Западня [Александр Исаевич Воинов] (fb2) читать постранично

Книга 82931 устарела и заменена на исправленную


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

Александр ВОИНОВ ЗАПАДНЯ


ИЗДАТЕЛЬСТВО
«ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
МОСКВА ~ 1973


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПАМЯТНИК ДЮКУ

Глава первая

«Как жить дальше?» — это был вопрос, с которым полковник Савицкий обращался к себе всегда, когда предавался размышлениям, и в зависимости от настроения и обстоятельств он вкладывал в него самое разнообразное содержание. Он мог задать себе вопрос, потягиваясь и мурлыча: «Как будем жить дальше, дорогой Мишенька?» — это значило, что полковник собою доволен. «Михаил Михалыч, а как же ты будешь жить дальше?» — в этой интонации уже проступало некоторое недовольство: значит, совершена какая-то ошибка, известная пока ему одному. И, наконец, когда он произносил: «Подумай, товарищ Савицкий, как будешь жить дальше!» — недовольство собой достигало крайнего предела. Тут уже следовало действовать.

Савицкому далеко за сорок. Жизнь его и трепала и миловала. В тридцать седьмом году его вдруг вызвали в Наркомат обороны и предложили срочно отправиться в Испанию.

Через десять дней он уже был под Мадридом, в бригаде генерала Лукача. Однажды целую ночь провел с Хемингуэем, бродя по ночному городу. Хемингуэй, высокий и подвижный, что-то весело говорил коренастому моложавому испанцу, и впервые в жизни Савицкий ощутил горечь оттого, что не знает иностранных языков, так хотелось ему поговорить с Хемингуэем!

Когда они проходили мимо цирка, видавшего не одну яростную корриду, Савицкий остановился и сказал:

— Фиеста!.. Но пасаран!..

«Фиеста» — так назывался роман Хемингуэя, который он читал, а «Но пасаран» были первые испанские слова, которые Савицкий твердо усвоил. В общем, получилось непосредственно и смешно.

Хемингуэй засмеялся и дружески потрепал Савицкого по плечу:

— Но пасаран, камарада…

А потом был бой. Тяжелое ранение… На одном из последних уходящих кораблей Савицкого отправили на родину. В госпитале он узнал, что награжден орденом и получил звание полковника.

Через полгода его направили в разведку. Может быть, потому, что за время болезни он написал обстоятельный доклад о своем пребывании в Испании, доклад, в котором глубоко проанализировал обстановку, сложившуюся в тылу у республиканцев, и подробно рассказал о деятельности «пятой колонны».

Теперь полковник Савицкий был уже разведчиком со стажем. Со стажем! Когда-то он пошутил, что стаж разведчика надо исчислять со дня, когда ребенком он впервые играл в прятки…

— Да, так как же, Михаил Михалыч, ты будешь жить дальше? — проговорил Савицкий, тяжело вздохнув.

Он стоял у окна и смотрел, как вдалеке, у рыжего оврага, трактор тащил пушку. «Какой-то идиот нарушил маскировку штаба», — зло подумал Савицкий, но тут же, взглянув на серые, низкие, по-стариковски неопрятно взлохмаченные тучи, успокоился — погода нелетная…

Как поступить? Этот Дьяченко сумел не на шутку его озадачить.

Конечно, разлучить Тоню и Егорова проще простого: Тоню отправить на задание, а Егорова — в распоряжение штаба фронта… Фу, дьявол! Конечно, лучше всего, если бы этой проблемы вообще не было… Ах, Дьяченко, Дьяченко! Ну и задал ты мне задачу! Уже готовы все документы: и румынский паспорт, и удостоверение, свидетельствующее о том, что Егоров коммерсант. И свою новую «биографию» он уже вызубрил. У Тони надежные справки, подтверждающие ее рождение в немецкой колонии под Одессой, и Егоров застрахован не менее надежно. Старые акции компании Черноморского пароходства и ссылка на богатого деда — вот аргументы, подкрепляющие версию, что коммерцией Егоров (а отныне Иван Константинович Корш-Михайловский) занимается по сложившейся в семье традиции.

Савицкий усмехнулся. И надо же придумать фамилию — Корш-Михайловский! Силен Дьяченко! Это ведь именно он постарался, чтобы фирма новоявленного коммерсанта звучала солидно: «Оптовая торговля фруктами Корш-Михайловского».

Да, но что же, черт возьми, делать? Может, оставить все по-прежнему, будто он ничего не знает, а Дьяченко ни о чем ему не рассказывал? Действительно, почему он должен заниматься подобными делами, влезать в чужие отношения? Почему? Казалось бы, если два человека встретились и полюбили друг друга в этом вселенском пекле, за них только радоваться можно. Оба молоды, и кто знает, доживут ли они до конца войны. Нет! Нет! Он не станет вмешиваться, не должен.

Хотя, если взглянуть на это с другой стороны… Вот они оказываются в Одессе, в окружении врагов. Надо принимать решения, подчас крутые, даже, быть может, жестокие. Не будет ли Егоров скован да и Тоня тоже? Не случится ли так, что, вместо того чтобы действовать и, если нужно, идти на крайний риск, они станут