Рыцарь надежды [Кристина Додд] (fb2) читать постранично

Кристина ДОДД РЫЦАРЬ НАДЕЖДЫ

1.

Англия

Уэссекс, весна 1265 года

Эдлин спокойно подошла к небольшому зданию, где обычно готовила настои из трав и другие лекарственные средства, достала ключ и уже собралась отпирать, как вдруг дверь скрипнула и приоткрылась. Эдлин застыла в замешательстве, потом, вглядевшись, поняла, что замок весь покорежен да и дверная коробка изрядно побита. Странно, что она не заметила этого раньше, но было еще темно, заря только занималась. Да и думала Эдлин перед этим совсем о других вещах.

Но дверь взломана — значит, в дом кто-то проник.

Она резко отпрянула, напугавшись до смерти. После недавнего сражениям больнице монастыря находилось множество мужчин — раненых, перепуганных, отчаявшихся. И то и дело прибывали новые, нуждающиеся в помощи. И от них ото всех лучше было держаться подальше.

Уже готовая броситься назад, по дорожке сада, туда, где можно было надеяться на защиту, Эдлин услышала за дверью слабые стоны. Тот, кто проник в дом, никуда не ушел, а все еще находился там, и, судя по всему, был ранен. Эдлин, стоя спиной к двери, медлила в нерешительности, хотя и понимала, что лучше всего бежать в монастырскую больницу за помощью.

Она еще не успела принять решения, как вдруг кто-то схватил ее за горло и рывком прижал к себе. В нос Эдлин ударил запах мужского пота. Она начала неистово отбиваться, но тут же почувствовала прикосновение острого стального клинка к своей щеке. Она замерла, затаив дыхание.

— Не вздумай орать, не то располосую тебе глотку от уха до уха!

Это было сказано на французском, общепринятом в среде английской аристократии ^[1]. Но говоривший, безусловно, к ней не принадлежал. Простонародный выговор и прочие нелепости, которые в другой ситуации могли бы быть смешными, сделали его речь малопонятной. Тем не менее Эдлин отлично помяла его угрозу благодаря абсолютно недвусмысленным действиям с его стороны.

— Успокойся, я не стану звать на помощь, — проговорила она тихо, умиротворяющим тоном, твердо усвоенным за многие дни и ночи, проведенные среди раненых, убогих и прочих несчастных мира сего.

Напавший на нее вовсе не собирался успокаиваться, наоборот, он еще сильнее сдавил горло Эдлин и даже приподнял ее. Пришлось встать на цыпочки, чтобы не задохнуться.

— Ради своей шкуры всякий соврет — не дорого возьмет. — Он слегка тряхнул ее, потом несколько ослабил хватку. — Но если ты не дура, то не выдашь меня.

Глотнув воздуха, Эдлин беспомощно оглядела обнесенные стеной сад и хранилище. Ах, если бы сюда зашла какая-нибудь монахиня! Даже ближайшая помощница настоятельницы, зловредная леди Бланш, была бы кстати. Но сейчас, на рассвете, все монахини еще на заутрене; потом они будут разговляться и лишь после этого начнут расходиться, чтобы совершать ежедневное послушание в трапезной, больнице и садах — везде, где требуется приложить руки. Значит, спасение Эдлин, как всегда, зависело исключительно от ее собственной сообразительности и уверенности в себе.

— Тебе нужна еда? Лекарства? — спросила она все тем же спокойным, размеренным голосом. — Многие воины добрались к нам в монастырь с поля битвы за…

Несговорчивый незнакомец вновь безжалостно сдавил ей горло, от чего перед глазами Эдлин поплыли кровавые круги. Не выдержав столь необъяснимо грубого обращения, она, извернувшись, впилась ногтями в его руку. Когда он отбросил ее, словно кусачего щенка, Эдлин больно ударилась, чуть не потеряв сознание.

Уперев ногу ей в живот, он наклонился и приставил к ее груди острие кинжала.

— С чего ты взяла, что я сражался?

Она постаралась взять себя в руки и обдумать наилучший ответ, забыв о боли и страхе. Возможно, от этого зависит ее жизнь. Сказать, что от него разит кровью, грязью, жестокостью? Вряд ли это придется ему по вкусу. О, Боже, всего несколько минут назад она ощущала себя в относительной безопасности и покое, обретенном с таким трудом. За что же, за какие грехи он свалился на ее голову?!

— К нам часто обращаются за помощью раненые, — едва слышно прошептала она, — и я подумала, что ты — один из них.

— Нет, я цел и невредим.

— Конечно, я просто ошиблась. — Эдлин все еще не теряла надежды успокоить его и выяснить, что ему нужно. Должно же ему быть что-нибудь нужно!

Теперь она имела возможность разглядеть его. В кожаной безрукавке и в такой же шапке, коренастый, безобразный с виду, он был с головы до ног увешан оружием. На руках и груди — кровь, но, похоже, не его, потому что для раненого у него была слишком сильная хватка и чересчур твердая походка.

Он нахмурился, от чего широкий низкий лоб, явно не очень приспособленный к излишним размышлениям, покрылся морщинами. Скорее всего это слуга какого-то рыцаря, натасканный драться, увечить и убивать. Наверняка мастер своего дела, привыкший действовать весьма решительно, но без долгих раздумий. Однако сейчас его явно что-то смущало. Он, безусловно, не в силах справиться с какой-то