Обряд перехода [Алексей Паншин] (fb2) читать постранично, страница - 2

недостроенными с остальными людьми в 2041 году. Между этими двумя датами мы, Корабли, основали 112 колоний на планетах стольких же звездных систем. (Сто двенадцать их было вначале, но немало колоний погибло, и по крайней мере семь вели себя плохо, и их пришлось «морально дисциплинировать». Так что сейчас существует около девяноста колоний.) Мы усвоили урок. И, хотя на Корабле лишь небольшое, замкнутое общество, мы не выродимся. И перенаселения у нас тоже не будет. У нас есть предохранительный клапан. Не позднее трех месяцев с того дня, как вам исполнится четырнадцать лет, вас забирают с Корабля и высаживают в одиночку на одну из планет-колоний. И вы обязаны — в меру своих сил и возможностей — прожить там тридцать дней. Не бывает никаких исключений, и имеется разумно высокий процент смертей. Если ты глуп, придурковат, незрел или просто неудачник, то ты не проживешь этот месяц. Но если ты вернулся домой — ты становишься взрослым.

Так вот, проблема моя заключалась в том, что в двенадцать лет я боялась не умереть, я боялась покинуть Корабль. Я даже не могла найти в себе мужества оставить тот Куод, в котором мы жили.

Месяц проживания мы называем Испытанием, и кажется, с тех пор, как мне минуло одиннадцать, не было дня, чтобы оно хоть однажды не приходило мне на ум. Как раз в то время сын одного человека по фамилии Чаттерджи должен был, как полагается, отправиться на Испытание. Отец, однако, сомневался, что парень в нем преуспеет. Стараясь облегчить сыну экзамен, он пошел на большие хлопоты: выяснил, куда предполагали забросить парня, а затем проинструктировал его обо всех опасностях, которые, как он узнал, должна была таить та планета. Потом, перед самым отправлением, мистер Чаттерджи подсунул сыну целую кучу оружия, которое не разрешается брать на Испытание, и посоветовал сразу после посадки найти какое-нибудь убежище, укрыться там и месяц не высовываться. Так, он полагал, у мальчика будет больше шансов выжить.

Мальчику это все же не удалось. Наверное, он был не очень умен. Я не знаю, какой была его смерть: он мог не справиться с какой-либо из опасностей, о которых его предупреждали, мог столкнуться с чем-то непредвиденным, мог случайно оторвать себе голову тем оружием, которое ему не полагалось иметь, а мог и просто споткнуться о собственную ногу и сломать шею. Короче, он не вернулся домой.

А мистера Чаттерджи изгнали с Корабля. Скорее всего, он тоже умер. Возможно, это жестоко — не мне судить. Хотя на самом деле вопрос о жестокости не имеет смысла, потому что это изгнание было неизбежно, таков закон, а о неотвратимости исполнения закона я знала отлично еще до своих одиннадцати лет. В то время, однако, этот случай произвел на меня огромное впечатление, и если бы я заставила себя взглянуть в лицо тому миру, который находился за границами родного Куода, остальное далось бы мне намного легче.

Могли быть и другие причины, но я подозреваю, что именно из-за меня Папа решил, что мы должны переехать, когда он стал Председателем Совета Корабля.

И мальчики, и девочки, все дети на Корабле растут, играя в футбол. Наверное, я умела играть в него уже в четыре или пять лет и, конечно, гоняла мяч еще раньше. Обычно мы играли при каждом удобном случае, и вот однажды дело было во дворе нашего Альфинг-Куода, на Четвертом Уровне, — во время игры мне велели идти домой.

Двор имеет три яруса в высоту и по двести ярдов в каждой стороне. Там есть футбольное поле стандартных размеров, зеленое и в прекрасном состоянии, но ребята постарше, недавно вернувшиеся с Испытания и оттого чувствующие себя словно вдвое выше ростом, от зазнайства решили забрать поле себе. Пришлось нам перейти на устроенное в противоположном конце поле поменьше и играть там.

В футбол играют пять человек передовой линии; три полузащитника, являющиеся первой линией обороны; два защитника, которые находятся только в обороне, и голкипер — он охраняет ворота. Игра требует постоянного движения, остановки бывают, только когда назначаются пенальти или мяч уходит за пределы поля. Или когда забивается гол. Но и тогда игра останавливается лишь на мгновение.

Я играла левым полусредним, так как у меня сильный удар левой. Это у меня ударная нога от природы.

С середины поля, стараясь перевести дух после длинной пробежки, я следила, как наш голкипер бросился на сильный прострел по воротам. Он почти сразу же поднялся, подкинул разок мяч — и по высокой длинной дуге послал в поле. Вратари — единственные игроки, которым разрешается касаться мяча руками. Остальные должны работать только головой, ногами и локтями. Это-то и делает игру интересной.

Наш правый полузащитник сбил мяч и поймал его ногой. Мгновение он подержал его, потом отпасовал центральному полузащитнику Мэри Карпантье, и наша команда рванулась в атаку на ворота.

Мяч метался за нами по полю, словно он жил своей собственной жизнью; круглый коричневый шар юлил и подскакивал в воздух, но всегда бывал пойман, все время находился под контролем и почти не