Настойка из глабов [Александр Неманис] (fb2) читать онлайн

Настойка из глабов

Смеркалось. Хлипкие растения покачивались под ветром, готовые сломаться в любое мгновение. Шуршали быстрорастущие вечерние грибы, спеша вытянуться из жирной почвы, пока было тепло. Над лесом медленно двигались на длинных ногах плакальщики. Из-под них с писком выскакивали зеленые и красные бранчи, на лету открывая широкие полнозубые рты и проглатывая роящихся мошек.

Бальг, большой, средних лет кволг, сидел на холме и пил настойку из глабов. Еще в прошлый сезон он пристрастился к ней. Раньше он вполне обходился санзайном или, в крайнем случае, воргом, и даже выводил целую философию их употребления, вкупе с принципами сохранения здоровья и долголетия с их помощью. Но в один ненастный, и как считал Бальг, далеко не самый счастливый день, к нему зашел Вмениш, тоже кволг. Вид у него был таинственный и довольный.

Бальг сидел уже два дня без выпивки и, естественно, догадался в чем дело.

— Мираянский санзайн? — спросил Бальг, питая надежду на утвердительный ответ.

— Лучше, — сказал Вмениш.

— Ворг? Темный или светлый?

Друг снова отрицательно повращал аксоподиями.

Бальг задумчиво умолк. Мрачное настроение снова подкрадывалось к нему. Нехорошие предчувствия поднялись из теневых углов сознания. Молчание затянулось.

Вменишу надоело ждать.

— Глабы, — признался он.

— Глабы?! — ошарашено воскликнул Бальг. Это известие всколыхнуло ему всю душу, словно его втолкнули в замкнутое помещение с климактирующей ангрой. — Да ведь их еще нужно настаивать!

— Зато потом… — снова таинственно засветился Вмениш.

Потом они пошли гулять и у Бальга появились крупные провалы в памяти. Не то, чтобы он раньше такого за собой не замечал, но все же было очень неприятно. Вмениш объяснил, что это еще не все. Действительно, наутро Бальг почувствовал себя полностью обновленным, и при виде оставшейся настойки испытал сильнейшую радость, сравнимую разве что со счастьем обретения ящика мираянского санзайна.

— Они не понимают в чем прелесть настойки из глабов, — говорил Бальг, когда они с Вменишем сидели над каким-нибудь водоемом и любовались закатом и бредущими плакальщиками.

Воздух был прозрачным и ни о чем не тосковала душа.

— Они вообще ничего не понимают, — отвечал друг, наливая себе в маленькую емкость и нюхая свежесорванные цветы намбакса. — Так что с ними нам не по пути. Единственное, что нам осталось, это пить и наблюдать равнодушных плакальщиков. Они прелестны.

Теперь Вмениша не было рядом с ним. Несколько дней назад он исчез без следа.

Бальг не хотел думать о худшем, но иногда такие мысли закрадывались к нему в голову, и тогда настойка становилась бальзамом для души.

Закат продвигался к своему темному и таинственному завершению и пузырь с настойкой медленно пустел. Зато Бальгу становилось лучше. Воспоминания принимали все более и более радужный характер.

Повинуясь приступу лени, Бальг откинулся на серую траву и посмотрел на извивающийся облачный путь. «Звезды скоро появятся», — подумал он и в этот момент увидел над собой облако другого рода: гигантский рой жрунов-кочевников. Они летели с грозным гулом, словно падающая с большой высоты река.

Бальг быстро спрятался в лежавшую поблизости пустую раковину бледного ползуна. Внутри было темно и сыро, пахло плесенью, зато жруны терпеть не могли ни того, ни другого. А может они считали ползунов несъедобными. Один из них прожужжал около горловины раковины, но сунуться не решился.

Бальг присел на уступ, где когда-то располагался желудок ползуна, и снова приложился к пузырю. «Жизнь начинает налаживаться», — решил кволг.

Он любил входить в измененные состояния сознания. Ему нравились живые напитки, позволяющие растягивать время и перекрашивать реальность.

Жаль, что Вмениша не было сейчас с ним. Вдвоем бы они нашли о чем поведать друг другу, а так Бальг испытывал несколько неприятное чувство покинутости и одиночества. В последнее время он стал все чаще и чаще задумываться о противоположном поле, о красавицах с перламутровыми гребнями и тонкими слабыми аксоподиями, которые хотелось гладить и лизать.

Снаружи вроде бы поутихло. Бальг осторожно выглянул, готовый при первом признаке опасности снова юркнуть в спасительную тьму раковины.

Жруны убрались. Скелеты плакальщиков еще стояли над лесом, как укор природе, безжалостной к собственным детям, но ветер уже начал разрушительную работу и кости летели в его потоках, подобно хвое с мертвых деревьев.

Бальг вылез весь и отпил из пузыря.

«В увядании тоже есть своя прелесть», — вдруг подумалось ему и он выпил еще. Сознание прояснилось и кволг посмотрел на все просветленным взглядом.

Обновление, вечное обновление! Вот что означают периодические налеты жрунов-кочевников. Бальг радостно подпрыгнул и помчался к реке. Его ноги скользили по глине и он нелепо балансировал всеми конечностями. Разогнав стайку водобегов и очистив поверхность от палых листьев, он зачерпнул воды и выпил.

Сквозь щель между двумя периметрами леса светились холодные звезды. Бальг хотел бы перенестись туда, в верхнее пространство, где царит безмолвная пустота, не похожая на пустоту опорожненного пузыря с настойкой или пустоту желудка. Но это было невозможно, словно ступить за край бездны — там, среди звезд, не место живым существам.

Бальг вдруг почуял запах, принюхался. Умопомрачительный аромат юной красавицы витал в воздухе. Она страстно звала к себе, буквально кричала «Приди!» Ни один кволг в поднебесном мире не смог бы воспротивиться ее зову.

Бальг вспомнил как когда-то был влюбчив до безобразия. Не мог и приложиться к горлышку пузыря, без того, чтобы немедленно в кого-нибудь не влюбиться. Больших трудов стоило избавиться от этой пагубной привычки, и вот теперь он снова готов все бросить и мчаться за бахромчатым гребнем без оглядки!

Так Бальг и сделал. Если бы он поступил более осмотрительно, то заметил бы, что трава вокруг неестественно примята и к запаху красавицы примешивается другой запах.

Он сделал всего несколько шагов, а затем произошло то, чего следовало ожидать. Тело Бальга взвилось в воздух, захваченное каким-то жгутом. Он на миг увидел перед собой квадратное отверстие, а в следующий момент погрузился во тьму.

«Вот все и кончилось», — решил он. А ведь жизнь казалась такой прекрасной, когда Бальг не думал о своих ошибках.

Против пессимистичных ожиданий Бальга, на нем не сомкнулись зубы и его не раздавили мышцы пищевода. В него не ввели яд и не погрузили в пищеварительную жидкость. «Всего лишь ловушка», — подумал Бальг. По крайней мере некоторое время он еще останется жить.

«Расслабься и постарайся получить удовольствие», — как говаривал незабвенный Вмениш. Сладкий запах истекающей страстью юницы был здесь в безумной концентрации.

Бальг принял копулятивную форму и сразу почувствовал, что путы ослабли. Его правая верхняя конечность наконец обрела достаточную свободу, чтобы он смог поднести ко рту пузырь с настойкой и выпить. Жидкость возымела двойное действие. Во-первых, попав внутрь организма и, в соответствии с предназначением, пройдя положенные превращения, сгладила разницу между жизнью и смертью, тем самым, приведя Бальга в более устойчивое состояние духа. Во-вторых попав на путы, растворила их в местах попадания, тем самым позволив кволгу освободиться.

Он решил дорого отдать свою жизнь. А если повезет, вообще оставить ее себе.

Щелкнул замок, крышка откинулась и над Бальгом зависла верхняя часть отвратительного существа. Кожа его была в мелких дырочках, он буквально тонул в собственных выделениях и внутри него непрерывно урчала и булькала перевариваемая пища. Мелкие глаза, похожие на капельки росы, стекающие по мясистому листу нолга, с любопытством смотрели на пленника.

Бальг сосредоточился, собрал все силы, подпрыгнул к потолку и спланировал существу на затылок. Оно визжало недолго, вскоре успокоилось — Бальг ввел ему парализующий яд. Теперь можно спокойно заняться проникновением. Мозг у существа был, правда, слабоват, но при некоторой доработке годился. Введя аксоподию, Бальг пошарил внутри, ища подходящее место для своего тела. Существо обладало двумя легкими, но в конце концов могло обойтись и одним.

Сунув рот между волокнами, Бальг высосал легкое и выплюнул его на пол. Потом забрался на освободившееся место.

Тело носителя снова пошатнулось, когда Бальг ввел нейроподии ему в мозг, слегка задев вестибулярный центр. Проникнув в рецепторы, кволг подключился к зрению носителя. Стена напротив выглядела перевернутой. Бальг скорректировался и поставил предметы на свои места. Заставил носителя сделать по помещению несколько пробных шагов, и пошарил в долговременной памяти.

Его звали Бурнов. Он полетел один, разойдясь с напарником во мнении относительно Глонгма. Жень Чень имел наглость утверждать, что на планете нет и не может быть высокоразвитой жизни.

Пузырь с настойкой из глабов лежал в открытой ловушке. Бальг достал его, открыл и понюхал. Какая гадость! От омерзения его чуть не стошнило.

Он приказал роботу-уборщику собрать и уничтожить в конвертере остатки бывшего легкого, и бросил ему еще пузырь с жидкостью, а сам прошелся по кораблю, с удовольствием глядя новыми глазами на привычные вещи. Он опробовал свой теперешний артикулятор на названиях образцов фауны, хранившихся в прозрачных сосудах. Некоторые еще шевелились и осознанно смотрели на охотника.

Дольше всего Бальг-Бурнов задержался у Тригонии Лучистой. Совсем недавно Бальг отдал бы многое, чтобы переплестись с ней конечностями, но сейчас она не вызывала в нем ничего, кроме брезгливого любопытства. «Вечно эти дамочки лезут куда не следует», — с неудовольствием подумал Бальг, словно и сам только что не сделал того же.

Он подумал, что надо спешить. Если не вылететь сейчас, придется задержаться здесь еще на несколько дней. Ничего привлекательного в этом не было. Бурнов прошел к пульту и оживил систему пилотирования.

— Вам необходимо занять амортизатор, — напомнил корабль и Бальг-Бурнов юркнул в устройство, напоминающее раковину ползуна. Только у этой раковины были прозрачные стены.

Бальг еще немного порылся в долговременной памяти носителя и нашел, как включить полный обзор. Корабль стал для Бальга невидим.

Бальг-Бурнов оказался один на один с тем чистым светом и безмолвной пустотой, о которых думал всю сознательную жизнь. Сначала ему показалось, что он шагнул за край бездны. Так должно быть выглядит иной мир, потустороннее бытие, то, что именуют посмертным существованием.

Для того, чтобы избавиться от этого ощущения Бальгу пришлось последовательно вспомнить все предшествующее. Он восстановил в памяти события, начиная с настаивания глабов. Да, ни единого мгновения перерыва. Он так и не дошел до провалов памяти. Ощущение реальности наконец заняло подобающее место и Бальг поверил, что жив.

Он осваивал непривычное со скоростью, свойственной настоящим кволгам.

Корабль вышел в зону перехода и нырнул. Несколько мгновений Бальг снова чувствовал, что падает в бездну. Потом нарастающая слабость заставила Бальга закрыть глаза и погрузиться в сон без сновидений.

Очнулся Бальг уже после перехода.

Корабль скользнул в ячейку стоянки и затих. Бальг выбрался из амортизатора и спустился по соединительному рукаву на карантинно-таможенный уровень. Предстоял небольшой досмотр.

Таможенница ему сразу понравилась. Он почувствовал возбуждение и слегка смутился, заметив, что она смотрит, как он раздевается в сканер-блоке. Скорее всего, ее любопытство было профессиональным.

Она обнаружила на его шее свежий шрам.

— Что с вами? — взволнованно спросила она. Ее соблазнительно высокая грудь мерно вздымалась под тонким обтягивающим свитером из сарголианской шерсти.

— Ничего страшного, — сказал он, одеваясь и смущенно пряча глаза.

Девушка истолковала его замешательство превратно.

— Вам нужна медицинская помощь? — спросила она с подозрением.

— Нет, нет, — поспешил уверить Бальг, повязывая шелковое кашне, и на всякий случай дотронулся до обнаженной руки девушки, послав успокаивающий нейроимпульс. Она сразу потеряла к нему интерес, пожалуй даже не только к нему, а и вообще к происходящему вокруг. Ее лицо побледнело.

«Наверное, я перестарался», — решил Бальг-Бурнов. Но ничего, много — не мало.

Он вышел из здания в город. Высокие дома с визуально отсутствующими окнами окружили кволга. Строгая геометрия искусственной среды, усиленная стараниями архитекторов, подавляла. Кволгу стало не по себе. Проникнув в память Бурнова, он разыскал путь к ботаническому саду, неподалеку от космодрома, и немедленно направился туда.

Живые деревья, хотя и не слишком похожие на деревья его родины, успокоили Бальга. Переплетения дорожек среди камней, ручьев и холмов привели путешественника в доброе расположение духа. Он остановился на мосту с тонкой резной оградой и стал смотреть в прозрачную воду, в которой над белым песком и серыми в пятнах камушками висели ярко-красные рыбы.

— Они прелестны, — сказал знакомый голос.

Бурнов поднял голову и увидел Жень Ченя с темной бутылью в руках. Друг был бледен.

— Что случилось, Жень? — встревоженно спросил Бурнов.

— Ты был тогда прав, относительно Глонгма, а я оказался невежественным глупцом, и теперь чувствую себя не в своей тарелке, — пожал плечами Жень. — Единственное, что нам осталось — это пить и наблюдать равнодушных рыб, — добавил он.

Бальг подумал, что уже слышал эти слова. Бурнов тоже.

Жень Чень склонил голову над водой. Узкий стоячий воротничок его рубашки плотно облегал короткую крепкую шею.