Отважное сердце [Патриция Хэган] (fb2) читать онлайн

Патриция Хэган Отважное сердце

Моим племянникам Дэвиду Хэгану и Дуэйну Хэгану с любовью

Глава 1

1864 год

Река бурлила. Над ней мрачной пеленой нависал густой серый туман, сгустки которого образовывали причудливые силуэты чудовищ, корчащихся под бешеными ударами студеного январского ветра. С каждым мгновением становилось все темнее, будто громадная злая рука стремительно накрыла черным плащом равнины Техаса.

Майлз Маршалл стоял на берегу и, нахмурив брови, с тревогой наблюдал за лошадьми, которые, выбиваясь из сил, тащили фургон через бурный поток.

Колонна переселенцев, состоящая из двадцати семи фургонов, начала переправу с первыми лучами солнца, а сейчас уже почти наступил вечер. Их опасения оправдались – неистовые порывы ветра превратили реку в бурлящую и пенящуюся стремнину, сделав и без того нелегкую переправу еще более опасной. Часом раньше один из фургонов перевернулся и тут же был унесен течением. Сейджему Холланду, его жене Эрите и детям каким-то чудом удалось спастись. Фургон же вместе с четырьмя запряженными в него лошадьми в мгновение ока исчез в бурлящем потоке. Все произошло так быстро, что никто не успел даже сделать попытки освободить бедных животных.

До горизонта затянутое тучами небо не оставляло надежды на улучшение – скорее всего еще до рассвета разразится ужасная гроза. Нужно было непременно закончить переправу до захода солнца, но три фургона все еще ждали своей очереди: Майлза и Элизы Тэтчер и сестры Майлза, Джули.

Майлз повернулся и посмотрел на сидящую в фургоне жену. Лицо ее было бледно, но, заметив обращенный на нее взгляд мужа, Тереза ободряюще улыбнулась. Они поженились в конце августа, сразу же после того, как караван покинул Саванну. С тех пор Майлз не переставал восхищаться этой с виду хрупкой, но безмерно отважной женщиной.

Майлз Маршалл чувствовал себя счастливым. Какие бы лишения и невзгоды ни встречались на их пути, он еще ни разу не слышал от Терезы ни единой жалобы. Майлз изумлялся выдержке и терпению своей жены. А ведь она была беременна! Тереза подсчитала, что малыш должен родиться уже после того, как они доберутся до цели своего путешествия, Аризоны. Так что самые тяжелые времена у нее еще впереди – едва ли можно было рассчитывать, что они попадут в Аризону раньше апреля, да и то лишь в том случае, если судьба будет к ним благосклоннее, чем была до сих пор.

За время путешествия Майлз не раз замечал, как печальны другие женатые мужчины: гримаса отчаяния словно намертво приклеилась к их утомленным обветренным лицам – их ворчливые, вечно ноющие жены не давали им ни минуты покоя. Тереза же была совсем другой. Да, он был счастлив.

– Майлз, может, нам стоит переждать до утра? – с надеждой предложила Тереза. – Может быть, к рассвету ветер утихнет?

Майлз покачал головой и кивнул в сторону грозовых туч:

– Нам еще повезет, золотко мое, если из них не хлынет прямо сейчас. Тогда мы будем отрезаны. Нет, боюсь, ждать нам нельзя.

Он перевел взгляд на фургон Элизы Тэтчер. Благодаря своим широким колесам он не так легко увязал в грязи, а его со всех сторон изогнутое кверху днище не позволяло поклаже вывалиться наружу. В отличие от других переселенцев Элиза до отказа загрузила свой фургон тем, что она называла «бесценными фамильными реликвиями». При воспоминании об этом Майлз фыркнул. В их положении единственными ценными вещами были пища и вода. И он оказался бы последним придурком, если бы потащил с собой все эти стульчики, шкафчики, побрякушки да хрусталь. Тереза и Джули побывали в фургоне Элизы и рассказали Майлзу обо всем, что там видели.

Майлз заметил кучера Элизы, старого негра Мику, который бродил кругами, сосредоточенно загребая песок ногами, обутыми в стоптанные деревянные башмаки. Его седая голова мелко тряслась, руки спрятаны в карманы видавших виды штанов. Все знали, что Элиза к нему постоянно придиралась, обвиняла во всех смертных грехах и кричала, что ей бы надо было оставить старого лентяя подыхать от голода в Джорджии вместе с остальными отпущенными на волю рабами и он должен ноги ей целовать за то, что она взяла его с собой.

Элиза, заметив взгляд Майлза, очаровательно улыбнулась и помахала ему. В ответ он также устало поднял руку в приветственном жесте. Несмотря на свой скверный нрав, Элиза была весьма миловидна – роскошные золотые локоны, приятное лицо. Длинные ресницы серо-голубых глаз дразняще опускались, как только поблизости оказывался какой-нибудь мужчина. Майлзу она не нравилась, хотя он едва ли смог бы объяснить почему. Другие женщины частенько осуждали ее, считая избалованной, чванливой девчонкой, которая слишком привыкла все делать по-своему. Элиза уже успела сообщить всем о том, что ее муж, лейтенант кавалерии Союза штатов, несет службу в одном из фортов Аризоны. Она постоянно намекала, что будет лично распределять приглашения на балы и приемы, которые она собиралась устраивать по приезде на место. Майлз был рад, что Терезу подобные вещи совершенно не интересуют, на Розовом Холме он достаточно насмотрелся на все эти новомодные балы и чаепития во всем их великолепии.

Воспоминания о Розовом Холме заставили его перевести взгляд на Джули, чей небольшой фургон стоял за повозкой Элизы. Глядя на сестру, Майлз почувствовал прилив гордости. Господи, чего только не довелось испытать малышке за последние четыре года! Каждый раз, думая об этом, Майлз испытывал негодование. Его не было дома, когда мать уговорила Джули выйти замуж за этого мошенника, Вирджила Оутса, который клялся, что сумеет провезти хлопок с Розового Холма через федеральные посты и тем самым спасти их плантацию от разорения. Как раз перед этим Майлз был вынужден бежать. Всем в округе было известно, что Майлз отнюдь не симпатизировал южанам, а после того как он убил изнасиловавшего Джули подонка (сестра наверняка пострадала за политические взгляды Майлза), уже никакое жюри присяжных не могло гарантировать ему справедливого суда. Будь он на месте, то никогда бы не позволил Джули сесть на судно контрабандистов и отправиться на Бермуды, чтобы добраться до Англии и выйти замуж за Вирджила, Слава Богу, ей помешало причудливое стечение обстоятельств, и свадьба так и не состоялась.

Майлз заметил, с какой надеждой сестра наблюдала за фургоном Филда, который уже приближался к противоположному берегу. Даже облаченная в платье из простого серого муслина, Джули поражала редкой, необыкновенной красотой. Прямые черные волосы были заплетены в косы, но Майлз представил, как сегодня вечером она их расчешет и они окутают загадочной полутенью прелестное лицо, а ее изумрудные глаза будут блестеть, несмотря на усталость.

Но увидит ли он сегодня блеск ее глаз? Майлз в раздумье закусил губу. В последнее время он не раз замечал, что Джули все чаще пребывает в каком-то странном унынии. Началось это, припомнил Майлз, вскоре после того, как они, разорившись, покинули Брунсвик, штат Джорджия. Майлз тогда пребывал в каком-то горестном оцепенении и едва заметил, как зарделось от радости лицо сестры, когда стало известно, что колонну переселенцев поведет не кто иной, как Дерек Арнхардт, в которого Джули была влюблена. Конечно, прямо она об этом никогда не говорила, но в глубине души Майлз был в этом уверен.

Он вспомнил, как Дерек верхом на крупном золотом жеребце подъехал прямо к их фургону. Кто-то крикнул: «Это он старший колонны!» Все так ждали человека, который повел бы их на запад, прочь от невзгод Гражданской войны! Когда Майлз признал в их спасителе Дерека, он просто не мог в это поверить. Джули же вообще выглядела так, словно увидела привидение.

Майлз вскочил, чтобы пожать Дереку руку, и тут его ждало еще одно потрясение. Внезапно словно из-под земли вырос еще один всадник, в котором Майлз узнал своего кузена Томаса Кэрригана. Томас вдоволь насладился изумлением Майлза, а затем сообщил, что он будет помощником старшего колонны. Дерек наклонился к Джули, поднял ее на руки, посадил к себе в седло и ускакал. Вернулись они только под вечер.

Майлз рассказал Терезе историю знакомства Джули и Дерека Арнхардта. Дерек был капитаном судна «Ариана», того самого, на котором Джули отправилась к Вирджилу Оутсу. Дерек всячески пытался помешать осуществлению цели ее путешествия и даже потребовал за Джули выкуп, который Вирджил так и не заплатил. Потом янки потопили «Ариану», а Дерека связанным сбросили в море, но Джули успела передать ему нож, так что он сумел перерезать веревки и спастись. Затем им удалось встретиться снова. К тому времени Майлз уже возвратился на Розовый Холм и узнал, что Вирджил женился на их в то время уже умирающей матери. Майлза все еще разыскивали, и Вирджил сдал его в руки так называемого правосудия. Майлза отправили в Ричмонд, в пользующуюся дурной славой тюрьму Либби.

К счастью, одним из охранников в Либби был Томас. Он взял Майлза под свою опеку, а через некоторое время сумел устроить ему побег. Затем они вместе отправились на поиски Дерека, чтобы разузнать хоть что-нибудь о судьбе Джули.

Майлз покачал головой, вспоминая грустные времена. Все сложилось не очень-то удачно. После того как Дерек в конце концов нашел Джули, между ними, по-видимому, произошел разлад. Джули никогда прямо не говорила брату, что случилось, но он постоянно чувствовал, что ее что-то мучит. И она не хотела поделиться с братом своей печалью. Майлз же не вынуждал сестру к признанию.

Майлз вздохнул. С тех пор как они четыре месяца назад покинули Брунсвик, Джули все больше и больше погружалась в себя. Почти каждый вечер Майлз разговаривал об этом с женой.

– Нужно что-то делать, – повторяла Тереза. – Знаешь, они так смотрят друг на друга… нет, скорее, не смотрят друг на друга. Словно они совершенно чужие люди, но ведь это не так!

– Я думаю, что они любили друг друга, – в растерянности говорил Майлз, – но не уверен. Все, что я знаю наверняка, так это то, что они многое пережили вместе. Но Джули никогда не выставляет свои переживания напоказ. Мы с ней всегда были очень близки, но какую-то частичку своей души она не доверяла ни мне, ни кому-либо другому. Я думаю… если они с Дереком захотят быть вместе, то сами решат свои проблемы.

Джули заметила взгляд брата, вышла из фургона и направилась к нему. Когда они отправлялись в путь, Джули настояла на том, что будет ехать отдельно, в маленьком фургоне, и сама управлять им. Майлз этого не одобрял. Они с Терезой убеждали ее, что от всей души будут рады разделить с ней фургон, купленный Майлзом сразу же после свадьбы, но Джули решительно сказала, что молодоженам нужно уединение, а она и сама в силах справиться с фургоном. Дерек тоже был против этой затеи и обвинял Джули в упрямстве, но Майлз не был посвящен в подробности этого разговора.

Сейчас Джули выглядела явно встревоженной.

– Меня мало привлекает возможность застрять здесь, будучи отрезанными от остальных, – сказала она. – Как ты думаешь, мы сегодня успеем переправиться?

Майлз уже открыл было рот для ответа, как вдруг до них донеслись отдаленные возгласы. Повернувшись, они увидели, что фургон Филда преодолел-таки бурный поток. Тут же один из всадников, сопровождавших его, повернул обратно, погоняя взмыленную лошадь.

– Кажется, сейчас мы это узнаем, – с беспокойством произнес Майлз.

К ним приближался Томас. Он дрожал от холода, насквозь промокший в ледяных водах Колорадо.

– Поторапливайтесь. И будьте внимательнее, – обратился он к Майлзу. – Пусть Тереза правит, а ты берись за страховочный трос. Если будешь держаться прямо и не отпустишь веревку, подковы лошадей и колеса устоят на дне. Ошибешься – вас смоет потоком.

Майлз побежал к Терезе, а Джули направилась было к своему фургону. Но Томас окликнул ее:

– Садись в фургон брата, Джули, или к миссис Тэтчер. Твой мы пока оставим. Арнхардт сказал, что, если ночью не разразится буря, мы вернемся за ним поутру.

– А что, если мы не сможем вернуться? – запротестовала девушка. – Похоже, погода портится. К утру может выпасть снег. Я не брошу фургон и упряжку!

Томас покачал головой.

– Мне очень жаль, Джули. Но спорить некогда. Это приказ. А теперь, будь добра, быстренько пересядь в другой фургон. Если в твоем есть что-нибудь для тебя ценное, скажи мне, и я принесу.

Ее зеленые глаза вспыхнули.

– Это нечестно, – бросила она сквозь зубы. – Я находилась в самом начале колонны и была готова начать переправу. Я должна была быть на том берегу еще к полудню. Но Дерек постоянно твердил, чтобы я отъехала в сторону и уступила дорогу большим и тяжелым фургонам. Они заняли мою очередь. А теперь мой фургон – единственный, который хотят бросить. Это нечестно.

– Ты сможешь поспорить с Дереком позже, – вздохнул Томас. – Я передал тебе приказ, и его надо выполнить. Мы попусту тратим время, а его и так не хватает. Ну что, принести тебе что-нибудь из фургона или нет?

Глядя ему прямо в глаза, Джули покачала головой. Через мгновение он уехал. Она же осталась стоять на берегу, глядя на то, как Томас помогает Майлзу, направляющему свой фургон параллельно натянутой между двумя берегами веревке.

Услышав приближающиеся шаги, она повернулась и увидела старика Мику.

– Миз Маршалл, – обратился он к ней. – Миз Тэтчер говорит вам торопиться. Мы собираемся на переправу.

Вместо ответа Джули направилась прямо к своему фургону, вскарабкалась на свое место и взяла в руки вожжи.

– И я тоже, – улыбнулась она старому негру. – Я поеду сразу за вами и миссис Тэтчер. Я не брошу ни фургон, ни упряжку!

Услышав слова Джули, Элиза Тэтчер выглянула из своего фургона и закричала:

– Оставь ее, Мика! Пусть ведет себя как капризный ребенок, если ей это нравится!

Джули сделала вид, что не расслышала. Она крепко держала вожжи и сосредоточенно глядела вперед.

Когда Майлз добрался до середины реки, Мика также направил свой фургон в воду. Было уже совсем темно, и Джули изо всех сил старалась не выпустить из виду фургон Элизы Тэтчер. Все, что ей нужно было делать, убеждала она себя, так это держаться прямо за Микой.

Казалось, прошли часы, прежде чем фургон Мики достиг середины реки, к этому времени нервы Джули были уже на пределе. Она дернула вожжи, и застоявшиеся лошади резво двинулись вперед. Ее фургон находился прямо позади Мики, к тому же в такой темноте Дерек вряд ли смог бы ее разглядеть. Когда он поймет, что Джули ослушалась приказа, ее фургон будет уже в безопасности, на противоположном берегу.

Когда Джули направляла лошадей по пологому склону в черную бурлящую реку, она уже едва видела очертания идущего впереди фургона. Почувствовав под собой ледяную воду, лошади заартачились, и Джули снова, на этот раз сильно, хлестнула вожжами. От резкого, порывистого ветра ее глаза заслезились. Зажмурившись, она крепче схватила поводья и почувствовала, как лошади входят в реку.

Внезапно фургон резко накренился влево, Джули открыла глаза и, к своему ужасу, поняла, что туман сгустился и теперь вообще не видно ни зги. Фургон Элизы растворился в темноте, а она-то надеялась следовать точно за ним, ведь позади нее не было никого, кто мог бы держать страховочный трос. Но веревка должна была быть где-то рядом! Обмотав вожжи вокруг левой руки и продолжая нахлестывать лошадей, Джули подвинулась вправо, пытаясь в темноте нащупать веревку. Ей это не удалось.

Неожиданно лошади снова резко остановились, и Джули почувствовала, что фургон уносит потоком. По-видимому, они сбились с пути и оказались на глубине. Теперь колеса фургона не доставали до дна. Ее ноги по самые икры погрузились в ледяную воду. Затем фургон неожиданно накренился, поводья сорвало с руки. Джули в отчаянии уцепилась за скамью, изо всех сил пытаясь удержаться.

Где-то впереди, далеко в стороне, перекрывая шум потока, раздались радостные крики: Майлз добрался до берега. Джули поняла, как далеко ее унесло. Она попыталась на ощупь найти поводья, но бросила эту затею и крепко обхватила скамью обеими руками.

Снова возгласы. Значит, переправился Мика. Звуки казались такими далекими! Слишком далекими. Джули закричала. Закричала как могла громко, но река заглушила крик. И тут фургон перевернулся и опрокинулся в бурлящую воду.

В это время на другом берегу Дерек помогал выкатывать на сушу фургон Элизы Тэтчер. Вдруг он застыл на месте. Крик? Он не ослышался? Дерек побежал вдоль берега. Ярдах в тридцати вниз по течению он различил в тумане подпрыгивающий на волнах силуэт перевернутого фургона и черные фигуры лошадей. Не кажется ли ему это?

Не раздумывая, собрав остатки сил, Дерек бросился в ледяную воду. Он выкрикивал имя Джули – кто же это еще мог быть? – и наконец услышал в ответ ее слабый голос. Сзади, издалека послышался крик Майлза:

– Держись, Дерек. Я с тобой!

– Оставайся на месте! – скомандовал Дерек, надеясь, что Майлз его услышит.

Преодолев расстояние, отделяющее его от перевернутого фургона, он почти на ощупь нашел Джули и схватил бьющую по воде руку. Затем притянул Джули к себе и ухватил покрепче. Слыша, как она отчаянно ловит ртом воздух, Дерек прокричал:

– Чуть ниже река поворачивает. Течение отнесет нас к берегу. Скоро мы должны почувствовать дно.

Она уже вдоволь наглоталась воды и едва дышала, но продолжала барахтаться, время от времени захлебываясь в приступе кашля.

Теперь их несло вдоль берега. Река словно забавлялась с ними: их швыряло и переворачивало как хворостинки. Внезапно Дерек закричал: «Дно!» – и изо всех сил рванулся вперед. Потом, когда вода опустилась до уровня груди, он поднял девушку на руки, вынес на берег и осторожно опустил на землю.

Джули задыхалась в приступе кашля, ее замерзшее тело сотрясала сильная дрожь. Дерек опустился рядом с ней на колени.

– Как ты? Цела? Ничего не сломано?

Она покачала головой и судорожно вздохнула:

– Не могу отдышаться. Должно быть, наглоталась воды. Фургон перевернулся.

Издалека послышался слабый голос Майлза. Приложив руки ко рту, Дерек крикнул, что они оба живы, но до утра не смогут присоединиться к остальным. Затем он снова повернулся к Джули.

– Оставайся здесь. Я попробую найти подходящее место для ночлега.

Когда он растворился в темноте, Джули, обессиленная, легла на землю, дрожа от холода и пережитого ужаса. Чуть позже он вернулся и перенес ее в импровизированное убежище под нависшим уступом скалы. Здесь, защищенная от дикого ветра, она чуть успокоилась и лежа наблюдала за огромной тенью Дерека: он собирал поленья и хворост и разжигал костер. Она была готова к тому, что сейчас наконец он выплеснет на нее свой гнев, но вместо этого, когда дрова разгорелись, он небрежно бросил:

– Раздевайся, Джули.

Она подтянула колени к груди.

– Нет!

Словно обращаясь к раскапризничавшемуся ребенку, Дерек спокойно произнес:

– Ты же не будешь сидеть всю ночь в мокрой одежде. Я разложу твои вещи у огня, и они скоро просохнут.

Он отошел в тень и вскоре вернулся. В мерцающем свете костра Джули увидела, что он обнажен.

– Ты смущена? – усмехнулся Дерек. – Вспомни, мы же как-то оказались с тобой вдвоем на острове и некоторое время резвились в таком виде. Тогда ты и не думала смущаться.

– То было тогда, – отрезала она. – С тех пор многое изменилось. А может быть, оно и было не таким, как нам казалось. Может быть, мы все это придумали.

Дерек устало покачал головой.

– Тебе не кажется, что для одной ночи уже достаточно проблем? Благодаря тебе мы торчим здесь, промокшие и окоченевшие, и ждем, что вот-вот разразится настоящая буря. Нам с тобой необходимо переправиться утром, снег ли будет, дождь или ураган. Так что сними одежду, и давай ее просушим.

– Да не помешай ты мне переправить фургон, никаких проблем не было бы, – с горечью заметила Джули. – Тебе не давало покоя, что у меня собственный фургон, ты вбил себе в голову, что мне с ним не справиться.

– А ты и не справилась, – сухо сказал он, – поэтому его и унесло. Надеюсь, хотя бы лошади останутся живы. Нет смысла искать их сейчас, в темноте. Я с самого начала пытался тебе втолковать, что женщине не под силу управиться с лошадьми и повозкой в таком трудном путешествии. Ты погубила хороший фургон, устроила страшный переполох да еще чуть не утонула ко всем чертям. Сейчас же раздевайся!

Дерек был прав. Джули стала расстегивать пуговицы, но мокрая одежда не поддавалась, а пальцы онемели и едва шевелились. Наконец она разделась и, прикрывая руками грудь, отдала вещи Дереку, а сама отодвинулась в тень.

Дерек разложил вещи около костра. Джули ненавидела себя за то возбуждение, которое охватило ее при виде его наготы. Она всегда считала его образцом мужественности, и вид его тела снова наполнил ее воспоминаниями о тех прекрасных мгновениях, которые ей когда-то довелось испытать.

Сидя к ней спиной, Дерек сказал едва слышно:

– Давай-ка перебирайся поближе к огню, Джули, да согрейся немного.

Ее уже и так кинуло в жар от одного взгляда на него, но Джули ни за что бы в этом не призналась. Он вздохнул:

– Джули, ты знаешь меня достаточно. Если я говорю тебе что-либо сделать, я жду, что это будет выполнено. Давай перебирайся-ка сюда, а не то я тебя сам притащу.

Джули подошла к огню.

– Ну и что же мы теперь будем делать? – ледяным тоном спросила она и гневным движением отбросила назад косы. Однако каков нахал!

Он с улыбкой протянул к ней руки.

– Давай-ка ложись рядышком, так нам теплее будет, – предложил он, посмеиваясь. – Да не волнуйся ты так, я не собираюсь тебя обольщать. Пожалуй, мы просто поспим.

Чтоб ему пусто было: он выглядел так соблазнительно! Джули ничего не оставалось, как только подойти и лечь рядом. Все еще прикрывая грудь руками, она повернулась к нему спиной и свернулась калачиком. Он обнял ее и прижался к ней. Когда Дерек коснулся губами ее уха и она почувствовала тепло его дыхания, дрожь пробежала по всему ее телу.

Он притянул ее еще ближе и прошептал:

– Джули!..

Она замерла, и тогда Дерек сказал:

– Не надо так, дымчатые глазки.

Она попыталась освободиться из его объятий.

– Пожалуйста, Дерек… Оставь меня в покое. Мне хочется лишь одного – чтобы побыстрее наступило утро.

Каким-то странным, печальным голосом он произнес:

– Когда я был маленьким, перед Рождеством я ложился спать рано и старался сразу же уснуть, чтобы ночь поскорее закончилась, а я поскорее проснулся и встретил Рождество. Но, знаешь, это была единственная ночь в году, когда сон так и не приходил, потому что я был слишком возбужден. – Он прижал губы к ее уху и прошептал:

– Ты всегда была упрямой, Джули.

Она чувствовала, как разгорается в нем огонь желания, и это было мучительно. Джули молила Бога о сне, но он все не приходил. А услышав ровное дыхание Дерека и поняв, что он оказался способен заснуть, она еще больше рассвирепела.

Ночь тянулась бесконечно, а Джули все лежала без сна. Несколько раз она пыталась выбраться из кольца рук Дерека, но при малейшем ее движении он обнимал ее еще крепче, изо всех сил прижимаясь к ней во сне. А она мучительно жаждала его, чуть не крича от страсти к тому самому мужчине, который крепко держал ее в своих объятиях. Как же ей хотелось ощутить его внутри себя, еще раз познать то наслаждение, какое он доставлял ей прежде!

Джули едва сдерживала слезы. Но она не могла уступить своим желаниям, как ни мучительно было сопротивляться им. Только не сейчас. А быть может, и никогда больше. Потому что Дерек Арнхардт никогда не сможет ее полюбить… так полюбить, как ей было необходимо. Он не способен был отдать ей всего себя. Наверное, он не готов был отдать все ни одной женщине.

Так и провела Джули остаток ночи, глядя на умирающий костер и полностью отдавшись своей грусти.

Глава 2

Они стояли рядом, касаясь друг друга обнаженными телами, темные курчавые волоски на его широкой загорелой груди приятно щекотали ее упругие соски. Она встала на носки, а он слегка присел, и его горячая напряженная плоть дразняще проскользнула между ее бедер и коснулась вожделенного огненного источника, и она, запрокинув голову, застонала от наслаждения. Жар бесчисленными язычками пламени охватил ее.

Необыкновенно нежно он опустил ее на землю и осторожно лег сверху. Он жадно впился ртом в ее губы, затем чуть-чуть отстранился, чтобы вторгнуться в ее рот языком. Она развела ноги, полностью отдавая себя в его власть. Как же приятно было чувствовать движение его бедер, когда он входил в нее сильными, резкими ударами – ударами штормовых волн, накатывающихся на морской берег!

И она приняла его, полностью, и в ее груди нарастал восторг. Ее маленькое, хрупкое тело стремительно растворялось в этом могучем блаженном потоке.

Он вонзался в нее снова и снова, и она послушно приподнималась в такт его движениям. Ее пальцы вонзались в его спину, торопя, подгоняя его. «Не останавливайся, – беззвучно кричала она. – Пусть это продлится вечно…»

– Джули, просыпайся. Скоро Томас переправит лошадей.

Она села, в недоумении озираясь по сторонам. Мир вокруг был серым и холодным. Все возвращалось на свои места. Она содрогнулась.

Дерек, уже полностью одетый, стоял, отвернувшись, в нескольких ярдах от нее в тени скального выступа. В тусклом, пасмурном свете зарождающегося дня он пытался разглядеть Томаса, который сейчас должен был переправиться через реку, держа на поводу пару лошадей.

Над рекой нескончаемым хороводом кружились и, падая в воду, таяли снежные хлопья. Гроза еще не разразилась, но была готова сделать это в любой момент. Следовало торопиться, чтобы переправиться и поскорее присоединиться к остальным. Джули поняла, что Дерек все же оказался прав: как раз сейчас и можно было бы переправить ее фургон.

Отбросив спутанные пряди волос, она поднялась на ноги и торопливо натянула свою просохшую, задубевшую одежду. Дерек повернулся к ней и усмехнулся.

– Должно быть, ты видела неплохие сны, Джули. Ты произносила такие слова… Я его знаю?

– Не понимаю, о чем ты, – решительно заявила она и быстро отвернулась, чтобы он не разглядел ее лица. Она почувствовала, как ее щеки заливаются краской. Неужели она звала его во сне? О Боже! Если бы он только знал о тех снах, сладостных снах, что так часто не давали ей покоя!

Дерек подошел к ней вплотную. Взял за подбородок, повернул к себе ее голову и заставил смотреть прямо в глаза.

– Черт возьми, женщина, почему ты всегда так упряма? То, что происходило между нами, было прекрасно… и ты знаешь это. Я чувствую твое желание. Я вижу его в твоих глазах. Да ты же и сейчас грезишь обо мне!

Он остановился, чтобы перевести дух, а затем продолжил:

– Я тоже мечтаю о тебе, Джули, и не стыжусь этого. Я хочу тебя больше, чем когда-либо прежде хотел женщину. Зачем ты все портишь?

Он легонько встряхнул ее и сразу же отпустил. Она молчала.

– Джули, черт возьми, да отвечай же! – в гневе закричал он. – Мы же не разговаривали с тобой после той размолвки…

– Да не о чем и говорить, – перебила она его устало. – Просто ты считал, что нам нужно начать с того места, на котором мы остановились… с постели. Но меня это не устраивает. И так не будет. Я не позволю. Мне этого мало.

– Я никогда не лгал тебе, Джули, – спокойно промолвил Дерек. – Я говорил тебе, что не собираюсь жениться вообще, какую бы красавицу ни встретил, какое бы наслаждение с ней не испытывал, а в тебе сочетается и то, и другое. Я говорил тебе, что ты мне нравишься больше, чем кто-либо, что я хочу тебя сильнее, чем кого-либо прежде. Большего я не могу тебе предложить. Этого должно быть достаточно.

– Но, черт тебя побери, Дерек Арнхардт, этого мало! – взорвалась она, резко отстраняясь. – Я никогда не буду ничьей любовницей, так я решила. Кто ты такой, чтобы с тобой я нарушила свое слово? Я не какая-нибудь… шлюха.

– Я тебя очень полюбил, Джули, – просто ответил он. – И думаю, что могу сделать тебя гораздо счастливее, чем любой другой мужчина, за которого ты сможешь выйти замуж. Брак не всегда приносит счастье. Оглянись вокруг. Посмотри на те пары, что сейчас проводят каждый день рядом с нами. Некоторые просто несчастны. Они не любят друг друга. Может быть, никогда и не любили, но если когда-то между ними и была любовь, то теперь она умерла. Однако они привязаны друг к другу до конца жизни. У них есть дети. Их жизни уже неразрывно сплетены одна с другой, хотят они того или нет.

– С нами бы такого не случилось, – возразила она. – Я бы сделала все, чтобы ты меня не разлюбил. Мы бы никогда не надоели друг другу. И наша любовь никогда бы не сгорела дотла, как вот этот костер. Да к тому же есть много людей, счастливых в браке. Майлз и Тереза, например.

– Да они же только что поженились, пару месяцев назад! Но, может, они и станут исключением. Надеюсь, что так оно и будет.

Он глубоко вздохнул.

– Ты любишь меня, Джули. Я знаю. И понимаю, что ты вовсе не шлюха. Ты леди. И если я когда-нибудь обращался с тобой не как с леди, прошу прощения. Бог – свидетель, благодаря мне ты узнала, что значит быть женщиной.

– Да, – согласилась она. – Не спорю, мне нравится, как ты… когда ты любишь меня. Но, Дерек, этого мало для того, чтобы быть вместе. И пойми одну вещь… – она свирепо сверкнула глазами. – Я не охотница за мужьями. И не считаю, что женщина не может прожить без мужчины. Я направилась на запад, чтобы начать новую жизнь… для себя. Если при этом когда-нибудь я полюблю мужчину, а он меня и мы захотим пожениться – прекрасно. Но это вовсе не цель моей жизни. Можешь ты это понять? Или ты так себя любишь, что считаешь, будто все женщины только и мечтают увидеть тебя своим мужем?

Он нехотя усмехнулся, но глаза его зло прищурились:

– Ну раз мы так хорошо понимаем друг друга, почему бы тебе не перебраться в хозяйственный фургон и не пожить вместе со мной, по крайней мере пока мы не доберемся до Аризоны? Впереди у нас еще много длинных холодных ночей…

Джули ничего не ответила, и Дерек решил загладить свою грубость.

– Давай по крайней мере будем друзьями, – предложил он с улыбкой.

– Дерек, мне кажется, ты меня совсем не знаешь, – сказала она сквозь слезы. – Я уже не та, что была в годы войны. Теперь я сильнее.

Он покачал головой.

– Нет, Джули, ты ошибаешься. Сейчас ты слабее. Когда началась война, ты была сильной, но война сделала тебя слабой. Ты боишься – боишься быть женщиной и… черт возьми, мне так тебя жаль, что и сказать нечего.

Он отошел в сторону, затем внезапно повернулся и едва слышно сказал:

– Теперь твои глаза и в самом деле подернуты дымкой. Они затуманены слезами. Ты же не будешь отрицать это, правда, Джули?

Единственное, на что она была способна сейчас, так это смахнуть слезы.

Через несколько минут они увидели размахивающего руками Томаса, который уже выбрался на берег. Спешившись и передав лошадей Дереку, он побежал к Джули.

– Ты в порядке? Дьявол! Ты перепугала нас до смерти! Какая глупость! Твои лошади, слава Богу, выбрались, но фургон унесло. Майлза в пору связывать, чтобы не буянил. Он тебе еще много чего скажет, можешь не сомневаться. Бедная Тереза, она так рыдала, что мы не знали, как ее успокоить.

Джули почувствовала себя виноватой, что так расстроила Терезу. В ее положении лучше было не волноваться.

– Я боялась потерять фургон, – тихо сказала она. – Но так оно в итоге и вышло. Мне очень жаль, что из-за меня возник такой переполох.

– Ну давайте же, – поторопил их Дерек. – Снег усиливается. До сих пор нам везло.

Джули направилась к Дереку, но Томас схватил ее за руку и притянул к себе.

– Джули, – хрипло прошептал он, – ты знаешь, что я тебя… что я всегда по отношению к тебе чувствовал. Этой ночью ты и Дерек… – Он проглотил комок в горле и выдавил через силу: – Вы помирились?

– Ничего не изменилось, Томас, – твердо сказала она, имея в виду как их отношения с Дереком, так и то, что у Томаса по-прежнему нет никаких шансов. Томас был очень милым, и она любила его как кузена и замечательного друга, но между ними не могло возникнуть нечто большее.

Все понимая, он печально кивнул и коротко бросил:

– Ладно, пошли. Снег и правда усиливается.

Они довольно легко переправились на другой берег, где их уже ждал Майлз. Он подбежал к Джули и буквально стащил ее с лошади. Дрожа от холода, она с благодарностью взяла предложенное Терезой теплое одеяло, бросив на невестку виноватый взгляд. Они поспешили к общему костру, который раздраженно шипел, словно негодуя при каждой новой снежной атаке. Когда Майлз стал выговаривать Джули за глупость, та лишь молча кивала, не забывая, правда, вставлять слова извинения, когда он останавливался, чтобы перевести дыхание. И она была очень благодарна Терезе за ее ободряющую улыбку. Ведь Джули всего-навсего старалась вести себя достойно. Тереза все понимала и таким образом выражала ей свою поддержку.

Остальные их попутчики толпились вокруг. Некоторые бросали на Джули осуждающие взгляды. Переселенцы, понятное дело, не одобряли возникновения излишних хлопот. Джули это понимала. Но что сделано, то сделано. Она осознавала свою вину и надеялась, что окружающие это поймут и простят. Уж если на то пошло, именно она лишилась фургона и всех припасов. Разве уже одно это не достаточное наказание?

С тех пор как они под покровом ночи покинули Брунсвик, их караван значительно уменьшился. Тогда в нем было пятьдесят фургонов. Боже, какое печальное зрелище они собой представляли: исхудалые солдаты в грязной одежде, только благодаря своим ранам избавленные от дальнейших ужасов войны; женщины, убивающиеся по прошлому и со страхом смотрящие в будущее. Сейчас, сквозь снежную пелену, она насчитала только двадцать шесть фургонов. Многие отстали, обессиленные столь трудным путешествием. Некоторые, в том числе дедушка и бабушка Терезы, умерли в пути от болезней. Джули оплакивала их. Те же, что остались, были дороги ей. И она вовсе не хотела, чтобы люди, с которыми столько вместе пережито, сердились на нее.

– Джули нужна сухая одежда, – заметила Тереза, когда Майлз закончил свои нотации.

– Хорошо, – вздохнул он и заключил сестру в объятия, словно давая ей понять, что она прощена. – Только в будущем, будь добра, подчиняйся всем указаниям… нравятся они тебе или нет. Хорошо?

Она кивнула и пошла за Терезой в их фургон. Там она с благодарностью взяла связанное из толстой шерсти платье и с жадностью отпила из предложенной Терезой кружки кофе.

Помедлив несколько мгновений, ее невестка робко произнесла:

– Мне очень жаль, что тебе столько пришлось пережить, Джули, и я ужасно рада, что все хорошо кончилось. Не обижайся на то, что сказал Майлз. Просто он ужасно переживал и все еще не пришел в себя. Но он скоро успокоится, да и остальные тоже.

– Все, что он сказал, правда. Это было глупостью с моей стороны.

– А что с Дереком? – нерешительно поинтересовалась Тереза. Джули бросила на нее настороженный взгляд, и Тереза поспешно уточнила: – Я имею в виду, он очень сердился?

Джули кивнула.

– Когда это случилось, он ни секунды не колебался и тут же прыгнул в ледяную воду, – торопливо объяснила Тереза. – Растолкал всех и прыгнул.

– Он старший колонны. Это его обязанность.

Собравшись с духом, Тереза решительно заявила:

– Он не только выполнял свои обязанности, и ты знаешь это. Прости, если я вмешиваюсь не в свое дело, но Майлз рассказал мне о вас с Дереком. Я же вижу, что ты так несчастна. Неужели нет никакой возможности, чтобы вы… могли?..

Зажмурившись, Джули залпом выпила кофе и отставила пустую кружку в сторону.

– Нет. Дерек не такой как все, Тереза, и сомневаюсь, чтобы он когда-нибудь полюбил кого-то так сильно, чтобы жениться. А на меньшее я не согласна.

– Но он же тебя любит! – воскликнула Тереза. – Обрати внимание, как он на тебя смотрит! И он не задумываясь рисковал жизнью, чтобы спасти тебя.

Джули пристально взглянула на Терезу. Она очень хорошо к ней относилась, знала, что ее невестка добра, чутка, правдива. Внезапно она почувствовала необходимость выплеснуть все наболевшее:

– Дерек предложил мне стать его любовницей. Я отказалась, Тереза. Как бы сильно я его ни любила, я не могу на это согласиться. – Кроме того, – решительно добавила она, – я вполне могу прожить и без мужчины.

– Даже в пустыне?

– Я не хочу выходить замуж только ради того, чтобы обо мне позаботились. Я это сделаю только по любви, и… – Она замолчала и вдруг удивленно уставилась на Терезу. – Разве тебя не возмущает, что он предложил мне стать его любовницей?

Тереза засмеялась и покачала головой.

– Ничуть. Насколько я знаю Дерека Арнхардта, ему действительно нужна любовница, а не жена. Майлз, конечно, был бы возмущен и разгневан тем, что Дерек предложил тебе подобное. Но я женщина, Джули, и хоть я и люблю твоего брата всем сердцем, все же не могу не признать: Дерек – настоящий мужчина. Если честно, я не могу понять твоего отказа. Мне кажется, с ним любая может почувствовать себя настоящей женщиной.

После длительного молчания Джули сказала:

– Получается, я единственная, кого это возмущает. А я всегда считала, что ты таких строгих правил…

– Ах ты притворщица, – улыбнулась Тереза. – Не так уж ты и удивлена.

– Наверное, нет, – признала Джули, – просто мне наконец захотелось объяснить кому-то, что я чувствую. Я не соглашусь на предложение Дерека, и, наверное, лучше всего нам с ним забыть о том, что когда-то мы любили друг друга!

– И ты думаешь, у тебя это получится? – лукаво поинтересовалась Тереза.

Джули промолчала.

В этот момент в фургон зашла Эстер Уэббер с большой кружкой свежесваренного кофе в руках.

– Слава Богу, что с вами все в порядке, – сказала она Джули. – Вы же знаете, вчера мы тоже перевернулись. Все потеряли. Но я рада уже тому, что мы хотя бы остались живы.

Джули с благодарностью взяла кофе. Вообще-то Эстер ей нравилась, хотя она и любила посплетничать, а Джули считала это занятие пустой тратой времени. И в самом деле, Эстер сразу же приступила к рассказу о том, что говорили по поводу поступка Джули.

– Я знаю, некоторые рассержены на меня, – мягко заметила Джули. – Но со временем, надеюсь, они успокоятся.

– Как только произойдет что-нибудь еще, о чем можно будет посудачить, – вступила в разговор Тереза.

Глаза у толстушки Эстер возбужденно заблестели – явный признак того, что она собиралась сообщить нечто особенное. Она напустила на себя возмущенный вид и заговорщически понизила голос:

– Меня просто возмущает то, что говорят некоторые женщины.

Джули с Терезой обменялись тревожными взглядами. Дрожа от возбуждения, Эстер торопливо продолжила:

– Это же грех – делать подобные предположения только потому, что вы и капитан Арнхардт вдвоем провели ночь на другом берегу. Говорят даже, что вы специально все это подстроили, чтобы капитан вас спас и вы могли бы провести с ним ночь вдвоем, что вы просто бегали за ним все время с тех пор, как мы покинули Брунсвик. Представляете? Какой ужас!

– В конце концов, – прищурившись, продолжала она, – все мы знаем, что вы леди, а капитан – джентльмен. Он бы, конечно, не стал пользоваться ситуацией, а если бы и стал, вы бы этого не допустили. Все это просто мерзкие сплетни. Я уверена, что в аду уготовано специальное местечко для тех, кто выдумывает подобные гадости.

Ошеломленная Джули недоверчиво глядела на нее, не в силах вымолвить ни слова. Тереза же сразу пришла в ярость.

– Кто же осмелился сказать подобное? Эстер, вы прямо сейчас назовете нам тех, кто распускает подобные сплетни. Майлзу наверняка захочется поговорить с этими людьми. И капитан, я уверена, поставит их на место. Мы не потерпим злословия.

Эстер сразу как-то увяла.

– Лучше бы мне было прикусить язык. – Она нервно затеребила подол платья. – Не хочу неприятностей.

– Да вы по уши в неприятностях, – огрызнулась Тереза. – Скольким людям вы уже рассказали об этом? Эстер, тот, кто разносит сплетни, ничем не лучше того, кто их сочиняет.

– Ну, извините меня! – воскликнула Эстер. Она встала и собралась уходить. – Я думала, что, рассказав об этом, я окажу вам услугу. А вы еще упрекаете меня! Я ведь тут совсем ни при чем!

– Ну раз вы отказываетесь назвать нам имена, тогда по крайней мере сделайте одолжение и не болтайте больше об этом, – попросила Тереза ледяным тоном.

– Эстер, будьте добры, скажите мне, кто же все-таки это придумал? – произнесла Джули, справившись наконец с приступом гнева. – Мне бы хотелось поговорить с этими людьми, объяснить им, как они не правы.

В этот момент прикрывающая заднюю часть фургона занавеска неожиданно отдернулась, и, выглянув наружу, они увидели Элизу Тэтчер.

– Я с удовольствием скажу тебе, Джули, – презрительно скривив губы, закричала Элиза. – Это говорила я, и говорила потому, что все это чистая правда. Ты липла к капитану Арнхардту с того самого дня, как он прискакал в Брунсвик. Это видно всем, у кого есть глаза. Ты вела себя просто бесстыдно. Заигрывать с мужчиной – это одно, а заставлять его рисковать жизнью, задерживать всю колонну только ради того, чтобы провести с ним ночь… да-а, это уже совсем другое дело. Господи, да ты что, не могла просто встретиться с ним где-нибудь в укромном уголке?

Джули и Тереза были слишком ошарашены, чтобы что-то ответить, и даже Эстер Уэббер была поражена подобным напором.

Первой пришла в себя Тереза.

– Ты очень жестока, Элиза Тэтчер. Жестока и несправедлива. Я требую, чтобы ты немедленно извинилась перед моей золовкой и прекратила распускать эту гнусную ложь, или я все расскажу мужу и капитану Арнхардту.

– Ага, давай расскажи своему мужу, – уперев руки в бока, насмешливо предложила Элиза. – Расскажи ему, какая у него сестра. А Дерек и так все про нее знает. Бесстыдница! – Она направила палец на Джули и еще громче заорала: – Распутница! Ты сделаешь всем огромное одолжение, если оставишь нас в Сан-Анджело. Нам не нужны такие, как ты!

Джули изо всех сил пыталась сдержаться. О, как легко было бы дать волю своей ярости и наброситься на эту надменную ведьму, вонзить ногти в ее лживое лицо. Но не стоило выходить из себя.

– Я не намерена покидать караван, Элиза, а если ты не отвяжешься от меня сию же минуту, я сделаю кое-что, о чем ты потом пожалеешь!

От удивления глаза Элизы широко раскрылись, но она не сдалась.

– Я не боюсь тебя, Джули Маршалл! – ответила она с легкой дрожью в голосе. – Но поскольку ты большой специалист по части безобразных скандалов, думаю, мне лучше уйти.

Джули стояла неподвижно, пристально глядя на Элизу, а та, отступая, продолжала насмехаться:

– Может быть, я и не могу заставить тебя убраться, но зато могу сделать так, что тебе этого захочется. Скоро каждый в нашей колонне узнает, какая ты похотливая сучка.

– Что же я тебе такого сделала, Элиза? – спокойно спросила Джули.

– Мне не хочется больше разговаривать с такой дрянью, как ты, – раздраженно ответила Элиза, затем повернулась и побежала к своему фургону.

Тереза обняла дрожащую Джули.

– Успокойся, это все нервы, просто она сейчас вочень тяжелом положении: ждет ребенка, муж далеко… Я уверена, она еще придет извиняться, когда поймет, что наговорила.

Джули покачала головой.

– Нет, – задумчиво прошептала она. – Дело не только в этом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Тереза. Эстер все еще была рядом и держала ушки на макушке, и Терезе очень хотелось, чтобы она побыстрее ушла. Достаточно того, что Эстер присутствовала при этой безобразной сцене и скоро о случившемся будет знать вся колонна.

Джули разделяла опасения Терезы, поэтому прошептала:

– Мне нужно все обдумать.

Что побудило Элизу к этому всплеску ярости? Зачем она вывалила на них с Дереком столько грязи? Дерек!

Она называла его по имени. Никто не называл его так, даже Томас, который был его помощником. В Дереке Арнхардте было что-то такое, что внушало уважение.

Да, дело было не только в нервах, была и какая-то другая причина, которая привела Элизу в такую ярость. Но какая?

Глава 3

Джули и Майлз сидели, тесно прижавшись друг к другу, накрытые одним одеялом. Буря разыгралась не на шутку: уже трудно было различить очертания фургонов. Злобный ветер гнал по земле облака снега, окутывая мир белой непроглядной пеленой.

Майлз надвинул шляпу на самые глаза, но это его не спасло – лицо все равно покрылось ледяной коркой. Он наклонился к Джули и сказал:

– Если от фургона к фургону не протянуть веревку, можно запросто сбиться с пути и заблудиться в этой круговерти.

Джули содрогнулась:

– Лучше бы уж Дерек позволил нам денек переждать. Зачем ехать в такую бурю?

– Не стоит останавливаться. Так лошади скорее согреются, чем стоя на привязи под снегом и ветром. К тому же в такую погоду трудно поддерживать огонь. Он говорит, что мы в двух неделях от Сан-Анджело, а припасы уже на исходе. Нужно добраться до города как можно скорее.

– А как насчет ночи? Где мы остановимся?

– Арнхардт сказал, что впереди горная долина и там есть окруженное скалами место, где можно укрыться от ветра. Если буря к утру не утихнет, придется переждать ее там. Надеюсь, женщины не очень голодают? – Майлз с тревогой взглянул на сестру. – Если нас завалит снегом, придется экономить продукты.

– О себе я не волнуюсь, – ответила Джули не раздумывая. – Но вот Тереза… Ей нужны силы.

– Знаю, – сказал Майлз с горечью. – Сейчас не самое удачное время для беременности. Это путешествие и так утомительно для женщины, а тут еще это…

Джули разделяла его опасения: ведь Тереза была такой хрупкой! Но она заставила свой голос звучать бодро.

– Все будет хорошо. – На самом же деле Джули вовсе не чувствовала подобной уверенности. – Тереза подсчитала, что малыш родится не раньше июня, а уже в апреле мы должны прибыть в Аризону.

– Да знаю я, знаю, – беспокойно вздохнув, ответил Майлз. – Но Тереза прибавляет в весе с каждым днем. Она же такая хрупкая, Джули. А что, если ребенок окажется слишком большим? Что, если роды будут преждевременными? Черт, самое трудное еще предстоит: впереди Скалистые горы.

Индейские земли, – мрачно пояснил он и взглянул на сестру, чтобы оценить реакцию.

Джули смотрела прямо перед собой и молчала.

– Извини. Я не хотел тебя пугать, – сказал наконец Майлз. – Просто я сам боюсь, но не могу поделиться своими страхами с Терезой. Я должен притворяться, что мне сам черт не брат и ничто не может вывести меня из рановесия. Но черт возьми, я боюсь… и не могу признаться; в этом никому, кроме тебя. Наверное, я просто трус.

И тут наконец Джули вышла из себя.

– Майлз Маршалл, ты кто угодно, но только не трус! Забыл, почему тебе пришлось бежать из дома? Ты бросил из-за меня вызов Джейбу Брогдену и Вилли Лукасу! А твоя нога? – Она дотронулась до его колена. – Ты хромаешь, потому что не раздумывая бросился на дикого кабана, чтобы спасти мне жизнь. А нам ведь тогда было лет по десять. И чтобы я никогда больше не слышала, как ты называешь себя трусом!

Гнев разгорячил Джули, и, взглянув на ее порозовевшие щеки, Майлз с нежностью рассмеялся.

– Дорогая моя сестренка, – прошептал он. – Да будь у меня твоя сила духа, я бы не испугался ничего на свете… Особенно если бы ты была рядом.

Она улыбнулась.

– На нашем пути не может возникнуть ничего такого, с чем бы ты не смог справиться.

– Я еще никогда не имел дела с индейцами, – возразил Майлз, – а нам придется пересечь земли чирикауа.

Джули постаралась ничем не выдать того впечатления, которое произвели на нее эти слова.

– Чирикауа, – продолжал он, – одно из племен апачей. Их земли простираются от Рио-Гранде до юго-западной Аризоны и от северной Мексики вплоть до Зуни и Акомы. На этой территории живут три отдельных племени. Они очень жестоки, Джули, любят воевать и ненавидят белых.

– Я уверена, что Дерек знает об этом, – сказала она как можно решительнее.

Майлз ласково похлопал сестру по плечу.

– Прости меня, милая, что я тебе рассказываю обо всяких ужасах. Просто мне действительно не с кем больше поговорить.

– Все обойдется, я уверена, – как могла ободряюще улыбнулась Джули. – Во всяком случае, вряд ли индейцы станут разгуливать поблизости в такой холод.

– Хотелось бы, чтобы ты оказалась права, – усмехнулся брат.

Неожиданно Джули сказала:

– Знаешь, при всем том снег все же очень красив. До войны я никогда не видела столько снега.

При упоминании о войне они замолчали. Затем Майлз сказал:

– Почему бы тебе не перебраться назад и не вздремнуть вместе с Терезой?

– Я не хочу спать. Лучше посижу еще с тобой. К тому же скоро мы остановимся на ночлег, тогда и посплю.

– Кстати, а что у вас с Дереком? – внезапно спросил ее брат. – Вы разобрались в своих проблемах?

Она вздохнула. Неужели теперь все будут расспрашивать ее о Дереке?

– Нет, – наконец ответила она. – Ничего у нас не выйдет, и мне совсем не хочется это обсуждать.

– Ты любишь его, а он – тебя, – решительно заявил Майлз. – Вы оба упрямы, но когда-нибудь образумитесь.

– В Аризоне нас обоих ждет новая жизнь, Майлз. И, может быть, лучше выбросить из головы все мысли о прошлом. По крайней мере, я собираюсь сделать именно это.

– Ты его любишь, – твердо сказал он. – А если любишь, невозможно забыть.

Помолчав, Джули спокойно сказала:

– Наверное, мне лучше пойти посмотреть, как там Тереза.

– Хорошо, – с усмешкой сказал Майлз. – Но запомни, сестренка, ты можешь убежать от прошлого, но от самой себя тебе никуда не деться.

Джули отдернула занавеску и стала пробираться к Терезе.

Крышей фургону служила прочная белая домотканая материя, натянутая на деревянных арочных конструкциях.

Она до предела натягивалась и билась под бешеным натиском ураганного ветра.

В тусклом, сером свете Джули едва разглядела Терезу, которая лежала, закутавшись в одеяло. Стараясь не шуметь, Джули пробралась к своему матрасу и собралась ложиться.

– Мне что-то не спится, – вдруг сказала Тереза и села, откинув одеяло. – Наверное, я слишком беспокоюсь о Майлзе. Как он там, все нормально?

Джули кивнула.

– Думаю, скоро остановимся на ночлег. Уже темнеет. Майлз сказал, что Дерек знает подходящее место. Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила она. – Может, тебе что-нибудь нужно?

– Да, – с улыбкой ответила Тереза. – Разбуди меня в июле, когда ребенок уже родится. Думаю, я бы с радостью проспала все это время. Да нет, – быстро добавила она, почувствовав беспокойство Джули. – Все отлично. В самом деле. Не переживай за меня.

– Как же нам не переживать, Тереза, – сказала Джули, укрываясь толстым шерстяным одеялом. – Ребенок, похоже, растет ужасно быстро. Надеюсь, он не собирается стать гигантом. Ты же такая… такая миниатюрная.

– Все будет хорошо, – с улыбкой уверила ее Тереза. – Это же замечательно: родить Майлзу ребенка, начать новую жизнь в Аризоне, забыть все ужасы войны. Мне бы только хотелось, чтобы бабушка с дедушкой были живы и увидели все это. Но надо полагать, там, где они сейчас, им гораздо лучше, чем здесь.

Джули взглянула в огромные сияющие глаза Терезы, и на нее накатила волна грусти. Тереза умела радоваться, как ребенок, но чуткость и сострадание у нее были, как у зрелой женщины.

– Жаль, что твои старики не увидят этого, Тереза, – искренне сказала Джули. – Они были прекрасными людьми.

– Да, – кивнула Тереза. – Когда убили моих родителей, они взяли меня к себе и воспитывали как собственного ребенка. Они были так счастливы, когда мы с Майлзом полюбили друг друга. Но мне кажется, я с самого начала знала, что им не выдержать дороги. Думаю, и они это знали, но пытались… ради меня… чтобы окончательно поставить меня на ноги.

Внезапно фургон резко остановился, и женщины с тревогой переглянулись. Через минуту появился Майлз.

– Мы сейчас въезжаем на плато, – он улыбнулся. – Скоро разожжем костер и будем готовить ужин.

Пока Майлз, отодвинув занавеску, говорил с ними, внезапный порыв ветра занес в фургон снежные хлопья, и Тереза вдруг раздраженно закричала:

– Майлз, ты же впустил снег, а моим семенам необходимо тепло!

Джули в изумлении наблюдала за тем, как Тереза что-то ищет, переворачивая все свои пожитки. Найдя наконец маленький пакетик, она прижала его к груди и вместе с ним опять забралась под одеяло. Майлз посмотрел на Джули, пожал плечами и вышел наружу.

– Что это? – удивленно спросила Джули.

– Это семена цветов, – с гордостью улыбнулась Тереза, вытаскивая пакетик из-под одеяла. – Бабушка дала мне эти семена, чтобы я посадила их перед нашим новым домом. Это почти самое ценное из всего, что я взяла с собой. Мне бы не хотелось, чтобы с ними что-нибудь случилось.

– Семена? – недоверчиво засмеялась Джули, но, заметив на лице Терезы обиду, тут же исправилась: – Прости, Тереза. Просто я удивилась, что они так много для тебя значат.

– Да, это так, – ответила она. – Эти цветы росли за бабушкиным домом, и она часто говорила, что нельзя быть уверенными ни в чем на свете, кроме того, что весной на ее клумбе снова распустятся цветы. Они очень дороги мне, особенно теперь, когда бабушки больше нет… – Ее голос задрожал, глаза наполнились слезами.

– Я читала, – продолжила она задумчиво, – что Наполеон как-то сказал: «Там, где вянут цветы, человек жить не может». Мои цветы не увянут, Джули, – прошептала она. – У меня перед глазами картина: цветы перед домом, а рядом мой малыш, стоит и смеется. Это помогает мне в трудные времена, в минуты грусти. Мне кажется, что если там не смогут вырасти мои цветы, мы тоже не сможем выжить. Понимаешь?

– Да, – рассеянно ответила Джули.

Как и обещал Дерек, расположенное между отвесными скалами плато действительно оказалось удобным для стоянки. Попадались даже такие уголки, куда снег не сумел добраться, а под высоким, широким каменным навесом находился прекрасный сухой участок земли, как будто специально созданный для костра.

Они поставили фургоны кругом, образовав своеобразный загон, в котором лошади могли передвигаться относительно свободно.

– Экономьте пищу, – приказал Дерек. – Если не утихнет буря, нам придется задержаться здесь на несколько дней, а до Сан-Анджело все еще две недели пути. Нужно посмотреть, что у нас осталось.

Джули наблюдала за тем, как он разговаривает с мужчинами, отдает приказания, которые без обсуждений всегда сразу выполняются. Есть в нем что-то такое, размышляла Джули, что внушает окружающим уважение, властность сквозит в каждом его движении.

– Давай потушим сушеную оленину, – предложила Тереза. – Это недолго, зато вкусно и сытно. Я попрошу Майлза достать из мешка картошки.

– Ему нужно накормить лошадей. Я сама все сделаю. Отдыхай, Тереза.

Тереза раздраженно вздохнула:

– Перестаньте обращаться со мной как с ребенком. Ребенок во мне. Я взрослая женщина и вполне могу выполнить свою часть работы.

Пропустив эту реплику мимо ушей, Джули принялась за мясо. К тому времени как все было готово, уже совсем стемнело, и только ярко пылавший костер освещал лагерь переселенцев, отбрасывая в укрытую снегом ночь причудливые тени. После ужина мужчины достали свое неизменное виски и расселись по одну сторону костра, а те женщины, которым не было нужды присматривать за детьми, – по другую, отдельно от мужчин и их разговоров.

Джули и Тереза сели в сторонке от всех. После того, что наговорила ей Элиза, Джули чувствовала себя неуютно рядом с другими женщинами. Костер согревал, но дул настолько резкий и пронизывающий ветер, что долго на улице было не высидеть и тянуло залезть в постель, под теплое одеяло.

Неожиданно к ним подошла Эстер Уэббер. Она с трудом опустила свое грузное тело рядом с Джули и тихо сказала:

– Могу себе представить, каково вам после всего, что случилось утром, дорогая. Но прошу вас, не переживайте. Эта маленькая задавака того не стоит.

Джули посмотрела на нее, не произнеся ни слова. Тереза тоже молчала.

Нимало не смутившись, Эстер энергично затараторила:

– Я знавала Элизу еще в Брунсвике – она же просто скандалистка. Девчонка из богатой семьи, из Бекуортов, она постоянно пыталась всеми помыкать, как и ее мамаша. Они часто давали балы и приемы, придирчиво, словно сам Господь всемогущий, отбирая тех, кто достоин их приглашения. – Она остановилась, чтобы перевести дыхание, затем продолжила: – Как бы то ни было, Элиза и ее мать Женевьева решили, что ей было бы неплохо выйти замуж за Адама Тэтчера. Это прекрасный молодой человек из славной христианской семьи. У Тэтчеров тоже водились деньги, но в отличие от Бекуортов они ими не разбрасывались. В общем, Элиза зубами вцепилась в Адама, и вскоре они поженились. Вот тогда и начались неприятности.

Эстер сделала паузу, чтобы оценить реакцию слушателей. Вопреки своему желанию Джули и Тереза увлеклись рассказом.

– Какие неприятности? – нетерпеливо спросила Тереза. – Миссис Уэббер, пожалуйста, продолжайте. Мне хочется знать, что же такое случилось с бедной девушкой, что так испортило ее характер. Может быть, это поможет нам понять ее.

– Понять? Чепуха! – фыркнула Эстер. – Здесь и понимать-то нечего. Просто она испорченная девчонка без стыда и совести. Адам сказал, что не может больше этого терпеть, что он уедет и присоединится к янки. Это не улучшило его отношений с ее папашей, скажу я вам. У Джордана Бекуорта была большая плантация, много рабов, и ему, разумеется, не очень-то понравилось, что его зять выступает против него и его родственников. Ну так вот, Элиза сказала Адаму, что, если он не хочет, чтобы его пристрелили, лучше ему просто-напросто убраться подобру-поздорову.

Тереза даже рот открыла от удивления:

– Но она же ждет от него ребенка!

– Подождите, я еще до этого доберусь, – успокоила их Эстер. – Слушайте. Ходили слухи, что Адам Тэтчер был просто до смерти рад смыться от этой злобной и своенравной девицы и, уезжая, даже не обернулся. Но затем Джордан внезапно умер от сердечного приступа. Сказалась связанная с войной нервотрепка и все такое прочее. И тут неожиданно обнаружилось, что он был по уши в долгах. У Женевьевы не хватило ума, чтобы нормально вести дела, поэтому все то немногое, что осталось после Джордана, быстро испарилось. Ну, тогда они с Элизой пошли к отцу Адама и добились, чтобы тот вызвал сына домой, рассчитывая, наверное, что им кое-что перепадет из денег Тэтчеров. Да только ничего из этого не вышло. Какое-то время Адам и Элиза жили вместе, но затем снова поссорились, и он уехал. Через некоторое время Элиза обнаружила, что она в интересном положении. Тогда Женевьева опять привела ее к Тэтчерам и заявила, что они обязаны о ней позаботиться. А сама отправилась к своей сестре в Северную Каролину. Тогда, – продолжала Эстер, прямо-таки задыхаясь от возбуждения, – отец Адама написал сыну, что тот обязан выполнить свой долг, а Адам в ответном письме сообщил, что не может вернуться в Джорджию, но тем не менее он хочет выполнить свой долг по отношению к ребенку, поэтому Элиза может приехать к нему. Между нами говоря, он вообще не собирался возвращаться в Джорджию, где его ненавидели за то, что он перешел на сторону янки.

Тереза вздохнула:

– Бедняжка! Она собирается родить ребенка, но не уверена в том, что все еще нужна мужу. Прямо сердце разрывается!

– По-моему она получает только то, что заслужила, – возразила Эстер. – Можете быть уверены, что Адам Тэтчер и пальцем бы не пошевелил ради нее, если бы она не носила его ребенка.

Тут взгляд Джули привлекла Элиза, которая подошла к Дереку. Они обменялись несколькими фразами, затем Дерек встал и пошел вместе с Элизой к ее фургону.

Эстер, которая тоже все это видела, воскликнула:

– Вот она и есть похотливая сучка – так и вертится около мужчин. Все вокруг знают, что она увивается за капитаном… а ведь она замужняя женщина, ждет ребенка. Какое бесстыдство!

– Не стоит делать скоропалительных выводов, – заметила Тереза. – Вот так и рождаются сплетни. Может, она хочет, чтобы капитан Арнхардт что-то проверил в ее фургоне.

– Ха! – Эстер захлопала в ладоши, и ее необъятная туша затряслась от смеха. – И что же он там проверяет посреди ночи? Я сама видела, как он прокрадывался в ее фургон как-то ночью, думая, что его никто не видит, а Рамона Таулз заметила однажды, как он выскользнул оттуда как раз перед рассветом. Ну скажите-ка мне, кто торопится делать выводы?

– На это могли быть свои причины, – как можно спокойнее сказала Тереза. – В конце концов он и в самом деле старший колонны. Кроме того, это их личное дело.

Прежде чем Эстер успела открыть рот, чтобы высказать свое мнение, Тереза кивнула ей, улыбнулась Джули и заметила, что самое время идти спать.

Когда они уже были одни и укладывались на ночь, Джули прошептала:

– Знаешь, все это не важно. Совершенно.

– Нет, конечно же, важно, – решительно возразила Тереза. – Но пусть тебя это не беспокоит. Я уверена, что у капитана были веские причины, чтобы зайти в тот фургон, и…

– Все это не важно, – настойчиво повторила Джули, но вид у нее был при этом совершенно несчастный. – Он может делать все, что захочет. Мне же хочется только одного – чтобы наше путешествие побыстрее закончилось. О, пожалуйста, только не начинай опять говорить об этом.

Она повернулась спиной к Терезе и шепотом пожелала ей доброй ночи.

«А ведь и правда, – печально подумала Джули, – это очень важно – для меня». Неожиданно в ее голове всплыла прочитанная когда-то в Библии фраза: «Голодной душе и горечь сладка».

Она была голодна. Сладка была любовь Дерека. Ей оставалась только горечь.

Глава 4

Когда тревожная ночь сменилась серыми предрассветными сумерками, буря наконец утихла. Снегопад кончился, укрыв холмы и равнины белоснежным ковром. Джули выглянула из фургона и, хоть она и знала, что снег будет им большой помехой, невольно залюбовалась нетронутой первозданной красотой. Из фургонов доносились возбужденные крики детей, умолявших родителей, чтобы их хоть на часок отпустили побарахтаться в снегу.

Майлз принес от костра горячей каши и сообщил Терезе и Джули, что Дерек с Томасом уже ускакали вперед посмотреть, можно ли продолжать путь.

– Если выглянет солнце, – с надеждой сказал Майлз, – снег начнет таять. Тогда единственным нашим врагом станет грязь.

– Пройдут дни, пока дороги просохнут, даже если повезет с погодой, – заметила Тереза, – а продукты заканчиваются. Не будем же мы сидеть здесь и ждать, Майлз.

– Конечно, не будем, – согласился он, нежно целуя жену. – Правда, слякоть, станет нам большой помехой. Дороги размыты, и нам придется часто останавливаться – рубить ветки и класть их под колеса, чтоб фургоны не провалились в ямы. Посмотрим, что скажет Арнхардт, когда они с Томасом вернутся. Бог его знает, когда они приедут, но мы все равно решили до завтра не трогаться с места.

После завтрака Тереза сказала, что с удовольствием бы прогулялась.

– У меня уже скоро ноги онемеют, – пожаловалась она. – Постоянно в фургоне – не согнуться, не разогнуться.

– Ну тогда вперед, на свежий воздух, – бодро откликнулся Майлз. Тереза получше закуталась, и они вышли.

Джули почувствовала себя неуютно в одиночестве и решила тоже пойти прогуляться. Одевшись потеплее, она вылезла из фургона и улыбнулась, почувствовав под ногами тихий хруст снега. Каждый шаг доставлял ей удовольствие, а раскинувшаяся вокруг чудесная незнакомая страна просто восхищала. Воздух был свеж и прозрачен, далекие горные вершины окрасились золотом – из-за туч наконец-то выглянуло солнце.

Она услышала за спиной скрип снега и обернулась. Это был Эрлоу Вэнс. Эрлоу – вот загадка! – неожиданно влился в их ряды, когда они покинули штат Луизиану и въехали на территорию Техаса. Один-одинешенек со своим фургоном и шестью мулами, он был донельзя рад присоединиться к их колонне и таким образом избежать всех опасностей путешествия в одиночку. Особенной удачей он счел, что они держат путь в Аризону, куда он сам направлялся. Но, присоединившись к компании, он продолжал держаться особняком, редко засиживался у костра, где по обыкновению коротали вечера остальные мужчины, никогда о себе ничего не рассказывал и так никому и не объяснил, почему же решился на такое длительное путешествие без компаньонов. Один из мальчишек как-то забрался в фургон Эрлоу и рассказал, что внутри он почти пуст, только провизия и самое необходимое. Это только возбудило всеобщее любопытство, так как фургон был большим, с просторным грузовым отсеком. Зачем же обременять себя тяжелым фургоном, когда у тебя нет вещей?..

– Мисс Маршалл, постойте! – окликнул ее Эрлоу. В тихом морозном воздухе его голос прозвучал неожиданно звонко.

Джули заставила себя держаться подружелюбнее. А, собственно, почему бы и нет? Он был приятным с виду мужчиной лет тридцати пяти, среднего роста, правда, несколько полноват. Темные волосы небрежной волной спускались на шею. Эрлоу подошел ближе, и она смогла взглянуть в его глаза. Джули знала, что Майлзу не нравились глаза Эрлоу. Он говорил, что они какие-то холодные. Щеки Эрлоу были сплошь покрыты странными рубцами, и от этого все лицо его выглядело устрашающе. Он производил впечатление человека, не понаслышке знающего о том, что такое насилие и жестокость. Но кого из них в последние годы миновала чаша сия? Джули решила при случае поподробнее расспросить Майлза об Эрлоу.

– Мисс Маршалл, – остановившись прямо перед ней, повторил он с широкой улыбкой, от которой многочисленные рубцы сложились в зловещий узор. – Надеюсь, вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам. Среди всех этих детских хныканий и криков матерей я почувствовал себя как-то одиноко. Да и от лошадей запах не слишком приятный. – Он состроил гримасу, и Джули рассмеялась.

– Кроме того, – продолжал он, – и вам небезопасно гулять в одиночестве.

Она удивленно приподняла брови:

– С чего это вы взяли, мистер Вэнс? Вокруг ни одной живой души на многие мили.

И она решительно пошла вперед, приподняв юбку и увязая в глубоком снегу.

– Бояться нужно не только людей. Есть еще койоты и волки, а в такую погоду они не слишком разборчивы в выборе пищи.

– Да уж, мистер Вэнс! Вы и в самом деле знаете, как заставить леди почувствовать себя в безопасности!

Он пожал плечами.

– Зовите меня, пожалуйста, Эрлоу.

Джули сделала шаг, попала в скрытую снегом ямку, потеряла равновесие и упала. Эрлоу не успел ее поддержать, и она уткнулась лицом прямо в сугроб.

– И этого тоже следует остерегаться. – Он помог ей подняться на ноги и рассмеялся, глядя на ее облепленную снегом фигуру. – Простите. Просто вы так забавно выглядите.

Джули невозмутимо отряхнулась.

– Судя по всему, на этом моя прогулка закончена. Мне нужно пойти переодеться.

– О, сейчас мы вас приведем в порядок. – Он смахнул снег с ее плеч, затем стал отряхивать ниже, но резко отдернул руки, неожиданно почувствовав, что коснулся ее груди. – Простите, – пробормотал он, уставившись в землю. – Пожалуйста, не подумайте, что я специально… ох…

– Я знаю, – в смущении ответила Джули. – Скажите… – Она срочно искала выход из неловкого положения. – Не хочу показаться слишком любопытной, но что вас влечет на запад? У вас северный акцент, вряд ли вы бежите от янки.

– Нет, не бегу, – ответил он неожиданно резко.

– Извините, Это не мое дело.

Джули повернула было обратно к лагерю, но Эрлоу преградил ей дорогу.

– Простите, если я был груб с вами, мисс Маршалл. Я догадываюсь, что обо мне судачат, но не хотел бы, чтобы вы этому верили. Я хочу сказать, что был бы рад подружиться с вами. Боюсь показаться нахальным – просто я не знаю как по-другому дать вам понять, что мне бы очень хотелось узнать вас получше. Видите, я просто совсем не умею ухаживать.

Джули все это очень удивило. Она не могла осуждать его за прямоту, так как и сама обладала этим качеством.

– Я польщена, мистер Вэнс, но, если честно, не вижу никаких поводов для близкого общения. Обстоятельства к этому не располагают.

– Может, вы для начала перестанете называть меня мистером Вэнсом? – спросил он. – Я сразу начинаю чувствовать себя стариком. А что касается общения, то чем, по вашему мнению, мы сейчас занимаемся?

– Гуляем по снегу, – улыбнулась Джули.

– И заодно – знакомимся, не так ли?

– Наверное.

– Это только начало. А когда мы доберемся до Сан-Анджело, там устроят грандиозный вечер с танцами. Я слышал, что так бывает всегда, когда через этот город проходит колонна переселенцев. Так они выражают свое гостеприимство. Не окажете ли мне честь, позволив сопровождать вас?

Танцы! Господи, да она не могла даже припомнить, когда в последний раз кружилась по танцевальному залу! О, это волшебное ощущение! Но что она, собственно, знает об Эрлоу Вэнсе? Майлз бы этого знакомства не одобрил, так как все вокруг относились к Эрлоу с подозрением. И Дереку бы оно тоже не понравилось. Последняя мысль даже доставила Джули некоторое удовольствие.

– Вы в нерешительности, – все еще не оставляя надежды, заметил Эрлоу, – Потому что никто обо мне ничего не знает, да? Ну так я буду рад сходить к вашему брату и сказать ему, что намерения у меня самые благородные.

– Это вовсе не обязательно, Эрлоу. Я сама достаточно разбираюсь в людях.

Понимал ли Эрлоу ее сомнения? Джули это почему-то заботило. Было в нем что-то такое – хотя Джули затруднилась бы объяснить, что именно, – что заставляло ее считаться с его чувствами.

Глаза Эрлоу широко распахнулись, и она явно различила в них надежду.

– Так вы позволите мне сопровождать вас?

– Посмотрим, – уклонилась она от прямого ответа и снова двинулась к фургонам. Эрлоу пошел следом за ней.

– Давайте, я расскажу вам немного о себе, к примеру, почему путешествую в одиночку. Может, тогда вы согласитесь.

В его голосе внезапно послышалась печаль.

– Когда-то я был женат, – негромко начал он, опустив голову. – У нас была небольшая ферма в Пенсильвании. Не бог весть что, но нам хватало: мне, жене и маленькой дочурке. Мы были счастливы. Затем разразилась война, и я понял, что мое место в Армии Союза. Я надеялся, что Луиза и Бетси остались в безопасности. Но при Геттисберге произошло сражение – совсем недалеко от нашей фермы. Я торопился к ним как только мог. Но не успел. – Он с трудом сдерживал слезы.

– Эрлоу, пожалуйста, – быстро сказала Джули. – Не стоит вспоминать о том, что причиняет вам боль. Вы вовсе не должны мне об этом рассказывать!

– Но я хочу, чтобы вы знали! – воскликнул он. – Воспоминания сжигают меня, и единственный способ как-то избавиться от них – все рассказать случайному собеседнику, тому, кого это совершенно не касается, вам, например. Приехав на место, я увидел, что мою ферму спалили дотла. А Луизу и Бетси пристрелили словно собак. Ублюдкам двух пуль показалось мало. Они все стреляли и стреляли, пока не превратили тела в решето. Но мои девочки не имели никакого отношения к войне! А Бетси! Ей же было всего четыре года! А теперь они обе мертвы.

– О, Эрлоу, мне так жаль, – прошептала Джули, глубоко потрясенная его рассказом. – Какое ужасное горе! О Господи, какой ужас!

Он глубоко вздохнул и поднял глаза, пристально глядя вдаль, словно пытаясь таким образом отрешиться от мучительных воспоминаний.

– Вот поэтому я и путешествую один, мисс Маршалл. Я ищу успокоения и не остановлюсь, пока не найду его.

Они немного помолчали.

– Зовите меня, пожалуйста, Джули, – наконец предложила она в знак дружбы. – Я тоже хлебнула горя за время войны, так что могу вас понять.

– Тогда вы окажете мне честь и разрешите пригласить вас на этот вечер? – спросил Эрлоу.

– Конечно, – ответила Джули. – Буду очень рада. – Бедняге нужен был друг, только и всего.

Когда она позже рассказала об этом Майлзу, он тотчас же разъярился.

– Ты не пойдешь с ним ни на какие танцы! Я этого не позволю. Я – глава нашей семьи, и…

– Ты глава вашей семьи, твоей и Терезы, – вскричала Джули вне себя от гнева. – Я сама распоряжаюсь своей жизнью. И не командуй мной, Майлз.

Они сидели друг против друга, обмениваясь свирепыми взглядами. Тереза решила вмешаться:

– Эй вы, немедленно прекратите! Это же смешно! – Затем она повернулась к Майлзу: – Джули вольна сама выбирать себе друзей, и никто не вправе ей помешать. Если окажется, что мистер Вэнс – нежелательная компания, я уверена, Джули сразу же порвет с ним все отношения.

Майлз почесал бороду. В принципе Тереза, конечно, права. Джули все равно уже не подчинить чужой воле.

Оставалось только надеяться, что Вэнс не станет слишком докучать его сестре. Черт возьми, что же все-таки так раздражало его в Вэнсе? Что-то такое…

В этот момент со всех сторон раздались крики, и они увидели Дерека и Томаса, которые уже поднимались на холм. Они тотчас же выбежали наружу к остальным.

– Теплеет, – сказал Дерек, еще не спешившись, – и вроде бы снег не будет большой помехой. Если мы двинемся прямо сейчас, то успеем до вечера пройти несколько миль, пока снег не превратился в слякоть и грязь. Готовьтесь, скоро в путь.

Мужчины отправились запрягать лошадей, а женщины – собираться в дорогу. Джули осталась на месте. Непонятно почему, по какой-то необъяснимой причине она не могла оторвать глаз от Дерека, который, в свою очередь, так же пристально смотрел на нее.

В конце концов, он спешился и сделал несколько шагов в ее сторону, но тут его остановил женский голос.

– Дерек! Мне нужно с вами поговорить.

К нему подошла Элиза Тэтчер, и он был вынужден отвернуться от Джули.

Глубоко вздохнув, Джули побрела к своему фургону – помогать Терезе и Майлзу готовиться к очередному переходу.

Глава 5

Прошло немало дней, прежде чем они добрались наконец до Сан-Анджело. Жители города встретили переселенцев очень гостеприимно. В первые после приезда часы Джули представили такому количеству людей, что она за всю жизнь не в состоянии была бы их всех запомнить. После этого Майлз повел их с Терезой в одну из городских гостиниц, отклонив их доводы по поводу того, что лучше бы им остаться в фургоне и сэкономить деньги.

На следующий день Майлз ушел вместе с другими мужчинами обменять несколько лошадей на волов или мулов, а Джули и Тереза отправились за покупками. Куда бы они ни пришли, везде их встречали улыбками, радовались появлению новых лиц и поводу развеяться и отвлечься среди унылой холодной зимы.

Все городские магазинчики можно было пересчитать по пальцам, и выбор в них был небогатый. Погуляв по ним и приценившись, Джули решила не покупать себе платья для танцев и вообще не ходить на бал. С пустыми руками она вернулась в гостиницу. Каково же было ее удивление, когда через несколько часов ей доставили тот самый наряд, которым она перед этим любовалась! Оказалось, Тереза рассказала Майлзу, как мило платье сидело на Джули и что Джули так и не решилась на покупку. И Майлз – добрая душа – сделал сестре подарок, объяснив, что после продажи лошадей и покупки вола осталось еще достаточно денег.

Платье было прекрасно. Свободные, с буфами, зауженные к запястью рукава украшали чудесные золотые кружева. Широкая юбка в крупную складку, сшитая по последней парижской моде, не требовала фижм, чему Джули была очень рада. Фижмы, как и другие модные аксессуары, явно не входили в число самых необходимых вещей, и им не было места в фургонах переселенцев.

На следующий день, за час да начала танцевального вечера, Джули стояла перед овальным зеркалом и придирчиво рассматривала свое отражение. Платье из темно-синего бархата и искусная золотая вышивка вокруг лифа выгодно подчеркивали великолепие ее черных волос. Она провела не один час, накручивая волосы на позаимствованные ради такого случая бигуди, так что теперь ее прелестное лицо обрамляли изящные завитушки, в которые были вплетены тонкие ленточки в тон платью.

Осторожный стук в дверь вывел Джули из мечтательного состояния.

– О, да ты просто великолепна! – войдя к ней, воскликнула Тереза, в восхищении всплеснув руками. – Джули, я всегда предполагала, что ты самая прелестная женщина из всех, кого я знаю, но теперь я совершенно уверена в этом!

– Тереза, ты просто льстишь мне, – с улыбкой ответила Джули. – Ты тоже выглядишь прекрасно. И как здорово ты перешила платье!

Тереза взглянула на свое свободное платье из мягкой розовой шерсти.

– Правда не видно, что я его расширяла? Не хочется выставлять напоказ свой живот, но и в слишком широком наряде боюсь выглядеть нелепо.

Джули коснулась завязанной в изящный бант белой ленты, которую Тереза пришила под лифом, чтобы скрыть распоротые швы.

– Замечательно! Тереза, да у тебя просто золотые руки!

– Ой-ой-ой! – Тереза округлила глаза и положила ладони на свой живот. – Он только что ударил меня! Что же мне делать, если во время бала этот бант начнет прыгать вверх-вниз?

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, но тут в дверях появился Эрлоу Вэнс, и в комнате сразу повисло напряжение.

– Надеюсь, я не слишком рано, – сказал Эрлоу.

Джули почувствовала раздражение. Они же договорились встретиться на первом этаже, в вестибюле! Черт возьми, он был очень упрям и все делал по-своему, совершенно не заботясь о мнении окружающих.

– Нет, вы вовремя, Эрлоу, – ответила Джули таким тоном, что даже Тереза бросила на нее удивленный взгляд. – Но я же сказала вам, что мы встретимся внизу.

Он широко улыбнулся, вошел в комнату и оглядел Джули уж слишком внимательным, слишком по-хозяйски бесцеремонным взглядом.

– Дорогуша, я так и знал, что сегодня вы будете еще очаровательнее, чем всегда. Мне захотелось спуститься по лестнице под руку с вами, чтобы все увидели нас вместе.

Джули рассердилась. Но, сдержавшись, она сказала Терезе, что они увидятся внизу, и вышла с Эрлоу в узкий, тускло освещенный коридор.

– Гостиница – просто помойка, – презрительно заметил Эрлоу. – Почему ваш брат не поселил вас в другом месте?

– Майлз снял те комнаты, которые нам по карману, – резко ответила Джули, – и, кроме того, меня все вполне устраивает. Здесь чисто.

– Почему же вы не сказали мне, что у вас туго с деньгами? – многозначительно спросил Эрлоу. – Я бы устроил вас в своей гостинице. Там вполне прилично. Бального зала, правда, нет, но зато комнаты больше и меблированы лучше.

Джули даже рот открыла от изумления.

– Эрлоу, да как…

– Ш-ш-ш, – перебил он. – Сейчас состоится наш грандиозный выход.

С верхней ступени лестницы Джули увидела, что вестибюль уже полон. Из примыкающего к нему танцевального зала доносились звуки настраиваемых инструментов. И Джули услышала нечто, что заставило ее оцепенеть от ужаса. Эрлоу наклонился через перила и прокричал:

– Эй вы, леди и джентльмены! Я хочу представить вам самую очаровательную девушку в штате Техас – мисс Джули Маршалл!

В этот момент Джули больше всего на свете захотелось провалиться сквозь землю. Никогда еще она не была так смущена. Колышущееся внизу море голов, как по команде, повернулось, и на нее уставились сотни любопытных глаз.

– Эрлоу, да как вы могли? – прошипела она, но спутник крепко схватил ее за руку и повлек вниз по лестнице.

Если бы за ними не наблюдало столько народу, Джули, конечно, дала бы волю своему гневу. Видимо, Эрлоу просто сумасшедший, решила Джули. Странно, что она не заметила этого раньше. К тому же он, оказывается, падок на театральные эффекты. Ей больше не хотелось иметь с ним ничего общего, но как же быть с сегодняшним вечером?

Она обратила внимание на то выражение, с которым смотрели на нее некоторые женщины. Интересно, были ли они шокированы поведением Эрлоу или уже слышали сплетни, распространяемые Элизой.

Внезапно она заметила устремленный на нее взгляд знакомых черных глаз. В углу вестибюля стоял Дерек, удивительно красивый в темно-красном бархатном костюме, его волосы цвета крепкого кофе мягкой волной ниспадали на белую сатиновую рубашку. Он смотрел на нее изумленно и недоверчиво, плотно сжав губы, но Джули заметила, как зловеще раздувались его ноздри, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих стакан.

Чувствуя, что сейчас не выдержит, Джули отвела от него взгляд и попыталась успокоиться. Она должна пройти через это. Потом можно и забыть, что когда-то она была знакома с Эрлоу Вэнсом. Но сейчас ей нужно было через это пройти.

Эрлоу провел ее в отделанный дубом бальный зал, нарядно украшенный красными, белыми и голубыми лентами. Огромная хрустальная люстра бросала мягкий свет на покрывающий все помещение розовый ковер. В одном конце зала находилась сцена, на которой оркестранты уже расставили свои инструменты. Вдоль противоположной стены тянулись четыре покрытых скатертями стола. Столы были уставлены блюдами с сандвичами, жареными цыплятами, жареной картошкой и пшеничными лепешками; были там и десятки тортов с глазурью, и сочные фруктовые пироги, и булочки, и прочие сладости.

Эрлоу и Джули направились в дальний конец зала, к огромному кубку с ярко-малиновым пуншем. Стоявшая возле него женщина улыбнулась и подала им два наполненных до краев бокала. Но выражение ее лица изменилось, когда Эрлоу, сделав по большому глотку из каждого, поставил бокалы на стол. Порывшись в кармане, он достал фляжку и плеснул в бокалы виски. Затем он предложил получившийся коктейль Джули, но та покачала головой и сухо сказала:

– Нет, Эрлоу, мне что-то не хочется. Что с вами случилось? Вы просто несносны. – Затем она повернулась к официантке и извинилась.

– Я просто собираюсь сегодня провести вечер в свое удовольствие, – резко ответил Эрлоу. Одним глотком осушив свой бокал, он без лишних церемоний прикончил и порцию Джули. – И вам то же советую. Просто расслабьтесь. А если это кому-то не нравится, – сердито покосился он на женщину, которая все еще удивленно глазела на него, – так они могут пойти куда подальше.

– О Боже! – выдохнула официантка и выбежала из зала.

– Эрлоу! – воскликнула Джули, радуясь, что поблизости никого нет. – Я думала, что мы можем стать друзьями, но вы ведете себя совсем не как человек, с которым мне хотелось бы дружить. Вы непростительно грубы и постоянно выводите меня из себя. Я от всей души сочувствую вам – вы столько натерпелись, – но озлобиться на весь мир не лучший способ обрести душевный покой, в котором, судя по вашим словам, вы так нуждаетесь. А сейчас, извините, я не хочу больше находиться в вашем обществе. Всего доброго, Эрлоу.

Она повернулась, чтобы уйти, но он отставил бокал, грубо схватил ее за талию и притянул к себе.

– Не извиню, – прорычал он, выталкивая ее на середину зала. Музыканты уже наигрывали легкую мелодию. – Давай-ка станцуем!

Тут Джули поняла, что ее спутник уже изрядно пьян: скорее всего он еще перед торжеством принял изрядную дозу. Если она сейчас устроит сцену, трудно сказать, чем все это может закончиться. Если Майлз узнает, что происходит, даже подумать страшно, каковы могут быть последствия. Лучше всего, решила она, потанцевать с Эрлоу какое-то время, а затем незаметно ускользнуть.

Эрлоу обнимал ее значительно крепче, чем дозволяли приличия, и она попыталась от него отстраниться, правда, без особого успеха.

– Мы здорово проведем время, – бормотал он. – Я покажу этим сукиным детям, что у Эрлоу Вэнса может быть самая красивая женщина. Они думают, раз я янки, то недостоин женщины с Юга!

Некоторое время они танцевали молча, затем он сказал:

– Мне хорошо, когда вы рядом. Вы так податливы, Джули! Был ли у вас настоящий мужчина? Я докажу этим парням, что они и понятия не имеют, как удовлетворить такую заводную барышню, как вы.

– Эрлоу, если вы не прекратите, – предупредила Джули, – я закричу.

– Давайте, – захихикал он. – Может, тогда сюда притащится ваш кривоногий братец, и я смогу наконец попортить его самодовольную физиономию. Кричите, Джули, только я вас все равно не отпущу.

Как он посмел назвать Майлза кривоногим?! Эрлоу был явно не в себе.

Музыка кончилась, но Эрлоу продолжал держать Джули и, глядя на нее с наглой усмешкой, ждать следующего танца.

– Отпустите меня, Эрлоу! – прошипела Джули сквозь стиснутые зубы. – Я не хочу больше с вами танцевать. Вы отвратительны и вовсе не похожи на джентльмена.

– А я вот что-то не нахожу вас противной, – засмеялся он, обдав Джули запахом виски. – И считаю, что вы настоящая леди до самых кончиков ногтей… и даже больше. Держу пари, что, когда вы распустите волосы и перестанете кобениться, вы можете быть очень пылкой. Ну ладно, это мы еще выясним.

Она попыталась вырваться из его цепких рук, но тщетно. Может, закричать?

– Леди обещала мне этот танец, мистер Вэнс.

Джули повернулась и с благодарностью взглянула на Дерека, чья внушительная фигура угрожающе нависла над ними. Выражение его темных глаз не предвещало ничего хорошего. От удивления Эрлоу ослабил хватку. Джули мгновенно вырвалась и быстро спряталась за Дерека. Никогда еще он не действовал на нее так успокаивающе.

Эрлоу тут же оценил ситуацию. Арнхардт был чертовски силен. И у Эрлоу – особенно если учесть, сколько он выпил, – не было против него ни единого шанса. Вскоре Арнхардт, конечно, поплатится за то, что вмешался. Но сейчас, решил Эрлоу, лучше уйти. Он в последний раз окинул девушку жадным взглядом и пообещал себе, что наступит день, когда он сполна насладится столь волнующими прелестями мисс Джули Маршалл.

– Да, да, капитан, конечно, – ответил Вэнс, отвесив Дереку учтивый поклон. – Полностью перепоручаю леди вашим заботам. Желаю вам хорошего вечера.

– Спасибо, – с благодарностью прошептала Джули. – Ты не мог выбрать момент удачней. Он слишком напился.

– У Вэнса хватает недостатков и кроме пьянства, – мрачно сказал Дерек. – Тебе бы лучше держаться от него подальше.

Он обнял ее, и они закружились в танце.

– Теперь я это понимаю, – согласилась Джули. – Боюсь, что невзгоды пошатнули его разум.

Она никак не могла собраться с мыслями. Близость Дерека, его сильные руки – все это это так волновало! Она словно погружалась в пьянящий, головокружительный поток.

– Расскажи мне о нем, –вернул ее к реальности Дерек. – О Вэнсе никто ничего не знает. Он просто появился однажды и попросился ехать с нами. Я не стал возражать и расспрашивать о причинах. Но когда человек начинает доставлять другим неприятности, следует узнать его получше.

Она пересказала Дереку историю Вэнса.

– Боюсь, это ожесточило его против всех южан, – закончила Джули повествование и повторила его язвительные замечания по поводу остальных переселенцев.

– Если он напрашивается на неприятности, он их получит, – сказал Дерек. Затем обнял ее крепче и улыбнулся: – Ты восхитительна сегодня, Джули, просто восхитительна!

Джули почувствовала, как по всему ее телу разлилось знакомое тепло. Было так легко – о Боже, слишком легко! – вспомнить сладкие мгновения, проведенные в его объятиях, ночи, когда они были одни во всем мире. Она посмотрела на его пышущие жаром, волнующе изогнутые губы и уже почти почувствовала их вкус. Сколько чудесных воспоминаний…

Он удивленно взглянул на нее:

– О чем ты думаешь, Джули? Ты выглядишь счастливой.

Она ответила со своей обычной прямотой:

– Не буду тебя обманывать, Дерек. Я вспоминала о том, что происходило между нами. Правильно это было или нет, но это было прекрасно, и я навсегда сохраню это в памяти.

– Может, тебе хотелось бы освежить воспоминания?

Она споткнулась и сбилась с ритма.

– Как… нет… – Джули попыталась взять себя в руки. – Дерек, я ничего такого не имела в виду… ох, не знаю, что я хотела сказать. – Она покраснела.

Дерек рассмеялся, но это был добрый смех.

Постепенно зал стал заполняться народом. Эрлоу стоял, опершись на стену, и бросал на них из-под нахмуренных бровей злобные взгляды. Внезапно Дерек остановился, взял Джули под руку и отвел в сторону.

– Может, пойдем подышим свежим воздухом? Вечер нынче прекрасный. – Он остановился перед столом с пуншем, и уже другая официантка налила им два бокала малинового напитка и, дружески улыбнувшись, передала их Дереку.

Они вышли на террасу. Холодный ночной ветер коснулся их разгоряченных лиц. Мириады звезд, крошечными льдинками усеявших небо, казалось, еще больше остужали воздух. Джули поежилась от холода и дрожащими руками поднесла к губам хрустальный бокал.

– Вообще-то, по-моему, здесь слишком прохладно, Джули. Ты совсем замерзла.

– Все лучше, чем там, с этим Эрлоу, который следит за каждым моим движением.

– Почему же ты согласилась пойти с ним на бал? – поинтересовался он. – Чтобы заставить меня ревновать?

– А что, получилось? – в тон ему спросила Джули, опустив глаза в притворном смущении.

Он усмехнулся и придвинулся ближе. Легко коснувшись губами ее щеки, он прошептал:

– Ах ты, маленькая вредина.

И решительно впился губами в ее чуть приоткрытый рот. Она сопротивлялась, но только мгновение, а затем покорно уступила.

Наконец Дерек, победно улыбаясь, отпустил ее.

– Ты хотела, чтобы я сделал это, и не говори, что это не так, Я знаю, что ты хочешь быть со мной, Джули, – твои глаза горят желанием. Я рад этому. Нам же было чертовски хорошо вместе.

Он поцеловал ее снова, еще более страстно, а когда отпустил, она заплакала. Отступив назад, Джули прижала руки к труди и, всхлипнув, сказала:

– Да, Дерек, нам было хорошо. Нам было очень хорошо вместе. – По ее щекам покатились слезы. – Можешь ты теперь оставить меня в покое? Мы же оба знаем, что нам не нужно больше встречаться, так почему же ты, черт возьми, не уберешься из моей жизни?

Внезапно он наклонился и поднял ее на руки.

– Ты же сама этого не хочешь, Джули, ты хочешь, чтобы я был с тобой… правда, на твоих условиях. Ты чертовски упряма – лишаешь нас обоих радости взаимного обладания только потому, что хочешь настоять на своем. Но сегодня, ей-богу, будет по-моему.

Не выпуская из рук драгоценной ноши, он быстро прошел через террасу, спустился по каменкой лестнице и направился к аллее позади гостиницы.

– Куда ты меня несешь? – воскликнула Джули. – Дерек, отпусти!

Но Дерек безмолвствовал.

По пути он чуть было не налетел на едва стоящего на ногах пьяного, затем дорогу им перебежал рыщущий в поисках пищи кот.

Пока Дерек уверенно шел к одному ему ведомой цели, Джули лежала в его объятиях, положив голову ему на плечо.

– Дерек, отпусти меня, пожалуйста, – снова взмолилась Джули, когда они покинули освещенное пространство и углубились в темную улицу. – Силой ты не заставишь меня стать твоей любовницей.

– Силой? – он рассмеялся. – Когда же это я принуждал тебя, Джули? И сегодня не собираюсь. Но я хочу, чтобы ты поняла: я нужен тебе. Так же как и ты мне.

Добравшись до огороженной площадки, на которой обосновался караван, Дерек направился прямо к большому, используемому для хозяйственных нужд фургону, в котором он жил. Через мгновение они оба уже находились внутри.

И он сразу же приник к ней, стал целовать, успокаивать, расслаблять своими ласками. Джули и сама не заметила, как их тела уже ничто не разделяло, и единственным, что укрывало их, стала темнота.

Его пальцы нежно, едва касаясь, скользили по ее животу, и она судорожно вздрагивала. Он хорошо знал, как заставить ее застонать от наслаждения. Побежденная его ласками, она наконец уступила, но все же в последней тщетной попытке прошептала:

– Дерек, не надо, пожалуйста!..

Его губы жадно приникли к ее груди, язык дразняще щекотал ложбинку между округлыми холмиками. Затем он поднял голову и прошептал:

– Возьми меня, Джули. Я твой… а ты – моя. Возьми меня, дымчатые глазки, всего меня, если сможешь.

Не в силах больше противиться охватившей ее жажде, полностью отдавшись своим чувствам, она прижалась к нему, и, не разжимая объятий, они опустились на пол. Когда он вошел в нее, она задохнулась от наслаждения. Спазмы желания язычками огня обожгли ее тело. Она ненавидела его, ненавидела себя, но он и впрямь имел над ней абсолютную власть.

Он погружался в нее снова и снова, и она, забыв обо всем, вцепилась в его спину. Он врывался в нее все резче и резче, ведя обоих в царство блаженства и наслаждения.

* * *

Чуть позже он откинулся на спину и лег рядом. Ее голова покоилась на его крепком плече, и он нежно коснулся ее лица. Джули молчала, и он был рад этому. Но ему следовало бы знать ее лучше: покой никогда не заглядывал к ним надолго. Джули начала одеваться, и Дерек предложил:

– Я провожу тебя до гостиницы.

– Я и сама дойду, – решительно сказала она и вдруг неожиданно для самой себя выпалила: – Если, конечно, ты не стремишься вернуться на танцы, чтобы повидать Элизу. Тебе должно нравиться, как она заигрывает с тобой.

– Элиза? – переспросил он. – Ты думаешь, я могу иметь виды на беременную женщину?

– Ее положение временно. Правда, она замужем… но я сомневаюсь, что это остановило бы тебя, если бы ты захотел переспать с ней.

– Конечно, не остановило бы, – честно признался Дерек. – Если бы замужняя женщина, которая мне очень нравится, пригласила меня в свою постель, я бы, разумеется, не отказал ей… только если вместе с нами в постели не оказался бы ее муж.

Он рассмеялся. Джули как раз собралась сказать что-нибудь язвительное, как вдруг в фургон заглянул Мика. При виде оказавшихся там капитана Арнхардта и мисс Маршалл – в такой час! – Мика в замешательстве опустил седую голову.

Дерек был не из тех, кто имеет привычку оправдываться, поэтому он просто сказал:

– Я тебя слушаю, Мика. Что случилось?

Мика медленно поднял глаза, в которых читался испуг.

– Капитан, это миз Тэтчер. Ей плохо. Ей больно. Она сказала мне привести вас быстро.

Джули с тревогой взглянула на Дерека, задумчиво теребящего свои усы.

– Ребенку еще не время появляться на свет, значит, что-то неладно. Беги в город и найди врача. Сейчас с ней кто-нибудь есть, Мика?

– Она велела мне не звать никого. Только вас. Она сказала, что не хочет видеть рядом никого из этих любопытных женщин. Вот что она сказала, капитан Арнхардт.

– Сейчас у нее нет выбора.

Дерек повернулся к Джули и хладнокровно распорядился:

– Отправляйся в город вместе с Микой, найди Терезу и приведи ее сюда. Против Терезы она возражать не станет.

Он выпрыгнул из фургона, и Джули смотрела ему вслед, пока его силуэт не растворился в темноте. Почему же, размышляла ока, Элиза послала Мику именно за Дереком? Почему не за врачом?

Глава 6

Не обращая внимания на любопытные взгляды, Джули пулей влетела в вестибюль гостиницы. Она представляла себе, как выглядит – волосы растрепаны, платье в беспорядке. С трудом проталкиваясь сквозь толпу, она исходила бальный зал вдоль и поперек, пока не увидела Терезу, стоявшую рядом с Майлзом у столика с закусками. Они заметили Джули, и взгляды их стали тревожными.

Когда она наконец пробралась к ним, Майлз ухватил ее за локоть и отвел в сторону, подальше от любопытных, и только потом спросил:

– Что случилось?

Джули в двух словах объяснила, и через минуту они с Терезой уже почти бежали к фургонам, а Майлз отправился на поиски врача.

Когда женщины уже достигли главной улицы, они вдруг услышали за собой крик. Это был Майлз, который бежал к ним. На его лице было написано крайнее беспокойство.

– Мне очень жаль, но я не нашел ни одного врача. Доктор один на весь город, и мне сказали, что он еще с самого утра уехал – в десяти милях отсюда заболела целая семья, – и никто не знает, когда он вернется.

Джули и Майлз одновременно посмотрели на Терезу, которая в ответ на их молчаливый вопрос покачала головой:

– Я никогда не принимала родов. Даже ни разу не видела, как это делается.

– К сожалению, – сказала Джули, – я тоже. Но, может, это не преждевременные роды, а что-то другое.

Майлз отправился на поиски Эстер Уэббер, а Тереза с Джули, дрожа от холода, заторопились к фургону Элизы. Мика, ссутулившись, заторопился за ними.

– Я не смог найти врача, поэтому вернулся. С ней будет все хорошо, миз Маршалл? Если это роды, все будет хорошо?

– Мика, я очень на это надеюсь. – Джули похлопала его по костлявому плечу. – Молись за нее. Мы сделаем все, что сможем.

Она прошла мимо него, но он догнал ее и сквозь слезы воскликнул:

– Если все будет нехорошо, вы скажете капитану Тэтчеру, что я не виноват? Его папа велел мне смотреть, чтобы миз Тэтчер благополучно доехала до Аризоны.

– Никто ни в чем не собирается тебя обвинять, Мика, – успокоила его Джули. – А сейчас пойди куда-нибудь и помолись.

Они как раз собирались постучаться, когда Дерек отдернул закрывавшую заднюю часть фургона занавеску и мрачно взглянул на них сверху.

– Надеюсь, доктор уже в пути. Ребенок вот-вот появится на свет. Не думаю, что у нас много времени. Я хотел отвезти ее в город, но, черт возьми, по-моему, уже поздно. Вы нашли доктора?

– О Господи! – выдохнула Тереза.

– Врач уехал, – ответила Джули. – и никто не знает, когда он вернется. Майлз пошел искать Эстер Уэббер.

Пронзительный крик, донесшийся из фургона, словно приковал всех к месту. Наконец Джули взяла себя в руки и прошептала:

– Мы должны сделать все возможное.

Дерек торопливо подсадил в фургон сначала ее, а затем Терезу.

– Если понадоблюсь, я буду снаружи, – сказал он, понимая, что на самом деле вряд ли чем сможет помочь.

Элиза с искаженным от боли, бледным, блестящим от пота лицом лежала на своем матрасе. Она снова закричала, корчась и извиваясь, и впивалась в матрас ногтями.

– Я не могу больше терпеть! Пожалуйста, помогите мне. Помогите!

Джули присела рядом.

– Эстер Уэббер скоро придет, Элиза, – сказала она. – Она поможет. А сейчас, пожалуйста, постарайся расслабиться. А то ты можешь навредить ребенку. Да и тебе самой так будет легче.

Губы Элизы скривились.

– Ты! – прошипела она и попыталась отползти. – Убирайся! Не хочу тебя видеть.

Ошеломленная яростью Элизы, Джули отпрянула. Тереза подошла к ним и успокаивающе похлопала Джули по плечу.

– Она не понимает, что говорит, Джули. Ей очень больно, и она боится.

– Я знаю, что говорю, – выдохнула Элиза, ее живот напрягся в ожидании новых схваток. – Я не хочу… видеть… рядом эту суку. Уведи… ее. – От новой вспышки боли ее тело выгнулось.

– Может, мне лучше выйти? – прошептала Джули.

– Нет, ты останешься здесь, – твердо сказала Тереза. Элиза в изнеможении упала на матрас.

– Вы обе можете убираться! – закричала она. – Где Дерек? Я хочу видеть Дерека.

Тереза недоуменно приподняла бреши.

– Ты собираешься родить ребенка, а это женское дело, и негоже мужчине присутствовать при этом.

– Ребенок родится, а потом умрет! – закричала Элиза. – Вот как будет, потому что я никогда не хотела его!

– Ты не понимаешь, что говоришь! – в ужасе воскликнула Тереза. – Мы сделаем для ребенка все, что сможем, и он останется жив.

– Отойди отсюда и перестань улыбаться, дура! – раздраженно бросила Элиза, пытаясь оттолкнуть Терезу, – Оставьте меня! Я хочу, чтобы этот ребенок поторопился родиться и умереть, тогда я снова стану красивой и получу мужчину, который действительно меня любит!

Тереза отпрянула назад и встала рядом с Джули. Новая волна боли накатила на Элизу, снова заставив ее корчиться и извиваться. Внезапно она громко закричала:

– Никто бы обо мне и не вспомнил, если бы не этот проклятый ребенок… жизнь кончилась… красоты больше нет… проклятый ребенок… никто меня не любит… никто. Будь ты проклят, Адам!

Услышав позади себя шорох, Тереза обернулась и с радостью увидела забирающуюся в фургон Эстер Уэббер.

– Слава Богу, вы здесь! Мы не знаем, что делать. У нее роды.

Эстер наклонилась над Элизой и, не обращая внимания на ее протесты, провела беглый осмотр.

– Да, она скоро родит, – без малейшей тревоги подтвердила Уэббер. – Скажите капитану, что нам понадобится горячая вода. Да еще пусть держит наготове фургон. Сейчас, конечно, ее лучше не трогать, но, как только ребенок родится, мы отвезем ее в город.

Тереза отправилась к Дереку, а Джули спросила:

– Я могу быть чем-нибудь полезна? Она хочет, чтобы я ушла, – добавила она нерешительно.

– Ерунда, – отрезала Эстер. – Вы мне можете понадобиться. Теперь уже скоро.

– Я… я не хочу ее видеть, – выдохнула Элиза. – Пусть убирается!

– О Господи! – Эстер раздраженно взглянула на Джули. – Вы просто не можете не ссориться! Ладно, тогда уходите. Мне поможет Тереза.

Джули с облегчением пошла к выходу из фургона. Увидев ее, Дерек бросился навстречу и помог ей спуститься.

– Я послал Мику за горячей водой.

Внезапно из темноты вынырнул Майлз.

– Тебе не кажется, что лучше бы там осталась ты, а не Тереза? – осторожно спросил он. – Я думаю, в ее положении…

– Да я ничего не могу поделать, – едва слышно ответила Джули. – Элиза не хочет, чтобы я оставалась. Она меня ненавидит.

– Пожалуй, я знаю почему, – произнес Дерек так тихо, что его расслышала только Джули.

Она с любопытством посмотрела на него, но тут Элиза снова закричала еще громче прежнего, и к ее крику присоединился еще один звук – слабенькое хныканье.

– Малыш! – выдохнул Майлз.

Из-за фургона появился Мика, неся с собой большой кувшин с горячей водой. Услышав детский крик, он резко остановился, и из его глаз брызнули слезы.

– Ох, Боженька, я слышал много криков малюток, а этот… похоже, ему не жить. Боже, Боже, он слишком слабенький!

Из-за занавески выглянула Тереза, сообщила:

– Мальчик. – И тут же исчезла.

Томас подогнал фургон и собрался уже было везти Элизу и малыша в город, но Дерек сказал, что придется подождать, пока миссис Уэббер не даст на это разрешения.

И вдруг Майлз не выдержал и, решительно повернувшись к Дереку, сказал:

– Слушай. Ты можешь думать, что я сую нос не в свое дело, но Джули – моя сестра, и я обязан заботиться о ее благополучии. Я хочу знать, почему вы ушли с танцев вместе и почему она вернулась в гостиницу в таком ужасном виде. Я хочу знать, – ничуть не смущаясь размеров Дерека, ткнул он пальцем в его широкую грудь, – что ты сделал с моей сестрой.

– О, Майлз, пожалуйста!.. – Джули отступила от Дерека, едва сдерживая слезы. – Не лезь в мои дела. Я взрослая женщина. А он – взрослый мужчина. И…

– Мы имеем право на личную жизнь, Майлз, – мягко оборвал его Дерек. – Я люблю Джули, и, думаю, мне не нужно тебе напоминать, что когда-то мы с ней были очень близки. У нас были некоторые разногласия. Я все еще люблю ее, а она – меня, даже если и не признается в этом. Мы пытаемся решить наши проблемы. Понимаешь?

Майлз понял, что ступил на опасную тропу. Он перевел взгляд на сестру и кивнул.

– Ладно. Но, черт возьми, сейчас трудные времена, и мне вовсе не нужны лишние хлопоты. А тут еще о вас голова болит.

Дерек медленно кивнул.

– Я понимаю, Майлз, мы постараемся.

Джули отвернулась, чтобы скрыть слезы. Она ненавидела себя за свою слабость. Но от ее переживаний не осталось и следа, когда из фургона снова выглянула Тереза. Заливаясь слезами, она протянула руки Майлзу. Тот помог ей спуститься. Прижавшись к мужу, Тереза зарыдала:

– Ребеночек умер! О Майлз, он умер! Он вскрикнул только раз и все. Он был такой крошечный, чуть больше ладони! О Боже…

Майлз, как мог, пытался ее утешить, но безуспешно.

Мика отошел и скрылся из глаз, из темноты раздались его хриплые рыдания.

Время тянулось в тягостном ожидании, затем выглянула Эстер и обратилась к Дереку:

– Она уже может ехать, но отказывается двинуться с места, пока не поговорит с вами.

Что-то раздраженно проворчав, Дерек одним прыжком оказался в фургоне. Через несколько минут опять появилась Эстер, и Майлз помог ей спуститься.

– Непостижимо! Только что умер ее ребенок, а ей хоть бы хны. Велела мне убираться, вот так вот. Даже не захотела взглянуть на младенца! Позовите ей капитана, и все тут.

– Миссис Уэббер, – мгновенно отреагировала Тереза, – я уверена, что у Элизы есть веская причина для разговора с капитаном Арнхардтом… и как бы то ни было, это не наше дело. А что касается ее равнодушия, то она, наверное, еще в шоке. Не осуждайте ее, пожалуйста. На нее столько всего навалилось.

Снова появился Дерек, на сей раз с Элизой на руках. Он передал ее Майлзу, который торопливо отнес ее к фургону, где их уже ждал Томас.

– Мы похороним ребенка утром, – не обращаясь ни к кому конкретно, произнес Майлз.

– Я поеду с Элизой, – предложила Тереза. Эстер тотчас исчезла. Ей, несомненно, не терпелось поделиться с кем-нибудь впечатлениями о случившемся.

– Ты сказал, что знаешь, почему она меня ненавидит, – прошептала Джули, когда они с Дереком остались одни.

– Не важно. – Он взял ее за руку. – Пойдем ко мне. Думаю, тебе нужно выпить, а у меня есть немного бренди.

Она покачала головой и попятилась.

– Нет. Не хочу. Тереза и Майлз будут ждать меня в гостинице. Скажи мне, почему Элиза Тэтчер меня ненавидит.

Дерек в замешательстве пожал плечами.

– Она чувствует, что ты стоишь у нее на пути.

Джули прищурилась и покачала головой.

– На ее пути? Почему?

– Она думает, что, если бы не ты, у нее был бы шанс.

– Был бы? – воскликнула Джули в неожиданной вспышке ревности, которой сама же и испугалась. – Был бы, да, Дерек? Или ты все же постеснялся бы переспать с замужней женщиной?

– Нет, – с усмешкой ответил он. – Ты же меня достаточно хорошо знаешь. Но до сегодняшнего вечера я довольно долго не занимался любовью ни с тобой, ни с другой женщиной, так что она, наверное, почувствовала, как я голоден.

– Ну а теперь она уже не беременна, – в ярости бросила Джули, – а со мной у тебя больше ничего не выйдет, поэтому, когда тебе захочется женщину, ты будешь знать, в какой фургон постучаться, не так ли?

– Думаю, да, – вздохнул он. – Знаешь, Джули, злейший твой враг – это ты сама. Когда человеку приходится обманывать самого себя, у него больше не остается надежды, а ты постоянно лжешь, когда говоришь, что не любишь меня и не хочешь.

– О да, я люблю! – взорвалась она. – И конечно же, хочу тебя, но никогда не соглашусь на то, что ты мне предлагаешь! Поэтому нам лучше держаться друг от друга подальше. Ты можешь сообщить Элизе, – закончила она желчно, – что ей не стоит больше беспокоиться на мой счет.

– Я так и сделаю, – сухо ответил Дерек, повернулся и решительно удалился, оставив ее наедине с темной ночью.

Глава 7

С тех пор как караван фургонов покинул Сан-Анджело, прошел почти месяц. Стояла по-январски холодная погода, и путешествие было нелегким. Самым тяжелым оказался переход через горы. Им еще повезло, что снегу в этом году выпало немного.

Выйдя к реке Пекос, переселенцы обнаружили на берегу лагерь старателей, которые отнеслись к ним настолько доброжелательно, что помогли переправиться через реку. В ночь перед переправой старатели вместе с мужчинами из числа переселенцев собрались вокруг костра, попивали виски и обсуждали последние новости. В основном говорили о войне. Чуть позже Майлз подошел к Джули и рассказал ей о том, что войска Армии Союза двумя педелями раньше захватили форт Фишер, перекрыв Уилмингтон, штат Северная Каролина, – последний крупный порт Конфедерации. Ужасное известие! Долгое время они сидели, потрясенные услышанным, обнявшись, не в силах вымолвить ни слова, молча оплакивая все то, чего уже никогда не вернуть.

Теперь Джули редко видела Дерека. Каждое утро он отправлялся на разведку, а вечером рассказывал обо всех препятствиях, которые могут им встретиться на следующий день.

Однажды утром, когда Майлз запрягал волов, а Джули и Тереза готовили завтрак, тишину внезапно разорвал пронзительный вопль.

– Индейцы! – завизжала Эстер Уэббер, роняя на землю сковородку с жарящимся окороком ив ужасе озираясь по сторонам.

– Эстер, это не индейцы, – сказала Тереза, с грустью глядя на испорченные продукты. – Это Элиза. Вон она стоит около своего фургона и орет как полоумная.

Элиза с перекошенным от ярости лицом подпрыгивала на одном месте, сжав кулаки и изрыгая проклятия.

Дерек уже ускакал, поэтому выяснять отношения с Элизой выпало на долю Томаса. Как и все вокруг, Томас уже с трудом переносил отвратительный характер Элизы Тэтчер, который еще больше испортился с тех пор, как она родила и потеряла ребенка.

Как бы то ни было, Томас отправился посмотреть, что случилось. За ним последовали остальные.

– Жалкий ниггер! – в бешенстве орала Элиза. – Его нет! Смылся! Что мне теперь делать? Как мне одной справиться с фургоном, с волами? Да как он посмел?! Попадись он мне только! Я сдеру с него плетьми каждый клочок его поганой черной кожи! – вопила она, не переставая топать ногами.

– Миссис Тэтчер. – Томас поднял руки в попытке остановить нескончаемый поток брани. – У нас нет времени разыскивать Мику. Мы не можем останавливаться. Я найду кого-нибудь, кто позаботится о вашем фургоне. – Он огляделся. Взгляд его остановился на одном из сыновей Эстер. – Лонни Брюс, ты поможешь миссис Тэтчер?

Эстер отреагировала немедленно. Она сделала шаг вперед и, уперев руки в бока, загородила своим крупным телом сына.

– Ни за что, – покраснев от гнева, заявила она. – Мика сбежал из-за того, как эта мадам с ним обращалась. Она совсем замучила его придирками и руганью. Я даже видела, как она била его плетью. Я не позволю, чтобы так обращались с моим мальчиком! Она сама загнала себя в угол. Вот пускай теперь и расхлебывает.

– Мама права, – согласился Лонни Брюс. – Все знают, как она обходилась со стариком Микой. Трудно винить его в том, что он сбежал. Я на его месте поступил бы так же. Нет, сэр, я не стану ей помогать.

– Отлично, – сказала Элиза, смерив его холодным, полным ненависти взглядом. – Я и сама не желаю, чтобы на меня работало всякое отребье.

– Кого это ты называешь отребьем?

Эстер с угрожающим видом сделала шаг вперед, и Томасу пришлось поспешно вклиниться между женщинами.

– А ну-ка прекратите! – приказал он. – Что это вы вздумали?

Он с надеждой огляделся по сторонам.

– Кто-нибудь поможет миссис Тэтчер? Когда мы доберемся до Эль-Пасо, она наймет кого-нибудь со стороны, а сейчас мы не можем позволить себе никаких задержек. Нам уже пора отправляться.

Никто не проронил ни слова.

– Ну что же вы, – настаивал Томас. – Мы же договорились перед началом путешествия, что будем работать сообща. Мы – одна большая семья. Капитан на разведке, у меня тоже полно дел, поэтому кто-то из вас должен позаботиться о фургоне миссис Тэтчер.

– Пусть сама управляет, – выкрикнула Эстер. – Что же, она слишком хороша, чтобы заработать себе пару мозолей? Каждая из нас, женщин, время от времени берет в руки вожжи. Она сама себя поставила в такое положение, пусть теперь расплачивается.

По толпе прокатился одобрительный ропот.

– Неужели мне нужно вам напоминать, что миссис Тэтчер всего лишь две недели назад потеряла ребенка?

Томас укоризненно оглядел собравшихся. Черт! Как они могут быть столь бессердечными? Конечно же, Элиза отнюдь не подарок. И он относится к ней не лучше остальных, но все же…

– Мы не сдвинемся с места, пока кто-нибудь не вызовется помочь, – предупредил он. – Я не позволю миссис Тэтчер самой управлять фургоном.

– Ладно, справлюсь! – внезапно закричала Элиза, заливаясь слезами от гнева и унижения. – Пошли вы все к дьяволу! Чего еще ждать от подобного сброда?

Томас подошел к Элизе и схватил ее за руки.

– Если вы не прикусите язык, никто вам не поможет.

– Ничего мне от них не нужно! – Она резко вырвала руки. – И вы уберите от меня руки. Какое право вы имеете меня трогать? Я сама поведу фургон.

– Не поведете, – внезапно вмешался Майлз, умоляюще взглянув на Джули. – Это нас сильно задержит. А мы не можем себе этого позволить. Я не хочу, чтобы Тереза рожала в дороге. Джули, ты справишься с нашим фургоном? Тогда я пересяду к миссис Тэтчер.

Джули кивнула, хоть и без особой радости. Но Майлз был прав – им нельзя терять времени! Внезапно вперед вышел Лонни Брюс.

– Мистер Маршалл, если вы поедете с миссис Тэтчер, я поведу ваш фургон. Я просто не хочу работать на эту женщину, но вашей жене и вашей сестре с радостью помогу.

Эстер промолчала.

Майлз с благодарностью принял его предложение, а Джули сказала, что с удовольствием ему поможет. Майлз пошел запрягать волов Элизы, а Лонни Брюс и Джули отправились к своей повозке.

Уже сидя в фургоне, Тереза повернулась к Джуди и вздохнула:

– Я вот все думаю, почему Элиза так себя ведет? Она же делает все для того, чтобы настроить окружающих против себя. Зачем?

– Ты же сама не устаешь повторять, – напомнила Джули, – что не стоит никого осуждать: ведь мы не знаем, что творится в душе другого человека и заставляет его вести себя так, а не иначе.

Тереза задумчиво покачала головой.

По прошествии некоторого времени Джули решила перебраться вперед к Лонни Брюсу – на тот случай, если ему понадобится помощь. Вскоре она пожалела об этом, так как мальчуган был целиком поглощен жуткими историями об индейцах и тараторил всю дорогу не умолкая. Уж в этом он был точной копией своей матери.

– Не стоит верить всему, что слышишь, Лонни Брюс, – не выдержала наконец Джули. – Иногда в подобных рассказах действительность несколько преувеличивается.

– То, что я вам рассказываю, не преувеличение, – с негодованием возразил мальчик. – Мой дед служил здесь почтальоном, а когда вернулся домой, то объяснил мне, почему Кочиз и остальные чирикауа вышли на тропу войны.

Вообще Джули не одобряла подобных разговоров, но любопытство пересилило.

– Ну и что же он рассказывал?

– Ну, – глубоко вздохнул Лонни Брюс, его прямо-таки распирало от важности, – дедушка приехал сюда в пятьдесят восьмом, и до шестьдесят первого с чирикауа не было больших проблем. Кочиз вел себя вполне дружелюбно. Но потом его по ошибке арестовали – обвинили в похищении людей. Он как-то ухитрился сбежать, но несколько его людей были убиты. Вот с тех пор чирикауа и вышли на тропу войны. И Кочиз не единственный, кто мечтает отомстить белым, – с видом знатока заявил он. – Вы слыхали когда-нибудь о бойне у Песчаного ручья?

Джули покачала головой.

– По словам дедушки, южные племена шаиеннов всякого натерпелись в конце пятидесятых – начале шестидесятых. Дичь у них почти перевелась, и многие умерли от голода. Потом было восстание сиу в Миннесоте, там полегло немало белых, а те, что жили на равнинах, прослышали об этом и жутко перепугались. Пошли слухи, что южные шайенны движутся к северу, чтобы, соединившись с сиу, атаковать приграничные поселения. Тогда полковник Шивингтон из Колорадо стал нападать на стоянки шаиеннов, как на воинственные племена, так и на дружественно настроенные. Он сказал так: «Встретил шайенна – убей его».

– Какой ужас! – прошептала Джули. – Он прямо так и сказал?

Лонни Брюс кивнул.

– В конце ноября около пятисот шаиеннов стояли лагерем у Песчаного ручья, в Колорадо. Их вождь, Черный Котелок, был одним из тех трех вождей, которые подписали мирный договор. Он каким-то образом прослышал о словах Шивингтона и насторожился, но другие американские офицеры сказали ему, что у Песчаного ручья индейцы будут в безопасности. Вот… – рассказчик сделал паузу. – Но это оказалось неправдой. На них напали семьсот колорадских волонтеров под командованием полковника Шивингтона. Он приказал не брать пленных. Когда они ворвались в индейский лагерь, Черный Котелок выкинул белый флаг. Но все индейцы были вырезаны – маленькие дети порублены на куски, женщины убиты. А на следующий день солдаты сняли с трупов скальпы, прикрепили их к седлам и поскакали в Денвер хвастаться победой.

Джули почувствовала, как у нее сводит желудок.

– Да как же это? Это же были мирные индейцы.

Мальчуган фыркнул.

– Ну и что? Когда у них луки и томагавки, это уже достаточно скверно, но дайте хотя бы одному из них пистолет, и вот тогда посмотрим, что из этого выйдет!

Джули содрогнулась.

– На сегодня достаточно рассказов, Лонни Брюс.

Джули никак не могла выбросить эту историю из головы, и под вечер, когда фургоны уже были выстроены кругом, она отвела Майлза в сторону и пересказала ему все услышанное. Майлз вовсе не удивился.

– Я знаю, Джули. Слышал об этом еще в Сан-Анджело.

– И не рассказал нам? – поразилась Джули.

– Еще покидая Саванну, мы знали, что нам придется пересечь индейские земли. Зачем же лишний раз пугать самих себя? Каждая движущаяся на запад колонна переселенцев может подвергнуться нападению индейцев. Просто нужно быть очень осторожными. Ты что, думаешь, Арнхардт каждый день уезжает, чтобы посмотреть, нет ли на пути поваленных деревьев? Да нет же, черт побери. Он смотрит, нет ли поблизости индейцев.

– И что?

Майлз отвел взгляд и пожал плечами.

– Майлз! – хватая его за плечи, закричала Джули. – Я имею право знать!

– По моим сведениям, до Аризоны мы доедем спокойно, – размеренно произнес брат. – Если хочешь узнать побольше, спроси Арнхардта сама. Хотя я сомневаюсь, что он скажет тебе больше, чем нам, мужчинам. А нам он сообщил не много. Он не считает нужным расстраивать людей без крайней необходимости.

Джули и в самом деле пошла к Дереку. Он поведал ей еще несколько ужасных историй, а в заключение твердо сказал:

– Я полагаюсь на то, что ты сохранишь все это в секрете. Мужчины об опасности знают, но не стоит пугать женщин.

– Ах да, разумеется, вы оберегаете женщин от излишнего беспокойства, – саркастически сказала она. – Пусть они ни о чем не волнуются до тех пор, пока улюлюкающий индеец не бросится на них с томагавком. Вот тогда уж им, конечно, придется немного поволноваться.

Внезапно в глазах Дерека промелькнула какая-то искра, и он подался вперед, обхватил Джули своими могучими руками и притянул к себе.

– Плевать на все, Джули! Тебе нечего бояться. Или ты не знаешь, что я, если потребуется, отдам жизнь, чтобы уберечь тебя от опасности?

Джули ждала, когда же ее разум скомандует ей вырваться из его рук, но не услышала никаких сигналов, кроме звука своего бешено колотящегося сердца. Неожиданное чувство переполнило ее – доброе, приятное, восхитительное чувство теплоты. Она поняла, что уже долго молча улыбается.

– Да, Дерек. Я это знаю, как и то, что люблю тебя и буду любить, как бы ни складывалась дальше наша жизнь.

Его губы коснулись ее обжигающим поцелуем, и, не помня себя, Джули прильнула к нему, желая только одного – чтобы этот миг никогда не кончался.

– Знаешь, – чуть отстранившись, недовольно сказал Дерек, – ты вошла в мою плоть и кровь словно жажда, которую нельзя утолить. Когда я каждый день уезжаю на разведку, воспоминания преследуют меня: радость, боль – все, что у нас было. С тобой происходит так же, я знаю.

– Да. Не стану тебе лгать, но…

– Черт возьми, Джули, так больше не может продолжаться! Пора нам еще раз поговорить. Я много думал и многое понял, и я решил… есть кое-что, что ты должна знать… это поможет тебе понять меня лучше. Я не такой бессердечный ублюдок, каким ты меня себе представляешь.

К своему изумлению, Джули внезапно поняла, что нечто очень важное Дерек все это время скрывал от нее. При мысли о том, что сейчас наконец она все узнает и поймет, дрожь пробежала по ее телу.

– Тогда скажи мне, Дерек, – попросила она. – Скажи мне об этом скорее.

– Мы будем вместе, – хрипло сказал он, еще крепче сжимая ее в объятиях. – Так или иначе. Ты будешь моей, и…

Вдруг совсем рядом раздался негодующий возглас. От неожиданности они отпрянули друг от друга. Из темноты вышла Элиза Тэтчер.

– Какая гадость! Я специально прихожу сюда поговорить с вами, капитан Арнхардт, о тех неприятностях, которые доставил мне этот сбежавший ниггер, и убеждаюсь в том, о чем подозревала все время: эта… эта шлюха отвлекает вас от работы!

Джули едва справилась с охватившей ее яростью и была очень благодарна Дереку, который с усмешкой произнес:

– Элиза, моя личная жизнь вас не касается, и вы поступили бы умнее, если бы прикусили свой злобный язычок. Какого черта вам нужно?

Неожиданная резкость вопроса выбила Элизу из колеи.

– Мой… – начала она заикаясь, – мой ниггер, М-Мика… сбежал.

– Я в курсе, – кивнул Дерек.

– Тогда поищите мне кучера, капитан! – потребовала она.

– Сделаю что смогу. Позже. А сейчас мы вас не задерживаем. Вы не заметили, что мешаете?

– О, несомненно! – визгливо рассмеялась она. – Но боюсь, вам придется ненадолго прерваться и осмотреть одного из моих волов – он, кажется, заболел.

Дерек тяжело вздохнул и виновато взглянул на Джули.

– Извини, но лучше это проверить сразу. Бедные волы в отличие от Мики не могут сбежать от нее.

– Очень смешно! – огрызнулась Элиза. – Можете быть уверены, мой муж непременно узнает, как вы себя вели, капитан. И тогда вы можете остаться без работы.

Дерек дотронулся пальцами до подбородка Джули и прошептал:

– Увидимся позже, – а затем решительно направился к фургону Элизы.

Джули, опечаленная, смотрела ему вслед: прекрасный момент откровения был испорчен. Что же такое Дерек хотел ей сказать? Желая побыть наедине со своими мыслями, она неторопливо пошла вдоль зарослей мелкого кустарника и кактусов. Не подозревая о том, что следом за ней…

Глава 8

Закутавшись поплотнее в шерстяную накидку, Джули неторопливо прогуливалась, вдыхая свежий морозный воздух. Она никогда не боялась темноты, наоборот, ей всегда нравилась ночь, ее загадочное очарование. Вокруг никого, тишина и покой. Ночь, казалось, дружелюбно раскрывала ей свои черные бархатистые объятия, в которых можно было спрятаться, забыть все свои обиды и невзгоды. Мерцающие звезды словно вопрошали: как же можно печалиться, когда вокруг столько красоты? Джули остановилась и, запрокинув голову, залюбовалась ночным небом; одна звезда, которая была ярче остальных, приковала к себе ее взгляд. Одна звезда ярче других, размышляла она. Не так ли устроена жизнь? Чьи-то души являются фоном, окружением для одной, избранной? В подобные минуты ее собственное бренное существование казалось ей такой мелочью, что просто кощунственно было даже задумываться о нем. Наверное, ее существование заметно для Бога не больше, чем самое тусклое мерцание самой крошечной звездочки на Его небесах.

Только теперь, растворившись в ночи, став с ней одним целым, она смогла спокойно вернуться к столь интересующему ее вопросу: что же все-таки собирался сказать Дерек, перед тем как появилась Элиза? Как же ему удалось сладить с самим собой? По телу Джули пробежали мурашки, но не от холода, а от предвкушения, ожидания. Наверное, внезапно подумалось Джули, она сама не очень четко объяснила свои желания и устремления. Может, он подумал, что для нее главное – замужество. Но это же не так! Просто нужно время, чтобы узнать и понять друг друга, время, чтобы решить, готовы ли они навсегда связать свои жизни. К тому же положение любовницы ее совершенно не устраивало. О какой свадьбе впоследствии могла идти речь, если бы она стала его любовницей? Это бы навсегда погубило их чувства.

Заслышав позади себя шаги, Джули радостно обернулась, но тут же поняла, что это не Дерек: из темноты вынырнуло обезображенное шрамами лицо Эрлоу Вэнса, и вместо крика из ее горла вырвалось сердитое восклицание.

– Что вы за мной крадетесь? – раздраженно спросила она. – Вы меня испугали.

– Боитесь индейцев? – надменно поинтересовался Вэнс. – Не стоит, когда вы рядом со мной, Джули. Индейцы – мои друзья.

– У вас есть друзья? – запальчиво воскликнула она. – Я очень удивлена.

– Не стоит так со мной разговаривать, птичка, я же хочу, чтобы мы стали друзьями. Хорошими друзьями.

– У меня нет желания с вами разговаривать, мистер Вэнс. Если вы немедленно от меня не отстанете, я закричу и сюда сбежится толпа народу.

– Да ладно, милашка, – проворковал он, обдавая ее запахом виски. – Я шел за вами, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз. Я пытаюсь встретиться с вами наедине еще с Сан-Анджело. Может быть, вы заметили, что я за вами наблюдаю, но мне только хотелось извиниться за тот вечер. Вот и все. В тот раз я несколько перебрал, ну и, наверное, чуть-чуть погорячился. Вы так прекрасны! Мне до того хотелось быть с вами, что я уже не понимал, что говорю. Мне тогда взбрело в голову, что я могу потерять вас, не успев получить, поэтому я решил взять быка за рога.

– Вот вы меня и потеряли, мистер Вэнс, – ледяным тоном произнесла Джули. – Теперь мы уже не сможем стать друзьями. Извините, но меня ждут.

Она сделала движение, чтобы уйти, но он грубо схватил ее за руку, больно вывернув при этом запястье.

– Слушай, Джули, детка, мне бы совсем не хотелось причинять тебе боль, но я сделаю это, если ты не успокоишься и не дашь мне возможности высказаться.

– Отпустите! – попросила она. – Пожалуйста, отпустите! Я не хочу скандала, но если я закричу и сюда прибежит мой брат…

– Ты же не желаешь его смерти, правда? – и Вэнс издал омерзительный смешок – зловещий звук, нарушивший очарование ночи. – Поэтому слушай. Ты должна простить меня за тот вечер, тогда мы сможем все начать сначала. Я влюбился в тебя, ты мне напоминаешь мою святую жену. Все, что от тебя требуется, это быть со мной полюбезкее. Дай мне понять, что у меня есть шанс, и я отпущу тебя.

Его дальнейшее поведение оказалось для Джули полной неожиданностью. Внезапно он грубо повернул ее голову и впился в ее губы своими. Затем так же резко он отпустил ее, зато зажал ей ладонью рот, чтобы не дать вырваться на волю ее протестующему воплю.

– Это из-за моего лица, правда? – спросил он. – Тебе нравятся красавчики, как капитан Арнхардт. Я вижу, как ты по нему сохнешь. И знаю, что ты провела с ним ту ночь, которая предназначалась мне. Каждый бы об этом догадался, глядя на тебя после этого. Он получил то, что, как я думал, достанется мне… но и я в конце концов свое получу. Непременно получу, обещаю тебе.

Джули попыталась высвободиться, но Вэнс еще крепче сжал ее руку.

– Я хочу рассказать тебе еще кое-что. Со шрамами ничего не поделаешь. Но ведь и появились они не без причины. Зато они напоминают этим чертовым дикарям, что я настоящий мужчина. Я сыграл по их правилам и победил. Апачи докрасна раскаленным копьем рисовали на моем теле. Они сказали, что если я стерплю боль и не закричу, они оставят мне жизнь. Мне очень хотелось кричать. О Боже, когда они положили в костер свои копья, а затем коснулись ими моего лица и я почувствовал, как горит моя кожа, когда запах горящего мяса ударил мне в ноздри, крик так и рвался из меня наружу. Но я знал, что, если издам хоть один звук, они воткнут эти самые копья мне в глаза – таким образом они уже убили моих спутников. Поэтому я молчал. Они жгли меня до тех пор, пока не изуродовали все лицо. Только тогда они позвали своего лекаря. А потом они сказали, что я получил клеймо великого воина и впредь ни один апачи не сможет сомневаться в моем мужестве и не осмелится коснуться меня.

Внезапно Вэнс навалился на Джули всей тяжестью и опрокинул ее на землю, по-прежнему зажимая ладонью ее рот.

– Я слышал, как ты спрашивала капитана об индейцах, и понял, что ты боишься. Может, ты хочешь, чтобы я сделал с тобой то же, что и они со мной, чтобы дикари подумали, будто ты тоже великий воин? А что – когда караван окажется на землях апачей, всех белых вырежут, всех, кроме тебя. Все, что тебе нужно, так это быть такой же мужественной, как когда-то я.

Его рука закрыла ей все лицо, и Джули стало нечем дышать – ее глаза расширились от ужаса, она почувствовала, что теряет сознание. Стоны постепенно сменились тяжелыми, редкими всхлипами, и Вэнс убрал руку.

– Успокойся, детка. Я не собираюсь портить твое миленькое личико. И краснокожим тоже не позволю. Со мной ты в безопасности. Я о тебе позабочусь.

– Эрлоу Вэнс, вы… сумасшедший, – хрипло выдавила Джули, как только смогла говорить.

Он запрокинул голову и рассмеялся, его смех эхом разнесся в ночной тишине. Затем в мгновение ока его кажущаяся веселость сменилась мрачной угрюмостью.

– Сейчас, Джули, я тебя отпущу, но настанет день, когда ты станешь моей. Я завоюю твое сердце, так и знай. А если тебя отталкивают мои шрамы, то запомни: однажды они спасут тебя от смерти, которая неминуемо настигнет остальных. А теперь ступай. Расскажи обо всем своему красивому капитану. Расскажи кривоногому братцу. Если им захочется выяснить со мной отношения, что ж, пусть попробуют. Я преподнесу тебе их скальпы на острие копья!

Джули с трудом поднялась на ноги, затем споткнулась и упала на колени. Наконец ей удалось подняться. Подобрав юбку, она бросилась сквозь темноту к лагерю.

Добежав до своего фургона, Джули встала в его тени, подальше от света костра. Ей хотелось успокоиться. Вэнс, конечно же, был пьян. Наверное, у нее все же нет серьезных оснований для страха… просто надо быть поосторожнее. Нужно забыть об одиноких ночных прогулках, сделать так, чтобы он не смог вновь улучить момента и остаться с ней наедине. Придя к этой, как ей казалось, разумной мысли, Джули наконец смогла отдышаться. Не стоит расстраивать Майлза. Зачем пересказывать ему бред Эрлоу? Для чего? У него и так хватает проблем, зачем же еще забивать брату голову чьими-топьяными угрозами? Немножко успокоившись, она сделала несколько глубоких вдохов, пригладила волосы, оправила платье и вышла из тени.

– Вот ты где! – радостно воскликнула Тереза. Она сидела с другой стороны фургона и негнущимися от холода пальцами штопала рубашку Майлза. – А я все думаю, куда ты запропастилась?

– А ты почему не у костра? – с укоризной спросила Джули. – Ты же здесь совсем замерзнешь.

Тереза состроила гримасу.

– Лучше уж мерзнуть, чем слушать Элизу. По-моему, она повздорила с капитаном Арнхардтом и теперь сидит и всем сообщает, что застала вас с ним в жарких объятиях.

Почувствовав, как вспыхнули ее щеки, Джули поспешно отвела глаза.

– Все было вовсе не так… И сейчас я иду вовсе не от него.

– Да не нужно ничего объяснять, – поспешно перебила ее Тереза. – Я очень рада, если ваши отношения наконец-то налаживаются, хотя, конечно, противно, что Элиза Тэтчер шпионит за вами, а потом болтает об этом кому ни попадя. К тому же я знаю, что ты сейчас не от него, – он ведь тебя разыскивал.

– Правда? – радостно воскликнула Джули, но стоило только Терезе засмеяться, как она тут же покраснела.

– Он сказал, что пойдет поискать тебя, а если не найдет – вернется. Посиди здесь и успокойся. Если ты пойдешь к женщинам, то станешь хорошей мишенью для остренького язычка Элизы.

– Это меня не волнует, – решительно сказала Джули. – Теперь уже все, наверное, знают, что она за фрукт, и никто не воспринимает ее всерьез.

– Это уж точно. Сначала ее опасались. Но теперь мы больше думаем о том, как бы выжить, а не о том, как получше устроиться в Аризоне. Думаю, Элиза это понимает, потому и бесится. И не забывай, – с жаром добавила Тереза, – что ее ребенок умер. Это, безусловно, очень на нее повлияло, особенно если учесть, что ребенок был единственной причиной, по которой муж ее вызвал. Ей сейчас очень тяжело.

Джули слушала вполуха и одновременно раздумывала, стоит ли открыть Терезе то, что с ней произошло? В конце концов, решила промолчать. К чему лишний раз огорчать Терезу?

Заметив, что Джули не слушает, Тереза внезапно сама перебила свою речь вопросом:

– Не хочу показаться любопытной, но как у тебя обстоят дела с капитаном?

Джули вздрогнула от неожиданности.

– Мы разговариваем. У меня такое чувство, словно нам что-то все время мешало быть полностью откровенными друг с другом. Если это правда и мы сможем преодолеть этот барьер – прекрасно. Если же нет, тогда, я думаю, самое время покончить со всем этим раз и навсегда.

– Но ты же не хочешь, чтобы все закончилось, правда? – уверенно сказала Тереза.

– Нет, – тихо признала Джули. – Не хочу. Но если по-другому не получится, я смирюсь. Хотя, пока мы не доберемся до Аризоны, будет непросто постоянно быть рядом с ним, каждый день видеть его…

– Ну посмотрим-посмотрим, – весело сказала Тереза, кивнув куда-то за спину Джули. – Вон он идет.

Дерек решительно подошел к ним, рассеяно кивнул Терезе и наклонился к Джули. Ее рука утонула в его ладони, и, все так же не проронив ни слова, он увлек ее куда-то в темноту.

Пока они шли, Дерек все время поглядывал на нее, в который уже раз восхищаясь ее редкой, изысканной красотой. Стоило ему закрыть глаза, как Джули тут же вставала перед его мысленным взором – дымчато-зеленые глаза, оттененные густыми длинными ресницами, манящие и загадочные… чувственные губы… идеально сложенное тело, тайны которого ему были так же хорошо ведомы, как и свои собственные.

Когда-то он клялся себе, что ни одна женщина не завладеет его сердцем. Телом – пожалуйста, но не сердцем. Он не мог позволить себе стать рабом любви.

Джули не стала спрашивать, куда они направляются. Она была рада уже тому, что просто идет рядом с ним.

Вдруг Дерек на миг притянул ее к себе, но затем снова отпустил, и они продолжили путь.

Выбрав удобное место, он привалился спиной к огромному валуну и сложил руки на груди.

– Ну что ж, давай поговорим, дымчатые глазки.

Несмотря на скудность света, отбрасываемого узким серпом месяца, Джули все же не могла не заметить напряженного взгляда своего собеседника. Она чуть отодвинулась – подальше от него, зная, что так легко вспыхивающие меж ними чувства могут помешать ему собраться с мыслями. Дерек набрал в грудь побольше воздуха и начал:

– На корабле у тебя был жар, – напомнил он ей о том, что случилось несколько лет назад. – В бреду ты рассказала мне все о своем прошлом. Я тоже буду с тобой искренен. Тогда ты, наверное, поймешь, почему я так отношусь к браку.

Джули молчала, считая, что ей лучше не задавать вопросов и следует просто дать ему выплеснуть то, что все это время он держал при себе.

– Давным-давно, – продолжал Дерек, уставившись в одну точку, – когда я был еще совсем мальчишкой, я решил для себя, что никогда не свяжу себя брачными узами. У меня было счастливое детство. Я был очень привязан к своим родителям. Но однажды вдруг понял, что они никогда не любили друг друга. А если и любили, то это было задолго до того, как я появился на свет. Тогда я и дал себе эту клятву. Понимаешь, родители не были счастливы вместе. Они не знали, что мы с сестрой все слышали сквозь тонкие стены. Мой отец – рыбак, домик наш был очень скромным. До нас доносились жалобы матери, их жаркие споры, из-за которых отец выходил в море гораздо чаще, чем это было действительно необходимо.

Когда я подрос, стало еще хуже. Отец почти перестал бывать дома. Наверное, я был единственным, кто понимал всю глубину его отчаяния, потому что иногда мы вместе выходили в море на его суденышке, и ром развязывал его язык. Он доверял мне то, чего мне не стоило бы слышать, а потом сам не помнил, что говорил.

Однажды он сказал мне, что только в море ему уютно, что здесь он может с радостью «встречать новый день», и лишь море дает ему настоящий покой. Когда однажды отец не вернулся, я вспомнил именно эти слова. В то утро предупреждали о возможности шторма, но отец все равно вышел в море. Позже я раздумывал, не искал ли он успокоения на морском дне. Думаю, моя мать в конце концов поняла, до чего она его довела. Наверное, именно запоздалое раскаяние и свело ее в могилу. Она умерла вскоре после отца.

Он посмотрел на Джули долгим изучающим взглядом.

– И я решил никогда не жениться, чтобы не хоронить свою жизнь в пучине страданий и отчаяния. Вот почему я просил тебя стать моей любовницей, а не женой.

Теперь настала ее очередь говорить. Но как найти нужные слова, чтобы объяснить, что она все поняла, но не изменила своего решения?

– Мне очень жаль, – наконец вымолвила Джули, ощущая, что каждым своим словом она разрушает скрепляющую их связь. – Однажды ты перестанешь думать, что все браки похожи на тот, что был у твоих родителей. Может быть, ты еще встретишь женщину и полюбишь ее так сильно, что больше ничего уже не будешь бояться.

Она очень удивилась, когда Дерек одарил ее своей неотразимой улыбкой, против, которой она никогда не могла устоять.

– Я ее уже нашел. Она передо мной. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Прошла минута, прежде чем она осознала, что он сказал. Затем из ее глаз брызнули слезы, а сердце заколотилось, так, что чуть не выпрыгнуло из груди. Она протянула руки.

– Дерек… Дерек… О Боже, как я тебя люблю!

Он страстно обнял ее, покрывая поцелуями ее нежные губы, лицо, шею. Джули прильнула к нему, схватившись за его шею так крепко, словно решила больше никогда не отпускать. Как прекрасно было чувствовать его сильные руки! Как уютно, спокойно в его объятиях.

Он мягко опустил ее на землю.

– Наконец-то, – хрипло прошептал он, – я буду любить тебя, и ничто больше не будет стоять между нами. У нас есть на это право, Джули, мы уже соединили наши души. Теперь же соединим наши тела.

Он расстелил на земле ее накидку и стал раздеваться. Его идеально сложенное мускулистое тело прямо-таки излучало силу. Он опустился рядом с ней на колени и неторопливо снял с нее одежду. Влюбленные не замечали холода ночи. Его пальцы нежно скользнули по ее лицу, шее, коснулись мягких упругих грудей…

– Я люблю тебя, Джули, – хрипло выдохнул он, – и никогда тебя не покину. Теперь ты моя… теперь и во веки веков.

Она прижала его голову к своей груди. Его руки ласково пробежались по ее спине и, скользнув по талии, уютно устроились на бедрах, губы нащупали бугорки сосков, которые с готовностью поднялись им навстречу. Затем его голова двинулась вниз, одаривая теплыми влажными поцелуями каждый изгиб ее тела.

Под ласковым натиском его губ ее тело выгнулось в судороге нестерпимого наслаждения. Не дав ей опомниться, он вошел в нее. Из ее груди вырвался крик, но он погружался в нее снова и снова, пока ее не накрыла волна блаженного освобождения.

Он приподнял ее бедра навстречу своим движениям. Не в силах больше сдерживать страсть, снедаемый этой страстью, он стал почти беспощаден, почти жесток в своей любви, а она подгоняла его, всхлипывая и сжимая в своих объятиях, чувствуя себя полностью в его власти и ничего другого не желая, кроме как этой власти покориться.

Наконец он лег на бок, все еще обнимая ее, все еще оставаясь в ней – горячий, пульсирующий. Она устало и доверчиво положила голову ему на плечо. Долгое время они лежали молча, наслаждаясь покоем, желая, чтобы это мгновение длилось как можно дольше. В конце концов Дерек нехотя поднял голову и едва слышно произнес:

– Среди всех твоих стонов я ни разу не услышал слова «да».

– Да! – воскликнула она, переполненная счастьем. – Да, я буду твоей женой. Да, я отдам тебе все, что смогу. Да, я сделаю все, что в моих силах, чтобы мы были самой счастливой парой на свете.

Он засмеялся, и никогда еще его смех не звучал так радостно и свободно. Словно позади было ужасно долгое и утомительное путешествие, и вот наконец цель достигнута. А впереди до самого горизонта простирается залитая солнцем прекрасная земля.

Затем они стали обсуждать свою дальнейшую жизнь. Дерек предложил подождать, пока они не прибудут на место, и провести свадебную церемонию в форте.

– Я оставлю свое теперешнее занятие, и мы заведем собственное хозяйство.

Джули внезапно почувствовала непонятную тревогу.

– Думаешь, Дерек, тебе понравится быть фермером? Ты же всегда любил путешествовать, просто не мог усидеть на одном месте. Почему ты думаешь, что захочешь копаться в земле?

– Мне нравилось странствовать, Джули, но теперь я понимаю, что на самом деле я все время чего-то искал, а не просто бродил по свету. А теперь я нашел – тебя и ту жизнь, что нас ожидает.

Он слегка отстранился и, опершись на локоть, внимательно посмотрел на нее.

– Мне кажется, – задумчиво произнес он, – не стоит пока никого посвящать в наши планы. Впереди у нас еще тяжелые испытания. Ты понимаешь, что я имею в виду. И не нужно, чтобы люди говорили, будто бы все мои мысли заняты исключительно тобой, а не работой.

Джули тут же заверила его, что все понимает:

– Для меня не важно, чтобы о нашем решении кто-то знал. Самое главное – это мы, наша любовь.

Дерек заметил, что она дрожит от холода, и помог ей одеться. Затем он оделся сам, и они еще долго сидели обнявшись. Поглощенные друг другом, они не сразу расслышали крики. Но вдруг Дерек прислушался, отодвинулся от нее и вскочил на ноги.

– По-моему, это Томас.

– Эй! – громко закричал Дерек и побежал на голос.

– Я здесь!

Из темноты показался едва различимый силуэт. Когда Томас подбежал, им сразу же бросилось в глаза, что он очень взволнован.

– Этот чертов Вэнс! Он схватил сына Уэбберов, Лонни Брюса, и жестоко избил его лишь за то, что мальчишка крутился возле его повозки. Мы окружили его фургон. Но он пьян, и у него ружье. Уэббер и другие мужчины собираются схватить его.

Дерек вышел из себя.

– Черт возьми, я так и знал, что без неприятностей не обойдется!

Все трое побежали к лагерю. Увидев Дерека, мужчины бросились ему навстречу и наперебой принялись рассказывать, что произошло. Больше всего шумел, разумеется, отец Лонни Брюса. Неподалеку Эстер стояла на коленях около сына и причитала, остальные женщины обступили их. Джули побежала к ним. Увидев, что Лонни Брюс в сознании, она очень обрадовалась и стала расспрашивать его, как он себя чувствует.

– Не знаю, – с трудом ответил он, держась за бок. Изо рта и носа у него текла кровь. – Он сильно избил меня, мисс Маршалл. Очень сильно. Люди услышали, как я кричу, и прибежали. А он запрыгнул в фургон, высунул оттуда ружье и сказал, что застрелит любого, кто к нему приблизится.

Элиза Тэтчер с горящими глазами вышла вперед.

– Мы везде искали капитана. Теперь понятно, почему, когда он нужен, его не найти.

– О, Элиза, замолчи ради Бога! – воскликнула Джули. – Сейчас не время для твоей болтовни.

От удивления Элиза разинула рот и тут же ретировалась. Люди редко позволяли себе говорить с ней подобным образом.

Внезапно раздался крик. Все немедленно повернулись в сторону фургона Эрлоу Вэнса и увидели, что из-за занавески показались его голова и дуло ружья.

– Назад, – прорычал Вэнс. – Молокосос получил то, что заслужил. Нечего шпионить возле моего фургона. Оставьте меня в покое, пока я не разнес кого-нибудь в клочья!

Все произошло очень быстро. Никто и не заметил, как Дерек молниеносным движением вытащил револьвер и метким выстрелом выбил оружие из рук Эрлоу. Затем, не теряя времени, он запрыгнул в фургон, и его кулак обрушился на возмутителя спокойствия, сбив того с ног. Наклонившись и схватив Эрлоу за грудки, Дерек проорал:

– У тебя ровно пять минут, Вэнс, чтобы унести отсюда ноги. Если после этого ты все еще будешь здесь, я задушу тебя собственными руками.

Эрлоу сплюнул кровь и посмотрел на Дерека. Глаза его сузились от ярости, губы мелко подрагивали. Сейчас не время, успокаивал он себя. Дерек Арнхардт непременно получит свое, но потом. Силы слишком неравны. Если сейчас он ввяжется в драку, у него не будет никаких шансов. Черт возьми, нужно было сразу перестрелять всю эту сволочь. Эх, если бы не оружие для индейцев…

Не отрывая от Дерека полного ненависти взгляда, Эрлоу осторожно вытер окровавленный рот и, поднявшись на ноги, начал спешно готовиться к отъезду.

Дерек спрыгнул с фургона. Толпа расступилась, и он направился к Лопни Брюсу, который все еще лежал на земле.

– Как ты? – спросил Дерек.

– Не знаю, – прошептал Лонни Брюс, прижав руки к груди. – Но болит очень сильно.

К ним подошел Джаспер Уильямс. Джаспер был сыном врача и немного понимал в медицине. Элизе он, конечно, во время родов ничем помочь не мог, но в переломах разбирался.

– Я осмотрел его, – сказал он Дереку. – Может быть, одно-два ребра сломаны. Но в остальном ничего серьезного – ушибы. Немного поболит и пройдет. Здоровый мужик и избил ребенка! Позор!

Дерек вздохнул с облегчением и потихоньку начал успокаиваться. Лонни Брюс, конечно, не сможет завтра управлять лошадьми, а Майлз должен позаботиться о фургоне Элизы. Следовательно, нужен кто-то еще. Но кто? И все из-за этой женщины, будь она неладна. Если бы она не довела Мику…

– Из-за чего все началось? – обратился он к Лонни Брюсу таким тоном, что тому сразу стало ясно, что нужно выкладывать всю правду. – Что тебе было нужно в его фургоне?

Лонни Брюс потупил глаза.

Дерек ждал. Он никогда не повторял своих вопросов.

Напуганный Лонни Брюс принялся сбивчиво объяснять.

– Это же была просто шутка, а он точно взбесился. Сказал, что мне не… в общем, нечего делать около его фургона, и принялся меня колошматить.

Дерек ждал. Это было не то объяснение, которого он требовал, и Лонни Брюс понял это.

– Это все из-за ребят, – затараторил он, и слезы брызнули из его глаз, потому что родители стояли рядом и слушали и впереди была большая взбучка. – Мы сидели за камнями и распивали бутылку, которую Хьюби Тейлоу спер из запасов своего папаши. Когда мы все выпили, ребята послали меня добыть еще. Мы решили, что в фургоне мистера Вэнса должно быть виски, потому что он всегда пьяный. Ну я и пошел. Его нигде не было видно, и я забрался в фургон. У него там только два ящика в этой махине. В одном жратва, а в другом виски. Я взял две бутылки, а он вдруг появился как из-под земли, схватил меня и начал орать. Он прекрасно видел, что у меня в руках только бутылки, но все равно спрашивал, что я искал, а потом стал меня бить.

Что-то в его рассказе насторожило Дерека, но он никак не мог понять, что именно. Эстер Уэббер всхлипывала теперь уже потому, что ее сын украл виски. Отец Лонни Брюса пообещал своему отпрыску отделать его еще покрепче, как только он поправится. Остальные продолжали обмениваться впечатлениями о ночном происшествии.

Дерек в задумчивости пощипал усы, глаза его сузились, на скулах заходили желваки. Он украдкой обернулся и увидел, как Эрлоу Вэнс нахлестывает лошадей, стремясь побыстрей убраться из лагеря.

Он жестами поманил к себе Томаса и Майлза. Отойдя с ними на приличное расстояние и убедившись, что их никто не может услышать, Дерек коротко приказал:

– Никому ничего не говорите. Седлайте лошадей. Мы поскачем вслед за Вэнсом. Подождем, пока он не отъедет достаточно далеко, остановим и обыщем фургон. У меня плохое предчувствие.

Майлз переглянулся с Томасом и прошептал:

– А что мы будем искать?

– Ружья, – так же тихо ответил Дерек.

– Ружья? – переспросил Томас. – Ты думаешь, он перевозит оружие? Но у него же почти пустой фургон.

– Точно, – улыбнулся Дерек. – Но зачем тогда он такой огромный? Зачем обременять себя большим пустым фургоном? И почему он пришел в такую ярость, когда застал у себя мальчика?

– И где же он мог спрятать ружья? – поинтересовался Майлз.

– Двойное дно, – с мрачной усмешкой ответил Дерек. – Если я не ошибаюсь, он присоединился к нам, чтобы не навлекать на себя подозрений, путешествуя в одиночку. Один в таком большом фургоне… а в нем только два ящика…

Глава 9

Первым их побуждением было стремглав броситься за Вэнсом, но они сдержались и поехали осторожно, прислушиваясь к отдаленному стуку колес его фургона.

Дерек велел им не приближаться к Вэнсу, пока они не отъедут достаточно далеко, чтобы в лагере не услышали звуков выстрелов. Ему не хотелось, чтобы все переполошились и поскакали выяснять, что случилось. Это было его дело. И он не собирался подвергать опасности остальных.

Несмотря на тревожное состояние, Дерек невольно залюбовался усеянным россыпями звезд ночным небом. Ему вдруг подумалось, что каждая звезда похожа на глаз. Ночью они заполоняют небо, тысячами приходят на смену солнцу – огромной дневной звезде. Теперь, когда он признал, допустил к себе в сердце свою любовь к Джули, в его душе поднималось все то, что он так долго подавлял и сдерживал. Дерек наконец почувствовал, что такое жить в ладу с самим собой.

Он неожиданно улыбнулся, почувствовав себя совершенно счастливым. Джули. Доброта, отзывчивость, красота, отвага – честное слово, Бог наделил ее всеми возможными достоинствами! И теперь, черт возьми, больше ничто на свете не сможет помешать ему, теперь Джули будет его навсегда!

Внезапно его размышления были прерваны Томасом.

– Арнхардт, – возбужденно прошептал он, – а что мы будем делать, если найдем ружья? Арестуем его?

Дерек ослабил поводья. Торопиться не стоило. Дорога вела прямо в Эль-Пасо, а он сильно сомневался в том, что Вэнс направляется именно туда. Дерек достаточно хорошо знал этот район и понимал, что до тех мест, где Вэнс мог бы свернуть с дороги, еще довольно далеко.

– Скорее задержим, – ответил Дерек. – И конфискуем оружие. Оно нам может понадобиться. Я все равно собирался купить ружья в Эль-Пасо. Там мы и сдадим его властям.

Майлз не смог сдержаться.

– Если этот сукин сын продает ружья индейцам, его надо просто пристрелить и бросить на растерзание стервятникам!

– Наказывать его не наше дело. Пусть с ним разбираются военные в форте Блисс, – твердо сказал Дерек. – Меня больше волнует оружие. Я ведь только предполагаю, что он везет, его индейцам.

Некоторое время они ехали, молча. Но в конце концов Майлз не выдержал и выложил все, что у него накипело.

– По-моему, нам нужно кое о чем поговорить. Я, как и все остальные, заметил, что сегодня вечером ты опять уединился с моей сестрой.

– Правда? – сказал Дерек не оборачиваясь. Но Майлза это не остановило:

– Я не хочу, чтобы она страдала, а у тебя, по-видимому, просто талант причинять боль, поэтому прошу тебя, держись от нее подальше.

– Это мне вряд ли удастся, Майлз, – спокойно ответил Дерек. – Боюсь, я просто не смогу выполнить твою просьбу.

Томас удивленно взглянул на Дерека. Неужели он издевается над Майлзом? Обычно Дерек Арнхардт никогда попусту не задирался. Он всегда твердо стоял на своем, а уж если спор не решался иным способом, тогда он был готов отстаивать свое мнение до последнего. Но никогда и никого Дерек Арнхардт не провоцировал.

Майлз уже вот-вот готов был сорваться.

– Может, тебе и трудно совсем не общаться с моей сестрой, поскольку все мы видим друг друга каждый день, но тебе не следует уединяться с ней при каждом удобном случае. Вот о чем я толкую – о свиданиях, которые возбуждают столько сплетен.

– Боюсь, Майлз, эти свидания даже участятся, – беспечно заметил Дерек.

Майлзу стоило огромных усилий сдержаться.

– Ты отказываешься выполнить мою просьбу? Ты хочешь ссоры, Арнхардт, и хоть ты и здоровей меня, я не отступлю.

Дерек не смог больше сдерживаться и рассмеялся.

– Ну, Майлз, разве можно так разговаривать со своим будущим зятем? В конце концов, когда мы доберемся до места, мы сможем поселиться рядом. И было бы прекрасно, если бы могли стать одной большой дружной семьей.

Он счастливо ухмыльнулся.

На несколько секунд Майлз лишился дара речи.

– Зять? Я верно расслышал?

– Эй! – тревожно прошептал Томас, но на него не обратили внимания.

Дерек снова засмеялся.

– Так и есть. Сегодня я попросил Джули стать моей женой, и она согласилась.

– Арнхардт… – послышался напряженный голос Томаса.

– Мне хотелось бы, чтобы ты был моим шафером, но если ты против нашего брака, это, конечно, будет затруднительно.

– Против?! – восторженно переспросил Майлз и, повернувшись в седле, пылко схватил Дерека за руку. – Я чертовски рад! Я знал, что Джули тебя любит, но…

– Дьявол, вы что, не слышите меня?

Они оба уставились на Томаса.

– Я больше не слышу стука колес.

Тут же воцарилась полная тишина. Все напряженно прислушивались.

– Может, мы просто сильно отстали? – с тревогой предположил Томас.

– Нет, – быстро ответил Дерек. – Он не мог настолько нас обогнать. Давайте вперед, только осторожно. Не торопитесь. Если будет по-прежнему тихо, поедем быстрее.

Дерек закусил губу. Неужели Вэнс их заметил? Черт, они не могли настолько приблизиться! Но время шло, а единственным слышным звуком по-прежнему оставался стук копыт о каменистую землю.

С каждой секундой становилось все очевиднее, что фургон Вэнса не движется. Или он все же уехал от них так далеко?

Внезапно впереди показался темный силуэт. Фургон. Дерек резко осадил лошадь, Томас и Майлз тоже остановились, стараясь производить как можно меньше шума.

Дерек спешился, Майлз с Томасом бесшумно последовали его примеру. Вокруг не было видно ни души – только они, фургон и открытая равнина. Разве что кое-где попадались здоровенные валуны, так как они уже подъезжали к подножию гор.

– Я подберусь ближе, – прошептал Дерек. – Если он начнет стрелять, прикройте меня.

Согнувшись насколько возможно, Дерек бесшумно двинулся к фургону. Когда он подобрался достаточно близко, то увидел, что его невысказанное подозрение оказалось правильным – одной лошади не хватало. Однако это могло быть и хитростью. Заметив неподалеку крупный валун, он устремился к нему и, укрывшись, во весь голос прокричал:

– Вэнс, вы окружены. Бросьте ружье и выходите с поднятыми руками.

Ответом ему была полная, почти осязаемая тишина. Дерек немного подождал, а затем повторил предупреждение. Снова не дождавшись ответа, он выстрелил в тент фургона, рассчитывая, что это заставит Вэнса обнаружить себя.

Никакой реакции, только испуганно дернулись лошади. Дерек устремился к фургону и резко отдернул полог. Никого.

– Его нет, – крикнул он Томасу с Майлзом, которые уже бежали к нему. – Он понял, что за ним гонятся, и скрылся. Давайте все здесь осмотрим. Если я ошибся, тогда почему он бросил фургон?

Дерек запрыгнул в повозку и принялся отдирать тонкий деревянный настил днища. Через несколько секунд он обнаружил тайник. Блеснул металл. Ружья!

– Вот это да! Вы только посмотрите! – Томас широко раскрыл глаза и покачал головой. – Господи, мне бы никогда и в голову не пришло…

– Я бы разорвал его на куски! – прошипел Майлз. – Подумать только, он же ехал рядом с нами, выдавал себя за одного из нас, и при этом вез индейцам ружья, из которых они потом запросто бы нас и пристрелили. Черт возьми, надо его догнать! Когда об этом узнают остальные, его просто линчуют.

Дерек не обратил ни малейшего внимания на вспышку Майлза.

– Должно быть, здесь две-три сотни ружей, – предположил он. – А может, и больше. Он собирался неплохо подзаработать. Я слышал, индейцы платят золотом или серебром.

– Поскакали за ним! – Майлза просто трясло от возбуждения. – Нельзя дать ему уйти.

– Я согласен с Майлзом, – заявил Томас. – Он не должен уйти. Он же будет продолжать. Из-за этой потери он не откажется от своего бизнеса.

– Не знаю, не знаю, – сухо сказал Дерек и, выпрыгнув из фургона, так тщательно вытер о штаны руки, словно он только что прикасался не к ружьям, а к чуму-то липкому и омерзительному. – Индейцы просто взбесятся, когда узнают, что им не видать обещанного. Ему придется на время лечь на дно. Не стоит тратить на него время. Думаю, что это не первый его рейс. Скорее всего Вэнс неплохо знает эти места, и нам вряд ли удастся его найти. Давайте перегоним фургон к лагерю. Поутру тронемся в путь – лучше добраться до форта Блисс как можно скорее. Нужно, чтобы об этом узнали военные… а нам самим стоит побыстрее убраться из этих мест.

Майлз уставился на него безумными глазами и заорал:

– Ты хочешь сказать, что мы позволим ему уйти?

Обсуждение грозило затянуться.

– Да кто он такой, чтоб мы за ним гонялись? – взорвался Дерек. – Я отвечаю за весь этот чертов караван, и сейчас самое главное – довести людей до Эль-Пасо. Теперь у нас есть ружья. Пусть с Вэнсом разбираются индейцы. Он скорее всего будет удирать и от нас, и от них. Некоторое время на его счет можно не беспокоиться. Поехали.

Майлз с Томасом переглянулись. Может быть, Арнхардт и прав?

* * *

Лежа на уступе высокой скалы, Эрлоу Вэнс наблюдал за этой сценой. В каждой руке он держал по револьверу, и, пока они решали его судьбу, его пальцы подрагивали на спусковых крючках. Как же ему хотелось выстрелить и посмотреть, как они, истекая кровью, будут биться в предсмертной агонии, из последних сил цепляясь за жизнь! Но нет. Он не мог рисковать. Вряд ли ему удалось бы застрелить всех троих сразу. А сражаться в одиночку с двумя он не собирался.

Ладно, они нашли ружья. Но зато не поймали его, а ружья он всегда может достать другие. Эрлоу Вэнс смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду. Где-то вдалеке раздалось протяжное завывание койота, и над равниной вновь воцарилась тишина.

Глава 10

Джули стояла на верхней ступеньке лестницы и с интересом рассматривала разукрашенный вестибюль. Гостеприимство жителей Эль-Пасо превзошло все ожидания.

Прямо под ней, внизу, в шумной толпе стоял Дерек, облаченный в бледно-голубой костюм, белую рубашку и красный бархатный галстук. Выглядел он просто великолепно. Она улыбнулась, размышляя о том, насколько разительна перемена в его внешности. Во время пути он постоянно носил одни и те же видавшие виды штаны и рубашку, а теперь вырядился словно преуспевающий врач или адвокат.

Оглядевшись по сторонам, Джули заметила, что многие женщины смотрят на Дерека с восхищением. Невдалеке стояли две молоденькие девушки и, украдкой поглядывая на него, обменивались впечатлениями, время от времени смущенно хихикая. Наконец одна из них приблизилась к Дереку и вовлекла его в разговор.

«Но он мой, – радостно подумала Джули, – мой во веки веков!» Ей захотелось немедленно сбежать по лестнице и ощутить его сильные объятия.

Внезапно почувствовав, что за спиной кто-то стоит, она повернулась и увидела Терезу. Какой утомленной она выглядит, подумала Джули, как осунулась, похудела! Она надеялась, что несколько дней, проведенных в гостинице, помогут Терезе собраться с силами.

Тереза дружески взяла Джули за руку.

– Оцениваешь соперниц? – поддразнила она, кивая в сторону Дерека и его поклонниц. – Они, похоже, находят его весьма привлекательным.

Джули негромко рассмеялась. Женщины всегда увивались за Дереком.

– Наверное, мне не стоит зевать. Мужчина не должен быть таким красивым, правда?

– А женщина – такой очаровательной, как ты, Джули, – простодушно добавила Тереза. – Он создан для тебя… я почувствовала это, как только увидела вас первый раз вместе. Не понимаю только, почему вы решили повременить со свадьбой. Вы могли бы обвенчаться здесь.

Джули на самом деле понимала, почему Дерек решил отсрочить свадьбу до конца путешествия. Впереди был опасный путь, и присутствие молодой жены сковывало бы его и мешало выполнять свои обязанности. К тому же в хозяйственном фургоне не было места для двуспальной постели, а если бы они все же обосновались там, Томасу пришлось бы искать себе другое место для ночлега. Покупать же новый фургон было неразумно. Нет, Дерек прав. Нужно повременить. Она объяснила все это Терезе, которая неохотно кивнула в знак согласия.

Джули решила, что теперь самое время присоединиться к Дереку. Чмокнув Терезу в щеку, она подобрала подол своего белого бархатного платья и спустилась по лестнице. Это платье Дерек принес сегодня утром в ее гостиничный номер. Она пыталась, было отказаться от такого щедрого подарка, но он приложил палец к губам и напомнил, что он всегда делает, что хочет и когда хочет.

Заметив Джули, Дерек подошел к ней и, взяв за руку, увлек за собой, к большому разочарованию порхавших возле него молоденьких женщин.

– Полковник Таймз, – обратился он к сурового вида офицеру, с которым разговаривал перед этим, – позвольте представить вам мою невесту, мисс Джули Маршалл, из Саванны, штат Джорджия.

У окружавших их девиц разочарованно вытянулись лица, они тут же нахмурились, зашептались и через некоторое время удалились. Полковник вежливо поклонился и галантно поцеловал протянутую Джули руку.

– Если бы я знал, что в Джорджии живут такие прекрасные женщины, думаю, мисс Маршалл, я бы не выдержал и перешел на сторону Конфедерации.

Полковник Таймз – широкоплечий, с безукоризненной выправкой, одетый в темно-синий мундир с позолоченными пуговицами и орденскими лентами – производил впечатление человека, который ни при каких условиях не смог бы изменить своим убеждениям, поэтому к его словам нельзя было относиться иначе как к дежурному комплименту. Он представлял собой классический образец янки.

– Вы преувеличиваете мои достоинства, полковник. – Джули постаралась заставить свой голос звучать как можно непринужденнее. – Скажите, есть ли какие-нибудь новости с полей сражений, которые могли бы порадовать южанина?

Полковник нахмурился, не выдержав пристального взгляда изумрудных глаз. Судя по всему, эта женщина была отнюдь не глупа.

– Война обычно мало радует, мисс Маршалл, – решительно ответил он. Его первоначальное восхищение поразительной красотой Джули понемногу уступило место раздражению по поводу ее неуместного вопроса. Под его аккуратно подстриженными усами блеснула улыбка. – Но вообще-то если кто-то и может быть удовлетворен происходящим, так это Союз штатов. Мы только что узнали, что наш генерал Шерман взял Колумбию, штат Южная Каролина. Форт Самтер, печально известный как место, где началась эта ужасная война, сдан. Наши войска двигаются к Северной Каролине, и теперь, когда президент Линкольн избран на второй срок, мы практически уверены, что скоро эта кровопролитная война подойдет к концу. Конфедераты еще сопротивляются, но мы поставим их на колени, – твердо заявил он.

Дерек почувствовал тревогу и предостерегающе обнял Джули за талию, но остановить девушку было уже невозможно.

– Полковник, война, может, и кончится, но дух Конфедерации будет еще долго жить после того, как мы с вами обратимся в прах.

Все почувствовали себя неловко. Воцарилась напряженная тишина. Джули продолжила:

– Разумные люди будут помнить, с чего началась эта война – с агрессии северян. А что касается генерала Шермана, так он просто варвар и разрушитель. Он оставляет за собой лишь подыхающих от голода негров. Он разрешает своим солдатам грабить и убивать. Шерман – просто изверг.

Празднично одетая толпа слушала ее затаив дыхание, а изумление полковника явно читалось на его окаменевшем лице.

Дерек, который в другой ситуации остался бы в стороне и позволил ей выпустить пар, извинился перед полковником и увел Джули в комнату, отведенную под танцы.

– Ты сама напросилась, Джули, – сказал он, – когда спросила о новостях, которые «могли бы порадовать южанина».

Она негодующим движением отбросила со лба волосы.

– Я ненавижу, когда меня успокаивают. Это приводит меня в ярость.

– Ты вела себя неприлично, Джули.

– Да, ты прав. Нужно извиниться, пока вечер еще не кончился.

Так она и сделала. Ужасные новости, конечно, потрясли ее, но ничто не могло надолго вывести Джули из равновесия. К тому же следовало соблюдать приличия. Она нашла полковника возле стола с закусками и извинилась за свою грубость. Полковник Таймз выдавил улыбку и сказал:

– Это просто прелестно, мисс Маршалл, когда молоденькая женщина и красива, и образованна.

– Полковник, – вздохнула Джули, – будьте добры, не утруждайте себя. Вы, верно, думаете, что сделали мне комплимент, но я так не считаю. Нет ничего странного в том, что женщина имеет представление о происходящем в мире. У женщин тоже есть мозги, полковник, да-да! А мужчины, думающие как вы, повергают меня в уныние.

– Прошу прощения, – устало заключила она, – но, похоже, вы вызываете во мне не самые лучшие чувства.

К ее удивлению, он улыбнулся, и Джули почувствовала, как испаряется его враждебность.

– Я и правда нахожу вас прелестной, ей-богу. У вас есть и мужество, и характер. Побольше бы нам здесь таких женщин. И я вовсе не льщу вам. Я говорю правду.

Джули ответила ему дружеской улыбкой.

– Да будет вам, я и не подозреваю вас в неискренности, спасибо. Думаю, теперь мы не будем врагами.

– Надеюсь, что нет. Кому будет польза от того, что Север и Юг продолжат вражду и после того, как прозвучит последний выстрел? Нет, моя дорогая, нам всем нужно работать бок о бок на благо мира. Мы должны возродить свое государство.

– Согласна, – кивнула Джули.

– Друзья? – улыбнулся он.

– Друзья, – согласилась она.

Джули и Дерек часок потанцевали, потом еще часок разбавляли танцы шампанским и флиртом друг с другом.

Единственный мужчина, с которым она, правда, с явной неохотой, согласилась потанцевать, оказался излишне самоуверенный молодой человек, лейтенант Харгроув, которого совсем недавно перевели в Эль-Пасо.

– Боюсь, что на дальнейшем пути ваш караван может столкнуться с весьма серьезными опасностями, – сообщил он Джули. – Если вы не в курсе, дорога, по которой вы поедете, называется тропой Батерфилда, в честь первого президента сухопутной почтовой компании.

– Если там так опасно, то почему же полковник Таймз не даст нам сопровождения? – напрямик спросила Джули.

– Причина проста, – беззаботно ответил лейтенант, – у нас нет лишних людей. Последнее время все больше людей бегут на запад, спасаясь от войны, и индейцы становятся все беспокойнее. Мы ожидаем больших беспорядков, еще большего кровопролития, и наша основная забота – это территория вокруг форта Блисс. Когда война закончится и к нам прибудет подкрепление, вот тогда мы сможем гарантировать сопровождение. Так что вам следует остаться здесь и подождать, – добавил он с улыбкой.

При первом же удобном случае Джули улизнула от него и присоединилась к Дереку, стоявшему возле стола с закусками.

– Дерек, я имею право знать, что нас ждет впереди, – без обиняков заявила Джули. – На нас могут напасть индейцы?

– Мы не знаем, что нас ждет, – сказал Дерек. – Мы лишь понимаем, что от индейцев исходит опасность, и готовимся встретить ее. – Он покачал головой. – Излишнее беспокойство не приведет ни к чему хорошему. Может, ты просто расслабишься и повеселишься и перестанешь подвергать допросу с пристрастием каждого мужчину?

Джули решила, что он прав. Лишь время могло дать ей ответы на эти вопросы. Они опять танцевали, и она упивалась восхищенными взглядами, которыми одаривали Дерека другие женщины. Она позволила Дереку провести ее по всему залу и представить горожанам и офицерам форта Блисс. Джули нравилось знакомиться с новыми людьми.

Вечер подходил к концу, и вскоре к ним подошел Майлз и сообщил, что они с Терезой идут наверх готовиться ко сну. Дерек предложил Джули последовать их примеру.

– Полковник Таймз пригласил меня к себе – выпить бренди с ним и двумя офицерами. Может, представится возможность поговорить о том, чтобы он дал нам охрану хотя бы до форта Бауи. Тогда нам останется пройти самим чуть больше ста миль – до Таксона.

– Приходи поскорее, пожалуйста, – попросила Джули, и он крепко прижал ее к себе.

– Приду, как только поговорю с полковником, – улыбнулся Дерек. Затем отпустил ее и развернул лицом к вестибюлю. – А теперь иди. Я приду как только смогу, но все равно это может быть поздно. Постарайся быть начеку, чтобы я не разбудил Майлза, колотя в твою дверь.

При мысли о возможной реакции Майлза на столь поздний визит к его сестре Джули состроила гримасу. Затем она прошла через вестибюль и поднялась по лестнице в свою комнату. Джули разделась и протянула было руку за ночной рубашкой. Но неожиданно в ее глазах появились озорные огоньки: она передумала и забралась под одеяло обнаженной. Не переставая предвкушать встречу с Дереком, она устроилась поудобнее и через минуту уже спала. Она не слышала, как отворилась дверь, и кто-то крадучись вошел в комнату.

Глава 11

Джули ошеломленно уставилась спросонья на склонившееся к ней в темноте лицо. На нее смотрели холодные темные глаза. И в этих глазах не было ничего, кроме ненависти.

Джули почувствовала, что она не в своей кровати, и даже не в своем гостиничном номере. И тогда с леденящим душу ужасом она поняла, что это вовсе не сон. Ужасное создание рядом с ней было абсолютно реальным. Спутанные длинные черные волосы, красновато-бурое лицо. Молодая девушка, почти девочка. Но дыхание ее было зловонным, и вообще от нее шел ужасный запах.

– Что вы от меня хотите? – охрипшим голосом прошептала Джули. Она слегка пошевелилась и почувствовала, что руки и ноги у нее связаны.

Из темноты раздался мужской голос:

– Это не она от тебя чего-то хочет. Ты нужна мне.

Она узнала голос! Эрлоу Вэнс!

– Вы?! – От гнева у Джули перехватило дыхание. Маячившее перед ней лицо загородило Джули все вокруг, и она попыталась передвинуться в сторону.

– Как вы смели?! – Подкравшийся было к ней страх теперь полностью уступил место гневу.

– Ты принадлежишь мне, – коротко ответил Вэнс. Он оттолкнул девушку в сторону и предстал перед Джули. – Не путайся у меня под ногами! – прорычал он. Девушка споткнулась и упала на пол.

Наклонившись над Джули, Эрлоу Вэнс заявил:

– Ты должна простить Сюджин. Она просто ревнует. Последнюю неделю она была моей женщиной. И, конечно же, ее любовники-индейцы никогда не удовлетворяли ее так, как я. – Он улыбнулся. – Беда с этими индейскими мужчинами – они думают лишь о собственном удовольствии и ни капли не беспокоятся, нравится это их скво или нет. Я не такой, и ты в этом убедишься. Скоро мы наконец вместе познаем любовь.

Джули изумленно смотрела на него, вертя головой из стороны в сторону и пытаясь ослабить веревки.

– Да полно тебе, Джули, полно, в порыве страсти ты скоро их перегрызешь. Может, ты хочешь знать, где находишься? Угомонись, и я расскажу тебе кое-что, чтобы ты больше ни о чем не беспокоилась. Ты же знаешь, меня бояться не надо. Я не сделаю тебе ничего плохого, пока ты меня не рассердишь, Луиза… – На миг он застыл, затем выдавил улыбку. – Смотри-ка, я назвал тебя именем моей святой жены. Не важно. Когда я научу тебя быть такой, как она, ты просто станешь ею, и тогда мы изменим твое имя с Джули Маршалл на Луизу Вэнс.

– Ну так вот. – Он осторожно уселся на краешек соломенного тюфяка, стараясь не задеть вкопанных кольев, к которым были привязаны сковывающие Джули веревки. – Ты в хижине, в горах, недалеко от Эль-Пасо. Я ее обнаружил случайно. Здесь, конечно, неуютно, но мы же не останемся здесь надолго. Этот тюфяк – единственное удобство. Пол глиняный. Хибара так мала, что с трудом можно повернуться. Но все-таки это крыша над головой и четыре стены, чтобы защититься от горных ветров. Есть еще яма для костра. На данный момент это нам вполне подходит. Думаю, старатели, которые, наверное, и построили эту лачугу, проводили здесь не один месяц.

Он кивнул на Сюджин, которая все еще сидела на земле, скривив губы в злобной гримасе, обнажавшей желтые зубы.

– Не бойся ее. Она знает: стоит ей тронуть хоть волосок на твоей голове, я тут же перережу ей глотку. Сюджин – навахо, одна из тех индианок, которых полковник Кит Карсон передал ютам. Она выучилась английскому у миссионера, который какое-то время жил в их селении. Говорит, что юты ее постоянно насиловали, и в конце концов она забеременела. Ютам не хотелось, чтобы в их селении родился какой-то полукровка, к тому же к беременным женщинам они не притрагиваются, поэтому ее просто вышвырнули вон. Я подобрал ее и спас от голода. Теперь держу при себе.

– Но теперь, – сделал он драматическую паузу, – у меня есть ты. Ты станешь моей женой. Можешь не беспокоиться: тебе не придется делить меня с ней, но если хочешь, мы можем оставить ее как рабыню. Как ты на это смотришь? – улыбнулся Вэнс.

Джули прекрасно понимала, что делает глупость, но все-таки не сдержалась и сказала:

– Ты ненормальный, Эрлоу. И с этим уже ничего не поделать.

Он покачал головой с притворным сочувствием:

– Ой-ой-ой, моя бедная, дорогая Джули. Твои друзья тебя развратили. Я нашел тебя в кровати совершенно голой и вынужден был прикрыть твою наготу. Даже моя дорогая Луиза, которая всегда пылко отвечала на мои чувства, никогда не вела себя так бесстыдно. Но это поправимо, я помогу тебе снова стать скромной, хорошо воспитанной леди, какой ты и должна быть, чтобы достойно заменить мою святую Луизу.

Стараясь держаться как можно спокойнее, Джулисказала:

– Давай, я сейчас уйду, и мы сделаем вид, что ничего не случилось.

Эрлоу притворился, будто раздумывает над ее предложением, затем опять покачал головой.

– Нет. Наверное, не стоит. Сама подумай, ради тебя я влез в большие неприятности. Мне уже давно следовало бы убраться отсюда, но я остался, и ведь только из-за тебя.

Он твердо посмотрел на нее.

– Я остался, потому что знал, что не могу позволить тебе исчезнуть из моей жизни. Ты мне напоминаешь Луизу. Ты моя.

Он повернулся к своей скво и рявкнул:

– Мне нужно уйти, чтобы раздобыть припасы для нашего путешествия. Пока меня не будет, искупай ее. Еще ей нужно что-то надеть. Думаю, мы…

– Она не одевать мою кожу! – резко сказала Сюджин. Эрлоу сморщил нос.

– Черт, да нет же, не вздумай надевать на нее свои мерзкие шкуры. Ты, Сюджин, воняешь, как та дохлятина, с которой ты их содрала. Я с тем же успехом мог бы поиметь бизона. Закутай ее в то одеяло, в котором я ее сюда притащил.

Внезапно он выбросил вперед руку и с такой силой сжал шею индианки, что у той глаза вылезли из орбит.

– Послушай, сука! Ты во всем будешь ей угождать, поняла? – прошипел он.

Он отпустил ее и швырнул на землю. Повернувшись к Джули, он снова растянул рот в улыбке.

– Не волнуйся, любовь моя. Я сделаю тебя счастливой. Вот увидишь. Еще несколько рейсов за оружием – ты, конечно, будешь ездить вместе со мной, – и мы присмотрим себе симпатичное гнездышко где-нибудь в чудесном предгорье. Ты будешь моей королевой. У нас будут дети, много детей… ты и в самом деле станешь моей дорогой Луизой. И я всегда буду о тебе заботиться.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Из горла Сюджин вырвался низкий утробный звук. Эрлоу заколебался. Ладно, впереди у него теперь уйма времени.

Он выпрямился.

– Делай, что тебе велено, Сюджин, – приказал он. – Я вернусь к ночи. Помой ее и обогрей, да приготовь ужин.

– Нечем охотиться, – сказала Сюджин.

– Даже не думай, дура, я не отдам тебе нож, – усмехнулся он. – Поймай что-нибудь голыми руками. И лучше все же приготовь еду к моему приходу.

Внезапно тишину разорвал громкий, пронзительный крик – это Сюджин пришла вдруг в неописуемую ярость. Она завопила что-то на своем языке и бросилась на Джули, которая оказалась совершенно беззащитной под градом обрушившихся на нее ударов. Но они не успели причинить ей особого вреда, так как Эрлоу тут же схватил Сюджин за волосы и отшвырнул ее в другой угол хижины.

– Я предупреждал тебя, тварь! – хрипло зарычал он, вытаскивая из штанов ремень. – Тебя снова нужно проучить, и уж этот-то урок ты запомнишь.

Сюджин свернулась в клубок и закрыла руками свой раздутый живот.

– Эрлоу, нет! – закричала Джули, когда ремень, со свистом прорезав воздух, опустился на Сюджин. – Ты же убьешь ребенка! О Боже, остановись!

Ремень опускался снова и снова. Сюджин стонала, извиваясь от боли, она даже не пыталась закрыть лицо, оберегая только живот. Одежда уже пропиталась кровью. Джули зарыдала.

– Эрлоу, чтоб ты сдох!

Эрлоу Вэнс просто остолбенел. Ремень выпал из его рук. Он медленно повернулся и уставился на Джули.

– Чтоб я сдох? Чтоб я сдох? Я верно расслышал, Луиза? Боже мой! Нет! – Он упал на колени. – О, Луиза, прости меня! Я вынудил тебя выругаться, только подумать! Я ужасно виноват. Скажи же, что ты меня прощаешь, пожалуйста, пожалуйста…

Джули посмотрела на Сюджин, которая всхлипывала и в ужасе озиралась по сторонам. Слезы, смешиваясь с кровью, заливали ее лицо. Джули, насколько позволяли ей веревки, отчаянно зажестикулировала, пытаясь дать девушке понять, что ей лучше побыстрее убраться отсюда. Они имели дело с настоящим сумасшедшим. Нужно было вести себя крайне осторожно. О Боже, ну почему же она не убегает?

Сюджин наконец поняла. Медленно, превозмогая боль, она сантиметр за сантиметром стала продвигаться к двери. Джули глубоко вздохнула и взмолилась о том, чтобы ей удалось отвлечь Эрлоу.

– Да, Эрлоу, я прощаю тебя, – прошептала она. – Все в порядке. У нас все будет хорошо. – Что же еще ему сказать?

– Я знал! – закричал Вэнс, и из его глаз брызнули слезы радости.

Джули внимательно наблюдала за ним, настойчиво приказывая себе улыбаться.

– Ты так добра ко мне, Луиза, то есть Джули. О Господи, я действительно хочу называть тебя Луизой, потому что ты и есть моя драгоценная Луиза, воскрешенная милостивым Богом, который знает, что я не могу жить без тебя. У нас будет хорошая жизнь… счастливая жизнь. Вот увидишь. О, Луиза, дорогая моя! Я буду к тебе очень добр. Сначала родится девочка, Бетси – Бог ее тоже воскресит, – и мы будем так же счастливы, как и раньше. Даже еще счастливее. О, Луиза, я так тебя люблю…

– Все будет хорошо, Эрлоу, – повторила она, следя за тем, чтобы ее голос звучал ровно и ласково.

«О, пожалуйста, – беззвучно взмолилась она, – пусть он мне поверит». Она глубоко вздохнула и произнесла:

– А теперь принеси мне одежду. Нельзя же мне лежать в таком виде. К тому же я замерзла.

Его глаза сузились, и Джули запаниковала. Неужели он раскусил ее?

Вэнс придвинулся ближе, и лишь собрав в кулак всю свою волю, Джули смогла стерпеть прикосновение его влажных трясущихся губ.

– О Боже! – выдохнул он, выпрямляясь. Блаженно улыбнувшись, он дико затряс головой в неожиданном приступе радости. – Нам будет так хорошо, Луиза, так хорошо! Те, другие женщины… я просто удовлетворял свою похоть. С тобой же у нас всегда была настоящая любовь. И это повторится. Я точно знаю.

Эрлоу поднялся на ноги и, не сказав больше ни слова, снял с гвоздя свою накидку и с решительным видом вышел в занимающееся холодное утро.

Джули осталась лежать в затхлой, сырой лачуге. От запаха влажной земли к горлу подступала тошнота. Она продолжала пытаться ослабить веревки, хотя понимала, что это бесполезно. Вот так, подумалось ей, наверное, и чувствуют себя червяки: кругом одна земля, можно только ползти и извиваться.

Услышав скрип двери, она затаила дыхание и прищурила глаза – даже слабый свет раннего утра казался ей нестерпимо ярким. Дверь открывалась мучительно медленно. В щели показалось лицо Сюджин, и сердце Джули переполнилось одновременно страхом и надеждой. Индианка молча стояла у входа. Через некоторое время Джули решилась заговорить:

– Я пыталась помешать Эрлоу избивать тебя. Я помогла тебе чем смогла. А ты мне поможешь?

Сюджин тяжело опустилась на землю возле тюфяка. Было нетрудно заметить, как она страдает. Она не снимала рук со своего огромного живота, при малейшем движении морщась от боли.

Джули внимательно вглядывалась в Сюджин, пытаясь прочесть ее мысли, но лицо индианки оставалось бесстрастным.

– Сюджин, – еще раз попробовала Джули, приподняв голову над тюфяком. – Я сделала так, чтобы Эрлоу не бил тебя. Я не желаю тебе ничего плохого. Я твой друг. Ты же не хочешь, чтобы мне было плохо, правда? Развяжи меня. Я уйду отсюда, и Эрлоу будет твоим. Я не хочу оставаться с ним, понимаешь? У меня есть другой мужчина. Поэтому Эрлоу может остаться твоим.

– Нет!

Хрипло дыша, с широко раскрытыми глазами Сюджин наклонилась над Джули.

– Эрлоу приводить меня под крышу, давать мне пищу. Теперь он меня бить. Сюджин уходить.

– Куда, Сюджин? Как тебе выжить? – прошептала Джули.

Сюджин гневно поджала губы, в глазах вспыхнул огонь.

– Сюджин не дать умереть ребенку.

Неплохо, подумала Джули. Девчонка еще не опустила руки. Даже после всего, через что она прошла, у нее все еще оставалась гордость.

– Тогда помоги улизнуть и мне, – взмолилась Джули. – Помоги мне вернуться к моим близким, пожалуйста! – Джули надеялась, что эта гордая сильная девушка все-таки поможет ей. – Они добрые люди. Я думаю, они примут тебя, дадут тебе кров, пищу.

Губы индианки слегка задрожали, но она упрямо ответила:

– Если Сюджин помогать тебе, Эрлоу ее убивать. Нужно идти.

Она поднялась и направилась к выходу, но ее остановил пронзительный крик Джули.

– Ты собираешься просто взять и оставить меня здесь? И это после того, как я защищала тебя от Эрлоу! Если бы я не была связана, я бы бросилась на него. Я бы сделала это для тебя, хотя перед этим ты и пыталась меня ударить. И ты все же хочешь уйти и бросить меня здесь?

Ее слова повисли в воздухе.

Лицо Сюджин по-прежнему оставалось невозмутимым, но после секундной паузы она сказала:

– Нет.

Когда из своих высоких, до колен, мокасин Сюджин выудила нож, Джули опешила.

– Нужно спешить, – пробормотала Сюджин и принялась резать веревки.

– И у тебя все это время был нож? – отважилась на вопрос Джули. И тут в первый раз за все время Сюджин улыбнулась и утвердительно кивнула.

Когда Джули наконец освободилась, она поплотнее завернулась в одеяло и побежала к двери. Выглянув наружу, Джули увидела, что хижина стоит на склоне почти отвесного скалистого холма. Один неверный шаг, и не видать ей Дерека.

– За мной, – скомандовала Сюджин, и стала подниматься вверх.

Джули ткнула пальцем к подножию холма.

– Нам нужно в город, Сюджин, в ту сторону.

Сюджин улыбнулась.

– Туда ушел Эрлоу. Ты хочешь пойти туда?

Джули удивилась:

– Как же я попаду к своим, если мы пойдем в противоположном направлении?

– Мы теряем время, – настойчиво сказала Сюджин, уже карабкаясь вверх. Подъем был тяжелым, холод пробирал до костей. Несмотря на накинутое шерстяное одеяло, Джули вся продрогла. Ветер терзал их без передышки. К тому же одной рукой Джули приходилось придерживать одеяло, что еще затрудняло подъем.

Через несколько минут Сюджин исчезла за огромной скалой, но тут же выглянула вновь.

– Теперь мы идем вниз.

Внизу сквозь пелену тумана можно было разглядеть Эль-Пасо, а за ним тонкую ленту реки Рио-Гранде. Заглядевшись на окрестности, Джули споткнулась и упала на колени. Сюджин обернулась.

– Нет, нет, я в порядке, – успокоила ее Джули и встала, потирая лодыжку. Она ушиблась не очень сильно, но ничто, даже сломанная нога, не смогло бы заставить ее остановиться! Она упрямо двинулась дальше.

Сюджин подняла с земли ветку и, срезав ножом сучки, сделала удобную трость. Джули с благодарностью взяла ее, и индианка повела ее дальше.

По мере того как они спускались, растительность становилась все гуще и гуще. Двигаться стало труднее, приходилось пробираться сквозь высокую траву и заросли ежевики, но по крайней мере было меньше шансов попасться на глаза Эрлоу.

Через несколько часов после того, как беглянки покинули хижину, они спрятались за густыми кустами на границе города. Сюджин с тревогой поглядывала по сторонам. Джули очень устала, она едва держалась на ногах. Но видеть нормальных людей – разгружающих фургоны мужчин, закутанных в теплые накидки женщин – было для нее огромным утешением. Хотя, с другой стороны, где-то рядом мог оказаться и Эрлоу, и если бы он их заметил, то скорее всего им бы не уйти живыми. Стоило ли рисковать и выходить на открытое пространство? Они оставались на месте раздумывая.

Почувствовав на своем плече пальцы Сюджин, Джули повернулась и взглянула в ее темные глаза.

– Зачем белая девушка помогает Сюджин, когда Сюджин хотела ее убить?

Наверное, Сюджин думает, что над ней снова будут издеваться, подумала Джули, как поступал с ней Эрлоу и многие другие.

– Сюджин, я хочу быть твоим другом, – сказала она. – Ты доказала, что ты мой друг, когда помогла мне бежать. Мы не будем вспоминать о том, что было раньше. Ты тогда не могла поступить по-другому. Но теперь все это кончено. Мы друзья.

– Друзья, – повторила Сюджин.

Джули снова выглянула из-за куста, и на этот раз не смогла сдержать радостного крика.

– Дерек! О Боже, Дерек!

Она рванулась сквозь последние колючки, отбросила посох и, хромая и спотыкаясь, побежала к нему.

Дерек стоял возле офиса шерифа. Услышав ее голос, он повернулся и бросился ей навстречу. Подбежав к Джули, он обнял ее и крепко прижал к груди. Оказавшись в его сильных объятиях, Джули почувствовала себя в полной безопасности, неимоверная радость и облегчение охватили ее.

– Дерек, Дерек, держи меня, держи, – дрожа всем телом, всхлипывала она, не стыдясь слез. – Больше никогда, никогда не оставляй меня.

Дерек не стал задавать Джули никаких вопросов. Сейчас ей нужны были лишь любовь и забота. Потом еще будет время выяснить, что с ней случились. Теперь же следовало поскорее увести Джули от быстро собирающейся толпы: горожане, солдаты, вызванные из форта Блисс для создания поисковой партий, шериф. Подняв ее на руки, он направился к гостинице.

Немного придя в себя, Джули внезапно крикнула:

– Сюджин! Дерек, она напугана, поэтому не выходит.

Дерек остановился и уставился на нее непонимающим взглядом.

– Она помогла мне бежать, – объяснила Джули. – Меня похитил Эрлоу Вэнс, и если бы не Сюджин, лежать бы мне сейчас в той грязной лачуге и ждать, пока он вернется.

Дерек опустил ее на землю.

– Где она? – спросил он, и Джули ткнула пальцем в сторону кустов, где пряталась индианка. Дерек торопливо направился туда.

– Смотри не испугай ее, – крикнула ему вдогонку Джули.

Сюджин не показывалась. Дерек громко позвал ее, затем еще и еще раз. Наконец, глядя мимо Дерека, на Джули, индианка вышла из своего укрытия. Джули, сильно прихрамывая, подошла к Дереку и сказала:

– Я обещала, что мы о ней позаботимся, что она сможет отправиться вместе с нами в Аризону. Без нее мне бы не удалось убежать.

И тут Дерек не выдержал, накинулся на нее с вопросами:

– Он что-нибудь с тобой сделал, Джули? Он обидел тебя?

Она покачала головой.

– Он тронулся рассудком, Дерек. Он думает, что я – его умершая жена, Луиза, Он не успел сделать со мной ничего такого, о чем ты подумал. Мы не можем позволить Сюджин вернуться к нему. Он ее убьет.

– Я сам убью этого ублюдка, чтобы он больше никому не мог причинить зла, – сказал Дерек тоном, который был так хорошо ей знаком.

На другом конце улицы, укрывшись за крыльцом салуна, стоял Эрлоу Вэнс и наблюдал за ними, с трудом сдерживая переполнявшую его ярость. Он обязательно отомстит, беззвучно пообещал он себе. Теперь к списку добавилось еще одно имя – Сюджин. Ладно, подумал он с ухмылкой, они заплатят за все, и заплатят всем, что у них есть. Каждый из них.

Глава 12

Караван фургонов давно покинул Эль-Пасо и двигался через Нью-Мексико к Аризоне. На дворе стоял уже конец марта, и трудно было сказать, чего люди ждали с большим нетерпением – конца этой разорительной войны или конца зимы, которая все еще никак не желала сдавать свои позиции.

Безжалостный ветер дул почти непрерывно, поднимая к самому небу тучи пыли и песка, которые затем возвращались, обрушиваясь на землю мутной стеной дождя. Когда все это в очередной раз падало с неба, кое-кто начинал молиться, полагая, что наступает конец света.

Полковник Таймз все же пошел переселенцам навстречу и отправил с ними солдат, которые должны были сопровождать фургоны до форта Бауи. Но возле крошечного городишки под названием Хачита их догнал посыльный из форта Блисс и передал приказ полковника: солдаты должны немедленно вернуться назад, в Эль-Пасо. Несколько ферм подверглись нападению команчей, начались волнения. На счету был каждый человек. Поэтому полковник приносил извинения капитану Арнхардту и остальным переселенцам и отзывало свой отряд назад. Командование не могло себе позволить распылять силы.

Унылым пасмурным утром капитан Арнхардт собрал своих спутников под крышей небольшого магазинчика. Там находился незамысловатый очаг – выкопанная возле одной из стен яма да черный от копоти дымоход, торчавший над обшитой досками крышей. Вдоль двух других стен тянулись ряды полок с весьма небогатым ассортиментом: большей частью там преобладали пыль, паутина да дохлые тараканы, загнувшиеся от холода и безнадежных поисков пищи. Четвертую стену занимал разбитый прилавок, заставленный липкой от пива грязной посудой. Так как в окрестностях не было больше ни одной забегаловки, магазинчик служил местом ежедневного сбора мужского населения городка.

Постепенно помещение наполнялось народом. Несмотря на то, что на подобные собрания обычно приходили только мужчины, Дерек с удивлением отметил, что на этот раз некоторые привели с собой жен. Не беда. То, что он собирался сказать сегодня, можно было выслушать всем. Глядя на своих спутников, Дерек чувствовал жалость, сегодня он жалел даже Элизу Тэтчер. Она выглядела еще мрачнее, чем обычно, и ему не нужно было долго искать тому причину. В Эль-Пасо они так и не нашли ей кучера, и пришлось настоять на том, чтобы она избавилась от всех своих многочисленных пожитков, вместе с повозкой и упряжкой, и перебралась в другой фургон. После многочисленных возражений Элиза все же согласилась продать фургон и лошадей, но категорически отказалась расстаться со своими «бесценными реликвиями». Она сумела выбить из тамошнего лавочника обещание, что он сохранит все ее коробочки, бочонки и ящички, но Дерек сильно сомневался, что она когда-нибудь увидит их снова. Скорее всего ее добро было выставлено на продажу еще до того, как их караван покинул город. Бедная Элиза! И он догадывался об истинной причине ее злобного настроения. «О, ненависть обманутой любви! Сильней той страсти нет в небесном царстве, И дьявол сам соперничать не сможет с красавицей, отвергнутой в коварстве». Всю свою сознательную жизнь Дерек убеждался в правоте этих строк. Элиза считает, что он отверг ее, предпочтя Джули. Но он же никогда и не любил Элизу! Почему же, быть может, в сотый раз в жизни удивлялся Дерек, женщина ждет, что мужчина влюбится в нее по гроб жизни только из-за того, что они несколько часов провели вместе? Но все это ерунда. Сейчас Дерека заботили куда более серьезные проблемы.

Взгляд Дерека остановился на Колби и Луэлле Бэскомб, и он подумал: если они оба здесь, кто же тогда присматривает за их четырьмя детьми? В начале пути малышей было шестеро, но двое умерли от лихорадки в дюнах Монохана. Плача у двух крошечных могилок, которым суждено было вскоре сровняться с песками, Колби и Лузлла печально говорили, что на все воля Божья. Они сохранили свою веру и скрепя сердце продолжили путь.

Дерек в существование Бога не верил. Где-то существовала, конечно, некая высшая сила, кто-то или что-то, направляющее, наказующее и воздающее, но Дерек считал, что большей частью все зависит от него самого. Участие в его судьбе этой высшей силы будет неотвратимо лишь тогда, когда настанет его черед отправиться на тот свет. А пока в этой жизни Дерек полагался исключительно на самого себя. И никогда еще его вера в себя не подвергалась таким испытаниям, как сегодня.

Он случайно расслышал, как Дотри Кэллахэн жаловался кому-то, что прошло уже две недели, а его жена все еще никак не оправится после рождения их третьего ребенка. Дерек тихо выругался. Почему женщины всегда беременеют в самое неподходящее время? Он взглянул на стоящих в стороне Майлза и Терезу. Тереза выглядела просто ужасно – словно выжатый лимон. С каждым днем она все увеличивалась в размерах, и вид ее становился все болезненнее. Черт, им с Джули просто ужасно повезло, что она не оказалась в таком же положении! А может, это и не просто везение. Может, все же это тот самый кто-то или что-то послал им немного удачи, ведь последние четыре года жизнь и так обходилась с ними слишком уж круто.

Он встретился глазами с Джули, и на душе у него сразу потеплело. Да, жизнь скрутила их в бараний рог, но скоро все изменится.

Дерек покачал головой. Он позволил себе увлечься собственными проблемами, малодушно избегая мыслей о том, что он сейчас должен был сказать этим отважным и стойким людям об их полном опасностей ближайшем будущем.

– Что все это значит, капитан? – выкрикнул Фрэнк Тодди. – Мы думали, что двинемся уже сегодня!

Дерек взял себя в руки и, набрав в грудь побольше воздуха, начал говорить. Со стороны могло показаться, что он совершенно спокоен, но только со стороны. Арнхардт сообщил собравшимся, что им нельзя больше рассчитывать на защиту. Он настоятельно посоветовал всем, кто опасается продолжать путь без сопровождения, вернуться вместе с солдатами в Эль-Пасо и дождаться следующего каравана – или более крупного, или имеющего, вооруженную охрану. Дерек был полностью откровенен: он мрачно живописал реальную возможность нападения индейцев и отметил, что, даже если бы у них было больше людей и фургонов, риск все равно бы оставался. Количество индейцев могло исчисляться сотнями. Со своей стороны Дерек мог обещать только одно – он сделает все, что в его силах, чтобы провести их через опасный район. В конце концов, еще в Брунсвике все уже были осведомлены о вероятности столкновения с индейцами.

У них, заверил Дерек, достаточно и ружей, и патронов. В случае нападения переселенцы могут раздать ружья не только мужчинам, но и каждой женщине, каждому ребенку. Перед ними расстилались земли чирикауа, а до форта Бауи оставалась еще неделя пути. Если повезет, они доберутся до форта, а там уж им дадут охрану до самого Таксона. Дальше же, надеялся Дерек, путь был относительно безопасен и лежал в основном через равнины. Наступала весна, и при хорошей погоде они добрались бы довольно быстро. Каждая семья должна была сама решить – продолжать ли им путь или поворачивать обратно. Однако тем, кто решит двигаться вперед, потом уже будет поздно раскаиваться. Дерек хотел, чтобы каждый сам сделал выбор. В заключение Дерек подробно рассказал все, что знал об индейцах. Он коснулся нравов и обычаев различных индейских племен и сообщил массу малоприятной информации. Затем после долгой паузы Арнхардт сказал:

– Я не поверну назад. Вот моя рука тем, кто решит пойти со мной. И удачи тем, кто захочет вернуться.

Собравшиеся разошлись – чтобы подумать и выбрать посильный для себя путь.

Чуть позже Дерек, Майлз, Тереза и Джули собрались в фургоне Майлза. С болью смотрел Дерек на милые ему лица, тревожась за судьбы близких ему людей.

– Я сказал правду, – мрачно произнес он. – Опасность действительно существует. Серьезная опасность. Мы можем проехать без приключений… но можем и подвергнуться нападению. У нас есть шанс отпугнуть индейцев… если у них не будет ружей и их будет не слишком много. Но все же мы очень рискуем. Нас запросто могут убить.

Майлз быстро взглянул на Терезу.

– Я думаю, нам нужно вернуться и переждать. Ты говоришь, что ребенок родится через два месяца. Мы можем поехать в Эль-Пасо, я найду там какую-нибудь работу, чтобы как-то продержаться, пока малыш не родится. В городе ты даже сможешь обратиться к настоящему врачу. Потом, когда ты придешь в норму, мы присоединимся к следующему каравану.

Майлз взглянул на жену, надеясь, что она сейчас скажет «да».

Но Тереза уставилась на него так, словно видела первый раз в жизни. Вне себя от удивления, она воскликнула:

– Вернуться? Куда? У нас же нет дома! Почему ты считаешь, что найдешь работу? Нет, Майлз, нет! – Она решительно затрясла головой. – Мы можем построить себе хижину. Мы еще можем собрать в этом году поздний урожай и запастись едой на следующую зиму. Но мое самое заветное желание – чтобы мой ребенок родился в Аризоне, в нашем новом доме, и я хочу добраться туда как можно скорее. Бог нам поможет, Майлз. Я верю, поможет. – Она схватила его за руку, и слезы полились по ее бледным щекам. – Пожалуйста, не проси меня вернуться!

Майлз взглянул на сестру, ища поддержки.

– Тереза права, – сказала Джули. – Мы зашли слишком далеко, и поворачивать поздно. На все Божья воля, Майлз.

Терпение Дерека лопнуло. Видит Бог, он был готов, если нужно, продолжить путь, помочь тем, кому еще в Брунсвике пообещал довести до намеченной цели. Какие бы опасности их ни поджидали, он не собирался поворачивать назад. Он не был трусом. Но не был и глупцом. Мог ли он позволить любимой женщине и ее семье продолжать путь, когда опасность столь велика? Черт, да если бы все оставшиеся переселенцы вдруг повернули назад, он на радостях станцевал бы джигу!

– Глупые женщины, – раздраженно заявил он. – Все, я принял решение! Мы все поворачиваем назад!

Джули уже открыла было рот, чтобы возразить, но Тереза оказалась проворнее.

– Ты не можешь этого сделать! – наклонясь вперед, закричала она. – Ты подписал бумаги, где говорится, что ты нас не бросишь, что ты обязуешься довести нас до места. Ты не можешь так сделать и не сделаешь. Ты на такое не способен.

– Я обязался довести вас, не ставя на карту ваши жизни, – напомнил он, подняв руку. – Если я считаю, что продолжать путь слишком опасно, я имею право повернуть назад.

Джули подошла к нему.

– Дерек, не поворачивай только потому, что ты беспокоишься за нас. Это нечестно по отношению к остальным. Сколько уже лет идет вражда с индейцами. Мира может не быть еще долгие годы. Как ты не понимаешь? Мы должны продолжить путь.

Дерек посмотрел на нее, затем на Терезу, а потом перевел взгляд на Майлза.

– Мы трогаемся через час. Будьте готовы.

Дерек раздраженно откинул занавеску и увидел, что его терпеливо дожидаются несколько мужчин. Дерек нахмурился. Ну вот еще, будто других дел нет, только стоять тут с ними и спорить да хрипоты! Нет, разрази его гром, он не станет им ничего советовать.

Джули тоже выбралась из фургона, чтобы дать возможность Майлзу и Терезе обсудить ситуацию наедине. Она с тревогой посмотрела на небо и увидела, что над горными вершинами собираются огромные серые тучи. Воздух стал влажным. Вскоре должен был пойти снег.

С Дереком заговорил только Тайлер Форд. Он пожал Дереку руку, сказал пару слов, затем повернулся и пошел прочь.

Дерек заметил Джули и подошел к ней.

– Все, как один, решили продолжать путь, – глядя ей в глаза, сухо сказал Дерек.

В ответ она улыбнулась. Дерек подмигнул, повернулся и поспешил по делам.

Джули подошла к фургону Уэбберов. Эстер уже тушила костер и собирала кухонную утварь.

– Эстер, можно вас на минутку? – вежливо позвала Джули.

Эстер с любопытством, хоть и чуть-чуть свысока, взглянула на Джули. Она всегда важничала, когда кто-то обращался к ней за советом.

– Конечно, дорогая. Чем могу помочь?

– Дело в Терезе. Я беспокоюсь за нее, хоть и не знаю, следует ли, ведь у меня никогда не было детей. Она неважно выглядит. Вам так не кажется?

– Конечно, – важно ответила Эстер. Она выплеснула остатки кофе и сполоснула кастрюлю в ведре с водой. – Тереза гораздо крупнее, чем должна быть. Она вообще щупленькая, и сейчас с непривычки выгладит чрезмерно полной, но все равно так быстро толстеть – ненормально.

– К тому же, у нее слишком изможденный вид, – с тревогой добавила Джули, – и цвет лица нездоровый.

– Хм, – фыркнула Эстер. – Вы бы тоже выглядели изможденной, если бы каждый день таскали такой вес. Знаете, что я думаю? Я думаю, у нее двойня.

– Двойня?.. – ошеломленно переспросила Джули.

– Ага. – Эстер снова засмеялась. Ей было приятно поражать молодую и неопытную женщину своими обширными знаниями. – У вас в роду ведь тоже были двойни – вы же лучше меня знаете. А это передается по наследству. Вот так, – для пущего убеждения кивнула она, упиваясь произведенным ею впечатлением. – Так что я уверена: Тереза носит двоих детей.

Джули все еще пыталась свыкнуться с этой поразительной новостью, а Эстер, блестя глазами, уже принялась развивать свою мысль:

– Хотите узнать подробнее? Пожалуйста. Близнецы обычно рождаются рано. Никогда ни от кого не слышала, чтобы двойня появилась на свет в срок. Удивляюсь, как Тереза еще до этого не додумалась. А немудрено бы и сообразить, когда внутри тебя вертятся и пинаются двое малышей.

– Надеюсь, что это не так! – воскликнула Джули. – И, пожалуйста, прошу вас, не говорите ей ничего об этом. Это ее только встревожит. Сейчас никому из нас не нужно лишних поводов для беспокойства.

Подобное подозрение привело Эстер в негодование. И как только эта девчонка осмелилась подумать, что она может быть такой бестактной?

– Разумеется, я ничего не скажу, – обиженно сказала она. – Это меня совершенно не касается, У меня и без того дел по горло.

«Ага, собирать сплетни», – раздраженно подумала Джули. Ей очень не хотелось обращаться к Эстер, но она больше не знала никого, с кем можно было бы посоветоваться насчет Терезы. А ведь Эстер, забеспокоилась Джули, могла оказаться права по поводу двойни! Но с этим ничего уже не поделать. Даже если бы Тереза знала, что носит двоих, в Эль-Пасо она бы не вернулась. Она уже приняла решение и недавно доказала, что довольно упряма, о чем Джули до этого и не подозревала.

Молясь о том, чтобы Эстер сохранила в тайне их разговор, Джули вернулась к фургону Майлза, чтобы помочь подготовиться к отъезду.

А Эстер торопливо домыла посуду и тут же поспешила к Луэлле Бэскомб, чтобы сообщить ей о том, что Тереза Маршалл ожидает двойню.

Всю землю устилали покрытые мхом камни, создавая обманчивое ощущение мягкости, воздух был напоен ароматом хвои. Густые заросли чапарели прекрасно маскировал вход в заброшенное логово койота. Ночь была холодной, но в их укромном, скрытом от чужих глаз уголке это не ощущалось.

Дерек притянул к себе прекрасную обнаженную Джули, его губы прильнули к ее губам, язык осторожно проник в ее нежный розовый ротик. Его жаркие пальцы, едва касаясь, пробежали по ее телу, поддразнили, легонько задев, ждущие ласки соски, которые тут же ожили и взмолились о большем.

Медленно, даже чересчур медленно палец Дерека заскользил вниз, к мягкому округлому животу. Она отстранилась, пытаясь сдержать нетерпеливые стоны.

– Нет, – простонала она, схватив его руку. Ей не хотелось этого сейчас, хотелось по-другому. Она жаждала достичь вершины блаженства, чувствуя его в себе, всего его, вернее, столько, сколько она сможет принять, ведь она никогда не могла вместить его целиком. И ни одна женщина не смогла бы, ибо он был восхитительно огромен.

Она задрожала и, не в силах бороться с собой, вцепилась зубами в его плечо.

Все еще трепеща от наслаждения, она наклонилась, лаская и поддразнивая, желая вернуть ему те сладкие муки, которые он только что доставил ей. Она расслышала его тихое довольное урчание. Этим ласкам он научил ее в те чудесные месяцы, которые они провели с ним вдвоем на острове. Затем он отстранился… И вошел в нее, медленно и осторожно, и она задохнулась, впившись ногтями в его тело. Он дал ей столько, сколько она смогла принять, и они вместе взошли на вершину и воспарили над ней – сквозь облака, касаясь луны, целуясь со звездами.

Полностью обессилевшие, они прильнули друг к другу. Дерек потрогал плечо и рассмеялся.

– Ты меня укусила, – заявил он. – Придется мне теперь тебя опасаться. Ты становишься просто неистовой.

– Это ты делаешь меня такой. – Она еще крепче прижалась к нему и спросила: – Тебе не больно?

– Теперь придется выдумывать какие-то объяснения. И ты за это заплатишь, прямо сейчас. – Он принялся ее щекотать, и, смеясь как дети, они покатились по земле, но вдруг замерли. Тишину разорвали ружейные выстрелы.

Дерек потянулся за штанами, а Джули в ужасе стала нащупывать платье. В это время они услышали крик.

– Арнхардт, чтоб тебе пусто было, где ты?

Это был Томас, но голос его звучал как-то странно: пронзительно и неестественно высоко.

– Здесь! – прокричал Дерек и, пробравшись сквозь заросли чапарели, вылез наружу, на ходу застегивая ремень и одергивая рубаху. – Что, черт возьми, случилось? – воскликнул он. – Почему ты стрелял?

Томас подскакал к нему и резко осадил лошадь.

– Я тебе кричал, кричал, но ты не отзывался, пришлось выстрелить. Давай беги быстрее, и Джули тоже… если она с тобой, – смущенно добавил он. – Тереза, – торопливо продолжал Томас, захлебываясь словами. – Похоже, она собирается рожать. Но, как бы то ни было, ей очень плохо.

Джули вихрем вылетела из своего убежища – страх за Терезу полностью вытеснил все прочие соображения.

– Бежим! – закричала она.

Глава 13

Майлз в нетерпении ожидал их около фургона. Заслышав стук копыт, он повернулся и бросился к ним. Дерек так резко осадил лошадь, что Джули ударилась о его спину.

– Что случилось, – в волнении вскричала она.

Силуэт фургона смутно вырисовывался на фоне звездного неба. Из-под тента пробивался мерцающий свет фонаря, наполняя ночь мрачными тенями. Из фургона доносились сдавленные всхлипывания, которые внезапно переросли в пронзительный крик. Джули почувствовала, как напряглась и сжалась на ее запястье рука Майлза. Через секунду он помог ей спуститься на землю и дрожащим голосом произнес:

– Я спал. Меня разбудили ее стоны. Потом она призналась, что весь день ее мучили боли, то отпускали, то снова прихватывали, но она ничего не говорила, потому что не хотела никого волновать. Она думала, что все обойдется, что еще не время, к тому же она боялась, что Дерек, если узнает, заставит ее вернуться в Эль-Пасо.

Майлз с тревогой взглянул на сестру:

– Слишком рано, Джули, правда? Просто ложная тревога, да?

Она очень хотела согласиться, утешить его, но не стала, а лишь спросила:

– Кто-нибудь пошел за Эстер?

Он кивнул.

– Ждите снаружи, – велела Джули.

Майлз подсадил ее в фургон. Джули подошла к матрасу и опустилась на пол рядом с Терезой, взяв из протянутых рук Эстер влажное полотенце. Боль приходила все снова и снова, заставляя тело Терезы выгибаться дугой. Джули, как могла, старалась облегчить ее страдания, полотенцем вытирала влажный лоб, нашептывала что-то успокаивающее. Но Тереза уже полностью погрузилась в царство боли, и Джули ничем не могла ей помочь.

– Слишком рано, – бормотала Джули. – О Господи, слишком рано!

Стоя на коленях около матраса, Эстер высокомерно поправила ее:

– Но не для близнецов, дорогая. Двойня всегда появляется на свет раньше положенного.

Джули нахмурилась.

– Не говорите ей этого, – прошептала она. – Мы же не знаем точно…

Эстер в негодовании округлила глаза. Она здесь всем руководила и не намеревалась терпеть никакого вмешательства.

– Через несколько минут вы убедитесь, что я права, – решительно заявила она. – Теперь уже недолго.

Время ползло ужасающе медленно. Крики Терезы постепенно затихали, превращаясь в слабые стоны, затем боль снова вгрызалась в ее измученное тело, и крик раздирал ее с удвоенной силой.

Майлз ходил возле фургона, не останавливаясь ни на секунду, заламывая руки и тихо разговаривая сам с собой. Дерек стоял возле кастрюли с кипящей водой, которую заказала Эстер, с интересом наблюдая за лопающимися пузырьками и раздумывая над тем, почему же все-таки при всех родах непременно требуется горячая вода. Наконец он пришел к выводу, что это придумано специально для того, чтобы хоть чем-то занять будущего отца.

Сколько еще до рассвета? Наверное, час. Боже, этот кошмар все тянулся и тянулся, а бедная девочка все страдала от дьявольских мук. Дерек ужасно боялся того, что наступит время, и вот так же будет кричать его Джули. Но, может быть, с доктором все будет по-другому? Эстер, наверное, на самом деле ни черта не знает. Почему в их колонне не оказалось врача? Как бы все упростилось. Он собрался было сказать что-то Томасу, который молча сидел неподалеку, но вдруг заметил, что к нему направляется индианка.

– Сюджин? – опешил Дерек. Сюджин ткнула пальцем в сторону фургона:

– Очень плохо. Я могу помочь.

Держа в руках небольшое ведерко, она молча смотрела на него своим спокойным немигающим взглядом, к которому он уже успел немного привыкнуть.

Дерек наклонил голову и с удивлением взглянул на нее сверху вниз. Росту в ней было совсем ничего, не больше пяти футов.

– Чем же ты можешь помочь, Сюджин?

Она отвернулась.

– Сюджин помогать при многих родах. И сейчас помогать. Она страдает очень долго.

Мягко взяв Дерека за руку, она отвела его подальше от Томаса. Сюджин стеснялась говорить с мужчиной о женских проблемах, и чем меньше ушей ее слышали, тем лучше. Она объяснила все как могла. Дерек внимательно слушал, кивая время от времени. В том, что она говорила, был смысл.

Понимая, что сейчас Майлз едва ли может мыслить разумно, Дерек постарался как можно доходчивее все ему объяснить.

– По-моему, она говорит дело. Думаю, стоит попробовать, нам стоит попробовать что угодно, что может помочь Терезе.

– Да-да, – кивнул Майлз, что-то лихорадочно бормоча себе под нос. – Конечно, пусть она войдет.

Когда Сюджин вскарабкалась в фургон, Джули и Эстер одновременно оглянулись в немом изумлении, а когда следом за индианкой появился еще и Дерек, Эстер дала волю своему возмущению.

– Капитан, – закричала она, – а что это вы тут делаете? И уберите эту… скво отсюда!

– Эта женщина, – огрызнулся Дерек, – принимала роды. Ее бабушка занималась акушерством. Она обучила Сюджин всему, что знала.

– Я уверена, это вовсе не то, что нам нужно, – сказала Эстер. – Между белыми детьми и прочими большая разница. Сейчас же уведите ее отсюда. Мне некогда!

Дерек легонько подтолкнул Сюджин к Терезе.

– Она будет помогать, – заявил он так решительно, как умел это делать капитан Арнхардт. – И, будьте добры, не мешайте ей.

– Оч-чень хорошо, – воскликнула Эстер, поднимаясь на ноги и сердито одергивая длинную юбку. – Значит, вы приказываете мне подчиниться этой дикарке?! Я не буду в этом участвовать.

Увидев, что Эстер собирается уходить, Джули воскликнула:

– Стойте! Не уходите, Эстер, пожалуйста! Вы нам нужны.

– Хм, – промычала Эстер. – И для чего же я вам нужна? – язвительно поинтересовалась она, резко кивнув в сторону Дерека. – У вас же теперь есть сам Господь Бог – по крайней мере так он о себе думает.

Сюджин уселась возле Терезы и принялась за работу, не обращая ровным счетом никакого внимания на окружающих.

Дерек секунду помедлил, но затем решил, что мужчине здесь и в самом деле не место. Он удалился, предварительно напомнив Джули, что, если что-то понадобится, он будет неподалеку.

Сюджин смазала себе руки салом из ведерка, а затем медленными движениями снизу вверх обмазала им и Терезу. Через несколько минут она радостно засмеялась.

– Хорошо! Ребеночек идет ножками вперед. – Она с тревогой посмотрела на Терезу и добавила: – Она должна сесть так… – Сюджин присела на корточки. – Ребеночек выпадать.

– Белые женщины так не делают, Сюджин, – устало сказала Джули. Нет, она не даст посадить Терезу в такое неудобное положение!

– Давай! – внезапно закричала Сюджин, размахивая руками. – Тужься! Сильно тужься. Ребеночек идет. Сюджин его видит!

Джули как завороженная смотрела на крохотные ножки. С помощью опытных рук Сюджин младенец выскользнул и появился на свет. Лицо Джули озарилось радостной улыбкой… но через мгновение она застыла, так как Сюджин произнесла едва слышно:

– Девочка мертва.

– Нет, – глухо прошептала Джули, внимательно глядя не неподвижное тельце.

Кожа младенца была неестественно бледной, с каким-то синеватым оттенком. Джули с трудом удержала крик ужаса: шея малютки была перетянута пуповиной. Мертва!

Едва сдерживая слезы, Джули печально посмотрела на Терезу, которая еще не знала о случившемся.

– Есть какой-нибудь шанс? – шепотом спросила она у Сюджин, пальцами стараясь ослабить пуповину, но Сюджин решительно взяла у нее ребенка и тихо ответила:

– Нет. Ребеночек мертвый.

Джули прижала окровавленное тельце к груди и зарыдала, оплакивая это крохотное создание, у которого так никогда и не будет жизни, которое никогда уже не испытает радости и даже ни разу не познает горя. В ее сердце не осталось ничего, кроме отчаяния, она все рыдала и рыдала.

Внезапно она услышала изумленное восклицание Сюджин. Не переставая плакать, Джули повернулась и увидела крошечный комочек. Проворными и искусными движениями Сюджин помогла появиться на свет второму младенцу. Его до того синюшное личико мгновенно стало пунцово-красным, крохотные ножки возмущенно замолотили по воздуху, и фургон наполнился громкими воплями.

– Мальчик! – закричала Сюджин.

Джули с благоговением положила тельце мертвой девочки и, плача уже от счастья, приняла на руки своего оглушительно кричащего племянника.

– Благодарю тебя, Господи, – всхлипывала она, укачивая малыша. – Благодарю тебя, Господи!

Тереза стала постепенно приходить в себя. Она открыла глаза, по ее щекам потекли слезы, и она прошептала:

– Мой малыш!

Джули быстро завернула малютку в теплое одеяло и положила его в руки Терезы. В этот момент благоговейную тишину взорвали возбужденные крики Майлза:

– Эй! По-моему, я слышал крик своего ребенка? Мне можно войти?

– Одну минутку, Майлз, – ответила Джули и повернулась к Сюджин. Она помогла ей омыть молодую маму, затем наклонилась к самому уху Сюджин, чтобы не могла расслышать Тереза, и прошептала:

– Заверни девочку и спрячь ее. Пусть Тереза пока ничего об этом не знает. Она еще ужасно слаба.

Сюджин согласно кивнула.

Джули отдернула полог, и Дерек опустил ее на землю. Она торопливо поведала Майлзу о сыне. Когда он полностью осознал эту новость, она сообщила, что его дочь мертва.

– Тереза носила близнецов, может, поэтому и роды были такими ранними. Удивительно: мальчик крупненький и, насколько я могу судить, выглядит совершенно здоровым.

Первоначальная радость Майлза сменилась горем.

– Почему? – спросил он, задыхаясь от слез. – Почему умерла моя девочка?

– Пуповина перетянула шею. – Джули совсем не хотелось вдаваться в подробности, но она не имела права не сказать ему правды. – Может, Тереза слишком много работала, или… Кто знает почему? Теперь, когда я увидела это, я удивляюсь, как дети вообще рождаются и ухитряются выжить. Будь счастлив, что у тебя есть сын. И вот еще что, Майлз, не стоит говорить Терезе, что у нее была двойня, по крайней мере пока. Она очень слаба.

Она коснулась его руки в старом как мир жесте утешения, затем повернулась к Дереку:

– Как далеко до форта Бауи или до любого места, где можно найти доктора?

– До Бауи неделя езды на фургоне. Три-четыре дня верхом. – Он удрученно покачал головой. – Мне очень жаль, но даже если мы пошлем за врачом, ей все равно по крайней мере с неделю придется обойтись без его помощи.

Майлз направился к фургону.

– Я должен ее увидеть.

– Подожди. – Джули заглянула в фургон: Тереза заснула. Сюджин ворковала около новорожденного, пеленая его и закутывая потеплее. Джули взяла малыша и передала его Майлзу.

Плача от умиления и не стыдясь своих слез, Майлз взял на руки своего сына и отошел в сторону, чтобы никто не мешал их первой встрече.

Джули подошла к Сюджин и передала ей несчастное маленькое тельце. Сюджин завернула его в простыню, и Джули протянула сверток Томасу.

– Похорони ее, Томас. Пожалуйста, – печально сказала она. Дерек обнял ее, и сна прошептала:

– Позови, пожалуйста, Эстер. Пусть она посидит с Терезой и присмотрит за ней. Заставь ее прийти.

– Она придет, – уверенно ответил он. – Сама-то ты как?

– Нормально. Просто хочу немного побыть одна.

Он поцеловал ее в лоб, отпустил и долго глядел вслед, как она идет,горестно ссутулившись.

Из-за горизонта, окрасив горные вершины, показались первые солнечные лучики. Земля была окутана красноватой дымкой тумана. Но скоро засияет солнце, и туман постепенно рассеется. Грядущий день не обещал непогоды.

Джули с грустью размышляла о том, как бы ей хотелось хоть на миг стать Богом, чтобы вдохнуть жизнь в эту бедную малютку. О, сколько бесценных даров мог бы получить этот ребенок: багрянец утренней зари, первую песню желторотого птенца, теплый ветерок на закате дня.

– Дорогой Иисус, – молитвенно сложив руки, прошептала она в призрачную даль, – мне нравится жить, и чем дольше я живу, тем больше учусь восхищаться чудесами и красотой мира, не ограничиваясь его болью и печалями.

Как мне нравилось чувствовать под ногами мягкую траву, слушать звук бегущих ручьев. Я люблю, люблю этот мир! Я ждала каждого его нового дня, взбиралась на его горы, бродила по тенистым лесам, плавала по его рекам – и не переставала верить, что красота и радость выше слез и боли. Почему же, о Боже, почему невинный младенец должен был умереть, так и не познав радостей жизни?

А может быть, подумалось Джули, ничто на самом деле и не умирает? Может, каждая смерть возрождает новую жизнь? Листья опадают с деревьев, но каждой весной появляются снова. Звезды гаснут, но загораются вновь у других берегов.

Она слышала крик младенца. Бог дал одну жизнь и забрал другую. Нет. Он дал одну жизнь и не дал другую. Большая разница. А сейчас… сейчас нужно молиться, чтобы он не взял еще одну жизнь… жизнь Терезы.

Джули упала на колени и стала горячо молиться, дав волю слезам. Но когда она поднялась на ноги, то не почувствовала успокоения.

Глава 14

– Она умрет, да?

Они сидели на скалистом холме и смотрели на раскинувшийся внизу лагерь. Сгущались сумерки. Составленные кругом фургоны были похожи на стаю огромных белых чаек, готовых вот-вот взлететь в небо.

Майлз крепко сжимал руку Джули. Глаза его были закрыты.

– Да. – Слово вырвалось из ее сжатых губ, хотя она до последнего мгновения пыталась всеми силами сдержать его. – Да, Майлз. Боюсь, что да. – Она не могла лгать брату.

Он прижал ее ладонь к своему лицу.

– Я не вынесу, если она умрет. Клянусь! Все несчастья в прошлом, какими бы ужасными они ни казались, ничто по сравнению с этим.

Он продолжал говорить, и Джули не прерывала его.

– Она захотела подержать ребенка, и когда я дал ей сына, она выглядела как ангел… как Божий ангел с ребенком на руках. Словно они вдвоем в любую секунду готовы вознестись на небо. А еще показалось жуткое – словно она уже умерла и держит на руках не ребенка, а самое себя. Потом она улыбнулась – это была самая милая улыбка, которую я когда-либо видел. И она стала укачивать малыша, и заснула сама, и до сих пор не проснулась… – Его голос прервался.

Джули осторожно обняла брата, и они зарыдали, держась друг за друга, как за спасательный круг.

Когда уже не осталось слез, Майлз выпрямился и мягко отстранил Джули. Затем, глядя на опускающееся солнце, он вдруг заявил:

– Я знал о них… об отце и тете Адели.

Джули в изумлении уставилась на него, потрясенная его словами.

– Я думал, что ты тоже знала, но скрывала от меня, так же как молчал я. Если это не так, прости, я не хотел причинить тебе боль.

– Как ты догадался?

– Однажды я спустился по задней лестнице и увидел, как они целуются в темноте. Они меня не заметили. Даже не догадывались о том, что я знаю. Вот почему дядя Найджел убил его.

– Это не доказано, Майлз, – торопливо заметила Джули.

– Какая разница, – отмахнулся брат от ее возражений. – Отца застрелили, когда он возвращался из города. Стреляли из засады. Он и дядя Найджел перед этим о чем-то спорили в портовой таверне. Никто не знает, в чем там было дело. Но дядя Найджел той же ночью исчез, и никто его так никогда больше и не видел. Так что совершенно ясно, что произошло. Он убил отца и скрылся. Это очевидно, даже если бы мы с тобой и не знали, что у него имелся чертовски веский мотив. Никто никогда не говорил об этом с матерью, потому что ее жалели, но знаешь что? – Он быстро взглянул на нее. – Я думаю, она тоже догадывалась.

Джули не ответила. Она не хотела продолжать эту тему, но если это отвлекает Майлза от его теперешних страданий, то пусть говорит.

– Да, она предполагала, – продолжал он, скорее разговаривая сам с собой, чем с Джули. – Должна была догадаться. Думаю, Томас тоже знал. – Он помедлил секунду, потом неожиданно заявил: – Знаешь, он ведь тебя любит.

Джули медленно кивнула. Да, она знала об этом, и, может быть, если бы не та ужасная связь между его матерью и ее отцом, она и Томас могли бы быть вместе. Эта мерзость стеной стояла между ними. А теперь сердце Джули принадлежит Дереку.

– Это же был сущий ад, правда? – горько рассмеялся он. – Наша жизнь была попросту ужасна, ты согласна со мной?

Она продолжала молчать. Тогда Майлз прошептал:

– Мне хочется умереть вместе с ней. – Его голос сорвался, он опустил голову.

Наконец Джули сказала:

– Жизнь еще не кончена, Майлз. У тебя теперь есть сын. Если Тереза умрет, она останется жить в нем, держись и не забывай об этом, когда тебе будет тяжело. Какой бы печальной ни казалась тебе жизнь, – продолжала Джули, – думай о счастливых временах, вспоминай свою любовь, радостные мгновения.

Он медленно поднял голову, взгляд его стал задумчивым, на губах появилась печальная улыбка.

– Тереза говорила, что если будет мальчик, она назовет его, как меня, но я этого не хочу. Поэтому мы договорились назвать его в честь наших отцов – ее и нашего с тобой. Он будет Дарреллом Джеромом Маршаллом. Ну как? – Его губы сложились в улыбку, но в глазах остались боль и страдание.

Имя Джули понравилось, и она сказала об этом.

– Если бы родилась девочка, мы бы назвали ее в честь тебя, Джули, но теперь я… я думаю…

– Я понимаю, – быстро сказала Джули. – Ты не хочешь оставлять свою дочь неизвестно где, да еще в безымянной могиле. Я почту за честь, если на том деревянном кресте, который сделал Томас, ты вырежешь мое имя. Я буду рада.

Майлз кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

Наступила тишина. Казалось, говорить больше не о чем.

Джули заметила его первой. Ей не хотелось даже и думать о том, что могли означать эти безумные жесты Дерека. Майлз тоже увидел его и вскочил на ноги. Лавируя между нагромождениями камней, они спустились с холма так быстро, как только смогли, а оказавшись внизу, бросились бежать.

Добежав до фургона, Джули кинулась в объятия Дерека. Майлз чуть помедлил и, повернувшись, умоляюще взглянул на сестру.

– Раздели это со мной, – попросил он. – Раздели со мной еще одну боль.

Дерек обнял ее и отпустил, понимая, что Джули не может оставить Майлза.

Тереза лежала неподвижно, ее дыхание было слабым и неровным. Эстер стояла в нескольких футах от постели. Малыш уютно устроился рядом с мамой. Находившаяся здесь же Сюджин поторопилась объяснить, что Тереза довольно давно проснулась и попросила ребенка.

Джули наклонилась, взяла младенца из слабых рук матери и передала его Сюджин.

– Оставь нас с ней, – тихо сказала она, молясь о том, чтобы Эстер поняла намек. Ее молитва была услышана.

Когда они вышли, Майлз встал возле жены на колени, осторожно обнял ее и прижал к сердцу, затем тяжело вздохнул и прошептал.

– Все будет прекрасно, любимая. С тобой все будет хорошо, и с нашим малышом тоже. Мы будем жить счастливо. Я обещаю. – На слове «обещаю» его голос дрогнул. – Я люблю тебя Тереза. Один Бог знает, как я тебя люблю.

Ее губы разжались и беззвучно зашевелились.

– Не пытайся говорить, – сказал Майлз, укачивая ее на своей груди. – Не трать силы, моя радость.

– Семена, – произнесла она едва слышно. Умирающая птичка пыталась спеть свою последнюю песню. – Семена, Майлз. Дай их мне.

Джули принялась спешно рыскать по всем углам, пока наконец не нашла конвертик с цветочными семенами, которые были так дороги Терезе. Она вложила его в слабую руку и сжала пальцы Терезы в кулак.

– Вот они, дорогая… твои семена.

На губах Терезы промелькнула улыбка, она собрала последние силы, чтобы удержать конвертик. Ее веки дрогнули, она открыла глаза и посмотрела вдаль невидящим взором.

– Посади их вместо меня, Майлз… – Ей стало трудно дышать, в груди что-то захрипело. – Посади эти семена… И когда цветы вырастут, вспоминай обо мне… и я никогда не умру… Знай, что я всегда буду с тобой… любить тебя… и нашего сына.

Ее голова откинулась в сторону. Нежно, с любовью Майлз приподнял ее голову и уткнулся в ее волосы. Пальцы Терезы разжались, и конверт выпал из ее руки.

Джули быстро подняла конвертик и отвернулась, не в силах больше наблюдать эту сцену.

Дерек, словно почувствовав, что пора, забрался в фургон. Он взял тело Терезы из рук Майлза, хотя тот, похоже, и не заметил этого. Он был уже не здесь, а где-то там, в той загадочной стране, куда так предусмотрительно уносится наш разум, когда в своих страданиях мы переходим все допустимые границы.

Прошли долгие минуты, прежде чем Джули смогла заговорить.

– Ее жизнь продолжится в этих цветах, Дерек, – сказала она, указывая на семена. – Мы посадим их в Аризоне и, когда они расцветут, будем вспоминать о ней. Ветер разнесет их семена по холмам, и цветы будут расти и там. Мы будем смотреть на них и вспоминать Терезу… как мы любили ее… как она любила нас.

Луэлла Бэскомб заботливо взяла на руки маленького Даррелла Джерома Маршалла и, едва сдерживая слезы, сказала Джули:

– Конечно же, я буду кормить его. Тереза была такой славной девушкой, я ее очень любила. Это самое меньшее, что я могу для нее сделать. – Ее голос задрожал.

– Думаешь, у тебя хватит молока на двоих? – с тревогой спросила Джули.

– Надеюсь, – кивнула Луэлла.

Джули поблагодарила ее. Она дотронулась до своих губ кончиками пальцев, коснулась ими лба спящего малыша и ушла, сказав на прощание, что заглянет к ним утром. Подойдя к фургону Майлза, она резко остановилась. Около повозки с опущенной головой стоял ее брат. Она знала, что в фургоне, укрытое простыней, лежит тело Терезы. И Майлз не отходил ни на шаг, в последний раз охраняя любимую.

Джули повернулась и ушла, оставив его одного. Она утешала себя тем, что уже поздно и до утра никто не станет докучать Майлзу. Из темноты послышался стук лопат, и она непроизвольно вздрогнула. Могила Терезы. Тереза… всегда такая добрая, полная любви. И вот все кончено.

Джули направилась к хозяйственному фургону, в котором ночевал Дерек. Когда она подошла к нему, сзади раздался голос, резанувший ей слух:

– Джули Маршалл! А ты умеешь добиться своего! Ах ты распутница! Ты увела Дерека и предавалась с ним разврату, когда я потеряла своего ребенка. Я слышала, что когда мучилась твоя невестка, вы занимались тем же самым. Может, если бы ты была здесь и ухаживала за ней, она бы не умерла. Может…

– Может, тебе лучше ничего больше не говорить? – сказала Джули так тихо, что Элиза едва ее расслышала. Прежде чем Элиза снова открыла рот, появился Дерек. Элиза тут же одарила его улыбкой.

– Я уверена, что у нас еще будет время поговорить обо всем.

Задрав нос, она удалилась. Джули покачала головой и сказала:

– Еще одно ее слово, Дерек, и я бы ее ударила.

Он кивнул.

– Иди отдохни. Мы выкопали могилу. Я видел Майлза. Думаю, лучше не трогать его. Мы ляжем около его фургона на случай, если вдруг понадобимся ему. Завтра, – устало добавил он, – будет очень длинный день. И очень печальный.

Глава 15

И вот наконец караван въехал на территорию Аризоны. Пейзаж резко изменился. Равнины, которые еще совсем недавно тянулись и тянулись до самого горизонта, кончились. Теперь их окружали голые, лишенные растительности высокие горы. Земля казалась совершенно бесплодной, но для переселенцев, которые уже так долго были в пути, горы давали надежду: уже почти дома!

Густые травы послушно склонялись под напором свежего весеннего ветра. Огромные кактусы сагуаро и чапарель перемежались с густыми зарослями деревьев Джошуа.

Опускался вечер, и переселенцы остановились на ночлег – десять фургонов, выстроенных кольцом вокруг большого костра. Сидя у потрескивающего огня, мужчины, поочередно сменяя друг друга, вращали шампур, на котором жарилась дичь, убитая Дереком еще днем. Аромат сочной свинины возбуждал аппетит. За последние дни они несколько раз видели индеек, перепелов и голубей – теперь, когда уже повеяло весной и дичь осмелела, пищи должно было быть в изобилии.

Дерек сидел на пригорке и смотрел, как у костра Джули, что-то ласково приговаривая, укачивала сына Майлза. Дерек нахмурился. С того дня, как умерла Тереза, Майлз ни разу не подошел к ребенку. Джули и Дерек очень тревожились из-за того, что он совершенно замкнулся в своем горе. Он стал сторониться людей, жил сам по себе. Временами Джули даже приходилось подолгу упрашивать его, чтобы он поел. Ближе к ночи, когда вся работа бывала уже сделана, Майлз выносил матрас и в любую погоду забирался под фургон. Если так пойдет и дальше, у Дерека с Джули, можно считать, будет уже готовая семья, потому что вся забота о маленьком Даррелле ляжет на плечи Джули.

Сидя в одиночестве, Дерек меланхолично жевал свежую спаржу. Со стороны могло показаться, что он с головой ушел в мрачные раздумья и не замечает никого вокруг. Но это не соответствовало действительности. Он уже давно почувствовал, что кто-то приближается к нему сзади. По звуку шагов Дерек узнал его. Это был Томас.

Томас же не хотел застать Дерека врасплох, поэтому, перед тем как приблизиться, он его окликнул. Не оборачиваясь, Дерек жестом пригласил Томаса составить ему компанию.

– А погодка-то ничего, а? – бодро заметил Томас и уселся рядом. – Если не будет дождей, возможно, мы доберемся без приключений.

– Это же пустыня, – ровным голосом ответил Дерек. – Весной здесь не бывает дождей. Эх, Томас, мне бы твою уверенность!

Веселость Томаса как рукой сняло.

– Я имел в виду только погоду, Арнхардт. Я помню об индейцах.

– Сейчас опасность велика как никогда. – Дерек выплюнул изо рта траву. – Меня беспокоит вон то ущелье, – сказал он, кивнув в сторону гор. – Сейчас мы в самом сердце земли чирикауа.

– Сколько еще до форта Бауи?

– Два дня пути, если мы пойдем через перевал. Я вот думаю: может, не стоит идти через перевал, а продолжать двигаться на запад, к Таксону? В теперешней ситуации, когда началась вся эта заваруха, в Бауи все равно не дадут нам охраны, так какой же нам смысл попусту тратить время? До Таксона припасов нам хватит. – Дерек задумался. – Знаешь что, давай-ка лучше останемся здесь еще на одну ночь. А завтра мы с тобой поедем и хорошенько осмотрим это чертово ущелье. Думаю, так будет безопаснее.

Томас решил, что Арнхардт прав. Если они повернут, то окажутся на голой равнине и в случае нападения им негде будет укрыться. С другой стороны, ущелье – удобное место для засады, и стоит им только туда войти, как они сразу же станут легкой добычей. Да, лучше остаться здесь еще на денек и как следует осмотреться.

Дерек задумчиво взглянул на Томаса и сказал:

– Но ты же пришел ко мне не затем, чтобы поговорить о погоде. Все дело в Майлзе, верно?

Томас вздохнул, в который уже раз поражаясь тому, насколько капитан видит всех насквозь.

– Да, – признался он, – Майлз меня беспокоит. Да не только меня – все вокруг встревожены. Ходит как привидение. Словно вместе с Терезой мы похоронили и его душу, и теперь от него осталась одна оболочка. – Томас в нерешительности помедлил. – Я полагал, ты решишь все же двигаться через форт Бауи. Там должен быть врач, и…

– Майлзу Маршаллу не поможет никакой врач, – перебил его Дерек. – Я не бесчувственный чурбан, Томас, но это факт: он должен сам справиться со своим горем. Я же обязан заботиться об общей безопасности. Я не могу себе позволить принимать решения, исходя из нужд одного человек… любого человека, – подчеркнул он.

Томас кивнул.

– Есть кое-что еще, – медленно сказал он. – Когда я слегка разговорил Майлза, он намекнул, что, может быть, без него всем станет лучше. Мне кажется, он что-то задумал.

– Надо ему помешать. – Дерек повернул голову и в сгущающихся сумерках с тревогой посмотрел в сторону ущелья. – У нас на счету каждый человек. Кроме того, путешествовать здесь в одиночку слишком опасно, особенно в его состоянии. Я постараюсь присмотреть за ним, и ты тоже не спускай с него глаз.

Несколько минут они сидели молча, а затем вдруг Дерек заговорил так резко, что Томас даже опешил:

– Думаю, нам нужно поговорить еще кое о чем, и, по-моему, ты догадываешься, о чем именно. Я уже сказал, что никому не позволю подвергать нас опасности.

Опустив глаза, Томас уставился в одну точку.

– Ты играешь с огнем, Томас, – сурово продолжал Дерек. – Элиза Тэтчер – замужняя женщина. К тому же она изрядная стерва, и ты можешь нажить себе кучу неприятностей.

Томас резко поднял голову, в глазах его блеснуло упрямство.

– Но она еще и красивая и страстная женщина, Арнхардт! А я мужчина. И мы черт знает сколько времени… Просто мы с ней даем друг другу то, в чем каждый из нас нуждается. Мы же никому не мешаем.

– Не оправдывайся. Твоя личная жизнь не мое дело, я обязан заботиться о благополучии всех. Просто сильно не увлекайся и не забывай о своих обязанностях.

Томас засмеялся:

– Я не влюблен в нее, если тебя беспокоит именно это. Мы вполне отдаем себе отчет в том, что делаем. Все именно так, как я сказал, – мы просто помогаем друг другу скрасить унылые ночи.

Он задумчиво почесал подбородок и обеспокоенно спросил:

– Кто-то еще знает?

– Пока мне никто ничего не говорил, – пожал плечами Дерек.

– Даже Джули?

– Даже Джули, – улыбнулся Дерек, – а если бы она что-то слышала, поверь, она бы проговорилась.

– Ладно, смотри… – Томас беспомощно взмахнул руками. – Я хочу сказать, что понимаю – она замужем и все такое… но когда мы прибудем на место, все закончится, и никто не узнает. Слушай, а откуда ты?.. Может быть, мы были неосторожны…

– Не переживай, – успокаивающе похлопал его по плечу Дерек. – Скажем… я просто догадался.

Томас кивнул, и они стали спускаться с холма. Что ж, очень возможно. Дерек видел людей насквозь. Так было всегда. Без этого он бы не стал самым авторитетным, самым дерзким среди всех капитанов кораблей Конфедерации во времена блокады.

Свинины хватило всем. Хоть мясо и обладало несколько необычным вкусом, все равно оно было желанным разнообразием после вяленой говядины, картошки и кукурузной каши.

Когда все наелись, Дерек объявил, что они останутся здесь еще на день, и за это время они с Томасом изучат перевал.

– Только не надо меня спрашивать, не рыскают ли поблизости апачи, – сказал он. – Теперь нам постоянно нужно быть готовыми к нападению. А об этом перевале меня специально предупреждали солдаты из форта Блисс. Мы в самом сердце страны апачей, – мрачно напомнил Дерек, – и я хочу, чтобы все понимали это. Ни на секунду не отпускайте детей от себя. Ни под каким предлогом не разрешайте им выходить на равнину. Мужчины, следите за тем, чтобы ваши ружья всегда были заряжены и готовы к бою. Переход через ущелье займет почти весь день. И тогда уж мы окажемся в пяти днях пути от Таксона. Но еще раньше – если возникнет необходимость – мы сможем свернуть в форт Хуачуча. Когда мы доберемся до Таксона, я уже смогу вздохнуть спокойнее. За ним лежит уже относительно безопасная территория. Больше всего меня беспокоит именно этот район. Будьте начеку.

Когда Арнхардт закончил, переселенцы тут же засуетились: женщины бросились собирать детей, чтобы строго наказать им никуда не отлучаться; мужчины отправились проверять оружие и боеприпасы.

Дерек пошел на поиски Джули и нашел ее именно там, где и предполагал найти – в фургоне Бэскомбов вместе с малышом. Не дожидаясь просьбы, Сюджин взяла у Джули младенца, и та вместе с Дереком вышла наружу. Держась за руки, они пошли прочь от фургона и уединились среди зарослей кустарника.

Джули удобно устроилась, положив голову ему на грудь. Дерек ее обнял, Джули сразу же почувствовала, как ее тело охватывает приятная истома. В его объятиях ей ничего не было страшно. Джули вздохнула:

– Ты должен попытаться поговорить с Майлзом. Пожалуйста! Мне казалось, что худшего состояния уже быть не может и глубже уйти в себя невозможно, но с каждым днем он становится все дальше и дальше от всех нас. – Она привела несколько примеров странностей Майлза, затем добавила: – Несколько раз я слышала, как он плачет. И он даже ни разу не взглянул на ребенка! По-моему, Майлз считает его виновным в смерти Терезы, хоть он мне ничего похожего и не говорил.

– Он сам должен справиться, – твердо сказал Дерек. – Каждый по-своему переживает горе, и кто бы ему что ни говорил, от этого ничего не изменится.

– Ты же не хочешь заходить в форт Бауи, – упрекнула его Джули. – А я так надеялась, что его осмотрит врач!

– Врач здесь бессилен, Джули, – устало сказал Дерек. – Не уговаривай меня. Я принял решение и считаю его верным. Я должен думать, как лучше для всех. Я, конечно, попробую поговорить с Майлзом, если это тебя успокоит. А потом моя очередь дежурить. А тебе сейчас нужно поспать.

Прежде чем уйти, Дерек крепко прижал ее к себе и сказал:

– Я хочу, чтобы ты увидела меня во сне. Хочу, чтобы тебе приснилось, как хорошо нам с тобой будет, когда у нас опять появится возможность побыть вместе.

Он жаждал остаться с ней, но знал, что не имеет права, поэтому заставил себя повернуться и уйти.

Дерек нашел Майлза под его фургоном. Бедняга лежал на спине, положив под голову руки, с широко открытыми, но ничего не видящими глазами. Майлзу даже не пришло в голову расстелить матрас – он просто лежал на голой земле. Дерек присел рядом на корточки и долго молча смотрел на него. Если даже Майлз его и заметил, то ничем этого не обнаружил. В конце концов, Дерек заговорил первым:

– Ружье и патроны у тебя в порядке, Майлз?

Майлз не отвечал так долго, что Дерек собрался уже было повторить свой вопрос.

– Какая разница?.. – Слова его были едва различимы. – Я все равно уезжаю.

– Не выйдет, – возразил Дерек. – Для защиты колонны нам нужен каждый человек. А как же Джули? Твой сын? Ты хочешь их бросить?

С видимым усилием Майлз повернул голову и посмотрел на Дерека. Его взгляд был пустым и отрешенным – таким его сделало безутешное горе.

– В ту ночь, когда умерла Тереза, я потерял себя. Что-то вроде этого. Поэтому я и хочу уехать, попытаться что-то найти. Потом я вернусь. Пока меня не будет, присмотри за ними. Ты настоящий мужчина, Арнхардт, – не то, что я.

– Когда стоишь на коленях, легко поверить, что все вокруг выше тебя. Когда-то и ты был мужчиной, – с вызовом бросил Дерек. – Почему бы тебе не перестать жалеть себя и снова не начать вести себя как мужчина?

Глаза Майлза вспыхнули, и Дерек с радостью отметил, что в нем еще теплится жизнь.

– Не дави на меня, Арнхардт. Ты никогда не терял жену, ребенка…

– Нет, но я знаю, что такое горе. И я горд тем, что оно сделало меня только сильнее. Подними же голову, черт возьми! – Дерек наклонился. – Ты никуда не уедешь. Ты останешься и сделаешь то, что требуется. Если тебе так хочется, можешь по ночам лежать под своим дрянным фургоном и упиваться жалостью к себе. Но днем тебе придется вести себя как подобает мужчине.

Майлз не ответил ни словом. Казалось, он снова полностью погрузился в свой собственный мир и перестал воспринимать окружающее. Но Дерек знал, что он все расслышал и понял.

Чуть позже Джули увидела, как Дерек взбирается на гору, чтобы приступить к обязанностям часового. Ей захотелось поговорить с Майлзом, но тут ее позвала Луэлла, и Джули пошла с ней к ребенку. Позже она все же подошла к фургону Майлза и окликнула его, но так и не дождалась ответа. Уже валясь с ног от усталости, Джули зашла внутрь и легла на свой тюфяк. Она быстро заснула, и ей привиделся удивительный сон.

Она стояла перед алтарем. На ней было искусно отделанное тонким кружевом платье из блестящего белого атласа с умопомрачительным, похожим на струящийся водопад шлейфом, украшенным россыпью крошечных бриллиантов, которые сверкали и перемигивались словно звезды. Глубокое декольте почти не скрывало поднятую корсажем грудь, но вырез платья до самого ворота был укрыт мелкой белой сеточкой. Шею ее украшало роскошное ожерелье из молочно-белых жемчужин.

Джули просто светилась любовью к тому мужчине, который появился откуда-то из розовой дымки и теперь двигался ей навстречу, и тонкая белая вуаль, которая спускалась с усеянной изумрудами диадемы, не могла скрыть сияния ее глаз.

В изумительном костюме из темно-синего бархата, мужчина был просто великолепен. Никогда еще он не казался Джули таким прекрасным. Густые пряди кофейных волос обрамляли его красивое сильное лицо, а устремленный на нее взгляд темных глаз красноречивее всех слов говорил о его чувствах.

Он встал рядом с ней, твердо взял ее за руку, и они повернулись к священнику, который торжественно приступил к обряду бракосочетания.

Джули выходила замуж за Дерека. Наконец-то сбывалась ее давняя мечта, наконец-то можно было навсегда отбросить все терзания, все сомнения. Любовь до самой смерти, навеки вместе – все это становилось явью.

Внезапно откуда-то сзади раздался слабый крик – такой печальный, такой тоскливый! Джули хотела повернуться, чтобы посмотреть, что же это такое, но не могла пошевелиться – какая-то неведомая сила удерживала ее. Она попыталась сбросить незримые оковы – шею пронзила острая боль. Затем что-то заставило ее повернуть голову вверх, от розовой дымки к плывущим в вышине золотым облакам. Она увидела окруженное неземным сиянием лицо Терезы, ее милую улыбку. Вдруг что-то коснулось лица Джули, что-то бесконечно мягкое и легкое. Она подняла руку, и на ее раскрытую ладонь упал розовый лепесток, затем желтый, потом голубой, потом белый… Внезапно лепестки повалили густо, начался просто снегопад из цветов, они засыпали ступни Джули, добрались до колен, затем до пояса. Она увидела, что Дерек тоже просто утопает в лепестках.

– Мои цветы! – закричала Тереза. – Отдайте мои цветы!

Лепестки превратились вдруг в слезы, а улыбка Терезы – в ужасную гримасу.

– Мой ребенок! Отдайте мне моего ребенка! – кричала она.

Дерек исчез, оставив Джули наедине с этим доселе милым лицом, которое вдруг превратилось в настоящий кошмар. Слезы снова стали лепестками, теперь уже они падали густой плотной пеленой, ворох лепестков добрался до лица Джули, они забивались ей в рот, ноздри, ей стало трудно дышать. Джули напрягла все свои силы и попыталась убежать. Убежать к Дереку. Но не могла сдвинуться с места…

Со сдавленным криком Джули проснулась. То, что начиналось как чудесный сон, окончилось кошмаром.

Джули села и рассеяно уставилась в темноту. Что-то было не так. Случилось что-то ужасное.

Она с трудом поднялась, нащупала во тьме одежду и, спотыкаясь о наставленные кругом ящики, пробралась к выходу из фургона. Небо на востоке уже заалело, возвещая о приближении нового дня, но сердце подсказывало Джули, что этот день может оказаться совсем не радостным.

Джули опустилась у фургона на корточки, шепотом повторяя имя Майлза. Ответа не было. Она протянула руки, пытаясь нащупать его во тьме. Но под фургоном его не было.

Джули побежала к хозяйственному фургону. Но и он был пуст. Тогда она вспомнила: когда заканчивалась вахта Дерека, он иногда не возвращался в фургон, а спал где-нибудь на холме. Джули бросилась бежать, выкрикивая его имя и нимало не заботясь о том, что она может разбудить остальных.

Дерек, привыкший просыпаться от малейшего шума, услышав ее голос, вскочил и побежал ей навстречу. Они встретились на полпути к холму. Джули торопливо ему все объяснила.

– Ты должен догнать его!

Дерек задумчиво запустил пятерню в свои всклокоченные волосы, пытаясь вспомнить что-то существенное. Вдруг его словно ударило.

– А где же, черт возьми, Томас? – воскликнул он и твердой поступью направился к лагерю. Джули поспешила за ним.

Дерек подбежал к фургону Юджина Крума, где обитала Элиза Тэтчер с тех пор, как продала собственный фургон. Одно быстрое движение, и он уже оказался внутри, совершенно не обращая внимания на испуганные крики Юджина, его жены и двух малолетних дочерей. Как он и предполагал, тюфяк Элизы был пуст.

– Томас! – Рев Дерека разорвал предрассветную тишину, но почти тут же сменился глухим яростным рыком, так как из-под фургона Крума мгновенно появился сам Томас. Джули заметила Элизу, которая попыталась отползти в сторону и спрятаться. Ее распущенные волосы были спутаны и растрепаны.

На ошеломленное лицо Томаса обрушился кулак. Он упал. Дерек нагнулся, схватил его за горло и дернул так, что Томас чуть не задохнулся.

– Ты, сукин сын! Ты же должен дежурить! – бушевал Дерек. – Ты покинул пост! Я убью тебя!

Он замахнулся снова, но Джули решительно вклинилась между ними.

– Дерек, перестань! На это нет времени! Ты должен догнать Майлза, пока он не ушел слишком далеко.

Дерек отпустил Томаса, который тут же согнулся, кашляя и хватаясь за горло.

– Майлз ушел? – с трудом прохрипел он, глядя на Джули и не смея посмотреть в глаза Дереку.

– Если бы ты был на посту, ты бы услышал, как он уезжает, – прорычал Дерек. – Ты бы мог его остановить!

– Дерек, пожалуйста! – в отчаянии повторила Джули. – Не трать время на обвинения.

Сумев наконец кое-как одеться, Элиза выбралась из-под фургона.

– Право же, капитан, – вызывающе сказала она, – я думаю, вы не имеете права упрекать кого-либо в том, чем сами частенько занимаетесь. Я могу напомнить несколько случаев, когда искали вас… и долго не могли найти. – Она ненавидяще взглянула на Джули.

– Тогда я не был на посту, – заметил Дерек, – и, кстати, мы вполне можем обойтись и без вашего вмешательства, Элиза.

– Я поеду за ним, – быстро предложил Томас. – Я найду его, Арнхардт. Клянусь, я найду!..

– Лучше не клянись, а делай, – пробурчал Дерек и повернулся, чтобы уйти. – Я один осмотрю этот чертов перевал. А ты без него лучше не возвращайся.

– Я поеду с тобой, – воскликнула Джули и бросилась было одеваться, но Дерек успел схватить ее.

– Ты никуда не поедешь!

– Он мой брат! – закричала Джули, не отступив перед его свирепым взглядом. – Ты не сможешь остановить меня!

– Смогу, Джули, – ледяным тоном ответил Дерек. – Это моя работа. Ты не уедешь из лагеря. У меня и так достаточно неприятностей. – Он повернулся и пошел за лошадью.

Джули тоже собралась было уйти, но Элиза грубо схватила ее за плечо.

– Не смей на меня так смотреть, Джули Маршалл. Я занималась тем же самым, чем и ты. А ты, верно, знаешь, как это приятно, – добавила она надменно.

– Я бы не думала, Элиза, что это замечательно, – не задумываясь парировала Джули, – если бы была замужем. Я бы считала это постыдным… и тебе тоже следует об этом задуматься.

Она повернулась и ушла, жалея о том, что вообще ввязалась в эту перепалку. Тогда Элиза закричала ей вслед:

– Ты пожалеешь о том, что сказала, Джули! Ты еще заплатишь за это!

Она не остановилась и сделала вид, что ничего не слышит.

Глава 16

Сотрясаясь на выбоинах разбитой дороги, фургоны медленно двигались по выжженной солнцем прерии. В безоблачном небе – ни ветерка. По мере приближения к ущелью напряжение, витавшее в воздухе, все больше сковывало каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка, достаточного взрослого для того, чтобы осознавать всю грозящую им опасность.

Дерек целый день рыскал среди камней и расселин и не обнаружил никаких признаков индейцев, но это вовсе не означало, что можно расслабиться. Индейцы знали местность гораздо лучше, и если им хотелось остаться незамеченными, они без труда могли это проделать.

Томас Кэрриган до сих пор не вернулся. Когда переселенцы тронулись в путь, он отсутствовал уже более суток.

Джули сама управляла фургоном, и даже через толстые перчатки грубая кожа, из которой были сделаны вожжи, обжигала ей ладони. Дереку это не нравилось, но все мужчины были заняты, и Джули пришлось взять в руки вожжи.

Прежде чем отправиться в путь, они с Дереком немного повздорили.

– Неужели мы поедем, не дождавшись Томаса и Майлза? – возмутилась Джули.

Терпение Дерека лопнуло.

– Я уже объяснял тебе, да и всем прочим тоже, что мы не можем ждать. Наших припасов едва хватит до Таксона. Томас знает дорогу. Они должны догнать нас. В любом случае, Джули, выбора нет. – Он не стал упоминать о том, что Майлз мог уехать гораздо дальше, чем они предполагали.

Впереди черным провалом замаячил вход в ущелье. Вскоре оказалось, что и сам перевал выглядит достаточно мрачно. Даже если бы люди позабыли о том, что где-то там могут скрываться индейцы, они все равно были бы напуганы. По узкому проходу между отвесно вздымающимися каменными утесами скользили смутные тени. Среди обломков скал и нагромождений валунов кое-где пробивался хилый кустарник. Безумные завывания бьющегося о каменные стены ветра эхом разносились по ущелью, словно плач чьих-то не нашедших покоя душ.

Первый фургон вкатился в ущелье и скрылся из виду. Второй, которым правила жена Джаспера Дженкинса Эзма, последовал за ним. Джули была третьей. Но, не успев еще въехать в ущелье, она резко осадила лошадей: дорога впереди была завалена камнями.

– Мне не нравится запах.

Джули тут же повернулась и уставилась на Сюджин.

– Мне не нравится запах, – спокойно повторила та. – Пахнет… смертью.

Джули вздрогнула.

– Сюджин, пожалуйста. Нам еще ехать через этот перевал почти целый день. Он и так выглядит жутко – не стоит говорить, что здесь живут привидения.

Они осторожно двинулись вперед. Лошади и волы медленно брели по петляющему, продуваемому ветрами узкому коридору между высоких каменных стен. Единственным звуком, нарушавшим повисшую тишину, были заунывные завывания ветра.

Переселенцы не остановились на ленч, даже не напоили животных. Все это может подождать до того момента, как они закончат переход через ущелье и снова окажутся на равнине.

Время тянулось медленно. На ладонях у Джули образовались волдыри, и каждый раз, когда приходилось натягивать вожжи, она вздрагивала от боли.

Где-то около полудня ее навестил Дерек, и какое-то время они ехали рядом. За все время их знакомства она только раз видела его таким мрачным и сосредоточенным – когда «Ариана» прорывалась через блокаду янки около Уилмингтона. Лицо его было сурово и непроницаемо, челюсти крепко сжаты, глаза прищурены, весь он направлен на то, чтобы услышать, увидеть, ощутить малейший намек на какую бы то ни было опасность. Джули понимала, что сейчас он нуждается в Томасе как никогда, хотела посочувствовать ему, но вовремя подавила в себе этот порыв.

В конце концов тишину опять нарушила Сюджин.

– Пахнет смертью. Я нюхать смерть много раз и никогда не забывать этот запах…

Ее голос заглушил жуткий, пронзительный крик. Джули в испуге резко дернула за поводья и остановила лошадей. Крик рикошетом отлетел от скал, и через несколько секунд его многоголосое эхо заполнило все ущелье.

Из-за поворота показалась бегущая женщина. Это была Виолетта Кэллахэн. Она продолжала орать во весь голос и размахивать руками, лицо ее было перекошено от ужаса. Следом за ней, бледный как смерть, бежал ее муж Дотри.

– Мистер Кэрриган… он мертв!

Джули спрыгнула с фургона и побежала вперед.

– Не ходите туда, мисс Джули! – закричал кто-то. Джули не слышала. Она споткнулась, но удержалась на ногах и почти уже добежала до поворота, когда ее догнал Дерек. Он крепко прижал ее к себе, не давая повернуться. Но Джули все же сумела посмотреть через его плечо. То, что она увидела, заставило ее застыть от ужаса.

Томас висел вниз головой, привязанный веревкой то ли к скале, то ли к дереву – Джули не разглядела. Тело качалось из стороны в сторону под порывами ветра. Рот был широко открыт. В открытых глазах застыла предсмертная мука.

Из спины торчали вымазанные запекшейся кровью стрелы.

Кожа была содрана и порезана лентами. Сквозь рваные раны было видно его сердце.

Джули стошнило. Дерек заботливо поддерживал ее, затем проводил к фургону.

– Возьми вожжи, Сюджин, – приказал Дерек. – Как только я разгоню всех по фургонам, мы уберемся отсюда.

– Нет! – Джули выпрямилась и вырвала вожжи у индианки. – Я сама справлюсь. – Она не имеет права поддаваться ни слабости, ни страху. Время скорбеть придет позже, а сейчас нужно действовать.

Пока Дерек разгонял встревоженных и напуганных переселенцев, Элиза стремглав бросилась к повороту. Увидев изувеченное тело Томаса, она тут же лишилась чувств.

Дерек взял ее на руки и перенес в фургон Кэллахэнов. Затем, проявив чудеса ловкости, он взобрался по каменной стене на тридцатифутовую высоту и ухватил веревку, привязанную к ногам Томаса. Один взмах ножа, и веревка была перерезана. Дерек осторожно опустил тело на руки трех мужчин, прибежавших ему на помощь. Затем он закричал:

– Быстрее убираемся отсюда! Когда выедем на равнину, не останавливайтесь, пока я вас не догоню и не прикажу сделать это.

Он сел на коня и сделал знак, чтобы первый фургон трогался, затем поторопил замешкавшихся Кэллахэнов. Потом с тревогой посмотрел на Джули.

– С тобой все в порядке?

– Конечно.

Голос Джули звучал неестественно резко, но она уже поборола свой первоначальный ужас. Вдруг она в тревоге обернулась. Ей захотелось хотя бы увидеть фургон Бэскомбов, хотя, конечно, было бы гораздо спокойнее, если бы маленький Даррелл был с ней.

Сидящая рядом с ней Сюджин прошептала сквозь зубы:

– Чирикауа. Я знаю, это работа чирикауа… и Кочиза.

Джули ждала, пока тронется стоящий перед ней фургон. Но вот она дернула поводья, и колеса покатились, подпрыгивая на камнях. Они с Сюджин почти одновременно подняли головы и оглядели бесконечные каменные стены. Удастся ли им когда-нибудь выбраться из этого каменного мешка?

Наконец из ущелья вынырнул первый фургон, за ним второй, а затем и фургон Джули. Пыль, поднятая множеством бешено крутящихся колес, окутала садящееся солнце густой оранжевой пеленой. Один из фургонов вдруг выкатился из строя и двинулся к северу, в сторону гряды гор, которая казалась совсем близкой, но на самом деле находилась по крайней мере в десяти милях. Дерек поскакал вслед и повернул беглецов обратно, сурово выговорив им за истерию.

– Держите себя в руках, – орал он. – Догоняйте остальных и идите плотно один за другим. В этом наша единственная надежда!

Внезапно тишину прорезал резкий звенящий звук. Бобби Рэй Джитер изогнулся в седле и страшно закричал – стрела пронзила его точно между лопаток. Он мешком свалился на землю. Подъехав к нему, Дерек сразу же понял, что он мертв, и ускакал, выкрикивая команду составить фургоны в круг. Жена Бобби Рэя Сюзанна осадила лошадей и выскочила из фургона, снова и снова зовя мужа.

Дерек наклонился над ней, сгреб ее в охапку, схватил поводья ее лошадей и послал животных в галоп.

Он собрал фургоны вместе, и когда они образовали плотное кольцо, мужчины торопливо начали распрягать лошадей и сгонять их внутрь круга. Женщины вытащили ящики с оружием и закричали маленьким детям, чтобы они выбрались из фургонов и укрылись за бочками и коробками, которые дети постарше уже выбрасывали наружу.

Джули оставила лошадей на попечение Сюджин, а сама побежала в фургон за оружием. У нее было пять винтовок Генри 44-го калибра, конфискованных из тайника Эрлоу, и два армейских двухзарядных пистолета Старра.

В фургон озабоченно заглянул Дерек.

– Ты помнишь, как обращаться с оружием? – спросил он, ругая себя за то, что не поинтересовался этим раньше.

– С винтовками я справлюсь, но вот пистолеты…

– Положи оружие в ряд. Заряжай винтовки и подавай их сюда.

Он схватил ящик с патронами и толкнул его к ней, затем снова исчез.

Джули присоединилась к остальным женщинам, которые уже заняли свои места за мощной баррикадой из бочек и ящиков. Дерек велел им заряжать винтовки. Как только у кого-то из мужчин кончатся патроны, он будет бросать им свою винтовку и брать уже заряженную.

Джули побежала к Луэлле, чтобы взять у нее сына Майлза, которого та, как и собственного младенца, держала на руках. Дерек заорал во весь голос:

– Передайте малышей старшим детям. Женщины будут заниматься только винтовками!

Колби Бэскомб подбежал, чтобы передать своей жене несколько ружей, Джули спросила его, неужели индейцы осмелятся напасть на целую колонну? Колби мрачно кивнул:

– Капитан сказал, что еще в ущелье заметил двух краснокожих, которые наблюдали за нами со скал. Они могли перебить нас прямо там. Не понимаю, почему они этого не сделали.

– Сюджин знает почему.

Все, кто услышал эти слова, тут же повернулись и уставились на Сюджин. Она тихо сказала:

– Кочизу нравится пытать. Я слышала это много раз. Он ждет, когда наступит время. Он уверен, что победит нас, поэтому не спешит.

Захлебываясь от злости, Эстер Уэббер закричала:

– Можно было предвидеть, что ты будешь на их стороне! Почему же ты не бежишь к своим кровожадным дружкам? Наверное, это благодаря тебе они идут за нами.

Сюджин удивленно заморгала, не понимая, что Эстер имеет в виду. Но, подумав, терпеливо объяснила:

– Сюджин не чирикауа. Может быть, они возьмут меня как рабыню, а не убьют, но они идут не за мной. Как они могли узнать, что я здесь?

– Ты… может быть, ты давала им знаки… дымом, – кипятилась Эстер, понимая уже, что несет чушь.

– Эстер, пожалуйста, – обратилась к ней Джули. – У нас и так хватает дел.

Тут к ним подошел Дерек, и перебранка сразу же прекратилась. Он был без винтовки и на первый взгляд выглядел совершенно спокойным. Но Джули, которая знала его слишком хорошо, без труда различила в его темных глазах глубоко запрятанную искорку страха. Он молча оглядел женщин. Когда его взгляд остановился на Элизе, он раздраженно нахмурился. Затем он сделал знак Джули, и она отошла с ним в сторону, чтобы остальные не могли их услышать.

Приближался вечер. Далекие горы уже окрасил багрянец. Пустынная прерия, горы, закат солнца – все это выглядело слишком живописно, словно было вызвано к жизни кистью художника. Но это была отнюдь не картина. Это была арена смерти.

– Дело плохо, – сказал Дерек, охватывая взглядом жалкую пародию на крепость. Мужчины уже занимали свои позиции за бочками и остальным хламом, который только смогли отыскать. – Солнце садится. Они не станут нападать ночью. У них есть какое-то поверье по поводу того, что если их убьют в темноте, то их боги не смогут отыскать потом их души. Вот утром – другой разговор.

Джули прижалась к нему.

– Будем просто сидеть и дожидаться смерти? – горько спросила она.

Он легонько встряхнул ее.

– Не говори так. Мне и так несладко. Мы будем сражаться. Ты меня слышишь?

Она кивнула. Конечно. Когда понадобится, она будет храброй – ради него,ради Даррелла, ради самой себя. Но сейчас ее отвага куда-то испарилась.

– Мне нужна твоя помощь. Я хочу, чтобы ты позаботилась о Сюзанне Джитер. Бобби Рэя убили, и она своими глазами видела это. Дай ей глоток виски и попробуй успокоить. Сейчас у нас нет времени на слезы.

Нет времени на слезы. Эти слова эхом отозвались в голове Джули. И в самом деле, в ближайшие часы им будет не до рыданий… это время придет позже.

– А что с Майлзом? – через силу спросила Джули, боясь услышать ответ. – Есть какая-нибудь надежда на то, что он жив?

– Скорее всего это так. Должно быть, он выехал, как только стемнело, – на несколько часов раньше Томаса. Трудно сказать, где он сейчас, но я сердцем чувствую, что с ним все в порядке. – Дерек бросил на нее взгляд, в котором ясно читалась вся его любовь. – Я не дам тебе умереть. Ни тебе, ни ребенку. Уж как-нибудь вытащу вас отсюда.

Джули собралась что-то ответить, но ее слова заглушили звуки выстрелов. Они повернулись и увидели, что Дотри Кэллахэн, размахивая белым флагом, бежит в сторону от фургонов. На его бледном от страха лице застыла глупая, страдальческая улыбка. Дерек крикнул, чтобы он остановился, но Дотри продолжал бежать.

– Не останавливай его, Арнхардт, – закричал Колби Бэскомб, – Мы сдаемся. Лучше уж быть рабами у индейцев, чем потерять свои скальпы.

– Болваны! – Дерек побежал к фургонам. – Индейцам не нужны рабы, они…

Раздался пронзительный крик, и все в ужасе уставились на Дотри Кэллахэна, который пошатнулся и упал на спину – две стрелы пронзили ему грудь, одна из них попала прямо в сердце. Его жена попыталась было вырваться от удерживающих ее мужчин, но через миг без чувств рухнула наземь.

– Они наступают! – разнесся над оцепеневшей от страха толпой голос Дерека. – Мужчины, по местам! Женщины, спрячьтесь и готовьтесь заряжать ружья!

Вот так! Они не стали ждать до утра!

Джули перелезла через баррикаду к остальным женщинам, моля Бога о том, чтобы с Дарреллом ничего не случилось. Увидев Сюджин, которая, крепко прижимая к себе обоих младенцев, скрючилась за полуразвалившейся бочкой, она почувствовала волну облегчения.

Мужчины стали стрелять, и вскоре дело наладилось – пустые винтовки отбрасывались женщинам, заряженные передавались обратно. Индейцы, дико крича, окружали фургоны. Их стрелы лились дождем. Вот пролетела одна, затем другая. Джули пришла к выводу, что индейцев не меньше сотни… а в их колонне только одиннадцать мужчин, тринадцать женщин, несколько подростков и дети. Неужели совсем никаких шансов?

Внезапно зажженная стрела попала в тент одного из фургонов. Тут же вспыхнуло пламя. Кто-то поднялся и помчался в ту сторону. Джули узнала Фрэнка Тодди. Дерек крикнул, чтобы он лег на землю, но Фрэнк продолжал бежать, пока стрела не вонзилась ему в правый глаз и он с истошным криком не рухнул навзничь. Его тело еще долго дергалось в предсмертных судорогах, пока он наконец не затих.

На этот раз никто не остановился, все продолжали свою работу – необходимость поддерживать непрерывный огонь и перезаряжать винтовки отвлекала от ужаса происходящего. Если бы не это, они, наверное, уже давно бы сошли с ума от страха. Защищающиеся были обречены и понимали это.

– Они отступают! – вдруг закричал кто-то. – Они отходят в ущелье!

Марта Тодди перелезла через баррикаду, подбежала к мужу и упала возле него, зайдясь от рыданий. Подошел кто-то из мужчин и отвел ее в сторону, мягко приговаривая, что уже ничего не поделать. Пока капитан не скомандовал «отбой», все должны были оставаться в укрытии.

Убедившись, что индейцы ушли окончательно, Дерек повернулся и сделал знак рукой – можно вылезать. Оглядев людей, он поразился тому, какое отчаяние было написано на их лицах. С этими же самыми людьми он когда-то отправлялся из Джорджии. Как же давно это было! Кажется, прошла целая вечность. Тогда они были бодрыми и жизнерадостными. Теперь же, казалось, тот внутренний свет, которым озаряли их надежда и вера, погас окончательно. Дерек глубоко вздохнул, заставил себя успокоиться и произнес:

– Будем ждать утра. Они ушли, потому что уже темно, а они не любят воевать ночью. С рассветом они вернутся, и тогда уж не остановятся, пока все мы не будем мертвы.

– Ну так, черт возьми, сделайте же что-нибудь! – выпалил Колби Бэскомб. – Мы же не можем просто сидеть и дожидаться, пока нас прикончат.

– Не можем, – спокойно ответил Дерек. – Сейчас ты соберешься и поскачешь на север, в форт Бауи, и вернешься оттуда с солдатами.

– Я? – испуганно переспросил Колби, отступая на несколько шагов и в страхе озираясь по сторонам. – Почему я? Они же схватят меня так же, как схватили Кэрригана. У меня жена, дети…

– У всех дети, Бэскомб, – холодно заметил Дерек. – Никому не хочется ехать, но кто-то же должен.

– Да? – со слезами на глазах жалобно промямлил Колби, забыв о мужской гордости. – Ну а что же вы, капитан? Кажется, благодаря вам мы оказались в этой заварухе, значит, именно вы и должны рискнуть своей задницей…

Другие мужчины согласно загудели. Дерек посмотрел на них, на каждого по очереди, затем сказал:

– Хорошо. Я поскачу, если вам и правда этого хочется, а вы тут сами разбирайтесь.

Вперед вышла Элиза Тэтчер:

– Нет! Вы не можете нас бросить! Вы – наша единственная надежда. – Она умоляюще протянула руки к окружающим. – Не дайте ему уехать. Если мы все же отобьемся, не останется никого, кто сможет вывести нас отсюда. Никого, кто бы знал дорогу.

– Она права, – согласился кто-то.

– Да, – раздался еще один голос. – Арнхардт нам нужен. Без него нам никак не обойтись.

– Давай, Бэскомб! – выкрикнул кто-то. – Не будь трусом!

Дерек жестом попросил тишины.

– Если он откажется, кто из вас будет добровольцем? – с вызовом крикнул он.

Воцарилась полная тишина. Но вот толпа заволновалась, расступилась, и из нее вышел высокий худой мальчуган и встал рядом с Дереком. Лонни Брюс Уэббер, двигая выступающим кадыком, со всей отвагой, на которую только был способен, заявил:

– Я поеду, капитан. Я хорошо держусь в седле, и у меня быстрая лошадь. Нарисуйте мне карту, покажите, как ехать, и я домчусь туда быстрее черта.

– Нет! Только не мой мальчик! – Эстер подбежала и схватила сына, но он вырвался.

– Я так решил, ма, – твердо сказал он, отстраняясь от нее. – Я здесь лучший наездник. Ты это знаешь. И у меня самая быстрая лошадь, чертовски быстрая. Я смогу это сделать.

– Опять ты ругаешься, – машинально посетовала она, затем повернулась и взглянула на Дерека полными слез глазами. – Не разрешайте ехать моему мальчику. Его же убьют. Вы не должны ему разрешить.

– Он поедет, – заявил отец Лонни Брюса. – Он сам так решил. И он прав, он хороший наездник… чертовски хороший. У него лучшие шансы, чем у кого бы то ни было. И я… я горжусь им!

Лонни Брюс тяжело сглотнул.

– Вы только подскажите мне, как ехать. Я отправлюсь прямо сейчас.

Дерек положил руку мальчугану на плечи, и они отошли в сторону. Эстер громко зарыдала, и муж повел ее в фургон, пытаясь успокоить.

Колби Бэскомб растворился в темноте, стыдясь смотреть в глаза остальным.

Почувствовав легкое прикосновение к своей руке, Джули повернулась и увидела Сюджин с младенцем на руках. Джули взяла ребенка, поцеловала его в лоб и внезапно спросила:

– Сюджин, ты ведь знаешь чирикауа. Есть ли какой-нибудь шанс, что они нас пощадят?

Сюджин покачала головой.

– Нет. Они придут на заре, и мы все умрем. Они никогда не берут пленных, даже детей. Женщин они убьют последними, после того как индейские воины используют их и заставят молить о смерти.

Джули так крепко прижала к себе ребенка, что он даже захныкал.

– Есть одна возможность, – произнесла индианка. Джули молча ждала, не смея дать волю надежде. Сюджин, казалось, в мгновение ока превратилась из молоденькой девушки в умудренную опытом, иссохшую старуху: черные глаза застыли, голова склонилась, словно она собрала все свои силы, чтобы сказать:

– Я пойду к ним и попрошу убежища. Они возьмут меня к себе, сделают рабыней. Так как с ними нет женщин, они будут брать меня. Не важно, что я ношу ребенка, они слишком голодны. Пока они будут делать это, ты и другие можете бежать. Это единственный маленький шанс.

Джули пришла в ужас.

– Нет! Я этого не допущу, и Дерек тоже.

– Это единственная возможность, – непреклонно сказала Сюджин. – Единственная возможность спрятаться и переждать, пока не придут солдаты. Это нужно сделать.

Подошел Дерек, и Джули все ему объяснила.

– Мы не будем таким образом покупать себе свободу, – сказал Дерек. – И больше ни слова об этом, Сюджин. Поняла?

Сюджин кивнула и отошла в сторону.

– Это… это такая смелость – то, что она предложила, – с трудом выговорила Джули, крепче прижимая к себе ребенка. Но Дерек уже думал о другом. Он отвел Джули в центр лагеря и крикнул, чтобы остальные тоже подошли к ним. Когда все были в сборе, он сказал:

– Ночью я уведу отсюда женщин и детей и где-нибудь спрячу их.

– Нет! – Из толпы вышла Сюзанна Джитер. Она встала перед Дереком и заявила: – Я не стану прятаться. Мой муж мертв, и я собираюсь стрелять в этих убийц, в этих кровожадных подонков до последнего вздоха, пока меня тоже не убьют. И мои дети тоже будут драться. Пока у меня есть силы нажимать на курок, я буду сражаться.

– Я тоже остаюсь, капитан, – слабым, безжизненным голосом сказала Луэлла Бэскомб. – Без моего старика мне все одно не жить. Лучше уж умереть вместе с ним.

– Я с ней согласна, – тихо сказала еще одна. – Мы собирались начать новую жизнь. А какая нам жизнь без наших мужчин? Я скажу так: если это конец, так примем его все вместе.

Тут все женщины согласно закивали, а мужчины принялись громко протестовать. Дерек смотрел на них, слушал, но наконец его терпение лопнуло, и он закричал:

– Глупые женщины! Если вы останетесь здесь, вы наверняка умрете. – Он подождал, пока до всех дойдет смысл его слов. – Даже если парень доберется до Бауи, солдаты скорее всего не поспеют вовремя: чирикауа нападут с первыми лучами солнца.

Он повернулся к Джули и приказал:

– Скажи им. Объясни, какие они дуры. Скажи, что ты не собираешься жертвовать собой и ребенком.

Джули ничего не ответила, и он повторил:

– Скажи же им, черт возьми!

Джули дотронулась до нежного пушка на голове малыша. О Господи, неужели Дерек не понимает, что она не сможет жить без него? Не сможет жить без его любви. Он же сам учил ее, что это единственное, ради чего стоит жить. Все ждали, что она ответит. Наконец дрожащим голосом она прошептала:

– Я не могу, Дерек. Не могу бросить тебя.

Дерек закрыл глаза и поморщился, словно от боли. Но что он мог ей на это ответить?

Чувствуя, что он в отчаянии, Джули спросила:

– А ты, Дерек, смог бы бросить меня умирать?

Он с такой силой сжал руки, что даже суставы побелели.

– Я бы бросился на эти поганые стрелы и умер вместо тебя. Но если бы ты была мертва, я умер бы вместе с тобой!

Джули услышала, как какая-то женщина всхлипнула. Но она даже не повернулась. Она была слишком взволнована словами Дерека, чтобы обращать внимание на окружающих.

– Ну так оставайтесь и умирайте! – в бешенстве бросил Дерек женщинам, повернулся и пошел прочь, дав возможность каждому по-своему провести свои последние часы.

Глава 17

Джули ошеломили горькие слова Дерека, но уже через несколько минут она пришла в себя: она знала, что он сумеет справиться с отчаянием. Неожиданно Джули осознала: этот ребенок, что так доверчиво устроился у нее на груди был всем, что осталось от ее семьи. И вслед за этим она почувствовала острый укол вины. В ее сердце давно не осталось никаких сомнений: ее любовь к Дереку столь велика, что жизнь без него просто невозможна. Но могла ли она рисковать жизнью этого ребенка? Кто дал ей право играть роль Бога и распоряжаться чужими жизнями?

Бог… Джули подняла глаза к небесам и мысленно взмолилась, чтобы Он дал ей силы сделать то, чего Он от нее хочет.

Она любила Дерека всем сердцем, всей душой, каждый ее вздох был пронизан этой любовью, но малыш… она была обязана позаботиться о нем, невзирая ни на что, и с Божьей помощью она сделает это.

Джули повернулась к Сюджин, которая тенью следовала за ней по пятам.

– Проследи, чтобы Луэлла его накормила, – прошептала Джули. – Он скоро проснется и захочет есть.

Она передала малыша индианке и побежала за Дереком. Джули окликнула его в тот момент, когда он уже залезал к себе в фургон. Дерек медленно повернулся, готовясь к новому спору.

– Я решила уйти, – твердо заявила Джули. – Скажи, что от меня требуется.

Его лицо осветилось радостью, он кинулся было к ней, но тут же отпрянул, словно наткнулся на невидимую стену. Как бы ни хотелось ему сломать эту преграду, Дерек понимал, что в данных обстоятельствах она просто необходима.

– В полночь, – сказал он. – Возьми еду и воду и будь готова. С тобой пойдет Сюджин. Она знает, как пройти незаметно, и сможет провести тебя в безопасное место. – Он знал, что с внешней стороны ущелья в скалах есть немало подходящих пещер. – Ты будешь прятаться там, пока не исчезнет опасность.

Джули вздрогнула всем телом. «Опасность» исчезнет тогда, когда их караван будет полностью уничтожен.

– Теперь иди, – сказал он, поворачиваясь к ней спиной. – У меня много дел, да и у тебя тоже. А времени мало.

Они молча стояли, не двигаясь с места. Не в силах больше сдерживаться, Джули бросилась к Дереку и прижалась к нему, почувствовав при этом, как напряглись его мышцы.

– Нет, – прохрипел он. – Так будет только хуже, Джули. Не говори ничего.

– Но я должна! – Она вцепилась в его руку. – Дерек, я должна сказать тебе, как сильно я тебя люблю и как жалею о том, что мы растратили столько бесценного времени на бессмысленные ссоры.

Дерек притянул ее к себе.

– Ты всегда любила меня. Я знал это с той самой первой ночи, когда мы встретились на «Ариане». Ты называла мое сердце железным. Но ты растопила его, а я растопил твое. Ты была моей, всегда была моей. Когда говорила, что ненавидишь меня, ты лгала. Ты любила меня. – Он медленно покачал головой. – Такая независимая!

Он обнял Джули и зарылся лицом в ее волосы.

– Ты была самой сильной, самой независимой женщиной из всех, кого я знал, но когда ты поняла, что и правда любишь меня, ты потеряла часть своей независимости. Это не война сделала тебя слабой, а твоя любовь ко мне. Теперь тебе нужно расстаться со своей любовью, и ты снова обретешь силу. Именно это пугает тебя, а вовсе не мысль о моей смерти.

– Да нет же, Дерек, нет! – Джули неистово замотала головой, возмущенная подобным предположением. – Я люблю тебя, и именно поэтому я отказывалась тебя бросить. Одиночество меня не пугает. Я хорошо себя знаю – я смогу с этим справиться. Понимаешь, я не имею права обречь на смерть ребенка, если могу спасти его. Но что бы нас ни ждало впереди, я всегда буду любить тебя. И всегда буду благодарить небеса за то, что у нас с тобой было.

Дерек обнял ее еще крепче, и его глаза наполнились слезами.

– Я всегда думал, что не смогу никого полюбить, Джули. У меня и в самом деле было «железное» сердце, но ты научила меня любить. И до последнего вздоха я буду благодарить Бога за то, что познал такую любовь. Было бы чертовски просто взять тебя и убежать, и бросить остальных, но если бы я их предал, я бы навсегда лишился покоя. – Он с трудом улыбнулся. – Это старинная традиция: капитан тонет вместе со своим кораблем. Если я не сделаю все, чтобы защитить этих людей, я не смогу потом жить. Поэтому я остаюсь с ними. Давай просто порадуемся тому, что мы были вместе, вспомним, как нам было хорошо, и не будем мучиться из-за того, что все это закончилось слишком рано и нам не суждено познать все, что могло быть у нас впереди.

Чувство грядущей утраты парализовало решимость Джули.

– Я не смогу жить без тебя, – выдохнула она, едва шевеля губами. Обрести любовь и тут же потерять ее навсегда! Дерек, пожалуйста…

Дерек призвал на помощь всю свою волю.

– Ты сможешь жить и без меня, – твердо сказал он. – Больше нет времени на разговоры. К полуночи будь готова, или, ей-богу, я уволоку тебя силой. Ты уходишь, Джули.

Он отпустил ее и повернулся к фургону. Джули хотела сказать что-то еще, но, прежде чем она успела открыть рот, словно из-под земли появилась Элиза Тэтчер с искаженным от гнева и страха лицом и закричала:

– Слушайте, вы, Дерек Арнхардт! Меня ждет муж, и вы обязаны позаботиться о том, чтобы избавить меня от всего этого. Я не собираюсь здесь умирать, и если я единственная из всех этих идиоток хочу уйти, я требую, чтобы вы вывели меня отсюда.

Дерек невозмутимо взглянул на нее и сказал:

– Джули переменила решение. Я увожу ее, малыша и Сюджин. Возьмите несколько фляг с водой и как можно больше еды – сколько сможете унести. Оденьтесь потеплее и в полночь будьте готовы.

Элиза не успела ничего ответить, потому что к ним подбежал один из мужчин и закричал:

– Капитан, там лошадь! И всадник. Скачет как угорелый.

Дерек тут же помчался вместе с ним к центру лагеря. Джули бросилась было за ними, но Элиза грубо схватила ее за руку.

– Слушай меня. Как только мы уберемся отсюда, я расстанусь с тобой и этой краснокожей. Я не возьму вас с собой в форт, потому что знаю: ты обязательно наговоришь Адаму… кучу вранья про меня с Томасом. Так что будь готова пойти своей дорогой.

Джули кивнула. Спорить с Элизой не имело никакого смысла, даже когда она была в нормальном состоянии, Джули бросилась к остальным как раз в тот момент, когда к лагерю подъехал всадник.

Лошадь перепрыгнула через препятствие и медленно подошла к людям. Это была лошадь Лонни Брюса. Изрешеченное стрелами тело мальчика сползло с седла и мешком упало на землю. Пронзительный крик Эстер эхом пронесся по равнинам и затих где-то в ущелье.

Глава 18

Звуки приглушенных рыданий постепенно растворились в шорохах ночи. В лагере переселенцев воцарились отчаяние и безысходность. Словно сам ангел смерти расправил свои черные крылья и безмолвно парил над головами мужчин, женщин и детей.

Эстер Уэббер, не говоря ни слова, уставившись невидящими глазами в пространство, сидела рядом с Сюзанной Джитер. Часть мужчин пошли искать забвения в виски, но забвение все не приходило. Дети спали, не подозревая о том, что, быть может, им скоро суждено уснуть навечно.

Джули нигде не смогла отыскать Сюджин и решила подождать ее в хозяйственном фургоне. Поклажа Джули оказалась тяжелой и громоздкой, пришлось привязать ее к спине, чтобы освободить руки, которыми она крепко прижимала к груди малыша. Дерек предупредил ее, что ребенок не должен издать ни звука, даже если для этого придется вставить ему в рот кляп.

Когда Джули подошла к назначенному месту, Элиза уже была там. Она стояла, закутавшись в толстую шерстяную накидку. Увидев Джули, она отвернулась. Из темноты вынырнул Дерек и спросил:

– Где Сюджин? Черт возьми, нам уже нужно выходить – к рассвету я должен вернуться.

Джули встревожилась.

– Она знала, в котором часу мы договорились выйти. С тех пор я ее не видела.

– Зато я видела, – сказала Элиза и объяснила, что заметила, как Сюджин проползла под одним из фургонов два часа назад. – Она сбежала. Остались только ты и я, Джули.

Джули повернулась к Дереку.

– Ты должен догнать ее. Может, она решила сделать то, что предлагала. Мы не можем этого допустить!

Дерек выругался.

– Это невозможно! Я же не могу побежать за ней. Это равносильно самоубийству. Ее жертва все равно нам не поможет. К рассвету они с ней закончат, – добавил он с жестокой прямотой.

– О, так она убежала к индейцам! – с иронией заметила Элиза. – Скво, конечно, с радостью выполнит любое желание каждого из этих дикарей, лишь бы только сохранить свою шкуру.

Джули ощутила бешенство, но все же заставила себя успокоиться. На гнев просто не было времени. Не было времени даже на то, чтобы горевать по поводу безрассудно отважного, но все же глупого решения Сюджин.

Дерек дал женщинам необходимые указания. Они должны были держаться чуть позади него, двигаться быстро и как можно тише, а если он подаст им знак, тут же упасть на землю. Беглецы направлялись прямо к индейцем, и это было их единственным преимуществом, так как апачи скорее всего с этой стороны их не ожидали. Дерек был уверен в том, что они смогут добраться до одной из пещер. Там он мог бы женщин оставить.

Они почти бесшумно продвигались в ночи, единственным звуком, нарушавшим тишину, был слабый шорох подошв по сухому песку. Дерек шел между женщинами, время от времени слегка дергая их за накидки, чтобы указать верное направление. Джули крепко прижимала к себе ребенка, готовая в любой момент пустить в дело матерчатый кляп, если малыш издаст хоть малейший звук.

Внезапно воздух прорезал громкий вой, и Джули тут же остановилась как вкопанная, а Элиза от неожиданности вскрикнула. Дерек сердито посмотрел на нее.

– Это горный лев, – прошептал он. – Больше рта не открывай. Апачи различают малейший шум и запросто отыщут нас.

В темноте черной громадой замаячило горное ущелье – они уже на милю отошли от фургонов. Внезапно Дерек дернул своих спутниц за накидки, и они замерли. Прежде чем Джули успела спросить, в чем дело, они услышали доносившийся откуда-то сверху шум – приглушенные женские крики и взрывы смеха. Джули похолодела. Это апачи развлекались с Сюджин. Дереку пришлось подтолкнуть Джули, чтобы заставить ее двинуться с места.

– Ничего уже не поделаешь, – прошептал он. – Пошли.

Луна скрылась за густыми, плотными тучами. Полная темнота вполне устраивала путников. Полагаясь только на память и интуицию, Дерек ощупью пробирался через расщелины, скользил по каменным выступам. Наконец он нашел пещеру, которая показалась ему подходящей. Он оставил на несколько минут своих спутниц и внимательно обследовал убежище, затем вернулся и провел их внутрь. Когда они, держась за стены и спотыкаясь, углубились в пещеру футов на тридцать, Дерек наконец остановился и тихо сказал:

– Думаю, здесь можно разговаривать, но только вполголоса.

Элиза тут же запричитала:

– Но здесь ужасно! И сколько же нам тут оставаться? Этот мерзкий запах! Пахнет как… как потный скунс.

– Кровь пахнет еще хуже, – грубо сказал Дерек и повернулся к Джули. – Отдай ребенка Элизе, и отойдем на минутку.

Джули не хотелось оставлять Даррелла Элизе, но другого выхода не было.

Дерек взял ее за руку и повел обратно, к выходу из пещеры. Найдя ровное место, он сел на пол и усадил Джули рядом с собой. Каждый из них понимал, какими бесценными были эти последние несколько минут, которые им суждено провести вместе.

– Ты слышишь? – улыбнулся Дерек. Джули покачала головой.

– Это шум моря, – тихо сказал он. – Послушай. Волны накатываются на берег и разбиваются о камни, резкие крики чаек, ветер. Чувствуешь, как ветер теребит твои волосы? – Он запустил пальцы в ее мягкие локоны. – Оближи губы. Ощути на них вкус соли. Это вкус нашей любви, твоей и моей, ведь она родилась в море. Мы – это море… его неведомые пучины, голубая гладь и шум прибоя… Постоянное. Бескрайнее. Вечное.

Джули зарыдала. Больше она не могла сдерживаться.

– Не вечное. Мы умираем, Дерек! Здесь. Сейчас. Ты же отправишься навстречу смерти. Останься со мной, Дерек! Если ты меня любишь…

Он быстро прижал пальцы к ее губам.

– Больше ничего не говори, – приказал он. – Я делаю то, что должен делать. А ты ошибаешься, Джули. Мы не умираем. Мы никогда не умрем, потому что нашу любовь уничтожить невозможно. Наша любовь превратится в облако, и будет качаться на волнах, и полетит вместе с ветром. Нет. Мы никогда не умрем. Мы будем жить вечно, Джули. Я люблю тебя.

Когда он ее обнял и поцеловал, Джули и вправду услышала море… легкая зыбь превращается в волны, белые барашки набегают на берег и триумфально превращаются в невесомую пену… пена лениво отползает назад, чтобы снова собраться в волны, снова родиться, еще раз познать радость триумфа. Они не умрут, просто не могут они умереть, и это чудесное мгновение будет длиться вечно. Вечно. Как море.

Но когда Дерек встал на ноги, чтобы уйти, Джули захлестнула огромная волна горечи.

– Я потеряла дом, маму, потом Терезу и племянницу, которой Бог не подарил и дня жизни. Любимого брата. Но… – она яростно затрясла головой, – я даже не думала, что Бог может сделать еще и это… что мне придется потерять и тебя.

– Мы падаем с вершины, Джули, – усмехнулся он в темноте. – Мы были уже на самой вершине, а теперь почва ушла из-под наших ног.

– Я не понимаю, – сквозь слезы прошептала она. Он с силой сжал ее руку.

– Я безумно раздосадован тем, что Бог выбил из-под нас гору, но все же чертовски высоко ценю то, что Он дал нам возможность взойти на вершину. По крайней мере, мы не простояли всю свою жизнь у подножия, в изумлении задрав головы и гадая, что же все-таки это такое – восхождение. Мы знаем, как это здорово – стоять на вершине. Знаем. А большинство людей так никогда и не поймут.

С этими словами он и вышел.

Джули вглядывалась в темноту, но – бесполезно.

Джули еще долго сидела не двигаясь, затем наконец поднялась и пошла к Элизе с ребенком. Элиза что-то забубнила, но Джули не слышала ее. Она взяла малыша и отошла в сторону. Она стояла в темноте пещеры, держа на руках своего племянника, и слушала море. Море окружало ее. Она чувствовала на губах привкус соли и видела пену, слышала крики чаек и завывание ветра. Она благодарила Бога за восхождение на вершину… и молилась о том, чтобы Он дал ей силы снова встать на ноги после ужасного падения, которое вот-вот должно было случиться.

Джули сидела у входа в пещеру и вглядывалась в небо. Темнота постепенно уступала место предрассветным сумеркам. Вскоре из-за гор должно было выглянуть солнце, возвещая приход нового дня.

Малыш захныкал и заворочался. В любую секунду он мог проснуться и захотеть есть. И что же Джули тогда делать? В ее груди нет молока. Он мог закричать, а апачи – услышать. Джули взглянула на Элизу и увидела, что та шевелит губами. Но слов Джули не слышала. Тогда она перевела взгляд на маленького Даррелла. Его ротик был открыт, но звуки по-прежнему не долетали до нее.

Внезапно Элиза поднялась на ноги, раздраженно подскочила к Джули и выхватила ребенка из ее рук. Джули увидела, как она подошла к сумке с припасами, что-то оттуда вытащила и засунула в рот малышу. Тот принялся жадно сосать, и тогда Джули вспомнила, что Луэлла Бэскомб объясняла ей, как приготовить для него соску из сахара. Может, она сделала одну такую и взяла с собой? Странно. Она не могла вспомнить.

Высоко в небе летала птица. Она то камнем бросалась вниз, то снова поднималась к облакам и там долго парила, летая кругами. Морская чайка? Нет. Чайка должна быть белой, а не черной. Джули, не отрывая глаз, завороженно следила за этим свободным полетом.

Где-то за спиной раздался испуганный возглас Элизы. Джули услышала и другие звуки: пронзительные крики, гортанные возгласы. Может, показалось? Нет. Они выезжали из ущелья – широкоплечие, обнаженные по пояс, краснокожие. Их неоседланные низкорослые мустанги неслись галопом, подгоняемые криками и ударами босых ног.

Всадники были крепкими и мускулистыми, их перевязанные лентами длинные черные волосы развевались по ветру.

Элиза в страхе отпрянула в глубь пещеры, крепко прижимая к себе ребенка, но Джули не могла оторвать от них взгляда.

Всадники приблизились к фургонам, и индейские стрелы дождем посыпались на переселенцев. Оборонявшиеся открыли огонь из винтовок. Вот один из воинов упал наземь и забился в агонии на песке, затем другой. Воздух наполнился стуком копыт, дикими воплями, грохотом ружейных выстрелов. Внезапно один из фургонов загорелся, пламя тут же перекинулось на соседний, потом на следующий, и жалкий маленький лагерь в мгновение ока превратился в пылающий ад.

Индейцы стали прорываться внутрь круга. Дико визжа, они вершили расправу, орудуя направо и налево ножами и томагавками.

Это длилось недолго. Вскоре в живых остался лишь один белый. Он был выше своих противников. Его плечи блестели на солнце. Он стоял на разрушенной баррикаде, патроны у него уже кончились, но он все сражался, держа в руках пустую винтовку и обрушивая ее на нападавших.

Кто-то ударил его по голове и рассек кожу. Кровь залила лицо – теперь он едва мог видеть своих противников. Сколько же их? Две дюжины? Три? Если бы они захотели, то могли бы схватить его в любой момент. Жить ему оставалось лишь считанные секунды. Но он не чувствовал ни малейшего страха. Он был слишком взбешен, чтобы чего-то бояться. Убить хотя бы еще одного, прежде чем погибнуть самому, – это было его единственным желанием. Он снова взмахнул рукой и обрушил приклад ружья на лицо индейца, который подобрался к нему слишком близко. Тот упал замертво. Но почему они его не хватают? Какого черта ждут?

Голос, шедший, казалось, из самых недр его души, перекрыл все остальные звуки:

– Ну, давайте! Возьмите меня, сукины дети! Попробуйте убить меня!

Апачи отступили и посмотрели на своего вождя, величественно восседавшего на своей лошади. А тот изумлялся удивительной отваге этого обреченного на смерть бледнолицего, который уже давно должен был умолять о пощаде, но все еще сражался. Воинам было приказано взять его живым, а вождь никогда не менял своего решения. Он крикнул что-то воину, который стоял за спиной у белого смельчака, и тот оглушил Дерека томагавком.

Джули стояла, не в силах пошевелиться. Она видела, как двое индейцев поволокли тело Дерека по земле и перекинули его через лошадь, как апачи собрали винтовки и патроны, вскочили на коней и ускакали в сторону маячивших вдалеке гор. И Дерек был с ними.

Она все это видела, но ее разум уже ничего не воспринимал.

Укрывшись за валуном на вершине скалы, Эрлоу Вэнс глядел вниз и улыбался. Как он и обещал, эти сукины дети сполна заплатили за все. Теперь индейцы получили свои ружья, а он наконец отомстил. Внезапно Эрлоу недовольно нахмурился: он вспомнил, что индейцы взяли Арнхардта с собой. Но, в общем-то, это было не важно. Арнхардт скорее всего ранен, а если он все-таки оклемается, апачи все равно его прикончат.

К окровавленным телам начали слетаться стервятники.

Глава 19

Следующие два дня женщины провели в пещере, лишь изредка выглядывая наружу. Все это время стервятники продолжали заниматься своим черным делом. Элиза пришла к выводу, что Джули в шоке. Даже резкие, пронзительные крики младенца не могли вывести ее из оцепенения. Когда Элиза окончательно поняла, что до Джули не достучаться, ей пришлось засучить рукава и взять заботу о Даррелле на себя. Правда, при этом она не переставая жаловалась и всеми способами выражала свое недовольство внезапно свалившимися на нее хлопотами, но Джули это не волновало. Она пребывала в каком-то ином мире, далеко, далеко отсюда.

Утром третьего дня, когда солнце во всей своей огненной красе уже поднялось над горами, Элиза сказала:

– Я больше не хочу здесь оставаться, ты слышишь? Я ухожу.

Элиза выглядела неважно: грязные, спутанные волосы, перемазанное глиной лицо. Она уже совсем выбилась из сил. К тому же было так трудно выносить этот жуткий, пустой и безжизненный взгляд Джули, постоянно устремленный вниз, на разлагающиеся трупы. Даже стервятники и те уже улетели.

– Если бы индейцы собирались вернуться, они бы уже давно были здесь. Форт Бауи должен быть где-то на севере – именно туда я и постараюсь добраться, сколько бы это ни заняло времени. Если хочешь, можешь оставаться здесь – дело твое.

Элиза взглянула на ребенка, который, слава Богу, наконец-то заснул. Она подумала, что, наверное, следует взять его с собой. Она чувствовала, что от нее все время ускользает что-то важное, какая-то мысль, но она никак не могла за нее ухватиться. Что-то связанное с ребенком. Ну ладно, она постарается вспомнить это позже.

Джули по-прежнему молчала. Да и как же ей было услышать Элизу, если она сейчас плыла на корабле вместе с Дереком.

Раздраженно покачав головой, Элиза собралась посмотреть, что осталось из продуктов. Внезапно малыш снова захныкал, и она заорала:

– Заткнись же ты, черт возьми! И без тебя тошно!

Обиженный, испуганный, голодный, малыш ударился в рев. Элиза его шлепнула:

– Ты, маленькое отродье, если не замолчишь, я сверну тебе шею!

Джули неожиданно повернулась и взглянула на ребенка.

– Не бей его, – с угрозой в голосе сказала она. – Больше не смей его бить!

– Тогда позаботься о нем, – выкрикнула Элиза. Она сгребла малыша и сунула его в руки Джули. – Успокой его, и пойдем отсюда. Если нам суждено умереть, лучше умрем в дороге.

Она вышла из пещеры и стала осторожно спускаться по каменистому склону. Джули, пошатываясь, двинулась вслед за ней, прижимая к себе ребенка. Малыш доверчиво прильнул к ней и сразу замолчал.

Оглядевшись по сторонам, Элиза наконец вспомнила, в каком направлении поскакал за подмогой Лонни Брюс, решила, что север находится именно там, и медленно двинулась в ту сторону. Полностью положившись на Элизу, Джули пошла следом.

К тому времени когда на равнину опустились вечерние сумерки, жалкое трио находилось все еще неподалеку от места кровавой резни. Вокруг не было ни гор, ни какого-нибудь укрытия, поэтому они легли прямо на песок и, измученные, тут же уснули, не чувствуя холодного, пронизывающего ветра.

На следующее утро Элиза тщательно разжевала кусок сухаря и попыталась скормить малышу получившуюся кашицу. Когда он тут же с готовностью выплюнул все обратно, она закричала:

– Хватит плеваться, маленький ублюдок, у нас и так мало еды!

– Не смей его так называть, – тихо сказала Джули. – Если ты поднимешь на него руку, я убью тебя.

Элиза в изумлении уставилась на свою спутницу, и по ее спине пробежал мерзкий холодок. Неужто Джули сошла с ума? Первым ее побуждением было уйти, оставив и Джули, и ребенка. Но Элизе совсем не хотелось тащиться одной по этой чертовой прерии. И она решила остаться.

Джули выпила воды, но не смогла ничего съесть. Ей не хотелось даже смотреть на еду. Джули ощущала себя лежащей на дне глубокой, глубокой ямы с песочными стенами, которые осыпались каждый раз, как только она пыталась выбраться наружу. Проще всего было остаться в этой яме – пусть песок засыпает ее потихоньку. И в какой-то момент она просто исчезнет под ним.

– Допивай воду и пошли, – сказала Элиза. Она поднялась на ноги, бросила раздраженный взгляд в сторону безжалостно палящего солнца и, ссутулясь, побрела вперед.

Знойный день сменился холодной ночью, а назавтра стало еще жарче. Поздним утром третьего дня, после нескольких часов ходьбы, Элиза внезапно остановилась, упала на колени и зарыдала:

– Я больше не могу идти! Не могу! Мы умрем здесь. – Ее пальцы царапали иссушенный солнцем песок, словно она пыталась найти где-то в глубине источник.

Джули тоже остановилась и уставилась на нее в замешательстве. Мерное гудение, которое заполняло ее мозг последние несколько дней, превратилось в ужасный, оглушительный рев. Она не могла здраво мыслить, не могла говорить. Ей становилось все труднее понимать происходящее. Кто эта женщина?

Джули молча стояла и смотрела на незнакомку, в исступлении молотившую по земле кулаками, а затем наклонилась и положила ребенка рядом с ней. Может, ему тоже захочется поиграть на песке? Но нет, малыш просто лежал и щурился на слепящее солнце, а затем вдруг заплакал.

Джули прикрыла ладонью глаза от нестерпимого света и вгляделась в такие далекие, далекие горы. Они хотели добраться до них перед заходом солнца, но вряд ли им это удастся, если эта женщина не встанет на ноги и не продолжит путь. Хотя сама Джули никак не могла понять, зачем им эти горы.

Джули с трудом растянула пересохшие и потрескавшиеся губы в жалкое подобие улыбки и помахала мужчине, который в ответ бешено замахал ей руками. Он сидел верхом на крупном жеребце и был в чем-то синем… в синем мундире. Джули безучастно наблюдала за тем, как на гребне горы показались и другие солдаты, скакавшие вслед за первым. У одного из них в руках был флаг, который яростно трепало на ветру. Их было две дюжины – одетых в синие мундиры всадников, и они явно спешили именно к ним.

Солдаты спустились с горы и пустили лошадей во весь опор, наполнив знойный воздух радостными, победными криками. Элиза широко раскрыла глаза и стала медленно подниматься. Когда до нее дошел смысл происходящего, надежда тут же придала ей сил – она встала и вскинула над головой изможденные руки. Это же кавалерия! О Боже, это же кавалерия Союза штатов!

– Слава тебе, Господи! – вскричала Элиза, когда высокий крупный мужчина, скакавший впереди, жестом остановил своих спутников и слез с лошади. – Я уже думала, что с нами все кончено, – добавила она дрожащим голосом.

Военные спешились, и тот, кто возглавлял отряд, сделал одному из них знак посмотреть, жив ли ребенок. Солдат взял малыша на руки и сообщил:

– Сержант, он дышит, но, похоже, очень слаб.

Сержант взглянул на Джули, которая все стояла на том же месте и так же бессмысленно улыбалась. Довольно симпатичная женщина, подумал он, хоть и выглядит жалко. Похоже, что она очень… измучена. Наверное, им довелось пережить что-то ужасное. Сержант повернулся к ее спутнице:

– Я сержант Ласкер, командир роты, форт Бауи. Вы из того самого каравана, который вышел из Эль-Пасо две недели назад?

– Да, да! – зарыдала Элиза. – Мы – это все, что от него осталось. – По ее щекам катились слезы – слезы радости, которые солдаты приняли за проявление скорби по ее погибшим спутникам. – На нас напали апачи. Четыре дня назад. Или пять. Я сбилась со счета.

– Ущелье апачи, – вздохнув, сказал сержант. – Черт, если бы знать раньше. Может, смогли бы поспеть вовремя.

– Раньше? – Элиза от удивления захлопала глазами. – Вы слышали о нападении?

– Не о нападении, мэм, – объяснил он, жестом предложив ей воспользоваться его лошадью. – Просто мы слышали, что к нам идет караван. Мы были наготове. Знаете, давайте-ка лучше побыстрее вернемся в форт. Ребенку нужен уход. Мы сможем поговорить по дороге. – Он с тревогой взглянул на Джули. – Что с ней? Вроде она не ранена, но…

– Да ее не поймешь, – отмахнулась Элиза. – Я миссис Элиза Тэтчер, сержант. Мой муж…

– Вот те на! – воскликнул Ласкер. Он в запале сорвал с себя шляпу и с силой швырнул ее на землю. – Вы слышали?! Мы ее нашли! Только трое выживших, и среди них жена капитана. Братцы!

Элиза удивленно уставилась на него.

– Я не понимаю, – медленно сказала она. – Наверное, здесь какая-то ошибка. Мой муж – лейтенант Адам Тэтчер, и он служит на реке Гиле, почти на границе с Калифорнией.

– Нет, мэм! – сияя заявил сержант. – Ваш муж теперь капитан и служит в форте Бауи. Он получил из форта Блисс уведомление о том, что некоторое время назад вы там проезжали, вот нас и отправили вас разыскивать. Капитан непременно хотел вас перехватить, пока вы не укатили дальше на запад вместе с остальными. – Он взглянул на солдата с младенцем на руках и улыбнулся. – Так это и есть ребенок капитана! Вообще-то он надеялся, что вас не прихватит, пока вы до него не доберетесь, но вроде бы все о'кей, а? В форте есть доктор, он о вас позаботится. Ну дела! Наверное, вам тяжеленько пришлось, мэм.

Элиза скромно потупила глаза.

Пока они ехали к форту, Элиза лихорадочно соображала. Джули ведь могла так никогда и не выйти из этого состояния. А если так, что станет с ребенком? Сиротский приют. Но зачем ему в приют, когда она может выдать его за своего сына. Кто узнает правду? Кто станет его искать? Все же погибли. Майлз? Он наверняка тоже умер. Его можно сбросить со счетов. А ведь единственной причиной, по которой Адам согласился жить с ней снова, был именно ребенок – а ребенок мертв. Элизе не хотелось, чтобы ее муж знал об этом, поэтому после родов она не позволила Дереку написать Адаму ни единого слова. Если все будут думать, что Даррелл – ее сын, ее замужество благополучно продлится до тех пор, пока она сама не решит бросить Адама. Если потом ей встретится кто-нибудь получше, ну что ж… Кто может знать, что ждет его в будущем? Но пока, пожалуй, оставить себе ребенка самое разумное для нее решение.

Элиза напомнила себе, что, если бы она не осталась с ними, Джули и Даррелл, может быть, уже давно были бы мертвы. Ей-богу, этот ребенок в неоплатном долгу перед ней – он обязан ей жизнью.

Глава 20

Джули сидела возле узкого окна и задумчиво глядела на улицу. Миловидная женщина, которая вчера вечером приготовила ей восхитительную горячую ванну и дала чистое голубое платье, объяснила, где она находится, но для Джули это ровным счетом ничего не значило.

Она равнодушно наблюдала за тем, как кавалеристы, поднимая тучи песка и пыли, выехали из конюшен и построились на плацу. Зычные голоса офицеров разносились далеко вокруг: «Колонна, левое плечо вперед! Подравняться! Рота, стой!» Все шесть рот выстроились в единый полковой строй: каждая на лошадях своей масти, у каждой своего цвета флажок, прикрепленный к стремени капрала-знаменосца. Солдаты как на подбор – отличная выправка, суровые загорелые лица, почти все с усами, головы повернуты в сторону своего ротного. Ротные командиры отрапортовали адъютанту. Затем адъютант повернул лошадь и, футов пятьдесят проехав бодрой рысью, остановился перед гордо восседавшим на гнедом жеребце подполковником.

Узнделл Мейнз ответил на приветствие адъютанта, они обменялись несколькими фразами, а затем командир произвел смотр гарнизона. Он неторопливо проехал перед полком, развернулся обратно и остановился перед строем. В завершение парада горнисты задрали головы к небу и, блеснув медью на солнце, протрубили отбой.

– Красивая церемония, правда, дорогая?

Джули повернулась и увидела миссис Флору Мейнз, которая стояла в дверях ее крохотной спальни. Эта миниатюрная женщина, казалось, была сама доброта. И, судя по всему, видела в людях только хорошее. Она кого-то напоминала Джули – но кого?

– Да, – ответила Джули и удивилась тому, как глухо звучит ее голос. – Очень красивая.

Миссис Мейнз подошла к девушке и обняла ее.

– Как, должно быть, ужасно ничего не помнить, моя дорогая! Но когда-нибудь память вернется к вам. Доктор Мэнгон говорит, что вы испытали сильный шок, да и немудрено. Мы должны благодарить Бога, что вы и миссис Тэтчер с ее ребенком остались живы. Когда-нибудь вы будете вспоминать все это как кошмарный сон. А сейчас нужно подумать о будущем.

О будущем. Джули повернулась обратно к окну. Как она могла думать о будущем, если не помнила прошлого и не понимала настоящего?

– Пойдемте, – позвала ее миссис Мейнз. – У меня превосходный повар, мексиканец. Посмотрим, что он для вас приготовил.

Джули совсем не хотелось есть. Ей вообще ничего не хотелось – только бы сидеть в своей комнатушке и пытаться привести в порядок мысли. Этот ужасный шум в голове постепенно утих, но оставил после себя пустоту. Что-то подсказывало Джули, чтоесли она очень постарается, то сможет наконец вспомнить и понять, кто она, почему здесь оказалась и что вокруг происходит.

Но она послушно отправилась за миссис Мейнз и, миновав узкий коридорчик, вошла в просторную, светлую столовую. Стены комнаты были обшиты толстыми деревянными панелями, пол – из гладкого камня. Одну из стен украшал огромный флаг, под которым висел большой портрет президента Авраама Линкольна. Джули остановилась.

– А почему портрет окаймлен черным крепом?

Миссис Мейнз повернулась и проследила за взглядом Джули.

– О, моя дорогая девочка, наш президент умер. Его убили. Такое вот горе. Он был великим человеком.

Джули продолжала внимательно смотреть на портрет. Кусочки мозаики постепенно складывались в цельный узор. Была война. Между Севером и Югом. Она – южанка.

– Война. Она закончилась?

– О да, – ответила миссис Мейнз. – Слава Богу, мистер Линкольн успел по крайней мере увидеть конец войны. Генерал Ли сдался генералу Гранту девятого апреля, за пять дней до того, как умер мистер Линкольн.

– А сегодня какое число? Какой месяц? Год?

Джули почувствовала, что к глазам подступили слезы, но не могла понять почему.

– 1865-й, дорогая. – Внезапно миссис Мейнз почувствовала необъяснимый страх и непроизвольно сделала шаг назад. – Двадцать седьмое апреля.

– Правильно, – раздался раскатистый голос подполковника Уэнделла Мейнза, вошедшего в комнату. Он подошел к длинному обеденному столу, по обеим сторонам которого стояли толстые деревянные скамьи. – И только что я получил два замечательных сообщения. Во-первых, вчера сдалась армия Конфедерации в Северной Каролине. А во-вторых, убийца президента схвачен и расстрелян.

Флора Мейнз провела Джули на ее место и мягко выговорила своему мужу:

– Уэнделл, дорогой, ты же знаешь – я не люблю, когда за обедом говорят о чем-то серьезном.

– Да, Флора, да! – Он притворно вздохнул. – Я знаю твое отношение к разговорам за столом. Придется мне подождать послеобеденного бренди, сигар и моих офицеров. – Он улыбнулся Джули и любезно поинтересовался: – Как вы себя чувствуете, мисс Маршалл? Должен сказать, что сегодня вы выглядите значительно лучше.

Джули была рада, что он говорит без умолку. Самой же ей совершенно не хотелось раскрывать рот.

Ведущая в прихожую дверь распахнулась, и в столовую вошли капитан Адам Тэтчер и Элиза. Капитан отдал подполковнику честь, тот ответил. Парадная форма очень шла Адаму Тэтчеру. И вообще он производил чрезвычайно приятное впечатление: твердая выправка; чистый и отутюженный, словно с иголочки мундир с блестящими медными пуговицами плотно облегает широкую грудь; длинные ноги подчеркивают голубые штаны с широкими желтыми лампасами; худое умное, с оливкового цвета загаром лицо; аккуратные усики над решительным ртом. Довершали картину глаза – темные и прищуренные, словно он постоянно пребывал в глубоком раздумье. Тэтчер был военным до мозга костей. Хотя он и не так загорел, как его товарищи, волосы у него выгорели до белизны хлопка. Они непослушными колечками, словно у озорного мальчугана, ложились на уши и воротник – единственная легкомысленная деталь в строгом облике Адама Тэтчера.

Он был хорош собой и знал об этом, но это его нисколько не занимало. Он отдавал себе в этом отчет, вот и все. Адам взглянул на Джули и тут же по достоинству оценил ее красоту: высокая, роскошная грудь вот-вот порвет платье, явно рассчитанное на женщину с более мелкими формами; блестящие зеленые глаза загадочно сияют под сенью длинных густых ресниц; черные до синевы волосы распущены и мягкой волной обрамляют прелестное лицо. В самом деле, эта девушка на редкость красива. Но больше всего Адама поразил ее взгляд – он прямо-таки светился добротой. Наверное, она была бы чуткой и отзывчивой, нежной и преданной спутницей… полной противоположностью той, сварливой женщине, что стояла сейчас рядом с ним.

Уэнделл Мейнз представил Джули и Адама Тэтчера друг другу. Джули непроизвольно обратила внимание на то, как он смотрел на нее – словно окутывал теплым облаком.

– Я очень рад, что вы в безопасности и у вас все в порядке, мисс Маршалл. – Его голос был густым и приятным, словно свежесваренный кофе холодным зимним утром, а улыбка – участливой и полной дружелюбия.

– Спасибо, – чуть слышно ответила Джули, решительно вырывая руку. От ее взгляда не ускользнуло то, с какой злобой посмотрела на нее Элиза. Джули почему-то совсем не нравилась эта женщина, и она силилась вспомнить, что было тому причиной.

Все заняли свои места за столом, и Флора Мейнз позвонила в маленький серебряный колокольчик. Тут же в столовую вошли слуги-мексиканцы. Они поставили на стол блюда с запеченной в густом красном соусе курицей с яблоками, посыпанной мелко нарезанным луком вареной картошкой и жареной кукурузой, обильно приправленной перцем.

– Как малыш, дорогая? – спросила Флора Элизу. – Он уже окреп?

Элиза пожала плечами.

– Думаю, да. Боюсь, я в этом не очень разбираюсь. Адам нашел молоденькую мексиканку – она и присматривает за ребенком. Я не слышала, чтобы он много плакал. Значит, у него все в порядке.

Адам помрачнел.

– Ты же его мать, – сердито сказал он. – Ты должна сама научиться ухаживать за ним!

Элиза несколько фальшиво рассмеялась. До сих пор ей без труда удавалась выдавать ребенка за своего собственного, и она собиралась в ближайшем будущем продолжать в том же духе. Ей нужно было время, чтобы решить, как жить дальше, но единственное, в чем она была совершенно уверена, так это в том, что она не собирается оставаться в этом унылом крошечном гарнизоне на краю земли.

– Адам, – попыталась выкрутиться она, – я же рассказывала тебе, что у меня не было молока и мне ничего не оставалось, как только попросить одну из кормящих матерей позаботиться о мальчике. Так что у меня просто не было возможности проводить с ребенком достаточно времени.

– Ну а теперь все изменится, – резко сказал Адам. – Мне никогда не нравилась эта противоестественная манера южанок сбывать собственных детей на чье-либо попечение.

– О, я с вами полностью согласна! – вступила в разговор Флора. – Уэнделл, наверное, рассказывал вам – у нас было достаточно денег, чтобы нанять няню, но я просто наотрез отказалась от этого, правда, дорогой? – Полковник утвердительно кивнул. – И я ужасно этому рада. Теперь, когда наши сыновья выросли, я благодарю Бога за каждую бесценную минутку, которую я провела с ними, когда они еще были маленькими. Вы еще войдете во вкус материнства, Элиза. К тому же тогда у вас будет чем занять свое время. Боюсь, у нас в гарнизоне не так уж много развлечений.

Элиза чуть не заплакала.

– Я думала, что во всех военных гарнизонах проводятся балы или вечеринки. – Она оглянулась на присутствующих. – А что, нет?

Уэнделл Мейнз попытался объяснить:

– Наш форт расположен в самом центре земли апачей, а так как на запад тянется все больше и больше переселенцев, мы всегда должны быть наготове. У нас просто нет времени на…

– Не бывает никаких вечеров, сэр? – недоверчиво переспросила Элиза и почувствовала, как ботинок мужа предостерегающе коснулся под столом ее ноги. – А я думала, что будет устроен праздничный бал и там я смогу познакомиться с офицерскими женами.

– Здесь не много офицеров, Элиза, – отрезал Адам, – а среди солдат женаты лишь единицы.

Флора Мейнз почувствовала себя неловко.

– Может быть, – кротко начала она, просительно взглянув на мужа, – мы что-нибудь и придумаем. Это было бы приятным разнообразием, к тому же это может помочь Джули.

Внезапно Уэнделл Мейнз широко улыбнулся.

– Ладно, возможно, ты и права, дорогая. Мы организуем вечер знакомств для миссис Тэтчер… и прощальный вечер для нас.

Флора, открыв рот, уставилась на мужа. Остальные тоже удивленно глядели на подполковника.

– Я думал сказать тебе позже, – сказал Уэнделл жене и повернулся к Адаму. – Я хотел сделать офицерам официальное сообщение. Меня переводят в Вашингтон.

– О! – выдохнула в изумлении Флора и, прижав руки к груди, восторженно рассмеялась. – Уэнделл, дорогой! Бог услышал мои молитвы. Вашингтон! О! Наконец-то мы уедем из этого ужасного места! – Она повернулась к Элизе, не замечая зависти на лице молодой женщины. – Я так долго мечтала об этом. Вашингтон!

– Поздравляю вас, сэр, – коротко сказал Адам и предложил тост за здоровье своего командира. – Я знаю, вы там не затеряетесь.

Уэнделл с улыбкой посмотрел на него.

– Вы бы тоже не затерялись, Адам, если бы месяц назад согласились на предложенный вам перевод.

– У тебя была возможность отправиться в Вашингтон? – в недоумении и гневе воскликнула Элиза. Она тоже подняла было бокал, но теперь так стремительно поставила его на место, что вино расплескалось. – И ты отказался?

– Ну, я же должен был тебя дождаться, правда? – пробормотал Адам.

– Отлично, сейчас я уже здесь, – перешла в наступление Элиза. – Значит, ты должен немедленно написать в Вашингтон, что теперь с радостью принимаешь предложение. Я ни дня не хочу оставаться здесь, на краю света. Здесь же совершенно нечем заняться, и эти дикие индейцы…

– Боюсь, миссис Тэтчер, – перебил ее Уэнделл, – что вашему мужу лучше повременить с переводом, если, конечно, он хочет продвинуться по службе. Понимаете, я предложил назначить Адама начальником этого гарнизона. Это назначение – прекрасная возможность показать себя, оно очень важно для его карьеры.

Элиза резко встала из-за стола. Щеки ее пылали.

– Мне наплевать на его карьеру, сэр! Последние месяцы я находилась в самом настоящем аду, и меня уже тошнит от этой проклятой пустыни. Я устала от невзгод, индейцев, устала от смертей – все это мне надоело до жути. Я хочу цивилизации! Вам хорошо говорить о важности этой должности – начальник жалкого форта, потому что сами вы уезжаете. А я остаюсь здесь, чтобы превратиться в такую же старую каргу со сморщенной от солнца кожей, как и все остальные женщины, которых я здесь видела.

Пораженный этой внезапной вспышкой, Уэнделл сидел молча, ошеломленно уставившись на жену своего лучшего офицера. Флора потрогала пальцами щеки и прошептала:

– Вы имеете в виду меня, дорогая? Почему? Я старалась не бывать много на солнце, и у меня и в мыслях…

– Позвольте мне извиниться за свою жену, – сказал Адам Тэтчер, поднимаясь из-за стола с окаменевшим от ярости лицом. – Она не в себе. Этого следовало ожидать после всего, что она перенесла. Я уверен, когда она отдохнет и придет в нормальное состояние, она, как и я, будет счастлива этому, такому важному для меня, назначению.

– О, как бы не так! – выпалила Элиза, вырываясь из рук мужа, который пытался вывести ее из комнаты. – Я ни за что здесь не останусь, обещаю тебе!

Адам еще раз извинился и посмотрел на Джули, которая ответила ему полным сочувствия взглядом. Затем он повернулся, схватил Элизу за плечи и решительно потянул к двери.

Уэнделл Мейнз поднялся из-за стола.

– Адам, мне очень жаль, – сказал он. – Зря я затеял этот разговор.

– Не беспокойтесь, сэр, – стараясь держаться как можно непринужденнее, ответил Адам, одновременно выталкивая Элизу из столовой. – Я очень рад за вас. И благодарен вам за участие. Увидимся за бренди. – Он вышел и закрыл за собой дверь, но Элиза все никак не могла успокоиться. Из коридора еще долго доносились ее гневные выкрики.

– Я просто шокирована, – пробормотала Флора Мейнз, как только они удалились. – Я не совсем уверена, что эта женщина понимает, что такое – быть женой военного. Такая выходка, да еще перед командиром ее мужа!

– Как жаль! – Уэнделл снова уселся за стол и возобновил трапезу. – Адам Тэтчер – отличный офицер, он мог бы сделать прекрасную военную карьеру, если бы на его шее не висела такая обуза.

Флора кивнула.

Они закончили ужин, и миссис Мейнз предложила Джули пойти отдохнуть.

– Мне еще нужно кое-что заштопать, а Уэнделл всегда допоздна засиживается со своими офицерами. Тем более сегодня вечером им нужно поговорить о многом! – Она с сияющим от радости лицом взглянула на мужа. – Когда мы уезжаем? Я успею написать мальчикам?

– Думаю, для них это будет сюрпризом, дорогая, потому что мы уедем со следующим дилижансом.

– Ой, мне же еще столько нужно сделать! – воскликнула Флора, выскакивая из-за стола. – Пойдемте, Джули. Я провожу вас в вашу комнату.

Джули дождалась, пока Флора торопливо убежала к себе, а затем вышла из дома. Стоял прекрасный вечер. Солнце уже зашло, и безмолвный плац освещался только бледным серпом луны. Джули полной грудью вдохнула свежий, прохладный воздух прерии, и настроение ее немного улучшилось.

Форт представлял собой скопление убогих построек, в основном деревянных. Он был окружен высоким забором из вкопанных в землю бревен с заостренными концами, на каждом углу которого были расставлены вышки, на них день и ночь, озирая окрестности, дежурили часовые. Земля внутри форта была вытоптана до такой степени, что на ней уже ничего не росло. В общем, это было унылое и скучное место.

– Мисс Маршалл!

Джули обернулась и увидела направлявшегося к ней Адама Тэтчера. Он остановился перед ней в нескольких футах и еще раз извинился за поведение Элизы.

– То, что она сказала, непростительно. Если бы подполковник не был так чуток, мое назначение оказалось бы под большим вопросом.

– Не волнуйтесь, капитан. Я уверена, что Элиза просто еще не успела отойти от всего, что выпало на ее долю. Когда я все вспомню, со мной тоже может случиться нечто подобное.

– О, это вряд ли! – возразил он.

Адам поджал губы, и на его подбородке появилась симпатичная ямочка. Джули еще раз обратила внимание на то, как он красив.

– Думаю, вы бы все поняли мисс Маршалл, – тихо сказал он. Его голос был так нежен, что Джули едва ли не почувствовала его прикосновение. – Я не могу себе представить, чтобы вы были способны причинить своему мужу столько неприятностей.

– Не думаю, что у меня есть муж, – пробормотала Джули. – Я ни в чем не уверена, но мне кажется, что я одна на этом свете.

В этот момент он и правда дотронулся до нее – его пальцы на долю секунды коснулись ее лица, и он тут же отдернул руку.

– Вы так красивы, что просто не можете быть одиноки. Ко мне уже обращались несколько человек с вопросом, у кого они должны испросить позволения поухаживать за вами.

– Я не хочу, чтобы за мной ухаживали, – быстро ответила Джули и в замешательстве отступила. – Мне хочется, чтобы меня оставили в покое. Наверное, мне лучше уехать отсюда, например, в Таксон. Не понимаю, зачем мне оставаться в этом форте.

Адам тут же напрягся.

– Я совсем не хочу, чтобы вы уезжали, мисс Маршалл. Можно, я буду звать вас Джули? – Он подождал, пока она не кивнула. – Я разговаривал с доктором Мэнгоном, и он заверил меня, что память к вам обязательно вернется. А пока этого не случится, вам необходим кто-нибудь, кто бы присматривал за вами, и я бы почел за честь, если бы вы позволили мне стать таким человеком.

– Вы очень добры, сэр. – О Боже, почему же его присутствие так волнует Джули? Дело было не только в его красоте. В нем привлекало и другое – его достоинство, хорошие манеры. Джули нуждалась в друге. И – в этом Адам был прав – до тех пор, пока она не приведет свои мысли в порядок, ей был необходим покровитель. А позже она и сама сможет о себе позаботиться. Джули была в этом уверена.

– Ну, пожалуйста! – засмеялся Адам и пристально взглянул на нее. – Я считаю себя джентльменом. Я не собираюсь обольщать вас… хотя я был бы не совсем честен, если бы сказал, что совершенно не думал об этом. Вы прелестная женщина и очень мне нравитесь. Но сейчас я просто хочу помочь вам. Вы разрешите?

Джули не могла не улыбнуться такой откровенности. Она была глубоко тронута его участием.

– Конечно, – сказала она. – Я польщена. Но вы уверены, что ваша жена не будет против?

– Элизе не нравится все, что я делаю, – сухо ответил он и жестом дал ей понять, что ему не хотелось бы обсуждать этот вопрос. – Завтра я устрою вам грандиозную экскурсию по нашему скромному маленькому форту. Вы хорошо держитесь в седле? Я покажу вам окрестности. Недалеко отсюда есть большое озеро, мы можем взять охрану и съездить туда – это вполне безопасно.

– Я сомневаюсь, почувствую ли себя когда-нибудь снова в безопасности, – задумчиво сказала Джули, скорее всего самой себе. – Мне необходимо так много вспомнить.

– Войну. Я не могу ничего вспомнить о войне. Полагаю, я южанка, но не имею понятия, откуда родом. И я даже не знаю, хочется ли мне вспоминать свое прошлое.

– Караван вышел из Брунсвика, штат Джорджия, поэтому, возможно, ваш дом находится где-нибудь неподалеку. Все будет хорошо, – неуверенно сказал он. – Просто не принимайте поспешных решений. Я тоже с Юга, но когда началась война, я примкнул к Союзу штатов.

Адам рассказал ей, как отнеслись к этому его решению его друзья-южане и родственники Элизы, которые были ярыми приверженцами рабства и Конфедерации.

Джули слушала его с глубоким сочувствием.

– Не думаю, чтобы я была сторонницей рабства, – твердо заявила она.

– С вашей-то способностью к состраданию? Нет, нет, Джули Маршалл, кто угодно, только не вы! У вас слишком доброе сердце. Вы бы не вынесли вида чьих-то страданий.

Джули поняла, что ей очень нравится Адам Тэтчер. Он был хорошим человеком, по-своему добрым, хотя и совершенно неуступчивым, когда дело касалось того, во что он искренне верил. Ей хотелось с ним подружиться.

– Спасибо, – от всего сердца сказала она. – Спасибо за то, что вы хотите мне помочь, Адам. Думаю, мы станем добрыми друзьями.

Он пристально посмотрел на Джули, тронутый ее сияющей, неземной красотой. В льющемся сквозь серебристые облачка лунном свете окруженный уродливым частоколом пустынный плац теперь уже не казался Адаму таким унылым и мрачным. Ему хотелось дотронуться до этой прелестной девушки, хотелось обнять ее, но он не смел.

Джули почувствовала, что с Адамом происходит что-то такое, чего не следует допускать, если они хотят остаться друзьями.

– Давайте пожелаем друг другу доброй ночи, – невнятно пробормотала она, полагая, что ей лучше уйти прямо сейчас. – Спасибо за то, что поговорили со мной, Адам. Рада буду увидеться с вами завтра.

Она повернулась и не оглядываясь зашла в здание, которое на время стало ее домом.

Адам не отрываясь смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Затем, вздохнув, он повернулся и отправился проверять часовых – за этим, собственно, он и вышел на улицу.

В тени, никем не замеченная, сжимая кулаки, стояла Элиза. Она слышала только часть их разговора, но того, что она слышала, было достаточно.

Глава 21

Весь следующий день и вечер Джули провела в своей спальне. Она даже отказалась выходить к столу и попросила миссис Мейнз, чтобы ей приносили еду в комнату. Но следующая встреча с Адамом была неизбежна, и когда Джули пришла на вечер, устроенный по случаю отъезда подполковника и его жены, она, к своему стыду, поняла, что до смерти рада видеть Тэтчера. Джули опасалась его внезапно вспыхнувшей страсти, но ей было так одиноко, так не хватало сердечного общения… Ей нужен был друг. В этом же нет ничего предосудительного, правда?

Она испытывала одновременно и чувство радости, и неловкость, оставшись наедине с Адамом в дальнем углу столовой, где они мирно беседовали, попивая шампанское. Джули надеялась, что Элиза не увидит их вместе и не закатит сцену. Остальные гости, смеясь и оживленно болтая, окружили чету Мейнз. Все были взволнованы их отъездом и ужасно им завидовали.

Никто не мог их услышать, поэтому Джули осмелилась задать вопрос, который уже долго вертелся у нее на языке.

– Адам, зачем же вы женились на Элизе, если она вас так раздражает?

Он был захвачен врасплох ее прямотой, но ответил искренне.

– Этого хотела наша семья, и, если быть честным, Элиза ведь красивая женщина. Когда она захочет, она может быть обворожительной и весьма любезной. К сожалению, она этого не хочет… больше. И до поры я не замечал ее недостатков, а когда разглядел, было уже слишком поздно. Раньше я думал, что она просто… ну, такая темпераментная, что ли. – Он запнулся и немного помедлил. – У нас давным-давно уже практически не было никаких отношений, и я решил, что брак наш подошел к концу. Я попросился сюда на службу и уехал от нее, но когда приехал домой навестить родных… боюсь, я проявил слабость… не смог устоять. Она забеременела, и лишь поэтому мы еще женаты. Ну вот, теперь вы знаете все.

Джули стало его жаль. Элиза была бессердечной и эгоистичной женщиной. Но, по правде говоря, он просто обязан был остаться с ней из-за ребенка. От всего этого у Джули разболелась голова, и она сухо сказала:

– Я не имею права слушать все это, Адам. Ваши семейные проблемы касаются только вас, и вам следовало бы хранить их в тайне.

– А для чего же тогда друзья? – раздраженно поинтересовался он.

Джули удивленно подняла брови. Он на нее разозлился? Но почему?

– Возможно, когда-нибудь вы почувствуете необходимость пооткровенничать со мной. Уверяю вас, я не буду с вами так жесток.

Тэтчер ушел и присоединился к остальным офицерам, которые толпились вокруг своего командира и наперебой предлагали все новые тосты. Джули смотрела ему вслед, сбитая с толку этой внезапной вспышкой. Но подумать о причинах такого поведения Адама она не успела: перед ней словно из-под земли возникла Элиза, бывшая слегка навеселе от выпитого шампанского.

– Судя по тому, как Адам ушел от тебя, ты его чем-то сильно рассердила, дорогая. Что случилось? Ты отказалась встретиться с ним и заняться тем, что ты умеешь делать лучше всего – раздвигать ноги и вертеть задницей?

Джули от неожиданности растерялась, но она не собиралась позволить Элизе вовлечь себя в перебранку.

– Я не хочу уподобляться тебе, Элиза, поэтому лучше оставь меня в покое.

– В покое? – переспросила Элиза. – Вот те раз! Но ты же определенно не хочешь, чтобы мой муж оставил тебя в покое. Да он проводит с тобой почти столько же времени, сколько с нашим сыном… а на меня у него времени не остается вовсе. – Ее глаза сузились от злости. – Мне это совсем не нравится.

– Элиза! – резко окликнул ее Адам. – Прибыл дилижанс. Иди сюда, нам нужно выйти на улицу и попрощаться с подполковником и миссис Мейнз.

– Прошу прощения, – презрительно сморщив нос, бросила Элиза Джули. – Супружеские обязанности. Ты, наверное, и не догадываешься о том, что это такое. Поэтому сиди-ка ты здесь в своем жалком задрипанном платьице, а я пойду, меня все ждут – как-никак я теперь жена начальника гарнизона.

Как только все вышли, Джули тут же выскользнула из гостиной и бросилась в свою комнату. Здесь, в тишине, укрывшись от посторонних глаз, она упала на кровать и дала волю горючим слезам. Как же все несправедливо! Если бы она могла хотя бы разобраться в своих чувствах к Адаму, понять причину своей необъяснимой привязанности к его ребенку, свое стремление… стремление к чему? Но Джули все никак не удавалось привести свои мысли в порядок.

Так она и лежала, уставившись в потолок, и смутные образы беспорядочной чередой проносились в ее голове. Наконец она заснула.

За окнами уже сгущались сумерки, когда она вдруг проснулась, услышала стук и села, спросонья бессмысленно озираясь по сторонам. Еще не успев понять, в чем дело, она крикнула:

– Оставьте меня в покое, пожалуйста.

– Откройте, Джули, – послышался голос Адама, – или, ей-богу, я вышибу дверь!

Почувствовав по его голосу, что он и вправду способен на это, она встала с постели и отперла ему. Адам быстро проскользнул внутрь, плотно затворил за собой дверь, повернулся к Джули и положил ей на плечи свои сильные руки.

– Я должен поговорить с вами, Джули, – без обиняков заявил он. Джули уставилась в пол, страшась того, что должно было последовать дальше.

Он отошел на шаг и, не отрывая от нее восхищенных глаз, произнес едва слышно:

– Мне хотелось вас поцеловать с тех пор, как я увидел вас в первый раз, Джули Маршалл. Вы самая прекрасная, самая добрая женщина из всех, кого я когда-либо встречал. Я даже представить себе не мог, что меня может тянуть к женщине так, как тянет теперь к вам.

Она решительно покачала головой и сказала:

– Нет, Адам. Между нами ничего не может быть. Я не могу этого позволить. Вы женаты. Но даже если бы вы и были свободны… понимаете, у меня такое чувство… я чувствую это всем сердцем… что я уже принадлежу кому-то, хотя и не знаю кому. И пока я не выясню правды, ни один мужчина ко мне не прикоснется.

Он потянулся к ней и обнял.

– Джули, я люблю вас. Если бы вы были моей женой, я бы не сводил с вас глаз. Я бы любил вас каждый день, каждую секунду до тех пор, пока я жив… Я не дам вам уехать, Джули!

Из глаз Джули брызнули слезы, и, открыв рот для очередного возражения, она почувствовала на губах их солоноватый вкус. Но Адам заглушил все ее протесты. Он нежно взял ее лицо в ладони и жадно приник к ее губам. Джули ощутила бережное, но решительное движение его языка, и в ней вспыхнуло ответное пламя. Она уже не могла более противиться и всем телом прижалась к нему. Ее разум кричал, чтобы она остановилась, оттолкнула его, но ее руки уже не подчинялись никаким приказам. Еще чуть-чуть, и они бы стали любовниками. Еще чуть-чуть… если бы не внезапная суматоха на улице – выстрелы, топот ног, крики. Затем на несколько секунд воцарилась тишина, и снова крики – теперь с удвоенной силой.

Адаму ничего не оставалось, как вспомнить о своем воинском долге. Вполголоса выругавшись, он отстранился от Джули.

– Увидимся позже, – пообещал он, затем повернулся и стремительно выбежал из комнаты. Джули облегченно вздохнула. Она была застигнута врасплох – своей беспомощностью, неожиданным предательством собственного тела. Какой же она оказалась безвольной! Смятение охватило ее, и она стремглав бросилась из комнаты – куда угодно, лишь бы не оставаться наедине с собой.

Джули пришла в себя только на улице. Она подошла к сержанту Ласкеру и спросила у него, в чем дело. Сержант рассказал ей, что суматоха вызвана появлением индейской девушки. Часовой на вышке заметил, как она, пошатываясь и спотыкаясь, шла к воротам форта. Доковыляв да забора, индианка упала без чувств, и солдаты внесли ее на территорию гарнизона. Она едва реагировала на окружающее. К тому же она была беременной и, судя по всему, вот-вот собиралась родить.

– Она навахо. Я немного знаю их язык, – сказал Адам солдатам. – Где доктор Мэнгон? Давайте внесем ее в дом. Осторожнее!

Как только индианку подняли, подбежала Элиза. Едва взглянув на несчастную, она тут же закатила истерику.

– Вышвырните ее отсюда! Эта грязная тварь – одна из них! Она была с теми, кто напал на наш караван. Я не хочу, чтобы она хоть секунду оставалась в форте. Вышвырни же ее отсюда, Адам!

Адам коротко бросил солдатам, чтобы девушку отнесли в лазарет, повернулся и сухо сказал жене:

– Элиза, может, она и индианка, но она человек. Она собирается родить ребенка. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь ей. А после уже подумаем, что с ней дальше делать. А сейчас – уходи, я не собираюсь больше терпеть твои выходки. Ты меня слышишь?

Джули изумленно уставилась на Элизу. Она ничего не понимала. Элиза словно потеряла рассудок. Почему ее так взволновало появление индианки? Она же не может причинить им никакого вреда, особенно в ее теперешнем состоянии. Неужели Элиза приходит в такое состояние от одного лишь воспоминания о той кровавой бойне? Джули подумала, что тогда, быть может, лучше ей самой и не пытаться ничего вспомнить.

Вернувшись в комнату, Элиза смогла наконец дать выход своему бешенству и панике. Она должна избавиться от Джули Маршалл раз и навсегда! А если Сюджин расскажет кому-нибудь о том, что маленький Адам на самом-то деле вовсе не Адам, а Даррелл Маршалл? Поверит ли ей кто-нибудь? Мир Элизы разваливался на глазах. Ей нужно было действовать быстро. Она села возле окна и уставилась в ночное небо, лихорадочно пытаясь найти выход.

Глава 22

Гарнизонным лазаретом служила маленькая, тесная угловая комнатушка в главном здании форта, В ней находились только две узкие койки да стол с хирургическими инструментами и другими медицинскими штучками, В комнате не было ни окон, ни камина. Когда студеный зимний ветер, без труда проникавший в помещение сквозь щели в стенах, досаждал слишком уж сильно, доктор Мэнгон обычно посылал за ведрами с горячими углями, чтобы хоть как-то обогреть помещение.

Доктор Мэнгон был небольшого роста и почти совсем лысый. Иногда с ним было совсем непросто поладить. Солдаты, которые, к слову сказать, его недолюбливали, за глаза называли доктора «бостонским занудой». Частная практика в его родном Бостоне была бы для него куда более легким и приятным занятием, но во время службы в Армии Союза он осознал, сколь не хватает медицинского персонала на приграничных землях, и вызвался служить в этом диком районе. Его природный характер вкупе с суровыми буднями гарнизонного врача сделали его ужасно раздражительным, вечно недовольным как самим собой, так и всеми вокруг.

– Ну и что это такое? – недовольно пробурчал он, когда в комнату внесли Сюджин. Он снял очки с толстыми линзами, и его взгляд стал еще суровее. – Вы приносите ко мне индейскую скво, которая вот-вот разродится кучей маленьких индейцев, а они, когда вырастут, снимут потом со старого доктора скальп, так, что ли?

Адам уже давно привык в вечному брюзжанию Мэнгона и знал, что за маской старого зануды скрывается прекрасный, добрый человек.

– О чем вы беспокоитесь, док? – усмехнулся он. – Неужели вы думаете, что найдется хоть один индеец, который позарится на вашу лысину?

– Оставьте свои шуточки, молодой человек! – огрызнулся доктор Мэнгон и сделал знак солдатам положить девушку на койку. – Откуда она взялась на нашу голову?

Адам рассказал ему то немногое, что знал сам, и тут они заметили Джули, которая в нерешительности топталась у дверей.

– Ну а вы что здесь делаете? – сердито поинтересовался доктор. – Может, вы врач?

– Эй, док, будьте с ней помягче, – попросил Адам. – Боюсь, она единственная женщина, готовая вам помочь. Остальные наотрез отказываются помогать индианке.

– Я сделаю все, что смогу, – сказала Джули доктору, который только одобрительно хрюкнул в ответ. Адам и остальные мужчины вышли из комнаты:

– Станьте рядом и делайте то, что я вам скажу, – сказал Мэнгон. Он поднял Сюджин веки, затем осмотрел ее и в ужасе отпрянул. – Разрази меня гром, вы только взгляните! Видите эти синяки и порезы? Похоже, ее пытали. Ее били, резали и, я бы сказал, даже жгли раскаленным железом. Боже милостивый, это еще чудо, что она жива! Да кто же мог сделать такое?

Джули полным сочувствия взглядом смотрела на лежащее перед ней измученное тело. Только подумать, что довелось вынести бедной девушке.

– Она выживет? – спросила Джули.

– Может быть. – Доктор принялся стаскивать с Сюджин ее изорванные, грязные кожаные одежды. Затем покрыл ее тело одеялом. Опытной рукой он надавил индианке на живот, чуть подождал, затем надавил сильнее.

– Она без сознания, поэтому мне придется сделать все за нее, – объяснил он.

Джули напряглась, готовая выполнить все, что он скажет. Доктор нажимал на живот Сюджин снова и снова.

– Отлично… он появляется! – воскликнул наконец Мэнгон. – Возьмите с другой койки одеяло и будьте готовы завернуть в него ребенка, как только я вам его передам.

Джули взяла одеяло и встала позади доктора. Наконец он медленно повернулся, держа в руках крошечное бездыханное тельце. Шея ребенка была перетянута пуповиной.

– Он уже начал разлагаться. Наверное, умер уже несколько дней назад. Подайте-ка мне вон тот скальпель.

Чувствуя головокружение, Джули повернулась, нашла инструмент и протянула его доктору. Он умело отделил ребенка от матери, затем завернул в одеяло и передал его в трясущиеся руки Джули.

– Отдайте его часовому. Пусть похоронят прямо сейчас.

Джули бросилась выполнять поручение.

– И скажите, пусть передадут капитану Тэтчеру, что нужно приготовить для женщины теплое помещение и найти кого-нибудь, кто бы за ней присмотрел. Я сделаю все, что смогу, но не собираюсь сидеть с ней всю ночь в этой холодрыге.

Через час доктор Мэнгон вышел от своей пациентки, устало вытер полотенцем руки и заявил:

– Она слаба, но при хорошем уходе должна выкарабкаться. Индианки выносливее, чем белые женщины. По крайней мере, так говорят. А сейчас, – вздохнув, сказал он, – я усядусь у камина и выпью рюмочку бренди.

– Подождите, – окликнула его Джули, когда он повернулся и направился к выходу. – Часовой еще не вернулся. Что же мне делать?

– Останьтесь с ней и не дайте ей замерзнуть.

– Но здесь это невозможно.

– Джули, я оставляю ее на ваше попечение, – устало бросил доктор. – Будем надеяться, что капитан найдет, куда ее перенести.

Джули плотно закутала индианку в одеяло и пошла на улицу искать часового. Неподалеку стоял другой, незнакомый ей солдат, и она обратилась к нему:

– А где тот, что раньше стоял на посту? Его послали с поручением к капитану Тэтчеру.

Часовой с сожалением покачал головой:

– Мне очень жаль, мэм, но он не смог разыскать капитана и пошел хоронить ребенка. Он попросил подменить его и уехал из форта с похоронной командой, и я не знаю, когда он вернется.

– Но мне срочно нужно видеть капитана Тэтчера! – воскликнула Джули, беспомощно взмахнув руками. Боже, что же ей теперь делать?

– Мэм, чем я могу вам помочь? – участливо спросил часовой.

– Вы бы оказали мне огромную помощь, – ответила Джули, взяв себя в руки, – если бы перенесли девушку ко мне в комнату. Пойдемте, пожалуйста, со мной.

Из-за гор на востоке показались первые лучи солнца. Горнист протрубил подъем, и форт пробудился к жизни.

Джули не спала. За всю ночь она так и не сомкнула глаз. Все это время она просидела возле своей кровати, глядя, как поднимается и опадает грудь индианки. Сюджин лежала на кровати Джули, плотно укутанная в одеяла. О Господи, как же Джули не хотелось брать на себя эту печальную обязанность и сообщать о смерти ребенка! Но больше это сделать было некому. Никто не хотел и пальцем пошевелить ради этой бедной девушки.

Вскоре после подъема в дверь постучался Адам и тихонько позвал ее. Чувствуя себя еще более одинокой, чем в тот день, когда она впервые оказалась в форте, Джули радостно бросилась открывать.

– О, Адам, где же вы были? Ребенок родился мертвым, я хотела послать за вами…

– Да это все Элиза и ее проклятая светская жизнь, – раздраженно ответил Адам, входя в комнату и закрывая за собой дверь. Он подошел к кровати и внимательно посмотрел на больную. – Она выживет, как вы думаете?

– Док Мэнгон говорит, что шанс у нее есть, но она до сих пор так и не приходила в себя. Сейчас, когда все уже встали, хорошо бы, чтобы принесли горячего бульона и чаю. Я хочу как-то влить в нее все это, если, конечно, у меня получится, – это должно придать ей сил.

Адам кивнул:

– Конечно. И я перенесу ее в другое место, чтобы вы могли отдохнуть.

– О нет, – тут же возразила Джули. – Никто толком о ней не позаботится, Адам, вы же сами это понимаете. А я уже знаю, что нужно делать. Мне так ее жаль! Я хочу поухаживать за ней, Адам попытался улыбнуться.

– Вы очень добры к ней, Джули, но я не могу этого допустить. Она же индианка, черт возьми, дикарка! Я распоряжусь, чтобы ее перенесли в здание гауптвахты – там за ней смогут присмотреть часовые. Когда она окрепнет, я допрошу ее – посмотрим, что мне удастся из нее выудить.

– Вы не можете этого сделать! – возмутилась Джули. – Они не будут ухаживать за ней так, как я.

– Взгляните на нее! Ее тело в рубцах… она потеряла ребенка. Она же не представляет никакой опасности! – с негодованием воскликнула Джули.

Адам бросил на нее сочувственный взгляд, но остался при своем мнении.

– Дело не только в том, что я не хочу рисковать вашей безопасностью, Джули, но, кроме того, вам не следует переутомляться.

Он напустил на себя суровый вид и, не приемля больше никаких возражений, твердо заявил:

– Я прикажу, чтобы ее забрали немедленно, а вы ложитесь спать. Я распоряжусь, чтобы завтрак принесли к вам в комнату, вы можете отдыхать целый день. А потом, – сказал он, и на его лице вспыхнула нежная улыбка, – я найду способ, чтобы мы были вместе.

Джули уже открыла было рот, чтобы возразить, но внезапно в дверь постучали. Адам, похоже, не на шутку перепугался.

– Спросите, кто это, – шепотом попросил он. – Я не хочу, чтобы Элиза застала меня у вас.

Джули спросила, кто там.

– Капрал Тимоти Роузи, мэм. Мне сказали, что скво сейчас у вас, и я принес кое-что ей принадлежащее.

Джули приоткрыла дверь. На пороге стоял солдат, держа в руках замызганный рваный мешок.

– Скво принесла это с собой. Один из солдат нашел его в пыли возле ворот. Мы так и не разобрались, что это такое, но, может быть, она начнет это искать, когда очнется.

Джули поблагодарила его и закрыла дверь, затем положила мешок на пол. Желая прояснить все раз и навсегда, она повернулась к Адаму и твердо сказала:

– То, что случилось вчера, Адам, не должно повториться, и этого больше не будет – я не позволю. Нам нужно забыть об этом.

– Забыть? – гневно переспросил Адам. – Джули, я хочу, чтобы вы поняли: я вас люблю. Мы должны быть вместе.

Он шагнул к ней, но она отпрянула, выставив перед собой руки.

– Адам, у вас есть жена!

– Да знаю я, – тихо ответил он с мукой в голосе. – Я вспоминаю о своем несчастном браке каждый день, каждую секунду. Я не люблю Элизу, и она не любит меня, но теперь у нас есть сын, и поэтому я не могу разойтись с ней. Но это не должно помешать нам быть вместе, любить друг друга… Все равно мы можем обрести счастье! – Он с мольбой протянул к ней руки.

Джули постаралась ответить как можно холоднее:

– Не прикасайтесь ко мне, Адам.

«Не забывай о ребенке», – твердила она себе.

– Хорошо. – Он опустил руки, в глазах его сквозило отчаяние. – Но я и правда люблю вас. Как бы мне хотелось снова стать свободным и жениться на вас. Но я не могу отдать своего сына Элизе. Вы очень хорошо знаете, что она за мать. Я не могу даже представить себе, как она справится с его воспитанием, если меня рядом не будет. – Он покачал головой и взмолился: – Джули, останьтесь со мной! Как бы сильно я вас ни любил, я не могу бросить своего сына. Но мы что-нибудь придумаем. Я знаю Элизу – она не останется здесь. В конце концов она сбежит. Просто нужно потерпеть.

Джули захотелось схватить его и потрясти, чтобы до него наконец дошли ее слова.

– Вы меня не слушаете. Я не прошу вас развестись с Элизой. Я не прошу вас бросить своего сына. Между нами ничего не может быть, Адам. У вас своя жизнь, и у меня будет своя. Мы встретились слишком поздно, нам нужно это признать и смириться.

Она внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь отыскать какое-нибудь свидетельство того, что он понял. Это было так просто – полюбить Адама, броситься в его объятия. Но его брак был не единственной помехой. Джули не могла ему этого объяснить. Была еще какая-то другая причина, и когда-нибудь ей станет понятно, почему она не посмела полюбить Адама Тэтчера.

– Теперь уходите, – прошептала она и повернулась к нему спиной. – Пожалуйста. Пожалуйста, оставьте меня!

С быстротой гремучей змеи он бросился к ней, развернул, прижал к себе и впился в ее губы. Потом отпустил и воскликнул:

– Я никогда не дам вам уехать, Джули, никогда! Клянусь Богом и всеми святыми, вы будете моей. Может быть, не сейчас, не сегодня, но вы будете принадлежать мне. Запомните это.

И вышел, прежде чем она смогла что-нибудь ответить. Когда дверь со стуком захлопнулась, девушка на кровати пошевелилась и застонала. Джули повернулась к ней. Индианка пришла в себя. Она взглянула на Джули, и на ее лице появилось изумленное выражение, словно она не могла поверить в то, что видит. На долю секунды Джули испугалась. Но быстро взяла себя в руки и ласково спросила:

– Как ты себя чувствуешь? – Господи, да понимает ли она хоть немного английский?

Ответом ей были едва слышные слова, которые заставили замереть ее сердце.

– Джули. Это ты!

Джули широко раскрыла глаза. Может, она ослышалась?

– Ты меня знаешь? Откуда? – Она задрожала.

– Ты не помнишь Сюджин? – Девушка подняла голову, но тут же снова уронила ее на подушку. – Ребенок. Он мертв?

– Мне очень жаль… – Джули села на краешек кровати и убрала волосы со лба девушки. – У тебя был мальчик. Он родился мертвым. Врач ничего не смог поделать. Мне очень жаль. Поверь мне, пожалуйста, мы пытались…

– Я боялась, что мой ребенок умер во мне, – печально прошептала Сюджин. – Я уже несколько дней не чувствовала, как он двигается. Но это неудивительно. Чирикауа были очень жестоки. Даже юты не были так грубы, когда взяли меня из моего племени. – Ее голос сорвался. Внезапно она взглянула на Джули и воскликнула: – Твой мужчина. Они не убили его! Он жив, Джули, он жив!

– Мой… мужчина? – Джули не могла понять, отчего такая дрожь пронзила ее тело. – Я тебя не понимаю. Откуда ты меня знаешь? Кто ты?

Тут Сюджин уяснила, что Джули и правда ничего не помнит.

– Дерек Арнхардт. – Все ее внимание было приковано к лицу Джули. Она попыталась сесть. – Ты не помнишь? Капитан Арнхардт. Караван. Эрлоу Вэнс. Он приходил к чирикауа, когда я была там. Он помог им отыскать ружья и уничтожить караван. Джули, ты помнишь?

Джули была готова разрыдаться, но не могла понять почему. Она схватила индианку за плечи.

– Пожалуйста, – взмолилась она. – Скажи мне, что я должна вспомнить. Клянусь, я совершенно ничего не помню из своей прошлой жизни.

Сюджин огляделась. Увидев свой мешок, она ткнула в него пальцем. Джули стремительно подняла его и передала индианке.

… – Может, это поможет тебе, – пробормотала Сюджин, роясь в мешке. – Здесь есть кое-что, что я сохранила. Я была так тронута предсмертными словами той девушки, что взяла немного того, что она оставила тебе. Прости, если я сделала плохо, но я хотела, чтобы ее дух жил.

Она осторожно вытащила маленький пакетик и протянула его Джули. Та взглянула на него с любопытством. Затем высыпала содержимое себе на ладонь, и как только семена коснулись ее кожи, чей-то голос тихо прошептал:

«Посади эти семена… И когда цветы вырастут, вспоминай обо мне… и я никогда не умру…»

– О Боже!.. Сюджин! – Джули бросилась к своей подруге и обняла ее, из ее глаз брызнули горячие слезы, а тело затряслось: воспоминания лавиной обрушились на нее.

Все вернулось. Перед ее мысленным взором стремительно проносились сменяющие друг друга образы. Смерть Терезы вскоре после родов… Бегство убитого горем Майлза… И вдруг среди нахлынувшего потока воспоминаний, похороненный под пластами прошлого, как вспышка молнии, возник милый лик… Дерек.

– Он жив. – Она должна была услышать, как эти слова произносят ее собственные губы. – Дерекжив.

Сюджин кивнула.

– С ним все в порядке. Вождь апачей захотел сохранить ему жизнь. Дерек – великий воин. Он был ранен, а его разум до сих пор поврежден. Он не знает, кто он… как и ты не знала, пока не взяла в руки семена.

И губы Джули сами произнесли:

– Я люблю его.

Сюджин кивнула.

– Он околдован чарами пейота. Даже если бы я смогла пробраться к нему, я ничем не смогла бы ему помочь. Но, может быть, ты…

– Я доберусь до него, Сюджин, – решительно сказала Джули, и на это ей некому было возразить.

Сюджин закрыла глаза и снова опустилась на подушку. Она сделала свое дело. Она потеряла ребенка, но вернула Джули ее жизнь.

Глава 23

Капитан Адам Тэтчер сидел за большим столом красного дерева в своем маленьком уютном кабинете. Справа от него высилась стопка бумаг, над которыми ему еще нужно было поработать. Слева – бумаги, с которыми он уже разобрался. Надо признать, что левая стопка стала уже значительно больше правой. Адам был очень аккуратен, ненавидел беспорядок и терпеть не мог лентяев. Он твердой рукой руководил подчиненными и уважительно относился к старшим по званию. Его устраивала служба на западе, и он по-военному четко подходил к решению всех вопросов, в том числе и в личной жизни.

Все вокруг знали, что Адам Тэтчер честолюбив. Он не участвовал в главных сражениях Гражданской войны и в связи с этим чувствовал некоторое неудовлетворение. Его просьба о переводе на запад была благосклонно воспринята командованием, и этим он заработал себе большой плюс. Адам ничуть не удивился, когда Уэнделл Мейнз назначил его исполнять обязанности начальника гарнизона. Теперь между ним и званием майора (а также должностью постоянного начальника гарнизона) лежала только обычная бумажная волокита.

Его перевод на запад отчасти был связан с попыткой убежать от несчастного брака. Он верил в семью и хотел ее иметь, но убедился правда, слишком поздно – в том, что Элиза сварлива и эгоистична, холодна в постели в общем, воистину бельмо на глазу. Если бы она из-за его беспечности не забеременела, он бы уже давно был свободен. Но теперь о свободе оставалось только мечтать.

Этим утром Адам казался, как всегда, спокойным и невозмутимым. Но это была лишь одна видимость: за годы службы он научился достаточно хорошо скрывать свои чувства. Его мир раскалывался на части, и он не мог ничего сделать, чтобы изменить происходящее.

Перед ним сидела женщина – единственная, кого он смог по-настоящему полюбить, та, которую он желал всем своим сердцем. И он понимал, что она никогда не будет его.

Она была сумасшедшей. Она не просто потеряла память, она сошла с ума. И теперь пыталась отнять у него сына – единственное, что было дорого Адаму в этой жизни.

Он встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету размеренными, тяжелыми шагами. Ему не хотелось думать об Элизе, но, судя по всему, она с самого начала была права, когда пыталась предостеречь его по поводу Джули Маршалл. Он с раздражением отбросил эту мысль и прочистил горло.

– Джули, – произнес он сурово, – неужто вы думали, что я поверю вашей нелепой истории? Конечно же: Адам – сын Элизы и мой – Он поднял руку, чтобы пресечь ее возражения.

С тех пор как Джули закончила свой невероятный рассказ, прошло уже несколько тягостных минут. Адам пытался сохранять хладнокровие, но на самом деле пребывал в полной растерянности.

Наконец он взял себя в руки и осторожно сказал:

– Джули, вы прошли через страшные испытания. Они были настолько ужасны, что вы потеряли память, и я уверен, что ваша фантазия также вызвана тем, что вам пришлось пережить.

Зеленые глаза Джули вспыхнули яростным огнем, и она вскочила на ноги.

– Адам, это не фантазия! Спросите у Сюджин. Она вам все объяснит. Ко мне вернулась память. Теперь я знаю, кто я, и знаю, что ребенок, которого вы называете своим сыном, на самом деле мой племянник – сын моего брата. Мне очень жаль, Адам, но ваш сын умер при родах. Мы оба знаем, что единственной причиной, по которой вы разрешили Элизе приехать к вам, был ребенок. Когда караван уничтожили и я перестала узнавать собственного племянника, Элиза ухватилась за эту возможность и выдала Даррелла за своего сына.

Изо всех сил пытаясь сохранить над собой контроль, Адам тихо сказал:

– Джули, я понимаю, что вы верите в то, что говорите, но все это из-за вашей болезни.

– Я не больна. Я понимаю, что вам это не нравится, но я говорю правду.

– Сядьте! – закричал он, и ей ничего не оставалось, как подчиниться.

– Но вы поговорите с Сюджин, Адам?

Он кивнул и выдавил фальшивую улыбку, в глубине души совершенно уверенный в том, что от слов этой скво ничего не изменится. Девушка была настолько слаба, что Джули, наверное, не составило особого труда добиться от нее подтверждения своей фантазии. Больше всего его интересовало, что же Джули пообещала ей за это.

– И если я поверю Сюджин, – вкрадчиво поинтересовался он, – что тогда? Вы пожелаете сама воспитывать моего… вашего племянника? Вы захотите забрать ребенка, Джули?

Джули покачала головой.

– Я еще не решила, что мне с ним делать, Адам. Сначала я должна найти Дерека. Он у апачей в плену.

Адам подошел к окну. Было в ее голосе что-то такое, от чего у него защемило сердце.

– Дерек? – переспросил он. – Кто вам этот Дерек? – Он напрягся в ожидании ее ответа.

– Я люблю его. Я любила его долгое, долгое время, но только совсем недавно мы поняли, как много значим друг для друга. Никто не сможет помешать мне найти Дерека!

Адам посмотрел в окно. Вокруг до самого горизонта простирались лишь горы да бесплодная прерия. В этот момент он окончательно понял, что его надежды напрасны.

Адам подошел к двери и вызвал часового.

– Проводите мисс Маршалл в ее комнату, – приказал он, – заприте и поставьте у двери часового. Никто не должен к ней заходить, кроме меня и доктора Мэнгона. Скво перенесите в здание гауптвахты и проследите, чтобы за ней ухаживали. Как только она поправится, я хочу, чтобы ноги ее не было в форте!

– Адам, нет! – Джули вскочила на ноги и бросилась к своему недавнему поклоннику, но часовой ее удержал. Адам же повернулся и решительно вышел из комнаты. Изо всех сил пытаясь вырваться, Джули закричала ему вслед: – Вы не можете этого сделать! Я не сумасшедшая! Я говорю правду! Поговорите с Сюджин! Выслушайте ее, пожалуйста!

– Мэм, мне не хотелось бы сделать вам больно, – предупредил ее часовой. – Пожалуйста, успокойтесь.

– Да отпустите же меня наконец! – Джули все пыталась освободиться. Заслышав суматоху, на помощь часовому прибежали еще двое солдат. Втроем им не без труда удалось выпихнуть ее из комнаты.

Выйдя из кабинета, Адам решительным шагом направился к себе на квартиру. Войдя в гостиную, он увидел, что у них гости. Элиза сидела за столом и пила чай вместе с Катриной Меллинг и Миной Тули. Женщины уставились на него, удивленные его мрачным видом. Даже Элиза поняла, что с ним лучше не спорить, когда он заявил:

– Я прошу прощения и надеюсь, что эти милые леди меня извинят, но я должен поговорить с тобой наедине. Немедленно. Это очень важно.

Как только дверь за гостями затворилась, Элиза воскликнула:

– Что все это значит, Адам?

– Где мой сын? – холодно спросил он.

– С Карлитой, я думаю, – пожала она плечами. – А что?

– Сегодня утром ты его видела?

– Что?

– Слушай меня! – Он едва сдержался, чтобы не схватить ее за плечи и не затрясти, – Ты хоть раз видела его сегодня? Может, ты его кормила? Купала? Ты хотя бы раз взяла его на руки? А вчера? Может, ты поиграла с ним?

Он с угрожающим видом двинулся к ней, и Элиза испуганно отпрянула.

– Адам…

– Отвечай! – Он едва удержался от соблазна залепить ей пощечину. – Ты никогда не занимаешься ребенком, хотя и говоришь, чтобы я не слушал историй Джули. Джули говорит правду? – Его голос сорвался. – Это мой сын? Отвечай!

– Эта похотливая шлюха не остановится ни перед чем! – закричала Элиза. Отчаяние придало ей сил, и ее голос окрасился праведным гневом. – Она переспала с каждым мужчиной в нашей колонне, а теперь увивается за тобой и из-за этого пытается нас рассорить. Как только она посмела сказать, что Адам не мой сын? О Господи, когда я вспоминаю, как мучилась при родах!.. Ладно, я заберу своего сына и уеду отсюда. Я не позволю тебе так меня оскорблять! Подумать только!

Она зарыдала и бросилась ему на грудь. Адам не хотел допускать и мысли, что ребенок может быть не его. Он прижал Элизу к груди и дал ей выплакаться. Держа в объятиях свою сварливую жену, Адам чувствовал себя ужасным лицемером. Он презирал Элизу и любил Джули, но ни одной из них он ни за что бы не отдал своего сына.

Когда всхлипывания затихли, Адам уложил жену на софу и принес ей бокал шерри. Элиза выпила его залпом, и Адам заметил, как она взволнована. Элиза взглянула на него покрасневшими глазами и охрипшим голосом заявила:

– А я-то надеялась, что наш брак с рождением сына окрепнет. Не позволяй этой сумасшедшей встать между нами!

Адам не смел встретиться с ней взглядом.

– Ты все испортила, Элиза.

– Я? – с вызовом воскликнула она. – Если так дело пойдет, я заберу маленького Адама и уеду отсюда. Я знакома с Джули Маршалл гораздо дольше тебя и знаю, что она способна на все. Клянусь, если потребуется, я возьму ребенка и уеду. Если ты хочешь Джули, займись ею. Но в этом случае ты больше никогда не увидишь своего сына!

Адам все еще не мог взглянуть ей в глаза.

– Хорошо, Элиза. Я все понял.

Глава 24

В конце концов именно Элиза разрубила запутанный узел, именно Элиза помогла Джули улизнуть из ее тюрьмы и верхом на лошади выбраться из форта. О, конечно же, она сделала это не для того, чтобы помочь Джули. Элиза руководствовалась лишь тем, чтобы от нее избавиться, так как понимала, что, пока Джули находится в форте, безрассудная влюбленность Адама будет только усиливаться.

Элиза понимала, что вырвавшиеся на свободу Сюджин и Джули могут в любой момент вернуться обратно – за ребенком. Но она рассчитывала, что ни Джули, ни ее подруга индианка не протянут в прерии долго. Нет, решила Элиза, это не такой уж большой риск – позволить женщинам убраться из форта… и от Адама. Она бы рисковала гораздо больше, если бы они остались.

Именно поэтому Джули и Сюджин и оказались на свободе с минимумом воды и пищи, верхом на взмыленных лошадях скачущие через бесплодную равнину. Путешествие было нелегким, и Джули очень тревожилась за Сюджин. Хватит ли у нее сил после всего пережитого? Сама Джули чувствовала себя способной своротить горы – надежда придала ей сил и уверенности в себе.

Прошел час, затем другой. Они все скакали. Лошади им достались неоседланые, но это было не важно. Джули словно внезапно обрела всю свою волю, весь свой пыл – все то, чего, казалось, она окончательно лишилась после той кровавой трагедии.

Сюджин придержала лошадь, только когда изменился ландшафт – появились холмы и овраги, теперь волей-неволей приходилось ехать осторожнее. Она повернулась к Джули и спросила:

– Ты устала?

Джули покачала головой, затем нехотя призналась:

– Но я голодна, и мне хочется пить. Здесь можно где-нибудь пополнить запас воды, или нам придется обойтись тем немногим, что у нас есть?

– Весна растопила снег в горах, – ответила Сюджин, – и ручьи слишком грязные – из них нельзя пить. Выпей из фляги, только немного.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – с тревогой спросила Джули. – Но еще не закончив вопроса, Джули уже поняла, что Сюджин никогда не признается в своей слабости.

Чуть позже Джули рассказала подруге все, что знала об уничтожении их каравана. Обычно спокойная, как камень, Сюджин на этот раз даже рот открыла от изумления.

Когда Джули наконец закончила, Сюджин была слишком подавлена услышанным, чтобы рассказывать об индейцах. Она перевела разговор на Дерека.

– Ты правильно поступила, что решила пробраться к стоянке апачей. Капитан Арнхардт с каждым днем будет все слабее и слабее, шаман околдовывает его с помощью пейота. Я и в самом деле надеюсь, что твое лицо напомнит ему, кто он. Но… это сильное колдовство. Я боюсь за твою жизнь, Джули, но не могу придумать, как тебе помочь.

– Сюджин, – резко сказала Джули. – Я должна найти Дерека, чего бы мне это ни стоило. Но если ты боишься людей Кочиза, куда податься тебе? Тебе есть куда поехать? Может, ты спрячешься где-нибудь неподалеку и подождешь… пока все не закончится?

Сюджин ничего не ответила. Вместо этого она вцепилась в гриву своей лошади и решительно направила ее влево, в глубокий, заросший кустарником овраг.

– Мы поедем в ту сторону. Только опасайся гремучих змей – с теплым весенним солнцем они уже выползли на поверхность. Потом мы заберемся на гору и найдем какое-нибудь убежище, где можно спрятаться на ночь.

– Но, Сюджин… – попыталась возразить Джули.

– Потом поговорим, – коротко бросила Сюджин. – Сейчас нужно ехать тихо, чтобы вовремя услышать гремучую змею.

Ближе к ночи Сюджин нашла небольшую пещеру. Никаких признаков обитания хищников они не обнаружили, поэтому девушки решили расположиться здесь на ночь.

– Ты прекрасно знаешь эти места, – удивилась Джули. – Самой бы мне ни за что не отыскать сюда дорогу.

Она повернулась к Сюджин как раз вовремя, чтобы увидеть, как гримаса боли исказила лицо индианки.

– Может, тебе лучше не уезжать? Ты знаешь язык апачей и… и…

Сюджин покачала головой.

– Когда взойдет солнце, я больше ничего не смогу для тебя сделать. Если апачи меня увидят, они меня убьют.

Джули пошарила в темноте и нащупала руку Сюджин. Она крепко сжала ее и с жаром сказала:

– Ты и так уже сделала слишком много и слишком много вытерпела.

Долгое время они молчали, затем Сюджин сказала:

– Когда выглянет солнце, я оставлю тебя. Не думай, что я тебя бросаю, просто я делаю то, что должна.

Джули тяжело вздохнула:

– Расскажи о шамане, о кактусах… – обо всем, что мне может понадобиться.

Сюджин беспомощно пожала плечами.

– Ну… – начала она, с трудом подыскивая слова; – я не верю, что шаман дает капитану Арнхардту так много пейота специально для того, чтобы помутить его разум. Просто Кочиз понял, какого гиганта захватил в плен… и у него на этот счет, видимо, какие-то свои соображения. – Немного подумав, Сюджин продолжила: – Кочиз считает твоего мужчину своим братом, другом. Он не хочет, чтобы Дерек сбежал, но не хочет также убивать его. Что Кочизу еще остается делать, как не держать его одурманенным?

– Как ему дают пейот?

– С пищей, с водой.

Джули набрала в грудь побольше воздуха и, собравшись с духом, задала самый страшный для нее вопрос:

– Дерек уезжал с апачами на какие-нибудь… их набеги? Сюджин, ответь мне, пожалуйста. Я должна это знать.

Сюджин улыбнулась.

– Я знаю, почему ты спрашиваешь. Когда я была маленькой девочкой, отец как-то взял меня с собой на охоту. Мы поймали там енота, и я заметила, как он мыл пищу, перед тем как ее съесть. Я спросила отца, почему еноты так делают? Для того чтобы еда была вкуснее? И он ответил: да, еда вкуснее, если ее вымыть. Так же и с любовью. Если ты знаешь, что твой воин убил твоих братьев, твоя любовь будет уже запачканной и не такой вкусной. Но не волнуйся, подруга: он не участвовал в набегах Кочиза.

Джули отчаянно надеялась, что Сюджин права. «Но очень скоро ты сама узнаешь правду», – напомнила она себе. Еще один вопрос мучил ее.

– Что… случается с теми, кто принимает пейот?

– Мы считаем, – ответила Сюджин, – что только особенные люди могут принимать пейот – дающий видения кактус. Он и учитель, и целитель, но только для великих духом. Мое племя использует мескаль, который одновременно в чем-то и похож, и не похож на пейот. Моего отца называли дарящим видения. Он принимал и мескаль, и пейот. Он рассказывал мне о своих снах, о том, как видел будущее. Люди приходили к нему со своими проблемами, а он в снах находил их решение.

– Говорят, – продолжала Сюджин, выглянув из пещеры и задумчиво уставившись вдаль, – что однажды пропали два брата-воина, и сестра отправилась их искать и никак не могла найти. Она все бродила и бродила, пока наконец не упала от усталости. Во сне она услышала голос, который сказал ей, что надо дождаться рассвета. Когда она проснулась, то нашла кактус. Она его съела – только потому, что была голодна, и ей было видение, и она узнала, где сможет найти своих братьев. Существует много похожих историй.

– Но это, ему не повредит? – не выдержав, с тревогой перебила ее Джули. – Если они так и будут опаивать Дерека, все снова и снова…

– Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь умирал от пейота. Очень многие сходили с ума, это да. Я думаю, они дают его капитану Арнхардту, потому что боятся его… ведь если он придет в себя, то станет биться насмерть. Кочиз этого не хочет. Это было бы потерей. Он будет держать его в плену дурмана, пока не придумает способ сделать его своим воином. Он не хочет драки, не хочет ничего, что могло бы повредить Дереку.

Через некоторое время Сюджин задала вопрос, который Джули не уставала себе задавать на протяжении последних двух дней.

– Что ты будешь делать, когда найдешь Дерека?

– Не знаю, Сюджин, – нехотя призналась Джули. – Некоторое время я посижу в укрытии и понаблюдаю за ним. Может, что-нибудь придумаю. – Она с натугой усмехнулась. – Может быть, я найду кактус, и мне будет видение.

Вскоре темнота сменилась предрассветными сумерками. Сюджин поднялась на ноги.

– Теперь мне нужно идти. Когда ты выйдешь отсюда, заберись на вершину горы, найди ровную площадку и наблюдай оттуда, пока не стемнеет. Там растут мескиты и много валунов – ты можешь спрятаться за ними, но будь осторожна. К ночи вернешься обратно. Но не забывай, что надо быть постоянно настороже – у апачей много глаз.

Сюджин подвела свою лошадь ко входу в пещеру. Джули вскочила на ноги и воскликнула:

– Подожди! Ты не можешь так уехать, Сюджин!

Она подбежала к подруге и крепко обняла ее. Глаза Джули наполнились слезами.

– Я же могу больше никогда тебя не увидеть! Мы через столько вместе прошли. Ты – моя сестра… – голос Джули прервался.

Сюджин мягко отстранилась от нее и вскочила на лошадь. На фоне серого неба девушка казалась похожей на призрак.

– У нас говорят, что когда соприкасаются два сердца, они становятся одним. Если такое случилось, то пусть те двое пойдут разными дорогами, пусть эти дороги никогда больше не пересекутся, они навсегда останутся одним целым, так как их сердца бьются в такт до самой смерти.

Индианка полезла за пазуху своего кожаного платья и достала оттуда нож. Она отдала его Джули и сказала:

– Возьми его. Один из апачей был не так жесток, как другие. Темный Бизон говорит по-английски. Он выучил язык, торгуя с людьми из твоего племени. Он дал мне этот нож в ту ночь, когда меня выбросили из их лагеря. Не для защиты, нет, а чтобы я могла убить себя, прежде чем меня разорвут волки. Мне не пришлось им воспользоваться. Может, он защитит тебя… или прервет твою жизнь, если не останется другого выхода.

Она протянула ладонь для прощального рукопожатия, и Джули крепко сжала ее.

– Мой друг, наши сердца соприкоснулись. Мы одно целое. До самой смерти.

Сюджин повернулась и ускакала. Серая, сумеречная пелена стала потихоньку сменяться розоватой дымкой.

Небо затянули мрачные серые тучи. Джули наконец взобралась на плато, укрылась в зарослях мескита и осторожно осмотрелась. Со всех сторон ее обступили горы, они словно внимательно наблюдали за любопытной незнакомкой. Плато было мрачным и огромным, словно неприступная крепость. Громадные гипсовые глыбы в неясном утреннем свете отливали серебром.

Джули растерялась. Куда ни глянь – везде сводящие с ума лабиринты расщелин и оврагов.

Медленно оглядев окрестности, она заметила вдалеке тоненькую струйку серого дыма. Пригнувшись к земле, с трудом пробираясь между кустами, она двинулась в том направлении. Добравшись через некоторое время до края плато, она опустилась на колени подле густого кустарника и с бешено колотящимся сердцем осторожно взглянула вниз. Там, в широкой лощине, окруженной скалами, расположился лагерь апачей. Вигвамы держались на вкопанных в землю длинных шестах, их кожаные стенки были растянуты в стороны и крепились небольшими колышками. Женщины с длинными, до пояса, волосами суетились возле небольших костров, готовя завтрак. Воздух был наполнен ароматом жарящегося мяса. Дети как угорелые носились по-утреннему холодку, их крики разносились далеко по округе. Неподалеку прохаживались мужчины в набедренных повязках.

Среди множества этих людей с медной кожей где-то должен быть одинокий белый мужчина. Но где? Джули сжала кулаки. Напряжение, усталость, запах готовящейся пищи, ее собственный голод – от всего этого Джули стало плохо.

Солнце постепенно поднималось все выше, опаляя землю. Жара усиливалась, но Джули все еще сидела в своем укрытии не шелохнувшись. Она не смела спуститься в лагерь. Она могла только тешить себя надеждой хоть мельком увидеть Дерека, узнать, где его держат, убедиться в том, что он все еще здесь.

Справа от нее что-то зашевелилось. Джули резко обернулась и съежилась в комок от страха при виде отвратительной желто-коричневой ящерицы. Рептилия выглядела зловеще и омерзительно. Джули медленно нащупала рукой крупный камень, схватила его и бросила в безобразное создание, но промахнулась. К ее облегчению, ящерица мгновенно убежала.

В ту же секунду она почувствовала резкую боль в ноге. Ее укусила какая-то мелкая тварь с бесчисленным количеством ножек и, как подумалось Джули, с не меньшим числом зубов. Она тут же смахнула с себя зубастое существо, беззвучно застонав от боли. Едва сдерживая слезы, она приказала себе не распускать нюни.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем солнце наконец стало опускаться и яркая голубизна неба потихоньку сменилась серо-лиловыми сумерками.

Пора было возвращаться в пещеру. Однако Джули все не уходила с плато, продолжая глядеть на лагерь сквозь сгущающиеся сумерки. Время шло. Стало уже почти совсем темно, и теперь ей было бы уже нелегко отыскать пещеру.

И в этот момент Джули безо всякого удивления поняла, что вовсе не собирается возвращаться туда, не собирается отступать, нет! Если бы Сюджин стало известно, что Джули собирается предпринять, она наверняка бы пришла в ужас. Джули решила сделать единственно возможное. Она пойдет за Дереком. Прямо сейчас.

Прежде чем встать и спуститься к лагерю, она вызвала в памяти образ Терезы, голос Майлза, вспомнила глаза Дерека – все то, что она постоянно хранила в своем сердце. Это придало ей сил. Затем она долго молилась. Наконец Джули встала и, бросив прощальный взгляд на тихое, безмолвное плато, стала осторожно спускаться к лагерю. Становилось холодно, и она плотнее закуталась в свою черную накидку, мимоходом подумав о том, что накидка к тому же делает ее менее заметной в темноте. Пробравшись через нагромождения камней и заросли кустарника, Джули наконец спустилась с горы и направилась прямиком к лагерю. Весь путь занял у нее примерно полчаса, хотя ей показалось, что не прошло и пяти минут.

Индейцы сидели вокруг костров – готовили пищу и ужинали. Джули насчитала шесть огоньков и предположила, что возле каждого сидели человек пять-шесть, включая детей. Она остановилась перед входом в лагерь, поплотнее закутала свое дрожащее тело в накидку и направилась прямо к кострам.

Первым, кто заметил ее, был крепкий, мускулистый мужчина с широкой обнаженной грудью и длинными, до плеч, черными волосами. На нем была только набедренная повязка. Как только он увидел нежданную гостью, его глаза вспыхнули, он вскочил на ноги и направился к ней. Джули заставила себя держаться твердо, не отступила и не вздрогнула, даже когда он взял ее за руку и повел за собой. На несколько секунд над индейским лагерем повисла тишина – все замерли от удивления, затем ночь взорвалась возбужденными криками. Джули только крепче сжала зубы. Она не опустила глаз, мысленно твердя себе, что нужно держаться прямо и с достоинством. Но через некоторое время она почувствовала, что уже больше не может выносить прикосновение этой смуглой руки, которая уверенно держала ее за запястье, и вырвалась. Индеец сердито посмотрел на Джули и потянулся было к ней снова, но тут за его спиной началось какое-то волнение, он обернулся и опустил руку. Джули поняла, что что-то произошло.

Медленно повернувшись, она заметила выражение благоговейного страха на лицах обступивших ее апачей, и когда она увидела того, на кого были направлены их взгляды, то все поняла. Должно быть, это и был сам Кочиз – кто же еще мог выглядеть столь надменно. Даже тот воин, что несколько минут назад держал ее за руку и казался таким уверенным в себе, смиренно опустил голову. Лагерь затих. Даже дети и те замолчали и замерли, приготовившись почтительно внимать всему, что ни скажет Кочиз.

Джули внимательно смотрела на вождя. Он был выше, чем остальные, с широкими плечами и мощной мускулистой грудью. Взгляд Джули приковало его лицо. Его глаза были полны недюжинного ума, а не надменности, как ожидала Джули. У него был крупный прямой нос и очень высокий лоб. Блестящие черные волосы свисали до плеч. Шею украшали ниточки бус. Он стоял перед ней молча, широко расставив мощные ноги и уперев руки в бедра.

Джули решила попробовать заговорить с ним. А что ей еще оставалось делать?

– Я женщина белого человека, и я пришла забрать его домой. Вы должны его отпустить!

Она почувствовала себя глупо, сообразив, что он ровным счетом ничего не понимает. Сюджин рассказывала, что он не говорит по-английски, а она не знала ни единого слова на языке чирикауа. Оставалось только надеяться, что он сможет догадаться… Джули была так взволнована, что едва расслышала позади себя голос.

– Я переведу, если Кочиз захочет.

Она резко обернулась и увидела индейца, который стоял рядом и смотрел на нее с… с чем? С жалостью? Это поставило ее в тупик. Кто он? Он ответил, словно мог читать ее мысли:

– Я Темный Бизон. Я спрошу Кочиза, захочет ли он поговорить с тобой.

Он сказал несколько слов своему вождю, который одобрительно кивнул в ответ. Тогда Темный Бизон стал переводить.

Голосом, который показался Джули удивительно спокойным и доброжелательным, Кочиз что-то сказал Темному Бизону, а тот, в свою очередь, перевел Джули:

– Кочиз говорит, что ты – богиня, столь же прекрасная, сколь и добрая, сияющая, как золотое солнце, и белая, как холодная серебристая луна. Он просит, чтобы ты рассказала ему, как нашла к нам дорогу, и почему рисковала своей жизнью, придя сюда.

– Скажи ему – моя любовь к моему мужчине, вашему белому пленнику, так велика, что я не боюсь смерти.

Темный Бизон перевел, и пока он говорил, Кочиз внимательно слушал. Когда Темный Бизон закончил, вождь снова взглянул на Джули. Она торопливо попросила:

– Скажи ему, что он должен позволить уйти белому пленнику. Он принадлежит своему народу, как и он, – кивнула она в сторону Кочиза, – своему племени.

Сказав это, Джули решительно взглянула прямо в глаза Кочизу, с нетерпением ожидая его ответа.

Так они и стояли друг против друга, индейский воин и белая девушка, глядя друг другу в глаза, казалось, целую вечность. Наконец Кочиз произнес несколько слов. Темный Бизон дождался поощрительного кивка вождя и перевел.

– Кочиз говорит, – медленно сказал он, – что твой мужчина имеет право претендовать на тебя из-за твоей любви к нему. Но раз ты пришла сюда, на тебя может претендовать и один из нас.

Тот, который держал ее за руку, одобрительно хмыкнул, и Джули поняла, что именно его имел в виду Темный Бизон.

– Грозовой Лик тоже имеет на тебя право, значит, этот вопрос нужно разрешить. Это будет сделано по нашему обычаю – двое мужчин будут биться, покуда один из них не умрет. Ты станешь принадлежать тому, кто останется в живых. Если победителем окажется Грозовой Лик, ты останешься здесь и станешь его женщиной.

Джули спиной почувствовала направленный на нее жадный взгляд воина и содрогнулась, но все же не обернулась и не взглянула на него.

– Но если победит твой мужчина, – продолжал Темный Бизон, – тогда вы оба будете свободны. Так решил Кочиз.

В этот момент из палатки, стоящей на дальнем краю лагеря, появился высокий мужчина. Он с трудом держался на ногах, но у Джули не было никаких сомнений – это он, тот единственный, кого она любила больше всех на свете.

– Дерек! – закричала она. Он мельком взглянул на нее, будто не узнавая, и снова скрылся в палатке.

Он не узнал ее! Если так, то все, что раесказывала Сюджин, – правда Джули едва сдержалась, чтобы не броситься за ним. Он и правда был одурманен, иначе он непременно узнал бы ее. Но вот как раз об этом ей и необходимо было поговорить с Кочизом.

Она снова повернулась к вождю и сказала:

– Это нечестно! Он одурманен и неспособен сражаться. Это и есть закон апачей? Позволить сильному мужчине без труда победить слабого? Таково ваше благородство?

Темный Бизон, по-видимому, захваченный врасплох, не решился перевести такие слова Кочизу, но Джули воскликнула:

– Скажи ему! Спроси его, где же хваленое благородство апачей!

Медленно, тщательно подбирая слова, Темный Бизон перевел слова бледнолицей Кочизу. Великий воин оценивающе взглянул на Джули, уважительно кивнул ей и велел Темному Бизону передать ответ.

– Твоему… мужчине не будут больше давать пейот. К утру он придет в себя. Кочиз хочет, чтобы ты знала – все наши законы честны… даже когда твоему народу так не кажется. И еще он велел мне сказать, что твой народ не был… правдив или честен… с нами.

Джули кивнула. На это она вряд ли смогла бы что-нибудь возразить. Она также понимала, что нет никакой надежды убедить Кочиза изменить его решение. Он повернулся и ушел, растворившись в темноте. Остальные тоже стали потихоньку расходиться. Грозовой Лик бросил на Джули жадный взгляд и скрылся в своем вигваме. Наконец все разошлись, и Темный Бизон и Джули остались совершенно одни. Индеец стоял рядом и смотрел на нее все с тем же выражением. Была ли это жалость? Джули никак не могла понять.

– Я не мог этого сказать, – прошептал Темный Бизон, – пока Грозовой Лик был рядом. Кочиз сказал, что до утра ты можешь остаться в палатке со своим мужчиной.

От неожиданности Джули не нашлась что ответить. Темный Бизон повернулся и пошел к своему вигваму, оставив ее одну.

Почему-то пойти к Дереку оказалось для Джули гораздо более трудным делом, чем все предыдущее. Она горевала по нему, тосковала о нем, рисковала жизнью, чтобы до него добраться. Но теперь, находясь от него в нескольких шагах, она не могла заставить себя двинуться с места. Сейчас, когда она поняла, что Дерек ее не узнает, она уже боялась подойти к нему. Что, если он будет смотреть на нее невидящими, пустыми глазами? Что, если он не позволит ей дотронуться до себя? Что, если он не обратит на нее никакого внимания? Она не вынесет этого.

Да нет, если нужно, она и через это пройдет. Она должна заставить себя сдвинуться с места, подойти к палатке и взглянуть в глаза Дереку. Должна. Мучительно медленно, шаг за шагом, она подошла к его палатке и тихо позвала:

– Дерек? Это Джули.

Он вышел наружу таким же нетвердым шагом, как и в тот раз, когда она впервые увидела его. Джули заметила в его глазах проблеск узнавания. Только проблеск. Но этого было достаточно.

– Дерек, я переночую у тебя. Хорошо? – Она заставила свой голос звучать твердо и, не дожидаясь ответа, зашла в палатку. Он последовал за ней.

Глава 25

Крошечная палатка приютилась под скалистым выступом в стороне от лагеря, словно, как и живущий в ней человек, держалась особняком от прочих.

Джули остановилась посреди палатки и взглянула в глаза Дереку.

– Я люблю тебя, – прошептала она. – Один Бог знает, как сильно я люблю тебя, Дерек!

Дерек прищурился и внимательно посмотрел на нее, пытаясь вникнуть в смысл ее слов. Его разум не был полностью одурманен наркотиком. Он не очень отчетливо различал цвета, но все же более-менее отчетливо видел окружающее. Она была прекрасна. Она была просто восхитительна!

Так они и стояли друг перед другом – женщина, жадно вглядывающаяся в любимое лицо, и мужчина, который на глазах становился все более и более утомленным, словно он мучительно старался что-то вспомнить, но воспоминания все ускользали от него. Дерек наконец устал от этих попыток, лег на сваленные в угол шкуры и заснул. Джули примостилась рядом, не отрывая глаз от любимого. Стало холодно, она плотнее закуталась в свою накидку и накрылась сверху бизоньей шкурой. Но она так и не решилась лечь рядом с ним, а все смотрела и никак не могла наглядеться. Она глядела, как вздымалась его грудь, и раздумывала над тем, что за сны он сейчас видит.

Ночь прошла, но Джули так и не сомкнула глаз. Ей казалось, что, сидя рядом с Дереком, она придает ему сил в борьбе с дьявольским зельем, помогает ему снова стать самим собой.

Она вспомнила о Майлзе и помолилась о том, чтобы он был жив. Она поплакала о Терезе. Поплакала о малыше, что остался у Адама и Элизы.

Дерек заворочался, и тут она наконец легла рядом и прижалась к нему. Но вот он проснулся. В палатке было темно. Джули почувствовала его теплое дыхание, и вскоре его губы отыскали ее рот. Она уступила, и их тела соединились, ласково укачивая друг друга на качелях любви, пока наконец не слились в исступленном крещендо.

– Я люблю тебя, Дерек, – выдохнула Джули, когда он наконец устало прижал ее к себе. – Я люблю тебя всем сердцем и никогда не перестану любить.

Ей было так хорошо лежать рядом с Дереком, нашептывать ему слова любви, что она не сразу расслышала, что он говорит.

– Дымчатые глазки, – прошептал он. Она резко села и уставилась на него.

– Дерек! Ты… Ты узнал меня?

Дерек ответил недоуменным взглядом. Он еще не совсем пришел в себя, мысли путались. Воспоминания пронеслись перед ним бурным потоком, они переполнили его разум, тысячи образов обрушились на него одновременно.

– Джули, – произнес он. – Джули…

Она обняла его так крепко, как только могла.

– Да, любимый, да! Это я, теперь мы вместе, и мы будем жить. Мы будем жить! О, Дерек, Дерек, я так тебя люблю!

Внезапно он резко отстранился от нее, укрыл ее обнаженное тело накидкой и натянул на себя первую попавшуюся под руку шкуру.

– Кто там? – спросила Джули.

– Темный Бизон, – прошептал голос, и она стремительно вытащила шкуру из наваленной на полу груды и набросила ее поверх накидки. Индеец вошел в палатку и взглянул на них – сначала на Джули, а потом на Дерека.

– Я мало чем могу вам помочь, но знайте, что вы завоевали мое сердце.

– Твое сердце! – воскликнула Джули. – Дерек не сможет защищаться, и ты думаешь, нам будет легче от твоего сочувствия?

– Я могу кое-что сделать, – прошептал Темный Бизон. Джули схватила его за руку и с мольбой взглянула в его бронзовое лицо.

– Что угодно! Сделай что угодно. Только помоги нам, пожалуйста! У нас так мало времени.

Он протянул небольшой глиняный горшок.

– Я взял это у нашего шамана, когда его не было в вигваме.

Джули осторожно взяла горшочек в руки. Его содержимое пахло совершенно отвратительно, Джули стало дурно, и она покачнулась. Темный Бизон потянулся было, чтобы поддержать ее, но Джули тут же взяла себя в руки.

– Сколько времени ты не ела?

Джули пожала плечами.

– Не знаю. Но такую гадость, как в этом горшке, нельзя нюхать на пустой желудок. Меня чуть не стошнило.

Темный Бизон засунул руку в кожаную сумку, что висела у него на поясе. Порывшись в ней, он вытащил пригорошню белых стебельков.

– Индейская капуста. Конечно, лучше бы ее сварить, но можно есть и сырой. У меня есть еще лепешка из хлебного корня, мескитные бобы и мука. Это придаст тебе сил, да и ему тоже, – сказал Темный Бизон, кивая на Дерека. – В ночь перед битвой воины всегда принимают пейот. А потом шаман дает им вот это, и они избавляются от одержимости.

Джули взглянула на него с сомнением и сказала:

– Мне ничего не остается, как только поверить тебе, Темный Бизон.

В ответ он решительно покачал головой.

– Я тебя не обманываю. Мне было очень жаль женщину навахо. Это я заботился о ней и кормил ее. Мы подружились, и она рассказала мне о тебе. Да, да, я знаю, это о тебе она говорила. Так что я тебя не обманываю. Находясь здесь, я рискую своей жизнью, но я хочу вам помочь.

Выслушав его, Джули слегка воодушевилась и сказала:

– Спасибо тебе, Темный Бизон. Ты даешь нам шанс выжить, так же как помог выжить и Сюджин. Она жива и сейчас, наверное, в безопасности.

Джули догадалась, что он просто боится спросить о Сюджин. Когда Темный Бизон услышал, что она жива, его глаза радостно вспыхнули. Затем он еще раз взглянул на Дерека и, не проронив больше ни слова, вышел из палатки.

Дерек выпил до дна все содержимое горшочка, затем лег и посмотрел на Джули. Он протянул руку и нежно коснулся ее лица.

– Дымчатые глазки, это ты…

Она рассмеялась от всего сердца. Затем она дала ему лепешку и то, что осталось от индейской капусты, и, пока он ел, рассказала ему все, что ему не удалось вспомнить самому. Потом помолчала немного и с отчаянием спросила:

– Ты сможешь драться, Дерек? У нас есть шанс?

– Надеюсь, – решительно ответил он. – Ты же видишь – я сумасшедший. Я бы даже сказал, что еще никогда не чувствовал себя таким безумным.

Вот теперь, подумалось Джули, он уже похож на ее Дерека – отважный и готовый к битве. Любовь и гордость переполнили ее сердце. Теперь у них был шанс.

Дерек устроился поудобнее и начал рассказывать ей о своих планах на их общее будущее, что они будут делать после утреннего поединка.

– Нас ждет новая жизнь, дымчатые глазки. Один Бог знает, что нам довелось испытать – мы побывали в аду и вернулись оттуда на землю, так что теперь самое время вкусить немного счастья. Нам будет нелегко, но разве нам хоть что-то доставалось даром? Мы поедем в тот форт и заберем ребенка Майлза и Терезы, понравится это Тэтчеру или нет. Потом мы отправимся на запад. В Калифорнию. Там мы и начнем новую жизнь. Прошлое как паутина – оно заставляет людей страдать и не дает им жить будущим.

Он поцеловал ее. Поцелуй был долгим и удивительно всеобъемлющим, в нем слилось все – любовь, нежность, надежда, обещание счастливого грядущего дня.

Когда он наконец отпустил ее, она прошептала:

– Дерек, если ты умрешь…

Он прижал ладонь к ее рту.

– Этого не случится. – Его губы сложились в знакомую надменную самоуверенную усмешку, которая раньше так ее раздражала. – В конце концов, я повелеваю волнами и ветром. И я завоевал-таки твою любовь… как и обещал. Разве меня может что-нибудь остановить?

Джули ответила ему нежной улыбкой… и тут же самообладание изменило ей, и из ее глаз хлынули слезы.

Глава 26

В воздухе повисла странная, неестественная тишина. Не было даже ни малейшего ветерка. Каждый стебелек мескита, каждая травинка – все вокруг словно замерло в ожидании поединка. Воины-апачи – по пояс обнаженные, в одних набедренных повязках и мокасинах – окружили площадку в центре лагеря и с каменной невозмутимостью смотрели на приближающихся к ним Дерека и Джули. Женщины стояли позади мужчин, очевидно, только наблюдая, но не участвуя в ритуале. Детей и вовсе нигде не было видно. Слишком серьезным было предстоящее дело, и детям здесь было не место.

Когда Джули и Дерек подошли к образовавшемуся кругу, к ним приблизились двое воинов и увели Джули от Дерека за спины мужчин и встали по обе стороны от нее. Похоже, она была под арестом. И то, что одним из стражников был Темный Бизон, служило для Джули слабым утешением. Дерек бросился было за ней, но его остановил воин с копьем.

– Все нормально! – крикнул ей Дерек. – Тебе не причинят вреда. Просто они будут следить за тобой, пока не закончится поединок. – Он попытался ободрить ее улыбкой.

На лице Темного Бизона не видно было ни малейшего признака ночного дружелюбия. Скривя губы, словно он не испытывал к дерзкой бледнолицей ничего, кроме презрения, он повернулся к Джули и сказал:

– Они ждут, что я буду говорить с тобой, потому что я говорю на твоем языке. Сейчас я ничем не могу тебе помочь, так что лучше и не проси. Сейчас я должен быть воином своего племени. Ты поняла?

Джули кивнула. Не стоило рассчитывать, что он станет подвергать себя еще большей опасности. Он и так уже достаточно рисковал, помогая им.

Джули собралась уже было спросить, чего они ждут, когда наконец из своего вигвама появился Грозовой Лик и уверенной походкой направился к месту предстоящей битвы. Толпа расступилась при его приближении, но некоторые оказались недостаточно проворны, и он не долго думая отпихнул, их в сторону. Его лицо было в боевой раскраске – белые полосы под глазами, черная под носом и золотистые стрелки на каждой щеке. Выглядел он угрожающе. Он взглянул прямо в глаза Дереку, посылая ему мощный заряд ненависти… и мрачное обещание скорой смерти. Дерек не дрогнул и не отвел глаз. В его лице не было ненависти, но взгляд его был так же неумолим.

Удовлетворившись этой публичной демонстрацией своей отваги, Грозовой Лик повернулся и взглянул на Джули. Она похолодела от его взгляда. Этот мужчина хотел ее, был уверен в своем праве на нее и не сомневался в том, что ее получит. Прежде чем Джули успела прийти в себя и как-то отреагировать, по рядам апачей прошло волнение: появился Кочиз. Он шел медленно, сложив на груди руки. В отличие от остальных он был не в набедренной повязке, а в кожаных штанах. На этот раз его украшало еще большее количество, бус и ожерелий, чем днем раньше. Его блестящие черные волосы были перевязаны на лбу лентой. Выйдя прямо в центр круга, он остановился и долго и внимательно смотрел на Дерека. Затем он обратился к нему тихим, певучим голосом.

Джули даже не пришлось просить Темного Бизона перевести слова вождя. Он сам заговорил достаточно громко, чтобы Дерек мог его слышать.

– Кочиз повторяет свое решение. Если победит Грозовой Лик, женщина останется здесь так долго, как он захочет, и будет выполнять все его приказания. Если победит другой, вы оба уйдете с миром. Кочиз говорит, что он видел в белом человеке друга, и его сердце в любом случае наполнится печалью, как бы ни закончился поединок, потому что Кочиз и белый человек никогда больше не встретятся снова.

Глядя на Кочиза, Дерек крикнул Темному Бизону:

– Переведи ему, что я хочу кое-что сказать.

Просьба была передана, и Кочиз сделал знак: он готов выслушать Дерека.

– Скажи ему, – выкрикнул Дерек, – что я разгневан на апачей за жестокое убийство моих людей. Но, несмотря на гнев, я все равно благодарен Кочизу за то, что он сохранил мне жизнь, и рад тому, что он видит во мне друга. Я не собираюсь возвращаться сюда и никому не скажу, где вас искать. Если мы когда-нибудь встретимся снова, я надеюсь, мы сможем выкурить трубку мира. Между нашими народами не должна больше проливаться кровь.

Темный Бизон торопливоперевел, но вождь ничего не ответил на слова Дерека. Бросив последний взгляд на соперников, Кочиз достал из-за пояса нож, высоко поднял его над головой и молниеносным движением воткнул в землю.

Грозовой Лик пронзительно закричал и бросился к ножу, и тогда Дерек понял: нож был один, и они должны были за него драться. Он резко прыгнул, и оба противника добрались до ножа одновременно. Грозовой Лик схватил Дерека за горло и сильно ударил его коленом в пах. Дерек застонал от боли и изо всех сил сдавил запястья индейца. Раздался хруст сломанных костей, но Грозовой Лик не вскрикнул и не ослабил хватки.

Противники повалились на землю и продолжали бороться, перекатываясь с места на место. Когда они подбирались к границам круга, зрители предусмотрительно пятились назад. Увидев лежащий неподалеку большой камень, Грозовой Лик снова пронзительно выкрикнул боевой клич. Он схватил камень и что было силы обрушил его на своего соперника, но Дерек вовремя увернулся. Удар прошел вскользь, и камень только оцарапал ему ухо. Грозовой Лик ударил снова и на долю секунды оглушил Дерека. Но этого времени хватило, чтобы индеец успел схватить нож.

Дерек тут же овладел собой, бросился вперед и схватил индейца за ногу. Грозовой Лик упал на спину. Но через мгновение он чуть приподнялся и направил клинок в спину бледнолицего.

Молниеносным движением Дерек перехватил запястье Грозового Лика, вывернул его и вынудил индейца вонзить нож в свою же собственную грудь. Сталь пронзила живую плоть. Дерек надавил сильнее, и нож вошел в тело индейца по самую рукоятку. Фонтаном брызнула кровь. Она тут же залила всю грудь Грозового Лика и обагрила песок под ним.

Со всех сторон раздались изумленные восклицания. Раскрыв рот в немом крике, Грозовой Лик уставился на Дерека расширенными от боли зрачками. Затем его глаза остекленели. Женщины, как положено, горестно завыли, а мужчины все стояли и ошеломленно глядели на Дерека, не издавая ни звука. Казалось, они не верили в то, что случилось, и ждали, что Грозовой Лик вот-вот поднимется с земли.

Дерек встал на ноги и огляделся в поисках Джули. Она хотела было побежать к нему, но не могла сдвинуться с места. Радость, облегчение, любовь – все эти чувства нахлынули на Джули волной, приковав ноги к земле. Бог смилостивился над ними, это было единственное, что она сейчас понимала; Темный Бизон остался с виду все также холоден и невозмутим.

– Все кончено, вы свободны. Теперь уводите. И не оглядывайтесь назад. Держите свое слово – вы обещали не говорить солдатам, где нас искать. Мы переберемся на другое место; но все равно узнаем, если вы нас обманете. Вам подарили жизнь. Так не будьте неблагодарными.

Дерек помахал рукой Джули, и она наконец пришла в себя и бросилась в его объятия. Он прижал ее к себе, но тут же отстранился.

– Нам нужно идти, пора.

Кочиз мельком взглянул на мертвое тело Грозового Лика и удалился. Больше они его никогда не увидят. Темный Бизон проводил их за пределы лагеря и подвел к лошади, которую специально оставили здесь для них по приказу Кочиза.

– Вы знаете дорогу к форту? – спросил он. Джули покачала головой.

– Сначала двигайтесь на восток. Когда спуститесь с горы, поверните на юг и следуйте вдоль большого оврага.

Темный Бизон рассказал еще, где они смогут найти воду, кивнул им на прощание и не оглядываясь пошел к лагерю.

Схватив лошадь за шею, Дерек легко вспрыгнул на нее, затем нагнулся, подхватил Джули под руки и усадил ее за собой. Они уезжали, и никто не попытался остановить их. Джули обняла Дерека и положила голову на его широкую спину. Лазурное нёбо было чистым, ветерок – теплым и лёгким. Она подняла лицо к солнцу и мысленно возблагодарила Бога за этот день… за их удачу… за свободу.

Как и обещал Темный Бизон, через час они выехали к воде и вдоволь напились. Перед тем как снова забраться на лошадь, Дерек внимательно поглядел на Джули.

– Ты выглядишь… очень усталой. Ты волнуешься о томпак нам забрать малыша из форта? Не стоит. Я обещаю тебе: мы без него не уедем.

Лицо Джули, осветилось улыбкой, которая шла, казалось, из самого сердца, и она ответила:

– Я понимаю, что впереди нас еще ждут нелегкие времена. Но сейчас в моей душе нет ничего, кроме радости.

И они стремительно поскакали – прямо к форту, за малышом. А потом они отправятся на поиски Майлза.

Небо из голубого уже стало бирюзовым, а прерия все тянулась и тянулась до самого горизонта, словно подзадоривая их: а ну-ка попробуйте доехать до самого конца! И они, конечно, доедут. Разве они не прошли через все это – уничтожение каравана, смерть Терезы, исчезновение Майлза, плен Дерека, отчаяние Джули? И когда казалось, что все уже кончено, разве они снова не обрели друг друга?

Лишь одна вещь на свете, подумалось Джули, оказалась способна их разлучить – их гордость, даже не гордость, а упрямая гордыня. Именно она когда-то действительно угрожала их любви. Да, теперь уже нет больше ее или его любви. Две любви, пройдя сквозь огонь и смерть, горе и бесконечные испытания, слились в одну-единственную – их любовь.

Дерек на секунду повернулся, чтобы взглянуть на нее.

– Будет, непросто объяснить все Тэтчеру, но мы заберем ребенка, Джули. И найдем Майлза, я клянусь тебе в этом. А…потом… – Он замолчал, и Джули не стала торопить. – А потом, – сказал Дерек, – мы уедем. Может, в Калифорнию, не знаю. Но куда бы ни уехали, мы снова вернемся на вершину, Джули. – Он взял ее руку и сжал, и, Джули ответила ему нежным пожатием. – Джули… поедем со мной! Мы поедем к новой жизни, куда-нибудь на вершину горы. Мы поедем туда, где растут полевые цветы.

Он страстно обнял ее, покрывая поцелуями ее нежные губы, лицо, шею. Она прильнула к нему, обняв так крепко, словно решила больше никогда не отпускать. Как прекрасно чувствовать его сильные руки, как приятно, спокойно в его объятиях!

Он опустился рядом с ней на колени и неторопливо снял с нее одежду. Влюбленные не замечали холода ночи. Его пальцы нежно скользнули по ее лицу, шее, коснулись мягких упругих грудей…

– Я люблю тебя, – хрипло выдохнул он. – Наконец-то я буду любить тебя, и ничто не будет стоять между нами. У нас есть на это право, Джули, мы уже соединили наши души. Теперь ты моя… теперь и во веки веков.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26