею вырез платья. Через миг он поднял ее на руки и вынес из этой мрачной комнатушки, спустившись по лестнице в просторную комнату.

Рано утром Мэгги проснулась и увидела, что осталась одна. Еще не успев прочитать записку Риви, она поняла, что он ушел в море. Мэгги испугалась и расстроилась, но тут же вспомнила его обещание, что они поженятся, как только он вернется. Напевая про себя что-то, Мэгги торопливо оделась. Чуть позже домоправительница перенесла ее вещи с чердака в комнату Риви.

Глава 16

Как только Мэгги прибыла в театр «Виктория» и вошла в служебное помещение, ее атаковали две костюмерши, затараторившие и захихикавшие при виде ее серого шерстяного платья.

— Не годится и на тряпки, — сказала одна.

— Никуда, никуда не годится, — добавила другая.

Мэгги покраснела от смущения, но тут же почувствовала искреннее облегчение, когда увидела Филипа, шагавшего ей навстречу с ангельской улыбкой на лице.

— Доброе утро, Мэгги, — сказал он, беря ее за руки и ободряюще пожимая их. Его янтарные глаза устремились на парочку разволновавшихся швей с выражением веселого недоумения. — Пора на примерку, не так ли?

— Давно пора, мистер Бригз! — пожаловалась меньшая из женщин, окинув платье Мэгги горестным взглядом. — Бог мой, это просто уродство какое-то!

Мэгги расправила плечи и подняла голову. Но не успела она сказать того, о чем потом могла бы пожалеть, как Филип взял ее за руку и увел прочь, крикнув через плечо костюмершам:

— Мистер Маккена велел обеспечить мисс Чемберлен полным гардеробом. Подберите подходящие ткани и цвета.

Искоса взглянув на Филипа, Мэгги остановилась.

— Полный гардероб? — прошептала она с благоговением.

Филип тихонько потянул ее за руку, и вскоре они вошли в маленький кабинет за сценой рядом с гримерными.

— Это тебя удивляет? — вежливо спросил он, закрывая за собой дверь. — Ты ведь его любовница, разве нет?

Мэгги густо покраснела. Она полагала, что теперь на самом деле стала любовницей Риви, но эту роль ей не слишком-то хотелось играть.

— Мы поженимся, как только Риви вернется в Сидней, — сказала она. — Он обещал.

Филип уселся за стол, сделав вид, что занят бумагами, и вежливо отведя глаза.

— Ну-ну, — сказал он без тени уверенности в голосе.

— Ты мне не веришь? — вызывающе спросила Мэгги.

Наконец Филип прямо посмотрел ей в глаза.

— По-моему, вряд ли мистер Маккена позволил бы женщине, которую взял в жены, заниматься сценической карьерой, — сказал он.

У Мэгги было такое чувство, будто ее укололи булавкой; она вся съежилась, как шарик, из которого выпустили воздух.

— О, — только и сказала она. Филип ласково посмотрел на нее.

— Мэгги…

— Все в порядке, — поспешно сказала она, разведя руками. — У меня будет гримерная?

— Самая лучшая, — широко улыбаясь ответил Филип. Он явно был рад тому, что тема отношений Мэгги с его боссом исчерпана. — Пойдем, я провожу тебя.

Гримерная действительно оказалась очень просторной, с газовыми светильниками по сторонам огромного зеркала и собственной ванной. В ней хватало места для громадной коллекции костюмов и даже для шезлонга из темно-синего бархата, чтобы отдыхать в перерывах между репетициями и спектаклями. Комната произвела на Мэгги впечатление, но вместе с тем и лишила присутствия духа. Эта гримерная наверняка принадлежала когда-то Лоретте Крэйг. Долой старую любовницу, да здравствует новая!

— Я тебя оставлю ненадолго, , а потом пришлю костюмеров. Не хочешь ли чаю или еще чего-нибудь?

Филип был так добр; Мэгги уже почти забыла о том, что прежде всего по его вине она оказалась в Австралии. Если бы не он, она, вероятно, до сих пор работала бы в Лондоне. Она покачала головой.

— Ничего, спасибо.

Как только дверь за Филипом закрылась, Мэгги бросилась в ванную комнату.

«Нервы, — подумала она, прополоскав рот и побрызгав водой в лицо. — Просто нервы. Незачем тревожиться».

Все утро с ней провозились портнихи, которые оказались сестрами из северной Англии. Они снимали мерки, драпировали и закалывали ткани, пока Мэгги не решила, что упадет в обморок, если ей не позволят присесть. Ее вернула к жизни неожиданная гостья.

— Мэгги! — пропела, словно они были лучшими подругами, Лоретта Крэйг, влетев в гримерную, даже не потрудившись постучать. Она походила на видение в изумрудно-зеленом бархате, украшенном черными галунами. В руках она держала такого же цвета зонтик, а на голове у нее была элегантная шляпка с зеленым перышком. — Как приятно снова тебя видеть!

Сестры из северной Англии удалились. Мэгги глубоко вздохнула, приготовившись к несомненно тягостной беседе.

— Здравствуйте, мисс Крэйг, — сказала она, по-королевски спускаясь со стула, на котором стояла. Поддерживать достойный вид было весьма непросто, так как на ней не было ничего, кроме нижнего белья.

Тихонько вздохнув, Лоретта уселась в шезлонге и принялась стаскивать лайковые перчатки. Мэгги не могла больше терпеть этого.

— Что вам здесь нужно? — решительно спросила она.

Лоретта очаровательно улыбнулась. Мэгги могла бы даже назвать ее улыбку ослепительной.

— Ну, детка, я пришла помочь тебе с ролью и все такое. Будучи гораздо более опытной актрисой…

— Я не нуждаюсь в том, чтобы мне помогали справиться с ролью, — резко перебила ее Мэгги. — Я могу прочитать пьесу почти наизусть.

Лоретта изогнула соболиную бровь. Она была по-настоящему красивой, подумала про себя Мэгги, и намного более искушенной, о чем могла только мечтать девятнадцатилетняя девушка, выросшая в странствующем цирке. Лоретта уже явно раскусила слабость Мэгги.

— Ты слишком молода для роли Катарины, должна сказать. Я могла бы представить тебя в роли Бьянки, но…

В дверь постучали, и Мэгги, схватив лежащее на полу шерстяное платье, нырнула за ширму, поспешно натягивая через голову свое одеяние.

— Привет, Лоретта, — услышала Мэгги голос Филипа. — Чем обязаны такой… чести?

По шороху бархата Мэгги догадалась, что Лоретта встала. Застегивая платье, она услышала, как та устало ответила:

— Хотела предложить свою помощь. Но мисс Чемберлен, по-видимому, не нуждается в руководстве более опытных людей.

— И старших, — зло добавил Филип. Мэгги выглянула из-за края ширмы, заметив, каким убийственным взглядом Лоретта смерила Филипа, перед тем как с царственным видом выйти из гримерной.

— Думаешь, такое будет часто происходить? — спросила Мэгги, выходя из-за ширмы.

Филип усмехнулся.

— Сомневаюсь. У Лоретты своя роль, в другом театре.

Мэгги снова почувствовала себя брошенной. — Который принадлежит мистеру Маккене?

— По правде говоря, — как-то неохотно сказал Филип, — другие театры были переданы Лоретте. Что-то вроде прощального подарка.

Интересно, какие «прощальные подарки» от Риви ожидают ее, когда ему наскучит их роман? Однако она быстро взяла себя в руки: Риви просил ее выйти за него, она будет не любовницей, а женой.

— Понятно, — сказала она.

Вскоре после этого начались репетиции, и Мэгги узнала, что, будучи во всем остальном весьма ласковым, Филип оказался суровым руководителем, когда дело доходило до неудачных сцен и забытых строчек.

Актера, игравшего роль Петруччо, звали Сэмюэл Фэрмонт. Он был англичанином, и в его лице Мэгги нашла друга и учителя. Высокий, белокурый и очень красивый, Сэмюэл был совершенным сценическим героем. Когда репетиция закончилась, он проводил Мэгги до гримерной.

— Вы действительно очень хороши, — ласково сказал он. Все время она гордилась тем, что отлично знает свою роль, но Филип ругал ее с самого начала: все, что она ни делала, было не так.

— Благодарю вас, — сказала она упавшим голосом.

— Могу ли я пригласить вас на ужин? — спросил Сэмюэл, помявшись у двери.

Сначала она собиралась отказаться, но потом что-то внутри нее восстало при мысли о том, что Риви может содержать ее так же, как содержал Лоретту, и гордость Мэгги воспламенилась. А кроме того, если не принимать в расчет серьезность предложения Риви о женитьбе, скромный ужин в компании нового друга казался вполне невинным и даже забавным.

— Не откажусь, — сказала она.

— Превосходно, — улыбнулся Сэмюэл. — Буду ждать вас у выхода.

Мэгги нырнула в гримерную и принялась быстро расплетать волосы. С платьем ничего нельзя было поделать, но она уныло встряхнула жесткие юбки и вышла.

Сэмюэл был весьма преуспевающим актером: он повел Мэгги в один из лучших ресторанов и заказал жареную утку и вино.

— Из вас получится восхитительная Катарина, — сказал Сэмюэл, грациозно поднимая бокал за Мэгги. — В вас есть огонь, задор…

— Думаю, Филип видит меня в роли Бьянки, устало заметила Мэгги. — Знаете, эта роль изначально предназначалась для меня.

Сэмюэл улыбнулся; в своем жилете цвета ржавчины он выглядел, как настоящий щеголь. Отблески света играли в его пшеничных волосах.

— Почему же он передумал?

Конечно же, Мэгги не могла рассказать ему всю правду. Что он подумает о ней, узнав, что она женщина Риви Маккены, получившая роль только благодаря тому, что владельцу театра захотелось ублажить ее этим.

— Не знаю, — солгала она. А потом, чтобы сменить тему разговора и поскольку ее разбирало любопытство, Мэгги спросила: — Как получилось, что вы в Австралии, мистер Фэрмонт?

— Пожалуйста, — нежно упрекнул он, — мое имя Сэмюэл. А в Австралии я потому, что искал приключений. Как только рассчитаюсь за дорогу, поеду в Америку. Всегда хотел повидать это местечко.

На какой-то миг Мэгги почувствовала ужасную, острую тоску по родине. Но она тут же оставила эту мысль. Глупо скучать по тому месту, где у тебя нет ни родных, ни друзей.

— Это будет замечательно, — сказала она.

— Вы когда-нибудь скучаете по своей стране? — мягко спросил Сэмюэл, держа в руке бокал мерцающего багряного вина.

Мэгги кивнула, опустив глаза.

— Да, но у меня там больше никого нет. — Она коротко обрисовала ему свое безрадостное детство, а потом и потерю родителей.

Сэмюэл вздохнул.

— Мы живем в одиноком мире, Мэгги, в одиноком мире.

Мэгги почувствовала неловкость и сосредоточилась на том, что оставалось от ужина. В чем-то Сэмюэл был прав. В мире было так много людей, но немногие из них надолго соприкасались с жизнью других.

— Да, — ответила она.

Прежде чем продолжился их разговор, возле столика появился Филип. Вид у него был огорченный и раздраженный.

— Что, черт возьми, все это, по-твоему, значит? — строго спросил он возбужденным шепотом у Мэгги, даже не глядя на Сэмюэла.

Мэгги слишком устала и измучилась, чтобы сердиться на вторжение Филипа, как она поступила бы в любое другое время.

— Ужинаю, — сказала она, констатируя очевидный факт.

Сэмюэл поднялся; он был достаточно высок и силен, и взгляд, который он обратил на Филипа, не отличался дружелюбием.

— У вас, полагаю, есть серьезная причина на то, чтобы так бесцеремонно навязываться, — сказал он.

Филип храбрился, хотя было очевидно, что более крупные размеры Сэмюэла пугали его. Он сердито взглянул на Мэгги и процедил сквозь зубы:

— Мы уходим, мисс Чемберлен. Прямо сейчас!

Мэгги бросила свою салфетку.

— Прошу прощения! — прошипела Мэгги, уверенная в том, что люди за соседними столиками оборачиваются к ним, а она могла бы обойтись и без их внимания.

Филип прилежно игнорировал Сэмюэла, который, казалось, был готов задушить его. Лицо Филипа побагровело, а янтарные глаза буквально пылали от негодования.

— Мэгги, для одного вечера ты уже вызвала достаточно сплетен, — спокойно сказал он. — Не нужно осложнять все глупыми сценами.

Мэгги вздохнула. Она не имела понятия, о чем говорит Филип, но аппетит у нее вдруг исчез, и она почувствовала себя невероятно усталой.

— Извините, Сэмюэл, — сказала она, поднимаясь из-за стола.

Сэмюэл тоже поднялся без всяких возражений, хотя снова бросил на Филипа опасно резкий взгляд.

— Мы еще обсудим это, Бригз, — предостерег он.

Филип печально кивнул.

— Как, к сожалению, обсудит весь Сидней, — сказал он, когда Мэгги взяла его под руку. — Спокойной ночи, мистер Фэрмонт.

Сэмюэл презрительно фыркнул и сел, собираясь покончить с жареной уткой и вином.

Выйдя на улицу, Филип буквально потащил Мэгги к ожидавшей его карете.

— Хочешь скрести полы или вытирать сопливые носы в детской? — спросил он без всякого вступления.

Мэгги упрямо остановилась посреди деревянного тротуара, пыхтя от бешенства.

— Поточнее, о чем ты? — крикнула она.

— Я говорю о твоей репутации, маленькая идиотка. И о твоем… твоем положении в доме Риви Маккены. Если он вернется и узнает, что тебя видели в обществе другого мужчины, тебе несдобровать!

Мэгги разинула рот.

— Так вот в чем дело!

Филип сделал кучеру знак оставаться на козлах и сам открыл Мэгги дверцу кареты.

— Да, — со вздохом ответил он.

Мэгги не желала, чтобы ее запихивали в экипаж и так свободно с ней обращались.

— Что за нахальство! Сэмюэл — мой друг!

— Сэмюэл — бабник, — спокойно возразил Филип. — Если бы он смог, то воспользовался бы тобой и твоим положением в доме Риви Маккены.

— Ты сам хорош, Филип Бригз. Если бы ты не воспользовался моей доверчивостью, меня бы здесь не было!

С неожиданной силой Филип обхватил Мэгги за талию и впихнул в карету.

— Нет, — сказал он через окошко, — ты сейчас скорее всего умирала бы от голода или чахотки в какой-нибудь лондонской дыре. Поезжай домой, Мэгги, и не делай впредь таких ошибок. Предупреждаю тебя, мистер Маккена не потерпит флирта.

— Флирта?! — в бешенстве крикнула Мэгги, но карета уже тронулась, и спорить было просто бессмысленно, разве что визжать вслед Филипу, как какая-нибудь торговка рыбой.

В тот вечер, когда Риви уехал, огромный дом у залива стал ей казаться совершенно пустым, и Мэгги было невыносимо думать о том, чтобы тащиться в его комнату и спать в его постели, как верная любовница. Она пойдет туда только затем, чтобы забрать кое-что из вещей, которые горничная унесла туда утром.

Посередине аккуратно застеленной кровати лежал маленький сверток, обернутый в серебристую бумагу и перевязанный красной ленточкой. Мэгги была уверена, что раньше его там не было, и осторожно приблизилась к нему.

На этикетке стояло ее имя. Дрожащими пальцами она развернула сверток и нашла в нем маленькую бархатную коробочку. Она затаила дыхание, подняла маленькую крышечку и разинула рот, увидев лежащее внутри кольцо с бриллиантом, переливающимся и мерцающим в тусклом свете.

— Его доставили, пока вас не было, мисс, — сказал женский голос, и, обернувшись, Мэгги увидела горничную, которая стояла в дверях ванной с аккуратно свернутыми полотенцами в руках. — Я уверена, что это хозяин прислал.

У Мэгги подкосились колени, и она опустилась на край кровати.

— А он… мистер Маккена… когда-нибудь дарил мисс Крэйг такое кольцо?

Короткие черные кудряшки горничной запрыгали, когда она покачала головой.

— Нет, мэм. Но ведь он никогда не собирался жениться на ней, как собирается жениться на вас.

Внезапно все смущение Мэгги улетучилось. Ей захотелось кружиться по комнате и петь, но она, разумеется, не сделала этого. Она подняла восхитительное кольцо с его черного бархатного ложа и надела на палец.

— Посмотрим, что скажет Тэнси! — прошептала она, забыв, что она не одна.

— Тэнси, мисс? — весело спросила горничная. — Вы имеете в виду Тэнси Куин?

Мэгги кивнула.

— Она моя хорошая подруга.

Лицо девушки вдруг расплылось в улыбке.

Это что-то! Она придет сегодня вечером, мэм, поиграть с нами в вист.

Мэгги просияла, восхищаясь блеском своего обручального кольца.

— А мне можно поиграть с вами?

Полотенца посыпались на пол, и Мэгги поняла, что горничная, пораженная таким вопросом, уставилась на нее.

— Поиграть, мэм? Поиграть в карты в комнатах прислуги? Если хозяин, вернувшись, узнает, ему это вряд ли понравится!

— Он ничего не скажет, — весело ответила Мэгги, помогая ей поднимать полотенца и даже сворачивать их — Я хочу повидаться с Тэнси и вообще время от времени люблю перекинуться в картишки.

— Да, мисс, но…

Мэгги сердито посмотрела на нее.

— Как тебя зовут? — строго спросила она.

— Каролина, мисс. Каролина. Вы ведь не станете выгонять меня за то, что я уронила полотенца?

Мэгги не смогла долго хмуриться. Она засмеялась, радуясь тому, что Риви действительно решил жениться на ней, и тому, что скоро увидит Тэнси.

— Ну, конечно, не стану, глупышка, — сказала она. — Пригласи-ка меня лучше сыграть в картишки!

Каролина побледнела и вышла из комнаты, прижав полотенца к плоской груди.

— Да, мэм, как скажете, — пролепетала она уже с порога, и Мэгги увидела, как она убежала сломя голову.

Позже тем же вечером длинная строгая комната, в которой жили все работающие в доме служанки, гудела, как пчелиный улей. Как только Мэгги вошла, все мгновенно замолчали.

Первой пришла в себя Тэнси. Вскочив с койки, на которой сидела, положив ногу на ногу, она бросилась к Мэгги с радостным криком.

— Как я рада снова тебя видеть! И ты ведь почти хозяйка в этом шикарном доме!

Мэгги засмеялась и обняла подругу.

— Я скучала по тебе, — сказала она, сморгнув туман, застилавший ей глаза.

Тэнси обняла ее в ответ и обернулась лицом к полудюжине горничных, вытаращивших глаза.

— Я же говорила вам, а? — добродушно пристыдила их Тэнси, разведя руками. — Она молодец, наша Мэгги! Нам ее незачем бояться.

Остальные девушки, и Каролина среди них, казалось, не слишком-то поверили ей.

— Она дама хозяина, — осмелилась сказать одна некрасивая, прыщавая девушка.

— Не уверена, что она дама, — вставил еще кто-то, после чего последовало веселое хихиканье.

Обидевшись, словно это замечание относилось к ней, Тэнси ощетинилась, защищая Мэгги.

— Ах, вот оно как! Вы слишком хороши, вы все, чтобы перекинуться в картишки с моей подругой?

Другая девушка со смущенной улыбкой на лице застенчиво вышла вперед.

— Меня зовут Ширли, — сказала она, протянув руку Мэгги, а глаза ее пробежали по старому серому платью. — Он что, собирается устроить вас, как мисс Лоретту?

При упоминании Лоретты раздался всеобщий стон, а потом заговорила Каролина:

— Да будет вам всем известно, что он купил мисс Мэгги кольцо. Я же говорила вам за ужином!

Тэнси вытаращила глаза, повернувшись к Мэгги.

— Кольцо? Дай-ка посмотреть!

Мэгги показала великолепное кольцо не только Тэнси, но и всем девушкам. Последовали многочисленные охи да ахи, а потом Тэнси сказала:

— Ну? Будет теперь моя подруга играть или нет? Если нет, то мы с ней уйдем и тогда посмотрим, что из этого выйдет!

— Пусть играет, — вздохнула бледная девушка, и вскоре Мэгги была частью шумной компании, веселясь так, как уже давно не веселилась.

Когда было уже поздно и игра закончилась, Мэгги проводила Тэнси до самого сада, где ее должен был поджидать новый кавалер, Джек Флай, чтобы проводить до дома.

— Ух ты! — выдохнула Тэнси, еще раз восхищенно разглядывая кольцо при свете яркой февральской луны. — От такого у леди Косгроув волосы станут дыбом. Ей придется принимать тебя как равную!

Мэгги очень сомневалась, что леди Косгроув станет относиться к ней, как к равной, даже если она выйдет замуж за Риви Маккену. По мнению этой женщины, она переступила границы дозволенного.

— Пора уже! — жалобно произнес мужской голос с той стороны кустов. — Мне сегодня еще нужно вычистить лошадей, знаешь ли!

Тэнси улыбнулась.

— Выходи, Джек, и познакомься с моей подругой, будущей миссис Маккеной.

Кусты затрещали, и показался Джек. Это был симпатичный загорелый парень, немного грубоватый на вид. Он вытер одну руку о штаны и протянул ее Мэгги, но потом отдернул, так что она даже не успела пожать ее.

Тэнси засмеялась нервозности Джека и взяла его под руку.

— Я тоже выхожу замуж, Мэгги. Во время праздников в июне.

Джек поежился.

— В июне холодно, — пожаловался он.

— Дома леди выходят замуж в июне, — фыркнула Тэнси, задрав нос. — Верно, Мэгги?

Мэгги кивнула. Было ясно, что Тэнси влюбилась, и Мэгги это не могло не радовать. Она снова обняла Тэнси, они попрощались, и Мэгги поплелась в свою комнату на втором этаже.

Она быстро разделась, зевая, надела свою старую потрепанную ночную рубашку и пошла в ванную. Там она почистила зубы и умылась, удивившись размерам ванны. Эта штука могла бы вместить полдюжины человек.

В ту ночь Мэгги вся извертелась на массивной кровати — ей не хватало Риви, — а утром она отправилась в театр, где должна была состояться очередная репетиция. К счастью сестры-костюмерши сшили ей новое платье — очаровательную вещицу из батиста с вышитыми на юбке веточками остролиста, и Мэгги избавилась от необходимости носить свое неизменное серое шерстяное платье. Мэгги в то утро старалась изо всех сил, и Филип уже не бранил ее так, как накануне, хотя и довел девушку, игравшую роль Бьянки, до слез. У Сэмюэла был такой вид, словно он хочет дать Филипу Бригзу в нос, но он не терял самообладания, вложив всю свою злость в образ решительного укротителя Катарины.

В полдень, когда артистов отпустили пообедать, Мэгги не смогла удержаться и показала Филипу свое кольцо. Теперь пусть только попробует сказать, что Риви не намерен жениться на ней! Филип вздохнул.

— Очень милое. Но для мужчин с такими деньгами, как у Риви Маккены, это не слишком накладно, Мэгги. Снова расстроившись, Мэгги пошла к себе в гримерную, хлопнув дверью. Ей принесли ланч, но она к нему даже не притронулась, чувствуя легкую тошноту.

День оказался таким же тяжелым, как и утро, но Мэгги как-то пережила и его. Когда работа закончилась, она, не сказав ни слова ни Сэмюэлу, ни Филипу, села в ожидавший ее экипаж и поехала домой. В тот вечер на половине прислуги уже не играли в вист, и развлечься ей было нечем. Но на кровати лежал новый сверток. Не видя причин для долгих церемоний, Мэгги разорвала бумагу и открыла большую коробку. Внутри было красивое синее бархатное платье, украшенное каким-то роскошным белым мехом. Она приложила одеяние к себе и закружилась в восторге. Но радость ее вскоре угасла, когда к горлу подкатил внезапный приступ тошноты. Мэгги уронила на пол платье и кинулась в ванную. Когда приступ тошноты прошел и она прополоскала рот, Мэгги, подавленная, вернулась в спальню и опустилась в огромное кожаное кресло, стоявшее напротив кровати. В первый раз она позволила себе подсчитать дни, и результат был угрожающим. Месячные должны были начаться уже неделю назад.

Дрожа, Мэгги разделась и забралась в постель, такую большую и одинокую, погасив лампу, прежде чем свернуться под невесомым одеялом и шелковой простыней. Она видела, как сверкает ее кольцо в лунном свете, льющемся через окно, и утешала себя обещанием, которое дал ей Риви. Если у нее будет его ребенок, то, значит, будет и его фамилия.

Следующий день был таким же, как и два предыдущих. Мэгги усиленно работала, снова почувствовала тошноту, а когда вернулась домой, ее ждал еще один подарок. Это была маленькая серебряная музыкальная шкатулка, под крышкой которой оказалась записка.

Мэгги развернула ее.

«Мэгги, — писал Риви своей властной рукой. — Я устроил так, чтобы каждый день, пока мы не будем снова вместе, тебе доставляли бы какую-нибудь вещицу. И хотя я пишу заранее, я знаю, что когда ты прочтешь это, я уже буду скучать по тебе. Если снова увидишь Джеми, не отпускай его. Искренне твой, Риви».

Мэгги было приятнее, если бы в записке стояло «С любовью», но она охотно готова была дождаться этого. Вздохнув, Мэгги завела музыкальную шкатулку и позволила ее мелодии унести себя далеко-далеко, туда, где они с Риви будут всегда вместе.

Глава 17

Они были в море уже три дня, когда заметили по правому борту огромную тушу кита: его фонтан поднялся на двадцать футов над водой, сверкая в полуденном солнце. Риви застыл на палубе «Элизабет Ли», вцепившись в поручни. За его спиной команда бросилась переставлять паруса, чтобы спустить на воду шлюпки и зарядить гарпуны.

Риви с болью смотрел, как величественное животное то глубоко погружается в воду, то взмывает вверх, как бы бросая им вызов.

— Идете, капитан? — спросил матрос, перебрасывая ногу через борт. Держа гарпун, он спускался по веревке, болтающейся над водой.

Риви спустился вслед за ним в шлюпку и взялся за весла. Маленькая лодочка быстро понеслась к гигантскому существу, резвящемуся в сверкающей на солнце воде. По пятам за ней шли еще два маленьких судна.

Кит снова выпустил фонтан, и на какой-то миг наступила мертвая тишина, после чего громадное животное выскочило из воды с такой силой, что лодочки неистово закачались на воде. Матрос, разговаривавший с Риви чуть раньше на палубе, с криком вскочил на ноги и метнул гарпун. Тот вонзился в лоснящееся от воды тело кита, и у Риви из самой глубины души вырвался крик боли. Вода покраснела от крови, и Риви понадобилось собрать всю свою волю, чтобы не перегнуться через борт шлюпки, сдерживая приступ рвоты. Еще два гарпуна нашли свою цель, и величественное животное перевернулось на бок, глаза его заволокло розовой пеленой.

— О Боже, — пробормотал Риви, — Боже!

— Тяни его, ребята! — закричал китобой, который первым метнул гарпун. — Ну, разве он не великолепен?

Риви никогда не нравилась охота на китов, с того первого плавания, когда ему было всего шестнадцать. Теперь это занятие казалось ему просто невыносимым.

Руки его дрожали, когда он взбирался на борт «Элизабет Ли», и он просто перевалился через поручни, когда услышал крики и ужасный всплеск воды. Риви обернулся.

— Акулы! — закричал один из матросов, находившихся в лодке, которая не успела еще подплыть к «Элизабет Ли». Вода вокруг этой лодки кипела в каком-то дьявольском водовороте, то тут, то там мелькали акульи плавники. Большинство членов экипажа Риви успели взобраться на борт «Элизабет Ли», но остальные — около дюжины человек — оказались сброшены в воду, когда акулам удалось перевернуть шлюпку.

То, что произошло позже, напоминало кошмар. С борта «Элизабет Ли» стреляли из ружей по взбешенным акулам. Эти хищницы терзали туловище кита и тех матросов, которых сбросило в воду. Риви с ужасающей беспомощностью смотрел, как молодого паренька утащило под воду, а минуту спустя на поверхности показались красные пузырьки.

— Господи! — всхлипнул один из матросов, стоявший рядом с Риви. Слова его звучали как молитва, а не как богохульство. — Господи, помоги им!

Бешенство акул привлекало все новых и новых хищников. Риви стоял у поручней, застыв на месте, не в силах отвести взгляд. Когда кошмар наконец закончился, от кита, который был длиннее, чем «Элизабет Ли», мало что осталось, и совсем ничего не осталось от тех, кто погиб в этом кровавом месиве.

— Пойдемте, капитан, — тихо сказал первый помощник, положив ладонь на руку Риви. — Капитан?

Риви вздрогнул. Как бы ему этого ни хотелось, он не мог оторваться от поручней и воспоминаний о том, что видел. За двадцать лет охоты на китов он не раз видел, как гибнут люди, но он никогда не видел ничего, что хоть отдаленно напоминало бы то, что случилось сегодня.

Первый помощник потянул его за руку.

— Идем в Сидней, капитан?

Риви резко кивнул, только и всего. Мышцы его словно окаменели, а в голове странно звенело. А из этого звона доносились вопли умирающих кошмарной смертью людей. Чтобы оторвать руки Риви от поручней, понадобились усилия нескольких человек. Они отвели его, словно ребенка, в каюту, расположенную в трюме.

— Пристанем в Окленде, — услышал он, как говорил первый помощник остальным. — Мы к нему ближе, чем к Сиднею. Капитану нужен врач.

— Лечить нужно его разум, приятель, а для этого врачей нет, — отозвался кто-то.

Риви хотелось поднять руку, сказать им, что с ним все в порядке, что ему не нужен врач, но оказалось, что он не может ни шевелиться, ни говорить. Он был загнан внутрь себя.

— Идем в Окленд, — настаивал первый помощник, и хотя Риви различал маячившее над ним лицо Якоба, он не мог ответить ему. Даже моргатьбыло выше его сил.

— Я видел такое раньше, — вставил стоявший в ногах койки увалень. — Некоторые так никогда и не преодолевают этого.

Слова моряка отозвались в мозгу Риви, и он пришел в отчаяние при мысли о том, что останется до конца своих дней в таком состоянии. «Мэгги, — крикнул он из глубины души. — Мэгги!»

Для Мэгги дни бежали быстро — так усердно она работала над пьесой, зато ночи были долгими, полными страхов и сомнений. Теперь она была уверена, что беременна, и, ложась в постель, терзалась дикими предположениями. Почти всегда, когда ей удавалось заснуть, ей снилось, что она играет роль Катарины, а живот ее торчит, публика шипит, улюлюкает и бросается тухлыми овощами.

Когда миновала неделя, Мэгги принялась разыскивать Риви, но он не возвращался, хотя она получала все больше подарков и записок. Подарки всегда были легкомысленными и дорогими, а в записках все время упоминался Джеми.

Пролетело полных десять дней, когда как-то ближе к вечеру к ней в гримерную вошел Филип, не потрудившись даже постучать. Он сжимал в руке желтую бумажку, а лицо его было мертвенно-бледным.

Теперь, когда ее костюмы были в основном готовы, Мэгги в свободные минуты примеряла новые платья, которые для нее шили сестры-костюмерши. Увидев Филипа в зеркале, она резко обернулась и спросила:

— В чем дело?

— «Элизабет Ли» попала в переделку, Мэгги. Часть команды погибла.

Мэгги почувствовала, как побледнела, и колени у нее подкосились. Она тяжело опустилась на скамеечку перед зеркалом.

— Риви? — шепотом спросила она.

Филип печально пожал плечами и протянул ей бумажку. Мэгги выхватила ее и прочла телеграмму:

«БОЛЬШОЕ НЕСЧАСТЬЕ ТРИ ДНЯ НАЗАД. ДВЕНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК ПОГИБЛИ. ОСТАЛЬНЫЕ ЖИВЫ В ОКЛЕНДЕ. ЯКОБ ХЬЮЗ, ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК, ЭЛИЗАБЕТ ЛИ».

Уставившись куда-то вдаль, Мэгги с трудом спросила: — Кто дал тебе это?

— Прислали в офис Маккены, Мэгги. Клерк принес ее мне.

Телеграмма смялась в руках Мэгги, и она аккуратно разгладила ее на колене.

— Думаешь, Риви мертв, да? — каким-то деревянным голосом обвинила она Филипа.

Филип вздохнул и, подойдя, ласково положил руку ей на плечо.

— Якоб Хьюз первый помощник, а не капитан. Если бы Риви был жив, он бы сам послал телеграмму.

Мэгги захотелось, как зверю, наброситься на Филипа, царапать, кусать, бить. Как он смеет предполагать, что Риви мертв! Но вместо этого она сидела совершенно неподвижно, судорожно и глубоко дышала.

— Я еду в Окленд.

Филип присел на край шезлонга и протянул руки к Мэгги, чтобы взять ее руки в свои.

— Ты не можешь, Мэгги, и тебе это известно. Ты должна подумать о спектакле и, кроме того, какая от тебя польза в Окленде? «Элизабет Ли» пойдет в Сидней, как только наберет команду и снарядится для плавания, — это ее родной порт.

— К черту проклятый спектакль! — выкрикнула Мэгги, вскакивая и со слезами на глазах расхаживая взад-вперед по гримерной. — К черту всех и все, кроме Риви Маккены!

Филип снова вздохнул, на этот раз тяжело и прерывисто.

— Я понимаю, Мэгги, что ты чувствуешь, но тебе нужно остаться здесь. Ты должна дождаться новостей!

— Я не вынесу ожидания.

— Придется, — твердо сказал Филип, вставая и обнимая ее дрожащие плечи в надежде успокоить ее, — Мэгги, — снова начал он спокойным и рассудительным тоном, — предположим, ты отплывешь в Новую Зеландию сегодня же. Ты представляешь себе, что может произойти?

Мэгги, дрожа, покачала головой.

— Твой корабль разминется с «Элизабет Ли», и ты окажешься не ближе к правде, чем сейчас.

Мэгги уронила голову, подавленно всхлипнув, и Филип крепко обнял ее.

— Бедная моя Мэгги, — хрипло прошептал он. — Что я с тобой наделал?

Уткнувшись лицом в плечо Филипа, Мэгги завыла.

— Ребенок, Филип, мне кажется, у меня будет ребенок…

Филип еще крепче обнял ее.

— Боже мой, — выдохнул он.

Мэгги уже почти пожалела, что у нее вырвалось такое признание. Она отшатнулась от Филипа и фыркнула, пытаясь вернуть себе самообладание. Первое, что ей нужно сделать, это пойти в офис Риви и узнать, известно ли что-нибудь еще о катастрофе в море.

— Я ухожу, — сказала она, вздернув подбородок.

Филип поймал ее за руку.

— Позволь, я пойду с тобой, — тихо попросил он.

Мэгги покачала головой, освободилась из его рук и пошла к двери. Следующие слова Филипа остановили ее, когда она уже взялась за дверную ручку.

— Мэгги, если ты ждешь ребенка от Риви Маккены, я женюсь на тебе. Клянусь.

Мэгги была невыносима сама мысль выйти замуж за кого-то, кроме Риви, но она поняла, что Филип был более чем просто добр к ней. Он был благороден. Она обернулась, посмотрев на него опухшими, покрасневшими от слез глазами.

— Спасибо, — сказала она и вышла из комнаты.

Тэнси стояла возле постели Мэгги, положив ей на голову холодное мокрое полотенце.

— Ну вот, — печально сказала она, — вот так. Наконец-то пришла в себя.

У Мэгги раскалывалась голова, ее мутило.

— Риви…

— Знаю, — ласково сказала Тэнси. — Знаю.

Мэгги попыталась сесть, но комната закружилась у нее перед глазами, и она опять упала на подушки, хватая ртом воздух.

— Он не умер, Тэнси, — настаивала она. — Если бы Риви умер, я бы почувствовала.

— Значит, нам просто нужно подождать, а там видно будет.

Тэнси возилась с одеялом, и Мэгги ударила ее по рукам, пытаясь выбраться из постели.

— Мне нужно поговорить с людьми в офисе Риви…

Тэнси твердой рукой уложила подругу снова в постель и поправила одеяло.

— Нет, Мэгги. Ты уже пробовала, если верить твоему Филипу Бригзу, и ушла не дальше тротуара, пока не свалилась. Я понимаю, любовь, но сейчас тебе нужно отдохнуть.

— Я не могу отдыхать! — простонала Мэгги.

— Ты что, хочешь потерять ребенка так же, как и мужчину, которого любишь? — строго спросила Тэнси, пододвинув к постели стул и усевшись на него. — А ты этого добьешься, если будешь продолжать в том же духе.

Мэгги вытаращила глаза.

— Как…

— Я догадалась по твоему виду. Не то чтобы я до сих пор этого не замечала. Что будешь делать Мэгги, если мистер Маккена погиб?

В голове Мэгги мелькнуло воспоминание о втором предложении Филипа пожениться, но она тут же отмела его. В такой ситуации ни она, ни Филип не были бы счастливы, хотя она когда-то и мечтала стать его женой и рожать его детей.

— Не знаю, — ответила она на вопрос Тэнси.

— Не нужно мне было спрашивать, — сердясь на себя, сказала Тэнси. — Господи, сейчас не время для этого. Отдыхай, Мэгги, и выбрось из головы и ребенка, и мужчину. Тэнси Куин обо всем позаботится.

Мэгги откинулась на подушки и вздохнула. Она не могла думать ни о чем, кроме Риви Маккены и своего ребенка, и очень сомневалась, что кто-нибудь, кроме Бога, может обо всем позаботиться.

Джеми сидел у постели Риви, вертя в руках свою потрепанную шляпу. Прошло уже двадцать лет с тех пор, как он видел брата рядом, и найти его в таком виде было почти невыносимо. Риви всегда был таким сильным, уверенным в том, куда стремится и чего хочет.

— У него душа заледенела, — заметил Катер О'Райли, высунувшись из-за двери комнаты, в доме Джеми. — Никогда в жизни такого не видел.

Джеми не сводил глаз с неподвижного лица Риви, думая о всех своих хитростях, чтобы обмануть детективов. Теперь причины, по которым он избегал встречи с братом, казались совершенно неважными. Он был рад, что Пеони держала ухо востро и знала, что происходит на море. Если бы не она, он так и не узнал бы о случившемся с Риви.

Убежденный в том, что за братом должен присматривать кто-то, кто был с ним одной плоти и крови, Джеми направился прямиком к пришвартовавшейся «Элизабет Ли», он потребовал отдать ему Риви и привез его к себе домой.

— Черт тебя побери, — выдохнул он, обращаясь к брату, — только не вздумай умирать теперь. Не сдавайся и не умирай. Ты должен жить ради Мэгги…

— Он тебя не слышит, — пожаловался Каттер, который уже устал болтаться в доме, когда кругом так много работы. — И кто такая эта Мэгги?

Несмотря на головную боль из-за Риви, Джеми позволил себе улыбнуться.

— Одна чертовка, которую любит брат, — сказал он. — К счастью для него, она его тоже любит.

— Пеони не слишком-то понравится, если она услышит, как ты нежно распространяешься о других женщинах, Джеми, мой мальчик.

— У нас с Пеони взаимопонимание, — отозвался Джеми, отбросив шляпу в сторону, чтобы наклониться к брату. Почудилось ли ему, или губы Риви действительно дрогнули?

— Готов поспорить, это взаимопонимание не распространяется на тот случай, когда ты провел ночь с женщиной, которую любит брат, — сказал Каттер.

— Убирайся, — ответил Джеми.

Когда Каттер ушел, Джеми протянул руку, чтобы сделать поярче свет стоявшей у кровати лампы. Свет залил лицо Риви, и на этот раз Джеми убедился в том, что не ошибся. Глаза Риви, которые, как мертвецу, закрыл врач, были открыты. Глаза Джеми заволокло туманом, но он все же криво ухмыльнулся.

— Так что ты нашел меня. Ты никогда не сдаешься, брат, не так ли?

Лицо Риви, должно быть, было высечено из гранита — таким неподвижным оно было, но Джеми чувствовал, что брат ведет внутреннюю борьбу с самим собой.

— Я знаю, чего тебе хочется, приятель, — хрипло сказал Джеми. — Я отвезу тебя домой, как только ты будешь готов к путешествию.

— Когда же это случится? — спросил какой-то человек с порога. Джеми обернулся через плечо и увидел Якоба Хьюза, первого помощника, который стоял на том месте, где минуту назад был Каттер. — Мы возвращаемся в Сидней, приятель. Там у людей семьи, они беспокоятся и ждут, и кое-кому придется услышать дурные новости.

Джеми вздохнул.

— Отплывайте, как только будете готовы. Я позабочусь, чтобы брат вернулся, когда будет достаточно здоров для поездки. — В его воображении возник образ дерзких серых глаз и волос цвета лунного света. — У него есть женщина. Я хочу, чтобы вы передали ей, что Риви жив.

— Я позабочусь об этом, мистер Маккена, — ответил Хьюз и удалился.

Джеми снова обратил свой взор на Риви, лицо которого по-прежнему было бесстрастным, как у каменной статуи.

— По крайней мере, Мэгги не будет беспокоиться, что ты погиб, — сказал он.

Риви закрыл глаза, и Джеми склонился ниже и скосил глаза. Черт возьми, на угольно-черных ресницах Риви блестели слезы!

— Значит, Риви удалось выжить? — широко улыбнулась Лоретта человеку, посланному первым помощником с «Элизабет Ли». — Ну, это просто чудесная новость! — Она резко обернулась к стоявшему позади нее мужчине, одетому в вечерний костюм для поездки в театр. — Верно, Дункан?

Зеленые глаза Дункана были задумчивы.

— Да, — ответил он, — чудесная новость.

Человек, принесший сообщение, нервно кивнул, выбежал по дорожке на улицу и скрылся в ночи. Плечо Дункана, онемевшее после того происшествия в Мельбурне, заныло, и он рассеянно ладонью растер его.

— Лучшей возможности больше никогда не представится, — сказал он странным, отрешенным голосом, ставшим для него характерным.

Лоретта была раздражена.

— В самом деле, Дункан, твоя одержимость этой маленькой потаскушкой становится утомительной. Она любит Риви и никогда не захочет тебя, особенно после того, что произошло в Мельбурне.

Дункан рассеянно улыбнулся, глядя куда-то сквозь Лоретту на то, что она не могла ни увидеть, ни понять.

— Она, должно быть, так разбита, поверив, что Риви мертв, так уязвима.

Лоретта раскрыла веер и принялась сердито обмахиваться им. Она выглядит как никогда красивой, а Дункан этого даже не замечает. Все, о чем он может говорить, — это Мэгги.

— Думаю, Дункан, — нерешительно заметила Лоретта, — нам не стоит сегодня ехать в театр. Могу заверить тебя, Катарина у нее выйдет чрезвычайно наивной.

На лице Дункана по-прежнему была дурацкая ухмылка.

— Если тебе не хочется смотреть спектакль, то я вовсе не против. Лично я не пропустил бы его ни за какие коврижки.

Лоретта переминалась с ноги на ногу.

— Мне не нравится, Дункан, когда из меня делают дурочку. Что именно ты собираешься делать?

Дункан как-то странно пожал плечами, поморщившись при этом от боли в раненом плече.

— Выразить свои искренние соболезнования, разумеется.

Лоретта закатила глаза. В этот вечер ей почти хотелось остаться дома, но если малышка Мэгги провалит свой первый спектакль, ей не хотелось бы упустить шанс посмотреть на это. Лоретта дернула за шнурок, и когда на звонок явился лакей, она велела подать карету.

— Не делай глупых ошибок, Дункан, — холодно предупредила она. — Может быть, Мэгги и думает, что Риви мертв, но мы-то лучше знаем. И поверь мне, тебе вовсе не к чему испытывать на себе его месть.

Дункан открыл дверь дома Лоретты и великодушным жестом предложил ей выйти первой.

С освещенного зеркала на Мэгги смотрело ее собственное бледное лицо. Грим, который она выбрала для сегодняшнего спектакля, придавал ей какой-то резкий, кричащий вид, а в животе все безумно клокотало.

— Я не могу, — тихо сказала она.

Стоявший позади Филип Бригз положил ей руки на плечи. Ее костюм — милое платьице из мягкого серого бархата — оставлял их открытыми.

— А что мы говорим в театре, Мэгги? — подсказал он, как будто она была маленьким ребенком, а не женщиной, которая овдовела, не успев стать женой.

Мэгги вздохнула.

— Спектакль должен продолжаться, — отрешенно отозвалась она.

— Именно. У тебя есть шанс найти свое настоящее место в мире. Не упусти его.

Она закусила губу. Филип был совершенно прав. Теперь, когда Риви не стало, единственной возможностью обеспечить ребенку достойную жизнь, был успех ее сценической карьеры. Если спектакль пройдет успешно, она добьется своего.

Филип наклонил голову и запечатлел дружеский поцелуй в том месте, где сходились линии шеи плеча.

— Ты будешь знаменитостью Сиднея, дорогая, — сказал он.

Мэгги отстранилась от него, чтобы еще раз осмотреть грим и поправить аккуратно причесанные волосы.

— Да, — покорно повторила она деревянным голосом, — знаменитостью Сиднея.

Выступление Мэгги было великолепным. Когда она раскланивалась, Дункан, как и остальные зрители, — за исключением Лоретты, — с энтузиазмом аплодировал. Лоретта же сидела в соседнем кресле, надменно сложив на коленях затянутые в изящные лайковые перчатки руки.

— Пойду за кулисы, — объявил Дункан, когда в зале зажглись огни. — Идешь со мной?

Лоретта смяла программку, бросила на Дункана убийственный взгляд и покачала головой. Он оставил ее, пробираясь сквозь толпу, карабкающуюся по лесенке на краю сцены. Минуту спустя Дункан уже стоял за кулисами, постукивая по полу носком ботинка при виде Мэгги Чемберлен. Боже, каким он был дураком, когда позволил ей уйти.

Дункан улыбнулся и поправил галстук. Он уже не повторит прежней ошибки.

— Мэгги? — позвал он, пробиваясь сквозь толпу почитателей.

Мэгги подняла на него невидящие, полные горя глаза. Дункан понял, что он был ей совершенно безразличен, и это уязвило его: лучше гнев, чем этот бессмысленный взгляд. Намного лучше.

— Мэгги, — хрипло сказал он, взяв ее руку и поднося ее к губам. Дункан надеялся, что к этому времени Мэгги уже успела совсем забыть его. Было бы чудесно воспользоваться еще одним шансом завоевать ее чувства. Но в ее мрачных глазах он заметил вспышку бешенства, когда она вспомнила о случившемся в Мельбурне. Она вырвала у него руку и бросила резкое:

— Пусти меня, скотина!

Дункан был ошарашен. Он, конечно же, знал, что Мэгги весьма решительная девушка; она уже не раз открыто не повиновалась ему. Но он никогда не думал, что она ненавидит его до такой степени.

— Если ты только дашь мне шанс, Мэгги, я все исправлю. Обещаю тебе.

И тут появился актер, игравший роль Петруччо. На нем по-прежнему был сценический костюм и броская шапочка с пером. Он взял Мэгги за руку, и Дункану не понравилось, как она прислонилась к этому мужчине.

— Мисс Чемберлен сегодня не настроена общаться с поклонниками, — холодно сказал актер.

Дункан вскипел, хотя и продолжал по-джентльменски улыбаться.

— Ты нездорова, Мэгги? — снисходительно спросил он.

Ее взгляд был холодным, как сталь клинка.

— Еще несколько минут общения с вами, мистер Кирк, и меня наверняка вырвет.

Пощечина едва ли больше взбесила бы Дункана. Краска залила его шею под элегантным воротничком и бросилась в лицо. И все же, прежде чем повернуться и уйти, он вежливо поклонился.

Если Мэгги хочет воевать, то он ей это устроит. И она проиграет.

Дункан улыбался про себя, выйдя из театра через боковую дверь. Он прислонился к каменной стене и, чиркнув спичкой, прикурил сигару. Куинсленд, подумал он и затянулся дымом. Куинсленд самое подходящее место для укрощения еще одной маленькой строптивой.

Конечно, все необходимые приготовления займут дни, может быть, даже недели. Дункан швырнул сигару на землю и каблуком потушил ее. Незачем терять время.

Смирившись с мыслью о смерти Риви, Мэгги жила в эти первые страшные дни только ради двух вещей — растущего в ней ребенка и борьбы с той болью, которая преследовала ее каждый вечер, когда она выходила на сцену. Газеты называли ее Катарину триумфом, но она только вздыхала, читая статьи.

Одна из сестер-костюмерш шила костюмы Мэгги, и та послушно поворачивалась в ту сторону, куда тянула ее платье портниха. На столике перед зеркалом в гримерной лежали цветы — прекрасные оранжерейные орхидеи, благоухающие и белые, как снег.

Мэгги задрала нос. Если Дункан Кирк думает, что несколько великолепных цветов заставят ее передумать, он очень ошибается. Мэгги с тоской взглянула на бриллиантовое кольцо, которое она решила не снимать, и вздохнула. Скоро, подумала она, ее попросят убраться из дома Риви, и ей, возможно, когда-нибудь придется заложить кольцо. Разумеется, она уже не сможет играть Катарину, когда будет заметна ее беременность, и чем тогда она заработает себе на жизнь? Мэгги отогнала прочь эту мысль. Она подумает над этим потом. Как раз в ту минуту, когда она приняла это решение, в комнату влетел Филип. Лицо его сияло от волнения.

— Мэгги, ни за что не поверишь! Тебя приглашают на гастроли!

— Гастроли? — глубоко вздохнув, равнодушно отозвалась она.

— Мэгги, гастроли по Соединенным Штатам! — выпалил Филип. — Если хочешь съездить домой, это твой шанс!

Впервые за эти дни Мэгги вышла из оцепенения. Она уставилась на Филипа, вытаращив глаза.

— Ты хочешь сказать, что оплатят дорогу и все такое?

Филип энергично кивнул.

— Я еду с тобой как твой менеджер и… — он взглянул на костюмершу, которая нахально слушала их разговор, — муж.

Мэгги не обратила внимания на намек Филипа о том, что они должны пожениться, она попросту отмела его. Будет ли Америка для нее домом? Там у нее нет ни друзей, ни родных.

Но, с другой стороны, в Штатах она не будет иностранкой, как в Австралии. Она вздохнула.

— Когда едем?

Глава 18

Лоретта не знала, ликовать ей или завидовать. Мэгги Чемберлен приглашена в Америку! Это же абсурд! У этого ребенка нет ни театрального опыта, ни уж тем более таланта.

Лоретта задумчиво сложила газету и отложила ее в сторону. С другой стороны, нельзя же от нее вечно скрывать, что Риви жив. Скоро он вернется в Сидней и наверстает упущенное. А тут еще и растущая одержимость Дункана этой сучкой. Лоретту это всерьез беспокоило: Дункан был почти так же богат и почти так же могуществен, как и Риви. И если уж Риви ей не вернуть, тем более она хотела заполучить Дункана.

Лоретта откинулась на стуле, когда в столовую ее маленького городского дома вошла горничная, чтобы убрать со стола тарелки. На губах Лоретты появилась улыбка. В данных обстоятельствах гастроли Мэгги по Америке были самым лучшим, что могло бы сыграть ей на руку.

В эту минуту в комнату вошел Дункан; на нем были брюки и элегантная рубашка, которую он надевал вчера в театр. Пиджака она не увидела.

— Доброе утро, Лоретта, — мрачно сказал он.

«В постели он намного приятнее», — раздраженно подумала Лоретта, но тем не менее улыбнулась.

— Доброе утро, дорогой.

Дункан бросил на нее осторожный и насмешливый взгляд. Хотя они уже много лет были друзьями, но вряд ли дошли до той стадии, когда Лоретта могла бы обращаться к нему с нежностью.

— Дай-ка взглянуть, что пишут в газетах, — сказал он, когда горничная поставила перед ним тарелку с яичницей, колбасой и лепешками.

Лоретта понимала, что бесполезно скрывать от него новости о том, что Мэгги приглашена на гастроли в Америку. Она лишь надеялась, что это не подтолкнет его к новому сумасбродству. Тихо вздохнув, она протянула ему «Сидней Тайме».

Дункан развернул газету на разделе «Театры», и Лоретта затаила дыхание. Она с беспомощным любопытством наблюдала, как краска сбежала с его лица, а скулы резко обозначились. Он выругался и швырнул газету через плечо. Лоретта вздрогнула.

— Мать их так, черт возьми! — зарычал он.

Лоретта вздохнула.

— Дункан, теперь…

— Эта дурочка! — завопил Дункан, так резко встав со стула, что тот опрокинулся и чуть было не ударил горничную, которая пыталась собрать разбросанные по полу газетные листки. — Мне так и хочется пойти в театр и выволочь ее за волосы!

Призвав на помощь многолетнюю практику и опыт, Лоретта изобразила сладкую улыбку.

— Успокойся, пожалуйста, Дункан. Прежде чем уехать, Мэгги придется отыграть пьесу здесь, а это займет недели.

Красный от воротничка до кончиков волос, с горящими зелеными глазами, Дункан поднял стул, бросив на дрожащую горничную сердитый взгляд, и тяжело опустился на него.

— У нее хватит ума сесть на первый же пароход, Лоретта. И тебе это известно!

— А что в этом такого ужасного? — дрожащим голоском спросила Лоретта. — В конце концов, Дункан, у тебя есть я.

Дункан бросил на нее раздраженный взгляд и принялся за еду, сердито глядя вдаль, пока пережевывал свой завтрак. Лоретта понимала, что он строит какие-то планы, и это ее беспокоило.

— Дункан, — тихо сказала она, — женись на мне.

Дункан перестал жевать, а его вилка застыла на полпути. Он с изумлением уставился на Лоретту.

— Жениться на. тебе? Черт возьми, Лоретта, я же тебе тысячу раз говорил: я собираюсь жениться на Мэгги!

Ну хватит! Лоретта вскочила, жаркая краска бросилась ей в лицо, а глаза источали черный яд.

— Ты ведь не с Мэгги спишь последние несколько недель, не так ли?

Дункан швырнул салфетку на тарелку и встал.

— Что очень жаль, — парировал он, а потом повернулся и выбежал из столовой.

Лоретта крепко зажмурилась, когда услышала, как хлопнула входная дверь.

Мэгги не очень-то хотелось отправляться в Америку — все походило, скорее, на поворот судьбы. Филип и Сэмюэл, разумеется, оба поедут с ней, а это значит, что у нее по крайней мере будут друзья. Стоя посреди спальни Риви, она положила руки на живот. Ребенок будет ее семьей.

Она как раз одевалась, готовясь к очередному длинному репетиционному дню, когда дверь со скрипом отворилась, и в комнату пробралась Элизабет. Теперь, когда Риви не стало, ребенок был более чем когда-либо подавлен, и Мэгги испытывала угрызения совести при мысли о том, что покидает ее.

Глядя на Мэгги огромными печальными сине-зелеными глазами, Элизабет подошла к ней. Протянув ей ярко-красное яблоко и одну из карточек алфавита Коры, она отчетливо произнесла:

— Яблоко.

Мэгги, разинув от удивления рот, уселась на край кровати. Слезы выступили у нее на глазах, и она протянула к девочке руки.

— Элизабет… — сказала она, когда ребенок забрался к ней на колени и с молчаливым отчаянием прижался к ней. — Элизабет.

Элизабет заплакала.

— Папа, — рыдала она. — Папа, папа!

Мэгги обняла ребенка.

— Я знаю, — сказала она. — Я тоже скучаю по нему.

Элизабет запрокинула голову и маленьким пальчиком дотронулась до слезинки на щеке Мэгги. Она больше не разговаривала, но выражение ее лица говорило лучше всяких слов. Она каким-то образом почувствовала, что та скоро навсегда уедет из Австралии, и попросила ее не уезжать.

— Я ведь не из этого дома, — печально сказала Мэгги, моля Бога, чтобы девочка поняла ее. Мне нужно ехать.

Элизабет вцепилась в платье Мэгги, уронив яблоко и карточку с буквой на пол. Маленькое личико исказилось от горя и страха.

— Мама! — прошептала она.

Мэгги снова крепко обняла Элизабет, положив подбородок на ее темную головку.

— Ах, Элизабет, как бы я хотела быть твоей мамой. Правда. Тогда бы мы всегда могли быть вместе.

Элизабет все еще рыдала, и Мэгги стала укачивать ее, тихо напевая колыбельную, которую давным-давно пела ей мать. Когда девочка успокоилась, она осторожно уложила ее на кровать и накрыла атласным покрывалом. Элизабет засунула в рот большой палец и крепко уснула.

— Бедная малышка, — сказала с порога Кора. — По-моему, она плохо спит последнее время.

Мэгги нагнулась и поцеловала маленький лобик, тыльной стороной ладони смахнув со щеки слезинки.

— Оставить ее будет просто ужасно, — призналась она.

— Я знаю, — тихо отозвалась Кора. — К вам пришел человек, мисс Мэгги. Из офиса мистера Маккены.

Мэгги приготовилась выслушать ужасное сообщение о смерти Риви. Она храбро вышла из спальни и спустилась по парадной лестнице. Клерк стоял в гостиной.

— Если вы хотите сообщить мне о смерти мистера Маккены, — резко сказала она, — то, пожалуйста, покороче. — Мэгги подняла голову. — Мне нужно идти в театр.

Молодой человек удивленно посмотрел на нее.

— Смерти мистера Маккены? — изумленно сказал он.

В глубине души Мэгги ощутила какое-то странное необъяснимое чувство, словно ее замерзшая душа оттаивает. Она страшилась боли, которая, последует за этим.

— Да, — сухо ответила она. — Я, конечно, знаю, что он погиб в море.

— Мисс Чемберлен, — ошарашено выдохнул посетитель, — мистер Маккена очень даже жив. Уже на этой неделе его привезут домой из Новой Зеландии!

Коридор поплыл у Мэгги перед глазами, и дикая надежда зажглась в ее сердце.

— Жив? — задыхаясь, сказала она. — Риви жив? Но почему же никто…

Клерк поддержал Мэгги под руку, проводил ее до софы и помог сесть.

— Силы небесные, мадам! Не говорите мне, что последние несколько дней домашние думали, будто мистер Маккена мертв!

Мэгги кивнула — она не могла выговорить ни слова. Посланец, принесший ей радостную новость, протянул руку, с опозданием представившись:

— Саймон Коатс к вашим услугам, мадам. Боже праведный, понять не могу, как могла произойти такая ошибка!

Сердце Мэгги бешено колотилось, хотя внешне она сохраняла спокойствие. После некоторой борьбы со своими голосовыми связками она смогла сказать:

— Вы сказали, мистера Маккену привезут из Новой Зеландии. Он был ранен?

Мистер Коатс печально покачал головой.

— Он не был ранен, мисс. Но, видимо, вид гибнущей команды — это было так ужасно — как-то сказался на его рассудке. Мне сообщили, что мистер Маккена не может говорить и прикован к инвалидному креслу.

Мэгги медленно поднялась, сердце у нее остановилось. Если бы это помогло ей быстрее добраться до него, она поплыла бы навстречу кораблю.

— Когда прибудет мистер Маккена? — спросила она.

— Вероятно, в пятницу, хотя расписание движения судов не всегда легко предсказать…

В пятницу. Жизнь снова начнется для Мэгги в пятницу.

— Я должна рассказать об этом Элизабет, — пробормотала она, выходя из гостиной, не сказав мистеру Коатсу даже «до свидания».

Он остановил ее озабоченно:

— Мисс Чемберлен, тут есть кое-какие дела, с которыми необходимо немедленно разобраться, а поскольку мистера Маккены сейчас нет…

Мэгги медленно повернулась к нему.

— Я не знаю, чем могу помочь вам, мистер Коатс.

Только сейчас Мэгги заметила, что у него в руках было что-то вроде кейса.

— Необходимо подписать кое-какие бумаги, мисс Чемберлен, а мистер Маккена распорядился, что в крайнем случае ваша подпись будет заменой его подписи. Мэгги разинула рот. Мало кто из мужчин позволял своим женам давать им советы в вопросах бизнеса, а Риви доверил своей невесте право ставить свое имя на его документах. Спотыкаясь, Мэгги ухватилась за перила лестницы и держалась за них, пока не обрела твердость в ногах.

— О-очень хорошо, — запинаясь сказала она, — отнесите бумаги в кабинет, пожалуйста. Я скоро просмотрю их. Сначала мне нужно сообщить малышке хорошую весть.

Саймон Коатс улыбнулся и кивнул, а Мэгги осторожно поднялась по лестнице в комнату, где беспокойно спала Элизабет, по-прежнему держа палец во рту.

Мэгги нежно потянула за пальчик и прошептала:

— Элизабет…

Густые черные ресницы взметнулись вверх.

— Мама, — твердо сказала она.

Мэгги прижала к себе малышку, слезы снова навернулись у нее на глазах, но на этот раз это были слезы радости.

— Элизабет, папа вовсе не умер — это ошибка. Он приезжает домой в пятницу!

Элизабет издала ликующий вопль и обняла Мэгги за шею.

— Папа! — засмеялась она.

Привлеченная шумом, в комнату вбежала Кора, заламывая руки.

— Что…

— Риви жив! — крикнула Мэгги, кружась и от восторга сжимая Элизабет. — Он жив и едет домой!

— О мисс, — выдохнула Кора. Ее пухлые щеки раскраснелись. — Как это прекрасно!

Мэгги еще раз обняла Элизабет и опустила ее на пол.

— Мне нужно подписать кое-какие бумаги, — весело сказала она. — Кора, не окажешь ли мне огромную любезность — не позвонишь ли Филипу Бригзу? Пожалуйста, скажи ему, что я не еду в Америку и не приду сегодня на репетицию. Просто скажи ему, что я и так неплохо знаю свою роль и приеду на спектакль пораньше.

Кора кивнула, и они с Элизабет, взявшись за руки, вышли из комнаты. Мэгги задержалась на минутку, чтобы прочесть короткую благодарственную молитву, а потом подошла к зеркалу, стоявшему на бюро Риви. Еще несколько минут назад бледная и осунувшаяся, теперь она сияла от счастья. Риви был болен, но со временем это пройдет, а любовь и внимание ускорят выздоровление.

Прошло немного времени, и Мэгги почувствовала себя собранной и деловой. Она спустилась в кабинет к мистеру Коатсу. Кора как раз вернулась после разговора по телефону; она снова покраснела, но на этот раз от гнева.

— Он говорит, что вам лучше приехать в театр в ближайшие двадцать минут, — сообщила она. По пятам за Корой бежала Элизабет. — Если вы не приедете, он сам привезет вас.

— Если Филип решится на такое, — весело ответила Мэгги, — это будет стоить ему шкуры, и уж по меньшей мере одного глаза.

Она прошествовала мимо совершенно разбитой няньки к столу, где ее вежливо дожидался мистер Коатс. Мэгги села в кресло Риви.

— Ну, а теперь, — сказала она, — посмотрим, что там за бумаги.

К неудовольствию мистера Коатса, она настояла на том, чтобы прочитать каждую страницу всех документов, прежде чем подписать их, а если чего-то не понимала, то требовала объяснений.

Коатс как раз собирался уходить, когда прибыл Филип.

— Что, черт возьми, ты себе позволяешь?! — закричал он.

Мэгги тепло улыбнулась.

— Да, Филип, хорошие новости: несмотря ни на что Риви жив. Спасибо, что сказал.

Филип любезно изобразил досаду.

— Конечно, Мэгги, это хорошие новости. К счастью для тебя. Но…

— Но ничего. Сегодня я не иду на репетицию, а если ты будешь давить на меня, то не приду и на спектакль.

Янтарный глаза Филипа сузились.

— Мэгги Чемберлен…

— Скоро уже Маккена.

— Тебе хотелось бы так думать, — вызывающе бросил он, усаживаясь на стул, который только что освободил секретарь Риви.

Мэгги с минуту восхищенно разглядывала свое кольцо.

— Кажется, Риви распорядился, чтобы моя подпись принималась вместо его в том, что касается бизнеса.

Филип разинул рот. Он никогда не верил, что Риви намерен жениться на Мэгги, но теперь был вынужден смотреть правде в глаза.

— Это значит, что этот человек фактически отдал тебе все, чем владел!

— Он доверяет мне, — торжествуя, сказала Мэгги. — Должно быть, он полагает, что я очень практичная.

Филип громко и грубо хмыкнул.

— Скорее всего, он настолько одурел, что не знает, что творит. А ты, Мэгги вовсе не «практичная». Если бы ты была таковой, то не стала бы отказываться от возможности поехать в Америку!

Мэгги улыбнулась, усевшись на край стола Риви и скрестив на груди руки.

— Я уверена, что многие актрисы хотели бы поехать, — весело сказала она. — Лоретта Крэйг, например.

— Люди, занятые в спектакле, хотят, чтобы ехала ты. Если ты не поедешь, то ни я, ни Сэмюэл тоже не поедем.

Мэгги почувствовала себя немного виноватой.

— Филип, я беременна, — спокойно напомнила она. — Как я им понравлюсь с таким вот животом?

— Ты могла бы сделать короткий перерыв, а потом оставить ребенка с нянькой где-нибудь и…

— Оставить моего малыша с незнакомым человеком? — Мэгги позеленела от злости. — Ты, должно быть, шутишь, Филип. Я ни секунды не думала об этом!

Филип подался вперед, обхватив голову руками и пальцами ероша волосы, как будто собирался вырвать их. Он издал странный стон, и Мэгги нагнулась, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Филип?

— Почему все это мне? — завыл он. — Почему?

Мэгги сочувственно погладила его по голове и удалилась.

Оставшиеся дни тащились, как улитка. Днем Мэгги помогала Коре заниматься с Элизабет, уговаривая ребенка вводить в свою по-прежнему бедную речь все новые и новые слова. А по вечерам она отдавалась игре в спектакле, и каждый раз, когда занавес опускался, ей приносили все больше и больше цветов и предложений о гастролях в других частях света. Конечно же, Мэгги очень льстило такое признание, хотя она вовсе не собиралась уезжать из Австралии. И хотя о таком успехе она мечтала всю жизнь, Риви для нее был важнее.

В следующую пятницу, когда она, пропустив очередную репетицию, ходила взад-вперед по дорожке, к дому подъехал экипаж. К ее удивлению, первым вышел Джеми.

Он потрепал ее по щеке и, пробормотав: «О, черт», поцеловал в лоб. Мэгги вытягивала шею, пытаясь заглянуть внутрь кареты. Джеми обхватил ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.

— Мэгги, Риви не в себе. Тебе придется быть очень, очень терпеливой.

И тут ожидание стало невыносимым. Мэгги стряхнула руки Джеми с плеч и поспешила к карете, дверь которой была распахнута. Одно сиденье было убрано, и там, необыкновенно прямо, в инвалидном кресле сидел Риви. На его лице не было и тени того, что он узнал ее, и сердце Мэгги упало.

Она влезла бы внутрь, но Джеми с кучером отстранили ее, чтобы вытащить кресло Риви. Он никак не прореагировал на передвижение, а просто бессмысленно смотрел куда-то вдаль.

— Риви? — прошептала Мэгги.

Ответа не последовало — ни взгляда, ни движения мышц. Риви напоминал одну из восковых фигур, которые Мэгги видела однажды в Лондоне. Джеми ласково взглянул на нее и покатил кресло Риви к дому. По требованию Мэгги они с кучером подняли его наверх в его комнату.

— Пожалуйста, оставьте нас одних, — хрипло попросила Мэгги, и оба мужчины послушно вышли. — Риви…

Он смотрел не на нее, а сквозь нее, как будто она была невидимкой. Сердце ее сжалось, она подошла к нему и нежно взяла его за руку, приложив ее к своему животу.

— У меня внутри растет ребенок, Риви, — сказала она. — Твой ребенок.

Она заметила, как у него за ухом почти незаметно дернулся мускул, и снова радость наполнила ее. Она наклонилась и поцеловала Риви в лоб.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Я люблю тебя сейчас и буду любить всегда.

Слеза показалась в глазу Риви и покатилась по гранитной щеке. И тогда Мэгги поняла, что он обязательно поправится.

Это был ее прощальный спектакль, и когда он закончился, публика поднялась, крича и аплодируя. Мэгги вышла на поклон вместе с остальными. За кулисами Сэмюэл поднял ее и звонко чмокнул в щеку.

— Ты просто неповторима! — сказал он.

Мэгги счастливо засмеялась. Она будет очень скучать по Сэмюэлу: он был настоящим другом, который помогал ей в спектаклях и никогда не требовал того, чего требовали обычно другие мужчины.

— И ты тоже, — ответила она, запыхавшись, когда ее ноги снова коснулись пола. Вокруг толпились люди, но она медлила, взглянув в лицо Сэмюэла. — Ты не сердишься на меня? Я хочу сказать, из-за гастролей?

Сэмюэл улыбнулся и взял ее за руки повыше локтя.

— Как я могу сердиться на тебя, когда глаза твои так сияют? Твоя трагическая мордашка разбила мне сердце.

Мэгги потянулась, чтобы коснуться его гладко выбритой щеки.

— Будь всегда счастлив, Сэм, — тихо сказала она и ушла.

Ее карета ждала в аллее за театром, но там, увы, стоял Дункан Кирк. Он прислонился к каменной стене здания, куря сигару, но, увидев Мэгги, бросил ее на землю.

Вид у него был такой измученный, что Мэгги не могла на него злиться. Она закуталась в шаль и сказала:

— Привет, Дункан.

Горло Дункана дернулось, губы зашевелились, но Мэгги не услышала ни звука. Почувствовав прилив великодушия, она улыбнулась и пошла мимо него. Ей хотелось сесть в карету и поехать домой к Риви — чем скорее, тем лучше.

Но Дункан остановил ее хриплым:

— Мэгги, не уходи.

Она замерла, потом повернулась к нему. При свете луны он казался изможденным и осунувшимся.

— Я должна, — ласково сказала она. — Риви ждет.

— К черту Риви! — внезапно взорвался Дункан. — Этот человек калека! Что он может дать тебе?

Мэгги услышала, как позади скрипнула дверца кареты, и этот звук придал ей храбрости.

— Он может дать мне любовь, Дункан, — ответила она.

Лицо Дункана сделалось серым.

— Нет! — выдохнул он. — Нам с тобой суждено быть вместе, поверь мне.

Мэгги только покачала головой. Дункан шагнул к ней, ослепленный бешенством, и Мэгги испугалась. И вдруг поняла, что смотрит в широкую спину Джеми Маккены, вставшего между ней и Дунканом.

— Какие-то проблемы, приятель? — сердечно спросил он.

— Опять ты! — рявкнул Дункан.

Сильные плечи поднялись и опустились.

— Похоже, я появляюсь в самых распроклятых местах. Как твое плечо?

Дункан выругался и, повернувшись на каблуках, зашагал обратно к театру, а Джеми обернулся и посмотрел на Мэгги с упреком в лазурных глазах.

— Ты хоть куда-нибудь можешь пойти и не вляпаться в неприятности? — спросил он.

Мэгги вздернула подбородок и собралась уже было ответить ему какой-нибудь дерзостью, когда поняла, что Джеми просто дразнит ее. Она нервно хихикнула и на миг прижалась лбом к его сильному плечу.

— Пока еще мне это не удавалось, — сказала она.

Джеми усмехнулся и усадил ее в карету, потом забрался следом. Он стукнул в стенку кареты, и экипаж тронулся.

— У меня осталось кое-что твое, — сказала Мэгги, открывая сумочку и роясь в ней. Через минуту она извлекла «значок попрошайки», по-прежнему висевший на кожаном шнурке, но уже отмытый от крови Дункана Кирка. Джеми взял медальон и просунул голову в шнурок, ласково потрогав амулет, прежде чем засунуть под рубашку.

— Спасибо, Мэгги. Мне было как-то не по себе без него.

— Как Риви?

Джеми пожал плечами, и в глазах его мелькнула тень печали.

— По-прежнему. Когда я уеду, тебе придется быть очень осторожной, малютка. Потому что мой братец не в состоянии вытаскивать тебя из передряг.

Мэгги наклонилась вперед.

— Значит, ты уедешь? Джеми, ты ведь останешься, правда?

Какое-то время Джеми смотрел на огни Сиднея, а потом ответил. Голос его звучал хрипло:

— Я должен, детка. У меня свое хозяйство, я же тебе говорил.

— В Новой Зеландии, — подавленно сказала она. И тут вдруг отчаянное любопытство овладело ею. — Почему ты прятался от Риви все эти годы, когда тебе должно было быть известно, как сильно он хотел найти тебя?

Джеми вздохнул.

— Ты ведь не отвяжешься от меня, пока я не отвечу, верно?

— Именно, — подтвердила Мэгги.

Джеми неожиданно расстегнул манжет на правом рукаве и принялся закатывать его. Даже в тусклом свете уличных фонарей Мэгги разглядела кривой шрам на предплечье.

Разинув рот, Мэгги нерешительно дотронулась до него.

— Что это?

— Риви.

Сердце Мэгги на миг остановилось, а потом снова забилось.

— Хочешь сказать, что твой брат сделал это?

Джеми кивнул, расправив рукав и методично застегнув пуговицы на манжете, отчего Мэгги захотелось нетерпеливо завизжать. Наконец он ответил:

— У него была на то причина, дорогая. Он не знал, что человек, который напал на него на глухой улочке в Брисбейне, был я. Он просто защищался, и у него это неплохо получилось.

— Но почему именно ты напал на Риви?

— Не знал тогда, что это был он. Я собирался ограбить его, Мэгги. Я был совсем не тем человеком, что сейчас.

Мэгги потянулась через сиденье, чтобы взять руку Джеми.

— Возможно, Риви даже не помнит об этом происшествии, Джеми. А если бы даже и помнил, я знаю, он бы простил тебя.

— Может быть, ты так и думаешь, но я не уверен, — рассеянно ответил Джеми. — Риви может быть очень суровым, Мэгги. И, по-моему, пусть уж лучше он меня ищет, чем ненавидит за то, чем я был.

Мэгги опустила глаза.

— Джеми, он ищет тебя уже двадцать лет. Он с трудом простил меня, узнав, что я видела тебя и не рассказала ему об этом.

— Я же говорю, Риви бывает строг. — В тоне Джеми чувствовались уверенность и такое же упрямство, как у Риви.

— Он любит тебя!

— И мне бы хотелось поддерживать в нем это чувство.

Мэгги вздохнула.

— Джеми, — снова резонно начала она, — он был у тебя в Новой Зеландии. Он узнает, где искать тебя.

— Он не вспомнит, — сказал Джеми, и Мэгги с ужасом поняла, что он прав.

— Ты говорил мне, что жизнь Риви будет в опасности, если я расскажу ему, что видела тебя, — упрекнула она, подумав обо всем, через что ей пришлось пройти, чтобы сохранить тайну.

— Я солгал, — решительно ответил Джеми.

Глава 19

Кровать, на которой лежал Риви, была залита лунным светом. Мэгги собиралась спать наверху, в комнатке на чердаке, которую ей дали с самого начала, но ей нужно было дотронуться до него, чтобы убедиться, что он действительно вернулся, живой, хотя и не совсем невредимый. Она присела на край кровати, не зная спит он или нет, и тихонько дотронулась до его лба. Она увидела, как он открыл глаза, и улыбнулась.

— Привет, Риви, — тихо сказала она.

Мэгги показалось, что губы его шевелятся, и она быстро зажгла лампу на столике у кровати. Он выглядел изможденным, но более здоровым, он явно пытался что-то сказать.

Его борьба разрывала сердце Мэгги. Она коснулась пальцем его губ и прошептала:

— Все в порядке, дорогой. Ты теперь дома и в безопасности.

С губ его сорвалось хриплое:

— Янки.

Слезы грозили переполнить глаза Мэгги, но она стойко сдержала их. Врач Риви, который приходил этим вечером незадолго до того, как она уехала в театр, сказал, что нельзя открыто выражать перед пациентом свои эмоции. Она поглубже вдохнула и весело сказала:

— Через неделю поедем в Куинсленд. Доктор говорит, что солнце и море — как раз то, что тебе нужно.

Перемена в его лице, которую так должно ждали, была ужасна на вид. Риви побледнел, а в глазах появилось дикое выражение. Мэгги не могла понять, что она сказала не так, а потом поняла, что несчастный случай, который повредил рассудок Риви, произошел на море. Она готова была откусить себе язык.

— Я пойду, — сказала она, вставая, — а ты отдохни.

Его левая рука почти незаметно пошевелилась, а потом потянулась к ней, схватила заюбку.

— Останься, — проговорил с трудом Риви. Мэгги не могла оставить его, особенно теперь. Она начала раздеваться, его глаза ненасытно наблюдали, как она сбрасывает каждый предмет и аккуратно складывает одежду на спинку стула. Хотя она и понимала, что Риви не может заняться с ней любовью, было что-то интимное и чувственное в том, как она раздевалась перед ним при свете. Она была уже голая, когда погасила лампу, обошла вокруг кровати и юркнула в постель, свернувшись возле него, нежно водя рукой по его широкой груди. Он издал низкий, гортанный звук, обозначавший высшую степень удовольствия, а когда пальцы Мэгги коснулись низа его живота, она почувствовала, как он реагирует на ее прикосновение. Поддавшись импульсу, она взяла его член и принялась ласкать его, услышав идущий из самых глубин Риви рокочущий стон, отозвавшийся эхом в темной комнате. Делать Риви приятное стало в тот миг главным смыслом существования Мэгги. Она скользнула под простыни и шаловливо укусила его, почувствовав, как по его телу пробежала дрожь.

— Ты… нужна… мне… — сказал он, и слова его прозвучали, как хриплое рыдание.

Мэгги продолжила доставлять ему удовольствие, стараясь с удвоенной энергией, почувствовав, как его неподвижные мышцы начали оживать, теряя свою окаменелость. Когда поняла, что он готов, Мэгги подвинулась и села на него, широко разведя ноги и медленно беря его внутрь себя.

— Янки… — взмолился он.

Мэгги приняла его в свои бархатные ножны, и каждое движение ее бедер было для нее изысканным наслаждением.

— Я… люблю тебя… — выдохнула она, подняв его руки к своей груди и держа их так, чтобы он мог почувствовать, как затвердели ее соски под его ладонями.

Риви застонал, и она почувствовала, как он пытается двигаться под ней.

— Расслабься, — прошептала Мэгги, осторожно поднимаясь и падая на него, наслаждаясь тем, как он наполняет ее. — Позволь мне сделать это.

Медленно и сладостно она уносила Риви все выше и выше к небесам, по-прежнему прижимая его руки к своей груди, запрокинув голову, когда сама достигла вершины. Как раз когда ее тело изогнулось в ответ на это, она ощутила, как Риви содрогнулся и вылил в нее свою страсть. Она упала ему на грудь, хватая ртом воздух и уткнувшись лицом в его теплую шею. Его руки осторожно коснулись спины Мэгги, проведя от изгиба талии до круглой пухлой попки. Мэгги так и уснула, обняв Риви, связанная с ним, а проснувшись утром, обнаружила, что он становится твердым внутри нее. Пораженная этим, она села, и это движение было ей так приятно, что она застонала и запрокинула голову.

Она услышала, как Риви усмехнулся, а руки его обхватили ее грудь, на этот раз без ее помощи. Удвоенное сладостными ощущениями, которые будил в ней Риви, это было радостное понимание того, что он действительно поправляется. Посмотрев на него, Мэгги увидела лукавый свет в его глазах и ухмылку на губах. Грудь ее расцвела в его ладонях, отяжелев, и, по-прежнему держа его в себе, она подалась вперед. Рука его скользнула в сторону, и Мэгги почувствовала у соска его губы, медленно и ненасытно впившиеся в него. Она всхлипнула, когда он еще больше увеличился внутри нее, и инстинкт заставил ее вращать бедрами. Стон Риви завибрировал в ее груди, когда она продолжила двигаться.

— О, — проскулила Мэгги от сладостного наслаждения, которое все нарастало в ней. — Риви, Риви!

Он тихонько прикусил ее сосок, хрипло застонав, когда ее бедра начали двигаться все быстрее, быстрее. Она хотела отнять грудь, чтобы выпрямиться, но Риви не позволил. Он упрямо держал ее сосок во рту, доводя Мэгги до безумия. Обжигающий жар облегчения заставил ее содрогнуться. Мэгги упала на грудь Риви, который продолжал ласкать ртом ее грудь, и его могучее тело бешено затряслось, когда он также испытал наслаждение. Когда она нашла в себе силы, Мэгги подтянулась на руках. Пальцы Риви мгновенно нашли ее грудь, массируя ее теплые, жесткие, как галька, соски.

— О нет, не надо! — добродушно проворчала она, отодвигаясь от Риви и слезая с кровати, чтобы он снова не овладел ею. В глазах его снова мелькнул озорной огонек, и Мэгги покраснела до ушей, почувствовав на себе его пристальный взгляд, который без слов сказал ей, что он может овладеть ею в любое время и фактически при любых обстоятельствах.

— Думаешь, такой ты умный, — бросила Мэгги, словно он вслух дразнил ее. — Посмотрим, как вам понравится купание, мистер Риви Маккена.

Он ухмыльнулся, а Мэгги направилась в ванную и открыла воду, чтобы наполнить ванну для себя. Выкупавшись, она надела длинный халат из мягкой розовой фланели и расчесала волосы. Потом радостно налила в таз теплой воды и, взяв мыло и губку, отнесла их в комнату. Риви бесстрастно наблюдал, как она откинула одеяло и простыни, открыв его наготу.

— Нельзя, чтобы врач узнал, чем ты тут занимался, — весело сказала Мэгги, намыливая губку.

Он ухмыльнулся, и сердце Мэгги наполнилось счастьем, хотя она все еще делала вид, что сердится. Она нарочно принялась намыливать его живот и внутреннюю часть бедер, и, к ее удивлению и восхищению, его член сделался восхитительно огромным, как бы требуя для себя особой ванны. Мэгги вымыла всего Риви, за исключением спины, прежде чем удостоить вниманием явное свидетельство его страсти. Это она делала изыскано-неторопливо, наслаждаясь тем, как Риви закатил глаза и отдался сладостной агонии, вызванной ее прикосновениями.

Она никак не ожидала такой силы от его рук, когда он вдруг обхватил ее за талию и потянул на себя. Она упала на подушку коленями, которые оказались как раз по бокам его головы, и вздрогнула, поняв, какую месть он придумал для нее. Мэгги почувствовала, как он откинул полы халата, и обеими руками вцепилась в спинку кровати, чтобы удержаться.

— Риви, — взмолилась она, — не…

Первое легкое прикосновение языка заставило ее замолчать. Она попыталась отодвинуться, но его руки скользнули под халат и обхватили ее голые бедра, удерживая ее в том положении, какое ему и было нужно. Мэгги поняла, что Риви не собирается отпускать ее. И когда он начал эту нежную пытку, дыхание ее стало хриплым и прерывистым.

Когда приехал врач, Мэгги уже оделась, уложив волосы короной на затылке. Она ничего не могла поделать с ярким румянцем на щеках и сладостным ощущением в каждой клеточке тела, от чего голос ее напоминал писк.

Доктор Кларидж, пожилой лысый человек с живыми голубыми глазами, осмотрел Риви и сказал, улыбаясь Мэгги:

— Замечательно. Что вы такое сделали?

Мэгги покраснела, как рак, а Риви усмехнулся.

— Любовь способна творить чудеса, — вежливо сказал доктор Кларидж. — Я всегда это говорил.

Мэгги бросилась к двери и, подобрав юбки, сбежала вниз по черной лестнице. В кухне, потягивая чай, рядом с Корой за столом сидела какая-то незнакомая женщина.

Почувствовав себя расшалившейся школьницей, Мэгги резко остановилась, уставившись на женщину с дурным предчувствием. Волосы у гостьи были черными, как у Лоретты, а глаза хрустально-голубыми. И хотя платье на ней было довольно поношенным, оно не могло скрыть красивых очертаний тела.

— Мэгги, это мисс Элеанор Килгор. Она будет ухаживать за мистером Маккеной, пока он совсем не поправится.

Мэгги вежливо кивнула. Хотя это было ужасно легкомысленно, но ей страстно захотелось поднять мисс Килгор и вытолкать вон.

— Я сама собиралась ухаживать за мистером Маккеной, — сказала она.

Элеанор улыбнулась, обнажив прекрасные маленькие белые зубки.

— Ухаживать за инвалидом так утомительно, мисс. Не говоря уже о том, что для этого необходим крепкий желудок. Вы когда-нибудь выносили «утку»?

Мэгги бросили открытый вызов. И она, и Элеанор, казалось, поняли это.

— Я… могла бы, — неуверенно сказала Мэгги.

— Но вам не приходилось, — повторила Элеанор спокойно. — Полагаю, этим занималась прислуга.

Мэгги знала, что ее положение в доме Риви еще довольно шатко. Будь она его женой, она могла бы распорядиться, чтобы мисс Килгор выгнали. Но, будучи его невестой — она медленно покраснела — и любовницей, она не имела на это права.

— Через несколько дней я увезу мистера Маккену в Куинсленд. Уверена, вам не захочется отправиться так далеко, когда вас наняли на короткий срок.

Элеанор была невозмутима.

— Доктор Кларидж сказал мне, что выздоровление может затянуться, если это вообще произойдет. Кроме того, мне очень по душе идея пожить в тропической, солнечной обстановке. Мне говорили, владения мистера Маккены граничат с океаном.

Это было уже больше того, что говорили Мэгги. Она не знала о собственности Риви в Куинсленде ничего, кроме того, что там он выращивал сахарный тростник. Мэгги закусила губу и бесцельно направилась к плите, чтобы взять чайник. Она заварила чаю, прежде чем заставить себя сесть за стол с Корой и новой сиделкой.

— Мистер Маккена, похоже, быстро поправляется, — с запозданием и как-то обиженно сказала она.

— Реакция организма, — самодовольно заключила Элеанор, — может быть обманчивой.

У Мэгги было такое чувство, как будто ей дали пощечину, и щеки ее запылали.

— Доктор Кларидж был весьма доволен, — сказала она, взяв себя в руки.

Прежде чем Элеанор успела ответить, Кора предала Мэгги, поднявшись из-за стола и бодро объявив:

— Ну, я, пожалуй, пойду собирать вещи мисс Элизабет, если мы отправляемся в путешествие.

Мэгги умоляюще взглянула на нее, чего Кора вовсе не заметила, а потом уставилась в свою чашку, когда осталась наедине с сиделкой Риви.

— Я видела вас в «Укрощении строптивой», — сказала Элеанор, когда пауза до неловкости затянулась. — Вы были очень хороши.

— Благодарю вас, — деревянным голосом ответила Мэгги.

— Не перестаю удивляться, почему вы, произведя такой фурор, совершенно повернулись к театру спиной, мисс Чемберлен. Если верить газетам, перед вами открывалось большое будущее, в том числе и в вашей родной Америке.

Ответ, пришедший в голову Мэгги, звучал как-то по-детски обидчиво. Впервые со времени возвращения Риви она начала сомневаться в его чувствах. Оглядываясь назад, она поняла, что все те романтичные подарки, которые он посылал ей, — имели одно сходство — записку с упоминанием Джеми. И может быть, он наделил ее полномочиями подписывать его документы только потому, что у него не было повода думать, что ее когда-нибудь назовут его именем. А что до занятий любовью, ну, Риви был сильным мужчиной, даже в своей болезни. Он вполне мог относиться подобным же образом к любой другой женщине — Элеанор Килгор, например. Потрясенная такими догадками, Мэгги встала и отнесла свою чашку в раковину. Элеанор по-прежнему ждала ответа на свое замечание о театральной карьере Мэгги. Мэгги подняла левую руку. Великолепное кольцо засверкало у нее на пальце, но даже око не могло успокоить ее. Филип сказал, что для богатого человека драгоценности просто пустяк, и он был прав. И тем не менее, пока Элеанор разглядывала кольцо, Мэгги сказала:

— Я собираюсь замуж за мистера Маккена, так что у меня, разумеется, не будет времени для театра, и желания отправиться в Америку, конечно, тоже.

В великолепных голубых глазах Элеанор мелькнул самодовольный огонек, по-другому это и не назовешь.

— По словам доктора, мистер Маккена еще очень далек от того, чтобы… выносить строгости брака, мисс Чемберлен.

«Это вы так думаете», — хотелось сказать Мэгги, но, вспомнив события этого утра, она, разумеется, не могла упоминать о них. Это было слишком личным.

— Вы встречались раньше с Риви? — спросила Мэгги, почувствовав что-то недоброе.

Элеанор вздохнула.

— Нет. Но я, конечно же, видела его. Он весьма известен в Сиднее. Великолепный мужчина.

— Да, — ответила Мэгги. — С вашего позволения, у меня много дел. — Говоря по правде, делать ей было нечего — теперь, когда она больше не играла Катарину, — но она скорее умерла бы, чем призналась в этом мисс Элеанор Килгор.

Элеанор улыбнулась и поднялась со стула.

— Не могли бы вы найти свободную минутку в вашем деловом расписании — я не настаиваю, конечно, — чтобы проводить меня в комнату Риви… мистера Маккены?

Внутри у Мэгги все закипело, но она тем не менее изобразила самую очаровательную улыбку.

— Разумеется, — сказала она и, скрипнув зубами, повела сиделку Риви вверх по лестнице и вдоль по коридору. «Неужели доктор Кларидж не мог найти кого-нибудь еще, какую-нибудь некрасивую матрону?» — спрашивала себя Мэгги, указывая на дверь комнаты Риви.

Элеанор постучала и вошла, когда отозвался доктор, а Мэгги осталась стоять в коридоре, не зная, чем заняться.

Наконец она отправилась в кабинет, стены которого были уставлены книжными шкафами. Она выбрала томик сказок и пошла искать Элизабет, но обнаружила, что Кора отложила свои сборы и вместо этого повела малышку в парк.

Совершенно растерявшись, Мэгги поставила книгу обратно на полку. Ей ужасно хотелось навестить Тэнси и излить ей все свои сомнения и страхи, но она не могла: ее подруга сейчас была занята и освободится только к вечеру.

Джеми скорее всего уже уехал в Новую Зеландию, и Мэгги его очень недоставало. Она могла бы довериться брату Риви и жаждала его ободрения.

Открыв калитку, Мэгги направилась в ту сторону, где останавливался трамвай. В кармане юбки у нее лежало несколько монет. Может быть, ей стоило сделать покупки или сходить в зоопарк. В каком-то оцепенении она поехала в центр Сиднея. Возможно, Риви давал ей все эти обещания и дарил подарки просто потому, что думал, будто ей что-то известно о Джеми? Может быть, он так резко изменил свое отношение к ней после первого приступа бешенства, когда узнал, что она столкнулась с братом в Мельбурне, только затем, чтобы убедить ее открыть ему какую-то тайну, касающуюся Джеми, которую она, по его мнению, скрывала? Мэгги вздохнула, идя туда, куда указывал один знак, а потом другой, дойдя наконец до трамвайной линии, ведущей к зоопарку. Когда она посмотрела на свое кольцо, его блеск как-то затуманился.

— Мэгги! — окликнул ее мужской голос, когда она выходила из вагона неподалеку от зоопарка. — Это ты?

Мэгги обернулась и увидела идущего ей навстречу Сэмюэла Фермонта, лицо которого расплылось в улыбке. Радуясь встрече с другом, Мэгги и сама нерешительно улыбнулась.

— Вот, приехала посмотреть животных, — глупо сказала она.

Выражение глаз Сэмюэла подсказало ей, что он понял, что она расстроена, хотя он по-прежнему ослепительно улыбался.

— И я тоже. Счастливое совпадение — посмотрим вместе.

И тут Мэгги расплакалась. Она так долго сдерживала слезы, что теперь они текли ручьем. Сэмюэл нахмурился, взял ее за руку и, сунув ей чистый носовой платок, быстро повел к отдельно стоящей скамейке.

— Что такое, малышка? — ласково спросил он.

И от этого Мэгги безутешно и горестно зарыдала. Захлебываясь слезами, она поведала Сэмюэлу все свои самые сокровенные тайны: что у нее ребенок от Риви, что она не знает, притворялся он или нет, что хочет ее, потому что думал, что она знает о его потерявшемся брате больше, чем рассказала ему, как она боится Элеанор Килгор — сиделки, которую прислал доктор Кларидж. Сэмюэл сочувственно выслушал всю историю до конца, а потом крепко обнял Мэгги, пытаясь утешить ее.

— Бедное дитя, что у тебя за жизнь! Может, тебе было бы лучше уехать с нами в Америку!

Фыркнув, Мэгги покачала головой и отстранилась от Сэмюэла, пытаясь взять себя в руки.

— Я не могла бы уехать, Сэм. Думаю, я не могу оставить Элизабет, бросить Риви одного. К тому же такое путешествие было бы слишком тяжелым для малыша.

Большими пальцами Сэмюэл вытер слезы Мэгги.

— Я понятия не имею, кто такая Элизабет, а Риви тебя явно не стоит. Что же до ребенка, Мэгги, то младенцам уже много веков приходится колесить по свету. Знаешь, они удивительно выносливы.

— Элизабет — племянница Риви. Ах, все так запутано! Сэмюэл, я никак не могу ехать — у меня бы сердце разбилось.

— По-моему, твое сердце уже разбито, — вздохнул Сэмюэл, встал и подал ей руку. — Идем, давай веселиться! Посмотрим всех зверей, а потом поужинаем где-нибудь, и я не скажу больше ни слова о театре или Америке.

Мэгги улыбнулась, зная, что глаза у нее красные и опухшие от слез, а лицо покрылось пятнами.

— Ты такой добрый. Я буду по тебе ужасно скучать, когда вы уедете.

Сэмюэл отвесил стремительный, как у Петруччо, поклон.

— Не будем говорить о расставании и прочих печальных вещах, миледи. Сегодня будем веселиться.

Засмеявшись, Мэгги взяла Сэмюэла под руку и позволила ему отвести себя в зоопарк. Она замечательно провела день, рассматривая зебр и слонов, обезьян и вомбатов, медведей коала и кенгуру. Вспомнив Матильду — кенгуру, которую она погладила в Парамате в тот казавшийся теперь таким давним день, Мэгги немного взгрустнула. Тогда все не было таким запутанным.

Сэмюэл тут же попытался ободрить ее.

— Знаешь, у аборигенов есть легенда о кенгуру и о том, откуда они взялись.

Мэгги покачала головой, тронутая заботливостью Сэма. Он повел ее к той же скамейке, и они сели. Сэмюэл взял Мэгги за руку.

— Кажется, был ужасный ураган, — начал он тоном сказочника. — В небе носились странные животные, их задние ноги становились все длиннее и длиннее, так сильно они пытались дотянуться до земли. Была страшная буря, которая вырывала из земли траву и кусты и даже деревья прямо с корнем. Аборигены попрятались в скалах, в ужасе наблюдая за тем, что творилось. Представляешь?

Мэгги кивнула и улыбнулась, а Сэмюэл продолжал: — Так случилось, к величайшему изумлению наблюдавших, что одно из этих странных животных зацепилось, запуталось в ветвях дерева, которое все еще держалось, и его бросило на землю. Существо огляделось, а потом ускакало прочь.

Мэгги засмеялась и захлопала в ладоши.

— Сэм, это было великолепно.

— Разумеется, — с ласковой усмешкой сказал он. — А теперь пойдем и съедим что-нибудь. Я страшно прожорливый.

Сэмюэл был настолько состоятелен, что имел в своем распоряжении экипаж. Он подтолкнул Мэгги к карете и усадил ее. Они поехали в ресторан отеля, окна которого выходили на залив. Мэгги напрочь забыла о своих бедах и смеялась над рассказами Сэмюэла, поглощая ростбиф, картошку и лепешки.

После обильной трапезы Сэмюэл пригласил Мэгги на спектакль, чтобы посмотреть, как идет дело у ее дублирующей актрисы, но Мэгги покачала головой: пора было возвращаться в дом Риви и посмотреть в лицо действительности.

Сэмюэл вышел из кареты и проводил ее до дверей, благородно поцеловав в лоб.

— Спасибо тебе, Сэмюэл, — тихо сказала она. — Ты сделал этот невыносимый день лучше.

Он улыбнулся.

— Удаляюсь, чтобы убеждать еще одну Катарину, что луна, — это не солнце, — сказал он и зашагал по тропинке назад к экипажу.

Мэгги вошла в дом и медленно поднялась по лестнице, готовясь к очередному столкновению с Элеанор, однако не увидев ее, а к тому времени, когда дошла до двери Риви, была уже достаточно храброй, чтобы войти.

Элеанор стояла у окна, сжимая в руке штору, а Риви неподвижно смотрел в потолок. Казалось, он нисколько не продвинулся в своем выздоровлении. Разозленная, Мэгги подошла к кровати и коснулась руки Риви. Он отдернул ее, и Мэгги подняла глаза на Элеанор.

— Я как раз сказала мистеру Маккене, что вы приехали в карете какого-то джентльмена, — весело сказала та, отпустив штору.

Мэгги прекрасно представила себе, как преподнесла все это мисс Килгор.

— Пожалуйста, выйдите, — твердо сказала она, и, к ее удивлению, Элеанор пожала плечами и вышла из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.

Мэгги откинула со лба Риви черные кудри, а потом поцеловала его упрямые, неподвижные губы.

— Ты и представить себе не можешь, как я довольна тем, что ты ревнуешь, — поддразнила она.

Все его тело задрожало, когда он сделал усилие и произнес:

— Я не… ревную!

— Ревнуешь, и даже очень, — улыбнулась Мэгги. — Тебе хочется знать, с кем я была и что делала. Да будет тебе известно, я ездила в зоопарк и встретила там своего друга Сэмюэла Фэрмонта. Он актер.

Риви нахмурился, и его сине-зеленые глаза зло сверкнули.

— Он очень красивый, — весело продолжала Мэгги, — и очень внимательный. Он угостил меня ужином и выслушал мою горестную историю.

Риви издал звук отвращения и попытался столкнуть Мэгги с постели, но она твердо держалась и продолжала в том же духе:

— Сердце мое разбито, знаешь ли. Я влюблена в одного чудесного человека — он оказался отцом моего еще не родившегося ребенка, — но у меня есть ужасное подозрение, что он просто использует меня, потому что думает, будто я много знаю о его пропавшем брате.

Риви никак не реагировал, но внимательно слушал.

— Ну да! — трагически воскликнула Мэгги, как будто он сказал, что не верит ей. — Чистая правда! Но дело в том, что я ничего не знаю о его брате. Все, что я знаю, так это то, что люблю этого человека, от которого у меня будет ребенок, но он признает свободно, что не любит меня.

Рука Риви медленно поднялась к ее лицу, и ей показалось, что на его губах мелькнула улыбка. Мэгги встала и пошла к двери, решительно повернув ключ. А потом, когда комната наполнилась первыми вечерними тенями, она начала раздеваться.

— Я не очень-то доверяю терапии мисс Килгор, — поддразнила она, отбросив в сторону платье и выскользнув из нижней юбки. — Она и тягаться не может с моей.

Мэгги неторопливо расстегнула корсет, а потом, оставшись в одних трусиках, уселась на постель. Обхватив руками голову Риви, она подняла ее к своей голой груди, и он жадно припал к предложенному ему соску.

Глава 20

Кошмар повторялся днем и ночью. Риви видел воду, которая, казалось, кипела от крови, и слышал вопли гибнущих. В ноздри ему ударяло кровавое зловоние, и он не мог оторваться от поручней судна. До тех пор, пока Янки не начинала любить его. Она давала ему передышку, отвлекая от этой ужасной сцены, терзавшей его разум и душу.

Риви не мог вспомнить ее имя. Она лежала в постели рядом с ним, он это знал. Стоило ему только позвать ее, и она хотя бы на несколько минут отгоняла от него это преследующее его видение.

— Лоретта, — вырвалось у Риви после нескольких минут отчаянных умственных усилий. Зажегся свет, и видение отошло, став менее чудовищным. Он ощутил ее руки на своих голых плечах. Они были теплые, ободряющие.

— Я Мэгги — сказала она.

Теперь Риви ясно видел ее. Ее серебристо-белокурые волосы были мягкими и взъерошенными, а серые глаза выражали игривый упрек.

— Мэгги, — удивленно повторил он.

Она тихо засмеялась и поцеловала его в подбородок.

— Вот так-то лучше, — сказала она, подвинувшись так, чтобы прижаться к нему бедром, и посмотрела на Риви сверху вниз. Ее рука откинула волосы у него со лба. — Завтра отправляемся в Куинсленд.

Риви хотел, чтобы она говорила и говорила обо всем, о чем угодно. Она впитывала все его мысли и чувства. Мэгги потянулась за книгой, лежавшей на столике у кровати, и полистала ее, каким-то образом догадавшись, что звук ее голоса и вид ее лица — только они могли не подпускать к нему ночные кошмары.

— «Господь — пастырь мой, — читала она. — Да не будет у меня другого. Он кладет меня средь зеленых пастбищ. Он ведет меня вдоль спокойных вод. Он укрепляет душу мою; Он ведет меня тропою праведников во имя свое. И хоть иду я долиной теней и смерти, да не убоюсь я зла: ибо Ты со мной; жезл Твой укрепит и утешит меня. Ты готовишь стол для меня пред лицом врагов моих; Ты помазываешь главу мою мирром; чаша моя полна через край. Добродетель и милосердие да ведут меня по жизни: и да пребуду я вечно в доме Господнем».

Знакомые слова были, как бальзам на измученную душу Риви. Он потянулся за рукой Мэгги и крепко пожал ее. Она все поняла и снова начала читать тот же абзац, а Риви решился закрыть глаза. Впервые перед ним не предстало ужасное видение акул, терзающих тушу кита и живых людей; вместо этого он увидел зеленые пастбища, на которых пасутся овцы. И Риви уснул глубоким, целительным сном.

По настоянию Мэгги они отправились в Брисбейн на поезде, а не морем. В результате чего путешествие оказалось намного более долгим, и к концу его все изрядно вымотались. Они должны были провести ночь в местной гостинице, а потом двинуться в путь, уже на следующий день, к дому Риви. Из разговоров с Саймоном Коатсом Мэгги заключила, что плантация находится в добром десятке миль к северу от Брисбейна. Риви уже настолько поправился, что теперь вместо инвалидного кресла ему нужна была только палка, но говорил он редко, а когда это случалось, то произносил односложные слова. Мэгги подозревала, что он просто ругается.

Гостиница, как будто рок витал над ними, выходила на хрустально-синее море, и, обшарив каждый уголок самого верхнего этажа здания, Мэгги наконец-то отыскала Риви. Он стоял на крыльце гостиницы, глядя на бегущие, с белыми барашками волны.

— Невероятное место, — сказала она, вдыхая запах сигары, витавший в воздухе. На растущем неподалеку дереве сидела стая попугаев, словно малиновки в Англии или в Америке, блестя ярким оперением и хрипло крича.

Риви издал звук, выражавший лишь то, что он слышал ее, и продолжал неотрывно вглядываться в горизонт. Как раз в эту минуту из гостиницы вышла Кора, ведя за руку Элизабет. Малышка прижалась к Риви, обхватив его за ноги ж восхищенно глядя на него снизу вверх.

— Яблоко! — радостно крикнула она, демонстрируя свои успехи. — Пуговица, картошка, кенгуру!

Риви слабо улыбнулся и потрепал ее по головке. Кора взяла ребенка за руку.

— Элизабет и я идем собирать ракушки, — объявила она.

— Ракушки! — крикнула Элизабет.

Мэгги засмеялась и взяла Риви под руку.

— Меня, знаешь ли, не обманешь, — спокойно сказала она. — Если бы ты только захотел, то мог бы сказать намного больше, чем говоришь. Мне казалось, тебе будет стыдно перед Элизабет: она больше старается.

Он дотронулся до ее носа.

— Пуговица, — сказал он послушно, и глаза его сверкнули. — Картошка, кенгуру.

— Вовсе не смешно, — фыркнула Мэгги, хотя про себя подумала обратное.

— Выходи за меня замуж, Мэгги, — огорошил ее Риви. — Сейчас, сегодня.

Надежда разгорелась в душе Мэгги, но, прежде чем она успела ответить, вмешалась Элеанор. Она прогуливалась по берегу, и ее красивые черные волосы развевались по ветру. Совершенно не обращая внимания на Мэгги, она улыбнулась Риви, отвела волосы с лица и сказала:

— Мне кажется, вы слишком утомляете себя, мистер Маккена. Наверное, вам лучше всего лечь.

Внимание Риви, как с удовольствием заметила Мэгги, было обращено только на нее.

— Прекрасная мысль, — согласился он, коснувшись кончика ее носа. — Но сначала я хотел бы поговорить с проповедником.

На безупречных щечках Элеанор появилась два румяных пятна. Взгляд, который она бросила на Мэгги, способен был испепелить скалу.

— Чтобы исповедаться в грехах? — пропела она и, подобрав юбки, поднялась по лестнице.

Мэгги сердечно улыбнулась.

— Мы были бы рады, если бы вы были нашей свидетельницей, мисс Килгор, — сказала она.

Задрав подбородок и шурша юбками, Элеанор прошествовала в свою комнату.

— Предупреждаю, — сказала Мэгги, стоя очень близко к Риви, — первое, что я сделаю, когда стану твоей женой, — выгоню эту женщину.

— Ревнуешь, — засмеялся Риви.

— Ничуть! — солгала Мэгги, но душа ее ликовала. И все же ее беспокоило, что Риви так и не сказал, что любит ее. Она опустилась в кресло-качалку, которая стояла на крыльце для удобства гостей, и вздохнула.

Риви мгновенно сел рядом.

— В чем дело, Янки?

— Ты любишь меня? — прошептала Мэгги.

Он поднял ее руку, погладив большим пальцем великолепный бриллиант у нее на пальце.

— Я ведь дал тебе это.

— Ты наверняка дарил такие безделушки многим. Но обручальных колец никогда. Мэгги настойчиво повторила вопрос:

— Ты любишь меня?

— Не уверен, что знаю, что это такое, Мэгги. Но, насколько я понимаю значение этого слова, да.

Мэгги закрыла глаза. Это явно не было многословным заявлением, но если учесть, как отчаянно она любила его, и что у нее от него будет ребенок, то Мэгги успокоилась. И все же оставались еще некоторые препятствия.

— Риви, ты помнишь, что был у Джеми? Как плыл с ним домой на корабле после этого… происшествия?

Риви уставился на нее так, как будто у нее вырос еще один нос.

— Что?

— Это Джеми привез тебя домой. Он и до этого ухаживал за тобой, пока ты не смог отправиться в путь.

Краска сбежала с окаменевшего лица Риви.

— Боже мой, — выдохнул он. — Я был у Джеми? — Он сдавил локоть Мэгги. — Почему же я не помню?

Мэгги только покачала головой.

— Значит, ты многое могла бы рассказать мне? — В его словах звучали подозрение и недоверие.

Свадьба, еще минуту назад казавшаяся блистательной перспективой, вдруг стала невозможной.

— Риви…

Он тащил ее за собой в гостиницу, стуча палкой по полу. Так как в столовой почти никого не было, для своего допроса он выбрал ее. Бросив Мэгги на стул, Риви прислонился к столу и приказал:

— Рассказывай все!

— Он живет где-то в Новой Зеландии, Риви, возможно, рядом с Оклендом. Это все, что мне известно, клянусь!

Рука Риви схватила подбородок Мэгги.

— Лучше бы так оно и было, — сквозь зубы процедил он.

Мэгги ударила его по руке, в глазах ее закипели слезы.

— Черт бы тебя побрал, Риви! — огрызнулась она, вскочив. Столик был как бы барьером между ними. — Ты просто использовал меня!

Риви переменился в лице, и Мэгги заметила, как он ослаб.

— Нет, — возразил он. — Неправда.

— Правда! — крикнула Мэгги, тыльной стороной ладони вытирая слезы, а через секунду стащила с пальца кольцо, швырнула его Риви и убежала.

Она не остановилась, пока не добежала до берега. Там упала на колени в белый песок и закрыла лицо руками. Громко зарыдав от горя и злости, Мэгги даже не пыталась сдерживаться.

— Я знал, что этим кончится, — заметил голос у нее за спиной.

Услышав знакомые нотки в голосе, Мэгги обернулась.

— Дункан! — воскликнула она, поднимаясь с колен.

Он был одет как раз по погоде Куинсленда — в белый полотняный костюм с элегантным галстуком-шнурком. Дункан подошел к ней и таким же белым, как костюм, носовым платком вытер ей лицо, словно она была заблудившимся ребенком.

— Вернись к нам, Мэгги, — тихо сказал он. — Клянусь, что то, что произошло в Мельбурне, больше не повторится.

Мэгги покачала головой, удивившись, что на миг почувствовала искушение пойти с Дунканом.

— Не могу. Я люблю Риви.

Лицо Дункана почти незаметно посуровело, а глаза скользнули от выреза простенького хлопчатобумажного платья Мэгги к ее округлившейся талии.

— Боже праведный, ты беременна, да? — пораженно прошептал он.

Мэгги опустила глаза.

— Да.

Наступила ужасная пауза, во время которой она ощутила бешенство Дункана, но когда он заговорил, голос его звучал ровно. Сдержанно.

— Еще одна причина, чтобы ты пошла со мной, Мэгги, и сейчас же.

Мэгги удивленно посмотрела на Дункана.

— Как ты можешь предлагать мне такое, когда тебе известно…

— Мне известно, что Маккена устанет от тебя точно так же, как устал от Лоретты. Что ты будешь делать тогда? Одна воспитывать своего ребенка на щедрую пенсию, которую Риви всегда предоставляет своим брошенным любовницам?

Мэгги проглотила комок в горле.

— Я ничего не приму от него!

— Это было бы по-настоящему глупо. Конечно же, если ты не обзаведешься другими средствами для себя и ребенка.

— Меня не перестает поражать твое упорство, Кирк, — сказал Риви.

Ни Мэгги, ни Дункан не слышали, как подошел Риви, и оба, замолчав, застыли.

— Возвращайся в гостиницу, — сказал он Мэгги, хотя и смотрел на Дункана Кирка. — Проповедник прибудет с минуты на минуту.

Мэгги не пошевелилась.

— Проповедник не понадобится, Риви.

К этому времени Дункан пришел в себя и даже лыбился Риви.

— Я полагал, что такому, как ты, понадобятся услуги священника. Но такой брак было бы нелегко расторгнуть, не так ли?

Рука Риви сжала рукоятку палки, и Мэгги на миг подумала, что он хочет ударить ею Дункана по голове. Со своей стороны, она тоже задумалась над тем, что бы это могло значить, когда католика венчает проповедник вместо священника. В глазах церкви такая церемония считалась бы недействительной. Мэгги с жадностью посмотрела на палку. Вот так схватить бы ее и дать ею шее ее владельцу!

— Да будь я проклят, Кирк, — выдохнул Риви, — если стану объясняться с тобой!

— Тогда можешь объясниться со мной! — крикнула Мэгги, остановившись прямо напротив Риви.

— Возвращайся в гостиницу, дорогая, и подожди проповедника, — сказал он с язвительной улыбкой.

Если раньше Мэгги ликовала при мысли о том, чтобы выйти замуж за этого человека, то теперь она чувствовала себя загнанной в западню. У нее не оставалось ничего другого, кроме как делать то, что он велел; о том, чтобы уйти с Дунканом, не могло быть и речи, а она уже упустила возможность уехать на гастроли с театром. Мэгги подобрала юбки и зашагала обратно к гостинице, а Риви, хотя и медленнее, пошел следом.

Оказавшись в своей комнате рядом с комнатой Риви, Мэгги быстро заперла дверь, выходившую в коридор, и ту, что соединяла ее апартаменты с его. Потом, все еще кипя от злости, она открыла свой чемодан и принялась рыться в нем, перебирая новые миленькие вещицы в поисках старой ночной сорочки, которую привезла из Англии. Торопливо сбросила одежду, надела ее. Ключ, торчавший в замке двери, которая была между ее комнатой и комнатой Риви, с угрожающим звоном упал на пол, и вот Риви уже стоял на пороге, вертя на пальце свой ключ. При виде ночной рубашки, которая была на ней, его прекрасные сине-зеленые глаза сузились.

— Какого черта…

— Постель — вот для чего я тебе нужна, так ведь? — зло бросила Мэгги, расчесывая волосы. — Мне казалось, я оделась соответствующим образом!

— Голой ты мне больше нравишься, но если ты настаиваешь на том, чтобы выйти замуж в ночной сорочке, дело твое. Объяснить нашим детям свадебные фотографии будет несколько проблематично, но я уверен, ты придумаешь одну или две истории.

Терпению Мэгги наступил конец. Она запустила в Риви расческой, но та пролетела мимо, ударившись о дверной косяк.

— Презираю тебя, — выпалила Мэгги.

— Я пригласил священника, — невозмутимо ответил он.

— Отлично! Он может отслужить на твоих поминках!

— У, Янки, ты такая горячая! — засмеялся Риви. — Жду не дождусь, когда ты согреешь мою постель!

Мэгги подняла с тумбочки кувшин и изо всех сил запустила его в Риви. К сожалению, она снова промахнулась, и кувшин вдребезги разбился у самых ног Риви.

— Ты, должно быть, била посуду, будучи строптивой, — сказал Риви, прислонившись плечом к дверному косяку. — Думаю, эта роль тебе подходила идеально.

Мэгги схватила тазик и высоко подняла над головой, готовая бросить и его.

— Убирайся! — заорала она.

Ухмыляясь, Риви подошел к Мэгги, наступая на разбитое стекло и привычно постукивая палкой. Одной рукой он взял тазик, который она сжимала, и отшвырнул его в сторону.

— Я могу позволить себе немного побить посуду, милая, — сказал Риви, приподняв ее голову, чтобы поцеловать. — И, — добавил он, когда Мэгги чуть не задохнулась, а сердце ее бешено забилось, — могу укротить тебя.

— Потратишь на это всю оставшуюся жизнь! — огрызнулась Мэгги.

— Расстегни-ка рубашку, Мэгги. Я хочу тебя.

Мэгги задрожала: так велико было желание сделать, как он сказал, хотя это и означало бы для нее полное поражение.

— Нет.

Риви уронил палку на пол, его пальцы двигались очень умело, когда он расстегивал маленькие пуговки. Под рубашкой оказался корсет, и он усмехнулся, наткнувшись на эту непрочную преграду.

Мэгги затаила дыхание и закрыла глаза. Борьба закончилась, так и не начавшись. Мэгги почувствовала, как корсет спустили, а потом ощутила язык Риви на своем соске. Он некоторое время беспрепятственно наслаждался им, а потом с той же легкостью, что и до болезни, поднял Мэгги на руки и отнес на постель.

Она тяжело приземлилась на жесткий матрас, ударившись спиной. Прошло несколько секунд, прежде чем смогла сказать:

— Ты шарлатан! Эта палка тебе вовсе не была нужна…

Риви ухмыльнулся, встав рядом с ней на колени на краю кровати и закатав ее ночную рубашку повыше, так, чтобы вся она предстала перед ним.

— Мне казалось, это делает меня неповторимым, — сказал он, лаская ее.

Мэгги беспомощно корчилась от страсти.

— И… сдается мне… ты говоришь… слишком свободно… для человека… который так… долго… молчал.

Риви усмехнулся.

— Ты меня разоблачила, Янки, — мягко ответил он. — Я практиковался.

— О! — охнула Мэгги и больше не смогла произнести ни одного разборчивого слова.

Отец Шопасси был одет в сутану, а на шее у него висело распятие, иначе Мэгги потребовала бы от него доказательств его сана. Она просто стояла рядом с Риви в столовой гостиницы, пока читались священные слова. Лицо ее все еще пылало после разыгравшейся наверху сцены. Кора выступала в роли свидетельницы, Элеанор — недовольной свадебной гостьи, а Элизабет — восхищенной. Священник объявил Мэгги и Риви мужем и женой, и Риви позволил себе прерогативу жениха — поцелуй.

Со все еще влажными губами Мэгги встряхнула головой, пытаясь прояснить ее, и направилась к Элеанор.

— С сегодняшнего дня мы больше не нуждаемся в ваших услугах, — натянуто сказала она. — Ваш проезд до Сиднея будет оплачен, и, разумеется, вы получите жалование.

— Но у меня еще целый месяц! — пролепетала Элеанор.

Мэгги широко улыбнулась.

— Значит, у вас будет свободное время. Вам просто повезло!

Элеанор со злостью, шелестя юбками, повернулась и вышла из комнаты, чуть не столкнувшись в дверях с Дунканом.

— Мои самые сердечные поздравления, — сказал он, поцеловав Мэгги в щеку, прежде чем она успела осознать тот факт, что у него хватило наглости показаться на глаза.

— Я знал, что ты будешь счастлив за нас, — сухо сказал Риви, встав позади Мэгги и обняв ее за талию.

Она почувствовала его возбужденный член и, вздохнув, смирилась с тем, что ее ожидает этой ночью.

— Полагаю, завтра отправитесь в свои владения? — спросил Дункан.

Дыхание Риви согревало шею Мэгги, и от этого у нее дрожь пробегала по телу.

— Может быть, — хрипло ответил Риви.

И хотя лицо Дункана посерело от едва сдерживаемой ярости, он улыбнулся.

— Желаете повстречаться с лесными бродягами? Их полно на дороге.

Мэгги проглотила комок в горле.

— Лесными бродягами?

— У нас их называют изгоями, — учтиво заметил Дункан. Горящие на бледном лице глаза устремились на Риви. — Надеюсь, вы достаточно сильны, чтобы защитить своих женщин, мистер Маккена.

— Думаю, мне это удастся.

Дункан пожал плечами, хотя выражение его лица было далеко не бесстрастным.

— Со мной тут большая компания. Если хотите, мы могли бы сопровождать вас до самого дома.

— Спасибо, — натянуто ответил Риви, — не нужно.

Дункан повернулся и ушел, а Мэгги вспомнила карты, которые рисовали сыновья Кирка, когда она еще была их гувернанткой. Место, которое они обозначили, как «земли папы», не могло быть далеко от земель Риви.

— Он твой сосед? — спросила Мэгги, испугавшись непонятно чего.

— Его плантация рядом с моей, — ответил Риви, а потом по-детски беззаботно принялся резать небольшой пирог, приготовленный поварами гостиницы.

Он дал кусочек Мэгги, потом Элизабет, а свой отложил в сторону. Хотя было не позже часа пополудни, он подчеркнуто зевнул. Мэгги залилась краской.

— Не смей намекать на это! — предупредила она.

Указательным пальцем Риви дотронулся до ее верхней губы, слизнув языком крупинку глазури. Мягкая чувственность этого жеста заставила Мэгги опустить глаза, которые вдруг засияли так, как будто этот мужчина никогда не прикасался к ней. К собственному стыду, она тоже зевнула.

Риви засмеялся и поцеловал ее в лоб, потом повернулся и взял Элизабет на руки. Она указала на Мэгги и торжественно прощебетала:

— Моя мама!

Забыв свои сомнения относительно любви Риви и этой свадьбы, Мэгги звонко чмокнула девчушку в щеку. И поняла, что всегда будет с нежностью вспоминать эту минуту.

После медленной и сладостной любви Риви с Мэгги, вспотевшие, все еще лежали на своем брачном ложе. Рука Риви гладила слегка округлившийся живот Мэгги.

— Когда родится мой ребенок, Янки? — тихо спросил он.

Мэгги была счастлива и полна надежд на будущее.

— В ноябре.

— Летом. — Казалось, Риви скорее грезил этим словом, нежели произнес его.

— Никак не могу привыкнуть, — улыбнулась Мэгги, — что ноябрь это лето. Австралия — странное место.

— Ага, — согласился Риви, и мечтательное выражение на лице его вдруг исчезло. Он нахмурился. — Мэгги…

Мэгги сжалась, приготовившись к новым расспросам о Джеми.

— Думаю, тебе следует позволить Элеанор остаться ненадолго. Больше половины времени в доме никого из прислуги…

— Элеанор? — резко оборвала его Мэгги. — С каких это пор мисс Килгор стала Элеанор?

Риви усмехнулся.

— С тех пор, как искупала меня, — поддразнил он.

Мэгги посерьезнела.

— Лучше уж я сама буду вкалывать с утра до вечера, чем хотя бы на день оставлю эту женщину под своей крышей!

Риви провел пальцем по ее нижней губе.

— А мне бы хотелось, чтобы ты выносила нашего ребенка, Янки, вместо того, чтобы родить его раньше времени.

— Элеанор никогда не снизойдет до того, чтобы стать простой прислугой, — ощетинилась Мэгги, — Она сиделка.

— Все равно, пойду спрошу ее.

Мэгги представила свое унижение, если такое произойдет.

— Риви, ты не можешь. Я рассчитала ее, указала на дверь…

— Ну, ладно. Посмотрим, может, найдем кого-нибудь в Брисбейне.

— Спасибо, — вздохнула Мэгги.

— Мне, конечно, придется заняться этим сегодня вечером, потому что мы уезжаем завтра с утра.

Мэгги не хотелось отпускать своего мужа даже на несколько часов, но все же такая перспектива казалась ей более приемлемой, чем если бы Элеанор потащилась завтра с ними. Она скорчила гримасу.

Риви усмехнулся.

— Разумеется, сначала я позабочусь о том, чтобы как следует понежить тебя, — усмехнулся Риви, наклонился и осторожно погладил языком кончик правой груди Мэгги. Потом рука его скользнула вниз, чтобы ласкать ее самое уязвимое место. — Как мне любить тебя, Мэгги?

Дрожа, обвив руками его шею, она сказала ему. Вскоре Риви был уже внутри нее, войдя осторожным, сильным толчком, и вот уже они слились в восхитительной агонии. Руки Мэгги двигались вдоль шеи Риви и по его широкой, мускулистой спине, а ногти впивались в него, когда страсть становилась невыносимой.

— О… Риви… пожалуйста, — умоляла она.

Он отдалился от нее, почти совсем выйдя, долго и молча дразня ее, потом медленным движением снова вошел. Мэгги отчаянно вцепилась в его ягодицы, но он снова отодвинулся, немного помедлив у самого входа.

— Зачем? — дико прошептала она. — З-зачем ты это д-делаешь?

Он одарил ее долгим, сладостным толчком.

— Это… часть… укрощения… маленькой строптивой.

Голова Мэгги запрокинулась, глаза закрылись. Она чувствовала, как шершавая грудь Риви трется о ее чувствительные соски, когда он входит и выходит из ее теплых ножен. Она коснуласьпальцами его плоских мужских сосков, принялась ласкать их, и поддразнивание прекратилось. С рокочущим стоном Риви обхватил ее попку и поднял так, чтобы целиком овладеть ею. Он снова и снова входил в нее, и Мэгги всхлипывала, когда удар следовал за ударом, а внутри у нее все горело. Наконец, хватая ртом воздух, она содрогнулась, выгнув спину и подняв бедра, чтобы встретить бедра Риви. Целый каскад ощущений затопил ее, и Риви тоже закричал, перейдя границы самоконтроля. Он вдруг рухнул на мягкое и податливое тело Мэгги, которая накрутила на палец завиток волос у него на затылке.

— Кто кого укрощает? — поддразнила она.

Риви зарычал и скользнул вниз, встав на колени между ног Мэгги. Схватив ее лодыжки, он заставил ее согнуть колени, поцеловав нежную кожу на внутренней стороне бедра.

— Посмотрим, — сказал он.

— Забираю свои слова обратно, — пробормотала Мэгги.

— Слишком поздно, — ответил Риви, но в голосе его не чувствовалось ни малейшего сожаления.

Глава 21

Экипаж был запряжен восьмеркой гнедых. Взяв Элизабет за руку, Мэгги наблюдала за тем, как на крышу кареты грузят чемоданы и корзины, привязывая их ремнями. Элеанор находилась поблизости, но зато женщины, которую Риви обещал нанять в качестве экономки, нигде не было видно. Когда он галантно подал руку Мэгги, чтобы помочь ей влезть в карету, она помедлила, пока не сели Кора с Элизабет.

Риви подсадил Элизабет, а потом повернулся к своей новобрачной с каким-то глуповатым выражением на лице.

Мэгги бросила на него сердитый взгляд.

— Она сказала, что не возражает побыть экономкой, — прошептал он. — Честное слово, Мэгги, это ведь только на месяц!

— Ты обещал!

— У меня не было возможности найти кого-нибудь другого.

Мэгги упрямо скрестила на груди руки.

— Я твоя жена. Я сама буду вести хозяйство!

— Все верно, ты моя жена. И ты полезешь в карету, пока я не выпорол тебя на глазах у всего Брисбейна!

Мэгги села в экипаж, презрительно отказавшись от помощи мужа, и спокойно встретила взгляд Элеанор. Та улыбнулась и кивнула — Тэнси назвала бы выражение ее лица «щекастым», — и если бы не Кора с Элизабет, Мэгги дала бы ей пощечину.

Риви, как и Мэгги, был не дурак: он поехал с кучером на козлах.

Погода, такая хорошая еще накануне, быстро портилась. В верхушках деревьев завывал ветер, а по небу неслись тяжелые серые тучи. Вспомнив первую грозу в Австралии, которую она пережидала в лагере в Парамате, Мэгги почувствовала, как у нее запылали щеки. Через минуту в горле у нее запершило, а голова заболела, но она скорее умерла бы, чем пожаловалась. Карета не успела еще отъехать далеко, когда из зловещих туч хлынули потоки воды, с такой силой ударявшие в землю, что, казалось, огромный костер полыхает вокруг. Карета наполнилась холодным туманом.

— Надеюсь, мы не увязнем в грязи, — сказала Кора, поправив шляпку и вертя в руках перчатки. Она взглянула на заснувшую у нее на коленях Элизабет, положившую голову ей на грудь. — Если нагрянут разбойники, мы не сможем тронуться с места. Элеанор снисходительно улыбнулась.

— У кучера есть ружье.

— Ерунда, — сказала Кора. — Что такое ружье против десятка человек?

— Я уверена, что мы в безопасности, — вставила Мэгги.

И, конечно же, в этот самый миг карета страшно накренилась и сползла в глубокую колею. Даже Элеанор вспыхнула, услышав, какими словами кричит кучер на лошадей, пытаясь заставить их двигаться. Но карета не сдвинулась с места, только еще глубже ушла в грязь. С обеих сторон появились верховые с ружьями, в широкополых шляпах и длинных полотняных плащах. Мэгги протянула руки к растерянной, только что проснувшейся Элизабет, и ребенок перебрался с коленей Коры к ней.

У Коры дрожал подбородок, хотя из-за Элизабет она явно пыталась храбриться.

— Разбойники, — прошептала она.

— Чушь, — сказала Элеанор, холодно улыбаясь. — Это просто мистер Кирк со своими людьми. Он хочет предложить помощь.

Интересно, подумала Мэгги, откуда Элеанор так хорошо знает Дункана, что смогла разглядеть его среди десятка человек в плащах во время бури? Если принять во внимание вражду между Дунканом и Риви, всадники скорее походили на бандитов.

Дверца кареты отворилась, и показался Риви. Мэгги была рада видеть его, несмотря на то, что он все же взял с собой Элеанор Килгор в качестве экономки после того, как она просила его не делать этого. На нем был полотняный плащ, с облегчением заметила Мэгги, хотя шляпа уже промокла насквозь.

— Там дальше есть постоялый двор! — крикнул он, пытаясь перекричать шум ливня. — Люди Дункана отвезут вас туда на своих лошадях, а мы догоним вас, как только вытащим из грязи карету!

Мэгги разинула рот. Он собирается посылать женщин с незнакомыми людьми черт знает куда, да еще в такую погоду?

— Большое спасибо, я остаюсь здесь! — крикнула она в ответ. — И Элизабет тоже!

Риви нахмурился и потянулся за ребенком, который пошел к нему, и Мэгги не успела остановить девочку.

— Я с вами потом разберусь, миссис Маккена, когда меня не будет поливать сверху!

Опять появился акцент или ей показалось? Не решаясь больше пререкаться с Риви, который уже был зол настолько, что сбился на ирландский, Мэгги позволила ему взять себя на руки и перебросить на спину вздыбившейся лошади. Она почувствовала, как всадник отвел полу своего плаща, и прижалась к его груди, почти задыхаясь от хлещущей воды. Она чувствовала, как сердце Дункана бьется возле самой ее щеки. Так как он был теплый и относительно сухой, Мэгги обхватила его обеими руками и крепче прижалась, когда лошадь стала выбираться из глубокой грязи.

Ей показалось, что до постоялого двора целая сотня миль, но, наконец, они приехали. Мэгги поставили на ноги и впихнули под навес над крыльцом, поближе к Элизабет, которую привез другой всадник. Элеанор и Кора прибыли следом.

Помедлив в дверях, Мэгги взглядом одарила его сердитым «спасибо». Дункан ухмыльнулся и коснулся отвисших полей шляпы, а потом повернулся и ускакал в сопровождении своих людей.

Жена хозяина постоялого двора засуетилась, складывая дрова в камине и крикнув мужу, чтобы заварил свежего чаю. Кора, которая сама промокла до нитки, стоя на коленях у очага, торопливо сняла с Элизабет мокрую одежду и закутала ее в одеяло, которое принесла маленькая девочка в передничке и чепце. Мэгги вовсе не собиралась раздеваться посреди таверны, но ни у Коры, ни у Элеанор по этому поводу сомнений не возникло. Вскоре они, раздевшись до нижнего белья и завернувшись, как Элизабет, в одеяла, дрожали у камина. Они потягивали чай, в то время как Мэгги, сев на корточки поближе к очагу и обхватив себя руками, оставляла на полированном деревянном полу лужи, стекавшие с ее юбок.

— Не то чтобы меня это как-то беспокоило, сказала Элеанор так, что ее слышала только Мэгги, — но если вы не снимете одежду, то умрете от воспаления легких.

Черта с два она умрет от воспаления легких или чего-нибудь еще, чтобы дать дорожку Элеанор к сердцу Риви! Мэгги схватила свое одеяло и выбежала из комнаты в кухню, на которую ей указала жена хозяина. Там было слишком много народу, и Мэгги нашла кладовку, куда и проскользнула, чтобы снять с себя одежду и завернуться в одеяло. Вскоре, стоя как можно дальше от Элеанор, но так, чтобы быть поближе к теплому камину, она вместе с остальными потягивала чай.

— Миссис Маккена ждет ребенка, — прямо сказала Элеанор хозяйке маленькой гостиницы. — У вас найдется место, где она могла бы прилечь?

— Я не хочу прилечь, — возразила Мэгги, но на самом деле она чувствовала легкую тошноту, помимо головной боли и боли в горле. Она так громко чихнула, что в доме чуть не рухнула крыша.

— Вот видите, — усмехнулась Элеанор, бесцеремонно взяв Мэгги за руку, — она уже заболела.

— Два и шесть за комнату, — сказала хозяйка, проводив их наверх в маленькую комнатку под самой крышей.

Мэгги тащилась за Элеанор, которая была намного сильней, чем казалась. И хотя сама комнатка была сырой, а дождь бешено барабанил по крыше, узкая кровать выглядела теплой и приветливой. Мэгги сбросила одеяло и мокрое белье, как только осталась наедине с Элеанор, и заползла под одеяло. Стены, казалось, закачались, и Мэгги закрыла глаза. В один миг она впала в странное состояние между сном и явью, почувствовала сильное тепло. Каждый раз, когда она откидывала одеяло, чьи-то сильные и ловкие руки снова укрывали ее.

К вечеру у Мэгги начался жар. Мало что в этой жизни было невозможным для Риви, но вытащить карету из грязи оказалось выше его сил. Наконец, когда сумерки стали сгущаться, не оставалось ничего иного, кроме как распрячь измученных лошадей и скакать к гостинице. Риви приехал вместе с сердитым кучером, Дунканом и его людьми через несколько часов после того, как отвезли женщин. Кора, Элизабет и Элеанор сидели за столом. Элизабет разглядывала картинки в книжке, а Кора играла в карты с Элеанор.

— Где Мэгги? — сразу же требовательно спросил Риви.

Элеанор грациозно встала, прошла сквозь толпу промокших мужчин и встала напротив Риви.

— Она отдыхает. Вам нужно раздеться, мистер Маккена, вы еще не совсем здоровы.

Мэгги? Отдыхает? Упрямая энергичная Мэгги? Риви оттолкнул Элеанор, когда она попыталась снять с него плащ.

— Где?

— Наверху. Первая дверь направо, — вздохнула Элеанор.

Риви побежал наверх через две ступеньки, подгоняемый предчувствии беды. Он увидел, что Мэгги лежит, полураскрытая, на придвинутой к косой крыше постели.

Сбросив плащ, Риви укрыл ее и отошел, чтобы не капать на Мэгги. Он отшвырнул мокрую шляпу и высушил волосы полотенцем, которое нашел в тумбочке под умывальником.

— Мэгги?

Она приоткрыла затуманенные серые глаза и невидяще посмотрела на него, от чего у Риви по спине побежали мурашки хуже, чем от сырой одежды.

— Святые угодники! — пробормотал он, потрогав ее лоб.

Она вся горела.

Резко развернувшись, Риви выбежал из комнаты и спустился вниз.

— Элеанор, — приказал он, — поднимитесь наверх и приглядите за моей женой. У нее сильный жар. — Он повернулся к Дункану, который был тоже мокрым до нитки.

— Кирк, есть здесь поблизости врач?

Дункан пожал плечами, но все же изменился в лице, и в этот миг Риви понял, что он по-своему, хотя и непостоянно, привязан к Мэгги.

— А тот парень, миссионер из Скуотер Ридж, — сказала дородная хозяйка, — он ведь врач, да, Анжелина?

Девочка в чепце кивнула.

— Да, мама.

Не успел еще Риви что-либо сделать, как Дункан повернулся к своим людям и приказал:

— Привезите его.

Двое человек, не сказав ни слова, накинули плащи и мокрые шляпы и вышли.

Риви вернулся наверх к Мэгги, разделся до брюк и поставил стул рядом с ее кроватью. Он понял, что Дункан стоит за спиной, но ничего не сказал.

— Она так похожа на мою жену, — заметил Дункан.

Эти слова заставили Риви посмотреть через плечо на человека, который когда-то был его другом.

— Так вот почему ты так одержим ею, — хрипло сказал он. — Она напоминает тебе Елену.

Дункан застыл при звуке имени, которое, Риви это знал, было для него священным.

— У нее был ребенок от тебя, как и у Мэгги. Ну не ирония ли судьбы, Маккена?

Они уже тысячи раз обсуждали это. Риви закрыл глаза и вздохнул.

— Я никогда не прикасался к Елене, — терпеливо сказал он, готовясь услышать знакомый ответ:

— Она сама сказала мне, что ребенок твой. Она говорила, что ты собирался увезти ее в Америку…

— Бога ради, Дункан, послушай меня. Я не знаю, зачем Елена лгала тебе, но между нами ничего не было. Никогда!

— Она гонялась за тобой! Ты знаешь, как это унизительно?

Риви снова коснулся щеки Мэгги, и голос его прозвучал тревожно и хрипло. Елена Кирк действительно преследовала его, но у него никогда не было привычки спать с чужими женами, и он, насколько это было возможно, деликатно отказывал ей.

— Ей хотелось вернуться домой, Дункан. Обратно в Англию, а не в Америку. Это было ее навязчивой идеей.

— Теперь ты утверждаешь, что Елена была сумасшедшей? — зло прошептал Дункан.

— Не сумасшедшей. Одинокой.

— У нее были сыновья, и у нее был я!

— Возможно, у нее и были сыновья, — согласился Риви, не сводя глаз с пылающего лица Мэгги, — но у нее никогда не было тебя. Ты был слишком занят добычей опалов, слишком занят шашнями со своими многочисленными любовницами. Немудрено, что Елена принялась выдумывать истории о собственных любовниках.

— Господи, хотелось бы мне верить, что она никогда не отдавалась тебе.

Риви поднялся и медленно повернулся лицом к Дункану.

— Какие у меня могут быть причины лгать тебе? К тому же ты уже отомстил мне за свои надуманные беды, так что теперь я с удовольствием скажу тебе, что твоя жена предпочитала меня.

Казалось, Дункан был ошарашен, и когда сразу же после слов Риви в комнату вошла Элеанор, он, не говоря больше ни слова, вышел.

Элеанор принесла тазик с водой и полотенца. Она молча взяла стул, который освободил Риви, и принялась прикладывать холодное полотенце ко лбу Мэгги. Почему эта женщина так не нравится его жене, когда она явно опытная и заботливая сиделка?

— Она могла бы потерять ребенка? — осмелился спросить Риви.

Элеанор окунула полотенце в таз, отжала его и снова приложила ко лбу Мэгги.

— Более того, мистер Маккена, — заметила она, не оглядываясь, — она может умереть.

Такое не могло даже прийти ему в голову, это было немыслимо! Колени у Риви вдруг подкосились, он оглядел комнату в поисках другого стула и, не найдя такового, встал на колени возле кровати.

— Нет, — прошептал он, вспомнив другую кровать в другой комнате и другой стране, где в горячке давным-давно умирала другая женщина.

— Мы, разумеется, сделаем все от нас зависящее, чтобы не допустить этого, — весело сказала Элеанор. — Дело в том, что врач не сделает для миссис Маккены чего-то особенного, чего не могла бы сделать я. Она достигнет кризисной точки, а потом либо выживет, либо умрет.

Какая-то часть непонятной ему антипатии Мэгги по отношению к этой женщине теперь стала яснее.

— Как, черт возьми, вы можете говорить о жизни и смерти таким тоном, будто всего-навсего выбираете один из двух кусков торта к чаю? — хриплым шепотом спросил он.

Элеанор пожала плечами; она старалась остудить пылающий лоб Мэгги.

— Люди в моем положении учатся смотреть на жизнь философски, мистер Маккена.

— К черту, мне не нужно, чтобы вы философствовали, я хочу, чтобы вы боролись за нее!

Элеанор подняла на него потемневшие голубые глаза, и он заметил в глубине их усталость.

— Значит, вы действительно любите Мэгги? — тихо спросила она.

— Да, — ответил Риви, впервые уверенный в своих словах.

Элеанор встала, подав ему тазик с полотенцем.

— Риви, мне кажется, лучше бы вам самому делать это, — сказала она, опустив глаза и побледнев.

Риви взял тазик и сел, осторожно положив полотенце на голову Мэгги. Он понял, что Элеанор открыла дверь, хотя и не обернулся, чтобы посмотреть.

— Я бы советовала вам повнимательнее следить за вашей Мэгги, — сказала она на прощание. — У вас есть враги, мистер Маккена. И среди них те, кому вы доверяете.

Дверь с тихим щелчком закрылась, и Риви, задумавшись над сказанным, продолжал ухаживать за женой, пока через несколько минут не пришла Кора, которая принесла свежую воду. Интересно, о ком это говорила Элеанор? Скорее всего, о Дункане, но Риви был вовсе не дурак, чтобы доверять ему. Он позволил Кирку довезти Мэгги от кареты до гостиницы, но другого выбора у него не было, и Дункан тоже был не дурак, чтобы вытворять что-нибудь, когда муж находится поблизости.

Он бросил взгляд на Кору. Она была безобидна — престарелая старая дева, пытающаяся вдали от дома вести достойное существование. Если не считать многочисленной прислуги в его домах, то оставалась одна Элеанор. Может быть, она каким-то извращенным образом предупреждала его, что вовсе не та, кем кажется?

Риви вздохнул и встал.

— Без изменений, — печально сказала Кора, присаживаясь ненадолго на место Риви. — Сходите поешьте чего-нибудь, мистер Маккена, постойте немного у огня. Миссис Маккена ни к чему, чтобы и вы свалились.

Риви неохотно вышел из комнаты и спустился вниз, заставив себя съесть миску рагу и печенье. Тепло очага приятно растекалось по телу.

Дункан оставил компанию картежников и присел за стол Риви.

— Как Мэгги?

— Не лучше, — деревянным голосом отозвался тот, даже не глядя на Дункана. Между ними установилось какое-то тревожное перемирие, но оба понимали, что уже никогда не будут друзьями. — И не хуже.

— Сожалею, что сказал, будто болезнь Мэгги — это что-то вроде справедливого возмездия. Это не так, извини.

Риви поднял от тарелки задумчивые глаза.

— Ты ведь ее тоже по-своему любишь?

Дункан кивнул.

— Я бы женился на ней, но она не хотела меня.

— Тебе нечего удивляться этому после того, что произошло в карете той ночью в Мельбурне.

Дункан держал в ладонях эмалированную кружку с кофе. Он поднес ее к губам и, прежде чем ответить, сделал глоток.

— Я надеюсь, ты согласишься, что страсть творит с человеком странные вещи.

— Что бы ты сделал, если бы не вмешался мой брат?

Дункан со стуком поставил кружку.

— Значит, этот фермер твой брат?

Риви кивнул.

— Я задал тебе вопрос.

Лицо его исказилось от боли при воспоминании о той встрече, и Дункан неосознанно потер плечо в том месте, где в него вонзился нож.

— Дело в том, что я собирался как следует высечь ее. Больше я ни о чем не думал, честно.

— Мэгги решила, что ты собирался изнасиловать ее.

Дункан вздохнул.

— Возможно, с ее точки зрения все так и выглядело. Она меня так взбесила…

— Это — сказал Риви, — я могу понять. Но если ты когда-нибудь что-нибудь позволишь себе по отношению к ней, я убью тебя, Дункан.

Несколько секунд Дункан загадочно и задумчиво молчал, а потом спросил:

— Что, если я уговорю ее? Что, если она сама отдастся мне, Риви?

— Тогда бы я не захотел ее, — ответил Риви и, оттолкнув миску с недоеденным рагу, поднялся из-за стола и пошел наверх.

Была уже полночь, когда приехал врач-миссионер. Он оказался на удивление подвижным молодым человеком небольшого роста, с открытым честным лицом. Он быстро осмотрел Мэгги и снова укрыл ее, подоткнув одеяло.

— Воспаление легких? — нерешительно спросил Риви.

Доктор покачал головой.

— Нет, приятель. Просто переутомление и, я бы сказал, очень сильная простуда. Она очень напрягалась в последнее время?

Риви подумал о том, что довелось пережить Мэгги, и кивнул.

— Ну, вот и результат. Вашей жене необходим хороший и продолжительный отдых и побольше солнца. — Врач поморщился, прислушиваясь к барабанящему по крыше ливню. — Если только солнце соизволит показаться снова.

Риви как-то ослабел от такого исхода дел. Он щедро заплатил врачу и, когда тот ушел, снял одежду, которую надел раньше, и забрался в постель к Мэгги. Кровать была довольно узкой, если учитывать размеры самого Риви, но ему было все равно. Хотя Мэгги была горячей, как печка, он обнял ее покрепче и уснул.

На следующий день солнце палило нещадно, высушив затопившие дороги озера грязи, превратив ее в потрескавшуюся корку. Мэгги пришла в себя, хотя и была еще слаба для того, чтобы отправиться в путь. Она скорчила гримасу при виде миски с похлебкой, которую принес ей Риви.

— На вкус, как помои, — сказала она.

Риви усмехнулся, радуясь ее выздоровлению и не обращая внимание на угрюмый вид.

— Доктор говорит, тебе нужно есть. Ты сама это съешь, Янки, или мне запихать это тебе в глотку?

Мэгги неловко взяла миску, отчего часть похлебки выплеснулась на постель.

— Когда я выходила замуж за одного из самых богатых людей Австралии, то рассчитывала, что буду есть что-нибудь получше воды, в которой купались куры.

— Вот как? — ухмыльнулся Риви. — Жаль. Впредь тебе предписана строгая диета из подобных блюд, хотя мы постараемся разнообразить мясные блюда. Иногда можем засунуть в кастрюлю кенгуру.

Мэгги пыталась хмуриться, но ей это не удалось: губы ее скривила сонная улыбка.

— Разве я такая уж невозможная?

— Ужасно. Я никогда не считал, что женщин следует бить, — пошутил Риви, — но, может быть, мне стоит попробовать.

— Только попробуй, Риви Маккена, — задиристо парировала Мэгги, — и я с тебя шкуру спущу.

Риви рассмеялся.

— Хорошо, что ты вернулась, Янки, — хрипло сказал он.

Мэгги посмотрела в окно, в котором сияло палящее солнце Куинсленда.

— Остальные уже уехали?

— Элеанор с Дунканом поехали вперед, чтобы приготовить дом. А Кора еще здесь, возится с Элизабет.

Мэгги вздохнула, и звук получился очень несчастным. Она явно не привыкла лежать в постели, когда жизнь вокруг кипела.

— Знаешь, я никогда не болею, — сказала она. — Даже когда плыла из Англии, каждый день выходила на палубу, в то время как большинство валялись на койках.

— Ленивые пройдохи, — сочувственно сказал Риви, пряча ухмылку. — Думаю, если они не валялись на койках, то их просто тошнило за борт.

Мэгги вполне серьезно кивнула.

— Это было отвратительно.

Риви не мог сдержать смех.

— Ты надменная девчонка, известно тебе это?

Мэгги вздернула свой упрямый американский подбородок, и в этот миг Риви не сомневался в своих чувствах к этой женщине — это была любовь, простая, чистая и головокружительная.

— Я просто перечислила обстоятельства дела, — сказала она.

Риви сдержал свою веселость.

— Конечно, — официально сказал он. — Если мы с вами, миссис Маккена, когда-нибудь отправимся в круиз, я уверен, что вы будете вести себя героически.

Мэгги вытаращила глаза.

— И ты бы сделал это? — прошептала она. — Отправимся в круиз после того, что с тобой случилось?

Ей уже явно не хотелось больше похлебки, и Риви забрал у нее миску, а то бы она все разлила.

— Я больше не стану охотиться на китов, — серьезно сказал он. — Это величественные животные, Мэгги. Слишком особенные, чтобы из них делали масло для ламп или корсеты.

Ее маленькая ручка легла на его руку.

— Но ведь это они сделали тебя богатым, не так ли?

— Ага, но это время ушло. С этого дня я стану фермером и буду вкладывать деньги в разведение овец или что-нибудь в этом роде.

Мэгги вдруг опустила глаза, и Риви понял, что она думает о Джеми.

— Так, значит, он разводит овец, верно? — хрипло спросил он.

Она со страхом посмотрела на него.

— Думаю, их у него много, — сказала она.

Учитывая недавнюю болезнь Мэгги, Риви нашел, что совсем нетрудно говорить тихим и ласковым голосом.

— Ты что-то еще знаешь о Джеми, верно? Что-то, что боишься сказать мне?

Мэгги отвела взгляд.

— Это не я боюсь, Риви. Это Джеми. Он уверен, что если ты узнаешь, то не простишь его, так что будет лучше, если ты просто не найдешь его, чем станешь ненавидеть…

Риви поднял руку, прося ее помолчать.

— Все в порядке, Мэгги. Я больше не буду тебя расспрашивать. Когда будешь готова рассказать сама, тогда и расскажешь.

— Я обещала, что не буду, — печально сказала она.

— Значит, мне нужно удовольствоваться этим, — ответил Риви. — Но предупреждаю тебя, Янки, я не буду всегда таким милосердным.

— Знаю, — ответила она. — Иди сюда и поцелуй меня, пожалуйста.

Риви покачал головой.

— Чтобы заразиться? Ни за что!

— Если ты сейчас же не поцелуешь меня, — твердо заявила Мэгги, — мне придется сделать что-то нехорошее или даже неприличное.

Риви выгнул бровь.

— Например?

Она решительно откинула одеяло — и обнаружила, что одета в ночую рубашку.

— Как это на мне оказалось? Я ведь была голая…

Риви засмеялся и снова укрыл ее.

— Элеанор одела тебя, когда тебе стало плохо, наша добропорядочная Элеанор.

Мэгги закатила глаза.

Глава 22

Построенный из белого камня дом Риви находился в конце красной от пыли дороги, по краям которой росли банановые деревья. Позади здания тянулись бесконечные плантации сахарного тростника высотой с кукурузу. При виде их у Мэгги, которая сидела рядом с Риви на козлах нанятого у хозяина постоялого двора фургона, перехватило дыхание.

— И ты управляешь таким хозяйством без прислуги?

Риви ухмыльнулся и быстрым движением стегнул вожжами запряженную в фургон пару лошадей, понукая их двигаться быстрее.

— Речь не о домашней прислуге. Рабочие на плантациях совсем другое дело.

— Аборигены?

Риви кивнул и слегка нахмурился.

— Они кочевой народ. Есть такие племена, которые бросают свои орудия труда и уходят, как только их потянет прочь.

Мэгги заметила вдалеке сверкающую на солнце водную гладь. Она вспомнила, что океан совсем рядом, и уже предвкушала, как будет бродить по песчаным пляжам, собирая ракушки.

— Это место как-то называется? — спросила она, различив впереди Элизабет и Кору, которые махали им с крыльца. Улыбнувшись, она помахала в ответ.

— Ага, — тихо сказал Риви. — Оно называется «Семь Сестер» из-за истории, которую рассказывают аборигены. Легенда из века грез.

— Века грез?

— Так аборигены называют время дописьменной истории.

— Расскажи мне эту легенду, — умоляюще попросила Мэгги, которая любила такие истории. Легенда, которую рассказал ей Сэмюэл в зоопарке, очень понравилась ей.

Они уже подъезжали к дому, и лицо Риви как-то вдруг посерьезнело. Мэгги посмотрела в ту же сторону и увидела стоявших на крыльце Дункана и Элеанор.

— Опять, — сказал ей муж. Риви остановил фургон напротив крыльца и проворно спрыгнул с козел, помогая спуститься Мэгги.

Возможно, он отдал долг традиции, а может быть, просто хотел напомнить следящим за ними — особенно Дункану, — что Мэгги его жена. Как бы то ни было, Риви вдруг подхватил ее на руки и поднялся по ступенькам. Элизабет радостно бежала по пятам. Риви помедлил в дверях, быстро поцеловал Мэгги, а потом внес ее в дом.

— Добро пожаловать домой, миссис Маккена, — сказал он низким голосом.

На глаза Мэгги навернулись счастливые слезы, потому что слишком часто ей казалось, что этого никогда не произойдет. И даже после того, как Риви осторожно опустил ее на ноги, ее рука задержалась у него на шее.

— Были такие минуты, — призналась она, — когда мне казалось, что если кто и перенесет кого-то через порог, так это буду я.

Риви засмеялся и исподтишка хлопнул Мэгги по попке, после чего она впервые огляделась. Дом был просторным и довольно грубо сделанным. Ему не хватало мраморного изящества сиднейского особняка, но Мэгги это понравилось. В доме был огромный каменный камин, а в столовой слышался шум океана. Кухня находилась в отдельно стоящем здании, к которому вела дорожка. Разумеется, никаких газовых фонарей не было.

«Семь Сестер» было довольно глухое местечко, но его новая хозяйка решила, что оно вовсе не такое уж скучное. Впервые за всю свою жизнь у Мэгги появился настоящий дом, и от этого чувства у нее комок подкатил к горлу.

В хозяйской спальне наверху Мэгги залезла на подоконник, оглядывая сахарные поля и сверкающее море. Она ощутила на плечах руки Риви и его теплое дыхание на затылке, когда он наклонился и поцеловал ее в это чувствительное место.

Довольная и счастливая, Мэгги подняла руки, положив их поверх рук Риви.

— У меня такое чувство, будто вся моя жизнь была дорогой, ведущей сюда, в «Семь Сестер», — тихо сказала она.

— У меня такое же чувство, — отозвался Риви, ласково покусывая ее шею. — С тех самых пор, как я перенес вас через порог, миссис Маккена.

Мэгги обернулась, глядя в лицо Риви блестящими от слез глазами.

— Я хочу, чтобы наш ребенок родился здесь, в этой самой комнате.

— Ага, — усмехнулся Риви, подняв ее голову для поцелуя. — А есть ли место лучше этого, чтобы зачать еще с дюжину?

От его поцелуя трепет желания пробежал по телу Мэгги, и она уже подсчитывала в уме часы, оставшиеся до вечера. Руки Риви обхватили ее ягодицы, крепко прижимая ее к нему, и, проведя кончиком языка вокруг ее губ, Риви добавил низким шепотом:

— Ты будешь очень рада, что вышла за меня, Янки.

Мэгги обвила его шею.

— Я уже этому рада, — тихо ответила она, а потом задумчиво выгнула бровь. — Сегодня у нас по многим причинам будет первая брачная ночь.

Риви уже собирался снова поцеловать жену, когда кто-то громко откашлялся. Вздрогнув, миссис и мистер Маккена вспомнили, что не одни, и, обернувшись, увидели стоявшую в дверях Элеанор, щеки которой пылали.

— Кушать подано, — неожиданно робко сказала она, — если хотите присоединиться к нам.

Мэгги проголодалась, и хотя она предпочла бы провести остаток дня наедине с мужем, она взяла смущенного Риви за руку и повела его к двери.

Обед состоял из какой-то жареной дичи, картошки, гороха и лепешек, к которым подали повидло и свежие сливки. Мэгги была вынуждена сделать Элеанор комплимент за ее стряпню. Она не могла не заметить, что и Дункан, и Риви тут же с ней согласились.

Пообедав, Риви с Дунканом с молчаливого обоюдного согласия вышли из столовой, чтобы поговорить наедине. Кора объявила, что мисс Элизабет нужно вздремнуть, так же как и ее няньке, и увела свою протестующую питомицу наверх. Таким образом, Мэгги осталась в обществе Элеанор и, пытаясь быть любезной, помогла ей убрать со стола. Но тем не менее Мэгги чувствовала какое-то стеснение.

— На самом деле вам не стоит это делать, — отрешенно сказала Элеанор, собирая тарелки и ставя их друг на друга. — Вы, в конце концов, хозяйка дома, и вам еще нездоровится.

Мэгги неожиданно почувствовала жалость к этой женщине. Подхватив одной рукой миску с недоеденной картошкой, а другой — тарелку с лепешками, она спросила:

— Элеанор, почему вы так стремитесь остаться здесь, что даже согласны унизиться до положения прислуги?

Впервые с той минуты, когда обед закончился, Элеанор встретилась взглядом с Мэгги, и в ее глазах блеснули слезы. Мэгги, которая даже представить себе не могла, что эта грозная женщина способна плакать, была ошарашена.

— Иногда, — сказала та, — нам нужно только терпеливо подождать того, что можем получить, миссис Маккена. — Взгляд Элеанор стал пронзительным. — Когда у вас вырастет живот, и ваш муж уже не сможет уделять вам достаточно внимания, я надеюсь получить все сполна.

Мэгги были так поражена, что пальцы ее разжались, и миска с картошкой с грохотом упала на пол.

— Вы хотите стать любовницей Риви? — изумленно спросила она.

Элеанор улыбнулась и вытерла слезы.

— Жены довольно быстро изнашиваются, — холодно заметила она. — Подозреваю, что наступит такой день, когда вы будете рады тому, что муж оказался в моей постели, а не в вашей.

Пораженная наглостью этой женщины, Мэгги наклонилась и подняла с пола миску, которую уронила, и со стуком поставила ее на стол.

— Ваша вера в собственное очарование довольно удивительна, мисс Килгор, — ответила она. — Но если Риви ощутит потребность в любовнице, то, могу вас уверить, я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить этого. А вы окажетесь далеко от «Семи Сестер». Вполне вероятно, что вы уедете уже сегодня.

Улыбка Элеанор не сходила с лица, а глаза блестели не от слез, а от решимости.

— Неужели вы решили, миссис Маккена, что ваш любящий супруг отошлет меня и позволит вам подвергать опасности ребенка, моя полы и готовя еду? Если вы так считаете, то, значит, недооцениваете его преданность.

— Стоит мне только рассказать ему, что вы собираетесь…

Элеанор перебила ее развязным смехом.

— А если даже и так, то есть если он будет вне себя от ярости и укажет мне на дверь, — что маловероятно, так как немногие белые женщины захотят жить в таком захолустье, — мне нужно будет только обратиться к мистеру Кирку, чтобы получить место в его доме. Он наймет меня — гарантирую вам это, — и может статься, что это будет даже удобней для мистера Маккены, так как дом мистера Кирка не более чем в миле ходьбы отсюда. Он мог бы навещать любовницу, не хвастаясь этим перед женой.

Мэгги поняла, что угрозы Элеанор небезосновательны: по указанным ею причинам Риви едва ли отошлет ее. Мэгги придется лгать ему, если он воспротивится ее намерениям. И Мэгги, как более молодая, будет походить на ревнивую и неопытную новобрачную. Риви решит, что причина ее вымыслов в беременности.

— Вы не получите его, — гордо поклялась Мэгги, густо покраснев, повернулась и вышла из столовой.

Риви с Дунканом как раз выходили из маленького кабинета, и по их лицам Мэгги не смогла понять, о чем они говорили. Она была слишком расстроена, чтобы пытаться прочесть выражение их лиц.

— Пойду погуляю, — раздраженно объявила она, скрестив на груди руки.

Дункан подал Риви руку, и тот после секундного колебания пожал ее. В любое другое время Мэгги захотелось бы узнать, о чем они договорились, но она повернулась и направилась за дом. Риви догнал ее, когда она шагала по зарослям тростника, двигаясь на шум моря, которое притягивало ее низким, шуршащим звуком.

— Тут полно змей, — заметил Риви, нагнав ее.

Тростник хрустнул, распространяя вокруг запах сахара.

— А я-то думаю, что подарить Элеанор к Рождеству, — саркастически пробормотала Мэгги.

Риви схватил Мэгги за локоть и резко развернул к себе так, что она ударилась о его грудь. Он засмеялся и запустил пальцы в ее разметавшиеся волосы.

— Отчего это ты так всполошилась? — ухмыляясь, спросил он.

Мэгги хотела было все ему рассказать, но представила себе, что произойдет в этом случае. Риви либо решит, что она преувеличивает, либо отошлет Элеанор… в находящийся по соседству дом Дункана.

— Здесь, правда, есть змеи? — спросила она, озираясь.

Риви кивнул. Выражение его лица, за исключением глаз, которые по-прежнему смеялись, было серьезным.

— Не уходи больше одна, Мэгги, это небезопасно.

Не в силах вынести упреков, Мэгги закусила губу и поборола искушение заплакать.

— Порой мне кажется, что на земле нет ни одного безопасного места, — печально сказала она.

Риви коснулся кончика ее носа, и голос его посерьезнел.

— В чем дело, Янки? Что тебя беспокоит?

Мэгги просветлела, потому что так было нужно; она была намерена бороться за мужчину, которого любила всей душой. Она улыбнулась и игриво потерлась бедрами о бедра Риви, а потом побежала по полю сломя голову. Ее смех, как музыка, звенел в воздухе.

— А ну-ка вернись! — сердито крикнул Риви. — Я не шучу насчет змей!

Мэгги добежала до края поля и, запыхавшись, остановилась. Перед ней во всей красе и великолепии расстилалось море, набегающее на белый песок.

— Черт побери! — прошептала Мэгги, завороженная красотой этого места.

Услышав, как Риви продирается вслед за ней через заросли тростника, Мэгги сбежала с пригорка на берег, повернулась навстречу мужу и подбоченилась, игриво улыбаясь. В этот волшебный миг ей казалось, что в мире нет никаких Элеанор или Лоретт — Мэгги нашла свое безопасное местечко.

— Мне следует выпороть тебя! — бушевал Риви, стоя нос к носу с Мэгги.

— Но ты не сделаешь этого, — пропела она, заложив руки за спину, — потому что я беременна.

— Твоя правда, — признался Риви с раздраженным и разочарованным видом. Он провел рукой по своим черным волосам и пробормотал какое-то ругательство.

Мэгги засмеялась, взяв его за руки.

— Это настоящий рай! — воскликнула она и потащила его к тому, что оказалось гротом, укрытым в скалах высокими деревьями.

Все еще хмурясь, Риви улыбнулся ей.

— Мэгги, — сказал он, останавливая ее и повернув лицом к себе. — Я люблю тебя

У Мэгги комок подкатил к горлу.

— Правда, Риви? Ты в самом деле любишь меня?

Он кивнул, положив ей на плечи свои сильные руки Она взяла одну руку и прижала к своему животу.

— Когда у меня вырастет живот, и я стану толстой, ты все еще будешь любить меня? — робко спросила она.

— Больше, чем когда-либо, — ответил он и потащил ее вниз через проход в скалах к гроту. Это был райский сад, отгороженный от остального мира; экзотические цветы ярко-красных и бордовых оттенков кивали им из кустов, а в ветвях деревьев кричали разноцветные попугаи.

Мэгги плюхнулась на белоснежный песок и принялась развязывать ботинки.

— О Риви, — благоговейно выдохнула она, — здесь так красиво!

Риви сел перед ней на корточки и медленными чувственными движениями снял с нее туфли, чулки и отбросил их в сторону. Сердце Мэгги колотилось, а дыхание уже сделалось порывистым; все ее чувства подсказывали ей лечь на теплый песок и позволить Риви любить себя. Но она сдерживала чувства, потому что хотела, чтобы этот миг продлился. Вскочив на ноги, Мэгги подобрала юбки и побежала по воде. Риви оставался на берегу, лицо его внезапно исказилось от неприятных воспоминаний, и радость Мэгги заметно поугасла. Она медленно пошла обратно к нему.

— У тебя печаль в глазах, — тихо сказала она, прижав ладонь к его щеке.

Он потянул ее к себе и на миг прижал так сильно, что ей стало больно, но через несколько секунд отпустил. Руки его скользнули к ее волосам, и он вытащил оставшиеся в них шпильки, глядя, как ее светлые волосы сияющими волнами рассыпались по плечам и груди.

— Ты можешь отогнать печаль прочь, Мэгги — низким и хриплым голосом сказал он. — Ты и только ты.

Она принялась расстегивать его рубашку. Обнажив его мускулистый живот, Мэгги коснулась руками тела Риви, лаская его. Он застонал, когда она погладила его упругие соски.

— О Боже, Мэгги! — прохрипел он. — Я хочу тебя!

Мэгги подошла ближе, коснувшись языком одного соска и наслаждаясь тем, как Риви задрожал от удовольствия. Тогда она еще больше осмелела, проложив дорожку из поцелуев к другому соску и так же коснувшись его языком. Мышцы у него на животе сделались твердыми, как гранит. Когда она взялась за пряжку на ремне, он ласково отстранил ее руку и сам расстегнул ее. Они медленно опустились на колени, и Мэгги просунула руку в брюки Риви, нежно взяла его в ладонь. Он застонал и запрокинул голову, когда она достала его возбужденный член и стремительно коснулась его языком.

— Мэгги… — заскрежетал он зубами. — О Мэгги!

Несколько долгих и сладких минут Мэгги ласкала мужа, а он тем временем расстегнул пуговицы на спине ее ситцевого платья и спустил его с ее плеч. Когда Риви больше не мог терпеть эту умопомрачительную пытку, к которой она приговорила его, он поднял ее голову и поцеловал. Она задрожала, когда его язык проник в ее рот, а руки спустили платье до талии. Предвидя этот миг еще с утра, Мэгги не надела корсет.

Он обхватил ладонями ее теплые груди, помассировав большими пальцами соски.

Мэгги не помнила, как ее опустили на песок, но почувствовала его тепло голой спиной и увидела солнечное сияние вокруг головы Риви. Она всхлипнула, когда он снял с нее платье и отбросил его. Увидев, что на ней нет трусиков, он затаил дыхание, а потом резко выдохнул.

— Ты знала, что это случится, маленькая мегера!

— Угу, — пропела Мэгги, закрывая глаза, когда теплые волны солнца и любви Риви подхватили ее и унесли в упоительные выси. Его руки поглаживали ее бедра, а потом он со стоном наклонил голову, проведя языком вокруг пульсирующего соска. Тело Мэгги содрогнулось от ощущений, которые он разбудил в ней, и она обхватила руками голову Риви, прижимая ее к своей груди. Среди деревьев пронзительно кричали попугаи, а на берег набегали волны, ритму которых следовали Мэгги и Риви.

Наконец Риви перевернулся на спину, подняв Мэгги и обхватив руками ее груди. Поддавшись какому-то инстинкту, который был древнее песка под ними, Мэгги оторвалась от Риви и села на него верхом. Доведенный до предела желания, он сильным толчком вошел в нее. Хотя Мэгги хотелось поскорее добраться до пьянящего финала, который, как она знала, был уже близко, Риви сдерживал не только себя, но и ее. Обхватив ее бедра так, что она не могла вырваться, он задал ей медленный, неторопливый ритм.

Мэгги вздрагивала с каждым толчком, который дразнил ее, обещая мучительное наслаждение, но Риви отказывал ей в этом удовольствии.

— О Риви… умоляю… я так хочу тебя…

Но он по-прежнему двигался все в том же размеренном темпе, не давая ей пощады. Он, так же как и Мэгги, знал, что финальный миг их любви сполна возместит долгую отсрочку. Мэгги все сильнее возбуждалась, привыкнув к размеренным движениям, которых добивался от нее Риви. Она впилась ногтями в его плечи, пока он неумолимо доводил ее до сладостного безумия. Когда страсть сделалась слишком жгучей и почти невыносимой, она дико затрясла головой, но руки Риви сильнее сжали ее бедра, когда она попыталась ускорить ритм и бороться с ним. Наконец все тело Мэгги стало конвульсивно содрогаться, затрепетав от нахлынувших ощущений, она в изнеможении упала на грудь Риви. Он тоже приближался к своей вершине наслаждения; судорожным рывком он приподнял ее, уйдя затем в самую ее глубину. Эта пытка завершилась содроганием всего тела и потоком бессвязных просьб, срывающихся с губ, а потом он, прерывисто дыша, рухнул на песок рядом с Мэгги. Она положила руку на его вздрагивающий гранитный живот, а голову опустила ему на плечо.

Возможно, оттого, что чувства ее так обострились, Мэгги вспомнила, что Элеанор собиралась отнять его у нее, и заплакала. Прошло несколько секунд, прежде чем Риви почувствовал ее слезы на своем плече и приподнялся, чтобы посмотреть на нее.

— Ну-ка, рассказывай, — хриплым голосом скомандовал он.

— Я не хочу потерять тебя, — всхлипнула Мэгги, замотав головой. — Никогда! О Риви, я так люблю тебя!

Он нежно отвел спутавшиеся пряди золотистых волос с ее лица.

— И я люблю тебя, — сказал он, коснувшись ее губ. — Не плачь, Мэгги.

Мэгги задрожала.

— Ты никогда не заведешь любовницу? — прошептала она. Ей было все равно, прозвучали ли ее слова, как мольба. Она дотронулась пальцем до амулета, висевшего у него на груди. — Обещай мне, Риви, что ты никогда не предашь меня.

Он наградил ее долгим поцелуем, а потом сказал:

— По-моему, я уже обещал тебе это. Перед священником, если я ничего не путаю.

Слезы катились по щекам Мэгги, к которым прилип песок.

— М-мне кое-кто сказал, что т-ты можешь завести любовницу, когда я с-стану толстой и…

— Кто бы это ни был, не верь, Мэгги.

Она втянула носом воздух.

— Я бы этого не пережила, Риви, если бы мне пришлось делить тебя с кем-то. Я з-знаю, некоторые женщины не обращают внимания на то, что их мужья гуляют, но я бы не смогла.

Он поцеловал ее глаза и положил ногу поперек ее ног.

— Мэгги, неужели ты думаешь, что я бы стал требовать от тебя верности, если бы сам не мог обещать тебе того же?

— Многие мужья так и делают, — проворчала Мэгги.

— Ну, я ведь не многие мужья. Я твой муж. И я вовсе не какой-то грубый ублюдок, чтобы не уметь сдерживать себя там, где это необходимо.

Почувствовав себя лучше, Мэгги засмеялась.

— Со мной ты никогда не сдерживался.

Риви поднялся с песка, потянув за собой Мэгги и ведя ее к берегу. Они встали на мелководье лицом друг к другу, и Мэгги запрокинула голову, когда Риви смыл с Мэгги прохладной водой песок и следы их любви, смывая заодно и все ее сомнения и страхи.

Через час они оделись и, взявшись за руки, зашагали назад к дому по тростниковому полю. Мэгги не могла быть более счастливой и, входа в кухню, чтобы посмотреть, как обстоит дело с обедом, напевала про себя.

Элеанор металась между плитой истолом. Волосы ее прилипли ко лбу и щекам. Почувствовав присутствие Мэгги, она остановилась, держа в одной руке полотенце, и понимающе осмотрела ее помятое платье и расшнурованные туфли.

— Могу ли я чем-нибудь помочь? — коротко спросила Элеанор.

Мэгги улыбнулась.

— Только приготовить что-нибудь на обед и убраться, — сказала она, а потом повернулась и зашагала к дому.

На следующее утро Риви ушел из дома на рассвете, чтобы проследить за работой на тростниковых полях, и Мэгги начала привыкать к жизни на сахарной плантации. Она позавтракала и написала длинное письмо Тэнси, а больше делать ей было нечего. Элизабет была занята своими упражнениями с Корой, а Элеанор для компании вовсе не годилась.

Мэгги решила прогуляться, а так как встречаться со змеями ей вовсе не хотелось, она выбрала для прогулки дорогу.

Банановые деревья, плоды которых были накрыты полотняными мешками, чтобы защитить их от птиц, приветливо шелестели по сторонам дороги. «Семь Сестер» было таким спокойным местом, что Мэгги без сожаления провела бы там всю свою жизнь; покой этого места исцелял какую-то загадочную рану в ее душе, о которой она раньше и не подозревала. Отдаленное громыхание колес заставило Мэгги остановиться и прислушаться. Но звук смолк, и она пошла дальше. Она была поражена, когда, подняв глаза, увидела идущую ей навстречу негритянку, которая несла старую корзину и вела за собой двух маленьких девочек. Мэгги едва могла сдержать радость, когда узнала в ней Калу — экономку из Параматы. Ухмыльнувшись, она вспомнила и детей — Добродетель и Милосердие.

— Кала! — крикнула она и бросилась, чтобы обнять ее, но ее остановила какая-то сдержанность в темных глазах Калы.

— Мы всю дорогу прошли пешком, миссис! — воскликнула то ли Милосердие, то ли Добродетель — Мэгги не могла отличить их друг от друга.

— Всю дорогу от Параматы пешком? — поразилась Мэгги грандиозности их предприятия.

Обе девчушки закивали, но заговорила Кала, и Мэгги впервые услышала от нее хоть слово.

— Мы узнали о свадьбе, мы пришли.

Мэгги была растрогана. Она предвкушала выражение лица Элеанор, когда та встретится с Калой.

— Вы, должно быть, очень устали и проголодались, — сказала она трем путешественницам. — Идемте, посмотрим, что у нас есть съедобного.

— Лимонад? — с мечтательным выражением на лице спросила одна из юных попутчиц Калы.

Кала сердито зашикала на нее и хотела шлепнуть девчушку, но та с легкостью увернулась.

— Извините, пожалуйста, миссис, — сказала Кала.

Когда Мэгги вошла в кухню в сопровождении Калы и девочек, Элеанор прекратила свою лихорадочную стряпню и обеими руками отвела с лица гладкие черные волосы.

— Ладно, — пробормотала она, явно поняв смысл происходящего, сняла фартук и, не сказав ни слова, гордо вышла из кухни. Когда спустя час Мэгги заглянула в ее комнату, вещей Элеанор там не было.

Глава 23

Гордость не позволила Элеанор обойти дом Дункана и войти с черного хода, как это сделала бы ищущая работу служанка. Она поставила на крыльце свои сумки и, пригладив волосы и юбки, постучала в парадную дверь. Ей открыл угрюмого вида мальчик с ярко-рыжими волосами и глазами того же загадочного изумрудного оттенка, что и у Дункана.

— Что? — сердито сказал он.

Элеанор вздохнула.

— Я хотела бы видеть мистера Кирка.

— Он на поле мистера Маккены, — сказал мальчик, — помогает ему в работе. Вы умеете готовить?

Уже собравшись уходить, Элеанор была ошарашена вопросом паренька. Она просто уставилась на него.

— Вы умеете готовить? — повторил мальчишка, на этот раз более серьезно. Элеанор представила, с каким удовольствием она надрала бы маленькому мерзавцу уши.

— Да, умею, — холодно сказала она. — Но так как ты не уполномочен нанимать меня…

— Так, значит, это вы, — настаивал мальчишка, выпятив грудь. — Папа сказал, что вы можете заявиться сюда когда-нибудь, когда поймете, насколько это бесполезно — бороться против…

Элеанор выгнула черную бровь и наклонилась, глядя прямо в веснушчатое лицо мальчугана.

— Что? — спросила она. — Против чего я борюсь?

— Думаю, вам хочется заполучить мистера Маккену. Как папа хотел заполучить Мэгги. Он понял, что этих двоих не разлучить. Лучше бы и вам понять это, мэм.

— Ты дерзкий недомерок, знаешь об этом? — Элеанор задрала нос: она не привыкла выслушивать оскорбления.

— Да, мэм. Меня зовут Тэд, и я старший сын, так что однажды мне будет принадлежать большая часть папиной собственности. А теперь не хотите ли войти и приготовить завтрак?

Элеанор откинула со лба прядь черных волос и нагнулась, чтобы поднять свои сумки.

— Ты будешь наследником, — вполголоса проворчала она, — если какая-нибудь бестолковая кухарка не отравит тебя в свое время.

— Прошу прощения? — улыбаясь, спросил Тэд, оглядываясь на Элеанор через плечо.

Элеанор изобразила очаровательную улыбку, сделав вид, что не расслышала вопроса.

— Проводи-ка меня на кухню, парень, и я позабочусь, чтобы к полудню для твоего отца был готов отличный обед. Мне бы самой хотелось сообщить ему об этом. Тогда ему не пришлось бы обедать у Маккены, когда в этом нет необходимости.

Тэд ухмыльнулся.

— Сначала позвольте, мисс, я провожу вас в комнату. Вы неважно выглядите после такой прогулки, если позволите.

— А если не позволю?

Мерзкая ухмылка стала еще шире.

— Ничего, мэм.

Тэд Кирк был не из паинек, но за свою жизнь Элеанор приходилось иметь дело с типами и похуже.

— По крайней мере, мы понимаем друг друга, не так ли, мистер Кирк? Немногие могут этим похвастать.

Элеанор поспешно поставила сумки в комнате, указанной Тэдом, который даже не обернулся к ней, и поспешила на кухню, дабы произвести впечатление на Дункана, и обеспечить себе место в двух шагах от «Семи Сестер». Дункан прибыл в полдень, покрытый потом и копотью. Когда он умывался в углу кухни, Элеанор впервые обратила внимание, что он мужчина, который мог бы сгодиться не только на крайний случай.

«Хорошо сложенный экземпляр», — подумала Элеанор.

Элеанор впервые обратила внимание, что он мужчина, который мог бы сгодиться не только на крайний случай.

«Хорошо сложенный экземпляр», — подумала Элеанор, наблюдая за игрой его мышц, когда Дункан разбрызгивал вокруг себя воду, натянув потом грязную рубашку.

Усаживаясь за стол, чтобы поесть рагу и печенья, которые она приготовила ему, Дункан ухмыльнулся.

— Значит, вы сделали то же открытие, что и я, мисс Килгор, — отнюдь не беззлобно заметил он. — Садитесь и перекусите тоже — терпеть не могу, когда ходят взад-вперед, пока я ем.

Элеанор села, но аппетита у нее не было.

— Какое открытие, мистер Кирк?

Дункан жевал. Наконец, прожевав все как следует, он ответил:

— Вы хотите Риви и, вероятно, никогда не получите его. Я, со своей стороны, хотел Мэгги, но как бы хороша она ни была, она не стоит моей жизни, так что я отказался от этой мысли.

— У меня есть преимущество перед вами, мистер Кирк, — откровенно призналась Элеанор. — Когда миссис Маккена станет толстой из-за живота и не будет уже так охотно отвечать на ласки мужа…

Дункан скептически выгнул довольно грязную бровь, прервав ее.

— Боюсь, преимущество на стороне Мэгги, — спокойно заметил он. — Я и представить себе не могу, что она по какой-либо причине может отвернуться от этого мужчины — она обожает его, — но даже если бы ей пришлось это сделать из-за тяжелой беременности, Риви был бы более, а не менее любезным.

Вы попусту тратите свое драгоценное время, мисс Килгор, добиваясь постели Маккены. Особенно когда вы были бы так желанны в моей.

Краска залила грудь Элеанор, бросившись и в лицо. По правде говоря, такая возможность не казалось ей столь же неприемлемой.

— Говорят, — тем не менее очень официально сказала она, — что вы взяли в любовницы мисс Лоретту Крэйг.

Дункан засмеялся.

— Увы, эта affair de coeur (Сердечная интрижка — фр.) окончена. Лоретта все распродала, ей нужно самой собирать театральную труппу… Я, признаюсь, вложил в это предприятие несколько сотен фунтов. Она отплывает в Америку, чтобы произвести там фурор. — Он развел сомнительно чистыми руками. — Насколько мне известно, она уже должна была уехать.

Элеанор скрестила на груди руки.

— Тогда зачем вы все это время остаетесь здесь, если отказались от мысли получить Мэгги?

— Бог мой, — выдохнул Дункан, — неужели я и в самом деле такой видимый насквозь?

Элеанор только кивнула. Дункан глубокомысленно вздохнул.

— Думаю, мы всегда надеемся, всегда. Какой-нибудь несчастный случай мог бы произойти с Маккеной, и его милая жена овдовела бы. А кроме того, мне нравится работать на земле — желанная перемена после тугих воротничков Сиднея или Мельбурна.

— Возможно, — согласилась Элеанор, пряча улыбку. — Но, как мне кажется, здесь кроется нечто большее. Вам хочется быть поближе, чтобы получать сообщения от своего шпиона. Скажите, мистер Кирк, Кора ваша мать или тетка?

Дункан разинул рот.

— Думали, никто не знает, не так ли? — сладким голосом спросила Элеанор. — Не такое уж это потрясающее открытие. В конце концов, Кора американка, как и вы. И, разумеется, я видела две ваши встречи — как бы случайно — при различных обстоятельствах.

Дункан тяжело вздохнул, оттолкнул миску и сердито посмотрел на Элеанор.

— Кора моя тетка, — недовольно признался он. — Приехала из Америки по моей просьбе, чтобы присматривать за сыновьями. Но к тому времени, когда она прибыла, я влюбился в Мэгги и попросил ее поискать место в доме Риви, поэтому я всегда знал, что с ней все в порядке.

— Мы с вами одного поля ягоды.

— Я так не думаю, мисс Килгор. Что бы я ни сделал, я делал это из-за Мэгги. Вы же, со своей стороны, скорее предпочли бы увидеть, как она тонет, чем раскланиваться перед ней.

Элеанор выразительно вздохнула.

— Хотите сказать, что я способна на убийство?

Без всякого предупреждения Дункан схватил Элеанор за вырез платья и обеими руками потянул ее через стол. Она замахала в воздухе ногами, почувствовав на лице его дыхание.

— Попробуйте хоть пальцем тронуть Мэгги, хоть пальцем, мисс Килгор, — предостерег он, — и получите в моем лице беспощадного и грозного врага.

Помимо страха Элеанор ощутила некоторое волнение. Она кивнула, и Дункан отпустил ее. Сердце ее колотилось и, казалось, она задыхалась.

— Есть только один способ удержать вас от проделок, мисс, — сообщил ей Дункан хриплым полушепотом, приблизившись к ней, — и таким образом лишить вас времени на разработку ваших планов. Мне нужна будет ванна, когда я вернусь с поля, и мне понадобитесь вы.

Сладостная дрожь пробежала по телу Элеанор. Она опустила глаза, позволив себе полуулыбку.

— Ваша постель и ванна будет в вашем распоряжении, мистер Кирк, — тихо сказала она.

Дункан взял ее за подбородок, приподнял его, и она увидела изумрудные искры в его глазах.

— Кто вы? — спросил он. — Вам известен мой секрет — я хочу знать ваш.

Элеанор никогда не желала так сильно ни одного мужчину — даже Риви Маккену — с тех пор, как встретила Джеми. Рука Дункана забралась за вырез ее платья, взяла ее грудь, и Элеанор закрыла глаза, от желания почти лишившись чувств.

— Ребенок… Элизабет. Она моя, моя и Джеми.

Пальцы Дункана сжались, а потом ослабли.

— Бог мой! Вы жена Джеми Маккены?

— Я просто была его женщиной, — призналась Элеанор, удивляясь, насколько была сильна ее боль даже после четырех лет. Она отчаянно схватила руку Дункана и по ее молчаливой просьбе он снова начал ласкать ее.

Милосердие влетела в кухню, когда Мэгги чистила морковь.

— Он вернулся, миссис. Мистер Маккена пришел!

Мэгги поспешно бросила нож и обе морковки. Она побежала к двери напротив той, через которую вошла Милосердие, и подождала на улице, пока Риви с другими рассаживались за длинным столом, а Кала подавала им обед.

Пригладив распущенные волосы и глубоко вдохнув, Мэгги улыбаясь вошла в кухню. Люди, сидевшие по обе стороны от Риви, подвинулись, и она села справа.

— Ты грязный, — заметила Мэгги.

Риви усмехнулся и оглядел ее.

— Ты и сама изрядно вспотела. Не знаю, может, это от вышивания.

Мэгги закусила губу и опустила глаза. Его слова задели ее самолюбие, но она не могла заставить себя признаться, что все утро палец о палец не ударила.

— Можно мне пойти с тобой на поля, просто посмотреть, как там дела?

— Нет, — ласково ответил Риви. — И имей в виду, что не должна также ходить к морю. Там полным-полно змей, которые пытаются спастись от огня.

Мэгги вспомнила белый песчаный берег по ту сторону полей и почувствовала, как покраснела. Она посмотрела на сидящих вокруг чернокожих мужчин, некоторые из которых были в набедренных повязках, и сказала:

— Я бы хотела, чтобы послали за моей подругой, Тэнси Куин, если можно.

Риви рассеянно посмотрел на нее — он явно думал совсем о другом.

— Неплохая мысль. Тебе будет с кем поговорить.

— Мы могли бы платить ей… нанять как прислугу…

— Ага. Думаю, я могу это устроить. Пошли за девушкой, Мэгги, и оставь человека в покое.

Мэгги была уязвлена. Слезы навернулись ей на глаза — она стала слишком чувствительной за последние дни, — и она вскочила.

— Я оставлю тебя в покое навсегда, Риви Маккена! — прошипела она.

Сидевшие за столом аборигены наклонили головы, упорно не замечая разыгравшуюся перед самым их носом драму. С тяжелым вздохом Риви поднялся, взял Мэгги за руку и потащил на яркое солнце.

— Ради Бога, Янки, чего ты от меня хочешь? — терпеливо спросил он.

Мэгги вздернула подбородок.

— Хоть немного вашего внимания, мистер Маккена, — сердито прошептала она. — Каждый раз, когда я что-то говорю тебе, слышу в ответ только: «Оставь человека в покое, Мэгги!» Ночью вместо того, чтобы любить меня, ты просто отворачиваешься и храпишь!

Риви ухмыльнулся, сверкнув зубами, которые казались еще белее на фоне почерневшего от дыма лица.

— Так вот в чем дело! Мэгги, я много работаю и когда ложусь в постель, то хочу спать.

— Это понятно, — сказала Мэгги, скрестив руки на груди. — Ты меня больше не любишь?

— Ты же знаешь, что люблю.

Мэгги оглянулась вокруг, прежде чем прошептать:

— Уже неделя, как Элеанор ушла к Дункану. Ты не притронулся ко мне с того дня, как она ушла!

Ухмылки Риви как не бывало. Лицо его нахмурилось, подобно тучам перед грозой в Куинсленде. Со зловещим видом шагнув к Мэгги и даже не думая понизить голос, он крикнул:

— Господи, Янки, если ты думаешь, что я задираю юбки этой женщине…

Мэгги попятилась, пытаясь в то же время улыбаться. Ей вовсе не хотелось разозлить его.

— Риви, пожалуйста, говори потише.

— Я не стану говорить тише, женщина! — взревел он, наступая на нее. — И предупреждаю тебя, что не потерплю, чтобы мне устраивали допрос по поводу моей нравственности каждый раз, когда я слишком устаю, чтобы заниматься с тобой любовью!

Мэгги густо покраснела, почувствовав страшную неловкость.

— Риви, пожалуйста, ты так кричишь…

Он сердито посмотрел на нее и наконец понизил голос.

— Сегодня ночью я буду спать в гостинице, — прошипел он, — так что не думай, будто я сплю со своей сиделкой! Хотя, с другой стороны, Янки, думай какого хочешь черта!

— Риви!

Он повернулся и зашагал прочь. Мэгги, одинокая и несчастная, подождала, пока мужчины, в том числе и Риви, снова ушли в поле, а потом вернулась в кухню, чтобы помочь убрать со стола. Кала хлопнула ее по рукам.

— Сядьте, миссис, девочки могут это сделать.

Добродетель и Милосердие принялись за работу, а Мэгги рухнула на стул. Он стоял слишком близко к плите, но ей было все равно. Она начала всхлипывать.

— Мой муж ненавидит меня! — взвыла она.

— Нет, миссис, — усмехнулась Кала.

— Да, ненавидит! — шумно засопела Мэгги. — Он собирается спать в гостинице сегодня!

— Нет, миссис, — снова сказала Кала. Она составила медную посуду горкой на стуле рядом с Мэгги, а потом вручила ей тряпку и коробку темного порошка. — Сделайте так, чтобы сияла, — добавила она.

Хмыкнув, Мэгги принялась натирать медь, растирая ее порошком, пока все кастрюли не заблестели. Работа и тихие песни, которые напевала Кала с девочками, помогли ей отвлечься от мрачных мыслей. Когда Мэгги закончила свою работу, Милосердие и Добродетель уже убежали куда-то, а Кала ушла вылить грязную воду. Мэгги уже было намного лучше, и она уже улыбалась, бросая в огонь почерневшие от копоти тряпки, которыми натирала кастрюли. Внутри плиты что-то оглушительно взорвалось. Кала тут же прибежала, схватила Мэгги за руку и вытащила из кухни. С полей бежали люди, в том числе Риви.

— Что случилось? — потребовал ответа Риви, когда грохот прекратился. Явного ущерба кухне причинено не было.

— Я просто натирала кастрюли, — обиженно сказала Мэгги, сложив на груди руки и не глядя на Риви. — А когда закончила, бросила тряпки в огонь, и тут началась вся эта чертовщина.

Кала принялась хохотать. Она так смеялась, что упала на колени в зеленую траву, схватившись за живот и раскачиваясь взад-вперед. Было совершенно очевидно, что от нее ничего не добьешься. Мэгги пошла в кухню и схватила коробку с порошком, которым она натирала кастрюли, вручив ее Риви.

Он покачал головой.

— Ты умеешь читать, Янки?

Мэгги задрала нос.

— Тебе прекрасно известно, что умею!

— Тогда, может быть, ты не откажешься прочесть это, — сказал он, постучав указательным пальцем по крышке яркой коробочки.

Мэгги вытаращила глаза, прочитав вычурное слово, написанное на коробке:

ПОРОХ!

— О, — единственное, что она смогла сказать.

Риви ухмыльнулся и потрепал ее по голове грязной рукой, от чего волосы ее рассыпались по плечам серебристыми прядями. На миг в его глазах появилось знакомое жаркое выражение, но оно угасло так же, как и ухмылка.

— Постарайся не лезть на рожон, женщина, хотя бы несколько часов.

Мэгги была унижена и обижена.

— Я упрощу тебе жизнь, Риви: спи в нашей постели, а я уйду в гостиницу!

— Только попробуй сделать шаг за границы моей земли, — предупредил в ответ Риви, — и я забуду свои убеждения и высеку тебя, как следует! И не думай, любовь моя, что я шучу, потому что я очень серьезен!

Мэгги в этом не сомневалась, но, не зная, что сказать, повернулась и пошла в дом.

Не постель привела Риви Маккену в тот вечер в гостиницу. Ему нужно было выпить и излить хозяину свои горести.

— Я женился на американке, знаешь, ли, — сказал он.

Хозяин гостиницы сочувственно кивнул.

— Ага, приятель, знаю. Нужна комната на ночь?

Риви покачал головой и поднес к губам вторую кружку пива. Он только собирался отпить глоток, когда рядом появилась Элеанор. Она, нахалка этакая, стояла прямо перед стойкой.

— Здравствуйте, мистер Маккена, — сказала она.

Риви только рот разинул.

— Полагаю, следующим вопросом будет — если только вы будете способны говорить — «какого черта вы здесь делаете?»

— Ага, — пробормотал Риви, — именно так.

Она подняла голову, и Риви подумал, что, если бы не Мэгги, ему, возможно, очень захотелось бы эту женщину. Но он ничего не чувствовал к ней.

— Я здесь с мистером Кирком, — объяснила Элеанор. — Мы приехали забрать почту — кто-то ждет писем, — и бедный Дункан совсем разболелся.

— Разболелся? Где он? — Риви по-прежнему не любил Дункана Кирка и не доверял ему, но если человек заболел, он не мог просто так отвернуться от него. Кирк был его соседом, если не другом.

Торжествующий огонек показался в темно-синих глазах Элеанор, и Риви призадумался.

— Наверху, — сказала она. — Мы уложили его в постель. Он бредит в жару, знаете ли.

Риви бросил взгляд на хозяина гостиницы, который усердно вытирал стаканы и не поднял на него глаз. Элеанор повела Риви наверх. Она открыла медным ключом дверь в конце коридора и вошла. Как только Риви тоже вошел, Элеанор заперла дверь и прислонилась к ней. Он смотрел на кровать. Усталость, не говоря уже о двух кружках доброго эля… Но не увидел ничего, кроме голого матраса. Риви повернулся к Элеанор, скорее озадаченный, нежели злой.

Элеанор развела руками.

— Дункан вовсе не болен, Риви, — сладким голоском призналась она. — Он где-то внизу, играет в карты.

— Тогда какого черта…

Элеанор взяла у Риви кружку и провела пальцами по его закопченной, мокрой от пота рубашке на груди.

— Я хочу быть твоей любовницей, а не его.

Риви почувствовал сожаление, хотя и постарался скрыть это.

— Отойди от двери, женщина. Мне нужно хорошенько выпить.

— Я могла бы заставить тебя забыть Мэгги.

— Никто не мог бы сделать этого, — серьезно ответил Риви. — И хотя мне порой и хочется свернуть шею этой упрямой Янки, я люблю ее.

Для Риви вопрос был исчерпан, но темно-синие глаза Элеанор смотрели на него с мольбой.

— Пожалуйста, не уходи, — прошептала она.

Риви убрал ее руки со своей груди и осторожно отстранил. Когда он открыл дверь, Элеанор сказала:

— Я знаю твоего брата.

Риви обернулся, начиная злиться и не веря ей.

— Что?

Элеанор подняла голову.

— Это все, что я скажу тебе, Риви Маккена. Если захочешь узнать больше, то приползешь ко мне на коленях.

— Не играй с огнем, — отозвался Риви, хотя ему очень хотелось схватить эту женщину и вытрясти из нее все, что она знает о Джеми. Он закрыл дверь, сбежал вниз по лестнице и верхом поскакал домой. Свежий воздух прояснил его голову. Знает ли Элеанор что-нибудь о Джеми или нет, с этим он разберется позднее, потому что сейчас ему хотелось быть с Мэгги. Когда он открыл дверь спальни, Мэгги швырнула в него фаянсовую миску, которая стукнулась о дверной косяк. Риви усмехнулся, прикрываясь дверью, как щитом.

— Все еще сердишься, любимая? — сладко спросил он. — Или это намек на то, что тебе хочется повторить брачную ночь?

Что-то тяжелое ударилось в дверь, и Риви вздрогнул.

— Ну, незачем так злиться, Янки. Я пришел, чтобы сказать, что я извиняюсь.

Молчание. Успокоилась эта мерзавка или готовит новый снаряд?

— Мэгги?

Молчание.

— Как только я вошел в гостиницу, — ухмыляясь, продолжал он, — Элеанор Килгор попыталась затащить меня в постель.

Послышались шаги, и дверь открылась. На пороге стояла Мэгги, сердито глядя на него. Под ногами у нее валялись осколки разбитой миски.

— Правда?

Риви угрюмо кивнул и поднял Мэгги на руки.

— Порежешь ноги, — побранил он ее, осторожно положил на кровать и постарался собрать с пола осколки. — Нужно что-то делать с твоими нервишками, Янки. Для человека, который так много вкалывает, твои фокусы невыносимы.

Риви чувствовал ее любопытство, ее нетерпение, ее ярость. Так как Мэгги не могла видеть его лица, он ухмыльнулся.

— Не обращай внимания на мои нервы. Чего эта потаскушка хотела от тебя?

Риви продолжал собирать осколки.

— Затащила меня в комнату, сказав, что Дункан болен и все такое. Приходим туда, никакого Дункана. Она на меня набросилась.

— Я с нее шкуру спущу, с этой шлюхи! — зарычала Мэгги.

Риви осторожно сложил кусочки фаянса на крышку бюро и направился к двери.

— Пойду вниз за щеткой. Посиди на кровати, Мэгги, или обуйся: на полу могут быть осколки.

Мэгги сидела на коленях посреди кровати. В своей розовой ночной рубашке она была очень привлекательна.

— Я хочу, чтобы ты отвез меня в эту гостиницу, и я бы выдрала этой женщине ее космы. Немедленно!

Риви покачал головой и засмеялся, а когда он вернулся через несколько минут со щеткой, Мэгги, уставившись в потолок, лежала на постели.

— Ты просто выдумал всю эту историю, Риви Маккена, чтобы заставить меня ревновать.

Риви пожал плечами. Может, и лучше, что она не поверила. Ему не хотелось, чтобы Мэгги ввязывалась в драку с этой женщиной, и ей досталось.

— Ну, как скажешь, — ответил он.

— Полагаю, ты слишком устал, чтобы заниматься со мной любовью, — рискнула сказать Мэгги, пока Риви подметал пол. Он собрал маленькие кусочки фаянса и отнес их в мусорную корзину, стоявшую в углу у камина.

— Сегодня мне скорее следует высечь тебя, чем заниматься с тобой любовью.

Мэгги выпятила нижнюю губу.

— Тогда расскажи мне легенду про «Семь Сестер». Ты обещал мне еще в тот день, когда мы приехали, но так и не рассказал.

— Мне нужно вымыться, Мэгги. Кала согрела мне воду на кухне.

Мэгги упрямо молчала.

Риви в грязной одежде присел на край кровати и вздохнул.

— Однажды жили семь сестер эму…

— Эму?

— Такие большие птицы, — терпеливо напомнил он. — Ты должно быть видела их в зоопарке.

— А-а, — Мэгги кивнула, ожидая продолжения.

— Ну, — покорно продолжал Риви, — мужчины динго хотели взять их в жены. Сестры спрятались среди гигантской груды валунов, но их ухажеры оказались хитрее и сложили костер, чтобы выкурить сестер. У эму выросли длинные ноги, так что они очень быстро бегали, но они не смогли убежать от динго, которые преследовали их. Наконец они поднялись в небо и превратились в созвездие, которое теперь называют Семь Сестер.

Мэгги зевнула.

— А что случилось с динго? Они сдались?

Риви улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— И посрамили бы свой род? Конечно, нет. Они тоже поднялись в небо и стали Орионом.

— Бог мой, — сказала Мэгги, закрыв глаза.

— Я люблю тебя, — сказал ей Риви. Глаза его странно затуманились, а в горле запершило. Порой его переполняло чувство нежности к этой беспокойной женщине-ребенку.

— Угу, — отозвалась Мэгги, уткнувшись в подушку.

Риви поцеловал ее в щеку и тихо спустился вниз, прошел через двор в кухню, где его ожидала ванна. Он прогнал Добродетель и Милосердие, снял с себя одежду и залез в корыто. Пока он мылся, ему вспомнились события этого дня. Интересно, подумал он, правду ли говорила Элеанор Килгор, заявляя, что знает Джеми. У него еще будет время узнать это; теперь, когда его жизнь была наполненной, он уже не был так одержим стремлением отыскать брата. Он вспомнил о фаянсовой миске, разбившейся о дверь спальни, и ухмыльнулся. Ага, его жизнь была наполненной.

Глава 24

Запах дыма горящего сахарного тростника забивал ноздри Мэгги с утра до вечера в течение многих дней и недель, пока плантации тростника методично выжигались, чтобы подготовить их для будущего урожая. Почва в Куинсленде была так плодородна, что, если дожди шли регулярно, с полей можно было снимать по два урожая за сезон, а если к тому же у аборигенов было настроение работать, то удача была на стороне плантаторов.

Если Риви и предпочел бы, чтобы его жена сидела за вышиванием в ожидании рождения ребенка, то сама Мэгги ежедневно проводила на кухне много часов, помогая Кале готовить еду для работников. Добродетель и Милосердие работали рядом, скорее путались под ногами, но Мэгги терпела их присутствие. Совсем другое дело была Элеанор Килгор. Она явилась как-то поутру, когда тростник все еще выжигали, вместе с Дунканом и работниками, которых ему удалось собрать. Прошествовав на кухню с таким видом, словно это было ее привычным занятием, Элеанор взяла передник и завязала его вокруг своей тонкой талии. Мэгги, которая чистила картошку и уже изнемогала от жары, хотя было еще только полшестого, прервалась и прямо спросила:

— Что вам здесь нужно?

Элеанор, которая, как и предсказывала, немедленно после ухода из «Семи Сестер» стала экономкой у Дункана, улыбнулась и ответила:

— Я часть договоренности между мистером Кирком и мистером Маккеной. Они вместе наняли работников для уборки урожая, а я и есть работник.

— Вы не нужны нам, — надменно сказала Мэгги. Живот у нее уже заметно округлился, а Риви по вечерам обычно валился в постель, слишком изможденный, чтобы заниматься с ней любовью. Неожиданное появление Элеанор, которая, разумеется, была, как всегда, подтянутой, было желательным менее всего.

— Может, вам и не нужна, — весело отозвалась Элеанор и принялась чистить морковь, и Мэгги ничего не оставалось, кроме как вышвырнуть ее отсюда, чего сделать она не могла.

Мэгги, закипая, повернулась снова к горе картошки. Она знала, что Дункан с Риви разработали какое-то джентльменское соглашение, но ей и в голову не приходило, что оно касалось и Элеанор.

В полдень в душной кухне появился Риви. Он никогда не делал этого прежде, насколько Мэгги могла припомнить, и пришел в ярость, увидев там жену. Почерневший с головы до ног от копоти горящего тростника, он схватил Мэгги за локоть и вытащил ее во дворик. Кроме всего прочего, Элеанор изобразила на лице миленькую улыбочку.

— Пусти меня, — прошептала Мэгги, отдергивая руку. Где-то рядом захихикали Добродетель и Милосердие.

— Мне что, отослать тебя в Сидней? — спросил Риви хриплым от постоянного вдыхания дыма голосом. — Мне так нужно поступить, женщина, чтобы ты не лезла на рожон?»

— Я и не лезу! — крикнула Мэгги. Если Риви отошлет ее или хотя бы просто запрет в доме, она умрет от скуки и отчаяния. — Я просто помогаю в работе!

— К черту эту работу! Я не хочу, чтобы из-за твоей глупой американской гордости мы потеряли ребенка, которого ты носишь!

— Риви…

— Если я снова застану тебя здесь, Мэгги, я сам отвезу тебя в Сидней, помяни мое слово.

Глаза Мэгги наполнились слезами. Спорить с этим человеком было бесполезно, но она попыталась.

— Риви, я прекрасно себя чувствую, правда… Зловеще молчаливо, он поднял черную от дыма руку и указал в сторону дома, как будто разговаривая с Элизабет. Мэгги пришла в ярость. Покраснев до корней волос, она сложила руки на груди и задрала нос.

— Мне надоело, что мной командуют, Риви Маккена! Я взрослая женщина, и если мне хочется чистить картошку, я буду чистить картошку!

Нахмурившись, он сделал шаг к Мэгги, и храбрости у нее значительно поубавилось. Она попятилась, но все же настаивала:

— Я не пойду туда, чтобы сидеть за шитьем, пока все занимаются настоящим делом!

Быстрым, как молния, движением Риви подхватил ее на руки и зашагал к дому.

— Скажи спасибо, что беременная, — полушепотом прохрипел он, — а то я бы хорошенько выдрал тебя! Дойдя до крыльца, Риви усадил пинающуюся и извивающуюся Мэгги на стул и, положив ей руку на плечо, удержал ее. Хорошее платье Мэгги было испачкано сажей от его брюк и рубашки.

— Скотина! — выругалась она, не в силах противостоять его силе и суровой решимости.

— Только попробуй еще раз воспротивиться мне и увидишь, чем это кончится! — парировал он, сердито глядя на нее.

— И попробую! — прошипела Мэгги. — Как только ты уйдешь подальше, я буду делать то, что мне хочется!

Риви тяжело вздохнул.

— С тобой можно обращаться только одним способом, да, Янки? — покачав головой, сказал он, и снова поднял ее на руки.

— Что ты делаешь? — спросила Мэгги. На этот раз она не сопротивлялась; она поняла, что это напрасная трата сил.

— Угадай, — ответил Риви и самым наглым образом потащил ее наверх в спальню. Там он бросил ее на кровать и принялся расстегивать рубашку.

Мэгги вытаращила глаза со смешанным чувством ярости, удивления и обычного желания.

— Не смей заниматься со мной любовью! — приказала она, не очень уверенная в своих словах.

Тело Риви, как она скоро увидела, было таким же потным и грязным, как и его рубашка. Явно не обращая внимания на такие мелочи, как чистота, он расстегнул ремень и спустил брюки.

Усевшись на кровати, Мэгги зажмурилась.

— Уйди отсюда, Риви, сейчас же, и я обо всем забуду, — великодушно сказала она.

— Это, Янки, для меня настоящее облегчение, — усмехнулся Риви. Она услышала, как звякнула пряжка на ремне, а потом стукнули по полу ботинки, которые он сбросил. — Как бы то ни было, я пожалуй, испробую на тебе ужасную месть. Сейчас же.

Мэгги открыла глаза и замерла, увидев его. Он был великолепен, и даже ее ярость от того, что ее таким средневековым способом поставили на место, не могла отбить у нее желание его.

— Т-ты, что же, и вправду вздумал, будто з-заставишь меня подчиниться своим деспотическим… правилам?

Встав на колени рядом с ней, Риви так надменно задрал ей юбки, что если бы она так сильно не хотела его, то просто выцарапала бы ему глаза. В конце концов, уже прошла целая неделя с тех пор, как он прикасался к ней, обходясь поцелуем на сон грядущий.

— Да, — решительно ответил он.

Мэгги отбросила от лица юбки, прошипев, брызгая слюной, когда он развязывал шнурок на ее трусиках:

— Я предупреждаю тебя, Риви Маккена…

Трусики соскользнули, и Мэгги помимо воли задрожала, почувствовав руки Риви на своих голых бедрах.

— Расстегни-ка платье, Мэгги, — сказал он, принявшись ласкать ее самым интимным способом. — Хочу посмотреть на твою грудь.

Мэгги подавила стон, когда в ответ на его прикосновение ее бедра начали извиваться, а руки послушно принялись расстегивать платье, хотя она и запрещала им делать это. Мэгги сняла платье, оставив лишь тонкую сорочку, и вцепилась в простыни, когда Риви коснулся языком соска, а потом осторожно прикусил его. Ткань сорочки прилипла к нежной точке, которая затвердела и напряглась под губами Риви. Он все продолжал ласкать ее. Совершенно потерявшись, Мэгги пробормотала его имя и выгнула спину, чтобы ему было легче добраться до ее покрытой муслином груди. Он развязал маленькие завязочки, и она вздохнула, когда сорочка распахнулась под напором ее груди.

Риви с жадностью взял в рот пульсирующий сосок, и Мэгги с криком закинула руки за голову, схватившись за спинку кровати, чтобы удержать себя. Когда же она снова опустила руки, чтобы запустить пальцы в волосы Риви, он крепко схватил их за запястья.

Риви заговорил, оторвавшись от соска, и даже само его дыхание заставляло ее чувствительное место становиться еще более возбужденным.

— Ты будешь слишком изможденной, чтобы снова бунтовать, маленькая Янки, — пообещал он хриплым шепотом.

Мэгги призвала на помощь остатки своей гордости, в то время как ее тело было готово подчиняться его приказу.

— Ты… и сам… будешь измотанным… — пробормотала она.

— Не настолько, — засмеялся Риви и так впился в грудь Мэгги, что она обезумела от желания. Тогда и только тогда он опустился на пол, подвинув Мэгги так, чтобы ее бедра лежали на самом краю кровати. Теперь она была в полном его распоряжении.

— Первый урок: будь послушной женой, — проскрежетал он зубами, а потом потянулся, чтобы прижаться к ней губами.

По телу Мэгги пробежал электрический разряд, когда он впился в нее, и спина ее судорожно изогнулась. Застонав, она вцепилась пальцами в простыни, зная, что если не удержится, то уплывет прочь.

— О Риви, — задыхаясь, пробормотала она, — Бог… мой… Риви…

Он медленно и лениво наслаждался ею, пока она не достигла обжигающего облегчения, а потом он снова и снова ласкал ее с тем же безграничным терпением. Она все еще трепетала, умоляя его взять ее сейчас же, когда он сменил ее положение так, что она оказалась на коленях над ним, снова и снова насыщаясь ею. В свое время и как этого хотелось ему, он в третий раз довел ее до безумия. Мэгги начала тихо молить о пощаде, но Риви не знал жалости. Ее тело было его игровой площадкой, и он не испытывал угрызений совести, беря то, что хотел. А ему хотелось, это вскоре стало очевидным, любить Мэгги до тех пор, пока она будет совершенно не в силах бунтовать. Он заставлял ее кончать снова и снова, пока она не сбилась со счета, пока не могла ни думать, ни делать ничего, а только отвечать на его прикосновения, и наконец он взял ее. Как и поглаживание его языка, толчки его члена были медленными и ленивыми. И вершина, которой на этот раз достигла Мэгги, когда Риви со стоном рухнул на нее, нежась от удовольствия, была самой жестокой из всех.

Он соскользнул с нее и, казалось, с удвоенной энергией, снова натянув свою грязную одежду и, напевая про себя какую-то непристойную песенку, обулся. Мэгги по-прежнему лежала на кровати, слишком пресыщенная и изможденная, чтобы двигаться, не говоря уже о том, чтобы говорить. Перед тем как уйти, Риви похлопал Мэгги по вспотевшей попке и поцеловал в лоб.

— Надеюсь, Янки, ты скоро снова взбунтуешься. Мне ужасно понравилось укрощать собственную строптивую.

Если бы у нее хватило сил, Мэгги швырнула бы в него что-нибудь, но так как сил не было, она просто лежала, пытаясь восстановить дыхание и обдумывая планы мести. В середине этих размышлений она уснула, а когда проснулась, на улице уже стемнело, и до нее донеслись плывшие с теплым ночным ветерком странные напевы работников-аборигенов.

Она села, зевнув, и вытаращила глаза. Риви сидел в жестяном корыте в ногах постели, со счастливым выражением на лице смывая с себя сажу и копоть.

Усевшись на колени, Мэгги попыталась выбраться из смятого платья. Ее трусики и корсет куда-то исчезли. Она резво соскочила с постели и натянула белый халат. Он был убогим прикрытием, и в глазах Риви мелькнул нахальный блеск.

— Какая жалость, — сказал он, намыливая подмышки. — Ты запачкала сажей эту очаровательную вещицу.

Мэгги посмотрела в зеркало и с ужасом заметила, что сажа с тела Риви стерлась и оказалась на ней, когда он занимался с ней любовью этим утром. Бывший когда-то белым халат был теперь весь в черных пятнах, особенно на груди и на бедрах. Смущенная, она рухнула на кровать и сердито проворчала:

— Ненавижу тебя.

— Увы, — глубокомысленно вздохнул Риви, — губы твои лгут, но тело говорит правду.

Мэгги покраснела.

— Ты не имел права!

— У меня были все права, любовь моя: я ведь твой муж. И не строй из себя соблазненную девицу — ты бы так не тащилась, если бы тебе было неприятно то, что я делаю.

Попавшись на том, что не могла отрицать своей готовности душой и телом отвечать на ласки Риви, Мэгги опустила глаза.

— Я вовсе не тащилась, — слабо возразила она.

— Ты завывала, как собака динго, — последовал веселый ответ, и, подняв целый столб брызг, Риви вылез из воды. Мэгги сердито наблюдала за тем, как он вытерся, а потом начал одеваться в костюм, слишком элегантный для тихого вечера в семейном кругу.

— Куда это ты собрался? — подозрительно спросила Мэгги.

В дверь совсем некстати постучали, и, прежде чем открыть, Риви ухмыльнулся. В комнату вошли Добродетель и Милосердие; хихикая, они утащили корыто с мыльной водой.

— Вам тоже надо вымыться, миссис, — сказала Милосердие. — Мы принесем еще воды.

Мэгги очень хотелось вымыться, но она не собиралась делать это в присутствии Риви Маккены. Только не после той сладостной и бесконечной пытки, которой он подверг ее этим утром.

— Спасибо, — коротко ответила она, и девчушки вышли, взявшись с двух сторон за ручки корыта и расплескивая половину воды.

Риви стоял перед зеркалом и, хмурясь, сражался с модным галстуком-шнурком, не обращая внимания на лужу на дорогом персидском ковре.

— Тебе нужно быть в розовом шелке, любовь моя, — небрежно заметил он.

Розовое шелковое платье было у Мэгги самым лучшим. Украшенное по подолу и вырезу маленькими, похожими на бриллианты бусинками, оно было очень торжественным.

— К обеду? — спросила она, лениво разглядывая ногти. — Оно слишком неподходящее для этого. Вполне сгодился бы ситец.

— Только не для праздника у Дункана, — ответил Риви, и его восхитительные сине-зеленые глаза сверкнули, когда Мэгги соскочила с постели, не в силах скрыть волнение.

— Праздника? — просияла она.

Риви засмеялся.

— Праздника, — подтвердил он. — Будем праздновать сбор урожая.

Мэгги зашагала взад-вперед.

— Где эти девчонки с водой? — оживилась она.

Риви остановил ее, нежно обняв за плечи и поцеловав.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Мэгги замерла, устыдившись своей покорности, когда он с такой легкостью взял над ней верх.

— Потому что я такая послушная женушка? — сказала она, растягивая слова и сердито глядя на него.

— Потому что ты такая чертовка, — ответил Риви, засмеявшись, потом пожал плечами. — Конечно, если тебе не хочется потанцевать со мной, я уверен, что Элеанор будет более чем счастлива…

— Не смей танцевать с этой женщиной! — перебила его Мэгги.

Риви засмеялся, приложив руку к груди, словно хотел успокоить расходившееся сердце.

— Скажи мне, что любишь меня, Мэгги Маккена, и я обещаю, что не буду.

Не в силах больше хмуриться, Мэгги усмехнулась и покачала головой.

— Ты, распутник, знаешь, что люблю, — ответила она. — А то как бы я смогла стерпеть твои властные невыносимые манеры?

Риви как раз хотел поцеловать Мэгги, когда прибыли Добродетель и Милосердие с полным корытом чистой воды. Мэгги поморщилась, глядя, как они скользят по полу, и успокоилась только после того, как девочки поставили свою ношу без всяких неприятных происшествий.

— Мы принесем швабру? — спросила Добродетель.

— Вы принесете швабру, — со вздохом подтвердила Мэгги.

— Попозже, — добавил Риви, предостерегающе грозя пальцем.

Непрестанно хихикая, Добродетель с Милосердием убежали.

— Понятия не имею, что они в тебе находят, — заметила Мэгги.

С дьявольской ухмылкой и выгнув бровь, Риви шагнул к ней.

— Правда? — вызывающе спросил он.

Мэгги вспыхнула.

— Убирайся, — сердито бросила она.

К ее удивлению и облегчению Риви действительно ушел. Мэгги проворно заперла за ним дверь, а потом сбросила халат и ступила в корыто. Вода была прохладной, но, учитывая духоту и пекло австралийского лета, Мэгги она показалась превосходной. Намыливаясь, Мэгги вспомнила последний прием в Правительственном доме в Мельбурне и улыбнулась, подумав, как много изменилось с тех пор. Она надеялась, что на празднике будут сыновья Дункана, Тэд и Джереми; было бы чудесно снова увидеть их.

Как раз когда Мэгги вытиралась, в дверь опять постучали.

— Кто там? — подозрительно спросила она.

— Кала, миссис, пришла помочь вам одеться.

Для Калы, которая могла молчать целыми днями, это была целая речь. Завернувшись в полотенце, Мэгги подошла к двери, повернула ключ и впустила экономку. Кофейного цвета глаза Калы осмотрели смятую постель.

— Вы больны, миссис? — спросила она.

Смущенная, Мэгги покачала головой.

— Я просто… устала, — ответила она.

Кала подошла к гигантскому шкафу, половину которого занимали вещи Мэгги.

— Малыш внутри утомляет, — сказала она, обернувшись через плечо, и губы ее тронула тень улыбки. — Малыш снаружи утомляет еще больше.

Мэгги улыбнулась и кивнула, абсолютно счастливая в этот момент. Она любила мужа, он любил ее, она носила в себе его ребенка, и сегодня вечером она пойдет на праздник в чудесном шелковом платье. После всех тех лет, которые она провела в одиночестве, живя впроголодь и нося только те вещи, которые она могла позволить себе купить на свои гроши, она чувствовала себя неимоверно богатой.

— Розовое шелковое, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд Калы.

Очаровательное платье зашуршало, когда Кала осторожно вынула его из шкафа и положила на кровать. Его милые хрустальные бусинки переливались в тусклом свете ламп, которые зажег Риви перед тем, как Мэгги пробудилась от своего оцепенения.

Спрятавшись за ширму из полированной акации, Мэгги сняла халат, надела белье и нижние юбки. Она надела бы и корсет, но Риви запретил ей, считая это в лучшем случае глупым, а в худшем — вредным.

— А ты идешь на праздник, Кала? — спросила она, когда та зашла за ширму, протянув Мэгги чудесное розовое платье. Мэггивступила в него.

— Нет, миссис, — сказала Кала почти любезным тоном. — Никаких черных на белой вечеринке.

Мэгги очень огорчилась: ведь Кала работала так же, как остальные, и она заслужила того, чтобы танцевать и носить красивые вещи.

— О, — сказала она.

Кала усмехнулась, застегивая на спине у Мэгги маленькие хрустальные пуговки.

— У нас будет своя вечеринка, миссис, — сказала она, чтобы приободрить хозяйку.

Мэгги воспрянула духом, усевшись за туалетный столик, чтобы причесаться после того, как Риви осуществил свое «укрощение», и ее волосы рассыпались по плечам. Однако не успела она взяться за расческу, как в дверях появился муж.

— Спасибо, Кала, — сказал он ласковым, но настойчивым тоном.

Кала бесшумно вышла, и Мэгги уселась за столик, не двигаясь под влиянием присутствия мужа. Это влияние не ослабло ни на йоту с того самого дня, когда она впервые увидела его на борту «Виктории» в Брисбейне. Каждый раз, когда она сталкивалась с Риви Маккеной, ей казалось, что она встречает его впервые.

— Тебе известно, — начал он шепотом, закрыв за собой дверь, — как невероятно ты красива?

Мэгги взяла себя в руки и скорчила гримасу.

— Не следует думать, будто комплименты заставят меня помиловать вас, мистер Маккена. Я намерена отомстить вам.

Риви засмеялся, и когда она потянулась за расческой, опередил ее. Он принялся расчесывать ее волосы, как тогда утром, в фургоне, во время пикника в Парамате, и Мэгги на миг закрыла глаза, предаваясь воспоминаниям.

— Какого рода будет месть? — тихо спросил Риви, и уголки его рта слегка дрогнули в улыбке.

— Очень неожиданная, — ответила Мэгги, наблюдая за его отражением в зеркале. Интересно, подумала она, как можно было прожить целых девятнадцать лет без этого человека и его любви, без того, чтобы он баловал ее или приводил в ярость?

Риви усмехнулся.

— Звучит зловеще.

Мэгги была так возбуждена тем, что Риви причесывает ее, как если бы его рука ласкала ее грудь или же губы его касались мочки ее уха. Она забрала у него расческу и быстро заплела волосы в сияющую косу, уложив ее короной на голове.

— Я застану тебя врасплох, — с опозданием ответила она.

Риви поднял ее и неторопливо поцеловал, от чего у Мэгги захватило дыхание.

— Как насчет того, чтобы сделать это сейчас?

Мэгги оттолкнула его.

— Это было бы слишком удобно для тебя, — беззаботно отозвалась она, выскользнула в дверь и побежала по коридору. И Риви не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

Если идти пешком, то до дома Дункана было, наверное, не больше мили, но поездка в карете оказалась несколько более длинной. Мэгги чопорно восседала рядом с Риви, улыбаясь его явному волнению. Было ясно, что мистеру Маккене не нравилась мысль быть пойманным врасплох.

Все окна дома Кирка — грубоватого, напоминающего дом Риви, — были ярко освещены, во дворе стояло большое количество колясок, фургонов, но ни одной кареты.

Риви нахмурился, помогая Мэгги выбраться из кареты. Она взяла его под руку и засмеялась.

— Вы очень волнуетесь, мистер Маккена? Если да, то это просто очаровательно!

— Ты, маленькая… — но не успел он продолжить начатую фразу, как на дорожке показались двое мальчиков, которые буквально набросились на Мэгги, крича от радости.

Улыбнувшись, Мэгги поцеловала в лоб Джереми, а потом и Тэда.

— Я надеялась увидеться с вами сегодня, — сказала она, удержавшись от желания потрепать их по аккуратно причесанным головкам.

— Может быть, вы могли бы учить нас вместо мисс Килгор! — предложил Джереми.

— Терпеть ее не могу, — вставил Тэд.

— Как-то ты сказал, что терпеть не можешь меня, — усмехнувшись, напомнила ему Мэгги. — Неужели я так сильно изменилась?

— Я бы этого не сказал, — ехидно заметил Риви.

Мэгги тихонько толкнула мужа локтем и улыбнулась мальчикам.

— Вы оба так неотразимы, что я, пожалуй, не смогу устоять перед тем, чтобы вернуться к вам. Так как мне не позволяют помогать в уборке урожая, — она помолчала, сердито глядя на Риви, — то почему бы вам не попросить отца, чтобы он привозил вас к нам по утрам? Мы будем заниматься, как когда-то в Мельбурне.

Джереми и Тэд так обрадовались этой возможности, что немедленно бросились разыскивать отца.

Риви посмотрел на Мэгги и повел ее на крыльцо.

— Уроки — это тоже работа, — заметил он.

— Тебе придется с этим смириться, — ответила Мэгги. — Не можешь же ты каждое утро до беспамятства любить меня, чтобы удержать подальше от кухни.

— А жаль, — задумчиво отозвался Риви.

Дункан встречал их в дверях. Он был очень красив в своем белом костюме, и немедленно потребовал, чтобы Мэгги оставила для него танец. Выгнув бровь и глядя на Риви, который по-прежнему, хмурился, он сказал:

— Поскольку я хозяин дома, то это моя прерогатива.

Риви сдался, а где-то в толпе смеющихся, болтающих гостей заиграли скрипки.

— Ну, вот, такие вот дела, — поддразнил Дункан, когда они с Мэгги закружились в медленном вальсе в гостиной, которая оказалась длиной с весь дом. — Нам, единственным соседям и друзьям, позволено танцевать только один-два раза в году. — Он философски вздохнул.

Мэгги засмеялась.

— Было время, мистер Кирк, когда мне казалось, что мы никогда не смогли бы стать друзьями.

— Вы правы, — заключил Дункан, нахмурившись. — А что это с Риви? У него такой вид, будто он готов перегрызть шпалу.

Мэгги сделала вид, что не расслышала вопроса, а когда танец закончился, рука мужа немедленно потянула ее к себе.

— Ревнуешь, дорогой? — поддразнила она.

— Не играй с огнем, — ответил он.

Весь вечер Риви ни на шаг не отходил от Мэгги, приглашая ее на все танцы и игнорируя тоскливые взгляды Элеанор, у которой явно были свои планы на этот вечер. При каждом удобном случае Мэгги торжествующе улыбалась ей, а когда они с Риви поздней ночью сели в карету, тронувшуюся к дому, она привела в исполнение свою обещанную месть. Оставалось лишь надеяться, что кучер не слышал беспомощных стонов Риви.

Глава 25

Покрытая белыми барашками вода под ослепительно синим небом казалась изумрудно-зеленой. Джеми Маккена стоял у перил маленького пароходика, пристально вглядываясь в горизонт в поисках полоски земли.

— А что, если его там нет, Джеми? — спросила Пеони, встав рядом с ним. Ветер раздувал ее золотистые волосы. — Что, если он в Сиднее?

Джеми не был расположен к разговорам; он просто покачал головой, рассчитывая, что Пеони поймет его, ведь она была его самой давней и дорогой подругой. Предчувствие подсказывало ему, что искать Риви нужно в Брисбейне, а не в Сиднее.

Пеони, красивая сорокалетняя женщина, задумчиво смотрела вдаль. Джеми увидел, как она невольно пожала плечами и обхватила себя руками.

— Замерзла? — спросил он, собираясь снять пиджак — одежду, которую он презирал, — и накинуть его ей на плечи.

Пеони покачала головой, но все же закуталась в кружевную шаль.

— Я просто… вспомнила.

У Джеми были свои воспоминания, связанные с Куинслендом, и все они были весьма болезненными. Он улыбнулся и обнял ее за талию.

— Мы ведь договорились не оглядываться в прошлое.

Выражение лица Пеони стало задумчивым, когда она вглядывалась в какое-то ужасное видение, различить которое Джеми не мог.

— Инкриз все еще жив, — отозвалась она почти шепотом, — и если до него дойдет слух, что ты в Австралии, он убьет тебя.

— Но не раньше, чем и ему отомстят, я полагаю, — ответил Джеми. Он не боялся ни Инкриза Пифера, ни кого-либо еще… разве что только Риви.

Пеони поежилась и зажмурила глаза в ответ на возникшие в ее богатом воображении картины, а потом повернулась, положив руку на спину Джеми. И хотя шрамы от хлыста Инкриза были скрыты под рубашкой и пиджаком, Пеони никогда не забывала о них.

— Никто и ничто не стоит такого риска, Джеми Маккена, — прошептала она, и на ее зеленые глаза навернулись слезы.

В голосе Джеми начал проступать ирландский акцент, который появлялся всякий раз, когда он был раздражен или огорчен.

— Я не намерен терпеть, чтобы этот ублюдок диктовал мне, куда мне ехать, а куда нет! — вспылил он.

Пеони сдалась и решительно повернулась лицом к морю. Вдали показались скалистые берега Куинсленда.

Когда урожай сахара был убран с плантацией в «Семи Сестрах» и у Дункана, Риви загрустил. Мэгги часто заставала его стоящим среди ночи у темного окна и всматривающимся в море. Она знала, что он думает о Джеми, и это беспокоило ее. Дело лишь во времени, Мэгги была уверена в этом, и он решит отправиться в Новую Зеландию на поиски брата. А из-за своей беременности она наверняка останется дома.

Проснувшись однажды ночью и увидев, что Риви стоит у окна, она встала, обняла его и прижалась лбом к его спине. Риви замер, и Мэгги подумала, не начал ли он уже похаживать к Элеанор. Глаза ее наполнились слезами, но Мэгги не дала им воли. Она бодро улыбалась, когда Риви повернулся к ней.

— Думаешь о дальних краях? — тихо спросила она.

— И дальних людях, — подтвердил Риви. Его руки обнимали Мэгги, но он был далеко от нее: его душа и мысли были в Новой Зеландии, с Джеми.

— Когда поедешь? — Мэгги не собиралась задавать этот вопрос, он сам вырвался у нее.

Риви снова замер, на этот раз руки его коснулись лица Мэгги, погладив ее щеки. Он помедлил, а потом с покорным вздохом ответил:

— Скоро.

— Я хочу с тобой, — решительно сказала Мэгги.

Риви покачал головой.

— И речи быть не может, Янки, — ласково сказал он. — И более того, ты это знаешь.

Мэгги опустила глаза, чтобы он не увидел ее слез. Она не решалась заговорить.

Муж обнял ее, поглаживая по спине ритмичным движением.

— Я недолго, любимая, обещаю. А ты можешь провести это время в Сиднее, походить по магазинам и все такое. Как тебе эта идея?

Мэгги была в отчаянии, которое ее гордость не позволяла ей показать.

— Нет, — натянуто сказала она. — Но у меня есть дело в Брисбейне.

Риви выгнул бровь.

— Что за дело? — спросил он с подозрением. Мэгги не могла понять, почему он всегда думал, что она что-то затевает у него за спиной. Она вздернула нос.

— Собираюсь поговорить с людьми из приюта, в котором нашли Элизабет. Мне хочется знать, почему она так долго молчит.

Риви облегченно вздохнул.

— Удачи, Янки. Лучшие детективы не смогли узнать этого. Оставь это, Мэгги. Она, видимо, была расстроена тем, что мать бросила ее.

Мэгги пришлось признать, что такое было вполне возможно. В конце концов самым страшным для малышки было то, что ее могут бросить.

— Как, по-твоему, какая она была? — сказала она отрешенным голосом. — Я имею в виду мать Элизабет.

Риви пожал широкими плечами.

— Когда и если я найду Джеми, быть может, спрошу его. Через пару дней, Мэгги, мы поедем в Брисбейн, а оттуда вы с Корой и Элизабет сможете поехать в Сидней.

Мэгги переступила с ноги на ногу.

— Нет! Риви Маккена, я твоя жена, и у меня есть право…

Он приложил палец к ее губам, заставив замолчать, и покачал головой. В порыве ярости Мэгги сжала кулаки и бессильно ударила Риви в грудь. Хриплое и прерывистое рыдание вырвалось у нее, и он поднял ее на руки. Сев на край кровати, Риви усадил Мэгги на колени, как расстроенного ребенка. Она зарыдала всерьез. К страшному раздражению Мэгги, Риви усмехнулся, и рука его принялась ерошить ее волосы, когда он прижал ее к груди, пытаясь утешить.

— Это ведь все из-за ребенка, который растет в тебе, да? Ты делаешься обидчивой.

— Ребенок тут ни при чем, деревенщина! — взвыла Мэгги. — Это из-за того, что ты уезжаешь, хотя не могу п-понять, почему я не р-радуюсь тому, ч-что отделалась от т-тебя!

Риви засмеялся и поцеловал ее в лоб.

— Может, еще будешь, как только я уеду, а ты обежишь все магазины в Сиднее. Можешь повидаться с этой своей подружкой, как ее там?

— Тэнси, — сердито ответила Мэгги. Она хотела, чтобы та приехала и пожила у них в «Семи Сестрах», но Тэнси отказалась, потому что это значило бы расстаться с женихом. Желая подразнить Риви, Мэгги добавила:

— Думаю, я предпочла бы остаться здесь.

Риви так внезапно встрепенулся, что Мэгги чуть было не свалилась у него с колен.

— Когда Дункан Кирк живет всего в двух шагах отсюда? Да ни за что, Янки!

Мэгги захлопала ресницами.

— Мне казалось, Дункан — твой друг, — невинно сказала она. — Ты ему не доверяешь?

— Я скорее доверил бы тебя банде пьяных пиратов, — ответил Риви. — Ты едешь в Сидней, и хватит об этом!

И хотя Мэгги возражала и, по крайней мере, еще раз всплакнула, Риви остался неумолим. После трех дней торопливых сборов они отправились в Брисбейн в сопровождении Коры с Элизабет. Путешествие прошло без приключений, хотя и оказалось утомительным. Мэгги была в мрачном расположении духа, когда собиралась ложиться спать в гостинице. Комната, в которой остановились они с Риви, уже однажды была их, в брачную ночь. Мэгги отвернулась от Риви, когда он прикоснулся к ней, так сердита и напугана она была, но его ласки всегда разжигали ее. После лихорадочной любви она неподвижно лежала в его объятиях, удивляясь его власти над собой. Казалось, ослушаться его было невозможно, а значит, и невозможно сохранить хоть какое-то подобие самоуважения.

Корабль Риви отплывал рано, и когда Мэгги только проснулась, Риви уже был одет. Зевая, она села в постели.

— Как долго тебя не будет? — как бы невзначай спросила она, отводя глаза, чтобы Риви не заметил в них готового вспыхнуть бунта.

— Довольно долго, пока не найду Джеми и не выясню, почему он так долго не показывался — целых двадцать лет, — тихо ответил Риви. В его сине-зеленых глазах появилась угроза, когда Мэгги наконец решилась взглянуть на него. — И не думай пытаться пробраться на корабль!

Последняя надежда Мэгги угасла, и на лице ее, должно быть, отразилось разочарование, потому что Риви усмехнулся и покачал головой.

Мэгги откинула одеяло и неловко выбралась из постели. И хотя ребенок должен был родиться еще не скоро, она уже начинала терять то проворство, которым отличаются стройные люди.

— Я могу рассказать тебе, почему Джеми не хотел встречаться с тобой, — в отчаянии решилась она, — и тогда тебе не придется уезжать!

Риви посмотрел на нее с выражением, походившим на презрение.

— Только теперь, когда это отвечает твоим целям?

Мэгги хотелось заплакать от его холодности и отрешенности, которую она различила в его взгляде. Она подумала, что понимает, как чувствовала себя Лоретта, когда ее отправили укладывать вещи. Интересно, неужели настанет то время, когда Риви отошлет и ее? Она взяла себя в руки.

— Ну ладно, тогда я ничего не скажу.

Она хотела отвернуться, но Риви схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

— Я говорил тебе, что настанет день, и я спрошу тебя о Джеми. Так вот, он наступил.

Мэгги закусила губу. Риви был словно чужой; ей не верилось, что это был тот же человек, который любил ее, который ухаживал за ней, когда она болела. Слезы закипели у нее на глазах. Руки Риви обхватили ее за плечи, а потом отпустили.

— Рассказывай, — прохрипел он.

Колени у Мэгги подкосились; она вернулась на кровать и села.

— Ты нашел Джеми, не зная этого, — сказала она, вытерев слезы тыльной стороной ладони. — Он был тем человеком, который пытался ограбить тебя, здесь, в Брисбейне, много лет назад, и у него остался ужасный шрам в память об этом.

Восклицание Риви, казалось, заполнило всю комнату. А через секунду, не сказав даже «до свидания», а уж, тем более, не извинившись за свое поведение, он ушел.

Мэгги была раздавлена. Она какое-то время ничего не чувствовала от горя, когда вдруг услышала стук в дверь, и с ее унылого позволения в комнату вошла Кора.

— Боже милостивый! — разинула рот пожилая женщина, вглядываясь в бледное лицо Мэгги. — Что случилось?

«Риви больше не любит меня», — хотелось сказать Мэгги, но она не могла заставить себя произнести вслух эти ужасные слова.

— Ничего, — солгала Мэгги. — Она помолчала, глубоко вздохнув. — Элизабет уже позавтракала? У меня есть одно дело, и я хочу взять ее с собой.

Лицо Коры было по-прежнему озабоченным.

— Она внизу, миссис Маккена, с Элеанор.

Мэгги застыла, ощутив опасность.

— Элеанор здесь? В Брисбейне?

— Да, — ответила Кора, удивившись реакции Мэгги. — Она собирается в Окленд, говорит, что у нее дело к мистеру Джеми Маккене, видите ли, хотя ума не приложу, что это может быть…

Тревога Мэгги усилилась. Хотя она не могла бы объяснить причину своих волнений, но они шли намного дальше, чем ее нежелание того, чтобы Элеанор путешествовала в компании Риви. Она начала натягивать одежду, в то время как Кора изумленно наблюдала за ней.

— Не стойте же здесь! — крикнула Мэгги, сражаясь с ботинками. Вечно приходилось возиться с этими пуговицами, а теперь, когда колени у нее распухли, они были невыносимы. — Идите вниз и убедитесь, что с Элизабет все в порядке!

Но Мэгги не могла ждать, пока Кора отправится выполнять ее приказы. С растрепанными волосами и в так и не застегнутых ботинках она впереди гувернантки бросилась вниз, пробежав через заполненный загорелыми путешественниками вестибюль в столовую. Ни Элеанор, ни Элизабет там не было. Мэгги, охваченная бешенством и страхом, обернулась и столкнулась нос к носу с Дунканом. Тихо засмеявшись, он остановил ее, взяв за плечи своими сильными руками.

— Все верно, — пробормотал он. — Вот она, прекрасная ведьма, носится по гостинице с распущенными волосами и в незастегнутых ботинках.

— Она забрала Элизабет! — крикнула Мэгги. — Она…

Лицо Дункана мгновенно стало серьезным.

— Кто, Мэгги? Кто забрал Элизабет?

— Элеанор! — выкрикнула Мэгги. — Она сказала Коре, что у нее дело к Джеми Маккене…

Дункан оставался задумчивым и говорил очень медленно.

— Это значит, что она отплывает на том же корабле, что и Риви, — заметил он. — Элизабет в безопасности.

Мэгги попыталась обойти Дункана и броситься на поиски ребенка, которого любила, как родного, но он остановил ее, крепко удерживая за плечи.

— Я отвезу вас к причалу, — сказал он. — У меня карета на улице.

— Нет, — прошептала Кора, но никто не обратил на нее внимания. Мэгги побежала к карете и без помощи Дункана забралась в нее.

— Пожалуйста, — умоляла она Дункана, который удобно устроился в карете напротив Мэгги, — скажите кучеру, чтобы он поторопился!

— Уже ни к чему, — сказал он, сбрасывая свой безупречно белый пиджак. — Корабль уже отплыл. Посмотрите на горизонт и увидите.

Мэгги припала к окну. На горизонте виднелся корабль, а еще несколько стояли на якоре в гавани. Тем временем карета двинулась в совершенно противоположном направлении. Мэгги глубоко вдохнула, а затем медленно выдохнула. Она потеряла бдительность, и вот что из этого вышло. После той поездки в карете с Дунканом, сказала себе Мэгги, ей следовало бы быть благоразумней.

— Куда вы везете меня? — холодно спросила она.

Дункан улыбнулся, разглядывая ногти.

— Домой, — сказал он.

Паника овладела Мэгги, но она заставила себя оставаться спокойной.

— Мой дом там, где Риви, — заметила она. — А теперь прекратите эту ерунду, пожалуйста, и отвезите меня в гавань.

Даже не взглянув на нее, Дункан покачал головой. — Наша беда в том, любовь моя, что у нас не было возможности как следует узнать друг друга. Вот поэтому мы с Элеанор и разработали этот план.

Мэгги вытаращила глаза.

— Вы знали, что Элеанор собирается похитить Элизабет? — совершенно пораженная, спросила она.

Дункан рассвирепел и наконец встретился взглядом с Мэгги.

— Элизабет — ее дочь, так что вряд ли это можно назвать похищением.

Мэгги была окончательно шокирована. Рот у нее открылся, и она с трудом снова закрыла его.

Дункан засмеялся, и этот низкий и хриплый звук испугал Мэгги.

— Элизабет никогда не говорила, — пробормотала она.

— Это потому что она не помнит.

Мэгги сцепила руки на коленях и слегка подалась вперед.

— Дункан, что произошло? Почему Элизабет так редко и с трудом говорит?

Он помедлил, но потом, видимо, решил, что незачем держать это в тайне. В конце концов у него есть Мэгги, а у Элеанор Элизабет.

— Элеанор и раньше оставляла ребенка. — Он вздохнул. — Часто на целые недели. Тогда Элизабет, должно быть, и догадалась, что мать никогда не вернется.

Мэгги мысленно обратилась к тем дням, которые Элеанор провела в доме Риви и в Сиднее, и в «Семи Сестрах», и испытала трепет перед способностью этой женщины не обращать внимания на собственного ребенка. Ни разу Элеанор не выказала ни малейшей заинтересованности в Элизабет, ни малейшей привязанности к ней.

— И что такого Джеми нашел в ней? — задумчиво сказала она.

Дункан метнул на нее сердитый взгляд. Ему не нравилось, когда напоминали о человеке, всадившем ему нож в плечо.

По обе стороны кареты расстилались поля. Где-то вдалеке с поразительной скоростью скакали два кенгуру.

— Отвезите меня обратно, Дункан, — сказала наконец Мэгги, пытаясь вразумить его. — Риви будет в бешенстве, если вы не сделаете этого.

— Риви на пути в Окленд, — ласково ответил Дункан, и на этом вопрос был исчерпан.

— Риви!

Какая-то нотка или оттенок этого голоса показались Риви знакомыми. Он помедлил на сходнях и повернулся к толпе на берегу.

Вперед выступил высокий человек с каштановыми волосами и лазурными глазами и поднял загорелую руку в нерешительном приветствии. Стройная белокурая женщина, встав на носки, поцеловала незнакомца в щеку, а потом пошла в сторону кассы.

Риви застыл на месте, загородив дорогу другим пассажирам, поднимающимся на борт.

— Джимми? — пробормотал он тихо.

Когда человек, который мог быть его братом, подошел ближе, Риви стряхнул сковавшее его оцепенение и сошел на берег. В горле у него запершило и засосало под ложечкой.

Наконец оба стояли лицом к лицу на пристани. Незнакомец, казалось, чувствовал себя несколько неловко в костюме и модной шляпе.

— Здравствуй, Риви, — тихо сказал он.

Прошла минута, прежде чем Риви смог заговорить. Все ожидания, поиски и надежды остались позади: святые угодники, Джеми собственной персоной стоял перед ним! Глаза Джеми затуманились, хотя он ухмылялся так же задиристо, как и много лет назад.

— Не ожидал, что придешь встречать меня, — заметил он.

Риви внезапно пришел в ярость.

— Черта с два я пришел встречать тебя! — прошипел он, сбиваясь на акцент. — Я собирался плыть в Новую Зеландию, чтобы найти тебя и свернуть тебе…

Джеми запрокинул голову и громко рассмеялся. Риви переполняла радость, застилавшая глаза. Он секунду неподвижно, стоял в объятиях брата, а потом обнял его в ответ. Элеанор наблюдала за их воссоединением, крепко сжимая руку Элизабет.

Риви и Джеми стояли лицом к лицу — двое высоких широкоплечих мужчин в ореоле силы, исходившей от них. Именно эта сила привлекала Элеанор в каждом из этих мужчин. Комок подкатил у нее к горлу, когда она ждала, что Джеми обернется и увидит ее, стоявшую позади с его дочерью. Ее дочерью.

— Так это, значит, был ты, кто пытался ограбить меня на той улочке в Брисбейне? — обвинил его Риви, руки которого все так же сжимали плечи Джеми. Талисман, висевший у него на шее, — близнец, как две капли воды похожий на талисман Джеми, сверкал в ярком куинслендском солнце.

Элеанор ощутила болезненное покалывание в сердце, увидев улыбку Джеми.

— Ага, приятель, — это был я. — В мгновение Джеми сбросил пиджак и закатал рукав, чтобы показать брату шрам, который так хорошо помнила Элеанор. — Здорово постарался, дружище!

Риви выругался, разглядывая рану, нанесенную брату. Элизабет заерзала, и Элеанор поняла, что настало время действовать. Она изобразила на лице сладкое выражение и направилась к Джеми, но в это время девчушка вырвалась и бросилась к Риви, крича:

— Папа! Папа!

Лицо Риви выражало полнейшее удивление, когда он взял на руки радующегося ребенка. Нахмурившись, оглядел толпящихся на пристани людей.

— Что ты здесь делаешь, кнопка?

Пока Элизабет пыталась пролепетать что-то в ответ, голубые глаза Джеми отыскали Элеанор. Но вместо радушия, на которое она рассчитывала, ее встретила ледяная неприступность. «Это наш ребенок», — хотелось ей выкрикнуть, но она не посмела. Было ясно, что Джеми по-прежнему ненавидит ее, и всегда будет ненавидеть.

Элеанор отвернулась и, оглянувшись только раз, собралась бежать. Риви и Джеми шагали далеко позади, занятые серьезным разговором. Элизабет со счастливым видом ехала на плечах Риви. На дорожке, которая вела к гостинице, Элеанор встретила рыдающую и заламывающую руки Кору.

— Сначала вы увозите Элизабет, а теперь исчез Дункан и похитил миссис Маккену. Где ребенок, Элеанор Килгор? Что вы с ней сделали?

Элеанор тыльной стороной ладони вытерла со щек слезы.

— Элизабет с Риви, — тихо ответила она, но не спросила, куда мог уехать с Мэгги Дункан, потому что знала это, — она разгадала его план, который, казалось, можно было прочитать в его глазах с того самого момента, как он понял, что на какое-то время Мэгги нужно разлучить с Риви. Остальное они додумали вместе. Место, которое выбрал Дункан для того, чтобы завоевать прекрасную Мэгги, было недалеко. Элеанор решила поехать туда и отомстить всем оскорбившим ее мужчинам — Дункану, Риви и Джеми. Это было бы так просто.

— Мне не следовало делать этого, Мэгги, и я очень сожалею.

Дункан так сокрушался, что его пленница не могла злиться на него, хотя и знала, что стоило бы. Больше всего ее беспокоила Элизабет, и Мэгги молила Бога, чтобы с ребенком ничего не случилось. Маленький домик, в который Дункан привез ее, стоял посреди поля неубранного сахарного тростника. Мэгги уселась за стол в кухне. В домике была только одна комнатка, и с того места, где она сидела, ей были видны плита и кровать.

— Тебе повезло, Дункан Кирк, что Риви сейчас плывет в Окленд, потому что тебе пришлось бы ответить за все это.

Дункан вздохнул и покачал головой.

— Кажется, меня охватило определенное безумие в том, что касается тебя.

Мэгги была раздражена, и ей ужасно хотелось выпить чашку крепкого чая.

— Не нужно мелодрам, — сказала она, вставая и перебирая разнообразные коробочки, стоявшие на полках у плиты, пока не наткнулась на баночку с чаем. — Мы уже не доберемся до Брисбейна до темноты, а это значит, что нам придется провести эту ночь здесь. Дункан, это просто ужасно — Элизабет в море. Кора будет переживать и волноваться, а я, разумеется, опоздала на корабль до Сиднея.

Дункан в отчаянии опустился на стул.

— Все равно кучер уже угнал карету в Брисбейн. — Он вздохнул. — Я буду спать в сарае, естественно.

— Естественно, — надменно согласилась Мэгги. С этими словами, решив поудобнее устроиться в стесненных условиях, она достала чайник и отправилась на поиски колонки. Чайник уже давно не использовали, и его не мешало бы хорошенько сполоснуть. Мэгги нашла колонку и накачала в чайник холодной воды, когда услышала, что сквозь заросли тростника едет коляска, остановившаяся во дворе.

Элеанор стояла напротив дома, поигрывая маленьким пистолетом, сверкавшим на солнце вороненой сталью.

— Дункан! — взвизгнула она.

Сердце Мэгги бешено заколотилось. Она уронила чайник, готовая бежать, когда Дункан вышел из хижины, засунув большие пальцы в карманы жилета, с выражением снисходительности на лице.

— Элеанор, не нужно валять дурака…

В неподвижном воздухе прогремел выстрел, и Мэгги вскрикнула, увидев, как Дункан упал на землю, а Элеанор повернулась к ней, обеими руками сжимая пистолет. Мэгги бросилась в заросли тростника. К своему ужасу, она услышала за спиной догоняющую ее Элеанор — переросший тростник шелестел и хрустел под копытами коня и колесами коляски. Сердце Мэгги ушло в пятки, когда она зигзагами металась по полю, пытаясь увильнуть с пути преследовательницы. «Боже, пожалуйста, — молила она, спотыкаясь и снова поднимаясь, — не дай мне умереть! Не дай умереть моему малышу!»

Как раз в тот миг, когда Мэгги вырвалась на прогалину, в которой куинслендские ливни промыли небольшую лощину, она услышала вдалеке крик. Риви! Голос принадлежал Риви! Мэгги прокричала его имя, когда на поляну сквозь заросли тростника вырвалась коляска Элеанор. Охваченное паникой усталое и напуганное животное влетело в канаву, упало на бок и пыталось подняться на ноги. Коляска тянула его к земле. Тем временем Элеанор выбралась из коляски и также пыталась подняться. Лицо и одежда ее были заляпаны грязью, она все еще держала в руке пистолет.

— Да, — сказала она, глядя на Мэгги с адской ненавистью во взгляде. — Я убью тебя за то, что ты сделала со мной!

Мэгги стояла на открытом месте; если она побежит к зарослям, чтобы укрыться там, Элеанор наверняка застрелит ее. Она хватала ртом воздух и хотела, чтобы ее сердце стало биться более размеренно. Не успела она спросить Элеанор, что же такого она сделала с ней, как снова услышала голос Риви и хруст ломающегося у него под ногами тростника.

— Мэгги, где ты?

— Не подходи! — крикнула она в ответ, одновременно обрадовавшись и ужаснувшись при мысли о том, что не подозревала о его присутствии — У Элеанор пистолет… она убьет тебя…

Риви не услышал ее, и все, что произошло дальше, показалось Мэгги одним мгновением. Он вышел на поляну справа от нее, примерно в двадцати футах от того места, где она стояла. Элеанор обернулась и выстрелила в него. Мэгги закричала, когда он упал, и бросилась к нему, забыв о собственной безопасности.

— Риви! — задыхаясь, крикнула она, добежав до того места, где лежал муж. Вокруг его плеча по грязи растекалось алое пятно. Мэгги упала на Риви, в отчаянии пытаясь заслонить его от Элеанор.

А та хохотала, как безумная; Мэгги слышала, как она приближается, и поняла, что должна умереть. Она подняла глаза и увидела на когда-то красивом лице женщины такую злобу, что ей пришлось отвернуться. И вдруг она заметила в траве змею, темную и гладкую, ползущую к Элеанор.

— Оглянись! — крикнула она, вцепившись в бесчувственного Риви, решившись принять в себя любую пулю, пущенную в него. — Там змея…

Элеанор только снова засмеялась. Смех ее был злобным и холодным.

— Однажды я чуть было не стала Маккеной, тебе это известно? — спросила она. — Тебе известно, что Элизабет моя малышка?

Мэгги не могла отвести взгляд от змеи.

— Господи, Элеанор, позади тебя…

— Ты что, думаешь, я клюну на этот старый трюк? Если так, то тебе явно не хватает той непосредственности, которой так известны американцы.

Раздалось шипение, и змея бросилась, — не кольцом, как гремучая змея, а черной злобной полоской. Элеанор закричала от боли, и землю вокруг Мэгги и Риви вспахали пули, когда ее пальцы судорожно нажимали на курок.

Мэгги готовилась к боли и смерти, но ничего не почувствовала. Она смотрела, как Элеанор упала на землю и пустыми, расширившимися глазами уставилась в небо.

У Мэгги не было времени на Элеанор или змею — она осмотрела Риви. Она обнаружила, что он дышит; у него было прострелено плечо, а кровь уже почти остановилась.

Услышав свистящий звук, Мэгги обернулась и увидела, как Джеми вытаскивает из земли нож, который отсек голову змеи.

— Брат жив? — спросил он.

— Да… нет, благодаря тебе, — отозвалась Мэгги, разорвав нижние юбки, чтобы перевязать рану Риви. — Где, черт возьми, ты был, Джеми Маккена?

Он ответил не скоро. Подошел к лошади и освободил бедное животное от перевернутой коляски.

— Я ухаживал за своим приятелем, мистером Кирком. Скоро он поправится. Пуля его едва задела.

Краем глаза Мэгги заметила, что теперь Джеми опустился на колени рядом с Элеанор. Ей не хотелось подсматривать, потому что она чувствовала, что этот момент слишком личный, но все же она увидела, как ее друг осторожно закрыл женщине глаза и убрал волосы у нее со лба.

— Мне жаль, что все так вышло, — сказал Джеми мертвой женщине сдержанным и полным тайной боли голосом.

Риви стал приходить в себя.

— Какого черта… — пробормотал он.

Мэгги радостно, с любовью улыбнулась.

— Мой герой, — сказала она, наклонилась и поцеловала его нахмуренный лоб. Помолчав, глубоко вздохнула, а потом торопливо продолжила:

— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не тронешь Дункана за то, что он похитил меня. Им владела страсть, вот и все, и он очень сожалеет.

Риви сел, слегка поморщившись от боли в плече, и его сине-зеленые глаза осмотрели потолстевшую талию Мэгги, ее распущенные волосы и запачканное грязью лицо.

— Страсть, говоришь? — отозвался он, а потом хрипло усмехнулся и покачал головой. Мэгги выдрала бы его за уши, если бы он уже не был ранен.

Джеми молчал. Он нежно поднял Элеанор и пошел к хижине. Мэгги с грустью смотрела ему вслед, помогая Риви подняться.

— Как ты узнал, где искать нас? — спросила она.

— Кора сказала мне, что Дункан заманил тебя в карету, и она догадалась, что он направился сюда, потому что слышала, как он распорядился купить это местечко.

Мэгги посмотрела на труп змеи и поежилась.

— Надеюсь, здесь больше нет таких, — сказала она.

Риви, бледный как смерть, от боли, слегка опирался на нее, когда они побрели по тростниковому полю в том же направлении, что и Джеми. Он ничего не сказал.

— Элеанор была матерью Элизабет, — сказала Мэгги, потому что ей хотелось поддержать разговор.

Риви кивнул.

— Джеми до сих пор не знал, что у него есть ребенок, пока я не сказал ему.

— Как, по-твоему, почему эта женщина бросила собственную дочь и заставила всех поверить в то, что умерла?

— Думаю, мы уже не узнаем этого наверняка, — тихо ответил Риви. — Очевидно, она не годилась в матери. Может, причина только в этом.

— Джеми отослал ее подальше, да? Я хочу сказать, Элеанор?

Риви кивнул.

— Обнаружил ее в «компрометирующей ситуации», как ты бы выразилась.

Ужасная мысль пришла в голову Мэгги. Теперь, когда Джеми узнал, что Элизабет его дочь, ему, возможно, захочется забрать ее с собой в Новую Зеландию. Мэгги была бы очень одинока, если бы он сделал это, потому что она всем сердцем полюбила девочку.

— Он собирается… он хочет…

Риви посмотрел сверху вниз на Мэгги и улыбнулся, несмотря на то, что ему было очень больно.

— Элизабет остается с нами, — ободрил он ее. — По крайней мере, до тех пор, пока не вырастет и не сможет решать сама. В конце концов, я для нее единственный отец, которого она знает, и она стала называть тебя мамой, так ведь?

Мэгги кивнула, и слезы навернулись ей на глаза. Слезы усталости, радости и еще сотни других чувств. Она вспомнила холодность Риви этим утром в комнате гостиницы и свою мысль о том, что он больше не любит ее.

— Ты собираешься вычеркнуть меня из своей жизни, Риви Маккена, — решилась она спросить, — как ты поступил с Лореттой?

Риви остановился среди окружавшего их высокого тростника и повернулся к Мэгги.

— Янки, я женился на тебе, а для меня это означает всю жизнь любить тебя. Я никогда не брошу тебя, никогда не вычеркну из своей жизни, никогда не покину тебя.

Мэгги поднялась на цыпочки и поцеловала мужа.

— Обещаешь? — прошептала она.

Риви страстно поцеловал ее.

— Обещаю, — ответил он, и Мэгги поняла, что так оно и будет.

«СЕМЬ СЕСТЕР», ноябрь 1887

— Он такой смешной, — сказала Элизабет Маккена, вглядываясь в лицо младенца, которого осторожно держал в своих сильных руках Риви. — Как его зовут?

Мэгги с любовью наблюдала за тем, как Риви посмотрел на маленького, сморщенного новорожденного, и его красивое лицо осветилось радостью и гордостью.

— Его зовут Джеймс, — сказал он. — Джеймс Чемберлен Маккена.

— Можно, я возьму его на улицу и покажу ему своего нового пони?

Мэгги, все еще прикованная к постели, хотя и чувствовала себя сильной и здоровой, улыбнулась и похлопала по одеялу. Элизабет подошла и села рядом, пристально глядя в лицо Мэгги с выражением ожидания в глазах.

— Джеймс должен немного подрасти, чтобы оценить такое чудо, как твой пони, — сказала Мэгги.

— Угу, отозвалась Элизабет, понимая. Довольная, она сползла с кровати и убежала, устав от младенца.

Риви осторожно положил своего новорожденного сына в люльку и растянулся на кровати рядом с Мэгги. Сияя от счастья и улыбаясь в потолок, он сказал:

— Хотелось бы мне заняться с тобой любовью, Янки. Тогда все было бы совершенно замечательно.

Мэгги засмеялась и, наклонившись, провела языком по краю его губ.

— Может, ты и не можешь любить меня, — прошептала она, — зато я могу.

Риви изумленно посмотрел на нее.

— Боже правый, женщина, что ты такое говоришь? Ты только что родила…

Мэгги уже целовала его подбородок.

— Знаю, — ответила она низким голосом. — Такую возможность почти невозможно упустить.

— Вот как? — усмехнулся Риви. — Прекрати!

Мэгги продолжала целовать его, расстегнув его рубашку и следуя губами за движением пальцев. Ей понравилось, как он застонал и вздрогнул.

— По-моему, тебе лучше запереть дверь, — сказала она.

— Думаю, ты права, — отозвался Риви со стоном, когда язык Мэгги провел круг вокруг его соска. Он встал, запер дверь и вернулся на постель, где жена тут же принялась снова любить его.

— Женщина, — хрипло умолял Риви, когда она вытащила рубашку из его брюк, — ты смилуешься надо мной?

— Нет, — ответила Мэгги.

И она сдержала свое слово.

Оглавление

ПРОЛОГ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25