Табу [Элизабет Гейдж] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (211) »
Элизабет Гейдж Табу
СИДНИ ДЖ. РИТЧИ И ЭНДИ, С ЛЮБОВЬЮ
При каждом новом шаге, на который я отваживалась, мне слышался внутри меня голос: ни шагу дальше! ни единого шага!.. И все-таки я не могла остановиться. Так и тянуло рискнуть еще чуть-чуть… еще немножко. Вот каким образом происходят подобные вещи.Г. Ибсен. «Росмерсхольм»
ПРОЛОГ
22 апреля 1947 года Тьма в зале объяла всех настороженно затихших. Перед ними, увеличенное в сотни раз, стояло лицо женщины. Мужчина и женщина прощались – может, на вокзале, может, где еще. За ними множество людей также провожают своих в дальнюю дорогу. Но центром всего было лицо женщины. В ее глазах, становившихся все прекраснее по мере того, как отчаяние затопляло их, отражался мужчина. – Тебе надо идти? – спросила она. – Это обязательно? У нее ровный, с хрипотцой голос – приятный, совсем девичий. И чудится в нем вечная, сокровенная глубина. Отливавшие золотом глаза подернулись болью: так заволакивают луну облака. – Да, – ответил он. – Я должен идти. Я бы все отдал, чтобы не уходить. Но иначе нельзя. Она вздохнула, словно выслушав завет – непреклонный, как сама жизнь. – У меня такое чувство, что я теряю тебя, – сказала она. – Словно я нагрешила по неведению и за это ты меня покидаешь. Мужчина покачал головой: – Ничего ты не согрешила, дорогая. Разве что любить – преступление. Он обнял ее, ее руки трепетали у него на плечах, отчаявшись удержать его при себе. – Обещай не киснуть, – сказал он, – и будь счастлива. – Счастлива… – натянуто улыбнулась она, словно он неуместно пошутил. Потом лицо ее омрачилось, и она спрятала его на груди мужчины, чтобы тот не видел всей глубины ее отчаяния. – Как странно… – сказала она скорее себе самой. – Когда приходит любовь, ей отдаешься без раздумий. Твоя жизнь кажется пустой скорлупой, пока в ней не было любви, и ты поворачиваешься спиной к прошлому, не задумываясь о дальнейшем. Она закрыла глаза, руками ощупывая его крепкую спину. – А потом, – продолжала она, – когда мир снова заявляет о себе, ты безоружен, потому что отвык выносить одиночество. Ты расстался с ним, как дитя выбрасывает картонную игрушку. Нельзя повернуть вспять часы, нельзя вернуться назад, увидеть оттуда будущее и встревожиться. Теперь она смотрела ему в лицо: – Вот в чем преступление. И за это придется платить. Мужчина не ответил. Страдание, переполнившее ее сердце, замкнуло ему уста. Она прижалась к нему теснее. – Любовь важнее жизни. Но жизнь сильнее. Это несправедливо… Он погладил ее по щеке: – Я вернусь. – Правда? – В ее взгляде не было веры, хотя ее вроде бы успокоило, что он хочет вернуться к ней, словно сейчас одного этого было достаточно. – Да. Я вернусь. Он еще пытался ободрить ее, но было ясно, что ей открылось нечто такое, чего он еще не знал – и не мог знать, потому что его собственная любовь слепила его. Она обнимала его, целовала – уже отрешенно. – Прощай, – проговорила она наконец. – Тебе пора. Он снова обнял ее, пошептал на прощание и ушел. Осталось одно ее лицо, еще более прекрасное в скорби. «Жизнь ушла, – произнес голос внутри. – И ничего не осталось, кроме «прощай». Она смотрела ему вслед, потом любяще махнула рукой. Не это ли слово я услышала в тот первый день? Когда его лицо закрыло от меня все бывшее – и открыло неоглядное, как небо, будущее? И я услышала это же «прощай»? «Прощай…» Слово осталось невыговоренным – лишь дрогнули губы. Камера придвинулась ближе. Каждая черточка ее лица, прославленного своей красотой, была преображена страданием. Грезы всех женщин, все их утраты затопили ее глаза. В зале рыдали. Люди льнули друг к другу, невидящими от слез глазами глядя на экран. Лицо молодой женщины стало постепенно исчезать. Лишь глаза истаяли последними, и хотя фильм закончился, они смотрели с прежним выражением, неотвязным, как тень. На экране появилось последнее слово: КОНЕЦ Никто не двигался с места. Благоговейный трепет охватил публику. Зрители вдруг поняли, что стали свидетелями чего-то более окончательного, нежели просто конец фильма. Кинозвезда Кейт Гамильтон, только что с такой силой сверкавшая перед ними, никогда больше не появится на экране. Это прощание с любовью было также прощанием с карьерой, самой быстротечной и удивительной за всю историю кинематографа. И Джозеф Найт, перенесший этот образ на экран и силою любви и своим гением сделавший Кейт звездой, – он не снимет больше ни одного фильма. Слова, произнесенные героиней с экрана, прозвучали эпитафией кинематографу. Благодаря Кейт Гамильтон голливудский фильм достиг психологической глубины, прежде немыслимой. И спасибо Джозефу Найту, на все времена запечатлевшему Кейт в расцвете ее гения. А теперь все кончено. Рассказав о началах и неотвратимости конца, фильм словно предсказал будущее тем, кто посвятит себя его созданию.- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (211) »
Последние комментарии
10 часов 43 минут назад
19 часов 34 минут назад
19 часов 37 минут назад
3 дней 2 часов назад
3 дней 6 часов назад
3 дней 8 часов назад